Клан вампиров [Ильяс Сибгатулин] (fb2) читать онлайн

I

Девушка лежала на полу.

Она уже была мертва.

На ее изящной шее красовались две кровавых точки. Не трудно было догадаться, что это следы укусов.

Девушка была очень красивой. Рядом с ней стоял огромный вампир, весь в лохмотьях, и грязный. На вид он был молод. И я знал, что это так. Его обратили совсем недавно. Вампир ужасно вонял, по его роже было видно, что он нищий. Как только она впустила его в дом?

Это был вампир низшего класса, не люблю таких, они даже толком гипнозом пользоваться не умеют. Вот и этот такой же: загипнотизировал хозяйку роскошной квартиры, а она, возьми, и в самый неподходящий момент разгепнотизировалась. Ну, он ее и укусил со страха: неопытный еще.

Я не люблю таких. Они всегда думают, что если стали иными людьми, точнее сказать нелюдями, то им, все можно? И юных девушек кусать можно? И квартиры грабить, и полицейских убивать? Кто им позволил вершить чужие судьбы? Никто.

Поэтому я здесь.

Когда раздался женский крик, я сидел в квартире соседнего дома, на таком же этаже. Выскочив в распахнутое настежь окно, я перепрыгнул на балкон квартиры. Летать я, конечно, не умею, на это способны лишь Высшие, но перепрыгнуть метров двадцать, с крыши на крышу или с балкона на балкон я могу. Когда я вошел в спальню, вампир уже успел высосать из девушки всю кровь. Он не хотел этого делать, он просто решился на ограбление, но девушка испугала его, и чтоб не осталось свидетелей грабежа, вампир ее высосал. Сделал очередной своей пищей, способом выжить.

Вампир не испугался меня и даже не был ошеломлен. Он знал, из какой я организации, наверно был хорошо осведомлен. Поэтому сразу же бросился на меня. Он был сытый, его силы восстановились, и он ощущал новый прилив энергии. Но молодой вампир не знал, кто перед ним стоит.

– Зря, ты, не сдох, вслед за ней, – сказал я.

– О! Она была так сладка! – он смеялся, лицо было в крови, клыки еще оставались длинными и торчали из раскрытого рта. Вонь вампира, его наглая усмешка, его сущность вызывали во мне отвращение и ярость.

За окном раздавались звуки свирепствующих на дорогах машин. Машины гудели, ломались, водители выходили и поливали друг друга бранными словами. В общем, обычная ночь обычного европейского города. По улицам прогуливались люди. Ночь шла сейчас мимо нас.

Я и ублюдок с окровавленным лицом существовали вне города.

Он прыгнул, одним махом пересекая всю комнату, но я уже был в другом углу.

Он удивленно обернулся.

В этот миг тонкое, как лист бумаги, лезвие меча прошло от правого его предплечья до левого, разрубив вампира на две части. Он не успел осознать, что с ним произошло, на его лице по-прежнему выражалось удивление от моего быстрого перемещения и удара.

Вампир упал на ковер рядом со своей жертвой, разделившись на две кровавые части.

– Ублюдок, – произнес я, рассматривая труп, – шваль позорная. Почему, когда вам говоришь, вы не слушаете?!… Теперь ты мертв окончательно… рано или поздно мы все окажемся там.

Закончив дискуссию с мертвецом, я подошел к девушке. Взял ее на руки (не оставлять же ее, такую нежную, рядом с месивом из крови и кишок), она еще не утратила свою красоту, ее волосы спадали вниз, на лице застыл немой страх, такой страх всегда появлялся у человека, когда вампир начинал пить из него сладкую кровь.

Девушка была прекрасна.

Ну почему всякие уроды стремятся истребить на земле такую красоту? Почему их тянет именно к таким прекрасным созданиям природы? Они неимоверно губят то, чем сами готовы наслаждаться.

Хотя это странно – рассуждать о вампирах отстраненно – являясь при этом вампиром. Нет я не такой, как та куча мяса на ковре… мои этические и эстетические нормы в корне не соответствуют нормам вампира, которого я убил. Но все же я поймал себя на мысли, что говорить с осуждением о ценностях жизни кровососа, это странно.

Да я состою в организации, моральный компас которой отличается от взглядов вампиров-одиночек, – я, к примеру, не высасываю кровь из юных девиц, а мирно пью донорскую кровь из хранилищ. Благо у клана хватает средств и связей для приобретения столь ценного продукта.

Я намного старше этого выродка, к тому же я из чистых кровей. Я потомок великого князя Трансильвании Влада Цепеша, считавшегося одним из могущественнейших вампиров.

Я положил девушку на кровать. Тело уже охладело, из раны не текла кровь. Я прикоснулся к векам девушки – голубые глаза смотрели на меня по мертвому красиво – и закрыл их. Пошатнулся, зажмурился: передо мной стояла Эльма, мой страх. Она протягивала ко мне руки, вся окровавленная шла ко мне. Я открыл глаза – видение, кошмар.

Потом повернулся к отвратительной массе на ковре. Из внутреннего кармана куртки достал пузырек, на котором было написано «Серная кислота», в церковных канонах ее бы назвали «Святой водой». Я вылил содержимое пузырька на труп вампира и стал с отвращением наблюдать процесс сожжения. Труп стал шипеть и разлагаться, а потом вспыхнул, но быстро потух, так что через пару минут на полу красовалось большое красное пятно. И даже золы не осталось. Проверенный метод.

По инструкции нам полагалось полное уничтожение объекта без следов для полиции. И я был рад такой работе, потому что из-за таких выскочек, как этот (я посмотрел на кровавое пятно), люди узнают о нас, хотя этого допустить нельзя.

Никто из нашего клана ни разу не нападал на человека с целью выпить его. Были конечно всякого рода заказные убийства. Чаще всего из-за того, что тот или иной человек узнавал про существование вампиров. Он, естественно, пытался рассказать все родным, друзьям и даже властям, но таким чаще всего не верили. Но были некоторые осведомленные личности, которые приводили доказательства существования нашей расы, вот таких мы «убирали» в первую очередь, дабы сохранить тайну нашего мирного жития.

Мирным обитателям мегаполисов или наоборот мелких поселков нельзя было знать о нас, а то, как известно из истории человечества, начались бы мировые гонения вампиров (хотя мы считаем себя мирным народом), ожесточенные убийства и многочисленные жертвы с обеих сторон. Поэтому таким, как я, «уборщикам мусора», приходилось зачищать города от таких, как он (я еще раз взглянул на пятно). И не важно, что он один из нас, такую цену приходиться платить за мир между вампирами и людьми.

II

На улице шел дождь. Но мне не было холодно, я неживой, чтобы чувствовать холод.

Капли дождя, как неумелые парашютисты, неловко выпрыгивали из своего самолета-тучи и приземлялись на землю, разбиваясь насмерть. Ветер сбивал их с заданного курса, но они все падали и падали. Некоторые свисали с подола моей шляпы и – камнем вниз, в неизвестность. Но даже там внизу, на земле, капли оживали, собирались в огромные лужи и снова были одним целым с собой, с природой. На деревьях от сильных порывов ветра гнулись ветви, и листья срывались с них и улетали вдаль по улице, ища себе новое пристанище.

Возвращаясь в особняк клана, я думал лишь о том, как бы скорей лечь в постель (я не люблю сказки про гробы) и забыть весь сегодняшний день: все дела, которые сегодня делал и всех недоумков, которых сегодня видел.

В гараже был припаркован черный Мерседес. Значит Мариуш уже здесь.

Я вошел через главные ворота, где меня ждал Борис.

– Как дела, господин Владислав? – Борис взял у меня плащ и шляпу.

– Все хорошо. Никаких новостей?

– Нет. Как задание?

– Отлично. Но меня достает тупость этих подонков. Я ему говорю «не дури». Нет, он взял и сдурил!..

– Ничего, бывает… много неразумных вампиров сейчас пошло. Обратившись, они думают, что стали Богами… но это лишь наивные молокососы, им невдомек, что они лишь часть этого мира, и поэтому губят всю эту красоту…

Я смотрел на него, навечность состарившегося, но все же бодрого духом, портье. Он жил в особняке с незапамятных времен, обучал меня всему, что знал сам. А когда на Руси началась Смута, мать и отец погибли, тогда Борис долгое время ухаживал за мной, не давая мне стать зверем, но сохранять человеческое: разум, чувства, манеры. Он также обучал меня (под строгим надсмотром Высших вампиров) выживать без крови, учил единоборствам. Они с отцом, Мстиславом II, были хорошими друзьями. Его лицо давно осунулось, губы стали сухими, а глаза впалыми, но в нем по-прежнему горел живой огонь его трудной и несладкой молодости.

– Да, этот урод вампирчик, молокосос, выпил красивую девушку…

– Эх, Влад, (он иногда меня так называл, по-отцовски) ты только о девушках и думаешь! – он усмехнулся.

Уходя, я добавил:

– А, что?! Мне положено сейчас думать о девушках (400 лет у вампиров считается расцветом сил и молодости).

Меня назвали в честь моего великого предка, Графа Дракулы. Так как я был в 5-м поколении его потомков, отец с разрешения Высших назвал меня Владиславом. В последствии Мариуш говорил, что я стану таким же могущественным господином вампиров, как Граф Дракула. Я часто придавался мечтам о моем восхождении на трон, но прошло время – трон оставался еще в будущем, а сейчас мне предстоял очень трудный разговор с Мариушом, единственным выжившим Высшим вампиром в нашем клане.

Когда я вошел в огромный зал, посреди которого стоял длинный стол с разнообразными яствами, политыми обильно кровью, Мариуш и его советник Роберт сидели за ним, наверно, ожидая ужина. В зале было темно, как и во всем особняке, вампиры, как известно, не любят света.

– Садись, Владислав, сын Мстислава, – Мариуш всегда любил возвышенные и официальные титулы. – Как прошло твое задание? Рассказывай.

– Цель уничтожена, хотя и сопротивлялась.

– Прекрасно! А жертвы?

– Да… Убита девушка… молодая…

– Владислав, Владислав… ты юн, – в отличие от меня Мариушу было более двух тысяч лет (Борис говорил, что Мариуш и еще некоторые из Высших застали рождение Христа), – Тебя не должны заботить красавицы из людей. Да, жертвы будут всегда, такова плата за мир и спокойный сон!

– Но ведь жертв можно было избежать! Только надо было втолковать этому вампиру, что нельзя так делать! – я почему-то вспылил, – и…

– Ты хочешь сказать, чтоб Я еще учил всяких отбросов с улиц?! – Мариуш часто выходил из себя, в такие моменты он всегда вставал из-за стола и длинными шагами ходил туда-сюда. Его глаза налились кровью, он был сильно озлоблен.

Конечно, я был не прав. Все в этой комнате знали это. После некоторой паузы я сказал:

– Прости, Мариуш. Я не осознавал, что говорю…

Он успокоился, сел за стол и принялся за ужин. На ужин была баранина под соусом, а в бокалах была кровь (донорская).

– Ничего, садись! Поешь с нами, – голос его смягчился, на лице, испещренном шрамами, появилась натужная улыбка. Потом добавил:

– Владислав, сын великого Мстислава II, тебе уготована великая судьба! Ты станешь нашим предводителем и… господином. Ты объединишь всех наших братьев под одним знаменем, как это сделал твой предок Дракула и твой отец Мстислав. Тебе уготована великая судьба…

– А разве не мы сами выбираем свою судьбу. Разве не мы сами пишем ее на чистых листах своих душ, составляя, тем самым, целую книгу, которую потом называем жизнью… по-моему, ты сам так говорил.

– Да, Владислав, в этом ты прав. Но ты говоришь о судьбах многих существ, населяющих Землю. Судьбы же Великих, таких, как Александр Македонский, мой великий предок, или Граф Владислав Дракула или даже твой отец, их судьбы были предначертаны за много веков до их правления, и они лишь следовали по пути, написанном уже заранее в их «книгах жизни», как ты говоришь. И твоя судьба уже предрешена, тебе только надо следовать по пути твоих предков.

– Но ведь Дракула, Александр… они все сгинули в «черную дыру» времени, ушли по светлой дороге, оставив за собой путь крови, страданий и многочисленных жертв бесчисленных войн (я специально не упомянул отца, не хотел считать его злобным тираном, хотя он им и являлся).

– Ничто не вечно в этой серой жизни. Даже вампиры когда-нибудь вымрут, как стадо несчастных динозавров. Все уходит, старое истлевает, приходит новое… Наши предки ушли, но оставили свой великий след за собой. Их будут помнить наши потомки, так как помним их мы…

Мариуш задумался.

Я был согласен с ним. Мне самому не терпелось поднять над головой меч отца и произнести великую клятву, данную на целую вечность. Мне не терпелось встать в один ряд со своими предками, возвысится в глазах сородичей, своих братьев, и в глазах Высших. Но каким меня запомнят в моих деяниях? Может как отца, а может и не таким… Мои мысли прервали.

– Господин, – вмешался помощник Мариуша, Роберт, – позвольте мне расспросить Владислава.

– Конечно, давай, – жуя, ответил Высший.

Роберт начал с вопроса, который мне сразу не понравился:

– Скажи пожалуйста, Владислав, ты не оставил там улик? – Он говорил про мое сегодняшнее дело.

– Нет. Я не оставляю улик. Никогда, – меня Роберт часто раздражал. Его фальшивая улыбка, словно он скрывается за фарфоровой маской, а на маске эта нарисованная улыбка, показывающая все зубы и клыки, но скрывающая ту тьму, которая находится в душе Роберта. Роберт был моложе меня, его привез Мариуш из «золотоманиакальной» Америки. Пока Мариуш был там, Роберт увязался за ним, он был сыном горнодобычика. Мариуш тоже привязался к юному парню и поэтому обратил его. Так в конце XIX века Роберт стал помощником Высшего вампира. Но его людская сущность осталась при нем. Он остался таким же трусливым и жалким подхалимом. Он меня никогда не понимал, да и я редко с ним разговаривал. А сейчас он что-то разговорился.

– Владислав, скажи, как выглядел вампир?

– Зачем повторять то, что итак известно было. Вампир: Сергей Выклушко, гражданин Беларуси. Эмигрант, нелегально пересек границы нескольких стран. Обратился 5 лет назад, т. е. в 2007-ом…

– Владислав, а как он тебе? – Он перебил меня.

– Обычный нищий, грязный, вонючий и наглый, как ты.

– Ха-ха-ха! – Рассмеялся Мариуш.

Роберт замялся. А я усмехнулся.

– Ладно… спасибо, – сказал он спустя минуту, в течение которой Мариуш неугомонно и необычайно по-человечески хохотал.

– Мне нужно увидеть кое-кого – сказал я.

– Хорошо, – отсмеявшись, Мариуш встал, – Роберт, за мной.

Они ушли. Я остался один. Через минуту я стал вновь разглядывать обеденный зал, как делал это в детстве. Мне всегда нравилось смотреть на огромный портрет отца. Картина висела над старым камином, который был газовый и не работал. Использовать дрова никто не хотел, поэтому камин уже долгое время стоял без работы, прислонившись, как старый дед к стене. Он стал олицетворением всего поместья клана, камин был как будто живым: все его уважали за возраст, и, хотя в нем уже лет сто не было пепла и сажи, его все равно с усердием чистила наша экономка, Клавдия.

Я подошел к камину, взглянул вверх. На меня смотрели нахмуренные, но добрые глаза отца, на этом портрете он всегда казался мне живым. Мстислав II был в старинном пиджаке, длинные волосы спадали до плеч (помню, он всегда убирал их за уши, чтоб они не заслоняли ему обзора). Серые глаза, еще не угасшие на картине, вызывали в моей душе теплоту, так и хотелось подбежать маленьким мальчиком к отцу, сказать ему что-нибудь смешное и смотреть, как разгорались от смеха эти добрые и ласковые глаза. Для всех мой отец был тираном, но я очень сильно любил его и мать. И даже сейчас мне казалось, что отец спустится с картины, и своим грубоватым и низким голосом скажет мне пару слов. Я пошел дальше, вдоль стены. Тут висели старинные канделябры со свечами, их редко зажигали.

Я посмотрел в окно, за ним шумел и качался, как пьяный, лес. Сильный ветер бил по стеклу маленьких парашютистов-капли, они ударялись в окно и стекали вниз, оставляя свою частичку на стекле. Некоторые капли были большими, стекая к основанию окна, они размазывались и превращались в речки, по которым стекали более мелкие капли.

Я посмотрел еще раз на портрет отца и вышел в коридор.

III

Эллис ждала меня в спальне. Ей еще не доверяли серьезных дел, поэтому она часто слонялась по особняку, просто так, разглядывая его, и все еще привыкая к длинным клыкам, которые в момент восторга и возбуждения удлинялись у нее, царапая еще по-человечески нежные губы.

Она ходила по комнате, а точнее по ее потолку, взад-вперед, сжав руки за спиной. Ее не очень длинные и непышные волосы свисали вниз. Когда я вошел кончики волос, как назойливые веточки деревца, попали мне в глаза. Я выругался. Эллис посмотрела на меня с недоуменным и отрешенным взглядом. Наверно она размышляла о чем-то, когда я вошел.

– Элли… Эллис! Она снова открыла свои ярко синие глаза-блюдца. Они были настолько большие, что я часто тонул в их синеве, как в океане, и блаженствовал там, пока Эллис – эта красивая девушка-вампир не закрывала их.

– Что, Влад? А… привет! Как задание? Элли была очень умная, это качество ценили все, даже Мариуш. Хотя он использовал Лис, только в качестве энциклопедии. Эта очаровательная девушка была еще очень молода, ее обратили только полтора года назад. Я видел Эллис часто, она часто путешествовала и изучала природу горной местности. Как раз в той местности, где находился особняк клана, я увидел ее впервые. Это произошло полтора года назад. Она была геологом, путешествовала одна, а я возвращался с очередного задания из города. Я увидел Эллис, сидящую на камне и наслаждающуюся красотой и видом раскидистой сосны, что росла чуть ниже по склону. Уже вечерело, и сосна казалась древним и страшным существом. Эллис смотрела на дерево заворожено, закинув голову вверх. Она меня конечно не увидела. Я пригляделся. Ее правильные черты лица, ее небесные глаза и взгляд, слишком суровый и сосредоточенный для такой женщины.

Я сразу вспомнил свою далекую молодость, тогда, в средние века, я полюбил девушку из человеческого рода. Она была необычайно красива и умна не по годам, у нее был суровый взгляд и серые глаза. Но шла война, и вскоре я узнал, что эту девушку убили. Я долго горевал, Борис, мой наставник и слуга клана, сказал мне тогда: «Все наслаждения и ласки кончаются. Все увядает, и на его место приходит новое. Сохрани свою любовь на века, но не забывай жить и чувствовать ветер, бьющий по щекам». Девушку я впоследствии забыл, да и любовь ушла, оставив только слабый отпечаток в глубине души, но слова Бориса я запомнил, как свои. Прошло много лет, и я встретил Эллис, ее глубокий и нежно-суровый взгляд уводил меня в мечты. Я чувствовал, как ветерок касается меня и приносит ее запах к моим губам, я пробовал еще и еще, я слышал, как течет ручейком ее сладкая и звонкая речь, когда она говорила по телефону с кем-то. Прошло недели две, и я узнал, что кто-то из клана укусил загадочную девушку моих мечтаний. Ее принесли в дом, и я увидел, как из шеи капает маленькими капельками сладкая красная, пахнущая ею, кровь. Это означало, что вампир не успел выпить Эллис, я только нанес незначительное повреждение. Но также это означало, что Эллис станет навсегда одной из нас. Я вступился за нее, когда она чуть не сбежала. Ее хотели убить, но я не позволил, и Мариуш с неохотой отдал приказ о том, что Эллис остается в особняке. Вскоре нашли предателя, это оказался Мирослав, мерзкий тип. Его убили на месте. Так Эллис, очень красивая и умная девушка-геолог стала жить среди вампиров.

Сейчас я смотрел на ее засаленные волосы, еще мокрые от морской воды. Эллис часто ходила купаться ночью на море. Она говорила, что, прыгая со скалы, она представляет, что летит. Она была мечтательницей.

– Влад, ты что задумался! – она улыбалась, даря мне свет сияющих глаз и блеск клыков.

– Задание прошло успешно. Были небольшие осложнения с целью…

– Он убил ее, да? Сволочь! Неужто, он не понимает… он же один из нас!

– Он не понимал… такие, как этот вампир, мало что понимают, на то они и низшие. В них нет воли, слабости, жалости, в них живет червь любого вампира. Жажда убивать, пить людскую кровь и наслаждаться своей силой. Но мы научились воспринимать Жажду, как вирус, который требует каплю крови…

– Они не понимают… – Эллис задумалась, но потом добавила.

– Как они не могут понять, что мы пытаемся сохранить шаткий и хрупкий мостик, который соединяет нас с нашими человеческими судьбами, с человеческим началом…

Сейчас я не понимал Элли, я никогда не был в человеческой шкуре, не знал, как это не боятся света и ходить в больницу, когда тебя пробирает озноб. Эллис знала, поэтому и валила сейчас на разрубленного мной вампира все грехи и неизмеримую глупость.

– Может они знают, какая у нас общая цель. Просто не хотят ее воспринимать… – предположил я.

– Нет, нет, ты, Влад, заблуждаешься. Я подсчитала, что у низших вампиров нет чувств: жалости, воли, нет даже инстинкта самосохранения. – Она снова говорила своим научным языком. Лицо, всегда сосредоточенное на чем-то. Сейчас смотрела на пуговицы на моем плаще и думала… о море.

– Сейчас на море волны хорошие, ветер сильный. Холодно наверно, – произнесла она тихо, – я люблю море, это стихия, не подвластная ни человеку, ни вампиру…

– А в городе дождь… – я жутко устал и хотел спать, хотя сейчас была ночь, время вампиров.

– Да, так часто бывает, – снова появилась улыбка-месяц. Эллис подошла ко мне и села на колени. Я поцеловал ее пухлые губы, правильной формы. Поцелуй был сладок и перерос в страстный и пламенный танец губ, а потом тел.

IV

Бывает так, что совпадения не минуемы. В тот момент, пока я и Эллис… развлекались, детектив Вульф Вермаш, оперативник убойного отдела 5-ого полицейского участка, шел к себе домой, ничего не подозревающий и хмуро ухмыляющийся круглой Луне. Детектив не знал, что эта ночь станет в его жизни переломной и судьбоносной.

Дом, в котором жил Вермаш, располагался в небогатом районе города. Туда он и направлялся, обходя парк. Он не любил парки и места массового сбора народа. Хотя сейчас было темно и холодно, и в парке никого не было, Вермаш все-таки пошел в окружную, по западной авеню, а потом через переулки. «…И там уже моя халупа», думал детектив.

Западная авеню на горе детектива оказалась запружена людьми. Улица пестрила огнями: всевозможные вывески, фонари на деревьях и множество других огней. Ходили ночные прохожие, спешащие с работы домой, молодые парочки нежно ворковали. Одна из таких парочек проходила мимо Вермаша. Он услышал их разговор: «– Милая, что мы подарим твоей маме на день рождения? – Давай подарим ей хорошую шаль, я видела в магазине такую! – Ты у меня такая сообразительная!..» и они прошли мило, целуясь. Вермаш долго смотрел им вслед. Он был одинок. Родители умерли. Жена ушла. Причиной стало то, что он был женат на своей «поганой работе!» и ему невдомек было, чем занимается она. И так как у них не было детей, Вермаш больше никогда не видел ее. Позже он узнал от ее родителей, что она выскочила замуж за биржевого брокера. Вульф работал в полиции уже очень много лет, он даже не помнил сколько, но вспоминать каждый год, каждое боевое задание он не хотел, уж слишком многое пережил. Но не жалел, что прожил жизнь полицейского.

Он перешел авеню, обгоняя машины, которые так и норовили догнать его и смешать с асфальтовой грязью дороги. Детектив свернул в переулок, который кончался небольшой мусорной свалкой, но вправо был проход. Он шел, размышляя о том, что ему приготовить на запоздалый ужин. Уже было поздно, но он любил это тихое время, когда шум моторов остается где-то в необычайной дали, и ты – один на один со своими мыслями. А если посмотреть в небо, то, глядя на холодные и крошечные звезды, можно и помечтать немного! Он взглянул вверх: небо было черно, на его бархате лежали сотни миллионов ярких холодных бриллиантов, они мигали и переливались. Откуда-то сверху на лицо Вермашу падали капли дождя, казалось, что земля смывала с себя всю грязь, накопившеюся на ней, и что она оплакивает все грехи, которые люди успели натворить за день. Вермаш представил, что капли – это маленькие парашютисты, которые неумело приземляются всюду. Вульф улыбнулся, но теперь эта была улыбка уставшего от всего человека. Но тут… его взгляд пал на бегущую фигуру. Неясный силуэт появлялся и исчезал за бетонными стенами домов, и Вермаш не мог разглядеть лица. Казалось, ну бежит парень, пусть бежит, не один он бежит, все сейчас бегут, кто от проблем, кто от себя. Но что-то насторожило детектива, он чуял опасность. Парень появился вновь, уже совсем рядом с Вермашом, вот уже можно разглядеть, в чем он одет – в спортивную куртку и в джинсы, обычный парень. Но вот наметанный полицейский взгляд уцепился за кровавые следы у парня на шее, из них струилась кровь. Парень промчался мимо полицейского, даже не обратил внимания. А скорей всего, не заметил. Вермаш хорошо понимал, что сейчас что-то произойдет, но пока не знал что. Он достал из кобуры свой Магнум, посмотрел в ту сторону, куда уже убежать парень. Вермаш видел его глаза, тогда, когда юноша пробегал мимо, в них было полно страха, немого страха смерти, от которого бегут все люди, страх за свою драгоценную жизнь.

С крыши старого высокого дома сорвалась черепица, Вермаш взглянул вверх и обомлел. С крыши на крышу, преодолевая прыжком десяток метров, перебегало существо, ну… человек. Он был в длинном плаще, потому на секунду другую Вермаш принял его за огромную летучую мышь. Это было похоже на какую-то сказку про ужасы: черные облака разорвались и открыли на показ обнаженную Луну. Она старательно пыталась скрыть свою наготу, прячась снова за облака, но они упорно открывали ее таинственную сущность. Шел бесчеловечно сильный дождь, нагнетая тем самым мрачную атмосферу. Человек на крыше летел, как показалось Вермашу, преодолевая немыслимое расстояние прыжками, издали он казался просто черным пятном, на котором угадывались красные точки на месте глаз, да еще что-то блестело у него во рту. Клыки, подумал Вермаш. Человек спрыгнул с крыши и приземлился в двадцати шагах от него.

Все это продолжалось мгновение: парень с раной на шее, его преследователь (а у Вермаша уже не оставалось сомнений, что человек с крыши гнался за этим парнем), и чудесная ночь, которая омрачилась для детектива тем, что он почуял опасность, а значит, не будет спокойного ужина и просмотра футбольного матча. Будет погоня.

Парень с раной и человек с крыши уже скрылись из виду Вульфа Вермаша. Но он знал, что они, где-то рядом. Может за свалкой отходов (рядом находилась фабрика)? Вермаш стер капли дождя с лица, они попадали ему в глаза и стекали по бороде. Проверил, заряжен ли револьвер, и зашел за угол, обходя ровно и рационально упакованные стога мусора. Вермаш успел вовремя. Вампир снова пытался вкусить сладкий напиток – человеческую кровь. Он взял парня за горло и старался дотянуться до места раны. Парень не был согласен с таким решением: он вырывался, но стальные руки не отпускали горла. Жертва задыхалась.

Вермаш хотел подойти незамеченным, многолетний опыт говорил ему, что выходить в открытую не стоит. Детектив крался, стараясь не наступать на разбросанный повсюду мусор, дабы не поднимать шум.

****

Шел дождь. Вампир сразу определил, что его трапезу опять пытаются нарушить. Это его сильно разозлило. Он уже в сотый раз пожалел, что начал охотиться в городе, да, он сглупил. Ему сразу надо было убить Кшиштофа, а он решил поужинать. Марсель верно говорил, что надо использовать пистолет. Но вампир, его звали Клаус, возомнил, что он умнее Марселя, великого Высшего. Клаус быстро выследил Кшиштофа, этого нерадивого, но зато хорошо осведомленного человека. Клаусу приказали убить Кшиштофа, он не знал за что, он просто выполнял приказ. А на деле выяснилось, что Клаус совсем разучился охотиться вне владений клана. Парень сумел вырваться из крепких сетей гипноза и сбежал. Пришлось догонять. Клаус думал, что ему повезло, что сейчас нет других вампиров из других кланов в черте города, он это чувствовал. Но зато теперь за его спиной стоял человек с пистолетом. Наверно, он был из полиции, подумал вампир, прежде чем развернуться своим свирепым лицом к Вермашу.

Вермаш опешил, он не подозревал, что незнакомец знает о его присутствии. Когда Клаус повернулся к нему лицом, то детектив ужаснулся. Передним стоял мужчина средних лет, высокий, мощного телосложения, в плаще, с длинными волосами до плеч. Глаза человека (а может и нечеловека, подумал Вермаш) были красны и смотрели на детектива со звериной яростью, клыки во рту были удлинены втрое, пальцы перерастали в когти. Вермаш отшатнулся, от этого существа веяло могильным смрадом и мертвечиной. Но все же он взял себя в руки и сказал:

– Полиция. Стоять на месте, руки за голову!

Вампир стоял, широко расставив ноги. Волосы прилипали к лицу, плащ был мокрым и развевался на ветру. Он выглядел ужасающе, как существо, вышедшее из преисподней. Он увидел в глазах Вермаша нарастающий страх и засмеялся, разводя руками и покачиваясь немного. Парень с прокушенной шеей, Кшиштоф, забился в груду мусора. А детектив Вермаш стоял словно парализованный, он никак не мог понять, кто перед ним стоит. Когда вампир стал медленно, смеясь, подходить к Вермашу, к детективу вернулось осознание происходящего.

– Стоять я говорю! – Но вампир шел, как неуправляемый поезд, движется, не обращая внимания на указатели поворотника. И Вермаш выстрелил. Попал точно в грудь, но эффекта не было. Вампир только разозлился, его глаза пылали адским пламенем, а рот оскалился и показывал длинные, как сабли клыки, он подумал, что никогда не видел столь тупого копа, ему было невдомек, что Вермаш не знает, кто он. Выстрел его только разозлил. Ему не было дела до этого копа, так как его заданием был парень Кшиштоф. Вампир подошел к детективу и ударил его, да так, что Вермаш отлетел за тюки мусора и потерял сознание. Это спасло его.

Вампир высосал бедного Кшиштофа, утолив свой голод и выполнив задание, порученное ему кланом. Он как-то быстро забыл про детектива. И поэтому, быстро спрятав труп в темном углу закоулка, стал забираться на крышу. Он спешил и даже не сразу заметил, как порезался о трубу – рана слишком быстро затянулась, чтоб обращать на нее внимание.

****

Вермаш очнулся и обнаружил, что он совершенно один. Голова сильно болела, детективу показалось, что по ней ударили стальной кувалдой. И он боялся, что из-за этого у него опять начнется мигрень. Он достал из кармана куртки таблетки аспирина и проглотил одну. Потом детектив попытался встать, что у него хорошо получилось. Да и голова пока не болела. Вермаш воспрял духом. Он стал искать свой револьвер, но наткнулся на что-то другое. Он сначала не понял, что это такое мокрое, словно, намокшая ткань. А когда сознание полностью, то его стошнило. Он нашел этого бедного юношу с прокушенной шеей. Похоже, что это существо все-таки выполнило свою задачу. Вермашу сделалось плохо. Он вытер рот и достал из кобуры рацию, которую носил на поясе. Благо рация не сломалась при падении (Вермашу давно следовало купить машину, но он все экономил средства, чтобы съехать в другой город). Он соединился с диспетчером:

– Диспетчер, это говорит детектив Вульф Вермаш, пятый участок, убойный отдел. Произошло убийство… да, я свидетель. Пришлите медбригаду, аналитиков и пару патрульных машин. Адрес? Переулок между Западной авеню и Кристофер стрит. Да. Хорошо.

Он прервал связь.

– Патрульные машины приедут только через 10 минут, – думал Вермаш, – надо работать быстрей: за это время тот тип мог убить и меня.

Он решил взглянуть еще раз на труп. Зрелище было отвратительное, но нигде не было видно крови, только на рубашке виднелись маленькие красные пятнышки. Вермаш удивился. Глаза парня от страха, казались орбитами планет. Они должны уже были вылезти из его глазниц, подумал Вермаш, он представил это, и ему снова стало плохо. Он работал в полиции 30 лет, но никогда не мог привыкнуть к запаху крови и трупам людей. Голова все–таки разболелась.

Он сел на асфальт рядом с мертвым парнем и стал ждать.

V

У каждого бывают свои кошмары, даже у вампиров. Мне снился всегда один и тот же сон. Моя первая жертва. Маленькая девочка Эльма.

Мне снился 1627 год. Прошло 10 лет со дня смерти моих родителей. Я скитался в полном одиночестве, переживая каждодневный голод и мучаясь от палящих лучей красного солнца. В моих кошмарах это выглядело особенно мучительно. Чтобы избегать людей, я прятался в лесах. Из-за отсутствия вокруг цивилизованного общества, а я привык тогда находиться среди высшего сословия вампиров (статус родителей обязывал), я совсем одичал, вел себя как последний зверь, крадя куриц или гусей в прилежащих к городам деревнях. Я не мог показываться людям, они бы не поняли и убили. Я так же не знал, где располагаются резиденции кланов, так как перед выездом мы с родителями жили в своем большом поместье, и родители никуда меня не вывозили. Голод, жажда крови заставляли делать меня поступки присущие низшим вампирам, я ел все, что двигалось, летало, ползало. Однажды застал себя за поеданием лесного крота, а днем позже пришлось съесть пару белок. В лесу, за тенью больших и могучих дубов я нашел себе пристанище, днем я спал там, не кому невидимый, и несуществующий для всех. Лес располагался где-то между Румынией и Османскими владениями. Это был древний и могучий лес, веками укрепляющий свои деревья, скалы и темные гроты. Во сне мне казалось, что лес был живым, и его столетние ветвистые обитатели оживали. Из чащи к опушке пробегал быстрый ручей, он брал начало где-то в пещерах леса, рядом с ним росли, наклоняя свои длинные волосы-ветви, ивы. Туда часто приходили лесорубы. Я их боялся, боялся их острых топоров и сильных работящих рук. Благо они меня не замечали. Не замечали они также и живых деревьев, переставляющих свои мощные стволы с места на место. Это мне казалось всегда несуразным. Деревья и лесорубы даже разговаривали друг с другом, как старые друзья. Сон этот был сюрреалистичен. Всегда.

Я знал, что рядом есть небольшая деревня, такие хутора обычно располагаются в глуши древних лесов, подальше от пыльных и серых городов. Ночью я, как повелитель тьмы с полным правом прохаживался по окрестностям хутора. Все люди спали. Проходя мимо домов, я чувствовал их, грохочущий на весь лес, храп, проникал в их сны, превращая грезы в кошмары. Ночью я веселился, крал куриц, иногда это казалось забавным, и я чувствовал вселенскую власть над этими порождениями природы. Но я никогда не трогал людских шей, не пил их сладкой крови. Я боялся, боялся, что опозорю семью и переступлю черту. Что моя кровь смешается с кровью гадкого человека, и он запятнает своей кровью мою. Кровь потомка великого Дракулы, кровь будущего Высшего вампира, высшего Носверато. Поэтому я не кусал жителей деревеньки, а просто постоянно проходил мимо, вселяя им ужас ночного демона. Так было до одного единственного дня, точнее ночи. Девочка Эльма, ей было 8 лет, гуляла по окраине деревни, там, где лес вплотную подступал к ветхому забору хижины. У Эльмы умерли родители, жила она только с бабкой-кухаркой. Я это знал, потому что, обходя ночью деревню, часто замечал маленькую девочку, играющую в своей кроватке с соломенными куклами, рядом с ее кроваткой стояла кровать побольше, там спала пожилая женщина, ее морщины сделали лицо похожим на подол ее грязного платья, столько же складок. Наверняка эта женщина много работала в своем далеко небогатом огороде, поэтому она часто уставала и ложилась в кровать с подкошенными от труда, ногами. А рядом с ней все играла в куклы маленькая Эльма. В этот день она тоже играла на улице с куклами, рядом никого не было. Пустой двор с вспаханным огородом и развешанным на веревках бельем, просевший под напором времен дом. Эльма сильнее погружалась в свои игры, уходя все дальше от родного дома и приближаясь к загадочному лесу. Ей часто говорили, что нельзя в лес, а то страшный призрак ночи съест ее. Эльма отвечала:

– Но призрак же ночной, а сейчас день!

Но в тот момент, когда она вступила под сень косматых деревьев, солнце уже касалось своим жарким красным кругом горизонта. Наступали сумерки. Я проснулся и почувствовал вдалеке запах маленького человечка. Эльма углублялась в чащу, не замечая ничего вокруг, она играла, и ей было весело. Кругом кружили птицы, солнце, проникая сквозь листву, одаривало землю последними своими лучами, которые проходили между веток и листьев, рисуя красивые и мрачные узоры. Эльма все играла.

Я увидел ее на берегу ручья. Она, как юный ангелок была чиста, разум ее еще не успел затуманиться.

Солнце село. Стало темно, но для меня мир остался таким же. Нет, даже стал краше. Деревья озарились в мрачном черном цвете, но мне это нравилось. Все кругом было гармонично слаженно, как части одного пазла: ручей шумит своими, теперь темными водами, деревья недвижимы, словно впали в непреднамеренную спячку, ветра нет. И только маленькая девочка Эльма казалась мне красным пятном на черном бархате ночи. Своим вампирским зрением я мог видеть, как по ее венам струится сладкая горячая кровь. Я мог слышать биение маленького сердца и ощущать ее дыхание.

Во сне я убивал девочку как-то слишком кровожадно для меня. Я приближался к ней. Она играла с куклами и ручья. Увидев меня, она улыбнулась, глаза сияли. Я никогда не забуду эти чистые сияющие глаза.

– Здравствуйте! – сказала девочка. Она не испугалась меня.

Я подошел к ней и, грубо схватив ее за хрупкие плечи, стал много раз кусать ее шею. Кровь текла и брызжила, а я упивался ей и хохотал. Эльма не в силах была кричать, она была в оцепенении, только ее маленькое детское тело иногда вздрагивало. А я все пил и пил. Я сам не понимал, откуда во мне такая кровожадность. Я не знал, откуда рождался этот адский смех, неужели я был счастлив, когда убивал свою первую жертву? Ведь я не хотел этого, но кошмар изменил реальность, исковеркал ее, как какая-нибудь машина коверкает тело человека при аварии.

Я очнулся. Свет в глаза. Хоть он и не смертелен, но все же не приятно видеть солнце после кошмаров. Я сел в постели. В памяти стояли глаза Эльмы, это было 400 лет назад, но я никогда не забуду эти сияющие от улыбки глаза. Я и не хочу забывать их. Не хочу, чтобы помнить, кто я. Чтобы моя первая жертва навсегда осталась последней. Я буду это помнить. Глаза. Я никогда не забуду маленькую Эльму.

****

Я посмотрел направо. Эллис еще спала. Волосы спадали ей на лицо, закрывая правую сторону лица: глаз, нос, сладкие губы. Я поцеловал ее и встал.

На моем письменном столе лежала раскрытая книга. Я подошел к столу и обнаружил, что Эллис читала Брема Стокера. Это была моя настольная книга «Вампир». В ней рассказывалось о моем предке, графе Дракуле. Я мало знал о Бреме Стокере, но был в курсе, что он собирал сведенья о Цепеше близ его замка, в городе Варна. Замок, конечно давно разрушен, но у мистера Стокера хорошо получилось описать моего предка. Многое из этой книги в действительности повторяло жизнь графа, его поездка в Лондон, его прошлое, его смерть.

Вообще я стал часто замечать, что многие судьбы людей… ну или вампиров, строились не по их воле. Или после смерти судьбу героя часто коверкали, будь то великий полководец или маньяк-убийца. Кто-то начинает писать романы о жизни этих людей и неимоверно упускает какую-то частицу самого человека, главного героя, его сущность… можно даже сказать:

– …его душу, – почему-то я произнес это в слух.

– Привет, – сказала Эллис. Она лежала на кровати, приподнявшись на локтях. Одеяло спадало с нее, открывая грудь. Шторы были отодвинуты, и через них в комнату, наполненную могильным духом, проходил, высвобождая себе дорогу солнечный свет. Он отгораживал себе территорию от теней. Мы все-таки вампиры. Поэтому нашу спальню мы с Эллис обставили, как подобает нелюдям. Конечно тут были кровать, шкаф с одеждой, мой рабочий стол, санузел… ну как же без него. Да, это все было, но в этих и во многих других вещах присутствовал дух смерти, вампиризма. Ну, мы же неживые.

– Пора вниз, – я поцеловал ее. Как сладки ее губы.

Мы оделись, Эллис навела марафет. И мы спустились вниз, чтобы поприветствовать всех.

VI

Всегда трудно возвращаться к тому, чего не хочешь вспоминать. Вермаш проснулся в своей квартире. Как попал в квартиру, он не помнил. Возможно вчерашние события, имевшие место случиться ночью, слишком сильно повлияли на него. Он точно помнил, что вчера вечером на его глазах жестоко убили человека. Помнил, как его допрашивали его же сотрудники, он отвечал на вопросы, описывал убитого парня, так же описывал убийцу. Детектив помнил, как говорил, что убийца был человеком, но только под воздействием каких-то препаратов, получивший огромную силу, потому что, когда он стрелял в убийцу, тот даже не почувствовал пули, вошедшей ему в грудь.

– Может, – предполагал Вермаш вчера на допросе, – убийца обладал какими-то сверхъестественными способностями, у него была нечеловеческая сила, я это запомнил.

– Да брось, Вульф, какие еще способности! Просто парень накачался препаратами, вот и силища появилась, – говорили детективу.

Он не спорил, вечера у него разыгралась нешуточная мигрень.

Вермаш встал с кровати. Кажется, его вчера подвез домой детектив Харольд. Это Вермаш помнил смутно. Потому что, вчера после допроса Вермашу сделалось совсем плохо, его начало тошнить. Возможно, это от запаха крови убитого парня – Вермаш просидел рядом с трупом уйму времени. Но вот только крови не было, практически совсем.

Вермаш помнил, что перед потерей сознания, там за тюками мусора, он слышал, как что-то хлюпало. Этот звук Вермаш запомнил надолго. Он чмокал и хлюпал у Вермаша в голове. Из-за этого опять началась мигрень.

– Да чтоб тебя! – выругался Вульф. Потом взял таблетки и выпил две.

****

В гостином зале собрались почти все члены клана. Не было только Рудольфа, его жены Мелены, еще одного американца Харольда, барона древнего рода Хенрика, да еще пары вампиров, не решающих никакой роли.

Мы с Эллис спустились вместе с Борисом. Он как всегда невозмутимо шел позади нас, старый вампир, хороший друг и наставник.

– Почему нас собрали на восходе солнца, когда мы теряем почти все наши силы? – спросил Владимир, потомок Мариуша и наследник его места в совете Высших.

– Потому что дело отложений не терпит, время утекает как песок сквозь пальцы. Мы не можем ждать, – ответил Мариуш, он был одет в свою темно-синюю мантию.

В зале собралось много вампиров нашего клана, вскоре мне выпадет честь вести их под знаменем рода Дракулы. Сейчас же главой клана является наместник графа, Мариуш. Он произнес:

– Это возмутительно! Они думают, что могут истреблять наших информаторов!..

– Дорогой мой дядя, в чем собственно дело? – прервал его своим вопросом Владимир.

– Мой господин хочет сказать, что нашего информатора убили, – вмешался как всегда Роберт.

– Кто? Кого? – послышалось из зала.

– Кшиштоф, юный парень из рода людей, умер… Его убил кто-то из клана Марселя! – гнев Мариуша вводил всех в страх перед его грозной сущностью. Но только не меня:

– Кто именно? – я сел рядом с Эллис. Она расположилась на широком диване.

– Кто, спрашиваешь ты, наследник Мстислава?! Твойхороший друг, Клаус! Он уже давно вернулся в их резиденцию, лизать задницу своему тупому господину!!! – Мариуш свирепствовал так, как бушует могучий бог штормов на море.

Роберт вкратце изложил всем присутствующим убийство Кшиштофа. Роберт умел рассказывать, хоть и был он паршивым слизняком, но слова так и лились из его уст, проясняя нам картину жестокого преступления. Я представлял, как мой хороший друг Клаус преследует Кшиштофа, а потом высасывает из него всю кровь. После Роберт добавил, что был свидетель этого кровавого задания Клауса. Это был человек, более того, полисмен! Всех насторожила эта новая напасть, ведь если полицейский видел все подробности, то неминуемо поднимется шум и слухи.

– Надо убить его! Копа… и Клауса тоже! – кричал кто-то. В зале было почти 50 вампиров, поэтому я не мог за всеми уследить и не мог окинуть всех взглядом.

– Да! Надо отправить их обоих в преисподнею! – кричала Кларисс, мало уважаемая среди нас. Зато Мариуш часто поддавался ее чарам лести и красивым оборотам слов. Он слушал ее.

– Это развяжет войну, между кланами, – Эллис встала, – вы понимаете, что это грозит нам войной? А если люди прознают о существовании вампиров? То, что тогда будет. Мир погрязнет в кровавых жертвах…

– А разве сейчас мир не по уши в крови и слезах? – ответил ей Богдан,– разве сейчас этот мир не подвластен волне кровопролитных войн?

– Да, но в этих войнах не участвуют вампиры, – Эллис была спокойна и тверда.

– Дети мои, разве нас сейчас должно волновать это, войны людей, на которых умирают их потомки, и их культура исчезает под обломками зданий. Нет, нас это не волнует – сказал Мариуш. Он был прав, – сейчас нам главное не потерять контроль над нашими союзниками и над нашими потенциальными врагами.

Мы еще долго обсуждали, что и как делать, как поступить с полисменом, и стоит ли выдвигать претензии клану, которым главенствует Высший вампир Марсель. После все разошлись, всем хотелось спрятаться от солнечных бликов и лучей. Подальше в тень, в комнаты, где все пропитано могилой и смертью, выпить рюмочку горячей крови и уснуть, впасть в летаргический сон. И проснуться только, когда солнце зайдет за темнеющий горизонт.

****

Добравшись до полицейского участка и сев в свое кресло, детектив Вермаш хотел продолжить расследование дела Груббера, маньяка-насильника. Этот Груббер не давал покоя многим юным девочкам и их родителям большого города. На его лице было написано все его немилосердное к нему и, выраженное в шрамах, детство. Вермаш гонялся за насильником уже полгода и не мог допустить, чтобы жестокий убийца ступал своей мрачной, но тихой тенью среди жителей. Особенно детектив испугался за соседскую девочку, когда она рассказала ему, что видела и даже разговаривала с «дяденькой в сером пиджаке»!

– У этого дяденьки была одна ручка и страшное лицо… – и у Вермаша пробегали мурашки, и выступал холодный пот. Описания маленькой Хельги в точности повторяли внешний вид Груббера, злостного, психически не устойчевого маньяка и насильника маленьких девочек.

Но вот незадача. Войдя в кабинет, Вермаш увидел крохотную и тоненькую стопочку бумаг на своем рабочем столе. Он посмотрел. Это было дело о вчерашнем убийстве, свидетелем которого поневоле он стал. Рядом сидел детектив Харольд. Он поглядывал то на стопочку бумаг, то на Вермаша и понимающе кивал.

– Что это?

– Ты знаешь, Вульф. Дело о жестоком убийстве господина Кшиштофа Зельберга, – Харольд был беспощаден. Даже он, хороший друг Вермаша, не хотел сейчас жалеть нервы и желудок Вульфа.

– Харольд, я не буду вести это дело, – Вермаш сразу вспомнил все, уже забывшееся по пути на работу, что случилось с ним вчера в грязном переулке, – пусть дело отдадут кому-нибудь другому… допустим, тебе.

– Вульф, тебе не отвертеться. Ты и сам прекрасно знаешь, что такие дела дают только профи, новички тут только наломают дров. Здесь нужен мастер! К тому же ты был свидетелем, это облегчит тебе задачу…

– Еще бы… – Вермаш стал злиться на друга. Харольд всегда был странноватым. Днем он был обычным, как все. Но будь то конец рабочего дня или его начало Харольд оживлялся. В такие моменты он выглядел потрясающе живо и молодо, хотя на его лице можно было прочесть и некую ожесточенность к окружающим, даже боль.

– Нет, Хари. Я не возьму это дело…

– Вульф, подумай. Разве тебе самому не интересно, почему этот громила был невосприимчивым к пулям. Разве ты не хочешь выяснить все и разгрести эту кучу мусора?

– Нельзя работать только на интересе! Честное слово, Харольд, ты ведешь себя как неопытный юнец, тычась во все крайности подряд.

– А что ты от меня хочешь. Ты должен взять это дело. Без твоего опыта и умения разыскивать того, чего нет, здесь тупик, – Харольд остановился, а потом с каким-то воодушевлением, будто к нему снизошло озарение, добавил.

– Знаешь, этот парень так мучился. Убийца долго сосал из бедняги кровь. Мне вообще кажется, что он какой-то там вампир… или вурдалак. В каком только мире мы живем!

– Погоди, ты сказал вампир? Их не существует. Прекрати говорить хрень, ты же знаешь, как погибли мои родители.

– Да я знаю, что их нашли без единой капли крови в венах и прокушенными шеями. Но медэкспертиза показала те же признаки смерти у этого парня, Кшиштофа.

– Их загрызли собаки. На улице, рядом с домом, в котором они жили…

– Прости.

После непродолжительной паузы Вермаш сказал.

– Слушай, Харольд, может мерзавец, ну, наш убийца… может он состоит в какой-то секте? Или может в подобной организации? Ты можешь это выяснить?

– Так значит, все же ты возглавишь расследование?

– Нет, просто помогу следствию…

– Ха! Значит ты и я в упряжке! Да я разузнаю, не состоял ли убийца в секте. Кстати, дело Груббера можешь отдать Максимилиану: у него сейчас нет других дел.

– Хорошо

– Вот! А я буду выполнять твое поручение. Но отлучусь для выяснения обстоятельств. Ты, кстати, можешь уже приступать.

****

Мариуш вызвал меня в свои покои, святая святых его сущности, куда с необычайным трепетом каждый раз входил Роберт. В мрачной и занавешенной комнате было много мебели: стулья стояли вперемежку со столами, картины переплетались и переходили в канделябры и темные шторы окон, но все это выглядело гармонично и естественно. Мариуш любил мебель. Когда я вошел, он ходил по потолку, Роберт записывал то, что диктовал ему его господин.

– Владислав, сын великого Мстислава, входи! – Мариуш был весел, пару минут назад он был полон неистового гнева.

– Ты вызывал меня, Мариуш?

– Да. У меня для тебя, великого наследника Дракулы, есть задание. Могу сказать, что задание чрезвычайно важное, я бы даже сказал важнейшее сейчас для нас. Ты понимаешь?

– Конечно. Я так понял, что ты намереваешься отправить меня к Марселю с неотложным визитом.

– Ты так проницателен и дальновиден, к тому же очень смышлен и догадлив. Ты, Владислав, будешь хорошим предводителем и главой клана…

– Благодарю за столь красивые слова. Но я чувствую, что они обделены лестью! – я сказал это для проверки его настроения и хотел узнать завидует ли Мариуш мне, ведь его века правления уходят, скоро придет мое время.

– Ты считаешь, что я льщу тебе, сын могущественного вампира? Да, я льщу, но не держи зла из-за этого. Но и не возгордись, не думай, что ты можешь ставить себя выше меня или других.

– Я понял, Мариуш.

– Со своими качествами, – Мариуш продолжал, – ты будешь хорошим правителем, но невластным, не устрашающим и не подчиняющим себе.

– Мне хватит и дальновидности…

– Ты не понял меня, Владислав! Посмотри вокруг, что ты видишь?

Я оглянулся, Роберт по-прежнему тихо сидел и писал. Кругом него была мебель.

– Мебель.

– Не просто мебель,– он сошел с потолка, – творенья, искусные творенья! Не важно людей или вампиров, главное, что эта мебель создана, как искусство. Каждый предмет здесь подходит друг к другу, как стебель и цветок: стол к стульям, картины к определенному месту на стене, шторы к окнам. Но если поменять, допустим, одни стулья – поставить их к другому столу, к неродному, то эта комплекция уже будет чем-то другим, но не шедевром ремесла. Каждый из стульев одного комплекта будет уместен только в этом собрании, он будет лишь сегментом, а все они вместе будут составлять необычайной красоты композицию. Так же и мы, в нас есть много разных качеств, хороших, плохих, ненужных и полезных. Ты, Владислав, дальновиден, умен, но ты не достигнешь того, чего хочешь только с помощью этих качеств. Лесть, угрозы, жульничество, сила характера и умение достойно наказывать – вот что необходимо, чтобы иметь власть, чтобы удерживать и контролировать ее. Этими способами пользуются все: Я, многие другие правители кланов, ну и Марсель, он тоже нечист методами.

– А кто сейчас чист?

– Да. Но Марсель не из простых, он что-то замыслил, какую-то темную и страшную игру, от которой, я чувствую, пострадают многие. Я говорю тебе… нет… прошу тебя, как друга своего, отправиться сейчас в резиденцию клана Марселя, в Тулчу. Выясни, в чем там дело, расспроси его, зачем он убил нашего информатора? Узнай это и приезжай поскорей, а то Эллис будет волноваться.

– Хорошо, я отправляюсь немедленно.

VII

Резиденция клана Марселя располагалась на окраине города Тулча, в старой православной церкви с полуразвалившейся часовней и древним колоколом. Вы только представьте, что вампиры живут в месте господнем, рядом с большим городом. Церковь стояла на берегу Дуная, в дубовой роще, и, хотя снаружи она и выглядела опустелой и развалившейся, но внутри нее обитали грозные вампиры. Люди, конечно, избегали этого места: уж слишком оно было зловещее. Раньше, в давние времена, тут проводились службы и читались молитвы, сейчас же в монастыре царил вампирский дух, около полусотни вампиров жили здесь уже почти пять сотен лет.

Так как Мариуш давно был в ссоре с Марселем, мне надо было держаться осторожнее. Я взял с собой подручного, Экберта Лермонта, потомка Томаса Рифмача и русского писателя Михаила Лермонтова. Он был смышленый малый. Относительно других членов клана он был молод, только Эллис была моложе его. Экберт хорошо управлялся с клинком и огнестрельным оружием и всегда носил собой пару пистолетов. К тому же он был веселый, для вампира; Экберт сумел сохранить это свое человеческое качество. Я всегда был рад его компании. Меня радовало и то, что Экберт никогда не кусал людей. Да он убивал, и убивал много. Пройдя Вторую Мировую Войну, от Сталинграда до Эльбы, он стал свирепым зверем и мог при желании сразиться с самим Мариушом, не проигрывая ему в силе. Но среди своих Экберт всегда был весельчак, хоть и хладнокровный монстр с длинными клыками.

Я не вдавался в подробности цели нашего визита к Марселю, Экберт и сам не хотел много знать, он лишь сказал:

– Раз Мариуш приказал ехать, значит поедем! А то сделает Мариуш из нас с тобой супчик и скормит его Роберту! Хе–хе–хе!

До старого храма возле Тулчи мы доехали быстро, мой БМВ гнал, как вороной конь, раздувая воздух ноздрями.

По приближении к монастырю я почуял вампиров где-то в недрах храма.

– Ну, что, вот оно! – сказал Экберт.

– Только не груби Марселю, а то назад мы не вернемся, – я был спокоен, но все же держал ухо востро.

Мы вошли. Нам представился огромный зал, расписанный древними иконами христианских святых. В конце зала, на центральной стене, висело огромное изображение Христа-мученика, он висел на кресте, прибитый к нему гвоздями: все как полагается. Но крест уже был весь заплесневелый, один кусок отвалился. Так как мы не боимся кары божьей и полностью отвергаем всякую религию, то и некоторые кланы селятся вот в таких храмах. Специально ухаживать и поддерживать иконы и кресты никто не собирается, и зачем это нужно, ведь мы все же порождение Сатаны. И должны следовать своим законам. Поэтому, проходя мимо креста с Христом, Экберт оскалился, показывая сыну божьему, кто теперь хозяин в Его храме. Я лишь усмехнулся, глядя на выходки моего спутника. Я не любил якшаться с Богом, ведь если ад породил нас, значит, есть и те, кто нас сможет уничтожить.

Проходя комнату за комнатой, мы не находили никого, даже слуги все куда-то пропали. Сейчас была ночь, и в храме должен был кто-нибудь быть. Но не было. Экберт озадачился, да и я пришел в некое смятение. Я просмотрел весь монастырь вампирским зрением, оно показало наличие двух вампиров в покоях Марселя, я почуял их.

– Они на верху, – сказал Экберт, – но где остальные?

– Они ушли, – я вдохнул могильный воздух, – ушли недавно, все кроме Марселя и Клауса.

Экберт принюхался:

– Точно.

– Пошли.

Мы поднялись. Марсель, престарелый француз родом откуда-то из-под Лиона, и его слуга Клаус сидели за столом. Они нас ждали.

– Мы вас ждем уже давно, Владислав, сын Мстислава II, и Экберт, сын Рафеля.

– Приветствую тебя, Марсель, Великий Высший, и тебя, Клаус, сын Варнуса.

Обмен любезностями закончился. Наступила тишина.

– Ну, и зачем вы, два уважаемых и могущественных вампира, посетили меня?

****

Возвращаться на место преступления – это значит заново войти в мир, закрытый для людей, мир смерти. Детектив Вермаш стоял на том месте, где вчера вечером лежал без сознания. Вечерело, и снова Вермаша преследовало чувство тоски и усталости от окружающего, состояние одиночества и неверия в происходящее. Вермаш упорно не хотел верить, что бедного Кшиштофа убил некий вампир. Вульф был непреклонен, он ни за что бы не поверил в это. Но в голову пришла сцена вчерашнего убийства, и Вермаш задумался.

Ему нужны были улики. Он знал, что экспертиза здесь уже давно все обшарила. «Они наверно даже груды мусора и дерьма перепахивали!», подумал детектив. Но все же ему надо было найти то, что указало бы ему на след убийцы (он пока не зацикливался на мысли о вампирах). Эксперты из 3-ого участка здесь нашли только гильзу от Магнума Вермаша и капли крови убийцы. Хозяина данной крови установить не удалось.

Но вот, находка!

****

После моего рассказа, о том, зачем мы приехали, Марсель мягко улыбнулся и произнес:

– Это я отдал приказ Клаусу. Он исполнял мою волю…

– Но зачем?! – я повысил голос. Экберт и Клаус стояли в стороне. Клаус сделал шаг вперед, но Марсель остановил его.

– Ты должен понять, Владислав, что для этого были веские причины. Я бы даже сказал, они важны и для тебя, и для меня, и для всех остальных вампиров, обитающих в Европе.

– К чему ты клонишь?

– Влад! – вмешался Клаус. Он достал из куртки маленький крестик, – ваш информатор, Кшиштоф, человек, он бежал в ваш особняк сообщить Мариушу, что первая партия закончена…

– Партия чего?

– Как ты думаешь, Владислав, куда ездил твой хозяин вчера, когда ты был на задании? – спросил меня Марсель, он немного иронично улыбался. Это меня напрягало. Он знал что-то, чего я не знаю.

– Мариуш побывал с визитом в одном из наших донорских складов. Для выяснения причины задержки поставки крови.

– Но подождите… кровь не задерживали, она пришла вовремя!

– Но зачем же Мариушу лгать тебе? – Марсель улыбался.

– Да откуда мне это знать?!

– Борис… – сказал Экберт, – Борис говорил мне, что у Мариуша есть дело… но почему-то это дело связано с учеными из научного центра в Бухаресте! Борис упомянул какие-то кибернетические опыты, сам он слышал это, когда Мариуш разговаривал с Кшиштофом.

– Молодец, Экберт, сын Рафеля. Ты смышленый и проницательный вампир. Да ты сказал правду, Мариуш возомнил себя богом! Он создал новую расу. Существ, неподвластных никому, кроме их создателя, существ, чья сила вампира преумножилась искусственным интеллектом и машинными протезами. Новая раса…

– Измененные вампиры? – спросил я.

– Это уже не просто вампиры, но мутанты. Убийцы с вживленными кибернетическими органами чувств, мозгами машин и прочими чипами.

– Вы это узнали…

– От вашего информатора. Клаус заставил его сказать…

– Гипноз…

– Да, но за время непрерывного нахождения в соборе я разучился управлять им, – Клаус склонил голову.

– Поэтому Кшиштоф сбежал, но ты его догнал и убил! – Экберт был зол, он хорошо знал Кшиштофа.

– Прекратим споры, – Марсель встал, но потом продолжил разговор, – Они уже вышли из лабораторий, где их держали. Вампиры, наделенные немыслимыми способностями. Они готовы служить Мариушу, пока не иссякнет их сила, и не отключится кибермозг.

– Поэтому ты вывел всех своих прислужников? – спросил я.

– Да. И велел им скрыться в горах. Мариуш вызнал о смерти информатора вчера ночью и сразу направил свое новое войско на меня. Дабы избежать кровопролитья я вывел всех.

– Я не могу поверить, что Мариуш предал нас!

– Придется, Влад! Скоро эти мутанты будут здесь, – говоря, Клаус крутил в руке небольшой крестик. Он всегда носил с собой парочку таких. Не знаю, зачем. Сам Клаус говорил, усмехаясь, что это для того, чтобы Бог видел, что порождение ада, злобный вампир, крутит сыном его, Иисусом, как хочет.

– Ты не прав Клаус, – сказал Марсель, – Мариуш не предатель. Он реформатор, пытающийся создать новую империю. С новым народом, идеальным народом, беспрекословно подчиняющимся своему повелителю. Они истребят сначала мой клан, потом пойдут на твой, Владислав. Мариуш жаждет подчинения, он не хочет, чтобы ты правил нами.

– Но сегодня он сам сказал, что полностью поддержит меня…

– Ты еще юн, Владислав, да ты почти достиг уровня Высшего вампира, но ты не обладаешь опытом и многими качествами, которыми обладаем мы с Мариушом и другие Высшие.

– Но…

– Сейчас, – вступил Экберт, – я думаю, что это не столь важно. Сейчас нам надо разобраться с другими проблемами

И тут все мы почувствовали приближение новой армии.

****

Вермаш наклонился и поднял с асфальта маленький пошарпанный крестик с распятым на нем Иисусом. Такие крестики – обычное дело в пригородных церквях. Они собственного производства городских церквей или церквушек поменьше. Их специально именуют, чтобы можно было отличить крестики разных церквей, Вермаш не знал, зачем выдумывать такие сложности и различия, и зачем они вообще нужны. Крестик был весь в грязи, может поэтому его никто не заметил. Но Вермашу повезло, перевернув крестик, он обнаружил совсем не затертую надпись: «Собор Святого Павла». Вермаш просиял: теперь у него был след, причем очень ясный след.

До собора Святого Павла было не далеко – всего 20 километров от города в сторону Тулчи. На такси это стоило 30 евро.

Вермаш доехал без проблем, но высадился за пару километров до церкви. Он не хотел, чтобы преступник увидел его. Вульф сомневался, что тот тип все еще в соборе, но чутье подсказывало, что надо идти пешком.

Вокруг был лес, на берегу Дуная так везде. Огромные деревья нависали над Вермашом. Была ночь, он включил фонарь

Луч фонаря выхватывал кусты, дрожащие, будто в них кто-то прятался, деревья, траву и тени, которые растворялись, как только луч падал на них. Они боялись света, исчезали, как только появлялся луч. Они вместе всегда и никогда. Свет и тьма. Луч и тень. Они разное: когда есть свет, тьме нет места, когда же свет иссекается, наступает тьма. Они единое: свет не может существовать без тьмы, как и тьма – без света. Они несовместимы и неразделимы. Свет и тьма, луч и тень.

Вермаш не пугался, он никогда не боялся темноты, даже в детстве, когда мать говорила идти в дом, он гулял по улице, среди ночных прохожих и не боялся. Но призраки прошлого преследовали и его.

Детектив шел через лес и увидел вдали меж деревьев своих родителей. Они прогуливались и не замечали его. Все было как в его детстве. Вермаш попытался позвать их:

– Мама… отец!

Но призраки не откликались. Когда Вермаш подбежал на то место, там никого не было, лишь тишина и мгла. Деревья сонно раскачивали свои ветви, словно, баюкая их, дул легкий ветерок. Ведение прошло, детектив прислонился к дереву, пот тек с лица, капая на рубашку.

– Простите меня, – произнес Вульф в тишину. С ним так случалось, в последнее время все чаще.

Он посмотрел наверх. Красивые огонечки звезд блестели на ночном бархате. Как бы Вермаш хотел остаться здесь, у этого старого дуба и, глядя на небо, вспоминать детство, далеко ушедшее и потерянное в годах. Но пришлось встать и идти дальше.

Дойдя до собора, Вермаш оказался с задней его стороны. Надо было огибать здание, чтобы войти внутрь. Детектив прошел через череду дубов и вышел на поляну перед фасадом здания. Увиденное потрясло его.

****

– Сколько вампиров-мутантов было в этой первой партии? – спросил я, обращаясь к Марселю и Клаусу и одновременно доставая пистолет.

– Ровно одна тысяча особей, – Марсель был спокоен, – но как я ощущаю, их здесь всего пять десятков. Ха – ха- ха! Мариуш отправляет против меня пятьдесят тупоголовых железяк!? Это слишком не в его стиле! – Высший, как будто был разочарован, – против меня эту горстку несчастных! Он оскалил зубы.

– Давайте завершим дело, разберемся с механическими отродьями! – Клаус достал свой дробовик.

– Да! Повоюем!

– Экберт, ты пойдешь со мной. Будем ждать их у дверей, – у меня появился азарт битвы. Когда так и хочется отрубить пару мутантских голов. Ощущение экстаза, полета на Луну и обратно. Невероятный скачек сил для любого вампира. Кровь движется быстрей, вырабатывается адреналин, что ускоряет регенерацию организма. Так что для вампира настрой на войну – это чуть ли не залог победы.

– Я останусь с господином, – сказал Клаус.

Но Марсель возразил. Он приказал Клаусу идти с нами, а сам остался в покоях.

Вампиров-мутантов, этих отродий, было пятьдесят. Нас трое. Мы стояли на крыльце храма господнего. Клаус крутил своими толстыми пальцами крестик, другой рукой держа дробовик. Экберт смотрел вперед, и, посмеиваясь, заряжал свои «Дизерт Иглы». Мой ствол был уже заряжен. Чтобы убивать вампиров надо иметь серебряные пули с чесночной начинкой в обойме. Поэтому обычных пуль у вампиров никогда не было.

Я закрыл глаза – передо мной Эльма, протягивает руки, они все в крови, и на шее рана. Я зажмурился, Эльма, мой призрак, видение, проклятие исчезла.

Но в последнее время перед битвой я специально вспоминал Эллис, ее прямые и, соленые от морской воды, волосы, сине-морские глаза, подобные миниатюрным океанам. В них можно было утопать, наслаждаясь синевой круглых, как блюдца, восхитительных глаз. Хорошо, что Эллис не было здесь.

****

Все эти заигрывания с природой, искажения ее трудов. Ведь мы тоже порождения ее изменчивой натуры. Но Мариуш решил сыграть роль Господа Бога, хотя он в него не верит, но все же ему это похоже удалось. Его мутанты налетали один за другим, выхватывая из-за спин короткие мечи. Они не тратили время на болтовню, у них не было такого приказа. Им надо было лишь убить нас. Но как убить тех, кто уже мертв? И нам троим, и нашим врагам предстояло это выяснить, сейчас.

Они двигались, опережая время, не давая упасть на землю листку с дерева, через которое они проносились.

Пули. Мы стали стрелять. Экберт сразу свалил двух мутантов, но они встали. И как убить кибермодернизированных мертвых? Все же пули оказывали свое воздействие на вампиров, они их сильно ослабевали, нас тоже. Нам надо было вогнать в этих кибервампов побольше серебра.

Мы стреляли, попадали почти в каждого гада. Но они были проворны. У них был вожак, он кричал:

– Вперед! – из его рта вырывалось что-то электронное, слабо напоминающее обычный голос вампа.

Вампиры-мутанты были уже в двух десятках метрах от нас. Патроны незримо кончались. И вот уже Клаус бросил свой дробовик и достал из ножен гигантский меч. Меч был как будто из фантастически-сказочных рассказов, исполинских размеров, но Клаус держал его одной рукой. Как богатырь из мифов он ринулся на троих мутантов. Поражая их мечом, он бился как лев, с неимоверной скоростью уклоняясь от ответных ударов мечами. Голова одного из мутантов отлетела далеко в кусты, тело упало на землю бездыханным. Все же без головы не могут жить даже вампиры, вот если бы сразу вставить голову назад, то она бы приросла, и мутант сразу бы ринулся в бой. Но нет, его голова теперь принадлежит червям, жучкам и земле. Тело вампира лежало под ногами у Клауса, а он все махал мечом, исполняя кровавый танец смерти.

Мы с Экбертом еще отстреливались. Экберт стрелял метко, от каждой его пули обязательно падал один мутант, не всем вампирам дана такая вот удивительная меткость. Хоть мы и сверхсущества, все же только Экберт из нашего клана обладал такой техникой владения оружием. Поэтому я взял его.

Выбирая лучшее, я всегда пытался отгородить себя от ошибок. Вот и сейчас мне повезло, моим соратником был Экберт, смышленый и умелый вампир, потрясающе владеющий пистолетами. У него были два мощных «Дизерт Игла», убойные пушки. Он стрелял ими, выпуская серебряные пули в свободный полет. Он как бы говорил им «летите, вы свободны!», и пули летели, пожирая плоть мутантов-вампиров, разрываясь в их кибернетических телах, уничтожая все.

Но тут я услышал звук «Цзынь», обозначающий, что патроны в моем пистолете кончились. Пора браться за клинок. Я достал меч, не длинный, не короткий, его вполне хватало, чтобы разрубить какую-нибудь мразь пополам (я вспомнил того вампира, которого убил вчера на задании).

****

Страх напал на Вермаша, сковывая его тело, когда он увидел, как схватились в жестоком бою вампиры и подобие их. Вермашу казалось из-за темноты, что у одних, тех, которых больше, из рук вырастают мечи. С противоположной стороны, на крыльце заброшенной церкви, стояли трое. Вермаш был слишком далеко, чтобы разобрать, кто там стоит, и единственное что он видел, постоянные всплески света от выстрелов, в этом свете он видел что-то угрожающее, как будто вся ненависть стрелявших выплескивалась в этих выстрелах, вылетала со скоростью звука вместе с пулями, посылаемыми во врага. Вермаш стоял за дубом. Он не в коем случае не хотел выходить из-за своего укрытия. Поэтому он ждал, как мальчишка, развязки сражения, за это и укорял себя. Нужно было помочь. Но кому? Вермаш не знал, что здесь происходит, и выйти с полицейским жетоном он тоже не мог: застрелят. Если бы он только знал, что среди тех троих стоит убийца, за которым он охотится. Детектив ждал.

Была ночь, но Луна не дарила света земле, и Вермаш практически ничего не видел. Он не мог больше ждать, он не хотел. Он был офицером полиции, его дело – защищать. Мысль, скользнувшая в этот миг в его голове, заставила его осмелеть. И он вышел из-за дуба и достал свой «Магнум». Но стрелять не стал. И так и стоял пока за его спиной не прозвучал рык. Вермаш успел вспомнить рык того убийцы, рык зверя. Но потом пронеслось, скорей пролетело короткое лезвие. И вампир-мутант упал. Вермаш не успел опомниться.

****

Когда я выхватил меч, почуял человека. Все почуяли, но в пылу сражения никто не обращал на это внимания, уж слишком разгорелась битва. Мутанты налетали на здоровенного Клауса, как пушечное мясо на несущийся локомотив. Клауса обступили пятеро, и в драке меч выбили у него из руки. И он стал рвать всех руками, надевая врагов на колья забора, ограждающего церковь. Экберт Лермонт стрелял, я поражался, откуда он берет патроны, казалось, они бесконечны. Я резал и кромсал всех, словно был шеф-поваром, который не успевал в срок сготовить свои шедевральные блюда, поэтому так торопился. Кровь текла по моему лицу, раны, кровоточащие еще пару минут назад, уже затягивались. Но тут я услышал крик, подобный рыку тигра. Экберту отрезали ногу, кто-то кинул в него свой клинок, и он разрубил ногу пополам. Экберт прислонился к стене, не давая подступиться мутантам. Их оставалась уже маленькая горстка, когда на крыльцо вышел Марсель. Он взлетел в воздух и набросился на одного несчастного, разрубая его мечом. Марсель кричал. Устрашал всех.

Все было как в мимолетном танце. Мгновения становились короче, секунды убывали. Все двигались с немыслимой скоростью. Вампиры, мутанты-вампиры, пули, клинки – все смешалось в кровоточащей оперетте и ночной не отпускающей тьме.

Но тут Клаус крикнул:

– Влад, там человек. Это тот коп, который видел меня вчера…

Ловкими движениями я перебрался на другой фланг боя, ближе к этому полисмену. Я успел. Когда подбежал к старому дубу, на полисмена накинулся один из мутантов, коп явно опешил. Я метнул свой клинок, и он вонзился мутанту в голову, тот упал.

****

Перед Вермашом возникла темная фигура. Высокая и устрашающая. Вермаш стоял, не шелохнувшись, в оцепенении. Фигура приблизилась, и детектив смог различить человека (а может и не человека вовсе). Плащ длинный, черные короткие волосы, руки, в перчатках, были окровавлены. Вампир подошел к Вермашу вплотную так, что детектив смог увидеть лицо: изящные его черты, глаза, пылавшие красным пламенем. Лицо все в крови. Незнакомец и Вермаш. Один на один.

Так и стояли. Вампир – напротив человека, человек – напротив вампира. Две расы, неминуемо должные истребить друг друга. Не сейчас, но потом.

Через пару истончающихся мгновений Вермаш снова смог говорить:

– Кто ты? – спросил он таинственного незнакомца, – вампир?

– Да. Голос оказался мягким, незатейливым, хотя и оставался напряженным, но этого было достаточно для того, чтобы Вермаш немного успокоился.

– Спасибо…

– Ты, тот детектив, что стал свидетелем убийства Кшиштофа Зельберга?

Вермаш опешил и удивился, но сказал твердо:

– Да.

Так и стояли молча. Лицо, залитое кровью и потом, и лицо, испещренное морщинами, но сконфуженное от страха.

Вокруг только молчание, которое разрывали крики вампов-мутантов. Клаус и Марсель добивали последних. Некоторые кибервампы, ползая на руках с отрубленными по пояс ногами, пытались атаковать Марселя. Но куда же таракану тягаться с тигром! Марсель смеялся и разрубал бедняг-мутантов, орошая сочную траву кровью. В ночи кровь казалась черной, а может такой и была. Странно было смотреть, как Высший, который больше смахивал на старца (дряхлый, иссохший, но пока крепкий), изничтожал армию его бывшего друга, который за долгое время знакомства стал, наверно, самым злейшим врагом.

– Уходи быстрей, если жизнь тебе твоя дорога, – сказал вампир, – и больше никогда не смей упоминать то, что ты здесь сегодня увидел.

Вермаш часто закивал:

– Хорошо.

– Харольд присмотрит за тобой. Уходи!

Вампир повысил голос, когда, взглянув в сторону церкви, увидел, что оттуда приближалась фигура, черная, но сгорбленная.

Вермаш испугался, никогда еще за 30 лет службы его жизнь не подвергалась такой опасности, он мог умереть. Поэтому, как только вампир снова взглянул на него, Вермаш стал отступать. Пройдя два или три шага, глядя на исчезающего во мгле ночи вампира, он развернулся и побежал в темноту. Наверно, даже в детстве детектив не бегал так быстро. В голове стоял последний момент: Он слышит рык, проносящийся мимо свет, блеск от клинка, а после лицо вампира.

– Он спас меня… зачем, может, чтобы самому загрызть? – думал Вермаш. И ему стало жутко, он обернулся, но за спиной была лишь ночь, Вермаш все бежал.

****

Я обернулся. Марсель подходил ко мне. Он был весь в крови, не своей, но в чужой. Лишь его нога была рассечена, но рана уже затягивалась. Он сгорбился, став итого меньше. Зато морщины как будто сгладились, остались, но менее старческие. Он выпил крови.

Марсель понял мои мысли и с усмешкой сказал:

– Хоть кровь вампирская, при чем кровь этих отродий, но она наделена необычайным вкусом. Ты же знаешь, Владислав, что нам можно употреблять любую кровь.

Я кивнул.

Посмотрев в темноту, он добавил.

– Ты правильно сделал. Он нам еще сгодится.

– В войне вампиров с вампирами люди не помощники.

– Ты отпустил сейчас человека, детектива полиции, хотя он может начать расследование и дойти до сути. Но помощи его тебе не надо.

– Он ее не предлагал… и как он сможет помочь нам…

– Посмотрим. Посмотрим, в таких случаях лучший друг – это время. Его поток бесконечен и чрезвычайно глубок. Никто не сможет предсказать, какую службу сослужит нам этот офицер.

– Ждать нельзя.

– Да, ты прав, нельзя. Поэтому пойдем, посмотрим, что там с Клаусом и Экбертом.

****

Полил беспощадный дождь. Он пришел делать свою работу. Смывал с земли всю гадость и мерзость. Смывал большие лужи крови, оставшиеся после битвы. Кровь медленно впитывалась в землю, земля утоляла голод, хотя и была уже опьянена этим напитком жизни и смерти. Ночное полотно было соткано из туч, в некоторых местах огромные дыры позволяли увидеть великолепные звезды, холодные песчинки, дарующие такую чарующую красоту. Крупные капельки – парашютисты спускались на землю зачищать ее от грехов жизни.

****

Перед уходом я облил все трупы кислотой, смешанной с чесночным раствором. В воздухе зашипело, трупы стали пузыриться и сгорать. Поднялся ужасный смрад. Мы закрыли носы руками, чтобы самим не вдыхать сильно раздражающий запах чесночного снадобья. А потом в мгновение ока перебрались на крыльцо резиденции клана.

Пока я и Марсель зачищали поляну перед собором, Клаус помогал Экберту с его отрубленной ногой. Клаус поднес ногу, которую Экберту отрубили по самое бедро, он положил ее возле Экберта, сидевшего и прислонившегося к стене. Лермонт соединил ногу, и процесс заживления начался. Ткани соединялись, образуя группы мышц и нервов, наращивалась кожа, только вот хорошие джинсы уже не восстановишь.

Когда Клаус наклонился для того, чтобы поднять свой дробовик, Экберт схватил его за отворот плаща. Это походило на мольбу нищего – подать ему на пропитание: Экберт сидел в луже крови, инвалид-ветеран, а Клаус, проходивший мимо, представлял сейчас класс буржуа. Но это не было мольбой о помощи, скорей жаждой расправы. Экберт вымолвил:

– Ты убил Кшиштофа! Зачем?! Он не сделал тебе ничего дурного! Ведь он был хороший малый, он классно шутил.

Клаус хотел вырваться, но Экберт все держал и смотрел ему в глаза: внутрь, в глубины души.

– Зачем?!

– Я… я… задание… – Клаус запнулся. И вот уже здоровый и могучий, как богатырь, вампир стоял, словно первоклассник, и не знал, что ответить. В его глазах что-то изменилось, это продолжалось всего долю мгновения, а после он стал опять суровым и кровожадным вампиром, с камнем вместо сердца.

– Он работал на Мариуша и заслуживал смерти, – был ответ. Клаус вырвался из объятий Экберта и спустился к нам.

– Ты не должен был убивать его… – сказал я.

– Ты не должен был отпускать копа! – Клаус разозлился.

Его разорванная и разодранная в клочья правая щека залилась кровью, но снова начала заживляться.

Спустя полчаса мы погрузились в машину и выехали из леса.

VIII

Мы проехали пару километров, и Марсель велел остановить машину.

– Я и Клаус выйдем, ибо нам нужно идти. Нас ждут, и мы должны сообщить нашему клану, нашим собратьям, что здесь случилось, надо торопиться. Я чувствую: Мариуш собирает силы, он уже знает, что его попытка изничтожить мой клан провалилась, он силен, Влад, не забывай об этом. Торопитесь. Мы с Клаусом вас найдем.

С этими словами они покинули нас. Держась леса, они стали добираться к секретному убежищу, где их ждали все члены клана. Марсель взмыл в воздух, как коршун. Он летел, раскрыв свои объятия холодному ветру и хлещущему ливню. Клаус прыжками старался не отставать от своего повелителя, перепрыгивая с дерева на дерево и изредка поглядывая в ночную высь, не умчался ли Марсель.

Все же мы звери. Пусть даже только внешняя сторона нас такая. Мы умны, сильны, проницательны, но это лишь суть, наружная же часть, чаще всего воспринимаемая всерьез, другая. Мы кровожадны, жестоки, и порой бывает, что слепой крот быстрей найдет выход из ситуации, чем мы, вампиры, уничтожители мира и природы.

****

Я нажал на газ. Надо было успеть.

Эллис. Как она сейчас? С ее потрясающей логикой и умом она должна была уже все узнать. Мариуш наверняка уже предпринял меры по устранению несогласных. Что там творится в резиденции родного мне клана? «Эллис, ты только жди. Я еду»

–Влад, что происходит?

– Эллис, уходи из особняка немедленно! Возьми Бориса, и уходите немедленно?! – я не говорил, я только думал. И Элли, милая Элли! Она меня слышала. У вампиров так развито телепатическое восприятие, стоит лишь хорошенько вспомнить того вампира, кому хочешь послать сигнал.

– Но почему? Зачем Мариуш всем приказал оставаться в особняке? Он был слишком жесток в обращении. Он и Роберт заперлись в покоях Мариуша и чего-то ждут.

– Мариуш замыслил революцию. Это связано в кибернетическими новшествами последних лет.

– Кибервампы?

– Да. Тысячи. Возможно, в это вмешаны другие кланы.

– Я оповещу всех.

– Выбирайся из особняка.

– Я оповещу всех, – повторила Эллис.

– Ты мне обещаешь убраться из этого особняка? Эллис!

– Конечно… Последние ее слова уже было не разобрать. Они отозвались, как эхо: «Конечно… нечно… но!». И нет тебе ласковых слов, «я люблю тебя, дорогой. Будь осторожен». Я тоже не говорил никаких подобных речей. Вот уж вампиры не могут любить. У нас с Эллис скорей страсть. В наших отношениях нет особой нежности. Чувства, соединяющие нас, пылкие, словно жар огня, и буйство волн, бьющихся о скалы. Возможно вампиры и никогда не испытывали, то чувство, которое так возвышенно и напыщенно восхваляют люди. Любовь.

Экберт нарушил мои размышления.

– Как обстановка в клане? – осведомился он. С явной тревогой.

– Хуже, чем я думал. Мариуш хочет истребить всех, кто не примет его сторону. Как твоя нога?

– Уже все. Как говориться, «операция прошла без сучка, без задоринки!» Хе!

Он не поник духом. Весельчак.

А вот мне не шутилось. После разговора с Эллис мне стало легче, но тревога оставалась.

Черные тучи заслоняли своими тушами все ночное небо. Не переставая, лил ливень – необузданный зверь. Из-за него все лобовое стекло залило водой, и практически не было видно дороги. Хоть она и была прямой. Деревья мрачными столбами нависали над дорогой, как ужасные призраки ночи. Они не давали покоя проезжающим, создавая впечатления огромных и диких монстров. Атмосфера была напряженная, и даже веселый малый Экберт сник. Мы оба прекрасно понимали, что дорога каждая минута. Время уходило, истончалось на мгновения. Те испарялись, исчезали в слоях холодного воздуха.

Машина неслась по дороге.

IX

Минутная стрелка лениво передвигалась с цифры на цифру: 5, 6, 7. Показывая этим Вермашу, как испытующе медлительно может быть время. Полисмен сидел в своем кабинете: дел нет, все дела он сбросил на плечи другим сотрудникам. Нехотя они принимали их, воспринимая это, как усталость ветерана.

Кабинет детектива был обставлен так же, как обычно бывают обставлены все кабинеты детективов убойных отделов. Небольшая комната, у правой стены которой стоял металлический ящик для хранения уголовных расследований, биографий, личных дел и прочих рабочих бумаг. Рядом с ящиком-шкафом неплохо обжился большой хлорофиллом, так нежно любимый хозяином. Посреди комнаты стоял типичный офисный стол с типичным офисным светильником, снабженным мощной лампочкой высокого напряжения. Вермаш сидел лицом к двери в кабинет, за его спиной располагалось окно, сейчас задернутое жалюзи. Слышалось, как быстроходен может быть транспорт, машины проносились мимо окон полицейского участка, беспощадно заливая прохожих грязными водами из луж. Но в данный момент Вермаша ничто не волновало. Он все смотрел на часы, подаренные ему сотрудниками на очередной проклятый день рождения. Стрелка уверенно подобралась к девяти. Как странно было ждать неизвестного. Все второстепенные и сейчас ненужные мысли отступали, открывали простор для неизвестной и непонятной пустоты нетерпения и ожидания.

– Чего же я жду? – спрашивал себя детектив, – неизбежности, рока судьбы, нависшего надо мной? Но ведь я сам вершитель своей жизни! Я могу отступить. Но я этого не сделал. Ведь я поехал туда, к церкви, вчера. Какой ужас! Кто были эти существа?! Вампиры? Да, один из них утверждал это! Он сказал, что он вампир… они вампиры.

– Хе, – Вермаш усмехнулся, но это был скорей нервный смешок, – тогда неудивительно, что он знал, кто я. Он прочел мои мысли, мое прошлое.

– Ты что такой бледный? – спросил Харольд, когда они вошли в квартирку Вермаша. Рабочий день закончился. Ничем. И нужно было расслабиться. Но без компании, как известно не расслабляются.

– Ничего особенного, – ответил, уставшим голосом, детектив.

– Но я вижу, тебя что-то беспокоит. В чем дело? С тебя итак сняли все задания и штатную писанину.

– Да… Они прошли в комнату, гостиную. Еще в квартире у Вермаша имелась небольшая комнатка, там он обустроил спальню, поставив в и без того крошечную комнату приличных размеров кровать. Остальную часть квартиры занимали кухня со сломанной плитой – проклятье для холостяка, ванна и санузел. Харольд и Вермаш прошли в гостиную и тогда Харольд и неподдельным оживлением сказал:

– О! Я вижу, я чувствую… ты знаешь! Ты знаешь! – Харольд усмехнулся, – вчера ты увидел одних из нас. Он закрыл глаза, вдохнул глубоко. Вермаш тупо смотрел на него. – Владислава! Экберта и Марселя с его помощником Клаусом! О да, ты их видел! Глаза Харольда недобро, но весело загорелись. Он смотрел, поглощая Вермаша глазами.

– Что именно, Харольд!? Кого?

– Скажи, кто мы! – Харольд посмотрел на Вермаша испытующе и хитро, лукаво улыбнулся, обнажая свои зубы.

Вермаш сразу понял.

– Вы… вампиры.

– Именно!

– Так значит, ты вампир. – Вермаш спокойно сел на диван, небольшой, но крепкий, Харольд протянул ему пачку сигарет.

– Бросил, – хмуро сказал Вермаш.

– Когда?! – Хари удивлено усмехнулся.

– С этого момента… мигрень из-за них начинается.

– Не переживай, кусать тебя я не намерен. Это запрещено.

– Кем? – Вермаш удивился, «как это вампир, не пьющий человеческой крови?!»

– У нас свои законы. Если их нарушать, то наше «правительство» сильно разозлится. Тем более мы уже привыкли к замороженной донорской крови, – Харольд закурил и сел напротив Вульфа. Вермаш не напрягался.

– Ты меня не боишься? – сказал Харольд, явно ожидая, что его коллега испугается неожиданной новости.

– Уж слишком я тебя хорошо знаю. Ночью ты сильно активный. Иногда думаю, может тебе действительно шило в задницу засунули, – Вермаш говорил нервно, – днем наоборот пассивен и раздражителен. А на закате и, должно быть, на рассвете происходит «переключение режимов». Он помедлил:

– «Щелк», тумблер вправо – ты активен, вампир; еще раз «щелк»… Боже, Хари! – Вермаш не сдержался, – как?! Зачем ты делал все это, зачем вмешал в это дерьмо меня!? Как я не догадался вообще! Пять лет знакомы!

– Вульф! Я живу на этом хреновом свете 200 лет, я умею скрывать то, что другим, в особенности тебе, знать не следует.

– Но как же, там, тень, которую ты не отбрасываешь… (Харольд посмотрел в ту сторону, куда должна была отбрасываться его тень).

– А ее и впрямь нет!

– Не издевайся!

– Прости, – Харольд снова сел, стал говорить серьезно, смотря в глаза Вульфа.

– Ты, Вульф меня прости, что я тебе ничего не говорил. Пойми… нет, лучше представь, что былобы, если люди прознали бы, что рядом с ними живут ужасные вампиры, сосатели крови человеческой.

– Начались бы гонения, убийства и людей, и вампиров. Началась бы война…, – Вермаш замолчал.

– Точно. Но тебя мой друг я хотел посвятить в эту тайну.

– Уложив меня на смертное ложе? Я же мог умереть вчера, возле этой проклятой церкви!

– Но ведь все сложилось иначе, – улыбка Хари, успокоила Вермаша. А может он внушил Вермашу это спокойствие, вторгшись в его разум и изменив ход мыслей? Вермаш не знал.

– И зачем же? Зачем ты позволил мне узнать, наверно… да, нет, без сомнений, самую страшную тайну, которая окружает людей?

– Да затем, чтобы ты узнал это. Чтобы помог нам в борьбе с полчищами вампиров-мутантов… и предателей.

– Что?! Так мне отведена роль великого полководца… ха, а я думал, ты попросишь меня не вмешиваться и просто быть статистом.

– Ты думаешь, ты не сможешь помочь?

– Я думаю, что люди не помощь, когда воюют вампиры с вампирами. Как я, обычный детектив полиции…

Но Харольд его перебил.

– Вульф, ты не один. Есть люди… их немного, но они играют очень полезную роль в сферах жизнеобеспеченья. Они уже давно осведомлены. Они знают, что есть вампиры, много кланов, что вампиры не боятся солнца, но тени все же не отбрасывают и зеркала им не к чему.

– И много таких осведомленных?

– Не очень. Позавчера ты стал свидетелем убийства одного из таких. Он был информатором клана, к которому я отношусь.

– И это стало причиной для вчерашней битвы возле собора Святого Павла?

– Нет. Не только для нее. Теперь идет война. Правитель нашего клана предал нас и многие кланы. Он создал армию.

– Супервампиров…

– Да. Не без помощи людей, у него где-то есть связи с учеными. Но к Мариушу примкнули другие кланы.

– Даже у изгоев находятся друзья.

– Да, друзья, способные уничтожить половину населения Европы. Способные уничтожать будут править долго.

– Пока их не сместит более мощная сила.

– Более умная сила!

– Что вы предполагаете делать? – спросил напрямую Вермаш.

– Сейчас – только объединить силы. Харольд опять закрыл глаза: «Владислав, внемли мне»

– Я слышу тебя Харольд.

– Владислав я объяснил детективу Вермашу, кто мы. Рассказал ему о наших войнах.

– Хорошо… это замечательно! – голос у Владислава показался Харольду уж слишком веселый, но этот голос воодушевил Харольда.

– Владислав, какие планы? Я чувствую, что вы только в пути…

– Ты прав, Харольд, пока ничего не предпринимай. Но не позволяй человеку не бояться. Не говори ему больше положенного.

– Он мой друг.

– Значит, следи лучше! Друзья подчас – хуже врагов.

Харольд сосредоточился:

– Будет выполнено, о, будущий предводитель всех кланов.

– Замечательно, – до Харольда дошел такой же веселый и задорный тон, а потом все стихло. Он вышел из легкого транса, который, впрочем, не мешал ему следить за Вермашом.

Вульф сидел глупо, но внимательно разглядывая своего друга-вампира. С такой точностью Харольда в последний раз осматривал, наверно, священник принимавший роды у его матери. Хари посмотрел на Вермаша, что привело того в полное смятение. Вульф замялся, словно подросток на свидании.

– Клыки показать!

– Хари, будь взрослым! Как мальчишка.

Они рассмеялись.

X

«Маленькая Эльма, как мне избавиться от тебя? Ведь ты преследуешь меня везде. Призрак прошлого. Оно всегда гонится за нами. Иногда съедает полностью. Эльма – мое ведение, мой бесконечный кошмар. Исчезни. Прошу».

****

Поле. Зеленое поле, окруженное могучими вековыми деревьями. Поле перед особняком клана, который раскололся на две части. Поле под чистым утренним небом, только залитым нежной и холодной, по-утреннему, зарей.

– Да я вас всех уничтожу! – крик Мариуша, разрушивший всю красоту в миг. Последний миг перед наступлением нового дня. Последний свободный миг перед войной.

– ААААААААААА! – вскричали армии. – Смерть! Кровь! – закричали все вампиры.

И война началась.

Разя мечами и выпуская пули из обойм, две волны схлестнулись. И полились кровавые реки. Казалось, что небо стало багровым, и лучи солнца, проходя сквозь темные облака, становились багровыми. Солнце плакало, как плакали статуи Святых мучеников и Святой Марии кровавыми слезами.

Армады мутантов наступали на нас. Мы сражались. И разрывали плоть за плотью. Уничтожая врагов, уничтожая, примкнувших к врагам друзей. Я выкинул пистолет, когда кончились патроны: времени перезаряжаться не было. Пошел на ближний бой с армией монстров. Но тут.

****

Пуля просвистела рядом с левым глазом. Я видел ее полет. Видел, как воздух разрывается перед этим страшным предвестником беды. И если бы я не отклонился, то лежал бы трупом на земле. Кто-то искушенный выстрелил в меня во время битвы на поле перед особняком моего клана. Мариуш, его свита, мутанты – все участвовали в этой беспощадной мясорубке, походившей на ад, если бы туда заехал погостить акробатический цирк. Экберт, Эллис, Борис и остальные, кто присоединился ко мне, воевали и убивали жестоко, но мы сильно проигрывали в числе. Правда, еще были кланы, отправившие часть своих вампиром на поддержку нам. Это были в основе своей кланы из Румынии, был один из Болгарии. Главы кланов попросили меня принять их войска в качестве поддержки. Это означало, что меня фактически короновали, как верховного правителя. Но сейчас коронация – ничто перед пулей или клинком: самого могущественного предводителя можно сразить мечом, кинжалом или пулей. И пуля летела. За первой пошла вторая. Пуля, словно норовила достать меня, выполнив тем самым строгий наказ своего господина. Я уклонялся и продолжал резать и драться с ужасными вампирами-мутантами. Когда я расправился с одним из них, увидел Эллис. Она стояла, осматриваясь, ища себе новую жертву, нового врага. Моя воительница. Лицо ее было в крови, глаза пылали огнем, огнем смерти, огнем расправы; руки были изрезаны, но раны стягивались. Эллис посмотрела на меня. Улыбка – точно, знак, сигнал: «Все хорошо». А потом пронеслась третья пуля, четвертая, пятая. Кто же этот стрелок? Я огляделся: вампиры, вампиры, мутанты, кровь на зеленой траве, солнце светит: перед ним мы – лишь глупые муравьи, затеявшие свою маленькую войну. Я повернул голову и увидел вдалеке… мой кошмар. Прошлое, возродившееся в настоящем. Я узнал ее.

Эльма держала меня на мушке. Пистолеты были взведены. Легкое движение пальцев, пули – сверхскоростные почтальоны, принесшие мне известие, что прошлое все же настигло меня. Я легко отклонился от назойливых доставщиков писем. Вот только получил кулаком в челюсть. Не успел сообразить, а тут еще кулак. Отклонился! А после, клинком разрубил своего обидчика: мутанты умеют подкрадываться сзади.

Когда я твердо встал ногами на землю, Эльма уже была передо мной. Лицом к лицу. Как в страшном сне сталкиваешься с кошмарным ведением.

– Ты не убил меня тогда, – время как будто остановилось, когда она произнесла эти слова, – зато я убью тебя сейчас!

И время пошло снова.

Битва завершалась. Мы проигрывали, и многие, кто не в силах был уже драться, отступали в горные леса, а дальше к морю. Борис крикнул мне:

– Влад, уходи! В леса! – Но я все дрался с Эльмой. Она, выбросив пистолеты, наносила удары мечом, я отражал. Все как в танце – есть ведущий, есть ведомый. Она мастерски разила мечом, но я бил снова и снова, а потом получил. Ее клинок вошел в плечо. Что-то хрустнуло, серебро сломалось о кость. Все тело сильно обожгло. Такое было уже сотни раз, но каждый раз был адом. А Эльма, достав еще один короткий меч из-за спины, воткнула его мне в грудь. Вот тут я закричал. Эльма опешила, вытащила мечи, глядя испуганными, словно детскими глазами на меня. Прошлое преследует всех. Она стояла в нерешительности, испугавшись; почти все вампиры, примкнувшие ко мне, оставили поле боя, многие остались на поле навсегда. Эльма посмотрела на меня сверху вниз, взяла себя в руки.

– Прощай.

Она произнесла это мягко, но говорила так, как будто прощалась с мертвым, умершим недавно. Фактически перед ней и был мертвец, только 400-летний. Эльма замахнулась. Но пуля… Эльма нагнулась. Свист, и пуля прошла мимо плеча. Пуля. Любой опытный вампир почуял бы ее, и опасность позади, но Эльма была поглощена местью, ее глаза сверкали, пылали яростью. Она просто не хотела видеть эту пулю: ничто не должно было отвлекать ее от наступившей так внезапно мести. Но Эллис подоспела вовремя. Элли – мой ангел с окровавленными клыками и пушкой 52-ого калибра.

Эльма закричала в порыве гнева. Крик, разрывающий душу на тысячи осколков. У людей от такого крика перехватывает дыхание, и останавливается сердце.

Эльма сразу перевела войну на Эллис. Они сошлись в драке. Дуэль. Эльма, маленькая Эльма, которая стала кровожадной вампиршей из-за меня, нашла своего обидчика, вампира, изменившего ее сущность и ее судьбу. Она пыталась убить меня, а Эллис, достав из ножен меч, пыталась защитить. Так самка льва защищает своего самца от других львиц, когда тот ранен. Они сражались на равных, меч к мечу, ярость против гнева. Эллис нападала: ее разящий клинок был не удержим. Эльма отбивалась как могла, но тут. Удар. Мощный, как неукротимая морская волна, быстрый, как коршун. Меч прошел все плечо насквозь, сжигая вампирскую плоть. От плеча Эльмы оторвало значительный кусок мяса, вампирского мяса. Эльма упала на колени рядом со мной. Корчась от боли, она уже не сопротивлялась. Я заглянул в ее серые глаза. И закричал.

– Элли, не надо!

Она опустила «Дизерт Игл». И посмотрела на меня. «Не надо, Эллис». Она колебалась: долг или просьба любимого. Хотя вампиры не умеют любить, как люди. Но Эллис все же произнесла.

– Уходи, – адресуя приказ Эльме. Но там уже никого не было. «Она ушла».

– Да.

XI

Лес был дремучий и вековой, помнящий давние темные времена. Сейчас лес гневался: в него вторглись, его покой нарушили существа, которых не должно быть. Но все же все произошло так. Мы отступили в лес на горных склонах, и Мариуш ликовал.

– Ты проиграл Владислав. И за свое поражение ты умрешь! Ты слаб! Мои верные псы найдут тебя и растерзают! Вывернут тебе кишки и разбросают твои трусливые потроха по всей Европе, распространяя новость, что великий Владислав, сын Мстислава II и наследник трона Дракулы, издох как трус!

Его голос раздавался у меня в голове, дробя ее на тысячи осколков.

– Влад, ты живой? – нежный холодный голос. Эллис.

– Уже давно нет.

– Ирония не уместна. Но раз шутишь… это хорошо. Значит, ты не будешь чувствовать боли.

Но я все же почувствовал. Крикнул. Рык.

– Лезвие застряло у тебя в кости, – это сказала Мелена, жена Рудольфа, ее длинные волосы почти всегда закрывали ее лицо. Но сейчас, лежа на каком-то пне, оставшемся от огромного дерева, я увидел, как медленно затягиваются глубокие порезы на лице Мелены. Носа ее не было, виднелась кость. Я снова вскричал. Эллис прокрутила кусок лезвия в моем плече. Сильно жгло. Я посмотрел влево. Плеча как такового не было, была лишь кость, мясо сожгло полностью. И кость медленно становилась черной.

– Сейчас! Дергай! – крикнула Мелена.

Эллис держала в руке осколок от меча Эльмы.

– Ах! Черт! – она выбросила его. Рука ее дымилась.

– Вставай, Влад, нечего расслабляться!

– А я уж хотел вздремнуть.

Эллис легонько пнула меня в бок. Я встал. Плечо становилось плечом.

– Она меня нашла, Эллис.

– Девочка из твоего прошлого. Эльма?

– Да. И пыталась вернуть себе человеческую жизнь…

– Даже после твоей смерти она не обретет былого. Ведь она испила кровь человека. После этого пути назад нет.

– Ты не поняла. Я отнял у нее все: родных, друзей, нормальную человеческую жизнь, тихую, уютную, в маленькой деревеньке.

– Зато подарил вечность. Она прожила уже дольше всех человеческих жизней. Видела разные судьбы, разные мечты, смерть, надежду. Будь она человеком, умерла бы еще в средневековье от какой-нибудь чахотки. Ты подарил ей время, она увидела будущее, она живет в нем.

– Но как тень. Лишь незримая тень с клыками и жаждой крови.

Молчание.

– Ладно, пошли. Нас ждут.

Нас ждали. Борис, Мелена, Рудольф, с оторванной рукой, и еще другие. Около трех сотен вампиров из разных кланов. Все, что осталось от моей армии.

– Их еще очень много, – произнес Борис, намекая на мутантов. Я подошел к нему. Он был все так же стар. Только морщины немного подтянулись, кожа стала свежее, глаза заблестели красным огоньком. В бою вампирские темные силы вернулись к нему. Я огляделся. Меня окружили. Старые, молодые, раненые и не очень. Вампиры. Я стал их вождем. Владиславом II Дракулой, графом Трансильвании, вождем вампиров, восставших против новой злобы.

****

Все мы жертвы одной войны. Войны вампиров, которую развязали люди. Они дали Мариушу технологии, искусственный разум, мутантов, взращенных из обычных вампиров, благородных и гнусных, мудрых и глупцов, недостойных, чтобы их имена помнило время.

Мое войско отходило все глубже в лес, вниз по склонам гор, к морю. Мы уже отошли от особняка Мариуша на 40 километров. И уходили все дальше и дальше. Мы вышли к берегу моря в том месте, где в него впадал Дунай, великая реке Восточной Европы. Оттуда на запад, там на берегу Марсель собрал свой клан, и другие должны были присоединиться к нам в старом соборе, ставшим прибежищем вампиров.

****

– Нас ждет война. Война вампиров. Война временем, в которой люди сыграют главную роль… Гх, я так считаю, – Борис произнес эти слова как, предзнаменование чего-то нового.

– Ты преувеличиваешь Борис, – сказал, смеясь, Экберт.

– Нет. Нас ждет война.

При создании обложки использована иллюстрация автора goldenshrimp (https://ru.depositphotos.com/250116750/stock-illustration-bat-drawing-upside-down-gothic.html)

Оглавление

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI