Игра за гранью [Lixta Crack] (fb2) читать онлайн

Игра за гранью

Пролог

"Как вверху, так и внизу.

Как внизу, так и вверху"

Гермес Трисмегист "Изумрудная скрижаль"

Всё имеет невидимые связи. Каждое событие имеет свою причину и следствие. Ничего не случается просто так. Когда-то я думал, что в любой момент могу отрезать часть своей жизни, и выбрать себе какое-то другое будущее. Но даже самое незначительное действие может круто изменить не только твою жизнь, но и весь мир в целом. И даже не один мир…

Я видел, как ничто превращается в бесконечность. Видел, как рушатся и рождаются миры. Как нарушаются законы бытия и создаются новые. Но тогда я еще ничего не знал, ни о причинах, ни о следствиях. И думал, что игра — это просто игра. А мир — это мир. Но как внизу, так и вверху. Одно событие отражается в другом. И эту связь не может разорвать ни одно божество. Остается лишь наблюдать. Из-за грани.

Глава 1

Стеклянная дверь развлекательного комплекса покрылась трещинами. Сверху зияла дыра от удара камнем. Криво наклеенная надпись «временно не работаем» пожелтела и наполовину выцвела так, что слово «временно» стало почти невидимым.

Некогда оживленная улица в центре города теперь почти обезлюдела. Веранды летних кафе забросало мусором. Витрины магазинов обросли слоем пыли, а кое-где их изуродовали вандалы. Им говорили, это ненадолго. Им говорили, что скоро они смогу открыться вновь, но вынужденные каникулы для многих обернулись полным банкротством. В центре города слишком высокая стоимость аренды, а теперь вышло так, что платить такую цену некому. Прежние владельцы магазинов и кафе разорились, а новые не спешили прийти на их место.

Шел третий год пандемии.

Автомобиль профессора Каминского остановился возле частной клиники, всё еще чудом державшейся на плаву в условиях экономического коллапса. Учреждение специализировалось на психолого-психиатрической помощи, но платежеспособных клиентов становилось все меньше. Каминский знал, что скоро и клинику придется закрыть, если не придумать что-то принципиально новое. Нечто такое, что сможет безопасно существовать в условиях пандемии. Не удаленные консультации, не вебинары, на которые и даром никто записываться не желал, а то, что восполнит дефицит реального общения. И у Каминского уже имелся план решения проблемы. Пока еще робкий, не прошедший испытания, но, несомненно, способный изменить мир.

***

В голове будто снаряд разорвался. Резкая боль выдавила из меня глухой стон. Я накрыл голову руками, но резкий, отвратительный звук продолжал ввинчиваться в барабанные перепонки. Задержал дыхание, стиснул зубы, и не было никаких сил ответить на телефонный звонок.

Выдохнул, лишь когда звук прекратился. И тут же получил хлесткий и влажный удар по спине.

— Опять всю ночь шлялся, наркоман драный! — рявкнула мать, и я почувствовал, будто у меня мозги вынули и растоптали. Затошнило.

— Ы-ы-ы-о… — попытался ей ответить.

— У всех дети как дети, а у меня… — последние ее слова сожрал всхлип. Она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Мне показалось, что эту дверь разбили мне об голову. Прям очень явственно ощутил, как треснула моя черепушка.

Заставил себя открыть глаза, перевернуться, и потянулся за бутылкой кока-колы. Пошарил рукой возле дивана, но ничего не обнаружил. Видать, ночью выхлестал.

Горло саднило, как при простуде, хотелось пить, но я знал, что водой в таком состоянии не напьешься. Кисленького бы чего…

Встать удалось со второй попытки. Перед глазами плясали пятна. Руки тряслись, будто я не один раз перебрал, а выхожу, как минимум, из месячного запоя. Через силу потянулся, послышался треск заскорузлых сухожилий, будто мне не двадцать три года, а все сто двадцать три. Мерзкое утречко…

Доковылял до окна, открыл форточку, чтобы хоть немного выветрить удушливую вонь перегара и дешевого курева. Ох, видать, опять курил в постели, не просто так матушка разозлилась.

Воспоминания о том, где я, вообще, вчера был, смыло запредельным количеством алкоголя. Не помню, как добрался до дома. А, главное, не помню, выполнил ли свою работу. Нашел рюкзак, сунулся в него — пусто. Что ж, буду думать, что все в порядке, пока неизвестно иное.

Стараясь не шуметь, выполз на кухню, дошел до мойки, повернул вентиль и поток воды ударил в гору грязной посуды. В этой куче я нашарил относительно чистый стакан и начал жадно пить.

— Воду закрывай! — зло окрикнула мать, и я вздрогнул. Не сразу заметил, что она здесь, за столом сидит, помешивая чай ложечкой. — У нас счетчики, вообще-то. А от тебя толков никаких.

— Ну, мам, не начинай, — жалобно протянул, давясь очередным стаканом сырой воды. — И так тошно.

— Пить меньше надо! Или что ты там делаешь. Колешься поди?

Она считает меня наркоманом. Странные звонки, переписки в телефоне, регулярное отсутствие по ночам и вечное состояние паники, будто за мной гонятся. Но мать не права, я не наркоман. Все гораздо хуже, я — закладчик. Да, тот самый нехороший человек, что продает школоте спайс. По-правде, я понятия не имею, кому продаю. Я просто делаю закладки, а продажами занимается уже кто-то другой. И, да, можете меня ненавидеть, я привык.

— Просто… у друга день рождения был, — соврал я.

— Жень, когда это кончится? — вздохнула она, и взгляд ее подернулся пеленой слез. — Я бьюсь изо всех сил, а ты все прожигаешь?! Неужели тебе плевать?

— Мам, ну, я ж принес деньги в прошлом месяце. Я ж, правда, стараюсь… Ну, прошу, давай не сегодня, башка трещит.

— Хоть бы про Алису подумал, — мама звонко стукнула чашкой об стол, и в голове вновь пронеслась ракета. Я зажмурился из-за резкой боли, а она вышмыгнула с кухни, оставив недопитый чай.

Хотел бы я сказать, что об Алисе и думал, когда соглашался на эту дрянную работу. И рассказал бы, чем рисковал, если б дело выгорело. Вот только, денег я получил лишь раз. А теперь получал одни угрозы. Не будешь работать — пойдешь по статье. Хотя, какая разница? Если не выпутаюсь, все равно рано или поздно попадусь. Или дилер сдаст. Закладчик — расходный материал. Только, жаль, что понял я это слишком поздно.

Я вымыл посуду, превозмогая тошноту. Не то, чтоб меня эта посуда беспокоила, просто хотел сделать хоть что-то полезное, раз больше ни на что не годен. Ну, и просто потому, что когда делаешь что-то руками, не так болезненно гоняешь мысли в голове. Кухня, некогда уютная, теперь походила на один из тех притонов, где я пропадал ночами. Понятное дело, матери сейчас не до уборки, она изо всех сил тянет мою сестру. И временами мне кажется, если б меня не было вовсе, материны нервы были б целее. Она права, толку от меня — ноль.

Одна чашка выскользнула из дрожащих пальцев и ручка откололась.

— Блять! — выругался и швырнул несчастную посудину в мусорку.

— Ты еще и буянить будешь, бестолочь! — прибежала на шум мать.

Я лишь закатил глаза и попытался спрятаться за холодильником. Идиот.

— Ты чего натворил?! — заорала она, вытаращив глаза. Ну, да, за холодильником было вовсе не так много места, чтоб я остался незамеченным.

— Я… — покинув укрытие, попытался оправдаться, — помочь хотел…

— Все мозги прокурил? Ты видишь, чем моешь? — она потрясла перед моим носом пластиковой бутылкой. — Это масло! Ты посуду помыл маслом, бестолочь! За что ж мне горе-то такое?

Ничего не ответил. Вместо этого открыл холодильник и теперь спрятался за дверцей. А заодно стащил лимон, говорят, при похмелье помогает.

Осторожно, не закрывая холодильника, боком протиснулся к выходу. Нет, еще минуту и голова лопнет, однозначно. Услышал, как мать всхлипнула и захлопнула дверцу.

В руке вместо лимона обнаружился апельсин. Начал чистить на ходу, но тут подумал, что куплены они, скорее всего, не для меня.

Дверь в комнату Алисы была приоткрыта. Значит, она не спит. Я осторожно заглянул к ней, не желая беспокоить, если она все-таки задремала. Сестра спала плохо, ее постоянно мучили кошмары, часто кричала по ночам. Собственно, это неудивительно.

Она заболела, когда ей было восемь. Сначала, конечно, никто и не подумал, что случилось что-то страшное. Температура у ребенка, ну, с кем не бывает? Тем более в условиях пандемии это никого не удивило. Но для детей, кажется, зараза опасности не представляла. Лечили ее антибиотиками и еще чем-то, ну, чем там положено лечить детей? Потом у нее стали появляться синяки. Я тогда еще был у матери на хорошем счету, учился, пытался подрабатывать, и, вообще, был примерным сыном. Теперь бы она непременно подумала, что это я бью сестру. Но Алису никто не бил, синяки появлялись сами собой. Тогда стало ясно, что это не простуда, и не этот дурацкий вирус, из-за которого мы уже черт знает сколько живем в условиях карантина.

Потом была химиотерапия, больница, снова какие-то терапии. Алиса сильно похудела и выглядела младше своих лет, потеряла свои золотистые локоны, осунулась. Потом была ремиссия, на какое-то время мы вздохнули с облегчением. Конечно, двадцать первый век на дворе, лейкоз у детей излечим. Нам говорили, что у семидесяти процентов — уж точно! А семьдесят — это ведь много, правда?

Но нам не повезло. Ремиссия не продлилась и года. И болезнь теперь беспощадно съедала девчонку. Так наша жизнь покатилась по наклонной.

В комнате пахло аптечной химией. Рядом с кроватью стояла тренога со склянками и свисающими с нее трубками. Алиса лежала в постели, теперь она редко ее покидала, и смотрела какие-то дурацкие мультики. Бледная, отощавшая до состояния скелета. Мне показалось, что от нее осталась лишь одна голова, походившая на футбольный мяч, а тело будто бы истаяло в плену одеял.

— Привет, — сказал я. — Хочешь апельсин? — и протянул ей изуродованный ногтями фрукт, который так и не дочистил.

— Что-то не хочется, — ответила она, не отрывая взгляда от телевизора.

— Он вкусный, — я выдрал дольку и сунул в рот. Скривился, кажется, фрукт оказался изрядно недозрелым. Апельсин, будто серная кислота разъедал горло. Боже, какая гадость!

— Мама сказала, что мы полетим на самолете, — тихо произнесла сестренка. — Она ведь врет? Я знаю, что врет.

— Ну… — протянул я, — если мама так говорит, наверное, полетите, — я знал, что речь шла о поездке в Израиль или в Германию. Но не мог сказать прямо, что денег на дорогостоящее лечение за границей у нас нет. Да и границы закрыты.

— Мы никуда не полетим, — совершенно спокойно ответила Алиса, — потому что это все бесполезно. Я слышала, что говорила Надежда Николаевна. Она сказала, пару месяцев, Жень. Я теперь очень хорошо слышу, даже то, что говорят за дверью.

— Ну, врачи иногда ошибаются, — произнес я, садясь на табурет рядом с постелью. — Знаешь, у меня друг один есть, так ему в детстве голову пробили кирпичом. Кровища на весь двор хлестала. Мы все думали, что он — труп. А он выжил. И до сих пор живет. Даже дураком не остался. Ну, почти.

Алиса вяло улыбнулась.

— Надежда Николаевна умная, она не ошибается, — проговорила она.

— Знаешь, что? А я сделаю все, чтоб она ошиблась! — рука непроизвольно сжала растерзанный апельсин, и сок брызнул на постель. Цитрусовый аромат перебил запах лекарств. И, мне показалось, что так даже лучше. Может, от этой химозы у Алисы и аппетит пропал. Я бы сам, наверное, сдох, если б постоянно дышал этой аптечной дрянью. А не сдох, так повесился бы.

Квартира у нас небольшая, слышимость отличная, и потому я сразу заметил, как в соседней комнате надрывается телефон. Надо сменить звонок на что-то более мелодичное, а то когда-нибудь, и впрямь, голова от этого звука лопнет.

— Мне на звонок надо ответить, — я встал с табурета и попятился к выходу, будто оправдываясь, что так мало внимания уделил сестре. Она лишь кивнула, продолжая пялиться на Спач Боба.

Телефон едва не свалился с тумбочки, когда я зашел в комнату. Попытался подскочить быстрее, свалил стул — чертово неуклюжее тело! А когда дотянулся до аппарата, звонок уже прекратился. Полез смотреть пропущенные, но тут смартфон снова разразился звоном, и трясущиеся пальцы едва не выронили его.

— Ну, Джек, ты чего не отвечаешь?! — донесся из трубки голос Макса.

— Потише, — попросил я. Громкий звук, да еще и прямо в ухо, вызвал новый приступ головной боли.

— Да ты охерел? Тебе уже из клиники звонили! Мне звонили, спрашивали, слился ты или нет!

— Чего? С какой клиники?

— Ай, не помню названия. Ну, ты чего? Совсем не помнишь, о чем вчера разговор был?

— Я даже не помню, где был.

— Доктор там этот был, на придурка похож, но, кажись, правда, доктор. Ты к нему в подопытные записался.

— В подопытные?!

— Да ты не ссы, там херня какая-то.

— Ага, а потом вскрытие покажет, от чего сдох, — не поверил я.

— Да брось, норм все будет. Давай, двигай в клинику, а то опоздаем, я тоже щас там буду.

— А, так ты тоже в этой теме.

— Не, ты реально не помнишь ни хрена?

— Да я свое имя с трудом вспомнил!

— Короче, на месте все вспомнишь, клиника — вспомнил! «Реалакс» на Комсомольской, — вдруг заторопился Макс. — Давай, жду, — и отключился. А я подумал, что захлопнулась ловушка для подопытной крыски, и усмехнулся.

Я все же просмотрел списки пропущенных. Помимо Макса, мне, и впрямь, звонил незнакомый номер. Но перезванивать не стал. Не потому, что мне совсем неинтересно. Просто денег на балансе — болт.

Проверил кошельки, там оставались буквально копейки, но я все слил на карту — хоть на сигареты с колой хватит.

Наспех принял душ — холодная вода немного притупила головную боль. Нашел пачку активированного угля, съел пять штук, от чего зубы мои окрасились в радикальный черный цвет. Что ж, вот и повод их почистить. Ненавижу ходить на собеседования с похмелья. Хотя, вообще-то, я и их в принципе ненавижу, собеседования в смысле, но в такой гадком состоянии, точно буду отчаянно тупить и хотеть домой.

Порадовался, что пандемия не угасает, и помятое лицо скроет маска. Так-то я догадался, на какие опыты вчера подписался. Наверняка, это будет испытание очередной вакцины. Я слышал, что за это платят, но был не уверен, что подойду на роль подопытного. Кажется, брали не всех, а лишь тех, кто прошел какие-то тесты.

***

Профессор заметно нервничал, входя в кабинет заседаний. Расходы за текущий месяц вполне могли счесть нецелевыми, а его проект — полным бредом. Но отступать было некуда, деньги потрачены, оборудование установлено.

— Доброе утро, — произнес Каминский, окидывая взором учредителей. Среди них находился и Дмитрий Ремизов. Парень не входил в совет директоров, не был он и сотрудником клиники и, вообще, к медицине отношения не имел. Ремизов был физиком. И именно он разработал устройство, которое приобрел Каминский. Профессор надеялся, что если не он сам, то физик уж точно сумеет донести до учредителей важность своего изобретения.

— Господа, позвольте начать, — заговорил профессор, покончив с формальностями. — Наша клиника специализируется на психологических и психических расстройства. Мы живем в эпоху тотального стресса. Мы научились бороться с депрессиями, фобиями, навязчивыми состояниями и многими другими проблемами. Еще пятьдесят лет назад многих диагнозов даже не существовало в природе, все списывалось на характер или обыкновенную лень. Например…

— Ближе к делу, пожалуйста, — оборвал Каминского один из учредителей.

— Да-да, я и пытаюсь подойти ближе, Михаил Петрович. Так вот, времена меняются. И теперь мы столкнулись с новой проблемой в условиях пандемии — изоляцией. Третий год ученые бьются над созданием эффективной вакцины, однако длительная изоляция, отсутствие привычных людям развлечений, постоянное напряжение и ограничения вылились в новое психологическое расстройство, которое посредством удаленной работы очень трудно купировать. А проводить очные консультации теперь стало практически невозможно. Но раз мы не можем просто выйти на улицу, выйти в реальный мир без риска заразиться, значит, пришло время выйти в мир совсем нереальный, но ничем не отличимый от реальности.

— Да-да, — кивнул Михаил Петрович, — я понял, о чем речь. У моей дочери есть очки, так вот, в них вставляется телефон, и можно видеть этот самый нереальный мир, — его губы исказила усмешка. — Вы закупили очки виртуальной реальности?

— Да нет же! — воскликнул Каминский. — Это совсем другое! Позвольте представить вам Дмитрия Ремизова, — профессор махнул в сторону парня рукой, — кандидата физико-математических наук и автора уникального проекта.

— Такой молодой и уже кандидат? — скептически хмыкнул седовласый мужчина с недовольным лицом. Но Ремизов не обратил на него внимания. Он привык, что его не воспринимают всерьез.

— Вы слышали о точке сборки? — заговорил Дмитрий.

— Позвольте, но это же антинаучно, — возразил все тот же недовольный старец.

— Вовсе нет, — улыбнулся Ремизов. — Смещение точки сборки, осознанные сновидения, гиперреалистичные галлюцинации в состоянии сенсорной депривации, все это является не какой-то там мистикой, а научно доказанными состояниями.

— Ну, допустим. Только какое это имеет отношение к клинике? — поинтересовался Михаил Петрович. — И к физике.

— Самое прямое, господа, — произнес профессор. — Дмитрий создал уникальный прибор, позволяющий эту самую точку сборки менять и погружать пациента в искусственно созданный мир.

— Ну, я бы на создание мира не претендовал, — улыбнулся Ремизов. — Знаете, миров может быть бесконечное число. Мне кажется, я лишь нашел один из них. И немного подкорректировал. Этот мир сам по себе развивается абсолютно самостоятельно.

— Простите, — седой мужчина хлопнул папкой по столу, — но у нас тут не сборище фантастов.

— Но прибор работает! — воскликнул профессор.

— Вы лично его испытывали?

— Н-нет, но господин Ремизов не раз бывал в этом состоянии. И я, как психиатр, могу сказать, что вхождение в новую реальность благотворно сказалось на его психике.

— Ну, один человек — это ведь не показатель, — возразил третий учредитель, до сего момента молчавший.

— Дмитрий сам, — Каминский поднял указательный палец вверх, — нашел двух добровольцев. Они должны были подойти, — профессор взглянул на часы, — но что-то запаздывают. Наверное, из-за транспорта.

— Альберт Германович, — обратился к профессору седой, — Вы и без того превысили расходы в этом месяце, приобретя оборудование без согласования. К сожалению, мы не можем выделить средства на клинические испытания.

На этом заседание было окончено. В кабинете остались лишь Каминский и Ремизов.

— Я пообещал подопытным денег, — произнес Дмитрий. — Просто так в бочку на свой страх и риск никто не полезет.

— Что-нибудь придумаем, — вздохнул профессор.

***

Хоть Макс и сказал, что мы опаздываем, я медлил, мялся у входа в клинику, пытался закурить, но, то ли зажигалка сдохла, то ли пальцы мои слишком сильно тряслись. Я чиркал, мусолил во рту фильтр и страшно злился, но не мог выругаться вслух, потому что тогда бы выронил сигарету. Совершенно безвыходное положение.

От внезапного хлопка по плечу, вздрогнул и сигарету все же выронил на мокрый асфальт. Тут же швырнул со злости зажигалку куда-то на проезжую часть.

— Ты чего нервный такой? — спросил Макс.

— Плохо, — выдохнул я.

В клинику мы вошли вместе. Я совершенно не понимал, что нужно делать. Память отказывалась подсовывать ответы. Тупо глазел по сторонам, пока Макс о чем-то мило курлыкал с администраторшей.

— Эй, — махнул он мне рукой, — сюда двигай, твой автограф нужен.

— Угу, — кивнул и подошел, а затем мой взгляд уперся в пышный бюст в белом халате, на котором красовался бейджик с именем «София». — А… — протянул я, понимая, что неприлично вот так пялиться, — а… прививка — это больно? — зачем-то спросил, но взгляд неимоверным усилием воли поднял выше.

— Какая прививка? — спросила обладательница бюста.

— Ну, которую испытывать…

— Заткнись, — толкнул меня локтем Макс.

— А мы не прививку испытывать будем? — спросил у друга шепотом.

— Нет, идиот, не прививку.

— Профессор Каминский ожидает вас наверху, — произнесла София. — Пойдемте, я провожу.

Девушка покинула пост и, покачивая бедрами, двинулась к лестнице. И я всю дорогу думал, она нам будет уколы делать или этот самый профессор? Но разве профессора сами что-то делают? Они ж только научные труды пишут и лаборантов гоняют. Значит, иголкой тыкать нас будет София. И я невольно улыбнулся, представив ее в процедурном кабинете.

— Чего лыбу тянешь? — опять толкнул локтем Макс.

— Да так, задумался.

— Ага, знаю, о чем ты задумался.

— Отвянь, рыжий, — Макс до памороков не любил, когда ему напоминали о цвете волос. Самое смешное, рыжим он был не от природы. Сам, дурак, выкрасился. Он, конечно, не специально, просто так вышло. Вот и ходит теперь с салатом из корейской морковки на башке.

Мы поднялись на самый последний этаж. Просторное помещение не походило на чистенькие и светлые коридоры клиники. Стены тут отливали серебром, будто сделаны из металлических листов, а потолок украшали косые балки. Виднелись коммуникации, какие-то пучки проводов. То есть София привела нас на чердак. Ухоженный, даже местами красивый, но чердак. И тут я всерьез испугался, что живыми мы уже не выйдем. Хотя, надо сказать девушке спасибо. Если б она отвела нас в подвал, я бы запаниковал сильнее. Но чердак — это ж не так страшно?

Администраторша подошла к единственной двери, настойчиво постучала и громко произнесла:

— Альберт Германович, к Вам можно?

Сама она дверь не открывала, будто там рентгеновский кабинет.

— Может, свалим? — шепотом спросил у Макса.

Происходящее совсем перестало мне нравиться. Но тут дверь резко распахнулась и в нас вперился колючий взгляд профессора, по всей видимости. Старик недобро улыбнулся, отодвинул девушку и жестом руки поманил нас. У меня не возникло ни малейшего желания заходить, но Макс сделал шаг вперед, да еще меня за рукав потянул. А у меня все еще слишком плохо соображала голова, чтобы отказаться от участия в этом непонятном эксперименте.

— Ну-с, молодые люди, — заговорил этот дед, — проходите. Жаль, что вы припоздали немного. Хотел представить первопроходцев нашему начальству, но да, как говорится, черт с ними! — старик нервно рассмеялся. Мне он, вообще, показался каким-то дерганным, будто под солями. Еще не хватало, чтоб на нас опыты ставил доктор-торчок. Может, он по жизни такой? Или в маразме? Ну, уж нет, дед в маразме — это даже страшнее, чем дед-торчок.

Помещение, в котором мы оказались, было натыкано всякими непонятными приборами. Я такое только в кино видел. Ага, в фантастике. Космической.

— Дмитрий рекомендовал вас как опытных путешественников по виртуальным мирам, — этот профессор снова глупо хихикнул. — Простите, ребята, я совсем не смыслю в компьютерных играх, а Дмитрий говорил, что это как-то связано с его изобретением.

Я стоял и недоумевал, о ком этот старикан вещает. И причем тут игры? Разве мы не за прививкой пришли?

— Бот, — шепнул мне Макс.

Вот, значит, про кого дед рассказывал. Бот, он же Димка Ремизов, учился со мной в одном классе. Ну, он всегда умным был. Я бы сказал, что заумным. От того его и звали Ботаном. Только в старших классах он начал всех пиздить за издевки. И Ботаном его звать перестали, сократив до «Бота». Я знал, что он экстерном окончил институт и вроде как даже ученую степень получил. Вообще, Ремизов, наверное, единственный из нас стал приличным человеком. И, если честно, я ему немного завидовал. Теперь, вот, оказывается, херь какую-то изобрел, а мы, значит, крысками подопытными будем.

— Ох, что ж я сразу-то про дело, — расплылся в полубезумной улыбке профессор. — А мы ж даже не познакомились, — ага, подумал я, и не выпили. — Меня зовут Альберт Германович, да-да, прям как Эйнштейна, — можно подумать, кто-то из нас знал, как там Эйнштейна по батюшке. — Я — профессор психиатрии, — вот это новость! — А вы, значится, Максим и Евгений, мне ваш друг о вас столько рассказывал.

— А… — замялся я, — а прививки?

— Какие прививки? — вытаращил профессор глаза.

— Ну, от вируса этого. Я думал, вы на нас прививки испытывать будете.

— Ох, — изменился в лице Альберт Германович, — разве Дмитрий вас не ввел в курс дела?

— Ну, — протянул Макс, — в общих чертах.

— Дмитрий ненадолго в университет отбыл, у него лекция. И, пока его нет, давайте я проведу общее обследование. Чтобы, так сказать, сравнить состояние до и после.

Макс кивнул, а у меня очередная ракета ударила в голову. Тошнота подкатила, мозги будто закипели, и я, не спрашивая разрешения, плюхнулся на кушетку.

— Ох, что-то вы, кажется, неважно себя чувствуете? — спросил профессор. — Не волнуйтесь, сейчас, вот, обследуемся, а потом я вас вмиг на ноги поставлю.

Я пожал плечами. Ну, если у него имеется секретный способ лечения похмелья, я б его прямо сейчас испытал. Даже без денег. Ради, так сказать, науки. Но волшебной таблетки профессор мне не дал. Вместо этого он, в самом деле, начал обследование. Так-то, если б я заботился о своем здоровье, это уже выплыло бы в немалую сумму. Эх, надо было мать сюда позвать, а мне-то что до всех этих УЗИ и МРТ? Знаю, что своей смертью не помру.

Глава 2

Кимелем. Свое наименование система сообщила Ремизову сама. Нейросеть обладала способностью к обучению, сама генерировала ландшафт, заселяла мир неотличимыми от людей персонажами. В состоянии полузагрузки Ремизов видел, как возникает новая вселенная из света и его отсутствия. Это оказалось так просто, все тот же двоичный код. Точнее, троичный, так имелось еще и неопределенное состояние материи.

Погруженный в свои мысли, Ремизов шел по безлюдной улице. Точнее, это его тело делало машинальные шаги, сам он мыслями пребывал не здесь. Он был в Кимелем. Поэтому он даже не заметил медленно следующий за ним автомобиль. Не увидел Дмитрий и то, как машина немного его обогнала и остановилась напротив заброшенной стройки. Эта часть города и в прежние времена была не в чести у местных жителей. Недостроенная многоэтажка одно время стала пристанищем для бездомных, но тех быстро выжили наркоманы и прочие асоциальные личности.

Из машины вышли трое здоровяков, преградив путь Ремизову, и молодой ученый едва не наткнулся на них, но тут же получил толчок в грудь. Дмитрий поднял растерянный взгляд на мордоворотов.

— Ну, что же вы, Дмитрий Александрович, — с улыбкой произнес один из них, — обещали возврат инвестиций до конца года, а сами трубочку не берете?

— Я… — замялся Ремизов, — я верну. Уже к испытаниям приступили. Вот-вот на поток поставим, и можно будет открывать центры новой реальности. И все ваши деньги обязательно вернутся, — он попытался протиснуться, но был остановлен сильной рукой.

— Да-да, только, вот, незадача-то, — развел руками вымогатель, — сроки-то истекли.

— Но я же не могу выставить на поток непроверенную технологию. Я только-только нашел добровольцев, только подготовился… — договорить Ремизову не дал несильный, но болезненный удар в живот. К этому Дмитрий оказался не готов — согнулся пополам, закашлялся. Но его тут же ухватили за шиворот и заставили выпрямиться.

— Ты достал, Ремизов! — рявкнул все тот же громила. — По ходу, по-человечески не понимаешь?! — от дружелюбного тона не осталось и напоминания. — Деньги нужны были еще месяц назад! А теперь… ну, не обессудь.

Дмитрий сжал кулаки, его трясло от бессильной злобы. С седьмого класса его никто пальцем не трогал, а теперь он вновь ощутил себя маленьким и никчемным перед тремя превосходящими в силе противниками. Ремизов глубоко вдохнул и вложил в кулак всю ярость, на какую был способен, и врезал мордовороту в челюсть.

Руку пронзила острая боль, будто костяшки пальцев впились не в наглую рожу, а в бетон. Бандит отпрянул, приложил ладонь к лицу. Ремизом тоже отшатнулся, испугался еще сильнее, но отступать уже было поздно. Он попытался ударить ногой, неуклюже подпрыгнул и, возможно, попал бы в пах… но противник был не один. Другой здоровяк обхватил Ремизова за шею сзади и крепко сдавил. Из профессионального захвата Дмитрий вырваться не мог. Он бился в тисках сильных рук, как зверь в капкане. Махал ногами, но никого уже не мог достать.

В голове будто что-то лопнуло, в глазах потемнело. Ремизов даже не понял, что его приложили лбом об стену недостроенного здания.

— В машину его, — было последним, что он услышал, прежде чем потерять сознание.

***

Жидкость в ванне походила на желе. Теплое такое и мерзкое, я потрогал это пальцем — на сопли похоже. И в эту жижу полагалось влезть. Я представил, как погружаюсь в эти сопли и едва не расстался с содержимым желудка. Повезло, что расставаться было не с чем.

— Ну, — толкнул в плечо Макс, — давай, ты первый.

— Чего это я первый? — перед ним, к слову, стояла точно такая же ванна.

— Бояться вам, молодые люди, решительно нечего, — решил подбодрить нас профессор. — Это абсолютно безопасно. Раствор разработан специально, чтоб удерживать тело на весу и лишить всяческих тактильных ощущений. Смелее, — и опять дед почему-то подтолкнул меня. Будто я самый лысый тут.

Жидкость в ванне казалась мне не просто соплями, а будто живой субстанцией. Она хлюпала, вздымалась пузырями, которые лопались, разбрасывая брызги. И если бы она не была прозрачной, я бы подумал, что там, на дне, какое-то чудище затаилось.

Решил отвлечься деньгами, обещанными за опыты. Ну, не просто так же я столько крови тут на анализы отдал, чтобы слиться в самый ответственный момент.

Я разделся и, сделав глубокий вдох, занес ногу над ванной.

— Стойте! — вдруг вскрикнул профессор, и я чуть равновесие не потерял, но вовремя зацепился за какую-то штуку сверху. — Вы забыли ворот. Голову ведь нужно на поверхности поддерживать. — и он протянул мне надувную штуку в виде разомкнутого круга. Такие вещицы надевают малышам, не умеющим плавать. Собственно, этот явно был куплен в «Детском мире». Надувной круг ядовито-зеленого цвета украшали желтые уточки. Почувствовал себя невозможно глупо. Стою голым перед ванной и надеваю круг на шею. Макс еще и хихикнул, гад! Мне уже начало казаться, что это пранк какой-то. Сейчас выпрыгнет какой-нибудь кекс с камерой и завопит: «Это был розыгрыш!». А потом видосики с моей глупой рожей расползутся по ютубу. А профессор хорошо свою роль отыгрывает, даже не улыбнется. Еще раз оглядевшись по сторонам, но так и не дождавшись долбанного пранкера, я все-таки полез в ванну.

Как и сказал профессор, я действительно не ощутил эту жижу, похожую на сопли. Будто сунул ногу в пустоту. И дна тоже не почувствовал. Ага, сразу вспомнил шутку про банку с серной кислотой — если сунешь в нее руку, ощутишь, что у банки нет дна. Глянул на свою ногу под прозрачным желе — конечно была на месте.

Равновесие я все же потерял. Неуклюже плюхнулся в жижу, но круг на шее не дал нырнуть с головой. И я будто повис в пустоте. Стало вдруг тепло и уютно, и мне даже понравилось вот так лежать, не чувствуя под собой дна. Я мог дрыгать ногами и руками, это было довольно-таки забавно, но при этом жижа не давала стукнуться задницей об дно и не выталкивала на поверхность. Интересную хрень изобрел Бот. К черту его реальность виртуальную, но эти сопли для ванны наверняка бы многие захотели купить. Можно было бы открыть магазин, например….

Коммерческий проект додумать я не успел. Крышка вдруг захлопнулась и я оказался не просто в пустоте, но и в темноте. И жутко так стало. И почему-то очень тихо, будто все вокруг попросту исчезло. А я почему-то никак не мог дотянуться ни до крышки, ни до стенок ванны, хотя был уверен, что они только что были на месте!

— Эй! Выпустите меня! — заорал, но не услышал собственного голоса. Только теперь до меня дошло, что голову мою фиксировало что-то мягкое, будто шапка из поролона. Оно заползло в уши, и поэтому я ничего не слышал. И даже голову не мог повернуть. И тут что-то кольнуло в затылок. Или током ударило. Не больно, но чувствительно и резко. Я задрожал и вдруг потерял контроль над телом окончательно. Попытался шевельнуть хоть пальцем, но мне не удалось. Виски от напряжения заломило, мне показалось, что мозги сейчас из ушей полезут. И они непременно вылезли бы, если б не затычки. Я хотел снова заорать, но не мог раскрыть рта. У меня больше не было рта.

В темноте вдруг вспыхнула надпись:

Загрузка 0%

Я видел её не глазами, она будто возникла в голове, но была такой яркой, что невозможно отмахнуться, как от навязчивой мысли. Цифры менялись так быстро, что идентифицировать их я не мог. Яркая вспышка ослепила так сильно, словно Солнце превратилось в сверхновую. Или же у меня голова взорвалась…

***

Ослепило меня, в самом деле, солнце. Ничего с ним, конечно, необычного не произошло, просто на него не стоило смотреть широко раскрытыми глазами. Я зажмурился и отвернулся. Тело вновь было в моем распоряжении, вернулись нормальные ощущения.

Вокруг меня росла высокая трава, а сам я лежал на земле. Как ни странно, не было у меня больше ни головной боли, ни даже следов похмелья. Наоборот, ощутил себя чересчур бодрым и свежим. Да я в жизни себя так хорошо не чувствовал!

Перед глазами промелькнуло:

Загрузка завершена

Я осторожно поднялся, хотел оглядеться, но меня вновь затормозили внезапно возникшие перед внутренним взором цифры.

Уровень 1

Здоровье — 100%

Сила — 4

Выносливость — 8

Ловкость — 0

Магия — 0

Ну, как в компьютерной игре, все понятно. Вот, значит, чего этот профессор про игры говорил. Выходит, Бот виртуальную реальность придумал. Только какая-то она уж больно реальная. Если б не эти статы, я бы подумал, что меня просто стукнули по голове и выбросили где-то в лесу. Хотя нет, тогда бы голова сейчас трещала.

Интересно, я все еще лежу в реальности в той ванне? Очень странная виртуальность получается, если б не знал заранее, ни за что бы не догадался, что здесь все ненастоящее.

Сорвал травинку и поднес к лицу — не отличишь от настоящей! Никаких тебе пикселей, текстур. Я видел виртуальную реальность ранее, ну, эти очки, в который телефон вставляется. Да, эффект присутствия имелся, конечно, от которого только голова потом болела, но все равно даже зрительно можно было отличить компьютерную графику, причем довольно примитивную. А здесь, нет, Бот, может, и заучка, но, по ходу, и вправду, гений. Да, если в эту реальность дать доступ массам, то отсюда и возвращаться никто не захочет.

Я стоял посреди поросшего высокой травой поля. Растительность такого насыщенного зеленого цвета, в нашем мире разве что ранней весной встретишь, но только мелкую совсем. А эта мне по пояс.

Только теперь увидел, что виртуальный мир облачил меня в какое-то домотканое тряпье. На мне были рубаха и штаны, а еще жилет из грубой кожи. Я и не сразу понял, что никакой это не жилет, а доспех. А на поясе болтался меч. Интересно, навык владения к нему прилагался? Ну, точно Бот со своих любимых фэнтезийных игр списывал антураж.

Впереди виднелись какие-то кривенькие избушки. Это, наверное, выселки какие-нибудь. За домиками высилась длиннющая городская стена. Что за стеной — совершенно не видать. Наверное, замок какой-нибудь или дворец. Или что там за массивными стенами прятать положено? А вокруг избушек даже забора нет. К ним я и хотел пойти, но вдруг услышал чей-то крик. Замер, прислушался. Кажется, просили о помощи.

Ох, черт, это ж гребанное средневековье! Тут не просто по морде можно схлопотать, здесь запросто убить могут. А еще пытать. Или еще чего-нибудь сделать. Хотя, с другой стороны, это ж все не по-настоящему. Ну, в смысле, даже если и убьют, то понарошку. А если пытать, то как? Тоже понарошку? Ощущения-то очень даже реалистичные. Да нет, не мог же Димка изобрести такую игру, чтоб и боль была настоящей.

В общем, пока я тут размышлял, крик стал ближе. Кажется, кто-то бежал через поле. Или из лесу выбегал. Да, здесь еще и лес имелся. Я сам находился как раз между лесом и деревней.

Рука сама легла на рукоять меча, будто сто раз так делал, и я рванул навстречу приключениям. На голос то есть.

По траве бежать оказалось не так уж удобно, тонкие стебли цеплялись за сапоги. В реальном мире я бы давно уже свалился, но здесь и ловкость откуда-то взялась, и усталость почти не ощущалась, даже не запыхался.

— Помогите! — услышал вдруг отчетливо, повернулся к лесу и увидел женщину. Она тянула ко мне руки, на них я разглядел кровь, а потом увидел, что и платье у нее все в красных пятнах.

В три прыжка я оказался рядом с ней, на бегу выхватив меч из ножен. И тут меня вдруг сбили с ног. Оружие я, конечно, выронил, сам улетел в траву, но тут же вскочил на ноги.

Лицо женщины вдруг исказилось, она снова закричала, и я вдруг увидел, как некто вонзил в ее горло кинжал. Кровь фонтаном ударила из раны, а несчастная, издав булькающий звук, вдруг повалилась на спину. Меня затошнило. И жутко так сделалось. Если этот хрен так хладнокровно прирезал женщину, со мной он тоже церемониться не станет. И, пригнувшись, я попытался скрыться.

Да, я — трус и мне стыдно. Но какое дитя цивилизации не струсило бы? Тут же все почти как в реальности. И трава колючая, и, отдающий ржавчиной, запах крови.

— Джек! — вдруг услышал я знакомый голос, но еще не сообразил, чей именно.

Трава захрустела совсем рядом, а я лег и постарался не дышать. Плевать, кто он и почему зовет меня по имени.

— Джек! Да где ты есть, долбанный придурок?

Траву раздвинули руками, и тут я увидел перед собой Макса. В одной руке он сжимал кинжал, а вторую протянул мне.

— Макс? — не поверил я в происходящее. Понимаю, конечно, что все тут не по-настоящему, но за рыжим я никогда особой жестокости не наблюдал. Неужели здесь его маньяческая натура проявилась? Зачем он эту бабу завалил? Бред какой-то.

— Давай, поднимайся, — произнес он, а я инстинктивно отполз подальше. Ну его нафиг с такими приколами.

— Ты… зачем это сделал? — все же спросил я.

— Как зачем? — удивился он. — Скилы прокачиваю.

— Охренел?! — поняв, что меня он убивать не собирается, я немного осмелел. В конце концов, у меня тоже меч имелся. Рядом валялся где-то

— Чего? — он смотрел так, будто не понимал, о чем я.

— Нахера ты её грохнул?

— А, эта, — он неопределенно махнул рукой. — Так это ж нежить. А ты чего к ней сунулся с первым-то левелом? Давай, качайся для начала, потом уже на нежить пойдем.

Я все-таки встал, поднял лежавший рядом меч, но на Макса смотрел с настороженностью. Возникло ощущение, будто он тут уже успел освоиться, все знал, а я, как дебил, нифига не вдупляю.

Меня новый мир ошеломил, будто я здесь заново родился, мне бы каждый листочек рассмотреть, каждую травинку понюхать, на вкус попробовать. Кстати, поесть-то тут можно?

— Откуда ты все знаешь? — спросил у Макса.

— Ну, — он по-дружески толкнул в плечо, — ты даешь! Реально не помнишь ничего? Диман же все объяснял, что время входа у всех по-разному длится. И, вообще, тут со временем непонятки могут быть. Оно как бы растягивается, а в реальности пройти может час-два, а здесь — сутки. Но это все неточно. Короче, я раньше просто загрузился.

— Ага, в общем, ты тут опытный игрок уже. Ну, вводи тогда в курс дела.

— Не-не, — замахал он рукам, — я-то чего? Я тоже здесь ничего еще не знаю. Ну, волка завалил, левел чуть качнул. Ты, кстати, статы свои тоже видишь? — я кивнул. — Ну, вот, у тебя еще карта должна быть, — он полез в карман и извлек маленький квадратик. — Это Бот все сделал, — квадратик в его руке стал увеличиваться и превратился в нечто похожее на планшет. — Тут дневник пишется, а еще мое местоположение обозначается. Но пока здесь мало, что понятно, мы еще территорию толком не исследовали, — Макс показал на мерцающую посередине стрелку, с одной стороны виднелись очертания домиков, а с другой — лес. Вот, возле леса мы теперь и стояли. Сверху красовалась надпись «Кимелем» — не то название города, не то самой игры.

— В город, что ли, пойдем? — спросил я.

— Ну, можно еще по лесу побегать, нежить помочить, левел качнуть.

Мне, вот, совсем не хотелось бегать и мочить. Освоиться бы для начала, а то вдруг нарвемся на кого-нибудь серьезного, и что тогда делать будем? Это Макс безбашенный, в любую заваруху ныряет с головой, а я предпочитаю все для начала обдумать. Правда, это все равно обычно не помогает.

Мертвая женщина теперь совсем на женщину не походила. Глаза у нее были выпуклыми, абсолютно круглыми без намека на веки, да и лицо — обтянутый кожей череп. Конечно, мне не приходилось видеть трупы с перерезанным горлом, но я почему-то был уверен, что они выглядят не так уродливо, как этот. Если оно и при жизни было таким, то я рад, что подбежал слишком поздно.

Обернувшись, бросил беглый взгляд на тело: скрюченные пальцы походили на древесные корни. И тут неестественно выгнутые кисти рук дернулись. И еще раз.

— Бежим! — вскрикнул я и дал деру. Макс, впрочем, тоже передумал геройствовать и рванул следом. Не знаю, ожила та ведьма или это просто были последние конвульсии, я этого уже не увидел. Мы бежали к деревне, к людям, будто бы они могли нас защитить от лесной нежити.

Дыхание теперь сбивалось, прям как в реальности. Я остановился буквально за пару шагов до хижин. Пульс разогнался до такой степени, что я испугался, как бы сердечная мышца не лопнула. Любопытно, это мой реальный пульс или же иллюзия? Тело, судя по всему, было у меня тем же самым. Никаких тебе скинов с горой мускулов. А жаль…

Только теперь я понял, что деревня-то заброшена. Солома на крышах давно сгнила. Ставни выбиты, двери с петель сорваны, и ощущение вдруг возникло, что они не просто ушли куда-то, здесь веяло смертью. Я ступал осторожно, будто по минному полю, оглядывался постоянно и никак не мог унять разгулявшуюся панику. Мне вдруг захотелось прервать эксперимент, слишком уж тут все по-настоящему. Совсем на игру не похоже. Не то, чтоб я всегда был таким трусом, но от излишней реалистичности становилось не по себе.

Макс пробежал мимо меня с мечом в руке и ногой вышиб державшуюся на одной петле дверь.

— Ты чего творишь? — собственный голос прозвучал глухо.

— Ну, как же? Вдруг там есть кто-нибудь? Или лут какой-нибудь.

— Да какой еще лут?! — зло прошипел я. — Тут, блин, реально могла какая-нибудь тварь засесть. И похуже той бабы лупоглазой.

— И что? — взгляд у рыжего стал невозможно глупым. — Не нуди, — отмахнулся он и вошел в хижину.

Через открытую дверь, я видел, как Макс копошился в каком-то мусоре. Тварей не наблюдалось, но входить уменя все равно не было никакого желания.

— Ух ты! Да ты только глянь! — вдруг воскликнул он.

— И чего там? Дохлую крысу обнаружил? — я подошел ближе и встал на пороге.

— Лучше! Сокровища! Иди сюда.

Осторожно шагнул внутрь. Из окна падало достаточно света прямо на спину Макса. Он сидел на корточках и копался в каком-то тряпье.

— Аааа! — вдруг вскрикнул он, резко развернулся, и тут что-то врезалось в меня. Я тоже закричал с перепугу. Подпрыгнул на месте и вдруг увидел, что в жилетку вцепилась чья-то рука! Собственно, я так и не узнал, чья она, так как ничего, кроме костлявой кисти и не осталось.

— Придурок! — выкрикнул, сбросив, наконец, иссохшую конечность. Макс, как идиот, ржал, почти катаясь по грязному полу.

— Ну, ты б себя видел! — выдавил он сквозь хохот.

— Я тебе ее в жопу сейчас затолкаю! — мне его дурацкая выходка совсем не показалась смешной. Пнул со злости руку, и та шмякнулась об стену.

— Чего нервный такой? — пробормотал рыжий. — Лучше, глянь, — второй раз я уже подошел более настороженно. Конечно, вряд ли он одну и ту же шутку выкинет два раза подряд, но черт этого дурака знает?

Среди полуистлевшего барахла и, кажется, еще каких-то костей что-то поблескивало. Макс выудил веревку с нанизанными металлическими пластинками. Я подумал, что это бусы какие-то.

— Это деньги! — вдруг воскликнул рыжий, и тут веревка лопнула, а пластинки со звоном рассыпались.

Наклонившись, я осторожно вытащил одну из этих железок. На деньги это совсем не походило. Монеты же обычно круглые, а эти квадратные, выбито на них что-то непонятное, символы или просто узоры, так сразу и не поймешь, и в углу дырка, в которую веревка была вздета.

— Что-то не очень на деньги похоже, — прокомментировал я, но квадратик сунул в карман.

— А я говорю, это деньги, — упрямо заявил Макс и вытащил планшет, потыкал что-то, собрал железяки и показал мне надпись: «11 токенов».

— Эта штука, типа, деньги считает? — произнес я, указав на планшет.

— Ну, похоже, — пожал он плечам. — Давай поделим, что ли?

И он отсчитал для меня пять токенов — один-то я уже приныкал в карман.

Металл непонятный какой-то, белый, похож на олово, но твердый, как сталь. Нержавейка, что ли? И символы выгравированы четко, не каким-нибудь зубилом выбито, а на работу фрезеровщика похоже. Знаки на монетах отличались, но прочесть я их, естественно, не мог.

— Ну, теперь можно идти в город, — Макс поднялся, пнул ногой хлам, который, это я только сейчас понял, был скелетированными останками в куче тряпья. Это он, получается, труп обыскал? Ну, да, в РПГ-шках всегда так делали.

Его взгляд вдруг изменился, рука легла на рукоять меча, а улыбка сползла с лица. За моей спиной что-то было. И это явно сильно напугало рыжего.

Медленно, стараясь не скрипеть половицами, я обернулся. Прямо за дверью находился всадник. Только я не был уверен, что сидел он верхом на лошади. Под ним топтался какой-то шипастый монстр, на коня он походил лишь отчасти строением. Чудище выглядело так, будто кости прорвали кожу и разрослись ассиметричными шипами по всему телу. Бронтозавр какой-то.

Всадник нас не видел, он стоял боком к двери, зверюга била поросшим колючками копытом землю так, что трава тут же ссыхалась, и мне даже показалось, что от копыт шел дым.

Мне совсем не хотелось встречаться с этой тварью. И еще меньше — с ее хозяином. Нет, я не трус, просто инстинкт самосохранения у меня не до конца атрофировался.

— Оно нас не видит, — тихо произнес я. — Давай в окно.

— Угу, — кивнул Макс. Кажется, у него тоже не было желания с этим существом силой меряться.

Пытаясь как можно меньше шуметь, мы пробрались к проему в стене. Я выпрыгнул первым, рыжий чего-то замешкался, мне показалось, он еще какую-то блестяшку нашел. Но тут я понял, что блеснуло вовсе не очередное «сокровище». Это существо, точнее всадник, это он чем-то светил на Макса и на стену за ним, оттого и поблескивало. А сам рыжий, я видел, как он растерялся, как глаза вытаращил, рот раззявил.

— Эй, чучело! — крикнул я, подпрыгнув в окне. Самого всадника я не видел и надеялся, что он меня тоже. И потому побежал. Быстро, вокруг дома, чтобы нанести подлый удар со спины. Я же ненастоящий воин и не обязан соблюдать всякие кодексы чести.

Адская лошадка на меня внимания не обратила, продолжая увлеченно испепелять траву. Я влетел в дверь, выхватывая меч из ножен. Неудачно выхватил — чиркнул лезвием об косяк, и тут же увидел спину всадника.

Мне никогда еще не приходилось тыкать ножиком живых людей. А тут спина, вздымается, дышит… Нет, я, конечно, понимаю, что все тут ненастоящее, но я даже запах этой твари чувствовал! Гадко он вонял так, будто из тухлой воды только что вылез. Попробуй не поверь тут в происходящее.

И все же я ударил. Лезвие неуклюже скользнуло, будто я в гравий меч воткнуть попытался.

Броня! До меня-то не сразу дошло, что эта шипастая штука — броня! И своим действием я только привлек внимание!

Неловко пятясь, отступил. Меч, я ведь даже не знал, как его правильно держать! И лезвие прыгало вверх-вниз, будто я от мухи пытался отмахнуться. А существо медленно, скрипя доспехами, повернулось. Я так и не увидел его лица, оно было закрыто подобием забрала. И под ним наверняка пряталась отвратная рожа.

Я неуклюже попытался прикрыться мечом, но, наверное, это как-то не так делается. А всадник, он даже оружие не выхватил, просто врезал мне кулаком в грудь.

Меч, конечно же, выпал из рук, а я вылетел в дверной проем и спиной шмякнулся на землю. В голове тут же помутнело, перед глазами заплясали цифры:

Вам нанесен урон 18%

Я попытался встать, но тут увидел прямо перед собой морду животного. Теперь-то ясно стало, что никакой это не конь — пасть, как у крокодила. И никакая это не броня на нем, а прилипшие ракушки. Чудище фыркнуло мне прямо в лицо, обдав тухляком. Запах был такой мерзостный, что глаза заслезились, и желудок завернулся в узел, чтобы нутро не сделать наружностью. Я откатился и осторожно пополз к соседней хижине.

Всадник же медленно, позвякивая прилипшими к нему камешками, двинулся на меня. Осторожно так ступал, чтоб земля под ним сильно не проваливалась, наверное. Прекрасно понимая, что топнет он один раз своей слоновой гачей по мне и раздавит в лепешку, я пополз быстрее.

Под руку, как назло, ничего подходящего для обороны не попадалось: одна земля с травой. Ну, хоть бы камешек какой найти, чтоб запульнуть!

Полз я значительно медленнее, чем шел этот уродец. Но вместо того, чтоб меня раздавить, он вдруг наклонился, ухватил меня за ворот и поставил на ноги.

Кажется, он что-то сказал, точнее, прошипел, разобрать ни одного слова я не смог. Он все еще удерживал меня за рубашку, когда я увидел у него на поясе круглые штуки, похожие на яблоки. Они не были облеплены ракушками, потому-то я их и разглядел. Думать некогда — я просто оторвал один из гладких черных шаров и ткнул этой штукой туда, где у страхолюдины подразумевался рот.

Не знаю, на что я рассчитывал, но шарик к ракушечной роже прилип, будто я, и впрямь, ему в зубы хреновину эту воткнул. Всадник протяжно завыл, прижал руки к морде.

Земля вдруг выскользнула из-под ног и я врезался спиной в стену — не знаю, как так вышло. Все случилось слишком быстро, чтобы я сумел хоть что-то осознать. Сползая по стеночке, я видел, что теперь трава теперь усеяна каменной крошкой, а, вот, всадника нигде не было. Только «конь» топтал то, что от его хозяина, похоже, осталось.

Вам нанесен урон 27%

Здоровье 64%

Поздравляем!

Вы перешли на уровень 2

Навык владения мечом +1

Это было последним, что я увидел.

***

Скотч больно впился в запястья, и Ремизов почти не ощущал собственных рук. Дмитрий попробовал пошевелиться — двигались только пальцы ног, а сами ноги тем же скотчем были примотаны к стулу. При попытке повернуть голову виски заломило так, будто в них вогнали раскаленные гвозди. Он смог лишь глухо застонать.

— Кричать бесполезно, — услышал он, но не мог разглядеть говорящего в полумраке.

Ножки стула царапнули пол и человек сел напротив Ремизова. Ученого затрясло, он открыл рот, но даже вдохнуть толком не мог, не то, чтоб заговорить.

— Я… — выдавил он через силу, — в-верну в-все…

— Уже не вернешь, — покачал головой незнакомец.

Ремизов не был идиотом и прекрасно понял, что это значит. Сейчас его будут убивать. Возможно, долго и мучительно. Он рванулся изо всех сил, но скотч крепко скрутил его конечности. Он стиснул зубы до ломоты в челюстях и попытался, если не встать, то хотя бы упасть вместе со стулом на незнакомца. Только все равно ничего не вышло. Дмитрий услышал тихий, похожий на потрескивание костра, смех.

У него не было ни имущества, которое можно продать, ни богатых родственников, даже на кредит в банке он рассчитывать не мог. Если б ему могли дать кредит, он бы ни за что не стал брать деньги у этих людей.

— Мне не нужны твои деньги, — от этих слов Дмитрий утратил способность дышать, — мне нужно твое изобретение.

Ремизов выдохнул. Изобретение у него имелось в наличии, даже не один, а целых два прототипа. Это первый образец создать сложно, теперь он точно знал, что сумеет собрать и десять ванн для депривационной виртуальности. И всех их подключить к единой нейросети. Собственно, в самой ванне не было ничего особенного — всего-то емкость с кремнийорганическим полимером. Но мало того, что сам полимер следовало синтезировать, самая большая сложность заключалась в устройстве нейросети. Именно на создание компьютера Ремизов и потратил большую часть денег. И теперь обе ванны управлялись с его помощью.

— Хорошо, мы как раз сегодня должны были приступить к испытаниям, — заговорил Дмитрий. — У меня уже готовы два устройства для входа, я могу все показать. Моя система работает.

— Покажешь, — кивнул человек. — Здесь свою бандуру соберешь и покажешь. А мы уже решим, стоит она тех денег, что ты у меня взял, или нет.

— Н-но, — посмел возразить ученый, — тут я не смогу собрать всю систему. Обе ванны подключены к квантовому компьютеру, моделирующему реальность. Я просто не сумею создать еще одну нейросеть по памяти.

— Сумеешь, — кивнул незнакомец, и Ремизов заткнулся. — Говори, какие железки тебе привезти и начнешь работу. И, заметь, денег за это я с тебя не возьму.

Дмитрий через силу сглотнул. Человек говорил с ним таким тоном, что возражать не возникло никакого желания. Ремизов знал, что если не сумеет, то уже отсюда не выйдет. Но и воспроизвести по памяти даже программный код он едва ли был способен. Вот только, сказать об этом прямо — означало подписать себе приговор.

— Мне понадобится диметилсилоксан. Или же полигидрат полиметилсилоксана. И установка, чтобы гель для депривационной ванны…

— Ты охерел? — перебил его собеседник. — Думаешь, я хоть слово понял? Внятно говори, что тебе надо? Ноутбук там, еще там чего? Ты ж программист! Без вот этих вот псилоцибов своих. Задолбали, наркоманы сраные!

— Это нужно для установки, — робко возразил Дмитрий.

— Ладно, — махнул человек рукой, — список напишешь, я дам своим людям, они разберутся. И только попробуй тут обдолбаться чем. Знаю я вас, гениев, — последнее слово он произнес с таким презрением, будто сплюнул.

***

Себя я нашел все в той же заброшенной деревне. Почему-то думалось мне, будто после смерти выкинет в реальность. Ну, может, конечно, я и не умер, кто знает?

Я осторожно поднялся. Кости, кажется, целы, но ушибы ощущались вполне явственно. Как в реальности. В ушах звенело, боль в пояснице отдавала в ногу, а плечо ломило так, что едва руку мог поднять. Хотя, наверное, в реальности от такого удара я бы все-таки сдох.

Здоровье 72%

Ага, значит, все-таки восстанавливаюсь потихоньку. Я сделал несколько шагов к хижине, где должен был находиться Макс. Того урода, что на нас напал, видно не было. Правда, что ли, взорвался он? И его недолошадь тоже куда-то делась. Меня это, конечно, обрадовало, и даже боль в колене будто бы отступила.

Рыжего я нашел в той же хижине. Он лежал в куче и глухо постанывал.

— Ай, бля, рука! — взвизгнул он, когда я попытался его поднять. Пришлось отпустить, и Макс тут же начал заваливаться. Перехватил его, кое-как усадил, прислонив к шкафу.

— Ты встать-то можешь? — спросил у него.

— У меня здоровья меньше пятидесяти процентов осталось, — выдохнул он. — А повреждение… черт, не вижу уже.

— Ага, мне тоже только здоровье показали, когда очнулся. Зато я левел качнул.

— Ну, Бот, урод сраный! Нахера он боль не отключил? Выберемся отсюда, я этого Ботинка патлатого по стенке в реале размажу.

Кое-как, с моей помощью, Макс все же поднялся. Из этой деревни надо было уходить, пока еще какая-нибудь тварь не выскочила.

В округе было тихо. Кое-как, двигаясь вдоль стены, мы добрели до ворот. Они, конечно, оказались закрыты. Ну, я бы тоже запирался, если б в округе такая дрянь водилась.

Сначала я аккуратно постучал кулаком, но реакции не последовало. Тогда я начал долбить ногами, а Макс — орать.

— Чего надо? — донеслось откуда-то сверху и тут же вниз полетел камень. Я отшатнулся, но стрелок оказался мазилой. И не камень то был, а грецкий орех.

— Э… — замялся я, припоминая, как там говорить-то положено, — пустите двух путников раны залечить и…

— И пожрать, — закончил за меня Макс.

— Ты чего мелешь? — толкнул я рыжего в плечо.

— Ай, рука! — тут же заныл он.

— У тебя ж другая сломана.

— И что? У меня там нерв блуждающий.

— Мозги у тебя блуждающие.

— Откуда путь держите? — спросили сверху.

— Да так, — задумался я, — мы тут бродили в округе.

— Разбойники на нас напали! — выкрикнул Макс. — Коней угнали, документы вытащили, волки позорные!

— А не из Хурсага ли явились вы? — голос прозвучал так, будто нас в чем-то подозревали.

— Нет-нет, мы… тут… гуляли просто. А так-то местные, — начал я сочинять.

Рыжий толкнул меня в бок и прошептал:

— Кимелем.

— Кимелемские мы, — сообщил я.

— Точно? — еще раз уточнили сверху.

— Да стопудово! — ответил Макс.

Мне показалось, что выглядели мы крайне неубедительно, но ворота медленно поползли вверх. Наверное, будь перед нами настоящие игроки, они бы ни за что не повелись на ту чушь, что мы несли. Но функцию стражников выполняли, видимо, боты.

За воротами я ожидал увидеть улицу, какую-нибудь дорогу, мощеную камнем, как и положено в мирах, стилизованных под средневековье. Что ж, дорога тут имелась, только шла она не прямо, а почти сразу сворачивала влево. Далее было видно, что дорога огибает город по периметру, понемногу возвышаясь, а затем закручивается спиралью. Весь город таким образом походил на торт в несколько этажей. И впереди возвышалось нечто похожее на пирамиду. Возникло смутное осознание, что я такое уже где-то видел. В какой-то книжке по истории. Выходило, Бот не из головы город нарисовал, а откуда-то скопировал. Почему-то эта мысль меня обрадовала.

Со сторожевой башни к нам так никто и не спустился. Я-то ожидал, что допрос сейчас продолжится, но боты, похоже, тут были совсем тупыми.

— Ну? — спросил Макс. — Делать-то чего будем?

— Эти квадратики у тебя еще остались? Может, купим чего-нибудь. Или в таверну зайдем? Должна же тут быть таверна.

— Ага, я бы в гильдию магов вступил, — кивнул Макс, и мы двинулись по дороге. Собственно, идти тут можно было только в одну сторону, справа путь упирался в стену. Какое-то время мы шли молча, а я разглядывал камни под ногами, удивительно ровные и гладкие, будто отполированные. Они были разного размера, но подогнаны так плотно, что я даже не сразу разглядел тонкие линии. Настоящие камни так ни за что не подгонишь. Стены были сложены таким же образом. Видимо, Ремизов не слишком заморачивался с текстурами. Заметны следы копирования. Удивительный контраст столь реальных ощущений и примитивной графики. Хотя, наверное, я все-таки придираюсь.

Здоровье медленно, но верно восстанавливалось. Уже и Макс, висевший на моем плече, казался не такой тяжелой ношей, и колено почти не ломило. И все же я бы отключил болевые ощущения на месте Бота. Отчего-то я был уверен, что такое возможно.

Дорога сделала виток так, что мы оказались на «втором этаже». Один край тут ограждал невысокий бортик, на котором почему-то росли деревья в горшках. С другой стороны снова была стена, но на этот раз не сплошная, имелись в ней и двери, и, кажется, вывески, и просто арочные проемы, в которые мы заходить пока не спешили. Интересно было до самого верха добраться и оглядеть весь город.

Одна из дверей вдруг распахнулась, и навстречу нам вышла женщина. Голая женщина. Ну, почти. На ней была лишь набедренная повязка и маска на лице. Я эти незначительные элементы одежды не сразу заметил. Обнаженная грудь сильно отвлекла внимание. Размер второй или третий, округлая, наверняка упругая на ощупь, с розовыми торчащими сосками. Интересно, а этом мире тоже пандемия, что ли? Маска была точь-в-точь как медицинская. Только с какими-то висюльками. Да каких масок сейчас только ни встретишь…

Мы с рыжим замерли, разглядывая красотку. Она шла по улице так уверенно, будто каждый день передвигалась по городу исключительно в обнаженном виде. Девушка взглянула на нас, и мне показалось, что она мне улыбнулась. Хотя, наверное, все же показалось, ведь лица ее я не видел. И вообще, смотрел исключительно на грудь. Кажется, я понял, что она улыбается по тому, как она дышит. Грудь, опять же, чуть приподнялась. До этого как-то не замечал, что улыбающиеся люди как-то вдыхают по-особенному.

— Фигассе средневековье! — воскликнул Макс.

Незнакомка прошла мимо нас, толкнув рыжего бедром. У меня тут же кровь от головы отхлынула. А она вдруг остановилась, обернулась и игриво протянула руку.

— Сикиль Дилинэ, — произнесла девушка.

Растерялись мы оба. Умом-то я понимал, что это всего лишь программ, влажная мечта самого Ремизова, но выглядела она так реально, никаких тебе дурацких текстур, пикселей, от нее даже пахло как от живой женщины.

— Она не по-нашему базарит, что ли? — спросил Макс.

Я ничего не ответил, а красотка пожала плечами и двинулась дальше. Кажется, даже выругалась полушепотом.

Рыжий, позабыв о хромоте, рванул за ней.

— Эй, подожди! — крикнул он. Я быстрым шагом побрел за ним, но тут девушка дважды стукнула в стену и скрылась во внезапно открывшемся проходе. Когда мы с Максом подоспели, никакого проема уже не было.

— Эх, сорвалась, — выдохнул рыжий, прислонившись к стене.

— Можно подумать, она б тебе дала.

— А нет, что ли? — он удивленно уставился на меня. — Чего тогда она голая ходит тут?

— Может, принято так, — пожал плечами.

— Кем принято? Ты забыл, где мы? — возмутился рыжий. — Если Бот сделал голых телок, они обязаны нам давать!

Ну, логика в его словах была. И я, подобно голой девушке, трижды стукнул кулаком по кирпичам. Макс отошел от стены и выжидательно на нее уставился.

Мне уже показалось, что магия не сработала, но вдруг кирпичи разъехались в стороны, будто их втянуло в стену, и нашему взору явилась другая женщина. Точнее, старуха. Седовласая, морщинистая и без маски. И хорошо, что не голая.

— Вам нельзя сюда, — ответствовала она, одарив нас суровым взглядом из-под кустистых бровей.

— А девушка? Куда она ушла?

— Не твое дело, — грозно рявкнула она. — Праздник начала полевых завершен, и нечего вам, чужеземцам, бродить подле порядочных сикиль! — старуха, кряхтя, развернулась и хотела уже скрыться в темном проеме, но рыжий вдруг крикнул:

— А квест? Задание хоть какое-нибудь дали бы!

Бабка повернула голову, глянула на нас презрительно.

— Понаберут полоумных, — сказала он и плюнула себе под ноги, а затем все же скрылась в стене.

— Багнутая, наверное, — прокомментировал я.

— Погоди, — рыжий вытащил чудом уцелевший планшет, — может, задание появилось, а?

Он начал листать странички, а я успел разглядеть, что теперь нам доступна карта города. Точнее, это все-таки не город был, а, скорее, башня. Странная, уродливая башня, похожая на торт. Но зато на карте имелись обозначения всех локаций.

— Давай таверну найдем, — предложил я, заглядывая в максов планшет.

— Потом, — отмахнулся он. — Должны же нам тут задание какое выдать, а то как два барана толчемся на месте.

— Дай мне, — я попытался отнять планшет.

— У тебя свой есть, — Макс прижал устройство к груди так, будто я у него ценность великую отнимаю. Хотя так-то он прав, можно и в своем порыться, но мне было лень.

Никакого задания в его дневнике не обнаружилось, и Макс все же отыскал на карте таверну. Назвалась она, правда, по-дурацки — Наг Ши.

— Наг, это, кажется, змей у индусов, — выдал вдруг рыжий. — Ну, помнишь Рики-тики-тик, — он размахивать руками, как идиот, едва планшет не выронил. — Рики-тики-тик!

— Чего?

Он нахмурился и уже на меня, как на идиота, посмотрел. Ну, хоть руками махать перестал.

— Ничего. Книжка у меня в детстве была. Наверное, у Бота тоже. Вспомнилось просто.

— Змей, говоришь, там подают?

— И чего ты у меня спрашиваешь?

— Ну, вы ж с Ботом одни книжки читали. Умные, типа.

— Пошли уже.

Таверна находилась аж на третьем этаже пирамиды. Топать до нее пришлось долго, а потом еще искать нужную арку. Радовало одно — здоровье потихоньку восстанавливалось, но появилась постепенно заполняющаяся полоса под названием усталость. Хотя я и без нее ощущал, что уже вымотался порядочно. Но дверь с кривоватой надписью Наг Ши мы все-таки нашли.

— Таверну Бот со Скайрима, похоже, срисовал, — тихо произнес Макс, когда мы вошли.

Мне тоже показалось, что где-то я такое уже видел. Хотя, если подумать, все дешевые забегаловки похожи друг на друга. И не важно, реальные они или виртуальные. Та же барная стойка, те же столики, скучающая барменша и мутная компания в углу. Для антуража, видимо.

— Ну, что? Попробуем, как в виртуальности с едой дела обстоят? — пробормотал Макс, а я косился на компанию. Выглядели они сурово, и почему-то мне показалось, что мы им не нравимся. И только теперь я вспомнил, что единственное оружие потерял где-то в деревне. А эти, за дальним столиком — видно, что вооружены. Вон, даже жаренную дичь кинжалами терзают.

Мы выбрали столик подальше от сомнительной компании, и рыжий достал планшет. Некоторое время он тыкал пальцами по экрану, а я пытался заглянуть, чего это он там ищет.

— Почему меню не появляется? — Макс поднял на меня негодующий взгляд.

— Наверное, не прописано в интерфейсе. Может, через игрового персонажа покупки делаются?

Девушка за стойкой уставилась на нас. Смотрела она так, будто мы непотребство какое вытворяли. А мы всего-то хотели заказ сделать.

— Сыровата игра еще. Нужные функции не прописаны, квестов не дают. Эффект присутствия, конечно, супер, но сюжета, по-моему, вообще нет, — посетовал Макс.

— Ну, так мы ж типа бета-тестеров, — пожал я плечами.

Барменша, тем временем, взгляда с нас не сводила. И, кажется, мутная компания тоже на нас посматривала. Пока еще без агрессии, но с заметным напряжением. Даже дичь терзать перестали.

— Эй, — рыжий махнул рукой девушке за стойкой, — нам чего-нибудь принесите вкусного, — барменша только бровью повела. — И попить чего-нибудь. Водички хоть.

— Попить? — спросила она низким, совсем не соответствующим ее внешности, голосом. Трансгендер, что ли? На западный рынок, похоже, Бот тоже решил замахнуться.

— Ну, напитки, короче, — попытался исправиться Макс. — Что там у вас есть?

— У меня есть пиво, — ответила барменша. — А «попить» — это на площади. В фонтане, — за соседним столиком послышались смешки.

— Ну, пиво, так пиво, — согласился рыжий.

— Жратва кончилась, — ответила девушка. — Ждать надо. Пиво есть.

Она повернулась к бочкам, что находились за ее спиной, вытащила откуда-то снизу две деревянные кружки и начала их наполнять сразу с двух краников. Процесс этот отчего-то оказался долгим.

— Надо было хоть спросить, какие тут цены, — тихо сказал я. — Вдруг у нас одна мелочь? Или то вообще не деньги…

— Да брось, — отмахнулся Макс. — Ты ни разу из кафешек не сбегал, что ли?

— Из кафешек, где сидит толпа вооруженных громил — нет.

— Ну, все бывает в первый раз, — философски заметил рыжий.

Барменша громко стукнула кружками об стойку. Я так понял, что тащить их к нашему столику никто не собирается. Самообслуживание. Поднявшись со скамьи, я направился к стойке, и вдруг натолкнулся на кого-то плечом. На кого-то, закованного в металл. Осторожно поднял взгляд. Человек был порядочно выше меня ростом, здоровый такой, но не толстяк. Просто… я вдруг ощутил себя мелким и никчемным. Здоровяк улыбался. Нехорошо так улыбался.

— С праздника начала полевых, — спросил он и добавил, — чужак?

— Нет-нет, — припомнил, что про начало полевых говорила голая девица. — Мы так, мимо проходили.

— Ну-ну, — кивнул воин. А я был уверен, что это именно воин, а не просто напяливший на себя доспех горожанин. Его оскалу не доставало одного зуба, а лысую голову украшали шрамы.

— Можно я кружки возьму? — спросил я, пытаясь протиснуться к стойке.

— Попробуй, — произнес он и даже отступил.

Я выдохнул. Ненавижу, когда до меня докапываются. Подошел к стойке, потянулся к емкостям. На пиво их содержимое мало походило. Это была какая-то густая субстанция, мутная, желтоватая, а сверху плавала, кажется, плесень. Пахло вещество тоже неприятно, будто болотная жижа.

— Это что? — уставился я на барменшу. Она улыбалась, и мне показалось, что она издевается. Ну, не может пиво выглядеть как блевотина!.

— Ну, раз чужаки рожи от выпивки воротят, то я возьму, — и лысый в самом деле схватил кружку и сделал глоток мутной жидкости, а потом с силой хлопнул меня по плечу. — А этот заплатит, — и рассмеялся.

Меня чуть не стошнило. Попытался увернуться, но лысый схватил меня за шиворот.

— Да ты попутал? — Макс в один прыжок оказался рядом со мной и теперь сурово смотрел на здоровяка снизу вверх.

Мне показалось, что перед глазами что-то промелькнуло, будто рожа лысого полыхнула красным на мгновение, и пришло осознание, что левел-то у него повыше моего. А потом ноги мои вдруг оторвались от земли. Это лысый меня за шкирку поднял. Я попытался ударить обеими ногами, но попал коленями в окованное железом брюхо.

Вам нанесен урон 1%

Потрясно! Я сам себе урон нанес. Но тут Макс схватил табурет и с разбегу налетел на лысого. Хорошо он его так пнул четырьмя деревянными ножками. Воин даже руки разжал, и я рухнул на пол.

Вам нанесен урон 2%

Ловкость +1

Так и самому убиться можно. Но зато упал удачно — ловкость прокачал.

Проблема еще была в том, что лысый-то не один…

Я, конечно, понимал, что все тут не по-настоящему, но больно-то было как в реальности. Потому умирать совершенно не хотелось. По крайней мере, пока Бот все багги не выловит.

Лысый замахнулся. Не на меня, на Макса с табуреткой, но вдруг застыл.

— Это же блаженные! — послышался женский окрик. Голос звонкий, красивый, не то, что у тавернщицы.

Лысый кулак опустил и даже как-то поник весь. Будто его начальник явился.

У входа стояла девушка. Та самая, что бегала по улице голой. Теперь она была одета в белый балахон, и узнал я ее по большей части по голосу.

— Ми-сикиль, — еле слышно произнес лысый, — не мог я того знать. Ведь праздник начала полевых завершен…

— Молчи, — прошипела девушка. — В тебе ни капли прозорливости, раэс, и у всех прочих раэс.

Девушка подошла ко мне вплотную, а я все еще наполовину лежал, прислонившись к барной стойке. Неудобно даже как-то стало, а балахон при ближайшем рассмотрении оказался таким тонким, что ничуть не скрывал форм девушки.

— Ты, — она ткнула в меня пальцем, — отказался от ритуала, чужак, по незнанию? Или же мое тело так ослепило тебя, что лишило разума?

— Н-не знал, — зачем-то сказал я, — и ослепило тоже. Очень-очень ослепило. И прямо сейчас слепит…

— Поднимись, — сказала она. — Негоже с ми-сикиль беседовать лежа.

Я поспешно встал, мгновенно осознав нелепость своего положения.

— А теперь будет квест? — спросил Макс, поставил табурет и сел на него.

— Что? — ми-сикиль удивленно приподняла бровь.

— Ну, задание дадите? — продолжил настаивать Макс.

Если бы я не знал, что это программа, ни за что бы не понял, что передо мной не живая девушка. Она, казалось, растерялась от вопроса рыжего.

— Уходите отсюда, — наконец, выдала ми-сикиль после паузы. И растаяла. Вот только стояла передо мной и вдруг растворилась в воздухе.

— Опять баг какой-то, — сказал рыжий.

— Сам ты баг! — прорычал лысый и впечатал кулак в лоб Макса. Рыжий свалился с табуретки и полетел спиной к столам. Я же подхватил упавшую мебель и шарахнул со всей дури лысого. Тот успел подставить предплечье и деревяшка затрещала. Воин замахнулся, я поднырнул и ухватил рукоять меча.

Тяжелый удар пришелся по спине. Тело тут же онемело, разогнуться я уже не смог. Только сумел рвануть на себя меч, вытащил его из ножен и не вонзил, а просто упал на него, но так, что острие воткнулось в ступню лысого. Воин взвыл.

Вам нанесен урон 46%

Вы нанесли урон 3%

Следующего удара я не почувствовал. Мне показалось, что мир раскололся, и я провалился во тьму. Перед глазами мелькнула надпись:

Поздравляем!

Навык владения мечом +2

Вы умерли

Глава 3

Скотч с Ремизова все-таки сняли. Теперь он мог свободно перемещаться по помещению три на четыре метра без окон. Под потолком зажглась лампа дневного света, а в углу теперь стояла ванна, заполненная доверху кремнийорганическим гелем. Изменить длину молекулы и синтезировать нужное вещество он сумел даже в таких условиях. Но этого было недостаточно, чтобы погрузиться в Кимелем. Сидя в подвале, Ремизов никак не мог подключиться к системе. Ноутбук, что ему принесли, был тут совершенно бесполезен. Он его даже открывать не стал. Связь с системой Кимелем осуществлялась на совершенно ином уровне.

Собирать же вторую систему у Дмитрия не было здесь никакой возможности. Над первой разработкой квантовой вычислительной машины он трудился несколько лет. В этом же подвале он даже и пару кубитов не сумел бы поставить в условия декогерентности. Он, конечно, попытался объяснить, что такое сверхпроводники и для чего ему необходимо охладить вещество до абсолютного нуля. Услышав про жидкий азот, его кредиторы тут же вспомнили про Терминатора и решили, что Ремизов строит план побега: заморозит железную дверь и та расколется. А то и самих их позамораживает, как лягушек. Хотя азот-то Ремизову и не нужен был, он его лишь в пример привел. Притащить же систему из клиники Дмитрий даже не предлагал. Вряд ли эти воротилы сумели бы сделать это, не повредив устройство, а потерять первый опытный образец ученый боялся едва ли не больше, чем потерять жизнь. К тому же, вряд ли можно перенести то, что является теперь частью здания.

Ремизов решил пойти другим путем — установить связь с уже существующей системой. Для квантового мира расстояние не имеет значение. Элементарно можно было использовать состояние запутанности, когда две элементарные частицы могут влиять на состояние друг друга на сколь угодно большом расстоянии. Проблема была лишь в том, что запутанная частица могла оказаться в любой части вселенной.

Железная дверь со скрежетом приоткрылась, и из темноты коридора появился Иван. Именно с ним Ремизов вел диалог, когда был привязан к стулу. Теперь же ученый знал имя того, кому задолжал, и о кого теперь зависела его жизнь.

— Ну, скоро твоя хреновина заработает? — произнес вошедший.

Дмитрий оторвал взгляд от листа бумаги, исписанного формулами. Он привык записывать все от руки по-старинке.

— Я почти решил эту задачу. Смотрите, — Ремизов поднял листок с расчетами, — это всего лишь топологическое решение уравнения Максвелла. И получается, что фотон циркулирует по сложной замкнутой траектории. В системе Кимелем, как я ее называю, мне удалось решить проблему декогеренции, а, значит, квантовая нелокальность никуда не делась. И я смогу подсоединиться к системе отсюда. Для этого я использую расслоение Хопфа…

— Короче, — не дал договорить ученому Иван, — работать когда эта штука будет?

— Я же и говорю, вот это уравнение…

— Да похеру мне уравнения!

— Мне потребуется подопытный. Я же не могу следить за системой и одновременно быть в ванне.

— Хорошо, приведу тебе кого-нибудь. Но дело надо ставить на поток, ты понимаешь? Я хочу вернуть свои деньги, а не вот эти твои закорючки, — он пренебрежительно махнул рукой на записи Ремизова, а после вышел из помещения.

Генератор испускал две волны: запаздывающую и наступающую. Казалось бы, ничего необычного, вот только, согласно вычислениям, запаздывала волна вперед-во-времени, а наступала — назад-во-времени. Таких тонких субстанций Ремизов еще не затрагивал, а теперь крепко задумался, что же такое представляет из себя его Кимелем? В теории получалось так, что коллапс волновой функции происходил и вовсе вне времени. Выходило, что два события происходят будто бы одновременно, хотя в действительности проистекают в разном времени. Таким путем удавалось даже преодолеть предел скорости света в вакууме, обмануть физические законы. Но что из этого выйдет на практике он мог узнать лишь опытным путем.

***

Свет ослеплял. Очень яркий. Невыносимо яркий.

Правда, значит, что после смерти ты видишь свет. Не знаю, боги там обитали или это космические лучи притягивали мою душу. Мне к ним совершенно не хотелось. И я заорал во всю глотку. Хотя, наверное, и глотки-то у меня никакой не было. Но я все равно орал. Оглушающе громко.

— Ну, что такое, Евгений? — услышал я голос. — Дмитрий говорил, что выход должен быть плавным. Вас что-то напугало?

Сияющий поток постепенно рассеивался, и теперь я увидел нависающий надо мной силуэт. И вспомнил, что нахожусь в ванне с соплями. И все, что случилось, было не на самом деле. Выдохнул.

— Кажется, я умер, — произнес тихо.

— Ну, что вы, как можно? — взмахнул силуэт руками.

Зрение постепенно возвращалось в норму, и до меня дошло, что я разговариваю с Альбертом Германовичем, профессором. Значит, меня все-таки выгрузили.

— Страшная штука, эта ваша виртуальность.

— Не моя, — усмехнулся профессор. — Дмитрия благодарите. Что-то он серьезно запаздывает, — он постучал пальцем по запястью, где некогда, видимо, носил часы. — Но вы сейчас придете в себя, не забудьте хорошенько поесть после, а то виртуальность, как ни странно, отнимает много ресурсов организма, будто вы, и впрямь, бегали.

— Надо запатентовать как средство для похудения. Девчонки оценят.

Профессор, тем временем, отошел. Кажется, он открыл вторую ванну, потому что я услышал крик Макса. Наверное, он тоже умер.

Выбраться оказалось непросто, будто я пребывал в анабиозе, и теперь мне предстоит заново учиться пользоваться телом.

Здоровье 86%

Стоило моргнуть, как я вновь увидел надпись. Будто и не выныривал из виртуальности. Остаточные глюки, наверное. Но почему только 86 %? Я-то здоров, кажется…

Выбравшись из скользкой жижи, обтерся заранее приготовленным для меня полотенцем. От булькающего геля на коже не осталось и следа, будто я вылез из воды. Когда я глянул на ванну, заметил, что бурление прекратилось, а слизь быстро застывала, превращаясь в прозрачный пластик.

— Температура плавления этого кремнийорганического соединение равна температуре тела, — пояснил профессор, заметив мое удивление. — Это вещество еще не имеет названия, но характеристики его удивительны. В твердом состоянии у него проявляются свойства диэлектрика, но стоит ему растаять, как вещество становится сверхпроводником.

Не знаю, зачем он это мне рассказывал. Лучше бы объяснил, почему я все еще вижу статы под закрытыми веками?

Пока я одевался, Макс тоже выбрался из ванны, выглядел он так, будто его на самом деле башкой об стенку шарахнули. Трясся весь, зубами стучал.

— Ты как? — спросил я.

— Норм, — ответил он, клацнув зубами. — Жрать только хочется. Прикольная игруха, только надо разобраться, как прокачаться.

— По-моему, сыровата. И сдохли мы как-то быстро.

— Ну, на то мы и беты, — пожал он плечами. — Но с Ботом надо поговорить, чтоб болевые ощущения нафиг отключил. Мне до сих пор кажется, что у меня что-то сломано, — Макс даже шею потер, будто проверяя, целая она или нет.

После выхода из виртуальности профессор вновь взял у нас кровь и заставил пройти проверку на МРТ. Когда я лег в аппарат, под веками вновь возникла надпись:

Здоровье 85%

— Альберт Германович, а чего у меня здоровье падает? — спросил я, вылезая из МРТ.

— Как падает? — вздернул профессор косматые брови.

— Ну, там, в игре, здоровье в процентах отображалось. И я все еще его вижу.

— Ну… — Альберт Германович задумчиво почесал голову, — наверное, это пройдет. Завтра придете, мы еще сверим показатели. Но, думаю, — он взглянул на дисплей, на котором разными цветами переливался силуэт мозга, — с вами все в порядке. Вы оба можете идти, — и он снова уткнулся в приборы, будто бы мы уже покинули лабораторию.

— А как же донат? — спросил Макс.

— Что, простите? — профессор поднял растерянный взгляд.

— Ну, деньги. Бот… Ремизов, то есть, сказал, что за опыты деньги заплатят. Мы зря, что ли, в эту дрянь ныряли? — возмутился мой друг, и тут я с ним был согласен. После перехода в реал, я едва не забыл, зачем мы сюда явились.

— Ах, деньги, — растерянно выдохнул Альберт Германович. — Тут, видите ли, какая сложность. Гранты на такие исследования не дают, проект ведь коммерческий. Но Дмитрий нашел спонсоров, и как только испытания будут завершены, они обещали выделить средства на создание целой сети машин, чтобы можно было открывать виртуальные центры или даже домой устанавливать депривационные ванны, подключенные к системе…

— То есть, денег не будет? — не дал я договорить профессору.

— Будут! — воскликнул тот. — Обязательно будут! Вы же как первооткрыватели получите не только деньги, но и мировую известность! Изобретение Дмитрия Ремизова изменит мир! — говорил он воодушевленно, с пафосом, но на меня такие речи не действуют. Профессор, может, и верил себе, но мне деньги нужны были здесь и сейчас, а не когда-нибудь в далеком будущем.

— Альберт Германович, — произнес я с напором, — у меня сестра больна. Мне деньги на лекарства нужны, — профессор отступил назад и, кажется, мой суровый тон подействовал. — Мне эту лапшу про мировую известность нехер на уши вешать. Усраились мне ваши эксперименты.

— Э… я… — начал он мямлить, — как только Дмитрий вернется, я ему скажу. Обязательно все скажу. Просто сегодня так вышло… но… завтра приходите. Дмитрий придет и мы все решим, — он побледнел и, кажется, даже вспотел со страху. Не думал, что обладаю такой силой внушения. Впору в коллекторы податься.

Если б в моей жизни было все гладко, я бы, может, и поучаствовал в экспериментах ради, так сказать, науки. Но у меня не то положение. Это Макс может играть в подопытную крыску, ему делать нефиг.

Накинув куртку, я вышел из клиники.

— Джек! — услышал я окрик уже на улице. — Джек, да ты чего? Прикольная же игруха!

Я остановился, резко развернулся к рыжему.

— Мне бабки нужны, — зло прошипел.

— Ну, ты ж там по-своему подрабатываешь.

— Кинули меня, понимаешь. Подставили, как хотели, и теперь паши задаром. Вот и все.

— Погоди, ты ж говорил, что там за закладку…

— Я ступил. Жестко ступил, — откровенничать мне сейчас совершенно не хотелось и я махнул рукой. — Забудь, — хотел уже развернуться и уйти, но тут в кармане завибрировал телефон. Одно сообщение. От «магазина». Легки они на помине.

«Где адреса?!!!»

— Лять!..

— Чего? — спросил Макс.

Я начал рыться в телефоне в поиске фото с закладками. Я же вчера все разложил, рюкзак оказался пуст. Но фото не было. Ни фото, ни описаний в заметках. Конечно, я мог предусмотрительно все удалить, но почему «магазин» теперь пишет: «Где адреса»?

— Где мы вчера были? — спросил рыжего.

— Так у Бота ж были.

— А рюкзак? Он полный был?

— Не, ты чего с наркотой на хату приперся вчера?

— Не помню, — я потряс головой, пытаясь освежить память, но вместо вчерашних событий вспоминалась только эта чертова виртуальная реальность.

— Ну, рюкзак у тебя был, ты с ним еще не расставался, это все заметили.

— А потом? Я закладки, по ходу, проебал.

— Рили? И чего теперь делать будешь?

— Не знаю. Они там про меня все знают, где живу, с кем, куда хожу. Если не найду клады, меня в лучшем случае закроют. В лучшем, — о худшем я даже сам боялся думать.

— Но откуда? Там же все через этот тор, криптовалюты, анонимность и все такое. Как они тебя вычислили так быстро?

— Я сам им все и выдал. Ты реально не знаешь, как работать закладчиком?

— Ну, прибыльно, говорят.

— Ага, я прям в деньгах купаюсь, не заметил? Короче, когда тебя берут в работу, ты либо залог оставляешь на ту сумму, на которую тебе кладов дают. Либо все-все свои данные, паспорт, место жительства, учеба, родственники. У меня на залог денег не было, теперь понимаешь?

Макс в лице изменился.

— И ты сам себя и сдал…

— А знаешь, что потом происходит? Ну, пару раз мне заплатили. Меньше, чем обещали, но все же. А потом начали вычитать за ненаходы. Ну, то есть, клад кто-то купил, а его чайки уже взорвали.

— Чайки?

— Халявщики. Или просто клиент искал плохо. Они ж обдолбанные постоянно, а тут им по координатам, да по приметам закладку найти надо. Они жалуются в «магазин», им дают другой клад, а с меня стоимость вычитают. Но это еще не все. Потом мне просто сказали, хочешь жить, делай клады, а то мы ведь знаем, где ты живешь. Я ж не пойду жаловаться, что мне наркодилер не заплатил зарплату.

— Ну, да, не пойдешь, — согласился Макс.

— Вот и работаю я теперь бесплатно. Чтобы просто не сдали ментам. Или чего похуже не сделали.

— Но это ж пиздец!

— Это был еще не пиздец. Это была просто жопа. А, вот, теперь, когда я все клады потерял, наступил реальный пиздец. У меня денег столько не будет, даже если я почку продам.

— Да ладно, если почку продашь, то хватит. Почки дорого стоят.

— Бля, ты издеваешься? Я не хочу почку продавать!

— Ладно, не ссы. Пойдем к Боту, может, там твои клады и лежат. Мы, кажется, вчера только бухали, так что цела твоя шмаль.

***

Тонкий иттриевый диск привезли Ремизову прямо из его квартиры. Крышку для ванны соорудили здесь же из металлического листа, покрытого краской. Опускать затвор приходилосьвручную. Дмитрий старался не тратить время на вспомогательные механизмы, чтобы поскорее доказать работоспособность системы и выйти на свободу. Ремизов все еще верил, что его отпустят, едва он закончит собирать свое устройство. Оставалось лишь установить в паз иттриевый диск, и можно было запускать подопытного.

Железная дверь с грохотом распахнулась, Ремизов поднял взгляд, но вместо Ивана вдруг увидел девушку. Она по-хозяйски прошла в помещение и уселась на край ванны.

— Ну, когда игра будет готова?

— А… где Иван? — растеряно спросил Дмитрий.

— А зачем тебе Иван? Тебе же нужен подопытный? И про рост ты чего-то там говорил, чтоб в ванну поместился. Так я как раз по размеру подхожу.

— Ну, он и сволочь, — произнес Ремизов, разглядывая девчонку. Она показалась ему едва ли не школьницей. И за что только ее на опыты?

— Чего это? — удивилась девушка.

— Я, конечно, испытывал на себе систему, но все равно считаю, что это может быть небезопасно. Иван знает? Он намерено тебя прислал?

— Знает, конечно. Он мне все объяснил. Давай уже приступать быстрее.

— Сколько тебе лет? — вдруг спросил Ремизов.

— Не волнуйся так, восемнадцать уже есть, — махнула она рукой, а потом тут же протянула эту же руку ученому. — Меня зовут Эля, а тебя?

Ремизов осторожно коснулся пальцам ее руки. Запоздало опомнился, что руки у него в кремнийорганическом геле, вытер ладонь об штаны и снова коснулся кисти девушки.

— Дима, — произнес он, едва не заикаясь. — Тебе придется раздеться полностью и лечь в ванну. Гель — теплый, это даже приятно. Ты должна будешь расслабиться и постараться ни о чем не думать. А потом твое сознание соединится с системой. И что бы там ни произошло, ты должна помнить, что это не реальность.

— Голой в ванну? — она улыбнулась. — Так сразу?

Ремизов почувствовал, что его ладони стали влажными, а Эля начала расстегивать пуговички на рубашке. Дмитрий отвел взгляд, попытался сосредоточиться на дисплее, отображавшем температуру, но почему-то невольно поворачивал голову в сторону обнажающейся девушки.

— Я не смотрю, — пробормотал он. — Как только ляжешь в ванну, я опущу крышку.

— Ну, хорошо, — кокетливо ответила она.

Щелчок тумблера запустил генератор. На дисплее появились уравнения, описывающие движение частиц по замкнутой траектории. Цифры уменьшались, это походило на обратный отсчет, и едва за знаком равенства появится ноль, связь с Кимелем будет установлено.

— Я — все! — крикнула девушка.

Ремизов старался не смотреть на нее, опуская крышку.

— Ты только не бойся, — тихо произнес он, но ответа не услышал.

***

— Ты видел? — Макс вдруг дернул меня за рукав.

— Что видел?

— Там… померещилось. Будто всадник, который весь в ракушках, между машин проскакал.

— О, да тебя серьезно заглючило.

Мы шли пешком, потому что рыжий забыл маску, а без нее ни в автобус, ни в маршрутку не пустили бы. Хотя теперь маршрутки и не дождешься, многие маршруты позакрывали из-за нерентабельности. Все так привыкли сидеть на самоизоляции, что теперь из дома выходили только при острой необходимости. Даже среди мои ровесников стало полно затворников, хотя они-то не были в зоне риска. Наверное, даже после того, как пандемия кончится, народ еще не скоро выползет из своих убежищ. Да и куда ходить-то? Большинство развлекательных заведений уже никогда не откроется. Никакие налоговые каникулы их не спасут от разорения, если приходится тупо простаивать.

Мы почти дошли до дома Бота, когда я вдруг заметил, что солнце почему-то садится. А мне-то показалось, мы провели в клинике пару часов, не больше.

Во дворе двое торчков безо всякого стеснения рылись на полуразрушенной детской площадке. Чайки, сразу видно. Я никогда не делал закладок там, где их случайно могут найти дети. По их дрожащим рукам, тощим телам и сумасшедшему взгляду было заметно, что сидят они на спайсах плотно. Нет, я, конечно, сам тоже эту дрянь пробовал, но все равно не понимал, как себя до такого состояния довести можно? А, главное, ради чего?

Наверное, размышляя об этом, я пытался избавиться от чувства вины. Сколько ребят из-за меня на эту дрянь подсели? Они думали, что это как конопля, но это ни разу не так. Я видел, как от спайса падали в эпилептическом припадке, видел, как пацанов шиза накрывала. Я видел, как от него умирали.

И теперь я лишь пытался переложить свою вину, на самих торчков. Но если вдруг никто не будет делать закладки, вернутся ли они к нормальной жизни или же продолжат убиваться чем-нибудь еще? В общем, хреново ощущать себя говном.

Мне часто хотелось сказать, что если б не Алиска, если б мы не собирали ей деньги на лечение, я бы ни за что не взялся за такую работу. Но, наверное, это все были левые отмазки.

— Ты чего? — хлопнул меня по спине Макс.

— Да так, засмотрелся…

— На торчков, что ли? Твои клиенты?

— Отвянь, рыжий.

Мы вошли в темный, дурно пахнущий подъезд пятиэтажки. Ремизов жил не в лучшем районе. Хотя в этом городе, кажется, нет хороших районов. Везде отыщется какое-нибудь дерьмо. Но Бот снимал квартиру в самом центре дерьма, можно так сказать. Два соседних дома — двухэтажки. Их должны были снести еще в прошлом веке, но, похоже, забыли. Жильцов расселили, а пустые коробки оставили. Конечно, в бесхозных квартирах тут же появились новые жители: наркоманы, бомжи и прочие криминальные личности. Рядом находилась заброшенная стройка. Сейчас ее забором обнесли, а раньше там был импровизированный молодежный клуб. Потом там труп обнаружили, стройку обнесли забором и снова забыли. В общем, нехороший район, по которому вечерами лучше не гулять.

Звонок у двери давно кто-то оторвал, только два провода торчали. Меня всегда удивляла безалаберность Бота в плане быта. Он мог отремонтировать любую технику, буквально из мусора собирал компьютеры, писал под них игры, но при этом у него в доме всегда была жуткая разруха. Сломанный звонок, плита, на которой работала лишь одна конфорка, протекающий бачок в туалете. Но Бот плевать хотел на все это.

Дверь в квартиру оказалась не заперта. Точнее даже приоткрыта. Ремизов, конечно, распиздяй, но не до такой же степени.

— Слышь, — шепотом произнес Макс, — по законам жанра мы должны сейчас тут труп обнаружить.

— Да иди ты, — отмахнулся я и вошел.

Квартира и раньше не отличалась чистотой, но такого погрома мы точно не устраивали. Да, конечно, тут валялись бутылки — следы вчерашнего нашего кутежа, но мы точно не вываливали содержимого шкафов и сами шкафы не переворачивали, не били окна, и пружины из старого дивана не выдирали, и уж тем более не стали бы крушить угол с техникой. Комп Бот берег, он даже от остального хлама был отгорожен декоративным заборчиком, какой обычно ставят для детишек. Ну, понятно, это ж его рабочий инструмент, его надо охранять от пьяных друзей. А теперь компа не было вовсе. Радовало одно — трупа тоже не было.

— Ограбили его, что ли, — предположил я.

— Ну, похоже, — пожал плечами Макс. — Пошли отсюда.

— Да погоди, мне закладки надо найти.

— Если тут все перевернули, то и мешок твой утащили.

— Тут не просто комп вынесли, а как будто что-то искали. Зачем диван резать? Шкафы ломать? Там даже ванну от пола оторвали.

— Думаешь, у него тут золотые слитки были? — усмехнулся рыжий.

— А черт его знает? Может, он свинец в золото превращал.

— Слушай, а, может, те торчки в хату залезли? И мешок сперли. Давай их пресанем, — предложил Макс.

— Чего они тогда на площадке рыщут?

Я еще немного побродил по разгромленной квартире, попинал бутылки, но пакета с закладками тут определенно не было.

Когда мы покинули квартиру, уже совсем стемнело. Фонарей во дворе не имелось, но я разглядел два силуэта на сломанной карусели.

— Эй, пацаны! — крикнул я.

— Чего? — лениво ответил один из них. Похоже, обдолбались уже.

— Вы местные? — мы подошли ближе.

— Ну, — ответил он же.

— Чувака из девятой квартиры знаете?

— Ну, — повторил торчок.

— Бот, что ли? — спросил второй. Кажется, он потрезвее был. — А вы не мусорские часом? — после этих слова они оба напряглись. Сами себя перепугали.

— Да нет, друга ищем просто.

— Да ты гонишь! — тот, что потрезвее вдруг вскочил с карусели и сжал кулаки, будто драться собрался.

— Валим! — заорал вдруг другой наркоша. Он, и впрямь, попытался свалить, но только брякнулся с карусели в песок, попытался уползти, путаясь в собственных ногах.

— В хату лазили?! — я ухватил того, что стоял на ногах, за куртку и хорошенько встряхнул. — Отвечай!

Макс, тем временем, не дал уползающему скрыться, просто наступив тому ногой на спину, и торчок ткнулся мордой в песок.

Нарк попытался мне врезать, но я перехватил его руку и вывернул кисть так, что тот колени подогнул. Послышался хруст. Перестарался кажется.

Торчок бухнулся на колени, а я все еще держал его за вывернутую руку. Как-то подозрительно легко у меня это вышло, сам удивился.

— Пусти! — взвизгнул он. — Никуда мы не лазили! Обнесли дружка твоего, но не мы.

— А кто?

— Отвечаю, не мы это! На машине подъехали, в квартиры ломились, потом Бота хату вскрыли и все вынесли. Отвечаю, так и было все! Ай, пусти же!

Я отпустил. Какая, к чертям разница, кто мой товар забрал? Если даже наркоша брешет, мне это закладки не вернет. Такие скорее сдохнут, чем с куревом расстанутся.

А, может, и не врет. Черт его знает, кто к Боту мог наведаться?

Навык рукопашного боя +1

Промелькнувшая под закрытыми веками надпись заставила содрогнуться. Что-то мне не нравится этот побочный эффект. Это так теперь постоянно будет? Прихлопнул муху — «навык охоты на мух +1», поставил чайник на плиту — «навык бытового обслуживания +1». Так и кукухой поехать недолго.

— Э, вы чего творите? — окликнул нас еще кто-то. — Джек, ты, что ли?

Повернулся на голос, но в тусклом свете луны я мог разглядеть лишь один силуэт. И пивную бутылку в руке.

— Юрка? — послышался голос Макса.

Ну, точно, Юрка, узнал я эту покачивающуюся тень. Кажется, вчера он даже с нами бухал и до сих пор не протрезвел. Хотя трезвым я его, вообще, по-моему, ни разу не видел.

— Здоров, рыжий! Вы чего эту мелочь лупите?

— Мелочь? — возмутился один из торчков.

— Ну, для меня вы все мелочь.

Не знаю, сколько Юрке лет. Когда мы совсем мелкими были, он казался нам едва ли не взрослым. Он уже тогда не расставался с бутылкой пива и ездил на старом мопеде, который сам собрал. Правда, он больше его чинил, чем ездил, потому постоянно ходил с черным от машинного масла руками. За это его за глаза звали Грязным. Потом, когда школа закончилось, мне стало казаться, что старше он всего-то на пару лет. А вообще, Юрка просто не менялся. Мы вроде как повзрослели, а Грязный все еще пил пиво и катался на старом мопеде.

— Юр, ты вчера был у Бота? — спросил я, позабыв уже про наркош. Да и хрен с ними, пусть уползают.

— Вчера? — удивленно переспросил он. — Нет, вчера точно не был. Его ж уже два дня никто не видел.

— В смысле? — не понял я.

— А хату еще позавчера вынесли, — встрял в разговор так и не уползший торчок.

— Точно! — согласился Юрка. — Я тут как раз на скамейке сидел, пиво пил. А эти подъехали, про Бота интересовались. Только по фамилии называли. Ну, я сказал, что не знаю такого. А они по подъезду пошли, видать. Потом вещи какие-то выносили, железяки всякие. Ну, знаешь, у Бота там целый склад был всякого непонятного барахла. Там и ядерный реактор мог быть, он же того…

— А пакет черный не выносили? Небольшой такой, запечатанный? — перебил я поток юркиного сознания. Если его не перебивать, он заговаривается, с одного на другое перескакивает. Мне кажется, это от постоянного пьянства у него.

— Не, пакета точно не было. Говорю ж, железки одни таскали. А что за пакет? Тут недавно на мусорку пакет черный выбросили. А там, прикинь, трупак нашли потом. Собаки целлофан разодрали, а оттуда рука вылезла. Я сам видал, синяя такая, страшная, но как бы женская. Ей собаки два пальца отгрызли.

А, впрочем, и хорошо, что он заговаривается. А то бы пришлось рассказывать, что в пакете было.

— Ладно, мы пойдем, — произнес я, и мы с Максом сделали пару шагов в сторону дороги.

— Стой! — вскрикнул Юрка.

— Ну, чего? — я обернулся.

Грязный протянул руку и заныл:

— Дай на мороженку хоть сотку.

— Блин, нету денег, — зло прошипел в ответ. — Отвянь.

Но Макс порылся по карманам и выудил пару купюр.

— Не отвянет, — пояснил рыжий.

— Не отвяну, — согласился Юрка, принимая деньги.

Домой я попал уже за полночь. Не думал, что так надолго задержусь. Дверь я попытался открыть своим ключом, но та вдруг сама распахнулась, и я увидел на пороге мать. Лицо ее было таким злым, будто она сейчас разорвет меня на части.

— Ну, прости, — заговорил я. — Работу новую нашел, задержался чуть. Завтра обещали аванс выплатить.

— Чуть задержался?! — прошипела мать. — Тебя не было три дня! Я уже в розыск подавать собиралась. Знаешь, как Алиса переживала? Ладно, на меня тебе плевать, но о ней бы хоть подумал! Ей ведь нельзя нервничать!

— К-как три дня? — только и сумел из себя выдавить.

***

Дверь распахнулась с грохотом, ударилась об стену так, что штукатурка посыпалась. Ремизов оторвал взгляд от приборов и увидел крайне разъяренного Ивана.

— Где она?! — проорал он так, что затряслись стены.

— Она? — эхом повторил Дмитрий.

— Моя дочь! — Иван подошел вплотную и встряхнул ученого за рубашку.

— Простите, я-то думал, что это подопытная. Я же ничего не знал. Думал, вы прислали. Сейчас я ее выведу… — договорить Ремизову Иван не дал. Сильный удар заставил Дмитрия пошатнуться, ударился об стенку за его спиной. В глазах поплыло, будто мир задрожал, а во рту сделалось солоно от собственной крови.

— Ты у меня сам до конца дней подопытным будешь!

— С-сейчас, — пробормотал ученый, отключил резонаторы и поднял крышку ванны.

— Ты, урод, попутал, что ли?! Где она?! — крик Ивана, будто ржавый гвоздь, впился в барабанные перепонки Ремизова.

— Так, вот же… — Дмитрий запнулся.

В ванне никого не было.

Глава 4

Такого голода я еще никогда не испытывал. Даже когда сам дурь курил, так не пробивало на хавчик. И вообще, не припомню, чтобы хоть кто-то жаренную картошку мандаринами закусывал. Если б кто увидел, обозвал бы беременным. Но я дождался, когда мать уснет, чтобы та не заподозрила чего. Конечно, она заметит, что продуктов нет, но я планировал уже утром выбить из этого профессора оплату за опыты.

Здоровье 84%

Да что за хрень?! После появившейся надписи, мне даже показалось, что чувствую я себя как-то не очень. Хотя, понятно же, не может виртуальная система продолжать мое состояние анализировать.

Перед тем, как уйти к себе в комнату, я заглянул к сестре. Дверь в ее спальню была приоткрыта, и оттуда слышался звук телевизора. Алиса плохо спала по ночам. Она и до болезни любила полуночничать, а теперь, конечно, ей никто не запрещал смотреть мультики до утра. Хоть медичка из детского хосписа и говорила, что режим нужно строго соблюдать, я подумал, какой теперь к черту режим? Она, блять, умирает! А мы ей будем говорить, чтоб ложилась в девять, как хорошие девочки. Я бы на ее месте уже давно послал всех врачей, чтоб хоть последние дни в удовольствие прожить. А у Алиски из всех радостей одни лишь мультики.

В ее спальне, как всегда, неприятно пахло лекарствами. Она, наверное, уже привыкла, а, вот, мне каждый раз прям глаза резало от этой химии.

Алиса дышала кислородом. В ее крови теперь слишком много этих бластных клеток. Должны были сделать операцию — пересадку костного мозга. Я, наверное, и донором мог бы стать, а тут еще и эта заваруха с пандемией началась. Сначала сказали, что на две недели уходим на карантин. Потом меры ослабили, но нам снова сказали, что нужно ждать. Мы и ждали. Пока поздно не стало. А тут еще и какая-то аутоиммунная хрень у Алиски обнаружилась. То ли последствия лечения, то ли самого лейкоза. В общем, сказали, что нельзя ей операцию делать. Где-то за границей вроде как лечат и такое, но тут проблема не только в отсутствии денег, но и в том, что границы снова позакрывали. Короче, это, считай, приговор.

Алис стянула с лица маску. Руки у нее тонкие такие стали, все в синяках от капельниц. Где там только вены находят-то?

— От тебя воняет, — скривилась она.

— Да? — удивился я. — Надо было в душ сначала сходить.

— Нет, от тебя не тобой воняет. Я теперь что-то чувствую, оно как запах, но на самом деле совсем не запах. Не знаю, короче.

— Я сегодня был подопытной крыской, — зачем-то сообщил ей.

— На тебе прививки испытывали?

— Нет, — ответил, присаживаясь на стул рядом с алискиной постелью, — один мой знакомый изобрел игру. Виртуальная реальность, но очень реалистичная. Там все, как на самом деле, и запахи, и боль чувствуешь. Не знаю, как он так сделал, но я никогда такого не испытывал. Будто в другом мире побывал.

— А мне можно? — ее запавшие глаза заблестели, она даже попыталась привстать в постели. — Ну, пожалуйста, я тоже хочу поиграть!

Вот, черт дернул меня за язык!

— Нет, Алис. Ты ведь болеешь, а та только здоровых берут.

— Но это же игра! Почему мне нельзя поиграть? Знаешь, как мне этот телик надоел? Да я его разбить уже готова!

— Там… я боюсь, что это опасно. Еще ведь неизвестно, вдруг это для здоровья вредно. А ты даже с постели не встаешь.

— Я встаю. Мне лучше стало. Надежда Николаевна приходила, сказал, что мне пока не будут этот… марафин давать.

— Морфин, — поправил я. Наверное, это хорошо, что пока его не назначают. Может, все не так плохо.

— Там профессор один всем этим заправляет. Давай я спрошу у него.

— Спроси! Очень хочется в другом мире побывать! — от этой фразы меня передернуло.

— Обязательно спрошу, — пообещал я.

— Расскажи про игру, — попросила она и вдруг закашлялась. Алиса прикрыла рот платком, но я заметил, как на белой ткани проступает кровь. Девочка тоже увидела красные пятна и быстро спрятала платок. Я знаю, что она хочет быть сильной. Не хочет лишний раз расстраивать маму или меня, говорит, что с ней все хорошо. И едва ли сам в это верит.

А потом я начал рассказывать. И про то, как женщина ожила, и про чудище в ракушках, и о драке в таверне. Алиса слушала с интересом, время от времени прикладывая маску к лицу, а я все говорил и говорил, пока она не заснула.

Осторожно вышел из комнаты, хотел незаметно пройти к себе, но тут столкнулся в коридоре с матерью.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — спросила она.

— Мам, я ж говорил, подработку нашел, завтра за деньгами поеду.

— И давно тебя отчислили?

Черт! Ну, вот, кто ей сказал? Вообще-то, отчислили меня еще прошлой осенью, мне как-то враз не до учебы стало. Я и до третьего курса-то еле-еле дотянул, а тут с Алиской беда, денег ни на что не хватало, я пытался работать, но неудачно. В общем, забил я на универ. Да и кому сейчас нужны историки? Я поступил-то лишь потому, что там математика не нужна.

— Откуда знаешь? — опустив взгляд, поинтересовался я.

— Из военкомата, — и она хлопнула ладонью по тумбочке. На ней лежала повестка, в которой значилось, что я все еще военнообязанный и должен явиться в какой-то там кабинет. Только этого мне не хватало для полного счастья.

***

Кремнийорганический гель на вкус оказался отвратительным. Будто сотни мелких медуз пытались влезть в горло, не давали вдохнуть, забивали своими крошечными тельцами, нос, уши.

Резко дернув за волосы, Иван вытащил голову Ремизова из ванны. Выплюнуть гадкий гель ученому никак не удавалось, он будто прилип к глотке. Сработал рвотный рефлекс — содержимое желудка Дмитрия выплеснулось на пол, запачкав ботинки Ивана.

— Ах ты сука! — прошипел кредитор и скулу Ремизова рассек удар кулаком.

— Н-не надо, — пролепетал ученый, все еще плюясь гелем.

— Я тебя здесь же закопаю, ты понял?

— П-понял.

— Где она?!

— К-когеренция, — еле выговорил Ремизов и получил новый удар. На этот раз в живот. Остатки геля вылетели изо рта, дыхание перехватило, а в глазах потемнело. Иван швырнул ученого на пол и несколько раз пнул носком ботинка. Несильно, но Ремизову хватило. Он глухо застонал, едва не проваливаясь в темноту обморока.

Иван резко поднял ученого и швырнул в ванну.

— Я тебя зажарю в этой микроволновке!

Гадкая слизь вновь забила рот и нос Ремизова. Он уже не мог не вдохнуть, не выплюнуть созданное им самим вещество. Он лишь руками попытался оттолкнуться от краев ванны, но тут иттриевый диск ударил его по голове — Иван захлопнул крышку. Электрические разряды заставили тело ученого содрогнуться. Дисплей моргнул, выдав непонятные символы, и погас.

Захлебываясь в кремнийорганическом геле, Ремизов вдруг увидел надпись:

Загрузка завершена

А после утратил связь с реальностью.

Бериллиевые трубки вдруг затрещали, и яркая вспышка ослепила на мгновение Ивана. На мгновение ему почудился запах озона, но его перебила вонь плавящейся проводки.

В ванне забурлило, и прозрачная масса начала вытекать из-под крышки, с шипение шлепаясь на пол. Иван отступил к двери, взялся за ручку в тот момент, когда жижа, прожигая бетон, рванула к его ногам, будто живая. Слизь бурлила и хлюпала, и будто бы не растворяла пол, подобно кислоте, а пожирала его. И от того росла.

Иван выскочил из камеры и захлопнул дверь, прижавшись к ней спиной. Он вдруг весь покрылся потом, а сердце так сильно не колотилось, даже когда его под дулом автомата заставляли копать собственную могилу. И чего, спрашивается, испугался так? Иван попытался успокоиться, глубоко вдохнул, но в этот момент в камере раздался взрыв, будто мина разорвалась. Железную дверь будто изнутри толкнули с силой бульдозера, но та устояла, лишь нагрелась и чуть деформировалась по краям.

Никакое любопытство не заставило Ивана вновь войти в камеру. Он отстранился от двери и осторожно, словно идя по болоту, двинулся по коридору.

***

Юрка жил на окраине, и путь его лежал через пустырь, по которому и днем-то нормальный человек бы не пошел, чтоб не стать жертвой местной гопоты. Но парень сам был той еще гопотой. Несмотря на любовь к выпивке, он отличался крепким телосложением и бесстрашием, граничащим с безумством. Отжав у торчков имеющуюся наличность, он шел к дому и к единственному ларьку, нелегально торгующему выпивкой. Парень собирался взять чекушку, оправдывая себя тем, что та ему уснуть поможет. Хотя бессонницей он и без того не страдал. Но считал, что с водкой ему качество сна по любому улучшит.

Нетвердой походкой Юрка брел по направлению к дому, когда внезапно осознал, что идет куда-то не туда. Местность внезапно перестала быть знакомой. Парень вдруг увидел нечто, похожее на пирамиду. Или все-таки башню. Причем, эту постройку явно не вчера возвели. Выглядела она так, будто простояла тут сотню лет, не меньше.

— Во блин, допился, — произнес он вслух, разглядывая постройку. Несмотря на регулярное употребление спиртного, галлюцинациями он не страдал. Даже банальную белочку ни разу не ловил, и чертей не гонял. А тут вдруг сразу башня.

Некоторое время Юрка молча созерцал строение, а потом махнул рукой и пошел в обход. Глюки глюками, а сквозь стену он идти все же не решился.

Под ногами вместо каменистой земли вдруг оказалась трава, и становилась она все выше, будто вырастала прямо сейчас. Юрка все шел, стараясь не обращать внимания на странности. Глюки, они ведь разные бывают, наивно полагал он. Кто-то голоса слышит, кто-то ощущает прикосновения, кто-то видит, а кто-то чувствует запахи. Просто Юрке повезло — его накрыло всем и сразу. Он даже за чекушкой идти передумал, решив, что пить, наверное, хватит. По крайней мере, сегодня.

Парень свернул в сторону от внезапно явившейся постройки и старался даже в ее сторону не поглядывать. Где-то он слышал, что если галлюцинации игнорировать, они сами исчезнут. Вот только, пустырь, обретший вдруг травяной покров, все равно выглядел чужим. Растительность становилась выше, появились кустарники, деревья, и Юрка вдруг обнаружил, что идет через лес. Даже запах здесь был другим, совсем непохожим на городской воздух, пропитанный смрадом заводов и выхлопными газами. Он вышел на поляну, и вдруг замер. Глубоко хватанул ртом воздух и уставился на половину пятиэтажки. В некоторых окнах еще горел свет, у подъезда торчали останки лавочек, даже одинокий фонарь освещал то, что некогда было детской площадкой. А второй половины дома просто не было. Будто какое-то чудище отгрызла гигантской пастью кусок. Там виднелось небо, усыпанное звездами, каких в городе Юрка никогда не видел. А на фоне ультрамаринового неба виднелись горы, которых и по области быть не могло. Откуда в средней полосе взяться заснеженным вершинам, разбрасывающим отблески полной луны? Несмотря на скудные познания в географии, Юрка точно знал, что такого в их местности быть не могло.

— Никогда. Никогда больше не буду пить, — тихо прошептал он и опустился на поваленное дерево, потер голову рукам, тяжело дыша.

— Помогите… — послышался певучий женский голос. Парень встрепенулся, помотал головой, силясь отделить глюки от реальности, но тут снова услышал голос. Кто-то стонал, не то от боли, не то от наслаждения, сразу и не разберешь.

— Ты где? — Юрка вскочил и начал озираться по сторонам.

Между деревьев зашуршало, парень пошел на звук и увидел, как меж деревьев мелькнуло белое одеяние. Он сделал еще несколько шагов и увидел женщину. Она стояла босиком на траве, одетая в изодранную рубаху, неестественно запрокинув голову к небу. Юрка видел ее обнаженное горло с кровоточащей раной. И рубаха вся тоже была в темных пятнах на груди. Женщина резко опустила голову и потянула к парню руки.

— Отвали, ебанутая, — сделал он шаг назад, узрев искаженное злобой лицо.

Моральными принципам Юрка не был отягощен. Конечно, просто так бы парень не стал бить женщину, но если так, как он считал, сама нарывается, совесть его ни капельки не мучила. А эта явно нарывалась, рот растягивала по-лягушачьи, не о помощи теперь просила, а странным образом выла. И рожа у нее была такая противная.

Юрка сжал кулак и врезал ей точно по носу. Женщина отпрянула, но не упала, и не заревела, как он ожидал. Только на костяшках пальцев у него осталась мерзкая слизь — кровь пополам с соплями. Парень быстро вытер кулак о штаны и тут же снова вдарил. На этот раз в подбородок.

Голова женщины откинулась назад так сильно, будто он ей шею свернул. Челюсть свернулась вбок, а она все шла к нему.

— Ты дура?! — вскрикнул парень. — Убью же!

Женщина взвизгнула и вдруг прыгнула на Юрку. Но тот успел подставить ногу. Ступня угодила в живот, нападавшая отлетела в дерево, стукнулась спиной и сползла вниз тряпичной куклой.

— Тварь тупая, — зло прошипел Юрка и быстрым шагом направился к ополовиненной пятиэтажке. Это был его дом. Злость затмила страх от непонимания происходящего, теперь он просто хотел домой. А еще выпить. Тем более, что ларек все же был на месте. Вон, стоит же слева от первого подъезда, его подъезда.

Позади слышалась возня, а еще невнятные стоны безумной женщины, но Юрка внимания уже не стал обращать. Он подошел к ларьку, стукнул в закрытое окошко трижды. Потом еще раз. Это было условным сигналом.

Спустя пару минут сонная продавщица открыла дверцу.

— Чего надо? — зло поинтересовалась она.

— Того самого, — буркнул Юрка.

— Деньги есть? В долг не даю.

Хамоватая баба, трудившаяся в ларьке по ночам, вела себя, как обычно. И этот факт парня успокоил. Значит, точно не с миром что-то случилось. Просто глюки. Со всяким бывает. И женщины там никакой не было.

Парень вытащил из кармана мятые купюры и сунул продавщице.

— И, это, — произнес он, — от глюков есть что-нибудь?

— Ну, возьми, две, что ли, — ответила она, почесав выжженные перекисью кудри.

Юрка взял, сунул обе чекушки под куртку. И побрел к своему подъезду, стараясь не смотреть лишний раз на исчезнувшую половину дома.

***

На мониторе вдруг всплыла надпись: «Ошибка сервера», и персонаж Макса завис в прыжке.

— Вот черт! — вскрикнул он, несколько раз ударив по «пробелу», но картинка не пошевелилась, экран и вовсе свернулся, выдав сообщение: «Невозможно установить соединение». — Весь кач насмарку!

Он закрыл окно и посмотрел на значок вай-фай — там горел желтый треугольник с восклицательным знаком. Перезагрузка соединения не помогла. Роутер работал, но спутниковая тарелка сети не улавливала.

Макс вытащил из кармана мобильник и хотел создать точку доступа, но соединение 4G так же отсутствовало. Он потряс телефон, будто так сигнал может пойматься, но тут заметил, что связи нет вообще. Антеннки полностью отсутствовали, а вместо названия оператора смартфон предлагал лишь экстренный вызов.

Оставив попытки подключиться хоть куда-нибудь, Макс вышел из комнаты.

В это время в гостиной полуночничал дед, всегда сидевший перед телевизором допоздна. Но в этот раз телевизор его подвел — показывал один белый шум. Дед остервенело щелкал пультом и даже пару раз стукнул по телеку. Но такой способ настройки на современные модели не действовал. Экран лишь мигнул и снова выдал белый шум.

— Антенна, что ли, отвалилась, — пробурчал старик и полез разглядывать заднюю панель телека.

— Связи нет, — тихо произнес Макс.

— Совсем нет? — выглянул из-за телевизора дед.

— Телефон, интернет, телек твой. Неполадки, наверное, какие-то.

Старик отставил попытки поправить антенну, подошел к внуку ближе и заговорщицки прошептал:

— Это все пришельцы.

— Да какие, нафиг, пришельцы?

— Ты, Максимка, телевизор зря не смотришь. Я, вот, только что передачу смотрел, и тут хлоп! Все вырубилось. А там как раз про этих, рептилоидов, говорили. Они, поганцы, все и мутят. Телевизор, вон, отрубили, а вышки свои с излучателям понаставили. Зря ты не смотрел, там все ясно разъяснили.

— Да, брось, дед, — отмахнулся внук. — Тарелку просто ветром сдуло, — за окном, и впрямь, завывало. — Сейчас на балкон выйду и поправлю.

— Ты, эта, поосторожней там. Вдруг все-таки пришельцы, — предупредил дед.

— Ага, шапочку из фольги надену, не переживай.

— Шуткуешь все, — пробурчал старик.

Интернет и телевидение работали от одной спутниковой тарелки. Вот только сотовая связь от антенны не зависела. Но Макс не придал тому значения. Телефон у него не новый, мог и просто сломаться. Да и мало ли может быть в жизни совпадений.

Дед снова подошел к телевизору, еще раз пощелкал каналы, убедившись, что везде один белый шум, выключил его и стал пристально наблюдать за действиями внука.

Антенну Макс устанавливал сам, Ремизов немного помог с настройками. В небольшом провинциальном городке все еще не везде имелся проводной интернет, поэтому ставили тарелки. Отклонялась или падала она не первый раз. То ветер, то кот какой-нибудь гулящий на антенну влезть попытается. Ситуация-то была обыденная, вот только Макс отчего-то медлил, открывая балконную дверь. Дед смутил дурацкими разговорами про пришельцев. Старик — большой любитель теорий заговоров. И вышки его облучают, и ось земли у него смещается, теперь, вот, пришельцы.

Тарелка была в порядке. Выйдя на балкон, Макс не обнаружил видимых повреждений. Да и ветер будто бы стих совсем. В проводе на первый взгляд также дефектов не обнаружилось. Макс перегнулся через перила, протянул руку к контактам, проверил их целостность, штекер оказался в порядке, но парень едва не вывалился с пятого этажа, увидев, как изменился городской пейзаж. Вместо привычных панельных коробок он вдруг увидел горы. Не просто какие-то холмы, а именно горы, похожие на Гималаи, с заснеженными вершинами, закрывшие половину неба. Полная луна застряла меж вершин и рассыпала отблески серебра по расщелине. И небо, это было чужое небо. Слишком синее, слишком звездное. Над городом небо всегда было грязно-бурым, затянутым смрадом от заводов и фабрик, а теперь будто море разлилось над головой.

— Ну, — позвал дед из гостиной, — чего там? Пришельцев увидал?

Макс схватился за перила и отпрянул от края балкона. Быстро вернувшись в гостиную, он опустился в кресло, в котором обычно сидел старик, и только тогда выдохнул.

— Это не пришельцы, дед, — проговорил он. — Это хуже.

***

Альберт Германович часто задерживался в клинике допоздна. Порою случалось, что он просиживал на рабочем месте всю ночь. Торопиться ему было решительно некуда, дома никто его не ждал. Не было у Каминского ни жены, ни детей. Раньше пес был, но тот несколько лет назад умер от старости. Теперь у профессора осталась только клиника.

Когда время перевалило за полночь, он все же вызвал такси и уже собирался покинуть опустевшее здание, как вдруг услышал, будто бы кто-то идет по коридору.

В кабинет вломились трое двое высоких молодых ребят и еще один постарше, и по виду главный. Каминский сразу заподозрил неладное. Это не клиенты, и не те ребята, которых прислал Ремизов для опытов. От таких людей добра не жди.

— Ну, здравствуй, дедуля, — с фальшивой улыбкой произнес старший.

— Здравствуйте, вы ко мне? — с напускной вежливостью поинтересовался профессор. — Боюсь, что я не могу вас принять, у меня прием окончен. Но я запишу вас на завтра, если желаете.

— Да какой прием? — отмахнулся громила. — Думаешь, не знаю, чем ты в своей психушке промышляешь?

— И чем же? — Каминский до последнего старался сохранить лицо, но в горле у него пересохло и руки предательски задрожали.

— Короче, дедуля, — старший подошел ближе, — лучше сам покажи, чем вы тут занимаетесь. А то, знаешь, связи у меня есть, проверим твою деятельность, как полагается.

Альберт Германович проверок не боялся. Вся документация по клиники была в порядке, он строго за этим следил. По закону обвинить его было не в чем. А опыты — так он ведь тут и не при чем. Просто сдал помещение аспиранту для лабораторных работ. Но профессор понял, что этих людей на самом деле не интересуют его дела. И за фразой «проверим, как следует» скрывается совсем иной смысл.

— Не нужно угроз, — ответил Альберт Германович. — Я покажу.

Профессор повел людей к помещению с депривационными ваннами, чувствуя, как бандиты, а он был уверен, что это именно бандиты, дышат ему в затылок. Его внутреннее напряжение нарастало. Ладони стали влажными, а дыхание сбивалось. Альберт Германович догадался, что именно эти люди повинны в исчезновении Дмитрия Ремизова.

Мордовороты окинули взглядом чердак, переоборудованный Ремизовым, остановив взгляд на депривационных ваннах.

— Две штуки всего? — спросил старший.

— Да, — кивнул профессор, — всего две. Вас депривационные ванны интересовали? Хотите испытать?

— Значит, я сам не пойду, — ответил банди и подошел к одной из ванн, скривившись, взглянул на кремнийорганический гель. — Запустить эти корыта сможешь? — Каминский кивнул. — Тогда ребят моих туда отправишь. Если все получится, я тебе денег заплачу.

— Хорошо, — согласился Альберт Германович. — Пусть раздеваются, я пока все приготовлю.

— У меня в такой ванне дочь пропала, — пояснил старший, затем протянул профессору руку. — Иван.

— Профессор Каминский, — представился Альберт Германович, но руки не пожал, продемонстрировав, что уже надел перчатки. Иван был вынужден руку убрать.

— Это телепорт, что ли, какой-то? Что этот Ремизов, вообще, изобрел?

— Это депривационная ванна. И это совсем не телепорт. Однако я не смогу вам объяснить весь принцип работы системы в виду того, что не я ее создал.

— Ясно, — выдохнул Иван.

— Прошу, раздевайтесь, — обратился Каминский к двум громилам.

Те без лишних вопросов выполнили приказ, а после забрались в ванны.

— Слышь, — произнес один из них, погрузившись в гель.

— Ага, — подал голос второй.

Профессор подошел к пульту управления системой, но саму систему запускать не стал. Он лишь заставил опуститься крышки ванн.

— Лежим неподвижно и расслабляемся, — произнес Альберт Германович, а сам незаметно вытащил ампулу из ящика стола.

— Ума не приложу, куда Элина могла деться, — вдруг разоткровенничался Иван, — мы весь подвал перерыли. Там и камеры были. По всему выходило так, что она в ванну прыгнула и растворилась. Вот я этих и решил за ней послать. Да я бы сам пошел! — он повысил голос и сжал кулак, и если бы перед ним был стол, Иван обязательно бы по нему ударил. Чтоб слова его весомей показались профессору.

— Понимаю, — покачал головой Каминский. — Подойдите сюда, — сам профессор не отрывал взгляда от монитора, который Ивану виден не был. — Вот, здесь, — Альберт Германович ткнул в экран пальцем. — Внесистемный объект женского пола. Гляньте, может быть, это та, кого вы ищите.

Иван быстро подскочил к профессору, оттолкнул того от дисплея, но увидел лишь ряды цифр. Он силился понять, что именно здесь являлось внесистемным объектом, и как у этих цифр пол определить, но от напряжения понимание не появлялось.

Альберт Германович подошел к бандиту со спины, незаметно наполняя шприц кетамином. Профессор прикинул на глаз массу тела и посчитал, что передозировка не потребует ИВЛ.

— А где… — договорить Иван не успел. Каминский попытался попасть иглой в вену, но здоровяк дернулся, и препарат профессор ввел, как сумел. В принципе, введение в мышцу не сильно удлиняло время наступления должного эффекта.

Альберт Германович бросил взгляд на часы и отступил от громилы.

— Ты, че, гад, творишь?! — Иван выдернул торчавший из шеи шприц и швырнул в профессора. Тот снова посмотрел на часы и еще отступил.

Время тянется так медленно, если ждешь, когда же, наконец, подействует препарат. Стрелки часов будто назло замедляли ход. Каминский все отступал к ваннам, отсчитывая секунды. Ему оставалось продержаться не более трех с половиной минут.

Иван рванулся вперед, но тело вдруг стало непослушным. Рука не желала сжиматься в кулак. Отчего-то он никак не мог преодолеть эти полтора метра, отделяющие его от пожилого профессора, лицо которого отчего-то неестественно вытянулось, будто старик вдруг оказался оборотнем и теперь перекидывался в волка.

— Ты, че, дед… — собственный голос Иван не узнал, звук растягивался и искажался, как зажеванная пленка в старом магнитофоне. Он попытался сглотнуть, но рот лишь сильнее наполнился слюной. Содержимое желудка вдруг выплеснулось из его рта. Иван попытался вдохнуть, и едва не захлебнулся в собственной блевотине. Откашляться почему-то не удавалось.

Профессор уже без опаски приблизился. Иван привалился к стене, но все еще держался на ногах. Изо рта текла желтоватая дурно пахнущая жижа, глаза покраснели.

Альберт Германович подкатил к своей жертве каталку. Уложить человека в таком состоянии сумел бы даже немощный, а Каминский, несмотря на возраст, был еще крепок. Его вид многих мог ввести в заблуждение, вот и Иван с подельниками не ожидал сопротивления от старика.

Действие кетамина едва ли продлилось бы достаточно долго, поэтому профессор пристегнул Ивана ремнями, и лишь после освободил его глотку от рвотных масс, чтобы не случилась асфиксия.

— Ну, куда Ремизова дел? — с улыбкой спросил Каминский. Иван еще был не в том, состоянии, чтобы говорить.

Пару минут Альберт Германович потратил на размышления, что делать дальше. Громила на каталке лежал неподвижно, дыхание его сильно замедлилось. Он мог бы сейчас привести его в чувства и попросту выпроводить из клиники, накачав миорелаксантами, например, но старика вдруг охватила небывалая злость. Каминский был уверен, что это они сотворили с Дмитрием что-то страшное. А без Ремизова проект не имел смысла, едва ли кому-либо еще удалось бы создать хотя бы копии этих ванн, погружающих человека в иную реальность. Нет Ремизова, нет и денег.

Альберт Германович открыл шкафчик и вытащил стерильную мелкодисперсную серу и флакон персикового масла. Профессор приготовил суспензию и наполнил шприц. Сульфозин давно уже не применялся, но не потому, что использовали его лишь в карательной психиатрии, а потому, что его терапевтическая эффективность так и не была доказана. Однако это не отменяло того факта, что сульфозин вызывает сильную боль во всем теле и повышение температуры свыше гиперперитической отметки.

Иван попытался дернуть ногой, но Каминский уже вонзил иглу и теперь медленно вводил взвесь серы в масле в мышцу. Пока еще не прошло действие кетамина, боли не было. И жертва профессора едва ли ощутила укол. Веселье начнется лишь спустя шесть часов. А пока Альберту Германовичу предстояло избавиться еще и от двух утопленников в ваннах.

Глава 5

Утро начало неудачно. Мать весьма бесцеремонным образом растолкала меня. А ведь я надеялся сегодня выспаться, раз уж выходило так, что не спал я трое суток. Или же наоборот, спал и сны видел. По правде, я не ощущал себя так, будто бы бодрствовал несколько дней. Ни усталости, ни сонливости не имелось, но я решил, что раз уж технически не спал, а пребывал в виртуальности, то просто обязан выспаться.

— Там тебя спрашивают, давай быстрее, — в очередной раз толкнула меня мама.

Здоровье 82%

Совсем не порадовало меня это дурацкое сообщение. Поймаю Бота, обязательно вытребую у него объяснения.

Продрав глаза, я кое-как оделся и вышел из комнаты, на ходу натягивая джинсы, споткнулся об некстати вставшую у меня на пути табуретку.

И кого там черт принес с утра пораньше? Неужели Макс изволил припереться? Неймется ему снова на опыты сдаться. Рыжему, кажется, игра все-таки понравилась, несмотря на то, что мы-таки сдохли.

Но в коридоре меня ждал, к сожалению, не рыжий…

Двое в форме, один в штатском. А морды у всех одинаковые — кирпичом. Или кирпича просят? Ох, только, похоже, мне самому сейчас достанется…

У меня никогда еще не было проблем с законом. Серьезных проблем, в смысле. Ну, по мелочи-то бывало, конечно. И пьяным меня задерживали. И, давно еще, соседи за громкую музыку ментов вызывал. Но эти… Что ж, я догадывался, зачем они явились. И ничего хорошего мне точно не светит.

Воздух в квартире вдруг стал густым, как кисель, и с трудом пролезал в легкие. Голова пошла кругом, мне захотелось, как в детстве, убежать и спрятаться под одеялом. Чтоб ни один монстр не достал. Но против мусоров одеяло, к сожалению, бессильно. Да и в детстве-то я тоже не особо верил, что оно поможет.

Тот, что в штатском достал ксиву и представился:

— Оперуполномоченный, капитан Полетаев. А ты, значит, Волков Евгений, — это был не вопрос, но я все же кивнул.

В сунутом под носудостоверении я успел увидеть лишь четыре буквы ФСКН. Собственно, этих букв было достаточно, чтоб мне обосраться на месте.

Потом вытащил еще какую-то бумажку.

— Постановление о проведение досмотра помещения, — пробормотал опер.

Обыск. Они собираются проводить обыск.

Если бы это был фильм, я бы потребовал звонок адвокату или еще как-то начал права качать. Но это, к сожалению, была реальность. И я понятия, не имел, как должен проводиться обыск. Будут ли все вещи из шкафов вываливать, разрежут ли обивку мебели…

— Какой еще досмотр? — мать уперла руки в боки и сделала шаг к оперу.

— Обыкновенный, уважаемая. — Сигнал поступил на телефон доверия. Обязаны прореагировать. — капитан перевел взгляд на меня. — Если выдашь все сам, можешь рассчитывать на пятерку.

— Пятерку? — переспросил я, не сразу вдуплив, о какой пятерке речь. Дошло с опозданием — пять лет.

— Да-да, сотрудничество со следствием и все такое, — закивал опер.

— Но у меня ничего нет, — возразил я. — Можете хоть все тут перевернуть, нету у меня ничего.

— Перевернем, перевернем, — снова кивнул опер и, потеснив мать, вместе с мусорами прошел к комнату.

— Это что такое? — поджав губы, прошипела она. — Жень, чего они ищут?

— Наркотики, — ответил я.

— Да ты с ума сошел?! — тихо, но весьма эмоционально вскрикнула мать. — Домой эту дрянь притащил!

— Да ничего я не притаскивал. Пусть ищут. Я не нарк, мам.

Происходящее не казалось мне реальностью. Будто я все еще в игре. Менты, обыск, это все не про меня ведь. Я же не конченный…

— А ну-ка идите сюда, — послышался голос капитана из спальни. — Оба.

— Вы что делаете?! — крикнула мать, рванувшись вперед. Только теперь я заметил, что они вошли в спальню Алисы. Перепуганная девчонка сидела на постели и дышала кислородом. Из глаз ее текли слезы.

— У меня сестра больна! — крикнул я. — Вы ее пугаете, ей нельзя волноваться!

— Ага, — Полетаев гадко ухмыльнулся и кивнул. — А это что? — в его руке были ампулы. Алискины ампулы с обезболивающими.

— У меня рецепты на все есть, — заговорила мать. — Алиса — паллиативная больная. Знаете, что это? Эти лекарства предоставляет детский хоспис.

— У нас сигнал, уважаемая, — опер обернулся к одному из ментов. — Серег, изымай все.

— Мужики, вы охуели? — не своим голосом пробормотал я. — Она ж сдохнет без лекарств. Моя сестра без них сдохнет! У нее ж боли!

— У меня ж все рецепты… — мать зарыдала. — Ты что ж наделал, подонок! — она стукнула меня за плечо и взвыла. Алиса закричала, закашлялась.

— У нее рак, блять! — орал я. — Вы ребенка убиваете!

— Нехуй ребенком прикрывать, барыга, — ответил опер. — Заткнись, пока тебе триста девятнадцатую не накатали еще.

— И сопротивление при аресте, — поддакнул один из мусоров. — Пакуем, Серег.

Мент достал наручники.

— Лекарства оставь, мразь! — вскрикнул я. — Я сам пойду! Ампулы положь, говорю!

Они меня не слушали. Опер подошел вплотную, а я сжал кулаки, готовясь к сопротивлению. Я реально хотел врезать ему, но что-то меня тормозило. Не то рыдающая мать, не то воющая Алиска.

— Ты, пацан, угомонись, — произнес опер. — Сопротивление окажешь и тебе кранты. Ты понял?

— Лекарства оставьте, — попросил, сделав глубокий вдох.

— Разберемся с лекарствами. Подпишешь все, и сразу разберемся. Ручки протяни.

И я сдался. Прикрыл глаза и протянул обе руки. Под наручники.

Контроль ярости +1

Выплыло под закрытыми веками.

Я позволил вывести себя из квартиры. Теперь мне было уже плевать на себя. Лишь бы мать нашла все рецепты и вернула алискины лекарства. Я цеплялся за одну эту мысль, пока меня паковали в «Бобик».

Пять лет. Он сказал, пять лет — минимум. Наверное, это, и впрямь, не так уж и много. Хотя я за это время мог бы и в универе восстановиться. Мог бы работу нормальную найти. Да много чего мог бы… Теперь ничего не будет.

***

— Серег, ты куда рулишь?! — заорал Полетаев.

— Да там же херня какая-то, товарищ капитан. — Вы не видели?

— Нет, — он покачал головой.

— Дороги все перекрыли, траншею вырыли какую-то.

Впереди показались очертания башни: контуры едва прорисовывались сквозь утренний туман.

— И когда только построили? — удивился опер. — Еще вчера ж ничего не было.

— Ночью, наверное, товарищ капитан, — пожал плечами водитель.

***

Низкий потолок вращался. Ремизов никак не мог сфокусировать взгляд, ему казалось, будто все качается и плывет.

— Пей! — строго приказал женский голос, и его губ коснулось что-то холодное. — Пей, последнее ведь отдаю!

С трудом приподняв голову, Ремизов сделал глоток. Травяная горечь обожгла рот, скользнула в глотку, будто он проглотил перечную настойку. Дмитрий закашлялся, но тут вращение вдруг прекратилось, и он увидел перед собой темноволосую девушку.

— Ты откуда здесь? — спросил он.

— Я? Я здесь живу, при храме. А, вот, ты, лу, как в моем колодце оказался?

— В колодце?.. — повторил он и попытался сесть. К его удивлению, от кошмарного головокружения не осталось и следа, отступила и сопутствующая тошнота. Прикрыв глаза, он увидел сообщение:

Уровень 1

Здоровье — 94%

Сила — 2

Выносливость — 4

Ловкость — 0

Магия — 6

Этот мир не мог быть реальностью. Ремизов вспомнил, что предшествовало его перемещению в виртуальность. Выходило так, что тело его все еще лежит в депривационной ванне. И хуже всего было то, что ванна оказалась неисправной. Не имелось никаких гарантий, что он сумеет вернуться в реальность.

— Тебя сикиль Сакар заметила. Пошла за водой, а там ты лежишь. Зацепился канди, оттого и не утоп. Сакар — старая и глупая, крик подняла, говорит, нару в колодце. Но я-то знаю, что никакой ты не нару, а человек самый настоящий. Только раненый, в крови весь.

— Погоди-погоди, — схватился Ремизов за голову, — ты говоришь слишком много непонятных слов. Нару, сикиль — что это, вообще, значит?

— Чужеземец, — расплылась в улыбке девушка, потеребила ворот полупрозрачной туники. — Но ты опоздал. Праздник закончился.

— Ничего не понимаю, причем тут праздник? Если я ранен, то почему сейчас ничего не болит? Ты… — он хотел уточнить, является ли девушка программой, но не знал, как сформулировать вопрос, — кто, вообще?

— Сикиль Дилинэ, — ответила она. — Точнее, уже ми-сикиль. Можешь так ко мне обращаться. Ми-сикиль значит, что я старшая из жриц. Не по возрасту, просто старшая. Сикиль Сакар могла бы давно стать старшей, если бы не была такой глупой. А как твое имя, лу?

— Дима, — еле слышно ответил Ремизов.

Дилинэ округлила глаза и прикрыла рот ладонью.

— Неужто тот самый? — прошептала она. — Дим-ан.

— Ну, можешь и так меня звать.

— Дим-ан, — повторила она. — Творец неба… Это же ты… создал…

Сам Ремизов понятия не имел, откуда боты в его игре берут эти странные слова. Он ведь ничего не выдумывал, нейросеть сама создала этот мир, Дмитрий лишь немного подкорректировал и ввел характеристики для игроков. Теперь он ощущал себя так, будто перепрограммировал вполне реальный мир. Он смотрел на прорисовывающиеся сквозь тонкую тунику формы девушки и не мог заставить себя считать ее программой. Она даже пахла по-человечески. Все казалось ему слишком настоящим. Он трогал край шерстяного покрывала, чувствовал колючие ворсинки под пальцами. Если Ремизов, и впрямь, все это создал, неудивительно, что его тут сочли едва ли не богом. Вполне возможно, та же нейросеть запрограммировала данную узнаваемость для самого Дмитрия. По крайней мере, это объясняло внезапное благоговение девушки.

— Наверное, тебе не нужен был золотой настой, — Дилинэ опустила голову. — Творец мог и сам себя излечить, а я потратила последнее.

— Этот настой так дорог?

— Не в том дело. Просто минерал добывали в горах, а теперь Хурсаг забрал горы. Это больше не наши земли, понимаешь? И просто пойти и добыть руду теперь невозможно.

— Ну, ясно, — кивнул Ремизов. — Но ты не напрасно отдала мне этот настой. Творцы, они, знаешь, для себя ничего не могут сделать. Только миры сотворяют, а так совсем ведь беспомощные.

Дилинэ заулыбалась, кокетливо отвела взгляд и покраснела. И все-таки ее туника была слишком прозрачной, отметил про себя Ремизов и отвернулся. Он погрузился в свои мысли, и задумался, а как, вообще, нейросеть сумела создать иллюзию не просто зрительную, но и настолько осязаемую? Дмитрий чувствовал запахи, вкус, шероховатость льняных простыней, неприятное покалывание шерсти. Ничего этого он не вводил в исходных данных. Ремизов взял за точку отсчета лишь временной отрезок из прошлого и ввел системные сообщения, все остальное нейросеть дорисовала сама.

Конечно, квантовая система позволяла использовать особые алгоритмы. Вместо двух вариантов, нуля и единицы, у Ремизова имелось три, которые можно было интерпретировать как «да», «нет» и «может быть». Состояние суперпозиции и давало эту эфемерную величину «может быть». И именно этот факт позволил миру Кимелем развиваться совершенно непредсказуемо. И стать настолько живым.

***

Никогда меня не привлекала блатная романтика.

Наручники с меня так и не сняли, выгребли все из карманов и шнурки зачем-то из кроссовок вытащили, а после запихнули в маленькое помещение со стеклянной дверцей. Ощутил себя обезьянкой в клетке. Хотя нет, будь я обезьянкой мне б хоть банан кинули, а еще пальцами бы показывали. Но меня не замечали. Я, скорее, тут как золотая рыбка, сидит себе в аквариуме, и никому до нее нет дела. Я пялился сквозь стекло, а менты ходили мимо с таким видом, будто я неодушевленный предмет, предмет интерьера.

Положение более, чем унизительное. Вообще, мне кажется, лишение свободы — само по себе достаточное наказание. И совершенно ни к чему подвергать жертву дополнительному унижению. Особенно, когда ты еще даже не осужден. Просто задержан. Но я для них уже не человек.

— Эй, гражданин начальник! — я постучал по стеклу, пытаясь привлечь чье-нибудь внимания. — Дайте хоть покурить!

Но успеха мои действия не возымели. Я просто сел на скамейку и стал ждать. Не будут же меня вечность тут держать. В конце концов, кормить заключенных ведь положено. Не мрут же они с голоду.

Когда я уже потерял всякую надежду, дверь, наконец, открылась.

— Гражданин начальник, — обратился я, — дайте сигаретку.

— Потом, — буркнул мент. — На выход.

Я думал, что меня ведут на допрос, но мы почему-то вышли во внутренний двор. Холод здесь пробирал до костей, дома толком одеться не дали, а еще совсем не лето. Но курить сейчас хотелось так сильно, что я бы и на морозе с удовольствием постоял. Однако остановиться мне не дали, мент, толкая в спину, завел в отдельно стоящее здание, а дальше меня ожидал спуск по лестнице. Ох, чую допрос будет выглядеть совсем не так, как я рассчитывал.

Мент открыл железные створки, больше походившие на створки гаражных ворот и впихнул меня в помещение.

С потолка свисала тусклая лампочка и крюк, на который обычно мясные тушки вешают. Стало не по себе.

— Руки, — скомандовал мент и я заметил, что мы тут не одни.

Наручники с меня сняли, и я принялся растирать запястья. Не успела кровь прилить к конечностям, как меня повалили на пол, заломили руки за спину и снова заковали в браслеты. Запястья мне зачем-то обмотали тканью. Тогда я не понял, для чего.

— Бить будете? — только и спросил.

— Нет, — с улыбкой ответил один из ментов, тот, что уже был в этом подвале, и я почувствовал, как стальной браслет защелкнулся на лодыжке.

— Если тебя бить, — услышал я, лежа на холодном полу, — ты ж потом жалобу накатаешь. А вдруг выпустят, так побои побежишь снимать. Бить мы тебя не будем. Просто подвесим. Конвертиком.

И меня вдруг дернуло вверх. За наручники. Коленями я стоял на полу, а, вот, цепь между браслетами они зацепили за крюк. Встать на ноги не получалось, я не мог выпрямить колени, а потом дошло, что ноги с руками так же цепью скованы.

Поначалу больно не было. Да, немного тянуло суставы, но я даже улыбался и решил, что ничего подписывать не стану. А если, и впрямь, будут бить, то я в самом деле побегу снимать побои. Если, конечно, выйду отсюда.

Стиснув зубы, я молчал. Суставы растягивались все сильнее. Улыбаться я перестал. Менты время от времени заглядывали в подвал, издевательски хмыкали.

Не знаю, сколько прошло времени. Эта боль, она накатывала волнами. Примерно так болят зубы: тянет, ноет и не отпускает.

Здоровье 80%

Выносливость +1

К черту такую выносливость! Кажется, я начал тихо стонать. Ныла каждая кость в теле.

— Ну, не пора еще? — кто-то из ментов заглянул в подвал.

Я не ответил. Наверное, я бы даже согласился подписать все, что угодно, только бы меня отпустили. Но не мог разжать зубы. Только стонал.

— Ну, повеси еще чуток, — усмехнулся мусор.

Здоровье 79%

Выносливость +2

Железные створки заскрежетали в очередной раз, и кто-то гаркнул:

— Отставить!

А потом я упал. Руки и ноги мне больше не принадлежали. Боль тоже ушла. Точнее, я знал, что она все еще есть, но будто бы со стороны. Кому-то больно, но не мне. Сознание медленно, но верно угасало.

***

— Ох, привидится же такое, — пробормотал Юрка, свалившись с дивана. Его потряхивало с похмелья, дрожащей рукой он шарил по полу в поисках чего-нибудь освежающего, но нащупал только початую чекушку. Глотнул и почувствовал, как желудок подкатывает к горлу.

— Никогда! — просипел Юрка. — Никогда больше не буду пить.

Женщина с раной в горле, исчезнувшая половина пятиэтажки, горы, все это теперь казалось ему сном. И лишь эта мысль удерживала его рассудок от помешательства.

Квартира Юрки была неустроенной и грязной: повсюду валялись бутылки, а по остаткам закуски не брезговали пробежаться жирные тараканы. Спал он на засаленном диване, который так и не выбросили после смерти его бабки. От нее то Юрке и досталась квартира, но жилище свое он терпеть не мог. Парень искренне хотел бы привести его в порядок, ремонт сделать, выбросить старую мебель, но его периоды трезвости были столь коротки, что в них никак не удавалось уложиться. Хотя Юрка пытался. Даже сколотил старую плитку в ванной и на кухне, выставил обросшую жиром плиту на лестничную клетку и разломал старые доски. На этом дело и застопорилось, а из дыры в полу начали ползти тараканы. Поэтому Юрка старался приходить домой лишь на ночевку, и то, если ни у кого зависнуть не получалось.

Наспех умывшись, а заодно и напившись воды, парень влез в потрепанную куртку и покинул неприглядное жилье. В карманах звенела мелочь, и ее вполне должно было хватить, чтобы сбить похмелье каким-нибудь соком. Больше всего Юрка любил апельсиновый.

Он вышел из подъезда, доковылял до ларька, роясь в карманах, как вдруг за спиной услышал невнятный шум. И обернулся.

— Ну, чего тебе, говори! — спросила высунувшаяся из окошка продавщица, но Юрке уже было не до нее. Он смотрел на рваный край кирпичей, которым внезапно оканчивалась пятиэтажка. Но это было не самым страшным. С горы, которая ночью казалась белой, а теперь вдруг стала угольно-черной, катился сияющий шар. Оранжево-красный шар, будто бы закатное солнце вместо того, чтобы скрыться за горизонтом, вдруг упало за землю и теперь росло, как снежный ком, оставляя дымящийся выжженный след.

— Твою мать… — произнес Юрка и побежал.

Так быстро он еще никогда не бегал, даже когда еще не пил. Бежал парень не оглядываясь, не разбирая дороги, лишь бы подальше от странного «солнышка». И он не видел, как взорвались остатки пятиэтажки, как ларек превратился в расплавленную лужицу, и как разгорелось пламя там, где в строение вонзился шаг. Только спиной ощущал жар, заставляющий бежать его все быстрей и быстрей.

Замедлил бег он лишь тогда, когда оказался на мощеной гладкими камнями узкой улице. Странной улице, на которой почему-то никогда ранее не бывал. Дыхание Юрку подвело, он привалился к стене и жадно глотал воздух. Перед глазами все еще мельтешили лиловые пятна.

— Грязный? — вдруг услышал он, попытался обернуться и едва не упал. — Ты как сюда попал?

Юрка сфокусировал взгляд и вдруг увидел парня в платье. Потом понял, что это не платье, а будто бы ковер. Примерно такой же висел у него на стене. Самым странным ему показалось то, что он этого парня знает. Точно знает! А за его спиной пряталась красотка в полупрозрачном халатике.

— Бот? — с сомнением произнес Юрка. Происходящее перестало казаться ему реальностью. Ремизов, завернутый в ковер, да еще и с полуголой девкой — разве не бред?

— Ты был у Альберта Германовича? Почему у тебя одежда не прогрузилась?

— Чего? — Юрке хотелось закричать, что Бот спятил, но, несмотря на постоянную нетрезвость рассудка, он понимал — спятить мог только сам Юрка.

— Наверное, баг в игре, — отмахнулся Ремизов. — Ладно, забей.

— Что это вообще за херня?! — Грязный стукнул кулаком по стене.

— Ты пьяным, что ли, в депривационную ванну полез?

— Никуда я не лез. Там дерьмо полное творится. Дом взорвался. Солнце с горы свалилось.

— Хурсаг, — подала голос девица.

— Иностранка, что ли? — сощурившись, Юрка глянул на красотку.

— Сикиль Дилинэ, — представилась она и потянула к Грязному руку, но вдруг передумала и отступила назад. — Для тебя ми-сикиль.

— Короче, — начал Ремизов, — это все не на самом деле. Ты, похоже, пошел на испытание моего устройства к профессору Каминскому. Я придумал новую штуку для виртуальной реальности. Сейчас мы ее испытываем. Прикинь, каким спросом будет она пользоваться теперь, когда в реальности все развлечения недоступны!

— Ты чо несешь? Бот, ты совсем ку-ку? Где, блин, какой-то профессор, а где я, сам подумай! Я проснулся и все началось. То есть, наверное, вчера еще началось, только тогда пьяный был.

— Потому и попутал все.

— Это я, что ли, попутал? — разозлился Юрка и слегка толкнул Ремизова в грудь.

— Как ты смеешь прикасаться к Дим-ан! — вдруг вышла вперед Дилинэ, и Юрке показалось, что у нее глаза засветились так, будто там светодиоды вместо зрачков.

— Ты, это, сиклю свою уйми, — уже не слишком уверенно произнес Юрка. — Пусть не выеживается.

— Это ты успокойся и пойми уже, наконец. Это игра, этот мир создал я.

Юрка задумался, почесал макушку и зачем-то произнес:

— Хреново…

***

Здоровье 75%

Сопротивление холоду 0

Не помню, как оказался в кабинете. Одежда на мне почему-то стала мокрой. Нет, не только штаны, как можно было бы подумать. Сидеть было трудно, кости ломило, но все же это было лучше, чем висеть.

— На, — Полетаев протянул пачку сигарет и зажигалку, — кури, если хочешь.

Трясущимися руками я потянулся к пачке, вынул сигарету и не с первого раза высек пламя из зажигалки. Затянулся глубоко, задержал дыхание. Трясти стало меньше, но я так и не согрелся. Просто перестал дрожать.

— Ты еще скажи спасибо, что с тобой в водолаза не стали играть, — произнес Полетаев, а я не стал уточнять, что он имел в виду. — И матери спасибо скажи, приходила тут, плакалась, рецепты показывала, — он сделал паузу и сложил руки в замок, потом взял бумажку со стола и сунул мне. — Подписывай.

— Это что?

— Твоя объяснительная.

Это был самый обыкновенный лист бумаги, исписанный мелким кривым почерком. Можно было бы и прочитать, но вместо этого я зачем-то вопросительно уставился на опера.

— Я же ничего не писал, — пробормотал.

— Значит, пиши: «С моих слов записано верно, мною прочитано». И подпись. Давай, не тяни уже. У нас тут на районе еще и теракт нарисовался, некогда мне с тобой сопли жевать.

— Теракт? — спросил я.

— Да тебе какой дело? Взрыв, газ, теракт, атомная бомба, дел полно, читай быстрее и подписывай.

Я опустил глаза к тексту. В объяснительной значилось следующее:

«Я, Волков Евгений Александрович, находился в общественном транспорте без маски, поскольку ее сорвало ветром и унесло, а домой мне попасть было нужно. Обещаю больше режима не нарушать и не подвергать опасности других людей. С протоколом ознакомлен, претензий не имею.».

И, собственно, все. Ни слова о наркотиках, обыске и аресте. Выходило, что меня задержали лишь потому, что я в трамвае без маски проехался. Охренеть можно…

— И… меня отпустят? — неуверенно спросил я.

— Отпустят, — кивнул капитан. — Знаешь, я все понимаю, сестра у тебя больная, мать одна вас двоих тянет, но зря ты с мутными делами связался. На первый раз тебя велено было предупредить. Второй раз будет жестче. Если денег задолжал, отдай. Если не можешь, беги. Там… — он постучал по столу пальцами, — мать твоя говорила, ты в армию собирался? Вот и давай, иди, служи отечеству. Не порть себе жизнь.

Я подписал эту бумажку. Наверное, я бы сейчас подписал бы все, что угодно, за одно лишь обещание, что меня домой отпустят. Мне вернули вещи, даже шнурки и мелочь из карманов. И менты эти улыбались, добренько так, будто старого друга из отделения провожали. По плечу похлопали, дескать, нормально все, гуляй.

Глава 6

Юрка сидел за большим деревянным столом. Брезгливо сморщившись, пытался влить в себя густую жижу, походившую на размокший в воде хлеб. Жижа горчила и неприятными комьями застревала в горле. Желудок подпрыгивал и пытался вытолкнуть дрянь обратно, но Юрка усилием воли проталкивал ее в пищевод.

— А это точно пиво? — поинтересовался он, вытирая рот рукавом.

— Самое лучшее в Кимелем, — подтвердила сидевшая рядом сикиль Дилинэ, — Эдин-Каш. В этой таверне подают только самое лучшее.

— Точно, каша какая-то, — пробубнил Юрка, отставив кружку.

— Так ты говоришь, что ни в каких экспериментах не участвовал? — произнес Ремизов.

— Да какие, нахрен, эксперименты?! Говорю ж, взрыв был и все, — парень вновь потянулся к кружке, заглянул в нее, но пытатьсявыпить не стал. — Водки нормальной тут нет?

— Это Хурсаг, — вновь подала голос Дилинэ.

— Ху… чего? — скривился Юрка. — Это водка такая?

— Хурсаг, — повторила девушка. — Когда-то Кимелем владел всеми землями, куда простирался горизонт. Но из-за горной гряды пришли люди, но не такие, как мы. Они… не совсем люди, иные. Мы прозвали их Хурсаг, потому что спустились они с гор, но мы не знаем, кто они, как зовут их жрецов, и каким богам они приносят жертвы. Хурсаг превращают людей в рабов. В мертвых рабов.

— М-да, — протянул Юрка. — По ходу, водки у них тоже нет.

— Ты о чем-нибудь, кроме выпивки, можешь думать? — произнес Ремизов.

— Не могу! У меня похмелье!

— Да у тебя два состояния: либо похмелье, либо в говно, — усмехнулся Дмитрий.

— Отвали, — отвернулся парень, сложив руки на груди, откинулся назад, но забыл, что у скамьи нет спинки, и чуть не свалился.

В зал вошел светловолосый мужчина, одетый в длинную алую хламиду. Он стоял на пороге и озирался по сторонам, будто впервые увидел таверну.

— Чужак, — тихо прошептала Дилинэ, вытащила из-под подола отрез ткани и закрыла им лицо.

— Не понял, тут тоже в масках надо ходить? — спросил Юрка, но девушка не ответила, она поднялась и направилась к незнакомцу.

Белая полупрозрачная ткань соскользнула с плеч Дилинэ, и из одежды на ней осталась лишь маска и тонкая цепочка на талии. Чужак растянул губы в улыбке и приобнял девушку, очерчивая ладонью изгибы ее тела. Дилинэ прижалась к незнакомцу и потянула к столу.

— Это… — поперхнулся вдохом Юрка, не отводя взгляда от обнаженной девушки, — это чего она творит? Это ж твоя телка, или я не понял?

Ремизов выдохнул.

— Уймись. Это всего лишь программа, — он отвел взгляд, смотреть на происходящее ему вдруг стало неприятно. — Она — жрица какой-то там богини, и ей надо переспать с каждым встречным. Запрограммирована она так и все тут.

— Так перепрограммировал бы! Или я этому белобрысому вломлю. Я ж с ней, сука, за одним столом сидел! Бот, да останови ты ее! Я ж вижу, тебе самому тошно.

Но Ремизов с места не встал, только кулаки сжал. Он зажмурился, но при этом все равно видел, как Дилинэ обнимает чужака. Только теперь он видел их не как людей, остались лишь силуэты, состоящие из множества мигающих точек.

Откуда-то пришло знание, что стоит изменить порядок мерцания, как все изменится. Нужно лишь прекратить это мерцание в начале каждой строки, и человек перестанет быть живым. Как при удалении файла — не нужно стирать его физически, достаточно пометить его, как удаленный, и тот не будет учитываться системой. Всего-то поменять единицу на ноль, и все, объект перестанет существовать, распадется на атомы, убери лишь удерживающую их вместе силу.

Мерцание замерло, будто время остановилось. Теперь уже весь мир походил на сияющие огоньки. Только Юрку отчего-то Ремизов совсем не видел, лишь смутно ощущал, что тот еще рядом.

Мир будто бы обнажил свой каркас, на котором теперь не было материи, лишь тонкие линии, словно дорожки на печатной плате, очерчивали силуэты. И свет огоньков на самом деле был бликами, отраженными серебристыми проводниками.

Ремизов протянул руку. Не физическую конечность, а словно тень от ладони. Темное пятно закрыла часть каркаса, и несколько точек погасло. Силуэт чужака вздрогнул и начал рассыпаться на отдельные частицы.

Пронзительный крик вывел ученого из состояния транса. Дмитрий открыл глаза и увидел, что Дилинэ стоит одна. Дрожащей рукой она подняла с пола свое одеяние, стянула с лица маску и повесила на цепочку, что болталась у нее на талии.

Жрица быстро взяла себя в руки и, запахивая на ходу одеяние, вновь села за стол, будто ничего и не произошло.

— Зачем же ты не дал мне выполнить свой долг? Или я более не служу богине?

— Этот обычай мне не по душе, — произнес Ремизов.

— Стой, это ты, что ли, его укокошил? — вмешался Юрка.

— Я его стер, — ответил Дмитрий.

— Повелителю неба виднее, кому мне служить, — склонила голову девушка. — Я вижу твою силу, но разве ж заслужил чужак смерти?

— Я его стер, — повторил Ремизов. — Не убил, а стер, понимаешь?

— Как скажешь, Дим-ан, — ответила Дилинэ, но в ее голосе не было смирения. — Когда еще древние боги нас не покинули, Шанана повелела всем юным девам собирать кровь чужаков в своем лоне, чтобы понести крепкое потомство. Теперь же эту обязанность взяли на себя жрицы Шананы. Я знаю, отчего ты зол на меня, Дим-ан. Ведь ты знаешь, что праздник начала полевых работ уже прошел.

— Чего она несет? — спросил Юрка.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Ремизов, — программа у нее такая. Просто программа.

***

Стоило выйти из отделения, как меня до костей пробрал холод. Весеннее солнце совсем не согревало, зато ветер тут же забрался под кожу и заставил дрожать так, будто я паркинсонизмом страдаю. Я пошарился по карманам, но обнаруженной мелочи даже на проезд не хватило бы.

Кто-то хлопнул по плечу, я обернулся и увидел парня в ментовской форме. Он протянул мне пачку сигарет и зажигалку.

— Не ссы, пацан, все будет хорошо, — произнес он.

— Спасибо, — тихо произнес я, взял сигарету и закурил.

— Ты чего мокрый? Может, подкинуть куда? — вдруг спросил он. Я удивился, надо же, и среди мусоров встречаются люди. Этого парня явно не было среди тех, кто меня подвешивал. И я хотел уже согласиться, но тут кто-то посигнанил, я повернул голову и увидел, что из машины вылез Макс. Он махал руками, всячески привлекая внимания.

— Спасибо, не надо, — ответил я менту. — За мной друг приехал.

Сигарету я не докурил, закашлялся, когда бежал к машине, и бросил бычек на тротуар.

Здоровье 73%

Сопротивление холоду +1

Что ж, трясти меня, и впрямь, перестало, а, вот, падающее здоровье совсем не радовало. Я, в самом деле, чувствовал себя хреново, и надежда на то, что цифры ничего не значат, таяла вместе с процентами.

— Ты откуда тут? — спросил у Макса, садясь в машину.

— Ты забыл, кто мой отец? — усмехнулся рыжий, давая по газам.

По правде, я и не знал толком. Ну, я помнил, что он какая-то там шишка в каких-то органах, но никогда не спрашивал у Макса, в каких именно. Знал только, что мой друг по особым случаям берет его тачку. Помню, как рыжий хвастался, что машину ему на совершеннолетие подарят, но это дело он так отмечал, что отец спалил его бухим и сказал, что тачки ему не видать, пока сам не заработает.

Макс почему-то свернул с главной улицы и поехал дворами. Я не понял, зачем он едет закоулками, вроде бы те времена, когда он без прав гонял, давно прошли. Заметив мой удивленный взгляд, рыжий заговорил:

— Ты, вообще, в курсе, что тут творится? — я отрицательно помотал головой. — Дороги перекрыли, везде оцепление. Связь не работает. Вообще, никакая, ни сотовая, ни интернет. И телек тоже. Происходит хрень какая-то, если расскажу, что сам видел, решишь, что я кукухой поехал.

— И что ты видел?

— Горы, — немного подумав, ответил Макс. — У меня с балкона видны горы.

— Какие еще горы? — не понял я.

— Не знаю, может, Гималаи, — произнес рыжий. — Но какие, нахрен, горы возле моего дома? Знаешь, ты все еще видишь свои показатели? Ну, там здоровье, силу?..

— Вижу. И здоровье меня не радует.

— Так вот, я тоже вижу. Но это только у нас с тобой такое. И, знаешь, о чем я думаю? О том, что мы с тобой никуда из клиники не выходили. Мы все еще лежим в этих дурацких ваннах, а игра продолжается.

— И как нам теперь из игры выйти?

— Может, сдохнуть? — предложил Макс.

— Я уже сдох тогда. Ну, когда мы в этой забегаловке были. В игре. По ходу, не помогло.

— Может, еще раз надо попробовать?

— Не, я пас. А если это реальность все-таки?

— Да какая, к черту, реальность? Это ж бред какой-то. Вот, задержание твое, например. Как там все было?

— Мать разбудила, а дома трое ментов. Этот, Полетаев, ксиву показал, типа ФСКН. Потом обыск был.

— А понятые были? А постановление суда? Это не обыск был, а хрень какая-то. И Полетаев этот, мне отец сказал, никакого отношения к ФСКН не имеет. Липа его ксива. Обычный следак он.

— Ну, допустим, обыск не по правилам был. Но ты ж знаешь, почему ко мне пришли. Это еще не доказывает, что мы в игре.

— А горы? Давай до меня доедем, сам увидишь.

— Мне бы переодеться сначала. Я мокрый весь.

— Ладно, потом покажу. Говорят, еще взрыв какой-то был. Теракт, может. Я звук слышал.

Мы выехали из кварталов, и я увидел, что дороги, в самом деле, перекрыты. Машин не было совсем, а асфальт перегородили не просто какими-то шипами, а целыми металлоконструкциями, которые фиг перелезешь.

Людей на улицах не было вовсе. Конечно, и раньше, ну, то есть с начала эпидемии, народ из дому без лишней надобности не высовывался. Сейчас еще и штрафы ввели везде за праздное шатание. Но такого, чтоб совсем никого — нет, такого точно не было. На работу, учебу или в ближайший магазин хоть кто-то да шел. Или асоциальные элементы всякие — им что пандемия, что апокалипсис, все равно не заметят. Но сейчас даже ни одного алкаша во дворах не было. И это мне показалось каким-то неестественным. Может, прав Макс, и мы все еще в игре?..

Обычно отсутствие людей меня не напрягало, наоборот, никогда не любил толпы народу. Наверное, я мизантроп. Даже помню, как в детстве думал, а было бы круто, если б все люди разом взяли и исчезли. И все магазины открыты — бери, что хочешь. Только теперь мне стало вдруг не по себе от этой пустоты. Нет, все же не настолько я мизантроп, чтоб желать всеобщего исчезновения всерьез. Пусть живут, только меня не трогают.

Парковка возле дома оказалась свободной. Не просто свободной, на ней вообще ни одной машины не имелось. И снова эта неестественная тишина, пустота, будто персонажи не прогрузились. Мне даже показалось, что я вижу пиксели. Или просто со зрением нелады?..

— Я к тебе с самого утра пришел, — заговорил Макс, когда мы зашли в подъезд. — Мама твоя все и рассказала, пришли, лекарства изъяли, тебя увезли. Ну, я и решил, что это тот самый случай, чтоб звонить отцу.

— А что со связью-то?

— По-моему, там со спутниками что-то случилось. Может, теневая зона?

— А разве сотовая связь через спутники работает?

— А я знаю? — пожал плечами Макс.

Ключей от дома я с собой не брал. Я ведь был почти уверен, что уже не вернусь домой. По крайней мере, в ближайшие лет пять. Пришлось звонить в звонок.

Дверь открылась не сразу, и я было подумал, что дома никого нет. Ну, на работу-то мать вряд ли вышла бы, Алиску одну оставлять нельзя, а, вот, отсутствие машин на парковке навели на мысль, что жителей куда-то эвакуировали. Ну, если, в самом деле, какая-то катастрофа случилась.

— Женька! — выпалила мать, распахнув, наконец, дверь. — Женька, я уж думала все… — она вдруг обняла меня. Вообще, не ожидал от нее такой реакции, если честно, и растерялся.

— Мам, ну, ладно тебе, — высвободился я из объятий, и мы с Максом прошли в квартиру.

— И тебе, Максим, спасибо. И папе твоему, — произнесла она. — Как же ты вовремя зашел к нам.

А раньше-то она его терпеть не могла. И вообще, считала, что это из-за него меня из универа выгнали. Тоже наркоманом считала, только мажористым.

— Как Алиса? — спросил я, заметив, что дверь в комнату сестры закрыта.

— Спит сейчас. Надежда Николаевна укол ей сделала, чтоб успокоить. Проснется, обязательно зайди к ней. Она очень за тебя переживала. А ты чего мокрый такой? Дождь на улице?

— Да, льет, как из ведра, — соврал я. — Мне по делам надо будет отлучиться ненадолго. Я только переодеться.

— Погоди со своими делами. Сначала хоть поешь.

Да уж, давно я не видел свою маму такой заботливой. Даже не по себе как-то сделалось. И, кажется, стыдно, что ли?

***

За стойкой администратора София откровенно скучала. Хоть официально клиника не закрывалась, но запись теперь велась дистанционно, да и консультации давались в основном онлайн. Очно клиенты являлись разве что за рецептами, но теперь и это стало редкостью.

В очередной раз разложенный пасьянс у Софии не сошелся, девушка закрыла окошко игры и покинула рабочее место. Она прошла по служебному коридору, хотела подняться к профессору, уточнить, нет ли у того каких поручений, и, если таковых не найдется, отпроситься домой пораньше. Все равно в клинике делать нечего. Но едва София подошла к лестнице, как услышала за стеной шорохи. Девушка замерла, опасаясь увидеть выскочившую из полумрака крысу, но звук шел из-под лестницы, откуда-то снизу. Да и на крысу это мало походило, будто каталкой били в стену.

София некоторое время медлила: любопытство подталкивало ее спуститься вниз, а тревога заставляла поскорее покинуть дислокацию нехарактерных для пустой клиники звуков. И все же любопытство оказалось сильнее.

Девушка ступала осторожно, стараясь не стучать каблуками по кафельной плитке, она спускалась по лестнице туда, где кабинетов быть не могло. В подвальном помещении клиники хранился лишь хозяйственный инвентарь и старое лабораторное оборудование. И сейчас там точно не должно было быть ни одной живой души. Всех сотрудников Софья лично записывала в журнал, но в этот день в клинику явился лишь Альберт Германович, и сейчас она точно знала, что он наверху.

Подвал пах сыростью и нашатырным спиртом. София тихонько продвигалась по тускло освещенному коридору, теперь уже слыша звуки отчетливо: металлический скрежет и стон — в лучших традициях фильмов ужасов. Но администратор никогда их не любила, оттого сильного страха не испытывала. Почти.

Под клинику переоборудовали довольно старое здание. Некогда это была настоящая лечебница для душевнобольных. Но в середине девяностых строение перешло в частные руки, клинику полностью переоборудовали под центр психологической помощи, сделали современный ремонт, и только подвалы сохранили гнетущую атмосферу места заключения сумасшедших.

Девушка вдруг глубоко вдохнула и остановилась.

— Помогите, — расслышала она в очередном стоне. — Выпустите меня! — от последних слов София вздрогнула и хотела уже куда-нибудь побежать, но не могла решить, куда именно. Не то спасать несчастного, не то подальше отсюда. Девушка нашла взглядом единственную дверь в этом коридоре, и решила, что звук идет именно оттуда, но приблизиться не решилась. Она вспомнила, что это помещение называли изолятором. Конечно, сейчас им не пользовались, ведь здесь больше не было стационара, лишь кабинеты психологов и психотерапевтов. Но сейчас в изоляторе определенно кто-то был. И почему-то София подумала, что это вовсе не пациент. Но ключей от изолятора у нее все равно не имелось. Они были только у Каминского, он всегда таскал в кармане халата целую связку. Старый изолятор был одним из тех помещений, войти в который мог лишь сам профессор.

Девушка быстро покинула подвал и бегом поднялась по лестнице. Она, позабыв о правилах, без стука ворвалась в чердачное помещение.

— Альберт Германович! — закричала София. — Нужны ключи от изолятора. Туда человек как-то забрался.

Профессор стянул с рук перчатки, измазанные чем-то красным, и девушка только теперь обратила внимание на его руки.

— Софочка, — мягко произнес Каминский, — вам показалось. Кроме нас с вами в клинике никого нет.

— Но я же слышала…

— Вы так взволнованы, — профессор подошел и наполнил стакан прозрачной жидкостью. — Выпейте воды.

— Спасибо, — София сделала глоток. — Мне, и впрямь, что-то нехорошо.

— Это старое здание, здесь такое эхо, знаете ли. Иногда кричат на улице, а кажется, будто совсем рядом. И чем сильнее стресс, тем сложнее отличить реальность от этого «показалось».

София поставила стакан на верхнюю полку стеллажа, глубоко вдохнула и постаралась унять дрожь в конечностях.

— Спасибо, Альберт Германович, — пробормотала она. — Я, наверное, пойду к себе, — девушка взмахнула рукой так, что задела стакан, и тот, совершив кульбит, облил профессора.

— Ох, Софа… — выдохнул Каминский.

— Простите, пожалуйста, — запричитала администраторша, — кажется, я, в самом деле, переутомилась, — девушка помогла профессору избавиться от мокрого халата. — Я сейчас же все уберу.

Прижимая мокрый халат к себе, она в одно мгновение покинула чердак и рванула вниз. К подвалу.

Времени у нее было совсем мало. Каминский не идиот, поймет, что ключи взяла она.

Человек в подвале умолк. Она спустилась вниз, отыскивая на ходу нужный ключ. Замок в изоляторе был старым, то есть самым обычным, никакой электроники. Девушка постаралась как можно тише провернуть ключ. Снаружи имелась щеколда, потому дверь сразу не открылась. Заглянуть к незнакомцу она решила позже, когда вернет ключи на место. Девушка быстро покинула подвал, взяла из хозблока сухой халат и, переложив в него ключи, поспешила обратно к профессору.

***

Наведаться в клинику предложил я. Ну, в самом деле, должны же нам все-таки денег дать. Да и про здоровье, постоянно падающее, хотелось бы уточнить. И неплохо было бы самого Бота застать, чтоб про адское корыто свое рассказал.

Администраторши за стойкой не было, мы даже подождали чуть для проформы, а потом решили сами отправиться на поиски.

Я был уверен, что профессор принимал нас наверху, на самом чердаке, но Макс почему-то застрял на лестнице.

— Я тебе говорю, в подвале он опыты ставил, — упрямо заявил рыжий.

— Совсем, что ли? Мы наверх поднимались, я тогда еще подумал, что чердак — это не так страшно, как подвал. Не полез бы я в подвал.

Макс отчего-то рассмеялся.

— М-да, круто тебе по башке настучали, — произнес он, наконец.

— Ты дебил? Вверх идти надо.

— А я говорю, вниз, — не унимался рыжий. — Вниз! — и он быстрым шагом начал спуск.

Можно было бы и самому пойти наверх, но я хотел посмотреть на рожу Макса, когда он поймет, что сам дурак. Я шел за его спиной и улыбался, когда мы оба вдруг увидели администраторшу, отпирающую какую-то дверь. Она не замечала нас, пока рыжий не подошел вплотную.

Заскрежетало железо, девушка вздрогнула и уставилась на нас.

— Вы чего тут делаете? — прошептала она. — Сюда нельзя!

— Здравствуйте, — произнес Макс. — Помните меня? Не проводите нас к вашему начальству? — я не видел его лица, но по интонации понял, что он лыбится во всю ширь.

— Тихо! — администраторша приложила палец к губам, но тут из-за двери послышался стон. Громкий такой, надрывный, даже не поймешь, человек там или животное.

— Э… там чего? — спросил я. — Неудачные подопытные?

— Тихо, — повторила она. — Не знаю я. Уходите.

— Да не, — возразил Макс, — может, помочь чем?

— Помогите… — простонали из-за двери.

— Никому не говорите, что здесь видели, — прошептала девушка.

Подвал, стоны, тусклый мерцающий свет — будто я в кино попал. В смысле, не в кинотеатр, а в сам фильм. В триллер какой-то.

Я подошел ближе и, чуть отстранив администраторшу, заглянул за дверь.

На каталке лежал человек, обмотанный ремнями. Рядом на полу валялась тряпка, и я подумал, что раньше у него во рту был кляп, а теперь он его выплюнул. Почему-то только на эту тряпку и мог смотреть.

— Выпустите… — простонал человек и попытался дернуться, но ремни его крепко держали.

— Буйный? — спросил Макс.

— Не знаю, — тихо ответила девушка. — Его тут не должно быть, понимаете? У нас буйных не держат. А этот…

Я открыл дверь пошире и приблизился к человеку на каталке. Он весь дергался, дышал тяжело и часто, все лицо его покрыли красные пятна, а лоб блестел от пота. Не знаю, может, он и буйный, но ему точно была нужна помощь врача, а не ремни.

— У него жар, — произнесла девушка. — Похоже, ему ввели пирокинетик.

— Что это? — спросил Макс.

— Ну, я так думаю, — замялась администраторша, София, вспомнил я надпись на ее бейджике. — Слышала, что раньше такое практиковали с сумасшедшими. Мы должны освободить его, — она потянулась к ремням, но я перехватил ее руку.

— Не стоит, Соня, — произнес я. — Можно так тебя называть? — девчонка кивнула. — Не просто так же его связали.

— Помоги, парень, — незнакомец сфокусировал на мне взгляд. — Я тебе денег дам, только выведи отсюда.

Я не ответил, да и мужик этот, кажется, снова впал в забытье. Глаза его вдруг закатились так, что видны остались одни белки. Кажется, я услышал зубовный скрежет — мерзкий звук.

— Здесь ждите, — произнес я и направился к выходу. У меня было твердое намерение серьезно поговорить с профессором. Не про этого мужика, конечно, а про свое состояние. И про деньги, конечно.

— Подожди! — крикнул мне в спину Макс, когда я уже поднимался по лестнице. Я обождал, пока он добежит до меня.

— Я ж говорил, вверх идти надо, — произнес я, немного злорадствуя.

Поднявшись на самый верх, нужную дверь мы отыскали быстро. Я для проформы стукнул кулаком разок и вошел.

Профессор стоял к нам спиной. Услышавшаги, он странно дернулся и обернулся, улыбнулся, но как-то натянуто, фальшиво. Мне он не нравился. Хоть он и пытался излучать дружелюбие, все равно казался скользким, как эта слизь в ванне.

— А, ребята, здравствуйте. Но сегодня не получится, — развел он руками. — Нужно оборудование перенастроить, а без Ремизова я, к сожалению, никак.

— Мы не за этим пришли, — произнес я.

— А… зачем же? — поинтересовался Альберт Германович, не переставая улыбаться.

— Нам обещали деньги, — произнес я с нажимом. Потому что, если будешь вести себя, как лох, с тебя и будут делать лоха. И я хотел сразу показать, что просто так меня использоваться не получится.

— Да-да, — закивал профессор, — но Дмитрий так и не появлялся. Знаете, — нахмурился он, — я волнуюсь, вдруг что-то случилось. Но как только он явится, я уверен, вас ждет щедрое вознаграждение.

— Альберт Германович, деньги мне нужны сейчас. Или… — я никак не мог придумать действенной угрозы, и повисла пауза. — Или я напишу жалобу в Роскомнадзор, — сурово выпалил я.

Черт! Ну, какой, нафиг, Роскомнадзор?! Не мог чего-нибудь более соответствующего придумать? Минздрав какой-нибудь или психдиспансер, ну, кто там за частными клиниками надзирает? Вот и выставил себя идиотом.

— Вы мне угрожаете? — не прекращая улыбаться, спросил профессор. — Вы? Мне?

Каминский подошел к столу, я не видел, что он там делает, услышал лишь звук выдвигающегося ящика. Кажется, он что-то вытащил оттуда, по крайней мере, в руке он точно что-то сжимал.

— Я не угрожаю, — ответил я. — Просто работа должна быть оплачена. И мне пофигу, кем.

— Да-да, — как попугайчик закивал Каминский, — работа. У меня для вас есть работа. Вы мне чуть-чуть поможете, а я дам вам денег, — и снова эта неприятная улыбка, похожая на посмертную маску, застыла на его лице. — Ребята, вынесете мусор?

— Я вам не уборщик, — гордо заявил ему.

— Пять тысяч, — произнес профессор. — Каждому.

Возле ванн валялось несколько мусорных мешков. В принципе, вдвоем мы их за один подход могли вынести. И будь я один, без вопросов согласился бы, но при рыжем мне было как-то стремно за такие поручения браться. У него-то в отличие от меня проблем с финансами нет.

И тут профессор вытащил деньги.

Пока я мялся, Макс хапнул обе купюры и сунул в карман. Я даже среагировать не успел.

— А что выносить-то? — с энтузиазмом спросил он.

— Так вот же, — Каминский махнул рукой на мешки, — помощников отпустил, а вы, ребята, так вовремя зашли.

Макс подорвался первым, а я, ухватив свою ношу, потащился следом. Получилось по два пакета на каждого.

— Эй, рыжий, — крикнул я ему, когда мы уже спускались вниз. — Мою долю-то отдашь.

— Угу, — буркнул он и чуть ли не бегом рванул. Но его мешок вдруг зацепился за перила, раздался треск рвущегося полиэтилена, и на ступеньки высыпались кости. Макс замер, разглядывая содержимое пакета. Пнул черепушку, и та покатилась.

— Слышь, я не понял, мы трупы, выносим, что ли? — произнес я.

— Может, модель пластиковая, — произнес он. — Ну, в кабинете биологии такие были.

— Бред какой-то, — только и сумел выговорить.

Костяшки были такими беленькими, чистыми, будто, и впрямь, из пластика. Я поставил свои мешки на лестнице, развязал один и вытащил кость. Я никогда не видел настоящего скелета, не знал, сколько он весит, и понятия не имел, как можно его вычистить добела. А, вот, пластик видел. И сейчас я держал в руках точно не его.

Логика подсказывала, что за помощь в простой уборке столько бы не заплатили. Проще было поручить дело уборщице или той же девчонке-администраторше. Но профессор зачем-то попросил нас.

— Короче, валим отсюда, — рыжий бросил и второй мешок, и тот с грохотом покатился по лестнице.

— Стой! — крикнул я, свои так же побросав. — Мы их так и оставим, что ли?

— Да, — выпалил он набегу. — Я трупы убирать не подписывался. И сам трупом становиться не собираюсь.

Нутром я чуял, что снова ввязываюсь в какую-то дрянь. Не мои это проблемы. Да и плевать, что этот сумасшедший профессор тут творит. И на мужика из подвала плевать. Но я, кажется, имел неосторожность пообещать девушке, что вернусь. Да и не по себе будет от мысли, что из-за меня человек станет еще одним мешком с костями.

Не сговариваясь, мы все так же бегом спустились в подвал. Мужик стонал и, кажется, звал кого-то, а София стояла возле двери. Кажется, ей и уйти было страшно, и рядом с тем чуваком оставаться.

— Быстрее, — крикнул Макс. — Этот профессор ваш точно псих! Есть тут выход запасной?

— Есть, — ответила девушка. — Дальше по коридору будет. Раньше там «скорые» приезжали.

Мужика мы укатили вместе с каталкой. Он разорался почему-то, начал глазами вращать. Кажется, ему не понравилось то, с какой скоростью мы его угоняли. И слышно это было на всю клинику.

Я не представлял, как человека в таком состоянии можно довести до машины, но на наше счастье к выходу вел пандус. Макс раскрыл ворота, к которым когда-то подъезжала «скорая», и мы выскочили на улицу. Грохоча колесиками по асфальту, мы добрались до припаркованного автомобиля, здесь уже расстегнули ремни и просто запихнули мужика на заднее сиденье. Жертва похищения, конечно, пыталась сопротивляться, но нам было не до того.

Кажется, у меня кровь полностью превратилась в адреналин, я совсем не чувствовал усталости, только сердце колотилось так быстро, что его стук превратился в равномерное жужжание.

Я прыгнул на заднее сиденье, потеснив похищенного, а девушку усадили рядом с водителем. Только теперь я смог перевести дух, а рыжий дал по газам.

— Как же я на работу-то теперь вернусь… — выдохнула Соня.

— Этот профессор ваш трупы в мешки складировал, — ответил Макс. — Какая, нахрен, работа?! — рыжий вырулил на перекресток и остановился. — И куда мы его? — он через зеркальце бросил взгляд на похищенного, затем на меня. — К тебе?

— Издеваешься? У меня сестра дома больная.

— Ко мне тоже нельзя. У меня родители, дед и хрень за окном, — произнес Макс.

— Давайте ко мне, — подала голос девушка. — Я все равно живу одна. И образование у меня все-таки медицинское, смогу ему помочь.

— Куда… бля! — Макс резко дал по газам.

Я сразу не понял, что произошло, завертел головой. Мужик этот еще на меня навалиться норовил, приходилось отталкивать. А потом вдруг увидел, что напугало рыжего.

Всадник. Тот самый всадник, на обросшей ракушками лошади. Он гнался за нами, причем стремительно догонял автомобиль. Макс втопил так, что у меня уши заложило, благо, что дороги были пусты, но эта тварь не отставала.

— Тормози! — взвизгнула Соня.

Меня резко дернуло вперед, и я бы наверняка влетел бы в лобовуху, если б меня не придавил бессознательный мужик. Машину развернуло, но подушки не стрельнули. Макс, кажется, успел затормозить перед заграждением. Соню спас ремень, а, вот рыжий застонал так, будто ему все кости переломало.

— Бля… — протянул Макс. — Бампер точно поцарапал. И фару, кажется…

— Да срать на твою фару! — выругался я. — Где эта тварь?!

Пестрое животное пронеслось мимо, перемахнуло через ограду, но, проскакав немного вперед, затормозило. Скотина развернулась и теперь медленным ходом возвращалась к нам.

Макс дергал ключ зажигания, но безрезультатно, стартер даже признаков жизни не подавал.

— Кажется, клемма отвалилась, — промямлил он и нажал кнопку открытия капота.

А всадник все приближался…

— Ты дурак — выходить из машины? — попытался я его удержать. — Он в прошлый раз нас чуть не угрохал!

— А делать-то чего? — растерянно глянул на меня рыжий.

Тем временем расстояние между машиной и всадником стремительно сокращалось. И теперь я уже мог разглядеть, что на горбу этой твари сидят двое. И… что-то не похожи они на того чувака в ракушках. Куртки вполне обычные, на мордах маски… Что за хрень?!

Зверь поравнялся с машиной, и теперь я отчетливо видел, что на горбу у него сидели вполне обычные люди. Один из них свесился с твари и постучал по лобовому стеклу.

Макс, чуть помедлив, нажал на кнопку стеклоподъемника.

— Помочь? — произнес знакомый голос. Покрасневшие белки глаз и расширенные зрачки выдали человека, балующегося веществами.

Торчки. Те самые, что ковырялись на детской площадке во дворе дома Ремизова. У меня в голове будто что-то сломалось. Нет, такого точно не может быть в реальности…

— Вы где эту тварь взяли? — спросил Макс.

— Лошадку? Да бродила прям по улицам. Бесхозная, — ответил один из торчков.

— Транспорт теперь не ходит, а нам в другой район ехать, — пояснил второй.

— За закладкой, что ли? — уточнил я.

— Ага, — кивнули оба. — Местного закладчика, говорят, прикрыли. Ну, может, подвезете? А то всю задницу отбили уже об эту лошадь.

— Не, пацаны, не получится. Дороги перекрыты.

— А, — почесал голову один из торчков, — точно же. Ну, тогда мы поехали.

«Лошадь» ловко развернулась, снова перепрыгнула ограду и поскакала прочь.

— Это что, вообще, было? — поинтересовалась Соня.

— Наркоманы, — пояснил Макс.

— Наркоманы — они, а глюки у нас, — пробормотал я.

— Похоже, мы все еще в игре, — сделал вывод рыжий.

А я промолчал. Мне очень не хотелось застрять в сошедшей с ума реальности. И потому я отказывался в это верить. Потому что если даже смерть не выпустила нас из игры, где же, вообще, из нее выход? Да я в принципе никогда в фантастику не верил, даже в научную. Вот только, я же сам сейчас видел эту облепленную ракушками тварь. А она никак не могла быть реальностью. А если что-то не может происходить в реальном мире, но происходит, значит, окружающий мир вовсе нереален. Мне очень не нравились эти мысли, но еще меньше мне хотелось думать о том, что крыша у меня все-таки уехала. Далеко и надолго.

Глава 7

Внутренние покои храма окутывал густой полумрак. Желтоватая лампада освещала лишь силуэт Дилинэ, но Ремизов и без того знал, что на ней нет больше белого балахона. Обнаженная девушка приблизилась к Дмитрию. Его рука легла на ее бедро. Дилинэ тихо засмеялась, и Ремезов ощутил легкую дрожь.

— Для меня будет большой честью провести ночь с Творцом неба… — прошептала жрица.

Ремизов тяжело вздохнул и обхватил девушку за талию, быстро стаскивая с себя многочисленные одежды. Он неуклюже торопился, стараясь скрыть растерянность. Девушки никогда не проявляли к нему столь откровенного интереса, и теперь Дмитрий опасался спугнуть удачу.

Дилинэ развернулась в кольце рук, игриво оттолкнула Ремизова. Он неловко повалился на ложе, едва не вывихнув руку. Но виду не подал. Жрица прилегла рядом, прижимаясь к парню обнаженной грудью, Дмитрий потянулся рукой к ее лицу, но наткнулся на маску.

— Сними это, — попросил он.

— Я не могу, — прошептала Дилинэ. — Шанана повелела не открывать лица.

С улицы донесся грохот, и стены храма содрогнулись. Ремизов постарался не обращать внимания на шум, сильнее прижал к себе девушку, но ложе вдруг круто накренилось. Дмитрий попытался зацепиться за перину, но та вывалилась из деревянного короба, и накрыла обоих.

— Хурсаг! — успела выкрикнуть жрица, впившись ногтями в парня. — Защиты Кимелем больше нет!

Дилинэ повезло больше — она упала на Ремизова, а сверху ее укрыла, а заодно и защитила от падающих предметов, перина. Дмитрий же врезался спиной в деревянный выступ. Парень глухо застонал и тут же получил по голове табуретом. В голове помутилось.

Грохот усиливался, будто приближался. И если поначалу его можно было принять за гром, то теперь уже отчетливо слышалось, как обрушиваются строения. Ремизов ярко представил, как разрываются снаряды. Отчего-то ему казалось, что они именно с таким звуком взрываются.

— Это игра, — произнес он, обращаясь к самому себе. — Всего лишь игра…

Ремизов зажмурился, постарался сжаться в комок, как бывало, когда приснится кошмар. Усилием воли парень пытался проснуться, но тянущая боль в позвоночнике мешала возвращала его в реальность Кимелем.

Яркая вспышка ослепила даже через закрытые веки. Дилинэ вскрикнула. Сверху снова посыпалось: камни, обломки мебели, тряпье. Дыхание перехватило.

— Руку давай! — послышалось откуда-то снизу.

Ремизов открыл глаза, попытался перевернуться. Дилинэ толкнула его в бок, но Дмитрий никак не мог сдвинуться, развернуться, чтобы проползти в узкую щель приоткрывшейся двери.

Рука ухватила его за плечо, с силой сжала и потянула вниз.

— Ай, больно же! — вскрикнул Ремизов, когда Юрка попытался его протащить в узкий лаз, образовавшийся после обрушения.

Перина, прикрывавшая доселе от камней, вдруг вспыхнула, будто сухая листва. Нестерпимый жар опалил, заставив двигаться быстрее, а носоглотку раздирал едкий дым. Наконец, Ремизов извернулся и протиснулся, а следом скользнула Дилинэ.

Лаз оказался тесным и узким. Двигаться по нему удавалось только на четвереньках. Стены дрожали от взрывов, осыпались мелкие камешки.

— Быстрее давай!

Проход заканчивался грудой камней, но сверху имелось оконце, в которое проникал свет. Рыжие отблески пожара плясали на осыпавшихся камнях.

Юрка выбрался наружу первым, подал руку Ремизову, но тут снова загрохотало и послышался сдавленный стон Дилинэ и звук осыпающихся камней.

Дмитрий, завернутый в простыню, попытался встать и спрыгнуть в дыру.

— Сиди, — Юрка толкнул его в плечо, не дав подняться. — Я сам.

Ремизов не успел и слова вставить, как Юрка спрыгнул вниз.

Дилинэ не успела совсем чуть-чуть. Проход обрушился и тяжелый камень придавил ей ногу, когда она уже собиралась подняться. Она дергалась, будто рыба, угодившая в сеть, но жрице не хватало сил выдернуть конечность. Девушка растирала слезы по щекам и тихо подвывала.

— Не ной, бесит, — пробормотал Юрка.

Парень протиснулся рядом, и от тесного контакта с обнаженным телом у него запульсировало в висках. Он ощутил, как волна жара поднимается снизу, но постарался больше не смотреть на голую грудь девушки.

Большой камень придавил ногу жрицы чуть выше щиколотки. Юрка поднапрягся и рукой попытался откинуть валун, но тот плотно застрял в осыпавшейся каменной крошке.

— Не надо, — тихо произнесла Дилинэ. — Я сама.

Кожа девушки под юркиной рукой вдруг стала скользкой и влажной. Он резко отпрянул, стукнулся головой об нависающий сверху кирпич, и тут заметил, что нога жрицы вдруг сделалась прозрачной, как мыльный пузырь. Конечность ее легко выскользнула из-под завала, Дилинэ отпихнула парня и поползла к выходу.

— Пиздец, — выпалил он. — А сразу так не могла сделать?

— Я и хотела, но ты помешал, — с упреком проговорила она.

Когда жрица выбралась наружу, ноги ее прозрачность уже утратили Девушка, совершенно не обращая внимания на наготу, поспешила спуститься с груды камней, в которую превратился храм. Юрка с Ремизовым ковыляли следом, им далеко было до той легкости, с которой передвигалась жрица.

— У нее нога в желе превратилась, — произнес Юрка. — Не, Бот, ты видел когда-нибудь такое? Она, вообще, что?

— Это игра, — выдохнул Ремизов. — Все не по-настоящему.

— Ага, а чего ты тогда за бочину держишься и дышишь, как пьяный конь?

— Баг. Фиксить надо.

— Ну, так фикси!

— Не получается! — простонал Дмитрий. — Больно!

Город полыхал. Воздух сделался едким, как кислота. Ремизов прикрывал лицо простыней, а Юрка пытался дышать через рукав. И только Дилинэ шла легко, будто бы вышла на прогулку. Она шагала босыми ступнями по острым камням, по дымящимся уголькам, словно не замечая их.

Девушка резко становилась и схватилась за лицо.

— Тугтар! — вскрикнула она. — Я потеряла тугтар!

— Чего? — протянул Юрка.

— Ткань, закрывающую лицо, — пояснил Ремизов. — Ей нельзя ходить совсем без одежды. Либо лицо должно быть закрыто, либо тело.

— С голой жопой можно, но только в маске? — рассмеялся Юрка. — Сам придумал?

— Нет, это нейросеть так сделала, — ответил Дмитрий. — Наверное, — немного поразмыслив, добавил он.

Дилинэ, все еще закрывая ладонью лицо, подошла к Ремизову и рванула с него простынь. Парень машинально дернулся, и в руке у жрице осталась тонкая полоска ткани, которой она тут же обмотала нижнюю часть лица, оставив одни глаза.

— Теперь нормально, что ли? — усмехнулся Юрка.

— Теперь я не опозорю Шанану, — ответила Дилинэ.

Не сдержавшись, Юрка шлепнул жрицу по голой заднице. Та одарила его высокомерным взглядом и двинулась вперед.

Мощеная округлым булыжником дорога плавно перерастала в растрескавшийся асфальт. А впереди показались прямоугольники пятиэтажек.

***

Машина все же оказалась на ходу. В самом деле, всего лишь клемма от аккумулятора отвалилась. Чуть подколхозили и двинулись дальше. Ну, то есть Макс подколхозил, а я оказывал моральную поддержку.

Выяснилось, что Соня живет недалеко от меня. Удивительно, что раньше она мне не встречалась. Так-то я всех в районе знал. Ну, и меня знали, правда, не всегда с хорошей стороны.

С одной стороны, мне хотелось помочь Соне, она мне понравилась, но в то же время до безумия хотелось попасть домой и тупо выдрыхнуться. Стресс окончательно меня измотал, и сейчас точно было не лучшее время для свидания. Поскольку оно наверняка завершилось бы моим досадным храпом.

Кое-как подняв похищенного по лестнице, мы уложили его на диван и отчалили. Хотя соблазн остаться у Сони был велик, вот только, вместе со мной остался бы и Макс, и получилось бы не очень хорошо, если б я вырубился и выбыл из игры в самый интересный момент. Рыжий бы непременно воспользовался ситуацией.

— Ох, как же спать-то хочется! — пожаловался я.

— Поспать тебе пока не получится, — произнес Макс.

— Это еще почему? — рыжий зачем-то повернул не к моему дому, а в сторону выезда из города. — Эй, ты куда меня везешь?

— К отцу, — ответил он. — Ты же не думал, что тебя просто так выпустили?

— Не понял, — я напрягся.

— Тебе повестка пришла. А мой отец, вообще-то, генерал-майор, командир дивизии. Быстренько тебя оформят, типа ты ни в какой ментовке не был, а был в части, — разъяснил он, но мне его объяснения совершенно не понравились.

— Нахер мне в части быть! Не хочу я в армию!

— Да утихни ты, за тебя уже все договорено.

— А документы? У меня даже паспорта при себе нет.

— Потом подвезу.

— Не, Макс, так не пойдет. Не надо за меня ничего решать. Мне надо с барыгами расплатиться, они про меня все знают! Они ж к матери придут!

— Ничего они не сделают, — отмахнулся рыжий. — Был уже такой случай, на практике проходили. Ты забыл? Я ж будущий юрист. Так вот, там тоже чувака за наркоту приняли, а он в армию сбежал.

— Останови машину! — рявкнул я.

— Угомонись, Джек, — отмахнулся рыжий. — Все уже решено. Сопротивление бесполезно, — еще и шуткует, гаденыш!

— Да я медкомиссию не пройду! У меня, эта, плоскостопие!

— Да хоть совсем без ног! Я за тебя впрягся, а ты тут строишь из себя принцессу. Отец сказал, что тебя примут. Сейчас прямо к нему заходим. Мне еще про машину объяснять придется. И все из-за тебя.

— Дай хоть домой зайти, деньги матери передать.

— Я сам передам. Да что за хрень! — Макс дал по газам, а я успел заметить слева яркую вспышку, будто молния ударила. И обочина тут же задымилась, причем, не в одной точке, а по всей длине трассы. И половину города скрыла пелена.

— Ты куда меня везешь? — опомнился вдруг я. — Военкомат в другой стороне.

— Я ж сказал, к отцу. Едем сразу в часть. Только про машину при нем не говори. Я потом сам.

— Да иди ты со своей машиной!

Меня буквально колотило от злости. Хотелось выпрыгнуть прямо на ходу. Я не просил решать за меня. Вытащили из отдела, на том и спасибо. А вот это все — не надо. Да я ж сдохну в этой армии.

Я понадеялся, что Макс попросту все неправильно понял. Ну, как меня могли забрать без документов, медкомиссии и, собственно, моего согласия? Я ведь свободный человек. Кажется…

Машина притормозила перед КПП, Макс приоткрыл окно и махнул кому-то рукой. Шлагбаум медленно отполз в сторону и мы проехали на территорию военной части.

Макс припарковал машину у административного здания.

— Дай хоть закурить напоследок, — усмехнулся я.

Рыжий протянул мне пачку, я чиркнул спичкой, затянулся и ощутил, будто мозги дымом затуманило. Почему-то не верилось в серьезность происходящего. Словно все не по-настоящему, словно во сне. Или в игре… Скоро откроется крышка ванны, и все закончится. Я пойду домой, высплюсь, наконец-то.

Странно, но примерно такие же ощущения у меня были, когда началась пандемия. Вроде как ничего страшного-то и не происходило, было даже забавно, когда запретили отходить от дома больше, чем на сто метров. Социофобы вдруг резко перестали быть странными, а стали едва ли не образцами ответственности. Работа и учеба большинства моих знакомых стала дистанционной. Оказалось, что так можно было. Закрылись кафе и клубы, мы стали устраивать посиделки на квартирах, но только чтобы никто не узнал. А еще эти маски, сначала одноразовые, а после все обзавелись смешными рожицами. Не знаю, защищали ли они от вируса, но, по крайней мере, защищали от штрафов. Тогда мир изменился, это случилось быстро и в то же время незаметно. Не конец света, просто вдруг стало по-другому. Но человек ведь ко всему привыкает. Теперь уже кажется, будто так всегда было.

И, вот, сейчас появилось вдруг ощущение, что мир снова меняется. Только я не понял, дело коснулось лишь моей лично реальности или же всеобщей?

Коридоры казенного здания неприветливо подмигивали лампами дневного цвета, а их зловещий гул походил на жужжание бормашины. Не то, чтоб я зубных боялся, но ассоциации возникали неприятные.

Меня не покидало ощущение, что сейчас мы поговорим с отцом Макса и поедем домой. Ну, не бывает же такого, чтоб человек явился в военную часть, а его тут же переодели в солдатскую форму и служить заставили. Может, я негоден? Как же без медкомиссии-то можно?..

Рыжий по-хозяйски толкнул одну из дверей, и мы вошли.

Помещение оказалось совсем маленьким, совсем не так я представлял кабинет самого генерала. Хотя я и генерала не так представлял. За столом сидел щуплый мужичок лет пятидесяти. Он пялился на какие-то бумаги, разложенные у него на столе, сквозь узкие очки для чтения. Такие, обычно, училки носят.

— Пап, это он, — произнес Макс.

Генерал глянул на меня поверх очков. Взгляд у него неприятный, колкий, будто под кожу влезть хочет.

— Ты, что ли, археолог?

Вместо ответа я вопросительно посмотрел на рыжего. Чего он наплел папаше? Мог бы хоть предупредить.

— Учился на историческом.

— Угу, — кивнул генерал, а потом извлек из ящика блокнот и положил на стол. Мой блокнот!

Я снова вопросительно посмотрел на Макса.

— Я пошел, — попятился тот к выходу.

— Постой, — обратился к нему отец, — домой можешь не заезжать. К бабке поедешь, в Наро-Фоминск.

— Чего это к бабке? — возмутился рыжий.

— Эвакуация. Я бы вас, вообще, куда-нибудь на Дальний Восток отправил.

Рыжий надулся, как обиженный индюк, но, к моему удивлению, согласно кивнул. И, вообще, вышел. Я даже хотел за Максом рвануть, потому что желания оставаться наедине с его отцом совсем не имелось.

— А ты куда? — вдруг одернул меня генерал. — Твое, — он указал на блокнот, — спрашиваю.

— Мое, — кивнул. Смысла отпираться я не видел. Да, это мой блокнот. В него я записывал адреса закладок. Не всех, а только тех, что без гугл-координат. Но я ничем не рисковал, ведь писал я в нем аккадской клинописью. Ну, не совсем клинописью, некоторых символов недоставало, да и знал я это древнее письмо не в совершенстве, однако вряд ли генерал сумел бы прочитать то, что там написано. Тем более, письмо-то слоговое. Вот только, как мой блокнот к генералу-то попал? По всему выходило, что Макс его у меня спиздил. Из рюкзака. Того самого, в котором закладки лежали.

— И что это за иероглифы? — поинтересовался генерал.

— Шумеро-аккадские, — признался я. — Это мой ученический блокнот, — добавил.

— Ближе подойди, — я все еще стоял в дверях, не испытывая потребности в более тесном контакте, но тут уж пришлось подойти, и теперь я смог разглядеть бумаги, разложенные на столе. — А вот это расшифровать сумеешь? — он ткнул пальцем в один из листков.

Это были не документы. В том смысле, что не текстовые распечатки каких-то приказов, распоряжений. Это были не слишком качественные распечатки фотографий. С иероглифами. Сходство с клинописью, в самом деле, имелось, вот только сфотографированы были явно страницы книг. А клинопись потому и называется клинописью, что выдавливалась клинышком по мокрой глине. Никакой бумаги тогда и в помине не было. Символы показались мне знакомыми, но так, сходу, я не смог их идентифицировать. Вообще, создалось ощущение, что кто-то взял шумеро-аккадскую письменность и решил создать на ее основе печатные буквы.

— Это с глиняных табличек перерисовали? — решил я уточнить.

— Это нашли там, где раньше Краснознаменск был.

— Был? — уточнил я.

— Был-был, — кивнул он. — Был да сплыл. Ты, вообще, понимаешь, что происходит? — я помотал головой. — Объявлено военное положение. В десяти километрах от нас фронт. Связь только через проводной телефон и телеграф. Ты знаешь, что такое телеграф?

— Приблизительно, — все же на историческом учился, еще бы мне не знать.

— Из-за проблем со связью, мы даже не знаем, кто на нас напал. Мобилизуем сейчас все силы. Так, — он вытащил из ящика стола какую-то бумажку, внимательно посмотрел, потом поднял взгляд на меня, — танкистом будешь! — и разулыбался так, будто мое заветное желание исполнил. — Сейчас выйдешь отсюда и направо. Дойдешь до склада, там прапорщик тебе форму выдаст. Потом в свою роту пойдешь, старшине представишься рядовым.

— А… — признаться, я до последнего надеялся, что сейчас мы поговорим, и я поеду домой. Тем более, я понял, зачем меня к себе генерал требовал — письмена эти переводить. Но вот так сразу в роту… Если б кто рассказал, что так в армию забирают, ни за что бы не поверил.

— Чего? — нахмурился генерал.

— А медкомиссия как же? А документы? Я даже паспорт с собой не взял.

— А тебе он и не нужен. Мы тебя задним числом оформим, не переживай. Сейчас тут такой бардак, никому до тебя дела не будет. Ну, и мы-то с тобой знаем, какие дела за тобой водятся.

Намек я понял. Выходит Макс отцу своему рассказал все, с потрохами сдал. И про наркоту, и про то, как я закладки потерял. И я был сейчас совершенно не в том положении, чтобы спорить.

— А как же мать моя? А сестра? Они же знают, где я живу.

— Да эвакуировали уже всех. Давай, иди уже. И на счет иероглифов этих подумай все-таки. Вдруг получится расшифровать, я тебе досрочно ефрейтора дам.

Хотел сказать, нахрена мне ваш ефрейтор, он вовремя заткнулся.

— Здравия желаю, товарищ генерал! — выкрикнул я и покинул кабинет.

Итак, теперь я в армии…

Выйдя из административного здания, я снова увидел внутренним взором надписи:

Вам присвоен класс «рядовой»

Выносливость +2

Сила +3

Дисциплина +1

Здоровье 72%

Забавно, конечно. Обозвали рядовым и сразу навыки повысили. Вот только падающее здоровье совсем не радовало. Я так до сих пор и не понял: глюки это или же мы все еще в игре?

Склад я нашел быстро. Наверное, мне все теперь придется делать быстро и бегом. Напрягала меня тут одно — я совершенно не умею подчиняться. Просто ненавижу. А уж если мне приказывают, то единственное желание, которое у меня появляется, так это дать в ответ в морду. Поэтому я всегда знал, что армия — это не для меня. Выдержкой тоже похвастаться не могу. И, наверное, следует готовиться к несению службы исключительно на гауптвахте, которая ассоциировалась у меня исключительно с фильмом «Зеленый слоник».

— Ну, чего встал? — толкнул меня в спину толстый коротышка. Сразу видно, прапорщик. Интересно, это звание присваивают только тем, кто типажу соответствует?

Толстяк сунул мне ворох одежды цвета хаки, крутанулся на пятки и хотел снова скрыться в своей каморке, но тут вдруг его взгляд устремился вдаль, куда-то мне за спину, а физиономия вытянулась. Конечно, я тут же обернулся.

Над невысокими постройками военной части вдруг вырос ослепительно белый столб. Небо содрогнулось, редкие облака вдруг посерели, и их, словно порывом ветра, вдруг унесло прочь. Через тело прошла неприятная волна, будто я коснулся оголенного провода — едва не потерял равновесия. Белый столб внезапно раскрылся, как цветок, и лепестки пламени распластались в небе.

Послышался гром, но никакой грозы не предвиделось. А огненный цветок все разрастался, стараясь как можно больше небесной серости раскрасить рыжим.

— Ядерный взрыв, — сипло выдохнул прапорщик. — В укрытие! — и побежал.

Происходящее не слишком походило на взрыв атомной бомбы, слишком медленно все происходило, будто в замедленной съемке, но от этого становилось еще более жутко. Что-то совсем нереальное, невозможное.

Здоровье 71%

Похоже, что эта хрень в небе все же вредит организму. Велик был соблазн попытаться сдохнуть. Тогда бы я уж точно убедился, настоящий это мир или все же игровой? Но инстинкт самосохранения победил любопытство, и я рванул вслед за прапорщиком.

***

Боль медленно отступала. Временами все еще накатывала, вырывала стон из пересохшего горла, но с каждым разом мышцы выкручивало все меньше, а судороги почти прекратились.

Иван открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на тонкой девичьей фигуре, показавшейся ему в тот момент галлюцинацией.

Фигура приблизилась и сунула ему под нос стакан с жидкостью.

— Выпейте, — произнесла девушка, — станет легче.

Иван подчинился, сделал глоток и скривился от кислоты. Отстранился и оторвал взгляд от стакана. Расплывчатая фигура перед ним обрела лицо. Девушка улыбалась светло и по-доброму.

— Ты кто такая? — хрипло спросил мужчина.

— Соня, — ответила девушка. — Я нашла вас в клинике. Почему вас держали привязанным? Вы не буйный?

— Нет, — помотал головой Иван. — Этот доктор, он что-то мне ввел. Я плохо помню, что произошло.

— Вы были нашим пациентом? — спросила Соня.

— Нет. Мне нужен был Ремизов. Знаешь такого?

— Дмитрия? Конечно, знаю. У них же с Альбертом Германовичем был совместный проект. Но… кажется, теперь я не смогу вернуться на работы. Я совсем ничего не понимаю.

— Этот Ремизов похитил мою дочь. А потом сам исчез. Я просто хотел поговорить, мне просто нужна была информация, а он… Черт, там же со мной еще двое было. Ты их не видела?

— Нет, я только вас нашла. И мне просто показалось, что вам помощь нужна. Я ничего не знаю о проекте профессора. Мне даже в его лабораторию входить не велено было.

— Понятно, — вздохнул Иван.

За окном разрывалась сирена, что-то вещал громкоговоритель, но слов было не разобрать. Соня подошла к окну, но ничего не смогла разглядеть. Будто туманом все заволокло.

На потолке зазвенела люстра. Девушка вздрогнула, отпрянула назад, но слишком поздно. Пол задрожал и стал рассыпаться, словно состоял из деталек «Лего», а те начали разваливаться на еще меньшие составляющие, взвиваясь вверх миниатюрными вихрями.

— Это что за дерьмо? — Иван поднялся с дивана, сделал нетвердый шаг к Соне, но и под ним вдруг сделался нетвердым, каким-то жидким, хотя визуально он еще был цел. Перед глазами замельтешили частицы, будто мошкара, мужчина попытался отмахнуться, но безуспешно.

Туман, что был за окном, теперь просочился в квартиру и полностью поглотил стену. Иван услышал короткий вопль девушки и потерял ее из виду. Инстинктивно рванулся на звук, закашлялся, вдохнув белесую дымку. Ему показалось, что он падает, но воздух застрял в легких, не давая выдохнуть, и сознание покинуло его раньше, чем завершилось падение.

***

Снотворное все-таки подействовала, и Алиса забылась беспокойным сном. Но мать не могла отойти от дочери, девочка все время ворочалась и норовила сунуть руку с катетером под подушку.

За окном выли сирены, а громкоговорители на все лады твердили одно: «Эвакуация». Но не имелось никакой возможности выяснить, что именно творится в городе. Телевидение, сотовая связь, интернет по-прежнему молчали, а домашнего телефона в квартире Волковых не имелось.

Звонок в дверь едва не разбудил Алису. Девочка застонала в очередной раз, брыкнула ногами по постели, но глаз не открыла. Звонили настойчиво, знали, что дома кто-то есть.

Нехотя женщина направилась ко входной двери, заранее ругая сына Женьку, который наверняка в очередной раз забыл ключи.

— Ну, чего названивать? Знаешь же… — распахнув дверь, она не договорила. В подъезде стоял вовсе не Женька.

— Волкова Ирина Викторовна? — поинтересовался человек в форме защитного цвета.

— Да, — растеряно кивнула женщина. — Вы, наверное, за сыном? Ему повестка приходила. Да только нет его, — развела она руками.

— Нет, Ирина Викторовна. Эвакуация. У меня приказ доставить вас с дочерью в безопасную зону.

— Безопасную? А разве здесь опасно?

— Вы разве не слышите сигнала тревоги? Всех эвакуируем. Берите только самое ценное, времени мало.

— Да как же так? У меня дочь больна. Ее нельзя перевозить, у нее капельницы…

— Ничего, аккуратно перенесем, — посторонив Ирину, мужчина вошел в квартиру, а за ним еще трое в военной форме. Без лишних церемоний, они прошли в комнату, где спала Алиса, будто бы заранее знали, где она, открыли дверь и застыли на пороге.

— А где же ваша дочь? — обернулся к ней военный.

Ирина оттолкнула мужчину от дверного прохода и сама застыла столбом, уставившись на пустую постель. На подушке лежал только венозный катетер.

Глава 8

Покидать населенный пункт без денег Макс не решился. Прежде чем выехать в сторону Наро-Фоминска, он подъехал к заброшенной стройке. Парень оставил машину у забора, вышел, пугливо оглядываясь. Совсем рядом проехала колонна под вопли громкоговорителя, оповещающего об эвакуации. Макса не было видно с дороги, но на всякий случай парень дождался, пока автомобили скроются из виду. А после сунул руку в щель между бетонными плитами. Пальцы быстро нашарили пластиковый пакет с купюрами. Он сунул их в карман, а после вытащил из багажника пустой черный мешок, скомкал и зашвырнул через забор.

На дорогах было непривычно пусто. Помимо скрывшейся из виду военизированной колонны, Макс не увидел ни одной движущейся машины. На город опускался туман, и невозможно было разобрать, день сейчас или сумерки. Парень гнал вперед уже почти вслепую, когда вдруг увидел впереди сигнальные огни. Он резко дал по тормозам и едва не вписался в заграждение.

Без навигатора у Макса не имелось уверенности, что двигался он в верном направлении. Парень опустил окно, высунулся, пытаясь хоть что-то разглядеть.

— Выезд закрыт, — услышал он сначала голос, а потом из тумана показалась человеческая фигура. — Разворачивайся.

— Это выезд на ЦКАД?

— Выезд закрыт, — повторил военный. — Разворачивайся.

— Я эвакуируюсь. Объявили же эвакуацию.

— Больше никого не выпускаем.

— Как это не выпускаете? — вспылил Макс. — Как мне эвакуироваться?

— Эвакуировали только детей, женщин и тех, кто мобилизации негоден. Справка есть?

— Да какая, нахрен, справка?

— Ну, об инвалидности.

— Да ты знаешь, кто мой отец? Он тебя сам инвалидом сделает!

Парень вышел из машины, хлопнув дверью, и попытался самостоятельно убрать заграждение — импровизированный шлагбаум. Но не успел он схватиться за ограду, как запястье до хруста стиснули пальцы военного. Макс едва устоял на ногах, когда рука его оказалась заведена за спину.

— Пусти! — заорал он и попытался ударить в ответ, но заломленная рука не дала сделать маневр.

Бездоспешный бой +1

Мелькнувшая надпись дезориентировала, и Макс все же повалился на спину. Зато военный все же его отпустил. Потирая запястье, парень поднялся и попятился к машине.

— Что, буйствует? — подоспел еще один человек в форме.

Макс глубоко вздохнул, нос сморщил, как собака, которая залаять собирается, но сдержался, сел обратно в машину, сдал немного назад, но не для того, чтоб развернуться. Рыжий собирался с разгона снести хлипкий шлагбаум. Все равно уже фара разбита — терять особо нечего.

Едва ступня коснулась педали газа, раздались выстрелы. Покрышки лопнули, и диски ударились об асфальт. Макс выскочил из машины, растерянно оглядел простреленные колеса.

— Ты чего творишь? Да мой отец, знаешь, что с тобой сделает?! — Макс хотел толкнуть военного, он вовремя остановился, увидев у того в руках автомат.

— И кто же у нас папа? — насмешливо спросил второй.

— Генерал!

Оба военных лишь рассмеялись.

— А моя бабушка — британская королева, — произнес один из них. — Еще и рыжий. Представляю, чтоб папа-генерал про твою прическу сказал.

Макс еще раз глянул на колеса, уцелело лишь одно из четырех. Вытащил бесполезный смартфон, в очередной раз убедился в отсутствии связи, и зашвырнул со злости мобильник в туман. Белесое марево вдруг зашевелилось, будто клубящийся пар, и Максу показалось, будто тумах тянет к нему свои щупальца, но нет, это были руки, а следом за ними появились и головы.

Люди, целая толпа людей быстрым шагом двигалась к заграждению. Впереди Макс разглядел старуху, обряженную в разноцветное тряпье. Это она тянула руки вперед. Или же будто что-то держала в них. Что-то объемное, но невидимое. Она двигалась совсем не по-старушечьи быстро и грациозно, едва касаясь босыми ступнями влажного асфальта.

— Беженцы, что ли? — произнес один из военных.

— Сказано же, не выпускать больше никого, — ответил второй.

— А как их остановить? Стрелять?

— Сдурел, что ли?

Макс вдруг понял, чем так напугали его эти люди. Своей неестественностью. Их одежда, непонятно, с какой помойки выдранная. Лица, выражающие отрешенность, с какой добровольно идут на заклание. И движения, слишком быстрые для медленно бредущей процессии. Они не должны были приближаться так быстро. Но расстояние сокращалось так стремительно, будто каждый их шаг преодолевал несколько метров.

— Стоять! — выкрикнул военный, сняв с плеча автомат. — Проезд закрыт!

Старуха, шедшая впереди, растянула губы в улыбке.

— За Кимелем, — прошипела она.

Ее не должно было быть слышно — еще слишком далеко. Но Макс отчетливо разобрал слова, будто старуха на ухо шептала. Парень содрогнулся, будто ощутил касание зловонного дыхания бабки.

Теперь можно было разглядеть, что она держала в руках. Это походило на огромный мыльный пузырь. Старуха оттолкнула его, как воздушный шарик, и пузырь поплыл к заграждению, увеличиваясь в размере.

Автоматная очередь ударила по мыльному пузырю.

— Ты чего творишь? — одернул стрелявшего второй военный.

Макс среагировал первым, шарахнулся в сторону и рванул прочь с трассы. Немного не рассчитал, и нырнул в кювет.

Ловкость +2

Сообщение возникло, когда он целиком плюхнулся на дно канавы, но не ощутил боли, напротив, с необычайной легкостью встал, однако выбираться из кювета не спешил, лишь выглянул опасливо.

Мыльный пузырь беззвучно лопнул, излив в небо невыносимо белый свет. Такой яркий, что даже зажмурившись, Макс все равно видел сквозь просвечивающиеся веки. Его машина, силуэты людей, заграждение, все это медленно растворялось в ослепительной белизне.

Опомнившись, Макс залег на дно канавы и уткнулся лицом в грязь. Он еще долго не смел пошевелиться, выжидая, пока процессия странных людей удалится.

***

Ремизов отобрал куртку у Юрки, но все равно дрожал от холода и с завистью смотрел на вышагивающую впереди Дилинэ. В отличие от парней, ее не смущали ни нагота, ни холод.

— Одежду бы какую раздобыть, — посетовал Дмитрий.

— Не, — махнул рукой Юрка, не отрывая взгляда от Дилинэ, — и так ништяк.

— Ты же где-то в этом районе живешь. Поделился бы шмотьем.

— Жил. Туда фаербол попал. А до этого полдома исчезло. Не, ко мне не вариант, вообще.

— Черт! Я так больше не могу! — взвыл Ремизов.

— Ну, чего разнылся? Отвлекись, на Дилинэ посмотри. Идет, как будто плывет…

— Я не могу наслаждаться созерцанием, когда у меня даже ботинок нет.

— Вот, зануда ты, все-таки. Ладно, хрен с тобой, будет тебе шмот.

Юрка подобрал с земли булыжник побольше и швырнул в стеклянную витрину.

— Ты чего творишь?! — вскрикнул Ремизов. — Сейчас менты подвалят!

— Ты хоть одного человека видел? — спокойно ответил Юрка. — Пропали все. И менты, я думаю, тоже, — и продолжил крушить витрину.

Дилинэ остановилась, окинула строгим взором парней.

— Мы должны добраться до другого храма Шананы. Если защита не будет восстановлена, Хурсаг обратят нас в своих рабов.

— Тебе не холодно? — стуча зубами, поинтересовался Дмитрий.

— Жрицы не ощущают ни жары, ни холода. Жрицы живут, чтобы служить Шанане, не давая миру утонуть в хаосе.

Юрка хмуро глянул на девушку.

— Она, правда, что ли, как ты говорил, робот?

— Программа, — пояснил Ремизов. — Бот.

— А, прям как ты. Тоже Бот, — усмехнулся Юрка. — Ну, пошли, — он вытащил из витрины большой осколок стекла, отбросил в сторону и полез в магазин.

Ремизов никак не мог решиться переступить порог витрины и тем самым закон. Он пугливо озирался по сторонам, но людей, в самом деле, на улице не было. Только где-то вдалеке выла сирена.

Дилинэ опередила Дмитрия, нырнув в разбитую витрину, и только после этого за ней сунулся в магазин и Ремизов.

— Тут нет шмоток, — произнес Дмитрий, оказавшись внутри. — Это ж супермаркет обычный.

— Зато пиво есть, — радостно воскликнул Юрка и полез в холодильник. — Ну, найдете что-нибудь, пока я тут затарюсь. Дилинэ, вон, в шторку завернуть можно. Хотя, раз она не мерзнет, лучше не заворачивать.

— Что это за место? — подала голос сама жрица. — Это не наши земли. Это Хурсаг?

— Это Подмосковье, — усмехнулся Юрка, звеня бутылками. — Тот еще хурсняг, если честно.

Ремизов все же отыскал для себя штаны и куртку в подсобном помещении. Это оказалась форменная одежда грузчика. Правда, из обуви отыскались только чьи-то домашние тапки.

Юрка в это время продолжал разорять ликеро-водочный отдел, звеня бутылками.

— Тихо! — прошипел Ремизов.

— Ты чего?

— Здесь есть кто-то, — произнес Дмитрий и огляделся.

Из-за стеллажа с питьевой водой доносился звук сминаемой пластиковой бутылки. Будто кто-то рвал ее на части.

— Хурсаг! — испугано воскликнула Дилинэ. — Я чую их.

Из-за стеллажа вылетел кусок пятилитровой баклажки.

— Я справлюсь, — произнесла девушка, — оно не слишком сильное, — и уверенно направилась в сторону бутылки.

— Стой! — успел окликнуть ее Ремизов, но руки Дилинэ уже замерцали, будто кто-то обсыпал их золотыми блестками. Мелкие точки клубились вокруг ее конечностей, превращая кисти рук в длинные когтистые лапы.

— Что за хрень? — пробормотал Юрка прежде, чем жрица золотыми когтями разорвала стеллаж и раскидала в стороны.

Сначала парни услышали крики, а потом увидели два силуэта, за этим стеллажом прятавшиеся. Тощие, бледные, даже в полумраке магазина сразу было понятно — торчки.

— Э, сикля, стой! — окликнул ее Юрка, признав в перепуганных фигурах своих знакомых. — Это не хуйня! Я их знаю! — парень сделал несколько шагов к девушке, даже положил ей руку на плечо, не обращая внимания на нечеловеческие лапы, длинной до колен, отличающие желтым металлом.

— Знаешь? — обернулась жрица. — От них пахнет, как от рабов Хурсаг.

— Да не, это нарки местные, — попытался успокоить жрицу Юрка. — Они дряни всякой накурятся, вот и воняют всяким хурсагом. А так они нормальные, не надо их мочить. Эй, — обратился он к торчкам, — чего разлеглись, моя подружка вас не тронет. Если я попрошу.

— Грязный, — хрипло произнес один из них.

— Да не, глюк, — возразил второй.

— Мы ж еще не приняли ни фига.

— Точно. Но баба — точно глюк.

Руки Дилинэ медленно возвращались в обычное состояние.

— А вы чего тут делаете? — поинтересовался у торчков Юрка.

— З-за водичкой зашли, — проблеял один.

— И за шоколадкой, — ответил второй.

Когда жрица вернула себе человеческий облик, торчки осмелели в достаточной степени, чтобы встать.

— Ясно, — кивнул Юрка. — Магаз вынести решили.

— Да какой вынести? Просто закрыто же все. Там, на улице, дичь такая творится, все бегут, из города сваливают. Ну, мы решили, что конец света наступил. А, значит, магазины открыты. Распродажа! — наркоман сделал несколько неуклюжих танцевальных движений, совсем позабыв о едва минувшей опасности.

— А чего у нее лицо закрыто? — поинтересовался второй, кивнув на Дилинэ. — Мусульманка, что ли?

— Ты дебил? — произнес другой торчок. — Это ж маска от вируса.

И только теперь они оба опустили взгляды. Туда, где находилась голая грудь. Повисла пауза, заполненная разглядыванием фигуры жрицы.

Юрка смутился вместо девушки, которую, казалось, плотоядные взгляды вовсе не задевали.

— Так, хорош, пялиться, — произнес он. — Это жрица великой Шмары.

— Шананы, — поправила Дилинэ. — Я ми-сикиль Дилинэ. Но почему от вас так сильно пахнет Хурсаг?

Торчки переглянулись. В этот момент рухнула стойка с чипсами, и всеобщему взору предстала конская морда, обросшая ракушками. Зверь поглощал чипсы в месте с упаковками, выпуская из ноздрей пар.

— Хурсаг! — вскрикнула жрица и вскинула руки.

Животное испуганно отпрянуло от чипсов и задрожало.

— Э-э, скажите ей, чтоб Буцефала нашего не трогала, — попросил один из торчков.

— Дилинэ, это всего лишь животное, — подошедший сзади Ремизов накинул на плечи девушки халат, какие носят уборщицы. — И давай ты все-таки оденешься. Мы уже не в Кимелем, здесь ты привлечешь слишком много внимания.

Жрица покорно опустила руки и приняла халат.

— Как пожелает мой бог, — произнесла она.

— Сектанты, — сделал вывод торчок.

***

Я так ничего и не узнал про взрыв. Никакой боевой тревоги, никаких прятаний в бункер. Или же на всех нас руководству было просто наплевать.

Меня отвели в казармы и велели мести пол до конца дня. Никакого смысла в том не было, кроме того, чтоб меня хоть как-нибудь занять. На койку ложиться нельзя. Отдыхать до отбоя нельзя. Не потому, что у меня были дела, а из чистого самодурства.

К вечеру начался кашель, а проценты здоровья снова снизились. Дышать стало трудно, голова от махания метлой начала кружиться. Не дожидаясь отбоя, я рухнул на койку. Это было весьма опрометчиво — шконка оказалась жесткой, будто ее из бетона сделали, чуть спину не отбил.

Я до последнего надеялся, что эти проценты здоровья — фикция. Все-таки происходящее совсем не похоже на игру. Но сейчас я в самом деле почувствовал себя плохо.

— Это что еще такое? — из собственных мыслей меня вырвал зычный голос сержанта.

— Заболел я, — ответил, не поворачивая головы. — Хреново мне.

— Встать! Быстро! — проорал он.

Я не шелохнулся. Ненавижу самодуров. Органически не перевариваю. А этот определенно самодурствовал.

— Ты оглох?!

— Вирус, по ходу, подхватил, — я попытался подавить раздражение. Встать я, конечно, мог, но если я встану, то, как говорится, кто-то сляжет. Поэтому я продолжил прикидываться умирающим.

Сержант промолчал, но и ко мне приближаться не стал. Просто стоял и, видимо, соображал, что делать. Я прямо-таки слышал, как скрипят шестеренки в его голове. Потом он вышел куда-то. Так же не сказав ни слова. И я заснул. Так крепко, что не слышал более ничего, вокруг происходящего.

Растолкало меня нечто, наряженное в белый скафандр. Со сна я дернулся, подумал, что только пришельцев ко всем злоключениям мне не хватало. И только потом разглядел довольно объемную даму внутри скафандра. СИЗ или средство индивидуальной защиты, вспомнил я, что теперь все медики в таких к пациентам ходят. Армия, видимо, не исключение.

— Солдат спит — служба идет, — буркнула она, бесцеремонно переворачивая меня на спину. Затем медичка вынула из кармана какой-то прибор и ткунала мне им в лоб. И хорошо, что я успел в достаточной степени проснуться, иначе б решил, что пришелец решил выстрелить в меня из бластера. А так-то я почти сразу понял — это всего лишь электронный градусник.

— Это то самое? — спросил я.

— Рот открой, — велела дама, проигнорировав мой вопрос.

Так-то я не сильно беспокоился на счет вируса. Вряд ли для меня он представлял опасность, все же в группу риска я не входил. Конечно, бывают исключения, но я искренне верил, что если заболею, то перенесу все в легкой форме. Или вообще, бессимптомно. Но сейчас я чувствовал себя, в самом деле, так, будто меня каток переехал.

Женщина в скафандре сунула мне в рот ватную палочку так, что меня едва не стошнило.

— Ну, и что там? — спросил я.

— Пока вся рота пусть сидит на карантине. Анализы где-то дней через пять будут.

— Как так? Уже ведь давно есть экспресс-тесты.

— Ну, — усмехнулась медичка, — это на гражданке всякие экспресс, а тут вам не там.

— А как же лечение?

— В аптечке все равно один аспирин. Будешь аспирином лечиться. Ну, ты молодой, крепкий, как-нибудь поправишься.

Дама в скафандре покинула палату. Температуру сказать она не удосужилась, но меня знобило, в мозгах все плыло, и я снова провалился в беспокойный сон. В полудреме я слышал топот ног, и мне казалось, ко мне приближается табун лошадей. Жутких таких копытных, обросших ракушками. Они топтали людей, и я слышал их крики. Чувствовал, что надо бы помочь, но не было никаких сил вылезти из-под одеяла.

***

— Без Алисы я никуда не поеду, — упрямо стояла на своем Ирина.

— Послушайте, возможно, ее уже эвакуировали. Может, вы не заметили, а она вышла на улицу и попала в первую волну эвакуации. Поймите, скоро все выезды из города будут перекрыты.

— Алиса — паллиативная больная, — процедила Ирина сквозь зубы. — Она не может просто встать и уйти.

— Ирина Викторовна, у меня приказ вас эвакуировать. С ребенком или без. Пройдемте в машину, а я здесь оставлю одного из своих бойцов на случай возвращения вашей дочери.

— Алексей Петрович, без Алисы я никуда не поеду, — чеканя каждый слог, произнесла женщина.

— Ну, что же мне вас силой увозить? — военный развел рукам и хищно улыбнулся. Всем своими видом он показывал, что не шутит и, если потребуется, то и силой увезет. Ирина четко ощущала, что за фальшивой вежливостью скрывается настоящая угроза.

— Наверное, ее сын отвез уже. Совсем забыла, он же сегодня на машине с другом был, вот и увез Алису к бабушке.

— Пойдемте, — облегченно вздохнул военный.

Ирина захватила с собой лишь самое необходимое: документы, деньги и лекарства для дочери и вышла из квартиры следом за Алексеем Петровичем. У подъезда их поджидал УАЗ «Буханка». Военные открыли для женщины задние двери, и она ощутила, будто ее собираются перевозить как заключенную. От передних сидений ее отделяло зарешеченное окошко. Ирина находилась одна в неуютном кузове, она присела не жесткое сиденье, и машина тронулась.

Город утопал в тумане, в окнах практически ничего не было видно, и так сразу и не поймешь, наступили сумерки или же просто выдался пасмурный день. Окна близлежащих домой тускло поблескивали желтоватым светом, едва различимом в густом мареве.

Опустели не только улицы, но и на дорогах совсем не было видно машин. Только светофоры зачем-то все еще регулировали движение. На одном из таких светофоров автомобиль притормозил. Ирина, не раздумывая, рванула к дверцам, те на ее счастье оказались не заперты, и выпрыгнула, когда машина уже тронулась.

Безлюдный город, окутанный туманом, пугал. Но куда сильнее Ирину пугало загадочное исчезновение дочери.

***

Мне показалось, что из-за температуры я попросту брежу. Какие-то крики, выстрелы, кажется. Но все это где-то далеко, как если бы сам я находился под водой и слышал то, что творится над поверхностью. Но постепенно меня выталкивало из тягостной дремоты, и я начинал осознавать, что все происходит в реальности. Здесь и сейчас.

Я натянул одеяло на голову и постарался вновь нырнуть в сон, но тут покрывало резко сдернули. Я вздрогнул, электрическая лампочка показалась такой яркой, что на мгновение ослепила. Одеяло не отдавали.

— Какого черта?! — выругался я, но тут меня вздернули за шиворот, и прямо перед глазами мелькнуло дуло автомата.

— Заткнись! — прошипел кто-то мне на ухо.

Здоровье 61%

Ваши показатели снижены

Срочно примите эликсир восстановления

Прекрасно! Сложно принять эликсир, когда тебя куда-то тащат за шиворот. И еще сложнее, когда этого эликсира в природе не существует.

Я дернулся, но вырваться из рук того, кто меня вытащил из койки, не удалось. По телу разливалась отвратительная слабость.

— Пусти, я заразный! — выкрикнул я.

— У меня антитела, — ответил мой недоброжелатель и потащил меня к выходу.

На полу лежали тела, я насчитал пятерых. Из-под мертвецов вытекали лужи крови, а я нетвердо стоял на ногах, поскальзывался, но не падал за счет того, что меня все еще тащили.

Мертвые… Никогда еще так близко не видел мертвых. Нет, мне не было страшно. Мне было по большому счету пофиг. Просто мертвые тела выглядели пустыми. Странно, как живых с мертвыми можно спутать, сразу же видно.

Я попытался вдохнуть, но вместо этого закашлялся. Мне не хватило воздуха, в глазах потемнело, накатила тошнота.

— Ну, еще блевани тут! Двигай ногами, сука!

Ноги не слушались, подворачивались. В бок что-то вилось, не то локоть, не то приклад. От боли я еще сильнее согнулся, но этот урод обхватил меня за шею, едва не задушив, но кашлять я перестал, только захрипел.

Он выволок меня на плац. Уже наступила ночь, но по периметру горели фонари. Здесь тоже валялись трупы, а еще орал громкоговоритель:

— Брось оружие. Стреляю на поражение. Брось оружие.

— Я убью его! — выкрикнула эта падла, чуть ослабив хватку. — У меня заложник! Убью!

В этот момент я подумал, что на заложника, то есть меня, попросту наплюют. Зажмурился, ожидая выстрелов. Если упасть на землю, возможно, я и останусь жив. Но выстрелов, к моему удивлению, не последовало.

— Дайте пройти или я убью его! — верещал мне прямо в ухо этот урод. — Я, мать вашу, всех вас, мразей, перестреляю!

— Блять! — я споткнулся в очередной раз и подвернул ногу.

— Заткнись! Заткнись, падла! — он пнул меня коленом в бедро и выволок к полигону.

— Ты куда меня тащишь?

— Заткнись, слышал?! — мне показалось, у этого чувака сейчас истерика случится.

На полигоне стояло несколько танков. Урод толкнул меня прямо на один из них и ткнул дулом автомата по дых. Я устоял только потому, что лежал на шершавом боку танка.

— Давай, полезай внутрь!

— Ты — придурок. Нас обоих сейчас положат и все, — хрипло выдохнул я.

— Ползи давай.

Когда в тебя упирается автомат, не больно-то посопротивляешься. Кое-как я забрался на танк и взялся за крышку люка. Хотел уже открыть и спрыгнуть, точнее свалиться внутрь, как услышал:

— Стой!

Только теперь я разглядел этого террориста недоделанного. Ростом он был повыше меня, пухлощекий, но не то, чтоб жирный. Здоровый. Хомяк-переросток. Конечно, большой шкаф громче падает, но я пребывал совсем не в том состоянии, чтоб одолеть даже тумбочку.

Шкаф лихо запрыгнул на танк и чуть не свалил меня. И лучше б мне было поддаться притяжению, а потом куда-нибудь под танк закатиться, но я, дурак, крепко вцепился в поручень. Этот мудак упер дуло в меня, держа автомат одной рукой, а второй вытащил откуда-то гнутую железку.

— Ключ от танка, — радостно сообщил хомяк и вставил железяку в отверстие, попыхтел немного, но крышку все-таки открыл. — Ты, — и снова тычок автоматом, — ползи внутрь и заводи.

Глазами этот придурок вращал, как полный псих. Я понял, что спорить — смысла нет. С сумасшедшими не спорят. Нужно просто подгадать удачный момент. Просто дожить до этого момента. В общем, я полез. Попытался плавно опуститься, но руки оказались слабее, чем я ожидал. И я просто свалился внутрь. Хомяк спрыгнул следом. Точнее, прям на меня спрыгнул и включил фонарик, прицепив его к какому-то крючку сверху.

— Чего разлегся? Заводи давай! — рявкнул он, отпинав меня в сторону.

Несмотря на довольно большие габариты снаружи, в танке оказалось тесно. Точнее, так-то я знал, что из-за брони внутри не так уж много места, но его оказалось даже меньше, чем я ожидал.

— Не умею я, — попытался объяснить, но мне в грудь снова уперся автомат.

— Не прикидывайся. Я тебя из танковой дивизии не просто так выцепил. Заводи и поехали.

— Я тут первый день. И, вообще, болен, вирус у меня. А ты — просто идиот. Нахера это сделал?

— Не пизди мне тут. Поехали.

Из автомата хомяк при мне ни разу не выстрелил. И я начал подозревать, что патронов у него, может, и патронов-то нет.

— Да пошел ты! — ответил я, усаживаясь на не слишком удобное сиденье.

— Да я тебя прикладом забью! Заводи давай!

— Значит, патронов у тебя нет.

— Есть! Есть у меня патроны! Только ты дебил, если думаешь, что я внутри танка стрелять стану! — он перехватил автомат за цевье так, что сунул мне в морду магазин. — Дырку видишь? — отверстие на магазине, и впрямь имелось. — Полный комплект!

В слабом свете фонаря я не особо разглядел, есть ли патроны в магазине. Но даже если их и нет, этот хомяк реально может забить прикладом. И даже без приклада.

Я стал разглядывать вентили, рычаги какие-то. Ну, два рычага — это я понял, управление гусеницами. Еще ручка, похожая на коробку передач. Но ничего похожего на ключ зажигания тут не имелось.

Снаружи раздались хлопки и по металлическому боку танка что-то со свистом скользнуло.

— Заводи! — хомяк взвизгнул так, будто ему жопу прострелили.

Я взялся за один из рычагов, потянул на себя. Что это было, понятия не имел, но тут перед глазами возникло уведомление:

Навык управления бронетехникой +1

Ну, круто, прокачал персонажа.

Взгляд упал на вентили, попробовал их покрутить, но ничего не произошло, и я начал попросту включать все тумблеры, которые видел. Попробовал нажать педаль газа, ну, я предположил, что это педаль газа, но двигатель и не думал запускаться. Нашел небольшой рычажок, передвинул зачем-то — педаль газа, как мне показалось, дрогнула. Нашел еще два тумблера, так же включил, чтоб было.

Танк продолжал стоять намертво, а по броне еще несколько раз выстрелили. Я нажал большую красную кнопку, и вдруг раздался гул.

— Ты чего творишь, придурок?! — заорал на меня хомяк.

И тут я увидел еще одну кнопку. С едва заметной надписью «Старт».

Стоило ее нажать, как махина завибрировала и издала такой душераздирающий звук, что на месте врагов я бы уже подался в бегство. Казалось, грохот пронизывает все тело. Я закашлялся и нажал педаль газа.

Мотор заорал громче, но танк с места не сдвинулся.

— Скорость, болван! Скорость включи!

Я взглянул на рычаг, похожий на коробку передач. Ну, так-то он не очень похожий, но ничего более подходящего тут не имелось. Вжал педаль, как мне показалось, сцепления в пол и сдвинул рычаг на одно положение.

Внутри что-то взвизгнуло, загрохотали гусеницы и махина медленно, но верно поползла вперед.

— Быстрее! Разгоняйся! — орал хомяк.

Я не знал, как точно переключать здесь передачи. Действовал по наитию. Поддал газу и сдвинул рычаг. Танк разгонялся. Не очень быстро, изматывающее грохоча, но разгонялся. И только теперь до меня дошло, что я абсолютно не вижу, куда еду. Сиденье было слишком низким, и я не доставал до смотровой щели.

Меня вдруг подбросило вверх — кажется, мы на что-то наехали. Я машинально ухватился за левый рычаг, и танк начало разворачивать.

— Смотри, куда едешь! — в плечо снова ткнулось дуло автомата.

— Мне ничего не видно! — выкрикнул я.

— Кресло подними, идиот!

Трясло тут сильнее, чем на американских горках. Я пожалел, что тут нет ремней безопасности. Еще не хватало, чтоб меня мордой по прибором размазало на очередной колдобине. Я нащупал вентиль, покрутив который можно было отрегулировать высоту сиденья. Однако, даже когда мой взгляд поравнялся с щелью, я все равно ничего не увидел. Потому что не обладал навыком ночного зрения.

— Гони давай! — верещал хомяк.

Кажется, мы еще что-то переехали. И еще. Я не хотел думать, что под гусеницы мог попасть человек. Да и с чего бы кому-либо под танк бросаться? Может, бочку какую раздавили. Точно, я видел возле склада пластиковые бочки. Ох, только бы в сам склад не въехать. У меня не было никакой уверенности, что танк способен проломить каменную стену.

Хомяк глядел в перископ. Не знаю, видел он там что-то, но пыхтел знатно. Даже автомат из рук выпустил. Положил себе на колени, будто про меня совсем забыл. Ага, этот придурок, наверняка, думал, что танк теперь сам по себе едет.

Я резко извернулся и схватил оружие за приклад. Хомяк тоже дернулся, успел вцепиться в цевье, но я уже крепко сжимал магазин. Конечно, сил у меня сейчас было намного мало, но на адреналин добавил мне прыти.

— За дорогой следи, идиот! — выкрикнул хомяк, дергая автомат на себя. А я дотянулся до курка и понял, что вполне могу пустить ему в брюхо пулю.

— Да пошел ты! — произнес я и нажал на курок.

Выстрела не последовало. Я растерялся и выпустил из рук оружие. Хомяк ударил прикладом в плечо. Больно, не слишком. Так, неприятность досадная.

— Все-таки нет у тебя патронов.

— Были б патроны, я б там всех положил.

— Ты псих. Нахрена так делать?

— Ты, давай, машину веди. А то прикладом забью.

— Смотри, как бы я тебя не забил, — все же отсутствие патронов меня воодушевило.

— А какой тебе в том смысл? Ты теперь такой же дезертир, как и я. Ну, убьешь ты меня, но танк-то угонял ты, — хомяк растянул лыбу, отчего лицо его стало еще шире.

— Гандон! — выпалил я. — Нахрена ты это сделал? Нахрена стрельбу устроил?

— Они заслужили, — хмуро буркнул толстяк.

— И чем же?

— Всем! — его пухлая морда исказилась так, что его бы в фильм ужасов без грима взяли. — Ты не представляешь, что эти уроды вытворяют.

— Ясно, — ответил я. — Обиженный, что ли?

— Т-ты! — хомяк так разозлился, что слюной забрызжал. — Ты думай, чего несешь, тварь! Я их всех! Всех завалил! И тебя завалю!

— Ясно-ясно, заткнись, я за рулем.

Дышалось с трудом, голова шла кругом, а в висках стучали назойливые молоточки. Я постарался не обращать на хомяка больше внимания. Отъехать бы подальше, из танка бы только выбраться, а потом… Надеюсь, у меня хватит сил убежать.

Я ехал по-прежнему вслепую, удивляясь, что до сих пор мы не наскочили ни на одно серьезное препятствие. Мы давно уже должны были преодолеть полигон, а за ним должны были находится еще постройки. И хоть танк и бронированный, вряд ли мы могли бы протаранить здания, совсем того не почувствовав. Выстрелов я больше не слышал: то ли рев мотора их заглушал, то ли нас больше не преследовали.

Хомяк заткнулся, я краем глаза пытался увидеть, не заснул ли он, но тот пялил глаза вперед, будто мог что-то разглядеть в беспросветном мраке.

***

Юрка, воспользовавшись тем, что торчки развалились на полу с блаженными лицами, осторожно подошел к их коню.

— Большая зверюга, — произнес он. — Троих легко увезет.

— Я не поеду на приспешнике Хурсаг! — возмутилась Дилинэ.

— Брось, Диля, нормальный транспорт, — отмахнулся Юрка.

— Я призову Шанану. Она поможет нам остановить рабов Хурсаг. И без этой твари.

— Прости, — заговорил Ремизов, — но ты прямо отсюда останавливать этих Хурсаг собралась? Как мы до них доберемся.

— Нужно взобраться незаметно забраться на гору, — ответила жрица. — Там я призову Шанану, и мы остановим разрушение. А если отыщем других жрецов, призовем ужасное сияние.

— Дилинэ, нам придется воспользоваться, — Ремизова с сомнением взглянул на «коня», — этим животным, — произнес он, так как назвать зверюгу конем — у него язык не повернулся. — Это будет отличной маскировкой.

— Это будет мерзко. Я чую этот отвратительный запах. Я — ми-сикиль Шананы, я не могу. Можете ехать без меня.

— Короче, — Юрка подошел к жрице вплотную, — срать я хотел, чего ты там хочешь. Сказал поедешь, значит, поедешь! — и он ухватил девушку за талию и попытался перекинуть через плечо.

Дилинэ коротко вскрикнула, черты ее лица будто рябью подернулись. Жрица снова начала менять форму.

— Перестань, — произнес Ремизов, обращаясь не то к Юрке, не то к Дилинэ. — Нам придется ехать на этом, — он кивнул на коня. — И я, как творец твоего неба, отказа не потерплю.

Юрка впервые услышал такую жесткую речь от Дмитрия. От неожиданности он даже от жрицы подальше отошел. Молодой ученый всегда был слишком мягок, неуверен в себе, мямлил себе под нос что-то. Теперь же Ремизов предстал перед Юркой в совсем ином свете. И голос у него вдруг оказался резкий и звонкий.

Дилинэ молчала, затем опустила взгляд к полу и кивнула. Девушка всем своим видом демонстрировала, что виновата. Правда, ни Ремизов, ни Юрка так и не поняли, в чем именно.

За окном почти стемнело. Юрка взгромоздился на зверюгу первым и тут же за руку затащил на спину животного Дилинэ. Последним влез Дмитрий.

Торчки забрались в магазин через служебный вход. Его не то взломали, не то попросту забыли запереть, когда покидали магазин.

— Ну, — произнес Юрка, — куда едем.

— Разве ты не видишь? — произнесла Дилинэ.

Гонный пик проступал из густого тумана, подсвеченный чересчур яркими звездами. Несмотря на стелющуюся по земле дымку, небо было на удивление чистым, и звезды так ярко сияли. Совсем чужое небо. В городе такого не бывает.

***

Альбер Германович никак не среагировал на сигнал тревоги. Плевать он хотел на эвакуацию. Профессор в нее попросту не поверил. Он и в пандемию не слишком верил. Потому что сам не болел.

Каминский вышел из лаборатории, спускаясь по лестнице, едва не споткнулся об скелеты.

— Вот, черти! — произнес он вслух, пнув кости.

Профессор спустился по лестнице, вышел из клиники и начал растерянно оглядываться. Город утопал в густом тумане, настолько густом, что едва можно было разглядеть то, что находится на расстоянии вытянутой руки. Каминский с трудом сориентировался, в какой стороне парковка, потому что едва он отошел от клиники, как та исчезла в белесой дымке.

Из пелены тумана вдруг выскочила фигура, едва не сбив профессора с ног. Он с большим трудом устоял на ногах. Теперь Каминский сумел разглядеть наскочившего на него оборванца, грязного, в изодранной куртке, с рыжей паклей спутанных волос на голове.

— Максим? — неуверенно произнес Альберт Германович. — Что с вами стряслось?

— А вас почему не э?.. — рыжий оборвал себя на полуслове.

— Деньги на залог принесли? — спросил Каминский. — Вы обещали рассказать о новой схеме реализации товара.

— Да, все тут, — Макс хлопнул по груди. Во внутреннем кармане он, в самом деле, припрятал заветный пакетик.

— Замечательно. Теперь рассказывай, что за схему ты придумал. И учти, передача из рук в руки меня не интересует.

— Не, никакой передачи. Я все через закладки продал. Просто вместо интернета использовал народное творчество — граффити. И деньги через закладку, потом адрес, потом только сам товар. Дольше все это, конечно, но зато надежно.

— Отлично. Из города еще можно выехать?

— Я не знаю. Меня не выпустили. Но там какая-то заваруха началась, я думаю, можно еще попытаться, только… — Макс взял паузу, глубоко вдохнул, — мне кажется, мы все еще в игре. Все как будто не по-настоящему. Или я с ума схожу. Или… не знаю даже. Я хотел еще раз в эту вашу ванну нырныть. Не знаю, поможет мне это или нет, но мне кажется…

— Ну, хорошо, — вздохнул профессор. — Пройдемте.

Здание клиники проступило из тумана так же внезапно, как и погрузилось в него. Ступеньки приходилось отыскивать на ощупь. Макс тяжело дышал, ему казалось, будто туман ядовит, он пролезает в носоглотку, легкие и холодит внутренности медленно подкрадывающимся страхом. Но пока парень еще не понял, чего именно боится.

Кости так и валялись на лестнице. Каминский перешагивал их, будто это всего лишь мусор, а не человеческие останки. И сам Макс подумал, может, и скелеты вовсе не были настоящими. Пластик, бутафория, анатомическая модель, но только не труп.

Профессор открыл ключом дверь, ведущую на чердак, вошел внутрь, а Макс отчего-то замялся на пороге.

— Ну же, смелее, — обернулся к нему Каминский.

Рыжий вошел и ощутил неладное. Вместо того чтобы включить тумблеры на ванне, Альберт Германович зачем-то открыл холодильник и вытащил какую-то ампулу, затем надел перчатки и наполнил шприц прозрачной жидкостью.

— А это еще зачем?

— Успокоительное. Нельзя погружаться в депривационную ванну в нестабильном психическом состоянии. Садитесь сюда, — профессор указал на стул, — и давайте руку.

Макс подчинился, ощущая, как сердце едва не выпрыгивает из груди. Да, психологически он был не в лучшей форме и решил, что Альберт Германович прав, ему лучше успокоиться.

— Давайте я сразу возьму у вас залог. Деньги ведь у вас при себе, — произнес Каминский, затягивая жгут на руке Макса. — Кулачком работайте.

— Ага, — парень потянулся ко внутреннему карману, вытащил сверток и положил на стол. Каминский ввел иглу в вену, когда Макс заметил на столе пустую ампулу.

— Хорошие у вас вены, — усмехнулся профессор. — Знаете, как говорится, мечта наркомана.

«Phenobarbital sodium» — прочел рыжий надпись на ампуле.

— Фенобарбитал? — Макс подскочил на стуле, но Каминский крепко держал его за руку, нажимая на поршень шприца. — Зачем фенобарбитал?!

— Вот, черт, — вырвалось у профессора, — какой же я рассеянный, — Макс вырвался, не дав до конца ввести себя препарат, а Каминский смахнул ампулу со стола и сунул руку в ящик.

— Зачем фенобарбитал? — повторил Макс.

— Все в порядке, полезайте в ванну. Так погружение пройдет быстрее.

— Я знаю, что такое фенобарбитал!

— Конечно-конечно, — улыбнулся профессор и достал из ящика пистолет. — В ванну полезайте. И поживее. А то сейчас головка закружится.

Макс, и впрямь, ощутил головокружение, хотя так быстро препарат не мог подействовать. Не отводя взгляда от дула пистолета, парень подошел к ванне, подергал крышку, но та не поддалась.

— Побыстрее, пожалуйста, — повторил просьбу Каминский.

— Не открывается, — произнес рыжий.

— Ох, — вздохнул профессор, — там кнопочка сверху. Синенькая такая.

— Не открывается.

Каминский подошел с другой стороны ванны, наклонился над крышкой, выставив руку с пистолетом вперед, а второй пытаясь нашарить рычажок. Но Макс нажал кнопку первым и резко дернул крышку вверх.

Профессор выстрелил, но попал в крышку, ударившую его в челюсть. Рыжий успел пригнуться, прикрыть голову руками. Воспользовавшись заминкой, он бросился на Каминского. Тот снова выстрелил, но угодил в потолок.

Рыжий перехватил руку с пистолетом, выкрутил старику запястье. Тот выронил пистолет, но Макс почувствовал, как мало у него осталось сил.

Вы отравлены

Срочно примите противоядие

Противоядие не найдено

Парень дотянулся до железного стула, схватил его за спинку и с размаху обрушил на голову профессора. Каминский не удержался на ногах, привалился спиной к стеллажу, и Макс нанес еще один удар. Послышался хруст, нос профессора превратился в кашицу, а сам он застонал, захрипел и свалился на пол. Рыжий вогнал ножку стула в обезображенное лицо Каминского.

Брызнула темная кровь, Альберт Германович захрипел, задергались его конечности. Максу показалось, что он весь в крови, от запаха ржавчины желудок подпрыгнул, но усилием воли парень подавил тошноту. Дрожащими руками он подобрал пистолет, перевернул ящик, отыскал еще патронов и, схватив со стола пакет с деньгами, постарался как можно быстрее покинуть клинику.

Оказавшись на улице, Макс сделал несколько шагов в туман. Он почти ничего не видел, ему лишь казалось, что его окружила не влажная дымка, а высокие человеческие фигуры. Головокружение усиливалось с каждым шагом. Ног парень не ощущал, будто ступал в вату, но вскоре оступился и потерял сознание.

Глава 9

Материал, похожий на ощупь на поролон, окружал со всех сторон. И сверху, и снизу, и никакого выхода. София попыталась расковырять мягкую поверхность, но ничего не получалось. Девушка стучала в стены, пыталась вытянуться во весь рост, и от этого ей начало казаться, будто стены стали ее сжимать. Ей хотелось закричать, но от страха голос куда-то пропал. Соня лишь извивалась и шипела, как змея.

Тишина вдруг сменилась едва слышными шагами, и сфера, в которой находилась девушка, пришла в движение. Соня приложила ухо к стенке и услышала приглушенный разговор.

— Они твои, — произнес мужской голос. — Используй, как посчитаешь нужным. У тебя должны, как у всякого дитя, быть свои игрушки.

— И что же там? — спросил высокий женский голос.

— Они совершенно разные. Я не знал, какие тебе нравятся. Выберешь сама. Если что-то из них не приглянется, отправишь с урду обратно к подножью горы.

— Диир, не уходи. Я ведь совсем не знаю, как правильно с ними обращаться, — девушка засмеялась.

— У меня много дел нин Эли.

Шаги стали ближе, будто кто-то обходил сферу, в которой была заперта София по кругу. Несколько раз. Соня старалась не дышать, когда шаги приближались.

Стенка, к которой прижималась девушка, вдруг рассыпалась, и Соня упала на холодный пол.

— Ой, — услышала она у себя над головой, — прости, Диир говорил, как правильно открывать бочку, но я это первый раз делаю.

Соня подняла голову и увидела девушку. На ней было надето длинное платье, состоящее из нескольких юбок, а голову венчала рогатая шапка. Похожие наряды София видела только в учебниках истории.

— Меня Эля зовут, — девушка наклонилась к Соне и помогла встать. — Знаешь, я почему-то не подумала, что в бочке будут люди.

— Где я? — произнесла София, озираясь по сторонам. Она оказалась в большом зале, с полами, выложенными гранитными плитами, высокими сводами, но почему-то пахло здесь сыростью, будто помещение на самом деле являлось подвалом.

— А я почем знаю? — пожала плечами Эля. — Поначалу я тут тоже терялась, но Диир оказался не таким уж плохим. Он решил, что я какой-то там посланец и стал мне подарки всякие дарить. Вот, бочки подарил, — она махнула рукой на серые сферы, больше похожие на яйца, чем на бочки. — Сказал, делай с ними, что хочешь. Но я, честно говоря, не ожидала, что в них люди окажутся. Зачем мне люди?

— Я не понимаю, как сюда попала? Я была в своей квартире, а потом вдруг провалилась куда-то.

— Да? — Эля удивленно приподняла бровь. — А я помню, что залезла в ванну. Не такую, в которой моются, а чтоб в игру попасть. И, вот, я здесь, — она сделала паузу, затем неуверенно добавила. — Это ведь все не по-настоящему.

— Не знаю, — серьезно ответила София. — Но, думаю, нужно открыть оставшиеся три бочки. Мне было не очень приятно находиться внутри.

— Ага, точно! — девушка подскочила к очередной сфере, приложила к ней руки, и серая материя начала рассыпаться, будто была слеплена из песка. — Ой, — произнесла Эля, приложив руки ко рту. — Тут ребенок. Странный какой-то.

На полу лежала девочка, очень бледная, худая и совершенно лысая.

— Он живой? — София опустилась рядом с бессознательным ребенком, приложила палец к шее. — Пульс есть, очень медленный, брадикардия, — она повернулась к Эле. — Это больной ребенок. Очень сильно больной.

— Диир! — Эля закричала во всю глотку так, что стены задрожали. — Диир! — потом повернулась к Софии. — Он говорил, что есть какое-то средство, чтобы люди были всегда здоровые. Похоже, квест какой-то.

Соня так и не поняла, откуда появился высокий мужчина в вычурной шапке с лицом, закрытым маской. Он подошел к лежащему на полу ребенку, взял на руки. Лысая голова откинулась, дитя распахнуло рот и захрипело.

— Я могу сделать из нее урду-уш, — Диир взял ребенка за горло так, будто собрался свернуть шею.

— Нет! Не надо! — вскрикнула Эля.

— Как пожелаешь, нин Эли.

— Ты говорил о каком-то цветке, растущим в горах. Ну, что-то там про легенду о Биль… Гиль…, забыла слово. Его еще червяк сожрал, цветок в смысле.

— Да, нин Эли, снадобье из соцветий Дару способно вернуть к жизни умирающего.

— Вот! Теперь мы отправимся за цветком, чтоб спасти мальчика, — радостно воскликнула Эля. — Наконец-то, задание!

— Зачем? — удивился Диир. — Я дам тебе снадобье. И это не мальчик. Это — девочка, — мужчина подошел к драпировке из багряной ткани, откинул полу и уложил ребенка на постель. А после исчез так же незаметно, как и появился. Будто растворился в воздухе, только самого момента ухода почему-то никто не заметил.

— Он всегда так исчезает? — спросила Соня.

— Ага, я привыкла уже. Давай пока вторую бочку откроем.

Эля приложила руки к серой поверхности, и на пол упал мужчина. Иван, Соня сразу его узнала. Из раскрытого рта вывалился посиневший язык, глаза провалились, а на горла виднелась рана.

— Папа? — неуверенно произнесла Эля и отошла от трупа подальше. — Папа…

— Он был со мной в квартире, когда я вдруг провалилась… и тут потом оказалась, — путаясь, заговорила Соня.

— Диир! — заверещала Эля. — Диир!

В этот раз человек в маске вышел откуда-то из темноты.

— Да, нин Эли, я уже несу снадобье, — произнес он, скрывая в голосе раздражение.

— Мне нужно еще снадобье! Видишь? — девушка указала на труп Ивана. — Это мой отец. Оживи его!

— Я могу превратить его в урду-уш. Соцветия Дару восстановят тело, но не вернут в него душу.

— Нет, — покачала головой девушка, — так не пойдет. Ты говорил, что можешь вернуть мертвого к жизни. Ты говорил, что твои силы безграничны! Ты… — Эля всхлипнула и вытянула вперед скрещенные руки.

— Все имеет предел. Всегда есть грань, которую не переступить.

— Значит, надо выйти за грань! Это же игра! Всегда есть чит-коды, можно прописать бессмертие, можно, в конце концов, вернуться в сохраненку! А так я играть не хочу!

— Я не понимаю столь странных речей, нин Эли.

Руки девушки неестественно вытянулись, пальцы заблестели серебром. Эля вдохнула, и положила кисти на плечи Дииру. Рук у нее больше не было, они превратились в гигантские ножницы.

— Я отрежу тебе голову, Диир! У меня восьмидесятый левел! Не ожидал? Да, я читер! Да, я обошла вашу систему.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно ответил мужчина. Он положил ладони на обхватившие его шею лезвия и те снова стали превращаться в человеческие руки. Эля отпрянула.

— Я больше не хочу играть! — голос девушки стал по-детски капризным. — Выпустите меня отсюда!

Диир взмахнул рукой над мертвым телом Ивана и обратил его в пепел. А после снова растворился в темноте.

— Я больше не останусь здесь. Ни минуты не хочу пребывать в этом гребанном храме! — Эля металась по залу, хватала предметы, расположенные в нишах каменных стен, ставила обратно, что-то пихала в карманы. — Ты пойдешь со мной? — обратилась она к Соне.

— А как же ребенок? Мы бросим его тут? — девочка на ложе заметно порозовела и начала шевелить ручками.

— Мы же не потащим ее на себе. Это просто бот, программа. Что с ней сделается? — развела руками Элина. — Из игры должен быть выход. У меня восьмидесятый левел, я обязательно дойду до конца и выйду отсюда. Или взломаю эту игру к чертям собачьи!

***

К рассвету туман рассеялся. Или же на он просто весь остался внизу, а здесь, на возвышенности воздух казался чистым. Небо было неестественно синим, а если бы кто-то из шедших в гору путников разбирался в ботанике, то сразу понял, таких растений в средней полосе не водится.

— Все, не могу я больше на этой лошади ехать, — взвыл Юрка. — У меня жопа — один сплошной мозоль.

— Это от того, что ты телом своим не владеешь, — произнесла Дилинэ. — Если бы ты мог превращаться в камень, то не страдал бы от боли.

— Ну, охренеть, у тебя советы, — буркнул парень.

— Стой! — Ремизов попытался остановить коня, но тот, видимо, не понимал по-русски. — Эй, ну остановись, не будь гадом!

— Шил ан ше, — тихо произнесла Дилинэ, и животное застыло так, будто в стену вписалось.

— А полегче нельзя тормозить? Я чуть не свалился! — пожаловался Юрка.

— Если бы ты владел своим телом, ты бы не страдал, — повторила Дилинэ.

— Ой, да иди ты! — отмахнулся парень. — А чего встали-то?

— Там что-то есть впереди, — произнес Ремизов.

— Это Хурсаг, — объяснила Дилинэ.

— Слышал? — отозвался Юрка. — Хуйня это все.

— Там люди какие-то. Или не люди. Но они далеко, — произнес Дмитрий.

— А я танк вижу, — Юрка стал рыться в кармане в поисках чекушки.

— Какой танк? — не понял Ремизов.

— Т-90, кажется, а там, хрен его знает. Налево посмотри.

На склоне, и впрямь, застыл танк. Никакой другой военной техники в округе не наблюдалось. А люди, если это все-таки были люди, они были слишком далеко. И этот танк выглядел здесь сущей нелепицей. Будто кто-то неудачно подправил картинку в фотошопе.

— Давай, к нему поворачивай, — произнес Юрка.

— Зачем? — не понял Ремизов.

— Да он ничейный, по ходу. Давай на танке дальше попрем.

— А ты его завести сможешь? — с сомнением спросил Ремизов.

— Да я ж в армии танкистом был! Я даже как-то спал в танке!

— А вдруг там внутри кто-то есть, — трусливо предположил Дмитрий.

— Да нет там никого. Брошенная техника, сразу видно, — уверено заявил Юрка.

***

— Здесь останови, — потребовал хомяк. Его имени я так и не узнал.

— Зачем? Только рассвело, я хоть видеть начал, куда мы прем.

— Дальше я сам поеду.

— А ты сумеешь? — я вдавил педаль сцепления, включил нейтралку и чуть придавил тормоз. Танк начал снижать скорость.

— А чего там уметь? Я уже понял все, — самоуверенно заявил хомяк.

— Ну, давай. Я хоть посплю немного, — без лишних споров согласился я, хотя уже неплохо приноровился управлять машиной. Танк, не прекращая тарахтеть, остановился. Мотор я не стал глушить. Да и не знал, как это сделать.

— Ага, поспишь, — усмехнулся жирдяй. — Вечным сном.

Я инстинктивно пригнулся, и над головой мелькнул приклад. Нет, он точно полный псих.

Извернувшись, я перехватил приклад и ткнул дулом в рожу хомяку. Тот коротко взвыл, захрипел и странно забулькал. Внутри танка все еще было не так уж много света, фонарик, подвешенный к потолку, почти сел, и я не сразу разглядел, что произошло.

Этот мудак успел приделать к автомату штык-нож. Странно, что он мне просто горло не перерезал, а решил бить прикладом. Но умом хомяк не отличался, я это давно понял. И теперь штык-нож воткнулся ему аккуратно под челюсть. Не знаю, смертельным ли был удар, толстяк хрипел, плевался кровью и пытался руками ухватить автомат. Я помог. Взял оружие за цевье, дернул на себя.

Кровь брызнула фонтаном, хомяк откинулся назад, наверное, он пытался кричать, но кровь залила глотку, оттого хомяк только булькал. Руками он пытался заткнуть рану, но тщетно. Видимо, перебита артерия. Его конечно слишком быстро ослабли.

При всем желании я бы не смог ему помочь. Да и желания, честно говоря, не было. Я просто смотрел, как он подыхает. Нет, я не злорадствовал, наверное, я совсем ничего не почувствовал. Туман в голове сильно притупил мою чувствительность.

Крови вытекло много, наверное, она дурно пахла, но я не ощущал запаха. Задним умом я подумал, что надо был его добить, чтоб не мучился. Только я понятия не имел, как следует добивать раненых. Ножом его потыкать? Или по голове ударить?

Танка остановился, а кровь все еще сгустками извергалась из распоротого горла.

Я махнул на умирающего хомяка рукой и поспешил покинуть боевую машину. Пойду дальше пешком.

Уровень 3

Здоровье 59%

Примите эликсир восстановления

Ваши показатели временно восстановлены

Похоже, система посчитала убийство переходом на новый уровень. Ну да, убийцей мне быть еще не приходилось. Хотя убийством это я не мог считать. Скорее, самооборона, а то и вовсе несчастный случай. У меня ведь не было умысла на убийство. Желание, может, и было, а, вот, умысла точно не было.

Открыв крышку люка, я высунул голову наружу. И тут же пожелал залезть обратно.

Прямо на меня мчалось обросшее ракушками существо. Самого всадника было не разглядеть, или же со зрением беда настала. Я, конечно, понадеялся, что это снова торчки, но что-то мне подсказывало, дважды так повезти не может. На всякий случай я снова поспешил закрыться в танке. Ну и похеру, что тут труп валяется.

Нажал на педаль сцепления, включил первую скорость, но, видимо, что-то сделал не так. Мотор закашлялся и заглох. Я попробовал опять повтыкать тумблеры наугад, но после нажатия кнопки «Старт» ничего не происходило. Совсем ничего.

А со всадником мне не справиться…

Я схватил бесполезный автомат и вжался в кресло.

— Что же ты патронов не прихватил, хомяк, — сказал я трупу с досады.

Сверху постучали, видно, пытались открыть люк снаружи, но я-то не дебил, я ж заперся.

— Эй, есть кто внутри? — голос, донесшийся снаружи, показалсявполне человеческим. — Да открывай, вояка, свои!

— Грязный? — его дикцию, обусловленную частыми ударами по роже, трудно спутать с чьей-то еще. Не то, чтоб он шепелявил, просто манера своеобразная. Да и алкоголизм наложил отпечаток не только на голос, но и на стиль поведения.

— Ты кто там? Открывай давай, у меня жопа от этой коняки болит, как у пидораса!

Точно, Юрка. Я крутанул ручку и крышка люка поползла вверх. Солнечный свет пробился в щель, но его тут же заслонила пропитая рожа.

— Осторожно, у меня вирус, — предупредил я.

— Да насрать, — ответил он и спрыгнул внутрь. — Фу, ты обосрался тут, что ли?

— Не чувствую запах, — ответил я и кивнул на лежащее позади меня тело.

— Ой, бля… — сразу стало ясно, что Юрка труп увидел. — А мы на танке покататься хотели, — он двинулся в сторону, постаравшись не вляпаться в мертвеца. — Давай вытащим его отсюда, что ли?

— Эй, кто в теремочке живет? — сверху показалась косматая голова Бота.

— Осторожно, у меня вирус, — предупредил я.

— Пофиг, — махнул рукой Ремизов и тоже залез в танк, потеснив Грязного.

Юрка схватил хомяка за ноги попытался поднять к люку, закряхтел, но тело так и не смог толком приподнять.

— Тяжелый, зараза.

— Тут нижний люк должен быть, — напомнил я.

— Ага, — Юрка бросил ноги трупа, — знаю, я ж танкист.

Я думал, больше пассажиров не предвидится, но тут вдруг в танк соскользнула девушка в нелепом замызганном халате. Ее лицо закрывала маска.

— Я никогда не видела таких животных, чтобы людей возили во чреве своем, — произнесла она.

Мне показалось, я где-то ее уже видел. И маска знакомая.

— От меня подальше, — предупредил я. — У меня вирус.

— А, — Юрка махнул рукой на черноволосую красотку, — знакомься, это Дилька. — девушка одарила его недовольным взглядом. — Она — сикля, — важно заметил Грязный.

— Ми-сикиль Дилинэ, — произнесла она, протянув руку. И я вспомнил, где видел ее. Она ведь из игры. Только… нет, я был готов смириться с тем, что вижу статы, и даже с этой лошадью, ну, кто знает, может косплеит кто-то? Но чтоб мне персонаж примерещился… А эта Дилинэ, она ведь точно из игры.

— Ты была в игре, — растерянно пробормотал я, коснувшись ее руки.

— Я — жрица Шананы, ми-сикиль Дилинэ, и я уже видела тебя, — она прислонилась так близко, что я вздрогнул.

— Осторожнее, у меня вирус. Можно заразиться, — предупредил.

— У тебя нет вируса, — ответила Дилинэ. — Это Шанана прокляла тебя. За то, что отверг мою милость.

— Ребят, — я повернулся к пацанам, пытавшимся открыть нижний люк, — как она сюда попала? Бот, это ж ты игру сделал, объясни, наконец!

— Давай труп сначала вытащим. Воняет он как сто протухших яиц.

— Труп? — произнесла Дилинэ. — Этот человек должен покинуть чрево зверя?

— Ага, — кивнул Юрка. — Поможешь?

Девушка простерла руки над мертвым телом. Я увидел, как оно зашевелилось, будто по нему уже муравьи поползли, а потом мертвец рассыпался пеплом. Черная взвесь поднялась в воздух, вспыхнула искорками и исчезла. Даже следов крови не осталось.

— А раньше нельзя было? — пробурчал Грязный.

— Я не знала ваших ритуалов, потому не вмешивалась.

— Ну, теперь хоть не так воняет. Хотя, мне кажется, ты все-таки обосрался, — Юрка толкнул меня в плечо и заржал. — Чего стоим, кого ждем? Поехали!

— Не заводится, — ответил я, — сломалось чего-то.

— Эх ты, нубяра! Слезай давай, покажу, как танкисты рулят.

— Рулят? — удивился Бот. — И где же здесь руль?

— Ай, отвянь, — отмахнулся Юрка.

— Я поеду на хурсагской лошади, — произнесла Дилинэ. — Я буду пахнуть, как Хурсаг, и меня не тронут.

— Хорошо, — кивнул Ремизов.

— Постой, — обратился я к девушке, которая едва не взлетела вверх. — Как снять проклятье этой Шананы?

— Заслужи мое прощение.

— Ми-сикиль Дилинэ, — я понадеялся, что правильно произнес ее титул, — прости меня, — ничего лучшего просто в голову не пришло.

Девушка замерла, удивленно на меня уставившись. Кажется, такого простого выхода из ситуации она не предугадала.

— Ну, ладно, — пожала она плечами и все-таки вылетела в люк.

— Шанана… — произнес я вслух. — Где-то я это уже слышал…

— Мы поедем или нет? — прервал мои размышления Юрка. — Ползи взад и не мешай, если сам не умеешь.

Я перебрался назад, к Ремизову. Тем более, что он должен все-таки знать, что произошло. И тут меня осенило. Шанана — это вариант имени Иннаны, месопотамской богини. В эмесальском диалекте Ин или Нин, что означает «госпожа», звучит как Шан.

Черт! Жалко, что эта жрица так быстро улетучилась, у меня появилось так много вопросов. И эти символы, так похожие на клинопись, в распечатке генерала, и все эти слова. Сикиль, вспомнил я, это ж шумерское слово, означает «чистый».

— Бот, — толкнул я Ремизова, — а ты как эту игру создал? Сам выдумал? Что за основу взял?

— Ты слышал про эффект бабочки? — спросил он, глубоко вдохнув.

— Ну, фильм смотрел.

— Вот, представь, что наш мир мог пойти совсем иным путем развития. Ну, допустим, метеорит не уничтожил динозавров… хотя нет, тогда бы цивилизация совсем не возникла. В общем, мне кажется, что Кимелем я не создавал. Я будто бы подключился к иной версии развития человечества.

— То есть мы все еще в игре?

— Я поначалу тоже так думал, — рот Ремизова скривился в усмешке. — Когда в Кимелем попал. Но потом я понял, что Кимелем — такая же реальность, как и наш мир, потому что я не закладывал в нейросеть физиологические ощущения. Там, даже не знаю, как объяснить, — он замялся, подбирая слова. — В общем, никто из игроков не должен был ощущать боль, холод, то, что доставит дискомфорт. Но потом, уже когда я делал копию ванны, до меня дошло, та система, что я создал, связана не только с этой реальностью, но и с некой точкой во вселенной. Сколь угодно отдаленной точкой. А пространство, оно ведь связано со временем. Ты знаком с ОТО?

— Бот, ты сейчас с кем, вообще, разговариваешь?

— Непонятно объясняю, да? — с ним бывает такое, его несет, он увлекается и забывает, что его собеседник вовсе не такой умный.

— Кимелем — это как параллельный мир. Это все, что я понял.

— Не совсем, это ответвление от нашего мира. Он не параллельный, он идет как бы по касательной. В общем, — Димка завертел головой, — эх, мне бы ручку и листок, я бы тебе все объяснил.

— Не надо, — запротестовал я, предвидя, что Бот начнет чертить какие-нибудь формулы. — Ну, я, в общем, понял, что мир игры оказался реальным, но почему кусок этого мира вторгся в наш?

— А вот это самый интересный вопрос. Я думаю, дело в дифракции волн.

— А, ну все ясно, — я сделал вид, будто все понял. — Так бы сразу и сказал. И как их теперь раздифрачить обратно?

— Этот вопрос я еще не решил.

— Хреново, — вздохнул я.

— Но, может быть, это и не нужно, — вдруг заявил Ремизов.

— В смысле?

— Понимаешь, я перепрошил Кимелем. Находясь за его пределами, мне удалось создать что-то вроде интерфейса. Я-то думал, что просто дорабатываю смоделированную нейросетью реальность, а оказалось, что я получил доступ к программному коду вселенной. И теперь я могу немного изменять мир, я могу видеть его изнанку. Вот, ты видишь свой левел?

— Ну, вижу.

— Такого же не может быть ни в одном реальном мире, это я тебе добавил. А еще я могу удалять людей. Я вижу это, как математическую операцию. Я умножаю на ноль.

— Даже я помню из школьного курса математики, что на ноль умножать нельзя, — почему-то меня позабавила его фраза, и я засмеялся.

— Ты все перепутал. Это делить нельзя. Но на самом деле можно, — с умным видом заявил Бот. — Я это проделывал, когда создавал Кимелем. Или же открывал к нему путь, теперь уже и не знаю. Если поделить число на бесконечно малую величину, получишь бесконечность. А любой мир — это и есть бесконечность, хотя бы условная.

— Но бесконечно малая величина — это ж все равно не ноль, — возразил я.

— Я использовал алгебраическую структуру колеса. По сути, то, что ты знаешь о математике, это лишь частный случай колеса.

— Типа колеса сансары?

— Ну, может, древние люди догадывались об этом, — усмехнулся Ремизов. — Но я не о том. В структуре колеса…

— Эй, вы скоро пиздеть закончите? — прервал Бота Юрка, пытавшийся все это время завести танк. — Колеса бля! Какие, нах, колеса, когда тут гусеницы? Идите танк толкайте!

— Да в нем весу сорок тонн! — возмутился я.

— Аккумуляторы сели. Ты, Джек, дебил, не включил генератор.

— Я танк первый раз запускал. А разве генератор как-то отдельно запускается?

— Вот ты тупой! — выдохнул Юрка. — Ну, или он просто сдох, — подумав, добавил он.

— Сорок тонн мы не столкнем, — заметил Ремизов.

— Бля, первооткрыватель нашелся! Иди толкай, ученый.

— Снаряды имеются? — вдруг спросил Бот.

— Ну, допустим, — кивнул Грязный.

— Мы стоим на пригорке. Нужно всего-то столкнуть танк, чтоб он сам покатился.

— Ну, иди, толкай, — захохотал Юрка.

— Можно использовать силу выстрела. Только заводиться придется задним ходом.

Грязный задумался, почесал голову и кивнул. Не то Димке, не то своим каким-то мыслям. А я нашел под брезентом снаряды. Только понятия не имел, как зарядить пушку.

— Можно попробовать, — согласился Юрка, — На нейтралку ставить?

— Да, как разгонимся, включаешь заднюю и поддаешь газу. В общем, как на машине.

— Да понял я, не дурак, — отмахнулся Грязный. — Как его заряжать-то?

— Ну, ты ж у нас танкист, — напомнил я.

Юрка задумчиво почесал голову.

— Да я только спал в танке как-то раз, — вдруг признался он.

— В принципе, достаточно холостого заряда, — произнес Ремизов. — Боекомплект состоит из снаряда — это то, что лети во врага, и заряда — то, что снаряд посылает. Вот, нам достаточно только заряда.

— А ты откуда знаешь? — удивился Юрка.

— Я просто много знаю, — ответил Бот. — Здесь должен быть заряжающий автомат, — он указал на штуку в нижней части башни, похожую на гигантский подшипник. — Вот он. Сюда вставляем заряд, — он крутанул какую-то ручку, и система завращалась.

Я достал боеприпасы. Догадаться, что из двух цилиндров было зарядом, а что снарядом, было не сложно. Снаряд с конусом, а заряд — фиговина поменьше.

— Давай сюда, — Юрка отобрал у меня заряд и вставил в барабан. — Еще давай.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Джек, не тупи, вдруг с одного выстрела не покатится.

В общем, зарядил он барабан по полной.

— Стрелять буду я, — заявил Ремизов. А мы с Грязным молча согласились. Раз уж Бот больше знает.

Юрка занял место водителя, я же расположился за его спиной. Ремизов полез в башню.

— Ну, готовы? — спросил Бот.

— Поехали! — скомандовал Юрка, ставя рычаг в нейтральное положение.

Бот выстрелил. Меня оглушило так, будто на голову надели железный чан и вдарили по нему молотком. Я не почувствовал, покатился ли танк, меня всего вдруг заштормило, в глазах начало двоиться. Я видел, как Юрка открывает рот, но не слышал ни звука. Так же бесшумно рядом приземлился Ремизов. И он шевелил губами, как безмозглая рыба.

Отходил я минут десять, это точно. И только потом постепенно стали возвращаться звуки — показалось, что танк очень тихо тарахтит. Не громче вентилятора в системнике. И тогда же пришло осознание, что мы уже едем вперед.

***

Ирина несколько раз за ночь возвращалась в квартиру, но Алиса там так и не появилась. Женщина металась в панике по улицам, не обращая внимания ни на военных, ни на странно одетых людей, которые растерянно шли по дорогам. Она выкрикивала имя дочери, но безуспешно. Лишь когда небо посветлело, она присела на ступеньки какого-то здания и заплакала.

С восходом солнца туман стал прозрачнее, но до конца не исчез. Ирина увидела, как из марева проступил силуэт. Человек лежал прямо но земле, и невозможно было понять, жив он или нет.

Ирина встала, осторожно приблизилась к лежащему. На нем была рваная одежда, и кровь. Много крови.

— Максим? — узнала она в лежащем друга сына. — Максим! — женщина опустилась на корточки и тронула его за лицо. Она вытащила влажную салфетку и стала вытирать его лицо от крови.

Парень открыл глаза, глубок вдохнул.

— Теть Ира? Вы-то здесь откуда? — удивился он.

— Я… — Ирина замялась, растерла ладонями щеки с уже высохшими слезами, — Алиса пропала. Я не понимаю, как…

— Как пропала? Сама ушла? — рыжий принял сидячее положение. Голова еще кружилась, но в целом он чувствовал себя вполне сносно.

— Нет, она не вставала с постели. Я не знаю, жива ли она. Я не знаю, что делать, — слезы снова потекли из ее глаз.

— Теть Ир, да найдется она. Может, Джек ее забрал?

— Женька? Ты ж сам сказал, что к своему отцу его отвезешь. Разве не отвез?

— Отвез, — Макс потянулся и почесал макушку. — Только папа мне сказал, чтоб я в Наро-Фоминск ехал, а меня из города не выпустили. И вообще, херня какая-то творится.

— А ты знаешь, почему нас эвакуируют? Это из-за вируса.

— Да нет, — пожал плечами. — Тут что-то другое. Я сам толком ни черта не понял.

Туман почти исчез, теперь лишь легким облачком стелился под ногами. Ирина и Максим шли в сторону военной части. Парень по привычке надеялся, что папа решит любую проблему.

— Черт… — Макс вдруг остановился, и Ирина, державшая его под руку, едва не споткнулась.

— Что такое? — спросила она.

— Там эти… не знаю, может, террористы какие-то. Они взрыв устроили на выезде из города.

Ирина сощурилась, вгляделась в рассветную дымку.

— Там старухи какие-то. Какие ж это террористы?

— Не знаю, но нам лучше туда не идти.

— А вдруг они знают, где Алиса?

— Да откуда? — отмахнулся Макс. — Теть Ир, пойдем-то к отцу, он точно все знает.

— Твой отец уже распорядился меня одну вывести. Спасибо, обойдусь без его помощи.

— Но…

— Если хочешь, иди к нему, а я хочу спросить этих людей. Мне они опасными не кажутся, — и Ирина, отпустив Макс уверенно зашагала вперед, почти побежала.

— Алиса! — закричала она, будто увидела среди людей в лохмотьях свою дочь.

Макс ждал, переминался с ноги на ногу, озирался по сторонам и никак не мог решить, бежать ли ему за Ириной или же уходить скорее.

За спиной он услышал цокот, будто кто-то шел по асфальту на высоких каблуках. Макс обернулся и увидел, что каблуки не при чем. Это когти.

Существо, похожее на голую обезьяну, передвигалось на четырех конечностях. Из лап торчали длинные, больше человеческой ладони, когти. Они-то и бились об асфальт, издавая цокающий звук. Существо беззвучно разевало рот, демонстрируя беззубый провал. Но такая тварь и без зубов располосует человека в два счета. И существо было не одно.

Макс рванул в след за Ириной, едва не сшиб ее, но все же нашел в себе мужество остановиться, взять женщину под руку и крикнуть:

— Скорее!

— Что такое?

— Не оборачивайтесь!

Им повезло, что твари двигались медленно, на людей они поглядывали без особого интереса. Существа стучали в окна, переворачивали урны, встретившиеся им на пути, рылись в поисках съестного и в целом вели себя неагрессивно.

— Вы не видели мою дочь? — крикнула Ирина, когда они с Максом оказались рядом с людьми в лохмотьях. Теперь было видно, что на них не рванье, а просто необычная одежда со множеством драпировок и бахромой, больше похожая на ковры.

— Хурсаг, — произнесла абсолютно седая старуха. — Вижу, кто похитил твое дитя, — она закатила глаза так, что стали видны одни белки. — Владыка Хурсаг всех сделает теперь рабами своими.

— И… детей? Зачем? Что, вообще, происходит?!

— Нас слишком мало осталось. Кимелем пал.

— Теть Ир, — заговорил Макс, — я не знаю, как именно, но, кажется, мы в игру все попали. Это все Димка Ремизов придумал.

— Максим, я знаю, что вы с Женькой все время во что-то играли, но глупостей не говори. Бабушка явно просто не в себе.

— Назад посмотрите.

Ирина обернулась. Она инстинктивно отпрянула назад, хотя чудища были еще достаточно далеко.

— Боже, что это?

— Понятия не имею.

— Хурсаг, — произнесла старуха. — Владыка Хусаг возвращает мертвых к жизни.

— Это они похитили мою дочь? — испуганно спросила Ирина.

— Владыка Хурсаг возомнил себя богом. Но Кимелем не поклонится ему. Покуда есть ужасное сияние, Хурсаг не стать богом.

— Теть Ир, бежать надо. Они все чокнутые, — тихо прошептал Макс.

— Я хочу найти Алису.

— Встань за моей спиной, — строго сказала старуха.

Ирина подчинилась, Макс же с презрением глянул на пожилую женщину. И только когда ее руки засветились, как светодиодные фонари, отступил назад. Он помнил, что произошло в прошлый раз.

Светящийся шар сорвался с пальцев старухи, но ударил не по монстру, а по припаркованным рядом автомобилям. Машины смяло, как алюминиевые банки и отшвырнуло в сторону.

Монстры встрепенулись, быстрее рванулись к старухи, а та снова выпустила шар, который смял еще несколько машин.

— Что она творит? — спросила Ирина.

— Не знаю. Может, маразм у нее.

Максим взял женщину за руку и попытался провести через толпу. Он видел, как старуха быстрым шагом подошла к чудищам, схватила одного из них за шею и вскарабкалась тому на спину, как на лошадь. Монстр раскрыл мерзкую пасть и издал хлюпающий звук, будто высморкался. Прочие люди последовали примеру старухи. Только теперь Макс заметил, что в толпе одни женщины. Некоторые из них были почти без одежд, другие же закутаны в покрывала.

— Валим отсюда, — пробормотал он и попытался убежать вместе с Ириной, но кто-то вдруг поднял его за шиворот. Его подбросило вверх, перекувыркнуло в воздухе. Парень взвизгнул, зажмурился с перепугу, а когда открыл глаза, понял, что летит над землей. Не слишком высоко, примерно на уровне второго этажа.

Рядом раздался женский крик. Макс повернул голову и увидел висевшую в воздухе Ирину. Она дергалась и пыталась вырваться. Самым странным было то, что ее никто не держал. По крайней мере, Макс видел лишь зависшую рядом фигуру и никого более.

Глава 10

Это был вовсе не замок, как изначально подумала Соня. Кто-то высек залы прямо в скале. Они долго блуждали по лабиринтам.

— Я знаю, куда идти, — уверено заявляла Эля и устремлялась вперед.

И снова впереди образовывался тупик. Соня опустилась на корточки, прислонилась спиной к холодной гладкой стене.

— Все, я больше не могу! — тяжело выдохнула она.

Эля подошла к стене, преградившей путь, тихонько стукнула кулачком.

— Странно. Я точно видела здесь выход, — она поймала вопросительный взгляд Софии и пояснила: — я могу видеть сквозь стены, если закрою глаза.

— Лучше бы сквозь них ходить могла.

— Хорошая мысль, — улыбнулась Элина и прикрыла глаза.

Она не знала, откуда в ней взялась эта способность. Ей казалось, будто она видит изнанку игры, машинные коды, электрические импульсы, снующие туда-сюда в транзисторах. Но девушка не слишком разбиралась в этих тонких материях, действовала по наитию. Ей удалось повысить себе уровень, и теперь могла менять свое тело силой мысли. Но забава быстро ей наскучила, собственная внешность Элину полностью устраивала, а превращаться в чудовище не было никакого желания. Девушку эти способности совсем не удивляли, ведь это всего лишь игра. Однако над окружающей реальностью она еще не пробовала колдовать. Опасалась сделать что-то не так и все сломать. Но здесь и не нужно было многого — всего-то удалить текстуру стены. Будто графический процессор забарахлил, не справился с нагрузкой. Девушка сосредоточилась и прямо перед собой нарисовала ряд нулей.

— Что ты делаешь? — спросила Соня, но вдруг увидела, как стена распадается на части, будто пазл. Она взвизгнула и отпрянула назад, потому что помнила, именно так она оказалась здесь. Именно это случилось с ее квартирой.

— Ну, все, — выдохнула Элина, — проход открыт.

София никак не могла унять дрожь. Ноги вдруг стали ватными и отказывались слушаться. Проем представлял собой ровный квадрат. Теперь вместо стены остались лишь тонкие линии, похожие на стальные тросы. А еще было небо. Невозможно синее. Такого неба она никогда не видела. И плыли по нему белоснежные облака.

— Похоже на синий экран смерти, — произнесла Эля и от этих слов Соню в очередной раз передернуло. — Ну, винда когда зависает, такого же цвета экран. А облака — как буквы-кракозябры. Неужели не видела?

— Н-нет, — тихо ответила София. — У меня винды нет. У меня «Мак», — зачем-то пояснила она.

— А, «Мак» у меня тоже был. Но я его до такой степени не доводила. Пошли.

Соня сделала над собой усилие и подошла к «экрану смерти».

«Всего лишь дырка в стене», — мысленно произнесла София, успокаиваясь. Она подошла к самому краю и увидела высеченную в скале лестницу. А внизу виднелась деревушка. Небольшие домики с соломенными крышами ровными рядами стояли на зеленой траве. Соня видела людей, занятых своими обычными делами, кто-то таскал воду из колодца, кто-то вращал некую деревянную конструкцию, предназначения которой девушка не знала. Но в целом картина выглядела мирно. И никаких чудовищ.

Спуск девушки продолжали долго. Эля шла уверенно, будто, и впрямь, знала здесь все пути отсюда. Соня же все ожидала преследования, параноидальные мысли не оставляли ее, но погони так и не последовало. Однако от этого почему-то становилось все тревожнее.

На людях была странная одежда, будто поверх курток они наклеили пестрые камешки. Вскоре София разглядела небольшой пруд и заметила, как люди целиком и полностью погружаются под воду. И выходят из нее. Она увидела животных, облепленных точно такими же камешками. И те тоже заходили в пруд. И выходили.

«Это игра», — повторила про себя Соня. У нее не было объяснения, как именно они могли попасть в игру, но на реальность все это точно не походило.

***

Невидимая птица пронесла Максима и Ирину через весь город. Женщина совсем потеряла самообладание от страха. Она кричала и вырывалась, несмотря на то, что поднимались они все выше.

Макс видел горы. Те самые горы, что впервые рассмотрел со своего балкона. Теперь в том месте, где был его дом, остались лишь руины.

Полет внезапно превратился в падение, Макс закричал, видя под собой зеленое поле травы. Что-то предпринимать было бессмысленно — слишком большая высота. Они просто разобьются и все.

Умирать ему совсем не хотелось, и он замахал руками, будто те способны превратиться в крылья.

Вместо удара о землю последовал всплеск воды. Ирина вошла в воду плавно, ступнями вниз, погрузилась почти до дна и начала всплывать.

Макс упал не столь удачно. Отбил колени и руки, которыми махал. Вода вышибла из легких воздух, и он едва не захлебнулся, но все же сумел вовремя осознать, в чем дело.

Когда они оба выбрались на берег, увидели перед собой людей, обряженных в пестрые, как перья рябой курицы, доспехи. И Макс снова заорал, едва откашлялся. Он все еще хорошо помнил первую встречу с ракушечным воином.

— Уверен, что о нем говорил лугаль? — услышал он от незнакомца вполне человеческую речь. — Хлипкий какой-то, — и ракушечник легонько пнул Макса носком сапога.

— Лугаль говорил, их было двое, — произнес второй. — Но женщина не в счет. Женщину в бочку.

Ирину, еще не успевшую прийти в себя, вдруг подняли под руки и понесли.

— Что происходит? — она попыталась сопротивляться. — Куда вы меня тащите?

— В бочку. — ответил один из воинов. — Ты будешь служить лугалю.

— Так кончились бочки. Последние к лугалю отправили вчера еще. И новых не подвезли, Кимелем ведь пал. Зачем еще бочки? Ради этой, что ли?

— Много болтаешь. В Кимелем еще остались эти ведьмы.

Мужчины остановились, будто бы не зная, что делать. Они вдруг отпустили Ирину и та, не устояв на ногах, упала на землю.

— Я всего лишь ищу свою дочь. Она исчезла прямо из дома. Я вам не враг, — заговорила она.

— Ну, все ясно. Дочь твоя в бочке. А на тебя бочек нет.

Один из мужчин наклонился и дернул длинный корень, торчавший из земли. Часть грунта отъехала в сторону.

— Посидишь пока здесь.

Ирина увидела, как рядом с ней образовалась яма, похожая на могилу.

— Нет! — вскрикнула женщина и попыталась отползти. — Не надо!

Воин грубо толкнул ее ногой, и Ирина скатилась в яму.

— Не ори, — прикрикнул он. — Будут бочки, поедешь к лугалю.

Макс наблюдал за происходящим молча. Он и не думал пытаться помочь женщине, счел себя человеком маленьким, что он сделает-то? Ракушечников тут много, даже если б он оказал сопротивление, все равно бы проиграл. А одна смерть лучше двух. И он не виноват, просто ему повезло больше, чем Ирине.

Максу помогли встать и даже подали сухую одежду. Правда, переодеваться на улице он не решился. Он, вообще, старался не делать лишних движений, вдруг воины воспримут это как угрозу. У них на поясах висели круглые штуки, и рыжий знал, что они взрываются.

— Ты, — один из воинов ткнул в него пальцем. — Тебя хочет видеть лугаль. Переоденься и иди за мной.

***

Я-то думал, на танке только грязь хорошо преодолевать. Но тут грязи не было. Зато каменистые ухабы были такие, что ни один транспорт бы не проехал. Но гусеницы взбирались на крутые склоны, переваливали через колдобины даже тогда, когда я думал, что мы вот-вот перевернемся.

Вообще, местность тут была необычная, она казалась равнинной, не просто равнинной, а будто бы футбольным полем. Местами здесь росли кустарники — этакие густые заросли, вылезшие посреди газона. А кое-где из-под земли росли каменные глыбы. Иногда они превращались в скалистые гребни, вот, через них-то и приходилось перебираться танку. А вдалеке виднелись горы. Одна из них была абсолютно лысой, каменной, огромной, будто кто-то воткнул в землю гигантский вытянутый булыжник.

— Пиво кончилось, — посетовал Юрка и вытащил из кармана цветной зиплок. — Хочет кто? — он протянул пакетик мне. Очень знакомый пакетик. Я сам только недавно такие для фасовки заказывал. Красные для пластилина, зеленые для россыпи и синие под соль. Этот был красный. А внутри коричневый шарик, похожий на дерьмо. Пять грамм. Сам так фасовал.

— Откуда это у тебя? — я взял зип с наркотой и повертел в руках. — Ты же не по этой части.

— У торчков спиздил, ну, ты их тоже знаешь, — глядя, с каким интересом я разглядывал зип, Юрка добавил. — Я так, на всякий случай. Ну, вдруг нервы успокоить надо.

— А они, случаем, не поделились, где эти торчки взяли клад?

— Да у рыжего купили, чего там знать? Он же на голову отбитый, всем растрепал, что приторговывает из рук в руки.

— Рыжий? Это Макс, что ли? — по спине пробежал неприятный холодок. — И ты знал?

— А ты, можно подумать, не знал, — усмехнулся Грязный.

— А где он товар брал?

— Да мне почем знать? В интернете, наверное. Погоди, ты ж с ним все время шастал. Он от тебя скрывал, что ли? Ты, типа, ЗОЖник, что ли? Против всей этой байды?

— Типа того, — глухо произнес я и вернул пакетик Юрке. Теперь-то все это не имело значения. Я ничего не собирался объяснять Грязному, но теперь самому мне стало ясно, почему у меня было столько ненаходов. Макс, он почти всегда рядом ошивался, он знал все места, где я делал закладки, мог спокойно рыться в моем телефоне, а потом взрывать клады. Встречу, убью, суку. Только где его теперь найдешь, он же успел, кажется, из города свалить…

***

По сравнению с хурсагской лошадью, танк был слишком медленным транспортом. Дилинэ добралась первой до горного поселения. Жрица решила не дожидаться путников. Разве может сила Шананы сравниться с каким-то танком?

Девушка спешилась неподалеку от селения. Из-за кривостволых деревьев Дилинэ наблюдала, как воины Хурсаг вытаскивают людей из воды. Их было двое: мужчина и женщина. Отчего-то их тела не покрылись ракушками. Жрица не могла разглядеть, живые эти двое или возвращенные к жизни, но сделала вывод, что и в Хурсаг дела идут не так, как надо. Превращение не удалось.

Дилинэ вскинула руку и очертила круг. Затем она сорвала несколько синих цветов, растущих на склоне. Соцветие Дару, способное излечивать раненых и возвращать подобие жизни. Но жрице цветы нужны были для иной цели. Она оборвала лепестки и бросила их в круг. Туда же босыми ногами встала сама и воздела руки к небу.

— Шанана! — громко выкрикнула она, не боясь, что воины могут услышать ее. — Я, ми-сикиль Дилинэ, призываю тебя! Войди в мое тело и наполни его своим ужасным сиянием!

Жрица стояла с поднятыми руками. Она напряглась всем телом, готовясь принять в себя божественную силу, то самое ужасное сияние, что позволяло столько веков защищать их земли. Но Шанана ее не слышала.

Дилинэ услышала хруст ломающихся ветвей с другой стороны холма. Она опустила руки и разметала ногой лепестки. Хруст стал ближе. Жрица повернула голову на звук и увидела, как через заросли пробирается кимелемская жрица верхом на рааге. Дилинэ вздрогнула и замерла. Старая жрица правила раага прямо к ней, определенно заметив ми-сикиль.

— Пусть светит над тобой Шамаш, Дилинэ, — произнесла седовласая женщина.

— И Нанна не оставит тебя, Ияруту, — руки ее при этом сжались в кулаки, а глаза напряженно сузились. — Как посмела ты сотворить раагов? Каким богам ты служишь теперь?

— Тебе ли не знать, Дилинэ, Шанана оставила нас.

— И ты решила уподобиться хурсагским чернокнижникам, оскверняя мертвецов?

— Это не наши мертвые, — спокойно ответила Ияруту. — Это чужаки. Свет Шамаша не достигал их при жизни, и после смерти их не примет Иркалла.

— Глупая старуха! — вскрикнула Дилинэ. — Шанана покинула нас от того, что ты пользуешь мертвых! Это все из-за тебя, безмозглая плесень!

— Мы идем на Хурсаг, — гордо вскинув голову, ответила старая жрица. — С Шананой или без нее, но Хурсаг падет, покуда в руках моих все еще есть ужасное сияние. Уйди с дороги, Дилинэ. Или ты станешь защищать хурсагских выродков?

— Ты прокляла сама себя! Ты прокляла нас всех!

Ияруту хотела обойти круг ми-сикиль, но руки Дилинэ засияли золотом.

Луч света ударил перед мордой раага, тот вздыбился, но старая жрица удержалась на спине существа.

— Что ты делаешь, сикиль?! — вскрикнула седовласая.

— Делаю то, что должно, — ответила Дилинэ.

***

Ступени, высеченные прямо в скале, и не думали кончаться. Макс едва переставлял ноги, а новое одеяние, походившее на платье, доходило до щиколоток и не давало сделать достаточно широкий шаг, да к тому же было слишком теплым для внезапно наставшего лета. Парень утирал пот со лба и шел за воинами в ракушечных доспехах.

Выносливость +2

Макс отмахнулся от уведомления, как от назойливой мухи. Себя он ничуть выносливее не почувствовал. Напротив, ему казалось, что силы вот-вот его покинут. Но лестница все же закончилась, и показался прямоугольный проем в скале.

Внутри оказалось прохладнее, только солнце припекало спину. Макс с трудом отдышался, вытер пот рукавом и поспешил догнать своих провожатых. Вел он себя совершенно спокойно, будто всю жизнь ждал, когда его позовут повелителю Хурсага.

Коридор окончился широким залом, совершенно пустым, не считая круглого стола, за которым сидел человек. Лицо его закрывала маска, похожая на театральную. От него веяло холодом, и Макс замер, мгновенно ощутив волну страха. В этом человеке чувствовалась опасность даже на расстоянии.

— Подойди, — произнес человек в маске. — Ты тот, кто изменил мир?

Макс сделал несколько неуверенных шагов к столу и снова замер.

— Я? — переспросил он. — Я ничего не менял.

— Ты — иной, я вижу. Расскажи мне, как видишь мир? Нин Эли видела. Но оказалась не той.

— Это все-таки игра? Это ведь все не по-настоящему. А ты — главный босс, да?

— Игра? — человек постучал длинными когтями по столу. — Нин Эли говорила так же. Но нет, это не игра. Ты можешь изменить мир?

— Ну, — рыжий задумался, — даже не знаю.

В зал вбежала девочка, тощая, несуразная, с коротким ежиком на голове.

— И мне больше не понадобятся эти гадкие лекарства! — она засмеялась и оббежала стол. — Диир, можно погулять? Я так давно не была на улице!

— Подожди еще немного, — человек в маске потрепал девочку по коротким волосам. — Мне нужно поговорить с этим мальчиком, а потом я отведу тебя в сад.

— Макс? — девочка удивленно посмотрела на рыжего. — Ты зачем в ковер завернулся? А где Женька? Где мама?

— Ты? К-ка… — парень вздрогнул и проглотил половину слова, — ты как тут очутилась? Ты — Алиса, правильно? Сестра Джека?

— Ага! — кивнула девочка. — Видишь, я теперь могу ходить! Могу бегать! — и она снова побежала вокруг стола.

— Что она здесь делает? — спросил рыжий у Диира и осекся.

— Я снял с нее проклятье. Ребенок меня забавляет. Но ты не ответил на мой вопрос. Ты можешь менять мир?

— Ну, даже не знаю, — пожал Макс плечами.

— Удали его, — Диир указал на одного из воинов в ракушечных доспехах.

— Как удалить?

— Уничтожь, сотри из реальности. Тот, кого в Кимелем звали творцом неба, мог это сделать.

— А, не, я так не умею, — растеряно улыбнулся рыжий. — Я просто в игру играл, но придумал ее не я.

— Кто? — в голосе Диира послышалось рычание. — Кто выдумал эту вашу игру?

— Вы про Ремизова? Бот, что ли, вам нужен?

— Если ты знаешь того, кто создал небо, того, кто дал ужасное сияние Кимелем, приведи его ко мне.

— А… зачем?

— Чего ты хочешь, мальчишка? Золото, власть, силу? Я могу дать тебе все это.

— А, понял, — кивнул Макс. — Конечно, приведу. Как только встречу, сразу приведу. Обязательно.

— Можешь идти, — произнес Диир.

— Все? Вот, просто идти? Ни угроз, ни подписания договора кровью, ничего не надо?

— А зачем? — усмехнулся человек в маске. — Ты и так все выполнишь. Добровольно.

— Ага, — снова закивал рыжий. — Ну, я пошел.

***

Пока мы ехали, Ремизов полтанка раскрутил. Он вытащил какое-то подобие рации и ловил сигнал, выкинув антенну через люк. Динамик издавал душераздирающие звуки, которые даже рев мотора глушили.

— Бот, задолбал своей музыкой. Вырубай шарманку! — крикнул Юрка.

— Ты не понимаешь, — ответил Ремизов, все-таки убавляя звук, — тут эфир совсем пустой.

— Ну, не ловит тут «Европа плюс», бывает.

— Нет, так не бывает, — возразил Бот. — Эфир всегда полон всяких сигналов. Не только радио и телевидение, но и менты, военные, телефоны, в конце концов. А тут пусто. Будто ни одного источника сигнала нет.

— Ну, и вырубай к чертям.

Грязный, кажется, реально ничего не понял. А до меня начало доходить потихоньку. Это не горы глушат сигнал. Сигнала просто нет.

— А вдруг это не к нам кусок игры переместился, — предположил я, — а мы все, то есть весь город, попал в игру? А дальше нет ни Наро-Фоминска, ни Москвы.

— А разница какая? — снова не врубился Юрка.

— Это значит, мы никогда не выберемся, — произнес Бот.

— Слушай, ну, ты ж говорил, что код какой-то видишь. А как-нибудь обратно все сделать можно? Откатить систему до заводских настроек? Как, вообще, так получилось? И если мы переместились, то что сейчас на месте города там, в нашем мире? Большая воронка? — спросил я.

— Я думаю, все случилось, когда меня похитили. Ну, я денег кое-кому задолжал, брал на разработку. Вот, они прошарили, что мой проект может приносить доход. Давай, собери нам тут ванну, говорят. Ванну-то я собрал, только решил чуть изменить систему, когда подключался. Чит-коды ввел, говоря простым языком. Просто живым меня бы все равно оттуда не выпустили. И я придумал, как сделать так, чтоб меня посчитали мертвым. И тело выбросили. Конечно, я рисковал, меня могли и закопать, но иного выхода не было.

— Ты в этой ванне утопиться, что ли, хотел?

— Отключить сознание, оставив минимум вегетативных функций. Сознание думало бы, что я сижу в бочке, мягкой и удобной. Я ж не хотел испытывать дискомфорта. К тому же, я нашел, как отключить систему изнутри.

— Ага, из бочки?

— Ну, типа того. Понимаешь, Кимелем на коммерческие рельсы не поставишь. Я это потом уже понял. Слишком опасно для психики, чего б там Каминский ни говорил. У меня после погружения всякие глюки были, в общем, нехорошая это игрушка получилась. Хуже наркоты.

— Так почему тогда не отключил?

— Ну, я хотел проверить, сработает ли мой план. Мне подопытный нужен был. Я ее не хотел убивать. Я бы просто вывел ее из погружения и потом полез уже сам. Мне же надо было проверить…

— Погодь, ты девку какую-то там замочил? Ну, ты даешь, Бот. Не ожидал… — все-таки страшные люди эти гениальные ученые.

— Это оказалась дочь того чувака, что меня похитил.

— Охренеть… Ты не смог ее вывести, ну, из этого состояния?

— Я не смог ее найти. Она просто растворилась в ванне. А потом меня самого в эту ванну засунули. И… вот я здесь.

— А девчонка эта? Она тоже куда-то переместилась?

— Не знаю. Но, вполне возможно, что она выжила.

— Ну, и козлина же ты, Бот, — подал голос Юрка.

— Юр, у меня умысла ее убивать не было, мне нужно было аппарат проверить.

— Да срать на твой умысел! Ты, реально, не вдупляешь, что нельзя из человека крысу подопытную делать? Даже если надо. Я, может, и дурак, и алкаш, но я книжки тоже всякие читал. И историю знаю. Был один такой докторишка, тоже типа ученый, опыты ставил. И дохрена детей замучил. Менгеле, знаешь такого? Не твой дед, случаем?

— Менгеле был нацистом. При чем тут это? — возмутился Бот.

— А при том, что ты ничем не лучше. Для тебя тоже не люди, а подопытные. У тебя там цель великая, эта, вон, сикля тебя богом считает. Круто же! А ты никакой не бог, ты просто кусок дерьма с самомнением.

— Юр, да ты чего? — Димка заерзал. — Ну, чего ты из меня чудовище лепишь? Я не как фашист, они ж добровольно шли. Вот, Джек, он тоже был подопытным, но я ж ничего…

— Че ты тут мямлишь? — оборвал его Грязный. — Как был ты ссыклом, так и остался. Ученый, бля! Блевать охота от твоей болтовни! — и он резко нажал на педаль тормоза.

— Юр, не надо его пиздить, — попытался вступиться я за Бота. — Только он может все это дерьмо исправить.

— Да нах он мне сдался? Там есть кто-то, видишь? — я сдвинулся вперед и глянул в смотровую щель. — Видишь? Копают чего-то.

Я увидел пятерых в камуфляже, двое с лопатами, остальные просто стояли рядом. Танк они, конечно, тоже заметили. Оттого копать перестали.

— Это ж наши! — выкрикнул я.

— Да ну, — издевательски хмыкнул Юрка.

— Ну, в смысле, не эти Хурсаг, Кимелем и прочая дрянь.

— Там, — подал голос Ремизов, — впереди еще и поселок какой-то, — он смотрел через какое-то устройство, которое сам здесь же перебрал. Получился, видимо, телескоп, потому что через щель я никакого поселка не видел, а Бот как-то разглядел.

— Эти «наши» на нас автоматы наставили уже, — произнес Грязный.

Через замызганное стекло толком не разглядишь, что они там делаю. И я полез в башню, понадеявшись, что когда моя голова покажется, в нее не прилетит пуля.

— Эй, пацаны, свои! — заорал я, едва высунувшись из люка.

Стрелять они не стали, но продолжали держать под прицелом. Я вылез и пошел к ним, собираясь договориться. А автоматы, я почему-то решил, что они просто забыли их убрать. Ну, бывает же.

— Стой, где стоишь! — вдруг крикнули мне. Тогда до меня дошло, что я все еще на прицеле.

— Комода зови, — произнес один из автоматчиков. — Скажи, дезертиров поймали.

Тот, что держал лопату, инструмент свой бросил и ломанулся куда-то в кусты.

— Я не дезертир! — попытался возразить. — Я был заложником. Видишь? — поднял я руки. — Оружия нет!

— Кто в танке? — спросили у меня.

— Двое гражданских, — честно ответил я. — Забирайте танк, я здаюсь! — и сделал шаг вперед. Солдат выстрелил. В воздух.

— Стой, сказал!

— Да вы чего, пацаны? — опешил я.

— Да вы чего творите? — сзади послышался юркин голос. — Совсем мозги просрали? Пушку убери, сказал.

— Комод придет, разберется, — ответил один из автоматчиков.

— А шифоньер к тебе не придет? — рассмеялся Грязный.

Из-за кустов вышли двое. Тот, что был с лопатой и еще сержант с ним, он же комод, как я понял. Командир отделения, то есть. Сержант вылупился на меня, перевел взгляд на танк, потом опять посмотрел на меня.

— Кто такие? — спросил, наконец, он.

— Эй, скажи своим, чтоб пукалки свои в жопу себе затолкали! — начал бузить Юрка. — Я — мирный житель. А эти — идиоты.

— Мирные жители на танке не катаются, — произнес сержант. — Ты кто такой? — повернулся он ко мне.

— Да я тут ни при чем, — начал я. — Слушай, сержант, уберите автоматы, мы ж безоружные. И я спокойно все объясню.

— Ага, безоружные, — усмехнулся он. — На танке.

— Ну, так получилось. Я вообще, первый день в армии был, когда этот, я даже имени его не знаю, стрельбу начал. Он меня в заложники взял.

— И где он? Ну, тот, что стрельбу затеял.

— Да труп он! — вместо меня ответил Юрка. — А будешь пиздеть, и ты трупом станешь!

— Мне надо доложить командиру взвода, — неуверенно ответил сержант. — Я решений таких принимать не могу.

— Каких таких решений? — спросил я.

— Ложись! — крикнул Юрка и, кажется, что-то кинул. Я упал на землю, послышались выстрелы.

— Бутылка! Он бутылку кинул! — заорал сержант.

Подняв голову, я увидел, как Грязный вырывает из рук рядового оружие и тут же наставляет на того автомат. И когда только успел. Солдат с перепуганными глазами попятился назад.

— Оружие все бросьте, — произнес Юрка. — А то этого щегла пристрелю.

Я поднялся на ноги, огляделся. Оружия у солдат больше не было. То ли сами побросали, то ли выронили. Я так и не понял, как все случилось.

— Значит, так, — продолжил говорить Юрка. — мы сейчас погрузимся в танк и уедем. Вы нас не видели, а мы вас. Всем понятно?

Ответить никто не успел. Земля вдруг вздыбилась, в нас полетели комья с травой, разверзлась трещина. И оттуда вдруг выскочила баба. Она сидела верхом на совершенно голом человеке, как на коне. Вместо рта у этого урода была дырка, в которую он засасывал траву. От сюрреалистичности картины даже Юрка растерялся. Мужик прыгал на четырех конечностях, а тетка держала его за волосы.

Потом я увидел еще одну такую же наездницу. И еще. Их оказалось куда больше, чем нас.

Старуха свесилась со спины уродца, схватила лежавшего на земле солдата и оторвала ему голову. Из обезглавленного тела брызнула кровь, попав на Юрку.

— Ах ты тварь! — вскрикнул Грязный и очередью расстрелял бабку вместе с ее уродской лошадью.

Старуха повалилась на землю, но не сдохла. Ее руки засветились, стали белыми, как лампы дневного света. Я понял, что сейчас она атакует, но был слишком далеко, чтоб помочь Юрке.

Сержант оказался быстрее. Он подскочил к бабке и вдарил в висок прикладом. Старуха взывала, схватила сержанта светящейся рукой, тот вскрикнул и потерял равновесие.

Я рванулся к нему, вырвал из рук корчащегося от боли сержанта автомат. Бабка вцепилась светящейся рукой в его ногу мертвой хваткой, из под пальцев сочились клубы дыма. Из груди старухи сочилась кровь, но она почему-то не сдыхала. Я навел дуло на старуху и спустил курок. Щелчок. Выстрела не последовало. Тогда я просто ткнул дулом ей в глаз. С силой ткнул так, что захрустела глазница. Бабка сморщилась, замахала рукой, пытаясь ухватить меня.

Ее голова, насаженная на дуло, трепыхалась, я никак не мог выдернуть автомат, он застрял в ее глазу. Она безмолвно открывала рот и корчилась, но не умирала.

— Да сдохни ты уже! — я начал бить ее головой об землю, руки ее перестали сиять, и она вцеплялась в траву, выдергивала ее и швырялась в меня. А я все вдалбливал ее седую башку в землю.

Сержант стонал, держась за ногу, Юрка отстреливался от остальных тварей, они не приближались, но и не дохли. Тело старухи перестало трепыхаться, и я отбросил автомат, увидев, что ее голова превратилась в волосатую кровавую кашицу.

Небо потряс раскат грома, и у меня вдруг закружилась голова, случился новый приступ кашля. Я согнулся пополам, пытаясь вдохнуть. Легки будто каменные стали, и я, наверное, бы потерял сознание, если бы не дождь. Мокрые капли падали на спину, и с каждой из них ко мне возвращалась способность дышать.

Вы излечились от болезни

Здоровье 100%

Выносливость +1

Сила +1

Магия +1

Я выпрямился, вдыхая полной грудью, ощущая все запахи. В голове вдруг сделалось предельно ясно. С неба обрушился настоящий водопад, но на меня больше не попало ни капли. Вода вдруг стала скапливаться в воздухе, будто наполняли невидимый сосуд. Жидкость забурлила, словно кипяток, и обрела очертания человеческой фигуры. Через мгновение ко мне шагнула обнаженная девушка. Дилинэ.

— Шанана приняла жертву. Ты больше не проклят, — ответила она, легко касаясь меня рукой.

— Что это было? — спросил я.

— Жрицы, — ответила Дилинэ. — Они прокляли себя сами.

— Опа, — подошел к жрице Юрка. — Опять шмотки потеряла, — он отбросил автомат. — Патроны кончились.

— Конечно, очередями стрелять, — усмехнулся я.

— Круто ты эту, — он взглядом указал на тело старухи. — А этот, — он кивнул головой в сторону танка, — так и не вылазил? Сидит, ссыкун, смотрит.

— Юр, не трожь Бота. Он, может, и урод моральный, но нам еще нужен.

— Да бесит он меня! — Грязный сжал кулаки и выпучил глаза. Злость он всегда очень выразительно показывал.

— Хуй с ним, с этим что делать будем? — я указал на толпу наездниц.

— Они вроде как уходят, — произнес Юрка, вглядываясь в даль.

— Они хотят атаковать Хурсаг, — пояснила Дилинэ. — Но без сияния Шананы у них ничего не выйдет.

— Хурсаг, — задумчиво протянул Грязный. — Это, получается, Хурсаг — наши?

— По-моему, нет тут больше никаких «наших», — произнес я. — Мы сами по себе.

— А куда мы тогда премся? Пусть хоть сожрут друг друга. Поворачиваем в город. К черту все, — махнул рукой Юрка и пошел к танку.

Глава 11

Соня с любопытством глазела по сторонам. Ей хотелось заговорить с воинами в причудливых доспехах, хотелось попробовать воду из колодца, хотелось сорвать цветочек, попробовать ягодку, но Элина упорно тащила ее за руку, не давая даже шагу замедлить.

— Я не останусь тут ни на минуту, — бурчала она. — Ненавижу их всех! Ненавижу Диира!

— Но он ведь нас отпустил, — возразила Соня. — Разве ж он виноват в том, что случилось с твоим отцом?

— А кто еще? — возмущенно ответила Эля.

— С ним случилось несчастье задолго до того, как он попал сюда. Мой начальник, теперь уже бывший, он держал его в подвале под препаратами. Я так и не узнала, зачем. Мне очень хотелось спасти его, но, видимо, он тогда уже был не здоров.

— Не неси пургу, — возмутилась Элина. — Так болел, что горло само перерезалось. Это все из-за Диира! Если б он меня не похитил, папа был бы жив!

— Да стой же ты! — София вырвалась из цепких пальцев Эли. — Ты слышишь?

— Что?

— Кто-то на помощь зовет.

— И что теперь? Я не красный крест, чтоб всех спасать. Пошли уже.

— Нет, это здесь, — стояла на своем Соня. — Прямо из-под земли. Вдруг там кого-то живьем закопали?

Элина задумчиво уставилась на траву.

— Нет, если бы закопали, уже никто бы не орал. Земля бы в рот насыпалась. Тут что-то есть.

Девушка вытянула руки, они засияли золотом, стали вытягиваться и превращаться в подобия лопат. Модифицированными руками она стала разрывать быстро землю.

Соня пугливо озиралась, ей казалось, что эти странные воины в любой момент могут подойти и, если не напасть, то спросить, что они тут, собственно, делают? Ответа у Софии не было, а Эля, на ее взгляд, вела себя слишком агрессивно и без особого повода. А уж если ей повод дать… Хотя, Элине бояться-то было и нечего с ее-то способностями.

— Соня? — услышала девушка оклик и вздрогнула. Она пугливо обернулась и увидела рыжеволосого парня, обряженного в платье с бахромой.

— Макс! — радостно воскликнула она. — Скажи, это ведь все не по-настоящему? — она засмеялась. — Что за одежда на тебе? Нет, это определенно сон.

— Если это сон, то наверняка мой, — он улыбнулся и подошел ближе.

Элина выдернула руками-лопатами часть грунта и увидела не дне ямы женщину. Та смотрела испуганным взглядом, как конечности девушки вновь обретают естественные очертания.

— Вылезай, — скомандовала Эля. — Ты спасена.

Ирина осторожно привстала, вытянула согнутые колени.

— Теть Ир! — к яме подскочил Макс. — Я ж говорил, что не брошу вас.

— Ты не нашел Алису? — первое, что спросила она.

— Не, не видел.

— Ты, вообще, кто такой? — обратила на него внимание Элина.

— Ну… — рыжий замялся, подбирая слова. — Я, вот, теть Иру спасать шел.

— Угу, — кивнула Эля, — что-то ты долго шел. Она тут чуть не околела, — девушка повернулась к Ирине. — Ну, вылезай давай. Надо уходить отсюда.

На помощь женщине бросилась София. Не смотря на внешнюю хрупкость, Соня справилась легко.

— Давайте я осмотрю вас, — предложила она. — Я все-таки медик.

— Не надо, — тихим голосом ответила Ирина. — Со мной все в порядке, просто немного замерзла. Вы не видели здесь девочку? Худенькую, с бритой головой, она больна и мне срочно нужно найти ее.

— Вторая бочка, — произнесла Элина, глядя на Соню.

— Точно! Мы должны отвести ее обратно в скалу, — ответила София.

— Вы ее видели? Она жива?

— Видели, — кивнула Эля. — Она в покоях Диира. Когда мы уходили, была живой. Но, да, болезненной выглядела. С ней что-то серьезное? Это не из-за бочки?

— У нее лейкоз, — ответила Ирина. — Алиса — паллиативная больная. Вы знаете, что это?

— Ох, сочувствую, — произнесла Соня.

— Куда мне идти? Просто скажите, куда мне идти? — голос Ирины дрогнул, но женщина сглотнула подступивший к горлу ком.

— Может, проводим? — предложила София.

— Я к этому ушлепку не вернусь, — упрямо заявила Эля и повернулась к женщине. — Значит так, Диир — это такой хрен в маске. Ходит тут, делает вид, что самый главный. Но он не злой, просто, ну, это личное, короче. Пойдешь к скале, там лестница есть. Если кто спросит, что тут делаешь, скажи, что нин Эли, то есть я, прислала за ребенком. Диир прогонять не станет, я знаю, что нужна ему.

— Спасибо! — радостно воскликнула Ирина и уже готова была бежать, но перевела взгляд на рыжего. — Максим, а ты? Почему ты так одет?

— Я… — он снова не мог подобрать слов. — Мне надо человека одного найти. Вы, эта, идите. А я потом тоже приду. Но… сейчас не могу. Правда, не могу.

— Ладно, — улыбнулась женщина. — И спасибо, что спас меня, — Ирина сорвалась с места и побежала к скале.

Девушки переглянулись.

— А чего это тебе спасибо? — Элина настороженно обошла рыжего. — Ты кто такой, вообще?

— Мне нужно вернуться в город. Знаешь, где выход отсюда?

— С чего бы мне тебе помогать?

— Эль, я знаю его, — вступилась Соня. — Он помог твоего отца из клиники вытащить.

— Да?.. — девушка все еще глядела на рыжего исподлобья, но наезжать перестала. — Пойдем отсюда, Сонь, — дернула она подругу за руку.

— А куда вы идете?

— Подальше отсюда, — буркнула Элина. — И ты иди. Тоже подальше.

***

Никогда не видел таких ожогов. Чтоб прям до кости, и сама кость обуглилась. Нет, ну, наверное, если под автоген сунуть ногу, еще и не такое будет. Только какой дурак так делать будет?

Юрка на полпути к танку снова махнул рукой и повернул назад.

Сержант уже не стонал и даже не дергался. Я подумал, вряд ли он выживет. Хотя, кроме ноги-то, у него больше не было ран, но выглядел он натуральным покойником: бледный, глаза выпучены, с синюшными пятнами вокруг рта, из которого потекла струйка слюны. Если бы не изредка вздымающаяся грудь, я бы решил, что он помер.

Юрка подошел, разодрал штанину сержанта до самого бедра и осмотрел рану. Будто бы что-то смыслил в оказании первой помощи.

— Эй, солдат, водка есть? — крикнул Грязный одному из оставшихся в живых рядовых.

— Думаешь, выживет? — спросил я, подойдя ближе.

— Да шок у него от боли, — ответил Юрка. — Я сам видел, как водкой отпаивают. Выживет.

— Н-нету водки, — ответил рядовой. Пацан, ему, похоже, только восемнадцать исполнилось, он стоял и не мог заставить себя перешагнуть обезглавленный труп.

— Хреново, — вздохнул Грязный. — Давай, потащили его.

— Куда? — спросил я. — Куда ты его тащить собрался?

— В лазарет, штаб, корпус, что тут у вас поблизости? — последние слова были адресованы оставшимся в живых рядовым.

Солдат молча, только пялился на сержанта. В его взгляде читалась смесь сочувствия с брезгливостью. Трое других подошли к Юрке, но прикоснуться к раненому тоже не решались, будто не знали, с какого конца браться.

— Здесь, — произнес один из них, — поблизости штаб. Но как мы его потащим? Вдруг его нельзя переносить?

— А давайте здесь бросим, а?

— Носилки нужны, — предложил я.

Носилок, конечно, не было.

— А, может, на танке подбросите? — предложил один из солдат, низкорослый и коренастый. Говорил он с акцентом, видно, не местный.

— Ты, бля, совсем дурак? — взъелся Юрка. — Тебе говорят, что, может, переносить нельзя, а ты его в танк запихать хочешь.

— Эй, ну, вы скоро там? — высунулся из танка Бот. — Эти, кажется, сюда скачут!

— Сюда иди, ученый, — позвал Грязный. В его голосе слышалась неприкрытая угроза.

— А где Дилинэ? — спросил Ремизов, подойдя ближе. — Мне ведь не показалось?

Я стал оглядываться по сторонам, но жрица, похоже, вновь исчезла.

— Не показалось, — буркнул Юрка. Он подобрал две длинные палки и теперь проверял, достаточно ли они крепкие.

— Ну, и кого мы ждем? — спросил Димка. — Поехали уже.

— Бот, отвали. Джек, — Грязный повернулся ко мне, — притащи брезент из танка, там должен быть.

Я уже догадался, для чего ему понадобился брезент, и спорить не стал, молча побрел к танку.

Вообще, от Юрки как-то не ожидал такого поведения. Я-то считал, что он за чекушку и убить может. Да все так считали. А он с этим сержантом возится, как с родным. Но брезент я все же раздобыл. Вернулся к Юрке и помог соорудить подобие носилок. Вместе мы кое-как уложили раненого.

— Сами донесете? — спросил Грязный у солдат, те кивнули. — Там, водкой его напоите. Из шока сразу выйдет. Ну, бывайте, — он махнул им рукой, а потом повернулся ко мне. — Пошли.

— А чего ты с ними не пошел? — спросил Ремизов.

— А зачем? Сами дотащат.

— Ну, у них же водка…

Юрка остановился, Бот тоже замер и нервно сглотнул.

— Ты, Дим, вроде бы ученый, ну, умным должен быть. По идее. А иногда такую ересь несешь, — и Грязный пошел дальше. А я-то думал, он Боту все-таки врежет.

Забравшись в танк, мы распределились по местам, Юрка сел на место водителя, а мы с Ремизовым позади него.

Грязный запустил стартер, танк зарычал, но тут же заглох. Он нажал кнопку стартера еще раз, что-то завизжало, но мотор и не думал запускаться.

— Все, приехали, — выдал Юрка и хлопнул по приборной панели.

— Может, опять с толкача заведем? — предложил я.

— Вот ты тупой, — Грязный закатил глаза. — Ты его до города толкать собрался? Соляра кончилась. Эй, ученый, — окликнул он Ремизова, — давай, наколдуй нам солярки из собственной мочи.

— Да иди ты, — отмахнулся Бот.

— Слушай, — повернулся я к нему, — с меня Дилинэ проклятие сняла, здоровье там восстановилось, но я не про то. У меня магия появилась. Только я не знаю, как ею пользоваться.

— Это не магия, — ответил Ремизов. — У меня самого шестерка, но толку от этого немного. Я пытался себе увеличить магию, ну, когда опыт с девчонкой проводил. Только это все равно не магия, это что-то типа чит-кодов. Ну, возможность использовать свойства мира. Сейчас я будто бы вижу машинный код, не двоичный, как в компьютере, а, наверное, троичный. Потому что каждый элемент — это не только ноль и единица, но еще и неопределенность, а внутри этой неопределенности снова варианты, и среди них опять неопределенность. Это довольно сложная структура — низкоуровневое программирование. Если бы эта условная магия была выше, я мог бы оперировать уже как в объектно-ориентированной среде. Ты же в школе проходил паскаль? — я кивнул, но на самом деле с трудом припомнил, что это такое. — А еще есть делфи — тот же паскаль, только визуальный. Ну, понял?

— То есть ты перепрошил мир, используя язык, который мы в школе учили?

— Нет, я просто для примера привел. И то не совсем верно. Паскаль — это тоже среда, программа, в которой можно писать другие программы. А сам паскаль написан на более сложном языке. Неужели ты ничего не слышал про машинные коды? Ассемблер?

— Да слышал я, — ответил, чтоб он уж совсем меня идиотом не счел. — Только не могу понять, как эта хрень тебе мир перепрошивать помогает.

— Э, из танка выползаем, программисты, мать вашу, — подал голос Юрка.

— Пешком пойдем? — спросил я.

— В перископ гляньте.

— Ох ты ж… — выдал Бот, заглянув в глазок первым.

— Что там? — отпихнул я его и сам посмотрел.

Мне показалось, они совсем близко. Я видел воинов, жутких воинов, облепленных рябыми ракушками. И этих тварей, которых они использовались в качестве лошадей. Их было целое полчище. А еще там что-то горело, белое, нестерпимо яркое, у меня даже глаза заслезились. И я понял, что если мы сейчас же не уберемся, будет жопа.

— Валить надо, — тихо сказал я.

— Может, в танке пересидим? — предложил Юрка. — Ну, хоть отстреливаться сможем.

— Погоди, — произнес Ремизов, глядя в перископ. — Там Макс, рыжий. Он идет впереди, а эти его не трогают.

— Да этот без мыла в любою жопу влезет, — ответил Грязный. — Будем его ждать?

Нутром я чуял, что бежать отсюда надо. Сейчас эти ведьмы на лысых гориллах сцепятся с воинами, и будет жесть. Но к Максу у меня был разговор. В глубине души я все еще надеялся, что Грязный ошибается. Я ж Макса с детства знаю, не мог он так поступить. Я просто не хотел в это верить.

***

Сапер прикрепил минный шнур к земле и заложил первый заряд примерно в полуметре от края шнура, замаскировал и привел в боеготовность. Командир отделения саперного взвода воткнул палку в землю, отсчитав ровно одиннадцать метров, и теперь наблюдал за первым номером очередной двойки. Тот двинулся вправо, замешкался и уставился куда-то за спину сержанту.

— Ты куда прешь? — заорал командир отделения. — Это не учения! Ты боевой заряд поставил! Влево! До кольца!

Но боец застыл так, будто смерть свою увидел. Побледнел и потер глаза.

— Товарищ сержант, там баба голая, — выговорил, наконец, солдат.

— Ты, Торопыкин, часом не перегрелся? — произнес командир, но любопытство взяло верх, он обернулся и увидел фигуру вдалеке. Он прищурился, пытаясь разглядеть получше.

Образ то расплывался, то снова обретал очертания. Фигура, в самом деле, напоминала голую женщину, которая будто бы плыла, а не шла. Прямо по заминированной территории.

— Стой! — крикнул сержант. — Стой, дура! Там мины!

Но фигура продолжала движение. И приближалась слишком быстро, будто кто-то включил наезд камеры. Командир отделения потряс головой, пытаясь отогнать морок.

Девушка в самом деле была абсолютно обнажена, теперь он это виде отчетливо. Она сделала шаг, и раздался хлопок. Мгновенная вспышка, и в воздух взвилось облако пыли.

— Эх, дура! — махнул рукой командир, но тут заметил, как из пылевого столба показалась фигура. Она двигалась вперед, будто и не заметив разорвавшийся мины.

Сержант больше ни слова не вымолвил. Да и остальные саперы побросали все и пялились на девушку. Совершенно голую девушку, лицо которой закрывала маска.

— Ми-сикиль Дилинэ, — произнесла она, оказавшись в достаточной близости, — великая жрица Шананы и повелительница ужасного сияния, — она сделала паузу, окинула присутствующих взглядом. — Вы должны уйти. Шанана не желает больше жертв, кроме Хурсаг.

Один из бойцов сделал несколько шагов к жрице, улыбнулся:

— Слушай, красотка, а пойдем к нам, — он протянул к ней руку, хотел коснуться плеча и увести. Но не смог. Бойца отбросило, словно взрывной волной. Он долетел до траншеи, которую копал другой взвод, и едва не свернул шею.

Больше желающих приблизиться к жрице не нашлось.

***

Внутри скалы оказалось холодно. Одежда Ирины после падения в пруд так и не высохла. Сначала ей пришлось сидеть в яме, теперь бродить по пещерам. Женщина продрогла, горло начало саднить и появился навязчивый кашель.

— Алиса! — крикнула она в очередной раз, и голос эхом разнесся по коридорам.

Ответа не последовало.

Сил у Ирины оставалось все меньше, по телу разливалась усталость, переходящая в боль, но она продолжала идти. Вслепую, утратив всякую надежду и едва не преступая грань безумия.

— Алиса! — снова выкрикнула она и не узнала свой голос. Он стал надорванным, сиплым.

Она сделала шаг вперед, но что-то колючее и твердое ее остановило. В полной темноте женщина ничего не могла разглядеть.

— Что ты тут делаешь? — спросил ее незнакомец, на которого она наткнулась.

— Я ищу свою дочь, — ответила Ирина.

— Урду, — произнес человек. — Урду должно быть на линии. Урду не положено ходить к Дииру. Урду следует служить.

— Мне всего лишь нужно найти девочку. Мне сказали, она здесь. Помогите… — выдохнула она, не слишком рассчитывая на помощь.

— Кто сказал? — спросил у нее незнакомец.

Ирина замешкалась, припоминая имя девушки, что рассказала про Алису. У нее было странное имя. Или не имя вовсе…

— Нина, — стала перебирать Ирина варианты вслух, — Нет, не Нина. Нинель, кажется, так.

— Госпожа? — вопросил человек. — Так ты урду нин Эли?

— Наверное, — согласилась женщина.

— Почему ты не подле хозяйки, урду-уш?

— Я… я не знаю.

— Ты будешь сидеть в бочке! — зло выкрикнул человек и схватил Ирину за руку, больно сжав запястье.

— Пусти! — вскрикнула она. — Я должна найти Алису! Пусти!

Она замахала свободной рукой, стараясь ударить незнакомца, но лишь ранилась об острые ракушки, облепившие его одежду.

Наконец, ей удалось ткнуть пальцем во что-то мягкое. Незнакомец вскрикнул, и тут же своды пещеры осветила яркая вспышка.

— Что здесь происходит, Ашур?

Незнакомец продолжал сжимать запястье Ирины, но она отчетливо ощутила, как он вздрогнул. А совсем рядом возникла иная фигура. Его одежды мерцали в темноте, будто по ней пробегали голубые искры. Лицо отливало золотом, будто отлитое из металла, а вместо глаз горело зеленое пламя.

— Лугаль, я поймал беглую урду.

— Урду? — вопросила сияющая фигура. — Ты глуп, Ашур. Ты не смог отличить раба от вольного, живого от мертвого.

— Она сказала, ее хозяйка нин Эли, лугаль.

— Нин Эли? — медленно произнес Диир.

— Я просто ищу дочь. Мне сказали, она здесь.

— Эта мисаль больна. Разве ты не видишь, Ашур? Напои ее эликсиром.

— А после, лугаль?

— А после, — задумчиво протянул Диир, — если нин Эли не явится до заката, из нее получится урду-уш.

— Пошли, — подтолкнул Ирину в спину Ашур.

— А девочка? Вы не видели девочку? Скажите мне, где Алиса?! — кричала женщина, но Ашур с силой тащил ее за собой.

Ирина совсем выбилась из сил, но переставляла ноги. Ей казалось, что если она упадет, ее просто потащат волоком. Кричать тоже не выходило, только кашель сотрясал воздух в пещере.

Впереди показался свет, и Ашур выволок жертву в просторный зал. Силы совсем покинули Ирину, женщина упала, но тут пленитель подхватил ее на руки и швырнул на ложе. Ее рот с силой разжали, и губ коснулось что-то холодное.

— Пей, — скомандовал Ашур, и в глотку полилось горьковатое зелье.

***

Я вылез из танка, предварительно сунув в карман пакетик с наркотой, прислонился к дереву и стал ждать, пока Макс до меня доберется. На нем была дурацкая одежда, будто он в ковер советских времен завернулся. Выглядело это настолько нелепо, что я не смог сдержать улыбку.

Что там делали всадники, я разглядеть не мог, а Макс, кажется, бежал, но это не походило на то, будто бы он убегал от всадников. Радостно он как-то бежал. Или это уже воображение мое нарисовало, вдохновившись нелепой расцветкой его «платья».

— О, здорова, Джек! — воскликнул он, едва отдышавшись. Так невзначай поздоровался, будто мы где-то в торговом центре встретились. В самой обыденной обстановке, а вовсе не на поле битвы между несколькими мирами.

— Ну, здорова, — ответил я, разглядывая его наряд. — Ты как здесь? Разве тебя не эвакуировали.

— Не успели. Знаешь, тут такое произошло, ты не поверишь.

— Да уж, — только выдохнул я. — Ну, рассказывай, чем занимался?

— А ты Бота не видел?

— Нет, — покачал я головой.

— Хреново, — выдохнул Макс. — Мне он позарез нужен.

— Рыжий, а ты ничего мне рассказать не хочешь?

— Ты о чем? — он вылупился так, будто, и впрямь, ему от меня нечего было скрывать.

— Помнишь, как я клады потерял? — спросил я прямо.

— Ну, помню, конечно. У Бота в квартире, — теперь я заметил, что лыбится он натянуто, нервно.

— Именно в квартире? Может, я их по дороге домой потерял? Или, вообще, дома приныкал и забыл?

— Ты на что намекаешь? — напрягся рыжий.

Я вытащил из кармана пакетик.

— Узнаешь?

— Твоя закладка? Нашел все-таки.

— Идиотом не прикидывайся.

— Джек, да ты чего? — Макс попятился. — Ты чего, меня, что ли, подозреваешь?

— Рыжий барыжит, — повторил я Юркины слова. — Все об этом знают. Один я не знал.

— Да пиздежь это все! — вскрикнул он. — Ты кому, вообще, поверил? Торчкам, что ли? Это они напиздели?

— Те два торчка, которых мы у карусели встретили? Ведь ты им мой товар толкал? И до этого, ты ж знал, где я закладки делаю. И в телефон мой влезть всегда мог. Я ж доверял тебе, рыжий. А у меня потом ненаходы, штрафы. Я-то думал, магаз меня кидает, а мои клады взрывал ты. Так ведь?

Макс умолк и лыбиться перестал.

— Да если б не я, ты бы к Каминскому в жизни не попал. Если б не я, тебя бы Полетаев уже сгноил в СИЗО. Это ты должен меня благодарить, что я тебе подсказал, как закладчиком устроиться. И за то, что из ментовки вытащил. И…

— Если б не ты, я бы в ментовку и не попал. И при чем тут Каминский?

— А при том! Ты ж не знал, тебе по статусу не положено было! Откуда простому курьеру знать, кто магаз держит? А я знал! Потому первым и пришел, когда Каминский на тебя ментов натравил. И когда Бот свою лабуду изобрел, я его к Каминскому привел. Я!

— Каминский, — повторил я. — Это он, получается, барыга? Профессор? И ты меня ему на опыты сдал?

— Я и сам в эксперименте участвовал, если ты забыл.

— Макс, да мне уже насрать. Я достаточно про тебя узнал. Не ожидал просто.

Мне хотелось его убить прямо сейчас, задушить собственными руками. Просто до дрожи хотелось. И в то же время я не мог. Мы ведь с самого детства вместе. И я не мог понять, почему он так поступил. Что ему не хватало-то? Неужели все дело в деньгах?

— Так ты Бота точно не видел? Он мне позарез нужен.

— Заткнись, — прошипел я и сдвинулся вперед.

— О, привет барыгам! — из танка высунулся Юрка. А следом показался и Ремизов.

— Это… — замямлил рыжий, — это ты ему, что ли, поверил? — он кивнул на Грязного? — Джек, да он же алкаш! За чекушку любого продаст! — Макс попятился. — Это ж Юрка, все знают, что он алкаш.

— Заткнись, — повторил я.

Рука сама сжалась в кулак, и я вмазал ему в челюсть. Рыжий отшатнулся, неестественно забалансировал на одной ноге, крутанулся и рухнул на землю.

— Джек? — подошел Юрка. — За что ты его? За то, что вырядился, как пидор?

— Нет, Юр, — ответил я. — За то, что поступил, как пидор.

Я мог бы его убить. И, мне даже казалось, я был бы абсолютно прав. Предательство — самое страшное преступление. Не зря же Данте поместил их в девятый круг ада. И смерть не была бы чрезмерной платой. Я был бы прав. Я мог. Но не стал.

Давно, наверное, слишком давно, чтобы помнить это сейчас, Макс был мне хорошим другом. Вспомнилось вдруг, как я мелким совсем был, сорвался с тарзанки, вниз головой полетел, а внизу штырь торчал. И я видел, как сейчас на него напорюсь. А Макс успел, столкнул меня, и мы оба покатились по земле. Синяков, конечно, оба набили, но я жив остался. И даже серьезно не пострадал. Да и потом не раз выручал. По мелочам, но все-таки. Даже не знаю, когда вдруг все изменилось.

И теперь я оставлю ему жизнь. Оправдывая свою слабость тем, что возвращаю долг. Уплачено, Макс.

Глава 12

Ирина давно так хорошо не высыпалась. Уход за больной дочерью измотал женщину. Она уже и забыла, когда в последний раз просто отдыхала. От этого она выглядела старше своих лет, под глазами вечно залегали глубокие тени, а уголки губ уверенно ползли вниз. Ирина давно не улыбалась.

Ей снилось что-то незначительное и приятное. Ярко светило солнце, и складывалось ощущение, будто бы все хорошо. Прямо как в детстве. Когда к каждому новому дню лишь один вопрос: а какие подарки ждут меня сегодня? И губы Ирины расползались в улыбке.

— Мама… — услышала она сквозь сон, заворочалась, нахмурилась, будто выдернули ее из тягучего небытия. — Мама!

Ирина резко распахнула глаза и сделала глубокий вдох, будто до этого не дышала вовсе.

Возле ее постели стоял ребенок с золотистым ежиком волос на голове. Женщина поначалу подумала, что это мальчик из-за короткой стрижки, но потом догадалась, что это девочка. Малышка широко улыбалась, показывая не по годам мелкие зубки, а на пухлых румяных щеках образовались ямочки.

— Кто ты? — спросила Ирина.

— Это же я, мама! — произнесла девочка.

— Алиса? — не веря собственным глазам, произнесла женщина.

— Ты такая красивая, мамочка! Смотри, я теперь могу играть, могу бегать, — она оббежала вокруг ложа и вновь встала рядом с матерью.

Ирина поднялась, не отрывая взгляда от дочери, она никак не могла поверить, что Алиса больше не походит на бледную мумию, а выглядит совершенно здоровой.

— Эликсир из соцветий Дару, — вдруг произнес посторонний голос, и Ирина вздрогнула. — Я дал его вам обеим, — теперь женщина увидела того самого человека в маске, что встретился им в темных коридорах. — Скажи, — он подошел ближе и присел на ложе, — ты, вправду, видела нин Эли?

Ирина не ответила, опасаясь сказать что-нибудь не то. Только теперь она заметила, что на ней и на Алисе надеты странный платья, сшитые из тканей, похожих на гобелены, яркие, с бахромой, похожие на наряды, какие можно увидеть в учебниках по истории костюма.

— Я видела ее в деревне, — наконец, произнесла женщина, вспомнив девушку в таком же необычном наряде.

— Значит, она недалеко ушла, — произнес Диир. — Ты сможешь отвести меня к ней?

— Н-наверное.

— Нин Эли оказалась не той, — ответил повелитель Хурсаг. — Я мог бы ее отпустить, но отчего без нее здесь стало… — он умолк, будто подбирал нужное слово, — пусто? — и снова сделал паузу. — Кимелем нам больше не опасны, у них нет более защиты Шананы.

— Кимелем? — повторила за ним Ирина. — Я ничего не понимаю.

— Кимелем, — Диир вздохнул. — Как долго мы противостояли им. Они звали нас проклятыми за то, что Хурсаг царапает небо. Но на самом деле им тоже нужны были горы. Но теперь Шанана покинула их, а без ужасного сияния они ни на что не способны.

— Алиса, — произнесла женщина, — ты вылечил ее?

— Соцветия Дару могут излечить любые раны, но не могу вернуть мертвого к жизни. Ей повезло, — Диир повернул голову к Алисе, — она прошла по грани. Удачный эксперимент.

***

В лицо Максу плеснули чем-то холодным. Он хватанул воздух ртом, закашлялся и открыл глаза.

Над ним склонились две девушки. Одной из них была Соня, и Макс, увидев ее расплылся, в улыбке.

— Чего скалишься? — спросила вторая девушка. — Я ж говорила, живой он. — произнесла она, повернувшись к Софии.

— Что с тобой произошло? — спросила Соня, помогая парню подняться.

— Джек, он был со мной в клинике, — ответил рыжий, — помнишь его?

— Конечно, — кивнула девушка. — Вы же тогда помогли тому мужчине. Жаль, что он все-таки умер, — вздохнула Соня.

— Джек меня предал, — произнес Макс. — Он пытался меня убить.

— За что?

— Я думаю, он служит этим… — рыжий не сумел придумать, кому именно и умолк.

— Кимелем? — подсказала Элина. — Диир рассказывал про этих тварей. Они хотели разрушить гору, чтоб никому не достались лечебный травы. Забыла, — девушка нахмурилась и потерла виски, — как называются? Растет там хрень какая-то.

— Вот! И Женька теперь с ними! Я, — Макс сжал кулаки, — я сам его убью!

— Ну-ну, — с сомнением покачала головой Эля, — кого ты сам убить-то сможешь?

— Эль, не надо, — попросила Соня.

Но подруга ее не послушала, вытянула вперед руки, и кожа ее заблестела, будто ртуть. Она взяла Макса за шиворот и рывком поставила на ноги. Парень даже взвизгнуть не успел.

— Видел? — надменно спросила Элина. — У меня левел повыше твоего будет. И вообще, выше, чем у любого другого.

— Ну, круто, чо, — согласился Макс.

— А ты сам давно в игре? — спросила она.

— В игре?

— Ну, мы ведь в игре? Или ты непись? А, я все поняла, ты — непись и теперь дашь нам новый квест.

Макс хотел возмутиться, что никакая он не непись, но вовремя захлопнул рот.

— Да, — произнес он. — Ваше новое задание — принести мне голову предателя.

***

Черт его знает, куда мы шли. Танк мы бросили и направились, как мне поначалу казалось, в сторону города. Но, кажется, заблудились.

Это были странные земли. Внезапно равнина вдруг обрастала скалистыми холмами, которые мы пытались обходить, но в итоге все равно приходилось перебираться через них.

— Я что-то никак не пойму, а чего ты на этого рыжего взъелся? — все-таки задал Юрка этот неудобный вопрос.

Мне не хотелось отвечать. Впрочем, я вполне мог отделаться какой-нибудь общей фразой, дескать, это личное, тебя не касается, я сам разберусь. Но почему-то мне не хотелось отталкивать Юрку. После того, что вытворил Макс, я понял, что друзей у меня, собственно, никогда и не было. Бот тоже на своей волне, я и раньше-то его не понимал, а теперь, к своему сожалению, понял. Он как робот, у него одни программы в голове, сложные, охренеть, какие заумные, но все же программы. И погоняло ему соответствует — Бот. Может, он и умен, как искусственный интеллект, но черт его знает, какими принципами он будет руководствоваться в следующий раз, если вдруг мне придется положиться на него. А с Юркой все ясно, без дурацких подоплек. Трезвым он мне показался неплохим человеком, вовсе не пробившим дно. А, вот, Макс дно пробил. Неожиданно так пробил, с размаху. Что я до сих пор в себя прийти в себя не могу.

— Это я был закладчиком, — честно ответил я.

— Да ну нах?

— А Макс пиздил у меня наркоту. Долго пиздил, а я на деньги попадал. А потом подставил так, что я оказался сначала в ментовке, а потом в армии.

— Охерененный друг у тебя.

— Да я сам охуел, как ты мне сказал, — я повернулся к плетущемуся позади Боту. — А с этим профессором Каминским тебя реально Макс свел?

— Свел, — кивнул Ремизов. — А еще подсказал, у кого денег взять. За что меня чуть не убили.

— М-да, — протянул Юрка, перебираясь через очередную преграду.

Каменная гряда оказалась чересчур высока, я попытался закинуть ногу, не особо рассчитывая на то, что получится, но внезапно закинул. При этом растянувшись в шпагате.

— Фигассе, ты гимнаст, — усмехнулся Бот.

Я посмотрел на ботинок, которым легко мог почесать нос и еще раз офигел. Никогда в жизни у меня такой растяжки не было.

Ловкость +3

Выносливость +1

Сила + 5

Поздравляем! Вы перешли на уровень 5

Табличка выпрыгнула так внезапно, что я чуть с камня не свалился. На пятый уровень я перебрался, перескочив четвертый. Непонятно, за какие такие заслуги.

— Бот, — позвал я. — А мне левел повысили. Что это, вообще, значит?

— Ну, теперь ты более живучий, наверное.

— То есть ты сам не знаешь?

— Мы ведь не успели протестировать, а система тут довольно сложная, мыслящая. Поэтому я сам не знаю, на что эти уровни влияют. Но, я думаю, это хорошо.

Спуск со скалистого холма оказался еще сложнее, чем подъем. Точнее, спуска тут совсем не было. Мы вскарабкались на гребень, за которым была отвесная стена. Высота небольшая, вид, примерно, как с третьего этажа. Но чего-то прыгать мне совсем не хотелось.

— Веревка есть у кого-нибудь? — спросил Ремизов.

— Ты в альпинисты записался, что ли? — осадил его Юрка. — Я вниз и по веревке не полезу.

— А что ты предлагаешь? — спросил я.

— По гребню надо ползти. Там, видишь, впереди? — указал Юрка рукой. — Он как бы закругляется и становится пологим. Там можно будет попробовать спуститься.

Я огляделся. Мы сидели на очень узкой каменной полоски, свесив ноги в пропасть. Встать на ноги я бы тут не решился. А если ползти, то придется на четвереньках. Так больше шансов, что не сорвешься, и край не осыплется.

— Далековато ползти, — посетовал я. — И ползти в сторону той скалы, возле которой мы этих ракушечников видели. Слишком близко.

— Ну, прыгай тогда, — предложил Юрка, развернулся и пополз. На четырех конечностях, как обезьяна. Мне на ум пришло сравнение с той тварью, на которой старуха ездила. Из Грязного тоже получилась бы неплохая лошадка. Я полз следом, но даже со своим повышенным уровнем отставал. Бот так вообще плелся где-то сзади. А Юрка же скакал, как горный козел.

Я услышал, как позади меня посыпались камни. Короткий крик.

Я попытался развернуться, выходило неуклюже, каменная крошка падала с обрыва.

— Держись, кто свалился! — крикнул Юрка. И я увидел, как он бежит. На двух ногах бежит на меня. Из-под его ботинок отлетали камешки, глаза бешеные, я даже испугался, что он меня сейчас собьет.

Уже стало ясно, что свалился Бот. Видимо, он еще не совсем свалился, раз Грязный бросился к нему на помощь. Я все-таки развернулся, пополз к Димке, теперь я уже видел, что повис он на одной руке, буквально на пальцах, а носки ботинок царапали отвесную стену.

— Ложись! — крикнул Юрка, и я распластался на узкой тропинке, свесив руки-ноги с обеих сторон. Наверное со стороны это выглядело нелепо.

Грязный меня перепрыгнул.

Я видел, как пальцы Ремизова соскальзывают с края. Юрка рухнул пузом вниз на узкую каменную полосу.

— Цепляйся, идиот! — крикнул Грязный и свесился на один бок.

Ремизов орал, а я не видел, зацепил его Юрка или нет.

Пополз к ним, острый край больно резанул бок острым камешком. На мгновение потемнело в глазах.

Здоровье 95%

А больно так, будто сейчас сдохну. Стиснув зубы пополз дальше, едва сам не свалился, а когда докорячился, Юрка уже затаскивал Бота на плоскую полосу.

Ремизов сел, подогнув под себя ноги, вдруг закачался, и показалось, что он сейчас опять свалится. Но я уж был достаточно близко, чтоб если не схватить, то хоть подпереть его.

Бот вцепился руками в край, чуть свесился, и его вырвало.

— Фу, бля! — выкрикнул я, чуть отшатнувшись.

— Извини, — утерся Бот рукавом. — Нервы ни к черту.

— Так, значит, — произнес Юрка, — вы оба ползете впереди. Чтоб не отстали. Первым пусть Бот идет, он будет задавать скорость. Потом Джек. А я контролирую вас сзади. Иначе я задолбаюсь вперед-назад прыгать.

Мы с Ремизовом согласно закивали.

Далее последовало переползание Димки через меня. Я лег лицом вниз и позволил ему перебраться по моей спине. Ох, лучше б он шел за мной.

— Только на меня не блевани, — предупредил я. — А то сам скину.

— Угу, — ответил Бот и наступил мне на позвоночник.

— Ай, идиот! — вскрикнул я.

— Извини, я не специально, — проблеел Димка.

— Если б специально, ты б уже вниз летел.

До спуска мы добрались только к вечеру. Спускаться в сумерках оказалось еще сложнее, потому что серые камни стали сливаться с небом.

— Осторожней! — прикрикнул Юрка, сверху наблюдавший, как ползет по камням Бот, сев на задницу. — Очко не порви!

— Заткнись, — прошипел Димка, но услышал только я, до Грязного его слова не долетели.

Следующим спускался я, с одной стороны мне повезло — Бот своим задом стесал все острые камешки. Но с другой, теперь весь спуск был покрыт мелкой крошкой, по которой я съезжал, как с горки. Только скажу я вам, скользить по камням — сомнительное удовольствие. Но кое-как я спустился. Не удержался, пнул слегка развалившегося на поляне Димку.

— А знаешь, — произнес он, задумчиво глядя в вечереющее небо, — я почти понял, как все исправить. Нужно распутать квантовую запутанность. Я почти досчитал.

— Так вот, чего ты свалился с холма, — усмехнулся, Юрка, вприпрыжку спустившийся с холма. — Ты все свои задачки решаешь.

— Вообще-то, я думаю, как спасти мир, — заявил Ремизов.

— Да поздняк уже, — махнул рукой Грязный. — Нечего спасать, надо теперь к этому миру приспосабливаться, — он подошел к Боту вплотную. — Отдохнул? Давай, дуй за дровами. А то холодно чего-то.

Ремизов, к моему удивлению, не стали ни ныть, ни спорить, он молча поднялся и побрел куда-то в сторону кустов. А Юрка сам развалился на траве. И я последовал его примеру.

— Курить будешь? — предложил Грязный, вытащив из кармана пачку.

— Давай, — я взял у него сигарету, зажигалку, чиркнул и с удовольствием затянулся.

— Хорошо, — протянул Юрка. — И Бот ушлепал. Не бесит хоть.

— А чего ты так спасать его бросился? — спросил я, воспользовавшись отсутствием Бота.

— А чего ты рыжего не прибил?

— Ну… не знаю. Жалко как-то стало. Все-таки друг, хоть и бывший.

— А его бы я прибил, если б знал, в чем дело. Таких за спиной опасно оставлять. А Бот, он хоть и ученый, но дурак. Так-то я понимаю, что он не злой. Просто сам не вдупляет. Ну и кем бы я был, если б позволил ему сдохнуть?

— Хочешь сказать, что прям жить после этого не смог бы? — я не сдержал усмешку.

— Ну, жить-то я смог бы. Но ощущая себя дерьмо. Я ж и так, по сути, никто. Ну, ты ж знаешь про меня все. Поэтому для меня важно оставаться хотя бы человеком. Пусть дерьмовым, но человеком, понимаешь?

Кивнул, а сам подумал, что нихрена я про него не знаю. Я-то всегда считал его конченным, бродит по району тело, то у одного сотку стрельнет, то у другого. Да все так считали. Набухается и доволен. Алкаш, что с него взять? А теперь я в нем, что ли, человека увидел.

Странное дело, те, на кого, как я думал, можно рассчитывать, оказалась совсем ненадежными тварями. И не только Макс. Сколько себя помню, всегда так было. Сначала отец, который внезапно ушел в закат. Тогда-то, понятное дело, я мелким совсем был и наивным. Потом, казалось, взрослым уже был, а повелся на друзей, погуляй с нами, а с курсачами поможем. Не помогли. Мелочь, конечно, но все же. А еще этот профессор, приличный человек с виду, а оказался накродилером. И вишенкой на торте стал Макс. Наверное, пора перестать судить людей по обертке. Потому что под ней под видом шоколада частенько оказывается говно.

— Твою мать! — раздался надрывный крик Бота.

Я бросил бычок и вскочил на ноги. Там, за кустами что-то поблескивало. Будто костер горел, но я жопой чуял, это вовсе не туристы шашлык жарят. Юрка рванул за мной, обогнал. Да где он так скакать научился?

За кустарниками я увидел Бота, он стоял на коленях, а девушка, ее руки почему-то превратились в огромные лезвия, их отблески-то я и видел. Она, будто, ножницами, сжимала шею Ремизова.

За ее спиной стоял Макс. Забано, на них были совершенно одинаковые платья. А рядом находилась София, администраторша из клиники. Она стояла совсем близко с этой шмарой — «руки-ножницы».

— Что за хрень? — произнес Юрка. — Бот!

— Соня, — пробормотал я. — Сонь, отойди подальше.

— Мы ведь доверяли тебе, Женя, — ответила она и отступила на шаг.

— Можно уже голову резать? — с безумной улыбкой спросила эта дура с ножницами.

— Этого можешь, вообще, отпустить, — произнес Макс.

— Так неинтересно! — надула шмара губки. — Почему? Это же игра! Я еще не разу эти штуки не пускала в ход.

— Эля, — простонал Ремизов, — это не игра, это все по-настоящему.

— Не слушай непись. Ты же слышала, это бот. Но этот бот нам еще нужен. Поэтому брось его и бери этого, — Макс ткнул в меня пальцем.

— Ну и ты тварь, рыжий, — произнес я, сделал шаг и уже хотел вмазать Максу, как вдруг уперся в стену.

Эта девчонка отшвырнула Бота и превратила руки в преграду. И мне повезло, что она меня не прирезала.

Юрка дернулся, я даже не успел его движений заметить, как он схватил Соню за шею. Девчонка взвизгнула.

— Убери эту тварь! Или я сверну ей шею! — заорал Грязный.

Макс только улыбнулся.

— Да мне насрать, — ответил он.

— Как? — пискнула девка-трансформер. — Мы так не договаривались.

— Твоя подружка — такой же непись. Не кипятись, милая, давай поиграем.

— Нет, мне не нравится такая игра.

Я замешкался. Хотелось объяснить Юрке, что Соня тут не при чем, но невидимая стена вдруг рухнула и я пропустил удар от Макса. Его сапог врезался мне в живот. Я согнулся на мгновение. Рыжий хотел врезать по затылку, но я уклонился. Удар пришелся по воздуху.

Здоровье 93%

Сжав кулак, со всей силы вдарил ему в грудь. Макс отшатнулся, но устоял. Удар вышел не слишком сильным. Но мне хватило времени, чтобы выпрямиться, встать в стойку.

Бездоспешный бой +1

Вот только этих дурацких табличек не хватало! Отвлекает, блин!

Макс пятился.

— Хурсагская дрять! — послышался женский голосгде-то за моей спиной.

Вспышка на мгновение ослепила. Макса, видимо тоже. Я бил ногой почти вслепую, но, кажется, удачно попал. Рыжий закашлялся, хватая ртом воздух. Следующим ударом я сшиб его с ног, напрыгнул сверху, и коленом прижал за шею. Макс задергался, захрипел.

Девка — «руки-ножницы» махала лезвиями, так, что они превратились в пропеллер. Но дралась она не с Ремизовым. В воздухе зависла абсолютно голая Дилинэ. В этот раз на ней даже маски не было. Она метала светящиеся шары в девчонку, а та рассекала их своими чудовищными руками.

Ремизов подполз ко мне. Рыжий уже не дергался, но определенно был жив.

— Хурсаг падет! — пафосно выкрикнула жрица и метнула очередную серию мячиков. — Шанана вернулась! Передай своему Лугалю, что его ждет ужасное сияние! За Кимелем!

Картина была настолько сюрреалистично, что на мгновение потерял ощущение опасности. Так и казалось, что сейчас эта жрица заорет: «Я несу возмездие во имя Луны» и окончательно превратится в Сейлор Мун.

«Руки-ножницы» явно выбилась из сил, она отступала, отбиваясь все медленнее.

— Это моя подопытная, — вдруг сказал Бот. — Я перепрошил настройки, и ее уровень стал предельным. Нужно как-то их остановить, пока они все не уничтожили. Это ужасное сияние, я знаю, что это. Это будет похоже на ядерный взрыв.

— Ну, так сделай с ними что-нибудь! Ты ж программист!

— Дилинэ! — громко крикнул Ремизов. — Я приказываю тебе остановиться. Я творец неба!

— Рухнуло твое небо, Дим-ан. Хурсаг будет уничтожен!

«Руки-ножницы» повалилась на спину, засучила тонкими ножками, когда темное небо вдруг стало белым. Девчонка взвизгнула.

— Нет, Дили! — Бот резко бросился к девчонке. А сама она закрывалась уже совершенно человеческими руками. Я видел, как Димка закрыл ее своим телом. Еще одна вспышка разорвала небо. Сейлор Мун исчезла, а сквозь грудь Бота я видел перепуганное лицо девки «руки-ножницы». Ремизов был мертв.

— Блять! — вскрикнул Юрка, отпихнул Соню и рванул к Боту. — Он сдох, Джек!

Он поднял тело Ремизова, зачем-то потряс, будто надеялся, что тот очнется. Но с такой дырой в теле не живут.

Девчонка отползла подальше и дрожала. Кажется, она плакала.

Я отпустил Макса, который и так уже не рыпался и подошел к Юрке.

Глаза Бота были широко распахнуты и глядели в небо. Я не знаю, что такое сотворила Дилинэ, чтобы мгновенно обуглить такую рану. Из Бота ни капли крови не вытекло.

— Вот, сука! — крикнул Юрка, глядя туда, где мгновение назад висела Дилинэ, а потом повернулся к плачущей девчонке. — И ты сука!

«Руки-ножницы» подняла заплаканную мордашку.

— Он не успел сохраниться? Почему они умирают? Я не хочу больше играть. Сначала папа, потом Дима…

— Ты его знала, что ли? — спросил Юрка.

— Это та самая девочка, что была его подопытной, — пояснил я.

— А ты откуда знаешь?

— Бот успел сказать. Он ее защищать поперся.

— Да… — протянул Юрка, — дела. Ну и хорошо, что она свалила. Пусть мочит свой Хурсаг. А нам надо валить отсюда подальше.

— Бот сказал, что ужасное сияние — это ядерный взрыв, — произнес я. — Нам придется далеко бежать. Желательно в бункер какой-нибудь.

— В Москву? В метро? — предложил Юрка.

— Боюсь, не успеем.

Я обвел взглядом поляну. Девчонки притихли. Теперь даже эта с ножницами опасной не выглядела. Мне показалось, что она попросту истощила свои силы, и теперь превратилась из кровожадной бестии в перепуганную школьницу.

Макс пошевелился. Это было ожидаемо, приложил я его не сильно. Он поднял голову, но пока не решался приблизиться.

— Дура, — прошипел он в сторону «руки-ножницы». — Я должен был привести его живым.

— Кому должен-то? — спросил я.

— Повелителю Хурсаг.

— Ему, значит, теперь продался. И что он тебе пообещал?

— Тебе не понять, — не сказал, а выплюнул Макс.

— Прогадал ты, рыжий, — усмехнулся Юрка. — Сейчас Дилька туда прилетит и не будет твоего Хурсаг.

— Я, может, и прогадал. Но не так, как ты, — уставился при этом рыжий на меня. Только я совершенно не понял, о чем он.

Соня тем временем встала, подошла к телу Ремизова. Взгляд ее был пустым и будто бы с поволокой.

— Я же медик, — тихо произнесла она. — Я хотела спасать людей. Почему я вижу, как они умирают? — голос ее едва звучал в ночной тишине. Девушка присела рядом с телом Ремизова и закрыла ему глаза.

— Поздно пить боржоми, — произнес Юрка невпопад. — А вот, чего покрепче я бы сейчас выпил.

— Там, в горе Хурсаг, — снова заговорил Макс, — которую собирается взорвать Дилинэ, там твои мать и сестра.

— Пиздишь, собака, — вместо меня ответил Грязный.

— А ты сходи туда и проверь.

— Их же эвакуировали, — вспомнил я. — Очень тупая разводка.

— Твою маму зовут Ирина? — вдруг спросила Соня.

— Да, — ответил я и напрягся.

— Она искала свою дочь, — подала голос «руки-ножницы». — Макс не врет. Я видела девочку у Диира.

— Но что ты можешь противопоставить этой жрице? — с насмешкой озвучил мои мысли рыжий. И за это я готов был его втоптать в землю.

— Ядерный взрыв, говоришь, — поднялся с земли Юрка. — Ну, давай, устроим им разоружение.

— Как ты себе это представляешь? — спросил я.

— А хрен его знает, — развел руками Грязный.

Я-то думал, что и мама, и Алиса уже давно в безопасности. Выходит, рыжий снова меня наебал. Я бросил на него взгляд. Макс уже поднялся, прохаживался по поляне, но на меня не смотрел. Желание убить его становилось все сильнее. Но в то же время, я осознал, что убийство и самооборона — очень разные вещи. Одно дело в запале, в драке, защищаясь, и совсем другое — подойти и свернуть шею. Хотя я чувствовал, что сил у меня хватит. Не хватало чего-то совсем иного, чтобы решиться.

С ужасом понял, что ищу оправдания рыжему. Если бы тогда я его замочил, сейчас бы не узнал про мать и сестру. Кто знает, может, он мне снова пригодится?

Глава 13

Отсутствие окон совсем сбивало с толку. Ирина в конец запуталась, день сейчас или ночь. Она опасалась самостоятельно покидать покои, воспоминания о блуждании по темным коридорам ее пугали. А Диир обещал вывести ее отсюда позже. Но когда наступит это «позже», Ирина тоже не знала.

Ей казалось, что прошло уже немало времени, но отчего-то она не испытывала ни чувства голода, ни потребности отправления естественных нужд. И это ее тревожило, казалось, будто с ней что-то не так.

Женщина обнаружила за одной из драпировок, украшавших зал, огромное зеркало и едва не вскрикнула, увидев свое отражение. Она осторожно, кончиком пальца тронула холодную поверхность, не веря своим глазам. Такой красивой она не была даже двадцать лет назад. Но к любым переменам Ирина привыкла относиться настороженно.

Алиса сидела на ковре и раскладывала цветные камешки. Странная игра занимала все ее внимание. Волосы девочки еще немного отросли, но сама Алиса перемен не замечала, воспринимая происходящее, как должное.

— Может быть, мы все умерли… — вслух произнесла Ирина.

— Нет, мама, мы теперь все живы, — ответила девочка, не отрывая взгляда от камешков. Она выложила их по кругу и теперь осторожно меняла местами, будто опасаясь повредить их.

Ирина закрыла зеркало драпировкой. Она подошла к дочери и поинтересовалась:

— Что ты делаешь?

— Диир сказал, это закономерно, — с предельной концентрацией ответила Алиса.

— Что закономерно?

— Если красный шарик справа, синий шарик сразу становится левым.

— И что это значит? — не поняла женщина.

— Это значит связь. Они связаны. Даже если я разнесу их по разным комнатам, они будут связаны, — объяснила девочка.

Ирина настороженно присмотрелась к игрушкам дочери. Камни казались твердыми, гладкими, но когда Алиса их передвигала, на них, как на поролоне, оставались вмятинки, которые тут же выпрямлялись.

— Почему же они будут связаны? — спросила Ирина.

— Потому что они были рядом.

— Они будут помнить об этом?

— Нет, — твердо заявила Алиса. — Потому что времени не существует.

— Что ты имеешь в виду? — странные разговоры дочери женщине совсем не нравились. Потому что она переставала что-либо понимать. А чувство неопределенности отзывалось беспокойством.

— Это мы думаем, что время куда-то идет. А оно не идет. Оно просто есть. И камешки все еще рядышком, даже когда я их разнесла по комнатам. Так Диир объяснял. Это важно.

— Алиса, нам нужно уходить отсюда, — Ирина попыталась взять девочку за руку, но та спрятала ладошку за спину.

— Я не хочу. Мне нравится тут, — уверено заявила девочка.

— Разве ты не хочешь домой?

— Дома было плохо, а здесь мне хорошо. И мне нужно запутать камешки.

— Тебе было плохо дома, потому что ты болела. Но теперь тебе везде будет хорошо.

— Тогда зачем уходить? — он, наконец, оторвала взгляд от камешков и посмотрела на мать. — А вдруг я там опять заболею?

— Ну, мы сходим к доктору. Твоему выздоровлению должно быть объяснение.

— Диир все мне объяснил, — ответила Алиса и вновь увлеклась игрой.

— Нужно удостовериться, что с тобой все хорошо. В конце концов, мы не знаем, что от тебя хочет этот Диир.

— Он хочет, чтобы я запутала камешки так, как и миры наши спутались.

— О чем ты? — Ирина начала злиться.

— Диир хочет, чтобы я помогла ему. Никто не понял, а я поняла.

— Алиса, ты ничего не понимаешь. Диир, он может быть опасен. Здесь все может быть опасно.

— Дома мне было опасно даже дышать. Я больше туда не хочу.

Ирина бессильно сжала кулаки. Ей хотелось бежать от этой неопределенность, от чуждого бытия, обратно, в уютным и привычный мир. Сверхъестественное пугало своей непознаваемостью. И теперь ее откровенно пугала Алиса. Потому что стала частью этого странного мира. Где камни помнят свою связь, где не существует времени, и все запутывается в одном мгновении.

— Я не могу отпустить с тобой ребенка, — произнес появившийся из темноты Диир.

— Она — моя дочь. Что с ней произошло? Почему она… такая? — растерянно спросила Ирина.

— Я никому не желал зла, — произнес человек в маске. — Я хотел лишь отыскать того, кто видит изнанку мира. Я искал среди магов и демиургов, но все они оказывались не теми. Теперь же я понял, как ошибался. Магия ни при чем. Только пройдясь по грани можешь видеть весь мир целиком. Девочка видит связи, а, значит, сумеет эти связи разорвать.

— Это из-за ее болезни? Это поэтому она говорит такие странные вещи? Может, химиотерапия так сказалась. Я слышала, что она влияет на мозг.

Диир рассмеялся.

— Глупая мисаль. Девочка так долго жила между жизнью и смертью, что теперь видит иначе, видит все так, как должно.

— А эта, нин Эли? Она тоже видит? Я отведу тебя к ней, если ты отпустишь нас домой.

— Ты не поняла? Нет больше твоего дома. Нет больше твоего мира, все запуталось, как эти камешки. Не только в пространстве, но и во времени.

***

Большая круглая луна зависла над головой. Мне показалось, что она стала ближе. Луна светила так ярко, будто прожектор над нами подвесили. А еще звезды, по-моему, их стало чересчур много. Это не наше небо.

— Надо бы похоронить… — произнес Юрка, отходя от тела Бота. — Нехорошо как-то.

— Кто бы говорил, — усмехнулся Макс.

Юрка свернул злобным взглядом на рыжего.

— Заткнись, — прошипел я Максу, пока он своим языком себе приговор не подписал.

— Почему тело не исчезает? — подала голос девчонка «руки-ножницы», правда, теперь ее руки были самыми обычными. — Может, он еще жив? Может, у него магия какая?

— Вот дура! — сплюнул Юрка.

— Это же игра! — она вскочила на ноги, сжала кулачки. — Это же все не по-настоящему! Он же, — она посмотрела на труп, — он же сам меня игру тестировать отправил. Почему все так? Загрузите меня в сохраненку!

— А, — я обратился к Соне, — она, вообще, нормальная?

— Помнишь, того мужчину, что мы спасли из клиники? — произнесла девушка. — Это был отец Эли. Он умер, когда нас вытащили из бочки. Наверное, это психотравма. Теперь, вот, усугубилось.

— Нет у меня никакой травмы! — вскрикнула Эля. — Меня обманули! Обманули!

Мне показалось, она, и впрямь, еще школьница, капризная девочка, которая топает ножкой и хочет, чтобы все было так, как она себе придумала. Алиска порою вела себя так же. Пока не слегла совсем. Эта Эля вела себя ничуть не взрослее.

Надо ж было Боту такое наивное создание наделить чудовищной силой. Все равно, что ребенку всучить чемоданчик с кнопкой запуска ядерных боеголовой, и он уничтожит весь мир только потому, что мама не купила шоколадку.

Хотя, если посудить, эта жрица, Дилинэ, ничем не лучше. И, к сожалению, у нее ядерный чемоданчик как раз таки есть.

— Рыжий, — обратился я к Максу, — где ты их видел?

— Кого? — издевательски вылупился он на меня.

— Мать и сестру. Где ты их видел?

— В замке этого, как его там? Диира. В скале.

— В храме! — вскрикнула «руки-ножницы». — Диир живет в храме, потому что он — бог!

— Да мне как-то насрать, — отмахнулся Макс. — Там лестница в скале, подниметесь, найдете, короче.

Он подошел к Эле, взял ее под локоть.

— Пошли отсюда.

— Э, нет, так не пойдет, — произнес Юрка. — Ты куда намылился?

— А зачем я вам? — удивленно спросил рыжий.

— Я с тобой никуда не пойду! — «руки-ножницы» вдруг вырвалась и отпихнула Макса. — Ты обманул меня! Никакая ты не непись! И эти тоже не непись! И это не квест! И папа умер по-настоящему! — она закрыла лицо руками и всхлипнула.

— Только истеричек нам не хватало, — буркнул Юрка.

— Мы с Соней уходим, — капризная девчонка подошла к подружке и взяла ту за руку.

— Так, значит, — взял слово Грязный. — Никто никуда не разбредается. Идем все вместе. И девки тоже. А ты, рыжий, шагаешь впереди. Как мясо.

— Хули ты тут командуешь, алкашня? — заорал Макс.

Юрка стоял довольно далеко от рыжего, но он вдруг оттолкнулся от земли, но не вверх, а в сторону, и тут же оказался рядом с Максом. А сам рыжий отчего-то упал на жопу.

— Попизди мне тут, — произнес Юрка.

***

Эти скалы внутри были полыми. Хурсаг не возводили домов, они жили внутри камней. Деревянные постройки, что люди принимали за жилища, служили пристанищем только для урду, живых и возвращенных к жизни.

Дилинэ изменилась. Теперь ее кожу покрывали пестрые камешки, и издали никто бы не отличил ее от хурсагского воина. Верхом на звере она подобралась совсем близко к вражескому поселению. Здесь жрица спешилась и отыскала подходящую пустую скалу.

Когда-то и в Хурсаг жили простые люди. Но Шанана прокляла их. Никто не смеет царапать небо острыми скалами. Остались лишь рабы, живые и возвращенные к жизни, и тот, кто назвал себя их богом.

У жрицы не было объективных причин для ненависти к Хурсаг. Первая война за горную гряду случилась задолго до рождения Дилинэ. Но в жрице была та неприязнь к хурсагским созданиям, какая бывает у людей к крысам. Без рассуждений о добре и зле, без жалости, без здравого смысла. Она испытывала то отвращение, какое человек испытывает к зловредному насекомому, паразиту, и единственным выходом видела лишь полное уничтожение врага. Любой ценой.

Дилинэ готовилась к ритуалу. Ее мысли больше не принадлежали девушке. В нее снизошла сама Шанана, и жрица позволила богине править своим совершенным телом. Она знала, что это единственно верное, что может быть совершено. Каждую жрицу с детства обучали этой покорности божественному, непостижимому. Но большинство сикиль старились и умирали, так и не познав благословения богини. И только лишь Дилинэ была удостоена этой чести.

Жрица осветила пещеру голубоватыми огоньками, похожими на вспышки молний, но не такими яркими, едва тлеющими. Она разложила на каменном полу самоцветы и начала менять их местами так, чтобы камни вошли в резонанс с реальностью, позволив Дилинэ высвободить из земли ужасное сияние. Каждая предмет, каждое живое существо имеет невидимые связи со Вселенной. Каждый элемент влияет на другой. Не только в пространстве, но и во времени. Потому что никакого времени на самом деле не существует.

Теперь Дилинэ поняла значение той странной науки, которой ее обучали в храме Шананы. И в то же время, действовала она по наитию, руководствуясь звериным чутьем и верой в богиню.

Ужасное сияние, звавшееся на древнем языке как Мелем, дало начало жизни землям, назывным в честь этой разрушительной силы. Так появился Кимелем, те земли, где родилась сама Дилинэ.

Ритуал должен был завершиться лишь к утру, и тогда Хурсаг падет. И никто более не посмеет царапать острыми сказами небо.

***

Я чувствовал себя поляками, которых Иван Сусанин вот-вот заведет в болото. К Максу больше не было никакого доверия, я в каждом его действии, в каждом слове ожидал подвоха.

Мы поднимались на холм, не такой скалистый, что мы преодолевали тогда втроем. Этот был пологим, поросшим травой, и идти в целом было не слишком тяжело. Даже девчонки не ныли.

«Руки-ножницы» совсем сникла, плелась позади, понурив голову. Видимо, все же осознала, что никакая это не игра. И руки ее в лезвия больше не превращались. Почему-то я совсем не опасался, что она может ударить в спину.

Я оглянулся на девчонок и поспешил догнать Юрку.

— Слушай, — произнес я. — Все спросить хотел, ты где так бегать научился?

— А хрен его знает? — пожал Грязный плечами. — Я ж совсем не спортсмен, ну, ты знаешь. А потом, мне кажется, с этой сиклей когда мы мотались, что-то она со мной сделала. Ну, вроде как, говорила, что ты жопу отбиваешь, потому что она у тебя не каменная, учить пыталась. Только я тогда ничего не понял.

— Каменная жопа? Так и сказала? — усмехнулся я.

— Ну, не прям так, — нахмурился Юрка. — Но я так понял. И вроде как попытался тоже себя… ну, даже не знаю, изменить, что ли? Короче, само как-то так вышло.

— А статов ты не видишь? Ну, под закрытыми веками будто надписи? Не мелькают?

— Только с похмелья. Ну, ракеты перед глазами летают. Ты об этом?

— Нет, это другое. Ну, ладно, — махнул я рукой, — нет у тебя этого.

Пусть становился все более пологим, пока, мы, наконец, не забрались на вершину холма. Точнее, забрались только Макс и Юрка, а я опять отстал, еще раз бросил взгляд не девчонок. Они тихонько перешептывались, но до меня звуки их голосов не долетали. Да я и сам не очень-то хотел прислушиваться.

— Вот, черт! — вскрикнул Макс и замер.

— Что там? — я поспешил догнать его, а когда догнал, тоже застыл.

Здесь были люди. Не какие-нибудь тетки на голых обезьянах и не ракушечные всадники. Это были наши, если можно так выразиться, военные. Я увидел траншею, в которой копошились солдаты, самые настоящие дзоты, колючую проволоку, боевые орудия, а дальше, кажется, виднелась тяжелая техника.

— Это какая-то новая граница? — спросил я.

— Это фронт, Джек, — произнес Юрка. — Они воевать собираются.

— Так давайте обойдем, — предложил Макс. — Вон, смотрите, по холму спустимся справа, нам же как раз к горе надо. Зачем нам с этими вояками, вообще, встречаться?

— Ох, ну и тупой же ты! — воскликнул Грязный. — Ты, что, не знаешь, как фронт обустраивается? Если они тут дзоты понаставили, значит, впереди мины. Неужели ни одного фильма про войну не смотрел?

Юрка был прав, там, наверняка, минные поля. Они созданы для того, чтоб задержать противника. И мы никак не узнаем, где кончается заминированная территория. А наши-то, оказывается, приняли меры.

— Пойдем к ним, — произнес я.

— И как ты объяснишь наличие на себе формы? — спросил Грязный. — Ну, нам-то ничего не будет, мы все гражданские. А с тебя спросить могут.

— Расскажу все, как есть, — решил я.

— А генерал тут будет? — спросил Макс. — Я реально в военных действиях не секу.

— Папашу, что ли, отыскать хочешь? — произнес Юрка.

— А если и так? Может, он помочь чем сможет, — взвился рыжий.

— Ребят, — позвала Соня, — Элина может попробовать перенести нас через минное поле.

— В вертолет, что ли, превратиться? — усмехнулся Макс.

— Я поняла, как летала эта жрица, — заговорила сама «руки-ножницы». — Мне кажется, я смогла бы.

— Ключевое слово «кажется», — осадил ее рыжий.

И тут я понял, что решать что-либо поздно. Нас заметили. Один из бойцов стоял возле траншеи и глядел на нас. Другие тоже забегали, я слышал голоса, но слов разобрать не мог.

— Поздно, — заключил я. — Даже если «руки-ножницы» превратится в вертолет, нас просто расстреляют. Придется сдаваться.

***

— Без Алисы я никуда не пойду! — упорно стояла на своем Ирина.

Девочка отложила игру с камешками и посмотрела на мать.

— Ты просто сходишь и вернешься, — произнесла она. — А я пока тут поиграю.

— Алиса… — женщина хватанула ртом воздух, но так и не нашла слов, чтоб объясниться с дочерью.

— Ирина, — заговорил Диир, — здесь никто не посмеет причинить зла девочке. Ты же понимаешь, она нужна мне. Здесь вы обе ни в чем не будете нуждаться, я выполню любое ваше желание. И взамен я прошу лишь одного — показать, где ты видела нин Эли в последний раз. Тогда мои урду сумеют взять след.

— И мы так и останемся… — женщина обвела взглядом зал, — здесь? Вот в этом месте?

— Это самое безопасное место в этих землях, — уверял Диир. — Нам всего лишь следует спуститься в селении, и после я тут же верну тебя к девочке. Ты ведь хочешь быть с девочкой, я правильно понял?

— Она моя дочь.

— Дочь… — эхом повторил Диир. — В Хурсаг уже много веков не рождаются дети.

— А как же тогда… — Ирина не договорила, не сумела выразить свои мысли в слова.

— Здесь больше нет людей. Лишь урду-уш. Живые и возвращенные к жизни. Шанана прокляла наши земли. Никто не выжил.

— Ты обещаешь, что я сразу же вернусь к Алисе? — произнесла Ирина.

— Обещаю, — ответил Диир и протянул женщине руку.

Она еще раз обернулась к дочери, ей вдруг стало казаться, что Алиса от нее отчуждается, эти странные игры и ее не менее странные слова. Ирина вдруг почувствовала, что Алиса лишь внешне похожа на ребенка. А, на самом деле, она что совсем другое. Ей вдруг пришла в голову страшная мысль — вдруг ее дочь все-таки умерла, и теперь в ее теле поселилось чудовище? Эта мысль напугала ее еще сильнее, чем поведение Алисы. Женщина попыталась избавиться от нее, но у нее никак не получалось.

— Идем, — она все-таки подала руку Дииру.

Спускаться по лестнице ей в этот раз не пришлось. Диир откинул одну из портьер, за которой оказалось подобие лифта. Они встали на небольшую площадку, и та медленно поехала вниз.

Оказавшись на открытой местности, Ирина с удивлением обнаружила, что проголодалась. Она вдохнула ночной прохладный воздух, и ощутила, что в ее организме будто бы что-то включилось. Заколотилось сердце, побежала кровь по венам.

— Скажи честно, я умерла? — вдруг спросила она.

— С чего такие мысли? — удивился Диир.

— Я только сейчас почувствовала, как бьется сердце. И голод, почему я совсем не испытывала голода?

— Ты голодна? Это нормально. Живым нужна пища.

— Нет, но почему голода не было там, внутри скалы?

— Время внутри течет иначе. Медленнее. Поэтому там нет потребности ни в пище, ни во сне. Но только первое время. Через несколько дней привыкнешь и войдешь в естественный ритм.

— Значит, Алиса что-то ела? Она ведь оказалась тут раньше, чем я.

— Конечно, — кивнул Диир. — Я же сказал, что могу удовлетворить все ваши потребности. И свое слово я держу.

Люди в одежде из ракушек не спали и ночью. Они выполняли какую-то работу, смысла которой Ирина понять не могла. Некоторые вытаскивали людей из пруда. Другие руками рыли землю. Третьи же таскали огромные камни.

— Что они делают? — спросила Ирина.

— Готовятся к битве, — женщина вздрогнула, но лугаль поспешил успокоить ее. — Тебе не о чем волноваться. Кимелем разрушен, у жрецов нет ни шанса даже подойти на достаточное расстояние к Хурсаг, чтобы атаковать.

Ирина хорошо запомнила то место, где ее закопали под землю. Неподалеку от того места, где во внутренности скалы вела гигантская лестница, никто не потрудился зарыть ямы.

— Это здесь, — произнесла женщина, подойдя к разрытой земле.

— Вижу, — ответил лугаль. — Но и этот след холоден. Нин Эли покинула и поселение, — рука, затянутая в золотистую перчатку, сжалась в кулак. — Нужно было послать за ней сразу, — он вперил взгляд куда-то вдаль и замер. — А это еще что? — вдруг пробормотал Диир.

Ирина не сразу поняла, на что он смотрит. Потом заметила чуть поодаль небольшую глыбу, торчащую из-под земли. В ней было нечто, похожее на окно. И в этом окошке будто бы огоньки прыгали.

— Что там? — пробормотала Ирина.

— Эта скала проклята. Я должен остановить ужасное сияние.

— Что в нем ужасного? Просто огоньки какие-то.

— Это Кимелем. Я не могу тебе показать, того, что вижу я. Я могу видеть вне времени. И потому меня почитали, как божество. И теперь я вижу, как эти огоньки связаны с ужасным сиянием. И оно придет.

— И что теперь с нами будет? Что будет с Алисой? — испуганно пробормотала Ирина.

— Я не вижу. Не вижу того, что будет после. Прости.

***

В этот раз на нас хоть автоматы не наставили. Солдаты просто глазели, как мы спускаемся с холма. Драться с ними я не собирался, даже будь у нас оружие, они бы все равно взяли количеством. И к тому же, это все-таки были наши, люди, земляне, а не какие-то непонятные существа со сверхъестественными способностями.

— Стой, кто идет! — раздался окрик.

— Свои! — крикнул я. — Свои!

Мы остановились, потом я осторожно сделал шаг вперед. Стрелять никто не собирался, что удивительно.

— Кто такой? Из какой части?

— Я — новобранец! — ответил я. — Со мной гражданские.

— Тут фронт, идите нахер! — ответили мне.

Тем временем я подошел достаточно близко, чтобы можно было уже не орать.

— Я знаю, с кем предстоит воевать, — произнес я и увидел, что передо мной офицер. Лейтенант, если я верно разглядел погоны.

— Мы тоже знаем, — ответил он. — Это пришельцы. А помощи никакой. А ты, выходит, тот самый дезертир? Танк зачем угнал?

Да уж, быстро слухи расползлись.

— Я не угонял. Это меня вместе с танком угнали.

— Понятно, — кивнул лейтенант. — А где второй?

— Помер, — честно ответил я.

— Сам?

— Почти, — признался я.

— Ладно, пошли со мной, — он перевел взгляд мне за спину. — Ох ты ж…

Я обернулся, но ничего странного не увидел. По крайней мере, ничего такого, чтобы могло повергнуть в шок лейтенанта.

— Что случилось? — спросил я.

— Зачем девчонок притащили? — спросил он.

— Так уж вышло, — произнес я. — Одна из них медик, может, пригодиться. А вторая, — я перевел взгляд на «руки-ножницы», — в общем, у нее способности ей кое-какие.

— Инопланетные? Только этого не хватало. Тут уже кое-что стрялось. И тоже из-за бабы.

Ручаться за «руки-ножницы» я не имел никакого желания. Даже сейчас, когда она присмирела. Кто знает, что ей потом в голову взбредет? К тому же, я не понимал, она сейчас свои способности применить не может или не хочет? И, даже не знаю, какой вариант был бы лучше.

Нас провели в блиндаж — подземное сооружение, наспех собранное из блоков и железных листов. Не знаю, насколько такая защита эффективна, по-моему, в случае удара, этими же блоками тебя и завалит.

Внутри оказалось тесно, но можно было хоть присесть на скамейки и чуть отдохнуть. А я бы с удовольствием на этой же скамейке бы и уснул.

— Мужики, — заговорил Юрка, умостившись напротив меня. — Выпить есть? Мне, этот, стресс снять надо.

Парень, собиравшийся выйти, остановился, развел руками, потом посмотрел на командира.

— В аптечке спирт был, — произнес лейтенант. — Разбавь и дай им.

— А как разбавлять-то? — спросил парень.

— Водой.

— Просто спирт притащи, я сам разберусь, — прошипел Грязный и зыркнул на бойца так, что тот пулей выскочил из блиндажа.

— Что делать-то будем? — спросил я.

— Сейчас выпью и решим.

— Нет, я валяюсь с тебя, Грязный, — вдруг расхохотался Макс и встал. — Короче, я пошел.

— Куда это ты пошел? — я тоже поднялся и преградил ему путь.

— Подальше отсюда. А вы дальше в спасателей играйте. Задолбали.

— Ты никуда не пойдешь, пока не приведешь нас туда, где держат мою мать и сестру, — я тоже встал и преградил ему путь. Так и знал, что он попытается соскочить.

— А их никто не держит. Они там вполне счастливы. Выпусти по-хорошему.

— Ты мне угрожаешь?

— Джек, пусть валит, — вдруг вступился Юрка. — Гора — вон она. Я уже достаточно наслушался, что там и как. А без него нам же проще будет.

Я посмотрел на девчонок, они-то с рыжим пришли, и мне казалось, что и свалить вместе с ним попытаются. Но те даже в его сторону не взглянули. В общем, я отступил, правильно Юрка говорит, без него легче будет. Не нужно будет ждать удара в спину.

— Вот! — прибежал запыхавшийся солдат со склянкой.

— О, — потер ладони Грязный, — спасибо, братишка, выручил.

***

Самостоятельно запустить «лифт» Ирина не сумела. Система ее не слушалась.

— Я не хочу! — упиралась Алиса. — Мама, ты ошиблась! Тут хорошо! Тут безопасно!

Но женщина ее не слушала, продолжала тащить упирающегося ребенка по лестнице. А когда ей это сопротивление надоело в конец, просто взяла Алису на руки. Все же для своих лет она слишком мало весила.

— Ты ничего не понимаешь, — пыталась она образумить дочь. — Этот Диир сам сказал, что тут больше не безопасно. Скоро что-то случится, очень страшное. И он об этом знает.

— Почему тогда он ничего не сказал мне? Почему? Почему? Почему?

— Потому что ты еще слишком маленькая.

Ирина выволокла Алису на улицу и поставила на ноги.

— Пойдешь со мной, — приказным тоном сказал мать.

Алиса уставилась в небо, глубоко вдохнула и замерла. Прямо над ее головой звезды складывались в рисунки. Они вычерчивали темном полотне ночи завитки, складывались в причудливые узоры.

Ирина тоже задрала голову и стала разглядывать рисунки.

— Это сделал Диир? — спросила она.

— Нет. Это сделала я.

Поднялся ветер, зашелестела соломенная кровля домиков. Ирина вздрогнула и схватила дочь за руку.

— Уходим, скорее.

— Но я должна закончить рисунок.

— Потом закончишь, — она торопилась выйти за хлипкую оградку, будто бы там ее ждало спасение.

Алиса шла, но взгляда от неба не отрывала.

— А как же Диир? Мы его бросим? — спросила девочка.

— Он справится, а нам нужно в безопасное место.

— А где это место? — не унималась Алиса. — Разве не внутри скалы?

Ирина промолчала. Она понятия не имела, куда идти, но в ее голове, словно набат, звучала лишь одна мысль: «Бежать!».

Они вышли за пределы хурсагского поселения, и Ирина снова подхватила дочь на руки. Впереди раскинулось широкое поле, и женщине казалось, что стоит лишь преодолеть его, как они скроются и от Диира, и от этой страшной Шананы, грозящей жутким сиянием.

***

— В шампанском плавают глисты. В шампанском плавают глисты. Туды-сюды. Туды-сюды, — в очередной раз пропел Юрка на мотив «Танца маленьких лебедят», тарабаня пальцами по скамейке. Нет, пьяный он совершенно невыносим.

Склянку со спиртом он давно уже опустошил и теперь, что называется, маялся херней. Меня его пение жутко бесило, а, вот, девчонки улыбались. Кажется, им нравилось его творчество.

— Ох, когда ж ты уже заткнешься! — не выдержал я. — Делать-то что будем? Мне, вообще-то, к этой чертовой горе надо попасть.

— Не мешай, я так думаю, — ответил Юрка. — В шампанском плавают глисты, в шампанском плавают глисты… — заладил он по новой.

— А, по-моему, смешно, — хихикнула «руки-ножницы». — В шампанском плавают глисты… — подпела она Грязному. Нет, ну, эта-то вроде бы не пила. Похоже, своей дури хватило.

— Есть хочется, — пожаловалась Соня.

Мне тоже хотелось. Да и всем нам, наверное. Последний раз удалось перекусить в танке тем, что из какого-то магазина стащили Юрка с Ботом. Но чипсами не больно-то и наешься.

— В самом деле, — встрепенулся Грязный, отставив вдруг своих глистов в шампанском, — здесь же должна полевая кухня быть.

— Лейтенант сказал, чтоб мы до утра отсюда не высовывались, — напомнил я.

— И что теперь? С голоду сдохнуть? — Юрка начал злиться, сжимая кулаки. Ну, только его буйства тут не хотело.

— Человек может без еды обходиться пять недель, — вдруг заявила Соня. — Это, конечно, максимум, но недели две можно продержаться легко.

— Да я уже через сутки в обмороки падала, — возмутилась Элина. — Нет, я голодать больше не хочу, — девчонка встала и посмотрела на Юрку, готовящегося вновь затянуть свою серенаду. Взгляд его вдруг прояснился и он тоже встал.

— Ну, мы пошли на охоту, — заявил он и, толкая перед собой Элю, выполз из блиндажа.

Улучив момент, я пересел поближе к Соне.

— По-моему, это веселье совсем не к месту, — серьезно пробормотала девушка.

— Я просто сам не знаю, что делать. Впереди минные поля, нужно как-то обойти фронт. Даже не знаю, как лучше сделать. Не пойдешь же по минам.

— Меня больше пугает, что мины не просто так заложили. Они ведь ждут атаки.

— Об этом я как-то не подумал. Ты видела этих хурсагских воинов? Расскажи, что они из себя представляют.

— Элина была рядом с ними дольше. Я этого Диира только мельком видела, когда меня из бочки вытащили. На нем маска была, полностью закрывающая лицо. Я тогда подумала, что, наверное, он урод какой-нибудь, раз в маске ходит.

— А женщину с девочкой видела?

— Да, мы женщину из-под земли достали. Макс, он сказал, что пришел ее спасти. Мне еще тогда показалось, что он врет. Теперь вижу, что врал он постоянно. Он сказал, ты предал его. Это ведь неправда?

— Это он предал меня, — вздохнул я. — И делал это долго, наверное, всю свою жизнь. А ведь я его другом считал. Хорошим другом.

— Сочувствую, — Соня положила свою ладонь мне на запястье и тихонько сжала.

— Спасибо, — ответил тихо и привлек девушку к себе поближе.

Снаружи загрохотало. Соня вздрогнула.

— Что там? — спросила она и отстранилась.

Я не сумел разобрать, взрывы это, выстрели ли или же просто гром разразил небо. Грохот повторился.

В блиндаж влетел какой-то рядовой.

— Вы чего сидите-то? — спросил он с таким настроением, будто там вечеринка намечалась. — А товарищ лейтенант где? — солдат окинул взглядом блиндаж и убедился, что, кроме нас с Соней, здесь никого.

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Что там случилось?

— Началось! — выкрикнул боец и убежал так же быстро, как и явился сюда.

— Оставайся здесь, — сказал я девушке и пошел смотреть, что там и как.

— Я с тобой! — рванула она следом.

Отделаться от нее у меня не получилось. Да и не сильно-то я пытался.

Блиндаж, в котором мы, так сказать, отдыхали, находился дальше всего от траншеи и колючей проволоки. Да к тому же не на ровной поверхности, а как бы в низине. Я так и не разглядел, естественный это рельеф или солдаты сами выкопали. Но выйти мы могли свободно, оставаясь в относительной безопасности. Ну, разве что сверху откуда-нибудь мог снаряд прилететь. Но у Хурсаг, я полагаю, снарядов не было. А от магии едва ли наше укрытие было способно нас спасти.

Стреляли наши, это я сразу понял. Впереди, почти у самого заграждения из колючей проволоки, стояли дзоты, откуда палили, кажется, из пулеметов.

— На нас напали? — спросил я у пробегавшего мимо меня солдата. — Кто?

— Херня неведомая! — крикнул боец и побежал дальше по своим делам.

— Слышала? — спросил я у Сони. — И как понять, Хурсаг это или Дилинэ со своим сияниям.

— Мы пойдем туда? — она махнула рукой в сторону фронта.

— Нет, давай Юрку отыщем.

Радовало, что по нам пока никто не палил. Хотя, если вспомнить мою встречу с хурсагским воином, то палить-то им было и нечем. Вооружен тот воин был одним только мечом. Если не считать странную штуку, крепившуюся к поясу. Я тогда для себя их гранатами обозвал, но это было крайне условным определением.

Я взял Соню за руку и мы рванули туда, где обычно хранится продовольствие. Ну, я предположил, что там должен быть склад или что-то подобное.

Нам пришлось еще раз спуститься в окоп, в котором была спрятана БМП. И только там мы все-таки нашли искомое.

Над складом парил Юрка, будто он вдруг стал воздушным шариком, который за ниточку держала Элина. Он махал руками, в каждой из которых было по консервной банке и хохотал.

— Что за хрень?.. — вырвалось у меня.

— Круто я умею! — воскликнула Эля.

— Она, правда, только одного поднять может почему-то, — сообщил Юрка. — Ну, полетели в блиндаж, пожрем хоть.

— Там стрельба, — предупредил я. Не знаю, что случилось, но палили наши, по ходу.

— Ну, наверное, пристреливаются, — предположил Грязный.

Все так же по воздуху он поплыл к нашему укрытию, подгребая себе руками. Хотя, как мне показалось, управляла им целиком и полностью Элина. Мы обошли БМП, заползли на насыпь, когда я вдруг услышал чей-то крик:

— Там гражданские! Не стрелять!

Я рванул быстрее, потому что вдруг подумал, что сюда могла явиться Дилинэ. А от нее я ничего хорошего не ждал.

В один прыжок я оказался в дзоте, почти у колючей проволоки. Огневая точка оборудована была наспех, мне пришлось пригнуться, чтоб голова не торчала. Пулеметчик, кажется, хотел меня выгнать, но вдруг замер. Просто он увидел происходящее раньше, чем я.

Всадники. Их было много. Они шли по минному полю. Из под копыт чудищ вырывались столбы дыма, пламени, но всадники будто не замечали этого. Они медленно двигались вперед.

Но это было еще не все.

Слева к ним шли жрецы из Кимелем. Они сидели на спинах голых обезьян. Под их ногами так же разрывались мины. Вреда им от этого никакого не было, эти твари только подлетали в воздух на полметра, опускались на землю и шли дальше.

— Чего ты стоишь? — прикрикнул я на пулеметчика. — Стреляй давай, никакие это не гражданские!

— Бесполезно, — ответил парень. — От них пули отскакивают. Они только чуть ход замедляют, но не останавливаются. И гражданские там…

— Да никакие это не гражданские! — заорал я. — Это твари! Пришельцы!

— Нет, там — он указал на скалу. — Двое было, дозорный доложил. Будто бы женщина с ребенком. Да, наверное, привиделось ему.

— Где этот дозорный? — у меня внутренности вмиг похолодели.

— Да там где-то, — пулеметчик неопределенно махнул рукой.

Я выскочил из дзота, пробежал по траншее, взглядом выискивая хоть кого-нибудь с биноклем. Столкнулся с лейтенантом, чуть с ног его не сбил, но взгляд вперился в бинокль, висевший у него на шее.

— Ты куда несешься? — спросил он.

— Дайте бинокль, товарищ лейтенант, — попросил я. — Очень срочно!

— Вы что мне за бардак устроили.

— Бинокль! — заорал я так, что у лейтенанта волосы зашевелились. — Быстро!

Однако просьбу он мою выполнил. Взяв оптический прибор, я стал вылезать из траншеи.

— Куда он лезет, идиот? — слышалось позади, но мне было уже откровенно плевать.

Луна светила неестественно ярко, но этого все равно было недостаточно, чтобы разглядеть все происходящее. Я напрягся изо всех сил, чтобы увидеть. Мне показалось, у меня сейчас голова лопнет, и тут появилась табличка:

Кошачий глаз +1

Так вот, оказывается, как тут навыки прокачивать. Я усмехнулся про себя и напрягся еще сильнее. Может, зрение у меня и улучшилось, только ни матери, ни сестры я так и не увидел. Только эти чертовы всадники, ползущие навстречу друг другу.

Я вернулся в траншею, отдал бинокль лейтенанту.

— Где дозорный? — спросил я. — Тот, что заметил гражданских.

— А не обнаглел ли ты? — резонно заметил лейтенант.

— Есть немного, — согласился я.

— Я видел! — крикнул кто-то, и я повернулся на звук. — Они стояли, а я орал, чтоб поворачивали отсюда. А потом эти на лошадях явились. Мина разорвалась, а женщина, кажется упала.

— Ее ранило?

— Да откуда ж я знаю.

— Спасибо, друг, — я хлопнул его по плечу и рванул назад, к Юрке. Мне нужно было, чтоб Элина перенесла меня через поле. Очень нужно.

Он все еще парил над окопами, но, заметив меня, вдруг рухнул.

— Ой, — пискнула «руки-ножницы».

Грязный осторожно выкарабкался, но я схватил Элю за плечи и заорал:

— Перенеси меня через поле! Быстро! — она задрожала, наверное, я слишком сильно крикнул, но тут же согласно закивала.

— Ты чего задумал, Джек? — спросил Юрка.

— Там видели женщину с ребенком. Я должен их найти.

— Сейчас, — произнесла девушка, — я попробую тебя поднять.

Она зажмурилась и приложила пальцы к вискам, а я усмехнулся. Слишком уж наигранно это выглядело.

Меня, и впрямь, чуть приподняло, тело вдруг наполнилось легкостью. Ощущение — будто в лифте едешь вверх. Но продлилось оно не больше минуты.

— Не получается, — едва не плача, вздохнула девчонка.

— Слушай, давай я полечу, — влез Юрка. — Я уже нормально летаю. Ну, — он посмотрел на Элю, — давай.

Но с Грязным тоже почему-то не вышло. Он будто бы подпрыгнул и снова рухнул.

— Магия кончилась, — пожаловалась Элина.

— Где ты их видел? — спросил Юрка.

— Не я, дозорный. Возле горы.

— Так, значит, — произнес он, — сейчас я туда сам пойду.

— Ты охерел? Там мины. И эти, всадники.

— А и пох, — махнул он рукой. — Ты видел, как я прыгаю? У меня ж способности, все дела.

— Юр, ты ж подорвешься. Это нереально.

— Я быстро, — произнес он и вдруг высоко подпрыгнул, так, что оказался на крыше укрытия. — Ну, я побежал, — махнул он на прощание рукой. И только я и видел, как он перемахнул через траншею, колючую проволоку. Я даже как-то задержать его не успел.

— Хоть бы оружие какое взял! — крикнул ему вслед, но едва ли он услышал.

Снова послышалась пулеметная очередь, и небо вдруг озарило вспышкой. Девчонки попрятались в окопе, а я, наоборот, выглянул.

Ох, зря выглянул. Над головой пронесся огненный шар, опалив волосы.

Хурсагские всадники оказались совсем близко, в них, а заодно и в нас, летели светящиеся мячики. Жрицы. Это они их метали.

Я видел, как какой-то боец встал и очередью расстрелял и всадников и жрецов. Он палил, не разбирая цели. Свист пуль оглушил меня. Небо мерцало, как стробоскоп. Не разобрать, наступил ли рассвет, или же взрывы разрывают ночную мглу.

Стрелявшего солдата разорвало вдоль. Небо вспыхнуло. Я увидел, как выскользнуло розоватое полушарие мозга, шлепнулось на землю. А потом кишки, будто серпантин, разметало над окопами. И только одна рука все еще давила на курок. Очередь ушла в пламенеющее небо.

Я пригнулся, прижал к себе девчонок, когда половина тела упала сверху. Девки взвизгнули, а я выхватил из рукимертвеца автомат, вытер лицо и рукавом.

— В блиндаж ползите, — сказал я и полез вперед.

— Они бессмертны! — послышался чей-то крик, потом стон.

Передо мной появилась одна из этих голых обезьян. Вскинув автомат, я выстрелил. Дважды. И патроны кончились.

— Блять!

Автомат отшвырнул в тварь. Мне повезло, что жрица тянула руки не ко мне. Она рвала на части кого-то другого.

Мертвые. Они все были мертвы. Не просто мертвы, растерзаны, разорваны на куски.

Выстрелы, взрывы, крики: все слилось в единый ужас.

Нашел оружие. Выстрелил в жрицу, и запоздало понял, что лишь привлек ее внимание. Она направила на меня свою тварь. Пули проходили сквозь ее тело, оставляя рваные раны, но не останавливая.

Тогда я стал палить по обезьяне. Тварь вскинулась, встала на задние лапы.

— Гранатами их надо! — крикнул кто-то.

Совсем рядом прогремел взрыв. Меня оглушило. В руку что-то впилось, будто бы чьи-то зубы. Но нет, всего лишь осколок.

Жрица. Ее отбросило прямо на меня. Клыкастая пасть раззявилась перед моим лицом. Я выронил автомат. Мне ничего не оставалось, как ткнуть ей пальцами в глаз.

Тварь зашипела, попыталась отпрянуть, но ухватил ее за волосы и продолжил большими пальцами выдавливать глаза. Язык вывалился из ее рта и будто пытался ужалить меня. Но тело вдруг обмякло. И я отшвырнул мертвую старуху.

— Глаза! — закричал я. — Нужно повредить их глаза!

Все смешалось. Зачем мы бьемся с ними? Зачем они нападают? Это не наша война…

Когтистая лапа распорола мне щеку. Увернуться не успел, но удар пришелся вскользь. В следующий миг голову жреца снес ракушечный воин. Так они, выходит, на нашей стороне?

Едва ли…

Он замахнулся мечом, я поднырнул, и ухватил воина да пояс.

Тяжелый удар обрушился на затылок. В голове помутилось, но я устоял. Оторвал одну из круглых штук с его пояса. Резко выпрямился. Болотная вонь ударила по ноздрям, желудок подпрыгнул.

Кругляш четко воткнулся в пасть уродца.

Отшвырнуло. Куда-то в траншею.

Соня. Она тащила раненого. Парень стонал и отбивался, не понимая, куда его тянут.

— Ты чего тут делаешь? — заорал я на девчонку. — В блиндаж, я сказал!

— Не могу! — ответила она. — Я — медик! Я должна спасать!

— Дура! — выплюнул я.

Надо бы помочь, подумал я, но сверху снова что-то взорвалось. Сверху полетели комья земли, осколки и что-то мокрое. Кровь. Внутренности.

***

Юрка дошел. Из-под его ног выстреливала сама земля, но откуда-то взялись силы взлетать к небу, будто сила притяжения вдруг исчезла.

Женщина лежала на земле, прижимая к себе девочку. Живая.

— Вставая! Вставай! — крикнул он, вздергивая Ирину. Она посмотрела на парня перепуганными глазами, но поднялась.

— Юра? — прошептала она одними губами.

— Мама! Давай вернемся! — захныкала девочка.

— Откуда ты здесь? — спросила Ирина.

— Я Джеку обещал. Давайте быстрее, валить надо.

Он помог им обеим подняться, стал уводить в сторону.

Небо вспыхнуло. По земле разметало цветные осколки.

— Камешки! — вскрикнула Алиса.

— К черту камешки! — зло прошипел Юрка, заставляя их бежать быстрее.

Над одной из скал засиял столп света. Совсем близко. Парень замешкался на мгновение, и Алиса вырвалась, побежала назад, к камешкам.

— Куда ты?! — заорала мать.

Света вдруг стало так много, будто вспыхнуло несколько тысяч солнц.

Алиса спешно раскладывала самоцветы, меняла порядок, запутывала. На небе стали проступать темные пятна.

Из столпа света, шагая по воздуху, вышла Дилинэ.

— Алиса, сюда! — заорала мать.

— Это ужасное сияние! — выкрикнула девочка, не отрываясь от работы. — я должна его остановить.

Юрка ждал, пока жрица сама к нему подойдет. Он отчего-то был уверен, что она так сделает.

— Ты чего творишь, Дилька? — обратился он к ней.

— Во мне сияние Шананы, — произнесла она. — Это мой путь. Просто не стой на моем пути.

— Слушай, ну, со всяким бывает, — начал он невнятно бормотать. — Я с похмелья еще и не такой злой. Но, может, хватит уже? Побузила и хорош. Пойдем лучше выпьем чего, а?

Парень и сам понимал, что несет чушь. Это уже не та Дилинэ, которую он знал. В ней, и впрямь, проснулась какая-то древняя тварь.

Он подхватил Ирину на руки и побежал прочь.

— Нет! Алиса! — вскрикнула она.

— Вот, черт! — ему пришлось остановиться, чтоб схватить еще и девочку.

— Камешки! — закричала Алиса. — Я не закончила! Ты не понимаешь!

Юрка не слышал девочку, он бежал, спиной чувствуя, как по его следу идет Дилинэ. Дыхание вдруг вышибло из его легких. Парень споткнулся. Девочка вскрикнула.

Ирину что-то выхватило из юркиных рук. Небо снова почернело. Стало так темно, что женщина вдруг подумала, что совсем ослепла.

— Ты должна закончить, — совсем близко раздался голос Диира, тихий, шепчущий, но в то же время пробирающий до самых внутренностей. — Уведи. Уведи сияние…

Юрка с трудом продрал глаза. Веки вдруг стали такими тяжелыми, что едва приподнимались. Щелками глаз он видел, как женщину с ребенком уводит тень. А следом за ними летят разноцветные камешки. Они не шли, будто плыли по воздуху. Парень хотел закричать, но не смог. Он с трудом перевернулся на спину. Ни Дилинэ, ни столпа света больше не было видно. Над ним раскинулось лишь черное-черное небо.

Глава 14

Снаряд разорвался совсем близко. Прямо над головой. Соня безмолвно раскрыла рот, а я схватился за голову. В глазах двоилось. Едкий писк въелся в барабанные перепонки.

А потом наступила тишина, словно кто-то звук выключил. Небо стало абсолютно черным, будто все звезды и луну замазали сажей. Соня трясла меня за плечо. Снова открывала рот, но я ничего не слышала.

Девушка попыталась поднять меня, потянула за руку, и предплечье пронзила резкая боль. Я закричал и не услышал своего голоса. Тогда до меня дошло, что звук никто не выключал. Ничего не закончилось. Просто я оглох.

И в друг в этой тишине я четко услышал тоненький голосок сестры:

— Женька! Сюда иди! Иди скорее!

Наверное, я сходил с ума, но голос не умолкал, он звал меня, и не было никаких сил ему противиться. Кое-как я поднялся на четвереньки и стал выбираться из траншеи.

Соня пыталась удержать меня, цеплялась за одежду. А я никак не мог ей объяснить, что должен идти.

Звуки. Они стали накатывать волнами. Меня словно накрыло оглушающими взрывами, криками, но вдруг снова все стало стихать, будто отдаляться. И снова грохот обрушивался не меня, буквально сбивая с ног.

Я выполз из траншеи и тут же вляпался рукой во что-то влажное, склизкое. Вспышка рассеяла тьму на мгновение, и я понял, что ползу по телам. Мертвым, изуродованным телам.

У смерти дурной запах. И выглядит отвратительно…

Встать на ноги удалось не с первой попытки. Звуки вернулись, но я все равно слышал, как меня зовет Алиска. И я вдруг подумал, а вдруг она уже умерла? Болезнь могла завершить свое дело. Вполне может статься так, что зовет она меня с того света. На тот свет зовет. Но разве был у меня выбор?

— Ты куда прешься, баран? — кто-то сбил меня с ног. — Давай, на точку!

Дзот, в него-то я и свалился.

Здесь было двое. Один точно был мертв, второй, похоже, ранен.

— Не могу стоять, — произнес живой. — Давай, ты.

Я? А я-то что? Хотел сказать, что не умею, но понял, что отмазка не катит.

Пришлось присесть, взяться за оружие.

Пулеметная лента поползла, отбрасывая гильзы. Я не видел, куда стреляю, просто палил зачем-то по воздуху.

— Прекратить огонь! Не стрелять! — скомандовал кто-то, наверно мне.

Я высунулся и увидел ее.

Дилинэ. Она шла сюда, как всегда, совершенно голая. Только теперь я видел на ней кровь. Все ее тело было забрызгано алыми пятнами, а руки светились. Этого света было достаточно, чтоб разглядеть жрицу.

— Да плевать, — сказал вслух и открыл огонь.

Время вдруг стало густым, как патока. И казалось, оно вот-вот остановится совсем.

Я видел, как пули по дуге огибают жрицу, оставляя в воздухе темно-красные узоры. Дилинэ улыбалась, и, наверное, ее улыбка показалась мне самым жутким во всём творящемся кошмаре.

Со зрением творилось нечто странное: вот, только что я почти ничего не видел, и тут же сумел разглядеть жрицу в мельчайших подробностях. Каждую капельку крови на белоснежном теле, сжавшиеся в точку зрачки, как у героинового торчка, и эти руки, превратившиеся в лампочки…

Время вдруг ускорилось, и я увидел, как ей навстречу выбежала Элина. Девчонка выпорхнула, как мотылек на свет, и бросилась на жрицу. Стрельбу я тут же прекратил.

Эля замахнулась голой рукой, которая в воздухе обратилась в стальной прут, и сшибла жрицу с ног. Послышался визг, но я не мог разобрать, чей именно.

Я выскочил из укрытия, рванул к ним, но помощи от меня было с хрен. Обе девчонки поднялись в воздух, они светились, как новогодние елки и дрались в небе. Меня опять одолело чувство невозможности происходящего. Этой сцене не место в реальности.

Засмотрелся. И пропустил удар от ракушечника. На ногах не устоял, отлетел к колючей проволоке. Рука, что и без того была покалечена, теперь повисла плетью. А этот урод двинулся на меня, когда я даже встать не мог.

Табличка, некстати вылезшая, сообщила:

Здоровье 50%

Эх, хорошо меня потрепало…

Совсем рядом зарычал мотор, уродца осветило фарами, а потом вдруг смяло колесами боевой машины. БТР остановился, закрыв мне обзор на битву Дилинэ с «руки-ножницы».

— Чего разлегся? Дуй сюда! — выкрикнул высунувшийся из башни Макс.

— Встать не могу.

— Ну, бля, постарайся уж.

Пришлось помучиться, чтоб хотя бы просто встать. А потом еще раз, забираясь на бронетранспортер. Кое-как завалился внутрь, и пожалел, что это

— Не знал, что ты БТР водить умеешь, — произнес я.

— А чего тут уметь? Тот же КамАЗ, только ни хрена не видно.

— Ты как здесь оказался? — спросил я.

— Времени нет, поехали, — отмахнулся рыжий.

— Куда поехали? Там Элька с Дилинэ бьется, там…

— А ты чем им поможешь? — не дал мне договорить рыжий. — Ну, чем?

Макс стал разворачивать БТР, сбросив газ.

— Выпусти меня! — заорал я. — Мне нужно быть там! Я не крыса!

— А, ты все думаешь, что я крыса, — спокойно ответил рыжий. — Ну, да, я крыса. Зато живая.

— Но я так не хочу.

— Заткнись, Джек. Я видел твою сестру. Или тебе важнее сдохнуть героически?

— Она жива?

— И даже здорова, прикинь?

Шутка вышла злой. Он прекрасно знал, чем больна моя сестра. Здоровой ее уж точно нельзя было назвать. И я бы сейчас точно убил его, если б не надеялся, что он, и вправду, видел Алиску.

Я сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Конечно, это не помогло мне постичь дзен, но я хотя бы перестал орать.

— Зачем ты это сделал? — спросил я.

— Что сделал?

— Да все! — снова сорвался на крик. — Макс, ты такой херни понатворил, а теперь зачем-то везешь меня к сестре. Я терпеть не могу чего-то не понимать!

— А кто ты такой, чтоб меня понимать? Что ты, вообще, про меня знаешь?

— А чего тебе не хватало-то? Чего?!

— Я тебе всю жизнь завидовал, — вдруг заявил он. — Ты — свободный человек. Захотел — поступил в универ, захотел — бросил. Тебе ведь никто не указ. А за меня все с самого рождения было решено. Учись на юриста, так папа решил. Денег — да, мне давали деньги, но с отчетом за каждую копейку. Работать — нет, ты что, учись. Ты же будущий юрист, мать вашу! А я в гробу видал всю эту расписанную жизнь!

— Дурак ты, — только выдохнул я. — Нашел, кому завидовать.

Нет, это, и впрямь, было смешно. Да я бы с радостью с ним поменялся местами.

— Прежде чем кого-то осуждать, надень его обувь и пройдись его дорогой, — с умным видом процитировал рыжий.

И тут я уже в голос рассмеялся. Только ванильных цитаток мне не хватало. Поделился, лять, мудростью вконтактика.

Рыжий зыркнул злобно и остановил бронемашину.

— Приехали, — прошипел он.

БТР он покидать, похоже, не собирался, и я полез один.

Небо здесь оказалось светлее, чем над полем битвы. Занимался рассвет.

В круге из разноцветных камешков сидела девочка. Ветер трепал короткие русые волосы. Она перекладывала с места на место кругляшки. Вдруг девочка подняла голову и посмотрела на меня.

— Ты меня услышал, — улыбнулась она.

Алиса…

Я подошел ближе, но никак не мог поверить, что это она. Так похожа, но сидит сама, не в окружении подушек и капельниц.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Как вверху, так и внизу, — пробормотала она, не отрываясь от странной игры, а потом посмотрела в небо.

И я посмотрел.

Звезды, слишком много звезд для предрассветных сумерек. Будто кто-то проделал дырки в расписанном акварелью листе, и теперь сквозь них светило солнце. Но эти звезды вдруг задвигались, стали складываться в узоры, сливаться и вновь рассыпаться. Небо стало похожим на лужу, в котором отразилась земля. Поле битвы, орудия, люди, живые и мертвые. И я там тоже был. Стоял и пялился на самого себя.

— Его нужно сдвинуть. Туда, где нет нас.

— Что происходит? — вопрос был, скорее, риторическим. Едва ли Алиса могла объяснить, что делает.

— Она отведет удар ужасного сияния, — вдруг услышал я мужской голос. А потом увидел человека в длинных одеждах, по которым будто электрические разряды пробегали, а лицо закрывала золотая маска.

— Что ты такое? — вырвалось у меня.

— Я должен увести нин Эли, — ответил он. — Битва почти окончена. Не дай моим урду прервать ритуал. Они мне более не подчиняются.

Из его слов я почти ничего не понял.

— А мама с тобой была? — спросил я у Алисы.

— Она устала и теперь спит, — сестра головой указала в сторону, и я увидел лежащие рядом тела.

Мама. Она, в самом деле, спала. Ее грудь мерно поднималась и опускалась, а на лице блуждала улыбка. А рядом лежал Юрка. Глаза его были открыты и смотрели в расписное небо, а грудь не вздымалась вовсе. Я приблизился и закрыл его глаза.

— Ну, ты чего там возишься? — высунулся из бронетранспортера рыжий. — Забирай их и поехали.

Я посмотрел еще раз на Алису. Она все еще переставляла камешки. Может, я и не понимал всей картины, не видел этих связей, но знал, что сестра делает что-то крайне важное. Настолько важное, что даже этот чувак в маске верил в ее деятельность. А выглядел он крайне серьезно. И отчего-то я совсем не ощутил угрозы от него. Нет, доброту он тоже не излучал, я знал, что он может быть очень опасен и жесток. Но не ко мне. И не к Алисе.

***

Рассвет близился. Солнце уже подкралось к самому горизонту и раскрасило восток розовым заревом. Дилинэ торопилась, но девчонка, невесть откуда взявшая силу, вилась вокруг нее назойливой мухой. Жрица пыталась прихлопнуть Элину, но отчего-то промахивалась каждый раз. Будто пространство каждый раз меняло положение, и пламя било впустую.

Элина так же била все время мимо. Ей было с каждым ударом все труднее взлетать на нужную высоту. Дилинэ прекрасно видела, что девчонка измоталась и вот-вот рухнет наземь.

Жрица спустилась вниз и замерла.

Эля глотнула воздуха и с разгону пронзить Дилинэ.

— Шанана! — разразил небо громовой окрик Диира. — Я здесь, Шанана!

Жрица не среагировала. Замешкалась лишь Элина, она выставила вперед обращенные в лезвия ладони и рвану к земле.

Вместо того, чтоб увернуться, Дилинэ не сдвинулась с места, ей помогло само пространство. Девчонка врезалась руками-лезвиями в землю.

Пространство сдвинулось снова, и жрица оказала напротив застрявшей в грунте девочки.

— Я здесь, Шанана! — закричал Диир так, что небо задрожало. Но жрица уже обратилась в белый огонь. Солнце показалось из-за горизонта. Дилинэ лишь коснулась лежащей на земле девушки, и та превратилась в пепел.

***

Рисунок на небе двигался. Картинка будто бы одновременно показывала и настоящее, и прошлое, будто несколько кадров накладывалось один на один. Сюжета не разобрать, но красиво, завораживающе.

Меня сбило с ног. Я быстро перевернулся на спину и увидел перед собой ракушечника. Только выглядел он обгоревшим, вместо лица один скелет. И этих чертовых бомбочек на нем больше не было. А другого способа справиться с ним я не знал.

Скелет в доспехах с размаху попытался ударить ногой. Чудом удалось откатиться. Схватил горсть земли и швырнул в безобразную рожу. Скелетина затрясла головой, будто закашлялась. Наверное, в пасть попал.

— Убери его! Убери! — вскрикнула Алиса и небо задрожало.

И я увидел, как чучело развернулось и двинулось на нее.

— Ну, падла! — вскрикнул я, встал из последних сил и прыгнул уродцу на спину. Остатки ракушек больно впились в тело. Я ткнул здоровой рукой ему в глаза, но у твари имелись лишь пустые глазницы. Глацнула челюсь, и я почувствовал, острую боль в руке. Вскрикнул. И скелет отбросил меня. В этот момент прогремел выстрел. Скелета снесло в сторону, но не убило. Он дымился, но при этом дергал костлявыми руками.

Второй зацепился за пушку бронетранспортера и теперь пытался залезть внутрь.

А когда я увидел третьего, причем, не скелетированного, я понял, что пришел пиздец.

Поднялся. Едва отдышавшись, бросился машине, ухватил зачем-то скелета за сапог, дернул на себя. Прокушенная рука плохо слушалась. И тут приблизился еще один ракушечник. Он взмахнул мечом, но промазал. Отсек ногу своему же. А я отлетел в сторону, держа сапог с торчащей из него обгоревшей костью.

Зато у третьего на поясе висели взрывающиеся кругляши. Отбросив сапог, я снова встал и, чуть пригнувшись, побежал на ракушечника. Головой я врезался в острый доспех, ухватил тварь за пояс, но пальцы, измазанные кровью, соскользнули. И тяжелая рука опустилась мне на шею.

— Отойди, — вдруг произнес воин. — Я — Ашур.

Ничего не понял, но отошел, даже взрывчатку не сорвал. С удивлением посмотрел на того, кто назвал себя Ашуром.

Бронетранспортер зарычал и помчался вдаль. Скелет так и остался висеть на пушке. Собственно, я и не ждал, что Макс полезет в драку.

Я стоял рядом с Алисой и наблюдал, как Ашур расправляется со своими. Он просто поднимал скелета, сжимал, и тот рассыпался в порошок. С какой такой радости он перешел на нашу сторону, я так и не понял.

Впереди загрохотало, и я увидел, как БТР подпрыгнул. На мгновение его скрыло облако пыли, а потом показалось пламя. Выходит, не все мины разорвались под копытами ракушечных всадников.

А я стоял и смотрел, как дымится бронетранспортер Макса. Мне казалось, я совсем ничего не чувствую. Я ведь уже ни раз хотел убить рыжего. Да и сюда он меня привез, как мне кажется, вовсе не по своей воле. Человек в маске, он ведь знал, что я окажусь здесь. Не трудно было догадаться, почему вдруг Макс на БТРе за мной приперся.

Отчего-то вспомнились Юркины слова: «Я никто, потому для меня важно оставаться хотя бы человеком». А кто же я, получается?..

До боевой машины я добежал в два счета, все же он совсем недалеко уехал. Люк башни был открыт, и рыжий даже почти выбрался — повис вниз головой.

Едкий дым резал глаза, заползал в нос, рот. Я закашлялся, и одной рукой ухватил рыжего за шиворот. Тяжелый, зараза! Поднажав, мне кое-как удалось его выдернуть. Оба мы повалились на землю, я оттащил его подальше от горящей машины. И подальше от дыма.

Макс дернулся, попытался вдохнуть и закашлял, как туберкулезник, едва легкие не выплевывая. Живучая скотина, ничто его не берет.

— Ты ж меня убить хотел, — прокашлявшись, произнес он. — Нахрена полез-то?

— Так я ж убить хотел, а не смотреть, как ты сам подыхаешь.

Небо покрылось рябью, будто, в самом деле, стало рекой. Теперь очертания рисунков совсем размылись. Горы расцветило розовым, и солнце выползло из-за горизонта.

— Ну, же, уходи скорее! — послышался голос Алисы.

Я встал и побрел к ней. Сестра больше не играла с камешками. Она сжала кулачки и смотрела в небо, и оно будто слушалось ее взгляда. Рябь превратилась в волны, и те бурным потоком устремились прочь от горы. А под небом зияла чернота. И солнечные лучи не могли разогнать этот мрак.

— Что ты делаешь? — я опустился рядом с сестрой.

— Прогоняю ужасное сияние. Меня Диир научил. Я могу, потому что ходила по грани.

— Алиса? — услышал я голос матери. — Женька! Ты как тут очутился? — она завертела головой. — А что, вообще, случилось? Почему все такое… — мама всплеснула, — такое разрытое. И почему так темно?

— Время уходить, — вторгся посторонний голос.

Я повернул голову на звук и увидел человека в маске.

— Хорошо, — произнесла мама. — Пойдем, Алиса.

— Она должна остаться.

— Да, я останусь. Мне нужно сохранить камешки. Когда мир изменится, мы можем их не найти.

— Нет, Диир, — возразила мать. — Так не пойдет.

— Девочка умнее, чем ты. Девочка понимает, как важно сохранить узор.

— Она… — мама сглотнула, — выживет.

— Без меня она давно была бы мертва.

— Да пошел ты! — не выдержал я и попытался выдернуть Алису из круга.

— Нет! Нельзя! — заверещала она. — Камни могут сдвинуться! Нельзя!

— Кто-то должен остаться, — произнес человек в маске.

— А я могу? Вместо нее? — предложил я и отпустил сестру.

— Можешь, — кивнул он.

— Нет, Женя! — закричала мать. — Мы должны спастись все вместе! Нет! Пусть он сам остается!

— Я не могу, — произнес человек в маске. — Нужен тот, кто ходил за грань.

— Уведи их, — я постарался сказать так, чтобы мать не услышала. Но она все поняла. Если не слышала, то, наверняка, догадалась.

Человек в маске взял Алису на руки. Она не стала сопротивляться.

— Смотри, чтоб они не сместились. Если их что-то сдвинет, поставь на место. Только быстро, — проинструктировала меня сестра.

— Хорошо, — кивнул я.

Мама попыталась броситься ко мне, но не успела. Все трое просто исчезли.

А я сел в круг и принялся ждать. Надо мной было невозможно черное небо. Не небо, дыра в никуда. Без звезд оно казалось жутким. А вдали, где по моим расчетам должен был быть город, будто белая полоса появилась. И она увеличивалась, становилась шире. Такая четкая граница, словно по линейке прочертили.

Я перестал смотреть на небо. Слишком сюрреалистично и оттого жутко. Взглянул на камешки, кажется, ничего никуда не сдвинулось. И тут вдруг небо, в той части, где была чернота, вдруг стало белым. Мелькнуло на мгновение, и снова почернело, будто страницу перелистнули.

Земля вздрогнула, камешки стали съезжать, а я спешно поправлял их, ставил на место. А они снова съезжали. Поднялся ветер, и камни, оказавшиеся чересчур легкими, стали переворачиваться. Похоже, я так и сдохну, передвигая эти штуки. Неужели, это, впрямь, так важно? Иначе мир рухнет…

И я подумал, какого черта?

Осторожно приподняв камешек, я вырыл небольшую ямку. Это называется прикоп. Не больше десяти сантиметров глубиной, но тогда ни ветер, ни дождь не изменит местоположение клада. Не зря я закладчиком трудился. Вот и пригодился опыт.

Когда каждый и цветных шариков был закопан, я встал и осторожно вышел из круга. Почему-то я был уверен, что такой метод сработает.

Там, где должен был быть город, в воздух взвился белый столб. Смотреть на этот свет было больно — слишком ярко. И слишком темно здесь. А потом я услышал взрыв. Далеко, звук долетел позже, чем свет.

Я уходил, не оглядываясь. Стало так тих, что я подумал, будто бы снова оглох. Но нет, свои шаги я по-прежнему слышал.

Небо замерцало стробоскопом, я ускорил шаг, но едва не споткнулся об Макса.

— Ну, чего ты разлегся? — пнул я его слегка.

Рыжий простонал что-то невнятное и начал подниматься.

Нет, еще раз спасать его я точно не стану. Пусть сам выбирается. Если сможет, конечно. А я повернул туда, где начинался фронт.

Больше всего я опасался наткнуться на скелетов. Или еще каких-нибудь тварей. Запоздало вспомнил, что иду по минному полю. И тогда стал держаться поближе к воронкам от взрывов, логично предполагая, что раз мина взорвалась, то ее там уже нет.

До линии фронта добрался довольно быстро. Вот только, кажется, опоздал. Было слишком тихо. Я добрался до траншеи, спрыгнул вниз.

Там лежали трупы. Много трупов. А еще части тел. В мерцающем свете толком не разглядишь, но я пытался отыскать живых. Переворачивал каждого, прикладывал пальцы к горлу и шел дальше. Наверное, все это было бессмысленно, но я хотел удостовериться, что сделал все, что возможно. Я хотел найти ее. Соню.

Что-то шевельнулось, и я отбросил очередное тело, рванул вперед.

Жрица зашипела, вцепилась мне в штанину. Нет, это было совсем не то, что я искал. Пнул ее голову, как футбольный мяч. Седая бошка откинулась назад, и тут она начала выкарабкиваться целиком.

Вот же падла!

Я прыгнул на ведьму раньше, чем она вылезла из-под трупов, и ткнул пальцем в глаз. Она заверещала, попыталась вырваться, но я успел выдавить второе око этой твари. Некоторое время она все еще дергалась.

— Да сдохни ж ты, сука! — заорал я.

Послушалась. Сдохла.

— Кто здесь? — донесся до меня едва слышный возглас. — Помогите!

— Соня! — заорал я и поспешил на звук голоса.

— Меня придавило! — ответила она.

Соня так и осталась здесь, в траншее. Голос доносился откуда-то снизу. Я стал перетаскивать тела. Мертвые, они почему-то намного тяжелее живых. Наконец, показалась тонкая девичья рука. Я отбросил еще один труп, и вызволил девушку.

— Цела? — спросил, не веря своим глазам. Ее даже не ранило.

— Я пыталась их лечить, — произнесла Соня. — А они все падали, падали сверху. Но я же медик, я должна была помочь им, — в ее глазах блеснули слезы. — Здесь совсем никого не осталось…

— Надо уходить отсюда, — произнес я.

— В город? — спросила она.

— Нет, точно не в город.

— А куда?

— Мы пойдем в Хурсаг. Будем царапать небо и дальше, — у меня вырвался нервный смешок. — Туда, где восходит солнце.

Эпилог

Год спустя

Земля здесь каменистая и неплодородная. Скалистые гребни некогда были просто асфальтом. Мир изменился. И наш, и чужой. Да и какая теперь разница, чей он? Лично я к этому миру уже привык. И поэтому считаю его своим.

Город. Я привык звать эту местность именно так. Потому что за пределами города мы так и не нашли людей. Кажется, там, вообще, ничего нет.

Исчезла ли наша цивилизация? Или я оказался там, где ее никогда не было? Теперь едва ли кто-то найдет ответ.

Но мы живем. Мы приспосабливаемся. Как приспособились выходить из дома не более, чем на сто метров, как приспособились закрывать лица масками, так и к новому миру постепенно привыкаем. Он не хуже и не лучше прежнего. Просто другой.

Теперь мы живем внутри скал. Они оказались полыми внутри, как пещеры, только никакой сырости, холода. Почти квартира. Впрочем, мы и раньше жили в каменных глыбах, в таких же пещерах, если посудить. Только теперь у нас глыбы побольше, а людей в них поменьше.

Фронт попросту исчез. Не осталось ни убитых, ни военной техники. Будто и не было ничего. Теперь там везде растет трава. Мы так и не сумели отыскать ни раненных, ни похоронить погибших. Макса я также больше не видел. Но отчего-то мне кажется, что он спасся. Ну, не мог он так легко и просто сдохнуть.

Исчезла и жрица Дилинэ, и лугаль Хурсага Диир. А мать с сестрой обнаружились внутри одной из скал. С ними все было в порядке. А с Алисой — даже более, чем. Правда, теперь у нас не было никакой возможности сделать тест на онкомаркеры или же сдать еще какие-нибудь анализы. Но чувствовала она себя отлично. Бегала целыми днями на улице, как и другие дети. Лишь временами на нее находило что-то. Она вспоминала камешки и смотрела на небо. А еще спрашивал, когда же Диир к нам придет? Я-то привык. Ну, мало ли, что ребенок может болтать. А, вот, мама каждый раз пугалась.

А еще довольно необычно обстояли дела с продуктами. У нас ведь больше не было никаких магазинов, а про натуральное хозяйство никто даже не заикался. Да мы бы просто передохли все, если б рассчитывали на земледелие и животноводство. Ну, некоторые, конечно, пробовали, только здесь все равно ничего съестного не росло. Зато были другие, так сказать, особые места. Почти в каждой скале можно было найти нечто подобное. Этим местом служило углубление в стене. Стоило сунуть туда руку, загадать желаемое и почувствовать, как касаешься этого желаемого пальцами. При этом работала система только с простыми продуктами, мясо там, овощи, зелень. Все свежее, возможно, даже натуральное. Но никаких круассанов на завтрак достать не удавалось. Такие дырки прозвали холодильниками. Пожалуй, если б не этот феномен, нам бы пришлось здесь туго.

А еще у нас была пустошь. Туда немногие решались ходить. На самом деле там было вовсе не пусто. Просто все мы стали забывать, как некогда жили в этой пустоши. И как раз ее-то звали городом. Теперь там одна гигантская свалка. Просто огромные кучи мусора. Город будто бы перекрутили в гигантской мясорубке и вывалили обратно. Но только там можно было добыть предметы из старого мира. А они, как оказалось, нам все еще нужны.

— А когда ты возьмешь меня с собой? — забежав ко мне в комнату, спросила Алиса. — Может, и камешки где-то там.

Припомнив, что этими цветными безделушками можно устроить, я произнес:

— Вот только, камешков не надо больше.

— Зануда, — фыркнула сестра. Она, кстати, довольно сильно выросла за этот год. И волосы ее теперь свисали до плеч. Алиса даже близко не походила на то привидение, каким была во время болезни.

— Поискать чего-нибудь для тебя? — я втиснулся в плотные штаны из прорезиненного материала. Эту одежду добыли там же, в пустоши.

— Я сама хочу посмотреть. Ты даже не представляешь, как мне любопытно. Когда-нибудь ты дождешься, я не выдержу и сбегу.

— Там опасно, — ответил я, надевая куртку.

— А здесь скучно! — топнула Алиса ножкой.

— Хочешь снова заболеть? — припугнул я ее.

— Ты же знаешь, что проклятие Шананы не болезни вызывает.

— Оно вызывает нечто похуже, — напомнил я.

Сестра закатила глаза и тяжко вздохнула.

— Какой же ты стал скучный. Прям как все взрослые, — она крутанулась на пятке и выбежала из помещения, едва не сорвав шторку. Дверей внутри скал не имелось, поэтому мы отгораживали пространство тканью. Я свое помещение обустроил почти так же, как и в старом мире. Разве что техники не хватало. Но с пустоши я притащил и кровать, и компьютерный стол, на который вместо монитора поставил аквариум с рыбками — они напоминали мне старую виндузовскую заставку. Рыбок, кстати, в местном пруду наловил. А аквариум из пустоши притащил.

Я натянул перчатки и надел маску. Не такую, как мы носили при пандемии. Это скорее походило на противогаз. Защита требовалась посерьезнее. И оружие взял — большой нож. На всякий случай.

Мы так и не поняли, как работает проклятие Шананы. Это не радиация, не бактериологическое заражение. Что-то совсем иное. Алиса правильно сказала, оно не вызывает болезней. От проклятия сходят с ума.

Один парень, он первым начал шастать по пустоши, в один из дней начал говорить, что видит дорогу. Просто дорогу, казалось бы, ничего необычного. Только дорог здесь никогда и не было. Все травой поросло. А он стал ходить на эту дорогу, говорил, что будто бы приехать за ним должны. Мы посмеивались над спятившим дурачком, дескать, трамвая он ждет. А как-то раз он с этой дороги не вернулся. Уехал, наверное.

Потом еще несколько человек нечто подобное повторили. У всех шиза по-разному начиналась. Кто-то уходил на работу, кто-то оттянуться в клуб, но объединяло их то, что они, в самом деле, не возвращались. Кое-кто даже поговаривал, что эти ушедшие вернулись в реальный мир. И некоторые даже специально пытались исчезнуть. Правда, почему-то не у всех выходило. Но связь была одна — сходили с ума и пропадали только те, кто был в пустоши без защитного костюма.

В связи с этим даже одна община появилась. Придумали они себе, что исчезновение — это как раз то, к чему стремиться следует. Называют это новым рождением. Будто бы сейчас мы в посмертии, а выйдя отсюда, родимся заново. Или же воскреснем, я не слишком вникал в их философию.

Только большинство придерживается мнения, что все поехавшие просто в пруду утонули. Он глубокий, до дна никто не нырял. А в возвращение в старый мир почти никто не верит. Мне и самому больше нравится наш странный новый мир.

Закончив одеваться, я спустился по каменным ступеням и вышел на улицу.

Лето. Здесь теперь всегда лето. Смешно вспомнить, как полгода назад мы собирались утеплять свои пещеры в ожидании зимы. Я и сам пуховиков понатащил, а еще раздобыл печку-буржуйку. Только зима так и не наступила. И даже осень не пришла. Конечно, не так много времени прошло, но мне кажется, здесь всегда будет лето. Мне так хочется.

Алиса играла во дворе, сидела на траве и что-то раскладывала. С ужасом подумал, что она вновь взялась за камешки. Подошел ближе и увидел, что это девочка раскладывает пасьянс из карт, которые сама нарисовала. Я выдохнул.

— Ну, и чего нагадала?

— Сбудется, — улыбнулась она.

— Что сбудется?

— Вообще-то, нельзя желание рассказывать. А то вся магия испортится.

— Да ладно, я никому не скажу, — я это произнес невзначай, просто чтоб беседу поддержать, а заодно примириться. И ожидал я услышать про какую-нибудь девчачью фигню. Заколочки, косметику, ну, что там у девчонок на уме обычно? В крайнем случае, про какого-нибудь мальчика. Все-таки Алиса уже совсем не малышка.

— Я хочу, чтобы Диир вернулся, — огорошила она меня.

— Ох… — только и сумел вымолвить.

— Ты обещал никому не говорить, — напомнила сестра.

— Как скажешь, — буркнул и пошел в сторону пустоши.

Ее желания встретиться с человеком в маске я совершенно не разделял. Да и в принципе никого из этих сверхъестественных существ видеть не хотелось. Потому что у силы всегда есть две стороны. И нет никакой возможности предсказать, как эту силу другой человек применит.

Мой путь пролегал через заросли соцветий Дару. Это название подсказала мне Алиса. Это были высокие кустарники с голубыми цветочками. Сестра говорила, что в Хурсаге из этого растения сделали эликсир, излечивший ее от болезни. Только никто из нас варить это зелье не умел, соответственно и цветы никто не рвал. Оттого-то и разрослись они до гиганстких размеров.

— Ну, наконец-то, — услышал я голос Сони. — Уж думала, одной придется идти.

— Прости, с сестрой заболтался.

— Она снова пыталась увязаться с тобой?

— Опять камешки свои вспоминала, — вздохнул я.

— Мне кажется, она о чем-то догадывается, — произнесла Соня. — Она ведь тоже прошлась по грани. Только иначе. Не так, как ты.

— Я думаю, она могла бы даже все исправить.

— Но ты ей не дашь.

— Не дам. Разве тебе самой хочется назад?

Соня задумчиво умолкла.

— Пожалуй, нет, — ответила она. — просто любопытно, каково это? Видеть сквозь грань.

— Трудно, — ответил я. — Трудно равновесие удержать. Потому-то я Алиску сюда и не пускаю. Тебе чего-нибудь принести? Ну, может, чего-то особенного хочется?

— Зажигалки кончаются. А еще мне нужен учебник по анатомии. Сможешь достать? Я тебе напишу автора, название и год издания.

— В книжном можно его найти?

— Думаю, да.

Соня вытащила листок и быстро нацарапала требуемое. Я сунул бумажку в карман и подошел к самому краю пустоши.

— Здесь подождешь?

— Да, — ответила она. — Я же без костюма. Не хочу потом глюки ловить.

— Ну, я быстро, — произнес я и бегом помчался к свалке.

Пересекая границу проклятой зоны, я задержал дыхание, закрыл глаза.

Вошел.

Городская суета, гудки автомобилей, разговоры прохожий — так много шума обрушилось на меня, что не сразу удалось прийти в себя. Мне потребовалось еще мгновение, чтобы привыкнуть.

Открыв глаза, обнаружил, что удачно вошел. Пустошь существует не просто так. Она все еще связана с городом. Каждая точка входа имеет определенную точку выхода в городе. Можно легко ошибиться с местом выхода. Но я почти понял принцип — всё в этом мире имеет причину и следствие, как внизу, так и вверху. Но сейчас я не ошибся — оказался точно напротив книжного магазина, в который я тут же и зашел.

Нужную книгу помог найти продавец. Я встал напротив выхода и делал вид, что читаю. А едва он отвернулся, выбежал из магазина. Да, приходится делать так, ведь денег у меня теперь не водилось. Затем то же самое провернул в соседнем супермаркете с зажигалками.

Вот и все, можно выходить.

Я уже бежал до точки входа, как вдруг увидел, что из супермаркета выходит высокий человек в длинной одежде. По его плащу будто электрические разряды пробежали. Он медленно повернулся и посмотрел на меня.

Выдохнул. Никакой золотой маски на нем не было. Задержав дыхание, я шагнул обратно в пустошь.

— Быстро же ты, — произнесла Соня, встретив меня у границы.

— Не поверишь, — улыбнулся я, передавая ей учебник. — Показалось, что Диира встретил. Там, возле книжного. Очень похож.

Соня заметно напряглась. Молчала, пока мы шли домой.

— Уверен, что это был не он? — все-таки спросила она.

— Конечно, — кивнул, — когда он обернулся, я сразу заметил, что золотой маски на нем нет.

— А ты не думал, что он мог просто снять маску?

Глоссарий

Краткий шумеро-ассирийский словарь

Дару — от аккадского daru — "Время жизни"; растение, из которого готовят эликсир, излечивающий живых, но не возвращающий к жизни.

Диир — ассирийское произношение шумерского Dingir — "бог"; имя лугаля Хурсага.

Дилинэ — от шумерского dili — "единственная"; единственная жрица Шананы, получившая от богини ужасное сияние.

Кимелем — от шумерского ki — "земля", melem — "ужасное сияние"; город, защищенный оружием массового уничтожения.

Лугаль — от шумерского lugal' — "царь", дословно: lu — "человек", gal' — "большой"; титул повелителя Хурсага.

Наг Ши — от шумерского nag — "пить", shi — "рука", можно перевести, как "выпивки в руки"; название таверны в Кимелем.

Нанна — бог Луны у шумеров.

Нин — от шумерского nin — "сестра".

Мисаль — от аккадского mi — "ночь", шумерского sal — "женщина", в аккадском так же mi переводится, как "женщина"; обращение к свободной женщине в Хурсаге.

Ми-сикиль — от аккадского mi — "ночь", шумерского sikil — чистота; обращение к великой жрице в Кимелем.

Сикиль — от шумерского sikil — "чистота"; обращение к жрице в Кимелем.

Урду — от аккадского urdu — "раб"; живой раб в Хурсаге.

Урду-уш — от аккадского urdu — "раб", us — "умирать"; мертвый раб в Хурсаге.

Хурсаг — от шумерского hursag — "горная гряда", дословно: "царапать головой"; поселение внутри скал, проклятое Шананой.

Шамаш — бог Солнца у ассирийцев.

Шанана — вариант имени богини Иннаны в эмесальском диалекте.

Шил ан ше — от si — "стой", an se — "осел", команда для хурсагского верхового животного.

Оглавление

Игра за гранью

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Эпилог

  Глоссарий