Вне себя [Павел Валерьевич Шершнёв] (fb2) читать онлайн

Павел Шершнёв Вне себя

Когда служил в армии, у ребят была поговорка: «Если твоя девушка ушла к другому, то ещё не известно кому повезло.» Моя Любаша обещала дождаться, как и многие другие девчонки своим парням, уходящим в армию. Через несколько месяцев узнал, что она от меня в удивительном положении, от которого я был неимоверно счастлив. Мы не были расписаны и меня это немного гложило. Ещё через несколько месяцев она родила дочку Олесю. Меня, конечно, не спросили, назвали сами и отчество деда ей дали, будто меня и не существовало. Её мама постаралась от души… Вечно Любе напевала на ухо: какой я бесперспективный нищеброд. Да, я выходец из детского дома. Не знаю своих родителей. Мамашка в роддоме от меня отказалась. В доме малютки Анатолием нарекли, отчество Андреевич придумали. День рождения 1 сентября написали. Хотя, как узнал позже, родился где-то в конце августа. Из детского дома особого выбора на обучение профессии не было, отдали в училище на токаря. Станки с ЧПУ по металлообработке, да и не только – это моё. Я даже раскрыться не успел, а на меня уже ярлык нищеброда навесили. Люба стала редко писать, дескать, с ребёнком сильно устаёт, а после и вообще перестала. Только по возвращению из армии узнал, что её мама всё-таки подыскала ей перспективного. Бывший одноклассник, с хорошей родословной. Отмазался от армии и пошёл к отцу в бизнес. Люба ему со школы нравилась, поэтому взял с ребёнком. Хотя понятно, что этот ребёнок ему, как собаке пятая нога… Олеся больше у бабушки с дедом жила. Я был научен жизнью в детском доме и всегда мог за себя постоять. После возвращения из армии, как сирота, вытребовал от государства квартиру. Дали однушку на первом этаже в не совсем старой пятиэтажке. Многие из ребят из детского дома и такого не получили… Когда обращались по этому поводу в нужные инстанции, оказывалось, что все деньги они якобы уже выбрали… Хотя они ни копейки не брали. И никто не брался им помочь. Единственный друг из детского дома, Антон, женился на Анюте из нашего же детского дома, и смогли получить однушку на двоих. Аня устроилась в школу учителем. Антон, тоже токарь, устроился на завод, куда впоследствии подтянул и меня. Зарплата небольшая по Московским меркам, но и не нищенствовал. Всегда брал подработку, если предлагали. И вот я, с квартирой и работой стал обивать пороги родителей Любы, чтобы мне разрешили видеться с дочкой. Её мама, Светлана Владимировна, постоянно отказывала мне в этом. С Любой не хотел пересекаться: любовь прошла к предательнице, осталась только неприязнь. Она счастлива со своим… Пусть так и будет… Обычно по выходным, я покупал какую-нибудь игрушку и шёл к дочке. На пороге, как обычно, через полуоткрытую дверь своим крупным торсом меня встречала Светлана Владимировна. И в этот раз я протянул игрушку этому угрюмому лицу:

– Передайте Леське и чмокните от меня.

Она взяла игрушку. Я молча повернулся и пошагал по лестнице вниз. Может ей надоело, что я постоянно прихожу, может из жалости…

– Зайди, хоть посмотри на свою красавицу. Ребёнку полтора года, а она своего папку ещё ни разу не видела. Не буду же я её вечно от тебя прятать! Когда-нибудь, она всё равно повзрослеет и будут мне потом упрёки за тебя. – сказала Светлана Владимировна и открыла мне дверь.

Вы думаете мне нужно было повторное приглашение? Да я влетел в квартиру и остановился, глядя на неё.

– Вешалка вот, Олеська в маленькой комнате. – указала пальцем направление комнаты она и протянула игрушку мне обратно.

– Спасибо! – промолвил я и начал раздеваться. В заветной комнате, на коврике с игрушками ползала кроха и что-то на своём бормотала. Маленькая красатулечка! Я присел на корточки, и топая ножками куклы подошёл к её домику. Олеся посмотрела на меня и насупилась. Я сразу отвлёк её от своего присутствия куклой:

– Тук-тук. Есть кто дома?

– Даа!!! – схватила другую куклу Олеся и её ножками пошагала ко мне: Меня зовут МАМА, а ты моя лялечка. Пойдём я тебя баиньки уложу.

Я отдал ей куклу:

– Может, сначала накормишь её?

– Даа!!! – взяла она куклу и понесла в угол к игрушечному столику.

Я подошёл вслед за ней. Кукла удобно уселась в кресле за маленьким пластмассовым столиком. Столовые приборы, чашки, кружки заняли всё пространство на нём. Олеся ложечкой стала тыкать кукле в рот:

– Кушай лялечка. Давай, за маму…

А я как бы невзначай:

– За папу, за бабу, за деду… А МАМА кушать не будет?

– У меня один стульчик… Она потом покушает.

– А давай я её на коленки посажу, а ты её покормишь и меня, раз я к тебе в гости пришёл? А в следующий раз, когда я приду, то принесу ещё стульчики для всех.

– Даа!!!

Я быстренько сходил за игрушкой МАМОЙ и посадил возле столика у себя на коленках. Леська начала кормить всех по очереди. Я тоже открывал рот, работая челюстями, как у рыбы. Олеся в этот момент сильно смеялась. Так мы долго игрались, пока я не обнаружил выглядывающих из-за косяка двери любопытных бабушку и дедушку Олеси. Увидев, что их засекли, Светлана Владимировна сказала первое, что пришло в голову:

– Давайте чаю попьём? И у Олеси дневной сон…

Олеся, как обычно в своей манере:

– Даа!!! С «кафетками».

Я вежливо отказался и на прощание попросил:

– Можно я на выходных к Олесе приходить буду?

– Ты каждые выходные к ней приходишь… – съязвила Светлана Владимировна.

– В смысле – запустите к ней?

– Ну, ей с тобой интересно играть, возможно…

Я попрощался и помахал Олесе рукой на прощание. Она помахала мне в ответ.

Хорошее настроение привело меня к друзьям, Антону и Ане. Они всегда были мне рады. Посидели, попили чаю. Я им рассказал, что наконец-то увидел дочку и даже поигрался с ней:

– Знаете, какое у неё любимое слово? – немного выждал и детским голоском: «Даа!!!»

День закончился. Уже дома я начал строить планы на «экспансию» детской комнаты Олеси игрушками: побольше столик, четыре стульчика. Возможно дальше ещё и шкафчик будет… И даже чертежи нарисовал. Китайское из пластмассы не долговечно. Настоящий подарок – это подарок, сделанный своими руками. А я профи, будет ещё и долговечный. За неделю на работе на обеденных перерывах смастерил столик со стульчиками, да такой, что все обзавидуются. Все слабые места учёл, хоть сам на них садись – не сломаются. Покрыл лаком, отполировал. Сделал резиновые чашечки на ножки, чтобы не скользили по полу. И в очередную субботу появился у дочки на пороге с комплектом, замотанным в обёрточную бумагу.

– Она с мамой поехала в детский парк гулять. – уведомила меня Светлана Владимировна.

– Хорошо, – понимающе сказал я, и протягивая комплект мини мебели дополнил: Олесе скажите, что я принёс, что обещал.

Она взяла подарок:

– Толик, дай мне свой номер. Если она завтра будет у меня, наберу тебе.

Я продиктовал номер сотового и пошёл домой. Светлана Владимировна занесла подарок в комнату. Не удержалась, распаковала. На удивленье качественная игрушечная мебель:

– Надо же! Наверное, дорого стоит. Не такой уж он и бесперспективный…

Наутро Светлана Владимировна сама позвонила:

– Привет Толик. Олеська сегодня у меня. Можешь приходить. Она новому столику и стульчикам очень обрадовалась. С утра уже всех кукол усадила. И сама за этим столиком кушает.

Меня эта новость сильно обрадовала. А ещё больше обрадовало то, что меня всё-таки пригласили. На метро я быстро добрался до места. В комнате на новой мебели игралась Олеся. Светлана Владимировна сказала ей, указывая на меня:

– Это, тебе дядя Толя подарил.

– Вообще-то я ей папа… – перебил я.

Олеся посмотрела на меня:

– А мне мама сказала, что мой папа Юра.

– Если бы дядя Юра был тебе папой, он бы тебя не отсылал к бабушке с дедушкой.

– Толик! – оборвала мой разговор Светлана Владимировна. По её взгляду было понятно, что меня в следующий раз могут и не впустить и поэтому я переключил тему, спросив у Олеси:

– Тебе нравится новый столик и стулья?

Ответ оказался однозначным:

– Даа!!!

Мы начали играть в кукол. Моя кукла опять была лялечкой, а её кукла – МАМА.

– Давайте кушать? – предложила Олеся.

– А вы сейчас разве не кушали?

– Нет. Они без тебя не хотели кушать. Им нравится, когда ты как рыбка кушаешь.

– Тогда давай.

Мы расселись по разные стороны столика. То Олеся всех кормила, то я всех. Устроили, так сказать, пикничок. Светлана Владимировна в перерыве, когда Олеся кушала (опять же за этим столиком) спросила у меня:

– Толик, ты, где такую мебель купил? Мы вон с дедом пол города облазили, сплошная фигня продаётся.

Я поскромничал:

– Лучшие подарки обычно своими руками делаются.

– Сам что ли?

– Да. На работе есть возможность станками воспользоваться. Воспользовался…

– Олеся ещё хотела себе шкафчик и кухню, а мы всё не можем ей стоящее найти.

– Ну, вот теперь я знаю, с чем в следующие разы к ней в гости приходить.

Вечером перед моим уходом Светлана Владимировна попросила меня:

– Я понимаю, что обидно, когда вместо слова «папа», тебя называют «дядя». Но давай сделаем всё не так сразу, постепенно. Чтобы Олеся привыкла, так сказать… И пока что она на нашем содержании. Ты тут находишься на наших условиях. Мы разрешили к ней приходить, будь добр…

– Да, на ваших… Вы думаете, я против, чтобы её содержать. Я очень хочу участвовать в её воспитании. Маме с Юрой она не очень-то нужна.

– Люба налаживает свою личную жизнь.

– И Олеся ей видимо помеха…

Светлана Владимировна промолчала.

Я продолжил:

– Я не против, что Люба её мать и что у неё теперь другой. Что случилось, то уже случилось. Я не препятствие! Но Олеся ведь и моя дочка. Почему вы пытались убрать меня из её жизни? У меня не было родителей, и я знаю как это. И что Юра ей ничего плохого не сделал, тоже знаю. Но он ей нейтральный человек.

Этот разговор немного изменил наши отношения. Каждый месяц я отдавал «алименты» наличкой Светлане Владимировне. Поговорил с Любой по поводу удочерения Олеси. Она с неохотой, но согласилась: каким бы хорошим не был Юра, Олеся ему всё-таки не дочь. И папа, который всё сделает для дочки, тоже бывает иногда кстати. Через ЗАГС мы переоформили Леськины документы на мою фамилию, отчество. Теперь я официальный папа. И конечно же я сдержал своё обещание: сделал шкафчик и кухню в той же манере, как и стол со стульями – надёжно. Дочка росла, взрослела. Я был для неё первым другом, кому она рассказывала абсолютно всё. Но жила всё также у родителей Любы, моя работа не позволяла в рабочие дни быть дома и следить за ней. Но на выходные Леська с радостью уходила ко мне. В пять лет я подарил ей сотовый телефон и теперь мог в любое время услышать её голос. В садике, куда она ходила, был один неприятный мальчишка – Сашка задира. И почему-то он больше всех невзлюбил именно Олесю. Много раз ходил разбираться в садик, но ничего не помогало.

Неприятность случилась внезапно. Осенью, в субботу вечером мы с Леськой возвращались из парка домой. Было темно и безлюдно. Откуда-то сзади из-за кустов по моей спине ударила дубина, и с дикими болями я повалился на землю. Второй удар пришёлся по голове. На мгновение я выключился, а пришёл в себя из-за визга Олеси. Какой-то незнакомец, закрывая ей рот, тащил в гущу парка. Не чувствуя ничего, я ухватился за ту самую дубину, которой огрели меня и словно полетел за ними. Сходу одним ударом сбил бандюгу с ног. Олеся вырвалась и побежала на выход, а я продолжал лупить дубиной, пока не понял, что я его убил. Странное ощущение эмоционального всплеска. Дубина выпала. Я взглянул вниз и не увидел своих рук. Нет тела, ног. Я поспешил назад. Но я не шёл, не бежал, а быстро летел. Над моим телом, лежавшем на дорожке, плакала дочка. Она быстро набрала телефон Светланы Владимировны, и всхлипывая:

– Баба! Папу убили!

На той стороне трубки ответили:

– О, боже! Где вы?

– В парке на выходе.

Через несколько минут приехала бабушка с дедом, полиция и скорая помощь. Врач определил, что у меня ещё есть пульс, и шансы на спасение ещё остаются. Тело быстро загрузили и увезли. Полиция расспросила Олесю, как всё произошло и когда обошли место преступления, были сильно удивлены, что следов человека убившего бандита нет, и взяли дубину на экспертизу. Позже в больницу приехали Светлана Владимировна с мужем. Олеся отказалась ехать домой:

– Я поеду к папе!

В операционной над моим телом суетились доктора.

– Раздроблено два позвонка в нижней части… Поврежден спинной мозг. Даже если он сможет выжить, коляска уже его удел. – сказал один.

– Повреждения черепа, кость вошла в серое вещество. Максимум один процент на чудо. Но не расслабляемся! Попытаться нужно, у него в коридоре дочка сидит. Мне сложно будет смотреть ей в глаза в случае неудачи.

Подкатили ИВЛ и дефибриллятор, начали операцию на черепе. Медсестра заявила, что давление быстро падает. Сердце остановилось, остановились и врачи. Я наблюдал за этим со стороны, и когда на кардиомониторе увидел ровную линию, отвернулся и полетел сквозь стены в коридор, где сидела Олеся с бабушкой и дедом. Мысли толкали на то, что растением в коляске я вряд ли нужен буду дочке. Нужно смириться и уйти. В коридор вышел врач. В глаза дочери он действительно не смог смотреть. Он обратился к старшему поколению:

– Вы же понимаете, что шансы были минимальные… У него перелом позвоночника, пробит череп, кость вошла в серое вещество.

Светлана Владимировна прикрыла рот ладонью и пустила слезу.

– Папа уже очнулся? – подошла к врачу Олеся.

Врач промолчал. Светлана Владимировна взяла её за руку:

– Пойдём домой, солнышко. Папе нужно отдохнуть.

Олеся начала отбиваться от рук бабушки:

– Я никуда без папы не пойду!

Раздражённый голос и слёзы… «Вот за такое следует попробовать жить!» – подумал я и вернулся в комнату со своим телом. Медсестра откатывала ИВЛ от операционного стола. «Сдались! Но я не сдамся!» Рядом с телом лежал заряженный дефибриллятор. Мне же как-то удалось взять дубину в парке. Я попробовал взять, и ручки с электродами словно прилипли и стали моими ладонями. Я положил их на грудь своего тела. Разряд. Сознание пропало. Электроды с грохотом упали на пол. На кардиомониторе появился пульс. Из горла прорезался тихий стон. Медсестра сразу выбежала в коридор и позвала доктора:

– Дмитрий Сергеевич, пульс появился.

Доктор поспешил вернуться в операционную. Операция длилась несколько часов. Череп залатали, на спину наложили шину и укатили в реанимацию. Я воспользовался своим процентом «чуда». Дочка никуда не уходила, а ждала, когда к ней выйдет доктор, подрёмывая на коленях у бабушки. В этот раз ему уже не стыдно было смотреть ей в глаза:

– Твоему папе уже лучше, поезжай домой, а завтра его навестишь.

Его слова, как бальзам на душу ребёнку.

– Вот видите! Всё у папы хорошо! – обратилась она к бабе с дедом.

– Я так и сказала, что папе нужно отдохнуть. – ответила Светлана Владимировна, уже немного успокоившись.

Несколько дней я был без сознания. Ничего не слышал, не чувствовал. Естественно, никто дочку не впустил в реанимацию, не положено… Сказали, что как только меня переведут в общую палату, только тогда можно будет прийти. Светлана Владимировна постоянно была на связи. Первым моим гостем, когда я пришёл в себя, был следователь из полиции. Задавал вопросы про то, что последнее я помню в том злополучном парке. Сдавать себя, я, конечно, не стал. Сказал про удары со спины и по голове. Он помялся, но расспросил немного по следствию:

– Никого больше не видели? Может чьи-то шаги слышали?

Я отрицательно покачал головой. Тогда он продолжил:

– Напавшего на вас человека убили той же дубиной, которой он по Вам прошёлся. Бросил он её около вас. Кто-то взял дубину, догнал нападавшего и убил его. Следов нет, отпечатков пальцев, кроме нападавшего, тоже нет. Просмотрели все камеры по периметру парка, в этом месте были лишь вы трое. Следствие в тупике. Вы с переломанным позвоночником даже встать не смогли бы. Ну не девочка же его убила!

– Что я последнее помню, так это то, как неизвестный закрывал рот дочери и тащил в цент парка.

– Вот! И Ваша дочка тоже самое говорила. Потом сказала, что, когда мужчина поскользнулся и начал падать, она вырвалась и убежала. Но там, где он якобы поскользнулся, там его и убили той самой дубиной.

– Мне нечего добавить.

– Ладно, если у меня появятся вопросы, я вас снова навещу. Ну и вы если вспомните что, сообщите мне. Свой телефон я вам на тумбочке оставлю.

Следователь ушёл, оставив свою визитку на тумбочке. Следующей моей гостьей была, конечно же, Олеся. Доктор вывел Светлану Владимировну в коридор поговорить:

– Судя по разговорной речи, ему повезло, что он не стал растением. Грубо, конечно, сказано, но вы же поняли о чём я?

Она качнула головой. Врач продолжил:

– Нижние конечности в связи повреждением спинного мозга парализованы. Я даже не могу сказать, что ему сможет помочь… Наверное уже ничего… Но медицина движется вперёд, будем надеяться на лучшее. Чудо уже случилось, что он смог выкарабкаться.

Я пошёл на поправку. Ходить ногами я, конечно же, не смог. Боли в раздробленных позвонках во время движения спиной периодически давали о себе знать. Словно шило втыкали. Антон подогнал мне коляску и сделал на лестнице до квартиры пандус. Огромное ему спасибо. Ещё по моей просьбе, он два раза в неделю приносил мне пакеты с продуктами. Естественно, деньги я ему за продукты возвращал. Работа закончилась. Теперь только квартира и пособие по инвалидности. На подарки сильно и не потратишься. Полная тишина и уйма времени. Йогой можно заняться, медитацией. Но почитал я про выходы в астрал. Я ведь там уже побывал, можно ещё попробовать… Для тех, кто не знает, астрал – это, выход энергетической сущности за пределы тела или что-то вроде того. Каждый описывает это по-своему. Хорошо начало получаться ночью, в полной темноте, когда за окном и подъезде стояла полная тишина. Поначалу перемещался по комнате, потом стал выплывать на улицу. Перемещаться в квартиру к дочке. Смотреть и наслаждаться тем, как она спит или играет с собранной мною мебелью. На выходных часто приводили Леську. Однажды она рассказала, что в садике тот задира снова начал к ней приставать. И я решил попробовать выйти в астрал днём, чтобы посмотреть, что там происходит. Задёрнул наглухо все шторы. Сначала попробовал в коляске – было очень неудобно, и сильно замёрз. Потом лёг на кровать под толстое одеяло, расслабился. Меня как будто бы вытолкнуло из тела. Подумал о дочке и меня понесло в садик. За столом на небольшой доске Олеся штриховала круг цветным мелком, да так сильно давила, что этот мелок обильно крошился. Задира подошёл к столику, набрал в ладонь эту крошку и кинул в лицо Олесе. Меня это взбесило. Я попытался взять остатки мела в невидимую ладонь, и он как бы впитался в мою сущность. В основном, конечно, в ладонь. Этой ладонью я и заехал ему в лицо. Да так, что сбил его с ног, а на лице образовался отпечаток ладони моего размера. Мелкая впитанная моей сущностью крошка мела выдавала едва различимые очертания. Хулиган закричал и убежал. Леська напряглась. Я попытался заговорить, но как, не имея голосовых связок это возможно? Я вытолкнул из себя оставшиеся крошки мела, и они осели. Хулиган вернулся с воспитательницей к столику Олеси. Воспитательница посмотрела на неё, и Олеся придумала, что сказать:

– А пусть не лезет!

Воспитательница ушла, сославшись на буйную фантазию хулигана. С ней ушёл и задира, боясь оставаться с Леськой один на один. Это был мой первый удавшийся эксперимент с движением предметов… Хотя нет, почему первый? Дубина и дефибриллятор тоже считаются.

На выходных Олеся поделилась рассказом про то, что случилось в садике и я ей сказал:

– Только по секрету… Это был я. А ещё раз этот засранец будет лезть, скажи ему: «прошлого раза мало было? Папа тебя ещё раз проучит.»

– Па! Покажи мне, как ты это делаешь!

– Сейчас не смогу. Полная тишина нужна и мне лечь под одеяло нужно будет.

Леська от радости запрыгала на месте:

– Я тихо буду. Ложись в кроватку.

Я лёг. Долго пытался сосредоточиться. Леська всё сбивала настрой: то там ногой шаркнет, то подойдёт и на ухо мне протяжно:

– Паа-паа… Ты уже всё?

Я не выдержал:

– Не получается доча. Давай, когда завтра я у тебя появлюсь в садике, то сделаю так… – поднял правую ладонь и раздвинул пальцы.

– А нельзя просто сказать: «Леська это я.» – не поняла она.

– Говорить я не смогу… Привидения же не могут говорить…

– В мультиках могут.

– Я же не в мультике, я тут.

– Ну, ладно… Давай так.

– Только ты опять мел накроши и в какую-нибудь коробочку.

Вечером Олесю забрали домой. Перед ночью мне как-то не спалось. Лежал в кровати и размышлял, что побуждает меня, чтобы предметы втягивались в мою сущность, когда я нахожусь вне себя. Вышел в астрал. Стал настраивать себя: «Я хочу, чтобы… Чтобы что? Что-то прилипло? Приклеилось?» Но ничего не получалось. Я вылетел на улицу. А что здесь? Побывал в песочнице… Не прилипло…

По улице прогуливалась девушка. Неспешной походкой, с сумочкой в руках она слушала музыку в своих наушниках и даже еле слышно подпевала. Сзади её догнал бугай, выхватил у неё сумочку и стал убегать прочь. Она перепуганная, побежала в противоположную сторону. Я же так всё не могу оставить! Я мгновенно пролетел до этого бугая, обогнал. Что-то прилипло к тому месту, где должна быть рука и этим «чем-то» я вдарил ему в лицо. Бугая сбило с ног. Этим «чем-то» оказался булыжник, причём довольно увесистым на внешний вид, хотя я не чувствовал никакой на себя нагрузки. Чего говорить: вне своего тела я даже прикосновений не чувствовал. Я решил забрать сумку, и она прилипла ко мне ручкой. Бугай повернулся в мою сторону и замахнулся. Никого нет! А ручку сумки кто-то держит и рядом в воздухе висит каменюка. Выпустив из рук сумку и издавая матерные слова, он кинулся убегать. Странно… Я сбил с ног, отобрал сумку, и она всё ещё у меня… Сразу вспомнился мультфильм «Кунг-Фу панда», вернее тот момент, когда Ши Фу сказал По одну фразу перед тем, как начать его тренировать: «Когда ты сконцентрирован и думаешь только о Кунг-Фу, ПОЛУЧАЕТСЯ ПОЛНАЯ ЕРУНДА!» А может и действительно, когда не акцентируешь внимание, а действуешь так, как будто у тебя присутствует тело, а акцент делаешь на выполнение поставленной задачи, то всё собой получается. Так! Что-то я про девушку забыл. Бросил булыжник. Через квартал, на пустой улице она стояла возле дома и кому-то пыталась дозвониться. Я не стал подлетать к ней близко, только приближался до тех пор, пока она не увидела сумку, а затем повесил её на ветку дерева. Она за этим пристально наблюдала. В этот момент на её звонок ответили и она, не зная, что бы ответить сказала:

– Светик привет. Извини ради бога, номером ошиблась. Ты как? Нормально? Ну ладно, пока…

Оглядываясь по сторонам, она подошла к дереву и сняла свою сумку.

– Я не верю в приведения! – громко произнесла она.

В метре от её ног была нетронутая, гладкая грязь. Там я и написал ответ:

«Я тоже» и добавил знак улыбки. Её это даже заинтриговало:

– А ты тогда кто?

На грязи продолжили появляться буквы:

«Не приведение».

Наше общение продолжилось:

– Меня Катя зовут.

«Толик».

– Давно Толик ты умер?

«Я не умер».

– Ты человек-невидимка?

«Не угадала».

Катя начала немного нервничать:

– Я домой пойду, ладно. У меня дела ещё есть. – и стала понемногу отходить, а затем и вовсе ускорила шаг.

Я полетел за нею, не выдавая признаков своего присутствия. Сначала она очень часто оглядывалась, а затем успокоилась. Видимо возле своего подъезда Катя села на лавочку. Тут перед ней на грязи я и написал знакомым ей подчерком послание:

«Ну, вот! Проводил. Теперь я спокоен за тебя. Спокойной ночи. Приходи гулять снова.» Не стал дожидаться ответа и реакции, а вернулся домой в своё тело. Время позднее, буду спать.

Утро. Дочка, наверное, меня уже ждёт в садике. Лёжа в кровати, я расслабился. Моя сущность опять быстро покинула тело. Я подумал о дочери и в мгновение оказался около неё. Она уже сидела за столиком с коробочкой натёртого мела и оглядывалась:

– Па… Ну, где ты?

Мальчишка хулиган стал подходить к ней:

– Что ты тут шепчешься?

– Тебе какое дело? Иди, я тебя не звала. – ответила Олеся ему.

Его это разозлило, и он стал быстро приближаться к ней. Я встал за нею и начал впитывать растёртый мел в себя так, что появились едва заметные очертания тела. Хулиган увидел, испугался и собрался убегать. Я мгновенно обогнал его и подставил ногу. Он споткнулся и упал, а затем с криками убежал. Олеся увидела мои очертания:

– А, вот ты где.

Я поднял ладонь. Как и говорил ей для своего опознания, раздвинул пальцы. К Олесе приближался этот мальчишка и воспитательница. Я вытолкнул из себя мел, и он словно пыль стал оседать на пол. Воспитательница подошла к Олесе ближе:

– Солнышко, ты зачем Сашу обижаешь?

Она со спокойным видом ответила:

– А ему, значит можно меня обижать?

– А мел, зачем рассыпала?

– Я нечаянно, сейчас уберу.

Воспитательница переключила своё внимание на хулигана:

– Саш, ты просто не лезь к ней. Будешь к ней лезть, значит – будешь от неё получать. Так тебе и надо будет. Я не буду заступаться.

Они ушли.

– Спасибо пап. – сказала Олеся в сторону пятна с осевшим мелом.

Я на этом пятне нарисовал улыбающийся смайлик.

Вернулся домой. Из почтового ящика втянул в себя всякие рекламки и через форточку затянул вовнутрь и уложил на тумбочку. А как же мне без всяких порошков обозначить своё присутствие? Можно, кстати пыль попробовать. Она ведь везде есть. Я начал словно вдыхая, втягивать в себя пыль. Пыли и действительно оказалось много в комнате. Я расположился напротив зеркала. Очертания есть, но какие-то очень слабые. Повторил втягивание. С тумбочки вместе с пылью втянулась какая-то визитка в район головы. «Бумага – это, слишком.» – подумал я и через эту бумагу услышал свой голос, но настолько искажённый, что понять бы не смог, если бы не знал, что говорил. Значит, вибрации бумага может передавать и, если взять что-то потоньше, чёткость звука будет лучше. Я вытолкнул эту визитку из себя. Целлофановый мешочек звучал лучше, но всё равно не то. Взор пал на рекламную газету: тонкая, твёрдая – идеальная мембрана. Вернулся в своё тело. Дотянулся из кровати до этой газеты и аккуратно оторвал кусок. Затем снова вышел в астрал и втянул в себя этот кусок газеты. Звук получился неидеальным, но по крайней мере разборчивым. Теперь я могу говорить вне себя! Я опять вошёл в своё тело. От продолжительной лёжки тело затекло, руки онемели, в пальцах покалывало. Так и до пролежней недалеко. Надо бы размяться. Я заполз в свою коляску и уже находясь в ней, начал делать зарядку для рук и тела. Колики прошли – полегчало. За окном была прекрасная солнечная погода. Опавшие большие кленовые листья закрыли газоны сплошным ковром. Я на небольшой промежуток времени вышел из тела и затянул к себе в комнату самый большой и красивый лист клёна. А затем уже в теле, держал его в руках и наслаждался тактильными ощущениями от него. Чуть ближе к вечеру через окно разглядел гуляющую и оглядывающуюся девушку. Ту… Катю… Она всё-таки пришла. Не испугалась ведь. Я чёрным маркером на кленовом листе привычным мне подчерком написал большими буквами «КАТЯ, ПРИВЕТ». Уже лёжа в кровати, вышел в астрал и поднёс этот листок к ней. Вокруг не было никого, даже бабулек, вечно сидящих на лавочках возле подъездов. Катя прочитала записку на листе и улыбнулась:

– Ну, привет.

Потом она выждала паузу и заговорила:

– Ты вчера написал, что ты не умер. Тогда ты… Твоё тело где?

Я стал утягивать кленовый лист в сторону песочницы. Проще на песке написать, чем на асфальте карябать.

– Хочешь, чтобы я за тобой пошла? Ладно. – сказала Катя и пошла за листком.

Я положил листок на лавочку возле песочницы. Катя села возле него:

– Что тут?

Я разгладил песок и написал: «Это снова я.» Разгладил написанное место и снова написал: «Я тут недалеко»

– У меня чисто научный интерес. – продолжила Катя: Я впервые с таким сталкиваюсь. Я психолог по образованию. А как такое вообще возможно?

«Возможно. Слышала про астрал?»

– Слышала. Но в том состоянии разве можно двигать предметы?

«Как видишь»

– Ты, наверное, работаешь на спецслужбы?

«Нет. Но идея мне понравилась»

– А что ты ещё можешь?

«Не испугаешься?»

– Не знаю, в зависимости от того, что будет происходить…

«Я ненадолго проявлюсь»

– Давай попробуем.

Я начал втягивать в себя песок, только немного, чтобы показался лишь еле видный контур.

– Круто! – с удивлением произнесла Катя: можно дотронуться?

Я махнул ей рукой. Она подошла и хотела взять за руку, но её рука скользнула сквозь мою сущность и в руке остались крупицы песка.

– Что ты ощущаешь в такие моменты? – спросила она.

Из подъезда выползли бабули, и я сразу избавился от песка. Бабульки расселись на свои лавочки около подъезда и начали травить друг другу местные сплетни. Я разгладил песок и написал: «Подожди, я сейчас…» Катя вернулась на лавочку. Я залетел в свою комнату, впитал обрывок газеты и вернулся к ней.

– Любовная записка? – улыбнулась она, увидев висящий перед ней обрывок.

Не угадала…

– Не совсем. – тихо заговорил газетой я: это мои голосовые связки.

– Блин! А это вообще реально круто! – восхитилась она: можешь меня научить?

– Это вряд ли. Каждый, у кого это, получается, заходит в астрал по своей методике. Тут нет какой-то универсальной фишки. Почитай в интернете, попробуй, если есть желание.

Когда на улице начало темнеть, я пошёл провожать Катю до дома. Никто из проходящих мимо и не замечал болтающегося рядом с Катей листочка. А что она сам на сам разговаривает, то это в наше время вполне нормально: незаметная беспроводная гарнитура в ухе и разговор по телефону… Мы болтали до самого её дома. И возле подъезда Катя спросила:

– Ты мне не ответил на один мой вопрос, который я задала тебе возле песочницы. Что ты ощущаешь, когда через тебя проходят какие-то предметы или ты через них?

– Ровным счётом ничего. – ответил я: Я не чувствую ни прикосновений, ни веса предметов, ни температуры. Даже стены не замедляют моего движения.

– И ты можешь пройти куда угодно?

– Не знаю, но думаю, что да.

– Идеальный шпион получился бы. Никто даже и подозревать не будет, что с ним кто-то рядом может находиться. Ладно, я у дома. Может, ещё как-нибудь погуляем? Или может, в гости пригласишь? А то ты меня видишь, а я тебя нет.

Как Кате сказать, что я инвалид? Так хоть она со мной общается. А если узнает? Будет?

– Тебе у меня не понравится. Бардак дома. И всё основное время, в последнее время, я провожу в астрале. Может как-нибудь, когда дома порядок наведу…

Мы распрощались. По лицу Кати было понятно, что моя отмазка от приглашения к себе в гости не прокатила. Она зашла домой. Я из интереса последовал за ней. Двухкомнатная квартира, обставленная со вкусом и ни малейшего намёка на присутствие в её жизни любимого мужчины. Мелочь, но приятно. Катя стала раздеваться, чтобы переодеться. Подглядывать не хорошо, правда? Поэтому я сразу вернулся в своё тело. Руки и ноги казались окоченевшими. Потирая ладони друг об друга, я согрел руки, затем принялся растирать ноги.

Идея быть шпионом в интересах нашего государства, весьма интересное занятие и возможно прибыльное… В моём положении деньги не могут быть лишними. Имея деньги можно многое «починить»… Я решился навестить главу государства пока не очень поздно. К кому как не к нему, он ведь и сам бывший шпион. Он и сможет мне полезное применение найти. Улёгся под одеяло, вышел в астрал и улетел в Кремль. В своём кабинете сидел Владимир Владимирович и делал на бумаге какие-то наброски. На столе перед ним лежала стопка газет. Я начал приближаться к нему, чтобы посмотреть, чем он там занимается. Тут же на столе лежал небольшой прибор, на котором загорелась оранжевая лампочка. Президент оторвался от писанины, перевернул лист текстом вниз и оглянулся. Тишина. Затем он нажал на какую-то кнопочку. Появился сильный писк и меня вышвырнуло так, что я тут же оказался в своём теле. Ничего себе! Что это было? Я повторил выход в астрал и вернулся в Кремль. Владимир Владимирович продолжал писать. Как дать ему понять, что я не опасен? Наверное, проявить себя и показать это наглядно. Я расположился в дальнем углу этой комнаты и начал впитывать в себя пыль. Президент опять перевернул лист и посмотрел в мою сторону. Рука потянулась к кнопке. Уже видимые мои очертания подняли руки вверх, и я стал медленно подходить к нему. Палец президента лёг на кнопку, но не нажал её. Я рукой указал на газеты и оторвав кусочек вставил в себя:

– Владимир Владимирович, я не опасен. – произнёс я.

– Ну, это уже я буду решать. – ответил он: Кто Вы и что Вам тут нужно?

– Я хотел бы поработать на благо своей страны.

– Много есть желающих. Как вы думаете: что это у меня за прибор, на кнопке которого лежит мой палец?

– Не знаю. – ответил я.

– Он определяет присутствие неопознанных энергетических субстанций и выполняет их выталкивание. Давайте на чистоту, я человек прямой. У нас работают люди с подобными возможностями, но вбирать в себя пыль и тем более разговаривать пока ни у кого не получалось, а может и не пробовали. Что Вы ещё можете?

– Поднимать и использовать предметы.

– Насколько тяжёлые?

– Не измерял пока.

– Вон тот стул сможете поднять?

Я подошёл к стулу и поднял.

– Хорошо. – сказал Владимир Владимирович: А ту тумбочку?

Я поднял и тумбочку.

– Отлично. Если учесть то, что я эту тумбочку поднять не могу.

Я вернул тумбочку на место и подошёл ближе. Президент убрал палец с кнопки на приборе:

– Возможности у Вас уникальные для наших спецслужб, но торопиться не будем. Мы ведь должны Вас для начала проверить. Кто Вы? Откуда? Может, Вы втираетесь в доверие. Вы ведь так же незаметно можете все данные передавать в другие спецслужбы. И вас никто не отследит.

– Зверев Анатолий Андреевич. Москва. Загорье, 8, квартира 3.

Президент быстренько записал себе эти данные на листок:

– Давайте сделаем так. В следующую пятницу в три часа дня буду ждать Вас здесь. Прогоним через наши спецслужбы. А пока я вынужден с Вами распрощаться. Извините, работы много.

С этими словами он нажал на кнопку устройства, и мощный писк снова вытолкнул меня обратно в своё тело. Пятница, так пятница. Мне скрывать нечего.

Суббота. Полдень. Я в своей инвалидной коляске около окна с видом на улицу. Снова хорошая погода. Катя наматывает круги в ожидании пересечься со мной. Мне-то понятно, что чем меньше замеченных связей других людей со мной, тем больше шансов устроиться в спецслужбы. Ну если только ненадолго… И дочку скоро должны привезти. Я оторвал кусочек газеты и покинул тело. Катя, увидев летящий к ней кусок газеты остановилась:

– Привет Толик.

– Привет. – ответил я.

– Погуляем?

– Может не сегодня. Я уборкой занимаюсь. Давай завтра вечером?

– Готовишься пригласить меня попить чаю?

По дороге к дому шла Светлана Владимировна с Олесей.

– Ой, извини… Ко мне дочку ведут. Я пошёл. – прервал разговор я и поспешил вернуться в тело.

Моя голосовая газетка упала ей в ноги. Катя огляделась и увидела женщину с ребёнком. Проследовала за ними во двор. Они вошли в первый подъезд. Дверь закрылась. Через несколько минут эта женщина вышла из двери и пошла в обратную сторону. «Видимо она и есть та которая привела ребёнка… Может он женатый… А я тут как дурочка возле него вьюсь. По крайней мере я теперь знаю где он обитает.» – подумала Катя.

Мы с Леськой здорово поигрались, попили чаю. На следующий день днём я на коляске выехал на улицу проводить Олесю. Должна была приехать Светлана Владимировна. И я давно не был на улице. Во двор зашла Катя. И увидела знакомую на лицо девочку и парня в коляске, но подходить не стала. Увидел Катю и я, но старался не выдавать своим взглядом, что я её знаю. Пришла Светлана Владимировна, забрала Олесю. Только после этого Катя подошла ко мне:

– Толик?

Я опустил глаза. Катя продолжила:

– Ты не хотел приглашать из-за этого? Для меня не важно, что ты в инвалидной коляске. Или ты женат и скрываешь от неё наше общение?

– Нееет… Я не женат. А то, что я в коляске, мне и самому неприятно. – ответил я.

– Ну, вот… Я тебя вижу. Меня это нисколько не смущает. Теперь пригласишь в гости?

– Давай в магазин за печеньем к чаю прогуляемся?

– Нет, давай я тебя домой завезу. В коляске ходить в магазин не очень удобно. А потом я сама схожу, к чаю чего-нибудь возьму.

– Иди тогда. Я сам домой заеду.

– Тебя напрягает, когда за тобой ухаживают?

– В такие моменты меня напрягает, что я на столько беспомощный. Я сам могу.

– Ты ведь мне помог с сумкой. Давай я тебе помогу на принципе взаимности?

Я согласился. Катя закатила меня в квартиру. Я, конечно, тоже ей помогал: руками крутил колёса.

– Я дверь не закрываю. Сейчас дам денег… – сказал я.

– Я пошла. Деньги есть. Не напрягайся. Ставь чайник греться.

Вместе с печеньем Катя купила ещё и заварку:

– У меня привычка. Я каждый раз стараюсь брать разную заварку. Пробую. Просто чёрный или зелёный чай приелся, теперь травяные чаи пробую.

Мы проболтали до самого вечера. Я рассказал о себе, дочке. Как оказался в коляске. Рассказал, как сам себя откачал в больнице дефибриллятором. Катя рассказала о себе. Что учёба и работа отняла уйму времени, но зато теперь высококвалифицированный психолог. Заработала денег на квартиру. Обменялись номерами своих телефонов. Вечером перед уходом она чмокнула меня в щеку:

– Пока. В следующий раз давай нормально погуляем. Тебе свежий воздух тоже нужен.

Она вышла на улицу. Я быстро залез в кровать и укрылся одеялом. Выход в астрал и полетел её провожать. Кленовым листочком дал ей понять, что я уже рядом и бояться кого-либо не стоит. Возле подъезда помахал ей листочком на прощанье. Она тоже махнула рукой мне.

Всю неделю я тренировался в скорости входа в астрал, скорости впитывания в сущность материалов, поднятию предметов. Одной ночью впитал столько в себя мокрого песка, что получился памятник. И чтобы его не разрушить, аккуратно покинул его. Правда, простоял он считанные секунды. Сначала отвалились руки, а затем осыпался весь. Впервые научился кидать предметы. Главное замахнуться и вовремя отпустить, а дальше всё по инерции. Стал пробовать разные подручные материалы, как мембрану для разговора, но лучше, чем газета ничего не оказалось.

Пятница. День встречи, которой я так жду. Без пяти минут три. Я вне себя и нахожусь в кабинете президента. Рядом с ним ещё один мужчина в форме. На приборе возле него загорелась оранжевая лампочка. Владимир Владимирович отреагировал на неё:

– Анатолий Андреевич, вы вовремя. Кстати, отчество у вас настоящее?

Я подлетел ближе. На углу стола лежал заготовленный кусочек газеты, который я и впитал.

– Я не знаю, скорее всего, нет. Такое дали в доме малютки. – ответил я.

– Анатолий Андреевич, можно сделать так, чтобы мы могли Вас видеть? Не могу разговаривать с воздухом. Это как раньше говорили: «Если человек разговаривает сам с собой, то диагноза два: либо дурак, либо блютуз.» У меня нет в ухе гарнитуры…

Юморист, блин… Я впитал в себя всю возможную пыль. Очертания вполне просматривались. Владимир Владимирович глянул на очертания и улыбнулся:

– Вчера попросил убраться в кабинете. А тут вон, сколько пыли то оказывается.

Затем он обратился ко мне, показывая на военного:

– Директор ФСБ Бортников Александр Васильевич. Прошу любить и жаловать. Теперь несколько вопросов к Вам.

– Да, конечно. – ответил ему я.

– Детский дом, армия, единственная работа… Бывшая… Само собой всё подтверждено. И даже ребёнка по ДНК проверили – Ваш. Инвалидность, низкое пособие по инвалидности. Почему Вы решились работать на нас? Только честно.

– Одна девушка подсказала.

– Она знает, что у Вас такие возможности?

– Да.

– А она знает, что вы последовали её совету.

– Нет пока.

– Хорошо. И лучше ей об этом не знать, если всё-таки останетесь с нами. Есть один интересный момент в вашей истории. На самом деле не один… Можете рассказать, что произошло, когда с Вами случилась беда?

– Гуляли с дочкой в парке, когда на нас напали.

– Мы это знаем. Интересует, что случилось с нападавшим.

Я замялся. Может от моей честности всё зависит? Будь, что будет:

– Это я его убил. Он утаскивал мою дочь…

– Как это у вас получилось лёжа со сломанной спиной и пробитым черепом? На дубине даже отпечатков пальцев нет.

– А как я сейчас перед вами стою? Тогда я в первый раз был вне себя… Неосознанно конечно…

– Не хочу бередить Ваши душевные раны, но нападавший – разыскивался за изнасилования и последующие убийства одиннадцати женщин разных возрастов. Это выяснилось походу, когда пробили его труп по отпечаткам пальцев в других делах. Я думаю, он это заслужил. У нас в государстве давно отменена смертная казнь и такого выродка кормить в тюрьме… Ну, просто слов нет… А если он ещё отсидит, и не дай бог выйдет? Думаете, он остановится? Ладно, это тема закрыта, можете не волноваться. Теперь про больницу. Врачи сослались в Вашем случае на невозможное чудо. У вас не было пульса несколько минут. А затем электроды дефибриллятора, которые находились в приборе, вдруг нечаянно упали с Вашего тела и пульс появился…

У меня уже появилась уверенность в голосе:

– Я себя сам откачал, раз врачи не захотели даже попробовать…

Владимир Владимирович выждал паузу:

– Вы из-за дочки решили остаться?

– Да. Только из-за неё.

– А вот Вы сейчас хотите начать работать на спецслужбы. Вы осознаёте, что можете подвергнуть опасности своего ребёнка? И не только…

– Я буду невидим, без отпечатков, без следов.

– Поверьте мне, я работал в спецслужбах. Встречаются и двойные, и даже тройные агенты. Где платят, туда и продают информацию. Далеко не факт, что Вы сможете этого избежать… Наш век – век коммерции. Всё продаётся и всё покупается. Мы то, конечно, по максимуму постараемся Вас от этого обезопасить. Но Вы же понимаете, что это далеко не сто процентов.

– Владимир Владимирович, для дочки я в каком бы физическом состоянии не был – всегда останусь папой. А вот мне с моей стороны и с моим пособием стыдно, что я многого не могу для себя, а тем более для неё позволить. А в том, что я патриот для России, постараюсь Вас в этом не разочаровать.

– А вот скажите, в своё время, когда Вы работали на заводе, Вы дочке из заводских материалов собрали ей игрушечную мебель…

– Да, было такое.

– Это называется воровство.

Я даже и подумать не мог, чем это обернётся, но начал изворачиваться:

– Я сделал это из отходов производства. Оно предназначалось для вывоза на мусор.

– Хорошо, пусть будет так. Анатолий Андреевич, тогда я Вас передаю Александру Васильевичу. И можно ещё Вас попросить? Вы эту пыль можете на улицу переместить?

– Конечно.

– Спасибо большое. Александр Васильевич, ваш подопечный… Не буду больше задерживать.

Александр Васильевич вышел в коридор. За ним выплыл и я. Онзакрыл дверь в кабинет президента и обратился ко мне:

– Для нас Ваши способности просто уникальны. Давайте поступим так: на выходных предупреждаете своих знакомых, что с понедельника на месяц уезжаете в реабилитационный центр. Отключаете или избавляетесь от своего телефона. В понедельник в девять утра за Вами приедет машина скорой помощи. Это будут наши люди. Они перевезут Вас в нужное место. Там мы с Вами встретимся и обговорим дальнейшие действия.

– Хорошо, договорились. – ответил я.

Директор ФСБ приоткрыл окошко на улицу:

– Пыль лучше туда. До свидания.

Я вылетел в окно и вытолкнул из себя всю пыль. Пыль облачком начала осаживаться вниз. А что? Хороша тема для уборки в квартире. Вернувшись домой, в первую очередь навёл порядок. Отовсюду втянул в себя всю пыль и через форточку вывез её на улицу. Не нужно столько времени елозить щёткой пылесоса по комнатам. И не в моём состоянии.

На выходных мне привели погостить Олесю, и я предупредил Светлану Владимировну, что мне предложили на месяц в реабилитационный центр положить для профилактики. Она мне ответила положительно:

– Конечно, даже не задумывайся. Ложись, лечись. Это ведь бесплатно?

– Совершенно.

Вечером в гости нагрянула и Катя. Тут она и познакомилась с моей красавицей. Катерину я тоже предупредил о своём отсутствии в течении месяца. А в воскресенье Катя пришла меня выгуливать на улицу. Да что я, псина, чтобы меня выгуливать? Катя быстро нашла общий язык с Олесей и уже вместе они уболтали меня покинуть свою берлогу. Возле подъезда мы поздоровались со всеми бабульками, сидящими на лавочках, и поехали гулять. Бабушки поздоровались в ответ. Когда мы отъехали подальше, сразу начали обсуждать, как мы вместе гармонично смотримся. Буд-то бы другие темы совсем закончились. Теперь нужно было что-то придумать с телефоном. Я достал телефон и держал в руках, как бы поджидая нужного момента, чтобы с ним что-то случилось. И дождался, вышло само собой. Маленькие ступенечки, телефон сам выскользнул из рук и упал ровно под колесо моей коляски. Колесо надавило на него всем моим весом и сломало пополам. О как подфартило!

– Ой, Толик, извини! – покаялась Катя и подняла его с тротуара.

Телефон пустил дымку и полыхнул. Это вспыхнул повреждённый аккумулятор. Катя бросила его обратно на дорогу:

– Я тебе другой куплю.

– Не извиняйся. Это у меня руки дырявые. Приеду после реабилитационного центра, сам куплю. – успокоил Катю я.

– Ну ты же будешь меня и Олесю всё равно навещать? – подмигнула она мне.

– Конечно будет. – влезла в разговор Олеся: Он это может. Только никому не говорите. Это секрет.

Я улыбнулся дочке:

– Леська! А вот ты зачем мои секреты выдаёшь?

Олеся сделала умное лицо и перевернула ситуацию с головы на ноги:

– Она ведь с нами, ей можно. Главное, чтобы она никому не проболталась.

Когда мы вернулись во двор, Светлана Владимировна стояла уже там. Она одобряюще осмотрела Катю и поздоровалась. Я представил их друг другу. Леська чмокнула меня на прощание и пошла с бабушкой домой. Катя тоже не стала задерживаться: она договорилась с подругой сходить в кафешку. Ну а я залез под одеяло и уснул.

Девять утра. Во двор заехала машина скорой помощи. Оттуда вышли двое крепких мужчин в медицинских костюмах, и зашли в мой подъезд. Стук в дверь. Я открыл. Один из них произнёс:

– Доброе утро. Мы за Вами, как договаривались. Одевайтесь.

Я кивнул головой и начал натягивать на себя куртку. Затем они закрыли дверь в квартиру и меня вместе с коляской загрузили в машину. Ехали очень долго, часов около шести. Один раз останавливались. Один из них сходил в Бургер Кинг, принёс каждому гамбургеры, картошку и попить. Подъехали к КПП с военизированной охраной, огромная территория была огорожена высоким забором с колючей проволокой сверху. Отдали какие-то бумажки и проехали на территорию. Ещё километра два по полю и попали в современный свежевыстроенный пятиэтажный комплекс. Меня выгрузили из машины и закатили вовнутрь. Там на просторном лифте с стеклянными стенками подняли на третий этаж, где меня уже ждал Александр Васильевич:

– Доброе утро. Как добрались?

– Всё отлично. – ответил я.

– Итак, Вы находитесь в действующем реабилитационном центре. Вас не обманули. Только он для участников секретных спецопераций. И люди здесь не совсем обычные могут попадаться. Тут пациенты проходят лечение, процедуры. Тут же есть полигон для тренировок. Но начнём мы с Вашего здоровья. Наши врачи должны по максиму Вас обследовать. Если Вы собираетесь на нас работать, это не обсуждается.

Первую неделю с меня брали всевозможные анализы. Делали томограмму сломанного позвоночника. ЭЭГ головного мозга. Из процедур самым приятным был ежедневный массаж. Посадили в очень удобную коляску с электроприводом и подогревом. Управлял движением, встроенным в правый подлокотник джойстиком. В комнате рядом с моей кроватью находилась беспроводная зарядная станция для этой коляски. Ещё мне давали лекарства, которые намного уменьшили мои болевые ощущения в спине. Вкусная еда. Много фруктов и овощей. Всё первой свежести. Приносили на подносе в мою комнату, а после еды забирали. В астрал не выходил, старался как можно качественней отдохнуть. На вопрос, почему кушаю отдельно от всех, мне ответили:

– Вместе кушает только персонал центра. Пациенты секретны.

Ни фото на личных делах, ни данных, ни даже имён. На личной папке указан лишь идентификационный номер. Общение ограниченно. Максимум с врачами не первой инстанции и только по делу. Перед выходными врач сообщил мне, что есть возможность заменить раздробленные позвонки в моём позвоночнике на искусственные, но более крепкие. На это нужно моё разрешение и время на изготовление. И конечно они это разрешение получили. Надоели мне колики в спине. На выходных отдых, покой. Хочешь фильмы смотришь, хочешь на компьютере играешь. Только интернета нет: никаких новостей из мира людей не почитаешь, письма не напишешь. Меня попросили и в астрал пока не выходить. Я так и сделал.

      Понедельник. После завтрака санитар попросил явиться в конференц-зал, где меня ожидал Александр Васильевич. Ну, тот самый, директор ФСБ.

– Как прошла первая неделя?

– Даже лучше, чем я предполагал. – удовлетворённо покачал ему головой я: Боли почти прошли. Сплю хорошо. Отличная еда. За массаж отдельное спасибо. Предложили позвонки заменить сломанные.

– Да, врачи мне уже доложили. Позвонки будут готовы к концу срока пребывания, только через три недели. Если захотите установить их в это посещение центра, то придётся задержаться ещё на пару недель. Потому, что после операции нужно будет Вас пронаблюдать. Нет, то только через полтора два месяца.

– Я согласен сейчас.

– Вас не потеряют? Не будут искать по всем больницам?

– Если Вы дадите добро, я им сообщу.

– Даю, но только через три недели.

– Спасибо.

– Теперь небольшой вводный инструктаж и на полигон смотреть ваши возможности. Вашим непосредственным начальником, не считая меня, будет полковник Владимир Емельянович. Фамилию называть не буду, это Вам ни к чему.

– Логично. – поддакнул ему я.

– Вас он будет звать только по имени. Вы ему, как минимум, в сыновья годитесь. Лишние данные ему тоже ни к чему. Вас он не будет знать в лицо, не будет знать Ваше местоположение. Он почти всегда находится на этой территории, если конечно не на задании.

Александр Васильевич поставил передо мной небольшую матрёшку:

– Подобные вещи мы называем трассировщик. Немного расскажу про их смысл. Раскройте её.

Я раскрыл, разложил и собрал трёх матрёшек. Тогда директор ФСБ продолжил:

– Их три штуки. Одна, самая маленькая, будет находиться у Вас, другая средняя – у Владимира Емельяновича, третья самая большая у меня. Представим это как иерархия по должности. Допустим, Вас уведомили, что в нужное время я или Владимир Емельянович захотели с Вами встретиться. Ну, не прям с Вами… Чтобы Вы навестили нас находясь вне себя. Вы возьмёте в руку эту матрёшку и следуя иерархии будете помнить у кого какая, очутитесь в нужном месте. Получается, что связь работает по памяти в Вашем мозге, а предмет облегчает это восприятие. Вот Вы, не задумываясь, вне себя сможете попасть к своей дочери?

– Моментально.

– Тех людей, которых Вы хорошо знаете?

– Тоже, да.

– Здесь немного иное. Вам не особо нужно знать, куда и к кому нужно попасть. Вас уведомят перед самим заданием. И только то, что необходимо знать. На то она и секретная служба… Вот за этим и нужны трассировщики. Это могут быть совершенно разные предметы независимо от размеров и формы. Например: у Вас есть… Пусть будет любимая ручка… Или важный подарок от кого-либо. Вы его помните. С ним у вас связь устойчивая. Вы можете найти его, не держа в руках какую-нибудь запчасть от него. С незнакомыми Вам предметами немного сложнее. Поэтому и нужно что-то в чём-то.

– Хорошо, я понял. – принял к сведению я.

– Теперь сделаем так. – сказал Александр Васильевич, забрав себе среднюю и большую матрёшки и перевернув песочные часы: через десять минут, когда песок высыплется, Вы по своей матрёшке попытаетесь меня найти. Не забудьте включить подогрев сиденья на своей коляске.

С этими словами он вышел из кабинета. Я включил подогрев сиденья. Прошло десять минут. Взял свою матрёшку в руку и представил пирамидку, в которую входила моя матрёшка. Самая большая и есть Александр Васильевич. Спокойно вышел в астрал и представил эту матрёшку. Меня сразу утянуло в какой-то огромный и пустой тренажёрный зал. Там стоял Александр Васильевич и ещё один пожилой военный. Наверное, он и есть Владимир Емельянович. Александр Васильевич посмотрел на часы и поднял в руке небольшой прямоугольный кусок бумаги. Наверное, это было предназначено мне. Я втянул его в себя.

– Анатолий, отлично справились. – сказал он: Познакомьтесь. Это – Владимир Емельянович. Теперь он твой прямой начальник.

– Очень приятно. – ответил я и удивился своему голосу. Он звучал почти идеально.

– Хороший звук?

– Очень.

– Мы подобрали материал для Вашего голоса. А теперь Владимир Емельянович, можете приступать. Я Вам Анатолия подписал. – сказал Александр Васильевич и протянул ему среднюю матрёшку с написанным на ней моим именем. Тот взял матрёшку и положил в карман. Наверное, я был не единственной матрёшкой в его коллекции.

– Давай попробуем посмотреть, сколько вещества ты сможешь в себя втянуть, и определимся с максимальным весом. Начнём с пенопластовой крошки. – попросил Владимир Емельянович.

Передо мной стояло три бассейна разделённые пополам. Одна половина пустая, другая заполнена разными материалами. Я влетел в бассейн с пенопластовыми крошками и в момент вобрал в себя всю свою форму, которую себе представлял.

– Ладно. Можешь взлететь до потолка?

До потолка было порядка 10 метров. Это расстояние я преодолел мгновенно. По спуску вниз, что было вобрано в меня, я оставил в пустой половине бассейна. Следующим был крупный песок. Он тоже заполнил мою сущность до конца. Полёт до потолка, занял столько же времени. Третий бассейн с мелкой свинцовой дробью. Но и он заполнил меня до конца. Одна мелочь: когда я находился и перемещался на земле, всё прекрасно держалось, а когда взлетел к потолку, снизу дробь во время движения стала понемногу отпадывать. Хотя время на подъём осталось тем же. Владимир Емельянович почесал подбородок:

– Тяга впечатлительная. Вон там видишь, лежит комбинезон. Он для космоса. Сложно порвать. Сейчас он заполнен дробью ровно по твоему объёму тела. Сможешь им воспользоваться?

Я сбросил дробь в пустой отсек бассейна и подлетел к лежащему скафандру. Впитать скафандр не получилось. То за руку его подниму, то за ногу. Потом разложил ровно на полу и как будто лёг на спину в него. Сущность прошла через материал, и уже изнутри я впитал дробь в себя. Встал, осмотрел свой костюмчик: цвет металлик с нашивкой на плече нашего триколора и надписью «Russia». Классно! Мне нравится. В него была вделана громкая связь. Владимир Емельянович через радиостанцию:

– Анатолий. Меня слышно?

Я поднял руку и показал «класс».

Владимир Емельянович спросил в радиостанцию:

– В костюме встроено переговорное устройство. Можешь что-нибудь сказать?

Чем? В костюм мне забыли вложить «голосовые связки». И я, конечно, отрицательно покачал головой.

– Ладно, давай попробуем полёт. – попросил полковник.

Я взлетел к потолку с той же скоростью, как и обычно. Дробь перетекла в ноги и чуть не порвала костюм. Я завис около потолка со слоновьими ногами.

– Так, спускайся обратно. Ложись на пол, распредели шарики равномерно и попробуй ещё раз взлететь только не так быстро.

Я выполнил всё, что меня попросили. Со скоростью только у меня проблемы: быстрее могу, медленнее нет. Я покинул скафандр, подобрал с лавочки свои «голосовые связки», втянул в себя немного песка, чтобы появился контур и подлетел к Владимиру Емельяновичу:

– Чтобы из скафандра я смог разговаривать, туда нужно материал для «голосовых связок» вложить.

– Да, наш косяк. Я об этом и подумал. – ответил он.

– И свинцовые шарики тяжеловаты для удержания. Может заменить материал на что-нибудь полегче или скрепить между собой…

Владимир Емельянович оглянулся на Александра Васильевича, затем на меня:

– Мы подумаем… Но нам бы чем тяжелее, тем лучше.

– Для чего?

– Тебе, Анатолий, не положено знать… Пока…

– Извините. Понял…

Ко мне подошёл Александр Васильевич:

– Анатолий, на сегодня заканчиваем. Давай на процедуры. Завтра после завтрака находишь Владимира Емельяновича, и продолжаете заниматься.

Я вынул из себя листок и протянул его Владимиру Емельяновичу. Тот взял его. Песок осыпался вниз, и я полетел к своему телу. Тот же конференц-зал, всё на месте… Нет моего тела с коляской! Меня начала охватывать паника. Я заставлял себя думать о своём теле, но ничего не происходило. Надо срочно найти Александра Васильевича! Что за фигня!!! Какая у него там матрёшка? Стоп! У меня ведь тоже матрёшка… Я подумал про свою матрёшку и оказался возле своего тела. Оно на коляске находилось в небольшой глухой комнате без окон. В руке зажата моя матрёшка. Рядом находился санитар с радиостанцией. Я вернулся в тело, открыл глаза. Санитар сразу сообщил по рации:

– Пациент вернулся. – и отдав радиостанцию мне, вышел из помещения.

Из радиостанции послышался голос Александра Васильевича:

– Санитар вышел?

– Да, вышел. – ответил я.

– Анатолий Андреевич, теперь понимаете, зачем нужен трассировщик?

– Кажется, да.

– Это была небольшая проверка, насколько вы усвоили вводный инструктаж. Ну, тогда на процедуры. Удачного Вам дня.

Я выехал из комнаты. Спину очень нагрело. Я отключил нагреватель на коляске. Дальше еда, процедуры и МАССАЖ…

На следующий день после завтрака, в своей комнате, я включил подогрев сиденья и по матрёшке добрался в тренировочный зал к Владимиру Емельяновичу. Он сидел один на лавочке. Рядом лежали мои голосовые связки. Я втянул их в себя:

– Я на месте Владимир Емельянович.

Он посмотрел в сторону бумажки:

– Давай так: я тебя по имени, ты меня… Но только без начальства. Зови меня Вова.

– Хорошо.

– Наши спецы, немного поработали головами, вон лежит результат. Опробуй…

На полу лежал манекен, полностью выполненный из металлических бусин, переплетённых леской. В районе рта свободное пространство, в котором был натянут материал для моего голоса, а в грудной клетке ремешок с застёжкой. Я улёгся в манекен и впитал в себя. Затем встал, поработал руками, ногами, головой:

– В локтях нужно немного больше свободы. Стянуто всё.

– Ладно, Толик, это только прототип. Подработаем. Свинец заменили шариками из титанового сплава.

– Ясно. – сказал я и указал на ремешок в грудной клетке: А это для чего?

– Место для трассировщика.

Я, понимая, покачал головой.

– Так, всё. Давай полетаем.

– Вова, скафандр надо?

– Давай пока без него.

Десять метров в одно мгновенье. Ничего не отпало.

Владимир Емельянович попросил:

– Давай, побыстрее. Только от начала и до конца зала.

А зал в длину метров двести. Хорошо. Тоже мгновение и я уже в конце.

Владимир Емельянович крикнул мне:

– Давай обратно.

Я вернулся к нему. Он пощупал мой манекен:

– Тёплые бусинки. Если хорошо нагреются, то рассыплется твой костюмчик. Материал для переплетения другой надо или летать медленнее. Теперь видишь вон там кирпичную стенку?

– Да.

– Для тебя построили. Толщина полметра. Скорость на максимум и пролети сквозь неё.

Я выстрельнул в сторону стенки и уже в конце зала понял, что я уже без манекена. Вернулся к стенке. Манекен пробил стенку и лежал сразу за нею. Улёгся в него, втянул. Вернулся назад. Владимир Емельянович посмотрел на бусины костюма:

– Теперь понимаешь, зачем масса нужна? Хорошо… Массу наши спецы нарастят. Трассировщик в костюм нужен, который ты моментально найдёшь. Есть идеи?

– Есть. У меня в квартире кукла лежит, которую я дочке дарил. Она небольшая и найду её сразу.

– Плохо, Толик! Это была проверка на вшивость. Ты о себе вообще никакой информации не должен раскрывать. НИКОМУ! Даже мне. А ты тут сразу наличие дочки сообщаешь и какой предмет в качестве трассировщика. О трассировщике для манекена должен знать только ты. Я Александру Васильевичу скажу про куклу, а вот ты поработай над собой, что можно говорить, а что нет. Своих родных можешь под удар подставить. На сегодня закончили. Свободен. Завтра так же встречаемся.

Я всю оставшуюся неделю тренировался с полковником. Усовершенствовали моего манекена по возможностям, внедрили в него инновационные материалы. Наверное, не зря в оборонку столько денег вбухивают… Мне из квартиры привезли Леськину куклу Лялечку. Никогда не забуду, как именно этой куклой я с дочкой впервые увиделся и поиграл. Может поэтому связь с этой куклой у меня самая положительная… Сказали, что в понедельник у меня будет первое задание. Куклу поместили в металлический контейнер, контейнер закрепили в манекен, на голову манекена натянули резиновую маску, как у человека, манекен поместили в скафандр, а скафандр вывезли в неизвестном направлении. Прям, сказка про Кащея Бессмертного. Там тоже матрёшка: игла в яйце, яйцо в утке, утка… И находится хрен знает где в сундуке, да ещё и на дереве.

Понедельник. Вводный инструктаж от Александра Васильевича:

– У Вас Анатолий Андреевич будет сразу два задания. Первое. У американцев над этим местом постоянно пролетает спутник-шпион. Понятно, что они с его камер в разных видимых и невидимых спектрах собирают про нас всякие данные. Они его позиционируют как спутник связи. Нам он тут мешается… Сбить ракетой мы не можем. Они засекут старт ракеты по тепловому следу, а потом могут нам предъявить по этому делу. Поэтому мы тут с коллегой из Роскосмоса обмозговали и решили приколоться над «братьями» американцами. У тебя не будет теплового следа, цель ты малоразмерная. Поэтому ты в костюме астронавта с нашивкой триколора собьёшь этот спутник. У спутников связи внешние камеры не установлены. А если они предъявят нам за сбитый спутник претензии и фотографии, как доказательства, что Россия к этому причастна, то уже мы предъявим им за спутник-шпион. Первое задание понятно?

Я ответил ему:

– Да, Александр Васильевич.

Директор ФСБ продолжил:

– Если твоему скафандру будет причинён незначительный урон от столкновения, тогда второе задание. К твоему скафандру будет прикреплена сумка. Мы рассчитали время, что как раз спутник-шпион от места твоего взлёта будет находиться напротив Луны. После первого задания и оценки ущерба, летишь прямо на Луну. Насобирай там камней разных в сумку и возвращаешься на место взлёта. Меткой будет Владимир Емельянович. В эфире с твоей стороны полная тишина, если не спросят. Ответ максимально краткий. Оператор будет корректировать твой полёт. Выполняй, как просят. Взлетаешь как можно медленнее, спускаешься тоже, но только ступенчато, с остановками. Теперь в комнату, матрёшку в руки. Удачи.

Я вернулся в свою комнату. Включил подогрев и взял трассировщик в руку:

– Ну, с богом!

По дочкиной кукле я очутился на каком-то полигоне. Владимир Емельянович стоял около скафандра. Я впитался в него и встал. Полковник спросил в радиостанцию:

– Всё в порядке?

– Да. – кратко ответил я.

Владимир Емельянович указал на оранжевый круг:

– Стартуешь с него через две минуты. Займи позицию. Метка – Луна.

Я встал в этот круг. Пошёл отсчёт. После команды «Старт» я взмыл в небо. Тут же через громкую связь Владимир Емельянович попросил:

– Не торопись, помедленнее. Не хочу, чтобы скафандр обуглился.

Я сбавил скорость насколько смог.

– Уже лучше. Выйдешь из атмосферы, там уже можно будет притопить.

Пара минут полёта, по громкой связи новые указания:

– Немножко левее. Можешь разгоняться. Как увидишь спутник, бей в середину.

Разрешение получено. Я разогнался по мере своей возможности и вытянул правый кулак вперёд себя. От такой скорости я чуть было не проскочил этот спутник. Отреагировал в последний момент. После удара об него оказался впереди своего манекена. По кукле вернулся в костюмчик. Мелкие обломки спутника разлетались в разные стороны. На скафандре, в районе левого плеча образовался небольшой надрыв ткани. Больше никаких повреждений. Продолжаю движение в сторону Луны. Начал набирать скорость, пока не почувствовал, что скафандр начал немного отставать от меня. Чуть снизил скорость. По громкой связи запросили:

– Подтвердите выполнение первой миссии.

– Подтверждаю. – ответил я, но прозвучало это довольно тихо и искажённо. Возможно, при ударе «голосовые связки» повредились, а может так вакуум в костюме на них действует.

С Земли снова запросили:

– Ущерб приемлемый?

– Да. – снова кратко ответил я.

Минут через пятнадцать я добрался до Луны и сделал ступенчатое с зависаниями приземление. Первый раз я оглянулся в сторону нашей планеты. Ммм… Какая она красивая со стороны. Но не стал отрываться от задания. Оно ведь у меня первое… Начал собирать разные булыжники. Старался брать разных форм и расцветок. Так учёные больше узнают о местных минералах. Набил ими полную сумку и закрыл. На глаза попался небольшой и почти округлый камень. Его я взял в руку и зажал. Полетели назад. Обратно наводил полёт в сторону матрёшки Владимира Емельяновича. Перед входом в атмосферу сбросил скорость и стал ступенчато снижаться. Снижался дольше, чем летел от Луны. Зато всё, что собрал, доберётся в целостности. Возле оранжевого круга с тележкой для груза стоял Владимир Емельянович:

– Поздравляю с выполнением первого задания.

Я поставил сумку с камнями в тележку и раскрыл ладонь, где лежал последний камень и немного искажённым голосом:

– Спасибо. Можно один камень оставить себе?

Владимир Емельянович посмотрел на него и немного задумался:

– Можно… Только после проверки специалистами. Я подумаю, как тебе его передать. Теперь можешь возвращаться в центр.

Я лёг на землю, просочился сквозь скафандр и полетел в центр реабилитации по своей матрёшке в руке. Владимир Емельянович подошёл к скафандру и поднял лунный камень из руки. Покрутил в руках.

США. Пентагон. Отдел секретных спецслужб после сбития спутника-шпиона. Молодой офицер торопится к начальству с папкой, ложит её перед ним на стол:

– Сэр, русские сбили наш спутник над Россией.

Начальник взял папку и раскрыл:

– Что за ракета была применена? И что за спутник?

– Там есть фотография, сэр. Секретный спутник-шпион…

Он поднял фотографию поближе и с раздражённым голосом:

– Что это за мать его супермен?

– Не знаю, сэр. Но судя по нашивке – это русский.

– Я сам вижу, что это русский! За счёт чего он летел с такой скоростью? Были замечены запуски ракет?

– Нет, сэр.

– Может они украли наши разработки по доставке грузов на орбиту центрифужным способом?

– Не знаю, сэр. Человек такую нагрузку точно не выдержит.

– Найдите мне этого супергероя! Задействуйте всю сеть агентов в России. И не забудьте русским сделать выговор за сбитый «спутник связи», только без фотографий.

Вторник. Александр Васильевич Бортников у себя в кабинете с довольным лицом смотрел телевизор, где наша МИД России Мария Захарова отчитывала американцев:

– Сегодня американцы выразили протест ввиду поломки их спутника связи. Как обычно, без доказательств, они утверждают, что это именно Россия сбила их спутник. Наши военные по линии правительства представили им все данные с радаров, что в тот момент запусков ракет не производилось, воздушных судов в том районе не было. Но они продолжают настаивать на своём, ссылаясь на какие-то доказательства. Их коллеги по НАТО якобы видели эти доказательства. Так покажите их нам! Или это их очередное Хайли Лайкли ? (перевод – скорее всего)

В кабинете раздался звонок. Директор ФСБ поднял трубку:

– Бортников на связи.

– Александр Васильевич поздравляю ваш отдел. Американцы умылись?

– Спасибо Владимир Владимирович. Конечно. Пусть попробуют нам факты предъявить!

– Как Анатолий Андреевич справился?

– Как видите, без помарки.

– Вы там берегите его.

– Стараемся. Пока что доволен.

– Господин Рогозин принял минералы? Опись, прόтокол?

– В полном объёме.

– Вот и хорошо. Спасибо за службу.

Заканчивалась четвёртая неделя моего пребывания в реабилитационном центре. Врачи сообщили, что позвонки изготовлены. Александр Васильевич принёс мне телефон:

– Сообщите своим, что задержитесь ещё на пару недель ввиду операции.

– Я не помню номера телефонов на память.

Александр Васильевич протянул бумажку с номерами и подписями напротив них и вышел из комнаты. В списке была доча Олеся, Светлана Владимировна и даже Катя. Конечно же, первым делом я набрал Леське:

– Солнышко привет!

– Папуля! – услышал я радостное в ответ: Ты где пропал? Говорил, что в гости будешь приходить…

– Я лечился всё это время. Мне ещё нужно будет на две недели задержаться. Нужно ещё немного долечиться. Бабушка дома?

– Дома.

– Дай ей телефон, пожалуйста.

Светлана Владимировна взяла телефон:

– Толик привет! Как ты там?

– Всё хорошо. Лечат меня, по какой-то новой методике. Это… Светлана Владимировна, мне нужно ещё пару недель в центре полежать. Предложили сделать операцию на позвоночник.

– Поставят на ноги?

– Я думаю, что один из шагов к этому. Заменить раздробленные позвонки. Это экспериментальное пока. Оплачивает государство. Говорят, что хуже не станет, а шансов ходить увеличится.

– Дак, конечно. Ты где хоть лежишь? А то, может, мы с Олеськой к тебе приедем.

– Он за городом, правильного названия то и не помню. Да и вас сюда не пропустят. Лучше потерпите пару недель. Сам приеду.

Светлана Владимировна посмотрела на телефон:

– Толь. А что за номер? У меня он не отображается.

– Это местный на охране, напросился позвонить. Еле уговорил. Вы не волнуйтесь, у меня всё в порядке. Встретимся через две недели. Дайте трубочку Леське.

Олеся взяла трубку:

– Алё.

– Солнышко, мне нужно идти.

– Хорошо, папочка. Лечись.

– Пока. Встретимся через две недели.

– Пока.

Затем я позвонил Кате и примерно в том же духе объяснил последующее отсутствие в течение двух недель. И что усиленно лечусь, и сил не хватает в астрал выходить. Она поняла и простила. После завершения разговора в комнату вошёл Александр Васильевич. Как он узнаёт время? Следит? Подслушивает? С одной стороны, это его работа. Нельзя чтобы лишние данные утекали. А с другой? Я ведь живой человек… Александр Васильевич сказал:

– По пятницам врачи операции не делают, чтобы на выходных они могли отдохнуть. Готовьтесь на понедельник.

Я протянул телефон ему. На что он ответил:

– Этот телефон Вам, Ваш же телефон мы сломали.

– Как Вы? Я свой телефон сам уронил.

Александр Васильевич улыбнулся:

– Прям ровно под колесо коляски и сломался ровно пополам? Ещё и аккумулятор всё сжёг? Ммм… Как интересно…

– Но как такое возможно?

– Понимаешь Анатолий, не только у тебя могут быть уникальные способности. Только они у каждого свои. Кроме тебя, например, перемещать большие предметы никто не может у нас в стране. И впитывать в себя вещество тоже. Ну вот не получается, хоть тресни! А уникальные люди есть и в спецподразделениях Китая и США. Китай, конечно, больше промышленным шпионажем занимается. Даже что-то у нас стырили. Мы с китайцами обговорили уже эту тему, предупредили – они извинились. США, примерно, как и мы больше по военной тематике. У нас есть закрытые зоны, куда такие уникальные попасть не могут. Есть оборудование, которое выталкивает. В кабинете президента видел?

– Не то слово… Попробовал на себе.

– Эффективно работает?

– Ещё бы. Дальность определения только небольшая.

– Работаем над этим. Наш реабилитационный центр накрыт колпаком от проникновения снаружи. Открывается только в нужный момент на короткое время. Это конечно уже лишняя информация для тебя, но и не прям суперсекретная. Но чтоб ты знал: из-под колпака можно выбраться, только его отключив.

– А вот это для меня уже точно лишняя информация. Хотя и так понятно…

– На счёт телефона давайте договоримся, что из центра с него Вы звоните только с нашего разрешения…

Понедельник день тяжёлый. Утром на голодный желудок меня повезли в операционную. Мне было интересно посмотреть на свою операцию со стороны. Но подкатили наркоз и включили какой-то приборчик, и я не смог выскользнуть из тела. Там и выключился с натянутой маской. Очнулся я в палате на кровати. Боли в спине были, но это мышечные боли на разрезах, а не колики в позвоночнике. В палату вошёл доктор:

– Операция прошла удачно. Позвонки встали как родные. Надо проследить, чтобы не было отторжения. Через две недели сможете поехать домой. Сейчас Вас покормят.

Две недели тянулись долго. Мне запрещено было выходить в астрал, заниматься нагрузками. Ел, спал, смотрел телевизор… Александр Васильевич сказал, что родственникам сообщили об успешной замене позвонков и дополнительного звонка от меня не требуется. Утром в субботу, перед отъездом домой Александр Васильевич меня напоследок проинструктировал:

– Анатолий Андреевич. Значит смотрите. Вот Вам карта Сбербанка. Она заведена на Вас официально и является зарплатной. На неё вам ежемесячно будет приходить «военная пенсия». Скажите, что на Вас опробовали военные разработки и пенсия как бонус за сотрудничество. А теперь повнимательнее С номера 900 на Ваш телефон будут приходить уведомления о проведённых операциях по этой карте. Обратите внимание, если в скобках будет стоять (1) – значит я хочу Вас видеть, если (2) – то Владимир Емельянович. Ну и на всякий случай (3) – это значит будьте внимательны и осторожны, а если ещё и с восклицательным знаком, то опасность. По этому же номеру 900 Вы можете писать СМС с заказом необходимого, оплата будет сниматься с этой же карты. Доставка бесплатно. Ваша матрёшка будет лежать в кармане этой коляски. Да, коляска теперь тоже Ваша. Ну а пока удачной Вам дороги.

Я вернулся в город. Дом – родной дом! Два санитара выгрузили меня на улице перед подъездом и распрощались. Уехали… Эй! А ключи? Может у них всё предусмотрено? Я по пандусу въехал в подъезд на своей электрокаталке. Вместо бывшей входной двери установлена раздвижная металлическая с глазком-камерой. Я подъехал ближе и дверь открылась. После моего заезда вовнутрь дверь сама закрылась. Внутри квартиры был сделан ремонт, заменена мебель, а на тумбочке лежал пульт и инструкция по эксплуатации «Умный дом». Возле кровати была встроена зарядная станция для моей коляски. На телефон пришло СМС с номера 900: «Доступно 50000.00р» Вот черти! Угодили! Уже не нищеброд! Больше, чем на заводе получал. Вскоре после моего звонка приехали Олеся с бабушкой и Катя. Все конечно удивились щедрым подаркам от государства. Рассказывая о реабилитационном центре, я не обманул лишь о процедурах. Зато на придумывал про капельницы, про таких же бедняг, как я, не вкусную больничную еду. И ещё там всякого наплёл.

Прошёл месяц. Моя спина зажила и больше не болела. На выходных меня навещала дочка и Катя. И стало как-то скучно, однообразно… Захотелось ещё на какое-нибудь задание. Вышел в астрал, подумал о кукле в скафандре. Но меня это никуда не переместило. Вернулся в тело. Вспомнил про матрёшку, а когда засунул руку в кармашек коляски, то помимо матрёшки обнаружил ещё и свою куклу с лунным камнем. Ну а что? Правильно! Чтобы не было соблазна. Это остудило мой пыл. Прошло ещё несколько месяцев. «Пенсия» приходила исправно. Катя намекала, что хочет быть со мной ближе, чем просто друг. Но как мне сказать ей, что моя эректильная функция на нуле? Наконец-то пришло дельное сообщение от 900:

«Оплата услуг за домофон 283.00 р (1)»

Ооо… Как я этого ждал! Я включил подогрев спины, взял матрёшку в руку и в астрал. В своём кабинете на Лубянке за столом сидел Александр Васильевич. Перед ним лежали мои «голосовые связки». Я впитал их. Александр Васильевич поздоровался:

– Здравствуйте Анатолий Андреевич.

– Добрый день Александр Васильевич.

– У меня нет блютуза. – улыбнулся он, и мне сразу вспомнилась фраза Путина.

Я впитал в себя всю пыль в кабинете.

– Теперь лучше. – продолжил он: знаете, мы тут решили американцев припугнуть гиперзвуком в нашем арсенале. Сами понимаете, что чем выше скорость, тем им страшнее. Есть у нас на разработках гиперзвуковая ракета «Циркон». Материалы подобрали, скорость всё ещё низкая и управляемость не очень. Хотим сделать макет с зажигалкой сзади, и чтобы вы ей пролетели с корабля до полигона в километрах восемьсот от запуска. Сможете?

– Конечно, смогу! Я уже дома себе места не нахожу.

– Тогда сделаем так. Сегодня Вам завезут трассировщик. – Александр Васильевич разобрал шариковую ручку, которая лежала на столе: Стержень завезут Вам. Корпус от ручки будет находиться в мишени, которую нужно будет поразить. Ракету найдёте по второй матрёшке. После выстрела разгоняетесь до максимума и по трассировщику. Завтра в 12:00 по Москве старт.

– Понятно.

– Тогда всё. Голосовые связки на стол. Пыль – на улицу. – сказал Александр Васильевич и приоткрыл окно наружу. Я положил материал на стол, вылетел наружу и уже там пустил облачко пыли. Александр Васильевич закрыл за мной окно и глубоко вдохнул:

– Как хорошо без пыли дышится.

Наступило «Завтра». 11:55. Я с матрёшкой и стержнем от ручки в разных руках уже на взводе, прогреваю себе сидушку. 12:00. По матрёшке нахожусь на фрегате «Адмирал Горшков». Владимир Емельянович держит в руке мои «голосовые связки». Я впитал их.

– Толик, ракета в шахте, у которой открыт люк. Впитай её в себя и после выстрела по трассеру на максимуме. После попадания Александр Васильевич приглашает к себе. Цель понятна?

– Да, готов.

Полковник молча протянул руку, и я молча положи в неё свои «голосовые связки». Затем опустился в открытую шахту и прикинулся ракетой. Владимир Емельянович удалился с палубы. Пуск. Ракету выплюнуло вверх, и уже там я придал ей ускорения. Тянул так, что ракета начала понемногу отставать. Какое-то море и какая-то точка, на которую я лечу. Эта точка в мгновение стала кораблём, а корабль в осколки, разлетающиеся в разные стороны. Ай да я! Ай да молодец! Что это я себя хвалю, надо это другим позволить. Теперь к Александру Васильевичу.

Директор ФСБ величественно восседал у себя в кресле. Я впитал «голосовые связки» и произнёс:

– Извините, что не видно. Пыль вчера всю вынес.

– Да ничего, Анатолий Андреевич. Привыкаю… У нас сегодня великолепные стрельбы состоялись. Скорость девять махов.

– Это сколько?

– Тысяч одиннадцать в час примерно… И ювелирное попадание в серединку. Американцы и НАТО в шоке будут.

Я, конечно, не понял: это он меня похвалил или весь участвовавший в испытаниях коллектив… Или специально персонально не хвалит, чтобы не зазнался?

– Александр Васильевич, можно у Вас ещё на задания напроситься? Скучно мне дома.

– Задание-то есть, только я не думаю, что Вам оно подойдёт.

– Почему нет?

– Есть задание на незаметное устранение нехорошего человека.

– Так я могу попробовать.

– Подумайте ещё раз, прежде чем дать согласие. Завтра в девять утра дадите ответ.

Я оставил голосовой материал и вернулся в тело. А что тут думать? Человек нехороший. Государственные спецслужбы просто так не устраняют. Соглашаюсь. И вот в девять утра я перед начальником ФСБ:

– Я согласен.

– Ладно, не получится, значит, в следующий раз попробуем. Это уже не первое покушение на него. Не удалось его уничтожить ни в Чечне, ни в Грузии. Теперь он в Берлине. Вот досье.

Александр Васильевич положил раскрытую папку с фотографией:

– Зелимхан Хангошвили. С 2002 года в розыске. Воевал в Чечне на стороне сепаратистов. Потом перебрался в Грузию, где опять же принимал участие в военном конфликте против России. Теракт в метро. Затем набирал группы террористов и засылал их в Россию. Попытались устранить его в Грузии – не получилось. Немецкие спецслужбы вывезли его к себе. Опять же занимается набором террористов для засылки в Россию. Ну, ещё много чего. Надоело. Как говорил Владимир Владимирович в своё время: «В сортире будем мочить, если придётся». Теперь по делу. Каждую пятницу он ходит в мечеть. И в районе полудня возвращается через парк Kleiner Tiergarten. Его охраняют немецкие спецслужбы. И не дай бог в чём-то будет прослеживаться российский след… Трассировщик у Вас уже дома. Он приведёт к схорону с пистолетом и одеждой. Стараемся производить движения, как у человека, а не летать. Пистолет по окончании утопить, одежду сжечь. Разница между Москвой и Берлином два часа. Значит завтра в 13:30 по трассеру по местному времени выдвигаетесь на позицию. Фото посмотрели, запомнили?

– Да, запомнил.

– А вот план парка с отмеченной точкой, где будет находиться оружие. Тропинка до выхода на улицу. Здесь его лучше и подождать. Лучше лишний раз не рисковать. Если не получится, не засветившись закончить дело, то лучше отложить на следующий раз. Анатолий Андреевич, эта стратегия насколько понятна?

– Нет возможности не засветиться – ничего не делать.

– Правильно. Тогда буду ждать новостей.

Берлин. 11:30 местного. Я в картонном домике бомжа в кустах. Наверное, для меня построили. Тут же пистолет и одежда. А в углу зеркало во весь рост. Я впитал в себя землю, песок, мусор, чтобы полностью заполнить свой объём. На это всё надел штаны и ветровку с капюшоном, кроссовки и перчатки на руки. Со стороны, если сильно не присматриваться, вполне нормально. Вышел из укрытия. Так, и в какую сторону мечеть? Я закрылся капюшоном, засунул руку с пистолетом под ветровку и пошёл на просвет в сторону улиц. Город, как город. Такие-же, спешащие по делам люди. Много велосипедистов. На меня и никто не обратил внимания. Я присел на лавочку. Может, я не с той стороны сижу? Блин, проворонил! Этот, как его, Хангошвили… Только передо мной прошёл, а чуть позади его уже прикрыли телохранители. Спокойно, не дёргайся… Будешь стрелять отсюда – не факт, что попадёшь. Побежишь за ним – себя выдашь. Просрал задание… Хотя почему? Бежать не обязательно. Немного сзади женщина облокотила велосипед на лавочку и пошла в парк пешком. Я подошёл, сел на велосипед, как будто, так и должно, и не спеша поехал. Недалеко ушла моя цель… Уже когда находился в упор, не выдавая присутствия оружия, от туловища произвёл два выстрела. Спина, голова. Цель рухнула без движения. А я на велосипеде резко свернул в парк и помчался в гущу. Один охранник побежал за мною, второй бросился проверять террориста на признаки жизни. Меня, конечно, никто не догнал. С разгона велосипед и пистолет полетели в речку, а я в полёте с ними рассыпался землёй в этот момент. Металл утонул, а одежду понесло течением. Я облетел место на наличие свидетелей. Тихо, никого… Только охранник бежит в эту сторону. Да и фиг с ним… Вернулся к телу террориста. Без признаков жизни. Дело сделано.

Я появился в кабинете Александра Васильевича. Он писал какой-то доклад. Впитал «голосовые связки».

– Как всё прошло? – отреагировал он на движения.

– Объект устранён.

– Да ну! – удивился он: не засветился?

– Думаю, что нет.

– А вот это мы в новостях вечером посмотрим.

– Можно мне ещё какое-нибудь задание?

– У тебя с английским языком как? Можешь не отвечать… Никак! Значит, куча заданий просто отпадает. Не в Сирию же тебя отправлять.

– Почему нет?

– Там у многих стран свои интересы, в том числе и США. А я тебе говорил, что у них тоже есть подобное подразделение. Это сирийская территория и все жертвенные миссии пусть выполняют их люди. Мы предлагали только поддержку. Давай, Анатолий… Андреевич… Отдыхай иди. Молодец. Наконец-то мы этого бандюгу пришили.

Вроде бы и похвалил, но вот это слово «МЫ» как-то не конкретно меня похвалило. Я положил материал на стол, но не ушёл. Решил посмотреть, над чем он размышляет. Александр Васильевич выждал время, снял трубку телефона и набрал номер:

– Владимир Владимирович, Хангошвили устранён. Да, молодец, справился. Он тут в Сирию напрашивается. Может устроить ему одну вылазку? Базу только нужно будет куполом накрывать. Хорошо, договорились. Мы его в обиду не дадим. Спасибо, до свидания.

Я дослушал разговор и был удовлетворён, что всё-таки меня похвалили, хоть и заочно. Буду ждать приглашения в Сирию.

Вечером настойчиво ждал по телевизору новостей. Пришла Катя и вместе со мною проводила время. Когда начался репортаж про Германию, я сделал громкость побольше. Показали кадры убийства, и зарубежный диктор прокомментировала:

– Сегодня, 23 августа, в центре Берлина был убит гражданин Грузии Зелимхан Хангошвили, который просил убежища у властей Германии. Уроженец Чечни скрывался от спецслужб России в последнее время.

Меня это взбесило:

– А чего они не говорят – кем он был?

Катя посмотрела на меня:

– А кем он был?

– Да это же террорист!

– Я в первый раз о нём, например, слышу.

– Ладно, давай дослушаем… – предложил я.

По телевизору продолжали освещать тему:

– Подозреваемый на велосипеде дважды выстрелил и скрылся в парке. Свидетелями был описан подозреваемый. В дальнейшем он был опознан и задержан. Им оказался – сорока девятилетний гражданин России Вадим Соколов, которого власти подозревают на работу со спецслужбами России при прямом сговоре с высшими органами власти. Власти Германии вызвали к себе посла России для выяснения обстоятельств.

Я опять не выдержал:

– Да они что, офигели? Зацепили первого попавшегося русского и навешали на него убийство. Здесь же видно, что подстава!

Катя, не понимая моего негодования:

– Ты чего? Поймали – значит, он и есть. Сказали же, что есть свидетели. И на рожу посмотри – явно убийца. Раз тот, кого убили – террорист, вот и факты на лицо. Наши бесцеремонно устранили. Молодцы. Плохо, что попался.

Но я подумал другое: «Не он попался, я подставил невиновного человека».

Вечером мы легли спать в кровать. Катя закинулаоголённую ногу мне на ноги и прижалась. Я чувствовал себя ущербным:

– Катюша, извини меня.

– За что? – начала она меня гладить по лицу.

– За то, что у меня не получается, накоплю немного денег и обязательно отремонтируюсь, если вообще это возможно.

Катя продолжала меня гладить:

– Ты можешь мне принести красивый листочек?

– Хоть всю комнату завалю.

– Всю не надо.

Я «принёс» ей два: от клёна и липы. Она взяла их и начала крутить в руках:

– О чём ты сейчас думаешь?

– Да, всякая ерунда в голову лезет.

– Надеюсь не банк ограбить. Мне бандюга не нужен.

– Нет, но тоже про деньги.

– У тебя же руки на месте. Голова есть. Какую ты мебель дочке хорошую сделал. Можешь запросто бизнес открыть.

– Для этого станки купить нужно.

– Я кредит возьму, мне дадут.

– Нет, ТЫ не возьмёшь. Я сам буду копить.

– Да ну что ты? Я тоже могу к тебе присоединиться. Вместе строгать будем. Анюту с Антоном подтянем.

– Сначала я себя починю.

Утром Катя ушла на работу, а мне пришло СМС от 900 с (1). В кабинете у Александра Васильевича.

– Смотрели телевизор? – начал он.

– Смотрел.

– Видели, как немцы извернулись? Двух наших дипломатов хотят выслать… Там им под руку попался гражданин России, был дважды судим в России. Сдать его, значит признаться. Пусть нам доказательства ищут. Будем упираться. А вот тебя, да, не опознали. Хорошая работа. Не хочешь в реабилитационном центре отдохнуть, потренироваться?

– А Сирия?

– Что Сирия?

– Ничего…

– Подслушивали, значит… Нехорошо… Анатолий Андреевич, Вы думали, что я Вас в Сирию прямиком отправлю?

– Надеялся.

– Из центра летать будете! В понедельник скорая помощь за Вами приедет. Предупредите родных и близких что опять месяц отсутствовать будете. Сообщите, что брать телефон с собой запретили, мол, будете в экспериментальном центре проходить лечение. По возможности сами позвоните. А точнее по разрешению… Можете идти. И починим мы Вашу эректильную функцию.

– Вы за мной следите?

– Мы тебя охраняем.

– Откуда вы всё про меня знаете?

– Знать всё и о всех это наша работа. Вы же не думаете, что я расскажу какими методами?

– Глазок в квартиру?

– Это – андроид приложение. Умный дом… Впускает по вписанным разрешённым биометрическим данным. По лицу, грубо говоря, и приоритетам. Всё, давайте. – Александр Васильевич крутнул пальцем, давая понять, что мне пора.

Уже дома, сидя в коляске, размышлял. Следящих людей за мною в окно не заметил. Откуда он знает про мою эректильную функцию? Катя? Точно она. Кроме неё никто не знает. Стала бы она со мной встречаться инвалидушкой. Ещё и прикидывается, что ничего не знает. А навещу-ка я её. Катя на работе, занимается пациентами. Всё выглядит вполне прилично, не ширма. Да нет, не может быть, чтобы она. Облетел свою квартиру в поисках жучков. Тоже не обнаружил. Может меня чипировали? До правды всё равно в своё время доберусь…

Реабилитационный центр, понедельник. После еды в конференц-зале Александр Васильевич рассказывал мне распорядок на предстоящий месяц:

– Анатолий Андреевич, эту неделю Вы полностью тренируетесь в этом центре, лечитесь, процедуры, потом на выходных мы увозим Вашего манекена в Сирию на базу Хмеймим. Проверяем, сколько времени Вам потребуется на дорогу. Насколько крепкая связь с манекеном, а потом, собственно, и задания.

Первую неделю опять проходил полный медосмотр. Куча анализов. Куча препаратов для применения. Даже не понял, что и для чего нужно. В моего манекена воткнули куклу для связи. Натянули военную форму Ратник. На голову резиновую маску, как кожу. Чёрную матерчатую маску, только место для глаз вырезано. И глаза в маске такие натуральные, только смотрят всегда прямо. Закрыли широкими зеркальными очками. В тренажёрном зале всю неделю отрабатывали натуральность бега и очень высокие прыжки. В пятницу вечером моего манекена забрали.

В воскресенье меня не кормили… Утро понедельника. Сделали клизму, и не одну. Привезли и подключили капельницу. Сказали, что я длительное время буду отсутствовать, и что лишняя пища в кишечнике мне совершенно не нужна. Дали отмашку найти свою куклу. Нашёл. Летел пару минут. Но не долетел метров двести: упёрся в купол, словно из стекла, который не впускал вовнутрь. Вот про какой купол говорил Александр Васильевич. Затем он резко пропал, и я влетел к своему манекену. Купол вновь появился. Военные, не замечая этого купола, перемещались сквозь него. Манекен находился в одном из жилых вагончиков. Внутри, как и полагается: холодильник, стол, стул кровать, даже туалет. В моём случае холодильник был пустым. Я втянулся в своего манекена и вышел наружу. Меня ожидал Владимир Емельянович:

– Анатолий…

– Да, Вова, я тут.

– Давай к тебе.

Мы вернулись в определённый для меня вагончик. Владимир Емельянович раскрыл папку с фотографиями и планами местности:

– Мы находимся вот тут. Недалеко от границы с Турцией есть несколько нефтедобывающих вышек и нефтеперерабатывающих мини заводиков, которые контролируют американцы. Воруют нефть сирийского народа. Не совсем наше дело, но деньги с продажи нефти уходят террористам, на которые они покупают оружие, с которым они воюют в Сирии опять же против нас. Американцы это место сильно охраняют. Поэтому тебе на форму нашили сирийские опознавательные эмблемы, чтобы к нам претензий не предъявляли. Вечером на вертолёте с базы вылетаешь в этот квадрат. Тебе в поддержку четверых людей из сирийского спецназа. Ни с кем не разговаривать. В каску вделана громкая связь и GPS. По ним мы будем вас отслеживать и давать целеуказания. Будут вопросы – излагаешь кратко. Попусту эфир не засорять. Пока отдыхай, в нужное время я за тобой зайду.

США. Пентагон. Отдел секретных служб. Снова молодой офицер с папкой у начальника:

– Сэр, источник в Сирии докладывает, что русские собираются испытать новую экипировку «Ратник» под видом сирийского солдата. Говорят, хорошо бронированная, и не оставляет теплового следа. Прибыл какой-то элитный офицер для испытания.

– Место проведения проверки неизвестно?

– Предполагают, что это будут нефтяные вышки на турецкой границе.

– Спутник-шпион есть над этим местом?

– Да, сэр.

– Следим за базой. Есть возможность «нашим» попасть вовнутрь?

– Нет, сэр. Там всё под колпаком.

– Как появится на экранах, выводишь ко мне в срочном порядке и связь с нашими на месте.

Вечер. В мой вагончик вошёл Владимир Емельянович:

– Толик, пора. У тебя будет автомат такой же, как у всех. Никакой взрывчатки. Как очутишься в нужном месте, бьёшь всё своим телом. Спички для поджога в кармане.

Мы вышли наружу. Стали подходить к куполу. Владимир Емельянович скомандовал по радиостанции:

– Можно.

Купол пропал. Я прошёл эту границу, и Владимир Емельянович добавил:

– Закрываем.

На стартовой площадке в вертолёте уже сидел сирийский спецназ. Я сел туда же.

Пентагон.

– Сэр, источник сообщает, что русский с сирийским спецназом сели в вертолёт и направляется в сторону нефтяных вышек. Как предполагали.

Начальник сразу скомандовал:

– Выводите на экран. Посмотрим, что там у них за прогулочная пижама.

Вертолёт приземлился и заглушил все моторы. Я вместе со спецназом сошли с него.

По громкой связи Владимир Емельянович начал направлять меня:

– Прямо четыре километра. Прогони спецназ легко бегом.

Понятно, что я не испытываю усталости в этом состоянии, а им ведь ещё возможно воевать. Но приказ есть приказ. Я побежал, взяв автомат в одну руку. Спецназ переглянулся и побежал за мной.

Пентагон. На экране полная слежка за отрядом. Начальник наблюдая:

– Какая примерно масса снаряжения у главного?

– Сэр, мы его просканировали. Очень много металла. Не меньше двухсот килограмм.

– Думаете экзо скелет?

– Скорее всего. И бежит он бодро.

– Выведите в инфракрасный режим.

На экране в тепловом режиме отобразились все спецназовцы, кроме того, кто в «Ратнике».

– От основного нет тепловых сигнатур.

– Русские умеют удивлять. Они уже приближаются к нашим позициям. Стрелок на месте?

По громкой связи:

– На месте.

– Никого не трогаем. Подпускаем ближе. Стрелок срезает основного, потом валим всех остальных. Костюм на базу. Посмотрим из чего оно сделано.

Командование российской группировки в Сирии. Владимир Емельянович по громкой связи:

– Анатолий. Впереди позиции начинаются. По аккуратнее там.

Мы прекратили бег и залегли. Сирийцы выдохлись. Пот струями покрывал их лица. Представляю, что там под одеждой творится. Почти стемнело. Мы на полусогнутых клином начали продвигаться к позициям. Я шёл впереди. Неужели нас не заметили?

Пентагон. Начальник спецслужб:

– Стрелок, бей в серединку груди, посмотрим на броню. И глушите им связь.

Выстрел бронебойной снайперской винтовки. Чёткое попадание в середину манекена. Пуля прошила «Ратник» насквозь и выбило несколько шариков со спины. Манекена отбросило от меня назад, и он упал. Сирийцы залегли. Они видели гибель того, кого они должны были охранять.

Пентагон. Начальник, под аплодисменты присутствующих отдал приказ:

– Мочите остальных.

Шквал огня накрыл сирийский спецназ. Я видел, как пули пробивали их тела, вырывая из них куски мяса и брызги крови. Впервые смотрел на смерть так близко. Я не стал использовать манекен, а полетел на позиции американцев и их же винтовками стал расстреливать на местах.

Пентагон. Молодой офицер:

– Сэр, что-то происходит на наших позициях.

– Покажите наши позиции.

К тому моменту как их показали, позиции покрывали только мёртвые тела.

– Больше масштаб, общий план.

Нигде никого.

Я вернулся в свой манекен и лёг в него. Рядом лежали тела сирийского спецназа. Приподнялся.

Пентагон.

– Сэр. Русский пришёл в себя.

Командир по громкой:

– Стрелок. Контрольный в голову. И выслать туда отряд с ПЗРК.

Пуля опять уложила навзничь. Но не прошла насквозь, а застряла в каске на затылке. Мне пришла идея, как найти стрелка. Пуля может служить для меня трассировщиком. Я снова лёг в манекен и рукой дотронулся до торчащей сзади пули.

Пентагон.

– Сэр, он снова шевелится!

– Да он что, бессмертный? Это не может быть роботом?

– Не знаю, сэр.

– Стрелок, разряди ему обойму в грудь.

Очередь прошила грудную клетку экипировки. Я по пуле нашёл стрелка и его же винтовкой размозжил ему голову, а затем сломал винтовку. Он сидел в замаскированной засаде километрах в четырёх от места боя. Странно… Мне не приходят указания от Владимира Емельяновича. Я вернулся к погибшему спецназу. Как мне их на базу вернуть? На мои запросы ответы не приходят. Для начала выполню задание. Лег в манекен. Поднялся и пошёл в сторону нефтяных вышек.

Пентагон.

– Сэр, я думаю это не человек.

– Ему прошили всю середину. Вся электроника давно уже бы сдохла. Стрелок, давай разрывную.

По громкой ответили:

– Извините, сэр. Стрелок не отвечает.

– Отправьте к нему отряд и разберитесь, что там, чёрт возьми, происходит!

Сирия. Я начал подходить к нефтяным вышкам:

– Ну что, мои хорошие. Вас сказали всмятку. – вытянул руку как у супермена и начал всё крушить.

Пентагон. Начальник спецслужб взялся за голову, наблюдая за погромом:

– Он может быть тем, кто сбил наш спутник над Россией?

– Определённо.

Начальник навёл палец на подчинённого:

– Найдите его… И купите его… Мне всё равно как вы это сделаете! Плевать! Угрозы, шантаж… Найдите жилу, за которую можно дёргать! Я хочу, чтобы он работал на меня. Сумма меня не волнует.

Сирия. Я закончил погромы и вернулся к погибшим военным. В экипировке связь с Владимиром Емельяновичем так и не появилась. За пожарами скважин и заводов послышались моторы приближающихся автомобилей. Я повесил автомат на шею и в каждую руку по двое за шкварник взял погибших и по земле быстрым бегом поволок в сторону вертолёта. Через прибор ночного видения меня встретил пилот. Он с изумлением смотрел, как я бегом тащил четырёх взрослых мужчин. И когда я загрузил их вовнутрь вертолёта, понял, что раненых среди них нет. Ещё больше его удивляла дырявая от пуль грудь и дырка в голове. Но и его предупреждали, что никаких вопросов. Мы взлетели. Машины американцев засекли взлёт нашего вертолёта и выпустили ракету из ПЗРК по нам. Вертолёт выпустил навстречу ним тепловые ловушки и улетел.

Недалеко от базы Хмеймим появилась связь. Я первым поймал их, постоянно повторяя:

– База ответьте.

Владимир Емельянович и ответил:

– Анатолий. Американцы применили РЭБ и заглушили сигнал. Они готовили ловушку заранее. Ждали. Где вы? Что с заданием? Как экипировка?

– Задание выполнено, команда мертва. Экипировку на свалку, а меня чинить придётся.

– Далеко от базы?

– Уже подлетаем.

– Давай, до встречи.

На площадке вертолёт встречали санитары, только спасать уже было некого. Владимир Емельянович накинул не меня плащ при выходе из вертолёта, чтобы никто не увидел дыр от пуль на мне. Возле купола скомандовал:

– Можно.

Купол отключился. Мы вошли, и он снова включился. У меня было шоковое состояние. Перед глазами стояло, как пули крошили тела солдат сирийского спецназа. В моём вагончике Владимир Емельянович скинул с меня плащ:

– Сейчас посмотрим… Да… Я думаю, скоро будет обновление до «Ратник-2».

Он обошёл меня сзади. На спине был вырван клок, металлические шарики болтались на сплетающем их материале. Он засунул руку вовнутрь:

– Толик! Трассировщика нет. Бросай всё! Лети – ищи.

Я уложил манекена на пол и вылетел наружу. Владимир Емельянович достал радиостанцию:

– Диспетчер!

– Слушаю.

– Можно.

Я вылетел из-под купола, и он сразу закрылся. Подумал про куклу. Меня унесло на другую базу, американскую, где я и впечатался в купол, созданный ими. Боже! Что она тут делает? Купол исчез. Мне приглашений не нужно. Едва успел попасть под него, купол сразу появился. Я опять подумал про куклу и очутился в комнате, где в инвалидной коляске сидел с закрытыми глазами парень, подключенный проводами к приборам. Ноги были пересохшие и больше походили на две тросточки. В ладони он держал Леськину куклу с дыркой от пули посередине. Внутри полыхнуло: «Я не только себя подставил! Господи! Доча!» Рядом никого на тот момент не было. Небольшой прибор в металлическом корпусе моими усилиями пробил ему череп, и кардиомонитор выдал сплошную прямую на экране. Извини парень, ты не виноват, что работаешь не на тех людей. Хотя я для тебя тоже не на тех людей работаю… Кукла у меня. Но кто меня выпустит? Доверяя логике, я подумал, что купол должен отключаться изнутри и потреблять немало энергии. И если отключить эту энергию, то я смогу покинуть это место. Я просочился наружу. Мы в поле, а значит энергию они получают от… На глаза попался дизель-генератор. Правильно! Вот ты. Я подобрался со своей куклой к генераторам. На панелях у каждого была аварийная кнопка отключения. По всем этим кнопкам я и прошёлся. База погрузилась во мрак. Пропал и купол. Вот я и на свободе.

За куполом на нашей базе сидел и ждал Владимир Емельянович. Увидев куклу, подлетающую к нему, он встал и протянул к ней руку. Я положил куклу ему в ладонь. Он сквозь дырку от пули посмотрел на свет базы, а затем по радиостанции:

– Можно.

Купол открылся. В своём вагончике я влез в манекен. Владимир Емельянович протягивая мне куклу:

– На базе у американцев переполох. Мало того что им вышки нефтяные сломали, ещё внутри заварушка произошла. Твоя работа?

– Моя.

– Кукла была на базе?

– На базе.

– Успели её потрассировать?

– Не знаю. Я нейтрализовал того, у кого она в руке была.

– Хорошая новость… 1:0 в нашу пользу.

– Хорошая? Я вот этими… – показал Владимиру Емельяновичу руки: убил безоружного невиновного человека только потому, что последствия могли быть для меня ужасные.

– Анатолий! Прекращай истерику. Ты знал, где ты будешь и естественно должен был предполагать, с чем тебе придётся столкнуться. Это территория, где идёт война. Здесь все методы войны хороши. Тут либо ты их, либо они тебя… Всё, твоя командировка окончена. Возвращайся на базу, я доложу…

– Я могу… – начал возражать я.

– Не можешь! Не только из-за психологического состояния… Твоему манекену хана пришёл, нужно переделывать, пока не рассыпался. Здесь негде и некому. Его тоже нужно будет везти на базу. Давай сюда куклу… Возвращайся на базу.

Куклу я не отдал, с ней улетел на базу. Пришлось несколько минут ждать, пока мне не открыли купол. В комнате медики отключали от меня капельницу. На столе стоял поднос с едой. Персонал сделал, что от него требовалось, и молча оставили меня наедине с собой. Да какая еда? Что в меня сейчас может полезть, когда перед глазами картина сегодняшнего дня. Я одетый с коляски переполз на кровать. Но и там я уснуть не смог, просто лежал до утра. Утром санитар принёс поднос с едой. Он глянул на полный вчерашний поднос и сменил его на новый:

– После завтрака Вас просят прибыть в конференц-зал.

Я влез на коляску и сразу поехал к начальству. Александр Васильевич ждал меня:

– Доброе утро.

Я промолчал. Тогда он продолжил:

– Видно не очень… Вы сами рвались в Сирию. Я предупреждал, что это не Ваша тема. Попробовали? Поняли, во что макнулись? С заданием справились хорошо. Американцы не ожидали такого. Только их солдат многовато полегло.

– Там люди из сирийского спецназа погибли. Я бы мог и один туда пойти.

– Никто не знал, что там засада была. И была она не просто так: конкретно Вас ждали. Значит, есть в наших рядах «засланец», которого выявить придётся.

Воцарилась тишина, которую я прервал:

– Александр Васильевич, я убил такого же, как я… Может примерно такого… Он тоже был в инвалидной коляске…

– Ищете ассоциации с собой?

– Да.

– Хотите вытянуть меня на откровенный разговор?

– Я знаю, что не положено, но да.

– Я могу дать это в общем смысле. Точно, даже врачи не скажут. Да практически все люди с особенными способностями находятся в инвалидных колясках. Даже Стивен Хокинг, если знаете такого, этим обладал. Никому, конечно, он этого не говорил… Как мне объяснили, если у человека есть «энергетический замόк»… В Вашем случае перелом позвоночника с повреждением спинного мозга. Может ещё и пробитый череп внёс свои коррективы… То энергии тела не хватает пространства и тогда, но в очень редких случаях, возможно контролируемое покидание этого тела.

Я призадумался немного:

– Вам ведь выгодно, что я в коляске?

– Разве у нас не взаимовыгодные условия?

– Я не об этом… Вы можете сделать так, чтобы я снова ходил? Я ведь потом могу лишиться этих способностей.

– Я не врач. И не волшебник. Наши специалисты Вас полностью обследовали и сделали всё, что только возможно на данном этапе лечения. Вас не устраивают результаты?

– Извините, я сейчас немного на эмоциях… Я… Я очень благодарен Вам и вашему коллективу за то, что они сделали для меня. Правда! Спасибо большое. Зажрался, наверное… Вы уже и так сделали всё что могли… Спасибо.

Александр Васильевич похлопал меня по плечу:

– Эту недельку долечиваетесь. Попьёте успокаивающие, походите к психиатру и домой. Больше я Вас на подобные задания не буду ставить.

Я выехал из конференц-зала и поехал к себе в комнату. Александр Васильевич по телефону совершил звонок:

– Владимир Владимирович, доброе утро.

– И Вам доброе, Александр Васильевич.

– Я по Анатолию Андреевичу звоню. Я считаю, что его для военных операций и для устранения не стоит в дальнейшем привлекать.

– Он ведь выполнил возложенное на него задание?

– В полной мере.

– Ущерб?

– Максимальный. Американцам придётся сто раз подумать, прежде чем вкладываться в строительство заново.

– Тогда, я думаю, Анатолий Андреевич заслужил медаль и ветеранскую пенсию. Не тревожьте его пока. У него ведь есть хобби?

– Он дочке шикарную детскую мебель своими руками собирал. Ему подруга предлагала этим заняться.

– Вот и отлично. Он нам не одну сотню миллионов «баксов» сэкономил. И нервов, что тоже немаловажно… Выпишите ему премию миллионов на пять и помогите с помещением. Мирный бизнес нам тоже не маловажен. Налоговые отчисления как-никак.

– Хорошо, Владимир Владимирович, устроим.

Я пролечился неделю. Александр Васильевич вручил мне медаль за Сирию. Очень попросил никому о ней не говорить пока. Сказал, что пенсию с военной мне подняли до ветеранской. А это сколько? Наверное, увижу, когда придёт. В пятницу меня увезли домой. Катя сразу спросила – почему так рано. Типа говорили же на месяц. Я ей дал понять, что у меня всё хорошо, процедуры пока не требуются. В этот день она осталась у меня ночевать. Лёжа в кровати, она как обычно закинула оголённую ногу на мою и повела ею вверх. Я решил ей напомнить:

– Катюша, я…

– Ммм… У тебя и вправду всё хорошо. – перебила она меня, наткнувшись на что-то упругое в районе паха.

Я не поверил, дотронулся рукой. Да, так и есть. Починили! И жизнь калеки заиграла немного другими красками.

Утром Катя умылась, согрела чаю, пока я отсыпался после бурной ночи. Зашла меня будить. Из кармашка коляски торчала нога куклы. Она вытянула её оттуда. Дыра посередине. Катя вставила туда мизинец и сразу высунула.

– Это дырка от пули. – растолкала она меня показывая мне куклу.

– Да, ну что ты! Откуда? – перепугался я.

– Это был не вопрос. ЭТО ДЫРКА ОТ ПУЛИ! Тебе сказать какой калибр?

Мои глаза округлились. Она эксперт не только по психологии?

– С чего ты решила?

Катя продолжила:

– У меня папа офицер. И всё своё детство я моталась с ним и мамой по гарнизонам. Я стреляла из пистолета. Я знаю, как выглядит дырка от пули.

От меня немое молчание.

– Где ты был всё это время?

– В больнице…

Она протянула мне медаль за Сирию:

– А это ты там, в постели точил? Расскажи мне. Это из-за твоих способностей?

– Да. Это секретно…

– Ты убивал?

Я опустил глаза. Катя всё поняла:

– Ты совсем больной? У тебя ребёнок есть! Ты понимаешь, что люди, которые убивают, дальше могут убивать по привычке. Едет крыша… Убивают своих родных. Выходят в город, убивают встречных прохожих. Тоже просто по привычке. Ты сегодня вздрагивал во сне. Я думала: «да мало ли, нерв защемило». Что тебе снилось? И если ты не можешь мне ничего рассказать, то просто пообещай мне, что ты этого больше не сделаешь.

Я виновато взял ладонь Кати и поцеловал её:

– Обещаю.

– Ничего не расскажешь?

Я отрицательно покачал головой:

– Только медаль.

По телефону пришло СМС от 900: «Поступление на счёт 5000000.00 р»

Катя заглянула в СМС:

– Нехило так… Видать наворотил ты там. Ты хотел оборудование для бизнеса закупить? Не передумал ещё?

– Нет, не передумал. А ты?

– Что я?

– Тоже хотела. Поможешь?

Катя села на меня сверху, обняла и поцеловала в лоб:

– Может, тебе на них ноги починим? Ты же сначала это хотел.

– Меня обследовали лучшие военные специалисты. Сказали, что на данном этапе они сделали всё возможное и невозможное.

– Может они тебе за сделанную работу как печенюшки? Сделал одно – на тебе позвонки. Сделал другое – на тебе эрекцию. Давай вернём деньги? Пусть на ноги поставят.

– Я говорил с ними на эту тему. Пока что вот так…

– Пальцами на ногах не пробовал шевелить раз «это» уже шевелится?

– Нет.

– Давай проверим.

Катя раскрыла мои ноги и взялась ладонями за пальцы ног:

– Попробуй.

Я попытался. Нет, даже мелких судорог в жилах не пробежало.

– Не расстраивайся. Не всё сразу. Основное уже починили и до них дойдёт.

Днём ко мне привели Леську. Мы втроём и побесились, и поигрались. Я спросил у Олеси:

– Пока меня не было, ты хоть с мамой ходила на карусели?

– Нет. Мама с Юрой заменили меня другой маленькой лялечкой.

Катя, как психотерапевт:

– Ой, не говори так солнышко. Мама тебя никогда не заменит – ты у неё одна такая. Лялечке сейчас нужен уход. Ты когда была маленькой, мама и за тобой тоже ухаживала.

– Я этого не помню…

– Просто ты была очень маленькой, поэтому и не помнишь. А если у меня с твоим папой будет маленькая лялечка, ты тоже посчитаешь, что папа тебя заменил?

– Нет. – нахмурила брови Олеся, а потом улыбнулась: А ты дашь мне с ней поиграться?

Катя:

– С кем «с ней»? Эй! Не переворачивай. Я сказала «ЕСЛИ»…

Мы заказали разных вкусняшек домой. Я теперь состоятельный «ветеран». Выходные пролетели незаметно. Забрали Олесю, и Катя вернулась к себе домой. Вечером позвонила Светлана Владимировна:

– Толик, поздравляю. Девочка будет?

– В смысле?

– Олеся сказала, что у неё будет сестрёнка… И даже имя ей придумала.

– Ааа… Понятно. С ней поговорили как со взрослой. Она жаловалась, что мама заменила её на новую лялечку. Мы ей объяснили как бы на своём примере. А она поняла по-своему.

– Ясно. Жалко… А я уже обрадовалась за тебя.

– Приятно… Но пока что нет.

Посреди ночи пришло СМС от 900: «(3!)»

И что это значит? Откуда опасность? Кому? За окном замаячила тень. Ясно кому. Я выключил экран телефона. Лежу спокойно, наблюдаю. Незнакомец достал стеклорез и попытался вырезать кусок, но моё стекло даже не поцарапалось им. Тогда он достал пистолет и сделал несколько выстрелов в сторону моей кровати. Стекло потрескалось, но не впустило пули вовнутрь. Оно ещё и пуленепробиваемое? Кто-то сзади огрел незнакомца, а затем несколько человек уволокли этого в машину и уехали. Тишина. Ни уведомлений, ничего. Я написал СМС на 900: «Что происходит?», но ответа на него не получил.

Утро. Приехали работники, заменили стекло в моём окне и уехали. Позвонил Кате. Она на работе… Занята. Светлане Владимировне – Леська в садике. И всё вроде нормально, но не спокойно на душе. Кто был тот незнакомец? Что ему от меня надо было? Судя по пистолету – ясно что. А за что? Меня нашли? Почему тогда меня начальство никуда не прячет? Слишком много вопросов. Надо навестить начальство… Я взял в руки матрёшку. Странно… Она меня никуда не ведёт. Ни к первому, ни ко второму. Что происходит? Меня сдали? Успокойся! Меня охраняют, значит всё под контролем.

День прошёл в ожидании чего-то нехорошего. Ничего… Около семи вечера от 900 снова пришла тревожная СМС: «(3!)» Я задёрнул шторы и уехал подальше от окна. Стук двери в подъезд, шаги до моей двери. Дверь начала открываться, и я спрятался на коляске за угол и взял в руку стакан. Если вдруг что, то сразу кинуть. Кто-то зашёл в дверь, дверь закрылась. Секунда тишины.

– Толик? – послышался голос Кати из коридора, и она обутая прошла в комнату. Увидев меня со стаканом наготове:

– У тебя всё нормально?

Я головой прикоснулся к стакану:

– Да, всё нормально. Я тут призадумался что-то…

Катя раскрыла шторы:

– В темноте лучше думается?

Я покачал головой:

– Определённо.

– И о чём думаешь?

– Конкретно? Ни о чём. Всякая ерунда в голову лезет.

Наш разговор плавно переключился на коммерческую тему.

– Ты не думал, что твои возможности можно продавать за очень большие деньги? – как-то ненавящево спросила Катя: за очень большие деньги можно всё что угодно «починить». Сейчас самая развитая медицина в Германии, США, Израиле. В России ещё не дошли до того уровня, может поэтому и не могут. Совсем не обязательно убивать за большие деньги, можно что-то полезное для всего человечества делать.

– Можно, – согласился я: но помогают мне российские специалисты.

– Если бы обратился в другие места и там бы помогли. В наше время любая страна всё сделает, чтобы у них была возможность пользоваться услугами уникальных людей.

Ага. Видел я в Сирии, как они помогают мне подобным. У того парня совсем ноги отсохли. Не выгодно им «таких» чинить. Пусть лежат и работают…

– Я подумаю… Ты за этим сюда пришла?

– Ты явно сегодня пере размышлял. – она обняла меня: Я соскучилась. Но так и быть, оставлю тебя размышлять дальше. Соскучишься – звони.

Катя так же быстро ушла, как и пришла. Ещё и это «(3!)» подозрительное. Может это ей угрожает? Полечу-ка, провожу. Я откинулся на сидушку и вылетел следом за Катей. Облетел кругом: хвоста нет. Но что-то не то в походке. Нет той лёгкости как обычно. Лицо в думках утонуло. Я её обидел? Я проводил до подъезда, дальше не смог Знакомый писк не впускал вовнутрь. Что происходит? Все окна зашторенные, но и к ним из-за писка я не могу подлететь. Вот к чему было предупреждение? Я метался около дома, без возможности попасть туда и решил вернуться домой, позвонить Кате.

Квартира Кати. В комнате связанные Катины родители с заклеенными ртами и сидящий воле них бугай с оружием. Катя в другой комнате ещё с одним.

– У него с логикой полный порядок. Если я буду на него давить, он догадается… -продолжала разговор Катя.

Неизвестный обошёл вокруг неё:

– Твои родители будут без еды и воды ровно столько, сколько ты будешь уговаривать. Но и мы долго ждать не будем. Кто у тебя любимее – мама или папа?

В этот момент зазвонил Катин телефон, и высветилось лицо Анатолия. Катя посмотрела на неизвестного.

– Бери, чего ждёшь. – сказал тот.

– Да. – ответила Катя.

– Привет, ещё раз. – сказал я: Ты ушла, а я у тебя забыл спросить. У тебя то всё нормально.

– Да, всё хорошо. На работе просто устала.

– Ты одна?

– Всё! Надоели ваши сопли. Дай сюда. – незнакомец отобрал телефон у Кати:

– Привет Анатолий.

Я понял, что работают спецы. У них и оборудование нужное есть. Только не понятно на кого они работают.

– Я слушаю…

– Сегодня ночью у тебя был гость. Куда он делся?

– Я не…

– Ты должен знать!

– Я видел, как он выстрелил в окно, а потом из-за трещин непонятно было, куда он делся.

– Так узнай.

– У меня нет таких способностей…

– Делаем так. Через десять минут во двор заезжает фургон. Ты ждёшь нас на улице. Я сейчас тебе угрожать не буду. Ты просто должен понимать, что у нас далеко не один заложник имеется, и у тебя нет возможности им помочь. Поэтому делаешь то, что говорят. Попытаешься хоть кому-нибудь помочь, заложники пострадают. Время десять минут пошло.

Незнакомец отключил телефон, дал указания бугаю из другой комнаты, забрал из квартиры Катю и вышел во двор. В руке держал прибор и постоянно пялился на его показатели.

Я в первую очередь полетел к Леське. Квартира, как и в случае с Катей не впускала. Тот же писк, который выталкивает. Я попался! Надо сообщить начальству. Но по матрёшкам тишина. Что мне делать? Я оделся и выехал во двор. Начинало темнеть и бабушки давно разошлись по домам. Двор пустой. Задом ко мне подъехал мини грузовичок с надписью «Красное и Белое». Из кабины пришёл водитель, открыл заднюю дверь и спустил подъёмник. Внутри будка была оборудована как комнатка, только без окон. Там сидела Катя и мужчина с непонятным приборчиком и пистолетом в руках. У Кати руки и ноги пристёгнуты ремнями к посадочному месту. В углу валялись всякие палки, наверное, от поддонов.

– Проходите, не стесняйтесь. – предложил мужчина.

Я проехал на подъёмник. Меня загрузили и закрыли дверь. Мужчина взял со стола шприц автомат и сделал мне в шею инъекцию. Разум затуманился, не знаю даже насколько. Выскочить в астрал не удавалось. Один раз почти удалось. У мужчины на приборе отреагировал индикатор и нажатием кнопки, и писком из него он вбил меня в тело обратно. Взял меня под контроль…

Через некоторое время я пришёл в себя, когда машина остановилась. Дверь открылась, и водитель приготовил подъёмник. Мужчина по радиостанции опросил:

– Первый.

– Под контролем.

– Второй.

– Под контролем.

– Связь не теряем. Никуда не уходим.

Мужчина отключил радиостанцию. Катя освободившейся рукой выбила прибор у этого мужчины. Как она освободилась? Но терять времени не стал. Вышел в астрал и первой попавшейся палкой выбил радиостанцию и пистолет из рук мужчины, а затем хорошо треснул его в голову. Теперь водитель. Я вылетел наружу и упёрся в купол. На земле военные уже скрутили водителя, а Владимир Емельянович по радиостанции отдавал приказ:

– Штурмуем ребята.

В руках у него был тот приборчик от этого мужчины. Я вернулся в тело. Военные вытаскивали из фургона мужика, которого я вырубил. Катя отстёгивала от себя удерживающие её ремешки.

– Как ты развязалась? – спросил я.

– Ремешок сам развязался. Это не ты был?

– Нет.

– Я поэтому и выбила прибор, что была уверена, что у тебя созрел план…

– Видимо план был… Только не мой.

В фургон заглянул Владимир Емельянович:

– Ну, вот! Приятно познакомиться. А то всё заочно общались.

По радиостанции у него в руке сообщили:

– 2:0 и заложники свободны.

– Отлично. – ответил он: Купол открываем, пусть «Липучка» на базу возвращается.

Затем он посмотрел на меня.

– Мне не положено знать? – спросил я.

– Правильно Анатолий, не положено. Вас отвезут домой. Катины родители свободны. Их осматривает врач. У Олеси тоже всё нормально.

– Тогда меня к Олесе если можно.

– Можно.

Меня увезли к дочке. Катю отправили к родителям. Утром, через два дня с номера 900 поступило сообщение: «(1)» Меня хотят видеть? Хорошо. В кабинете у Александра Васильевича меня ждал материал для голосовых связок. Ну и собственно мой начальник… Я впитал пыль и материал для голоса.

Александр Васильевич:

– Я полагаю тебе интересно, что произошло? Потому, что это коснулось безопасности твоих родных и тебя лично.

– Есть такое.

– В Сирии, после инцидента с куклой мы сразу поняли, что тебя попытаются взять на крючок. Мы не знаем возможностей их особенных людей, поэтому заблокировали тебе связь с нами. Сеть американских и не только агентов по России зашевелилась. Мы и подумали: почему бы им ловушку не устроить.

– Могли бы и меня в известность хоть как-то поставить.

– Если бы поставили, могло всё сорваться. Я же говорил, что не знаем возможностей их особенных людей. А вот свои возможности мы знаем. Зачем рисковать? Всё было под контролем. Им как раз таки заложники нужны были в полном здравии. Первого их агента, который стрелял в стекло, мы взяли и по его следу запустили одного нашего особенного человека.

– «Липучку»?

– Да, её… «Липучку»

– Её…

– Она отследила остальных и следила за всеми их действиями. Целая сеть шпионская… Мы перехватывали их сообщения и отправляли свои данные. «Липучка» отыскала их особенного человека. Тогда в фургоне, когда вас украли… Этот особенный был там и следил за ходом операции. Думаешь почему, когда фургон остановился, мы накрыли это место куполом? Чтобы этот особенный не смог сбежать и предупредить кого нужно. А после этого физически устранили его.

– И где он находился?

– Украина. Киев. Американцы привезли его поближе к нашим границам. Наши спецы заложили взрывчатку под ним и в нужный момент грохнули.

– Что теперь со мной? Фамилию сменить? Адрес?

– А зачем? Я же говорил, что запустили нужную информацию. Если клюнут, опять в ловушку попадут. Знающих – ликвидировали. Незнающих посадили. Может, обменяем на кого-нибудь из наших.

– Много у американцев особенных?

– Да кто их знает.

– И чем у них меньше, тем нам лучше?

Александр Васильевич кивнул головой.

– Я так понял 1:0 это Сирия. А 2:0 услышал от Владимира Емельяновича, это, стало быть, Киев? – спросил я.

– Всё верно.

– У нас ещё «Липучка» есть… А у нас много ещё таких?

– Тебе не положено знать. Но это она подсказала нам подлечить тебе эрекцию. Женщине ведь виднее, что нужно для стимула мужчине.

– За мной наблюдают как за лабораторной крысой?

– Нет. Разве что изредка… У тебя какие планы недельки через две?

– Пока не знаю, а что?

– Из Роскосмоса есть одна заявочка. Длительная командировка в реабилитационный центр. Не желаете отдохнуть?

– Насколько длительная?

– Будет зависеть от вашей скорости.

– Я подумаю.

А за эти две недели многое произошло. Мы с Катей съехались жить вместе. Продали квартиры, добавили мой гонорар и купили коттедж. Государство тоже «немножко» добавило на приобретение. В коттедже Катюша торжественно вручила мне какую-то бумажку с двумя полосками. Как позже выяснилось это тест на беременность. Накаркала Леська… Хотя я вполне даже доволен. И вот я решился рассказать про заявку:

– Любимая, как ты относишься к тому, чтобы я съездил в реабилитационный центр?

– Подлечиться или на задание?

– Я думаю всё вместе.

– Я против убийств. Ты мне обещал.

– Заявка от Роскосмоса. Не связано с криминалом.

– Ты уже работал на них?

– Было дело. – я засунул руку в кармашек своей коляски и протянул Кате лунный камень.

– Что это за кирпич?

– Это камень с Луны. Ленточкой оформить?

– Лучше оформить, но без ленточки.

– Это как?

– Тебе голова не для того дана, чтобы в неё есть. Ты ведь дочке не подарил кучу досок с напильником: набор «Сделай сам». Сделал стол, оформил его.

Короче, Катя дала мне добро на секретную миссию и в понедельник меня увезли в реабилитационный центр. В первую неделю как обычно проходил медосмотр, процедуры. В позвоночник мне воткнули какие-то катетеры. Даже было больно. Лунный камень тоже взял с собою. Попросил у персонала бор машинку с точильными насадками и по вечерам оформлял его. Получилось прикольно. Сделал форму поверхности Луны с кратером, внутри которого лежало сердце и письменным шрифтом возле кратера «от Луны с любовью». Углы по краям оформил в виде ножек, чтобы камень не катался. В выходные нифига не кормили, зато клизменные процедуры были обильными.

Понедельник. Конференц-зал. В комнате помимо Александра Васильевича ещё одна коляска с очень симпатичной молодой девушкой в ней. Александр Васильевич познакомил:

– Это Лена. Мы ей обязаны за исход прошедшей операции по поимке шпионов.

– «Липучка» – подметил я: Почему «Липучка»?

– Ооо… Ты ещё не знаешь, как меня раньше называли, пока я этого не узнала. – заговорила Лена из своей коляски.

– И как же?

– «Пиявка».

– За что же такие названия дают? – спросил я.

Александр Васильевич дал пояснение:

– Она, покидая тело, может прилипнуть к кому и чему угодно. И пока она прилипшая, её никакими приборами не вытолкнуть. Может она прилипнуть и к энергетической сущности, она это видит. Если она прилипла к человеку, то одновременно может читать его мысли. Какое-то время она была закреплена за тобою. А ты её даже и не замечал…

– Александр Васильевич, – перебил его я: я хочу Вам сказать, что возможно это моё последнее задание. Моя подруга беременна, и я решил, что хочу завязать с миссиями.

– Ваше право, но пока я хотел бы по делу. Итак, Лена. Основной её особенностью является то, что её тело в этот момент работает, как телефонная трубка, передаёт в обоих направлениях в реальном времени, без задержек. Но на огромные расстояния перемещаться самостоятельно не может. Поэтому она прилипнет к тебе. Теперь собственно задание. Нужно набрать грунта с Марса, но не просто так… У нас вообще в правительстве и Роскосмосе сплошные юмористы работают. И как же без подковырки в сторону американцев. Они нас моськой тыкают в то, что они уже давно на Марсе. Китайцы с индусами на Луне. А мы называем себя космической державой за космические успехи СССР. Вот у них сейчас на Марсе «Кьюриосити» по поверхности катается, исследует. Его, конечно, ломать не надо… Семнадцать камер наблюдения. Ваша цель приземлиться и покинуть, незамеченными для него. Это задание для Лены. А твоё – демонстративно перед камерами походить. Нашивки Россия мы с двух сторон на скафандре прикрепили. Лену ты слышать и видеть не будешь. Но она будет с тобой. И немного она может тебя направлять, оттягивая от направления. В такие моменты давай собою управлять. Теперь по плану.

Огромный телевизор включил изображение куска карты Марса. Александр Васильевич взял указочку и прошёлся по обозначенным точкам:

– Место посадки СССРовского модуля «Марс-3». Он неисправен уже давно, практически с посадки. Проработал почти пятнадцать секунд и всё… По трассировщику добираетесь в первую очередь до него. Следующая точка «Кьюриосити». Он находится и работает в кратере. Лена отключает ему все камеры, кроме фронтальной. Вы выходите на эту камеру откуда-нибудь сзади и как заблудившийся грибник ходите и собираете камни. Там лопаткой поковырялись. Там копнули, откопал какой-нибудь булыжник. Поразглядывайте. Понравился камень – взял, нет – выкинул. Полную сумку набираем и так же незаметно сваливаете домой по Вашему трассировщику. Посадка и взлёт на планетах ступенчатая. Анатолий, Вы это уже проходили.

– А вы и вправду юмористы. – засмеялся я: Заблудившийся грибник… На Марсе… Может на скалах нацарапать «Здесь был Вася»?

– А вот девственную природу давайте портить не будем. – попросил Александр Васильевич. Он протянул мне железяку:

– Бракованная запчасть с Марса-3. Её заменили, но как трассировщик она сойдёт. По матрёшке возвращаться будете.

Я достал из кармашка куклу. Лена разглядела в ней дырку:

– Дай посмотреть.

Она встала с электроколяски и пошла ко мне.

Я, указывая на неё пальцем:

– Она… Ходит…

Александр Васильевич:

– Я не говорил, что она не умеет ходить.

Лена подошла и ткнула в пятку моей ноги чем-то острым. Нога дёрнулась.

– Вот видишь, есть рефлекс. Ты тоже скоро сможешь. Дашь посмотреть? – сказала Лена и протянула руку в сторону куклы.

Я протянул куклу ей. Своим мизинцем она просунула в сквозную дырку в ней:

– Красава! Тебя не отругали за испорченную вещь?

– Дочка пока не видела.

– Ты бы хоть силиконом замазал.

– Слушай, Лен, если ты можешь ходить, зачем тебе инвалидное кресло?

– Я в нём дольше тебя была. Привыкла. Сейчас мне его переделали под массажное кресло с подогревом. Я очень много времени провожу в роли липучки. И мне подогрев с массажем крайне необходим. Тебе в комнате такое же массажное кресло приготовили.

– Всё, готовимся. Вам ещё пятьдесят пять с половиной миллионов километров лететь. – прервал наши разговоры Александр Васильевич.

Лена вернула мне куклу и легла в своё кресло. В комнату вошли санитары. Стали подключать к катетеру в верхней части груди аппарат. Я на своей коляске поехал к себе в комнату. Александр Васильевич вышел за мной:

– Она немного грубая в общении. Из неблагополучной семьи. Уж простите её.

– Я всё слышу. – крикнула вдогонку Лена.

– Но очень полезная. – громко добавил Александр Васильевич.

– Всё нормально. У неё хоть семья была. – кивнул я.

– Поверьте, такую семью Вы бы не захотели. Отчим в одиннадцать лет сломал ей спину и не покаялся. Мама в тот момент пьяная была. Всё сошло с рук. До поры, до времени…

Александр Васильевич проводил меня до комнаты. Там и действительно стояло такое же кресло с массажем. Санитары привезли аппарат и начали подключать меня к нему.

– Тут всё вместе. – пояснил Александр Васильевич: искусственная почка и капельница с витаминами. Уже проверенная месяцами работа. Все пациенты живы и здоровы. Давайте куклу. Нужно её в скафандр упаковывать.

Куклу я отдал. Александр Васильевич вышел из комнаты. Интересно, сколько времени до Марса лететь? Я зажал в одну руку матрёшку, а в другую железку от марсохода. Минут через десять вернулся Александр Васильевич:

– Скафандр на старте. Можете приступать.

Я покинул тело. Скафандр разложили на площадке сразу за зданием. Головное стеклошлема затонировали до состояния зеркала. Я проник вовнутрь скафандра и втянул в себя отремонтированный манекен из титановых шариков. Сзади к скафандру была пристёгнута лопатка, размером с сапёрную и крепкая сумка с объёмом литров на пятнадцать. По громкой связи Александр Васильевич дал добро на старт:

– Начинаем взлёт. Анатолий, ступенчато… Спутники на орбите будут вам передавать сообщения, столько сколько смогут. Дальше я только с «Липучкой».

Я с перерывами во взлёте начал подниматься вверх, а когда вышел за атмосферу стал набирать скорость. Там в безвоздушном пространстве это делалось просто. Дальше всё по трассеру в сторону Марса.

– Скорость семьдесят две тысячи км в час. Примерное время полёта тридцать два дня. Удачной дороги. – сообщил нам Александр Васильевич через громкую связь.

Мы улетели. Александр Васильевич по телефону сообщил:

– Владимир Владимирович. Всё, они нас покинули.

– Хорошо. Без инцидентов?

– Без.

– Тогда берёте на сопровождение. Раз в неделю мне отчёт о состоянии пациентов.

– Хорошо. Владимир Владимирович, Анатолий Андреевич решил нас покинуть.

– Я думаю, его нужно будет отпустить. Сделайте человеку хорошо, и он отблагодарит вас не единожды. Сами знаете.

– Это точно.

Тридцать два дня в одну сторону. По космическим меркам это немного… А по человеческим и с ума сойти можно. Ладно, если бы с кем-то поговорить можно было. А как я коротал время, просто ужас. Я перепел все песни, которые знал не по одному десятку раз. Рассказывал про свою жизнь Лене, которую не видел и не ощущал. Казалось, что уже крыша начала ехать. Я разговариваю сам с собой! Не представляю, как назад возвращаться буду… Спасло то, что через три недели заметил маленький шарик Марса и просто комментировал сам себе то, что вижу вокруг себя. У Лены от моих разговоров уже истерика, наверное, или у неё свой отдельный психоз. Тридцать второй день. Наверное… Не считал. Но Марс уже рядом и радует меня своим видом. Я первый кто видит его не через камеры. Но и не через глаза, конечно. Вход в тоненькую атмосферу тоже ступенчатый. Прибыли. Наконец-то прибыли! Я готов всё это расцеловать. Марс- 3 почти полностью погребён под слоем песка. Теперь в сторону кратера с «Кьюриосити». Лена направляла в нужную сторону движения, а я лишь послушно «крутил педали». Перед кратером она сделала мне «стой лошадка». Я остановился. Как узнать, когда пора? Меня опять потянуло в сторону кратера. Окей. Значит пора. Я отстегнул лопатку и положил на плечо. По склону в двухстах метрах стоял марсоход. Лена начала меня направлять в его сторону. А меня прибило на «Ха-Ха». Я представлял как я буду ходить вокруг марсохода и напевая песенку в припрыжку, играючи собрать камешки. Наверное, Лена почувствовала моё настроение и тряхнула меня. Да, да… Сказалось отсутствие общения длительный период. Уже в норме. Я грибник… Заблудившийся грибник… Не желаете галюцегенных грибочков? Меня снова тряхнули.

– Да, всё, прекращаю. – озвучил я.

Я вышел перед «Кьюриосити» и как в спектакле отработал по сценарию. Из-под колеса ровера вытащил и осмотрел камень. Нет не красивый. Выкинул… Копнул в нескольких местах перед его камерой. Отковырял булыжник, похожий на ржавый металл. Пособирал камни разных цветов и мастей и удалился в сторону, из которой пришёл. Даже если захочет, этот ровер никогда не поднимется из кратера наверх по моим следам. Вот так! Поиздевались. Я зашёл за край кратера и стал ждать. Возьму-ка я себе и отсюда камешек. Друг отдадут… Вот этот, красноватый. И напишу на этом булыжнике «Здесь был Толик». Другим камнем успел нацарапать только «Здесь»… Лена потянула меня в сторону. Всё что ли? Пора? Эх… Не дописал… Мы отлетели вдоль поверхности от кратера и ступенчато начали подъём из атмосферы. Отлетев от Марса приличное расстояние, я набрал скорость в сторону дома по матрёшке. Впереди опять больше месяца тишины.

Не знаю, какой день… Земля. Она уже близко. Я вернулся! Теряю контроль над манекеном. Лишь бы совсем не потерять, а то вся миссия насмарку. Заход в атмосферу на посадку.

– Анатолий, приветствую. – послышался голос Александра Васильевича по громкой: Не забываем. Ступенчато.

Разве такое забудешь. За этим меня и направляли. На площадке скафандр рухнул на землю метров с пяти, а меня засосало в моё тело. Санитары раскрыли глаза и проверили отклик зрачка. Есть. Я живой. Прихожу в чувства. Появились первые ощущения. Это ролики моего массажного кресла елозят у меня по спине. Смотрю на пальцы рук. Лёгкое дрожание. Санитары отключают меня от аппарата. А как там Лена? Не сошла с ума? Я на коляске навестил её. Она сидела в наушниках и что-то слушала.

– Что там у тебя? – спросил я.

– Подожди, дай рассказ дослушать.

– Не понял.

– Чем я должна была время в космосе коротать?

– Ты рассказы всё время слушала?

– Ну не тебя же слушать, как ты всякую ахинею несёшь! От тебя крыша поехать может.

Ещё неделю мои нервы приводили в порядок. Наше путешествие назад заняло больше времени и составило сорок дней. Чтобы я ещё раз согласился куда-нибудь вот так полететь. Да, ни за что! Мне сказали, что для меня приобрели помещение со станками и освобождают от обязанностей спецслужб. Я могу быть свободен. Матрёшку отобрали. Я вернулся домой в массажном кресле. Катя встречала меня у ворот. Когда меня спустили, я уже своими ногами подошёл к ней, чем поверг её в радостный крик и объятия.

Жизнь наладилась. Бизнес с детской мебелью пошёл в гору. Антон с Анютой присоединились к нам. Мы с Катей поженились, а Олесю по моей просьбе в «компетентные органы» передали мне на попечительство. В NASA, я думаю, получили фото со мной с Марса. Только в прессе, этого ничего не появилось. А вот цепляться до русских они прекратили. Знай наших! Катя родила девочку – опять Олеся накаркала. Всё вроде хорошо, но как-то пресно. И вот всё же по номеру 900 пришло сообщение: «Не желаете пройти лечение в реабилитационном центре? Бонусы прилагаются».

Бонусы… Ну вот как Родине не помочь!