Темница для разума (СИ) [Елизавета Флоркинголд] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== 1. Резюме ==========


«Сегодня такой чудесный день! Наверно, потому что на выпускном мы не напивались. Да, из всей нашей группы только мы с братом, и еще человек пять, не протащили в универ алкоголь… и не своровали спирт с лаборантской. Мы как бы будущее врачи и должны держать себя в руках, хотя, как говорил наш преподаватель «не забывайте быть людьми, вы же не родственники вахтера третей общаги».

Я не могу сказать, что мы сдали экзамены с отличием, скорее всего, просто хорошо. Как и большинство студентов мы не получим никаких медалей, хотя, это ничего не изменит: и хорошисты и отличники должны проходить практику.

Да, перед тем как начать работу, нам надо пять лет учится у коллег. Не думаю, что это будет очень сложно, главное найти того, кто возьмет нас обоих, меня и брата.

Мы близнецы и сколько себя помню всегда все делали вместе, даже живём в одной комнате и стрижки у нас одинаковые. Вообще-то мы немного по-разному одеваемся, но нам все равно придется носить одинаковые белые халаты. Боб тоже хочет быть врачом, только не психиатром, а хирургом. Возможно, если бы мы вдвоём претендовали на одну специальность, это была бы проблема, но ведь наши профессии разные и мы можем работать вместе!»

Джордж улегся на кровать и посмотрел в окно: такой теплый солнечный день вдохновлял его на что-то великое. В руках парень держал ручку и подложенную под анкету для удобства книгу «Сказки народов мира».

Имя:Джордж

Фамилия:Гарлоу

Возраст:22

Направленность:психология

Пожелания и предпочтения:мне не важно, куда идти на практику, главное чтобы мой брат проходил ее со мной. У меня не было идеальных оценок,

но я знаю достаточно, чтобы начать помогать людям, а так же готов учиться чему-то новому.

Вдруг солнце закрыло облако, и вдохновение ушло вместе с ним. Дверь открылась и в комнату вошёл брат Джорджа с двумя чашками. Ту, в которой было какао, поставил на стол брата, а кофе начал пить сам.

«Он никогда не любил кофе, даже когда не знал, что чрезмерное его употребление вредит сердцу. Ну я не пью его настолько много, чтобы получить инфаркт. Вообще кофе это моя слабость, но если подумать, то каждый продукт как-то вредит нам, и если отказаться от всего вредного ты просто умрешь от голода!

В любом случае, эта привычка никак не помешает моей работе, в отличии от моих друзей, а точнее их отсутствия. Я имею ввиду не просто товарищей, а влиятельных друзей.

Я просто хочу, чтобы все было правильно, и когда у меня будет достаточно большой опыт, не оставаться в полуразрушенной поликлинике и вырезать грыжи, а проводить действительно сложные операции в частной клинике. Увы, на верх никак не попасть без знакомства, но кто знает, ведь талантливых всегда замечают, так говорил отец.

А еще у меня есть брат, и я рад, что мы не конкурировали по жизни, я бы просто не смог ему врезать. Он хочет быть психологом. Не знаю, принял ли брат это решение чтобы не стать моим конкурентом, или же правда хотел лечить душевные заболевания.

Говорят, что близнецы абсолютно одинаковы: все делают вместе и жить друг без друга не могут, но я лично не расстроюсь если мы разойдемся в жизненных путях, ведь мы все еще сможем видеться по праздникам и выходным, как и много других братьев с сестрами. Если же мы будем проходить практику и работать вместе то это мелочь, ведь я уже привык к этому. Хотя, в неприятности чаще всего вляпывается младший, а я не нарываюсь на проблемы, как старший (пускай даже на три минуты, но все же) брат.»

Парень сел за стол и уставился на свою анкету. Это был один из тех моментов, который решал его жизнь. Он уже не раз партачил, поэтому и не получил идеального аттестата, хотя был ближе к этому, чем Джордж. Теперь же Боб все хотел сделать идеально, поэтому долго сидел над анкетой, подбирая нужные слова.

Чашка с кофе уже опустела, солнце начало клониться за горизонт, а Гарлоу все еще не написал ни слова.

— Эй, браток, скоро уже ужин, нам еще письма нужно отправлять, помнишь? — Спросил Джордж, запечатывая свою анкету в конверт. За то время, пока старший брат думал над тем, что написать, он еще раз успел перечитать книгу сказок.

— Лучше бы повторил анатомию. — Буркнул брат в ответ.

— Еще не забыл со школы, и вообще я не по этой части.

— Историю психических заболеваний, их причины и способы лечения, что угодно, только не мешай мне сосредоточится!

— Хорошо, как скажешь.

Джордж спустился вниз, оставив брата одного. Боб собрал свою волю в кулак и наконец-то начал писать.

«Ладно, для начала напишу основную информацию, в любом случае эту часть никак не изменить.»

Имя:Боб

Фамилия:Гарлоу

Возраст:22

«А теперь самая сложная часть. Я был не самым худшим студентом так что думаю куда-то точно попаду, но хотелось бы не в наркопритон.»

Пожелания и предпочтения:Закончил университет, и теперь планирую добиться больших высот. Я понимаю, что для этого нужно работать, и готов это делать.

Ничего больше Боб писать не хотел да и не успел: почта вот-вот должна была закрыться. Если бы их компьютер не накрылся, он наверно черканул бы еще пару строк, но тот сломался, как назло, именно тогда, когда был нужен.

Братья отправили письма, поужинали и легли спать, а через три дня им все так же почтой (хотя тот чёртов комп таки заработал) пришел ответ. Уже через час они собирали вещи, а отец просил их хоть иногда писать или звонить. Мама очень долго молчала, просто потому, что ей нечего было сказать. Но все же она понимала, что детям нужно дать напутствие или просто попрощаться, и когда братья уже садились на автобус, когда они с отцом обнимали детей на прощание, она все-таки нашла нужные слова.

— Боб, Джордж, вы может уже не дети, но все еще братья, помните об этом. У каждого из вас своя дорога в жизни, но когда вы наткнетесь на проблему, не забывайте о том, что у вас есть подмога, есть тот, кому можно доверять.

Солнце уже зашло, когда автобус выезжал из города. Он был наполовину пуст. Ближе к утру транспорт почти опустел, но водитель ехал дальше, не прекращая чертыхаться.

— Ох, и зачем только в мой маршрут добавили ту остановку у черта на рогах?! Думали, что никто туда не поедет… и почему именно в мою смену…


========== 2. Первый рабочий день ==========


Автобус приехал на последнюю остановку ближе к семи утра. Водитель разбудил гудком братьев, а сам одним глотком осушил стакан с холодной водой. Джордж лениво потянулся и пошел к выходу, Боб поплелся за ним.

Лечебница была окружена лесом. Не очень густым, но большим. Асфальтированная дорога заканчивалась у подножия небольшого холма, дальше она была выезженной, и местами поросшей травой. Верхушку холма окружал двухметровый забор, а дорога упиралась в небольшие ворота.

— Частная клиника вдали от города, похоже, это о ней говорилось в письме. — Сказал Боб, сверяя адрес. Впрочем, вряд ли подобных заведений тут было очень много.

— Лечебница Картера, она самая. — Джордж смотрел на название, которое красовалось под нарисованным красным крестом за забором.

Не долго думая, младший брат нажал на кнопку звонка около ворот. Несмотря на довольно старый забор, звонок был современный, и чем-то напоминал домофон.

— Кто там? — Пробурчал грубый мужской голос.

— Братья Гарлоу, нас пригласили сюда на практику.

— Ясно, подождите немного. — С той стороны послышались шаги, какая-то возня и шуршание, а потом щелчок. — Доктор Картер, там какие-то братья приехали… ясно, понял, сейчас, сейчас. — Снова щелчок и парень опять заговорил с Джорджем и Бобом. — Я попрошу Жанну вас встретить, она сейчас придет.

Голос в динамике затих. Вокруг воцарилась какая-то непривычная тишина. Не машин, не птиц, вообще ничего. Спустя пару минут открылись двери и к воротам подошла девушка.

На вид лет двадцати семи с голубыми глазами и чёрными кудрявыми волосами до пояса. На белом халатике у нее была небольшая нашивка-сердечко, на которой было написано ее имя.

— Доброе утро, вы к нам на практику? — Спросила она, привычным движением открывая ворота.

— Да, я Боб, а это мой брат Джордж.

Медсестра осматривала их несколько секунд, очевидно, пытаясь найти какие-то отличия.

— Отлично! Доктор Картер попросил меня все вам показать. Поскольку это ваш первый день вы не будете работать, только дежурить. Наверно стоит начать с первого этажа, идемте за мной. Братья послушно последовали за ней, но вдруг Джордж остановился.

— У вас довольно странная эмблема. — Сказал он, присмотревшись к кресту. Под ним было видно следы, напоминающие холм, и стертая надпись «Красная Могила».

— Ах, это просто глупая выходка одного из пациентов. Не волнуйтесь, виновник этого уже сидит в карцере.

— А как он выбрался из клиники?

— Мы сами постоянно задаемся этим вопросом, тяжелый случай…

Джордж больше ничего не спросил. Он понимал, что для лечебницы безумные выходки относительно нормальное явление, мало того, странное поведение некоторых людей и было сутью их болезни. Он должен был спокойно на это реагировать, здраво анализировать и думать о том, как помочь больному, но в тот момент в голове интерна вертелась лишь одна мысль: «здесь происходит что-то неладное». Сама лечебница имела очень странную форму: коридоры находились почти у входа, а лестница — в самом конце.

— Ну вот первый этаж. Справа — столовая, туалеты и душевые. Сейчас все на завтраке, но я думаю, вам еще рано видеться с пациентами, кстати их комнаты слева. Двери, ведущее в левый коридор, запираются на ключ, который хранится у дежурного. Если им что-то надо, просто откройте дверь, и проведите их в соседний коридор. Они не проявляют особой агрессии, ведь мы даем им успокоительное, но все равно вы дежурите парами и один всегда должен стоять у двери, ну кроме завтрака, обеда и ужина, когда все они в столовой.

Пройдя еще немного по коридору Жанна остановилась перед самой лестницей.

— Слева находится спуск в подвал, там прачечная и морг. Второе мы уже давно не используем, ну, а справа — речь медсестры прервал удар в дверь. — карцеры… если вы думали, что морг это худшее место в больнице, то вы просто не стояли тут — еще один удар. — больше пяти минут.

Джордж знал, что подобные камеры оббиты мягкой тканью, чтобы пациенты себя не калечили, но кто их знает? К тому же ударов больше не было, и когда Жанна с Бобом поднимались на второй этаж он не сдержался и подошел к карцеру.

Внутри не было окон, не было света, а единственными способами взаимодействия были небольшое решетчатое окно (если его так можно было назвать) и прорезь для подачи еды. Глаза уже начали привыкать к темноте и Джордж понял, что помещение не такое уж и большое, но присмотреться он так и не успел: через три секунды в него полетели смятый стаканчик и ложка.

— Ты там в порядке? — Боб спустился назад и внимательно посмотрел на брата.

— Да, все хорошо.

— Потому что посуда для пациентов одноразовая, так безопаснее для врачей. — Сказала Жанна, спускаясь следом.

— А если они попробуют проглотить пластик?

— Ты правда так волнуешься за них? Как благородно! Не бойся, им хватает таблеток, они не будут забивать свой желудок еще какой-то дрянью.

Второй этаж по форме ничем не отличался от первого, только дверей в коридоре было больше.

— Справа склад со шприцами, лекарствами, бинтами и прочим, еще кабинет психолога, там один из вас будет проходить практику вместе с доктором Майлзом, слева комната охраны и кабинет доктора Картера, там будет работать второй. Федор, познакомься с новенькими!

Маленькая обшарпанная дверь открылась и из неё вышел низенький человечек со спутанными каштановыми волосами и небольшой бородой. Он не пожал новеньким руку, даже не посмотрел на них, просто запер дверь и пошел вперёд по коридору.

— Моя смена недавно закончилась, я иду спать. — Бурчал Федор, поворачивая в другой коридор.

— Он работает охранником по ночам, и если у вас нет с собой боярышника то вежливости от него не ждите.

Жанна повернула в другой коридор, табличка над ним стерлась, а двери не было.

— Вы ведь в курсе что будет жить тут, как и все мы? Ну кроме уборщиков и поваров, они приходят из города, всего-то пол часа пешком. Конечно же у вас будет свободное время, которое вы можете провести в этом крыле. Тут есть небольшая библиотека, телевизор и все такое, ну, а в другом коридоре наши комнаты. Ваши возле окна друг напротив друга.

— То есть две отдельные комнаты?

— Ага, наши спонсоры достаточно щедрые, чтобы у каждого была своя комната. Ключи лежат на тумбочках, отдохните, поешьте и заступайте на дежурство.

— А разве у нас не должно быть беседы с доктором Картером? — Удивился Боб.

— У него очень много дел, у вас еще будет шанс поговорить.

«Да уж, комната немного меньше чем наша, зато в ней я живу один. Как-то непривычно… Тут есть кровать, письменный стол, шкаф, несколько полок, даже ковер! Не знаю, кто вложил деньги в эту больницу и зачем, но условия тут хорошие.»

«Я никогда не думал что сразу попаду в такое хорошее заведение. Хотя лучше бы это место было чуток побольше, но частные лечебницы редко бывают большими.»

Разложив большинство своих вещей, братья тут же отправились в столовую, так как часы показывали десять утра, а они все еще не ели. В коридоре им повстречалась еще одна медсестра с огненно-рыжими волосами.

— Вау, к нам действительно приехали интерны! Похоже я проспорила Жанне… Ваше дежурство после обеда.

Завтрак уже прошел, так что теперь около комнат пациентов стоял санитар лет тридцати. Прибытие новичков никак не отвлекло его от наблюдения за часами над правым коридором.

Столовая была наполовину пустой. За столом ближе к двери сидел мужчина в очках и смотрел на соседний столик.

— Ну же, Зэд, еще три ложки. — Обращался он к девушке с лохматыми чёрными волосами.

— В аду мне не пришлось бы что-то есть, отпустите меня… — Ответила она.

Боб взял еду и сел подальше, а Джордж подошел к этим двум.

— Доктор Майлз?

— Да, а ты, я так полагаю, один из новеньких.

— Джордж, буду вам помогать.

— Тогда ты пришел как раз вовремя, потому что я уже целый час безрезультатно пытаюсь уговорить ее доесть эту кашу.

— У нее довольно необычное имя и одежда.

— На самом деле девушку зовут Зоя, но она реагирует только на своё прозвище, данное ей другими пациентами. А то, что пациентка носит черную рубашку, это просто необходимая мера после одного инцидента.

— Этого больше не повторится. — Добавила Зоя. — Не в этом будущем.

— А почему ты не хочешь есть?

— В этом нет смысла, ведь я умерла год назад в аварии. Моя душа должна гореть в аду, но меня отправили в чистилище, и одарили знаниями о будущем. Я просто жду, пока они исправят ошибку…жду Судного Дня, когда вы все окажетесь в чистилище, и поймете каково это.

— Собственно вот и ее проблема. На завтра назначена шоковая терапия, после неё она пару дней будет вести себя нормально, а сегодня надо чтобы поела и приняла лекарство.

— Я не стану есть этой дряни!

— Думаешь, в аду будет лучше?

— В аду я не буду есть, в аду меня будут есть…

— Просто съешь еще три ложки и твоя «утренняя карма», как ты сама это называешь, закончится.

Посмотрев на еду так, будто на тарелке лежали личинки, она проглотила еще две ложки, но последнюю есть на отрез отказывалась.

— Хорошо, выпей своё лекарство, и я отведу тебя в палату.

На удивление Джорджа, девушка не стала сопротивляться. Она послушно взяла две розовых таблетки и запила водой.

— Приятно было познакомиться, Джордж, завтра начинаем работу. — Сказал напоследок врач и повел Зэд в палату.

После завтрака братья познакомились с Алисой — той самой медсестрой с рыжими волосами. Она сказала, что отвечает за все препараты, поэтому прежде чем брать их со склада, нужно сообщить ей, также им удалось поговорить с Джейсоном, хотя он не очень охотно отвлекся от своего поста. Джейсон был самым крепким из всего персонала и чаще всего унимал буйных пациентов. Он уже начал рассказывать о том, как один из них пытался отгрызть ему ухо, но тут Майлз попросил его пройтись по карцерам и забрать посуду.

— Если вы будете слушать его рассказы, то вам покажется, что здесь каждый день происходит что-то неладное, но не стоит сильно пугаться, больные в основном ведут себя тихо. — Предупредил он новеньких.

Жанна познакомила их с еще одним врачом — Рейганом. Он так и не сказал, чем именно занимается, упомянул только что большую часть времени помогает Картеру с его проектом, а не возится с больными.

И вот настала пора их дежурства. Сегодня, поскольку дежурили двое новичков, к ним приставили Джейсона, который не очень-то и хотел куда-то идти. Жанна и Алиса отвели парочку больных на второй этаж, а трое дежурных остались одни.

— Я не совсем понимаю, зачем в лечебнице нужен хирург. — попытался начать разговор Джордж. — Тут ведь не настолько часто нужно проводить операции.

— Операции? Мы их давно уже не проводим. Операционная закрыта около года, это такая дверь на железных цепях на втором этаже. В основном Картер осматривает их, иногда обрабатывает раны, которые они себе наносят или проводит электротерапию.

— Погоди, а как же мне тогда проходить практику?

— Ты, Джордж, пробудешь тут около года, а потом отправишься туда, где твоя помощь будет больше нужна, если конечно не захочешь остаться. Ну, а твой брат, раз уж он будущий психотерапевт, может пробыть тут все пять лет и даже больше.

— Вообще-то я Боб.

— Вам нужно попросить Алису, чтобы она сделала бейджики, иначе я вас буду путать.

Разговор прервал стук в дверь.

— Что надо? — Коротко спросил Джейсон.

— Я хочу пить. — Послышался женский голос с той стороны.

— Ну идем, Радость.

Он открыл дверь и вывел из коридора полноватую девушку небольшого роста лет семнадцати. Несмотря на то, что она пребывала в таком мрачном месте, Радость выглядела довольно счастливой.

— Следите чтобы другие не чудили. — Предупредил Джейсон, отдал ключ Бобу и ушел с ней в столовую.

— Кстати насчет других, Боб, как думаешь, может, стоит проверить карцеры, вдруг им что-то надо?

— Хочешь чтобы тебе еще что-то в голову прилетело? Пусть другие проверяют, они знают как их унять.

— Ну как скажешь.

Джейсон вернулся, но когда уже почти подошел к двери, больная вырвалась и кинулась к одной из решеток.

— Ты слышишь меня?! Прошло уже больше половины дня…

Ничего больше она сказать не успела, так как Джейсон оттянул ее от двери.

— Открывай, скорее! — Скомандовал он Бобу.

Как только пациентка была заперта , Джейсон забрал ключ и вздохнул с облегчением.

— Радость и та девушка сестры, прямо как вы, только не близнецы. Когда одна из них в хорошем настроении другая в плохом. Они говорят, это связь, но я думаю просто помешательство. Мы стараемся держать одну в карцере, а другую в палате. Был еще вариант перевести одну из них в другую больницу, но Картер отклонил эту идею.

Остаток дежурства прошел спокойно, пациенты иногда стучали в дверь, но никто не пробовал убежать. Ближе к вечеру братья задали еще один вопрос: а если больные постучат в дверь ночью? Джейсон ответил, что они будут заперты в своих палатах, и это проблемы сторожа. Запирал их всегда он, так что братья поужинали и пошли в свои комнаты.

Они снова не успели увидеть умалишенных, поскольку на ужине за ними присматривала Алиса, которая не очень доверяла новеньким. Во время дежурства девушка постоянно водила пациентов на второй этаж, но Джордж видел их только мельком, а потом она отпустила братьев за пол часа до ужина.

«Что я могу сказать о своем первом дне практики? Он полон странностей, наверно это все. Завтра мы начинаем работу и я познакомлюсь со всеми пациентами. Алиса сказала нам, что лучше сперва поговорить с ними в кабинете, узнать их отношение к тебе, а потом уже присматривать в столовой. Кажется, мне самому нужны сегодня успокоительные, чтобы заснуть. »

Эта лечебница не совсем то, что я ожидал увидеть. И правда год — это тот максимум, который я смогу тут пробыть. Но медсестры уверены, что есть что-то что заставит меня остаться. Интересно, что доктор Картер может мне предложить? “

Комментарий к 2. Первый рабочий день

Я просто рада что на этом сайте на мою работу не наткнутся какие-то интерны, ибо тут должна быть куча несоответствий. Ну это мой выдуманый мир с немного другими пределами и да, когда я пишу это чувствую то же самое что и при написании “5 ночей 1987”. Это будет нечто интересное, по крайней мере я постараюсь сделать его таким.

Не знаю почему у работы ноль плюсов и один ждущий, но он получил вторую часть)

И еще ”” мысли не будут отличаться от текста, а ”” записи в дневниках да.


========== 3. Помощники ==========


Боб по привычке проснулся рано, когда еще все спали. Он вышел в абсолютно пустой коридор и направился на кухню: повара еще не пришли, но кофе он и сам мог себе заварить. К своему удивлению парень услышал внизу шаги и какой-то шум. Он подумал, раз сторож не реагирует на это, скорее всего, источник звука — палаты пациентов, и не стоит уделять этому внимания, правда разговор, услышанный им, смахивал на что-то большее.

— Ты же знаешь меня, урод, у нас с тобой одна кровь и договор, ты должен вытащить меня от сюда! — Кричал первый голос.

— Извените, я был не прав, в этой больнице карцеры и правда необходимая вещь. — сказал второй. — Спасибо, что разрешили остаться, я уйду как только дождь закончится.

Спустившись вниз, Боб увидел еще одного человека в белом халате. Он почти ничем не отличался от других докторов, за исключением перстня с изображением полной луны на безымянном пальце правой руки (практически каждый человек носит какие-то украшения или отличительные знаки, но этот уж слишком бросался в глаза).Услышав шаги, доктора ненадолго замолчали.

— Не знал, что вы так рано просыпаетесь, мистер Гарлоу. — Нарушил молчанку Картер, разглядев Боба.

— Привычка. — Пожал плечами интерн.

— Ну, раз уж вы проснулись, может отведете нашего гостя в столовую? У меня есть неотложные дела.

— Хорошо.

Картер ушел в свой кабинет, а Боб направился в столовую. Он подошел к двери и подергал за ручку, но она была заперта.

— Ох, я и не знал, что вы так рано просыпаетесь, надо было открыть дверь раньше. — От внезапно появившегося за спиной Джейсона Боб чуть не подпрыгнул.

— Х-хорошо что мы встретились. — Ответил он, унимая дрожь.

К счастью на кухне была кофеварка, а в ящиках лежало несколько видов кофе и чая.

— Мне черный, пожалуйста. — Попросил гость.

— А как вас зовут? — Поинтересовался Боб.

— Родители дали мне довольно странное имя… Мунлайт.

— Ну звучит неплохо, по крайней мере не напоминает о фасоли. А как вы тут оказались?

— Живу в деревне неподалеку, гулял по лесу и вдруг пошел дождь. (В рабочей одежде? — Подумал Боб.)Хорошо, что доктор Картер разрешил мне переждать непогоду.

— А та пациентка из карцера, она вроде говорила, что знала вас.

— Это ее бредни. Вы же не станете верить сумасшедшей?

— Нет, это было бы глупо, просто уж больно много ненависти чувствовалось в ее словах.

— Бывают и такие. Обвиняют в своих проблемах всех, кроме самих себя.

В это самое время проснулся Джордж.

«Ох, меня разбудил какой-то шум. Теперь надо к этому привыкать, ведь в этой больнице живет много людей, но этот шум не от бегающих в коридоре медсестер или включения света, такое чувство, что лифт заработал.

Да, около лестницы в подвале есть лифт, я заметил его еще вчера, но тогда он не работал. Хм, ладно, может, просто кто-то отнес вещи на стирку.

Перед уходом я открыл окно на проветривание. Воздух с улицы холодный, наверно, недавно шел дождь.

— Возьми это, должно помочь. — Говорил Картер. Выйдя заметил Рейгана, тот даже не опздоровался.

Проходя мимо офиса сторожа я задался одним вопросом, но не думаю, что спрашивать это у сонного Федора хорошая идея.»

Когда Джордж спустился вниз, столовая уже была переполнена врачами и пациентами. Теперь людей в черной одежде тут было тринадцать, но он не особо присматривался к ним. На доске объявлений висела записка, в которой говорилось что сегодня дежурят Алиса и Жанна.

— Ох, значит сегодня я буду водить их к докторам. — Пробурчал Джейсон, накладывая в тарелку кашу.

— Ну, зато нам не придется подменять Майлза, когда он дежурит. — подбодрила его Жанна. — Не знаю как с ними будет работать новенький, но уж точно получше нас.

После завтрака братья направились в кабинеты Картера и Майлза, по дороге наткнувшись на уборщицу, тянувшую в подвал мешок грязной одежды.

Кабинет Майлза был не очень просторным, но большое окно и множество различных предметов на полках создавали чувство, будто ты находишься в безграничном мире. Под стенкой стояла кушетка, а напротив нее стол и несколько кресел.

— Присаживайся, скоро мы начнём работу.

Джордж уселся на кресло, которое было ближе всех к кушетке. Осмотрев кабинет внимательно, он также обнаружил на полках лекарство. Его удивило не столько наличие этой баночки с неизвестным ему препаратом на полке, как тот факт, что больше никаких лекарств в кабинете не было.

— Итак, — отвлек интерна от любования своим кабинетом Майлз. — у нас есть пять часов до обеда и два часа после, потом свободное время. Как ты понял, на каждого пациента у нас будет около часа, тоже самое и у Картера. Завтра к нам приведут других семь пациентов, они бывают у нас через день, если не считать чрезвычайных ситуаций, и сегодня наша первая пациентка это Фиона, сестра девушки, которая сидела в карцере. Думаю, вы уже знаете об этом феномене: две сестры всегда пребывают в противоположных настроениях, и она сегодня грустит. Нам нужно найти причину этой грусти, несмотря на то, что Фиона будет говорить, что во всем виновата ее сестра, со временем она скажет нам настоящий повод ее переживаний. — Джейсон постучал в дверь, ненадолго прервав речь психиатра. — Погоди, еще минута, и мы можем начинать. Запомни еще одну вещь, интерн: клички этих двоих меняются, раз она сегодня в плохом настроении называй ее Грусть, а когда повеселеет Радость. Понял?

— Да.

— Все, можем начинать.

Джейсон завел в кабинет пациентку и ушел. Девушка, уже не первый раз приходившая сюда, села на кушетку и посмотрела на доктора.

— Доброе утро, Грусть. — Поздоровался Майлз, открывая ее досье.

— Доброе утро, доктор Майлз. — Ответила она печально.

— Что же случилось сегодня?

— Я не знаю, наверное, что-то очень сильно развеселило мою сестру.

— Пока что не думай о ней, хорошо? Сосредоточься на себе и своих эмоциях.

— Я не могу! Если я начну веселиться, то ей станет плохо, а она сейчас общается с другими пациентами, а потом она снова повеселеет, но тогда уже будет сидеть в карцере. Там просто ужасно и сестра снова загрустит, это будет не честно!

— Я сказал тебе не думать о ней.

— Не могу!

— Хорошо, тогда давай пройдемся по твоему сегодняшнему дню.

— Ну я проснулась, потом Джейсон…

— Джейсон?

— Санитар Джейсон открыл двери, как всегда. Мы вышли в коридор и сели со Штейном играть в шашки, я проигрывала. А вот моей сестре больше нравятся шахматы…

— Но насколько мне известно ты и раньше проигрывала в шашки и это тебя не расстраивало. — Маилз проигнорировал последние слова больной.

— Да, я играю только чтобы Штейн не грустил. Потом с ним села играть Соломка, а ко мне подошел Историк. Он сказал, что вчера появились новые хранители… — Сказав это слово она напугано посмотрела на врача.

— Интерны, называй их интернами, ладно?

— Как скажете, Доктор Майлз. Он сказал мне, что вчера пришли новые интерны, но я не обратила на это особого внимания. Все увлеклись игрой в шашки, и я подошла к радио. Пока все были заняты, я включила его, там играла песня очень популярная, я знала ее слова и начала… начала петь…

— А потом? Что было потом?

— Потом подошел Жених, и сказал, что я ужасно пою, попросил заткнуться.

— И ты расстроилась?

— Я… нет… хотя это бы развеселило ее.

— То есть на тебя это никак не повлияло?

— Ни капельки!

— Тогда спой нам сейчас, хорошо?

— Что именно вам спеть?

— Что угодно.

— Мне сложно выбрать.

— А как насчет той песни, которую ты пела? — Предложил Джордж.

— Ты знал? Ты специально?! — Шёпотом сказала она ему.

— Я тебя не услышал, Грусть.

— Я сказала что это неплохая идея, доктор Майлз.

— В таком случае начинай.

Девушка взяла прядку волос в руки и начала вырывать с неё волосины. Она закрыла глаза, но от этого не почувствовала себя легче. Ручка Майлза стучала по столу, а Джордж сверлил ее взглядом.

— Ну, Грусть, мы ждем.

— Вспоминала слова… — набрав в лёгкие побольше воздуха девушка запела. — Мы встретимся вновь, встретимся вновь, встретимся вновь с тобой,

Пусть разошлись жизни пути, мы встретимся там вдали!

Мы встретимся вновь, встретимся вновь скоро уже

Одиночество отступит, вырвусь я из плена грусти,

И пойду на свет.

— Вам не кажется что у этой песни суицидальный мотив?

— Правильно подметил, Джордж. Неудивительно что от такой песни ты загрустила.

— Это же классика, не я сочиняла слова!

— Мы же договаривались, что ты не будешь слушать такие песни и думать об этом.

— Я и не думала, кто знает, что тогда почувствует моя сестра.

— Это все что ты хотела мне сказать?

— Да, доктор Майлз.

— Тогда пришло время выписать тебе рецепт на сегодня. Думаю, две таблетки в обед и одна перед сном. Джордж, мы закончили, позови Джейсона, тебе ближе к звонку.

«Звонок» находился на краю стола. При нажатии кнопка не издала никаких звуков, но через пять минут пришел санитар и увел Грусть.

— Следующим к нам придёт Историк. Его диагноз — шизофрения.

Историк оказался не таким уж и психом, по крайней мере, он так не выглядел: высокий и стройный, тоже выбритый налысо, подозрительно похожий на одного из врачей, только глаза другие — спокойные и с ноткой грусти. На лбу мужчины проступало несколько морщин, и сколько же лет он провел в этом заведении? Он уселся в кресле поудобнее и едва удержался, чтобы не заложить руки за голову, а ноги не закинуть одну на другую.

— Добрый день, доктор Майлз. — Опередил он врача.

— И тебе тоже, Историк. У тебя есть для меня новые рассказы сегодня?

— При всем уважении к вам, если я начну рассказывать все те бредни и сплетни, что ходят у нас, вы сами сойдете с ума.

— Хорошо, а с новеньким поговоришь?

— Почему бы и нет, я всегда рад новым собеседникам.

И вот пять лет учёбы наконец-то пригодились. Он готовился к буйным, глухим или слепым, но никак не к спокойным людям. И все же, выбирать не пришлось, поэтому Джордж представил что Майлза тут нет. В отличии от Грусти у него это получилось.

— Хорошо, Историк, я так понимаю вы любите слушать сплетни. Скажите, как давно у вас появилось это увлечение?

— Спустя несколько лет после того, как я попал в больницу. Поначалу очень скучал, а потом понял, что даже тут есть много интересного.

— И вы помните каждую историю?

— Да, все до единой.

— А чем еще вы занимаетесь?

— Больше мне тут и нечем заняться. Я не умею играть в настольные игры, и даже ограничение моей свободы не заставит меня этому учиться, ну, а радио вечно кто-то слушает. Хотя, иногда я помогаю поварам, пусть даже мои друзья говорят это вовсе не моя роль.

— Он говорит правду?

— Да. Ты услышал достаточно, чтобы сделать выводы?

— Вполне.

— Что-же, Историк, ты свободен. Как обычно по одной таблетке после еды, рецепт я отдам медсестре.

— Приятно было поговорить, док. И вот что, новенький, когда у тебя будет время, прогуляйся по больнице и ее окрестностям: свежий воздух полезен для здоровья, думаю, ты это знаешь.

Снова была нажата кнопка звонка, пришел Джейсон и увел Историка.

— Он приведет следующего пациента через полчаса, по расписанию, а пока что расскажи что ты узнал.

— Ну на самом деле это не очень похоже на шизофрению. То, что он любит рассказывать истории, еще не значит, что он их обсуждает с кем-то в голове. Такое чувство, что Историк не больной, а просто внушает себе, что болен на шизофрению.

— Самовнушение это тоже болезнь, а еще ты забыл все записать, так что будь добр, занотируй все это.

Пока интерн писал все, что узнал от Историка, Майлз ненадолго вышел в коридор и посмотрел в потолок.

— Талантливый парень, ничего не сказать, только лезет куда не надо.

Комментарий к 3. Помощники

Это часть главы, если пишу больше 5 стр то фикбук начинает глючить


========== Помощники часть 2 ==========


Следующий пациент вошел вместе с доктором.

— Соломка, познакомься, это мой помощник Джордж.

Наверно, девушку назвали так за ее волосы, которые и правда были похожи на солому. Худая и высокая, как березка, она больше походила на высохшую мумию, чем на человека. Один глаз пациентки слегка дергался.

— Здравствуйте, Джордж. — Сказала она, и села на кушетку, тут же оглядевшись по сторонам.

— И вам день добрый, мисс.

— Итак, Соломка, давай поговорим о твоей подруге.

— Она не хочет, чтобы о ней говорили, я не могу рассказать, она меня накажет.

— Но ты ведь хочешь жить нормальной жизнью, без паранойи и наблюдения с ее стороны?

— НЕТ! Мы с ней всегда вместе, и мне очень нравиться проводить время, играя с моей подругой.

— Она сейчас здесь?

— Может и да, может и нет.

— А она будет не против, если мы сыграем?

Оглядев кабинет девушка закивала кому-то, взгляд ее был обращен явно не на доктора.

— Нет, она разрешает.

— Тогда давай партию в шахматы.

Майлз достал с полки доску, расставил на ней фигуры и игра началась. Девушка перед каждым ходом смотрела куда-то, а Джордж все пытался уловить ее взгляд.

— Ты проигрываешь, Соломка, так быстро? В прошлый раз лучше думала над своими ходами.

— Я просто плохо спала.

— Плохо спала, говоришь? Тогда я выпишу тебе снотворное, но если ты снова не сможешь заснуть, прошу, сообщи об этом персоналу.

— Хорошо.

— И еще одно, Зэд ведь спит в соседней камере, если она будет тебе мешать, сообщи нам, потому что Картер думает, скоро у нее может случится приступ.

— Она никогда не буйствует после процедуры.

— Простите, Соломка, я тоже хочу у вас кое-что спросить.

— Конечно, мистер Джордж, я должна вам отвечать.

— Ваша подруга сейчас в зеркале?

Зрачки больной сузились, а лоб покрылся потом.

— С чего вы взяли?

— Ты всегда смотришь на зеркальные предметы. — Он закрыл жалюзи на окне и выключил свет. Слово «ты» у интерна вылетело на автомате, так как теперь Соломка была похожа на напуганного ребенка. — Она не услышит.

— Да, мистер Джордж, вы называете ее отражением.

Майлза действия интерна удивили, но с другой стороны это сработало.

— Значит, твоя подруга это твое отражение, почему ты не говорила?

— Потому что она может наказать, если услышит от меня то, чего я не должна говорить.

— А как же она тебе навредит, если находиться по ту сторону стекла?

— Она заставляет меня делать себе больно когда я плохо себя веду.

— Я скажу Жанне, чтобы она завесила окно в твоей комнате

— Спасибо. И раз уж её не будет, может мне не нужно пить таблетки сегодня?

— Ты помнишь, что я тебе говорил, Соломка? Ты прекратишь пить таблетки, когда выздоровеешь, а я не могу назвать тебя здоровой.

Соломку увели вниз.

— Мы уже несколько месяцев пытались понять, кто ее воображаемый друг, и все напрасно… Хорошо справляешься, посмотрим, как к тебе отнесется Жених.

— А за что он получил прозвище?

— Потерял жену несколько лет назад, а потом стал видеть ее призрака. В общем, такой же диагноз как и у Соломки, только вместо друга воображаемая невеста.

И правда, Жених вошел в кабинет, ведя кого-то за руку. Свою избранницу он усадил на кушетку, а сам сел на стул.

— О, дорогая, ты была права, их все больше и больше. Я бы тоже хотел сбежать куда-то… в Турцию или во Францию, но я не птица.

— Жених, ты забыл поздороваться. — Вежливо, но слегка раздражённо сказал доктор.

— Ах да, здравствуйте, Майлз и его помощник.

— Пожалуйста, называй меня доктором.

— Я и не думал, что та выходка так подействует на вас. В смысле ладно вы смотрели на цвет одежды, а не на лицо, и пациентка спокойно прошла мимо хранителей, но неужели вы и сами стали путаться?

— Нет, но ты ведь хочешь оставаться воспитанным человеком, даже тут. Вот и не забывай о манерах.

— Ладно, только потому что я джентльмен. Здравствуйте, доктор Майлз и его помощник. Так что начнём как обычно?

— Да, но перед этим я хотел кое-что спросить у тебя. Скажи, как тебе спалось?

— На самом деле не очень хорошо, мне говорят, это все из-за таблеток.

— Кто тебе такое сказал?!

— Один из пациентов пару дней назад.

— Не все, что говорят люди, правда. Скажи, кто это был, Картер все равно узнает.

— Вы не назвали его доктором!

— Он мой коллега, и я могу называть его по фамилии.

Жених очень умело перевёл тему: врач даже не посмотрел в свои записи и не продолжил разговор о бессоннице, а перешел сразу к процедуре.

Пациент закрыл глаза и Майлз начал проверять его рефлексы, потом давать больному в руку различные предметы. Он не всегда угадывал материал: назвал резиновую утку плюшевым мишкой, кубик Рубика коробкой конфет, а ручку — сережкой.

— В этот раз все не так плохо, ты ошибся всего три раза, я прав, Джордж? — интерн кивнул. — Как видишь, лекарства тебе помогают, пока что оставим дозу прежней.

Перед обедом им также предстояло провести сеанс с Хамелеоном — девушкой, мысли которой управляли хозяйкой. Однако, несмотря на то, что она легко складывала в голове большие числа и знала таблицу квадратов наизусть, несмотря на то, что справлялась с любой задачей, больная не могла побороть своих привычек. Входя в кабинет доктора Марта (так ее звали) пожала ему руку. Присутствие интерна очень напрягло ее, так как привычный ритуал был нарушен. Несмотря на все попытки, Хамелеон не произнесла не слова за час сеанса, Джорджу казалось, что взгляд ее стал стеклянным, а глаза смотрели в разные стороны. После сеанса Маилз сказал, что и такое бывает, а ей просто увеличил дозу таблеток и отправил в палату.

За обедом пациенты не были такими тихими, как обычно. Почти все они о чем-то перешептывались, поглядывая на братьев.

— Ну как практика у Картера? — Поинтересовался Джордж, наблюдая как Хамелеон мешает кашу в течение пяти секунд, перед тем как съесть ложку.

— Знаешь, немного интереснее чем я думал. А как тебе Майлз?

— Он довольно хороший психолог, только вот больные странные.

— А если бы они были нормальными, разве находились бы тут?

— Нет, вряд ли. Слушай, а давай после практики немного погуляем во дворе больницы?

— Тебе что делать больше нечего?

— Просто хочу получше узнать это место, так что, составишь мне компанию?

— Если Картер не попросит задержаться.

На этом их диалог закончился, так как Боб никогда долго не возился с едой.

После обеда доктор решил не загружать интерна и попросил привести Артиста — парня, который считал, что может всех обдурить. Во время сеанса он не сидел на месте, постоянно кружился и плясал, потом Майлз пообещал удвоить ему дозу успокоительного, и это заставило юношу сесть на кушетку.

— За что вы посадили меня сюда, и почему не посадите других фокусников и актеров? Мне так одиноко среди этих простаков, и если бы не голос прекрасной Грусти, я бы вошел в образбезумца.

— Если ты не заметил, мы в кабинете не вдвоем.

— А, новенького учтите? Могу помочь, кого вам показать? Спокойного или буйного? Немого или болтуна?

— Ты бы не сидел тут, если бы твои фокусы не приносили проблем. — Он проигнорировал слова пациента так, словно Артист каждый день закидывал доктора подобными вопросами. — Так что давай разберемся в том, что ты натворил сегодня.

— О да, трюк с исчезновением стар как мир! Извините, но настоящий фокусник не раскрывает своих секретов.

— Я таки пропишу тебе еще таблетки на вечер, и их количество тоже останется секретом.

— Я просто попросил Жениха мне помочь. — признался Артист. — Он позвал дежурного, а пока тот держал дверь для подружки Жениха, я взял ключ.

— Сколько раз им говорили держать ключи у того, кто стоит под дверью, а не отводит пациентов… И где же эти ключи?

— Я скажу очень тихо, это секрет.

Встав с кушетки больной подошел к врачу и вдруг вытянул ключи из-за его спины.

— Отличный был фокус, ты свободен.

Из-за танцев и кривляний Артиста сеанс прошел почти в пустую.

— Почему вы угрожали ему? — Спросил удивлённый Джордж.

— Он по-другому не понимает. Артист — это исключение из правил. Он считает такой тон и угрозы нормой, с другими подобное можно использовать только в крайних случаях. А теперь давай осмотрим последнего пациента и на сегодня все. Джейсон, приведи Инсанабили!

— Инсанабили?! Какое странное прозвище… Я где-то слышал это слово.

— Сокращенно от латинского «Неизлечимо».

— И как же пациент выздоровет, если ему внушают, что он неизлечим?!

— Не я давал ей прозвище.

Диалог прервал Джейсон, который привёл пациентку.

Волосы девушки были коротко и криво обстрижены, смирительная рубашка сдерживала руки, а глаза… В них сверкало какое-то царственное величие, будто это были два изумруда. Джейсон толкнул ее на кушетку и ушел.

— Добрый вечер, Инсанабили.

— Вам тоже, Хранитель.

— Я же просил тебя называть меня доктором. Это ведь ты сказала другим что мы хранители, почему ты нас так назвала?

— Потому что это место — настоящий Бедлам, а те, кто здесь работают, хранят страшные секреты.

— Я не буду говорить Картеру, что ты меня так назвала, но взамен ты не будешь ничего вытворять, хорошо?

— Вытворять? Не сегодня, день очень хороший.

— Кстати сегодня со мной работает интерн.

— Мы с ним уже знакомы.

— Правда? — удивился парень. — Я вас что-то не припоминаю. Может, вы меня увидели в столовой?

— Увы, вчера я не сидела там, мне принесли еду в карцер на пластиковой тарелке.

— Доктор Картер попросил меня приостановить твое лечение и расспросить о том, что произошло сегодня утром.

— А что произошло утром? Я ведь была в карцере, или вы думаете, что мне под силу превращаться в муравья?

— Нет, но чтобы нагрубить доктору муравьем становиться не надо. Сегодня у нас в больнице ненадолго остановился врач, и он говорил, ты пробовала его задушить, говорила, что знала его.

— Почему как что-то происходит так сразу я виновата?!

— Потому что в карцере кроме тебя была только Элли, и в тот день она вела себя спокойно.

— Ах, ладно, я расскажу тебе, если ты так хочешь знать. Этот парень — целитель из Ордена Новолуния. Вы и сами знаете, раз прибегли к помощи Мунлайта. Он и другие наши братья по крови, и они обязаны помогать нам, но что-то он не горел желанием мне помочь.

— Хм… — задумчиво протянул Майлз. — Тебя ведь привёл к нам отец, да? Что ты думаешь по этому поводу, Джордж?

— Джордж? — удивлённо переспросила девушка. — Знала я одного Джорджа, славный был парень. Ну же, говори, мне интересно услышать, что ты скажешь.

От такого поворота событий он слегка растерялся: девушка села на соседний стул, и точно так же как доктор ждала от него вердикта.

— Ну судя по тому, что она завела речь о родственных связях, мозг больной мог наложить сегодняшний визит доктора на тот день, когда отец привёл ее сюда.

— Хорошо, Джордж, видно что голова работает.

— Ну на самом деле не совсем. — поправила врача Инсанабили. — Мой отец ведь не кидал меня в карцер, сначала меня поместили в обычную палату. А ты не подумал о том, что у меня могли быть другие родственники, или скажем «родной душой» мог быть близкий человек, или вообще персона из сна? Мысли обширнее, парень, иначе в твоем зачете никогда не будет стоять оценка выше тройки. — Говорила она это так, словно Майлз решил посоветоваться с ней, чтобы поставить оценку Джорджу.

— Вижу, ты отлично себя чувствуешь, думаю, тебе можно выписать еще парочку таблеток.

— Не стоит. — И снова голос больной, боявшейся чего-то неизведанного.

— Думаю, трёх будет достаточно. Но если ты скажешь правду и извинишься за то, что назвала меня хранителем, я могу пересмотреть рецепт.

— Мунлайт мой кровный брат, и за его предательство наказание — смерть.

— Вижу, с правдой у нас не получается. Ну что ж, а теперь извинись.

— Прости.

— Скажи полностью, называй меня врачом, как и все пациенты! — За сегодня Майлз еще так не злился, у него даже покраснели щёки, а очки чуть не упали с носа.

— Прости, докторишка!

— Ну хоть что-то. Иди уже, сегодня две таблетки и завтра тоже.

Вместе с Инсанабили Джейсон забрал рецепты, которые отдал медсестре. На этом рабочий день Джорджа закончился, но он не горел желанием рассказать о нем брату, так же как и Боб не хотел рассказывать о том, как помогал Картеру проводить «терапии».

Комментарий к Помощники часть 2

Кто-то хотел предисторию? Пожалуйста, вот она начинается!


========== Помощники часть 3 ==========


Кабинет Картера был очень большим, мало того, там было несколько дополнительных комнат и куча странных приспособлений. Единственный шкаф с полками находился около рабочего стола, остальные вещи лежали на железных столиках.

— Ну что-же, интерн, посмотрим чему тебя научили. Джейсон, приведи сюда Зэд!

Он как раз отвел первого пациента на сеанс к психологу и теперь спустился за вторым. Картер не вводил новенького в курс дела, не давал никаких наставлений. Казалось, сейчас он думает о чем-то другом.

Через пару минут Джейсон вернулся и втолкнул в кабинет девушку-зомби.

— Доброго пребывания в чистилище, джентльмены. — Равнодушно пробурчала она, и села на пол около стула.

Картер, сохраняя абсолютное безразличие, подошел к больной, схватил за плечо и одним движением поднял с пола. Боб подумал, это могло бы быть больно, но пациенты вроде Зои не реагировали на боль.

— Пора сделать твою жизнь немного реальнее. — С этими словами доктор повел девушку к одной из дверей, Боб пошел за ними.

В стене около двери было большое окно, внутри комната была белой и не имела никакой мебели, только стул по центру. Картер усадил на него Зэд и закрепил на ее голове повязку, после чего Боб заметил, что на этой повязке полно проводов, ведущих к пульту управления с внешней стороны около двери. Врач закрепил руки и ноги Зои на стуле при помощи ремней и вышел к Бобу, закрыв за собой дверь.

— Сейчас мы начнём терапию. Я буду наблюдать за ней, а ты — за рубильником. Чтобы не произошло не выключай аппарат без моего разрешения, понял?

— Понял.

— Таблетки, которые она вчера пила, должны были поднять болевой порог. Там на ручке есть отметки, пожалуйста, поставь на вторую.

Первая отметка была 0, вторая — 1.

Девушка никак не реагировала, продолжала сидеть на стуле и смотреть в одну точку на стекле. Боб отвернулся. Ему казалось, она смотрела на него.

— Поставь на следующую отметку.

Следующей цифрой была 12. Зэд начала судорожно дёргать руками и ногами, но лицо оставалось таким же непоколебимо-каменным.

— Ставь опять на единицу. — Скомандовал Картер, записывая что-то на листочке бумаги.

Судороги продолжались еще какое-то время, потом прекратились. Дав девушке три минуты на отдых, Картер снова приказал поднять напряжение. Боб заметил отметки 25 и 30, но ему и 12 хватило.

На третьем или четвертом подходе мышцы лица тоже начали поддаваться воздействию и Зэд улыбнулась. Улыбка эта была натянутой и измученной, Гарлоу даже показалось, будто его самого только что шарахнуло током, он уже хотел закончить терапию, но наставник ничего не говорил, только записывал на листок. Правда, за десять минут до конца сеанса они таки выключили напряжение и приступили к осмотру.

— Как хорошо, что у меня теперь есть помощник, раньше приходилось бегать от окна к переключателю, это занимало много времени и я мог что-то упустить. Теперь будь добр, отведи ее на кушетку. Осмотрим больную и отпустим в палату.

Боб вошел в комнату и осторожно начал отвязывать ремни. Она сидела и молчала, но как только парень снял с головы провода, Зэд заорала нечеловеческим криком. С последних сил держа себя в руках, он схватил ее за руку и быстро довел до кушетки. Он как и она сделали это в состоянии аффекта. Спустя пару секунд Зэд упала и замолчала, а Боб вздохнул с облегчением.

— Это чувствительность к ней начала возвращаться. — успокоил новенького Картер. — Осмотри ее, а я пока что проверю не сломала ли она провода.

Проверять рефлексы девушки после удара током было бесполезно: обессиленный организм не мог ни на что реагировать. На голове в тех местах, где крепились провода, виднелись синяки, а местами кровоподтеки.

Боб осторожно перевернул девушку на бок, подошел к холодильнику и быстро достал от туда какие-то бутылки (так как льда там не было), которые приложил к местам ожога. Названия на них были ему не знакомы, но тогда парень подумал, что это просто какой-то новый препарат и отчасти был прав. Когда девушке немного полегчало он проверил ее пульс. Конечно, раз она дышала, значит была живой, но сердце Зэд сейчас билось очень медленно.

— Ей всегда нужно время, чтобы отойти от процедуры. — Сказав это, Картер позвал Джейсона, и тот буквально вынес больную из кабинета. Следующей привели Радость.

— Доброе утро, доктор Картер. — Поздоровалась она, усаживаясь на стул.

— Тебе тоже. Скажи, ты готова начать процедуру, или хочешь что-то мне рассказать?

— Сегодня шел дождь, а потом вдалеке я увидела радугу, это все, чем мне хотелось с вами поделиться.

— Хорошо, тогда мы начнем. Боб, в этот раз ты будешь записывать ход терапии, а я ее проводить.

Он пересадил девушку на кресло, чем-то напоминающее стоматологическое, только вместо лампы там был экран, который при включении показывал мозг.

— Целый час… разве это не опасно?! — Удивился Боб.

— Это не рентген, как ты мог подумать. Новейшая разработка, излучение абсолютно безопасно. Следи за тем, что происходит в ее голове, записывай это, и не о чем не беспокойся.

Процедура прошла намного спокойнее чем первая, не считая всхлипов пациентки, когда ее расстраивала какая-то картинка или предмет. Картер сказал, что большинство вещей вызывают у сестер противоположную реакцию, но когда они найдут то, что заставляет обеих радоваться или грустить, то смогут показать им, что они могут быть в одном настроении.

Третьей привели Эшли. Поначалу Боб подумал, что ей кто-то сломал руку, но оказалось, она просто не могла её контролировать, и это было сделано в целях безопасности. Тут врач был бессилен: лечение Чужой проходило в кабинете психиатра, а он просто снимал повязку и осматривал руку. Сегодня пациентка успела сама ее размотать, думая, что рука успокоилась, потом расцарапала запястье и пыталась себя удушить, но Джейсон подоспел как раз вовремя.

Остановив кровотечение и наложив новую повязку, Картер попросил интерна сделать ей укол обезболивающего, после чего у них появилось свободное время.

— А ты хорошо держишься. Даже Джейсон не хочет мне помогать с лечением Зои, он просто не может на это смотреть.

— Все для их же блага, надо привыкать. — Ответил Боб, наблюдая как Эш начинает засыпать.

— Ты не лишен слабостей, как и любой другой человек, но умеешь их преодолевать. Это было видно по твоей анкете, и теперь я убедился в этом еще раз. Никогда не видел таких сильных духом людей, хотя возможно и видел, но только дважды за свою жизнь.

Несмотря на столь длинную речь, Картер был не особо разговорчив, и оставшееся время молча заполнял документы.

Следующим Джейсон привел парня, напоминавшего его самого: здорового бугая, рукава рубашки которого были крепко связаны. Перед тем, как начать терапию, доктор вколол ему успокоительное, а Боб, смотря на перекошенную рожу 13-го, даже не стал возражать. С ним также была проведена электротерапия, но в этот раз пациента перевязали не 4, а 8 ремнями и выносили его на кушетку уже вдвоём.

«Видимо это он чуть не отгрыз ухо санитару» — подумал Боб.

Терапия закончилась, а наставник так и не объяснил на что же 13-й болеет, и вообще не сказал ни слова. Впрочем и сам Боб не хотел знать этого.

Следующим был Забывашка. Вообще-то он болел на амнезию и лечением его занимался психолог, но Картер тоже нашёл способ помогать парню, довольно оригинальный.

— Он заболел после пережитого шока, и есть шанс что другое потрясение ему эту память вернёт, главное не переборщить.

Самая странная терапия, после которой Боб уже был готов назвать врача сумасшедшим: больного уложили на койку, а на его тело выпускали пауков, перед этим привязав Забывашку, чтобы он не дергался. Под конец мужчина побледнел и начал что-то бессвязно бормотать. Картер уже выписал рецепт, но тут бормотание стало более внятным.

— Уберите пауков, моя принцесса их не любит, она будет плакать, а я не хочу чтобы она плакала.

— Принцесса? — Переспросил Боб, записывая слова больного.

— Что-то вспомнил, отдай этот лист Маилзу, он поработает с этим завтра.

После обеда у Боба было несколько свободных минут, и он воспользовался этим, чтобы поговорить с Жанной.

— Мы с братом хотели бы посмотреть на территорию вокруг больницы.

— Утром шел дождь, если вам настолько хочется увидеть грязную дорогу и лес, то идите.

— А пациенты не гуляют на свежем воздухе?

— Слава Богу нет, иначе за ними было бы еще труднее следить! Но летом там можно отлично провести время, все равно на несколько километров вокруг один лес.

На этом их разговор и закончился, так как пациенты начали возвращаться с обеда.

Предпоследним доктора посетил Механик — парень, который якобы понимал язык механизмов и постоянно пророчил другим массу негатива.

— Тоже шоковая терапия? — Спросил Боб.

— Электрический стул сегодня никого не примет, он устал. — Ответил Механик вместо врача.

— Нет, сегодня шоковых терапий больше не намечается, вообще данному пациенту противопоказан любой контакт с техникой, в том числе и во время лечения.

— Я понял почему понимаю их, я и сам машина! — Снова перебил Картера Механик.

— Это что-то новенькое. — он быстро вышел из кабинета, а вернулся уже с листом, исписанным немного другим почерком. — Ага, это у него появилось вчера, хорошо что Маилз записал. Значит, ты считаешь себя машиной, потому что не чувствуешь боли?

— Да, я обнаружил эту способность у себя вчера.

— Сейчас мы попробуем доказать обратное.

Он был уверен, что это вообще не процедура, скорее Картер просто хотел доказать пациенту, что тот не прав, так как он достал несколько иголок из ящика стола, протер их спиртом и воткнул в болевые точки Механика, но ничего не произошло. Боб даже не понял, что его шокировало больше: действия наставника или безразличие пациента. Но когда доктор вытащил иглы они пришли к компромиссу: Механик признал себя чем-то средним между человеком и роботом, так как у него была кровь, которую, к слову, пришлось останавливать Бобу.

— Я уменьшу дозу твоих лекарств, если ты снова начнешь чувствовать боль, говори дежурным санитарам.

— Скажу, не сомневайтесь.

Последний пациент носил прозвище Штейн, собственно это и была его настоящая фамилия, и он утверждал, что был потомком того самого Штейна и сам являлся великим ученым, но порой признавался что просто фанатик, и оживить людей пытался чисто для прикола.

Такое поведение было расценено как раздвоение личности и его отправили на лечение. Что самое интересное, никто не мог опровергнуть или доказать слова больного, так как живых родственников у него не осталось. Сам больной был не очень высоким парнем да и совсем не старым, но тем не менее у него в волосах виднелись несколько седых прядей, которые он сам называл наследственным признаком.

— Ну, Штейн, тебя мы пока что лечим медикаментами. Доза таблеток как обычно плюс сегодня попробуем новое лекарство.

— Ха-ха-ха, это забавно. За новое лекарство люди платят миллионы, но сначала создатель должен заплатить чтобы быть уверенным…

— Ты опять переключился на безумного гения? Это тебе не поможет выздороветь. Боб, привяжи его к стулу или просто держи покрепче.

Интерн решил попробовать второй вариант. Картер принес из хранилища несколько ампул с непонятной жидкостью и набрал одну из них в шприц.

— Надеюсь, тебя учили делать уколы.

— Конечно!

— Тогда попробуй.

Боб положил руку пациента на стол, приподнял рукав его смирительной рубашки, намочил ватку спиртом и протер кожу.

— Я конечно не профи, но постараюсь сделать это не больно, как укус комара.

— Малярийного комара, только в три раза опаснее.

Боб вспомнил несколько строчек из тех учебников, которые читал его брат и, приложив немало усилий, проигнорировал бред Штейна. От укола на коже осталась маленькая капелька крови, на которую интерн тут же положил ватку.

— Неплохо, второй укол я сделаю сам.

На этот раз Картер смешал два вещества и взял шприц побольше. Казалось, он набрал туда раскаленного железа, так как больной тут же начал дергаться и кричать, не успел доктор даже взять его за руку.

— Это же та дрянь которая вызывает адскую боль! Остановитесь! Поверьте, я знаю, я видел…

— Где? Штейн, этот препарат начали использовать неделю назад, а ты уже пол месяца сидишь в больнице! Мы много раз говорили об этом: я врач, и я знаю для чего нужны эти медикаменты, так что тебе нечего бояться.

Не давая парню ответить, Картер быстро сделал укол.

— Что, адская боль разрывает на части?

— Нет… — Честно ответил больной.

— Вот видишь, и не надо было так орать.

— Что-то случилось? — Спросил Джейсон, который как раз шел забирать Инсанабили.

— Нет, у нас все хорошо, к тому же мы уже закончили. Скажи Алисе, что к тем препаратам, которые я планировал использовать, добавился еще один.

— Сообщу после ужина.

Так и прошел второй день работы Боба.


========== Помощники часть 4 ==========


Боб думал, Джордж забудет о своей идиотской идее до ужина, но мысль о прогулке не покидала его брата. Старший считал лечебницу просто местом, в котором он проходит практику, и не желал проникаться атмосферой больше чем надо для выполнения работы. После ужина они с Майлзом отправились на склад. Доктор положил в ящик дела пациентов, с которыми работал, и заодно взял парочку бейджиков, на которых маркером написал имена братьев.

— Это чтобы вас никто не путал. — Сказал он, немного растерянно, наверно боялся их расстроить.

— Ничего, мы уже привыкли. — Буркнул Боб, и уже собрался идти к комнатам отдыха.

— Ты же обещал прогуляться со мной по территории.

— Ой, да ладно! — парень слегка улыбнулся, вспоминая детство. — Опять испугался привидений или монстров?

— Вовсе нет! — нахмурился Джордж. — Просто одному как-то скучновато.

— Ладно, ладно, только куртку одену.

Через пять минут братья снова встретились в коридоре и направились к выходу, мимо них, словно рыжая лиса, промчалась Алиса, на лету доставая из кармана ключи.

Как и говорили санитары лечебницы, вокруг рос лес, и конец его можно было увидеть разве что с крыши. По вытоптанной дорожке домой возвращались повара и уборщицы, а Федор, проводив их взглядом, запер ворота.

— Не задерживайтесь на улице! — Крикнул он Бобу и Джорджу, а сам поспешил к своему любимому стулу.

Во дворе сложно было что-то рассмотреть: после дождя на улице стоял туман. Однако даже через белый пар пробивались силуэты кустов и деревьев, обломки статуй и скамеек.

— Что, испугался? — С улыбкой сказал Боб, видя как его брат застыл, рассматривая все это.

— Нет, тут нечего бояться. Смотри, а что это там?

Повернувшись туда, куда смотрел брат Боб заметил еще одну статую.

— Ну голубь как голубь, подумаешь, без крыльев, медсестра сказала, что эта часть лечебницы заброшена.

— Там что-то написано, у подножья статуи.

Пройдясь по каменной дорожке, сквозь которую уже начали пробиваться бурьяны, братья таки смогли прочитать надпись, пускай и не всю:

Госпиталь имени Святого ––- 18__ — 1999 год

— Госпиталь… То есть обычная больница? Ну тогда все понятно. Раньше тут лечили всех подряд, и люди гуляли на этой части территории, а потом Картер построил лечебницу, но психически нездоровых лучше не выпускать. И ради этого мы вышли на улицу?!

— Погоди, мы не все осмотрели. Тут есть еще одна дорога, и по ней недавно кто-то ходил.

И правда, на дороге остались следы чьих-то ботинок с утра. Пойдя по следу, братья наткнулись на ржавые ворота, которые никто и не думал запирать. Ни статуй, ни скамеек, ни даже травы, только много-много камней. Солнце зашло за горизонт и парней окружила темнота. Боб решил идти назад, но споткнулся и упал. Достав из кармана свой телефон, парень включил фонарик.

— Джордж, думаю, ты захочешь на это взглянуть.

Камни были почти не тронуты человеком: бесформенные и покрытые слоем грязи, которую чистил разве что дождь, однако на них все еще можно было рассмотреть надписи, выцарапанные человеческой рукой.

— Энди Макнайер 1978-2008. — прочитал вслух Джордж.

— Похоже, это кладбище для больных, и оно используется до сих пор.

— Не только для больных. — Поправила Жанна, посмотрев на братьев. — Хотя в основном тут похоронены умалишенные, но есть и врачи, буквально парочка могил, они помечены красным крестом. — девушка указала на рисунок над именем покойника. — Он кстати работал тут до Майлза, но две недели назад повесился. Знаю, звучит страшно, однако такое иногда случается в подобных заведениях, а тут, после того, как пришел Картер, несчастные случаи происходят очень редко.

Ошарашенные такой новостью братья смотрели на нее как маленькие дети.

— А ты пришла сюда чтобы…

— Чтобы вас забрать, конечно! Ведь двери лечебницы на ночь закрываются.

Войдя в помещение братья почувствовали некое облегчение. Боб с Жанной ушли в столовую — выпить по чашке горячего кофе — а Джордж поднялся на второй этаж. Он подумал, что сейчас сторож еще не очень устал и ему можно задать один вопрос.

— Добрый вечер, Федор. — Поздоровался парень, прикрыв за собой дверь комнаты охраны.

— Да какой же он добрый, если всякие мечтатели мешают мне работать!

— Мы с братом просто хотели осмотреть лечебницу и все что ее окружает.

— Посмотрели. Теперь доволен?

— Почти, я бы хотел спросить еще кое-что у вас.

— Хех, парень, я с трудом закончил ПТУ, так что не думаю что смогу чем-то тебе помочь.

— Это не касается лечения больных, я просто хотел знать, почему днем они все вместе сидят в одном коридоре, вдруг буйные кого-то покалечат?

— Им дают столько этих таблеток, что вряд ли на такое останутся силы. Кстати, раз уж ты заговорил о безопасности… Джейсону сегодня кто-то подсыпал снотворное, он вырубился, а палаты так и не закрыл. У меня есть запасные ключи, но как-то лень переться вниз, не мог бы ты их закрыть?

— А если они не захотят возвращаться в палаты?

— Посмотри, все спят.

На камерах было отчётливо видно почти всех больных: Зэд лежала на каркасе кровати с закрытыми глазами, Грусть свернулась комочком, выкинув подушку вон, Радость сегодня ночевала в карцере, Хамелеон спала на одеяле, укрываясь простыней, Соломка лежала в абсолютной темноте и даже немного хропела, Чужая дергалась во сне, Жених обнимал подушку, Историк перестелил свою постель на пол, 13-й спал не на своей, а на диванной подушке, Штейн полностью залез под одеяло и вертелся там, Механик и Забывашка лежали нормально, Артист крутился во сне, а Инсанабили дергала рукой одеяло, словно ища кого-то.

— Ну вроде бы спят. Ладно, я помогу вам.

Получив связку ключей парень спустился вниз. Брат и медсестра уже ушли в свои комнаты и никого из врачей на первом этаже не осталось. Джордж открыл дверь и оказался в коридоре для больных.

Никакого беспорядка и шума: вещи аккуратно сложены, а пациенты спят. Похоже, знакомство вымотало не только интернов, но и больных.

Первая палата Зэд. Он поворачивает ключ в замке и раздается щелчок.

— Спокойной ночи, мистер доктор.

— А ты разве не спишь? — С удивлением спрашивает Джордж.

— Мёртвые не спят, но вам не стоит волноваться, я просто вырублюсь, как обычно.

Следующая Грусть.

— Не надо, тетенька, не надо. — Говорит она сквозь сон, когда интерн прикрывает плохо закрытую дверь и запирает на замок.

Соломка спит так крепко, что не реагирует на него, Чужая ударила рукой в стену, но не смогла из-за бинтов сделать это сильно. Джордж подумал, она тоже проснулась, но это была больная рука и ничего больше. Хамелеон спит и Инсанабили тоже. Она такая милая, когда обнимает этого плюшевого мишку… Стоп, мишку?! Но разве можно пациентам брать с собой вещи, да и на камерах никакого золотистого мишутки не было! Он снова смотрит в небольшое окошко в двери, но теперь там темно, ведь луна спряталась за дождевые облака.

Штейн очень сильно ворочается, наверно ему снится кошмар, Историк бормочет во сне, Жених прижимается к невидимой красавице, 13-й перевернулся на бок так, что Джордж подпрыгнул, остальные тоже спят.

Я никогда не видел столько страданий и боли в один день, но с другой стороны, есть вещи очень серьезные, от которых невозможно избавиться без боли и потерь. Завтра я увижу тех, с кем работал мой брат. Он говорил, они ведут себя спокойно, но мне кажется, тоже будут кричать.

Мне не особо интересна история этой больницы, слышал только как-то раз что её основатель построил какую-то усыпальницу в подвале, но наверно люди тех времен перепутали склеп с моргом. Неудивительно, что тут так много страшилок, хотя где же им еще быть?

Закрыл комнаты и отдал ключи Федору. Как поздно, наверное, уже все спят, но я просто не могу уснуть! Быть может, не стоило гулять перед сном? Но если Историк советовал мне прогуляться он знал об этом, и это не мешает ему засыпать.

Мне кажется, в коридоре кто-то ходит. Я уже не ребенок, чтобы верить в призраков, скорее всего это один из врачей, но лучше пойти и проверить.


========== 3. Новый день по ту сторону двери ==========


Комментарий к 3. Новый день по ту сторону двери

Истории от лица больных будут скакать от персонажа к персонажу

Забывашка проснулся минут за десять до того, как Джейсон пришел открывать двери. Он не помнил где находится, но догадывался, что его так называют, ведь амнезия преследовала какое-то время, достаточно долгое, чтобы прицепилось такое прозвище.

Парень нервно огляделся по сторонам: маленькая комната с решетчатым окном в стене и кроватью около двери. Обстановка и тишина вокруг его нервировали, и Забывашка подбежал к двери. Его руки схватились за решетку, он попробовал вырвать ее, хотя что-то подсказывало, что это бесполезно.

— Ты как будильник, только сегодня что-то пораньше.

— Кто тут?! — Напуганный парень отскочил от решетки и посмотрел на стену, думая что это она с ним заговорила.

— Историк, пациент из соседней камеры.

— Пациент? Так это больница…

— Да, не тюрьма, хотя очень похоже.

— А откуда ты знаешь, что я боюсь попасть в тюрьму?

— Да ты рассказал мне как-то раз.

— И сколько же времени я тут сижу?

— Не знаю, хоть у меня и нет амнезии, но в этом месте время потерялось. И да, не советую тебе сегодня ссориться с Джейсоном, просто не кричи и не бейся, иначе опять получишь двойную дозу успокоительного.

Забывашка не понимал о чем речь, пока в коридор не вошел высокий мужчина в белом халате. Он по очереди открывал двери, а вслед за ним ходила медсестра с подносом.

— Пациент номер двенадцать. Ага, вот ваши! — Прощебетала кучерявая девушка, когда бугай открыл его камеру.

Она протянула Забывашке какие-то непонятные таблетки и он их выпил, как и советовал Историк, а после этого все начало понемногу проясняться.

Парень, как и несколько других пациентов, вышел в коридор, на ходу поздоровавшись со Штейном и Чужой. Его сознание не могло выдать много информации о тех, кто его окружал: «безумный, но добрый гений, однорукая напуганная девица» — ничего больше.

Все расселись по углам и начали заниматься своими делами, он тоже что-то делал, но почему-то выронил это время из головы, словно его и не было.

— Скоро? Уже полчаса тут стоим! — Жаловалась девушка за дверью

— Вроде все, можно идти.

«На завтрак» дополнил он слова медсестры Жанны. Да, теперь парень вспомнил, что ее надо называть «медсестра», а Джейсона «санитар» иначе они сделают что-то плохое, а еще, что память возвращалась к нему утром кусками каждый день, но вечером опять улетала.

Пациенты всей толпой пошли на завтрак, их сопровождали две медсестры, санитар ушел к карцерам.

Еда в тарелке была такой серой, что больной отвернулся от нее на секунду.

— Папа, я не буду этого есть! — Тонкий детский голосок полоснул по его сознанию, словно ножик, но тут же затих.

Во время завтрака Забывашку накрыла волна спокойствия и еще одно воспоминание: фиолетовые таблетки нельзя пить на пустой желудок, их дают толи после обеда, толи после ужина.

В зал ввели еще девушку из карцера, она была сестрой той, что сидела около Забывашки, и кинулась ее обнимать, улыбаясь во весь рот. Сестрёнка посмотрела на неё печально, но не оттолкнула. Так они и стояли, пока санитары не оттащили их в разные стороны.

Один из больных заперся в туалете и воевал с Джейсоном, который отчаянно пытался «выбить эту долбанную дверь», но Забывашка решил не наживать себе проблем и просто вернулся в коридор пациентов. Вслед за ним зашла еще одна девушка из карцера.

— Могли бы и покормить, жлобы. — Огрызнулась она, поправляя свои короткие волосы.

— Вот сначала подумай над своим поведением, а тогда проси есть. — Также грубо ответила санитарка.

***

— Сначала Грусть, затем Зэд. — Объявил Джейсон, выводя из коридора грустную девушку, чью сестру поместили в карцер. Через пять минут увели и вторую больную.

— Соломка, хочешь еще раз сыграть, пока нас не повели на процедуры? — Предложил Штейн, расставляя чёрные шашки.

— Почему бы и нет?

Девушка села напротив него и начала расставлять свои фигуры.

«Засунь эти кружки в свои уродливые рыбье глаза!»

Отведя взгляд от полированной доски, Соломка начала игру, стараясь смотреть на фигуры, а не на то, что в отражении.

Со счётом 2:0 (первая партия была до завтрака) началась третья игра, ей сегодня однозначно везло. Мысли текли спокойно и ясно, несмотря на то, что она приняла утром таблеток, и тут вопрос, который выбил ее из колеи.

— А что у тебя с волосами? — Спросил Забывашка.

Она помнила свои роскошные золотистые волосы, как каждый день проводилась по ним расческой сто раз и заплетала в хвостики. Так же помнит, как часами стояла перед зеркалом, хотя мечтает об этом забыть, как этот олух о том, что каждый день задаёт ейодин и тот же вопрос.

— Ты, идиот, уже достал меня! — Историк не раз говорил ей уважать болезнь Забывашки, но она больше не могла.

Началась драка, которую пришлось унять двум медсестрам. Соломку долбанули приличной силы разрядом из шокера, который эти дамы просили в подарок у Картера. Предупредили что в следующий раз отправится в карцер, кому-то приспичило в туалет, они вывели его, потом привели и все пошло как обычно. Забывашка дулся на неё, но он скоро забудет, а она нет.

Не забудет как та девушка из зеркала начала двигаться по своей воле. Тогда Соломка еще думала, что скоро встретит новую подругу, возможно даже сестру… Как же блондинка ошибалась.

«Ты думаешь, мне приятно изо дня в день повторять твои действия и твою жизнь?! Нет! Если ты еще раз возьмешь эту гребаную расческу в руки, я тебя убью!»

Врачи сказали, больная сама разрезала себе живот стеклом, хотя по факту это и была она, только другая. С тех пор Соломка ела то что любит другая, никогда не брала в руки расческу и следовала всем ее указаниям.

«Скажи им, чтобы не лезли в твои разборки!»

Но сейчас она не могла её послушать, поскольку санитарки никогда не забудут такой дерзости. Здесь хотя бы есть другие больные, с ними девушка может поговорить, может спрятаться… А в карцере изолированная останется одна со своей подругой, которая и есть она, только другая.

***

После процедуры вернулась только Зэд — Грусть увели в карцер. Следующих забрали Историка и Радость.

Кто-то из пациентов подошел к радио, и включил новости.

»… Мы только что получили информацию из госпиталя, куда вчера были отправлены жертвы ДТП. К сожалению, один пострадавший скончался, состояние остальных стабильное. Полицейские утверждают что виновником трагедии был…

водитель автобуса, который сел за руль в нетрезвом состоянии.

Несколько пострадавших очнулись, они говорят

что он просто пытался разминуться с грузовиком, потому что им заплатили.

Мы будем держать вас в курсе новостей».

— Эй! — Крикнул недовольный Механик, когда радио выключили (в целях безопасности оно стояло вплотную к стене, куда уходили провода, но переключатель оставался доступным). — Это был мой единственный…

Но стоило ему увидеть, кто это сделал, как парень заткнулся: радио выключила Чужая. Она сняла бинты со своей руки и просто вырвала ручку переключателя.

— Так, спокойно, все будет хорошо.

В прошлый раз девушка чуть не задушила его, он тогда почти отключился. В таком состоянии этой леди даже робот был не по чем.

— Я не хотела… — По глазам Чужой потекли слезы, в то время как рука продолжала вынимать начинку из радио.

— Ты слышала, успокойся, расслабься. — Помогала Инсанабили.

— Авария! Огонь! Они! Я не могу не могу…

— Подумай о пляже, это всегда тебя успокаивало. — Посоветовал один из пациентов.

Девушка на секунду задумалась, и воспользовавшись этим 13-тый одним прикосновением вырубил ее.

— Очнется через пару минут.

Фокусник подошел к девушке-зомби едва не прыгая от любопытства.

— Ты видела их, новых врачей?

— Видела… одного… из них. — Отвечала вяло Зэд, толи устав после терапии, толи испытывая приступ апатии, так и не вставая с пола.

— И как он?

— Стандартный… воин… чистилища.

Другие ждали возвращения Историка: он всегда ярко и в деталях описывал важную информацию.

Не все больные относились к врачам негативно: одна из сестер с интересом наблюдала как ее лечат, Чужая и Соломка верили в своё исцеление, что их избавят от лишних проблем, Историк относился к ним нейтрально, а Механик и Артист считали чем-то вроде наблюдателей, но не тиранами.

Это касалась отношения в целом, однако даже самого доброго пациента можно было вывести из себя и разозлить. Медперсонал тоже относился к этому по-разному: кто-то дразнил больных, кто-то наоборот искал пути их успокоить. Все врачи были разными и всем пациентам хотелось узнать, какими же окажутся эти.

Больные начали перешёптываться между собой, угадывая, что же их ждёт в кабинетах. Артист услышал, что их зовут Боб и Джордж, что каждый из них помогает в работе с пациентами, и что до этого они нигде не работали.

— Один точно не будет нас дразнить. — заверяла Инсанабили. — Он боится буйных, только я не помню, какой именно.

От разговоров всех отвлекла Соломка, которая все это время сидела в стороне от этого сборища. Она толкнула Артиста и якобы «случайно» показала ему красные пятна на чёрной рубашке. Закатив рукав он обнаружил несколько царапин, сделанных ногтями, но при этом довольно глубоких.

— И как это у тебя получается?!

— Я… это…

Историка привели раньше времени, и в душе Соломка благодарила высшие силы, когда тот вручил Артисту свистнутый из кабинета карандаш.

— Как ты его достал?

— Ловкость рук и сила хорошей болтовни.

Заметив его, другие налетели на Историка с расспросами, и тот с удовольствием ответил, что интерн Маилза немного добрее самого психолога, ну и чуток невнимательнее, а после завел рассказ об украденном карандаше. В это время Соломка подошла к Инсанабили и показала ей раны.

— Нельзя чтобы Маилз это увидел, иначе тебя отправят к Картеру. — Тихо прошептала она.

Девушка завела Соломку в ее камеру, а сама ушла в свою. Там из набивки матраса она достала осколок стекла и отрезала кусок простыни, который передала Соломке через дыру в стене под кроватью.

(Вы же сделаете так, чтобы камеры не видели? Мои друзья, вы сделаете это, я знаю)

— Кровь уже не идет?

— Нет…

— Тогда вытри ее остатки и одень мою одежду, а потом, когда придешь, поменяемся назад.

— А если тебя вызовут первой?

— Я и так у Картера бываю почти каждый день.

***

— Соломка и Чужая!

Теперь уже Грусть рассказывала историю о помощнике Картера, правда без особых эмоций. Штейну однако это было не интересно: он и так знал, что его там ждет. Парень вошел в «комнату» Инсанабили. Он хотел поговорить с ней до очередной встречи с врачами.

— Ты сегодня слышала, как что-то гремело в подвале?

— Да, но совсем недолго. Похоже, сегодня он пользовался тем, что уже знает, а не искал что-то новое.

— Извлекал энергию? — Предположил парень.

— И уже использовал ее на Радости. — Подтвердила его подруга.

— Эти новенькие они могут нам помочь, если узнают, может…

— НЕ ГОВОРИ ИМ! Еще рано… — Тут, при нем, глаза Инсанабили выражали все те тревоги и переживания, которые обычно прятали.

— Это твои друзья тебе сказали?

— Да, я им верю, они не могут ошибаться.

— Хорошо, я промолчу, тем более мне сегодня к Картеру, просто у меня дурное предчувствие.

— У меня тоже, каждую секунду, проведенную здесь.

***

— Жених и 13-тый!

Еще двое больных ушли на прием.

Историк умостился на диване и, засмотревшись на очередную партию в шашки, задумался о чем-то своем. Радость незаметно села рядом, забиваясь в самый угол диванчика.

— Ты не сильно занят сейчас?

— Что?! — он немного напугался от неожиданного вопроса. — А, нет, не занят.

— Тогда расскажи мне сказку.

Просьба, которую он слышал от многих, но только не от Зэд и не от нее. Сестры никогда не интересовались тем, что происходило вокруг, они все время пытались возобновить связь друг с другом.

— Хорошо, о чем именно? О том, как повара на кухне за мной следят, или как двое пациентов нарисовали рога портрету Картера на втором этаже… Их тогда спихнули в карцеры…

— Я и так знаю эти истории, к тому же мне не хочется слушать что-то о больнице, хочу уйти от сюда, хотя бы в мечтах.

— То есть, обычным рассказом тебя не удивить?

— Нет.

— Тогда у меня для тебя есть особая история, история о загадочном рисунке. Итак, в одном университете был необычный класс: из тридцати человек училось только десять, среди них и были наши герои. Они редко общались с кем-то, разве что давали списать, и вряд ли им суждено было встретиться.

Но однажды один из них заболел, а второй, когда пришел в лекционный зал, заметил что задняя парта свободна.

«Посижу-ка я там, подальше от всех» — подумал он.

Студент сел за парту, достал листок, и карандашом начал записывать все, что было на доске.

class="book">— Карандашом? Но зачем, если есть ручка?

— Даже отличники иногда что-то забывают, не перебивай.

— Ладно, прости.

— Так вот пишет он значит, и вдруг видит какие-то странные линии, убирает лист, а под ним на парте нарисован человек с болтами в шее. Другой бы рассмеялся над такой дуростью, особенно на их факультете, но этот студент подумал: «тьху ты, здесь столько ошибок!», и нацарапал свои исправления.

Через неделю хозяин парты вернулся в школу и с удивлением заметил, что кто-то сидел на его месте. На перемене он вышел в коридор, и увидел там девушку, вокруг которой собралось пол класса. Они все смеялись над ней, а она выронила из рук свою тетрадку и убежала прочь. Когда он поднял эту тетрадь, то на ее страницах увидел точно такой же чертеж, тогда он догнал эту девушку, и протянул ей тетрадь с двумя словами: «помоги мне». Так они стали лучшими друзьями.

— Но ты же говорил, что рисунок нарисовал студент.

— Я имел ввиду студентку, просто эту историю рассказываю впервые, и у меня не было времени ее исправить.

— И все равно она получилась просто великолепной!

— Да, просто супер! — Подтвердили остальные пациенты, собравшиеся вокруг.

***

— Забывашка и Хамелеон.

Некоторые люди удивлялись тому, как 13-тый легко их побеждал. Он знал все болевые точки, да и вообще, все точки на теле человека. Правда тут пациенты его не боялись, так как он был на их стороне.

Уборщицы пришли, чтобы убрать осколки радио. Одна из медсестер зашла в палату и все больные тут же выстроились в ряд. Та уборщица, которая, наверно, раньше тут не была, не отводила от него взгляда и дергалась, боясь что он на нее накинется, и тогда даже весь персонал не поможет.

Когда уборка закончилась, он подарил ей цветок, который успел скрутить из проводов. Она вышла из их коридора и выкинула его, все еще побаиваясь пациента из 13-й палаты.

Семья тоже его боялась, хоть он ничего и не делал, поэтому и запроторила сюда, так же как и Историка, только его родственники хотели получить квартиру. Их диагноз прост, как дверь, ведь его попросту нет, но за их содержание тут отлично платят, вот почему у них нет шансов выбраться, если только не сбежать.

***

Даже за обедом разговоры не прекращались. В основном говорили о новеньких и о поломанном радио, до замены которого остатки здорового ума точно их покинут. После полудня приходило какое-то спокойствие. Толи это таблетки так действовали, толи тот факт, что почти все уже были на приеме.

— Хэй, Штейн, у меня гениальная идея! — Заявила Радость, обнимая его. — Мы можем распилить решетку, и вылезти в окно.

— Ничего не выйдет. — Спокойно ответил он, отцепив от себя девушку.

— Почему?

— Уборщицы каждое утро меняют постель, когда мы завтракаем. Они точно увидят это.

— Но сейчас к нам пришли новенькие, и под эту шумиху все может выйти.

— Не сегодня, Смешинка, и не сейчас. Лучше скажи мне, как ты себя чувствуешь?

— Все просто замечательно!

— А ты, Историк?

— Я? Ну спина болит, это от старости.

— Возможно…я спрошу остальных.

Через пол часа они с Инсанабили опросили всех больных.

— Ну что там?

— Чужая еле двигается, но мне кажется, это успокоительное, а так все хорошо.

— У тех, что я опросил, тоже все хорошо, только проблемы со сном и спиной.

— Обычно такое происходит когда оно довольно, и не требует жертв.

— Значит, той крови ему все еще хватает.

— Хватает кому? Картеру? Мне кажется, этот кровопийца никогда не устанет нас мучеть!

Разговор друзей прервал Историк, и они тут же замолчали.

— Да. Картер. Тот еще упырь. — Первой от шока отошла Инсанабили.

— Как граф Дракула! — Подхватил Штейн.

— Ну, тебе виднее, это же твой предок жил с ним по соседству.

— Будто мы воюем целую вечность.

«Они точно что-то знают, но не говорят нам. Ох уж эта парочка, чудаки, лучшие друзья еще с универа… Они и правда как брат с сестрой» — подумал Историк, но вслух сказал только:

— Приятно знать, что вы в хорошем настроении.


========== 4. Ночное происшествие ==========


Джордж вышел в коридор и звуки прекратились. Он осмотрелся вокруг: никого на фоне белых стен, только двери и лестница. Он даже подумал, что звук идет из операционной, но быстро откинул эту идею, так как дверь была под замком.

Опять что-то звякнуло. Теперь он был уверен, что это не галлюцинация. Парень пошел по коридору прямо к источнику звука — складу.

— Федор, ты опять воруешь боярышник?! — Он мельком слышал, что сторож довольно часто посещает склад ночью.

Но вместо ответа в него полетели бутылки с лекарствами. Джордж был шокирован: даже от пьяного сторожа он не ожидал ничего подобного. Один из флаконов попал ему в голову, после чего на правый глаз начала капать кровь. Все это произошло так быстро, что Джордж не успел не увернуться, не прикрыть лицо рукой. В глазах начало двоиться и парень упал на пол. Мимо него пробежала фигура в черном, он не мог точно сказать, кто это, но был уверен, что один из больных.

— О Господи, что тут случилось? — Первой на шум прибежала Жанна, за ней Маилз и Федор, а потом и остальные.

— Тут был кто-то из больных…не знаю, кто именно. — Все, что смог выдавить из себя Джордж.

— Почему в коридоре столько шума? — Картер пришел последним. Увидев рану на лбу Джорджа, он сильно занервничал.

(я чувствую кровь, которая пролилась совсем рядом)

— Кто-то из пациентов пробрался сюда и напал на него.

— Так чего ты ждешь, Жанна? Бери с собой Джейсона и немедленно проверять палаты!

— Я еще не отошел после снотворного.

— Ладно, Алиса, ты тоже с ними, быстрее!

Алиса, Жанна и Джейсон спустились вниз, а Боб вытер кровь с лица Джорджа.

— Просто царапина, братишка.

— И правда, ничего серьезного. — С облегчением вздохнул Картер, посмотрев на название разбитой бутылки. — Тут и так все в хлам разбито, думаю, Жанна будет не против если ты возьмешь ватку и зеленку.

Федора оставили убирать весь этот бардак, а Маилз с братьями Гарлоу согласились ему помочь. Джорджу и правда очень повезло: никаких застрявших во лбу осколков или выбитого глаза. Через десять минут он чувствовал себя намного лучше.

А тем временем медсестры с Джейсоном спустились на первый этаж. Дверь в коридор пациентов была открыта, но сами палаты закрыты.

— Думаешь, новенький забыл запереть одну из дверей? — Поинтересовалась Алиса у Жанны.

— Нет, замок кто-то взломал. — Она достала осколок иголки из замочной скважины.

— Надо посмотреть, кто из них спит, или, может, какая дверь еще открыта.

— Не надо! — Резко отрезал Джейсон. — Стоило мне вырубиться ненадолго, а тут уже Бедлам… ВСЕ ПРОСНУЛИСЬ ЖИВО!

В палатах от этих криков кто-то упал с кровати, а некоторые подбежали к окнам и посмотрели в коридор. Джейсон быстро открыл все двери и вытолкал больных к медсестрам. Зэд, Чужую и Забывашку сразу вернули в палаты: их состояние не позволяло им вытворять подобных фокусов.

— Историк, подойди ко мне. — С легкой ухмылкой сказал санитар следующему больному.

— Будить нас посреди ночи это какая-то новая терапия? — Поинтересовался он.

— Не строй из себя дурака, ты прекрасно знаешь, что кто-то пробовал украсть лекарства со склада!

— Вы думаете, это я сделал?

— Нет, но ты точно знаешь кто это был. — Джейсон схватил его за запястье и строго посмотрел на Историка, ожидая от него ответа.

— Знаю…

— Ну так говори, если не хочешь сидеть в карцере до конца своих дней!

— Тени… это были тени, они открыли дверь палаты.

— Ага, и замок тоже они взломали!

— Нет, замок сломал уже человек.

— Кто это был?!

— Я не рассмотрел…

— Все с тобой ясно. Жанна, отведи его в карцер!

Историк не сопротивлялся, просто спокойно пошел за Жанной. Они настолько привыкли к его такому поведению, что девушка сомневалась, стоит ли его как-то держать, но на всякий случай взяла за руку.

— Соломка!

— Я ни за что не пошла бы туда, где так много стекла, так много отражений… Я не хочу снова сделать себе больно…

— Оставь ее в покое, Маилз сказал, она боится зеркал и всех отражающих предметов.

— Это может быть хорошая игра, симуляция, чтобы нас обмануть!

— Это правда, Джейсон. — сказала она ему шепотом. — Она больна, даже Картер это признал, надеюсь, это никак не повлияет на…

— Я понял. — коротко ответил он, переборов свои подозрения к больной. — Возвращайся в палату.

Соломка зашла назад, Алиса заперла за ней дверь.

— Штейн, подойди сюда!

К Джейсону Штейна подвел Жених, придерживая за руку.

— Что с ним?

— Он от боли мучается уже два часа.

— Это все его чертовы лекарства! Я говорил Картеру, что все так и будет, теперь он доволен?

— Не знаю, спросишь у него сам.

Отвести больного к Картеру он поручил только что вернувшейся Жанне. Механика, Артиста и 13-го тоже отпустили: они не особо общались со Штейном, и никогда бы не влезли ради него в неприятности.

— Инсанабили, замок взломали иголкой. — Обратилась Жанна к еще одной пациентке. Девушка спросони что-то бормотала, но медсестра так и не разобрала, что именно.

— Она даже не была у Картера вчера, откуда у нее могла быть иголка? — Со вздохом ответила Грусть.

— Зато одна из вас была. Может, это ты решила поднять себе настроение?

— Но это не помогло.

— Все с тобой ясно, тоже в карцер!

— Ты прав, Джейсон, а еще разбуди ее сестру и отведи сюда. Придется менять их местами раньше времени. Инсанабили, свободна! Эй!

Девушка уже закрыла глаза и чуть не уснула просто посреди коридора.

— Возвращайся в палату! — Крикнув это, Алиса толкнула девушку в ее комнату, и закрыла за ней дверь.


========== 4. Повседневная рутина ==========


Этот рабочий день начался для Боба с ошеломительной новости: сегодня у дверей пациентов дежурил Картер на парочку с Джейсоном, а он работал вместе с Алисой. Интерн даже не заметил, когда успел позавтракать и выпить кофе и не понял, удалось ли ему поспать после того инцидента.

— Ты не удивляйся, новенький, у меня тоже есть высшее образование и я с легкостью могу заменить Картера, но работа медсестры мне больше по душе.

— Так интересно колоть им всякие лекарства?

— Нет, ставить их на место. Я не должна тебе этого говорить, но иногда мы проверяем на них новые препараты, поэтому спонсоры щедро платят нам.

Договорив она внимательно посмотрела на Гарлоу, ожидая его ответа. И он, пожалуй, сказал бы что это неправильно и жестоко, но, черт возьми, один из них напал на его брата! Да, они больные, но это не значит, что им можно творить все что угодно. Ведь поэтому они здесь, правда?

— Они слишком много себе позволяют иногда, главное не переборщить.

— О, с этим никаких проблем! — Она слегка улыбнулась. — Мы уже не первый год работаем и знаем, как с ними обращаться. Так что, начинаем рабочий день?

— Ну, а куда мы денемся? Кто первый?

— Грусть. — Сказала она одновременно Бобу и Жанне в динамик.

— Стоп, она ведь вчера была у нас…

— Джейсон сказал, это она напала на твоего брата, так что мы должны узнать все подробности.

Девушка вошла в кабинет и рухнула на стул. Как бы Боб хотел, чтобы Джордж сейчас был рядом. Ее выражение лица… Это не только безнадежность и грусть, но так же какой-то страх…

— Ну, Грусть, рассказывай нам, как все было.

— Я… — выдохнула больная и ненадолго остановилась. — хотела увидеть сестру, или хотя бы поговорить с ней. Мы очень мало общаемся и скучаем друг за другом.

— А почему ты полезла именно на склад? Есть много других способов попасть в карцер.

— Ну… я…там бы меня точно заметили…

— И это все? А как ты объяснишь нападение на интерна?!

— С…с…случайность…

— Сейчас проверим.

Алиса подошла к шкафчику и достала от туда красный флакон, налила одну столовую ложку этого вещества в стакан и разбавила водой.

— До дна. — Сказала она и подошла к Грусти.

Ей не понадобилась помощь Боба, хотя Грусть и начала вырываться, пыталась вылить содержимое стакана или выплюнуть. Нажав на пару точек, Алиса заставила ее все проглотить.

— Это вещество действует на нервную систему, и делает проявления лжи более явными. А теперь повтори все, что сказала.

— Я хотела увидеть сестру, поэтому и сделала это.

Алиса удивленно подняла брови и осмотрела Грусть.

— А для чего напала на Джорджа?

— Так получилось. Он попался под руку. Я испугалась.

— Грусть, Грусть… Ты же понимаешь, что тебя посадят через один карцер от сестры, и ты не сможешь с ней говорить, так хоть с другими могла общаться.

— Зачем ты напала на моего брата?

— Случайно. — Сказала Грусть уже немного тише.

— Почему?

— Он оказался. Не в том месте. Не в то время.

И тут Боб чуть сам не сошел с ума: он видел, что она едва не кричит от боли, говорит короткими фразами чтобы не закричать. Ему не нужно было учиться на психолога чтобы понимать, что сейчас она врет. Да, Боб хотел, чтобы они с братом жили разными жизнями, но все же семейство Гарлоу всегда было дружным и ценило друг друга. Ему очень хотелось врезать этой больной и он держался с последних сил.

— Раз уж ты так хотела попасть на склад, я выпишу тебе двойную дозу лекарств, парочку успокоительных и три вида психотропных препаратов.

— Нет. — Резко прервал ее Боб, что очень удивило медсестру, ведь она видела, что он готов прибить эту затейницу.

— Не ей, сестре.

— Что? — Хором вскрикнули Грусть и Алиса.

— Не ей выпиши рецепт, а ее сестре. От ее идей пострадал мой брат, думаю, это будет честно.

— Ладно, прислушаюсь к совету новенького, а если он ошибется… Ну что же, они с братом только учатся.

— Причем тут моя сестра?!

— А причем был мой брат?

— Это не честно, это даже не я делала! — Поняв, что сказала, больная закрыла рот рукой.

— Кто же тогда?

— Я не знаю, санитарка Алиса, но кто-то попросил меня взять вину на себя, а потом пришел санитар Джейсон…

— Кто это тебе сказал?

— Я не рассмотрела, там было темно и голос, он словно шел изнутри, отовсюду, и в то же время его слышала только я.

— Это больше похоже на бред, кто мог залезть в твою палату?!

— Все так и было, я не вру! — Грусть упала на колени и умоляюще посмотрела на обоих.

— Ей нужно больше снотворного, запишу вместо психотропных. — Подвела итог Алиса. — А сейчас возьмем у нее кровь, ты же умеешь это делать?

— Да. — Сказал Боб, не интересуясь зачем, он просто хотел побыстрее закончить с этой больной.

Следующей привели Соломку, насчет которой Картер оставил некоторые наставления, в связи с новыми деталями истории ее болезни. Наставления эти были не самыми приятными, но Боб был не в том состоянии, чтобы смягчать терапии: он знал, что его брата чуть не пришиб кто-то из них, и он был намерен показать этому «гению» что ничего хорошего в этом нет.

Процедура опять началась со сдачи крови. Алиса сказала, такое в основном происходит раз в две недели, чтобы отслеживать влияние тех самых препаратов, за которые их так щедро спонсируют. Потом девушку посадили перед зеркалом, привязали за руки и ноги и оставили одну (эту процедуру проводили в той комнате, где вчера шоковую терапию). Алиса сказала, что сегодня он решает, когда это прекратиться (от запланированных 50 минут можно было отнять где-то 20), и они оба сели наблюдать через камеру. Он видел, как ее глаза стали стеклянными, ему даже показалось, что в зеркале никого не было, а глаза больной начали трескаться, но Боб держался. Он не хотел завалить практику, не хотел чтобы Соломка пришла в палату и крикнула всем «этот добрый дурачок отпустил меня, в следующий раз надо грохнуть его брата, чтобы до него точно дошло!», поэтому терпел до последнего, хотя ближе к концу терапии произошло то, о чем никто не захотел говорить.

Глаза Соломки стали окончательно белыми, а может, это просто свет так играл с ее зрачками. Алиса вколола ей какой-то тоник, чтобы она не могла надолго закрывать глаза, а железное крепление, смыкающееся на голове, не давало ей отвернуться, но они были уверенны, что она смотрела в камеру.

— Освободите меня, — Боб уже подумал, что она хочет закончить терапию. — из этого тела! Убейте меня, прекратите это!

Она начала расшатывать стул, а ногти впились в ладони. Девушка продолжала повторять эти же слова смотря в зеркало так, чтобы от туда ее взгляд попадал прямо в камеру.

— Скажем, что ее болезнь обострилась, без подробностей. — Гарлоу согласился с Алисой и они передали Соломку Жанне.

Дальше привели Историка. Опять тотальное спокойствие, даже когда у него брали кровь, даже когда Алиса провела процедуру иглоукалывания, параллельно показывая Бобу самые опасные точки на человеческом теле, хоть он и дергался, но чисто рефлекторно. Возможно, он не принимает успокоительных (так говорила Алиса), но его терпение говорило об обратном.

— И что же нам написать о нем в отчете? — Засомневался Боб. Этого парня он меньше всего подозревал в ночном происшествии.

— Напиши что он в норме, прогресса нет, как обычно. — Помогла Жанна.

— Все нормально. — Успокоил Историк интерна. — Я не из тех людей, о которых много говорят, а из тех, которые много рассказывают.

Жених спокойно сидел на сдаче крови, потом стал проситься в палату, но от шоковой терапии ему отвертеться не удалось. Похоже, этот метод лечения был у Картера любимым, и использовался ежедневно. Боб пытался сказать, что он не мог проводить такую процедуру, но Алиса, даже не спрашивая, сказала, что ему как и в прошлый раз нужно только менять напряжение.

Хоть он и хотел отомстить пациентам, но чувство меры не терял. Поджарить кого-то из них живьем это слишком, как бы он не любил своего брата.

Взять кровь у Артиста было очень проблематично: он чудесным образом уворачивался от иглы и выскальзывал из хватки как Боба, так и Алисы. В один миг он не просто вырвался, а рванул к ширмам, вырубив по дороге свет. Он с легкостью скакал между белых занавесок. Сначала парень показал мальчика, который забежал в цирковой шатер, потом родителей, которые его от туда вытягивали, и все это он делал с помощью рук (только шатер показал каким-то стаканом), Боб и Алиса даже не ловили его, поражаясь, как он такое вытворяет, но через пару минут Боб опомнился, подкрался к Артисту и вырубил его, найдя ту точку, которую ему недавно показала Алиса.

— Быстро учишься. — Сказала медсестра, укладывая больного на кушетку.

— Я писал об этом в своем резюме.

— Ладно, давай возьмем у него кровь пока он в отключке, это единственный шанс.

Дав ему успокоительного, когда больной оклемал, Алиса так же повела его на электрический стул, после этого начался обед, но Бобу совсем не хотелось жареного сегодня.

— Ну так как работа? — Спросил у него Джордж, ставя перед братом чашку кофе.

— Нормально. А ты как?

— Как ребенок, который счесал себе колено. Ничего страшного, работаю себе дальше. Слушай, я тут подумал, может, позвоним родителям сегодня? Мы обещали им, но как-то не находили времени.

— Хорошо, только не надо вспоминать о недавнем происшествии.

В это самое время Артист начал жонглировать мисками с кашей, но это у него не очень получилось. Не прошло и минуты, как между больными началась битва едой, которую санитарам пришлось унимать.

— Как видишь, происшествия тут не редкость. — С усмешкой сказал Джордж.

— Дурка. — Ответил Боб, спрятавшись за подносом от полетевшей в него ложки.

Его брат быстро перестраивался на позитив и это не позволяло ему долго грустить, а еще Джордж мог иногда поднимать настроение окружающим, сам этого не замечая. У этого достоинства была и другая сторона: он не любил слишком много думать о плохом. К примеру, сегодняшнюю драку на складе он уже забыл, даже не задумываясь о том, что будет лечить одного из этих психов, будет сидеть напротив него и этот безумец (а что ему терять?) просто вонзит в Джорджа заточку или снова огреет его чем-то по голове. Почему-то о такой мрачной перспективе задумывался только Боб.

После обеда ему пришлось работать с Инсанабили. У этой пациентки кровь не брали, так как ее уже немало пролилось в коридоре больных. Правая рука больной была перемотана, по крайней мере, Картер говорил, что перевязал рану, но в кабинет она вошла уже без перевязки, показывая небольшой порез на руке. Несмотря на то, что порез этот был мелким, он наводил ужас, так как заканчивался на другой стороне ладони. Боб решил, что первым делом надо покрепче перевязать рану, а потом уже браться за лечение.

— Инсанабили, как давно ты тут находишься? — Спросил он, доставая антисептик.

— Около трех месяцев.

— Наверно, часто сидишь в карцере.

— Каждые выходные. — Ответила за нее Алиса. Она пришла немного позже.

На удивление девушка вела себя абсолютно спокойно. Она не вырывалась и больше не срывала с себя бинтов.

— Шизофрения. И как тебя угораздило заболеть? Хотя, — он взглянул на ее левую ладонь, где красовалась татуировка, но она тут же сжала ее в кулак. — в наше время секта творит чудеса.

Девушка отвела от Боба взгляд. Похоже, ему как-то удалось ее обыграть. Теперь интерн вернулся к перевязке и тут же остановился: он никак не мог вспомнить, что делать дальше, ураган в голове еще не утихомирился.

— Перекрути и наматывай обратно до запястья.

— Спасибо, Алиса.

— Что? — Мдсестра выскочила из-за угла с подносом, на котором лежали иголки. — Прости, я отошла ненадолго, уже пора начинать.

— Иглоукалывание, да? — Перевел тему парень, закончив с перевязкой.

— Этого еще не пробовали, может ей оно поможет.

Последней больной на сегодня была Хамелеон. Она пожала руку Алисе и Бобу, так как уже привыкла, что в кабинете Картера ее ждут двое. Хотя, увидев такого же парня как в кабинете психолога, девушка застыла на месте, словно встретилась с глюком в матрице или попросту зависла.

— Оставили самое легкое напоследок. Эту мы лечим гипнозом. Маилз реально вводит ее в транс, но ты ведь не его интерн, так что мы используем способ попроще.

Из огромной кучи ампул медсестра быстро выбрала нужную и набрала вещество в шприц, правда не всю ампулу, а всего пару капель. Увидев название лекарства, Боб немного занервничал: этот препарат использовали для того, чтобы ввести пациентов в искуственую кому. Он хотел немного помучать больных сегодня, но не перейти черту, на краю которой сейчас стоял.

— Ты же делаешь это не в первый раз? — Глупый вопрос, учитывая стаж работы Алисы.

— Конечно нет!

После укола Хамелеон практически не изменилась, только прикрыла глаза. Через пару минут тело расслабилось, а потом началось…

— Она полежит так немного, а нам пока нужно забрать кровь на анализ и провести небольшую процедурку.

Первое они сделали без каких-либо проблем, а потом Алиса надела на нее наушники и поставила над головой тот самый аппарат, который фиксировал настроение Хэппи, затем включила какие-то звуки.

— Маленькая звезда?! — Спросил Боб, посмотрев название песни.

— Что? Ох, неужели я перепутала диски… Точно, мы же конфисковали один у…

Ее перебила Хамелеон. Голос девушки стал тоньше, почти что детским, и она стала подпевать мелодии:

— Ты мигай, звезда ночная!

Где ты, кто ты — я не знаю.

Высоко ты надо мной,

Как алмаз во тьме ночной.

Только солнышко зайдет,

Тьма на землю упадет, —

Ты появишься, сияя.

Иди ко мне, звезда ночная!

Знай, кто ночь в пути проводит.

Глаз своих с тебя не сводит:

Свою звездочку он ждал

Когда свет твой засиял.

Темной ночью он не спит,

И в окно ко мне глядит,

Бодрых глаз не закрывает,

Видно, звездочку поджидает…

Не выдержав больше этого, Алиса выключила мелодию, а Боб — запись диктофона. В этот же момент Хамелеон вскочила с койки и помчалась куда-то, снеся несколько полок. Врачи поймали ее, когда девушка залезла под стол. Алиса дописала в ее рецепт успокоительных, и на этом сеанс закончился.


========== Повседневная рутина часть 2 ==========


Когда Джордж пришел на завтрак его брата уже не было. Несколько врачей сидели за крайним столом, но увы там уже не осталось места. Он набрал себе еду и уселся за другой стол, вокруг него сидели одни пациенты.

Казалось, они находились в своем мире, а он был лишним. Хамелеон снова мешала кашу, прежде чем съесть, но даже это выглядело не так странно, как его присутствие здесь. Разбуженные еще ночью, больные сидели в тишине, только Зэд ворчала что-то о чистилище, а за дальним столом Жанна рассказывала о том, как один горе-больной напился мазуты. Они были такими спокойными, чего точно не скажешь про того загадочного ночного гостя.

— С добрым утром, Джордж. — Сказал Маилз. Он уже собирался выходить из столовой, но решил подождать своего интерна.

— Скорее со спокойным.

— Еще не отошел после той стычки?

— Ничего особенного, привыкну.

На нелепую улыбку Маилз ответил задумчивым взглядом.

— Привыкнуть — это худшее, что ты можешь сделать для себя и для них.

— Но ведь такое довольно часто случается.

— Поэтому они считают это нормой. Бросаться на людей, сидеть на таблетках… А когда такое поведение считается нормальным, то лечение бесполезно и они навсегда остаются в больнице. Мы выбрали очень хорошую и благородную профессию, но также очень опасную. В университете этого тебя никто не скажет, Джордж, но противостоя безумию ты сам рискуешь в него провалиться.

Интерн поймал себя на мысли, что и сам не раз думал об этом, но тогда, перед доской, это все были пустые мысли, а сейчас они наполнились реальностью.

— Наверно, поэтому и придумали обязательную практику.

— Кстати, рабочий день начнется через десять минут.

Услышав его, Джейсон начал потихоньку отводить больных в коридор напротив, а Маилз с Джорджем ушли наверх.

Первой Жанна привела Механика. Маилз не стал объяснять что с ним не так, поскольку больной сам напоминал об этом почти каждый день.

— Здравствуйте, доктора Маилз и Джордж. — Сказал он, и тут же потянул руку к электронным часам, которые стояли на одной из полок.

— И тебе доброе утро. — Ответил Маилз, взяв его за руку и усадив на стул. — Сегодня с тобой побеседует Джордж, ты не против?

— Мне все равно.

Джордж был слегка шокирован этим, но все же такая его работа, да и Маилз некуда не уходил. Только почему-то ему казалось, что в кабинете он остался наедине с Механиком (сам интерн списал это на волнение).

— Ну рассказывай, почему тебя сегодня не было на завтраке. — Единственное, что пришло ему в голову.

— Я просто поел до того, как вы пришли.

— Да ну? А вот Жанна мне говорила, что ей с утра пришлось очищать тебе желудок от мазуты. — Это была импровизация и немного логики. Возможно, он и не угадал.

— Ой, да что вы, где бы я по-вашему взял мазуту? — Но судя по тому, как Механик на него посмотрел, Джордж попал прямо в цель.

— Наши повара иногда смазывают детали старого вентилятора-вытяжки, я думаю, именно там ты ее и достал.

— Что вы? На кухню пускают только Историка.

— Хм, но если это правда то тебя лучше осмотреть Картеру, чтобы убедится, что это тебе не навредило. — Вмешался Маилз.

— Нет! Ладно, признаю, я пил мазуту, честно, только не к нему, прошу!

Руки больного сжались в кулаки. Впервые за весь сеанс он оторвал взгляд от часов и посмотрел на доктора. Он был готов свалиться со стула и упасть на колени, может, даже заплакать, судя по тому, как часто моргал, но Маилз вовремя прекратил все это.

— Просто скажи нам почему. Может, это не настолько серьезно.

— Вчера мы с Картером выяснили одну вещь. Оказалось, я не совсем машина. Вы были не правы, доктор Маилз, я не чувствую боли. Если Картер не смог этого исправить, то никто не сможет. Но в моих венах есть кровь, человеческая кровь, и таким образом я решил ее заменить.

В это время в дверь постучал Федор.

— Маилз, мать твою, иди и помоги мне с уборкой, или попроси уборщицу. Я спать хочу и уже задолбался убиратьать этот Бедлам!

Очевидно, Маилза это сильно разозлило, так как он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, после чего все же открыл дверь.

— Я сейчас работаю.

— А как я смогу работать ночью?

Он уже хотел закрыть дверь, но от Федора так просто не отделаться. Охранник подпер ее ногой и пригрозил кулаком.

— Прошу прощения, Джордж, я на минуту.

Они вышли в коридор, после чего от туда были отчетливо слышны маты Федора, и едва можно было различить бормотание Маилза. Через минуту скандал начал затихать, но наверно они еще постоят там пару минут, так что интерн не удержался и задал вопрос:

— Почему ты так боишься хирурга, если не чувствуешь боли?

— Я боюсь не Картера, а подвала. Если попаду туда, то уже не выйду, только врачи выходят. Там есть что-то, что-то живое, и это даже хуже тех чертовых таблеток!

Он набрал в рот воздуха и собирался еще что-то сказать, но затих. Потом в кабинет вернулся Маилз.

— Продолжим.

После длительного разговора они пришли к выводу, что если Механик станет человеком или машиной, то это произойдет само собой, а пока что ему не желательно как-то влиять на этот «процесс».

Потом к ним пришел Забывашка.

— Здравствуйте, доктор.

Пожалуй, это был единственный, кто не называл Маилза по имени.

— Я тут не один.

— Ах, простите, здравствуйте…

— Джордж.

Забывашка плюхнулся на стул и широко раскрыл глаза, изучая нового человека. Спустя три секунды он опустил взгляд и слегка покраснел.

— Он работает тут всего пару дней, вы еще не виделись. — Успокоил его Маилз.

— П-п-п-простите. — Выдавил в ответ парень.

— Ничего, забудь. — По привычке ответил Джордж, и сразу после этого тоже посмотрел на него виноватым взглядом.

— Я уже привык, как и вы наверно к тому, что вас путают с братом.

Доктор удивленно посмотрел на Забывашку.

— Откуда ты знаешь, что у него есть брат?

— Он же вчера проводил терапию вместе с Картером.

— И ты помнишь это?

— Саму терапию да, но что-то из прошлого — нет.

— Ладно, мы с тобой как обычно проведем сеанс — Маилз сделал паузу, надеясь, что больной вспомнит, но тот молчал. — гипноза. Ложись в кресло и закрой глаза, сейчас я посчитаю до десяти, а потом мы вернемся на несколько часов назад.

***

Вот он входит в кабинет Картера, точнее, Джейсон его туда толкает. Забывашка старается следовать советам Историка, и не противится санитару, но тот все равно отвешивает ему хорошенький пинок, прежде чем закрыть дверь. Помимо Картера перед ним стоит еще один парень, он что-то говорит своему помощнику, а Забывашка тем временем смотрит по сторонам. Среди прочих вещей на столе он видит то, что никак не относится к хирургии: диск с нарисованным на нем фломастером звездой. Кажется, это его вещь, вещь, которую у него конфисковали при оформлении сюда.

(Я всегда ношу его с собой, вдруг моя принцесса не сможет уснуть? Это ее любимая песня, она успокаивает ее).

Картер заставил лечь его на кушетку и теперь привязывает. Интерн молча наблюдает. Картер достает из шкафа банку. Кажется, она сверкает красным светом. Интерн удивился. Хирург открывает банку и высыпает на его тело несколько пауков. Обычные пауки, какие водятся в пыльных домах

(я всегда буду убирать дома, чтобы не было не пылинки, как ты думаешь, меня полюбят, пап?)

(тебя обязательно кто-то полюбит и не только за то, что ты хорошая хозяюшка)

только намного агрессивнее. Они ползают по его рубашке, но их лапки он чувствует телом. Бегают по руками ползут по шее, один из них перебирает лапками точно по вене. Он уже не видит реакции интерна. В голову лезут идиотские мысли

(нет, пауки не залезут тебе в уши, дорогая),

но

(папочка, я все равно их боюсь)

может и не такие глупые.

Один из них заполз в ушную раковину, но передумал и вернулся на шею…

***

Маилз уже не мог держать Забывашку в состоянии гипноза: от сильного шока тот вскочил с места, едва не сбив с ног самого доктора. Поняв, что сейчас он в кабинете психолога, больной немного успокоился и лег обратно.

— Хорошо, а что было дальше?

Где-то там Картер собрал пауков в банку, а Джейсон отвел пациента назад в палату.

— Кажется, та терапия закончилась.

— Хорошо, наша похоже тоже. Давай мы оставим дозу таблеток прежней и уберем успокоительные.

Он уже собирался позвать Жанну.

— Доктор, можно у вас кое-что спросить?

Маилз остановился.

— Да, Забывашка, можно.

— В своих воспоминаниях я иногда вижу девочку и называю ее принцессой. Вы не знаете. у меня случайно нет дочери?

— Это бесполезно тебе говорить, ты все равно забудешь.

— Ну ведь вас же помню! Скажите, прошу!

— Да, насколько мне известно из архивов, на момент прибытия сюда у тебя была дочь.

Во взгляде Забывашки что-то прояснилось. Он снова вскочил на ноги и разволновался.

— А жена была? Как их звали? Где они? Почему я здесь?

— Мы работаем над тем, чтоб ты сам все вспомнил. Если к нашей следующей встрече ты не забудешь, спроси еще раз, и я отвечу.

Энтузиазм больного упал. За спиной он сжал одну руку другой, Маилз уже вызвал Жанну.

— Не волнуйся, просто держи это у себя в голове, и не давай ускользнуть.

Забывашка бросил взгляд на интерна.

— Постараюсь, док.

Третей привели Зэд. Она села на кушетку не поздоровавшись, и продолжала сидеть, не двигаясь. Джордж подошел к ней. Он хотел положить руку на плечо девушки и слегка растормошить, но она отодвинулась прежде чем он успел что-то сделать.

— Не старайся найти пульс, его там нет. Я давно уже мертва.

— Насколько давно?

— Два года.

— Как именно ты умерла?

— От болезни.

— Разве тебя никто не лечил?

Ее руки слегка дернулись.

— Лечили, а как иначе?

— Твои родные были рядом когда ты…

— Я УМЕРЛА! УМЕРЛА! УМЕРЛА! ЯСНО? А теперь меня продолжают лечить, и это мое наказание!

Не успел никто среагировать, как девушка схватила со стола календарь и швырнула в Джорджа, тут уже он, наученный горьким опытом, пригнулся. После этого за больную взялся Маилз. Он успокоил ее и продолжил разговор. На его слова она так не реагировала.

— Впервые за эти два года кто-то взял ее за живое. — Сказал Маилз после того, как Зэд увели.

Настала очередь Чужой. Она зашла в кабинет, не переставая дергать повязку. Маилз тщетно пытался с ней что-то сделать, сегодня она просто не хотела идти на контакт. Разве что удалось ее успокоить, и девушка таки оставила свою повязку в покое. Доктор предположил, что в скором времени расстройство может начать прогрессировать, и вторая рука больной тоже выйдет из-под контроля.

Обед немного развеял эту атмосферу и дальше Джордж работал с приподнятым настроением.

От Хэппи (да сегодня что-то привело ее в хорошее настроение, значит, ее сестра сейчас грустила) тоже почти никакого толку. За натянутой улыбкой крылась какая-то тревожность, она весь сеанс вертелась на месте и хихикала, как ребенок, и лишь под конец заговорила.

— Мне никогда не было так хорошо! Ах, должно быть моей сестре сейчас очень плохо, что же случилось? Дайте нам поговорить!

— Ты же знаешь, что из-за вашего заболевания это невозможно.

— Прошу, ей нужна поддержка.

— Другие пациенты могут ее утешить, к тому же завтра вы, скорее всего опять поменяетесь назад.

И последним пришел Штейн. Он лег на кушетку и вздохнул с таким облегчением, будто весь день бегал по коридору.

— Может, великий Франкенштейн удостоит нас своим вниманием?

В ответ на слова доктора тот расхохотался.

— Франкенштейн это то существо, над которым работал мой прапрадед, а я Штейн, это фамилия всего нашего рода.

— Не заставляй меня снова просить Джейсона преподать тебе урок вежливости. Ты все еще не оставил своих попыток оживить мертвецов?

— Как можно? Дело всей моей жизни, и жизней моих тети, деда, двоюродного прадеда и многих других!

— Честно, уже и не знаю, что с тобой делать.

— А вы просто оставьте меня тут, пока Картер не найдет себе новую игрушку.

— Что-то ты разбушевался сегодня.

— А как же! Я так счастлив! Целый день корчиться от боли, и наконец-то облегчение!

— Видимо, вместе с обесбаливвющим ему вкололи какой-то транквилизатор. — Предположил Джордж.

— Некому было его туда подсыпать… разве что тому, кто дал нам эту ампулу.

Он продолжал нести бред в течении всей терапии, а потом Штейна вернули в палату, парень грохнулся на кровать и наконец-то расслабился.


========== 4.Звонок ==========


После ужина братья заглянули в ту часть больницы, где персонал проводил свое свободное время. Там и правда было много развлечений: небольшой телевизор, книги, стол для игры в тенис, а еще удобные кресла. Все выглядело так по-домашнему, будто это место существовало отдельно от всей больницы.

Джордж подошел к Жанне и отвлек ее от чтения романа.

— Нам нужно позвонить, но в больнице нет связи.

Ее глаза все еще продолжали бегать по строчкам в книге, и все же она ответила.

— Попробуйте на крыше, люк в конце коридора.

Как только Джордж и Боб ушли в комнату вошла Алиса. Она упала на кресло, сняла шапочку с красным крестом, и бросила на столик.

— Я так устала, Жанна. Работаю тут до полуночи, потом встаю рано утром и снова работаю.

— Не ты одна, мы все. — С сочувствием сказала черноволосая. Она даже отложила книгу.

— А сегодня еще и Картера подменять. С каких это пор он дежурит?!

— Если дежурит, значит есть причины.

— Такое чувство, что меня переехали раза четыре. Сегодня я не буду в этом учавствовать.

— Никуда ты не денешся, — тяжелый вздох, — нам нужно прилагать вдвое больше усилий, ведь мы не в полном составе.

— А толку? — Она всокчила с кресла, но тут же медленно опустилась назад. — Сколько времени мы уже пробуем закончить начатое, и даже не сдвинулись с места!

— Возможно, скоро все измениться, а пока остается только ждать или…

— Хорошо, подождем. — Отрезала Алиса.

***

— Алло? Джордж, это ты? — Долгие гудки в телефоне сменились женским голосом.

— Да, я и Боб. Звоним тебе, как и обещали.

— Как там практика?

Рука прикоснулась к засохшей ране на лбу. Все еще немного болела. Сказать об этом значило

(ты же не маленький, она не заберет тебя с работы и не запрет в комнате)

расстроить ее. В детстве Джордж старался не расстраивать маму, чтобы не получить по шее, а теперь — чтобы его родители не страдали.

— Слегка непривычно работать в частной клинике, но интересно.

— Много работы?

— Достаточно. А вы не скучаете там без нас?

— Если честно, в доме стало пусто. Такое чувство, что мы с отцом постарели лет на десять.

— Не говори так, мам, в душе вы моложе нас.

— Просто мне нужно время чтобы привыкнуть. Вы уже не маленькие, но я все еще пытаюсь вас уберечь. Даже сейчас мне кажется, что вы в опасности. Я случаем не заболела?

— Нет, это просто нервы.

— Ну если ты так говоришь, тогда мне не о чем волноваться. А теперь дай трубку Бобу.

Старший брат наблюдал за разговором. Он не слышал слов матери, но и так догадывался, о чем они говорят.

— Привет, мам.

— Боб, как я рада тебяслышать!

— А где отец?

— Все еще на работе. Как там…

— Моя практика? Ничего особенного или нового, просто набираюсь опыта.

В трубке запала короткая пауза, всего на несколько секунд.

— Ты очень умный и талантливый человек, впрочем, как и твой брат. Я понимаю, ты там очень занят и он тоже, но можешь кое-что пообещать мне?

— Все что угодно.

— Присмотри за ним, Боб, даже если другие это делают. Ты же знаешь его как никто другой.

— Обещаю, впрочем, как всегда.

Они еще минут пятнадцать передавали трубку друг другу, и поочередно рассказывали о своем. Иногда мама мимолетом спрашивала о том, какие там больные и как их лечат, но братья отвечали, что ничего особенного в них нет, и она снова спрашивала о погоде, новых знакомствах и комнатах, которые им достались. Когда разговор наконец-то закончился, Джордж вздохнул с облегчением.

— Ты так и не сказал ей об инцеденте на складе. Думаешь, это мелочь?

— Нет, просто подумал, что не стоит ее зря нервировать.

— Да, ты прав, если что-то случится, обращайся лучше ко мне, я помогу, как всегда.

***

Еще один день подходит к концу. Постараюсь больше не выходить в коридор по ночам, в конце концов это работа Федора. Сегодня я не сказал кое-чего маме, нужно сделать все возможное, чтобы такого больше не случилось.

Опять кто-то идет по коридору, но мне рано вставать так что…

Джордж закрыл свой дневник и спрятал в ящик стола. Думать о сегодняшней стычке совсем не хотелось, и записывать тоже. Просто вычеркнуть это из жизни и забыть навсегда. Помнить надо только хорошее.


Интересно, сможет ли мой брат заснуть? Я вот точно не смогу, зная, что они в любой момент могут оказаться в коридоре или в моей комнате. Алиса была права: нельзя так просто отпускать им все. Нормальных людей сажают в тюрьму, невменяемых — в больницу. Эти невменяемые не почувствуют разницы.

Боб захотел убедиться, что дверь в коридор больных заперта, а заодно выпить чашку кофе. Помимо обычного замка на ручках теперь висел навесной, открыть который можно было только с этой стороны. Это немного успокоило Боба, и все равно он отправился в столовую, включил кофеварку, уселся на стул и стал наблюдать, как готовый кофе капает в стеклянный чайник.

В коридоре больных было тихо. В какой-то момент Бобу захотелось подойти к той двери и хорошенько по ней стукнуть, чтобы все там проснулись. Идея пропала так же быстро, как и появилась.

А-ха-ха-ха, ты правда веришь в это?

Парень осмотрелся по сторонам — никого.

Чтобы запустить нужно набрать крестом 1-5-9; 7-5-3; шесть цифр, как они это угадают?

Голос был похож на детский, но откуда здесь дети?

Мы всегда правы.

Боб поднял голову со стола и протер глаза. Чайник был наполнен наполовину. Сколько же он спал? Интерн посмотрел назад — стальной замок все еще висел на двери. Похоже, они его не сломают. Парень подумал, что теперь, пожалуй, он сможет уснуть (как вот только что) и лучше ему вернуться в комнату, а кофе выпить утром.

Он уже собирался идти как вдруг шаги. Быстрый бег. Так бегал тот,

(кто ударил, и скрылся с места преступления)

кто пытался скрыться. Так бегали и они в детстве, когда играли в салки. Бежать и прятаться, пока не услышишь «стоп», а тогда надеятся, что тебя не найдут.

Интерн спрятался за дверью и сжал руки в кулаки. Шаги приближались. Уже совсем близко. Он мельком выглянул из-за угла, но не успел даже поднять руку, как ее тут же остановила крепкая хватка. Алиса смотрела на него таким же взглядом, как и он на нее.

— А, это ты, Гарлоу. Я думала, кто-то из них сбежал.

— Я тоже так подумал.

Вторая рука отпустила шокер, который висел на поясе.

— Что ты тут делаешь так поздно?

— Решил выпить кофе, но передумал. Я уже иду спать.

— Забавно, я за этим же сюда пришла. Мы будем работать до поздна, — она поняла, что сказала лишнего, когда интерн с интересом посмотрел на нее, — знаешь, документы и бумаги…

Девушка подошла к кофеварке и разлила кофе в несколько небольших чашек.

— Помочь донести?

— Не надо… Хотя, давай.

Он пошел вслед за Алисой и оказался около еще одной двери — напротив комнаты отдыха.

— Хм, не помню, чтобы мне показывали это помещение.

— Еще один кабинет Картера. Первый для приема, второй для исследований.

— Что-то вроде лаборатории?

— Да. — Она открыла дверь ключом и вошла внутрь. — Поставь чашки на стол и можешь идти спать.

В лаборатории сидел Рэйган — тот парень. До этого Боб встречал его всего пару раз. Он смотрел на интерна так, будто видел вообще впервые.

Санитар взял одну чашку из рук Алисы и уже собирался сделать глоток, как вдруг откуда-то появилась Жанна. Скорее всего, Боб просто не заметил ее из-за усталости.

— Четырехзначные варианты закончились. Нужно переходить на пятизначные.

Рэйган посмотрел на нее так, будто она принесла виски на встречу анонимных алкоголиков.

— Ой, я не заметила, прости…

— Шестизначное. — Ни с того, ни с сего сказал Боб. — Попробуйте шестизначное 1-5-9; 7-5-3 крестом.

Все трое ошарашено посмотрели на него.

— Я просто предложил… Пришло в голову.

Сейчас он чувствовал себя просто ужасно: влезть не в свое дело, да еще и ляпнуть какую-то чушь без всякого основания. От недосыпа, это все от недосыпа, или от того, что его разбудили. Хотя, кому какая разница, выгонят да и все.

— Хм, а если и правда этот пароль не на комбинацию цифр, а на фигуру?

— Проверь. — Холодно сказал Рэйган Жанне и перевел взгляд на Боба.

Он не слышал, о чем они говорили, ведь сосредоточился на том, чтобы остаться здесь до конца практики. Единственное, что пришло ему в голову — уйти, пока не наговорил ничего лишнего, а к завтрашнему дню они может и забудут. Гарлоу уже сделал шаг к двери.

— Подожди немного.

Боб послушно сел на диван и даже немного успокоился. Он слышал скрип где-то за стеной, будто спускался лифт.

Спустя несколько минут в лаборатории стояли уже не только медсестры и Рэйган, но также Джейсон и сам Картер.

— Работает, — прошептала Жанна, — наконец-то заработало!

Тем временем Картер подошел к Бобу.

— Как ты узнал эти числа?

— Я… — было стыдно признаться, что это просто ему приснилось. Похоже, эти числа были чем-то важным. — не знаю, просто пришло в голову.

— Возможно, это случайность. — сказал Джейсон.

— Случайность? Мы уже целую неделю пробовали «случайные» комбинации. — Алиса просто была рада, что дело сдвинулось с мертвой точки.

— Мы можем это проверить, если Боб согласиться нам помогать.

— Помогать с чем? — Переспросил интерн у Жанны.

— Уже несколько лет работаем над этим. Очень странная штука без названия, ее описание нашли в каких-то дверних книгах, но это не важо. Возможно, прозвучит бредово, но эта вещь способна исцелять от всего и заряжать приборы особой энергией. Дверние люди поклонялись этому как богу…

— Но это были древние и небразованные люди, — Добавил Картер, — они изобрели это «нечто», а мы пробуем его восстановить. Недавно нам почти удалось добиться успеха, но тогда произошли некоторые изменения в составе, и мы не смогли закончить начатое. Мы стараемся держать это в тайне, пока не закончим работу.

— Звучит как что-то великое.

— Даже не представляешь насколько.

— Хорошо, я помогу вам, чем смогу.

— Только не говори об этом никому.

— С этим вообще никаких проблем.

— Тогда приходи завтра вечером, сразу после ужина. На сегодня мы закончили, можете расходиться.

***

Кажется, это именно то, чего я ожидал. Что-то загадочное, что-то великое. Что бы оно там ни было, я не думаю, что весь персонал больницы будет меня разыгрывать. Да, Маилз тоже работает с ними, просто сегодня разбирался с новой партией лекарств.

Не знаю, чего теперь жду больше: нового дня практики, или момента, когда увижу это «нечто».

***

Маленькое устройство наконец-то заработало. Оно было похоже на калькулятор, но помимо цифр в верхней части для пароля на нем была клавиатура немного пониже. Все уже ушли, а Картер остался. Они еще не успели опробовать это изобретение тогда, а пароль знали только те, кто уже давно не был в этом подвале.

Он ввел первое, что пришло ему в голову, самое простое.

»…»

Символы потухли. На экране возникли буквы, сами собой.

«На связи»

«Кто ты?»

«На этот вопрос нет однозначного ответа. Вам стоит знать лишь две вещи:

1. Я то, что вы ищите.

2. вы поддерживали мою жизнь здесь, и за это я могу вас наградить.

«Ты живое, у тебя есть разум?»

Вопрос игнорировался существом.

«Скажите, чем я могу вам помочь?»

«Пациенты в этой лечебнице довольно часто бунтуют в последнее время. Нам бы работалось нмного легче если бы»

Экран погас. Картер хотел еще что-то ввести, но существо не давало этого сделать. Оно ответило, не дожидаясь пояснений.

«С завтрашнего дня проблем будет меньше. Им не видать исцеления.»

«Мы что-то можем сделать для тебя?»

«Кровь, как и всегда. Я питаюсь только кровью.»

В этот раз экран выключился с концами. Существо больше не желало говорить.


========== 4.Безумный фокус ==========


Механик и одна из сестер исчезли в дверях, коридор больных снова оказался закрыт. Изолированный мир. Отдельный мир. Их мир.

Историк уже давно привык жить в этом мире. Привык к маленькому коридорчику и белым стенам, к небольшому диванчику и решетках на окнах. Только к одному он все никак не мог привыкнуть: санитары.

Они приходили семь раз в день как минимум, иногда чаще (хах, они каждый день приходили чаще, кого я обманываю?!) и мир рушился. Кто-то боялся встречи с ними, кто-то наоборот — просыпался с улыбкой и дергался после возвращения.

Сегодня он помогал поварам. Историк готовил с душой и даже чувствовал себя свободным, повара относились к нему как к коллеге и забывали, что он душевнобольной. Но это только на время. Стоя над кастрюлей с кашей мужчина вспомнил кое-что: его первые дни в этой лечебнице.

Тогда там были совсем другие больные. Они очень быстро менялись. Видимо, еще были те, которые не боялись Картера, или ему не было дела до пациентов, главное, чтобы они БЫЛИ. Да, тогда им нужна была массовка, чтобы называться клиникой. А потом им понадобилось что-то еще

(кровь)

и калейдоскоп остановился на этих четырнадцати. Тогда он хотел, чтобы его называли Хранителем, Хранителем Историй. До тех пор, пока калейдоскоп не остановился.

Врачи перестали существовать отдельно от больных, теперь их интересы переплелись. Два мира, которые тулились в этой больнице, переплелись между собой, и из этого великого взрыва родилась новая вселенная, что-то управляло ей, оно имело много власти, даже больше чем Картер.

Кстати, что касается Картера, так он сегодня дежурит. После взрыва прошло некоторое время и Историку казалось, что мир установил свои правила. Но вот Картер нарушает одно из них, стоя на пороге их территории.

Мужчина отвлекся от своих раздумий и посмотрел по сторонам. Потеря радио сильно сказалась на пациентах: им сейчас как никогда нужно было поговорить друг с другом, и как назло в это время Картер решил дежурить. Они вели себя очень скованно, даже Артист, а ведь он был любителем веселья. Но хуже всего пришлось 13-му. Он даже не вышел со своей комнаты, настолько боялся сделать что-то не так. Историк направился к нему.

(если ты и правда ХРАНИТЕЛЬ мира, то ДОЛЖЕН ПОДДЕРЖИВАТЬ его в порядке)

— Привет.

— Добрый — 13-й сделал паузу. Он посмотрел в окно, пытаясь понять, как высоко сейчас солнце. Парень был настолько напуган, что боялся даже неправильно ответить. — Доброе утро -наконец-то сказал он.

— Ты весь как на иголках, что случилось? — Историк сел рядом и дружелюбно улыбнулся.

— Сам знаешь.

— Боишься интерна Майлза?

— Нет, — голос перешел на шепот, — Картера. Он так близко, СЛИШКОМ близко.

— Но ведь Картер — просто доктор. Такой же, как и все остальные. — Историк и сам слабо верил своим словам, но все еще улыбался.

— Он не просто врач он… он… — 13-й замолчал.

— Что?

Нервный смешок.

— Просто доктор. Да, сволочь, да, злой, но он просто доктор. Хах, такой же как и все они.

И тут они уже захохотали вдвоем. Хранители могут вторгаться в их мир сколько захотят, но как долго они там продержаться? Картер так и простоит там, он не войдет. Нет, слишком много психов.

— Слишком много психов, для такого гения.

И хотя он сказал свою мысль не до конца, 13-й все понял. Они продолжали хохотать, и мысль о том, что Картер был

(хирургом)

намного опаснее залегла на дно их сознания, но не исчезла с концами.

***

— Забывашка и Соломка.

Больные послушно подошли к двери, как маленькие дети взяли Жанну за руки, и ушли.

Зэд проводила их холодным взглядом. Неужели они думают, что их кто-то ждет? Что они могут быть здоровыми, что все вернется? А что, если их родные не хотят, чтобы те вернулись?

Около пятнадцати минут она просто смотрела в стену.

Нет, они может и хотят, но никто их не выпустит. Им же было четко сказано что они

(мертвые)

больные. Хочешь выйти — выздоравливай, хочешь стать здоровым — уходи от сюда. Это замкнутый круг, нет выбора. Это чистилище, а чем же ему еще быть?

Пять минут она ходила кругами.

Чистилище — это место, где все идет по кругу, где от тебя добиваются

(непонятно, чего они добиваются)

покаянья. Ты не чувствуешь боли, но она, пускай и очень редко, чувствовала. Ее чистилище постепенно превращалось в ад.

Десять минут сидела на диване.

Инсанабили подходит к ней. Странно, разве она не сидит около Штейна? Ах, да, наверно, он уснул.

(вырубился. Мда, знакомое ощущение)

— Не теряй надежды, Лиз.

Похоже, она говорит не с Зэд, а с кем-то другим. Зэд давно потеряла надежду. Даже если это место реально

— Есть только один способ отсюда выбраться — сдохнуть к чертовой матери.

А самоубийцы попадают в ад, ад — это такая же больница. И опять замкнутый круг.

Девушка даже не поняла, что какие-то мысли она сказала в слух. Размышления опять сменились бездумными действиями.

***

— Историк и Зэд.

Забывашка подошел к центру комнаты и плюхнулся на диван. Он обхватил голову руками, и едва не расплакался. Вдруг он почувствовал, как его схватили за плечи. Над головой пролетел Артист, и приземлился перед диваном.

— Оставь свои фокусы на потом, не до тебя сейчас!

— Так ты помнишь, что я умею делать фокусы? Глядишь, через полгода запомнишь мое имя.

— А ты не думал, что он не специально забывает нас? — Вмешался 13-й.

— Да ну, каждый хотел бы напрочь стереть себе воспоминания об этом месте.

— Я и правда пытаюсь запомнить, но вовсе не вас. Дочь, у меня есть дочь!

— О-о-о-о, теперь понятно.

— Что?

— Понятно, почему ты всем говоришь, что слышишь детский голос, почему иногда поешь детские песни и зовешь какую-то принцессу!

— Так это уже не впервые?!

Улыбка на лице артиста увяла. Посмотрев сейчас на Забывашку он впервые понял, что тот правда НЕ ХОЧЕТ забывать. Сам Артист не считал себя больным, поэтому жаловался на врачей. Он думал, раз его посадили сюда такого невиновного, то и остальных тоже. А нет, психические заболевания реально СУЩЕСТВОВАЛИ и они УНИЧТОЖАЛИ людей.

Вот этот парень, сейчас Артист посмотрел на него по-другому. Врачи каждый день вталдычивают ему, что он пациент, и, скотина такая, должен знать свое место в этом мире. Он не может запомнить даже этого — того, что происходит каждый день. А что ему сейчас действительно нужно вспомнить, так это что-то приятное. Но как же вернуть эти воспоминания? Даже самый умелый фокусник не сможет взлететь вверх, если не будет опоры.

— Опора, тебе нужна опора!

13-й уже хотел треснуть этого идиота, чтоб тот не доводил Забывашку.

— Какая к черту опора?

— Опора для твоей памяти. Если ты с утра вспомнишь то, что вспоминаешь днями, тебе будет от чего оттолкнуться.

— И кто же напомнит мне об этом?

— Я. — Заявил 13-й.

Забывашка удивленно посмотрел на этого бугая.

— Мы тут все в одной лодке, парень. Словно помечены одной МЕТКОЙ, так что друг за друга горой.

Даже болея на амнезию, Забывашка никогда уже не смог забыть этих слов, тем более, когда их сказал такой верзила.

***

— Чужая и Жених.

Это все, что услышала Грусть, перед тем, как двери карцера захлопнулись.

И снова эти мягкие стены — идеальное место чтобы погрустить. Она не боялась его, нет, наоборот — когда тебе печально ты мечтаешь именно о таком местечке, где тебе дадут поплакаться в подушку

(стены, пол и потолок — все твоя подушка!)

только вот что тебе здесь делать, если ты радуешься? Тогда это место превращается в душное пуховое одеяло, которое так приятно греет зимой, но досаждает в летние дни. Она сама закутала сестру в это одеяло.

И зачем только Грусть согласилась ее прикрыть? О ком она думала? О Штейне? Об Инсанабили? А должна думать о сестре!

На лице девушки промелькнула легкая улыбка, но она все еще грустила.

Она думала о других больных так же, как и о ней. Значит, они тоже стали ее семьей, их семьей.

***

— Хэппи и Артист.

Штейн проснулся и снова заскулил от боли. Инсанабили сидела рядом, будто и не отходила. Ее изумрудные глаза стали еще печальнее.

— Как больно… расскажи мне что-нибудь, пожалуйста, я хочу отвлечься от этой боли.

— Позову Историка.

— Нет, расскажи ты. — От взял ее за руку и посмотрел в глаза.

— Хорошо, я попробую. Сегодня мы с моими друзьями путешествовали кое-куда, в одно из воспоминаний моего детства. Помнишь, ты спрашивал, была ли у меня лаборатория, как у безумного ученого?

— Да, ты тогда так и не ответила.

— Это была складная парта зеленого цвета, она досталась мне от сестры. Стул еще тогда был слишком маленьким, а стоило ударить по ней, как вся «лаборатория» катилась на пол. Мне тогда подарили микроскоп, но я быстро его потеряла, остались только чашки петри* и пинцет. Вместо микроскопа я использовала бабушкины очки. Я исследовала шерсть своего кота и листики домашних растений, хотела стать генетиком… А потом оказалось, нужно знать математику. Я совсем не понимаю этих формул, Штейн, и ты знаешь это. Я чуть ли не наизусть выучила учебник по биологии, но все равно не знаю таблицу умножения, так что, та лаборатория, я просто не хотела тебе говорить, она как несбывшаяся мечта.

— Безумным гениям нужна искра, а в тебе целое пламя.

— Но ведь это ты помогал мне со всеми формулами и расчетами.

— Да, а ты мне своими идеями и энтузиазмом.

Он замолчал на какое-то время и лежал спокойно, а потом опять заворочался и заскулил. Инсанабили больше не могла этого терпеть. Она подошла к двери из коридора и постучала.

— Чего тебе? — Спросила Жанна, поправляя свои локоны.

— Штейну нужно обезболивающее, срочно.

— Боюсь, мы можем его вколоть только в случае открытой раны, а так надо сделать анализы, чтобы узнать причину боли. Прости, у нас тут лечебница для психов, а не поликлиника.

— Правила можно и обойти. — От этого голоса обе вздрогнули. — Мы можем это ОБГОВОРИТЬ.

— Мы все еще не согласны. — Она ответила за себя и за Штейна, заранее зная, что он тоже не согласился бы.

— Тогда ничем не могу помочь.

Двери закрылись. Инсанабили вернулась к Штейну. Он едва не кричал. Похоже, со временем боли только усилятся.

— Мы можем помочь.

— Неужели? — Взгляд девушки упал на стену. — Вы снимете его боль?

— Мы можем уговорить Картера отдать тебе обезболивающее, но на это должна быть причина.

— Что… они…сказали?

От прерывистого дыхания лучшего друга ее передернуло.

— Что скоро тебе полегчает. — Ответила Инсанабили, не вдаваясь в подробности.

Девушка подошла туда, где стояло радио. Все осколки убрали, кроме одной железной детальки, которая упала в трещину в стене. Она хотела использовать ее для побега, но планы изменились.

Левая рука схватила детальку. Никто не заметил. Доктору Картеру нужна причина? Она сейчас будет!

***

Опять стук в дверь.

— Что случилось? — В этот раз открыл сам Картер.

— Рука болит, дайте обезболивающее.

— Я же уже говорил, Инсанабили, не имеем права.

Девушка показала ему свою правую руку. Ее насквозь прошла небольшая железка. Кровь стекала на пол, оставляя на двери подтеки. Другие пациенты тоже начали обращать внимание.

— Нечего пялиться, мы разберемся! — Жанна вытолкнула Инсанабили в коридор, и закрыла дверь.

Картер даже не успел взглянуть на рану, как девушка вытянула оттуда детальку. Ее глаза слезились от боли, но она не кричала.

Он хотел воспользоваться этим, но в голову пришла идея получше. Она эхом прокатилась по мыслям, она звучала иначе, как нечеловеческий голос.

В здоровую руку больной доктор положил шприц с лекарством.

(ты боишься боли, поэтому всегда носишь его с собой)

— Колоть будешь сама, если умеешь.

После этого Жанна достала бинт, но Картер остановил ее и взял другой — пропитанный энергией того существа. Это должно было быстрее залечить рану, все-таки кровь от туда лилась фонтаном.

Но стоило ему закончить перевязку, как бинт тут же покраснел. Не постепенно, а сразу весь. Он продолжал впитывать в себя кровь, и не капли не упало на пол.

Инсанабили быстро среагировала и сорвала бинт с руки. Раздался такой звук, будто ребенок отлепил стрелу с присоской от стекла.

— Ну и дура! — Сказав это, Жанна открыла дверь и толкнула девушку назад.

(кровь, мне нужна кровь)

Картер поднял бинты и спрятал их.

***

— Инсанабили, ану пошла!

Жанна схватила ее за больную руку, и девушка не смогла вырваться. Ее еле оттянули от комнаты Штейна. Она вырывалась, но не кричала. Стоило девушке выйти в коридор, как она пошла спокойным шагом.

— Хорошо держишься, нам надо держаться, нельзя показывать страх.

В комнату Штейна вошла Хамелеон.

— Эй, ты уже бредить начал?

— Нет, наоборот мне легчает.

— Приятно слышать, а вот мне врач сказал, что вторая рука тоже может выйти из-под контроля.

Безумная улыбка. В его случае не страшная, а привычная. Он — потомок того самого Штейна, и ему такая улыбка к лицу.

— Но ты же не веришь в это?

— Верю. Они противные, но все-таки врачи.

— А если они скажут, что мы всего лишь материал для экспериментов?

— Такой бредни они точно не скажут.

— Ну как знать, я вот слышал нечто подобное от самого Картера.

— И что он тебе говорил?

— Не важно, ведь узнать мы этого не успеем. К тому времени, когда он что-то сделает, мы сбежим из этого места.

— Мечтать не вредно, доктор Франкенштейн. — Сказала Хамелеон, рука под бинтами попыталась поднять большой палец вверх и показать «класс».

Комментарий к 4.Безумный фокус

* чашка петри - неглубокая посудина цилиндрической формы, сделанная из пластмаси или стекла.


========== 5. Осложнения ==========


Утро перед началом рабочего дня казалось Джорджу слишком тихим. Пациенты молча сидели в столовой, даже Зэд, которая обычно протестовала против еды. Кстати, она сегодня ела сама и очень странно, будто на нее перекинулась болезнь Чужой, и рука двигала ложку против воли девушки.

Из-за отсутствия скандалов и происшествий завтрак прошел быстрее, и до работы оставалось еще пятнадцать минут. Джордж решил заглянуть в подвал и отнести туда грязные вещи. Парень сбегал в свою комнату, зашел в лифт и нажал кнопку. Спускаясь, он четко слышал скрип деталей.

Спустя пару минут вещи уже были переданы уборщице и можно было вернуться. Однако, Джордж не удержался, и решил заглянуть в морг. Не то чтобы в этом было что-то необычное: в университете они часто изучали анатомию и заболевания на трупах. Скорее, это был просто интерес к еще одному месту в больнице, не изученное им. Медсестры не врали: морг пустовал. Да уж, пустые морги — зрелище редкое, но не менее жуткое.

По зданию пронесся тот же скрип. Джордж оглянулся: лампочка на панели лифта показывала, что сейчас он стоял на том же месте и не поднимался. Значит, послышалось.

Забавно. Его фантазия даже пустой морг населит призраками. Джордж вытянул из кармана телефон и посмотрел на часы: еще десять минут, как раз есть время чтобы успокоить свою фантазию (и, может, любопытство).

Он подходит к одной из морозильных камер и открывает ее. Пусто, и все равно чувствуется (могильный) холод. Тут всегда будут поддерживать минусовую температуру, будто трупы все еще здесь.

Пройдя мимо нескольких пустых столов и каталок он открывает еще одну камеру, абсолютно случайную. Странно, здесь не чувствуется холода, он идет как будто из-за спины.

Обернувшись, Джордж видит еще одну дверцу с противоположной стороны. Закрыв эту, он направляется к ней, как вдруг снова этот треск, но уже с другой стороны.

— Ты чего тут пропадаешь, братишка? — Боб делает один шаг из лифта, а уже знает, что он здесь.

— Как ты меня нашел?

— Тебя нахожу не я, а всевозможные приключения. Прием начнется через три минуты.

— Мне просто надо было занести сюда вещи, вот и все.

Обменявшись взглядами «вот чувствовал, что ты здесь» и «прости, увлекся», братья Гарлоу отправились по кабинетам.

***

Историк вошел в кабинет Майлза и поздоровался.

— Тебе тоже доброго утра.

— Не такое уж и доброе.

Даже Джорджу, который работал тут недавно, было непривычно слышать бурчание от Историка. С врачами он оставался приветливым и всегда улыбался.

— Что-то случилось сегодня? — Спросил он, опережая Майлза.

— Плохо спал.

— Хорошо, выпишу тебе снотворного.

— Это не поможет, доктор Майлз. Я слышал голоса, и это были не те, что с Инсанабили. Точнее, там был один голос.

Майлз серьезно посмотрел на БОЛЬНОГО. Что же это такое, почему им всем так захотелось начать болеть?

— И что говорил этот голос?

— Он просил крови. Говорил, что хочет есть. Сказал, стоит мне заснуть, как он выпьет всю кровь, опустошит мое тело, словно бокал хорошей выпивки.

— Но ведь палаты на ночь запираются, а двери железные.

— Если вы не будете взламывать замки и ходить ночью по больнице, — добавил Джордж, — вам ничего не будет угрожать.

— Никогда ничем подобным не занимался.

— И правда. Историк — самый спокойный пациент.

Оставшийся сеанс прошел не очень хорошо: казалось, он только ухудшил состояние больного. Историк начал пересказывать свою вчерашнюю работу, а потом вдруг перескочил на рассказ о сломанном радио. Когда Майлз его спросил, чем же закончилась работа на кухне, тот сказал, что вчера не работал, а еще предположил, что сегодня без радио больные заскучают.

— Уменьшу дозу препаратов. — На этих словах сеанс окончился.

Второй пришла одна из сестер. Она вбежала в кабинет и, даже не поздоровавшись, обняла обоих. Майлз усадил девушку на кушетку, и попросил вести себя спокойнее.

— Как прошел сегодняшний день, что тебя так обрадовало?

На вопрос доктора девушка звонко расхохоталась.

— Мне так хорошо спалось, эти стены такие мягкие! Я выспалась, меня никто не будил, даже встала раньше остальных.

Вдруг ее хохот перешел в истерический.

— А моя сестра… Ей наверно было плохо. Она всю ночь просидела в том карцере.

— Ты тоже. — Заметил Джордж.

— Ах, точно. — Опять улыбка. — Ей всю ночь хорошо спалось, я уверенна в этом! — Девушка склонила голову на бок, и закатила глаза вверх. — Уверена, потому что мне снились кошмары.

— Жанна говорила, во сне ты поцарапала обивку. Что тебя так сильно напугало?

— Я не помню, честное-пречестное. — Скачки настроения прекратились и оно остановилось на счастливом.

— Ладно, тогда приступим к терапии. Я тут подобрал несколько вещей, один человек сказал мне, что они очень его веселят. Сейчас я покажу тебе картинки, а ты скажешь, какие эмоции они вызывают.

На первой картинке были изображены сестры-вишни из сказки «Чипполино». Они пытались побежать в разные стороны: одна к своему племяннику, другая — к шкатулке с украшениями. При этом они скорчили довольно забавные рожицы.

— Нет, эта картинка меня не веселит. Мне их жалко: они всю жизнь вот так бегают, наверно, устали друг от друга.

Майлз показал еще одну картинку. Джордж все записывал.

На втором изображении маленький котенок повис на куске колбасы, а хозяйка тщетно пыталась его отцепить.

— Бедное животное, влетит же ему.

Так повторялось с каждым изображением. Джордж заметил, что девушка жалела кого-то или злилась, но при этом оставалась в хорошем настроении.

На последней картинке был изображен пряничный человечек, который сидел около своего домика.

— Ой, эта картинка совсем мне не нравится!

— Не любишь сладкое? — Задавая этот вопрос, Джордж слегка улыбнулся.

— Сказку не люблю.

Радость снова стала Грустью.

— Про пряничный домик… Гензель и Гретта?

— Да! Моя сестра ее обожает, а я нет.

(сучьи дети, что вы натворили?!)

Девушка закрыла лицо руками и пригнулась.

— Тише, — Майлз убрал картинки, а Джордж успокоил Грусть, — никакой ведьмы тут нет.

— Знаю, это просто моя фантазия. Может, стоит мне пить больше этих таблеток, чтобы быстрее выздороветь?

— Это не тебе решать, Грусть. Да и тебе вроде как не нравился их вкус.

— Не знаю, что на меня нашло. Просто в голове проскочила такая мысль.

— Я оставлю дозу прежней. На сегодня это все.

После ухода девушки Майлз перечитал записи интерна.

— Самоубеждение?

— Да. Она правда расстраивалась, видя те картинки, но старалась улыбаться. Мне кажется, она просто догадывается, что ее сестра боится Картера, и поэтому так себя ведет.

— Можешь попытаться сказать им это, но они не поверят.

— Параноики не верят, что еда безопасна, даже если на их глазах ее попробуют тысяча других людей. Скажите, если мы таки найдем то, что их развеселит, заведем их в одну комнату и покажем это, что помешает сестрам так же изобразить противоположные эмоции?

— Другого выхода мы пока не нашли.

— А что если работать не над общими чертами, а над разными? Научить их чувствовать эмоции заново, не сводя все только к хорошему или только к плохому?

— Скажу об этом Картеру, если одобрит, так и поступим.

Третьей порог кабинета переступила Чужая.

— Итак, начнем сегодняшнюю про…

— НЕТ! Не смейте этого делать! — Девушка так старалась выглядеть угрожающе, что даже подскочила со стула.

— Процедуру. — Закончил Майлз. — Джордж, будь добр, отложи ненадолго записи и проследи, чтобы она не дергалась.

Парень послушно положил на стол тетрадку и подошел к Чужой. Он стал достаточно близко, чтобы в случае чего ее остановить, но не настолько, чтобы она могла его цапнуть.

— Нам придется сделать одну очень неприятную вещь, таким обычно занимается Картер, но он попросил об этом меня. Понимаешь, Чужая, мы старались не перевязывать твою руку слишком туго, но после недавней выходки с радио… Мы были вынуждены наложить перевязку покрепче. Сейчас я сниму бинты и кое-что проверю, а тогда посмотрим, что будем делать дальше.

Майлз начал медленно разматывать бинты, иногда кидая взгляд на больную. Она успокоилась и сидела тихо, но стоило врачу снять повязку, как рука тут же потянулась к его шее.

Джордж поспешил остановить ее, но не успел: взвыв от боли Чужая опустила руку назад, точнее, та упала, как мягкая игрушка.

— Так я и думал. — Он посмотрел на бледно-голубую кожу, которая, словно леопард, была усеяна темно-фиолетовыми синяками, достал небольшой молоточек. Несколько легких ударов. Рука не реагировала.

— Некроз? — Такая глупая мысль пришла в голову интерна. Нет, он и сам порой залеживал руку, после чего не мог ей шевелить минут пять, но сейчас ему казалось, что рука этой девушки была ее врагом, и она умерла. Не просто начала умирать, а совершенно точно погибла.

— Не настолько опасный, как ты думаешь. — От одного из ударов рука все же дернулась. — Понимаешь, Чужая, эта перевязка была слишком тугой, и твоей руке после такого нужен отдых, но стоит ей отойти, как она снова начнет безконтрольно все крушить. Я ее просто зафиксирую, совсем легенькой повязкой, а чтобы она не двигалась… Мне придется кое-что тебе вколоть.

— НЕ СМЕЙТЕ! Доктора, вы все лжецы! Хотите парализовать меня, чтобы я не мешала!

— Ты не права, это для твоего же блага. Джордж, подержи ее.

Майлз достал из ящика стерильный шприц и небольшую ампулу. Стоило ему взять ватку со спиртом и протереть руку, как Чужая снова дернулась, хотя и не чувствовала этого.

(она слышала запах)

(это запах боли и отравы в твоих венах)

Джордж никогда не претендовал на роль крепкого санитара, который скручивает людей как узлы, но как мог старался держать девушку. Она посмотрела на него и заплакала.

— Не надо, прошу, отпустите.

Майлз спокойно сделал укол. Ему не стоило объяснять интерну, что все это бред, и он не должен ее отпускать.

Девушка еще немного посидела в кабинете, пока ей накладывали повязку. После укола она стала немного спокойнее. Ее отвели в палату пораньше, и у Джорджа осталось время, чтобы все записать.

Четвертой привели Инсанабили. Она, на удивление, перевязку терпела спокойно, даже не отворачивалась.

— Хорошо бы было надеть на тебя смирительную рубашку за такое. — Говорил Майлз, осматривая рану.

— Она и так на мне, просто ремни не завязаны.

— Я понимаю, что твои друзья иногда могут советовать тебе что-то плохое, но ты же не маленький ребенок, думай своей головой.

— Забавно, а это поможет, если у меня поднимется температура до сорока?

— Не думаю, что в таком случае ты долго проживешь.

— Чтобы это понять, не нужно быть врачом, но моему организму будет все равно. Просто возьмет и подскочит, хоть скажите сто раз что это смертельно. Да что там температура тела, иногда даже температура вокруг нас скачет, и это тоже мы не в силах изменить.

— Мне уже страшно прописывать тебе сильное успокоительное. Пожалуй, остановлюсь на валерьянке.

— Хех, мы не можем контролировать этого, в отличии от своего любопытства. А вы знаете, что произошло с предыдущим психологом? ХОТИТЕ УЗНАТЬ? Он повесился…

— Так, все, рану я перевязал, а теперь возвращайся в палату. Не думаю, что в состоянии таких бредней от тебя можно чего-то добиться.

— Погоди, можно я с ней поговорю?

— Джордж, поверь мне, ты еще наслушаешься этих историй.

— От начала сеанса не прошло и десяти минут.

— Ну ладно, если тебе не жалко твоего времени.

— У тебя очень богатая фантазия, Инсанабили, ты творческая личность?

— Ну, есть немного. — Девушка застеснялась.

— Рисовать любишь?

— Иногда что-то рисую.

— А нарисуй-ка мне своих друзей.

— Хотите найти нечто похожее на них среди людей? У вас не выйдет! Вы никогда не видели их, но, возможно, слышали, как мы голос сегодня ночью. Знаете, он похож на детский и немного на эхо. Он идет словно изнутри, и в то же время ниоткуда, они всегда так разговаривают.

— Ничего подобного не слышал, просто нарисуй.

Он дал ей лист бумаги и цветные карандаши. Девушка взяла только черный.

— Была бы ты моей младшей сестрой, я бы давал тебе больше ярких игрушек в детстве.

— Был бы ты моим младшим братом, я бы выпорола тебя за то, что вы тут творите.

— Мы помогаем людям, такая профессия.

— Не втирай мне эту чушь, это никогда не спасет людей, разве что ради выгоды…

— Ты говоришь о Картере?

— Балбес, он бы и за возможность кого-то порезать согласился бы.

— Тогда…

— Я закончила.

Она протянула ему рисунок.

— Так, посмотрим. Уши кролика, мишки… еще каких-то животных, несколько людей… Почему они все черные, это тени?

— Да, вижу, у тебя хоть чуть-чуть мозги работают. Хотя, мне бы проверить… Отгадаешь загадку?

— Без проблем.

— Только я ее напишу, а то забудешь. Чтобы правильно разгадать, нужно узнать, кто это говорит.

— Скажи мне сейчас, в чем проблема?

- Э нет, ты мне скажешь отгадку послезавтра, и, если все будет правильно, я отвечу на один твой вопрос.

Майлз нервно посмотрел на обоих, хорошо что его взгляда никто не заметил.

Я умерла, потому что не ждали, теперь каждый день мой полон печали.

Я сладкоежка, люблю пошалить, за это меня наказали на всю жизнь.

Хорошей девочкой буду всегда, чтобы никто не обидел меня

А я идеален, не поспорит никто

Я же семью потерял давно

Мне нечего о себе сказать, мой номер — причина всех неудач.


— Шесть загадок до послезавтра.

— Но…

— Кажется, время вышло.

Теперь настала очередь Соломки. Майлз заранее закрыл все окна и спрятал отражающее предметы. Пациентка села напротив стола врача и тихо поздоровалась.

— Парикмахер скоро придет? — Спросила девушка, смотря на лампу.

— Через день. — Коротко ответил Майлз.

— А он может не трогать меня?

— Чтобы ты путалась в собственных волосах? Он не будет использовать зеркала просто подравняет волосы тебе до пояса, вот и все.

— Моей подруге это не понравится.

— Но ведь она не видит тебя, когда рядом нет зеркал. — Напомнил Джордж.

— Видит. Я слышала ее голос вчера. Она сказала, что жестоко накажет меня.

— Ты врешь нам, Соломка? Персонал сообщил мне, что твое окно постоянно заткнуто подушкой.

— Я не знаю, откуда она приходит, просто слышу этот голос вновь и вновь.

— Точно врешь. Вы что, сговорились? Тот слышит голос, этот слышит голос. Скажи честно, это Инсанабили придумала? Она попросила вас сочинить байку про кровопийцу?

— Нет. Вы можете убедиться, спросив остальных. Не все слышали этот голос.

— А что ты думаешь, Джордж?

Парень прикинул несколько вариантов.

— Вполне возможно, что это просто выдумка. А если это не так, что нам мешает установить камеры около их дверей? Возможно, кто-то действительно ходит по ночам и пугает больных.

— Ладно, Соломка, предположим, ты нас не обманываешь. Твоя подруга в зеркале берет тебя под контроль, что ты чувствуешь во время этого?

— По всему телу пробегают мурашки, словно маленькие иголочки. Я двигаюсь так же, как и она в зеркале, словно эти иголки толкают меня. Она никогда не берет под контроль мое лицо. Ей нравится смотреть, как я плачу.

— Но она ведь отражение, и все повторяет за тобой.

— Астрал не плачет, не умеет плакать. Пожалуйста, не спрашивайте больше меня об этом.

— Я задам тебе еще пару вопросов после небольшой процедуры.

— Не надо…

— Это просто вопросы, ничего больше.

— Нет… она накажет…

— Если не хочешь, мне придется отправить тебя в карцер. Подумай, время у тебя есть.

В конце концов она согласилась. Джордж успел понять, что в этой больнице пациентов пугают две вещи: кабинет Картера и карцер.

Майлз и Джордж спустились в столовую через пару минут. Обед был довольно скучным, ведь Боба в столовой не было. Опять никаких происшествий, все тихо. Идя к своему привычному месту, он прошел мимо одногоиз столов, где сидели Штейн, Инсанабили, Историк и Артист.

— Вы серьезно это говорите? — Историк сидел спиной к санитарам. Он поднес пустую ложку ко рту, перед тем как сказать это.

— Да, его тело лежало там, как и всех остальных тоже, хоть он и не был больным. — Штейн заметил Джорджа, и замолчал. Разговор они продолжили после того как тот отошел. Единственное, что Гарлоу еще мог расслышать — слова Артиста.

— Нужно было привести его в порядок перед похороном, хотя бы снять ту петлю, верно?

Предпоследним «посетителем» был Жених. В этот раз он не придерживал дверь для своей невесты и сел на одиночное кресло. Опознание предметов прошло как обычно, только вот ошибок больной допускал больше.

— Так, а сейчас что ты чувствуешь? — Это был искусственный цветок.

— Она ушла, она снова ушла…

— Жених, сосредоточься!

— Она раньше никогда не уходила так надолго…

— Жених!

— А? Что?

— Сосредоточься на процедуре.

— А как же моя жена?! Я без нее… как…

— Попробуй пообщаться с другими пациентами, подружись с ними.

Панический взгляд перекинулся на интерна.

— А если она обидеться и не вернется?

— Думаю, если бы ты нашел друзей, она была бы счастлива, верно?

— Да…

— Так что давай продолжим процедуру, а потом ты вернешься к остальным и найдешь себе друзей, чтобы когда она вернулась, у нее была причина улыбнуться.

Жених ничего не сказал, но глаза закрыл. Он все еще допускал много ошибок, однако прекратил бормотать.

— Зачем ты ему потакаешь? — Спросил Майлз, когда Жениха увели.

— Я помогаю ему найти цель в жизни, чтобы воображаемая жена исчезла.

— Ты этим ничего не добьешься, мы уже пробовали.

— Извените, так было написано в учебнике.

— Ты ведь здесь для того чтобы учиться, так что просто не потакай им больше.

— Значит, это мне не нужно. — Он взял листочек с загадкой и скомкал его, собираясь выкинуть в мусорку.

— Оставь себе.

— Но вы же сказали…

— Инсанабили она… давно уже болеет на шизофрению. Это надо было признать еще тогда. И все же если она сказала, что ответит на любой твой вопрос, она сдержит свое слово. Это может нам помочь если они снова что-то учудят.

— Ладно, я подумаю над этими загадками.

И напоследок как назло достался самый активный пациент — Артист.

— Итак, сегодня ты перескочил через голову Забывашки, это может подтвердить парочка дежурных врачей. Объясни, зачем ты это сделал?

— Моя жизнь — это шоу! — Он не обращал никакого внимания на слова доктора.

— Но втягивать в это других людей не стоит. Знаешь, ведь Картер уже предупреждал тебя.

— Да, как Гудини из ящика прямиком на сцену…

Артист поставил на стол доктора фигурку из подставки для ручек. Майлз равнодушно посмотрел на этот «шедевр», а вот Джорджу он показался знакомым.

— Это модель ракеты «Стрела»?

— Да, за исключением двигателя.

— Точно, те жутко дорогие игрушки, которые выпускали лет десять назад. — Майлз повертел ракету в руках, но, на удивление, она не распалась. — Не понимаю, зачем детям нужна была эта запускалка?

— Она летела в небеса, как настоящая стрела, а еще оставляла за собой дымовой след. Но стоила и правда дорого… Еще один фокус?

— Нет, даже не ду…

Джордж не понял, что случилось, а Майлз попытался схватить Артиста, но тот уже рванул к шкафчику с лекарствами. Ему хватило нескольких секунд, чтобы открыть замок (да, он еще, черт возьми, украл ключи!) и достать оттуда флакон с лекарством и упаковку таблеток.

— Тише, Артист, успокойся, покажешь фокусы пациентам, развеселишь их. У нас нет времени чтобы…

Он опять не дослушал до конца: открыл упаковку таблеток и высыпал их на пол, после чего залил веществом из бутылки.

Майлз включил связь и попросил медсестру на том конце, чтобы она позвала Джейсона, а Джордж пошел разбираться с Артистом.

***

Рабочий день закончился на десять минут позже. Половина кабинета была облита лекарствами, которые пенились не хуже содовой с ментолом. Возможно, Артист и не был великим, как Гудини, но пакости выучил на отлично. Джейсон хорошенько долбанул его шокером и отправил в карцер, Майлз чуть не забыл выписать рецепт, после чего поблагодарил Джорджа за то, что хоть попытался сдержать этого ненормального.

— С ним такое часто бывает: сидит спокойно и «бац!» вдруг ему хочется веселиться. Обычно, страдает намного больше мебели и препаратов. Еще одно исключение.

Несмотря на то, что Джордж опоздал, на ужин они с Бобом пришли одновременно. Видимо, у брата тоже были проблемы с пациентами. Они не хотели между собой говорить: оба были уставшие и злые. Это впервые они молчали не из-за ссоры.

Комментарий к 5. Осложнения

две части до конца этого дня


========== 5.Осложнения часть 2 ==========


Вчерашние события сегодня казались Бобу просто сном. Великое изобретение? Тайная лаборатория в подвале? Неплохой такой сон, если бы не разговор с Картером, который состоялся после того, как Механик перешел в «спящий режим».

— После обеда спускайся в подвал, другие уже знают, что делать, они тебе объяснят.

— А как же еще два пациента?

— Я сам с ними справлюсь.

— Забывашка и Штейн… — Уточнил интерн имена пациентов, взглянув на список.

— Да, пожалуй, Штейн будет последним. — Задумчиво ответил Картер.

В голову Гарлоу закралась такая странная мысль «пациент по кличке Штейн действительно потомок того самого Штейна? И у него тоже есть жуткая лаборатория с ужасным монстром? Класс, вот бы увидеть ее и показать родителям, чтобы они поверили в то чудовище, которое так часто пугало нас с братом». Идиотская мысль, он бы подумал так в детстве, а сейчас… Такой идиотизм мог бы ляпнуть только Джордж. Какая-то часть Боба хотела поговорить с этим чудаком в нерабочее время, но ведь он тут чтобы учиться, а не болтать со всей больницей! А вот его брат… И правда, пусть лучше поболтает со Штейном, чем снова полезет в морг. Они ведь близнецы, порой даже думают одинаково, и эта мысль точно пришла и к нему.

— Кстати, мы можем поговорить с больными вне рабочего времени?

— После 7 часов работы с ними?! — Картер смотрел на него так, будто он предложил построить ракету из хлеба и полететь на ней в космос. — Это не запрещается, но еще никому не хотелось провести с ними больше отведенного времени.

— Я так на всякий случай… для брата.

— Если ему будет нечего делать и он не устанет после рабочего дня, может поговорить с ними, главное чтобы никто не спутал его с тобой.

Он попытался узнать, почему же его брата не допустят к такой работе. Картер утверждал, что оба они несомненно талантливы, но Джордж легкомысленный и не особо готов к опасным ситуациям. Так и прошел первый прием за сегодня. Хотя, даже если бы они отвлеклись от разговора и поговорили бы с Механиком, он бы ничего не ответил.

Следующим привели 13-го, чье присутствие ну никак нельзя было игнорировать. Он очень сильно нервничал и боялся сделать лишнее движение, напрочь отказывался подходить к врачам, но и не убегал. Когда Картер приказал ему сесть на кушетку, тот спокойно сел, сложив руки на коленях. Одна рука сжимала другую, на запястьях появились едва заметные синяки.

— Ну что, сегодня пробуем иглоукалывание. — Заявил Картер, доставая из шкафчика набор иголок.

Никакого дерганья или криков. Боб просто стоял рядом и наблюдал. В 13-го начали вгонять иголки.

Его глаз слегка дергался, а рот скривился в отвратительной гримасе, и все же он сидел смирно. Интерн пару раз делал шаг в его сторону: ему казалось, что пациент вов-вот рванет в неизвестном направлении или заорет от боли, но его страхи были напрасны.

И вот очередь дошла до рук.

— Прошу вас, доктор, не надо.

Картера явно обрадовало то, что к нему обращались как положено.

— Это часть лечения, будет не больнее чем на голове или на шее.

— Не поможет. Просто пропустите эту часть процедуры.

— Потому что тебе так захотелось? А если захочешь кого-то убить, мне тебе нож в руки дать? — Время терапии подходило к концу, поэтому Картер прекратил разговаривать и одним движением положил руку 13-го на столик около кушетки.

— Вам лучше знать. Я могу причинять боль другим, но хоть пытаюсь этому сопротивляться.

Иголка пронзила его кожу и вошла почти до основания. Пациент опять скривил отвратительную гримасу, но стоило доктору потянуться за другой иглой, как страхи интерна сбылись: 13-й вскочил с кушетки и хорошенько врезал Картеру.

Недолго думая Боб схватил снотворное и, подойдя к пациенту со спины, вколол содержимое шприца.

13-й почувствовал, как перед глазами поплыли темные пятна, а ноги подкосились.

— Это не я…я не контролирую… — Промямлил парень, и упал на пол.

— Такой верзила мог бы и череп проломить. — Говорил Джейсон Картеру, когда тот прикладывал лед к распухшему глазу. — Повезло вам еще.

— Но этому больному точно нет. Отведи его в карцер.

— Само собой разумеется. — Пожал плечами санитар и, пускай с небольшим трудом, понес больного на нижний этаж.

После буйного 13-го пришла никакущая Зэд. Сегодня электротерапия не производила на нее вообще никакого эффекта. У девушки уже пошла пена изо рта, а ремни на стуле едва сдерживали конвульсии, но лицо оставалось таким же безжизненным.

— Ты чувствовала хоть что-то? — Спросил Боб, когда девушка немного отошла от терапии.

— Аааа уууоооаа оол. — Ответила Зэд, и закатила глаза вверх.

— Терапия нарушила ее речевые функции.

— Возможно, а может и нет. — Картер просканировал мозг больной тем же устройством, что и Радость. — Так и думал. Ее мозг работает как и прежде, процедуру мы прервали до того, как начались необратимые изменения.

— Тогда что же это?

— «Болезнь зомби», как ее любят называть в народе. Перешла в следующую стадию. Увы, нужно прописать ей двойную дозу, чтобы хотя бы остановить это, но вряд ли уже получится вылечить. Похоже, морг нам в скором времени все-таки понадобиться.

«А Джордж словно чувствовал это» — еще одна идиотская мысль, которая посетила Боба.

Зэд так же забрал Джейсон. Правда, нести ее было легче.

Следующей порог кабинета переступила Хамелеон. Она пожала руку Картеру и Бобу, а затем послушно села на кушетку. Для нее доктор нашел не самый приятный способ лечения — кровопускание. Она тоже послушно сидела и терпела, будто все они сговорились молчать, или же у каждого были причины.

13-й боялся врезать врачу и попасть в карцер. Не мог ли он контролировать своих действий, или же просто давно руки чесались не ясно, но он явно пытался успокоиться. Зэд всегда молчала и не реагировала на боль, это ее болезнь. А Хамелеон… это тоже как-то было связано с ее болезнью, с теми правилами, которых она должна была придерживаться.

— Если начнешь терять сознание говори, только обморока и смерти нам тут не хватало! — Предупредил Картер, проводя скальпелем по рукам, но не задевая больших вен.

Боб внимательно наблюдал за ней. Она кусала губу, пытаясь не терять сознания из-за боли, но молчала. Она несколько раз медленно опускала голову, словно засыпая, и резко поднимала ее вверх.Все равно молчала.

— Хватит, она уже еле держится. — Предупредил Боб, когда девушка вновь начала впадать в подобие сна. — Почему ты молчишь?

— Нельзя говорить, что тебе плохо

***

если мама с папой узнают что я порезался, перелазя через разбитое окно, они меня накажут.

— А точнее нас.

Они стояли посреди старого детского садика — очень популярного места для сборищ старшеклассников-алкашей. Тут так часто бродили дети и подростки, что для призраков, маньяков и бомжей просто не оставалось места. Кстати, дети считали это неким испытанием на храбрость — принести из садика кусок кирпича или плитки. Именно это и делали братья Гарлоу, веть третьеклассников никто не воспринимал всерьез.

Взрослые считали это место опасным: они заколотили окна и двери, а еще попросили бабку из соседней многоэтажки следить за садиком. Все дети знали, что она не может стоять там вечно, хотя бы на сериал должна делать перерыв, но почему-то бабка там была всегда.

Джордж и Боб нашли единственный действенный способ: пролезть через окно другой стороны здания. Правда, из его рамы торчали осколки стекла и один из них таки порезался.

— Давай вытащим осколки.

Джордж напуганно посмотрел на свою руку, в которой застряли два осколка. Один большой, другой маленький, как заноза.

— Больно будет.

— А когда рука начнет гнить будет еще больнее.

Братья вспомнили тот мультик, что показали им на Основах Здоровья. Жуткие микробы так и норовили забраться под кожу через мелкие трещинки, а тут целая рана. Нет, в мультике никто не гнил и не умирал от заражения крови, это им рассказала уже мама, чтобы сыновья не спешили сдирать коленки и набивать шишки.

— Хорошо, только сделай ты, я боюсь.

— Ладно, ладно. — Боб не думал, что это так сложно: осколки вошли неглубоко. Он быстро вытащил из руки кусок стекла поменьше.

— Ай! — Джордж резко дернул рукой и напугано посмотрел на брата, он был готов расплакаться.

И вдруг Боб осознал, что вытянуть осколок было проще простого, но не причинить при этом боль — невозможно.

— Потерпи еще немного. — Второй осколок он вытягивал медленно.

— Боольно! — Джордж чувствовал, как острые края вновь режут его рану, и эта боль растекалась по всей ладони.

— Все. — Боб откинул злосчастный осколок на землю и достал из школьного рюкзака бутылку воды.

— Сейчас смоем кровь и все будет хорошо.

И правда, когда рану промыли, огромный порез оказался просто двумя небольшими точками. Боб так же достал кусок ткани, которую принес на урок труда, и перемотал рану своему горе-брату (вряд ли тогда это можно было назвать перевязкой).

— Меня будто вампир укусил. — Сказав это, младший брат рассмеялся и боль понемногу начала утихать.

К большому удивлению братьев, мама не отругала их, а с Джорджа еще две недели не сводила глаз, но ее взволнованное лицо навсегда отбило желанье лазить по заброшкам.

***

— Нет ничего страшного в том, чтобы сказать, что тебе плохо. — Вдруг заявил Боб, вспоминая лицо расплакавшегося брата. — Чем больше ты это скрываешь, тем хуже. Еще несколько минут, и могла бы умереть.

— А если бы родители заметили расстройство, когда оно началось, то все могло бы закончиться несколькими сеансами у психолога. — Равнодушно добавил Картер, перевязывая раны.

— Вы правда так думаете?

— В любом случае, мы этого уже не узнаем. Боб, позови Джейсона.

— СТОЙТЕ! — Уже второй пациент за сегодня вскочил с кушетки. Картер на всякий случай сделал шаг назад. — Это дядя Томми, он просил меня быть хорошей девочкой, быть ПОСЛУШНОЙ девочкой, и не рассказывать секреты. Он…он просто должен был меня наказать, чтобы я больше не бросала мяч в его двор. Это наказание длилось год, и каждый раз, когда я делала что-то не так — продолжая говорить, она начала плакать, потом слезы начали душить и довели до кашля. Картер уже вызвал Джейсона. — и когда это закончилось я уже не могла прекратить, потому что он обещал следить за мной и снова наказать. — Закончила она, вытирая слезы.

— Сегодня никаких таблеток, только успокоительное. Можешь не рассказывать это, Хамелеон, дело о педофилии быстро разлетелось по маленькому городку, и попало в историю твоей болезни еще до того, как ты пошла в школу, так что не напрягайся. — Холодный голос Картера заставил ее еще сильнее расплакаться, именно в таком виде Джейсон увел ее в палату.

Грусть начала свой визит с перепадов настроения, после чего Картер и ей назначил иглоукалывание. Пациентка впала в такую депрессию, что от отчаянья уже сама указывала доктору, какие иглы куда колоть. («А еще она должна была часто такое видеть, чтобы все запомнить» — добавил про себя Боб). В общем, Картер прекратил процедуру раньше, похоже, он начал чувствовать себя пациентом, а она себя — врачом. Только Боб остался на своем месте — интерна.


========== 5. Секреты ==========


Боб стоял в лифте и только когда тот остановился понял, что они уже не в коридоре. Пару минут назад он подходил к двери второго кабинета Картера, а потом Рейган схватил его за руку и молча поволок в лифт. Где-то там был момент, где санитар посмотрел на бейджик, но у интерна это выпало из головы.

Они оказались в довольно большом подвальном помещении, будто еще одно крыло морга, которое отгородили. На удивление тут не стояло кучи компьютеров или полок с химикатами: только шкафы с какими-то бумажками, небольшой обеденный стол с парочкой стульев, чуть подальше стол для лабораторных исследований и гроб.

Вот это поразило Гарлоу больше всего. Может, они тестировали что-то на теле? Да вот только гроб был железным, а на крышке виднелись три отверстия, к одному из которых был прикреплен провод, а к другому — капельница.

— Чудаковатый вид у этой штуки, не так ли? — Спросила Алиса.

— Железный гроб… — Все, что смог сказать Боб.

— Его изобрели таким задолго до гробов это просто совпадение. Подойди ближе, я покажу, как это работает.

Интерн сделал несколько шагов вперед, потом его снова подтолкнул Рейган. Бобу казалось, что из этого гроба вот-вот должно что-то выскочить. Чего он там боялся в детстве? Чудовища Франкенштейна из фильма «Ван Хельсинг», который они с братом как-то посмотрели в вечернее время? Ну, тот хоть сразу снял капюшон и дал понять, что он такое, а это… Что вообще можно было туда поместить?

— Данное…существо нуждается в подпитке кровью, тут, думаю, все понятно.

Боб кивнул. Существо. Так оно реально живое, чем бы эта хрень не являлась, оно живое!

— Оно не может разговаривать, только посылать электронные импульсы, поэтому для общения с ним мы используем вот это устройство. — Медсестра указала на небольшой калькулятор около гроба. По крайней мере, Гарлоу он напоминал калькулятор. — Картер считает, если ты сумел запустить устройство, то тебе стоит с этим пообщаться. Рейган проследит, чтобы ничего не случилось, а мне нужно еще закончить кое-какие дела.

Она отпустила Боба и отправилась к лифту. Бедняге показалось, что земля уплыла из-под ног. Рейган стоял рядом, но все же держался на расстоянии. Да, всего лишь пять шагов, но ближе он не собирался подходить. Эти пять шагов разделили помещение на две зоны, и Гарлоу остался с существом один-на-один.

«Здравствуйте.» — Первое, что он ввел на клавиатуре после кода.

«Добрый вечер, мистер Гарлоу, как вам работа?»

«Все хорошо.»

«Не возникало никаких осложнений?»

«Возникали. Некоторые пациенты сегодня были очень активными, другие впадали в какой-то транс»

«Это совсем не осложнения, наоборот. Вам же легче работать, когда никто не рвется убежать или причинить вам вред. Хотя, реакция некоторых крайне непредсказуема. Дайте мне время освоиться, и таких выходок больше не будет»

«Но как же мы сможем их вылечить, если они отказываются идти на контакт?»

«На счет этого не волнуйтесь. Когда все будет сделано, они выздоровят за один день, и смогут пойти на все четыре стороны.»

Боб хотел набрать еще одно сообщение, но существо опередило его.

«Вы не верите, что я смогу помочь им? А верили ли вы вообще, что я могу существовать? Что это будет не очередной аппарат УЗИ или рентгена, а железный гроб?»

«Нет, не верил»

«Но ведь это оказалось правдой. Сомневаться хорошо, сомневаться полезно, мистер Гарлоу. Проверяя информацию мы можем многому научиться, или даже открыть что-то новое, но сомневаться насчет меня глупо, вы просто зря потратите свое время.»

«Тогда скажите мне, когда вы их вылечите? что для этого нужно сделать?»

«Для начала вам стоит пойти в столовую, мистер Гарлоу, и отвести вашего непутевого брата в его комнату. Не стоит посещать морг без веской на то причины»

Экран погас. Боб еще несколько секунд сомневался, но интуиция подсказывала, что брат действительно мог найти себе приключений. В конце концов, до последнего сеанса должно было оставаться еще около получаса, а чего ему стоило подождать Джорджа в коридоре?

— Мне нужно идти. — Сообщил он Рейгану.

— Узнал что-то важное?

— Только то, что это… — Он запнулся, не зная, как назвать это. У него вообще есть пол? Оно призрак или состоит из плоти? Может, о нем надо говорить в множественном числе и этого много?

— Это, существо, создание, называй как хочешь.

— Ну это нечто, оно планирует вылечить всех больных, только сначала нужно что-то закончить. Оно так и не сказало мне…

— Ничего важного. — Прервал его санитар. — Возвращайся в свою комнату, Гарлоу, на сегодня твоя работа окончена.

***

Майлз удивленно смотрел вслед своему интерну, который, сразу после окончания сеанса, пулей выбежал из кабинета. Джордж же думал, что он медленно и неторопливо отправился к моргу. Он зашел в лифт, нажал кнопку и терпеливо ждал, пока кабина спустится в подвал. Гарлоу надеялся, что уборщицы (или, что еще хуже, врачи) сейчас ужинают или просто отдыхают. Его ожидания оправдались: морг пустовал.

Выйдя из лифта, Джордж пошел прямо по коридору, оставляя прачечную позади.

— Убирайся отсюда, пока не поздно!

Джордж напугано осмотрелся по сторонам. Послышалось, никого нет. Он боится, вот его сознание и предупреждает его. Возможно, это просто мысль… Слишком громкая мысль, которая будто прозвучала на самом деле.

Быстрый шаг переходит в невероятно медленный, когда он наконец-то доходит до морозильников. Такое чувство, что их холод его замедляет. Наверху слышатся шаги, топот, стуки. Это все пациенты — развлекаются перед отбоем. Или что они там делают почти весь день?

Их комнаты находятся прямо над моргом. Интересно, знают ли они об этом? Если бы его водили по кабинетам каждый день, он бы понимал, что где-то должен быть морг, и он точно не за одной из дверей карцера или приемной доктора. Там была еще операционная, два коридора, которых больные никогда не видели, а тут просто прачечная. И все же что-то ему подсказывало, что они знали.

— Неудачная операция, я не виноват! Он проснулся раньше времени и начал вырываться!

— Что же ты поделаешь, иногда они умирают от передоза.

— Всунула болт прямо в сердце. Увы, суицид.

— Она просто уперлась лицом в мягкую обивку, и задохнулась…

— Выпал из окна, при попытке побега.

Мыслей стало слишком много, они закружились, словно ураган, и потянули за собой в другой морг. Морг, в котором лежали все эти девушки и парни. Ни возраста, ни цвета волос, ни голоса, ничего. Просто безмолвные фигуры под простынями, которых отличали по биркам.”умер от…» это все, что могли сказать трупы на опознании, больше от них ничего не осталось.

Джордж потянулся к одному из них. Его рука сжала край простыни, потянул на себя…

И та самая камера открылась. Его рука все еще крепко сжимала ручку, а вторая медленно тянулась внутрь. Пальцы ощутили холодный шелк, он поднял предмет, и посмотрел внимательнее.

Галстук.

Шелковый галстук черного цвета, правильно завязанный, но слишком туго затянутый. Его край был обрезан, а сам он уже задубенел от холода.

(А вы знаете, что произошло с предыдущим психологом?)

Некоторые предпочитали носить белые халаты, другие же ограничивались официальным костюмом. Все таки ты должен найти общий язык с больным, будто ты его старый друг.

(ХОТИТЕ УЗНАТЬ?)

И, вполне возможно, просто кто-то забыл его здесь, или какая-то дура перепутала сушилку с камерой морга, или Федор решил пошутить. Хорошая шутка, если бы не одна маленькая деталь.

Он повесился.

Гарлоу будто током шибануло: он отшвырнул этот галстук в дальний угол и рванул к лифту, судорожно нажал кнопку верхнего этажа, а когда выбежал в коридор там его ждал…

— Хэй, братишка, приведение увидел? — Боб старался сказать это как можно спокойнее.

— Нет, там просто куча грязной одежды, Эверест целый. Да что они там себе думают, эти уборщицы?

Оба брата успокоились.

«Просто шутка» — Подумал Боб.

«Он поверил» — Подумал Джордж.

В тот момент их связь почему-то не сработала, и понять, что что-то не так, старший брат не смог.

***

Фух, ну и денек. Пациенты сошли с ума, и я, кажется, тоже, раз разговаривал с существом из железного гроба. Ну, когда-то люди считали движущиеся картинки фокусами демонов, а теперь с радостью ходят в кино. Я не имею ничего против этих открытий, смущает только одна вещь: оно живое, ОНО ЖИВО! Даже испуг моего брата не сравнить с тем, что я пережил, когда понял это. Хорошо, что не заорал на все помещение, иначе выгнали бы с работы.

Кстати, Джордж… Ох, он не мог так корчить рожу ради прикола. Надо спросить его об этом, но сейчас уже слишком поздно.


Боб говорил, внерабочего времени можно пообщаться с пациентами. Пожалуй, от этого будет больше пользы, чем от брождения по моргам. Как можно было забыть его галстук в той камере?! Он же был на его шее, они снимали его перед похоронами, верно? Будто кто-то специально его туда положил. Нет, не его, просто оборванный галстук. Видимо, кто-то узнал, что я утром ходил в морг, и решил меня разыграть.

Возьми себя в руки, Гарлоу, ты должен лечить психические заболевания, а не сам сходить с ума.


========== 5.У нас в голове ==========


Историк и Механик поочередно исчезли за дверями, остальные же могли только догадываться, кого позовут следующим. Убедившись, что ее точно никто не звал и не выволочет из палаты силой, Соломка вышла в коридор пациентов.

— Как спалось, Спящая Красавица?

Голос этот был чем-то похож на ее собственный, только немного тоньше. Сегодня он звучал с ноткой укора, но по сравнению с другими днями она была очень доброй.

— Хорошо. — Ответила девушка. И правда: одна ночь без ее зеркальной подруги многого стоила.

— Что ты этим хочешь сказать? Неужели, тебе ничего не мешало заснуть?

Соломка промолчала. Ее глаза искали то, что могло бы отражать, пока руки дергали края смирительной рубашки.

— Да ладно, я знаю, что ты всеми силами стараешься вытолкнуть меня из своей жизни, и была несказанно рада, когда я заткнулась на одну ночь. Упустим это сегодня и я спрошу снова: тебе хорошо спалось?

— Нууу…один голос мне все равно мешал.

— Значит, ты тоже это заметила, да? Неплохо, как для жалкой выскочки.

— Заметила что?

— Ни что, а кого. Это. Оно уже давненько тут находиться, но почему-то решило заговорить с нами именно сейчас.

— И ты… — Она задумалась, стоит ли задавать этот вопрос. — боишься его?

— Боюсь? Конечно, боюсь! Но не думай, что я этому интересна. Оно ищет живых людей, так что вряд ли у вас выйдет договориться…

— О каком договоре может идти речь?! — Такой ответ удивил Астрал. Соломка почувствовала это по характерному треску стекла. — Оно же хотело выпить мою кровь. Давай убежим от сюда, Астра, не знаю как, просто убежим, пока оно не пришло прямо в палату и…

Девушка расплакалась. Астрал пыталась привести ее в чувства, так на запястьях Соломки появилось еще несколько синяков. Астри… это так по-идиотски она ее называла, когда считала своей подругой. Они ведь все еще были связаны, и если Соломка останется тут, если она умрет, то Астрал тоже рассыпаться на мелкие кусочки. Но если наивная принцесска думает, что девушка из зеркала будет помогать ей сбежать, то она ошибается. Пускай помогут другие пациенты, у нее другой план.

— Соломка, что с тобой? — Хамелеон подошла к больной и обняла ее (как это было возможно одной рукой) и начала успокаивать. Астрал ушла. Пока что не время.

***

Вернув в коридор больных Историка и Механика, санитар забрал от туда 13-го. Сначала все напряженно ждали, кто будет следующим, потом расслабились, мол теперь их будут уводить по одному.

— Радость и Грусть сегодня в карцерах, наверно, забрали кого-то из них. — Сказал Штейн, и все хорошее настроение испортилось.

Хорошо было только Артисту. Он продолжал проделывать свои невероятные фокусы, да и вообще у него все было замечательно.

— Эй. — Сделав сальто в воздухе (и чудом не сломав себе шею) парень посмотрел на Инсанабили.

— Чего тебе?

— Сегодня ночью пробуем очередной план побега.

Он никак этого не ожидал. Его репетиции нового номера только начались, он должен еще подготовиться, а только потом выступать перед публикой.

(Зрители должны ждать фокусника, а не наоборот)

— У тебя же рука и Штейн…

— Ему уже легче. Как обычно подойди к двери палаты через час после отбоя.

Она уже развернулась, и собралась предупредить следующего больного.

— Нет. — Резко ответил Артист, но все еще не слишком громко, чтобы не услышали санитары.

— То есть ты не будешь…

— Неа. Мне еще надо кое-что закончить, всего пару номеров, попробуем ну… недели через две.

— Две недели?! О конечно, ведь другие только и мечтают о том, чтоб их били шокером, сажали в карцер и кормили таблетками еще две недели! — Она чуть не заорала, но вовремя остановилась.

— А кто сказал, что они должны ждать? Идите без меня! Как только я смогу разгадать фокус Гудини, убегу от сюда на счет три.

— Ладно, это твое решение. — Все еще шокированная она пошла оповещать других больных.

Артист вернулся в свою палату, чтобы никто больше не мешал ему репетировать. Внутренний голос заликовал: репетиции продолжаются! Если эта девчонка слушает своих воображаемых друзей, почему он не может их послушать?

***

Грусть отвели обратно в палату, забрали Зэд и Чужую. 13-й так и не вернулся, естественно, его отвели в карцер. Но почему-то у Историка проскочила такая мысль, что он

(умер)

получил более серьезное наказание. Парень даже подошел к двери и посмотрел в сторону карцеров: 13-й тоже смотрел в окошко. Заметив Историка, он помахал ему рукой, после чего медсестра заметила его взгляд и закрыла окошко карцера.

Историк отошел от двери и сел на диван. Его глаза устремились в безупречно белый потолок. Он сбился. Впервые за все те годы, что парень рассказывал истории, он забыл, забыл, что было дальше. Куски памяти, пускай и очень редко, начали от него убегать, а потом возвращаться, как блудные псы. Он уже хотел поверить в свой диагноз: шизофрения, но первое воспоминание из этой больницы никогда не покидало его головы.

— Ты отдохни немного, расслабься. Знаешь, пап, в твоем возрасте это нормально. Полечись месяцок другой, а мы пока присмотрим за твоей квартирой. — Его дочь и ее новый кавалер не были очень убедительными, по крайней мере для него, не для доктора.

Тогда ему было почти сорок лет. Тридцать восемь или девять… Но вообще он выглядел куда моложе своего возраста, и даже в больнице продолжал заниматься спортом (если так можно было назвать занятия в импровизированном спортзале с кроватью вместо турника) и не особо буянил. Он не был да и сейчас не является таким крепким амбалом как Джейсон или 13-й, но и дряхлым старикашкой его нельзя назвать.

Он не больной, и это Историк помнил всегда. Просто его единственная дочь спихнула его в больницу, чтобы забрать себе квартиру. Возможно, это прозвучало дико (наверно, это была единственная безумная мысль в его голове), но он не мог ее засудить за такое, просто потому что любил. Как и Забывашка не мог забыть свою «Принцессу», так и он помнил ее в детстве: хорошая миленькая девочка все еще просила его рассказать сказку на ночь или сводить ее в зоопарк. Казалось, только вчера она обещала его защищать, как и он ее от монстров из-под кровати.

Но это было давно, как и его прибытие сюда. Может, и правда прошел уже не один год? Возможно, он стал старше, намного старше, и это просто склероз? Все может быть.

— Историк, ты участвуешь в сегодняшнем побеге?

Дожить бы ему эти несколько лет в своей палате, рассказывая байки больным. На свободе его никто не ждет, кроме все тех же санитаров, он адекватный человек и прекрасно это понимает.

— Что за глупый вопрос, конечно, я с вами.

Но даже в голову самого правильного человека порой приходят безумные мысли.

***

Пожав руку Джейсону и вежливо улыбнувшись, Хамелеон послушно пошла за ним. Инсанабили тоже увели, но совсем не вовремя.

Больные вернулись в полусознании. Их нужно было успокоить или хотя бы довести до палаты, ведь санитар так и оставил их у двери.

— Я этим займусь. — Неожиданно для всех сказал Забывашка.

Он подошел к Чужой, помог ей подняться и повел в палату. Как только девушку уложили на кровать к ней подошел Штейн.

— Как ты?

— Трудно сказать. Моя рука, она начала умирать… как же он это назвал…они что-то сделали с бинтами, а чтобы она меня не душила вкололи это…

Каждое слово давалось с трудом. Больше всего ей хотелось уснуть, но Чужая надеялась, что Штейн как-то облегчит ее страдания.

— Голова болит?

— Ничего не болит и ничего не душит…я просто хочу спаа…- Не договорив последнего слова, она сделала глубокий выдох и снова вдох.

— Скорее всего, просто наркоз. Не бойся, все хорошо, засыпай, когда проснешься должно полегчать.

Конечно, было бы проще дать ей что-то кроме тех таблеток, которые прописывали Майлз и Картер, но такой возможности сейчас не было.

— Обед…

— Мы принесем тебе что-то поесть, если ты не проснешься к тому времени. — Говоря это, Штейн накрыл ее одеялом и Чужая уснула.

Звуки из подвала сильно тревожили его, даже когда их не слышала вся больница. Штейн знал, что оно там, что оно живое, он словно слышал дыхание этого монстра.

Неужели, кто-то смог разгадать ту загадку?

На этот вопрос Штейн улыбнулся своей безумной улыбкой.

Разгадать то, что придумал потомок того самого Штейна? Ну нет, на это их мозгов точно не хватит!

После чужой Забывашка отнес в палату Зэд. Хотя ему было тяжело, парень взял больную на руки, так как ходить она была не в состоянии. Положив девушку на матрац, он поднял с пола подушку.

— Ее аа оо! — Запротестовала Зэд.

— Хорошо, не буду. Может, хочешь еще чего-то?

Глупо спрашивать, ведь она никогда ничего не хочет. Сидит в одной точке часами, иногда ходит кругами, порой отвечает на несложные вопросы. Если не считать тех речей, что связаны с чистилищем, она вообще почти ничего не говорит, если бы Забывашка помнил это, он бы не спрашивал.

— Аа… — Звук обрывается мягким шипением или чем-то вроде того.

— Что решила поиграть со мной в игру? — Он улыбается, но тут же улыбка на его лице гаснет. Забывашка осознает, что она просто не может выговаривать что-то еще, будто ее хорошенько шарахнули по голове. — Прости, ты же знаешь, амнезия. Я могу спеть тебе колыбельную, если это поможет.

— ыы оо еее?

— Да, могу. Я помню несколько строчек.

Хотя этой ночью воспоминание чуть не улетело от него, но обошлось. Он проснулся, вырвал пружину, и выцарапал слова на стенах палаты. Теперь каждый раз просыпаясь он будет это вспоминать.

— Ооо оо оо.

Под тихие звуки колыбельной она уснула.

***

— Как он мог спросить меня об этом? Просто ужасно! Меня правда могли бы выпустить если бы не… — И вновь в горле Хамелеон застрял ком. Ей было сложно сказать об этом даже Инсанабили, которую она сейчас никак не хотела выпускать из объятий.

— Тшшш, не напрягайся так, я все равно не пойму. — Слова эти прозвучали холодно и резко, так что девушка отпрянула от подруги, будто та была живым холодильником.

— Мы не настолько хорошо дружим, я не понимаю о чем ты, и что ты чувствуешь. Поговори с кем-то, кого ты лучше знаешь. — Оправдалась она, когда по щекам Хамелеон вновь потекли слезы.

— Хэй, ну чего ты так? — Радось подбежала к девушке и потянула ее на диван. — Что у тебя случилось?

Инсанабили не стала вмешиваться.

— Побег ночью, скажи мне или Штейну, будешь ли участвовать. — Сообщила она и ушла в другой угол.

— Это все Картер… Томми… Боб… — Имена и фамилия (ведь никто из больных не знал его имени) смешались воедино.

— Что сделал Картер такого, чего не делал до этого?

— Он спросил меня об…вместе с Бобом спросил… а потом просто наплевал на это… они сказали, это может быть причиной, что это поможет быстрее выздороветь.

Радость погладила Хамелеон по голове и слегка повернула ее голову, чтобы та смотрела на облака за окном, а не белую стену.

— Картер никогда не выпустит нас отсюда просто так, пора уже понять это. Нам и не нужно его разрешение.

— Конечно нет, мы просто… (сбежим)

— Знаю, так что это не повод грустить.

— А этот интерн, зачем он спросил о таком? Кто просил его ковыряться у меня в голове, это работа психолога! — Грусть сменилась на злость, девушка вскочила с дивана и швырнула подушку в дверь. Несколько больных отошли в сторону.

— Интерны…только учатся, вот и лезут не в свои дела. Он не хотел делать тебе больно, может, Картер его об этом попросил. — Говоря это, она усадила Хамелеон обратно. Кто-то посмотрел в окошко с той стороны двери, но на этот раз обошлось без карцеров.

— Да, да, они ничего такого не сделали, наверно, но дядя Томми тоже ничего не делал, это все я, я виновата!

— Кто такой Томми?

— Дядя Томми был нашим соседом, он переехал, когда мне было семь. У него был большой дом, за которым он хорошо ухаживал и все всегда было идеально чисто. Он был хорошим человеком, хорошим да… это я, поганая девчонка, закинула мяч в его двор, а потом потоптала цветы.

— И что же он сделал?

— Он наказал меня, потому что я испортила его клумбу. Детей надо наказывать, даже если это очень больно. Это нормально, и нечего об этом говорить, всех детей наказывают, чтобы они хорошо себя вели.

Оптимизм сменился тревогой, но она все еще держала себя в руках: раз уж решила с ней поговорить, надо довести разговор до конца.

— Что он сделал, Хамелеон, как он наказал тебя?

— Он просто наказал и все. Дети не должны хвастаться тем, что их наказывают, иначе их хорошенько выдерут.

— Значит, он тебя не лупил, а что же тогда… Вот черт, он что тебя в семь лет?!

— Да, он наказывает непослушных и невежливых голодранцев, которые портят ему жизнь. Он обещал присматривать всегда, чтобы я больше не шалила.

(раз твои родители решили тебя не воспитывать)

Радость чувствовала, как становиться Грустью, а еще она чувствовала, что если бы сказала слово «изнасилование» вслух, то Хамелеон не стала бы отвечать.

— Его больше нет, понимаешь? Он уехал, и все хорошо, ну насколько это возможно в больнице… Тома больше нет, он ушел из твоей жизни!

— Да! — Глаза девушки стали невероятно ясными в этот момент. — Его нет…

Настала пора обеда. Не здороваясь с персоналом Хамелеон села за стол и начала есть кашу, сжав руку в кулак. Она также пробовала есть левой рукой, как это обычно делала Инсанабили, в итоге вся каша оказалась на столе. Санитары и уборщицы на нее наорали, но бить (насиловать) никто не стал. Все еще счастливая она вернулась в палату, а когда увели очередных пациентов вновь подошла к Радости, ее пыл угас.

— Дяди Томми больше нет. — Повторила она — Зато есть Картер, и ОПЕРАЦИОННАЯ. Я знаю, здесь может произойти нечто ужасное, намного хуже чем с дядей Томми, и оно не уйдет, пока не сломает наши головы окончательно.

***

— Я не иду.

— Как не идешь? — Инсанабили была в шоке. Уже второй пациент отказывался от побега.

— Нуу я могу забыть, где нахожусь и что мне делать, так часто бывает в полночь. — Оправдался Забывашка. — Буду только мешать.

— Я не смогу бежать. — Сказала Хамелеон, уже четко, но все еще медленно.

— Как бы мне не хотелось этого признавать… — Добавил Историк. — Но если мы побежим все вместе, нас скорее всего переловят. Нужно чтобы сбежали несколько человек, чтобы они позвонили в полицию

(где-то в своей палате дернулась Зэд)

и рассказали, что тут происходит.

— И вернулись обратно в дурку. — Закончила Хамелеон. — Но я тоже не побегу. Терпение санитаров не железное, когда-то мы их доведем и онинас…не знаю, они найдут, как нас помучать!

— Они и так нас мучают. — Инсанабили это все начинало бесить. — И вообще побегом командует Штейн, вот вы ему скажите, что хотите еще парочку дней отдохнуть на этом «курорте»!.

— Но если сбежит хоть один, он сможет вернуться ночью и сделать подкоп, или сорвать решетку со стороны улицы. Они не будут ждать возвращения психа, вот это гениальный план, а не тот, который нам озвучил Штейн после обеда!

У Инсанабили уже не оставалось слов.

— Он со всем разберется, ведь так?

Успех побега зависит не только от него.

Тени сделали еще хуже. Она ведь знала, что провалит такое задание, но ведь ее друг вернется, и они сделают это вместе, значит, все может выйти.

— И что же они говорят? — Поинтересовался Историк, наблюдая за темными силуэтами. Они никогда не разговаривали с ними, только с ней и иногда со Штейном.

— Говорят, успех побега зависит не только от него, но и от каждого из нас.

В это время в коридор вошел Штейн. Пациенты замерли и посмотрели на него. Джейсон, восприняв это в свой адрес, отвратительно ухмыльнулся и ушел.

— Отпустить ее, а тебя оставить тут? С ума вы сошли вместе, а значит и выздороветь по отдельности не сможете. Я знаю, что говорю, у вас ведь все идеи на двоих и мысли тоже.

— Ну отпустите вы ее, вам ведь я нужен и мои расчеты, а не ее пустые заклинания!

— Посидит тут еще немного, Инсанабили только на пользу.

Выкинув остатки разговора из головы, Штейн пошел в свою палату.

— Как обычно, бежим в полночь. — Сказал он напоследок, закрывая дверь.


========== 6. Побег ==========


Он не понимал, как они выбрались из палат и оказались в коридоре. Кажется, кто-то снова забыл вынуть иголку из вены пациента, и она стала заветной отмычкой. Сторож Федор, как и всегда после пятой рюмки спирта, спал сном младенца, так сказали друзья Инсанабили, если им вообще можно верить.

Ближе к отбою пациенты резко начали менять свои планы. На некоторых накатила сильная сонливость, другие были напуганы состоянием Чужой и говорили, что Картера сейчас лучше не злить. Естественно, Инсанабили и Штейн не отказались от своих планов, они всегда были неизменными участниками каждого побега, с ними остался Историк, Радость поборола свои страхи, а еще Механик — он хотел как можно скорее добраться до ближайшей заправки и пройти полный техосмотр.

Еще за час до полуночи начался сильнейший ливень — первый предвестник холодов этой осенью. Нет, уже не тот мелкий осенний дождик, от которого промок гость лечебницы — настоящая кара с небес. Если они не поторопятся с побегом наступят холода. Никто из больных не знал, как тут живется зимой, кроме Историка.

— Все хорошо, — заверял он друзей, — отопление работает, вместо воды выдают теплый чай, иногда дорогу заметает и персонал остается здесь на ночь… Тогда врачи уже осторожнее ведут себя с больными.

Однако, это не сильно успокаивало. Даже если дорога останется, бежать по морозу в смирительной рубашке неизвестно сколько и куда — самоубийство.

Штейн подошел ко входной двери и слегка дернул замок. Еле слышного «дзынь» хватило чтобы понять — сторож не забыл закрыть двери. Ну, не может же им везти на все сто процентов.

— Сейчас мы поднимемся к Федору, и заберем у него ключи. — Прошептал он.

Остальные утвердительно закивали.

Историк шел позади всех и не особо торопился: он берег энергию для самого побега, да и в любом случае они вернуться сюда.

— Я подожду тут.

Штейн уже поднимался по лестнице, так что свои слова он адресовал Инсанабили.

С одной стороны, они все должны были держаться вместе, ведь план мог поменяться в любую секунду, но с другой чем меньше толпа в коридоре, тем легче ее спрятать.

— Хорошо, только тихо. — В ее голосе звучала бы нотка волнения, если бы она сказала это немного громче.

Историк оперся о железную дверь и стал ждать.

— Рад, что сегодняшний побег состоится.

От неожиданности пациент вскрикнул, но именно в тот момент где-то ударил гром, так что никто его не слышал.

— Ты разве не спишь?

— Наверно, так и стоило бы сделать, ведь тогда часы в карцере пролетят как минуты, но я хотел посмотреть, как это все произойдет.

— Знаешь, не все согласились бежать. — Признался Историк.

— Я видел четверо или пятеро…

— Если сбежит хоть один, он вытянет остальных.

— Когда вы планировали первый побег, то говорили, что пробовать будут все до последнего, тогда каждый в палате также был уверен что побежит, даже после сотого провала. А что теперь? Это даже не 10-я попытка.

— Некоторые слишком слабы, ты же видел Чужую?

— А другие? Разве каждому из них сейчас так плохо, что им лень оторвать свои задницы от коек и пойти за ними? — Голос друга стал каким-то мерзким и отвратным, Историк убеждал себя, что все это из-за тех слов, которые он говорил.

— Они не хотят…

— Не хотят уходить, потому что знают, что здесь их вылечат.

Историк хотел возразить, и тут увидел глаза 13-го: обычно темно-карие сейчас они казались ему красными.

— Или же, — продолжил он, заметив возмущения товарища, — они не хотят идти за неправильными лидерами. Они знают, что Инсанабили и Штейн попросту не могут вывести их отсюда.

— Это все карцер, он сводит тебя с ума. Для этого они и сажают нас туда. Можешь говорить что хочешь, но у пациентов этой больницы есть только одна надежда — побег, а эти двое само сердце этого побега.

— Даже самые крепкие убеждения можно сломать.

Больше 13-й ничего не сказал, только пялился на Историка. Окошко карцера не показывало лица полностью, только глаза, но и их было достаточно чтобы понять, больной сейчас на пике безумия.

Душу Историка охватывала боль: его лучший друг так страдает, и у него нет шансов сбежать, разве что они достанут ключ от…

Мысли прервала Радость, которая упала с лестницы, встала, и вновь побежала.

— В палату, скорее.

Историк побежал следом за ней. На своей спине он чувствовал холодный взгляд 13-го и его улыбку, даже дикий смех… хотя третье скорее звучало в его голове.

Пациенты забежали в палаты и замки тут же захлопнулись. Историк знал, что не услышит и скорее всего не увидит теней, но они прекрасно видят и слышат его.

— Спасибо, что прикрыли. — Сказал он им. Ведь хуже палаты мог быть только карцер.

***

Механика оставили сторожить коридор. Как заверил сам пациент: «я совершенный механизм, который отлично справиться с поставленной мне задачей!» Но время шло, а коридор все пустовал. Из комнаты сторожа доносился храп, а порой неразборчивое ворчание. Видимо этот пьяница опять закинул ключи черт знает куда, так что это займет какое-то время.

— Если кому-то захочется поесть, или выпить кофе, или пойти погулять, или сделать еще какую-то хрень, они проснуться часов в пять утра. — Логически рассуждал Механик. Люди это ведь тоже механизмы, они работают по заданной программе, только вот сбои у них бывают чаще чем у совершенных роботов.

Впрочем, его системы тоже барахлили. Чего не хватало Механику, так это солярки. Хотя бы запаха, такого знакомого и приятного запаха с СТО, где они с отцом работали с утра до вечера

Да, такое себе маленькое СТО около трассы. Не то чтобы туда приезжали клиенты, но если у кого на окружной лопнула шина, то ближе места не найти. Дом у них был прямо над салоном, а кухня со временем превратилась в маленькую кафешку, которая стала дополнительным источником дохода.

После смерти родителей кредиторы отобрали его дом, ведь в одиночку вести бизнес не так уж и просто, а работать на окружной трассе за полтинник в час, а то и в день… Кому оно надо? СТО уже не вернуть, но хотя бы запах, тот самый, от которого воротило мажоров на мерседесах, и который так нравился его отцу.

Он всегда носил с собой немного солярки, и в тот день, когда попал в больницу она тоже была с ним. Ее, как и остальные вещи больных, отнесли в хранилище, где для них была отведена специальная секция.

Мурашки пробежали по спине Механика. Он осмотрелся: в коридоре никого, обернулся и о черт! Двери складской комнаты были просто за его спиной, когда же это он успел подойти к ним так близко?!

Руки парня сжали дверную ручку и потянули дверь — никакого эффекта. Конечно, она закрыта, там устроили погром совсем недавно, а это значит, Федору будет не впадлу закрывать эту дверь… еще недели две.

Он подошел поближе к кабинету сторожа и постарался не думать об этом. Нет, они никогда не возьмут ключ от склада. А если одному приспичит пожрать, а второму почитать документы, третьему напугать медсестру, им что всю связку искать? Ну уж нет, их главная цель, как и его впрочем, это побег. Вот бы только выбраться из больницы, а солярку можно будет купить в ближайшем автосервисе, или на крайняк попросить у одного из дальнобойщиков.

И снова мурашки по спине. Он опять поворачивается к той двери и… она открыта! Глюки, глюки и

— еще раз глюки. — Повторяет Механик, переступая порог хранилища.

Но вот же он внутри, вот все эти препараты и бутылочки с лекарствами! И раз уж дверь сама открылась или же была открыта, раз его глючит по полной программе, может, идея взять солярку и парочку инструментов, подлатать себя перед отправлением, не такая уж плохая?

Он обходит весь склад и находит те самые камеры. На секунду ему становится интересно, а что же забрали у других, он даже хочет принести им их вещи, чтобы порадовать, но камеры хранения закрыты, и только его камера поддается.

Такая желанная баночка оказывается в его руках, он снимает крышку…

И понеслось, как снежный ком: мама, папа, первая починенная машина, первая кружка пива, которым его угостил отец, первая песня группы «Rammstein», которую он слышал на диске одного из клиентов. Тогда малыш вовсю вопил «Бензин», так как это было единственное, что он понимал из этой немецкой тарабарщины, мать смотрела на это в недоумении, а отец лишь улыбался…

Врачи уже давно перестали пытаться привести его в себя, просто отвели в палату (содержание в карцере было бы бесполезным) и оставили там. Механик лежал на кровати и все еще ощущал запах солярки. По его щекам катились слезы.

***

Первой шаги услышала Радость, потом и остальные. Инсанабили быстро прикрыла дверь. Шаги приближались.

Троица беглецов сбилась в кучу, они крепко сжали руки друг друга, и с каждым шагом сжимали все крепче. По руке Инсанабили потекла кровь, но она ничего не сказала, лишь прикусила губу и продолжила ждать.

— Федор, — услышав первое слово, троица плотнее прижалась друг к другу. Теперь они поняли, что это был Рейган. — опять хлещет спирт, вот скотина!

На душе воцарился покой, пускай разум и говорил, что он может наведаться к сторожу в любой момент. Но нельзя же все время нервничать, так и до срыва недалеко, а там уж твои крики услышит даже глухой!

— Надо бы налить немного слабительного в одну из бутылок, нам уже еды меньше привозят чем этого спирта. Где же оно… Кто там?

Рейган побежал вглубь склада, а это означало, что Механика обнаружили. Но они ведь договаривались, что никого не вытягивают, так как хоть кто-то должен сбежать, так что выйдя в коридор эти трое поступили по-своему.

Радость не выдержала этого, она побежала вниз. Штейн с Инсанабили пулей помчались на крышу, надеясь, что пока врачи будут проверять других больных, им удастся улизнуть.

Дождь, хоть воды с неба вылился целый океан, не прекращал лить. Они мгновенно промокли до нитки, а увидеть в темноте хоть что-то было практически нереально. Держась за руки, они, закрыв перед этим люк, медленно пошли вперед.

— Тут должна быть пожарная лестница, по ней можно спуститься вниз. — Говоря это, Штейн пытался найти эту самую лестницу. Инсанабили молча шла следом.

— Вон еще двое! — Вдруг на них упал луч фонарика. На крышу забрались Алиса, Жанна и Джейсон.

От неожиданного крика оба сделали шаг назад. Штейн почувствовал, как Инсанабили тянет его вниз, но крепкие руки санитара быстро схватили его и оттянули от края.

— Картер будет очень рад с тобой поговорить. — Джейсон больше ничего не сказал, но и уводить парня не собирался.

Тем временем Алиса присела на край и посмотрела на Инсанабили, которая с последних сил держалась руками за мокрый и скользкий край. Она сочувственно покачала головой, и, взяв девушку за запястья, потянула вверх.

— Это они помогли тебе, да? А помогут ли сейчас? — С этими словами она отпустила Инсанабили.

Шум дождя заглушал крики, если они вообще были.

— Начала вырываться и выскользнула из рук. — Пролепетала рыжеволосая.

Двое санитаров утвердительно закивали.

***

От шума в коридоре проснулась вся больница. Наученный горьким опытом на складе Джордж решил не выходить из комнаты. Кто-то побежал вниз, кто-то вверх, шум дождя чьи-то крики… Все это начало (отдаляться) успокаиваться и Гарлоу снова провалился в сон.

Бам!

Возможно, дождь перешел в град, но это была уж очень нелепая отмазка. Во-первых, град бил постоянно, а не один раз, а во-вторых, не так сильно.

«Эти проблемы так и ищут меня, даже если я всеми силами пытаюсь их избегать». — Заспанный Джордж подошел к окну и посмотрел на улицу.

К его удивлению на подоконнике остался кровавый след с очертаниями руки, который капли дождя смыли в течение трех секунд.

— Может показалось.

» Может ты не в психушке, и поэтому тут никто не прыгает с крыш»

Отмахнувшись от глупой мысли, интерн открыл окно и был шокирован: чуть ниже подоконника, зацепившись за крючок, на котором раньше была сливная труба, висела одна из пациенток. Рубашка сливалась с темнотой, но глаза, наполненные ужасом, не могла спрятать даже самая глубокая ночь. Естественно, он затащил ее в комнату.

Девушка вроде могла идти, так что он сразу повел ее к комнате Картера. Несколько ударов в дверь. Он чувствовал, как Инсанабили попыталась вырваться, (хотя несколько секунд назад вцепилась в него мертвой хваткой), но к счастью он держал ее за больную руку так что ничего не получилось. Ударить Гарлоу она не осмелилась: все-таки этот парень спас ей жизнь.

— Эй, Штейн, смотри, он поймал ее! — Джейсон как раз закрыл люк на крышу.

— Она начала вырываться и выскользнула из рук. Эти больные люди…иногда они себе вредят больше чем их болезнь.

— Не правда! Она ее отпустила, она хотела убить Инсанабили!

— Отдыхай, Гарлоу, я знаю, ты не любишь ввязываться во всякие передряги, твоя рана на лбу еще не зажила, а ты уже чуть не получил новую. Доверь эту девушку мне, я смогу оказать ей первую помощь.

Джейсон заткнул рот Штейну и увел вниз. Инсанабили замерла и смотрела в стену.

— Осторожнее с рукой.

— Перевяжу в первую очередь! — Сказав это, Алиса взяла больную руку Инсанабили и крепко сжала своими ногтями. Она повела пациентку в свою комнату.

За всем этим Боб увы не наблюдал. Он спал непробудным сном и видел очень милые сны, где они с братом играли под кроваво-красным июльским солнцем.


========== 6. Дежурство ==========


Джордж и Боб опоздали на завтрак, что было крайне глупо, так как они должны были сегодня дежурить. И хотя Джейсон заверял, что он с большим удовольствием привел сюда больных

(чертовый фокусник чуть не порвал мой халат! Подсыпьте ему успокоительного в еду!) братья Гарлоу чувствовали себя неловко.

— Я думал, их отведешь ты. Сегодня ночью все кроме тебя проснулись.

— Да, мне уже рассказали о случившемся, хорошо что никто не пострадал.

— А как же Инсанабили?

— Да ладно, руку она поранила несколько дней назад, и кто ее просил лезть на крышу?

— А вот я удивлен, как другие там не навернулись. — Перевел тему Джордж. — Сегодня утром звонил маме, так вот крыша превратилась в озеро.

— Мама что-то спрашивала обо мне?

— Только о том, почему ты не позвонил ей вместе со мной.

— У меня нет времени, я помогаю Картеру с одним проектом, — он оглянулся, но никто не смотрел на них, тогда Боб продолжил, — внеплановым проектом это очень сложно…

— Даже не пытайся объяснить, я в это не вникну. — Весело ответил Джордж. — Так и сказал ей, что ты очень занят. Она ответила, что через месяцок другой привыкнешь и тогда, возможно, найдешь время.

— Не уверен. Мне и сегодня пришлось отпроситься, чтобы подежурить с тобой.

— Да ладно? Ты же вроде приехал сюда работать, а не дежурить.

— Работа работой, а тебя около тех дверей одного я не оставлю, и с другими врачами тоже, эти психи так и бегут к тебе, прямо в очередь выстраиваються!

— Наверно за выпиской из этой больницы. — С улыбкой ответил Джордж и оба брата ненадолго отвлеклись от дурных мыслей.

Больных в кабинеты сегодня водила Жанна. Она подошла к двери и закричала:

— Инсанабили на парочку с Забывашкой!

— Инсанабили одной из последних, так сказала Алиса. — Предупредил Боб.

— Ох, ладно, все равно они все туда отправятся. Забывашка, захвати с собой Грусть!

На удивление пациенты спокойно вышли в коридор и ничего не произошло. Спустя пол часа интерны уже устали стоять без дела в коридоре. Они по очереди отводили нескольких больных в коридор напротив, казалось, уже половина пациентов намотала по пять кругов, а время шло неумолимо медленно.

— Эй, Джордж, давай немного повеселимся.

— Что-то мне не нравится эта идея. — По глазам брата Гарлоу видел, что замышляется что-то не очень опасное, но явно не хорошее.

— Я просто подумал, что мы могли бы пообщаться с одним из больных через дверь. Интересно, что они могут нам рассказать.

— Думаешь, их бред звучит смешно? Это болезнь, Боб, она убивает их и не дает спокойно жить.

— Ну что ты сразу «болезнь», они же не истекают кровью и не задыхаются. Да и сами больные думаю уже устали сидеть там без радио и играть в шашки ну или что они вообще делают целый день.

— Хорошо, только постарайся их не провоцировать.

— Конечно.

Боб уже знал, с кем бы он хотел поговорить, и вовсе не собирался ввязываться в драку. Он просто хотел услышать признание. Никакой грубой силы, только слова.

— Позовем Историка, он всегда рассказывает что-то интересное.

— Решил поговорить с ними? Ох, вам настолько скучно… Но увы Историку нужно пройти осмотр сейчас же. Историк! — На крик Жанны больной подошел к двери, спокойно вышел, и поменялся местами с Радостью, которую Жанна достала из карцера, где сестры пребывали поочередно.

— Позови Штейна. — Попросил вежливо Джордж, пока парень не отошел от двери.

— Если он еще захочет прийти, у вас ведь нет веского повода, чтобы звать кого-то из нас. — Ответил тот.

И все же Штейн подошел. Сегодня его волосы выглядели еще больше запутанными чем обычно, а лицо было слегка заспанным.

— Вам что-то нужно.

— Просто небольшой диалог, если ты не против. — Ответил Джордж.

— В диалоге участвуют двое. Значит ваш брат помолчит?

— Еще успею наговориться. — Равнодушно ответил Боб. Ему были интересны совсем другие собеседники.

— Ну спрашивайте, что вам там надо.

— За что ты попал сюда, в смысле когда тебя признали больным?

— Разве Майлз вам не сказал?

— Да, ты возомнил себя потомком Виктора Штейна, но это не повод. Насколько мне известно, ты действительно имеешь некие родственные связи, хотя мне и не показывали твоего дела…

— А стоит посмотреть, интересная бумажка.

— В любом случае тебя не могли признать больным только за то, что ты родился с такой фамилией и…

— Прической? Да, эти волосы наше семейное. Все, кто носит эту фамилию, являются дальними или прямыми потомками Штейна, но вот этот ген, как говорят, передается в паре с безумием. С самого рождения все ждали от меня этого, и я оправдал их ожидания.

— То есть ты создал чудовище, похожее на то из романа?

— Ну как создал… Трупы выкопал, станцию для зарядки отремонтировал, мозги нашел, а вот получилось-ли так и не узнал.

— Я лично не слышал ни о каких случаях с участием подобного монстра. Наверно, ваши попытки все-таки не дали никакого результата.

Кто-то невнятно промямлил, что хочет выпить воды. Боб вдохнул, и открыл Дверь, доверив больного Джорджу. Спустя пятнадцать минут Гарлоу вернулся и дверь вновь захлопнулась.

— Наверно, трудно было ему в школе. Если он с самого детства в это верил, то дети запросто могли его унижать и откуда он узнал, что это семейное…наверно, родители тоже сделали вклад в его расстройство, как считаешь?

— Никто его не просил выкапывать трупы. — Мрачно ответил Боб.

— Ошибаешся, я был очень умным школьником. — Джордж и не думал, что Штейн все еще стоит там. Он наверняка слышал эти слова и должен был обидеться.

— И все же твои родители допустили ошибку, вдолбив тебе легенду о твоем предке в голову. - Однако, пришлось поставить этого пациента перед фактом.

— О, им пришлось это сказать, когда мои гены начали проявляться. Во втором классе я едва мог запомнить таблицу умножения на 2,а когда учил на 3 то запомнил только 3,6,9,12,15. В тот день я вернулся домой с огромной двойкой, и кинул учебник в угол. В классе говорили, математика самый трудный и отвратительный предмет, я верил в это. А потом у меня в голове пролетела одна формула. Она, словно гром посреди неба, ударила мне в голову, и никак не хотела уходить, прямо как побочные эффекты от этих таблеток. Тогда я решил любой ценой узнать, что это за формула.

— Узнал?

— Да, это был один из законов Ньютона. Чтобы узнать это, мне пришлось отучиться еще несколько класов и не пропускать не одной темы по точным наукам, тогда я вдруг понял, что это мое, я увидел в этих цифрах то, чего не видели другие дети.

— И как же это относится к твоим способностям?

— Когда у меня все начало получаться, я стал изучать математику, а затем и родственные науки в два раза быстрее сверстников. Мама должна была радоваться этому, но она сказала, что я такой же как и моя прабабка, и рассказала мне эту легенду.

За голосом Штейна Джордж едва смог расслышать противный скрежет металла. Но откуда? Наверно, показалось.

— Кстати, те цифры с таблицы так въелись мне в голову, что я не мог запомнить другого пароля, даже для того кодового замка. Кодовый замок с семью цифрами, представляешь, как тяжело его открыть?

— Так дальше у нас 13-й и Чужая. Отойди от двери, Штейн. — Спокойно сказала Жанна за спиной Джорджа.

Чужая нивкакую не хотела идти к медсестре, и Жанне пришлось зайти к ней.

— А это еще что такое? Черт, кто додумался пилить решетку, где вы взяли напильник?

Братья, услышав это, вбежали в коридор, чтобы разобраться, но никто не бросался на медсестру. Все больные сбились в кучу.

— Ах, кого я спрашиваю? Это точно тот напильник, который Федор вчера посеял, а я говорила Алисе, чтобы она обыскала ее.

Не объясняя ничего больше, Жанна схватила Инсанабили за ремни на спине, и поволокла в карцер.

— Следите внимательнее за ними, а то вон что чудят. — Она хотела еще что-то сказать, но больных надо было отвести наверх. Странно, даже Джейсон водил их по одному, но медсестры видимо знали подход.

— Он просто заговаривал тебе зубы, братишка. — Наконец-то сказал Боб, когда Жанна ушла.

— А чья это была идея с ними говорить?

— А кто бы поговорил, даже если бы я не предлагал?

Братья Гарлоу смотрели друг на друга несколько минут, в итоге у них вышла ничья.

— Оба лопухи, раз проглядели. — Подытожил Джордж. С планами о допросах Бобу пришлось попрощаться.

Инсанабили увели четвертой. Она не очень сильно вырывалась, когда ее толкали в карцер, а вот обратно выходить не хотела. Жанне пришлось разок ударить ее шокером, и позвать Джейсона, чтобы тот отнес ее в кабинет.

— Боб, Картер настаивал, чтобы ты бросал дежурство и помог ему. — Сказала она строго. — Он может попросить Рейгана или Джейсона тебя подменить.

— Я не могу сейчас уйти.

— Неужели, водить их за ручку туда-сюда и смотреть в потолок аж так интересно?

— Нет, и тем более, раз это не интересно мне, это наскучит и моему брату.

— Ох, ну ничего страшного не будет, иди и помоги. — Обиженно ответил Джордж, хотя обида эта казалась мелочной и шутливой.

— Вы ведь уже не дети, и не сиамские близнецы, так что ничего страшного не случится, если побудете отдельно.

— У меня все же есть предчувствие, что что-то может случиться. По крайней мере, до обеда я никуда не уйду.

— Тут всегда что-то случается, исчезновение спирта и боярышника как минимум, но ладно, я не заставляю. Сам объясняй ему свои предчувствия.

Но со скептецизмом Жанна поторопилась. Спустя пол часа в коридоре произошла драка. Забывашка резко накинулся на других больных, чего раньше не случалось. Боб в это время ушел с Механиком, а Джордж кинулся ее разнимать.

Зэд просто отползла в сторонку, кто-то тихо ушел в палату, некоторые все-таки успели наподдать ему, считая что амнезия зашла уж слишком далеко. Стоило Джорджу схватить Забвашку (он боялся, что дальше дело не дойдет, но ждать брата больше не мог) как он тут же поменялся: смотрел рассеяно по сторонам извенялся перед всеми, и говорил, что ничего плохого не хотел.

Джордж решил отвести его к Майлзу и еще один сюрприз: в коридоре с выходом больной опять взялся за свое и принялся его душить. Толи от недостатка кислорода, толи от освещения, Джорджу померещилось, будто глаза пациента покраснели. Именно этот момент того огрел по затылку Боб, и парень вырубился.

— Кажется, к амнезии можно добавить шизофрению.

— Надо отвести его к Майлзу.

— И так все понятно: неадекват бросается на людей, мы уже проходили это с Джейсоном. В карцер его.

Жанна, узнав об этом за обедом, одобрила поступок Боба. Майлз устал от разговоров с Женихом и сейчас был рад небольшому перерыву. Джордж также слышал, как тот уговаривал Рейгана подменить его интерна, чтобы тот немного помог с работой, но Рейган ссылался на свои дела.

Остаток дежурства прошел без каких-либо проблем. Боб таки ушел к Картеру, а Джордж остался дежурить с Алисой.

***

Штейн, я знаю, что он задумал. Они договорились с Инсанабили о побеге, надо было только чтобы кто-то нас отвлек. Он готов был рассказывать все что угодно, лишь бы мы не слышали напильник. Конечно, если бы все шло как обычно, он бы либо молчал, либо послал моего брата куда подальше. Но парень настолько увлекся своим рассказом, что сказал кое-что важное. Эти цифры, этот код.

Картер говорил, это Майлз обо всем рассказал Штейну, а тот в свою очередь Инсанабили. Вполне возможно, что код он тоже сказал, и тоже случайно, а Штейн запомнил его, ведь давно уже знал. Этот замок действительно был там, сковывал две половины гроба. Теперь, когда замок снят, мы можем его открыть, я даже готов поклясться, что крышка поднималась и опускалась, словно дыша, но существо запретило нам это делать.

Что ему еще надо? Без понятия, в любом случае, завтра я смогу поговорить с этим, если захочу, а сейчас пора спать. Мне будет намного уютнее, чем тем неадекватам из карцеров.


Поверить не могу, но так оно и есть! Майлз сказал мне, что Штейна в больницу запроторили после того, как нашли в его доме расчлененые трупы. Он выкапывал их на протяжении месяца, после чего Картер обнаружил это все во время одного из визитов. Что он вообще делал у Штейна дома? Возможно друг семьи или просто случайно…

Да вот только дела Штейна нет в архиве и дела Инсанабили тоже. Ну, я не уверен насчет нее, ведь реальные имя и фамилия мне неизвестны, но Штейн это ведь точно его фамилия, это подтверждают все! Рад бы просто заснуть, а не писать все это, но сегодня опять страдаю бессонницей. Такое чувство, что кто-то дышит мне в ухо и не дает нормально поспать.


========== 7. Изоляция. Амнезия ==========


Он как обычно просыпается с провалами в памяти, но уже чувствует что что-то не так. Комнату освещает лучик света, который проскользнул сквозь решетку маленького окошка. Его руки ощупывают все вокруг. Кажется, этого света нЕ достаточно, и Забывашка не может ничего рассмотреть. Но здесь и нечего рассматривать: комната пустая, даже кровати нет.

Медсестра подходит к двери и открывает окошко для еды. Она оставляет небольшую тарелку каши там и уходит.

Забывашка берет свой завтрак и пытается осмотреться вокруг: попал ли еще кто-то в карцер? Он видит, как Алиса отдает еду еще нескольким больным, но не слышит ни звука. Это очень странно, ведь на окне нет никакого стекла и по законам физики он должен слышать хотя бы звуки шагов. Физика, конечно, это то, что он помнит, но она почему-то не работает в этой палате.

Не отходя далеко от окна Забывашка съедает всю кашу. Не самая вкусная еда, но сегодня это самое лучшее что с ним случилось. Пациент ложится на пол поудобнее. Все еще не слыша звуков из коридора, он пытается вспомнить.

Пациентам в этой больнице дают клички другие больные. Пожалуй, он единственный на самом деле не помнит своего имени. В любом случае настоящих имен они не говорят и на них не отзываются. Парочку недель назад где-то половина больных пробовала доказать, что они здоровые. Естественно, их нико отсюда не выпустил. Тогда они и придумали эти имена, соответствующие их «заболеваниям».

(папочка, не оставляй меня одну)

Хорошо что он вспомнил это, но кажется нужно искать что-то другое. Он вспоминает день, когда его сюда привезли, и вдруг стены палаты превращаются в решетку.

— В смерти его жены признать виновным. Что вы скажете в свое оправдание, Джон Грейт?

От этого имя парня словно током ударяет. Он влетает в стену, пытаясь убежать от этого, но мягкая обивка останавливает Забывашку, а воспоминания безжалостно наступают.

— В который раз говорю, я этого не делал. Я пришел домой когда она уже была мертва, а моя маленькая дочка плакала в своей комнате. У нее больше никого нет кроме меня. Уже нет. — Голос слегка дрожащий, но он все еще держится и не плачет.

— Ваши друзья говорят, вы покинули их компанию за два часа до убийства. Этого времени вполне достаточно, чтобы дойти до вашей квартиры, а свидетелей, которые видели как вы вошли в указанное вами время, нет.

— Но ведь тетя Люба… Да, она видела все, эта странная бабка, которую сестра привезла из-за границы и купила ей квартиру около нас.

— Она утверждает, что вы вошли в комнату за полчаса до совершения убийства, а после выскочили с диким криком.

— Я оставил там свою принцессу? Скажите, что с ней?

— Мисс Грейт была отправлена в детский дом, о восстановлении ваших родительских прав не может быть и речи.

Что-то внутри забывашки резко оборвалось. Он положил голову на колени и закрыл глаза.

— Не надо, прошу, хватит!

— Анализ ДНК и отпечатков пальцев, итог медэкспертов, показания свидетелей — все сходиться. За чистосердечное признание вам могут скинуть парочку лет.

— Я не мог ее убить, мы любили друг друга.

— Умоляю, больше не надо, я не хочу знать, чем это закончилось! — Хотя он и так знал.

(Но ты ведь хотел все вспомнить, хотел побороть амнезию)

— Вы были пьяны, мистер Грейт, даже после приезда полиции в вашей крови оставалось алкоголя в два раза больше нормы. Это отнюдь не смягчающее обстоятельство, а одна единственная бумажка с вашей подписью может облегчить вашу участь.

(говорил, что готов на все, лишь бы вспомнить ее)

По стенам комнаты начала сочиться кровь. Он отлично чувствовал запах и тепло, которое растекалось по ладоням.

Его любимая лежала на его руках, истекая кровью. Глаза ее уже помутнели, но руки только начинали леденеть.

Он положил ее на пол и пошел в детскую.

— Пап, я слышала крики, где мама? — Силуэт дочери был нечетким, он даже не мог рассмотреть ее прически, но отчетливо слышал голос.

— Маме сейчас плохо, принцесса, но не волнуйся, твой папа всегда с тобой.

Он хочет обнять ее, Принцесса вырывается из его объятий. Она не понимает, откуда взялось столько крови, девочка напугана. Это впервые она решает не обнять своего папочку, а убежать от него, и на кухне видит…

— Черт, остановись!

— Жить без семьи (этих воспоминаний) алкоголикам куда легче. Не понимаю я таких людей. — Откровенно говорит ему детектив.

(в больнице, легче, ага?)

Он бьется головой о стену, но ничего не чувствует. Кровь исчезла и все что осталось на ней — мягкая обивка.

(когда амнезия прячет все самое плохое.)

Отвратный голос пробирается в его голову. Он такой мерзкий, что Грейт падает на колени и закрывает уши.

(Ты не можешь изменить прошлого, но можешь забыть. Сделать вид, что его не было. Это единственный твой выход)

Это впервые он молит о том, чтобы забвение снова пришло. То, что он считал своим проклятием, оказалось его спасением.

(Но ты уже не забудешь этих слов, Забывашка, потому что уроки жизни надо помнить)

Двери карцера открываются. Исчезает все: голоса, темнота и воспоминания.

— Пора к доктору. — Спокойно говорит Алиса, беря парня за руку и выпихивая из карцера.

— Уже иду, мисс. — Тихо отвечает Забывашка.


========== 7.Изоляция. Несчастливый номер. ==========


Маленькое помещение карцера кажется еще меньше когда ты здоровый амбал. В этом карцере 13-й смотрелся как конь в собачьей будке, и ему особо негде было развернуться.

— Завтрак подан. — Равнодушно сказала Алиса.

13-й подошел к окошку и взял поднос.

— Можно пожалуйста принести воды. — Попросил он очень вежливо, едва не скрипя зубами.

— А еще текилу и подушку, обойдешься!

— Что я так много прошу? Уже второй день сижу здесь, имейте совесть!

Алиса развернулась в сторону коридора, но 13-й успел ухватить ее за волосы.

— Просто воды, ничего больше.

— Отпусти меня, кретин!

Он все так же спокойно держал прядь ее волос. Возможно, стоило ухватить медсестру за руку, но он просто не дотянулся.

Не дожидаясь ответа Алиса достала шокер и так попала в запястье, что на нем остался синяк.

Странно, обычно подобные меры заставляли дергаться даже его, а сегодня ничего не случилось. Медсестра тоже удивилась.

— Джейсон, помоги мне!

За спиной Алисы мигом выросла фигура санитара. Он спокойно посмотрел на все это.

— Потерпи, больно будет.

Одним рывком Джейсон потянул ее на себя. Большинство волос освободились, но несколько клочков остались в руке 13-го.

— Вот урод, я все утро укладывала волосы! Даже не сомневайся, дорогой, твой сеанс сегодня пройдет в моей комнате. Ты уже знаком с моей коллекцией?

— Тебе придется просить Майлза чтобы он…

— Разрешит, куда он денется?! — Взбешенная Алиса быстрым шагом направилась к психологу, и что-то подсказывало 13-му, что он не будет против.

Другой бы испугался на его месте, да что там, сам больной вчера бы просил у нее прощения. Он лучше бы просидел без воды весь день, чем пошел за ней. Конечно, он знал о ее коллекции, хотя видели ее только несколько человек, но легенда быстро добралась до Историка и до него тоже. Почему-то 13-й думал, что это был тот самый случай, когда больные не преувеличивали. Он должен был, он хотел бояться, но оставался спокоен.

— Тебе мало заключения в карцере, так ты еще наказание решил заработать? Если думаешь, что нет ничего хуже, то поверь, она найдет.

— Я просто хотел попросить у нее воды. Со вчерашнего дня ничего не пил.

— Тебе никто не давал права на нас кидаться. Лечат тут его, а он еще умничает. — Сказав это, Джейсон тоже ушел.

13-й остался наедине со своим завтраком, но съел только половину каши, и то с большим трудом. Он все еще чувствовал голод, но еда не могла его утолить. 13-й уже знал, как притупить это чувство.

(вреж им, они ведь достали тебя, так вмажь со всей дури чтоб не вякали!)

Оно пришло к нему совсем недавно и было слишком самостоятельным для обычного чувства. Это приходило в определенные моменты, донимало его и получало свое, а затем оставлялО на едине с последствиями. Он хотел убить всех, реально всех, не важно санитаров или больных. Хотелось просто стереть всю больницу к чертям и дальше пойти своей дорогой.

Вернуться к работе аниматора и развлекать детей. 13-му хотелось верить, что он все еще способен испытывать ту радость, которую переживал когда приносил подарки на праздник или пел песню для именниника. Если это противное чувство возвращалось, так может и то вернется?

— Вот, пей. — Джейсон просунул в окошко миску с водой, а взамен получил полу доеденный завтрак.

13-й давно уже хотел чего-то выпить, но несмотря на это пил маленькими глотками и осторожно. Разум выл от безысходности, умоляя не пить того, во что могли подмешать лекарство, но жажда была сильнее.

Получив обратно пластиковую миску, санитар ушел. 13-й снова остался один. Желание разорвать эти мягкие стены и убить соседей по камере нарастало, тогда он решил попробовать вернуть себе то чувство.

Наверно, нет ничего глупее в этом мире, чем бугай, который годится на роль вышибалы, и при этом водит хороводы с воображаемыми детьми.

— Хэй, детки, кто хочет сыграть в «ручеек»?

В ответ тишина, но он заставляет себя услышать детские голоса. Карцер слишком маленький, наверно сама игра происходит только в его голове. Теперь 13-й не заставляет себя слышать детский смех, он реально слышит. Карцер превращается в задний дворик миссис Рейчел, а ее сынок Артур весело хлопает в ладоши и просит нарисовать ему на лице тигра.

А вот большой летний фестиваль, где дети уже сами бегут за ним, хотя он просто заскочил к коллеге чтобы одолжить денег.

Зимой они водили хоровод вокруг елки в детском саду.

На День Благодарения он танцевал в костюме большой индейки.

А один мальчишка попросил устроить ему пиратскую вечеринку, но родители так и не доплатили за сундук с сокровищами.

— А как же золото и пиастры, капитан? Какие же мы пираты без клада?

— Твоя фантазия, вот твой самый ценный клад. Закопай его от воришек, только потом не забудь откопать. — Сказав это, 13-й дарит мальчишке шляпу и все прекращается.

Он снова сидит в своей палате, а сквозь открытую дверь на него смотрят ошалевшие Алиса и Джейсон.

— Сначала к Майлзу, придурок, а потом ко мне. — Говорит девушка, с отвращением хватая его за край рубашки.

13-й снова хочет сделать что-то нехорошее (схватить ее за патлы и шарахнуть об стену), но теперь он может этому противостоять. Похоже, нечто потратило слишком много сил на него сегодня, и противное (но в то же время приятное) желание кого-то прибить исчезает. Остается только две проблемы: встреча в комнате Алисы и этот чертов изолятор.

***

Джейсон все еще стоит ошарашенный и смотрит вслед 13-му. Это впервые ему становится интересно, сколько же лет больному.

Фантазия…в детстве старшеклассники часто хотели ему наподдать, но каждый раз, когда Джейсон получал по шее, он вставал и давал сдачи, думая лишь об одном: «будущий король пиратов не должен себя так вести». Да уж, хорошее было детство, учитывая что в четвертом классе он уже спокойно ломал носы шестиклашкам. Тот аниматор на его дне Рождения оказался не таким уж и клоуном, и он, возможно, хотел бы его отпустить…

— Но этим гребаным психам место в карцерах. — Развеял свою доброту санитар, и внутренний голос согласился.


========== 7. Изоляция.Вечная печаль. ==========


Пока тебе плохо, твоей сестре хорошо. Ты сейчас в карцере одна, а она там, с другими. Она может поговорить с ними, посмеяться с их шуток, может поиграть во что-то. Она терпит ради тебя и ты потерпи ради нее. Не пытайся разогнать эту смертную тоску, которую наводят четыре стены, даже не думай об этом!

Но от этого легче не становится. Здесь скучно, невероятно скучно и без всякого проклятия! Кто-то написал на стене «их отличают только халаты», судя по цвету, буряком. Это единственное украшение здесь, наверно, Штейн сидел в камере. Хм, его давно уже не сажали в карцер, но кто еще бы писал такое? Инсанабили сидела в совершенно другой камере, той самой, последней.

Выходит, они не так часто проверяют карцеры. Ну да, заходят, хватают больных, и выходят. Их глаза не привыкают к темноте и не шаряться по углам в поисках чего-то не белого цвета. Они никогда не задержаться в этих камерах больше положенного, ауборщиц позовут только если кто-то выколет себе глаза.

Никогда не проверяют. Возможно, а это идея! Можно разрезать обивку и сделать подкоп. Просто закрываешь дыру тканью, засовываешь под мягкие белые стены землю, а поролон (или что подешевле они могли туда напихать) несешь в палату. Отличный план!

Но мне нельзя сейчас радоваться. Буду честна с собой, там наверняка бетонный пол, да и сколько придется копать! К тому времени как я закончу, Картер лично выпишет нас с сестрой. И да, ее тут я тоже оставить не могу. Возможно, других больных, но не ее.

Безысходность и страх возвращаются. Хорошо, здесь, в карцере, им самое место. Стоит мне выйти из этой комнаты как они тут же пройдут… Перекинуться на Радость.

Моя маленькая сестренка-сладкоежка. Ну кто же просил тебя воровать малину у нашей соседки, кто просил меня с тобой идти? Как в той сказке о Рапунцель мы не попадались ей на глаза некоторое время, а потом она поймала нас и прокляла…

— С тобой все в порядке?

Этот голос вырывает из мира карцера. Я знаю, что еще не время.

— Да, интерн Джордж, все хорошо.

— Другие пациенты из карцера мне даже не ответили. Может, им стало плохо и стоит попросить Алису…

— Они просто не хотят с вами разговаривать. — Толи он хочет их помучить, толи реально не знает, что она с ними делает, но я говорю ему правду: если в карцере начать шуметь, перебывание внути могут продлить еще на день.

Он молчит, наверно, задумался о том же.

— Обед уже начался, скоро вас должны покормить. Приятного аппетита.

Голос опять стал каким-то веселым. Видимо, до него так и не дошло. Ну и черт бы с ним, его-то точно никогда не шарахнут током и не напичкают таблетками, хотя как знать. Историк как-то рассказывал, что один врач и правда того, хи-хи… Он недолго продержался, где-то пять дней. История настолько стара, что даже сам Историк ее не видел: рассказали тогда еще живые пациенты.

Еда оказалась очень вкусной. Надеюсь, сестренке тоже понравилось. Теперь хорошее настроение уже не пройдет, а значит ей таки придется погрустить. Надо бы рассказать ей о моем плане, возможно, она воплотит его в жизнь потому что

(мне нельзя, оно не разрешает)

я не могу. Не хватит моего духу на такой риск. Несмотря на то, что наши характеры всегда противоположны, раньше именно она чаще всего былА радостью. Так что может ее душа сможет противостоять

(этому)

этой смертной скуке и депрессии. Такс, посмотрим, что тут у нас на тарелке. Таблетки… Надо их выпить, иначе они перестанут меня кормить. Картошка мясо… ничего такого, чем можно рисовать.

Эх, что-то подсказывает мне, что приведут ее именно в этот карцер. Ладно, тогда придется думать как эти двое и прибегнуть к радикальному, но доступному методу. Этот карцер, он не такой как все, каждая камера чем-то отличается. К примеру, из окошка этой торчит гвоздь. Надеюсь, достаточно острый.


========== 7.Изоляция вне карцера. ==========


Сегодня Инсанабили отбывала свое наказание на почетном месте за железной дверью карцера, а Штейн все смотрел в окно, бормотал себе что-то под нос и никого не слышал (кроме санитара, который влепил ему подзатыльник и повел к доктору). Другие пациенты решили прикрыть ее дверь, а после окончания сеанса пришел Джейсон, и вообще закрыл ее на ключ.

— А если она захочет выйти до отбоя, другие по нескольку раз в день бегают то в туалет, то за водой.

— Не мели ерунды, она и до этого почти не двигалась, а сейчас так вообще. Слышала, что сказал Картер? Все только усложняется, и она в скором времени должна умереть.

В этот день, она как и раньше лежала на своей койке и смотрела в потолок. Было только одно различие: раньше она не хотела выходить к другим больным, а теперь не могла.

Что-то больно кольнуло Зэд в сердце, как слезы Герды в сказке о снежной королеве. Она одна, заперта тут. Санитары просто ждут, пока она умрет, но ей не впервой.

Скажите, вам когда-нибудь доводилось видеть такую слабачку как Зэд? Каждую осень она непременно заболевала, и все это перерастало из обычной простуды в воспаление легких. Она вечно рыдала из-за содранных коленок и синяков: что в три года, что в десять лет, она никогда не могла помыть голову так, чтобы шампунь не попадал в глаза и не начинал щипать. Кто еще, как не маленькая Зед мог бы плакать по каждому пустяку и терять сознание от малейших ударов?

Так что когда она впала в кому никто не удивился.

Ее тело свело параличом, но мозг все еще работал. Каждый день она чувствовала, как маленькие клеточки ее тела постепенно умирают, но не хотела в это верить. Хэй, она ведь леди Зи — хрупкая и неуклюжая, как зомби (такую кличку ей дали одноклассники) и пускай она попала в такую ситуацию, но вскоре должна будет встать на ноги и все будет как прежде!

Однако больше она не вставала и свидетельством этому были ее родители. В те дни, которые Зэд называла ПОСЛЕДНИМИ, они стояли у ее кровати, уже даже не пытаясь погладить ее руку или поцеловать в лоб.

— Она умерла, дорогой, пора нам смириться с этим. Нужно отдать ее тело земле и оставить хоть немного денег для Анны.

— Я знаю, милая, старшей дочери мы уже не поможем, а так хоть у младшей будет достойная жизнь.

Зэд даже не знала, кто такая эта младшая и когда она успела появиться. Отец еще сомневался, мать, кажется, тоже, а потом они вышли из палаты и пропали навсегда.

В тот момент она была близка к чистилищу, но еще не вошла в него. Сначала медики отключили Зэд от аппарата, затем перевезли в морг. Она долго лежала там и четко помнила как холод сковывал тело, как тяжело было дышать, если она еще дышала (а не пыталась ожить).

Родители так и не объявились, тело отметили как неопознанное, после чего ее перевозили в машине. Кажется, кто-то упоминал название какой-то лечебницы, и бормотал что-то о крови. Это уже был извозчик душ.

А тогда она проснулась. Проснулась четко в тот момент, когда каталку перевезли через порог Красной Могилы. Ее наказание началось, и теперь это была совсем другая Зэд.

Она не чувствовала ни боли, ни страха, ни жара, ни холода. Из всех больных она единственная не бывала в карцере, ведь отправлять ее туда просто не было смысла. Все эти терапии и таблетки не имели над ней власти. Даже Инсанабили и 13-й не всегда могли сдержать в себе боль. Они тихо плакали в подушки или же кричали во все горло, как и полагается страждущим душам. А она оставалась сильной. Все стало таким скучным и бесцветным, но на смену отчаянию пришел покой и какой-то домашний уют. Все было по графику, все было привычно.

И вот теперь она умирает. Снова. Наверно, ее Чистилище подходит к концу, и теперь она попадет в ад или… разве у нее есть еще варианты? Во всяком случае, наказание близится к завершению, и есть только один способ его оборвать.

(смотрите-ка, кто это начал думать?!)

— Штейн, мать твою, иди сюда!

От такого резкого крика, да еще и с матом, пациенты по привычке выстроились в линию. Санитары за дверью лишь расхохотались и не стали разбираться.

Этот голос не был хорошо знаком никому из больных, конечно, у них были предположения, но чтоб это правда была…

— Я кому сказала, ты, изобретатель-недоучка!

Он таки подошел к ней, но в глазах не читалось никакой обиды.

— Да, Зед, ты что-то хотела?

— Я бегу с вами, с вами, слышали?

— Да, ну, в общем, ты почти всегда с нами.

— Из чистилища есть выход, понимаешь?

— И я говорил об этом много раз — ключ в наших руках, в нашем старании.

— Удача уже так близко…

Резко перед глазами поплыли красные пятна. С ней бывало такое раньше, когда она получала солнечные удары, но откуда здесь солнце?

— Эй, ей стало плохо, Джейсон, открой!

К пятнам добавился очень странный звук, похожий на писк. Было такое чувство, что сквозь уши протягивают шерстяную нитку, а по губам начало течь что-то с металлическим привкусом.

— Конечно, она сдохнет не сегодня так завтра.

— Помоги ей, кретин.

— Картер сказал…

— Что кровь больше не нужна?

Она слышала это, как голос с другой планеты, а тело начинало биться в судомах. Кто-то вколол ей что-то, и чувства начали отступать

(сиди смирно, маленькая дрянь, а ни то я раздавлю тебя, как таракана)

и пребывание Зэд в чистилище продлилось на неопределенное время.


========== 7.Изоляция. Неизлечимый рок. ==========


Еще один день здесь, ничего необычного. Это та самая камера, в которую ее чаще всего помещали. Кажется, в другие карцеры девушку садили только дважды. Один из них пропускал больше солнечного света, а в другом за оббивкой было окно. Ведь раньше здесь был обычный госпиталь и во всех карцерах были окна, да и сами карцеры исполняли роль обычных палат. Сейчас, естественно, окна заложили кирпичами, но того, кто попробует снять обшивку в третьем карцере, ждет приятный сюрприз.

После завтрака врачи начисто забыли про ее существование, что заставило Инсанабили улыбнуться. Она уселась под дверью и начала всматриваться в стену.

— Ну что, есть какая-то новая информация?

— Увы, есть.— Ответила одна из теней.

— Они сильно продвинулись в своих исследованиях, почти вернулись к тому месту, где закончили.

Улыбка мигом спала с лица.

— Что?! Как давно? Почему мне этого не сказали?

— Мы уже говорили тебе, что в тот день все сложилось наилучшим образом. Никто не умер, и ты должна быть этому рада.

— А кто сказал, что не рада? Просто времени порадоваться особо нет, вы и сами знаете.

— Ты уже сделала все что могла и Штейн тоже. Он уже понимает это, и все силы тратит на побег, ему это существо ни капли не интересно.

— Усыпить его уже не ваша задача, с этим справятся другие, а вы должны убираться отсюда, особенно ты.

— Другие? Мы что ли не несем ответственность за свои поступки?! — Это впервые она на них так сильно разозлилась. Вскочив с места, девушка накинулась на одну из теней, но влетела в стену.

— Они уже открыли тот замок, который поставил Штейн, теперь остался последний кусочек головоломки, и он спрятан в тебе. Если ты правда несешь ответственность за свои поступки, то должна убираться отсюда немедленно и унести эту тайну с собой в могилу.

Голоса теней стали затихать и звучать неразборчиво.

— Что теперь решили забастовку мне объявить? А я вам говорю, что делаю все как надо, и нечего тут меня поучать!

— ОНО НЕ ДАЕТ НАМ ГОВОРИТЬ. СУЩЕСТВО НАБИРАЕТСЯ СИЛ, ТЕПЕРЬ ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ ЭТО?!

— Ну ну, поищите другой повод меня игнорировать.

Кто-то из них хотел еще что-то сказать, но не успел. В этот момент руку девушки пронзила острая боль и она упала на пол. Было такое чувство, что по запястью течет кровь, но когда она прикоснулась к нему другой рукой, там ничего не было, только знак. Она не могла рассмотреть его, как бы ни старалась. Тени начали исчезать.

— Куда же вы?

— Мы остаемся здесь, но ты теряешь способность нас видеть. Мы можем спрятать тебя от этого, но ты не должна сопротивляться, чтобы не происходило НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ НАМ! Нет времени объяснять как и зачем, просто не борись с этим.

И вот четкие контуры превратились в кромешную темень. Неужели она и правда их больше не видит? За те несколько лет, которые девушка с ними общалась, все казалось таким нормальным, будто она говорила с ними всю жизнь. Но как и сказали ее друзья они все еще здесь, все еще помогают, и она будет верить им до последнего.

(однако ее долга никто не отменял)

***

— Добрый вечер, Инсанабили.

— Ты уже разгадал мою загадку, а? Кажется, мы договаривались до этого сеанса. — Вопрос был довольно неожиданным, к тому же их сеанс только начался.

— Я… ну… ты же видела, мы с братом вчера дежурили.

— Тем более. Не думаю, что пациенты отвлекали вас так часто как на приеме.

Это было правдой. И все же Джордж не знал ответа, он просто забыл про загадку. Перепроверка записей в архиве, звонок маме, болтовня с Алисой и Джейсоном, ссора с Федором… В общем, сегодня ему тоже было не до размышлений над какой-то загадкой.

— Здесь нечего думать, ты написала загадку о семи пациентах, а о чем еще, если больше никого не видела?

И тут Гарлоу реально испугался. Он не говорил этого, хотя голос был его. Интерн представлял как это тяжело: жить в закрытых палатах и даже не выходить на улицу, и хоть это были необходимые меры, ему было жалко пациентов. Он никогда и ни за что не напоминал бы им об этой изоляции

(но сказал же)

и тем более не сводил бы жизнь Инсанабили до того времени, что она провела в больнице.

(И все же ты это сделал)

Тут ему стало интересно, а сколько вообще времени она там была и проходила ли лечение раньше, но интерес отступал перед чувством вины. Он уже хотел извиниться, как вдруг девушка ответила.

— Правильно, угадал. Поздравляю, у тебя есть мозги.

С ноткой сарказма и все же без мата или драк. Возможно, она уважала того, кто смог понять эту загадку, а может, ей было не до этого.

— Ты что-то потеряла сегодня?

— Вы забрали у меня все вещи, что там можно потерять? Разве что остатки ума.

А какие вещи были с ней? Возможно, среди них лежало нечто нечеловеческое (из мира теней) и жуткое. Как бы там ни было, никто не давал ему права рыться в личных вещах больных.

— Твоя печаль не дает тебе впасть в ярость, это видно по выражению лица.

— Хочешь нам соврать? — Спокойно добавил Майлз. — Это не пойдет тебе на пользу.

— Я больше их не слышу и не вижу, может, самое время выпустить меня отсюда?

(может, они это сделали специально, чтобы меня выпустили? Они не могли оставить меня, не могли, не могли…)

— И как же нам узнать, что ты не врешь?

— Кое-кто сам только что сказал, что видел все по выражению лица.

— Джордж, ты точно уверен, что она не врет?

— В такой ситуации невозможно врать. — Сейчас он был уверен в своих словах, ведь в ее глазах, словно на рекламной вывеске киоска, пролетали яркими буквами слова «Я ХОЧУ ЗДОХНУТЬ».

— Ладно, сейчас узнаем, как хорошо ты читаешь эмоции людей. Когда-нибудь пользовался полиграфом?

— Я думал, это приспособление нужно детективам, судмедэкспертам, но никак не психологам в общих и частных клиниках.

— Сам видишь что у нас тут бывает. Конечно, самый частый гость программы Федор, а главный вопрос «кто украл…», но сегодня сделаем исключение.

Спустя пять минут Инсанабили уже сидела в кресле, а к ее телу были подсоединены проводки полиграфа.

— Видишь ли ты живых теней сейчас?

— Нет, не вижу.

Ответ оказался правдой.

— Можешь разговаривать с ними или слышать их разговоры?

— Нет.

(но они все еще со мной, они не оставят меня)

И снова правда.

— Ты слышишь еще какие-то голоса, помимо человеческих.

— Да.

Она не соврала. Джордж снова вздрогнул. Так значит, в этой больнице есть что-то нечеловеческое, и оно живое?

— Возможно, она сама считает это правдой, поэтому и нет никаких изменений. — Сказал он, чтобы успокоить себя.

— Интересная мысль, получается, наше лечение не закончено, ведь ты еще разговариваешь с неживыми существами.

— Оно живое.

— Оно? Интересно, в этот раз даже не он или она.

— Вы уже и так сказали, что меня не выпустите, а теперь можно прекратить это?

— Чей голос ты слышишь?

— Снимите эти чертовы провода, или я вам ничего не отвечу!

— Он напоминает тебе о ком-то?

— Ох, ну хоть ты, интерн, не будь идиотом! Вы узнали, что хотели, не нужно больше использовать эту штуку, у меня от нее голова болит по ночам. Видите? — Зеленая лампочка на секунду блымнула. — Это правда.

— Погоди, мне нужно это узнать, чтобы продолжить лечение, и я не собираюсь вновь разгребать кучу твоей болтовни, отделяя реальность от фантазий. Опиши это как можно четче, что именно говорит с тобой.

Она укоризненно посмотрела на Джорджа, и не дождавшись его помощи сама начала стягивать с себя провода. Сначала аккуратно, затем жесткими рывками.

— Ох, и не хотел же я этого делать, но ты меня вынуждаешь. Джордж, ты когда-нибудь завязывал ремни н смирительной рубашке?

— Приблизительно знаю как это делать.

— Сейчас увидишь на практике. Инсанабили, неужели тебе так сложно его описать? Почему ты не хочешь говорить правду?

Он застегнул ремень на правой руке, как вдруг девушка схватила его левой. Ее пальцы точно попали на то место, которое за пять минут до приема пронзила боль.

— Ты знаешь, что это такое, все вы знаете, и тебе не нужны мои объяснения! Идиот, проработать врачом семь лет и даже не пробовать узнать причину боли.

— Не знаю, как ты это угадала, но то, что у меня уже рука болит записывать дело седьмого больного за день это правда.

— Болит рука от писанины? Не ври мне, Майлз, это же была адская боль, будто тебе на руку высыпали мешок горячих углей!

Он отцепил ее руку и привязал покрепче к телу.

— Успокойся и послушай меня: сейчас ты ответишь на этот вопрос, а тогда я сниму с тебя все провода. Если будешь себя хорошо вести, Джейсон развяжет ремни, но ночь тебе все равно придется провести в карцере.

— У этого нет формы или тела, так же как нет пола или возраста. Этому не принципиально быть женщиной или мужчиной ребенком или пожилым. Ему просто нужно тело, тело, чтобы жить в этом мире без каких-либо помощников. Это тело не будет стареть или болеть пока оно будет в нем жить, пока у него будет еда.

— Говори конкретнее.

— Не могу это больше никак описать только цвет… Да оно как воздух, но у этого есть цвет — красный.

— Красный воздух… недалеко ушла от теней. Джордж, сними с нее оборудование. Нужно будет провести небольшой тест с пятнами Роршаха…

— Я же говорила, вы не найдете этому аналогов.

— Просто пройди его, ты же знаешь, в подобных тестах нет ничего сложного.

Джордж подождал, пока они договорят, после чего убрал все провода с Инсанабили.

— Такой же как и все они. Хочешь умереть? Пожалуйста! Туда вам всем и дорога. — Прошипела она, вставая с кресла.

***

— Что-же, — сказал Майлз, пряча карточки с рисунками обратно в папку, — сегодня ты ведешь себя не так агрессивно как обычно. Дозу таблеток я оставлю прежней и думаю тебя можно будет развязать.

— Дайте мне бумагу и карандаши с собой в палату, а еще желательно ножницы.

— Чтобы ты вскрыла замок и порезала кого-то? — Она знала, что он так и ответит, но что-то внутри подсказывало это спросить.

— Но ведь карцер тоже можно закрыть навесным замком снаружи, и кому она там навредит, кроме себя?

— Склонность к суициду порой проявляется в самые неожиданные моменты.

— Но мы же вроде пришли к выводу, что ей легчает. Хотя бы бумагу и карандаши. Возможно, она нарисует что-то важное.

— Ладно, карандаши и бумагу можно, хотя в карцере почти нет света, а твердые поверхности отсутствуют, но ты берешь последствия под свою ответственность.

— Хорошо. — Он посмотрел на Инсанабили, в надежде что она хоты бы будет недолюбливать его, а не ненавидеть всем сердцем, но ее взгляд как был бешеным, так остался.И что-то подсказывало ему, что не потеряла бы она своих друзей, и он бы остался без пальца, а то и без руки.

***

— Как вы могли, как могли, как могли? — Она билась головой о стенку, как о подушку, и неистово вопила. И плевать что скоро будет отбой, плевать, что ее крики услышат и воспримут за слабость. Разве большинство пациентов не сломалось от этих терапий и процедур? Почему ей нельзя?!

Тишина. Стоило пациентке замолчать, как карцер вымер. Она тщетно пыталась увидеть что-то в темных углах. Ей хотелось верить, что они сейчас здесь, ведь они не были с ней 24 часа в сутки и порой исчезали, Инсанабили была не против, но сейчас ей так нужно…

Нужно что? В очередной раз услышать, что она делает что-то не так? Снова вспомнить, как же это охрененно провалить пять попыток побега подряд? Да не нужны они ей…

Спустя пару минут девушка подбегает к окошку и хватается за решетку. Она с надеждой смотрит влево, но ее карцер самый дальний, поэтому двери в коридор больных она не видит. Ей не нужны тени, которые упрекнут ее в неправильных действиях, ей нужен Штейн.

Даже если она не права, даже если он не согласен, Штейн всегда готов поддержать, хотя порой вся его поддержка — это молчание и объятия. Первое, что она сделает, когда завтра войдет в тот коридор — найдет его и обнимет. Что-то подсказывает, что не стоит так делать, но она знает, от этого полегчает.

Мысли о завтрашнем дне приходится отложить, до него еще надо дотянуть. Она смотрит на свои руки, гадая, не покрылись ли они морщинами, и не превратилась ли она в иссохшего скелета, пока сидела здесь?

Нет, все врачи постепенно уходят наверх, значит прошло не больше получаса. Как же все-таки медленно идет время в этом карцере!

— Свет выключится через час, так что заканчивайте свои дела…постойте, вам же там нечего делать, скажите спасибо Чужой! — Алиса громко хохочет и тоже идет на верх.

— Свет, свет, какая мне блядь разница, тут все равно ничего не освещается, только окошко.

И тут в голову приходит еще одна удивительная мысль: она осторожно поднимает рукав своей рубашки и подносит руку к свету.

На запястье виднеется небольшое черное пятно, через несколько секунд оно приобретает очертания (ведь глаза привыкают к свету). Это змей…или змея и это что-то обвивает чашу, в которой лежит крест. Оно реально чем-то напоминает могилу, а его контуры слишком точные, чтобы быть просто совпадением.

Она чувствует, что такие метки появились у всех, и, как бы не было трудно это признать, они связали их. Всех врачей и больных связало одной паутиной, и того, кто их привязал, ни капли не волновало, кто там чего хочет. Проверить эту теорию легче легкого — достаточно просто посмотреть на Алису, которая всегда носит короткий рукав.

Хотя, лучше спросить у кого-то из больных. Недавно Инсанабили уже успела заново ощутить на себе влияние некоторых отрав, и ей не хотелось бы снова «мило беседовать в комнате мдсестрички» за неправильный взгляд или неосторожно ляпнутое слово.

Мысли остановились (или же их остановили, сама она не умела освобождать разум). Что-то позади нее звякнуло на пол. Девушка обернулась и начала прощупывать руками темноту.

— Ножницы? Ножницы!

Значит, они были здесь, они достали ей то, чего не хватало, и взять сюда бумагу с карандашами была ихняя идея. Она все еще не понимала, зачем было о чем-то просить, когда они могли просто принести ей все сразу, а еще что же ей нарисовать.

Она начала резать бумагу, не замечая этого, и продолжала думать.

А не сбежать ли ей? Если бы тени хотели этого, они бы не давали ей карандашей и листов. Но ведь они хотели! Сами советовали и не раз… Пока не настала точка невозврата, так они говорили.А что, если эта точка уже настала? Если побег уже невозможен? У них должен быть запасной план не только для нее, но и для остальных больных.

Закончив вырезать, она подошла к двери, с надеждой сломать замок, но ножницы мигом исчезли из ее рук. На секунду Инсанабили почувствовала знакомые мохнатые лапки и успокаивающе-теплую темноту. Да, несомненно это кто-то из них забрал.

(провалиться бы в эту темноту)

(даже не думай об этом, тебе нужно помочь им, помочь Штейну)

(так чтобы безвозвратно, провалиться бы туда нам всем)

(что бы он сказал, если бы услышал это?)

— Иногда мне кажется, что я просто шестерка в вашей игре, и вы ставите мою жизнь под угрозу ради удачного хода. — Честно призналась она, беря в руки карандаш.

В темноте не было видно абсолютно ничего, а само рисование проходило в неком трансе. Периодически она из него выходила, откидывала кусок бумаги, и брала новый, тогда все начиналось с начала.

— Четверка это таблетки, они убивают изнутри, пятерка это укол он приводит к… — Инсанабили не могла разобрать собственного бормотания и вообще не понимала, какого черта она сейчас творит. Ее рисунки казались ей чужими, будто жили своей жизнью.

К двум часам ночи рисование прекратилось, и девушка свалилась на пол карцера. Она была абсолютно обессилена, будто эти рисунки выпили с нее все до последнего.

Комментарий к 7.Изоляция. Неизлечимый рок.

как вам удобнее читать с форматированием или без?Если так удобно,я переделаю предыдущее главы,чтобы легче читалось


========== 8.Отдых и работа - вещи неразделимые. ==========


Алиса проснулась от стука в дверь. Восход только начинался. Лучи солнца скользили по полочкам и пускали солнечные зайчики разных цветов, отражаясь от кучи бутылочек и флакончиков.

— Эй, открой, открой, или я разбужу всю больницу!

Все еще сонная девушка переодевается. Она делает это довольно быстро, когда ждать нельзя, как вот сейчас. Если Федор и правда перебудит весь персонал (а он может), включая Картера, то никому ничего хорошего не светит.

— Что опять случилось? — Она не открыла дверь полностью, но запах перегара все равно пробился в комнату.

— Я это… ну в туалет пошел. Вы же, суки эдакие, его только на первом этаже поставили!

— Но ради тебя никто не будет перестраивать больницу, разве что ты сам запрешься в одной из кабинок и будешь там работать.

— Дак к этому я как бы привык. В общем иду я иду и слышу шепот прямо рядом со мной. Я думал, кто-то из больных опять сбежал.

— Ты их проверил? — От сонливости не осталось и следа.

— Так нахрена? Звук шел из карцера. Я вот захотел посмотреть, мало ли что они будут делать в три часа ночи…

— Спасибо, что напомнил, ты то днем будешь спать, а мы работать.

— Значит, вам не интересно, что я там нашел?

— Кто тебе давал право открывать карцер без разрешения Джейсона?! — Гнев, страх, удивление и нетерпеливость смешались в один ком.

— Ну было ради чего. Рисунки, она всю ночь их рисовала. Я знаю, вы очееень цените шедевры некоторых больных.

— Бред какой-то несешь.

— Так вот же они, вот! — Федор достал из кармана 20 карт в форме гроба у всех рубашка была белой. — Хотите узнать, что там нарисовала шизофреничка?

— Так это сделала Инсанабили…

— Значит, хотите. Ну что же, самое время тогда поговорить о моей блядской зарплате, которая не достойна…

— Проспиртованных мозгов которые с трудом потянули 9 классов? Не думаю, что это стоит обсуждать.

— Тогда я вернусь к первому варианту и…

— Картер сдерет шкуру не с меня, а с тебя, особенно когда узнает, что ты хотел от него спрятать. — Наконец-то она окончательно проснулась и могла четко рассуждать. Алиса никогда бы не позволила такому нищеброду как Федор ее шантажировать, да и какой шантаж мог придумать пьяный сторож?

— Черт, ну хоть водки-то дай. Полторушечку я заслужил.

Запала небольшая молчанка. Было видно, что Алиса готова зарядить сторожу кулаком в лицо, но желание лечь обратно в постель перебороло гнев.

— Хорошо, будет тебе водка.

Прикрыв дверь она подошла к шкафу, открыла дверцу, и достала от туда выпивку, которую ей когда-то подарили. Затем девушка взяла один из флакончиков, который очень подходил по цвету к ее ногтям.

— Экстракт амброзии… У этого кретина голова будет болеть в два раза сильнее чем от похмелья, но если переборщить с дозой… — Она тихо засмеялась. А что? Сдохнет так сдохнет, найдут другого алкаша который много работает и мало спрашивает, это худший вариант, если Алиса ошибется, а в таких вещах она никогда не ошибалась.

***

Завтрак был очень шумным: одну из сестер отвели в карцер, остальные собрались в столовой. Вернувшимся из карцера так хотелось поговорить с кем-то, что их разговоры сложно было перекричать. Пациенты говорили громко и не боялись что их услышат: никто сейчас не говорил о побеге или побочных эффектах, только о событиях в палатах и возвращении друзей.

«Будто прошла целая вечность» — подумал Джордж. — «Как же все-таки они боятся изоляции».

Самой последней в столовую вошла Инсанабили. Не долго думая девушка кинулась в объятия Штейна, едва не сбив с ног его самого и зацепив парочку санитаров. Они обменялись загадочными взглядами и сели к остальным больным.

— Гляди-ка, как два магнита с разными полюсами. — Шепнул Боб Джейсону.

— Да уж, я и не замечал, что они так сильно дружат. Мне казалось, они взаимодействуют только для побегов.

— А я думала, что ему просто нужен безмозглый помощник. — Призналась Жанна. — Вы же помните, у того Франкенштейна из старых фильмов был такой идиот, который делал всю грязную работу?

— Многие так думали, но иногда все не так банально, как кажется. — Врачам было так непривычно слышать голос Картера в столовой, а пациенты так вообще замолчали.

Они старались сесть ближе друг к другу, некоторые держались за руки. Потом несколько из них снова начали шептаться, и все остальные подключились.

— Чем больше боишься тем сильнее твой страх. — Это то, что услышал Джордж из их разговоров. Говорил либо Историк либо 13-й.

— Майлз, я принял решение. Мы добавим это в твои сеансы на сегодня. Возможно, кто-то из них что-то расскажет об этом. Боб, сегодня помогаешь Джейсону и Рейгану с бумагами.

— Хорошо, я все понял. — Ответил психолог.

— Добавить что? — Переспросил Джордж когда Картер ушел.

— Объясню в кабинете, хотя, больные наверно уже знают.

Первой на прием привели Зэд. Ее глаза горели, как лампочки от переизбытка электричества, но тело было практически неподвижно.

— Доброе утро, Зэд.

— Доброе утро, доктор Майлз.

— Вижу, нарушения речи проходят. Это хорошо. Перед началом сеанса я бы хотел кое-что спросить у тебя, хоть ты и не особо общаешься с другими пациентами.

— Спрашивайте. — Ответила она едва не криком, после чего закашлялась.

— Сегодня ночью сторож нашел кое-что в карцере Инсанабили. Догадываешься, что это может быть?

— А что дают с собой больным в карцер? Не имею ни малейшего понятия.

— Это были карты, Зэд.

— Карты? Но ведь это артист промышляет фокусами, зачем Инсанабили понадобились карты?

— Значит, ты и правда не знаешь. — Разочаровано сказал он. Девушка много раз говорила, что вранье только удлиняет срок пребывания в чистилище да и мозг у нее порой тормозил. — Но то что ты сказала это, а не сидела молча, уже прогресс, и не маленький. Если ты не возражаешь, Джордж дальше проведет сеанс один, а я за вами понаблюдаю.

— Как скажете, доктор Майлз.

В его голове крутилось так много информации, что он и не знал с чего начать.

— Итак, Зэд, у тебя есть какие-то жалобы?

Спрашивать это у человека, который ничего не чувствует и считает себя мертвым. Не самое лучшее начало, но Майлз не вмешивается, значит это не провал.

— Не смею жаловаться на какие-либо условия существования в чистилище.

— Тогда давай проверим твои рефлексы.

На удивление прогресс таки был: она уже могла положить указательный палец на нос, показать язык или закрыть глаза по команде. Однако, на молоточек ее тело не реагировало, и глаза за ним не следили.

— Появлялись какие-то новые эмоции или ощущения?

— Да, ощущение, будто я в трансе или коме, и не могу пошевелиться.

— Ты и правда провела в таком состоянии несколько часов, и что же в этом для тебя нового?

— Это были не мои чувства. Когда сторож проходил мимо наших палат я чувствовала, как тело напряглось, но в тот момент не могла даже сжать руку в кулак. Я нервничала, я боялась, я хотела ударить… а потом резко упала на колени, моя голова склонилась вниз и я больше не могла двигаться. Я оставалась неподвижной, даже когда он что-то забирал из моих рук, но все это время мое тело лежало в палате, так что вряд ли это была я.

— Ты сейчас говоришь о том, что видела, как сторож забирал эти карты? — Тут Майлз таки вмешался.

— Но ведь это были просто ощущения, вы же не станете верить всяким там глюкам? К тому же это не дало мне никакой информации, я только сейчас узнала, что это были карты, это все равно что увидеть запертую дверь, и сказать вам, что она заперта, когда вы ищите ключ.

— Я немного увеличу твою дозу таблеток, а снотворные и успокоительные попрошу не давать. Знаю, Алиса не сильно обрадуется этой новости, но тебе должно полегчать.

— Не имею права возразить, доктор Майлз.

После Зэд пришла Чужая, она с нетерпением ждала, когда же размотают ее руку, но перед тем как сделать это, Джордж и Майлз привязали ее ремнями к стулу.

— Ваша рана уже зажила, интерн Джордж?

— Да, это был просто порез. А что с твоей рукой?

— Она стала еще более странной чем до этого. Мало того, что причиняет мне боль, так еще и сама болит.

— Болит? Ну хорошо, чувствительность возвращается.А где болит?

Чужая ткнула пальцем другой руки в запястье.

— После осмотра я бы хотел спросить у тебя…

— Что это?! — Джордж перебил Майлза, едва увидев черный знак на руке девушки.

— Это? Проклятая метка. Наверно, эту руку мне стоит отрезать.

— Это вполне излечимо и не такими радикальными методами. А откуда у тебя появилась эта татуировка?

— Не знаю, просто ночью руку пронзила резкая боль, и появилась метка.

— Змея и чаша…

— Вы думаете, кто-то из больных сделал такое? У нас нет чернил, нет иголок, да и рисовать так красиво никто не умеет. Поверьте нам, доктор Майлз, не отправляйте в карцер.

— Верю. — Спокойно ответил Майлз. — А теперь давай вернемся к перевязке.

В этот раз движения руки ограничились едва заметными конвульсиями. Чужая спокойно веда себя на терапии и не на что не жаловались.

— А почему вас это не удивляет? — Спросила она под конец.

— Если не удивляет, значит это не опасно. — Ответил Майлз, выписывая рецепт.

— Просто ты не одна такая. — признался Джордж. — Это со всеми случилось.

— Чего? Даже с докторами? Да быть такого не может!

Несмотря на укоризненный взгляд Майлза, он закатил рукав халата и показал ей свою метку.

— Красный крест. — Глаза девушки округлились от ужаса. — Ох, Штейн правду говорил!

— Ну и зачем ты ей это показал? — Спросил Майлз, когда больную увели.

— Она ведь думала что крыша окончательно поехала, ей нужно было понять, что она не одна пережила что-то подобное. И вообще, почему вас не смущает тот факт, что на нас появились какие-то метки? Мы с Бобом так перепугались, Федор орал как резаный и перекрестился шесть раз, а вы все…

— Знаем, что это не смертельно. — Повторил он то же, что говорил пациентке. — Интересная штука с такими явлениями, Джордж, люди науки не должны верить в подобные вещи, но в силу того что мы порой работаем слишком близко к чему-то безумному, встречаемся с таким намного чаще обычных людей. Сейчас не время об этом думать, в конце концов, мы же на работе.

— Вы правы. — От кинул последний взгляд на крест

(без боли, оно пришло без боли)

и посмотрел на дверь

(подкралось, не дав о себе знать)

куда вошел Штейн.

(так же безболезненно оно может убить)

И тревожные мысли уступили место работе.

— Доброе утро, Штейн.

— Желаю здоровья, вам оно понадобится. Видели это? — Он сам показал свою отметину, на которой из чаши помимо змеи виднелся черный крест.

(ну зачем ты снова напомнил?!)

— Говорю вам в сотый раз: остановитесь, пока никто не умер.

— От сеанса у психолога еще никто не умирал.

— Кроме самого психолога.

(Знаете как он умер? Хотите узнать? ОН ПОВЕСИЛСЯ, ПОВЕСИЛСЯ, ПОВЕСИЛСЯ!)

Джордж слегка занервничал.

— Нечего тут пугать интернов одним несчастным случаем. Это скорее исключение из правил. Забудем про это. Я хотел спросить тебя кое о чем перед сеансом.

— Карты? Конечно, я знаю о них то самое кое-что. Она сказала мне, а как же иначе? Я готов вам об этом рассказать, но только с одним условием: вы избавите меня от сегодняшнего сеанса.

— Не могу ничего обещать, это может быть неравный обмен, да и не положено мне…

— Но ты сам допустил возможность обмена. Если тебе это так важно то думай осторожнее.

— Почему всем так важны эти карты? Разве они имеют какое-то отношение к лечению других больных, и не проще ли поговорить об этом с самой Инсанабили, на ее сеансе лечения, потому что это ее болезнь?

— А парень хорошо размышляет, док. И правда, почему бы не оставить эту затею в покое? Никакого отношения к вашей работе оно не имеет.

— Картер попросил, а значит это важно. Приказы начальства не обсуждаются. Так ты ответишь мне?

— Принимаешь условия?

— Я ведь могу отправить тебя в карцер и не на один день.

— Ах да, спасибо, что напомнили, сегодня никаких таблеток не мне ни ей. За остальных просить не буду, я знаю цену своим словам.

— Неделя, а то и месяц.

— Какая мне к черту разница, я разговаривал с собой в течение трех дней, и вы сами это видели!

— Без еды.

— Чтоб я умер? Ох, а Картер так хочет моей смерти?

— Нарываешся, Штейн, смотри, когда-то таки захочет.

Джорджу уже надоел этот разговор. Он думал что сейчас никто не ведет себя как положено, и что-то подсказывало, что именно он должен расставить все на места.

— Хорошо, мы примем твои условия, но если ты расскажешь недостаточно, то договор нарушишь уже ты, тогда за таблетки, карцер и прочие удобства никаких претензий.

— Интересный пункт. Окей, я принимаю. Ты знаешь, что значит мое слово, докторишка.

Майлз кивнул и нехотя протянул ему руку.Штейн сжал ее своей, при этом скрестив указательный и средний пальцы.

— Клянусь могилой своего предка Штейна, да будет так!

— Все. А теперь рассказывай.

— Ну первое что вам стоит знать: оно реально не имеет никакого отношения к картам, их она рисовала в состоянии транса, можете называть это самовнушением, если захотите. Всего в колоде 20 карт, две из них не игровые — джокеры. Есть еще несколько карт — Туз это те же символы, что у нас на татуировках, Король это Картер со стороны красного креста и я со стороны черной масти. И не смотрите так, не я просил их рисовать, да и все лица там закрыты бинтами. Дама это Алиса и Жанна ну, а черные Радость и Грусть. Вы ведь помните, что человеческие карты как отражение? Так вот после дам вальты — вот тут уже есть Инсанабили и она стоит на одной карте с Историком. Как ни странно, человек, который не сопротивляется вам, но который рассказывает другим о свободе, столь же опасен, как и главный бунтарь. С вашей стороны вальты это Гарлоу. Без обиды, Джордж, так она нарисовала.

Потом пятерка, у карт с цифрами очень интересное оформление: около цифры масть, а на самой карте символы.Кровь это символ операционной, и черная сторона это бирки морга. Четверка это таблетки, противоположность органы черного цвета. Тройка это укол, и его последствия — вены, выпаленные дочерна, она хотела поставить это выше, на пятерку, но те две карты беспощадно порвала. Двойка карцер — вся карта изрисована его оббивкой, а последствие это сгнивший мозг, вот вам и рисунок безумного. И единица — да в этих картах нет шестерки, но есть единица — это кладбище, могила. Странно, но антагонист этой карты такой же. Видимо, кладбище на всех действует одинаково.

Что касается их предназначения: картами играют. Тасуете колоду, берете карты и делаете ход. У кого нет карты в ответку тот загребает, у кого меньше четырех карт, тот берет из общей колоды. Знакомые правила? Да вот только не вы играете картами, они сами по себе играют. Возможно, это будет обычная игра, если только играть не будут доктор и больной, а тогда… ну посмотрите сами что будет.

А теперь ваше обещание, доктор Майлз. Никаких таблеток мне и Инсанабили сегодня, а еще я беру заслуженный отгул, хотя от сеанса уже десять минут осталось.

Майлзу оставалось лишь выписать рецепт и отправить больного в палату.

— Ну и разозлится же Алиса. Два противнючих рецепта и оба от меня.

— А что вы думаете насчет этих карт?

— А что мне думать? Сейчас проверим.

Следующая Грусть. Девушка была настолько подавленной, что оба врача забыли обо всей той чертовщине, что творилось сегодня. Никто не стал спрашиватьее о картах, ведь девушка готова была расплакаться в любой момент. Успокаивая ее Джордж думал, как же все это бредово: метки, карты, эти изображения. Неужели все относились к этому серьезно? Может, ему просто приснилось? Что самое странное, он и сам начинал относиться к этому нормально, будто что-то постоянно успокаивала его.

(это место)

По крайней мере ничего откровенно ужасного не произошло

(или то, что в нем живет)

и у него не было веских причин сопротивляться этому, да и не очень-то хотелось. Это сейчас оно легонько касалось его и успокаивало, а если он начнет что-то предпринимать могло и удавить.

У Гарлоу было такое чувство. Он бы хотел рассказать об этом маме, но разве она поверит? Зато всегда можно поговорить с Бобом, они ведь вместе пережили это и выберутся из этого вместе, как братья.

С 13-м игра в карты тоже не завязалась. Если бы что-то пошло не так, кто его знает, что пациент под два метра ростом мог бы учудить. Майлз провел лечение, Джордж, естественно, помогал. На какой-то миг все стало нормальным, как и должно было быть, а потом он сам нарушил идиллию своим вопросом.

— Ты чо-нибудь слышал о картах?

— Слышал, а как же, интерн Джордж. — Он старался вести себя повежливее, чтобы не попасть в карцер. — Другие больные говорят, что это Штейн помог их создать. Они всегда что-то делают вместе, да вот только Штейн не увлекается тем, что замешано чисто на магии и паранормальщине. Ему нужна какая-то научная основа, хоть малейшая.

— Что-то я сомневаюсь, он ведь трупы собирался оживлять.

— Нет, карты точно не его идея, даже больше скажу, Инсанабили сама не хотела их создавать. Она сказала, что восприняла это за план своих друзей, но когда закончила поняла, что это ужасно, и карты надо уничтожить. Федор забрал их, но вы ведь сделаете это? Карты живут независимой жизнью и использовать их слишком рискованно.

— Подумаем над твоими словами.

Обед прошел намного тише, чем завтрак. Джордж встретил измотанного Боба.

— Ну что, как там с бумагами?

— Не то что бы прямо скучно, но слишком много всякой бредятины.

— А как тебе такое: мы хотим сыграть в карты с пациентом, потому что так сказал Штейн, разве это не бред?

— Ага, сегодня чтоли день Страны Чудес?

Оба брата хихикнули, Рейган и Жанна посмотрели на них с непониманием.

— В психушке каждый день как в Стране Чудес.

— Ага, чудес медицины искривленной больной фантазией пациентов.

Рабочий день продолжился куда более весело: по крайней мере камень с души Джорджа спал.

— Механик, ты сыграешь с нами? — Он и не заметил, как Майлз перешел к этому вопросу.

— Во что играть будем?

— Карты, те самые, что изобрела Инсанабили. Штейн гововрил, нужно играть доктору и больному. Посмотрим, как это работает.

— Без проблем, вот только я не больной.

— Мы просто проверим. Джордж, может ты хочешь сыграть?

— Я… нет… эти карты меня настораживают.

— Хорошо, тогда я.

Джорджу ничего не оставалось, как только наблюдать за игрой. Механик, хоть он и не был фокусником, сумел обыграть Майлза (чем только не занимались люди в кафешке около СТО). Врач заволновался, словно сейчас может даже метеорит упасть, но ничего не произошло.

— Вот видите, я же здоров.

— Или же это простые каракули, которые не работают. Ладно, продолжим сеанс.

Последним пациентом был Забывашка. Майлз решил еще раз сыграть, чтобы окончательно убедиться. В этот раз он уговорил попробовать Джорджа, но тот тоже проиграл, и что самое обидное, через пять минут Забывашка забыл, что выграл.

— Хорошо, а теперь вернемся к лечению твоей амнезии.

— Не надо, прошу вас! Это не болезнь, это мой дар! Она спасет меня, спасет от тех кошмаров, которые невозможно уже предотвратить!

— Тихо, просто ложись и закрывай глаза, сейчас при помощи гипноза мы…

— Не надо, это погубит меня, прошу, не забирайте мою защиту!

Он повторял это весь сеанс. Толи ему нечего было сказать, толи он забывал сказанное, но лечение Забывашки ни капельки не продвинулось. Под конец процедуры Майлз и сам стал что-то забывать: он не выписал больному рецепт, значит сегодня никаких таблеток.

***

Что я могу сказать о сегодняшнем дне? Он был полон странностей. Я все больше начинаю задумываться над историей этой больницы, и после приема решил потратить свободное время на поиски какой-либо информации.

Я зашел в хранилище и нашел дела пациентов. Видел их фотографии еще в белых рубашках, когда они только поступили сюда. Впрочем, их внешность не сильно изменилась, кроме глаз.

Когда я собирался посмотреть их личные дела за мной резко появилась Алиса. Она сказала, что забыла на складе ключи от кабинета, хотя обычно всегда носит их с собой и нигде не оставляет.

Мне она посоветовала не шастать тут без дела, а то Федор не упустит такой возможности и перекинет всю вину за пропавший спирт на меня.

Кстати, Федору мне сегодня пришлось помогать. Его обычное время похмелья прошло, а боль в голове оставалась. Я конечно всего лишь психолог, но кажется у моей мамы тоже болела голова, именно такой пульсирующей болью. Это было весной, когда цвела амброзия.

Не знаю, где Федор ее нашел, но я ему помог. Он, естественно, первым делом выпил, а вторым меня обматерил. Мог бы хоть спасибо сказать. Вообще, неудачный выдался вечер, надеюсь, завтра денек будет получше.


========== 8.Бумажная работа ==========


— После обеда я помогу Картеру с двумя последними больными, а сейчас он попросил меня спуститься сюда.

— Осмелюсь сказать, Гарлоу, он тебя сильно переоценивает.

И хотя Рейгану не понравился такой напарник, он все же не стал просить Катера послать кого-то другого и не оставил интерна без дела.

— Так что же мы будем делать сегодня?

— Не знаю, можно ли тебе такое доверять. Картер сказал нам перечитать журналы об этом проекте до того, как все пошло на спад, и поискать там полезную информацию.

— Вы что ли думаете я не смогу прочитать какие-то бумажки?

— Я лично думаю, что интерну не положено знать столько о проекте, за который он взялся пару дней назад.

— Если Картер уверен, что ему можно это доверить, то чего ты жалуешься? Сегодня существо буду кормить я, а ты, раз уж так переживаешь за Боба, поможешь ему. — Сказал Джейсон.

Никто не были в восторге от такой перспективы. Рейган высыпал на стол огромную кучу бумаг и тут же начал проверку.

— А что нам вообще нужно искать?

— Ищи что хочешь, все равно я после тебя перепроверю.

Боб еле сдерживался, чтобы не начать скандал. Еще несколько дней назад они доверяли ему проведение терапий над живыми людьми, а тут переживают, справится ли он с кучей бумажек. Парень не хотел себе в этом признаваться, но и сам не до конца был уверен, что в документах найдет какую-то полезную информацию. Интерн взял первый журнал (а точнее обшарпанную тетрадку, подписанную как журнал) и начал читать.


День 1.

Запись ведет Алиса Смирнова.

Мы ознакомились с содержимым старинных бумаг еще неделю назад, но только сейчас приступили к самому эксперименту. Мы закончили собирать конструкцию и прочитали те слова, которые были написаны на пергаменте. Слова произносились очень четко, все делалось по инструкции, но ничего не происходило.

Возможно, эксперимент стоило бы прекратить. В народе ходит много мифов о подобных «панацеях», однако это нечто уникальное. Его существование реально доказано. Исследования останков поселения, где это нашли, окутано тайной. Причину смерти тел, найденных в захоронениях, было очень сложно установить.

На одном кладбище экспедиция нашла людей, погибших от различных болезней. Первой мыслью было то, что больных хоронили отдельно, так как боялись заразиться, даже надписи на их могилах переводились как «еретик» или «грешник», правда всех их связывала одна общая деталь: они умирали быстро, даже от тех болезней, которые убивают годами.

На втором кладбище хоронили врагов. Большая их часть тоже умирала от болезни, и только четверть от ран. Из надписей на их могилах можно было сделать вывод, что пленных использовали в качестве жертв некоему божеству.

Третье кладбище для жителей самого поселения, на их телах едва можно было найти следы каких-то травм, а переломы и трещины сростались настолько точно, что следов практически не оставалось. Среди них почти не было детей и умирали они волнами: каждое поколение в свое время.

Последние тела находили по всему поселению, один из исследователей сравнил это с Помпеями: столь же внезапно их застала смерть.

Описание самого божества нашли в большом храме на центральной площади города. Там же был и железный гроб. Довольно необычно, учитывая что людей хоронили в гробах овальной формы, а именно этот напоминал современные гробы.

Мы многое узнали из этих текстов, в основном об уходе за этим существом и его способностях. Оно питается кровью и может заряжать своей энергией предметы. Племя верило, что любая болезнь обладает своей энергией, и только когда она иссякнет, человек выздоровит. Энергия этого служила неким противоядием к любой болезни. Возможно, жертвы они приносили как раз чтобы накормить это кровью, но зачем убивать так много людей? Сейчас есть более продвинутые методы.


Остальной журнал был исписан описаниями этих самых заклинаний и попыток заставить эту штуку работать. Увы, больше никаких упоминаний о прогрессе или истории существа. На последней странице Алиса написала список тех, кто вел исследования. Весь врачебный состав нынешней больницы, кроме Майлза и братьев Гарлоу, участвовал в этом эксперименте.

Боб отложил журнал и посмотрел в сторону ЭТОГО. Джейсон ставил ему что-то наподобие капельницы, только вместо вены иголку загоняли под крышку гроба. С отвратностью этого могло сравниться только лицо Рейгана, когда тот увидел, что Боб отвлекся.

Чтобы не злить коллегу Боб схватил еще один случайный журнал и снова начал проверку.


День 60.

Запись ведет Джейсон Вурст.

У нас изменения в составе. Картер привел в больницу парня по имени (и тут как на зло были пятна кофе). Они будут работать вдвоем, и если его присутствие хоть чем-то оправдано, ее роли здесь я не пойму. Штейн сказал, что перед тем, как говорить слова, гроб нужно запечатать, чтобы со внешним миром его связывали только отверстия в крышке. Он сам занялся этой опечаткой, и попросил ему не мешать.


День 61.

Впервые за то время, что мы говорили эти слова, что-то начало происходить. Гроб труснуло с большой силой, а потом тишина. Эксперимент казался провальным, но тут Штейн ткнул пальцем в строчку на копии пергамента и заявил, что существу нужна кровь, сейчас же.

Он говорит, его работа тут закончена, и просит Картера отпустить его домой. Однако, состав не изменился.


— Штейн работал с вами?! — Ошарашено спросил Боб, показывая журнал Рейгану.

— Вот поэтому я и говорил, что тебе рано лезть в документы. Да, Штейн помогал нам вместе с Инсанабили, но они делали это не добровольно. Увы, он таки был гениальным, и без него этот эксперимент никогда бы не сдвинулся с мертвой точки. Картеру пришлось уговаривать его радикальными мерами… Шантажом. Он сказал, что если Штейн откажется нам помогать, все узнают куда пропадают трупы с кладбища. Надеюсь, ты не будешь…

— Нет. Я помогаю вам чисто из научных интересов. — Быстро ответил Боб. Что-то подсказывало ему, что он не намерен поступать как эти двое, что бы они не сделали тогда.

— Вот и хорошо. Раз уж ты узнал об этом узнай до конца, и пропускай эти записи, когда наткнешься на них. Штейн согласился помогать нам с одним условием: вместе с ним отправиться его лучшая подруга. Стоит отдать должное: она не мешала нам и даже не заходила сюда, а вне рабочее время не общалась ни с кем кроме Штейна. Мы думали, он взял ее сюда просто чтобы было с кем поболтать.

И опять документы. Среди прочих Боб нашел журнал, который вел сам Штейн, и не удержался от соблазна его почитать.


Сегодня исследования проходят без изменений. Существо набирается сил и пока все ждут, я бы хотел немного поразмышлять о его природе. Знаю, научный журнал не место для рассуждений, но если другие позволяли отойти от заданных рамок, почему я не могу?

По сути это существо является ничем другим, как красной субстанцией, похожей на воздух. Оно не может умереть, только вернуться в свой мир, где не будет испытывать никаких трудностей.

Однако наш мир забирает силы этого и существу нужно что-то есть.

Оно питается той самой энергией, которую древнее племя приписывало болезни. Добавлю из своих личных исследований: на этой планете есть еще одно похожее существо, его аура зеленая.

О представителях этого вида у меня очень мало информации, да и та, что есть, сильно отличается от жизни красного существа. Знаю только, что они так же могут забирать энергию болезней, только вместо того, чтобы есть ее, они получают урон, как и люди.

Тут у нас возникает маленькая ирония: красное существо будет помогать людям постоянно, но только потому, что ему нужно что-то жрать помимо крови, а зеленое очень редко и только тем, кого считает должным спасти. Так же они могут отдавать эту энергию обратно.

Один из носителей этого дара описывал чувства во время таких ритуалов. Видя рану зеленое (и скорее всего, если оно может чувствовать, красное) существо обнаруживает, что в том ж месте, но уже на его текущем теле, что-то начинает посылать сигналы. Толи это боль, как при залеженной ноге, толи легкая щекотка, то ли прикосновение. Они просто чувствуют это, а вот как запускают программу, которая забирает в эту точку энергию, я еще не выяснил.

Естественно, болезнь сразу не проходит, а рана не заживает, просто все это происходит в ускоренном темпе. Если зеленое существо вылечит, к примеру, царапину, то на том месте, где больной поцарапался, у существа будет синяк, так как его сосуды аналогично лопнули, но кожа не разорвалась. По похожему принципу работает и лечение болезни.

Еще один интересный факт: и то, и другое могут захватывать под контроль человека. Зеленое существо берет под контроль тело, и может управлять им, как марионеткой, но в это время само создание уязвимо. Чтобы тело жило автономно, с душой, которая в него хочет вселиться или уже находится, нужно договариваться.

Красное создание не испытывает таких проблем: оно берет под контроль душу, и заставляет ее управлять телом как ему угодно.


— Рэйган, я нашел что-то.

Санитар даже подошел к Бобу, но увидев почерк отвернулся.

— Гарлоу, ты идиот, это записи Штейна, я же просил откладывать их в сторону.

— Но там очень много написано о жизни этого существа.

— А мы ищем конкретно одно описание: третий этап. Первый это его жизнь в родном мире, второй это текущий, третий последний, мы должны на него перейти.

— Почему бы нам не спросить у самого этого, что нужно для третьего этапа?

Рейган замолчал на несколько секунд. Кажется, его лицо стало еще более бледным чем обычно.

— Можешь попробовать, если Джейсон уже закончил. Все равно от тебя никакого толку.

Боб был очень рад возможности оставить Рейгана в покое. К его счастью (или несчастью) Джейсон уже ушел.

«Ты собираешься переходить на третий этап своего существования?» — Набрал текст Боб. Гроб ему сейчас казался куда лучшим собеседником, чем Рейган.

«Естественно, это нормальный процесс моего жизненного цикла. Это должно произойти в скором времени, если все пойдет по плану»

«Но как мы тебе поможем, когда не знаем что делать?»

«Мне нужна ваша помощь, и твоя тоже, Галоу.» — Оно снова словно прочитало его мысли.

«Так что нам надо делать?»

«Обычно все проходило куда проще, но в этот раз будет по-другому. Мне нужно несколько дней, чтобы обдумать план действий, ведь против меня играют неплохими картами. Сейчас могу сказать только одно: я должно буду выйти из своего гроба и само сделать большую часть работы, а вам нужно обеспечить мне достаточно энергии, чтобы этот мир меня не отшвырнул назад.»

«Передать Картеру, чтобы он снова принес свежей крови?»

«А ты забавный, Гарлоу. Если Картер мне понадобиться, я само его позову, да и крови тут недостаточно. Не будь глупым, мне нужна энергия смерти, мне нужно убийство.»

«И кто же это будет?»

«Не твой брат. Один из больных, кто, скажу позже.»

Эта мысль еще не успела прийти в голову Боба, а оно уже угадало. В момент опасности он в первую очередь подумал о своем брате.

Теперь же мысль не хотела покидать голову, а существо прекратило отвечать. Интерн вновь вернулся к работе, и нашел одну записку, точнее, ее обрывок.


В пергаменте так же упоминалось, что красное существо может захватить тело как исключение. Это тело оно использует для жизни и передвижения. В племени считалось большой честью отдать жизнь за Бога, чтобы завершить ритуал шаману следовало…


И все. Как Боб ни старался, он не мог найти другие части этой бумажки. Казалось, он проверил всего пару стопок документов, а уже настала пора обеда.

Джордж поднял ему настроение, а мысль о возвращении к работе успокаивала. Больше никаких документов, никакого Рейгана…

— Как результаты?

— Ничего особенно важного, если верить Рейгану, доктор Картер. — Он на секунду почувствовал себя пациентом. — Существо скоро перейдет на третий этап существования, но оно еще не придумало плана действий. Однако скоро ему понадобится жертва, кого-то придется убить…

— Чтобы спасти многих. Это не такая уж и большая жертва. Не думай об этом пока что, спасибо за ту информацию, которую нашел.

— Почти ничего полезного… и кое-что странное. Скажите, это правда, что Инсанабили и Штейн работали с вами?

— Да, но как видишь не все выдерживают такую работу.

— И об истории с шантажом тоже правда?

— Цель оправдывает средства. Применить шантаж к тому, кто калечил трупы, это не настолько аморально, как, скажем, к обычному человеку.

— Доброе утро, доктор Картер и интерн Боб. — Историк как ни в чем не бывало сидел на кушетке, и ждал конца диалога.

— Уже вечер. — Уточнил Боб, а Картер смотрел на больного (испуганно?) молча.

— Ах, ну ведь только что завтракали. Я что-то натворил в столовой?

— Нет.

— Тогда почему я здесь, разве психолог это не Эрни Браун?

— Эрни скончался от передоза препарата в соседней с твоей палатой. — Спокойно (у него же амнезия, он, черт возьми, забудет) сказал Картер.

— С каких это пор мы живем в одном коридоре с врачами?

— Его перевели туда в связи с расстройством.

— Это Колин его довел?

— Колин тоже давным-давно скончался, сейчас в палатах находятся другие больные. Они используют клички, вот тебя называют Историком.

— Чужая, Радость, Жених… а точно! Эшли, Фиона и Петр.

— Нет, их как раз называют по кличкам.

Поведение Историка окончательно дало понять, что амнезия ударила с полной силой. Боб подозревал в этом то самое существо, ведь Штейн писал, что оно может брать разум под контроль. Интерн даже подумал, а не взяло ли оно под контроль его самого в тот момент, когда он помогал Картеру колоть Историку лекарство. Нет, он знал побочный эффект, он знал, что делает это. В тот момент Боб точно не находился под контролем.

И вот последней пришла Инсанабили. Картер сразу схватил ее за руку и повел к электрическому стулу, Боб пошел следом.

Привязав ее к стулу, он вышел из комнаты и закрыл дверь, но процедуру не начал.

— Перед началом лечения нам нужно поговорить. Скажи, зачем ты нарисовала те карты?

— Сама не знаю, для чего их сделала, их надо уничтожить, порвать и сжечь до тла!

— Тогда почему ты этого не сделала? Скажи честно: хотела передать их Штейну и проводить какие-то ритуалы?

— Нет! Я не осознавала что делаю, пока не закончила.

Она часто так говорила, но Картер сразу узнавал притворство. Инсанабили не умела врать, только в этот раз она и не врала.

— Ты нарисовала там те же метки, что появились на наших руках. Это совпадение?

— Нееет, это оно пометило нас, чтобы знать, кого убить.

Боб мысленно вернулся к тому времени, когда Джордж показал ему ту татуировку. Красный крест, как и у него и у остальных врачей (фух, пронесло). Он снова перевел взгляд на Инсанабили.

— Если ты не врешь, то все сложнее, чем я думал. Придется идти на крайние меры, до потери сознания.

Не давая Инсанабили время на раздумья, он опустил рычаг на центральную отметку, и тело больной затряслось в конвульсиях. Скачок электричества вверх и вниз. Тело перестало дергаться. От следующего удара руки и ноги чуть-чуть шевелились, как у лягушки на уроке физики, а глаза оставались закрытыми.

— Не притворяйся, я знаю, что ты не спишь.

Он снова поднял напряжение, тело затряслось сильнее, по губам потекла толи пена, толи слюна.

— Я знаю

(ты знаешь)

что ты

(что она)

притворяешься

(напала на него).

Боб смотрел на это абсолютно невозмутимо: она заслужила на это. Никто не имеет права нападать на его брата, особенно всякие там психопаты. Осознание того, что именно эта девушка была виновна, пришло внезапно, но интерн не сомневался в его правдивости. Гарлоу не дернулся даже когда рычаг опустился до финальной отметины. Вдруг девушку как будто прошибло и она заорала.

— Обманщик, убийца, ты здохнешь, здохнешь долгой и мучительной смертью, за все заплатишь, урод. Ты и твои друзья с лечебницы, вы все умрете!

Аппарат перегорел. От ремней на запястьях остались следы гари, а в тех местах, где с головой соприкасалось железо, текла кровь.

Только взяв ее на руки Боб понял, как же сильно больную шандарахнуло током. Слепой гнев сменился на жалость. Он вытер ей лицо влажной салфеткой и принялся ликвидировать последствия процедуры. Она все еще дергалась и сыпала проклены в полусознании, но Боб не мог на нее злиться.

Вдруг она схватила его и посмотрела в глаза.

— Скажи мне, Гарлоу, ты сможешь отгадать мою загадку? Джордж еле додумался.

— Загадки это не его. — Ответил Боб на автомате, ведь подобное иногда говорили друзья.

— Когда человека попросили помочь, чтобы спасти мир он отказался, сказав, что на людей ему насрать. На следующий день к нему снова вернулись и сообщили, что без его помощи, к счастью, все обошлось хорошо: погибло только несколько людей. Вопрос: почему человек, услышав это, совершил суицид.

Она вновь закрыла глаза и замолчала. Несколько минут они с Картером стояли молча, наблюдая как тело Инсанабили периодически бьется в конвульсиях. Потом Картер позвал Джейсона. Они о чем-то разговаривали и в это время Боб ответил.

— Потому что те несколько были его близкими, и только ради них он жил. Ты ошиблась, этот человек был не таким уж бездушным, просто притворялся.

— Умный мальчик. Как думаешь, а твой брат сможет жить без тебя? Или ты без него?

На этот вопрос он уже не ответил.

***

Поверить не могу, что перед сном проверил, закрыл ли брат свою комнату. Если существо сказало, что его не тронет, значит так оно и есть, и все равно проверяю. Конечно, я всегда буду волноваться за брата, признаюсь, больше чем за других. Эти люди просто моя работа, я помогаю им из жалости, которая появляется когда я их вижу, и угасает, когда они уходят. О своем брате я думаю всегда, и пытаюсь его уберечь 25 часов в сутки.

Мы уже близко, да? Надеюсь, это скоро закончится, потому что мне вовсе не нравится та атмосфера, что собирается в стенах этой больницы.


========== 8. Безумная братва ==========


Джейсон поднял Зэд и уже хотел закинуть ее на плечо, но девушка крепко стала на ноги и пошла в кабинет без поддержки. Одна из сестер шла рядом с ней, но Джейсону пришлось ее придерживать, так как она постоянно влипала в стены.

Жених смотрел на них в окошко, пока фигуры не исчезли. Наблюдать за Жанной у него не было ни малейшего желания. Его жена так и не вернулась к нему, ни пришла ни разу за эти несколько дней. Они поссорились? Она обиделась? Это все из-за того приема у психолога пару дней назад. Джордж говорил, что нет ничего плохого во второй любви или жизни с чистого листа, а он… нет, он же не говорил ничего обидного, не говорил, что уже забыл об этом чувстве, что забыл ее. Просто Жениху не хотелось обижать любимую, а Майлз точно бы выписал ему двойную дозу препаратов, если бы он снова рассказал о вечой любви.

— Я не могу ее отпустить. — Самый лучший вариант.

Однако, она восприняла это за оскорбление и ушла. Маргарет оказалась там, где должна была находится уже многие годы, и он бы смирился с этим, но не в таком состоянии.

Привкус таблеток еще оставался на языке. Жених даже подумал, что это они могли стать причиной исчезновения их связи, но смог бы он не пить эти лекарства, если бы был хоть малейший шанс ее увидеть?

(очень романтично, ах, это так романтично, дорогой!)

Нет. Пора было распрощаться, если не с ней, то хотя бы с этими сказками. Такие милые разговоры за чашкой чая, слова вроде «на все готов» «всегда буду рядом». Они как крылатые фразы: годятся только на то, чтобы украшать речь, но не больше. Значит, на все? А получить несколько дней в карцере и затрещину от Джейсона, чтобы на несколько секунд увидеть ее облик? А прекратить им врать, что он выкинул ее из головы? А сбежать на день из больницы, чтобы убрать ее могилу и положить свежие цветы?

Оказывается, их любовь далеко не всесильна. Жениху оставалось надеяться, что она хотя бы достаточно сильна, чтобы Маргарет вернулась. Ненадолго, хотя бы на один разговор.

— Неужели, она больше их не слышит? Как так? — Позади разговаривали Чужая и Артист.

— Вот так, дорогуша, они исчезли, как кролик из шляпы.

— О чем это вы?

— Друзья Инсанабили. Сегодня ночью она перестала их видеть, вот бы мы могли так же исчезнуть…

— Так она тоже?! — Камень на шее стал не таким тяжелым. Может, тут дело не в любви, раз он такой не один.

— Да, но она говорит, тени все еще здесь. — Добавил Историк, присаживаясь рядом на диван.

— Так значит они никуда не пропадали ни Маргарет, ни тени, ни подруга Соломки…

— Не самый удачный пример, но да, они все еще здесь, с нами.

— Что с нами еще может произойти из-за этих таблеток? — Резко спросил Жених.

— Таблетки…мы их пили каждый день и на каждого они действовали по-разному. Странные фокусы, даже я не умею превращать одну карту в четырнадцать разных предметов.

— Если это не таблетки возможно знаки. Что они вообще значат? — Спрашивая это, он смотрел на Историка. Откуда тому знать, он ведь находился в палате как остальные… Но порой Жениху казалось, что пациенту тоже помогает кто-то невидимый, просто сам Историк с ним еще не общался.

— Я видел знаки на хранителях, значит, это больше чем просто эксперимент. По крайней мере, в нем замешаны не только больные. Я также заметил, что их знаки красные, а наши черные, у них вроде как крест, а у нас… сам видел. У большинства метки на правой руке, возможно, это связано с тем, кто какой пишет, потому что Инсанабили левша.

— Они считают нас сумасшедшими, но скажи честно, разве ты сам веришь в это?

— В это верят хранители, а я верю в то, что Артист непревзойденный фокусник, что сестры Радость и Грусть будут счастливы вместе, а ты самый лчший Жених из тех, что когда-либо делали предложение.

— Тшш. — Прервал их Артист. — Вы слышите это?

— Что именно? — Шепотом спросил Жених.

— Стены… они будто дышат, вся больница дышит.

— Полежи немного и успокойся. — Посоветовал Жених. Он то не настолько сошел с ума, чтобы слышать дыхание стен… Он всего лишь слышал шепот

(кто-то из вас должен умереть)

где-то под полом.

***

— Значит кто-то умрет, куда мы денемся? — Соломка гладила прядь своих волос руками и смотрела в коридор. Кто-то пытался шутить или смеяться, но она чувствовала, что никто сейчас по-настоящему не рад. Чувствовала каждого из них, даже санитаров, возможно, так же и Астрал ощущала ее.

Девушка не могла понять, кто из них грустит, а кто просто нервничает, но она точно знала, что это эмоции работников и жителей больницы.

(раз, два, три, четыре, пять)

В последнее время таблетки перестали быть отравой или чем-то ужасным, по крайней мере для нее. Да, несколько раз ее стошнило, один раз даже в коридоре, она могла лежать ночами на полу, мучаясь от бессонницы, или же биться головой о стену, когда в голове начинал кто-то хохотать.

(мне одного из вас надо выбирать)

Соломка почувствовала, будто кто-то усадил ее на колени в пустую комнату. Она так же чувствовала, что рядом сидят другие больные, хотя вот же они ходили по коридору просто перед ней! Возможно, это была очередная галлюцинация, а может эти больные в коридоре нереальны.

(черную метку я найду)

Что-то мерзкое и холодное ходило вокруг больных. Она чувствовала, как сжались их руки, как они тулились друг к другу. Не было шагов, не было стука ботинок о пол, только чувство, что они все сидят в клетке, а над ними кружит погибель.

— Хэй, а чем санитары отличаются от нас?

— Только халатом!

Артист и Механик дружно захохотали, им все еще не надоела эта шутка (хоть голос Механика и звучал искусственно).

Но они отличались не только халатами и своим положением. Они были помечены, как бы отвратительно это не звучало. Несмотря на то, что врачам можно было в любое время выйти из больницы, а им только сидеть в палате, оно пометило их всех. Да, в этом плане все были равны.

(и ваше тело заберу)

Что-то напоминающее костлявые пальцы пробежались по ее плечам. Соломка подумала, что Астрал нашла способ выйти из зеркала, она ведь знала, что у этого нет лап, вообще никакой формы, чем бы это не было. Но разве Астрал хотела забрать себе это «отвратное тряпичное нечто, которое ты называешь органами, костями и душой»? Нет, она просто хотела убить Соломку. ПРОСТО убить, а это нечто могло найти что-то пострашнее смерти.

В тот момент, когда что-то пробежалось по спине, она услышала другие голоса. Они говорили на неизвестном древнем языке, но судя по интонации были измученными и истощенными. Это длилось всего секунду, а потом оно пошло дальше, и голоса замолчали.

Существо сделало еще несколько кругов, к третьему разу Соломка уже не выдержала и выбежала из палаты. Она видела их вокруг себя: пациенты продолжали сидеть, держась за руки, а оно все еще не определилось. Девушка слышала голос существа прямо перед собой.

— Умри, не они умрут, ты, ты, ты!

Соломка накинулась на темноту. Та самая Соломка, которая столько времени боялась дать отпор своему отражению. Оно оказалось материальным, и осознав это, она радостно начала душить нечто. Шея была теплой и на ней пульсировали реальные вены

(я заставлю тебя распороть себе горло осколком)

которые так легко поддавались ее пальцам, что через несколько секунд оно начало задыхаться.

(прошу, Астрал, Не надо.Зачем ты это делаешь?)

В следующий миг ее ноги подкосились и девушка почувствовала, как ее тянут вверх по лестнице.

А еще лицо. Да, лицо Зэд, такое напуганное, как будто она была отражением самой Соломки. Девушка, которая считает себя трупом, забоялась смерти?! Что же могло ее

(почему я должна бояться, мы ведь можем дружить.)

напугать?

— Это было всего несколько вольт, погоди, я попрошу Картера ударить тебя посильнее. И, несомненно, за попытку удушить пациента карцер!

Она только что чуть не убила Зэд! Но это не имело никакого значения, потому что существо уже сделало свой выбор, правда кто это Соломка не могла понять.

***

Штейн гордо вошел в коридор пациентов, но увидев нескольких из них растерял свою храбрость. Ему было неудобно перед ними, ведь он не уговорил Майзла освободить от лечения остальных, да и сам получил «отпуск» только на день.

— Я сделал это, сегодня таблеток не будет. — Шепотом сказал он, войдя в палату Инсанабили и закрыв за собой дверь.

— Ты же знаешь, Картер не позволит ему.

— За такую ценную информацию, возможно, он даже подумает, что мы хотим помочь им.

— Он не настолько глуп.

— Да, и все же будем надеяться на лучшее. Я правда очень рад, что избавлюсь от этой дряни хотя бы на день, но ты уверена, что эта информация ему не поможет?

— Если бы могла помочь, я бы не рассказывала.

— Но эти символы и те, что на наших руках… Что если это существо снова обдурило нас, и мы таким образом помогли ему?

— Я уже говорила, что карты не имеют никакого отношения к существованию этого, просто оно собиралось поставить на мне метку, и ее образ пришел в мою голову. Это все равно что использовать заводную игрушку Франкенштейна, у которой глаза светятся от батареек, для создания настоящего.

Штейн задумался. Мысль, которую он откинул, обдумывая планы побега, вернулась к нему.

— Как думаешь, он живой?

— Кто живо… — И она тоже вспомнила. Тот самый день, когда Картер узнал об их последнем проекте.

— Мы ведь быстро собрали вещи и ушли, генераторы даже остыть не успели.

— Вполне возможно, что он ожил, но раз о нем никто не говорит, скорее всего, скрывается от людей.

— А если он решил их поубивать? Если кто-то забрал его в свою коллекцию и теперь использует как слугу? Мы ведь даже имени ему не дали и не знаем, что он умеет…лучше бы не оживал.

— Да ты что, это ведь дело всего твоего рода!

— И я, кажется, начинаю понимать, почему Виктор Штейн не оставил своим потомкам свои дневники. Он воспитывал свою дочь, мою прапрапрабабушку, в убеждении, что она будет помогать ему их создавать, а когда осознал что сделал, было уже поздно.

— Ты мне рассказывал что его сожгли живьем, а она тогда училась в частной академии.

Он всегда верил, что все произошло именно так: Виктора сожгли потому, что он пытался спасти свое творение, как заботливый отец, а его дочь вернулась с академии и стала жить с матерью. Все эти годы они и их потомки пытались возобновить эксперименты, чтобы их предок мог спать спокойно. Так ему рассказывали и далекие родственники. Они говорили, в будущем Штейна ждет одиночество, и возможно гонение со стороны других. Они убеждали, что такую жертву все помеченные родимой меткой приносят ради блага.

Он верил, что будет одинок, пока не встретил ее. Два безумца — он, любитель науки и сложнейших уравнений, повстречал ее — девушку, которая в одной руке держала учебник анатомии, а в другой книгу с заговорами. Вопреки предрассудкам он решил браться за это не сам и попросил Инсанабили помочь. Сказка подходила к концу и

(началась реальность)

это был несчастливый конец.

— Возможно, сожгли то, что от него осталось после неудачного эксперимента, и он просто не успел ей сказать… И с тех пор мы все жили с убеждением, что это существо должно снова ожить. Я осознал это когда наблюдал за этими двумя интернами. — Теперь он и сам понял, куда зашла эта сказка.

Инсанабили оскалилась, ее злость превращала ее в жуткого зверя, но Штейна таким не напугать.

— Знаю, ты их недолюбливаешь, и все же они не такие плохие, как ты думаешь. Они не осознают до конца, что делают, если вообще…

— ОНИ ЗАМЕШАНЫ В ЭТОМ, НЕ СОМНЕВАЙСЯ! — Из шепота разговор перешел на крик. Больные услышали его, но не осмелились вмешаться.

— Мы тоже были замешаны, и что, мы хотели причинить им вред? Хотели принести кого-то в жертву?

— Мы просто не знали что… — Голос снова упал до шепота.

— Что существо вселится в тело, при этом выгнав душу носителя? Что оно будет передвигаться по миру и ничто уже его не ограничит?

— Но ведь я видела это во сне и мы не…

— Мы бы сделали это, убили бы кого-то чтобы оно жило. Для этого не составило бы труда нас убедить, только твое видение — нелепая случайность — нас спасло. Это все так же как с тем чудовищем…

— Он не чудовище, его создали мы, а не какие-то профессор Зло и его помощник Зависть! Его сделали мы…его сделал ты, а ты не можешь создать ничего злого. Это я, я чуть не освободила это из гроба…

В коридоре началась заварушка и друзьям пришлось замолчать, но все, что хотел, Штейн высказал.

***

— Я выиграл, я выиграл, я выиграл! Инсанабили, твои карты просто чудо!

Механик кричал слишком по-живому, что удивило многих больных. Сама Инсанабили предпочла уйти в дальний угол, но другие не отставали с расспросами.

— А как ты это сделал?

— Учился у Артиста.

— Вот бы и мне поиграть с ними.

— Ну не знаю, может, такого шанса больше не выпадет.

Пациенты поздравили его от всей души, после чего опять начали расходится.

— Погодите, это еще не все! После сеанса мы шли обратно, и мне захотелось выпить воды. Я пошел туда с Жанной, а Джейсон, ну вы видели, он увел других больных на прием. Она попросила посмотреть за мной повара, а сама пошла в сторону душевых и угадайте что? Там прорвало трубу! Она хотела просто умыться, а получила полный комплект! Хах, эта сантехника словно услышала меня.

— Магия да и только. — С удивлением сказал Историк, хотя, такого бывалого психа сложно было удивить.

— Никакой магии, по крайней мере, со стороны Механика. — Резко ответила Зэд. — Она говорила мне, что этими картами нельзя играть, они играют тобой.

— Не обижайся, Зэд, но мне сложно поверить в слова девушки, которая постоянно находится в трансе.

— Ты не победил, Механик, победила черная масть, потому что карты этого захотели. Посмотри, у нас ведь нет красного цвета в метке, это значит, если бы победил красный крест, то удача была бы на ее стороне.

— Завидуешь, Зэдди. — И Механик снова начал разглагольствовать о том, как же круто было обыграть санитара, а Зэд была уверена, что в жизни не сядет в них играть, даже если это чистилище, а жизнь уже не та, что прежде.


========== 9. Запретная комната ==========


Заварив себе чай, Джордж отправился обратно в комнату. Сегодня он проснулся в пять часов утра, и все из-за плохого сна. На самом деле сон этот был неточным и повторялся много раз с некоторыми отличиями, но одним концом: он залезал на стол, перекидывал галстук через лапму, кто-то помогал завязать узел и пробуждение. Интерн не боялся и не жаловался брату, так как в снах не видел ничего зловещего. Да, они жуткие, но ведь Джордж сам хотел узнать, при каких обстоятельствах погиб тот психиатр, вот и нарисовал в голове несколько вариантов.

Теплый чай и лес за окном успокаивали. Казалось, восходящее лучи солнца портили этот непревзойденный темный пейзаж, как и лишние знания его отдых.

Связи на крыше до сих пор не было. Алиса сказала, во время дождей и ветров где-то вполне могла сломаться вышка, так что стоит подождать всего пару дней. Для экстренных случаев у них есть радио (где-то там, в куче хлама на складе), но разговор с мамой, даже если братья любили ее всем сердцем, не был экстренным случаем.

(Жертва найдена, теперь осталось только нанести удар)

Гарлоу осмотрелся вокруг, подошел к середине коридора, потом посмотрел в свою кружку. Нет, посуду для лекарств хранили отдельно и туда точно не могло попасть ничего лишнего. Тогда парень перевел взгляд на свою руку. Он снова, как и тогда, закатил рукав и посмотрел на запястье, считая все это сном (до сих пор!), но метка никуда не пропала.

Вдруг в коридоре послышались шаги.

(Доктор Картер, кто занял мою комнату?)

Это точно были не пациенты: на их обуви подошва немного толще и при ходьбе издает громкие звуки. Нет, не пациенты, но легче от этого не стало.

(Я не могу оставаться там, док, потерял свой галстук)

По телу пробежался мороз. Кружка упала на пол. Волны холода становились сильнее с каждым шагом.

(наверно, забыл его в спальне. Вы же не выбрасывали моих вещей?)

Рука Джорджа потянулась к ближайшей ручке, на удивление, дверь оказалась открытой. Не долго думая он зашел внутрь и закрыл ее так тихо, что та даже не заскрипела.

(у меня только один праздничный галстук, нужно найти его. Я опаздываю.)

Джордж отошел от двери и холод немного отступил. Сначала Гарлоу подумал, что вернулся в свою комнату, (сон, это был просто сон) только вот здесь не было никаких вещей.

Застеленная кровать, пустые тумбочка и шкаф, закрытоежалюзями окно. Комнату поддерживали в чистоте, но сейчас там никто не жил. СЕЙЧАС, потому что кусок обоев был содран и приклеен назад.

Джордж подошел к стене и потянул обрывок на себя. Его приклеили так плохо, что кусок почти сразу оторвался, хотя надпись на нем была размыта. Такого почерка Джордж не встречал, значит, это был не один из тех врачей, которые сейчас тут работали.

«Наука о совместной практике оккультизма и медицины» — Со временем он разобрал каракули. Холод ушел и в коридоре врачей воцарилась тишина.

— Я так и знала, что ты за них. — Что-то резко ударило по голове. Гарлоу подумал, что ему уже стоит носить шлем, но когда пульсирующая боль растеклась по затылку шутить расхотелось. Это был не сон, как еще пытался убедить себя Джордж, а вот теперь, когда он грохнулся на пол, сновидение началось.

***

Она знала, что должна была убежать, знала! Тени открыли для нее замок, только для нее. Они считали, девушка должна сделать это сама, а остальных бросить. План в любом случае был провальным: она ни за что не сбежала бы без Штейна и не оставила существо без присмотра.

Она просто (искала повод) решила навестить Алису и отомстить ей. Конечно, они бы это одобрили, они сами видели, как эта рыжая бестия над ней издевалась. Оно того стоило, тени должны это понимать! Хотела поймать Алису, а тут…

На глаза попался один из этих. Он стоял спиной к двери. Именно эта дверь всегда была открыта для нее, когда Штейн только приехал сюда.

Он якобы «случайно» повернул ручку и проскользнул внутрь. Она пошла следом. В соседней комнате что-то звякнуло на пол. Заглянув туда она увидела, как вещи летали под потолком.

— Здесь нет твоих вещей и они не помогут тебе уйти. — Спокойно сказала Инсанабили. В отличии от теней, бывшего психиатра лечебницы она все еще видела.

Он посмотрел на нее с ненавистью, затем умоляюще. Рука провелась по синякам на шее и по привычке поправила невидимый галстук.

— Я ведь предупреждала, не так ли? Вот теперь сиди и жди конца, если он вообще будет.

Дух исчез, вернулся в свою могилу. Наверно, он думал, что это Инсанабили держит его здесь, но ей было наплевать на то, куда там хочет душа психиатра. Умер — больше не опасен. И все же этот миф в его голове девушка развеивать не собиралась — пусть боится.

Теперь она направилась в бывшую комнату Штейна. Он стоял там, искал зацепки, и нашел одну.

Какая-то из теней уже схватила ее за шиворот и собралась потянуть в палату по темной стороне больницы, но прежде чем она это сделала, девушка схватила один из тремпелей и хорошенько врезала этому интерну. Возможно, его не найдут и он умрет. Возможно, это было нечестно, ведь она не предупреждала, но раз уж он такой умный, почему сам не догадался?


========== 9. Выходной ==========


Джордж очнулся у себя на кровати. Затылок все еще слегка болел. Он хотел повернуться и осмотреться, но поборол в себе это желание: а вдруг та сумасшедшая ему что-то сломала? Он знал, что это была Инсанабили, ее голос сложно было не узнать после нескольких бесед.

— Джордж, очнулся!

Брат сидел на стуле около кровати и смотрел на дверь. Судя по его выражению лица, Боб только что с кем-то спорил или ругался.

— Что со мной произошло? — Джордж решил не вдаваться в подробности, если Боб захочет то и сам скажет.

— Кто-то напал на тебя в соседней палате и в этот раз — он тяжело вздохнул и чуть не сжал руки в кулаки, — простым швырянием лекарств не ограничилось. А когда мы занесли тебя в комнату, тут царил такой беспорядок, наверно, вы устроили битву. — Брат попытался улыбнуться как мог.

— Я рад, что ты мне помог. — Он знал, что помог, хотя Боб не говорил, что был рядом когда его нашли.

— Картер очень хотел, чтобы я продолжил работу, ведь мы сделали все что возможно, и сейчас тебе нужно просто отдохнуть. Скоро закончится прием третьего пациента, и мне надо идти.

— Иди, я не против.

— Обязательно загляну на обед и после рабочего дня.

— Буду ждать.

Спустя пару минут в комнату вошли Жанна и Джейсон.

— Рада, что с тобой все хорошо, Гарлоу, надеюсь, умом ты не тронулся.

— Обязанности не позволяют. Вы нашли того, кто это сделал?

— Увы, нет.

— Все палаты были закрыты, а пациенты спали, на камерах точно видно, что внутри каждой палаты кто-то лежал, даже там, куда света не попадало.

— Мы бы хотели спросить у тебя, может, ты видел кто это был?

— Я не видел, только слышал голос, женский голос…

— Инсанабили. — Подытожила Жанна, даже не дослушав. — Рецидив, за такое точно посадят в карцер и надолго.

— Но ее лица он не видел, а палаты запираются на замки.

— Джейсон, ты же знаешь, они иногда могут эти замки обойти.

— Хочешь сказать, я недобросовестно выполняю свои обязанности? Тогда попробуй разобраться с ними сама!

Жанна стукнула об пол каблуком. Джорджу захотелось встать и уйти, так как здесь назревала ссора, а разбираться в этом у него не было сил.

— Уже разобралась. После завтрака больных отвели в морг, где они все проведут день, до следующего завтрака.

— Они убегут через лифт.

— Переключили, чтобы открывался только на карточку.

— Подкоп…

— Два метра твердого бетона.

— Замерзнут, да и где они будут спать? (он был таким хорошим аниматором, а теперь вот так…)

— С каких это пор тебя такое волнует?

(тво фантазия — вот твое сокровище)

— А если еще на что-то заболеют? Объяснишь это Картеру?

— Поспят на каталках или полу, кому как повезет. Я попросила уборщиц кинуть туда семь одеял.

— Только семь?

— Ну да, с чего бы это я так с ними? Они же просто чуть не убили медработника!

(такой здоровый бугай точно выбьет себе одно)

— Вполне справедливо, и все равно жестоко.

(но такой добряк никогда не станет драться)

— Еду им туда же принесешь.

— В больницах запрещено использовать такие меры, даже по отношению к буйным или агрессивным. — Вмешался Джордж.

— Не будь идиотом, один из них чуть не убил тебя, так зачем заступаться?

— На больных людей не обижаются.

— Скажи это повешенному психологу.

Они ушли. Пару раз кто-то ходил по соседним комнатам, потом все затихло. Часы на телефоне показывали время четвертого приема — он только начался, до обеда еще два часа. И хотя Гарлоу совсем недавно очнулся, когда его начало клонить в сон Джордж не стал сопротивляться. Больше выспаться и меньше пролежит с головной болью.

— Проснитесь, интерн Джордж.

Видимо он слишком переживал по поводу работы, потому что во сне Артист сам пришел в его комнату для сеанса.

— Возвращайся в палату, пожалуйста, больным нельзя разгуливать по больнице.

— Но мы сейчас находимся в морге, там холодно. У вас, как я вижу, есть свободное время, может сыграем?

— Ладно, только не сломай ничего и не подорви.

— Инсанабили просила не играть, но я никогда не проигрываю в карты, это нам поможет, да конечно, поможет моя ловкость! — Сказав это, он достал из рукава колоду карт и начал их мешать.

Джордж точно знал, что днем пациент не сбежит, и уж тем более не пойдет на второй этаж. Вряд ли кто-то из них вместо того чтобы бежать на улицу, сядет с ним играть в карты… идиотский сон, будто собранный из обрывков его мыслей и воспоминаний.

— Забирайте. — Перед Джорджем уже лежало несколько карт.

Играть такими картами и в таком количестве было слегка непривычно, даже по меркам сновидений это все было слишком странным.

И вот все карты в стопке кончились, у Артиста в руках их было шесть у Джорджа — три, но почему-то пациент радовался этому. Спустя пару ходов у каждого осталось по две карты.

Джордж положил тройку, Артист — пятерку, Гарлоу побил ее дамой.

— Шах и мат! — Последняя карта — туз с огромным красным крестом — легла поверх остальной колоды.

— Хорошо, ты выиграл, но это не шахматы.

— Уже нет времени переиграть, ведь сеанс скоро закончиться и кто-то спустится чтобы забрать одного из нас или двоих… Мне пора идти.

***

— Спасибо что принес суп, Боб.

— Да не за что, чисто по-братски.

— Картер не сильно разозлился что ты…

— Семья есть семья, он с самого начала должен был понимать, что родня для меня важнее всего. После ужина помогу ему с кое-чем и проблему залажено.

— Случайно не с документами?

Неужели, кто-то ему рассказал? Боб почувствовал себя виноватым, ведь он не поделился с братом секретом. А что если это Штейн или Инсанабили пересказали историю в искривленном свете? Если он уже что-то задумал и (они просто отказались помогать, за что и попали в палату как больные) хочет сорвать их план… Нет! Джордж не сделал бы ничего подобного, просто потому что его доброта не позволит.

— Документы это если в целом говорить.

— Достанешь мне дела пациентов? Пересмотрю их пока не смогу никого лечить и может найду (этот маленький секрет, ах, что же ты делаешь, братик? Нельзя обманывать своего лучшего друга и самого себя) скрытые проблемы.

— Может не всех, только нескольких.

— Хотя бы трех.

— Постараюсь.

— Спасибо.

Боб ушел. Остальные пока что не хотели навещать Джорджа.


========== 9. Не по плану ==========


Рабочий день начался не в самой приятной атмосфере: Бобу пришлось не просто использовать на практике свои знания, он применял их к своему брату, и это восе не укол от гриппа или расшибленый лоб. Картер, Алиса, Жанна и даже Майлз подтвердили, что он все сделал правильно и жизни Джорджа ничто не угрожает, но это не снимало напряжения и камня с души.

Ему пришлось оставить Джорджа в его комнате и начать прием вместе с Картером. И первой пришла не одна из сестер и не миролюбивый историк, нет. Первой пришла Чужая. Ее рука стала такой же как обычно, от синяков не осталось даже следа, но какой ей толк от целой руки, если она не может ей пользоваться?

— Я не хочу, доктор Картер, давайте просто тихо посидим. — Сегодня больной ни в какую не хотелось идти на электрический стул.

— Процедуры и прием лекарств обязательные.

— Но Штейн вчера не пил таблеток, его подруга тоже.

— И рецепт им выписывал Майлз, не я. Это была грубая ошибка, больше такого не повториться.

— Не нужно больше той штуки, это так больно…через вас когда-нибудь пропускали разряд?

— Нет. Привяжи ее, Боб.

Интерн спокойно начал завязывать ремни на ногах. Она хотела ему врезать, но рука была перемотана.

— Просто отрежьте мне руку, это будет не так больно как эта процедура почти каждый день…

— А если эта болезнь перекинется на другую руку или на голову?

Хотя пациенты и недолюбливали врачей, Чужая знала, что он говорит правду. Она перестала вырываться, даже ее больная рука не двигалась. Пока еще разряд был не слишком сильным девушка даже думала о чем-то, а потом ее ударило с такой силой, что пациентка чуть не подпрыгнула вместе со стулом.

— Все для твоего блага, Чужая.

Боль растекалась вместе с кровавыми подтеками по голове. Волосы стали дыбом, а глаза слезились. Теперь не только рука, а все тело тряслось в безумной лихорадке. Боб уже начал привыкать к подобным зрелищам.

— Умереть…умереть… Лучше умереть, если это перекинется на мою голову, убейте меня!

— Нужно прописать ей что-то против галлюцинаций. Так, а теперь опусти рычаг на две отметки.

Заряд стал меньше, но боль не утихала. Кто-то в ее голове жутко хохотал, а перед глазами заплясали звезды.

В таком состоянии ее увели в морг. Холодный подвал как ничто лучше подходил девушке, по волосам которой все еще бегали искорки (или же лекарства против глюков не сработали).

Второй привели Грусть. Ее мозг исследовали тем же способом, что и раньше.

— Я слышал, вас сейчас перевели в морг.

— Да, интерн Боб, ровно на один день.

— Жанна сказала всех, значит, и тебя и сестру?

— Увы, так и есть, но я не могу с ей поговорить.

— Поссорились?

— Нет, это голоса. Голоса в морге слышны всегда, они не дают разговаривать другим.

— Грусть, хватит врать, мы ведь видим сигналы твоего мозга, Боб, ты не психолог, если имеешь какие-то догадки или идеи изложи их Майлзу.

До конца терапии воцарилась молчанка. Когда Грусть увели у врачей осталось еще пара минут.

— Доктор Картер, мне нужно отойти ненадолго. Я должен проверить, как там Джордж.

— Все что могли мы сделали, нет смысла стоять над ним весь день.

— А что если он очнется и никого рядом не будет?

— Вряд ли такое возможно, его сильно треснули по голове.

— Я просто чувствую, что скоро ему полегчает.

— Забавный феномен, который в народе как только не называют, меня больше всего удивил термин «магия близнецов». Это не весомый аргумент.

— Я отработаю, честное слово.

— Ты и так отработаешь после обеда в подвале. Существо хочет поговорить с тобой.

— Не с вами?

— Нет, просило именно тебя.

— Только если отпустите к Джорджу, всего на один прием.

— Не люблю когда мне ставят условия, Гарлоу.

— Так проследите за тем, чтобы на него больше никто не нападал!

Картера удивила такая дерзость, однако он не перешел на крик.

— Ты хоть раз видел нападающего?

— Когда нападал нет, но вероятно вижу раз в два дня в этом кабинете и почти каждый день в столовой.

— Интересно. Ну что же, иди, только к четвертому приему вернись.

— Спасибо.

***

После общения с братом невидимый камень спал с души, но все еще лежал у ног Боба. Он и не заметил, как пролетело время, но когда интерн зашел в кабинет прием шел уже пять минут.

— А вот и ты, Боб. Идем.

Они вместе пошли к комнате с электрическим стулом, и к своему удивлению Гарлоу обнаружил, что там сидел Штейн.

— Ты же уже понял, как проводить эту процедуру?

— Более-мение разобрался.

— Тогда желаю тебе удачи.

— В смысле?!

— Алисе нужна помощь с переучетом лекарств, мне придется отойти ненадолго, а ты разберись со Штейном. Есть вопросы?

— Нет, можете доверить это дело мне.

— Отлично.

Картер ушел. Боб остался один, только он и этот безумный гений.

— Уже нашел себе камеру в морге?

— Трупы в камеры прятать это ваша работа.

— Я имел ввиду для сна. Вы же будете там спать, как бы безумно это не звучало.

— Безумно? Да что ты знаешь о безумии?

— Что это не причина, а только спусковой крючок. Твоя подружка всегда хотела кого-то убить, а сумасшествие стало ее оправданием. И вот она чуть не пришила Джорджа, уже второй раз.

— Она не виновата, вы сами ее довели вы…ты же не такой?

Рука Боба само потянулась к рычагу и перевела на отметку 1.

— Я прохожу практику, лечу людей, но остаюсь таким же человеком.

Штейн совершенно не дергался. Похоже, он уже привык к такому напряжению (неужели его нервные клетки умерли, все до одной? Не может такого быть, он просто псих!).

— Практику? Не обманывай, я знаю о том, что вы исследуете в подвале.

— И ты знаешь, что оно может вылечить любую болезнь? Что это может спасти миллионы людей.

— Оно не спасает, оно ест. Если бы этому не нужно было питаться кровью и энергией, оно бы никому не помогло.

Боб почти выключил электричество, но передумал. Он, как и почти вся больница, видел как Инсанабили обнимала Штейна, как она скучала за ним. Если бы он сказал ей не делать этого, она бы послушала. Медсестры говорили, будто бы слышали как Штейн пытался уговорить других прекратить ненавидеть новеньких, но тогда почему она это сделала?

Рука резко дернула рычаг и переключилась на самую высокую отметку. Даже Штейн не ожидал такого. Его конвульсии сопровождались улыбкой, поистине безумной, как у его великого предка. Казалось, он всю жизнь жил внутри электрического прибора и на стуле ему было хорошо, но тут что-то клацнуло в голове

(ОН ЖЕ УМРЕТ)

и Боб отключил установку.

Он оказал первую помощь Штейну почти так же волнуясь как при виде брата. Боб чуть не убил его, просто потому что этот парень его разозлил… Штейн, хоть он был и не в лучшем состоянии, смотрел в его глаза.

— Боишься, да? Я же говорил ей, вы не такие. Она никогда бы не послушала, как ребенок… А если ты считаешь существо союзником, попроси помочь.

Сказав это в полу трансе пациент потерял сознание. Санитар, который забирал Штейна, с грустью отметил, что у того еще есть пульс.

Еще один пациент — Механик. Картер вернулся к середине процедуры, а до этого Бобу нужно было вызвать у больного рвоту, так как он открутил от стиральной машинки несколько болтов и проглотил их. Картеру пришлось одеть на Механика что-то наподобие маски Ганнибала, по крайней мере, пока пациенты не вернуться в палаты.

— После обеда в подвал, ключ-карта будет лежать на столе.

И все же после обеда он заглянул к брату, думая, что пара минут ничего не изменят. Однако, стоило Гарлоу спуститься вниз, как на него тут же накинулся Рейган.

— Где ты, черт возьми, был?

— Отнес брату еду.

— У нас тут уборщицы работают и повара, можно было попросить их.

— После того, как его чуть не прибили? Ну не знаю, мне кажется, эти больные могут подсыпать яд на ходу.

— Ты серьезно? Ну и дурак!

— Наверно, я бы так не думал, если бы на моего брата не напали дважды.

— Нашел на что жаловаться.

— Легко тебе говорить, ты вообще когда-то занимался хоть чем-то связанным с медициной? По-моему, ты просто торчишь тут целыми днями и орешь на всех кто войдет.

— Семь лет в колонии строгого режима.

— Так тебя еще с тюрьмы взяли?

— Да, работал врачом в местном медпункте.

Боб, не ожидая такого ответа, замолчал.

— Вот тота-же. Знаешь почему я никогда не работаю с больными? Если хочешь узнать, поработай там хоть один день. Каждый второй с туберкулезом, при вскрытии у всех гнилые зубы и паршивые легкие… Даже в тюрьме эти уроды курят и курят, а потом жалуются на боль в животе. Сколько их там с ранами от заточек и инфекциями… Зачем вообще лечить этих бесполезных единиц общества, все равно пожизненные…

— Но это не тюремщики, это душевнобольные.

— Разве есть разница? Эти тоже постоянно что-то себе травмируют и умудряются гулять по коридорам, хотя на дверях стальной замок!

— Бывают и спокойные. Это просто тяжелые случаи, которые собрались в одной больнице.

— Думаешь, только здесь? Они везде такие, эти «я не знаю почему боли, просто пью, курю, ем таблетки, потому что вкусные, и запиваю шампунем, потому что народная медицина посоветовала». Привыкай к этому болоту, парень, ты в нем надолго.

Сказав это, Рейган вручил Бобу стопку бумаг.

— Пересмотришь их после разговора с существом.

И санитар снова вернулся к своей работе. Боб опять подошел к этому гробу, и снова такое чувство, что они остались наедине.

«Я прибыл, как ты и просило»

«Картер таки передал тебе мои слова. Это хорошо»

«Ты уже нашло способ переродится?»

«Да, и жертва выбрана, вот только у меня была надежда, что ты его убьешь»

«Убить кого? Штейна?! но ведь Картеру от него нужна информация.»

«Все что надо уже получили. Он больше не нужен, только мешает моему перевоплощению. Ты должен был его убить.»

«Мне никто не говорил этого»

«Как и ответ на ту загадку, но ты догадался, даже без моей помощи.»

«Просто подумал, вот и все»

«Тогда подумай о моем оживлении. И да, можешь не волноваться за брата, завтра будет почти как новенький»

«Его очень сильно поранили.»

«Для меня это не проблема, но для тебя…ты же хочешь им отомстить?»

«Возможно»

«Тогда делай все как я скажу, и возможно планы поменяются. Я могу отпустить больных после оживления или… впрочем, ты сам сможешь увидеть, на что способно тело под моим контролем, а теперь иди, и не забудь отнести брату дела пациентов.»

Боб с удовольствием бы ушел, но документы надо было перебрать. Рейган как на зло дал ему самые противные бумажки: счета, отчеты, списки инвентаря и препаратов за последние годы. Все это содержало много текста, но было абсолютно бесполезным. Единственное, что пригодилось Бобу — еще одна записка Штейна, и как она сюда попала?


«Ближе к концу лета думаю о зиме, как забавно. Как бы там ни было, а зимой нас сменят другие врачи, не работать же персоналу круглый год без выходных. Что же делать с существом? Да просто ввести в спячку. Судя по текстам, оно может впадать в сон на сотни лет, естественно, при этом не используя своих сил.

Получается, те, кто прибудут сюда до следующего лета, не будут подозревать о существовании этих комнат и этого создания. Летом вы просто вернетесь сюда и продолжите эксперимент, хотя, если поторопиться то мы можем забрать его с собой, ведь третий этап это вселение в тело.

Да, чтобы жить в теле этому нужна подконтрольная душа, но существует одно исключение. Найдя подходящее тело оно вселится в него и станет материальным, а там уже сможет и ходить, и говорить, и питаться.

Так что наша помощь может уже не понадобится. Мы бы хотели вернуться в лабораторию и закончить на этом сотрудничество с Картером.»


На обратной стороне записки был рисунок, где Штейн в обнимку с Инсанабили стоял около серого пятна (вероятнее всего, той самой лаборатории). Кажется, это была записка для кого-то из врачей, но судя по тому, что на ней рисовали, адресату она так и не дошла.

И вот под самый конец дня Боб таки добрался до хранилища. Он взял наугад пять папок и отнес брату.

***

Я наконец-то понял, к чему готовиться существо, только вот где оно найдет или уже нашло тело? Это явно не Штейн, ведь его хотят просто убить. Да, не думал, что это будет так легко написать, как чистосердечное… Но большая цель требует больших жертв, верно?

Оно пообещало помочь Джорджу, но так же может и навредить. Не стоит противоречить древнему нечто, так что прости, Штейн, но в скором времени ты увидишь свою родню.


========== 9.Под землей ==========


Соломка и Чужая сразу отправились в кабинеты, они и не подозревали, что их ждет после приема. Остальных же сразу отвели в морг. Некоторое даже не думали, что он тут есть.

Механик считал, что истории про неудачные операции — просто выдумка, ведь за все то время, что он пребывал тут, ни одной не провели. Конечно, врачи рассказывали о той самой комнате, что она закрыта на ключ, но ее всегда можно открыть, он даже видел ее во время своих побегов но… Неужели это не подсобка или муляж?

Чтобы отвлечься от этих мыслей он пошел в ту часть подвала, которая служила прачечной. Похоже, санитары не предусмотрели такой вариант. Сейчас как раз ничего не работало: стирку ставили в основном утром и вечером. Конечно, стиральная машина это не автомобиль, но когда Механик открутил болты на задней стенке и увидел механизмы ему словно камень с души упал (как будто дома).

Нажал кнопку, машинка загудела. Барабан начал вращаться и некоторые детальки тоже, а он смотрел на это так, будто перед ним разыгрывали представления. Наблюдал самую суть работы техники.

(вскрыть череп и увидеть принцип работы)

Почему другие не замечают этого чуда?

(Лоботомия, вот как это называется!)

В ушах что-то шипело, словно голос, он уже подумал будто (дух) механизмы разговаривают с ним.

— На что уставился?

Но это был Артист, точно, что-то вроде «сценического появления» или очередного фокуса.

— На работу стиральной машинки, давно я уже так долго не общался с техникой.

— Не боишься что крыша поедет еще больше и ты останешься тут навсегда?

— Нет, в любом случае останусь… до побега.

— Точно навсегда.

Артист замолчал и сел рядом. Они вместе смотрели на то, как машинка, иногда потрескивая, стирала несуществующее белье. Артист стал замечать, что это не такая уж и скука, особенно когда больше нечем заняться.

— Вот ты считаешь, что мы не сможем сбежать, почему?

— Ловкости вам не хватает, ловкости и мозгов.

— Ну так ты тоже с нами.

— Нет, я убегу когда захочу. Могу взять тебя с собой.

— Если до того момента я не сломаюсь, то с удовольствием составлю тебе компанию.

— Договорились. Кстати, как ты открутил винты на машинке, у тебя же нет отвертки?

— Зубами, кажется, парочку проглотил.

***

Сестер забрали одновременно, что случалось довольно редко. Артист решил поразвлекаться, постоянно зовя санитаров и заставляя их спускаться с лифта. Теперь Механика оттянули от машинки и ударили шокером, а еще пообещали, что сегодня без надобности вниз больше не спустятся.

И все же двери лифта открылись до того, как прошло время посещения. В холодный подвал вошла молодая девушка со светлыми волосами, завязанными в хвост, и кучей какого-то белья.

— Так, мне сказали выдать вам постель на ночь. К сожалению, дали только семь одеял. Наверно, Жанна не знала что вы все…

— Она прекрасно знала. — Буркнул Забывашка. Некоторые вещи, такие как издевки черноволосой медсестры, невозможно забыть.

— В любом случае попробуем укрыть вас всех. Смотрите, постелим четыре одеяла вдоль, а тремя вы укроетесь, тогда все будут спать в тепле.

Она нашла уголок поуютней, и принялась расстилать там одеяла.

— Не боитесь, что кто-то на вас нападет? Почему санитары не сопровождают персонал?

— Ах, — она даже не заметила того, кто говорил, — я сама попросила их не мешать. У них своя работа, у меня своя.

— И что вам за это на ужин принесут чашку какао и зефир? Иначе я не понимаю, зачем так рисковать.

Девушка повернулась к Забывашке и слегка сморщила нос.

— Потому что я уже не ребенок, и сама могу разобраться с психопатами!

Несколько больных от этого голоса подскочили, даже Механик дернулся. Забывашка же только улыбнулся, и его улыбка, кажется, напугала девушку.

— Что, думаете, раз я их не позвала то вы можете надо мной издеваться? Они могут прийти сюда в любой момент, а я вообще-то учила болевые точки, мне помогала Алиса.

— Прошу прощения, но ваш голос… он…

Тело словно свело параличем и Забывашка застыл на месте. Уборщица еще какое-то время продолжала расстилать одеяла, но потом заподозрила что-то неладное и повернулась к нему.

— Эй, вы впорядке?

— Ваш голос он…почти детский. — Закончил Забывашка и снова чуть не засмеялся. — Я давно не слышал детских голосов.

— Ох, ну…- Она не была уверена, опасно ли такое поведение. — спасибо.

Свою работу девушка закончила в тишине. Другие пациенты либо наблюдали за ней, либо занимались своими делами, но не осмеливались подойти. Когда она уже шла к лифту то услышала, как кто-то из них идет за ней.

— Меня зовут Забывашка.

— Я… Софи. — Ответила уборщица, чтобы отвязаться от надоедливого пациента.

— Почему так долго?

— Они подрались за одеяла.

— Так и знал, что надо было доверить это Джейсону…с завтрашнего дня помогаешь Гарлоу, тому который у Майлза на стажировке. Он то точно драку не устроит.

— Как скажете.

***

Пока Инсанабили сидела на приеме у Майлза пациенты начали разбирать места. Штейн постарался занять ей хоть какой-то уголок одеяла, но Соломка его остановила.

Какой-то она была странной сегодня: глаза блестели, рот оскалился в улыбке, а волосы закрывали лицо (обычно она таки убирала их за плечи).

— Почему это ты занимаешь место кому-то кроме себя?

— Она моя подруга, я не хочу чтобы Инсанабили спала на полу.

— Будто другие хотят. Ты можешь спать тут, а она пусть ищет другое место.

— Механик не хочет спать под одеялом, Грусть уютнее чувствует себя в холоде, а остальные вместятся.

— Только девять, еще двое, один возьмет седьмое одеяло, а вот она пусть берет пример с Механика.

— Какое ты имеешь право ее выгонять?

— А какое она имела право нападать на врача, не предупредив нас? Мы не раним их, они не открывают операционную. Если бежим вместе, так и действуем вместе.

— Она никому не сказала об этих планах, даже мне, возможно…

— Возможно, тебе стоит меньше ей доверять. Пусть спит на полу, верно?

Жених, Чужая и даже Зэд закивали.

— А ты-то чего? Тебе же все равно где спать!

— Хочу спрятаться под одеялом и погрузиться во тьму. Это позволит мне сбежать из чистилища, хотя бы ненадолго.

Несколько других пациентов тоже согласились, и Штейну пришлось отступить.

***

Хамелеон и Артист были счастливы выбраться из морга хотя бы на часик. Другие пациенты уже залезли под одеяла, так как холод начал их донимать. Жених улегся вместе с остальными и закрыл глаза.

— Помоги мне, пожалуйста!

Поднял голову и осмотрелся, никого нет.

— Ложись и не тяни за собой одеяло, иначе мы все замерзнем. — Недовольная Грусть отвесила ему подзатыльник.

— Показалось, простите.

Снова ложится и пытается уснуть. Звуков больше не слышно, хотя он уверен, что другие больные общаются. Абсолютная тишина, только холод (холод, холод, холодный фарфор, а ее кожа словно лед), ведь они все еще в подвале.

— Д.дорогая?

Тишина. Откуда в подвале взялся холодный ветер? Он чувствует, как по руке бегут мурашки, оставляя за собой след иния.

— Ты тут?

Второй рукой он проводит по тому месту, где только что чувствовал холод, и на его пальцах остается намерзлый иней. Он все еще лежит с закрытыми глазами, но отлично чувствует.

— Не злись на меня и не вреди мне, прошу.

— Ты хочешь оставить меня?

Вовсе не ее привычный голос: измотанный, безнадежный, тихий, как тогда.

— Нет, нет, что ты, я ведь обещал, что мы всегда будем вместе.

— Но ты хочешь уйти отсюда. Тебе хорошо, ты можешь уйти.

— А ты разве нет? Мы ведь всегда ходили вместе.

— Я больше не могу идти. Оно держит мою душу, я не уйду отсюда, но мы можем быть счастливы здесь.

— Каждый день либо психолог либо хирург, постоянная изоляция… Это счастье?

— Но со мной ты счастлив везде, твои слова?

— Слова, которые оказались слишком нереальными.

Теперь этот холод сковал все тело, он почти подобрался до сердца, почти остановил его. Еще немного, он не смог не только слышать, но и видеть ее.

— Все будет хорошо, дорогой. Мы можем жить тут, и наши души никогда не угаснут. Вместе в нашем мире, невидимые для других.

— Это снова пустые мечты.

— Они совсем не пустые, просто несбыточные без твоих действий. Готов на все, да, а как же обещание умереть в один день?

— Тогда-то меня и забрали в больницу.

— Самое время ее покинуть, любимый.

— Да, покинуть, как скажешь…

— От сюда только один выход, и я жду тебя у двери.

— Забывашка, проснись, мать твою, пора на прием!

Не дожидаясь ответа, санитар схватил его за шиворот и поволок к лифту.

— Ты видела, что с ним происходило, даже на обед будить не стали. — Историк заговорил только тогда, когда санитар ушел.

— Ага, будто пол под ним светился красным. Это не только я видела?

— Они тоже, хорошо что мы в подвале только на день.


========== 10.Безсонница ==========


Видимо, привычка пить кофе по вечерам дала о себе знать, потому что Бобу совсем не спалось. Как назло именно эта ночь выдалась облачной, а включать свет не хотелось. Он лежал в абсолютной темноте и пробовал уснуть.

В голове все еще вертелся разговор с Картером. Когда они помогали Джорджу тот в полу сознании повторил надпись на стене.

— Общая практика магии и медицины? Бредня какая-то, как же сильно его ударили…

— Бред или не бред, но это то, чем занималась Инсанабили.

— Разве они со Штейном не делали все вместе?

— Конкретно это ее увлечение. Штейн иногда читал то, что написала его подруга, даже рассказывал остальным, но этот бред не имеет значения.

Гарлоу был уверен, что так оно и есть и ее писанина никак не помогла бы им с работой над существом, но теперь появилась другая проблема. Было ясно, что они оба сумасшедшие, были ими еще до начала лечения, и им нельзя было доверять такую работу. Возможно, кто-то из них испортил проект, просто он еще не нашел этих документов, и Боб знал, что это точно будет кто-то из них. Но кто именно?

Парень кинул мимолетный взгляд на свое запястье: даже во мраке красный крест отчетливо виднелся на его руке. Особая метка. Помеченные ею не умрут, словно любимчики существа, а имеют ли они право выбора?

Вряд ли мнение одного из работников больницы что-то значило для древнего существа, но сам Боб должен был узнать.

Штейн. Он несомненно ослеплен наукой, даже если сейчас не может ею заниматься. Интерн слышал, как пациент пытался объяснять какие-то законы физики и теоремы геометрии своим друзьям, даже если они ничего не понимали. Жалко немного этого гения, который поглощен идеей оживления трупов, и даже не задумывается, что его знания могли бы помочь в другой сфере.

Инсанабили тоже порой озвучивает какие-то правила, пытается угадать судьбу, словно ворожея. Похоже, она мнит себя такой же профессионалкой как и Штейн, только в своей области. Но кто будет считать магию серьезной наукой?

За окном воет ветер и скрипят деревья в лесу. Почему он слышит только их скрип, а не шелест листьев? Почему он старается пожалеть их, и найти что-то хорошее?

Штейн обворовывал могилы, и у Картера есть доказательства. Без ведома родственников он забирал покойников к себе домой, резал их на части и снова сшивал. Да он просто опасен для общества: сегодня трупы, а завтра живые люди!

Инсанабили никого не заставляет верить в большинство своих бредней, но она напала на его брата, причем уже два раза.

Неужели, эта зараза хочет убить Джорджа, именно его и никого больше? Неужели, эти идиоты (да, они, ведь они тут работают, а Боб на стажировке) не могут запереть ее в карцер и привязать к стене?! Если она хочет убить Гарлоу, то почему он не может хотеть убить ее? Пусть это будет Инсанабили.

Она заслужила.

Она виновата в том, что Джордж сейчас лежит в своей комнате с перебинтованной головой.

Она.

Не его брат-близнец.

***

Ближе к полуночи Жанне надоело следить за существом и она пошла в свою комнату. Оно ведь такое всемогущее, недавно поело, к тому же скоро обретет тело, а ей нужно выспаться, ведь работы никто не отменял.

(Уже уходишь?)

Медсестра вздрогнула и обернулась. Это общалось с ними при помощи компьютера, у него не было голоса. Если бы оно могло говорить, то заговорило бы раньше.

(Только с теми, кто нужен мне или достоин разговора)

Ах, да, ведь они все с их дипломами и большим опытом работы недостойные. Дураки, неумелые новички, а вот самозванец Штейн с его безумной наукой достоин.

(Они всего лишь ключи)

— Тогда почему они так нужны тебе? — Жанна сама не заметила, как начала говорить с этим голосом.

(Ненужные ключи я могу выбросить, это докажет вам, что они больше не нужны, но тело, вы же помните, что после смерти первого добровольца мне понадобиться второй?)

— Да, найдем кого-то и заставим прочитать.

(Прочитать на чужом языке передо мной. Это может быть только кто-то из вас, кто был в тот день около меня)

— Хах, тот повешенный? — Нервная улыбка и тихий смешок. Она чувствует, что выглядит нелепо, хорошо что оно не видит.

(Живой. Выбирайте, и можете делать с ними что и когда хотите)

— Да зачем? Вы ведь скоро воплотитесь, завладеете телом и душой, душу выгоните, и мы больше не увидим…

(Их души мне не принадлежат)

— Посмотрим, как все сложится. Вам что-то нужно?

(Уже нет. До рассвета свободны)

Она сама не знала, почему была такой вежливой. Существо вселяло в нее страх. Не хотелось оказаться в палате как те двое.

***

Рейган заметил, как Жанна зашла в свою комнату, но не стал об этом сообщать. Следить за объектом — его основная работа, вот он и вернулся к ней. Почти целый день возился с непонятным созданием, а теперь даже уснуть не может! И все же он был рад, что никто так хорошо не справлялся.

Если те двое умрут, а такую возможность отбросить нельзя, то выбор падет на кого-то из персонала. Так кто же это будет? Ну точно не тот, кто больше остальных заботится об этом.

(Ты жалкая тварь, будь благодарен мне)

Уж точно лучше, чем о больных в тюрьме. Рейган не был уверен, почему сюда пришли остальные. Джейсон по доброй воле, со Штейном и его подругой все понятно, бывший психиатр увлекался исследованиями, а вот Алису Картер спас от большого срока.

(точно, это уже больше похоже на правду)

Она призналась ему, что чуть не убила пациента, так как работа сиделки изрядно потрепала ей нервы (а ты попробуй помыть двадцать стариков губкой, при этом слушая их жалобы!). Все знали, что она разбиралась в различных отравах, могла поставить человека на ту грань, когда отрава проявляет побочные эффекты, но не убивает. Тогда она чуток перегнула эту грань.

А он совсем уж загнул.

Проверив все показатели, Рейган принялся снова перебирать бумаги. Еще один день работы с Гарлоу? Нет, спасибо! Если этот интерн еще раз что-то спросит и отвлечет его, он просто сойдет с ума! Хотя, в одном они были похожи: Боб не испытывал жалости к этим больным. Он мог говорить себе, что ему жалко, но Рейган видел, что никакой жалости нет. Парень был поумнее тех охранников, которые оставляли его наедине с больными.

Тот человек умирал от туберкулеза и уже с трудом ходил. Лечить зэка на пожизненном да еще и с тягой к курению не имело никакого смысла, и в отличии от того врача, который осматривал больного раньше, Рэйган прямо сказал ему об этом.

— Я не собираюсь тебя лечить, не собираюсь давать тебе лекарства, ты все равно скорее сдохнешь, чем проведешь день без самокрутки.

— Я знаю, но это могло бы облегчить мою боль.

— Ты эту боль заслужил, жалкий отброс общества, тебя кинули сюда на всю жизнь и теперь ждут, пока ты отбросишь коньки. Проваливай отсюда!

Вспоминать дальше не было смысла: он и так никогда не забывал, ведь светлая полоска на горле и его отражение в зеркале навсегда впились в память.

Перебирая бумаги, Рейган порезал палец. Он взял одно из тех лекарств, которые существо зарядило своей энергией, смазал им рану и она прошла!

— Невозможно! Штейн говорил, это ускоряет заживление, но не заживляет мгновенно!

(Не важно кто и что говорит, моя сила это вовсе не зеленый огонь)

В отличии от других Рейган слышал этот голос часто, так что спокойно на него отреагировал.

— Значит, ты можешь залечить любую рану без следов?

(да, и это моя сущность еще не вселилась в тело)

— Что же ты сможешь сделать, когда обретешь сосуд?

(мне больше не нужен будет уход, вы получите свою славу, я буду милостиво к вам. А еще я могу убрать этот шрам.)

— НЕТ! Это моя память, мой урок, я не хочу его забыть.

(интересный ответ, Рейган, если бы не те двое то ты стал бы самым подходящим экземпляром)

***

Проснувшись Алиса первым делом проверила комнату Джорджа, раз уж встала. Уже много лет она ненавидела уход за больными, даже отвести их в туалет или подать стакан воды было омерзительным занятием. Но Джордж все-таки был ее коллегой, да и не вредничал особо. Сейчас он спал и никаких психов, которые пытались бы его убить.

Она даже думала, что придется его успокоить или дать снотворного, а теперь скука… Девушка вернулась в свою комнату и легла напротив коллекции цветных флакончиков.

От нашатыря до отравы редчайших растений — она собирала коллекцию несколько лет. Самые любимые флакончики были помечены сердечком, один из них почти опустел.

Это была та самая отрава, которую чаще всего испытывала на себе Инсанабили. Она не очень-тораньше любила танцевать, но это заставляло девушку биться в конвульсиях. Алиса могла использовать флакончик за малейшую провинность, правда, на десятый раз пациентка уже не так сильно дергалась.

Ей даже показалось, что девушка притворялась в тот последний раз.

Но это только казалось, ведь она не могла промахнуться.


========== 10.Связи ==========


Боб проведал своего брата с утра. Тот сказал, что ему уже лучше, и завтра он выйдет на работу, но большего ответить не успел: Алиса потребовала, чтобы Боб приступал к дежурству. Вместе с ней он должен был отвести больных сначала в столовую, а потом назад в их палаты. Выводить их решили по очереди, так как лифт много не выдержал бы.

Сначала сестры. Они крепко держали друг друга, понимая, что скоро одна отправиться в карцер, а другая — в палату. Следом Зэд, Соломка и Чужая. Они втроем словно находились в других мирах и не заметили, как Боб отвел их и усадил за столы. Алиса осталась там, а он продолжил приводить больных.

Историк спокойно поехал в лифте, Жених бился головой об стену и просил у кого-то прощения. Механик и Артист напевали идиотскую песенку, Забывашка и 13-й успели сыграть в «камень-ножницы-бумага», последними были Штейн и Хамелеон.

— Не устал туда-сюда ходить? — Алиса посмотрела на двух последних больных, а затем на Гарлоу.

— Нет, теперь я могу навестить брата?

— Сначала поешь, а перед этим проверь морг, чтобы там точно ничего не осталось.

Раздосадованный интерн спустился обратно.

«Интересно, что же это Штейн без своей подруги путешествует» — подумал он, и вдруг понял, что ее из морга не выводил.

Неужели, она опять сбежала? Решила навестить его брата, чтобы закончить начатое? Какая-то часть души уже рвалась с места, но Боб остановился. Она бы не рискнула днем туда идти иначе ее…что, опять отправят в карцер? Да это уже не в первый раз! Действительно, с наказаниями в этой больнице большие проблемы…

Тихий удар. Что-то стукнулось внутри одного из холодильников. Естественно, они уже не работают, а то, что Джордж там якобы видел приведение — бред, но когда что-то внутри начинает шевелиться…

Он и сам не заметил, как оказался около того самого холодильника, но смело открыл дверь, не на секунду не сомневаясь, что там нет призраков.

Их там и не было, зато Инсанабили спала внутри. Конечно, семь одеял, кого-то выгнали. Нашлась пропажа, значит, Джорджу ничего не угрожает. И все же как Картер наказал ее за это? Один день в морге, и то не полный! Ну Боб придумал наказание получше.

***

— Как так тринадцать? А где же четырнадцатый?

— Будем считать что она временно пропала.

— Прекрати, Гарлоу, знаешь, что Картер сделает с нами когда узнает, что она сбежала?

— Она не сбежала, а пропала. Лежит запертой в одной из камер морга, если точнее. Хватит запирать ее в комнате, как маленького ребенка, это не работает!

— Не работает, я согласен.- Присоединился Джейсон к их разговору. — Скажем Картеру, чтобы ее отвели на терапию последней.

***

Соломка подошла к Штейну и легонько дернула его за руку.

— Инсанабили с тобой?

— Нет, кажется, я потерял ее в столовой.

— Значит это она… ох и не повезло же, Боб он…

Выражение лица Штейна резко изменилось. Он как мог спокойно спросил:

— Так что же он сделал?

— Это…это…жестоко…

— Скажи мне, где она.

— Я…б…боюсь…

— Врачи ничего об этом не узнают.

— Не врачей, существо…

— Как ты…

— Это Астрал рассказывала, даже она боится это красное нечто.

Встревоженность сменилась страхом.

— Значит, ты с этим знакома. Что-же, тогда подумай сама: хочешь ли ты остаться здесь с этим, или сбежать? — Но страх он спрятал глубоко внутри, пока тот не натворил проблем.

— Если есть шанс…но причем тут она?

— Я без нее сбегать не собираюсь, она должна покинуть это место как можно скорее.

— Но она сейчас заперта в морге и не может…

— В морге?! Он что ли оставил ее там?

— Да, и хочет попросить Картера, чтобы тот назначил ей процедуру в самую последнюю очередь.

— Черт, надо как-то вытащить ее оттуда.

— Они не послушают тебя, осталось только ждать вечера.

— Что? Нет…

— Просто подожди, чем больше ты мешаешь, тем больнее будет.

От этого чужого и холодного голоса Штейн вздрогнул, и его сил на ответ не хватило.

***

13-й и Хамелеон сразу отправились по кабинетам. Джейсон остался с Гарлоу дежурить (это ведь было его любимое занятие) и остальные тоже разошлись.

— Как думаешь, их когда-то выпустят на улицу? Возможно, под предлогом работы или встречи с родными…

Рассуждения Джейсона удивили Боба. От кого угодно, но только не от своего сегодняшнего напарника он ожидал этого вопроса.

— Мы ведь то же самое спрашивали, вы нам отвечали, что без вариантов.

— Просто когда это все закончится оно обещало их исцелить, значит, нам придется приспосабливать их к жизни. Не знаю насчет других, Штейну, Инсанабили и Механику уже вряд ли что-то поможет… А вот за 13-го я бы вступился.

— Так говоришь, будто всю жизнь его знаешь. Может, ты его родственник?

Возможно, он бы посмеялся над этой шуткой, или врезал бы интерну за такие намеки, но Джейсон поступил иначе. Он совершенно переменился в лице и вновь стал тем самым грозой-всех-психопатов, откинув остатки сомнений.

— Он мне вообще никто, это было всего лишь предположение.

— Тогда вот тебе мое предположение: что если мы такие же инструменты, как и они, только помеченные другими марками?

— Мы работаем слишком близко к этому, чтобы быть просто инструментами. Вообще, лучше о таком не думать, иначе закончишь как Штейн.

— Тише, я же сказал, просто предположение.

Джейсон сделал шаг вперед. Казалось, сейчас он точно треснет Боба, но все оказалось куда проще. Санитар развернулся в сторону лестницы и смотрел туда несколько секунд, пока навстречу не выбежала Хамелеон. Он схватил ее и мгновенно связал руки, после чего поднял девушку, которая все еще дрыгала ногами в воздухе, и поставил на пол только когда подошла Жанна.

— Куда ты побежала и зачем? — Медсестра схватила ремень смирительной рубашки и потянула на себя. Девушка упала на пол, все еще продолжая бежать. Тогда Жанна ударила ее шокером по затылку, это привело больную в чувство.

— Не заставляйте меня говорить то, что вам не нужно. Это больно вспоминать…прошу…

Сказав это, она упала лицом в пол и начала рыдать.

— Хорошо что Алиса этого не видит. — После этих слов Жанна включила рацию. — Доктор Картер, она рыдает на полу. Не думаю, что стоит тащить ее к вам.

— Все равно до конца сеанса осталось немного, верни ее в камеру.

— Как скажете.

Девушка вновь повесила рацию на пояс.

— Хэй, парни, помогите мне ее дотащить.

В итоге тащили Боб и Джейсон, а Жанна просто открыла дверь.

— Фу, оставила после себя лужу соплей. Убери это, будь добра. — Обратилась она к Софи, которая как раз вбежала в главный холл.

— Не могу, Джейсон просил меня сидеть с помощником Майлза, пока тому не полегчает. Я и так опоздала из-за этого дурацкого автобуса, прошу прощения.

— Позови другую уборщицу, это не займет много времени. Мне уже надо отвести пациента назад, я не могу этого сделать.

— Хорошо, как скажете.

***

Софи пришлось не только звать коллегу, но еще и переодеваться. Она наконец-то поднималась на второй этаж, и тут столкнулась с Алисой.

— Здраствуйте.

— Добрый день, Софи. — Этот бейджик ей нарисовала сама же Алиса, когда принимала на работу. — А разве вы не отвечаете за уборку первого этажа?

— Джейсон попросил меня присмотреть за помощником доктора Майлза, но я опоздала и…

— Ничего страшного не случится с тем интерном, я недавно проверяла, он спокойно лежит и читает. Но не думаю, что Джейсону стоит знать об этом. Как насчет того, чтобы устроить небольшой «перерыв», и давай уже на «ты»?

Это удивило Софи. К обслуге тут относились не намного лучше чем к больным, разве что не лечили принудительно. Сама же Алиса со дня ее первой смены упорно не замечала Софи среди прочих. Да и зачем оно ей?

— Если вы… если ты не против.

— Я только за, дорогуша.

Девушка схватила уборщицу за рукав и повела в свою комнату.

Розовое покрывало на кровати, подушки с кисточками, разноцветные флакончики и большое зеркало придавали стандартной комнате для персонала восточной атмосферы.

Алиса нажала кнопку на чайнике и усадила гостью на край кровати. Та чувствовала себя крайне непривычно в такой уютной обстановке.

— Тебе хоть доплачивают за то, что ты с кем-то сидишь?

— Нет.

— Тогда почему ты взялась за это?

— Я… просто не хочу оказаться на улице, мне очень нужна эта работа. Понимаешь?

— Понимаю. Я, если не считать практики, работала сиделкой в течении трех лет. Противно вспоминать, ведь мой диплом с отличием большего стоил, но все, кто брал меня на работу, не видели во мне ничего, коме глупенькой миленькой медсестрички.

— Ты действительно заслуживала большего, раз тебя пригласили в частную клинику, правда у меня другая ситуация. Я просто не могу работать на другой должности.

Вода закипела. Алиса остановила девушку и та замолчала, сложив руки на коленях. Хозяйка комнаты положила два чайных пакетика в чашки с котиками, залила их водой, и одну чашку протянула Софи.

— Продолжай.

— У меня не было денег на высшее образование да и никогда не будет, меня не хотят брать на более высокие должности, зная мое досье.

— Выросла в детдоме, я читала. Это совершенно не аргумент.

Уборщица выпила немного чая и ей полегчало. Наконец-то она прониклась атмосферой и почувствовала себя дома, а не в идеально убранной квартире.

— Я оказалась там, потому что моих родителей убили. — Честно призналась она. — Тела папы так и не нашли, а мама была похоронена на местном кладбище. Я не помню событий того дня, мне об этом рассказывали, но тот факт, что я одна осталась жива, людей отталкивает.

— У тебя просто не было выбора, бедняжка. Понимаешь, я тоже не могла нормально заниматься тем чем хочу, и три года работала наравне с троечниками-второкурсниками. Но теперь моя жизнь наладилась и если тебе понадобится помощь только скажи. Можешь считать, что ты растрогала меня, дорогуша, прямо до глубины души.

— Не уверена что когда-то воспользуюсь твоим предложением…

— Да брось, медсестрой меня тут для красоты называют, а так с моей подписью можно ставить любой диагноз и выписывать любой рецепт. Ты подумай, еще может пригодиться.

Дальше их разговор перешел в более дружескую беседу. Так они выпили пару чашек чая, а потом Софи вспомнила про Джорджа, и с Алисой ей пришлось распрощаться.

***

Уже четвертая пара пациентов отправилась к врачам. Значит, обед был близко. Кажется, где-то в коридоре больных была щель, через которую в помещение заливалась вода, потому что Зэд умудрилась где-то наколупать штукатурки, развести ее водой и разрисовать лицо. Бобу уже не хотелось говорить с Джейсоном, так что он сам отвел ее в душевые.

Он решил не заводить девушку в душ, а просто поставить перед раковиной и умыть. Было такое чувство, что Гарлоу возиться с ребенком, а не с больной.

— Демону нужна жертва, так отдай меня ему. Кого бы оно не выбрало, они не хотят умирать, а для меня это спасение.

— Так ты проводила какой-то ритуал? — Штукатурка не хотела отмываться.

— Я хотела помочь остальным.

Раздался скрип. Посмотрев в зеркало перед Зэд Боб заметил, что душевая открылась. Капли воды срывались на решетчатый пол, больная тоже смотрела на это и все ее тело замерло.

— Вы ведь тоже слышите, вы понимаете меня?

Бобу показалось, будто его собственное сердце практически не билось. Он почувствовал, как холодные капли воды стекают по подбородку, на секунду даже увидел самого себя, отмывающего лицо больной. Она слышала какой-то шепот, который прекратился вместе с этим видением.

— Отпустите меня, так всем будет лучше.

Вода из душа хлынула потоком, который резко приобрел красноватое свечение. Сам не зная почему, Боб прижал к себе Зэд и повернулся лицом к потоку. Его толкнуло на стекло, послышался треск. Гарлоу был уверен, что эти осколки сейчас его поранили, но боли не было. А потом все успокоилось, вода снова стала нормальной и воцарилась тишина.

— Боб, что там случилось?

Услышав крик Джейсона Зэд пришла в себя.

— Что вы наделали? Зачем? Отпустите меня! Я должна была умереть, за что?!

Вбежав в душевую Джейсон увидел, как интерн стоял около треснувшей раковины и разбитого зеркала. На керамических краях помимо трещин были следы крови, все вокруг залила вода, а Зэд орала как никогда раньше.

Для него не было ничего зазорного в том чтобы схватить ее и затолкнуть обратно в палату (Зэд и карцер в его сознании все еще не совмещались) для большей надежности санитар запер ее там, другие больные молча смотрели на это: они тоже слышали крики и толи боялись, толи все еще не отошли от испуга.

Кстати, испугом отделались и Боб с Жанной, хотя Джейсон был уверен, что интерну перепадет больше. Он, кажется, видел несколько дыр на халате коллеги. Но раны не было, а значит либо ему показалось, либо санитар сошел с ума.

Джейсон выбрал первый вариант.


========== 10. Больничный ==========


В этой лечебнице отпуск был не такой уж и радужной перспективой. С самого утра все были заняты своими делами, а Джордж не мог ничего делать. Стоило ему попробовать встать, как голова сразу начинала идти кругом. Он уже мог кое-как дойти до столовой, но Алиса запретила ему ходить по больнице.

— Твой брат отлично справляется, отдыхай.

— Ну я же не могу весь день просто лежать и ничего не делать!

— А я не могу за тобой бегать. У тебя есть разрешение от Картера на больничный, а мне нужно работать.

Джордж поверил, хотя спустя час видел Алису в коридоре. Наверно, именно ее попросили за ним присмотреть.

Чуть позже в коридоре воцарился полнейший хаос: какая-то пациентка (крик был женским) вырвалась из рук Жанны и побежала черт пойми куда. В этот раз Джордж не стал выходить и спрашивать, что случилось, так как потрясений в последние дни ему хватало.

Парень уже успел перечитать «базовый курс психологии» — один из нуднейших учебников, который ему принес Майлз, когда пришла Софи.

— Извините за опоздание.

— Ничего страшного. — Отмахнулся Джордж и с радостью спрятал учебник куда подальше.

— Скажите, чем я могу вам помочь.

— Принеси мне чай и может какой-то бутерброд.

— Как скажите.

Вернулась Софи не только с едой, но и с пачкой бумаг.

— Это попросил передать ваш брат.

— Досье пациентов, отлично!

Мысль о том, что сегодня есть шанс узнать что-то новое, а не просто пролежать в комнате, взбодрила интерна. Он пересчитал папки: пять штук. Боб предупреждал, что не сможет достать все документы, но это почти половина.

— Тут их история болезни?

— Да, это… ну попросили с документами помочь.

Джордж не мог ей сказать, что брат втайне взял эти бумажки, а Софи чувствовала, что это ее шанс узнать о том самом больном, который прицепился к ней в морге. Она рассказала интерну эту историю и попросила рассказать об этом пациенте.

— Принцесса… так разговаривает Забывашка. Хорошо, я покажу вам его досье, если найду, но пообещайте что никому не расскажете.

— Обещаю. — Честно ответила девушка.

***

Коридор без врачей. Даже как-то непривычно… Другие больные заняты своими делами, но сейчас его это не волнует. Они забрали его мальчика, оставив горе-отца одного в этом проклятом месте. Ему нужно убежать, ведь здесь слишком много воспоминаний.

Мужчина подходит к двери и стучит в нее. Санитар стоит на расстоянии двух шагов и смотрит в окошко.

— Вы можете открыть дверь и провести меня в правый коридор. — Говорит он как можно вежливее.

— Мне помочь вам или…

— Я сам справлюсь, просто отведите меня туда.

Дверь открывается, санитар берет больного за руку и спокойно отводит к правому коридору. Больной почти на сто процентов уверен, что мужчина хочет его прибить, но не делает этого. Что пугает в больнице больше ограничения свободы так это они — эти чертовы санитары.

Картер стоит около двери, кидая взгляд на наручные часы. Он думает о том, что на месте главврача повесил бы настенные над коридором и надеется, что после ухода своей тети на пенсию займет эту должность.

***

Везение Джорджа оказалось не таким большим, как он думал: пятая папка принадлежала пациенту, который умер задолго до того, как Гарлоу окончил школу. Однако, его история заинтересовала интерна. Интересно, а был ли в то время здесь Историк, и как бы он рассказал об этом?

***

Парень чувствует, как его ноги трясутся, а сердце бешено колотится. У него правда вышло, он остался один! Эта старая карга позвала Картера (он и сам не в восторге от своей тетки) и тот мигом кинулся на второй этаж, даже не вспомнив о больном. Ах, вот бы тоже самое случилось на прогулке, но это уже слишком заоблачные мечты.

Он заходит в одну из душевых кабинок и смотрит вниз. Под ногами простирается ржавая решетка, а под ней — огромная яма. Эти душевые, в отличии от туалета и некоторых пристроек, остались тут еще со времен госпиталя. Тогда грязная вода стекала в небольшой ручей.

Откручивать ржавые болты приходится пальцами, этому трюку он научился по воле случая. Проблема в том, что решетка одна на все три душа, и ему приходится забегать в каждую кабинку.

Где-то там вверху тетка просит горе-племянника встретиться с археологами, которых к ним подослали спонсоры. Даже на первом этаже можно услышать его крик — санитар возмущен у него нет ни малейшего желания тратить свое свободное время на этих «искателей костей». Больной замечает, что голос Картера звучит не просто громко, а ужасающе.

Под первой кабинкой образуется достаточно большая дыра. Не подумав о высоте, пациент прыгает вниз. В ушах стоит крик его ребенка и его миленькое личико, которое разлетается в дребезги.

Черт! А лететь оказалось-то не так то мало. Его тело падает в воду с очень громким всплеском, он пытается ухватиться руками за что-то, но хватает лишь осенние листья.

Мысли о том, что его услышали, покидают голову, когда лучик света постепенно отдаляется, а бурное течение несет все дальше. Он чувствует себя Алисой, летящей сквозь нору Белого Кролика, но никак не промокшим насквозь больным, который бежит из психушки. Больница остается далеко позади.

***

— Я нашел его дело, как и обещал, вот, держи.

Читая историю про больного, который представлял что кукла — это его мертвый сын, Джордж потерял счет времени. И пускай все было написано нудным текстом, его сознание рисовало это как легенду.

— Софи, ты свободна, дальше я сам справлюсь.

— Что же сегодня все так хотят устроить мне выходной?

Она сказала это якобы случайно, но Джордж услышал в ее голосе тревогу.

— Нашли что-то необычное в истории Забывашки?

— Он… убил свою жену. А казался таким… милым. — Только и смогла выдавить из себя девушка.

— Он не помнит этого, у него амнезия. Судя по записям того времени, причиной стала травма за два месяца до убийства. Никаких судимостей до этого.

— Может быть такое, что он не хотел ее убивать?

— Если бы хотел не старался бы вспомнить. Я знаю, что многие маньяки обожали и в тоже время ненавидели своих жертв, но Забывашка… Нет, он не мог, я уверен что не смог бы.

На этом их разговор и закончился. До обеда Джордж успел не только отнести документы назад, но и зайти к Майлзу.

— Вообще-то Боб просил не напрягать тебя. — Недовольно ответил тот, когда Джордж захотел помочь. — Но Историк… Да уж, он точно не набросится и не покусает.

Половина сеанса прошла спокойно. Интерн даже помогал его провести и казалось, уже не чувствовал боли, будто никаких ушибов и травм не было.

— А вы слышите это?

— Что именно? — Майлз осмотрелся по сторонам.

— Кто-то скребется в подвале и стучит.

Джордж не слышал звуков в подвале, зато уловил скрип лифта этажом ниже. Это был не тот лифт, что вел в морг, звук был намного ближе.

— Но между нами и подвалом еще целый этаж. Лучше попробуй продолжить свой рассказ.

— Как скажете, доктор Майлз. Знаете, я очень волнуюсь, будто вместе с Ронни пропал мой дар рассказывать истории.

— Он тоже погиб, Историк. — спокойно ответил Майлз. — После неудачной попытки побега его нашли в ручье. Он почти всю ночь провел в холодной воде, так что не удивительно, что заболел на пневмонию.

— Ох, что же это со мной, голова совсем дырявая. — Рассеяно посмотрев по сторонам, Историк почесал затылок и посмотрел на Джорджа. — А вы слышали этот голос?

— Иногда я слышу шаги на нижнем этаже, но никаких голосов.

— Возможно после удара головой… Можете не верить, но я честно просил Инсанабили не делать этого. Если мне не изменяет память, она напала на вас…

(не лезь не в свое дело!)

Все втроем вздрогнули одновременно.

— Вы ведь тоже это слышали, не обманывайте меня! — Впервые Историк перешел на крик, скорее всего, потому что испугался.

— Наверно Федор опять разговаривает во сне. — Кажется, Майлз сам не верил своим словам. — Джордж, закончи сеанс, прошу тебя по-дружески. Мне надо кое-что проверить.

***

«Хотело поговорить со мной?»

Он вводит эти слова и в помещении воцаряется тишина. Рейган сидит неподалеку, но он им не мешает.

«Очень скоро я обрету тело, почти все готово. Однако, в моих планах появились новые переменные. Те существа, с которыми говорит Неизлечимая, они довольно сильны.»

«Разве они могут стать преградой?»

«Нужно быть готовыми ко всему. У меня есть задание, но не для тебя, для Боба. Он должен найти слова из того ритуала, чтобы тело жертвы можно было заменить.»

«Разве она записала их?»

«Конечно записала, она ведь пыталась перевести все это.»

«И как же Боб найдет эти записи? Мы обыскали все вещи Инсанабили и Штейна, перечитали все и ничего не нашли.»

«Он найдет, и сам принесет тебе. только не забудь сказать.»

«Я не забываю важных вещей.»

Он вернулся в свой кабинет. Соломка все еще лежала без сознания. В тишине и покое Картер обдумал этот разговор и решил, что ничего не скажет Бобу. Если существо готово найти новое тело, значит оно использует кого-то из них, а ему не хотелось терять свою команду. Инсанабили действительно заслужила этого, лучше судьбы для больной на шзофрению не сыскать, и как же оно не понимает этого?

(не лезь не в свое дело!)

— Картер! — В кабинет ворвался Майлз. — Что произошло в подвале? Мне кажется, вся больница слышала этот крик.

— Только кажется.

— Но Историк слышал точно и я, а еще Джордж. Неужели, мы допустили ошибку?

— Никаких ошибок, просто оно набирается сил и проверяет их на больных.

— Хочешь сказать, мы тоже больные?

— Наоборот защищеные от влияния.


========== 10. Гости ==========


Жених не стал выходить из своей палаты. Едва попав туда, он умостился на койке и уставился в окно. Здесь, конечно же, не лучшие условия проживания, но по сравнению с моргом хорошие. По крайней мере, есть окно чтобы видеть улицу, даже если оно решетчатое.

Там, за окном, уже давно заброшеное подобие парка начинает скидать листву. Вьюнок и полуголые деревья отлично сочитаются со старыми скамейками и треснувшим бордюром. Ветер резко вздымает к верху листву, почти что возвращая ее на прежнее место, а затем разачарованные листья падают обратно вниз, обреченные сгнить в земле. Это тот редкий случай, когда можно было бы выйти на улицу и поиграть в листопаде не одевая при этом шапки и куртки.

Желание побывать на улице оказывается настолько сильным, что Жених правда переноситься туда, скорее всего, только в своих мечтах. Территория около лечебницы приобретает немного другой вид. Все постройки починены: лавочки стоят на своих местах, фонтаны работают, а тропинки не тронуты травой. Совсем рядом возвышается здание Красной Могилы, но сейчас оно кажется отдаленным. По тропинкам туда-сюда гуляют люди почуднее тех, что когда-либо лечились здесь.

Вот мимо проходят дамы в пышных платьях и париках, одна из них держит зонтик для солнца. В тени деревьев улеглась сладкая парочка: хиппи с кучерявой шевелюрой и девушка, на которой практически нет одежды. Жених идет дальше, не обращая внимания на эту странную смесь времен. Другие тоже не замечают его и продолжают веселиться.

Вдруг он замечает еще нескольких девушек — они одеты в звериные шкуры — а с ними мило беседует она.

Нет, не может быть никаких ошибок, ведь только его невеста могла надеть сарафан с эмблемой ресторана, который давно уже закрылся. Она часто одевала эту униформу, ведь работа в той забегаловке была лучшим периодом ее жизни.

— Дорогая? — Он обращается к ней, все еще не веря, что она та самая.

— Милый, ты уже здесь! Как жаль, я не успела подобрать наряды для свидетелей.

Она бросается ему на шею и крепко обнимает. Жених чувствует, что Маргарет повисла на нем, но ему не трудно приобнять ее за талию и держать. Всегда легкая, как пушинка, такой вот она была.

— Свидетелей, да? И что же ты задумала?

— Как что, у нас ведь свадьба, глупыш! — Невеста смешно надувает губки и якобы злится на него, он не выдерживает и хочет ее поцеловать.

— Не так быстро, дорогой, давай сделаем это у алтаря, но сначала помоги мне с нарядами.

— Я не уверен что разбираюсь в этом, да и мы вроде как…

— Женаты? Те высокомерные нотариусы признали этот брак недействительным после…

— Я помню. — Отрезал мужчина, поставив возлюбленную на землю. Хотя на самом деле он плохо помнил тот день и не желал вспоминать.

— Тогда помоги нам, это не займет много времени.

В компании доисторических девушек Жених отправился к одному из фонтанов, около которого были расстелены шкуры.

— Они хотят натянуть на себя шкуры медведей, в их племени все так одевались на свадьбу, я же прошу выбрать что-то не настолько мрачное.

События становились все более фантастическими: после того, как Жених помог выбрать наряды, его отправили помогать с тортом, который готовила девушка, похжая на домохозяйку из рекламы бытовой химии. Он успел побывать еще в нескольких частях сада, помогая с украшениями и конкурсами для свадьбы. Ему встречались люди всех эпох и национальностей, которые свободно общались с ним и друг с другом. Вновь подойдя к одной из неандерталок мужчина заметил на ее шее красный камень в железном ободке. Вряд ли в их врмена умели огранять камни и создавать украшения, и Жених не удержался от вопроса.

— Что это за колье на твоей шее?

— Это знак моего племени. Наш дух-покровитель давал нам такие, чтобы наши души оставались с ним.

— И как же он выглядел?

— У него нет пола и формы, есть только красный дым, который свидетельствует о появлении духа.

— Это довольно необычный взгляд на мир.

— Необычный? Думаю, все гости на сегодняшней свадьбе его поддержат. Оно не просит тебя что-то делать, лишь поблагодарить за твою невесту, если ты захочешь. Она вернулась к тебе, как ты и хотел, теперь же наслаждайся свадьбой.

Импровизированым алтарем послужила статуя голубя. Невеста одела фату, но сарафан оставила. На ее шее виднелся красный камень, только это был не громадный булыжник в оправе, а маленький камушек на золотой цепочке, который чуть-чуть выглядывал из-за воротника. Может она шла к алтарю не очень долго, но Жених успел вспомнить то, чего так боялся.

***

Это случилось в один ничем неприметный вечер, когда его прекрасная жена вновь надела свою униформу, предавшись воспоминаниям. Она увалилась на кровать и принялась разглядывать старый альбом, порой хихикая или краснея от стыда за свои выходки. Ее муж спокойно ушел бриться в ванную, а когда вернулся, любимая уже уснула.

Он осторожно вытащил альбом из-под ее руки и мельком взглянул на фоторгафии. На первой какой-то парень в клетчатой рубашке держал вручную нарисованный купон с надписью «кофе или поцелуй в подарок». Симпатичная официантка стояла рядом, а на щеке виделся след от помады. На второй эта же девушка пыталсь удержать поднос и одновременно устоять на роликах. Мужчина перевел взгляд с фотографии на жену — она ни чуть не изменилась.

Положив альбом на тумбочку около шкафа он тоже уснул, приобняв любимую.

Проснулся Петр по привычке в полночь. Именно в это время ему почти каждый день звонил друг, который уехал в другую страну. Эти пятиминутные разговоры о том о сем приучили его вставать точно в 12:00 и проверять телефон, но в этот раз рука до него не дотянулась.

Пальцы все еще ощущали тепло, но вместе с ним что-то неправильное, словно жена превратилась в форфоровую куклу. Он посмотрел на личико своей любимой, которая все так же лежала полубоком, и заметил, что с щек пропал румянец. Мужчина прикоснулся рукой к ее шее, голова начала кружиться.

Он осторожно положил пальцы на вену, со стороны казалось, что муж хочет поправиь прядь волос. На самом же деле, он просто хотел ее приласкать, а затем разбудить, но пульс под пальцами так и не почувствовал.

Все еще считая это сном, мужчина приподнял любимую, и ее голова безвольно повисла на плечах. К головокружению и боли в висках добавился шок, а вместе с ним и ужас. Странно, но за ними последовало спокойствее.

Петр осторожно уложил жену обратно на кровать, встал и вышел на балкон. Покой остался в квартире, а головокружение начало отступать. Он набрал побольше воздуха и попытался закричать, но закашлялся. На второй раз у него получилось крикнуть «помогите» и тогда…

***

Она подошла к статуе и взяла Жениха за руки. Он крепко сжал ее ладони, боясь снова потерять. Священник (которым стал какой-то любитель стимпанка) начал зачитывать клятву.

***

Скорая должна была отправиться в больницу через пару минут, как только водитель заведет машину. Петр в последний раз кинул взгляд на свою квартиру. С балкона на него смотрела жена, а из глаз ее катились слезы.

— Отравление газом, я так думаю, но с этим уже пусть полиция разбирается или пожарники. — Ответил врач водителю.

— Скажите, а она могла выжить? — Вмешался Петр, отведя взгляд от балкона.

— Без шансов, мы, едва войдя туда, чуть не задохнулись. А вот вы могли умереть, если бы не проснулись вовремя и не вышли бы на балкон. Не стоит винить себя, такое иногда случается.

— С чего вы взяли что я…

Медик не ответил, только посмотрел на правую руку своего пациента, сжимавшую холодную ладонь девушки.

***

Священник закончил читать. Кажется, он пропустил ту строчку «пока смерть не разлучит вас», и не зря. Смерть действительно разлучила причем всего за пару минут.

— Согласна. — Сказала невеста.

***

После того как труп увезли в морг, Петр немного пришел в себя. Он лежал в общей палате с отравлением, но никак не мог уснуть.

— Ты бросил меня.

Оглядевшись по сторонам мужчина ее не увидел, но он знал, что его жена здесь, это был ее голос.

— Я не бросал, — прошептал он, заливаясь слезами, — дорогая, я заставил их вынести твое тело, даже когда они говорили, что заходить туда опасно, я просил их тебе помочь, что я еще мо сделать?

— Ты мог остаться со мной, мог не уходить. А теперь ты найдешь себе другую и у вас будет счастливая семья.

— Не говори глупостей, у меня никого не будет, разве я могу полюбить кого-то еще?

— Не знаю, и не хочу этого видеть. Лучше мне уйти из твоей жизни, пока ты на нашел ее.

— Стой!

Всю дорогу до больницы он чувствовал, что остался один. И теперь Петр всеми силами ухватился за эту соломинку. Он все еще мог общаться с ней, это главное, даже если пациенты рядом ее не слышали.

— Зачем тебе безтелый призрак?

— Потому что я люблю тебя и никогда не разлюблю, только останся.

— Обещаешь?

***

— Да.

— Обменяйтесь кольцами.

Жених надел колечко на палец невесты, а она уже взяла в руку второе. Спустя несколько секунд они вновь станут парой, слова «замужем» или «вдовец» уже не будут ничего значить. Гости аплодируют, кто-то плачет.

***

— Очнись!

Этот крик вырывает из сна. Жених вскакивает с кровати. Он мельком кидает взгляд в окно, но там уже нет ни алтаря, ни гостей, только листья и сломанные лавочки.

Около его кровати стоит Штейн. Парень с облегчением вздыхает, когда видит, что его друг проснулся.

— Зачем ты меня разбудил? Такой хороший сон снился.

— Ты был в опасности, оно пыталось схватить тебя! — Сказав это Штейн посмотрел в глаза Жениха. В них не читалось удивления или недоверия. Тогда он решил сделать еще один рискованный шаг и объяснить. — Оно это…

— Древнее существо, которое непонятным образом вернуло умерших к жизни.

— Не совсем, оно может связать себя с душой при жизни, чтобы та служила после смерти.

— Неужели? Тогда что ты скажешь про мою жену? Она что тоже поклонялась какому-то древнему идолу при жизни? Потому что она была там и я был с ней пока ты меня не разбудил!

— Я не знаю что ты видел, оно могло просто наслать на тебя галлюцинации…

— Не смей так говорить! — Вскочив с койки Жених схватил Штейна и прижал его к стене. — Я видел ее и ни как призрака или прозрачное сияние, видел как живую. Мне все равно кто это бог, сущность или фантазия, но если оно может вернуть ее меня это не волнует. Тебе ясно?

Парень кивнул, пытаясь вырваться из рук своего товарища. Оказалось, Жених был не таким уж и сдержанным, когда речь шла о чем-то действительно важном.

— Тогда уходи и дай мне снова уснуть.

Выйдя из палаты, Штейн уселся на полу около дивана. Сейчас ему могла бы помочь Инсанабили — дать Жениху хорошей затрещины и заставить его выслушать. Порой она могла быть слишком агрессивной, но сейчас это помогло бы достучаться до его друга.

***

Зэд свернулась комочком на диванчике и не слышала никого вокруг. То, что она вышла из своей палаты, само по себе было редким явлением, так что другие больные не прогоняли ее с дивана. Девушка уже десять минут пролежала так, хотя теперь казалось что вечность. Время, оно сново вернулось к ней, вернулось, как и некоторые чувства, вернулось, и стало бесконечно долгим.

Она не хотела никому об этом рассказывать, поскольку чувствовала себя дохлой кошкой. Все сразу начнут тыкать ее палками, чтобы проверить, правда ли она живая.

Девушка ненадолго отрывает взгляд от подушки и осматривает коридор. Увели двух пациентов, ее пока что не звали. Мельком взглянув в окно она замечает там какие-то человеческие силуэты, охваченные красным (будто адским) огнем.

Она вновь падает лицом в подушку и придается своим мыслям. С чувством времени, с чувством жизни, за которым она даже скучала, приходит боль. Боль физическая, которая слишком долго ноет, и боль душевная, которая никогда не прекратиться. Это все очень скоро догонит ее.

И вот подтверждения сбываються: из палаты неподалеку (она так и не запомнила кто где живет за все это время) пробиваются тонкие лучи красного света. Зэд чувствует, как что-то укололо ее в сердце, словно Кая осколок зеркала Снежной королевы. На секунду все ее тело пронизывает адская боль, а голова становится очень тяжелой.

Потом Штейн вскакивает с пола, бежит в ту палату. Он наконец-то оторвался от мыслей о своей подруге и что-то сделал. Чувства проходят, Зэд вновь превращается в девушку-зомби.

Поднимая голову пациентка видит, как кто-то стучит в окошко. Она усаживается на диване и вновь поворачивается к окну. Теперь около нее сидит маленький мальчик.

Ребенок лет шести в синих шортах и радужной майке, на несколько размеров больше его крохотного тельца. Он молча направляется в палату Зэд, она как завороженная идет за ним.

Другие, кажется, тоже видят это существо, но стараются его игнорировать. Одно дело услышать от Картера, что у тебя поехала крыша, и совсем другое — убедиться в этом лично.

Стоит больной войти в палату и дверь тут же закрывается. В полумраке она замечает красное сияние вокруг мальчишки, он наконец-то начинает говорить.

— Скажи, ты хочешь выбраться из этого чистилища?

— Хочу остаться. — Тихо отвечает Зэд. Те чувства, что в последнее время к ней возвращались, пугали ее куда больше, чем состояние трупа.

— Тогда я могу помочь тебе, а ты поможешь всем остальным.

— Можешь оставить меня в чистилище навсегда?

— То место не сильно отличается от чистилища. Если твоей душе так хочется, можешь целую вечность наматывать круги по этой земле, а я хочу освободиться.

— Как же мне освободить тебя?

— Только один человек знает как уничтожить то, что нас пленило, но сейчас его жизнь в опасности. Поменяйся с ним местами, и моя душа освободится.

— Хорошо, что я должна делать?

— Отметь себя знаками жертвы.

Мальчик снял свою футболку. Он был бы очень милым, если бы не многочисленные знаки, которые друг за другом стали появляться на руках и ногах.

Чтобы повторить их Зэд нацарапала немного штукатурки. Она даже чувствовала, как ногти здираются до крови об стену, от чего ей хотелось побыстрее закончить все это. Девушка провелась пальцем по подоконнику, где от сырости скопилась небольшая лужа, и начала рисовать такие же знаки.

— Оно само найдет тебя, ты словно маяк, когда помечена этими рисунками, даже если ты не знаешь, что они значат.

Голос показался знакомым. Зэд напрягла свою память и попыталась вспомнить, где она видела этого ребенка.

— Как тебя зовут?

— Билли. А вас как?

— Зэд.

— Это ведь не ваше настоящее имя. Я знаю, меня родители называли Алли, вчесть какого-то цветка.

— А меня из-за моей болезни, но настоящее имя чем-то похоже на псевдоним — Зои.

Мальчишка улыбнулся и показал еще один знак. Теперь с рук и ног они перебрались на лицо.

— Алый цветок это сборище хиппарей, они приезжали к нам в город лет двадцать назад. Не обижайся малыш, но твои родители скорее всего были сумасшедшими, потому что эти хиппи вечно несли какой-то бред про алый цвет, мир без войн и болезней, ну и про любовь — полный комплект.

— Я не обижаюсь, мисс, они были не в своем уме.

Последний знак проступил на лбу ребенка, такой же Зэд выведа на своем.

— А теперь осталось только ждать.

— И почему так уверен что сработает?

Мальчик положил руку девушки на свой живот. Спустя секунду пальцы скользнули в глубокий порез и Зэд почувствовала, как вокруг ее ладони пульсируют холодные кишки.

— Я знаю.

Ребенок исчез, а вместе с ним и это отвратное чувство. Зэд надеялась, это было последнее, что она пережила в своей жизни.

***

Инсанабили вернулась в палату после сеанса. Все это время она провела в камере морга находясь в полутрансе.

Хорошо что в дверце и стенах оставались щели — она не заходнулась, на какая-то гадина заперла ее там, не оставляя никакого шанса выбраться.

С самого утра к ней наведался психиатр-висельник, который весело насвистывал что-то себе под нос.

— Что, Инсанабили, теперь ты тоже здесь? Вот повезло так повезло!

— Но я еще жива, придурок.

— Надолго ли?

— До заката так точно.

Призрак вздрогнул, стены камеры начали покрываться инием, как настоящий морозильник.

— Кстати, сколько еще времени до вечера осталось? — Спросила она, зная ответ зарание.

— Один прием.

Последний прием. Он начался немного позже чем должен был и солнце уже клонилось за горизонт. До этого пациентка посещала только кабинет хирурга, видимо, он пытался договориться с ней, теперь же отправили к психиатру.

Он не удержался от того самого подлого вопроса, который давно хотелпоставить этой чудаковатой. Спросил, как она себя чувствует теперь? Вот ходила недавно со Штейном в белом халатике и помогала с исследованием, а теперь сидит связанная в этом кабинете.

Больная ответила, что ничего особо не изменилось, так как они с самого начала были у Картера в заложниках. Он не остановился и дальше спрашивал эти противные вещи. Чувствовала ли она себя безумной раньше? Каково ей было выкапывать трупы?

А потом вопросы начала ставить она. Каково это быть пешкой? Откуда такая уверенность, что существо именнно то, о чем он думал? Психолог вернулся к своей очень старой привычке и начал затягивать галстук, он всегда так делал на первых лекциях, правда ко второму курсу это пропало. И вот она снова смогла вернуть это, повторяла вопросы снова и снова, быстрее и быстрее, вводя его в транс. А затем вопросы перешли в один единственный приказ — повеситься.

Молчанка продолжалась, но холод пропал, это значило, дух исчез. Без него стало легче и в то е время скучнее. Потом тени вытащили ее в свой мир, из которого показывали, что происходит в больнице. Это и ввело ее в транс, позволило продержаться до вечера.


========== 11. Сказка, у которой нет конца ==========


— Джордж, проснись!

Гарлоу уселся на кровати и протер глаза. В окне еще не было не единого проблеска света, а его брат уже стоял тут. Он еще раз мысленно выругал себя за то, что забывает закрывать двери на замок.

— Что случилось?

— Я должен рассказать тебе кое-что, о нашем проекте, над которым мы работаем с Картером и остальным медперсоналом.

— Это настолько важно? — Встретившись со взглядом Боба Джордж получил ответ.

— Просто выслушай меня и не называй это глупостью, ведь у нас появились эти знаки, значит что-то таки происходит. Там в подвале здание тоже в форме креста. Напротив морга расположено еще одно помещение, только войти туда можно через второй кабинет Картера. Там находится железный гроб, а в нем лежит древнее существо, способное исцелить от любых болезней.

Чтобы что-то сделать ему нужна сила, а чтобы получить эту силу — кровь. Оно воплощается в образе красного дыма или же тумана, это оно пометило нас и его видят больные. Ты веришь мне?

Ошарашенный брат смотрел на Боба полузаспанно, полуудивленно.

— Я…Ты слышал это?

Оба замерли, вслушиваясь в пустоту. Внизу что-то стучало.

— Наверно, они опять замышляют побег, надо разбудить Джейсона.

— Погоди, а вдруг там происходит что-то важное? Я хочу это увидеть.

— И третий раз получить по голове?

— Нет, они же будут в камерах, а я…

— Ты не пойдешь один, так уж и быть, сохраним события сегодняшней ночи между нами.

Братья прокрались мимо спящего Федора и спустились на нижний этаж. Джордж не чувствовал боли или головокружения, будто раны и не было вовсе, а Боб дергался от нервов, так хотел узнать, что же там творят эти умалишенные.

***

Этот стук поднял разом всех больных. Они выглянули в свой коридор через окошки палат и уставились на источник шума. Им оказался дух того самого психиатра, будь он не ладен. Явил таки истинную личину мало того, теперь решил пробудить всех и вся вокруг.

— Ты уже давно умер, хочешь поговорить с этим, спускайся в подвал. — Прошипел Штейн, жестом прогоняя незваного гостя.

— Нет, я хочу услышать о нем от вас. — Ответил призрак, швырнув шахматную доску в окно. — Иначе пробужу всю больницу.

— Зачем тебе это, ты же нам не доверял.

— Вспомнил слова Инсанабили, вы, умалишенные, знаете что-то, чего не знали они! Скажите мне, или ваши беды никогда не закончатся!

Другие пациенты не смели в это вмешиваться, ведь им не часто попадались на глаза всякие призраки (если честно, совсем не попадались). И вдруг Зэд как ни в чем не бывало заговорила с ними, только голос ее звучал внутри головы каждого.

— Он так и не узнал этого в последние минуты жизни, теперь же этот вопрос тревожит его. Нужно спеть этой не усопшей душе колыбельную, чтобы отправить его душу из чистилища на суд.

Остальные с недоумением смотрели на палату Зэд. Девушка улыбнулась, и показала им свое запястье.

Она не то чтобы никогда не была лидером или идейным вдохновителем, а вообще никем не была. Не общалась, не дружила и не ссорилась, так, живая декорация. Вот и сейчас никто не понимал зачем ее слушать и что им вообще делать. Тогда сама же Зэд решила начать это.

— Как-то в мире появилось

Чудо, что сразило всех,

От любых невзгод лечило,

Победило саму смерть.

Для него — всего-лишь пища

И спасение для нас,

Дни и ночи кровь он ищет,

Вот так сказка началась.

Странное чувство окутало их всех. Некий транс и какой-то туман в голове. Теперь каждый чувствовал, что знает продолжение этой песни и должен рассказать историю дальше. Подхватила Хамелеон.

— Кажется, что все прекрасно,

Но не верила бы я

Этой сказке, яркой сказке,

У которой нет конца.

Стены палат начали темнеть, под полом чувствовалось чье-то дыхание. Оно начало просыпаться от этого пения. Хамелеон замолкла, она боялась пробудить его. Песню продолжил Историк.

— Дни прошли и даже годы,

Возродилось существо,

Снова ищет оно крови

И для опытов рабов,

Ах, как просто разыскать,

Тех, кто не хочет умирать,

А еще проще найти,

Кого в жертву принести.

Больше ему нечего было сказать, ведь для него оно было чем-то на подобии еще одного врача. Историк знал, что его куплет будет самым красивым и его песня тоже сработала. Тысячи призраков разных эпох и возрастов бросились в подвал, они пытались успокоить существо, вновь усыпить его. Историк поднял шум, этого ему было достаточно, а дальше эстафету подхватил 13-й.

— Как бы сильно не хотелось,

Убежать уже нельзя

С этой сказки, подлой сказки,

У которой нет конца.

Оно разогнало их всех, ревело и бушевало. Там, в своем мире, тут лишь билось о крышку своей железной тюрьмы. Больные начали чувствовать силу своих меток: они, как и врачи, могли воздействовать на это. Соломка пела дальше, в душе ликуя над тем, что они побеждают это нечто.

— Трудно быть всего лишь куклой

И пытаться убежать,

Ведь спасаться очень глупо,

От того, кто был всегда,

Он уже в твоем сознании,

На полу и на стенах,

Коль решил, что слишком рано,

Будешь дальше ты играть.

Стены и правда начали покрываться красными пятнами. Даже Астрал в этот миг была рядом и поддерживала ее. Девушка знала, что с рассветом они станут врагами, и такой дружбы больше никогда не будет, но этот момент, тот на который она ждала с их первого знакомства, он все же случился и теперь она навсегда запомнила.

— Получили свои роли

Они с нами навсегда

В этой сказке, полной боли,

У которой нет конца.

Чужая сжала обе руки в кулаки, готовясь к бою.

— Эта сцена небольшая

Лишь 14 палат,

Психи и врачи играют,

В тьму шагая наугад.

Пусть иллюзии растают

И на все прольется свет,

Среди тех, кто здесь играет,

Нет нормальных, это бред.

Артист спел эти строчки с большим мастерством и в тоже время с большим трудом. Оно начало вопить в их головах, пытаться заткнуть и успокоить, но никто не собирался умолкать в ту ночь.

— По ту сторону могилы

Не поймут нас никогда,

Персонажей этой сказки

У которой нет конца.

Грусть помнила, что они, психи, находятся по эту сторону, а врачи — по ту, но сейчас всех записала под крышку гроба, а остальных на верх. Оно терзало их всех и те, кто сейчас не чувствовал боли, утопал в ночных кошмарах, но других людей это никак не касалось. Радость тоже подпевала из своего карцера, не замечая никого.

— Очень сложно осознаье

Что дороги нет назад,

Мы все вместе расписались,

Получив проклятый знак,

По негласному контракту

Наша жизнь в его руках

Смерть не станет нам подарком,

Лишь дорогой в сущий ад.

Механик заметил, что призрак, несмотря на все что творится вокруг, успокаивается. Его силуэт избавлялся от темных пятен, а связь с этим миром слабела. Он был психиатром при жизни, а теперь он им верил. Это какая-никакая, а все-таки победа.

— Будем вместе веселиться,

Там, в нигде и в никогда,

Словно в сказке, детской сказке,

У которой нет конца.

Штейн пел это с сарказмом, но существо услышало. Оно расхохоталось, пригрозив ему незримыми лапами, за что безумный гений одарил его своей фирменной улыбкой.

— Повставали из могилы

Духи злые прошлых лет,

Тянет их с собою сила

От которой спасу нет,

Может быть они злодеи,

Может, жертвы — не столь важно,

Те кто с ним, по крайней мере,

Уже прежними не станут.

Жених ответил Штейну тем, что услышал в своей голове. Оно сказало ему спеть эти строчки и он послушал. Услуга за услугу, как говорится.

— Заберут тебя с собою

Его красные глаза,

В эту сказку, как ужасно,

Что не будет ей конца.

Эта песня — еще один момент который навсегда запомнился Забывашке. Он уже знал, что будет помнить до конца жизни, и он не ошибался.

— Очень жалко что злодея

Победить никак нельзя,

В этой сказке, злобной сказке,

У которой нет конца.

Последнее слова спела Инсанабили, дух уже исчезал. Он сочувственно посмотрел на них, лишь в последний миг пребывания в этом мире отпустив свои обиды, и все кончилось.

В трансе пациенты упали прямо около дверей палат, в таком состоянии их и найдут врачи, когда будут отводить на завтрак.

Джордж и Боб отошли от двери. Они шокировано смотрели друг на друга, не находя нужных слов. Боб очнулся первый и повел брата к их комнатам, когда он усадил Джорджа на кровать, первые лучи солнца уже пробивались сквозь жалюзи.

— Не говори об этом никому пока что, у нас и так много проблем.

— Не скажу. — Джордж тоже пришел в себя. Это безумие закончилось.


========== 11. Ночные кошмары ==========


Жанна проснулась, оделась и начала красить губы. Этот день не казался ей каким-то необычным, пока она не вышла в коридор.

— Удачи, Жан, мы уже почти закончили. — Сказал Штейн.

Медсестра застыла на месте и уставилась на дверь. Это же был тот самй день, когда палаты больных пополнились двумя новенькими. Теперь она точно поняла, что это был сон, видение или галлюцинация. Оно умело лечить болезни, но не умело возвращать время.

Жанна решила не действовать так, как в тот день. Почему-то в этом сне ей захотелось пройтись по самой больнице и разузнать, что же происходило вокруг. Она понимала, что вряд ли увиденное окажется правдой, и все же лучше, чем вновь пережить ЭТО.

Из комнаты отдыха вышел Рэйган.

— Ночью будь там, всем остальным тоже передай.

— Хорошо.

Санитар уже почти зашел в кабинет, но вдруг остановился и добавил:

— Сегодня мы наконец-то закончим.

В какой-то степени он был прав.

Жанна спустилась вниз на завтрак и в этот раз села поближе к столику пациентов. Среди «старых знакомых» был параноик по имени Стэн, который видел несуществующих жуков везде вокруг себя. Еще один парень, тот, что везде таскался с куклой, недавно умер от пневмонии. Стэн даже не подозревал о том, что сегодня ночью его выпишут и отправят родным на автобусе, как старый чемодан.

— Соломка, не лезь волосами в кашу! — По привычке крикнула Жанна. Все удивленно посмотрели на нее, Джейсон расхохотался.

— Элли, слышишь? Это она тебе, ты действительно похожа на соломенное пугало!

Элли сперва покраснела, затем побледнела и продолжила есть, заправив волосы за уши. Никакого бунта, никаких драк или оскорблений в ответ.

После завтрака Жанна повела в палату Зэд. Она завела девушку внутрь и уложила на кровать.

— Как думаете, каково это быть в чистилище? — Спросила девушка-зомби. — Не говорите, что вы не знаете ответа.

Двери захлопнулись, свет погас. Теперь она была совсем одна в этой палате. В этой маленькой безцветной палате с кроватью, небольшой тумбочкой и решетчатым окном.

— Джейсон, Алиса, кто-нибудь, выпустите меня!

В темном коридоре появился силуэт, замигала лампочка. Это был мужчина средних лет в мясницком фартухе, заляпаным кровью, гноем и еще чем-то отвратительным.

— Подъем! — Закричал он, не обращая внимания на Жанну.

Двери открылись и от туда вышли… Нет, не больные, а что-то хуже. Люди с тяжелыми ранениями, которые как ни в чем не бывало выстроились в ленейку. Среди них она заметила девушку в железной броне, у которой в черепе зияла дыра. Ее скелет Жанна видела на фотографиях с раскопок.

Присмотревшись к другим она поняла, что все были жертвами. Двое стояли без голов — их им разбили камнями, это был обряд еще доисторических времен. Кто-то был усеян порезами, кто-то с ножом в сердце, а некоторые просто бледные, потому что их отравили или утопили. У каждой эпохи и каждого народа были свои методы казни, сейчас Жанна увидела большинство из них. Раскрылся секрет человека в фартухе — это была рабочая униформа врачей много лет назад.

Девушка вспомнила пару истории, единственную, на которую она пришла за месяц…

Она рванула с места в сторону двери.

— Куда же ты? — Человек в фартухе схватил за волосы и оттолкнул к стене.

— Мне тут не место, я работаю медсестрой в частной лечебнице в двадцать первом веке!

— Ты никакой не врач, ты больная. — Сказав это он развязал ремни на спине ее рубашки и застегнул на поясе. Послышался «клац», как в замке ремня безопасности, только этот запирался на ключ.

Жанну отвели в кабинет психолога, за дверями обнаружилась ее детская комната. Девушка так хотела взять одну из своих игрушек, обнять подушку или же просто выпить чай из того стаканчика, стоящего на столе… Но ее руки были связаны.

— Итак, попробуем разобраться в корне вашей проблемы, что вы видите?

— Свою комнату. — Ответила девушка, не зная, почему слушает голос.

— Что вокруг вас?

— Мои вещи. Тут полная коллекция фарфоровых кукол из журнала «Дамы Эпохи», мишка Тэдди, которого мне папа превез из Америки, игрушечная больница, кукла барби…

— Ваши родители очень любили вас, раз дарили все эти вещи.

— Да, я их единственная дочь и они желали мне только лучшего.

— Хорошо, продолжаем сеанс. Закройте глаза.

Девушка послушалась.

— Откройте, что вы видите теперь?

— Моих одноклассниц, они сломали мою игрушку из-за того, что у них такой не было. Но почему все вокруг стоит на месте?

— Это нормально. Припоминаете, что произошло в тот день?

— Да мой отец их прогнал. Он сказал, что мне не стоит бояться и всегда нужно рассказывать ему о своих трудностях.

— Отлично! Мы уже очень близко!

— Близко к чему…

— Не задавай вопросов, Жанна, закрой глаза.

Вновь послушала, уже сомневаясь.

— Что видишь теперь?

— Арсений Евгеньевич, мой бывший учитель по биологии. Он держит в руке мою зачетку, а там двойка, потому что я не назвала каких-то там белков, это такая чертовщина!

— Но ведь это необходимо знать, если вы учитесь на медсестру.

— Это всего лишь одна тема, мой отец помог мне с этим.

— Мы почти нашли то, что искали, а теперь закройте глаза.

И снова все повторилось.

— Что видите теперь?

— Диплом с отличием… Это мой выпускной.

— Возьмите его.

Жанна протягивает руку, которая на удивление не связана, к свернутому в трубочку диплому, как вдруг просыпается на операционном столе. Над ее головой висит огромное сверло, багровое от свежей крови, а тот самый человек в фартухе, держа что-то в руках, смотрит на нее.

— Мы нашли, вот он — корень вашей проблемы.

Говоря это, он показывает ей пульсирующий кусочек мозга, который сжимает в руке.

— Я же умру! — Подумала Жанна и тут же сказала это.

— Вы не доктор, откуда вам знать?

Она просыпается в холодном поту из носа идет кровь. Первым делом девушка хватает с тумбочки влажную салфетку и прижимает к носу.

— Джордж, ты сегодня будешь работать?

— Да, я чувствую себя намного лучше и могу выйти на работу.

Слышатся голоса за дверью.

Ну интерна Майлза тогда точно не было, так что сон закончился. Она с облегчением падает головой на подушку.

***

— Алиса, Алиса! Хи-хи-хи… Алиса найди меня!

Рыжеволосая, непойми как оказавшаяся в коридоре, осматривается по сторонам. Она ожидает увидить Инсанабили — эту вечно наровящую убежать девчонку.

— Алиса, не догонишь!

Она отчетливо слышит, как скрипит дверь склада и бежит туда. Силуэт в белом прячется между полок, продолжая при этом хихикать.

— Быстрее, быстрее! Не успела! Мы играем без тебя.

В узком проходе между полок с лекарствами она видит девочку с парой черных косичек в школьной форме. Она побежала дальше, Алиса следом, чертов коридор никак не хотел заканчиваться.

Как вдруг поворот. Маленькая девчонка влипает в полку и падает на пол, медсестра останавливается около нее. Она достает из кармана ампулу и привычными движениями наполняет шприц, который схватила с той же полки, ее содержимым.

Один укол прямо в затылок. Девочка начала задыхаться, со рта пошла пена. Ее сарафанчик превратился в дорогое платье, а лицо резко начало взрослеть.

Это была Марина — некогда однокласница, потом жена какого-то бизнесмена. Как-то раз, спустя четыре года после выпуска, они встретились. Лучшая студентка и какая-то проститутка. Она посмела упрекнуть Алису в никчемной зарплате, назвала нищенкой. Марина всегда была первой, и тогда она стала первой жертвой.

Девушка превратилась в женщину, а женщина — в скелет. Алиса наступила на череп, который тут же расыпался в прах. К черту таких шкур в самую приисподнюю! Одной больше, одной меньше — никто не заметит.

— Хочешь здесь работаь, хочешь? Тогда поцелуй меня в задницу! — Раздался хриплый голос позади.

Недолго думая девущка взяла тот же шприц и набрала в него уже другую отраву. Она обернулась и увидела перед собой совсем другой коридор, впрочем тоже со стенами из полок.

Там стоял старый дед, за которым она приглядывала. Тот самый уебок, из-за которого ее уволили. Надо было работать с ним по той же схеме, а не душить, тогда-бы все сложилось по-другому.

Недолго думая она пошла к нему, и этот дедуган тоже побежал! Она гналась за ним, то и дело поворачивая, пока не поняла, что бегает по кругу. Тогда девушка просто пошла в обратном направлении, остановилась.

Сейчас она немного подождет, а тогда он сам придет к ней в руки. Алиса сделает все как нужно и отправит его на тот свет но… Когда дедок все же возвращается девушка откидывает шприц в сторону и накидывается на него. Она хватает своими руками тощую, сморщеную и поддатливую шею, содрогается от омерзения. Это дряблое тело она мыла и кормила в течение нескольких месяцев… А сейчас пальцы нажимают и раздается хруст, как от поломанной ветки. Дед затих.

— Алиса, Алиса, хэй, Алиса!

Еще больше голосов. Жалкие немощные старикашки, зазнавшиеся мамаши из поликлиники, тупые коллеги и шумные соседи. Она не поскупилась на отраву для каждого. В конце всего этого действия полки обрушились, обнажив зеркала. Аиса увидела себя окруженную трупами, но в этом сне для нее не было ничего нового.

***

Джейсон стоял перед большой старой кроватью и с замиранием сердца смотрел на лежащего в ней человека. Бледная женщина больше походила на невыспавшуюся, чем на больную, но это пока не откинуть одеяла. Ее ноги… Он даже во сне чувствовал от них запах гниения. Несмотря на все перевязки и толстое пуховое одеяло он видел перед собой гнилую кожу, а местами нечто белое толи гной, толи кость.

Ему тогда было пятнадцать, и на тот момент врачи уже третий год говорили родителям, что гниющую плоть надо отрезать. Сначала палец, затем до колена потом вся нога… Вообще-то можно было остановиться на пальце, но его мать так боялась этой операции, что постоянно оттягивала момент, все надеялась, что оно само пройдет.

С каждым ее вдохом все живое в нем, все то, что спало эти годы, просыпалось. Он знал, что события эти давно произошли и прокручивая их у себя в голове уже давно ничего не чувствовал, но сейчас, когда все было таким реальным… Он больше не мог делать вид, что ему все равно.

Она повернула голову в его сторону, хотела что-то сказать. В фильме это была бы долгая речь на две-три минуты, и ему все равно, даже если бы мать говорила о какой-то банальщине, он хотел это услышать.

Но этого не произошло. Она замолчала, даже не закрыв глаз. Ее дыхание оборвалось.

Сейчас санитару Джейсону, как и пятнадцатилетниму Джею, показалось, что болезнь покинула тело матери и стояла перед ним. Он не мог описать, как она выглядела, знал только что сейчас эта тварь злобно ухмыляется.

Мужчина накинулся на это незримое нечто и начал его бить, на удивление оно было осязаемым.

— Будь сильнее, будь сильнее! — Зазвучал в голове крик отца, который его тренировал.

Он продолжал кричать, а Джейсон со всех сил старался держать удар, как вдруг голос переменился.

— Будь сильнее твоих обид, и не позволяй им манипулировать тобой. — Это говорил 13-й! Говорил стоя в том же костюме что и на его Дне Рождения!

Вот так он и проснулся на полу около помятой подушки. Сон с бешеной скоростью вращался в голове и не хотел уходить, не хотел отпускать его.

Тогда санитар сел за стол, достал листок бумаги и написал одно письмо. Запечатав его, он отнес конверт на склад и положил в камеру с вещами 13-го.

***

Рэйган этой ночью не спал. Вообще, другие чаще приходили днем, а он оставался ночью. Такой себе Федор для этого нечто.

Дежурство проходило спокойно, но ближе к рассвету пациенты начали выть. Санитар не мог различить какие-либо слова, только несколько голосов, пытающееся что-то спеть. Он мог бы пойти туда и разобраться с ними, но не сделал этого по двум причинам.

Во-первых, нельзя оставлять существо без присмотра, особенно тогда когда оно вот-вот должно переродиться.

Во-вторых, у него не было ни малейшего желания знакомиться с этой массовкой.

А вот существо не на шутку разозлилось. Оно начало биться о стенку гроба, истошно вопить и завывать. Рэйган кинулся к нему, но его опередила целая орда душ.

Да, он знал этих ребят. Вот как раз те души, которые оно поглотило и теперь призвало на службу. Как-то раз красное нечто даже сказало, что душ как таковых уже нет, просто какая-то часть его сущности принимает форму того или иного человека, используя память этой души. Оно, кажется, не хотело об этом говорить, так как быстро удалило текст того сообщения, но Рэйган успел его прочитать.

И вот все эти души, кем бы они ни были, окружили гроб не давая ему проходу. Они что-то шептали на разных языках, и звучало оно не намного лучше той песни. Пытались его успокоить.

Впервые за все время Рэйган почувствовал себя лишним в этой больнице. Ему захотелось уйти. Словно почувствовав это, существо напомнило о себе болью в запястье. Значит, оно его не отпустит, придется ждать до финала.

***

Пожалуй, единственный человек, который не вспомнил своего кошмара в ту ночь, это Маилз. Он давно уже научился сдерживать свои эмоции и защищать свой разум от страхов.

***

Темной-темной ночью в темном-притемном коридоре стальная цепь упала на пол и дверь, которую та сдерживала, заскрипела.

Картер переступил порог операционной и включил свет. Всего лишь стол и пустые полки — не лекарств не инструментов. В ближайшее время тут предстоит провести операцию, в результате которой кто-то умрет.

Некоторые могут подумать, что это жестоко, но цель оправдывает средства. Вообще когда больницей заправляла его тетя операции тут проводились регулярно, так что это еще цветочки.

Главрач проверяет лампы над операционными столом. Одна из них не работает, надо заменить. Пускай итог этой операции ясен, но он хочет, чтобы все было идеально. Последний кошмар, посетивший его этой ночью, явно дал понять, что осечек быть не должно. Очень интересный сон, которым он не хотел делиться.

Когда все необходимые инструменты и материалы перенесены со склада в операционную Картер ее закрывает. Он направляется в свой кабинет, садится за стол и начинает проверять документы. После окончательного пробуждения существа ему бы хотелось перевестись в другую больницу не такую изолированную. А этот их семейный бизнес, этот полуразрушеный некогда госпиталь, который выкупил муж его тетки, пускай он остается во власти того нечто, и денег никаких не надо, настолько это место отвратительно.

Стук в дверь. В такое позднее время можно сделать вид, что никого нет. Вряд ли тот, кому нужно спуститься к существу, стал бы стучаться.

— Входите. — Говорит главрач и тем самым возвращает не самое приятное воспоминание.

В кабинет заходят Штейн с Инсанабили, повторяя события того дня. В такую же темную ночь, когда уже почти все было готово, она крепко сжимала руку своего друга и боялась что-то сказать, тогда они сказали это вместе.

— Доктор Картер, мы больше не будем учавствовать в эксперименте.

— Осталась последняя деталь, отступать глупо и поздно. — Ответил он, посчитав это за шутку. — Отдохните, выспитесь, все равно вы не работаете с больными. Завтра вечером мы все соберемся в подвале, дочитаем это заклинание и можете быть свободны.

Инсанабили шагнула вперед.

— Я видела призрака во сне. Он сказал мне, что это существо опасно, а еще перевел то заклинание.

— Зачем нам знать его перевод, главное правильно прочитать!

— Да потому что тот, кто скажет его до конца, отдаст свои тело и душу во власть этому, после чего оно заберет тело и обретет материальную форму. Я не самоубийца и не буду этого читать.

Если уж эта девчонка упиралась во что-то, то всегда стояла на своем, а ошибки осознавала слишком поздно.

— А ты, Штейн, неужели поверишь ее снам?

— Да, верю.

— А вы хоть понимаете какие могут быть последствия?

— Вы расскажете всем о том, что мы создавали монстра. Нас за разворовование могил посадят в тюрьму, впрочем, такая судьба ждала многих моих сородичей.

— Нет, если вы откажетесь от этой работы то на вас повиснет клеймо безумцев раз и навсегда! Никто и никогда не поверит в то, что вы говорите, какими бы убидительными не были ваши слова, вас будут воспринимать как идиотов, которые ничерта не понимают, а слова «когда-то эти двое были студентами мединститута» вызовут лишь смех.

Молчание. Он подумал, что добился нужного результата, но ничего подобного. Штейн подошел к Инсанабили и обнял ее, она уже почти плакала, но в его объятиях успокоилась.

— Мы отказываемся от этой работы. — Повторили они незадолго до того, как познакомиться с больными.

Видение исчезло, Картера разбудил стук. Он подошел к окну и посмотрел на кладбище, которое отлично было видно с этой стороны.

Над могилой повешенного психолога вспорхнула черная тень, как оказалось, это был не призрак, а всего лишь ворон. Главрачу вспомнились те слова, что Инсанабили говорила когда наблюдала как тело увозят в морг.


«Никуда не уходя,

Спит оно и ждет свой час,

И взирает так сурово…

От двери операционной

К нам, больным, крадется снова

Тени мрачная гряда,

И увы те наши роли,

Что взяли себе тогда,

Не исчезнут никогда.»


И тогда он задумался, касается ли это их, врачей, и станет ли его роль проклятием за стенами больницы.


========== 11. Один-на-один ==========


Благодаря разговору с братом заявление Майлза не так сильно поразило Джорджа. Психолог сказал, что сегодня ему надо отлучиться по делам на целый день, а Гарлоу будет работать один. Такая же ситуация была у Боба. Из медперсонала, кроме двух интернов, остался Джейсон, остальные спустились в подвал.

Первым на прием пришел Жених. К огромному удивлению Джорджа он выглядел относительно нормально, словно сегодня утром его не нашли под дверью собственной палаты. Это делало сегодняшнюю ночь еще более нереальной и глупой.

— Доброе утро, Жених.

— Вам тоже, интерн Джордж. Что, доктор Майлз занят сегодня?

— Тебе не стоит об этом беспокоиться, я уже видел как проходило твое лечение и могу с этим справиться. Давай начнем. Закрой глаза.

На удивление сегодня он ни разу не ошибся, Джордж даже завязал пациенту глаза, думая, что тот подглядывает.

— Что-же сегодня ты не ошибался. Приятно видеть, что лечение приносит пользу. Я позову Джейсона, чтобы он отвел тебя в палату.

— Погодите, я тоже хотел бы провести такую процедуру с вами, если вы не против, всего один предмет.

— Хорошо.

— Только верните мне его потом, обещаете?

Гарлоу не знал, что там мог найти этот пациент, но налаживание доверительных отношений никогда не было лишним. Что-то внутри него протестовало (и этот тоже попытается тебя грохнуть!) и в то же время еще одно успокаивало (они не смогут, я не позволю). Это второе Джордж воспринял за здравый смысл и оно победило.

— Даю слово.

— Тогда закройте глаза и не подглядывайте.

Еще один вариант: пациент просто сбежит или что-то украдет. Он отпадает через секунду, когда Жених кладет на ладонь Джорджа что-то холодное и маленькое, а тогда сжимает его руку в кулак.

— Что это, интерн Джорж?

— Хм, это напоминает какую-то железяку. Угадал?

— В коком-то роде это металл. Можете открыть глаза и посмотреть.

Парень взглянул на свою ладонь, на ней блестело золотое кольцо с маленьким рубином в форме сердца.

— Обручальное? Не хочу знать, как и когда ты украл его со склада, вообще-то я должен был его изъять и отправить тебя в карцер… Но раз уж дал слово забирай его, только если тебя с ним заметит кто-то другой я не виноват.

Жених взял украшение и надел его на палец. Слишком заметно, Джейсон точно отберет его в ближайший час.

Следующая Радость. Глядя на нее Джордж впервые понимает, что это действительно Радость. Эта полненькая девушка среднего роста со светлыми волосами чуть длиннее плеч.

Он вспомнил фотографию, где сестры стояли в белых рубашках. Их сфотографировали после того, как переодели. Именно она улыбалась от всей души, а та, что была высокой и худощавой, грустно смотрела на младшую и обнимала ее.

Она не должна была грустить, просто не могла от природы! Джордж как никогда раньше приблизился к разгадке этого, и чтобы провеить свою теорию предложил Радости пройти небольшой осмотр (оставалось надеяться, что нерентген аппарат работает исправно).

— Как скажете док… то есть интерн Джордж.

Осмотр показал небольшие отклонения, в следствии которых она просто не могла грустить. Это не чудо и не уникальный случай, такие люди действительно встречались. Возможно, если бывало такое, то болезнь работала и в обратном направлении.

Но почему перепады настроения зависят друг от друга? Этого он не мог объяснить.

И вдруг Чужая. Она же вчера посещала Майлза!

— Джейсон, ты ошибся.

— Нет никакой ошибки, у нас возникла черезвычайная ситуация с одной из пациенток, так что они поменялись местами.

Сенас проходил точь-в-точь как с Майлзом, но для Джорджа он пролетел в щитаные секунды. Он все думал о том, что же за существо прячется в подвале, почему его брат ему не рассказал раньше и насколько оно опасно. Появилось странное чувство, что через больницу проходит невидимая нить, которая вот-вот порвется.

Дальше Инсанабили. Джейсон привел ее с заранее завязаной смеритильной рубашкой. Гарлоу ожидал от нее грубости, какой-то подлости, но сегодня она вела себя спокойно.

— Как завтрак?

— Кофе был не очень, по словам Боба, а так все хорошо.

— Никто не истерил сегодня?

— Нет, необычайно спокйный день.

— Любишь лазить по коридорам ночью?

— Нет… Стоп, что?!

— Это ведь ты со своим братиком по коридору лазил ночью.

— Ну во-первых не лазил, а шел, потому что мне можно в любое время там ходить. А во-вторых кто бы спрашивал.

Пациентка хотела ему что-то высказать в ее взгляде виднелся адский огонь, но она успокоилась и замолчала. Сегодня все они были еще страннее чем обычно.

Сеанс прошел без осложнений, Инсанабили даже попыталась улыбнуться, но улыбка была толи фальшивой толи саркастической. Напоследок Гарлоу хотел спросить, не вернулись ли к ней ее друзья.

— Услышать их сейчас так же тяжело, как не порезать руку о разбитое окно в заброшке. — Ответила она и расхохоталась.

Он понимал, что тени все еще мерещаться больной, ведь именно с ними были связаны все пророчиские ведения Инсанабили, только вот сказать «они здесь, потому что ты видешь прошлое незнакомого тебе человека» интерн не мог, и они оба знали об этом.

Последнее, что пробовала сделать девушка — уговорить Джорджа отпереть замок на ремнях смерительной рубашки. Хорошо, что ключ был только у Джейсона, ведь если бы она не уговорила его, то наверняка бы как-то украла.

Кстати, не зря Джордж подумал о Джейсоне. 13-й тоже вспомнил санитара, стоило ему сесть на кушетку.

— Ему сегодня нездоровиться, интерн Гарлоу, видимо что-то плохое приснилось.

— Не знаю, что ему там снилось, но драки с вами вряд ли прибавят ему хорошего настроения.

— Он вполне мог перенести неприятные события днем в свой сон ночью.

— Ты разве разбираешься в психологии?

— Учил совсем чуть-чуть.

— Надо же, и для чего?

Пациент застеснялся и перевел взгляд на пол, затем на полочки Майза. Глаза остановились на небольшой игрушке, которая сидела на самом краю.

— Раньше работал аниматором, и решил немного подучить детскую психологию, чтобы малыши не скучали. Я выучил более сотни фокусов, которые длились не больше полу минуты, это для самых маленьких. Прочитал несколько книг, чтобы всегда отвечать на вопросы «почему?», которые задавали дети постарше, и даже парочка номеров для подростков, чьи роители все еще нанимают клоуна на День Рождения.

— Надеюсь, не они стали причиной твоего прибывания сдесь.

— Нет, это мои родственники. Их беспокоило состояние моего душевного здоровья, и они уговорили меня пройти осмотр.

— Тогда давай начнем сеанс, и возможно это Рождество ты встретишь уже с ними.

И снова никаких отклонений. Гарлоу надеялся, что его брату так же повезло, и он не подхватил эстафету того, на кого набрасываються сумасшедшие.

Половина персонала больницы не пришла на обед. Одна уборщица пожаловалась на лифт, который слишком громко скрипел при работе. Больные ели спокойно, даже не реагировали на шуточки Джейсона.

— Впервые за несколько дней такое затишье. Поверить не могу, что сегодня не происходит никакой чудесии.

— Что-то странное таки произошло, хорошо что не с тобой. — Ответил Боб. Он смотрел на свой обед, но никак не осмеливался взять ложку в руки.

— А что случилось? Джейсон говорил, что-то с Соломкой, она не пришла сегодня на мой прием и в столовой ее тоже нет.

— Осложнение, очень серьезное. Надеюсь, после этого ее болезнь пойдет на спад. Сейчас она в палате отлеживается. Не думаю, что она в состоянии передвигаться. Хочешь поговорить об этом? Тогда дождись конца рабочего дня, мне нужно немного отойти от произошедшего.

Джордж вернулся в кабинет весь поглощенный своими мыслями. Чтобы Боб испугался чего-то? Да он без проблем припарировал лабораторных крыс и трупы с морга! Возможно, лечение живого человека было для него немного непривычно, и все же не до такой степени. Джордж дал себе слово, что поговорит с ним, что бы не случилось сеодня.

Артист не прдал внимания тому, что интерн о чем-то размышляет. Он и сам ушел мыслями глубоко в свой мир, из которого не желал возвращаться. Стоило Джорджу ео потревожить, как парень вскочил на ноги, схватил в руки ленейку и вызвал соперника на дуэль.

Пускай такое поведение и не привело ни к чему опасному, Гарлоу все-таки позвал Джейсона. Тот не стал церемониться и застегнул ремни на Артисте и еще посоветовал вколоть успокоительное для надежности.

Завершал этот трудный рабочий день Историк. Как всегда загадочный и добрый он спокойно отвечал на все вопросы, даже те, которые терапии не касались.

— Так вы хотите знать, что это была за песня? Трудно сказать, даже я едва помню ее слова, а другие и вовсе забыли.

— Значит вы не записывали ее и не разучивали. Тогда как так получилось, что все сложилось в одну композицию? Мы не в Диснеевском замке живем в конце концов.

— Это вы верно подметили, док. Мы просто подошли к дверям и запели, как в том мюзике. Увы, в жизни такие явления не сулят ничего хорошего. Может, вы бы хотели спросить, с какой целью мы это пели?

— Пожалуй, ты опережаешь мои мысли.

— Так вот мы пели, чтобы успокоить душу вашего ныне покойного предшевственника. Он так хотел узнать, что происходит вокруг. Мы объяснили ему как могли быстро, чтобы он мог со спокойной душой лететь на свет, или куда там отправляються покойники.

— Но вам что-то мешало. Было такое чувство, что вы боритесь с этим нечто.

— Оно не хотело отпускать его душу, желало оставить себе. Даже не знаю, как Инсанабили во все это ввязалась… Она ведь ненавидела его и была на том последнем сеансе, когда бедолага покончил с собой. Мы все прекрасно знаем, что оно и за нашими душами ведет охоту, и зачем спасли другого, когда должны были думать о себе… Нет, на это у меня нет ответа.

— На сегодня сеанс окончен, хорошего тебе дня.

— Вам тоже, док, особенно если надумаете прогуляться подвалом.


========== 11. Ангел Искупления ==========


Утром абсолютно все, даже Зэд, проснулись с головной болью. Они ходили словно в тумане и смутно помнили вчерашнее события. На удивление был среди них тот, кто остался в своем уме и мог в малейших деталях все рассказать, вот только никто его не спрашивал, ведь это был Забывашка.

Он и сам никому не хотел рассказывать, даже если у него были друзья (он все еще забывал это). Мысль о том, что они вот так стояли и пели, казалась слишком безумной даже в голове умалишенного.

На завтраке парень не встретил почти ни одного врача, кроме санитара и новеньких. Теперь, когда столы опустели, там сидел персонал, который обычно завтракал после больных.

Она села к нему абсолютно случайно — искала место поближе к выходу. Когда Софи поняла, куда попала, она едва не вскочила из-за стола, но забывашка придержал ее.

— Не делай так, а то и тебя посчитают сумасшедшей.— Прошептал он, после чего отпустил руку.

— Хочешь сказать, вас всех сюда посадили только за то, что вы орали посреди столовой? — Спросила она. В голосе чувствовалась нотка тревоги и щепотка сарказма.

— Некоторых да, кто-то за дело.

Интерес победил страх. Софи закинула хвост своих светлых волос за плечо и подвинулась ближе к Забывашке. Это выглядело так странно: около них сидела только Зэд, которая вообще не обращала внимания на окружающих. Сегодня все ее внимание сосредоточилось на каше, которую она кое-как жевала.

— А за что тебя?

Но тут их заметил Джейсон и вежливо попросил Софи сесть за другой стол.

После завтрака санитар повел первых двух на второй этаж и тут у Софи появилось немного времени. Уборщица носила с собой ключи от всего первого этажа, так как в разные дни ее посылали в разные комнаты. Воспользовавшись моментом, она открыла дверь и вошла в тот самый коридор. Все внимание пациентов сосредоточилось на этой чужой кукле, которая не принадлежала к их миру.

Ничего не объясняя им она подошла к Забывашке и взяла его за руки. Остановить девушку не пробовали толи потому, что не считали опасной, толи потому, что не отошли от шока.

— Мне нужно знать,что произошло в ту ночь. Я никому больше не расскажу, обещаю.

Глядя в ее глаза Забывашка понимал, что не может соврать. Софи была светлым ангелом в этом месте и ему хотелось бы сделать что-то приятное для девушки. пока они еще здесь.

— Это долгая история, зайди в мою палату, я расскажу тебе.

— Но ведь камеры…

— Моя не показывает ничего. Там кое-что случилось позавчера.

В коридоре уже слышались шаги Джейсона. Она могла подождать до отбоя или еще раз рискнуть и полезть в документы. И все же Софи последовала за своим сомнительным другом. Оставалось надеяться, что другие ее не выдадут.

Удивившись тому, как он забыл закрыть дверь, мужчина как ни в чем ни бывало клацнул ключом в замке. Уборщица стояла в палате, ее глаза начали привыкать к полумраку комнаты, которую освещало лишь небольшое окошко. Лампочка тут перегорела, но Забывашка не спешил об этом сообщать.

И вот, когда они уже должны были начать разговор, в палату вошла Зэд. В кое-то веки ее волосы были собраны в хвостики, пускай и завязаны куском простыни. Она выглядела немного более ухоженной и живой чем обычно, но голос все еще звучал отстраненно.

— Ты лишняя в этом мире. Хочешь остаться — плати.

— Э-э-э…

Совсем не готовая к такому повороту Софи посмотрела на Забывашку. Тот отошел от нее, предоставляя девушке выбор. Их дружба вновь превратилась во вражду, так, словно она была санитаркой, но такой, на чьи слова никто не обратил бы внимания.

— И чем же я должна заплатить? — Подыграть ненормальной — это все, что оно смогла придумать.

— Одолжи мне свои ключи.

Девушка-зомби протянула вперед руку, тогда она как никогда была похожа на тварей из фильма «Ходячие». Глаза, как бы ни хотелось это списать на игру теней, полностью почернели, а тело словно окутал какой-то черный дым.

— Я не мо… заче…как ты… — Несколько вопросов слепились в один, ноги начали подкашиваться. Зэд злорадно улыбнулась.

— Не загружай себя лишними подробностями, просто сделай то, что тебе говорят.

Уборщица шагнула к умалишенной и тут ноги окончательно вышли из строя. Заметив это, Забывашка подхватил ее и помог не упасть. Больная злобно глянула на своего товарища по несчастью, словно задавая вопрос. Он бы хотел сказать, что забыл ответ, но на самом деле его не знал. Просто помог этой девушке, той, которая была его личным ангелом.

— Вот.

Пальцы Зэд крепко схватили ключи и она поспешно удалилась из палаты. Софи успела увидеть, как кто-то из больных дал ей кашу, на которой она сделала слепок нескольких ключей.

«В любом случае у них не из чего делать эти ключи, никто не поможет им с дубликатами. Безумный план». — Успокоила себя девушка в мыслях.

— Теперь, надеюсь, мы можем поговорить.

— Да, но это очень долгая история, а я плохо помню. Если что-то непонятно, не переспрашивай меня. АМНЕЗИЯ не позволит мне вспомнить все, а если и вспомню, то не переживу. Смотри на стены, там все записано. На стенах, на полу, и даже на камере.

Только сейчас она заметила, что Забывашка действительно украсил всю свою комнату надписями. Правда, в полутьме разобрать подчерк очень сложно, как и понять хронологию этих записей. К тому же, она убирала здесь два дня назад! Неужели, за это время он успел такого начудить? Хотя проводя весь день в палате некоторые люди могут.

— Начинай, я слушаю. — Даже если не удастся собрать всю картину, хотя бы кусочки у нее будут.

Забывашка усадил гостью на кровать, сам сел рядом на пол. Парень поднял свой взгляд на нее и начал рассказывать, как ребенок, который вынужден выдать себя с потрохами.

— В тот вечер я поехал с друзьями отдыхать. Что было до этого не помню, да и не важно оно. То утро и тот день проходили как обычно, в них не было ничего особенного. Мы отмечали какой-то праздник, не городской, я так думаю, и не народный, а наш, потому что в баре не было никаких особых украшений. Да, наверно годовщину работы, удачную сделку или еще что…

Голова вновь начала угрожающе болеть. Внутри словно когтями скреблись. Оно молчало и хотело, чтобы он молчал тоже. Забывашка чувствовал, как это держит над ним свои когти, грозясь отобрать его АМНЕЗИЮ.

Все или ничего. Вспомнить или забыть.

— Тебе плохо?

Софи встала с кровати и усадила на нее забывашку. Она гладила его по голове, хоть это совсем не помогало, но он сделал вид, что полегчало, и продолжил.

— После этого все пошли по домам. Я шел один или ехал…там, смотри под окном, я размышлял над этим, когда смотрел туда.

Девушка подошла к указанному месту, разбирая каракули, выцарапанные ногтями. Это дало ему время и шанс совладать с болью.

— На…

— Не напоминай мне, просто читай.

Автобус. Он поехал на общественном транспорте, а машину с собой и не брал, видимо знал, что в тот вечер будет не в состоянии ее вести. Это вовсе не играло ему на руку.

— Тогда я зашел в подъезд, поднялся к дверям своей квартиры. Поднимался очень долго, лифт не работал.

Из записей справа от окна Софи узнала не очень приятные подробности: его дважды вырвало, за то время, пока он поднимался. С каждым словом становилось все очевиднее что парень выпил и не мало.

— Открыл дверь квартиры ключами и там меня кто-то встретил. Совсем чужая женщина, что она делала в нашем доме? Вопила и орала! Обзывала меня всякими мерзостями, которые я не хочу вспоминать, затем схватила своими ногтями за шею и притянула к себе. Она вдохнула запах, ненормальная!

Уборщица уже знала, что в доме тогда никого не было, и этой женщиной была его жена — обычно ласковая и добрая. Видимо, он никогда особо с ней не ссорился, поэтому не узнал в пьяном угаре. Все это было в материалах дела.

— Я оттолкнул ее от себя совсем чуть-чуть, а она только громче заорала. Не помню что именно…

«Очнись, ты омерзительное животное! Успокойся наконец, иначе разбудишь ее.» — И она не кричала, а говорила шепотом, почти как змея. Этого не было ни в одном файле, наверно, тоже написал на стене, правда Софи не могла вновь найти этой записи.

— Та женщина вскочила и накинулась на меня, начала бить своими слабенькими ручонками, я попытался отойти от нее и оказался на кухне. Хотел защититься от нее, взял первое, что попало под руку…

(НОЖ)

и врезал ей. Тогда она испугалась, убежала куда-то, а потом я нашел свою жену… Наверно ты знаешь, в каком состоянии, все это знают. Она убили мою любимую, а обвинили в этом меня! Хочешь помочь мне? Найди ее, найди ту женщину, и сдай полиции!

— А как же ваша дочь? — Рука скользнула к выцарапанному над кроватью «Принцесса».

— Она прибежала на шум и увидела все это. Так напугалась, бедняжка, что выбежала из квартиры. Это я видел ее в последний раз, тогда остался один.

— Спасибо, что поделился этим. — Софи узнала достаточно, чтобы подтвердить версию экспертов. Она до последнего верила, что этот парень окажется хорошим, было в нем что-то… Но даже она смогла увидеть правду. Он сам выдумал амнезию, чтобы не принимать на себя убийство жены. Нет, не для суда, для себя и своих чувств. История завершилась, вот только Софи не могла смириться с одной деталью.

— Она не бежала. — Сказала девушка напоследок. — Ваша Принцесса подбежала к вам и обняла, думала, что убийца еще там, искала защиты.

Девушка ждала. пока санитар заберет второго или отправится за первыми больными. Забывашка молчал, снова погрузившись в свой мир.

«Смирись, заткнись!» — вопило нечто в его голове, но вот его ангел возврашался в свой Эдэм, а он так и не получил своего искупления. Нет, она была не тем ангелом, что должен был подарить забвенье, а тем, что приносил свет и ясность в его прошлое.

— Действительно побежала.

Софи не знала, как ей удалось это отгадать, но теперь все стало еще четче. Она не хотела ранить его — слова сами сорвались с губ.

— Она искала у вас защиты, а вы…

— Нет, пожалуйста, не надо! не напоминай! — Он, кажется, уже вспомнил. Он чувствовал, как нечто забирает его АМНЕЗИЮ, его дар.

— Вы ее…

Забывашка хотел столько всего сделать: накинуться на нее, позвать санитара, заткнуть уши или просто перекричать, но се эти мысли откинул. Вспомнилась одна из проповедей Зэд о чистилище, одной из главных идей которой была «мы должны все выстоять и вытерпеть, чтобы искупить грехи».

— Вы ее ударили ножом в правое плечо, и тогда она от вас побежала.

Джейсон ушел наверх. Девушка-Зомби, казалось, тоже этого ждала. Она открыла двери коридора, приглашая Софи выйти, так уборщица и сделала.

Зэд небрежно кинула ей вслед ключи, захлопнув дверь следом. Никто из больных даже не попытался выйти. Они знали, что время еще не пришло, ведь после той песни существо ненадолго ослабло, и им удалось пообщаться с тенями.

Комментарий к 11. Ангел Искупления

Навесной замок на дверях только ночью.


========== 11. Зеркала ==========


Жених очень долго смотрел на это маленькое чудо, которое стало началом его новой жизни. Золотое кольцо с красным сердцем — не лучший ли символ их нового брака? Вполне реальное, он проверял это, роняя его на пол. Другие тоже заметили, но что-то никто не спросил откуда и даже не попробовал украсть.

Санитар Джейсон старался смотреть куда угодно, только не на его руку. Он быстро сводил пациента в туалет и обратно, после чего захлопнул дверь и отвернулся. Чужая напуганно отскочила от него, как Голум от огня, а Зэд убрала его руку с кольцом прочь и заговорила.

— Они дали мне ключ, крепкий ключ. Когда настанет ночь он будет твердым, как сталь.

— Как хорошо, что они все еще здесь и пытаються помочь нам с побегом.

Девушка-зомби посмотрела на Штейна так, словно впервые увидила. Она совсем забыла, что именно этот парень в основном всем руководит.

— Они так и не сказали мне, что делать. Наверно с Инсанабили заговорили бы. Стоит сказать ей что…

— Нет, не нужно. Еще рано. Сегодня очень важная ночь, лучше не отвлекаться.

И снова все проигнорировали кольцо Жениха, что очень его расстраивало. Будто все они не верили, что он видел свою невесту, а теперь, когда появилось доказательство, не хотели замечать.

***

В этот раз Соломка проснулась не от крика санитаров и не от стука в дверь. Вообще, было такое чувство, что спала она слишком долго. Солнце не просто пробивалось в палату через маленькое окно с решеткой, его свет заполнил помещение, от чего голова кружилась.

Встав с кровати, девушка подошла к двери. Она посмотрела под ноги и с ужасом обнаружила, что под полупрозрачным серым полом еще больше света и нету ему конца. Сквозь соседние стены можно было просмотреть такие же палаты, а через ту стену, где находилось окно — еще больше света.

Казалось, сделай она один неверный шаг и все это треснет, после чего пациентка психбольницы полетит в бездну. Соломка осторожно приоткрыла дверь и вышла в коридор, в надежде найти что-то, что развеет мираж.

Но коридор был таким же безжалостно-прозрачным, словно все помещение весело в воздухе. Тут не было белых стен и темных углов — спрятаться было негде, а тот свет, который люди часто воспринимали как чудо, окружал это хрупкое место, грозясь сломать как только придет время.

За шахматным столом сидела женская фигура в черной смирительной рубашке. Похоже, единственный непрозрачный объект в этом месте… Соломка подошла к ней и спросила:

— Ведь это все сон, галлюцинации?

— Нет. — Ответила девушка, не желая поворачиваться. — Они просто ушли.

— Пациенты ушли? Как так?! Просто взяли и…

— Да, пока их очередь в кабинетах не придет, не все проводят время в палате, как ты.

За эти пару минут солнце (где бы оно не находилось) сдвинулось. Люди никогда не замечают настолько мелких изменений, но тут его лучи прошлись по всем углам и предметам, словно разрезая их, и теперь, заметив это, Соломка не могла оторваться. Каждую минуту свет вновь и вновь прошивал здесь все насквозь, слишком много света.

— Ох, как же я хочу побыстрее оказаться в кабинете Майлза.

— Неужели, оно так сильно на тебя влияет? Не переживай насчет этого, у нас много времени. Ты еще успеешь найти способ разорвать «связь сиамских близнецов».

Трещина на стене… просто показалось, но выглядело угрожающе. Как вообще эта девушка могла так спокойно себя вести, находясь в этом нигде? Соломка так и не поняла кто это — чем-то похожа на Зэд, а чем-то и на Грусть.

— Мне очень надо в тот кабинет, я даже готова добровольно пойти.

— Да что с тобой, Астрал, может помочь?

Рука незнакомки начала крошиться, осколки стекла вновь собирались во что-то непонятное, чего незваная гостья видеть не желала. Только сейчас она поняла, где действительно находиться, но как она тут оказалась?

— Не стоит, я пойду обратно в палату, немного полежу и приведу мысли в порядок.

Угрожающее нечто вновь превратилось в пальцы.

Больная вернулась в свою палату, все еще опасаясь, что эта девушка заметит, что она делает через стену.

Соломка начала осматривать комнату и почти сразу нашла то, что искала, стоило только присмотреться: прямо под кроватью растекалась лужа крови, в которой виднелась другая палата, где стены не были прозрачными.

Девушка прикоснулась к поверхности лужи и полетела вниз. Где-то там она услышала крик — это Астрал шлепнулась обратно в свое измерение перед входом в подвал.

Значит, отражение-двойняшка заставила ее пролить кровь, а затем таки поменялась с ней местами. Но как, как, черт возьми, эта зеркальная дева смогла взять ее под контроль, ведь Соломка убрала с палаты все отражающее поверхности!

Она смотрела на лужу несколько минут, ничего не понимая, дергаясь от каждого шороха, боясь вновь провалиться в это хрупкое и ненадежное измерение. Вместо привычного отражения все еще виднелся стеклянный каркас, а блеск того параллеьного солнца из другого мира отражался в глазах…

***

Мир погрузился во тьму и теперь казался совсем другим. Боль все еще не утихала зато свет пропал раз и навсегда. Пусть так и будет, даже если многие люди бояться вечной тьмы. Пусть будет темнота, пусть будет холод, только не тот свет, нет, его она насмотрелась и этого хватит на всю жизнь.

Чьи-то крики и ругань. Толи санитара, толи Боба, она уже не понимает. Пустые глазницы накрывает новая волна боли когда осколки стекла от туда вытягивают, а раны обрабатывают чем-то вонючим и жгучим.

И хотя это нечто большее, чем обработка царапин, операционную для этого не открыли. Соломка уже догадывается, для кого уготована такая участь — точно не для нее.

Боб зматывает голову бинтами, очень крепко. Наверно со стороны это выглядит… А какая разница, она этого не увидит! Наверно, не увидит так же и своего дома, если когда-то окажется на свободе, вот такая вот неприятная жертва чтобы избавиться от Астрал, зато теперь Соломка ее не видит, ведь все проблемы начались с того, что она увидела, как кто-то движется в зеркале.

***

— Это была моя дочь, она сама выбежала из дома…

После такого рассказы Забывашки об обломках его прошлого пролетали мимо ушей. Еще несколько минут назад Боб сам вынужден был вынимать осколки стекла и обрабатывать раны. Он был уверен на все сто что этими же осколками больная порезала себе руки, после чего всадила их в глаза.

— Все хорошо, интерн Боб. — Заверила она его, когда пыталась встать и схватиться за Джейсона. — Главное что ее больше со мной нет.

Капли крови на полу уже подсохли. Лишь бы уборщицы смогли это все отмыть!

— … я считаю, это уже что-то. Мне надо записать воспоминания на листок я бы был благодарен… ТЕБЕ ЗА КАЖДУЮ КАПЛЮ ЕЕ КРОВИ.

Гарлоу подскочил со стула и посмотрел на своего пациента. Недолго думая, интерн отвел его на электрический стул и включил самый маленький разряд, чтобы слегка разогнать дурь, которая витала в голове психа.

На днях он задал Картеру один вопрос, о котором вспомнил, когда они с братом обсуждали ужастики. Почему они никогда не ложат мокрую губку на голову тех, кто получает удар током, как в тех фильмах о казни на электрическом стуле? Ответ был прост: существо питается энергией страданий, словно вампир, оно следит за тем, чтобы жертвы не умирали — ему не выгодно терять пищу.

Вновь посомтрев на Забывашку, который слегка дергался, Боб подумал, что эта зараза пронизывает все: от инструментов и психотропных препаратов до баночки йода в аптечке сторожа. Сжалившись над больным интерн не стал поднимать напряжения, а просто дал тому отлежаться и отпустил в палату.

Остальные терапии не отпечатались в его памяти. Может, там не произошло ничего особенного, а может они просто померкли на фоне Соломки. После того, как рабочий день закончился, Боб выполнил свое обещание и рассказал брату о случившемся.

— Это просто ужасно! Ты же говорил, что существо может вылечить всех, тогда почему оно допустило такое?

— Один из исследователей этого говорил, что оно лечтит только ради пищи.

Теперь младший брат посмотрел на него так, будто Боб тоько что сознася в убийстве.

— И ты правда хочешь оживить вот это?

Он хотел сказать «да, конечно, важна ведь не его цель, а результат», но язык не поворачивался. Они так и стояли молча, пока в ворота лечебницы не позвонили.


========== 12. Затишье ==========


Жених лежал на кровати и все еще любовался кольцом. Рубин светился мягко-красным цветом поздней ночью, а к рассвету вспыхнул кровавым оттенком. Теперь он понимал, что Маргарет дала ему необычное кольцо. Оно позволяло видеть намного больше, чем эти метки.

Ах, то, что происходило вчера, казалось таким фантастическим! Интерны с медсестрами пошли забирать лекарства и продукты у поставщиков, а другие врачи не смели высовываться из их кабинетов. Всю больницу окутали тени, и заметила их не Инсанабили, а именно Жених.

Пока остальные решали свои проблемы на втором этаже он наблюдал, как черная орда сражается с красной — все это походило на кукольное представление для детсадовцев. Черные силуэты не имели шансов на победу, это с самого начала было понятно, и все же они сражались — тянули время.

А их лучшая подруга, та, на которую они так рассчитывали… Что же она сделала свой выбор и, сама того не подозревая, помогла красному существу, пытаясь добраться до него.

***

Историк был одним из тех, кого не отправили в карцер — изолированных палат всего семь, так что более-менее спокойных больных просто заперли в обычных комнатах.

Прошел час, второй, третий, но ничего не менялось. Никто не открывал двери, не приносил еду, и даже не настаивал, чтобы пациенты приняли таблетки. На втором этаже слышались шаги, как-то раз донесся даже шум, когда что-то мелкое рассыпалось по полу, но нижний этаж полностью умер.

Уборщицы и повара тоже куда-то пропали, словно весь мир забыл о четырнадцати душевнобольных и позволил им немного отдохнуть.

Парень знал, что это было слишком мягкое наказание, даже без еды и воды. Всего-лишь запереть под замок? Нет! В этот раз они очень сильно разозлили Картера, так что крик его слышали даже вороны в лесу. Он точно готовил для них что-то новое, намного страшнее электрического стула.

***

13-й уже приспособился к карцерам и не чувствовал себя настолько скованным. Он так же почти не ощущал боли, хотя каждого из них оглушили зарядом шокера. Здесь, в мягкой палате, звуки с верхнего этажа переставали существовать, зато отлично слышался подвал.

Там внизу что-то выло скреблось и хохотало. Эти звуки граничили с воплем погибающего зверя и триумфальным криком воина.

***

В последнее время жизнь Забывашки окрасилась в такие яркие краски, что даже амнезия отступила. Сидя в своей палате, но чувствуя себя не лучше чем те, кого отправили в карцер, он не отводил взгляда от своей руки.

Им почти удалось сбежать и единственное, из-за чего план рухнул — ошибка Инсанабили. Вместо того, чтобы повести их дальше, она пыталась взломать замок в кабинет Картера и пробраться к тому, кто оставил на них эти знаки.

С одной, самой очевидной стороны, она поступила неправильно, даже в неком роде их предала. Девушку захватили ее интересы, какие-то старые обиды и она бросила всю группу, зная что Штейн поддержит ее, а не поведет остальных. Но это только одна сторона.

Ведь с другой чем бы оно ни было каждый ощущал его присутствие. И какие были гарантии, что оно не найдет их после побега? Существо было настолько сильным, что смогло разогнать иллюзию теней над врачами, так что же ему помешает поймать их в любое время дня и ночи?

***

— Маленькая мерзкая девчонка, и зачем я пошел за ними? Надо было соглашаться на побег с Артистом или вообще не бежать! Идиот! Идиот! Идиот!

Врачи не прогадали, посадив Механика в карцер: он был зол на себя и на всех вокруг. Он разгонялся, как это возможно в такой маленькой камере, после чего снова и снова бился головой о стену. Палата не издавала не единого звука, только молча поглощала все эти удары.

— Как хорошо работал этот механизм, хоть его программа изначально была странной. Мы действовали слажено и почти добились цели, но вдруг она… а потом он… и я…

Парень посмотрел на свои костлявые ручонки, ему казалось, время вокруг замедлилось и он может увидеть, как кровь медленно течет по венам.

— А-а-а ненавижу! Ненавижу ее! Ненавижу их! Ненавижу себя!

Пациент вцепился руками и зубами в обивку, начал тянуть и пробовать порвать ее, но этому тощему пареньку всегда не хватало сил.

— О Боже… Божечки, Божечки… неужели, я так и згину тут…

Теперь Механик сполз на пол, оставляя след из слюны на стенке, и начал хныкать.

— Оно точно накажет нас, и Картер накажет… Я знаю, они сделают это…

Недавно бушевавший психопат теперь сбился в комок и боялся даже поднять голову. Он с нетерпением ждал, когда его механизм окончательно выйдет из строя.

А мягкие стены все так же поглощали все звуки, словно океан маленькую каплю.

***

Артист воспользовался преимуществами карцера и залез на потолок. Он был готов висеть там целыми днями, лишь бы до него не добрались. Тело бывалого фокусника все еще дергалось и вовсе не от заряда электрошокера.

— Беглецы!

Одно слово, сказанное Джейсоном. Оно до сих пор витало в его голове. Осознание того, что побег почти удался, и что какая-то железная дверь все испортила.

Теперь он, как и многие другие, ждал наказания. Самого страшного, которое они даже не могли себе представить.

Обычно после их побегов доза таблеток удваивалась как и стычки с санитарами, но никто и никогда не отменял приемов у врачей. После каждой неудачной попытки в коридорах бродило что-то невидимое, словно стерегло их.

А в этот раз ничего. Абсолютная тишина и покой. Но ведь должны же быть какие-то звуки, как всегда после побега, это закон!

Поэтому Артист исполняет еще один свой фокус, позволяющий слышать все, что творится этажом выше, и он не ошибается: они там обсуждают весьма неприятные вещи.

— Как же мы это сделаем? — Спрашивает Жанна. — Чтобы совпадало с лечением и…

— Да зачем тут гадать? Главное найти подходящий яд, а там от малейшей царапины летальный исход. — Успокаивала Алиса.

— Все еще не верится, что мы хотим его убить. — Голос одного из интернов.

— У меня уже давно руки чесались. — Признался Джейсон. — Жаль, что я не учился на хирурга… Ну хоть разрешите мне привести его.

— Веди, если для тебя это так много значит. — Рыжеволосая не сильно горит желанием делать это за него. — Но не сейчас, дай подготовить все необходимое.

Перепуганный Артист падает на пол, мгновенно вскакивает на ноги и хватается за маленькое окошко. Увы, он не знает как некоторые фокусники проходили через такие маленькие отверстия, и все что может сделать — смотреть в коридор, ждать, пока кого-то из них поведут туда.

***

Зэд лежит в палате молча. Ни жажда ни голод ее не беспокоят. На руках все еще видны красные следы от укусов и царапин. Она ведь могла и не спускаться по веревке, а просто выпрыгнуть с окна, как полет с высоты может навредить зомби?

И все же она не сделала этого. Сидела там, как дура, уставившись в пол. Она надеялась, что побежит вместе с остальными.

Не стоит себя обманывать, говоря что та безумная парочка была необходима остальным двенадцати. Любой дурак смог бы привязать веревку к стулу из комнаты отдыха, спуститься по ней с окна и побежать куда глаза глядят.

Девушка снова и снова возвращалась к этой мысли. Она не могла найти ответ: почему? Почему все эти идиоты, включая ее, стояли как вкопанные? Почему никто силой не оттащил Инсанабили, и даже не попробовал уговорить Штейна идти дальше?

Как бы сильно она не старалась ответить, ничего не получалось, и как бы крепко зубы не впивались в плоть, Зэд ничего не чувствовала, даже вкуса крови.

Как вдруг одна мысль таки пришла в голову: они все не настоящие, просто куклы, которые играют спектакль на сцене чистилища для нее. Врачи, больные, существо — все иллюзия, созданная лишь для того, чтобы усилить ее страдания в этом театре абсурда.

Ей захотелось, чтобы кто-то ущипнул ее и разбудил ото сна. Даже не ущипнул, а резанул ножом до самых глубоких вен.

***

Радость не могла перестать испытывать положительных эмоций даже в такой ситуации. Она все еще улыбалась, обнимая подушку в своей палате, и смотрела в окошко. Уже три часа так просидела и не надоедало.

Ее улыбка была не такой как раньше. Всего пару дней назад во время любого приступа счастья она находила хоть один повод радоваться. «По крайней мере, сестра жива» или «ну зато сегодня на завтрак был салат из овощей».

Нынешняя улыбка Хэппи больше напоминала маску — пустая, под ней не было ни капли настоящей радости, только приказ быть веселой, потому что ее сестре было сейчас настолько хреново, что никакой баланс не заставил бы ее улыбаться.

Но Алла улыбалась, потому что она была настоящей Радостью, той, которая всегда была в хорошем настроении до того дня, когда злая соседка прокляла двух девочек.

***

Рука ужасно чесалась и дергалась под ремнями смирительной рубашки. Даже если она была отдельным разумом, сейчас у них было одно желание — бежать к чертям из этого места.

Чужая чувствовала себя маленькой мышкой, запертой в огромной коробке с мягкими стенами. Ей приходилось бывать в карцере всего три раза: первый, когда она попыталась стянуть повязку, второй — по прихоти Джейсона и третий сейчас.

До этого сама девушка считала наказания несправедливыми, но сейчас понимала, что для такого были реальные основания. Стоило Джейсону выйти из своего полутранса, выскочить в коридор и закричать «беглецы!», как она тут же набросилась на него.

Это была до сих пор не изведанная ею сила, которая порвала повязку и заставила руки действовать синхронно. Переживания не только за себя, но и за всех больных, которые были ей почти что братьями и сестрами.

Она начала душить его, а рука и не пыталась сопротивляться. Как бы этот бугай не толкал ненормальную, она не прекращала. А когда Рейган на парочку с Бобом таки оттащили ее в карцер, тот идиот наверняка еще очень долго не мог отдышаться.

Но прошло время и слабость вернулась. Чужая сделала это — переступила через себя и на несколько минут стала здоровой, но ее жертва была напрасна и все вернулось на свои места.

***

Соломка ничего не видела, но сразу узнала эту огромную подушку, в которую ее запихали. И все равно, что глаза пекли, что ее ударили током, что еду не приносили, а побег не удался. Главное, сейчас ее окружала абсолютная тишина, и никаких подруг с той стороны зеркала.

***

— Простите меня, пожалуйста, простите… — Хамелеон продолжала это шептать даже после того, как кто-то ударил ее шокером, в полусонном бреду.

Она единственная, кто так и не проснулся до вечера, или же девушка просто боялась просыпаться. Во снах ее преследовал мужчина в клетчатой рубашке и рваных джинсах, в его руке висел ремень.

— Иди сюда, Марта! — Кричал он. — Слушайся дядюшку, и проблем у тебя больше не будет!

Но даже там, в этом ночном кошмаре, находиться было приятнее чем здесь.

***

— Маленькая дрянь, отвечай! Я знаю, что ты там!

Грусть нарушила тишину на первом этаже. Едва очнувшись она кинулась к окошку и уставилась на ту дверь, за которой обычно спала Неизлечимая.

Инсанабили подошла к своему окну, но ничего не говорила.

— Что, язык проглотила, или тебе его отрезали? Знаешь, а хоть бы и так мне не жалко! Из-за тебя мы все снова оказались в этих палатах и никто не знает, что будет дальше.

— Вы и так никогда не знали, будущее закрыто для нас. — Выдавила из себя собеседница.

— Ой вот только не надо переводить тему! Просто скажи, что ты всех нас подвела, это единственное, что ты сейчас можешь сделать.

— Вас никто не просил там оставаться.

— Правда? — Грусть со всей силы ударила кулаком в дверь и даже не заметила, как на костяшках пальцев выступила кровь. — А как же «подождите еще немного», «мы должны уничтожить это, прежде чем уйти», «кроме нас никто не справиться»?

Инсанабили опустила взгляд и едва сдержалась, чтобы не отвернуться от окна.

— Я правда так говорила?

— Да, а еще так смотрела на тот замок… Ты была одержимой, детка, как наркоман на фестивале марихуаны! Ну что, я дождусь от тебя этих слов или нет?

— Отстань ты от нее!

— И ты туда же, Штейн? Защищаешь свою подружку, даже когда она не права.

— Я не защищаю я знаю, что она это делала не просто так. Думаешь, хотела разлить кофе на документы или окно разбить? Нет, она пыталась остановить то существо из подвала.

— Значит, та хреновина для нее превыше всего!

— Ошибаешься, она боится ее, даже больше чем все мы потому что…

Двери коридора скрипнули и все трое мигом отошли от своих палат.


========== 12.Переполох за закрытой дверью ==========


— Жанна, пошли со мной. — Рэйган отвлек девушку от приготовлений.

Она отошла от инструментов и отправилась за ним. Если Алиса была полностью поглощена грядущим событием, то Жанна относилась к этому нейтрально и спокойно оторвалась от дел.

Они проследовали во второй кабинет Картера, взгляд мимолетом упал на царапины около замка и маленькие капли крови на темно-синем ковре. (Беглецы! Беглецы! Беглецы!) Уже привычной дорогой эти двое проследовали к лифту, активировали его и спустились.

Все шло как обычно, но стоило Жанне переступить порог подвала, как она почувствовала, что с ней твориться что-то неладное. Недавний кошмар вновь расцвел в ее воспоминаниях со всеми подробностями. Хорошо, что она останется тут, и не будет участвовать в операции, ведь когда дело дойдет до чего-то важного может оказаться, что кое-кто сдал экзамен на двойку.

— Сядь на стул. — Приказал Рейган, и она послушно села.

Видение все сильнее и сильнее стучало в окошко сознания. Но ведь Рейган давно ее знал и уж точно не носил грязный фартук.

— Я думала, этой штуке уже не нужна помощь. — Призналась медсестра, поглядывая на гроб.

— Нужна. Совсем чуток, чтобы хватило сил на проведение ритуала.

Он подошел к стеклянному шкафчику, открыл его, и начал копаться в контейнере с инструментами.

— И что же мне делать?

— Просто сиди спокойно. — Мужчина вытащил от туда скальпель из нержавейки и показал Жанне. — Видишь это? Та самая вещь, которая станет причиной его смерти.

— Мне отнести наверх?

— Конечно, я же должен сидеть здесь и присматривать за гробом. — Он подошел к девушке и она привычно вытянула руку, чтобы взять предмет.

Как вдруг резкая боль по всему запястью. Глаза жанны округлились от ужаса, когда она осознала, что с ее руки сочиться кровь.

«Нам же говорили, как остановить сильное кровотечение, но я не помню!» — лицо побледнело и девушка едва не упала.

Рейган спокойно вытащил скальпель и положил на гроб. Красный туман начал сочиться сквозь щели и окутал этот предмет.

Медсестра хотела закричать, выругаться на Рейгана, пожаловаться Карету, в конце-концов, но вместо этого встала как вкопанная и завороженно смотрела на то, как кровь исчезает со скальпеля, а красноватое свечение впитываеться в инструмент.

«Оно настолько сильно, что даже может проявлять себя вне хранилища» — Подумала она. Кровь залила руку и начала капать на пол, но метка красного креста по-прежнему ярко выделялась на этом фоне.

— Чего ты стоишь, дура?! Иди перевяжи рану и бегом наверх! — Окликнул ее Рейган. В выполнениях приказов существа он не видел ничего зазорного.

***

— Нет, ну как это так? Столько ждать… а теперь вы говорите, что не надо? Надо, еще как!

— Отрава может все испортить, энергии существу будет недостаточно и что тогда? Оно не спросит виноватого, а устроит проблемы всем нам.

— Ну и для кого я собирала столько ядов?

— Для детектива, который расследовал дело об убитом старике. Наверно, ты уже и забыла, как чуть не попала в тюрьму.

— Нет, все еще помню.

— Тогда в назначенное время иди в операционную и без всяких фокусов.

Не дав ответить, Картер выставил Алису из кабинета. Девушка вернулась в свою комнату, достала из кармана флакон, но так и не поставила его на полочку.

Сначала существу нужна была кровь, потом смерть, теперь смерть без каких-либо ядов, а что дальше? Может оно вообще захочет, чтобы все жители этой больницы совершили массовый суицид!

— Извени, могу ли я войти?

На пороге комнаты рыжеволосой стояла Софи.Она все еще не сняла своей униформы и черт знает зачем надела, ведь сегодня весь дополнительный персонал не работал. Девушка выглядела столь же нервной и усталой как сама Алиса.

— Конечно, проходи, а что у тебя стряслось?

Уборщица почти сразу упала на край кровати, она уже открыла рот, но так и не осмелилась ничего сказать.

— Вляпалась во что-то?

Немного задумавшись, Софи кивнула.

— Не волнуйся, что бы там ни было, я не расскажу Картеру. — В подтверждение своих слов Алиса закрыла дверь комнаты и шторы на окне.

— Это связано с мой сегодняшней работой. Я решила принести больным еду, ведь весь персонал куда-то пропал, и у меня состоялся небольшой разговор с одним из них.

Пальцы машинально открыли железную коробочку с белым порошком внутри.

— Что это?

— А, так, сахар со столовой. Так что же за разговор?

Как ни в чем не бывало медсестра подошла к чайнику и включила его. Она также достала две чашки, насыпала туда немного чая, а в одну из них еще и ложку «сахара».

— Я обычно пью без…

— Не говори глупостей, сладкое всегда поднимает настроение да и одна ложка для фигуры не вредна.

На секунду рука дернулась, будто Алисе и правда было жаль это делать, но она уже предвидела грядущий разговор с Картером и последствия, которые повлечет за собой этот рассказ, если он выйдет дальше больницы.

— В общем я говорила с Забывашкой, то есть он сам заговорил со мной… Остальные игнорировали мое присутствие, будто в их мире весь первый этаж пустовал. И некоторые слова, фразы… казались мне слишком знакомыми. Я решила немного лучше изучить его дело, точнее жертв этого происшествия.

— И что, взяла документы с нашего архива?

Кнопка клацнула. Чайник закипел.

— Да.

— Конечно же это не хорошо, но раз уж тебе так интересно…

Воды хватило ровно на две чашки.

— Это еще не все. Там были фотографии жертв — мертвой жены и дочери.

— Помню, помню, три ножевых в грудь у матери и одно в плечо дочери. Когда-то я сортировала эти самые бумажки…

Алиса протянула чашку Софи, но девушка не осмеливалась сделать глоток. Ее руки задрожали, она поставила чай на столик.

— Выпей, успокойся, и продолжишь рассказывать.

Но уборщица будто и не слышала ее. Дрожащие пальцы расстегнули пуговки на черной рубашке, девушка спустила один рукав и показала едва заметный белоснежный шрам от ключицы до шеи.

— Я хочу тебя кое о чем попросить, Алиса, как ты и обещала любая помощь. Выпиши его отсюда.

— Выписать, зачем? Он же покалечил тебя и убил твою мать! Как еще после этого можно что-то чувствовать к такому…

— Да ты посмотри на него он страдает день и ночь, сожалеет о содеянном. Ему не нужны таблетки и терапии ему нужно прощение, а мне семья. Хоть кто-то родной в этом мире, на кого можно положиться. Каждый день, засыпая в том приюте, я молилась о том, чтобы у меня появился родной человек, каким бы он ни был. Или хочешь сказать, что он не человек больше?

Ком застрял в горле девушки. Сказать, что убийцы бесчувственные, язык не поворачивался. Возможно, это сказала бы какая-то другая медсестра, которая всю жизнь работала в госпитале около отдела полиции или при монастрыре, но уж точно не обвиняемая в смерти пенсионеров.

— Не только он забыл события того дня, из моей памяти они тоже ушли, возможно, потому что в детдоме за мной наблюдал психолог… Как бы там ни было, но вместе с этими воспоминаниями ушло мое детство и с тех пор никого родного рядом. Я буду заботиться о нем и следить, чтобы он никогда ничего не сделал плохого, мы уедем далеко-далеко на край света и наших имен больше не появиться в газетах, только выпиши эту чертову бумажку!

Тушь на лице блондинки потекла, ее капли пачкали белоснежный фартук горничной. Сейчас она как никогда походила на ту девчонку из фото, которая стеснялась криминалиста, снимавшего побои. Алиса часто обходила правила и говорила неправду, но свои обещания всегда выполняла.

— Если ты так хочешь то выпишу, но прошу подожди еще немного. Через пару дней Картер уедет из лечебницы, тогда покажешь эту выписку Джейсону и Забывашка свободен. Но учти, когда главврач вернется вы уже должны быть на краю света, если это не слишком близко для него.

— Об этом не волнуйся. Спасибо тебе огромное.

Она повисла на Алисе, как маленькая девочка, обняла ее и продолжила рыдать. Еще никто никогда не поступал с медсестрой настолько искренне, если такие наивные взрослые как Софи вообще существовали.

Вскоре рыжеволосая выдала девушке то самое предписание, уборщица выбежала прочь из больницы, весело пробегая мимо Штейна, шагавшего похоронным маршем. Чашка чая так и осталась стоять на тумбочке.

***

Когда время пришло, Джейсон отправился к палатам. Еще издали заслышав его шаги, пациенты перестали ссориться. И как у них вообще оставались на что-то силы?

Войдя в их коридор санитар почувствовал страх, безнадегу и все это приправлено мертвой тишиной. Он наслаждался этим, он чувствовал себя всесильным.

Проходя мимо дверей мужчина заметил, что в палатах стоят миски с едой, но никто не притронулся к ним. Санитар направился к одной из самых дальних палат.

— На выход. — Скомандовал он, открывая дверь.

Штейн встал на ноги (хотя в застегнутой смирительной рубашке это было нелегко) и спокойно подошел к Джейсону. Тот схватил его за рукав и потащил к выходу. Обернувшись уже в коридоре мужчина увидел Инсанабили: стояла как вкопанная и не могла поверить в происходящее.

Впрочем, в данной ситуации это можно было считать нормой. Остальные вообще вошли в некий транс, словно каждый из них был в своем мире, а этого, реального, вовсе не существовало. Подтверждением этого стал 13-й, уставившийся на Джейсона через окошко карцера.

— Вчера во время побега ты проглотил какую-то железяку, мы вытащим ее из тебя и все… — Но бывший аниматор не слышал этих оправданий. Он продолжал смотреть на стену позади санитара. — Эй, слышишь, это не смертельно!

— Да кого ты обманываешь? — Подал голос Штейн.

И тут, словно услышав его, здание вздрогнуло. Джейсон так и остался там стоять, глядя на 13-го. Он надеялся, что сейчас пациент очнется и (как бы не к месту это сейчас было) скажет что-то из своих заготовленных для праздников фразочек. Такой ступор явно не понравился существу.

Стены начали покрываться едва заметными красными линиями, но постепенно они становились все ярче и ярче. По этим линиям перетекал дым такого же цвета.

«Пища распадается на частицы и через кровь питательные вещества доходят до органов» — вспомнил санитар строчку школьного учебника.

«А чем питается оно, что растворяет на частицы?» — И тут в голову полезли те странные образы людей разных эпох, периодически возникавшие по всейтерритории. Уже не личности и даже не целые души, нет, всего лишь переваренные частицы.

Стены начали наливаться кроваво-красным цветом и Джейсон почувствовал, как что-то толкнуло его вперед. Снова и снова. И так с интервалом в несколько секунд.

Будто они находились внутри огромного сердца, и он сейчас был такой же частью этого механизма как и Штейн. Мимо них, безумно смеясь, пробежала уборщица. Она, кажется, совсем не замечала всей этой херни вокруг и оно тоже не замечало девчонку, этому существу сейчас не нужна была та блондинка.

На стенах возникали и так же быстро затухали чьи-то силуэты. Движение механизма продолжалось, впереди уже виднелись двери операционной, готовые безвозвратно затащить в себя жертв. На встречу выбежала Алиса. Красный крест на сарафане тоже пульсировал, как живое сердце.

«Могила, воистину Красная Могила» — подумал Джейсон, отдавай Штейна медсестре.

— Я не буду участвовать в этом, здесь подожду.

Он даже представить себе не мог, как отведет (или отнесет) пациента назад.

***

Боб еще в жизни так не волновался, как перед этой операцией. Первая, которую он проведет вне стен института и не на трупе. Возможно, хорошие оценки и знания сделают процедуру безопаснее.

— Кого ты обманываешь, Гарлоу?

(Исход один и он уже ждет)

Он думает, что хуже уже не будет, как вдруг входит Алиса и приводит с собой Штейна. С него снимают смирительную рубашку, оставляя только в штанах и черных туфлях. Сейчас этот «больной» больше походит на обычного парня, только взгляд безумного гения остался.

— А куда Картер ушел? — Спрашивает девушка, окидывая взглядом небольшую операционную.Кажется, она тоже боится этого места.

— В свой кабинет, позови его.

Алиса уходит, и они остаются одни. Штейн поначалу молчит, поэтому Боб сам начинает разговор.

— Скажи, тебе страшно сейчас?

— Безумным гениям почти никакие страхи неведомы. — Пожав плечами отвечает парень.

— Если боишься, то не стесняйся, скажи об этом.

— А может боишься ты?

Боб не понял, когда пациент к нему подошел, но теперь Гарлоу казалось, что это его сейчас принесут в жертву тому нечто.

— Это первая операция, которую я провожу вне института. — Признается Боб, и отчасти это причина его волнений, но делиться с безумцем размышлениями о железном гробе не стоит. Сейчас они поговорят, а завтра Боб займет место почетного психа, возможно, и его брат отправиться туда же. — Если я могу что-то сделать для тебя, в пределах разумного, только скажи.

В голове пролетают все разговоры с того времени, как интерна впервые пустили к существу. Как же оно ждало этого момента, хоть и старалось не показывать эмоции, а он, пускай и поддерживал нечто, надеялся на другой исход. Ведь эти пациенты пели песню, пробовали сбежать и говорили с тенями. Неужели все это оружие оказалось бесполезным? Неужели психи просто задний фон, а не полноценные соперники?

— Обезболивающее.

— Что? — Боб погрузился глубоко в свои мысли и чуть не застрял в них.

— Вколи мне лекарство, чтобы не чувствовал боль. Этой ямы на дороге жизни мне никак не обойти, так можно хоть упасть туда без боли? Это допустимое желание?

— Да, конечно, только не вырывайся, когда я буду делать укол.

Он подошел к небольшой тележке с препаратами и нашел там нужный флакончик. Очень странно, что оно тут лежало, ведь с самого начала решили, что никаких лишних препаратов не будет. В голове вновь пролетела мысль о каком-то чуде, противостоявшем существу. Гарлоу схватил шприц и набрал дозу побольше.

(никаких отклонений, все должно быть по плану)

Шепот в голове не заставил интерна передумать. В другую руку он схватил вату и спирт. Стены резко начали окрашиваться в красный и даже слегка пульсировать, Боб быстрым шагом подошел к Штейну, взял его за руку и…

Оказалось, это простая операционная, еще без единой капли крови и уж тем более без пульсирующих стен. Удивленный взгляд парня говорил «Это ты? Как ты это сделал?». «А что, разве что-то пошло не так?» — читался ответ в загадочной улыбке Штейна.

***

Джордж был крайне расстроен тем, что его не пустили в операционную. Он вместе с Майлзом получил выходной. Психолог решил провести это время вне лечебницы, а вот Джордж остался в кабинете.

Изредка в коридоре раздавались шаги. Парень долго думал, под каким предлогом он может явиться на операцию. Возможно, ему просто интересна хирургия? Или он запишет это в дело больного? И вот, наконец-то более-менее адекватная идея: поддержать Штейна, ведь люди очень бояться подобных процедур.

Двери кабинета психолога распахнулись ровно в тот момент, когда двое людей зашли в операционную и закрыли помещение на ключ. Операция уже началась, он опоздал.

Не было не криков, не выбегающих в коридор перепуганных врачей. Никаких странных голосов, безумного хохота, завываний больных. Но Джордж каждой клеточкой своего тела чувствовал тот ужас, происходивший за дверью в этот момент. Ему срочно нужно было переключить эти мысли на что-то, пока волнение не переросло в галлюцинации и необдуманные решения.

Гарлоу начал исследовать кабинет. Он вспомнил, как больные часто рассматривали предметы на полках и успокаивались. Но каждая побрякушка, будь то кубик или плюшевый мишка, еще больше нервировала. Он чувствовал необъяснимую штуку, которая пронизала их всех, объединила в одно целое, и теперь все живое тонуло в этой субстанции, названной кабинетом.

Вдруг лампочка погасла и что-то грохнулось в темноте. Когда свет снова включился, звук пропал и в помещении никого не было. Гарлоу подошел к заводной игрушке, лежавшей на полу, поднял ее и попробовал успокоиться.

«Она просто заработала и упала, сколько раз такое бывало в моем детстве… Наверно, лучше мне выпить успокоительного и лечь спать, а завтра расспросить у Боба о подробностях операции.»

Убеждение почти сработало. Интерн поднял побрякушку и уже хотел поставить на единственную пустую полку, как вдруг его рука замерла.

Там, позади шкафа, висела картина в рамке. Любопытство мгновенно заполонило ум Джорджа, и он не пытался бороться: лучше это, чем глупые страхи.

Положив игрушку на стол, парень осторожно взялся за край шкафа и начал двигать. Безделушки задрожали, грозясь упасть, но перекладывать их не было времени. Достаточно было чуть-чуть отодвинуть полки, чтобы схватиться за картину и потянуть ее на себя.

Оказалось, это была фотография, сделанная в черно-белом стиле. Нет, не старая фотка, а именно с фильтром, напечатанная на современной фотобумаге. Сзади корявым почерком было написано «На пути к великому все мы равны», а спереди на фоне подвала стояла вся команда исследователей. Там нашел себе место и бывший психолог, которого Джордж узнал по галстуку, (Что с ним случилось? Хотите узнать? Повесился мозгоправ, вашу ж мать!) был и Рейган, почти непричастный к делам в больнице, а в центре стоял… Нет, не Картер, а сам Штейн в белом халате. В одной руке он держал исписанный блокнот, а другую положил на плечо Инсанабили. Девушка стояла во втором ряду за высоким Джейсоном, так что можно было увидеть лишь часть лица. На этом фото никто не улыбался.

***

«Мне трудно сказать, что было хуже — операция или все, что за ней последовало. Как же хорошо, что Штейна в палату повела Жанна. Бинты под его рубашкой уже начинали промокать от крови, и конечно же, ее не остановит никто, кроме существа, проклявшего тот инструмент.

После того, как я вышел с операционной, на меня налетел Джордж. Он требовал рассказать мне все, говорил, что знает о предыдущих врачах и что они делали какое-то открытие… (хорошо хоть подождал пока другие разойдуться) Значит, по сути не знает ничего, нет смысла ему объяснять, какое именно это было открытие.

Вот уже время отбоя. Хочу уснуть, но не дает покоя одна мысль. Об одной несносной девчонке, которая может вскоре разозлиться и натворить бед. Джордж как-то рассказывал мне о ней.

Он говорил, что гнев всегда приходится на пик эмоций, но никак не в начале приступов плохого настроения. Что-же, я знаю, как сделать так, чтобы до этого не дошло.»

«Теперь даже мой родной брат что-то скрывает от меня. В голове творится полнейшая каша. Они были врачами…были пациентами… и кто же эти двое на самом деле?! Столько ответов на вопросы всплывает в памяти: от наглого поведения Неизлечимой с врачами и до спокойствия Штейна. Мой мозг начинает отключаться от такого урагана, и я хочу спать.

Что-то невидимое тянет меня вниз, но не сейчас. Я прошу это нечто, как просил в детстве маму, когда не хотел идти в школу. Не сейчас… Я хочу спать, а завтра все будет. Узнаю тайну кабинета Картера, найду доказательства реальности этой фотографии, поговорю с братом в конце концов! Но в данный момент мне хочется лишь уснуть, пока стены вновь не начали пульсировать и покрываться красными пятнами.»


========== 12. Тихая ночь. Мертвая ночь. ==========


Все пациенты волей-неволей вышли из транса ближе к вечеру. Некоторые поели еду, оставленную Софи, другие даже этого не сделали. Грусть, кажется, уже и забыла о минувшей ссоре, так как силы покинули ее. Удивительно, но только под конец дня с ними произошло то, что должно было произойти: больные чертовски устали и провалились в сон.

Лишь одна пациентка не спала. Она с последних сил противилась смыкающимися глазам и сладкой дремоте, стремившейся захватить еще одну душу в свои объятия. Инсанабили не злилась на других за это: ведь не они волновались за судьбу Штейна.

И вот двери коридора отворились. Привел ли Джейсон больного за руку или же принес на руках девушка не помнила. Она с нетерпением ждала, пока санитар свалит в свою уютную кроватку, чтобы побыстрее оказаться рядом с другом.

Но Джейсон даже не думал уходить. Он ощупывал стены, потом смотрел на свои руки и снова их щупал. Несколько раз мужчина ударял штукатурку и шептал «хватит, остановись, остановись!». В конце концов Джейсон таки вышел с коридора и отправился прямиком на улицу подальше от этого (сердца) места.

В тот же миг Инсанабили достала из щели в стене две небольших иголки: она всегда хранила у себя такую «отмычку» на все случаи. Привычными движениями пациентка взломала замок и вышла в коридор. Тогда ей показалось, что она не только чувствовала теней, но так же видела их.

Черные существа с желтоватыми глазами тянули ее в сторону открытой двери, девушка все еще не могла расслышать их голосов, но прекрасно понимала, чего они хотят.

Без истерик и протестов, характерных для ее вспыльчивой натуры, Инсанабили направилась к двери Штейна и продолжила взламывать замки. Ее друзья крайне странно вели себя — казалось, на их глазах проступило некое подобие слез. До девушки постепенно начинало доходить.

Каждая их встреча со Штейном в стенах больницы была опасной. Будь то шутка, объятия или просто взгляд. Они видели. Врачи, а уж тем более существо, всегда видели это и знали, что они лучшие друзья. Чем чаще эти двое общались, тем меньше сомнений оставалось, что заточение в палатах не сломало их дружбы.

Руки начали дрожать и все же она не сдавалась, пытаясь повторить давно знакомые движения и взломать этот замок.

А когда они обнялись после заточения в карцере Картер уже сделал выбор, только сейчас это стало понятно! Они так хотели выбраться их этих стен, что постоянно уходили в свой мир, забывая о реальности и пропуская такую банальщину!

Одна игла чуть не сломалась. Скрипа в замочной скважине слышно не было, но пациенты все равно начали просыпаться. Постепенно они все приходили в себя, превозмогали дремоту и подходили к окошкам.

Все эти взгляды на дурочку, открывающую дверь вместо того, чтобы бежать на свободу… Это не Картер затащил Штейна на операцию, а она своим упрямством.

Теперь этот чертов замок наконец-то поддался. Инсанабили с нетерпением толкнула дверь и зашла в палату. Она сразу упала на колени перед своим лучшим… единственным живым другом и попыталась разглядеть его в полумраке.

Камень с души ненадолго спал. Он дышал, он жил, он не подхватил одержимости… Все худшие опасения улетели прочь.

— Как ты здесь оказалась?

— Как обычно, с помощью иголок.

Штейн улыбнулся, но это была вовсе не улыбка безумного гения.

— Лучше открой двери остальным, пусть бегут.

И тут на его рубашке проступили пятна крови. Сердце в груди резко сжалось, после чего начало колотиться как бешеное. Девушка осторожно коснулась кровавого пятна, которое разрасталось, боясь поранить друга.

— Что это… как это… не важно. Потерпи немного, я пере…

— Не поможет тут перевязка, оно не позволит.

Волнение в глазах сменилось ненавистью. Одна рука осторожно держала руку друга, вторая сжалась в кулак, оставляя синяки на ладони.

— Ты только не иди к нему, это ошибка. Оно ждет этого… своего тела… последнего ключа… — Каждое слово давалось все труднее, и в этот миг злость в глазах больной заступил страх.

— Не волнуйся, побежим вместе.

Она крепче сжала его руку и уже почувствовала, как по животу растекается острая боль, как нечто внутри грозится пробить все органы, и вдруг вся эта боль вернулась к хозяину.

— Ты что забрал назад? Как это у тебя вышло?

— Три года исследований… огня… научился…

И они оба улыбнулись. В такой чертовски неподходящей ситуации.

— Послушай меня… не надо этого делать… два больных от сюда не… не выберутся…пообещай мне что ты… позаботишься о нем…

В голове уже крутился логичный вопрос, но она не успела его задать. С последних сил Штейн обнял ее, прижал к себе. Это было то, чего ей не хватало последнее время, но в этих родных для нее объятиях Инсанабили чувствовала, как его сердце замедляется.

— Позаботься о нашем творении… — Повторил он.

— Я это сделаю, обещаю. — Не успела она договорить последнего слова, как сердце замерло окончательно, в этот раз не она вырвала кого-то из объятий смерти, а наоборот.


========== 12. Не в своей тарелке ==========


Сеансы как обычно начались после завтрака, не считая того, что Картеру сегодня придется принять только шесть пациентов. Они решили устроить похорон вечером. Джордж не знал, когда кто и как договорился заполнить отчет о смерти больного и обойтись без стандартных процедур — ему просто сообщили, что они с братом помогут Джейсону выкопать могилу и займутся похоронами.

Естественно, отменять лечение еще на день никто не собирался, ритм (сердцебиения) работы возобновился.

Первой кабинет посетила Зэд. Девушка-зомби выглядела слишком живой для своего привычного состояния. По щекам катились слезы вперемешку с соплями, глаза покраснели, а пальцы рук были искусаны до крови.

— Я же знала, что кто-то должен… но так и не закончила ритуал. Ох, неужели в чистилище кто-то может умереть…

— Твои ритуалы не отменили бы назначенной операции и последующих событий. — Сказал интерн.

— Вы могли бы сделать это со мной. Он не хотел уходить…не так… а я была бы благодарна за такую услугу.

— Тебе тоже приготовлена одна не очень приятная процедура, но сначала нужно что-то сделать с твоими руками.

Ногти на руках Зэд были обгрызены, на безымянном и указательном пальце следы от укусов доставали практически до костей. Все рукава испачкались в крови, хорошо что на черной рубашке этого не было видно.

Помощник Картера промыл рану. Девушка продолжала плакать и всячески пыталась убрать руку.

— Ты чувствуешь боль?

— Да, теперь, когда на мои руки вылили эту гадость, они чешутся и жутко болят.

— Не бойся, это обычный антисептик. Все заживет. Через пару недель только шрамы останутся.

На несколько секунд Зэд перестала плакать, потом и вовсе ушла в свои мысли. Картер поднял ее и повел к кабинету с окном, девушка машинально шла по знакомой дороге. Интерн сильно занервничал, когда его попросили привязать больную.

— Я все еще не в себе после вчерашнего. — Оправдывался он, когда запутался в ремнях. Картеру пришлось помочь парню.

— У тебя вчера было каменное лицо, даже меня это поразило.

— Ну иногда суть происходящего доходит до людей не сразу. Мне просто нужно немного прийти в себя.

— Даже не мечтай о выходном, Гарлоу, и так уже много нарушений было за эти две недели.

— Нет, что вы, никаких выходных, просто немного нервничаю.

Зэд привязали к стулу и вышли к панели управления. Картер сказал поставить рубильник на двойку, но если присмотреться повнимательнее, то интерн немного не довел рычаг до этой позиции, поэтому напряжение все еще оставалось на уровни еденицы.

Однако и этого было больше чем достаточно. Сначала Зэд просто тихо заскулила, потом широко открыла глаза и осмотрела свое тело. Она начала вопить и расшатывать стул.

Не спрашивая разрешения, помощник отключил заряд и подбежал к пациентке.

— Ч…ч…что это было? Так больно… Что за новая отвратительная пытка? — Глаза девушки-зомби метались по сторонам, как у напуганного зверька.

— Мы проводим такую процедуру каждую встречу.

— Нет! — Теперь взгляд остановился на Картере. — Вы просто садили меня на эту табуретку и уходили! А теперь… что за шутка несмешная?!

— Ты же не думаешь что мы правда поверим в твои…

— Она не врет. Посмотрите на ее глаза она напугана! Такой испуг невозможно подделать.

Он уже хотел что-то сказать, но тут Зэд снова начала вырываться и попыталась зубами схватить один из проводов. Она и правда сейчас больше смахивала на напуганное животное, а не на человека.

— Ладно сними ремни и отведи ее на кушетку.

Стоило девушке освободиться, как она мигом вылетела из злосчастной комнаты, запрыгнула на кресло и свернулась в комок.

— Теперь нам надо перевязать ее руку и переодеть в старую смирительную рубашку. У этой рукава короткие, черт бы побрал того, кто их пошил.

Гарлоу молча сделал все, о чем его просили, даже не задержался на складе. В голову закрались самые обычные в такой ситуации мысли: «почему их сшили с короткими рукавами?» «почему не попросили перешить?», но донимать Картера еще какими-то вопросами он не рискнул.

Соломка зашла в кабинет без помощи. Она по памяти нашла стул и села туда. Лицо девушки расплылось в блаженной улыбке. Наверно, ее смерть Штейна совсем не волновала.

— Тут стандартно: снимаем бинты, смотрим рану, обрабатываем, перевязываем и отпускаем.

Интерн начал разматывать казалось белые бинты, но под верхним слоем было немало кровавых пятен, следов от каких-то препаратов и непонятного вещества, похожего на гной вперемешку со слезами. При этом Соломка ничего не говорила, только насвистывала какую-то песенку и весело дергала ногами.

Бинты полетели в мусорку, обнажив раны. Глазницы представляли собой два красных пятна, на щеках почти зажили легкие царапины, а от лба до носа проходили более глубокие.

«Она боялась, сначала пробовала на щеке и только потом на глазах» — мысленно сделал вывод интерн. Он смотрел на эту картину с неким отвращением, борясь с желанием отвернуться.

— Так, вижу понемногу заживает. Теперь промоем рану от всей этой гадости. Справишься?

Гарлоу отрицательно покачал головой.

— И чему вас там учат? Смотри внимательно, я не буду показывать второй раз.

Эта процедура была еще отвратительнее чем сама рана. Сукровица и гной все не заканчивались, Соломка прикусила губу, а глазницы начали пульсировать… или это уже воображение разыгралось.

— Принеси лекарство и новые бинты, у нас осталось не так много времени.

Интерн не особо разбирался в этих препаратах за дверцей стеклянного шкафчика, поэтому взял то, что было помечено красным.

— Рискованно… Хотя с другой стороны оно сейчас на пике своей силы.

Даже не дав своему помощнику что-то сделать, Картер продолжил перевязку, используя это что-то. Второй сеанс закончился, Соломка пошла к выходу и чуть не врезалась в дверь, но Джейсон вовремя ее схватил.

— Доктор Картер, а почему Штейна так долго нет? — Первым же вопросом Забывашка взбудоражил обоих.

— Понимаешь, так сложились обстоятельства…

— Не надо перед ним распинаться, Штейн умер и все тут. Несчастный случай, заговор Масонов — пусть думает что хочет.

Забывашка ничего не ответил. Он уставился в стену и пытался там кого-то разглядеть.

— Как думаете, если у Жениха получилось, может и я смогу?

— Ты и так уже болеешь амнезией, зачем тебе еще шизофрения?

— Хочу увидеть теней, услышать их, узнать, как они вас накажут.

За такие слова ему пришлось хорошенько расплатиться. Картер не стал тащить больного на электрический стул или колоть ужасное лекарство, просто молча вышел из кабинета.

— Если тебе станет от этого легче, то твоей дочери там нет. Она все еще жива.

— Возможно, вы и правы, интерн Боб, но даже если так, узнает ли она меня? Да и вообще смогу ли я найти ее…

Тут в кабинет вернулся Картер. Он принес с собой целую стопку бумаг, в том числе фото и газеты.

— Значит, хочешь вернуть себе память и поскорее выздороветь? Тогда пройдемся по этой истории от начала и до конца.

Ради такого даже отменили процедуры Механика (но ведь можно было просто занять то время, которое раньше уходило на Штейна). Забывашка яро спорил с доктором, по нескольку раз перечитывал документы, и с последних сил старался сдержать слезы. Больше всего его зацепила фотография маленькой девочки с порезом на плече.

— Так что, как ты понимаешь, после стольких лет лечения тебе еще сидеть срок за убийство. Поторопись с выздоровлением, иначе до встречи с дочерью не доживешь.

Совсем никакущий пациент вернулся в свою палату.

Дальше на процедуру отправилась Грусть. Но и тут все пошло наперекосяк: интерн то и дело задавал идиотские вопросы, ронял инструменты и волновался за больную без повода. Картер даже засомневался, действительно ли Боб заслуженно получил свой диплом, помощник повторил свою байку про растеряннность и нервы.

За обедом братья Гарлоу не встретились, да и сам обед выдался очень коротким: Джейсон каким-то чудом нашел обоих (одного в своей комнате другого в столовой) и дал только десять минут на перекус.

— Нам предстоит много работы, а времени мало. Хватайте лопаты и за мной. Ах, да, снимите халаты, вы же не хотите их испачкать?

Санитар повел их по уже знакомой дорожке к кладбищу. Удивительно, как за ту неделю, что они тут не были, все успело зарасти бурьянами. Надоедливая мошкара так и норовила покусать руки, холодный ветер пробирал до костей. Джейсон остановился под самым забором и очертил лопатой контур могилы.

— Сначала вырвете бурьян, потом начнем копать. А я пока приведу в порядок другую могилу.

Братья взялись за работу не переговариваясь. Никто не задавал лишних вопросов. Наверно, не было смысла лжецам выпытывать правду.

Яму копали уже вместе с Джейсоном. Земля была сырой, но на удивление без камней или еще каких неприятных сюрпризов.

— Лишь бы дождь снова не влупил. — Бурчал санитар, поглядывая на осеннее небо.

Марудная работа на кладбище заняла очень много времени, а тогда Джордж спросил, в чем же будут хоронить покойника.

— У нас на такой случай как раз завалялся деревянный ящик. — Ляпнул Джейсон.

— Как же так можно с человеком?

— А чего ты хотел? Семьи у него нет, по крайней мере, мы никого не нашли, денег как бы тоже не водиться.

— Это абсолютно нормально. Я много читал о подобных захоронениях.

— Но он ведь жил где-то, если родственников нет может продать дом и на эти деньги…

— Слишком много возни, Гарлоу, трупы так долго не ждут, у них срок годности истекает быстро.

Джейсон оперся о свою лопату и расхохотался. Как вдруг, всего на одно жалкое мгновение, увидел в яме одну очень знакомую женщину, с прогнившими от диабета ногами и впалым лицом.

Санитар закашлялся, схватил лопату покрепче и продолжил работу.

— Тело сам положу туда, закопаю после последнего пациента. Можете прийти, если интересно.

Никто ему не ответил. Братья быстро закончили свою работу и вернулись к лечению больных, правда, шестой прием уже закончился.

— Поскольку последнего сегодня не будет, спускайся к существу и поговори с ним. — Сказал Картер, выдав интерну ключ от лифта.

Парень кивнул и бегом направился ко второму кабинету. Он едва не врезался в Джейсона, который как раз отвел последнего больного к Майлзу.

— Хорошо, что мы встретились, у меня к тебе будет одна маленькая просьба.

— Придумал ее за те пару минут, что мы не виделись, да?

— Просто забыл сказать. Я хочу чтобы Инсанабили присутствовала на похоронах.

— С ума сошел? Да она рванет к воротам, едва мы выведем ее на улицу!

— Застегнем ремни на рубашке, она будет под моим присмотром. За других я ничего не говорю, но она должна с ним попрощаться.

— Ладно, возьмешь ключ от замка на ремнях у Алисы или Картера. Но помни: она под твоим присмотром.

— Обещаю, пациентка никуда не сбежит.

У лифта интерн повстречал медсестер. Жанна, узнав о «чудесной» идее отказалась помогать, но Алиса с радостью дала ключ.

— Затяни ремни потуже, чтобы она ничего не смогла сделать. — Предупредила рыжеволосая и помогла запустить лифт. — Беспомощность — самое страшное наказание.

В подвале никого не было, кроме Рейгана. Он спросил, по какому поводу сюда приперлось столько народу, медсестрички попросили несколько препаратов, в том числе для заживления порезов. Рейган злорадно посмотрел на Жанну, она не стала ждать ответа и молча взяла все необходимое.

— А ты чего приперся?

— Мне сказали поговорить с этим…

— Что опять?! Говорю я вам, это бесполезно. Общаться должен кто-то один, а не все по очереди!

— Что, боишься потерять статус его любимчика?

— Нет, что за идиотизм!

— Может, ты знаешь об этом больше чем остальные, чтобы такое утверждать? Ну тогда вперед, делай как надо, а не указывай на ошибки других.

— Иди ты к черту, Гарлоу. — Посчитав это лучшим окончанием беседы, Рейган отвернулся и сделал вид, что перебирает документы.

Интерн подошел к железному гробу и впал в ступор. Он понятия не имел, что делать дальше. Над непонятным устройством, похожим на калькулятор, висела бумажка с паролем. Гарлоу ввел эти цифры, после чего снова впал в замешательство.

«Ты здесь?» — Написал он самый банальный вопрос.

«Пока что да, но скоро уйду.»

«Как ты собираешься выйти отсюда?»

«Заберу то, что принадлежит мне, и освобожусь из этой темницы.»

«А что насчет больных? Оставишь их страдать, ты, существо, исцеляющее от всех болезней?»

«В мире очень много нуждающихся, мне надолго хватит и без этих двенадцати.»

«Значит ты причастно к смерти Штейна, и еще кого-то хочешь убить?»

«Не задавай таких глупых вопросов, Гарлоу, лучше выпей сегодня кофе и постарайся не спать.»

Экран погас. Интерн пытался набрать еще какие-то слова, но Рейган с видом гордого оленя прервал эти попытки.

— Оно больше не хочет с тобой разговаривать, чего тут непонятного? Проваливай, недогений, и больше не напрашивайся сюда, это тебе не игрушки!

— Хорошо, я уже иду. — Спокойно ответил парень, хотя Рейган всеми силами старался затеять с ним ссору.

— Хэй! — Окликнул он его, когда интерн вошел в лифт. — А где ты успел разбить себе лоб?

Этот вопрос Джордж проигнорировал.


========== 12. Инсайдер ==========


— Джордж, первый прием уже почти закончился, где ты был?!

— Простите я не… — Боб быстро пробежался взглядом по коридору. Никого не было, — не уследил за временем.

Он зашел в кабинет и сел около одной из сестер. Раньше Бобу не доводилось бывать в этом кабинете, напоминавшем больше детскую комнату, чем часть психбольницы.

— Это все из-за вчерашних событий? Мне уже сообщили о смерти Штейна, но я не думал, что это на тебя так сильно повлияет.

— Брат рассказал мне во всех подробностях что там происходило, такие вещи всегда вызывали у меня отвращение, поэтому я и пошел работать психологом. — И тут Гарлоу не врал. Он отлично знал Джорджа.

— Так уж и быть, умолчу об этом, но в следующий раз точно отправлю к Картеру.

Возможно, настоящий Джордж сейчас там и находился. Лучше бы действительно так, чем в архиве или около железного гроба. Главное, чтобы брат не зашел в этот кабинет и ничего не испортил. Конечно, обычный человек сказал бы, что Джордж точно сюда пойдет, ведь сегодня у него рабочий день, но Боб чувствовал, что этого не случиться.

— Джейсон, приведи, пожалуйста, Чужую. — Попросил Майлз.

— А Инсанабили, когда ее очередь?

— Сегодня самая последняя. Ей надо дать время побыть наедине, осознать случившееся.

А ведь именно с ней Боб и хотел пообщаться. Он помнил, как брат рассказывал обо всех с точки зрения психологии и о ней тоже. Иноверт. Держит все в себе до последнего, а тогда срывается и твоит какие-то пакости. Гарлоу никогда не доводилось видеть, как она реагирует на смерть, но этого и не нужно: и так понятно, что она подготовит нечто отвратительное для Джорджа, или даже для него, ведь именно он провел эту операцию.

Чужая попросила снять бинты и просто застегнуть ремни на рубашке.

— Мы так делали первую неделю ее прибывания тут, — Объяснил Майлз, — но потом приступы стали наростать и простыми ремнями руку сдержать не удавалось.

— Но мне легчает в последнее время, я даже смогла контролировать руку когда…

— Пыталась задушить Джейсона? Конечно, как нападать на кого-то так вы все здоровые.

Девушка виновато посмотрела на интерна.

— Но если хочешь, давай попробуем. В вашем коридоре нет санитаров, в основном другие больные, и если ты так уверена, что ничего не произойдет с ними… Даже со слепой Соломкой или наивным Забывашкой…

— Не стоит, интерн Джордж. Действительно, давайте подождем, пока все уляжется. — Ответила она, утерев несколько слезинок с глаз здоровой рукой.

Сеанс у Майлза прошел тихо. Вместо громких воплей всхлипы и рыдания, вмето набора препаратов — умение зацепить за живое. Боб даже начал находить что-то интересное в этой психологии, а потом и вовсе посчитал ее самой простой наукой — ведь рассказиков Джорджа было вполне достаточно, чтобы начать работать с больными. Но беззаботные мысли развеялись когда Чужую увели.

— Манипулировать чувством вины и страхом — самое легкое и отвратительное решение. — Заявил Майлз. — Ты хоть знаешь, из-за чего она получила эту болезнь?

Он никогда не лазил в делах больных, а уж тем более не стремился узнать все обо всех. Это как раз таки было хобби Джорджа, однако если психолог спросил знает ли он, значит братишке об этом ничего не говорили. Все эти мысли пронеслись в мгновение ока и не оставили никакого следа во взгляде Боба, кажется, вся эмоциональность досталась его брату.

— Не вдавался в подробности, это была какая-то физическая травма.

— Авария. Эшли Стриттер несколько раз учавствовала в гонках мотоциклистов. Она отлично управлялась со своим мотоциклом, всегда носила на голове шлем, была очень осторожна на дороге и еженедельно проверяла транспорт на пригодность в СТО. Ирония судьбы: опасность встретила ее не на мотоцикле, а в автобусе. Девушка сидела на переднем сидение около водителя, тот отвлекся, потерял контроль, случилась авария. Эш одделалась легким сотрясением мозга…

— Это же чудо, обычно те, кто сидят спереди, ломают себе все кости!

— Да, с точки зрения физических повреждений это чудо, но психика пострадала куда сильнее. Я довольно долго беседовал с ней, использовал различные методы и пришел к выводу, что в тот день она так же следила за дорогой и предвидила возможный исход аварии, но убеждала себя, что водитель все исправит, а ее помощь только помешает. Естественно, ее рука начала весь этот произвол по другим причинам, но с тех пор Эшли, или как ее здесь называют Чужая, очень восприемчива к словам «ты виновата», в любых проявлениях.

— Хорошо, понял, больше не обвинять ее не в чем.

— Не только ее. После смерти Штейна они и так загнаны в угол, сейчас даже самых буйных нельзя спрашивать вот так в упор, иначе мы вообще ничего от них не добьемся.

Он удивлялся, как говоря все это Майлз остается спокойным и подумал, что возможно его брат не был таким уж невнимательным или несерьезным, а просто умел держать себя в руках.

На смену Чужой пришла Хамелеон. На ее примере Боб отлично увидел что происходит с запуганными людьми: девушка вся трусилась, постоянно отворачивалась и боялась ответить даже на элементарные вопросы. Зато она спрашивала и очень много о том, правильно ли села, в ту ли руку взяла стакан воды и можно ли ей пожаловаться на головокружение. Она казалась такой беззащитной, вызывала жалость и сострадание, прямо как его брат.

— Дядя Томми, дядя Томми он…

— Успокойся, Хамлеон, он давно уже умер. Его тело выловили из реки. Твоего насильника больше нет, он не сможет тебя найти, потму что его не существует.

Услышав это, девушка немного успокоилась.

— А это точно был он? Высокий, лысый, толстый в синем свитере и рваных штанах, с золотыми зубами…

— Да, его опознали родственники.

— Хорошо, хорошо, это был он…он умер…

И снова в голове Боба возникли подозрения. Возможно, девушка описывала ту одежду, в которой Тома часто видели, а не ту, в которой нашли. Могла ли она быть той самой случайностью, сбросившей его с моста?

— Почему вы сказали ей о его смерти только сейчас? — Спросил Боб, когда Джейсон увел пациентку.

— Не пытайся шутить, сегодня это неуместно. Я проговариваю это как минимум один раз за процедуру, чтобы успокоить ее. Она хочет слышать эти слова снова и снова, это тоже часть ее расстройства.

Так они и просидели молча пару минут. Майлз всматривался в своего интерна пытаясь понять, что сегодня на него нашло и (как бы странно и бредово это не звучало) не подхватил ли он какую-то заразу от больных?

— Я извиняюсь, но кажется уже время начинать. — Голос Жениха растормошил обоих.

— Конечно, мы проведем тест как обычно, но сначала один вопрос. Ты не видел нигде призрака Штейна? Может, слышал его голос или силуэт заметил?

— Нет, доктор Майлз, я ослеплен красотой своей жены и не вижу никаких других призраков вокруг.

— Мы уже говорили, что жена это немного неуместное слово для вашей пары. Скорее невеста, ведь формально клятвы дают до момента смерти, помнишь?

— Я никогда не верил в этот ваш бред, а теперь и не скрываю этого. Мы идеальная пара, наша любовь вечна, и смерть нас не разлучила!

— Мы возвращаемя к началу, Жених.

— Никакое лечение тебе не поможет, если ты сам этого не хочешь. — Добавил Боб.

— Думать о своем здоровье эгоистично! Здесь у меня есть любовь, а все остальное приложиться. Я не уйду из этой лечебницы без Маргарет, это не обсуждается!

Он ударил кулаком по столу и скрестил руки на груди.

— Тебя никто не торопит. — Спокойно сказал Майлз. — Давай все-таки пройдем тест, это никак не повлияет на ваши отношения.

— Ладно, так уж и быть, будем считать, что это моя работа.

Тест показался Бобу глупым и бессмысленным, но когда Жених назвал правильно все предмты, словно через повязку глядел, это сильно удивило Майлза.

— Ты никогда так быстро не угадывал.

— А то! — Мужчина улыбнулся и дал пять своей невидимой подруге.

— Ты такой радостный, а между прочем недавно умер человек, твой друг. — Заметил Боб, и тут же поймал неодобрительный взгляд Майлза.

— Друг? Хах, он хотел, чтобы я оставил ее здесь, хотел убить Маргарет! Я рад, что этой проблемы больше нет в живых

(и ты тоже, Гарлоу)

теперь нам никто не мешает! Кто-то не верил, что моя жена реальна? Ну тогда смотрите! Я показывал тебе, Джордж, и Майлзу тоже покажу!

Пациент протянул им руку, демонстрируя кольцо на безымянном пальце. Майлз тут же попытался его снять, чтобы никто из больных не проглотил его и не использовал как средство для побега, но оно не снималось.

Боб, ссылаясь на то, что это брат ему насоветовал, предложил позвать Картера и разрезать кольцо, но Майлз не хотел этого делать. Он чувстовал, что дело тут не в отеке и не в очередном фокусе Артиста. Психолог даже взял лупу из ящика стола и присмотрелся внимательнее. Ему показалось, что золотистый цвет переходит в телесный…и что кольцо (срослось) намертво застряло на пальце.

— Ладно, ты прав, Джордж, с этим только Картер сможет разобраться. Попрошу его сегодня провести еще одну операцию, а пока что пусть Джейсон отведет его в карцер.

Жених смотрел на это с ехидной улыбкой. Ему нравилось наблюдать за тем, как психолог ищет объяснения, а еще больше нравилось чувствовать касание ее нежных губ к своей щеке.

Хорошо что хоть 13-й на приеме вел себя спокойно и не озадачивал врачей новыми проблемами. Он немного повспоминал о Штейне, потом о своем прошлом, вытерпел с достоинствои терапию и отправился в свою палату в сопровождении Джейсона.

— Не думайте, что мы за ним не скучаем, просто при вас об этом не говорим. — Сказал он напоследок, словно прочитав мысли обоих.

После обеда камень с души Боба спал: его брат ничего не заподозрил и возвращаться к психологу сегодня не собирался. Он и сам подумывал о том, чтобы пропустить одного пациента и перейти сразу к Неизлечимой, но передумал, чтобы не создавать брату проблем.

А предпоследним пациентом как на зло был Артист. Интересную вещь отметил про себя Боб: парень больше всех старался привлечь к себе внимание, творил различные фокусы, но по сути был самым непримечательным из всех. Он играл роль типичного психа с идиотскими идеями, словно стоявшего здесь для массовки.

Когда пациенту надоела терапия он вскочил на стол и начал скидывать все с полок. Это было предсказуемо, что он сделает что-то непредсказуемое. Боб спокойно схватил его за край смирительной рубашки, усадил на стул и отчитал, как маленького.

На удивление это сработало даже больше чем обычные нотации Майлза — пациент притих и спокойно досидел до конца терапии.

— Ведет себя точь-в-точь как наш одноклассник. — Пробурчал Боб, когда горе-больного увели обратно в палату.

— Очень много людей, особенно детей, страдают гиперактивостью.

— Тут вы ошибаетесь с диагнозом, в этом я уверен. Ему не хочется плясать весь день, просто пытается привлечь к себе внимание. Что бы там не написали предыдущее психиатры, они вам лапши на уши навешали (а себе галстук на шею). Парень наверно в дестве получал мало игрушек, внимания и в целом всего, чего хотел. Когда вырос то понял, что за деньги может купить себе все что хочет, и никакой родитель уже не поставит ограничений, но внимания не купишь…

— Был бы дефицит внимания, давно бы уже вылечили…

«И поэтому вы их перепутали, ведь существу зачем-то нужны именно эти пациенты. Жаль что Джордж этого не понимает, наверно полагает, что спецеалисты никогда не ошибаются».

— Ну я только учусь, мог что-то напутать.

Майлз ничего не ответил, это немного взволновало Боба, но уже через пару минут в кабинет вошла Инсанабили, и психолог сменил безразличие на сочувствие.

— Я знаю, что Штейн был очень дорог тебе, и не собираюсь донимать тебя сегодня терапиями или тестами. Но если ты хочешь поговорить, знай что у тебя есть отличная возможность. Все останется в стенах этого кабинета, правда, Джордж?

Боб кивнул.

Девушка посмотрела на них своими изумрудными глазами. Они были красными и усталыми от слез, почти что пустыми и безразличными но… в самой глубине ее души уже начинал разгораться огонь. Ненависть, желание отомстить, безумие, и еще черт знает что. Боб понял, что решил поговорить с ней как раз вовремя, ведь этой ночью пламя грозило превратиться в пожар.

— У меня есть мои друзья, они услышат меня и поймут, даже если я их не услышу.

— Они услышат, а тебе от этого полегчает?

Инсанабили посмотрела на Боба. Она прокрутила в голове все то, что Штейн говорил об этих двух интернах. Если он был уверен, что они помогут, был готов доверитья им, то и она могла. В конце концов девушка уже раз усомнилась в планах Штейна, и вот что из этого вышло.

— Возможно, мне полегчает если я поговорю с тобой, Джордж, но лишнихсведетелей нам не нужно.

— Я не помешаю ва…

— Ты все слышал. ВАЛИ ОТ СЮДА!

И вот оно началось. Тихий заплаканный голос перерос в такой крик, что даже Майлз не хотел возвражать. Нельзя позволить этому волку в овечей шкуре обмануть себя.

Психолог молча вышел, перед этим поставив настольные часы около Боба. Интерн вспомнил слова брата об опыте общения с этой пациенткой и то, как он завоевал ее доверие несколькими словами: «вижу, ты творческая личность…»

— Знаешь, у меня есть одна идея, как помочь тебе услышать друзей. — Сейчас тембр его голоса стал спокойнее.

— Ты же психолог, а не маг…

— Но я слышал, что такие существа якобы навеивают некоторые мысли, которые высвобождаються подсознательно. Давай проведем одну терапию, она поможет тебе поговорить с ними, а может даже с какой-то частичкой тебя.

— Что еще за терапия?

— Сказка. Я начну рассказывать ее, а ты подхватишь. Мы будем дополнять друг друга. Ты же сможешь придумать историю?

— Смогу…

— Ну хорошо, тогда слушай. В одном маленьком домике посреди леса жили брат и сестра. Они так же были хорошими друзьями и все делали вместе. Как-то раз мама заперла их дома и запретила гулять. Тогда брат рискнул и вылез через окошко, но когда к нему подошла сестричка, оконо тоже было закрыто…

— И она чувствовала, что это дело рук какого-то злодея. Убеждала себя, что так быть не может, но…

— Окно было закрыто, и братик оказался на улице. Возможно, он ждал ее там, а может, с каждой секундой убегал дальше и дальше. Если она не открыла бы окошка сейчас, то могла бы и не догнать его.

— Но дома тоже было много интересных вещей. Он просил ее, чтобы она присматривала за их домашним животным, чтобы не оставляла домик пустым…

— И поэтому сестра осталась там совсем одна…

— Нет! Она открыла окно, и побежала следом, догнала его…

— Но как? Окно было захлопнуто и не ключей нигде не было.

— Она… смогла…прилумала сама ключ… — Голос начал дрожать.

— Небыло и нет ключа. Оно закрыто НАМЕРТВО.

— Все равно нашла, ключ всегда есть и она нашла его!

— Тогда где он? Где этот ключ?

— Я не знаю…не знаю…

Девушка не выдержала и разрыдалась. Боб подошел к ней и осторожно погладил по голове, боясь что грусть смениться агресией. Но Инсанабили продолжала рыдать, а тот факт, что «Джордж» не отходил от нее заставлял девушку поверить в реальность этой сказки.

До конца сеанса оставалась одна минута.

— Ищи ключ. Найди его до конца следующего сеаснса. Найди для него. — Тихо сказал Боб. Он знал, что запустил нужную программу.

Комментарий к 12. Инсайдер

В предыдущих главах сеансы были показаны не все, ясное дело. Поэтому диалог Майлзза и Чужой не был описан ранее, как и к примеру некоторые мелкие инцеденты.


========== 12. Трещит по швам ==========


Соломка с самого утра чувствовала что-то неладное. Еще до того, как санитары открыли двери и отвели их всех в столовую, ее разбудили шум и возня. Были крики. Сонная девушка точно не помнила кто кричал и что именно, только слова Джейсона отпечатались в памяти.

— Уберите ее! — закричал санитар. Затем что-то упало на пол и кого-то понесли в палату.

Она восприняла это за очередную попытку побега, хотя обычно они бежали все вместе. Во время завтрака ей так никто ничего и не объяснил.

Соломка попросила Жениха помочь ей добраться до палаты. Она села на пол и положила голову на колени, пытаясь таким образом избавиться от нового ведения.

— Божечка, Божечка, Божечка, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, защити меня, защити всех нас…

Девушка шептала эту нелепицу, забившись в угол своей комнаты. Из пустых глазниц катились горячие слезы. Они ведь не зря молчали сегодняшним утром, случилось что-то ужасное, чего до этого с ними не случалось. Это что-то сломало их мир и начинало переписывать правила. Правила, которые позволяли им существовать. А она… она ничего не могла сделать, только просить, чтобы все наладилось.

— Он не помогал и никогда не поможет, заткнись уже и постарайся сделать что-то полезное.

Этот до боли знакомый голос прозвучал слишком грубо и холодно. Даже Джейсон никогда не был так строг с ней.

***

— Инсанабили, ты не хочешь поговорить?

— Уходи прочь, отвали от меня!

Вновь залезла под одеяло своей кровати и замолчала. Сегодня ее бросало между приступами гнева и апатии, но не тем не другим она не могла утолить свое горе, как бы не пыталась.

— Знай, не только ты скучаешь за ним. — Историк не стал подходить ближе, так и остался стоять в дверях палаты.

— Вы бы не стали жалеть его если бы узнали…

— Я и так знаю, но это нечего не меняет.

— Что ты знаешь? НИЧЕРТА!

Раньше на этот крик наверно сбежались бы все пациенты, но после того как она накинулась на Соломку они боялись подходить к Инсанабили. Опыт с забывашкой и Чужой подсказывал, что в такие моменты лучше держаться подальше.

— Не глупи, дорогая, я ведь был здесь когда вы пришли. Пускай только один раз, но я увидел, так же как и ты братьев Гарлоу, увидел, когда вы впервые подымались в кабинет Картера. Но как по мне вы уже достаточно натерпелись по эту сторону могилы, и раз уж он погиб от их рук по-моему очевидно, что туда вам путь закрыт.

— Если знаешь тогда расскажи им, вперед! Пускай они отпразднуют это… умер еще один помощник Картера, какая радость!

Теперь он уже подошел ближе, пусть и осознавал весь риск. Дерганья под одеялом сменились тихими всхлипами.

— Тебе хочется, чтобы все были против тебя, и ты ищещь этому подтверждений. Думаешь, если все отвернуться станет легче, и ты искупишь свою вину? Это не так.

Всхлипы прекратились. Она ждала еще чего-то, видимо тех слов, которых так и не услышала от Штейна, или от своих теневых друзей. Но у Историка были свои планы.

— Я не скажу этого за тебя, если хочешь посмотреть на их реакцию придется самой.

Никаких объятий как это сделал бы Штейн. Он молча встал и ушел. Это привело к очередному приступу криков и плача, но Историк не реагировал. Он ждал, как заботливый отец, ждал когда ребенок возьмет себя в руки.

***

— … и тогда нас принудительно перевели в палату.

Когда эта длинная история подошла к концу палату окутала тишина. Несколько секунд все стояли молча, пронзая Инсанабили взглядом, как она того и ожидала, но вдруг Тринадцатый подошел к ней.

— Это многое объясняет. Отношение к вам со стороны санитаров, те странные метки. И теперь ты просишь прощения… Ну что же, я думаю, ты его заслужила.

— Когда мы попали сюда, все что было раньше потеряло свой вес. По эту сторону могилы все равны. — Сказав это, Зэд тоже подошла к ней.

— Работаем как один механизм. Ударить тебя, значит ударить себя.

Вслед за механиком к ней подошли и другие. Они сложили свои руки вместе и теперь, глядя друг на друга, наконец-то почувствовали облегчение. Тайны становились явью, незнакомцы — друзьями, все близилось к концу. Весь этот ад из бесконечных побегов, терапий и карцеров скоро они оставят это позади, переступят точку невозврата.

***

Жених вернулся с терапии очень угрюмым. Он сел под тяжелой дверью карцера и ушел в свои мысли, в тот чудесный сад, где их с любимой повенчали вновь. Многие думают, что семья это лишь кровные узы, но они ошибаються, муж и жена — это уже семья.

А вот эта кучка психов, в них он ошибался. Они не были ему родными — родные никогда не встанут на пути твоего счастья. Он был не против их желания сбежать от сюда, так почему же они противились его мечте? Почему все так стримительно отганяли от него Маргарет, называли ее наваждением, когда других духов наоборот ждали к себе в гости?

В первую очередь он должен заботиться о СВОЕМ счастье, о СВОИХ обещаниях, о СВОЕЙ любви.

Она лежала на полу, одетая в наряд официанктки, прямо как в ту ночь.

— Не иди за ними, иди за мной.

— Все сделаю, как ты просишь.

Она улыбнулась, ее тощая фигурка начала таять, плыть, исчезать.

— И еще одно, передай от меня привет Штейну.

Контур ее губ растянулся в хищной улыбке, после чего окончательно исчез.

***

— Артист, дружище, меня кое-что беспокоит.

— Тоже тоскуешь за Штейном? — Спросил тот Механика, продолжая играть с самим собой в шахматы.

— Не только. Это механизм, который я слышу, он меня беспокоит.

— Механизм? — Почти что шах. Он так обрадовался, но когда перешел на другую сторону доски сразу погрустнел.

— Да, но не простой. Он как будто не железный, а из плоти, но тоже ритмично движется и работает, безпрерывно работает! Мне страшно, когда все вокруг замолкает я вновь вновь слышу его, он как будто всегда был там, внизу.

— Ты и сам живой механизм, так чего же тут бояться?

— Не знаю, но вряд ли у этой штуки внизу хорошие намеренья. Надо убираться от сюда и поскорее!

— Убираться? Нет… погоди… — Еще одна фигура слетела с доски. — Мой новый номер не готов.

— Потом отрепетируешь, сейчас не вре… погоди я снова слышу его. Часть этого механизма, оно стучит в тебе!

— А вот это уже полный бред! — Ладья с такой силой ударила по дске, что другие фигуры чуть не рассыпались.

— Меня не обманешь, я так много работал с машинами. Я знаю. У вас с ним один ритм, вы подобны друг другу.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Если ты часть той жуткой машины в подвале, тебе нельзя доверять.

— А значит той чудачке, что раньше помогала Картеру, ты веришь? Ведь это она рассказала нам бред о красной хреновине из железного гроба.

— Да уж, ей доверять поводов больше чем тебе.

— В таком случае, я полагаю, нашей дружбе конец. Иди к ней и пытайся сбежать, но знай, если Картер встретит вас прямо у выхода и поведет в операционную, в этом будет только ваша вина. Если даже своего «братца» смогла укокошить, ваша смерть лишь вопрос времени. Он тоже верил ей, Механик, неправда ли?

— Инсанабили никогда не стала бы снова сотрудничать с этим монстром, и уж тем более не убила бы своего лучшего друга. Ты же сам видел, как она рыдала, как царапала стены и как санитары оттаскивали ее от тела.

— Видел. — Наконец-то маленькая пешка достигла своей цели и сразила короля. — Это была хорошая игра.

***

Забывашка смотрел на других своим вечно непонятливым взглядом. Они думали, он опять вспоминал их имена, но на самом деле парень просто не знал, как сообщить им новость.

Он уходил от сюда. Один.

Софи, его прекрасный ангел спасения, она сказала ему, что через пару дней вытащит его от сюда. Они ведь сами говорили, что должен выбраться хотя бы один… И похоже, именно он стал избранником судьбы.

Больше всего Забывашке хотелось забыть эту чертову Темницу для Разума, забыть процедуры, сборище психов как в черных рубашках, так и в белых халатах. Но он не мог. Он поклялся себе, что будет помнить эту историю до конца своих дней, как и вспомнил теперь убийство своей жены.

Забавно. Он больше не забудет, а значит, его имя потеряло смысл, он стал не нужен этой больнице, он может уйти.


========== 12. Похорон ==========


Наступило время отбоя. Джейсон как обычно начал заперать палаты на замки. Этот отвратительный мир жил как прежде, быстро же все наладилось после смерти Штейна. Или, это только кажется, что наладилось? Нет, ее так просто не обдурить! Мир может притворяться, что ничего не случилось, но изменения все равно изуродуют его счастливое личико.

Вот санитар подходит к ее палате, но не спешит закрывать дверь. Он останавливается, неужели, смотрит на нее? Нет, там к нему подходит еще кто-то, дверь открывается.

— Инсанабили, мы похороним его сегодня, ты можешь присутствовать на похоронах, если будешь себя хорошо вести.

Девушка отрывает голову от подушки и встречается взглядом с Джорджем. Она молча кивает — на большее нет сил.

— Жанна попросила застегнуть ремни на твоей рубашке, на всякий случай.

Пациентка встает с кровати и даже не пробует вырваться, когда на застежке щелкает замок. Этот парень — Джордж — слишком глуп и наивен. Он даже не подозревает, что она недавно нашла осколок стекла под диваном. Откуда он там взялся, почему его не убрали — не важно, главное, она прячет его под рукавом, а добродушный интерн ничего не стал проверять.

Вместе с Джейсоном они подходят к входной двери. Инсанабили надеется, другие не сочтут это за предательство, а даже если так она ни за что не отказалась бы от такой возможности. Пациентка на секунду останавливается на пороге — то самое место, до которого они никогда не добегали.

Дальше они заворачивают в сторону бывшего сада, а от туда — к могилам. Остальные собрались там, даже Рэйган и Картер. Конечно, он должен был прити, она на это и рассчитывала.

Только вот одного Инсанабили не ожидала — гроб лежал в земле уже закрытый, дожидался, пока его засыпят и забудут навеки. Она так и не смогла посмотреть на друга в последний раз.

— Ну что, хватай лопату, Гарлоу.

— Рэйган, постой! Дай ей попрощаться.

Джордж отпускает Инсанабили, она подходит к краю, смотрит на крышку. Говорить что-то в их присутствии — все равно что выступать в театре, так что девушка проговаривает все про себя. Она знает, что он услышит, где бы сейчас ни был.

Левая рука сжимает осколок, врачи устали ждать и смотрят по сторонам. Она делает едва заметный шаг в сторону Картера. И еще один, и еще.

Как вдруг к могиле подходит Джордж. Он ложит руку ей на плечо уже не для того, чтобы удержать.

— Я почти не знал его, но за то время, что мы с ним общались я… Был в восторге. Штейн был гением, да, безумным, со своими проблемами, но гением. Мне очень жаль, что ему так и не удалось избавиться от этой проблемы, надеюсь, на том свете безумие его отпустит.

Инсанабили не любила пизнавать подобных вещей, однако ей пришлось. Джордж был куда храбрее ее самой, он не боялся последствий, в нем еще оставалась сила, чтобы их пережить. Толи жизнь недостаточно его пинала, толи он правда был лучшее самой Неизлечимой, но факт оставался фактом.

Другие посмотрели на него с удивлением, кроме Боба — он так и знал, что брат ляпнет что-то подобное. Джейсон, кажется, хотел покрутить пальцем у виска, но вместо этого почесал затылок.

— Ладно, уведи ее обратно в палату, остальные помогите мне засыпать яму. Жанна, Алиса, вы свободны.

Осколок стекла так и остался спрятан между пальцами. Возможно, это и правда была его судьба — сломать это проклятие.

— Ты хороший человек, Джордж, хоть и помогаешь им. — Сказала она, когда они отошли от остальных.

— А ты только пытаешься казатся злой на весь мир.

— Ты же видишь, это не от хорошей жизни. Знаешь, Темница для Разума, она сломала наши крылья, а мы были так близки к завершению. Может, тебе удасться найти ответ в этих обломках, и не пытайся их поченить, лучше береги свои.

Если он и правда был тем, кто должен закончить все это, она сделала достаточно. Гарлоу отвел пациентку в палату, расстегнул замок (хоть ремни и были очень слабо затянуты) и закрыл дверь. На какое-то время она осталась совсем одна.

Перед глазами начали мелькать какие-то картинки, больше напоминавшие мультфильм «Алиса в стране Чудес». В этом мультике Штейн спокойно открыл дверь и вышел из своей палаты, он направился по коридору больных на свет вдалеке, Инсанабили тоже потянулась к двери, но стала уменьшаться, и вскоре попросту не дотягивалась до ручки.

— Ключ… да где же этот чертов ключ?

В той сказке девочка взяла ключ со стола, а потом снова уменьшилась, он лежал у нее в руке, а между пальцев Неизлечимой как раз блестел осколок стекла.

— Возможно, Зэд была права и… Нет, это все только усугубит, это будет не настоящий побег.

Ничто не помогло бы лучше, чем ее друзья. Уж они-то знали, что такое не настоящее. Может, они и пытались с ней поговорить, или же просто забыли, как и остальные уже начали забывать о ее мертвом друге.

— Но по крайней мере, это поможет, так быстрее… так проще…

Знакомая дрожь вернулась из детства. Ужасное осознание того, что впереди возможно ждет ничего, но и оставаться тут уже не возможно. Неьзя было стоять около того окна и ждать, пока он скроется за горизонтом.

Она и не поняла, как сделала первый порез, только когда боль нахлынула, осознала случившееся. Инсанабили впала в ступор и надолго, даже попыталась закрыть эту царапину пальцами.

— Да ладно, к черту все это, просто наберись с… с… смелости и с… сделай…д…д… до конца.

Следующее порезы были куда глубже, но боль не приходила. Девушка боялась смотреть на руку — она знала, там сейчас очень глубокие раны. Неизлечимая ждала того чувства, что посетило ее друга перед смертью, а оно, как и боль, не приходило.

Ей показалось, что она попала в чистилище, либо время замедлилось. На душе стало очень легко, захотелось смеяться. Наверно, со стороны это выглядело глупо — больная ведь должна кричать от боли, а не заливаться смехом.

Пальцы отпустили стекляшку и окунулись в кровь — теперь ее было достаточно. Не глядя, она провелась ими по стене палаты и снова и снова…

***

Копание ям очень сильно выматывает. После такого следует отдохнуть за чашкой крепкого кофе. Остальные пошли спать, кроме Рэйгана, он как обычно проводил все время с этим существом.

Джейсон сказал, Джордж уже вернул ему ключи. Вурст тоже решил посидеть в столовой, только налил себе какой-то выпивки (где же он тут алкоголь достал?).

Я пытался успокоиться, но не мог. Все мысли только о предстоящем ритуале. Что это будет? Что с нами станет после этого?Последовав примеру своего неугомонного братца, я решил немного погулять по коридору, думал, глупые идеи выветряться. Тогда то я и услышал смех.

Он доносился из палат пациентов, Джейсон как раз оставил ключи у Федора и ушел спать. Мою голову пронзила мысль «неужели, сработало? Я смог убедить ее… надо проверить». К счастью раздобыть ключи у Федора не трудно, кое-кто очень любит спать в свою смену.

Мне даже не пришлось открывать палату — в окошко я увидел, что она лежала на полу, в луже слегка блестевшей в лунном свете крови. Алая жидкость еще не успела загустеть, а смех затих совсем недавно. Значит, все кончено? Никто ни на кого не будет нападать, никто не помешает экспериментам, никто не испортит нам практику? Фух, ну наконец-то! Думаю, она тоже этому рада, ведь Инсанабили не видела Штейна почти целый день.


Я проснулся, чувствуя на себе чей-то тяжелый взгляд, но комната была пуста. В этом месте так много всего, что я и не знаю, на кого подумать. Бывший психолог? Друзья Инсанабили, Жениха или Соломки? Может, то неведомое нечто? Или еще какой-то незваный гость?

Мне стало очень неуютно под этим взглядом. Я пытался убедить себя, что это просто наваждение, но оно не прекращалось. А тогда тихие шаги в коридоре. Напротив моей комнаты хлопнула дверь. Это Боб, он так поздно лег спать…

Невидимый взгляд невыносимо давил на нервы. Я вышел из комнаты и отправился во двор, чтобы прогуляться. Знаю, звучит по-идиотски, но прогулки иногда помогают от безсоницы. Ключи как обычно взял у Федора, наверно, он до сих пор дрыхнет.

А тогда мне подумалось «как там Неизлечимая? Для нее это тяжелый день.»

Решил зайти в коридор больных, проверить и не зря.

Мне все еще не вериться, что я это увидел, хотя в подобного рода местах даже это норма. Она лежала на полу, в луже крови, уже без сознания. Не было времени звать на помощь, мне пришлось открыть дверь и исправляь все, что она натворила, самому.

Там было не так уж темно — ночь лунная, руки и одежда — все было в крови, но порезы все равно выделялись. Оно были очень глубокими и чем-то напоминали жабры. Кровь уже не так сильно хлестала, но все равно остановить ее было трудно.

Когда я наконец-то закончил с перевязкой (хоть на что-то годяться эти тугие ремни смерительных рубашек) уже собирался звать остальных. А тогда мой взгляд упал на стену, и там была эта надпись кривым подчерком, с подписью под ней.

НЕ БЕРИ В ГОЛОВУ, Я ПРОСТО ПОТЕРЯЛА ГОЛОВУ

β


========== 13. Обрезанные крылья ==========


С того самого момента, как Жанна вытолкала меня из кабинета, я не мог уснуть. Боб сказал, с Инсанабили все будет впорядке — кровь остановили, раны перевязали, отправили в карцер, где нет никаких острых предметов, но за этот час я так разнервничался, что глаза не хотели закрываться.

«Некоторые порезы пришлось зашивать» — эти слова брата до сих пор не уходят из головы. С того самого момента мне начало казаться, что наш с ней последний разговор имел какой-то смыл.

Я часами сидел за столом и обдумывал все это. Что именно она хотела сказать, если вообще хотела… Мне даже довелось увидеть, как встает солнце — очень необычное зрелище.

Тьма отступала, слеталась в углы, словно была чем-то материальным, предметы обретали контуры, форму, а затем и цвета, в конце концов темнота уходила даже с углов, оставались только тени. Они ждали целый день, чтобы вечером опять расползтись и превратиться в тьму.

Это была просто адская ночь! Сначала меня разбудил Джордж и вместе с остальными потащил к палате Инсанабили, потом пришлось зашивать эти чертовы порезы.

Но самое страшное началось потом, когда все уже разошлись по комнатам, а она валялась в отключке. Существо опять начало говорить, оно было очень недовольно тем, что девчонка чуть не погибла. Возможно, это оно разбудило моего брата и поволокло прямо к ее палате я не знаю… Но как же оно злилось, мне казалось, я сейчас оглохну!

***

Близнецы встретились за завтраком, Боб как обычно попросил заварить ему крепкого кофе, но в этот раз к нему присоеденился и Джордж.

— Плохо выспался?

— Я вообще не спал, как бы не заснуть теперь посреди приема…

В этот раз они сели подальше от пациентов, врачей и персонала — за самый крайний столик около двери.

— Интересно, кто-то проверял Инсанабили утром? Может она уже того…

— Боб! Вы же сделали все возможное, она не должна была умереть!

— Да… все возможное…

Этот тон напугал брата. Он слышал подобное выражение от Боба только один раз, когда они еще были школьниками. В их классе учился один ботаник, который не дал им списать контрольную. Мальчики получили двойку, но вроде как забыли об этом, а спустя пол года к этому очкарику прицепился хулиган. Он поймал парня на перемене за гаражами, мальчик начал звать на помощь. Боб тоже был там — побежал звать директора. Когда они с Джорджем это обсуждали, брат сказал точно так же «все возможное» именно этим непонятным тоном.

К тому времени, когда взрослые подошли парню уже сломали нос. Тогда Джордж еще не был уверен, но спустя пару лет понял, что Боб специально оттянул время.

— Ты же не хочешь сказать, что это она из-за тебя…

— Нет, скорее всего, из-за Штейна. Да и стал бы я ее спасать, если бы хотел ее смерти?

— И правда.

На этом разговор закончился. В голове Джорджа крутилось множество заумных фраз из учебников о том, как распознать ложь, но он отбросил их прочь. Действительно, иногда его брат мог быть жесток, но он никогда не стал бы убивать кого-либо.

Поскольку Инсанабили сегодня решили не трогать, время первого приема было полностью свободно. Кофе как на зло начал действовать и не давал Джорджу поспать, поэтому он решил еще раз прогуляться по саду. Первая прогулка закончилась не очень хорошо — прямиком у старого кладбища — но если следить за дорогой и не заворачивать черт знает куда-то такого не повториться.

— Интерн Гарлоу!

Джордж осмотрелся по сторонам, не понимая, кто его зовет. Голос был знакомым, но мысли настолько перемешались, что вспомнить его не удавалось.

Человек позвал его снова и только тогда парень додумался посмотеть в сторону палат. Это был Историк.

— Интерн Гарлоу, что случилось? Инсанабили она тоже…

— Нет, она жива, просто временно помещена в карцер.

Историк облегченно вздохнул, затем очем-то задумался и тогда снова заговорил.

— Кажется, ей больше не по силам справиться с тем красным нечто.

— Так вы тоже знаете о его существовании? Черт, ну почему я всегда все узнаю последним!

— Она сказала нам вчера, до этого хранила все в тайне. Думаю, это должно было стать концом и она уже не хотела завершать это.

— Не хотела? А кто же, по ее мнению, должен остановить эту тварь из железного гроба?

— Если существо вообще нужно останавливать… Некоторые думают, оно помогает им. Возможно, с личностной выгодой, но главное не цель, а результат. Хотя, если вам так хочется покончить с этим, достаточно просто сломать тот гроб и оставить его без пищи.

— В этом нет смысла, рано или поздно кто-то другой решит повторить эксперимент, и тогда оно вернется.

Историк ничего не ответил, отошел от окна. Кажется, где-то в коридоре пациентов кто-то начал перепалку и все сбежались посмотреть. Джорджа это только еще больше запутало, но когда интерн отправился обратно Историк вернулся и резко добавил:

— Этот заброшеный сад какой-то волшебный.

— Волшебный? О чем это ты?

— Они очень любили здесь гулять вечерами, даже пробовали привести его в порядок. Кажется, это Штейн сказал… Волшебное место, вдохновляет, окрыляет.

— Окрыляет… Историк, а как часто ты наблюдал за ними?

— Я не наблюдал! — Досадно ответил тот. — Вечером делать было нечего и я просто смотрел в окно.

— А в тот вечер когда их перевели к вам, они тут были?

— Нет, но за день до этого были, только не прогуливались, как обычно, так на несколько минут пришли.

— Это место обрезало мои крылья… Обрезало крылья, точно!

Наконец-то все слова стали на свои места и безумная речь обрела смысл. Времени до второго приема оставалось мало, поэтому парень практически бегом отправился к тому месту, где они с братом наткнулись на статую голубя. И ведь точно, тут даже осталась целая лавочка, наверняка это они ее поченили!

А прямо у основания статуи разростался вьюнок, но в то время как все остальные были белыми, цветы этого имели сереневый оттенок. Он не рос тут раньше, его посадили!

Не долго думая Джордж взял один из обломков и начал копать. Поначалу ничего кроме червей, как вдруг он наткнулся на что-то твердое.

Это оказалась железная коробка, завернутая в целофановый пакет.

«Ну конечно, железо быстро ржавеет, а пакеты разлагаются в земле сотню лет!» — наверняка завернуть коробку в целофан была идея Штейна.

На ней даже сохранился рисунок печенья и краска совсем не облезла. Никаких кодов, хитромудрых замков и ловушек — вещица просто лежала здесь и ждала своего времени. Джорджу уже не терпелось открыть ее и посомтреть, что внутри. Возможно, это помгло бы не просто отпугнуть существо, а покончить с ним раз и навсегда! Но времене почти не оставалось, так что интерну пришлось отнести коробку в свою комнату и поспешить на работу.

***

— Тебя отвели в палату сразу после завтрака, Радость, чем же ты занималась до нашей встречи? — Поинтересовался Майлз, как только девушка поудобнее умостилась на кушетке.

— Я учавствовала в драке, представляете, в самой настоящей драке!

— Из-за чего и с кем?

— С Женихом, я помешала ему в чем-то он сильно разозлился, а тогда побежал на меня, я отошла в сторону и он каак… — Не договорив девушка зевнула. — Да не берите в голову, просто потеряла голову.

— Плохо спала?

— Угу, в соседнем карцере кто-то постоянно скулил. Бедняжка, надеюсь, это была не моя сестра.

— Нет. Я видел ее за завтраком до того, как тебя привели. Она пребывала в отличном настроении.

— Вы перепутали, интерн Джордж, это не могла быть моя сестра.

— Высокая, худая, волосы до пояса и как у тебя светлые, разве нет?

— Возможно, но как?

— Как обычно томно вздыхала и глядела в потолок, но при этом слегка улыбалась. Такое странное состояние…

— То есть она… могла радоваться, и при этом грустить? Но ведь та ведьма никогда не снимит с нас проклятия!

— А ты не думала, что за все эти годы она просто свыклась с этой магией? Даже если она должна грустить, пока ты радуешься, это не мешает ей думать о чем-то хорошем.

— Вау… если у нее получилось, как думаете, получиться у меня?

— На этот вопрос тебе придется ответить самой.

Сеанс закончился через пол часа. Ничего необычного в нем не было. В последнее время сестры так зациклились на своих эмоциях, что не замечали ничего вокруг.

— Что это было? — Спросил Майлз, когда девушку увели обратно в палату. — Неужели ты правда поверил в сказку о ведьме и проклятии?

— Нет, я просто посмотрел на это с другой стороны. Я подозреваю, девочки стали вести себя подобным образом на подсознательном уровне, чтобы показать своей соседке: вы сделали нам плохо, теперь вы виноваты, исправляйте! Подростки часто так поступают, но ту женщину абсолютно не волновали их козни. Со временем демонстративное поведение переросло в привычку. Я дал им лазейку, которая обходит установленное ими же правило, и они не станут убеждать себя, что я не могу менять условия этого «договора», поскольку сами давно уже хотят избавиться от этого.

— Поражает. Еще слишком рано говорить о результатах, но если и правда поможет, думаю, я смогу засчитать тебе практику.

— Так быстро?

— Да, сможешь перевестись в более спокойное место, разве это не замечательно?

— Звучит неплохо но… как же мой брат? Без него я никуда не пойду.

— Выбор за тобой, если это вообще сработает.

Следующим пришел Механик. Он был очень нервным сегодня.

— Перезагрузка, мне срочно нужна перезагрузка!

— Что случилось?

— Слишком много всего, я не могу осмыслить, мощности не хватает… Я теряю голову! Все вокруг уже начали ломаться, я тоже скоро сломаюсь, если не перезагружу систему.

— Ну и кто-же по-твоему сломался?

— Штейн самым первым, у него большая поломка, Инсанабили оо она почти сгорела и Артист, но у него просто небольшие неполадки в системе.

— А с чего ты взял, что Артист тоже сломался? — Спросил Джордж, надеясь, что это не очередной инцедент.

— Он больше не хочет со мной дружить, говорит, я не понимаю величия его фокусов. Так не должно было случаться, мы отлично работаем вместе!

— И как же ты хочешь, чтобы мы тебя перезагрузили?

— Надо дать моей системе немного отдохнуть. Вы называете это «кома» или «клиническая смерть», и я знаю, что вы умеете это делать.

— Механик… — Майлз сделал короткую паузу, чтобы осмыслить все сказанное пациентом. — Ты прав, умеем. Сиди тут, а мы с Джорджем сйчас принесем один препарат, он поможет тебе.

— Вообще-то это не законо вводить больных в кому… — Заметил интерн, и тем не менее проследовал за Майлзом к шкафчику. — Хотя в данном случае, если тебе это поможет, ты уверен, что хочешь этого, Механик?

— Не учи меня жизи, я с пеленок работал автомехаником, и твердо уверен, что мне нужна перезагрузка!

— Ну что же, твой выбор. Нам придется сделать один укол.

Остаток терапии прошел в абсолютной тишине — снотворное действовало великолепно. После головосшибательной ночки несколько минут в тишине казались благодатью. Проснувшись Механик заявил, что перезагрузка прошла успешно, и как ни в чем не бывало отправился за Джейсоном в палату.

А потом в кабинет вошла Соломка. Она ничего не знала о случившемся — толи не спрашивала, толи не успели рассказать. Девушка думала, на первый сеанс повели кого-то из карцера, поэтому и не волновалась. Она прошла несколько тестов и оказалось, подруга-отражение ее больше не беспокоит. Майлз сказал, девушка побудет здесь еще некоторое время, пока глазницы не заживут, а тогда ее можно будет перевести в реабилитационный центр.

Настала очередь забывашки. Он тоже забыл о том, что первого сеанса сегодня не состоялось, а может, просто не придал этому значения.

— Скажите, что мне нужно сделать, чтобы доказать, что я здоров. Мне уже не терпиться побыстрее выбраться от сюда.

— Это не так то уж и просто. Тебе надо побыть под наблюдением, а вдруг амнезия вернется?

«Нет, теперь, когда моя дочь рядом, она никогда не вернется» — хотел сказать он, но передумал. Софи ведь пообещала, что вытащит его от сюда, а если психолог об этом не знает, возможно, способ не совсем легальный. А он, дурак, чуть не выдал ее. Сейчас проболтался бы и все.

— Эх, ладно, потерплю еще немного. — С досадой ответил он. — С вами тут и здоровый голову потеряет.

По окончанию сеанса Майлз заявил, что ситуация Забывашки действительно улучшилась, хотя некоторые провалы в памяти остались.

Джордж чуть не пропустил обед — он привык, что перерыв наступает после пятого сеанса. Увы, приблизиться к коробке и разгадать ее тайну у него так и не получилось — за обедом произошла очередная драка и все время ушло на то, чтобы ее унять. Интерн так же задумался о том, стоит ли показать находку его брату, но решил что сперва сам посмотрит, а потом уже сообщит Бобу.

Предпоследней пациенткой на сегодня оказалась Зэд. Сейчас она вела себя не так странно, как весь день до этого. Федор сообщил Майлзу (о чудо, он не поленился этого сделать!), что девушка целый день носилась по палате, несколько раз щипала себя и приставала к другим больным с идиотскими вопросами.

— Доктор Майлз, скажите, а все люди чувствуют покалывание в руке когда просыпаються?

— Это абсолютно нормальное явление, такое иногда бывает.

— А вот когда смотришь на лампочку и глаза болят это нормально?

— Да.

— Ой, а я то думала, мое тело сгнило и нахваталось болячек в чистилище, но оно оказалось в неплохом состоянии. После столького времени в нигде я должна была потерять голову.

— Это потому что мы заставляли тебя регулярно питаться и не позволяли наносить себе увечий.

— Так что это получается мое чистилище окончено?

Девушка не мола сдержать радости, она ерзалась, глаза метались по комнате, сейчас ей бы позвидовал даже Артист. Джордж слышал от Алисы, что вчера во время терапии девушка-зомби впервые за долгое время почувствовала боль.

— Об этом еще слишком рано говорить. Как я уже объяснял остальным пациентам, после выздоровления за вами надо понаблюдать.

— О, а если прикоснуться к ложке и почувствовать холод, это нормально?

Все время терапии ушло на подобного рода вопросы. С первого взгляда они казались глуыми, но для Зэд значили очень много. С каждым ответом девушка чувствовала себя все более живой и убеждалась в том, что чистилище не вечно. Под конец она практически светилась от счастья и задала последний вопрос.

— А почему на наших рубашках ремни как на смерительных, но рукава до запястья?

Но на этот вопрос времени не хватило. Она пообещала, что раскроет эту тайну и обязательно всем расскажет. Наконец-то в ее жизни появилась хоть какая-то цель.

— Добрый вам вечер, доктор Майлз. — Поздоровался следующий пациент.

— И тебе тоже, Историк, а почему ты не обратил внимание на Джорджа?

— Мы с ним виделись сегодня утром. Вам небось уже не терпиться закончить сеанс и отдохнуть. Это была непростая ночь, верно?

— Интересно, так значит ты об этом помнишь, а другие больные словно вытеснили все из своей головы.

— Они ничего толком и не поняли, интерн Джордж. Ночью кого-то куда-то увели, на утро Радость сказала, что Инсанабили сидит в карцере. Им это показалось очередной выходкой.

— Та еще была выходка, она едва не стоила…

— Я знаю. Уборщица так и не смогла отмыть надпись, но хотя бы с кровью на полу справилась.

— Какая еще надпись? — Переспросил психолог.

— Ой, да не разыгрывайте меня, ее прочитали уже все кому не лень. Они думают, это шутка очередная, как с этими рубашками, и повторяют из раза в раз.

— Не бери в голову, я просто потеряла голову…

— Именно, вот Джордж заметил, что они все говорят.

— Я просто видел саму надпись. Но неужели они правда восприняли это за розыгрыш? Там же весь пол был в крови, вообще кто станет шутить, рисуя кровью?

— У нее свое чувство юмора, интерн Джордж, довольно неплохое, как для подобного места.

— Может поэтому она и сидит в подобном месте.

— Вам виднее, доктор Майлз.

Парочка рассказов о других больных разрядила обстановку. Историк всегда умел рассказывать интересные сказки, даже если в них упоминал такие неприятные вещи как драки и пакости медсестрам. Однако, даже невооруженым глазом было видно, что в первую очередь пациент хочет отвлечь самого себя от всего случившегося.

Джордж вышел из кабинета почти сразу после окончания сеанса, в догонку он услышал от Историка «удачи!» и отправился в свою комнату. Находку интерн спрятал в шкафу, будто кто-то стал бы лазить по его комнате…

Коробка из-под печенья открылась с тихим скрипом. Внутри нее лежала куча бумажек, которые Джорджу пришлось сперва переписать на отдельные листы, а уже потом перечитать, посколько подчерк был корявым и размытым. На первой странице содержался пароль и объяснение — это не ряд чисел, а фигура. С обратной стороны был нарисован тот самый компьютер, через который общалось существо.

Второй бумажкой оказалось запечатанное письмо. На нем стояла дата за неделю до того, когда друзей отправили на принудительное лечение.

Я благодарен тебе за то, что ты сделал для нас, после этого ты по праву можешь называться моим другом. Понимаю, ты сейчас занят, у тебя всегда много работы, но мне снова нужна твоя помощь.

Мы уехали до того, как все закончили и все же иногда меня посещают тревожные мысли. Может, у нас все получилось и тогда нельзя терять времени.

Джордж, я прошу тебя, пожалуйста, вернись в лабораторию и проверь, что с ним случилось!

Переписав все каракули на чистый лист бумаги Гарлоу не поверил своим глазам, но потом осознал, что наткнулся на теску и ничео мистического этом не было. Видимо, Штейн так и не решился отправить этого письма, может, он все-таки позвонил тому Джорджу или вообще забыл об этом.

На следующей записке был немного другой подчерк. Очевидно, ее писал уже не Штейн.

Ты уже идешь за мной, да? Хитрая тварь, думаешь, у тебя получиться забрать мою душу? Но нет, ничего у тебя не выйдет, ведь тогда конец так и не пришел. У меня еще есть время и я знаю, что делать, у меня есть выход, но для тебя он окажется закрыт навеки!

Уйди в глубины этого места, поселись здесь, сделай его своим цартсовом навеки, я согласна, оно должно стать началом твоей жизни на этой планете, вот только на Темнице для Разума все и закончиться. Теперь уже не моя, а твоя душонка дрожит у меня в руках.

Последняя записка не принадлежала никому из них и была выцарапана на непонятном языке. Мало того, символы были калькой — срисованны с какого-то древнего камня. Увы, перевода не прилагалось.

И последняя бумажка в коробке — фотография черно-белым полароидом. На ней Штейн с Инсанабили стояли на фоне лабораторного оборудования и улыбались. Он весело махал рукой, в которой держал стопку каких-то исследований, а она с гордостью смотрела на друга и тоже улыбалась.

На самом дне коробки лежала еще одна вещь — ключ. Исцарапанный уже другими непонятными символами и все же очень знакомый. Его Джордж решил спрятать, ведь пока был не уверен насчет предназначения данной вещицы.


========== 13. Красной ручкой по бумаге ==========


«Это должно случиться завтра.»

Боб уже почти прочитал ту книжку, которую дала ему Жанна, когда в комнату отдыха вбежал Рейган.

— У меня очень важное сообщение для Картера, ты его не видел?

— Скоро увижу, второй сеанс начнется через полчаса.

— Отлично! Надеюсь, тебе понравилась практика в операционной, потому что скоро будет еще одна. — Он сделал паузу, осмотрелся по сторонам, подошел ближе к интерну и понизил голос. — Завтра существо наконец-то освободится.

— Как, уже завтра? И что нам нужно делать?

— У меня есть дела поважнее, чем разъяснять тебе элементарные вещи, просто передай остальным, что время пришло, они расскажут.

К сожалению, книга так и осталась недочитанной. Вряд ли Гарлоу нашел бы еще пару свободных минут чтобы таки узнать, чем закончиться тотдешевый роман. Боб не знал, где искать остальных, но помнил, что Алиса осталась в своей комнате.

Девушка не сразу отреагировала на стук — похоже, она решила немного поспать.

— Что, опять кого-то подменить на дежурстве?

— Нет, Рейган просил передать, что завтра существо освободится, а я даже не знаю, что нам делать.

— Тебе лекцию прочитать или коротко объяснить? — Пробурчала медсестра.

— Лучше коротко, у меня мало времени.

— Вам нужно будет вскрыть череп «добровольца» и сделать один маленький укол в лобную долю… где-то у Картера валялась схема, куда именно. Затем тело оставляют в покое, оно само разберется.

— А если подробнее? — На первый взгляд это казалось уж слишком глупым, неужели, они все ждали этого ради такой мелочи?

— Подробнее существо не может контролировать трупы, поэтому душа должна оставаться в теле. Мы введем ее в кому, а оно запрет душу в подсознании. — Проговорила Алиса с еще большим недовольством. — Если тебе не хочется этого делать попробуй найти дурака, который прочитает ритуал до конца, а заодно и текст ритуала найди, его забрали те сумасшедшие незадолго до перехода в палату.

Не дав больше ничего сказать, рыжеволосая закрыла дверь, да и времени на расспросы уже не оставалось.

Начался рабочий день с осмотра Чужой. Никто не мог сказать, что творилось у нее в голове, но судя по нескольким тестам рука девушки вернулась в привычное состояние и теперь нуждалась лишь в легкой перевязке.

— Интересно, каким это чудом все наладилось? — Естественно, «наладилось» в понимании Боба означало «вернулось в привычное состояние».

— Не забивайте себе этим голову, мы все иногда тут теряем голову. — Ответила девушка, загадочно улыбаясь.

Вторая пациентка переживала слишком сильные эмоции — она начала обсуждать с собой какие-то новости и даже удар током не смог отвлечь ее от этого.

— Похоже, сегодняшний сеанс пройдет впустую.

— Да, а завтра нам предстоит еще одна операция, Рейган просил передать, время пришло.

— Что? Почему ты не сказал об этом раньше?!

— Ну так работа. Наверно, вы сами проведете эту… кхм… процедурку. — На долю секунды Боб посмотрел на пациентку — все так же вела беседу со стеной.

— Хотелось бы, но в такой сложной операции ассистент необходим.

— Снять кусок черепа и сделать один укол — это по-вашему сложно?

— Снять нужно аккуратно, чтобы ничего не повредить, а укол должен быть сделан точно. Крови будет много да и «добровольцы» не самые спокойные.

— «Добровольцы» еле стоят на ногах после попытки суицида.

— Если бы твой брат сейчас захотел в одиночку перевязать ей раны, ты бы допустил это?

— Найдем анестетик помощнее, Алиса поможет. — Отрезал Боб. Других аргументов ему не нужно было.

Третьим был Жених, он зашел в кабинет обходя стороной кушетку и сразу подошел к столу Картера.

— Маргарет сказала, вам нужна помощь.

Никто не знал, как реагировать на такое заявление. Он правда хотел помочь? Нес очередную нелепицу? Или же пациенты снова замыслили какой-то план побега…

— Помощь в первую очередь нужна тебе. — Наконец-то осмелился сказать Боб.

— Но ведь не я завтра заберусь туда, откуда пришло это безумие. Вы много знаете, да? Но не все, что можно было узнать. Я мог бы рассказать вам некоторые сплетни, мы с женой слышали их от других.

— Каких еще других?

— Его союзники, их души всегда рядом.

Картер остановился на полпути к шкафчику с препаратами. Никто, кроме Рейгана, Джейсона и его самого, не знал о других душах.

— Что же они тебе сказали?

— Поведали очень интересную историю, что даже Историк не придумал бы лучше. Несколько десятков лет назад в этой больнице лежали культисты — жертвы пожара. Они открыли тут свой портал в свой мир, как раз посреди операционной, но след все еще остался. Это место может стать проходом в любой мир, вы можете остаться там после операции и тогда увидите, откуда оно пришло.

— У меня нет ни малейшего желания этого узнавать, я закончу сотрудничать с существом и вернусь к своей обычной работе!

— Зачем ты вообще нам это рассказал, Жених?

— Маргарет попросила вас быть осторожнее, там, где портал откроется, его запросто можно закрыть.

— Бред полнейший, мы не собирались открывать никаких порталов. Признайся, ты просто хотел потянуть время на процедуре, вот и сочинил сказки.

— Эти «сказки» столь же реальны, как и моя Маргарет. — Настаивал на своем Жених. Увы, процедуру ему все же пришлось пройти.

Остальные приемы Боб вынужден был пропустить — Картер попросил его подготовить к операции Инсанабили. Естественно, можно было дождаться других, в том числе и брата, но у Гарлоу не было ни малейшего желания подвергать Джорджа опасности.

— Ты куда это поперся? — Взбесился Джейсон.

— Нужно больную к операции подготовить.

— В одиночку?

— Желающих помочь не нашлось.

— Что-же ты сразу не попросил, у меня целых полчаса до обеда!

Первое, что предстояло сделать взять кровь и провести несколько анализов, хотя сама пациентка не раз утверждала, что у нее нет аллергии ни на пищу, ни на животных, ни на лекарства.

Девушка сидела на коленях под самой дверью, Джейсон уже приготовился поймать ее при попытке побега, однако Инсанабили даже не думала бежать. Боб попробовал поднять девушку с пола, она тут же упала обратно. Он снова поднял ее, на этот раз схватив за край рубашки. Пациентка попыталась сделать несколько шагов, все еще пошатываясь, так они и дошли до второго кабинета Картера.

Все указания девушка выполнила — не дергалась, не кричала, но когда в шприце появилась кровь, зрачки Инсанабили сузились, а вторая рука попыталась сжаться в кулак, но порезы помешали.

Следующий этап — постричь налысо, чтобы прическа не мешала проведению операции. Боб не думал, что она стала бы обижаться на это и раньше, а теперь уж тем более.

Джейсон не был искусным парикмахером, но смог помочь. Он думал, внутри что-то начнет ликовать (победил, в очередной раз победил!), только вот ничего не произошло. Не было той бурной реакции, что обычно следовала за их противостоянием. Санитар почувствовал себя противно, как маленький мальчик, который полез в драку после окончания боя.

На таком не очень приятном событии время очередного приема вышло, Боб отвел больную в карцер и сразу же завернул в столовую.

Последние два приема Гарлоу провел в компании Рейгана. Он и не скрывал, что хотел бы подменить Боба, а не просто стоять рядом и наблюдать.

— Мне таки придется тебе все объяснять, потому что если ты ошибешься, плохо будет нам всем.

Все еще злой Рейган подошел к одному из шкафов и достал оттуда целую кучу бумаг, он разложил их перед Гарлоу и начал свой рассказ.

— В нашем мире оно находится лишь частично, во время ритуала придет полностью. Оно не выйдет из гроба, не телепортируется, а откроет портал там, где найдет слабину, после чего отправится на поиски тела. Даже с запасом сил, полученном от смерти человека, существо не сможет находиться в этом мире более часа, за это время оно должно найти тело и заточить душу в глубины подсознания, чтобы та не мешала ему.

После ритуала тело ослабнет, ему понадобится время, чтобы восстановить силы, так что сразу излечить все повреждения оно не сможет. Вот почему тебе нужно сделать один укол, лишь слегка повредить мозг.

— Мне? Картер сказал, я буду лишь ассистентом.

— Да, он снимет необходимую часть черепа — пальцем Рейган ткнул на какую-то схему, — а дальше дело за тобой, так оно сказало.

— Оно… — Протянул Боб, оправившись от новости, — Хоть имя то есть у этого существа?

— Штейн однажды называл имя существа, в бумагах обозначал его инициалы как А.М., вторую часть, насколько я помню, расшифровывали как «Морте», полное имя так и не запомнил, да мне оно и не надо.

— Значит так и будет существом, а теперь мне нужно поговорить с ним…

— Чтобы сделать все без ошибок. — Закончил за него Рейган.


========== 13. Буйные всегда найдутся ==========


— Конечно, дорогая, мы ей поможем. Все пройдет идеально, вот увидишь…

— Жених, ты это с кем разговариваешь?

— Маргарет, ты ведь ее не слышишь, никто не слышит, кроме меня.

— И кому это ты так яро хотел помочь?

— Инсанабили, конечно-же! Она уже ждет недождется встречи со своим другом, ведь им она дорожит больше, чем нами всеми.

— Не слишком ли ты много знаешь о том, что происходит у нас в головах?

— А ты задаешь слишком много вопросов!

Эта девчонка начинала бесить не меньше самой Неизлечимой. Еще позавчера Зэд была абсолютно нормальной собой, вчера корчилась от боли, сегодня доставала всех с вопросами… Она все больше и больше портилась с каждым днем.

— То, что ты слышишь свою жену вовсе не значит, что ты должен во всем ее слушать. То, что она умерла, не значит, что всем будет лучше умереть, а если ей…

— ЗАТКНИСЬ!

Прервав девушку-зомби Жених набросился на нее и одним движением прислонил к двери собственной палаты. В голове Зэд вспыхнула волна боли, в ушах появился непонятный шум, мир вокруг затих, осталось лишь учащенное биение сердца.

А тогда следующий удар — довольно сильный прямо в живот. Ноги начинают подкашиваться, девушка понемногу сползает на пол.

— Я не чувствую боли… не чувствую… — Шепчет она, заставляя чувство несуществования вернуться. И правда, следующий удар ногой девушка не ощущает, хотя знает, что после еще парочки повреждений появятся синяки. Она снова становится на ноги и даже не держится за стену.

Кто-то — для Зэд эти черные пятна сейчас выглядят одинаково — вырывается из толпы и набрасывается на Жениха. Тот от неожиданности теряет равновесие, затем еще одно пятно и еще — все они навалились на него и держали, пока мужчина не успокоился.

Она также заметила краем глаза Историка — выглянул из-за двери своей палаты, убедился, что все хорошо, вернулся назад, санитар расхохотался, глядя на эту возню, а чувство жизни вновь вернулось.

— Еще раз скажешь какую-то гадость о Маргарет, и я тебя пришибу. — Предупредил Жених, после чего 13-й проводил его в палату.

***

Механик подошел к своему другу. Тот, на удивление, не скакал и не кривлялся, а спокойно сидел на диване.

— Неужели, ты решил сделать перерыв? — Спросил парень, усаживаясь на пол.

— Нет, я как раз закончил свой очередной фокус. — Заявил Артист своим сценическим голосом.

— И какой же это фокус? Ты сидишь здесь уже минут десять.

Он задумался, при этом левую руку парень приложил ко лбу, а правой подпер подбородок, словно мим, который говорит жестами.

— Мне удалось покинуть сознание и увидеть будущее. — Наконец заявил пациент своему другу.

— Надо же, и что там было? Видел кого-то из нас?

— Себя точно видел, я пробегал через парадные двери один, представляешь, сольное выступление! Мне удалось сбежать, а Хранители шокированные выглядывали в окна со второго этажа, и это было так… Там еще один сказал, что я сделал фокус круче Гудини!

— Так где же находились остальные в этом видении?

— Ой, не важно. Спали в своих палатах, видать уже и не хотели бежать.

— А я? Меня там тоже не было?

— Да ты и не собирался вроде как выступать.

— Нет, но я хотел уйти отсюда, а ты говорил, что пойдешь со мной. Если они и правда все остались внутри, может ты бы придумал такой фокус, который вытащит от сюда каждого из нас? Возможно, ты можешь изменить будущее…

— Да зачем? Мой номер удался на славу, а лишнее актеры лишь отвлекут внимание.

— Мы не актеры, мы твои друзья.

— У меня нет друзей. — Отрезал артист. Глаза его вспыхнули адской искрой, что ушла спустя мгновение. Больше Механик не захотел с ним разговаривать.

***

Историк никогда не задумывался о том, сколько блестящих умов делят с ним палаты в дурдоме. Оказалось, 13-й, Хамелеон и Соломка тоже были любителями философии и глубоких мыслей, но что-то мешало ему увидеть это раньше.

Странную надпись все заметили еще утром, пускай палату и закрыли на дверях всегда были маленькие окошки. Правда, остальные уже давно разошлись и занимались своими делами, а он все пялился в это самое окно и пытался уловить смысл. Историк чувствовал себя полным идиотом.

А тогда к нему присоединился 13-й. Он метнул быстрый взгляд на растекшиеся по стенке буквы и отошел от палаты Неизлечимой.

— Давно пора. Все мы здесь рано или поздно потеряем голову. — Заявил он с видом эксперта.

— Это была вовсе не шутка, почему другие этого не понимают? Стал бы кто-то шутить через день после смерти друга и… Вообще кто стал бы шутить, играя с собственной жизнью? — Выпалил Историк.

— По ту сторону могилы это кажется безумием, но здесь — абсолютно нормально. Подумай сам, чем еще заняться? От драк устаешь, шахматы и шашки надоедают, радио сломано, пейзаж за окном все тот же… А вот надпись кровью на стене — такого еще не было, но через пару дней и такое надоест.

Мужчина хотел возразить, привести в пример одну из тех историй, где пациенты наоборот становились человечнее — хотя бы та же Зэд — но в глубине души Историк и сам понимал, что это правда. Грань между «мне нечего делать» и «уже ничего не сделать» была практически невидимой.

— Рисовать на стенах плохо. — Прервала тишину Хамелеон. — Но дети, которых часто наказывают, уже не боятся наказаний.

— По тебе и не скажешь. — Как можно мягче произнес Историк. Он не хотел напоминать ей о насилии, пережитом в детстве, просто констатировал факт. — Ты почти всю свою жизнь терпела наказания от этого педофила Томми.

— Дядя Томми умер. — Прошептала она, посмотрев поочередно в глаза обоим. Ее взгляд можно было сравнить с торжествующим Джейсона, или победным Алисы. — Он всегда говорил, что был лучше — сильнее и крупнее, будто родился взрослым, но мы всегда были одним и тем же. Он тот же напуганный ребенок, что и я, Картер, Джейсон, Радость, Чужая как все мы! Просто его никто не наказывал.

И опять между ними запала молчанка. Историк и 13-й отлично поняли, что она хочет сказать и с пониманием отнеслись к произошедшему на мосте. Они выразили свои соболезнования за годы мучений и безразличие к темным пятнам на прошлом девушки, только все это сделали взглядами — чтобы санитар не услышал.

И наконец к ним подошла Соломка, ее руки легли точно на края окошка, будто она тоже пыталась заглянуть в камеру.

— Сыро, как в подвале. У меня такое чувство, что я стою напротив могилы.

— Это палата Инсанабили, ее забрали сегодня в карцер, за то, что исписала стены палаты и принесла немало проблем врачам.

— Что там написано? — Соломка повернула голову точно на Историка, который уже начал привыкать описывать ей все происходящее.

— Не бери в голову… — Отмахнулся он.

— … я просто потеряла голову. — Закончила фразу Хамелеон, метнув на Историка недовольный взгляд.

— Да, «не бери в голову, я просто потеряла голову» написала на стене.

— Кровью.

— Как ты узнала?

— Запах, в последнее время я хорошо их ощущаю, но эта кровь какая-то неправильная и ее слишком много.

— Неправильная? — переспросил 13-й.

— Венозная. — Вспомнила Хамелеон урок биологии в школе. — Венозная кровь, она более темная и наверно пахнет по-другому.

— Железом, псиной и сырым подвалом. — Ответила девушка, отойдя от двери. Этот запах начал ее раздражать.


========== 14. Когда миры пересекаются ==========


Это был один из тех немногих вечеров, когда Рейган работал в тишине. За эти несколько месяцев они перерывали документы по два-три раза в день, так что времени навести порядок просто не оставалось. Жанна утверждала, что после оживления существа нужно будет предоставить всю информацию о ходе эксперимента в идеальном виде.

Он взялся за эту работу без всяких сомнений. Не самое интересное занятие, но хоть какую-то пользу приносит, не то что возня с пожизненно заключенными.

Так он думал ровно до тех пор, как не услышал глухой удар в стенку гроба изнутри. Существо никогда не общалось подобным образом — в случае поломки оболочки оно бы погибло. Что это могло значить?

Оторвавшись от кипы бумажек Рейган подошел к гробу и замер. Неужели, операция уже началась и оно рвется к ослабленному телу? Не может быть! Картер обещал, что Рейган будет присутствовать, да и что они будут делать без главного наблюдателя?

Мужчина положил руку на крышку гроба. Второй удар был настолько сильным, что он почувствовал его через прочную оболочку. Не показалось. Оно действительно рвалось на волю, но Рейган все еще не верил, что они начали без него.

«Ты же знаешь, что когда оно придет, документы обесценятся. И дело тут не в исследованиях, не в премиях, они хотят власти, хотят избавиться от тебя.» — Рассуждал он, отходя от гроба.

Третий удар, крышка упала. Он закрыл глаза и прикрыл лицо руками, но спустя десять секунд тишины все же посмотрел внутрь.

Там не было никого и ничего — просто железные стены. Взяв себя в руки, Рейган снова подошел к гробу.

«А если все это время ничего не было? Просто голос в моей голове и ничего больше… Я не был гением и не был свидетелем, лишь еще одним психом».

Пальцы коснулись задней стенки гроба и тут же увязли в ней. Непонятная слизь была не черной, как изначально показалось, а темно бордовой. За тонким слоем этой дряни что-то было, еще одно помещение.

И то чувство величия снова вернулось. Рейгану захотелось попасть туда — пусть его не будет на операции, зато он станет первым, кто попадет в другой мир.

Мужчина сделал один рывок и прошел через эту тонкую пелену. По ту сторону его ждал точно такой же подвал, затопленный кровью. Зрелище совершенно не напугало бывшего тюремного врача — там он насмотрелся и на кровь, и на ржавые трубы, только вот ходить по такой каше было проблематично — в этом мире кровь была вязкой, как болотная тина.

Это место оказалось самым отвратительным в другом мире — ведь именно здесь оно питалось — остальные же помещения полностью копировали больницу без крови, странных символов или еще каких сюрпризов. Наоборот — комнаты казались слишком светлыми, чересчур чистыми и нереально гармоничными. Рейган постоянно слышал крики в соседних помещениях, звуки разбивающихся предметов и удары головой о стену, однако, войдя в очередную комнату никого не обнаруживал — вся та же идеальная чистота.

Спустя несколько минут человек начал чувствовать головную боль, дышать стало труднее. Теперь Рейган понял, почему существо не хотело уходить в их мир. Головная боль быстро нарастала, взгляд упал на дверь операционной — из-под нее вытекала кровь. Там сейчас проходила операция, а значит был второй портал — еще один выход.

— Рейган, ты же не думал, что твои усилия останутся незамеченными?

Этот голос был чертовски знаком, другие затихли сразу, будто боялись его или были тем же голосом. Сделав очередной шаг к спасительной двери мужчина упал на колени и начал задыхаться. Он попытался дотянуться до ручки упал и с последних сил повернулся в сторону коридора. Перед ним стояло высокое существо, которое, по сути, оставалось туманом, и носило накидку красного цвета лишь чтобы его замечали.

— Я пошел за тобой чтобы помочь. — Выдавил он из себя. Оно наклонилось, напоминая привидение из детского мультика — под накидкой лишь бледно красное свечение и никаких черт лица.

— Так помоги же! Мне нужна энергия, чтобы догнать ту дрянную девчонку, заранее благодарю за эту жертву.

***

Алиса проснулась ночью. Сразу после операции девушка отправилась в свою комнату, разве что переоделась и затем рухнула в кровать. Она не стала относить вещи в прачечную — уж слишком близко та находилась к моргу.

Все происходящее в операционной теперь перемешалось со сном. Она уже не помнила, где видела, как снимают скальп, а где Жанна не успела вытереть кровь и несколько капель упало на пол.

Боб и Джейсон отвезли тело в морг, Жанна сказала, что сама уберет кровь, Картер поспешил собрать вещи и уехать, она так же видела Джорджа около комнаты охраны и никак не могла вспомнить, куда подевался Рэйган.

Окончательно пробудившись ото сна девушка перевернулась на бок и уже собиралась вставать, как вдруг заметила в своей комнате фигуру в черном.

— Уже закончили, так быстро? Жаль, что я все проспала. — Протянула медсестра, слезая с кровати. — Чем могу помочь?

Несколько шагов в сторону ее рабочего стола. Походка неровная, кровь все еще сочится через плотный слой бинтов. Дрожащие руки упираются в стол.

— Обезболивающее, чтоб это чертово тело наконец-то начало меня слушаться!

В отличии от ее личной коллекции, которая стоит на видном месте, обезболивающие находятся в ящике. Алиса достает первое попавшееся, хватает шприц как вдруг снова вспоминает кусок операции.

На голове Инсанабили не было бинтов. Если кто и должен был бы делать перевязку, так это Алиса, но существо попросило не вмешиваться, даже рану оставить открытой.

Этот факт впивается в голову, девушка оборачивается и видит, как НЕЧТО врывается в ее комнату. Оно хватает девчонку за ногу и с легкостью утаскивает прочь. Та роняет из рук осколок стекла, Алиса чувствует, как по ключице стекает тонкая струйка крови…

***

Жанна как раз перепроверяла отчет Боба, когда услышала в коридоре странный шум. Она приоткрыла дверь своей комнаты и выглянула в дверной проем. Всего нескольких секунд хватило, чтобы закрыть ту дверь и подпереть стулом.

По коридору тянулся след крови, ее было слишком много, как будто кто-то решил подшутить и измазал все краской. Возле двери операционной так же можно было увидеть два силуэта — обессиленное тело и некое подобие человека, которое волокло его обратно.

Она знала, что так должно было произойти, что оно придет из другого измерения и тело Инсанабили будет в его полном распоряжении. Она также знала, что эта отвратительная девчонка не сможет убежать, потому что сама прочитала договор с ним. И все же это она открыла портал. Глупая медсестричка Жанна, которая даже не в силах своевременно вытереть кровь.

— Кто бы там не был по ту сторону, услышь меня! Если я выберусь отсюда обещаю, уволюсь к чертям собачьим и никогда больше не возьмусь за такую работу!

Кто-то вновь прошелся по коридору, Жанна так и не осмелилась проверить. Она закрыла окно шторами, боясь что это уже начало действовать за гранью лечебницы, залезла на кровать и с головой накрылась одеялом, будто это защитило бы от тысячилетнего кошмарного бога.

Через некоторое время она все же выглянула в коридор и увидела, как кто-то уходил от двери, которая была заперта. После этого девушка вернулась под одеяло. Лязг ножей и запах гнили преследовали ее до самого утра.

Сейчас Жанна может сказать, что оно ее отпустило. В конце концов подобные видения не посещали ее за прошедшие годы. Если подумать, то работа кондитера в небольшой пекарне оказалась даже интересной, хоть и с паршивой зарплатой. Сейчас о прошлом ей напоминает лишь отметка на запястье. «Ошибка молодости, набила по пьяне в подпольном тату-салоне» — отвечает она своим подругам.

***

— А вот ты веришь в зомби, а, Федор?

— Конечно верю! — Отвечает старик своему товарищу, опустошая бокал пива и закусывая треской. — Помню, на заре своей карьеры доводилось мне работать сторожем в одной частной лечебнице. Своими глазами видел!

Его «карьера» закончилась пять лет назад на складе одной бюджетной компании. Не выходя по жизни за рамки «тот сторож, который что-то там сторожит» Федор все же чувствовал себя частью чего-то великого, в основном благодаря этой истории.

— Значит, ты их видел? И какие они?

— Их ничем не отличить от обычных людей, только после смерти с телами происходит что-то неладное. Приходят какие-то существа, я их называю воскресителями, они чинят труп, словно робота, после чего тот встает и идет по своим делам.

— Врешь, придурок.

— Может и вру, а может есть еще доля правды в моих историях. — Говоря это, он показывает другу черный камень. — Они мне дали эту штуку в благодарность, ведь это я оставил ключ-карту от лифта в халате Гарлоу, он бы ни за что не добрался к умершей без моей помощи, да и она бы от туда не выбралась.

— Да ладно, обычная каменюка.

— Дотронься, эта вещица позволяет мне видеть мир воскресителей и порой даже слышать их.

Товарищ отмахнулся от такой идеи и предпочел забыть эту историю после очередной чекушки. Он уже и сам начал видеть силуэты в черных смирительных рубашках от этих бредовых историй.

***

«Нам всегда было проще разойтись по разным углам, чем выяснять, кто прав. Ни я, ни Джордж никогда не отступали, поэтому устраивать битву характеров было бы глупо. Я до последнего старался не вмешиваться в его дела, даже когда побывал на сеансе с Майлзом и он старался не мешать мне, даже после всего, что услышал.

И все же избежать проблем не удалось. Он утаил от меня ключ, созданный Штейном для того, чтобы заточить существо в другом мире. Не думаю, что красть вещицу из его комнаты было честно, надеюсь, он простит меня за это. Мне довелось узнать это просто во время операции, когда первая капля крови упала на место старой пентаграммы и этот самый мир соприкоснулся с нашим.

Оно бесцеремонно заявило мне, что Джордж допустил ошибку. Не знаю, что существо собиралось с ним сделать и знать не хочу — кем бы оно ни было лезть к моему брату я не позволю!

История тех двух чокнутых кое-чему меня научила, так что я подождал, пока остальные уйдут и вернулся в операционную. Напротив стальной двери, через которую я зашел, находилась такая же открытая дверь, а за ней — такой же коридор, только без людей.

Мне пришлось зайти в ту другую больницу, я несколько минут блуждал там по комнатам своих коллег. Голос существа слышался в соседних помещениях, но нигде не было и следа жизни. У меня начала кружится голова я оперся о стену и ненадолго задержался у двери.

Именно тогда оно вернулось домой. Швырнув через плечо свое новое тело, нечто отправилось на склад, видимо чтобы чем-то оглушить Инсанабили. Стоило ему исчезнуть в той комнате, как к пациентке подлетела целая толпа черных фигур. Антропоморфные твари ростом с человека, ей-богу как на тех рисунках, что мне показывал брат!

Они пытались поднять ее на ноги, тянули обратно к выходу, она что-то сказала им.

— Уверенна, что сама справишься?

— Тогда мы дадим тебе частичку нашего мира. Пока она с тобой существо не сможет тебя найти в чужом мире.

Один из этих голосов показался мне знакомым. Они исчезли, лишь один вернулся и дал ей какую-то вещь. Я побежал туда пока нечто не вернулось.

— … они тоже заслужили шанс на побег.

Я наклонился к ней и заметил, что кто-то перебинтовал Инсанабили голову и скорее всего закрыл зияющую дыру в черепе. А та странная маска, которую ей дали тени, должна была защитить девушку от горящего красного взгляда. Когда она пересекла границу, оно потеряло ее из поля зрения раз и навсегда.

Оно пулей влетело в коридор, попыталось догнать ее, пока еще могло видеть. Чтобы задержать красное нечто и не дать ему выхватить ключ мне пришлось повторить все то, что эта ненормальная нацарапала в своих бумажках. Теперь у него появилось новое тело и оно вынуждено было оставить старое.

Вот почему я считаю свой поступок правильным. Еще пару дней назад ни за что бы не поверил, что помогу Инсанабили, на когда я дал ей ключ новая надежда вспыхнула в помутневших глазах и она поклялась мне, что закроет этот мир от больных, от врачей, от моего брата. Чем труднее становилось дышать, тем больше пятен крови проступало на стенах, под конец я даже увидел тело Рейгана у двери. Помню, как она переступила границу и с огромным усилием захлопнула массивную дверь. Звякнул ключ, свет погас.

Недолго оно владело моим телом — люди не могут существовать в этом мире больше часа, а вот душа, увы, навеки осталась в чертовом плену. Мне все еще не ясно, почему существо не уничтожит остатки моего разума, или хотя бы не запугает меня… Оно, как и все уничтоженные им души, обходит меня стороной. Надеется, что Инсанабили вернется сюда за своим другом, а я надеюсь, что у моего братца хватит ума ее остановить. Посмотрим, кто будет прав.»

***

Сны никогда не влияли на реальность, разве что на воспоминания. За всю свою жизнь Джордж мог вспомнить только один сон, который он спутал с настоящей жизнью.

Ему тогда было десять. Мальчик проснулся от стука в дверь, за окном шел ливень. Он спустился к двери и увидел в окошке руку своего брата, но когда повернул ручку на улице никого не было. Вот такой короткий сон, что запомнился ему на всю жизнь.

Эта ночь началась так же: он проснулся, услышал шум на первом этаже, открыл дверь и вышел в коридор. Кровавый след явно указывал на то, что это был сон — чтобы оставить такой отпечаток нужно было выжать человек пять, не меньше.

След вел в главный холл, там к железной двери и лестнице на первый этаж. Операционная была закрыта, так что гарлоу отправился к лестнице.

Каково же было его удивление, когда он обнаружил на первом этаже выбитое окно. Стекло, железная решетка, рама — все было разбито вдребезги, осколки валялись прямо в коридоре и никого этот шум не разбудил (еще одно доказательство сна)!

За окном царила сплошная темень, лишь на секунду там взблеснул золотистый огонек. Недолго думая Гарлоу перелез через оконную раму и погнался за этим самым огнем — по крайней мере не красный свет, уже неплохо. Он чувствовал осенние заморозки, чувствовал, как зацепился за прутья металлического забора, и даже ветки деревьев, которые окружали лечебницу.

Чем дальше он бежал за огоньком, тем темнее становилось все вокруг. Наконец-то звездочка вдалеке остановилась и Гарлоу смог приблизиться к ней. Кромешная тьма не позволяла разглядеть четкого образа, только глаза, видневшиеся под яркой золотистой маской.

— Ты в своем уме, зачем полез сюда?!

— А ты в своем? Заблудишься в этом лесу так и помрешь.

— Лес никогда не был мне врагом. Он примет меня и проведет подальше от этого места, а ты проваливай, пока крона деревьев не скрыла от тебя последние лучи света. — Инсанабили говорила с большим трудом, и все же не скупилась на слова.

— Я отвечаю за тебя даже в этом дурацком сне.

— Тогда просыпайся скорее, пока время еще есть.

Золотистый огонек исчез среди деревьев. Джордж не рискнул идти дальше в этот сказочный лес. Он повернул назад и уже через пару сотен метров увидел клочки неба, а затем и рассветную зарю.

***

Джейсон и Майлз остались работать на прежнем месте. Бывший санитар, теперь вроде как помощник кого-то из новых врачей, он не без злости смотрел, как пациенты пропадали из больницы один за другим. Однако, Вурст не смел им мешать — давно пора было признать что их можно вылечить, что день их выписки реально может наступить.

Этим ранним утром Джейсон решил прогуляться к могилам — кто-то там вроде собирался ставить новые надгробия. Он отметил, что одно уже установили — памятник Алисе. По лицу бывшего санитара трудно было понять, что он выносил ее тело в морг, пачкая рубашку кровью, что он отмывал коридоры и выносил битые стекла. Все воспоминания остались на страничках судебного протокола, чтобы с годами чернила выцвели, а бумага пожелтела.

Рассматривая старые камни, служившие надгробиями для бывших пациентов и работников больницы, он на секунду перевел взгляд к горизонту и заметил там человека. Каково же было удивление Вурста, когда в незнакомце он узнал бывшего интерна Джорджа.

— Джейсон? Какой идиотский сон! Ну что, все остальные тоже здесь появятся?

— Нифига это не сон. — Сказал Вурст, опомнившись от шока. — Вы с братом пропали без вести в начале осени, а сейчас уже конец мая.

***

— … мы обыскали и лес, и ближайшие села, но так ничего и не нашли. Даже полицейские, судья и местный прокурор признали, что вы исчезли бесследно. — Закончил Майлз, игнорируя телефонный звонок. За то время, что Гарлоу отсутствовал, в лечебницу провели нормальную связь и даже карцеры успели переоборудовать.

— Но ведь я был в том лесу не больше получаса, а Боб его вообще со мной не было!

— Я и не сомневаюсь, Джордж, вопрос лишь в том, где именно ты находился. Я, конечно, не медиум и не эксперт по всей этой паранормальщине, но мне кажется, вы с братом попали в разные миры. Рейган тоже исчез и его, как и твоего брата, не нашли. Вы все пропали в одну ночь и если ты не видел их, то скорее всего находился в другом измерении.

— Там может нам построить какой-то портал, чтобы найти их? Возможно, они еще живы! — Еще не договорив этого Джордж сам понял, почему идея обречена на провал. Такие мероприятия работали как финансовая пирамида — чтобы спасти одного нужно было убить не менее двух.

— Стоит ли нам сообщать Картеру, что он вернулся? — Спросил Джейсон, пропустив слова Гарлоу мимо ушей.

— Нет. — Почти сразу ответил Майлз. — Мы же не хотим, чтобы все это повторилось. К тому же, он сейчас работает на засекреченном объекте,туда непросто дозвониться.

— То есть мне вот так просто вернуться домой?

— Вернутся целым и невредимым — не так-то уж и просто, верно?


========== Эпилоги из жизни пациентов ==========

***

Прошел уже месяц с тех пор, как Темница для Разума превратилась в обычную лечебницу. Парочку пациентов уже выписали, пришли новенькие, но те, что остались после той ночи, даже для них были слишком безумными.

Жених все еще помнил, как проснулся тогда и встретился взглядом с одной из теней. Это существо сообщило, что готово помочь ему сбежать, если он только захочет. Жених отказался, но эти подлизы сто процентов приняли помощь друзей Неизлечимой!

Дни в этой больнице стали еще дольше и скучнее. Новый персонал следил за пациентами, сами больные не нарывались на драки, никаких голосов, призраков и прочей дребедени. Иногда их даже выпускали погулять во двор — такого в былые времена точно ждать не стоило.

На одной из таких прогулок Петр подошел к тому самому месту, где они с Маргарет обвенчались вновь в присутствии потусторонних свидетелей. Мужчина вспомнил, как показал новым санитарам свою руку и с ужасом обнаружил, что кольцо пропало.

— Ты кого-то потерял, сладенький?

Все тело содрогнулось от этого голоса. Жених посмотрел на старое дерево и обнаружил под ним свою Маргарет! Она стояла там, придерживая руками свое пышное платье, а призрачная бледность отлично сочеталась с белым нарядом невесты.

— У нас медовый месяц впереди, ну же, идем!

Он вежливо спросил, можно ли выпить воды, один из санитаров провел его в столовую без лишних споров и вопросов. Сперва Маргарет шла впереди него, затем поднялась вверх по лестнице, оставив мужчину наедине со стаканом воды.

Не теряя времени он опрокинул стакан на своего спутника. Тот счел это за случайность — Джейсон сразу бы увидел подставу — и пошел переодеваться. Присмотреть за больным поручил Федору, а тот с радостью провел его на второй этаж за небольшую дозу успокоительных таблеток.

Однако, Маргарет не останавливалась, она шла дальше — в коридор с комнатой отдыха. Приключение становилось все опаснее, разжигало страсть и азарт как во времена их конфетно-букетного периода.

Жених практически воспарил над коридором, мчась вдогонку своей любимой в подвенечном платье. Он ощущал ее такой реальной и живой как никогда до этого! Когда мужчина подошел к люку ведущему на крышу и обнаружил, что тот был открыт, он понял, что какие-то силы все-таки остались в этой больнице.

Петр ступил на верх — сегодня был солнечный день, так что крыша напоминала кусочек рая. Маргарет взяла его за руку, он чувствовал нежный шелк ее белоснежных перчаток и легкое прикосновение пальчиков. Прекрасная невеста потянула его к алтарю, он с радостью пошел за ней и наконец-то осмелился на такой решительный шаг — свадьбу.

Так в лечебнице, где все началось с чистого листа, появилась первая страшилка — о парне, что пошел за своей мертвой невестой и сбросился с крыши, дабы смерть никогда их не разлучила. Жаль, что у них не было хорошего рассказчика, чтобы передать эту историю.

***

— Добро пожаловать в цветочный магазин «Радуга», чем могу помочь?

Молодой парнишка осмотрелся по сторонам. Маленькое помещение с плетеной мебелью, бесплатным чаем и портретами котят на стенах больше напоминало дом его бабушки, чем лучший магазин во всем городе. Продавщица — слегка полноватая, но очень милая — поправила свои золотистые волосы и терпеливо ждала ответа.

— Понимаете, мне нужно купить букет цветов для своей девушки. Проблема в том, что она предпочитает готический стиль и ненавидит всякую банальщину.

— О, тогда вы пришли точно по адресу! — Фиона расплылась в широкой улыбке. — Алла, помоги-ка выбрать молодому человеку букет для его особенной второй половинки.

Из-за прилавка к нему вышла высокая худая девушка с длинными темными волосами, в руках она держала жуткий роман в черно-белой обложке.

— Не нужно дарить ей пышных букетов, красота заключается в одном мгновении и в одной точке. — Сказав это, она достала из книжки засушенный цветок и вручила его парню.

— Э-э-э ладно, спасибо, сколько с меня?

— За это? Не возьму больше доллара!

Слегка удивленный парень достал из кармана помятую купюру, вручил ее продавщице и ушел восвояси.

— Смотри, твой первый доллар. Обычно это я у нас продажами занимаюсь, а ты создаешь букеты.

— Не удивительно, с моей то рожей! — Сказала Алла в дерзком тоне, но не без своей грустной улыбки.

— Кстати, сегодня мы закрываемся пораньше.

— С какого перепугу?

— Забывашка на чаепитие пригласил.

Они уже не использовали своих старых кличек, стоило прийти новым санитарам и прозвища пропали сами собой, но все же иногда подобные имена проскальзывали и в такие моменты девочки точно вспоминали кто есть кто. А может, они и не забывали никогда, как не забыли подсказку теней о лазейках в карцерах.

***

Под радостные крики своих новых друзей Морт разрезал праздничный торт. Это был его девятый День Рождения и он стал самым запоминающимся для маленького мальчика.

Еще год назад ребенок томился в приюте — не такой уж и маленький да еще и с этой странной болячкой, которую другие дети называли «человек-зомби». Он проживал свою жизнь как тряпичная кукла, пока однажды к нему не пришла одна странная женщина.

Она была очень похожа на Смерть, какой ее представлял мальчик, хотя сама Зои говорила, что не является смертью, а просто очень близко с ней знакома. Прошло несколько месяцев, прежде чем эта тетенька уладила все дела с документами и забрала его к себе домой.

Несколько раз в неделю они ходили к психологу. Морт заметил, что Зоуи сюда тоже приходит в качестве пациентки. Его сильно поразил результат: всего за пару недель Зоуи научила маленького мальчика чувствовать эмоции и переживания, быть нормальным ребенком. Он уже не стесняясь называл ее мамой, а она с радостью обнимала его и прижимала к сердцу.

— Вы отлично поработали, вот, вторая часть вашего гонорара. — Сказала Зоуи, когда к ней подошел клоун.

— Да брось, не могу же я взять столько денег со своей старой подруги.

— 13-й? — Прошептала девушка-зомби, не веря своим глазам. — Это ты?!

— Ну во-первых, не 13-й, а Гордон, и во-вторых, кто еще по-твоему в свои пятьдесят станет выряжатся клоуном?

— Нас ведь выписали в один день. Но я слышала, ты после этого попал в аварию.

— Так и есть, выступал на празднике у четырехлетнего карапуза, он под машину побежал, а я его оттолкнул, потом провалялся в коме две недели.

Зэд заволновалась, но быстро отбросила прочь волнения — разве смог бы человек не чувствуя эмоций так радостно петь песню «Чунга-Чанга» и рассказывать анекдоты?

— Знаешь, что самое интересное? Лечение мне оплатила семья того мальчика, даже не смотря на то, что они узнали о моем прошлом. Мн кажется, тогда я выздоровел не только от сотрясения мозга.

— Как забавно, что ты вспомнил больницу, мне она тоже не давала покоя. Я вот все думала над загадкой черных рубашек: почему они доставали до запястья, а не до пола? Оказалось, их пошили на заказ как обычные костюмы, а потом кто-то приделал туда ремни и сделал смирительныерубашки.

— И это так важно? Это то, ради чего ты все это вспоминала?

— Не только. На самом деле, мне бы хотелось и других наших повидать.

— В чем проблема? Забывашка каждое воскресенье устраивает чаепитие!

— Да ну, то есть прямо сейчас, и там все они?

— Не все, но многие.

— Что же ты не пошел?

— Работа у меня такая. Ну ничего, навестим их вместе на следующей неделе.

***

Рука прощупывает пластиковый стаканчик. Лишь по одному прикосновению Эшли может распознать, что это за монета. За сегодняшний день прохожие набросали ей двадцать пять долларов. Этого хватит на небольшой перекус и возможно какую-то теплую вещицу из секонд-хенда.

И она этому очень рада.

Купив немного еды в киоске, где ее уже давно знают, девушка по памяти идет к подвалам местной многоэтажки. Многие люди шарахаются ее, она не знает, проблема ли во внешнем виде или в том, что она не носит никаких очков и повязок.

Но все равно Эшли очень счастлива.

Она пробирается между труб, пару раз ударяясь головой — куда же без этого? Даже зрячие нищие не всегда находят проход с первого раза. За огромной кучей труб расположен старый подвал, хозяин которого давно его не использует. Там у Эшли есть своя кровать, другие обитатели подвала знают об этом, никто никогда не ложится на место слепой обездоленной.

И это ее радует.

Эш укладывается на свою койку, достает из пакета слегка горячий пирожок с мясом и бутылку воды. Прямо посреди ее привычного ужина происходит что-то странное — в помещение заходит еще один человек, наверно, новенький, он почти сразу подходит к ней и протягивает в руку непонятную пластмаску.

— Кто ты что это такое?

— Табличка со шрифтом Брайля для начинающих, я помогу тебе ее освоить.

— Зачем?

— Научишься читать, а там может и работу найдешь.

— Мне и так хорошо живется, не жалуюсь.

— Правда? По-твоему, ночевать в подвале и питаться дешевыми лавашами с вокзала это хорошо?

— Да вы просто не знаете всей истории. Я много лет жила со своей подружкой-отражением, которая мне покоя не давала, и после этого уже все кажется сказкой.

— Я ее отлично знаю и понимаю, потому что по той же причине что и ты должен показывать дешевые фокусы на улице. У нас с тобой общая альма-матер — дурдом.

Он кладет руку ей на плечо и по-дружески обнимает. Эшли не припоминает никого из бездомных, кто мог бы так по теплому к ней относится.

— Ты кто-то из них? Я не могу понять, кто, столько времени прошло. — Пальцы сами тянутся к отметине на запястье. Соломка знает, она там есть после стольких лет даже не потускнела, зараза.

— Насколько я знаю, мы вернули себе прежние имена, но мне все еще хочется называть себя Артистом.

— Ты? — Судя по возгласам вокруг другие бездомные обернулись на этот скандал и начали внимательно слушать. — Что же не идешь следом за своей великой мечтой, за этим…

— После той ночи уже не пойду. Тени открыли мне глаза, прости, если для тебя это обидно прозвучало. Как бы там ни было я решил отказаться от помощи сверхъестественного и все чудеса творить самому.

— Как же такое чудо оказалось на помойке?

— Так же как и ты. Выписали, пронаблюдали, пошел на улицу да так там и остался. Но сегодня вот увидел тебя и вспомнил, через что мы прошли. Да чем мы хуже остальных людей? Давай вместе выучимся, найдем себе работу и заживем!

— Ладно, ты мне поможешь, зачем я тебе сдалась слепая?

— Ты очень хорошо умеешь мотивировать, а я очень легкомысленный, мне постоянно нужна мотивация.

— Это не я орала на всех больных, то была Астрал.

— Но орала то твоим голосом, значит и ты сможешь!

***

— Эмма, может ну ее, эту тренировку? Пошли лучше передохнем в местном баре.

— Нет, Лори, мне надо тренироваться каждый день определенное количество времени, чтобы держать себя в форме.

— Да ну, я такая же спортсменка как и ты, пару раз в неделю хожу на танцы, отдыхаю от спортзала и ничего страшного!

Ее веселенькая синеволосая подружка конечно неплохая спутница, они с ней через многое прошли — от соревнований за сертефикат в спортзале до большого спорта и все вместе! На секунду Чужая задумалась, после чего повторила:

— У меня тренировки строго по плану каждый день.

Даже по прошествии стольких лет она не хотела доверять ей свою тайну. А что, если бы вам сказали, что кто-то тренируется для того, чтобы держать под контролем свою руку, что бы вы подумали? Врач Эммы говорил ей еще несколько лет назад, что расстройство прошло, это показали даже снимки мозга и многочисленные исследования, но она все равно боялась, что это может вернутся.

Пускай это было самовнушением, но также и отличной мотивацией! Иногда Эмма так же позволяла себе повыделываться перед друзьями и показать парочку фокусов на машине, но это уж совсем редко.

***

Закончив с заменой шин Джеймс поднялся на второй этаж своего крохотного СТО и увалился в кровать. Теперь, когда знакомая атмосфера автомастерской оставалась с ним постоянно, он начал чувствовать себя намного живее.

Конечно, Механик не смог принести в это здание все, что было в том самом СТО его детства, но то, чего не смог восстановить, он сделал по новому. И теперь, находясь в этом маленьком помещении, он чувствовал невидимое присутствие своих родителей и всей своей семьи.

Кстати, насчет семьи — прошлое чаепитие прошло не у Забывашки, а у него. Некоторым не понравился запах солярки, они немного поворчали на него, но в конце концов все закончилось хохотом и посиделками и костра из горящих шин (а где вы еще такое увидите, народ?!).

Марта на все это смотрела с огромным удовольствием. Она все еще искала работу, связанную с огнем, а пока что перебивалась подработками в СТО и цветочном магазине.

Большинство из них были выписаны из-за прогресса в лечении, он просто сбежал при помощи не совсем реальных друзей, но кого это волновало, ведь они никогда его не выдадут!

Такая была его новая семья. Не совсем идеальная. И все же он ни за что не променял бы ее на другую, как не стал бы заменять детали в раритетной машине.

Их последняя тема для разговора выдалась не очень веселой — рассуждали о том, почему их метки не пропали. Джеймс не понимал, зачем Джек вернулся к этой истории.

***

Карл шел по давно знакомому ему дачному поселку прямиком к себе домой. Его выпустили сразу после смены начальства, мало того, еще и дом вернули. Увы, мужчина больше не мог жить в том месте — с ним была связана одна плохая история. Он продал дом, переступив через жалость к дочери, и купил две небольших дачи по соседству. В одну из них он поселили своих старых друзей, которых навещал почти каждый день.

Его сосед встретил Карла у калитки. Джек выглядел крайне взволнованным.

— Историк, ты должен это увидеть, Софи она…

Сил на разговоры у мужчины не оставалось. Он молча проводил соседа в свой дом. Его дочь сидела в кресле, скрестив руки на груди. Она была очень злой из-за недавнего разговора с отцом.

— Покажи ему.

— Папа! В этом нет ничего такого, а даже если это что-то значит, ты слишком переживаешь по этому поводу.

Девушка неохотно протянула Историку свою руку, где красовалась черная татуировка с чашей и змеей.

— А я говорил, говорил ей прекратить лезть в это дело, прекратить ворошить прошлое! — Джек закрыл лицо руками.

Историк с подозрением посмотрел на Софи.

— Только не говорите, что я сама ее сделала, мне бы никогда в голову не пришло разыгрывать отца подобным образом!

— Как давно это появилось?

— Сегодня утром. — Хором ответили отец и дочь.

— Что происходило в этот момент?

— Она как обычно разгребала эти свои документы, все пыталась докопаться до правды, хотя все мы знаем что дело тут не во вранье, а в том чудовище!

— Ну пап, ведь мои исследования помогли нам найти большинство твоих друзей. — Рукой она указала на стену, увешанную фотографиями.

— Во всем должна быть грань!

— Так что все-таки происходило?

— Она рылась в своих бумагах, а я сказал ей, что лучше бы пошла работать археологом.

— Археолог… это была бы неплохая кличка, только ля парня.

— Кличка? Опомнись! Моя дочь не одна из них и не одна из нас она… она…- Забывашка замер так и не договорив.

— Твоя дочь она, вот кто. Яблоко от яблони, как говорится.

— Ну и что, скажи мне ради всего святого, это значит?! Ты же у нас самый гениальный рассказчик во вселенной…

— Так и есть. — Игнорируя сарказм ответил Историк. — И я могу сделать два вывода. Первый — Софи теперь одна из нас, и второй — мы все еще связаны, а значит существо о нас не забыло.

Комментарий к Эпилоги из жизни пациентов

Вот некоторые интересые факты:

1. Джейсон Вурст - персонаж вдохновленный Джейсоном Вурстоном.

2. Алиса и Забывашка были на самом первом рисунке, с которого началась идея книги.

3. Изначально гг был Забывашка, Софи работала интерном а история заканчивалась ее попадением в палату, красного нечто там не было.

4. Большинство интересных фактов и почти все истории персонажей придумывались по ходу сюжета.

5. Теска интерна Джордж был хорошим другом Инсанабили и Штейна и не спроста - он работал гробовщиком, появлялся в “Загадке Рэдклифф Рэй”.

6.Книга писалась несколько лет, перечитывалась, редактиовалась, замораживалась и снова перечитывалась)

7. Тени антропоморфных животных появились от игры, но далеко отшли от того, что было там, так что я не считаю их фанфикшином.

8. В изначальной версии было намного больше персонажей-санитаров, близнецы по характеру больше походили на Джейсона, так что 14 пациентов и 8 работников это еще не так много персонажей.

9. Отношения Жениха и Маргарет идут от вопроса “Быть или не Быть”, только тут “разлюбить или не разлюбить”, быть верным давно умершему человеку, терзая себя одиночеством, или же найти новую половнку, но обесценить свои слова о единственной и вечной любви.

10. Механик и Артист, Хамелеон и Чужая - изначально эти две пары были схожи, но потом из двух персонажей получилось четыре отдельных.

11. К каждому из гг есть иллюстрация с краткой биографией и пиблезитеьным возрастом.