Русалочка [Тира Видаль] (fb2) читать онлайн

Тира Видаль Русалочка

Телефонный звонок раздался в полицейском управлении ранним воскресным утром, когда дежурный майор Шмелев просматривал утренние новости, копаясь в своем смартфоне, вальяжно развалясь в кресле и закинув ноги на стол, заваленный бумагами, вперемежку с бутербродами и стаканчиками кофе из автомата ближайшего магазина.

Звонил мэр маленького пригородного городка, что расположен в тридцати минутах езды от центра, Александр Антипенко.

– Соедините меня с полковником Нестеровым! – кричала трубка. – Срочное дело!

Шмелев нехотя опустил ноги на пол и допил остатки кофе.

– Сегодня выходной! – пробасил он в трубку. – Начальство отдыхает.

– Дайте мне его сотовый, домашний, или какой-то… любой! – не унимался оппонент.

– Говорю же вам, мне не велено беспокоить по пустякам! – Шмелев смял стаканчик, и прицелившись, запустил его в урну. Стаканчик ударившись о край стула для посетителей, скользнул в переполненную мусором корзину. Майор радостно хрюкнул. – Звоните завтра!

– Завтра, может быть уже поздно! – трубка угрожающе зарычала. – Если я свяжусь с полковником, то навряд ли ему понравится, что его не информировали во время! Иногда важна каждая минута.

Шмелев вальяжно потянулся.

– Хорошо, пишите домашний номер Анатолия Петровича, но учтите, вы получили информацию не от меня!

– Диктуйте!

Полковник Нестеров, в домашних тапочках и синем, велюровом халате сидел с внучкой на диване и читал сборник «русские народные сказки». Девочка прижалась к его боку и тыкала пальцем в картинки, комментируя рассказ. Антон Петрович читал книгу с интересом и недоумением – столько в них было бредового, на первый взгляд. Ну вот например, курочка Ряба – дед яйцо бил, бабка била, ну хотели разбить, понятно… не разбили – мышка помогла, разбила, так чего плачут-то? Или вот еще – жили дед с бабкой, у них было три сына – трехглавый Змей Горыныч, шестиглавый и двенадцатиглавый… Это ж какая мутация! Жуть! А вот еще интересней – знаменитая «Красная шапочка», бабушку которой съел волк, а потом нацепил на себя одежду пожилой женщины и улегся в ее постель. А это значит, прежде чем съесть старушку, он ее раздел… или она разделась сама… трудно представить подобный сценарий. Полковник, а по совместительству, дедушка Тоша, несколько раз порывался закрыть книгу, но жена отговаривала.

– Ну, что ты, Антоша, злишься? Ребенку нравится. Анечка все понимает. Не будешь же ты ей рассказывать о преступлениях, убийствах и прочей ахинеи, что творятся у тебя на работе!

– А почему бы и нет! – кипятился муж. – Это называется жизнь, без обмана и прекрас! И нужно с детства знать, что воровать и убивать – это плохо. За это наказывают!

– Так-то оно так… Но…

Спор четы прервал телефонный звонок. Нестеров с облегчением потянулся к трубке.

– Антон, выручай! – раздался голос Антипенко. – Не мог бы ты прислать к нам кого-нибудь из своих ребят? И как можно быстрее!

– Что у вас случилось, Александр?

– Вчера пропал очередной ребенок, сын местного фермера, Никита. Мы ждали весь день, в надежде, что похитители предъявят условия выкупа. Но ничего не произошло. Никаких вестей!

– Ты сказал, очередной?

– Да, ты не ослышался, очередной… – трубка замолчала.

– Рассказывай немедленно, что там у вас творится! – полковник сунул ноги в тапочки, приподнялся, потянувшись за чашкой, стоящей на журнальном столике рядом с диваном, и отхлебнул уже почти остывший кофе.

– Да уже год, каждое полнолуние, в городе пропадает ребенок. Вчера это был уже двенадцатый. Мы надеялись, что мальчика похитили с целью выкупа, преступление несколько отличается от предыдущих… Впрочем, это длинная история.

– И ты до сих пор молчал?

– Мы надеялись справится своими силами, но… Да что там говорить… Так я могу рассчитывать на твоих ребят?

– Я немедленно их разыщу…

Положив трубку на рычаг, полковник начал перебирать бумаги на столе в поисках записной книжки с телефонами своих сотрудников.

– Ракишов! – полковник смутился, услышав заспанный голос сотрудника. – Ты мне нужен. Дело срочное, но если ты не в форме, я свяжусь со Стриженовым! – Анатолий Петрович надеялся, что Борис Ракишов не откажет – так и вышло.

– Я только умоюсь! – коротко бросил оппонент и отключился.

Несколько выходных дней измотали меня похуже напряженных будней. Пиво не лезло в горло, газеты надоели до тошноты, телевизор тоже. Женька целыми днями пропадал неизвестно где, не удосуживаясь отчитаться перед своим «надзирателем». Хотелось прервать это нудное безделье, и вот, когда, надежда почти угасла, раздался этот спасительный звонок. Я накинул легкую ветровку, день обещал был солнечным, несмотря на позднюю осень, и выскочив за дверь, понесся по лестнице вниз, едва не сбив соседскую бабульку, поднимающуюся с тяжелыми сумками к себе домой. В другое время я бы непременно помог ей дотащить покупки, но сейчас, охваченный азартом и предчувствием чего-то необычного, лишь бросил короткое приветствие. Марья Степановна не удивилась и не обиделась, мои соседи давно привыкли к моим резким переменам настроения.

– Опять работа! – услышал я за спиной шипящий шепот. – И когда кончатся все эти преступления?

– Никогда, Марь Степанна! – весело крикнул я не оборачиваясь. А что бы я тогда делал? Нет конечно, я, как служитель правопорядка радовался затишью, но как законника и ищейку, любая новая задачка будоражила, заставляя мозг и ноги активно работать.

С этими мыслями я, задыхаясь от быстрой ходьбы, ввалился в кабинет Нестерова. Полковник был уже на месте. Его руки перебирали многочисленные бумаги на столе и бессмысленно перекладывали их из одной стопки в другую, что говорило о крайней степени волнения. Значит случилось что-то очень важное и неординарное.

– В пригороде пропадают дети! – едва я сел к его столу, проговорил он. – Каждый месяц на новолуние… По одному… уже двенадцатый!

– Почему спохватись только сейчас? – резонно поинтересовался я.

– Случаи все разные! Не похоже на маньяка. Вроде как списали на естественные причины… – ответил полковник, явно чем-то не довольный.

– А что случилось сейчас? – заинтересовался я. – Почему на двенадцатом загвоздка?

– Сам не знаю, что там у них происходит! Что-то они темнят или не договаривают! Поезжай, проясни обстановку! Антипенко мой давний приятель. Надо ему помочь. Народ волнуется.

Я коротко кивнул и поднялся.

– Да, еще… – крикнул мне в след Антон Петрович. – Чует мое сердце, не обойтись нам без твоего гения. Порасспроси его, прежде чем отправишься в путь. Как-то нехорошо, тревожно мне на душе.

– Непременно! – усмехнулся я про себя. Вот и пришло к тебе признание, Женек!

Домой я вернулся с полными сумками всякой всячины. Помятуя свою дурацкую привычку брать только самое необходимое, я прикупил пару запасных костюмов. Вспомнилось дело о пропаже Алены Штенер. Тогда я здорово влип, испортив при падении с холма свой единственный костюм. Если бы не волшебное появление Женьки и моего помощника, расследование пришлось бы приостановить.

Я вывалил все содержимое пакетов на диван и стал разбирать.

Жуя бутерброд с колбасой, в дверном проеме нарисовался племяш.

– Новое дело? – не переставая ронять крошки на пол, спросил он.

– Угу. – недовольно буркнул я, косясь под ноги и делая круглые глаза.

– Да брось. – отмахнулся Женька. – Это всего лишь сор. Сейчас доем и уберу.

– А не проще было бы сразу взять тарелку и есть прямо над ней, чтобы не терять время на такую ерунду?

– Да чего ты взъелся? Трудное дельце? – парень ногой загнал крошки под диван чуть не доведя меня до нервного срыва. – Вот и вся недолога! – весело пробубнил он, засовывая остатки еды в рот. – Как только ты закроешь за собой дверь, я все подмету и помою! – решил успокоить он меня.

– Не получится! – рявкнул я. – Ты едешь со мной!

– Оп-пань-ки! – Женька вытаращился на меня, не веря ушам. – Вот так вот сам решил воспользоваться услугами специалиста?

– Нестеров подсказал! – нехотя ответил я, закрывая и проверяя на тяжесть сумку. – Дело там не шуточное! Поэтому доедай быстрее и собирайся. Все обсудим по дороге.

Когда мы спустились, Михалыч уже ждал нас в своем УАЗике. Мы быстро побросали сумки в багажник и удобно устроились на заднем сидении.

– Так что там стряслось? – спросил Женя.

– Это ты мне должен об этом сказать!

Парень скривился, но промолчал. Он поерзал на кресле и закатил глаза.

– Мне нужно войти в транс! – завил он.

– Хорошо. – согласился я. – Пока я буду беседовать с местными ребятами, ты, Михалыч отвези этого экстрасенса в парк, там, или куда подальше, пусть себе медитирует, помогает следствию.

– Будет сделано, Борис Петрович! – козырнул шофер.

– Сколько раз я говорил, не называй меня экстрасенсом! – завопил племянник. – Я ясновидящий! Просто ясновидящий!

– Для меня все едино! – отмахнулся я. – Хоть будка собачья!

Женя насупился и обиженно отвернулся к окну. «Пусть себе сопит, – подумал я – на обиженных воду возят!».

Полчаса пролетели незаметно. Осенний пейзаж за окном радовал глаз буйством красок. Хорошее время года – красота за окном и умеренная прохлада – все условия для работы.

ГАЗик притормозил у самого входа в мэрию. Я вылез из машины и потянулся, расправляя затекшие члены. Навстречу мне уже бежал маленький толстый человек, смешно размахивая руками. Рубашка на его животе с трудом сходилась, а мешковатые брюки, лоснящиеся на коленях, едва держались на старомодных подтяжках. Толстые щеки сотрясались при ходьбе, пельменеобразные губы раскрылись, обнажая два ряда желтоватых зубов. Он мелкими шажками подбежал ко мне и схватил мою руку.

– Как я рад, что Нестеров не оставил мою просьбу без ответа. – его маленькие, заплывшие жиром глазки пытливо оглядели меня. – Очень рад, что за дело возьмется такой матерый волк, как вы.

Теперь настала моя очередь удивляться.

– Нам не доводилось раньше встречаться? – я сощурился, пытаясь припомнить этого человека.

– Нет-нет! – затряс он головой, а я чуть не рассмеялся, так он, в этот момент, был похож на бульдога, вылезшего из воды и отряхивающегося от влаги на шерсти. Его щеки вновь заходили ходуном. – Но Толя так хорошо описал мне вас, что сомнений быть не могло, а о ваших талантах в области сыска давно ходят легенды.

– Издержки профессии! – самодовольно усмехнулся я. – Теперь мне достаются самые трудные и запутанные дела. И попробуй не раскрой! Сразу пострадает репутация!

– Наше дело как раз из таких, не раскрываемых! – перешел к делу мэр. – Мои архаровцы за весь год не нашли ни одной зацепки. – он указал мне рукой в направлении входа в здание и засеменил вперед. Я последовал за ним, поминутно оглядываясь.

В кабинете нас ждали три человека в штатском. При моем появлении они разом подскочили, и отдали мне честь.

– Это майор Ласточкин. – представил мне высокого стройного, но уже не молодого человека мэр. – Это его подопечные, старший лейтенант Свистунько и лейтенант Мутко. – парни помоложе, но выправка у каждого атлетическая.

– Ракишов Борис Петрович – подполковник. – я протянул руку каждому из них и они деловито пожали ее в ответ.

– Введите меня в курс дела! – без обиняков начал я. – С самого начала. Мне важна каждая деталь.

– Давайте я начну. – майор Ласточкин достал пухлую папку и начал вынимать из нее документы, передовая их мне.

– Пока вкратце. – попросил я. – А потом уже детали и экспертизы.

– Началось все ровно год назад. Тогда пропала девочка. Возвращалась из школы с подружкой, и пропала…

– Как так? Никто не видел? А что говорит подружка?

– Девочки жили по соседству, и всегда ходили вдвоем. От школы до дома не так далеко, спуститься с пригорка в пойму, перейти по мосту реку, а там и дом метрах в ста. Тропинка на спуске узкая, рассчитана на одного человека, вот девочки и шли друг за другом. Шли, болтали. Лириса Томенко первая спускалась, Олеся Бойченко за ней. В какой-то момент Лариса задала подруге вопрос и не услышала ответ. Обернулась – Томенко нет. Девочка подождала еще немного, вдруг Лариса задержалась наверху, но тщетно. Она даже поднялась обратно на холм. Ни души вокруг.

– А что за местность? – перебил я. – Наверняка у реки заросли… Так всегда бывает.

– Прошлая осень была ранняя, листва уже опала и видимость была хорошая.

– Сколько девочкам было на тот момент лет?

– Обеим по десять. – Ласточкин подождал немного, не возникнут ли у меня дополнительные вопросы, но я отрицательно покачал головой, и он продолжил. – Это был прецедент. Никогда в городе не случалось ничего подобного. Искали в каждом доме, обошли все закутки и закоулки. Волонтеры подключились сразу. Горожане все, что говорится, на ушах были – безрезультатно. Родители по экстрасенсам бегали, гадалок тут что мух понабежало… Версии разные были. Но воз и ныне там.

– Кто второй был?

– Пацан, одиннадцать лет. Этот в школу шел. Ребята его видели, толкался среди них, а в классе не объявился. И никто сказать не мог когда и как он пропал. Это уже по первому снегу было, но следов его не нашли, в школе учится пол города, все вытоптали. Потом месяца три, ученицы пропадали. Тут уж совсем странная история. Их родители напуганные обстановкой в городе, сами со школы забирали. Все как один утверждают что отвлеклись на минуту кто на телефонный звонок, кого окликнул кто-то. Отец последней, дал ей ключи от машины, мороз стоял под минус тридцать и велел запереть двери изнутри, пока он в киоске сигареты покупал. Пришел, дочери нет. Даже машину не открыла. Так и пропала с ключами.

– И ведь что странное, народу тогда было тьма. – вклинился в разговор Антипенко – А никто ничего не видели не слышал.

– Это верно. – поддакнул майор. – Опросили десятка три человек – ни-че-го! Как в землю провалилась. Непонятно, как целая орава людей не заметила похитителя.

– Ну, здесь все просто! – пояснил я. – Говорите, мороз был? Наверняка закутанные были в шарфы да шапки на глаза надвинуты. В такие минуты у людей она цель – быстрее до тепла добраться. И смотрят они только под ноги. Какие уж тут гляделки по сторонам… А наш похититель хороший психолог.

– Да таких специалистов-то у нас днем с огнем не сыщешь, а тут, прямо академик! – с сомнением протянул лейтенант Мутко. – Скорее псих какой-нибудь!

– Что с остальными? – не стал его переубеждать я.

– Да все тоже. Не взирая на погоду, сезон года и время пропали еще шестеро.

– Итого – одиннадцать детей! – подвел итог я.

– А главное, все возраста примерно от десяти до двенадцати. Ни улик, ни единой вещи, ни нитки, ни волоска – просто как и не было их.

– Может упустили что? – прервал я. – Не доглядели, плохо искали.

– Обижаете товарищ Ракишов! – сердито надул губы майор. – Перерыли все! Каждое дерево, каждый куст прошмонали.

– А что с последним не так? Почему только на нем тревогу забили? К нам обратились.

– Да тут как раз и улики, и свидетелей куча. И возраст – восемнадцать лет.

– Вот как? Это уже интересно.

– Его отец, наш единственный фермер. У него наших горожан человек триста работает. Дело – и скот, и посадки, и корма. Почитай, весь город кормит мясом, молочкой, крупами… Деньги конечно не маленькие имеет, но не зазнался… Человек совестливый. Рабочие его хвалят – и зарплату вовремя платит и помощь оказывает малоимущим. Когда и на городские мероприятия отстегнет.

– А сын?

– А сын, полная противоположность. Учебу забросил, еле до девятого класса доучился. Работать не хотел. А зачем? Батя ему денежки отстегивал не хило. Ругал сыночка конечно, но что поделаешь? Золотая молодежь!

– Ну и что с ним приключилось?

– Возвращался он домой из ресторанчика нашего. С компанией. Отмечали что-то. Пока такси ждали – подъехала машина, выскочили двое в масках, затолкали нашего голубчика внутрь джипа, и со свистом умчались. Никто даже сообразить не успел, что произошло. Лишь спустя десять минут догадались в полицию позвонить.

– Враги может у папаши есть?

– Да какие враги? – вступил в полемику мэр. – Его у нас чуть ли не святым считают. Молятся на него. Потому и думали, что просто выкуп требовать будут, ничего личного.

– А не допускали, что паренек сам все подстроил?

– Да на кой ему? Он и так отказа ни в чем не знал.

– Ну, может задолжал кому? Наркотики, проиграл?

– Эту версию мы откинули. Он хоть и гаденыш, но ни в чем таком замечен не был. Так, по мелочи, пил, гулял…

– Три дня назад, говорите? – подсчитал я в уме. – Это срок. Если ради выкупа похитили, или сам сбежал, уже бы предъявили требования. Где мне можно разместиться? – спросил я, оборвав разговор. – Нас два человека и шофер.

– Место мы вам приготовили. У нас здесь тетка одна комнаты сдает. Там вас и расселим. – Антипенко подскочил на месте, и засуетился, хватая то телефон, то трубку селектора.

Наконец он успокоился, и вызвав секретаршу, дородную, с кричащим макияжем тетку, приказал ей проводить нас до места.

Она кокетливо взглянула в мою сторону и чинно прошествовала на выход, обдав меня ароматом дешевых духов. Я благородно открыл перед ней дверцу нашего УАЗика, и помог ей втиснуть свои внушительные телеса внутрь салона.

Нам предоставили неплохую квартирку в двух шагах от центра. Холодильник ломился от снеди и напитков, в баре на выбор предоставлялось множество напитков, постельное белье было чистым и выглаженным.

– Красота! – Женька с большим ломтем сервелата, распластался на кровати.

– Сядь за стол и поешь нормально! – прикрикнул я на парня, но тот даже не ответил. – Столько ешь, а все, как глист. Не в коня корм. Что ты там увидел?

– Много чего! – Женька неохотно пересел на стул и хмуро уставился в одну точку. – Линять нам надо отсюда! – заявил он – Пусть со своим Г. сами разбираются!

– Конкретнее можно? – начиная беспокоиться, спросил я.

– Фамилии, даты, явки! – Женька хохотнул, и тут же снова посерьезнел. – Черте-что, салат из пяти ингредиентов!

– Что это значит? – поторопил я его с рассказом.

Из кухни вышел Михалыч, неся поднос с печеньем, жареной курицей, разогретой на гриле, наломанным большими кусками хлебом и тремя чашками чая, исходящими ароматным паром.

Я было хотел пожурить мужика за столь небрежное отношение к трапезе, но передумал, шофер всегда в дороге, когда ему учиться сервировкой заниматься. Спасибо, хоть так перекус сварганил.

Перехватив мой взгляд, Михалый крякнул

– Ну прости, Борис, не оттуда руки растут по этому делу.

– Проехали. – стушевался я, обругав себя за то, что своими эмоциями выдал себя с головой. Хорош, сыщик, хоть сейчас в разведку посылай, все мысли на роже прописаны, и спрашивать не надо. – Не до церемоний.

Женька тем временем опустился на пол и подогнул под себя ноги. Лицо его приняло отрешенное выражение. Бледные щеки впали. Взор затуманился.

– Русалка собрала под собой одиннадцать душ. – монотонно забубнил он. – Она научилась хорошо готовить… А помогает ей краб. Но он не членистоногие… он человек.

– И что нам это дает? – почесывая кончик носа раздумывал я. Это совсем не то, что я ожидал услышать.

– Мистика какая-то! – горячо зашептал Михалыч. – Вы что-нибудь понимаете, Борис Петрович?

– Пока не очень!

– Найдешь русалку – узнаешь все. Живых нет. – бессвязно продолжал бормотать Женя, вперив остекленевшие глаза в пространство. – Игра… Там все… А еще три кролика подопытных… Они все и затеяли… Сбежали…

Я попытался записать в блокнот слова племянника, особо не вдаваясь в их смысл, которого все равно не понимал. Потом будет время проанализировать. Но то, что наплел здесь ведун казалось полным бредом.

Олег Иванович Колдунов сидел в своем кресле и пялился в мониторы, коих в его кабинете было не менее двух десятков. Длинные изящные пальцы его тонких аристократических рук нервно барабанили по подлокотникам большого массивного кресла. Он несколько раз порывался закурить, но всякий раз, как только вспыхивал огонек его позолоченной именной зажигалки, отбрасывал сигарету в сторону. Он помнил слова врача из экспериментальной лаборатории психологического направления профессора Прожигалова Федора Нуамовича, в которой некогда был подопытным кроликом, о том, что любая сигарета может стоить ему здоровья, интеллекта и, даже жизни.

Рисковать не хотелось. Вот сейчас он подготовил проект, который принесет ему столько денег, что хватит на несколько жизней. И все же он нервничал. Не хотелось ударить в грязь лицом перед теми, кто готов за зрелища подобного рода отстегнуть не сотни, а тысячи долларов.

Он еще раз всмотрелся в голубые экраны компьютеров, и мысленно пересчитал «зайцев», на которых вот-вот должна была начаться охота. Их было шестеро – три особи, как он их называл, женского пола и три мужского. Все они были совершенно разные, и по возрасту, и по сфере деятельности, и по национальности, и даже по интеллекту. Он собирал их, тщательно подбирая кандидатуры. Рассылал своих людей – «волков» по ближним и дальним городам. Сверял, полученные от них сведения с информацией в интернете, созванивался со своими людьми из органов, и только получив одобрение «верхушки», давал добро на доставку «зайцев» сюда, в один из блоков заброшенного завода на окраине города, окруженного живописнейшей зоной пригородного лесного массива, охраняемого государством. Само здание за несколько лет простоя обрело экзотический вид. Корпуса, заросшие плющом, полуразвалившиеся цеха, оставшиеся не тронутыми человеком с лихих девяностых, каменные дорожки, некогда служившие гордостью местного начальства…

Олег Иванович считал это место идеальным для своих смертельных игр, и не мог дождаться начала действа. Он еще раз пробежался глазами по экранам, проверяя жертв и сверяясь с часами, набрал закрытый секретный номер.

– Выводи зайцев в стартовую! – приказал он главному своему помощнику и распорядителю Алексею, крепкому парню атлетического сложения, такому же смекалистому, как и сильному, но невероятно жесткому и беспринципному. Олег Иванович иногда сам побаивался его, но вида не подавал. Такому только покажи слабину, сожрет с потрохами. За несколько месяцев знакомства, на лице Алексея ни разу не промелькнуло ни одной эмоции, ни жалости, ни сочувствия к жертвам. Он одинаково беспристрастно гладил свою верную овчарку Бертси, и пытал пленников, вырезая на их телах замысловатые знаки своим фирменным ножом. – Пора начинать!

Громила молча поднялся и вышел за дверь. Колдунов мог видеть на мониторах, перебегая глазами от одного к другому, как он степенно шествует по длинному темному коридору в отделение с камерами.. За ним выдвинулся его отряд из шести человек. Все как на подбор крупные, мускулистые, не новички в своем деле. Алексей подбирал себе группу неспешно, отрабатывая каждого новичка проверяя его биографию.

Первой была камера златокудрой сибирячки Алисы, девушки с выдающимися внешними данными, двадцати двух лет отраду, студентки исторического факультета областного института и участницы всевозможных конкурсов красоты. «Как взбудоражит почтенную публику ее изуродованное личико и выпущенные кишки» – подумал Олег Иванович, и в предвкушении забавного зрелища, потер руки. Публика будет довольна эксклюзивным материалом. Надо помучить красавицу подольше на потеху толстосумам.

Девушку привезли недели две назад, и он наблюдал за ней все то время, что она пребывала здесь, любуясь ее точеной фигуркой и утонченными чертами лица, на котором особо выделялись ярко-синие глаза, в обрамлении длинных пушистых ресниц. Все его тело содрогалось в конвульсиях, когда она стыдливо прикрываясь мочилась в ржавое ведро у входа, обнажая загорелые упругие ягодицы. Он потел, пыхтел и остервенело бил себя по щекам, чтобы не дать волю разбушевавшейся плоти.

Алиса очнулась не сразу, видимо дуболомы переборщили с дозой. Придя в себя и не понимая где находится, красавица бросилась бить кулаками в стены, призывая на помощь. Потом ее яростные вопли поутихли, и она забилась в угол, где и проводила все время, обнимая себя за плечи… Так проходили дни и ночи.

Сначала казалось, что сна у нее не будет ни в одном глазу, но девушка слишком утомилась от ожидания и неведения, измотала себя, чуть не доведя до нервного срыва, наконец, приткнулась в дальнем углу, навалившись на обшарпанную стену и задремала. Теперь она, разбуженная лязгом замка и топотом ног, широко распахнула глаза, в которых застыл ужас. Она пискнула и сжалась в комок, но один из «волков» подхватил ее как пушинку и закинул себе на плечо. Девушка даже не сопротивлялась. Ее тело словно парализовало. Она лишь как заведенная повторяла: «Пожалуйста, пожалуйста».

Колдунов перевел взгляд на соседний монитор где разыгрывалась картина не менее интересная и забавная.

Здесь содержали парня, сынка местного фермера Валерия Стебунова, восемнадцатилетнего Никиту. С его похищением вообще не возникло проблем, даже не пришлось делать усыпляющего укола. После обильных возлияний с дружками, он едва стоял на ногах и своих похитителей воспринял как родных, спокойно дав себя усадить в машину. Теперь он с выпученными от гнева или ужаса глазами метался по периметру камеры, словно зверь в клетке, ругаясь и сыпя угрозы в адрес невидимого врага. Он скреб ногтями каменные стены, пинал двери, а как только увидел на потолке камеру, стал выделывать такие пассы, что в пору поучиться клоунам. Он плевался, пытаясь достать до черного глазка, показывал кулаки, проделывал невероятные кульбиты. Но его усилия были тщетны, а у Колдунова вызывали неконтролируемые приступы хохота. Ему доставляли удовольствие крики и стенания парня.

– Ничего, красава, – с какой-то затаенной ненавистью прошипел Олег Иванович – Бог терпел и нам велел! Это еще цветочки! Надеюсь, ты поймешь, что не все можно купить за деньги!».

На какой-то миг, в голове Колдунова возникло яркое воспоминание, заставившее мужчину перекоситься от пережитого. Вот он в лаборатории экспериментальной психологии. Операционное кресло. В его вене торчит огромная игла, доставляя неудобство и дискомфорт. Профессор вводит ему новую, только что разработанную им сыворотку, от которой его постоянно мутит. Невыносимая боль разливается по всему телу, делая его непослушным. Пальцы скрючиваются в судороге, в ноги словно вонзаются тысячи игл. Но кричать он не может, голос деревенеет. В это время над его головой постоянно звучит механический голос, но вот слов разобрать подопытный не может… видимо и на слух действует этот яд, а быть может просто боль не дает ему сосредоточиться. Гаснет свет и на белой экране противоположной стены возникают картинки насильственного содержания. Это и тяжелые ранения военных, и сцены избиения людей, и кровавые разборки, и самые изощренные пытки.

Что хотел доказать профессор этими экспериментами, неизвестно, какого он ждал результата, ведомо ему одному, но с тех пор вкусы и предпочтения Олега Ивановича сильно изменились. Изменилось и его поведение, вместо стеснительного и забитого мещанина, он превратился в жестокого извращенца. Мужчина понял, что провалил эксперимент, выдав не ожидаемую профессором реакцию, а прямо противоположную. Его с треском выгнали из лаборатории, как не нужную отработанную вещь, не объяснив, что ему теперь делать, с поломанной психикой и жаждой отыграться за свои страдания на целом мире. Однако за ним продолжали следить, даже тогда, когда он покинул ненавистные стены. Вначале, любящий муж и отец, вернулся к нормальной жизни. Но случился момент, когда все пошло кувырком. Детский каприз семилетней дочери, вывел его из себя, и преданный папочка схватился за топор. Он с нескрываемым наслаждением отрубил девочке руки… потом ноги. Вбежавшая, на истошные крики малышки жена, застала мужа всего перепачканного в крови, с наслаждением наблюдавшего, как в нечеловеческих муках корчится тело, истекающего кровью его единственного ребенка. Страх сковавший женщину, не позволил ей сделать ни одного движения, она словно застыла как восковая кукла, глядя в холодные серые глаза главы семейства.

Охранники и по совместительству соглядатаи бывшего подопечного лаборатории, прибывшие всего через полчаса после происшествия, нашли бывшего пациента в слезах, ползающего по полу и пытающегося обнять и собрать в кучу расчленные тела двух любимых женщин. На его лице застыло безумное выражение непонимания и скорби. Мужчине быстро вкололи успокоительное и пока он приходил в себя, уничтожили все следы совершенного им преступления. Самого его отмыли от крови, переодели в чистый костюм и доставили обратно в лабораторию. Профессор осмотрел беднягу, и велел запереть его в камере, подальше от греха, а заодно приказал всем забыть о происшествии, чтобы не навести тень на его исследования.

Так бы Олег Иванович и продолжил свое жалкое существование в «одиночке», если бы не случай. Двое других пациентов, таких же как он, подвергнувшихся опытным тестам, взбунтовались и помогли ему бежать.

Даже сейчас, спустя год с того самого дня, Олег Иванович не мог припомнить детали. Да и не особо хотел. К своим собратьям по несчастью не лез с вопросами, не строил догадки на их счет. Иногда ему приходили в голову крамольные мысли, что Ярослав Циколов и Алефтина Меняйло все еще служат у профессора на побегушках, а буйного и никому не нужного пациента, им выдали на поруки, чтобы избавиться от балласта, но доказательств этому не было. Хотя это ничего не меняло. Они, такие же неудачные эксперименты, должны были помочь друг другу адаптироваться в новом мире. И когда все трое покинули стены лаборатории – Аля, как живой свидетель невозможности науки трансформировать человека под любые условия, и Ярик, шизофреник, с нечеловеческой тягой к поеданию живой плоти, они и подкинули Колдунову идею создания этого развлекательного бизнеса на крови для богатых и зажравшихся тварей.

В начале мужчина воспринял все в штыки, но немного поразмыслив, пришел в восторг от новых перспектив. Богатые, пресыщенные всеми благами жизни чиновники, меценаты, воротилы бизнеса, хотели ярких запоминающихся зрелищ. Их извращенные умы приходили в неописуемых экстаз при виде страданий жертв. Имея такие деньги и власть, эти люди не могли позволить себе проявлять животные инстинкты открыто, в обществе и властвовать безраздельно над беззащитным человеком. Всегда на виду, под прицелом камер и печати, они, вынужденные скрывать свои вкусы и наклонности, вести безупречный, напряженный и стрессовый образ жизни, расслаблялись таким вот диким образом. Колдунов их хорошо понимал. И теперь имел возможность совместить приятное с полезным.

Его клиенты мечтали упиваться кровавыми мерзостями пыток. И готовы были платить любые деньги, чтобы созерцать то, что более никому не дозволено. Но, не будь они дельцами, сумевшими любыми путями, честными и нечестными сколотить себе несметные богатства, если бы не попытались еще и заработать на этом. Без ставок дело не обошлось. Для них это была игра. Игра на выживание! Зайцы против волков! Они желали видеть действо ярким, неординарным и непредсказуемым. На кону были такие суммы, нули которых трудно было сосчитать.

Заработать можно было и продажей записей событий, свидетелями которых созерцатели только что были. Проведя не меньше суток за мониторами, и следя за событиями, зрители тем не менее охотно покупали диски всего квеста, чтобы потом насладиться бойней еще раз, в ожидании следующего поединка, и высматривая все новые и новые детали кровавой драмы.

А Хозяин этой затеи был доволен в двойне. Несмотря на тщательную подготовку и дрессуру персонала, он сам не знал, чем закончится игра, и не менее именитых инкогнито, ждал этого события, в нетерпении, или от избытка адреналина в крови кусал себе губы, не забывая однако координировать действия своих подчиненных.

Его люди – волки – были хорошо вооружены, имели защитные костюмы и рации, по которым велись разговоры, доступные для слуха только между собой и Хозяином. На лбу каждого была прикреплена видеокамера, что давало возможность зрителям наблюдать за игрой от первого лица.

Воспоминания Хозяина переключились на действительность. Он вновь вперил взгляд на парня, с которого теперь сошла вся спесь. Когда дверь в его комнату распахнулась от удара сапога одного из «волков», он завопил так пронзительно, будто его уже резали на куски, сдирая кожу постепенно, мелкими кусочками. Один из конвоиров резко, без предупреждения выкинул руку вперед, саданув его, словно кувалдой, в челюсть, намереваясь унять истошные крики. Раздался хруст, ломаемой кости, и парень обмяк, потеряв сознание от боли.

– Придурок… – послышался злое шипение напарника. – На себе потащишь этакого бугая?

– Прости! – в тон ему ответил первый. – Завизжал как баба, уши заломило, вот и не сдержался! Сейчас, мы его оживим! – он достал из кармана старую алюминиевую фляжку с коньяком и влил несколько капель в рот потерпевшему, с силой сжав его щеки.

– Вот это новость! – первый наклонился над обоими и с интересом принюхался к пахучей жидкости. – И давно ты так расслабляешься?

– Я хоть и не новичок в этом деле, – начал оправдываться виновный, но такие пытки и убийства без причины невинных жертв сводят меня с ума. На войне все понятно, враг – убей. Или он убьет тебя. А здесь…

– Что здесь? – с издевкой приподнял бровь старший.

– Они же невинные… Девушки… Женщины… Вот он, совсем пацан еще…

– Мой тебе совет, – наклонившись почти к самому его уху, прошептал первый. – Расслабься и получай удовольствие! А главное – бабло! Не хилое! А если кто тебя услышит, смотри… как бы самому на их месте не оказался!

– Да я что… я ж это…

– Я тебя предупредил. А сейчас приводи его в чувства и поперли дальше. Кстати, визги и крики – это как раз то, что особенно нравится клиентам. Учти это на будущее. Больше эмоций – больше бабок!

Никита застонал, открывая глаза. Несколько секунд он собирался с мыслями, а потом его глаза наполнились слезами. Он хотел что-то сказать, но смог лишь промычать, схватившись рукой за выбитую челюсть. Его мучители не дали парню и секунды времени, пинками и окриками заставив того подняться. Он медленно перевалился на живот, потом встав на колени снова замычал, пошатываясь из стороны в сторону. Его подхватили под руки, резко заставив выпрямится, но парень не смог устоять на ногах. От боли и шока он начал заваливаться на спину. Пришлось тащить его в коридор волоком, поддерживая за подмышки. Привалив обессиленное тело к стене, и убедившись, что парень не способен на дальнейшее передвижение, конвоиры оставили его в покое и двинулись дальше по коридору.

– Пусть отдохнет! – бросил первый, переступая через его неподвижное тело. – Пошли за другими. Подберем на обратном пути.

Никита перевел затуманенные болью глаза в след своим мучителям, затем с трудом повернул голову в противоположном направлении, и увидел молодую девушку, смотревшую на него необыкновенно ясными голубыми глазами, в которых плескалось безумие вперемешку с надеждой, что все это нелепая случайность и скоро все благополучно разрешится.

«Может это розыгрыш? – допустил Никита, но резкая боль в голове давала отрицательный ответ. – Это взаправду! И никакой не розыгрыш! И прежде чем умереть, неизвестно сколько еще придется помучиться!»

Девушка опустилась на корточки, и переваливаясь как утка, упираясь руками в бетонный пол, поползла к нему. Никита отрицательно помотал ей головой и отвернулся. Сейчас он не в состоянии был ни ясно мыслить, ни дать обнадеживающее пояснение, ни вообще хоть как-то действовать. Девушка замерла на половине пути и осталась сидеть в такой позе, неподвижно глядя перед собой.

Хозяин мероприятия наблюдая эту сцену у себя в кабинете ликовал в душе. Представление начинает набирать обороты. Сейчас заказчики прильнули к своим компьютерам, замерев в ожидании. Сидя в своих уютных креслах, с выпивкой и закуской, словно в кинотеатре, они мысленно подготовили себя к празднику души. Дай-то бог, чтобы все получилось!

Олег Иванович следил за передвижением своих наемников-палачей, которые уже приближались к третьей камере.

На пожилую интеллигентную парочку, что находилась взаперти, он возлагал особые надежды. Какой интересный материал! Муж и жена. Пенсионеры. Бывшие преподаватели столичного ВУЗа. Он, профессор физики и математики, она – гуманитарий. Оба такие славные, любящие и уважающие друг друга одуванчики. Как интересно будет наблюдать за их муками, когда на глазах друг у друга начнутся пытки их «дрожайшей половинки». Изверг даже прослезился, почувствовав их боль, и продолжал умиляться такой заботе, какую проявляли супруги друг к другу, находясь по ту сторону камеры.

Мужчина, все время обнимавший свою супругу, и прижимавший ее слегка сгорбленные плечи к себе, поморщившись покачал головой, разгоняя неприятные ощущения от долгого неподвижного сидения в одной позе, и сняв с плечи жены руку, с трудом встал при виде ввалившихся молодчиков. Спокойно, с достоинством истинного джентльмена подал руку своей спутнице. Олег Иванович даже позавидовал его невозмутимости и твердой решимости – настоящая опора для жены.

Женщина выглядела моложаво. На вид не более шестидесяти лет. В спортивной легкой курточке, классических черных брюках со стрелками, которые не сломали совсем не светские условия пребывания, и старомодных, но удобных туфлях лодочках.

Колдунов представил, как эта парочка прогуливается под руку по парку, как они сидят на лавочке, ведут беседы, предаются воспоминаниям и неизменно кормят голубей…

На мгновенье Олег Иванович пожалел эту не молодую пару, но в следующую секунду, тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Он потер затылок, и в который раз дал себе слово начать наконец лечение своего застарелого хондроза.

Сергей Иванович и Дарья Прокоптевна Вяземские вышли из своей камеры держась за руки. Оба с гордо поднятыми головами. Настоящие аристократы. Не даром носящие старинную фамилию.

– Вот она – забытая в наше время стать! – тяжело вздохнул про себя Колдунов. – Все растратили, разбазарили пролетариаты. Да и где им понять суть высшего общества, элиты. Растоптали все своими колхозными лаптями, да рабочими башмаками.

– Стоять здесь! И не рыпаться! – раздалось в динамиках, и Олег Иванович вздрогнул от неожиданности. Он вновь обратился к монитору, внимательно следя за «своими». Ему, по непонятной причине не хотелось, чтобы супругов начали избивать или стращать сейчас. Их надо оставить напоследок, в завершение. Он уже хотел было отдать приказ, схватившись за телефон, но его опередил Алексей, невесть откуда взявшийся в коридоре. – Браво, Леша! – радостно взвизгнул Колдунов. – Понимаешь дело!

– Не трогать их пока! – услышал он в трубке яркий тенор своего помощника, который отвел руку своего бойца, упершуюся в спину старика и готовую дать увесистого тумака. – Идите дальше!

«Волки» не посмели перечить начальнику и беззвучно шевеля губами, направились к следующей двери. Олег Иванович проследил за ними взглядом.

Ооо, а вот и спортсмен – тяжелоатлет Кирилл Стрельцов – добродушный увалень с руками и ногами, изуродованными выпирающими мускулами и варикозом, превратившим кожу в сеть черно-синих набухших вен.

– Посмотрим, пригодится ли тебе сегодня твое мастерство. – усмехнулся Хозяин – Стоило ли себя уродовать до такой степени?!

Знаменитость доставили сюда несколькими часами ранее, и он еще не до конца очухался от инъекции, только-только начиная приходить в себя. Парень тяжело застонал, приподнявшись на локте, и схватился за голову. Его вырвало прямо тут же. Мерзкие испражнения попали на новенькую спортивную футболку с эмблемой клуба, за который он выступал, и пленник с отвращением попытался стряхнуть их с себя. Откинувшись на стену Кирилл тяжело дышал, при этом пытаясь понять куда его занесло. Он с трудом поднял глаза к верху, и недоумевая оглядел облупленный потолок, обшарпанные стены со следами грязных потеков и разводов. Парень попытался подняться, но ноги подкосились и огромное грузное тело неловко завалилось на бок. Именитый спортсмен закряхтел, как старый дед, пытаясь принять вертикальное положение. С трудом, не сразу, но ему это удалось.

– Черт возьми, где я? – хмурясь пробормотал он. – И что все это значит?

– Скоро ты сам поймешь это, и тогда тебе некогда будет задавать глупые вопросы, на которые ты все равно не знаешь ответ! – ехидно строя гримасы в монитор проблеял Хозяин. Ему так нравилось наблюдать за реакцией людей, после пробуждения, за их глупыми недоумевающими лицами, слушать диалоги с самим собой, и наконец осознавать, что они пленники. Ужас, слезы, истерики… Душа трепетала от этих эмоций…

Тем временем парень обошел странное помещение от стены к стене. На его лице отпечаталась вся гамма противоречивых чувств.

– Пытаешься думать, вспоминать и анализировать? – все еще с издевкой пытался мысленно выстраивать с ним диалог Колдунов. – Ты слишком туп для этого. Скоро ты станешь мясом. Так что размышления тебе не помогут избежать твоей участи.

– Ну и обстановочка. Просто супер! И как я сюда попал? – Кирилл Стрельцов, двадцати шести лет отроду, напряг память. Вот он возращается с тренировки. Мышцы болят, но это была приятная боль. После расслабляющего горячего душа, оделся, и зайдя по пути в магазина, где прикупил салат и пару баночек с йогуртом, направился домой. Сзади послышался странный хруст, словно кто-то переломил надвое сухую старую палку. Он пытается обернуться, но не успевает… ощущает острую боль в шее, будто его укусила оса… хочет потереть больное место, но в глазах темнеет… ноги слабеют… Последнее, что он помнит, как чья-то нога в сером кроссовке отпинывает в сторону его ужин, и он проваливается в темноту…

Кирилл оглядел кучу строительного мусора, разбросанного на грязном полу, попытался дотянуться до маленького окошка у самого потолка, через которое манили лучи восходящего солнца, отбрасывая блики на противоположную стену. Взгляд его наткнулся на старую сломанную ножку допотопного стула, которого здесь не наблюдалось, и взвесив ее в руке, описал в воздухе круг.

– Не поможет! – хохотнул Колдунов. – Ну куда ты против «пушек»?

В это время в двери заскрежетал ключ и спортсмен напрягся, играя бицепсами. Конечно старая сухая палка не бог весть какое оружие, но все же…

Парень встал на изготовку, зажав деревяшку в руках перед собой, и как только вошел первый посетитель, размахнувшись с силой, в которую вложил всю свою злобу и энергию, обрушил свое орудие ему на голову.

В мониторе было видно, как глаза «волка» собрались к переносице, рот перекосило в ярости и непонимания, и конвоир нелепо раскидав руки в стороны, охнул, выронив дубинку, на подобии полицейской, и осел в обмороке.

Колдунов заржал во весь голос.

– Вот так вояки! – веселился он. – Орлы! Где только дубинкураздобыл?! Не ровен час, безоружные «зайцы» победят!

Олег Иванович повернулся на кресле на сто восемьдесят градусов и нажав на несколько клавиш клавиатуры пробежал глазами по строчкам, бежавшим на экране главного компьютера.

– Сейчас ставки взлетят до небес! – подумал он. – Держу пари, многие рискнут поставить на Стрельцова!

Он не ошибся. Цифры, напротив фамилии спортсмена, взлетели вверх.

– Отлично! – потер в удовлетворении ладони Хозяин. – Все в сборе! Ждут! Нервничают! Боятся ошибиться, поставить не на ту «лошадку»! Думаю, сегодняшняя охота принесет много сюрпризов!

Колдунов вновь повернулся к мониторам, демонстрирующим начало квеста. Алексей среагировал не сразу. Вначале он растерялся не поняв, почему его подчиненный свалился на на пол как куль с мякиной, но осознав, что произошло направил на бунтаря дуло пистолета, заставив последнего присмиреть.

Осталась последняя жертва.

Бомжичка, и по совместительству местная проститутка Клавка, готовая отдаться первому встречному за бутылку самогонки. А, за неимением оной, не брезговала она и любым пойлом, имеющим более пяти градусов крепости. Возраст ее определить было сложно. Ей одинаково можно было дать и двадцать и пятьдесят лет. Одутловатое синюшное лицо с отечными веками, обвислые морщинистые щеки, грязная шея, на которой красовалось колье из собственных желто-черных зубов. В общем зрелище не для слабонервных. Единственное, чем могла похвастаться «ночная бабочка» – это стройная фигура. Даже сквозь нищенскую одежду, выкопанную в одной из помоек, можно было разглядеть стройные ноги, впалый живот и почти идеальной формы грудь. Наверное благодаря этому, у нее не было отбоя от ухажеров. Иногда ей попадалась на крючок солидная рыбка, и тогда «дама» расцветала. В такие удачные дни, ее можно было встретить в городском магазинчике, за приобретением мыла, весьма сносной, хоть и дешевой одежды, и нескольких булок хлеба впрок. Особенно она была счастлива покупая «достойную» выпивку. Правда уже на следующий день, весь ее лоск сходил на нет. Красивая кофточка превращалась в рваные грязные лохмотья, а лицо приобретало все тот же зеленовато-серый оттенок, с грязными разводами на немытом лице.

Когда «воли» взяли ее в оборот, намереваясь привезти в качестве последней жертвы охотников, она, понимая, или наоборот, не понимая, весь ужас своей участи, затребовала еды и выпивки столько, сколько сможет съесть и выпить.

Команда Хозяина не посмела отказать ей в последнем желании, и поэтому Клавка пьяно щурилась, смачно икала и несла несусветный бред, когда за ней явились, чтобы проводить в общую залу. Она так и не поняла, куда ее ведут и зачем! По дороге пыталась повиснуть на Алексее, дыша перегаром и наровя его поцеловать в губы. Тот, брезгливо морщился, отпихивая ее рукой.

Все жертвы сегодняшней игры были сосредоточены кучей в коридоре, окруженные толпой парней в масках и комуфляже.

Настал момент, когда Хозяину пора было спуститься в зал – бывшую комнату профсоюзов завода. Он натянул на лицо черную маску, закрывающую лицо почти до самого подбородка, накинул на плечи черный широкий плащ, и спустился по потайной лестнице, его удачной выдумке, в довольно внушительное помещение. Отсутствие окон придавало особый зловеще-торжественный вид некогда безобидному залу совещаний. А театральная люстра, свисающая с потолка, и канделябры со множеством свечей, развешанные по всему периметру, создавали таинственно-зловещие декорации к старту главного действия. В центре зала под самой люстрой, символично сплетенной из множества декоративных цепей и лампочек, возвышался трон. Его по случаю удалось достать на распродаже областного театра драмы по весьма сходной цене. Старое кресло подновили, подкрасили, сменили обивку и водрузили на постамент, к которому вели три ступеньки.

Олег Иванович Колдунов торжественно уселся на королевское место, чувствуя себя настоящим царем перед казнью, решающим судьбы народа. Он принял подобающее выражение лица, хотя понимал, что под непроницаемой маской не видно эмоций, но это придавало вес в его собственных глазах, и не важно, смогут ли жертвы увидеть торжество на его лице или им будет совершенно не до этого.

Он трижды хлопнул в ладоши, приглашая ввести приговоренных перед его очи. Громкий звук гулким эхом прокатился по пустому помещению, отскакивая от стен словно теннисный мячик, и затих где-то под потолком. Тут же раскрылись массивные двери, впустив в зал первых охранников и конвоиров. Они рассредоточились у передней стены и замолкли, слегка склонив головы в полупоклоне.

Первой ввалилась Клавка. Она громко выкрикивала непонятные слова, пьяно хохотала и приставала ко всем, кто попадался на ее пути. Дважды она чуть не упала, подвернув ноги и нелепо расставив руки в стороны. Двое рослых мужиков едва справились с ней, пытаясь утихомирить ушедшую в разнос хамоватую бабу. Один из них наотмашь треснул ее по губам, и по подбородку проститутки потекла алая струйка. Алкоголичка выпучила глаза и захлебнувшись кровью грязно выругалась. Она хотела закатить скандал, но разглядев в ее противнике здоровенного мужика притихла, разом протрезвев. Она затравленно оглянулась и вытерев рукой кровавый ручеек, демонстративно отвернулась от драчуна.

Вторым показался Никита. Он вошел сломленный и затравленный, с потухшим взглядом и осунувшимся лицом. Парень остановился рядом с Клавкой и опустил голову, втянув ее в плечи.

Алиса вошла в комнату третей, затравленно озираясь по сторонам. Ее губы нервно дергались. Грудь лихорадочно вздымалась и опускалась под тонкой блузкой. Некогда красивые волосы рассыпались по плечам сальными прядями. Глаза распухли и покраснели от слез.

При ее появлении, Хозяин сжал руки в кулаки, дабы не выдать нахлынувшее на него похотливое желание. Губы его вытянулись в тонкую, с силой сжатую линию. Глаза прищурились, будто от яркого света. Правая нога несколько раз непроизвольно дернулась.

Олег Иванович постарался взять себя в руки. Чтобы успокоиться, несколько раз незаметно глубоко вздохнул и медленно выдохнул, сквозь сжатые зубы. Он даже не позволил себе стереть со лба капельки пота, чтобы не уронить своего царственного положения в глазах окружающих. Ведь на него сейчас смотрят не только его люди и потенциальные жертвы, но и высокопоставленные, в прямом смысле, дорогие клиенты. Он обязан держать марку. Но присутствующим здесь было не до таких мелочей. Команда ждала указаний и строго следила за жертвами. А сами жертвы терялись в догадках, понимая меж тем, что ничего хорошего их в дальнейшем не ждет. Они боялись услышать свой приговор, мечтая, чтобы он прозвучал как можно позже.

Колдунов перевел взгляд на дверь в ожидании очередного «зайца».

В проеме возникла фигура старика. Алексей Иванович подслеповато щурясь, застыл на пороге, не решаясь двинуться дальше. Он даже немного попятился назад, но наткнулся на твердый кулак, и сник. Увесистый пинок конвоира заставил его влететь в зал, мелко перебирая ногами. Он попытался остановиться, сохранить равновесие, но закон инерции повалил его на пол. Испуганная и ничего не понимающая Дарья Прокопьевна кинулась мужу на выручку. Она бестолково потянула супруга за руку, пытаясь поднять его на ноги, но это было ей не под силу. Она закудахтала, как наседка над яйцом, суетливо кружась вокруг, охая и ахая, смешно хлопая себя по бокам. По лицам стражников пробежала судорога смеха. Но через секунду они опять затихли, словно только что не дали себе слабину.

Двое из «волков» подняли профессора и толкнули его в ряд к первым жертвам. Он остановился, пытаясь стряхнуть грязь с брюк. Жена, быстро и безропотно последовала за ним. Она схватила мужа за руку, по привычке ища у него поддержки и успокоения, но сломленный пенсионер уже не мог ей помочь.

Последним вошел спортсмен. Он окинул помещение взглядом и замешкался. Вся его фигура была напряжена до предела. Под спортивной формой играли мускулы. Алексей, вошедший следом, кивком головы показал ему, что следует присоединиться к остальным, и парень медленно прошел к пленникам.

Итак, все в сборе. Пора торжественно объявить открытие сезона охоты. «Зайцы» против «волков». Шесть безоружных пленников против шести вооруженных амбалов. Шансы первых равны нулю. Но главное – зрелище. Пытки, и в конце концов страшная смерть.

Олег Иванович поднялся с высокого кресла, спустился по ступенькам вниз и прошел по ряду пленников, вглядываясь в лица. Затем вернулся на свое место хозяина, и выдержав эффектную паузу заговорил.

– Надеюсь вы поняли, что все происходящее здесь – не шутка, – он посмотрел на Никиту, и слегка склонил голову в его сторону, давая понять, что знает о его мыслях, – И не розыгрыш. – с полуулыбкой повернулся он к спортсмену. Вы стали заложниками обстоятельств. Все вы «зайцы»! На которых, с этой самой минуты, открыта охота. «Волки», станут вас рвать на куски, если сумеют поймать! Все события сегодняшнего дня будут сниматься на камеру. С разных сторон и ракурсов. Вам есть чем гордиться! Видео с вашими пытками будут проданы за баснословные деньги! Смерть на камеру… что может стать лучшей памятью о вас?! – он приподнял голову и посмотрел на своих узников свысока – Уверяю… Каждый ваш жест, каждая слезинка, каждый стон будут внимательно изучены нашими зрителями и пересмотрены ими десятки раз! Это ли не успех?! Держитесь достойно! Кто знает, может ваши потомки будут просматривать этот фильм… Им не должно быть стыдно за вас!

Все пленники почти одновременно дернулись и переглянулись. Мысли всех шестерых слились в одну единственную фразу: «Мы все сейчас мучительно умрем!»

На их лицах, как в калейдоскопе замелькали тысячи эмоций, от отчаяния до негодования.

Каждый реагировал по разному. Колдунов видел это и предвкушал реакцию клиентов. Вот сейчас они, по ту сторону экранов затаились в ожидании, даже дыхание стало прерывистым. Скорее бы уже начало… скорее пытки… скорее, скорее…

Но Хозяин не торопится. Он знает, что ожидание – это самый смак! Даже больше чем само действие!

Заложники молчали. Каждый решал сам для себя, что сейчас стоит говорить и что делать.

Никита, как самый молодой, был, казалось, возбужден более остальных. Конечно, у него такие возможности – молодость, деньги, перспективы… Он только начал жить… И умереть? В самом начале пути?! Нееет, надо бороться за себя, надо дать отпор…

Он скосил глаза по сторонам. Ну, и как противостоять таким… амбалам?

В голове возникла нехорошая мысль, что не стоит начинать драку или выяснение смысла происходящего, только попытаться бежать, наплевав на мужскую гордость и сострадание к остальным собратьям по несчастью…

Он, рывком сорвался с места, и припустил к выходу, надеясь, что внезапность поможет ему прорваться. Не рассчитав силы, Никита со всего маху врезался во входную дверь и лихорадочно тряся стальную ручку, запотевшей от страха рукой, громко закричал, зовя на помощь, краем глаза отмечая при этом, что стражники в масках, стоящие неподвижно с обеих сторон от выхода, со скрещенными на груди руками не пошевелились. Странно, ни один мускул не дрогнул на их оголенных могучих торсах. В сердце всколыхнулся тревожный звоночек, но паника не дала мозгу сосредоточиться. Внезапно его тело пронзила острая боль, перед глазами заплясали яркие искры. Пальцы сжало с такой силой, что разжать или отдернуть руку было невозможно. Все тело затряслось, как в ознобе, парень раскрыл рот, но из него вырвался только свист, язык бесчувственной массой еле шевелился во рту, губы тоже одеревенели и скосились в сторону. Во рту пересохло… А потом, все разом, прекратилось, и обмякшее тело осело на пол.

Дернувшийся было ему на помощь Кирилл, остановился как вкопанный. С бешено колотящимся сердцем и трясущимися от бессильной ярости кулаками.

Взоры всех впились в посиневшее тело, распростертое на полу, с руками, почерневшими от ожогов, вздувшимися на шее венами, готовыми вот-вот лопнуть, перекошенным ртом, из которого на пол стекала тонкой струйкой розоватая пена…

Один из охранников, отделился от стены и подойдя к парню, пощупал ему пульс на шее.

– Готов! – заключил он, вопросительно посмотрев на Хозяина. Тот молча кивнул. «Волк» кивнул в ответ и достал большой, длинный, в ржавых зазубринах нож. – Не держи зла, малец!– с этими словами, он воткнул лезвие ему в горло и с силой провел своим страшным орудием вниз к животу, разделяя грудную клетку надвое. На пол вывалились кишки, желудок, печень. Изо рта фонтаном, с противным хлюпающим звуком хлынула кровь. Сердце сделало несколько последних слабых сокращений и сморщенной тряпкой скатилось на пол. Глаза Никиты Стебунова, широко раскрылись,.. и застыли, устремленные к потолку. Живодер поднялся, с легким усилием выдернул нож, и хладнокровно обтер его о штаны покойного. Затем, так же спокойно, вложил его в ножны и отойдя на свое место, замер в прежней позе.

Минуты три стояла гнетущая тишина. Потом главный распорядитель Алексей зычно хмыкнув заговорил, оглядывая оставшихся:

– Итак, первая кровь, если можно так выразиться, пролилась! Теперь дело за вами!

Женщины разом заголосили, зажав в испуге рты. Старик-профессор опустился на колени и стал молиться, неистово крестясь. Кирилл до крови закусил кулак. Теперь было уже не до церемоний и мужской выдержки. По его штанам разползлось мокрое пятно, оставляя вонючую лужу под ногами, но он этого даже не заметил. Зато заметил Хозяин, и вздернув указательный палец вверх, обведя им невидимый круг, дал понять распорядителю, что пора закончить речь и приступить к «игре».

– Сейчас вы можете выйти отсюда, – ровно заговорил тот, – И дальше… Дальше бегите и прячьтесь! Все на ваше усмотрение! Но знайте, дороги для спасения нет! Для вас это конец!

Он подошел к двери, и натянув на руку резиновую перчатку, открыл дверь.

Несколько секунд пятеро оставшихся «зайцев» колебались, а потом с визгом и криками, отталкивая друг друга и стараясь не коснуться наэлектролизованной двери, устремились наружу.

– В этот раз никто не должен остаться в живых! – с показным равнодушием напутствовал своего заместителя Хозяин. – Иди и контролируй процесс! Растяни удовольствие как можно на большее время! Побольше крови, и мучений!

– Слушаюсь, Олег Иванович! – глаза их встретились, и они без слов поняли друг друга.

Миновав опасный наэлектризованный участок, жертвы рассыпались в разные стороны.

Девушки, Алиса и Клава ринулись по коридору, ища укрытие в помещениях, из которых недавно были выдворены. Они вбежали в первую же дверь и захлопнули ее изнутри подперев спинами.

Кирилл вырвался на улицу, и суетливо забегал из стороны в сторону, ища хоть что-нибудь, что могло бы стать его защитой. Он бросился к лесу, петляя как заяц и стараясь найти дерево, которое смогло бы скрыть его от глаз преследователей.

Профессор заковылял к выходу, где светило утреннее солнце, держа за руку почти обезумевшую от ужаса жену. Он хромал. Так не кстати разболелось колено… С трудом добравшись до ближайшей рощицы, усадил жену под дерево, и сам опустился рядом, приговаривая:

– Я с тобой, дорогая! Я с тобой! Если нам суждено умереть, мы будем вместе! Сколько пережито вдвоем. И это переживем! Смерть не разлучит нас!

Алексей, махнул рукой двоим из своей группы, приказывая этим следовать за собой. Те, словно тени скользнули за своим непосредственным начальником.

– Начнем отсюда! – Алексей указал им на дверь, за которой спрятались девушки. – Открываем потихонечку! – тихо напутствовал он. – Надо дать им время осознать весь ужас происходящего. Пусть подольше помучаются. А потом как говорили…

«Волки» сосредоточенно кивнули и встали на изготовку. Алексей смерил их хмурым взглядом и отправился искать остальных…

Старик Вяземский при виде приближающегося «волка», прислонился спиной к дереву, и прикрыв собой Дарью Прокопьевну, принял стойку из каратэ, которым занимался в юности. Враг приблизился на расстояние вытянутой руки и занес над стариком пыльный обломок кирпича, но профессор оказался проворнее. Он вспомнил приемы самозащиты из боевых искусств и первым бросился в атаку.

Противник еле увернулся, но удар кулака все же больно смазал его по плечу. Он взревел, брызгая слюной, набросился на жертву, и стал молотить кирпичом того по голове, размозжая в крошево череп. Остервенело обрушивая камень еще и еще раз, пока вместо головы профессора не образовалось одно кровавое месиво. Весь забрызганный кровью и мозгами, тяжело дыша и яростно раздувая ноздри «волк» издал победный клич, отбрасывая в сторону более не нужное орудие убийства, и на манер экранного Кинг Конга, со всей мощи ударяя себя в грудь кулаками.

Затем он схватил старушку и поволок ее за руку обратно к зданию. Она упиралась ногами, пыталась зацепиться свободной рукой за дорожные камни, траву, но лишь обломала ногти и стерла в кровь пальцы. «Волк» остановился, тупо поглядел на нее, и со всей силы наступил на кисть руки женщины, ломая ей пальцы. Женщина взвыла и попыталась перевернуться на бок, чтобы поднести руку к груди, но встретила удар сапогом в лицо, который запрокинул ее голову, ломая нос. Болевой шок отключил сознание жертвы, но изверг на этом не успокоился. Он потянулся к фляжке с коньяком и вылил обжигающую жидкость прямо на рану. Старушка открыла мутные невидящие глаза и захрипела.

– Живучая, гадина! – заржал волк и потянулся к ее глазам. Он нажал на глазные яблоки и с силой рванул на себя. Два раздавленных шарика покатились по земле. Он поднял их и закинул, словно мячики, далеко в кусты.

Взревев что-то нечеловеческое, женщина замолкла и обмякла. Стяжатель повертел головой перед тем, что осталось от ее лица, вбирая ракурс для камеры, что была прикреплена к его лбу. Затем несколько раз ногой перевернул тело показывая плоды своей деятельности во всей красе.

Чтобы усилить зрительный эффект, он перевернул женщину на спину и водрузив на ее животе оставленную когда-то глыбу застывшего цемента в мешке, уселся на него, наслаждаясь звуками хруста, стонов, хлюпанья… Насладившись своей властью над безоружной жертвой, он пнул несколько раз податливое тело и зашагал прочь, вытирая запачканные ботинки о кочки завядшей травы.

Алиса и Клава тяжело дышали, прислушиваясь к звукам из-за двери, но там было тихо.

– Нам удалось спрятаться! – едва ворочая заплетающимся языком, пролепетала Клава. Сейчас, не имея под рукой спиртного, она никак не могла сосредоточиться и начать соображать.

– Ты глупая! – едва сдерживая слезы, Алиса ткнула пальцев в потолок. Проститутка проследила за ним взглядом.

– Что там? – спросила она, сжимая виски.– Голова раскалывается!

– Камера! – зло бросила Алиса. – Включи свои проспиртованные мозги! Здесь повсюду камеры!

– Не трогай мои мозги! – начала злиться алкоголичка. – Ты не была в моей шкуре…

– Сейчас мне бы сохранить свою…

– Давай, просто уйдем отсюда! – бомжиха приложила ухо к двери. – Кажется там никого нет!

Алиса проделала тоже самое.

– Действительно, тихо! – она недоверчиво покачала головой. – Не верится мне в это!

– А че такого? Наверняка они ушли за теми… за другими… Отойди. Я выйду, осмотрюсь. Здесь нас точно сцапают.

– Клава, не надо! – Алиса схватила ее за руку. – Это опасно!

– Не дрейфь! Меня держись! Не из такого дерьма выбиралась!

Она отстранила от двери Алису и тихонько приоткрыла дверь!

Как только ее голова высунулась в коридор, раздался страшный скрежет, и девушку, словно неведомая сила вытянула наружу. Двое в комуфляже, затянув удавку на шее Клавы, тянули ее к выходу. Она пыталась сопротивляться, но веревка сжимала горло все сильнее, перекрывая кислород. Она захрипела, вцепилась руками в удавку, но лишь причинила себе этим еще большие страдания.

– Хватит, остановитесь! – заверещала Алиса, выскочив следом за ней.

Охотники бросили полузадушенную жертву и устремились к девушке. С воплем ужаса, она ринулась назад и попыталась захлопнуть дверь, но сапог одного из «волков», просунутый через порог не дал ей это сделать. Девушка отскочила вглубь комнаты и забилась в угол, выставив вперед руки.

– Иди сюда, шалава! – раздалось над ее головой, и девушка почувствовала, как сильная рука схватила ее за волосы и поволокла в коридор…

.Кирилл бежал по едва заметной тропинке между деревьями призаводского парка. Осень основательно поработала над кронами. Некоторые деревья почти полностью сбросили листву. Только кое-где виднелись островки, почти не тронутые ветрами. Приближаясь к ним, Кирилл был разочарован. Вблизи они не выглядели надежными. Редкие листья не могли скрыть голых могучих ветвей. Осмотрев очередное «убежище», Кирилл несся дальше. В какой-то момент он понял, что бегает по кругу, и остановился, вертя головой то в право то влево.

– Вот оно, спасенье! – он даже прослезился от радости. Прямо перед, ним метрах в пятидесяти начиналась сосновая аллея. – Вечнозеленая листва! – в этот момент, от избытка эмоций, силы чуть не покинули парня. Бежать он не мог, ноги сделались ватными и дрожали при малейшем усилии. В какой-то момент, он хотел было сдаться. Организм, измученный стрессами и страхом, отрешился, и парня накрыло равнодушным спокойствием. Некоторое время он стоял, молча глядя в даль, не в силах побороть апатию.

– Нет, я не сдамся! – уговаривал он себя, пытаясь стряхнуть наваждение. – Буду бороться до конца!

С трудом преодолев усталость, он поплелся к спасительным соснам. Дорога показалась ему вечностью. Сделав последнее усилие, он подпрыгнул, зацепившись за нижнюю ветку, и подтянувшись, уселся между зеленых лап. Немного расслабившись, Кирилл зевнул. Глаза непроизвольно закрылись, и он чуть не уснул, рискуя свалиться на землю.

– Так не пойдет! Нет, так не годится! – он начал хлестать себя по щекам, приводя организм в тонус. Так с ним бывало не раз, на соревнованиях. Тренировки, показательные выступления, крики болельщиков… Казалось вот-вот он упадет без сил, но взяв себя в руки, переступая через смертельную усталость, он вставал и шел вперед, к победе. И силы возвращались… Так случилось и сейчас. Инстинкт самосохранения сработал, придал уверенности, и Кирилл почувствовал прилив энергии. Пошарив вокруг себя рукой, он наткнулся на голый острый сук: «То, что надо». Парень впился в него ногтями и зубами, пытаясь добыть для себя пусть и не особо надежное, но все же хоть какое-то средство защиты.

Спустя час, он держал в руке острый с зазубринами сосновый кол.

– Посмотрим еще, кто кого! – сквозь зубы процедил он, и в этот миг услышал шаги. Прямо под его укрытием остановился распорядитель всего этого ужаса. Парня бросило в жар. Пот струился по лицу, попадая в глаза и рот, но он сидел неподвижно, боясь шелохнуться и сдерживая дыхание.

Он замер, страшась, что главный «волк» услышит, как сильно бьется о ребра его сердце.

Алексей достал телефон и набрал номер. В тишине слышно было, как длинные гудки разрезают пространство.

– Я потерял его, босс! – проговорил он в трубку. – Знаю, что он где-то рядом, но не могу определить где… Пусть Серый выпустит Бертси.

Трубка заговорила о чем-то быстро и резко. Кирилл не стал ждать продолжения, понимая, что многочисленные камеры, расположенные повсюду, выдадут его с головой, и спрыгнул прямо на плечи врага.

Телефон выпал из рук противника, и отскочил в сторону, продолжая что-то бубнить…

Олег Иванович лениво развалился в кресле, рассеянно смотря на мониторы. Все шло своим чередом. Его молодчики справлялись с поставленной задачей на отлично. Заказчики будут довольны. В живых остался только спортсмен. Но это не надолго. Его ликвидация станет достойной концовкой сегодняшней игры. Поэтому он послал Алексея. Пусть его распорядитель и лучший исполнитель, получит награду за свою службу. Колдунов не сомневался в том, что его подчиненные так же сходят с ума при виде мучений беззащитной жертвы. А если они сами исполнят заказ – это лучшее вознаграждение за службу и преданность. Ну, и конечно, деньги!

– В следующий раз, – сказал он сам себе. – Нужно будет приурочить действие к какому-нибудь празднику, например к хэлоуину. Яркий антураж добавит специфические нотки и зрелищность… клиенты ждут не просто развлечения но и разнообразия… И они его получат… В полной мере…

Хозяин зевнул и потянулся. Помассировал затекшую шею.

То, что он в дальнейшем увидел на экране заставило его подскочить на месте… Это никак не входило в его планы…

Краем глаза Алексей заметил какое-то движение над головой, но не успел среагировать. А в следующую секунду уже лежал на земле погребенный под мускулистым телом спортсмена. Распорядитель попытался вывернуться, но мощный удар кулака пришелся ему прямо в висок, отчего в глазах потемнело. В слепую, он все же попытался подняться, но мощный пинок в грудь заставил его упасть на спину. Раздался противных хруст, видимо убийца ударился головой о застывшую на ночном морозце лужицу и ослепительные осколки льдинок брызнули во все стороны.

Кирилл ошарашено сделал два шага назад. Ему еще не приходилось драться, тем более убивать людей, и под ложечкой неприятно засосало. А в том что враг мертв, парень не сомневался. Однако, распорядитель зашевелился, и вновь попытался подняться. Медленно ощупал рану на затылке. На землю сорвались красные капли, и лицо искаженное болью и ненавистью встретилось со взглядом Кирилла, губы сжались в тонкую линию, в попытке послать проклятия, но выдали лишь бессвязную тираду. Спортсмен пнул парня под ребра, от чего тот скрючившись, повалился на бок.

Кирилл с нескрываемым наслаждением вонзил свой сосновый сук в его кадык. Тело поверженного врага дернулось в конвульсиях, пальцы заскребли по земле. Кирилл остановился и отпрыгнул в сторону, глядя в недоумении на свои окровавленные руки.

Алексей же все еще не сдавался. Он потерялся в пространстве и времени, и весь был поглощен единственным оставшимся инстинктом бежать, но ноги его не слушались, превратившись в неподъемные колонны. Через несколько метров, показавшиеся ему километрами, он рухнул на пожелтевшую листву, прополз еще немного, волоча ноги и уткнувшись в мерзлую землю, затих.

Не до конца осознавая свою победу, Кирилл схватил неподвижное тело за руки и перевернул лицом вверх. Он надеялся обыскать убитого, и найти пистолет, нож, хоть что-нибудь, что помогло бы ему сопротивляться. Парень понимал, что скоро здесь соберутся другие «волки», и тогда ему уже точно не спастись. Кирилл старался не смотреть в мертвое изуродованное лицо. Руки его дрожали, и он никак не мог нащупать карманный вырез, в котором угадывалась холодная рукоять «огнестрела». Он нервничал, торопился и оттого не услышал грозного рыка, несшейся к нему огромной овчарки.

В несколько прыжков, она настигла цель и впилась в горло убийцы своего хозяина острыми клыками. Кирилл пошарил взглядом по земле, выискивая свое орудие, но ничего не увидел, лишь почувствовал, как захрустели его позвонки, и рот наполнился солоноватой вязкой субстанцией. Он завыл, когда почувствовал, как острые зубы впились в лицо, разрывая его на мелкие клочья. Пытаясь отползти назад, рука его наткнулась на свое оружие. Он схватил его и попытался защититься, размахивая им в слепую, но внезапно силы покинули его, руки опустились, и сосновый кол выпал из разжатых пальцев, откатившись в траву.

Собака, поняв что ее жертва больше не сопротивляется, остановилась, а потом медленно воя и скуля одновременно, поползла к своему хозяину, и положив свою лохматую голову ему на грудь, закрыла глаза.

Олег Иванович грязно выругался и посмотрел на монитор с демонстрацией личной камеры Алексея. Она показывала неподвижную картинку ясного осеннего неба, сияющего сквозь верхушки огромных деревьев. Хозяин вцепился в мышку, грозя раздавить ее в ладони, и замолотил по кнопкам клавиатуры. Но ничего не изменилось. Все та же неподвижная заставка.

Этот гребаный гад убил его лучшего сотрудника. Где он найдет такого ценного кадра, понимающего хозяина с полуслова, с полу взгляда!

Колдунов перевел взгляд на главный клиентский монитор, и прочитал хвалебные отзывы:

– Вот это по настоящему здорово!

– Теперь я верю, что все это не наигранно и не постановка!

– Я не зря поставил на этого спортсмена, теперь мой кошелек станет еще толще…

«Придурки! – Колдунов опустошенно опустился в кресло и сжал голову руками – Вам и в голову не приходит, что для меня это невосполнимая потеря!»

Он еще раз посмотрел на камеры и отключил запись…

Пообедав, мы разошлись по комнатам, чтобы собраться с мыслями и выработать дальнейший план действий.

Я мучительно соображал, с чего начать расследование. Все эти крабы, русалки, не выходили у меня из головы.

Я еще и еще раз перечитывал записанные мной слова Женьки, но так и не смог найти в них разумное звено.

– Племяшка! – позвал я задремавшего парня. Он нехотя оторвал голову от подушки и с возмущением воззрился на меня. Весь его вид говорил, чтобы я катился куда по дальше, но меня этим приемом было не разжалобить. На кону стояли жизни детей. А преступник гулял на свободе. – Давай-ка напрягись еще разок, и выдай что-нибудь более понятное и полезное!

На удивление, парень не стал сопротивляться. Он потянулся к сигаретам и глубоко затянувшись закрыл глаза.

Спустя время, он забормотал что-то уж совсем непонятное. На щеках выступили красные пятна, а лоб покрылся крупными каплями пота. Он несколько раз вздрогнул всем телом и покрылся испариной с ног до головы, хотя в комнате было по осеннему прохладно.

Его губы пересохли и потрескались. Я налил ему воды. Он выпил ее в два глотка. а руки сжали пустой стакан с такой силой, что крепкое стекло треснуло, и на пол пролились остатки жидкости.

Я больше не мог смотреть на его мучения, вызванные неведомыми мне кошмарными видениями, и потряс его за плечи.

Женька выходил из транса медленно, тяжело. Он не мог понять свои видения, но то, что они были настолько страшными, сомнений не вызывало – его продолжал бить озноб.

– Я ни черта не могу тебе сказать, дядь Борь! – выдавил он из себя. – В голове вертится только одна фамилия, но кто это, не имею ни малейшего понятия! – он опустился передо мной на корточки, и положил холодные ладони мне на колени. – Послушай, давай уедем отсюда… сейчас же! Это слишком гнусное дело. Оно завязано на других делах… Которые тебя не касаются…

Я погладил Женьку по голове, словно капризного малого ребенка, которого надо успокоить.

– Я не могу! Если мне поручили разобраться в этом, я должен выполнить приказ!

– Так что за фамилию ты узнал?

– Прожигалов… Кажется имя его Федор.

– И на том спасибо!

– А еще он точно знает преступника, он сам его породил! – Женька встал и прошлепал в кровать. – Он сам не понимает, что натворил… Он поможет… – парень рухнул на подушку и тут же отключился, все еще продолжая бормотать что-то бессвязное во сне.

Записывая в блокнот его слова, я старался отгонять от себя те страхи и смутные догадки, которые впоследствии завершились такой трагедией.

В полицейском управлении я зашел в первую очередь в комнату для регистрации происшествий, где надеялся что-нибудь узнать о человеке по фамилии Прожигалов. Единственный письменный стол занимал большую часть маленького, но светлого помещения. Старенький компьютер играл ненавязчивую музыку, а хозяин, совсем молоденький пацан, уронив голову на стол, крепко спал.

Я придвинул стул поближе, уселся и потряс его за плечо. Открыв глаза, тот недовольно заворчал, но тут же вскочил на ноги, отдав честь.

– Виноват, товарищ подполковник! – пустился он в объяснение. – Маленький сын, не спит по ночам – зубки режутся! – при воспоминании о крохе, он непроизвольно улыбнулся.

– Сын, говоришь. – протянул я задумчиво. – А я вот не сплю, потому что хочу найти того, кто крадет ваших детей.

Сержант тут же посерьезнел.

– Готов помочь чем могу! – горячо выпалил он.

– Это хорошо! – кивнул я ему. – Подскажи-ка мне, дружок, знакома ли тебе фамилия Прожигалов. Федор.

– На первый слух – нет! – пожал он плечами. – Но я могу покопаться в архивах!

– Будь любезен!

Я пересел на подоконник и приготовился ждать. Глядя в окно на увядающую природу, я мучился предчувствием, что что-то упускаю из виду. Что за всеми этими догадками и гипотезами, мы можем опоздать на помощь нуждающимся. «Хотя, что даст один день, если дети пропадают целый год? – успокаивал я себя. – А может для кого-то этот самый час будет последним… Как можно было не забить тревогу сразу… На месте мэра, я бы тут же подал в отставку.»…

– Нашел! – прервал мои размышления сержант. – Вот. – он ткнул пальцем в монитор.

– Что там? – спросил я не вставая с места.

– Прожигалов Федор Нестерович. Профессор психологии. Автор многих научных статей. Выдвинул теорию о том, что воздействуя определенными методами на человеческую психику, можно полностью изменить взгляды человека, его поведение, психотип и нравственность, одним словом, превратить преступника в достойного гражданина. Он даже создал свою собственную лабораторию, где трудится над созданием вакцины, способной исправить любого, кто представляет угрозу обществу…

– Все это замечательно. Но я пока не понимаю, чем мне это может помочь в расследовании нашего дела. Не он же ворует детей, и ставит над ними опыты?

– Нет. Что вы. За его лабораторией следят очень тщательно. Проверяют его отчеты и пр. Наши органы несколько раз в год являются к нему с проверками. Там все чисто. Он работает с животными. Кроликами. О людях речь пока не идет… Я приехал сюда недавно, поэтому не знал подробностей.

– Стоп. – прервал его оправдания я. – Ты хочешь сказать, что его лаборатория находится в городе?

– Не совсем в городе. Скорее в пригороде. Недалеко от заброшенного завода.

Какое-то смутное чувство закралось ко мне в душу, но я не сумел поймать его за хвост. Мысль убежала, не успев оформиться.

– А как долго он работает над этим?

– Несколько лет. Года три-четыре. Точной даты в архивах нет. Скорее это прерогатива налоговой или юстиции…

– И на том спасибо! – выходя из кабинета, я задержался на пороге. – А как ты узнал, что я подполковник? На штатской одежде этого не написано!

Сержант довольно заулыбался.

– О вашем приезде говорит весь город. А мэр раздал всем ваше фото, чтобы ненароком кто-нибудь из сотрудников не попал впросак. – он повернул ко мне лицом рамочку, стоящую на столе, и которая, как подумалось мне раньше, являлось карточкой его семьи, но к немалому удивлению на меня смотрел… я сам.

– Ни и ну! – вырвалось у меня. – Еще бы на стене над головой повесил!

– Так ведь сработало! – беззлобно хохотнул сержант.

Я разыскал майора Ласточкина, и сообщил ему о своих намерениях посетить лабораторию знаменитого профессора. Андрей Федорович замялся.

– Какие основания у вас подозревать уважаемого человека? – спросил он хмурясь. – Он – птица высокого полета. У нас могут возникнуть неприятности!

– Они у вас уже возникли! – возразил я. – Год назад! – не мог же я рассказать ему о видениях племянника. За такие предположения, меня, в лучшем случае, поднимут на смех. – Я хочу с ним просто побеседовать. – соврал я. – Было бы глупо упустить возможность пообщаться с человеком, который много лет посвятил изучению психики преступников. Кому, как не ему, известны все тонкости характера, разного рода маньяков. Или вы со мной не согласны?

– Да мы как-то не подумали об этом! – сконфуженно почесал кончик носа мой визави.

– А головы вам даны не только для того, чтобы есть, но и думать.

Он посмотрел на меня с плохо скрываемым раздражением, но открыто вступить в перепалку со столичным визитером, более высокого ранга поостерегся.

– Собирай своих архаровцев, и в путь!

– Слушаюсь, товарищ Ракишов

Через пару часов, мы вышли у высоких кованных ворот. Лейтенант было потянулся к звонку, прикрепленному здесь же, на столбе, но я его остановил.

– Пусть это будет для него сюрпризом!

– Но, как нам попасть внутрь?

– Очень просто. – я достал из кармана ключ-универсал, подаренный мне одним вором в законе, который несмотря на то, что я засадил его на долгих десять лет за неудачное ограбление ювелирного магазина, не держал на меня зла. Напротив, он всячески выказывал мне свое уважение, а иногда баловал таким вот вещицами.

– Вы, единственный, – частенько повторял он мне. – Кто смог распутать мои следы.

Дружбу с такого рода контингентом, я старался не водить – материал больно не надежный, но иногда общение с их подобными, приносило ощутимую пользу делу.

Вот и сейчас «подарочек» оказался очень кстати. Несколько нехитрых движений, и замок щелкнул, впуская нас в святая святых. Я слышал за спиной хищное перешептывание своих провинциальных коллег, но решил не обращать на это внимания, пусть брызжут слюной от зависти и берут пример со специалиста…

Я смело поднялся по ступенькам двухэтажного ничем не примечательного кирпичного здания, и широко открыв массивные створки входных дверей, оказался в просторном прохладном холле. Заслышав шум, навстречу к нам спешила невысокая стройная брюнетка в белом халате

– Кто вы такие? – без обиняков накинулась она на нас.

– Полиция! – представил я ей открытое удостоверение. – Нам нужен профессор

– Профессор сейчас занят. Вы можете подождать прямо здесь! – она указала рукой на единственный маленький обшарпанный диванчик, на котором с трудом уместился бы и один человек.

– Где он? – строго спросил я

– В лаборатории конечно.

– Будьте так любезны пригласить его сюда, и как можно быстрее. Если он не появится в течении пяти минут, я буду вынужден вызвать наряд и арестовать вашего ученого. Так что, в его интересах пошевелиться!

Девушка сверкнув глазами, быстро взбежала по ступенькам на второй этаж.

Через пару минут к нам спустился профессор. Снимая на ходу резиновые перчатки и медицинскую маску он раздраженно произнес

– Неужели нельзя было подождать, пока я освобожусь?

– Извините, – с раскаянием в голосе произнес я. – Есть разговор.

Профессор недовольно поморщился, но видно было, что мой безапелляционный тон насторожил и смутил светило науки. Он обвел нас внимательным взглядом и сказал

– Пройдемте в мой кабинет. Там нам будет удобнее беседовать. Никто не помешает.

«Интересно, – подумалось мне, чего так боится профессор, что волнуется о том, что кто-то помешает нашему разговору. Тем более, что кроме девушки, что была с нами так недружелюбна, больше никого не наблюдается». Но в слух я не сказа ни слова, оставив свои сомнения при себе.

Пока мы следовали за Прожигаловым, он непрерывно говорил, осыпая нас своими выводами и вопросами.

– Чем я мог заинтересовать вас? – поминутно спрашивал он – Проверка была у меня не далее, как несколько недель назад. Все бумаги у меня в полном порядке. В чем вы меня подозреваете? Отрываете от работы…

– Думаю, ваши кролики, вполне могут обойтись без вас несколько минут.

– У меня здесь не только кролики! – пафосно заявил Федор Наумович. – Я работаю с различными животными, чтобы, так сказать, изучить материал объективно, со всех сторон.

– И как успехи? – не удержался я от сарказма. – Мыши перестали воровать сыр, кошки теперь числятся лучшими друзьями грызунов, а лисы, волки, медведи превратились в вегетарианцев?

Профессор с недоумением воззрился на меня, подняв брови. Он даже остановился в полу шаге от своего кабинета, на двери которого красовалась яркая табличка с его именем.

– Что вы имеете ввиду? – в его голосе затаился страх, еле уловимый признак смятения. Дыхание его участилось, а руки нервно зашарили по карманам халата.

– Не переживайте так, профессор. Мне нужно знать лишь ваше мнение по интересующему меня вопросу.

Федор Наумович вошел в кабинет и тут же плюхнулся в свое кожаное кресло

Я бесцеремонно уселся напротив него, другие расположились кто где смог.

– Так что вас интересует?

– В городе пропадают дети! – начал я. Профессор утвердительно покачал головой, давая понять, что в курсе последних событий. Я пожал плечами. – Неужели эти преступления не заинтересовали вас? Ведь это ваш профиль.

– Мой профиль? – эхом отозвался мой собеседник.

– Ну, вы же работаете над сывороткой, которая должна будет «перевоспитывать» именно таких типов, как этот маньяк.

Прожигалов закрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Конечно, меня, как и любого другого гражданина, взволновали эти события!

– Да? – растерянно сказал я. – И что же вас взволновало? Неужели ни разу не возникло желание найти преступника и «поработать» с ним?

Руки профессора начали выбивать барабанную дробь по крышке стола.

– У меня не было доступа к материалам. – он пытался говорить спокойно, но я видел, как напряглись его спина и руки. – Да и разрешения на работу с людьми у меня нет.

– Когда-то это кого-то останавливало. – парировал я.

– И в чем вы меня обвиняете? – профессор открыл глаза и наклонился над столом, опираясь о его столешницу руками.

– Во лжи и сокрытии фактов! – в глазах Прожигалова заплескался страх.

– В каких фактов? В какой лжи? – его голос сорвался на визг.

– Если вам нечего скрывать, чего вы так разволновались? Я хочу осмотреть вашу лабораторию.

– Но ее осматривали столько раз, что наверное комиссиям уже лучше известно, что и где у меня находится.

– Возможно так. Они знают только то, что вы им разрешили осмотреть. Не сомневаюсь в том, что основные помещения вы содержите в идеальном состоянии. Но меня интересует подвал.

– Там ничего нет. Как нет и самого подвала.

– Так ничего там нет или нет подвала?

– Нет подвала.

По лицу профессора заструился пот. Он расслабил ворот рубашки, расстегнув верхние пуговицы, губы и подбородок его мелко затряслись.

– Вот вам и первая ложь!

– Нет, я имел ввиду, что подвал конечно есть, как и в любом строении старых времен. Но я туда ни разу не заглянул.

– Это я и собираюсь проверить! Мне нужны ключи! – я протянул ему руку.

– У меня их нет! – уже во весь голос кричал профессор.

– Это ничего, как-то же мы с ребятами сюда попали! – я поглядел на изумленные лица полицейских. – Попадем и без ключей!.. Хотя… подождите, сдается мне, что сейчас мы исправим и это недоразумение. – я обогнул стол и бесцеремонно открыл верхний ящик стола, заставив профессора побледнеть. – Ну вот и они… Целая связка! – я выудил из темных глубин огромную связку ключей разной длины и калибра. – Так какой из них? Если вы нам не ответите, это только усугубит ваше положение. Найти подходящий – дело пяти минут. А если ключ окажется на связке, значит ваша вина будет почти доказана! – конечно я блефовал. Но внутренний голос говорил мне, что я на верном пути. Уверенности мне придавал и тот факт, что Женька упомянул фамилию профессора и сказал, что он сам породил преступления илипреступника.

Федор Наумович дрожащей рукой указал мне на ключ, и неожиданно вскочив с места закричал.

– Я ничего не делал противозаконного. Эти люди сами согласились опробовать на себе вакцину, или сыворотку, которую я изобрел!

– И все же вас гложет совесть и страх, а это значит, что вы чувствуете за собой вину! – я ударил кулаком по столу. – Кто сейчас находится в подвале?

– Никого! Клянусь. Никого!

Я обернулся к Свистунько и Мутко. Они стояли, открыв рты и округлив глаза. Никогда им не приходилось видеть такое громкое разоблачение. У меня даже гордость взыграла. Но я тут же утихомирил свой апломб. Что было бы. если бы я ошибся. Меня самого заперли бы в этом подвале, и уж точно не погладили бы по головке. Я, бросив им ключи, велел проверить слова профессора. Оба метнулись выполнять мое распоряжение.

– А теперь профессор, говорите, зачем воровали детей? Они ведь не представляют интерес для ваших экспериментов!

– Я никого не крал! Ни-ко-го! Работал только с добровольцами!

– И как ваши открытия? Успешны?

– Нет. Да. Нет… Они еще не закончены.

– Значит что-то пошло не так?

Профессор опустил голову.

– Ну, говорите же, не тяните!

И Федор Наумович заговорил…

Я кивком головы подозвал майора к столу.

– Пиши протокол! – распорядился я, подвигая ему ручку и лист бумаги.

В дверях показались «посыльные». По их лицам я понял, что в подвале они никого не обнаружили, но явно имели мне что сказать. Я приложил палец к губами, призывая их к молчанию и указал на два допотопных стула у стены. Все расселись и затихли, ожидая сенсации. В образовавшейся тишине голос рассказчика звучал громко и отчетливо.

– Первый блин всегда комом! – начал Прожигалов. – Так получилось и с Колдуновым Олегом Ивановичем! Мелким несуном и воришкой местного завода. Он не представлял особой угрозы ни обществу, ни экономике завода, но был идеальной кандидатурой для моих изысканий. Одинокий, несмотря на наличие жены и дочки, потерянный, несчастный. Не имеющий какого-либо профессионального образования… перебивался с хлеба на воду. А когда завод закрыли, он совсем остался без средств к существованию. Бедолага быстро согласился с моим предложением о сотрудничестве. Я хорошо его кормил, предоставил крышу над головой, и давал немного денег на мелкие расходы. К тому же я содержал его семью. Он был этому несказанно рад. Так что обвинять меня в том, что я его использовал, не имеет смысла. – я скривился: «это еще бабушка надвое сказала. – подумал я. – От безысходности человек бывает готов и не на такое!» – Вначале все шло по плану. – продолжал профессор. – Мужчина посвежел, приободрился, даже читать стал понемножку. Я специально оставлял на видном месте разные безделушки. Но за последнее время ничего не пропало. Эксперимент закончился, не успев начаться. Скучно, неинтересно, банально. И тогда я решил попробовать свои эксперименты с психологическим манипулированием. Суть состояла в том, чтобы воздействовать уже не на одного человека, а на массы, внушая им то, что хотело правительство. – Федор Наумович замолчал, налил в стакан воды, и выпил разом. Немного передохнув продолжил – Но вот здесь все пошло наперекосяк, либо в мои расчеты закралась ошибка, либо «материал» попался не подходящий… Олег Иванович стал проявлять агрессию, и я никак не мог исправить ситуацию. В конце концов мне удалось подавить его животное начало, и я решил отпустить его к семье… И это стало роковой ошибкой. Любящий папа и муж, вернулся домой. Естественно, я прекратил обеспечение семьи. Мое финансирование государством стало настолько скудным, что мне едва хватает на самое необходимое. – он обратил наше внимание на бедную обстановку своего кабинета. – А глава семьи, видя безвыходность положения, не справился с эмоциями и убил единственных родных и близких ему людей. Тогда я решил вернуть его в стены лаборатории, и запереть в подвальной камере. Как ему удалось сбежать, не понимаю!..

– Ну допустим, сыграло на руку не ваше благородство – оградить людей от монстра, а страх, получить реальный срок за свои махинации!

Профессор не ответил. Плечи его поникли, спина ссутулилась. Он как будто стал ниже ростом.

– Я готов исправить свои ошибки, но не знаю как! – пролепетал он.

– Где сейчас можно найти этого, как его, Колдунова? – задал я новый вопрос. – Думайте! От вашего сотрудничества с органами, зависит будущее не только лаборатории, но и личное.

– Я не знаю! – еще тише сказал он.

– Тогда, майор, – обратился я к Ласточкину. – Готовьте наручники!

– Нет! Не надо! – завопил профессор. – Я знаю, кто сможет нам помочь! – он схватил телефон и набрал номер. Руки его дрожали, голос срывался, но он все же сумел взять себя в руки и ровным голосом произнес:

– Слава, ты мне срочно нужен! Приезжай!

– Это еще один ваш «эксперимент»? – спросил я.

Прожигалов только махнул рукой. Я пока не стал настаивать – будет еще время, боялся спугнуть.

Мы затихли в ожидании, которое продлилось около двух часов.

– Как чертовски медленно течет время! – посетовал Мутко и зевнул во весь рот.

– Вся наша работа состоит из ожиданий! – назидательно сказал я. – Главное, не прозевать суть! – лейтенант резко закрыл рот, так что в щелкнули зубы. Все рассмеялись, а он, сконфуженный и пристыженный, покраснел как помидор и отвернулся к окну.

Послышались быстрые шаги по коридору, которые замерли перед самой дверью. Раздался стук.

– Федор Наумович, звали?

– Заходи, Слава, заходи!

В узкую щель отворяемой двери протиснулся щуплый мужичок, неопределенного возраста.

– Эти господа, – Прожигалов указал на нас рукой. – Хотят побеседовать с Олегом – Ты мог бы помочь его отыскать? Ведь ты его единственный товарищ. – профессор постарался незаметно для нас подмигнуть визитеру, но от меня не укрылись его ухищрения.

– Да че его искать, – звонким визгливым голосом пропел Слава .– Наверняка он на заводе. Где ему еще быть.

– Веди нас туда! – приказал я поднимаясь. – Но так, чтобы он не догадался о нашем визите.

Мужичок понимающе кивнул.

– Только пешочком-то далеконько будет! – залебезил он.

– На машине поедем. – отрезал Ласточкин, и провожатый довольно заулыбался, показав ряд гнилых зубов.

– Вы, Прожигалов, поедите с нами. – профессор грустно посмотрел на меня и поднялся, водрузив на голову старомодную шляпу.

Народу набралось прилично. Пришлось воспользоваться машиной профессора. Распределились поровну, мы – я, Мутко, Свистунько и Слава заняли полицейскую «десятку». Майор и профессор отправились за нами.

Я сидел на переднем сидении, рядом с шофером, неразговорчивым хмурым мужиком с окладистой модной бородкой и усами, и рассматривал окрестности из окна. За несколько дней, осенний пейзаж кардинально изменился. Еще вчера раскрашенная в яркие тона природа, потускнела, сбросив с себя багряный наряд. Сквозь пожухлую поредевшую листву, проглядывало солнышко, ветра почти не было.

Машина уже минут тридцать тащилась по проселочной дороге. Только что, были указатели, вполне сносный асфальт, а теперь она тряслась по подмерзшим кочкам развороченной после дождей колеи. Я как мог держал себя в руках. Но и моему терпению приходит конец.

– Далеко еще до места? – спросил я, вываливаясь из машины и разминая затекшие члены.

– С полкилометра напрямки, – ответил водитель. – В объезд – километра три

– Пойдем пешком. – решил я, и бодро зашагал в указанном направлении. Мои коллеги и провожатые двинулись следом.

– Зачем так далеко скрываться от цивилизации? – спросил я недоумевая, пока мы шагали по лесному массиву. – Чтобы сюда добраться рабочим необходимо не мало времени.

– Кто знает? – неопределенно мотнул головой майор. – Завод заброшен уже много времени. Спросить не у кого.

– Сомневаюсь, что в такой глуши будет кто-то кроме нас. – законючил Мутко, проваливаясь во влажную листву в своих модных тоненьких туфлях.

– Вы не знаете нашего Олега Ивановича. – хохотнул Слава. – Здесь ему самое место. В таких вот местах и творятся разные темные делишки, на кои он мастер.

– Какие например?

– Например, новомодные игры, квесты… Кажется, он организовал подобный клуб любителей пощекотать себе нервы.

– И находятся желающие? – спросил Свистунько.

– Это вам не ко мне! Вот встретитесь с ним, сами спросите. Я вам не бабка-гадалка. Говорите спасибо, что дорогу показываю!

– Краб, не хами! – одернул его профессор. – Люди не в бирюльки играют!

– Краб? – переспросил я останавливаясь, ошалело глядя на профессора.

– Это кличка нашего Славы. – пояснил Прожигалов.

Мужичок почтительно поклонился и на его губах заиграла самодовольная улыбка.

– Откуда такое прозвище?

Профессор снял шляпу и вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.

– Не юлите, Федор Наумович, все равно, рано или поздно, мы все узнаем. Это еще один ваш «эксперимент»?

– Ага. – развеселился Слава. – Я у профессора числился как подопытное животное – кролик Краб. По всем бумагам так и проходил. Все чин чинарем.

– И как вам? – задал я глупый вопрос.

– Отлично. – пожал плечами тот. – Не без изъянов, но жить можно!

– Вы полны сюрпризов, Прожигалов. – подал голос майор. – Что еще вы скрываете от нас?

Профессор не ответил. Он обогнал нас и быстро зашагал вперед. Мы ускорили шаг.

– Но, если есть Краб, должна быть и русалка – пробормотал я себе под нос, но мои слова были услышаны.

– О чем вы говорите? – спросил Ласточкин, удивленно воззрясь на меня.

– Русалка? Есть конечно. – непонятно чему радуясь, и потирая ладони отозвался Краб. – Откуда вам это известно? – я не ответил. Как будто бы картинка начала проясняться. Наверняка, русалка – третья жертва экспериментатора.

– Мне кажется, что вы знаете про происходящее здесь гораздо больше, чем говорите! – надавил я на него. – Пропадают дети, а вы хихикаете, как полоумный дурак, и покрываете преступника. А может он и есть тот самый маньяк?

– Да кто ж его знает?! – мужичок нервно задергался. – Я ему не нянька!

– А может вы сообщники? И ведете нас в противоположном направлении?

– Нам нужно идти к заводу! – упрямо повторил Краб. – Только там его и следует искать.

Я кивнул, и продолжил путь. Догнав профессора, я спросил

– Кто этот Краб?

– Обычный шизофренник, которого я лечил.

– Так же лечили, как и Колдунова?

– Нет. Мне удалось привести его психику в нормальное состояние, рецидивов больше не наблюдается. Он странный, но вполне безобидный член общества.

– Ладно, с этим мы еще разберемся!.. А русалка?

Профессор не успел ответить.

– Вон уже что-то маячит впереди! – раздался голос лейтенанта.

Я пригляделся. Впереди между деревьев что-то виднелось.

– Мы еще не закончили. – обратился я к профессору, и заспешил к странному объекту.

Выйдя на открытое пространство мы все, как один остолбенели. Посреди лужайки росла одинокая береза. Ее ровный ствол сверкал белизной, слепя глаза. Но не это привело нас в шок.

Я оглянулся на коллег, чтобы понять, не приводилось ли мне то, что я увидел. Но их ошалелые лица говорили, что все это мне не померещилось.

К ровному, без изъянов, стволу было прибито нагое тело молодой девушки. Разбитая голова, с огромной зияющей дырой склонилась на грудь, и из развершегося чрева вытекала тонкой струйкой белесая жидкость. Ног не было. Вместо них, болтались грубо перевязанные культи, руки были неестественно вывернуты назад и в некоторых местах белели оголенными костями, словно с них специально срезали мясо.

Я не мог поверить в происходящее. Привычный ко всему за долгие годы работы с убийцами и живодерами, я видел такое впервые. По белому стволу стекали красные ручейки, собираясь на земле в кроваво-черную лужицу.

– Быть такого не может! – услышал я сзади возглас Мутко. – Это кукла?

– Конечно. – нерешительно и нарочито медленно ответил ему майор Ласточкин. – Чья-то резиновая подружка, которая не угодила своему хозяину. – Свистунько, глянь, что это такое! – бросил он через плечо старшему лейтенанту.

Тот нерешительно двинулся к объекту, готовый при любом шорохе или движении дать деру.

– Соберись! – рявкнул Андрей Федорович. – Не баба кисейная!

В эту секунду висящее тело дернулось и замычало. Мы как по команде отшатнулись, в ужасе наблюдая страшное зрелище. Голова девушки приподнялась, культи задергались, распространяя тошнотворный запах гниющего тела и запекшейся крови.

– Она.. оно… жи-живое! – заикаясь проблеял Свистунько, и наклонившись над травой вывернул на изнанку содержимое желудка.

Преодолев тошноту и брезгливость, мы с майором приблизились к девушке, чтобы осмотреть тело.

В плечах, кистях рук, торчали огромные гвозди, которыми девушка была прибита к дереву. Любое шевеление тела, грозило прорвать плоть от собственного веса. Я дотронулся до изломанных рук, и девушка открыла рот, из которого вывалился на землю кусок языка, видимо откушенного ею от нестерпимой боли. Я отскочил в сторону, и вытер вспотевший лоб рукавом куртки. Испарина покрыла и лицо майора. Мы стояли, не в силах принять какое-либо решение.

– Мы не сможем ей помочь! – наконец выдавил из себя майор. – Каждая секунда для нее – продление агонии.

– Так кончайте с ней быстрее! – вперед выступил Краб. – Я уже хочу это попробовать.

Я оглянулся на профессора, который в изнеможении уселся прямо на землю и обхватил голову руками.

– Что я наделал?! – бормотал он раскачиваясь из стороны в сторону. – Что я наделал?!

– С этим мы будем разбираться потом. – сжав кулаки процедил Ласточкин. – Мне сдается – это Алиса Артман, пропавшая две недели назад. У меня на столе лежит ее фото. Красавица, умница. Гордость родителей.

– Убейте ее! – вновь заверещал Ярослав, вытирая слюни, бежавшие по подбородку. – Мне кажется, что самый гуманный здесь я. Вы же видите как она мучается.

– Ах ты, сраный герой! – взревел Мутко, набрасываясь на Краба и хватая его за грудки. – Она же живая!

– Ну и что ты намерен делать? Как ее спасать? – сладко елейным голосом пропел шизофреник. – Ей уже не помочь, ты что не видишь, дебил? Она не протянет и десяти минут, а ваши манипуляции причинят ей еще большую боль.

Лейтенант затряс его как тряпичную куклу, и нам пришлось, чуть ли не силой отбивать психа из его крепкой хватки.

– Даже если она останется жива, скажет ли она вам спасибо? Нет рук, ног, языка, с мозгами наружу, слепая, глухая… она овощ! А овощи нужно есть. Разрешите мне взять хотя бы ее язык.

Лейтенант изловчился и врезал ему кулаком в челюсть. Краб слабо хрюкнул и повалился навзничь, дрыгая ногами в воздухе и скуля как щенок.

Ласточкин дал своему подчиненному звонкую пощечину, чтобы привести того в чувство.

– Угомонись, Мутко – самосуд нам не нужен!

– Самосуд? – в ярости заорал лейтенант. – А это что? – он кивнул на девушку – Ты защищаешь кого? Маньяка? Или этого урода-людоеда?

– Надо ее убить! – согласился майор. – Пора кончать с этим шоу!

– Пора кончать! Пора кончать! – раздался над их головами голос из динамика. Только тут мы обнаружили динамик, прямо у нас над головами, висящий на одной из ветвей березы. – Друг любезный, Ярослав Циколов, ты привел своих друзей? Я же предупреждал тебя – только по звонку, и только по предварительной договоренности.

Все молча, пораженные, слушали говорившего. Его ровный звонкий голос завораживал. Не произнес ни слова и Краб.

– Ладно, Ярик, – решив что своим молчанием товарищ согласился с его словами – прошу в мою обитель. Игра правда уже подошла к концу, и у обеих сторон есть потери, но пора зализывать раны и считать барыши. Я хочу угостить вас настоящим коньчком, дабы помянуть моего друга и помощника, Алексея Тимохина, которого убили эти гады.

Первым пришел в себя Циколов.

– Что стоите, как столбы? Путь открыт! Вперед! – он поднялся с земли и направился к зданию, видневшемуся за ветками деревьев.

– Что делать с ней? – спросил меня Ласточкик, махнув головой в сторону девушки

– Вызывай опер группу и экспертов. Скорую… Сам знаешь, что еще!

Майор потянулся за телефоном, а я поспешил нагнать остальных.

Пройдя с десяток метров, мы обнаружили еще два изуродованных до неузнаваемости трупа.

– Здесь ловить нечего! С такими ранами не живут! – произнес Свистунько, а мы подойдя ближе, вынуждены были с ним согласиться. Голова мужчины представляла собой сплошное кровавое месиво. На теле были видны следы многочисленных погбоев.

– Сложно будет опознать! – проговорил Мутко. – Разве, что женщина! Хотя и здесь все слишком разбито.!

Налетевший порыв ветра, поднял шляпу профессора и швырнул ее прямо на лицо женщины, но он не спешил подобрать головной убор, слишком пугающим и неприятным было зрелище. По его лицу покатились слезы, а три пары гневных глаз, осуждающе уставились на него.

– Я не знал! – умоляюще посмотрел он на нас – Я не знал! – он упал на колени у наших ног и стал рвать на себе волосы.

– Думаю, вам не будет ни прощения, ни оправдания! – заявил я. – Идемте внутрь завода. Здесь наша помощь не требуется.

– Там еще один! – мы как по команде посмотрели туда, куда указывал Мутко.

Свистунько мелко затрусил к потерпевшему.

– Тут два трупа, и собака! – крикнул он. – Оба мертвы. Мне нужна подмога! – через секунду сказал он. – Собака жива, но не отходит от хозяина!

– Она агрессивна? – спросил Мутко.

– Нет! Рычит только когда я пытаюсь ее увести.

– Тогда оставь их экспертам! – раздался голос догнавшего нас майора. Они уже в пути.

У самого входа на пороге лежал труп еще одной женщины. В ее лодыжке торчал шприц.

– Сколько их? – ужаснулся майор. Андрей Федорович склонился на ней и осмотрел раны. – Вероятно яд. – вытянув носовым платком иглу сказал он принюхиваясь.

– Эта штука постепенно разъедает органы. – подходя ближе и понюхав иглу сказал профессор. Это очень редкий сосав, и если я не ошибаюсь, боль скажу я вам невыносимая.

Позже экспертиза подтвердила догадку Прожигалова.

В подавленном настроении, злые и уставшие, мы, готовые к нападению и сопротивлению, ворвались в кабинет Колдунова.

Он сидел за столом, уставленным мониторами и пил чай. Изверг и не думал сопротивляться. Любезно предложив нам кофе и чай на выбор, он сказал

– Агентство «Ужасно интересно» приветствует вас в моем лице. Мы сделаем ваши последние часы на этом свете не забываемыми! У вас есть шанс показать себя во всей красе и оставить память потомкам! Ничего личного, просто бизнес! Кстати, все камеры высшего качества съемки!

Экспертная группа позже обнаружила на территории завода несколько камер видео наблюдения, еще с десяток нашлось внутри завода.

– Главное что они успели записать! – произнес эксперт криминалист.

– Думаю, зрелище не будет иметь аналогов!

Из центрального входа в здание «ужаса» выбежал молоденький парнишка. Его юное лицо, без единой морщинки выдавало в нем практиканта. Он ринулся к нам, неистово размахивая руками и вереща в голос едва различимые фразы. Мне пришлось дать ему пощечину, чтобы успокоить истерику.

Нервно всхлипнув, практикант несколько минут приходил в себя и только тогда, когда к нему вернулся дар речи, он указывая рукой на завод, тихо проговорил

– Там еще парень… лежит в зале… я видел его портрет на стенде у нас в отделении – «Числятся без вести пропавшими». Это тот парень… Сын фермера…

Все, как по команде ринулись внутрь строения.

– Это он! – сказал эксперт, осмотрев труп парня. – Он единственный, кто не особо изуродован, так что, опознать его не составляет труда, даже без проведения экспертизы.

Я молча окинул зал, вышел на улицу и подняв к небу глаза, быстро заморгал, пытаясь скрыть выступившие на глазах слезы.

– Мы опоздали! – вынужден был констатировать я. – Помочь им уже не в силах и всевышний!

Дав несколько указаний криминалистам, мы покинули страшную зону.

Сидя в машине, мы уже не обращали внимание на неудобства, связанные с дорогой. Страшные картинки из увиденного стояли перед глазами.

– А теперь профессор, давайте начистоту! – стараясь как можно спокойнее говорить, приказал я. – Мы так и не приблизились к разгадки пропавших детей. Может нам стоит наведаться к русалке?

Краб хрюкнул на заднем сидении.

– Она женщина скрытная, гостей не любит!

Профессор резко его одернул.

– Русалка, это моя последняя подопечная. – он потер лицо руками. – Я готовил ее к жизни в воде, поэтому и запустил в ее организм сложную схему преобразования. Она сработала, но гораздо позже, чем я рассчитывал. Процесс превращения занял почти год, и так и не завершился до конца.

– У дамы не выросли жабры! – хихикнул Краб. – Только ноги срослись.

– Возможно перевоплощение еще идет, только медленно.

– А ты, Краб, часто встречаешься с ней?

– Ага. – утвердительно кивнул тот беззаботно. – Она меня кормит. Как только села в инвалидное кресло, научилась готовить.

Его слова меня покоробили.

«Нет никого в живых! – всплыли в памяти слова Женьки. – Русалка собрала под собой одиннадцать душ»…

– Так это же и есть дети! – заорал я так, что шофер, крутанув с перепугу руль, съехал на обочину, чуть не влетев в дерево. Я приложился лбом о переднюю панель, но от возбуждения не почувствовал боли. Остальные потерев ушибленные места, потребовали объяснений.

– Вызывайте группу к дому…

– Завьялова, 16. – подсказал Краб.

– И пригласите туда же моего шофера и племянника. А еще не плохо было бы, привезти на место вашего мэра, пусть полюбуется, какие дела творятся у него под носом.

– Вы уверены? – спросил майор. – Что вы узнали?

– А вы еще не поняли? – спросил я не вдаваясь в подробности. – Это послужит вам хорошим уроком!

Чем ближе мы приближались к названному адресу, тем сильнее билось у меня сердце. Хотелось побыстрее покончить с этим делом. Я неимоверно устал и морально и физически. Найти детей, и рвануть домой… Забыть все эти кошмары и ужасы.

Я мысленно представлял, как пройдет задержание преступников, как пройдет поиск детей…

Тысяча разных предположений вертелось в голове.

Миловидная женщина средних лет сидела в инвалидном кресле на веранде. Укутанная клетчатым пледом с головы до ног, она наслаждалась, прохладным ветром, растрепавшим ее длинные густые волосы, подставляя лицо лучам закатного солнца.

Из за тени, отбрасываемой навесом, я не мог разглядеть ее лица. Да мне этого и не хотелось.

Детей держат в подвале, был уверен я. «Она погребла под собой…» – это значило только одно – подполье.

– За мной! – окрикнул я своих попутчиков, остановившихся было перед русалкой. – Она никуда не денется!

Подоспевшая вовремя опергруппа присоединилась к нам у входа в подземелье.

Я молился всем богам, чтобы дети были живы. Пусть раненные, измученные голодом, страданиями и страхом, но живые. Однако удача в этот день была не на нашей стороне. Дрожащей рукой я тихо приоткрыл скрипучую дверь в подвал и переступил порог. В нос ударил запах прелости и каких-то трав. Один за другим мы спустились в подвал. Тишина здесь стояла поистине гробовая. Внизу я остановился с бешено колотящимся сердцем. В тишине все звуки казались оглушающими. Я слышал за спиной едва различимое дыхание лейтенанта Мутко. Мурашки забегали по коже. Сейчас я напротив, молил ангелов о том, чтобы детей здесь не оказалось.

Кто-то щелкнул выключателем, и подвал осветила тусклая лампочка на потолке. Первое оцепенение спало и ко мне стали возвращаться возможность слышать, видеть и воспринимать запахи. И сразу в нос ударил спертый затхлый воздух, давно не проветриваемого помещения.

На первый взгляд ничего необычного. Вдоль стен, рядами стояли деревянные кадки для солений. Такие были у моей бабушки в деревне. В них она держала разные соленья – огурцы, помидоры, сочные яблоки. Я с облегчением перевел дыхание и опустил пистолет.

– Не хило тетка затарилась на зиму. – услышал я нервный смешок майора Ласточкина. Он смело шагнул к ближайшей бочки и поднял крышку, жмурясь от предвкушения тут же слопать солонину. Вот только солонина оказалась не та, на которую он рассчитывал.

Секунду спустя мы услышали его душераздирающий возглас.

– Еж твою медь! – майор побледнел и выронил из рук крышку, едва не попав по ноге. Он закрыл рот трясущейся рукой, и бешено завращал глазами. Мы все разом подскочили к нему и заглянули внутрь. То, что предстало перед нашими взорами навсегда впечаталось мне в память. Снизу вверх на нас глядело сморщенное лицо девочки. Ее нос и голову покрывали листья хрена, петрушки и перца. Рядом в соленом рассоле плавала ее правая рука со сморщенными скрюченными пальцами.

Я еле сдержал стон. Тугой ком подкатил к горлу, и я никак не мог его проглотить. Тяжело дыша я пытался перевести дух и не дать желудку опорожниться. Мне с трудом удалось побороть тошноту. Все внутри меня сжалось в один твердый узел…

Сделав несколько глубоких вдохов, я внимательно посмотрел на бочки. Мысленно пересчитал количество – одиннадцать штук. По числу пропавших детей. На ум вернулись пророчества Женьки: «Умеет готовить… живых нет».

Я показал пальцем опергруппе на бочки, не в силах произнести ни слова, но ребята меня поняли. Они принялись с небывалым усердием срывать крышки с других сосудов-бочек. Послышались лязг запоров, глухие стуки, ругательства, молитвы, стоны. На меня навалилось грузное тело Антипенко, только что спустившегося к нам. Мэр не справился с увиденным и лишился сознания, упав на холодный сырой пол. Но шокированные увиденным, никто не поспешил ему на помощь. Все стояли в оцепенении, и только тогда, когда раздались его тяжелые стоны, оперативники всколыхнулись.

Я подхватил Александра Николаевича под руку и поспешил вывести его на свежий воздух.

Подоспевшие эксперты и криминалисты засуетились вокруг него, усадив на табурет и отпаивая его раствором корвалола. Запахло карболкой. Я вышел во двор, и встретился глазами с Женькой, спешившим мне на встречу. По моему взгляду он все понял, и отвернувшись, вернулся к машине. Мне хватило сил и мужества набрать номер Нестерова и доложить об окончании выполнения задания.

– Дело раскрыто, Анатолий Петрович. – едва ворочая языком пролепетал я.

Услышав мой голос и поняв, что я не в состоянии докладывать дальше, полковник коротко бросил.

– Молодцы. Жду вашего возвращения.

Я еще постоял, слушая короткие гудки, потом отключил телефон и поплелся к УАЗику. Михалыч молча открыл передо мной дверь и бережно усадил меня в кресло. Затем так же молча выудил откуда-то из под сиденья бутылку беленькой, потянулся в бардачок за стопкой. Я выдернул бутылку из его рук и всхлипывая, начал пить прямо из горла, большими глотками, захлебываясь слезами и обжигающей жидкостью. И только когда бутылка опустела, я выбросил ее в окно.

Откинувшись на спинку сиденья, не стесняясь и не прячась, я разрыдался в голос, от отчаяния и бессилия.

Женька протянул мне огурец, но отныне для меня огурцы, тем более соленые, будут ассоциироваться с бочками для соления, и с мертвыми детскими глазами…

Я не помнил, как попал домой. Тащили ли меня Михалыч с Женькой, или я все же сумел сам добраться до квартиры, но проспал я трое суток к ряду. Иногда просыпаясь я вновь прикладывался к бутылке, и вновь проваливаясь в сон, не способный заглушить омерзительные воспоминания. Только на третий день, Женька припер мне целый тазик восхитительно пахнущих булочек с корицей, и кофе… огромную кружку. Я пил, ел и старался как можно быстрее забыть весь этот кошмар.

Полковник не беспокоил меня воспоминаниями, не требовал отчета. Наверняка ему уже доложили коллеги из пригорода. Позже я узнал, что мэр Антипенко, загремел в больницу с инфарктом, а потом написал заявление об отставке. Профессор не дожил до суда. Его нашли повешенным в лаборатории, где он проводил свои «перспективные» опыты.

Вся троица попала в психиатрическую больницу, где умерли один за другим в течение месяца. Способствовал ли этому мед.персонал осталось не выясненным, да никто и не проводил проверку и дознание по этому поводу.

Газеты еще долго смаковали на разные лады эту тему. Похищению и ловкости Краба посвящались целые статьи. Его называли гениальным психологом времени способным провести десятки людей, и не оставив ни одной улики в похищении детей. Если бы не случай…

Женька постарался, чтобы подобные издания не попали ко мне в руки, перехватывая газеты у почтальонов и продавцов периодики.

Постепенно дело стало забываться. Жизнь возвращалась в свое привычное русло. Но я еще долго не соглашался расследовать дела, связанные с детьми.

Спустя полгода я и этот кошмар смог преодолеть. Ведь это моя работа.