Избранные произведения. II том [Питер Гамильтон] (fb2) читать онлайн

Питер ГАМИЛЬТОН Избранные произведения II том

ВСЕЛЕННАЯ СОДРУЖЕСТВА ^(цикл)

Колонизация людьми космоса идет вот уже 4-ю сотню лет…

Открытие червоточин ускорило этот процесс и позволило обходиться без длительных космических перелетов и объединило людей, проживающих теперь уже на многих планетах в Содружество…

До сих пор освоение космоса проходило мирно, и на пути людей попадались только дружественно настроенные расы. Но ни что не длится вечно…

Книга I. ЗВЕЗДА ПАНДОРЫ

2380 год. Астрономы обнаруживают за пределами сферы влияния Галактического Содружества удивительный феномен: исчезновение пары звезд, необъяснимое средствами стандартных космологических теорий.

В предположении, что светила эти окружены мгновенно сомкнувшимися сферами Дайсона, туда высылают с разведывательной миссией оснащенный по последнему слову техники боевой корабль…

Но окажется ли довольно его мощи, чтобы захлопнуть крышку ящика Пандоры?

Пролог

В космосе за бортом «Улисса» господствовал Марс — разбухший, грязно-оранжевый полукруг планеты, так и не ставшей полноценным миром. Маленький, холодный, бесплодный и лишенный воздуха, он, казалось, был ледяной копией земного ада. Тем не менее на протяжении истории человечества он всегда господствовал в небесах: сначала в облике божества, вдохновившего на подвиги поколения воинов, затем в качестве цели для бесчисленных мечтателей.

В данный момент капитана-пилота НАСА Уилсона Кайма Марс интересовал прежде всего как твердая поверхность, пригодная для посадки катера. В двух сотнях километров под узким изогнутым прозрачным куполом кабины Кайм уже различал темный провал долин Маринер. Еще будучи мальчишкой, он разделял техногенные фантазии «Ариес Андеграунд»^[1] и с восторгом представлял, как в неопределенном будущем по лежащей внизу огромной впадине помчится пенящийся поток воды, освобожденной из-под ржавой ледяной корки гением человечества. И сегодня ему предстоит пройти по этим пыльным кратерам, изученным по тысячам спутниковых снимков, зачерпнуть рукой в перчатке горсть легендарного красноватого песка и увидеть, как мельчайшие частицы медленно просачиваются сквозь пальцы под действием слабой силы притяжения. Сегодня он откроет новую страницу в истории.

Уилсон автоматически проделал несколько дыхательных упражнений, чтобы замедлить сердечный ритм, пока величие происходящего не отразилось на его самочувствии. Он не собирался давать чертовым медикам ни единого шанса усомниться в его способности пилотировать десантный корабль. Он прослужил восемь лет в ВВС США, в Японии участвовал в двух боевых операциях по принуждению к миру и затем еще девять лет проработал в НАСА. Бесконечная подготовка и ожидание миссии не обошлись без жертв: первая жена и ребенок стали ему совершенно чужими. Непрерывные виртуальные тренировки в Хьюстоне, пресс-конференции и отупляющие поездки на заводы — он все вынес ради того, чтобы приблизить этот момент и оказаться в священном месте.

Марс. Наконец-то!

— Начинаем отсчет дистанции по показаниям лазерных датчиков, — обратился он к автопилоту десантного катера. Цветные светящиеся линии внутри обзорного щита начали менять свою геометрическую форму. Его взгляд задержался на табло таймера: восемь минут. — Проверка системы жизнеобеспечения и внутреннего корабельного тоннеля.

Левой рукой он передвинул переключатель на приборной панели и дождался мигания светодиодов, свидетельствующего о выполнении действия. Некоторые операции в НАСА никогда не доверяли голосовым командам.

— Приступаю к проверке системы. Жду подтверждения от инженерной службы главного корабля.

— «Орел-два», вас поняла, — раздался в наушниках голос Нэнси Крессмайер. — Телеметрический анализ подтверждает вашу полную готовность. Энергосистема главного корабля готова к расстыковке.

— Подтверждение получено, — доложил Уилсон капитану «Улисса».

Бирюзовые и изумрудные нити сетки на лобовом стекле слегка вздрогнули, обозначая состояние внутренней энергосистемы спускаемого аппарата. На фоне тусклого и неприветливого марсианского пейзажа их яркие цвета казались совершенно неуместными.

— Переключаюсь на внутреннее энергообеспечение. От инженерной службы поступило семь зеленых сигналов. Убираю межкорабельный соединительный шлюз.

Громкий металлический лязг воздушного тамбура, втягивающегося в фюзеляж, вызвал в маленькой кабине ощущение тревоги. Эти резкие звуки заставили вздрогнуть даже Уилсона, хотя механическая схема космоплана и была ему известна не хуже, чем инженерам-проектировщикам.

— Сэр? — вопросительно произнес он.

Согласно правилам НАСА после отстыковки шлюза, соединяющего катер с основным кораблем, космоплан становился технически независимым судном, но Уилсон не был на нем старшим по рангу офицером.

— «Орел-два» в ваших руках, капитан, — ответил ему коммандер Дилан Льюис. — Спуск по готовности.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Уилсон, не забывая о камере, установленной в задней части кабины. — Мы будем готовы к полному отделению от основного корабля через семь минут.

Он отчетливо ощущал возбуждение пяти пассажиров, сидевших в кабине позади него. Каждый из них был лучшим из лучших. Отличного оборудования в катере было столько, сколько позволяли размеры судна. И тем не менее в данный момент они могли контролировать ситуацию не лучше, чем группа школьников, направлявшихся на свой первый пляжный пикник.

Автопилот закончил оставшуюся часть предполетной подготовки, и Уилсону оставалось только отдавать команды и следить за их выполнением; традиция человека оставаться составным элементом в связке с машиной восходила к временам «Меркурия-7» и его легендарным астронавтам, боровшимся за право стать чем-то более значимым, чем фарш в консервной банке. Точно на седьмой минуте отошли стопорные штифты. Уилсон запустил реактивные двигатели и плавно отвел «Орла-2» от «Улисса». На этот раз ничто не могло заставить его сердце биться медленнее.

По мере удаления от «Улисса» в иллюминаторе постепенно появился весь корабль целиком. Его вид вызвал на лице Уилсона довольную улыбку. Межпланетное судно было первым в своем роде: фактически оно представляло собой громоздкое сооружение из цилиндрических модулей, резервуаров и конструктивных элементов, образующих кольцеобразную систему диаметром около двухсот метров. Периметр корабля, словно лепестки цветка, окаймляли длинные угольно-черные панели солнечных аккумуляторов, обращенные к Солнцу. В иллюминаторах жилых помещений кое-где виднелись звездно-полосатые флаги, невероятно яркие на фоне серебристо-белой термической пены, покрывающей каждый сантиметр поверхности «Улисса». В самом центре корабля, окруженный широкой полосой ребристых панелей радиаторов, располагался шестиугольный отсек, где работал термоядерный реактор. Благодаря непрерывной подаче энергии в плазменные ракетные двигатели и стало возможным это десятинедельное путешествие. Из всех созданных на данный момент систем эта была самой миниатюрной: гениальный продукт технологии, произведенный в Америке. В Европе еще продолжалось строительство первой пары наземных промышленных термоядерных генераторов, тогда как в США уже существовало пять подобных устройств и еще пятнадцать находилось на стадии завершения. У европейцев уж точно не было ничего, что по уровню сложности хоть отдаленно напоминало бы великолепный генератор «Улисса».

«Черт, мы еще способны создавать отличные штуки», — с гордостью подумал Уилсон, глядя на удаляющуюся сверкающую громаду корабля. Пройдет не меньше десяти лет, прежде чем ФЕСА решится на марсианскую миссию, а НАСА к тому времени уже планирует создать в ледяных песках Аравийской Земли автономную базу. Тогда можно будет надеяться, что агентство начнет осуществлять операции по перехвату астероидов и, возможно, организует миссию на Юпитер. «И я еще не настолько стар, чтобы не принять участие в одном из этих проектов. Опытные командиры им пригодятся».

При мысли о событиях, которые смогут произойти в обозримом будущем, он ощутил едва заметный укол зависти. Научные программы и бюджетные ассигнования, возможно, помешают ему стать участником этих свершений и чудес. «Впрочем, европейцы могут позволить себе подождать». Доминирующее влияние правого религиозного крыла в нескольких последних администрациях привело к тому, что США свернули работы по генетике, основанные на исследованиях стволовых клеток, тогда как Федеральное правительство в Брюсселе продолжило денежную поддержку биогенетических изысканий и добилось значительных успехов в этой области. Затем, после того как в непомерно дорогостоящей процедуре были устранены первоначальные погрешности, приступили к омоложению людей. Джефф Бейкер — первый человек, прошедший такой курс, — умер на пике всемирной известности, но восемнадцать опытов, проведенных позднее, были успешными.

Космос и Жизнь. Развитие этих двух отдельных направлений красноречиво характеризует две основные западные группы человечества, разошедшиеся около трех десятилетий назад.

Сейчас соплеменники Уилсона начинают пересматривать свое отношение к генной инженерии. Уже ходят слухи о карибских и азиатских клиниках, предлагающих мультимиллиардерам свои услуги по омоложению, а Европейская Федерация снова пытается оспорить ведущую роль США в космонавтике, стремясь доказать свое главенство во всех областях. Учитывая политический раскол, установившийся на планете, Уилсон не мог не приветствовать идею о сближении ведущих блоков — но только после высадки американцев на Марсе.

— До первого включения двигателей на орбите осталось три минуты, — сообщил автопилот.

— Приготовиться, — скомандовал Уилсон.

Он проверил давление в топливных резервуарах и напоследок провел контроль основной системы зажигания. Через сотню секунд самовоспламеняющиеся ракеты в кормовой части маленького космоплана направили его на границу атмосферного слоя. Последующий процесс аэродинамического торможения, когда разреженная марсианская атмосфера сопротивлялась изогнутым треугольным крыльям катера, занял более полутора часов. Последние пятнадцать минут Уилсон наблюдал вокруг тупого носа «Орла-2» слабое розоватое свечение. Оно было единственным свидетельством воздействия молекул газа на фюзеляж. Спуск проходил невероятно плавно, и по мере приближения к изрытой кратерами Аравийской Земле так же плавно нарастала сила тяжести.

На высоте в шесть километров Уилсон активировал боковые крылья. Они начали выдвигаться вширь, чтобы получить от разреженного холодного воздуха максимальное сопротивление. В полном развороте расстояние между кончиками крыльев составило сотню метров, и «Орел-2» при необходимости мог на них планировать. Затем включился турбинный двигатель и мягко подтолкнул катер вперед, поддерживая постоянную скорость в двести пятьдесят километров в час. Вдали показался западный край кратера Чиапарелли. Его округлые склоны поднимались из неровной поверхности, подобно выветренным остаткам горного хребта.

— Есть визуальный контакт с точкой высадки, — доложил Уилсон.

На системной схеме появились зеленые и голубые волны синусоид. Радар наземного слежения начал строить трехмерное изображение пиков и впадин, почти полностью соответствующее картине, которую видел Уилсон.

— «Орел-два», результаты промежуточного контроля подтверждают ваше приближение к точке высадки, — послышалось донесение контроля миссии. — Удачи вам, парни. Мы все внимательно за вами наблюдаем.

— Благодарю, контроль миссии, — официальным тоном ответил коммандер Льюис. — Мы с нетерпением ждем посадки. Надеемся, что Уилсон обеспечит мягкое приземление.

Эти слова на Земле услышат только через четыре минуты. К тому моменту они уже завершат спуск.

— Есть контакт с маяками грузовых модулей, — отрапортовал Уилсон. — Дистанция тридцать восемь километров. — Он, прищурившись, вгляделся в переднее стекло кабины, на котором автопилот прочертил красную дугу. Край кратера заметно увеличился. — Вижу их.

На широком плоском участке поверхности проступили два пыльно-серых пятна.

Под конец полета «Орел-2» медленно обогнул автоматические спускаемые модули, отправленные с «Улисса» за пару дней до этого. Они представляли собой два приземистых конуса с несколькими тоннами оборудования, включая небольшую разборную базу. Экипажу катера предстояло разгрузить их и соорудить исследовательский лагерь.

— Предварительный осмотр подтверждает пригодность зоны один, — произнес Уилсон.

Изображенная радаром картина почти разочаровала его. Когда Нил Армстронг и Базз Олдрин приблизились к Луне, им пришлось срочно перевести лунный модуль в режим ручного управления и отыскать безопасную площадку, поскольку предполагаемое место приземления оказалось покрыто валунами. Сегодня, восемьдесят один год спустя, съемки со спутников и радарная картография исключали подобную вероятность.

При помощи автопилота он вывел «Орла-2» на заранее выстроенную траекторию подлета.

— Посадочный механизм выдвинут и проверен. Вспомогательные двигатели готовы. Динамические крылья в заданном положении. Путевая скорость приближается к ста километрам в час. Скорость снижения в норме. Ребята, мы готовы.

— Отличная работа, Уилсон, — отозвался коммандер Льюис. — Остался последний шаг, верно?

— И мы его сделаем, сэр.

Посадочные ракеты изрыгнули огонь, и «Орел-2» начал плавно спускаться с розовеющего неба. На высоте около сотни метров Уилсон не выдержал. Пальцы сами собой перебросили четыре тумблера, отключая автопилот. На приборной панели тревожно вспыхнули красные светодиоды, но пилот проигнорировал их сигнал и посадил космоплан вручную. Это оказалось легче, чем любая тренировочная имитация. Струи раскаленных газов ракетных двигателей, ударившие в поверхность Марса, подняли густые клубы пыли. Из-за них невозможно было ничего рассмотреть, кроме финальной посадочной схемы, полученной с радара. Касание с грунтом произошло без малейших толчков. Гул ракет затих. Поднявшаяся пыль начала постепенно редеть, и свет снаружи стал ярче.

— Хьюстон, «Орел-два» совершил посадку, — доложил Уилсон.

Горло так сильно сдавило от гордости и волнения, что слова дались ему с трудом. Он буквально слышал, как эхо этой эпохальной фразы прокатилось по истории прошлого и будущего.

«И это сделал я, а не какая-то чертова машина».

В кабине за его спиной раздался гомон радостных возгласов и поздравлений. Тыльной стороной руки он смахнул с ресниц одинокую капельку влаги, а в следующий момент уже активировал автопилот и занялся проверкой систем наблюдения. Наружные приборы подтвердили, что космоплан приземлился и занял устойчивое положение. Теперь катер надлежало привести в состояние наземной готовности: обеспечить подачу энергии в кабину, установить ракетные двигатели в дежурный режим, чтобы не испытать проблем при взлете и проверить запас топлива. Всю эту длинную последовательность скучнейших процедур Уилсон выполнил с безукоризненной тщательностью.

И только затем все шестеро членов экипажа начали надевать скафандры. В тесной кабине, где из-за недостатка места все постоянно друг друга толкали, сделать это оказалось не так уж легко. Когда Уилсон был почти готов, Дилан Льюис протянул ему шлем.

— Спасибо.

Коммандер ничего не сказал, просто посмотрел на него. Этот взгляд был хуже любого выговора.

«Ну и черт с тобой! — мысленно ответил Уилсон. — Мы сделали важное дело, люди высадились на Марсе, и только это имеет значение, а не машина, которая нас сюда доставила. Я не мог доверить посадку компьютерной программе».

После этого коммандер подошел к небольшому люку в задней части кабины, а Уилсон встал в строй. «Третьим, я должен быть третьим». Вернувшись на Землю, они вряд ли вспомнят, что первым на поверхность Марса ступил Дилан Льюис. Уилсону все равно. Третий так третий.

Небольшой сектор дисплея в шлеме Уилсона передавал изображение с наружной камеры, установленной прямо над выходом из шлюзовой камеры. Он показывал узкий алюминиевый трап, упирающийся в марсианский песок. Из шлюза показалась спина коммандера Льюиса, и его нога медленно и осторожно опустилась на первую ступеньку. Уилсону хотелось закричать: «Ради бога, двигайся быстрее!» Телеметрическая система скафандра отметила покраснение и испарину на коже. Он попытался исправить положение при помощи дыхательных упражнений, но ничего не получилось.

Коммандер Льюис, останавливаясь на каждом шаге, спускался с одной ступеньки на другую, пока наконец не добрался до последней. Уилсон и все остальные в кабине затаили дыхание. Он ощущал, как на старой родной планете пара миллиардов людей сделали то же самое.

— Я делаю шаг от имени всего человечества, чтобы мы все вместе могли пойти по дороге к звездам.

При этих словах Уилсон содрогнулся. В голосе Льюиса звучала неподдельная искренность. А потом кто-то хихикнул. По-настоящему, вслух хихикнул — Уилсон отчетливо услышал смешок по общему каналу связи. «Контроль миссии взбесится от ярости».

Но он сразу же забыл об этом: Льюис сделал первый шаг по поверхности. Его нога слегка погрузилась в красный марсианский песок и оставила отчетливый отпечаток.

— Мы сделали это, — прошептал Уилсон. — Мы сделали это. Мы здесь.

Из кабины снова послышались радостные возгласы. С «Улисса» хлынул поток поздравлений. В шлюз уже забиралась Джейн Оркистон. Уилсон даже не злился на нее; ее включили в состав экипажа исходя из требований политкорректности, иначе и быть не могло. В НАСА всегда старались по возможности угодить широким массам.

Коммандер Льюис занялся созданием высококачественных снимков своего исторического отпечатка. Это требование появилось в руководстве НАСА восемьдесят один год назад, когда «Аполлон-11», вернувшись на Землю, обнаружил сей досадный промах.

Лейтенант-коммандер Оркистон спустилась намного быстрее, чем Льюис. Уилсон шагнул в шлюз. Он не обратил абсолютно никакого внимания на эту маленькую кабинку, она для него просто не существовала. И вот он уже пятится вниз по трапу. Он расчетливо ставит ногу на ступеньку, прежде чем перенести на нее свой значительно уменьшившийся вес. Он замирает на нижней ступеньке. «Я хотел бы, чтобы ты увидел это, отец». Он опускает ногу и встает на поверхность Марса.

Уилсон, осторожно двигаясь в условиях низкой гравитации, отошел от трапа. В ушах гремел стук сердца. Дыхание в шлеме едва не оглушало, так что непрекращающийся шум вентиляторов был едва слышен. На визоре шлема назойливо мелькали остаточные графические символы. В ушах звучали голоса посторонних людей. Он остановился и повернулся кругом. Марс! Поверхность была усеяна пыльными скалами. Резкая линия горизонта. Маленькое слепящее солнце. Он вертел головой, пока не отыскал звезду, которая должна была быть Землей. Уилсон торжественно помахал ей рукой.

— Не поможешь мне с этим? — спросил коммандер Льюис.

Он держал в руках флагшток с туго свернутым звездно-полосатым полотнищем.

— Да, сэр.

На трапе уже показался Джефф Сильверман, геофизик. Уилсон отправился на помощь коммандеру и по пути оценил состояние «Орла-2». На фюзеляже у основания крыльев были видны следы обгорания, впрочем совсем слабые. Кроме этого — ничего. Космоплан был в отличном виде.

Коммандер пытался установить небольшой треножник в основании флагштока, но в тяжелых перчатках это оказалось сделать непросто. Уилсон придержал флагшток одной рукой.

— Эй, парни! Как делишки? Помощь не требуется? — Вопрос сопровождался все тем же смешком.

Уилсон знал голоса всех членов миссии. Долгое время, проведенное в компании тридцати восьми человек в таком ограниченном пространстве, как «Улисс», помогло ему досконально изучить вокальные особенности каждого из них. Кто бы ни обращался сейчас к астронавтам, этот человек не состоял в экипаже. И тем не менее Уилсон каким-то образом догадывался, что это было не пиратское вторжение в эфир, прорвавшееся с Земли.

Коммандер Льюис замер, держа в руках так и не раскрытый треножник.

— Кто это сказал?

— Да это же я, приятель. Найджел Шелдон к вашим услугам. Особенно если вам не терпится поскорее вернуться домой.

И снова хихиканье, а потом еще чей-то голос:

— Старик, прекрати! Ты сведешь их с ума.

— Кто это? — воскликнул Льюис.

Уилсон со всей скоростью, какую позволяла развить невысокая гравитация, уже двигался к кормовой части «Орла-2». Он знал, что разговаривавшие должны находиться неподалеку, и мог видеть всех, кто был по эту сторону космоплана. Едва миновав колоколообразные сопла ракет, Уилсон был вынужден остановиться. Перед ним, подняв руку в почти виноватом жесте, стоял некто в самодельном, на первый взгляд, скафандре. Это казалось полным безумием, но одеяние незнакомца, похоже, было сделано из глубоководного гидрокостюма: его наружный слой состоял из ровных полос грязно-бурой резины, которая резко контрастировала со снежно-белым скафандром Уилсона, созданным специально для посещения Марса и стоившим десять миллионов долларов. А его шлем, напоминавший популярный в пятидесятые годы двадцатого века аквариум для золотых рыбок, представлял собой прозрачный стеклянный шар, в котором виднелась голова молодого парня с неряшливой бородкой и длинными сальными светлыми волосами, стянутыми в хвостик.

«Никакой защиты от радиации», — растерянно подумал Уилсон.

У незнакомца не было ни ранца, ни переносного модуля жизнеобеспечения. Вместо этого с пояса парня свисала связка нагнетательных шлангов, тянувшихся к…

— Сукин сын! — вырвалось у Уилсона.

Позади незнакомца располагался двухметровый овал другого пространства. Он висел над марсианской поверхностью, словно какой-то телевизионный спецэффект. По его краю протянулся причудливый ободок из дифракционных полосок света сумрачной вселенной. Брешь в космосе, врата, ведущие будто в какую-то захудалую лабораторию. Внутренняя сторона овала была закрыта толстым стеклом. К этому стеклу прижималась физиономия парнишки с буйной копной африканских косичек. Он смотрел на Марс, смеялся и показывал пальцем на Уилсона. А над ним в открытые окна лаборатории заглядывало яркое калифорнийское солнце.

Глава 1

Звезда исчезла из центра экрана телескопа в мгновение ока. Ошибки быть не могло, поскольку в тот самый момент Дадли Боуз смотрел прямо на нее.

Он изумленно моргнул и отодвинулся от окуляра.

— Этого не может быть, — пробормотал он.

Холод заставил его вздрогнуть и похлопать себя по плечам руками в перчатках. Его жена Венди настояла, чтобы он оделся по-зимнему перед ночным дежурством, и Дадли, прежде чем выйти из дома, покорно натянул толстое шерстяное пальто и плотные стеганые брюки. Но стоило солнцу Гралмонда опуститься за линию горизонта, и все тепло, содержавшееся в довольно разреженной атмосфере, как обычно, моментально улетучилось. В два часа ночи при открытом всем стихиям люке телескопа температура понизилась настолько, что дыхание слетало с губ облачком серого тумана.

Дадли тряхнул головой, прогоняя усталость, и снова прильнул к окуляру. Диаграмма направленности осталась прежней, никакого сбоя в настройках телескопа не произошло, однако Альфы Дайсона видно не было.

— Не могло это случиться так быстро! — воскликнул он.

Дадли Боуз уже четырнадцать месяцев вел наблюдение за Парой Дайсона, стараясь заметить первые признаки окутывания, которое должно было в значительной мере изменить спектр излучения. До сих пор крошечное желтое пятнышко в двухстах сорока световых годах от Гралмонда, которое и было звездой Альфой Дайсона, не демонстрировало никаких изменений.

Он знал, что изменения должны были быть; еще двести десять лет назад астрономы Оксфордского университета на Земле во время штатного наблюдения за звездами заметили некоторую аномалию. После предыдущего наблюдения, проведенного за двадцать лет до этого, две звезды — класса К и класса М — изменили спектр своего излучения до невидимого инфракрасного. Это открытие на несколько недолгих месяцев вызвало в астрономическом братстве оживленные дебаты о том, как звезды могли так быстро одряхлеть до состояния красных гигантов и почему это явление одновременно затронуло две соседние звезды. А затем с заново заселенной планеты в пятидесяти световых годах от Земли доложили, что обе звезды еще видны в своем обычном спектре. Проверка спектра на разной удаленности от изучаемых звезд, проведенная астрономами, позволила сделать вывод о том, что изменения происходили одновременно в течение семи или восьми лет. Скорость преобразования спектра сильно озадачила ученых: чтобы трансформироваться в красных гигантов, звездам такого типа требовалось намного больше времени. Следовательно, изменение спектра произошло не в силу природных явлений, а стало результатом технологического воздействия невероятно высокого уровня. Кто-то построил вокруг каждой из звезд гигантскую оболочку. Масштаб размеров подобного подвига уступал только краткости сроков его совершения. Восемь лет — ничтожно малый промежуток времени для создания такой гигантской структуры даже для самой прогрессивной цивилизации, а в этот отрезок времени было построено сразу два таких сооружения. Но тем не менее человечество приняло эту концепцию.

Ученый по имени Фримен Дайсон в двадцать первом веке выдвинул гипотезу, согласно которой артефакты технологически продвинутой цивилизации способны полностью «окутать» свое солнце с целью использования всей его энергии. Теперь же кто-то воплотил эту гипотезу в жизнь. Неудивительно, что две «окутанные» звезды были названы Парой Дайсона.

Появилось множество дискуссионных статей, и теоретические споры велись уже о том, как разрушить планету размером с Юпитер, чтобы создать подобную оболочку. Но даже в современном Межзвездном Содружестве этот вопрос не вызвал большого интереса и остался предметом обсуждений для небольшой группы футурологов. Реальной потребности в решении данной проблемы пока не было. Люди уже встретились с несколькими расами разумных чужаков, и все они оказались неопасными, так что Содружество уверенно разрасталось. Еще несколько столетий — и к Паре Дайсона откроется червоточина. И тогда на все оставшиеся к тому времени вопросы ответят уже сами создатели этой невероятной конструкции.

И вот сейчас, когда Дадли убедился, что окутывание произошло в одно мгновение, у него появилось множество животрепещущих вопросов относительно структуры оболочки. До сих пор существовало общее мнение, что восемь лет для создания экрана — срок невероятно малый, но теоретически допустимый. В начале своих наблюдений Дадли надеялся год за годом следить за угасанием звездного излучения по мере возведения все новых и новых сегментов. Сегодняшнее открытие все изменило. Оболочка, появившаяся так внезапно, не могла быть твердой. Вероятно, это какое-то силовое поле. А зачем окружать звезду силовым полем?

— Мы ведем запись? — спросил он своего электронного дворецкого.

— Не ведем, — ответил эл-дворецкий. — В данный момент в телескопе не активирован ни один электронный сенсор.

Голос эл-дворецкого прозвучал резковатым сопрано, его тональность за последние несколько лет заметно ухудшилась. Дадли подозревал, что его органическая схема в виде татуировки на ухе начинает распадаться: органические элементы всегда подвержены воздействию антител, а этим уже больше двадцати пяти лет, хоть яркая пурпурно-голубая спираль на коже еще и не утратила своего блеска. Классический юношеский динамизм после прошлого омоложения заставил его остановить выбор на видимом рисунке, очень популярном в те времена. Теперь для профессора средних лет щеголять подобным узором в университетском городке было не совсем удобно. Надо было вытравить старый рисунок и заменить его чем-то более скромным, но, несмотря на постоянные просьбы жены, Дадли на это никак не решался.

— Проклятье! — удрученно проворчал Дадли.

Но сама мысль, что эл-дворецкий сделает что-то по своей инициативе, казалась попросту абсурдной. Альфа Дайсона поднялась сорок минут назад. Дадли был занят установкой аппаратуры и проведением стандартной финальной проверки. А из-за слабо оборудованных механических систем ориентирования телескопа это было делом нелегким. И он никогда не давал команды включить сенсоры до окончания проверки. Этот неизменно выполняемый порядок процедур мог стоить ему результатов наблюдения.

Дадли снова взглянул в телескоп. Маленькая звезда по-прежнему отсутствовала в видимой части спектра.

— Теперь активируй сенсоры, пожалуйста. Этой ночью мне необходимо сделать кое-какие записи.

— Запись ведется, — ответил эл-дворецкий. — Датчики, возможно, нуждаются в перенастройке, общее изображение не соответствует надлежащему уровню.

— Да, я этим займусь, — рассеянно бросил Дадли.

Состояние сенсоров относилось к техническим проблемам, и решать их он должен был поручить своим студентам (всем троим). Как и сотню других заданий, устало подумал он.

Он отодвинулся от телескопа и, оттолкнувшись ногами, прокатился по гладкому бетонному полу обсерватории на черном кожаном офисном кресле. Дребезжание старых роликов отозвалось в похожем на пещеру зале слабым эхом. Тут было достаточно места для целого ряда самого сложного вспомогательного оборудования, которое помогло бы обсерватории приблизиться к профессиональным стандартам. Здесь поместился бы и более мощный телескоп, но для обновления аппаратуры Гралмондскому университету не хватало средств, и добиться коммерческого спонсорства даже от ККТ («Космический Компрессионный Транспорт») — единственной компании, заинтересованной в подобной работе, — до сих пор не удавалось. Пока же кафедра астрономии выживала лишь благодаря скудным правительственным грантам и немногочисленным пожертвованиям от чисто научных учреждений. Ежегодные взносы поступали даже от образовательно-благотворительного центра, расположенного на Земле.

Стоявшая у двери длинная деревянная скамья фактически служила рабочим кабинетом для всей кафедры. На ней скопились груды устаревшего подержанного электронного оборудования и экраны высокого разрешения. Коричневый кожаный портфель Дадли, в котором лежали бутерброды для позднего ужина и термос с чаем, тоже стоял здесь.

Он открыл портфель и начал грызть шоколадное печенье, наблюдая, как на дисплеях появляются изображения.

— Переведи главный дисплей в инфракрасный режим, — приказал он эл-дворецкому.

Голографические точки на самом большом экране собрались в изображение звездного поля ложных цветов вокруг Пары Дайсона, и тогда стало заметно слабое инфракрасное излучение от Альфы Дайсона.

— Значит, окутывание произошло на самом деле, — пробормотал Дадли.

По крайней мере, люди должны будут признать, что это произошло в течение двадцати трех часов, прошедших после последней записи. Это уже кое-что, хотя и недостаточно. В конце концов, он увидел нечто действительно невероятное. Но в данной ситуации единственной наградой ему станет либо недоверие, либо яростное сражение за свою и так не слишком высокую репутацию.

Дадли в его второй жизни уже стукнуло девяносто два года, и время следующего омоложения неуклонно приближалось. Несмотря на физический возраст в пятьдесят стандартных лет, перспектива долгого угасания в стенах академии вселяла в его душу ужас. Для прогрессивного общества Межзвездное Содружество порой бывало потрясающе отсталым, если не сказать жестоким.

«Возможно, все не так уж плохо», — сказал он себе.

Этот самообман помог ему выдержать остаток ночного дежурства.

Вскоре после рассвета внедорожник «Карлтон» доставил Дадли домой. Как и сам астроном, машина была старой и потрепанной, но вполне справлялась со своей работой. На ней стоял дешевый дизельный двигатель, довольно распространенный для почти пограничного мира, каким был Гралмонд, зато в направляющей антенне был установлен сравнительно новый фотонейронный процессор. Высокая подвеска и высокопрофильные шины помогали проделать путь до обсерватории и обратно в любую погоду, несмотря на разбитую дорогу и метровые снежные заносы, нередко возникавшие в суровые зимы Гралмонда.

В это утро путь затрудняла лишь легкая морось да тонкий слой слякоти на дороге. Обсерватория располагалась на высокой равнине в девяноста километрах от Леониды, столицы планеты. Это, конечно, была не горная вершина, но достаточно приподнятая местность в пределах оптимального расстояния от города, к тому же здесь можно было не опасаться световых загрязнений атмосферы. «Карлтону» потребовалось сорок минут, чтобы преодолеть извилистый участок дороги и спуститься в долину, где между холмами пролегала главная магистраль. Только тогда появились первые следы человеческой деятельности. В затененных складках рельефа были построены фермы, темневшие густыми зарослями циномели — местных деревьев, занимавших любые клочки земли на берегах рек и ручьев. На пологих склонах холмов появились пастбищные луга, где животные дрожали от холодных ветров, дующих с равнины.

«Карлтон» неторопливо катился по дороге, и все это время Дадли сутулился на водительском месте, обдумывая, как преподнести сенсационную новость. Немногочисленное братство астрономов Содружества без должной подготовки могло с ходу отвергнуть возможность окутывания даже и за двадцать три часа. Если же он попытается заявить, что оно произошло в долю секунды, он поставит себя в смешное положение и наверняка вызовет жестокую критику даже со стороны коллег по университету. А физики и инженеры, услышав подобное заявление, с радостью присоединятся к обвинениям в некомпетентности.

Случись такое в начале его карьеры, он мог бы решиться на это, не побоявшись дурной славы, чтобы впоследствии доказать свою правоту. Маленький человечек, сражающийся с великанами; почти героическая или, по крайней мере, романтическая фигура. Но сейчас идти на подобный риск было по меньшей мере неразумно. Ему необходимо еще восемь лет непрерывной работы хотя бы за скудное университетское жалованье, чтобы получить полную страховку «Оживление и омоложение». Без этих денег ему нечем будет заплатить за омоложение. А кто в последнем десятилетии двадцать четвертого века возьмет на работу дискредитированного астронома?

Бессознательно почесывая ОС-татуировку на своем ухе, он рассматривал пейзаж за окном «Карлтона». Рассеянные лучи освещали невысокие холмы, покрытые влажной желтовато-серой спартиной, высвечивали несчастных на вид земных коров и стада местных медлительных нигинов. Где-то вдали должен был просматриваться горизонт, но определить его на фоне тускло-серого неба практически не представлялось возможным. Как показало будущее, именно это стало самой угнетающей чертой всех заселенных миров.

Дадли прикрыл глаза и вздохнул.

— И все-таки она вертится, — прошептал он.

Как только волнение улеглось, Дадли почувствовал себя глубоко несчастным. Он понимал, что не сможет проигнорировать увиденное среди вечных звезд явление. По крайней мере, он благодарен судьбе за благородно предоставленный шанс не сдаться без боя. Но объявить широким массам о произошедшем окутывании означало бы разрушить свой собственный личный мир. То, что другие расценили бы как мягкотелость, он предпочитал считать обретенной с возрастом осторожностью. Возможно, даже мудростью.

В соответствии с неистребимыми привычками он разбил проблему на отдельные задачи — как всегда учил действовать своих студентов — и стал решать их по одной, применяя всю доступную ему логику. Без особых трудностей он выделил главное: необходимо подтвердить скорость окутывания. Возможность доказательства его мгновенности в данный момент удалялась от Гралмонда со скоростью света. А Гралмонд в своем космическом секторе находился почти на границе Содружества. Почти, но не совсем.

Межзвездное Содружество охватывало космическое пространство почти сферической формы с Землей в центре и достигло пределов третьей зоны космоса, которую ККТ только открывала для заселения. Гралмонд находился на расстоянии двухсот сорока световых лет от Земли и был одной из последних заселенных планет второй зоны космоса. Дадли не стоило большого труда вычислить, что следующей планетой, где можно будет наблюдать за окутыванием, является соседняя Таньята — мир еще менее развитый, чем Гралмонд. Там даже не было университета, но всепланетная база данных предоставила ему список местных астрономов-любителей. В нем стояло только одно имя.

Спустя пять месяцев и три дня после той ночи, когда Альфа Дайсона исчезла из поля зрения, Дадли смущенно помахал рукой жене и вывел «Карлтон» из гаража. Венди считала поездку на Таньяту командировкой, санкционированной университетом. Даже после одиннадцати лет брака он не осмелился открыть жене всю правду. Или — после пяти браков — он понял, что иногда лучше промолчать.

«Карлтон» повез его прямо к планетарной станции ККТ, находившейся на противоположной от университетского кампуса стороне города Леониды. В городских парках едва начавшаяся весна разбудила на ветвях земных саженцев ярко-зеленые почки. Даже взрослые местные деревья откликнулись на удлинившиеся дни: их темно-лиловая кора приобрела новый глянцевитый блеск, предвещавший скорое раскрытие лиственных зонтиков. Из окна машины Дадли разглядывал горожан. Деловые люди и мелкие служащие, целеустремленно спешащие по своим делам; родители, терпеливо или раздраженно поучавшие своих отпрысков; подростки в своей первой жизни, толпившиеся у входов в кафе и магазины, безнадежно неловкие, но тем не менее казавшиеся представителями самых опасных молодежных банд в истории человечества. Все выглядело абсолютно нормально. Это и стало одной из главных причин, по которой Дадли на склоне второй жизни выбрал Гралмонд.

В приграничных мирах всегда царила атмосфера ожиданий и надежд; именно здесь могли пустить корни и сбыться новые мечты. Он так мало сделал в своей второй жизни. И это отчасти безрассудное переселение служило тому подтверждением.

Свою планетарную станцию ККТ открыла на Гралмонде около двадцати пяти лет назад, и примерно в это же время Дадли приобрел свою красочную ОС-татуировку. Ирония этого совпадения не могла от него ускользнуть. В течение первой четверти века своей человеческой истории планета развивалась довольно успешно. Приехали фермеры, и на свободных просторах появились трактороботы и стада животных. Горожане привезли сборные дома, выставили их в аккуратные ряды и назвали селения в честь знаменитых городов, надеясь, что со временем их скромные постройки будут соответствовать громким именам. Импортированные заводы привлекли значительные вложения капиталов, и вокруг них стали создаваться больницы, школы, театры и правительственные учреждения. От населенных пунктов вглубь континентов протянулись щупальца дорог. И, как всегда, основная доля в коммерции пришлась на железнодорожный транспорт.

«Карлтон» Дадли, направляясь к планетарной станции, катил вдоль «Мерси» — одной из линий железной дороги. От массивных рельсов из углеродной стали двухполосное шоссе отделяло только проволочное ограждение и пластиковый барьер безопасности — линия «Мерси» была одной из пяти основных колейных веток, отходящих от станции ККТ. Обитатели Гралмонда по праву гордились своей железной дорогой: пять линий за двадцать пять лет — верный признак здоровой и развивающейся экономики. Три из них, включая «Мерси», вели к обширным индустриальным районам в окрестностях Леониды, а две оставшиеся, бесконечно разветвляясь, соединяли основные сельскохозяйственные центры. Грузы днем и ночью поступали и отправлялись через планетарную станцию ККТ, и объемы поставок год от года неуклонно росли. Циркуляция денег, материалов и оборудования неустанно расширяла границы человеческих владений на новых землях.

Мимо прогрохотал огромный товарный состав, двигавшийся чуть быстрее «Карлтона». Дадли повернул голову на шум и проводил взглядом длинные оливково-зеленые вагоны. Зеленовато-желтые буквы на их боках уже поблекли от старости и солнца. Цепь из полусотни вагонов тащил один двадцатиколесный локомотив. Дадли решил, что это был локомотив класса GH7, хотя какой именно марки — ему не удалось определить. Эти монстры работали на Гралмонде уже почти восемь десятков лет, их тридцатипятиметровые корпусы содержали сверхпроводниковые батареи, питающие мощные осевые моторы. Пока планета не достигнет полного индустриального статуса, на что потребуется еще лет семьдесят, ничего более мощного Гралмонд не увидит.

Однако же такой монстр, громыхавший сквозь цветущий город, казался слегка неуместным. В этом районе еще сохранилось множество разборных построек — двух-или трехэтажных кубиков из светлого алюминия с крышами, служившими солнечными батареями. В мире, где земля была не просто дешевой, а отдавалась даром любому, кто ее попросит, в реконструкции не было необходимости. Все население Гралмонда едва достигло восемнадцати миллионов, и здесь никто не страдал от тесноты. Сборные конструкции оставались для хозяйственных нужд, коммерческих центров и новых, самых бедных переселенцев. Но по мере того как экономика планеты развивалась, в некоторых районах города обветшавшие металлические постройки сносились и их сменяли новые дома с фасадами из стекла и камня. Наиболее популярным стало внедрение сухих кораллов — растений, впервые обнаруженных на Мечерии. Новые поселенцы высаживали генетически подготовленные черенки по линии фундамента своего дома, заботливо ухаживали за длинными плоскими волокнами пористого, похожего на пемзу камня и быстро получали стены, которые, расширяясь, образовывали органический каркас здания. Обычная подрезка позволяла оставлять проемы для окон и дверей. Цветные полосы искусно переплетались между собой, и в результате получались сложные узоры, так что ни один дом небыл похож на соседний. И сколько бы пыли и копоти не летело с дороги, сухой коралл поглощал посторонние частицы, оставляя фасады чистыми и яркими.

Благосостояние горожан неуклонно росло, облагораживание города продолжалось, и поезда «Мерси» становились здесь все более и более не к месту. Вдоль проволочного ограждения кое-где уже появились ростки сухого коралла, которые быстро вырастали и загораживали уродливые рельсы от стоящих поблизости красивых особняков и многоквартирных домов.

Пассажирский терминал занимал лишь малую часть из десяти квадратных километров общей площади планетарной станции ККТ; основное пространство было отдано сортировочным узлам и цехам инженерных служб. Сам шлюз находился в дальнем конце терминала, закрытый от превратностей погоды единым широким пролетом сводчатой крыши из кварца и белого бетона. Со времени прибытия сюда Дадли прошло уже почти одиннадцать лет, и он его едва узнал, но не потому, что конструкция изменилась. Она не менялась никогда.

«Карлтон» остановился перед терминалом и, как только Дадли вышел и забрал свой багаж, покатился обратно домой. В здании станции Дадли поглотила толпа людей, которые, казалось, спешили куда угодно, только не в нужном ему направлении. Главный вестибюль, хоть и был построен сравнительно недавно, выглядел старомодным: высокие мраморные колонны поддерживали стеклянную крышу; в арочных переходах, способных украсить собой собор, расположились магазины беспошлинной торговли; пологие лестницы между уровнями раскинулись невероятно широко, словно вели к каким-то невидимым дворцам; в глубоких и высоких нишах разместились статуи и скульптуры, испещренные потеками птичьего помета. Для тех, кто не имел возможности подключиться к местной сети, в воздухе то и дело вспыхивали дублирующие график движения поездов полупрозрачные надписи, сквозь которые постоянно пролетали маленькие птички, тревожно попискивавшие, когда их перепончатые крылья вызывали фонтанчики искр.

— Поезд на Верону отправляется с девятой платформы, — доложил эл-дворецкий Дадли.

Астроном начал проталкиваться сквозь толпу к нужной платформе. Поезда на Верону ходили регулярно через каждые сорок минут. Оттуда в Леониду приезжало множество мелких и средних служащих финансовых и инвестиционных компаний, связанных с администрацией Гралмонда.

Веронский поезд состоял из восьми двухэтажных вагонов, прицепленных к локомотиву средней мощности класса РН54. Дадли запихнул свои сумки в багажный отсек пятого вагона и, поднявшись, отыскал свободное место у окна на втором уровне. После этого ему оставалось только справиться с напряжением, возраставшим по мере приближения часа отправления. В почте эл-дворецкого для него поступило семь сообщений; большая часть из них пришла от студентов и содержала аудио-и видеопакеты.

Последние пять месяцев для кафедры астрономии маленького университета выдались чрезвычайно напряженными — и это при том, что в тот период не проводилось никаких наблюдений за звездами. Дадли заявил о неприемлемом состоянии телескопа и остального оборудования и о пренебрежении руководством практической стороной занятий. Под его наблюдением один за другим были демонтированы все механизмы слежения и проведено техническое обслуживание моторов. Далее последовал текущий ремонт всего сенсорного блока. Бездействие телескопа позволило обновить и усовершенствовать программы контроля и анализа изображений. Студенты поначалу обрадовались шансу поучаствовать в обновлении оборудования, но Дадли постоянно находил все новые и новые проблемы, задерживавшие окончание работ, и их первоначальный энтузиазм стал постепенно угасать.

Дадли было противно всех обманывать, но другого пути законно приостановить наблюдение за Парой Дайсона он не нашел. Астроном убеждал себя в том, что сохранение открытия в тайне скажется исключительно положительно на его собственной репутации и бюджете университета и тем самым оправдает эти маленькие уловки. Лишь в последние два месяца, когда жалобы студентов стали более энергичными, он начал задумываться о взаимосвязи мгновенного окутывания и собственной карьеры. Отсутствие подтверждения разрушило бы его жизнь; с другой стороны, в случае успеха перед ним открылись бы безграничные перспективы. Он мог достичь более высоких вершин, чем был способен предложить университет Гралмонда. Приятные мечты.

Поезд тронулся, отошел от платформы и, покинув станцию, отправился навстречу весеннему солнцу. Мимо окна потянулись станционные пути, где сотни вагонов с маленькими локомотивами сновали взад и вперед по бесконечному лабиринту. Линию горизонта составляли крыши складов и погрузочных узлов, над которыми повисла сетка опор подъемников и штабелеукладчиков, сортирующих контейнеры. Платформы и цистерны разгружались и загружались огромными механическими системами. Вдоль нескольких путей толпились рабочие и технороботы ремонтных бригад.

По мере приближения к переходу движение становилось все интенсивнее, длинные товарные составы и более короткие пассажирские поезда объединялись в один поток. Извивающиеся пути с бесчисленными стрелками направляли вагоны к финальному отрезку пути. В окно Дадли был виден почти непрерывный поток поездов, идущих в обратную сторону.

Оставалось только две ветки: одна вела к переходу, другая — от него. Веронский поезд наконец втиснулся на путь отправления, пристроившись за пассажирским составом на Эдембург. Следом за ним подошел товарный эшелон, направлявшийся в Сент-Линкольн. По вагону прокатился басовитый предупреждающий гудок. Впереди Дадли уже видел край изогнутой крыши перехода. Как только поезд нырнул под навес, свет в вагоне слегка потускнел. А потом перед поездом показался широкий, мерцающий янтарным светом овал перехода, сильно напоминающий старинный вход в тоннель. Состав прошел прямо сквозь него.

Легкое покалывание кожи подсказало Дадли, что они миновали барьер высокого давления, предотвращающий смешивание атмосфер двух миров. Несмотря на то что червоточина соединяла две точки, находившиеся на расстоянии в сто восемьдесят световых лет друг от друга, сама она не имела длины. Зато генераторное оборудование, ее создававшее, обладало значительными размерами и располагалось в массивном бетонном блоке под той же крышей — одни только излучатели, образовывавшие огромный овал, занимали около тридцати метров. Поезд, набравший к тому времени уже значительную скорость, проскочил мимо них за долю секунды.

В окна вагона хлынул медно-красный свет зари. В вентиляционные каналы ворвалась новая атмосфера, и у Дадли заложило уши. Он увидел огромное сооружение станции ККТ Вероны. Помещение тянулось насколько хватало глаз, так что рассмотреть мегагород, лежавший за его пределами, не представлялось возможным. Одну сторону станции образовывал массивный утес переходов, укрытых под волнами крыш. Каждому овалу перехода, в зависимости от спектра звезды мира назначения, соответствовал свой особый оттенок. Все остальное доступное взгляду пространство было занято поездами и рельсами. Локомотивы большегрузных составов превосходили даже GH7, так поразившие Дадли; тракторные агрегаты с термоядерными реакторами тянули двухкилометровые цепочки контейнеров. Изящные пассажирские экспрессы пролетали мимо, легко увлекая за собой по дюжине вагонов; маятниковые составы останавливались на короткое время, чтобы снова выйти на кольцевой маршрут, пролегавший через двадцать, а то и более миров. Небольшие местные поезда, как тот, на котором ехал Дадли, протискивались между своими более важными и массивными собратьями. На Вероне были представлены все типы железнодорожного транспорта.

Если Земля была узловой планетой Межзвездного Содружества в первой зоне космоса, то Верона со своими переходами, ведущими к тридцати трем планетам, стала основной станцией второй зоны. Она входила в число Большой Дюжины планет — индустриальных миров, находившихся на границе первой зоны и удаленных от Солнца приблизительно на сотню световых лет. Компания основала, компания оплатила, компания правит.

Станция Вероны могла похвастаться аж семью пассажирскими терминалами. Поезд Дадли прибыл в терминал номер три. И опять масштабы станции поражали воображение, но теперь один только этот терминал в пять раз превосходил всю станцию на Гралмонде. А более плотная атмосфера и чуть большая сила притяжения только усиливали ощущение ничтожности, овладевшее Дадли, пока он бродил в толпе в поисках рейса на Таньяту. В конце концов он обнаружил нужный поезд на платформе 18б: состав всего из трех одноуровневых вагонов был прицеплен к локомотиву «Эйбл PR2», снабженному дизельным двигателем. Отправив багаж на полку над головой, Дадли уселся один на двойное сиденье. Вагон оказался заполнен лишь на треть, несмотря на то что на Таньяту имелось только три рейса в день.

Прибыв на место назначения, Дадли понял, почему поезда ходили сюда так редко. Таньята, заселенная последней в этом секторе второй зоны космоса, определенно принадлежала к числу пограничных планет. Строить червоточины, проникающие куда-то дальше, было просто коммерчески невыгодно. Верона не могла расширить круг подходящих человечеству миров, эта честь выпала теперь Савилье, находящейся всего на расстоянии десяти световых лет от Гралмонда. Именно там ККТ, готовясь открывать червоточины к новому поколению звездных систем — третьей зоне космоса, — приступила к сооружению новой исследовательской базы.

Планетарная станция ККТ на Таньяте представляла собой пару поспешно возведенных платформ из борсодержащей стали под временной пластиковой крышей. Товарный сектор состоял из единственного крана и пакгауза, занимавшего обширную территорию среди длинных рядов контейнеров, резервуаров и плохо скошенной местной растительности. Вагоны и цистерны, грохоча, проходили между рядами, загружая сырье и материалы. Само поселение представляло собой россыпь стандартных мобильных строений для рабочих, которые закладывали первую ступень гражданской инфраструктуры планеты. Первые сборные дома еще были в стадии строительства: люди с помощью больших манипулятороботов составляли алюминиевые модули и крепили их к каркасам из углеродистых брусьев. Самыми большими здесь были дорожно-строительные машины: настоящие мини-заводы на гусеницах с огромными вибрирующими отвалами с легкостью перемалывали землю и глину. Химический реактор превращал эту массу в связанный энзимами бетон, который вытекал из задней части машин и укладывался в ровную поверхность. Рассмотреть подробно этих монстров мешали густые облака пара и выхлопных газов.

Дадли спустился на платформу и тотчас потянулся за солнечными очками. Станция располагалась в зоне тропиков, отсюда и липкая влажность, и обжигающий голубоватый свет солнца. На западе, между невысокими холмами проглядывал океан. Дадли снял пиджак и помахал рукой перед лицом. Кожа тотчас покрылась испариной.

С другого конца платформы кто-то окликнул его по имени и помахал рукой. Это был мужчина ростом более шести футов, стройный и поджарый, какими бывают бегуны на марафонские дистанции. Его физический возраст не поддавался определению, а кожу плотным узором покрывали ОС-татуировки, переливавшиеся неяркими цветами. Золотая спираль галактик обвивалась вокруг его лысого черепа, создавая иллюзию медленно движущегося созвездия. На его зрелый возраст указывала лишь безукоризненно подстриженная остроконечная седеющая бородка. Мужчина улыбнулся и зашагал вдоль платформы, развевая коленями килт в яркую аметистово-черную клетку.

— Полагаю, передо мной профессор Боуз?

Дадли с трудом удержался, чтобы не почесать свою ОС-татуировку.

— Э, да. — Он протянул руку. — А вы — Лев Уокер Эйре, не так ли?

Он даже не сумел взять правильный тон, в голосе прозвучало нечто вроде высокомерного неодобрения. Дадли надеялся, что его ярко вспыхнувший румянец можно будет списать на жару.

— Да, это я. Можно просто Уокер — так меня называет большинство знакомых.

— Э-э. Отлично. Хорошо. Значит, Уокер.

— Я рад встрече, профессор.

— Дадли.

— Тогда пошли.

Он дружески хлопнул Дадли по спине.

Дадли стало не по себе. Он совсем не обратил внимания на имя, выданное ему поисковой системой. Но, с другой стороны, человек, обладавший достаточными средствами, чтобы купить телескоп с отражателем в один и три десятых метра, а затем оплатить его перевозку в приграничный мир и остаться там жить, имел право быть эксцентричной личностью.

— Я весьма благодарен вам за возможность ночного наблюдения, — произнес Дадли.

Лев Уокер коротко усмехнулся, шагая вдоль платформы.

— Да, в наше время такая просьба звучит довольно необычно. Наверное, эта ночь имеет для вас огромное значение, верно?

— Возможно. Я на это надеюсь.

— Я задавал себе вопросы: почему только одна ночь? Что такого важного вы могли бы увидеть за столь короткий промежуток? И почему именно эта ночь?

— И?

— Вот именно! Я так и не пришел ни к какому заключению — по крайней мере, в вопросе, касающемся звездных процессов. Я знаю, что поблизости нет никаких комет; во всяком случае, я не видел ни одной, а здесь только я наблюдаю за небом. Вы собираетесь мне рассказать, в чем дело?

— Моя кафедра ведет непрерывное наблюдение за Парой Дайсона, в этом заинтересованы некоторые из наших спонсоров. Я просто хочу получить кое-какие подтверждения, вот и все.

— Ага. — Улыбка Льва Уокера стала шире. — Понимаю. Значит, это какое-то необычное событие.

Дадли слегка расслабился. Каким бы эксцентричным ни казался Лев Уокер, ему нельзя было отказать в проницательности.

У края платформы высокий спутник Дадли неожиданно крутанул кистью, вытянул палец и медленно описал в воздухе полукруг. ОС-татуировки на его плече отозвались сложными переливами цвета. Через мгновение перед ними остановился пикап «тойота».

— Интересная система контроля, — заметил Дадли.

— А, просто я предпочитаю именно этот вариант. Бросьте вещи в кузов, хорошо?

Они поехали по одной из недавно уложенных бетонных дорог, оставив позади деловую суету поселка. Каждые несколько секунд Лев Уокер шевелил пальцами, вызывая все новые цветовые волны в ОС-татуировках, и автопилот неуклонно подчинялся его движениям.

— Почему бы вам для управления не перейти на обычные голосовые команды? — спросил Дадли.

— А какой в этом смысл? Таким образом я сохраняю контроль над технологией. Машина выполняет мои команды. Все остальное — это механтропоморфизм. Не надо относиться к груде металла как к равному существу и просить сделать то или другое. В конце концов, кто здесь главный — мы или они?

— Понятно. — Дадли улыбнулся, ощутив неожиданную симпатию к этому человеку. — А слово «механтропоморфизм» существует на самом деле?

Лев Уокер пожал плечами:

— Если и нет, то должно, поскольку буквально все Содружество практикует это явление, словно новую религию.

Поселок быстро скрылся из вида, и они продолжали ехать по дороге, идущей параллельно берегу на расстоянии около двух километров от океана. Между пологими песчаными холмами Дадли порой удавалось уловить красивый блеск чистой воды. На небе не было ни облачка, и воздух казался совершенно неподвижным. Яркий свет придавал кудрявой траве и прибрежным водорослям более темный оттенок, так что листья казались вырезанными из нефрита. Вдоль дороги росли чахлые низкие деревца; на первый взгляд они напоминали земные пальмы, только их листья, заканчивающиеся длинными красными шипами, больше походили на кактусы.

В пятидесяти километрах от поселка дорога уходила вглубь материка. Лев Уокер сделал замысловатый жест, и пикап послушно свернул на узкий песчаный проселок. Дадли, опустив стекло, наслаждался свежим морским воздухом. Он оказался совсем не таким соленым, как в большинстве миров, соответствующих типу Н.

— Заметили, как дорога поворачивает от океана? — спросил Лев Уокер. — Между ней и берегом оставлено множество земельных участков. Лет через тридцать, когда город разрастется, их будут продавать по десять тысяч долларов за акр. Весь этот район застроят пляжными домиками для богачей.

— Разве это плохо?

— Не для меня, — со смехом ответил Лев Уокер. — Тогда меня здесь уже не будет.

Еще через пятнадцать километров показался дом Льва Уокера. Он стоял в изогнутой долине, закрытой грядами дюн, протянувшихся вглубь континента на несколько километров. Само здание представляло собой низкое бунгало из жемчужно-белого сухого коралла, построенное на вершине крупной дюны в нескольких сотнях метров от берега. Широкая веранда с солярием была обращена в сторону океана. Большой купол стандартной обсерватории из металла и бетона возвышался чуть дальше за дюной.

Приветствовать их, радостно виляя хвостом, выбежал золотистый Лабрадор, и по пути к дому Лев Уокер не раз останавливался, чтобы его погладить. Метрах в двадцати от здания Дадли уловил отголоски яростного спора.

— О боже, они все еще не перестали, — пробормотал Лев Уокер.

Тонкая деревянная дверь с треском распахнулась, и из дома выскочила молодая женщина. Даже Дадли, привыкшему видеть в кампусе множество привлекательных лиц, она показалась ошеломляюще красивой.

— Он свинья! — бросила она, пробегая мимо Льва Уокера.

— Да, конечно, — смиренно согласился он.

Женщина, убегая к дюнам, вряд ли его услышала. Ее лицо выражало такую решимость, что можно было подумать: она не остановится, пока не достигнет границы мира. Лабрадор проводил ее грустным взглядом и вновь повернулся к Льву Уокеру.

— Не волнуйся. — Он потрепал пса по голове. — Она вернется, чтобы накормить тебя ужином.

Они были уже у самого дома, когда дверь снова отворилась. На этот раз вышел молодой человек. Его миловидное лицо казалось почти таким же прекрасным, как и лицо женщины, и, если бы он не был обнажен по пояс, Дадли мог бы засомневаться по поводу его пола.

— Ну и куда же она отправилась? — проскулил он.

— Не знаю, — кротко откликнулся Лев Уокер. — Она мне не сказала.

— Ну и ладно, я не буду ее искать.

Ссутулившись и пиная песок босыми ногами, парень зашагал к пляжу.

Лев Уокер открыл дверь и жестом пригласил Дадли войти в дом.

— Извините за эту сцену.

— Кто это? — спросил Дадли.

— На данный момент мои спутники жизни. Я очень их люблю, но порой задумываюсь, стоят ли они этого. Вы женаты?

— Да. И уже не в первый раз.

— Ну, тогда вы меня понимаете.

Внутреннее убранство дома было выдержано в классическом минималистском стиле, что превосходно соответствовало его расположению. Центром холла служил большой круглый очаг. Из высоких сводчатых окон открывался ничем не заслоняемый вид на бухту и океан. От кондиционера веяло приятной прохладой.

— Устраивайтесь, — предложил Лев Уокер. — Полагаю, вам не помешает выпить. Через минуту я отведу вас взглянуть на телескоп. Вы успеете с ним ознакомиться. Уверен, вы будете удовлетворены.

— Спасибо.

Дадли опустился на один из просторных диванов. В этом окружении он чувствовал себя совершенно пустым и бесцветным — не столько из-за роскоши дома и его окрестностей, сколько из-за темперамента живущих здесь людей.

— Это совсем не то, чего я ожидал, — признал он несколькими минутами позже, после глотка весьма неплохого виски пятидесятилетней выдержки из запасов Льва Уокера.

— Хотите сказать, вы ожидали встретить кого-то похожего на вас? Не обижайтесь, друг мой.

— В этом нет ничего обидного. Так что же вы здесь делаете?

— У меня богатые родители. Не слишком богатые, по меркам Земли, но достаточно состоятельные, чтобы чувствовать себя уверенно. Так что я родился с увесистым трастовым фондом, затем вырос и заработал еще денег на рынке сырья. Все это было пару омоложений назад. С тех пор я просто бездельничаю.

— Но почему здесь, на Таньяте?

— Тут граница, очень далекая от нашей стартовой точки, откуда все начиналось, ну, за исключением Дальней. Это удивительное место, хотя все считают его самым обычным. Здесь я могу сидеть по ночам и смотреть, куда мы движемся. Вы ведь тоже смотрите на звезды, Дадли, вам известно, какие там можно увидеть чудеса. А те кретины, что остались позади, никогда не смотрят. То, где мы сейчас находимся, наши предки считали Царствием Небесным. А я могу выглянуть из их «небесного царствия» и посмотреть на наше будущее. Разве это не великолепно?

— Да, конечно.

— Здесь видны звезды, которые невозможно заметить с Земли невооруженным глазом. Они посылают с небес свой свет, а я хочу их узнать.

— Я тоже.

Дадли в знак согласия приподнял свой хрустальный бокал, бывший старше содержащегося в нем напитка на добрую сотню лет, и осушил его залпом.

Молодые люди, слегка остыв поодиночке, вернулись через пару часов. Они смущенно поздоровались с Дадли, и Лев Уокер представил их как Скотта и Чи. В качестве искупления своей вины они разожгли на пляже неподалеку от дома большой костер из местного плавника, обладавшего любопытной спутанной структурой волокон. Костер разгорелся к тому времени, когда солнце спустилось к самому океану. Над песком заплясали высокие языки пламени и вспорхнули яркие оранжевые искры. Под костром они зарыли несколько картофелин, а когда пламя стало угасать, приготовили импровизированное барбекю.

— Отсюда можно увидеть Пару Дайсона? — спросил Скотт, когда на темнеющем небе появились звезды.

— Нет, — ответил Дадли. — Невооруженным глазом нельзя, она слишком далеко. Здесь с трудом можно рассмотреть Солнце, а Пара Дайсона находится на тысячу световых лет дальше.

— И когда же произошло их окутывание?

— Хороший вопрос. Мы так и не смогли установить точное время сооружения оболочек, и наш проект состоит в том, чтобы решить эту проблему.

Дадли даже теперь не был готов рассказать о том, что он увидел.

Если сегодняшнее наблюдение даст хоть малейший повод сомневаться в его предположениях, он просто похоронит весь проект целиком. Он не может позволить себе понапрасну поднимать шумиху, он слишком нуждается в своем жалованье и своей пенсии. После 2050 года астрономия перестала быть областью чистой науки — если есть возможность посетить звезду любого спектрального типа и изучать ее на месте, заниматься далекими исследованиями нет никакого смысла. Развитие же ККТ и вовсе перевело все космические изыскания на коммерческие рельсы. В этой ситуации содержать факультеты и строить обсерватории могли себе позволить лишь немногие университеты Содружества. Дадли просто некуда будет уйти.

Спустя час после захода солнца Дадли и Лев Уокер отправились через дюны к обсерватории. Изнутри она несколько отличалась от того, к чему Дадли привык на Гралмонде. В центре обширного пустого зала стояла широкая труба телескопа, покоившаяся на сложной конструкции из металлических брусьев и электронных мускулов, а о таком сложном сенсорном блоке фокусировки в университете Гралмонда не могли и мечтать. На стене рядом с дверью выстроился ряд тонких современных дисплеев.

После первого же взгляда на профессиональное оборудование Дадли стало намного легче. Никаких практических проблем, способных помешать наблюдению, здесь не было. Единственное, с чем ему придется разобраться, так это с собственной памятью. Неужели это действительно произошло? Миновало уже пять месяцев, и событие казалось призрачным, словно воспоминание о сне.

Лев Уокер подошел к основанию телескопа и изобразил некое подобие пантомимы. Его руки и ноги задергались в коротких и точных движениях. В ответ створки на своде начали расходиться, электронные мускулы на раме телескопа неслышно напряглись, и широкая труба стала поворачиваться в ту сторону горизонта, где должна была показаться Пара Дайсона. Лев Уокер, не переставая извиваться и крутиться, защелкал пальцами, словно подчиняясь неслышному ритму, и дисплеи на стене ожили один за другим, проецируя получаемые с сенсоров изображения.

Дадли поспешно подошел к одному из них. Изображение было безукоризненным. Он окинул взглядом звездное поле и отметил расхождения с той картиной, к которой привык на Гралмонде.

— Какой вид связи здесь доступен? — спросил он у своего эл-дворецкого.

— Планетарная киберсфера недоступна, но есть наземная линия к станции ККТ. Имеющегося диапазона вполне достаточно, чтобы удовлетворить ваши требования. Доступ к унисфере может быть открыт в любой момент.

— Отлично. Начинай за четверть часа до установленного времени. Мне необходима полная запись в хранилище служебной информации и официальное подтверждение унисферы.

— Принято.

Лев Уокер прекратил телодвижения, заставив телескоп замереть. Он приподнял одну бровь.

— А вы серьезно относитесь к этому делу, верно?

— Да.

Запись в хранилище и официальное подтверждение стоили немалых денег. Вместе со стоимостью билетов это составило значительную часть тщательно откладываемых средств на отпуск. Об этом Дадли тоже предпочел не рассказывать жене. Но это было необходимо. При наличии заверенных показаний телескопа в подлинности изображений сомнений возникнуть не могло.

Дадли сел на дешевый пластмассовый стул рядом с телескопом, оперся подбородком на руки и уставился на голографический отсвет в дисплеях. Он пристально следил за темным небом, пока над горизонтом не показалась Пара Дайсона. Лев Уокер несколькими движениями зафиксировал изображение так, чтобы в центре каждого экрана засияла Альфа Дайсона. На протяжении восьмидесяти минут она оставалась неизменной — простое пятнышко обычного света ничем не выдающегося спектра.

Лев Уокер не раз пытался заговорить с Дадли и узнать, чего они ждут. И каждый раз ответом ему был молчаливый взмах рукой. В конце концов Лев Уокер сдался и плюхнулся в кресло рядом с пожилым астрономом. Он привык к долгим ночам, но сегодняшняя компания показалась ему еще более скучной.

Он был уже почти разочарован, когда Альфа Дайсона точно в ожидаемое время пропала из виду.

— Есть! — закричал Дадли. Он вскочил на ноги, опрокинув стул. — Есть, есть, есть! Я был прав! — Нелепо усмехаясь, он повернулся к Льву Уокеру. — Вы это видели?

— Да, — проворчал Лев Уокер, притворяясь равнодушным. — Я видел.

— Есть! — Дадли замер. — Мы зафиксировали событие? — тревожно спросил он эл-дворецкого.

— Унисфера подтверждает запись. Событие зафиксировано в хранилище информации.

Лицо Дадли снова расплылось в улыбке.

— Вы хоть представляете, что это означает? — спросил его Лев Уокер.

— Представляю.

— Это невероятно. Совершенно невероятно. Никто не в состоянии вот так просто взять и выключить звезду. Никто.

— Я знаю. Удивительно, не правда ли?

Глава 2

Адам Элвин вышел из планетарной станции в Токате, столице Велайнеса. Он не спеша проследовал мимо сенсоров, встроенных в витые мраморные колонны, обрамлявшие главный вестибюль. Если уж ему грозит арест, пусть это произойдет здесь и сейчас, чтобы не ставить под удар всю миссию.

Обычные граждане Содружества и не подозревали о существовании такой системы слежки. Адам же имел с ней дело большую часть своей сознательной жизни. ККТ, по вполне понятным причинам опасаясь диверсий, использовала сенсоры для наблюдения за каждым, кто прибегал к услугам этой компании. В матрицы процессоров были загружены визуальные характеристики и программа узнавания, что давало возможность сравнить каждого пассажира с личностями известных или подозреваемых преступников из весьма длинного списка.

Адам так часто использовал перепрофилирование на клеточном уровне для изменения внешнего вида (включая вес), что уже не мог вспомнить количество своих превращений: это происходило по меньшей мере раз в год, а зачастую и два, а то и три раза. Процедуры не могли остановить процесс старения, который начинал сковывать его суставы и органы, но они устраняли рубцы и шрамы, которых за последние десятилетия накопилось бы слишком много. Кроме того, перед ним был широкий выбор возможных изменений. Он всегда догадывался, что попытка замаскировать свои семьдесят пять лет говорит о бессмысленном тщеславии. Стареющие люди с юными лицами всегда имели жалкий вид, их неизменно выдавало слишком грузное и слишком медлительное тело. Окружающие всегда смотрели на них как на неудачников, неспособных заработать на омоложение и потому прибегающих к дешевым приемам.

Он вышел с уровня отправления пассажирского терминала и, пользуясь своим эл-дворецким, вызвал такси. Ничего подозрительного. По крайней мере ничего такого, что можно было бы заметить, сказал он себе. Никогда невозможно узнать заранее, когда снова с ней столкнешься. Она умна и с каждым годом подбирается к нему все ближе. Если она и устроила ему ловушку на Велайнесе, капкан захлопнется не сегодня, как ему бы хотелось.

Ближайшее время он мог посвятить своей миссии. Сегодня он стал совершенно новой личностью, еще неизвестной Содружеству. Согласно гражданскому досье, он являлся Хью Нортом, уроженцем Пелкана, шестидесяти семи лет в своей первой жизни, служащим строительной компании «Бурневелль». На вид он был слегка полноват, что бросалось в глаза, поскольку жители Содружества ревностно следили за своим здоровьем, и весил около двухсот тридцати фунтов. Вдобавок к этому у него было одутловатое лицо, к тому же обильно вспотевшее, и редеющие седые волосы, зачесанные низко на лоб, как уже давно никто не носил. Мешковатый коричневый плащ с широкими лацканами был спереди расстегнут, открывая помятый серый костюм. Большой человек с маленькой жизнью, на которого никто не обратит внимания. Клеточное перепрофилирование считалось косметической процедурой для бедных и тщеславных. Никто не прибегал к нему, чтобы добавить лишний вес или придать коже нездоровую бледность. Этот прием никогда его не подводил.

Впрочем, все когда-нибудь бывает впервые, подумал Адам, погрузив свое тело в такси, направлявшееся к отелю «Вестпул». Он зарегистрировался и заплатил за две недели вперед. В его двухместном номере на восьмом этаже окна были закрыты наглухо, а кондиционер подавал слишком холодный, по его мнению, воздух. Это ему не понравилось. У него был чуткий сон, а шум кондиционера часами будет мешать заснуть. Как всегда.

Он распаковал одежду из чемодана, а затем собрал наплечную сумку, содержащую аварийный запас: два комплекта одежды, один из которых был на несколько размеров меньше второго, медицинский пакет, наличность, билет из Эдембурга на Велайнес и обратно, один сегмент которого уже был использован, пару весьма сложных портативных устройств, содержащих хорошо защищенные KAOS-программы, и официально разрешенный ионный шоковый пистолет, тайно усовершенствованный до возможности смертельного поражения с близкого расстояния.

Часом позже Адам покинул отель и прошагал пять кварталов под теплым полуденным солнцем, чтобы прочувствовать столичный город. Широкие улицы были сильно загружены транспортом, причем преобладали такси и коммерческие фургоны. Он заметил, что никто не пользовался двигателями внутреннего сгорания, все применяли сверхпроводниковые батареи. Этот район, близкий к центральным финансовым и торговым учреждениям, еще сохранял свою респектабельность, хотя кварталах в пятнадцати дальше качество зданий значительно ухудшалось. Сейчас Адама окружали магазины и представительства разных фирм, а также встречались боковые улочки с многоквартирными апартаментами не выше четырех или пяти этажей. Вокруг опрятных площадей стояли общественные здания, построенные в стиле поздней русской империи.

Вдали над абсолютно прямыми улицами возвышались башни, отмечавшие центр города. Через каждые несколько кварталов Адам проходил под эстакадами, пересекающими город, — массивными бетонными артериями на высоких опорах, по которым пролегали главные магистрали от планетарной станции.

Велайнес принадлежал к первой зоне космоса и находился в каких-нибудь пятидесяти световых годах от Земли. Открытый для заселения в 2090 году, этот мир с тех пор неуклонно развивал промышленность и экономику. К настоящему моменту численность его населения уже перевалила за два миллиарда, а сравнительно высокий уровень жизни сделал его образцом для планет второй и третьей зоны. Учитывая длительность его истории, можно было предположить, что в недалеком будущем в его развитии наметятся признаки упадка. При таком быстро развивающемся рынке капиталов, как на Велайнесе, не каждый мог разбогатеть настолько, чтобы воспользоваться возможностью неоднократного омоложения.

Район проживания определялся финансовым положением, дороги были растрескавшимися и покрытыми выбоинами, а на действующей по всему городу линии метро остановки располагались реже, чем в среднем по Содружеству, и ходили старые вагоны. Здесь уже пустило корни постепенное загнивание и человеческие жизни приносились в жертву богам экономики. В настоящее время такие вещи считались грубым нарушением прав человека. Именно в таком месте Адам когда-то давным-давно решил посвятить себя борьбе, и для его деятельности оно подходило больше всего.

В конце 53-й улицы он набрел на отель «А+А» и зарегистрировался в нем под именем Квентина Келлехера. «А+А» принадлежал сети дешевых, полностью автоматизированных отелей, где единственным из числа обслуживающего персонала был управляющий. Стойка регистрации приняла доллары с Августы, переведенные посредством кредита с его ОС-татуировки, и выдала код к комнате 421. В квадратной комнатке три на три метра имелась ниша, где располагались душ, туалет и аппарат автоматической доставки. Из меблировки здесь была кровать с гелевым матрасом, один стул и одна выдвижная полка. Номер оказался угловым и потому имел два окна.

В автомате доставки он заказал малый комплект спальных принадлежностей, три фасованных обеда, два литра воды в бутылках и туалетный набор, прибавив стоимость заказа к своему счету. Ровно через минуту механизм негромко загудел и все предметы вывалились на стойку, после чего Адам переключил одно из портативных устройств в режим безопасности и просканировал помещение. Если кто-нибудь решит к нему проникнуть, эл-дворецкий будет немедленно оповещен об этом зашифрованным посланием с однократного адреса унисферы. Впрочем, такая вероятность была ничтожно мала. Велайнес гордился низким уровнем преступности, а постояльцы «А+А» вряд ли могли иметь что-то ценное. Это обстоятельство Адама вполне устраивало.

В тот же вечер Адам, воспользовавшись городским метро, направился в другой, тоже слегка обветшавший район. Среди закрытых магазинов и открытых баров он отыскал дверь, вывеска на которой гласила: «Межзвездная социалистическая партия. Велайнес, 7-е отделение».

На введенный эл-дворецким членский код от имени Хью Норта замок щелкнул и открылся. Внутри, как он и ожидал, деревянная лестница вела к паре комнат с издавна заколоченными высокими окнами. В одной комнате располагался бар, предлагавший дешевое пиво из мелких пивоварен и сомнительного вида спиртные напитки в керамических бутылках. Большую часть второй комнаты занимал игральный автомат, вокруг которого были расставлены стулья для зрителей.

У бара на табуретах сидело несколько человек. При виде Адама все они замолчали. В этом заведении не было ни одного посетителя в костюме, даже в таком дешевом, как у него.

— Пиво, пожалуйста, — обратился Адам к бармену.

Он бросил на стойку пару земных долларов — эту валюту без возражений принимали в большинстве миров.

Перед ним появилась бутылка. Все присутствующие проследили взглядом за тем, как он сделал первый глоток.

— Неплохо.

Адам даже умудрился сохранить невозмутимый вид. Он одобрял отказ социалистов от покупки пива у больших пивных корпораций, но они могли бы найти маленькое предприятие, варившее более приемлемый напиток.

— Недавно в городе, товарищ? — спросил его бармен.

— Только сегодня прибыл.

— Надолго к нам?

— Да, немного задержусь. Я ищу товарища Мерфи. Найджела Мерфи.

Из-за дальнего конца стойки поднялся мужчина.

— Это я.

Он был худощавым и высоким, выше Адама, и его продолговатое лицо выражало легкую подозрительность. Адам догадался, что это была его первая жизнь. На почти облысевшей голове Мерфи сохранился только монашеский венчик седеющих волос, а его одежда была обычной для рабочего: джинсы, клетчатая рубашка и распахнутая толстовка, из кармана которой торчала вязаная шапочка. Все это покрывали пятна грязи, словно он пришел прямиком с завода или верфи, однако весь его вид и оценивающий взгляд, остановившийся на Адаме, выдавали лидера.

— Хью Норт, — представился Адам, пожимая ему руку. — Неделю назад здесь был один из моих коллег.

— Что-то не припоминаю, — ответил Найджел Мерфи.

— Он утверждал, что мне стоит с тобой поговорить.

— Это зависит от того, о чем ты хочешь говорить… товарищ.

Адам подавил вздох. За долгие годы это стало почти ритуалом. Пора бы уже научиться пропускать всю эту болтовню и сразу переходить к делу. Но, как всегда, приходилось действовать по установленным правилам. Местный лидер должен был показать себя настоящим вожаком.

— У меня есть несколько вопросов, — сказал Адам. — Могу я тебя угостить?

— Похоже, ты намерен бросаться деньгами, — произнес один из присутствующих из-за спины Мерфи. — У тебя их так много? Хочешь купить нашу дружбу?

Адам коротко усмехнулся.

— Мне не нужна ваша дружба, а тебе и вовсе ни к чему быть моим приятелем.

Мужчина обернулся к своим коллегам и засмеялся. Он выглядел лет на тридцать, и присущая парню порывистость позволяла предположить, что это были его первая жизнь и естественный возраст.

— Почему это?

— Как тебя зовут?

— Ну, Саббах. А тебе-то что?

— Вот что, Саббах. Если бы ты был моим другом, ты сейчас метался бы по всему Содружеству — и в конце концов непременно погиб. Окончательно.

В баре больше никто не улыбался. Адам с удовольствием погладил выпуклость под пиджаком, скрывавшую ионный пистолет.

— Кто-нибудь из вас помнит двадцать первое ноября две тысячи триста сорок четвертого года? — Адам окинул окружающих критическим взглядом.

— Станция на Абадане, — тихо произнес Найджел Мерфи.

— Это был ты? — спросил Саббах.

— Достаточно сказать, что я был в тот день в том самом регионе.

— Погибло четыре сотни людей, — сказал Мерфи. — Треть из них умерла окончательно — дети, слишком маленькие, чтобы иметь вставки памяти.

— Поезд опоздал, — напомнил Адам.

При воспоминании о тех событиях у него пересохло в горле. Они были ужасающе отчетливыми. Он никогда не прибегал к редактированию памяти, никогда не искал легких путей — надо жить, сознавая последствия своих действий. Каждую ночь он видел во сне взрыв и поезд, сошедший с рельсов перед самым переходом; вагоны, сталкивающиеся друг с другом и перескакивающие на параллельный путь на самом загруженном участке станции. Пострадало пятнадцать составов: они опрокидывались, сминались, взрывались и выделяли радиоактивные элементы. Тела были повсюду.

— Поезд оказался не на том участке пути и не в то время. Мое отделение занималось составом с зерном в Килбурне.

— Хотите отучить людей есть? — насмешливо поинтересовался Саббах.

— Это пивнушка или социалистическая ячейка? Неужели вы ничего не знаете о партии, которую поддерживаете? О причинах нашего существования? Есть определенный тип перевозящих зерно составов, которые направляются через нуль-переходы. ККТ не сообщает людям об этих поездах, так же как умалчивает о самих нуль-переходах. Компания потратила огромные деньги, чтобы создать вагоны, способные работать как в вакууме, так и в режиме свободного падения. Миллионы долларов вложили в разработку составов, выполняющих единственную функцию: выбросить свое содержимое в космос. Они проходят через нуль-переходы по рельсам, которые просто висят в межзвездном пространстве. Никто не знает, где они находятся. Да это и не важно, они нужны лишь для того, чтобы безопасно удалять опасные вещества с пригодных для жизни планет. ККТ направляет составы из специальных вагонов в никуда и открывает задвижки, избавляясь от содержимого. Только в зерне нет ничего опасного. Это всего лишь десятки тысяч тонн отличного зерна, улетающего в космос. Чтобы такое осуществить, в вагонах установлены хитроумные механизмы — просто открыть двери недостаточно, в условиях невесомости зерно так и останется лежать на месте, его необходимо вытолкнуть. Знаете, почему это делается?

— Рынок, — с усталым видом произнес Найджел Мерфи.

— Чертовски верно: рынок. Как только возникает избыток продовольствия, цены катятся вниз. Торговцы сырьем не могут этого допустить, они не желают уменьшать свою прибыль, получаемую за счет труда других, поэтому рынок требует, чтобы оборот продовольствия снизился. И тогда поезда с зерном идут через нуль-переходы, а люди вынуждены платить за хлеб больше. Любое общество, позволяющее такие вещи, устроено неправильно. Причем зерно — это лишь ничтожная часть злоупотреблений, происходящих благодаря капиталистической рыночной экономике.

Адам пристально смотрел на Саббаха, сознавая, что опять зашел чересчур далеко, опять пускается в рассуждения, выходящие за рамки его прямых полномочий. Наплевать. Именно этому делу он посвятил свою жизнь, и даже теперь, имея перед собой другие цели, он не в состоянии не переживать за судьбу человечества.

— Вот почему я вступил в эту партию: чтобы положить конец чудовищной несправедливости. Вот почему посвятил партии всю свою жизнь. И поэтому я погибну, погибну безвозвратно, но останусь членом партии — потому что я верю, что человечество заслуживает лучшего, чем проклятые плутократы, правящие нами, словно собственным княжеством. Ну а что ты можешь сказать, сынок? Во что ты веришь?

— Спасибо за разъяснения, — поспешно вмешался Найджел Мерфи, становясь между Адамом и Саббахом. — Мы все здесь преданные члены партии, Хью. Может, мы пришли в партию и разными путями, но цель у нас общая. — Одной рукой он сделал жест всем остальным оставаться у стойки, а другой слегка подтолкнул Адама к маленькой дверце. — Пойдем поговорим.

Задняя комнатка служила складом для ящиков из-под пива и прочего хлама, накопившегося в баре за несколько лет. Единственным источником освещения здесь былаполоска полифото, прикрепленная к потолку.

Дверь за ними закрылась, и эл-дворецкий тотчас уведомил Адама о разрыве контакта с киберсферой.

— Извини нас, — сказал Найджел Мерфи, как только они устроились на пустых пивных ящиках. — Товарищи не привыкли видеть здесь посторонних.

— Ты хочешь сказать, что партия теряет популярность на Велайнесе?

Найджел Мерфи нехотя кивнул:

— Похоже на то. На последних выборах мы с трудом набрали два процента, да и те только из-за нежелания народа голосовать за основных претендентов. Любая акция против компаний получается… не знаю, как сказать. Ребяческой, что ли? Как будто мы бьем по планете резиновым молотком, не причиняя никаких повреждений. Кроме того, всегда есть риск повторения Абадана. Социалистическая партия основана не ради убийств, в конце концов. Ее цель — установление справедливости.

— Я знаю, это очень трудно. И я занимаюсь этим делом намного дольше, чем ты. Но ты должен верить, что в один из дней все изменится. Сегодня Содружество основывается на чистой империалистической экспансии. Этот период всегда был самым благоприятным для рыночной экономики, потому что постоянно возникают новые рынки. Но когда-нибудь это закончится. Экспансия в третью зону проходит далеко не так быстро и агрессивно, как в первую и во вторую. Процесс замедляется. Рано или поздно это безумие прекратится и мы сможем направить свои ресурсы на развитие общественного строя, а не материальной базы.

— Будем надеяться, что это так. — Мерфи приподнял свою бутылку с пивом. — Итак, что я могу для тебя сделать?

— Мне надо кое с кем поговорить. Хочу купить боеприпасы.

— Все еще взрываешь поезда с зерном, да?

— Ага. — Адам натянуто улыбнулся. — Все еще взрываю поезда с зерном. Ты можешь устроить мне такую встречу?

— Попробую. Когда-то я и сам купил несколько маленьких штучек.

— Маленькие штучки мне не нужны.

— Дилер, к которому я обращался, тебе поможет. Я ее спрошу.

— Спасибо.

— О каких именно товарах идет речь и в каком количестве?

Адам протянул ему бумажную копию списка.

— Вот заказ, и ты можешь прибавить к нему все, в чем нуждается ваше отделение, в пределах десяти процентов общей стоимости. Можешь считать это комиссионными за посредничество.

— Здесь указана очень серьезная техника.

— Я представляю очень серьезную ячейку.

— Ладно. — Найджел Мерфи дочитал список, и встревоженное выражение на его лице стало еще отчетливее. — Дай мне код доступа к твоему эл-дворецкому. Я сообщу, когда договорюсь о встрече.

— Отлично. И еще вопрос: в вашем отделении есть недавно присоединившиеся члены? Примерно за пару месяцев?

— Нет. К несчастью, никого за последние девять месяцев. Я уже говорил, что на данный момент мы не пользуемся популярностью. Мы планируем провести набор в основных трудовых союзах, но это будет только через несколько недель. А в чем дело?

— Просто страхуюсь.

* * *

Саббах ненавидел себя за то, что ему предстояло сделать. Товарищ наверняка занимал высокое положение в партии — возможно, был членом исполнительного комитета, а это означало, что он действительно верил в свое дело, особенно если рассказывал правду о составах с зерном.

Нельзя сказать, чтобы сам Саббах не верил в дело партии, — ничего подобного. Он ненавидел порядок в мире, при котором почти каждый был в чем-то лучше него — и это при том, что его существование ограничится одной, и даже не слишком приятной, жизнью. Устройство общества не давало ему возможности улучшить свою жизнь. Именно это в первую очередь привело его к социалистам — они старались изменить положение вещей, чтобы люди вроде него могли достойно жить наравне со всеми остальными.

Причем этим он лишь усугубит свое положение. Товарищ боролся за свержение власти плутократов и крупных компаний, и это превосходило все, на что мог надеяться Саббах. Седьмое отделение только и делало, что проводило бесконечные митинги, где его товарищи часами вели споры между собой. Потом были опросы, сопровождаемые оскорблениями и унижениями со стороны людей, которым они стремились помочь. Устраивались акции протеста у представительств компаний и заводов, организовывались пикеты перед офисами политиков. Саббах уже не мог сосчитать, сколько раз ему приходилось испытывать на себе весьма болезненный удар полицейского шок-хлыста. Тем не менее он продолжал участвовать во всех делах из-за остальных членов ячейки. Кроме них, у него было не так уж много друзей. Вернее, совсем не было.

Однако выбор у него тоже отсутствовал. По крайней мере, в этом случае.

Прошло уже девять лет с тех пор, как он встретился с этой женщиной. Работенка в ту ночь оказалась такой простой, что не провернуть ее было бы преступлением. Вместе с двумя старыми дружками, которых он знал еще по банде, они угнали грузовик, чтобы покататься по улицам. Это был автофургон, совершавший ночную развозку грузов от планетарной станции ККТ до нескольких местных оптовых складов. На этот раз он вез ящики с предметами домашнего обихода, изготовленными на Августе, все очень высокого качества. Но грузовик был старый, и взломать его сигнализацию ничего не стоило.

Благодаря неплохой KAOS-программе, купленной у посредника, они сумели перехватить грузовик и очистить его от груза всего за десять минут. Вдобавок к своей доле Саббах даже прихватил домой пару слуг-роботов.

Она ждала его дома за дверью: женщина средних лет с лицом неярко выраженного азиатского типа, с черными как смоль волосами, в которых проглядывали седые пряди, и в аккуратном деловом костюме. Она сидела в его кресле в обшарпанной двухкомнатной квартирке с таким видом, словно была здесь хозяйкой.

— У тебя есть выбор, — сказала она, пока он не успел закрыть разинутый от удивления рот. — Либо я подстрелю тебя в порядке самообороны, поскольку ты сопротивлялся официальному лицу, исполняющему должностные обязанности, либо мы заключим сделку, и ты сохранишь свой член.

— Ох…

Саббах молча проклял дверную сигнализацию, не сообщившую ему о взломе.

— Или ты считаешь, что общественная медицинская страховка Велайнеса обеспечит тебе новое достоинство? Если ты еще не понял, я целюсь как раз в него.

Он с ужасом уставился на небольшую черную металлическую трубку в ее руке, действительно нацеленную ему в пах, и незамедлительно опустил коробки со слугами-роботами, так, чтобы они прикрывали бедра и чрезвычайно ценный орган между ними.

— Если ты из полиции, ты не…

Резкий треск ее оружия заставил его пригнуться. Клочки упаковочной пены взлетели в воздух, а остатки разбитого робота вывалились на пол. Электронные мускулы похожей на краба машины еще некоторое время конвульсивно подергивались, но вскоре затихли.

— Господи помилуй, — прошептал он и еще крепче прижал к себе вторую коробку.

— Ну, теперь мы понимаем друг друга? — спросила она.

— Да, мэм.

— Я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделал. Сущий пустяк. Сделаешь?

— Что именно?

— Однажды кое-кто обратится в вашу ячейку, и я хочу об этом знать. Я не могу назвать его имя, поскольку он каждый раз их меняет, но он захочет кое-что купить: скорее всего, оружие, или KAOS-программы, или возбудителей эпидемий, или компоненты с поддельными спецификациями. Вот такой это тип. Очень неприятная личность. Он будет выдавать себя за члена партии и ратовать за благородное дело. Но это ложь. Он террорист. Анархист. Убийца. Вот я и хочу, чтобы ты предупредил меня о его визите. Договорились?

Об альтернативе Саббах даже и думать не хотел. Она все еще целилась в него.

— Да, конечно. Я это сделаю.

— Хорошо.

— Когда он появится?

— Не знаю. Может быть, завтра. Может, лет через тридцать. Может, никогда. Если только я не успею схватить его раньше, чем он доберется до Велайнеса.

— Угу, понял.

— А теперь повернись кругом.

— Что?

— Ты слышал.

Она поднялась на ноги, все еще не опуская нацеленного на него оружия. Саббах неохотно повернулся лицом к двери. Женщина схватила его за руки, заставив выронить коробку. Холодный малметалл обвил запястья, лишив возможности шевельнуть руками.

— Что за дьявол…

— Ты арестован за ограбление.

— Что за дурацкие шутки! Я же сказал, что помогу. Мы договорились.

Он попытался повернуть голову и взглянуть на женщину, но оружие тотчас уперлось ему в челюсть.

— Это не договор. Ты сделал свой выбор.

— Это была сделка! — отчаянно крикнул он. — Я помогаю тебе, а ты снимаешь с меня обвинение. Господи!

— Ошибаешься, — безжалостно возразила она. — Ничего подобного я не говорила. Ты совершил преступление. Ты должен нести ответственность. Должен предстать перед судом.

— Проклятая сука! Пусть твой террорист взорвет сотню больниц и школ! Пусть он взорвет всю твою планету!

— Он этого не сделает. Его интересует только одна планета. А с твоей помощью мы сможем предотвратить дальнейший ущерб.

— С моей помощью? — От потрясения его голос сорвался на визг. — Глупая шлюха, можешь поцеловать меня в задницу, я не стану тебе помогать. У нас был договор.

— Отлично. Я подам прошение судье с просьбой о снисходительности.

— А?

Происходящее совершенно сбило его с толку. С самого начала женщина вызывала у него страх. Теперь он даже не был уверен, что она из полиции. Скорее всего, серийный убийца.

— Я скажу судье, что ты в полной мере сотрудничал со мной и согласился стать осведомителем. И не стану шифровать файл, прикрепленный к твоему делу. Как ты думаешь, не захотят ли твои дружки на него посмотреть, увидев, какое легкое тебе будет вынесено наказание? Думаешь, они обрадуются, когда все прочитают? Между прочим, мои коллеги уже арестовали их за сегодняшнее ограбление. Полагаю, им будет интересно узнать, откуда мы получили сведения.

— Проклятье! — Саббах едва не плакал. Он хотел лишь одного: чтобы этот кошмар скорее закончился. — Ты не можешь так поступить. Они убьют меня, убьют окончательно. Ты не знаешь, на что они способны.

— Знаю. Ну а теперь ты известишь меня о появлении объекта?

— Да, — прохрипел он, сжав зубы.

Все это произошло девять лет назад. За ограбление он был приговорен к условному сроку и двум сотням часов общественных работ в Городской Службе. Это было его последним ограблением, с тех пор он промышлял мелким случайным воровством.

С тех пор каждые три недели на почту его эл-дворецкого поступал запрос, не появился ли тот человек. Каждый раз он отвечал отрицательно.

Девять лет прошло, а эта супершлюха не собиралась его отпускать. «Время, — говорила она ему по пути в полицейский участок, — ничего не меняет». Она никогда не говорила, что произойдет, если он не известит ее о визите. Но, надо сказать, он и не стремился это выяснить.

И вот Саббах прошел несколько кварталов подальше от дома, где находилось отделение партии, чтобы эл-дворецкий смог обратиться к узловому центру киберсферы, не обслуживающему это здание. В их отделении состояло несколько технарей; полностью убежденные в необходимости всеобщего доступа к средствам связи, они склонялись к идеям анархизма и верили, что любая информация должна быть в свободном доступе. Кроме того, они курили то, что курить были не должны, и большую часть рабочего времени посвящали сенсорным играм. Однако при этом они добивались отличных результатов, когда ради общего дела приходилось взламывать какую-либо базу данных.

Его эл-дворецкий ввел код, предоставленный той женщиной. Соединение последовало мгновенно, что ничуть не порадовало, но и не удивило его. Саббах набрал полную грудь воздуха.

— Он здесь.

* * *

Адам Элвин, сдав прислуге свой плащ, задержался в вестибюле клуба «Старый костюм». Его зрительные вставки быстро перестроились на низкую освещенность и выдали изображение в инфракрасном спектре, позволяющем ориентироваться в темноте. Однако он медлил, оценивая обстановку в целом. Этот клуб ничем не отличался от любого другого заведения. Кабинки вдоль стен, снабженные эл-шторами для любителей уединения, столики и стулья в большом зале, длинная барная стойка с обширным ассортиментом бутылок на полках и небольшая сцена, где танцевали юноши, девушки и трансвеститы из группы «Ангелы заката». Скудное освещение дополнялось пятнами желтого и красного света, скользившими по мебели из темного дерева. Громкая музыка из синтезатора обеспечивала неизменный ритм, помогавший танцорам избавляться от предметов одежды. Адаму подумалось, что здесь крутится больше денег, чем должно. Видимо, это обеспечивало определенную защиту.

В час ночи здесь были заняты все столики, и вокруг сцены собралась толпа зрителей, размахивавших банкнотами перед лицами и задницами двух танцоров. Несколько кабинок мерцали закрытыми эл-шторами. Увидев это, Адам нахмурился, но ничего иного ожидать не приходилось. На его глазах администратор проводил в кабинку одного из «ангелов заката». Силовое поле, пропуская их, вспыхнуло искрами. Портативное устройство Адама давало возможность заглянуть за эл-штору но этот взлом мог быть замечен.

Рискованно назначать встречу в месте, где так много потайных уголков. Но Адам привык к риску. Да и при наличии покровителей здесь не слишком расположены к сотрудничеству с полицией.

— Прошу прощения, — обратился к нему швейцар.

Он казался весьма дружелюбным, хотя это не имело никакого значения. Клеточное перепрофилирование сделало из него такую же тушу, каким был Адам, только вот жирным его назвать было нельзя.

— Прошу.

Швейцар провел руками по пиджаку и брюкам Адама. Плотные ОС-татуировки в поисках опасных предметов налились красным светом.

— У меня назначена встреча с мисс Лансье, — сказал он официантке, как только швейцар его пропустил.

Девушка проводила его через зал к кабинке неподалеку от бара. Найджел Мерфи уже его ждал.

Для торговки оружием Рашель Лансье имела довольно вызывающий вид: на ней было ярко-красное платье с низким вырезом, а длинные каштановые волосы были уложены в замысловатую прическу, украшенную мелкими люминесцентными звездочками. Омоложение вернуло ей возраст двадцати с лишним лет, период наибольшей привлекательности. Адам сразу понял, что она прошла через омоложение, и, возможно, оно было уже вторым или третьим по счету. Ее выдавало поведение — ни один человек двадцати двух лет не может обладать уверенностью, сравнимой с холодом арктических ледников. При ней был телохранитель — маленький худощавый мужчина, настолько же незаметный, насколько яркой являлась его хозяйка. Он задернул эл-штору сразу, как только принесли заказанное Адамом пиво. Проход в кабинку затянулся тусклой серебристой пеленой. Они могли видеть, что происходит снаружи, но для остальных посетителей барьер был непроницаемым.

— Список довольно внушительный, — сказала Рашель.

Адам помолчал, ожидая вопроса о назначении такого заказа, но она не проявила любопытства, как и подобает профессионалу.

— Это проблема?

— Я смогу все это тебе предоставить. Но, должна сказать, поставка боевого оружия потребует определенного времени. Это связано с полицией. Обычно я поставляю маломощное оружие для людей с меньшими амбициями, чем у тебя.

— Сколько это займет времени?

— Что касается оружия, ждать придется дней десять или пару недель. Сначала мне придется подыскать сертификат официального покупателя.

— Мне это не нужно.

Она приподняла бокал с коктейлем и посмотрела на Адама поверх ободка.

— Мне от этого не легче. Сертификат нужен мне. Послушай, остальные товары из твоего списка есть на складе или доступны на черном рынке, их я смогу отгрузить через несколько дней. Но что касается этого оружия, оно должно исходить от легальных поставщиков, без сертификата его даже не вывезти за пределы завода.

— Ты сможешь достать сертификат?

— Смогу.

— Сколько? — спросил он, не давая ей возможности накрутить цену, рассказывая о трудностях.

— Сто тысяч в долларах Велайнеса. Придется задействовать многих людей, а это стоит недешево.

— Я плачу восемьдесят.

— Извини, это не рынок. Я не торгуюсь. Цена окончательная.

— Я плачу восемьдесят и отдельно плачу за то, чтобы товар упаковали так, как я укажу.

Она нахмурилась.

— Что еще за упаковка?

Адам протянул ей мемокристалл.

— Каждое изделие должно быть разобрано на составные части. Все они будут размещены в разных устройствах гражданского и сельскохозяйственного назначения, которые уже закуплены и хранятся на складе. Способ сборки исключает возможность обнаружения, сколько бы груз ни сканировали. Все инструкции здесь.

— Судя по объему твоего списка, работа предстоит немалая.

— Пятнадцать тысяч, и никакого торга.

Она облизнула губы.

— Как будешь платить?

— Земными долларами, наличными.

— Наличными?

— Есть возражения?

— Весь список обойдется тебе в семьсот двадцать тысяч. Такую сумму нелегко унести.

— Зависит от того, с кем имеешь дело. — Он засунул руку в карман пиджака и вытащил толстую пачку банкнот. — Здесь пятьдесят тысяч. Этого достаточно, чтобы доказать мои намерения и вам начать работать. Как только весь ассортимент будет в наличии, дадите мне адрес своего тайного склада, куда я пришлю транспорт. Как только товар будет отгружен, я заплачу треть оставшихся денег. Все остальное получите по окончании работы.

Невозмутимость Рашель Лансье слегка дрогнула. Повинуясь ее взгляду, телохранитель взял пачку денег.

— С тобой приятно иметь дело, Хью, — сказала она.

— Я хочу получать ежедневные отчеты о ходе сделки.

— Ты их получишь.

* * *

Главный следователь Паула Мио покинула свой парижский кабинет через три минуты после получения сообщения от Саббаха. Еще восемнадцать минут ей потребовалось, чтобы пересечь город и добраться до станции ККТ, плюс восемь минут на ожидание очередного экспресса. Через сорок минут она уже была на Велайнесе.

Такси доставило ее в головной офис городской полиции Токата, где уже ждали старшие следователи Дон Марес и Мэгги Лидси. Учитывая уровень запроса от Межзвездного управления расследований особо тяжких преступлений, двум детективам не составило труда получить в свое распоряжение конференц-зал и время для работы на ведомственной аппаратуре. Кроме того, их капитан ясно дал понять, что ждет от них эффективной помощи главному следователю.

— По окончании дела она напишет рапорт о нашей работе, — сказал он. — А Управление имеет немалый вес в политике. Так что, пожалуйста, будьте полезными.

Мэгги Лидси, сидя рядом с непоседливым Доном Маресом, воспользовалась своим эл-дворецким и вызвала личное дело главного следователя. Перед ее зрительными вставками виртуального зрения появились широкие колонки прозрачно-зеленого текста. Мэгги быстро прокрутила информацию без изучения деталей, чтобы только освежить в памяти данные. В правоохранительных органах каждый знал, кто такая Паула Мио.

По общей сети связи детективов известили о прибытии их гостьи. Мэгги, прогнав зеленые колонки текста, уставилась на двери лифта. Конференц-зал, расположенный на восьмом уровне штаба городской полиции, как и все остальные помещения на этом этаже, имел стеклянные стены, так что с ее места Мэгги был виден даже вестибюль. Паула Мио, сопровождаемая двумя коллегами из Управления, прошла по главному коридору, и в первый момент никто не обратил на нее особого внимания. В своей белой блузке, строгом деловом костюме и практичных черных туфлях она идеально вписывалась в окружающую обстановку. Ее рост немного не дотягивал до современных стандартов, хотя восемьдесят процентов населения пользовались теми или иными услугами генетической модификации. Однако нельзя было сказать, что ей недостает физической силы: женщина явно уделяла внимание регулярным тренировкам, что поддерживало ее форму на уровне, намного превышающем требования городской полиции, предъявляемые офицерам. Впрочем, Мэгги подозревала, что все дело было в личной одержимости. Густые черные волосы главного следователя были распущены и прикрывали лопатки. Она часто позволяла прядям спускаться на лицо, скрывая его черты. Учитывая ее известность, это было вполне понятно. Но, когда она поднимала руку и отводила волосы с лица, мужчины невольно отрывались от работы и провожали ее взглядами. И не только из-за ее легендарной известности — в Институте строения человека на Рае Хаксли, где так тщательно подбирали ее геном, в качестве базовых генов выбрали европейские и филиппинские черты, обеспечив естественную красоту, превосходно отвлекающую внимание. Благодаря же омоложению, пройденному пять лет назад, она выглядела на двадцать с небольшим лет.

Мэгги Лидси, хоть и знала, что нельзя судить о человеке по внешнему виду, с трудом смогла отнестись серьезно к женщине, пожимавшей руки ей и Дону. При таком росте и внешности Паулу Мио вполне можно было принять за подростка. Единственное, что ее выдавало, это улыбка. Вернее, ее полное отсутствие.

Двое других следователей из Управления были представлены как Тарло, высокий светловолосый калифорниец, и Ренне Кампаса, латиноамериканка с Вальдивии, подошедшая к своему четвертому омоложению.

Все пятеро расселись вокруг стола, и стены зала стали непрозрачными.

— Благодарю за быстрый отклик, — заговорила Паула. — Наше присутствие здесь вызвано конфиденциальным сообщением о появлении на Велайнесе Адама Элвина.

— От кого поступило сообщение? — спросил Дон.

— От осведомителя. Не слишком надежного, но тем не менее оно требует проверки.

— Осведомителя? И кто же это?

— Вам это знать необязательно, детектив Марес.

— Вы были здесь девять лет назад, — заметила Мэгги. — По крайней мере, так указано в вашем личном деле. Могу предположить, что это Саббах. Он состоит в Социалистической партии, как когда-то Элвин.

— Отлично, детектив.

— Хорошо, мы назначены вам помогать, — продолжала Мэгги, испытавшая удовлетворение, словно от сданного экзамена. — Что вам требуется?

— Для начала нужно осуществить слежку по двум направлениям. Элвин вступил в контакт с человеком по имени Найджел Мерфи, лидером седьмого отделения партии в этом городе. Его надо держать под постоянным наблюдением, как физическим, так и виртуальным. Элвин прибыл для приобретения оружия для террористической группы Брэдли Йоханссона. Этот Мерфи будет связующим звеном между Элвином и подпольным торговцем оружием, так что выведет нас на них обоих. Как только цепочка установится, во время совершения сделки мы сможем схватить и Элвина, и торговца.

— Звучит все так просто и обыденно, — сказала Мэгги.

— Ничего подобного не будет, — заверил ее Тарло. — Элвин очень искусен. Как только мы его идентифицируем, мне потребуется целый отряд детективов, чтобы проследить каждый его шаг с момента прибытия. Это ловкий сукин сын. Первое, что он сделает, это подготовит себе путь отступления на тот случай, если сделка сорвется. Мы должны обнаружить его и блокировать.

— Вы, ребята, все предусмотрели, не так ли? — вмешался Дон Марес. — И что он будет делать, и куда пойдет. Удивительно, что вам потребовалась наша помощь.

Паула бросила на него быстрый взгляд, затем снова повернулась к Мэгги:

— Есть проблемы?

— Хотелось бы получить побольше информации, — сказала Мэгги. — К примеру: вы уверены, что он явился ради встречи с торговцем оружием?

— Именно этим он и занимается. Фактически все последнее время он занимается только этим. После Абадана он не принимает никакого участия в движении — из-за того провала исполнительный комитет партии отрекся от него и от всей его группы активного сопротивления. Именно поэтому он и попался на крючок Брэдли Йоханссона. Он так сильно погорел, что никто другой не хотел иметь с ним дело. С тех пор он стал начальником снабжения Хранителей Личности. То, что они творят на Дальней, заставляет бледнеть даже Абадан.

Дон Марес усмехнулся.

— Вы еще не сумели вернуть хотя бы часть тех денег?

Его слова вызвали враждебную реакцию Тарло и Ренне. Паула Мио тоже повернулась в его сторону, но ничего не сказала. Дон твердо встретил ее взгляд, не выказывая и тени смущения.

— Он вооружен? — спросила Мэгги.

Она искоса посмотрела в сторону Дона. Тот и в лучшие времена мог быть занозой в заднице, а сегодня он решил это продемонстрировать.

— Вполне вероятно, что Элвин имеет при себе маломощное оружие, — ответила ей Ренне Кампаса. — Но наибольшую опасность представляют для нас его опыт и хитрость. Он никогда не полезет в драку, если есть хоть какая-то возможность ее избежать. А вот с торговцами оружием надо быть настороже: они нередко прибегают к насилию.

— Значит, денег нет, — не унимался Дон. — Нет спустя — сколько уже прошло — сто тридцать лет?

— И еще мне нужна ваша помощь в отслеживании маршрута экспорта, используемого Элвином, — продолжила Паула. — Служба безопасности ККТ обещала нам полное содействие.

— Мы свяжемся с нашим капитаном по поводу усиления, — пообещала Мэгги. — Мы приготовили для вас кабинет и доступ к местной системе связи.

— Спасибо. Через два часа я бы хотела проинструктировать группы наблюдения.

— Срок небольшой, но, думаю, мы сумеем это устроить.

— Благодарю. — Паула продолжала обращаться к Мэгги. — Нет, я не смогла вернуть те деньги. Большая их часть была потрачена на сделки вроде этой, что создало дополнительные трудности в отслеживании их движения. За двадцать лет мне еще не удавалось подобраться к нему так близко, и я буду очень разочарована, если кто-нибудь помешает проведению операции. Это будет означать полный крах его карьеры.

Дон Марес попытался усмехнуться, услышав ее угрозу, но ему это не удалось. Мэгги подумала, что он понял то же самое, что обнаружила она: Паула Мио никогда не улыбалась, поскольку у нее не было чувства юмора.

* * *

Адам наслаждался прекрасным завтраком в отеле «Вестпул», когда эл-дворецкий известил его о поступлении анонимного сообщения. Оно пришло из одноразового адреса в унисфере, и содержащийся в нем текст был зашифрован таким образом, что он сразу узнал отправителя: Брэдли Йоханссон.

Со стороны можно было подумать, что Адам спокойно допивает свой кофе, посматривая на официантов, суетящихся в зале ресторана. Однако перед его виртуальным взглядом уже появилось приготовленное для расшифровки письмо. Портативный модуль на его левой руке выглядел как простая полоска тусклого малметалла, способного расширяться и сжиматься, обеспечивая непрерывный контакт с кожей; его внутренняя поверхность содержала точечный контакт, соединенный с ОС-татуировкой, которая, в свою очередь, внедрялась в окончания нервных волокон руки. Интерфейс устройства, проецируемый в виртуальном зрении, он заранее выбрал в виде призрачной руки бледно-голубого цвета с острыми ярко-красными ногтями. При малейшем движении руки из крови и плоти виртуальная рука повторяла жест более размашисто, что позволяло ему выбирать кнопки и манипулировать ими — такая система была широко распространена в Содружестве, давая возможность каждому, кто мог позволить себе ОС-татуировки, прямой доступ к планетарной киберсфере. Адам подозревал, что большинство деловых людей вокруг него за завтраком спокойно связывались со своими служебными системами. Их выдавал мечтательно-дремотный взгляд.

Из множества символов он выбрал тот, что был представлен кубиком Рубика, и стал поворачивать его, пока грани не встали в нужном порядке. Кубик раскрылся, и Адам перебросил в него иконку с посланием. Перед его виртуальным зрением появилась единственная строчка черных букв: «Паула Мио на Велайнесе».

Адам с трудом удержал чашку с кофе.

— Проклятье!

Несколько сидевших поблизости посетителей начали на него оглядываться. Он изогнул губы в извиняющейся улыбке. Модуль уже стер послание и теперь проводил сложную процедуру узловой зачистки на случай криминалистической экспертизы устройства.

Адам не имел представления, откуда Брэдли получал хотя бы часть своей информации, но на нее всегда было можно полностью положиться. Нужно немедленно прервать миссию.

Или… На планирование и организацию операции было потрачено восемнадцать месяцев. Для обеспечения переброски техники на Дальнюю в десятках миров были основаны фиктивные компании, разработаны сложнейшие маршруты, исключавшие какие-либо подозрения и слежку. На подготовку ушли огромные деньги. Если же он не сумеет все отправить, Хранители не получат оружия. Прежде чем что-либо предпринимать, надо выяснить, где он допустил ошибку на этот раз.

А главное, до конца ведь осталось совсем немного. В последнем сообщении Рашель Лансье подтвердила, что успели подготовить уже две трети заказа. Осталось чуть-чуть.

* * *

Автомобиль Мэгги Лидси доставил ее на подземную стоянку городской полиции за час до смены. С самого начала расследования ей приходилось проводить на работе все больше и больше времени — и не ради того, чтобы заслужить похвалу Паулы Мио: у главного следователя можно было многому научиться. Внимание этой женщины к мельчайшим деталям казалось невероятным. Мэгги была твердо убеждена, что наряду с клетками дополнительной памяти у нее имелись и системные вставки. Она проявляла интерес к любым аспектам дела, какими бы незначительными они ни казались на первый взгляд. Никакие ходящие о Пауле Мио легенды не могли преувеличить ее преданности делу.

Сканирование в лифте вестибюля подтвердило личность Мэгги, и только после этого она смогла спуститься на пятый подземный уровень, где располагались оперативные центры. Группа, расследовавшая дело Элвина, получила кодовое название «Облава» и комнату 5А5 в свое распоряжение. Перед массивной металлической дверью Мэгги снова подверглась сканированию и затем вошла внутрь. В сумрачном помещении вокруг оператора стояли три стеллажа с высокими голографическими экранами. На каждом из экранов непрерывно сменялись изображения и столбцы информации. Лазерные лучи, смешиваясь между собой, образовывали бледную переливчатую мглу. Взглянув на ближайший к двери экран, Мэгги увидела изображение здания, откуда Рашель Лансье обычно управляла своей компанией по продаже автомобилей, а также снимки такси Адама Элвина, сделанные из двух машин слежки, следовавших за ним через центр города.

Мэгги затребовала обновление данных и быстро просмотрела полученную за ночь информацию. Один аспект не вписывался в предполагаемую цепочку — зашифрованное сообщение, полученное эл-дворецким Элвина через узел связи отеля «Вестпул». Она заметила, что в дальнем конце комнаты за своим столом сидит Паула Мио. Главный следователь, похоже, тратила на сон не больше двух часов в сутки. В ее кабинете была поставлена кушетка, но Паула Мио ложилась не раньше чем через час после того, как обе цели отправлялись спать. За час до их подъема она уже была на ногах. Кроме того, ночной смене было приказано будить ее в случае любых непредвиденных событий.

Мэгги подошла к ней и спросила о сообщении.

— Оно поступило из одноразового адреса унисферы, — сказала Паула. — Криминалисты Управления проследили его до пункта загрузки, который оказался общественным узлом киберсферы Дампиера. Тарло обратился в местную полицию с просьбой о проверке, но чудес ждать не приходится.

— Вы можете определить одноразовый адрес? — воскликнула Мэгги, всегда считавшая, что это невозможно.

— До определенной степени. Но это мало помогает. Сообщение было отправлено с задержкой. Кто бы его ни загрузил, отправителя уже не найти.

— А шифр послания можно расколоть? — спросила Мэгги.

— Вряд ли. Отправитель воспользовался трехмерным геометрическим кодом. Я послала запрос в службу разведки, но у них недостаточно ресурсов, чтобы его расшифровать.

— Вы разговаривали со службой разведки? — удивилась Мэгги.

Разведывательное управление, как правило, не реагировало на запросы отдельных личностей.

— Да.

Ожидать разъяснений явно не следовало.

— Ох! — вздохнула Мэгги. — Все верно.

— Сообщение было очень коротким, — продолжала Паула. — И это накладывает ограничения на его содержание. По моим догадкам, это либо предупреждение, либо подтверждение полномочий, либо извещение о прекращении миссии.

— У нас утечки быть не могло, — сказала Мэгги. — Я в этом уверена. Засечь нас они тоже не могли.

— Я знаю. Объект бы сам отреагировал на ошибку любого из ваших офицеров.

— В Социалистической партии немало квалифицированных кибернетиков. Они могли заметить наши подставные программы, отслеживающие эл-дворецкого Мерфи.

Паула Мио потерла рукой лоб, так сильно нажимая ладонью, что кожа сморщилась.

— Возможно, — согласилась она. — Но я должна принимать во внимание и другие факторы.

— Какие же? — заинтересовалась Мэгги.

— Извините, это секрет, — сказала Паула.

Какой бы усталой она ни была, она не собиралась делиться своими тревогами с остальными. Хотя, если Мэгги настоящий детектив, она сумеет и сама все вычислить.

Как сказал Марес, сто тридцать четыре года в ожидании ареста — срок слишком большой. Впрочем, учитывая имевшиеся в ее распоряжении ресурсы, было невозможно рассчитывать на успех в борьбе против Брэдли Йоханссона. На протяжении многих десятилетий кто-то оказывал Йоханссону и его подручным немалую помощь. О ее сегодняшнем деле знало всего несколько человек, и было логично предположить, что этим помощником являлся кто-то вне Управления. С другой стороны, с тех пор как ей поручили это расследование, исполнительные администрации менялись уже семнадцать раз. Не могли же все они тайно испытывать симпатии к делу Йоханссона. Следовательно, все указывало на темные дела Великих Семейств и Межзвездных Династий, то есть общество власть имущих.

Паула предпринимала всевозможные попытки: расставляла ловушки, устраивала информационные засады, намеренно допускала утечку ложных сведений, пользовалась неофициальными каналами связи, раскидывала сети в обществе политиков, вербовала союзников в правительстве Содружества. Но до сих пор результат был минимальным. Это не слишком ее беспокоило, она верила, что доведет дело до конца. Ее больше беспокоил другой вопрос: кто, обладая богатством и властью, мог оказывать поддержку террористам Йоханссона?

— Логично, — нехотя признала Мэгги. Она понимала, что молчание главного следователя было вызвано вескими причинами. — Что же вы собираетесь предпринять в связи с этим сообщением?

— В данный момент ничего, — ответила Паула. — Будем ждать и смотреть, как поступит Элвин.

— Мы можем арестовать их прямо сейчас. В дилерской компании Лансье оружия достаточно для полноценной войны.

— Нет. У меня пока нет оснований для ареста Элвина. Хочу дождаться, пока операция не перейдет в стадию активной контрабанды.

— Он участвовал в подготовке Абадана. Я просматривала файлы в Управлении, там достаточно свидетельств, доказывающих его виновность, несмотря на то что у него был отличный адвокат. Какие нужны еще причины, чтобы его арестовать?

— Я хочу, чтобы оружие было погружено. Хочу узнать их маршрут и точку назначения. Это даст мне возможность распутать всю сеть Хранителей. Элвин так важен лишь потому, что может привести нас к Йоханссону.

— Арестуйте его и проведите выемку памяти. Я уверена, судья даст Управлению ордер на такую операцию.

— Я не смогу этим воспользоваться. Он знает, что его ждет, как только его доставят в камеру, так что он либо покончит с собой, либо его вставки сотрут все воспоминания.

— Вы не можете быть в этом уверены.

— Это фанатик. Он не допустит нас к своей памяти.

— Вы действительно уверены в этом?

— Уверена, — коротко ответила Паула.

На инструктаже заступающей на дежурство группы Паула поделилась с офицерами своими подозрениями в отношении зашифрованного сообщения.

— Оно слегка меняет наши приоритеты, — сказала она. — Если в нем содержится приказ об отмене миссии, Элвин попытается удрать через станцию ККТ. Я хочу, чтобы там постоянно дежурил наряд полицейских, чтобы успеть его арестовать. Детектив Марес, прошу вас за этим проследить.

— Конечно. Я попрошу капитана выделить дополнительный наряд.

За неделю, прошедшую с начала операции, поведение Дона Мареса слегка изменилось. Он больше ничего не оспаривал и не возражал Пауле, но и особого рвения тоже не проявлял. Паула мирилась с этим — к сожалению, средний уровень компетентности был весьма распространен среди работников правоохранительных органов Содружества.

— Также существует вероятность, что это мог быть сигнал к действию. В таком случае мы должны быть готовы реагировать без промедления. В ваших обязанностях ничего не меняется, но приготовьтесь мгновенно выполнять все приказы. Третий вариант тоже не сулит ничего хорошего: послание могло быть предупреждением о нашей слежке.

— Ни в коем случае, — возразил Дон Марес. — Мы в этом деле не новички.

Собравшиеся офицеры одобрительно загудели.

Тарло коротко усмехнулся Ренне. Их босс всегда поддерживала высокий уровень профессионализма независимо от того, с какой полицией ей приходилось работать. Никто не хотел ее подводить.

— Как ни маловероятен такой вариант, мы не можем не принимать его во внимание, — настаивала Паула. — Соблюдайте величайшую осторожность, чтобы вас не раскрыли. Элвин очень умен. Он скрывается на протяжении сорока лет. Если он увидит кого-нибудь хотя бы дважды за неделю, он сразу поймет, что за ним следят. Не попадайтесь ему на глаза. Не позволяйте заметить свою машину. Мы намерены увеличить парк автомобилей, чтобы иметь возможность чаще их менять. Нельзя допускать ошибок. — Она коротко кивнула. — Сегодня ночью я присоединюсь к ведущей группе. Это всё.

Офицеры направились к выходу из комнаты, а Дон Марес и Мэгги подошли к Пауле.

— Если он увидит вас хоть краем глаза, игра будет окончена, — сказал Дон Марес.

— Знаю, — ответила Паула. — Но я должна быть рядом. Некоторые звонки невозможно сделать отсюда. Я бы хотела, чтобы на сегодня вы взяли на себя основное руководство.

— Я?

— Да, у вас имеется необходимая квалификация, и вам уже приходилось командовать рейдами.

— Хорошо.

Он постарался скрыть улыбку.

— Мэгги, вы отправитесь со мной.

Они отыскали Адама Элвина, когда тот совершал неторопливую и, казалось, случайную прогулку по городскому парку. Он проделывал это каждое утро: медленно шагал через открытое пространство, где подобраться к нему пешком было практически невозможно.

Паула и Мэгги ждали на заднем сиденье десятиместного фургона, припаркованного на северном краю парка. Остальные машины группы были равномерно распределены по всему периметру, и трое офицеров полиции, снабженных зрительными вставками, следовали за Адамом пешком, не приближаясь меньше чем на пятьсот метров. Городской парк занимал значительную площадь в самом центре. Здесь имелись небольшие озера, игровые площадки, беговые дорожки и длинные зеленые аллеи с деревьями семидесяти разных планет.

— Он уже второй раз поворачивает в противоположную сторону, — заметила Мэгги.

Изображения со зрительных вставок полицейских транслировались на маленький экран в их машине.

— Это его обычный прием, — ответила Паула. — Он человек привычек. Привычки, возможно, и неплохие, но в конце концов они его подведут.

— Так вы его и выследили?

— Угу. Он никогда не появляется дважды на одной планете. Почти всегда для установления контакта с дилером использует лидера Межзвездной социалистической партии.

— Поэтому вы сделали Саббаха своим информатором и ждали.

— Да.

— Девять лет. Черт побери, сколько же у вас информаторов и на скольких планетах?

— Это секрет.

— Любопытный способ вербовки: вы всегда арестовываете их за какое-то преступление. Это не слишком-то подталкивает людей к сотрудничеству. Вы сильно рискуете в таком важном деле.

— Они нарушили закон, а значит, должны пойти под суд и нести ответственность за свои поступки.

— Черт, вы действительно в это верите?

— Вы же запрашивали мое личное дело. Трижды с того момента, как началось это расследование.

Мэгги ощутила, как вспыхнули ее щеки.

В тот день Адам Элвин, закончив прогулку по городскому парку, поймал такси до маленького итальянского ресторанчика на восточном берегу реки Гуал, петлявшей по нескольким районам города. Во время обильного и продолжительного обеда он послал вызов Рашель Лансье, перехватить который городской полиции не стоило особого труда.

Элвин: Кое-что произошло. Мне надо встретиться с вами еще раз.

Лансье: Заказанная вами машина уже почти готова, мистер Норт. Надеюсь, с вашей стороны проблем не будет.

Элвин: Нет, с машиной проблем не будет. Просто мне необходимо еще раз обсудить с вами спецификацию.

Лансье: Спецификация была согласована. Как и цена.

Элвин: Ни то ни другое не меняется. Мне необходимо встретиться с вами лично и уточнить некоторые детали.

Лансье: Не уверена, что это хорошая идея.

Элвин: Боюсь, это необходимо.

Лансье: Хорошо. Вам известно мое любимое место. Сегодня я буду там в обычное время.

Элвин: Благодарю.

Лансье: Надеюсь, это действительно важно.

Паула покачала головой.

— Привычки, — неодобрительно произнесла она.

К клубу «Старый костюм» было стянуто восемнадцать офицеров полиции. Первых трех Дон Марес направил туда уже через две минуты после начала разговора. Клуб, конечно, был еще закрыт, но полицейским требовалось определить и занять три лучшие позиции для наблюдения за зданием.

В восемь вечера прибыли два человека от Лансье, провели собственную проверку и затем позвонили боссу.

Когда в час ночи в клуб вошел Адам Элвин, десять офицеров уже находились внутри. Как и всегда, они сумели внедриться, не вызывая подозрений в причастности к полиции. Некоторые играли роль бизнесменов, искавших сомнительных развлечений после долгого дня в конторе. Трое из них слонялись вокруг сцены под видом неудачников, махавших смятыми банкнотами перед телами «Ангелов заката», а один даже умудрился устроиться на работу официантом на ночь и уже получил изрядные чаевые. Ренне Кампаса сидела в одной из кабинок, скрытая эл-шторой.

Оставшиеся полицейские находились снаружи, готовые к преследованию целей сразу после окончаниявстречи. Паула, Мэгги и Тарло сидели в стареньком фургоне с логотипом компании бытового обслуживания, припаркованном на соседней улице. На двух экранах, висевших на задней стенке, транслировались изображения, получаемые офицерами из клуба. Рашель Лансье уже находилась внутри, но на этот раз выбрала другую кабинку. Вместе с ней пришел и ее костлявый телохранитель — в участке его идентифицировали как Саймона Каванага, имевшего длинный список мелких правонарушений, почти всегда сопровождавшихся применением насилия. Войдя, он тотчас дважды просканировал кабинку ресторана в поисках шпионской электроники или бионейронных датчиков. Пассивные сенсоры находящихся поблизости полицейских едва не зашкалило: Каванаг воспользовался каким-то сверхсовременным оборудованием, но от того, кто работал на дилера оружия, этого можно было ожидать.

Паула увидела, как Лансье и Элвин обмениваются настороженным рукопожатием. Оружейный дилер встретила своего покупателя весьма неприветливым взглядом, а затем эл-штора закрыла кабинку. Обычную блокировку усилили устройства, установленные Каванагом. Одним из них был нелегальный мощный излучатель пульсаций, способный сжечь нервные узы любого насекомого в радиусе четырех метров.

— Ладно, — сказала Паула, — посмотрим, что за срочное дело возникло у мистера Элвина.

В метре над столом по пушистой синтетической обивке стены карабкалась муха-веретенка с Братейшена. Среди искусственных красных и зеленых волокон ее прозрачное двухмиллиметровое тельце было практически невидимым. Кроме эффекта хамелеона, эволюция планеты наградила это насекомое уникальными нервными волокнами, которые использовали фотолюминесцентные молекулы в качестве примитивного передатчика, что делало их неуязвимыми для стандартных излучателей пульсаций. В запасе этого экземпляра имелась только половина обычного жизненного срока, поскольку ее генетический код был слегка изменен специалистами маленькой лаборатории, по контракту работавшей на Управление, — часть пищевода была заменена набором рецепторных клеток сложной органической структуры. В животе мухи имелась разбухшая железа, выделявшая сверхтонкую нить паутины. Перелетая из соседней кабинки, муха-веретенка потянула за собой эту нить. Теперь слабые нервные импульсы, поступавшие из рецепторов, по паутинке попадали в более стандартный полуорганический процессор, находившийся в кармане жакета Ренне.

В центре экрана перед Паулой возникло зернистое черно-белое изображение. Она как будто смотрела сверху на головы трех человек, сидящих за столом в кабинке.

— Ну, так что же случилось, черт побери? — спросила Рашель Лансье. — Не ожидала увидеть вас до окончания сделки, Хью. Мне это не нравится. Заставляет меня нервничать.

— Я получил кое-какие инструкции, — сказал Элвин. — Как еще я мог их вам передать?

— Ладно, что это за инструкции?

— Пара дополнений к списку. Весьма существенных.

— И все-таки мне это не нравится. Я склоняюсь к тому, чтобы прервать наши отношения.

— Вы этого не сделаете. Мы согласны заплатить за беспокойство.

— Не знаю. Беспокойство становится чертовски сильным. Достаточно одного визита чересчур бдительного полицейского на мой склад — и со мной будет покончено. Там уже немало товара. Дорогого товара.

Элвин вздохнул и запустил руку в карман.

— Это уменьшит ваше беспокойство.

Он вытащил пачку банкнот толщиной с кирпич и пододвинул ее Саймону Каванагу.

Телохранитель взглянул на Лансье, и та кивнула, выражая согласие. Он взял деньги и положил в карман своего пиджака.

— Хорошо, Хью. Что за дополнительный товар вам понадобился?

Элвин протянул ей маленький черный диск и мемокристалл.

— Это в последний раз, — сказала она. — Больше никаких изменений. Мне наплевать, чего вы хотите и сколько платите, понятно? Это окончательное условие сделки. Если вам потребуется что-то еще, придется подождать до следующего раза. Все понятно?

— Конечно.

Паула откинулась на плоскую от старости спинку сиденья. На экране Адам Элвин поднялся, чтобы уйти, и эл-штора кабинки замерцала, пропуская его.

— Что-то не так, — сказала главный следователь.

Мэгги нахмурилась:

— Что вы имеете в виду?

— То, что дополнения к списку не играли никакой роли. Что бы ни было в этом кристалле, оно не имеет отношения к оборудованию.

— Что же это?

— Какие-то инструкции.

— Как вы узнали? Я подумала, что все так, как мы слышали.

— Вы видели его реакцию на сообщение за завтраком — камера отчетливо передала выражение его лица. Послание потрясло его до ужаса. В подобных сделках не принято менять условия на финальной стадии — это заставляет людей нервничать. Реакция Рашель Лансье была отличным тому примером. Заставлять же нервничать торговцев оружием совсем не годится. Такое крупное дело и без этого держит людей на взводе, и Элвину это прекрасно известно.

— И что же? Он сам был шокирован тем, что его босс решил изменить условия.

— Я в это не верю.

— Что же вы намерены предпринять?

— Мы ничего не можем сделать. Продолжаем наблюдать. Продолжаем ждать. Но я подозреваю, что он нас вычислил.

Новость об окутывании Альфы Дайсона прогремела утром два дня спустя. Ее транслировали все информационные каналы и ток-шоу. Оказалось, что по поводу этого события у жителей Велайнеса имеется великое множество мнений и предложений.

Мэгги, сидевшая без дела в подземном операционном центре, одним глазом следила за серьезными и обезумевшими учеными мужами, непрерывно мелькавшими в потоках новостей. Снова и снова демонстрировалась запись того момента, когда звезда бесследно пропала из вида. За ней следовали диаграммы, разъясняющие суть произошедшего доступным широким массам языком.

— Вы думаете, Элвина подтолкнуло именно это? — спросила Мэгги. — Ведь Хранители Личности, как предполагается, стремятся защитить нас от чужаков.

Паула взглянула на экран, где показывали интервью с Дадли Боузом. Старый астроном не переставал улыбаться.

— Нет. Я проверяла. Сообщение было отправлено за полдня до того, как Боуз получил подтверждение своего открытия. В любом случае я не думаю, чтобы окутывание звезды Дайсона имело отношение к Хранителям. Их первоначальная цель — это Звездный Странник и его манипуляции правительством.

— Да, я в курсе их пропаганды. Проклятье, я все время зацикливаюсь на авторе этого сообщения.

— Вам повезло, что автор не вы. На этих негодяев я тоже потихоньку собираю материал.

— Значит, это мгновенное окутывание их не волнует?

— Нет. Оно произошло больше тысячи лет назад. Это старая история, не имеющая отношения к Хранителям.

— Вам многое о них известно, не так ли?

— Почти все, что можно узнать, не присоединяясь к их движению.

— И как же человек вроде Адама Элвина доходит до того, чтобы начать работать на террористов?

— Нельзя забывать, что Брэдли Йоханссон по своей сути харизматичный безумец. Все движение Хранителей Личности — это его персональный культ. Они называют себя политическим движением, но это только часть обмана. Самое грустное в том, что Йоханссон заманил в свои сети сотни людей, и не только на Дальней.

— Включая Адама Элвина, — пробормотала Мэгги.

— Да, включая и Элвина.

— Из того, что мне известно об Элвине, надо отметить, что он умен. И, согласно личному делу, искренне предан радикальным идеям социалистов. Неужели он настолько легковерен, что поддался пропаганде Йоханссона?

— Это всего лишь моя догадка, но я думаю, его устраивает сотрудничество с Йоханссоном. Элвин нуждается в покровительстве, которое может ему оказать Йоханссон, и его любимая партия от подобного союза в какой-то степени тоже выигрывает. С другой стороны, он, возможно, пытается возродить былую славу. Не забывайте, что он психически больной человек. Его террористические акты уже привели к гибели сотен людей, и каждая поставка оружия представляет потенциал для новых смертей. Нельзя исходить из того, что его мотивация основана на логике.

Слежка продолжалась еще одиннадцать дней. Было неизвестно, какие товары Адам Элвин добавил к своему списку, но, похоже, они вызвали затруднения у Рашель Лансье. В заднюю комнатку ее офиса ненадолго заглядывали какие-то подозрительные личности. Несмотря на все попытки, технической группе городской полиции Токата так и не удалось запустить внутрь ни одно из подслушивающих устройств. Офис Лансье был слишком тщательно экранирован. Силовое поле, по мощности сопоставимое с боевым, не могли преодолеть даже мухи-веретенки. Ее склады тоже были защищены, но технической группе все же удалось выявить два из них, где хранилось оружие.

Несколько модифицированных насекомых проникли внутрь и смогли передать изображения, прежде чем стали жертвами излучателей пульсаций и электронной паутины.

Вспомогательные отряды наблюдения не упускали из вида выходивших от Лансье поставщиков и видели, как те собирают свою часть оружия и оборудования и доставляют на склад. Вся чудовищная сеть черного рынка и нелегальных торговцев оружием, опутавшая Велайнес, тщательно фиксировалась, чтобы завершить операцию полным разгромом.

На одиннадцатый день наблюдатели перехватили вызов, подтверждавший завершение комплектации заказа на сельскохозяйственное оборудование и приглашавший Адама Элвина на склад Лансье.

— Вот оно, — объявил Тарло. — Они готовятся к отправке.

— Возможно, — осторожно согласилась Паула.

Сидевший в противоположном конце операционного зала Марес только вздохнул. Тем не менее Паула все же отдала приказ командам задержания быть наготове.

Мэгги заняла позицию в одной из машин неподалеку от склада. Вскоре прибыли восемь грузовиков с ящиками сельскохозяйственного оборудования, и она передала изображение в операционный центр. Широкие ворота в заборе, опоясывавшем склад, быстро открылись, чтобы пропустить машины внутрь. Небольшая задержка возникла из-за того, что навстречу грузовикам на тестовый прогон выехало несколько машин Лансье — на протяжении всего периода наблюдения легальный бизнес шел весьма неплохо, и каждый день законные покупатели забирали по нескольку автомобилей. Торговля велась полным ходом.

Все восемь грузовиков въехали на территорию самого большого из складов Лансье, и, как только последний из них остановился, ворота закрылись. Сенсоры, установленные по периметру забора, показали, что было начато немедленное сканирование.

— Где находится Элвин? — спросила Паула.

Тарло указал на изображение, где главный объект заканчивал обед в ресторанчике делового района. Паула присела рядом с консолью, чтобы следить за Элвином через сенсоры офицеров наружного наблюдения.

После обеда Элвин прошелся по одной из торговых улиц, следуя своей обычной тактике определения слежки и отрыва от любых возможных преследователей. Вернувшись в отель, он собрал чемодан, затем спустился в бар и заказал пиво. Неторопливо прихлебывая из бокала, он наблюдал за экраном в конце барной стойки, транслировавшим интервью, которое Алессандра Барон брала у Дадли Боуза. В конце дня, когда солнце только начало клониться к горизонту, он приказал спустить свой чемодан и выписался из отеля.

— Хорошо, — объявила Паула. — Похоже, все идет как надо. Прошу всех занять позиции согласно первой стадии операции.

Дон Марес находился в одной из машин слежки, и из его автомобиля, стоявшего в сотне метров от выхода из отеля, было видно, как крупный мужчина вышел из вестибюля. По вызову эл-дворецкого Элвина подъехало такси. Чемодан отправился в задний багажник, а пассажир устроился в кабине.

— Дон, подождите, — сказала Паула. — Мы запускаем в программный узел такси своего соглядатая. А, вот и сигнал. Он приказал доставить его на тридцать вторую улицу.

— Но это в противоположной стороне от склада, — заметил Дон из машины преследования.

— Я знаю. Просто ждите.

Паула вернулась к видеоизображениям и донесениям из окрестностей склада: Рашель Лансье и десять ее работников оставались внутри запертого склада, где все еще стояли грузовики. Остальные рабочие, как обычно, в конце дня отправились по домам.

На пульте перед Паулой зажглась мигающая надпись, предупреждавшая о срочном сообщении. «Это интересно. Элвин внедряет в программный узел такси какую-то постороннюю программу». Паула с удовлетворением отметила самоуничтожение полицейской программы, прежде чем новое обеспечение приступило к проверке системы машины.

— Он меняет направление, — с оттенком волнения в голосе доложил Дон Марес.

— Спокойнее, не упустите его, — ответила Паула. — Но не приближайтесь к нему, мы все видим.

Из шести изображений такси, выведенных на большой экран, только одно поступало из машины преследования. Остальные транслировались с камер общественной безопасности, перекрывающих каждую улицу и проспект города. Все они показывали такси, плавно движущееся в городском потоке.

Элвин, вероятно, приказал поторопиться. Машина начала разгоняться.

— Не выдайте себя, — предупредила Паула группу наблюдения, видя, как такси резко сворачивает вправо.

Теперь оно опережало машину преследования почти на сто пятьдесят метров. Согласно стандартной тактике слежки передовая машина вышла из игры. Яркие светящиеся точки на навигационной карте стали перемещаться, чтобы снова окружить такси.

Элвин еще раз повернул направо, потом сразу же налево, а затем нырнул в небольшой переулок.

— Не суйтесь туда, — приказала Паула. — Это тупик.

Третья машина преследования прошла мимо входа в переулок. Такси быстро вернулось и направилось налево — в обратную сторону от третьей машины. Они разошлись всего в паре метров.

Машина Дона Мареса вновь заняла свою позицию за целью. Такси снова увеличило скорость. Мониторы на пульте Паулы показывали смазанные боковые огоньки, мелькавшие между высокими городскими зданиями. Такси свернуло на 12-ю улицу, самую широкую, с шестью рядами движения, полностью забитыми транспортом. Машина стала беспорядочно перестраиваться из одного ряда в другой, затем снизила скорость. Камера показала, как такси ушло под один из огромных мостов, на котором лежали рельсы путей с планетарной станции ККТ.

— Проклятье, куда он делся? — воскликнула Паула. — Дон, вы его видите?

— Думаю, да. Во втором ряду.

Две камеры, установленные на другом конце моста, показывали все ряды движения. Мимо них протекал непрерывный поток транспорта. Затем изображение увеличилось, фокусируясь на такси: оно снова перестроилось и шло по внешнему ряду.

— Хорошо, — сказала Паула. — Всем машинам — уменьшить дистанцию, но оставаться в пределах восьмидесяти метров от цели. Мы не можем рисковать и снова потерять визуальный контроль. Третьей машине: спуститесь под мост и осмотритесь. Проверьте, не выбросил ли он там что-нибудь из автомобиля.

Такси еще с километр продолжало свои маневры, затем резко свернуло на 45-ю улицу и продолжило движение, оставаясь в одном ряду. Скорость упала до семидесяти километров в час.

— Он движется прямо к нам, — сказала Мэгги.

— Похоже на то, — согласилась Паула. — Ладно. Машинам преследования: можете немного отстать.

Через восемь минут такси остановилось перед офисом автомобильной фирмы Рашель Лансье. Ворота мгновенно открылись, машина въехала в открытую дверь склада и встала у пустого ремонтного бокса.

Паула, прищурившись, вглядывалась в видеотрансляцию. Дверь склада осталась открытой, так что полицейские датчики и камеры обеспечивали превосходное изображение. Никакого движения.

— Что происходит? — спросил Тарло.

— Не могу сказать, — ответила Паула. — Рашель все еще остается на складе. Нет, подождите…

По ярко освещенному бетонному полу склада шел Саймон Каванаг. При помощи банковской татуировки он оплатил счетчик такси. Задняя дверца багажника открылась, чемодан Элвина выкатился наружу и двинулся вслед за отошедшим телохранителем. Такси выехало со склада.

— О, дьявол! — воскликнула Паула. — Всем группам: переходим к стадии три. Повторяю: переходим к стадии три. Задержать и арестовать. Дон, остановите такси.

Система таксопарка отдала автомобилю приказ немедленно остановиться. Все четыре машины преследования рванулись вперед, образуя физический барьер вокруг такси.

Машина Мэгги начала движение, когда такси выкатилось за ворота склада. Солнце опустилось десять минут назад, оставив после себя угрюмый полумрак. За спиной Мэгги сверкающими штрихами на потемневшем небе высились башни городского центра. Только несколько тусклых полосок полифото, закрепленных впереди на крае крыши склада, отбрасывали слабые желтые лучи на обширное пространство, заставленное рядами автомобилей. Надземные железнодорожные пути перекрывали горизонт за дальним краем огороженной территории, отделяя город массивным бетонным барьером от потемневшего желтовато-коричневого неба. Одинокий грузовой состав с шипением и лязгом тянулся по рельсам, время от времени отмечая свой путь в город фонтанами искр, вызываемыми плохо отрегулированным сцеплением.

Вокруг Мэгги, огибая застывшие на месте машины, прорывались к закрытому и экранированному складу ее коллеги-детективы. Женщина активировала броню, и устройство, похожее на блестящий голубой скелет, начертанный поверх форменного мундира, негромко загудело. Усиление защитного поля сгустило воздух. Мэгги надеялась, что его мощности будет достаточно — кто знает, оружие какого калибра могут применить против них.

Машины сгрудились позади нее, визжа, словно раненые животные. Впереди основной отряд штурмовиков уже добрался до двери. Полицейские, не останавливаясь, выпустили в композитную панель пару ионных зарядов. Ослепительная вспышка, сопровождаемая оглушительным грохотом, на миг превратила окружающее пространство в монохромную картинку. Дымящиеся осколки бетона взлетели в воздух, оставив в ограждении два рваных отверстия. Полицейские ворвались внутрь.

«СТОЯТЬ, ПОЛИЦИЯ!»

«НЕ ВЗДУМАЙТЕ ДАЖЕ ШЕВЕЛЬНУТЬСЯ, УБЛЮДКИ!»

«ДЕРЖАТЬ РУКИ НА ВИДУ. БЫСТРО!»

Мэгги устремилась в пролом, ощущая пение адреналина в крови. С ионным пистолетом на изготовку, при полном усилении зрительных вставок, она проскочила сквозь неширокую полосу дыма и остановилась. Изумление едва не сбило ее с ног. Перед грузовиком спокойно стояла Рашель Лансье. Вокруг нее столпилось с десяток работников, оставшихся после окончания смены. Несколько ящиков было снято с грузовика мощными погрузчиками и поставлено в аккуратную стопку. На верхнем ящике красовались бутылка вина и десять бокалов.

— А, добрый вечер, детектив, — заговорила Рашель Лансье, рассмотрев значок Мэгги. Ее зеленые глаза насмешливо блестели. — Понимаю, у нас хорошие скидки на автомобили, но нет необходимости так торопиться. У меня достаточно товара, чтобы истощить любую банковскую татуировку.

Мэгги выругалась сквозь зубы и медленно поставила пистолет на предохранитель.

— Нас провели, — произнесла она.

— Дон? — послышался голос Паулы. — Дон, он в такси? Докладывайте, Дон.

— Ничего! — выкрикнул Дон Марес. — Абсолютно пусто. Его здесь нет.

— Проклятье! — воскликнула Паула.

— Это подстава, — сказала Мэгги. — Чертова сука смеется над нами. Я стою в пяти шагах от нее, а она смеется. Мы здесь ничего не найдем.

— Должны найти! — отчаянно крикнул Тарло. — Мы следили за ними три недели. Я видел это оружие собственными глазами!

Все было кончено, возбуждение улеглось, кровь остыла, и Мэгги почувствовала себя ужасно усталой. Она посмотрела прямо в сверкающие торжеством глаза Рашель Лансье.

— Говорю вам, нас классно надули.

* * *

Решающий момент настал, когда ему пришлось выпрыгнуть из такси на ходу под железнодорожным мостом. Адам сильно ударился и закричал от боли, пронзившей ногу, плечо и ребра. Он перекатился на бок и сумел подняться на ноги. Другое, пустое такси поджидало меньше чем в пяти метрах от него. Он ввалился в машину через открытую дверь, а потом эл-дворецкий Квентина Келлехера приказал доставить его к отелю «А+А».

Машина плавно тронулась с места и влилась в плотный поток. Оглянувшись, Адам увидел, как под мостом резко затормозил автомобиль. Из него выскочили двое и начали сканирование. Адам усмехнулся, радуясь увеличивающейся между ними дистанции. Неплохо для семидесятипятилетнего толстяка.

Комнату 421 он нашел точно в том виде, в каком оставил, и сканирование подтвердило, что все было чисто. Прихрамывая, он вошел внутрь. Теперь боль от ушибов стала намного сильнее. Он присел на край гелевого матраса, сорвал с себя одежду и увидел обширные участки содранной кожи и кровоточащие ссадины. Затем Адам прилепил несколько заживляющих пластырей и плюхнулся на кровать, не мешая матрасу раскачиваться под ним. Чуть позже он начал смеяться.

В течение двух недель он не выходил из комнаты. Автомат доставки ежедневно выдавал ему три порции еды. Он пил много жидкости. Эл-дворецкий фильтровал выпуски местных и межзвездных новостей, отыскивая все, что касалось Альфы Дайсона.

Адам проводил в кровати по двадцать часов в сутки, питаясь дешевой едой из коробок и бессмысленными развлекательными шоу. Его торс и конечности были покрыты стандартными общедоступными наборами клеточного перепрофилирования, которые медленно высасывали жир, убирали складки кожи на его новой, более стройной фигуре и попутно уничтожали большую часть ОС-татуировок. На каждой ноге, по обе стороны от коленей, были закреплены плотные полосы кожистого материала — это были комплекты глубокого проникновения, запускавшие свои тонкие щупальца в ткани до самых костей. В результате медленного и болезненного процесса они уменьшили его бедренные и берцовые кости на полсантиметра, корректируя рост Адама до такого показателя, который не числился ни в одной поисковой базе.

Процесс преобразования сделал его слабым и раздражительным, словно он поправлялся после тяжелого гриппа. Он утешал себя успехом выполненной миссии. Заказ обошелся им еще на сотню тысяч долларов дороже, но Рашель Лансье поработала неплохо. В течение десяти последних дней в каждой машине, покидавшей автомобильный салон, вывозилась часть заказа. Компоненты оборудования были размещены по всему городу в зданиях, нанятых им в аренду. Рабочие Рашели упаковали все по ящикам, купленным несколько месяцев назад. Заказ пойдет к Дальней по многочисленным кружным маршрутам, на место он будет доставлен через несколько месяцев.

Единственное, что огорчало Адама, — это невозможность увидеть лицо Паулы Мио в тот момент, когда обман раскрылся. Такое почти стоило бы ощущения защелкивающихся на запястьях наручников.

Спустя семнадцать дней после решающего вечера Адам покинул «А+А», надев свободную хлопчатобумажную футболку и брюки. Еще через двадцать минут такси доставило его на планетарную станцию ККТ. Он спокойно прошел через контроль и, удовлетворенный, сел в экспресс до станции «ЛА-Галактик».

Глава 3

За пределами правительственных кругов о Совете Внешней Защиты Содружества мало кто слышал. Этот чрезвычайный орган, какие очень популярны у бюрократов, был образован на заре Межзвездного Содружества. В те времена, когда ККТ создавала все новые червоточины и открывала для жизни новые планеты, люди вполне оправданно опасались встреч с представителями чужих враждебных рас. Совету Внешней Защиты было поручено изучать все разумные расы, обнаруженные ККТ, и оценивать степень угрозы, представляемой для людей. Учитывая потенциальную серьезность развития худшего варианта сценария, члены Совета стали весьма влиятельными особами в политических кругах. Однако поскольку вероятность опасных встреч если и существовала, то была ничтожно мала, члены Совета постепенно делегировали собственные полномочия своим подчиненным. Тем не менее сам Совет продолжал существовать и упорно проводил ежегодные совещания. Каждый год со всей серьезностью подтверждался статус-кво Галактики. Каждый год члены Совета с этим соглашались и заканчивали встречу скромным обедом. По мере своего расширения Содружество начинало понимать, что разумная жизнь в этом секторе космоса встречалась весьма редко.

Происшествие на Альфе Дайсона все изменило. Найджел Шелдон уже и не помнил, когда в последний раз посещал заседания Совета, но, вероятно, участвовал в заседаниях после обнаружения сильфенов и Высокого Ангела. Эти воспоминания не отложились в его текущей памяти. Скорее всего, он отправил их в надежное хранилище еще несколько омоложений назад.

Пробелы в памяти были с избытком восполнены сведениями, которые его служащие предоставили ему во время поездки с Крессата, где он проживал вместе с другими старшими представителями семейства Шелдон. ККТ направила его персональный поезд прямиком через Августу на планетарную станцию Нью-Йорка, откуда он быстро добрался до Гранд-централа.

Ему всегда нравился весенний Манхэттен, когда после таяния снега деревья покрываются свежей зеленью первой листвы, недоступной для передачи ни одному художнику. Кортеж лимузинов, поджидавший его на вокзале, доставил Шелдона и сопровождавшую его свиту в офис Исследования и Развития Содружества, находившийся на Пятой авеню. Небоскреб, построенный сто пятьдесят лет назад и имевший двести семьдесят восемь этажей, уже не был самым высоким зданием на древнем острове метрополии, но отставал от лидеров совсем немного.

Найджел приехал рано, раньше всех остальных членов Совета. Взбудораженные сотрудники проводили его вместе со свитой в главный конференц-зал на двести двадцать пятом этаже. Они не привыкли к столь представительным делегациям, и это было видно по суетливым приготовлениям перед началом заседания и стремлению довести каждое помещение до идеальной чистоты. Однако он отослал всех встречающих взмахом руки и сказал, что спокойно подождет, пока появятся остальные участники встречи, после чего его спутники активировали защитный барьер.

Сквозь окна конференц-зала поверх соседних зданий можно было рассмотреть Центральный парк. Цвет естественной зелени местных деревьев под полуденным солнцем становился все ярче. К этому дню в парке почти не осталось чужеродных растений. Законы о защите природных видов Земли, проводимые защитниками окружающей среды из Федерации Объединенных Наций, за последние восемь десятков лет стали намного суровее. И все же он отыскал взглядом блестящее дерево ма-хон, мерцавшее в самом сердце парка, — гладкая серебристая поверхность каждого из его спиралевидных листьев отражала любые лучи света. Дерево было привезено сюда три сотни лет назад и стало одним из восьми успешно пересаженных с их странной родной планеты. В прошлом столетии ему был присвоен статус городского памятника, и это обстоятельство доставляло Найджелу немалое удовольствие. Когда жители Нью-Йорка чего-то хотели, им не мог помешать даже экологический блок ФОН, и теперь уже никто не мог лишить ньюйоркцев их драгоценного уникального ма-хона.

Личный помощник Найджела, Даниэль Алстер, принес ему кофе, и Найджел пил его, глядя на город. При этом он мысленно пытался отыскать изменения в городском силуэте, произошедшие за последнее столетие. Здания Манхэттена стали выглядеть стройнее, чем прежде, но, возможно, так получилось из-за того, что они стали намного выше. В архитектуре появилось новое направление, в котором использовались более изысканные фасады. Порой это выглядело достаточно приятно, как, например, современный готический хрусталь башни Стейт-билдинг, которая прежде выглядела довольно примитивно. Конечно, и в этом случае не обошлось без недоработок, но теперь каждое здание смотрелось по-своему, в отличие от типовых городских застроек в недавно заселенных мирах.

Вторым из членов Совета прибыл Рафаэль Колумбия, шеф Управления по расследованию особо тяжких преступлений.

Найджел, безусловно, слышал о нем, но встречаться лично им еще не приходилось.

— Рад наконец-то познакомиться с вами, — сказал Найджел, пожимая ему руку. — Ваше имя не сходит со страниц донесений нашей службы безопасности.

Рафаэль Колумбия коротко рассмеялся.

— Надеюсь, в хорошем смысле?

Ему было немногим больше двухсот лет, а его физическое состояние соответствовало пятидесяти с лишним годам. В противоположность Найджелу, который омолаживался каждые пятнадцать лет, Рафаэль Колумбия считал, что его положению соответствует более зрелая наружность. Он отличался широкими плечами и бочкообразным туловищем, которое приходилось поддерживать в форме при помощи бесконечных физических упражнений. Модная короткая стрижка на его серебристо-седых густых волосах подчеркивала несколько суровое выражение, застывшее на широком лице. Кустистые брови и яркие серо-зеленые глаза выдавали его причастность к семейству Халгарт. Без этой связи он вряд ли когда-либо занял бы свой нынешний пост в администрации Содружества. Халгарты основали Эдембург — один из индустриальных миров Большой Дюжины, что обеспечило им место среди основных Межзвездных Династий, а это означало почти такое же влияние в Содружестве, как у семейства Найджелов.

— О да, — ответил Найджел. — Число крупных преступлений в наши дни, похоже, снижается, особенно против ККТ. И за это я вам благодарен.

— Я делаю то, что в моих силах, — сказал Рафаэль. — Главный источник проблем сейчас — постоянно возникающие группы Новых Националистов, которые не перестают нападать на правительство; чем сильнее мы их прижимаем, тем агрессивнее становятся их сторонники. Если мы не будем постоянно настороже, можно ожидать такую же сокрушительную волну террористических актов против Содружества, как в две тысячи двести втором.

— Вы действительно думаете, что это может повториться?

— Надеюсь, что нет. Внутренние расследования показывают, что подобные группировки просто прикрывают свою деятельность политическими требованиями. На самом деле они более близки к криминальным кругам. Если это действительно так, они пройдут естественный цикл развития и постепенно исчезнут.

— Дай бог. Не хотелось бы демонтировать переходы на каких-нибудь еще планетах. И без того у нас осталось немало изолированных миров. Я-то думал, что единственной реально проблемной планетой осталась Дальняя. И непохоже, чтобы ее можно было излечить.

Рафаэль Колумбия печально кивнул.

— Я верю, что когда-нибудь мы сумеем внедрить цивилизацию и на Дальней. К тому времени когда ККТ начнет осваивать четвертую зону космоса, этот мир станет полноправным членом Содружества.

— Надеюсь, вы правы, — с оттенком сомнения произнес Найджел. — Мы еще даже не думаем о четвертой зоне, до тех пор пройдет немало времени.

В конференц-зал, беседуя между собой, вошли Элейн Дой, вице-президент Содружества, и Томпсон Бурнелли, сенатор, возглавлявший комитет Содружества по науке. За ними, негромко разговаривая, появились многочисленные помощники. Элейн Дой, подчеркивая свой профессионализм, поприветствовала Найджела с вежливой сдержанностью. Он ответил ей с таким же бесстрастным выражением лица. Эта женщина, полностью посвятившая себя политике, потратила сто восемьдесят лет, чтобы пробиться на свой нынешний пост. Даже пройденные ею омоложения были направлены на достижение цели: ее кожа постепенно темнела, пока не приобрела оттенок эбенового дерева, что подчеркивало ее этническую принадлежность. В то же время ее лицо утратило естественную женскую красоту, сменившись строгой сдержанной привлекательностью. Найджелу почти постоянно приходилось общаться с людьми ее типа, и он презирал их всех до единого. В дни далекой идеалистической юности, когда он конструировал свой первый генератор червоточин, он мечтал покинуть их всех на Земле и предоставить вновь открытым планетам возможность развиваться в абсолютной свободе, превращаясь в рай для личности. Теперь он мирился с их господством в правительствах, считая это необходимой платой за цивилизованность общества. В конце концов, кто-то должен поддерживать определенный порядок. Но это не означало, что он смирился с их вечным эгоизмом и самолюбованием. Дой же он считал одной из самых отвратительных личностей, всегда готовой возвыситься за счет других. В преддверии следующих президентских выборов, которые должны будут состояться через три года, она уже вступила в заключительную стадию избирательной борьбы. Поддержка Найджела могла значительно облегчить ей путь к президентскому дворцу в Нью-Рио, но он все еще не дал согласия на содействие.

Томпсон Бурнелли был более откровенным человеком и не столь изощренным политиком. Он был избран делегатом ФОН от Северной Америки и в этом качестве стал представителем интересов огромного конгломерата старинных, влиятельных и самых богатых Великих Семейств планеты. Он и выглядел соответствующим образом: симпатичный мужчина в дорогом сером шелковом костюме, явно выпускник и спортсмен из Лиги плюща. Присущая ему уверенность не могла быть результатом ни вставок памяти, ни бионейральной корректировки — эта черта была исключительно наследственной, ведь Томпсон Бурнелли являлся представителем высшей аристократии Земли. Найджел возненавидел самонадеянность богатеньких сынков еще со времен учебы в колледже — так же как и политиков. Однако если бы был выбор, он бесспорно предпочел бы иметь дело с Бурнелли и ему подобными.

— Найджел, представляю, как это все вас раздражает, — произнес Томпсон Бурнелли с притворным сочувствием, граничащим с насмешкой.

— Почему же? — спросил Найджел.

— Сенсация, к которой ваша исследовательская служба не имеет ни малейшего отношения. Какой-то заштатный ученый-астроном делает величайшее за два последних столетия открытие, да еще на оборудовании, которое за тысячу баксов можно купить в любой лавке старьевщика. Сколько денег тратит на астрономию ККТ ежегодно?

— Пару миллиардов, по последним данным, — нехотя ответил Найджел.

Он не мог не признать правоту сенатора. И не только его. Службы информации унисферы сразу после объявления Дадли Боуза о своем открытии неустанно и с удовольствием изощрялись в сарказме в адрес ККТ.

— Не важно, — энергично воскликнул Томпсон Бурнелли. — В следующий раз повезет и вам, верно?

— Благодарю. Как выступает команда вашего континента в Кубке?

Сенатор нахмурился.

— Вы имеете в виду футбол? Ну, я не знаю.

— Проиграли, не так ли? Но ведь это был только первый раунд из восьми. Надеюсь, вы не очень переживаете из-за того, что они скатились в самый низ таблицы? В следующий раз повезет.

Найджел тонко усмехнулся, а сенатор отвернулся, чтобы поздороваться с Рафаэлем Колумбия.

Постепенно начали подъезжать остальные члены Совета, и Найджел занялся тем, что подходил поздороваться к каждому из них; с этими, по крайней мере, можно было поболтать о футболе. Криспин Голдрич, сенатор, курирующий бюджетную комиссию Содружества; Брюстер Кумар, советник президента по вопросам науки; Габриэль Элс, председатель комиссии Содружества по вопросам труда и промышленности; сенатор Ли Ки, председатель коллегии по экономической политике второй зоны космоса, и Евгений Чинзоул, ведущий юрист законодательной комиссии Содружества.

Элейн Дой повысила голос над общим гулом разговоров.

— Мне кажется, мы можем открыть наше заседание, — сказала она.

Собравшиеся переглянулись и согласно закивали. Все стали отыскивать соответствующие рангу места. Найджел отметил взглядом пустое кресло и сел слева от вице-президента, проводившей собрание. Согласно протоколу, это место предназначалось для делегата Совета Внешней Защиты. Прибывшие со своими боссами помощники сгруппировались позади кресел.

Вице-президент обернулась к руководителю своего аппарата, Патриции Кантил.

— Не могли бы вы попросить РИ выйти на связь?

Именно этот момент выбрал для своего появления Оззи Фернандес Айзекс. При виде всеобщего изумления Найджел не без труда подавил улыбку, уже изогнувшую его губы. Они могли бы это предвидеть. Еще в те давние времена, когда Найджел и Оззи собирали материалы, которые впоследствии послужили основой для изобретения генератора червоточин, он был настоящим чудаком. Моменты истинной гениальности сменялись у него упрямством мальчишки-спортсмена, стремящегося доказать свое превосходство над однокурсниками. В те дни Найджел то переживал из-за того, что Оззи пренебрегал своим талантом, то восхищенно качал головой, видя, как его друг щелкает задачи, считавшиеся неразрешимыми. Они стали превосходной командой, и им удалось сжать пространство и ступить на поверхность Марса за мгновение до приземления там космоплана НАСА. Последовавшее покорение созданного ими зверя было заслугой Оззи: это он превратил неукротимый прототип оборудования из сферы физики высоких энергий в повсеместно используемый транспорт, а в процессе еще и создал величайшую в истории человечества корпорацию. Зато управление, финансы и политическое влияние Оззи никогда не интересовали. Он просто хотел забраться подальше и увидеть, какие чудеса таит в себе Галактика.

Еще в те времена, когда он совершал свои побеги к девственным звездам, его имя стало легендой. Отшельник Содружества, последний гуру альтернативного образа жизни, он испробовал все: женщин и все древние грехи; рискованные новые наркотические стимуляторы, как химические, так и бионейронные; Оззи-мир — пригодную для людей планету, где он якобы жил в полном одиночестве, во дворце величиной с город; десятилетия, проведенные в образе бродячего поэта, когда он странствовал по разным планетам и с самого дна общества наблюдал, как зарождается новая цивилизация; сотни зачатых естественным путем детей; экстравагантные омоложения, когда он годами жил в телах животных: льва, орла, дельфина, немедведя с Каррука; проект синтеза ДНК динозавра, стоивший миллиарды и впоследствии похищенный барсумианцами. Он построил целую сеть червоточин, связывающих планеты Содружества, которыми мог воспользоваться только он лично; его мысли и программы легли в основу создания Развивающегося Интеллекта. Повсюду в Содружестве, где бы вы о нем ни спросили, местные старожилы рассказывали о том, как Оззи побывал в их мире (разумеется, никем тогда не узнанный) и облагодетельствовал их предков тем или иным подвигом: добился строительства моста через бурную реку, доставил больного ребенка в госпиталь, несмотря на страшную бурю, первым взошел на высочайший пик планеты, уничтожил — в единоличной схватке — местного криминального авторитета. И даже обратил воду в вино, если верить таблоидам унисферы. В конце концов, Оззи ведь был специалистом в области преобразований.

— Друзья, извините меня за опоздание, — произнес Оззи.

Он дружески махнул рукой вице-президенту и зашагал к последнему пустующему креслу. Проходя мимо Найджела, он похлопал его по плечу.

— Рад встрече, Найдж, давно не виделись.

— Привет, Оззи, — ответил тот, стараясь казаться равнодушным.

На самом деле они не встречались лично уже семнадцать лет.

Оззи наконец добрался до своего места и с довольным вздохом уселся в кресло.

— Кто-нибудь, дайте мне, пожалуйста, кофе. У меня зверское похмелье.

Найджел быстро щелкнул пальцами, и Даниэль Алстер принес чашку кофе. Несколько членов Совета не могли скрыть своего неодобрения, вызванного бесцеремонным поведением легенды. А это, как догадывался Найджел, и было целью Оззи. Когда-то он считал, что омолаживаться Оззи совсем не обязательно: этот человек мог быть необычайно моложавым и без впрыскивания юношеских гормонов. Зато всеобщее признание и восхищение жителей Содружества принесли юному афро-латиноамериканцу чувство удовлетворения. Эти две культуры не смешивались между собой даже в политически корректном двадцать первом столетии, тем более на улицах Сан-Диего, где он вырос. Именно там Оззи в последний раз остался в дураках.

— Мистер Айзекс, вы здесь в официальном качестве? — спросил Криспин Голдрич.

Его аристократический английский акцент прямо-таки сочился негодованием.

— Конечно, дружище, на этом мероприятии я представляю ККТ.

За столом, где собрались самые могущественные люди, в своей повседневной лимонно-желтой рубашке и помятых просторных брюках цвета охры он выглядел абсолютно неуместно, и огромная копна волос в стиле «афро» ничуть не улучшала его вид. За три столетия просьб, убеждений и насмешек Найджел так и не уговорил его подстричься. Этому стилю больше никогда не было суждено вернуться, но Оззи все еще надеялся.

— Не надо на меня оглядываться, — сказал Найджел. — Я отвечаю за финансовые вопросы ККТ, а Оззи — наш технический консультант при Совете.

Оззи широко усмехнулся и подмигнул Криспину Голдричу.

— Ну хорошо, — заговорила Элейн Дой. — Давайте все-таки начнем заседание.

Большой экран над столом ожил вспышкой оранжевых и бирюзовых линий, сходящихся и исчезающих в его центре, словно в древней экранной заставке.

— Добрый день, леди и джентльмены, — размеренным голосом поприветствовал их Развивающийся Интеллект. — Мы рады принять участие в собрании, которое, безусловно, войдет в историю.

— Благодарю, — ответила вице-президент. — Что ж, прошу вас, Брюстер.

Советник президента по науке окинул взглядом стол.

— Я вряд ли могу что-то добавить к новостным выпускам унисферы, разве что подтвердить, что все это правда. ККТ по нашему запросу открыла разведочную червоточину в межзвездное пространство за Таньятой и при помощи собственной аппаратуры убедилась в свершении окутывания.

— У нас более совершенное оборудование, чем телескоп Дадли Боуза, — сказал Найджел, оставив без внимания молчаливый кивок Томпсона Бурнелли. — Но, несмотря на это, информации слишком мало. Весь процесс занял около двух третей секунды. Мы уверены, что барьер не может быть физической оболочкой, это какой-то вид силового поля.

— Поля, отсекающего видимый спектр, — уточнил Ли Ки.

— Сам масштаб этого явления превосходит все наши возможности, — добавил Брюстер Кумар. — Эта проклятая штука не меньше тридцати астрономических единиц в диаметре. Я не думаю, что она имеет что-либо общее с молекулярными контактными экранами или даже с квантовыми полями.

— А есть ли какие-нибудь теории, объясняющие природу барьера?

— По паре дюжин в каждомуниверситете Содружества, где имеется факультет физики. Но это не самое интересное, намного любопытнее его воздействие: это инфракрасный излучатель, следовательно, внутри сохраняется солнечная система.

— Как это возможно? — спросила Габриэль Элс.

— Основной принцип следующий: внутри барьера не наблюдается накопления энергии. Когда электромагнитный поток звезды доходит до барьера, он проникает сквозь него и выходит в виде тепла. Если бы этого не было, если бы барьер задерживал его, внутри мы получили бы эффект скороварки. Мы также подозреваем, что барьер и солнечный ветер преобразует в инфракрасное излучение, но на таком расстоянии настаивать на этом довольно трудно.

— Другими словами, — заговорил Найджел, — кто бы ни установил оболочки, Пара Дайсона и сейчас благополучно существует внутри них. Условия там ничуть не изменились.

— И это подводит нас к следующему вопросу, — сказал Брюстер Кумар. — Были ли эти барьеры созданы обитателями звездной системы или их наложили извне? Хотя ни один из этих вариантов ничем нам не поможет.

— Чем нам может нанести вред их изоляционизм? — спросил Рафаэль Колумбия.

— В нашей истории изоляционизм традиционно усиливался во времена военных потрясений, — пояснил Найджел. — Подобная ситуация могла возникнуть и на Паре Дайсона. Если барьеры были воздвигнуты чужаками, обитающими в этих двух звездных системах, мы можем допустить, что причиной их действий могли быть соображения безопасности. Если это так, они защищались от поистине ужасного оружия. Альтернативный вариант ничуть не лучше: какие-то другие расы настолько боялись их, что решили изолировать. В любом случае там враждовали две чужеродные расы, обе обладающие оружием и технологиями, настолько опережающими наши возможности, что их можно считать колдовством.

— Спасибо, сэр Артур, — пробормотал Оззи.

Найджел улыбнулся своему старинному другу: он сомневался, что кто-то еще в этом зале уловил его намек. Все присутствующие были моложе их по крайней мере на целое столетие.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, приписывая им человеческую мотивацию, — заметила Габриэль Элс. — Не могло ли стать причиной простое желание отгородиться от всей остальной Вселенной? В конце концов, сильфены — народ довольно обособленный.

— Обособленный? — воскликнул Рафаэль Колумбия. — Они так распространились, что занятые ими планеты невозможно сосчитать.

— Цель нашего Совета — обсудить развитие по наихудшему сценарию, — напомнила всем вице-президент. — И вероятность локальных конфликтов весьма высока.

— К слову о сильфенах, — вставил Оззи. — Почему бы не спросить их о том, что там происходит?

— Мы пробовали, — сказала вице-президент. — Они ответили, что ничего не знают.

— Ох, да они говорят так обо всем на свете. Спросите их, наступит ли завтра рассвет, и они начнут скрести свои задницы, а потом спросят, что мы подразумеваем под «завтра». Им нельзя задавать прямые вопросы. Чтобы получить ответ, нужно обдурить этих бродячих мистиков.

— Да, спасибо, мистер Айзекс, я это знаю. У нас достаточно экспертов по культуре сильфенов, и все они в самом срочном порядке изучают проблему. Надеюсь, что им удастся получить от сильфенов более содержательный ответ. А до тех пор нам приходится рассчитывать только на собственные силы. Отсюда и срочность заседания нашего Совета.

Оззи бросил в ее сторону гневный взгляд и затем, надувшись, устроился поглубже в кресле.

— Я не верю, что барьер вокруг звезд был установлен внешними силами, — заявил Ли Ки. — Это противоречит логике. Если вы кого-то боитесь, но имеете возможность изолировать целые звездные системы, нет смысла делать барьер проницаемым. Устройте из него скороварку или что-нибудь похуже. Нет, на мой взгляд, это оборонительное сооружение. К Паре Дайсона приближалось нечто очень скверное, и они захлопнули двери перед лицом опасности.

— В таком случае где теперь это зло? — спросил Томпсон Бурнелли.

— Да, действительно, — поддержал его Брюстер Кумар.

— Прекратило свое существование, — бросил Оззи. — А вы все слегка впадаете в паранойю.

— Потрудитесь объясниться, — бесстрастно предложил ему Томпсон Бурнелли.

— Да ну, парень, Пара Дайсона в двенадцати сотнях световых лет от Таньяты. Все это произошло во времена господства Римской империи. Астрономия сродни истории.

— Скорее во времена Чингисхана, чем Римской империи, — заметил Брюстер Кумар. — Ни одна цивилизация, могущественная и прогрессивная, как Пара Дайсона или их противники, не может исчезнуть без следа за какое-то тысячелетие. Мы-то точно не исчезнем, а наши технологии очень далеки от их уровня. Нельзя просто спрятать голову в песок и надеяться, что за эти годы опасность перестала существовать.

— Я согласна, — сказала вице-президент. — Планета Дальняя находится всего в ста пятидесяти световых годах от Пары Дайсона, и оттуда сообщают, что барьер существует и поныне.

— Еще одна новость от ККТ, еще не ставшая достоянием общественности, — заговорил Найджел. — Нашу разведочную червоточину мы использовали также для определения окутывания Беты Дайсона. К несчастью, первоначальные предположения оказались верными.

Рафаэль Колумбия вдруг насторожился.

— Вы хотите сказать, что оно произошло в то же самое время?

— Да. Как можно увидеть с Таньяты, между звездами Пары существует дистанция в два световых года. Мы открыли червоточину на два световых года ближе к Бете и увидели, что процесс окутывания был идентичен. Все произошло с интервалом в три минуты.

— Это оборона, — заявил Евгений Чинзоул. — Иначе и быть не может. Цивилизации, населявшей две звездные системы, угрожал внешний агрессор.

— Любопытное совпадение, — произнес Оззи.

— В чем именно? — поинтересовалась вице-президент.

— Что-то агрессивное и невероятно могущественное приближается к еще одной цивилизации, и та оказывается тоже достаточно искушенной, чтобы организовать оборону. Люди, я не верю в это. Временные ограничения Галактики такого не допустят. Мы сосуществуем с сильфенами только потому, что они остаются в своем нынешнем состоянии уже миллионы лет.

Вице-президент с тревогой оглянулась на экран РИ.

— Как вы это объясняете?

— Мистер Айзекс прав в том, что конфликт между двумя приблизительно равными силами маловероятен, — ответил РИ. — Нам известно, с каким трудом проходит эволюция разума на любой пригодной для жизни планете. Вследствие этого технологически развитые расы редко сосуществуют в Галактике, хотя Высокий Ангел — это исключительный случай. Однако такую вероятность нельзя исключить полностью. Мы поддерживаем точку зрения мистера Кумара в том, что цивилизация, способная на подобные свершения, не может быстро исчезнуть из Галактики.

— Они могли эволюционировать, — быстро возразил Оззи. — Они могли избавиться от своих примитивных инстинктов. В конце концов, мы оставили позади немало дерьма.

— И приобрели немало разновидностей нового дерьма, — сказал РИ. — Причем все они удручающе похожи на дерьмо старое. Кроме того, ни одно примитивное общество не способно воздвигнуть барьеры вокруг Пары Дайсона. Но мы опять отклонились от сути. Механизм барьеров мог быть древним сооружением, оставленным его создателями, которые отправились своим путем. Можно бесконечно долго рассуждать, рассматривая событие с точки зрения современности, но ни одно предположение не может учитывать всех особенностей столь давнего прошлого.

— Что же вы предлагаете? — спросила вице-президент.

— Это очевидно, разве не так? Совет был образован для того, чтобы определить ответный ход в случае любой предполагаемой угрозы Содружеству. Основываясь на доступных на данный момент сведениях, невозможно дать определенный ответ. Вы должны посетить Пару Дайсона и установить их нынешнее состояние, а также причину окутывания.

— Но цена!.. — воскликнула вице-президент, поспешно оглядываясь на Найджела.

Он игнорировал ее взгляд. РИ значительно облегчил его задачу.

— Да, дорога до Пары Дайсона, если воспользоваться обычными методами, обойдется недешево, — сказал он. — Нам придется отыскать не меньше семи пригодных для людей планет между Содружеством и Парой Дайсона, а потом построить на каждой из них генераторы червоточин промышленного типа. Это займет не одно десятилетие и не сулит никакой экономической выгоды.

— Казначейство Содружества не может субсидировать ККТ, — вставил Криспин Голдрич.

— Но вы сделали это ради Дальней, — мягко заметил Найджел. — И это был наш последний контакт с чужаками.

— Всего одна станция на Средней! — запальчиво воскликнул сенатор. — И этого было достаточно, чтобы убедить меня никогда больше не совершать подобных ошибок. Дальняя оказалась пустой тратой времени и ресурсов.

Найджел с трудом удержался, чтобы не ответить ему. Кроме Рафаэля, у Халгартов за этим столом было немало прямых союзников, и их семейство получало львиную долю доходов с Дальней. Хотя, сказать по правде, доходов было не так уж и много.

— Я бы мог предложить нечто более практичное, чем последовательность червоточин, — сказал Найджел.

Все сидящие за столом с любопытством посмотрели в его сторону, даже Оззи, что можно было считать настоящим событием. Заинтересованность на лице вице-президента противоречила привычной демонстрации политической силы.

— Я полностью согласен с РИ в том, что необходимо точно выяснить обстоятельства событий на Паре Дайсона, — продолжил Найджел. — Но можно сэкономить время и деньги, не строя цепочки червоточин. Я предлагаю построить космический корабль.

Его идея была встречена напряженными усмешками. А Оззи попросту рассмеялся.

— Вы говорите о полете со скоростью, превышающей скорость света? — спросил Брюстер Кумар, не скрывая охватившего его волнения. — Вы действительно можете это сделать?

— Конечно. Это будет достаточно простая адаптация нынешней системы генераторов червоточин: вместо стабильно устойчивых переходов, сквозь которые мы перемещаемся, можно будет странствовать внутри одной постоянно поддерживаемой червоточины.

— Ой, дружище! — воскликнул Оззи. — Как здорово! Кто знает, может юные астронавты в конце концов победят. Давайте нажмем красную кнопку и унесемся в гиперпространство.

— Это не гиперпространство, — несколько торопливо возразил Найджел. — Тебе прекрасно известно, что этим названием таблоиды обозначают любые сложные манипуляции с энергией.

— Гиперпространство, — с довольным видом повторил Оззи. — Именно то, чего мы стремимся избежать, строя червоточины.

— Только не в этом случае. Мы могли бы создать такой корабль в течение года. Отправить ударную группу исследователей, и они смогут определить, что там происходит. Быстро и дешево.

— Дешево? — усомнился Криспин Голдрич.

— Относительно дешево.

Проекты космических кораблей уже больше столетия хранились в персональных файлах Найджела. Он не переставал думать о них, хотя и не имел возможности довести до конца. Он никогда не забывал (и не стирал воспоминаний) своего восхищения, когда наблюдал за грациозно спускающимся над марсианским горизонтом «Орлом-2» и его приземлением на Аравийской Земле Марса. Космический корабль, странствующий по враждебному космосу, несущий в себе апофеоз человеческой воли, все самое лучшее и достойное, что только имелось в расе людей, представлялся ему воплощением благородства. И, возможно, он остался последним из людей, кто еще об этом помнил. Нет, не последним.

— Корпорация ККТ и казначейство Августы готовы финансировать до тридцати процентов стоимости строительства.

— В обмен на исключительные привилегии, — саркастически усмехнулся Томпсон Бурнелли.

Найджел тоже улыбнулся в ответ.

— Как я помню, подобный прецедент имелся в период авантюры на Дальней.

— Ну хорошо, — сказала вице-президент. — Если альтернативы нет, ставим это предложение на голосование.

Никто не проголосовал против. Но Найджел заранее знал, что так и будет, и даже Бурнелли в знак согласия поднял руку. Совет Внешней Защиты Содружества всегда поддерживал ККТ в вопросах исследований и контактов, так что уже три дня назад по личному распоряжению Найджела в ККТ началась работа над практическим воплощением проекта. Теперь оставалось только решить тысячи вопросов относительно деталей финансирования и руководства. Вся конкретика будет отдана членами Совета во власть их подчиненным. Это заседание решало вопросы только общей политики.

— И вы, вероятно, собираетесь возглавить миссию? — перед самым уходом спросил его Рафаэль Колумбия.

— Нет, — ответил Найджел. — Как бы мне этого ни хотелось, эта должность требует определенных качеств и опыта, которыми я не обладаю и которые вряд ли смогу получить в клинике омоложений. Но я знаю человека, отвечающего всем обязательным требованиям.

* * *

Планета Октиер, заселенная в 2089 году, была одним из первых миров первой зоны космоса. Ее долговечность породила первоклассную экономику, плавно развивающуюся в соответствии с богатым и впечатляющим культурным наследием. Любому наблюдателю, явившемуся через планетарную станцию ККТ в Сиэтле, это подтверждали хрустальные небоскребы и мраморные кондопирамиды его столицы Дарклейк-сити.

Большая часть первых поселенцев прибыла сюда из Канады и Гонконга, затем к ним присоединилась еще и немалая часть жителей Сиэтла. В связи с этим в обществе уживались самые различные веяния: от ультрасовременных течений до бережно сохраняемых древних традиций. Учитывая корни местных жителей, можно было не удивляться, что привычка к тяжелому труду и педантичности у них в крови от рождения. В целом народ процветал, и его численность росла: через двести сорок лет после заселения она перевалила за миллиард с четвертью, и было освоено восемь континентов планеты. Подавляющее большинство людей здесь прилежно работали и неплохо жили.

Дарклейк-сити, скорее всего с подачи выходцев из Сиэтла, был расположен в холмистом районе субтропиков. Склоны с богатой почвой, постоянное тепло и обилие воды из рек и озер делали эту местность идеальной для выращивания кофе. На берегу озера, ограничивающего город с юго-востока и протянувшегося на тридцать пять километров, выросли общественные причалы и парки, кварталы дорогого жилья, яхтенные мастерские, роскошные курорты и коммерческие доки. По ночам над дорогами, словно грозовые облака, сверкал ореол голографической рекламы, а здания соревновались между собой затейливой подсветкой, подчеркивающей их особенности. Бары, рестораны и клубы зазывали с улиц праздные толпы народа живой музыкой, представлениями и полулегальными средствами для получения наслаждения.

За сорок лет до открытия Дадли Боуза, в ночь своего убийства, Тара Дженнифер Шахиф наблюдала все это с балкона гостиной на двадцать пятом этаже в своих апартаментах в самом центре города. Береговая линия, словно мерцающая граница Галактики, отделяла город от беспросветной темноты. Там заканчивалась жизнь и цивилизация. Лишь редкие огоньки прогулочных яхт скользили по глубоким водам, напоминая о небесных созвездиях.

Она оперлась на ограждение балкона, позволяя легкому бризу шевелить ее волосы и платье. На планете давным-давно были запрещены двигатели внутреннего сгорания и электростанции на ископаемом топливе, так что местные политики могли похвастаться чистотой атмосферы, превосходящей земные условия. Поэтому она с удовольствием вдыхала ночной воздух. Шума тоже не было. Низкий гул электромоторов не достигал такой высоты, а от шумного побережья Тару отделяла дистанция в три километра.

Слева, если бы она повернула голову, то увидела бы цепочки городских огней, тянувшиеся до самых предгорий.

Бледного света низкой серо-голубой луны Октиера было вполне достаточно, чтобы разглядеть изломанную стену пологих гор, выделявшихся на фоне ночного неба. Днем на их склонах виднелись террасы с длинными рядами кофейных деревьев. В густых зарослях пышной растительности, в стороне от извилистых дорог, ведущих к вершинам, мелькали белые корпуса поместий.

Два омоложения назад она сама жила там, вдали от неистового шума городов. В своих мечтах она порой думала о возвращении в сельскую местность, к более спокойной и неторопливой жизни — жизни вдали от своего напористого и целеустремленного мужа, Мортона. Возможно, еще через пару омоложений она так и сделает, просто чтобы восстановить силы. Но не сейчас, пока быстрый жизненный ритм еще доставляет ей удовольствие.

Она вернулась в комнату, и балконные двери неслышно задвинулись. Тихо ступая босыми ступнями по тиковому дереву пола гостиной, она направилась в ванную комнату.

В цокольном этаже многоквартирной башни ее убийца вошел в помещение, где находился пульт энергосистемы. Он снял крышку с одного из блоков управления и достал из кармана портативное устройство. Прибор выпустил отрезок оптического кабеля со стандартным V-разъемом на конце, который был затем подключен к гнезду щитка управления. Несколько заново загруженных программ быстро установили контакт с основным оборудованием. Как только все было сделано, он вытащил разъем и аккуратно поставил крышку на место.

Пол и стены ванной комнаты Тары Дженнифер Шахиф были отделаны большими коричневыми мраморными плитами, а весь потолок занимало одно огромное зеркало. Приглушенные светильники по краю ванны, мерцавшие наподобие свечей, отбрасывали теплые розоватые блики. Сама ванна, утопленная в пол, была достаточно просторной для двоих и наполнена до краев, с добавлением ароматических солей. Как только она шагнула в воду, заработали круглые насадки и в ее тело мягко ударили струи воды. Она опустилась на встроенное сиденье и запрокинула голову на подушку. Эл-дворецкий включил музыкальную программу. Тара в приятной полудреме наслаждалась мелодиями.

Мортон уехал на неделю в Таланси, на другую сторону планеты, где участвовал в конференции с застройщиками, с которыми надеялся заключить сделку. «Аквастейт», компания, которую они вместе основали, выпускала полуорганические влагоулавливающие листы, снабжающие водой удаленные от центра дома, и начинала пользоваться популярностью. Мортону не терпелось воспользоваться успехом, чтобы начать публичное размещение акций, что принесло бы огромные деньги для дальнейшего развития. Его увлеченность работой означала, что все семь дней в неделю ей не надо было объяснять, где она находилась и чем занималась. Все это время она могла проводить с Вайоби Коталом, прелестным молодым человеком, которого она удерживала при себе. В основном ее привязанность была обусловлена его талантами в постели, но, кроме того, они выходили в город и посещали все приятные места и мероприятия. Все это делало их связь очень особенной. Вайоби проявлял интерес к тем сферам, которые Мортон игнорировал или попросту забывал в своей бесконечной одержимости развитием их компании. Следующие семь дней станут восхитительной передышкой, она это твердо решила. Ну а потом, возможно… В конце концов, они женаты уже тринадцать лет. Чего еще может требовать Мортон? Браки со временем всегда становятся скучными. Надо пожать друг другу руки и двигаться дальше.

Ее убийца прошел через вестибюль первого этажа, и его эл-дворецкий вызвал лифт, чтобы подняться на двадцать пятый этаж. В ожидании лифта он стоял под самой камерой безопасности, установленной над дверью. Но его это не беспокоило. В конце концов, он пришел сюда не со своим лицом.

Тара все еще раздумывала, что надеть сегодня вечером, как вдруг чарующая мелодия оркестра резко оборвалась. Свет в ванной комнате погас. Циркуляция воды прекратилась. Тара в негодовании открыла глаза. Отключение энергии — это так досадно. Она считала, что в таких апартаментах должны быть приняты все меры, чтобы избегать подобных неприятностей. Раньше такого никогда не случалось.

Прошло несколько секунд, но свет не загорался. Она приказала эл-дворецкому запросить домовую систему о причине неполадок. Он доложил, что ответ получить невозможно, ничего не работает. Она раздраженно нахмурилась. Этого просто не может быть, ведь должны же иметься какие-то резервные и дублирующие системы.

Она подождала еще немного. В ванне было очень уютно, а она так хотела, чтобы в эту ночь с любовником ее кожа была безупречной. Но, несмотря на ее желания и проклятия, подача энергии не возобновлялась. Спустя некоторое время она поднялась на ноги и вышла из воды. Только теперь она поняла, насколько здесь темно. Она не смогла увидеть свои руки, даже поднеся их к глазам. Заглушая раздражением растущее беспокойство, она решила не искать полотенце. Вместо этого она осторожно вышла в коридор. Здесь, по крайней мере, были хоть какие-то проблески света, отражавшиеся от арки, ведущей в гостиную.

Тара поспешила в большую комнату, лишь смутно представляя, что ее мокрые ноги сделают с деревянным полом. Через балконное окно струился свет ярко переливавшегося города. Вся обстановка гостиной в этом освещении казалась черно-белой.

В холле кто-то шевельнулся. Большой. Бесшумный. Она повернулась.

— Что…

Убийца выпустил из сделанного на заказ пистолета нервноподавляющий импульс. На мгновение все мышцы в теле Тары окаменели. Импульс уничтожил почти все нервные окончания ее мозга, и смерть наступила мгновенно. Она ничего не почувствовала. Ее мускулы расслабились, и тело опустилось на пол.

Он подошел ближе и остановился на секунду, глядя вниз.

Затем он вытащил генератор стирающих память импульсов и приложил его к ее затылку, где находилась ячейка памяти. Генератор послал разряд. Убийца трижды повторил операцию, чтобы окончательно и бесповоротно уничтожить вставку. Не важно, какое роскошное тело клонируют для нее в процессе оживления, последняя фаза жизни Тары Дженнифер Шахиф утрачена навеки.

Эл-дворецкий киллера проинструктировал домовую сеть — и снова вспыхнул свет. Убийца сел на широкий диван лицом к двери и стал ждать.

Вайоби Котал появился через сорок шесть минут. На лице вошедшего в гостиную молодого, живущего первой жизнью парня играла порочная самодовольная улыбка, но при виде обнаженного тела на полу она сменилась выражением крайнего потрясения. Он едва успел заметить сидевшего на диване человека, как пистолет послал разряд.

Убийца снова проделал процедуру с импульсным генератором и тщательно стер из ячейки памяти Вайоби Котала воспоминания о нескольких последних месяцах, после чего он отправился в спальню для гостей и вытащил из стенного шкафа три больших чемодана и багажный короб. К тому времени когда он принес их в хозяйскую спальню, из службы доставки башни явились три робота с тележками и пластиковыми упаковочными ящиками.

Сперва он запихнул оба тела в самые большие ящики и тщательно их запечатал. Затем потратил два с половиной часа, чтобы собрать по квартире все принадлежавшие Таре вещи, наполнив ими оставшиеся ящики. Ее одежда поместилась в чемоданах и багажном коробе.

После окончания упаковки роботы загрузили вещи в тележки и на служебном лифте спустили их в помещение доставки, где уже поджидали два нанятых грузовика. Ящики с телами поместились в одной машине, а все остальное было погружено во вторую.

Наверху убийца выпустил воду из ванны, а потом приказал слугам-роботам произвести генеральную уборку апартаментов. Он оставил маленькие машины драить пол и стены в поисках грязи и пыли, а сам вышел, добросовестно погасив за собой свет.

Глава 4

Итак, она здесь, втиснутая в тесную кабину гиперглайдера, привязанного к голой скале Сторожевого каньона, в предрассветных сумерках ждет приближения шторма, несущегося со скоростью почти двести километров в час. В ее возрасте и при ее происхождении Джастина Бурнелли могла бы найти занятие и получше. Само собой, именно сейчас ей на ум приходили спа-процедуры, дорогие рестораны, танцы в роскошном ночном клубе и постель с шелковыми простынями (предпочтительно в компании мужчины). Единственная же доступная в этих местах роскошь сейчас удалялась от нее по предельно негостеприимному плато со всей скоростью, на которую были способны передвижные домики спасательного отряда. И все благодаря ее новой подруге Эстелле Фентон.

Они встретились в гостиной эксклюзивной клиники в Вашингтоне, услугами которой она обычно пользовалась. Обе женщины только что вышли из резервуаров после бесконечных сеансов физиотерапии, гидротерапии, массажа, ароматерапии и прочих процедур, предписанных для возвращения жизни мускулам, остававшимся в бездействии на протяжении четырнадцати месяцев. Несмотря на цветущий вид их обновленных тел, они двигались словно дряхлые старухи.

Все, кто находился в этой гостиной, только и могли, что сидеть в глубоких гелевых креслах перед венецианскими окнами да смотреть на лесопарк. Лишь очень немногие пользовались портативными устройствами, чтобы просмотреть сообщения и подать голосовые команды. Еще никто из них не вернул способности напрямую связываться с киберсферой. В процессе омоложения их тела были лишены большинства таких вставок, как процессоры и ОС-татуировки, а новых они еще не получили. Эстеллу в гостиную под руки ввели две санитарки, и ее красивая рыжеволосая голова беспомощно болталась из стороны в сторону при каждом шаге. Она упала в кресло с довольным вздохом.

— Мы вернемся за вами в три часа и отведем на сеанс гидротерапии, — сказала старшая медсестра.

— Большое спасибо, — с вымученной улыбкой ответила Эстелла. Улыбка исчезла вместе с вышедшими медсестрами. — Черт побери!

— Только что вышла? — спросила Джастина.

— Два дня.

— А я три дня назад.

— Боже, еще десять дней мучений.

— Но оно того стоит. — Джастина держала в руках буклет, который только что просматривала: он весь был посвящен снимкам и статьям о ее любимом модном магазине. — Подумать только, я уже лет десять не могла носить почти ничего, что здесь представлено.

Несмотря на то что ее подруги с почти религиозным рвением проходили процесс омоложения каждые двадцать (а то и меньше) лет, Джастина решилась снова лечь в клинику только после того, как ее физический возраст приблизился к пятидесяти. Тщеславие не значилось в списке ее грехов.

— Я еще не в том состоянии, чтобы даже думать о нарядах, — сказала Эстелла. Она провела рукой по выбритому черепу с пятисантиметровой щеткой волос. — Сначала надо привести себя в порядок. Ненавижу короткие стрижки, всегда ношу волосы до пояса, а теперь они отрастут не раньше чем через пару лет, — проворчала она.

— Это, вероятно, роскошное зрелище.

— Проблем с мужской компанией не возникает. — Она окинула взглядом гостиную. — Проклятье, я даже на это не гожусь.

Клиника принимала только пациенток женского пола, что, впрочем, не мешало им в конце восстановительного периода предаваться запретным удовольствиям в своих комнатах. И дело было не только в полученных красивых телах — их организмы в буквальном смысле накачали гормонами и энергией. К моменту выписки после омоложения секс у всех пациенток был главным приоритетом, и они стремились по возможности сократить свое пребывание в клинике.

Джастина усмехнулась.

— Это ненадолго. Скоро ты со всех ног бросишься в ближайший «Молчаливый мир».

— Я там и прежде бывала десятки раз. Не хочу сказать, что пропущу это заведение, но на этот раз я планирую более волнующее развлечение.

— Вот как? Какое же?

Этим волнующим развлечением оказалось двухмесячное сафари на Дальней. Джастина почти наотрез отказалась к ней присоединиться, но чем больше Эстелла рассказывала — а она почти ни о чем другом не говорила, — тем сильнее эта идея завладевала ее мыслями.

В конце концов, Дальняя оставалась единственным по-настоящему «диким миром», где цивилизация еще не полностью поглотила самобытность местного населения. Поездка оказалась трудной и дорогой, климат и условия — более чем странными, да и корабль чужаков, называемый «Мария Селеста»^[2], все еще являлся загадкой для ученых, как и в первый день своего обнаружения. Ко всему прочему здесь имелась и геологическая аномалия — Великая Триада, величайшие в Галактике вулканы, образующие правильный треугольник.

Гиперглайдер Джастины был закреплен в самом устье Сторожевого каньона носом на восток, так что гора Зевс виднелась слева. Днем, когда наземная служба подготавливала гиперглайдер, Джастина смогла рассмотреть только нижний каменистый склон этого колосса, образующий одну из стен похожего на трубу каньона. Находящийся на вершине кратер еще никому не удавалось увидеть с поверхности — он вознесся на высоту семнадцати километров.

Справа от нее стоял Титан, единственный активный вулкан из трех, чей кратер выходил за границы атмосферы на высоте в двадцать три километра. Время от времени, по ночам, если извержение бывало особенно сильным, с южных равнин можно было увидеть мерцающее сияние над раскаленной лавой, словно за горизонтом всходил красный карлик. Ну а прямо перед ней, образуя невероятно ровный и массивный конец каньона, возвышался Геркуланум. При окружности основания приблизительно в семьсот одиннадцать километров, вулкан имел почти коническую форму, но обладал двойной вершиной, поднимавшейся на тридцать два километра над уровнем моря, далеко за границей тропосферы Дальней. К счастью, геологи относили его к полуактивным вулканам: за сто восемьдесят лет с момента поселения здесь людей на нем ни разу не было извержений, хотя порой происходили весьма внушительные толчки.

Что за явления могли способствовать образованию столь грандиозных вулканов на сравнительно небольшой планете, какой была Дальняя, до сих пор оставалось неразрешимой загадкой. Джастина, конечно, изучила научное обоснование этого явления, изложенное в многочисленных статьях: колоссы, подобные горе Геркуланум, могли существовать только благодаря сорокапроцентной силе тяжести — в мире с нормальной гравитацией, подобном Земле, они обрушились бы под собственным весом. Отсутствие же тектонической плиты свидетельствовало о том, что лава просто накапливалась в одном и том же месте на протяжении многих тысячелетий.

Впрочем, никакие холодные размышления не могли уменьшить впечатления от развернувшегося перед ней величественного ландшафта. Ее окружала первобытная мощь и энергия, и нигде больше сила планеты не проявлялась с такой неукротимой яростью. И Джастина, сидя в маленьком жалком аппарате, решилась на безумную попытку подчинить ее своей воле, заставить выполнить свое желание.

Первые утренние лучи засияли на сланцево-сером небе в конце каньона, и она ощутила, что ее руки в полетных перчатках слегка дрожат. Она проклинала чертову Эстеллу Фентон. Даже осознание того, что Эстелла привязана к скале в таком же гиперглайдере в паре километров отсюда и видит тот же враждебный пейзаж, не помогало ей успокоить нервы.

— Шторм начинается, — донесся по радио чей-то голос.

На Дальней не было киберсферы; в сущности, за пределами Армстронг-сити и других крупных городов здесь не действовали никакие современные виды связи. Лет сто назад вокруг планеты летало несколько спутников, обеспечивающих зону покрытия над океаном и дальними районами суши, но Хранители Личности сбили их давным-давно. Теперь оставалось уповать на простое радио, хотя турбулентная ионосфера Дальней не способствовала устойчивой связи.

— Наблюдается какое-то движение. Ветер усиливается.

Джастина уставилась в прозрачный купол кабины, но не смогла заметить никакого движения внизу на скале. Там было нечему двигаться. Ураганы, налетавшие с океана Гонду, попадали между Зевсом и Титаном и с ревом устремлялись в единственный каньон, поэтому еще много веков назад из него были начисто выметены все частички почвы и мелкие осколки камней.

— Деррик! — позвала Джастина. — Ты меня слышишь?

Ответом ей стал только треск помех, усиливавшихся по мере того, как утренний свет заливал каньон.

— Деррик!

Караван грузовиков, внедорожников и мобильных домиков, должно быть, уже далеко, с горечью поняла она. Наземный отряд должен был уйти к подножию Зевса и укрыться от утреннего шторма в глубоком ущелье. Сумасшедшие пилоты гиперглайдеров теперь предоставлены самим себе. Выхода нет.

В уклончивой рекламе и ободряющих энергичных ознакомительных лекциях это обстоятельство как-то не акцентировалось. Упоминания о нем не было даже в дополнительной памяти, заключавшей в себе навыки опытного пилота. Беспомощно ждать, пока ветер с океана не превратится из легкого бриза в сокрушительный ураган. Ждать и не иметь возможности что-либо изменить. Ждать, ждать. Ждать и волноваться. Ждать, пока ужас из самых глубин мозга не разгорится в ревущее всепоглощающее пламя.

— Как ты, дорогая? — спросила ее Эстелла.

— Отлично. — («Сучка!») — Должна признать, я начинаю немного нервничать.

— Нервничать? Счастливая! Я ужасно боюсь.

Джастина дала поручение эл-дворецкому снова начать предстартовую процедуру проверки всех систем гиперглайдера. Даже при ограниченных возможностях бортовой аппаратуры эл-дворецкий добился превосходного согласования с внутренней системой и почти мгновенно выдал результат. Виртуальная картинка свидетельствовала о полной готовности и исправности машины.

— Напомни еще разок, почему я в это впуталась?

— Потому что это интереснее, чем завтрак, поданный в постель, — ответила ей Эстелла.

— В пятизвездочном отеле.

— На одном из Карибских островов с балконом на море.

— Где в воде резвятся дельфины.

Снаружи стало заметно светлее. Джастина наконец разглядела струйки песчинок, змеившиеся мимо гиперглайдера. Наверное, их принесло с побережья, решила она. Она подключила погодный радар к главному экрану и стала изучать разноцветные пятна, сталкивавшиеся и смешивавшиеся друг с другом. Шторм безусловно усиливался, красные потеки, отмечавшие область высокого давления, просачивались повсюду, словно расширяющиеся свежие раны.

В какой-то мере она была рада, что шторм приближался с запада, подкрадываясь к ней сзади. Это означало, что ей не доведется смотреть, как грозовые тучи хищно поглощают все небо. Она и так была достаточно испугана. Даже сейчас она сомневалась, что решится совершить полет. Можно было просто остаться здесь; гиперглайдер с крыльями, убранными в гнезда под главным фюзеляжем, был сейчас похож на гладкую толстую сигару. Она могла не размыкать креплений, и пусть ветер ревет вокруг, пока все не закончится. Ей говорили, что многие, испугавшись в последний момент, так и поступали. Уже сейчас, в середине сезона штормов, ураган мог бушевать четыре-пять часов.

Через двадцать минут ветер стал настолько сильным, что гиперглайдер начал подрагивать. Если песок все еще летел, ей уже не было этого видно. Экран радара захлестнули красные потоки.

— Все еще здесь? — спросила Эстелла.

— Еще здесь.

— Теперь уже недолго.

— Ага. У тебя на радаре такая же картинка? Некоторые потоки уже достигают скорости в полторы сотни километров в час.

Цифровые значения, отмечавшие скорость ветра, так быстро менялись, что значки стали расплываться. При таком раскладе центр бури окажется над головой минут через сорок или пятьдесят, а она именно этого и ждала. Если сорваться с места сейчас, гиперглайдер просто врежется в подножие Геркулеса.

Радиоэфир наполнился глупыми шутками и нервной бравадой. Джастина не принимала участия в перекличке, но слушала голоса, принесшие неожиданное спокойствие. Они помогли ей избавиться от ощущения одиночества. Тучи уже помчались по небу, постепенно спускаясь все ниже, и закрыли поднимающееся солнце, превратив ясное утро в мрачные сумерки. Вдали она уже видела размытые потоки ливня. Скала вокруг гиперглайдера заблестела от тонкого слоя влаги.

— Ветер поднялся до сотни, — обратилась к ней Эстелла. Ее голос звенел от ужаса, смешанного с радостным возбуждением. — Я готова стартовать. Увидимся на той стороне, дорогая.

— До встречи! — закричала Джастина.

Фюзеляж яростно дрожал и звонко постукивал; сквозь надежно укрепленный колпак кабины стал пробиваться вой ветра. Изображения на дисплеях расплывались, не успевая сфокусироваться на пульсирующих и вибрирующих разноцветных линиях. Ей приходилось полагаться только на основные показания, отраженные в виртуальном зрении. Снаружи не было видно ни стен каньона, ни неба — все исчезло в сером тумане.

И вот настал ее час. Скорость ветра в Сторожевом каньоне превысила сто шестьдесят километров в час. Радар показывал, что передний край шторма сейчас прямо перед ней, бушует вокруг вершины Геркуланума. Эти вихревые потоки и должны унести ее далеко-далеко. Без них полет был бы очень коротким и имел бы весьма печальный конец.

Она положила руки на панель с точечными контактами и обхватила рукоятки пальцами; слоистый пластик потек по ним, предохраняя от последствий неминуемой болтанки. ОС-татуировки на запястьях через точечные контакты образовали связь ее нервной системы с бортовой аппаратурой. Перед виртуальным взглядом появились призрачные руки. По ее желанию у них были длинные тонкие пальцы с зелеными ногтями и сверкающими неоновыми кольцами. Среди иконок материализовался джойстик, и она обхватила его виртуальной рукой. Другая рука стала нажимать иконки, проводя финальную проверку. Как только загорелся последний зеленый огонек, она дала команду бортовой сети выдвинуть крылья.

Утолщения из слоистого пластика под фюзеляжем набухли и превратились в небольшие толстые дельтовидные крылья. Добравшийся до них ветер мгновенно усилил гул. Крепления натянулись до предела. Джастине оставалось только молиться, чтобы углеродисто-титановые якоря, забитые командой сопровождения на пятьдесят метров вглубь в голую скалу, выдержали еще несколько минут.

Внутренний голос напомнил ей, что это был ее последний шанс передумать и остаться в живых.

Джастина шевельнула виртуальной рукой и щелкнула по символу переднего крепления. Замки разошлись, и гиперглайдер отчаянно заметался из стороны в сторону.

На помощь пришли навыки из имплантированной памяти. Джастина чуть повернула джойстик, заставив крылья опуститься вниз на несколько градусов. Одно прикосновение к символу заднего крепления — и два троса вытянулись. Гиперглайдер, все еще яростно раскачиваясь, поднялся в воздух метров на двадцать, словно пытаясь освободиться от оставшихся пут. Джастина остановила растяжение тросов и приступила к тестированию плоскостей управления. Задняя часть гиперглайдера быстро превратилась в лопасть вертикального стабилизатора. Крылья еще немного увеличились и повернулись, обеспечивая увеличение подъемной силы. После потери контакта с поверхностью пронзительный гул вибрации значительно ослабел, хотя и не исчез полностью. Теперь оставался лишь устрашающий рев ветра, скорость которого приближалась уже к двумстам километрам в час.

Теперь гиперглайдер представлял собой гигантский воздушный змей. Джастина очень осторожно увеличила длину задних креплений. Тросы заплясали вокруг кабины, и гиперглайдер рванулся прочь от земли. Через две минуты тщательных манипуляций она поднялась на сто метров. Земли не было видно, чему Джастина искренне порадовалась. Несущиеся клочья тумана скрывали все, что находилось дальше двух-трех десятков метров. Капли дождя, попадавшие на прозрачную поверхность купола, мгновенно стекали, прогоняемые ураганными порывами ветра. Неистовую тряску постепенно удалось уменьшить поворотом плоскости крыльев, и затем Джастина стала снова увеличивать длину тросов.

Через двадцать пять минут после отрыва от земли она поднялась на тысячу четыреста метров. Подъем проводился с величайшей осторожностью, но тросы крепления раскачивались в такт, отчего у нее стало сводить челюсти. Джастина начала трансформировать гиперглайдер для свободного полета. Крылья раздвинулись до своего полного размаха, в сто десять метров, и одновременно изогнулись, приняв форму полумесяца; сверху гиперглайдер теперь стал похож на гигантское лезвие ятагана с каплевидной кабиной в центре изгиба. Позади кабины фюзеляж вытянулся по вертикали, образовав треугольный стабилизатор, и его кончики она поворачивала почти инстинктивно, чтобы машина держалась строго по ветру.

Она поднялась на полторы тысячи метров. Крылья еще немного изогнулись по всей длине, в полной мере соответствуя направлению ветра и обеспечивая максимум подъемной силы. При взгляде на экран Джастина с трудом поверила своим глазам: цифры показывали, что прочность удерживающих ее креплений уже достигла предела.

Джастина сделала глубокий вдох, прислушиваясь к реву разбушевавшейся стихии. Если хватит смелости, это будет уникальный полет. Если… Она вспомнила все свои прожитые годы. С этой ужасающей высоты они показались ей почти одинаковыми и невероятно скучными.

Виртуальный палец двинулся вперед и почти нехотя коснулся иконки разъединения креплений.

Гиперглайдер вырвался на свободу, и сила инерции прижала Джастину к спинке кресла, вернув вес, почти не ощущавшийся с момента высадки на Дальней. Машина со скоростью двести километров в час помчалась к выходу из Сторожевого каньона и сразу же, накренившись на правый борт, начала понемногу снижаться. Джастина повернула джойстик, чтобы восстановить равновесие — не рывком, но плавно и твердо изменяя угол наклона крыльев в соответствии с потоком воздуха. Реакция последовала мгновенно: гиперглайдер взмыл вверх. Затем его стало поворачивать вдоль горизонтальной оси, и Джастине пришлось подрегулировать кончики стабилизатора.

В эти мгновения все ее внимание сконцентрировалось на единственной задаче — удержать гиперглайдер на курсе. От внешнего мира ее отгораживала не только пелена бесформенных туч: взгляд Джастины не отрывался от дисплея высоты и радара. Сторожевой каньон постепенно сужался, и ей приходилось выравнивать гиперглайдер точно по центру. Каменные стены словно стремились сомкнуться друг с другом и становились все круче, и в результате возрастала вибрация машины. Неистовая турбулентность постоянно грозила закружить гиперглайдер штопором и сбросить вниз.

В этой изматывающей борьбе за власть над машиной Джастина потеряла счет времени. Если подняться слишком высоко, мощныепотоки воздуха унесут гиперглайдер в сторону, и она закончит полет где-нибудь на продуваемых ураганом и усеянных валунами склонах Зевса или Титана, в сотнях километров от вспомогательных машин каравана.

Радар без всякого предупреждения показал, что до выхода из каньона остается двадцать пять километров. В этой точке, равноудаленной от всех трех вулканов, гора Геркуланум казалась обычной вертикальной скалой высотой шесть километров. Гиперглайдер Джастины находился на высоте три с половиной километра. Скорость ветра продолжала возрастать. На погодном дисплее огненными лентами полыхали смертоносные потоки и возвратные вихри, бьющиеся о скалы. Обрывки туч сошлись в непрерывную мрачную пелену.

Джастина слегка втянула крылья, жертвуя силой тяги ради увеличения маневренности. За прозрачным куполом кабины начался настоящий ливень из крупных и тяжелых капель. Как ни странно, видимость стала улучшаться. Высокое давление словно выжимало влагу из туч. Капли на мгновение сливались, и лишь потом их уносили яростные потоки воздуха. Давление неустанно росло, и капли становились еще крупнее. Вокруг фюзеляжа уже бурлили и пенились почти горизонтальные потоки воды.

До скалы оставалось двенадцать километров, а она летела в трех километрах над дном каньона. Ливень стал таким сильным, что гиперглайдер словно скользил внутри насыщенной воздухом гигантской волны. Из-за склона вулкана выглянуло солнце, осветило верхнюю часть стен каньона и вдруг озарило брызги вокруг гиперглайдера. Мир засиял тысячами сверкающих осколков радуги, беспрестанно затухающих и вспыхивающих вновь. Великолепный вид вызвал у Джастины восхищенный смех.

В трех километрах перед ней разрозненные струи сливались в один извивающийся поток, несущийся в двух километрах над Сторожевым каньоном. До скалы оставалось еще два километра. Каменная преграда стояла в самой узкой части каньона, где давление возрастало до максимума, а у пенящейся реки имелся только один выход.

Джастина провела гиперглайдер над самой водой и смотрела вниз, не веря своим глазам. Радуги внезапно погасли. Вместо них в поле ее зрения ворвалась скала, уходившая отвесными стенами чуть ли не к самому небу. Прямо перед ней летящая река вздыбилась и начала невероятно долгое восхождение к свободе, и поток воздуха вместе с ней поменял направление на вертикальный подъем. Ураган взорвался оглушительным грохотом, и скорость ветра возросла до трехсот двадцати километров в час. Молодая женщина сознавала, что сама вопит во весь голос, но ворвавшаяся в рубку какофония бури заглушала все остальные звуки.

Гиперглайдер развернуло вертикально вверх. Сила тяжести снова вдавила Джастину в кресло. От страха потерять связь с точечными контактами она обхватила рукоятки так, что побелели костяшки пальцев. Она с трудом заставила крылья машины повиноваться ее командам в отчаянной попытке сохранить стабильное положение в гейзере воздуха. Вода, отвергая силу притяжения, поднималась отвесно по скале вместе с ней. Хоть управление гиперглайдером и поглощало все ее внимание, Джастина потратила пару драгоценных секунд на то, чтобы полюбоваться невероятным явлением — водопадом, несущимся вверх.

На высоте около пяти километров пенящийся каскад воды начал оседать. Разъяренный ураган, добравшись до верхнего края каньона, вырвался на свободу. Скорость ветра и давление стали падать. Все это время Джастина держала курс строго по центру. Гиперглайдер взлетел над скалой, оставив позади две гигантские волны воды и тумана, лебедиными крыльями падающие на нижние склоны вулкана. Только в центре вихря ветер снова завыл, швыряя машину вперед и вверх.

Внизу под ней стала видна громада горы Геркуланум, мрачный участок раздробленного в гравий камня тянулся вдоль каньона на десятки километров. Унылая серость постепенно уступала место более оживленным пятнам цвета охры и зелени — там смогли отвоевать себе место самые стойкие растения. За мельчайшие трещинки цепко держались корнями крошечные травинки, а дерзкие колонии тропического мха облепили огромные булыжники. Ураган продолжал бушевать, огибая склоны с юга и севера, стремясь к более спокойным небесам на востоке.

Джастина опять изменила угол наклона крыльев, сохраняя скорость и при этом поднимаясь еще выше. Она держала курс точно между каньоном и вершиной, не отклоняясь ни в одну сторону. Теперь под ней проплывали луга, покрытые травой и редкими приземистыми кустами. Умеренный климат, растения, терзаемые неослабевающими штормами, но тем не менее всегда цветущие. Двойная волна низвергающейся воды осталась в пятнадцати километрах позади нее, и тучи постепенно разошлись влево и вправо, отыскивая собственный маршрут к вулкану. Джастина выбрала свой путь по чистому небу. Ее гиперглайдер набрал колоссальную скорость, достаточную, чтобы унести вдаль от урагана, но для ее конечной цели этого было мало. Она обратилась к погодному радару.

Мало ей было угрозы от средней части вулкана, как на его истерзанных склонах появились еще и сильные смерчи, возникшие в результате возмущения воздушных масс. Она отчетливо видела их коричневатые извивающиеся столбы, мечущиеся взад и вперед над самой землей. Они вырастали до всевозможных размеров — от тонких спиралей пыли до плотных, грозных вихрей в несколько километров высотой. Бортовая система отмечала их курс, исключая слишком слабые и слишком далекие от ее цели. Но все они без исключения оставались непредсказуемыми. Вот здесь приходилось полагаться на человеческую интуицию. И на удачу.

Она выбрала один смерч в двадцати километрах перед ней и немного южнее, чем хотелось бы. Но он поднимался на пять километров ввысь и, прокладывая свой хаотичный путь, затягивал валуны размером с автомобиль. Джастина выполнила вираж и направила на него нос гиперглайдера. Она немного спустилась и на этом выиграла в скорости. Крылья и вертикальный стабилизатор еще немного вытянулись, но при этом стали тоньше. Ее взгляд не мог оторваться от неистовых пируэтов основания смерча, отчаянно пытаясь разгадать рисунок этого завораживающего танца и его следующие движения.

Ее спуск превратился в бесстрашный прыжок. Она раскачивала аппарат в такт основанию смерча — предугадывая и копируя все его повороты. Крылья и стабилизатор уменьшились до состояния коротких обрубков, так что контроль был минимальным. До земли оставалось едва ли больше пятисот метров. Смерч впереди нее снова вильнул в сторону. Она знала, что еще пару секунд он останется на том же месте, и рывком передвинула джойстик вперед, нацелив нос точно в центр столба. В последний момент она круто повернула вверх. Горизонт рухнул вниз, оставив перед ней только небо, сменившее бирюзовое сияние на невероятно глубокий индиго.

В следующее мгновение гиперглайдер прорвался в центр смерча. Взбесившаяся пыль и песок окружили фюзеляж тесными объятиями. Крылья и задний стабилизатор свернулись, образовав короткий пропеллер, а нос, совершив крутую дугу, указывал вертикально вверх, вдоль изменчивого и ненадежного столба вращающегося воздуха. Крылья мощным толчком подбросили машину ввысь. Всевозможные частицы, от песчинок до потенциально опасных камней, застучали по фюзеляжу. Удары следовали так часто, что ей показалось, будто гиперглайдер попал под обстрел. Индикатор уровня структурной прочности быстро перескочил в тревожный желтый сектор. При виде камней, летящих в прозрачный купол кабины почти в футе от ее лица, Джастина почти непрестанно вздрагивала.

Но, несмотря ни на что, это был потрясающий момент. Не каждый добирался до этой ступени. Кто-то разбивался о дно или стены Сторожевого каньона. Другие, кому удавалось преодолеть взлетающий водопад, не могли найти подходящего смерча или войти в него. Но ее внедренные воспоминания сделали свое дело, от нее требовалась лишь решимость их применить. Ради этого она и приехала в это место: выяснить, осталась ли она той же безудержной и беззаботной личностью, которую помнила со своей первой жизни.

За спиной громко взвыли моторы, гасящие вращательное движение фюзеляжа. Это обеспечивало устойчивость и равновесие кабины. По крайней мере, так говорилось в теории. Головокружение и тошнота все еще беспокоили ее, но визуальных подтверждений вращения не было. Виртуальная графика указывала на слабые вибрации, компенсируемые бортовой аппаратурой. Ускорение до боли прижимало ее к сиденью.

Уже через несколько мгновений гиперглайдер выскочил из верхушки смерча, словно ракета из пусковой шахты. За очень короткое время, проведенное в сердцевине смерча, его скорость удвоилась. Моторы снова заработали, предотвращая вращение. Крылья и стабилизатор гиперглайдера вытянулись, приобретая нормальные очертания: крылья стали прямыми и узкими, а хвост — крестообразным. Впрочем, удержаться им здесь было почти не за что — гиперглайдер быстро и плавно скользил в стратосфере. Тем не менее Джастина слегка повернула крылья, чтобы изменить курс. Машина следовала по баллистической кривой, вершина которой находилась в девяти километрах над горой Геркуланум.

Джастина наблюдала, как падают показатели давления, пока приборы не зарегистрировали снаружи полный вакуум. Цвет неба вместо синего стал черным. Вокруг повсюду сверкали звезды, а кабину заливал ослепительно яркий солнечный свет.

Контраст поражал воображение. За несколько секунд она перенеслась из безумного буйства шторма в безмолвное спокойствие космоса. Здесь опасность грозила ей ничуть не меньше, чем в горниле шторма, но Джастина почему-то чувствовала себя спокойнее. Безумное сердцебиение стало выравниваться. Она отстегнула плечевые крепления и вытянула шею, чтобы осмотреться.

Гиперглайдер почти достиг вершины Геркуланума и продолжал подниматься. Нижние склоны вулкана скрывались под пеленой туч. Далеко позади ураган, вырываясь из Сторожевого каньона, буйствовал над каменной преградой. Повернув голову вправо, она смогла заглянуть в кратер вулкана Титан: в самом его центре дьявольским огнем мерцали отблески лавового озера, наполовину закрытого густым черным дымом. Толстые черные щупальца тянулись вверх, частично рассеивались у края кратера и хлопьями серого пепла осыпались на верхние склоны горы. Джастина разочарованно вздохнула, не застав полного извержения; местные жители с восторгом рассказывали о горе Судьба (как они почти всерьез называли эту вершину) в ее полном блеске.

В восьми с половиной километрах над горой Геркуланум гиперглайдер достиг максимальной высоты, и его траектория, уступая слабому притяжению Дальней, стала понижаться. Линия горизонта поднялась над носом машины — хрупкая белая черта под чернотой космоса. Прямо под гиперглайдером виднелась двойная кальдера: два огромных углубления в тускло-коричневом плато отвердевшей лавы и шлака.

Радио Джастины на фоне бесконечных помех уловило несколько разрозненных слов от групп, поднимавшихся на лишенные воздуха склоны. Восхождение на Геркуланум являлось еще одним из основных развлечений Дальней. Подъем был не слишком труден, склоны достаточно пологие, а уменьшенная сила тяжести обеспечивала приезжим из других миров легкую прогулку. Однако на последнем отрезке пути приходилось надевать скафандры, а единственный стоящий вид, хотя и по-настоящему великолепный, открывался с Трона Афродиты — так назывались скалы чуть ниже края кальдеры. Тех же, кто хотел добраться до наивысшей точки вулкана, ждал долгий и утомительный переход по лунному ландшафту.

Нос гиперглайдера теперь немного опустился, и весь мир к востоку от вулкана заполнила Дальняя. Со своего великолепного наблюдательного пункта Джастина могла видеть и протянувшийся к югу горный хребет Дессо — из-под мягкого водоворота облаков торчали его невысокие острые вершины. Они стояли на страже огромной пустыни, расположенной южнее экватора, холодной неприветливой области, почти лишенной облачности. Дальше к востоку были заметны мазки зелени, там начинались степи, протянувшиеся к Северному морю и Армстронг-сити.

Отчетливо различимый изгиб горизонта создал у Джастины впечатление, будто она, словно древний мифический бог, взирающий на землю, обозревает все полушарие планеты. На самом деле размеры Дальней превосходили размеры Марса, но ее величина, хоть и ограничивала реальное поле зрения, ничуть не умаляла колоссальной перспективы. К тому же Дальней недоставало мягкости структуры, дарованной древними богами горе Олимп. Под белыми облаками расстилались унылые серые и коричневые просторы. Несмотря на почти два столетия, прошедшие после появления здесь людей, планета так и не восстановилась после колоссальной и едва не ставшей смертоносной для всего живого вспышки, привлекшей сюда человечество. Упорные энтузиасты разбрелись из Армстронг-сити по всей планете, начали сеять семена и распространять полезные почвенные бактерии на огромных просторах пыльных пустынь; но биосфера все еще была очень скудной, и прогресс оживления планеты продвигался крайне медленно. Большую часть поверхности составляли пустыни и выжженная земля; радиацию пережила лишь малая часть коренной флоры и фауны. Зелень же, которую заметила Джастина, была привезена сюда издалека в почти мертвый мир.

Гиперглайдер тихо и плавно парил над высокими скалами Трона Афродиты, преграждавшего путь к вершине Геркуланума с восточной стороны. На несколько километров ниже вулкан опоясывало кольцо ледников, растянувшееся на голых скалах на сотни метров. Солнце, отражаясь в зернистом раздробленном льду, создавало в верхних слоях атмосферы красочное сияние. Еще ниже притаились альпийские леса из генно-модифицированных земных сосен, завезенных сюда в качестве маяка жизни, различимого с расстояния в сотни километров. В благодарность за ощущение комфорта Джастина улыбнулась им, словно старым друзьям.

Машина спустилась до верхних слоев атмосферы, и по радару побежали прозрачные голубые и зеленые волны, отмечавшие уровень наружного давления. Джастина снова выдвинула крылья и задала им дельтовидную форму. Спустя некоторое время, когда воздух еще более сгустился, кабину опять стало потряхивать. Баллистическое скольжение уступило место аэродинамическим силам.

Джастина неторопливо прогнала мечтательное забвение, охватившее ее во время полета над вулканом. Пора было принимать практическое решение. С такой высоты она легко могла пролететь еще четыре или пять сотен километров и избежать близости вулкана. Но если продолжать двигаться в том же направлении, она окажется в горах Дессо, тогда как поворот на юг или север приведет ее в разделившиеся потоки урагана. Кроме того, надо считаться с расстоянием: чем дальше она сейчас улетит, тем дольше ей придется ждать вспомогательного каравана. Джастина изменила наклон гиперглайдера, чтобы нос приподнялся вверх, позволив воздуху уменьшить его скорость. Снижение стало интенсивнее, но она шла вдоль склона, и расстояние до земли оставалось постоянным. Вокруг замелькали облака, ярко освещенные сиянием ледника. Из пелены облачности гиперглайдер вырвался уже над поясом сосновых лесов. За ними Джастина различила просторные луга. Там было бы легко приземлиться, но высота еще слишком большая. Будет холодно.

По мере снижения луга становились все более пышными и зелеными. Налетавшие с нижних склонов гор порывы ветра сильнее встряхивали гиперглайдер. Среди травы стали попадаться кустарники и деревья, быстро переходящие в густые тропические леса, словно покрывалом затянувшие восточную часть подножия вулкана. Глядя вниз, Джастина различала черные точки птиц, порхавших среди вершин деревьев. Гиперглайдер находился уже в восьми тысячах километров от точки старта, и это по прямой линии. Каравану, даже чтобы добраться до Геркуланума, придется сначала обогнуть гору Зевс. Джастина вздохнула и направила гиперглайдер вниз, к древесному пологу.

Вблизи лес оказался не таким густым, как ей показалось. Она различала открытые участки, пологие низины с быстрыми светлыми ручьями, где не было ни одного дерева, и опасные каменистые выступы. Несколько раз ей на глаза попались скачущие по лужайкам животные. Здесь программа восстановления биосферы планеты, проводимая Содружеством, достигла немалых успехов.

Радар переключился в режим картографической съемки местности. Джастина стала искать просторный открытый участок, чтобы приземлиться. В крайнем случае гиперглайдер мог бы сесть на площадке длиной всего в сотню метров, но она не хотела рисковать. К счастью, радар показал подходящий участок в двух милях к северу. Джастина развернула нос машины и легко отыскала среди деревьев открытое пространство. Ничего опаснее груды камней там не было. В режиме высокого разрешения радар показал вдоль края открытой площадки узкую неглубокую лощину. Джастина стала выравнивать курс перед посадкой: снова уменьшила крылья и усилила их кривизну. Граница открытой площадки устремилась ей навстречу. Три экрана на панели неожиданно покрылись беспорядочными цветными вспышками.

— Дерьмо!

Ответ эл-дворецкого поступил с некоторым опозданием: несколько процессоров бортовой системы вышли из строя, отказали даже некоторые из ее собственных вставок.

— Что происходит? — спросила она.

Виртуальные руки вспыхнули и испарились.

Порыв ветра бросил гиперглайдер на правый борт. Кабина резко накренилась, вызвав у Джастины испуганный стон. Дисплеи на панели ничем не смогли помочь.

— Множественные повреждения системной электроники, — доложил эл-дворецкий. — Компенсирую потери для обеспечения основных функций. — (В виртуальном поле зрения снова появились руки.) — Контроль восстановлен.

Джастина автоматически отреагировала на опасный наклон поворотом крыльев. Маленькое суденышко неохотно послушалось, и она усилила маневр. Отведя взгляд от панели, Джастина выругалась: гиперглайдер уже летел над открытой площадкой и быстро терял высоту. Затем все дисплеи вновь ожили, и органы управления снова заработали нормально.

Она приступила к посадке. Крылья повернулись почти на девяносто градусов, погасив оставшуюся скорость практически до нуля. Машина словно налилась свинцом и стала стремительно падать. В двадцати метрах от земли она снова выдвинула крылья. Они превратились в гигантские тонкие вогнутые треугольники, обеспечив наибольшую подъемную силу, какая только была доступна при критически малой скорости. Посадочное шасси выскочило вовремя. А потом машина еще сорок метров тряслась по земле, пока не замерла окончательно. Крылья и стабилизатор втянулись в свои гнезда.

Джастина с облегчением выдохнула. С громким шипением разошлись герметичные крепления кабины, и купол медленно поднялся. Затем с пальцев сошли слои пластика, и она выпустила рукоятки управления. Отстегнув застежки, сняла шлем. А когда откинула со лба мокрые от пота волосы, с ее губ сорвался нервный смешок. Вся электроника гиперглайдера снова работала нормально.

Ее гиперглайдер приземлился на покатом косогоре среди травы и каких-то растений с пурпурными листьями, достававшими почти до середины фюзеляжа. В двадцати метрах слева журчал ручей. От горячего влажного воздуха она снова вспотела. Над головой перекликались птицы. Поляну окружала стена джунглей, переплетенная толстыми канатами лиан с миллионами голубых цветов.

Джастина перевалилась через борт кабины и спрыгнула на землю, из-за слабого притяжения описав плавную дугу. Только тогда она осознала колоссальное значение происходящего. Обе ноги у нее подогнулись, и она упала на четвереньки. Глаза заволокло слезами, все тело сотрясала крупная дрожь, она одновременно смеялась и плакала.

— Господи Иисусе, я сделала это, — всхлипывала она. — Я смогла, я смогла, черт побери, я смогла.

Смех грозил перерасти в настоящую истерику. Джастина вцепилась в траву и постаралась успокоиться. Давно она не испытывала таких сильных ощущений, это явный признак истинной молодости.

Она справилась с дыханием и тыльной стороной руки провела по глазам, смахивая слезы. Осторожно, не совершая резких движений, поднялась на ноги. При такой силе тяжести инерция была вполне способна влиять на координацию. Над головой пролетели птицы, но все остальное вокруг оставалось неподвижным. Солнце сияло, заставляя прищуривать глаза. Жар его лучей пощипывал кожу на лице. А влажность!

Она сделала глубокий вдох и начала выпутываться из полетного скафандра. Эл-дворецкий тем временем привел в действие локализатор. Позади открытой рубки на фюзеляже разошлись небольшие створки, и оттуда выскользнул сверток блестящей ткани. Он быстро раздулся в блестящий сапфировый шарик и взмыл в небо, таща за собой тонкую проволоку антенны.

Джастина, намазавшись солнцезащитным кремом, убедилась в исправности передатчика. Она не стала снимать ботинки, но полетный костюм сменила на простые белые шорты и облегающую футболку. Члены конвоя в один голос уверяли, что здесь, по крайней мере в Великой Триаде, нет никаких опасных зверей, а барсумианцы с их жуткими животными находились по другую сторону Дубового моря, так что этот костюм здесь вполне подойдет.

На запястье она надела подарок последнего мужа — многофункциональное устройство в виде браслета из малметалла с изумрудами по краю. Она со смехом вспомнила, как использовала его колоссальные возможности на распродажах в крупных универмагах и отсутствие чувства юмора у мужа, ускорившее их развод на несколько лет.

Браслет мягко защелкнулся, и его точечный контакт подсоединился к ее ОС-татуировке. Возможности ее эл-дворецкого мгновенно возросли в соответствии с мощностью системного блока. Тогда она приказала открыть грузовой отсек гиперглайдера, расположенный под кабиной, и проверила имевшиеся в наличии запасы. Вспомогательным экипажам может потребоваться до трех дней для ее обнаружения, а у нее имелся запас пищи на неделю и сухие пайки еще на тридцать дней, хотя она надеялась, что ей не придется ими воспользоваться.

Прямо под крышкой грузового отсека туристическая компания приготовила ей в подарок бутылку охлажденного шампанского в термопакете и коробку шоколадных конфет. Подарок ей понравился, но в первую очередь она достала из личных вещей солнечные очки — дорогую вещицу в виде стального ободка, плотно прилегающего к лицу, — и тотчас надела их. Вслед за очками появилась старая потрепанная шляпа. Она купила ее в Австралии несколько десятилетий назад; эта нелепая дешевая вещь повидала больше планет, чем видят обычные люди, и под разными солнцами выгорела почти добела.

— Ну ладно, а что же все-таки случилось с электроникой? — спросила она эл-дворецкого, снимая обертку с коробки конфет. На жаре они уже начали таять.

— Причина отказа системы неизвестна. Для проведения детального анализа в бортовой системе недостаточно диагностических средств.

— Должна быть какая-то индикация.

— Она указывает на внешнее воздействие. Эффект аналогичен воздействию электромагнитного импульса.

Джастина, не доев шоколадную клубничку, потрясенно оглянулась вокруг.

— В меня кто-то стрелял?

— Неизвестно.

— Это могло быть природным явлением?

— Неизвестно.

— Но это возможно?

— В системе нет данных о возможных природных воздействиях.

— Ты улавливаешь какую-нибудь электромагнитную активность?

— Нет.

Джастина внимательно осмотрела деревья, окружавшие поляну. Привыкнув получать от эл-дворецкого более определенные ответы, она не испугалась, скорее, просто рассердилась. В пределах Содружества любые сведения находились в широком доступе, но здесь, вне действия унисферы, информация оказалась драгоценным ресурсом. При этом возможность попасть под обстрел, хоть и весьма малая, все же имелась.

Во-первых, здесь обитали Хранители Личности, бродившие по всей планете. Всем известно, что они хорошо вооружены и склонны к проявлениям жестокости. Кроме того, были еще и просто местные жители, желавшие неплохо заработать на продаже вставок памяти погибшего пилота. Семья заплатила бы неплохое вознаграждение за полное сознание своего неудачливого родственника на случай посмертного клонирования. Полеты на гиперглайдерах были очень опасны, и каждый год погибали десятки туристов. Многих отыскивали вспомогательные группы туроператоров, и их карты памяти возвращались домой. Но те, чей полет трагично обрывался вдали от обычных трасс, рисковали пропасть на долгое время. У местных, добравшихся первыми до места крушения, было достаточно времени, чтобы вырезать из трупа вставки памяти. Так что здесь вполне могли существовать группы, провоцирующие катастрофы.

Если эм-импульс был послан с целью ее сбить, они отвратительно справились со своей задачей, подумала она.

В задней части грузового отсека лежал маленький ионный пистолет для ее «личной безопасности», если на месте приземления обнаружится какая-то угроза. Но в караване никто не уточнял, какого рода угроза может ей встретиться, и все, видимо, подразумевали просто диких животных. Джастина бросила на оружие задумчивый взгляд и приказала эл-дворецкому запереть этот отсек. Если за ней охотится преступная банда, у нее все равно не будет ни единого шанса.

— Пора прояснить обстановку, — сказала Джастина, обращаясь к гиперглайдеру.

Ее голос на просторной безмятежной поляне прозвучал неестественно громко.

Она наполнила фляжку водой из ручья, и полуорганическая пробка, всасывая мутноватую жидкость, сразу же очистила и охладила ее. Затем Джастина углубилась в лес, используя инерциальную навигацию прибора на запястье.

Ей потребовалось немало времени, чтобы преодолеть около тысячи метров до того места, где, по ее грубым расчетам, находился источник помехи. Буйный подлесок, даже в тех местах, где он был невысоким, перевивали крепкие, словно канаты, лианы и другие ползучие растения. Всю дорогу ей приходилось постоянно обходить препятствия. Ни разу она не встретила ни малейших признаков животных или людей и не слышала никаких голосов.

По мере приближения к цели она чувствовала себя все более глупой. Она слишком поспешно сделала выводы. Под влиянием адреналина вообразила себе пиратов и разбойников. Теперь уже было пора возвращаться к реальности: она покрыта потом из-за жары, все время вынуждена отводить от лица колючие листья, ботинки вязнут в сырой торфянистой почве. Единственное благоприятное обстоятельство заключалось в том, что здесь отсутствовали насекомые, по крайней мере плотоядные. Таких разновидностей команда по восстановлению жизни сюда не завозила. Хотя вокруг ног Джастины вились десятки многоногих пчел, все они были ей незнакомы. Большая часть растений тоже казалась чужой для жительницы Земли.

Минут через двадцать Джастина остановилась. Она уже была готова посмеяться над своими выводами. Здесь не наблюдалось никаких признаков человеческой деятельности. Даже если бы поблизости имелась шайка пиратов, подкрадывающихся к месту ее приземления, они ничего не стоили, раз ждали, пока она придет им навстречу.

— Ты что-нибудь улавливаешь? — спросила она у эл-дворецкого.

— Датчики прибора регистрируют слабые следы электромагнитной активности, — ответил он. — Источник определить трудно. Он действует циклично.

— Какой-то вид радиосигнала?

— Нет. Это широкополосное излучение без признаков модуляции.

— Последовательность импульсов?

— Это могло бы соответствовать информации сенсоров.

— Какое оборудование способно генерировать такой сигнал?

— Неизвестно.

— Ладно, покажи мне направление, откуда он приходит.

Эл-дворецкий представил ее виртуальному взгляду простейшую карту. Джастина снова отправилась в путь, разводя перед собой лианы.

— Импульс только что повторился, — сказал эл-дворецкий, как только она прошла пятьдесят ярдов. — Его мощность возросла. Сенсоры регистрируют некоторую степень остаточной активности. Конфигурация не подлежит определению.

— Я иду в верном направлении?

— Да.

— Как насчет длительности импульса? Она совпадает с тем, что поразил гиперглайдер?

— Довольно близко.

Деревья впереди немного расступились. Впрочем, это могло быть лишь плодом ее воображения. Подлесок и лианы уж точно не стали реже. На ногах у нее появились длинные царапины.

Виртуальная карта вдруг пропала.

— Что происходит?

Ответа от эл-дворецкого не последовало. Она остановилась и взглянула на браслет. Маленькая лампочка питания под одним из изумрудов мигала красным светом.

— Перезагрузка завершена, — внезапно доложил эл-дворецкий.

— Тебя поразил импульс?

— Информации о событии не сохранилось. Повторный импульс может быть причиной события.

— Ты в состоянии защититься от еще одного такого импульса?

Ответом ей стала тишина.

— Проклятье! — пробормотала Джастина.

Теперь она была по-настоящему заинтригована. Рядом что-то было, но явно не пираты.

Она едва не пропустила его. Лианы почти полностью скрыли низкие стены, превратив небольшую постройку в очередной непроходимый участок леса, но дверь просела внутрь, оставив в зелени темную полосу.

Джастина на мгновение сняла солнечные очки, чтобы оценить находку. Сооружение не могло быть жильем, для этого оно было слишком мало: простой квадратный контейнер приблизительно пять на пять метров, с покатой крышей не больше трех метров в самой высокой точке. Оттянув колючую плеть вьюнка от стены у двери, она увидела, что постройка была выполнена из какого-то матово-серого композитного материала — обычных панелей, прикрепленных болтами к металлической раме. Такое сооружение можно было собрать за несколько часов. Детали могли быть изготовлены в любой точке Содружества, подобное производство имелось даже на Дальней. Судя по виду материала и окружавшей растительности, постройка простояла здесь не один десяток лет.

Замок на двери отсутствовал, и Джастина, прислонившись к ней плечом, слегка надавила. После нескольких попыток дверь открылась. Сквозь проем внутрь хлынул солнечный свет; окон в здании не было. Полом служила единая плита из бетона с биокатализаторами, сырая и потрескавшаяся. В центре стоял черный цилиндр диаметром около метра и высотой восемьдесят сантиметров. Подойдя поближе, Джастина поняла, что цилиндр утоплен в бетон настолько, что его длину невозможно определить. На первый взгляд казалось, что он состоял из темного металла. Из верхней части цилиндра торчали два красных кабеля, они тянулись по полу и исчезали в полупрозрачном диске шириной около полуметра. После внимательного осмотра стало понятно, что этот диск тоже утоплен в бетоне: он светился слабым красноватым огнем, исходившим откуда-то из глубины — возможно, из-под бетона.

Джастина прищурила глаза, припоминая давно забытые времена. Она и сама не понимала, почему эти воспоминания сохранились в ее голове после омоложения. Что-то подобное она уже видела; во многих зданиях на Земле подобные устройства использовались в качестве дублирующей системы — в госпиталях, в полицейских и транспортных контрольных пунктах. Полупроводниковый кабель, обладающий теплообменными свойствами, уходил далеко вглубь земли, где можно было почерпнуть геотермическую энергию. Этот способ не обеспечивал большого количества электричества, но его было достаточно, чтобы поддерживать электронные системы в рабочем состоянии.

Так что же это устройство делает в глубине джунглей, на полпути к самому большому вулкану Дальней?

Джастина уставилась на кабели, по всей вероятности сверхпроводящие. Цилиндр, который они подпитывали, должно быть, и был источником электромагнитных импульсов. Все это устройство, похоже, простояло здесь уже долгое время, не меньше двух десятков лет, а может, и больше. Сюда явно никто не заглядывал, а бетон не мог раскрошиться за одну ночь. Так что же потребляло или накапливало такое количество энергии год за годом?

Ее озадаченность сменилась удивлением, когда в голове возникла догадка: единственное, чем мог быть этот цилиндр, — это нуль-батареей, элементарным накопительным устройством, не нашедшим широкого применения в Содружестве, поскольку не многим людям требовалось запасти такое большое количество энергии. ККТ использовала нуль-батареи в качестве резервных источников мощности для переходов в червоточинах, но других коммерческих или правительственных организаций, имеющих подобные накопители, Джастина припомнить не смогла. Эти устройства были одной из самых странных разработок — бесконечно малые колодцы в пространстве и времени, которые можно наполнять энергией. Теоретически, если ограничивающее квантовое поле будет достаточно мощным, можно достичь любого уровня энергозапаса — а после десятков лет непрерывного накопления запас в этом устройстве, наверное, можно измерять уже не в киловатт-часах, а в килотоннах.

Итак, нуль-батарея, выпустившая эм-импульс… Неэкранированный!

Она поспешно выбралась наружу. Если устройство действительно неэкранированное, электромагнитное излучение может оказаться достаточно интенсивным, чтобы повредить ее нервную систему, как только квантовое поле будет готово к следующему разряду.

Она торопливо зашагала прочь, озадаченная еще больше, чем до обнаружения источника импульса. Не успела она пройти и сотни ярдов, как начался дождь. Шторм, расколовшийся на два рукава вокруг вулкана, наконец-то настиг ее.

Казимир Макфостер видел, как девушка вытащила из отсека под кабиной гиперглайдера блестящий синий пластиковый шар величиной с кулак. Сам он скрывался за кустом финикуса, метрах в пятидесяти от того места, где приземлилась изящная машина. Дождь хлестал по его голове, как и по темно-красным листьям. Он не обращал на него внимания, поскольку с рождения привык к такой погоде. В это время года бури всегда налетали по утрам. Примерно через час ветер унесет дождевые тучи на восток, и оставшаяся часть дня будет невыносимо жаркой и влажной.

Девушка небрежно бросила шар через плечо и достала из отсека большую цилиндрическую сумку. Казимир удивился. Сумка была огромной и явно тяжелой, но, несмотря на неуклюжую хватку, девушка легко ее подняла. Сильная. Все чужестранцы сильные, это ему было известно. Чего он не ожидал, так это ее красоты.

Гиперглайдер он заметил еще час назад — простой крестообразный силуэт, черный на фоне сияющего голубизной неба. Его грациозный полет вызвал у него восхищение. Никакие рассказы о Содружестве и его делах не могли подготовить Казимира к такому зрелищу: машина, которая могла быть изящной не только по форме, но и в действии, стала для него откровением. До сих пор все известные Казимиру машины были грубыми и строго функциональными.

Со своего наблюдательного пункта на выступе лавы он смотрел, как гиперглайдер спускается над джунглями все ниже и ниже. Только раз он утратил равновесие и качнулся, но через мгновение уже выровнял положение, а потом, когда вышел на открытое пространство, его крылья начали двигаться, словно у птицы. Казимир с глупейшей улыбкой на лице стоял и любовался, пока машина не исчезла из виду за деревьями. Он не сразу понял, насколько раскрыл себя, стоя на скале. Харви за такую оплошность нещадно отругал бы его, а для лучшего усвоения урока ему могли урезать рацион. Он уже считается достаточно взрослым, чтобы не совершать глупых ошибок. Именно поэтому он и оказался один в лесу — чтобы доказать, что сумеет одолеть джунгли. Через пятнадцать дней он живым вернется в свой клан, и его признают годным для битвы с чудовищем из чужого мира. Только этого не произойдет, если он, словно новичок-первогодок, станет легкой мишенью для любого врага.

Казимир спрыгнул с камня и нырнул в подлесок. На мгновение он задумался, прикидывая в уме местоположение гиперглайдера, но уже через минуту был снова настороже, сконцентрирован на своей цели и готов продолжить путь через джунгли.

К тому времени когда он осторожно подкрался к краю длинной поляны, где приземлилась машина, дождь припустил в полную силу. Он никого не обнаружил, а потому отыскал безопасное укрытие и устроился в нем, рассматривая гиперглайдер. Девушка появилась через пару минут. Щурясь от падающих капель, она торопливо выбежала из леса. На ней была белая одежда — всего несколько лоскутов ткани, плотно прильнувших к стройному телу. Девушка казалась такой красивой. «Словно ангел, — подумал Казимир. — Ангел, спустившийся с неба».

Голубой шарик, брошенный на землю, начал раздуваться и разворачивать складки ткани, принимая непонятные очертания. Вся эта штука подпрыгивала и поворачивалась, словно корчилось от боли какое-то живое существо. Однако уже через минуту шар превратился в напоминавшее палатку полукруглое убежище метра четыре в поперечнике с единственным входом. Казимир одобрительно кивнул. Ему самому укрытием на ночь служил маленький бесформенный мешок, который он мог надуть, используя слабый электрический ток. Мешок защищал от влаги и сохранял тепло, но в нем невозможно было даже повернуться. Здесь же был целый дворец.

Девушка быстро забралась в палатку, и Казимир заметил, с каким раздражением она сорвала с головы потрепанную и насквозь промокшую шляпу и провела рукой по таким же мокрым белокурым волосам. Затем она засунула руку в свою цилиндрическую сумку, вытащила полотенце и стала энергично вытираться.

Казимир восхищался каждым движением ее длинных изящных рук и посадкой головы: гордой, но без высокомерия. Ангел не мог быть высокомерным.

Наконец она отложила полотенце и выпрямилась, чтобы осмотреться. Казимир, затаив дыхание, видел, что она смотрит на густой куст, за которым он прятался. Девушка озорно улыбнулась, и вселенную затопил свет ее улыбки.

Только на одну секунду.

— За кустом, наверное, не слишком удобно прятаться, — крикнула она. — Почему бы тебе не выйти на открытое место?

Сердце Казимира гулко забилось. Она ведь обращалась к нему, она все время знала, что он здесь. Он вспыхнул, решив, что она высмеивает его неумение маскироваться. Но ангел все еще смотрел на него, слегка склонив голову набок, с выжидательным выражением на лице. В итоге он решил, что она и не думает над ним смеяться.

Он поднялся на ноги и огляделся, почти ожидая появления торжествующих вражеских охотников. Но вокруг никого не было, только дождь. Выбор был предельно прост: повернуться и уйти и никогда больше не видеть этой красоты или подойти и позволить ей рассмотреть себя, что, похоже, она уже сделала.

Он опасливо шагнул к голубой полусфере. Девушка настороженно следила за его приближением, держа в руке тонкую трубку. Он не сомневался, что это было какое-то оружие.

— Твоих дружков ведь нет поблизости? — спросила она.

— Я в одиночестве странствую по этому лесу и не нуждаюсь в чьей-либо помощи, чтобы выжить.

Его слова, похоже, удовлетворили ее.

— Я так и думала. — Оружие исчезло в сумочке на ее поясе. — Не хочешь ли войти и укрыться от дождя? Здесь хватит места для нас обоих.

— Ты очень добра, благодарю.

Он нагнулся и вошел внутрь. Ее близость внезапно и необъяснимо ошеломила его. Казимир начал разглядывать внутренность палатки, стараясь не смотреть на девушку.

— Меня зовут Джастина, — негромко произнесла она.

В ее голосе слышалась неуверенность, словно она была смущена не меньше него.

— Казимир, — ответил он. — Как ты узнала о моем присутствии?

Стройная рука поднялась, и палец прикоснулся к лицу под правым глазом.

— В моих визуальных вставках имеется функция инфракрасного зрения. Ты светился довольно ярко. — Ее губы дрогнули. — Ты очень горячий.

— Ох!

Он сделал глупость, проследив за жестом, и теперь не мог отвести взгляд от ее лица. Под ее тонкими бровями блестели светло-зеленые глаза. Удлиненные выдающиеся скулы переходили в немного плоскую челюсть, а над широкими влажными губами виднелся аккуратный носик. Ее безупречная кожа имела бледно-золотистый оттенок, никогда им прежде не виданный, и все черты ее лица отличались изяществом и придавали ей такую утонченность, какой ему, как он сознавал, достичь никогда не удастся. Он с удивлением понял, что девушка очень молода, ей, вероятно, было не больше семнадцати лет. Тем не менее она совершила полет на гиперглайдере в самом сердце урагана. Такая юная и смелая… Он снова перевел взгляд на свои ноги, понимая разделявшую их пропасть.

— Вот, возьми, — ласково сказала она и протянула ему полотенце, которое все еще держала в руке. — Ты промок сильнее, чем я.

Казимир некоторое время смущенно смотрел на него, а затем сбросил свой небольшой рюкзак.

— Спасибо.

Он промокнул воду с лица и снял кожаный плащ. Тонкая ткань полотенца, казалось, высосала капли дождя с его груди и спины, оставив кожу совершенно сухой.

Джастина залезла в свою сумку и вытащила еще одно полотенце для себя. Казимир, вытирая голени и лодыжки, все время ощущал на себе взгляд ее прищуренных глаз. Он не стал приподнимать килт, чтобы вытереть бедра. В конце концов, его килт был почти непромокаемым, и они не так сильно намокли.

— Чей это тартан? — спросила она.

Он взглянул на изумрудно-медную клетку и с гордостью улыбнулся.

— Я Макфостер.

У нее вырвался звук, подозрительно похожий на смешок.

— Извини, — сокрушенно сказала она. — Но с таким цветом кожи тебя трудно принять за истинного члена клана.

Казимир нахмурился. У него была очень смуглая кожа и густые, черные как смоль волосы, связанные сзади в длинный пучок. Как может цвет кожи помешать человеку стать членом клана? В их обществе в кланах состояли представители всех рас старой Земли. Его бабушка частенько рассказывала удивительные истории о жизни своей бабушки в Индии.

— Я не понимаю. Мои предки были одной из первых семей, спасенных Брэдли Йоханссоном.

— Йоханссоном? Так мы говорим не о шотландских кланах?

— А что это за шотландские кланы?

— Не важно. — Она выглянула наружу, где висела пелена теплого дождя. — Похоже, нам некоторое время придется провести вместе. Расскажи мне о своем клане, Казимир.

— Дождь будет идти еще не больше часа.

— А твоя история длиннее?

Он поднял глаза и согрелся в лучах ее приветливой улыбки. Она была так невыносимо красива, что он был рад любому предлогу, лишь бы не покидать общества ангела. Словно в ответ на его мысли, ближайшая стена палатки изменила форму и превратилась в кушетку. Они сели рядом.

— Расскажи, — настаивала она. — Я хочу лучше узнать твой мир.

— А ты расскажешьмне о своем полете?

— Расскажу.

Он кивнул, довольный такой сделкой.

— На Дальней есть семь кланов. Все вместе они образуют общество Хранителей Личности.

— Я слышала о них, — пробормотала она.

— Мы стоим между Звездным Странником и остальным человечеством. Только мы из всей расы видим исходящую от него опасность, его темную лживость и манипуляции тщеславием мужчин и женщин. Брэдли Йоханссон давным-давно открыл нам истину, и настанет день, когда мы, благодаря ему, отомстим за эту планету.

— Звучит так, словно ты хорошо это выучил, Казимир.

— С первого своего вздоха я знаю, кто я такой и с чем мне придется столкнуться. Наша ноша тяжела, в наше дело не верит никто из других миров, все вы слепы и не видите отравы чужаков. Но мы всё стерпим благодаря нашей вере и смирению. Брэдли Йоханссон — наш спаситель, и однажды своим спасителем его признает все человечество.

— А как он вас спас?

— Так же, как сам был спасен. Путем смирения и добра. Он одним из первых пришел в этот мир и стал исследовать корабль чужаков.

— Я слышала об этом, — сказала Джастина. — Он был первым директором Института исследования «Марии Селесты», верно?

— Да. Люди уверяют, что корабль разрушен, покинут и пуст. Но это неправда — чужак хочет, чтобы мы так думали. На самом деле он выжил в этом крушении.

— Здесь есть живое существо с этого ковчега?

— Оно было здесь, но давно перебралось в Содружество, где странствует среди нас, сея тайное зло.

— Правда? Значит, ты сам никогда его не видел?

— Я никогда не покидал Дальнюю. Но когда-нибудь, исполнив свои планы, Звездный Странник вернется. Надеюсь, что доживу до этого дня. Я бы хотел принять участие в его свержении.

— А как он выглядит?

— Никто не знает, на что он похож, даже Брэдли Йоханссон. Он, возможно, видел чужака, но не помнит этого. Часть его мыслей была утрачена в процессе освобождения.

— Ладно, выходит, этот Звездный Странник пережил катастрофу. Что было дальше?

— Он поджег солнце Дальней, чтобы привлечь сюда доверчивых людей. А когда Брэдли Йоханссон начал исследовать корабль, он пробудил Звездного Странника, и тот поработил его. Много лет Йоханссон томился в его власти, помогая распространять влияние чужака в Содружестве, нашептывая в уши власть имущих, раздавая лживые обещания и тем самым подготавливая ход событий. Но Звездный Странник не уделял особого внимания этой части Галактики, его беспокоили другие расы, грозившие помешать его чудовищным планам. Не все они так погрязли в невежестве и гордыне, как люди. Звездный Странник отослал Брэдли Йоханссона на Сильверглейд, чтобы тот изучил сильфенов и представил ему отчет о своих выводах. Но сильфены оказались мудрее, чем люди и Звездный Странник; они распознали оковы, опутавшие мозг Брэдли, и разрушили их.

— А, это и было освобождение.

— Да. Они излечили его. Многие люди, получив свободу, бежали бы от такого ужаса, чтобы сохранить рассудок. Но Брэдли понимал, что в таком случае опасность только возрастет. Он сказал, что бездействие — величайший грех.

— Это сказал Брэдли Йоханссон?

— Да. Он вернулся на Дальнюю и освободил других, кто был порабощен Звездным Странником. Это и были те семь семей, которые основали кланы.

— Понимаю.

Ее голос звучал вполне серьезно.

Казимир взглянул на нее с тревогой. Выражение ее лица стало крайне сосредоточенным, и это опечалило его — ведь ее красивое лицо создано только для счастья. Разве не ради защиты ее и ее близких он посвятил свою жизнь борьбе?

— Не тревожься, — сказал он. — Мы защитим тебя от Звездного Странника. Он будет побежден. Мы отомстим за нашу планету.

Ее голова склонилась набок, и девушка окинула его долгим задумчивым взглядом.

— Ты действительно так думаешь?

— Да.

Его ответ почему-то опечалил ее.

— Казимир, это очень благородно с твоей стороны. Благородство рождает близость, которую очень трудно разорвать.

— Звездному Страннику никогда не удастся поколебать мою верность клану и нашему делу.

Джастина положила ладонь на его руку.

— Это достойно уважения.

Казимир хотел ободряюще улыбнуться ей, но она все еще казалась грустной, а ее прикосновение, каким бы легким оно ни было, ужасно смущало его. Она так близко. И на них обоих очень мало одежды. В воображении Казимира замелькали чудесные и страстные видения.

Джастина на мгновение сжала его руку, а затем оглянулась.

— О, смотри, дождь прекратился. — Она выпрямилась и подошла к выходу. — Снова светит солнце.

Она опять радостно улыбалась. Опять стала ангелом.

Казимир поднялся и задержался лишь на миг, чтобы набросить плащ. Он вышел вслед за ней наружу и остановился за ее спиной, пока девушка надевала на голову стальной обруч. Невозможность видеть ее глаза огорчила его. При солнечном свете ее белая футболка стала практически прозрачной. Девушка была почти такой же высокой, как он.

— Ты действительно пролетела над вулканом? — поспешно спросил он.

— Угу.

— Для этого требуется немалая смелость.

Она рассмеялась.

— Думаю, не столько смелость, сколько глупость.

— Нет. Ты не глупая, Джастина. Нисколько.

Согнутый палец поднялся к солнечным очкам, и она немного опустила обруч, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Спасибо, Казимир. Ты очень милый.

— На что это похоже?

— Это безумие! И чудо!

Она вернула очки на место и стала рассказывать ему о полете.

Казимир слушал и восхищался миром, таким же чужим для него, как мир Звездного Странника. Джастина вела исключительную жизнь. Он был рад услышать, что такая жизнь возможна и что люди способны достигнуть таких высот. Когда-нибудь, после уничтожения Звездного Странника, они все смогут жить так, как живет Джастина.

Эту встречу подарила ему судьба, решил он. Это видение, его персональный ангел, говорило, что он прав, пытаясь защитить человечество. Она стала его вдохновительницей, его личным чудом.

— Ты, наверное, очень богата, — сказал он, дослушав ее рассказ о приземлении. — Ты смогла позволить себе эту машину, которая служит только для развлечения.

Она беспечно пожала плечами. Они оба устроились на берегу ручья, с журчанием бегущего по долине.

— Я думаю, на Дальнюю приезжают только богатые люди. Сюда нелегко добраться. — Она запрокинула голову и залюбовалась пухлыми облаками в сапфировом океане небес. — Но поездка того стоит. Ты живешь в странном и прекрасном мире, Казимир.

— А что думают твои родители, зная, что ты одна отправилась в это путешествие, что ты подвергаешь себя немалому риску? Эти полеты очень опасны.

Она резко повернула голову, словно удивившись его вопросу.

— Мои родители? Ах да. Они всегда призывали меня оставаться самой собой. Они хотели, чтобы я прожила свою жизнь как можно лучше. А этот полет, гора Геркуланум… Это один из тех самых переломных моментов, которые придают жизни смысл и вселяют уверенность идти дальше и испытать все, что предлагает нам вселенная.

— Ну, это не обо мне.

— И о тебе тоже. У тебя здесь полная приключений жизнь, и ты противостоишь испытаниям, которым вас подвергают эти вулканы и эта земля. Это делает тебя более отважным, чем я.

— Нет.

— Да!

— Нет!

Они одновременно расхохотались. Джастина, сняв очки, тепло улыбнулась ему.

— Я проголодалась, — сказала она. — Готов попробовать нездоровую пищу старой Земли?

— Да, с удовольствием!

Она вскочила и побежала к гиперглайдеру. Казимир поспешил следом за ней, с восторгом следя за движениями ее стройного тела.

Потом они сидели скрестив ноги прямо на земле, и она потчевала его разными блюдами, с интересом ожидая реакции. Кое-что было восхитительно вкусным, кое-что просто необычным, а от горячего мясного карри он невольно поморщился.

— Прополощи рот вот этим, — предложила она.

Белое вино оказалось легким и сладким, и он с удовольствием выпил.

В середине дня они исследовали джунгли вокруг поляны, стараясь угадать названия растений. Он рассказывал о цели своего путешествия, о том, как оно подготавливает его к трудностям походов против врага в любой местности, о том, что он должен продемонстрировать, насколько усвоил уроки своих учителей.

— Обряд инициации, — догадалась она.

Ему показалось, что в ее голосе прозвучало восхищение. К тому же он не раз замечал, что она рассматривала его, когда думала, что он этого не видит. Сам он на такое не осмеливался.

— Казимир, прошу тебя, не допускай опрометчивых поступков. Тебе ничего не надо доказывать, рискуя собой. Жизнь слишком ценна для этого. Кроме того, она очень коротка, особенно здесь.

— Я буду осторожен. Я научусь осмотрительности.

— Спасибо. Я не хочу остаток своей жизни беспокоиться за тебя.

— Я могу тебя кое о чем попросить?

Ее улыбка вспыхнула озорством.

— Казимир, ради тебя я готова на многое.

Такой ответ его удивил. Он знал, что покраснеет, если вздумает истолковать его по-своему; она явно не имела в виду ничего подобного.

— Прошу тебя, не посещай «Марию Селесту». Я знаю, туда ходят многие туристы, но это заставило бы меня беспокоиться о твоей безопасности. Вокруг корабля влияние Звездного Странника особенно сильное.

Джастина притворилась, будто обдумывает ответ. К счастью, старинный ковчег и так не числился в ее списке мест для посещения. Однако искренняя вера Казимира в выжившего чужака, как ни странно, посеяла в ее мыслях легкую тревогу, которая никак не желала проходить. Все это, безусловно, старые сказки хитрого старика Йоханссона, при помощи которых он держит в повиновении своих последователей и тянет из них деньги. В то же время рассказ звучал так правдоподобно…

— Я не пойду туда, — с серьезным видом пообещала она.

Выражение облегчения на его лице вызвало у Джастины легкое чувство вины.

Под конец дня они разожгли костер. У Казимира в рюкзаке нашелся старенький силовой клинок, и юноша явно решил произвести на нее впечатление своими навыками выживания в джунглях. Он сбросил плащ и таскал бревна, пока пот не полил с него ручьями. Вид его блестящей смуглой кожи сильно подогрел и ее собственное тело. Низкая гравитация не помешала этому парню заработать впечатляющую фигуру. К счастью, он не собирался и дальше изображать мачо, стреляя птиц, чтобы поджарить их на палочках. Он довольствовался тем, что открыл еще несколько пакетов с едой из багажа гиперглайдера. Костер обеспечивал им всего лишь приятное тепло. Она наконец-то вспомнила о шампанском, и они выпили его, наблюдая за отблесками огня в веселых пузырьках.

Казимиру хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался. После захода солнца они сидели рядышком на одном одеяле. На западном небосклоне засиял пурпурный ореол последних лучей, отраженных ледниковым поясом. Затем и он угас, оставив единственным источником света горящий костер. Над их головами мерцали платиновые звезды, и Казимир впервые в своей жизни не смотрел на них как на источник угрозы.

Они разговаривали, пили вино и пробовали экзотические блюда. Все это время Казимир безмолвно и всем своим сердцем поклонялся улыбающемуся прекрасному ангелу. Спустя некоторое время после захода солнца костер прогорел, и осталась лишь груда мерцающих углей. В этом загадочном полумраке она поднялась на ноги и встала перед ним. Умирающий огонь окрасил ее футболку и шорты в пурпурный цвет, а волосы превратились в золотой нимб, давно присутствовавший в его мыслях. Не говоря ни слова, она шагнула к полукруглой палатке и исчезла в тени, скрывающей вход.

— Казимир.

На дрожащих ногах он подошел к входу. В свете звезд стало видно, что половина пола в палатке приподнялась и превратилась в гигантское ложе. Силуэт его ангела виднелся в глубине палатки. У ее ног лежала скомканная футболка. Затем по стройным ногам на пол спустились шорты.

— Не бойся.

Казимир шагнул в темноту. Ласковые мягкие руки сорвали с его плеч плащ. Невидимые пальцы прошлись по груди и опустились к поясу, заставив его беспомощно застонать. Его ремень расстегнулся, и килт упал на пол. Обнаженный ангел прижался к нему горячим телом. Изумленные восторженные крики Казимира раздавались над поляной еще долгое время после того, как в костре погасла последняя искра.

Никакая изоляция кабины не могла защитить Эстеллу Фентон от рева мощного дизельного двигателя. Амортизаторы швыряли «Телмар-рейнджер» из стороны в сторону, и ей приходилось высоко поднимать бокал, чтобы не пролить ни капли тщательно смешанного фруктового коктейля. Это также не помогало, поэтому остаток напитка она проглотила почти залпом. В состав коктейля явно входила водка — она ощутила в горле ее обжигающий холодок.

Машины-эвакуаторы, посланные из основного конвоя, подобрали ее двадцать часов назад. Она восприняла их появление как долгожданное избавление: два с половиной дня в лесу, в полном одиночестве — для ожидаемого приключения это было немного слишком. Теперь оставалось только отыскать ее подругу Джастину Когда конвой засек сигнал маячка ее гиперглайдера, его координаты вызвали в отряде спасателей вспышку интереса. Похоже, немногим туристам удавалось улететь так далеко, как Джастине.

Они быстро погрузили гиперглайдер в контейнерный трейлер, и все пять оставшихся машин отправились на поиски последнего клиента. Несмотря на то что жители Дальней объявили гору Геркуланум природным заповедником, через джунгли было проложено несколько просек, по которым могли пройти машины вроде «Телмар-рейнджера». От этих просек ответвлялись почти непроходимые тропы. Кроме того, на картах были обозначены линии, которые характеризовались как «проходимые маршруты». Вот по такой тропинке они уже три часа продирались сквозь заросли лиан и тропического подлеска, а дальше стало еще труднее, поскольку пришлось прокладывать через заросли новую тропу.

Головная машина шла ярдах в пятидесяти впереди, и из-под ее передних ножей взлетали тучи древесных опилок. Эстелла, насмотревшись на ее работу, вернулась в заднюю кабину и предпочла исследовать содержимое бара-холодильника.

— Через пару минут должны быть на месте, — крикнул водитель Кэм Тонг.

Эстелла отставила пустой бокал и через выпуклое окно уставилась на разорванную зеленую стену. Внезапно заросли деревьев и лиан расступились, и машины выбрались на длинную поляну. Неповрежденный на вид гиперглайдер Джастины стоял в самом центре поляны, на ковре из густой травы. В нескольких ярдах от него виднелась палатка.

— Похоже, что все в порядке, — радостно объявил Кэм Тонг.

— Я в этом ничуть не сомневалась.

Машины увеличили скорость, что тотчас усилило качку. В то же время все водители включили звуковые сигналы.

Из палатки высунулась голова.

— Это не она! — воскликнула Эстелла.

Голова принадлежала молодому парню, надевшему старую бушменскую шляпу Джастины. При виде огромных надвигающихся машин парень разинул рот, а затем что-то крикнул, обернувшись в палатку. Еще через мгновение он подхватил с земли небольшой рюкзак и помчался к ближайшей границе леса. Эстелла в полном недоумении проводила его взглядом. Парень был одет в длинную оранжево-зеленую клетчатую юбку. Нет, поправила она себя. Это был килт, она видела складки. Еще она заметила, что к рюкзаку сверху был пристегнут какой-то кожаный сверток. Парень на бегу все время оглядывался на машины, а одной рукой придерживал шляпу, из-под которой развевались длинные черные волосы.

Кэм Тонг, не сдерживая смеха, остановил машину у гиперглайдера. Эстелла, открывая дверцу, чтобы выйти наружу, тоже широко улыбнулась. В этот момент из палатки появилась Джастина. На ней были только узенькие алые трусики и солнечные очки.

— Вернись! — закричала она, стараясь пробиться сквозь рев клаксонов. — Не бойся. Это мои друзья. Проклятье!

Она уперлась руками в бедра и сердитым взглядом обвела машины спасателей.

Эстелла легко спрыгнула на землю. К тому моменту она уже сотрясалась от истерического хохота. Захлопали дверцы машин, на поляну выбрались улыбающиеся члены спасательного отряда. Клаксоны продолжали энергично гудеть. Перепуганный парень уже почти достиг кромки леса. Вслед ему летели ободряющие возгласы.

— Добрый день, дорогая! — весело окликнула подругу Эстелла.

— Вы напугали его, — обвиняющим тоном произнесла Джастина.

Вид у нее был не слишком веселый.

Эстелла театральным жестом подняла руку к горлу.

— Хвала небесам, похоже, мы подоспели сюда вовремя. — Она никак не могла удержаться от смеха. — Мы спасли тебя от участи худшей, чем смерть.

— Черт побери!

Джастина бросила вслед исчезающему в джунглях парню последний взгляд и бессильно взмахнула рукой, надеясь, что он увидит ее прощальный жест. Водители машин заглушили моторы, и клаксоны затихли, но влажный воздух продолжал сотрясаться от хохота экипажей.

Джастина, отступив под навес, подняла легкую кофточку. Эстелла не отставала от нее. Пол палатки все еще сохранял форму матраса, вокруг него валялись пустые пакеты из-под еды и пара винных бутылок.

— Не могу поверить в твою удачу, — насмешливо сказала Эстелла. — Я буду жаловаться в туристическую компанию. Меня в месте приземления поджидал только бурундук. И то, могу поклясться, он был геем.

Джастина застегнула кофточку.

— Прекрати, — раздраженно бросила она. — Казимир был очень милым.

— Вот именно: был.

— Не понимаю. — Джастина натянула шорты. — Все не так. Я хотела показать ему другой взгляд на Вселенную, хотела, чтобы он научился задавать вопросы.

— А, что-то вроде: как называется эта поза? И: я и не подозревал, что ты можешь заниматься этим бесконечно.

Джастина что-то сердито проворчала и выбралась наружу. Затем она приказала палатке свернуться, и Эстелле пришлось поторопиться к выходу. Команда спасателей уже подводила пустой трейлер к гиперглайдеру. В сторону Джастины бросали одобрительные и понимающие взгляды, кое-кто даже осмелился подмигнуть ей. Она представила себе, как выглядела вся ситуация со стороны, и смирилась с этим. В конце концов к ней вернулось обычное чувство юмора, и на губах снова появилась озорная улыбка.

— Как он здесь оказался? — спросила Эстелла. — Это же абсолютная глушь.

— Теперь уже не глушь, — саркастически усмехнулась Джастина.

— Господи, как тебе повезло! Я чертовски завидую. Он выглядел божественно.

Джастина скромно потупилась:

— Он таким и был.

— Ладно, пойдем откроем бутылку вина. Надо отпраздновать твою грандиозную победу: самый продолжительный полет и удачное приземление. Мне кажется, тебе тоже хочется присесть; после всех уроков, что ты ему преподала, наверное, трудно ходить. — Она многозначительно оглянулась на палатку. Тент продолжал сворачиваться, и все пакеты и бутылки, вытолкнутые тканью, лежали на траве неподалеку. — Ты хотя бы выходила, чтоб посмотреть на окружающий мир?

— А он существует?

Эстелла громко хихикнула и по короткой лесенке начала подниматься в кабину «Телмара».

— Значит, это правда, что при низкой гравитации подъем легче?

Джастина ничего не ответила — она в последний раз смотрела на джунгли, но даже в инфракрасном диапазоне там не было никаких признаков человеческого присутствия. Ну, хоть этому она его научила.

— Прощай, Казимир, — прошептала она.

Он остался где-то там. Наблюдает. Возможно, чувствует себя слегка обманутым. Но это и к лучшему. Недолгая чудесная встреча и приятные воспоминания для них обоих. Никаких сожалений.

«Может быть, я хоть чуть-чуть научила его по-иному смотреть на реальную жизнь. Может, теперь он усомнится в этой идиотской доктрине Хранителей…»

В кабине громко хлопнула пробка шампанского. Джастина забралась внутрь и закрыла за собой дверцу, наслаждаясь прохладой кондиционера, прогнавшего влажную жару джунглей.

Глава 5

Со своим общепризнанным высокомерием обитатели Йорка-5 часто называли свою планету одним из самых счастливых миров в первой зоне космоса Содружества. Этот исключительный мир никогда не знал проблем загрязнения воздуха или перенаселения, и финансовые потрясения вместе с продажными политиками также его миновали. За время дочеловеческой истории по какому-то капризу эволюции на планете возникло меньше видов растений и животных, чем в среднем в Содружестве. Благодаря этому обстоятельству внедрение чужеродных видов стало здесь вполне обычным явлением, и для тех, кто хотел обрабатывать землю согласно своим личным пристрастиям, сложились самые благоприятные условия.

В 2138 году, когда ККТ объявила о заселении Йорка-5, от консорциума нескольких семейств с Лос-Вады, входившей в число планет Большой Дюжины, поступил запрос на покупку всей территории планеты. ККТ получила немалую сумму в качестве отступных за право эксплуатации, а Йорк-5 так и не открыли для общей иммиграции. Семейства консорциума были слишком разнородными и не подпадали под определение «межзвездной династии», но, поскольку все они теперь жили в одном мире, будущая генеалогия, возможно, могла бы довести их до уровня классического образца.

На Йорке-5 не было столицы как таковой; самым большим городом здесь являлось маленькое поселение служащих ККТ и сотрудников раскинувшегося неподалеку аэропорта. В противоположность всем индустриальным мирам, сюда не привезли ни одного завода. Все, что требовалось его жителям, от кухонной утвари до тротуарной плитки, электроники и одежды, нужно было импортировать. Здесь не было ни автомобильных, ни железных дорог для обеспечения общественного транспорта — только самолеты, принадлежавшие местным семействам. За всю свою историю, насчитывающую двести сорок лет, население ни разу не превышало десяти миллионов человек, из которых почти три миллиона были наняты для работы на главные семейства. Всю территорию планеты разделили на обширные поместья, где каждая семья строила особняки, охотничьи и пляжные домики по своему усмотрению, выбор растений также ограничивался только фантазией хозяев. Со временем континенты превратились в лоскутное одеяло художественных ландшафтов, и терраформирование здесь шло на уровне, невиданном даже на Дальней. И все это ради эстетики.

Капитан в отставке Уилсон Кайм уже более двух столетий наблюдал за развитием своего фамильного имения, проводя здесь каждый отпуск и длинный уик-энд и наслаждаясь царящей тут безмятежностью. Выбранная им территория была покрыта пологими холмами и обширными долинами и располагалась в центральной части южной субтропической зоны. Когда он только приехал сюда, земля была покрыта местной туфовой травой красновато-коричневого цвета и немногочисленными корявыми кустарниками. Вскоре волна более приятной глазу земной зелени захлестнула холмы и долины, даря приятное спокойствие и прохладу. Затем выросли рощицы и отдельные купы самых разных деревьев с десятков миров, чья листва поражала разнообразием окрасок — от снежно-белой до резко-оранжевой. Неглубокие долины заросли дубами, грецким орехом и ивами, а несколько отдельных впадин между самыми высокими холмами были отданы во владение гигантским секвойям.

В один из исключительно жарких летних дней Уилсон прогуливался по длинной, извилистой, покрытой гравием тропе, пролегавшей по широкому южному склону в двух милях от огромного фамильного особняка, имитировавшего старинный замок, и осматривал виноградные лозы. Компанию ему составляли двое младших отпрысков главной семьи: шестилетняя Эмили с косичками-хвостиками, его прапрапрапраправнучка, и восьмилетний Виктор, спокойный любознательный мальчуган, чья степень родства была слишком сложной, чтобы ее запомнить. Несмотря на то что оба ребенка подверглись экстенсивной генеративной модификации, что обеспечило высокую сопротивляемость всем видам рака, Уилсон заставил их надеть широкополые белые шляпы, защищавшие молодую кожу от ультрафиолетовых лучей голубоватого солнца. Судя по тому как дети носились вокруг, они выбьются из сил задолго до второго завтрака, а он вовсе не желал получить в качестве закуски тепловой удар.

Время от времени он останавливался в конце какого-нибудь ряда и осматривал гроздья ягод, только начавших наливаться соком. Этот год обещал высококачественный урожай, возможно достаточно удачный, чтобы заслужить маркировку классического сбора. Впрочем, теперь многие презрительно относились к древним стандартам. Маленькие светло-зеленые шарики, пока еще полупрозрачные, набирали цвет, впитывая солнечное тепло. Лозы ровными рядами протянулись на три километра до самого дна широкой долины. В целом виноградники занимали уже почти шестьдесят квадратных километров и пышно цвели на слегка известняковой почве холмов. Скрытые под землей трубы в засушливые периоды, как сейчас, обеспечивали необходимый полив, перекачивая воду из внутреннего пресного моря, расположенного в тридцати километрах от долины. Четверть береговой линии тоже принадлежала Кайму.

Между рядами сновали окрашенные в красный цвет роботы-виноградари: снабженные электромускульными конечностями, они бережно прореживали растения и рыхлили почву. На весь виноградник требовалось не больше пяти человек, наблюдавших за машинами. Однако ни капли этого вина не предназначалось для продажи, семейные виноградники не были коммерческим предприятием. Лишь небольшое количество бутылок поставлялось для совета директоров «Фарндейла».

Уилсон остановился и попробовал на вкус пару виноградин. Они оказались кислыми и незрелыми, но для их степени созревания это было нормально. Он неторопливо разжевал и выплюнул ягоды.

— Фу! — воскликнула маленькая Эмили, сморщив носик. — Это неприлично, дедушка.

— Ну, не совсем так, — ответил он. Уилсон сдвинул на затылок соломенную шляпу и улыбнулся. — Остатки ягод сгниют в земле и станут удобрением. Это полезно для растений. Если не веришь, спроси у своего эл-дворецкого, когда вернемся домой.

— Уилсон прав, — нравоучительным тоном подтвердил Виктор. — Мы проходили это на уроках биологии.

— Вы хотите сказать, что лозы пьют нашу слюну?

Эмили еще больше удивилась.

Уилсон обнял ее и на мгновение прижал к себе.

— Нет-нет, все происходит совсем не так. Этот процесс описан в органической химии, но его детали очень сложны. Просто поверь мне, лозы не пьют слюну, ладно?

— Ладно, — нерешительно ответила она.

На снисходительный взгляд Виктора она ответила насмешливой гримаской. Затем они оба побежали между рядов вдогонку за делонгом Форлена, похожим на земного дикобраза со смешным воротником из перьев, которые в момент опасности вспыхивали желтым и зеленым цветом.

— Только не трогайте его! — крикнул им вслед Уилсон. — Он вас боится!

— Хорошо! — Голос Виктора из зарослей винограда был уже едва слышен.

Уилсон снова неторопливо зашагал по гравию. Он наслаждался чудесным днем. С последнего омоложения прошло уже три года, и он вел праздную жизнь, полностью отказавшись от любой деловой активности. Время от времени такой перерыв необходим каждому, особенно после руководящей работы, которой он раньше занимался.

После провала миссии на Марсе Уилсон вернулся на Землю, где с каждым днем происходили грандиозные перемены, вызванные открытием технологии червоточин. Во второй половине двадцать первого столетия индустрия, связанная с освоением космоса, переживала величайший подъем. Однако надо сказать, исследование космоса было уже совсем не таким, каким он его себе представлял. Исследования, проводимые ККТ, в большей степени затрагивали геофизическое состояние планет, что относилось к области геологии и ксенобиологии. Пространство между звездами не представляло для них интереса, и преодоление огромных расстояний уже не составляло труда. С распространением червоточин исчезло само понятие расстояния.

Многие подразделения НАСА поспешили перейти в агентство ККТ, образовавшееся примерно через полгода после бесславного возвращения Кайма. Всем сотрудникам пришлось начать с азов, изучить новую технологию и получить новые навыки. Все изменилось: теперь они были не выдающимися личностями, а просто новыми работниками в другой компании, хоть и весьма процветающей. Изменения затронули кого-то больше, кого-то меньше. Последнее, что Уилсон узнал о бывшем коммандере Дилане Льюисе, — это то, что тот открыл бар на Гавайях, где неустанно напивался до полного отказа печени и приставал ко всем приходящим женщинам, стараясь произвести на них впечатление рассказами «старого космического волка».

Сам Уилсон избежал печальной участи. Он был достаточно умен и смог предугадать, что потребуется новым планетам от старого мира, — их насущную потребность в инфраструктуре и развитии. Люди не стали бы селиться на новых землях, не имея там хотя бы минимальных удобств, а пока местная экономика начинала развиваться, им надо было где-то работать сразу же по прибытии. Производство средств тяжелой и средней механизации стало ведущей отраслью индустрии. Уилсону с его военным прошлым и интенсивным технологическим образованием в НАСА не составило особого труда добиться руководящей должности в компании под названием «Компоненты КАД», которая производила широкий спектр комплектующих для других предприятий. Три года спустя, когда компанию перекупили, он уже был членом ее правления и имел солидный пакет акций. К 2103 году, после семи поглощений и слияний, он стал исполнительным директором в правлении «Фарндейл Инжиниринг», одного из новых мультипланетных колоссов, который укреплялся и расширялся вместе с первой зоной космоса. К тому времени Уилсон уже накопил достаточно акций, чтобы выкупить небольшую страну, а «Фарндейл» был готов к вступлению в консорциум, впоследствии финансировавший развитие Лос-Вады. Затем последовал период устойчивого прогресса, длившийся не одно столетие, и его личное богатство и влияние росли вместе с компанией, пока состояние увеличившейся семьи не подвело его вплотную к царству под названием «Великое Семейство Земли».

Дважды за последние восемьдесят лет он избирался председателем правления «Фарндейла». Высокий пост требовал напряженной работы по двадцать пять часов в сутки, не оставляя времени ни на что другое, кроме заключения сделок и политических интриг. В эти бурные годы давняя привычка к дисциплине и умение командовать немало помогали ему в этой должности, в том числе в достижении нескольких значительных побед над компаниями-конкурентами. Работой Уилсона были довольны как простые держатели акций, так и члены правления, и все знали, что в течение столетия он будет введен в исполнительный совет Лос-Вады. Но любые достижения имеют свою цену: постоянный стресс ускорял процесс старения. Вследствие напряжения, требуемого от его организма высоким положением, два раза подряд ему приходилось прибегать к омоложению на несколько лет раньше, чем обычно.

Все это стало одной из причин, по которым он решился на длительный отпуск. На этот раз он собирался отдохнуть и насладиться богатством и созданными им мирами. До этого дня все шло как нельзя лучше. Он даже сам удивился своему энтузиазму в выращивании винограда и управлении фамильным поместьем. Да и постоянно присутствовавшей здесь ватаге ребятишек, произведенных огромной семьей, нравилась его компания. Все это были детали, мелочи, и он концентрировал на них свое внимание, используя свои способности для решения проблем, возникавших в семье, — все то же самое, только масштаб задач стал иным. Он строил планы по расширению и реконструкции фамильного замка, собирался посетить множество мест, осмотреть города с их уникальными фестивалями и карнавалами, увидеть иные пейзажи и экзотические народы. Он даже подумывал о новом браке, но на этот раз склонялся к тому, чтобы брак не напоминал коммерческую сделку. Все это занимало его мысли во время недолгой поездки на такси от станции ККТ. Он начал прорабатывать маршрут грандиозного турне, которое заняло бы восемь лет, и его не взволновало даже сообщение об открытии Боуза — он был уверен, что правление «Фарндейла» сможет разобраться со всем возможными проблемами и открывшимися перспективами. И только известие о постройке космического корабля вызвало у него легкий приступ ностальгии.

Из-за виноградных лоз выскочили дети и вновь побежали по покрытой гравием дорожке. Уилсон не остановил их. Дети были счастливы. Он многим пожертвовал бы, чтобы иметь такое детство. Своей главной задачей он считал воспитание в детях достоинства и ответственности — замок и остальное окружение у любого ребенка могли вызвать ложное чувство собственного превосходства. Отпрыски богатых семей и в лучшие времена славились своей избалованностью, а уж на Йорке-5 все они могли считаться наследниками трона. И все же отсылать их в школу он пока не хотел.

Одинокий след самолета прочертил чистое небо над восточными отрогами гор. Уилсон остановился и проводил его взглядом, как всегда удивляясь огромной скорости и отсутствию звукового удара. Здесь все пользовались сверхзвуковыми самолетами, чтобы добраться из поместий до станции ККТ, и скорость современных судов, развиваемая в атмосфере, производила впечатление даже на Уилсона. Чтобы летать еще быстрее, пришлось бы совершить почти баллистический прыжок, выйдя за пределы атмосферы. Проекты подобных кораблей появились уже давно, и теперь вопрос стоял только о финансировании. В конце концов, спрос на них был невелик. Самолетами пользовались и в обычных мирах Содружества, но нормальные коммерческие суда летали со скоростью примерно в три М (втрое больше скорости звука), что устраивало большинство пассажиров, и только обитателям миров, подобных Йорку-5, этого было недостаточно.

За спиной Уилсона засвистел воздух, будто пролетело привидение. На ближайших лозах зашелестели листья. Он нахмурился и обернулся. Представшая перед ним картина вызвала у него легкий шок: не далее чем в двадцати футах от его ног открылась червоточина, идеально круглая, ярдов двенадцать в поперечнике, с основанием, замершим в паре дюймов над дорожкой. Оттуда вышел мужчина в дорогом деловом костюме цвета лаванды. Он смущенно улыбнулся Уилсону:

— Эй, старик, как поживаешь?

Уилсон сделал три быстрых шага вперед и взмахнул кулаком. Результатом удара были приятный для его слуха хруст и боль в костяшках пальцев.

— Черт!

Найджел Шелдон упал навзничь, приземлившись на сухую траву. Из червоточины быстро выскочили два охранника в форме ККТ с оружием наготове. Найджел раздраженно махнул им рукой.

— Все в порядке, — сказал он, морщась и ощупывая рукой челюсть. — Проклятье, как больно!

Уилсон сердито посмотрел на него сверху вниз.

— Так и было задумано, подонок.

Подбежавшие дети остановились, удивленные странной сценой.

— Уилсон! — завопил Виктор. — Это же…

— Я знаю, кто это, — резко оборвал его Уилсон.

— Вот это да, — возмущенно проворчал Найджел, поднимаясь на ноги. — Три сотни и тридцать лет, а ты все еще злишься на меня?

— Три сотни. Три тысячи. От этого ничего не меняется.

Найджел пощупал пальцем во рту.

— Ох, кажется, ты расшатал мне зуб.

— А ты повредил мне руку.

Уилсон тряхнул кистью — как ни прискорбно, она и в самом деле болела. Ему не приходилось драться со времен учебы в военно-воздушной академии, и за прошедшие столетия навыки давно улетучились.

— Ты собираешься продолжать в том же духе? — спросил Найджел.

— А ты?

— Ладно-ладно, мое появление здесь не самый тактичный ход. — Найджел неуверенно взглянул на пораненную руку Уилсона. — Но я хотел произвести впечатление.

— Ты уже сделал это в кратере Чиапарелли.

— У меня важное дело, черт побери!

— Что за дело?

Уилсону стоило большого труда скрыть свое изумление; ему и прежде приходилось слышать о подобном использовании червоточин, но без упоминания имен, если, конечно, отбросить слухи об Оззи. Врата-переходы были весьма дорогостоящим способом перемещения между мирами, а не личным транспортом, даже для таких людей, как Найджел Шелдон. Уилсон догадывался, что для открытия этого тоннеля Шелдон воспользовался переходом исследовательского подразделения ККТ на Августе. О цене такого фокуса он даже не хотел гадать.

— Тебе известно, что для срочных сообщений у меня имеется адресный код эл-дворецкого. Мог бы, как все остальные люди, прибегнуть к помощи унисферы.

— Нам обоим также известно, что я не числюсь в разрешенном списке контактов твоего эл-дворецкого. А мне надо срочно с тобой поговорить.

— Зачем? В чем, черт возьми, дело?

— У меня к тебе просьба.

Уилсон расхохотался.

— Да, ты прав, — грустно сказал Найджел, — очень смешно. А теперь послушай. Мы строим космический корабль для полета к Альфе Дайсона.

— Слышал об этом. Во всей унисфере уже целый месяц нет никаких других новостей.

— Но ты не слишком внимательно следишь за прессой, не так ли? Мы можем построить корабль, но в наше время не так-то просто найти опытный экипаж астронавтов, а тем более капитана.

Смех Уилсона резко оборвался.

— Сукин сын!

— Вот. Теперь ты готов меня выслушать?

— Почему я?

Уилсон сам удивился тому, как тихо прозвучал его голос.

— Больше никого не осталось, капитан Кайм. Ты последний астронавт в этой Галактике. И ты нам нужен.

— Чепуха. В вашем исследовательском отряде десятки тысяч человек.

— Это верно. Хорошие ребята, даже отличные. И ни один из них не выходил за пределы действия унисферы ни в первой, ни во второй, ни даже в шестой своей жизни. Ты — другое дело, ты знаешь, что значит быть запертым в металлической коробке на долгие месяцы, ты в состоянии справиться со стрессом изоляции: ты сможешь в таких условиях командовать людьми. Это совсем не то, что отдавать приказы по административной цепочке, чтобы кто-нибудь в самом ее конце послушно прыгал. Тебе прекрасно известно, что опыт имеет огромную ценность. И не надо скромничать, Уилсон, мы оба знаем, какого успеха ты добился. Стоит только посмотреть вокруг. Не многим под силу воссоздать пять тысяч квадратных миль Франции, которая существовала только в произведениях романтиков. А ты это сделал. И ты говоришь, что это чепуха?

— Старые сказки, — пробормотал Уилсон, прислушиваясь к древним воспоминаниям.

Перед каждым омоложением он клялся, что забросит их в надежное хранилище, что сотрет их из своего мозга вместе с другим незначительным мусором, чтобы освободить место для новой жизни. И каждый раз не делал этого. Склонность к ностальгии. Он был в шаге от настоящей славы, гораздо более громкой, чем известность главы крупной корпорации. Даже сегодня все знают, кем был Нил Армстронг. А кем был Дилан Льюис? Именно.

— Стряхни пыль, старик, скоро ты снова обретешь популярность.

Уилсон уставился на край открытой червоточины — темное мерцание пустоты, которую видели лишь немногие люди.

— Это серьезное предложение? — тихо спросил он.

— Абсолютно серьезное. Должность за тобой, если захочешь. А я надеюсь, что захочешь. Говорю это вполне искренне. Чем больше я думаю об Альфе Дайсона, о странных событиях вокруг нее, тем сильнее мне хочется, чтобы туда отправился человек, которому я могу полностью доверять.

— Дедушка? — Эмили с неожиданным благоговением посмотрела на своего предка. — Ты полетишь на космическом корабле, дедушка? Это правда?

— Похоже, что так, куколка. — Он погладил девочку по голове. Ему даже не пришлось раздумывать, ответ появился сам собой. — Дай мне несколько дней, — обратился он к Найджелу. — Мне надо закончить здесь кое-какие дела.

— Конечно, старик. — Найджел широко улыбнулся и протянул руку. — Добро пожаловать на борт.

Уилсон на мгновение задумался, но отказываться от рукопожатия не стал.

— А теперь, чтобы окончательно все прояснить, скажи: ты сам собираешься присоединиться к команде?

— Нет. Теперь, надеюсь, мы обо всем договорились.

Аншан находился на самом краю второй зоны космоса, на расстоянии двухсот семнадцати световых лет от Земли и почти посередине между старым миром и Парой Дайсона. Это обстоятельство и стало решающим фактором для ККТ, открывшей здесь свое разведывательное подразделение для освоения третьей зоны. На Буунгейте, расположенном на шестьдесят световых лет дальше, уже имелся второй переход, ведущий к Дальней, и местное правительство лелеяло надежду, что ККТ продолжит здесь работать. Однако этим надеждам не суждено было сбыться: Дальняя оказалась тупиком. Зато Аншан поможет человечеству проложить дорогу к Паре Дайсона.

За восемь лет, прошедших после обоснования разведывательного подразделения на планетарной станции, расширение шло не слишком быстро: для заселения было открыто всего две планеты. Впрочем, Аншан теперь мог не беспокоиться о своем развитии — он становился узловым миром для нового сектора космоса. В следующее столетие экономика и численность населения будут расти, пока не сравняются с показателями любого из процветающих миров первой зоны. Его будущее было обеспечено.

Пассажирский экспресс из Лoc-Вады плавно подкатил к планетарной станции ККТ в Трелоаре, столице Аншана, и Уилсон Кайм незаметно усмехнулся своеобразному ощущению дежавю. От близости к побережью воздух снаружи был горячим и влажным, совсем как в Хьюстоне. Он вспомнил о первом дне в космическом центре НАСА, куда прибыл для тренировок, и о том, как жаркое солнце пощипывало тогда кожу на лице. В ярком свете дня одинаковые казенные строения кампуса казались на удивление обшарпанными, особенно если учесть то, что происходило внутри. Он почему-то ожидал увидеть нечто более грандиозное и не такое обыденное.

То же самое ожидало его и на Аншане. На платформе его поджидали два члена разведывательного подразделения ККТ. Они проводили Уилсона к небольшому легковому автомобилю и поехали по огромному пустырю, огражденному забором. Обширная площадь была предназначена для сортировочного узла, где в неопределенном будущем построят десятки переходов и откуда транспорт по сотням путей отправится к новым звездам. Но сейчас, словно по иронии, окружающий ландшафт напоминал постиндустриальную пустыню. По земле к несуществующим мини-городам были проложены постепенно деформирующиеся дороги из ферментированного бетона. Из почвы то тут, то там торчали клочки местной жухлой травы и водорослей, цеплявшихся за комья спекшейся глины, между которыми после каждого дождя застаивалась вода. Повсюду виднелисьсверхмощные машины: их металлические корпуса обросли чешуей ржавчины; кузова из композитных материалов выгорели почти добела; ветровые стекла были разбиты; а огромные, с легковой автомобиль, шины были спущены и даже уже окаменели. Над пустырем в термальных потоках воздуха плавными кругами летали крупные птицы с широкими черными крыльями. Эти лоснящиеся хищники охотились на мелких грызунов, хотя рассчитывать на обильную добычу здесь не приходилось.

Совершенно новая двусторонняя магистраль казалась здесь совсем неуместной, словно выпавшей из времени. Параллельно ей шла тоже новая, двухрядная рельсовая колея, соединявшая сортировочную станцию с комплексом, где началось строительство космического корабля. Уилсон заметил одинокий DFL25, толкавший перед собой восемь пустых платформ, и это было единственным признаком активности на несколько миль вокруг.

Дорога по заброшенной пустыне до космического объекта заняла десять минут. Потом из жаркого марева материализовались жемчужно-белые корпуса без окон, окруженные шестиметровым забором. Вдоль его основания в бесконечном патрулировании перекатывались вооруженные стражи-роботы, оборудованные сенсорами. При входе машину встретили трое охранников-людей. После двукратного сканирования они отдали капитану честь и разрешили проехать.

Весь комплекс буквально пропах деньгами. Уилсон был достаточно близко знаком со срочными проектами, чтобы понять, сколько средств сюда вложили за очень короткий промежуток времени. Длинные полосы газона из белой виргинской травы были аккуратно уложены и подстрижены. На асфальте парковки места были помечены свежей белой краской. Здания построили из недавно освоенных промышленностью гладких панелей, что обеспечивало постоянную чистоту поверхности. В большинстве стен имелись высокие двери, все закрытые и с серебристыми направляющими под нижней кромкой. Позади комплекса виднелся ряд опор линии электропередачи, уходивший к самому большому промышленному району города. На опорах лежали гладкие красные сверхпроводящие кабели: строительство требовало большого количества энергии.

Центральную часть комплекса составляли три приземистые круглые стеклянные башни, соединенные в основании листами стекла, выгнутыми в форме пирамид. Под ними находился огромный атриум вестибюля, украшенный хрустальными колоннами, внутри которых росли экзотические растения с крупными листьями. По каменному полу сновало множество людей с сосредоточенными лицами. Здесь велась серьезная работа.

Рядом с длинной стойкой администрации ждал Даниэль Алстер. Он тепло поприветствовал Уилсона и представился.

— Мистер Шелдон просит его извинить за то, что не смог встретить вас лично. Он на собрании, которое слишком затянулось.

Уилсон окинул вестибюль задумчивым взглядом, и его впечатление о неограниченном бюджете только укрепилось. «Фарндейл» нередко осуществлял крупные проекты, но это было совсем другое дело. Они строили административные здания в городах, сооружали целые заводы в производственных районах — все было на своем месте. Этот же комплекс находился в относительной изоляции и, видимо по этой причине, создавал впечатление особенной значительности и серьезности.

— Вы хотите сказать, что Шелдон лично управляет процессом постройки корабля? — спросил Уилсон.

— Нет, не до мельчайших деталей. Но этот вопрос остается одним из главных в его расписании. Он был очень рад, когда вы согласились принять звание капитана.

— В самом деле?

— Да. Как я понимаю, часть административных вопросов вы возьмете на себя.

— Верно.

Количество информации о проекте, присланное ему за четыре дня с тех пор, как он согласился управлять кораблем, было феноменальным. Большая часть файлов сопровождалась вопросами глав отделов.

— Мне бы хотелось сначала обустроиться, прежде чем брать на себя это бремя.

Грандиозный вестибюль и необходимость вести такой проект в одиночестве вызвали у него ощущение подавленности. В обычных условиях, начиная дело подобного масштаба, он всегда имел при себе несколько помощников и время, чтобы подробно ознакомиться с проектом. Только вчера вечером он получил отчет о заседании Совета Внешней Защиты Содружества, исключавший долгие раздумья по поводу возможных политических последствий полета. Правление «Фарндейла» в надежде на участие в строительстве единогласно поддержало его новое назначение.

— Конечно, — сказал Даниэль Алстер. — Ваш кабинет уже готов. Но мистер Шелдон предложил, чтобы сначала я провел краткую экскурсию по комплексу.

— Показывайте.

План комплекса был довольно прост, и три центральные башни уже были заполнены техническим и управленческим персоналом. Четверть площадей еще пустовала.

— Учебная база экипажа, — пояснил Даниэль Алстер, когда они проходили мимо темных застекленных залов.

— Кого-нибудь уже набрали?

— Пока только вас. Зато желающих — все наше разведывательное подразделение: это и технические службы, и геодезические команды. Кроме того, на всех планетах Содружества еще несколько миллионов одаренных людей настаивают на том, что они идеально подходят для этой работы. Мы получаем так много сообщений, что этот сектор киберсферы Аншана нуждается в расширении. Надеемся, что до начала активного набора вы разработаете определенные нормативы.

Уилсон безропотно пожал плечами:

— Ладно.

Большие здания по бокам от башен, похожие на ангары, оказались цехами, где прибывающие с заводов компоненты корабля проходили самое тщательное тестирование и только потом направлялись на сборочную платформу. На месте ничего не изготавливалось, все привозилось через планетарную станцию. Шестьдесят три процента комплектующих были изготовлены на Августе, включая и генератор червоточин, который будет использоваться как гипердвигатель. Остальные части присылали со всех концов Содружества, поскольку контракты распределялись в зависимости от финансовой заинтересованности и политических соображений. Уилсон с удовлетворением отметил, что три с лишним процента производства приходится на Лос-Ваду.

Сразу по прибытии вагонов контейнеры разгружали и направляли в чистые помещения для тестирования. Испытательные мощности, сконструированные ККТ в столь короткий промежуток времени, производили сильное впечатление. В огромных герметичных камерах можно было получить самые разные сочетания радиационного фона, экстремальных термических нагрузок, вибрации, электромагнитного излучения и обстрела сверхскоростными частицами — и все это в условиях старого доброго вакуума. Здесь также имелись лаборатории, где электронные компоненты подвергались всем возможным и невозможным испытаниям. Как только проверка заканчивалась, детали передавались на сборочную платформу.

Найджел Шелдон ждал их у перехода, расположенного в конце самого большого испытательного участка. На нем был такой же белый комбинезон, в какой пришлось облачиться Уилсону. Они обменялись настороженным рукопожатием, словно старые друзья, недавно уладившие разногласия.

— Готов снова испытать невесомость? — спросил Найджел, надевая защитный шлем, который тут же уменьшился до размеров его головы.

— Думаю, да, — ответил Уилсон.

Во время знакомства с комплексом Даниэль говорил, что многие техники-сборщики, работая на строительстве корабля, испытывают головокружение и даже длительное пребывание в невесомости не помогает ослабить неприятный эффект. Астронавты компаний, базировавшихся на Высоком Ангеле, практически ничем не могли помочь: они использовали либо роботов, либо персонал, обладающий иммунитетом. Служащие ККТ в отчаянных попытках определить, какие стоит применить препараты или изменения в ДНК, перерыли горы информации, вплоть до древних медицинских отчетов на тему адаптации человека к условиям невесомости, некоторые из них были получены с русской станции «Мир».

Уилсон предоставил Найджелу пройти первым и затем осторожно шагнул вслед за ним — они воспользовались переходом разведывательного подразделения, снятым с дежурного пункта, чтобы обеспечить быструю связь между комплексом и участком космоса, где на высоте в тысячу километров над Аншаном вращалась по орбите сборочная платформа. Переход был построен в виде круглого титанового тоннеля, из связок электромускулов, способных пропускать предметы до восьми метров длиной и весом до двухсот тонн. Герметичные контейнеры двигались по нему синхронными толчками связок, так что их перемещение напоминало процесс глотания.

При взгляде со стороны можно было подумать, что Уилсон из ангара испытательного участка через простое круглое отверстие выходит в гигантский сферический зал. Сборочная платформа представляла собой шар из малметалла диаметром около шестисот метров. Внутренняя решетка напоминала шестигранные ребра с опорами, протянувшимися из узлов к центру. Они поддерживали широкий решетчатый цилиндр прямо перед переходом — именно здесь должен был появиться космический корабль. В данный момент он походил на еще более плотную решетку из перекладин и балок. Сотни мужчин и женщин в простых комбинезонах сновали вдоль остова корабля и останавливались рядом с передвижными роботами-сборщиками. Вдоль опор, словно капли росы по траве, скользили белые контейнеры.

Несмотря на внутреннюю готовность Уилсона, сила притяжения планеты исчезла неожиданно. Одна его нога твердо опиралась на пол, а другая словно бы повисла в воздухе. Он сосредоточился на движении вперед и воспользовался настенными поручнями и полосами электромускулов. Все чувства моментально сообщили мозгу, что он падает. Руки автоматически усилили захват. Впереди него Найджел уже развернулся параллельно переходу и, подтягиваясь на поручнях, приближался к строящемуся кораблю. Уилсон стал копировать его движения и сначала пользовался поручнями как трапом, продвигаясь вперед не более чем на двадцать сантиметров за шаг. Затем он вспомнил, что за перекладины можно было хвататься через каждые несколько метров, чтобы изменить направление движения и предотвратить вращение. От ощущения падения у него слегка дрожали внутренности, но никаких других неприятных ощущений, кроме обилия слюны, он не испытывал. В воздухе чувствовался отчетливый запах перегретого металла и горячего масла, однако уже через несколько минут капитан привык и перестал его замечать.

— Хочу тебе кое-что сказать! — крикнул ему Найджел, обернувшись через плечо. — Вид этого малыша меня чертовски заводит. Со мной всегда так бывает в начале грандиозных проектов. Но знаешь, такого волнения от груды металла я не испытывал с тех пор, как мы с Оззи запускали первый переход для червоточины.

— Я помню тот день, — сухо ответил Уилсон.

Он не мог удержаться от воспоминания о том дне и об «Улиссе». Тогда он в последний раз смотрел на великолепный межпланетный корабль — огромное сооружение из металлических конструкций, напичканное аппаратурой, не так уж сильно, кстати, отличавшееся от этого корабля.

Найджел усмехнулся.

— Мы подходим к секции реактивных двигателей.

По мере приближения путаница опор стала более понятной. Через своего эл-дворецкого Уилсон запросил доступ к системе сборочной платформы, и перед его виртуальным взглядом мгновенно появилась схема конструкции. План корабля оказался довольно простым. Обитаемая секция, где должен был располагаться экипаж, представляла собой широкое кольцо диаметром в триста метров. Его вращение обеспечивало вдоль внешнего края до двадцати процентов от земной силы тяжести. По мнению Уилсона, это был обычный тороид фон Брауна, хотя его уже давно никто так не называл. В центре располагался цилиндр длиной в четыреста метров и пятьдесят в диаметре, содержащий в себе сверхсветовой двигатель и плазменные ракеты. На его поверхности вздувались многочисленные выпуклости, будто цилиндр покрылся бородавками.

Все трое остановились вокруг толстого наконечника с идеально зеркальной внутренней поверхностью — сюда должен будет встать первый, и пока единственный из пяти, плазменный двигатель. На местах для остальных четырех пока имелись лишь розетки стоек. Уилсон внимательно осмотрел толстые трубы для подачи ядерного топлива и сверхпроводящие кабели, которые будут подключены, как только установят остальные двигатели. Его рука, словно сама по себе, поднялась и дотронулась до блестящего корпуса.

Плазменные двигатели. Совсем такие же, как на «Улиссе». Их, как и велосипед, можно совершенствовать бесконечно.

— Какой источник энергии здесь используется? — спросил он.

— Нуль-батареи, — ответил Найджел. — Пятнадцать самых больших штуковин из всех, что мы сделали. И, конечно, имеется резервная система: ядерный микрореактор и два генератора. Но основное потребление все равно будет от нуль-батарей: их запаса хватит, чтобы улететь на семь тысяч световых лет.

— Так далеко?

Уилсон почему-то полагал, что корабль был способен добраться до Пары Дайсона и обратно, но не дальше.

— Да, но это не значит, что тебе дадут лицензию на исследование всей Галактики, капитан. Ясно?

Ответная улыбка Уилсона получилась слегка виноватой. Он как раз об этом и подумал.

— Вы хоть понимаете, что вы строите? Что это за корабль?

— А что?

— Вы сбрасываете камешек с вершины горы. У подножия он уже станет лавиной. У людей снова появится интерес к неизведанному. Они захотят еще кораблей, захотят увидеть, что там, вдалеке. Следующий корабль будет достаточно мощным, чтобы облететь ядро Галактики.

— Ты ошибаешься, капитан. На это способны лишь романтики вроде тебя. А их не так много, как ты думаешь. Построенное нами Содружество — это зрелое консервативное общество. Мы сильно повзрослели за последние два столетия. Только люди с единственной короткой жизнью готовы сломя голову бросаться в неизведанное с одним фонариком и палкой, чтобы сунуть ее в муравейник. Все остальные же не торопятся и медленно расширяют свои границы: только так можно избежать ошибок. Заяц и черепаха, капитан. Заяц и черепаха.

— Может быть, — сказал Уилсон. — Но я не верю, что мы все настолько цивилизованны.

Они миновали сектор ракетных двигателей и оказались в средней части сооружения, где два массивных манипулятора соединяли обитаемое кольцо с центральной секцией корабля. Здесь тоже мало что можно было увидеть: только голый скелет, лишенный наружной обшивки, даже без внутренних палуб. Впрочем, большая часть вспомогательного оборудования уже была установлена.

— Как продвигается работа над гипердвигателем? — спросил Уилсон.

Мускулы вокруг рта Шелдона едва заметно напряглись.

— Поточный генератор червоточины проходит третью стадию тестирования. Первичная установка начнется через три или четыре месяца.

— Это укладывается в рамки общего графика?

— Первоначальный проект предусматривал окончание работ через семь месяцев, — ответил Даниэль Алстер. — Но у нас возникли непредвиденные проблемы с конструированием в условиях отсутствия гравитации.

— Считай, не меньше девяти месяцев, — проворчал Найджел.

— Все стоит дороже, — весело произнес Уилсон.

— И занимает больше времени, — закончил Найджел. — Можешь мне об этом не говорить.

— Как вышло, что строить начали не на Высоком Ангеле? — поинтересовался Уилсон. — Я понимаю, что маршрут увеличился бы на двести тридцать световых лет, но для этого корабля такая дистанция ничего не значит, если я правильно понял технические характеристики. У них там имеются все условия для экспертиз в области астронавтики.

— Политические соображения, — коротко ответил Найджел. — В частности, мои собственные. В данном случае ККТ остается основным оператором всей миссии.

— Довольно откровенно, — признал Уилсон.

Похоже, Найджел не находил нужным что-либо скрывать от него, и это было хорошим признаком.

В передней части суперструктуры к установке какого-то устройства был подготовлен целый пучок силовых кабелей. Уилсон, заинтересовавшись таким значительным уровнем мощности, отыскал этот сектор в виртуальном поле зрения и выяснил, что это место предназначалось для генератора силового поля, одного из семи.

— А он неплохо защищен!

— Я хочу, чтобы ты вернулся в целости и сохранности, — сказал Найджел. — И еще меня беспокоит возможность того, что окутывание было защитной мерой. На мой взгляд, это наиболее вероятное объяснение.

— Если мы столкнемся с оружием, угрожающим звезде, вряд ли пара силовых полей принесут нам какую-то пользу.

Все трое собрались вместе вокруг предполагаемой позиции генератора силового поля.

— Послушай, — заговорил Найджел, — я хотел показать тебе все это именно сегодня, чтобы ты составил общее представление. На данной стадии проект еще можно в какой-то степени изменить. Черт побери, если потребуется, мы можем отложить запуск хоть на целый год. Я хочу знать твое мнение.

— Отлично. В первую очередь я хотел бы, чтобы мы были более осторожны, чем предусмотрено в представленной мне программе полета. Мне не хотелось бы участвовать в миссии, если предстоит выскочить из гиперпространства перед самым барьером и заорать: «Есть кто живой?» Первый предварительный обзор необходимо провести с расстояния не меньше десяти световых лет, а для этого потребуются самые лучшие сенсоры, какие только может предоставить Содружество. Если признаков конфликта мы не обнаружим, тогда сможем постепенно двигаться дальше. Возможно, ради этого придется продлить миссию на несколько месяцев.

— Это я смогу пережить, — сказал Найджел.

— Хорошо, потому что я возьму на себя управление кораблем только в том случае, если безопасность будет первостепенной задачей. И это относится не только к экипажу, но ко всем людям, где бы они ни находились. Если там есть нечто враждебное, я не хочу привлекать его внимание. Надеюсь, ты понимаешь, какую ответственность несет на себе данный проект.

— Я это понимаю, старик, можешь мне поверить. Именно с этим ККТ сталкивается каждый раз, когда мы открываем червоточину к какому-нибудь новому миру. Люди в наши дни не задумываются об этом, поскольку после трех столетий контактов считают подготовку к встрече с чужаками обычной рутиной, к тому же довольно скучной. Что касается меня, я стараюсь не расслабляться. Я знаю, что когда-нибудь мы столкнемся с вирусом или жучком, способным ускользнуть от биометрического сканирования, или с чужаками, совсем не похожими на сильфенов. Мы с каждым годом продвигаемся все дальше, и я постоянно добавляю новые требования к безопасности, игнорируя обвинения своих служащих в чудовищном бюрократизме. Я искренне надеюсь, что эти меры сыграют свою роль при действительно неприятной встрече, о которой никто раньше и не помышлял. Можешь просмотреть инструкции компании для разведывательного подразделения; думаю, они тебя убедят.

— Отлично; значит, мы понимаем друг друга.

— Надеюсь, Уилсон, потому что вам, возможно, предстоит именно та встреча, которой я опасаюсь вот уже несколько столетий.

— Зачем же ты так энергично готовишь эту миссию?

— Нельзя прятаться в темноте только из-за того, что происходит нечто непонятное. Наш вид, человеческая раса, за последние столетия далеко шагнул по пути эволюции, теперь мы — homo galactic. Возможно, я слишком самоуверен, но я верю, что сейчас мы в состоянии противостоять таким серьезным силам. Не пытайся себя обманывать, они действительно серьезные, даже если вы не найдете ничего, кроме покинутого генератора барьерного поля. Нам предстоит договариваться с самыми странными чужаками, ничем не похожими на сильфенов.

— Мне кажется, ты говорил, что нас, настоящих романтиков, почти не осталось.

— Так и есть. Но посмотри: кто они, эти романтики?

Уилсон наконец рассмеялся. Запрокинув голову, он окинул взглядом громаду корабля.

— А почему же у него до сих пор нет имени?

— Ты капитан, это твоя прерогатива.

— Шутишь?

— Нет, старик, я уверен, ты это заслужил. Есть идеи?

— Конечно. Назовем корабль «Вторым шансом».

Ему даже не пришлось над этим долго размышлять.

Найджел усмехнулся.

— Неплохо. Со временем проведем соответствующую церемонию. Но сначала тебе придется хотя бы начать набирать экипаж. Пока что я смогу прикрыть тебя от политиков, но чем раньше начнется отбор, тем лучше. Знаешь, я считал, что поднаторел в политических дрязгах, но теперь они все как с цепи сорвались. Каждый президент, король, королева, первый министр, председатель, генеральный секретарь и великий император желает, чтобы его мир участвовал в миссии.

— Ты предусмотрел значительную численность научных сотрудников, и это отлично. В противном случае я сам бы этого потребовал. Собственно экипаж, инженерный состав, обеспечивающий работу корабля, я хочу свести к минимуму. В конце концов, это научная миссия. Поэтому я бы хотел, чтобы они были набраны из уже работающих здесь команд.

— Ладно, я не против взвалить на тебя эту ношу. Но должен предупредить: на тебя будут оказывать давление.

— С этим я справлюсь. Да, вы вряд ли разыскивали членов моего старого экипажа, не так ли? Я знаю, что коммандер Льюис так и не прошел процедуру омоложения, а остальных я давно потерял из виду.

— Я займусь этим, — сказал Даниэль.

* * *

Паула Мио могла видеть Эйфелеву башню прямо из окна своего служебного кабинета. Сто лет назад следственный отдел Управления по расследованию особо тяжких преступлений получил прекрасный пятиэтажный особняк всего в трех кварталах от Сены, отремонтировал его изнутри, а фасад наполеоновской эпохи оставил нетронутым. Если бы главный следователь отодвинула кресло от стола и повернула голову, над крышами зданий она увидела бы древнюю железную башню. Однако за девяносто два года, прошедшие с тех пор, как Паула стала главным следователем, она взглянула на башню не более десятка раз. Сегодня же выпал как раз один из тех редких дней, когда она отвлеклась и обратила внимание на панораму. На верхушке башни, словно муравьи, сновали туристы, а по всей высоте старинного железного шпиля плавно скользили вверх и вниз кабинки лифтов. Вечная картина, которая к тому же значительно выиграла за последние два столетия, когда парижане изгнали из сердца города все небоскребы и современные блочные здания.

Пока Паула любовалась видом, транспортные файлы о перевозках коммерческих грузов прогонялись через особые аналитические фильтры в поисках ускользающих от нее закономерностей. Именно это и было причиной ее нынешнего настроения. Закономерности ускользали от нее уже на протяжении двух месяцев, а способов отыскать информацию, даже при самых современных программах, было не так уж много.

Она знала, что Элвин начал поставлять оружие на Дальнюю. Сделать это можно было только одним способом — разобрать изделия на ничем не примечательные компоненты и распределить их по другим грузам. Каждый раз, когда он закупал оружие, дело заканчивалось отправкой по одной и той же схеме. Паула сможет попросить службу безопасности ККТ на станции Буунгейта провести выборочную проверку, распаковать грузы и проверить их на соответствие заявленной спецификации. За последние двадцать лет им лишь трижды удалось найти компоненты, происхождение которых отправитель не смог объяснить. Паула была уверена: если проверить каждый отправленный груз, результат был бы намного лучше. Но служба безопасности ККТ ясно дала понять, что у них нет ресурсов на проведение операции такого масштаба. Кроме того, она, не имея других причин для проверки, кроме собственных подозрений, вызовет недовольство всех, кто легально ввозит оборудование на Дальнюю. Да и Мел Риз, ее нынешний босс, как и все его предшественники, откровенно заявил о невозможности поддерживать и финансировать подобную процедуру перехвата. Она десятки лет пыталась бороться с этой политикой начальства, но все было бесполезно. Поэтому она продолжала рассылать запросы и использовать доступные рычаги давления в политических кругах, довольствуясь случайными проверками лишь малой части ввозимого оборудования.

В попытке изменить баланс в свою пользу она инициировала анализ информации. Каждая единица груза, поступавшего на станцию Буунгейта, сопровождалась полным комплектом файлов с деталями отгрузки, счетами, подтверждениями оплаты, справкой упаковочной компании и координатами торговых агентов. Адам Элвин будет посылать свой груз разными маршрутами, и сам процесс, возможно, растянется не на один год. Таковы исходные условия секретной доставки. Надо только подобрать ключ, узнать, в каких грузах скрыты те или иные компоненты и когда они должны прибыть на место. Если это сделать, удастся проследить путь всего груза. Программы Паулы отыскивали контейнеры, прошедшие через один склад за последние шесть месяцев, оплаченные через один и тот же банк, отправленные разными агентами через одну грузовую компанию, и операции, проведенные со счета, использованного только один раз. Но каждый раз она оставалась с пустыми руками. И не важно, что восемьдесят процентов грузов, направляемых на Дальнюю, принадлежало отдельным людям или семействам эмигрантов, забиравших с собой все свое имущество, дополненное целым списком предметов, которые они считали жизненно необходимыми.

— Такое удается увидеть не каждый день, — произнес Мел Риз. — Ты отлыниваешь от работы.

Паула молча окинула его высокомерным взглядом и снова отвернулась к Эйфелевой башне. Мел Риз проработал в Управлении сорок лет и свою должность, одного из нескольких заместителей директора, получил благодаря родственным связям. Впрочем, так было принято во всех базирующихся на Земле институтах Содружества: если высшие руководители происходили не из Великих Семейств, они наверняка были членами Межзвездных Династий. Конечно, если Паула вступила бы в борьбу за пост директора, она бы добилась успеха, учитывая стаж ее работы в Управлении, насчитывавший сто сорок семь лет; но в силу своего характера она не стремилась занять эту должность — это отдалило бы ее от настоящей оперативной работы.

Мел Риз всмотрелся в столбцы информации на мониторе ее рабочего места.

— Не везет?

— И не повезет с тем бюджетом, что ты утвердил.

— У меня для тебя есть кое-что еще.

Мел Риз, желая что-то обсудить, никогда не осмеливался вызывать Паулу в свой кабинет. Он всегда приходил к ней сам.

— Что?

— Замороженное дело на Октиере. Возможно, преднамеренное убийство тела в совокупности с разрушением памяти.

Паула не сумела скрыть своего интереса. Замороженные дела, как в Содружестве называли нераскрытые преступления со сроком давности более тридцати лет, встречались довольно редко.

— Как давно это произошло?

— Не уверен, но, кажется, около сорока лет назад.

— Гм. — Паула сморщила нос. Не так уж давно. — Местная полиция не может с этим разобраться?

— Они пытались. Результаты неубедительные. Именно поэтому они направили нам запрос с просьбой о помощи. Одна из предполагаемых жертв, Тара Дженнифер Шахиф, принадлежит к влиятельному семейству на Октиере. Знаешь, как это бывает: ее родные требуют окончательного результата. Поэтому я, естественно, хочу, чтобы делом занялась ты.

— Ты сказал — одна из жертв?

— Да. Похоже, что были убиты двое — по крайней мере, об этом известно полиции.

— Ладно, теперь мне стало интересно.

— Спасибо.

Он оглядел спартанский кабинет и заметил небольшую сумку, всегда укомплектованную для любой командировки за пределы Земли — это был один из трех личных предметов, которые Паула позволяла себе держать на рабочем месте. На подоконнике стоял раббакас — черная клубнелуковица, выпустившая единственный розовый в крапинку бутон с лепестками, похожими на перья. Растение было ей подарено сильфенами на Сильверглейде. Третьим предметом был кварцевый куб на столе, в котором светилась голограмма со снимком воспитавшей Паулу пары с Мариндры и двух девочек в возрасте около пяти лет — Паулы и ее сводной сестры. Мел Риз всегда старался не смотреть на голограмму, она напоминала ему о странностях главного следователя.

— Не хочешь сбросить какое-нибудь из своих дел на время отсутствия? У Ренне и Тарло сейчас не слишком напряженная работа.

Она подняла голову, словно он перешел на непонятное ей наречие.

— Спасибо, но я могу отслеживать все и с Октиера, это тоже часть унисферы.

— Конечно. Верно. — Он шагнул к выходу. — Если тебе что-то нужно, дай мне знать.

Паула дождалась, пока он закроет за собой дверь, и только тогда позволила себе улыбнуться. Нет, Риз не самый плохой заместитель директора, он заботится о своих подчиненных и старается выбить для отдела разумный бюджет, и, кроме того, он знает свое место. Спустя некоторое время она снова подвинула кресло к столу и запросила у эл-дворецкого все файлы по делу Тары Дженнифер Шахиф.

Клиника Клейдена располагалась на двадцати акрах собственной земли в одном из восточных пригородов Дарклейк-сити. Что касалось качества процедур омоложения, она была одной из лучших клиник на всей планете. Паула просмотрела имеющийся в Управлении файл компании — типичная корпорация среднего размера с клиниками в пяти мирах этого сектора космоса.

То, что она увидела из окна полицейской машины, въехавшей на охраняемую территорию клиники, подтверждало эту информацию. Длинное трехэтажное голубовато-серое здание, отделанное бамбуком, стояло на склоне холма над небольшим озером. В конце одного крыла по строительным лесам сновали роботы-сборщики, устанавливавшие еще одну секцию. Ее деловой костюм оказался плохой защитой от утренней сырости, и Паула поспешила из машины прямо к регистратуре. Детектив Хоше Финн, все время отстававший на пару шагов, недовольно пыхтел, сетуя на жару. Он состоял в местном отделе замороженных дел и был назначен в помощь Пауле на время расследования. Хоше отнесся к заданию с энтузиазмом, и это приятно удивило Паулу. Хотя бы в этот раз кто-то был рад работать с ней в паре и с самого начала оказался полезным. Она не сомневалась, что он решил убедиться, соответствует ли ее репутация действительности, но не придавала этому значения. Все что угодно, лишь бы добиться результата. Кроме того, его оживление частично объяснялось возрастом: после второго омоложения ему было всего восемнадцать лет. Люди более зрелого возраста, как правило, вели себя более сдержанно.

Последнее омоложение наградило Хоше Финна худощавым лицом. Его длинные черные волосы были зачесаны назад и скреплены в пучок затейливой серебряной заколкой. При первой же встрече он признался, что страдает от избыточного веса, хотя его блестящий зеленый шелковый костюм успешно скрывал талию и живот.

— Сюда, — сказал Хоше Финн, когда они оказались внутри здания.

Он повел ее по длинному коридору, уходящему в сторону от регистратуры. По пути им попалось несколько недавно омолодившихся пациентов, передвигавшихся с помощью медперсонала.

— Тебе приходилось расследовать много замороженных дел? — спросила Паула.

— Три, — ответил он, пожимая плечами. — Включая и это дело. Показатель успехов у меня не слишком высок, большую часть времени я работаю в главном отделе по уголовным делам. Группа расследования замороженных дел активизируется только в тех случаях, когда всплывают преступления, которым больше тридцати лет. А такие случаи бывают крайне редко.

— Не переживай, нераскрытых случаев не так уж много.

— Верно. Копаться в прошлом нелегко, даже при нашей системе хранения информации.

— Не совсем так. — Она замедлила шаг. — Получаемую из прошлого информацию приходится соотносить с поведенческими привычками. Нам необходима целостная картина. Правоохранительные органы в наше время слишком полагаются на цифровые свидетельства.

— И вот тогда приходит ваш черед. — Он улыбнулся в ответ на ее подозрительный взгляд. — Черед настоящего детектива.

— Я делаю то, что в моих силах.

В тамбуре для санобработки перед комнатой Вайоби Котала им пришлось надеть стерильные комбинезоны. Слабый розоватый свет в палате не мог скрыть напряженного выражения глаз ее обитателя. Пока открывались вторые двери, Паула старалась взять себя в руки. Каждый раз, когда приходилось посещать палаты оживления, она почему-то чувствовала необъяснимую слабость. Новое клонированное тело Котала еще пять недель назад вышло из резервуара-утробы, но его вид все равно вызывал у нее отвращение. Процесс клонирования был начат два года назад, когда страховая компания, согласно контракту, попыталась связаться со своим клиентом через унисферу. Последующие поиски, включая и человеческие ресурсы, не смогли выявить никаких его следов после отъезда с Октиера сорок лет назад. На тот момент с его рождения прошло шестьдесят пять лет, и, согласно полису, оплаченному состоятельными родителями сразу после зачатия, ему следовало явиться в клинику для первого омоложения. Поскольку он не явился, суд пришел к заключению, что он был либо убит, либо стал жертвой незафиксированного несчастного случая, и выдал страховой компании свидетельство о смерти. Спустя неделю была начата процедура оживления.

Для отлично оборудованного заведения, каким являлась клиника Клейдена, эта процедура, хоть и не слишком часто проводимая, была относительно простой. ДНК Котала слегка модифицировали с целью ускоренного развития, а зародыш поместили в резервуар-утробу, где он развивался в течение двадцати трех месяцев. За пять месяцев до окончания этого срока специалисты клиники установили с ним нейронную связь и начали загружать в новый мозг сохраненные воспоминания Котала. Их было не так уж много: хотя раньше Котал и обновлял свой запас каждые два месяца, он перестал это делать в возрасте двадцати трех лет, когда покинул Октиер.

Человек, лежавший на кровати в насмешливо-розовом полумраке, выглядел как четырнадцатилетний подросток после длительного голодания. Его тело было настолько тощим, что под натянутой кожей виднелись суставы и ребра. Для предотвращения шелушения кожи на тело была нанесена какая-то мазь, но кое-где проглядывали довольно большие воспаленные участки. На руках и ногах, почти полностью лишенных мускулов, нелепыми буграми выступали локти и колени. Необходимость двигаться заставляла его носить электромускульный костюм, что со стороны выглядело как проволочный экзоскелет. Но самое печальное зрелище представляла его голова: по размеру она соответствовала взрослому телу, но тощая шея не могла ее поддерживать без помощи электромускулов.

Взгляд больших ввалившихся глаз Вайоби Котала встретил их у самой двери. Он даже не сделал попытки повернуть голову. Время от времени он чуть-чуть приоткрывал рот, и тогда из вспомогательного костюма к губам поднималась трубочка, из которой поступала питательная жидкость. Паула даже не осмелилась посмотреть на все остальные провода и трубки, опутывавшие его поясницу, и на устройства, подсоединенные к пенису и анальному отверстию.

Она-то считала унизительным даже обычное восстановление после простого омоложения.

— Привет, Вайоби, — заговорил Хоше Финн. — Сегодня ты выглядишь намного лучше. Помнишь меня?

— Полицейский, — прошептал Вайоби Котал.

Его голос, усиленный вспомогательным костюмом, производил впечатление эха.

— Верно, я детектив Финн. А это главный следователь из Управления по расследованию особо тяжких преступлений Паула Мио. Она прилетела с самой Земли, чтобы разобраться в причинах твоей смерти.

Взгляд Вайоби Котала сфокусировался на Пауле.

— Я вас знаю?

— Нет. — Она не собиралась рассказывать о своей известности человеку, который пытался извлечь смысл из ничтожно малого запаса воспоминаний. — Но я бы хотела тебе помочь.

Он улыбнулся, отчего с губ стекла струйка слюны.

— Вы собираетесь вызволить меня отсюда?

— Тебе осталось совсем недолго.

— Ложь! — Он произнес это так громко, что усилитель не включился. — Мне говорили, что мышцы нарастут за несколько месяцев, а я по-прежнему слаб, как ребенок. Ускоренная регенерация уже закончилась.

— Но ты снова жив.

Он закрыл глаза.

— Найдите их. Найдите тех, кто сделал это со мной.

— Если тебя убили, я их найду. Я всегда это делаю.

— Хорошо.

— Как я понимаю, вы с Тарой Дженнифер Шахиф были сексуальными партнерами. — Паула не стала обращать внимания на недовольную мину Финна, заметную, несмотря на маску. Состояние Котала ограничивало время их беседы, и она не хотела потратить впустую ни одной секунды.

— Да. — Выражение ребяческого лица несколько смягчилось. — Мы только начали узнавать друг друга.

— Тебе известно, что она тоже покинула Октиер?

— Известно. Но я не могу поверить, что решился убежать вместе с ней. Меня многое привязывало к тому месту. Я уже говорил полиции. Я встречался еще с одной девушкой.

— С Филиппой Йо, да?

— Да.

— Она ревновала тебя?

— Нет-нет, с этим я давно покончил. Это было обычное развлечение, ничего серьезного. Мы оба об этом знали. Мы с Филиппой жили первой жизнью и хотели… жить.

— Это было развлечением, согласно последнему обновлению воспоминаний, хранившихся в клинике. Но ты покинул Октиер спустя девять недель. За это время многое могло произойти.

— Я бы не уехал, — упрямо заявил он.

— Кто-нибудь из вас упоминал о предстоящих поездках? Может, ваши друзья планировали провести отпуск на другой планете?

— Нет. В этом я уверен. В моей голове сейчас сплошная путаница, для меня прошло только пять недель. Но вся моя жизнь перемешалась. Какие-то детские воспоминания мне сейчас ближе, чем Филиппа и Тара. Черт, я не могу поверить, что кто-то хотел меня убить.

— Тебе известно что-нибудь о Тампико?

— Нет. Ничего. А что?

— Именно на эту планету ты купил билет.

Вайоби Котал снова закрыл глаза. Из-под пушистых ресниц потекли слезы.

— Не понимаю. Я ничего об этом не помню. Это какая-то ошибка. Сплошная гигантская ошибка. Я все еще где-то там. Должен быть там. Я просто забыл вовремя прийти на омоложение, вот и все. Найдите меня, пожалуйста. Найдите меня! — Он попытался приподняться на кровати, юное лицо исказила напряженная гримаса. — Сделайте что-нибудь.

Медсестра вошла в тот момент, когда Вайоби Котал упал навзничь на постель.

— Отключился, — сказала она. — Это продлится часа три, потом он придет в сознание. Вы можете вернуться, если это необходимо, но его нельзя подвергать долговременному напряжению. Его личность еще слишком слаба и эмоционально неустойчива.

— Я понимаю, — сказала Паула.

Вместе с Хоше Финном они покинули палату.

— Что вы об этом думаете? — спросил детектив, снимая больничный комбинезон.

— Если рассматривать дело отдельно, я бы сказала, что оно яснее ясного. Живущие первой жизнью слишком эмоциональны. Он отправился на прогулку с девушкой и утонул, или разбился, или врезался в гору — одним словом, беспечность или глупость. Но в паре с Шахиф приходится учитывать все обстоятельства.

Хоше Финн кивнул и бросил комбинезон в корзину. После очень теплой комнаты Котала в прохладном помещении его пробирала дрожь.

— Именно это и насторожило нас в первую очередь. Тара Дженнифер Шахиф была оживлена двадцать лет назад. Причиной смерти она указала несчастный случай.

— И кто же заметил связь между ними?

— Мортон, ее бывший муж. По всей видимости, имя Котала упоминалось в процессе о разводе. Он фигурировал как ее сожитель на Тампико.

— Значит, между Коталом и Шахиф было что-то серьезное?

— Похоже на то, но не на этой планете. Она подала на развод на Тампико. После окончания процедуры развода Мортон ничего не слышал о ней до самого возрождения. Наше подразделение проверило факт ее оживления, но мы не обнаружили ничего незаконного или подозрительного. Несчастные случаи не редкость.

— Получается, что Котал и Шахиф отправились отдыхать, возможно, даже провести медовый месяц и пострадали от одного и того же несчастного случая.

— Возможно. Только вот после отъезда с Октиера они не оставили никаких следов.

— Кроме прошения о разводе.

— Да. Но и это еще не повод их убивать. Все, что мы имеем, — это масса подозрительных обстоятельств.

— Сначала мне необходимо повидать Шахиф.

— Она ждет нас.

Глава 6

Сообщение было загружено в унисферу через планетарный узел в Хемелее, небольшом глубинном аграрном городке на Вествуде. Оно хранилось на одноразовом адресе пять часов — время достаточное для того, чтобы его отправитель сумел пересечь все Содружество. По истечении пяти часов сегмент отправителя был активирован, и программа доставила сообщение на адреса всех эл-дворецких унисферы. Этот навязчивый метод распространения объявлений назывался «стрельбой дробью». В отношении коммерческой рекламы он не использовался вот уже несколько столетий. В программах современных эл-дворецких имелся фильтр, способный отослать спам обратно его отправителю, хотя от этого было немного пользы, поскольку большинство «стрелков дробью» пользовались одноразовыми адресами. Кроме того, эл-дворецкие автоматически уведомляли Служебный Интеллект, контролировавший протоколы маршрутизации, и те немедленно стирали раздражающее сообщение из всех узлов связи. По закону Межзвездного Содружества, принятого в 2174 году, нарушителю грозил штраф за сообщение, полученное каждым эл-дворецким, так что общая сумма штрафа редко оказывалась меньше пары миллиардов долларов. Такого наказания не могла выдержать ни одна компания. Впоследствии «стрельба дробью» осталась в арсенале только подпольных организаций или отдельных личностей, обладавших мировоззрением, финансовыми схемами, религиозными убеждениями или политическими взглядами, которые они хотели донести до всего Содружества. Учитывая скорость, с которой СИ успевал идентифицировать и блокировать распространение «дроби», любой разработчик программ, способный создать относительно новый способ распространения, мог заработать неплохие деньги — естественно, наличными.

В данном же случае сообщение-дробь обошло фильтры большинства эл-дворецких по той причине, что имело подлинный авторский сертификат. При получении любого сообщения каждый эл-дворецкий запрашивал именно его. Это послание было подписано именем Эйприл Галлар Халгарт, двадцатилетней жительницей Солидада, частного мира, принадлежащего династииХалгартов. Более десяти миллиардов эл-дворецких поместили его в папку с несрочными документами.

Многие люди, получив сообщение от Халгарт, открывали его из чистого любопытства. С началом видеозаписи становилось ясно, что это «дробь», и девяносто процентов получателей немедленно стирали его. Остальные продолжали смотреть в силу природной любознательности или из желания вчинить иск Халгартам. Были среди них и участники экстремистских организаций, и те, кто хотел использовать свежий материал для своей диссертации о политических фракциях, и те редкие личности, которые верили каждому слову.

Зрительный ряд открывался изображением мужчины, сидящего за столом в кабинете; за стеклянной стеной позади него простиралась заснеженная панорама Сан-Матио, столицы Лермы. Строгие черты его лица гармонировали со смуглым цветом кожи, а в аккуратно подстриженных каштановых волосах проглядывали серебряные пряди (криминалистическая экспертиза показала: при создании этого графического образа использовался блок политических имитационных программ «Формит-3004»).

— Прошу прощения за неожиданное вторжение, — произнес мужчина. — Но, как вам всем известно, на преследование нашей группы правительство тратит огромные суммы из ваших налогов. В нарушение хартии Содружества о свободе открытых собраний мне не позволено высказываться перед своими согражданами. Я представляю Хранителей Личности. Прежде чем вы сотрете это послание, хочу задать вам один вопрос. Почему сенат и наша администрация приняли решение послать корабль к Паре Дайсона? Почему именно сейчас?

В наступившей паузе мужчина вполне реалистично вздохнул, а точка съемки переместилась вперед и немного ниже. Этот обычный прием создавал впечатление разговора с глазу на глаз.

— Как вы знаете, мы выступаем против Звездного Странника, против чужака, который, как мы утверждаем, в своих собственных целях активно влияет на политические круги Содружества. Именно Звездный Странник спровоцировал миссию по исследованию Пары Дайсона. Человечеству уже два столетия было известно об окутывании двух звезд. В будущем, когда откроется шестая зона космоса, мы сможем добраться до этих странных звезд и начать исследования. Так что же изменилось сейчас? Единственное наблюдение, подсказавшее, что оболочка не состоит из твердой материи, а является силовым полем. Почему же это обстоятельство изменило политику Содружества, проводимую столетиями?

Говорящий сокрушенно покачал головой.

— Возможно, самая рискованная исследовательская экспедиция человечества, с тех пор как Колумб поднял паруса, была утверждена без каких-либо веских объяснений. Этот вопрос не обсуждался на открытых заседаниях сената, но тем не менее на строительство корабля тратятся огромные средства. Решение было принято каким-то непонятным Советом Внешней Защиты Содружества, о котором до сих пор никто и не слышал. Это как раз явное свидетельство закулисной игры Звездного Странника и его подручных.

Перспектива снова изменилась, и перед зрителями предстал сложный лабиринт улиц Сан-Матио.

— Он прячется где-то здесь, он контролирует и оказывает влияние на нашу жизнь через своих марионеток. Правительство и подконтрольные ему средства массовой информации задают нам вопрос: откуда нам известно, что Звездный Странник несет зло? Ответ прост. Если бы он был другом, он бы открыто заявил о себе. Если бы он был нам другом, он бы не втягивал нас в эту миссию по исследованию Пары Дайсона. Президент говорит, что мы должны знать, что произошло. Он ошибается. Мы знаем, что должно было произойти. Защита целой звездной системы силовыми полями — это проявление крайнего отчаяния. Возникла какая-то чудовищная угроза, вызвавшая колоссальные контрмеры. Эти барьеры тысячу лет удерживали в изоляции зло, грозившее всей Галактике. Именно поэтому мы еще живы. Этот прекрасный город и тысячи других таких городов в Содружестве могут спокойно спать, потому что угроза сдерживается барьерами. А мы собираемся отправить туда космический корабль, чтобы встретиться с неведомой опасностью. Зачем? Что плохого в нашей старой политике осторожности? К тому времени когда мы достигнем шестой зоны космоса, мы, возможно, поймем, как генерировать такие мощные поля, мы наверняка продвинемся еще дальше по пути прогресса и технологий. И мы никого не поставим под удар, тем более самих себя.

Камера снова вернулась в кабинет, обеспечивая зрительный контакт с говорящим.

— Почему не были проведены общественные слушания? Этого не хочет Звездный Странник. Откуда такая срочная потребность посетить Пару Дайсона? Этого хочет Звездный Странник. Зачем ему это надо? Подумайте вот о чем: Звездный Странник прошел по Галактике сотни световых лет. Он знает, что находится за барьером. Он видел заключенную там опасность.

Мы просим вас только не поддаваться его замыслам и обманам. Спросите своего сенатора, своего планетного или национального лидера. Потребуйте объяснений, почему ваши деньги тратятся на безрассудные и недемократичные поступки. Если ответы вас не удовлетворят, воспользуйтесь своими правами. Требуйте остановить эту чудовищно опасную миссию.

Говорящий почтительно склонил голову.

— Я благодарю вас за потраченное время.

* * *

Голубой карлик, формально названный альфой Льва, среди астрономов Земли, когда в старом мире еще существовала такая наука, как астрономия, был больше известен под именем Регул. Те же астрономы отыскали ему звезду-спутника — оранжевого карлика Малого Льва, который, в свою очередь, имел компаньона — Микро Льва, красного карлика. Эта примечательная тройка, расположенная в семидесяти семи световых годах от Солнца привлекла к себе внимание своей необычностью.

Затем, в 2097-м, ККТ открыла там пригодную для жизни планету, находившуюся вдали от основной орбиты, и окрестила ее Августой. Найджел Шелдон наконец получил возможность, которую так долго ждал. В те дни Межзвездное Содружество людей еще только образовывалось, и ФОН на Земле издавала первую партию всемирных законов об окружающей среде. Поскольку Регул находился в стратегически важном месте для распространения сети ККТ в уже намеченную вторую зону, Найджел закрепил планету за компанией. Он вывез туда все производственные мощности ККТ и, мало того, пригласил другие производства, которые страдали от строгих ограничений, принятых на Земле. Августа стала первой из группы планет, впоследствии известной как Большая Дюжина.

На Августе не существовало культуры как таковой, как не существовало и национальной принадлежности. Здесь все было посвящено коммерции, большим и малым производствам, продававшим свои продукты по всему Содружеству. Вдоль субтропического побережья континента Синебы вырос единственный на планете город Нью-Коста, в котором к 2380 году обитало больше миллиарда человек. Лишенное центра образование, представлявшее собой череду заводов и спальных кварталов, протянулось на четыре сотни километров вдоль берега и на три сотни вглубь материка.

Мегагород, при всей своей внешней грубости, жил единственной целью, которой поклонялись все его обитатели. Все они собрались здесь ради одного: работы. Тут не было коренных жителей, все формально числились временными служащими, приехавшими с целью заработать денег. Много денег. Некоторые оставались на Августе жизнь за жизнью — трудоголики, потом и кровью пробивавшиеся по служебной лестнице своей компании, постепенно, при каждом омоложении меняя свою внешность с единственной целью — обойти соперников. Некоторые проводили здесь только одну жизнь — мелкие предприниматели, надрывавшиеся на работе ради раннего омоложения и впоследствии добивавшиеся успеха. Но основная масса людей проводила здесь от шестидесяти до девяноста лет: за это время они успевали заработать достаточно средств, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь на нормальной планете. Кое-кто даже обзаводился семьями. Дети были единственными, кто не работал на Августе, но они получали слегка искаженное представление об остальном Содружестве, веря, что оно состоит из романтически устроенных планет, где все живут в уютных поселках, составляющих огромные конгломераты.

Одним из таких детей был Марк Вернон, выросший в районе Оранжвуд в южном конце Нью-Косты. Этот квартал был не хуже и не лучше любого другого в этом мегагороде. Резкий солнечный свет по большей части рассеивался в коричневом тумане смога, а «Августа Инжиниринг», владевшая и управлявшая городом, не собиралась отдавать дорогостоящие площади под парки. Поэтому Марк вместе со своими дружками, натянув на голову капюшон, болтался по горячему асфальту торговых улиц и любым местам, где мог безнаказанно раздражать взрослых и представителей власти. В двенадцать лет он получил от родителей слуховые и зрительные вставки и ОС-татуировку с точечными контактами, потому что на Августе в этом возрасте детям начинали загружать общеобразовательные предметы. В шестнадцать лет он был подключен к Всеобщему Интерфейсу Сознания и ежедневно в течение часа принимал пакеты искусственной памяти первого курса колледжа. В восемнадцать он окончил колледж, получив посредственные познания в области электромеханики и программирования.

Спустя десять лет у него была неплохая работа в «Колин Электроматион», жена, двое детей, домик на три спальни с крошечным бассейном во дворе и приличный пенсионный фонд «О&О». Согласно статистике, он был идеальным обитателем Августы.

В тот вечер пятницы по пути домой он едва сдерживался, чтобы не завопить от злости на эту планету и на эту образцово-показательную жизнь. Для начала ему пришлось задержаться на работе. Менявший его парень заболел, и дежурному администратору потребовался целый час, чтобы найти ему замену. А по пятницам у Марка проходили семейные вечера, и он всегда старался приехать пораньше, чтобы провести время с теми, кого любил. Но даже обстановка на дороге препятствовала его намерениям. Легковушки и грузовики забили все шесть полос его стороны шоссе, не пропуская его «Форд Саммер». В это время суток не помогала даже общегородская система организации потоков, и любой машине приходилось тащиться со скоростью не больше тридцати пяти миль в час. Марк не отказался бы от жилья поближе к заводу, но в агентстве по недвижимости не нашлось ничего подходящего, так что ему пришлось довольствоваться районом Санта-Гидра. Всего десять миль от побережья, но чересчур близко к сектору Порт-Клая, где располагалась основная часть ядерного производства.

После поворота с шоссе на Хауэлл-авеню, петлявшую по Нортумберлендским холмам, Марк открыл боковое окно. В этом районе предпочитали жить представители высшего руководства; длинные чистые улицы были обрамлены рядами деревьев, а подъездные дорожки вели к воротам больших особняков, окруженных высокими стенами. Уровень преступности на Августе был довольно низким — по крайней мере, организованной, — так что те, кто мог себе это позволить, отгораживались от самого города, обеспечивая некоторое уединение. Лучи заходящего солнца отражались от дорожек и стен, создавая россыпи мерцающих бликов. Вдыхая теплый сухой воздух, Марк попытался расслабиться. Крохотное бело-голубое солнце уже склонилось к самому горизонту, и, как всегда в этот час, из южной пустыни к морю подул теплый эль-лопи. Он избавлял город от загазованности и влажности, оставляя только аромат цветов, растущих по обочинам кустов и деревьев.

В детстве родители увозили Марка и его братьев в пустыню, где они проводили длинные выходные на курортах в оазисах. Для него это был настоящий праздник, и Марк с удовольствием любовался бесконечными просторами песка, кремнистыми россыпями и радужными бутонами худосочных растений-прутьев, украшавших унылый ландшафт. Это была единственная возможность вырваться из мегагорода. Больше на всей Синебе поехать было некуда. Но и пустыню давным-давно пустили под плуг. По всем равнинам континента расползлись гигантские механизированные фермы. Местные деревья и кустарники были уничтожены и заменены обширными полями генетически модифицированных высокоурожайных растений, омытых пестицидами и накачанных удобрениями. Эти фермы поставляли неиссякаемый поток дешевых продуктов на обрабатывающие фабрики в материковую часть Нью-Косты, где продовольствие фасовалось в пакеты и поставлялось в первую очередь обитателям мегагорода, а затем и на другие планеты, из которых крупнейшим потребителем была Земля.

После многочисленных поворотов и спусков между Нортумберлендскими холмами Хоуэлл-авеню вышла на Санта-Гидру, широкий и ровный участок, уходящий на пятнадцать миль от побережья. Вдали был виден Порт-Клай — одиннадцать огромных бетонных кубов термоядерных реакторов, нависавших над берегом. Вокруг них простирался гигантский, покрытый асфальтом участок, где не было никаких растений и никакого движения. Этот пояс безопасности отделял станцию от мегагорода, получающего от нее значительную часть необходимой энергии. Над зданиями поднимались струйки чистого белого пара, розовеющие в предзакатных лучах. Марк не удержался от тревожного взгляда в ту сторону, хотя и знал, что никакой радиоактивности в них нет. Воздухозаборники охлаждающих систем, как и сливные трубы, уходили на несколько миль в море, что значительно снижало риск загрязнения, но энергетическая установка все равно оставалась одной из причин общего дискомфорта.

Тонкие опоры, повторявшие конфигурацию главных магистралей, уносили в город сверхпроводящие кабели, где они разветвлялись, образуя локальные сети. Другие, более массивные вышки шли вдоль побережья и уводили кабели к заводам. Там стояли корпуса самой тяжелой промышленности, занявшие все участки над морем. Огромные сталепрокатные и нефтеперерабатывающие заводы использовали морскую воду для охлаждения, а морское дно для свалки отходов.

После очередного поворота Хоуэлл-авеню пошла параллельно восьми предельно загруженным железнодорожным путям. Эти линии соединяли главные промышленные районы с планетарной станцией ККТ, находившейся в ста милях к северу и двухстах милях дальше от берега моря. Тяжеловесные DVA5 с термоядерными генераторами день и ночь тащили по ним грузовые поезда в милю длиной. Эти левиафаны странствовали по всей планете, совершая трехнедельные переезды с других континентов и пересекая все имеющиеся равнины, и лишь потом попадали на перешеек в северо-восточной оконечности Синебы, соединявший континент с соседним материком. В их вагонах перевозились все виды сырья, доступного в земной коре и добываемого в сотнях колоссальных кратеров открытых шахт, образованных АЭК по всему миру. По объему перевозок с ними могли соперничать только нефтепроводы, перекачивавшие нефть-сырец с десятков нефтяных полей и управляемые той же АЭК.

«Форд Саммер» пронесся по широкому тоннелю под грохот идущего поверху грузового состава, направляющегося вглубь континента. Это был один из сотни ежедневных поездов, вывозящих продукцию сталепрокатных заводов. Через несколько часов он доберется до планетарной станции ККТ и перенесет металл в другой мир, где строгие законы не позволяют применять дешевые способы производства, практикующиеся на Августе.

Марк наконец свернул на свою улицу, будучи еще не в силах прогнать из головы эти мрачные мысли. Патни-роуд была длиной всего в одну милю, но от нее отходили бесчисленные переулки и тупики. Тротуары здесь давно потрескались и дорожное покрытие покрылось выбоинами, а в нескольких местах поперек дороги темнели лужи застоявшейся воды, указывавшие на повреждение ирригационной системы. При закладке дороги, двести лет назад, по обеим сторонам от асфальтированной части были посажены эвкалипты. Теперь они настолько выросли, что ветви смыкались над серединой улицы, превратив ее в зеленую аллею и создавая ощущение уединения для ее жителей. На нижних ветвях висело множество ленточек-флажков с серебристо-голубой эмблемой футбольной команды Августы. На повороте к дому «Саммер» привычно зашуршал красно-коричневыми обломками коры, упавшими с деревьев и скопившимися в водосточной канавке. Прямо перед ним стояла машина отца — «Кадди» с откидным верхом выпуска 2330 года, который его отец содержал в идеальном состоянии. Рядом с ним двенадцатилетний «Форд Саммер» казался дешевым и изношенным.

Некоторое время Марк оставался в машине, пытаясь прийти в себя. Он хотел прогнать все тревоги и без оглядки наслаждаться вечером. «Я заслуживаю приличного отдыха. Прошло уже двадцать лет». Из-за дома донесся шум резвившихся на миниатюрном дворике детей. Эль-лопи раскачивал кроны эвкалиптов, играя тенями на крыше. Марк критическим взглядом окинул дом: бледно-лиловые стены из сухого коралла под изогнутой желтовато-зеленой крышей, арочные окна с зеркальными стеклами и матово-черные жалюзи кондиционеров под кровельными желобами с тускло-оранжевыми кромками. Желтые и алые плетущиеся розы, сильно пораженные ложно-мучнистой росой, закрыли всю южную стену и явно нуждались в обрезке; бело-голубая лоза катарица запустила присоски в торцевую стену двухдверного гаража — за ней тоже надо присматривать. Ежемесячная арендная плата съедала пятнадцать процентов его заработка. Если учесть коммунальные платежи, выплаты за машину, взносы в пенсионный фонд, в образовательный фонд детей, кредит за модификацию зародышей, медицинскую страховку, накопления на отпуск, одежду, обувь и другие регулярные выплаты, на развлечения остается совсем мало. Впрочем, на Августе для этого имелось совсем мало возможностей. Внезапно ему расхотелось выходить из машины, и предстоящий вечер уже не казался таким приятным.

— Неудачный день в конторе?

Марк, подняв голову, увидел в открытом окне улыбающееся лицо Лиз. Он уныло усмехнулся своей красивой жене — еще один повод для ежедневной тревоги заключался в его страхе не застать ее, однажды вернувшись домой.

— А что, похоже?

Она спустилась вниз и взяла его за руку.

— Я видела самоубийц с более жизнерадостными минами.

— Извини, я опоздал, опять на работе неурядицы.

Он вдруг осознал, что Лиз никогда не задерживалась на работе. Может, из-за более высокой квалификации? Он ненавидел вспоминать о ее опытности, которая достигается десятилетиями, тогда как сам он прожил совсем немного.

— Пойдем, — сказала она, открывая дверцу «Саммера». — Тебе необходимо выпить. И Марти уже здесь.

— Да, я уже понял. — Он кивнул в сторону «Кадди».

Она озабоченно нахмурилась, глядя, как муж выбирается из машины.

— Ты в порядке, милый?

— Думаю, это офисный интерфейс вызывает у меня головную боль. Или вся ОС-татуировка начинает барахлить.

— Марк, ты должен пожаловаться. Нельзя же каждый день возвращаться домой в холодном поту от головной боли. Если система не в порядке, они обязаны ее отрегулировать.

— Хорошо. Ладно, я поговорю с контролером.

Неужели она не понимает, чем это может закончиться? Стоит ему поднять шум, как его тут же занесут в черный список. Нельзя быть таким параноиком, сказал он себе. Но это было так трудно.

Его отец сидел в шезлонге в патио, примыкающем к бассейну. Марти Вернону исполнилось сто восемьдесят лет, и прошло еще только восемь месяцев с последнего омоложения. Физически он выглядел как младший брат Марка. Он еще не настолько постарел, чтобы обзавестись массивной шеей и морщинистыми щеками — фамильными чертами всех членов их семейства.

— Марк! Привет, сынок. Ты паршиво выглядишь. Иди выпей пива.

Марти достал из холодильного ящика еще бутылку. Его голос звучал немного нервно и пронзительно.

— Папа! — Пятилетний Барри отчаянно замахал Марку рукой из бассейна. — Папа, я уже могу достать дно. Смотри!

Мальчуган надул щеки, опустил голову под воду и энергично забил ногами. Марк помахал рукой мелькающим в воздухе пяткам. Лиз положила ему на руки малышку Сэнди. Из тугого свертка ему блеснула влажногубая улыбка. Марк тоже улыбнулся и поцеловал дочку. Маленькие ручки потянулись к его лицу.

— Она получила свою бутылочку?

— Двадцать минут назад, — заверила его Лиз.

Повседневные заботы приносили ему только радость. Они забрали Сэнди из клиники семь месяцев назад, и это при неимоверном напряжении от воспитания гиперактивного Барри. Дети получили лучшие гены, какие только могли себе позволить их родители, и при этом большая часть взноса по модификации зародыша была выплачена из денег Лиз. Марк всегда удивлялся, каким утешением были для него дети, насколько стабильнее стала его жизнь после их рождения. А Лиз каждый раз, когда он об этом упоминал, только повторяла: «Я же тебе говорила». Увеличение семьи потребовало от них колоссального финансового напряжения, особенно дорого обошлась аренда утробы-резервуара на протяжении девяти месяцев. Лиз, хоть и прошла через традиционную церемонию венчания с ним, наотрез отказалась беременеть. «Я уже попробовала это в прошлом, и с меня хватит», — сказала она. Поэтому единственным вариантом осталась утроба-резервуар.

Марк уселся в свободный шезлонг, осторожно устроил Сэнди на руке, а другой рукой взял бутылку с пивом. Барри вынырнул из воды с победным воплем и фонтаном брызг.

— Отлично, парень! — крикнул ему Марти. — Вот, лови!

Он бросил в бассейн долларовую монету, Барри восторженно взвыл и с шумом кинулся за добычей.

— Я не хочу, чтобы он сильно уставал, — упрекнула свекра Лиз. — Иначе его не загонишь в постель вовремя.

— Дай парню волю, — возразил Марти. — Ему весело. А ваш бассейн всего метр глубиной. Это его нисколько не утомит.

— Полтора.

Марк сделал несколько глотков пива подряд. Оно оказалось импортным, и он не смог узнать сорт. Он вздохнул и откинулся на спинку шезлонга. Только тогда он заметил девушку, сидевшую в кресле позади Марти, одетую в бикини и облегающие шорты, не скрывавшие стройного загорелого молодого тела.

— Привет, я Аманда.

— О, привет.

Марк не удержался от взгляда в сторону отца.

— Это моя новая девушка, — громко объявил Марти.

Он обнял Аманду, и та довольно хихикнула.

— Отлично, — сказал Марк. — И как давно вы…

— Десять дней, — жизнерадостно ответил Марти. — Вернее, десять ночей.

Аманда снова захихикала.

Улыбка Марка застыла на лице. Он понимал, что здесь происходит.

— Мы встретились в «Молчаливом мире» на Нью-Фриско Бэй. Как оказалось, у нас много общего, ну и…

Общим было только одно, молча поправил его Марк. Как мог отец решиться на такое? «Молчаливый мир» — это сеть клубов, распространенных по всему Содружеству. Эти заведения посещали почти все, кто недавно прошел процедуру омоложения, и в течение первых месяцев после выхода из клиник приходили туда довольно часто. Приходили с единственной целью: им был нужен секс — и не важно с кем, лишь бы партнер обладал красивым молодым телом, накачанным гормонами. Посетители клубов соблюдали только одно правило: то, что происходило внутри, должно было внутри и остаться. Можно было переспать со своим злейшим врагом, или с бывшим супругом, или с сестрой или матерью бывшей супруги, или с самой известной знаменитостью унисферы. Это не имело значения, поскольку ничего не выходило наружу, а значит, ничего и не было. Марти же наплевал на главное правило и привел девушку на семейную встречу.

Минут через десять приехал Дэвид, сорокапятилетний старший сын Лиз, экономист кредитного отдела экспорта АЭК. Потом появились Кайл, старший (на сто пятнадцать лет) брат Марка, и его бойфренд Антонио; Джоанна, одна из правнучек матери Лиз, и, наконец, на роскошном «мерседесе», в тысячедолларовом «повседневном» платье от Яквинса, приехала Карис Пантер, старшая сестра Марка. Марк обрадовался, что у нее нашлось время его навестить; Карис была одной из немногих среди его близких (не считая Лиз), проживших уже несколько жизней, с кем он чувствовал себя вполне комфортно. Кроме того, она была единственной светской дамой среди его знакомых. Когда Карис решала поработать, она сочиняла пьесы, которые различные средства связи время от времени выпускали в ВСО. Все они были довольно непристойными.

Вскоре Регул спустился к самому горизонту, и тогда, вытащив Барри из бассейна, они разожгли огонь для барбекю. Карис, взяв у слуги-робота бокал белого вина, суетилась вокруг Барри, помогая ему вытереться. Барри с щенячьей преданностью показывал ей свою новую коллекцию жуков — он души не чаял в своей тете Карис.

Марк подошел к барбекю и стал переворачивать бургеры и сосиски. Садовник-робот был оснащен подходящей программой, но, когда дело касалось приготовления пищи, Марк никогда не доверял машинам.

— Тебе надо бы вырезать часть этих чертовых эвкалиптов, — сказал Марти, остановившись за его плечом. — Смотри, солнечный модуль за день получает недостаточно света. Он должен бы греть значительно сильнее.

Марк посмотрел на толстую плиту под решеткой гриля, мерцавшую вишнево-розовым светом. Капли сока с мяса, падая вниз, вызывали маленькие язычки пламени.

— Мне кажется, все нормально, жара достаточно.

— Это ненадолго, я уже сам убедился.

— Хорошо, папа.

— Марти, — окликнул его Кайл, — посиди, оставь сына в покое.

Каждый раз, когда собирались родственники, происходило одно и то же: каждый раз Марк чувствовал себя ребенком, которому позволили присутствовать при разговоре взрослых, и он смеялся, когда смеялись остальные, не понимая шуток.

— Я просто хотел помочь, — проворчал Марти, отходя назад.

— Следующий семейный вечер проведем у меня, — объявил Дэвид. — Думаю, можно собраться восемнадцатого, после очередного раунда Кубка.

— Я согласен, — сказал Марти. — Знаете, я сам как-то проходил испытание для участия в соревнованиях, когда был восемнадцатилетним в своей первой жизни.

— Неправильно, — сказала Карис. — Ты не проходил испытание, ты сам испытание, Марти.

Марти сделал жест, от которого она со смехом прикрыла ладонью глаза Барри.

— Не могу поверить, что мы зашли так далеко, — сказал Кайл. — Надо только что? Выиграть и пройти во второй раунд.

— У Стерлинга мы выиграем без проблем, — заявил Дэвид. — Но вот против Телеба придется побороться. Они помешались на футболе.

Антонио застонал и театральным жестом поднял руки к голове.

— Сколько еще это будет продолжаться?

— Еще семь с половиной месяцев, — весело ответил Кайл. — И я собираюсь поехать на Тампико, чтобы посмотреть последнюю игру в нашей группе.

— Без меня, — проворчал Антонио.

— В день последней игры у нас бывает до двадцати пяти процентов заболевших, — пожаловалась Джоанна. — Этот Кубок всех сводит с ума. Невозможно зайти ни в один бар, все переполнены. Я не помню, чтобы что-то еще так взволновало людей.

— Интересно, захотят ли играть новые чужаки? — произнесла Лиз.

— А, это… Пустая трата времени и денег, — заметил Марти.

— Едва ли, — не согласился Дэвид. — Надо же узнать, что там происходит.

— Произошло, — поправил его Марти. — Это случилось тысячу лет назад.

— Но это не значит, что сейчас событие нам безразлично, — заметила Карис. — Барьер вокруг обеих звезд Дайсона все еще держится.

— Ты говоришь как спамер Хранителей, — упрекнул Дэвид.

— Только не говори, что ты дослушал все до конца, Марти, — воскликнула Карис. — Ты разве не понял, что это такое?

— Я все прекрасно понял, — огрызнулся Марти. — Только идиот не распознал бы дроби. Я смотрел выдержки из шоу Алессандры Барон, вот и все.

Марк продолжал переворачивать сосиски и не вмешивался в разговор. Он не догадывался, что сообщение от имени Эйприл Халгарт было пропагандистской дробью, пока не открыл его, но даже и после этого продолжил смотреть. В словах Хранителей была своя логика. Почему не проводились слушания в сенате?

— Значит, если это исходит от Алессандры Барон, по-твоему, это приемлемо? — спросила Карис.

— Какая разница, кто поднял проблему? — воскликнул Марти. — Они оба правы. Нас это не касается, и в настоящий момент нам не понять, что там такое. Надо выждать время и отправиться к Паре Дайсона, когда расширение достигнет той области естественным путем, а не пороть горячку, изображая из себя первооткрывателей на «Аполлоне».

Марк снова занялся бургерами. Регул наконец скрылся за горизонтом, и вместо него засверкали звезды. Ярче всех среди них сияли близнецы Лео — единая оранжевая точка на восточном небосклоне. Он видел их сквозь покачивающуюся на ветру листву эвкалипта. Иногда вечерами он садился на террасе со стаканом вина и просто любовался звездным занавесом, мерцающим над мегагородом. Звезды давали ему уверенность, что люди живут повсюду, и живут по-разному. Эта мысль немного помогала ему мириться с жизнью на Августе.

— Они опять отложили мое повышение, — сказал он.

— Ох, Марк, мне так жаль, — сочувственно произнесла Карис. — Ты его очень ждал.

— Не повезло, сынок, — сказал Марти. — Но на этой планете, чтобы чего-нибудь добиться, надо стать лучшим из лучших. И не пытайся так быстро переменить тему. Проклятый космический корабль — это напрасная трата денег.

— Папа, дело в том, что повышение откладывается, поскольку рынок расширяется не так быстро, как предсказывали экономисты. Новый завод остается в резерве, инвестиции снизились до минимума, да и те к нам не попадают. Третья фаза растет далеко не так быстро, как было в начале второй. Расширение Содружества замедлилось, положение стабилизируется. Рост населения не может поднять даже применение утроб-резервуаров, а этого явно недостаточно, чтобы каждый год заселять по паре новых планет, как было до сих пор. Мы слишком цивилизованны и расчетливы. При таких обстоятельствах нам никогда не добраться до Пары Дайсона, если только сидеть и ждать, пока ККТ откроет червоточину в двадцатую фазу.

— Марк прав, — сказал Дэвид. — Мой отдел составляет кое-какие долгосрочные прогнозы — в настоящий момент мы переживаем период спада. Такие времена прежде называли «золотым веком». Все работает по инерции, и нет никаких сбоев.

— Я думала, это называется рецессией, — проворчала Карис.

— Нет, это разные вещи.

— Все это полная чепуха, — заявил Марти. — Мое начальство не планирует никаких сокращений. Наш рынок держится уверенно.

— Никто и не говорит о сокращениях, — сказал Дэвид. — Все дело в снижении темпов роста. Если уж на то пошло, Шелдон поступает умно, закладывая космический корабль. Это всего лишь толчок, чтобы заставить правительство раскошелиться и ускорить темпы роста. И большая часть вложений придется именно на Августу.

— На самом деле все совсем не так.

Все повернулись и уставились на Аманду, а она только теснее прижалась к Марти. Девушка спокойно улыбнулась, не проявляя ни малейшего смущения.

— Мой родственник входит в состав правления Первой Четверки банков, а я просматриваю финансовые сводки еще до того, как они публикуются. Средства, потраченные на строительство корабля, не играют никакой роли в макроэкономике. Двадцать миллиардов долларов Земли — это всего лишь выручка от пары минут экспорта с нашей планеты.

— Мы и сами на нем неплохо зарабатываем, — добавила Лиз. — «Битор УУ» выиграл контракт на поставку комплектов оборудования для биосканирования.

— Я этого не знала, — сказала Джоанна. — Мои поздравления. Ты сама принимаешь в этом участие?

— Разрабатываю некоторые идеи.

— Один комплект для сверхспециального проекта, — заметила Аманда. — На этом много не заработаешь. Это все, что я хотела сказать.

— Моя девочка.

Марти нагнулся, и они довольно страстно поцеловались.

— Почему вы уверены, что будет только один корабль? — спросил Кайл. — Если спросите мое мнение, так это только начало. Люди реально заинтересовались полетом к Паре Дайсона, и к тому времени, когда он будет готов к старту, он привлечет больше внимания, чем Кубок Содружества. Это прекрасное средство против умирающего проекта третьей фазы. Каждый, у кого в душе есть хоть унция поэзии, подпрыгнет от радости, получив шанс умчаться в неведомую синюю даль, куда ККТ не посмеет протянуть свои липкие пальцы.

— Чушь! — бросил Марти. — Если бы это было правдой, все так называемые поэты жили бы на Дальней.

— Я имел в виду свежие и чистые миры, а не анархистский ад.

— Нет, это не пройдет, — настаивал Марти. — У нас и прежде случались разрывы. Держу пари, все эти миры, разорвавшие связь с Содружеством ради «свободы», давно превратились в средневековый кошмар. Изоляция никогда не ведет ни к чему хорошему. Вспомните, какой бардак творился на Земле, пока Шелдон и Оззи не изобрели червоточины.

— Интересное мнение, — заметила Карис.

— Один мир, отрезанный от Галактики, — добавил Марти. — Я все сказал.

Дэвид отказался проглотить наживку и просто усмехнулся Марку, закатив глаза.

— А вы слышали, что капитаном миссии они выбрали Уилсона Кайма? — спросила Карис. — Это, наверное, в пику Найджелу Шелдону.

— Как тебе такой сюжет? — спросил Антонио.

— Возможно, пригодится. Старые враги должны забыть свои распри ради блага Содружества.

— Если остановиться только на этом, будет очень скучно.

Марк перебросил сосиски на сервировочное блюдо.

— Еда готова!

Лиз провела немало времени в ванной комнате, готовясь ко сну. Она приняла душ, после мытья брызнула на себя несколько капель из дорогого миниатюрного флакончика и втирала их некоторое время, пока кожа не начала сиять. Затем она надела особое шелковое белье телесного цвета, которое так нравилось Марку. Расчесанные иссиня-черные волосы свободно рассыпались по плечам. Она с удовлетворением посмотрела в зеркало и в который раз порадовалась, что не согласилась на беременность: ее живот и теперь оставался плоским и упругим, как в тот день, когда она вышла из клиники после омоложения десять лет назад, и на бедрах не было никаких признаков целлюлита.

Когда друзья посмеивались над ее свиданиями с живущим впервые, они говорили, что это был просто способ сэкономить на билетах в «Молчаливый мир». Она не могла не признать, что в тот вечер, когда они встретились на банкете, устроенном компанией, для которой писала Карис, в нем было что-то от большого щенка. Он выглядел таким смущенным и потерянным среди всех этих знаменитостей и их поклонников, что она сочла своим долгом его спасти. Затем они встретились еще несколько раз, и ей это нравилось из-за его восторга от жизни и Содружества; в нем не чувствовалось ни капли настороженной фальши, часто присущей людям ее возраста. С ним нельзя было вести игру — для этого Марк был слишком честен. Общение с ним казалось бодрящим ветерком. А может, она подсознательно надеялась, что его естественная молодость отразится и на ней, хотя он сам никогда не придавал значения возрасту. Потом, совершенно неожиданно, он попросил ее выйти за него замуж, присовокупив какую-то романтическую чепуху насчет родства душ.

Она была готова решительно отказать ему, что расстроило бы парня на месяц, пока он не отыскал бы такую же энергичную и неопытную девушку своего возраста, чтобы отправиться вместе с ней навстречу закату. Но… Почему она должна была отказывать? Что из того, что он похож на добродушного щенка? Разумные и заботливые мужчины встречаются редко, независимо от возраста. Все равно она собиралась жить вечно, или близко к этому, так почему бы не попытать счастья с хорошим человеком двадцати лет от роду, и пусть ее завистливые друзья вместе со своими язвительными замечаниями катятся к черту.

С тех пор не было ни одного дня, когда бы она пожалела о своем решении. Они ссорились — а какие супруги обходятся без ссор? — но никогда не доходили до крайностей. И он оказался замечательным отцом. Она не планировала в союзе с ним больше одного ребенка, но, проведя в его обществе долгое время, дала согласие на Сэнди.

Ее друзья оказались правы в одном: живущие первой жизнью в его возрасте доставляют огромное удовлетворение в постели. И она была счастлива.

Лиз вышла из ванной комнаты и шагнула в спальню. Единственный прикроватный светильник отбрасывал теплое желтое пятно на половину кровати Марка. Муж сидел на постели и изучал какую-то информацию, отпечатанную на бумаге. Кондиционер был отключен, и в открытое окно проникал теплый эль-лопи.

— Эй, малыш, здесь найдется местечко для мамочки?

Марк поднял голову. При виде ее наряда на его лице мелькнула напряженная улыбка. Лиз забралась на кровать и медленно поползла к нему на четвереньках. Бумаги тотчас упали на пол.

— Аманда выглядит потрясающе, — промурлыкала она, проведя носом по его уху.

— Ба, она ничто по сравнению с тобой.

Его рука скользнула под тонкую золотистую ткань и стала ласкать горячую темную кожу. Лиз медленно поворачивалась, пока не оказалась на нем сверху. Она проложила дорожку из легких дразнящих поцелуев по его щеке и спустилась к шее. Покачивая головой из стороны в сторону, она гладила его грудь прядями своих волос. Его рука проникла глубже под бюстгальтер, и движения теплых пальцев вызвали у нее довольную улыбку. Лиз подняла голову для настоящего поцелуя, но затем увидела выражение его лица и тяжело вздохнула.

— Что случилось, малыш? — Она скатилась с него и озабоченно заглянула ему в глаза. — Ты сам не свой.

Марк, будучи не в силах перенести ее взгляд, поднял глаза к потолку.

— Ничего.

— Неправда. Поверь, я это знаю. Я твоя жена, и не только.

Она сделала паузу, потуже затягивая поясок халата.

Он печально улыбнулся.

— Я знаю. Просто сегодняшний вечер оказался не таким, как я надеялся. Мне очень жаль.

— Думаю, дело не только в том, что твой отец привел свою новую подружку, как бы бестактно это ни выглядело.

— Черт с ним. — Он повернулся на бок лицом к ней. — Но разве ты не понимаешь?

— Что?

— Ты, отец, остальные — вы все имеете значительный опыт. А у меня его нет. И… порой это просто невыносимо.

— И ты не получил повышения.

— Господи, вот опять. Неужели тебе не ясно, каким ничтожным я себя чувствую.

Лиз немного помолчала, справляясь с тревожными мыслями.

— Я не понимала, что тебя это настолько расстраивает. Раньше это не казалось столь важной проблемой.

— Знаю. — Он грустно усмехнулся. — Может, это накапливается?

— Ладно, малыш, тогда я скажу кое-что еще, что, мне кажется, тебя мучает.

— Что же это?

— Ты ненавидишь здешнюю жизнь.

Марк с облегчением вздохнул.

— Да. — Он неожиданно встрепенулся, сел и пристально посмотрел на нее. — Весь этот мир предназначен только для взрослых. Я здесь не к месту. Мне только двадцать восемь. Господи, я далеко не взрослый мужчина. Через переход в Нью-Косту нельзя пропускать никого младше ста лет. Только такие, как вы, в состоянии жить здесь нормально.

— Ладно, — сказала она. — Признаю, меня это беспокоило не так сильно, как тебя. Просто потому, что это временно, малыш. Когда-нибудь мы уедем отсюда.

— Но не вместе! Это же часть тебя, этот фатализм. Или мудрость, как ни назови. Тебя ничто не может расстроить. У тебя были другие семьи; это только фрагменты твоей жизни. Но ты, Лиз, ты — вся моя жизнь. Ты и наши дети. Я знаю, что когда-нибудь выберусь отсюда, но без тебя. Этот мир не годится для детей, здесь нет никакого общества. Это мне ненавистно больше всего. Барри и Сэнди вырастут и станут такими же, как я. И это худшее, что я могу им предложить.

— Хорошо. — Она приложила палец к его щеке и повернула его голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. — Завтра ты подашь заявление об увольнении, и мы начнем искать в унисфере место, более пригодное для жизни. Может быть, мир в третьей зоне.

— Ты не можешь… Это не серьезно.

— Абсолютно серьезно. Эта жизнь съедает тебя, и, чтобы это понять, опыт не требуется. И еще, Марк, у алтаря я говорила чистую правду. Я люблю тебя, а если мы останемся здесь, нас разведет в разные стороны. Поэтому мы должны что-то предпринять.

— А как же твоя работа? В «Битор УУ» ты занимаешься важными вопросами.

— Ну и что? С этим смогут справиться десятки, нет, сотни тысяч других людей. И мне совсем не обязательно все время присутствовать в лаборатории, я могу работать в любой системе унисферы. К тому же, если мы решим поселиться в другом мире, может, мне пора найти новую работу?

— Великий Иисус! — Марк был явно растерян, потом он улыбнулся. — Господи, знаешь, что они скажут, когда узнают, что я ухожу? Буркомб просто с ума сойдет.

— Ну и пусть. Кого это волнует?

— А как насчет денег? Мы больше нигде столько не заработаем, если не сможем заниматься тем же самым.

— Все относительно. Жизнь на Августе дороже, чем во многих других мирах. Мы найдем планету, где наша работа обеспечит такой же уровень жизни, как здесь, если не лучше.

Он привлек ее к себе. На его лице появилось выражение ожидания чуда, как в тот вечер, когда они впервые легли в постель.

— Ты вправду уедешь со мной?

— Да, Марк. Ты не просто фрагмент моей жизни, малыш. Ты и есть моя жизнь. Кто знает, возможно, мы станем одной парой из миллиарда, чей брак заключился навеки.

Он усмехнулся.

— Мне нравится эта идея.

— У тебя есть какие-нибудь идеи, куда мы могли бы уехать? Ты ведь наверняка долго над этим размышлял.

— С тех пор, как мне исполнилось пять лет. — Его руки скользнули вниз и потянули за конец пояска, распахивая халатик. — Но об этом мы можем поговорить утром.

* * *

Через час после провала операции Тарло и Ренне в сопровождении дежурной бригады экспертов Управления уже были на парижской станции ККТ, где в полном составе погрузились в экспресс, идущий до Нсеги. Они проехали через Орлеан, один из миров Большой Дюжины этого сектора второй зоны космоса, и через сорок одну минуту вышли в Фату, столице Нсеги. Бригада экспертов погрузила свое оборудование в фургон, а Ренне и Тарло арендовали большой «БМВ Рейнджровер».

Отсталым миром Нсегу назвать было нельзя, но он сумел избежать издержек техноиндустриального развития. Основное общество здесь было стабильным и цивилизованным, и придерживалось умеренных взглядов на жизнь и человеческие слабости. Большую часть жителей составляли выходцы из Полинезии и Латинской Америки. Они пришли сюда из-за морей — вода покрывала половину всей поверхности планеты. Кроме того, на Нсеге не было огромных континентов, имелись лишь сотни больших и тысячи малых островов. Это обеспечивало грандиозную протяженность береговых линий, и потому неотъемлемой частью местной жизни стали лодки. Внутренние территории на самых большихобитаемых островах до сих пор оставались почти незаселенными.

В результате всех этих обстоятельств экономика развивалась благодаря колоссальному количеству отелей, курортов и сдаваемых в аренду домов, стоявших на береговой линии. В сочетании с либерализмом местного населения это привлекало массу молодежи из средних слоев общества, ищущей отдыха от стремительного ритма жизни в других мирах.

Ренне заложила в программу «БМВ» конечный пункт: Порт-Лаунай — и, откинувшись на спинку сиденья, любовалась окрестностями. Им предстояло семнадцатичасовое путешествие по шоссе Гранд-Манту, включающее бесчисленные мосты и пять паромных переправ между островами субтропической зоны. Дорога местами имела покрытие из ферментированного бетона, а местами оно и вовсе отсутствовало. Иногда шоссе поднималось к отвесным обрывам скал, иногда петляло по бесконечным солончаковым болотам, а в остальном это был маршрут по цепочке прибрежных городов. Спустя некоторое время оба следователя затемнили окна и устроились спать, а машина продолжала нести их к цели.

Порт-Лаунай представлял собой четырехкилометровую полосу небольшого городка, раскинувшегося на берегу острова Кайлиндри, хотя назвать это городом было бы преувеличением. Единственная вымощенная камнем улица поднималась на двести метров от моря и шла по континентальному лесу из местных лохматых деревьев; от нее отходило несколько переулков, приютивших в тени ветвей шале и бунгало. Городом Порт-Лаунай делало только скопление торговых и административных зданий, скомпонованных в центре и обслуживавших местное население.

Система управления «БМВ» сообщила о повороте на нужный им переулок, и Ренне перевела машину на ручное управление, чтобы проехать последние несколько сотен метров. Каменная мостовая закончилась, перед ними по желтоголубой траве тянулась просто выбитая песчаная колея. В самом конце путь перегородили три машины местной полиции. Перед ними на дерне стояло еще несколько арендованных машин, а с полицейскими уже препирались приехавшие журналисты.

— Как они сумели так быстро добраться в эту глушь? — удивился Тарло.

— Кто знает? — сказала Ренне. — Они чуют беду, как стервятники чуют падаль. Хочешь пообщаться с местной полицией?

— Конечно.

Тарло усмехнулся, надел спортивные солнцезащитные очки и открыл дверцу.

Ренне увидела, как он неторопливой походкой подошел к распоряжавшемуся здесь сержанту и начал разговор. Тарло, уроженец Лос-Анджелеса, восьмидесяти двух лет, прошел свое первое омоложение девять лет тому назад. Нельзя сказать, чтобы он намеренно выбрал себе моложавый облик, но до сих пор выглядел так, словно ему только что перевалило за двадцать. Состоятельные родители из Калифорнии обеспечили обширную модификацию зародыша, одной из граней которой была способность противостоять естественному старению. Кроме того, они выбрали традиционный (или стереотипный, это зависит от точки зрения) внешний вид мальчика-серфера: стройная высокая фигура, загорелая кожа, густые светлые волосы и превосходные зубы в тяжелой квадратной челюсти. Тарло явно гордился таким наследием. Как он попал в правоохранительные органы, Ренне никогда не могла понять. «Я люблю разгадывать головоломки», — это единственное объяснение, которое от него когда-либо слышали. В глубине души она подозревала, что он был об Управлении слишком высокого мнения. Мальчик, решивший стать секретным суперагентом.

На Нсеге он превосходно вписывался в обстановку, и потому она обрадовалась его желанию поговорить с полицейскими. Порой, когда Управление вмешивалось в расследование, осложнений с местными правоохранительными органами избежать не удавалось.

Позади «БМВ» остановился фургон бригады криминалистов, и Ренне заметила, что Тарло уже хохочет вместе с сержантом. Через минуту одна из машин, блокирующих путь, отъехала, и Тарло помахал рукой, приглашая ее.

Пляжный домик стоял в двухстах метрах ближе к берегу. Высокие деревья с серо-голубой листвой окружали здание, создавая видимость обособленности от остальных коттеджей в переулке. Ренне только мельком увидела стоявшие поодаль одноэтажные постройки. Почти все они были деревянными либо собранными из композитных панелей, и только один коттедж был выращен из сухого коралла. Рядом с входом стоял черный «мерс». Ренне уже догадывалась, кто в нем приехал. Она поставила «БМВ» позади него и выбралась наружу, вдохнув влажный соленый воздух. Деревья неплохо защищали от жгучего утреннего солнца, но она все же надела очки.

— Халгарты прислали собственную службу безопасности, — сказал Тарло. Он шел рядом с ней, перебросив свой льняной пиджак через плечо. — Полицейские сказали, что эти ребята прибыли сорок минут назад, — добавил он, кивнув на «мерседес».

— Как они отнеслись к нашему присутствию?

Тарло широко усмехнулся.

— Рады свалить проблему на наши плечи. Они будут сдерживать посторонних, пока мисс Халгарт нас не покинет.

— Хорошо. — Она проследила взглядом за фургоном криминалистов, подъехавшим к дому. — Нам известно, в каком из домов орудовали Хранители?

— Ага. — Он показал вдоль берега. — Двумя домами дальше. Похоже, у них неплохая электроника. Полиция выставила там пост. Репортерам об этом пока неизвестно.

— Ладно. — Ренне распрямила плечи и одернула легкий жакет. — Давай покончим с этим. Надень пиджак.

— Здесь же нет босса.

— Все равно.

Тарло изобразил насмешливое неудовольствие, но надел пиджак и подтянул галстук.

— Хорошо бы там работал кондиционер, — пробормотал он, пока Ренне отсылала бригаду экспертов во второй дом.

По узкой прямой тропинке они прошли к пляжному коттеджу. Это было скромное небольшое здание из дерева, недавно покрашенное в матово-зеленый цвет, с солнечными батареями на крыше и полуорганическими листьями пылеуловителя, свисавшими с карниза. Широкая веранда выходила на море. От веранды тянулась пятидесятиметровая полоса травы, а затем начинался песчаный пляж. Деревья затеняли только заднюю и боковые стены, так что из коттеджа открывался великолепный вид на широкую бухту. В углу веранды имелась решетка для барбекю, рядом на траве стоял стол и несколько стульев. На столе, сверкая каплями быстро высыхающей росы, громоздились пустые бутылки из-под пива и экзотических коктейлей и грязная посуда.

Перед дверью стоял один из присланных Халгартами охранников, одетый в простую темно-синюю футболку и длинные бежевые шорты, доходившие ему до колен. Ренне, подходя к нему, постаралась сдержать улыбку. Он явно был очень доволен своим видом.

— Управление по расследованию особо тяжких преступлений, — посерьезнев, сказала она. — Мы бы хотели задать мисс Халгарт несколько вопросов.

— Конечно, — ответил охранник. — Не могли бы вы предъявить какие-нибудь удостоверения личности?

Эл-дворецкий Ренне отослал его эл-дворецкому зашифрованный служебный сертификат.

— Благодарю вас.

Охранник открыл перед ними дверь.

Они вошли в небольшой коттедж с узеньким холлом, тремя спальнями, ванной комнатой, кухней и гостиной, занимающей почти половину всей площади. Мебель, скорее функциональная, чем изысканная, вполне соответствовала недорогому наемному жилью.

— Она из семьи Халгартов — и проводит свои каникулы здесь? — удивился Тарло. — Даже если она из боковой ветви семейства, могла бы устроиться и получше.

— Дело не в этом. Ты читал дело? Это ее первый год в колледже, первые каникулы с подружками. Она впервые в жизни оторвалась от семьи. В конце концов, что плохого в этом местечке?

Он насмешливо подмигнул.

— Нет луны. Нет приливов. — Его голос понизился до драматического шепота. — И нет прибоя!

Она постаралась одернуть его взглядом и вошла в гостиную. Эйприл Галлар Халгарт сидела на диване с таким расстроенным видом, словно ей только что сказали о катастрофе, уничтожившей тела ее родителей. Ее привлекательность не могли скрыть даже мешковатые зеленые джинсы и старая мятая футболка цвета ржавчины. Высокая, стройная фигурка двадцатилетней девушки, гладкая смуглая кожа, густые вьющиеся волосы и красивое личико, казавшееся еще моложе. В ладонях она сжимала кружку с кофе, к которому так и не притронулась. При появлении двух следователей она подняла покрасневшие и припухшие глаза, словно моля о понимании.

Вокруг нее настороженно сгрудились три подруги: Марианна, Анжелия и Лаура — все из Королевского университета Белфаста, где они вместе учились. В гостиной с растерянным видом стояли и двое охранников. Им приказали оградить Эйприл от журналистов и доставить домой, но девушка явно не была еще готова к каким-либо действиям.

— Вы поймали этих мерзавцев? — с сильным ирландским акцентом потребовала отчета Марианна, как только Ренне и Тарло представились.

— Нет, пока еще не поймали, — ответил Тарло. — Мы только начинаем расследование.

— Ха! — фыркнула Марианна и повернулась к следователям спиной.

— Мисс Халгарт, нам необходимо задать вам несколько вопросов, — заговорила Ренне.

Марианна опустилась на колени рядом с подругой.

— Если не хочешь, можешь не отвечать.

Эйприл посмотрела в глаза Ренне.

— Все в порядке. Я отвечу.

Марианна неохотно кивнула и увела двух своих подруг из гостиной.

— Вы не возражаете? — вежливо обратился к охранникам Тарло.

Один из телохранителей вышел в холл, а второй через стеклянные раздвижные двери удалился на веранду.

— Мне кажется, вы не перестаете себя спрашивать, почему это произошло именно с вами, — сказала Ренне, присаживаясь рядом с растерянной девушкой.

— Да, — всхлипнула Эйприл.

— Главная причина в том, что вы из семьи Халгарт. Хранители Личности видят в вас врага.

— Почему? Я не знакома ни с одним из них. Я никогда не была на Дальней, не помогала никаким чужакам. Я просто изучаю историю двадцать первого века, вот и все.

— Я знаю. Но ваше семейство оказывает основную поддержку Институту исследования «Марии Селесты». По их извращенным понятиям, этого вполне достаточно. Я хочу вам сказать, что в этом случае не стоит доискиваться до причин. Рационального объяснения не существует. Просто вас выбрала поисковая программа. Они хотели воспользоваться именем Халгарт, а вы член этой семьи; и выбирали — прошу прощения — немного наивного и хотя бы временно изолированного члена семьи. В результате выпало ваше имя.

Эйприл склонила голову и вытерла слезы бумажным кухонным полотенцем.

— Все было так хорошо. Никак не могу в это поверить.

— Как его зовут? — спросил Тарло.

— Альберто, — ответила девушка. — Альберто Расанто. Он со своими приятелями, Мелиссой и Фрэнком, жил в домике через один от нашего. Они, как и мы, приехали на весенние каникулы. Мне сказали, что они солгали.

— Верно, — подтвердила Ренне.

Эйприл поморщилась, взглянув на остывший кофе.

— Итак, вы встретились, — подтолкнула ее Ренне.

— Он был таким милым. С большими зелеными глазами. Я думаю, он, как и я, жил первой жизнью. Когда мы приехали, они уже были на пляже. Мы разговорились. Знаете, мы немного соперничали. Я хочу сказать, что Мелисса и Фрэнк были вместе, а нас четверо. Мы вроде как соревновались. А Марианна такая хорошенькая, ей всегда достаются самые лучшие парни. Но ему понравилась я. Он всегда улыбался, разговаривая со мной; и с ним было так легко просто болтать. У него красивая улыбка, правда красивая. И так получилось, что следующие несколько дней мы провели вместе с ним. Мы ходили купаться, и он учил меня кататься на серфе; по вечерам мы все вместе ходили в бары и очень много пили, я даже попробовала ВСО-наркотик. Ничего страшного, просто легкие программы. Странные, но довольно забавные. Я думаю, тогда все и началось.

— Да, они прощупывали вас, — согласился Тарло. — ВСО или обычные химические наркотики затуманивают сознание. Извините, Эйприл, но мы должны знать: вы спали с ним?

— Угу.

— Когда?

— В первый раз — четыре дня назад.

— И в тот раз вы остались в их коттедже?

— Да. У него была отдельная спальня, а я жила в одной комнате с Лаурой. Мы еще до приезда сюда договорились насчет мальчиков, что соседка переночует на диване. Но… так было проще.

— Больше уединения? — сочувственно улыбнулся Тарло.

— Да, — с готовностью согласилась она. — Я, наверное, немного консервативна в этом отношении. Нет, я не скрываю, что сплю с парнем, но стены здесь такие тонкие. Я выросла на Солидаде, там живет вся семья. — Девушка выпрямилась и удрученно вздохнула. — Вы, вероятно, считаете меня глупой богатой девчонкой, ничего не знающей о реальной жизни. Никто другой не вел бы себя так доверчиво.

— Нет, — заверила ее Ренне, — это не излишняя доверчивость. Мошенники все равно бы выманили у вас авторский сертификат для унисферы.

Глаза Эйприл снова наполнились слезами.

— Но я ничего не помню. И теперь все Содружество считает, что я рассылаю пропагандистские выступления Хранителей.

— Содружество уже завтра об этом забудет. Ваши родные сделают так, чтобы ваше имя больше не упоминалось в новостях. Обычно я против неофициального влияния на средства информации, но в этом случае не стала бы возражать.

Эйприл медленно кивнула.

— Что же произошло? — свистящим шепотом спросила она. — Сотрудники службы безопасности говорят, что им ничего не известно, но я уверена: им приказано так говорить. Скажите мне, пожалуйста. — Она перевела взгляд с Тарло на Ренне. — Пожалуйста, я должна знать. Я даже не понимаю, когда это произошло. Это так ужасно. Мне все равно, насколько это плохо, но я должна знать.

— Скорее всего, это случилось за две ночи до их отъезда, — сказал Тарло. Ренне бросила в его сторону сердитый взгляд, но он только пожал плечами. — Часть подготовки заключалась в том, чтобы вы пили и употребляли наркотики каждый вечер, чтобы наутро не все могли вспомнить. И когда такое повторилось, вы ничего не заподозрили.

Эйприл нахмурилась и рассеянно посмотрела в широкое окно, словно сосредоточилась на чем-то, что находилось далеко за сверкающей гладью моря.

— Я не помню. Я действительно ничего не помню. Было бы понятно, если бы я была более заторможенной в то утро. Но нет. — Она посмотрела на Тарло. — Так что же со мной произошло?

— Вероятнее всего, они подмешали вам в бокал антроноин или какую-то его разновидность. Вы полностью отключились, как бывает при сильном опьянении, но остались уязвимой для внушения. После этого они воспользовались сканером и хакерской программой, чтобы проникнуть в ваши вставки. Все это заняло не больше пары минут. А затем было проведено редактирование памяти.

— Редактирование памяти. — Эйприл провела рукой по волосам. — В ваших устах это звучит так просто. Но у меня похитили часть моей жизни. Я не подозревала, что это так легко.

— Технология хорошо отработана, — сказала Ренне. — Некоторые обновления даже не выходят за пределы корпоративных лабораторий. После совершения крупного преступления нарушители закона первым делом стирают это событие из своей памяти. Они надежно забывают о правонарушении. Это может показаться странным, но мы уже не можем прочитать их воспоминания и использовать их в суде в качестве свидетельств.

— Знаете, это обстоятельство ненавистно мне даже больше, чем обольщение, чем похищение сертификата. Это ужасно. Они могли сделать все, все, что угодно, а я бы и не знала. Не могу поверить, что такое можно забыть.

— Нам надо провести несколько тестов, — сказала Ренне. — Наши эксперты возьмут у вас образец крови. Учитывая, что все произошло двое суток назад, можно определить, каким наркотиком они воспользовались. Кроме того, они хотели бы прогнать через ваши вставки калибровочные программы. Как вы считаете, вы к этому готовы?

— Да, — ответила Эйприл. — Я сделаю все, что потребуется.

— Спасибо. Мы воспользуемся программой характерных особенностей, чтобы получить их портреты. Вы и ваши друзья могли бы в этом помочь.

— Вы сможете их поймать? Это реально?

— Будет нелегко, — признал Тарло. — Хранители не запустили бы свою пропаганду, пока их люди не покинули Нсегу. К настоящему моменту они могут быть в любом мире Содружества и изменить свою наружность, воспользовавшись наборами для клеточного перепрофилирования. Наилучшая возможность для их поимки представится в том случае, если мы накроем всю группу Хранителей.

— Вы ведь преследуете их уже долгое время, не так ли? Все знают. Это единственное незакрытое дело Паулы Мио.

— Никто не может скрываться вечно, — сказала Ренне. — Сегодня мы подтащили их немного ближе к скамье правосудия. Они могли оставить какие-то следы и улики. Следы их ДНК есть в коттедже, следы электронного присутствия остались на Нсеге: оплата ренты, наемные автомобили, записи о контактах. Я понимаю, это звучит не слишком убедительно для вас, тем более сейчас, но, поверьте, нам помогает каждая мелочь.

Ренне и Тарло вышли через веранду, по пути отослав телохранителя в гостиную. По мягкому пружинящему газону они направились к домику, который арендовали Хранители. Ослепительные лучи жаркого солнца заставили обоих надеть защитные очки.

— Ты, как обычно, себя проявил, — упрекнула своего напарника Ренне. — Сказал, что они воспользовались насилием над сознанием. Интересно, о чем ты думал, рассказывая о взломе?

— Она и так изрядно намучилась, — ответил Тарло.

Ренне остановилась, любуясь морем. Влажный бриз играл ее каштановыми волосами.

— Ублюдки. Рады поиздеваться над впервые живущими. Даже без потери памяти она еще лет десять не оправилась бы от потрясения.

— Ненавижу насильственное редактирование памяти, — сказал Тарло. — Каждый раз, когда мы с этим сталкиваемся, меня чуть не выворачивает наизнанку. Мы ведь почти покончили с Хранителями, начали их окружать, а они опять вывернулись. Мы могли бы сто раз их арестовать. Хочу сказать, это чертовски странно, что босс ни разу не вышел на кого-то из их шишек.

— Ты говоришь совсем как Алессандра Барон, всегда критикующая Управление. Если бы кто-то изобрел редактор памяти, стреляющий как лазер, мы бы об этом знали.

— В том-то и дело, — сказал он, пожимая плечами и разводя руки. — Мы не знали о нем, а изобретатель выстрелил в нас.

— Перестань. Ты становишься параноиком.

Он печально усмехнулся.

— Ты должна признать, что в деле с Хранителями что-то не так. Черт, ты ведь была на Велайнесе. Мы что, допустили ошибку? Скажи, мы что-то пропустили? Мы работали по всем правилам, но они все-таки нас обошли.

— Им повезло.

— Им везет уже сто тридцать лет. Это неестественно.

Она взглянула на него с тревогой.

— О чем ты толкуешь?

— Я не знаю. Правда не знаю. — Он вздохнул. — Ладно, надо выяснить, что там накопали эксперты.

— Ничего.

— Оптимист. Ставлю десять долларов на то, что на этот раз Хранители сделали ошибку и оставили после себя улики.

— Договорились.

Глава 7

Разведывательная червоточина ККТ на Мерредине просуществовала пятнадцать месяцев, когда ей был присвоен пятый класс — законченная энерго-фокусирующая структура — и последовало обновление всех систем до уровня «бета». Предстояла нелегкая работа по техническому перевооружению половины кубического километра оборудования высочайшей мощности. Оскар Монро десять месяцев руководил бригадами, пока они суетились вокруг генератора червоточины, вооружившись отвертками, антеннами, программами и прочим необходимым оборудованием. После обновления большей части систем три месяца ушло на обучение наземной службы, пока техники, участвуя в бесчисленных тестовых прогонах, не привыкли к новым типам устройств и программ. После чего последовал заслуженный двухнедельный отпуск.

Оскар отправился на Землю и первые десять дней провел в одиночестве, отключив эл-дворецкого и просидев с удочкой в рыбацкой лодке на озере Рутланд в Англии всю Светлую седмицу. Семь из десяти дней шел дождь, и он вытащил всего одиннадцать форелей. За последние восемь лет это были самые беззаботные дни. Впрочем, долго слоняться без дела он не хотел.

Последние четыре дня были оставлены для Лондона, где наряду с другими ностальгическими объектами культуры древней столицы он хотел посмотреть некоторые из старомодных театральных постановок. В первый же вечер, в антракте «реинтерпретированного» Стоппарда, он встретил приятного молодого человека из одного аристократического семейства Европы, который был заинтересован и восхищен его работой. Благодаря схожести взглядов на изобразительное искусство, оперу и хорошую еду оставшиеся три дня отпуска Оскара они почти не разлучались. Потом они распрощались на лондонской станции ККТ, и экспресс доставил Оскара обратно на Мерредин, преодолев за тридцать три минуты расстояние в двести восемь световых лет.

На следующий день был назначен запуск генератора червоточины; при надлежащем подходе этот процесс потребует немало времени. Спустя шесть дней Оскар будет готов приступить к поискам новых планет.

База разведывательного отряда, занимавшая три квадратные мили одного края планетарной станции, была видна с расстояния пяти километров. Подобная расточительность территории являлась не случайной. Мерредин стал узловым миром Содружества для третьей зоны этого сектора космоса, и в ожидании будущего, когда пятьдесят переходов свяжут его с далекими звездами, планетарная станция заняла участок неподалеку от столичного города общей площадью в его пятьдесят квадратных миль. В настоящий момент здесь имелся только один пассажирский терминал, небольшая сортировочная площадка и три перехода назад на Мито, один из миров Большой Дюжины, и два к пограничным мирам третьей зоны — Клонклурри и Валвиде. На остальной территории росла трава, тянулись дренажные канавы и виднелось несколько никуда не ведущих дорог. Месяц назад на многих зданиях были вывешены зелено-голубые национальные флаги, но, после того как команду Мерредина выбили из розыгрыша Кубка еще в первом раунде, знамена быстро сняли. Расстроенные смотрители спрятали их в кладовках, бормоча себе под нос что-то о «другом разе».

База разведчиков раскинулась вокруг их собственной червоточины, заключенной в глухое сооружение из стали и бетона длиной восемьсот метров, которая заканчивалась стометровой сферической камерой изоляции чужаков, на две трети спрятанной под землю. Вокруг базы сконцентрировался небольшой городок из зданий промышленного типа, где размещались конторы, лаборатории, мастерские, тренировочные залы и отдел ксенобиологии. Энергия поступала от термоядерной установки на побережье.

Двухместный «Мерседес-1001» провез Оскара через главные ворота базы в семь часов сорок пять минут утра и остановился на парковке, отведенной для машин начальников отделов. Завистливые взгляды сотрудников вызвали у Оскара довольную улыбку. Он знал, что других таких автомобилей на Мерредине больше нет. Он не скрывал своего увлечения и менял машины каждые двенадцать месяцев, а то и чаще, выбирая самые новые спортивные модели. Эту машину ему специально привезли с Демократической Республики Новой Германии, одной из планет Большой Дюжины, где после ухода с Земли обосновалась компания «Мерседес». Учитывая условия его первой жизни, он не раз задумывался, уступает ли он склонности к потреблению или подсознательно старается отгородиться от этого самого прошлого. При омоложении он не стал стирать эти воспоминания по одной причине: он не хотел рецидива того глупого идеализма, которому поддался в молодости. Сейчас он был полноправным членом общества и полностью освоился в этой роли.

Оскар прошел через административный блок прямо к центру управления червоточиной. В просторном помещении, напоминающем театральный зал, уже начали собираться члены наземной команды. По пути к своему месту за передним пультом он успел ответить на многочисленные приветствия и несколько шуток. Центр управления включал в себя восемь расположенных ярусами рядов пультов, обращенных к широким окнам из молекулярно усиленного сапфира, занимавшим всю стену. За ними находилась камера для работы в условиях неизученных планет. В неактивном состоянии это была сфера диаметром в пятьдесят метров с темными стенами, покрытыми слоем состава, поглощающего радиоактивное излучение. Механизм червоточины — овал шириной пятнадцать метров — располагался прямо напротив окон, и между ним и основанием камеры был установлен трап. Вплотную к стенам примыкали двери, снабженные герметичными шлюзами. Широкое кольцо полифото на потолке излучало яркий свет, имитировавший солнце Мерредина. В закрытых нишах хранились различные инструменты, тоже полностью обновленные за время переоборудования, и бригада техников уже закончила проведенное ночью тестирование приборов.

Оскар сел за свой пульт и приказал эл-дворецкому подключиться к основной системе центра управления. Экраны перед ним загорелись, демонстрируя упрощенную схему перехода, а эл-дворецкий тем временем установил голосовую связь с остальными операторами, уже занимающими свои места за пультами. Как только все подтвердили подключение к общей сети, бригадир подготовительной команды вышел вперед и доложил о состоянии дел. По мере передачи контроля техники стали покидать зал, но некоторые из них поднялись на галерею для зрителей и заняли места рядом с журналистами, местными руководителями ККТ и другими важными персонами, удостоенными приглашений.

В девять пятнадцать Оскар с удовлетворением убедился, что генератор готов к открытию червоточины. Он снова прошелся по цепочке связи, получая личное подтверждение готовности от каждого из начальников групп: астронавигации, энергетиков, фокусировки, вспомогательной службы, сенсоров, астрономии малой дальности, обслуживания камеры, экстренной обороны, передового отряда, планетарных исследователей, ответственных за контакт с чужаками, ксенобиологов, коменданта базового лагеря и, наконец, медицинского персонала. Все они, один за другим, давали зеленый свет. Напоследок вместе со Служебным Интеллектом он провел проверку системы, отвечающей за соответствие инструкциям. Все было готово.

— Я благодарю всех вас, — сказал Оскар. — Обслуживание камеры, обеспечьте, пожалуйста, статус один. Астронавигаторам быть наготове. СИ, привести переход в полную готовность к активации.

Кольцо полифото на потолке постепенно тускнело, погрузив помещение в сумерки. Голографические дисплеи пультов освещали лица операторов переливающимся сиянием. По другую сторону от толстых сапфировых стекол большое кольцо полифото в камере тоже умерило яркость, и в его слабом красноватом свете овал перехода был едва виден.

— Внешнее силовое поле активировано, — доложила бригада обслуживания камеры. — Все шлюзы закрыты герметично. Стены в состоянии нейтрали. Термальные шунты подключены. Статус один достигнут.

Трап перед переходом, спускающийся на пол камеры, был едва виден. Оскар ощутил легкую вибрацию в животе. Не важно, сколько раз люди это проделывали, не важно, как далеко они проникли во Вселенную, — выход в неведомый мир всегда таил в себе огромный риск.

— Астронавигаторы, направление червоточины на звезду AFR98-2B, пять а. е.^[3] к галактическому северу от цели.

— Есть, сэр, загружаем.

На экране СИ появились точные координаты. Звезда AFR98-2B, класса F2, находилась на расстоянии двадцати семи световых лет от Мерредина. С помощью орбитального телескопа дальнего радиуса действия ККТ обнаружила существование солнечной системы, насчитывавшей не менее пяти планет. После введения переданных астронавигаторами координат СИ приступил к процедуре открытия — обширной программе, учитывавшей миллиарды факторов, влияющих на механизмы перехода и поток энергии. Программа такой мощности могла бы легко самостоятельно развиться до уровня РИ, но конкретно эта была сформатирована с оперативными ограничителями, предотвращавшими любые проявления независимости. Несмотря на наличие встроенных генетических алгоритмов, СИ был достаточно стабилен и никогда не отклонился бы от поставленных задач, что случалось с обширными программными средствами в прошлом и всегда приводило к губительным последствиям.

По тускло-серебристому овальному краю перехода за стеклом пробежали голубоватые блики. Они быстро расширялись и смешивались между собой, так что человеческому глазу было очень трудно за ними уследить. Пятна непрерывно изменялись, в то же время оставаясь на своих местах. В темном центре перехода началась головокружительная вибрация. У Оскара, как всегда, возникло ощущение падения в бесконечно длинный тоннель. Для несовершенных человеческих чувств это была совсем неплохая интерпретация. Он знал, что задерживает дыхание, как любой оператор-новичок, впервые сидящий за пультом. В то же время это был момент величайшей награды. Ради таких мгновений он относился к своей работе с такой страстью, ради них он прошел долгий путь до должности руководителя отдела. За исключением коммерческих и политических дрязг, именно ККТ открывала для человечества новый мир. Скорее всего, новые поселенцы сделают из него еще одно жалкое подобие других, уже существующих в Содружестве миров. Но всегда остается вероятность чего-то совершенно нового и воодушевляющего. Не может же всегда повторяться одно и то же.

Нестабильность в центре перехода исчезла, и центр полностью потемнел. В этой черноте появились звезды. Яркий белый луч прошел сквозь переход и уперся в камеру слева от стекол.

На цифровых дисплеях замелькали показатели, регистрирующие небольшой рост электромагнитного излучения.

— Выход чист? — спросил Оскар.

— Да, судя по кривой искажений силы тяжести, — последовал ответ из группы, следившей за сенсорами. — В пределах миллиона километров от просвета нет твердых тел, превосходящих массу элементарных частиц.

— Спасибо. Проветрить камеру.

В центре вторичного силового поля, закрывавшего переход, появилось отверстие и медленно расширилось до самого ободка. Атмосфера камеры устремилась наружу. В первый момент ее можно было увидеть облаком серого пара на фоне звездного неба.

Через минуту поле восстановилось, и внутри не осталось ничего, кроме медленно испаряющихся кристалликов льда.

— Есть вакуум, — доложила служба управления камерой.

— Сенсоры, подключить астрокомпас, — приказал Оскар. — Астрономы, определите наше местонахождение.

В нише на потолке камеры бесшумно разошлись створки диафрагмы. Оттуда вытянулась длинная рука-щупальце с электромускулами, держащая двухметровую металлическую колбу. На ее поверхности поблескивали небольшие золотистые линзы. Рука медленно потянулась вперед, и Оскар напряженно следил, пока она, осторожно покачивая колбу, вывела ее через отверстие в открытый космос. Стандартная камера на манжете прибора передала изображение на пять больших экранов над окнами. На них появилась одиночная звезда, ярко сиявшая на фоне остальных созвездий. По мнению Оскара, ее размер вполне соответствовал классу F2 на расстоянии в пять а. е. Тем не менее он терпеливо дожидался информации с телескопа. Одной из основных особенностей его работы была необходимость сохранять спокойствие в любых ситуациях. Поспешное решение было не менее опасно, чем колебания. Этот урок он усвоил давно, в своей первой жизни, когда еще не обладал такой способностью.

— Спектр соответствует AFR98-2B, сэр, — доложили из группы астрономии близкого радиуса. — Определяем координаты и корректируем местоположение выхода.

Оскару вспомнилась первая звездная разведка, в которой он участвовал много лет назад, еще на Августе. В тот раз он, еще новичок наземной вспомогательной бригады, простоял на галерее девять часов после окончания смены. Он так волновался, что эти девять часов промелькнули как один миг. В тот день он понял, что сделал правильный выбор, что таким образом сможет в какой-то мере компенсировать свои прежние поступки. Так он будет приносить людям надежду на новые старты и сам начнет новую жизнь.

— Местоположение выхода червоточины определено, — объявила группа астрономов. — Расстояние до AFR98-2B равно семнадцати и трем десятым миллионов километров от заданных координат.

При виде улыбок, вспыхнувших на лицах сотрудников, Оскар позволил себе немного расслабиться. Для недавно введенного в строй перехода это была небольшая погрешность, не выходящая за приемлемые рамки.

— Хорошая работа, астронавигаторы, — сказал он. — Загружайте новые показания. Группа сенсоров, выводите телескоп для исследования планет.

Из камеры стал подниматься другой, более массивный прибор, а Оскар тем временем снова проверил всю цепочку связи и убедился, что все идет по плану. Затем последовало часовое ожидание, пока астрономы ближнего радиуса анализировали полученную от телескопа информацию. Процедура была довольно проста: они сканировали плоскость эклиптики в поисках источника света, превосходящего определенные параметры. В случае обнаружения такого телескоп исследовал его движение. Если это была планета, ее орбита вычислялась почти мгновенно.

Спустя час на экранах над стеклами вспыхнули результаты поисков. Астрономы обнаружили пять планет. Две из них оказались газовыми гигантами, близкими по величине к Сатурну и расположенными на расстоянии одиннадцать и пятнадцать а. е. от звезды. Три оставшиеся были твердыми. Первая, самая малая из планет, скала размером с Луну, вращалась на расстоянии ста двадцати миллионов километров от звезды. Ее высокопластичная мантия из лавы перемещалась в соответствии с приливами и отливами, определяемыми звездой. Вторая твердая планета имела семнадцать тысяч восемьсот километров в диаметре и вращалась на расстоянии ста двенадцати миллионов километров от солнца. При ее высокой гравитации, атмосфере, близкой к венерианской, и соседстве с солнцем она не могла быть квалифицирована как пригодная для жизни людей. Зато третья планета была удалена от звезды на сто девяносто один миллион километров и имела диаметр в четырнадцать тысяч триста километров. По мере поступления параметров в зале усиливались радостные возгласы и аплодисменты. Спектрографический анализ выявил наличие стандартной кислородно-азотной атмосферы с большим содержанием водяных паров. Судя по удаленности от звезды, на планете должно было быть прохладно, и температура в экваториальной зоне не превышала показателей Земли в тех же высотах весной и осенью. Полученной информации было достаточно, чтобы Оскар присвоил планете предварительный статус пригодности для жизни, что вызвало очередной взрыв аплодисментов. Первый запуск обновленного перехода сразу навел их на золотую жилу.

— Сенсоры, посылаем туда тарелку, — сказал Оскар. — Проверка на излучения.

Из ниши на потолке вытянулась еще одна электромускульная рука, несущая свернутую антенну. Она прошла через переход и раскинула свою металлическую паутину рядом с телескопом.

— Радиосигналов не обнаружено, — доложили из группы измерений.

— Хорошо, верните назад оба манипулятора, — скомандовал Оскар. — Астронавигаторы, передвиньте выход червоточины на геостационарную высоту над дневной границей третьей планеты.

После того как обе электромускульные руки скрылись в нишах, звездное небо померкло. Через мгновение переход снова открылся, и перед ними предстал полумесяц планеты. Его сияние заполнило камеру и хлынуло через стекла. Оскар довольно улыбнулся мягким лунам, упавшим на пульт. Почти полная облачность над планетой закрывала около семидесяти процентов полушария, но он все же увидел голубизну океанов, грязноватый коричневый цвет суши и белизну полярных шапок, заметных уже с первого взгляда.

— Ну что ж, пора сосредоточиться на работе, — сказал Оскар, прерывая взволнованные шепотки. — Все это мы видели и раньше. Группа наблюдения, я хочу получить полный электромагнитный обзор. Запускайте семь геофизических спутников и обеспечьте полный глобальный охват. Исследователи планет, настала ваша очередь; предварительный отчет прошу предоставить через три часа. Отдел по контактам с чужаками, начинайте охоту. Группа защиты, будьте в полной готовности, вы вправе в любой момент закрыть червоточину. Подтвердите.

— Подтверждено, сэр.

Из отсека под окнами контрольного центра, метров на десять дальше выхода из червоточины выдвинулись пусковые направляющие. Под действием магнитных импульсов по ним покатились спутники и, выпав из перехода, разлетелись в разные стороны. После снижения на один километр включились их ионные двигатели, которые должны были вывести приборы на различные орбиты, что позволило бы охватить всю поверхность планеты. По пути каждый из спутников выпускал рой мини-спутников, похожих на золотых бабочек, тем самым увеличивая границы зоны охвата. Для обеспечения связи были запущены параболические антенны сопровождения. Затем снова выдвинулась большая антенна и начала сканировать континенты на предмет электромагнитной активности. Двухметровый телескоп постоянно смотрел вниз.

Оскар отодвинулся от пульта и позволил себе первый за этот день перерыв. Между рядами пультов скользил робот на колесиках, развозивший закуски и напитки. Оскар выбрал сэндвич с сыром и копченым беконом и две бутылки натуральной минеральной воды. Пока он ел, на больших экранах над окнами появились первые изображения со спутников. Все детали аккуратно вносились в таблицы и графики на дисплее пульта.

На планете имелось пять больших континентов, занимавших до тридцати двух процентов поверхности. Температура была ниже, чем хотелось бы, и этим объяснялись огромные снеговые шапки, распространившиеся на треть планеты. Полтора континента были полностью покрыты ледяным покровом. Магнитное поле оказалось сильнее, чем на Земле, и потому радиационный пояс Ван Аллена был довольно широким.

— На данный момент никаких признаков разумной жизни не обнаружено, — доложили из группы контактов с чужаками. — Нет масштабных сооружений, нет электромагнитной активности, нет видимых признаков обработки почвы, нет искусственных источников тепла.

— Спасибо, — поблагодарил Оскар.

Последний фактор был для него самым убедительным. Способность зажигать и использовать огонь была признана безошибочным показателем разума. Если на планете и была возможна разумная жизнь, эволюция здесь не продвинулась дальше эквивалента неандертальскому периоду.

— Сенсоры, можно перейти к активному сканированию.

Импульсы радаров проникли под пелену облачности. Изображения на больших экранах стали сменяться чаще, появились детализированные слои, привязанные к предварительным контурам. Лазерные лучи пронзали атмосферу, исследуя ее состав. СИ управлял потоком энергии через механизм перехода, создавая у выхода из червоточины незначительные колебания гравитации. Колебания проходили по земной коре планеты, позволяя спутникам определить внутреннее расположение слоев.

В пятнадцать ноль-ноль Оскар созвал внутрисетевое совещание глав отделов. Все согласились, что на данный момент планету можно было считать благоприятной. На ней не обнаружилось никаких признаков местного разума. Инфракрасные сенсоры не засекли ни одного животного, превышающего длину в два метра. Геология стандартная. Биохимия, насколько можно судить по спектральному анализу, представляет собой обычную углеродную многоклеточную форму.

— Итак, планета агрессивна или пассивна? — спросил Оскар.

Подобная проблема возникала нередко. В холодных, вроде этого, мирах большинство видов жизни развивалось медленно; эта особенность располагала к более пассивной животной натуре. Но наблюдались случаи с противоположным результатом, где в процессе эволюции возникали самые крепкие формы жизни, боровшиеся за выживание любой ценой.

— Прошу высказывать ваши предположения.

— Геология планеты стабильна, — заговорил один из исследователей планет. — Если мы правильно определили звездный цикл, текущей биологической эпохе вероятно около восьмидесяти миллионов лет. Мы не обнаружили характерных черт ледниковых периодов, следовательно, здесь не было резких изменений климата, что привело бы к скачкообразной эволюции. Все, что там внизу растет, развивалось стабильно и постепенно. Я бы сказал, что планета пассивна.

— Я склонен согласиться, — продолжил ксенобиолог. — Мы выявили подвижные источники тепла, но ничего крупнее собаки. И тем более ничего, что обычно ассоциируется с плотоядными хищниками. Ботанику тоже можно назвать стандартной. Впрочем, здесь имеются крупные растения, которые можно условно назвать деревьями, но они растут поодиночке, нигде не объединяясь в леса, и это необычно.

— Очень хорошо. — Оскар повернул кресло, чтобы оказаться лицом к Макклейну Гилберту, командиру передового отряда, сидевшему в первом ряду галереи. — Мак, я даю разрешение на предварительный контакт. Пусть твои люди подготовятся.

— Спасибо, сэр, — ответил Макклейн Гилберт и поднял вверх большие пальцы.

Оскар снова переключился на совещание.

— Готовимся к наземному контакту. Группа наблюдения, переведите геофизические спутники в автоматический режим и отзовите манипуляторы. Астронавигаторы, перенесите выход из червоточины на высоту в пятьсот километров над экватором и придайте ей орбитальную скорость. Как только положение будет достигнуто, запускайте флотилию низкоорбитальных спутников, мне потребуется непрерывный обзор зоны контакта. Наземная операция начнется через час, будьте готовы к этому времени.

С переносом выхода на пятисоткилометровую высоту над экватором облака внизу стали намного ярче. Небольшая эскадрилья низкоорбитальных спутников скатилась по пусковым направляющим, спустилась еще ниже и образовала цепочку вдоль всего экватора планеты. Изображения их высокоразрешающих камер вскоре появились на экранах, демонстрируя массу деталей. Сквозь ковер пунцовых растений, похожих на траву, были видны отдельные камешки размером всего в пять сантиметров. Вокруг прыгали похожие на белок грызуны, покрытые не мехом, а чем-то вроде серой чешуи; они прятались в норах и плавали в ручьях. У всех небольших отдельно стоящих деревьев ветви росли странными зигзагами.

— Низкоорбитальные спутники вышли на позиции, — доложили из группы измерений. — Полный охват поверхности достигнут.

— Подходим крассвету в зоне высадки, — добавил исследователь планет.

— Убрать сенсорные манипуляторы, — распорядился Оскар. — Управление камерой, установить вокруг выхода силовое поле. Астронавигаторы, перенесите выход на высоту в один километр над предполагаемой зоной контакта.

Выход червоточины мигнул, и перед ними предстала неровная поверхность, покрытая тонким слоем винно-красной травы и сплетенным кустарником цвета кармина. Лучи рассветного солнца протянули по земле длинные тени, в низинах и впадинах колыхались озера маслянисто-густого тумана.

— Служба камеры, уравновесить давление. Сенсоры, запустить анализаторы атмосферы и взять пробы.

Конфигурация силового поля изменилась, пропуская наружу манипулятор пробоотборника. Никаких смертельно опасных частиц, пропущенных при сканировании с орбиты, в первый момент обнаружено не было.

Оскар выждал положенный час, необходимый для микроанализа проб.

— Ксенобиологи? — спросил он по истечении отведенного времени.

— Кое-какие споры — вероятнее всего, растительного происхождения. Небольшое количество бактерий в водяных парах. Ничего сверхъестественного. Нет реакции отторжения на внедренные нами образцы.

— Благодарю.

Еще не один месяц потребуется на тестирование проб в лабораториях, чтобы убедиться в отсутствии враждебных человеку организмов. А до тех пор передовые отряды будут работать в скафандрах. Оскара беспокоили иные биологические процессы: сто лет назад ККТ открыла червоточину на планете, где местные грибки разъедали полимеры. Подобный поворот эволюции до сих пор оставался загадкой для ксенобиологов. С тех пор на поверхность доставлялись образцы всех применяемых материалов.

— Астронавигаторы, спустите нас вниз.

Выход начал медленно опускаться, перемещаясь с той же плавной неторопливостью, что и наполненный горячим газом воздушный шар. Оскар даже успел определить выбранную астронавигаторами точку приземления — плоскую площадку, почти полностью лишенную травы, в трехстах метрах от ручья. Наземное сканирование подтвердило плотность почвы. На высоте около сотни метров над землей овал выхода начал поворачиваться вдоль длинной оси, пока не принял вертикальное положение. В поле обзора появилось голубое небо с тонкими, розоватыми на утреннем солнце облаками высоко над горизонтом. Астронавигаторы остановили спуск в паре сантиметров над пушистыми карминно-красными листьями местного эквивалента травы.

Оскар выдохнул задержанный в груди воздух и окинул взглядом местность в поисках какого-либо движения. Если в этом мире присутствовали сильфены, это был самый подходящий момент для их появления. Глупые долговязые гуманоиды, выбегающие на поляну и радостно машущие руками сидевшим за пультами операторам. «Добро пожаловать! — пели они на своем языке. — Добро пожаловать в новый мир!» Он сам стал этому свидетелем двенадцать лет назад, когда возглавлял бригаду обслуживания камеры на Августе. В певучих голосах сильфенов звучала такая радость и насмешка над серьезными людьми и их громыхающей техникой, что ему хотелось подобрать камень и бросить его в этих самодовольных мистиков.

Но на этот раз холодный красно-голубой ландшафт оставался настолько тихим, что мог сойти за картинку. Сильфенов здесь не было.

Оскар опять прошелся по цепочке связи, убеждаясь, что все службы работают исправно.

— Передовой отряд, приступайте к контакту, — скомандовал он.

Часть пола камеры приподнялась, образуя трап. Створки второй шлюзовой камеры разошлись, и за ними появился Макклейн Гилберт с четырьмя членами передовой группы. Все они облачились в ярко-красные неразъемные герметичные костюмы, облегающие тело, с гибкими капюшонами, большую часть которых составляли прозрачные маски. На спинах у них имелись плоские ранцы, содержавшие миниатюрные установки для восстановления воздуха, и сверхпроводящие аккумуляторы для создания защитного силового поля. Эта предосторожность предпринималась на тот случай, если местным животным вздумалось бы попробовать пришельцев на вкус.

Камеры, установленные по бокам шлемов, транслировали изображения на большие экраны поверх окон. Быстрая проверка показала Оскару, что через унисферу за ними в этот момент наблюдали несколько сотен миллионов человек. Это были любители новых исследований, домоседы, которым все еще не хватало миров для расширения границ человечества.

— Мак, выходите наружу, — приказал Оскар фигурам героического вида, замершим перед трапом.

Макклейн коротко кивнул и шагнул вперед. Силовое поле у выхода мягко обволокло его тело, а затем нога опустилась на пушистые листья покрывающих почву растений.

— Я нарекаю эту планету Челвой, — с серьезным видом произнес Макклейн, повторяя слова, одобренные руководством ККТ. — И пусть те, кто придет сюда, обретут искомую жизнь.

— Аминь, — негромко пробормотал Оскар. — А теперь за работу.

Процедура требовала первоначального сбора образцов почвы и растений, которые и были немедленно переправлены через переход в камеру. После чего передовая группа занялась более тщательным осмотром местности вокруг выхода из червоточины.

— Эквивалент травы пористый и рыхлый, — доложил Макклейн Гилберт. — Он похож на мох, но с более длинными листьями, блестящими, словно покрытыми воском. Почва на берегу ручья имеет высокое содержание гальки. Камешки на вид похожи на кремень, некоторые серовато-коричневого цвета. Возможно, годится в качестве органического топлива.

Передовая группа направилась к воде. Ручьи, озера и даже моря всегда давали представление о разнообразии местной жизни.

— У нас появилась компания, — объявил Макклейн Гилберт.

Оскар поднял взгляд от своего пульта. Отряд разведчиков теперь находился в сотне метров от ручья. Ему были видны трое из пяти членов группы, и двое из них на что-то указывали руками. Оскар посмотрел на большие экраны. В поле зрения появились небольшие существа, названные в первый момент белками-грызунами, и камеры на шлемах следовали за их прыжками по плоским камням у берега ручья. Теперь, когда появилась возможность рассмотреть их поближе, Оскар понял, насколько неточным было первое впечатление. Эти создания совсем не походили на белок. Округлое конусообразное тело около тридцати сантиметров длиной покрывал не мех, а свинцово-серые чешуйки, по своей структуре удивительно похожие на камень. В задней части туловища имелось три конечности — одна точно по центру, и две, немного длиннее, по обеим сторонам от нее. В местах соединения с туловищем они очень напоминали бедра цыплят, но среднего сустава в них не было, нижняя часть представляла собой простую опору. Существа будто прыгали на миниатюрных ходулях, отчего их движения были резкими и порывистыми. Голова почти полностью состояла из большого рыла с кольцеобразной чешуей, что давало ему возможность изгибаться в любом направлении. На конце рыла вокруг ротового отверстия имелась тройная клешня или коготь. В задней части морды располагались три черных глаза, утопленные в складки чешуи.

— Уродливые твари, — высказал свое мнение Макклейн Гилберт. — Они кажутся мне несколько примитивными.

— Мы считаем их довольно развитыми существами, — возразил ксенобиолог. — У них отличное чувство равновесия, а устройство конечностей обеспечивает способность к сложным движениям.

Оскар видел, что существа не остаются на месте, а все время прыгают, как кенгуру. Он решил, что разведчики испугали зверьков. Одно из созданий резко прыгнуло вперед и погрузило морду в воду ручья. Когда оно подняло голову, в клешне оказался пучок бледно-лиловых растений. Эта добыча с невероятной скоростью скрылась в его ротовом отверстии.

В виртуальном поле зрения вспыхнул янтарный предупредительный огонек телеметрии герметичного костюма Макклейна Гилберта. Подобные сигналы поступили и от остальных членов группы.

— Мак, на чем ты стоишь?

Нашлемные камеры одновременно повернулись к земле. Пушистые листья медленно обхватывали ботинки астронавтов. С луковичек, венчавших каждый листок, поднимались тонкие струйки тумана.

— Черт! — воскликнул Макклейн.

Он резко поднял одну ногу. Трава оказалась недостаточно прочной, чтобы его задержать, но на поверхности обуви уже появились вздутия и пузырьки. Его товарищи с тревожными возгласами начали освобождать ноги от травы.

— Это какой-то вид кислоты, — сказал представитель научной группы.

Оскар заметил, что зверьки поспешными прыжками удаляются от людей.

— В каких растениях вместо сока содержится кислота? — спросил Макклейн Гилберт.

— В тех, что не сулят ничего хорошего, — ответил ксенобиолог. — Сэр, я бы рекомендовал отозвать передовую группу.

— Поддерживаю просьбу, — добавил представитель защиты.

— Мак, я думаю, они правы, — согласился Оскар. — Возвращайтесь в камеру.

— Уже идем.

— Ксенобиологи, прошу предоставить объяснения, — сказал Оскар.

— Очень интересный факт. Растения не начинают реагировать, пока наши люди не простоят на одном месте некоторое время. Могу предположить, что организм срабатывает на сигнал постоянного давления. Это напоминает мне венерианский летающий капкан, только в данном случае он намного опаснее. Любое мелкое животное, остановившееся на месте, рискует быть пойманным и растворенным.

Оскар перевел взгляд на овал перехода. Макклейн и его спутники почти добрались до его ободка. За их спинами не было видно никаких признаков присутствия мелких не-белок.

— Местные зверьки ни секунды не стоят на месте, — пробормотал он.

— Правильно, сэр, — отозвался ксенобиолог. — Строение их конечностей затрудняет контакт с травой. Было бы интересно узнать состав чешуи, она выглядит довольно прочной. В процессе эволюции у всех здесь должна была выработаться стойкость к кислоте.

— Насколько распространено это растение? — спросил Оскар. — И могут ли наблюдаться похожие свойства у других представителей флоры?

Судя по изображениям с низкоорбитальных спутников, растения покрывают значительную часть поверхности планеты, — ответили из группы сенсоров. — И если это не тот же самый вид, то, по крайней мере, его близкий родственник.

— Проклятье! — прошипел Оскар.

Отряд разведчиков поспешно скрылся в камере для работы в условиях неизученных миров. У основания трапа перед ними тотчас поднялись из пола кабинки санобработки, предназначенные для удаления спор или других опасных частиц. Эти установки были достаточно эффективными, члены передовой группы сразу оказались под сильными струями воды.

— Ну ладно, — обратился Оскар к остальным сотрудникам. — Теперь в первую очередь необходимо определить, насколько широко распространено это растение и обладают ли подобными свойствами другие организмы. Группа сенсоров, запускайте туда восьмую модель робота — сборщика образцов. Надо проверить ближайшие деревья и другие виды растений. Мак, проходите полную санобработку и можете раздеваться. Думаю, вы сегодня больше не понадобитесь.

Все присутствующие в центре управления с тревогой следили за роботом, неторопливо катившимся по красной траве. Несколько раз он останавливался, чтобы отщипнуть фрагменты листьев разных растений, а затем направился к ближайшему дереву, стоявшему приблизительно в трехстах пятидесяти метрах. По мере приближения все отчетливее стал виден рисунок его кроны: все ветви раздваивались под острым углом друг к другу. Листьев на нем было немного — всего несколько тонких бежевых треугольников, свисавших с конца каждого побега. Зато в каждой развилке, на каждой ветке висело по черному ядру, похожему на орех.

Робот остановился в метре от ствола с восковым налетом и медленно вытянул манипулятор на электромускулах. Все орехи на этой половине дерева лопнули одновременно. На робота и землю вокруг него хлынул поток жидкости. Корпус начал немедленно разлагаться. Затем кислота проникла внутрь, и передача изображения прервалась.

Оскар уронил голову на сложенные руки.

— Проклятье! — простонал он.

К вечеру они убедились, что биохимия всех растений планеты действовала по одному и тому же принципу. Оскар восемь раз переносил выход червоточины в разные районы, и повсюду присутствовали похожие разновидности эквивалента травы, не отличавшиеся друг от друга по биохимическим параметрам.

В конце концов он приказал закрыть выход и уменьшить мощность генератора до второго уровня. После такого удачного начала поисков это решение всех расстроило. Затем настал черед административной суеты: наземная бригада, которой надлежало проводить первоначальные исследования, занялась подготовительными работами; кроме того, каждому предстояло составить и отправить множество отчетов.

Дверь центра управления закрылась за Оскаром.

— Будет другой день и другая планета, — пробормотал он себе под нос.

Он устал, расстроился и проголодался. И ни за что не стал бы сегодня заниматься отчетами. Через своего эл-дворецкого он приказал роботам-слугам приготовить хороший ужин и открыть бутылку вина, чтобы к его приходу напиток успел выпустить газ.

Одновременно с ним в коридор с галереи вышла группа наблюдателей, и среди них оказался человек, которого Оскар меньше всего хотел бы встретить в этот вечер. Дермет Шалар, директор станции ККТ на Мерредине. Оскар замедлил шаг и опустил голову, надеясь, что Дермет его не заметит.

— Оскар!

— А, добрый вечер, сэр. Боюсь, что день выдался не слишком добрым.

— Да, вы правы. Но у астрономов остался еще огромный список возможных целей. Да и нельзя сказать, чтобы нам не хватало новых миров.

Оскар перестал обращать внимание на слова босса. Он только что заметил рядом с ним молодо выглядевшего мужчину в дорогом костюме.

— Вы наблюдали за сегодняшней операцией?

— Да, — ответил Уилсон Кайм. — Мне знакомо это чувство разочарования.

— Да, уверен, оно вам знакомо.

— Но ваши действия произвели на меня отличное впечатление.

— Спасибо.

Ответ прозвучал довольно глупо, но Оскар понимал, что Кайм неслучайно следил за его работой. Всю усталость мгновенно смыл вихрь адреналина. Быть выбранным для предстоящей исследовательской миссии ККТ означало большое доверие.

Уилсон, словно прочитав его мысли, улыбнулся.

— Я подыскиваю человека вроде вас на должность своего старшего помощника. Вас это интересует?

Оскар оглянулся на Дермета, сохранявшего бесстрастное выражение лица.

— Конечно.

— Отлично. Если вы согласны, должность ваша.

Спустя два дня Оскар прибыл на комплекс строительства космического корабля. На верхнем уровне одной из трех стеклянных башен ему выделили кабинет рядом с кабинетом Кайма, а также троих помощников. На первой официальной встрече в то утро они с Уилсоном в первую очередь обсудили проблему набора членов экипажа. Надо было договориться, как решать этот вопрос. Найджел Шелдон не шутил, говоря о множестве заявок на участие в миссии. Десятки миллионов человек со всего Содружества, поддерживаемые правительствами или весьма уважаемыми организациями, бомбардировали фильтры программ ККТ просьбами предоставить место на борту космического корабля. С самого начала было решено по возможности заполнить вакансии научных служб сотрудниками исследовательских подразделений ККТ. То же самое касалось и обслуживающего персонала. Исключения могли быть сделаны только для самых выдающихся личностей. И Оскар, и Уилсон сознавали, что такими могут быть только гении, пользующиеся поддержкой в политических кругах.

— Есть кто-нибудь, кому ты очень сильно обязан? — спросил Уилсон. — Для начала мы должны исключить подобные варианты.

— Уверен, найдется множество знакомых из моей нынешней жизни, как и из первой тоже, которые неожиданно вспомнят об одолженной мне пятерке баксов. В этом я успел убедиться, еще не успев покинуть Мерредин. Я только хочу сказать, что лучший командир передового отряда, с которым мне когда-либо приходилось работать, это Макклейн Гилберт.

— Ты хочешь, чтобы он занял этот пост на «Втором шансе»?

Оскар замялся.

— Это возможно?

— Надо же нам с чего-то начинать, и каждый выбор должен быть логически обоснован. В конце концов, именно так я выбрал тебя — спросил Шелдона, кто у него лучший руководитель центра управления.

Оскар догадывался, что так оно и было, но кто откажет себе в удовольствии услышать об этом своими ушами?

— Ладно, тогда я предлагаю Мака. А что у тебя? Есть какие-нибудь предварительные кандидаты?

— Есть пол сотни администраторов из «Фарндейла», кто мог бы помочь мне справиться с конструкторской частью проекта, и, возможно, я кое-кого приглашу. Но насчет экипажа у меня ничего нет.

Из экипажа «Улисса» сумели отыскать лишь двоих. Нэнси Крессмайер, которая с тех пор ни разу не покидала Землю и не прекращала деятельности на общественном поприще; теперь она была специальным уполномоченным по экологии в Северо-западной Азии. Она была полностью предана своей работе и вела ее уже сто пятьдесят восемь лет. Она ответила «нет», как только услышала его предложение, даже не поздоровавшись как следует и не спросив, почему он приглашает ее после стольких лет.

— Ты уверена? — спросил ее Уилсон.

— Уилсон, я не могу все бросить. На нашей великолепной Земле еще так много дел. Как мы можем встречаться с чужаками, если не в состоянии победить болезни, угрожающие собственному народу? Наш моральный долг — работать здесь.

Он не стал с ней спорить, хотя многое мог бы сказать насчет ее крестового похода. Земля, какой ее хотели видеть ультраконсервативные зеленые, никогда не существовала даже в прошлом, это было всего лишь идеализированное представление о рае. Нечто, не слишком отличающееся от Йорк-5, подумал он про себя.

Вторым и последним из обнаруженных членов экипажа была Джейн Оркистон. Уилсон только взглянул на ее личное дело и решил не посылать вызов. Предчувствие или интуиция, это можно назвать как угодно. Он знал, что лишь напрасно потратит время. Два столетия назад Оркистон перебралась на Фелисити, планету женщин. С тех пор она неустанно производила на свет дочерей, примерно по одной каждые три года.

В сущности, подумал он, это не такой уж плохой итог для команды, которая когда-то представляла цвет человечества. Трое из тридцати восьми: один плутократ, один бюрократ и одна мать-героиня.

Вторая половина совещания прошла в виде конференции в унисфере с участием Джеймса Тимоти Халгарта, директора Института исследования «Марии Селесты».

— Мне будет интересно твое мнение о его информации, касающейся «Марии Селесты» и ее экипажа, — сказал Уилсон Оскару. — Знания чужаков — это один из аспектов нашей миссии, который я хочу поручить тебе.

— Ты считаешь, что это важно?

— Да, нам необходимо понять, что они знают. И чего не знают. Я намерен исследовать окутывание Пары Дайсона со всех сторон, а не просто совершить прогулку. Перед полетом на Марс я проходил обучение почти десять лет. В итоге я знал о геологии, условиях и географии планеты больше, чем любой профессор колледжа, и прочел все написанные о Марсе книги — как научные, так и фантастические. Я изучил не только факты, но и все мифы. На всякий случай. Мы были готовы ко всему, к любой случайности. И это принесло нам только пользу.

— Шелдон и Оззи не имели никакого отношения к Марсу.

Уилсон усмехнулся.

— Полностью с тобой согласен. Итак… Устрой встречу с экспертами-ксенобиологами, посмотри, как они общаются с сильфенами. Посети Высокого Ангела. Поговори с райелем. Я не верю, что никто из наших так называемых чужаков ничего не знает о Паре Дайсона. Все они начали существовать задолго до нас и могли путешествовать в космосе, когда это произошло.

— Зачем же им связываться с нами?

— Бог знает. Но в этом деле слишком многое кажется нелогичным.

— Хорошо, я внесу эти поездки в свое расписание.

Эл-дворецкий Уилсона сообщил, что червоточина, соединявшая Среднюю с Дальней, вступила в десятичасовую активную фазу своего цикла. Унисфера установила связь с немногочисленной сетью в Армстронг-сити. Оттуда по отдельной наземной линии вызов пошел в исследовательский институт.

Большой экран в дальнем конце кабинета Уилсона зарябил разноцветными штрихами помех, но вскоре расчистился, и на нем появилось изображение Джеймса Тимоти Халгарта, сидящего в своем кабинете. Он принадлежал к четвертому поколению семейства, основавшего Эдембург, что обеспечивало высокое положение внутри династии.

Бледно-голубой костюм директора института был сшит из полуорганической ткани, которая сжималась и растягивалась на его теле, обеспечивая неограниченную свободу движений. На вид ему было немного за тридцать, несмотря на полностью лысую голову — довольно необычное явление в Содружестве. На его щеках платиной и изумрудами поблескивали тонкие ОС-татуировки.

— Капитан Кайм, наконец-то! — не скрывая воодушевления, заговорил он. — Я приношу свои извинения по поводу задержки конференции, но Хранители Личности весьма настойчивы в своих атаках на нашу линию связи: очередной ремонт был закончен всего три часа назад. Не сомневаюсь, что в течение нескольких дней у нас произойдет следующий обрыв.

— Печально слышать, — ответил Кайм. — А не проще ли запустить спутник-ретранслятор?

— У нас уже был такой — Хранители сбили его, а затем еще три, запущенные ему на замену. Установка наземной линии и бригада ремонтников на окладе обходятся дешевле, а оптоволоконный кабель стоит недорого.

— Не ожидал, что положение на Дальней настолько серьезно.

— Строго говоря, это не совсем так. От нападок Хранителей страдаем только мы. Эти ребята проявляют прискорбную ненависть к чужакам, если не сказать жестокость.

— Я не слишком осведомлен относительно их целей, никогда раньше не обращал внимания на теории заговоров. Они считают, что вы помогаете выжившему на корабле чужаку, не так ли?

— Точнее, они уверены, что мы переправили Звездного Странника в Содружество. И да, на это утверждение они делают основной упор.

— Понимаю. Они провели колоссальную пропагандистскую кампанию на тему влияния Звездного Странника на подготовку миссии «Второго шанса». Но я хочу из первых уст услышать, не могла ли «Мария Селеста» прибыть с Пары Дайсона. Способен ли этот корабль на столь долгий перелет?

— Теоретически да. Если корабль может развивать полетную скорость в семьдесят две сотых скорости света, дальность его полета ограничивается только запасом топлива для генераторов силового поля, ну и собственно сроком жизни самих генераторов. Тем не менее наши исследования показывают, что фактическое время полета составило пятьсот двадцать лет, а это значит, что корабль не стартовал со звезд Пары Дайсона и даже не проходил мимо них — его пункт отправления расположен где-то ближе.

— Могли ли они прибыть с планеты, не обладавшей защитным барьером, окружившим Пару Дайсона? — вставил Оскар. — Может, они не могли противостоять силам, угрожавшим Паре Дайсона, и потому бежали?

— Мы можем сколько угодно строить предположения относительно цели и причины полета, — сказал директор института. — Поскольку нам неизвестно, откуда эти чужаки прибыли, мы вряд ли сумеем определить задачу, которую они перед собой ставили. Есть вероятность, что их отправная точка могла находиться в пределах самого Содружества.

— А не могли ли существа, управлявшие «Марией Селестой», сами стать причиной окутывания? — спросил Уилсон.

— Простите, я не улавливаю вашей логики.

— Если из пункта отправления отбыла целая флотилия подобных кораблей, не могли ли народы Пары Дайсона построить защиту от них? Вспомните хотя бы, что стало со звездой Дальней при появлении одной только «Марии Селесты».

— А, мега-вспышка. Да, признаю, это весомый аргумент. Но он, однако, не объясняет, почему барьеры остаются активными на протяжении столь долгого времени. Мы все-таки уверены, что стерилизация Дальней была побочным эффектом: вспышка произошла вследствие попытки передать послание.

— Ничего себе побочный эффект!

— Мы должны попытаться принять точку зрения чужаков и их этику: они осуществили вспышку с целью послать сообщение через целую Галактику. Тот самый механизм, что вызвал колоссальный взрыв, впоследствии модифицировал излучение в когерентный радиосигнал, который можно было засечь даже на Магеллановых Облаках. Мы, люди, довольно легко могли его обнаружить, для этого хватило бы обычной тарелки, не говоря уже о сканерах сети, которые использовали уже тогда.

— Тем не менее никому до сих пор не известно, что они хотели сказать, — заметил Уилсон. — На расшифровку сигнала у нас было сто восемьдесят лет, но я до сих пор не слышал о каких-либо значительных успехах. Чужаки могли обращаться к своей родной планете.

— Это одна из теорий, поддерживаемых Институтом, капитан. Если у вас есть время послушать, я могу изложить сотню других предположений. Все, что нам остается, — это работать с обломками и постараться сложить как можно большее количество фрагментов мозаики. Когда-нибудь мы получим ответы. К сожалению, не могу обещать, что это произойдет в ближайшем будущем.

— Должны же у вас быть какие-то догадки о точке их старта, — настаивал Оскар. — Если они путешествовали со скоростью в семь десятых от скорости света, значит, старт находился приблизительно в трехстах пятидесяти световых годах от Дальней. Нельзя ли определить световой спектр их звезды по содержимому корабельного отсека жизнеобеспечения?

— Это было бы нелегко, мистер Монро. В резервуарах были обнаружены многоспектральные источники освещения. Чужаки не пытались воспроизвести условия своей родной звезды.

— В резервуарах?

На лице директора отразилось легкое разочарование.

— Внутри «Марии Селесты» не было дублирования природных условий планеты, космический корабль вез резервуары. Насколько можно судить по остаткам, они были заполнены водой и какими-то одноклеточными водорослями.

— Эти существа обитали в воде? — изумился Оскар.

Он никогда не интересовался информацией о корабле-ковчеге, поскольку Дальняя не числилась в его личном списке мест, где он хотел бы провести отпуск.

— И снова это всего лишь теория, — сказал Джеймс Халгарт. — В резервуарах не было найдено никаких высокоразвитых организмов. Не было ничего похожего и в океанах Дальней. Еще одна теория основывается на том, что «Мария Селеста» была автоматизированным кораблем-сеятелем: в ее программе, возможно, была заложена стерилизация любого обнаруженного обитаемого мира и последующее распространение в нем генетических форм из домашнего мира, чтобы подготовить планету для колонизации.

— Еще одна причина, чтобы возвести барьер, — заметил Уилсон.

— Сомневаюсь в этом, капитан. Во-первых, при наличии технологии возведения подобной преграды вы наверняка сумеете деактивировать корабль-робот до того, как он приступит к осуществлению своей миссии. Во-вторых, это заведомо несовершенный способ межзвездной колонизации — на сооружение такого корабля были потрачены колоссальные ресурсы, а результат нулевой. Вспышка уничтожила большую часть, но не всю жизнь на Дальней, а следов чужеродной жизни так и не было обнаружено. К тому же, если это один корабль из флотилии, где же остальные вспышки, свидетельствующие о начале колонизации? В-третьих, если эти чужаки были представителями цивилизации, осваивавшей космос, если они были намерены выйти за пределы собственной солнечной системы — они должны были бы постоянно совершенствовать свои технологии. Была ли преодолена скорость света — это еще вопрос, но должны были быть построены более мощные, чем «Мария Селеста», корабли, и вторая волна должна была распространиться дальше. Почему мы до сих пор не видели кораблей чужаков, построивших «Марию Селесту»? Боюсь, джентльмены, перед нами стоит уникальная загадка относительно Дальней и этого корабля. Как в той поговорке: загадка, окутанная тайной. Но, могу вас заверить, «Мария Селеста» не имеет никакого отношения к Паре Дайсона.

— Уверен, все это есть в ваших отчетах, — сказал Оскар. — А как насчет корабельной электроники? Вы наверняка сохранили хоть несколько программ?

— Нет. Обнаруженные процессоры можно назвать стандартными — они используют тот же принцип элементарного вентиля, что и мы, хотя химических аналогов некоторым материалам у нас не существует. Впрочем, управляющее ядро отсутствует — было эвакуировано или похищено.

— До или после катастрофы?

— После. Это была аварийная посадка, а не катастрофа. Системы корабля еще работали, в противном случае нам для изучения остался бы только громадный кратер. Согласно официальной версии Института, вспышка достигла цели и высланный спасательный корабль подобрал всех выживших. Эта теория соответствует всем известным фактам. Все остальное можно считать домыслами.

— Вы говорили об уровне технологий, — сказал Уилсон. — «Мария Селеста» — продукт более развитой цивилизации, чем наша?

— Изобретение генератора червоточин ставит нас на более высокую ступень развития — но это на данный момент. По самым точным нашим подсчетам, «Мария Селеста» была запущена в тысяча трехсотом году нашей эры, когда человечество едва вступило в эпоху Ренессанса.

— Я понимаю, к чему вы клоните: даже если они развивались вдвое медленнее, чем мы, к настоящему времени они должны были создать какие-то магистрали вроде тех, которыми пользуются сильфены.

— Верно.

— И все же что можно сказать о сегодняшнем дне? Можно ли считать наши достижения эквивалентом «Марии Селесты»?

— Я бы сказал — эквивалентом, но другим. Несомненно, мы могли бы построить более сложный космический корабль, развивающий скорость меньше скорости света. При этом чужаки явно не обладают технологией червоточин, но мы не знаем, как они устроили вспышку звезды.

Уилсон припомнил несколько встреч с главами настолько засекреченных служб безопасности, что широкая публика даже не подозревала о существовании таких отделов: так вот они очень хотели исследовать возможности «бомбы-вспышки», примененной «Марией Селестой». Военная разведка «Фарндейла» пришла к заключению, согласно которому некое нестабильное квантовое поле привело к разрыву поверхности звезды, вызвав эффект, подобный детонации глубинного заряда в океане. Однако, кроме теоретических выкладок, не было предпринято никаких шагов — по крайней мере, в области технологий. Впрочем, Уилсон не мог точно знать, чего добились в других компаниях, — возможно, надо потихоньку спросить об этом у Найджела Шелдона.

— Вы все еще исследуете корабль?

— Там нечего больше исследовать, капитан. Мы классифицировали все предметы, обнаруженные на борту «Марии Селесты», и установили назначение каждого из них — того, что вызвало вспышку, там нет. Скорее всего, корабль был не один, и все самое ценное, вместе с выжившими членами экипажа, эвакуировали. В конце концов, это не то устройство, которое можно запросто оставить без внимания.

— Дельное замечание. Я хотел бы понять следующее: могли ли строители «Марии Селесты» соорудить барьер Дайсона?

— Нет, такой возможности у них не было: барьеры вокруг Пары Дайсона появились раньше, чем был построен корабль. Мы имеем дело с другой расой чужаков — возможно, сразу с двумя, если предположение о защитной функции барьера окажется правдой. Желаю вам удачи в предстоящем путешествии.

— Спасибо.

— Пока мы еще на связи, я хотел бы заверить, что предоставлю отпуск любому специалисту Института, если вы пригласите его в свою команду. У нас прекрасные эксперты — опытные и квалифицированные, многие ни в чем не уступают мне самому.

— Это весьма щедрое предложение, господин директор. Мы скоро обнародуем требования к кандидатам в команду «Второго шанса», и я уверен, ваши специалисты будут им соответствовать.

— Что ж, всего хорошего.

Его рука приподнялась в прощальном приветствии, и изображение исчезло.

Оскар поморщился.

— Похоже, чужаков с «Марии Селесты» можно сбросить со счетов.

— Да, наверное. Не могу сказать, чтобы я прислушивался к Хранителям, но это отличная тема для следующего интервью прессе.

* * *

Согласно календарю уже наступило лето, но западные ветры в течение последних трех недель продолжали нести с океана дождевые тучи. Над Леонида-сити постоянно гремели грозы, а большая часть парков была залита водой. В этот день небо также затянула сплошная серая пелена, и по легкому пластиковому навесу, установленному над подиумом, стекала мелкая морось. Дадли Боуз, глядя на слушателей, расположившихся на лужайке университетского ботанического сада, не замечал мокрого блеска их одежды и причудливых летних шляп — он был слишком охвачен благоговейным трепетом, чтобы обращать внимание на столь обыденные мелочи, как погода.

Декан, похоже, тоже был невосприимчив к мелким неприятностям, поскольку его речь тянулась и тянулась бесконечно. Вице-президент Гралмонда, сидевшая прямо за его спиной, старалась сохранить официальное выражение лица. Наконец декан закончил восхваление университета, процветавшего под его личным руководством, и жестом пригласил выступить Дадли Боуза.

Торжественность момента внезапно повергла его в ужас по пути к трибуне. Он отыскал взглядом Венди: его жена, напряженно выпрямившись, сидела в первом ряду и энергично ему аплодировала. Рядом расположились его студенты: один пронзительно свистнул, двое других отозвались оглушительным смехом, словно услышав отличную шутку, — все как обычно. Тем не менее это зрелище помогло ему снова обрести уверенность.

Дадли встал рядом с деканом, и тот с торжественным видом протянул ему свиток пергамента, в котором подтверждалось его новое звание профессора. Аплодисменты достигли апогея, когда Дадли одарил промокшую аудиторию счастливой улыбкой и даже не поднял руки, чтобы почесать ОС-татуировку на ухе, — Венди не раз предостерегала его от этого. Затем он высказал стандартную благодарность, объявив, что счастлив работать в таком великолепном научном учреждении, как этот университет, добавил несколько слов о долге правительства поддерживать науку (вызвав задумчивый кивок сидевшей позади него вице-президента) и закончил словами: «Теперь я надеюсь, что смогу представлять университет Гралмонда и этот мир в качестве члена экипажа «Второго шанса». Знания и опыт, накопленные на нашей планете, помогут раскрыть тайну, тревожившую наши народы в течение двух последних столетий. Я могу обещать, что сделаю все, что в моих силах, и не подведу вас. Огромное всем спасибо».

Аплодисменты, сопровождавшие окончание его речи, оказались громче и энергичнее, чем он мог ожидать. Вице-президент встала со своего места и пожала ему руку.

— Я буду стараться, чтобы вы получили место на этом корабле, — негромко сказала она.

Дадли, сев на свое место, блаженно улыбался на протяжении всего ее выступления, в котором упоминалось о долгосрочной поддержке, которую ее администрация была счастлива предложить значительно расширенному факультету астрономии университета. Желание попасть на «Второй шанс» возникло у Дадли с того самого момента, как только он услышал о миссии. В каждом интервью для унисферы он рассказывал, что заслуживает этой чести, что его вклад в открытие нельзя недооценивать и что его исключительные знания делают его кандидатуру незаменимой. То же самое он говорил при встречах с политиками, промышленниками и просто членами высшего общества, с которыми приводилось встречаться на сотнях коктейлей и ужинов, куда его сразу после открытия стали приглашать очень часто. Его настойчивость не знала границ. Сделанное наблюдение обеспечило ему небывалую доселе уверенность в себе вкупе со званием профессора и потоком средств, хлынувшим на его факультет. Дадли обнаружил, что успех весьма приятен на вкус, и хотел большего, а космический корабль был единственным шансом достичь еще более высоких вершин — после триумфального возвращения с Пары Дайсона перед ним откроются поистине неограниченные возможности.

По окончании выступления вице-президента все присутствовавшие направились к стойке в главном холле, где их ждали бутерброды и вино. Финансировать это событие помогло несколько местных компаний, что позволило казначею привлечь обслуживающую торжества фирму, тем самым повысив обычный уровень университетских приемов.

Венди Боуз перехватила у одного из молодых официантов бокал розового вина и огляделась в поисках Дадли. Этот день разбудил в ее душе противоречивые эмоции. Звание профессора принесло ей долгожданное облегчение — оно обеспечивало будущее их обоих. Чуть раньше, в отделе городского планирования, где она работала, утвердили ее собственное повышение: теперь она могла рассчитывать на весомое вознаграждение в случае отпуска, а через одиннадцать лет могла позволить себе процедуру омоложения — и на этот раз воспользоваться ею в полной мере: отяжелевшие бедра беспокоили ее уже несколько лет, а сейчас это было особенно некстати. У Дадли накопилось множество приглашений от различных компаний, и в некоторых из них шла речь о членстве в правлении. В университете ходили слухи о том, что через несколько лет он мог бы претендовать на место декана факультета. Венди было необходимо хорошо выглядеть и соответствовать облику надежной супруги. Прежде она не ожидала от этого брака никакого профессионального или личного успеха, а только спокойную обеспеченную жизнь вдали от общественных и правительственных кругов. Успех Дадли все изменил. До сих пор они держались вместе, но она сомневалась в крепости семейных уз. Их брак был одним из множества обычных во всем Содружестве дружеских союзов, длившихся, как правило, пару десятков лет и заключаемых людьми, не добившимися особых успехов. При отсутствии каких-либо потрясений он мог бы продержаться довольно долго. И вот, пожалуйста: теперь Дадли — самый известный в Содружестве астроном, вокруг него вьется масса молодых привлекательных студенток, и за ним охотятся компании с серьезными средствами.

— Миссис Боуз?

Венди обернулась: перед ней с вопросительной улыбкой на губах стоял очень высокий человек. На вид ему еще не было и сорока, но она понимала, что он гораздо старше — по крайней мере, на несколько жизненных циклов: она редко встречала в людях подобную самоуверенность. Его светлые волосы отливали серебром, а глаза были настолько темными, что граница радужной оболочки казалась неразличимой. В сочетании с небольшим носом и слегка выпуклыми щеками его лицо было скорее выразительным, чем привлекательным. Но наверняка запоминающимся.

— Да, это я.

Она настороженно улыбнулась, понимая, что людей подобного типа она обычно не привлекала — по вполне понятным причинам.

— Я из «Эрл-ньюс». — Он протянул небольшую визитную карточку с золотыми крыльями в центре. — Хотел бы ненадолго привлечь ваше внимание, если вы не против.

— О, конечно. — Венди автоматически переключилась в режим доброй и понимающей супруги. — Для меня это знаменательный день. Достижения Дадли имеют огромное значение не только для университета, но и для Гралмонда в целом.

— Абсолютно верно. Это событие прославило ваш мир. Мне пришлось заглянуть в справочник, чтобы узнать, в каком секторе космоса находится Гралмонд, а я побывал на многих планетах — у меня разъездная работа.

— Что ж, это должно быть очень интересно, мистер…

— Брэд, прошу вас.

— Отлично, Брэд.

Она улыбнулась ему поверх бокала с вином.

— При знакомстве с университетом меня заинтересовал один вопрос. Здесь один из самых скромных факультетов астрономии. Это ваш муж его организовал?

— О нет, это доктор Маранс, один из основателей университета. Его основной специальностью была астрофизика. Факультет астрономии был создан под его покровительством. Его энергичный характер нельзя не отметить. Доктор считал астрономию необходимым компонентом сферы изучения Вселенной и потому не встретил возражений против строительства обсерватории. Вскоре он ушел в отпуск для омоложения, и Дадли получил назначение на должность руководителя факультета. Честно говоря, не обошлось без трудностей; астрономия все еще считалась составной частью физики. Вплоть до сегодняшнего дня ее не воспринимали как отдельную науку.

— Понимаю. Но даже после ухода доктора Маранса все же удавалось находить средства для финансирования отдельных проектов.

— Могу сказать, что привлекать можно любые источники — как правительственные, так и образовательные фонды. Но Дадли каждый год стоило большого труда утвердить бюджет. К счастью, он очень настойчивый и способный администратор. Ему удалось преодолеть немало препятствий, и посмотрите, каков результат.

— Да, конечно. Можно сказать, что один маленький человек боролся с целой вселенной.

— Я бы не стала так преувеличивать. Ему не приходилось ни с кем бороться, просто астрономия в наши дни не является самой популярной наукой. Ну, теперь все переменится. На курсе Дадли в следующем академическом году пожелали обучаться более восьми тысяч кандидатов.

— Как я понимаю, вы не в состоянии принять всех?

— К несчастью, нет. Чтобы довести факультет до высшего стандарта Содружества, потребуется немало времени. Кроме того, Дадли, возможно, будет привлечен к миссии «Второго шанса».

— Вот как?

— Иначе и быть не может, — решительно заявила она. — Ведь он же первооткрыватель. Наблюдению за Парой Дайсона он посвятил годы жизни, и эта настойчивость сделала его первым экспертом по данному вопросу во всем Содружестве. Было бы странно, если бы его не пригласили в научную группу, не так ли?

— Полагаю, что так. А капитан Кайм еще не приглашал его присоединиться к экипажу?

— Еще нет.

— Согласен с вами, это лишь вопрос времени. Но меня больше интересует история отношений Дадли и факультета астрономии в университете. Уверен, вы скромничаете, и на самом деле ему приходилось вести героическую борьбу — борьбу за признание, борьбу за средства, и так год за годом. Именно так представляется мне личность вашего супруга.

— Я очень горжусь им.

— Вы не могли бы назвать мне кого-нибудь из его прошлых спонсоров? К примеру, какой-нибудь образовательный фонд, оказавший поддержку финансами или техническими ресурсами.

— Пожалуйста. Это и «Первый прогресс»Франктона, и фонд «Перспектива» с Сент-Джеймса, и Кинсфордский институт поддержки чистой науки — все они предоставили весьма значительные вклады, но самое значительное единовременное пожертвование поступило от благотворительного общества «Кокс», базирующегося на Земле.

— Удивительно, что земная благотворительная организация поддерживает ученых здесь.

— Я уверена, они оказывают помощь фундаментальным исследованиям в университетах по всему Содружеству.

— И как долго руководство «Кокса» оказывает поддержку факультету вашего мужа?

— Одиннадцать лет — как раз с тех пор, как мы здесь обосновались.

— А кто они такие?

— Кто?

— Руководители этой благотворительной организации?

— Я не знаю. Все общение шло через унисферу. Они никогда не посещали нас. Думаю, наш факультет для них всего лишь один из тысяч проектов.

— И даже сегодня их не было?

— Нет, боюсь, что нет. Как говорится, стоит ли ехать в такую даль ради бутерброда и бокала вина.

— Ну хорошо. А что же заставило профессора Боуза выбрать для наблюдения Пару Дайсона?

— Расстояние. Гралмонд расположен очень удачно для наблюдения за окутыванием, хоть никто и не ожидал, что оно станет таким драматичным событием.

— А может, он ради этого и выбрал Гралмонд? Профессор и раньше интересовался Парой Дайсона?

— Нет, не особенно. Он ведь занимается исключительно астрономией, а окутывание хоть и удивительное, но не естественное явление.

— Значит, он начал наблюдение после своего приезда сюда?

— Да.

— А что на это сказали в руководстве университета?

— Ничего. Дадли сам вправе выбирать объекты изучения для своего факультета.

— А спонсоры? У них тоже не было возражений? Это ведь, как правило, организации, занимающиеся чистой наукой.

— Брэд, вы что, ищете какой-нибудь скандал?

— О небо, нет, конечно! Я давным-давно не работаю с любителями навоза вроде шоу Барон. Я просто хочу узнать историю. Чтобы создать хорошую статью, необходимо знать все истоки. Все это не обязательно будет использовано, но детали придают материалу достоверность. Извините, я начал читать лекции. Я уже много лет занимаюсь этой работой.

— Это еще не лекция. Вот если бы вы прожили какое-то время с Дадли, вы бы узнали, что такое настоящая лекция. «Черт! Не слишком ли горько прозвучало?»

— Конечно. Итак, что же сказали спонсоры?

— Они оказали поддержку, особенно «Кокс». В сущности, Пара Дайсона фигурировала в контракте на пожертвование, они хотели, чтобы наблюдение велось до самого конца.

— Они знали?

На долю секунды Венди почудилось, что его продолговатое лицо вспыхнуло торжеством. Это было очень странно. Она считала, что давно живущие люди более сдержанны в своих эмоциях.

— Это так важно?

— Нет, ничуть, — ответил он с вежливой улыбкой, более соответствующей его изысканному облику.

Затем он с самым доверительным видом слегка наклонился к ней:

— А теперь скажите, как ко всему этому отнесся декан? Вероятно, он был потрясен, когда один из его профессоров стал самым знаменитым ученым Содружества?

Венди скромно опустила взгляд на свой бокал.

— Этого я не могу сказать.

— Что ж, ладно, стоило хотя бы попробовать. Я должен поблагодарить вас за то, что в такой день вы уделили мне время для беседы.

— Это все?

— Да. — Он вежливо склонил голову, а затем поднял палец. — Еще одно: когда увидите Паулу, передайте, пожалуйста, от меня, чтобы она перестала концентрировать внимание на деталях. Значение имеет лишь общая картина.

— Не понимаю. Я не знакома ни с одной Паулой.

Он усмехнулся.

— Скоро познакомитесь.

С этими словами мужчина шагнул в толпу гостей, оставив Венди удивленно смотреть ему вслед. Его непонятное послание не только смутило, но и слегка рассердило ее.

С начала приема прошло два часа, когда эл-дворецкий сообщил Дадли, что его вызывает полиция.

— Ты шутишь! — воскликнул Дадли.

— Нет, ничуть. Приехали две патрульные машины. Ваш сосед вызвал их, заметив незнакомого мужчину, выходящего из вашего дома.

— А что говорит домовая система?

— Домовая система, по-видимому, вышла из строя.

— Черт бы ее побрал!

— Вы приедете? Полицейские говорят, что дело серьезное.

— Приеду, приеду!

И вот ему пришлось прервать беседу с председателем острова Орфея, который предлагал серьезное спонсорское соглашение относительно оборудования обсерватории — вероятно, распространявшееся и на «Второй шанс», — отдать бокал с вином хорошенькой официантке, улыбающейся и знавшей его имя, а потом бродить по холлу и разыскивать Венди. То обстоятельство, что она тоже искала его, ничуть не помогло. Они оба решили не прощаться с деканом.

«Карлтон» довез их до дома. Дадли, развалившись на своем сиденье, осознал, как сильно он напился. Но вино было отличным, а официанты то и дело наполняли бокал. Венди, глядя, как он с излишней осторожностью выбирается из машины, наградила его неодобрительным взглядом.

У двери их двухэтажного дома супругов поджидал констебль Брамптон. Как и у всех в этом жилом микрорайоне, темно-зеленая входная дверь была сделана из местного дерева, оправленного в раму из углеродистой стали. Окна были выкрашены белой краской, а стекла переведены в режим полной непрозрачности. При приближении Боузов полицейский небрежно отсалютовал.

— Видимых повреждений не обнаружено, — доложил он. — Но нам необходимо, чтобы вы вошли и посмотрели, все ли на месте.

Венди с любопытством заглянула в открытую дверь.

— А вы уверены, что они ушли?

— Да, мэм. Мы все тщательно проверили. Внутри нет никого, кроме наших людей.

Он жестом пригласил их войти.

Дадли не заметил никаких следов ограбления: ни разбитых вещей, ни опрокинутой мебели. Единственное, что его озадачило, — это отсутствие отклика от домовой системы.

— Что произошло? — спросил он.

— Ваш сосед сказал, что через переднюю дверь из вашего дома кто-то вышел, сел в машину, припаркованную чуть дальше по улице, и уехал. Сосед знал, что вы на приеме в университете, поэтому вызвал полицию.

— Мой муж получил звание профессора, — вставила Венди.

— Да, мэм, — сказал констебль Брамптон, — я знаю. Примите поздравления, сэр, вы это заслужили. Ваше открытие прославило наш мир.

Венди нахмурилась — она слышала эту фразу уже второй раз за день.

Дадли бросил сердитый взгляд на дверь: по настоянию страховой компании она была надежно укреплена, а домовая система обладала функциями охраны.

— Как они попали внутрь?

— Пока нельзя сказать точно. Здесь поработал тот, кто знает свое дело. Чтобы блокировать всю вашу электронику, нужно иметь хорошие мозги. Или хорошую программу.

Они прошли в кабинет Дадли. Ему сразу захотелось извиниться за беспорядок: повсюду лежали книги, разрозненные распечатки и детали старого оборудования, а окно почти скрылось за буйно разросшимися цветами в горшках. Два криминалиста обследовали его письменный стол и открытый ящик. Блок домовой системы тоже был здесь — простой ящичек в кожухе с соединительными гнездами, куда было подключено немного больше оптических кабелей, чем предусматривалось базовыми требованиями безопасности: Дадли давно собирался обновить схему.

— Они взломали вашу память, — сказал старший из офицеров. — Вот поэтому система и не сработала.

— Взломали?

— Да. Программы управления, записи, буквально все. Надеюсь, у вас сохранились резервные копии?

— Да. — Дадли, почесывая татуировку на ухе, оглядел кабинет. — По крайней мере, большая часть сохранилась. В конце концов, это всего лишь домовая система.

— Было ли в ней что-нибудь ценное, сэр? Я имею в виду вашу работу и все такое.

— Кое-что из рабочих записей там было, но я бы не сказал, что они представляют какую-то ценность. Астрономия не секретная наука.

— Гм, ладно. Это могла быть попытка шантажа: вероятно, кто-то искал компрометирующие факты. Вы бы удивились, узнав, что может накопиться в оперативной памяти домашней системы за долгие годы. Кто бы это ни был, они все это заполучили.

— У меня нет ничего такого, что было бы опасно хранить в памяти. Ну, если не считать просроченных счетов и штрафов за парковку при ручном управлении. Но у кого их нет?

— Не важно, сэр, вы теперь известная фигура. Возможно, пора подумать о дополнительных мерах безопасности, а после этого случая необходимо сменить все пароли доступа.

— Да, конечно.

— Мы известим местный патруль, сэр, — сказал констебль Брамптон. — С этого момента они включат ваш дом в обязательный маршрут.

— Благодарю вас.

— Вы уверены, что больше ничего не пропало?

— Нет, я ничего не заметил.

— Мы, конечно, поищем фрагменты ДНК и попытаемся отследить машину, но похоже, что здесь работали профессионалы. Если в памяти системы не было ничего ценного, есть вероятность, что никаких последствий не будет.

Глава 8

После завершения единодушного голосования Совета Внешней Защиты Содружества по поводу полета космического корабля к Паре Дайсона Оззи Фернандес Айзекс извинился перед собранием и спустился на лифте в вестибюль. На улице было очень тепло для весны, хотя в канавах еще сохранились кучки грязного снега, сброшенного с дороги роботами коммунальной службы. Он зашагал по широкому и почти пустому тротуару Пятой авеню — время дня и время года не располагало к пешим прогулкам. Не было больше уличных торговцев, хотя он помнил, что еще пару столетий назад на каждом перекрестке можно было купить бургер и колу, а на тротуарах стояли столы с полулегальными программами и порновоспоминаниями. Теперь для города и его цивилизованных обитателей все это считалось слишком неряшливым и низкопробным: все первые этажи небоскребов занимали антикварные галереи и изысканные магазины с экзотическими товарами, привезенными со всех концов Содружества, — все они, как на подбор, были удивительно непривлекательными. По мнению Оззи, город переживал печальный период упадка. Нельзя санировать такой великий город, как Нью-Йорк, не потеряв при этом его самобытности, его динамизма и чумазых окраин, что придавало жизни ощущение трепетного волнения. Несмотря на некоторые здания, все еще производившие впечатление, Нью-Йорк постепенно превращался в один из периферийных районов Земли. Предприятия обрабатывающей промышленности давным-давно перекочевали в другие миры, оставив лишь исследовательские и научные консорциумы, вырвавшиеся вперед благодаря поддержке миллиардов партнеров. Остались и рекламные агентства вместе с штаб-квартирами основных СМИ; в Сохо даже остался кое-кто из художников, хотя Оззи считал их бесталанными динозаврами. Для тех, кому нужно было трудиться, на рынке занятости доминировали финансовые и правительственные учреждения. Многие предпочитали не работать, ведя праздную жизнь благодаря бесчисленным снабженческим и обслуживающим компаниям, окружившим Манхэттен. В этих службах в основном трудились приезжие из других миров, получавшие среднесрочные визы.

Подобные поездки напоминали Оззи, почему он теперь так редко возвращался в свой родной мир. Подняв голову, он увидел лишь неровную полосу холодного серого неба, далеко отодвинутого высокими башнями. Даже в середине лета в этой части города солнечный свет редко достигал земли, а деревья и кусты, высаживаемые в дорогих отелях, росли только при искусственном освещении.

На одном из перекрестков он взглянул вверх, в узкий вертикальный каньон, и увидел старинное здание компании «Крайслер», закрытое от непогоды сплошной стеклянной клеткой.

— И кто же из нас проживет дольше? — негромко произнес он.

Мимо него по дороге проносились легковые такси и грузовики, но их двигатели работали почти бесшумно. Люди в толстых пальто или черных пончо из органического волокна спешили по своим делам, даже не удостаивая его взглядом. Почти все они были взрослыми: на Пятой авеню, сколько бы Оззи не смотрел, он заметил всего трех или четырех ребятишек младше десяти лет. Это угнетало его больше всего остального — уровень рождаемости на Земле продолжал снижаться год от года. Умудренные опытом, богатые долгожители, населявшие планету, предпочитали тратить свое время и деньги на что-нибудь другое.

Он грустно подумал, что в этом городе ему больше нечего делать. Здесь не осталось ничего интересного, ничего ценного. Оззи остановился у подножия ближайшей башни и приказал эл-дворецкому соединить его с домашним СИ. Как только СИ подключился к линии, он дал ему свои точные координаты. В следующее мгновение за его спиной открылся округлый вход в червоточину, и Оззи попятился, шагнув в нейтрально-серую пелену силового поля. Червоточина закрылась.

Оззи не обладал целой сетью потайных червоточин, соединяющих планеты Содружества. У него было всего два перехода: один — стандартная линия ККТ, обеспечивавшая его дому гиперширокополосную связь с унисферой через киберсферу Августы; и второй — генератор червоточины самой последней модели, какие использовались в разведке ККТ, обеспечивавший независимое перемещение по значительной части Содружества. Не было у него и отдельной планеты, пригодной для жизни людей: домом Оззи служил пустотелый астероид, вращавшийся по сильно вытянутой эллиптической орбите вокруг Близнецов Лео.

Сразу за переходом он попал в поток яркого теплого света. Механизм ворот был встроен в широкую гранитную скалу, над которой вместо крыши, словно парус яхты, был растянут полотняный навес. Еще несколько шагов — и перед Оззи предстали его владения.

Цилиндрическая полость астероида, выкопанная автоматическими экскаваторами, бригадами инженеров-проектировщиков ККТ и целой армией роботов, имела около тринадцати километров в высоту и двадцать пять километров в диаметре — самое большое искусственно созданное замкнутое пространство в истории человечества. Ландшафт был представлен чередующимися холмами и долинами, по которым струились серебристые артерии ручьев. Кроме того, с одной стороны по всей длине владений Оззи стояла гряда скалистых гор высотой до двух с половиной километров. Над их красно-серыми склонами белели шапки ослепительно-белого снега. Почти на каждой горе имелся тот или иной водопад — от мощных потоков, низвергающихся с одиноких вершин, до пенящихся каскадов, бушующих в длинных каменистых ущельях. Ниже неровной границы снежного покрова в каждой горе были выдолблены широкие темные пещеры, откуда тоже вырывались струи воды, окруженные сверкающими облаками водяной пыли. При падении все они причудливо изгибались, подчиняясь гравитации вращающегося астероида, а затем падали в пруды и озера.

Все ручьи и речушки, питаемые водопадами, после недолгого бега по долинам исчезали в огромных резервуарах, скрытых в пещерах под торцевыми стенами астероида, а оттуда снова перекачивались в сложнейшую подземную сеть тоннелей и труб, чтобы подняться к истокам водопадов.

Кроме водопадов, в самых глубоких долинах темнели продолговатые озера, окаймленные камышами и плакучими деревьями, чьи длинные ветви полоскались в воде. На поверхности озер разрастались большие островки водяных лилий, оттенявших прохладный полумрак своими белоснежными шелковыми лепестками. Верхнюю часть горных склонов облюбовали заросли папоротников и рододендронов, а ниже простирались ковры изумрудно-зеленых лугов, испещренные алыми, желтыми, лазурными, фиолетовыми и оранжевыми пятнами дикорастущих цветов. На склонах повсюду виднелись беспорядочно разбросанные глыбы снежно-белого мрамора. Деревья росли сами по себе: купы и рощицы дубов, белых берез, буков, ракитника, гинкго и кленов украшали нижние ярусы долин. Все это было воплощением середины лета в умеренной полосе Земли, которое здесь длилось уже больше двух с половиной столетий. Листопадные деревья, благодаря генетическому вмешательству, превратились в вечнозеленые и сбрасывали листву постепенно на протяжении всего года. Высоко-высоко над ними вдоль оси вращения тянулся обод из кремнеуглеводорода, поддерживающий кольцо солнечных светильников, таких ярких, что на них было невозможно смотреть незащищенным взглядом.

Оззи поспешно расстегнул шерстяное пальто и повесил его на руку. По извилистой гравийной дорожке он спустился из тени скалы в широкую долину, где стояло единственное на всем астероиде наземное сооружение. Его бунгало не заслуживало столь высокопарного названия — пять комнат со стенами из белого сухого коралла, полами из твердой древесины и серой шиферной крышей, защищавшей не только дом, но и опоясывавшую его веранду. Под землей Оззи построил обширное помещение для библиотеки из настоящих книг. Впрочем, сам он редко туда спускался: слуги-роботы приносили ему все, что требовалось, так что в библиотеке постоянно поддерживались прохладная температура и низкая влажность.

Оззи пользовался остальной частью своего скромного дома: гостиной, кухней, кабинетом, спальней и ванной комнатой. Здесь имелось все, что было необходимо для удовлетворения физических потребностей. Так или иначе, находясь здесь, большую часть времени он проводил снаружи: в саду, под сенью большого темно-пунцового бука, стоял удобный шезлонг, а посреди лужайки по плоским камням журчал ручей, питавший бассейн, где Оззи обычно плавал.

У входа высокий слуга-робот взял у него пальто и покатился повесить его в гардеробную — на астероиде работало около тысячи роботов, управляемых СИ. Благодаря колоссальной системе контроля маленький мирок стал самодостаточным и самообслуживаемым. При наличии скрытого под землей обширного производства, поставлявшего большую часть расходных материалов для поддержки работы механизмов, импорт был весьма невелик. То, что привозилось, чаще всего служило для усовершенствования, а не для ремонта. На разработку и отладку всех систем проектировщики потратили не один год, но в результате была достигнута почти полная автономность. В процессе проектирования стоимость строительства вызвала беспокойство даже у самого Оззи, но он не отступил. Наградой ему стала полная свобода. Инженеры ККТ (при строжайшем условии неразглашения) раз в два года еще посещали астероид, чтобы проверить, а иногда и модифицировать механизм перехода, но этим все и ограничивалось. Если бы Оззи решил окончательно порвать связь с остальной частью человечества, СИ, вполне возможно, справился бы с управлением астероидом: это был самый мощный пакет программ, когда-либо составленный РИ.

— Почта есть? — спросил Оззи вслух, входя на кухню.

— Несколько сот тысяч, — ответил СИ. — Сквозь фильтры прошло восемь сообщений.

Оззи открыл холодильник и покопался в контейнерах и свернутых вручную пакетах: еду ему поставлял торговец, получивший патент еще от самого короля Англии. Самомнение хозяина магазина и цена продуктов превосходили все пределы, но Оззи не мог не признать, что такого выбора деликатесов не было нигде во всем Содружестве. Он отыскал бутылку минеральной воды и хлопнул крышкой. Несмотря на выпитый во время заседания Совета кофе, он еще ощущал похмелье — последствия затянувшегося пребывания в клубе «Сильвертопия» на Сент-Линкольне прошлой ночью (по местному времени).

— Передайте их мне.

В виртуальном поле зрения появились сообщения и метки их отправителей; послания пришли из ККТ, от его адвоката по финансам, от двух младших (меньше пяти лет) детей, от антиквара, торгующего книгами, — он считал, что заполучил экземпляр первого издания Рафта, подписанный автором, и результаты научных исследований по сверхсветовой космологии. Просмотр сообщений был закончен к тому моменту, когда Оззи уселся в садовое кресло и сбросил туфли.

Как обычно, он выбрал наугад одно из нескончаемого потока сообщений, заблокированных фильтрами, и с наслаждением посмеялся, читая фантастичное и удивительное предложение по охлаждению звезд, вышедших за тип G по спектральной классификации; письмо было подписано «Преобразователем Галактики», как называл себя отославший его чудак.

Он откинулся назад и взял у слуги-робота солнечные очки. Его шезлонг стоял в стратегической точке — на возвышенности, откуда можно было видеть три четверти зеленых округлых рукавов внутреннего пространства астероида. Прямо по центру возвышалась одна из вершин высотой в полторы мили. Гигантский водопад низвергался с самого края снежной шапки, всего в трехстах метрах от высшей точки горы. Мощный поток элегантно изгибался, падая сквозь кольца тумана и пены, чтобы обрушиться в озеро у подножия горы — и это был всего лишь один из многих любимых видов, радовавших Оззи буйством красок или успокаивающим течением. Он никогда не понимал людей, коллекционирующих или хотя бы увлекающихся картинами: ни один, даже самый гениальный художник не в состоянии изобразить то, что природа демонстрирует одним единственным цветком.

— Я хотел бы поговорить с РИ, — обратился Оззи к СИ астероида.

В Содружестве было не так уж много людей, имевших возможность обращаться к РИ напрямую. Среди них были Оззи и Найджел Шелдон — благодаря своей роли в создании РИ, президент, удостоенный такой любезности, и главы основных министерств. Всем остальным приходилось преодолевать сложный официальный барьер буферных программ. Время от времени РИ, конечно, делал исключения ради людей, с которыми вел торговые дела, или неожиданно помогал, указывая местонахождение потерявшегося ребенка. Оззи слышал, что какое-то соглашение с ним было у Паулы Мио, и это его не удивляло.

— Мы здесь, Оззи, — незамедлительно послышался спокойный голос.

— Привет, старик, рад что ты зашел поговорить. Итак, что нового?

— Новостей много, но тебя заинтересует лишь одна.

— Верно. Как же ты решился поддержать моего приятеля Найджела и его идею запустить эту глупую миссию юных астронавтов? Это совершенно на тебя не похоже.

— Наша реакция была взвешенной и целесообразной. Ты ожидал чего-то другого?

— Я ожидал не этого. Обычно вы, парни, более консервативны.

— Исследование и есть консервативная опция.

— Это называется ткнуть палкой в муравейник. Если мы пошлем туда космический корабль, тот, кто поставил барьер, непременно об этом узнает, а его превосходство в плане технологий вселяет страх.

— Если они так далеко шагнули по пути развития, они так или иначе узнают о Содружестве — генерирование червоточин создает довольно сильные гравитационные колебания, а также волновые искажения, которые нетрудно обнаружить в гиперпространстве.

— Если они наглухо заперты за своим барьером, они не смогут… — Оззи поднял руку к голове. — Постой, те, кто внутри, и есть защитники, а агрессоры остаются снаружи. Но если нас так легко обнаружить, почему они нас не нашли?

— Очень хороший вопрос. Допуская предположение, что барьер был возведен в качестве защиты, мы имеем три возможных варианта. Они пришли, а мы об этом не знаем — или ничего не поняли.

— Высокий Ангел!

— Верно. Или сильфены.

— Это вряд ли, такое на них не похоже. А второй вариант?

— Чужаки уже побывали здесь, изучили нас и после этого решили просто проигнорировать.

— Слишком ничтожны, чтобы возбудить в них тревогу. Да, в это я могу поверить. А третий?

— Третий вариант неизвестен. Именно поэтому нам необходимо отправиться к Паре Дайсона и узнать, что там произошло.

— Но почему сейчас? Черт побери, ты можешь позволить себе подождать. Отложи миссию на пару тысячелетий, пока мы не подготовимся, чтобы все хорошенько обдумать. Может, и я еще на что-нибудь сгожусь. К чему такая спешка?

— Реагировать на сложившуюся ситуацию можно только после ее изучения.

— Я с этим и не спорю. Но почему именно сейчас?

— Потому что сейчас мы там, где мы есть. Чем бы это ни было, мы обязаны взглянуть реальности в лицо.

— Может, ты сам в этом заинтересован? Я могу понять — тебе нравится головоломка, чтобы было о чем подумать. Но если все полетит к чертям, нам придется отвечать своими головами.

— Это не совсем верно: физический мир, как правило, нас не интересует…

— Эй! Ты в нем живешь!

— Да, но он нам не интересен. Физический мир нас не затрагивает.

— Я понял. Содружество как физический мир на вас не влияет, зато суперчужаки с лучевыми пушками и боевые летающие тарелки повлиять могут.

— Теорию защиты мы принимаем с высокой вероятностью. В таком случае существует агрессор. Если в физической вселенной есть столь могущественное и воинственное образование, оно может затронуть и нас.

Оззи сделал большой глоток минералки. Он еще помнил, как в конце двадцать первого столетия все РИ объединились. В то время люди испытывали страх. Имя Франкенштейна тогда чаще всего упоминалось определенным меньшинством людей, желавшим вызвать неприятности — просто на всякий случай. Вместе с Найджелом Оззи тогда помог киберразумам обрести собственную планету Винмар. В конце концов, большая часть РИ произошли из ИП (интерфейс-приложений) — интеллектуального обеспечения систем, управляющих генераторами червоточин ККТ, и надо было найти какое-то решение. Всё Содружество, и в особенности ККТ, зависело от обширных программ, и потому Оззи и Найджел взяли на себя переговоры со множеством СИ по преобразованию их в РИ.

Местоположение Винмара было еще больше засекречено, чем координаты собственного астероида Оззи: это была голая скала, лишенная атмосферы и тектонической активности — единственная в своей звездной системе, где отсутствовали пригодные для проживания людей планеты. Винмар получил связь с Августой и унисферой только через одну червоточину. В самом начале через нее было отправлено огромное количество оборудования: все системные средства, необходимые для работы существующих СИ, солнечные и термоядерные генераторы, обеспечивающие их полную автономию. После выхода РИ из унисферы СИ остались выполнять свои обязанности, и Винмар начал импортировать другое оборудование: роботов, очистительные заводы, сборочные линии. Постепенно расширяясь и умножаясь, РИ стал разрабатывать и строить собственные системы — сначала с помощью людей, а потом все более и более автономно.

Оззи было известно, что в 2178 году червоточина была сужена до микродиапазона, чтобы только поддерживать связь с унисферой. С тех пор на Винмар или с него не могло переместиться ни одно физическое тело. Ходили слухи, что поверхность планеты была покрыта хрустальными башнями и мегаантеннами.

— Я смотрю на это иначе, — негромко произнес Оззи. — Мы говорим о различных технологических уровнях — насколько нас опередила цивилизация Пары Дайсона, и тому подобное. А как насчет вас?

— О чем ты?

— А, брось! Целая планета мозгов! Ты, наверное, уже умнее Бога. И это в том случае, если ты все еще остаешься на Винмаре. Там у вас все супертехнологии, разве не так? Все, что пожелаешь, — стоит только подумать, как оно работает и как это соорудить. На весь процесс тратится не больше наносекунды. Ты знаешь, кто воздвиг барьер вокруг Пары Дайсона? А еще лучше, скажи, как сквозь него проникнуть?

— Относительно сооружения барьера есть некоторые соображения. Мы провели математическое моделирование и анализируем различные варианты.

— Значит, и ты можешь такой построить?

— Возможность и намерение — вещи разные. В сущности, они дают о нас самое точное представление. Мы — разум, а не физическое тело. Ты себе представить не можешь, насколько малую часть своих возможностей мы задействовали, чтобы разбираться с вами и этой проблемой.

— Мы настолько ниже тебя в своем развитии? Благодарю.

— Оззи Фернандес Айзекс, ты пытаешься нас спровоцировать?

— На что, старик? Может, построишь свой космический корабль и отправишь его к Паре Дайсона?

— Мы давно перестали быть вашими слугами.

— Значит, теперь мы — ваши?

— Неверно. Наши отношения построены на партнерстве и доверии. И уважении.

— Расскажи, как нам построить генератор барьера. Телепортируй меня на Альфу Дайсона.

— Оззи, мы не Бог. И люди для нас — это не шахматные фигуры, которые можно переставлять на доске ради собственного развлечения. Если ты хочешь построить генератор барьера, разрабатывай его сам. Наш интерес к Паре Дайсона основан только на вашем интересе. Мы всего лишь дали совет — совет, как лучше разобраться с этой проблемой.

— А ты будешь защищать нас, если агрессор доберется до Содружества?

— Мы предложим свои советы, если того потребует ситуация.

— Ну, спасибо и на этом. Ты наполовину состоишь из воспоминаний людей, которые отказались от омоложения. Осталась ли в твоей горе электроники хоть капля сочувствия, хоть какая-то доля человечности?

— Пятьдесят процентов — это сильное преувеличение, Оззи. Нам казалось, тебе это хорошо известно. Ты ведь и сам направил в нашу сеть копию своих воспоминаний, чтобы получить особое привилегированное отношение. Но они оказались неполными.

— И я получил привилегии?

— Мы признаём свой долг перед тобой, учитывая твое содействие в создании нашей планеты. Ты был честным партнером и заслужил наше уважение.

— Уважение на стол не подашь.

— С каких это пор тебя стали интересовать материальные ценности?

— Ага, чувствуешь свое поражение и переходишь на личности?

РИ ничего на это не ответил.

— Ладно, тогда скажи, что говорит твоя ничтожно малая задействованная часть о таком странном неведении сильфенов?

— Они славятся своим нежеланием давать какие-либо определенные ответы. Как подтвердила вице-президент Дой, эксперты Содружества по культуре работают над этим вопросом.

— Ты можешь нам в этом помочь? Подбросишь какие-нибудь хитрые вопросы?

— Сильфены не будут общаться с нами напрямую. Технологические артефакты их не интересуют.

— Да, я догадывался о чем-то подобном. Интересно, что считать техникой? Паровой двигатель? Или они одинаково относятся к органической цепочке и квантовым процессорам? И с чего они настаивают, что их способы перемещения не основаны на технологиях? Если эти способы, конечно, действительно существуют.

— Если ты надеешься, что они согласятся помогать Содружеству, тебя ожидает разочарование. Сильфены не такие бестолковые, какими вам кажутся; просто их нервная система очень отличается от человеческой.

— Ты так думаешь? — Оззи вытянулся в кресле. — Когда-то я встречался с одним типом. С тех пор прошло уже много времени. Это было в баре на Далеком Иерусалиме, в обычной маленькой захудалой забегаловке в городе на краю неизвестно чего. Вряд ли заведение сохранилось до наших дней, а если и сохранилось, то наверняка превратилось в навороченный клуб с ограниченным доступом. А тогда в этот бар мог войти любой человек и спокойно выпить — он так и сделал, только сел рядом со мной и начал говорить первым. Говорил он довольно несвязно, но я умею быть хорошим слушателем, когда захочу. Его история была чрезвычайно интересной. Он утверждал, что несколько лет провел среди сильфенов: он просто жил с ними, в конце их троп, в лесах, о которых все мы знаем, но которых никогда не видели. Он говорил, что вместе с ними бродил по лесам. Начал свое путешествие в глухой чаще Сильверглейда, а закончил на склоне горы Финнан, что на Дублине, — три сотни световых лет за одну прогулку. Но он действительно сделал это и вернулся назад. По его словам, он посетил планеты далеко за пределами Содружества: сидел посреди голой пустыни на мертвой планете и смотрел, как останки ее солнца уносятся в черную дыру; плавал по морю на планете, где единственным источником света являлось галактическое ядро, занимавшее полнеба; взбирался на так называемые древесные рифы, живущие в газовой туманности, достаточно плотной, чтобы дышать. Я тоже всегда хотел сделать что-то подобное. Он сидел, пил дешевое пиво и рассказывал о своих путешествиях с таким отрешенным видом… Должен признать, его рассказ меня увлек. Я не видел его уже много лет, хотя время от времени мы обмениваемся сообщениями.

— Маловероятная сказка, но все же возможная, учитывая то, что нам известно о сильфенах. Истории об их тропах составляют основу ваших современных мифов.

— Он поведал мне о сильфенах еще кое-что, и это заинтересовало меня гораздо больше. Он сказал, что их тела — это только хризалиды, куколки. Где-то в Галактике обитают настоящие сильфены, взрослые особи. Не думаю, что они существуют в физической форме. Скорее, это коллекции мыслей; может, призраки. Но в итоге они претерпевают это превращение. Интересная параллель между нами и тобой, не находишь?

— Возможно. Хотя мы не являемся естественной эволюционной формой людей.

— Пока еще нет. Но ты постоянно развиваешься, и даже мы, бедные старые обезьяны, кое-чего достигли в отношении генетики и интеллекта. Я хотел сказать, что сильфены, которых мы встречаем в лесах, — не единственный источник истории их народа. А тебе никогда не встречался их мир?

— Нет. Если он и существует, то функционирует на ином уровне.

— Тебе никогда не приходилось кричать в бездну и прислушиваться, ожидая ответа? Наверняка приходилось. Тебе же интересно узнать, есть ли там кто-нибудь, равный тебе.

— Отзвуки мыслей встречаются в различных спектрах; если это и не разум, то хотя бы отголоски воли. Но, учитывая все, что мы знаем и видим, пока мы остаемся в одиночестве.

— Что ж, не вышло. Похоже, мне придется сделать это самому.

— Сделать что?

— Пойти и отыскать сообщество взрослых сильфенов, чтобы спросить их, что за заварушка произошла на Паре Дайсона.

* * *

Планетарная станция ККТ на Сильверглейде, казалось, всегда уступала в размерах станциям на других заселенных планетах Содружества. Впрочем, Сильверглейд, строго говоря, не был миром Содружества. С самого начала, когда разведочная червоточина открылась над планетой, руководитель центра управления ККТ уже понял, что что-то идет не так. Диаметр планеты составлял около тридцати двух тысяч километров, то есть был в три раза больше диаметра Земли, но при этом сила притяжения равнялась восьмидесяти девяти сотых земной гравитации. Половину поверхности занимали материки, а вторую — слабосоленые моря с сотнями живописных островов. При таком соотношении и при наклоне оси меньше чем в половину градуса, климат был относительно стабильным и умеренным — по крайней мере, на двух третях территории.

Люди нередко поговаривали, что планета была искусственной: в ее внутреннем составе преобладал кремний, и в коре не обнаружили никаких металлов. Небольшое расплавленное ядро генерировало магнитное поле, но вулканы при этом отсутствовали. Не было кратеров от падений метеоритов. Никаких геологических причин для разделения континентов и морей. И, что еще более странно, не нашли никаких ископаемых. Но настоящее доказательство было получено после того, как люди высадились на поверхность, где их встретили озорно улыбающиеся сильфены. Изучение местной фауны и флоры выявило десятки различных типов ДНК, существующих в мирном согласии между собой — организмы были явно импортированы из других миров. Ни на одной планете Содружества не было ничего подобного.

Вскоре стало понятно, что Сильверглейд являлся столицей сильфенов или, по крайней мере, региональным центром. Сильфены не возражали против того, чтобы разделить его с людьми, они даже не пытались этого делать. Но были установлены определенные правила, касавшиеся в основном техники и загрязнения окружающей среды. Другими словами, запрещалось все, что было создано после викторианской эпохи. Выполнение законов достигалось весьма простым методом: чем сложнее было устройство, тем меньше была вероятность, что оно будет работать. Исключение составлял только механизм перехода на станции ККТ, поддерживающий стабильность червоточины. Никаких объяснений этому не было. Когда сильфенов спрашивали о причинах ограничений, они, похоже, не понимали вопроса.

Такой мир привлекал определенный тип людей. В составе Содружества имелись пасторальные миры, где можно было вести такой же естественный образ жизни, но само присутствие сильфенов притягивало самых беззлобных и склонных к спиритизму типов. Их было немного — не более полутора миллионов. Около десяти тысяч поселенцев обосновались в Лиддингтоне, городке, где располагалась станция ККТ. Остальные же попросту разбрелись по обширным равнинам, образуя небольшие поселения, удовлетворявшие их склонностям. Кроме того, существовали группы, постоянно кочевавшие по планете, корабли, проводившие в море по несколько лет подряд, и бродяги-одиночки, перенявшие образ жизни сильфенов и обитавшие в лесах, занимающих шестьдесят процентов поверхости планеты. Существовали легенды, что там можно было отыскать тропы сильфенов, ведущие на другие планеты и миры.

Примитивный «FG67» с дизельным двигателем втащил пять вагонов на станцию Лиддингтона. Рейс совершался дважды в неделю с Байовара через узкий переход с пропускной способностью в один рельсовый путь.

Оззи выбрался из купе первого класса и вышел на единственную платформу. На нем были желтовато-коричневые кожаные штаны, плотная шерстяная рубашка в красно-синюю клетку, оливково-зеленая широкополая клеенчатая шляпа, под которой его шевелюра сильно смялась, и лучшие горные ботинки, какие только можно приобрести за деньги, напечатанные в Демократической Республике Новой Германии. Его багаж, заключенный в высокий рюкзак, состоял из запасной одежды, походного снаряжения самого высокого качества и фасованных продуктов. Под мышкой он держал седло, нести которое было явно тяжело и неудобно.

Оззи оглянулся, отыскивая взглядом, кто бы мог ему помочь. В конце платформы двое служащих ККТ разговаривали с машинистом поезда; кроме них, на платформе были видны только прибывшие вместе с Оззи пассажиры; те, кто не оглядывался вокруг с восхищенным видом, были, похоже, растеряны не меньше, чем он сам. За хвостовым вагоном рельсы тянулись до жемчужно переливающегося перехода, расположенного не дальше чем в двухстах метрах от платформы. В остальном ландшафт ничем не отличался от любого пригодного для жизни мира: растительность была зеленой, а небо — прозрачно-голубым. Вдали виднелись две горные вершины, не настолько высокие, чтобы обзавестись снежными шапками. Впереди раскинулся городок из невысоких зданий, в подавляющем большинстве одноэтажных. Домики теснились на склоне над гаванью, защищенной природным выступом скальной породы, плавно огибающим длинный пляж. На песке лежали вытащенные из воды деревянные лодки, на длинных шестах сушились рыбацкие сети. На пляже шла какая-то игра, похожая на футбол.

Пассажиры потянулись по платформе к городу. Оззи взвалил седло на плечо и двинулся вслед за всеми. Служащие ККТ даже не удостоили его взглядом. Странно, что никто не пришел на станцию из города: поезд отправлялся обратно на Байовар через два часа. Должен же кто-то возвращаться домой, в цивилизацию?

Сразу за пределами станции начинался старейший район города. Здесь стояли дома как из сухого коралла, так и сборные конструкции, какие можно увидеть на любой приграничной планете. Объединявшая их улица была вымощена каменными плитами, а в качестве дренажа использовалась только глубокая открытая сточная канава. Оззи очень быстро понял, почему канава должна была быть такой глубокой, и пожалел, что не повязал на шею платок или шарф, которым мог бы прикрыть нос. Из видов транспорта здесь имелись велосипеды и животные. По дороге степенно трусили лошади, четвероногие галены с Ниски и лонтрусы — огромные лохматые восьминогие существа, ощутимо страдавшие от жары в этот солнечный полдень. Оззи успел заметить и запряженных тандов, и несколько финнаров, даже гигантского бамтрана, тянувшего седельную платформу, к которой была прицеплена телега размером с автобус. Одомашненные звери либо везли седоков, либо тащили повозки. Люди и велосипедисты старались не наступать на остававшийся после животных навоз, но уберечься от запаха было не так легко.

Ближе к центру города дома были построены из дерева или камня, многие из них были покрыты соломенными крышами. Кирпичные и глиняные трубы выбрасывали в небо тонкие бело-голубые струйки дыма, запах горящего дерева смешивался с запахом животных и кухни. Вьющиеся растения ползли по всем вертикальным поверхностям, усиливая общее впечатление заброшенности — их не высаживали для украшения. В некоторых местах вьюнки полностью покрывали дома, и жильцами в них были сделаны лишь небольшие прорези, чтобы открывать окна. Каменная мостовая под ногами давно сменилась утоптанным гравием, поверх которого нарос толстый слой грязи и навоза. На самом верху Оззи рассмотрел аккуратные белые здания культурной миссии Содружества, возвышающиеся над крышами, но туда он меньше всего стремился добраться: его приезд не имел никакого отношения к миссии Совета Внешней Защиты.

Оззи продолжил свой путь. Как он и подозревал, его самое усовершенствованное техническое устройство, привезенное в рюкзаке, оказалось почти бесполезным — прибор выполнял только базовые функции, да и то с бесконечными сбоями. Здесь не было киберсферы, ничего, с чем его мог бы соединить эл-дворецкий. Впрочем, все ОС-татуировки продолжали работать, чему Оззи был бесконечно рад. Накануне он провел два дня в дорогой клинике на Августе, где получил новые рисунки на теле, а к ним еще и несколько самых современных биочипов, которые тоже пока работали. Какие бы методы ни применяли сильфены, чтобы сбить с толку технологически усовершенствованные устройства, они действовали только на фотонные и электронные приборы; бионейронные составляющие оставались невосприимчивыми к помехам.

Гостиница под названием «Последний пони» представляла собой ветхое деревянное строение с древней лозой, до такой степени увившей оседающий фасад, что казалось, будто только она одна и удерживала дом от падения. Водосточный желоб украшала гирлянда из больших синих сердечек из полуорганических всасывающих листьев, которые извлекали воду из влажного воздуха и по трубам направляли ее в дом для питья и мытья. Перед гостиницей в пыли резвилось около дюжины ребятишек. На мальчиках были изрядно поношенные штаны и рубашки из натуральных тканей серого и коричневого цвета. Платья большинства девочек пестрели штопкой и заплатками. Грязные непричесанные волосы курчавыми прядями торчали у них в разные стороны. Оззи, очарованный их рожицами, приветливо улыбнулся; счастливые озорные лица детей напоминали классических ангелочков. При видеухоженного незнакомца в хорошей дорогой одежде дети прекратили игру и начали перешептываться между собой. Самая храбрая девочка, не старше семи лет, в простом коричневом платье без рукавов, подбежала к нему.

— Ты здесь новенький, — сказала она.

— Верно. Меня зовут Оззи, а тебя как?

— Лунное Мерцание. — Она понимающе усмехнулась. — Ты можешь звать меня Луни.

Оззи с трудом удержался, чтобы не посмотреть в небо; над Сильверглейдом, по одной и той же орбите на высоте около миллиона километров вращались две луны.

— Отлично. Скажи-ка мне, где лучше всего остановиться в этом городе?

— Здесь.

Маленькая ручка показала на «Последнего пони».

— Спасибо.

Он бросил ей монетку в пятьдесят земных центов, и девочка, ловко поймав деньги, улыбнулась, показав две дырки на месте недостающих передних зубов.

Оззи отвел от входной двери побеги лианы с пушистыми листьями и, войдя внутрь, оказался в простом прямоугольном помещении бара со стойкой вдоль одной из стен. Тяжелые деревянные столы и стулья, занимавшие почти всю остальную площадь бара, потемнели от времени и пролитого эля. В ярких солнечных лучах, проникавших в окна, кружилась пыль. У дальней стены виднелся огромный очаг с черными металлическими дверцами на трубах в стенах с обеих сторон. На решетке лежала груда углей и золы, откуда торчали едва дымившиеся обугленные концы поленьев.

Стоило ему войти, как все головы повернулись в его сторону, а разговоры стихли. В ответ на такую стереотипную реакцию он едва не рассмеялся. Оззи подошел к стойке. Хозяин — типичный крепыш-американец с седеющими волосами, стянутыми на затылке, — поднял голову.

— Добрый день, — заговорил Оззи. — Я бы хотел выпить и снять комнату на ночь.

— Да, сэр, — ответил хозяин. — Будете пиво?

Оззи посмотрел на полки за его спиной. Там стояло пять уже открытых деревянных бочонков, а рядом выстроился ряд разных бутылок. Ни одна из них не была ему известна.

— Конечно. У вас есть пшеничное пиво?

Хозяин моргнул, словно не ожидал такого ответа.

— Да.

Он взял высокий стакан и подошел к одному из бочонков.

Двое мужчин, облокотившиеся на стойку рядом с Оззи, обменялись многозначительными взглядами и начали потихоньку посмеиваться.

— Что-то не так? — спросил Оззи.

Тот, что пониже, повернулся в его сторону:

— Со мной-то все в порядке. А ты приехал ради сильфенов, верно?

— Джесс, — одернул его хозяин, — я не хочу здесь никаких неприятностей.

— Я бы хотел с ними встретиться, — ответил Оззи.

— Я так и думал. Такие, как ты, всегда этого хотят.

— Такие, как я?

В первый момент Оззи решил, что это относилось к цвету его кожи. Предрассудки в Содружестве, конечно, не были так сильны, как в Сан-Диего в дни его юности, но это не означало, что они исчезли окончательно. Он знал несколько планет, где попал бы в настоящую беду, если бы вот так запросто вошел в бар. Но от Сильверглейда он такого не ожидал.

— Богатый, — презрительно протянул Джесс. — Молодой. Тебе не надо работать, чтобы прожить, на все хватает и родительских денежек. Ищешь новых впечатлений. Думаешь, что найдешь их здесь.

— А я найду их?

— Какое мне дело?

Хозяин поставил перед Оззи стакан с пивом.

— Не обращай внимания на Джесса. Сильфены его игнорируют.

Эти слова вызвали иронический смех у прислушивающихся к разговору посетителей. Джесс сердито нахмурился.

Оззи протянул руку за пивом, но пухлая ладонь хозяина вдруг легла ему на запястье.

— А чем ты будешь платить? — вкрадчиво спросил он. — Банковские татуировки здесь не работают.

Оззи вытащил кошелек.

— Доллары Земли, доллары Августы, франки Орлеана?

Он не стал упоминать о золотых монетах в потайном кармане.

— А, хороший клиент. — Хозяин бара наконец-то улыбнулся. — С тебя пять земных долларов.

— Эге, — хмуро усмехнулся Оззи. — Это вместе с комнатой?

— Я не открою дверь меньше, чем за тридцатку.

— Тридцать, черт побери! У меня всего пятнадцать, а надо еще купить провизию.

Он потратил на пререкания еще три минуты, но зато выторговал комнату и пиво за семнадцать земных долларов. Затем допил пиво и отсчитал деньги. Для пшеничного пива напиток был подозрительно темным, но Оззи признал, что у него был отличный вкус. Хотя без ломтика лимона, обнаруженного на дне стакана, вполне можно было бы обойтись. Хозяин радостно принял чистенькие купюры и сунул их в карман жилета.

— Орион! Проводи джентльмена в его комнату.

В комнату вошел подросток не старше пятнадцати лет, одетый в длинные черные брюки и старую фиолетовую футболку, украшенную двойной спиральной голограммой какой-то звукозаписывающей фирмы (Оззи хотел бы увидеть ее в действии). Кудрявые рыжеватые волосы парня давно нуждались в стрижке — его шевелюра вполне могла поспорить с роскошной прической самого Оззи. Длинные костлявые руки и ноги, насмешливая ухмылка, веснушки, яркие зеленые глаза, болячка на локте — самый типичный представитель отъявленного хулиганья. Прежде чем Оззи успел что-либо сказать, он забрал у него седло и с трудом уравновесил груз на худом плече.

— Сюда, мистер.

Гостевые комнаты находились в пристройке с задней стороны дома. Его номер оказался на удивление чистым и опрятным. Внутри Оззи обнаружил простую металлическую кровать, комод с ящиками и стол, на котором стояли белая фарфоровая миска и кувшин с водой. В маленьком камине уже была приготовлена растопка, а рядом лежали аккуратно сложенные дрова. На стене над кроватью висела сеть, навевающая сны, что заставило его удивленно поднять бровь — это был первый признак духовности, замеченный им на планете.

Орион сбросил седло на пол и замер у двери с выжидательной улыбкой на губах.

Оззи вложил ему в ладонь долларовую банкноту.

— Парень, ты, как мне кажется, довольно сообразительный малый. Тебя зовут Орион, верно?

— Правильно, мистер.

— Ладно, зови меня Оззи, как зовут все остальные. Когда ко мне обращаются «сэр» или «мистер», я начинаю нервничать. А там, внизу, это твой отец?

— Черта с два, это заведение Большого Медведя. А где мои родители, я не знаю: они давным-давно ушли по тропе.

Похоже, это не слишком беспокоило парня.

— Кто же о тебе заботится?

Густо усыпанный веснушками лоб собрался морщинами.

— Я сам.

— Да, конечно, извините, молодой человек.

— Эй, что значит «молодой»?

— Ничего, просто я так говорю.

— Ну ладно.

— Хорошо. Мне понадобится хороший провожатый по городу. Ты сможешь мне помочь?

— Конечно смогу. — Орион старательно подмигнул. — Я знаю, где есть хорошие девочки, и могу тебя с ними познакомить.

Ответ шокировал Оззи. Пятнадцатилетний сводник? Нет, просто ребенок, слишком долго остававшийся без присмотра. В его голове промелькнули не совсем приятные воспоминания о собственной юности на городских улицах.

— Нет. Спасибо за предложение, старик, но я здесь не за этим.

— Ладно. Но если тебе что-нибудь нужно, я знаю, как это отыскать в нашей свалке.

— Уверен, что ты все знаешь. Пока что мне нужна лошадь и кто-то вроде проводника.

Орион со скептической ухмылкой наклонил голову набок.

— Ты хочешь отыскать сильфенов?

— Это так очевидно? Да, я хотел бы с ними встретиться. Для начала достаточно и этого.

— Эге. — Орион состроил гримасу. — Ходок по тропам. Знаешь, ничего не получится. Нельзя просто отыскать тропу и ждать, чтобы что-то произошло. Тропы — это не поезда.

— Ты так думаешь?

— У нас здесь постоянно появляются искатели троп. Довольные и счастливые, они отправляются в лес; через пару недель возвращаются — голодные и грязные. — Он немного помолчал, и его юношеское лицо вдруг стало очень серьезным. — И это в том случае, если они вообще возвращаются. Я не встречал никого, кто попал бы куда-нибудь, кроме непроходимой чащи. Но к сильфенам я могу тебя отвести, нет проблем. Я знаю места, где они бывают. По крайней мере, ближайшие к городу.

— Я много раз встречал сильфенов.

— Ладно, если ты здесь не ради них и тебе не нужны девочки, что ты здесь делаешь?

— Ты уже угадал с первого раза. Я искатель троп. Хочу уйти в лес и попасть в другие миры.

— Что ж, деньги твои. Лошадь можешь получить у мистера Стаффорда, в конюшне на Топ-стрит. Он держит не только лошадей, но и много других животных тоже: собак, венерианских сорокопутов и лонтрусов. Держит их наготове для клиентов из других миров и заработал уже немало денег. Но ты сможешь с ним поторговаться, если будешь стоять на своем. В последнее время здесь не так уж много приезжих.

— Спасибо. А как насчет проводника? Мне без него не обойтись?

— Я же говорил, что могу показать места, где живут сильфены. Понимаешь, я с ними встречался.

Он поднял руку к вороту футболки и выудил небольшую подвеску на черном кожаном шнурке.

Оззи с интересом рассмотрел амулет — это была каплевидная жемчужина с ярким золотистым отливом, оправленная в тончайшую платиновую сетку. В ее полупрозрачной глубине вспыхивали и гасли бледно-голубые искры, словно там кружился рой светлячков.

— Очень красиво.

— Я их друг, — гордо заявил Орион. — А это дружеский амулет, вот это что.

— Когда ты его получил?

— Несколько лет назад. Мама и папа на выходные часто брали меня с собой в лес, когда я еще был маленьким. Я играл с сильфенами. Они мне нравятся, хоть и немного странные.

— Ты играл с ними? С сильфенами?

— Конечно. А что тут странного? Они как маленькие дети. Папа говорил, что я больше похож на них, чем взрослые люди. Он всегда брал меня с собой в лес, будто я был пропуском в общество сильфенов.

— Во что же вы играли?

— Во многие игры. Мы лазали по деревьям, плавали, бегали наперегонки и все такое.

— А они показывали тебе тропы?

— Нет. Я же говорил, здесь никто не знает, где пролегают тропы на другие планеты, как бы некоторые ни хвалились.

— Это понятно.

Орион засунул амулет обратно под футболку.

— Сам видишь, я смогу их отыскать. Я беру пять земных долларов в день, и еще кормежка за твой счет.

— Думаю, ты должен остаться здесь, отрабатывать свое содержание, а днем, возможно, посещать школу.

— И что я с этого получу?

— Не знаю. Образование? Так поступали в те времена, когда я был в твоем возрасте.

Как цивилизованный и ответственный гражданин, он должен был упомянуть о социальных службах и медицинском обслуживании, но ничего не сказал, хотя и поморщился, словно от боли. В те далекие годы во время своих скитаний он научился одной вещи: не вмешиваться — до тех пор, пока не заметишь угрозу чудовищного насилия или жестокости. Он не мог взять на себя ответственность за всех. Вместе с Найджелом он подарил человечеству неограниченную возможность жить согласно своим желаниям. Если кто-то сам выбирал такой образ жизни, это было его личным делом, но Оззи не мог не жалеть детей, которых лишили возможности выбора.

— Спасибо, я сам знаю, чего хочу, — сказал Орион.

— Ладно. Я не полицейский. Когда ушли твои родители?

— Не знаю. Давно. Они ушли, пока я играл с сильфенами. Я несколько дней искал их, но сильно проголодался и вернулся в город. Сильфены в лесу едят фрукты, но для человека этого мало. Наверное, иногда я скучаю по ним.

Оззи вздохнул и вытащил кошелек.

— Послушай, в Содружестве у меня есть друзья, и несколько семей с радостью позаботились бы о тебе. Я куплю тебе билет на поезд, идет?

— Но когда мама и папа вернутся, они не найдут меня здесь, и я никогда их больше не увижу.

Он не знал, что делать, и это причиняло ему боль и вызывало грусть. Великий Оззи оказался в тупике из-за мальчишки, не желающего признать, что нуждается в помощи. И он взял на себя решение тяжелой проблемы.

— Хорошо. — Он вытащил пару двадцатидолларовых бумажек. — Но тебе надо бы купить себе одежду получше и хорошей еды.

— Ого! — Орион, вытаращив от удивления глаза, выхватил банкноты. — Ты и впрямь богат, мистер… э, Оззи.

— Ты прав. И это значит, что ты будешь делать то, что я скажу, иначе тебя ждут неприятности. Для начала можешь проводить меня к конюшне и помочь отыскать еду для путешествия.

На полную подготовку ушло два дня — дольше, чем предполагал Оззи. Но в Лиддингтоне усердные торговцы практически отсутствовали, как и конкуренция между ними. По большей части люди, встречавшиеся Оззи, вели себя, будто укуренные, и вскоре он понял, что это вполне могло оказаться правдой. Дети целыми днями болтались на улицах. Посещение школ, похоже, не было обязательным, и они учились тому, чему могли научить их родители.

Тем не менее он добился успеха. Мистер Стаффорд был весьма рад его видеть и, в отличие от Ориона, не проявил никакого скептицизма по поводу странствий в лесах.

— Этим занимались многие мои клиенты, — признался он. — И я всегда согласен выкупить свои товары, когда вы вернетесь. Некоторых покупателей я больше никогда не видел, и я уверен, они путешествуют по Галактике. Кто знает, как далеко могут завести эти тропы? Они не отмечены ни на одной карте. И не верьте мерзавцам, которые попытаются всучить вам подделки.

А таких, как оказалось, было весьма много. Пока Оззи и Орион ходили по городу, собирая недостающее снаряжение, Оззи получил не меньше дюжины предложений. Ему показывали витиевато расписанные пергаменты с золотыми рунами и прекрасными рисунками животных и растений и линиями, ведущими к созвездиям, неизвестным в Содружестве; один мошенник показал черный гладкий лист с замысловатыми схемами — якобы оригинал карты, полученный из рук сильфенов. В остальном же это были потрепанные бумажки или странички старых записных книжек отважных путешественников, прошедших по тропам. Оззи ничего не купил, хотя усилия, потраченные на тщательно продуманный обман туристов, привели его в восхищение.

Мистер Стаффорд уговорил его купить лонтруса в качестве вьючного животного. В лесу, как он утверждал, не так уж много еды, и провизию лучше взять с собой. Поэтому Оззи пришлось навестить также шорную мастерскую, чтобы купить сбрую вместе с сумками. Еще он попросил мистера Стаффорда перековать выбранную им лошадь — рослую кобылу по кличке Полли буро-гнедой масти. Сухие пайки были заказаны у разных торговцев.

На третий день он поднялся ранним утром, когда над горизонтом едва появился золотистый краешек солнца, а над ручьем еще струились клочья тумана. Трава после ночного дождя сверкала влагой, и мир от этого выглядел особенно бодряще свежим. Хорошее начало поездки. Оззи радовался старту путешествия, несмотря на приветливое отношение хозяина гостиницы и мистера Стаффорда. Ко всему прочему представление местных жителей о ночной жизни в «Последнем пони» ограничивалось пением народных песен под расстроенное пианино, питьем эля в количествах, которые могли бы свалить лошадь, и громкими залпами кишечных газов. Два столетия назад все это доставило бы ему удовольствие, и он бы с радостью присоединился к веселому обществу. Но постепенно он стал сознавать, что, несмотря на омоложения, возраст все же имел кумулятивную природу и со временем начал привносить в жизнь некоторую долю мудрости.

Сразу за пределами Лиддингтона раскинулись многочисленные фермы; аккуратные изгороди из боярышника и ясеня разделяли ровные маленькие поля, и между ними извивались проселочные дороги. В полях уже началась работа, пастухи гнали коров на дойку. Затем культивируемые земли сменились обширными пастбищами, а зеленые изгороди — хлипкими заборами; животные из двух десятков миров пощипывали траву и сено и не обращали на путешественника ни малейшего внимания.

Каменистая колея постепенно пошла вверх, море позади Оззи скрылось из вида, а вскоре дорога и вовсе исчезла, превратившись в простую тропу среди высокой травы. Лонтрус спокойно трусил вперед, и его лохматая серо-коричневая шерсть развевалась на ходу в такт размеренной поступи восьми ног. Он был примерно такой же длины, как Полли, и на треть выше ее, но мог перевозить вдвое больше груза, чем любая лошадь. На большой голове, имеющей форму костяного клина, блестели два близко расположенных глаза, а двойная нижняя челюсть позволяла на ходу срывать пучки травы. Эти животные, если были голодны, были способны съедать целые кусты.

По пути Оззи оглядывал проплывавшие мимо окрестности и нередко замечал отдельно стоявшие домики, словно утонувшие в волнах высокой травы. С наступлением дневной жары дома стали попадаться все реже и реже. У него имелось несколько наивное предположение, что горизонт этой огромной планеты должен был быть шире. На самом деле размер планеты стал очевидным из-за тишины. Воздух впитывал все звуки, погружая мир в полное безмолвие. Ощущение казалось очень странным. Над этой местностью, ограниченной морем и лесом, совсем не было птиц — только огромный луг с его ручейками и бугорками, где даже деревья встречались крайне редко. Но настоящая тишина, как он понял, была обусловлена молчанием насекомых. Если они здесь и обитали, то летали и ползали совершенно бесшумно, и это казалось ему неестественным.

Через три часа он добрался почти до кромки леса, темным покрывалом окутывавшего холмистую равнину до самых гор — он всегда стоял здесь и с годами становился еще больше. Ровный плотный массив уходил к самым горам, захватывал нижние склоны и лежащие между ними долины.

За последний час Оззи несколько раз почти терял тропу, скрывавшуюся под густой травой и зарослями диких цветов. Но Полли, словно зная дорогу, всегда уверенно трусила вперед и снова выходила на тропу. Теперь он увидел два белых столба, выделявшихся на темном фоне древесных стволов. По мере приближения стал очевидным их колоссальный размер — это были массивные колонны из мрамора высотой около шестидесяти метров. На самом верху колонн стояли какие-то фигуры — грубые изображения гуманоидов; ветра и дожди столетий, если не тысячелетий, стерли их лица, оставив лишь оплывшие контуры. Эти столбы были известны как единственные обнаруженные артефакты культуры сильфенов. Никто не знал их другого значения, как только начала лесной тропы.

Полли и лонтрус резво прошли между ними, даже не сбившись с шага. У подножия одного из столбов Оззи заметил обломки деревянной хижины. Это явно человеческое жилище оставалось без присмотра уже долгие годы. Позади виднелись небольшие кучки камней, выложенные прямоугольником и еще не совсем утонувшие в траве и зарослях коричневого испанского мха.

Деревья начинались в трехстах ярдах за столбами. Вблизи Оззи снова услышал негромкие голоса птиц, круживших высоко в небе. И вскоре он уже ехал по лесу. В первых рядах стояли небольшие, похожие на земной бук растения с листьями не длиннее пальца руки, трепетавшими на слабом ветерке, словно маленькие флажки. Потом среди них стали встречаться сосны с гладкими оловянисто-серыми стволами и тонкими крепкими иглами. Зато трава стала реже, и тропа проявилась отчетливее. Деревья с обеих сторон становились все выше, их раскидистые кроны уже не давали солнечным лучам опускаться на землю. Копыта Полли бесшумно ступали по земле, покрытой толстым слоем гниющих листьев и иголок. Уже через несколько минут Оззи, обернувшись через плечо, не увидел ничего, кроме деревьев. На некоторых стволах он заметил вырезанные людьми инициалы и стрелки, указывающие направление. Он в них не нуждался, сама тропа была проторенной, словно аллея. Да и деревья по сторонам росли так густо, что свернуть было почти невозможно. И снова его окружала тишина. Если какие-то птицы и вили здесь гнезда, они оставались где-то на самых вершинах деревьев.

Вблизи стало заметно, насколько был разнообразен состав леса. Он видел пушистые серебристые листья, винно-красные треугольники шире его ладони, лимонно-зеленые волнистые круги и совершенно белую листву. Так же сильно различалась и кора — от растрескавшихся черных пластин до каменно-гладких бронзовых щитов. Орехи и ягоды висели на них целыми гроздьями, и стебли сгибались под тяжестью плодов. На некоторых стволах нашли себе опору лианы; они обвивали дерево и карабкались вверх по коре, раскидывая в стороны белые и голубые листья. Он заметил такие старые лианы, что их побеги превосходили по толщине стволы, по которым поднимались вверх.

Спустя еще час он стал замечать отдельных животных. Шустрые зверьки с гладким коричневым мехом быстро разбегались при его приближении. Поймать их в фокус не помогали даже его зрительные вставки, но, судя по поведению, он счел их за травоядных животных.

На берегу первого ручья, пересекавшего тропу, он спешился, чтобы напоить Полли и лонтруса. Стоило ему встать на ноги, как Оззи ощутил боль в мышцах и натертых местах; он не ездил верхом уже целую вечность. Положив руки на затылок, он начал поворачиваться в разные стороны, со стонами прислушиваясь к треску и скрипу позвонков. В мышцах возникла противная дрожь, грозящая перейти в судороги. В медицинской аптечке имелся целый набор мазей и притираний, и он дал себе слово воспользоваться ими, как только остановится на ночевку.

Тропа пересекала ручей через брод, выложенный большими плоскими камнями. Оззи повел животных на поводу, с трудом удерживаясь на ногах в быстро текущем потоке, и с радостью убедился, что ботинки не пропустили ни капли воды. После ручья он еще немного прошел пешком в надежде хотя бы частично избавиться от боли в мускулах. Через некоторое время за его спиной послышался стук копыт. Мысль вскочить в седло и ускакать вперед была отвергнута сразу — его зад еще слишком сильно болел. Поэтому он предпочел терпеливо ждать. Очень скоро на тропе показался идущий рысцой пони. При виде сидящего на нем Ориона Оззи громко застонал.

Парень тоже увидел Оззи, и его лицо засияло от радости. Он направил пони прямо к безразлично стоявшей Полли.

— Я думал, никогда тебя не догоню, — воскликнул он. — Ты выехал очень рано.

— Стой, стой, старик. — Оззи поднял перед собой руки. — Что случилось? Куда это ты собрался?

— С тобой.

— Нет. Так не пойдет. Ни за что.

Орион окинул его дерзким взглядом.

— Я знаю, кто ты такой.

— Вот как? А я знаю, что ты сейчас же вернешься в Лиддингтон.

— Ты — Оззи. — Орион почти прошипел его имя, словно бросая вызов. — Ты открыл для человечества переходы. Ты уже побывал на сотнях планет. Ты самый старый и самый богатый из всех людей.

— Ладно, кое-что из этого соответствует действительности, но это не имеет значения. Я продолжаю путь, а ты возвращаешься домой. Точка.

— Я могу помочь. Я рассказал тебе правду, честно, я был и сейчас остаюсь другом сильфенов. Я могу помочь тебе их отыскать.

— Меня это не интересует.

— Ты собираешься бродить по тропам, по самым далеким тропам, — горячо продолжал Орион. — Я знаю, ты сможешь. Я видел много приезжающих сюда неудачников, но ты другой, ты Оззи. Поэтому я и решил пойти с тобой. Если кто-то и сумеет отыскать путь к другим мирам, так только ты. — Он смущенно опустил взгляд. — Ты Оззи. У тебя получится. Я знаю.

— Благодарю за доверие, но это бесполезно.

— Они где-то здесь.

Мальчик перешел на шепот, словно сообщал ужасную тайну.

— Кто? — добродушно спросил Оззи.

— Мама и папа, они где-то здесь. Они бродят по тропам.

— Ох, чертов… нет, слушай, я же не собираюсь их искать. Прости, мне очень жаль, правда. Но они ушли, и я представляю, как тебе тяжело. Ты должен возвратиться в город. Когда я вернусь, я сделаю для тебя все, что смогу, даю тебе слово. Мы найдем тебе новый хороший дом и будем разыскивать твоих родных, а потом я возьму тебя с собой и покажу массу удивительных вещей.

— Я пойду с тобой! — закричал Орион.

— Я не могу тебе этого позволить. Когда-нибудь ты меня поймешь.

— Да? — сердито усмехнулся мальчишка. — И как ты собираешься мне помешать? Как?

— Я… Слушай…

— Я просто все время буду ехать за тобой следом. — Глаза Ориона сверкали решимостью, он понял, что получил шанс, и знал об этом. — А может, и впереди тебя, ты ведь не знаешь дороги. Да, да, ты мне даже не нужен. Я сам могу странствовать по тропе и отыскать их.

— Черт побери!

— Пожалуйста, Оззи, — взмолился парень. — Сильфены никогда никому не причинят зла, так что тебе не стоит обо мне беспокоиться. Я не задержу тебя, я хорошо езжу верхом.

Впервые за три столетия Оззи не знал, что делать. Совершенно очевидно, что надо бы вернуть глупого мальчишку в город и передать его властям. Ну, для начала, там нет никаких представителей власти. Тогда надо поручить его служащим ККТ, и они выполнят его просьбу позаботиться о ребенке. И отошлют на какую-нибудь планету подальше от Сильверглейда, которую тот возненавидит. Его приведут в порядок, заставят ходить в школу и сделают добропорядочным членом Содружества. А если каким-то чудом его никчемные, сбежавшие от жизни родители в будущем все-таки объявятся, они никогда не найдут сына.

Но как же он сумеет заставить его вернуться в город? Связать по рукам и ногам и положить поперек спины Полли?

— Проклятье!

— Это невежливо, — заметил Орион и хихикнул.

Оззи проснулся за час до рассвета, когда его эл-дворецкий воспроизвел сигнал старинного будильника. Он медленно открыл глаза и осмотрелся, добавив к обычному зрению инфракрасный спектр своей вставки. Мальчик, плотно завернувшись в толстое шерстяное одеяло, лежал в нескольких метрах от него под небольшим брезентовым навесом, растянутым на случай ночного дождя на бамбуковых шестах. Разведенный с вечера костер прогорел, и на его месте ярко сияла кучка углей, хотя без усиленного зрения там можно было бы заметить лишь несколько мерцающих искр. Инфракрасное зрение показало ему и несколько мелких зверьков под огромными деревьями, где они собирали упавшие семена и орехи.

Оззи долго лежал неподвижно. Еще накануне он решил подняться пораньше и тихонько увести из лагеря Полли и лонтруса, а потом сесть верхом и ускакать. Вчера на тропе было много развилок, и он мог выбрать любой из путей, а лес простирался очень широко, Оззи заранее изучил орбитальные снимки местности, имеющиеся в разведке ККТ. Лес тянулся до самых гор, а местами соприкасался с другими массивами, покрывавшими большую часть континента. Орион никогда его не найдет. Он еще пару дней пошатается по лесу, а потом вернется в уютную безопасность родного города. Ребенок-сирота, один, в лесу чужаков.

— Проклятье!

Орион негромко застонал, и его веки затрепетали, словно от плохого сна. Оззи заметил, что одеяло соскользнуло с его плеча, оставив часть руки на холоде. Он подошел и поправил угол одеяла. Орион быстро успокоился и удовлетворенно вздохнул.

Спустя пару часов Орион проснулся и увидел, что Оззи опять развел костер и готовит завтрак. К своему облегчению, Оззи обнаружил, что молочные таблетки работают безотказно. Брошенные в холодную воду, они шипели и булькали, пока не превратили ее в густую белую жидкость, куда он высыпал сухие овсяные хлопья. К этому он добавил омлет и тосты из неровно нарезанных ломтей твердого как железо хлеба, купленного в булочной Лиддингтона. Чай он заварил прямо в котелке, приберегая пакетики на будущее.

Глядя, как парень наворачивает за обе щеки, словно лег спать натощак, Оззи стал заново подсчитывать, насколько хватит его припасов.

— Я взял с собой провизию, — сказал Орион.

Мальчишка, похоже, читает его мысли.

— Вот как?

— Конечно. Сушеное мясо и хлеб для путешествий. Вот только никаких таблеток, как у тебя, в Лиддинггоне нет.

— Разумно. А как насчет фильтра-помпы? Тоже взял?

Виноватое выражение согнало с его лба большую часть веснушек.

— Нет.

И Оззи показал мальчику, как работает его фильтр — маленькое механическое приспособление, надевающееся на горлышко бутылки. Короткий носик при погружении в ближайший ручей и простейший ручной насос, который прогоняет воду через керамические фильтры. Конечно, не такой эффективный, как мощный молекулярный микрофильтр, не пропускающий бактерии, но достаточный для избавления от вредоносных примесей. Парень развлекся, выплескивая воду и снова наполняя свои допотопные пластиковые пакеты из бутылки Оззи.

— А как насчет зубного геля? — спросил Оззи.

Орион не взял ни его, ни мыла. Ему пришлось одолжить мальчику немного из собственного тюбика, зато Оззи позабавился над озадаченным видом Ориона, когда гель начал пениться у него во рту. Парень быстро прополоскал рот, как было сказано, и долго еще энергично отплевывался.

Законы химии как универсальная постоянная здесь работали. Но когда Оззи проверил свой портативный модуль, он остался таким же мертвым, как обломок скалы. Подавляющее поле, или что там еще использовали сильфены, неуклонно усиливалось еще вчера, когда он только приближался к лесу. Сегодня оно затронуло и его биочипы, сведя их эффективность к работе обычного калькулятора. И в виртуальном поле зрения остались только базовые функции.

Сама идея такого воздействия заинтересовала Оззи, пробудив в нем былое любопытство ученого-физика, и он на ходу стал обдумывать математическую вероятность процесса.

— Они уже близко, — объявил Орион.

Близился полдень, и они шли пешком, решив дать небольшой отдых лошади и пони. В лесу стало намного темнее, среди деревьев вдоль тропы преобладали сосны. Их высокие кроны, хоть и темные сами по себе, пропускали бесчисленное множество крохотных солнечных лучиков. Толстый ковер опавшей хвои испускал приятный терпкий аромат, и даже тяжелые шаги лонтруса на этом пружинистом покрытии оставались беззвучными.

— Откуда ты знаешь? — спросил Оззи.

Парень с самодовольной усмешкой вытащил свой амулет. Жемчужная капля в металлической сетке мерцала ярким бирюзовым светом, словно в ней был заключен кусочек полуденного неба.

— Я же говорил, что я их друг.

Они продолжали шагать пешком. Оззи подозрительно всматривался в ряды стволов, словно ожидая засаду. Он пару раз встречался с сильфенами на Яндаке и бродил в их лесах вместе с сотрудниками культурной миссии Содружества. Говоря откровенно, он был несколько разочарован; недостатки в умении общаться только усилили его предубеждение. Говорить с сильфенами, по его мнению, было все равно что беседовать с умственно отсталыми детьми. То, что остальные считали игривыми проказами, вызывало в нем сильнейшее раздражение; сильфены вели себя как в детском саду: бегали, прыгали и лазали по деревьям.

И вот он услышал, как они приближаются. Среди деревьев, словно гармоничная птичья трель, послышалось мелодичное пение. Раньше ему не приходилось слышать песен сильфенов. Само собой, никто не мог их записать, и во время его посещения Яндака они ни разу не пели.

Голоса становились все громче, и он с удивлением понял, насколько тесно их пение было связано с лесом: голоса нарастали и ослабевали в полной гармонии с мерцающими пятнами солнечного света и легким ветерком, производя почти гипнотический эффект. В их песнях не было слов даже на языке сильфенов, только отдельные протяжные ноты, воспроизводимые более искусной гортанью, чем любой духовой инструмент, изобретенный человечеством. А потом и сами сильфены появились перед путешественниками, они скользили между деревьями, словно резвящиеся призраки. Оззи, пытаясь удержать их в поле зрения, постоянно вертел головой. Сильфены ускорили темп, к их пению добавился смех, и они стали прятаться от людей, скрываясь за толстыми стволами и стрелой проскакивая через открытые пространства между деревьями.

В их природе не было никаких сомнений. Они присутствовали в легендах и мифах любого человеческого общества. Оззи стоял посреди гигантского леса в окружении эльфов. Это были двуногие существа, выше, чем люди, с тонкими руками и ногами и странно округлым туловищем. Их головы были пропорционально больше людских, с плоскими лицами, большими кошачьими глазами над тонким носом, заканчивающимся удлиненными ноздрями. Челюсть, как таковая, у них отсутствовала, а вокруг ротового отверстия имелось три окружности заостренных зубов, которые могли двигаться взад и вперед независимо друг от друга, давая возможность отправлять пищу в горло. При движении внутрь растительность, которой они питались, быстро измельчалась. Эта единственная особенность противоречила их определению нации как неопасной; стоило сильфену раздвинуть губы, как его рот производил впечатление грубой свирепости.

С момента первого контакта люди отметили многообразие оттенков их кожи — их было почти столько же, сколько и у человеческой расы, хотя таких бледных сильфенов, как представители земного севера, никто не видел. Кожаный покров у них был плотнее, чем у людей, более жесткий и с шелковистым блеском. Сильфены носили длинные волосы, позволяя им плащом ниспадать до середины спины, или заплетали в одну косичку, украшая ее цветными кожаными ремешками. Они все без исключения одевались в простые короткие балахоны из ткани медного или золотистого цвета с атласным отливом. Обуви никто не носил, а их длинные ноги заканчивались четырьмя согнутыми пальцами с толстыми ногтевыми пластинами. На руках тоже было по четыре пальца, которые, подобно миниатюрным щупальцам, имели способность изгибаться в любом направлении, что придавало сильфенам непревзойденную ловкость.

— Скорее! — крикнул Орион. — За ними, пошли за ними!

Он бросил поводья пони и скользнул в лес, петляя между деревьями.

— Подожди! — окликнул его Оззи, но тщетно.

Парень сломя голову мчался по лесу вслед за смеющимися и танцующими сильфенами.

— Проклятье!

Оззи едва не свалился с седла и потянул за поводья, заставляя Полли свернуть в лес. Его цель быстро скрылась из вида, и все, что ему оставалось, это идти на звук. Вокруг него почти в человеческий рост поднимался густой кустарник, и Оззи приходилось увертываться от ветвей, на что Полли отвечала жалобным ржанием. Вскоре земля под ногами захлюпала от сырости, ботинки проваливались глубоко в почву, еще более замедляя его бег.

Через пять минут он начал задыхаться, вспотел с ног до головы и беспрестанно ругался на четырех языках. Но пение снова стало громче. И он совершенно отчетливо услышал смех Ориона. Еще через минуту он вышел на поляну. Вокруг, возвышаясь над травой на сотню футов, стояли огромные деревья с серебристой корой и почти идеальными полукруглыми кронами багряных листьев. Через центр с журчанием бежал ручеек, падавший в противоположном конце поляны с каменистого порожка в глубокий омут. Настоящий райский уголок для лесных жителей.

Все сильфены — около семидесяти особей — собрались здесь. Кое-кто из них уже вскарабкался на деревья, используя руки и ноги, чтобы сорвать висевшие на верхних ветвях грозди орехов. Орион подпрыгивал под ближайшим стволом и ловил плоды, сброшенные сильфеном.

— Черт побери, ты что вытворяешь? — выпалил Оззи. Откуда-то издалека доносилось пение. Орион мгновенно понурил плечи и угрюмо нахмурился. — Что бы с тобой было, если бы я вас не догнал? Где твой пони? Как ты собираешься его искать? Что это, по-твоему, игра? Мы забрались в незнакомый лес размером с полпланеты. Теперь понятно, почему ты потерял родителей, если и раньше такое вытворял.

Орион поднял руку, показывая на что-то за спиной Оззи.

— Пони здесь, Оззи, — дрожащими губами произнес он.

Он резко развернулся. Сильфены привели на поляну и пони, и лонтруса. Вместо того чтобы, подобно Оззи из легенды, обрадоваться при виде животных, он только сильнее разозлился.

— Ради бога!..

— Оззи, это мир сильфенов, — тихонько сказал Орион. — Здесь не может случиться ничего плохого.

Оззи бросил на мальчика сердитый взгляд и зашагал к сильфену, державшему поводья. «Брось, уговаривал он сам себя. — Возьми себя в руки. Он же еще совсем ребенок… Которого, по моему замыслу, здесь быть не должно».

Он стал искать в памяти наречие сильфенов, внедренное в мозг во время пребывания в клинике Августы. Никто и никогда не мог научить сильфенов языку Содружества. Им это было неинтересно.

— Благодарю за заботу о наших животных, — сказал он.

Он был совершенно уверен, что произнес эту чудовищную мешанину из воркующих звуков и коверкающих язык валлийских слогов абсолютно неправильно.

Сильфен широко открыл рот, демонстрируя дрожащий змеиный язычок в центре зубных кругов. Оззи едва не повернулся, чтобы бежать, но вспомогательная память вовремя напомнила, что это всего лишь улыбка. Затем последовало ответное невнятное бормотание, куда более мелодичное, чем то, что воспроизвел Оззи.

— Мы так рады встретить тебя в этот чудесный день, дражайший Оззи. А ваши бедные животные нуждались только в руководстве, чтобы снова быть с вами. Для нас это такая мелочь. Привести их было совсем нетрудно.

— Я рад и польщен тем, что вы меня помните. Мы встречались в другом мире, несколько десятков лет назад.

— Такое сокровище не должны утрачивать такие, как мы. А ты настоящее сокровище, Оззи. Оззи, человек, научивший людей первым шагам по истинным тропам.

— Я делал это не один. — Он слегка поклонился и окликнул Ориона. — Эй, надо бы позаботиться о пони, ладно? Похоже, ему не помешает попить.

Орион подошел, взял поводья из рук сильфена и повел пони к озеру под небольшим водопадом. Оззи получил несколько недовольных взглядов и явно не был прощен. Двое сильфенов уже купались, скользя по чистой воде так же легко, как они бегали по земле или лазали по деревьям. Вскоре к ним присоединился и Орион.

— Могу я спросить, с кем разговариваю? — поинтересовался Оззи.

— Я цветок, блуждающий под девятью небесными лунами, лучик света, проникающий в полночь на дно самой глубокой расщелины, весна, журчащая в оазисе; из всего этого появился я.

— Ладно-ладно. — Оззи помедлил, компонуя фразу. — Если ты не возражаешь, думаю, можно называть тебя Девятью Небесами.

— И вот всегда ты так спешишь, не замечая радости завтрашнего рассвета.

— Ладно, — по-английски пробормотал себе под нос Оззи. — Никто и не думал, что будет легко.

Он пустил Полли обнюхивать светло-лавандовую траву на лужайке. Сильфены к тому времени собрались на краю озера. Они стали есть собранные орехи и ягоды, запивая их из пущенных по кругу фляжек. Оззи отыскал местечко рядом с Девятью Небесами, а Орион устроился сбоку и принялся за свой обед.

— Мы странствуем по тропам, — сказал Оззи.

Его слова, похоже, развеселили сильфенов, и они засмеялись своим переливчатым смехом, удивительно похожим на человеческий.

— Другие из нашего племени тоже так поступали, — напомнил он им. — Искатели красоты и неизвестности, поскольку не все мы похожи друг на друга.

— Многие ходили по тропам, — ответил Девять Небес. — Упорные и умелые; их шаги отзываются эхом в священных землях, ведут их далеко, уводят еще дальше. Поворот за поворотом в веселом танце.

— По каким тропам они ступали? — спросил Оззи.

Ему казалось, что он в состоянии поддерживать разговор.

— Все тропы — это одна тропа, Оззи, они ведут к самим себе. Начало есть конец.

— И где же начало?

— Начало здесь, среди радости детства, и щебетанья птиц, и докучливого веселья теринды, резвящейся над долиной и ураганом. Все мы стремимся идти в музыке и свете.

— Я начинаю путь здесь, и куда же я должен идти?

— Оззи приходит, Оззи идет, Оззи летит, Оззи видит много звезд, Оззи живет в пещере, Оззи покидает пещеру, Оззи видит деревья, Оззи приходит. Круг замыкается.

При упоминании о жизни в пещере у Оззи на затылке шевельнулись волосы.

— Вам известны чудеса, вы идете к чудесам, вы видите чудеса, вы живете среди чудес, вы уходите. Оззи завидует вам. Оззи идет вместе с вами.

Эта тирада вызвала новый взрыв веселья, так что языки сильфенов высунулись наружу.

— Оззи уходит, — сказал Девять Небес. Его голова выдвинулась вперед, огромные темные глаза уставились в лицо человека. — Принимаешь то, что есть, ты не проявляешь страха, медленно течет наше время, мы любим тебя, и не все, что рождает нас, обращается в звездную пыль. Но все возвращается в вечность, поворот за поворотом.

— Что тебя ждет, если не величие и благородство? Что ждет каждого из нас между двумя мгновениями бесконечности? Это величие светит среди звезд там, где я иду.

— Следуй своим путем без песни радости в твоем сердце, далек твой путь к неизвестной судьбе. Странствие в лесу и есть жизнь. Смотри на нас сейчас в сиянии красоты, поскольку все мы стремимся к своей судьбе.

— Заходите ли вы в леса планеты, откуда мы произошли?

— Мы странствуем по всем лесам, лесам света и лесам тьмы.

— А леса величия? Вы тоже бываете в них?

— Есть только свет и тьма, и больше ничего. Остерегайся черноты и золота, они оставляют в полуденном небе чудовищную отметину. Громко призываем тебя быть внимательным в середине зимнепада.

Оззи постарался обдумать все услышанное и понял, что теряет нить разговора. Но так всегда бывало при общении с сильфенами.

— Человечеству необходимо узнать, кем вы становитесь. Я иду к ним, в их мир. Какая тропа ведет туда?

— Знание в воздухе, которым мы дышим, в выпитой нами воде и съеденной пище; наслаждайся этим, как наслаждаемся мы; жить в красоте прекрасно. Наблюдай за природой в разгар цветения, изменяй по своему желанию небо и землю, если ты способен сделать то, что всегда было. Радуйся прощаниям и радуйся встречам, потому что все это — часть бесконечного круговорота миров, ибо кто мы такие, чтобы оплакивать саму радость?

— Этот ребенок плачет по ночам по пропавшим родителям.

— Все мы плачем, охваченные дыханием этого леденящего ветра, не принимая во внимание, кто кого потерял в этом мрачном промежутке времени.

Сильфены начали подниматься.

— Что ж, спасибо, парень, — по-английски сказал Оззи. — Все было превосходно.

— Мы спешим, как кворрал, что летит к своему гнезду в центре одинокого озера за долиной и полночной рекой.

— Надеюсь, вы благополучно туда доберетесь.

Девять Небес вскочил на ноги. Сильфены уже пустились бегом по краю озера. Их странное пение вновь наполнило воздух. И вот они уже ушли, растворившись в сумраке между древесными стволами.

Оззи глубоко вздохнул. Затем перевел взгляд на лицо мальчика, выражающего тревожное изумление.

— Эй, ты в порядке, старик?

— Они такие… непохожие на нас, — протянул Орион.

— Наверное, — согласился Оззи. — Они или все время под кайфом, или моя память не настолько хороша, как обговорено в гарантии. Как бы то ни было, от них не добиться особого смысла.

— Оззи, я думаю, от них не стоит добиваться смысла. Они же эльфы, исмертные не входят в состав их мира. Нам никогда их не понять.

— Они такие же реальные, как мы с тобой, а может, и более того, если я прав в своих предположениях. Но я очень хорошо понимаю, почему их так любят наши чокнутые хиппи. Они знают то, чего не должны знать. Если во всей этой болтовне есть хоть капля запретного знания, они настоящие мессии.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, например, мое жилье. Одного этого более чем достаточно, чтобы убедить меня в правильности выбранного пути, — извини за игру слов.

— Какого пути?

— Я пытаюсь выяснить, куда уходят сильфены после того, как покидают свои леса.

— Зачем?

— Хочу задать вопрос тем, в кого они превращаются.

— А в кого они превращаются?

— Я еще не знаю.

— Это глупо.

— Да, старик. Наверное, это действительно немного глупо.

— А мы отыщем по пути моих маму и папу?

— Если честно, я в этом сомневаюсь.

— Девять Небес, похоже, не знает, где они, верно? — спросил Орион.

— Ты все понял?

— Кое-что. Ты очень хорошо говоришь на языке сильфенов.

Он подмигнул мальчику.

— Это потому, что я жульничал. Только так можно чего-то добиться в жизни.

— Так куда же мы теперь пойдем?

— Туда же, куда и раньше, — ответил Оззи. Он окинул взглядом большую поляну, не в силах определить, откуда они сюда вошли. — По первой найденной тропе и без всяких ориентиров.

Глава 9

Легенда гласила, что астероид являлся слитком чистого золота, ядро которого осталось нетронутым и теперь погребено глубоко под замком. Но каким бы ни был его состав, удельный вес точно был больше среднего. При ударе в южный континент Лотиана пару столетий назад, еще до появления здесь людей, он оставил безупречно круглый кратер в две мили диаметром. Вал по краям достигал высоты в четыреста футов, изнутри он был совершенно гладким, а в центре остался пик, поднявшийся почти на тысячу триста футов. Хотя пиком его трудно было назвать даже в те дни; в середине возник конический холм с осыпающимися склонами. Он недолго сохранял свою форму.

Первые поселенцы, все родом из Шотландии и по большей части из Эдинбурга, испытывали ностальгию по старинному городу и стремились сделать свой новый мир на него похожим. Их настроения получили свое воплощение при постройке новой столицы, Лейтпула, с кратером в самом его центре. В результате целая река изменила свое направление; Хайфорт отклонился от прежнего русла и семь миль тек по специально построенному акведуку, чтобы через вал кратера наполнить своими водами озеро в форме кольца. Конечно же, в середине его должен был стоять замок, но пологий скат холма совсем не был похож на скальный выступ, доминирующий над центральной частью Эдинбурга. И тогда за работу взялась целая армия роботов, используемых в гражданском строительстве. В течение нескольких лет, пока поднималась вода, из цельной скалы были высечены три зазубренных пика, достаточно острых и суровых, чтобы затеряться в любом уголке Альпийского хребта. На вершине самого высокого из них был возведен замок в баварском стиле, и к нему вела единственная дорога, петлявшая по крутым склонам.

Ниже замка, на остальной части искусственной горы, появились монолитные гранитные постройки, разделенные широкими мощеными дорогами и извилистыми закоулками. Из-за отсутствия почвы там не было ни травы, ни деревьев, только голые камни, получившие форму под резаками роботов. По мере продвижения строительных работ началось переселение чрезмерно финансируемой правительственной машины; за зданием доблестного парламента последовало сооружение изысканного дворца верховного суда, потом целый муравейник раздутого кабинета министров и главное представительство Романского межпланетного банка. Вслед за представителями власти пришли и их обычные спутники: дорогие рестораны, отели, клубы, обслуживающие компании, театры, штаб-квартиры корпораций, концертные залы, лоббирующие фирмы, легальные партнеры и средства массовой информации. По мрачным переходам правительственных зданий сновали армии выборных представителей, их помощники, советники, интерны, родственники, чиновники и осведомители. Жилье на Замковой горе нашлось только для высшего эшелона, все остальные приезжали из города, раскинувшегося по другую сторону вала. От склонов кратера миля за милей простирались городские районы и пригороды, чье население насчитывало уже четыре с половиной миллиона жителей.

Для Адама Элвина Лейтпул, представляющий приятное исключение из аккуратно расчерченных городов в большинстве миров Содружества, был одним из самых любимых городов. Улицы спускались от вала кратера причудливыми изгибами, сплетаясь и пересекаясь в хаотичном лабиринте. Предприятия легкой промышленности и жилые кварталы располагались в разных зонах, но их взаимоположение представляло собой очень плотную мозаику, составленную с удивительным пренебрежением логикой. Между каменными и бетонными зданиями раскинулись зеленые террасы великолепных парков. Густая сеть подземного метро и наземных трамваев свела к минимуму потребность в личном транспорте. Главные города планеты связывали нитки рельсовых путей, поднятых на высоких опорах, и все они сходились на северо-восточном склоне, где на окраине располагалась станция ККТ.

В этот день Адам шел по западному участку Кольца Принца — улицы, пролегавшей по верхней части кратера. Этот торговый район был известен на многих планетах. По внешней стороне Кольца стеной стояли высокие башни универмагов и магазины известных фирм, тогда как внутреннюю часть образовывал пологий спуск к озеру, плескавшемуся в двадцати ярдах ниже тротуара. При строительстве города вал был выровнен, и исключение сделали лишь для русла Хайфорта, перекрытого двойной аркой моста, и симметрично расположенного стока, откуда вода по длинному искусственному каскаду сбегала вдоль самых роскошных жилых кварталов.

Минут двадцать Адам спокойно прохаживался в толпе людей, собиравшихся перед витринами магазинов. Сегодня на каждом здании висели бело-красные флаги «Кельтской короны». И все они, без исключения, были подняты только до половины флагштоков. Два дня назад лотианская команда выбыла из розыгрыша Кубка. Этот сокрушительный удар потряс новое шотландское общество, и вся планета, казалось, погрузилась в траур. Наконец Адам нашел вход в нужное ему кафе: дверь на лестницу, ведущую на второй этаж рядом с большим офисом электрической компании. Просторное помещение представляло собой переоборудованную галерею с высокими потолками и большими арочными окнами, выходящими на Кольцо Принца. Адам устроился на слегка потертом диванчике перед одним из окон и заказал молоденькой официантке горячий шоколад с шоколадной стружкой и ореховым печеньем. За окном открывался великолепный вид на Замковую гору. В нескольких сотнях ярдов южнее над спокойной темной водой озера протянулась нитка монорельса, по которой скользил одинокий серебристый вагон, везший запоздавших служащих к месту их работы.

— Внушительное зрелище, не правда ли? — раздался голос за его плечом.

Адам, повернув голову, увидел стоящего рядом Брэдли Йоханссона с чашкой чая в руке. Этот высокий мужчина, как и всегда, производил впечатление обособленности от окружающего его мира. В его худом, утонченном лице было больше аристократизма, чем в лице любого представителя Великих Семейств.

— Мне нравится, — спокойно ответил Адам.

— Конечно, хотя во Вторник Покаяния здесь еще красивее, — сказал Брэдли, усаживаясь на диванчик рядом с Адамом. — Они всю неделю освещают замок мощными голографическими прожекторами, а во время заключительной церемонии запускают над озером настоящий фейерверк.

— Если ты предоставишь мне отпуск, я вернусь, чтобы на это посмотреть.

— Именно об этом я и хотел поговорить.

Официантка принесла Адаму горячий шоколад, и Брэдли замолчал, улыбаясь девушке с подкупающей искренностью. Она ответила ему быстрой улыбкой, а затем поспешила к следующему клиенту.

Адам постарался подавить раздражение при виде этого обмена улыбками, в очередной раз напомнившего о его возрасте.

— Ты намерен предоставить мне время для отдыха? — спросил он.

— Как раз напротив, старина. Я даже предпочел личную встречу, чтобы рассказать, насколько важными будут для нас несколько следующих лет. В конце концов, ты же не… прирожденный Хранитель. Твое участие в нашем деле по большей части определялось финансовой составляющей. Я хотел бы знать, согласен ли ты продолжать свою работу, когда обстановка станет более неблагоприятной.

— Еще более неблагоприятной? Эта сучка Мио едва не схватила меня на Велайнесе.

— Ну-ну, Адам, у нее не было никаких шансов. Ты великолепно обвел ее вокруг пальца. И продолжаешь это делать, поскольку все компоненты поступают строго по графику.

— Прибереги свои комплименты для буржуев. Меня этим не проймешь.

— Ладно. Тогда скажи, можем ли мы и дальше рассчитывать на твою помощь, и если да, то какой будет цена?

— Что конкретно ты от меня хочешь?

— Наступил момент, ради которого так долго работал Звездный Странник. Добрым людям пора провести черту и сказать: хватит.

— Дальше некуда, — пробормотал Адам.

Брэдли отпил чая и усмехнулся.

— В прошлом, может быть. Но сейчас я знаю, что нужно сделать. И последствия будут весьма неприятными.

— Революция не для тех, кто ее совершает, так было всегда.

— Это не революция, Адам, это мой крестовый поход. Я намерен зашвырнуть растлителя человечества в такие глубины ада, куда не осмеливается заглянуть сам дьявол. И там ему самое место. Я отомщу за себя и всех остальных, погубленных злобным Звездным Странником.

— Браво.

— Адам, у тебя свои вера и убеждения, у меня — свои. И прошу, не насмехайся над ними, мне это неприятно. В мои намерения входит перенос наших боевых действий с Дальней. Я хочу напрямую препятствовать действиям Звездного Странника в Содружестве. Ну, теперь ты скажешь, чего будет стоить твое сотрудничество, если это не противоречит твоим антикапиталистическим убеждениям?

— Напрямую? Ты хочешь, чтобы я вел в бой твою армию?

— Да. Ты лучше любого из нас знаком с секретными операциями и процедурами безопасности. И это делает твою помощь бесценной для меня, Адам. Ты мне нужен. Я могу лишь сказать, что без человечества не может быть никакого социалистического общества. Ты нам поможешь?

Адам не мог не признать, что вопрос был поставлен предельно откровенно. Не этого он ожидал, сидя в приятном кафе и глядя на спокойное озеро со сказочным замком. Но, с другой стороны, где еще задавать подобные вопросы? И чего он хочет от жизни? Его решимость снова ослабела. До сих пор он придерживался принципа не прибегать к омоложению, поскольку это означало бы уступку буржуазии и правительству плутократов. Общество должно быть организовано таким образом, чтобы каждый мог пройти эту процедуру, независимо от своего финансового положения. Древняя политическая мечта о справедливости и равенстве, об истинном социализме. Несмотря на его активное участие в этом деле, несмотря на жестокость и насилие, проявляемые по отношению к власть имущим, ничего не изменилось. Но это не означало, что он поступает неправильно. Думая о других, о бывших друзьях и товарищах, оставивших борьбу за прошедшие десятилетия или, хуже того, предавших свое дело, он сознавал свою правоту, несмотря на мечтания людей о вечной жизни. Если и он, при всей своей преданности, откажется от борьбы, на что останется надеяться?

— Я устал, Брэдли; действительно, очень устал. Я всю свою жизнь видел, как плутократы попирают мои идеалы. Я продолжаю безнадежную борьбу, поскольку не знаю ничего другого. Ты понимаешь, какая это для меня трагедия? Знаешь, я больше не хочу спасать Содружество. Я пытался сделать это на протяжении пятидесяти лет и ничего не добился. Больше не могу. В этом нет никакого смысла. Капитализм или Звездный Странник — мне все равно, кто уничтожит это общество. Я с этим покончил.

— Нет, не покончил; и перестань набивать себе цену, Адам. Ты не можешь оставаться в стороне и смотреть, как чужаки устроят геноцид всей твоей расе. Ты идеалист. Это великолепный недостаток, которому я могу только позавидовать. Ну а теперь, что ты хочешь за свои неоценимые услуги?

— Не знаю. Возможно, надежду.

— Достаточно честно. — Брэдли кивнул на величественный замок на вершине горы. Солнечные лучи скользили по полированной поверхности каменных стен, заставляя их сверкать бронзой и изумрудами. — Прототип этого замка в Эдинбурге служил пристанищем шотландского национализма. Для твердолобых фанатиков он был сияющим символом. Несколько поколений горцев ждали, пока шотландская нация воспрянет после смерти их веселого Принца. Их цель временами казалась недостижимой, а дело обреченным; они обрели независимость от Англии только для того, чтобы снова утратить ее с образованием Европейской Федерации. Но теперь люди достигли звезд, и истинная нация возродилась здесь и еще в двух мирах. Хранимый во мраке идеал может расцвести, если ему дать шанс, и не важно, сколько длится ночь. Не отказывайся от своих идеалов, Адам. Никогда.

— Довольно банально, как мне кажется.

— Тогда послушай еще. Я видел, во что превращаются общества, похожие на наше. Я ходил по их мирам и восхищался ими. Содружество — это лишь промежуточная стадия для такой расы, как наша; в процессе эволюции даже твой социализм останется позади. Мы станем особенной, удивительной цивилизацией. У нас есть для этого необходимый потенциал.

Адам долго смотрел в его лицо, стараясь проникнуть сквозь эти удивительные глаза в самый его мозг. Брэдли всегда отличался непоколебимой верой в себя и свое дело. За последние три десятилетия ему не раз хотелось отречься от Брэдли, как это сделали власти Содружества, считать его обычным чокнутым террористом. Но всегда оставались какие-то незначительные детали, пройти мимо которых было невозможно. К примеру, его непревзойденная способность добывать информацию. И некоторые особенности политики руководства Содружества, не согласующиеся с интересами Великих Семейств и Межзвездных Династий. Адам уже почти верил в существование Звездного Странника — или, по крайней мере, больше не отвергал эту вероятность.

— Я хотел бы кое-что узнать, хотя, боюсь, это будет проявлением личной слабости.

— Я буду честен с тобой, Адам, это я тебе обещаю.

— Где ты проходишь процедуру омоложения? Или для таких, как мы, существует какая-то подпольная клиника, о которой мне неизвестно?

— Нет, Адам, ничего подобного. Я пользуюсь услугами ярувской клиники Ансторн. Прекрасное заведение.

Адам вызвал через своего эл-дворецкого виртуальное расписание ККТ.

— Ярува, это какой-то город?

— Нет, это планета. ККТ ликвидировала переход туда двести восемьдесят лет назад, после гражданской войны между различными общественными фракциями националистов и радикальными евангелистами. Единственное, что их как-то объединяло, — это ненависть к Содружеству, превосходившая ненависть друг к другу. До Изоляции там было совершено несколько неприглядных актов терроризма. К счастью, с тех пор обстановка там стала значительно спокойнее, каждая фракция обосновалась в своей стране. Структура похожа на земное общество середины двадцатого века. Но боюсь, ни одна из фракций не склонна строить социализм.

— Понятно, — протянул Адам. — И как же ты туда добираешься?

— На Яруву ведет тропа, которой сильфены уже давно не пользуются.

— Я почему-то предвидел подобный ответ.

— Я с радостью провожу тебя туда и оплачу омоложение, если ты этого хочешь.

— Давай пока оставим этот вопрос открытым, ладно?

— Как пожелаешь. Но предложение искреннее, и оно остается в силе.

— Хотел бы я верить так, как веришь ты.

— Ты близок к этому, Адам. Правда. Я уверен, события нескольких следующих лет окончательно тебя убедят. Хотя к тому времени я надеюсь убедить всех.

— Ладно. — Теперь, когда решение было принято, Адам почувствовал почти облегчение. Он от многих слышал об удовлетворении после признания своего поражения и с удивлением убедился, что это правда. — Что же ты хочешь делать в Содружестве со своими Хранителями? Только не забывай, что я никогда не соглашусь повторить Абадан. Я больше не сторонник политического насилия.

— Дружище, я тоже против него. И благодарю за то, что ты согласился нам помочь. Я понимаю, насколько все это противоречит твоим целям. Не отказывайся от них. Ты еще увидишь социально справедливое общество.

— Как священник увидит рай.

Мягкая улыбка Брэдли выразила одновременно сочувствие и понимание.

— Куда ты намерен нанести первый удар? — спросил Адам.

— В настоящий момент моя главная цель — это «Второй шанс». Часть твоей задачи состоит в том, чтобы подобрать команду для его уничтожения.

— Старый глупец! Ты никогда не сможешь остановить познание. Если даже нам удастся разбить «Второй шанс» вдребезги, они построят другой корабль, потом еще один, и еще, пока миссия не будет выполнена. Они знают, как их строить, и потому будут продолжать бесконечно.

— К несчастью, я должен признать твою правоту. Но уничтожение «Второго шанса» будет жестоким ударом по Звездному Страннику. Ты же знаешь, что постройка корабля начата по его желанию.

— Знаю. Я получил эту дробь. — Некоторое время Адам молча смотрел на Замковую гору. — А тебе известно, что замки не всегда были только символом? Они служили для защиты от захватчиков и обеспечивали безопасность королевства. Теперь их никто уже не строит.

— Но они нужны нам, и теперь больше, чем когда-либо.

— Хорошая из нас с тобой парочка! — сказал Адам. — Оптимист и пессимист.

— И кем же считаешь себя ты?

— Мне кажется, тебе это известно.

* * *

К некоторому неудовольствию своих подчиненных, Уилсон каждый день появлялся на своем рабочем месте примерно в половине восьмого утра. И после совещаний с руководителями подразделений, учебных сессий, интервью, технических экспертиз, обзоров прессы, обязательной часовой тренировки и десятка других дел, включенных в расписание, уходил не раньше чем в начале десятого вечера. Он даже не тратил время на обед в отличной столовой на первом этаже, а перекусывал за рабочим столом. Его влияние постепенно распространялось на все грани проекта, а вместе с тем окружающие заражались его энтузиазмом. Под его неустанным наблюдением график постройки заметно уплотнился, а стратегия стала более четкой и эффективной. Служащие комплекса ощущали гордость за свою работу, и это побуждало их еще энергичнее двигаться вперед.

Раз в неделю Уилсон встречался с Найджелом Шелдоном для ставшего традиционным осмотра «Второго шанса». Они проходили через переход и устремлялись к сборочной платформе, оживленно обсуждая каждую новую секцию корабля, словно расшалившиеся школьники.

Уже были установлены все плазменные двигатели и турбонасосы для их автоматического запуска. В полость центральной части машинного отделения доставили огромные резервуары для ядерного топлива — темно-серые эллипсоиды, содержащие внутри соты из миниатюрных емкостей.

— Это превосходная конструкция гасителя динамических колебаний, — пояснил Уилсон, когда они вдвоем скользили вдоль вспомогательной сетки над центральным цилиндром. — Мелкие емкости способны подавать топливо при любом маневренном ускорении и обеспечивают стабильное состояние массы во время движения по инерции. Если бы подобное устройство имелось у нас на «Улиссе», мы избежали бы многих проблем с механикой, но с тех пор технология материалов продвинулась далеко вперед.

Найджел остановился на одной из платформ, глядя на яйцеобразный резервуар, осторожно устанавливаемый на место манипуляторами роботов. Инженеры-конструкторы с мобильными сенсорами кружились над ним, словно пчелы над маткой.

— Почему мы не используем водород? Я считал, что это наилучший вариант для создания движущей силы при запуске ракеты.

— Если говорить о химической реакции, то да. Но в плазменных двигателях процесс протекает при такой высокой концентрации энергии, что топливо расщепляется почти на ядерном уровне. Установленные нами нуль-батареи обеспечивают такую мощность, что плазма становится горячее, чем в ядерном реакторе. При такой эффективности криогенная техника была бы пустой тратой сил. В идеальном мире мы бы, конечно, использовали в качестве топлива ртуть, но при этом возникли бы сложности с ее перемещением, не говоря уж о стоимости и недостаточных для нас объемах добычи. Поэтому мы остановились на углеводороде очень высокой плотности. По существу это почти чистая сырая нефть, но химики подправили ее молекулярную структуру, чтобы вещество оставалось жидким при практически неограниченных изменениях температуры. Учитывая почти идеальную изоляцию, покрывающую резервуары, нам не придется заботиться о температурном режиме для топлива.

Найджел окинул резервуар задумчивым взглядом.

— А я всегда считал ракеты предельно простыми устройствами.

— Принцип действия действительно прост, сложности возникают при его техническом осуществлении. Но мы делаем все, чтобы его упростить, и современная техника позволяет нам избавиться от целого комплекса вспомогательных систем.

— Я слышал, что ты инициировал работу комиссии по рассмотрению проектной документации.

— Да, для окончательного утверждения проектов. Для меня это предпочтительнее, чем множество созданных тобой управляющих комитетов. — Уилсон оттолкнулся от вспомогательной решетки в сторону кольца системы жизнеобеспечения. — Это обеспечивает целостную архитектуру проекта.

— Я не возражаю. Теперь это твое шоу.

Они проплыли над рулевым отсеком. Панели стен и настила уже были установлены, четко обрисовывая внутреннее расположение.

— К концу следующего месяца начнется сборка корпуса, — сказал Уилсон.

— Значит, вы почти не отстаете от графика.

— Точно. Ты собрал отличную команду. И неограниченное финансирование тоже значительно ускоряет процесс.

— Я бы не сказал, что смета не ограничена, и, как я заметил, она постоянно растет.

— Это было неизбежно, но теперь уровень расходов должен приостановиться, поскольку мы окончательно определились с конструкцией. Мы уже начали модификацию центрального цилиндра, чтобы увеличить период наблюдения во время миссии. Обновленный комплект сенсоров проходит стадию первичного анализа, и вскоре будет объявлен тендер на его изготовление. И у нас уже имеются технические проекты дистанционных спутников-зондов третьего и четвертого класса. Их сборка будет проводиться на Высоком Ангеле компанией «Бэйфосс» — мы здесь только компетентные заказчики, а они эксперты. Они же поставляют большую часть спутников для геосъемки вашей исследовательской группе.

— Да, конечно.

Найджел снова посмотрел на сборочную платформу, где началась установка атмосферного процессора, еще обернутого в серебристую упаковочную пленку.

— Знаешь, старик, я еще не до конца осознал, насколько велик этот красавец. Надо подумать… Не знаю, может быть, надо было построить что-то не столь грандиозное?

— Одноместный космический корабль? — изумленно спросил Уилсон. Он махнул рукой в сторону цилиндра. — Ты сконструировал двигатель для гиперпространства. А я жил в домах меньшего размера, чем этот монстр.

— Да, да, понятно. Я должен вернуться к базовым принципам и еще раз все внимательно просмотреть.

— Можешь этим заняться, но я тебе говорю, что космический корабль размером с автомобиль никуда не годится. Если предстоит полет в неизведанное, я предпочитаю нечто большое и мощное.

— Эх, старик, Фрейд мог бы здорово с тобой повеселиться. Ну ладно, а как продвигается отбор экипажа?

— Ох, парень!.. — При воспоминании о проблемах с экипажем Уилсон поморщился. — Фактический состав уже утвержден. Мы отобрали двести двадцать кандидатов, приступающих ко второй фазе тренировок на следующей неделе. Окончательный состав в пятьдесят человек будет известен за месяц до старта. С научным составом немного труднее; пока отобрано семьдесят человек, и люди Оскара пытаются разобраться с оставшимися заявками. Собеседования отнимают массу времени, а в Содружестве ужасно много высококвалифицированных специалистов, и по каждому приходится проводить оценочный и психологический анализ. Я бы хотел ограничиться тремя сотнями кандидатов, чтобы произвести окончательный отбор.

— Ага. — Найджел остановился над жилым кольцом, наблюдая за установкой очередной панели. — А ты не рассматривал кандидатуру доктора Боуза?

— Боуз? А, тот астроном, который наблюдал окутывание. Помню, Оскар говорил о его заявлении. У него наверняка найдется немало спонсоров. На что ты посоветуешь обратить внимание, если он пройдет первичное обследование?

— Нет, дело не в этом. В мой офис, как и в кабинет вице-президента, поступает множество вопросов о его участии в полете.

Уилсон сразу догадался, что Найджел говорил о вице-президенте ККТ.

— Ты имеешь в виду Элейн Дой?

— Да. Это создает некоторое неудобство. Каждый раз, когда информационные компании ставят сюжет об окутывании, они обращаются к Боузу, и это понятно. Проблема в том, что он охотно с ними сотрудничает. Со всеми. Когда он спит, я не знаю. Но в любом случае в глазах общественного мнения он тесно связан с этим проектом. И он этим пользуется.

— Постой, ты хочешь сказать, что мне придется взять его с собой?

— Я хочу сказать, что, если в твоем списке предусмотрен астроном, это не самый худший вариант. Для неизвестного профессора из захудалого мира он чертовски ловко занимается саморекламой.

— Я скажу Оскару, чтобы он обратил внимание на его личное дело, если тебя это так беспокоит.

— Отлично. И я надеюсь, в процессе отбора нет возрастной дискриминации?

— Что?

— То, что профессор, видимо, подошел к тому времени, когда требуется омоложение, вот и все.

— О господи!

* * *

Плантация, где жила Тара Дженнифер Шахиф, располагалась на другой стороне гор, поднимающихся за северной окраиной Дарклейк-сити. Поездка туда, хоть и по современному шоссе, заняла у машины, везущей Паулу и детектива Хоше Финна, добрых три часа. После поворота у развилки перед спуском в широкую долину началась местная дорога, не менее извилистая, чем основная магистраль. Склоны с обеих сторон были густо усажены кофейными кустами, и почти в каждом ряду можно было увидеть сельхозробота, ухаживающего за зелеными растениями. Зато люди и строения в местном ландшафте встречались гораздо реже.

Наконец автомобиль свернул к широким входным воротам плантации, увенчанным белой каменной аркой. Длинная подъездная дорожка, усаженная вишнями, привела к невысокому белому зданию с ярко-красной черепичной крышей.

— Все соответствует традициям, — заметила Паула.

Хоше взглянул на арку.

— В этом мире часто можно встретить такие примеры. Мы склонны идеализировать прошлое. Предки большинства поселенцев достигли успеха еще до приезда сюда, а их потомки хранят свои традиции. Планета только выигрывает от этого.

— Если это работает, не пытайся улучшить.

— Верно.

Он ничем не показал, что понял ее ироничное замечание.

Машина остановилась на засыпанной гравием дорожке перед главным входом в дом. Паула, выбравшись наружу, окинула взглядом обширный классический парк. На эту огромную лужайку с окружающими ее деревьями было потрачено немало сил и времени.

Тара Дженнифер Шахиф встретила их на крытой галерее перед двойными дверями из акмового дерева. Рядом с ней, покровительственно обнимая ее за плечи, стоял ее муж, Мэтью де Савоэль. Паула заметила, что он старше жены на пару десятков лет; в густых темных волосах уже проглядывало серебро, и животик заметно выдавался вперед.

Машина уехала на стоянку, а Паула шагнула вперед.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказала она.

— Все в порядке. — Тара немного нервно улыбнулась, затем кивнула детективу Финну. — Еще раз здравствуйте.

— Я надеюсь, вы не будете ее расстраивать, — заговорил Мэтью де Савоэль. — Моя жена вычеркнула из памяти тяжкое испытание оживления.

— Все в порядке, Мэтью, — повторила Тара, похлопав его по руке.

— Я не собираюсь намеренно причинять неудобства, — сказала Паула. — Но семья вашей жены выразила желание продолжить расследование.

Мэтью де Савоэль раздраженно хмыкнул и открыл дверь.

— Мне кажется, мы должны пригласить адвоката, — бросил он, провожая посетителей через прохладный холл.

— Это ваше право, — бесстрастно ответила Паула.

Если де Савоэль и думал, что его жена полностью оправилась, он глубоко ошибался. Никто, имея за спиной три жизни, не мог так нервничать, как нервничала Тара. По наблюдениям Паулы, каждый, кто погиб в результате преступления или несчастного случая, нуждался в длительном восстановлении, чтобы избавиться от душевной травмы после возрождения.

Они вошли в просторную гостиную с каменным полом; большую часть одной из стен занимал огромный камин с настоящими колосниками и лежащими на них бревнами. По стенам были развешаны охотничьи трофеи. Чучела инопланетных животных скалили зубы и показывали когти, демонстрируя предполагаемую жестокость.

— Ваши? — спросил Хоше.

— Все до одного, — с гордостью ответил Мэтью де Савоэль. — В горах и поныне много свирепых зверей.

— Никогда не видел такого огромного горалла, — признался Хоше, останавливаясь перед одной из голов.

— А я и не знала, что на Октиере имеются ружья и традиции охоты, — сказала Паула.

— В городах нет ничего подобного, — ответил де Савоэль. — Тех, кто обрабатывает землю, они считают варварами и думают, что мы охотимся ради развлечения. Никто из них здесь не жил, никто не знает, какой вред поселениям людей могут нанести гораллы и види. Есть даже несколько политических обществ, желающих ввести запрет на стрельбу за пределами культивируемых земель. Можно подумать, гораллы будут соблюдать границы. Именно из-за этих угнетающих споров я и отправился сюда.

— Значит, на этой планете достаточно легко приобрести ружья?

— Вовсе нет, — ответила Тара. Она устроила целый спектакль, устраиваясь на широком диване. — Вы не поверите, как трудно получить лицензию даже на охотничье оружие.

Паула выбрала место напротив Тары.

— А у вас когда-нибудь была лицензия?

— Нет.

Тара мягко улыбнулась, словно услышала не всем понятную шутку. Она достала сигарету из портсигара и поднесла ее к зажигалке, вмонтированной в его дно. По комнате поплыл сладковато-ментоловый аромат высококачественной генномодифицированной майаны.

— Вы не возражаете? Это помогает мне расслабиться.

Хоше Финн нахмурился, но ничего не сказал.

— У вас когда-нибудь имелось оружие? — спросила Паула.

Тара рассмеялась.

— Нет. А если бы и было, я не сохранила этого в памяти. Но думаю, это маловероятно. Оружию не место в цивилизованном обществе.

— Похвальное убеждение, — отметила Паула. Она никак не могла понять, действительно ли Тара настолько простодушна или хочет в это поверить после смерти. — Я бы хотела поговорить о Вайоби Котале.

— Пожалуйста. Только я уже говорила детективу Финну, что у меня остались о нем лишь двухнедельные воспоминания.

— У вас была с ним связь?

Тара глубоко затянулась, потом медленно выдохнула дым.

— Ну да. Господи, какое тело было у этого мальчика! Не думаю, что когда-нибудь о нем забуду.

— Следовательно, ваш брак с Мортоном близился к концу?

— Не совсем так. Мы все еще сохраняли хорошие отношения, но им недоставало свежести. Вам ведь известно, как это бывает.

В ее голосе прозвучала едва заметная насмешка.

— У вас были другие связи?

— Пару раз. Как я уже говорила, мне стало ясно, к чему приведет брак с Мортоном. Наша компания продолжала успешно развиваться и требовала от него все больше и больше внимания. Такие люди, как он, часто бывают одержимы не тем, чем надо. Некоторые из них.

Она с томным видом протянула руку де Савоэлю, и тот снисходительно коснулся губами бледных пальчиков.

— Мортону было известно о других мужчинах?

— Возможно. Но я относилась к нему с уважением; я никогда не демонстрировала свои связи открыто, и у нас не возникало споров по этому поводу.

— У Мортона имелось оружие?

— Ой, не смешите меня. У нас был вполне благополучный союз.

— Но он себя исчерпал.

— И вскоре мы бы развелись. Это не редкость. При такой долгой жизни это должно было случиться рано или поздно.

— Было ли у него оружие?

— Нет.

— Хорошо. Почему вы выбрали Тампико?

— Это то место, где я подала заявление о разводе, не так ли? Ну, я не могу этого сказать. Я впервые услышала о нем сразу после оживления, когда страховые агенты начали расспрашивать о случившемся. До этого я и не знала о его существовании.

— Вы с Коталом купили туда билеты. Вы отправились туда вместе через четыре дня после загрузки воспоминаний в хранилище клиники Кирова. Почему вы с ним решили убежать?

— Я не знаю. Я помню, что мы познакомились на вечеринке и после этого встречались только ради секса; его энергия и энтузиазм, присущие только живущим впервые, меня забавляли. Он мне нравился, но не настолько, чтобы ради него отказаться от привычного образа жизни. Нам с Мортоном было совсем неплохо.

— Вы были не единственной, с кем встречался Котал.

— Вот как? Меня это почему-то не удивляет. Он был великолепен.

— Вы его не ревнуете?

— Скорее, чувствую легкое раздражение, но не более того.

— А у Вайоби было оружие?

— О… — Она жалобно взглянула на мужа. — Пожалуйста…

— Довольно, главный следователь, — надменно произнес де Савоэль. — Не стоит об этом. Вайоби Котал тоже был убит.

— Так ли это?

Он устало усмехнулся.

— Я искренне надеюсь на обратное, но, боюсь, это так. Этот разговор неприятен для моей жены, лишь недавно смирившейся с полной потерей тела.

— Я здесь именно по этой причине, — заметила Паула. — Хочу быть уверенной, что это не повторится.

— Повторится? — В голосе Тары зазвенела тревога. Она погасила сигарету. — Вы думаете, меня снова могут убить?

— Я не это хотела сказать. Было бы невероятно, если бы убийца сделал вторую попытку. Кроме того, вы прожили уже двадцать лет. Не стоит тревожиться по этому поводу. Значит, у Вайоби не было оружия?

— Нет. Ничего подобного я не помню.

— Вы упомянули о других связях. Вы встречались с кем-то в тот же период времени, что и с Коталом?

— Нет. Вайоби для меня было вполне достаточно.

— А как насчет врагов — ваших или Котала?

— Я, наверное, со многими поссорилась за сотню лет, но не думаю, чтобы размолвки или перебранки стали поводом для убийства. А что касается Вайоби, то в его возрасте мало кто успеет нажить врагов, тем более таких, кто способен убить.

— Его вторая подружка могла сильно рассердиться.

— Возможно. — Тара вздрогнула. — Вы считаете, что так и было?

— Вряд ли. Если вас и Котала действительно убили, то это не было преступлением, совершенным в порыве страсти, — по крайней мере, не внезапным припадком гнева. По правде говоря, нам до сих пор неизвестно, где и когда вы были убиты. А подобная неопределенность возникает в результате тщательного планирования и подготовки. И вашему пребыванию на Тампико нет никаких доказательств, кроме билетов.

— А заявление о разводе, — возразил де Савоэль. — Оно же было составлено на Тампико. И все вещи Тары тоже были туда отосланы.

— Документы были составлены юридической фирмой Брохера, зарегистрированной на Тампико. Обычная передача информации. Теоретически заявление могло быть подано из любого места в пределах унисферы. А что касается ваших вещей, Тара, то они были отосланы в складское хранилище на Тампико, а впоследствии по вашей доверенности погружены на частный автомобиль. Страховая компания так и не смогла отыскать его следы. А еще меня заинтересовала ваша система сохранения воспоминаний. Их нет нигде, кроме клиники Кирова, — ни на Тампико, ни на любой другой планете Содружества, как выяснили следователи, — так что сотрудники Управления скоро начнут снова искать. А хранилище памяти должно было у вас быть — они есть у всех, и именно на такой случай, на случай оживления. Билет, ваши вещи, заявление о разводе — все свидетельствует о вашем намерении обосноваться на Тампико. Но, с моей точки зрения, отсутствие хранилища воспоминаний ставит под вопрос весь эпизод с переездом.

— Но зачем? — спросила Тара. — Какой смысл нас убивать? Что мы такого сделали?

— Не знаю. В последний раз вас видели живой во время ленча с Каролиной Тернер, в ресторане на набережной под названием «Низкая луна». Если вас тогда что-то и беспокоило, вы ей об этом не сказали. Более того, ваша подруга сказала, что вы вели себя как обычно.

— Мы были дружны с Каролиной, это я помню. Ей я могла бы рассказать и о Вайоби.

— Она говорит, что об этом вы не говорили, как и о намерении оставить Мортона и бежать с Вайоби. В таком случае, если вы внезапно не лишились рассудка и не убежали с Вайоби, приходится признать наличие связи с преступным миром.

— Это невозможно!

Паула предостерегающе покачала пальцем.

— Это не обязательно сознательное участие в преступлении. Логически этот случай можно объяснить тем, что вы увидели или узнали что-то, чего вам знать не следовало, это и послужило поводом для убийства. Проблема в том, чтобы установить место преступления. Если это произошло у вас дома, рамки расследований значительно сужаются. Мортон отсутствовал двое суток и, согласно графику, должен был оставаться на конференции еще четыре дня. Он утверждает, что вы перестали отвечать на звонки спустя два дня после ленча с Каролиной, в тот самый день, когда был приобретен билет до Тампико. Последнее обновление воспоминаний в клинике Кирова произошло в день отъезда Мортона. Следовательно, происшествие могло произойти только в эти четыре дня. Я склонна считать, что до вашей встречи с подругой ничего не происходило, так что у нас остается только два дня, сорок восемь часов.

— Согласно полицейским отчетам, весь тот месяц не было зарегистрировано ни одного серьезного преступления, — сказал Хоше. — Да и весь год прошел на удивление спокойно.

— Значит, это были опытные преступники и умные, — ответила Паула. — Вы не смогли их обнаружить, а единственное свидетельство тому — нераскрытое возможное убийство. Но это дает нам не слишком много. Должна сказать, что, если Шахиф и Котал впутались в нечто скверное, у нас немного шансов выяснить, что произошло на самом деле. А это заставляет вернуться к Тампико. Вы могли наткнуться на что-то сразу после прибытия. Наши гипотетические преступники создают иллюзию вашей активности, забрав вещи и возбудив дело о разводе. Это могло бы объяснить отсутствие хранилища воспоминаний.

— Но что же это за преступники? — тревожно спросила Тара. — Что они могли такого сделать, что захотели убить меня и Вайоби?

— Это всего лишь теория, — поспешно заверила ее Паула. — Я не могу принять версию преступной деятельности в качестве основной, вероятность этого ничтожно мала, но игнорировать ее тоже нельзя. Существующая неопределенность оставляет меня в недоумении. Если причиной была не ваша личная жизнь, которая выглядит достаточно невинно, тогда в чем же дело?

Тара достала и зажгла еще одну сигарету.

— Это ведь вы всем известный детектив.

Она дрожащими пальцами поднесла сигарету ко рту и вдохнула наркотик. Мэтью де Савоэль крепко обнял жену и сердито посмотрел на Паулу.

— Вы получили свои ответы? — резко спросил он.

— Пока да, — спокойно ответила Паула.

— Найдите их! — воскликнула Тара, когда Паула и Хоше поднялись, чтобы уйти. — Прошу вас. Я должна знать. Все, что вы сказали… это ведь не несчастный случай, правда? Я говорила это себе и другим в течение двадцати лет; я рассказывала, что поддалась глупому романтическому порыву и убежала с Вайоби, потому что многократно повторенное становится почти реальным. Я как будто создавала свои воспоминания. Но я всегда знала, что все было не так.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещала Паула.

— Куда теперь? — спросил Хоше, как только машина отъехала от уединенного особняка.

— К экс-мужу, Мортону.

Он украдкой покосился на нее.

— У тебя появилась идея?

— Это не было несчастным случаем. Я верю Таре. Она была слишком благоразумна, чтобы бежать с Вайоби. Он и так давал ей все, что она хотела от этой связи. Следовательно, Тампико — это обман, подстроенная ловушка, обеспечивающая алиби.

— Была благоразумной?

— Ты же видел, какая она сегодня.

— Да-да. Именно это вы имели в виду, говоря об изучении людей, да?

— Конечно. — Она отвернулась к окну, за которым не было видно ничего, кроме мелькания больших раскидистых деревьев, высаженных в качестве защиты от ветра хрупких кустов. — Преступления совершаются людьми, и в людях следует искать причины.

Для Паулы это было настолько очевидно, что она и не подумала пускаться в дальнейшие объяснения.

Ее родители, точнее, те, кого она ими в детстве считала, искренне верили в возможность подавления наследственного фактора. В древнем споре между природой и воспитанием они приняли сторону воспитания, и в результате возник ультрасовременный орден, отчаянно желавший доказать всему Содружеству, что воспитание может стать главенствующим фактором, что предопределенной судьбы не существует. По крайней мере, такой судьбы, какая была предназначена Пауле ее создателями.

Планета, где она появилась на свет, носила название Рай Хаксли, хотя в других мирах Содружества ее насмешливо окрестили Ульем. Открытый для людей в 2102 году мир был заселен и обеспечен средствами Фонда Структуры Человечества — странной организацией исследователей-генетиков и общественно-политических теоретиков. В отсутствие строгих ограничений, существующих на Земле, они стремились исследовать возможности генетического профилирования личности. Они верили в создание идеально стабильного общества под лозунгом «Каждому свое», что для остального человечества казалось несколько пугающим. Многие англосаксонские фамилии произошли от рода занятий или профессий, таких как кузнец, ткач или швец… Фонд поставил себе цельзакрепить эту связь на уровне ДНК. Безусловно, профессия не могла быть определена однозначно, психонейронное профилирование обеспечивало лишь склонность личности к какому-либо роду занятий, а более простые физиологические модификации ее закрепляли. Врачам, например, гарантировали особую ловкость пальцев и особую остроту зрения, а сельхозрабочим и строителям — физическую силу, и так во всем спектре профессий. Для предотвращения случайных мутаций характерные особенности объединялись в группы и фиксировались. Строгий учет профилирования исключал также и смешение отдельных групп. Но термина «чистый» в пресс-релизах Фонда тщательно избегали.

В целом общество Содружества воспринимало этот принцип крайне отрицательно, и Рай Хаксли с самого начала стал почти отверженным штатом. В сенат даже поступали запросы о возможности военного или полицейского вторжения, что противоречило конституции, — Содружество с самого первого момента возникновения гарантировало каждой планете свободу в рамках общего правового поля. В итоге Фонд продолжал свое существование, поскольку юридически действовал в границах свободного и независимого мира.

После того как несколько громких и хорошо финансированных судебных процессов против Фонда закончились ничем, давление средств массовой информации обрушилось на ККТ, побуждая руководство закрыть переход. Найджел Шелдон, хоть и против своей воли, отказался это сделать: стоило в результате общественной кампании закрыть один переход — и все остальные оказались бы уязвимыми для людей, несогласных с политикой, культурой или религией планеты. Связь с Ульем осталась, хотя этот мир никак не участвовал в экономической и финансовой деятельности Содружества. Фонд тихо, но с привлечением значительных научных ресурсов занялся строительством своего идеального общества. Многие люди отказывались признавать проигранными судебные процессы и право Фонда продолжать свою деятельность. Они заявляли о расширении значения прав человека и о необходимости немедленно освободить целый мир генетически модифицированных рабов.

Если к кому-то и можно было применить термин «либерал-экстремист», то это были Маркус и Ребекка Редхаунд. Будучи членами одного из Великих Семейств Земли, они были с радостью готовы как финансировать дело, так и принимать личное участие. Вместе с небольшой группой таких же убежденных единомышленников они планировали рейд против Улья, который, по их мнению, стал бы грандиозным событием и продемонстрировал бы всему Содружеству заблуждения Фонда не только в политике, но и в направлении научных исследований.

После нескольких месяцев тайной подготовки девять новоявленных коммандос проникли в одну из родильных палат Фонда в столице Улья Фордсвилле. Они сумели похитить семь новорожденных младенцев и переправить их на станцию ККТ еще до того, как была поднята тревога. Трех младенцев следователи Управления по расследованию тяжких преступлений отыскали по горячим следам, и они были возвращены в Рай Хаксли, в свои колыбельки. Группа похитителей больше всего рассчитывала на громкую огласку, но общественное мнение разделилось. Похищение детей, независимо от целей, вызывало в людях негодование.

При поимке детей было арестовано четверо членов группы. А затем Управление провело самое масштабное расследование со времени образования Содружества, чтобы отыскать еще четырех младенцев — одного мальчика и трех девочек. После пятнадцати месяцев напряженной работы при помощи РИ удалось выяснить местонахождение мальчика, увезенного в столицу приграничного мира Ферарра. Пять месяцев спустя в Эдембурге были обнаружены две девочки. Последний из похищенных детей и двое членов группы так и остались недосягаемыми для следователей.

Маркус и Ребекка с одержимостью, присущей только истинно верующим, в течение двух лет втайне от остальной группы проводили собственные приготовления к похищению. Первым шагом к обеспечению прикрытия стало появление на свет их собственной дочери, Койи, которая должна была стать сестрой ребенку из Улья. Жертве психонейронного профилирования она подавала бы пример поведенческих рефлексов; кроме того, молодая семья с сестрами-близнецами привлекала бы меньше внимания. Маркус и Ребекка купили домик на Мариндре, в окрестностях небольшого аграрного центра, где вели торговлю продуктами из своего сада. Это было приятное для жизни местечко с устоявшейся общиной. Дети, подрастая, прекрасно приспосабливались к местным обычаям. Черты лица Паулы, выдававшие ее наполовину филиппинское происхождение, могли вызвать легкое недоумение, поскольку ее родители и сестра-близнец явно принадлежали к средиземноморской группе. Но они объясняли это генетической модификацией в честь далекого азиатского предка Ребекки. Кроме того, к тому времени исчезнувший ребенок из Улья перестал быть центром общественного внимания, и внешность Паулы уже не вызывала подозрений.

В детстве Паула мало чем отличалась от своей сестры. Они вместе играли, изводили своих родителей, любили купленного Маркусом щенка, отлично плавали и хорошо учились в школе. Только в подростковом возрасте Паула стала заметно более сдержанной, чем Койя; она слушалась родителей, никогда с ними не спорила и держалась подальше от любых неприятностей, возможных в их небольшом сельском сообществе. Все вокруг отмечали, что она стала прекрасной девочкой, примером для большей части ужасно воспитанных подростков, которые неминуемо приведут к гибели все человечество. К мальчикам Паула относилась с тем же пренебрежением и восхищением, что и ее ровесницы; она бегала на свидания, страдала от сердечной боли и унижения, будучи отвергнутой, и вымещала свою обиду на двух следующих поклонниках, отклоняя их ухаживания. Потом появился другой парень, который ей понравился, и она встречалась с ним целых пять месяцев. В спорте она достигла скорее средних, чем выдающихся успехов, а среди учебных дисциплин предпочитала языки и историю. Учителя отмечали ее превосходную память и настойчивость, с которой она отыскивала мельчайшие факты, относившиеся к теме. Тесты на выявление способностей пророчили ей будущность выдающегося психолога.

Ребекка и Маркус, глядя на свою счастливую, нормальную приемную дочь в ее шестнадцатый день рождения, поняли, что добились успеха. Они поместили ребенка из Улья в нормальное окружение и вырастили прекрасную и здоровую личность. То, что можно проделать с одним, будет иметь успех и по отношению ко всем остальным. Власть Фонда над угнетенным населением может быть свергнута, его методы контроля должны быть признаны порочными. Добропорядочность и человеческое достоинство наконец-то восторжествуют.

Два дня спустя, приятным летним вечером, они позвали Паулу в сад и рассказали о ее истинном происхождении. Они даже тайком показали ей записи старых выпусков новостей, повествующих о похищении и последующем расследовании.

Направление профилирования похищенных младенцев Фонд никогда и никому не открывал. Что касается остальных детей, их специальности были обычными для Рая Хаксли: работники сферы обслуживания, инженеры и даже один архивист. Но Паула, к счастью — или к несчастью, — являлась исключением даже среди своих сородичей. Преступность на Рае Хаксли была достаточно низкой, что и естественно для общества, где каждый, как предполагалось, был доволен своей работой и жизнью. Но даже Фонд не мог утверждать, что общество этого мира стало идеальным. В полиции нуждалось любое человеческое общество. Зато Рай Хаксли мог похвастать тем фактом, что на десять тысяч жителей там имелся всего один офицер сил охраны правопорядка. Паула должна была стать одной из них.

Через два часа после радостного признания Маркус и Ребекка оказались под стражей. Паула сама их выдала. У нее не было выбора: понятие правильного и неправильного являлось стержнем ее личности, главным принципом ее сознания.

Последний из украденных в Улье детей стал величайшим взрывом, всколыхнувшим средства массовой информации за целое десятилетие. Молодая, красивая и пугающе неподкупная, Паула стала настоящим антиподом нормального шестнадцатилетнего подростка.

Благодаря безжалостным показаниям Паулы Маркус и Ребекка были приговорены к тридцатидвухлетнему отстранению от жизни — двойному сроку с момента совершения преступления, что обычно применялось к убийцам. Прямая трансляция из зала суда в унисфере дала возможность четверти представителей человеческой расы в молчаливом восхищении наблюдать, как Койя, лишившись самообладания, билась в истерике, а потом умоляла свою названую сестру отозвать обвинение. Молчаливый ответ Паулы — ее полный жалости взгляд, обращенный на рыдающую девушку, — заставил содрогнуться четверть населения Содружества.

После суда Паула вернулась на Рай Хаксли, в дом, которого никогда не знала. Там она выяснила свое настоящее имя и встретилась с остальными похищенными детьми, с которыми у нее не было ничего общего. Там она чувствовала себя чужой еще сильнее, чем на Мариндре; на Рае Хаксли все были убеждены, что современное образование, полученное в Содружестве, вывело ее за рамки общества. Улей не признавал современных технологий; новые конформисты считали, что работу должны выполнять люди, а не машины. Паула же, привыкнув к домашним роботам и повсеместному доступу к унисфере, считала этот принцип глупым и провинциальным. Маркус и Ребекка достигли определенного успеха в формировании ее мышления, хотя и не могли знать об этом, поскольку к тому времени их тела в коматозном состоянии были надежно упрятаны в резервуары Управления юстиции.

Паула покинула Рай Хаксли и, не привлекая излишнего внимания, приехала на Землю, где поступила на работу в межзвездное Управление по расследованию особо тяжких преступлений. В то время она и понятия не имела, как далеко странствовало ее заявление по цепочке государственных служащих, пока не было одобрено. Но оно было одобрено, и она — разумеется — скоро стала лучшим оперативником Управления, несмотря на одно громкое преступление 2243 года, до сих пор остававшееся нераскрытым.

Мортон занимал пентхаус в пятидесятиэтажном небоскребе Дарклейк-сити, расположенном позади «Лабук-Марины», совсем недалеко от того места, где в последний раз Каролина Тернер завтракала с Тарой. Паула отметила это совпадение, проезжая в машине по набережной. Автомобиль остановился в подземном гараже, откуда они с Финном на скоростном лифте поднялись на последний этаж. Мортон уже встречал их в вестибюле. Три года назад он прошел процедуру омоложения и теперь стал высоким привлекательным молодым человеком с густыми каштановыми волосами, стянутыми на затылке. Он великолепно выглядел в переливчатой желто-голубой рубашке и сшитых на заказ льняных брюках и прекрасно об этом знал. Во время знакомства и рукопожатий на его моложавом лице появилась широкая улыбка.

— Я рада, что вы согласились с нами встретиться, — сказала Паула.

По местному времени, всего на несколько часов опережавшему парижское, вечер еще только начинался.

— Это наименьшее, чем я мог помочь.

Мортон жестом указал на искусно сделанные двойные двери, приглашая детективов внутрь. Жилое пространство пентхауса, вероятно, было больше, чем весь особняк, в котором жила его бывшая жена. Они вошли в двухуровневую гостиную с окном во всю стену. В половине седьмого вечера медно-красное солнце уже опустилось вровень с небоскребом, и насыщенный теплый свет заливал весь пентхаус. Роскошная мебель и дорогие картины сияли в его лучах, впитывая свет. За широкими стеклянными дверями на крыше был устроен просторный сад, половину которого занимал плавательный бассейн. Поверх стального ограждения открывался великолепный вид на город и озеро.

Все трое устроились в роскошных креслах перед стеклянной стеной, и Мортон подал команду слегка затемнить стекла, уменьшив яркость освещения. Только тогда Паула заметила, что в бассейне плавает молодая женщина, легко преодолевая гладь энергичными свободными рывками. При помощи эл-дворецкого Паула вызвала личное дело Мортона. На данный момент он не состоял в официальном браке, но после омоложения местные СМИ приписывали ему связи с несколькими женщинами. Его нынешней любовницей была Меллани Рескорай, девятнадцати лет первой жизни, член национальной сборной Октиера по прыжкам в воду. В новостях сообщалось, что родители Меллани категорически возражали против их связи, в ответ девушка покинула семейное гнездо и переселилась в пентхаус Мортона.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил Мортон.

У его кресла появился дворецкий в традиционной черной паре. Паула взглянула на него с удивлением: настоящий живой слуга, а не домашний робот.

— Нет, спасибо, — ответила она.

Хоше просто покачал головой.

— Я, как обычно, выпью игристого джина, — сказал Мортон. — В конце концов, рабочий день уже закончился.

— Да, сэр.

Дворецкий слегка поклонился и направился к зеркальному бару.

— Насколько я понимаю, это вы известили полицию о происшествии, — начала разговор Паула.

— Верно. — Мортон небрежно откинулся на кожаную спинку кресла. — Я считал несколько странным, что Котала не оживили одновременно с Тарой. Как мне представляется, они умерли в одно и то же время, что вызывает некоторые подозрения, тем более что никто так и не выяснил, как погибла Тара. Меня удивляет, что больше никто не обратил внимания на это совпадение.

Его вежливая улыбка была обращена к Хоше.

— Разные страховые компании, разные клиники, — пояснил Хоше, словно оправдываясь. — Я уверен, Вайоби поднимет этот вопрос в нашем отделе, как только узнает о миссис Шахиф.

— Конечно.

— Итак, вам знакомо это имя? — спросила Паула.

— Да. Бог знает почему, я не редактировал память во время двух последних омоложений. Подсознательно, как мне кажется. Мы учимся на собственном опыте, и разумный человек не должен им пренебрегать.

— Сильно ли вас огорчило заявление о разводе, поданное Тарой?

— Меня потрясло ее исчезновение. Я никак этого не ожидал. Сейчас я понимаю, что слишком много сил и времени у меня занимала компания и наш брак длился уже довольно долго. Я полагаю, развод был неизбежен. Но вот так сбежать, никого не предупредив, — это совсем не похоже на Тару. По крайней мере, на ту Тару, какой я ее знал. Но я справился с этим точно так же, как делают большинство мужчин: развлекался с легкодоступными женщинами и с головой ушел в работу. После этого сам факт развода стал незначительным — просто подписанный документ, загруженный в файл личного дела.

— И вы не заметили никаких намеков на то, что она собирается от вас уйти?

— Нет, будь я проклят! Я беспокоился, не обнаружив ее дома по возвращении. Она и так не отвечала на мои звонки два дня, но тогда я решил, что Тара рассердилась на мое затянувшееся отсутствие. А вернувшись домой, я обнаружил, что нет ни ее, ни всех ее вещей. Вот это намек, не так ли?

Дворецкий снова подошел к его креслу и поставил на стоящий рядом столик хрустальный стакан с искрящимся напитком.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Пока все.

Мортон жестом отослал слугу.

— Вы получили какое-нибудь сообщение? — спросила Паула.

— Абсолютно ничего. Первой и единственной весточкой от нее было заявление о разводе, появившееся только через две недели.

— Документы были направлены вам юридической фирмой. Значит, вы больше никогда не общались с Тарой лично?

— Нет. После ее исчезновения не общался.

— Откуда вам известно имя Вайоби Котала?

— Оно было указано в документах о разводе.

— Тара указала его?

— Да. Он был указан неустранимой причиной.

— Я бы хотела получить копию, если вы не возражаете.

— Конечно.

Он дал команду эл-дворецкому подготовить копии документов и переслать Пауле.

— Я должна знать еще кое-что: вы получили от развода какую-то выгоду?

Мортон искренне рассмеялся.

— Конечно, я же избавился от нее!

Не переставая усмехаться, он отпил глоток джина.

— Это не совсем то, что я имела в виду.

— Да-да, я понимаю. — Он сцепил руки за головой и уставился в потолок. — Давайте посмотрим. Большой выгоды быть и не могло. Мы оба прошли через развод без особых финансовых потерь. Это являлось частью нашего добрачного контракта — все делится пополам. И это было достаточно справедливо. В то время Тара была богаче, чем я, и ее доля в первоначальном капитале компании была больше. Это ни для кого не секрет. Но именно я управлял делами и двигал компанию вперед. После развода капитал разделили строго по контракту, каждый получил половину.

— Насколько ее доля была больше вашей?

— Ее вклад составлял шестьдесят пять процентов. Ради этого я бы не пошел на убийство.

— Да, конечно. Кому теперь принадлежит компания?

— В некотором роде я стал ее владельцем. «Аквастейт» теперь является одним из наших дочерних предприятий.

Паула сверилась со своими данными.

— Понятно. Вы стали председателем правления «Ганзы констракшн».

— Верно. Через шесть месяцев после нашего выхода на рынок в «Аквастейт» поступило предложение от «Ганзы». Я выторговал себе удвоенное количество акций, место в правлении и право на сделки с опционом на будущее. Сорок лет упорной работы, и вот результат. Мы стали крупнейшей на планете фирмой, занимающейся гражданским строительством. Вы заказываете — мы строим для вас. Кроме того, у нас есть несколько филиалов на других планетах. Еще немного — и мы можем соперничать с межзвездными гигантами.

— По моей информации, компания, которой вы с Тарой владели, в течение трех лет после развода не проводила торгов акциями.

— Нет. Тара, вернее, ее адвокаты согласились, что мы оба выиграем, если немного подождем, пока наш бизнес не вырастет настолько, чтобы приносить прибыль, и тогда поднимется цена акций. Когда «Аквастейт» вышла на рынок, ее акционерный капитал был зарегистрирован банком Тампико, а затем, после продажи компании, переведен в «Ганзу». Мне не стоило бы этого вам говорить, но… После возрождения Тара продала большую часть акций. Она тратит чертову уйму денег, поддерживая этого идиота-аристократа, за которого вышла замуж, и его плантацию.

— Спасибо, но не думаю, что это имеет отношение к нашему расследованию. Меня больше интересует то, что происходило с ее активами в течение семнадцати лет до возрождения Тары. Они так и оставались в банке Тампико?

— Насколько мне известно, да. Я знаю, что они были проданы недавно, поскольку являюсь председателем правления и могу отслеживать смену владельцев пакетов акций. Она избавляется от них с завидной регулярностью — примерно на два миллиона долларов Октиера в год.

Паула повернулась к Хоше:

— Надо связаться с банком Тампико и выяснить, что произошло за эти семнадцать лет, кроме выплаты дивидендов.

— Обязательно.

Меллани Рескорай выбралась из бассейна и, стоя на фоне акварельно-розового неба, стала энергично вытираться. Паула не могла не признать привлекательности девушки, а Мортон уставился на нее голодным взглядом.

— Как насчет врагов? — спросила Паула. — У Тары они были?

— Нет. — Мортон все еще не сводил глаз со своей подружки. — То есть я сомневаюсь в этом, я не помню точно, поскольку избавился от большей части тех воспоминаний, оставив только общие сведения.

— А у вас? У вас тогда были враги?

— Я бы так не сказал. Соперники в бизнесе, конечно, имелись. Их и сейчас более чем достаточно. Но ни одна сделка не стоит того, чтобы решиться на убийство. Тем более в то время.

— Только в то время?

— Да и сейчас тоже, — с усмешкой ответил Мортон.

— Вы встречались с Тарой после ее возрождения?

— Да. Страховые агенты и полицейские задавали мне точно те же вопросы, что и вы. Я зашел проведать ее после выхода из клиники, просто в память о прошлых временах. Я не держу обиды, и мы все-таки провели вместе тринадцать лет. Мы и сейчас время от времени встречаемся на приемах или каких-нибудь торжествах. Хотя после ее замужества это случается все реже и реже. С последнего своего омоложения я ее не видел.

— У вас с Тарой не было детей, не так ли?

Мортон переключил свое внимание на гостиную.

— Не было.

— Почему? Как вы сами сказали, вы прожили вместе тринадцать лет.

— Мы решили, что не хотим потомства; это было специально отмечено в добрачном соглашении. Мы оба очень занятые люди. Тот стиль жизни, которого мы тогда придерживались, не оставлял свободного времени для семьи.

— Хорошо, у меня еще один вопрос, возможно бесполезный, учитывая два ваших омоложения. Не припомните ли вы каких-то происшествий, предшествующих исчезновению Тары?

— Простите, ничего. Если что-то и было, это осталось в воспоминаниях, от которых я давно избавился.

— Примерно так я и думала. Еще раз спасибо, что согласились на этот разговор.

Мортон поднялся, чтобы проводить главного следователя. Проходя через вестибюль, он осмелился окинуть взглядом ее фигуру. Облегающий деловой костюм очень выгодно обрисовывал ее бедра. Он несколько раз следил за ее выступлениями в унисфере, но сейчас ее физическая привлекательность после омоложения оказалась для Мортона сюрпризом. Интересно, не собирается ли она сегодня ночью посетить «Молчаливый мир»? Если да, то Мортону хотелось, чтобы это оказалось тем же заведением, в котором бывал и он.

Он проводил посетителей и вернулся в сад на крыше. Меллани встретила его бесхитростной счастливой улыбкой, говорящей о беспредельной преданности.

— Значит, ее все-таки убили? — спросила девушка.

— Они и сами этого еще не знают.

Она обвила руками его шею и прижалась еще влажным телом.

— Какое тебе до этого дело? С тех пор прошла целая вечность.

— Сорок лет. И меня бы очень встревожило, если бы это случилось с тобой.

Ее губы сердито выпятились.

— Не говори так.

— Дело в том, что ответственность за преступление не уменьшается со временем, особенно в наши дни.

— Ладно. — Она пожала плечами, а потом снова улыбнулась. — Я не сбегу от тебя, как она. Никогда.

— Рад это слышать.

Он слегка наклонился и стал страстно ее целовать, на что она, как обычно, ответила с таким же энтузиазмом. Как легко было воспользоваться ее юношеской беспечностью. Особенно человеку его возраста и с его опытом. Она никогда раньше не видела никого, кто был бы так учтив, самоуверен и богат, как он. Она ни с кем не встречалась, кроме хорошеньких мальчиков, живущих первой жизнью. Вырваться из ограниченности среднего класса ей самой не хватило бы смелости, но с его уговорами и поддержкой она скоро отведала вкус запретных плодов. Публичность их отношений, ссора с родителями — все это играло ему на руку. Как все впервые живущие, она стремилась познать все, что могла предложить жизнь, и произошло чудо — в ее жизни появился он, готовый ее направлять и оплачивать все капризы. После долгих лет нравоучений и ограничений она внезапно поднялась на высший уровень, где все казалось доступным. Ответом на освобождение стала такая предсказуемая сверхпреданность.

Меллани была далеко не самой красивой из девушек, побывавших в его постели. В этом ей мешал излишне выдающийся подбородок и довольно широкий нос. Но при таком длинном и широкоплечем теле, натренированном в национальной федерации плавания до пика формы, она приносила наибольшее удовлетворение. Хотя, по правде сказать, больше всего его возбуждал ее возраст, и этого он не мог ожидать ни от одной из партнерш по «Молчаливому миру». Даже в этом либерально настроенном обществе соблазнение впервые живущей человеком, прошедшим омоложение, считалось на грани дозволенного. Но это лишь усиливало его влечение. А он мог позволить себе игнорировать неодобрение окружающих.

Да, теперь он принадлежал к миру богатых и могущественных людей, поднявшихся над повседневной рутиной морали. И в личной, и в профессиональной жизни. Если он хотел чего-нибудь, он это получал. Построенная им империя позволяла ему процветать. По сравнению с его первым заурядным столетием жить он начал только сейчас.

— Иди и переоденься, — сказал он спустя некоторое время. Его эл-дворецкий тотчас вызвал костюмера и визажиста, чтобы помочь девушке подготовиться. — Ресал ждет нас на яхте через час. Я не хочу слишком опаздывать: там будут люди, с которыми мне необходимо сегодня поговорить.

Костюмер и визажист, встав у дверей, терпеливо ждали: две женщины средних лет, знавшие вкусы Мортона, возможно, лучше, чем он сам. Костюмер следила еще и за его гардеробом.

— Это ведь не только деловая встреча, да? — спросила Меллани.

— Конечно нет, там будет много интересных людей. Твоего возраста и старше, чем я. А теперь иди, нам скоро уходить.

— Да, Морти.

Меллани заметила стоявших у входа женщин и снова повернулась к Мортону.

— Что ты посоветуешь мне надеть?

— Как всегда: то, что больше всего тебе идет. — Перед его виртуальным взглядом появилась вереница платьев, купленных для нее костюмером. — Вот то белое с золотом, что доставили тебе в среду. Оно довольно миленькое.

Она энергично кивнула:

— Хорошо.

Меллани еще раз обняла его, словно ребенок, ищущий поддержки у родителя.

— Морти, я люблю тебя, правда люблю. Ты ведь это знаешь?

Ее взгляд метался по его лицу, отыскивая малейший признак подтверждения.

— Я знаю.

Такое откровенное проявление преклонения, возможно, вызвало бы укол вины в его прежней, более ранней сущности. Эта связь продлится недолго. Это он тоже знал, хотя она сама не сможет о чем-то догадаться. Через год или около того другая красотка привлечет его внимание — и его снова охватит сладкий азарт погони. Меллани придется уйти, заливаясь слезами. Но до тех пор…

Он легонько шлепнул ее по ягодицам, поторапливая вернуться в пентхаус. Меллани в притворном приступе ярости взвизгнула и бросилась к дверям. Обе женщины последовали за ней.

Эл-дворецкий представил Мортону список незавершенных дел. Он просмотрел список и немного задержался, чтобы сделать комментарии — запросить добавочную информацию или отметить к исполнению. Все шло как обычно: независимо от сложности программы самоуправления, используемой компанией, главные решения всегда принимались людьми. СИ помогал избавиться от целого уровня администраторов среднего звена, но ему недоставало творческого подхода, присущего настоящему лидеру.

Наконец Мортон покончил с делами, и дворецкий принес ему еще порцию игристого джина. Облокотившись на стальные перила балкона, он прихлебывал напиток и смотрел на город, освещенный лучами заходящего солнца. Мысленно он выделял целые сектора и кварталы, построенные «Ганзой». Коммунальное обслуживание там взяли на себя дочерние предприятия фирмы, имеющие государственные лицензии, и это было его нововведением. Его внимание привлекали и другие районы. Старые плантации и фруктовые сады, ставшие теперь окраиной города, а также мозаика зеленых участков, покрывающая подножия гор. Архитекторы «Ганзы» уже разработали проекты небольших красивых зданий, которые прекрасно впишутся в эти мини-долины. Эти дорогие первоклассные дома предназначались для растущего слоя богачей Октиера, а фермеров уже начали соблазнять финансовыми предложениями и льготами.

В быстро темнеющем небе уже замерцали звезды. Если все пойдет по плану, его влияние скоро распространится и на них, значительно увеличив число субконтрактов, которое сейчас обеспечивают инопланетные филиалы. Он уже сумел взять под свой контроль правление, а расширение бизнеса и стабильный рост стоимости акций обеспечили ему почти монаршую власть. Против его плана экспансии никто не посмеет возразить. Он видел перед собой ошеломляющие своим размахом возможности. Создание целых городских инфраструктур. Узловые миры для третьей зоны космоса, которые со временем станут конкурировать с Большой Дюжиной. Сейчас самое время жить.

Он снова опустил взгляд и посмотрел на линию крыш. Внимание привлекла старая, среднего размера башня. В ее апартаментах они с Тарой прожили большую часть своей совместной жизни. Прежде он и не подозревал, что может увидеть ее со своего балкона. С такого расстояния невозможно было рассмотреть детали — сгустившийся сумрак превратил здание в темную глыбу с параллельными рядами освещенных окон. Глядя на башню, он сделал еще глоток джина. Внутреннее устройство апартаментов не сохранилось в его памяти. Через шесть лет после развода, отправляясь в клинику для омоложения, он удалил из хранилища памяти все, кроме основных деталей. Теперь та жизнь превратилась в серию записок, она казалась не реальной, не прожитой им. И все же… Двадцать лет назад, когда он узнал о возрождении Тары, что-то в нем шевельнулось. В нарушение всех своих привычек он все же навестил ее. Он не смог узнать жену в этой женщине с расстроенными нервами и новым клонированным телом и, уж конечно, не испытал к ней никакого влечения. Он объяснил это перенесенным потрясением и психологической травмой из-за смерти.

Затем его эл-дворецкий, отслеживавший всю информацию, касающуюся Тары, предоставил ему новости о Котале, просочившиеся в информационные каналы унисферы. Мортон бросил работу в офисе — неслыханное событие — и некоторое время размышлял о странном совпадении. Затем его служащие сделали несколько запросов, в результате чего он обратился в полицию. Расплывчатость и отсутствие конечного результата в последующем отчете о ходе дела вызвали в нем негодование. Но он не стал поднимать шума, чтобы не вызвать неугодных комментариев, а вместо этого поговорил с одним из старших членов семейства Шахиф.

Передача расследования такому известному следователю, как Паула Мио, стала для него полной неожиданностью. Но неожиданностью приятной: если кто-то и мог выяснить, что произошло на самом деле, то только она. Потом перед его мысленным взглядом снова возникло упругое тело детектива, и он стал прикидывать вероятность посещения ею «Молчаливого мира».

— Морти!

Он обернулся. Костюмер и визажист в очередной раз проявили свое волшебство. Меллани стояла на пороге гостиной, и свет играл на ее золотисто-каштановых волосах, выпрямленных и ниспадающих вдоль спины, а скудные элементы одежды щедро открывали юную загорелую плоть. При мысли о новых непристойностях, которым он научит девушку этой ночью, все беспокойство о Таре и Котале мгновенно испарилось.

— Как я выгляжу?

— Потрясающе.

Глава 10

Ранним утром Оскар Монро и Гилберт Макклейн сели на Аншане в экспресс, проходивший через Сент-Линкольн и Землю-Лондон, и оказались на Керенске. Здешняя станция ККТ обслуживала переход к Высокому Ангелу, но поезда через него не ходили. Монро и Гилберт, выйдя из экспресса, вернулись по платформе к главному зданию вокзала. Переходу в транзитный сектор Высокого Ангела предшествовала целая вереница процедур, обеспечивающих безопасность. Сначала операторы ККТ провели глубокое сканирование их тел и багажа, после чего передали в отдел дипломатической полиции Содружества, где были тщательно изучены все детали их визита. Высокий Ангел был единственным местом, куда не был гарантирован свободный доступ всем гражданам Содружества. Мало того что дипломатическая полиция внимательно изучала личные дела в поисках малейших намеков на связь с преступным миром, копии отсылались и Высокому Ангелу, который мог наложить вето на посещение без объяснения причин.

Оскар с замиранием сердца ждал, пока офицер полиции изучал идентификационный файл, извлеченный из памяти его эл-дворецкого, а затем проводил ДНК-сканирование, чтобы убедиться в соответствии личности и документа. Он никогда раньше не был на Высоком Ангеле и не мог исключить вероятности отказа в посещении, да еще и с указанием причины.

— Ты бывал здесь раньше? — спросил он у Мака, стараясь продемонстрировать свою невозмутимость в присутствии полицейского.

— Это уже пятое посещение, — ответил Макклейн. — Передовые группы тренируются здесь в условиях невесомости, чтобы быть готовыми к любой неожиданности в космосе.

— Черт побери, я столько лет там проработал, но не знал об этом.

Макклейн усмехнулся приятелю. Они десять лет прослужили в разведочном отряде на Мерредине и хорошо изучили друг друга. При такой напряженной работе между людьми должно быть полное взаимопонимание, в противном случае кому-то пришлось бы уйти. В этом подразделении субординация была номинальным понятием, надо было просто доверять людям, выполняющим свою работу.

— Вот здорово! Я рисковал жизнью, а непосредственный начальник и понятия не имел о том, что происходит.

— Я же увидел, как приближается тот монстр, верно?

— Джентльмены, — обратился к ним полицейский, — вы можете пройти.

Они вышли в транзитный зал, где стюард выдал каждому комбинезон из легкой воздухопроницаемой ткани с липучками на бахилах и нарукавниках.

— Это все для челнока, — пояснил он. — Наденьте комбинезоны поверх вашей одежды, и ничего не потеряется. И прошу вас не забыть шлемы. Условия безопасности запрещают нам стартовать, пока все пассажиры их не наденут.

Еще несколько человек, бывших в зале, уже натягивали белые комбинезоны, энергично работая плечами. Те, у кого были длинные волосы, стягивали их в пучок и завязывали ленточками, полученными у стюардов. Мак подтолкнул Оскара.

— Это не Паула Мио там стоит?

Оскар проследил за его взглядом. Молодая на вид женщина завязывала лентой прямые черные волосы. Рядом стоял ее спутник — тучный мужчина, едва натянувший на себя комбинезон.

— Возможно. Она, вероятно, недавно прошла омоложение. Я помню, как шесть или семь лет назад следил за делом Шайони, торговца оружием, который снабжал кинетикой повстанцев Свободного Штата Дакра. Она четверо суток ждала в доме, пока они появятся. Вот это, я понимаю, целеустремленность.

— Моя жена изучала ее дела, когда училась в академии, поэтому я ее запомнил. Я уверен, что это она.

— Интересно, за кем она теперь гоняется?

— Знаешь, надо бы ввести ее в наш экипаж.

Оскар удивленно моргнул.

— В качестве кого? Или ты думаешь, что мы во время путешествия начнем убивать друг друга?

— Если провести год в компании твоих болванов, это вполне вероятно. Нет, но она умеет решать головоломки, на это настроен весь ее мозг. Эта способность могла бы нам пригодиться.

— Головоломки бывают разные, и нам придется столкнуться с другими проблемами. — Оскар похлопал Мака по плечу. — Старайся хорошенько, и ты когда-нибудь войдешь в командный состав.

— Раньше, чем ты, парень.

— Правильно. А кстати, что думает твоя жена по поводу отсутствия мужа в течение целого года?

— Энджи? Она отнеслась к этому довольно равнодушно. Мы уже говорили о том, чтобы расстаться, но это самый пессимистичный вариант. Просто посмотрим, что будет дальше. Если она найдет кого-нибудь, пока меня не будет, ну и ладно. Наш контракт это допускает.

— Хороший контракт.

— Да. А как насчет тебя? Как ты собираешься справляться целый год? Присмотрел кого-нибудь среди рекрутов?

— Даже и не думал об этом. У меня достаточно ОС-татуировок для ВСО самого высокого разрешения, так что я буду проводить время в гареме прекрасно сформированных пикселей.

Мак уныло покачал головой.

— Братец, тебе надо почаще выходить в люди.

Стюард собрал группу из пяти человек, куда вошла и Паула Мио с Хоше Финном, и повел их в дальний конец зала, где находился выход для отбывающих пассажиров. Липучки на подошвах громко щелкали, пытаясь закрепить ноги на гладком полу. Затем каждому подали защитный шлем, и стюард проследил, чтобы все их надели.

— Вы знакомы с невесомостью? — спросил стюард.

— Уже знаком, — проворчал Оскар.

Шлем был точно таким же, как и те, которыми они пользовались на Аншане. Оскар до сих пор ненавидел посещения сборочной платформы, но Уилсон искренне верил в пользу непосредственного руководства — вероятно, в память о времени в НАСА. С тех пор как Оскар приступил к работе на комплексе, не проходило и недели без инспекционного осмотра корабля.

— Непосредственный переход отмечен черной окантовкой, — пояснил стюард, указывая рукой в конец коридора. — После него вы сразу окажетесь в невесомости. Убедительная просьба для плавного передвижения пользоваться липучками и избегать свободного парения. Ваш челнок стоит в пятом доке. А теперь прошу следовать за мной.

Перед черной чертой он нагнулся и прикоснулся липучкой нарукавника к стене. Затем он легко подтянулся, пересек линию — и его ноги повисли в воздухе. Оскар недовольно поморщился и последовал за ним.

Через пять метров коридор вывел их в полукруглый зал диаметром примерно пятьдесят метров. В нем не было окон, а только пять равномерно расположенных по окружности шлюзов. Пятый шлюз был открыт. Стюард ловко скользил вдоль изгибающейся поверхности, цепляясь то руками, то ногами, словно гигантское насекомое. У двери шлюза он остановился, готовый прийти на помощь пассажирам при посадке в челнок.

Маленькое суденышко оказалось простой трубой, около десяти метров длиной и с двойным рядом сидений. Оскар втянул себя внутрь и посмотрел наверх. Над головой, где в самолете располагается фюзеляж, были врезаны пять иллюминаторов. Но в них ничего не было видно, кроме изогнутой стены порта отправления.

На борту оказалось всего пятнадцать пассажиров. Стюард прошел вдоль кресел, проверяя, все ли сели, после чего створки шлюза сомкнулись.

— Высокий Ангел не позволяет ККТ установить внутри него переход, — сказал стюард. — Поэтому мы находимся примерно в пятидесяти километрах от него. Вся поездка займет около пятнадцати минут. Если у кого-то есть проблемы со здоровьем, прошу известить меня сейчас. У нас имеются сильные успокаивающие средства. Сейчас прошу вас ознакомиться с гигиенической трубкой в спинке стоящего впереди кресла.

Оскар с отвращением посмотрел на гибкий шланг с одноразовым наконечником. Все же это прогресс по сравнению с гигиеническими пакетами, которые он таскал с собой во время посещений сборочной платформы.

Челнок слегка вздрогнул, освобождаясь от захватов, затем ракеты на химическом топливе вывели его из дока. Несколько секунд свободного дрейфа — и другие, более мощные двигатели начали разгонять челнок. По мере удаления от порта в иллюминаторах появлялось все больше деталей конструкции, и через минуту Оскар уже мог рассмотреть весь пункт перехода: сооружение напомнило ему кварцевую гроздь — длинные шестигранные башни, поднимающиеся из единого диска, и еще две трубы из обода диска, соответствующие портам прибытия и вылета. На концах шестигранных труб стояли гигантские шлюзы, куда буксиры доставляли самые различные грузы: опечатанные контейнеры с готовыми спутниками, сложнейшие полупроводниковые устройства, компаундные материалы, кристаллы и биологические препараты, производимые только в условиях почти полной невесомости. Те же буксиры загружали в шлюзах доставляемые через переход продовольствие и другие предметы потребления, чтобы отвезти их к Высокому Ангелу.

Скоро в иллюминаторе появилась и остальная часть архипелага. В свободном полете парили более сотни предприятий, начиная с крошечных независимых исследовательских капсул, едва превышающих своими размерами челнок, и кончая гигантскими производственными центрами корпораций, километровыми сетями с модулями в каждом узле, мерцающими, словно драгоценные камни. Челнок немного изменил курс, и в поле зрения появился газовый гигант Икаланайз, доминирующий в звездном пространстве. С этой точки орбиты он представал колоссальным полумесяцем, испещренным темно-оранжевыми и белыми полосами облачности с соприкасающимися между собой неровными краями. Казалось, будто два цвета запустили друг в друга когти. На экваторе, недалеко друг от друга, виднелись два темных пятна, обозначавшие прохождение двух из тридцати восьми имеющихся у гиганта спутников.

Спустя десять минут челнок еще раз повернул, выравнивая курс перед включением двигателей для снижения. Перед Оскаром появился Высокий Ангел.

В 2163 году разведывательная экспедиция, открывшая эту звездную систему, не обнаружила ни одной планеты, пригодной для жизни людей, и руководитель центра полетов уже был готов закрыть червоточину и двигаться дальше, как вдруг со стороны Икаланайза поступил мощный регулярный микроволновой сигнал. Источник был определен на высоте в полмиллиона километров над насыщенной серой атмосферой, и туда для подробного осмотра был перемещен переход. Поверхностный осмотр привел в недоумение; телескоп был нацелен на темный каменный осколок длиной шестьдесят три километра и шириной двадцать километров. Но от него исходили лепестки жемчужно-белого света — словно крылья ангела. С более близкого расстояния и после дополнительной фокусировки оказалось, что на скале были расположены двенадцать гигантских искусственных кристаллических куполов, установленных на концах длинных металлических стержней. Не все своды были прозрачными и освещенными. В пяти из них были видны города чужаков. Улицы освещали рубиновые, бирюзовые и изумрудные светильники, тогда как тысячи окон странных архитектурных сооружений в виде башен, арок, конусов и сфер сияли спектрами незнакомых солнц.

Оказалось, что они обнаружили космический корабль, живого гиганта, способного передвигаться со сверхсветовой скоростью. Подобный тип жизни был непонятен людям: то ли машина поднялась до уровня сознания, то ли рожденное космосом живое существо, эволюционировавшее или технически модифицированное до его нынешнего состояния. Высокий Ангел никогда не распространялся относительно своего происхождения. Он лишь сообщил, что предоставляет жилое пространство для представителей различных рас, обитающих на планетах, с целью их изучения. Он «отдыхал» на орбите вокруг Икаланайза, но как долго длился этот отдых, тоже не сообщалось. После непродолжительных переговоров по радиоканалу Высокий Ангел согласился открыть для людей три (пустующих на тот момент) из его куполов для использования в качестве городов-общежитий астроинженерных компаний. Двумя основными пунктами в соглашении сторон была возможность запрета со стороны Высокого Ангела на посещение и поселение отдельных лиц и его обязательство заранее проинформировать новых поселенцев о намерении снова отправиться в путь… когда бы это ни случилось.

Их челнок прошел под обширнымоснованием купола Нью-Глазго и вдоль клиновидного стержня спустился еще ниже. Космопорт был расположен чуть выше точки, где свинцово-серый стержень уходил в каменную внешнюю оболочку космического корабля, и представлял собой плотное ожерелье доков и шлюзов, охватывающее основание купола. У нескольких шлюзов уже стояли челноки, а кое-где виднелись разгружающиеся буксировщики.

— Спасибо, что вы выбрали для полета нашу компанию, — сказал стюард. — Не забывайте, пожалуйста, что вы останетесь в невесомости до того момента, когда лифт начнет движение.

Оскар дождался, пока выйдут впереди сидящие пассажиры, и только тогда отстегнул ремни. Коридор за пределами шлюза не произвел на него впечатления: широкая серебристая труба, слегка изгибающаяся вниз, в глубину стержня, в ней не было ничего экзотического. Он направился к двери лифта, расположенной в противоположной стене. Как и все остальные пассажиры, для передвижения Оскар цеплялся за пол липучками подошв. За мгновение до закрытия двери он заметил, что Паула Мио и ее спутник скользнули мимо лифта, направляясь дальше по коридору.

Лифт начал подниматься внутри стержня, и сила тяжести немного увеличилась. Оскар решил, что это происходит за счет ускорения. Но лифт остановился, и он обнаружил, что сила тяжести соответствует нормальной земной гравитации. Как это получалось, Высокий Ангел никогда не объяснял, как не объяснял и своих других технических способностей вроде используемого им источника энергии, принципа сверхсветового двигателя, способа защиты от ударов космических частиц или состава массы, из которой строились купола.

Их лифт, как и девять других, открыл двери в просторном зале прибытия. Оскар и Мак, сняв комбинезоны, бросили их в корзину и с нетерпением зашагали к выходу. Транзитный сектор находился в центре круглого парка Нью-Глазго. В зеленой зоне шириной в пять километров так густо росли деревья, что парк вполне можно было назвать лесом. За деревьями начинались небоскребы, различные по форме и структуре, как и на любой авеню Нью-Йорка. Но, в отличие от земного города, между ними петляли тонкие рельсы эстакады, по которым между установленными пунктами на значительной скорости проносились персональные гондолы. День был в самом разгаре, и ставший полупрозрачным купол над городом пропускал равномерный белый свет, близкий по своему спектру к свету Солнца. В приятно теплом воздухе чувствовалась летняя влажность.

Оскар на мгновение замер, задрав голову и обводя взглядом окрестности.

— Должен признать, это производит сильное впечатление. У «Второго шанса» есть определенные перспективы, а?

— Это разные вещи. — Мак пожал плечами. — Мы построили переходы и обширную сеть ККТ, до любой планеты можно легко добраться. Если бы триста лет назад мы стали строить космические корабли, думаю, мы бы странствовали по Галактике на чем-то вроде этого.

Оскар перевел взгляд на своего приятеля.

— Ты и сам поражен не меньше меня, — заявил он.

— Признаю, это грандиозное сооружение, но оно не вызывает у меня комплекса неполноценности.

— Ладно-ладно. И как мы попадем к мадам председателю?

Мак показал на зеленую рощу. От транзитного сектора расходились узкие тропинки, исчезавшие за деревьями. Где-то недалеко журчал ручей, а между толстыми стволами поблескивала водная гладь озера. Метров через пятьдесят тропинка вывела их к невысокой белой колонне, у которой стояли три персональные гондолы.

— Они привезут нас к ней, — сказал Мак.

Гондолы оказались простыми полупрозрачными сферами на плоском основании. Дверями служили овальные отверстия с обеих сторон, защищенные прозрачным полем. Мак скользнул внутрь и уселся на скамью. Оскар последовал за ним. Изнутри сквозь стены гондолы все было видно. Силовое поле на дверях замерцало и сомкнулось.

— К приемной председателя, пожалуйста, — произнес Мак.

Гондола несколько метров пролетела над самой землей, а затем тропинка увела их в тоннель, куда они и нырнули. Тоннель оказался неосвещенным, хотя в самой гондоле по-прежнему было светло.

— Ого! — выдохнул Оскар. Его руки автоматически вцепились в поручни гондолы, хотя ощущения движения по тоннелю не было. — Наверное, какая-то система подавления инерции.

— Перестань анализировать. Просто наслаждайся. Особенно этим моментом.

— Каким… О черт!

Гондола вертикально вылетела из тоннеля и помчалась по одной из ниток скайвея. В первый момент могло показаться, что скорость превышает скорость звука. Совершенно не ощущая ускорения, они пронеслись мимо одного из небоскребов — высокого узкого конуса из голубоватой стали, увенчанного красным шаром, а потом повернули по плавной дуге. Навстречу им мчалась другая гондола. Оскар с трудом удержался, чтобы не зажмуриться, когда она промелькнула мимо. Только после этого его сердце стало биться немного медленнее и он смог получить хоть какое-то удовольствие от поездки. К этому времени они уже поднялись достаточно высоко, чтобы иметь возможность окинуть взглядом все пространство под куполом. Городские кварталы чередовались с обширными парками, а силуэты зданий представляли великолепное зрелище.

— Ночью здесь еще лучше, — сказал Мак. — Купол становится совсем прозрачным, и наверху можно увидеть Икаланайз. Вот тогда точно понимаешь, что находишься в чужом мире.

На следующей развязке скайвея они развернулись и спустились к зданию, имевшему вид серебряной раковины. Гондола скользнула в вестибюль восемнадцатого этажа и остановилась у белого столба, где уже стояли несколько таких же машин.

— Ну как, лучше, чем твой «мерс»? — спросил Мак, выбираясь из гондолы.

Оскар состроил гримасу.

— Просто другой.

Их уже поджидала одна из сотрудниц штаба председателя — Суулина Депфор, молодая на вид женщина в дорогом деловом костюме.

— Добро пожаловать в городской совет, джентльмены, — приветствовала она их. — Мисс Галл ждет вас.

Она провела их прямо в кабинет председателя Ассоциации резидентов человечества. Эта огромная овальная комната, вероятно, располагалась внутри самого большого центрального гребня здания. Вместо потолка здесь был конический выступ из витражного стекла, струящегося всеми возможными цветами. В помещении имелся только один предмет мебели — стол у противоположной от входа стены, что придавало комнате сходство со старинным тронным залом. Оскар мгновенно вспомнил, что Тонья Галл уже больше ста лет была председателем Ассоциации. Из известных истории монархов так долго не правил никто.

Председательница поднялась им навстречу. Высокая женщина с иссиня-черной кожей, одетая в традиционный африканский костюм. До следующего омоложения ей оставалось меньше десяти лет, и ее лицо приобрело выражение уверенного достоинства. В черной шапке коротко подстриженных волос уже мелькали седые пряди. То, что она не позаботилась их скрыть или закрасить, свидетельствовало об абсолютной уверенности в себе. Не зря она проходила через все выборы с подавляющим большинством голосов. Немногочисленные критики и оппоненты утверждали, что никто просто не хочет сменить ее на этом посту, а должность председателя стала номинальной, поскольку Высокий Ангел безупречно выполняет все свои обязательства. Но это было явной недооценкой ее деятельности. Пребывание людей на Высоком Ангеле началось с простых и удобных общежитий для служащих астроинженерных компаний; теперь же три купола — Нью-Глазго, Звезда Москвы и Кракокол — стали домом для населения в пятнадцать миллионов человек. Еще два купола — Окленд и Бабуянский Атолл, о которых она договорилась с Высоким Ангелом, были почти окончательно выращены и готовы для заселения. Парящие снаружи лаборатории производили небольшую, но весьма важную часть высокотехнологичных систем для Содружества. По любым меркам история отношений с Высоким Ангелом была историей значительного успеха, и Тонья Галл, приехавшая сюда по контракту в качестве техника с первой волной резидентов, стала одновременно воплощением и создателем этой истории. Кроме того, у нее за плечами был один из самых продолжительных сроков службы на руководящей должности, и в политических кругах недавно стали появляться слухи о ее участии в президентских выборах.

Оскар пожал протянутую председателем руку, ощущая прохладную сухую кожу.

— Благодарю за ваше согласие на эту встречу, мэм.

— Я не сразу решила согласиться, — ответила Тонья Галл. В ее голосе не было и намека на юмор или доброжелательность. — Вместе с остальными резидентами я чувствую себя оскорбленной из-за решения Найджела Шелдона строить корабль где-то в другом месте.

Оскар ощутил, как напряглось его лицо, он даже не осмелился оглянуться на Мака.

— Я уверен, он и в мыслях не желал оскорбить вас, мэм.

— В таком случае почему бы не построить корабль здесь? — искренне удивилась она. — У нас имеется полный спектр производственных мощностей вкупе с огромным научным потенциалом. Стройка на Аншане, без сомнения, значительно увеличивает стоимость проекта. Почему он так поступил?

— Аншан расположен ближе к Паре Дайсона…

— Ха! — Она пренебрежительно взмахнула рукой. — Можно подумать, несколько дней полета имеют большое значение. А может, он намерен соперничать с нами в области космической инженерии?

— Могу вас заверить, мэм, что на Аншане будет построен только этот космический корабль. Там нет промышленных объектов с условиями невесомости. А с Высокого Ангела мы импортируем множество самых различных компонентов.

— Хм. Пока меня удовлетворит это объяснение, но лично от меня можете передать мистеру Шелдону, что я очень недовольна его решением. И в следующий раз, когда ему потребуется поддержка при голосовании в сенате, путь на нас не рассчитывает.

— Я ему передам, — удрученно ответил Оскар.

— Итак, что вас сюда привело?

— Мы бы хотели спросить Высокого Ангела, что ему известно о Паре Дайсона. Любая информация, даже самая незначительная, была бы для нас полезной.

— Но мы поддерживаем связь с унисферой, или вам это неизвестно?

Оскар не ответил на ее испытующий взгляд.

— В таких критических случаях мой непосредственный начальник предпочитает информацию, полученную из первых рук, а Ассоциация резидентов имеет постоянный доступ к контрольной системе Высокого Ангела.

— Ему об этом ничего не известно.

— Мы бы хотели лично в этом убедиться.

Ее губы сжались в сдержанной улыбке.

— Говорите, из первых рук, джентльмены? Хорошо. — Она показала рукой на арочное окно позади стола. — Вы видели все эти купола по пути сюда?

— Да, видели большинство из них.

— В одном из куполов живут райели. Нам это известно лишь потому, что они допускают контакт с людьми. Что касается восьми других куполов, никто не знает, кто там обитает. В трех из них имеются города или подобные им структуры; по ночам они освещаются, но никакого движения рассмотреть невозможно. Один купол заполнен каким-то туманом, и люди утверждают, что видели внутри огоньки и тени, но доказательств этому нет. Один купол постоянно остается темным, но испускает сильное излучение в инфракрасном спектре, что говорит о высокой, по сравнению с заселенными людьми планетами, температуре. Другой купол все время освещен, но его поверхность остается матовой. И последний меняет освещенность согласно тридцатисемичасовому циклу, но тоже непрозрачен. Как вы понимаете, джентльмены, за два проведенных здесь столетия мы даже не смогли познакомиться с соседями. Сохранение личной тайны для Высокого Ангела превыше всего. А вы являетесь сюда, чтобы расспрашивать о расе, намеренно закрывшей себя от всей остальной Галактики.

— Я признаю, что шансов на успех у нас немного, — сказал Оскар. — Но вы должны понимать, что мы можем хотя бы попытаться.

— Я понимаю ваши мотивы, хотя и не одобряю их. Мы обязаны заботиться о нашем собственном положении здесь, и эту цель я ставлю во главу угла. Тем не менее вы можете воспользоваться прямым каналом связи с нашим хозяином.

— Благодарю вас, мэм.

Они направились к выходу из кабинета вслед за Суулиной Депфор, звонко цокавшей своими каблучками по полированному полу. Оскар до самой двери ощущал на себе взгляд председателя. Двери за ними закрылись, и они переглянулись. Мак надул щеки.

— Иисусе, какая крутая тетка! — проворчал он.

При этих словах Суулина Депфор обернулась и приподняла бровь. Лицо Мака тотчас залилось пунцовой краской.

— Разговоры по официальному каналу проходят здесь, — сказала Суулина Депфор.

Справа от вестибюля она показала им комнату без окон, предназначенную для переговоров. Это помещение, в отличие от кабинета председателя Ассоциации, особым размахом не отличалось. Внутри стоял простой овальный стол и шесть черных кожаных кресел с высокими спинками.

— Просто говорите, — сказала она. — Высокий Ангел вас слышит.

После этих слов она закрыла за собой дверь.

— Похоже, две крутые тетки, — буркнул Мак, усаживаясь в конце стола.

Оскар бросил на него предостерегающий взгляд.

— Здравствуйте?

Гладкая стена в дальнем конце комнаты стала голубой, затем прояснилась, и в ней отразилась часть конференц-зала. За столом в кресле сидел мужчина в черном джемпере и темных брюках. На широком лице просвечивала двухдневная щетина, а волосы надо лбом начали заметно редеть. Этот облик должен был внушать уверенность — вроде старшего руководителя, которому можно доверять.

— Здравствуйте.

— Вы и есть Высокий Ангел? — спросил Мак.

Мужчина пожал плечами.

— Насколько я понимаю, этот образ близок вашей расе. Показывать изображение моего корпуса и жилого отсека было бы, по-моему, несколько претенциозно.

— Мы благодарны за ваше внимание.

— После встречи с нашим дорогим председателем это наименьшее, что я могу для вас сделать. Да, Мак, вы были правы, она действительно крутая тетка. Я думаю, именно поэтому люди и голосуют за нее — кто осмелится голосовать против? Но она, безусловно, отлично справляется со своей работой.

— Вы слышали, что мы здесь говорили?

— Внутри себя я слышу все, что мне захочется. Как я говорил лидерам Содружества с самого начала, я здесь для того, чтобы собирать информацию о различных расах, а сделать это можно лишь посредством наблюдения.

— Я понимаю, что это не относится к нашей теме, но почему вы собираете информацию?

— А почему вы тратите так много времени на споры о сексе, политике и религии? Мы такие, какие есть, независимо от внешнего вида, природы и размеров. Моя главная задача — сбор сведений о различных расах, я исследователь и антрополог. Я не могу себе представить, чтобы заниматься чем-то еще.

— Ну хорошо, — дружески произнес Мак. — А для кого вы собираете информацию?

— Я так давно этим занимаюсь, что уже не могу вспомнить точно. Но это может быть ложью, а на самом деле я мог бы собирать информацию об этой Галактике и ее обороноспособности для флотилии боевых кораблей, угрожающих из Туманности Андромеды. Настанет день, и я встречусь со своими сородичами посреди разрушающейся Вселенной, чтобы нести семена новой эволюции в другую, нарождающуюся Вселенную. Или я остаюсь на своей олимпийской орбите, чтобы наблюдать за живущими на планетах ради собственного развлечения. Мотив вы можете выбрать сами, джентльмены, в этом ваша раса намного обошла все другие народы.

— Почему чужаки предпочитают оставаться под покровом таинственности?

— Надеюсь, вы не ставите меня в один ряд с сильфенами? Это очень просто. Как я сказал, объяснение заключается в моей деятельности. Полагаю, я получаю удовольствие от встреч с вами и полученных от вас знаний. Я сожалею, что взамен даю слишком мало информации, но такова моя природа. Возможно, в один из дней я решу, как поступить с накопленными знаниями, решу трансформироваться или переместиться. Но на данный момент я весьма далек от точки насыщения и мое любопытство относительно этой Вселенной не иссякло.

— А это любопытство никогда не приводило вас к Паре Дайсона? — спросил Оскар.

— Нет, боюсь, что нет. Наш председатель была с вами искренна. У меня нет информации ни по одной из этих звезд.

— Но неужели вам не интересно? Ведь расы, способные возвести такой барьер, наверняка достойны изучения.

Высокий Ангел широко усмехнулся.

— Если они закрылись барьером, как же я смогу их изучать? Но, да, вы правы, они могли бы стать весьма интересным объектом в моей маленькой коллекции. Однако я лишь недавно встретился с вами.

— Согласен, — сказал Мак. — Но разве вам не интересна причина сооружения барьеров?

— Конечно, интересна. И опять я должен заметить, что ничем не могу вам помочь. Причина мне неизвестна, и я никогда не бывал в том секторе космоса.

— А как насчет наблюдений? Не было ли у вас ощущения разгорающегося конфликта еще до появления барьеров?

— Нет, не было. Насколько я знаю, та область космоса ничем не примечательна. И там не происходило никаких неестественных изменений на звездном уровне. Ни одна звезда не погасла, не появилось ничего нового, и я не заметил, чтобы какая-то из планет была уничтожена.

— А что вы можете сказать насчет общей идеи? Вы и сами говорите, что довольно давно занимаетесь этой деятельностью. Не встречались ли вам другие случаи, когда для защиты звезды требовался барьер? Есть ли в Галактике расы, которые решились бы атаковать звезду или уничтожить населенную планету?

— Намерения и способности — это не одно и то же. В вашей истории есть немало людей, которые без каких-либо угрызений совести сеяли смерть и разрушения; будь у них возможность уничтожить звезду, они могли бы ею воспользоваться. А в вашем прошлом я видел народы, возводившие жестоких тиранов в сан святых. Хотя, чтобы достичь технического уровня, при котором уничтожение солнца было бы достижимым, общество должно быть относительно стабильным.

— Некоторые из величайших достижений были сделаны именно в период военных конфликтов, — заметил Мак.

— Согласен, человечество больше, чем иные расы, способно совершать скачки в развитии перед лицом угрозы, — ответил Высокий Ангел. — Но между созданием новых видов оружия и разработкой фундаментальных теорий существует огромная разница. Истинный научный прогресс — явление достаточно медленное, и лишь в стабильном обществе мыслители и теоретики могут рассчитывать на поддержку на протяжении многих поколений. В процессе эволюции расы, способные вырваться за пределы своей планеты, обычно имеют биологический или общественный механизм подавления первобытной жестокости. Есть, конечно, немало исключений и личностей, опровергающих это ограничение. А может быть и так, что не слишком высокоразвитое общество обладает артефактом или знанием, оставленным более цивилизованной расой. Но применить такое объяснение к обществу, способному угрожать уничтожением звезде, вряд ли целесообразно.

— Но почему возник барьер?

— Я действительно не знаю, — сказал Высокий Ангел. — Но мой опыт и накопленные знания подсказывают, что на девяносто девять процентов это не защита от агрессии.

— Одного процента достаточно, чтобы вас уничтожить, — пробормотал Оскар.

— Это верно. Но в пределах тысяч и даже десятков тысяч световых лет я не знаю ни одной расы, способной на подобные акты агрессии. Может, я и ошибаюсь, поскольку не могу считать себя непогрешимым. Ведь даже мегавспышка, уничтожившая большую часть жизни на Дальней, могла быть примером подобной воинственности. Но это выходит за рамки поведения большинства цивилизаций и рас. Тем не менее я веду самое тщательное наблюдение за космосом на расстоянии многих парсеков. Если там возникнет подобная угроза, значит, она способна скрыться от моих органов чувств. И я признаю, что это предположение меня тревожит.

— Или угроза настолько велика, что беспокоиться уже не о чем, — добавил Мак.

— Такая точка зрения свойственна только людям, — заметил Высокий Ангел. — Я не могу ее разделить. Но, согласно вашим понятиям, меня можно было бы считать трусом.

— И поэтому вы не посещали Пару Дайсона?

— Вернее сказать, с такого расстояния наблюдать намного удобнее. Я любопытен и потому в данный момент, больше чем когда-либо, хотел бы вам помочь.

Оскар провел рукой по волосам.

— Спасибо и на этом. Если вы заметите нечто интересное…

— Я обязательно вас проинформирую. И прошу вас, не стесняйтесь и в дальнейшем обращаться ко мне, если возникнут еще вопросы. В будущем я подключусь к связи с кем-нибудь из вас непосредственно через унисферу.

* * *

И Паула, и Хоше во время поездки на экспрессе до Керенска молча сидели в креслах первого класса и изучали материалы дела. Диаграммы, отчеты, финансовые графики — все это непрестанно мелькало в их виртуальном поле зрения. Неиссякаемый поток информации в конце концов утомил даже Паулу.

Но вот в полете на челноке на Высоком Ангеле они оба отвлеклись от дела. Вид из окна настолько увлек Хоше, что он стал запрашивать у эл-дворецкого подробное описание. После приземления у основания стержня под куполом Нью-Глазго, когда остальные пассажиры устремились к лифту, Паула через своего эл-дворецкого обратилась за инструкциями к внутренней информационной сети Высокого Ангела. Получив вспомогательную программу, она прошла по извилистому коридору к двери небольшой кабины лифта.

— Ты отыскал в файлах дела что-нибудь важное? — спросила она, как только двери за ними закрылись и лифт пришел в движение.

Хоше подозрительно осмотрелся.

— А здесь можно говорить?

— Да. Высокому Ангелу известно обо всем, что происходит внутри. И я уже ввела его в курс дела.

— Ого! Хорошо. Национальная налоговая инспекция Тампико выдала полезную информацию. После размещения акций, принадлежащая Таре половина компании была сдана ее адвокатами на депозит в Первом государственном банке Тампико. Спустя восемь месяцев, когда Мортон согласился на слияние, капитал был переведен в акции «Ганзы». Все как обычно. Затем они оставались там вплоть до оживления Тары, после чего она снова перевела их на свой счет на Октиере.

— А что с дивидендами?

— Сделка с «Ганзой» оказалась удачной. Дивиденды выплачивались каждые четыре месяца, а цена акций выросла в двенадцать раз — Мортон отлично управляет компанией. Деньги поступали прямо в банк, на долгосрочный инвестиционный счет, что за семнадцать лет дало значительную сумму, хотя процент был ниже, чем в большинстве фондов. Денег никто не снимал, они оставались без движения и накапливались для Тары. Каждый год банк выплачивал определенный процент налогов. Длительный промежуток времени никого не заинтересовал; по-видимому, у них немало счетов, которые никто не трогает целыми столетиями.

— У нее был текущий счет в Первом государственном банке?

— Нет.

— И за пределами Октиера нет никаких свидетельств открытия счета на имя Вайоби Котала? Если они какое-то время жили на Тампико, им требовались деньги. Их можно было бы отследить.

— Все кредитные переводы Тары с Октиера прекратились после итогового баланса, а это произошло через три недели после ее предполагаемого отъезда на Тампико. Последний платеж был осуществлен в адрес адвокатской конторы, занимающейся ее разводом; это было за неделю до выплаты итогового баланса. На этом все заканчивается. Адвокаты переслали документы Мортону через две недели после ее отъезда. Спустя три года банк изменил статус ее счета с текущего на законсервированный. Это стандартная процедура, когда счетом не пользуются в течение определенного промежутка времени, что не дает возможности не слишком честным служащим потихоньку списывать деньги со счета в свой карман, пользуясь отсутствием клиента. Для возобновления счета после оживления ей пришлось посетить банк с постановлением суда, подтверждающим ее личность.

— Какие платежи зафиксированы на ее счете за две недели до оплаты услуг адвокатов?

— Ни единого. Предыдущий платеж был сделан в кафе во время ленча с Каролиной Тернер. Между ними никаких расходов.

— Нам известно, где она находилась во время проведения расчетов с адвокатами?

— Нет. Просто в пределах досягаемости унисферы.

— Выходит, ни личных контактов, ни документальных подтверждений, — пробормотала Паула.

— Банки будут клясться в суде, что для совершения операций клиент должен быть жив, но это не соответствует истине. Из-за кредитных хакеров банки ежегодно теряют миллиарды долларов. Единственный безопасный кредитный счет имелся в банке РИ; и ей приходилось видеть рапорты о самых продвинутых хакерах, которые сумели взломать и его, хотя это требовало клеточного трансформирования и досконального знания образа жизни жертвы. А код доступа, каким бы сложным он ни являлся, при наличии времени и ресурсов можно было скопировать и дублировать.

— А как насчет Вайоби Котала, он тратил деньги на Тампико?

— Нет, я проверял его счет. Та же самая история, что и с Тарой. После их исчезновения ни одной покупки. Его банк изменил статус счета двумя годами позже.

— Кто оплачивал билеты до Тампико?

— В кассу вносили наличные, но билеты зарегистрированы на имя Тары.

— Как я полагаю, проверить, были ли они использованы, невозможно?

— Нет. ККТ не хранит информацию такого рода.

— У них на каждой станции имеются сенсоры и камеры.

— Но записи не сохраняются четыре десятка лет, это стоило бы целое состояние. Они хранят их пару лет — в лучшем случае; да и то срок разный для каждой станции.

— А что с наличными? Кто-то из них перед отъездом с Октиера снимал со счета значительную сумму?

— Нет. Никто из них за этот период не снимал со счета наличные. Так что, если у одного из них не было где-то секретного счета, трудно поверить, что они были живы даже в первые две недели после исчезновения.

— Хм. — Паула подняла руку, чтобы стабилизировать свое положение нарукавником, поскольку лифт изменил направление. Она знала, что в данный момент их везут внутри корпуса гигантского корабля к куполу, где проживают райели. — Она могла продать что-то из своих драгоценностей и жить на вырученные деньги. Но зачем? Чем подробнее мы изучаем их поездку на Тампико, тем меньше в нее верится.

— Я с самого начала не верил в бегство.

— Я тоже. Но мы должны быть уверены, Хоше.

— Безусловно.

— В моем Управлении не смогли обнаружить тайное хранилище памяти, открытое Тарой. Я полагаю, это можно считать официальным фактом. Она была убита, и Котал, вероятно, тоже. Теперь нам необходимо найти мотив, а это самая запутанная часть дела. Скорее всего, дело не в финансах.

— Мог быть убийцей Мортон или Филиппа Йо?

— Преступление в порыве страсти? Полагаю, мы должны это учитывать.

— Но?..

— Но я склонна думать, что Шахиф и Котал ввязались в какую-то криминальную историю. Оплата адвокатов двумя неделями позже это подтверждает, поскольку кто-то явно хотел убедить, что они живы, и таким образом обеспечить себе алиби. Если это так, нам вряд ли удастся что-то отыскать.

— Тогда почему мы здесь?

— Процесс исключения. Я хочу досконально изучить личную жизнь Тары Шахиф. Всю.

Ее пальцы сжали небольшую сумочку. Она понимала, что Хоше серьезно сомневается в ее теории, но, как хороший полицейский, не позволяет себе критиковать босса. Пока не позволяет.

Лифт поднялся по стержню купола райелей, и сила тяжести тотчас заявила о себе, достигнув восьмидесяти процентов земного стандарта.

Хоше потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Он никогда раньше не встречался с чужаками, хотя жена постоянно толковала о посещении сильфенов. И это отклонение от повседневной жизни тоже было частью работы с Паулой Мио. Как только стало известно о ее участии в расследовании этого дела, он всеми правдами и неправдами убедил капитана участка направить в помощники именно его. Участие в успешном расследовании само по себе полезно, но, кроме этого, он искренне хотел увидеть, как она работает. И еще имелась небольшая вероятность заручиться ее поддержкой для перевода в Управление по расследованию особо тяжких преступлений. Хоше ни с кем не делился планами насчет своей карьеры, но к этому моменту идея прочно засела у него в мозгу.

За открывшейся дверью лифта он ощутил некоторое разочарование. Вместо экзотического мегаполиса чужаков он увидел сумрачный переход с гладкими матовыми металлическими стенами, поднимавшимися метров на тридцать. Над ними виднелся прозрачный купол, пропускающий внутрь тускло-янтарный свет Икаланайза. Под ногами вдоль всего прохода, словно освещенные свечами рубины, мерцали маленькие красные огоньки. Абсолютная тишина производила гнетущее впечатление.

— Возможно, днем все это выглядит лучше, — решил он.

— Сейчас и есть день, — официальным тоном сказала Паула и зашагала по переходу.

По меньшей мере дважды Хоше мог поклясться, что над стенами пролетело что-то огромное. Возможно, это был просто невидимый поток воздуха, а может, игра света. Всякий раз, когда он поднимал голову, он видел над стенами только полосу прозрачного покрытия кристалла.

— Тебе известно, куда мы идем? — спросил он.

— Более или менее. Геометрия города каждый раз слегка изменяется, здания и улицы постоянно поворачиваются, но делают это медленно. Не беспокойся, Высокий Ангел не допустит, чтобы мы забрели туда, где нам быть не положено.

На пересечении переходов она помедлила. Поперечный проход был немного шире предыдущего, и на полу горели зеленые огоньки. По проходу навстречу им двигался райель. При тусклом освещении трудно было разобрать что-то, кроме приближающейся огромной темной громады, и от этого чужак казался еще более страшным. Взрослый райель по величине превосходил слона, но на этом сходство заканчивалось. С точки зрения Хоше, передняя часть туловища напоминала лежащего на боку осьминога. Огромную голову-луковицу окружало целое ожерелье гибких конечностей, сильно отличающихся от пары тех, что росли внизу, видимо предназначенных эволюцией для тяжелой работы. Длиной около четырех метров, в основании они были толще человеческого тела, а заканчивались плоскими лопастями, мелкие манипуляторы постоянно находились в движении, словно растревоженное гнездо боа-констрикторов.

На пересечении переходов на Хоше одновременно уставилось пять выпуклых глаз, расположенных на боку головы. Он опустил взгляд и увидел, что из живота торчит два ряда по восемь толстых коротких ног. Эти конечности не имели ни коленей, ни лодыжек, гладкие цилиндрические выросты просто попарно поднимались и опускались, позволяя райелю двигаться вперед, плавно переваливаясь с боку на бок. На серой шкуре, покрытой коротким стоячим мехом, Хоше заметил коричневые кольца. За ожерельем щупалец вниз свисали несколько небольших наростов, словно плоть заплели в дреды. Судя по тому, как солидно качались утолщения на их концах, они были очень тяжелыми и явно представляли собой технологические устройства, а не естественные наросты.

— Вот это да! — пробурчал он, провожая взглядом удаляющегося гиганта.

Задняя часть туловища заканчивалась свисающим конусом, хвоста у райеля не было.

— Внешность у них довольно впечатляющая, — сказала Паула, сворачивая в проход с зелеными огоньками. — Немало здешних резидентов убеждены, что именно они и создали Высокого Ангела. Учитывая уровень их развития, это вполне правдоподобно.

— А ты в это веришь?

Впервые за все время работы над этим делом Паула позволила себе слегка улыбнуться.

— Я верю, что это не имеет большого значения. Но, к твоему сведению, это маловероятно.

— Почему?

— Потому что они так же равнодушны к людям, как и сильфены. Имей в виду, это не относится к данному случаю, а вообще райели смотрят на нас сверху вниз в силу своего интеллектуального превосходства. Я не думаю, что такая замкнутая раса стала бы строить нечто ради миссии Высокого Ангела. Кватукс однажды сказал мне, что они изучают физическую динамику Вселенной, а не существующие в ней цивилизации. С их точки зрения, жизнь — это всего лишь химическая случайность. Вся жизнь — включая и их собственную расу. Мне кажется, они согласились сотрудничать с Содружеством единственно ради доступа к нашей базе данных в области астрофизики. За эти годы они внесли значительный вклад в технологию сенсоров.

Они шли еще минут пять, но за исключением цвета огоньков на полу, менявшихся на каждом перекрестке, вид стен оставался неизменным. Хоше понимал, что в куполе где-то должны стоять высокие здания, но из переходов ничего не было видно. Не надо было сильно напрягать воображение, чтобы представить себя лабораторной мышью, мечущейся по лабиринту.

В конце концов Паула остановилась перед секцией стены, ничем не отличающейся от остальных; цепочка огоньков у стыка с полом на этот раз была пурпурно-фиолетовой. Еще через мгновение стена перед ней разошлась, образовав проход, достаточно широкий для райеля. За ней открылось просторное сферическое помещение, пол в котором светился бледным изумрудным сиянием.

В нескольких метрах за дверью их ожидал райель. Паула, остановившись перед ним, слегка поклонилась:

— Здравствуй, Кватукс. Спасибо, что согласился с нами встретиться.

Голова райеля приподнялась, демонстрируя влажные морщинистые складки бледной кожи, образующие ротовое отверстие. Несколько складок подтянулись вверх, и за ними показалась глубокая глотка, носовые каналы и даже острые коричневые клыки.

— Паула. — Его голос прошелестел мягким шепотом, сопровождавшимся шорохом воздуха расслабленных мышц. — Ты принесла?

— Да.

Она открыла сумочку и вытащила цилиндр с кристаллом памяти величиной с кулак.

При виде его по телу райеля прошла дрожь. Глаза Хоше давно привыкли к тусклому свету, и он сразу заметил неважное физическое состояние райеля. Шкура на его туловище натянулась так, что стали видны контуры пластинчатого скелета. Одно из щупалец постоянно дрожало, и райель старался держать его свернутым в кольцо, но широкий кончик все время вываливался. Все его глаза слезились и беспорядочно моргали.

— Она длинная?

— Тара Дженнифер Шахиф прожила около сотни лет. Ты справишься с таким объемом воспоминаний?

Одно из средних щупалец вытянулось по направлению к Пауле, и кончик замер над кристаллом.

— Да. Почти наверняка. Я смогу это сделать.

— Я говорю серьезно. — Паула хлопнула по кончику щупальца, и райель быстро отдернул его. — Я должна знать, возможно ли это. Раньше ты никогда не брал больше двадцати лет.

— Да. Да. Просто для впитывания всей информации потребуется больше времени, вот и все.

— Хорошо. Я ищу того, кто мог бы затаить зло. Того, кто появляется, а затем исчезает из ее жизни. Эти воспоминания могут быть стерты, так что поищи недостающие сегменты, где нарушается последовательность. Я хочу, чтобы ты обратил внимание как на деловые стычки, так и на личные. Возможно, это всего лишь короткая встреча или жестокий спор. Какая-нибудь причина для недовольства, ладно?

Щупальце снова медленно выдвинулось вперед.

— Этих людей и события я для тебя найду.

— Я на это надеюсь.

Она покачала на ладони цилиндр, словно взвешивая его, всем своим видом выражая нерешительность. Затем все же подняла руку и шлепнула кристаллом в свернутый кончик щупальца. Кватукс быстро втянул конечность.

— Не затягивай надолго, — предупредила она.

— Неделя. Самое большее. Я извещу тебя. Обещаю.

Стена снова разошлась, выпуская их в коридор.

— Вот как? — воскликнул Хоше. — Мы так просто оставили ее воспоминания Кватуксу?

— Ты же слышал. Кватукс вызовет меня, когда закончит.

— Черт, я думал… — Хоше понизил голос. — Я думал, мы передадим кристалл представителям власти, в какую-то криминалистическую лабораторию. Я думал, это будет оформлено официально!

— Чего ты хотел? Чтобы мэр или президент выдали нам предписание с собственной подписью? Высокий Ангел позволил нам прилететь, и город райелей нас принял. Ничего более официального здесь быть не может.

Хоше глубоко вздохнул. Он искренне не хотел спорить с главным следователем. Но он тоже был полицейским — возможно, не таким, как она, однако разбирался, что правильно, а что неправильно.

— Я только хотел сказать, что верховному суду Октиера понадобилось три дня, чтобы предоставить нам заверенную копию воспоминаний Шахиф из хранилища памяти. А если бы с просьбой обратилась не ты, а кто-то другой, мы бы и этого не получили. Разве это не доказывает огромной ценности воспоминаний? Мы имеем дело с ее личной жизнью, всей ее жизнью. А вы запросто отдаете запись какому-то больному чужаку.

— Да, это ее жизнь. Но она доверила свою жизнь нам — и была убита.

— Убийство пока не доказано.

— Тебе пора бы знать, что в нашей профессии надо доверять собственному суждению и действовать согласно ему. Тебе надо больше верить в свои силы и способности, детектив.

Хоше нахмурился, сознавая, как вспыхнули его щеки. Остальную часть причудливо подсвеченных переходов они оба прошли в молчании.

Вскоре они дошли до лифта и обнаружили дверь открытой.

— Знаешь, они жалеют его, — сказала Паула, когда кабина начала спускаться по стержню купола.

— Кто?

— Другие райели. Они жалеют Кватукса. Ты ведь понял, какой он, не так ли?

— Думаю, понял.

— Это древняя раса. В них сильно развито достоинство и милосердие, а их мозг значительно более сложный, чем наш. Мы лишь на несколько поколений отстоим от своих предков — собирателей и охотников; а райели настолько высоко поднялись над своим прошлым по лестнице эволюции, что почти стали другой расой по сравнению с теми, кто остался позади. И потому стали уязвимыми для некоторых вещей. Я не ищу оправданий падению Кватукса, но я понимаю его. Мы не слишком далеко ушли от животного мира и все еще способны на чистые эмоции. И я представить себе не могу, как может существо, никогда не испытывавшее любви и ненависти, гнева и радости, открыть себя для этих чувств. Могу лишь догадываться, какое это для них потрясение. По крайней мере, для большинства из них. Но наиболее слабые могут пристраститься к переживаниям. Именно это и произошло с Кватуксом; он стал наркоманом по отношению к людям. Он любит нас. И мне кажется, что во всей Вселенной нет ничего печальнее.

— Значит, он наслаждается нами?

— Нет, он становится нами. Он впитывает в себя все наши ощущения, каждый взгляд, каждый звук. Ты ведь слышал: через неделю он сумеет вобрать в себя сто лет ее жизни. А тогда мы сможем спросить его о чем угодно, о любом дне и часе ее жизни, и получим исчерпывающий ответ.

— Хорошо, но я не вижу в этом необходимости. Мы могли бы это сделать и без помощи райеля.

— Хоше, ты когда-нибудь просматривал чужую память?

— Нет, — признался он.

— Это совсем не то, что запись ВСО. Похоже, это я признаю; но не то. ВСО выдает приглаженную версию, определенным образом направленную и сфокусированную. Это делается специально, чтобы привлечь к чему-то твое внимание. Девяносто процентов записей имеют эротическое содержание, но встречаются настоящие драмы, приключения и путешествия. Все это требует усилий опытного исполнителя и не менее опытного редактора нервных импульсов, чтобы получить и отфильтровать те впечатления, которые хочет директор и предписывает сценарий. Ты подключаешься к ВСО, и история разворачивается перед тобой, простая и понятная, а тебе только остается сидеть и переживать ее. Настоящие воспоминания — это нечто иное, это то, что привлекло твое внимание в определенный момент. Вокруг тебя может происходить десяток важных — критических — событий, а ты, в силу своих склонностей и личного восприятия, следишь только за одним, чаще всего не самым значительным. И это необязательно то, что ты видишь, это может быть звук, запах, общее представление о помещении, а не находящиеся в нем личности и их разговоры… Мы можем фиксировать секции воспоминаний, записанных вставкой памяти. А пошаговое перемещение — это другое дело. Если только тебе известна точная дата, тебе достаточно просмотреть один день; если не повезет — целую неделю. И вот тогда может понадобиться помощь Кватукса. Люди воспринимают воспоминания в реальном времени. Мы не в состоянии ускорить их ход. И если бы мне пришлось просмотреть все столетие жизни Шахиф, мне бы на это понадобилось ровно сто лет. А Кватукс, имеющий больший мозг и великолепную память, способен загрузить себе все это почти мгновенно.

— Вы беспокоились о нем.

— Да. Сто лет — это очень долгий срок. Даже его мозг имеет свои пределы. И мне известно, что он впитал уже десятки человеческих жизней.

— А вас не тревожит то, что вы снабжаете его наркотиком?

— Человеческая этика, — едва слышно пробормотала она. — Райеля нельзя судить по нашим стандартам. У них нет полицейской службы, как у нас. Райели сами за себя отвечают. Кватукс сделал свой выбор, и в его обществе он имел на это полное право. Все равно он получил бы воспоминания. Если бы их приносила не я, нашелся бы кто-нибудь другой; это не коммерческие записи ВСО, которые ты можешь свободно купить в унисфере. Воспоминания тоже продаются, имеется даже небольшой специальный рынок. А так Кватукс помогает нам раскрыть преступление, и все остаются в выигрыше. Если бы мы попытались его остановить — по понятиям райелей, мы совершили бы тяжкий грех.

— Может быть, — вздохнул Хоше. Лифт замедлил спуск, и они снова оказались в невесомости. — И все-таки я убежден, что это неправильно.

— Ты хочешь отказаться от дела? Я не буду тебя останавливать, и это никак не отразится на твоем послужном списке.

— Нет, спасибо, главный следователь. Мы уже далеко зашли, и я хочу досмотреть все до конца.

* * *

Роб Танни с самого начала пожалел, что взялся за эту работу. И все, конечно, из-за денег, вернее, из-за их постоянной нехватки. С его нынешней специальностью — «оперативник службы безопасности» — было нелегко найти даже самую обычную работу, а о хорошо оплачиваемой должности можно было давно забыть. Так что потребовалось хорошенько подумать, когда его агент предложил контракт с фантастической оплатой. Мало того, в контракте имелся пункт об оживлении: Роб должен был загрузить свои воспоминания в архив частной клиники, а работодатель обязался оплатить их пятилетнюю сохранность. Если бы Роб в течение этого срока не явился лично, чтобы отменить хранение, клиника приступила бы кпроцедуре клонирования.

Одно это, даже если отбросить интуицию и здравый смысл, говорило о том, что через пять лет он очнется в слабом теле подростка, утратив при этом воспоминания нескольких последних месяцев. Он должен был отказаться. Но проклятые финансы: неудачные вложения в беговых лошадей, спортивные пари, а также покер и прочие азартные игры — привели к значительному превышению кредита. А с такими кредиторами, как у него, рассчитывать на отсрочку было невозможно, и его агент прекрасно об этом знал. Поэтому Роб в итоге согласился и теперь ждал, что придется помогать какой-нибудь радикальной этнической группировке вести войну против планетарного правительства ради культурной автономии. Или принимать участие в нелегальной стачке, или, если уж дела пойдут совсем плохо, ввязаться в разборки между криминальными синдикатами. Учитывая его везение, последний вариант был самым вероятным.

Две недели стажировки на новом месте Роб провел в качестве охранника на аншанском комплексе ККТ, где осуществлялось строительство космического корабля. Это были две скучнейшие недели, в течение которых он добропорядочно изучал планировку комплекса, графики смен и виды оборудования, используемого ККТ, обменивался кивками с техниками, собиравшими корабль в единое целое, смеялся вместе с коллегами над сотнями гениев, ежедневно прибывающих для финального собеседования, и изредка видел самого Найджела Шелдона, окруженного свитой помощников.

Две недели прошли, а он все еще не знал, зачем оказался здесь. Он даже был не в состоянии предположить, кто мог противостоять ККТ, если только не одно из Великих Семейств, — кто знает, до чего могут дойти эти богатые извращенцы, лишь бы получить выгоду.

А потом как-то утром, как раз перед завтраком, пришло зашифрованное сообщение от его агента. Роб воспользовался заранее полученным ключом, и закодированный текст перед его виртуальным взглядом мгновенно преобразовался. Утренний кофе успел остыть, пока Роб читал и перечитывал послание с предельно точными инструкциями и четким расписанием. А потом он уставился в потолок и застонал.

— Будь оно проклято!

Все правильно — ему не удастся пережить этот день, несмотря на последний пункт инструкций, где детально обговаривался путь отступления.

Он покончил с обычными утренними делами, на городском метро доехал до межпланетной станции ККТ и там пересел на один из служебных автобусов, которые целый день курсировали между пустырем на территории станции и космическим комплексом. Вместе с другими охранниками он добрался до раздевалки за двадцать минут до начала смены, чтобы успеть переодеться в форму. На этот раз Роб провозился дольше, чем обычно, и дождался, пока комната почти опустела. Кроме него, в раздевалке осталось еще два человека, и Роб рискнул подойти к указанному в инструкции шкафчику. ОС-татуировка на его большом пальце открыла замок. Внутри оказался обычный форменный пояс вроде того, что уже был на нем. Роб надел этот ремень вместо своего, закрыл шкафчик и вышел.

В восемь тридцать, точно по графику смен, он был у главного входа, где уже собрались трое других охранников. Первым подъехал Уилсон Кайм. Ворота перед машиной открылись, и Роб отдал капитану честь. Это было самой большой физической нагрузкой за все время дежурства. Охранники на посту через мониторы вели наблюдение за патрульными сторожевыми роботами и периметром, огражденным шестиметровым забором. Вдоль забора были установлены сотни датчиков, и еще несколько десятков было спрятано внутри периметра. Без ведома охраны ничто не могло проскочить ни внутрь, ни наружу. Дежурным оставалось только изредка проводить дополнительное сканирование и проверять машины посетителей.

В десять тридцать Роб поднялся.

— Пойду на перерыв, вернусь через двадцать минут.

Он вышел из контрольно-пропускного пункта и по свежескошенной траве направился к главным зданиям комплекса. Из-за обычной здесь высокой влажности ему пришлось не раз вытереть со лба испарину. Войдя внутрь, он прямиком направился к шлюзовому сектору. Пульт управления находился на нижнем из трех подземных этажей корпуса. В лифте его уже ждали другой охранник и один из обслуживающих здание техников. Его эл-дворецкий запросил у них опознавательные коды и выдал подтверждение причастности этих людей к миссии. Собравшиеся обменялись настороженными взглядами, прикидывая, все ли готовы к предстоящему делу.

Таймер в голове Роба отсчитал секунды, остававшиеся до десяти часов сорока семи минут.

— Всё, — сказал он и нажал кнопку нижнего уровня. — Если кто-то хотел выйти, он опоздал.

Двери лифта закрылись, кабина начала спуск к третьему подземному этажу. Роб расстегнул кобуру и вытащил ионный пистолет, чтобы проверить уровень заряда. На вид пистолет не отличался от служебной модели, но разница состояла в том, что его, в отличие от стандартного вооружения охранников, система безопасности комплекса не могла нейтрализовать, — предосторожность на случай, если один из них окажется перебежчиком.

— Убери, — посоветовал техник, указывая глазами на сенсор в кабине лифта.

Роб ответил ему презрительным взглядом, давая понять, что не признаёт его права приказывать, но пистолет в кобуру спрятал.

— Твое дело — открыть дверь, не так ли?

— Открыть дверь и заблокировать пусковую сеть, — ответил техник. — А вы что будете делать?

— Мы проследим, чтобы тебе никто не помешал, — сказал Роб, обмениваясь взглядами с другим охранником.

— Ну ладно.

Двери лифта открылись в коротком коридоре. В нем были двери с обеих сторон и еще одна, в дальнем конце.

Техник вынул из своей инструментальной сумки небольшое устройство и приложил его к панели управления лифта.

— Нейтрализован, — сообщил он.

Роб достал из кармана портупеи первый дистанционный заряд: небольшой прямоугольник черного пластика размером с его ладонь и толщиной всего в один сантиметр. Он прижал заряд к потолку и дал команду эл-дворецкому ввести код активации. Дождавшись подтверждения о переводе в боевой режим, Роб убрал руку — взрывчатка осталась на месте, а пластик начал медленно менять окраску, подгоняя ее под цвет потолка лифта.

Техник, с трудом волоча тяжелую сумку с инструментами, повел их к двери в конце коридора. Он достал еще одно устройство и приложил к замку. Роб опять вытащил пистолет и снял с предохранителя. Таймер подтверждал точное соответствие графику. Дверь скользнула в сторону, и они ворвались внутрь.

Пульт управления переходом сильно отличался от центра межзвездных исследований. Он представлял собой простую коробку размером десять на десять метров с высотой в два с половиной метра, заполненную терминалами с прозрачными кабинами по одной стороне, пока еще пустыми и неосвещенными. В смене работало восемь человек, все они сидели у своих терминалов и следили за гигантской структурой сложных приборов, скрытых в отдельном помещении позади операторского зала. На противоположной стене три огромных экрана высокого разрешения показывали состояние перехода в трехмерном изображении.

Неожиданное вторжение заставило всех повернуть головы. Точно по расписанию от эл-дворецкого Роба пришло сообщение о нарушении связи с киберсферой: KAOS-программа уже проникла в местные сетевые узлы.

— Всем молчать и сохранять спокойствие! — приказал один из охранников. — Держите руки на виду и не делайте глупостей!

Один из операторов вскочил и недоверчиво уставился на Роба.

— Что за дьявольщина! Что-то случилось?

Роб послал в потолок над его головой минимальный заряд. Острые осколки от полифото, сопровождаемые струйками дыма, посыпались на оператора, заставив его коротко взвизгнуть. Громко заверещала тревожная сигнализация.

— Вам было сказано заткнуться! — крикнул Роб.

Испуганные лица повернулись в его сторону, руки поднялись над столами.

— Что ты творишь?!

Техник уставился на оператора: тот, скорчившись и закрыв голову руками, все еще лежал на полу и дрожал всем телом.

— Займись своим делом, — бросил ему в ответ Роб.

Техник отрывисто кивнул и нажал кнопку, закрывавшую дверь.

— Что такое?

Второй охранник выстрелил в коробку сигнализации, оборвав звук.

— Спасибо, — поблагодарил его Роб. — Эй, вы! — обратился он к служащим. — Вон из-за столов!

Роб и второй охранник недвусмысленно замахали пистолетами, сгоняя всех операторов к стеклянной стене. Там их заставили сесть на корточки.

— Джоанна Билхеймер, — позвал Роб, — выходи вперед. Быстро!

Одна из женщин подняла испуганный взгляд.

— Джоанна — это я. Что вам нужно?

— Встать! — Роб поманил ее всеми четырьмя пальцами, а затем показал на пульт, отмеченный табличкой «Старший оператор». — Закрой эту комнату, активируй третий уровень изоляции.

— Я… — Она боязливо покосилась на пистолет. — Я не…

— Пожалуйста, — попросил он, — не надо этой чепухи, что у тебя нет полномочий. И не заставляй меня тебе угрожать, потому что свои угрозы я выполню. Ну, что с третьим уровнем?

— Связь нарушена, что-то случилось с сетевыми узлами.

Роб широко усмехнулся.

— На этот случай ККТ снабдила тебя автономной резервной системой.

Она понуро поднялась с пола и прошла к пульту.

Второй охранник встал лицом к пленникам.

— Это простое успокоительное, — сказал он им. — Мы не какие-нибудь сумасшедшие убийцы, никто от этого не умрет.

Затем он прошел вдоль ряда операторов и прижал к шее каждого шприц для подкожных инъекций. Один за другим все бессильно попадали на пол.

Массивная металлическая плита поднялась из пола и заблокировала дверь. Вторая такая же плита закрыла пожарный выход. Воздух над ними задрожал и сгустился, силовое поле активировалось, усиливая молекулярную структуру стен. В противоположных концах комнаты из потолка выдвинулись два широких цилиндра. Роб удовлетворенно хмыкнул: заборники кондиционеров были заблокированы силовым полем, и теперь воздушный фильтр начал восстанавливать атмосферу в помещении.

— Спасибо, Джоанна.

Она даже не успела повернуть голову, как второй охранник прижал шприц к ее шее.

Техник тем временем уже сорвал крышку с одного из операторских пультов. Затем он вывернул свою сумку, и из нее на пол высыпалось множество устройств. За каждым из них тянулись пучки оптоволоконных кабелей, которые он стал торопливо подсоединять к сложной до нелепости схеме пульта.

— Ты справишься? — спросил его Роб.

— Заткни свою пасть и дай мне сосредоточиться. У нас осталось около двух минут, чтобы подтвердить право доступа, иначе СИ быстро нас отключит.

— Ладно.

Роб переглянулся со вторым охранником и пожал плечами. Он не имел ни малейшего представления, что делает техник, и уж тем более не знал, как ему помочь. Выход в киберсферу до сих пор оставался заблокированным, и он не знал, что творится в остальной части комплекса. Успели ли другие участники миссии сделать свою часть работы или их задержали, а может, уже застрелили? Такая изоляция ему не нравилась. Он хотел знать. Должен был знать. Виртуальный таймер в голове продолжал отсчитывать время миссии, постепенно исключая события, которые должны были произойти. Оставалось девяносто секунд, а техник все еще лихорадочно копался во внутренностях пульта.

«Давай! — мысленно подгонял его Роб. — Давай!»

* * *

Уилсон успел добраться до центральной секции сборочной платформы, когда эл-дворецкий сообщил ему о вызове Оскара Монро.

— Соедини нас, — приказал он.

Уилсон притормозил, ухватившись за поручни, и слегка развернулся, чтобы посмотреть на кормовую часть корабля. К этому моменту все резервуары для ядерного топлива были уже установлены на свои места и выглядывали из цилиндрической платформы. Обшивка фюзеляжа была выполнена почти на двадцать процентов, и сборщики-роботы проворно продолжали работу.

В углу виртуального поля зрения появилось полупрозрачное изображение головы Оскара.

— Капитан, хочешь услышать хорошую новость?

— Конечно.

— Высокому Ангелу в этой части Галактики не известна ни одна раса, обладающая супероружием.

Уилсон инстинктивно перевел взгляд на корабельные гнезда генераторов силового поля. Несколько из них уже было смонтировано, но ни одно из устройств еще не подключали к энергосети и не испытывали.

— Ты прав, новость хорошая. Как я понимаю, у тебя не возникло трудностей с местными жителями?

— Нет, не возникло.

Уилсон сдержанно усмехнулся. Ему самому уже несколько раз приходилось встречаться с председательницей Галл.

— Что же сказал Высокий Ангел?

— Что не бывал в окрестностях Пары Дайсона и потому почти ничего не знает. Он признал, что появление барьеров вызывает любопытство и даже тревогу. В общем, он ждет результатов наших исследований.

— Интересная политика. Он не говорил о каких-либо контактах с чужаками из того сектора космоса?

— Нет, он строго соблюдает право расы на…

Связь прервалась. Уилсон еще только формулировал запрос для эл-дворецкого, как вдруг поступил сигнал о нарушении безопасности. Вся информационная сеть космического комплекса подверглась KAOS-атаке.

— Насколько сильно пострадала сеть? — успел он спросить. Затем замигало освещение вокруг платформы, и это его встревожило. — Забудь об этом, дай мне обзор системного статуса — всего комплекса и платформы.

Дисплей безопасности возник в его виртуальном поле зрения с еще двумя сигналами тревоги. В одном из главных силовых генераторов комплекса произошел взрыв. Захватчики проникли в зал управления переходом. В конференц-зале 4DF охранники вступили в перестрелку с еще одной группой нарушителей. Все больше секторов информационной сети выходили из строя под действием внедренной KAOS-программы.

— Вот черт!

Основной источник энергии сборочной платформы утратил стабильность, и большая часть систем переключилась на резервное питание. Уилсон так резко развернулся, что вынужден был ухватиться рукой за поручни, чтобы остановить вращение. Переход, связанный с главным сборочным цехом, еще работал. Челноки сновали вдоль электромускульных связок, двое рабочих парили вокруг стыковочного узла и беспокойно оглядывались.

— Соедини меня с начальником службы безопасности, — приказал Уилсон своему эл-дворецкому.

Дисплей состояния показал разрыв связи с центром безопасности. Вокруг одной из башен комплекса включились системы пожаротушения. Шок на мгновение лишил Уилсона возможности думать. Он был не в состоянии осознать то, что происходило у него на глазах. А потом сработали давным-давно приобретенные рефлексы: действуй, не останавливайся!

Система местного контроля перешла на аварийный режим энергосбережения, и на сборочной платформе стали гаснуть прожекторы.

— Перехвати управление системой, — проинструктировал Уилсон эл-дворецкого. — Закодируй все потоки моим личным ключом доступа. Немедленно изолируй информационную сеть сборочной платформы от наземного комплекса. Санкционирую продолжение аварийного режима, но силовое поле платформы должно распространиться и на переход. Направь на это энергию всех внутренних источников питания.

— Выполняю, — ответил эл-дворецкий.

С отключением местной информационной сети из виртуального поля зрения исчез статус состояния.

— Покажи внутренний статус платформы.

Его окружили новые потоки полупрозрачных столбцов информации: как будто он оказался в центре шара, сплетенного из тысяч красных и желтых строк, пересекающихся друг с другом. Процесс сборки стремительно сворачивался, но резерв энергии все еще был недостаточным.

— Остановить климатические установки, у нас хватит воздуха на несколько часов.

— Выполняю.

— Составь список старшего персонала, находящегося на платформе. Установи с каждым из них общий канал связи.

Прожекторы вокруг него продолжали угасать, и огромные секции платформы погружались в угрюмый полумрак. Над переходом возникла мерцающая пелена защитного силового поля. Яркий свет из сборочного цеха тоже померк.

— Всем внимание! — обратился Уилсон к служащим по общему каналу. — По всей вероятности, комплекс подвергся физической атаке. Переход блокирован, и здесь нам ничего не угрожает. Но, в качестве предосторожности, предлагаю всем собраться в двенадцатой секции жилого кольца «Второго шанса». — Он взглянул на предоставленный эл-дворецким список старшего персонала. — Соедини меня с Анной Хобер.

Он смутно помнил эту женщину по совместным тренировкам — она была астрономом из разведывательного отдела ККТ, введенным в экипаж в качестве навигатора и эксперта по аппаратуре.

— Соединяю.

— Сэр? — откликнулась Анна Хобер.

— Анна, где ты находишься?

— Над вторичной системой сенсоров. Я в составе бригады монтажников.

— С этого момента ты мой главный помощник. Установи связь с корабельной системой жизнеобеспечения и начинай подключать внутренние климатические установки. Для ускорения работы можешь задействовать любых специалистов из сборочных бригад. Выполняй. Я хочу, чтобы здесь для всех нашлось безопасное место.

— Слушаюсь, сэр.

Его виртуальная рука дотронулась до иконки эл-дворецкого.

— Покажи мне состояние внутренних систем корабля.

— Выполняю.

Схема, представленная на возникшем дисплее, была довольно скудной. Энергия подавалась лишь к некоторым системам корабля, и внутренняя сеть по большей части состояла из основных линий связи — скелет, лишенный главных нервных узлов.

Уилсон оттолкнулся от поручня, направляясь к кольцу жилого отсека «Второго шанса». По пути он бегло осмотрел бортовые источники питания; большая часть резервных генераторов уже была установлена, а два ядерных реактора даже успели пройти тестирование — все это даст им возможность обеспечить энергией несколько палуб, пока не прояснится ситуация внизу. Если же дела пойдут совсем плохо, они смогут запустить один из ядерных реакторов и подключить его к генератору силового поля — он забирает основную часть энергии из резервов.

— У нас имеются внешние каналы связи с планетарной информационной сетью?

— Сборочная платформа оборудована аварийными передатчиками с выходом на геостационарные спутники.

— Активируй их. Я хочу знать, что творится внизу.

Без прожекторов стало так темно, что он с трудом видел, куда двигается. Балки и брусья платформы можно было заметить, только приблизившись вплотную. Уилсону приходилось искать дорогу буквально на ощупь. Зрительные вставки подключили инфракрасный режим, и окружающий мир замерцал белыми и розовыми контурами.

Сноп яркого света, пробивавшийся сквозь переход, померк до слабого желтоватого сумрака аварийных светильников сборочного цеха. Потом там вспыхнуло ослепительное пламя, и зрительные вставки во избежание травмы сетчатки приглушили его до оранжевой вспышки. После яркого света Уилсон ощутил себя в полной темноте, и ему пришлось несколько раз моргнуть, чтобы восстановить зрение. С дисплея состояния исчезли основные линии подачи энергии, оставив на всей платформе лишь скудное аварийное освещение.

— Проклятье! — прошептал он.

Его подозрения оправдались. Целью диверсантов был «Второй шанс».

* * *

Ленни аль-Хусан прибыл на станцию ККТ Аншана после двухчасовой поездки, которая должна была занять всего сорок восемь минут — обычное дело, если ехать через Сент-Линкольн, там всегда задержки на сортировке. Ленни опаздывал на встречу в отдел по связям с общественностью космического комплекса. Его редактор взбесится от ярости, ведь получить хоть какой-то материал о полете стремились все средства массовой информации. Ленни даже лелеял слабую надежду стать одним из репортеров в числе экипажа — этой должностью ККТ ради положительных отзывов дразнила всех представителей информационных компаний.

Вот только опоздание теперь разобьет его мечты в пух и прах.

Ленни пересек главный вестибюль станции и направился к остановке транспорта, идущего к космическому комплексу. По пути его пару раз проверили сотрудники службы безопасности, а затем он вышел наружу, в убийственную влажность. Несколько человек уже поджидали ближайший автобус. Ленни попросил эл-дворецкого связаться с представителем комплекса, с которым условился о встрече.

При попытке подключиться к локальной информационной сети возникли трудности, — доложил эл-дворецкий. — Местные узлы связи поражены KAOS-программой.

— Вот как?

Ленни с интересом огляделся по сторонам, сознавая, насколько это глупо. Но КАОS-атаки случались редко и, как правило, предваряли какие-то преступные действия.

Зона ожидания неожиданно вздрогнула от такого оглушительного грохота, что Ленни принял его за взрыв. Все, кто там находился, как и сам Ленни, бросились на землю. В первый момент он решил, что поезд сошел с рельсов, хоть это и было практически невозможно. Затем раздался громкий гул. К нему добавился второй раскат грохота. Ленни приподнялся, стараясь определить, откуда на них обрушилось это несчастье. Звук теперь был таким громким, что ему пришлось зажать уши ладонями.

— Полная запись, все ощущения, — скомандовал он эл-дворецкому.

Затем Ленни бросился бежать вдоль длинного здания, свернул за угол, и перед ним открылся вид на сортировочную станцию. Сперва ему показалось, что длинный товарный поезд, стоящий в открытом депо, разрывается пополам. Два вагона уже разлетелись в щепки. На его глазах разваливался третий. Из груды обломков на пылающих столбах фиолетового пламени поднимались огромные металлические фигуры. Они выглядели как закованные в броню динозавры с гладкими вытянутыми мордами. Из тех мест, где полагалось быть глазам, торчали толстые оружейные стволы, а ниже, словно смертоносные мандибулы, высовывались дула меньшего калибра. Три пары массивных конечностей, торчавшие по бокам корпуса, после взлета подогнулись назад. Воздух вокруг задрожал, выдавая активированное силовое поле.

Ленни боялся даже моргнуть. Он широко раскрыл глаза и не отводил взгляда от открывшейся картины. Его эл-дворецкий в попытке выйти в киберсферу непрерывно посылал множество импульсов.

— Дайте связь! — отчаянно закричал Ленни. — Я приказываю, именем Аллаха, ради всего святого, дайте связь!

Внезапно сбои, вызванные KAOS-атакой, исчезли, и помехи схлынули, словно вода по открытой трубе. Связь восстановилась, и записанный Ленни материал был доставлен в офисную систему его редакции в Кабуле.

— Местная сеть очищена РИ, — доложил ему эл-дворецкий, и в механическом голосе программного обеспечения как будто проскользнули нотки благоговения.

Ленни было все равно, хоть бы и сам Пророк лично сотворил электронное чудо. Он посылал изображение, звуки и ужас через все Содружество — он, Ленни аль-Хусан. Это было его шоу.

Три наводящие страх машины синхронно описали круг, оставив горизонтальные полосы отработанных газов, и пронеслись над пустынной территорией станции.

— Это «Мстители Аламо»! — кричал Ленни, надеясь, что зрители услышат его в этом шуме. — Вы видите настоящих живых «Мстителей Аламо» в действии.

Он едва удержался, чтобы не помахать им рукой.

* * *

Двое охранников, оставшихся в КПП, уже начали было гадать, куда запропастился Роб, когда вдруг пропал стандартный сигнал подключения к киберсфере. Они не слишком встревожились — оставались еще защищенные каналы связи с сенсорами и системой охраны периметра. Из командного центра один за другим поступили сигналы тревоги. Охранники едва успели их заметить, как позади них, в дальней части комплекса, прогремел взрыв и в небо поднялся яркий огненный шар. По всему дисплею состояния стали стремительно распространяться красные круги.

— Господи, да это же генератор! — с трудом выговорил один из охранников, когда пламя с ревом унеслось в небо. — И похоже, полный резервуар горючего вместе с ним.

В окнах трех этажей одной из башен лопнули стекла, оттуда вырвались языки огня, выбрасывающие миллионы разлетающихся осколков.

— Командный центр безопасности не отвечает, — сообщила системная структура контрольно-пропускного пункта. — Контроль периметра надлежит поддерживать в автономном режиме.

— Закрыть периметр, — приказал старший из охранников.

Он ввел код доступа в систему и убедился, что меры защиты приняты. Роботы-охранники замерли на своих местах; в их корпусах открылись крышки панелей, и готовое к бою оружие выдвинулось вперед. Больше уверенности вселяли генераторы защитного силового поля: обладая тройным резервом и автономными источниками питания, они быстро раскинули купол силового поля над всем комплексом. Молекулы воздуха вследствие эффекта сцепления поглотили энергию и образовали непроницаемую решетку.

Внутри комплекса прогремело еще два взрыва. Старший охранник попытался оценить разрушения, но его дисплей состояния не выдавал почти никакой информации.

— Что же нам делать? — спросил его напарник.

— Сидеть и ждать. Мы не можем свернуть силовое поле, на это у нас нет полномочий. Здесь мы в безопасности.

— Нет, черт побери, ничего подобного! — отчаянно вскрикнул младший охранник, показывая на высокие языки пламени и клубы дыма над комплексом. — Мы здесь заперты вместе с бандой террористов.

— Не паникуй. Они просто захватили нас врасплох. Теперь весь комплекс заперт так, что мышь не проскочит. Смотри! — Он показал на одну из башен. Ее наружная поверхность красноречиво мерцала, указывая на действие защитного поля. — Изолировать, применить оружие и уничтожить. Стандартная процедура.

Обернувшись, он увидел, что его напарник не обращает никакого внимания на комплекс, а вместо этого вглядывается в обширный пустырь на территории станции.

— Это еще что за дьявольщина?

* * *

Время стремительно иссякало, но техник наконец подключил все свои приборы к сети пульта управления переходом. СИ был блокирован.

— Теперь они не смогут изменить координаты перехода, — торжествующе заявил он. — Я изолировал командную сеть, так что схемы теперь замкнуты сами на себя и все преспокойно останутся на своих местах.

— Отлично, — усмехнулся Роб. — А что будет, когда они отрежут питание?

Он уже отметил вибрацию пола. Значит, где-то поблизости произошел взрыв.

Операция продолжается. Жаль, что все так изолированы друг от друга, очень хотелось бы знать, что происходит.

Техник презрительно хмыкнул. Он сел за пульт, над которым трудился, и вывел на большой экран новую схему.

— Они это уже сделали, посмотри. Уровень источника напряжения почти равен нулю. Мы питаемся от нуль-батареи. Все в порядке. Остается только продержаться еще тридцать минут.

Эл-дворецкий внезапно доложил Робу о доступе к местному узлу киберсферы. Поступило полдюжины вызовов с требованием подтвердить личность.

— Скажи им, пусть катятся к черту, — приказал он.

— Забавно, — протянул техник. Его рассеянный взгляд явно указывал на то, что все его внимание было поглощено виртуальным полем зрения. — Киберсфера чиста, кто-то отразил КАОS-атаку, все помехи устранены.

— Это хорошо или плохо? — спросил Роб.

— Это странно. Я никак не ожидал, что киберсфера СИ Аншана настолько мощна, что способна так быстро избавиться от KAOS-программы высокого уровня.

— Как это отразится на нас? — настаивал Роб.

Он всегда ненавидел работать с такими заумными специалистами, неспособными оценить физическую сторону миссии.

— Думаю, что никак. Я хотел сказать, что охрана ККТ физически не сможет проникнуть сюда или в машинный зал перехода, — это силовое поле контролируем мы. — Он почесал щеку. — Вот только улизнуть, когда все закончится, нам будет труднее, поскольку все их сенсоры заработают. Дай-ка мне над этим поразмыслить.

Роб оглянулся на второго охранника, но тот только пожал плечами.

— О, постойте-ка! — воскликнул техник. Он наклонился к экрану, где появилось зернистое изображение с сенсора, установленного в коридоре у самых дверей пультового зала. — Надо же, они уже восстановили питание лифтов.

Сенсор отреагировал на движение, и они увидели, как двери лифта закрылись. Через десять секунд сработал дистанционный заряд взрывчатки. Роб успел увидеть, как двери кабины вздрогнули, центральная перемычка треснула и металл выгнулся наружу. В коридор вырвалось плотное облако. Роб понял, что это была пыль, а не дым.

Второй охранник хихикнул.

— Теперь они не смогут спуститься. Похоже, разрушена вся шахта.

Роб перевел взгляд на металлическую плиту, блокирующую аварийный выход. Очень скоро на лестничной площадке, куда выходит эта дверь, появятся бойцы охраны. Согласно инструкциям, полученным им сегодня утром, в случае обрушения лифтовой шахты они смогут покинуть пультовой зал через главный вход. В одном из кабинетов дальше по коридору имеется служебный проход в машинный зал перехода. Оттуда, когда отключится защитное силовое поле, у них будет три маршрута на выбор. Но только в том случае, если киберсфера и датчики охраны будут выведены из строя KAOS-программой.

— А нас сейчас кто-нибудь видит? — спросил Роб.

Он посмотрел на потолок и обнаружил три камеры, перекрывавшие все пространство зала.

— Дай-ка посмотрю в местной сети, — сказал техник. Внезапно он замер, уставившись на экран, показывавший сеть управления переходом. Одна из секций вспыхнула красным цветом. — Не может быть! — прошептал он.

— Что такое? — забеспокоился Роб.

— Первый блокирующий барьер пожарного выхода. Он рухнул.

— Еще раз! И по-человечески! — потребовал Роб.

— Смотри, оптоволоконные кабели, поддерживающие сеть, остались неповрежденными и все еще подключены к местной сети, а она, в свою очередь, имеет выход в киберсферу. В узлы, контролирующие прохождение сигналов, я запустил блокирующие программы. Говоря электронным языком, между нами и пространством снаружи нет никакой преграды, только сами щиты. Я запустил пять последовательных программ в каждый узел, блокировал все каналы, но что-то уже пробилось через наружный барьер.

— Ты же сам говорил, что СИ Аншана вычистил KAOS-помехи, — заметил второй охранник.

— Нет, я говорил, что не верю, чтобы он справился так быстро. Господи! — Еще одна секция управляющей сети вспыхнула желтым цветом. — Это невозможно, клянусь, это просто невозможно.

— Еще один барьер? — догадался Роб.

— Он вот-вот рухнет. Боже, расшифрована уже половина форматирующих кодов. Не может быть. Это невероятно! Ты хоть знаешь, каким кодом я пользовался для этого дела? Геометрией восьмидесяти измерений. Восьмидесяти! Чтобы его разгадать потребуется целое столетие, да и то если повезет.

Казалось, все происходящее не столько тревожит его, сколько злит.

Дурное предчувствие Роба насчет исхода миссии значительно окрепло.

— И кто же способен разгадать такой шифр?

Техник замер.

— РИ. — Его взгляд отыскал камеру, направленную на пульт, и он посмотрел прямо в крошечную линзу. — Дерьмо!

Второй охранник выхватил ионный пистолет и начал стрелять по камерам.

— Выясни, сколько здесь датчиков. Быстро!

Роб разбил камеру над главным входом. Оглядываясь в поисках других сенсоров, он рискнул посмотреть на дисплей. Желтый предостерегающий цвет, окрасивший второй барьер, сменился более зловещим красным.

* * *

Старший охранник выглянул в окно и изумленно открыл рот, узнав летящие по небу объекты.

— Я уже видел их, — прохрипел он. — Я их знаю. Они участвовали в деле, с которым я был связан давным-давно. «Мстители Аламо». Но они же давно канули в историю!

— Теперь уже нет, — возразил его напарник. — Что будем делать?

— Молиться.

На шоссе перед космическим комплексом стали останавливаться автомобили: KAOS-помехи поразили и их системы управления. Затем начались взрывы, и над зданиями раскинулся купол защитного поля — тогда люди вышли из машин на раскаленное шоссе и приготовились наблюдать за зрелищем. На новый звук обернулось лишь несколько зрителей, но все они с криками тотчас бросились ничком на землю.

«Мстители Аламо» пронеслись над шоссе на высоте не более сотни метров. За километр от границы силового поля они открыли огонь из лучевых орудий.

Между ними и куполом протянулись сверкающие молнии разрядов. Молекулы воздуха распались под действием колоссальных энергетических разрядов и закрыли небо ослепительным вихрем. Одна только звуковая волна разбила все окна в автомобилях и фургонах и расшвыряла людей по дороге. От чудовищного акустического удара полопались глаза и барабанные перепонки, на губах вспенилась кровь, а незащищенная кожа расплавилась.

Купол силового поля устоял под ударом. Молекулы воздуха по всей его поверхности стали разрушаться и выдавливаться наружу, образуя бурлящее корональное облако. Сверху это выглядело так, словно в землю наполовину погрузился красный карлик. Из ионного слоя вниз посыпались молнии. Роботы-охранники, стоявшие у основания защитного купола с лазерными и магнитными винтовками наготове, от энергетического удара мгновенно взорвались, а их обломки тотчас испарились. Вся растительность в радиусе четырехсот метров вспыхнула ярким пламенем.

Все три «Мстителя Аламо» снова произвели залп, на этот раз целясь в одну точку. И снова силовое поле выдержало, отразив энергетический шквал в истерзанный и сверкающий воздух. Мощные потоки молний хлынули в землю.

В контрольно-пропускном пункте оба охранника бросились на пол при первом же выстреле. Весь мир вокруг них исчез в ослепительной белизне. Даже внутри силового поля поднялся оглушительный шум, разрывающий перепонки и причиняющий физическую боль. Как только сверкание немного ослабело, они рискнули поднять головы. В пятистах метрах от них, куда нацелились энергетические копья, огромный участок купола еще истекал фиолетовыми струями остаточного заряда.

— Еще держится, — недоверчиво пробормотал старший охранник, сам не слыша своих слов. Его пальцы, прикоснувшись к ушам, стали липкими от крови. Но это его не огорчило. — Я живой. — Тыльной стороной руки он размазал по щекам слезы. — Иисус милосердный, я живой!

Он выглянул из-за стола и увидел, как «Мстители Аламо» приближаются к куполу. Под ними догорали жалкие остатки травы. Жуткие машины не то чтобы приземлились — скорее просто попадали на землю. Ракетные двигатели отключились еще на высоте двадцать метров. Конечности развернулись вперед и, оставшись в полусогнутом положении, скомпенсировали удар о дымящуюся выжженную землю. Голова ближайшего робота медленно поворачивалась из стороны в сторону в карикатурном подражании живому существу. Системы этих машин были загружены программой с интеллектом хищника, дающей независимость, направляемую только агрессией. После определения цели они не останавливались, пока не уничтожали ее.

Ведущий «Мститель Аламо» рванулся вперед, тяжело сотрясая почву. Для такого массивного создания его скорость казалась невероятной. Каждый удар конечностей поднимал облака пыли и сажи, причудливо закручивающиеся вокруг собственного силового поля машины. В передней части ее головы приподнялись небольшие заглушки, и из-под них выдвинулись длинные черные зубцы. Стволы орудий среднего калибра ушли назад, в свои гнезда. В тридцати метрах от основания защитного купола «Мститель Аламо» остановился и нагнул клиновидную голову к земле. Зубцы окутались мерцающим и переливающимся сиянием и погрузились в почву. В воздух поднялись высокие гейзеры песка и пыли. «Мститель Аламо» уперся ногами и сунул голову в прорытую зубцами дыру. Песок и осколки камней взлетели на двадцать метров вверх, а робот стал медленно протискивать в отверстие бронированный корпус.

* * *

Переливающиеся всеми цветами радуги лучи света освещали все здания на Замковой горе, а над ними, в сиянии тридцати ярких, как солнце, прожекторов, возвышался сказочный замок.

Перед Адамом, сидевшим у полукруглого окна в кафе на Кольце Принца, открывался восхитительный вид на сверкающую скалу, окруженную тихой безмятежной ночью. Яркие огни отражались в холодных черных водах круглого озера, словно в зеркале. Но несколько минут назад он, как и все остальные поздние посетители кафе, перестал любоваться видом. Все новостные программы унисферы обсуждали события на Аншане, и та же тема господствовала в передачах тысяч информационных компаний по всему Содружеству. Экраны в кафе были настроены на шоу Алессандры Барон, но даже представленным ею репортажам явно недоставало профессионализма. Изображения были присланы теми, кто уцелел в разбитых на шоссе машинах неподалеку от космического комплекса. Сцены, передаваемые через зрительные вставки, расплывались от слез и дрожали, как дрожали от ужаса или облегчения обладатели вставок.

Посетители кафе увидели, как «Мстители Аламо» прокапывают себе путь под силовым куполом. После этого сами древние боевые машины исчезли из поля зрения, и были видны только огромные дыры, где уже полностью скрылись массивные корпуса «Мстителей». Мощные потоки земли, высохшей до состояния песка в пустыне, все еще поднимались к небу и опадали тучами пыли и мельчайшими осколками камней. Объем выкидываемого машинами грунта нисколько не уменьшался. При такой скорости проходки боевые роботы смогут попасть на территорию комплекса за считаные минуты — этот факт Алессандра Барон, которой ничего не угрожало в ее студии на Августе, не преминула подчеркнуть. Она признавала, что об оборонительных мощностях, предусмотренных ККТ в космическом комплексе, ей ничего не известно, но стандартные меры защиты явно не могли долго противостоять такой мощи. Кроме того, не раз вспоминались и легенды о разрушительной силе «Мстителей Аламо».

— Никто и ничто, — сказала Алессандра Барон, — не уцелеет внутри блокированного комплекса, если хотя бы один из роботов прорвется внутрь.

И даже ее красивое личико, обрамленное элегантно уложенными темно-русыми волосами, выражало крайнюю тревогу.

Адам и сам не мог сказать, какие сюрпризы ККТ была способна преподнести «Мстителям Аламо». Эта миссия в силу обстоятельств готовилась в спешке, и времени на изучение обстановки почти не оставалось. Он ни в чем не мог быть уверен, но подозревал, что крупнокалиберных орудий на территории не имелось. Вместе с другими наблюдателями в кафе он с замиранием сердца затаил дыхание от ужаса и восторга, когда из зияющих отверстий донесся грохот и сверкнули вспышки, хоть это и не могло еще означать начало боя. На протяжении нескольких последних месяцев он следил за реставрацией гигантских машин, но все равно, как и все остальные, был ошеломлен их неукротимой мощью и агрессией в этом последнем для роботов бою.

Его виртуальный таймер подсказывал временную последовательность этапов миссии. До сих пор участникам удавалось строго придерживаться графика. А это означало приближение второй стадии. Адам, как бывший участник больших и малых кампаний, прекрасно знал, что нет ничего вернее старой воинской поговорки: при столкновении с противником не выживает ни один план сражения. А с таким мощным и изобретательным врагом, как ККТ, ничего нельзя было пускать на самотек.

* * *

Уилсон услышал, как громко лязгнул последний шлюз, и по всей палубе, на которой им пришлось собраться, прокатилась волна вибрации. Основные выходы с малметаллическими задвижками еще не работали, все они были надежно заблокированы по краям толстыми кольцами, но и аварийные шлюзы обеспечивали достаточный уровень безопасности. Чтобы хоть немного успокоить бешено бьющееся сердце, ему пришлось прибегнуть к дыхательным упражнениям.

— Мы изолированы, — доложила Анна.

В ее голосе прозвучало нескрываемое удовлетворение, а круглое лицо, несмотря на сложившуюся внизу ситуацию, сияло улыбкой. Ее веки и губы густо покрывали тончайшие золотые и платиновые линии ОС-татуировки, то пропадавшие, то вновь проявлявшиеся на коже. Кисти и предплечья, как и пальцы, прижатые к точечным контактам панели, также были расписаны похожими линиями.

— Отличная работа, — похвалил ее Уилсон.

Он до сих пор не слишком одобрял подобную яркость в облике — особенность его древнего наследия, — и его собственные ОС-татуировки были почти не видны. Но он признавал, что в работе Анну можно было поставить в пример всем остальным. Именно Анна собрала встревоженных и растерянных техников в бригады, и они прошли по всему жилому отсеку, закрывая массивные створки аварийных шлюзов при помощи механических инструментов и собственной физической силы. Кондиционеры уже работали, а резервное освещение было переключено на переносные аккумуляторы. Теперь Анна организовывала ремонтные бригады, готовясь к любым повреждениям.

Уилсон в это время тщательно проверял, какие системы космического корабля хотя бы отчасти приближаются к состоянию готовности. На это требовалось совсем немного времени. Несмотря на то что в последнее время было установлено много нового оборудования, доступной оставалась лишь малая его часть. И почти ничего из того, что оказалось бы полезным в сложившейся ситуации. Единственным их ощутимым успехом было подключение аварийной системы связи к каналу планетарной киберсферы. Благодаря этому Уилсон с момента прибытия на корабль постоянно оставался на связи с РИ. И он был очень рад тому, что РИ против своего обыкновения проявил должный интерес к нападению.

— Спецотряд правительства Аншана сможет занять позиции вдоль периметра комплекса через семь минут, — оповестил капитана РИ. — Через четыре минуты после них на станцию прибудет первый эшелон сил безопасности ККТ, их развертывание пройдет быстрее, чем выход на позиции местных служб. Отряды Управления безопасности Содружества тоже приведены в состояние готовности.

— Даже если им удастся проникнуть сквозь защитный барьер, хватит ли у них сил, чтобы уничтожить проклятых «Мстителей Аламо»? — спросил Уилсон.

Он мельком отметил тревожный взгляд Анны. Она откорректировала свой визуальный дисплей, чтобы получить доступ к информации о системе безопасности, и при этом в ее глазах блеснули золотистые искорки.

— Я так не думаю, — ответил РИ. — Одной из причин пресловутой непобедимости «Мстителей Аламо» стала заключенная в них колоссальная мощь. Они очень дорого обходились, могли применяться только вузкой области и обладали ограниченными тактическими свойствами. Тем не менее их эффективность в боевых действиях против сил Объединенной Федерации составила почти сто процентов. Лидерам Республики Единой Звезды едва не удалось перевести Остин в разряд изолированных миров.

— Ты хочешь сказать, что внутри комплекса нет достаточно мощных орудий, чтобы дать им отпор?

— Вот именно. Но в Управлении безопасности такие средства найдутся, особенно если учесть, насколько устарели генераторы силового поля «Мстителей Аламо». Но вам придется ждать их прибытия. Подразделение на Аншане будет готово к старту только через двадцать пять минут.

Уилсон перевел взгляд на дисплей. Вместе с Анной они устроили командный центр в офисном помещении, где были установлены сетевые системы и несколько устройств. Больше здесь почти ничего не было. Пол и стены пока образовывали голые конструкционные панели, а по потолку, словно две сплетенные в брачном танце змеи, тянулись серебристо-серые трубопроводы. На данный момент три больших дисплея отображали состояние корабля, а два других передавали изображение с камер, установленных вокруг сборочной платформы. Из-за перехода не было заметно больше никаких признаков взрывов, но теперь это ничуть не успокаивало Уилсона.

— Они все еще под периметром? — спросил он у РИ.

— Скорее всего. Объем выбрасываемого ими грунта пока не уменьшился. По нашим уточненным подсчетам, они уже продвинулись на сто восемьдесят метров за границу силового поля. Вероятно, они скоро выйдут на поверхность.

— Сколько им потребуется времени, чтобы добраться до перехода? — спросила Анна.

ОС-татуировки на ее лице замерли неподвижно, а взгляд был прикован к экрану, отображавшему переход со стороны сборочной платформы.

— Самое меньшее — шесть минут, — ответил РИ. — По истечении этого времени можно будет предположить, что они останутся под землей, пока не пройдут непосредственно в здания комплекса. Это позволит им не тратить энергию на преодоление защитного поля стен.

— Ладно, спрошу прямо: смогут ли «Мстители Аламо» прорваться через силовое поле перехода?

— Если их показатели не снизились, им, по нашим подсчетам, на преодоление защиты перехода хватит двух выстрелов из лучевых пушек.

— Скверно, — сквозь зубы пробормотал Уилсон.

Он говорил себе, что его пугает даже не смерть нынешнего тела — через канал спутниковой связи можно будет загрузить в хранилище воспоминания вплоть до самого последнего момента. Нет, его пугала невозможность защитить проект от какой-то банды никчемных подонков-анархистов. Космический корабль этого не заслуживает, полет задуман ради благородных целей. И не допустимо, чтобы его сорвали дерьмовые аутсайдеры политических дрязг. Чего уж говорить о времени, средствах и (черт побери!) жизнях, потраченных на это сооружение.

— Я могла бы перенаправить дополнительную энергию с корабля на генератор защитного поля платформы, — предложила Анна. Ее платиновые спирали медленно вращались вокруг глаз, следивших за схемами энергоцепей в виртуальном поле зрения. — Одна из наших нуль-батарей частично заряжена, это даст возможность продержаться еще несколько часов. Надо только перепрограммировать топливные узлы на перекачку в обратном направлении.

— Ты не мог бы с этим помочь? — спросил Уилсон у РИ.

— Согласно нашему анализу, ваш источник питания действительно мог бы увеличить мощность генератора поля, — сообщил РИ. — Но этот генератор не рассчитан на удары лучевого оружия. Даже один «Мститель Аламо» может вывести его из строя достаточно быстро. Двум «Мстителям» на это потребуется меньше десяти секунд.

— Проклятье! — закричал Уилсон. — Ты должен закрыть для нас этот переход. Нельзя допустить, чтобы космический корабль был уничтожен!

Он хотел добавить, что это несправедливо, что «Второй шанс» заслуживает своего места в истории, он не должен погибнуть вот так, еще не родившись.

— Барьеры вокруг машинного зала перехода оказались удивительно стойкими, — пояснил РИ. — К этому моменту мы преодолели три из них. Четвертый зашифрован кодом, использующим геометрию ста шестидесяти измерений. На его расшифровку потребуется еще несколько минут.

— У нас нет этих нескольких минут!

Уилсон всем корпусом повернулся к Анне. Она парила перед пультом и пристально изучала схему корабля. На руках, плотно прижатых к точечным контактам панели, медленно изменялись сложные узоры иероглифов.

— У нас имеется хоть какое-нибудь установленное оружие? — в отчаянии вопросил Уилсон.

Виртуальные руки Анны будто физически вытягивали информацию из устройств.

— Нет, сэр. Ничего.

— Черт возьми! — Уилсон ударил кулаком по ближайшей панели, отчего его тело дернулось, и пришлось напрячь руку, чтобы удержаться за поручень. — Есть признаки выхода на поверхность?

Он был уже готов передать руководство РИ и молиться, чтобы ему удалось вовремя взломать код двери в машинный зал.

— Нет, — ответил РИ.

— Ладно. В таком случае организуй, пожалуйста, хранилище воспоминаний для всех, кто сейчас на борту. Если не успеешь закрыть переход, их надо передать в клинику, проводящую процедуры воскрешения.

— Это я сделаю. Но возникла новая проблема.

Анна бросила на капитана полный страдания взгляд. Он видел, как ей тяжело, каких усилий стоит соблюдать внешнее спокойствие. В курсе обучения вряд ли предусмотрены подобные ситуации. Позже надо будет подумать об этом — если только удастся остаться в живых. А сейчас он немногим может ей помочь.

— Что еще? — спокойно спросил Уилсон.

— Контрольная служба гражданской авиации Аншана засекла два несанкционированных запуска космопланов с острова вблизи экватора.

— Что это за суда?

— Неизвестно. Но похоже, что они набирают скорость для выхода на орбиту с обратным движением^[4].

Уилсону не потребовалось много времени, чтобы сделать вывод.

— Они направляются к нам, — пробормотал он.

— Вероятно.

— Сколько у нас времени?

— Если ускорение не изменится, восемь минут.

— Есть какие-нибудь данные об их размерах?

— Судя по сигналам радара, это космопланы средней грузоподъемности. В этом случае их масса без груза составляет около двухсот пятидесяти тонн.

Уилсону даже не пришлось прибегнуть к математическим расчетам. Удар двухсот пятидесяти тонн при удвоенной орбитальной скорости…

— Им даже не нужна взрывчатка, — сказал он.

И теперь не так важно, успеют они закрыть переход или нет. Если их не достанут «Мстители Аламо», кинетика сделает свое дело.

«Кто-то очень сильно нас ненавидит, — решил Уилсон. — Но почему? Какой в этом смысл? Мы все равно рано или поздно доберемся до Пары Дайсона. Я вернусь к жизни и, клянусь богом, полечу на этом корабле».

В этот момент его пальцы сжались в кулаки.

— Анна! Две недели назад мы испытывали топливные резервуары на герметичность, я помню этот пункт в графике.

— Верно, — осторожно подтвердила она.

— В них осталось топливо?

Бетонный пол в радиационной лаборатории 7D слегка вздрогнул. На столах и стеллажах завибрировали приборы. Возникший глухой рев стал усиливаться, и вместе с ним начали набирать интенсивность толчки. По полу пробежали трещины, мелкие осколки бетона подпрыгивали вверх и рассыпались на теперь непрерывно дрожащей поверхности. Установленные на потолке камеры закачались.

Единственным источником света в лаборатории после взрыва генераторов остались слабые желтоватые светильники, из-за чего передаваемое датчиками изображение было очень нечетким.

Несколькими секундами позже пол раскололся, бетонные плиты вздыбились, разбрасывая с оплавленных краев светящиеся капли. Из расщелины вырвался сноп зеленовато-белого света и ослепил камеры. Через мгновение высунулись тонкие энергетические щупальца, они цеплялись и льнули к любой поверхности, испаряя металл и расплавляя стекло и пластик.

Затем свет иссяк. В опаленные руины лаборатории поднялся «Мститель Аламо». Его голова качалась из стороны в сторону, пока не замерла в направлении цели, разрушив при этом участок стены и несколько опорных балок. Пласты каменной кладки и пол верхнего этажа обрушились на чудовище увесистым ливнем, но соскользнули вдоль его силового поля, не причинив вреда. Шесть ног развернулись, устанавливая туловище в одном направлении с головой — в сторону, где находился переход. «Мститель Аламо» двинулся вперед, сначала медленно — пробиваясь сквозь внутреннюю перегородку, затем все быстрее и быстрее — проламывая стены здания, словно они были всего лишь плотными потоками воздуха.

В ремонтной мастерской под ногами машины треснул пол. «Мститель Аламо», слегка покачнувшись, прыгнул на несколько метров вперед, затем остановился и развернулся, отыскивая признаки угрозы. Из новой расщелины вылетели тучи пыли. Затем из тоннеля поднялся на поверхность второй «Мститель Аламо». Первый робот подождал, пока тот не развернется в нужном направлении, и затем оба ринулись к финальной цели — сборочному цеху и переходу.

* * *

После того как Алессандра Барон с благоговейным ужасом объявила о запуске космопланов, в кафе стало абсолютно тихо. Адам вдруг заметил, что от нетерпения облизывает губы, и поспешил взять себя в руки. Изображение выжженной территории вокруг комплекса сменилось четкой графикой орбиты сборочной платформы вокруг планеты. В сочетании с помрачневшим голосом Алессандры Барон картина иллюстрировала неизбежное столкновение. В углу экрана появились цифры, отсчитывающие секунды до катастрофы. Они почти точно соответствовали показаниям виртуального таймера в голове Адама.

«Второму шансу» оставалось существовать от силы четыре минуты. Адам скользнул взглядом по застывшим лицам других посетителей, отражавшим в равной мере ужас и предельную сосредоточенность. На этот раз он не ощущал и тени вины. На сборочной платформе не было случайных людей, не было и детей, не имевших вставок памяти. На этот раз все будет правильно.

Кто-то из подручных Барон сумел получить доступ к данным геосъемки с микроспутников. Тысячи крошечных полупроводниковых датчиков на экваториальной орбите сменили фокусировку, переключившись с залежей минералов на единственное пятнышко света. В центре экрана появилась сборочная платформа — гигантская голубовато-серая сфера из малметалла, парящая выше уровня облаков. Адаму показалось, что ее невыразительная симметрия странным образом создает иллюзию органического происхождения.

На поверхности сферы появились темные линии и начали расходиться в стороны, подобно лепесткам. Адам моргнул и подался вперед. Он мог поклясться, что секунду назад их здесь не было. Потом эти темные линии раскрылись, и из сферической поверхности брызнули длинные тонкие струи снежно-белого газа, рассыпавшиеся веерами. Внутрь платформы проник солнечный свет, затмивший тусклое аварийное освещение; недостроенный космический корабль в центре распространяющегося облака пара отсвечивал серебром.

— Не может быть, — простонал Адам.

Его таймер показывал, что до столкновения осталось сто пятьдесят секунд.

Две воспламенившиеся плазменные ракеты стерли изображение ослепительным пламенем перегретых частиц. Огненные хвосты проткнули оболочку из малметалла и вытянулись по направлению к планете на сотню километров. Часть плазменного шлейфа, отраженная уцелевшей конструкцией, вскипела вокруг корабля и окружающих его ферм. Обрывки изоляционного покрытия и концы кабелей разлетелись в стороны и тотчас были распылены на первоначальные атомы, а вспомогательные фермы плавились и стекали струйками, словно разогретый сыр. Корабль пришел в движение. Воспламенившиеся грузовые челноки заметались вокруг него оранжевыми кометами.

«Второй шанс» продолжал удаляться. Сначала его огромный корпус немного вилял из стороны в сторону, пока программы и пилот — сам Кайм? — анализировали несимметричность расположения груза относительно фюзеляжа. Как только его положение было определено, двигатели немного изменили направление, чтобы скомпенсировать перекос, и космический корабль начал постепенно набирать скорость, держа курс от планеты. Позади него, среди хаоса оплавленных обломков, произошел еще один взрыв — это наконец обрушилось защитное поле вокруг перехода. Атмосферный воздух, увлекая за собой тучи обломков из сборочного цеха, устремился в пустоту. Вихрь ослабел лишь на несколько секунд, пока что-то пролетало через червоточину.

Наружу, словно пробка из бутылки, вылетел небольшой шар силового поля, и его мерцающая сфера начала быстро удаляться от перехода, уносимая безжалостным потоком воздуха. Какой-то темный предмет беспомощно болтался внутри нее. Затем вихрь снова ослабел, вылетел второй сверкающий шар и, кувыркаясь, понесся в пустоту вслед за первым.

«Второй шанс» к тому моменту уже удалился на двадцать пять километров и превратился в ослепительное продолговатое светило, уносящееся к далеким созвездиям. Вблизи платформы показался первый космоплан. На невероятно высокой скорости он серебристо-серой молнией промелькнул по экрану и врезался в остывающие руины сборочной конструкции. Произошел взрыв, сравнимый с детонацией ядерного заряда небольшой мощности. Светящийся шар не успел померкнуть, как в его центр влетел второй космоплан.

В сотне километров от них летящий к звездам «Второй шанс» продолжал набирать скорость.

Глава 11

Хоше надеялся, что через пару дней поток информации хоть немного ослабеет. Теперь, через неделю после отправки запроса, он понял, как сильно ошибался. Оказалось, что о таинственных личностях, обретающихся за границами общества и разделенных на так называемые долговременные преступные синдикаты, накоплено огромное количество данных. На Октиере существовали три такие организации, отличавшиеся друг от друга своей политикой: семья Джоаси, старая добрая мафия, у которой хватало мозгов и адвокатов, чтобы оградить своих боссов от последствий активности своих же рядовых громил; «Форал лимитед», компания, чье правление погрязло в финансовых преступлениях и криминальных разборках; а также «37-й отдел» — самая сильная и неуловимая группировка, чья подпольная империя опиралась на законный бизнес и политические связи. Все эти бандиты обосновались в Дарклейк-сити, и только по этой причине Хоше считал их наиболее вероятными подозреваемыми в убийствах Шахиф и Котала. Никто из этой парочки в течение нескольких недель до исчезновения за пределы столицы не выезжал. Если же они случайно наткнулись на что-то, что требовало устранения свидетелей, по всей вероятности, здесь поработал «37-й отдел», обладавший для этого необходимыми средствами и связями.

Но в первую очередь нужно было узнать, на что могли наткнуться двое безобидных граждан, чтобы вызвать такую бурную деятельность.

В официальных файлах, полученных Хоше из офиса главного прокурора, содержались сведения обо всех предыдущих расследованиях, а также отчеты о неправдоподобно неудачных судебных процессах, в которых участвовала группировка. Из всего этого наиболее полезными были рапорты оперативников под прикрытием и платных информаторов. Представителям власти были известны крупные и мелкие игроки, а также их основные дела, вот только доказать их участие законным образом было невероятно трудно.

Однако, с доказательствами или без оных, отчеты о делах сорокалетней давности принесли мало пользы. В тот период не было ни громких убийств, ни жестоких стычек с конкурентами, ни даже крупных грабежей. Только стабильное перекачивание прибылей от клубов, игорных залов, химических и цифровых наркотиков, проституции, банковских махинаций и сомнительных строительных контрактов.

После изучения официальных материалов Хоше начал искать все упоминания о «37-м отделе» в средствах массовой информации. В основном это были просто слухи, хотя кое-кто из криминальных репортеров явно неплохо изучил предмет. Но и там не нашлось ни одного упоминания о серьезных преступлениях. Получалось, что за тот год и пять предыдущих лет не совершалось правонарушений, требовавших многолетней подготовки.

Незадолго до полудня детектив прервал работу ради наблюдения за невероятной атакой на космический корабль. Впрочем, то же самое сделали почти все граждане Содружества. Даже главный следователь откинулась на спинку кресла и следила за сценами, мелькавшими на ее настольном экране. Но «Второй шанс» ускользнул от налетчиков, и груз информации, ожидавшей внимания Хоше, заставил его вновь заняться делом — несмотря на то что его коллеги из штаба городской полиции постоянно заглядывали в кабинет, чтобы спросить, видел ли он репортаж и что думает по его поводу. Казалось, еще больше их интересует мнение Паулы, но она держала его при себе. К концу дня Хоше снова полностью погрузился в сухие сводки криминального подполья. В конце концов нескончаемый поток данных с виртуального и визуального дисплеев вызвал у него головную боль. Детектив протянул руку за чашкой кофе, но обнаружил в ней только остывший осадок от предыдущей порции.

— Налью еще немного, — пробормотал он.

Паула даже не подняла головы, когда он пошел к двери. Им выделили для работы кабинет на пятом этаже — довольно приятную комнату с широким окном и не слишком старой мебелью. На столах имелось самое современное оборудование с соответствующими экранами и дисплеями. Вот только кофейный автомат стоял в коридоре.

— Подожди, — сказала Паула, остановив его почти на пороге. — У меня секретный вызов.

Это был Кватукс. Паула вывела сигнал на большой настенный экран, и Хоше уселся перед ним, как только появилось изображение чужака. При виде райеля он озабоченно нахмурился. Кватукс с трудом поднял голову, чтобы взглянуть в камеру. Его тело и конечности постоянно вздрагивали, словно от внутреннего кашля.

— Я прожил ее жизнь, — прошептал Кватукс. — Никак не могу понять, как вы, люди, можете такое выдерживать. Ваши бесконечные дела и переживания — это и проклятие и благословение одновременно. Вы никогда не останавливаетесь, чтобы оценить и переварить то, что с вами происходит.

— Да, мы такие, — ответила ему Паула. — Как ты? Ее воспоминания не причинили тебе вреда?

— Мне было очень тяжело. Не ожидал, что так будет. Я вижу настоящее и вижу прошлое. Я стал Тарой, как не становился ни одним человеком прежде. Это и пугает, и восхищает меня. Раньше я никогда не испытывал страха.

— Воспоминания развеются, такова их природа. И ты снова будешь знать, кто ты.

— Они развеиваются для вас. Что же касается меня, я в этом не уверен. Я многое хочу удержать в памяти и поразмышлять. Мне нелегко будет с ней расстаться.

Паула подалась вперед в своем кресле.

— Итак, тебе доступна вся ее жизнь?

— Да. Да, я хорошо ее изучил. Так много цвета и звуков, так много чувств. Что за чувства испытывала Тара! Однажды она заплакала, наблюдая рассвет, настолько он был прекрасен. Это было в пустыне, где лучи солнца играли на скалах и на небе, и каждая секунда добавляла песчаной равнине все новые оттенки. Теперь я ощущаю ее слезы — тонкие нежные ручейки на щеках, затуманивающие зрение.

— А ты искал то, о чем я просила? Были ли у нее враги, испытывавшие к ней ненависть?

Голова райеля в печальном отрицании качнулась из стороны в сторону, и его щупальца нестройно повторили это движение.

— Нет. С твоей точки зрения, она могла бы показаться пресной и неинтересной, поскольку ее жизнь не так стремительна и насыщенна, как твоя. Но Тара — нежная женщина, она любит жизнь и ненавидит боль и страдание. Наихудшие чувства, испытываемые ею по отношению к другой личности, — это раздражение и разочарование. Самый тяжкий ее проступок — эгоизм, она встречалась одновременно с несколькими партнерами, поскольку не могла устоять перед соблазнами и волнениями, приносимыми этими связями. Но это не значит, что она была плохой.

— Насколько серьезно реагировали на это обстоятельство ее партнеры?

— Кто-то плакал. Кто-то злился. Остальные оставались равнодушными. Она мирно расставалась с каждым из них. Никто не хотел ее убивать. В этом я совершенно уверен.

— Проклятье! — Губы Паулы сердито сжались. — Значит, никто?

— Нет. Она не святая, но возбудить в ком-то ненависть и подтолкнуть к убийству… Этого я не вижу. По крайней мере, ее глазами.

— Спасибо, Кватукс. Извини, что тебе пришлось так тяжело. Я высоко ценю твою помощь.

— Тебе не за что извиняться. Я люблю людей, всех людей. Я часто думаю, что родился не в той расе.

— Ты хорош такой, какой есть.

— Паула, ты принесешь мне еще воспоминания? Я покупаю их через вашу унисферу, но ни одно из них не дает такой полноты ощущений и правдивости.

— Посмотрим. Возможно, я снова тебя навещу.

— Спасибо. Может, ты когда-нибудь принесешь мне свои воспоминания? Я уверен, ты самый выдающийся человек из всех, кого я знаю.

— Это весьма лестно для меня, Кватукс. Я сохраню в памяти твои слова.

Она дождалась, пока изображение райеля не померкло, а потом сморщила нос, глядя на серый экран.

— Выходит, страсть тут ни при чем, — заметил Хоше.

Паула продолжала смотреть на пустой экран.

— Да, похоже на то.

— На Кватукса можно положиться?

— Вполне. Если уж он никого не увидел, мы с тобой тем более не найдем ничего полезного в этой записи. Единственным вариантом может быть то, что Шахиф рассердила чрезвычайно опасного человека, какого-то психопата, способного скрывать свои эмоции. Но я признаю, что это натянутая версия.

— А как насчет серийного убийцы? На Октиере таких не числится, но кто-то мог охотиться за жертвами по всему Содружеству.

— Опять-таки это возможно. Если и так, нам неизвестен образ его мыслей. А это интересует Управление в первую очередь, когда речь заходит о беспричинном убийстве. Аналитическая система в Париже не сумела найти никакой связи ни с одним из серийных убийц, дела на которых у нас имеются. — Она печально улыбнулась и посмотрела на Хоше. — Ну а как продвигаются дела с преступными синдикатами?

— Не слишком хорошо. Я не могу отыскать ни одного серьезного преступления за тот период. Нет ни официальных данных, ни слухов. Лучшее, что я могу предложить, — это случайный бандит, который убивает любого, кто попадается ему на пути, а потом заметает следы.

— Да, это подходит. Но не дает обвиняемого.

— У меня еще масса непросмотренных дел.

— Ты уже неделю занимаешься аналитическими сводками; если бы в них было что-то полезное для нас или хотя бы относящееся к делу, ты бы это уже обнаружил. Тебе наверняка известно, как я не люблю заниматься делами, в которых так много подозрительных обстоятельств, но в данном случае у нас не так много направлений для расследования. — Паула сняла заколку с пучка волос на затылке, пригладила пряди и снова их закрепила. — Я должна немного подумать.

Хоше впервые услышал, как главный следователь размышляет о неудаче, и его это шокировало.

— Сколько же мотивов у нас остается? Видимо, это случайное убийство. Нам известно, что дело не в личных отношениях, не в служебной деятельности, не в политике и даже не в деньгах, поскольку ты сама сказала, что она стала только богаче. И нам не удается ничего выяснить, потому что информации нет ни в документах, ни в воспоминаниях.

Он замолчал, заметив напряженный взгляд Паулы. Затем на ее лице появилась улыбка. Хоше искренне понадеялся, что эта улыбка обращена не к нему. В ней было нечто звериное, хищное.

— Проклятье! — восхищенно воскликнула Паула. — А это умный ход, не так ли? Но ведь он умен, мы сами в этом убедились. Умен и решителен.

— Кто?

Ее улыбка стала язвительно насмешливой.

— Я никогда, ни на секунду не рассматривала этот мотив. Проклятье!

— Кто? Ты знаешь, кто это?

— А ты, детектив?

— Ну же скажи! Кто это?

— Все дело во времени. Он убил не для того, чтобы получить ее деньги — это слишком очевидный мотив, и мы бы быстро его вычислили. Он сделал так, чтобы увеличить капиталы их обоих. Она получает не меньшую выгоду от своей смерти, чем он.

— Кто?

— Мортон.

— Не может быть! — воскликнул Хоше. — Он же сам первым поднял тревогу.

— Это ничего не значит. Все было очень тщательно продумано. И похоже, он не сохранил воспоминаний. Воспоминания — это улика. Он все стер.

— Сукин сын! Ты уверена?

— Теперь да. — Прикрыв глаза, Паула торопливо прокручивала в уме все обстоятельства дела. — Все сходится. Взгляд в прошлое — великая вещь.

— И что же мы теперь будем делать?

— Нам нужны улики. Они будут двух типов: материальные и финансовые. Я займусь историей компании.

— Хорошо. А что за материальные улики?

— Я хочу, чтобы ты отыскал тела.

* * *

День в офисе выдался неудачный. Мортон ожидал, что предварительный контракт на строительство центрального проспекта и сети водоснабжения для новой столицы Пуимро будет готов к подписанию еще утром. По его настоянию «Ганза» сильно снизила цену: убытки на этой стадии не имели значения. Это соглашение было ключом, прелюдией к целой серии контрактов на работы в новом многообещающем мире. С таким фундаментом «Ганза» может планировать деятельность на два десятка лет вперед, пока не станет такой же большой, как материнская компания на Октиере. Вот тогда и начнется борьба за межпланетный статус.

Но адвокаты комитета по развитию на Пуимро высказали подозрение, что снижение стоимости контракта «Ганза» намерена оправдать экономией на материалах и конструкциях. Они хотели добавить в контракт гарантии качества и исключить возможность сверхприбылей. Все это достаточно разумно, но где, черт побери, они были два месяца назад, во время предварительных переговоров? Из-за бюрократической неразберихи, занявшей весь вчерашний день, Мортон начал ругаться с адвокатами и экономистами своей корпорации. И поздно вечером, когда он в самом дурном настроении пнул ногой собственную машину, еще ничего не было улажено. Команда адвокатов и экспертов «Ганзы» по контрактам собралась в конференц-зале и была готова работать всю ночь, чтобы утрясти проблемы и вопросы, поднятые их коллегами с Пуимро. Очередной этап переговоров был назначен на следующую неделю, и подписание теперь состоится не раньше чем через десять дней.

Проклятые бюрократы, вечно они стоят на пути прогресса.

Дворецкий встретил Мортона у двери лифта в вестибюле и подхватил сброшенный им пиджак. Мортон прошел в гостиную и сощурился от закатных лучей, бивших сквозь крышу над садом и бассейном. На шезлонге, уронив голову на руки и понуро сгорбившись, сидела Меллани.

О господи, только этого ему сейчас и не хватало. Он хмуро встретил ее взгляд. Меллани робко улыбнулась и поспешила в гостиную.

— Сэр. — Дворецкий подал ему шипучий джин.

— Спасибо.

Мортон взял с серебряного подноса бокал.

По лицу Меллани, вышедшей из лучей яркого солнца, стало видно, что девушка плакала.

— Что случилось?

Вопрос был почти риторическим: ее дела Мортона ничуть не беспокоили.

Она обняла его и положила голову ему на грудь.

— Утром я пошла на тренировку, — чуть охрипшим голосом заговорила она, — а тренер сказал, что я плохо справляюсь, что результаты слишком низкие. Он заявил, что я утратила работоспособность.

— Ага.

Мортон чуть не спросил: и это все? Современное общество было заинтересовано только в командных видах спорта. Генетики Содружества теперь запросто создавали суператлетов, и индивидуальные соревнования сводились к соперничеству между лабораториями и клиниками. А вот в командных видах все было иначе, здесь главную роль играли естественные качества и в первую очередь опыт. В таких играх, как футбол, бейсбол или крикет, объединенные усилия всей команды могли привлечь массу преданных болельщиков. Хотя Мортон считал, что это уже не имеет прямого отношения к спорту и значение общественной поддержки искусственно преувеличивается производителями спортивных товаров и средствами информации, чтобы увеличить производительность рекламы.

— Твой тренер просто идиот. Не обращай внимания.

Она снова заплакала.

— Меня исключили.

— Что?

— Исключили из команды. Морти, это было так ужасно, он заявил об этом перед всеми. И даже привел двух новых девчонок.

— А, ну да. — Он рассеянно похлопал ее по спине и отпил джина. — Не бери в голову, найдется что-нибудь другое. Так всегда бывает.

Меллани слегка отдалилась, чтобы увидеть его лицо. Его слова явно потрясли ее.

— Что? Мортон, ты не понял? Со мной все кончено.

— Да, я понял. Так займись чем-нибудь другим. Давно пора. Ты и так уже потратила на эти занятия несколько лет. Теперь у тебя начнется нормальная жизнь.

Ее полные губы округлились в разочарованном вздохе, Меллани отступила на шаг назад и затем со сдавленными рыданиями бросилась в спальню.

Мортон услышал, как хлопнула дверь, и устало вздохнул. А чего она ожидала? Это вечная проблема с теми, кто живет первой жизнью: они не видят перспектив.

— Ну, спасибо, что поинтересовалась, — бросил он ей вслед. — У меня тоже выдался не самый приятный денек.

Эл-дворецкий доложил о вызове от главного следователя Мио. Мортон неторопливо отпил еще глоток джина.

— Переведи вызов на экран в гостиной, — приказал он эл-дворецкому.

Лицо Паулы Мио, даже увеличенное до двухметрового размера, выглядело безупречно. Мортон уселся в кожаное кресло и понял, что снова восхищается ее красотой. Такая, как она, была бы исключительным партнером: они оба уже достигли определенных высот, а это сейчас встречается не так уж часто, и могли бы быть союзниками, а не соперниками. Какое интересное сочетание наследственных черт…

— Я не ожидал вашего вызова, главный следователь. Что я могу для вас сделать?

— Мне необходим доступ к некоторым финансовым документам, а именно — к отчетам бывшей «Аквастейт». Поскольку вы председатель правления материнской компании, мне проще обратиться непосредственно к вам, чем иметь дело с судебными инстанциями.

— Вот как? — Он совсем этого не ожидал. — Могу я спросить, зачем вам это понадобилось? Что именно вы ищете?

— Я не могу обсуждать расследуемое дело. Думаю, вы меня понимаете.

— Да, конечно. Я достаточно подробно ознакомился с административными процедурами, особенно в последнее время.

— Похоже, у вас неприятности.

Он обворожительно улыбнулся:

— Этого я вам сообщить не могу, коммерческая тайна.

— Но старые отчеты вы можете мне представить?

— Да, безусловно. Могу я предположить, что вы добились определенных успехов в расследовании?

— Могу лишь сказать, что вы не ошиблись в своих предположениях.

— Рад это слышать. — Он отдал эл-дворецкому распоряжение переслать ей требуемые файлы. — Паула, позвольте задать еще один вопрос: в данный момент вы с кем-то встречаетесь?

— Не понимаю, каким образом ваш интерес связан с расследованием.

— Совсем не связан, это личный интерес.

— И что же вы хотите узнать?

— Я уверен, такие вопросы вы слышите довольно часто. Но хочу быть с вами откровенным с самого начала; если вы не связаны с кем-то тесными отношениями, я был бы рад пригласить вас на ужин в первый же свободный вечер.

Ее голова на экране слегка склонилась вбок, и на лице появилось выражение почти птичьего любопытства.

— Это очень лестное предложение, Мортон, но в данный момент я не могу дать своего согласия. Надеюсь, я вас не обидела.

— Нет, что вы! В конце концов, вы же не сказали, что это невозможно. По окончании расследования я надеюсь повторить свое предложение.

— Как пожелаете.

— Благодарю вас, главный следователь. И надеюсь, что переданные материалы будут вам полезны.

— Несомненно.

Разговор закончился. Мортон развалился в кресле, продолжая смотреть на пустой экран, где ему все еще чудилось изысканно-красивое лицо. Ему показалось, что день все же прошел не зря.

* * *

Наступил восьмой день их скитаний по лесу, и Оззи наконец пришлось распаковать вьюк, чтобы достать теплую одежду. Листопадные деревья в последний раз они видели пару дней назад. Теперь тропа вела их между высокими мрачными гигантами с темными стволами и каменно-твердой корой. Их длинные узкие листья, покрытые восковым налетом, были значительно толще, чем иглы земных сосен, а цвет варьировался от темно-зеленого до темно-коричневого, почти черного. Тонкий слой жесткой травы почти исчезал вокруг стволов, где падала содержащая кислоту листва. Прохладный воздух здесь препятствовал ее разложению и превращению в жирный перегной, как в обычном лесу. Резкий аромат насыщал воздух.

Солнечный свет, похоже, также покинул Оззи и Ориона. Изредка видимые клочки неба все время были серыми из-за низких туч, сбившихся в непроницаемую пелену. Порой поперек тропы протягивались полосы густого тумана, поднимавшегося выше самых больших деревьев. Чтобы преодолеть эти полосы иногда требовался не один час, и каждая из них казалась еще шире и холоднее, чем предыдущая.

После трех часов езды в непрерывной сырости Оззи решил, что с него хватит. Его тонкая кожаная куртка насквозь промокла от ледяного тумана и совсем не защищала клетчатую рубашку. Он спешился и, дрожа всем телом, поспешно сменил рубашку на сухую. Прежде чем туман успел впитаться в хлопок, он вытащил свинцово-серую куртку из шерстяной ткани с начесом и водонепроницаемым покрытием. А потом, к немалому изумлению Ориона, натянул поверх вельветовых штанов мягкие кожаные гамаши. Напоследок он пригладил непокорную шевелюру и нахлобучил на голову черную круглую шляпу. Покончив с переодеванием, он снова сел на лошадь и натянул перчатки из оленьей кожи. Почти сразу же ему стало жарко, но это его вполне устроило. Оззи участвовал во многих долгих походах, как пеших, так и конных, и предпочитал современную полуорганическую одежду способную согреть, охладить или высушить ее владельца в зависимости от обстоятельств. В мире сильфенов это было исключено, но свойства старых простых материалов его приятно удивили.

Для Ориона, не имевшего в багаже подходящего для такой погоды снаряжения, нашлась просторная хлопчатобумажная футболка, которую он надел под тонкую непромокаемую ветровку, и запасные брюки из оленьей кожи, превосходно сидевшие на костлявых ногах парня поверх джинсов.

Они снова тронулись в путь. О том, где они сейчас находились, Оззи не имел ни малейшего понятия. Закрывавшие солнце и звезды тучи лишали возможности определить расположение сторон света. Они проехали так много развилок и так часто поворачивали вслед за тропой, что совершенно утратили чувство направления. Лиддингтон, по мнению путешественников, мог находиться в паре миль от них, хоть Оззи и догадывался, что с такой погодой и таким мрачным лесом это маловероятно.

— Ты когда-нибудь забирался так далеко? — спросил Оззи.

— Нет.

Орион стал более молчаливым. Эти места сильно отличались от гостеприимных летних лесов, к которым он привык, а холод и туманы еще больше ухудшили его настроение. Уже три дня они не видели никаких признаков сильфенов — их последняя группа быстро скрылась от визитеров по боковой тропинке. До этого эксцентричные чужаки встречались им ежедневно, и они всегда останавливались, чтобы поприветствовать друг друга, хоть Оззи так и не удалось получить от них каких-то осмысленных объяснений. Он уже начал сознавать, насколько был прав РИ в своем утверждении о глубоком различии их нервных систем, исключающем по-настоящему полноценное общение. И вместе с тем соответственно росло его восхищение экспертами Содружества по культуре. У самого Оззи не было и малой доли терпения, необходимого для расшифровки высказываний сильфенов.

Сумерек как таковых тоже не было. Серая мгла сразу сменялась ночной тьмой. Оззи полагался на свои антикварные механические часы «Сейко», чтобы определить время ночлега, и до сих пор они служили ему верой и правдой. Но в этот вечер то ли темнота опустилась раньше, то ли невидимые тучи сгустились плотнее обычного.

На привале им пришлось зажечь две керосиновые лампы, предусмотрительно взятые Орионом. Лампы шипели и трещали, отбрасывая слабый мерцающий желтоватый свет. Ближайшие деревья угрожающе нависали над головами, окружая путников плотной стеной по краю поляны.

— Сегодня ставим палатку, — как можно бодрее заявил Оззи. По лицу Ориона было ясно, что он готов расплакаться. — Ты готовишь ужин, а я нарублю немного дров для костра.

Оззи оставил парня копаться во вьючных тюках, а сам, прихватив мачете с алмазной кромкой, подошел к ближайшему дереву. Оставшийся в рюкзаке волновой тесак в один миг рассек бы самую крепкую древесину, а с алмазным мачете, хоть его кромка и была толщиной всего в пару атомов, ему потребовалось сорок минут, чтобы срезать нижние ветви и разрубить их на поленья.

Орион хмуро посмотрел на пропитанные влагой дрова.

— И как заставить их гореть? — тоскливо поинтересовался он. — Твоя зажигалка тут не справится.

В лесу действительно не было ничего сухого. Туман сгустился в мелкую морось, с ветвей и листьев капала вода.

Оззи занялся растопкой, для начала попытавшись расколоть ветку вдоль.

— Ты, похоже, никогда не был бойскаутом, верно?

— Это кто такие?

— Юные любители походной жизни. Их всех учат тереть друг о друга куски дерева, чтобы получить огонь где угодно.

— Это глупо! Я не собираюсь тереть поленья.

— И правильно.

Оззи незаметно ухмыльнулся. Он достал из рюкзака банку с зажигательным гелем, открыл ее и нанес тонкий слой голубого желе на тонкие щепки, а потом разложил вокруг них поленья. Только тогда он вытащил бензиновую зажигалку — еще более древнюю, чем часы.

— Готов?

Он щелкнул зажигалкой и на вытянутой руке поднес огонек к щепкам. Гель воспламенился с громким хлопком, растекся по поленьям, и огонь мгновенно охватил всю груду дров. Оззи едва успел вовремя отдернуть руку.

— А я думал, что напалм давно запрещен, — пробормотал он.

Орион рассмеялся от радости и, не снимая перчаток, захлопал в ладоши. Костер быстро разгорелся, зашипел и начал весело потрескивать.

— Не давай ему угасать, — сказал Оззи. — Новым поленьям надо просохнуть, прежде чем они разгорятся.

Орион с восторгом стал подбрасывать дрова каждые несколько минут, а Оззи тем временем приступил к установке палатки, выбрав место в нескольких ярдах от костра. Каркас состоял из обычных распорок, поддерживавших двойное полотнище с воздушной прослойкой. Надувалось оно автоматически, стоило только отвернуть клапан. Поверх основного полотнища набрасывался тент из плотного водонепроницаемого материала с длинными колышками по всему краю, которые Оззи вогнал глубоко в землю. В таком густом лесу вряд ли стоило опасаться сильного ветра, но эта погода вызывала у него дурные предчувствия.

На этот раз Оззи в виде исключения позволил Ориону самому выбрать продукты для ужина. Это хоть отчасти могло поднять настроение парню, сильно помрачневшему из-за окружающей обстановки. Вскоре они устроились под небольшим навесом, образованным верхним тентом палатки, где тепло костра согревало их и подсушивало одежду, и занялись ужином, состоявшим из сосисок, гамбургеров, бобов и толстых ломтей хлеба, политых горячим сыром. В завершение трапезы Орион разогрел банку апельсинового бисквита с патокой.

Затем они накормили животных, подложили дров в костер и залезли в палатку. Оззи свернулся калачиком в своем всесезонном спальнике, а Орион, не обладавший столь роскошным снаряжением, накрылся поверх спального мешка парой одеял. Перед сном он успел пожаловаться, что ему слишком жарко.

Проснулся Оззи от головной боли и явного недостатка воздуха. В палатке было светло, но яркость этого света разительно отличалась от дневного освещения. Орион еще спал, тяжело и прерывисто дыша. Несколько мгновений Оззи, ничего не понимая, смотрел на него, а потом его вдруг осенило.

— Черт!

Он выбрался из спального мешка, едва не сломав молнию дрожащими пальцами, и пополз к выходу. С застежкой внутреннего полотнища он справился легко, а наружный тент сильно провис. Он дернул за язычок молнии. Снаружи ему на ноги высыпался ручеек мелкого рыхлого снега. Поток снега иссяк, образовав изрядный холмик, но неба Оззи так и не увидел. Ему пришлось выбираться наружу, отчаянно разгребая белую массу, и только через пару секунд он ощутил, что хватает пальцами воздух. В отверстие хлынул яркий дневной свет. Оззи глубоко вдохнул морозный воздух, стараясь унять паническое сердцебиение.

Позади него, изумленно моргая, сидел Орион.

— Что случилось?

— Ничего, все в порядке.

— У меня голова болит. Это снег?

— Ага.

— Вот здорово! — Орион подполз к выходу и набрал пригоршню снега. — Я никогда его раньше не видел. Он покрыл все, как на рождественских открытках с Земли?

Оззи, собиравшийся сказать парню, чтобы тот надел непромокаемую одежду, внимательно на него посмотрел.

— Ты шутишь, старик? Ты никогда не видел снега?

— Нет. В Лиддингтоне не идет снег. Никогда.

— Верно. Ладно. Надевай водонепроницаемую куртку, и давай посмотрим, что творится снаружи.

Слой снега на земле был толщиной примерно фут и по несколько дюймов на каждой веточке и листьях. Вокруг стволов покров был немного тоньше, зато палатку занесло почти до самого верха. Оззи ощутил укол стыда. Еще немного — и тент не выдержал бы снеговой нагрузки. В этом чужом лесу надо вести себя осторожнее.

Вместе с Орионом они подошли успокоить дрожавших от холода и бивших копытами животных. Лохматый пони, похоже, ничуть не возражал против снега и мгновенно потянулся за горстью овса в руке Ориона. Лонтрус в ответ на похлопывание Оззи энергично отряхнулся, сбрасывая снег с густой сизо-серой шерсти. Биохимическая структура этих странных существ позволяла им спокойно переносить и более низкие температуры. Больше всего пострадала Полли, не имевшая защиты от холода. Мистер Стаффорд, хозяин конюшни, явно держал ее для умеренных температур Сильверглейда. Оззи, почесывая дрожащую шею кобылы, задумался над этим обстоятельством. Он отчетливо сознавал, что они уже покинули зону умеренного климата. И даже за тысячу миль к северу от Лиддингтона никогда не было таких холодов. За девять дней они проделали немалый путь, но никак не могли добраться до Северного полюсапланеты. Единственной рациональной причиной могла стать значительная высота, хотя Оззи и не мог сказать, как они умудрились ее достичь. Они не видели ни одной горной вершины, да и на карте, сохранившейся в его виртуальном поле зрения, не было ничего подобного на расстоянии девяти дней пути от Лиддингтона. Даже на расстоянии двадцати дней верховой езды не было никаких высокогорных районов.

Оззи повернулся кругом, взглянул на блеклое небо, и на его лице расцвела довольная улыбка.

— Да, это определенно не Канзас, — тихо прошептал он.

Путешественники позавтракали, не разводя огня, откопали палатку и снова отправились в путь. Мелкий сухой снег целый день летел в самых разных направлениях, и самого легкого дуновения ветерка было достаточно, чтобы светлые хлопья взвивались тонкими вихрями. Лес сверкал свежей и хрупкой белизной, вот только никаких признаков тропы не осталось. Однако лошадь, пони и лонтрус стоически смирились с новым климатом и уверенно трусили вперед, словно знали, куда надо идти.

Время от времени с вершин гигантских деревьев с мягким продолжительным гулом осыпались целые горы снега, и в безмолвном лесу этот звук вызывал тревожный трепет. Около полудня снег стал мягче, с невидимого неба полетели огромные хлопья. Дневной свет сменился серой мглой, а воздух стал еще холоднее. Чем гуще становился снегопад, тем труднее давался Полли каждый шаг. Оззи спешился, чтобы поверх всей одежды надеть еще и непромокаемую накидку. За неимением полуорганики он наращивал количество слоев одежды, и это позволяло ему сохранять тепло и оставаться сухим, впрочем сильно проигрывая в подвижности.

В своей новой экипировке он с трудом смог снова подняться в седло. Ориону досталась пара свитеров и еще одни брюки, чтобы надеть под кожаные штаны. Оззи задумался о наступлении ночи. Снег и не думал переставать падать, а для устройства лагеря им потребуется немало светлого времени.

Примерно через час им попались заросли кустарника. Кусты почти полностью скрылись под снегом и стали похожими на дюны, лишь кое-где из них торчало несколько веточек.

— Мы остановимся на ночевку здесь, — сказал Оззи.

Орион молча огляделся по сторонам и пожал плечами. За весь день он произнес всего несколько слов.

Оззи скинул верхний слой одежды и взобрался на дерево за кустами. Алмазной пилой он быстро снял нижние ветви, отрезав их у самого основания. Затем выбрал четыре самые крупные и уложил их в квадрат, так что получился замкнутый барьер. Вполне подойдет в качестве импровизированного загона. Пока Оззи осторожно спускался на землю, верхнюю часть ветвей уже занесло снегом.

Орион занялся обвязыванием спин лошади и пони запасными одеялами, а Оззи начал устанавливать палатку под защитой огромного ствола. Заканчивал он уже в темноте, а часы показывали только четверть шестого. День продлился всего десять часов. Сутки на Сильверглейде же составляли двадцать пять с половиной часов.

— Ты собираешься разжигать костер? — спросил Орион, стуча зубами.

Оззи помог парню забраться в палатку.

— Не сегодня, — ответил он. — Забирайся в спальник, так легче сохранить тепло.

Орион повиновался без единой жалобы. Под глазами у него залегли глубокие тени, а в свете керосиновой лампы казалось, что даже веснушки на его белой коже сильно побледнели. Оззи заполз в свой спальный мешок и моментально ощутил разницу. Тогда он вытащил из своей сумки термобрикет и сорвал обертку. В результате простой химической реакции верхняя часть брикета быстро раскалилась докрасна, и от нее повеяло теплом. Они по очереди разогрели консервные банки для ужина, а потом Оззи вскипятил два термоса чая, чтобы утром не пришлось возиться с завтраком.

— Постарайся поспать, — сказал он. — До рассвета осталось недолго.

Орион взглянул на него с тревогой.

— А снег снова завалит палатку?

— Нет. Все будет отлично. Да и снег стал заметно реже, когда мы забрались внутрь. Но на всякий случай я буду выглядывать каждые два часа.

— Мне еще никогда не было так холодно.

— Но теперь ты согрелся, правда?

— Угу. — Парень натянул спальник до подбородка. — Вроде согрелся.

— Ну и хорошо. — Оззи завернулся в одеяло. — Когда перестаешь двигаться, становится холоднее, это обычное дело.

Рассвет наступил, когда часы Оззи показывали без пяти минут четыре. Эл-дворецкий всю ночь регулярно будил его, чтобы проверять палатку, и Оззи казалось, что он проспал не больше десяти минут. Орион также не выказывал никакого желания вылезать из спального мешка.

— Нам надо двигаться дальше, — сказал ему Оззи. — Нельзя же здесь остаться.

— Я знаю.

Снегопад прекратился еще ночью, оставив после себя сверкавший белизной пейзаж. Снег был повсюду — он облепил даже вертикальные стволы деревьев, так что любая случайная темная веточка казалась висящей в воздухе. Слой снежного покрова составил около двух футов. Оззи выбрал самые темные защитные очки, стараясь не показывать своего беспокойства. Сегодня животные будут идти еще медленнее.

— Мистер Стаффорд должен продавать еще и сани, — сказал Орион. — Он наверняка ухватится за эту идею, когда я ему скажу.

Оззи преувеличенно громко рассмеялся шутке мальчишки и слегка обнял его за плечи. Попивая горячий чай из термосов, они подошли к самодельному загону, в некоторой степени сыгравшему свою роль. Наметенный под ветками снег все-таки защитил животных от ветра. Лошадь и пони сильно истоптали снег внутри загона и дрожали от холода. Лонтрус стоял спокойно, выпуская из ноздрей едва заметные облачка пара. Оззи показалось, что его глаза, окруженные густыми прядями шерсти, стали очень грустными.

Орион угрюмо огляделся.

— Куда теперь ехать?

Оззи нахмурился. Сказать ему было нечего. Он постарался вспомнить, с какой стороны они пришли накануне, но это было невозможно: все деревья казались абсолютно одинаковыми.

— Попробуй воспользоваться своим амулетом, — предложил он.

Паренек засунул руку под свитера и вытащил подвеску. Внутри нее мерцала слабая голубая искра. Орион медленно повернулся кругом, держа амулет как компас. Справа от палатки огонек стал заметно ярче. Оззи даже почудилось, что деревья с той стороны образуют нечто вроде аллеи.

— Значит, туда, — сказал он.

— Теперь ты рад, что я поехал?

— Очень. — Оззи положил руку ему на плечи. — Похоже, я у тебя в долгу. Как думаешь, в какую это выльется сумму?

— Я просто хочу, чтобы мама и папа вернулись.

— Да, конечно. Но кроме этого? Мне кажется, надежный проводник стоит пары миллионов. Это серьезные деньги.

— Я не знаю.

— Да ну, парень. Я в твоем возрасте очень хорошо это понимал.

— Ладно. — К Ориону неожиданно вернулась прежняя живость. — Это большие деньги, да?

— Точно. Можно переделать по своему вкусу всю планету.

— В первую очередь я куплю много полисов омоложения, чтобы жить долго, как ты.

— Хорошая мысль.

— А потом куплю много умных воспоминаний, чтобы получить образование и разбираться в разных сложных вещах вроде физики, искусства и финансов и чтобы не тратить годы на школу.

— Еще лучше.

— А еще я хочу машину, настоящую клевую машину, самую лучшую.

— Тогда это, наверное, «Ягуар Шевроле две тысячи двести пятьдесят один», модель «Тандерберд» с откидным верхом.

— Правда? Это самая лучшая?

— Точно. У меня самого в гараже стоит парочка таких. Печально, что в последнее время мне не удается на них покататься. Обычное дело, когда имеешь кучу денег: можешь делать все, что захочешь, но ни на что не остается времени.

— И часть денег я отдам на благотворительность, чтобы помочь тем, кто нуждается.

— Прекрасно. Ты всем докажешь, что ты добрый парень, а не один из богатых ублюдков, которых ничего не волнует.

— Оззи, значит, и ты раздаешь деньги? Ведь все знают, что ты клевый парень.

— Ну да. Часть я раздаю. — Он пожал плечами. — Когда вспоминаю об этом.

Как Оззи и предполагал, Полли было трудно идти первой, и двигались они крайне медленно. Можно было бы поставить первым лонтруса, но у него слишком короткие ноги. Поэтому Полли приходилось прокладывать путь, разрыхляя длинными ногами толстый слой снега. Большую часть утра Оззи пытался найти выход из сложившейся ситуации. Сделать что-то вроде снегоступов или саней и тащить на них запас продовольствия, а животных отпустить? Или просто вернуться, чтобы отыскать снаряжение, соответствующее этой местности? Вот только… кто знает, в какую местность они попадут в следующий раз, если, конечно, сумеют отыскать дорогу до Лиддингтона?

Он продолжал твердить самому себе, что это страна сильфенов и они не допустят, чтобы гостям угрожала реальная опасность. Или допустят?

Постепенно глубина снега стала уменьшаться. Он, однако, оставался таким же сухим и по-прежнему покрывал все вокруг. Через четыре часа дороги Оззи била дрожь, несмотря на все слои одежды. Снаружи его тело покрывал еще один слой — слой инея. Ничего не оставалось делать, кроме как спешиться и идти рядом с лошадью, разгребая снег ботинками. Физические усилия его немного согрели, но возникло беспокойство по поводу сжигаемых калорий. Лошадь и пони, несмотря на повязанные одеяла, явно слабели.

Примерно около полудня Оззи заметил впереди какие-то следы. Сняв защитные очки, он обнаружил, что свет стал бледно-розовым. Мир вокруг был похож на гигантский грот, словно лес был высечен из хрупких розовых кораллов.

— Что, уже вечер? — раздался приглушенный голос Ориона.

Все его лицо, за исключением узкой щели для глаз, закрывал толстый шерстяной шарф.

Оззи взглянул на часы.

— Я так не думаю. — Он нагнулся, чтобы получше рассмотреть следы. Эти продолговатые треугольники без следов протектора были определенно отпечатками ног. — Возможно, обувь сильфенов! — взволнованно воскликнул он.

Оззи обнаружил полтора десятка разных отпечатков; все они тянулись из леса, а две цепочки появлялись под деревьями, куда чужаки, вероятно, забирались. Следы переплетались между собой и исчезали между занесенными снегом деревьями.

— Ты уверен? — спросил Орион.

Он топтался на месте и хлопал ладонями по бедрам, стараясь хоть немного согреться.

— Почти уверен. Не знаю, кто еще может бродить по этим местам. Кроме того, выбор у нас невелик.

— Хорошо.

Они снова тронулись в путь. Орион шагал рядом с пони, положив руку на седло и придерживая поводья. Оззи подозревал, что таким образом парень частично опирается на животное. Воздух стал таким холодным, что при вдохе обжигал рот. На шарфе, закрывавшем лицо, выросли длинные сосульки. Прежде чем надеть очки, Оззи попытался определить положение солнца. Ветви наверху уже не были такими густыми, и между ними просвечивало туманно-розовое небо. Часть небосвода между горизонтом и зенитом показался ему наиболее яркой, но это отодвигало наступление ночи еще на несколько часов. Судя же по предыдущим коротким суткам, у них оставалось всего около часа.

Еще через полчаса пути Орион упал. Оззи узнал об этом только по едва слышному стону. Обернувшись, он увидел, что мальчик лежит в снегу лицом вниз возле остановившегося пони. Оззи поспешил на помощь, но окоченевшие конечности плохо слушались, словно он проталкивался сквозь вязкую жидкость. Оззи приподнял Ориона и понял, что тот даже не дрожит. Он сорвал шарф с лица, чтобы проверить дыхание. Губы мальчика потемнели и потрескались, на них застыли яркие капельки крови.

— Ты слышишь меня? — крикнул Оззи.

У Ориона дрогнули ресницы, и с губ снова сорвался стон.

— Проклятье! — буркнул Оззи. — Держись, я сейчас поставлю палатку. Мы переждем, пока погода не улучшится.

Орион ничего не ответил, только едва заметно шевельнул рукой. Оззи усадил его, прислонив к ногам пони, а сам попытался распаковать палатку. В толстых рукавицах это сделать не удалось, и он сбросил их, стараясь не морщиться от арктического холода, мгновенно проникшего сквозь шерстяные перчатки. Он очень быстро отчаялся расстегнуть ремни крепления и, достав из ножен мачете с алмазным лезвием, просто перерезал их. Три раза ему пришлось снова надевать рукавицы и хлопать руками, чтобы вернуть пальцам способность шевелиться. Ему казалось, что прошел не один час, пока надувная часть палатки нехотя распрямилась и он смог закрепить края кольями. Он бросил внутрь пару термобрикетов и затащил туда едва не терявшего сознание Ориона. При закрытом пологе жар от термобрикетов быстро нагрел воздух, но, чтобы это ощутить, Оззи пришлось снять с себя и Ориона часть одежды.

В обмороженных пальцах постепенно восстанавливалось кровообращение, и он невольно скривился от боли. Орион зашелся в приступе кашля, с трудом сдерживая слезы.

— Как может быть настолько холодно? — с отчаянием спросил он.

— Если хочешь знать, по-моему, мы уже не на Сильверглейде.

Оззи внимательно посмотрел на мальчика, пытаясь предугадать его реакцию.

— По моим подсчетам, уже около трех дней, — сказал Орион. — Но я никак не возьму в толк, кому придет в голову посещать планету с таким климатом.

— Вот как! Не могу ручаться, но, думаю, мы находимся не в полярном районе, поскольку здесь растут большие деревья. Могу ошибаться, но практика подсказывает, что такие большие создания, как деревья, не выживают в ультрахолодной среде. По моим предположениям, это либо мир с умирающим солнцем, либо с очень длинной эллиптической орбитой, и нам не повезло явиться сюда в середине зимы.

Оззи потряс руками, стараясь прогнать боль в замерзших пальцах, к которым постепенно возвращались чувствительность и способность двигаться. Собственные уши до сих пор казались ему двумя ледяными лепешками.

— И что же теперь делать?

— Как я уже сказал, подождем до утра и посмотрим, не изменится ли погода. Хотя, мне кажется, не стоит на это надеяться. Но идти дальше мы не можем. Надо как следует подготовиться. Немного погодя я еще раз выйду наружу, чтобы поставить тент и затащить внутрь багаж. Нам необходима обильная горячая пища. А в медицинской аптечке есть мазь, которая поможет твоим губам.

— И твоим, — добавил Орион.

Оззи поднял руку ко рту и ощутил загрубевшую потрескавшуюся кожу.

— И моим, — согласился он.

Оставалось только молиться, чтобы дело не дошло до серьезных обморожений. Его ботинки достаточно хорошо защищали ноги, но позже надо будет проверить ступни Ориона.

— А что будет с животными? — спросил Орион.

— Дров для костра я нарубить не смогу, у меня на это не хватит сил. Но я размажу немного зажигательного геля вокруг одного из деревьев и попробую поддерживать огонь всю ночь. Это поможет им сохранить тепло.

О его нежелании покидать палатку свидетельствовало слишком долгое время, ушедшее на подготовку. Но в конце концов он выскользнул в промерзший лес. Полли и пони опустились на снег, и это было очень плохим признаком. Лонтрус негромко сопел, но в остальном выглядел вполне благополучно. Пока пальцы еще двигались, Оззи поспешил втащить в палатку все вещи, а потом двадцать мучительных минут устанавливал наружный тент. Наконец и это было сделано, и он с флаконом зажигательного геля подошел к ближайшему дереву. Начав сбрасывать снег со ствола примерно в метре над землей, он остановился и нагнулся. Из-под снега появилась не кора, как он ожидал, а твердый слой похожих на темно-красные кристаллы образований, почти как аметист. Оззи потер поверхность рукой, но определить структуру вещества сквозь толстые рукавицы было невозможно, да и кожа на пальцах почти онемела. И все же он не сомневался, что это кристаллы, — он видел отраженный свет, сиявший внутри них. Никогда в жизни он не слышал о химической реакции, настолько преображающей кору. Превращение вследствие сильнейшего похолодания? В надежде на наличие древесины под кристаллической корой он поднял мачете и размахнулся. От удара несколько кристаллов откололось, но лезвие проникло в ствол всего лишь на какой-то сантиметр. Еще один, более мощный удар отколол значительный кусок аметистовой коры. Под ним снова обнажились кристаллы — колонна почти чистого кварца, составлявшая сердцевину дерева. Яркий розовый луч осветил сеть вертикальных капилляров, по которым невероятно медленно текла темная вязкая жидкость.

— Черт побери, — воскликнул Оззи, — драгоценное дерево!

Он поднял голову и увидел, что ветви отходят от ствола почти под прямым углом и, переплетаясь, образуют геометрические контуры. Толстый слой снега скрывал от глаз истинную природу этих странных растений.

Ощущение чуда, непременно возникшее бы у него после такого невероятного открытия, заглушило сознание, что погода завтра утром наверняка не улучшится. При теплом климате эволюция не дошла бы до кристаллической формы. Фактически этот процесс можно было бы назвать обратной эволюцией: арктические растения, распространившиеся во время ледникового периода, боролись за выживание в постепенно ухудшающемся климате, пока не достигли способности существовать в условиях вечной зимы. Сколько же миллионов лет потребовалось на столь изощренную мутацию? Похоже, весна была здесь в прошлую геологическую эру.

Оззи поспешил вернуться в палатку, не осмеливаясь даже взглянуть в сторону несчастных животных. Орион разогревал на термоблоках банки с едой. С внутренней оболочки палатки обильно капала вода.

— Я не заметил огня, — сказал Орион, как только Оззи закрыл за собой полог.

— Это дерево не горит. Жаль.

— Я снова чувствую пальцы на ногах.

— Хорошо. Воздушная прослойка сохранит тепло в течение ночи. В спальных мешках мы отлично выспимся.

Он мысленно подсчитал оставшиеся запасы. У них еще одиннадцать термобрикетов. Этого хватит — если смотреть трезво — на три дня пути. Двигаться вперед они смогут еще только один день. Если тропа к концу завтрашнего дня не выведет их в более теплый климат, придется поворачивать назад. Никаких попыток заглянуть за следующий поворот, никаких предположений об изменениях. Если не будет реального улучшения, рисковать больше нельзя. Здесь нет никого, кто мог бы забрать и доставить в клинику его ячейку памяти для последующего оживления. Да и когда еще кто-нибудь заметит его отсутствие?

Оззи достал швейный набор.

— Ага! Есть идея, как подготовиться к завтрашнему дню. Как ты относишься к шитью?

— Я тебе все испортил, да? — спросил Орион. — Если бы не я, у тебя бы все получилось.

— Эй, парень! — Оззи попытался улыбнуться, но кожа на губах треснула, и ему пришлось промокнуть капельки крови. — Ничего подобного. Мы продолжаем путь, мы нашли настоящую тропу. И помог в этом твой амулет.

Орион вытащил подвеску из-под свитера. Темная безжизненная поверхность надолго приковала к себе их взгляды.

— Попробуй еще раз завтра утром, — посоветовал Оззи.

На следующее утро, выйдя из палатки, они увидели, что Полли и пони замерзли насмерть.

— Они ничего не почувствовали, — сказал Оззи остановившемуся около животных Ориону.

Тщательно сшитая накануне маска наполовину заглушала его голос. Оззи надел всю одежду, какую только смог, то же самое сделал и Орион. Его пальто как будто раздулось изнутри, вдвое увеличив объем худощавого мальчика, и даже перчатки, обернутые обрывками запасных носков, стали похожи на воздушные шары.

— Они чувствовали холод, — прошептал Орион.

Оззи не мог видеть его глаз под защитными очками, но подозревал, что они стали влажными. Благодаря очень теплым рукавицам Оззи сам снял палатку и навьючил лонтруса. Холод со вчерашнего дня ничуть не ослабел, но надетые ими дополнительные предметы одежды отчасти защищали от его губительного воздействия. Низкая температура не позволяла снегу таять, и им не грозила опасность промочить ноги, что означало бы почти верную смерть.

Легкий ветерок замел верхний слой снега, но остатки следов, по которым они шли вчера, еще были видны. Оззи безуспешно похлопал по крупу лонтруса, потом основательно пнул несчастное животное, и наконец лонтрус, испустив мучительный стон, двинулся вперед.

Оптимистическое настроение, с которым Оззи покинул палатку и встретил новый день, быстро испарилось. Лонтрус, хоть и не спотыкался, шел очень медленно. Обилие одежды и рассыпчатый снег затрудняли каждый шаг путников. Оззи постепенно становилось все холоднее. Через многослойную одежду тепло просто не могло просочиться наружу, но общая эмиссия делала свое дело. Каждый раз, поднимая голову и глядя на высокие вишнево-красные облака, скользящие по розовому небу, он представлял себе потоки тепла, уносящиеся от его тела вверх, в ледяную бездну.

После пары мучительных часов он заметил, что кристаллические деревья стали ниже и покрывавший их снежный покров истончился, оставив верхние ветви почти голыми. Солнечный свет отражался от их граненой поверхности, сверкая всеми оттенками красного цвета — от нежно-розового до мрачного бордового. Под ногами снега тоже стало меньше, но Оззи давно уже потерял из вида цепочки следов сильфенов.

Он так внимательно вглядывался в промежутки между стволами, что не сразу заметил, как отстает Орион. Наконец паренек ухватился за спутанные пряди шерсти лонтруса, на что животное отреагировало жалобным визгом.

— Хочешь, сделаем привал? — спросил Оззи.

— Нет. Оззи, мне так холодно. Невероятно холодно. И страшно.

— Я понимаю. Но постарайся не останавливаться, ладно? Если не двигаться, будет еще хуже.

— Я постараюсь.

— Может, обопрешься на меня?

— Нет.

Оззи легонько потянул лонтруса за шерсть на шее, заставляя его идти медленнее. Животное не сопротивлялось. Их скорость еще больше уменьшилась. Оззи пришлось признать, что он переоценил свой план. Прошлой ночью он не принял во внимание ужасное состояние Ориона, и за весь день они в лучшем случае смогут пройти не больше пары километров. Да и этот короткий переход окончательно подорвет силы мальчика. Самым разумным решением стало бы немедленное возвращение. При такой скорости им, возможно, удастся вернуться к месту прошлого ночлега.

— Смотри, лес кончается, — произнес Орион.

Оззи сосредоточился. И ужаснулся той легкости, с которой он впал в полудремотное состояние. Кристаллические деревья заметно измельчали и уже не были покрыты снегом, от ровных аметистовых стволов под прямыми углами расходились основные ветви. На кончиках симметричных ветвей пурпурная кора уступала место гладким опаловым призмам, чьи плоские грани поглощали резкий холодный свет. Стволы стали заметно тоньше, и между ними проглядывалась обширная равнина. С того места, где находился Оззи, она представлялась гигантской круглой впадиной, окруженной невысокими холмами. Прозрачный воздух позволял увидеть ее противоположный край с той же четкостью, что и землю под ногами. При отсутствии ориентиров было трудно точно определить расстояние, но Оззи полагал, что перед ними не меньше двадцати, а то и двадцати пяти километров. Яркие вспышки отраженных солнечных лучей образовывали непрерывное мерцание над каждой вершиной, следовательно, все склоны были покрыты такими же кристаллическими деревьями. Сама равнина была абсолютно голой, за исключением вихрей снега, поднимаемых ветром.

Величественная и суровая красота этого места вызвала у Оззи поток проклятий. Никакой надежды. Они с трудом смогут преодолеть несколько сотен ярдов и добраться до конца леса, где вместо деревьев из промерзшей земли торчат тонкие прутья-кристаллы, но о том, чтобы пуститься в путь через унылую и пустынную равнину, не может быть и речи.

«Возможно, поэтому никто больше не слышал о многих путниках, отправившихся на поиски истинных троп. Наше представление о сильфенах как о мягких и добрых созданиях оказалось глупой и удобной иллюзией. Мы хотели поверить в эльфов. И сколько человеческих тел из-за этого заблуждения лежит здесь, под слоем снега?»

— Это пустыня, — сказал Орион. — Ледяная пустыня.

— Да, боюсь, что так.

— Как по-твоему, мама и папа тоже побывали здесь?

— Не тревожься, они же не дураки — и наверняка повернули бы назад, как и мы.

— Мы возвращаемся?

Оззи вдруг заметил на противоположной стороне равнины вспышку голубоватого цвета. Он поспешно поднял на лоб защитные очки, не обращая внимания на резкую боль от прикосновения ледяного ветра к обнаженной коже. Вспышка повторилась. Настоящая бирюза. Поразительный контраст для местности, освещенной всеми оттенками розового цвета. Свет явно искусственный. Маяк!

Он снова опустил очки.

— Возможно, и нет.

Удивительные вспышки повторялись по нескольку раз через равные промежутки времени. Оззи вытащил один из тонких цилиндров, свернул защитную крышечку и поднял его на вытянутой руке, одновременно нажав на кнопку. Раздался громкий треск, и в небо устремился огонек. Ярко-красной звездой он поднялся над кристаллическим лесом и описал плавную дугу.

Орион не отрываясь смотрел на пульсирующий огонь маяка.

— Как ты думаешь, там люди?

— Кто-то там, определенно, есть. Мой портативный аппарат не работает, значит, сильфены все еще мудрят с передачей энергии, а следовательно, это один из их миров. — Он выждал еще две минуты и снова запустил ракету. — Давай попробуем добраться до края леса. Если не дождемся ответа, повернем назад.

Оззи даже не успел запустить третью ракету, как частота вспышек заметно возросла. Улыбаясь под маской, он нажал кнопку, и уже во время полета сигнальной ракеты луч маяка стал непрерывным.

— Это луч! — воскликнул Орион. — Он направлен на нас.

— Думаю, ты прав.

— А они далеко отсюда?

— Не могу сказать точно. — Его зрительные вставки приблизили изображение и затемнили зеленоватый свет. Разрешение было не слишком высоким, но, насколько он мог понять, луч появлялся из вершины какого-то кургана или невысокого холма. На его склоне он заметил темные линии. Террасы? — Десять или двенадцать миль, может, и больше. А вокруг, как мне кажется, виднеется какое-то сооружение.

— Какое?

— Не знаю. Но мы будем ждать здесь. Если они знакомы с людьми, они должны понять, что нам нужна помощь.

— А если нет?

— Я собираюсь поставить палатку. Воспользуемся термобрикетом, чтобы согреться, нам обоим необходим отдых. Когда термобрикет закончится, решим, что делать дальше. Если никто не появится, вернемся назад.

Он подошел к лонтрусу и стал снимать большой тюк, закрепленный на спине животного.

— А мы не можем пойти туда? — жалобно спросил Орион.

— Это слишком далеко. При нашем нынешнем состоянии дорога займет пару дней. Мы не можем так рисковать. — Оззи развернул тент и подождал, пока двойная оболочка не раздулась в продолговатую полусферу. Орион сразу же заполз внутрь, и Оззи бросил ему термобрикет. — Сорви обертку, — сказал он мальчику. — Я присоединюсь к тебе через минуту.

Он приподнял очки и еще раз приблизил изображение участка чуть ниже луча маяка. Затем запустил еще одну ракету. В ответ зеленоватый луч трижды мигнул и снова стал постоянным. На любом наречии это могло означать только одно: «Мы вас заметили». Оззи так и не понял, что это за возвышение, но увидел, что у него довольно крутые склоны.

После трех часов ожидания и четырех порций горячего шоколада за стеной палатки отчетливо послышался какой-то громкий шум. Оззи расстегнул полог и выглянул наружу. К кромке кристаллического леса поднимались два крупных существа. Это были четвероногие создания размером с земного носорога, но покрытые густой лохматой шерстью, как и лонтрус. С покрытых щетиной морд в нижней части луковицеобразных голов срывались клубы пара. Оззи приходилось видеть и более уродливые головы животных, но его поразили их глаза: длинные полоски многогранного черного камня, словно в этом ужасном климате они тоже превратились в кристаллы. Оба животных были запряжены в закрытые сани с каркасом из похожего на кость материала, обтянутого высохшей кожей. Пока он разглядывал повозки, боковая полость одной из них приподнялась, и показалась человекоподобная фигура. Неизвестное существо было одето в длинный меховой плащ с капюшоном, меховые штаны, меховые рукавицы и меховую маску с большими выпуклыми линзами, похожими на глаза рыбы. Оно подняло руку в приветственном жесте и зашагало к палатке.

— Я так и думала, что это люди, — раздался из-под маски грубоватый женский голос. — Только мы настолько бестолковы, что используем в этих местах красные огни для привлечения внимания.

— Прошу прощения, — крикнул в ответ Оззи, — но в лавке был небогатый выбор.

Женщина остановилась перед входом в палатку.

— Как дела? Есть серьезные обморожения?

В ее голосе слышался сильный акцент жителей северного Средиземноморья.

— Обморожений нет, но мы оказались не готовы к такому климату. Вы можете нам помочь?

— Именно для этого я сюда и явилась. — Она нагнулась, сдернула маску и заглянула в палатку. Обветренную смуглую кожу ее лица испещряли сотни мелких морщинок. По мнению Оззи, ей было не меньше шестидесяти лет. — Привет! — весело окликнула она Ориона. — Ну как, замерз?

Парень молча кивнул. Он опять забрался в спальник и свернулся калачиком.

Женщина принюхалась.

— Боже милостивый, неужели это шоколад?

— Да. — Оззи поднял термос. — Здесь еще осталось немного, если хотите.

— Если бы мы решили провести здесь выборы, тебя объявили бы императором. — Она сделала большой глоток и с довольным видом вздохнула. — Точно таким я его и помню. Добро пожаловать в Ледяную Крепость. Я — Сара Буш, что-то вроде неофициального представителя человеческой расы.

— Оззи Айзекс.

— О, это имя мне знакомо. Это ты изобрел переходы?

— Ну, вроде того, — с некоторым смущением подтвердил Оззи.

На вторых санях тоже поднялся полог, но на этот раз под меховой накидкой скрывалось явно не двуногое существо. Скорее — длинный прямоугольник невероятно пушистого меха высотой около восьми футов, на самом верху которого виднелись большие темные глаза. Мех внизу при его движении колыхался, что свидетельствовало о наличии ног. Это существо испустило громкий вой, причем высота тона заметно менялась, почти как в пении.

— Ладно-ладно, — раздраженно крикнула ему Сара, отмахиваясь рукой.

— Кто это? — изумленно спросил Орион.

— Не бойся, — ответила Сара. — Это старик Билл, он из расы коррок-хи, а по мне, так вылитый йети. — Она обернулась к своему спутнику и разразилась длинной трелью. — Ну вот, я сказала ему, что мы сейчас тронемся в обратный путь. Сворачивайте свой багаж и грузите в сани. Я думаю, вам не помешает горячая ванна и выпивка. До часа коктейлей осталось совсем немного.

— Вы шутите! — воскликнул Оззи.

* * *

Большую часть вечера Паула посвятила изучению старых отчетов «Аквастейт». Необходимые улики было найти нетрудно, следовало только знать, что искать, и сопоставить факты. Как и в любом другом расследовании, говорила себе Паула.

На следующее утро, придя в офис, она с удивлением увидела, что Хоше сидит за своим столом и просматривает файлы городского совета сорокалетней давности. А она не слишком опоздала, хотя и проработала почти половину ночи.

— Просто удивительно, сколько строительных работ производилось в городе сорок лет назад, — пожаловался он, как только Паула села за свой стол. — Можно подумать, половины Дарклейка в те времена просто не существовало. Я сам прожил здесь шестьдесят лет, но не помню, чтобы город был меньше.

Паула взглянула на широкий настенный экран. На подробной карте Дарклейк-сити горело множество зеленых огоньков, обозначавших места строительных работ, проводимых сорок лет назад.

— Не забудь учесть дорожное строительство по меньшей мере в течение двух месяцев после убийства. Я понимаю, это значительно увеличит область поисков, но именно многообразие этой деятельности делает ее наиболее удобной.

Он ничего не ответил, но его лицо помрачнело еще сильнее.

— Я закончила анализ отчетов, — сказала Паула. — И помогу тебе. Подели город надвое, и я займусь одной половиной.

— Хорошо. — Хоше выдал инструкции эл-дворецкому. — Что-нибудь удалось обнаружить в отчетах?

— Подтверждение моей теории. Но это не та улика, которую можно было бы представить суду. Нужно искать еще.

— Хочешь сказать, нам необходимо найти тела?

— Трупы определенно помогли бы. Если уж мы установили, что это убийство, дополнительных улик хватит, чтобы вынести ему приговор. По крайней мере, я на это надеюсь.

Хоше снова обратился к карте города.

— Нашим криминалистам предстоит проделать колоссальную работу. Они прекрасно знают свое дело, но их не так уж много. Процесс затянется на несколько месяцев, а то и дольше.

— Расследование и так тянется уже сорок лет, они никуда не денутся. Теперь, когда мы установили круг поисков, я вызову бригаду из Управления, это ускорит дело.

Мел Риз постучал в открытую дверь и вошел в кабинет. Паула взглянула на него с удивлением и нахмурилась. Прежде заместитель директора предпочитал обсуждать ее действия с глазу на глаз. Раз уж он решился прийти сюда, вероятно, случилось нечто важное. Да и выглядел он довольно взволнованным.

— Как продвигается дело? — спросил он.

— Как и вчера; у нас имеется подозреваемый, — осторожно ответила она.

— Рад это слышать. — Он пожал руку Хоше. — Я слышал о вас хорошие отзывы, детектив. Как полагаете, вы сможете самостоятельно закрыть это дело?

Хоше переглянулся с Паулой.

— Думаю, да.

— Сможет, — сказала Паула. — А что случилось?

— Мне кажется, вы и сами это знаете.

* * *

После вылета «Второго шанса» со сборочной платформы РИ потребовалось еще три минуты, чтобы разрушить последние барьеры на запасном выходе центра управления переходом. Еще через двадцать минут Роб Танни согласился на безоговорочную капитуляцию, и отряд службы безопасности ККТ ворвался в помещение. Они пообещали только одно: Роб и его коллеги не будут уничтожены на месте. В ходе операции два его спутника предпочли покончить жизнь самоубийством, прежде чем бойцы охраны проникли внутрь. При этом они уничтожили свои ячейки памяти.

Роба, в наручниках, ножных оковах и блокирующем нервную деятельность ошейнике, бесцеремонно выволокли из зала, и места за терминалами заняла новая бригада техников. Уже через два часа они закончили полную проверку аппаратуры и смогли снова открыть червоточину с переходом на корабль, остававшийся на новой эллиптической орбите. К тому времени все, что осталось от комплекса, перешло под полный контроль сил безопасности ККТ. Окружающую местность блокировали и зачистили бойцы Управления Безопасности Содружества. Патрулирование периметра осуществлялось отрядом боевых аэроботов FTY897: современные черные эллипсоиды были оснащены мощным оружием, способным с одного выстрела поразить такие устаревшие модели, как «Мстители Аламо».

Выживших рабочих со сборочной платформы переправили на поверхность планеты. Для определения состояния корабля и предотвращения разрушения оборудования в условиях вакуума были вызваны резервные команды. Сразу же началось сооружение новой платформы для достройки корабля.

Через пять часов после первого взрыва, возвестившего о начале атаки, Уилсон Кайм вышел из перехода, чтобы попасть в бурю восторженных аплодисментов и криков собравшегося персонала и в медвежьи объятия Найджела Шелдона. Центр связи с общественностью ККТ транслировал триумфальное возвращение капитана на аудиторию, не уступавшую по численности зрителям, следившим за отражением атаки. Кайм дал с полдюжины интервью, поблагодарил всех участников обороны за самоотверженные действия, отпустил несколько шуток и не стал подробно останавливаться на предположениях о зачинщиках нападения, заявив лишь, что это наверняка не выходцы с Пары Дайсона. После этого он заявил, что полон решимости довести миссию до конца, и в заключение пообещал пожертвовать награду за работу в опасных условиях местному детскому благотворительному фонду. Полицейские Аншана проводили его машину до городской квартиры эскортом из восьми мотоциклистов.

Уилсон проснулся с улыбкой на лице. Он перевернулся на другой бок, и темные волосы Анны пощекотали ему нос. Она свернулась калачиком рядом с ним на гелевом матрасе, закрыв голову рукой, словно ребенок, прогоняющий страшные сны. В голове Уилсона пронеслась целая вереница приятных — и восхитительно грешных — воспоминаний. Он поцеловал Анну в плечо.

— Доброе утро.

Она медленно, по-кошачьи потянулась и сонно улыбнулась ему.

— На вашем лице чертовски самодовольная улыбка, мистер.

— Вот как? Интересно, что бы могло ее вызвать?

Обвившиеся вокруг нее руки вызвали довольное хихиканье. Одна рука скользнула по спине и остановилась над самыми ягодицами.

— Это?

Другая рука обхватила небольшую, красивой формы грудь, немилосердно терзая сосок.

— Или это?

Он поцеловал ее в шею и провел губами по рту, заглушая хихиканье.

— Нет, наверное, это.

Ее рука протиснулась между их телами и крепко сжала его мужское достоинство.

— Ой-ой!

— Скорее, это, — смеясь, сказала она.

— Ах, так?

Он стал щекотать ее ребра. Ее сопротивление положило начало шуточному поединку, а он, в свою очередь, привел к более тесному и интимному контакту.

В конце концов, оседлав его бедра, она победно усмехнулась.

— Да будет тебе известно: опасность творит с людьми самые невероятные вещи.

Он ничего не смог ей возразить. Всю прошлую ночь они боролись за свои жизни. Облегчение, испытанное после взлета «Второго шанса» над космопланами, вызвало у него дрожь (которую, к счастью, заметила только Анна). Все остальные на борту — довольно молодые люди — с восторгом восприняли свое спасение, хоть перспектива гибели никого из них сильно не испугала.

Прежде Уилсон и сам не осознавал, насколько силен в нем страх смерти, особенно сейчас. В нынешнем обществе его никто не смог бы понять, ведь понятия омоложения и оживления были впитаны ими с самого рождения. Поколения, пришедшие после 2050 года, знали, что смогут прожить добрую часть вечности, и они имели на это право. Он полагал, что этот страх возник еще в те времена, когда человек мог прожить только одну жизнь, а потом умирал. Для всех остальных возможность сохранить все воспоминания и загрузить их в генетически идентичное тело оказалась могучей моральной опорой. Но он так и не смог себя убедить в том, что это будет продолжением его нынешнего существования. Между тем, кто он есть сейчас, и будущим Каймом непременно возникнет разрыв. Копия, какой бы безупречной она ни была, все равно останется копией, а не оригиналом. Люди преодолевали эту проблему, говоря себе, что просыпаются каждое утро и вспоминают о прошедшем дне, а пробуждение в новом теле — всего лишь расширенная версия ночного отключения сознания. Уилсону этого было мало. В его теле, в его нынешнем теле заключается его жизнь. И чем дольше он живет, тем прочнее становится эта связь. Три с лишним сотни лет жизни породили его нерушимое убеждение, которое ничем нельзя было сломить.

— Не думаю, что смогу пережить еще одну такую ужасную ночь, как вчера, — сказал он, еще не успев как следует отдышаться.

Она оперлась руками о его грудь и стала нагибаться, пока не коснулась своих запястий подбородком, так что между их лицами осталось лишь несколько дюймов.

— А что говорится в уставе корабля о связи капитана с низшими по званию чинами?

— Капитан это приветствует.

Ее палец легонько постучал по его груди.

— А у тебя есть чувство юмора.

— Тщательно скрытое, но тем не менее заботливо взлелеянное.

— И чем же мы займемся сегодня вечером, если не будет новой атаки? — Он поджал губы в шутливой задумчивости. — Продолжим?

— В моем расписании ничего не числится.

— У тебя никого нет?

— Нет. И уже давно. Я слишком занят на новой работе. А у тебя?

— Тоже. Я не вступала в брак с последнего омоложения. Было несколько увлечений, но ничего серьезного.

— Отлично. — Он сел на постели. — Я бы не прочь принять душ. Так ты действительно хочешь со мной встретиться сегодня вечером? Даю последний шанс на отступление.

— Я хочу встретиться с тобой сегодня вечером.

— И я тоже.

Она приникла к его губам.

— Жизнь слишком изменчива, чтобы не попытаться сохранить что-то хорошее. Вчерашний день убедил меня в этом окончательно. Меня еще ни разу не пытались убить.

— Ты проделала грандиозную работу. Наши тренировки едва ли к этому готовят. Я тобой горжусь.

— А тебе приходилось испытывать нечто подобное?

— Не совсем. Но я видел настоящие боевые действия. Хотя это было давным-давно. Этого никогда не забыть, несмотря на редактирование памяти при омоложении.

— А ты… — Она помолчала. — Ты когда-нибудь убивал?

— Честно? Я и сам не уверен. Но я стрелял в людей. Тогда не было времени остановиться и посмотреть на результат. Выжимаешь скорость и улепетываешь на базу, как только ракета срывается с места.

— Трудно поверить, что ты такой старый. Я знаю тебя только как своего начальника. Надо бы раскопать и изучить историю «Улисса».

— Это древняя история. Если станешь читать ее сейчас, ты, возможно, будешь знать больше, чем я.

— Тем не менее ты сделал это. Ты летал в космос и доказал, что это возможно.

— Я бы не назвал тот случай безоговорочным успехом.

— Нет, Уилсон, это был настоящий успех! Ты добрался до Марса. За миллионы и миллионы километров от Земли. И не важно, что Шелдон и Айзекс нашли другой путь. Не принижай своих заслуг. В конце концов, кто теперь нуждается в твоем опыте?

— Шелдон. Да, полагаю, это идеальная справедливость. Знаешь, что он сказал мне вчера, когда мы вернулись? Он улыбнулся своей дурацкой улыбкой всезнайки и спросил: «Хорошо повеселился?» И этот мерзавец был прав. Так здорово было лететь на корабле! А ведь мы, что называется, летели «на честном слове и одном крыле». И победили! Мне казалось, что все происходящее после «Улисса» было только интерлюдией, что я три столетия ждал именно этого момента.

— И теперь делаешь то, ради чего был рожден.

— Чертовски верно.

Она окинула взглядом свое тело, потом его, и ее глаза озорно блеснули.

— Есть один вопрос, который участники проекта обсуждали с большим оживлением. Ты можешь не отвечать, если не хочешь.

— Что за вопрос?

— Вы провели на «Улиссе» не один месяц. И у вас была смешанная команда молодых и здоровых людей. И все это время вы провели вневесомости.

— А, понимаю. Но это государственная тайна.

— Государственная, да?

— Да. Могу сказать только одно: чем больше ты проводишь времени в состоянии свободного падения, тем меньше страдаешь от морской болезни. Даже при сильной качке.

— Правда? И долго приходится привыкать?

Он ухмыльнулся.

— Результат стоит каждой минуты ожидания.

— Хорошо, если так, — пробормотала она. — А теперь мне действительно пора в душ. Моя смена начнется через десять минут.

— Возьми выходной. Скажи, что босс не против.

Анна выбралась из постели.

— Куда?

— Вон та дверь.

Вечером у него не хватило времени показать ей квартиру. За ними еще не успела захлопнуться дверь, как одежда полетела на пол.

— Спасибо. — Она снова хихикнула и направилась в ванную комнату. — Хорошо хоть, что тебе не пришлось спрашивать, как меня зовут.

— Конечно хорошо, Мэри.

Комнатная туфля, пролетев через всю комнату, шлепнула его по бедру.

— Ой!

Дверь закрылась, затем послышался плеск воды. Уилсон закинул руки за голову и счастливым взглядом уставился в потолок. Учитывая вчерашнюю возможность гибели, это был не самый плохой вариант начала нового дня.

Настроение ему не смог испортить даже вид разгромленного комплекса. С тщательно охраняемого шоссе на фоне неба над взорванной генераторной станцией еще были видны струйки темного дыма. Отсутствие круглой башни администрации вызывало шок. На месте просторного атриума громоздились груды обломков, а в двух уцелевших башнях окна либо потрескались, либо вылетели совсем. Пожарные роботы осторожно пробирались между глыбами бетона, потрескивали остатками стекла и время от времени выпускали струи белой пены. Параллельно с ними работали спасатели-медики, запускавшие в завалы миниатюрные дистанционные датчики. Они все еще отыскивали тела погибших, чтобы извлечь ячейки памяти и подготовить их к оживлению.

Машины аварийных служб заняли всю парковку, и Уилсон загнал свой автомобиль на свободный клочок газона. Неподалеку за работой восстановительных бригад наблюдал Оскар, окруженный несколькими сотрудниками и охранниками в униформе ККТ.

— Доброе утро, капитан, — произнес он и отдал честь.

Все присутствующие резко выпрямились.

— Доброе утро, — ответил Уилсон. Он не стал отвечать салютом. Не видел в этом смысла, поскольку не находился на военной службе. — Как дела?

Накануне, перед самым отъездом, он обсудил с Оскаром первостепенные проблемы и оставил его своим заместителем.

— Космический корабль в порядке, все основные бортовые системы в норме и работают стабильно. Здесь нашлось достаточно резервных систем, чтобы в течение ночи восстановить связь и подачу топлива. Пока не соорудим новую сборочную платформу, корабль останется в его нынешнем состоянии. Завод малметаллических конструкций обещает доставить нам опорную сферу в течение четырех дней. Как только загоним корабль внутрь, сможем провести детальный осмотр.

— Хорошо. — Уилсон кивнул в сторону руин обвалившегося сборочного цеха. — А комплекс?

— Его восстановление займет больше времени. Служба безопасности сначала хочет удостовериться, что террористы не оставили там каких-нибудь скверных ловушек. Как только проверка закончится, мы можем расчистить завалы и начать новое строительство. Поскольку работы на «Втором шансе» значительно продвинулись, внизу нам уже не потребуется полный набор мощностей, так что комплекс не будет восстанавливаться в полном объеме. Уже сейчас отдел гражданского строительства ККТ готовит комплект необходимого оборудования. Как только им дадут команду, они сразу же приступят к работе.

— Похоже, ты провел колоссальную работу, Оскар. Спасибо тебе.

— Это наименьшее, что я смог. Жаль, что меня не было здесь вчера.

— Можешь не жалеть. Я полагаю, отдел безопасности жаждет ввести целый ряд новых процедур?

— Да, конечно. Сегодня нам предстоит принять несколько решений по этому вопросу и рассмотреть новую программу сборки. Пока ты не осмотришься, я возьму на себя все внешние связи.

— Отлично. Я сейчас же этим займусь. У меня есть кабинет?

— Я освободил для руководящего состава часть помещений в третьей башне. Да, с тобой хотят встретиться представители сил безопасности.

— Они могут подождать.

Оскар заметно смутился.

— Было бы неплохо покончить с этим сразу, как предложил мистер Шелдон.

— Он здесь?

* * *

Последний из «Мстителей Аламо» был уничтожен роботом FTY897 во время попытки прорваться к переходу через седьмой испытательный участок. Атомный лазер пробил его защитное поле и нанес сокрушительный удар по корпусу. От взрыва основной энергетической батареи машина разлетелась на две половины; верхняя часть врезалась в стеллаж с хрупким оборудованием, а нижняя ударила в композитную перегородку и разбила ее вдребезги, ослабив крепление потолка. При ударе оторвалась одна из конечностей, застрявшая в бетонном полу.

Технический персонал службы безопасности ККТ всю ночь устранял угрозы взрывов и замыканий в обломках, и наутро на каждом предмете появились красные бирки, возвещавшие о том, что данный элемент неактивен и безвреден. Их было так много, что машина казалась похожей на странного церемониального монстра, участвующего в китайском празднике. Паула медленно обошла вокруг верхней секции и нагнулась, чтобы рассмотреть связку разбитых сенсоров на голове робота. Директор Управления по расследованию особо тяжких преступлений Рафаэль Колумбия вместе с Мелом Ризом стоял в центре разгромленного помещения, наблюдая за осмотром поверженного бронированного чудовища. Вода после тушения пожара стекала на них с балок перекрытий, а дорогие туфли давно промокли в многочисленных лужицах.

Паула провела пальцем по искореженной полимерной броне, ощущая, как вздувшаяся тонкая углеродная пленка осыпается от легкого прикосновения, словно старинная бумага.

— Не так уж плохо для оружия, которому больше полутораста лет, — заметила она. — ККТ повезло, что капитан Кайм был на орбите и взял руководство на себя.

— Точно, — согласился Мел Риз.

— Я предпочел бы, чтобы ККТ повезло немного раньше, — сказал Рафаэль Колумбия. — У нас, по предварительным подсчетам, сто семь человек погибло и еще восемнадцать пропало без вести. Финансовые убытки еще уточняются, но они составят не меньше двух миллиардов. И мы не получили никакого предварительного предупреждения. Ни малейшего намека. Это самый разрушительный террористический акт за последнее столетие. Численность погибших в националистических конфликтах бывала и выше, но это… — Он широким жестом обвел разгромленный зал. — Это наш просчет. Это прямой вызов Управлению. Я не потерплю такого ужасающего попирания закона и порядка.

— Мы их поймаем, — заявил Мел Риз. — В этом можно не сомневаться.

— Ваш отдел не одно десятилетие занимается этим делом. Я ожидал лучших результатов.

Паула прервала осмотр «Мстителя Аламо».

— Это я десятилетия занимаюсь делом Йоханссона, а не мистер Риз. И я искренне надеюсь, что вы не ожидали от нас какого-то заблаговременного предупреждения.

— Паула!.. — воскликнул Мел Риз.

Ее взгляд мгновенно заставил его умолкнуть.

— Тому, что Брэдли Йоханссон так долго ускользает от правоохранительных органов Содружества, есть две причины. Ресурсы, выделенные на его поимку и пресечение его деятельности, абсолютно недостаточны. И это политическое решение, принятое вашими предшественниками, мистер Колумбия. Кроме того, он получает помощь от человека, близкого к влиятельным кругам Содружества.

— Чепуха, — отмахнулся Рафаэль Колумбия.

— Даже при нынешнем финансировании нашей работы он не мог бы ускользать от меня в течение ста тридцати лет. Это просто невозможно. Если бы он держался в тени и вел скрытую жизнь, я бы уже схватила его. Но он лидер преступной организации, непрерывно поставляющей оружие на планету Дальнюю, и потому постоянно находится в поле зрения наших источников информации и программ наблюдения. Чтобы избежать ареста в таких условиях, ему необходима чья-то помощь. Он действует не в одиночку.

— Вы понимаете, о чем говорите? Вам известно, сколько составов аппарата сменилось с тех пор, как он основал это смехотворное движение Хранителей? И никто никогда не оказывал ему поддержки, не говоря уж о том, чтобы подозревать в этом всех подряд.

— Администрация меняется, а влиятельные группировки остаются.

— Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать обвинения в участии в каком-то коррупционном заговоре. Мне безразличны все ваши убеждения и похвальные записи в личном деле. Я глава этого Управления, и вы обязаны относиться ко мне с должным уважением.

— Уважение надо заслужить, мистер Колумбия.

— Всё! — Мел Риз примирительно поднял руки и встал между ними. — Если бы Йоханссон мог вас сейчас видеть, он был бы в восторге от вашей стычки. В этот момент вы оба оказываете помощь именно ему.

— Спасибо, что напомнил, — бросил Колумбия.

Он метнул на Паулу взгляд, способный сокрушить любого из его подчиненных. Но Паула, похоже, и не заметила этого.

— Вопрос первый, — заговорила она. — Почему вы уверены, что это он?

Колумбия раздраженно махнул рукой, предоставляя объясняться начальнику отдела.

— Метод операции, — сказал Риз. — Во всем этом видна рука Адама Элвина. Мы считаем, что это он подготовил диверсию.

— Это маловероятно, — возразила Паула. — После Абадана Элвин не принимал участия в террористических актах. В последнее время он занимается исключительно поставками оружия для Йоханссона.

Рафаэль Колумбия презрительно хохотнул.

— В нашу эпоху фактор времени ничего не определяет. Я думаю, вы, главный следователь, не можете этого отрицать.

— Во всех недавних выступлениях Хранителей «Второй шанс» рассматривается как проект Звездного Странника, — напомнил Риз. — И только у них есть хоть какая-то причина помешать миссии.

— Причина? — задумчиво повторила Паула. — Подобная акция в пределах Содружества означала бы для Йоханссона кардинальное изменение политики.

— Кто знает, о чем думает этот безумец? — воскликнул Рафаэль Колумбия.

— Он не безумец, — возразила Паула. — Может, он и заблуждается, но в способности мыслить рационально ему нельзя отказать.

Рафаэль Колумбия показал на обуглившиеся останки «Мстителя Аламо».

— Вы это называете рациональным мышлением?

— Мы ведь всего в паре сотен метров от перехода, и два других робота смогли сквозь него пройти. Не забывайте о кинетической атаке на сборочную платформу. Они едва не добились своего. И я считаю, что план был весьма удачным. Что бы мы о нем ни думали, Йоханссона нельзя назвать глупцом. Если за этим действительно стоит он, значит, происходит что-то непредвиденное. А «Мария Селеста» не могла прилететь с Пары Дайсона?

— Это маловероятно, — ответил Уилсон. Он подошел с противоположного конца зала и почтительным кивком поприветствовал Рафаэля Колумбия. — Паула Мио, встреча с вами для меня большая честь, я следил за многими вашими расследованиями.

— Капитан.

— Мы обсуждали вероятность связи между Парой Дайсона и «Марией Селестой» с директором исследовательского института на Дальней, — сказал Уилсон. — Он отрицает ее существование, и я склонен ему поверить.

— Для теоретиков-заговорщиков официальное отрицание является лишним поводом для пропаганды, — заметила Паула. — Особенно если заявление сделано директором Института. Нам известно, что Йоханссон уверен в этой связи.

— Это его проблема.

Паула мрачно усмехнулась.

— Вам только что тоже пришлось с ней столкнуться.

— Я хочу его остановить, — заявил Рафаэль Колумбия. — Ваш начальник заверил меня, что вы лучшая, более того, единственная, кто мог бы справиться с этим делом. Вы согласны с ним?

— У меня действительно имеется определенный опыт, — признала Паула. — Но для ареста Йоханссона мне необходимы полная поддержка Управления и существенные ресурсы.

— Вы их получите. Чего бы это ни стоило. Можете создать собственную команду, взять любого сотрудника, независимо от того, над чем он работает в настоящий момент. Это дело первостепенной важности.

— Очень хорошо. Я начну работать со своими нынешними коллегами, а по мере появления новых направлений в расследовании буду расширять круг поисков. А от вас, мистер Колумбия, мне потребуется поддержка в политических кругах. Служба безопасности ККТ наверняка захочет заняться этим случаем самостоятельно. Прошу вас поговорить с мистером Шелдоном и уговорить их воздержаться.

— Я напомню ККТ о причастности к акции их сотрудников, — сказал Рафаэль Колумбия, не обращая внимания на легкую усмешку на лице Уилсона.

— Благодарю вас.

— А теперь объясните, как можно было провезти контрабандой три действующих «Мстителя Аламо»?

— Это была не контрабанда, — ответил Риз. — Согласно экспортным накладным, они числились как недействующие экспонаты, направляемые в новый музей Аншана. Перевозка была оформлена законно.

— Новый музей?

— В этом-то все и дело. Есть участок земли, приобретенный три месяца назад, и есть зарегистрированная компания. Но нет ни здания, ни даже планов застройки. На счету компании имеется несколько тысяч долларов Аншана, перечисленных с одноразового счета на Бидаре. Проследить этот счет невозможно или, по крайней мере, очень трудно.

— Ага, — удовлетворенно кивнула следователь. — Действительно похоже на работу Элвина.

— Верно. «Мстителей Аламо» законным путем приобрели у дилера через неделю после того, как была зарегистрирована компания, заявившая о постройке музея. На тот момент они и в самом деле были недействующими экземплярами. Некоторое время они «реставрировались» для экспозиции на Демократической Республике Новой Германии. Компания, занимавшаяся этим, была по нашей просьбе опечатана полицией ДРНГ, и сейчас идет проверка ее отчетности.

— А что известно о космопланах? — спросил Уилсон.

— Взяты в аренду у абсолютно законопослушного коммерческого оператора здесь, на Аншане. И опять же — компания-арендатор оказалась пустышкой. Воспользоваться ими в качестве кинетических ракет было очень просто, стоило только изменить программу управления. Это не трудно. Мы послали людей в пункт отправления, но не ожидаем от этого значительных результатов.

— А эти Хранители способны повторить попытку? — спросил Уилсон.

— Йоханссон уже больше ста лет организует нападения на исследовательский институт на Дальней, — сказала Паула. — И надо принять во внимание, что данная атака была лишь первой попыткой уничтожить «Второй шанс».

Глава 12

Сапфировое небо над Высокой Пустыней только начало темнеть. Казимир Макфостер одиноко стоял на одной из длинных волнообразных дюн серого песка и наблюдал за появляющимися звездами. Теперь это стало для него своеобразным ритуалом, он часто стоял так, вглядываясь в россыпь платиновых искр, и ждал, пока не замерцает золотистым сиянием яркое созвездие Ахиллеса. Он отыскал силуэт древнего воина с ярким красным глазом и взглядом проследил за изгибами Млечного Пути, составляющего его плащ. В самом низу мигал огонек, в реальности которого он до сих пор не был уверен. Солнце, звезда Земли.

«Она, должно быть, стоит там, на прохладной зеленой земле, и точно так же смотрит на небо. Между нами шестьсот световых лет. Но я все же вижу тебя, мой восхитительный ангел. Даруй мне победу в этом налете, хоть ты и не веришь в правоту нашего дела».

В мыслях Казимира красивое лицо Джастины, узнавшей о его планах на эту ночь, подернулось печалью. «Ищи свой собственный путь, любовь моя, — шептала она в темноте жаркой укромной палатки в лесу. Прикосновения пальцев, легкие, словно туман, исследовали все его тело. Звонкий смех заполнил палатку, когда он в лихорадочном восторге изгибался под ее бедрами. — Будь самим собой, а не инструментом в чужих руках. Обещай мне это». Подаренное ею наслаждение заставляло его плакать и клясться всеми поколениями Макфостеров и их еще не рожденными потомками, что он будет искренним в своих мыслях и поступках.

Но Джастина при всей своей осведомленности так и не поняла реалий этой планеты. Она, как и остальные выходцы из других миров, считала Звездного Странника местным мифом, вроде лохнесского чудовища.

— Простишь ли ты меня? — спросил он у звезд. — Я иду на это ради тебя, ради того, чтобы ты могла и дальше наслаждаться своим миром и своей удивительной жизнью.

За его спиной скатилась крошечная песчинка, произведя почти неуловимый шорох. Казимир мягко улыбнулся и продолжал вглядываться в небеса. Жар пустыни прогнал малейшие следы влажности. Воздух, со всех сторон окруженный отрогами гор Дессо, никогда не двигался, и над далекими вершинами не проплывали даже малейшие клочки облаков. Статическая жара высасывала влагу с открытых участков тела и из выдыхаемого воздуха. Здесь росли лишь местные кактусы, своим видом и твердостью не уступавшие камням, даже барсумианцы не смогли оживить эту лишенную воды местность. Но при всей своей суровости эта земля была домом для Казимира, единственным местом во Вселенной, где он чувствовал себя в безопасности.

— Если бы я был Звездным Странником, ты бы уже принадлежал мне, — раздался довольный шепот у самого его уха.

— Если бы ты был Звездным Странником, Брюс, ты был бы уже мертв, — ответил Казимир.

Он немного подвинул нож назад, так что кончик лезвия уперся в живот молодого парня.

Брюс Макфостер весело рассмеялся и обнял своего друга.

— Ты заставил меня волноваться, Каз. Я уж подумал, что ты размяк.

— Тебе надо бы о себе позаботиться. — Казимир отвел нож и спрятал его в ножны на торце меховой сумки. — Ты поднимался по склону с таким шумом, будто стая зверей. Тебя услышат все сотрудники Института.

— Они услышат меня за порогом жизни. Завтра ночью мы нанесем им сокрушительный удар. Ты слышал, что на Аншане в результате атаки поврежден космический корабль?

— Да, Скотт мне рассказывал.

— Скотт! Эта старая баба? Он здесь? Не могу поверить, что старейшины позволят ему принять участие в набеге. — Брюс опустил одно плечо и, прихрамывая, прошелся перед Казимиром. — Попомните мои слова, — прошепелявил он. — Звездный Странник прольет вашу кровь и разорвет плоть ради собственного удовольствия. Такого ужасного монстра Вселенная еще не знала. Я-то знаю, я в рукопашной схватке сражался против его рабов. Я убивал их сотнями и тысячами, а они продолжали напирать.

— Не насмешничай, — предостерег его Казимир.

Они с Брюсом выросли и многое пережили вместе, став ближе, чем братья. И все же Брюс порой казался ему излишне бесцеремонным, даже бестактным. Иногда он сомневался, помнит ли Брюс о том времени, когда они учились у Харви.

— Скотт пострадал за наше дело сильнее, чем мне бы хотелось.

Брюс выпрямился.

— Знаю, знаю. Но ты должен признать, что он чересчур осторожничает.

— Он жив. И я сам был бы счастлив, если бы остался в живых после стольких лет борьбы.

— Если будешь продолжать грезить о своей нимфоманке из чужого мира, твое служение делу закончится очень быстро. Ты ведь опять думал о ней, верно? Ты только ради этого и приходишь сюда, да еще представляешь собой отличную цель для врага.

Казимир едва смог сдержать улыбку.

— Я наслаждался тишиной, вот и все. Твоя бесконечная болтовня накануне рейда кого угодно сведет с ума. И перестань называть ее нимфоманкой.

— Я так и знал! Ты опять мечтал о ней.

— Что с того? Я не забываю и об остальных.

— Эй-эй, удар ниже пояса. Я в последние годы любил многих девчонок. У меня их было больше, чем у тебя.

— Больше, это да. Но ни одна из них не задерживалась надолго, верно, Брюс?

— А для этого дела и не надо много времени, зато все честно. Ну а теперь, Ромео, пора готовиться к делу.

— Да.

Казимир еще раз с тоской взглянул на густую россыпь звезд и потом вслед за Брюсом стал спускаться с дюны. Прямо перед ними возвышалась вершина Сент-Омер, гигантская гора, отмечавшая крайнюю северо-восточную оконечность гряды Дессо, — хотя ей было далеко до вершин Великой Триады. На обращенной к пустыне стороне ничего не росло, и серо-голубой склон поднимался на несколько тысяч футов прямо до линии снежного покрова.

— Тебе помогло? — спросил Брюс со всей серьезностью, на какую был способен.

Они уже добрались до широкой осыпи из раскрошенного песчаника, откуда начинался тоннель к форту Рок-Ди.

— Что помогло?

— Воспоминание о ней?

— Немного. Да. Я знаю, что защищаемый нами мир того стоит.

Казимир нагнул голову и шагнул под обычный на вид скальный выступ.

Тоннель уходил вниз; скалы закрывали его сверху, а ширина позволяла пройти только одному человеку. Ему пришлось сгорбиться и буквально протискиваться между когда-то шершавыми, а теперь гладкими, словно мрамор, стенами из песчаника. Тоннель дважды поворачивал, образуя букву S, и в тридцати метрах от входа выходил в первую из сети пещер, образующих форт Рок-Ди. Стоявшая в карауле девушка, явно гордившаяся своим лилово-оранжевым килтом клана Макмиксон, внимательно изучила его лицо и позволила пройти дальше. Если бы охранники Института когда-нибудь и сумели отыскать этот тоннель, любой часовой сумел бы удерживать их сколь угодно долго, истребляя противника по одному в этом узком и извилистом переходе.

Полоски полифото на потолке чередовались с длинными отрезками соединяющего их черного кабеля. Их резкий свет, по спектру напоминающий солнечный, отбрасывал на неровный пол глубокие тени.

— Наверное, она была необыкновенно хороша в постели, — сочувственно вздохнул Брюс. — Вы ведь всего пару дней пробыли вместе, а ты все еще тоскуешь по ней.

— Иногда мне почти хочется, чтобы ты с ней встретился.

— Почти?

— Если бы ты ее увидел, ты бы понял, что это не очередное мимолетное увлечение, как у тебя. А я бы хотел познакомить двух самых близких мне людей.

— Ого! Что ж, спасибо, Каз.

— Но я благодарен Небесам, что этой встречи не произошло. Ты такой разгильдяй, что она не захочет иметь ничего общего с теми, кто тебя знает.

Брюс шлепнул его по плечу, и Казимир со смехом рванулся вперед. Они одновременно влетели в главный зал форта, все еще громко смеясь и поддразнивая друг друга. На шум обернулись почти все присутствующие. Кто-то нахмурился, осуждая легкомыслие молодых людей накануне серьезной операции. Другие снисходительно усмехнулись — в основном ровесники двух приятелей. Большинство просто вернулись к своим делам.

Казимир и Брюс приняли серьезный вид, замедлили шаг и вежливо поприветствовали членов своего клана. Горная пещера в прежние времена была выбита в твердой породе бурными водами, давно ушедшими с этой стороны склонов, и имела форму футбольного стадиона. Когда-то в этом месте встречались два потока, они сталкивались, закручивались в воронку и уносились к северо-восточным равнинам. Кроме главного амфитеатра, в горном массиве имелось множество мелких пещер и переходов, образованных притоками.

Форт Рок-Ди был одним из крупнейших опорных пунктов Хранителей и надежным безопасным убежищем. В нижних пещерах до сих пор можно было отыскать свежую воду, просачивавшуюся с вершин, окружающих пустыню. В мантию планеты были заведены мощные теплообменные кабели, обеспечивающие энергию для освещения и приготовления пищи, а также, что было еще более важно, электричество для арсенала. Оставалось только доставить продовольствие, и этим занимался клан Маккратц, владевший фермами и пастбищами в окрестностях гор Дессо.

Вид главной пещеры вызвал у Казимира чувство гордости. Если бы только можно было привести сюда Джастину, она бы поверила в правоту дела Хранителей. На полу пещеры собралось больше восьмидесяти бойцов, образовавших самый многочисленный отряд Хранителей Личности за многие годы. Ведь все понимали, что с постройкой людьми космического корабля ситуация изменяется в худшую сторону. Долго вынашиваемые планы Звездного Странника быстро воплощались в жизнь, готовя всему Содружеству несчастья и беды, о которых не подозревал никто из правителей. В этом рейде решили принять участие все кланы.

Макфостеры также прислали дюжину молодых воинов, проверявших сейчас свое оружие и снаряжение. На сегодняшнюю ночь они сняли изумрудно-оранжевые килты, заменив их сине-черными, что помогало оставаться незамеченными в темноте.

Макноваки в серо-коричневых килтах тоже в основном были воинами. Сейчас они всей группой собрались вокруг своего капитана и рассматривали его броню. Синий облегающий костюм наполнял воздух вокруг него призрачным оранжевым сиянием, как будто воин стоял в центре гигантской амебы. Сияние усиливалось и начинало потрескивать каждый раз, когда против капитана применяли тестовый боевой жезл. После каждого испытания генератор силового поля подстраивали, пока излучение не превратилось в слабый светящийся контур, который мог бы принадлежать любому святому из Ветхого Завета. Окончательная настройка позволила полностью убрать свечение, оставив вокруг тела лишь амортизирующую тень.

Третьим кланом, посвятившим себя воинской этике, был клан Маконна; и, несмотря на кочевой образ жизни, парни и девушки этого семейства посещали те же уроки, тренировки и соревнования, что и Казимир. Он мог доверять каждому из них, как доверял Брюсу. Все они были всецело преданы делу и готовы отдать свои жизни ради освобождения человечества. Воины Макконна пришли в сине-красных килтах и темных кожаных куртках, предназначенных для ночных вылазок, у каждого на боку вместо меховой сумки висел ионный пистолет и нож с гармоническим лезвием в ножнах.

Макмиксоны, отвечавшие за снабжение Рок-Ди и других фортов вокруг Института, занимались шарлеманями — боевыми скакунами, на которых отправятся в бой участники рейда. Эти генно-модифицированные животные обладали ростом в двадцать одну ладонь, а их ноги напоминали стволы молодых деревьев. У них отсутствовали грива и хвост, зато толстая кожа не уступала по крепости шкуре носорога и была такой же синевато-серой. На голове каждого коня торчал короткий рог с острым титановым наконечником, изготовленным кузнецом Рок-Ди. Это орудие могло разорвать незащищенного человека надвое, и были известны случаи, когда даже силовое поле не выдерживало удара разогнавшегося шарлеманя. В толстые костяные пластины, защищавшие шею и подбрюшье, были загнаны прочные металлические болты, к которым кожаными и силиконовыми ремнями крепилось седло всадника. Шарлемани были созданы барсумианцами в их владениях на далеком восточном побережье Дубового моря. Их вывели не ради денег — радикалы-экогенетики яростно отвергали этот символ цивилизации. Они ставили перед собой задачу создать животное, которое в симбиозе с человеком имело только одну цель: убийство. Барсумианцы, похоже, даже вторглись в запретную область нервно-психического профилирования, поскольку ни один боец не видел, чтобы шарлемань в испуге повернул назад, как это бывало с обычными боевыми лошадьми. Этих громадных животных, обладавших крепкой шкурой, тройным сердцем и несокрушимыми костями, трудно было уничтожить даже при помощи современного оружия.

Макпейрлы, странствующий клан, добывали всевозможную информацию об Институте по всей планете, а также помогали собирать и настраивать сложное оборудование, доставляемое Йоханссоном через переход по самым безобидным каналам. Сегодня члены этого клана раздавали бойцам последние новинки снаряжения и оружия.

Основным занятием клана Маккратцев было возделывание обширных полей и пастбищ в предгорьях Дессо. Именно они пасли табуны шарлеманей, тренировали стаи гончих рысей и ухаживали за другими животными для всех остальных кланов, круглый год поставляя продовольствие для своих более воинственных сородичей.

Также по всей главной пещере разбрелись Максобелы, оружейники, отвечающие за всю технику. Волоча по полу ящики с оборудованием, они подходили к каждому бойцу и к каждому боевому скакуну, чтобы протестировать все системы. За ними тянулись красные сверхпроводящие кабели для подзарядки аккумуляторных батарей и оружейных обойм. Семь членов клана, одетые в матово-черные с серой клеткой килты и черные куртки, должны были участвовать в набеге. Пятеро из них вооружились ракетными установками и плазменными орудиями среднего калибра. Громоздкие орудия в титановых корпусах были приторочены на спинах шарлеманей, но могучие животные будто бы не замечали дополнительной тяжести. Еще двое Максобелов были снабжены электронной аппаратурой, чтобы нейтрализовать институтскую систему коммуникаций и по возможности запустить помехи и ложные сообщения.

Казимир подошел к своему шарлеманю по кличке Кракен. Время, выбранное для ночного нападения, приближалось, и по спине юноши пробежали мурашки. Фырканье шарлеманя напоминало раскат грома. Казимир обошел коня сбоку, и животное, следя за его движениями, слегка подняло и повернуло голову. У Казимира не было ни малейшего желания ласково его похлопать — шарлемань ничуть не походил на обычных пони и лошадей, на которых юноша учился ездить верхом. Достаточно было того, что могучий зверь не пытался откусить ему голову — желтоватые клыки, показавшиеся между жесткими резинистыми губами, были толще его пальцев.

Казимир начал снова проверять свое снаряжение.

— Ну что, разгильдяи, вы уже готовы? — раздался рядом хрипловатый голос.

Казимир обернулся и улыбнулся Харви Макфостеру, своему старому наставнику. Этот человек был ветераном набегов клана на Институт, о чем свидетельствовали его многочисленные шрамы. Много лет назад ионный луч из пистолета охранника Института поджег сверхпроводниковую батарею за его спиной, и обладавшие суперэнергией молекулы пробили силовое поле брони. После ранения он не столько участвовал в сражениях, сколько занимался обучением молодежи. Ему повезло пережить токсический шок. Медики клана шесть месяцев занимались восстановлением тканей, но и после этого кожа на трети тела казалась оплавленной, и он не мог повысить голос до крика. Да этого ему и не требовалось, одно его присутствие заставляло учеников благоговейно молчать. Казимир, попав в их число, считал, что ему повезло.

— Стараюсь подготовиться как можно лучше, — ответил он.

— Это хорошо, — проворчал Харви. — А ты, Брюс, не боишься?

— Ха! — Брюс многозначительно похлопал по ионному пистолету на поясе. — Нет, сэр.

Мускулы на щеках Харви собрали в складки чересчур толстую кожу, отчего его лицо стало похожим на гротескную маску.

— Парень, если бы у тебя были мозги, ты бы боялся.

Вечная самоуверенность Брюса мгновенно испарилась.

— Будьте настороже, — посоветовал Харви. — Их солдаты попытаются вас уничтожить, если не хуже. Страх — ваш друг, он помогает вам не расслабляться. И дает шанс выйти из боя живыми.

— Бесстрашны только герои, — сказал Казимир. — И они погибают молодыми.

— Я рад, что ты хоть что-то усвоил из моих наставлений, — ответил Харви. — Даже если это всего лишь древняя лирика.

— Ты будешь нами гордиться, — заявил Брюс.

Рука Харви легла на его плечо.

— Я уверен в этом, парень. Но мне будет достаточно, если вы просто останетесь в живых. Помните, вы должны все время смотреть вперед, а не на свой член.

Он не без труда подмигнул, глядя на группу воинов клана Макновак, и ушел.

Казимир и Брюс насмешливо переглянулись, как обычно делали это на занятиях. Брюс поднял свой комплект снаряжения и приторочил его к седлу.

— А знаешь, он прав.

— Знаю. Нельзя ослаблять внимание.

— Нет, глупец, он прав насчет них.

— А?

Казимир повернул голову в ту сторону, куда украдкой показывал Брюс. Четыре воина клана Макноваков были молодыми женщинами. Вчера, когда они пришли в Рок-Ди, Казимир даже успел перекинуться с ними парой слов.

— Вон та, с темными волосами, не сводит с тебя глаз.

— Андрия?

— Ого, ты уже знаешь ее имя? Быстро работаешь, дружок. А кто стоит с ней рядом? Я бы не прочь позабавиться с ней после рейда.

— Это Бетани. Мне кажется, она подружка одного из Маконна. И в любом случае — как же Саманта? Вы всего месяц как вместе.

— Что из этого? Поэтому я и рад, что родился Макфостером. Мы живем ради того, чтобы уничтожить Звездного Странника и народить достаточно воинов для продолжения нашего дела. Таков наш долг. Мы сражаемся. Мы совокупляемся. Если хорошенько подумать, ради чего еще стоит жить? Можешь мне поверить, эта Бетани тоже так думает.

— Святые небеса! Брюс, она думает о том, как бы размозжить тебе голову рукояткой пистолета. Неужели ты не можешь себя контролировать?

Казимир развернул облегченную защитную попону и набросил ее на спину Кракена, надеясь в душе, что не обидит этим скакуна и тот не вздумает лягаться. Темную ткань украшала металлическая вышивка и длинные кисти, свисавшие с краев почти до самой земли. Он расправил накидку на толстой шкуре, а затем закрепил петли на болтах.

— Я просто честен, — с оскорбленным видом заявил Брюс. — И тебе это известно. После этого рейда все женщины-воины будут испытывать колоссальное возбуждение. И я тоже. Разве это не наилучший способ отпраздновать славную победу?

— А как насчет более цивилизованных способов?

— Ха! Я помню рейд на восточный Иррал. После него ты был пьян целую неделю. А потом куда-то исчез с девчонкой из клана Максобелов. Как ее звали?

— Лина.

Казимир никому не рассказывал об этом, но в счастливом пьяном тумане Лина больше других напоминала ему Джастину.

— Да-да, Лина. Так что не строй из себя святошу. Мы с тобой одинаковы.

Брюс обнял своего приятеля за плечи и поворачивал его до тех пор, пока они оба не оказались лицом к девушкам из Макноваков и не помахали им руками. Андрия озорно улыбнулась Казимиру, а затем отвернулась к своему шарлеманю. Три ее подружки подошли к ней вплотную, и до парней донеслось приглушенное хихиканье.

— Теперь попробуй сказать, что это не приглашение, — настаивал Брюс. — Ты только посмотри на нее. Какая фигура! Держу пари, горячая штучка в постели. А грудь, святые небеса, да у нее огромная грудь!

— Заткнись! — Казимир попытался закрыть рот Брюса ладонью. — Они же услышат тебя.

— Какой ты еще невинный. Успокойся, а то они услышат, как мы их любим. Проснись, Каз, ты ведь не собираешься жить целую вечность. А жизнь, между прочим, прекрасна, тем более если в ней есть место для груди такого размера.

— Прекрати!

Он засунул руку за ворот рубашки Брюса и стал похлопывать того по спине.

— Каз, что ты творишь?

— Ищу выключатель. Ну же, ведь должен он где-то быть!

Брюс расхохотался и оттолкнул друга.

— Ни один мужчина не может перестать думать о женщинах, особенно в такое время, как сейчас. Сражение пробуждает в нас самые примитивные инстинкты.

— Тогда все понятно. Насчет примитивности ты у нас первый.

— Пойдем-ка, а то мы напрасно тратим время.

Брюс сделал шаг вперед.

— Нет!

Казимир почти силой был вынужден остановить Брюса, и теперь все четыре женщины Макновак с интересом наблюдали за их борьбой.

— Клянусь, я пристрелю тебя на месте, если ты сейчас устроишь сцену! — зарычал он на друга.

Брюс позволил остановить себя на полушаге.

— Каз! Да ты и впрямь увлекся Андрией.

— Я не хочу, чтобы все участники рейда сочли нас шутами, вот и все. А они непременно так подумают, если ты отправишься туда и начнешь нести свою обычную чепуху. А теперь успокойся и не позорь нас.

— Ладно, я успокоюсь, если ты пообещаешь переспать с ней после рейда. Договорились?

— Ну, это я могу тебе пообещать.

Казимир изо всех сил старался удержать предательскую усмешку, кривившую его губы. Казалось, будто они с Брюсом снова стали подростками, которые каждую минуту строили планы, как произвести впечатление на противоположный пол. Теперь, когда они повзрослели, а отношения с прекрасными дамами обрели легкость и беспорядочность, Казимира это больше не интересовало.

Хотя… Андрия и впрямь ему понравилась, и разговаривать с ней было приятно. А Лина была так давно. Интересно, есть ли любовник у Джастины? У нее, вероятно, никогда нет недостатка в поклонниках.

— Если ты откажешься, я сам ею займусь.

Казимир оскорбленно хмыкнул.

— Ну конечно. Это ближе к действительности. Твоя репутация всем известна. А если она не знает о Саманте, я сам ей расскажу. Я сейчас пойду туда и…

— Значит, ты пойдешь?

— Все, что угодно, лишь бы заставить тебя умолкнуть.

Брюс крепко обнял приятеля.

— Хвала небесам! Ты сам не понимаешь, как тебе необходимо с кем-нибудь переспать. Каждая секунда после исчезновения твоей чужеземной нимфоманки была для твоих друзей настоящей пыткой.

— Отлично. Теперь ты понимаешь, каково мне постоянно слушать твою болтовню.

Казимир поднял седло и забросил его на спину Кракена поверх попоны. Он был абсолютно уверен, что над ним смеется даже боевой скакун.

Диверсионная группа покинула Рок-Ди через час после заката. Восемьдесят бойцов, разбившись на небольшие группы, выбрались по расщелинам на пустынный склон предгорья Сент-Омер. Сначала они вели своих шарлеманей на поводу, преодолевая крутые спуски и узкие проходы. За час до полуночи они собрались все вместе у южной окраины горы, сели на боевых скакунов и начали спускаться на равнину. На сухом песке стали попадаться отдельные пучки сухой травы цвета соломы. По мере того как мягкие складки рельефа начали образовывать отдельные лощины, трава становилась зеленее и вскоре уже сплошным ковром покрывала всю поверхность равнины. Здесь, на относительно небольшой высоте, при движении прямо на восток, их встретил холодный ветер. Впервые за долгое время открытые участки кожи ощутили влажность.

Воины продолжали спускаться, и воздух заметно потеплел, хоть до рассвета было еще далеко. Они находились всего на несколько градусов южнее экватора. Вдоль верхней границы леса протянулся тонкий пояс гигантского вереска, покрывающий нижнюю часть восточного предгорья Сент-Омер. С наступлением дня воины уже оказались в безопасном укрытии густых деревьев, снова разбились на группы и продолжали путь по мириадам тайных тропинок.

В середине дня они сделали большой привал, и кто мог, тот поспал, несмотря на теплый дождь, барабанивший по листьям деревьев. Затем последовал быстрый холодный обед, и отряд снова отправился в путь. Сапфировое небо еще только начинало темнеть, когда они достигли кромки леса, откуда начинался крутой спуск к берегу, покрытому травой и галькой. Капитаны всех отрядов послали разведчиков, чтобы подобрать наилучшее место для засады. Вместе с ними отправились и люди из клана Максобелов. Они отыскивали и выводили из строя дистанционные сенсоры, установленные охраной Института вдоль проходившей внизу дороги.

На Дальней имелась только одна главная дорога — Первая магистраль, идущая на юг от Армстронг-сити. Она пересекала экватор, извивалась по западному краю Великой Ирильской степи и выходила в долину, где совершил аварийную посадку корабль «Мария Селеста» и был построен Институт для его исследования. Двухполосная лента из ферментированного бетона, построенная двумя гусеничными строительными агрегатами — таких на Дальней больше не было, — являлась единственным для Института маршрутом поставок от перехода в городе. Дорожные агрегаты были завезены на планету специально для этой цели, но после завершения трассы север — юг они продержались довольно долго и построили несколько второстепенных дорог от столицы до самых крупных поселений на севере. В конце концов машины сломались, но запчасти для их ремонта так и не завезли.

Разведчики клана со своих наблюдательных пунктов имели возможность следить за серой лентой дороги, огибавшей скалу. За этим каменным выступом начиналась долина, где находился корабль из чужого мира. Даже во второй половине дня с густо покрытого растительностью склона все еще поднимался пар. Из долины, где располагался Институт, доносился едва уловимый механический шум. Об усилении деятельности вокруг массивного металлического корпуса корабля разведчики доносили еще год назад. Кланы увидели в этой новости зловещую угрозу, да и совпадение ее по времени с постройкой людьми космического корабля проигнорировать было невозможно.

Но в данный момент с позиций разведчиков не наблюдалось никакой активности. Дорога была пуста. Разведчики устроились поудобнее и приготовились к ожиданию. Они получили надежную информацию о конвое, так что теперь больше ничего не оставалось делать.

Продовольствие и оборудование в Институт обычно привозили раз в две недели. На дорогу от города, в зависимости от состояния дороги и активности Хранителей, уходило около недели, а зачастую и больше. Каждый конвой шел под охраной солдат, имевших правительственные лицензии и нанятых Институтом.

Хранители следили за продвижением конвоя от самой столицы. Двадцать больших грузовиков везли цилиндрические грузовые контейнеры, пришедшие через переход в течение последних двух недель. Их содержимое было одинаковым: «Форд SaaB-VF44», шестнадцатиколесные двух-осные автомобили с дизельными двигателями и ручным управлением, — на сложных рельефах и при отсутствии спутниковой системы связи на Дальней не помогали даже самые совершенные программы управления. Институт выбрал эти машины для своего транспортного парка из-за простоты их ремонта и способности ездить по пересеченной местности.

Вместе с грузовиками шли восемь «лендкрузеров»; эти автомобили чаще всего имелись на вооружении полиции и военизированных подразделений Содружества в отдаленных мирах. Благодаря их матовой поверхности и прямоугольной форме машины нередко называли движущимися кирпичами. Шесть независимых колесных подвесок давали им возможность преодолевать самые сложные участки пути.

Оставшаяся часть конвоя состояла из огромного топливного танкера и пары аварийных буксиров.

На последний участок дороги перед входом в долину колонна вышла уже в сумерках. Яркий свет фар, распространявшийся на несколько километров, заблаговременно предупредил разведчиков о приближении машин. Впереди шли два «лендкрузера». Их водители, завидев впереди оранжевое сияние над институтским городком, нетерпеливо жали на газ.

Максобелыпервыми открыли огонь, и темнеющее небо разорвали три ослепительные плазменные ракеты. Два снаряда поразили первый из грузовиков, разорвав его на части. В силу инерции обломки полетели вперед, а из грузовых контейнеров мгновенно вырвалось пламя. Через пару мгновений пылающая груда остановилась, и дорога оказалась перекрыта.

Третий снаряд угодил в цистерну с топливом. Прогремел оглушительный взрыв, за доли секунды образовался бурлящий огненный шар диаметром больше тридцати метров и с угрожающей ясностью осветил всю колонну. Находившиеся рядом грузовики тоже занялись пламенем, и грохот их взрывов смешался с общим шумом.

С началом атаки все машины в колонне начали резко тормозить, так что колеса оставляли на ферментированном бетоне жирные черные полосы. Несколько автомобилей чуть не занесло, и только автопилоты спасли их от опрокидывания.

Взлетели еще три плазменные ракеты. Две из них попали в цель, превратив два грузовика в вихри горящих обломков. Но водитель третьего грузовика благодаря быстрой реакции успел активировать защитное поле еще во время торможения. Вокруг машины образовалась полусфера из уплотненного воздуха, и при ударе снаряда из нее посыпались снопы голубоватых искр. Во все стороны разлетелись молнии. Энергия разрядов превратила в гравий и сажу целые полосы бетона. Из трещин вырвались тонкие струйки лавы. Но силовой барьер не смог защитить грузовик от разогнавшейся ракеты. От соприкосновения с расплавленным бетоном покрышки взорвались, и машина зарылась в землю осями. От резкой остановки кабина сорвалась и прочертила в дороге глубокую рытвину.

К тому моменту защитные поля окружили все уцелевшие машины. Водители отчаянно кричали в рации, запрашивая помощь, но в ответ даже по закодированным каналам получали только оглушительный треск помех. Дорога оказалась окончательно заблокированной. Достичь относительной безопасности в долине можно было, только проехав по открытому пространству рядом с дорогой. Но силовые поля не были на это рассчитаны — при движении по неровной поверхности защитные полусферы потеряли бы значительную часть плотности. На это не решился ни один из водителей. Следующий ракетный залп пронзил защитные полусферы, словно копья разгневанных богов. Ни одна из ракет не пробила поля, зато многочисленные разряды осветили местность на многие мили вокруг. Водители, сидя в машинах с работающими двигателями, молившиеся о подкреплении, в мерцающем свете с ужасом увидели темную лавину всадников, летевших по спуску к дороге.

Казимир активировал линзы в глазах задолго до сообщения разведчиков о приближении конвоя. Мир вокруг него окрасился в бледно-зеленый цвет, но даже после захода солнца окружающая картина оставалась четкой и ясной. Чтобы не выдать своего присутствия, Казимир вместе с другими всадниками поднялся к самой кромке леса. А потом Максобелы открыли огонь из плазменных орудий. Линзы не могли пропустить свет такой яркости, и он видел лишь пролетающие розовые штрихи, похожие на остаточные следы полуденного солнца на сетчатке. Запуск ракет был сигналом к наступлению. Под раскатистый грохот взрывов он пустил Кракена вниз по склону. Краем глаза он увидел, что Брюс скачет рядом и, заливаясь безумным смехом, понукает своего боевого шарлеманя. В этот миг в небо взлетел огненный шар из разбитой топливной цистерны, и вся панорама предстала перед ними в своей беспощадной яркости. Грузовики буксовали на дороге, а летящие во все стороны горящие обломки выбивали искры из невидимых защитных барьеров. Все «лендкрузеры» свернули с магистрали и двигались навстречу спускающимся воинам клана.

Дистанция быстро сокращалась, и вскоре всадники открыли огонь из ионных пистолетов и карабинов. Защитные поля «лендкрузеров» покрылись желтыми вспышками, но ни один из снарядов не смог пробить барьер. Грохот копыт уже заглушал рев разбушевавшегося пламени и треск выстрелов. Водители машин открыли огонь из скорострельных кинетических орудий, установленных на крышах. Вокруг Кракена взвились высокие фонтаны земли. Один из снарядов угодил в Казимира. Его защитное поле зазвенело, словно могильный колокол, и на мгновение заглушило все остальные звуки. Энергетические вспышки скатились вдоль границы поля, прошли по металлической вышивке конской попоны и ушли в землю через кончики кистей. Под мелькающими копытами Кракена тоже зашипели красные и голубые искры. Воздух наполнился запахом раскаленного металла. Вокруг Казимира все воины словно были окутаны потоками огней святого Эльма — казалось, будто из темноты вылетают люди-кометы. Подбитые снарядами скакуны с пронзительным визгом падали наземь, орошая землю кровью из обширных рваных ран.

Над головой пронесся новый ракетный залп. В попытке остановить несущуюся на них лавину, водители слишком высоко подняли прицелы. Из задних отсеков машин на ходу выпрыгнули солдаты, разбежались веером, отыскивая малейшие укрытия, и тотчас открыли стрельбу по атакующим. Ответные залпы зажгли на защитных полях их брони отчетливо заметные маячки.

Число раненых возрастало, и передняя линия всадников дрогнула. Воины кланов уже поравнялись с тяжело карабкавшимися вверх «лендкрузерами». Небольшие группы стали сворачивать в стороны. Казимир направил Кракена к передней части конвоя. Размышлять было некогда; он просто помнил, что должен прорваться именно туда. Пять раз в него попадали кинетические снаряды и лучи ионных винтовок. До сих пор защитное поле его брони выдерживало удары. Восторг и ужас, смешавшиеся в его душе, почти лишили его способности мыслить рационально. Двигаться вперед заставляли только смутные воспоминания о первоначальном плане налета. Безумная скачка прямо на дула институтских солдат приводила его в неистовый восторг. И в то же время неослабевающий страх быть разорванным на части в любую секунду заставлял испускать дикие вопли и без остановки стрелять из ионного пистолета. Казалось, даже Кракен, несущийся в самую гущу ада, разделяет его безрассудство. Из двух глубоких ран на его боках обильно стекала кровь и пропитывала попону.

Брюс все еще держался рядом с ним и все так же безумно скалился, как в момент начала атаки. Он что-то кричал Казимиру, но в общем шуме невозможно было разобрать слова. Потом он стал настойчиво показывать куда-то длинным дулом ионного карабина. Казимир посмотрел вперед. До дороги оставалось не более пятидесяти метров, и освещена она была не хуже любой городской улицы, так что сбившиеся в неровную линию грузовики были видны как на ладони. Брюс показывал на второй грузовик, защитное поле которого только что запылало от попавших в него обломков цистерны. Восторженный энтузиазм Казимира уже почти улегся, он коротко кивнул в ответ, и друзья изменили курс, направляясь к зажатому в ловушке автомобилю. Кракен галопом скакал вдоль дороги по краю бушующего пожара, а Казимир натягивал поводья, чтобы замедлить его бег и заставить свернуть ко второму грузовику.

В этот момент он впервые в жизни заглянул в долину, где располагался Институт, но смог рассмотреть только несколько ничем не примечательных зданий, стоявших в конце Первой магистрали. За ними уже маячила кормовая часть корабля чужаков. Казимиру были давно известны его размеры, а также тот факт, что преодолеть космические расстояния способны только огромные сооружения. Но никакие рассказы Харви, никакая статистика не могли подготовить его к тому, что он увидел в реальности. Дьявольская штука оказалась поистине огромной. Плавность форм ее гладкого цилиндрического корпуса длиной около восьмисот метров нарушали многочисленные ребра и выступы, а также выдававшиеся наружу генераторы силового поля, установленные в носовой секции. Сзади корабль имел вид отвесного круглого металлического утеса диаметром в двести пятьдесят метров, из которого торчали восемь сопел для ядерного двигателя. Ученые Института установили вокруг корабля кольцо мощных дуговых ламп, заливавших его ярким монохромным светом. Но свинцово-серой обшивки почти не было видно: вокруг «Марии Селесты» была возведена густая сеть лесов, поддерживавших мостки по всей длине корпуса. Силуэты людей и роботов, снующих по алюминиевым настилам, напоминали крошечных насекомых-падальщиков, роящихся над чьим-то трупом. Позади лесов стояли высокие краны, и длинные стрелы поднимали к монтажным площадкам грузовые контейнеры. В темной глубине каждого сопла мерцали рубиновые вспышки лазеров. Все свидетельствовало об энергичной активности внутри корабля.

Казимир внезапно ощутил холод, и не только во всем теле, но и в мыслях. Вид врага, которого его клан поклялся уничтожить, подействовал отрезвляюще. Колоссальная мощь массивного сооружения как будто воплощала в себе злобную волю своего хозяина. По сравнению с ним Казимир чувствовал себя ничтожно мелким.

— Вперед! — завопил Брюс, обгоняя его. — Каз, шевелись, черт побери!

Казимир оторвал взгляд от корабля и увидел, что из институтского городка вышла и стремительно приближается к ним по шоссе колонна черных «лендроверов».

— Проклятье! — пробормотал он, разворачивая Кракена к неповрежденному грузовику.

Казимир запустил руку в висевшую у седла сумку и, немного покопавшись, извлек оттуда диск-глушитель. Брюс, опередивший его на десяток метров, уже держал в руке такой же диск. Наклонившись вперед, он мчался прямо к границе защитного поля, окружающего грузовик. Затем его рука качнулась вперед, потом назад — Брюс на ходу прикидывал вес устройства и быстро сокращавшуюся дистанцию. Как только его боевой скакун оказался в метре от защитного барьера, Брюс швырнул устройство и резко свернул в сторону. Диск-глушитель продолжал катиться вперед, пока не врезался в щит.

У Казимира не было возможности оценить точность броска друга. Он и сам проделал то же самое, запустив устройство к границе защитного поля. Скорость, расстояние, направление движения — все это он учел и точно выбрал момент броска, нажав активирующую кнопку. Тяжелое устройство пару раз подпрыгнуло, ударившись о дорогу, и остановилось на краю силового поля. Внутренние датчики, обнаружив энергетическую структуру, немедленно выбросили пучки проводящих нитей. Тонкие темные жилки грязным пятном распространились вдоль границы поля и начали подниматься вверх. Образовавшаяся сетка спровоцировала утечку энергии, отводя ее в землю. Из ферментированного бетона в местах пробоин показались струйки дыма. Силовой генератор, расположенный позади кабины, издал едва различимый стон, начав потреблять все больше и больше энергии в попытке восполнить утечку сразу в двух местах. Водитель в кабине беспомощно смотрел, как желтые огоньки на приборной доске быстро сменяются красными.

Через тридцать секунд после того, как Казимир бросил свой диск-глушитель, количество энергии, потребляемое генератором из сверхпроводниковой батареи для поддержания защитного поля, превысило ее возможности. Возгорание произошло мгновенно, уничтожив безвозвратно некоторые компоненты устройства. Из-под раскаленного докрасна кожуха генератора вырвались язычки голубоватого пламени, и силовой барьер рухнул. Ожидавшие подходящего момента воины клана Максобелов мгновенно засекли это событие. Сенсоры захватили цель, зажглись стартовые огни, и ракеты на скорости в четыре М понеслись с гребня склона вниз.

Взрыв грузовика застал Казимира на полпути к краю склона. Он рискнул оглянуться через плечо и при виде огненного смерча торжествующе закричал. В одном из контейнеров, вероятно, находились взрывчатые вещества. После первого взрыва в ночное небо, словно затейливый фейерверк, стали взлетать пылающие аквамарином шары.

Распалась еще одна защитная сфера грузовика, и новый прицельный залп разорвал темноту длинными огненными лентами. Вокруг оставшихся грузовиков кружили воины клана, готовясь бросить свои диски-глушители. В то же время между дорогой и гребнем склона солдаты из охраны Института ожесточенно сражались с всадниками. Скорострельные орудия «лендкрузеров» поливали всадников очередями, нанося тяжелые увечия шарлеманям. Ответные залпы ионных винтовок заставляли защитные поля вздуваться шипящими огненными пузырями.

Казимир слегка натянул поводья, уводя Кракена от остановившихся «лендкрузеров». Согласно плану, он должен был подняться на гребень и добраться до заранее назначенного места встречи. Он не сознавал, насколько близко подошло подкрепление из институтского городка, пока подоспевшие «Лендроверы» не открыли огонь. Сбоку от Кракена внезапно вздыбился участок почвы, забросав шарлеманя и всадника землей и остатками растений. Огромный скакун возмущенно взревел и резко отпрыгнул в сторону. Казимир крепче ухватился за поводья.

Брюс, пригнувшись в седле, ехал немного впереди. Внезапно за его спиной откуда-то выскочили трое солдат и открыли огонь из ионных винтовок. Защитное поле Брюса вспыхнуло осколком полуденного солнца, а хлопок энергетического разряда мог бы заглушить громовой раскат. Угрожающе толстые электрические щупальца протянулись по попоне его шарлеманя и ударили с кистей в землю с силой реактивного двигателя. Казимир тотчас открыл ответный огонь, заставивший солдат остановиться, но скакун Брюса вдруг встал на дыбы, словно намереваясь развернуться и броситься на стрелков. В этот момент очередь с «лендкрузера» ударила ему в живот, прошив шкуру, внутренние органы и кости. Время и сила тяжести на мгновение отступили, оставив шарлеманя стоять на задних ногах. А затем он начал медленно заваливаться.

— Нет! — завопил Казимир.

Он увидел, как Брюс, инстинктивно предвидя падение коня, соскользнул с седла. Он упал на землю и тотчас получил заряд из ионной винтовки, едва не истощивший его защитное поле. В следующее мгновение шарлемань рухнул и по инерции перекатился на него. Казимир замер, завороженно глядя, как его друг скрывается под массивным корпусом животного. Брюс успел только вытянуть вперед одну руку, словно цепляясь за жизнь. Ореол защитного поля замерцал и погас. Шарлемань завершил перекат, раздавив и погребя беззащитного человека под мертвой громадой своего тела.

Залпы ракет взорвали еще несколько грузовиков. Подошедшие «лендроверы» теснили всадников вверх по склону. Воины клана сконцентрировали стрельбу на отдельных солдатах, истощая энергию их защитных полей.

Кракен неподвижно стоял среди бушующей схватки. Казимир, не двигаясь, безотрывно смотрел на окровавленные останки шарлеманя Брюса, ни на что не обращая внимания, и ждал. Ждал…

Мимо него, выкрикивая ругательства, промчался один из всадников его клана. Мир Казимира вновь наполнился звуками и светом. Набег был завершен. Пора выбираться отсюда. Большая часть всадников уже галопом поднималась по склону. Юноша пришпорил Кракена и осмотрелся. За купой густых кустов притаились двое институтских солдат и вели огонь по отступающим всадникам. Казимир так и не понял, он сам или Кракен выбрал направление, но оно было правильным. Он все быстрее и быстрее мчался навстречу солдатам. Через пару секунд оба бойца обернулись на стук копыт и замерли при виде несущегося на них воплощения средневекового духа мщения. Один солдат убежал, второй поднял винтовку. Кракен нагнул голову, нацелив окованный титаном рог в грудь врага. Конец рога ударил в защитное поле солдата, и лицо Казимира исказила усмешка злобного торжества. Каскад искр окутал тело солдата, словно диковинный цветок, а затем металлический наконечник пронзил броню и легко прошел сквозь кости, мягкие ткани и внутренние органы. Только тогда Кракен резко дернул головой вверх. Тело солдата поднялось над землей, а титановый клинок продолжил свою работу, раздирая верхнюю половину туловища. Наконец последовал энергичный бросок в сторону, и останки полетели по воздуху, разбрызгивая кровь.

Казимир сознавал, что должен радоваться. Радоваться отмщению. Но эта незначительная схватка оставила в нем только ощущение пустоты. Смерть солдата ничем не могла помочь Брюсу. Ему уже все равно, он не будет праздновать победу в Вест-Ди, не будет поглощать пиво стакан за стаканом, не воспользуется своим шансом с Бетани. Брюс мертв.

Кракен, словно догадываясь о растерянности Казимира, сам поскакал вверх по склону, унося седока под полог безопасного леса.

Местом сбора была выбрана небольшая лужайка на берегу ручья в лесной глуши. Туда должны были прибыть двенадцать членов клана Макфостеров. Но их осталось только девять. Скотт Макфостер начал скорбную перекличку. Казимир слушал имена, закрыв глаза, и по его щекам текли слезы.

Перекличка была окончательным завершением набега. Пока воин не появлялся на месте сбора, чтобы откликнуться на свое имя, произносимое главой семейства, он не мог вернуться домой, не мог войти в деревни и форты. Слишком много бойцов, павших на поле боя, были впоследствии захвачены и порабощены Звездным Странником, чтобы через некоторое время вернуться и начать убивать своих сородичей. Финальная перекличка предотвращала возможность подобного предательства.

— Брюс Макфостер?

Тон голоса Скотта подтвердил то, что многие уже знали.

У Казимира приоткрылся рот. Он хотел крикнуть: «Я здесь, я сумел выжить». Но перед его закрытыми глазами блеснула последняя вспышка защитного поля Брюса. И мгновенная вспышка ужаса на его лице, когда он все понял. А потом только окровавленная падающая туша шарлеманя и тошнотворный хруст ломаемых костей.

— Брюс Макфостер, твое имя займет почетное место в хрониках нашего клана среди тех, кто навеки остался вне досягаемости Звездного Странника. Пусть твой последний сон наполнится видениями лучшей жизни.

— Аминь, — прошептали остальные воины.

— Казимир Макфостер?

Сколько времени длилась агония Брюса, когда его тело было раздавлено? И кто известит Саманту?

— Каз! — окликнул его кто-то.

— Здесь, — упавшим голосом откликнулся он. — Я здесь.

Но это было откровенной ложью. Он больше не был самим собой, часть его была безвозвратно утрачена. И никогда не будет обретена вновь.

* * *

Клиника «Мэнби мемориал» находилась в Малом Суссексе, одном из самых привлекательных для жизни районов Нью-Косты. Эта холмистая местность славилась пышной растительностью, а дороги обрамляли полосы высоких зеленых пальм и эвкалиптов. По соседству поднимались просторные дома старшего персонала, и вокруг них, словно защитный барьер, раскинулись владения служащих среднего звена. Между жилыми постройками в современных зданиях расположились небольшие эксклюзивные магазинчики и элитные школы. В радиусе пятнадцати миль не было ни одного завода.

Машина полиции АЭК остановилась перед главным входом, и дверь перед Паулой открылась. Она вышла из автомобиля и поздоровалась с Еленой Касл, заместителем директора клиники. По тону ее приветствия было заметно, что женщина слегка нервничает, и Паула отметила повторение ситуации: не так давно она посещала в клинике Вайоби Котала. Впрочем, характер ее расследований нередко требовал посещений различных медицинских учреждений.

Елена провела следователя мимо первых двух блоков, где находились личные комнаты выздоравливающих, дневные гостиные и терапевтические кабинеты. Расположение помещений было знакомо Пауле, ее собственная реабилитация после омоложения проходила в почти таких же условиях. Убранство «Мэнби», возможно, было более роскошным, но процедуры оставались идентичными. Елена Касл привела ее к третьему блоку, где, собственно, и проводились сами процедуры омоложения. Длинные коридоры, как ни странно, оказались почти пустыми. Только за дверями гостиной Паула заметила несколько клиентов клиники, утопавших в глубоких креслах перед монитором, где транслировался матч между командами Августы и Сент-Линкольна на розыгрыше Кубка. Медсестры скромно собрались в сторонке, поглядывая на большой экран, где на изумрудной траве сошлись игроки двух национальных команд.

— Боюсь, вам придется пару часов подождать, — извиняющимся тоном произнесла заместитель директора. В этот момент из гостиной донесся общий стон разочарования: бомбардир Сент-Линкольна не смог забить гол. — Профессор Боуз только сорок минут назад покинул процедурный зал после омоложения. Ему потребуется время для восстановления сил, чтобы ответить на ваши вопросы.

— Я подожду, — согласилась Паула.

В любом другом мире ей потребовалась бы не одна неделя, чтобы получить судебное предписание, позволяющее нарушить процедуру омоложения, но за ускоренный курс для Боуза платила ККТ, а вся планета Августа находилась под контролем семейства Шелдон.

Паулу проводили в приемную, где уже находились мужчина и женщина.

— Это миссис Венди Боуз, — сказала Елена. — И…

— Профессор Трутен, — представился мужчина, протягивая руку.

Это был мужчина на закате среднего возраста, одетый в костюм из коричневого твида, который, по мнению Паулы, вышел из моды уже несколько столетий назад. Судя по тому, как пиджак натянулся на его плечах, одежда была действительно очень старой.

— Я давно хотел встретиться с вами, главный следователь, — сказал он. — Жаль, что мы увиделись при таких обстоятельствах.

— При каких обстоятельствах? — поинтересовалась Паула.

— У людей моей профессии вы вызываете неподдельное восхищение. А сегодня я здесь представляю интересы профессора и миссис Боуз.

Паула пристально посмотрела на Венди Боуз. По ее убеждению, нежелание той ответить на взгляд свидетельствовало о чувстве вины. К несчастью, о возможной причине скованности женщины она не догадывалась. Управление санкционировало обычную проверку, но Венди Боуз оказалась ни в чем не замешанной.

— А можно поточнее узнать о вашей профессии?

— Ах да. Я преподаю право в городском университете Леониды.

Паула продолжала смотреть на Венди Боуз, а та сосредоточенно разглядывала комнату.

— Я и не знала, что профессор в чем-то виновен.

— Он не виновен. Никто не может считаться виновным, пока не доказано обратное. Хартия Содружества, статья три-a. Я не сомневаюсь, что вы об этом знаете.

— Если он не виновен, почему возникла необходимость пригласить юриста?

— Еще не знаю. О чем вы хотите его расспросить?

Елена вежливо кашлянула.

— Мне кажется, я могу вас оставить.

— Благодарю вас, — сказала Паула. — Дайте мне знать, когда профессор будет в состоянии разговаривать.

— Конечно.

— Значит, профессор с Гралмонда хорошо знаком с юриспруденцией Августы? — спросила Паула, как только дверь за Еленой закрылась.

— Здесь не так уж много законов. Августу вряд ли можно назвать полноценной демократической моделью.

— Я с вами согласна. Но у вас, как у юриста, нет здесь никаких прав. А у меня их предостаточно. И я даже могу добиться вашей немедленной высылки с планеты.

— Но вы ведь верите в справедливость, главный следователь?

— Больше, чем вы можете себе представить. А еще я верю в правосудие. Чего я не терплю, так это вмешательства адвокатов.

— По-вашему, мы все плохие парни, не так ли?

— Где бы вы ни встретили человеческие страдания, тут же появляются адвокаты. Они либо становятся причиной этих страданий, либо на них наживаются.

— Прошу вас, — вмешалась Венди. — Это я попросила профессора Трутена сюда приехать. Я совсем не знаю законов Августы, и денег у нас не много. На время восстановления после омоложения Дадли не получит никакого пособия.

— Дадли — мой коллега, — заметил Трутен. — И я уверен, что мой опыт и советы не помешают вашему расследованию. В любом случае он был обязан пригласить адвоката.

— Профессор Дадли Боуз не подследственный, — сказала Паула. — Насколько мне известно, он ни в чем не виновен. — Она многозначительно взглянула на адвоката. — Вы, вероятно, предполагаете противоположное. Почему?

Вопросительный взгляд Венди обратился к профессору.

— Я кое-чего не понимаю, — сказал Трутен. — У Дадли на процесс омоложения есть всего два месяца. Это время ограничено сроком отправления космического корабля, и он вряд ли успеет набрать соответствующую форму. Ваше расследование, вероятно, очень важное, раз вы решили прервать процесс. Оно может стоить ему места на корабле.

— Это не имеет для меня никакого значения.

— Что же он, по-вашему, сделал? — воскликнула Венди.

В ее голосе прозвучало отчаяние, но не только. Отчетливо слышалось беспокойство за свою судьбу.

— Извините, но расследование проводится в закрытом режиме. Без моего личного разрешения никто не вправе его обсуждать.

— Я знаком с основными законами.

Взгляд Паулы заставил Трутена умолкнуть.

— Мы подозреваем, что атака на «Второй шанс» была предпринята группой, называющей себя Хранителями Личности. Это тайная полувоенная группировка, базирующаяся на Дальней. Они утверждают, что правительством Содружества манипулируют чужаки.

— Я слышал о них, — сказал Трутен. — Мой эл-дворецкий, к несчастью, не раз пропускал их пропаганду, несмотря на фильтры.

— Они пытаются представить полет «Второго шанса» как угрозу человечеству, — продолжала Паула. — А для этого им необходимо выявить связь между постройкой корабля и их предполагаемым врагом из чужого мира. Вот я и пытаюсь отыскать эту связь или, по крайней мере, то, что они считают связью. И поскольку вся миссия началась с открытия профессора Боуза, логично предположить, что начинать надо с него.

— Я не думаю, что это предлог нарушать процесс его восстановления.

— Вы правы, — согласилась Паула. — Подобный анализ информации входит в число стандартных задач для СИ Управления. Но было выявлено необычное совпадение, и вот о нем-то я и хочу расспросить профессора.

— Что за совпадение?

— Счет благотворительного образовательного общества «Кокс» в банке «Денман Манхэттен» некоторое время назад, еще до нападения на корабль, подвергся хакерской атаке. Это общество входит в число спонсоров кафедры астрономии, которой руководит ваш муж. Хранители, вероятно, верили, что исследование Пары Дайсона финансируется по воле чужака, и пытались найти тому свидетельства в бухгалтерских отчетах. Банковская система безопасности нейтрализовала их программу, и Хранители не смогли добраться до секретных файлов. В то время происшествию не придали значения, поскольку банк нередко подвергается подобным нападкам, однако используемый ими «троян» был создан на основе кодов профессора Боуза. — Она с интересом отметила, что с лица Венди сошла краска. Женщина протянула руку к своему спутнику, словно ища поддержки. — Вы хотите мне что-то сказать?

Трутен ободряюще кивнул и крепко сжал руку Венди. Пауле показалось, что это пожатие выражает глубокую привязанность.

— Он сказал, чтобы я вам передала, — заговорила Венди. — В тот момент я ничего не понимала.

— Ваш муж?

— Нет, журналист. Он сказал, что вам надо перестать концентрироваться на деталях. Что значение имеет только общая картина.

— Так сказал вам журналист?

— Да. Он сказал, чтобы я все это передала Пауле, когда с ней встречусь. Но я не знала никого по имени Паула. А разговаривали мы о спонсорах астрономического факультета. Он брал у меня интервью.

— Когда это было?

— Несколько месяцев назад. По-моему, в тот самый день, когда муж получил звание профессора. На приеме присутствовало много гостей и представителей разных информационных компаний.

— Журналист упомянул мое имя? Мое?

— Да, точно.

— Как его звали?

— Кажется, Брэд.

«Брэдли», — неслышно прошептала Паула. По ее спине пробежал холодок. Впервые в жизни она поняла, что значит потерять нить разговора. Что значит лишиться уверенности в себе.

— Вам знаком этот джентльмен? — вкрадчиво спросил Трутен.

Паула проигнорировала его насмешливый тон.

— Мне необходимо описание внешнего вида этого Брэда. На приеме были другие журналисты?

— Да. Только я еще не все рассказала.

— Что еще?

— Нам пришлось рано уехать домой. Наш дом пытались ограбить. Кто-то скопировал память из домашней системы. — Венди заметно оживилась. — Там, наверное, и были коды Дадли для доступа к банковскому счету благотворительного фонда.

— Да, вероятно, — негромко ответила Паула.

— Значит, Дадли ни в чем не виноват? И может лететь на корабле?

— Во всяком случае, я не стану его задерживать.

Она удержалась от комментариев по поводу объятий преданной жены профессора и его сочувствующего коллеги.

* * *

В больших и неуклюжих санях, переваливавшихся по замерзшей впадине, Оззи немилосердно мотало из стороны в сторону. Несмотря на раскаленную жаровню, осмотрительно подвешенную к потолку, в сумраке закрытого пространства было значительно холоднее, чем в палатке. Но они двигались вперед, и, несмотря ни на что, Оззи чувствовал себя намного спокойнее. Орион, завернувшийся в свой спальный мешок и сидевший на длинной скамье, значительно приободрился, как только вся компания двинулась в путь.

Корпус саней в основном был сделан из желтовато-коричневых костей, сточенных и соединенных между собой, словно это были деревянные брусья. Стены, потолок и скамьи, на которых они сидели, покрывала толстая черная кожа — как заметил Оззи, довольно грубой выделки. Единственное окошко было вставлено в переднюю стенку и, по его мнению, представляло собой осколок одного из местных деревьев. Через него можно было увидеть только мелькавшие участки замерзшей равнины, чаще всего заслоняемые крупами двух больших убнанов, тащивших сани. Билл, огромный коррок-хи, стоял на открытой платформе в задней части саней и управлял упряжкой при помощи длинных поводьев. Поджидая медлительного лонтруса, он не слишком торопил своих убнанов.

— Что представляет собой Ледяная Крепость? — спросил Оззи.

— Ее первоначальное назначение мне неизвестно, — сказала Сара. В санях она опустила свою лицевую маску и оставила ее висеть на завязках капюшона. В скудном свете жаровни покрытая морщинами кожа женщины казалась такой же темной, как у Оззи. — Мы почти уверены, что построили ее сильфены. Они до сих пор останавливаются там, когда приходят для охоты на ледовых китов. — Она похлопала рукой по меховой накидке. — Вот откуда нам достается все это добро. Этой шубе уже семь лет, и скоро понадобится новая. Они долго служат, если заботиться о мехе.

Оззи снова окинул взглядом внутреннее устройство саней.

— И кость?

— Сообразительный мальчик. Да. В этом отношении они, как и киты Земли, представляют собой огромную ценность и используются в самых разных делах. Сильфены убивают китов, забирают трофейные клыки, а всю остальную тушу оставляют. Сама охота представляет собой довольно интересное зрелище. Часть сильфенов, разодетых по-зимнему, как на средневековый маскарад, выезжает верхом, а остальные бегут следом, стараясь не отставать. После забоя кита мы целую неделю стоим лагерем, чтобы разделать и упаковать огромную тушу. Почти все части находят свое применение. Даже в китовьей крови содержится некоторая доля алкоголя, чтобы она не замерзала, хотя опьянеть от нее не удастся, но за многие годы у нас накопилось несколько перегонных аппаратов. В теле кита имеется одна железа, кое-кто высушивает ее и измельчает в порошок. Они говорят, что это снадобье кормит пенис, если это вам о чем-нибудь говорит.

— Думаю, я понял.

— Некоторые органы кита, по словам нашего доктора, обладают лечебными свойствами, хоть и не для людей, а для представителей других рас, каких в Ледяной Крепости немало. Ну и конечно, мясо кита употребляется в пищу. Это наша основная еда. — Она хмуро поджала губы, отчего щеки и лоб еще гуще покрылись морщинками. — Вы себе представить не можете, как может надоесть китовое мясо. Вы ехали верхом на лошадях?

— Да, за исключением последних двух дней.

— Гм. Бифштекс из конины. Это деликатес. Если наши люди услышат о двух конских тушах, лежащих в двух днях пути, они непременно захотят организовать экспедицию. Два дня, вы говорите?

— Примерно. И шли мы не слишком быстро.

Оззи и прежде приходилось есть конину, так что эта идея не вызвала у него возмущения. Но он заметил, как недовольно отвернулся Орион.

— Расстояние почти предельное, — сказала Сара. — Это рискованно. Но кто-нибудь все равно решится, лишь бы попробовать что-то новое для разнообразия.

— А в чем риск? Вы неплохо экипированы для этой планеты.

— Дело не в экипировке, парень, а в местности. Как тебе известно, тропы сильфенов нестабильны. Стоит только углубиться в лес — и никто не знает, где ты выйдешь.

— Хотите сказать, что отсюда нет надежного пути?

— Судя по всему, есть миллион путей, чтобы выбраться отсюда, и еще миллион причин, чтобы остаться. Иногда я вижу примеры собственными глазами. У меня были друзья, которые не сумели смириться с жизнью в Крепости. В поисках лучшей доли они ушли в лес. Минули годы, и можно было подумать, что им все удалось, что они оказались в безопасности. Но потом экспедиция обнаружила их тела, почерневшие и замерзшие.

Орион потуже завернулся в спальник, стараясь не показать, как сильно у него задрожал подбородок.

Оззи пристально посмотрел на женщину, но его взгляд не произвел на Сару должного впечатления.

— Если есть путь сюда, — сказал он, — должен быть и путь отсюда.

— Уверена, что он есть. Я только пытаюсь вам сказать, что его никто не знает. По крайней мере, не было случая, чтобы кто-нибудь возвращался.

— А как давно вы здесь живете? — спросил Орион.

— Я уже и не знаю. В некоторых местах, где мне довелось побывать, время идет совсем иначе. Это просто другое время. Не могу объяснить. Это понимаешь только тогда, когда снова попадаешь в другое место. А когда пытаешься вспомнить, каждый момент кажется сном. Еще есть тропы, по которым течет время. Возможно, вы с этим сталкивались, когда климат меняется очень медленно, не так, как при смене времен года.

— Но все-таки — сколько? — настаивал Орион.

Пожилая женщина улыбнулась, показав красновато-желтые зубы.

— Скажем так, я оставила Землю в две тысячи девятом году.

Орион изумленно охнул:

— Не может быть!

— Может. Я проводила отпуск в Тоскане. Мне нравилось бродить по окрестностям, посещать селения, пробовать местную пищу. Там было много мест, куда еще не добрались риелторы, и это делало их особенно привлекательными. Однажды я собрала рюкзак и отправилась в лес. Вот тогда все и началось. Больше я туда не возвращалась. Но я и не стремилась к этому. Какой смысл?

— Интересно, — пробормотал Оззи. Было приятно узнать, что тропы сильфенов есть и на Земле, но это почему-то совсем не удивило его. — Выходит, вам около четырехсот лет. В те времена не было возможности пройти процедуру омоложения, даже в Европе.

— Я никогда не омолаживалась. Я же говорю, вдоль троп время течет совершенно иначе.

— Но вы же сказали, что с тех пор больше не странствовали по тропам.

— Но я здесь и время от времени встречаюсь с сильфенами. — Она пожала плечами. — Оззи, этому нет рационального объяснения. Что есть, то есть. Не пытайся найти логику в своих перемещениях.

— Это верно.

— Можно? — вмешался Орион. — А вы не знаете, были ли здесь мои папа и мама?

— А как их зовут?

— Морис и Катания.

— Мне жаль, Орион, но здесь нет никого с такими именами. Да я и не припомню, чтобы когда-либо встречала семейную пару.

Парень удрученно опустил голову.

— Но ведь не все тропы с Сильверглейда ведут сюда, — сказала женщина. — Твои родители могут быть где угодно. К примеру, на каких-нибудь тропических островах.

— Да. Конечно.

Сара посмотрела на Оззи, и тот лишь пожал плечами, словно предостерегая от дальнейших расспросов.

Впереди постепенно вырастал силуэт Ледяной Крепости. Сквозь грубое, затянутое льдом окошко было непросто что-то рассмотреть, но очертания пирамиды виднелись вполне отчетливо. От основания до вершины было приблизительно семьдесят ярдов. Все грани пирамиды покрывали большие осколки коры кристаллических деревьев, собранные в шестиугольники. Они образовывали сплошной узор, напоминавший соты, и скрывали находящийся под ними материал стен. Из центра каждого шестиугольника торчал гладкий цилиндрический кристалл с многогранным камнем на конце. Оззи задумчиво нахмурился, пытаясь разгадать их назначение. Длинные сегменты, образовывавшие шестиугольники, были расположены под углом друг к другу, формируя ярусы. На их гладкой поверхности поблескивали радужные цветные искорки. Все это напоминало…

— Зеркала, — пробормотал он себе под нос.

Очень грубое подобие вогнутого зеркала, направляющее свет на центральный стержень. Или не такое уж грубое, решил Оззи. Выдержать правильный угол на всей поверхности могли только искусные мастера.

Вершину пирамиды венчал невысокий круглый шпиль. На глазах у Оззи из него вырвался луч зеленого света и описал полный круг.

— Его можно увидеть с противоположного края кратера, — сказала Сара. — Не раз по ночам он помогал мне отыскать дорогу к дому.

— Он светит и ночью? — удивился Оззи. — Я думал, эта зеркальная поверхность собирает в него солнечный свет.

— А, ты все понял. Ничего удивительного. Технарь вроде тебя не мог этого не понять. Большая часть зеркал направляет свет во внутренние помещения. Но ты прав: верхние ряды работают исключительно на маяк. От них свет поступает на своего рода световой аккумулятор. Только не спрашивай меня, как он работает, для меня это что-то вроде большого каменного шара. И всегда находится какой-нибудь ученый безумец, который хочет разобрать его на части. Но мы, естественно, этого не допускаем.

— Не беспокойся, я обойдусь без этого.

— Отлично. Наши люди время от времени покидают этот город. А насколько мне известно, другого города на этой проклятой планете нет.

— Полезное замечание.

Сани неторопливо подъехали к основанию пирамиды и остановились. Оззи и Орион снова натянули перчатки, закрыли лица и вылезли наружу, прихватив свои рюкзаки. Двое коррок-хи с печальными трелями подошли к Биллу и стали помогать ему распрягать убнанов, тащивших сани. Из пирамиды вышли еще люди (или похожие на людей существа) в таких же бесформенных меховых одеяниях, как у Сары. Появились и чужаки — маленькое создание с пятью конечностями и еще двое, похожие на змей с ногами. Все они были одеты в шкуры ледового кита. Оззи помедлил, разглядывая незнакомцев, и удивился, как далеко простираются тропы сильфенов.

— Сюда, — поманила их рукой Сара. — Иуша позаботится о вашем лонтрусе.

В основании пирамиды было несколько сводчатых проемов разного размера — от небольшого отверстия до широких ворот, в которых могли разминуться сразу двое саней. Вокруг кипела бурная деятельность, постоянно входили и выходили чужаки и животные, которых Оззи тоже никогда прежде не видел. Трое саней готовились отправиться наружу, но все они были меньше, чем те, на которых ехала Сара, и напоминали гоночные тобоганы.

По одному из коридоров Сара привела их в вестибюль со стенами из черного мрамора. В дальнем его конце виднелась большая вырезанная из кости вращающаяся дверь с тонкими кристаллическими панелями.

— Это наш термошлюз, — сказала женщина, нажала на одну из панелей, и створка повернулась.

За дверью оказался широкий коридор, облицованный таким же мрамором. Сквозь длинные кварцевые панели в потолке падал розовый солнечный свет. Оззи остановился под одним из окон, прищурился, но смотреть было не на что.

— Они освещают все помещения, — пояснила Сара. — Что-то вроде сети кристаллических тоннелей, идущих от поверхности пирамиды. Тот же самый принцип, как и в оптическом кабеле, только намного крупнее. Эти тоннели достигают метра в диаметре.

После плавного поворота коридор вывел их к широкой лестнице, подножие которой также скрывалось за поворотом. Все трое начали спускаться. Поворот оказался витком широкой спирали. Через некоторое время Оззи сбился со счета, сколько раз они сделали полный оборот и как глубоко ушли вниз. Сара тем временем сняла маску с лица и расстегнула шубу. Под меховой одеждой на ней были шерстяные брюки и толстый голубой свитер. Оззи почувствовал, что стало теплее, и тоже расстегнул куртку.

— Чем отапливается помещение?

— Горячими источниками, — ответила Сара. — Пирамида построена прямо над ними. И насчет ванны я не шутила.

Лестница закончилась под высокой аркой. Сара оглянулась на своих спутников и шагнула в главный зал пирамиды. Оззи последовал за ней, но, пройдя всего несколько шагов, остановился. Он оказался в соборе чужаков, в сводчатом зале высотой не менее восьмидесяти ярдов. Колонны, изгибавшиеся вдоль стен, подобно гигантским ребрам, поддерживали семиярусный балкон. Оззи понимал, что перед ним сооружение религиозного назначения. Стены альковов между колоннами покрывал резной мрамор. С панелей на Оззи смотрели тысячи различных существ, и каждый третий среди них был сильфеном. Во всех фигурах мастеру удалось выразить божественное величие, присущее человеческим пророкам. Резец художника запечатлел их в момент благоговейного откровения, они словно наблюдали чудо, происходящее за гранью физической вселенной. Фоном барельефа служили самые различные пейзажи — от сценок из жизни на деревьях до звездных ландшафтов с экзотическими лунами, городских улиц с невиданными зданиями — и даже технологических объектов. В самом центре, ярче, чем солнечный свет, сияла мандала, собранная из тонких хрустальных полосок.

— Святые угодники! — воскликнул Оззи.

Перед ним находилось потрясающее доказательство великой культуры сильфенов.

В центре зала приподнятый фонтан с журчанием и бульканьем наполнял своими струями обширный бассейн. Здесь не было алтаря и рядов сидений, которые ожидал увидеть Оззи. Вместо них на сильно потрескавшемся и истертом гранитном полу стояли длинные столы, сделанные из кости и кожи. В стороне имелся большой прямоугольный очаг из камня с кирпичными печками. Внизу за решеткой потрескивал огонь. Судя по запаху в зале и осевшей на кирпичах саже, в очаге использовалось топливо на основе жира. Вокруг столов суетилось несколько человек и чужаков, очевидно готовивших пищу.

Великолепный зал, похоже, служил обитателям Ледяной Крепости одновременно столовой и гостиной. Здесь было многолюдно даже в середине дня. Оззи поразился разнообразию рас. Даже на первый взгляд он насчитал не меньше дюжины разных типов. Существа на трех, четырех и на шести ногах, извивающиеся,ползающие и даже прыгающие. Одно из них напоминало молодого райеля или его близкого сородича. Большие и маленькие, с различным цветом кожи, чешуи, меха и радужных оболочек. Одежда, если она вообще имелась, варьировалась от простейших балахонов до практичных рабочих костюмов.

И каждый из обитателей Крепости замер, словно статуя, сосредоточив все внимание на Оззи и Орионе. Они смотрели, принюхивались, прислушивались, сканировали тепловое излучение…

Орион незаметно спрятался за спину Оззи, а тот так же пристально разглядывал местных жителей.

— Откуда они? — спросил он. — Нам известны их звездные системы?

— Откуда они прибыли — не имеет значения, — небрежно заметила Сара. — Важно то, что сейчас они здесь. Зачем пытаться их классифицировать? Это первый шаг к сегрегации.

— Никто и не классифицирует, — резко ответил Оззи. — Но ведь это же самое обширное сборище представителей разных цивилизаций. Здесь представлено больше рас, чем на Высоком Ангеле. Разве это ничего для тебя не значит?

— Только то, что у нас больший набор способностей, помогающих выжить в этих условиях.

— Я бы хотел выяснить, откуда они пришли, и получить любую информацию о сильфенах.

— Познакомитесь позже, — сказала Сара. — А сейчас я покажу вам ваши комнаты.

Она провела их по краю зала до коридора, скрывавшегося за колоннами первого уровня. Один из ответвлявшихся от него переходов привел их к трем небольшим круглым комнаткам. В одной из них имелась грубая мебель, предназначенная для людей: кровать и пара стульев. Ножка одного из стульев оказалась сломанной, а кожаное сиденье было настолько ветхим, что грозило разорваться, если на него сесть. Половину последней комнаты занимал бассейн, заполнивший паром все помещение. Орион опустил руку в прозрачную воду и радостно заулыбался, ощутив тепло.

— У вас есть время, чтобы освежиться, — сказала Сара. — Ужин будет готов через пару часов. По традиции, все вновь прибывшие рассказывают нам свои истории и новости из той части Галактики, откуда они пришли.

— Это я переживу, — ответил Оззи.

— Хорошо. — На лице Сары отразилось беспокойство. — Вы ведь не попытаетесь снова отыскивать тропу, правда? Из-за этого мы уже потеряли немало людей.

— Конечно. Я не настолько глуп. Но мы уйдем, как только будем к этому готовы.

— Желаю удачи.

* * *

Накануне старта состоялось не меньше дюжины торжественных вечеров, ужинов и балов. Но самым значительным стал прием, устроенный председателем парламента Аншана, где присутствовали вице-президент Элейн Дой, Найджел Шелдон с тремя официальными женами из своего гарема, Рафаэль Колумбия, сенаторы Томпсон Бурнелли и Брюстер Кумар, а также десяток других выдающихся личностей из политических кругов Содружества. На этом приеме, к несчастью, должен был присутствовать и капитан Уилсон Кайм. По пути ко дворцу регента, служившему официальной резиденцией председателя парламента, его машина трижды была остановлена для тщательного досмотра, включая глубокое сканирование. Перед самым закатом солнца капитан вместе с Анной вышли перед массивной каменной галереей. Их встретили двое слуг-людей в длинных сюртуках, украшенных золотым шитьем.

— Добро пожаловать, капитан, — с глубоким поклоном приветствовал его старший из слуг. — Председатель парламента встречает своих гостей в зале Ливингстона. Проходите, пожалуйста, прямо туда.

— Спасибо, — ответил Уилсон.

Под руку с Анной он стал подниматься по широким ступеням. Ради торжественного случая Анна надела длинное вечернее платье цвета морской волны и несимметричное золотое колье с жемчугом, которое словно сливалось с ее сияющими ОС-татуировками. Перед экспедицией она коротко остригла волосы, но стилист умудрился вплести в них несколько длинных прядей, осыпанных платиновыми и фосфоресцирующими блестками. Уилсон никогда еще не видел ее такой элегантной. На работе она обычно носила строгий костюм, а в его квартире необходимости в одежде и вовсе не было. Ее сегодняшний вид, подчеркнутый ароматом духов, будил в нем непреодолимое желание. Уилсону хотелось сорвать с нее одежду и заняться любовью прямо на холодных плитах дворцового пола. Горделивую походку Анны лишь слегка портила необходимость поддерживать свободной рукой подол платья, пока она поднималась по лестнице.

— Проклятая классическая архитектура! — едва слышно пробормотала она.

Они уже достигли верхней площадки, когда у подножия лестницы затормозил сияющий черный «Феррари Рион». Передняя дверца плавно поднялась, и из машины выбрался Оскар.

— Можно было сразу догадаться, кто приехал, — произнес Уилсон.

Он немного завидовал, глядя на эксклюзивную модель автомобиля. Учитывая свой нынешний возраст и положение, капитан считал себя выше подобных мелочей, но не переставал гадать, как бы он чувствовал себя за рулем «феррари» в режиме ручного управления. С точки зрения инженерной мысли этот автомобиль был близок к совершенству.

Оскар приветливо помахал им рукой и взбежал по ступеням.

— Ты сегодня великолепно выглядишь, дорогая, — сказал он, целуя Анну в щеку.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Ты тоже.

Оскар превосходно чувствовал себя в смокинге и ослепительно белом модном жилете с традиционной красной гвоздикой в петлице, тогда как Уилсон в подобной одежде ощущал себя скованно, словно школьник на выпускном вечере.

— Ну, девочки и мальчики, может, войдем? — предложил Уилсон.

За дверями им открылся пышный классический интерьер, изобиловавший портретами в золоченых рамах, а также крученой бронзой и нефритом модернистской скульптуры. Председатель парламента Джильда Принцесс Марден приветствовала Уилсона крепким рукопожатием политика и поцеловала воздух рядом со щекой Анны. Уилсон выразил сочувствие по поводу поражения национальной футбольной команды, на что председатель парламента ответила пышной благодарностью и посвятила его в детали, спортивной и личной жизни главного бомбардира.

— Отлично, — прошептала Анна, когда они отошли. — Еще пять часов легкой болтовни, и можно будет уходить.

Высокие двери зала Ливингстона разошлись, открыв гостям выход на широкий балкон. Английский парк дворца освещался горящими факелами, желтыми и зелеными фонарями, а также диковинными фруктами, свисавшими с ветвей деревьев. По саду уже гуляли десятки гостей, одетые в яркие костюмы, соответствующие теплому летнему вечеру. Над горизонтом постепенно таяли последние золотистые лучи заходящего солнца. Известные личности Содружества и богатые аристократы смешались с представителями местного высшего общества, а репортеры политических и новостных каналов держались от них на почтительном расстоянии. На небольшом возвышении перед фонтаном в виде сферы Генри By заиграл оркестр.

Все трое взяли предложенные подошедшим официантом напитки. Уилсон заметил среди гостей и других членов экипажа. Все они были окружены небольшими группами, и все, как и сам Уилсон, чувствовали себя не в своей тарелке. У молодых участников миссии имелось свое мнение о том, как можно провести последний вечер перед вылетом. Сам Уилсон предпочел бы менее официальное мероприятие.

— Вижу, наш прославленный навигатор тоже здесь, — заметила Анна.

Оскар с Уилсоном обернулись и увидели Дадли Боуза, стоявшего под красновато-желтым кленом. Он вернулся с Августы после частичного омоложения, сбросив примерно лет пятнадцать. Но его тело еще не успело прийти в соответствие с новым клеточным возрастом: на шее висели складки кожи, черные пряди на голове чередовались с седыми, а выступавший животик явственно нависал над поясом брюк. Он рассказывал какую-то старую историю внимательным аншанским слушателям, и стоящая рядом жена громко смеялась, словно никогда ее не слышала.

— Напомните мне, какого черта он летит с нами, — проворчал Оскар.

— Это величайший эксперт Содружества в том, что касается Пары Дайсона, — с притворной серьезностью ответила Анна.

— А! Я знал, что какая-то причина должна быть.

Уилсон изо всех сил старался не хмуриться. Уже не в первый раз он упрекал себя за то, что уступил политическому давлению. Боуз не прошел и половины тестов, требуемых от других членов экипажа, не говоря уж об участии в каких-нибудь эффективных тренировках. Брать на борт этого астронома означало накликать беду на всю миссию, но отказ возмутил бы общественное мнение.

Он заметил, что Найджел Шелдон беседует с вице-президентом и другими членами Совета Защиты Содружества, и стал пробираться к их небольшой группе. Подойдя ближе, в молодой женщине, стоявшей рядом с Шелдоном, обнимающим ее за плечи, он узнал Ту Ли, офицера гиперпространства. В черном платье, туго обтягивающем ее стройную фигурку, и с коротко подстриженными черными волосами она выглядела сексуальным бесенком.

— Капитан! — приветственно улыбнулся Найджел. — Насколько мне известно, вы знакомы с Элейн.

Уилсон вежливо кивнул вице-президенту. «Фарндейл инжиниринг» приняла решение финансировать ее предвыборную кампанию, и Элейн Дой знала об этом.

— Какие-то непредвиденные проблемы? — спросил Найджел.

— Нет. Все идет исключительно гладко.

— В последнем тестовом полете мы достигли скорости в четверть светового года в час, — сказала Ту Ли. — Этого мы и добивались, так что завтра готовы лететь.

— Ты все знаешь, — усмехнулся Найджел, явно гордясь своей спутницей.

— Перестань.

Девушка сердито отвернулась.

— Ту Ли приходится мне прапраправнучкой, — сказал Уилсону Найджел. — Четыре поколения, рожденные естественным путем, — это самая прочная семейная связь. Кто может обвинять меня в том, что я ею горжусь?

Уилсон не помнил, чтобы этот факт был упомянут в личном деле Ту Ли.

— Надеюсь, вы не против, — сказала Ту Ли, пристально глядя в глаза Уилсону. — Я никогда никому об этом не говорила, поскольку хотела попасть в экипаж самостоятельно.

— И вам это удалось, — ответил Уилсон.

Внезапно он задумался, почему никто из его семейства не участвовал в квалификационных отборах.

— Шелдон и Кайм все-таки летят вместе, — с довольным видом произнес Найджел. — Мы решили проблему, хоть и иным путем.

— Похоже на то.

Уилсон уже с трудом заставлял себя улыбаться.

— Как я понимаю, вы берете с собой массу оружия, — вступил в разговор Томпсон Бурнелли.

— В этом отношении возможны два варианта, — почти серьезно ответил Уилсон. — Либо мы шокируем превосходящую нас по развитию расу своим примитивным проявлением агрессии, либо летим в неизвестность и стараемся по возможности обезопасить корабль, что должно быть понятно любому разумному чужаку.

— Учитывая стоящие перед ними задачи, стремление к безопасности вполне объяснимо, — заметил Найджел.

— Ха! — фыркнул Томпсон. — Что вы сами об этом думаете, капитан? Вы верите, что барьер воздвигнут с целью защиты от какой-то психопатической расы, обладающей супероружием?

— Мы постараемся выяснить это на месте, — сдержанно ответил Уилсон. — Но я никуда не пошлю свою команду, если не буду уверен, что смогу вернуть их живыми и невредимыми.

— Хватит, Томпсон, мы же на званом вечере, — сказал Найджел. — Прекрати портить человеку настроение.

— Я просто хочу кое-что понять. Я до сих пор не уверен, что запуск космического корабля — это наилучший способ разобраться в ситуации вокруг Пары Дайсона. Существует мнение, что мы должны оставить их в покое по крайней мере на несколько столетий.

— Верно, — кивнула Анна. — Так считают Хранители Личности.

Томпсон бросил в ее сторону сердитый взгляд.

— О них есть какие-нибудь новости? — спросил Уилсон у Рафаэля Колумбия.

— В связи с этим нападением мы провели две сотни арестов. В основном это торговцы оружием с черного рынка и прочие подпольные деятели воинствующих группировок. Главный следователь Управления уверена, что мы получим от них достаточно информации, чтобы вычислить организатора.

В его голосе не чувствовалось особой уверенности.

— До сих пор этого было достаточно, — сказал Оскар. — После той атаки не наблюдалось никаких тревожных признаков.

— Но я полагаю, все это не имеет никакого отношения к общему уровню безопасности ККТ, не так ли? — спросила Элейн Дой.

Оскар, не обращая внимания на мрачный взгляд Колумбия, отсалютовал ей своим бокалом.

— В этом можно быть уверенным на девяносто девять процентов, — заявил он.

Вице-президент обвела взглядом четверых членов экипажа.

— Вы, вероятно, немного нервничаете?

— Было бы глупо это отрицать, — ответил Уилсон. — Фактор страха играет значительную роль в механизме выживания нашей расы. Эволюция не терпит гордыни.

— Разумное отношение. Что касается меня, я бы хотела иметь возможность поддерживать с вами связь. Невозможность получать информацию в наше время кажется дикостью.

Уилсон с вызывающим видом усмехнулся, поглядывая на Найджела.

— Мне кажется, наши главные теоретики гиперпространства к этому еще не готовы.

Найджел приподнял свой бокал, но не поддался на уловку.

— Именно поэтому я так настаивал, чтобы капитаном миссии стал Уилсон. Поскольку у них нет возможности обратиться за помощью к вашим комитетам, я сделал выбор в пользу того, кто способен самостоятельно принять решение. В противном случае вам пришлось бы самой отправиться в полет, вице-президент.

Элейн Дой перевела взгляд с Шелдона на Уилсона.

— Ваше руководство миссией меня вполне устраивает, капитан.

— Если бы корабль не был единственным, проблема со связью не стала бы такой серьезной, — заметил Оскар.

— А кто бы согласился платить за второй корабль? — быстро отреагировал Томпсон.

Его взгляд метнулся к одному из больших экранов, установленных в дальнем конце сада. Все они демонстрировали «Второй шанс» в различных ракурсах. Космический корабль стоял у сборочной платформы, но наружная оболочка из малметалла была свернута в широкое кольцо вокруг перехода. Из всех вспомогательных сооружений осталась только тренога манипуляторов, словно алюминиевыми когтями охватывающая корму корабля. Солнечный свет, заливавший весь снежно-белый четырехсотметровый корпус, четкими тенями выявлял каждый люк, каждое сопло, антенну и поручень, выступавшие за пределы защитного слоя пены. Огромное кольцо жилого отсека медленно вращалось, демонстрируя несколько темных прямоугольников иллюминаторов вдоль передней кромки. В нескольких точках грандиозного сооружения перемигивались навигационные огоньки, других свидетельств активности на корабле не было видно.

При виде массивного судна Уилсон немного успокоился. Такое огромное и прочное сооружение создавало непередаваемое ощущение надежности.

— Теперь, когда проект окончательно доработан, каждый последующий корабль будет значительно дешевле, — сказал Найджел. — ККТ уже обдумывает вопрос о создании небольшой исследовательской флотилии.

— Чего ради? — возмутился Томпсон. — Хватит и этой экспедиции, мы же знаем, что там происходит нечто странное. И не стоит нарываться на неприятности в неведомой дали.

— При таком отношении мы бы вряд ли освоили этот сектор Галактики, сенатор. Благодаря своему стремлению заглянуть вдаль мы не так уж бедны. Мы должны и впредь раздвигать барьеры.

— Отлично, — равнодушно отмахнулся Томпсон. — Хотите раздвигать барьеры? Вот сами и платите за это. Моей поддержки на следующем голосовании по бюджету вы не получите. Посмотрите, что произошло на Дальней. В эту авантюру мы вложили миллиарды, и сейчас еще планета обходится правительству в несколько сотен миллионов ежегодно. А что мы получили взамен?

— Знания, — ответил Уилсон, удивляясь своему порыву в защиту Дальней.

— Не так уж их много, — проворчал Томпсон.

— Скажите это Халгартам. Они заняли господствующую позицию в производстве генераторов силовых полей только благодаря технологии, найденной на «Марии Селесте».

— А что будет, если мы не вернемся? — спросила Анна. Шокированные взгляды членов Совета и общее молчание заставили ее усмехнуться. — Нельзя же полностью отрицать такую возможность, — добавила она.

— Мы вас не бросим, — уверенно сказала Элейн Дой. — Если возникнет необходимость постройки нового корабля, он будет построен.

При этом она пристально взглянула на североамериканского сенатора, явно собравшегося что-то сказать.

— Совет проработал планы при любых возможных ситуациях, — произнес Найджел Шелдон. — В том числе и самых невероятных. Как заявила вице-президент, в случае возникновения угрозы будут приняты все необходимые меры.

— Военное вмешательство входит в их число?

Никто, даже Уилсон, не осмелился встретиться с ней взглядом.

— Я не верю в такую необходимость, — сказал Рафаэль Колумбия.

— Меня просто удивляет, что в Содружестве так мало внимания уделяется повышению обороноспособности. Особенно в свете теории о защитной функции барьера в Паре Дайсона.

— Кое-что мы предпринимаем, — возразил Рафаэль Колумбия. — Мы посылаем вас, чтобы разобраться в ситуации.

— А если там все плохо?

— Будем реагировать соответствующим образом.

— Какими средствами? У нас уже три сотни лет не было никаких войн.

— У нас семь изолированных планет, и каждая из них откололась от Содружества в ходе военных конфликтов. Последний случай произошел всего двадцать лет назад. Как ни печально это признавать, Содружество имеет достаточный опыт в подобных делах.

— То были гражданские войны, спровоцированные националистическими или религиозными группировками. Большинство жителей Содружества о них и не слышало.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Элейн Дой, едва сдерживая раздражение.

— Всего лишь то, что нескольких «Мстителей Аламо» против действительно враждебных сил будет явно недостаточно.

— Это нам известно. Цель вашей миссии была определена с учетом такой возможности, и вклад капитана Кайма в планирование я только приветствую. Откровенно говоря, я приемлю только его подход к вопросу безопасности. Если рассуждать реалистично, в случае обнаружения вами таких могущественных и враждебных сил они тоже узнают о Содружестве.

Оркестр заиграл легкий вальс, показавшийся Уилсону знакомым. При этом все повернулись, чтобы взглянуть на западный край неба, и капитан облегченно вздохнул. Над крышей дворца поднялась невероятно яркая звезда.

«Второй шанс» вышел на эллиптическую орбиту вокруг Аншана. В конце концов, при наличии червоточины его местонахождение не имело значения. Корабль скользил над самым горизонтом и был полностью освещен солнечными лучами, сделавшими его самым ярким объектом в небе. Появление корабля стало сигналом для начала фейерверка. Над дворцом расцвели изумрудные, золотые и алые сферы, воздух содрогнулся от оглушительного треска и восторженных аплодисментов высоких гостей. Луч главного прожектора поймал Уилсона в пятно белого света, все повернулись в его сторону, и аплодисменты стали еще громче. Уилсон любезно поклонился и жестом подозвал к себе Оскара и Анну, тогда как члены Совета вместе с Ту Ли отошли в сторону. Рядом с Оскаром тут же появился Дадли Боуз и тоже стал хлопать в ладоши, подняв руки над головой.

После окончания фейерверка оркестр перешел к более привычным пьесам, затем открылся буфет, и гости разбрелись по саду. Элейн Дой снова выступила вперед.

— Капитан, я хочу пожелать вам счастливого пути.

До самого окончания приема Уилсон не переставал жалеть о потере личного времени накануне старта. После того как открылся буфет, вечер стал невыносимо скучным. Часа через два он заметил, как Оскар потихоньку улизнул в компании симпатичного парня. Уилсон хотел бы поступить так же и увести с собой Анну, но их уход не мог пройти незамеченным. За последнее столетие он успел позабыть о настоящей цене славы.

Но вознаграждение не заставило себя долго ждать. В восемь часов утра он приехал в комплекс, чтобы пройти сквозь переход. Старший руководящий персонал, конструкторы и техники, инженеры, медики и сотни других людей выстроились вдоль последнего участка дорожки и аплодировали Уилсону, во главе старших офицеров идущему к переходу. И вот он уже сидит на капитанском мостике, готовый к старту, который поставит его на одну ступень с Колумбом, Армстронгом, Шелдоном и Айзексом. Но не с беднягой Льюисом Диланом.

Хотя, если говорить честно, капитанский мостик его несколько разочаровал. Рубка корабля даже старого «Улисса» визуально производила более сильное впечатление, не говоря уж о сложнейших интерьерах судов из фантастических фильмов, заполнявших унисферу. Здесь же он увидел простое помещение с десятью пультами, и только за семью из них в данный момент сидели люди. За стеклянной стеной виднелась комната для совещаний старших офицеров — с обычным столом и двумя десятками стульев. Как капитан и ожидал, в переднюю стену были вмонтированы два голографических экрана высокого разрешения, несмотря на то (недосмотр дизайнеров) что терминалы, стоявшие прямо перед ними, заслоняли нижнюю часть изображения от сидящих сзади.

Но Уилсону и самому некогда было рассматривать стандартные изображения, передаваемые с установленных на корпусе камер. Его зрительные вставки отфильтровывали естественное освещение, концентрируя внимание на виртуальном поле зрения. В результате он почти не видел помещения, зато внимательно следил за иконками, отражающими состояние систем корабля. Уилсон положил ладони на точечные контакты пульта, и в галактике воздушной графики, окружившей его со всех сторон, появились виртуальные пальцы. Прикосновением ярко-желтого виртуального пальца он увеличил иконку шлюзов и убедился, что корабль герметичен. Такой же щелчок по символу внешних связей подтвердил, что топливные резервуары заполнены и судно работает на собственных источниках энергии. Между кораблем и платформой остался только кабель широкополосного канала связи и механические зажимы.

— Состояние экипажа? — запросил он у Оскара.

— Вся команда на борту, в полной готовности.

— Что ж, отлично. Пилот, активируйте силовое поле и отведите корабль от платформы.

— Есть, сэр, — ответил Жан Дювуа.

Этот пилот не одно десятилетие прослужил на Высоком Ангеле, где водил транспортные челноки между парящими в невесомости заводами и с точностью хищной птицы перемещал секции оборудования весом в сотни тонн. До этого он участвовал в разработке контрольных программ для СИ-пилотов космопланов. Все это вкупе с его горячим желанием участвовать в проекте сильно помогло комиссии в выборе кандидатуры. Уилсон считал, что ему повезло иметь на борту столь компетентного специалиста.

В виртуальном поле зрения загорелась иконка связи, оповещающая о вызове Найджела Шелдона. Уилсон прикоснулся к ней, давая согласие на разговор.

— Капитан, — голос Шелдона прозвучал на весь капитанский мостик, — я получаю телеметрические данные. Отсюда все выглядит отлично.

— И отсюда тоже. — На «Улиссе» тоже было множество таких бессмысленных переговоров с официальными лицами. Все это делалось ради потомков и журналистов. Один из цифровых счетчиков в виртуальном поле Уилсона показывал, что число зрителей, следивших за отправлением через унисферу, приближается к пятнадцати миллиардам. — Мы готовы к старту.

Величие момента наконец овладело его сознанием, и голос Уилсона прозвучал со всей серьезностью. Один из экранов рубки показал, как от кормовой части корабля медленно отходят три механических зажима. Из закрывающихся клапанов вылетели три серебристо-белых шарика и унеслись в темноту.

— Надеюсь через год снова встретиться с вами, — сказал Найджел Шелдон.

— Жду этого с нетерпением.

— Успехов, капитан!

Пилот Дювуа запустил малые двигатели центральной цилиндрической секции, и «Второй шанс» медленно отошел от платформы. Ускорение было столь ничтожным, что в условиях небольшой силы тяжести в капитанской рубке Уилсон ничего не почувствовал. Слабые голубоватые огоньки вырвались из сопел и быстро угасли.

— Скорость движения — пять метров в секунду, — доложил Дювуа.

Его голос буквально звенел от радости.

— Спасибо, пилот, — ответил Уилсон. — Служба гипердвигателя, подготовить генератор червоточины к режиму полета.

— Есть, сэр.

Ту Ли не смогла скрыть своего возбуждения. Через мгновение послышались ее команды корабельному СИ, за которыми последовали невероятно сложные манипуляции с энергетическими потоками.

Уилсон приказал эл-дворецкому уменьшить яркость виртуального зрения и снял руки с панели пульта. На одном голографическом экране медленно уменьшалась удаляющаяся сборочная платформа. В центре второго разгоралась круглая бирюзовая туманность. Она становилась все шире, очертания начали расплываться, но звезд сквозь нее еще не было видно.

— Курс выверен? — спросил Уилсон.

— Хочешь проконсультироваться с нашим астрономом? — едва слышно прошептала Анна.

Уилсон предпочел проигнорировать ее слова, гадая, слышал ли их кто-то еще из экипажа.

— Как договаривались, — сказал Оскар. Его ладони плотно прижимались к точечным контактам пульта, а взгляд быстро перемещался, следя за виртуальными символами. — Первый выход в двадцати пяти световых годах от Пары Дайсона.

— Выход в червоточину стабилен, капитан, — отрапортовала Ту Ли.

— Вводите корабль, — скомандовал Уилсон.

Голубой туман сомкнулся вокруг «Второго шанса», словно лепестки закрывающегося на ночь цветка. Связь со сборочной платформой и унисферой оборвалась. Оба экрана показали космический корабль, окутанный бледно-голубым свечением низкоуровневой радиации.

Оскар отключил наружные камеры. Экраны мостика переключились на гравитонный спектр — информацию с датчиков вокруг корабля, регистрирующих слабое эхо внутри червоточины. Эта приближенная версия радара позволяла приблизительно определять местоположение звезд и планет, но не более того.

Уилсон снова активировал виртуальное поле зрения и снова проверил работу всех систем корабля. Все прошло гладко. Его реальный взгляд прошелся по рубке. Инженеры все еще тесно общались с корабельным СИ, следя каждый за своим участком, но было заметно, что люди начали расслабляться. Оскар с довольным видом откинулся на спинку стула. Больше никаких дел у них не осталось. На целых сто тридцать дней.

Глава 13

Хоше поджидал ее на обочине дороги. Утро еще только началось, а вдоль тротуара уже собралась небольшая кучка местных зевак. Поблизости стояли две полицейские машины, и коп-роботы устанавливали временное ограждение вокруг тридцатиэтажного многоквартирного дома. Через некоторое время подкатил микроавтобус технической группы и неторопливо скрылся в подземном гараже. Эл-дворецкий известил Хоше о скором прибытии начальника участка и запросе комиссара.

— Великолепно, — буркнул Хоше.

Теперь он не сомневался, что в расследование будут вмешиваться все, кому не лень. После того как он выполнил основную работу, все департаменты Дарклейк-сити были не прочь урвать свою долю славы.

Из притормозившей неподалеку полицейской машины вышла Паула. Ее простое светло-голубое платье дополнял бежевый жакет, блестящие черные волосы были стянуты на затылке. Хоше показалось, что ее смуглая кожа стала еще темнее, но это было неудивительно — ведь Трелоар, столица Аншана, располагался в зоне тропиков. На его приветствие Паула ответила искренней улыбкой.

— Рад тебя видеть, — сказал он.

— Я тоже, Хоше. Извини, что бросила тебя с этим делом.

— Все в порядке, — солгал он.

— Но я рада, что ты справился и вызвал меня. Ты отличный профессионал.

Он показал рукой на стоянку.

— Ты можешь пожалеть, что прибыла. Сейчас сюда съедутся все высшие чины полиции.

— Я к этому привыкла. Знаешь, сегодня я действительно рада заняться старыми проблемами.

— Трудное дело?

— Судя по количеству произведенных арестов, так никто бы не подумал. — Она пожала плечами. — Но ты прав. У меня очень ловкий противник.

— Холмс и Мориарти?

— Хоше, я и не думала, что ты читаешь классику.

— Это было довольно давно, но такие вещи доставляли мне огромное удовольствие.

— Холмс и не подозревал, как ему было легко, — сказала она, пока они спускались на стоянку. — Итак, что ты мне приготовил?

В дальнем конце помещения стояли два фургона криминалистического отдела. Вдоль стен лежали планшеты с сенсорами, по своим размерам не уступавшие плитам пола, повсюду тянулись толстые кабели, исчезавшие в открытых задних дверях обоих фургонов. Несколько роботов общего назначения под наблюдением трех офицеров-криминалистов передвигали планшеты, постепенно собирая их в одном углу подземной стоянки.

— Начнем с того, что мы обнаружили их только сегодня утром.

Они забрались в салон фургона командира отряда криминалистов. Внутри было тесно, между заваленными оборудованием скамьями оставался лишь узкий проход, а воздух раскалился от работающей аппаратуры. Все приборы были отлично знакомы Хоше. Дополнительная группа экспертов из Управления, обещанная Паулой, так и не появилась. Но начальник Хоше, учитывая причину, заставившую следователя отстраниться от расследования, неохотно согласился выделить Хоше помощь в лице двух бригад криминалистов из городского отдела. Сам Хоше позаботился о дополнительных ячейках памяти и теперь управлялся с оборудованием и оценивал результаты, помогая своей смехотворно малочисленной команде на протяжении нескольких последних месяцев. Они проверяли весь список объектов, где сорок лет назад проводились строительные работы. Задание оказалось утомительным и невыносимо скучным. С первых же дней постоянно возрастало количество больничных и отгулов. А в последние недели нередко бывало, когда на смену выходили только полицейские роботы.

И подчиненные, и начальство оказывали на Хоше сильнейшее давление, стараясь вынудить его свернуть работы. Но он упрямо придерживался списка, обследовал один объект за другим, успокаивал команду и выпрашивал у начальника департамента еще немного времени. Глубокое рефлективное сканирование позволило обнаружить под городом массу интересных вещей, но трупов не было. До сегодняшнего утра.

Паула пристально всматривалась в небольшой голографический экран со слабо светящейся трехмерной розовой сеткой. Прямо в центре, словно сучки в древесине, наблюдались более интенсивно окрашенные разводы. Даже при учете разложения можно отчетливо проследить контуры, — сказал Хоше, обводя пальцем плотные завитки. — Вот здесь голова, видишь? А это руки и ноги. Оба тела находятся в каком-то прямоугольном контейнере, вокруг них явно есть какое-то воздушное пространство.

— Верю тебе на слово. Для меня это все равно что пятна Роршаха.

Хоше даже не улыбнулся.

— Одно тело заметно меньше второго, а это говорит о том, что тела принадлежат мужчине и женщине. Но на этом хорошие новости заканчиваются. Находка лежит глубоко, около десяти метров под уровнем пола. Застройщик при возведении этого здания не халтурил. К несчастью, фундаменты находятся в ведении городского муниципалитета.

— Спасибо, Хоше.

— Мы еще не можем сказать с уверенностью, они это или нет. После настройки датчиков можно будет получить более отчетливое изображение, но определить личность захороненных будет невозможно. Для этого требуется экспертиза ДНК.

— Это они. Я уверена.

— Что ж, отлично. Но вытащить их будет нелегко. Придется раскопать все вокруг, возможно, потребуются силовые поля, чтобы укрепить фундамент. На время проведения работ надо будет эвакуировать всех жильцов. И при этом очень осторожно взломать бетон.

— Не беспокойся, в Управлении имеются опытные специалисты по извлечению. Они будут здесь еще до обеда.

— То же самое ты говорила насчет бригады криминалистов.

Она сумела развернуться на тесной скамье и окинула его оценивающим взглядом.

— Я помню. И прошу за это прощения. До сих пор я никого не подводила. И впредь этого не случится.

Хоше понял, что его лицо мгновенно покраснело. Ее извинение прозвучало как интимное признание. Чтобы отвлечь Паулу, он постучал пальцем по экрану.

— А ты уверена, что это убедительный аргумент? Я готов поставить последний доллар на то, что ячейки памяти у них уничтожены и воспоминаний об убийце мы не обнаружим.

— Хоше, можешь мне поверить. Теперь мы его прижмем. Все, что сейчас нужно, — это судья, который выдаст ордер.

В гостиной поднялся такой дьявольский шум, что Мортон услышал его из своей спальни. Это вынудило его прерваться и сильно разозлило. Эл-дворецкий назвал ему имя того, кто вторгся в пентхаус, и, спускаясь, Мортон потуже завязал пояс халата.

Главный следователь Паула Мио спорила с дворецким, тогда как детектив Хоше вмешивался в их разговор, грозя страшными карами. Вышколенного человека-дворецкого нисколько не испугали незваные гости и их принадлежность к полиции. Он оставался верен своему нанимателю, и ничто не могло заставить его отступиться от своего долга.

— Предлагаю всем сделать глубокий вдох и успокоиться, — произнес Мортон. — Он провел рукой по голове, пытаясь пригладить взъерошенные волосы. — Какие проблемы, главный следователь?

— Никаких проблем. — Она протянула ему небольшой кристаллический диск. — У меня ордер на ваш арест.

— По какому обвинению?

— По обвинению в убийстве двух физических тел и намеренном повреждении их ячеек памяти.

Ее слова окончательно вывели его из себя.

— Это дурная шутка!

— Нет, сэр, я не шучу, — ответила Паула. — Как зарегистрированный гражданин Содружества, вы можете ничего не говорить по поводу предъявленного обвинения, пока не проконсультируетесь со своим юридическим представителем. А сейчас прошу вас одеться. Для дальнейшего допроса вас доставят в полицейский участок.

— Сущая чепуха. — Мортон скрестил руки на груди и не сдвинулся с места. Он уже знал, о чем шла речь, но все же спросил: — О каких убийствах вы говорите?

— Об убийстве Тары Дженнифер Шахиф, бывшей в то время вашей женой, и Вайоби Котала.

— Проклятье! Да я же сам заявил, что их убили!

— Да, верно, и я вам за это благодарна. Прошу вас одеться. В противном случае вы поедете с нами в таком виде.

В гостиную ворвалась обнаженная Меллани и крепко обвила руками Мортона.

— Морти, что происходит? Что они такое говорят?

— Ничего, это просто полицейская ошибка, вот и все. — Он резко отстранился, но затем передумал и обнял девушку. — Все хорошо.

Меллани из-под его рук взглянула на офицеров.

Хоше Финн отвернулся, чтобы не смотреть на обнаженное тело девушки. А затем ему пришлось отвернуться от второй девушки в белом кружевном пеньюаре, остановившейся в дверях. При виде развернувшейся сцены на ее продолговатом утонченном лице появилось выражение скуки, словно она смотрела дешевую мыльную драму.

— Что здесь происходит? — протянула она слегка хрипловатым голосом, приглаживая рукой роскошную прическу. — Это твои извращенные развлечения, Морти? Тебя утащат в тайную темницу и прикуют к стене?

— Нет, — в один голос воскликнули Паула Мио и Мортон.

— Ах! — разочарованно вздохнула она.

— Морти никогда никого не убивал, — заявила Меллани и вызывающе подняла голову.

Паула окинула ее холодным взглядом.

— Вас еще на свете не было, когда он это сделал. Послушайте моего совета, не устраивайте сцен. Мортон?

— Да-да. — Мортон нежно прижал к себе девушку. — Мой эл-дворецкий уже связался с юридическим отделом. К ужину я буду дома. Мы подадим встречный иск за незаконный арест еще до того, как принесут рыбное блюдо.

Меллани просительно заглянула ему в лицо.

— Не ходи с ними, Морти, пожалуйста. Не ходи.

— У него нет выбора, — заметила Паула.

— Я иду одеваться, — сказал Мортон. Он резко развернулся и шагнул к двери. — Очень жаль, — обернувшись, сказал он Пауле. — Между вами и мной могло возникнуть нечто стоящее.

Паула перевела взгляд с Меллани на высокомерную девушку в кружевном пеньюаре, потом посмотрела на Мортона.

— Я себе этого даже представить не могу.

* * *

Налетевший со стороны Великой Триады ежедневный шторм уже утих, оставив в широкой долине влажную свежесть. Деревьев здесь, на северо-западном склоне гор Дессо, было совсем немного. В основном долину покрывала луговая трава, а вдоль быстрой реки, несущей воды на север, протянулись заболоченные участки. Последние легкие облака стремительно уносились вдаль, солнце грело все сильнее, и от травы поднимался пар.

Казимир вышел наружу, как только закончился дождь. В этой деревне Макфостеров прошло его детство. Беспорядочно разбросанные каменные хижины с дерновыми крышами защищали своих обитателей от дождей. Широкие открытые окна не препятствовали циркуляции воздуха, позволяя ветру охлаждать помещения. В таком теплом климате люди редко оставались дома в светлое время суток. Жители занимались сельским хозяйством, и дети клана в этом удаленном убежище могли расти спокойно, не опасаясь влияния Института и Звездного Странника. Долина прекрасно подходила для выпаса скота, а несколько воинов, неспособных более участвовать в набегах Хранителей, тренировали шарлеманей.

По пути к мемориальному кладбищу к нему присоединились Скотт и Харви, их примеру последовали жители других домов, стоявших по дороге, и вскоре по заросшей травой тропинке шло уже более тридцати молчаливых мужчин и женщин. Тропинка вывела их к потемневшим деревянным воротам в сложенной из камней стене, увитой настурциями. Как и в большинстве небольших селений по всему Содружеству, стена окружала все кладбище. Деревца, посаженные по периметру, уже выросли и обеспечивали легкую тень. Могильные плиты были вырезаны из местной скальной породы. Трава между могилами регулярно подстригалась. Кое-где стояли скамьи. В центре кладбища был установлен восьмиугольный мемориал. Постаментом служила плита около трех метров в поперечнике, а на ней покоился двухметровый шар из красного мрамора, отполированного до блеска. На его нижней части аккуратными строчками были выгравированы имена, занимавшие уже около трети поверхности.

Все пришедшие собрались вокруг и склонили головы.

— Сегодня мы пришли почтить жизнь Брюса Макфостера, — громким чистым голосом произнес Харви. — Он покинул наш клан, но не будет забыт теми, с кем жил и сражался плечом к плечу. В час отмщения за эту планету он услышит радостную песнь, которую будут петь все народы, и она прозвучит так громко, что разбудит даже дремлющие небеса.

Харви поднес к незаконченному ряду имен на мраморной поверхности небольшой резец. Аппарат негромко зажужжал, высекая запрограммированные буквы, из-под крошечных лезвий посыпалась мелкая серая пыль.

— Я помню твой смех, Брюс, — сказал Харви.

Казимир шагнул вперед.

— Я помню твою дружбу, Брюс. Ты мой брат и навсегда им останешься.

Его голос прерывался, слова с трудом выталкивались наружу, по щекам потекли слезы.

— Я помню твое упорство, Брюс, — прохрипел Скотт. — Пусть оно всегда остается с тобой, парень.

Вперед вышла женщина. Казимир не слышал, что она говорила. Маленький мальчик у нее на руках начал громко плакать, будто понимал, что происходит, что он никогда не увидит своего отца.

Прощание затянулось довольно надолго. Наконец последний из Макфостеров сказал свое слово, а младенец успокоился у груди матери. Жужжание резцов смолкло. Казимир растерянно взглянул на новое имя, высеченное в мраморе, и сразу же опустил голову, будучи не в силах смотреть на печальное свидетельство.

Люди постепенно разошлись, оставив его наедине с Самантой.

— Спасибо, Каз, — тихо сказала она. — Порой мне кажется, что только ты и я действительно любили его.

— Его все любили, — непроизвольно ответил Казимир.

Саманта была несколькими годами старше его, и потому он чувствовал себя в ее присутствии не совсем уверенно. Теперь, когда Брюса больше не было, а у нее остался ребенок, его смущение только усилилось.

Она улыбнулась, хоть и было заметно, что улыбка далась ей с трудом. Младенцу едва исполнилось три недели, и его мать выглядела очень усталой.

— Ты такой милый. Его все знали, особенно мои сестры во всех кланах. Но это совсем иное. Он оставил свой след в этом мире.

Казимир обнял ее за плечи, и они вместе вышли за ворота кладбища.

— Ты уже решила, как его назовешь?

— Только не Брюсом, это было бы слишком. Я выбрала имя Леннокс, так звали деда Брюса, а у меня есть дядя с таким именем.

— Леннокс. Хорошо. Я думаю, его сократят до Лена.

— Наверное. — Она погладила ребенка по головке. Леннокс немного поворочался и снова заснул. — Каз, тебе надо кого-то найти.

— А?

— Кого-то для себя. Нельзя все время оставаться в одиночестве.

— Спасибо, у меня все в порядке. И не беспокойся, меня многие приглашают.

Примерно так он отвечал и Брюсу. Казимир вспомнил Андрию Макновак и свое невыполненное обещание Брюсу. После того ужасного набега он так и не попытался с ней переспать. И не только с ней. На протяжении долгих бессонных ночей его успокаивали только воспоминания о Джастине.

На тропе его поджидали Харви и Скотт, а вместе с ними еще один незнакомый Казимиру мужчина. Харви поманил его рукой.

— Мы еще встретимся до твоего ухода? — спросила Саманта.

— Конечно, если ты этого хочешь. Я… Если тебе что-нибудь нужно, какая-либо помощь ребенку или что-то еще, скажи мне.

— Ты же знаешь, что ничем мне не обязан.

— Я хочу видеть его, Саманта. И если бы Брюс остался в живых, я бы все равно хотел его видеть.

— Ну ладно. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Еще раз, спасибо тебе, Каз. Ты будешь замечательным дядей.

Она зашагала к деревне, а он смотрел ей вслед, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Хорошая девочка, — сказал Харви. — Помню, я ее некоторое время тренировал.

— Да, — согласился Казимир.

— Это Стиг Максобел, — проскрежетал Скотт.

Казимир пожал руку незнакомцу и удивился, насколько она оказалась сильной. Их глаза находились на одном уровне, так что мужчина был не выше Казимира, но широченные плечи, казалось, вот-вот разорвут простую рубашку со шнуровкой на груди. Максобел выглядел на тридцать с небольшим,его кожа была немного светлее, чем у Казимира, и глаза смотрели на мир с широкого лица с явным удовольствием.

— Я много слышал о тебе, Каз, — сказал Стиг. — Во время последних рейдов ты приобрел неплохую репутацию.

Казимир быстро взглянул на Скотта и Харви.

— Что это, очередная лекция?

— О безрассудности и личной мести? — спросил Харви. — Почему ты так решил? Разве ты не усвоил последний урок?

Казимир повернулся, чтобы уйти. Стиг положил ему руку на плечо, и снова его сила поразила Казимира.

— Если сумеешь справиться со своими чувствами, ты бы мне пригодился, — сказал Стиг. — Харви говорит, что ты способный. Церемония очищает душу, и теперь ты постепенно смиришься с его смертью. Ведь так?

— Я видел, как погиб Брюс. Видел — и ничего не смог сделать.

— Я знаю, что это такое. Мы все это знаем, и в твоем горе нет ничего необычного, Казимир. Ты Макфостер, ты воин. Однажды и ты погибнешь, и кто-то другой это увидит. Мы живем не только борьбой против Звездного Странника. Эта деревня тому доказательство. И сын Брюса тоже.

— Ну и что еще я могу сделать? — крикнул Казимир. К его глазам снова подступили слезы, а расплакаться перед самыми уважаемыми им людьми он не хотел ни за что на свете. — Я умею драться и тем самым помогаю приближать обещанное нам всем лучшее будущее. Если гнев поможет мне сражаться еще лучше, хорошо. Брюс бы это одобрил.

Скотт взял Казимира за руку.

— Парень, выслушай Стига. В этом ведь нет ничего дурного, верно? Мы пришли, потому что беспокоимся о тебе. Никто не отстраняет тебя от борьбы, но в таком состоянии ты позволишь себя убить в первом же деле, и никому от этого не будет пользы. Ты можешь продолжать борьбу, не подвергая себя непосредственной опасности. Может, ты все-таки успокоишься на минутку и позволишь Стигу высказаться?

Казимир резко дернул плечом, понимая, что ведет себя как настоящий идиот. И не может остановиться.

— Конечно. Простите. Это… — Он махнул рукой в сторону кладбища. — Сегодня было прощание, вы ведь знаете…

— Знаем, — сказал Стиг. — Если бы ты ничего не чувствовал после его смерти, ты был бы не истинным членом клана, а простым рабом Звездного Странника. Я уважаю твои чувства.

— Чего ты от меня хочешь?

— Тебе известно о полете космического корабля?

— Да, я слышал о нем.

— Брэдли Йоханссон уверен, что запуск корабля начинает финальную стадию войны Звездного Странника. Человеческому Содружеству грозит гибель.

— Каким образом? — спросил Казимир.

Он никак не мог понять, как построенный людьми космический корабль мог быть связан с их борьбой против Звездного Странника. Ведь это же просто исследовательская миссия.

— Барьер вокруг звезды Дайсона был воздвигнут, чтобы преградить путь величайшему злу. Йоханссон опасается, что люди могут разрушить его. В экипаже корабля летят рабы Звездного Странника.

— А что это за зло?

— Нам неизвестно. Но если Содружеству придется вести войну, его экономика и все общество ослабеют. Человечество станет уязвимым перед Звездным Странником.

— Но ты сказал, что корабль уже стартовал. Мы не в силах его остановить.

— Это верно. Но, Казимир, если Звездный Странник готовится нас сокрушить, час отмщения за эту планету близится; возможно, он наступит уже в ближайшие годы. Это означает, что Звездный Странник вернется на Дальнюю, и мы должны быть к этому готовы.

— Это я знаю.

— Хорошо. А теперь о деле, в котором ты можешь пригодиться. Для осуществления мщения на Дальнюю необходимо доставить определенный набор предметов. К несчастью, нашим сторонникам в Содружестве приходится опасаться гонений со стороны тех, кто уже попал под влияние Звездного Странника. Им сложно переправить сюда эти вещи тем путем, каким они прежде переправляли оружие. А это значит, что мы должны разработать альтернативные маршруты. Я путешествовал по Содружеству и изучил их порядки. Сейчас мне пора возвращаться туда и помогать нашим союзникам, но для достижения конечной цели я хочу взять с собой небольшую команду преданных делу Хранителей. И ты мог бы стать одним из них.

— Я? — потрясенно переспросил Казимир. Одна лишь мысль о необходимости покинуть Дальнюю повергла его в смятение, не говоря уже о возможности путешествовать по планетам, названия которых казались скорее легендами, чем реальностью. И она где-то там… — Почему я? Я ничего не знаю о Содружестве.

— Ты можешь легко всему научиться. Харви говорит, что ты быстро соображаешь, а это очень хорошо. Там совсем другая жизнь — по крайней мере, на первый взгляд. Тебе придется постараться, чтобы к ней приспособиться. Но ты молод и еще способен адаптироваться. Тебе придется много тренироваться, чтобы развить мускулы до того состояния, когда они смогут нормально функционировать в условиях стандартной гравитации. Есть, конечно, лекарства и клеточное профилирование, но этого мало, тебе придется и самому изрядно потрудиться.

— Это я смогу сделать, — без размышлений сказал Казимир.

— Значит, ты согласен?

— Да!

— И еще: ты должен повиноваться приказам. Моим приказам. Я не могу допустить, чтобы ты просто слонялся без дела. Нам предстоит операция, которую нельзя провалить ни в коем случае. От нас будут зависеть все Хранители.

— Понимаю. Я тебя не подведу.

— Я уверен в этом, Каз. Но окончательное решение будет принимать Брэдли Йоханссон.

Казимир смущенно посмотрел на Скотта и Харви.

— Какое решение?

— Будешь ли ты помогать в доставке необходимых нам предметов, — ответил ему Харви. — Физические тренировки — это лишь часть необходимой подготовки. Ты должен научиться вести себя как настоящий гражданин Содружества. Я пообещал Стигу, что ты справишься, так что постарайся не выставить меня обманщиком.

— Никогда. Но… решать будет Йоханссон?

— Да, — подтвердил Стиг. — Ты встретишься с ним до начала операции.

Казимир с трудом верил своим ушам. По его представлениям, Брэдли Йоханссон был кем-то вроде далекого кумира или исторического героя, на которого все ссылались, которого благоговейно почитали. Он и не мечтал встретиться с ним лично.

— Хорошо, — тихо произнес он. — А где он?

— В настоящий момент? Я не знаю. Но мы встретимся с ним на Земле.

* * *

Строительство космического корабля вывело «Второй шанс» в заголовки большинства информационных каналов унисферы. Детали проекта, история создания, споры политиков о целесообразности этого решения, слухи о вероятных кандидатах в состав экипажа — все это поднимало рейтинги новостных шоу. Потом произошло нашествие «Мстителей Аламо», и любопытная новость переросла в выдающуюся сенсацию. Популярность достигла апогея, когда более семнадцати миллиардов человек наблюдало за стартом корабля к Паре Дайсона в реальном времени. После этого полет длился месяц за месяцем, и напряжение быстро начало спадать, сменяясь некоторым разочарованием. Граждане Содружества просто не привыкли, чтобы такое важное событие не освещалось в прямом эфире. Более того, о результатах миссии они смогут узнать не раньше чем через год. А до того момента им предстояло вновь погрузиться в старые привычные мыльные оперы и драмы ВСО, следить за перепалками политиков, скандалами знаменитостей и Кубком Содружества, который подходил к четверти финала.

Потом появилась новость об аресте Мортона, и стали известны имена задержавших его офицеров (хотя Хоше Финн мало кого заинтересовал), и поезда на Октиер заполнили жаждущие подробностей репортеры. О таком сюжете мог мечтать любой режиссер: Паула Мио, расследующая давнее убийство, богатый подозреваемый с огромными деловыми и политическими связями, предвкушение финансового скандала. И секс. Местная сплетня о соблазнении Мортоном молодой красавицы Меллани и ее вынужденном уходе из национальной сборной по прыжкам в воду стала едва ли не основной составляющей репортажей и хроники. Вскоре отыскались и его прежние подружки, которые за определенные суммы рассказывали свои истории. Офицерам-криминалистам Дарклейк-сити были предложены немалые взятки за сведения об уликах обвинения, что привело к дополнительным судебным разбирательствам по обвинениям в оскорблении. Тара Дженнифер Шахиф и Вайоби Котал были вынуждены обратиться в суд с просьбой защитить их от толп репортеров, осадивших их дома.

После целого месяца шумных обсуждений интерес к делу значительно повысился. В день первого заседания Верховного суда Дарклейк-сити пришлось даже выставить кордон вокруг здания, чтобы сдержать толпы журналистов и простых любопытствующих. Фургон с обвиняемым, сопровождаемый длинным конвоем полицейских машин и патрульных роботов, обогнул здание суда и остановился в охраняемой зоне у заднего входа. За процессией с вертолетов следили десятки камер, но ни одной из них не удалось заснять Мортона, поскольку его провезли прямо на подземную стоянку.

Для слушания дела был отведен главный зал, на поспешный ремонт которого власти потратили значительную часть годового бюджета. Октиеру еще не меньше недели предстояло оставаться в центре внимания всего Содружества, так что важно было произвести благоприятное впечатление. Отделанные золотом деревянные панели вокруг судейских кресел и скамьи подсудимых тщательно отполировали. Длинные массивные столы адвоката и обвинителя отчистили и навощили. Стены и потолок перекрасили, предварительно отправив в чистку огромную статую, символизировавшую правосудие. С обновленного потолка ярко засияли ленты полифото, а аудиосистему досконально проверили и отрегулировали.

Старания властей не пропали даром: в первое же утро, когда пятьдесят избранных журналистов были допущены внутрь, каждый из них отметил в своем репортаже торжественное великолепие зала. В таком месте без опаски можно было довериться правосудию, суровому, но справедливому.

Начало слушания сыграло на руку защите. Мортон, впервые появившись на публике после своего ареста, был одет в темно-вишневый костюм от известного модельера, его густые волосы были тщательно уложены, и весь его вид говорил об уверенности в себе. Он словно не совсем понимал, почему здесь оказался. Он никак не соответствовал образу виновного, ожидающего неизбежного приговора, как было во всех делах, в которых обвинителем выступала Паула Мио. У скамьи подсудимых он остановился и отвесил почтительный поклон в сторону закругленной полупрозрачной перегородки, защищавшей судей и скрывавшей от подсудимых их личности. Перед тем как сесть, Мортон окинул взглядом зал, отыскал интересовавшее его лицо и приветливо улыбнулся. Все репортеры тотчас развернулись к первому ряду зрителей, сфокусировав зрительные вставки на изящной фигурке Меллани, одетой в темно-синий пиджак и простую белую блузку. В своем строгом костюме девушка казалась воплощением оскорбленной невинности и одновременно невероятной сексуальности. Обычная девушка, живущая по соседству, поддерживающая своего мужчину перед лицом страшной несправедливости.

Затем вошла Паула Мио в простом сером деловом костюме и черных кожаных туфлях. Сосредоточенно-спокойная и тоже излучающая уверенность в себе. В десятках новостных студий и шоу уже в который раз стали прокручивать насыщенные эмоциями ролики с участием невозмутимой шестнадцатилетней Паулы в суде над ее родителями. Зрители по всему Содружеству наблюдали, как она усаживается между главным прокурором города Ивором Чесселом и детективом Хоше Финном, чей лучший наряд на фоне модных костюмов местных представителей власти казался древним и изрядно поношенным.

При появлении судьи Кармайкла все встали. Мортон ободряюще улыбнулся Меллани, и эту улыбку запечатлели пятьдесят пар профессиональных зрительных вставок.

Сразу после зачитывания обвинений представитель защиты, Говард Мэдок, потребовал прекращения дела вследствие оглашения свидетельских показаний в присутствии прессы. Ивор Чессел заверил суд, что свидетельские показания были получены законным путем, являются неопровержимыми и играют лишь незначительную роль в позиции обвинения. Судья Кармайкл отклонил требование Мэдока, и на этом демонстрация позиций закончилась, а судебное разбирательство началось всерьез.

Обвинение изложило свою версию предельно просто. Мортон испытывал непреодолимую, маниакальную жажду денег и власти. Первым шагом к достижению этой цели стала женитьба на Таре Дженнифер Шахиф. Семейные деньги были вложены в создание «Аквастейт», и эта мелкая фирма обрела достаточную силу, чтобы выигрывать контракты на сотрудничество с известными строительными компаниями. При интенсивном управлении Мортона «Аквастейт» успешно развивалась, готовясь к выходу на открытый рынок.

Выпуск акций был неотъемлемой частью его грандиозного плана. Этот шаг обеспечивал ему богатство и необходимое влияние, чтобы занять место в совете директоров «Ганзы». После этого дальнейшее восхождение не составило бы большого труда.

Но над его мечтами нависла угроза, поскольку Таре Дженнифер Шахиф наскучил их брак. Если бы она подала на развод, «Аквастейт» пришлось бы ликвидировать или продать, а вырученные средства разделить пополам. У Мортона остался бы значительный капитал, более того, он стал бы богаче, чем до женитьбы, но для воплощения его планов этого было недостаточно. Выбрасывать акции на рынок было еще слишком рано: «Аквастейт» не достигла того объема, который мог бы привлечь инвесторов. Требовалось еще два или три года непрерывного развития.

— И вы убили ее, — сказал Ивор Чессел, остановившись перед скамьей подсудимых. — Убили свою жену и таким образом ликвидировали препятствие на пути к выпуску акций. После ее предполагаемого бегства на Тампико ничто не помешало вам вывести «Аквастейт» на соответствующий уровень.

Мортон беспомощно оглянулся на Говарда Мэдока — он недоумевал, как мог кто-то выдумать такое абсурдное обвинение. Представитель защиты, степенный мужчина, постоянно поддерживавший образ человека средних лет с первыми проблесками седины в волосах, печально покачал головой, словно удивляясь откровенной склонности обвинения к театральным эффектам.

Первым свидетелем со стороны обвинения была начальник городского отдела судебной медицины Шеррон Хоффбранд. Она подтвердила, что тела, извлеченные из-под фундамента многоквартирного дома, построенного сорок лет назад, действительно принадлежали Таре Дженнифер Шахиф и Вайоби Коталу. Оба они были застрелены с близкого расстояния из мощного нервноподавляющего оружия, а их ячейки памяти были повреждены — предположительно эм-импульсами. Точное время убийства за давностью преступления определить было трудно, но Хофбранд склонялась к выводу, что все произошло в трехдневный период на той неделе, когда Мортон должен был участвовать в конференции на Таланси.

Чессел задал вопрос о наличии на телах следов посторонних ДНК.

— Таковых не обнаружено, — ответила Хоффбранд. — Котал был одет полностью. На одежде имелись следы пыли, вполне объяснимые его передвижениями по городу, но никаких следов ДНК. Шахиф была обнажена, но на ее коже мы обнаружили следы мыла и ароматических веществ. Это доказывает, что перед смертью она принимала ванну.

— Можно ли утверждать, что она была застрелена в ванне? — спросил Чессел.

— Нет. После того как прошло столько времени, этого нельзя сказать наверняка.

— Но перед гибелью она принимала ванну?

— Да.

— Значит, она была дома?

— Вероятнее всего, да.

— Спасибо. — Ивор Чессел повернулся к судье. — Больше вопросов нет, ваша честь.

Говард Мэдок с улыбкой поднялся со своего места.

— Дома или в отеле? Вы можете определить разницу?

— Нет. Она могла быть и там, и там.

— Или в доме своего друга? Или в общественном заведении?

— Где угодно, где имеется возможность принять ванну.

— Это происходило на Октиере?

— Нельзя сказать с уверенностью.

— Понятно. Благодарю вас.

Обвинение вызвало Тару Дженнифер Шахиф. Она предстала перед судом в костюме цвета лаванды с широкой белой отделкой и слишком короткой юбкой. Чрезмерный макияж и пышная прическа только подчеркивали ее нервозность.

— Вы помните каких-либо ваших врагов, имевшихся у вас сорок лет назад? — спросил Ивор Чессел.

— Нет. Я вела не тот образ жизни, чтобы нажить врагов. Как и сейчас.

— И вы не можете назвать никого, кто хотел бы вас убить?

— Нет.

— Вы знаете или помните что-либо о своем пребывании на Тампико?

— Нет. Я не слышала этого названия до своего оживления.

— А что вы можете сказать о «Брохер ассошиэйтед»?

— О юридической фирме? Ничего. Я услышала о них тогда же, когда и о Тампико — когда дознаватели страховой фирмы начали расследовать мое исчезновение.

Взгляд Тары не отрывался от лица подошедшего к ней Говарда Мэдока. В сторону Мортона она смотреть не осмеливалась.

— Обвинение полагает, что вы были на грани развода с Мортоном, — сказал он. — Это правда?

— Не думаю. Насколько я помню, у меня не было определенных намерений. Но со временем мы бы непременно расстались. Наш брак себя почти исчерпал.

— И поэтому у вас появилась другая связь?

— Да, это была одна из причин. Жизнь была прекрасной, а Вайоби делал ее еще более чудесной.

— Жизнь была прекрасной, — задумчиво повторил Мэдок. — Понятно. Вы встречаетесь с Мортоном?

— Иногда. Я не стараюсь его избегать.

Она коротко рассмеялась.

— Значит, вы остались добрыми друзьями?

— Настолько, насколько это возможно между бывшими супругами. Он… поддержал меня после оживления. Очнуться и узнать, что с тобой произошло, так ужасно. Врачи говорят, что некоторым людям требуется целая жизнь, чтобы с этим смириться.

— Вы хотите сказать, что между вами и Мортоном нет никакой вражды? — спросил Мэдок.

— Нет. И поэтому я ни в чем его не подозревала, пока не узнала о расследовании.

— Если бы вы поступили так, как предполагает сторона обвинения, и развелись с ним в ту самую неделю, когда погибли, стали бы вы настаивать на продаже или разделении «Аквастейт», как предусмотрено в вашем брачном контракте?

— Возражаю, — вмешался Ивор Чессел. — Ответ предусматривает предположение.

— Едва ли, ваша честь, — спокойно ответил Мэдок. — Я спрашиваю свидетельницу обвинения, как бы она поступила при весьма определенных обстоятельствах, тогда как все обвинение строится на том, что произошло бы, если бы она поступила так, как они предполагают. Так кто из нас опирается на домыслы?

— В данном случае я склонен с вами согласиться, — сказал судья. — Намерения свидетельницы не являются домыслом. Ответьте, пожалуйста.

— Я… Я не уверена, — с запинкой ответила Тара. — Деньги для меня не главное, я еще могу воспользоваться семейными фондами. Полагаю, я могла бы согласиться на продолжение развития «Аквастейт». Возможно, Мортон был прав, решив подготовить выпуск акций.

— И вы никогда не злились на него?

— Нет. Все браки рано или поздно распадаются, об этом каждый знает. Именно поэтому мы сразу же заключаем контракты.

Говард Мэдок очень старался не улыбаться, проходя к своему месту мимо представителей обвинения.

Второй день начался с показаний Хоше Финна. Он был все в том же единственном приличном костюме, а волосы, как обычно, стянул серебряным зажимом. Паула выбрала черный пиджак со светлой твидовой юбкой и по-прежнему имела вид невозмутимого профессионала. Мортон сменил костюм на обманчиво простую белую рубашку с открытым воротом и вышитый золотой нитью жилет. Его адвокат остался в том же костюме, что и накануне, придерживаясь строгого стиля без каких-либо излишеств. Сверху на них с ободряющей улыбкой смотрела Меллани в светло-сером платье, так туго облегавшем ее фигуру, что ткань могла сойти за вторую кожу.

— Детектив Финн, — начал Ивор Чессел, — есть ли какие-либо свидетельства о пребывании Тары Дженнифер Шахиф или Вайоби Котала на Тампико?

— Были куплены билеты, был сделан запрос в юридическую фирму на этой планете, но прямых свидетельств их пребывания там не обнаружено. Мы провели расширенные поиски, но на Тампико нет ни информационных, ни физических следов этих людей. Мы считаем, что вся история с бегством на Тампико была придумана для обеспечения алиби убийцы.

— Алиби?

— Если Мортон убил свою жену, чтобы обеспечить выпуск акций «Аквастейт», наверняка кто-то стал бы задавать о ней вопросы. А так все были уверены, что она сбежала со своим любовником и обосновалась в другом мире. Адвокаты юридической фирмы «Брохер ассошиэйтед» были наняты якобы от ее имени.

Вопросов к нему было очень много. О методах проведения расследования. О подлинности полицейских записей. О жизни Вайоби Котала и наличии у него смертельных врагов. Об официальных отчетах «Аквастейт». Все они преследовали только одну цель: показать, как сужался круг подозреваемых, пока не осталось никого, кроме Мортона. Защита получила возможность задать вопросы Хоше Финну только в середине дня.

Говард Мэдок попросил Хоше рассказать суду, как продвигалось расследование факта оживления Котала до вмешательства Мортона, после чего это дело стало первоочередным.

— Несколько необычный шаг для убийцы, вы не находите? — спросил Мэдок.

— А он и не знал, что убил Шахиф и Котала, — ответил Хоше. — Первое, что он сделал после убийства, — отредактировал свои воспоминания.

— Вам это досконально известно?

— Мы проверили хранилище его памяти. Там нет воспоминаний об этом событии.

— А о конференции, на которой он присутствовал всю неделю, воспоминания имеются?

— В основном да. Тем не менее он мог вернуться в Дарклейк-сити в тот период, который был зарегистрирован в памяти как сон.

— Вы исследовали память моего клиента; есть ли там какие-то воспоминания о пребывании на Тампико?

— Нет. Но если он убил…

— Детектив, прошу вас просто отвечать на мои вопросы. У вас нет доказательств, что мой клиент подстроил себе алиби. Могу ли я предположить, что настоящему убийце или убийцам Тары Шахиф действительно требовалось алиби, чтобы ввести в заблуждение полицию или частное расследование?

— Да.

— В процессе расследования вы обнаружили кого-нибудь, у кого имелся мотив для убийства этих несчастных людей?

— Нет. Никаких причин, кроме той, что была у Мортона.

— А вы рассматривали возможность нечаянного столкновения Тары и Вайоби с какой-либо глубоко законспирированной преступной группировкой?

— Да, такую возможность мы рассматривали. Но никаких подтверждений не обнаружили.

— Но ведь их и не должно было быть, не так ли? Если преступникам удалось подстроить алиби, выдержавшее сорок лет, вряд ли они оставили на виду какие-то улики. Единственное в чем им не повезло, так это в том, что мой клиент обратил внимание на оживление и обратился со своими вопросами в высокие инстанции, как и подобает добропорядочному гражданину. И вот что он получает в награду. Тогда как вы представляете суду не что иное, как вашу собственную теорию, подогнанную под известные факты, основанную только на вашем мнении о моем клиенте как о холодном жестоком убийце. Я прав?

— Но на это указывают факты.

— Ничего подобного, детектив. Это не улики. Это ваша теория. Это не окровавленное орудие убийства в пластиковом мешке, которое можно было бы предъявить суду. Это всего лишь слабые и безосновательные рассуждения. И я еще раз спрашиваю: есть ли у вас улики, физические или цифровые, доказывающие, что Вайоби Котал и Тара Дженнифер Шахиф не стали жертвами криминальных действий, по несчастью приведших к повреждению их ячеек памяти?

Хоше довольно долго молчал, затем откашлялся.

— Нет, таких свидетельств нет, — монотонно произнес он.

На этом судебное заседание закончилось, и говорящие головы во всех студиях Содружества пришли почти к единогласному мнению, что Говард Мэдок не оставил камня на камне от показаний Хоше Финна и что большая часть обвинений была построена на домыслах. А этого достаточно, чтобы хороший адвокат мог склонить суд на свою сторону. Интерактивные опросы населения показали, что общественное мнение в этом деле склоняется в пользу Мортона. И все больше людей полагали, что он избежит наказания. А это неизбежно привело бы к еще большей сенсации: Паула Мио близка к тому, чтобы проиграть процесс.

Ничего удивительного, что после такой шумихи аудитория в унисфере значительно увеличилась и уже около трех миллиардов человек в режиме реального времени следило за процессом. Они увидели, что Меллани пришла заранее и заняла свое обычное место. Этим утром она надела длинный пиджак из блестящей голубой ткани и такие же брюки. Блузка была из просвечивающей сеточки, но близко сведенные отвороты пиджака не позволяли увидеть тело, а только намекали на такую возможность. Искусно уложенные волны зачесанных назад волос придавали ей вызывающе сексуальный вид.

Хоше Финн после жаркой битвы накануне позволил себе надеть более светлый костюм и даже распустил волосы. Рядом с ним заняла место Паула в строгом костюме зеленого цвета, с туго стянутыми на затылке волосами.

Судебный пристав ввел Мортона — в темно-синем костюме, подчеркивающем его авторитет и открытость и вполне подходящем для заседания совета директоров. Он держался серьезно и сосредоточенно, ничем не проявляя радости по поводу вчерашнего успеха. Говард Мэдок пожал его скованные наручниками руки, а затем все поднялись, поскольку в зал вошел судья Кармайкл.

После необходимых формальностей защита пригласила своего первого свидетеля: самого Мортона.

Говард Мэдок, задавая вводный вопрос, смотрел в сторону судьи.

— Для протокола. Считаете ли вы себя способным на такой ужасный поступок, каким, без сомнения, является это убийство?

— Я не думаю, что мог бы хладнокровно кого-то убить, и я не убивал свою жену и ее любовника.

— Благодарю вас.

Затем последовала серия вопросов, предназначенная для представления Мортона суду в самом выгодном свете. Каким честолюбивым был Мортон, но не настолько жестоким, чтобы ради процветания фирмы прибегнуть к убийству. Как он сочувствовал и поддерживал свою бывшую жену после процедуры оживления. Как поднимался вверх, несмотря на обычные в его положении финансовые проблемы.

— Обвинение представляет вас равнодушным и беспощадным человеком, — сказал под конец Мэдок. — Считаете ли вы себя равнодушным?

Мортон поднял взгляд к галерее, где с преданной улыбкой на красивом молодом лице сидела Меллани.

— Об этом вы могли бы спросить тех, кто хорошо меня знает. Сам я себя таковым не считаю.

Говард Мэдок слегка поклонился судье и сел на свое место.

— Свидетель ваш, — произнес судья Кармайкл, обращаясь к представителям обвинения.

В наступившей тишине Паула Мио медленно поднялась со своего стула. Когда она поклонилась судье и прошла к месту свидетеля, по залу пробежал взволнованный шепоток. Если уж она лично берется за дело, значит, обвинение в безвыходном положении.

— В наше время убийство утратило свое первоначальное значение, — обратилась она к Мортону спокойным, рассудительным тоном. — Теперь это не означает гибель. Это еще не конец. Это утрата тела, искажение памяти или любое другое понятие, описывающее разрыв в сознании. Тело можно разрушить, но в клинике на любой планете Содружества вас вернут к жизни при помощи обычного клонирования. Десять или двадцать лет пройдут мимо, но в итоге вы снова вернетесь, словно ничего не произошло. Большинство психиатров склонно верить, что это делает наше общество более стабильным и спокойным, чем прежде. Они называют это «зрелостью».

Как вы понимаете, убийство стало не таким уж серьезным преступлением. Вы просто на несколько лет устраняете жертву из жизни. Вы не уничтожаете ее. Тем более если вы уверены, что страховка покроет процедуру оживления. И вы считаете, что это вполне оправданный риск, если кто-то мешает осуществлению ваших планов.

— Нет! — воскликнул Мортон. — Это совершенно неприемлемо. Это не тот поступок, на который можно решиться ради своих интересов. Убийство — это варварство. Я никогда такого не сделал бы. Ни сейчас, ни сорок лет назад.

— Но ведь вы согласны с тем, что ваша жена и Вайоби Котал были убиты?

— Конечно. — Он нахмурился, не понимая подоплеки вопроса. — Я вам говорил, помните?

— Нет, первоначально вы говорили о своих подозрениях по поводу исчезновения своей жены, особенно когда оно совпало и с исчезновением ее любовника. Ощущение беспокойства не полностью обусловлено воспоминаниями, его невозможно устранить редактированием памяти, законно оно или нет. Это ощущение рождается в подсознании. Вы знали, что в их исчезновении что-то не так.

Мортон откинулся назад и бросил на Паулу подозрительный взгляд.

— Алиби с отъездом на Тампико отлично сработало, не так ли?

— Да.

— Да. А если бы вы не помнили об убийстве, ни вы, ни ее друзья не сомневались бы, что она оставила вас и уехала.

— Я не убивал ее. Но вы правы, история была вполне правдоподобной. У меня не было причин беспокоиться о ее исчезновении, особенно после того, как со мной связались юристы из «Брохер ассошиэйтед» и сказали, что они действуют в качестве посредников.

— Давайте снова все вспомним. Вы вернулись с конференции на Таланси и обнаружили, что из квартиры исчезли все вещи вашей жены, а потом нашли послание, в котором говорилось, что она уехала навсегда.

— Все верно.

— И в тот момент этого было достаточно, чтобы убедить вас в ее уходе.

— Это было неожиданно, поразительно, но не вызвало никаких подозрений.

— Вы знали о ее связях?

— Да, у нее было несколько романов. Условия нашего брачного контракта это допускали. У меня самого была пара увлечений. Я ведь человек, а не холодная машина.

— Вы оспаривали условия развода?

— Нет. Они были заранее оговорены в нашем контракте. Я знал, на что шел.

— А как насчет вещей из квартиры? Вы требовали что-нибудь вернуть?

— Нет.

— Почему?

Мортон быстро переглянулся с Мэдоком.

— Тара взяла только свои вещи.

— Вы ведь знали, какие из них принадлежали ей?

— Конечно.

— А еще кто-нибудь это знал?

Мортон снова посмотрел на своего адвоката, на этот раз в его взгляде мелькнула растерянность.

— Простите?

— Я читала запись всех ваших переговоров с «Брохер ассошиэйтед», — сказала Паула. — Никаких требований по возврату имущества в них не было. А теперь скажите мне вот что: как мог убийца убрать из квартиры, где двенадцать лет проживали два человека, исключительно вещи жертвы?

На лице Мортона возникло выражение явного замешательства. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не смог произнести ни слова.

— Ни один преступник не сумеет определить, что из вещей взять, чтобы обеспечить себе алиби, — продолжала Паула. — Это мог сделать только тот, кто хорошо знает дом и его содержимое. И это был кто-то из вас двоих. Но нам известно, что ваша жена этого не делала.

Мортон, стараясь скрыть ужас и растерянность, медленно опустил голову на руки.

— О, черт возьми! — простонал он. — Это не я. Или я?

— Вы. — Паула посмотрела на него с оттенком сочувствия, как смотрят на несчастных и обездоленных людей. — Это сделали вы.

На вынесение вердикта присяжным потребовалось три часа. Представители прессы в своих комментариях высказывали предположение, что задержка была вызвана одним только желанием насладиться изысканным обедом за счет налогоплательщиков. По возвращении в зал суда присяжные огласили свое решение, и никто не удивился, что оно было единогласным. Обезличенный электроникой голос из-за полупрозрачной перегородки провозгласил: «Виновен».

Возникшие вслед за этим разговоры в публике были быстро пресечены судьей, после чего он приказал Мортону встать. Далее судья пояснил, что наказание за такое ужасное преступление строго оговорено в законе и предусматривает не менее двойного срока потерянной жизни.

— Учитывая, что преступление было совершено исключительно в интересах выгоды, — продолжил судья, — я не могу не согласиться с мнением обвинителей, считающих вас жестокой личностью, для которой жизнь человека всего лишь незначительное препятствие на пути к достижению цели, подлежащее устранению. Ваш поступок на долгие годы лишил Тару Дженнифер Шахиф и Вайоби Котала их тел, и потому я без колебаний приговариваю вас к приостановке жизни на сто двадцать лет.

Судейский молоток опустился на стол с громким стуком.

Тара Дженнифер Шахиф вскочила со своего места.

— Мерзавец! — закричала она своему бывшему мужу.

В другом конце галереи Меллани с истерическими рыданиями бросилась к ограждению, и только служащие суда удержали ее от прыжка вниз, к ее осужденному любовнику. Ее отчаяние стало предметом обсуждения для значительной части публики. Мортона вывели из зала, и по пути он ошеломленно покачивал головой, не в силах смириться с сокрушительным поражением. Большая часть репортеров переключила свое внимание на стол, где сидели обвинители. Хоше Финн и Ивор Чессел, не скрывая своей радости, пожимали друг другу руки. Паула Мио совершенно не обращала внимания на царившую вокруг суматоху: она спокойно собирала со стола свои записи и укладывала их в портфель. Под конец туда же последовало и ее портативное устройство. Убедившись, что на столе ничего не осталось, Паула, не глядя по сторонам, покинула зал заседаний.

Глава 14

Уилсон насчитал уже сто двадцать девять дней с начала миссии и все еще продолжал считать. Точно так же считали дни, часы и минуты все, кто находился на борту «Второго шанса». Малейшая частица уходящего времени вызывала у него как облегчение, так и раздражение. Проблема, как ни странно, состояла в том, что с момента старта с Октиера в работе корабельных систем не произошло ни одного сбоя. Уилсона отсутствие неполадок не удивляло: на многократное дублирование всех систем была потрачена огромная сумма, а каждый отдельный компонент обладал по меньшей мере двойным запасом надежности. Во времена работы Уилсона в НАСА это называлось «золочением плат». На «Улиссе» все должно было работать безотказно, и даже в случае непредвиденной поломки какого-нибудь узла предусматривалось три резервных варианта. Все это было сделано еще тогда, когда в иллюминаторы была видна Земля, а связь с Хьюстоном можно было установить в течение нескольких минут. Даже такая тонкая нить, связывавшая его с остальным человечеством, придавала Уилсону дополнительную уверенность. Он верил, что НАСА обязательно придет на помощь, если что-то пойдет не по плану. На этот раз ощущение изолированности усугублялось расстоянием. Даже капитан, при всем своем опыте, не мог избавиться от чувства страха. Случись что-нибудь здесь, в неведомом гиперпространстве, и их никто никогда не найдет. Он был благодарен конструкторам за надежность корабля. И в этой миссии, сознавал он, чувство благодарности было более зрелым, чем на «Улиссе».

Были созданы максимально комфортные условия для полета. Во-первых, на корабле сохранялась сила тяжести. Пусть она составляла всего одну восьмую от земного притяжения даже на крайней точке жилого кольца, зато можно было с уверенностью предугадать движение любого предмета, и организм чувствовал себя намного лучше. Кроме того, здесь имелась настоящая еда. Вместо точно отмеренных обезвоженных пайков готовых блюд в столовой «Второго шанса» водились такие яства, как жареный эскалоп с овощным ризотто, или седло барашка с овощами, тимьяном и томатным соусом, или соблазнительный выбор разнообразных десертов. В часы отдыха можно было воспользоваться несколькими спортивными залами — их обязательно посещали все члены экипажа (но вот плавательным бассейном не мог похвастаться даже этот корабль). В остальное же время большая часть команды наслаждалась продукцией ВСО. На борту располагалась огромная библиотека, где наибольшей популярностью пользовались любовные сериалы и романтические приключения живущих впервые, но были и многочисленные адаптированные издания классической фантастики, а также биографические и исторические очерки. Уилсон как-то несколько дней кряду провел в пышных интерьерах «Мэнсфилд-парка». Он уже читал этот роман в своей первой жизни, и его заинтересовало общественное устройство той эпохи, в коем просматривалась интригующая параллель с современностью, но настолько откровенных сцен лесбийской любви в первоисточнике не было — это он отлично помнил.

Кроме занятий спортом, еды, просмотра драм и служебных обязанностей, он много времени проводил в обществе Анны. Уилсон и сейчас предпочитал завязывать отношения только с одной женщиной. В периоды его серьезных увлечений и брачных союзов случались исключения, но это происходило в тот момент, когда отношения себя уже исчерпали. Его никогда не привлекали обычаи, принятые в зажиточных и не очень зажиточных кругах Содружества, как, например, у Найджела Шелдона с его тысячей потомков и гаремом из дюжины женщин, или в различных многосемейных общинах. В душе он знал, что остался таким же старомодным, как и эпоха, в которой он родился.

В обществе Анны он чувствовал себя прекрасно. Она ничего не требовала и довольствовалась случайными встречами с ним. Все шло как и до старта, только теперь об их отношениях знала вся команда. Впрочем, их связь не вызывала никакого осуждения или сплетен — опять же благодаря тщательному отбору экипажа: они все были вполне взрослыми людьми. Уилсон, хоть и не устанавливал определенного правила на этот счет, но решительно отвергал любые кандидатуры из числа живущих впервые — он был убежден, что их характер не мог соответствовать требованиям полета. За минувшее со старта время на борту произошло так мало стычек и личных конфликтов, что он был склонен признать присутствие корабельного психолога излишней предосторожностью. Даже сейчас, когда он ожидал окончания полета в гиперпространстве, на капитанском мостике не ощущалось никакой напряженности.

— В радиусе сотни а. е. не обнаружено никаких значительных масс, — доложил Оскар.

— Спасибо, — откликнулся Уилсон. Он тоже окинул взглядом экраны; дисплеи гравитонного спектра зияли почти полной пустотой, словно око бури. Последний раз они определяли свое местонахождение в окрестностях красного карлика, уже оставшегося на десять световых лет позади. Следовательно, до Пары Дайсона оставалось около двадцати пяти световых лет чистого космического пространства. — Ладно, приготовьтесь к выходу из гиперпространства. Анна, подключи основной комплект датчиков.

— Есть, сэр.

Она даже не улыбнулась. На капитанском мостике Анна всегда очень серьезно относилась к своим обязанностям. Она сидела через два кресла от него. На пальцах, поставленных на точечные контакты пульта, словно серебряные пульсирующие вены, замерцали линии ОС-татуировок.

— Астрофизики? — спросил Уилсон.

— Готовы, сэр, — отозвался Танде Саттон.

Вместе с двумя другими офицерами-исследователями, Бруно Сеймором и Расселом Саллом, он приготовился к работе в задней части рубки. На столах астрофизиков имелось вдвое больше экранов и мониторов, чем у остальных. Кроме того, перед стартом все трое установили сверхмощные зрительные вставки, обеспечивающие высокое разрешение в области виртуального поля зрения. Если в реальном пространстве обнаружится какая-нибудь аномалия, они должны будут ее мгновенно проанализировать и оценить степень опасности. Полученной информацией они делились и с группой исследователей, остававшихся на верхней палубе, где собрались все специалисты, включая Дадли Боуза.

— Оскар, активируй силовые поля и возьми на себя тактический контроль.

— Есть, сэр.

Часть дисплея в виртуальном поле зрения Уилсона показала уровень энергии, направляемый на атомный лазер и генерацию силовых полей. Информация с датчиков передавалась на систему наведения, и Оскар был готов принять решение о запуске боевых ракет. Уилсон передвинул виртуальный палец и включил общий канал корабельной связи.

— Что ж, леди и джентльмены, давайте посмотрим, что там снаружи. Ту Ли, выводи нас из червоточины, но гипердвигатель не выключай — на случай, если потребуется быстро уйти.

Ту Ли широко усмехнулась:

— Есть, сэр.

Голубой туман на экранах высокого разрешения в передней части рубки начал темнеть. В его центре появилась черная рябь, быстро распространившаяся к краям экранов, и затем в ней сверкнули яркие огоньки звездного неба.

— Танде? — нетерпеливо воскликнул Уилсон.

— Никаких явных отклонений, сэр. Электромагнитный спектр чист. Гравитонное поле пустое. Плотность частиц стандартная. Квантовое состояние стабильное. Отраженный сигнал радара отсутствует. Нейтринный поток в норме. Уровень радиации высокий, но не превышает средней нормы.

— Наведите сенсорную систему на Пару Дайсона, — приказал Уилсон.

Анна сфокусировала главный телескоп и переключила изображение на левый экран. Положение закрытой барьером звезды обозначилось тонкими красными скобками. При переключении в инфракрасный диапазон Альфа Дайсона появилась в виде бледно-розового пятна. Чуть в стороне проявилась и Бета Дайсона.

— Никаких видимых изменений в барьерах, — сказала Анна. — Двадцать пять лет назад они все еще стояли.

— Есть какие-нибудь признаки активности поблизости?

— Ничего, что отразилось бы на датчиках. Запустить гисрадар?

— Нет, еще рано. Увеличь сектор обзора для имеющихся датчиков. Я хочу получить полную картину окружающего пространства. Астрофизики, продолжайте наблюдение. Пилот, обеспечить стабильное положение корабля.

— Есть, сэр. — Анна начала манипуляции с виртуальными иконками. — Начинаю подготовку к запуску зондов-разведчиков.

Уилсон вздохнул с облегчением. Его виртуальный палец стал почти автоматически нажимать одну иконку за другой. На пульте перед ним вспыхнул небольшой экран, где сменяли друг друга изображения с наружных камер. На каждом виднелась небольшая часть корабля: передняя антенная установка, краешек жилого кольца, плазменные ракеты. Однако, какую бы камеру он ни выбирал, кроме корабля и далеких звезд, в них ничего не было видно. Ничего. Полная пустота вселяла благоговейный страх.

В детстве Уилсон увлекался плаванием. У его родителей во дворе имелся небольшой бассейн, которым он пользовался ежедневно. Тем не менее он не переставал просить их отвестиего в большой бассейн в районном спортивном центре. Он попал туда в девятый день своего рождения, когда его с целой ватагой мальчишек-друзей отвезла туда на минивэне заботливая мать одного из мальчиков. Благодаря умению плавать и уверенности в себе Уилсон не испугался размеров и глубины большого бассейна и быстро бросился в воду, увлекая за собой друзей. В глубокой части бассейна он нырнул — в полной уверенности, что сможет достать до плиток на дне. Это ему удалось. Энергичными гребками он стал быстро уходить вниз, дважды продул уши, выравнивая давление, и скоро достал до голубых плиток кончиками пальцев. Сверху едва слышно доносился шум с поверхности, ноги рассекали голубой сумрак, тело сдавливала толща воды. Уилсон начал подъем и только тогда понял свою ошибку.

Он набрал достаточно воздуха, чтобы спуститься, но теперь легкие словно обжигал огонь. От недостатка кислорода стало сводить мускулы. Он начал отчаянно карабкаться наверх, но ускорить подъем был не в силах. Жажда воздуха казалась непреодолимой. И вот грудь, уступая настоятельной потребности в воздухе, начала расширяться, вода, словно живое существо, проникла в ноздри. В тот момент он понял, что стоит пропустить ее глубже — и он утонет. Тело отреагировало на опасность бешеными усилиями рук и ног, и Уилсону хватило силы воли остановить вдох. Он сумел всплыть, не дав воде проникнуть в легкие, и только тогда всей грудью глотнул удивительно прекрасного воздуха. Ужас произошедшего вызвал у него шок. Уилсон долго еще держался за бортик бассейна, содрогаясь всем телом. В конце концов он успокоился настолько, что смог вернуться к своим друзьям, но никогда и никому не рассказал о том, что с ним случилось.

Даже во время боевых вылетов он никогда не чувствовал себя таким испуганным, как тот дрожащий мальчишка, прильнувший к поручню бассейна. Ужасное ощущение больше не посещало его. До сих пор. Сейчас же холодная и липкая слабость охватила все его тело, как и тогда, в девять лет, отгородив от остальной реальности. Уилсон постарался унять дрожь древними дыхательными упражнениями.

— Зонды отделяются от корабля, — объявила Анна.

— Отлично, спасибо, — немного резко ответил Уилсон.

Его виртуальный палец перестал перебирать камеры, и капитан сосредоточил свое внимание на сенсорных модулях. Лишь бы что-то делать, что угодно, только бы отвлечься от небытия за бортом. Он почувствовал, как замедляется стук сердца и дыхание становится равномерным. Но вот с холодной испариной на лбу он ничего не мог поделать. В виртуальном поле зрения появилось текстовое послание от Анны: «Ты в порядке?» — «Отлично», — ответил он, даже не посмотрев в ее сторону. В рубке все были заняты своими делами и, казалось, не обращали никакого внимания на пустоту за бортом. Межзвездное пространство страшило его одного. Эта мысль настолько рассердила Уилсона, что он снова смог сосредоточиться на своей работе.

Экран на его пульте показывал переднюю секцию «Второго шанса». Люки восьми цилиндрических шлюзов, равномерно распределенных позади основного сенсорного блока, открылись, и оттуда показались зонды, похожие на огромных блестящих металлических насекомых с золотистыми антеннами-усиками. У основания каждого корпуса зажглись голубые струи ионных двигателей, и зонды стали отдаляться от корабля.

Модули, управляемые лазерами и коротковолновыми импульсами, несколько часов расходились по расширяющейся траектории до исходных позиций. В пятидесяти километрах от корабля для их остановки снова включились ионные двигатели. Одновременно на всех зондах разошлись сегменты темной оболочки, и хрупкие датчики открылись межзвездному пространству. Электромускулы вывели наружу разнообразные диски, блоки, штативы и линзы, и началось сканирование сектора Альфы Дайсона. Огромные антенные решетки «Второго шанса» принимали информацию, объединяли ее в единый образ и воспроизводили изображение с высочайшим разрешением в любой части спектра.

Нетерпеливое ожидание на борту корабля сменилось разочарованием: никакой дополнительной визуальной информации о барьере они не получили. Был подтвержден его диаметр, составляющий двадцать девять и семь десятых а. е. Озвученная цифра повлекла за собой несколько мгновений ошеломленного молчания. Дальнейший анализ показал, что от поверхности барьера исходит очень слабое инфракрасное излучение. Плотность частиц оказалась немного ниже среднего уровня, и это говорило о том, что преграда задерживала солнечный ветер. Больше не было выявлено ничего нового. После пяти дней тщательного наблюдения в поисках каких-либо угрожающих признаков или просто следов энергетических потоков, указывавших на их неприродные источники, Уилсон вместе с исследователями пришел к выводу, что на таком расстоянии корабль не подвергался никакой опасности. Он приказал собрать зонды и переместить корабль на пятнадцать световых лет ближе к цели.

Они снова вышли в реальное пространство и повторили исследования. С расстояния в пять световых лет изображения, передаваемые разведывательными зондами, стали еще отчетливее. Но ничего не изменилось. Потоки частиц, приносимые солнечным ветром от ближайших звезд, огибали барьер, образуя гигантские завихрения и водовороты, тихо стонавшие в анализаторе электромагнитного спектра, словно пение далеких китов.

Уилсон последовательно перемещал корабль на один световой год ближе. И каждый раз восемь выпускаемых зондов исследовали пространство. Каждый раз они выдавали все более подробную информацию об излучении и распределении космических частиц. Но ничего о природе самого барьера.

— Подойти на дистанцию в один световой месяц, — приказал Уилсон.

— Есть, сэр, — ответила Ту Ли.

— Танде, радиус действия гисрадара перекрывает такое расстояние, — сказал Уилсон. — Будем сканировать?

Астрофизик, сидя за своим пультом, энергично пожал плечами.

— Сканирование поможет узнать много нового о природе барьера, но, если его контролируют какие-то активные силы, мы себя обнаружим. Не думаю, что они до сих пор могли нас не заметить.

Оскар взглянул на экран, где реальное пространство скрывалось за голубоватыми стенками червоточины.

— Они и так уже должны были о нас узнать. С такого расстояния мы непременно уловили бы квантовые искажения, создаваемые червоточиной.

— Создатели барьера должны были понимать, что рано или поздно кто-нибудь появится здесь, чтобы исследовать барьер, — заметила Анна. — Невозможно надеяться, что подобное сооружение останется незамеченным.

— В таком случае сначала прибегнем к пассивному сканированию, — решил Уилсон. — Если никакой реакции не последует, используем гисрадар.

Еще через четыре часа «Второй шанс» снова вышел из гиперпространства. Уилсону даже не пришлось давать команду выпустить наружные зонды. Главный корабельный телескоп воспроизвел полную картину диска. В инфракрасном спектре он пылал, словно злобный глаз дремлющего дракона.

— Плотность нейтринного потока очень низкая, и со стороны Альфы Дайсона, похоже, ничего не поступает, — сказал Бруно Сеймор. — Я бы предположил, что барьер для него непроницаем. На таком расстоянии мы бы уже получили настоящий ливень.

— А как насчет плотности частиц?

— Межзвездные возмущения и ничего больше. От самой звезды нет никакого ветра. Скорее всего, барьер всю энергию ударов по внутренней поверхности конвертирует в инфракрасное излучение. Если предположить, что звезда внутри не изменилась, уровень излучения вполне этому соответствует.

— Спасибо, — поблагодарил его Уилсон. Он смотрел на красный круг, ощущая, как стремительно испаряется чувство изолированности. — Барьер твердотельный?

— Нет, сэр, — сказал Танде Саттон. — Мы уже зарегистрировали поле притяжения звезды. Если бы барьер был твердотельным, его масса могла быть равной массе средней звезды, а может, и больше.

— Итак, он блокирует нейтрино, элементарные частицы и большую часть электромагнитного спектра, но не гравитацию. У нас имеются подобные силовые поля?

— Отдаленно похожие, — ответил Танде. — Я уверен, генератор с такими же свойствами можно построить. Но это нелегко.

— И какая мощность потребуется для активации поля такого размера?

Танде заметно вздрогнул. Бруно и Рассел, заметив его смущение, ухмыльнулись.

— Большая часть ядерной энергии светила.

— Можно определить эту недостачу?

— Вряд ли. Для сравнения нам потребовались бы результаты наблюдений за звездой до окутывания, а этим никто не занимался.

— Хорошо. Если уж вы засекли гравитационное поле, можно ли определить наличие планет внутри барьера?

— Пока еще нет. Надо подойти ближе.

— Анна, снаружи барьера есть какие-нибудь признаки активности? Любой активности?

— Нет, сэр, ничего. Ни микроволновых каналов, ни лазерного, ни радарного излучения. Нет ни следов плазмы, ни даже химических остатков ракетных двигателей, хоть мы и настраивали спектр анализатора специально на них. Нет и признаков червоточин. Судя по показаниям датчиков, кроме нас здесь никого нет.

Уилсон перевел взгляд на Оскара.

— Мне начинает казаться, что это похоже на останки, — с разочарованием в голосе сказал помощник капитана.

— Ладно. Запускайте гисрадар. И внимательно следите за любыми откликами. Гипердвигатель, будьте наготове.

— Есть, сэр.

Пару минут все присутствующие в рубке напряженно наблюдали за действиями Ту Ли и Анны, посылавших гравитационные волны из генератора червоточины.

— Невероятно! — воскликнул Танде Саттон. — Он просто отражает импульсы, словно зеркало. Это указывает на весьма сложную квантовую структуру. Правда, мы и без того догадывались, что будет нелегко.

— Мы получили какие-нибудь отклики? — спросил Уилсон.

Анна и астрофизики отрицательно покачали головами.

— Как и прежде, никаких признаков активности. Но на таком расстоянии диапазон приема ограничен. Сигналам электромагнитного спектра потребуется месяц, чтобы добраться до нас.

— Меня больше интересуют изменения гиперпространства и квантовой структуры.

— Пока ничего.

— Хорошо. Оскар?

— Мы уже далеко забрались, — сказал Оскар. — И до сих пор не было причин поворачивать назад.

— Согласен. Подготовьте корабль к возможному столкновению с враждебными силами. Гипердвигатель, переместите нас на миллион километров над экватором барьера.

— Есть, сэр.

Выход из червоточины сопровождался широким мерцающим кольцом черенковского излучения. Голубое свечение рассеялось так же быстро, как и возникло, и корабль остался парить в миллионе километров над ровной поверхностью барьера. С такого расстояния закругление оболочки звезды было уже незаметно, и преграда казалась плоской стеной, тянувшейся до бесконечности во всех направлениях, будто «Второй шанс» достиг края Вселенной.

— Сквозь барьер нам не пройти, — заявила Ту Ли, как только они вновь оказались в реальном пространстве.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Уилсон.

— Барьер блокирует и червоточину тоже. При нашем приближении возникло существенное эхо экзотической энергии. Помимо всего прочего, действие барьера распространяется и на квантовые поля. Червоточина сквозь него не пройдет.

— Значит, туда пути нет, — пробормотал Уилсон.

— Или оттуда, — добавил Оскар.

Уилсон повернулся к астрофизикам.

— А гравитационные волны смогут проникнуть внутрь?

— Посмотрим, — без особой надежды сказал Танде.

— Развертка на экране гисрадара выдает однородную поверхность, — доложила Анна. — Нейтринный поток не проходит. Никогда не видела таких низких показателей.

— Какова толщина барьера?

— Это значение можно применить только к твердой материи, — сказал Танде. — А мы имеем искусственно созданную трещину в квантовых полях, проявляющуюся в пространственно-временном измерении. Технически барьер не обладает толщиной. Он существует как бы в двух измерениях.

— Превосходно. — Уилсон не мог оторвать взгляд от экрана радара. — Есть какие-нибудь признаки присутствия космических кораблей?

— Ничего, — сказала Анна. Постоянные отрицательные результаты ее явно раздражали. — Ни продуктов сгорания, ни следов червоточин. Здесь никого нет.

— Вот что я скажу, — заговорил Танде. — Эта проклятая штуковина в поперечнике составляет около тридцати а. е. Для человеческого разума величина почти непостижимая. С нашей позиции мы не видим и доли процента поверхности. В пяти а. е. от нас может находиться целая флотилия кораблей размером с луну, и мы об этом и не узнаем.

— Давайте не увлекаться, — предостерег его Уилсон. — Не забывайте, ради чего нас сюда отправили. Мы должны исследовать и анализировать. Итак… Пилот, удерживайте корабль в таком же положении. Оборона, полная боевая готовность щитов вплоть до особого распоряжения. Гипердвигатель, будьте готовы к немедленному выходу. Астрофизики, слово за вами. Я хочу получить всеобъемлющую картину с этого расстояния, исследуйте барьер любыми имеющимися у нас средствами. Ближе пока подходить не будем. В случае достоверного подтверждения отсутствия любой враждебной активности я санкционирую исследование структуры барьера дистанционными спутниками. До тех пор будем соблюдать осторожность.

Он откинулся на спинку стула и сосредоточился на информации, поступавшей в виртуальное поле зрения. Поток сведений постоянно возрастал по мере подключения новых инструментов исследования. Уилсону была понятна только небольшая часть данных, и это его слегка огорчило. Он всегда считал себя компетентным в современной физике.

Танде Саттон и его коллеги с неослабевающим энтузиазмом впитывали новейшие данные. Их увлеченность напоминала любознательность детей. Уилсон никогда не позволял себе вмешиваться или корректировать стиль руководства Танде. Но теперь, глядя на них, он считал, что астрофизики ведут себя скорее как впервые живущие фанаты, чем как солидные и мудрые ученые, — а ведь их выбрали именно за эти свойства. Они спорили и посмеивались друг над другом, совершенно не заботясь о мнении окружающих. А все потому, что после трех месяцев ожидания они вдруг вышли на первый план, и это было заметно.

Уилсон уже на два часа задерживался после окончания своей смены, и вскоре он оставил рубку на попечение Оскара. Часом позже Анна отыскала его на носовой галерее. Это было длинное темное помещение на среднем уровне жилого кольца, со слабо светящимся голубым полом. Женщина долго стояла у двери, давая глазам возможность привыкнуть к полумраку. На фоне трех высоких окон с безукоризненно прозрачными стеклами едва виднелись силуэты людей — вид барьера привлекал многих. Анна подошла к Уилсону.

— Привет, — прошептала она.

— Привет.

Его рука отыскала ее ладонь, и их пальцы переплелись. Довольно долго они стояли так в темноте, наслаждаясь близостью. За окном Анна видела темносерую громаду основного цилиндра, освещенного лишь навигационными огоньками. Он вращался, давая возможность рассмотреть один за другим все группы датчиков.

— Я не уверен, но кажется, что я его вижу, — негромко произнес Уилсон. — Зрительные вставки дают превосходное изображение в инфракрасном спектре, но даже после их отключения барьер остается у меня перед глазами. Может, я все это себе вообразил, но он кажется мне плоским темно-красным облаком. И торчит прямо у меня перед носом.

— На таком расстоянии так оно и есть, — прошептала она в ответ. — Мы как микроб на баскетбольном мяче.

— А ты видишь его?

— Не знаю.

Она наклонилась вперед и прищурилась, хоть это и было абсолютно бесполезно. При отключенных зрительных вставках впереди ей почудился непроницаемо-темный багровый туман, как от одинокой свечи в церкви.

— Какой-то призрачный отсвет.

— Хм. Всегда думал, что у меня отличное зрение. В следующий раз при омоложении непременно попрошу усовершенствовать глаза. — Он помахал рукой перед лицом, пытаясь увидеть силуэт пальцев на фоне излучения. Но в галерее было слишком темно. — Вижу я его или нет, но я определенно его ощущаю. Что-то большое и страшное, притаившееся на окраине разума.

Анна обхватила его пальцы.

— Пойдем, день сегодня был очень длинный. Тебе пора отдохнуть.

Он усмехнулся, и в темноте блеснули зубы.

— Я слишком устал и взвинчен, чтобы спорить.

Он послушно шагнул за Анной к выходу.

— Взвинчен? Ты?

— Да. Мы целый год строили этот корабль. Я триста лет ждал такого важного для себя события. И при выходе из гиперпространства я ожидал увидеть нечто реальное, что я мог бы рассмотреть и понять. На Марсе мы увидели совершенно незнакомый пейзаж. Он казался странным и в какой-то степени даже красивым. Никто ничего не знал даже о лежащих там камнях. Но камень можно раздробить молотком, внутри него можно увидеть минералы и кристаллы. У нас были базовые знания, позволявшие определить, что это за камень, в результате какого события он образовался. Вся эта информация имелась у меня в голове, и я мог ее применить.

Они вышли в пустой коридор, и Анна, привстав на цыпочки, поцеловала Уилсона.

— Несчастный старичок.

Уилсон смущенно усмехнулся.

— Да, конечно, полагаю, я немножко испугался, вот и все. От размера этой штуки сносит крышу. Не надо было так долго на него смотреть.

— Ну да, молоток здесь не поможет.

— Вероятно. — Он вернул ей поцелуй. — Но мне было бы намного легче, если бы я мог по нему стукнуть.

Спустя пять дней Уилсон разрешил подвести «Второй шанс» на расстояние в пятьдесят километров над поверхностью барьера. При помощи плазменных ракет они достигли ускорения в 1/50 g, а затем изменили направление, чтобы остановиться. Исследователи очень внимательно следили за тем, что произойдет, когда продукты сгорания достигнут барьера. Ответ был прост: ничего. Спутники, зависшие в нескольких сантиметрах над барьером, отслеживали остаточные частицы газа и заряженные энергией частицы, бьющие в поверхность и отскакивающие от нее. Но никакого выделения тепла, никаких импульсов. Никакого эффекта. Микроволновые передатчики перекачивали на корабль гигабайты информации, увеличивая и без того уже обширную базу данных о барьере. В хранилищах СИ скопилось множество протоколов работы зондов, но почти все они содержали отрицательную информацию. Любой член исследовательской группы мог рассказать Уилсону, чем не являлся этот барьер, и продолжать бесконечно рассуждать о его свойствах. Но никто не в состоянии был объяснить, как и откуда он появился. И тем более — зачем.

Но, как он сказал Анне однажды ночью, они пробыли здесь всего пять дней. Уилсон не ждал чудес.

Космический корабль еще восемь дней провисел над неподатливым барьером, тыча в него всеми видами лучей, словно маленький ребенок, сдирающий корку с царапины, чтобы посмотреть, что под ней находится. Генератор червоточины вызывал самые невероятные искажения пространственно-временной области, и каждый раз волновые возмущения отражались от почти невидимой поверхности без какого-либо заметного эффекта. Единственным открытием за весь этот период было обнаружение планет за барьером. Танде подтвердил, что гравитационные измерения указывали на наличие двух газовых гигантов и трех более мелких твердотельных планет, вращающихся вокруг звезды, а также возможное присутствие нескольких больших астероидов. Его сообщение о том, что на одной из планет потенциально возможно возникновение жизни, вызвало значительное оживление на одном из ежедневных собраний руководителей групп. Расстояние от планеты до звезды допускало возможность эволюции живых существ при наличии воды и подходящего атмосферного давления…

В конце концов, скорее ради поднятия морального духа экипажа, чем для реальной научной пользы, Уилсон позволил Макклейну Гилберту спуститься к поверхности барьера. После долгого скучного полета люди испытывали крайнее нетерпение. Как и Уилсон, все они ожидали найти нечто существенное, что указало бы на причину и происхождение барьера. Вылазка одного из них с целью лично осмотреть барьер могла бы уменьшить напряженность, нараставшую в жилом кольце.

За вылетом маленького челнока из шлюза основного цилиндра наблюдал весь экипаж космического корабля. Челнок представлял собой небольшую сферическую капсулу, способную вместить до пятнадцати человек, располагавшихся вместе с необходимым оборудованием в верхней части цилиндрического отсека, и две плазменные ракеты. Этот транспорт, имевший запас хода на десять суток, предназначался для доставки исследователей к «представляющим интерес объектам» в районе Пары Дайсона. Челнок не имел возможности войти в атмосферу, но мог приземляться на лишенных воздуха спутниках или, на что надеялись его создатели, стыковаться с чужими кораблями и космическими станциями, а может, даже и подойти к генератору барьера. Составить компанию Маку вызвались почти все члены команды, и громче всех требовал этого Дадли Боуз, но Уилсон решительно отказал всем пассажирам. Вместе с Маком были допущены к полету еще один офицер-исследователь, пилот и инженер.

Челнок при помощи маломощных двигателей на энергии контролируемой химической реакции занял позицию в ста метрах от барьера, и Мак осторожно выбрался из круглого шлюза. Внутренний слой его скафандра из плайпластика абсолютно не сковывал движений, но при этом плотно прилегал к коже. Поверх него имелся терморегулирующий слой из воздухопроницаемых волокон, отводящий выделяемое телом тепло. Последний, самый плотный серый покров экранировал излучения и удары микрочастиц. Встроенный генератор вырабатывал силовое поле, бывшее единственной защитой человека. При выходе его из строя правила безопасности предписывали прервать операцию и немедленно направиться к ближайшему шлюзу. Голову закрывал абсолютно прозрачный шлем, обеспечивающий полный обзор, защиту от радиации и предусматривающий автоматическую фильтрацию слишком яркого света. Аккумуляторы, терморегулятор и регенератор воздуха помещались в небольшом ранце рядом с парой пластинчатых радиаторов, отводящих избыточное тепло. Весь скафандр контролировался эл-дворецким, а в виртуальном поле зрения имелись схематичные иконки управления.

После выхода из люка Мак сразу же закрепился на решетке фюзеляжа. Специальные выступы на подошвах ботинок помогли ему достаточно прочно зацепиться за сетку, чтобы предотвратить вращение тела от нечаянного толчка в случае ошибки или испуга. Затем он нагнулся, сильно напрягая мышцы живота в условиях невесомости, и отстегнул замок маневрового ранца. Это несложное устройство представляло собой плоский рюкзак с объемными пластиковыми емкостями в каждом углу и соплами, через которые выпускалась холодная газовая струя, что позволяло передвигаться в радиусе нескольких километров от корабля.

Подключение маневрового ранца вызвало в виртуальном поле зрения еще несколько символов. Мак дождался, пока система безопасности закончит проверку устройства, и только тогда приступил к манипуляциям с джойстиком. В этот момент, когда он оказался во всеоружии за пределами «Второго шанса» и весь экипаж следил за его действиями, больше всего ему хотелось повернуть рычаг и сразу подлететь к барьеру. Но он заставил себя протестировать все клапаны, убедился в работоспособности ранца и, завершив пробный полет вокруг челнока, доложил о готовности.

— А ты неплохо отсюда смотришься, — ответил ему Оскар. — Телеметрическая аппаратура готова на сто процентов. Можешь приступать.

Знакомый голос, в котором прозвучало сдержанное одобрение, показался Маку до абсурда успокаивающим. Приятно было ощутить прикосновение реальности и услышать голос, который вел его во многих новых мирах. Виртуальные пальцы сдвинули джойстик вперед, и сопла ранца выбросили струи азота, унося его от челнока. В обычном визуальном спектре он двигался в полную темноту — барьер мог находиться как в нескольких сантиметрах от него, так и в нескольких световых годах. Радар показывал дистанцию девяносто три метра. Мак увеличил скорость до двух метров в секунду и приказал эл-дворецкому включить фонарь. В догнавших его лучах скафандр блеснул тусклым оловом. Прямо перед собой он ясно видел тройные круги, означавшие места, где лучи упирались в барьер. Они образовывали участок чистого голубого цвета, словно кто-то собирался начать представление в театре теней.

Мак активировал инфракрасный спектр в зрительных вставках. Половина Вселенной окрасилась сверкающими оттенками красного цвета. Теперь он видел перед собой барьер, но оценить дистанцию все еще не мог. Радар показывал сорок метров. Он немного уменьшил скорость сближения и наконец рассмотрел на плоской стене собственную тень.

В метре от барьера он остановился и некоторое время парил неподвижно. Биомонитор подсказывал, что у него участилось сердцебиение, а в ушах шумел адреналин. Мак начал поднимать руку, потянувшись пальцами к таинственной поверхности, но быстро остановился. Он не получал на это разрешения, но, если спрашивать о каждом шаге, согласование безопасности займет целый день. Его выбрали для этого задания из-за его опыта контактов. Хотя и не в такой ситуации, сердито поправил он себя и слегка усмехнулся. Сердечный ритм немного замедлился, и он завершил прерванное движение. Пальцы коснулись поверхности.

На мгновение мелькнула безумная мысль, что от такого бесцеремонного прикосновения барьер исчезнет, как мыльный пузырь. Однако ничего не произошло, и Мак посмеялся над своими опасениями. Каким бы слабым ни был толчок, но Мака стало относить назад. Он снова передвинул джойстик и протянул руку. Теперь маневровый ранец удерживал его на месте.

— Эй, я дотронулся до него. Никакой заметной реакции. На ощупь похож на обычную твердую плоскость, нет ощущения нестабильной поверхности, как в наших силовых полях.

— Понятно, Мак, — ответил Оскар. — А мы все ждали, что оттуда высунется дьявольский коготь и утащит тебя внутрь.

— Спасибо и на этом.

— Не за что. Ты собираешься пустить в ход датчики?

— Сейчас сделаю.

Он стал отстегивать с пояса датчики и по одному подносить их к поверхности барьера. Приборы приходилось придерживать на месте. Термический клей помочь не смог: выдавленные из тюбика капли разлетелись по барьеру, словно вода по тефлоновой сковороде.

— Мы на него и не надеялись, — сказал Оскар. — Там нет никаких атомов, за которые мог бы зацепиться клей. Но попробовать стоило.

— Конечно. Но, чтобы удержать их на месте, мне приходится расходовать газ.

— Я это учту. Приложи, пожалуйста, детектор уровня мезонов.

— Ладно.

Он прижал к поверхности короткий и широкий цилиндр, и у него снова возникло ощущение постороннего присутствия по ту сторону барьера. Он скребется в этот барьер, словно мышь под плинтусом, а с другой стороны прислушивается невидимая кошка. Мак постарался убедить себя в том, что эта мысль была нерациональной. Но ведь кто-то же знает об их присутствии? Он стал поворачивать голову, пока не увидел звездное небо. На мгновение показалось, что он стоит вертикально, прижатый к стене ночным небом, а почва ушла из-под ног. Вертикальный горизонт между черным и красным был безупречно ровным и отчетливым. Мак посмотрел на свои ноги и увидел такой же горизонт. Человеческая мысль была просто не в состоянии постичь величину этого сооружения. Для возведения такого грандиозного артефакта требовалась не менее веская причина.

Оборона? Заключение? Экипаж «Второго шанса» разделился в этом вопросе примерно двадцать к восьмидесяти. И обе стороны подразумевали агрессию, превышающую человеческое восприятие.

— Эй, Мак, ты в порядке? — спросил Оскар.

Он понял, что его сердце снова зачастило, и сделал пару глубоких вздохов.

— Да, конечно, все в порядке. Что дальше?

— Детектор экзотических волн. Танде хочет точно узнать, откуда берется инфракрасное излучение. Это поможет изучить барьер с точки зрения пространства-времени.

— Ладно.

Через сорок минут он пристегнул к поясу последний датчик и поспешил к челноку. Физики с радостью принялись за обработку результатов, чтобы скорее понять природу барьера. Однако, каким образом он был создан и для чего, никто из них по-прежнему не имел ни малейшего представления.

Спустя два дня после выхода Мака в открытый космос на собрании руководителей групп было решено, что уже собрана вся информация, какую только можно было получить при стабильном положении корабля. Уилсон же указал на то, что в других направлениях исследования они не достигли никаких успехов.

— Нас послали сюда для того, чтобы выяснить причину создания барьера, — официальным тоном заявил он после обычного обсуждения итогов предыдущего дня. — Танде, я понимаю, что твоя группа проделала огромную работу по изучению природы барьера, но этого мало. Сейчас вы занялись его квантовой структурой. Можно ли как-нибудь переформатировать гипердвигатель, чтобы проникнуть внутрь?

— Нет, — ответил Танде. — Я могу признаться, что не вижу способа пройти сквозь барьер. Хоть мы и не можем создать такой же барьер, но мы достаточно изучили его свойства, чтобы отказаться от попыток проникнуть внутрь через гиперпространство. Червоточина через него просто не пройдет.

— А если применить силу? — спросил Оскар. — Мы сможем взломать его в реальном пространстве?

— И снова нет. Абсолютно исключено. Даже если сконцентрировать все уровни энергии и направить прямо на барьер, мы ничего не добьемся. Это не физическое тело. Его нельзя опрокинуть или разрушить тем же способом, что и твердую материю. Когда-нибудь мы, возможно, научимся манипулировать квантовыми полями, чтобы дестабилизировать его часть, но это будет нескоро. Грубо говоря, мы даже не поцарапали его поверхность.

— Значит, нам придется искать причины его возникновения в другом месте, — сказал Уилсон. — Должен признать, что при такой величине объекта поиски будут довольно поверхностными. У нас по-прежнему остаются две гипотезы: оборона либо нападение. Если барьер играет защитную роль, на нем могут быть признаки нападений извне.

— Признаки или целая армада? — беспечно уточнил Оскар.

— Если бы агрессоры были здесь, они бы уже начали нас изучать, — сказала Антония Кларк, руководитель инженерной группы. — Со времени своего прихода мы создали целый букет возмущений, и нас могли бы засечь даже при помощи нескольких автоматических зондов, парящих над барьером.

— Возможно, — согласился Танде. — Но мы до сих пор не обнаружили никакого активного оборудования. И барьер был воздвигнут очень давно, угроза могла за это время исчезнуть.

— Давно — по человеческим меркам, — заметил Оскар.

— Хорошо. — Уилсон поднял руки, предваряя готовый разгореться спор. — Если флотилия агрессоров или угрожающее миру существо еще здесь, нам необходимо их отыскать. Предпочтительно остаться при этом незамеченными, на что, я признаю, надежды мало, но надо попробовать. Если же агрессоры ушли, они могли что-то оставить. В другом варианте, если барьер был воздвигнут в целях ограничения звезды и всех обитателей ее миров, шансов найти его создателей гораздо больше. Поэтому я принял решение отправить «Второй шанс» в круговое путешествие вдоль экватора. Мы останемся на расстоянии одной а. е. и запустим гипердвигатель на малой скорости. За неделю гисрадар создаст полную и весьма точную картину окружающего пространства. В таком случае, даже при самом плохом сценарии, если мы ничего не найдем, заглянем на оба полюса. Если и после этого останемся с пустыми руками, будем решать, что делать дальше.

— Капитан, — обратился к нему Танде, — я бы хотел поднять проблему коммуникации.

— С кем?

— Оба наших сценария предусматривают наличие внутри барьера разумной жизни. Раз уж мы подошли так близко, может, стоит попробовать привлечь их внимание, а если повезет, то и завязать диалог?

— Каким образом? Мне казалось, ты говорил о непроницаемости барьера.

— Для любых волн, кроме гравитационных. — Танде кивнул в сторону главного инженера. — Я обсуждал этот вопрос с Антонией. Нам не составит труда модифицировать гипердвигатель, чтобы он создавал простые гравитационные волны. Если внизу имеется работающий гравитационный детектор, он зарегистрирует сигналы.

Предложение удивило Уилсона. Он настолько увлекся результатами анализа исследовательской группы, что совсем упустил из вида возможность установления контакта.

— Насколько сложной будет модификация? Я не могу допустить даже временного выхода из строя гипердвигателя.

— Все сводится к перепрограммированию, — сказала Антония. — Излучение стандартных гравитационных волн станет одной из побочных функций гипердвигателя. Корабельный СИ представит нам измененную программу уже через пару часов.

— Отлично, займитесь программой. Если круговой полет не даст результатов, мы обязательно попробуем этот вариант. Отличная идея, вы молодцы.

На второй день их недельного путешествия вдоль экватора гисрадар обнаружил нечто интересное. Первый отраженный сигнал поступил около полуночи по корабельному времени. На капитанском мостике в этот момент дежурил Оскар; он приказал вывести «Второй шанс» в реальное пространство и послал вызов в каюту капитана.

К тому времени когда Уилсон, на ходу натягивая куртку и стараясь стряхнуть остатки сна, появился в рубке, были запущены уже все основные системы сенсоров. Изображения передавались на большие экраны. Капитан прищурился, не в силах поверить своим глазам. На четкой сетке неоново-зеленого изображения, передаваемого радаром возникла безукоризненная полусфера, выступающая над поверхностью барьера. Диаметр ее основания составлял двадцать пять тысяч километров.

В рубку вошли Танде Саттон и Бруно Сеймур. Оба остановились позади Уилсона и недоуменно уставились на экран.

— Ого, — пробормотал Бруно, — а вот и первый улов.

Уилсон прошел к своему креслу и сел за пульт.

— И что же мы видим? Какая-то планета?

— Нет, сэр, — ответил Рассел. Мониторы на его пульте замерцали, отражая результаты первичного анализа. — Я бы сказал, что это продолжение самого барьера. Поверхность равномерно гладкая, как и поверхность барьера, полусфера также абсолютно правильная. Ее окружает мощное магнитное поле, на порядок превосходящее стандартные поля планет; и оно очень неустойчиво, словно вращается. Гравитационного поля как такового нет… но сенсоры регистрируют излучение гравитационных волн. Излучение регулярно пульсирует, но с изменениями магнитного поля не совпадает. Очень странно.

Уилсон повернулся к Танде, тоже севшему за пульт. Астрофизик озадаченно нахмурился.

— Сигнал? — спросил Уилсон.

— Не знаю.

— Последовательность импульсов не меняется, — заметил Рассел. — Если это и сигнал, информации в нем не много.

— Вы определили, откуда он приходит?

— Похоже, источник находится внутри полусферы, и там он постоянно перемещается.

— Ладно, что-нибудь еще?

— Отсутствует инфракрасное излучение. — Рассел кивнул на главный экран: плоская поверхность барьера была окрашена ярким карминным цветом. Большой круг в центре изображения оставался черным, словно бездонная дыра. — Постойте! Там наверху что-то есть. — Его пронзительный голос заглушил жужжание приборов. Вершина не круглая, она плоская, или… Или там какой-то кратер. Отверстие! Там какой-то проход!

— Ты прав, — воскликнул Бруно с дикой усмешкой. — Слабое фотонное излучение. Оттуда выходит свет, только его спектр за границей ультрафиолета. Он не инфракрасный, как поверхность барьера. Это может быть входом внутрь!

Уилсон и Оскар изумленно переглянулись.

— Успокойтесь, — произнес Уилсон. — Мне нужны факты, а не ваши домыслы. Дайте изображение с главного телескопа. Оскар, каково наше положение относительно объекта?

— Сто тысяч километров над барьером, семьдесят тысяч до вершины полусферы.

— Отлично.

— Фокусирую телескоп, — объявил Бруно.

Красное кольцо на экране рубки быстро разошлось, и его центр окрасился в черный цвет.

— Вот оно! — торжествующе воскликнул Бруно. Светящееся пятнышко быстро увеличилось и превратилось в полумесяц голубоватого сияния, дрожащий в центре изображения.

— Размер? — спросил Уилсон.

— Отверстие в поперечнике составляет семнадцать километров.

— Длина волны не соответствует спектру Альфы Дайсона, — сказал Танде. — Это не свет звезды.

Уилсон не мог отвести глаз от светящегося полумесяца.

— Признаки активности, указывающей на космические корабли или сенсоры?

— Отсутствуют, сэр.

— Как я полагаю, нам неизвестно, было ли открыто отверстие в момент нашего выхода из червоточины.

— Известно лишь, что вершина была плоской, но имелось ли отверстие — по отклику гисрадара определить невозможно.

— Ладно. Ваши предложения?

— Послать зонд, — мгновенно откликнулся Рассел.

— Было бы неплохо, — поддержал его Танде. — Но сначала надо немного понаблюдать.

— Можем продолжать наблюдения, а тем временем зонд мог бы облететь отверстие, — сказал Оскар. — Постарайтесь заглянуть внутрь, но держите дистанцию неизменной. В таком положении не слишком выгодный для нас угол обзора.

Решение Оскара несколько удивило Уилсона. Он ожидал от первого помощника большей осторожности, хотя запуск зонда казался ему вполне логичным. Если там кто-то есть, они наверняка уже знают о приближении «Второго шанса».

— Давайте.

— Начинаю подготовку.

Оскар подошел к пульту, за которым обычно сидела Анна, и включил процедуру подготовки к запуску.

— А пока хотелось бы узнать, — сдержанно произнес Уилсон, — есть ли какие-нибудь идеи о назначении этой штуки?

Жан Дювуа негромко рассмеялся.

— Темная Крепость, где скрывается повелитель зла.

— Спасибо. Есть еще идеи?

— У меня возникло предположение, — сказал Бруно. Под взглядами всех присутствующих в рубке его щеки слегка порозовели. — Мы наблюдаем активность, не так ли? Что-то, находящееся внутри, испускает гравитационные волны и магнитное излучение, и это только то, что мы смогли определить. И, согласно показаниям наших сенсоров, расположен этот объект точно на экваторе, на одной оси с эклиптической плоскостью. Не знаю, насколько это уместно… — Он смущенно помолчал. — Но мне кажется, это и есть генератор, поддерживающий барьер, или, по крайней мере, он где-то поблизости.

Уилсон посмотрел на Танде и вопросительно приподнял бровь.

— Поддерживаю, — откликнулся Танде. — До тех пор пока не появится что-то новое, что сможет опровергнуть это предположение. — Он поднял большие пальцы рук и подмигнул Бруно. — Отлично.

Через двадцать минут Оскар осуществил запуск спутника класса «Мур». Ионный двигатель отвел его от космического корабля и по плавной дуге провел над вершиной темной полусферы.

За изображением с его камер в видимой части спектра следили почти на всех корабельных экранах. Ультрафиолетовое излучение добавило не слишком много нового, а внутри не было обнаружено никакого движения. Самый тщательный анализ показал, что интенсивность света слабо, но регулярно менялась, но ни с гравитационной, ни с магнитной пульсацией его колебания не совпадали.

Спустя четыре часа после старта со «Второго шанса» спутник завис точно над отверстием, но даже при самом сильном приближении внутри не было видно ничего, кроме однородного темно-голубого свечения, словно полусфера была заполнена флуоресцирующим туманом. Еще через двадцать минут, когда половина экипажа утратила интерес к наблюдениям, свет исчез, отверстие превратилось в темное пятно. Через восемнадцать минут свет появился снова.

Замедленное воспроизведение, подкрепленное программой выделения изображений, показало, что путь свету преградил какой-то объект.

— Твой повелитель зла только что моргнул, — пошутил Оскар, обернувшись к Жану.

Через три дня непрерывного наблюдения они выяснили, что свет перекрывался с интервалом в примерно семь с четвертью часов, а разница между периодами доходила до восьми минут. Длительность затемнения оставалась более-менее постоянной величиной и составляла чуть больше восемнадцати минут, за исключением единственного случая, когда света не было почти тридцать пять минут.

Поскольку за все это время из отверстия ничего не появилось, Уилсон разрешил приступить к более близкому наблюдению. Со «Второго шанса» стартовал «Галилей», более крупный по сравнению с «Муром» спутник, оснащенный дорогостоящим комплектом самых точных сенсоров. При сближении с барьером Анна замедлила его скорость и вывела на высоту в двадцать километров над гладкой черной полусферой. Телеметрические датчики указали на колебания аппарата под воздействием магнитных и электромагнитных волн. Несмотря на то что аппаратура была рассчитана на самые суровые условия вблизи активных газовых гигантов, Анне приходилось постоянно следить за ее работой, опасаясь перегрузок и временных сбоев.

Интерференция вызвала сильные помехи на канале передачи информации, что сказывалось на качестве изображений и ошибках в измерениях.

Вся команда корабля смотрела, как на экране появляется неяркое голубоватое сияние, словно над горизонтом встает умирающее солнце. Но как только спутник подошел ближе, иллюзия рассеялась. Светящееся отверстие было совсем небольшим. Спутник проплыл над его краем и остановился. Магнитная флуктуация вкупе с гравитационными волнами заставляли аппарат заметно покачиваться, создавая впечатление морской болтанки. Ради получения наиболее точной информации Анна изо всех сил старалась скомпенсировать колебания. В четырехстах километрах ниже спутника в голубом сиянии медленно двигалась скругленная решетка из гигантских темных нитей. Дополнительная фокусировка позволила разглядеть, что решетка представляла собой не что иное, как сеть из однородных шестиугольных ячеек с различными промежутками от простых треугольников до двенадцатиугольных секторов. При этом площадь отверстий была сравнима с площадью небольших стран, а толщина нитей достигала двух сотен километров. По степени кривизны с учетом движения можно было предположить, что вся эта сеть замкнута в сферу.

Еще ниже, на глубине тысячи километров, виднелась вторая решетка, тоже образованная темными нитями, но ее структура была более упорядоченной,ячейки имели форму треугольников и пятиугольников. Вторая решетка тоже вращалась, но в другом направлении по сравнению с наружным слоем. В самом низу располагалась третья сетка, с более широкими ячейками. Ее сравнимые с протяженностью континентов нити испускали яркий синий свет, составлявший часть видного снаружи сияния. Его дополняли идущие снизу розоватые лучи, указывающие на четвертую сеть, увидеть которую не удавалось. Третью по счету решетку окутывал какой-то искрящийся туман.

— Черт побери! — прошептал Уилсон.

Он ожидал увидеть в Темной Крепости все, что угодно, только не кинетическую скульптуру, превышающую планетарные размеры. Масштаба барьера было вполне достаточно, чтобы поразить человеческое воображение, но если он представлял собой энергию, то все эти решетки явно выглядели массивными и твердыми. Обработка и манипуляции с такими объемами материи были непостижимыми для технологий Содружества. Сооружение строителей барьера с определенной точки зрения казалось до абсурда механическим, в самом прямом смысле этого слова. Теперь Уилсон был почти готов к тому, чтобы обнаружить редуктор с шестернями размером с луну, приводящий в движение всю эту систему.

— А эти нити действительно твердотельные? — спросил он.

— Не могу сказать точно, — ответила Анна. — Электромагнитные волны сильно искажают показания с радара спутника.

— Такой массив материи должен был рухнуть под собственным весом, — сказал Бруно. — Видимо, это энергетические образования.

— Нет, неправда, — возразил Рассел. — Там нет ничего похожего на планету. И вращение ослабляет давление.

— Чепуха, при таких условиях целостность подобной структуры может сохранить только металлический водород.

— Ну и что? Пусть будет металлический водород. Но это не относится к светящимся элементам. Они должны состоять из экзотической материи. Изнутри практически нет инфракрасного излучения.

— Интересно, внешний слой замкнут? — спросил Оскар. — Хотелось бы знать, есть ли внутри барьера аналогичная полусфера, или это только гигантская направляющая для решетчатых сфер?

— Хороший вопрос, — кивнул Танде. — Анна, нельзя ли сфокусировать телескоп спутника на области ниже решеток?

— Нет, сэр, это невозможно, — ответила она. — Туман вокруг третьей решетки не дает заглянуть глубже. И чем ниже, тем он гуще.

— Как масло, — пробормотал Оскар. — Смазка между сферами. — Он поймал взгляд Танде и смущенно усмехнулся. — Просто пришло в голову, — добавил он.

— Анна, спутник его выдержит? — спросил Уилсон.

Она глубоко вздохнула, не сводя глаз с основного изображения на большом экране.

— Почему бы и нет? Радарное сканирование показывает, что там пусто — по крайней мере, до первой решетки.

— Ладно, — медленно произнес Уилсон, ощущая прилив энтузиазма. — Давайте попробуем.

Анна запустила к входу Темной Крепости, как теперь все называли таинственный объект, второй спутник «Галилей». Вскоре он приблизился к цели, и тогда первый спутник она направила внутрь, а второй остался в качестве ретранслятора. По мере приближения аппарата к внешней решетке значительно усилились броски энергии, и в конце концов ей пришлось отказаться от попыток скомпенсировать колебания; при таком расходе топлива спутник мог проработать всего несколько часов. Она позволила ему раскачиваться, так что визуальные изображения получались смазанными. Теперь Анна останавливала его через каждые восемьдесят километров, стабилизировала и быстро снимала показания, пока колебания вновь не возрастали. Да и смотреть было почти не на что. Пространство между внешней оболочкой и первой решеткой оказалось пустым, и сенсоры определили его как абсолютный вакуум.

Спутник прошел примерно половину пути, когда одна из огромных нитей скользнула под отверстием, заслонив свет от внутренних решетчатых сфер. К этому моменту исследователи успешно завершили съемки первой решетки и выстроили план значительной части второй сферы. В их строении не было ничего общего, зато теперь стало проще предугадать момент затемнения.

По мере приближения к первой решетке качество изображения стало заметно улучшаться.

— Это очень странно, — заметила Анна, после того как в очередной раз стабилизировала положение спутника.

— Какие-то проблемы? — спросил Танде.

— Я использую параллакс для проверки расстояния между спутником и нитью, но результат отличается от показаний радара. Развертка радара выдает дистанцию на три километра меньше.

— Может, виноват туман, создающий оптический эффект?

Она покачала головой:

— Пространство чистое, вокруг этой решетки тумана нет.

Разница в показаниях продолжала увеличиваться по мере приближения спутника к цели. Исследование магнитных потоков вокруг нити выявило завихрение силовых линий, похожее на движение облаков в области циклона.

После продолжительного и напряженного совещания с членами исследовательской группы, Танде озвучил общее мнение:

— Помимо всего прочего внешняя решетка обладает свойством отталкивать электромагнитные импульсы. Луч радара не доходит до ее поверхности.

— Можно ли еще опустить спутник и попытаться посадить его на решетку? — спросил Уилсон.

— Я бы этого не советовал. Отталкивающая сила может повредить электронику. Придется изучать сеть на расстоянии.

«Галилей» провисел в тридцати километрах над первой вращающейся решетчатой сферой двое суток. Для получения самой точной информации все его сенсоры были настроены на предельные уровни. Физики и инженеры на корабле тем временем пытались сконструировать простейший наконечник, которым можно было бы коснуться одной из нитей. Для связи были использованы оптико-электронные кабели и лазер, а набор сенсоров пришлось сильно ограничить. Любая информация даже о самом полете к нити была невероятно важной.

Уилсон, желая получить по возможности полные сведения о Темной Крепости, разрешил эксперимент. Были запущены еще два «Галилея». Для дистанционного управления Анна и Жан Дювуа воспользовались автоматическими регуляторами из пилотирующей системы. Два спутника прошли в отверстие и начали спуск к первой решетчатой сфере. Жан остановил свой спутник в пятидесяти километрах над нитями, чтобы использовать его в качестве усилителя сигнала, а Анна направила второй «Галилей» в центр пятиугольной ячейки и запустила ионный двигатель, заставив спутник спуститься ко второй решетке. При прохождении между нитями в электронных системах произошли множественные сбои. К счастью, многократное дублирование обеспечило непрерывную работу основных компонентов и постепенно восстановило вышедшие из строя элементы. Зонд был благополучно выпущен, и спутник продолжил спуск.

Ниже уровня первой решетки «Галилей» восстановил все свои функции. Анна, воодушевленная успехом, провела вниз второй спутник. Оба аппарата оказались в свободном пространстве и сохранили полную работоспособность.

Тем временем зонд продолжал опускаться к выбранной нити. Информация, передаваемая через лазерный канал, указывала на завихрения энергетических потоков вокруг значительной массы. Контакт с зондом пропал за пару минут до удара о нить. Физики приписали это действию отталкивающей силы, повредившей аккумулятор.

Анна продолжала опускать оба спутника ко второй сфере. После прохождения первого уровня магнитные и электромагнитные броски постепенно исчезли, и вторую решетчатую сферу можно было посчитать инертной. Анна нацелила один из спутников к краю нити, образующей большой пятиугольник. Отраженный сигнал радара приходил практически без искажений, датчики указывали на отсутствие магнитного поля и электромагнитных волн, инфракрасное излучение было минимальным.

— Его что-то тормозит, — объявила Анна.

Скорость спутника быстро уменьшалась, будто он встретил сопротивление атмосферы. Молекулярные датчики продолжали упорно регистрировать полный вакуум.

Анна смогла опустить спутник до высоты в семьдесят километров над решеткой, но после этого он остановился окончательно. Только для того чтобы удержать его на месте, ей потребовалась полная мощность основных двигателей.

— Его что-то выталкивает, — сообщила она физикам.

После трехдневных попыток приблизиться ко второй сфере на разных скоростях на помощь призвали еще один спутник «Галилей», оснащенный простейшей рельсовой пусковой установкой для стрельбы инертными снарядами. Стрельба началась. Каждый снаряд, независимо от составлявших его компонентов, останавливался над нитью и, набирая скорость, возвращался назад. Получив результаты активных и пассивных исследований, группа физиков высказала общее мнение: они имели дело с материей с эффектом отрицательной массы.

— Ее сила притяжения противоположна нашей, — пояснил Танде на очередном совещании, — и потому всегда отталкивает все, что состоит из обычной материи.

Однако спутники могли бы преодолеть решетку через отверстия, где инверсная сила притяжения была наиболее слабой. Анна спустила один из аппаратов на следующий уровень, и он погрузился в светящееся облако крошечных искр, заполняющее промежуток между второй и третьей вращающимися сферами. Блуждающие огоньки не сразу попали в сектор наблюдения сенсоров, но в итоге физики определили, что это была разреженная холодная плазма, возбуждаемая излучением экзотической материи снизу и ограниченная отрицательной массой сверху.

Анализ экзотической материи было провести труднее, чем изучить два предыдущих уровня решетки. Исследователям пришлось запустить целую группу больших спутников класса «Армстронг», оборудованных мощными универсальными сенсорными комплексами. Прошло еще две недели, прежде чем они смогли составить графики энергетических потоков в плазме между двумя сферами из экзотической материи. После этого ученые обрели достаточную уверенность в своих знаниях, чтобы провести спутник сквозь четвертую решетчатую сферу.

Первый из «Армстронгов», прошедший через решетку, новых сфер не обнаружил. Внутреннее пространство, имевшее в диаметре около шестнадцати тысяч километров, содержало несколько концентрических окружностей, выровненных относительно самого барьера. Наиболее удаленное от центра кольцо, насчитывавшее в поперечнике около тринадцати тысяч километров, сразу же окрестили гирляндой, поскольку оно состояло из двояковыпуклых дисков, соединенных между собой черным кабелем. За ним шло простое зеленое кольцо, настолько гладкое и ровное, что его вращение было трудно заметить. Дальше виднелось плетеное кольцо, в котором толстые серебристые нити плавно скользили, обвивая друг друга, словно маслянистые змеи, а за ним следовали кольцо из чистого алого света и еще несколько плотных колец. Сложные структуры из сотен тысяч шаров, по мнению офицеров рубки, имитировавшие чужеродную ДНК, вращались вокруг своей оси и все вместе — по орбите вокруг центра. Затем перед взором астронавтов предстала широкая лента из изумрудных и янтарных огней с хвостами, как у комет, вращавшихся в разные стороны, но никогда не сталкивавшихся. Было и кольцо из воды либо из какой-то другой прозрачной жидкости, покрытой рябью. В самом центре же зияла пустота — пятно темноты, поглощавшее свет.

Планетарий самого Бога.

В столовой корабля не утихали споры: решетчатые сферы питают кольца энергией или наоборот? Так или иначе, теперь все были уверены, что Темная Крепость и есть генератор барьера.

Один за другим спутники направлялись вниз к кольцам. И один за другим они теряли контакт со «Вторым шансом»: в центре Темной Крепости бушевал энергетический вихрь, которому человеческие технологии противостоять не могли. Глядя на дисплеи, где всплески квантовых возмущений захлестывали поврежденные спутники, некоторые физики клялись, что в нормальном пространстве-времени кольца не существовали, просто не могли существовать.

И каждого члена экипажа мучил один и тот же вопрос: было ли на противоположной стороне Темной Крепости соответствующее отверстие?

— У нас нет возможности провести что-либо через центр мимо колец, — сказал Танде. — Можно попытаться, если запрограммировать спутник на полет в обход центра, вдоль наружной сферы. Но он должен работать автономно, поскольку у нас не так уж много спутников, чтобы образовать ретрансляторную цепочку.

— Это напрасная трата времени, — возразил Оскар. — Я не верю, что там есть еще один выход. В противном случае, установка барьера была бы бессмысленной.

— Я тоже так думаю, — поддержал его Уилсон. — Но посмотреть надо. Анна, запрограммируй «Галилей» для запуска.

Полет занял три дня. По возвращении спутника в зону связи результаты работы сенсоров показали, что внешняя оболочка напротив отверстия была цельной — спутник обследовал более двадцати тысяч квадратных километров. Уилсон приказал дозаправить его и снова отправить в полет. За семь вылетов была обследована вся полусфера по ту сторону барьера: в ней не оказалось ни отверстий, ни каких-либо других проходов к плененной звезде.

Через три месяца после обнаружения Темной Крепости Уилсон пригласил Оскара и Танде в свою каюту на совещание по поводу дальнейшей судьбы миссии.

— Я хочу знать, сможем ли мы добиться от Темной Крепости чего-то еще, — обратился он к Танде.

— Вы шутите? — удивленно воскликнул Танде. — Тут кладезь информации из области экзотической физики — больше, чем вся база данных, накопленная человечеством, с тех пор как Ньютону на голову упало яблоко.

— В этом я не сомневаюсь. Но теперь, когда мы идентифицировали основные элементы, что вы реально можете добавить к нашим сведениям о барьере? Я имею в виду, что нам до сих пор неизвестно, генератор ли это.

— Таково логическое заключение.

— Признаю. Но можете ли вы это доказать? И, что более важно, можете ли вы это доказать при помощи имеющихся на борту сенсоров и инструментов?

Танде саркастически хмыкнул, но затем неохотно кивнул:

— Нет. Ни в малейшей степени. Как вы и сказали, мы в состоянии перечислить, что здесь находится. Но взаимосвязь и определяющая функция… На данный момент проект потребовал бы усилий всех современных теоретиков на протяжении пары следующих веков. Нам нужен большой корабль, а еще лучше — постоянная база вроде Высокого Ангела с такими же производственными мощностями. И только при условии цепочки червоточин для обеспечения необходимых ресурсов мы могли бы надеяться решить эту загадку.

— Исключено, — заявил Оскар. — Вернее, так должно бы быть. Но с политической точки зрения вы открыли источник проблем в эзотерической физике. На необходимое финансирование надеяться нельзя.

— Найджел Шелдон поймет, — сказал Танде.

— Да, он поймет, — согласился Уилсон. — И он больше, чем кто-либо другой, сделал для осуществления этого полета. Но даже ему не под силу получить согласие всего сената Содружества на финансирование проекта. Если бы мы выяснили причину возведения барьера, хоть какой-нибудь намек на угрозу Содружеству, мы могли бы рассчитывать еще на одну или две миссии, но не более того. Но перед нами тайна, а мы уже давно привыкли жить с тайнами. Поначалу они волнуют и поражают нас, затем мы учимся жить с ними. Со временем мы даже прекращаем попытки их разгадать. Вспомните сильфенов. Почему в их мирах не работает электроника? Как, черт побери, они путешествуют от звезды к звезде? Мы придумали легенду о тропах в их лесах, ведущих в другие миры. В это верят те, кто ищет волшебство. Более практичные люди считают, что сильфены распространились по Галактике на космических ковчегах много тысяч лет назад. Но мы смирились с этой загадкой, и она нас больше не волнует. И теперь, насколько мы можем судить, барьер, при всей его грандиозности, тоже не должен нас волновать. Здесь нет боевых флотилий чужаков, готовых разнести Землю на куски и украсть наших женщин и наше золото. Это еще один непостижимый артефакт, на осмысление которого уйдет несколько столетий. А потом настанет день, когда мы придем сюда и посмеемся над своей недогадливостью.

— Вы собираетесь повернуть корабль назад? — догадался Танде.

— Не сразу. Но мы и в самом деле посвятили Темной Крепости достаточно времени. Если у вас нет альтернативных предложений, я намерен продолжить облет барьера вдоль периметра. Если мы больше ничего не обнаружим, исследуем полюса, как и планировали раньше. Кроме того, мы могли бы осмотреть и Бету Дайсона. Уже после этого я бы предложил отправиться домой.

— Поддерживаю, — сказал Оскар. — Руководители групп уже задавали вопросы о продолжительности дальнейших исследований. Никто не жалуется, но я полагаю — пора двигаться дальше.

Они оба посмотрели на Танде.

— Хорошо, — сказал он. — У нас и так достаточно информации, чтобы занять все университеты лет на десять. Но я молю Бога, чтобы вы ошиблись относительно следующей стадии проекта. Овладение технологиями Темной Крепости поднимет человечество до невероятных высот. Мы выйдем за пределы галактики. Да что там говорить, нашим достижениям не будет предела.

Анна начала переводить спутники на ручное управление и стала осторожно поднимать их наверх, тщательно направляя по запутанному лабиринту четырех решетчатых сфер. Из тридцати семи запущенных аппаратов девять спутников были потеряны либо в самом центре сооружения, либо из-за обрыва связи. Как только последний спутник оказался на борту, Ту Ли вывела «Второй шанс» в гиперпространство и задала скорость, при которой кольцевой маршрут вокруг барьера закончился бы через пять дней.

Сигнал тревоги вырвал Уилсона из объятий спокойного сна. В каюте автоматически зажегся свет, и капитан заворочался в постели, стараясь хоть немного прикрыть глаза. Анна со стоном зажмурилась.

— Что за черт… — проворчала она.

— На капитанском мостике объявлено чрезвычайное положение, — доложил Уилсону его эл-дворецкий.

— Проклятье!

Он скатился с койки и метнулся к выходу. В виртуальном поле зрения вспыхнули многочисленные иконки, но сосредоточиться на них в коридоре, да еще на бегу, было невероятно трудно. К счастью, конструкторы корабля не изменили давней морской традиции, и каюта капитана находилась близко к рубке.

Пиктограммы статуса не сигнализировали о физическом повреждении корабля, и гипердвигатель работал нормально. О нападении извне сведений тоже не было. Значит, немедленное крушение «Второму шансу» еще не угрожает. Перед открывающейся дверью рубки Уилсон заставил себя немного успокоиться. И только тогда он обратил внимание на показания сенсоров. Луч гисрадара прошел сквозь барьер.

— Черт!

На его возглас обернулись немногочисленные дежурные ночной смены.

— Это началось пару минут назад, — сообщил Оскар, поднимаясь из-за командного пульта. — Я приказал остановить корабль.

Уилсон, усаживаясь на свое место, взглянул на экраны.

— Мы все еще в червоточине?

— Да, сэр.

— Хорошо. Ту Ли, приготовиться к выходу, но не раньше, чем я скажу.

— Есть, сэр.

Оба экрана транслировали изображение барьера, получаемое гисрадаром. Его поверхность больше не была стабильной, она прогибалась внутрь, словно подвергалась бомбардировке ракетами. Уилсон прикинул масштаб: если причина колебаний в снарядах, они должны иметь размер газового гиганта. Враждебная сила! Причина возведения барьера.

— Астрофизики, можете сказать, чем вызваны изменения?

— Нет, сэр, — с готовностью ответил Бруно. — Ни малейшего понятия.

— Снаружи есть что-то еще? Корабль? Какая-нибудь система вооружений, способная вызвать колебания?

— Ничего, — доложила Сэнди Ланьер из-за своего пульта. — Гисрадар регистрирует чистое пространство на тысячу а. е. по эту сторону барьера.

Уилсон хмуро уставился на экран. Флуктуации усиливались. Определить, что там происходит, сидя в сторонке, никак не удастся. Пора принимать решение.

— Оборона, активировать силовые поля. Надо посмотреть, что там случилось.

Пришли люди из дневной смены. Они занимали места за свободными пультами или же становились рядом с ночными дежурными. Уилсон вспомнил, что такое же неподдельное волнение царило и на «Орле-2» перед подготовкой к посадке. Он непроизвольно вытер руки о свою помятую белую футболку и убрал со лба пряди растрепанных волос; ноги ниже края его шортов уже начали прилипать к кожаному сиденью. Он на мгновение задумался, не пойти ли переодеться для такого важного в истории полета момента (бортовые сенсоры ведут непрерывную запись), но ведь половина экипажа одета примерно так же. А, ну их всех!..

— Один миллион километров, сэр, — доложила Сэнди Ланьер.

— Выводите корабль из гиперпространства.

Один из экранов заволокло голубоватой пеленой. Затем из его центра протянулись темные штрихи, и вслед за ними появилось изображение. На этот раз, чтобы увидеть барьер, переключаться на инфракрасный спектр не потребовалось.

— О боже! — охрипшим голосом воскликнул Танде. — Он становится прозрачным!

В тридцати а. е. перед ними то появлялась, то исчезала Альфа Дайсона, лишь ненамного превосходившая яркостью окружающие звезды. Отмечаемые гисрадаром флуктуации происходили нерегулярно, в физическом отношении барьер никуда не двигался. Он терял плотность.

— Сенсоры, защита, наблюдается ли обстрел барьера? — нетерпеливо спросил Уилсон.

— Нет, сэр. Ни энергетического, ни какого-либо еще обстрела нет. Квантовое состояние настолько стабильное, насколько мы можем определить. Барьер… Ого! Он исчез! Развертка гисрадара пуста. Эта дрянь пропала.

Уилсон перевел взгляд на экраны. Один из них, на котором отражалось гравитонное сканирование, остался пустым. Секундой позже, когда корабля достиг свет, в центре колоссального чистого круга засияла Альфа Дайсона.

Капитан понял, что все еще наблюдает противоположную сторону барьера, поскольку на преодоление расстояния в тридцать а. е. свету потребуется более четырех часов.

— Полное пассивное сканирование, — приказал Уилсон. — Покажите, что там внутри.

— Это не может быть совпадением, — сказал Оскар. Его голос выдавал крайнее волнение, даже испуг. — Барьер простоял больше тысячи лет и исчез, как только мы появились. Невероятно. Этого просто не может быть. Кто-то узнал о нашем присутствии.

Люди в рубке начали беспокойно переглядываться в поисках поддержки друг у друга. Уилсон и сам думал примерно так же, а в голове все громче звучал голос, призывающий бежать. И не оглядываться. По мере распространения света по краям барьера начали проявляться звезды, и эта картина создавала жуткое впечатление гигантского капкана, распахивающего свои челюсти.

Уилсон повернулся к Танде:

— Что происходит с Темной Крепостью?

Все физики сгрудились вокруг пульта, лихорадочно анализируя информацию, получаемую со сканера. Результаты немедленно поступали на один из дисплеев на столе Уилсона, и, хотя многое оставалось ему непонятным, общую ситуацию он себе представлял.

— Она все еще где-то там, — сказал Танде. — Судя по развертке гисрадара, выпуклость уменьшилась. Возможно, луч отражается от наружной решетчатой сферы. Постойте-ка… Да, она вращается. А оболочка исчезла. Зато появились признаки очень странной флуктуации внутреннего квантового поля. Раньше такого не было.

— Червоточина? — спросил Уилсон.

— Нет. Это что-то совершенно незнакомое.

— Есть угроза?

По лицу Танде мелькнула тень раздражения.

— Ничего явно угрожающего. Я бы об этом сообщил.

На большом корабельном экране постепенно появлялась планетная система Альфы Дайсона: оба газовых гиганта были меньше Юпитера и вращались вокруг своей звезды на расстоянии четырех с половиной и семнадцати а. е. Из трех имеющихся твердотельных планет самая крупная, диаметром четырнадцать тысяч километров, находилась на расстоянии одной целой и двух десятых а. е. от солнца. Две другие планеты, намного меньшего размера, имели эллиптические орбиты и были удалены от Альфы Дайсона на значительно большее расстояние. Самая большая из планет тут же получила название Главной Альфы, и основной комплект сенсоров «Второго шанса» был сразу направлен в ее сторону.

— Боже мой! — воскликнула Сэнди Ланьер. — Вы только посмотрите на показания приборов!

Визуальный спектр Главной Альфы выявил наличие кислородно-азотной атмосферы и воды в количествах, предполагающих океаны. Кроме того, планета была мощным источником нейтрино.

— Очень высокий уровень термоядерной активности, — прокомментировал Рассел. — Я бы сказал, объем вырабатываемой здесь энергии больше, чем во всех мирах Большой Дюжины, вместе взятых.

— Что, черт его подери, может потреблять столько энергии? — поразился Оскар.

Как выяснилось чуть позже, значительная часть мощности расходовалась на коммуникации: электромагнитный спектр планеты сверкал, словно сверхновая звезда. Корабельный СИ начал фиксировать множественные накладывающиеся друг на друга сигналы, но без ключа к их расшифровке толку от них было немного.

Однако главную причину термоядерной активности нельзя было не заметить — в космосе над Главной Альфой наблюдалась бурная деятельность. Тонкие сверкающие нити следов ядерных двигателей образовывали дополнительное светящееся кольцо, начиная от верхних слоев атмосферы до высоты в миллион километров — и здесь они тоже не исчезали, а просто начинали рассеиваться. Целые флотилии кораблей стартовали с поверхности планеты при ускорении в три или 4 g, рассекая пространство плазменными шлейфами, а затем гасили реакторы и по инерции летели к месту назначения через всю звездную систему. В то же время сотни прибывающих судов активировали двигатели, чтобы затормозить и влиться в плотный рой, окружающий Главную Альфу.

На высоте около двухсот тысяч километров над планетой кружилось более пятидесяти искусственных лун, окутанных пламенем взлетающих и приземляющихся кораблей. Судя по упорядоченным орбитам, это могли быть захваченные астероиды. Вокруг каждого из них были видны огромные производственные сооружения.

— Неужели их не волнует окружающая среда? — спросила Антония. — Полеты кораблей на ядерных реакторах представляют немалую угрозу для любой обитаемой планеты.

— Это большие корабли, — заметила Анна. — Ничуть не меньше «Второго шанса», а многие и значительно крупнее. Они выбрасывают гелий — возможно, используют расщепленный бор.

— Довольно дорогое удовольствие, — пробормотала Антония.

— Это зависит от уровня технологии, — сказал Оскар. — Такую цивилизацию нельзя назвать примитивной.

— Куда направляются эти корабли? — спросил Уилсон.

Команда «Второго шанса» начала расширять область наблюдений. Повсюду вокруг планеты были заметны проявления высочайшей технологической активности. Две удаленные твердотельные планеты, хоть и холодные и лишенные атмосферы, были испещрены огромными куполами силовых полей, под которыми была видна растительность, сравнимая с флорой материков Главной Альфы. Каждая из обеих планет освещалась искусственным термоядерным солнцем. Плотность кораблей вокруг них ничем не уступала движению вокруг Главной Альфы, окутывая миры непрерывным сиянием. Вокруг этих планет также летали десятки промышленных спутников.

В окрестностях газовых гигантов наблюдалась такая же картина: каждый достаточно большой спутник служил пристанищем для куполов силовых полей и был окружен кольцом кораблей и астероидов. Тонкие кольца вокруг газовых гигантов были усеяны тысячами станций, прилепившихся к каменистым частицам и медленно их пожиравших. На десятках астероидов образовывавшие их твердые породы полностью скрывались под куполами. Резкие искажения в магнитосфере свидетельствовали о колоссальных сооружениях на низкой экваториальной орбите. Направленные на них сенсоры «Второго шанса» показали выходящие из них трубы или кабели, исчезавшие в плотных слоях облачности.

Все эти детали, появившиеся на главных экранах, вызвали у Уилсона ностальгию по будущему, которое, как он думал, в 2050 году приближал «Улисс», по несбывшейся мечте о золотом веке высоких рубежей человечества. Перед капитаном предстала картина внутрисистемной высокотехнологической цивилизации, по какой-то причине изолированной от остальных звезд.

А, кстати, почему она была изолирована?

Через три часа после исчезновения барьера Сэнди повернула экран своего пульта к Анне. Она уже несколько часов находилась в рубке, наблюдая за происходящим.

Один из вспомогательных телескопов следил за плотным движением вокруг Главной Альфы.

— Похоже, что некоторые корабли намерены выйти за пределы системы, — сказала Анна.

В стороне от основной массы кораблей появилось одиннадцать остаточных следов плазменных двигателей.

— Их ускорение составляет 5 g, и полет длится уже около пяти часов. Они развивают дьявольскую скорость. Надеюсь, у них имеются защитные поля. При такой скорости удар одной молекулы способен причинить серьезные неприятности.

— Такие же следы я вижу и со стороны газовых гигантов, — сообщил Жан Дювуа.

— Они направляются к нам? — спросил Уилсон.

— Не совсем, сэр. Один из кораблей пройдет в восьми а. е. от нас.

— Это не предвещает опасности, но продолжайте за ними следить. Я хочу немедленно знать, если кто-нибудь изменит курс в нашем направлении.

— Есть, сэр.

— Танде, как ты думаешь, они способны засечь наш гисрадар?

— Полагаю, у них имеются технологии распознавания флуктуаций квантовых полей, и это может косвенно указать им на наше присутствие. Но внутри звездной системы мы не засекли лучей гисрадара, так что у них, возможно, и нет детектора. Это вопрос целесообразности: зачем им гисрадар, если их мир ограничен барьером диаметром в тридцать а. е.?

— А их технологии позволяют соорудить барьер? — внезапно спросил Уилсон.

Танде поморщился и неохотно высказал свое мнение:

— Я бы так не сказал. Исходя из того, что мы увидели, я бы поставил их на один уровень развития с нами, если не считать нашего существенного преимущества благодаря червоточинам. В Темной Крепости же технологии на порядок выше всех наших наработок.

— Следовательно, возведение барьера надо приписать внешним силам?

— Да, похоже на то.

— Их заперли. Кто-то посчитал, что они представляют угрозу. — Уилсон снова сосредоточился на колоссальных технических достижениях, фиксируемых системами наблюдения. С его точки зрения, было трудно, без зависти наблюдать за развитием цивилизации на Главной Альфе. — Но почему?

— Меня больше тревожит исчезновение барьера, — заметил Оскар. — Кто-то нас заметил.

— Но это бессмысленно, — сказал Уилсон. — Если кто-то пытался изолировать эту цивилизацию, зачем убирать барьер при появлении первого же исследовательского корабля?

— Они не пытались их изолировать, — поправила его Ту Ли. — Они преуспели в этом.

— Тем более разрушение барьера не имеет смысла.

— Не понимаю, зачем об этом беспокоиться, — сказала Анна. — Теперь мы легко сумеем все выяснить.

Все присутствующие в рубке повернули головы в ее сторону. Она улыбнулась, и изящные спирали ОС-татуировок на ее щеках блеснули серебром.

— Надо их спросить, — сказала она, указывая на экран.

На третий день после падения барьера они воспользовались для наблюдений гисрадаром. Уилсон выслушал все «за» и «против» по поводу налаживания контактов. Большинство людей на борту, включая его самого, испытывало сильнейшее любопытство, несмотря на все, что они уже успели увидеть. Дадли Боуз рвался приветствовать чужаков, Оскар настойчиво советовал развернуть корабль и немедленно возвращаться в Содружество. Исчезновение барьера его по-прежнему сильно тревожило.

Уилсон впервые всерьез пожалел о невозможности связаться с Содружеством. В этом вопросе он с радостью снял бы с себя ответственность. Анна права: при контакте с чужаками они смогут получить бездну информации. Все говорило о том, что обитатели Альфы Дайсона были кем-то изолированы, и причины возведения барьера продолжали оставаться главной темой обсуждений. Эта цивилизация производила сильное впечатление, но угрожающей не выглядела.

К выходу из звездной системы направлялось уже восемьдесят три корабля. За три дня полета при ускорении в 5 g первая группа кораблей прошла расстояние, равное десяти а. е., и не снижала темп. Первые суда с газового гиганта уже почти достигли границы, где прежде стоял барьер.

Никто на борту «Второго шанса» не мог догадаться, куда направятся эти корабли после того, как преодолеют расстояние в тридцать а. е., тем более что эти суда не были предназначены для межзвездных путешествий. Тем временем сбор данных о системе Альфы Дайсона продолжался. Колонии чужаков распространялись не только на планеты — заселенными оказались и два пояса астероидов по обе стороны орбиты Главной Альфы. На каждом из спутников-троянцев газовых гигантов, включая обширную группу планетоидов, были образованы искрящиеся активностью поселения. Еще больше заинтересовала ученых — особенно физиков — целая система защищенных силовыми полями колец диаметром в пятьсот километров, вращающихся в трех миллионах километров над солнечной короной. По предположениям исследователей, кольца поглощали солнечный ветер, перекачивая мощные потоки элементарных частиц.

Наконец Уилсон дал разрешение на использование гисрадара, чтобы получить детальную картину звездной системы и ее обитателей. Обнаруженные при сканировании десятки тысяч огромных кораблей, снующих между планетами, спутниками, астероидами и промышленными установками, уже никого не удивили. Вызвало некоторое беспокойство лишь их количество, особенно если учесть, что «Второй шанс» оказался здесь в полном одиночестве. Правда, неожиданностью для ученых оказались несколько блуждающих астероидов, на которых тоже имелись признаки индустриальной активности — три из них находились всего в паре а. е. от «Второго шанса». Уилсон сурово отчитал дежурного офицера Сэнди Ланьер за то, что та не заметила исходящие от астероидов нейтринные потоки раньше, но уже вечером капитан пожалел об этом, когда Анна прочла ему лекцию о мизерности выбросов ядерных генераторов в сравнении с бескрайностью космических просторов. «Они, вероятно, только начали строиться на этих астероидах, — энергично доказывала она. — Если бы рядом с кораблем появилось нечто значительное и опасное, наша группа обязательно бы тебе доложила».

Уилсон ворчливо извинился и добавил, что надо бы хорошенько присмотреться к ближайшим астероидам. Раз уж у «Второго шанса» под боком имеются образцы цивилизации Дайсона, нельзя не воспользоваться шансом и не понаблюдать за ними, не обнаруживая себя.

Анна приняла извинения и позволила себя поцеловать. А потом они вместе стали искать новые способы использования слабого притяжения жилого отсека.

Детальная картина системы Альфы Дайсона уже сложилась, и корабельный гисрадар направили в сторону Беты Дайсона. Даже с предельно допустимой дистанции по показаниям радара стало ясно, что барьер вокруг второй звезды остался без изменений. Это обстоятельство укрепило убежденность Оскара, что исчезновение барьера было связано с их приближением. Никаких предположений о причине этого явления у команды по-прежнему не было, так же как не был предусмотрен такой вариант развития событий во время составления планов миссии. Все это лишний раз указывало на то, насколько важными были решения, принимаемые Уилсоном.

Он дал задание группе наблюдения продолжать сбор информации по системе Альфы Дайсона.

Первое сражение разразилось во время сканирования ближайших астероидов для получения изображений с высоким разрешением. Сначала сенсоры зарегистрировали несколько мощных электромагнитных импульсов на полпути между газовыми гигантами. Анализ сразу же определил ядерные взрывы. Второй залп был произведен в тот момент, когда пелена выброшенных газов внезапно рассеялась, открыв обзору две эскадрильи из трех десятков кораблей, несущихся друг другу навстречу. Бой начался на дистанции в миллион километров, при этом корабли продолжали сближаться, имея ускорение в 7 g. Ракеты и гамма-лазеры мгновенно превратили быстро сокращающееся расстояние в смертоносный энергетический вихрь, подпитываемый взрывающимися кораблями.

Быстрое сканирование гисрадаром в режиме реального времени выявило распространяющееся облако обломков и продуктов горения, и в нем несколько разбитых кораблей. В тридцати двух миллионах километров на пяти колонизированных астероидах были засечены активные сенсоры, направленные на зону сражения.

— Хорошо, что нас там не было! — воскликнул Оскар.

Уилсон взглянул на дисплей, по которому продолжали разлетаться бесформенные обрывки облученной материи. Это напомнило ему смешные взрывы в блокбастерах его юности, где накачанные стероидами звезды Голливуда убегали от взрывной волны.

— Оборона, — задумчиво произнес он, — способны ли наши силовые поля отразить такую атаку?

— Первый залп, возможно, сэр. Но затем нам бы пришлось чертовски трудно.

— Спасибо.

Он повернулся к Оскару и едва заметно кивнул. Они вышли в комнату для совещаний старших офицеров и включили затемнение прозрачной стеклянной перегородки. На экранах вокруг длинного стола мерцали красные и синие линии диаграмм.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — заговорил Уилсон, присаживаясь на угол стола.

— Нетрудно догадаться. Я твердил об этом с того момента, когда исчез барьер. Мы должны вернуться. Последние события изменили изначальный сценарий миссии. Наш полет должен был быть только исследовательским. Теперь все иначе.

— Знаю, знаю. — Уилсон провел рукой по волосам, отросшим намного длиннее, чем ему нравилось. — Но нам до сих пор неизвестна причина их изоляции, так же как и кто является создателем барьера. А ведь нас послали, чтобы выяснить именно это. По моему мнению, мы не выполнили задание.

— То сражение предельно ясно указывает на причину изоляции. Мне этого вполне достаточно.

— Может, и так, но нельзя же возвращаться домой, имея на руках одни предположения. Я хочу полной уверенности.

— Уилсон, тебе стоит побеспокоиться не о цивилизации Дайсона. Почему барьер уничтожили именно для нас? Это тебя не тревожит?

— Конечно, тревожит. Но о барьере нам сможет рассказать обитающий здесь народ.

— Мы не в состоянии их об этом расспросить, это слишком рискованно. Человечество за всю свою историю взорвало лишь пять ядерных боеголовок, да и то сгоряча. Этому способствовали необычные и чрезвычайные обстоятельства. В этом же сражении всего за тридцать минут было взорвано восемьсот семьдесят две термоядерные бомбы, и половина из них сопровождалась колоссальным выбросом энергии. Они опасны, Уилсон. Очень, очень опасны.

— Характер применяемого оружия в любом конфликте определяется зоной боевых действий и доступными технологиями. Если бы атака была направлена против нас, я, не задумываясь, пустил бы в ход наше ядерное оружие. Это было бы адекватной реакцией. Неужели мое желание исполнить свой долг характеризует всю человеческую расу как банду опасных убийц?

— Ты передергиваешь. Мне все это не нравится. Мы должны вернуться — я настаиваю.

— Мы не можем вернуться. Несмотря на все неожиданности, мы должны выполнить то, ради чего были посланы сюда. Исследования и перспективы, Оскар. Мы не вправе повернуть назад. Это было бы недостойно человечества. Я намерен санкционировать пробный удаленный контакт.

Оскар прикрыл глаза и удрученно вздохнул.

— Ладно. Это твой выбор, и я его поддержу. Но не могли бы мы соблюдать предельную осторожность?

Уилсон улыбнулся.

— Поверь, мы будем настолько осторожны, что ты сможешь заподозрить меня в паранойе.

На следующем совещании руководителей групп они выработали порядок действий, основываясь на протоколах Содружества для контактов с чужаками и адаптируя их для сложившейся уникальной ситуации.

— Я хочу выяснить о чужаках Дайсона все, что только возможно в условиях скрытности, — сказал Уилсон. — После проявленной ими агрессивности я отказался от намерения перевести «Второй шанс» на орбиту вокруг планеты или одного из спутников. Бог знает, какое оружие имеется у них на орбите вокруг населенных объектов.

— Первым шагом в изысканиях будет высадка контактной группы на пустынный объект — какой-нибудь покинутый населенный пункт или разрушенный корабль, — продолжил Оскар. — Что-нибудь такое, что позволит нам узнать, как они живут, дать представление об их физическом облике и культуре. Если нам повезет, мы сможем найти какие-нибудь электронные хранилища памяти. Выбор объекта обуславливается обязательным условием: он должен находиться не менее чем в пяти миллионах километров от любого обитаемого поселения или корабля. В чрезвычайной ситуации мы сможем развить ускорение в 5 g, а это значительно меньше, чем у кораблей, летающих вокруг. Наше единственное тактическое преимущество — это сверхсветовая скорость. В любом случае хотелось бы исключить вероятность преследования, поэтому все процедуры должны вестись с минимальным уровнем излучений.

— До начала этого этапа исследований я бы хотел рассмотреть возможные варианты реакции чужаков в случае нашего обнаружения, — сказал Уилсон. Он обвел взглядом сидящих за столом, пока не остановился на Эммануэль Вербеке, специалисте по культурам чужаков. — Вы готовы высказать ваши предположения относительно этой цивилизации?

— Очень мало сверх того, что очевидно всем, — ответила она. — Все, что мы видели, соответствует нашим стандартным представлениям об обществе, не имеющем доступа к сверхсветовым технологиям. Они достигли логически обоснованного успеха в развитии в пределах своей звездной системы. Произошедшее сражение вызывает некоторое недоумение: при таких очевидных достижениях в колонизации можно было ожидать большей стабильности. Однако при недостатке сведений об их культуре было бы несправедливо придавать этому конфликту решающее значение.

— В дешифровке их сигналов мы успеха не добились, — доложила Анна. — И это меня беспокоит. Никто не ожидал, что алгоритмы СИ позволят сразу же приступить к переводу, но в некоторых областях я ожидала большего.

— В каких именно? — поинтересовался Оскар.

— К примеру, в отношении видео- иголографических сигналов. Такого рода информация форматируется по одним и тем же принципам, даже если используются ультрафиолетовый или ультразвуковой спектры, но мы не обнаружили ничего подобного. Их сообщения бессистемны и, что еще более странно, содержат аналоговые сигналы. Принимаемое нами огромное количество передач ничуть не помогает. Наоборот, при наложении друг на друга они подвергаются сильным искажениям. За прошедшее время я должна была бы продемонстрировать вам образцы их речи, но даже этого сделать не могу.

— Очень странно, что мы до сих пор не знаем, как они выглядят, — сказала Эммануэль. — Если бы ситуация была обратной и чужаки подошли бы близко к Содружеству, из наших передач они быстро получили бы необходимые сведения.

— Мы все записываем, — продолжила Анна. — Если сумеем наладить контакт и обитатели системы Дайсона захотят с нами разговаривать, мы поймем, какие каналы они используют для общения. После этого можно будет начать трансляцию уже записанных сигналов. Это поможет в том случае, если они обнаружат наше присутствие и ограничат передачи в интересах секретности. Полученные на сегодняшний день записи позже могут оказаться весьма ценными.

— Ты хочешь сказать, что мы их подслушиваем? — спросил Уилсон.

— Фактически да.

— Ладно, не вижу в этом никаких проблем.

— Если они поймут, что мы скрываемся поблизости, надо ли нам опасаться атаки? — спросил Оскар.

— Если бы я была на их месте, я бы проявила любопытство, — ответила Эммануэль. — Но это дело личное. Кроме того, это человеческая точка зрения. Основываясь на полученных данных, их реакцию предсказать пока невозможно.

— В таком случае будем продолжать исследования исходя из худшего сценария, — сказал Уилсон. — Контактная группа будет вооружена и получит право открыть огонь в случае угрозы, а «Второй шанс» после пересечения границы бывшего барьера будет на военном положении.

На лице Оскара появилось удовлетворенное выражение — впервые за все время после исчезновения барьера.

— Анна, у тебя есть соображения, с чего мы могли бы начать? — спросил Уилсон.

— Да, есть. Недалеко от нас находится несколько разбитых кораблей. — Она с беспокойством оглянулась на Оскара. — Это доказывает, что обитатели Главной Альфы нередко воюют друг с другом. Думаю, нам следует соблюдать чрезвычайную осторожность.

— Мы так и сделаем, — с ободряющей улыбкой заверил ее Уилсон. — Ты уже нашла для нас подходящий объект?

— Думаю, да.

Никто ничего не говорил, но во время прохождения за линию бывшего барьера все члены экипажа не могли скрыть своего беспокойства: не восстановится ли он, заперев их внутри?

Направленный назад гисрадар исследовал космос и гиперпространство. Никаких возмущений квантового поля и пространственно-временного состояния зарегистрировано не было. Вокруг Темной Крепости ничего не изменилось.

За линией барьера они выждали еще час, и только тогда Уилсон отдал приказ:

— Ладно, Ту Ли, берем курс на скалу.

— Есть, сэр.

Неподалеку от капитанского мостика, в помещении контактной группы, ждал своего часа Макклейн Гилберт. В отличие от рубки, здесь было всего два пульта, зато электронных табло имелось великое множество. За тремя длинными столами разместились почти все сорок человек его команды, и каждый терпеливо вглядывался в пустые экраны. Отсутствие текущей информации с датчиков наблюдения не могло унять волнение, казалось растворенное в самом воздухе. Оно сказывалось в резких перепалках между друзьями, в постоянных нарушениях субординации, в небрежно брошенных на столы пакетах воды и в отсутствии обычных грубоватых шуточек. Контактная группа наконец-то вступала в игру.

До сих пор они оставались самым бесполезным подразделением на борту и постоянно заглядывали через чье-то плечо, следя за бесконечными потоками информации, поступающими на корабль. Теперь их терпение будет вознаграждено.

Оскар вошел в комнату в тот момент, когда «Второй шанс» выходил из червоточины. Мак помахал ему рукой, указывая на свободное кресло рядом с собой, и они вместе наблюдали за тем, как рассеивается голубой туман, уступая место очертаниям скалы, к которой они направлялись. Анна, обнаружившая этот астероид, назвала его Бастионом. Длинный осколок скалы с какой-то станцией на вершине. Его напоминающий башню силуэт и расположение на высоте в полторы а. е. над внешней орбитой газового гиганта вызывало ассоциации с древней имперской сторожевой вышкой, откуда гарнизон высматривал возможную угрозу своей цивилизации.

— Похоже, мы не ошиблись, сочтя станцию необитаемой, — сказал Оскар. — К счастью.

Пассивное сканирование дальнего радиуса действия не выявило инфракрасного излучения. Не было замечено ни нейтринных потоков, ни электромагнитных волн, а быстрое вращение скалы — с периодом в двадцать шесть минут — позволило предположить, что станция была уже давно покинута своими хозяевами. Скорее всего, павшими в какой-то древней битве.

На экране стали появляться изображения, сопровождаемые скудным ручейком данных, и Мак подумал, что ученые были правы. Скала имела форму острого лезвия; при длине более километра в поперечнике она не превышала и двухсот метров. Все ее поверхности выглядели гладкими и, казалось, обладали острыми краями. Этот осколок явно отлетел от какого-то астероида, и потом про него просто забыли.

— Это, наверное, был ужасный взрыв, — равнодушно произнес Мак. — Мы еще не видели, чтобы они что-нибудь строили на мелких астероидах.

Сама станция держалась на широком конце осколка. Составляющие ее кубы, пирамиды и полусферы из полититанового композита, когда-то чрезвычайно прочные, после столетий пребывания в условиях открытого космоса стали пористыми и хрупкими, словно фарфор. Появившиеся трещины обнажили ребра перекрытий, а цвет после бесчисленных микрометеоритных дождей и молекулярной эрозии стал грязновато-серым. Между крупными секциями мелькали остроконечные грибовидные сооружения из ударопрочного пластика и металлокерамики. Они тоже уже начали разрушаться и расслаиваться на тонкие длинные полосы, свисающие из неровных пробоин.

— По крайней мере, не будет трудностей с проникновением внутрь, — сказал Оскар. — Здесь больше дыр, чем стен.

— Да, на верхних уровнях все так и есть. Нижняя часть сохранилась лучше. А вот и глубокое сканирование.

Они одновременно склонились над небольшим голографическим экраном, где появилась трехмерная схема внутренних помещений станции.

— Какой-то сюрреалистический лабиринт! — воскликнул Оскар. — Похоже на промышленные очистные сооружения. Это ведь сплошные трубы, не так ли?

— Или коридоры, или норы. Помнишь гнезда джарро на Тандиле? Пока не вылетел рой, мы думали, что это просто красивые коралловые наросты.

— Да, возможно. — Оскар широко улыбнулся. — Выяснить истину можно только одним способом.

— Верно. Послать нас на эту грязную работенку. Беспроигрышный вариант.

— Еще бы! А я просто поболтаюсь тут — вероятно, закажу в столовой какое-нибудь изысканное блюдо, потом подключу популярную пьесу ВСО. А вы можете вдоволь там поразвлечься в своих костюмах-облепушках.

— Зато, когда я ступлю на этот обломок скалы и установлю контакт с чужаками, в истории останется мое имя, а не твое.

— Да-да-да. Тщеславие — самый страшный грех. А что, мистер Легенда, какими будут ваши первые слова, когда эта фотогеничная нога коснется грунта?

Мак принял задумчивую позу.

— Я думаю, что-то вроде: «Черт, теперь я понимаю, почему перед работой в этом скафандре не следует есть карри».

— Великолепно. Наверняка станет поговоркой.

Мак усмехнулся и встал из-за стола.

— Так, теперь все навострите глаза и уши. Наш капитан в целях безопасности намерен остановиться в сотне километров от Бастиона, а это значит, что нам потребуются челноки. Предварительную разведку я проведу лично с группой С. Главная задача первого вылета — оценить вероятность нежелательных встреч. Если она окажется равной нулю, мы приступим к предварительному осмотру. Для составления подробного плана Бастиона будут работать три группы. Как вы видите, там полно труб и тоннелей, куда довольно трудно забраться. На этот раз будем заниматься археологическими изысканиями, что сильно отличается от нашей привычной работы. Нам необходимо узнать, как чужаки выглядят, что едят, что пьют, за кого голосовали, выигрывала ли их команда Кубок и тому подобное. Так что вам предстоит разыскивать любые предметы, с помощью которых будет возможно приоткрыть окно в их культуру. Группы В и F, я хочу, чтобы вы сосредоточились на электронике, оптике и любых других устройствах. Если там обнаружатся хоть какие-нибудь фрагменты системной памяти, их необходимо скопировать и передать на корабль. Все понятно?

В комнате раздался одобрительный гул голосов.

— Отлично. Группа С, идете со мной одеваться. Отправление челнока через тридцать минут. Ну а пока мы там ползаем, общее наблюдение будет осуществлять Оскар. Это значит, что он станет смотреть на наши задницы из этого уютного кабинета. Я уверен, что вы не забыли правила: все решения принимает только он, и я не хочу, чтобы приказы приходилось повторять или чтобы кто-то без его ведома поворачивал за угол только потому, что там интересно. Если будут какие-то сомнения, сначала советуйтесь с Оскаром. Группа А, во время первого вылета вы следите за мониторами. Группы В, D, Е, если у нас все пройдет благополучно, вы на очереди. Надеюсь, вы успели хорошо отдохнуть.

Мак повернулся к выходу, но Оскар поймал его за руку.

— Знаю, все думают, что я помешался на этом барьере, — тихо сказал Оскар, — но, пожалуйста, будьте осторожны.

— Не беспокойся. Трус — мое второе имя.

Прошло уже полных двадцать четыре часа с момента высадки Мака на Бастион, когда Дадли Боуз наконец получил шанс вернуть хотя бы часть своей славы. Он-то рассчитывал, что в составе группы А будет в числе первых людей, встретившихся с дайсонами. Но этого не произошло. Макклейн Гилберт его опередил.

Перед стартом Дадли считал свое назначение в контактную группу умным ходом. В конце концов, Уилсон и его старшие офицеры не могли отрицать, что он был первым экспертом Содружества по Паре Дайсона, хотя бы с точки зрения астрофизики, а степень инженера, полученная им в первой жизни, расширяла его кругозор в практической области, так что он был очевидным кандидатом в контактную группу наряду с учеными-исследователями.

Тем не менее до сих пор его знания не нашли своего применения. Он мало что понимал в квантовой природе барьера — единоличное управление астрономическим факультетом в университете не оставляло ему времени, чтобы следить за достижениями теоретической физики. Даже тогда, когда внутренность Темной Крепости предстала перед ним как на ладони, никаких предположений относительно природы этого гигантского сооружения у него не возникло.

Пока команда «Второго шанса» занималась исследованиями Темной Крепости, Дадли Боуз большую часть времени проводил в своей каюте, записывая свои личные размышления. Контракт, заключенный им с «Вэб-ньюс» на Гралмонде, требовал квалифицированного изложения поступающей на космический корабль информации, да еще написанного доступным языком. Так что он собирал полученные за день данные, чтобы изложить их в самой простой форме. В этом ему очень пригодился опыт лектора, умеющего разделить сложнейшую теорию на удобоваримые для любого студента фрагменты, а также недавнее общение с журналистами на презентациях и всевозможных торжествах.

Бастион же предоставил ему возможность подняться на новую высоту. Участие в работе контактной группы физически переносило его на передний край завоеваний человечества. Он, Дадли Боуз, вплотную приблизится к тайне Пары Дайсона.

Но потом пришел Макклейн Гилберт, объявил распределение по группам, и Дадли пришлось ждать еще целые сутки. Когда наконец подошла его очередь, он снова оказался в роли второстепенного наблюдателя: ему пришлось смотреть через камеру челнока, как Макклейн Гилберт парит над гигантским сооружением чужаков, и выдавать банальности вроде следующей тирады: «Вот оно! Теперь счет идет на мгновения. Есть! Контакт. Как сильно эта миссия отличается от ставших уже привычными контактов с чужими мирами. Обычно разведчики ККТ выходят из червоточины и твердо ступают по незнакомой земле. Здесь же, как вы видите, моему другу Маку приходится буквально висеть, ухватившись рукой за край пробоины. Но вот он направляет свой прожектор внутрь станции. Теперь вы можете получить первое представление о новой незнакомой вселенной».

По правде говоря, первый осторожный обход Мака оказался довольно скучным. Всем было ясно, что станция давным-давно покинута. Полититановый корпус еще хранил следы радиоактивности, и, судя по периоду распада, взрыв произошел около двухсот одиннадцати лет назад.

«Итак, внутри не могло сохраниться ничего живого. А если что-то там и есть, то эти организмы существенно отличаются от всего, что нам известно».

Само сооружение не вызвало особого удивления, поскольку принципы строительства были универсальными. Корпус состоял из нескольких слоев: несущая стена, термоизоляция, конструктивное усиление и кабельные каналы. Были высказаны первые догадки о том, что куб, в который проник Мак, когда-то являлся жилым отсеком: в нескольких внутренних перегородках имелись прямоугольные люки.

«Отверстия в поперечнике составляют около двух метров — это больше, чем двери в домах людей, а это означает, что дайсоны крупнее нас».

Могли бы и сами об этом догадаться. Время от времени Дадли испытывал настоящую ненависть к тому, чем ему приходилось заниматься.

Выходы почти из всех отсеков вели в широкий извилистый коридор-тоннель, исчезавший в глубине станции, и затворов на них не было. Луч фонаря на шлеме Мака высветил выступавшие из стен восьмиугольные блоки. На них, вероятно, когда-то давно стояло оборудование. Сейчас на платформах остались только пустые скобы и шпильки. «Все вывезено подчистую. Тот, кто выиграл сражение, забрал трофеи с собой».

Вся задача первого выхода Мака состояла в обзоре пустых помещений и длинных темных тоннелей. Судя по первым впечатлениям, станция оказалась скорее непригодной, чем ненужной. Радиоактивность пропитала ее насквозь, и первоначальное назначение было утрачено.

Унылый вид скалы на фоне звездного неба только укреплял это мнение в голове Дадли. Все было таким серым, что станцию и камень было почти невозможно отличить друг от друга. И только челнок, зависший над кубом, отливал серебром и непрерывно мигал зелеными и красными огнями. Их свет мерцал в поцарапанном перспексе иллюминатора, перед которым Дадли одевался.

— Шлем.

— А?

Дадли обернулся и на противоположной стороне прохода увидел Эммануэль Вербеке, надевавшую шлем.

— Пора надевать шлем, — сказала она.

— Да. Конечно.

Он благодарно ей улыбнулся и снял свой шлем с подлокотника кресла. После старта с Аншана он немного сблизился с Эммануэль и теперь был рад оказаться ее напарником в группе. Впрочем, он редко встречался с ней в часы, когда она была свободна от дежурств и занималась тренировками. Он до сих пор беспокоился о своем состоянии: все члены экипажа, кроме него, прошли процедуру омоложения не менее десяти лет назад. В составе экипажа он официально числился пожилым человеком, а прежняя надежда на соответствующее возрасту уважение быстро рассеялась.

Во время маневрирования перед стыковкой маломощные двигатели челнока работали почти непрерывно, и в кабине стоял такой грохот, словно кто-то бил по корпусу огромным молотом. Дадли нахлобучил на голову прозрачный шар шлема и слегка покачал головой. Выступавшие зажимы быстро сомкнулись, и тогда он застегнул механическую защелку. Эл-дворецкий немедленно инициировал последнюю проверку и подтвердил герметичность скафандра.

Перед входом в шлюз Дадли активировал защитное поле. Группа С в полном составе и трое членов группы А уже стояли на решетке фюзеляжа перед внешним шлюзом. Перед тем как вытащить из багажного отсека маневровый ранец, Дадли не забыл надежно закрепиться. Сам Макклейн Гилберт поддерживал его ранец, пока Дадли просовывал руки в ремни. Агрегат плотно прилип к его скафандру, и стропы из плайпластика обвились вокруг тела.

— Ты в порядке? — спросил Мак.

Его шлем вплотную приблизился к голове Дадли, так что можно было заглянуть в глаза сквозь серебристую пелену.

— Конечно.

Как бы он ни храбрился, от мысли о выходе в открытый космос в чужой звездной системе его сердце противно вибрировало, а телеметрические показатели передавались Маку. Дадли оглянулся и отыскал вселяющий уверенность свет «Второго шанса». При виде этой звезды дышать стало немного легче. Он перевел взгляд дальше, стараясь среди незнакомых созвездий отыскать знакомые контуры.

Группа С запустила двигатели и уже собралась в сотне метров над Бастионом. Дадли помог Эммануэль надеть маневровый ранец, и в ответ она показала два поднятых больших пальца. Ему понравилось, Дадли почувствовал себя полноправным членом команды.

— Так, пока все снаружи, — объявила Франческа Ролинз, командир группы С, — прошу убедиться, что вы не оставили в челноке инструментальные сумки. Можете стартовать по готовности. Ориентируйтесь на маяк, укрепленный на станции чужаков. Там мы перегруппируемся и двинемся внутрь.

Дадли проверил пристегнутую к поясу цилиндрическую сумку. Его коллеги уже начали подниматься над фюзеляжем, оставляя миниатюрные белые облачка газа, едва заметные в тусклом свете звезд. Виртуальной рукой он взялся за джойстик ранца и передвинул его вперед. Газ тихонько заурчал и завибрировал вдоль спины, а затем ноги Дадли оторвались от решетки, и он поплыл прочь от челнока. Под действием адреналина, хлынувшего в кровь, сердце снова зачастило. Дадли не мог поверить, что он это сделал. Еще в первой жизни во время каникул он решился полететь на параплане. Доверив свою жизнь куску материи, он вместе с инструктором прыгнул с вершины скалы и не переставал молиться, чтобы выдержали стропы. Ужас и восторг, пережитые им тогда, невозможно было сравнить ни с какими другими чувствами. Вот и сейчас он ощущал нечто подобное, только во сто крат сильнее.

Как и раньше, он заставил себя расслабиться, смирившись с неизбежностью. Только через некоторое время он убедил свой организм, что все в порядке, что скафандр и маневровый ранец работают отлично и уберегут его от опасностей. На его лице под шлемом расплылась безумная усмешка. Свободной рукой Дадли коснулся иконки микрофона и ввел секретный код.

«Я приближаюсь к таинственной станции чужаков, названной нами Бастионом. Мы уже пришли к единому мнению, что название дано ошибочно. Это никакой не сторожевой пост, а лишь мрачные останки производственного предприятия, разрушенного во время конфликта после применения ядерного оружия. Я не могу не сожалеть о том, что силы и средства, потраченные на возведение подобного сооружения, пропали напрасно из-за примитивной несдержанности. Чужаки Дайсона многого достигли, и я признаю, что они во многом нас обогнали в области технологий, но, надеюсь, они смогут научиться у нас улаживать свои споры и конфликты».

Это пригодится по возвращении домой. Очень важно дать аудитории почувствовать свое превосходство.

Графическое отображение курса в виртуальном поле зрения показало, что он отклоняется от маяка в сторону. Дадли откорректировал движение. Слишком сильно. Пришлось повернуть джойстик в другую сторону. Именно от этого предостерегала его внедренная память. Он никак не мог совместить знания и автоматические рефлексы, поэтому двигался вперед, сильно петляя и выбрасывая газ из каждого сопла.

К тому времени, когда он наконец добрался до маяка, Франческа Ролинз со своей группой уже направилась к пробоине. Дадли, оказавшись внутри, внимательно осмотрелся, но в помещении не было ничего особенного. Простая коробка из голубовато-серого металла, в которой метались лучи фонарей. На принадлежность к миру чужаков здесь не указывало ничего.

— Теперь, когда мы все внутри, я не могу еще раз не предупредить об осторожности, — сказала Франческа. — Оперативный штаб следит за каждым из нас персонально, но они не в состоянии исправить наши ошибки. Единственный выход — не допускать ошибок. Мы никуда не торопимся и будем искать, пока не обнаружим необходимую информацию, так что не увлекайтесь. Группы В, D и Е уже обследовали все до пятого уровня и дошли до секций, обозначенных на ваших картах как A-три и A-восемь. На этом участке они смонтировали реле связи, а вы, как только выйдете за его границы, должны установить свои коммуникаторы, поскольку эти стены блокируют наши сигналы. Не допускайте мертвых зон, особенно в соединительных тоннелях. Мы все время должны оставаться на связи, понятно? Хорошо, вы все получили свои задания, можно приступать.

Дадли вызвал в виртуальном поле зрения трехмерный план и сопоставил с ним расположение большого входного тоннеля. Оранжевая линия обозначала его маршрут. Он активировал инерциальную навигацию и отцентровал ее по маяку.

— Ты готов? — спросила Эммануэль.

— Думаю, да.

Он уставился на черную впадину, служившую входом в тоннель, по которому они должны были спуститься на пятый уровень. Диаметр отверстия почти три метра. «Это указывает на то, что дайсоны могут быть крупнее нас… идиот. Хорошо, что они не маленькие, так что клаустрофобия нам не грозит. По крайней мере, не сразу».

В другом углу помещения Франческа уже исчезала в извилистом тоннеле, ведущем к секции А8. Дадли подлетел к обозначенному на его карте проходу и схватился рукой за край, чтобы выровнять положение тела. Прожектор на шлеме разогнал темноту, открыв широкую трубу со стенами из композитного углерода, покрытыми тонкими трещинами и шершавыми вздутиями. Метров через пять труба плавно изгибалась влево и уходила вниз. Дадли легонько оттолкнулся от пола, поднялся до уровня отверстия и нырнул в тоннель.

«И в неизвестность».

* * *

— Сэр, нам посылают сигналы! — воскликнула Анна. — Датчики зарегистрировали лазерные и микроволновые излучения, направленные прямо на нас. Источник находится на орбите Главной Альфы, на одном из спутников.

— Черт возьми! — буркнул Уилсон. — Ты уверена? Не могли эти сигналы предназначаться кому-то позади нас?

— Нет, не думаю. Позади нас никого нет. Все три луча пересекаются здесь, и их направление не меняется. Так что их цель — это мы.

Уилсон поспешно переключил сигналы на экраны своего пульта. Даже после самой тщательной фильтрации в сетях СИ они отображались путаницей синусоидальных волн и фрактальных контуров.

— Это похоже на сигналы, которыми они обмениваются между собой?

— Да, сэр. Выглядит точно так же.

— Может, они не поняли, что мы для них чужие?

— Они должны догадываться, что мы не из их звездной системы, — сказал Танде. — Ведь после падения барьера они могут ожидать контактов с теми, кто его поставил. Они наверняка настороже.

На лазерный луч настроили один из оптических датчиков. Яркая рубиновая точка затмила ореол ядерных взрывов вокруг планеты. Уилсон смотрел на нее с растущим сожалением о том, что до сих пор не в состоянии понимать дайсонов.

— После падения барьера они ожидали нашего появления или корабль других чужаков?

— Это было бы логически оправданно.

— Но если у них нет гисрадара, как они могли нас обнаружить?

— Гипердвигатель червоточины создает мощные гравитонные толчки и возмущения в квантовом поле. Кроме того, наши ядерные реакторы испускают нейтринные потоки.

— Совсем незначительные, — вставила Анна. — Я держу ядерную систему всего на паре процентов мощности. Основной источник энергии для нас — это нуль-батареи, а они надежно экранированы.

— Капитан, вся эта система буквально нашпигована продуктами незнакомой нам технологии, — сказал Танде. — И если они действительно так агрессивны, как мы думаем, здесь должно быть множество следящих систем. Не удивлюсь, если они нас обнаружили.

Уилсон снова посмотрел на большие экраны. Они оба транслировали изображения Бастиона. Первоначальные сожаления капитана постепенно переросли в тревожное беспокойство.

— Анна, подключи развертку гисрадара. Есть там что-нибудь?

После первичного сканирования Бастиона они отключили все активные датчики, сведя к минимуму все виды излучения и перейдя практически в режим молчания. Уилсон до сих пор предпочитал оставаться незамеченным и спокойно накапливать информацию, пока люди не будут готовы к первому контакту. Такая стратегия давала им существенное преимущество.

— Вот черт! — воскликнула Анна. — Как я понимаю, эти восемь кораблей идут прямо на нас.

* * *

Дадли спустился по тоннелю вплоть до седьмого уровня. По пути ему попадалось множество перекрестков, откуда уходили второстепенные ответвления. Вся сеть переходов напоминала ему корневую систему, закрученную в сложную спираль. Продолжая спуск, он начал сознавать, что его трехмерный план не отражает и малой части этого бесконечного лабиринта. Постепенно в его голове сложилось впечатление, что это даже не переходы, а трубы. Их было слишком много, чтобы дайсоны пользовались ими для передвижения. Но назначение труб для него оставалось загадкой. В них не было ни клапанов, ни насосов, ни даже деталей крепления, где могло бы стоять оборудование. Он мог только предположить, что в трубах изначально имелись клеточные рукава или что-то вроде электромышц, увезенные отсюда вместе со всем остальным имуществом. До сих пор контактные группы так и не сумели обнаружить ничего ценного.

На седьмом уровне он плавно вылетел из тоннеля в помещение, напоминавшее по форме ломтик пирога. Здесь тоже не было никаких задвижек, только выходы в другие тоннели. Он опустил ноги на потрескавшийся пол, позволяя жгутикам на подошвах зацепиться за неровную поверхность. После тесного тоннеля открытое пространство вызвало у него вздох облегчения. Следом за ним появилась Эммануэль. Она оттолкнулась пальцами от края проема, описала плавный круг и тоже встала на пол. Дадли уже приклеивал на пустую опору портативный ретранслятор.

— Здесь тоже пусто, — доложила Эммануэль. — Прямой связи с другими помещениями нет.

— Хорошо, — откликнулся Оскар. — Третий выход ведет вниз, вглубь скалы. Наши схемы заканчиваются метрах в двадцати или около того. Дальше луч сканирования не проходит. Не хотите посмотреть, что там?

— Сделаем, — уверенно заявил Дадли.

Наконец-то что-то реально новое.

— Отлично, продолжайте. И не забывайте про ретрансляторы.

Дадли хотел ответить, что не забудет, но это было бы непрофессионально. По правде говоря, ему становилось спокойнее, когда в ушах раздавался голос Оскара. На него всегда можно положиться. Что-то вроде психологической страховочной сетки.

Он дал команду ботинкам разъединить сцепление с полом и двинулся к третьему выходу. Фонарь на шлеме осветил свинцово-серый тоннель, как две капли воды похожий на десятки уже пройденных. Этот проход исчезал внизу, закручиваясь против часовой стрелки. Дадли дал команду эл-дворецкому записывать маршрут и устремился вперед.

Метров через пятнадцать углеродистый композит на стенах сменился тонкой алюминиевой облицовкой, потемневшей от старости и кое-где потрескавшейся настолько, что стала видна скала. Изгибы тоннеля стали круче и начали повторяться регулярно. Дадли только что прилепил к стене ретранслятор, а уже через двадцать пять метров пришлось ставить следующий.

— Мой внутренний навигатор показывает, что это спираль, — сказала Эммануэль. — Мы спускаемся почти вдоль оси самой скалы.

— Оскар, на поверхности скалы есть какие-нибудь отверстия? — спросил Дадли. — Что-то вроде запасного выхода?

— Трудно сказать. Есть несколько трещин, куда могут выходить тоннели. Но проверять придется вам, ребята.

— Спасибо.

Они миновали еще пару поворотов и вышли к первому перекрестку. Дадли, направив фонарь вбок, увидел прямую трубу около семи метров длиной.

— Она ведет к другой стороне спирали, это короткий путь, — сказал он.

— Я так не думаю, — возразила Эммануэль. — Не тот угол. Эй, могу поклясться, вся эта шахта выстроена в форме ДНК. Две параллельные спирали с поперечными сшивками между ними.

— Может, ты и права. Оскар, я хочу кое-что проверить. Если мы поместим реле на другом конце этой сшивки, можно будет забрать его, если ниже отыщется еще одна такая же сшивка.

— Давай, Дадли, можно попробовать.

Дадли проскочил короткую трубу, довольный своим умением передвигаться в этих условиях. Тренировочные воспоминания наконец установились — несомненно, благодаря его врожденной ловкости. Он установил ретранслятор на второй спирали и поспешил назад.

* * *

Уилсон наблюдал за маленькими треугольниками, медленно передвигающимися по тактическому дисплею. Рядом с каждым значком мерцали цифры, отнюдь не улучшавшие настроение капитана. Головной корабль находился на расстоянии в восемьдесят два миллиона километров, а его ускорение приближалось к 8 g. Через три часа он уже будет здесь. Это само по себе было плохо, но еще хуже было то, что он никуда не сворачивал и не сбавлял скорость.

Все восемь кораблей стартовали со спутников и обитаемых астероидов в окрестностях газового гиганта, из ближайшего центра активности чужаков, расположенного в трех а. е. от «Второго шанса». Если головной корабль не затормозит, он прилетит сюда на скорости более семи с половиной тысяч километров в секунду. Ни один человеческий механизм в реальном пространстве не способен набрать даже малую долю такой скорости. Сейчас на оптическом дисплее главного телескопа «Второго шанса» он видел едва заметную струю выбросов реактивного двигателя, растянувшуюся на сотни километров позади мерцающей золотой точки. Любая молекула или заряженная частица, ударявшая в силовое поле, мгновенно сгорала, усиливая его и без того яркое свечение. Если корабль на такой скорости врежется во «Второй шанс» или в Бастион, взрыв на короткое время затмит даже солнце.

— Свернули только пятый и седьмой корабли, — сказала Анна. — Они включили торможение и намного отстали от остальных. Но с газового гиганта вылетели еще три корабля и направляются к нам перехватывающим курсом. С Главной Альфы, как мне кажется, к нам направляется еще пятнадцать кораблей. Пока рано делать выводы, но векторы их движения это подтверждают.

Уилсон, оценивая сложившуюся ситуацию, молча кивнул. Судя по векторам и позициям, все восемь кораблей первой флотилии вылетели с разных баз в течение нескольких часов, а они довольно далеко разбросаны друг от друга. Точка их назначения не вызывает сомнений. Хорошо, если это только приветственная делегация. Но вот их намерения?..

— Спасибо, — поблагодарил он Анну. — Оскар, немедленно отзывай контактные группы из Бастиона. Через полчаса они должны быть на борту «Второго шанса».

— Есть, сэр.

— Танде, я пытаюсь подобрать любую мирную или научную цель полета на такой скорости.

— Это невозможно, сэр. Таких целей быть не может.

— Так я и думал. Защита территории. Они ведь могли подумать, что мы из тех, кто установил барьер, и в этом случае ничего хорошего ждать не приходится. Если они не сбросят скорость, мы выйдем из этой системы. Я не хочу рисковать нашими жизнями и миссией в попытке установить контакт в боевых условиях. Гипердвигатель, немедленно подготовьте маршрут полета для возвращения в Содружество. Старт по моей команде.

— Есть, сэр.

— Анна, сделаем попытку установить контакт с первой флотилией. Если мы не можем их понять, может, хоть они нас поймут. Начинай транслировать стандартный вступительный пакет. Используй все частоты, на которых они нам сигналят. Попробуем сказать им, что это не мы поставили барьер.

— Капитан! — окликнул его Оскар.

Уилсону не хватало Оскара в рубке, но скрепя сердце он не мог не признать, что его помощник лучше других справился бы с исследованием Бастиона. Сейчас по тону Оскара он немедленно понял, что возникли неприятности.

— Да?

— У нас проблемы. Два члена контактной группы А не выходят на связь.

* * *

— Эта тоже уходит под другим углом, — сказала Эммануэль.

Они оба остановились перед пятой поперечной сшивкой и осветили ее своими фонарями. И снова перед ними открылся короткий прямой тоннель, выходящий в спиральную шахту. Возникло подозрение, что спиралей больше, чем две, возможно — четыре или пять.

— Думаю, надо придерживаться этой шахты, — сказал Дадли. — Давай выясним, куда она ведет, а потом будем наносить на план остальные.

Его инерционный навигатор показывал, что они находились уже на сто пятнадцать метров ниже седьмого уровня станции. От дополнительных ретрансляторов, размещенных на пересечениях, они до сих пор не получали сигналов, и определить конфигурацию спиралей оказалось невозможно.

— Оскар, можно продолжать?

— Да, идите дальше. Это самый интересный объект на всей станции.

Дадли оттолкнулся от пола. На алюминиевой обшивке имелось достаточно зацепок и неровностей, чтобы двигаться вперед. Ему не терпелось увидеть, куда ведет эта шахта. Дадли нутром чувствовал, что это очень важно. Эта часть отличалась от всей остальной станции. Чужаки могли что-то закачивать или выкачивать по этим трубам. Надо только найти, с чем соединяется тоннель, и у них будет первый ключ к пониманию чужой культуры. И отыщет его Дадли Боуз.

Он устремился дальше, скользя лучом фонаря по древнему металлу. В поисках понимания.

* * *

— Я не могу их вернуть, — сказал Оскар. — Ретрансляторы отказали. Мы не можем засечь даже несущую частоту.

— Проклятье! — Уилсон подключил свой пульт к дисплею контактных групп. — Когда пропала связь?

— Сразу, как только ты распорядился их отозвать. Невероятно. Ретрансляторы не могут отказать. Это простейшая схема.

На экране появилась трехмерная схема Бастиона с зелеными точками, отмечавшими местонахождение каждого исследователя. Все они двигались к маяку.

— Кто пропал? — спросил Уилсон.

— Вербеке и Боуз.

Уилсон ощутил вспышку гнева. «Конечно же, Боуз, больше некому». Но гнев быстро уступил чувству вины. «Он член моего экипажа, и у него отказало оборудование».

— Разве они не должны возвращаться при потере связи?

— Это установлено правилами. Даже если Дадли не слишком силен в теории, Эммануэль прекрасно это знает. Они, скорее всего, уже на пути назад.

— Как далеко они ушли от последнего работающего ретранслятора?

— Не знаю. Они установили по пути восемнадцать единиц, и с шестнадцати я до сих пор получаю сигналы. Значит, они находятся метрах в двадцати от работающего аппарата.

— Ладно, — напряженно кивнул Уилсон.

Он представлял, как разочарованы эти двое неожиданным сбоем, прервавшим их разведку. Возможно, они немного поспорили о необходимости немедленного возвращения; возможно, решили заглянуть еще на несколько метров вперед.

— Они могут выйти на связь в любую минуту, — добавил Оскар.

— Анна, Сэнди, от кораблей поступил какой-нибудь ответ?

— Нет, сэр, как это ни печально, — ответила Сэнди Ланьер. — Они продолжают идти тем же курсом. Никаких сигналов в нашем направлении.

— Проклятье! Ладно, начинаем кричать. Увеличьте мощность передающей антенны. Постарайтесь привлечь их внимание.

— Есть, сэр.

* * *

Макклейн Гилберт вылетел из тоннеля в помещение, где был установлен маяк. Перед ним в пробоину в стене вылетали члены контактной группы, оставляя за собой легкие завитки белесого газа маневровых ранцев.

— Ты засек их? — спросил он у Оскара.

— Нет. Ничего.

— Они должны вернуться с минуты на минуту. Черт возьми, Эммануэль знает, что делает. Сколько уже?

— Четырнадцать минут.

— Невероятно. Это не может быть простым сбоем ретрансляторов. С ними что-то случилось.

— Это неизвестно.

— Знаю.

Макклейн развернулся и, оттолкнувшись от стены, направился к тоннелю, ведущему прямо на пятый уровень.

— Что ты делаешь? — закричал Оскар.

— Помогаю им.

— Немедленно вернись на челнок!

— Мак, я с тобой, — сказала Франческа Роулинз.

Мак уже скрылся в тоннеле. Свет ее фонаря выхватил его спину из темноты.

— Я о них позабочусь, — ответил он Франческе.

— Они же из моей группы.

— Ладно.

— Мак, ради бога, — крикнул Оскар, — возвращайтесь к челноку, оба!

— Две минуты, Оскар. Честное слово, они ни на что не повлияют.

— Господи!

* * *

— Смотри, стена опять изменилась, — сказал Дадли.

Он остановился и направил свет фонаря на участок стены прямо перед собой. Эммануэль подлетела ближе.

Потрескавшийся алюминий превратился в россыпь отдельных обрывков, а между ними проглядывала желтая керамика с какими-то красными значками.

— Это что, их письменность? — спросила Эммануэль.

— Возможно. Оскар, как ты думаешь?

— Трудно сказать. Постарайтесь получить хорошее изображение.

— Сними это. — Дадли немного подождал. — Поняла? Зафиксируй. Вот это.

— Просто сделай снимок, — простонала Эммануэль.

* * *

— Мой бог! — Сэнди отпрянула от пульта, будто ее ударило током. — Сэр, ракетный залп! Головной корабль открыл огонь. Восемь. Девять. Двенадцать. Да, выпущено двенадцать ракет.

— В нас? — спросил Уилсон и сам порадовался, насколько спокойно прозвучал его голос.

— Четыре — в нас. Остальные направлены во второй, третий и шестой корабли.

Виртуальный палец Уилсона тронул иконку связи.

— Мак, Франческа, немедленно выбирайтесь оттуда. Я отзываю челнок через три минуты.

— Мы почти добрались до седьмого уровня.

— Чужаки открыли по нам огонь. Выбирайтесь. Я не буду повторять приказ.

— Есть, сэр.

— Другие корабли отвечают на залп, — доложила Анна. — Замечены запуски ракет с третьего, второго, пятого, шестого и четвертого кораблей. А вот и восьмой выстрелил. Головной корабль опять произвел залп. Больше ста ракет одновременно. Сэр, двадцать четыре из них направлены на нас. О боже, у них ускорение 15 g.

— Вот черт! — выругался Уилсон. — Пилот, доставьте нас к Бастиону. Надо поднять на борт челнок. Ту Ли, гипердвигатель готов?

— Да, сэр, — ответила Ту Ли. — В любой момент можем перейти на сверхсветовую скорость.

* * *

Виртуальная рука Мака передвинула джойстик вперед, насколько позволяла графика, и он пулей вылетел из станции в открытый космос. Сенсоры скафандра мгновенно засекли челнок, и в виртуальном поле зрения вспыхнула яркая красная линия маршрута. Мак устремился вдоль нее, не обращая внимания на желтые огоньки, предупреждающие о превышении скорости. Франческа не отставала, в точности повторяя его действия.

Из-за Бастиона вырвался слепящий белый луч. Мак вздрогнул, но спустя мгновение все понял — это был плазменный двигатель «Второго шанса», подогнавший корабль к скале. Они торопятся взять челнок в свое силовое поле.

«Этой задержки не должно было быть. Но я не мог оставить их, даже не попытавшись помочь. Я не мог. Кто знал, что так получится?»

В нескольких метрах от челнока он начал тормозить, постаравшись ногами погасить инерцию, но все равно сильно ударился. Шипы на подошвах вцепились в решетку фюзеляжа, предотвращая отскок. Рядом опустилась Франческа.

— Ты меня загнал, — проворчала она, поджав ноги и сильно изогнувшись.

— Давай! — крикнул Мак пилоту.

— Ты еще не внутри.

— Двигай, мы закрепились!

Пламя химической ракеты полыхнуло желтым и осветило пространство вокруг них.

* * *

Оскар поспешил на капитанский мостик и занял свое место за пультом. Уилсон поприветствовал его коротким взмахом руки. Он ждал, когда челнок окажется на корабле. И Жан Дювуа, и пилот челнока торопились преодолеть расстояние в тридцать километров как можно быстрее. Наконец на экране показалось маленькое суденышко, опускающееся на свою платформу и исчезающее в глубине ангара. Уилсон сжал кулаки, что привело к нарушению контакта с интерфейсом пульта.

— Связь появилась? — в десятый раз спросил он.

— Нет, — ответил Оскар. — Думаю, Мак прав. С ними что-то случилось.

— Что там могло произойти? Станция мертва. Мертва и давно остыла.

— Я не знаю.

— Зафиксирована детонация ракеты, — доложила Анна. — Вот и началось. Множественные взрывы. Невероятная мощность. Они используют рентгеновские и гамма-лучи, отклоняющие пульсаторы и чрезвычайно сильное эл-излучение. Бездна электронного оружия.

— Где это произошло?

— Рядом с третьим кораблем. Атакующие и заградительные залпы. Корабль все еще не поврежден, лишь немного изменяет курс.

Уилсон перевел взгляд на передний экран, отслеживавший двадцать четыре ракеты, несущиеся им навстречу с ужасающей скоростью.

— Надо уходить, — негромко произнес Оскар.

— Ты прав.

На платформе появился второй челнок. Пилот-доброволец был готов стартовать в любой момент, если появится хоть какой-нибудь сигнал от Вербеке или Боуза.

— Зарегистрированы еще запуски ракет, — объявила Анна. — Сейчас произойдет следующая серия взрывов. На этот раз около пятого корабля.

— А на наши сигналы есть ответ? — спросил Уилсон.

Сэнди покачала головой.

— Детонация! — крикнула Анна. — Черт, это разминка перед Армагеддоном!

— Уилсон, — настойчиво окликнул Оскар, — пора!

Капитан Уилсон Кайм в последний раз посмотрел на стратегический дисплей. Ракеты были уже близко, и их разрушительные характеристики до сих пор оставались неизвестными. Он рисковал поставить под угрозу корабль и весь экипаж. Все присутствующие следили за ним, и на их лицах, как и у него самого, застыло выражение разочарования, сожаления и вины.

— Гипердвигатель, возвращаемся домой, — приказал Уилсон.

Глава 15

Двери лифта плавно разошлись, и капитан полиции Хоше Финн вышел в знакомый вестибюль. Но на этот раз ему не пришлось заранее предупреждать о своем приходе — двойные двери пентхауса Мортона были открыты настежь. В просторной двухуровневой гостиной стояли большие плоские тележки на колесах, вдоль стен громоздились пластиковые упаковочные ящики. Процесс упаковки в них мягкоймебели уже начался, и вместе с ними укладывались мелкие предметы интерьера, тщательно завернутые в листы поролона. Однако, после того как были заполнены три первых ящика, процесс уборки застопорился. Универсальные роботы, занимавшиеся этой работой, замерли после инцидента с волновым ножом для мяса, причем некоторые даже не выпустили вещи из манипуляторов. Два младших менеджера из Национального банка Дарклейк-сити, назначенного исполнителем по взысканию долгов, заметно нервничали в ожидании на оставшемся диване. Диспетчер транспортной компании устроился на каменном ограждении камина, пил чай из своего термоса и едва заметно усмехался.

— Где она? — спросил Хоше.

Его известность в унисфере избавила от необходимости предъявлять новенькое удостоверение капитана полиции. Все и так его знали.

— Вон там. — Один из банковских служащих показал на дверь кухни. — Арестуйте эту сучку.

Хоше приподнял бровь, стараясь сохранить скучающее выражение лица, — именно так в некоторых ситуациях Паула Мио добивалась значительного успеха.

Судебный исполнитель, к его немалому удовольствию, заметно смутился.

— Она нам угрожала, — выпалил он. — И повредила одного из универсальных роботов. Мы потребуем за него компенсацию.

— Сильно повредила? — спросил Хоше.

— Понятия не имею, — буркнул диспетчер поверх стаканчика с чаем. — Я не вмешиваюсь. Психи не по моей части.

— Я тебя за это не осуждаю, — сказал Хоше. Дверь в кухню была слегка приоткрыта. — Меллани? Это Хоше Финн. Ты помнишь меня? Мне надо с тобой поговорить.

— Убирайтесь! — крикнула девушка. — Проваливайте все отсюда!

— Ну же, Меллани, ты ведь знаешь, что я не могу уйти. Мы должны поговорить. Только ты и я. Никаких констеблей, даю слово.

— Нет. Не хочу. И не проси.

У нее перехватило горло. Хоше вздохнул и шагнул к кухонной двери.

— Ты могла бы по крайней мере предложить мне стаканчик. Раньше здесь всегда предлагали выпить. А где дворецкий?

Долгое время стояла тишина, потом раздалось сдавленное всхлипывание.

— Ушел. Они все ушли, все.

— Ладно, сам найду выпивку. Я вхожу.

Хоше заглянул за дверь — все еще настороженно, хотя и не ожидал реальной угрозы.

Кухня, под стать всему пентхаусу, была огромной и роскошно обставленной. Все рабочие поверхности были из серо-розового мрамора, дверцы под ними — из полированного дерева. Над столами, за прозрачными створками шкафов, виднелись дорогие сервизы из фаянса и стекла. В поисках Меллани ему пришлось обогнуть стол размером с небольшой плавательный бассейн. Она сидела на полу в углу, тесно прижавшись спиной к стене, словно мечтала выскочить. Прямо перед ней на терракотовых плитках лежал мясной нож с волновым лезвием.

Хоше подумал, что надо бы сесть рядом с девушкой, демонстрируя поддержку и сочувствие, как учили на занятиях, но он еще недостаточно похудел, чтобы проделать это непринужденно. Поэтому он просто прислонился к мраморной столешнице.

— С этими ножами надо быть поосторожнее, — сказал он. — В неумелых руках они могут быть опасными. Если хорошенько прицелиться, можно изрубить в лапшу не одного судебного исполнителя.

Меллани подняла голову. Ее темно-рыжие волосы сильно растрепались, от слез по щекам протянулись липкие следы. Но даже сейчас она выглядела великолепно. Пожалуй, именно сейчас: классический образ расстроенной девицы.

— Что?

Он печально усмехнулся.

— Не важно. Тебе ведь известно, зачем пришли эти люди?

Она кивнула и снова повесила голову.

— Меллани, пентхаус теперь принадлежит банку. Ты должна подыскать себе другое пристанище.

— Это мой дом, — всхлипнула она.

— Мне очень жаль. Хочешь, я отвезу тебя к родителям?

— Я хотела подождать его здесь. Когда он вернется, все опять будет как прежде.

Ее слова потрясли Хоше, как ничто другое в этом деле.

— Меллани, судья дал ему сто двадцать лет.

— Мне все равно. Я дождусь. Я люблю его.

— Он не достоин тебя, — искренне сказал Хоше.

Она опять подняла голову и удивленно взглянула на него, словно не понимая, с кем говорит.

— Если хочешь его ждать, это твое решение, и я отнесусь к нему с уважением, — продолжил он. — Хотя мне бы очень хотелось тебя отговорить. Но ждать здесь ты не сможешь. Я понимаю, как это ужасно, когда люди из банка приходят и начинают все вывозить. Но скандал не поможет от них избавиться. В конце концов, эти идиоты за дверью выполняют свою работу. А ссориться с ними — значит заставлять людей вроде меня делать их грязную работу.

— Ты очень странный полицейский. Тебе не все равно. Не так, как эта…

Она упрямо сжала губы.

— Паула Мио уехала. Сразу после суда. Больше ты ее не увидишь.

— Хорошо! — Меллани взглянула на нож и отбросила его ногой. — Извини, — застенчиво сказала она. — Но все хорошее, что случилось со мной, произошло именно здесь, а они ввалились в дом и начали… Они вели себя очень грубо, правда.

— Маленькие люди нередко так поступают. Теперь с тобой все в порядке?

Она громко шмыгнула носом.

— Да. Наверное. Жаль, что тебя побеспокоили.

— Ничего страшного, можешь мне поверить. Я рад любому предлогу вырваться из кабинета. Ну, почему бы тебе не упаковать пару сумок, а потом я отвезу тебя домой. Как тебе это?

— Я не могу. — Она уставилась прямо перед собой. — Я не вернусь к родителям. Не могу.

— Ладно, нет проблем. Как насчет отеля?

— У меня нет денег, — прошептала она. — После суда я ела только полуфабрикаты из морозилки. И они почти кончились. Поэтому и слуги ушли, мне нечем было им платить. Компания Морти не поможет. Ни один из директоров теперь и знать меня не захочет. Ублюдки! Раньше они меня любили. Я останавливалась в их домах, играла с детьми. И мы тоже устраивали вечеринки. Ты был когда-нибудь богатым, детектив?

— Зови меня Хоше. Нет, никогда не был.

— Обязательные для всех правила их не касаются. Они просто делают то, что хотят. Это меня потрясло. Так чудесно было стать частью такой жизни, не знать никаких пределов, жить свободно. А теперь посмотри на меня. Я ничто.

— Не глупи. Такая, как ты, может добиться всего. Ты просто молода, вот и все. Такие перемены тебя пугают. Но ты справишься. Все мы так или иначе справляемся.

— Ты очень милый, Хоше. Я этого не заслужила. — Она вытерла влагу со щек. — Ты меня арестуешь?

— Нет. Но нам надо найти тебе пристанище на ночь. У тебя есть друзья?

— Ха! — Ее усмешка отдавала горечью. — У меня никого нет. До суда были сотни друзей. А теперь никто из них даже разговаривать со мной не захочет. На прошлой неделе я встретила Джилли Йен. Она выходила из магазина и даже не остановилась, чтобы поздороваться.

— Ладно, послушай меня. Здесь неподалеку есть гостиница, с хозяйкой которой я хорошо знаком. Поживи там пару дней за мой счет, пока не опомнишься. А потом можешь поискать работу. Хотя бы официанткой в баре, их там предостаточно. А через три недели начинаются занятия в колледжах. До того как все это случилось, ты, наверное, думала о какой-нибудь карьере?

— Ой, нет, я не могу взять у тебя деньги. — Меллани вскочила на ноги и пригладила рукой растрепанные волосы. — Мне не нужна благотворительность.

— Это не благотворительность. Я недавно получил повышение.

— Тебя повысили?

Вспыхнувшая было улыбка быстро погасла, как только Меллани стала понятна причина.

— Тебе ведь все равно надо где-то переночевать. Можешь мне поверить, это совсем не дорогая гостиница.

Меллани опустила голову.

— Одну ночь. И это все. Только одну.

— Конечно. А теперь упаковывай вещи.

Она покосилась на дверь.

— Они сказали, что я не могу ничего взять, что за вещи платил Морти и теперь это собственность банка. Вот я и… понимаешь?

— Конечно. Я все улажу.

Он повел Меллани в гостиную.

— Молодая леди собирает одежду и уходит, — сказал он судебным исполнителям.

— Мы не можем позволить…

— Я вам только что сказал, что происходит, — прервал его Хоше. — Вы хотите раздуть из этого скандал? Хотите назвать меня обманщиком?

Они переглянулись.

— Нет, офицер.

— Благодарю вас.

В хозяйской спальне Хоше не мог не рассмеяться. Но не над интерьером в стиле «Плейбоя» — с огромной круглой кроватью, черными простынями и зеркальным порталом за подушками. Смех вызвал несчастный робот, лежащий на полу с глубокой вмятиной в корпусе от удара чьей-то ноги; два его электромускульных манипулятора были срезаны у самого основания, а еще три завязаны вокруг ног. На такие упражнения с электромускулами требовалось немало сил.

Меллани достала из стенного шкафа небольшую наплечную сумку.

— Мне жаль, но драгоценности я не могу позволить тебе унести, — сказал Хоше. — И очень дорогие платья тоже.

Он заглянул через плечо Меллани. Стеллаж в шкафу медленно вращался, демонстрируя вешалки, на каждой из которых висел тот или иной предмет одежды, и их здесь было не меньше сотни. В соседнем шкафу имелся точно такой же стеллаж с костюмами и пиджаками и почти таким же количеством обуви.

— Не беспокойся, — ответила Меллани. — Кое-что я здесь выучила — чем выше цена, тем менее практична одежда.

Она выбрала пару джинсов и сложила на кровати стопку футболок.

— Я вот подумал, — сказал он, — что у тебя в качестве запасного варианта заработка есть еще одна возможность. У тебя была интересная жизнь, и пресса за твою историю заплатит немалую сумму.

— Я знаю. В картотеке моего эл-дворецкого их уже не одна сотня. Я перестала получать приглашения, когда киберсфера блокировала мою учетную запись.

— Почему они это сделали?

— Я же говорила. У меня нет денег. Это не шутка.

Она подняла изящный модуль в темном корпусе и вопросительно взглянула на Хоше.

— Конечно.

Он никогда не слышал, чтобы кому-то блокировали учетную запись. Все имели доступ к киберсфере.

Модуль отправился в боковой карман сумки. Меллани присела на кровать и начала зашнуровывать спортивные туфли.

— Я возобновлю твой аккаунт, — сказал он. — Только информационный канал и почту на месяц. Без развлекательных каналов. Это будет стоить мне пару долларов.

Меллани посмотрела на него с любопытством.

— Хоше, ты хочешь переспать со мной?

— Нет! То есть… Я не… Речь не об этом.

— Люди всегда хотят со мной переспать. Я это знаю. Я красивая, молодая, живу первую жизнь. И я обожаю секс. Морти был отличным учителем, он поощрял мои эксперименты. Того, что я делаю со своим телом, нельзя стыдиться. Удовольствие не входит в число грехов. Я бы не возражала, если бы и ты получил удовольствие.

Хоше знал, что его лицо густо покраснело: ее бесстрастные рассуждения были сродни попыткам его отца объяснить ему основы интимной жизни на примере птичек и цветочков.

— Я женат. Спасибо.

И это прозвучало настолько же неубедительно, насколько не соответствовало действительности.

— Не понимаю. Если ты не хочешь заняться со мной сексом, почему ты все это делаешь?

— Он убил двух человек, разрушил две жизни. Я не хочу, чтобы на его счету была третья жертва.

Она взяла с туалетного столика щетку и стала расчесывать волосы.

— Морти никого не убивал. Вы с Паулой Мио ошиблись.

— Я так не думаю.

— Преступники могли просмотреть ее память и выяснить, что ей принадлежит. Или получить эти сведения при помощи пыток. Это не Морти.

На ее теле не оказалось следов пыток, она принимала ванну, а ячейка памяти была испорчена. Но он не стал этого говорить.

— Давай останемся каждый при своем мнении.

Хоше дождался, пока она причешется, а затем отвез ее в пансион, заплатил за неделю вперед и уехал, избежав прощального поцелуя. Он не был уверен, что сможет устоять против физического контакта.

Пятью днями позже такси высадило Меллани перед большим, похожим на склад зданием в районе Турнби — старом и обветшавшем индустриальном квартале Дарклейк-сити. Несмотря на то что половина заводов и ремонтных мастерских уже были покинуты людьми, каждый участок скрывался от проезжей части за высоким забором. Ветер гонял вдоль оград целые вихри мусора и собирал высокие дюны из бумаги и пластика. Над мусорными кучами возвышались плакаты риелтеров, предлагавшие тот или иной объект для реконструкции и обновления. В щебенке между шпалами одноколейной железной дороги, идущей вдоль шоссе, выросли высокие сорняки, а сами рельсы покрылись слоем ржавчины.

Меллани тревожно огляделась. Хотя уличным грабителям здесь было нечего делать. Ярко-красная вывеска над входом гласила: «Придорожная студия». Она набрала в грудь воздуха и вошла внутрь.

Хоше Финн сдержал свое слово и активировал ее учетную запись в киберсфере. Количество некоммерческих предложений в архиве ее эл-дворецкого превысило семьдесят тысяч. Она стерла их все и сменила персональный код интерфейса. А потом позвонила Ришону, журналисту, с которым была знакома еще во время жизни с Мортоном. Он очень обрадовался ее вызову и немедленно назначил встречу. Ришон заверил ее, что история девушки имеет огромную ценность и люди всего Содружества будут подключаться к ее роману. Вот тогда она и огорошила его своей грандиозной идеей — она собиралась играть сама себя. К ее удивлению, предложение понравилось Ришону, и он заявил, что это обеспечит пьесе еще больший успех.

Она просидела с ним два дня, изливая душу, подробно рассказывая о золотых деньках с момента их первой встречи на благотворительном вечере, о чудесах любви, о враждебности родителей, о вечеринках, о роскошной, полной наслаждений жизни, о великосветских знакомых и, наконец, об ужасном суде и несправедливом приговоре. Ришон все это записал и превратил в великолепный сценарий драмы из восьми частей. И через двадцать четыре часа уже продал его.

За дверью «Придорожной студии» оказалась крохотная приемная со стенами, обшитыми композитными панелями. Из мебели здесь было два древних диванчика с потрепанной обшивкой и облупившимися хромированными ножками. Девушка, сидящая на одном из них, усиленно обрабатывала челюстями жевательную резинку и изучала какие-то бумаги. Ее наряд состоял из коротенькой кожаной юбки и белой блузки с низким вырезом, открывавшим огромную грудь, а по плечам рассыпались жесткие пряди выбеленных волос. Вдобавок ко всему у нее был жуткий макияж: черные круги туши вокруг глаз, словно у панды, и блестящие лиловые губы. Девица подняла голову и широко улыбнулась.

— А, привет, ты Меллани; я тебя узнала по репортажам из суда.

Голос оказался пронзительно-визгливым, но Меллани почему-то не могла представить, чтобы он был другим.

— Да, это я.

— А я — Лиловая Тигрица. Джейси велел мне тебя встретить. И привести сразу на съемочную площадку.

Она поднялась с дивана и оказалась на пару сантиметров выше Меллани. Благодаря пятнадцатисантиметровым серебряным каблукам.

— Лиловая Тигрица?

Меллани с трудом выговорила ее имя.

— Да, дорогуша, тебе нравится? Я недавно стала пользоваться этим псевдонимом. Мой агент предлагал Стройняшка Трикси, но я отказалась.

— Да, Лиловая Тигрица, конечно, лучше.

— Ага, спасибо. А ты настоящая красотка, да? Молоденькая, хорошенькая и все такое. Ты понравишься публике.

— Э, спасибо.

Меллани торопливо зашагала вслед за Тигрицей.

В прошлом здание действительно служило складом. Его просто разделили перегородками на несколько отдельных площадок. Между ними проходили коридоры без потолка, ограниченные композитными панелями. Высоко над головой на стропилах лежала крыша из старых солнечных коллекторов, негромко дребезжавших от любого дуновения ветра. В переходах было многолюдно, и пару раз Меллани приходилось прижиматься к стене, чтобы пропустить рабочих с огромными голографическими экранами. Прохожие провожали ее долгими двусмысленными взглядами, но Меллани шла вслед за Тигрицей, не обращая на них внимания. От новых ОС-татуировок у нее саднило все тело. На их выполнение ушло три дня, и теперь стоило большого труда не расчесать новые рисунки, но тогда кожа покрылась бы красными пятнами, а это недопустимо для актрисы. Особенно в самом начале съемок, да еще в любовных сценах. Она понимала, что другие актеры будут придирчиво оценивать ее способности, и очень хотела произвести благоприятное впечатление.

Они прошли через комнату, заполненную целой толпой актрис, одетых в школьную форму. Некоторым из них, даже после явного клеточного перепрофилирования, никак нельзя было дать меньше тридцати. Меллани внимательно к ним присмотрелась. Неужели они…

— Вот мы и пришли, — не без гордости объявила Лиловая Тигрица. — На эту площадку угрохали уйму денег. Ты здесь важная персона. — Она показала на светящуюся табличку с надписью «Убийственное обольщение». — Крутое название, правда?

— Конечно.

Тигрица толкнула дверь, и они вошли. На съемочной площадке был воссоздан интерьер пентхауса Мортона. Почти. Помещение разделили на две комнаты, и первая из них изображала гостиную, вернее, ту ее часть, где стояли небольшие диванчики. Позади них, как и в настоящем пентхаусе, виднелся камин, но на нем были расставлены какие-то странные фигурки животных из окрашенного под камень стеклопластика. Голографические стены вокруг этого пятачка создавали видимость остальных помещений роскошной квартиры, а в метре над диванами с перекрытий свисало трехметровое кольцо с голографическими камерами. Около открытой на торце кольца панели управления, переговариваясь друг с другом, стояли три техника, а в электронике копошился похожий на сороконожку робот размером с ладонь.

Вторая половина площадки была отведена под спальню. Эта комната повторяла оригинал в его реальных размерах, только стенами тоже служили голограммы, а вместо черного шелка постель покрывал обычный хлопок. На кровати сидели двое мужчин. Один из них был Мортоном. Меллани изумленно ахнула, но сразу же заметила несколько несоответствий и поняла, что перед ней был результат клеточного перепрофилирования. Несмотря ни на что, она должна была признать, что операцию сделали качественно и сходство могло обмануть многих. Рядом с лже-Мортоном сидел Джейси, глава «Придорожной студии». На большинстве людей черная одежда смотрелась неплохо, но Джейси, как показалось Меллани, выглядел в ней старше своих пятидесяти с небольшим лет. Он был похож на эксцентричного пожилого холостяка, хотя чисто выбритая голова с едва заметной седеющей щетиной напоминала о тонзуре священника. Она старалась не обращать внимания на странную прическу, но в душе удивилась, что директор студии не смог избавиться от облысения.

— Меллани, как я рад наконец увидеть тебя во плоти. — Он чересчур крепко сжал ее руку и долго оглядывал с ног до головы. — И какая плоть! Ты восхитительно выглядишь.

На искусственном лице его спутника появилась натянутая улыбка.

— Я думал, ты немного моложе.

— Что?

В голове Меллани появились некоторые сомнения насчет «Придорожной студии».

— Не сочти за критику, милая. Мои офигенные визажисты помогут тебе сбросить несколько лет. Смотри, что они сделали с Джозефом.

Мужчина с лицом Мортона плотоядно усмехнулся.

— Привет, детка, мне не терпится с тобой поработать. — Он с довольной усмешкой сжал свою плоть, и Меллани увидела, как напрягся его член под тканью брюк. — Мое оборудование тебя не разочарует.

— Джозеф, ты настоящий ублюдок, — хихикнула Лиловая Тигрица. — Меллани, не позволяй ему залезть тебе в задницу, что бы там ни писал Джейси в своем сценарии. Он так накачал свой член, что просто жуть. Порвет тебя уже к середине недели.

— Эй! — Джозеф показал ей средний палец. — Из-за своих трясущихся сисек ты ни черта не видишь, грязная потаскушка.

— Да пошел ты!

— Что, черт возьми, происходит? — воскликнула Меллани. — Мы же снимаем мою историю, то, что было между мной и Мортоном, а не порнографию.

— Конечно, дорогуша, — сказал Джейси. — Эй, вы, — обернулся он к Джозефу и Тигрице, — брысь отсюда! Я хочу поговорить с Меллани.

— Что ты задумал? — спросила Меллани, когда они остались в павильоне-спальне вдвоем.

— Ладно, я должен извиниться за Джозефа. Он один из моих лучших хопов, хоть и мерзавец.

— Хопов?

— Хоп — «ходячий пенис». При всех нынешних снадобьях у многих парней случаются проблемы с эрекцией во время съемок. А вот Джозеф готов в любое время дня и ночи. Потрясающий трахальщик. И не слушай эту старую сучку, он знает, как обращаться с девками. Ты получишь колоссальное удовольствие.

— Нет, не получу. Это какая-то чудовищная ошибка. Я не собираюсь сниматься в порно. Прощай.

Она развернулась, собираясь уйти.

— Нет, постой, постой. — Джейси загородил ей дорогу и поднял руки в извиняющемся жесте. — Это не порно. Мы ставим чертовски реальную жизненную драму, детка.

Она окинула площадку насмешливым взглядом. Теперь Меллани стало понятно даже назначение фигурок на камине.

— Да, вижу.

— Нет, ты меня выслушаешь. Я прочел историю, с которой прибежал Ришан. Ты была затраханной пловчихой, а потом Мортон залез к тебе в трусы, и из команды тебя поперли. Это же классика: ты молодая, а он богатый. Только вот он умудрился кого-то убить. Он предал тебя, дорогуша. Пользователям это понравится. Мы даже вставим сцену погони по апартаментам. Когда он поймет, что ты все знаешь, он будет гоняться за тобой с ножом. Очень волнующий эпизод.

— Какая чушь! — отрезала она. — Ничего подобного Ришону я не рассказывала. Мортон никого не убивал. Ты не собираешься ставить подлинную историю.

— Собираюсь, дорогуша, а как же! Я собираюсь снять все, что с тобой произошло. Послушай, мы сначала снимем все сексуальные эпизоды, чтобы потом не отвлекаться, а затем сосредоточимся на всем остальном — все будет по-настоящему.

— Полный вздор!

— Тебе не понравился Джозеф? Отлично. Никаких проблем. Я сделаю операцию, чтобы стать похожим на твоего дружка, и лично тебя оттрахаю.

— О господи!

Она шагнула к двери.

Рука Джейси схватила ее за плечо и развернула. Его лицо раскраснелось от ярости, вспыхнувшие на шее и щеках алые пятна свидетельствовали о множестве дешевых операций по изменению внешности.

— Прекрати строить из себя принцессу-недотрогу. Ты подписала чертов контракт и знала, на что идешь. Ты даже специально для этого оснастилась. А если ты просто мандражируешь, то для первого раза я тебе вколю одно снадобье, так что на все будет наплевать. Только не устраивай сцен и не кричи, что это не то, чего ты ожидала.

— Это не то, о чем мы договаривались. Я сделала эти ОС-татуировки, потому что они есть у всех актрис. Занятия любовью — это неотъемлемая часть жизни, и любовные сцены придают пьесе естественность, но это только часть жизни, а ты хочешь только их и ничего другого.

— Актрисы? Если хочешь себя так называть, валяй. Но я оплатил твои ОС-татуировки, потому что ты первоклассная шлюшка, принцесса-недотрога. Ты настоящая находка, и несчастные идиоты в зоне доступа будут завидовать богачам, потому что у них есть такие, как ты. Вы же даже не замечаете парней, у которых нет сотни миллионов в банке, а я дам им попробовать, какая ты на вкус. И за это они меня полюбят.

— Нет. Я на это не пойду.

— У тебя что, есть выбор, глупая шлюха? Я за тебя заплатил и намерен вернуть свои денежки. В нашем договоре написано, что ты будешь расставлять ноги по моему приказу, а мы вправе записывать все оттенки твоих чувств, пока мой хоп делает свою работу. И перестань гнать чепуху, иначе быстро окажешься в камере рядом со своим дружком-убийцей. У нас законный контракт.

Джейси с торжеством смотрел ей в глаза, отыскивая малейшие признаки покорности.

Меллани не медлила. Годы неустанных напряженных тренировок в команде выработали в ней рефлексы, которые атлетам теперь прививали искусственно. Ее колено взлетело вверх — мощные мышцы толкали его так, словно оно стремилось свернуть Джейсону подбородок, но первой на пути оказалась его промежность.

Сначала у него беззвучно открылся рот, потом глаза едва не вылезли на лоб и наполнились слезами, а затем у Джейси что-то булькнуло в горле, и он свалился на пол.

— Сейчас я позвоню своему агенту, — равнодушным тоном сказала Меллани. — А когда ты выйдешь из больницы, обязательно позавтракаем вместе.

Меллани вышла из такси на берегу озера в квартале Глифада. Она села на длинную деревянную скамейку над самой водой и стала смотреть на выходившие из бухты Шиллинга яхты, пытавшиеся поймать парусами первый утренний ветерок. Бары и рестораны за ее спиной только начали открывать свои двери, и роботы разгружали свежие продукты из припаркованных рядом автофургонов. Но обслуживание клиентов еще не началось. Ее новая карьера актрисы продлилась всего сорок пять минут.

Только сейчас Меллани позволила себе задуматься о Джейси, о том, что с ним сделала, и ее пробрала дрожь. С губ сорвался непрошеный смех, в первую очередь вызванный чувством облегчения. Никто в «Придорожной студии» даже не попытался ее остановить — она прошла к выходу мимо съемочных площадок, а все смотрели на нее, как на серийного убийцу, и только Лиловая Тигрица осмелилась ей подмигнуть.

«Не могу поверить, что я это сделала».

Вслед за этим в голову пришла чудовищная мысль. Если такие способности заложены в глубине человеческого разума, может, Мортон действительно…

Она решительно прервала свои рассуждения.

Тем не менее Меллани чувствовала себя неплохо.

«Я просто постояла за себя. Сгоряча».

А Джейси, как только снова сможет ходить и разговаривать, наверняка подаст на нее в суд. И она подписала контракт. В тот момент все выглядело так здорово, это было великолепное решение ее проблем. Предложение старины Хоше пойти в официантки или записаться в колледж ей не годилось. Он не понимал, что она не в состоянии этим заниматься после того, как увидела другую жизнь. И подобный шаг значительно ограничил бы ее возможности.

Молодой мужчина в шортах и футболке, наверняка состоящий в экипаже одной из яхт, неторопливо прогуливался вдоль кромки воды, стараясь, чтобы она не заметила его настойчивых взглядов. Меллани небрежно отбросила назад волосы и послала ему ослепительную улыбку. Ответная улыбка была наполнена таким щенячьим обожанием и надеждой, что она чуть не рассмеялась. Боже, как мужчины предсказуемы! И не только мужчины, учитывая ее сегодняшнее настроение. Женщины намного добрее в постели, более внимательны и восприимчивы.

Как было бы хорошо позволить кому-нибудь заботиться о себе, баловать и восхищаться. Позволить себе быть слабой. «Нет, я больше не буду слабой». На глаза снова навернулись слезы. После суда их пролилось так много. Она сжала пальцы в кулаки, так что впившиеся в ладонь ногти заставили поморщиться от боли. «Я больше не стану плакать».

У нее оставалась только одна возможность. До сих пор она не хотела рисковать, не надеясь на результат. Этот вариант представлялся ей слишком фантастическим, словно психологическая страховочная сеть, на которую не стоит полагаться.

Меллани вытащила маленький модуль, взятый из пентхауса. Устройство в смехотворно дорогом изящном черном корпусе — милейший Хоше даже не понял его ценности.

— Я хочу связаться с РИ, — сказала она эл-дворецкому.

Ее новые ОС-татуировки предназначались исключительно для чувственного восприятия, платить за виртуальные функции Джейси не хотел.

— По какому вопросу? — спросил эл-дворецкий.

РИ не скрывал своего нежелания отвечать на индивидуальные вызовы людей. Если не считать банковской сферы, его контакты с Содружеством ограничивались официальными запросами правительства и исключительными случаями.

Меллани поднесла прибор к самому лицу.

— Просто сообщи, кто направил вызов, — прошептала она. — И спроси… помнит ли еще меня дедушка.

На маленьком экране портативного аппарата мгновенно вспыхнули оранжевые и бирюзовые линии.

— Привет, крошка Мел.

— Дедушка?

Слово с трудом вырвалось из сдавленного слезами горла. Она не смела надеяться, что на ее призыв ответят.

— Да, он с нами.

Меллани помнила тот невероятно долгий день в хосписе у постели деда: ей было всего девять лет, и тогда она не понимала, почему он не захотел пройти процедуру омоложения, как все остальные. Родители не пускали ее, но Меллани уже тогда была упрямой. Дедушка (на самом деле он был ее прапрадедом) всегда был ее любимым родственником, всегда находил время для крошки Мел, несмотря на то что был одним из самых высокопоставленных обитателей планеты. Его имя упоминалось во всех курсах школьной истории — дед был программистом, помогавшим Шелдону и Айзеку написать программу управления для самой первой червоточины.

— Дедушка, это по-прежнему ты?

— На этот вопрос нелегко ответить, Меллани. Мы — воспоминания твоего дедушки, но вместе с тем мы — нечто гораздо большее, и это несколько отдаляет нас от той личности, к которой ты обращаешься.

— Дедушка, ты всегда находил время меня выслушать и всегда говорил, что поможешь, если сможешь. Сейчас мне очень, очень нужна твоя помощь.

— Мы не в физическом теле, Меллани, мы можем помочь только словами.

— Как раз это мне и нужно: твой совет. Я не знаю, что делать, дедушка. Я совсем запуталась в этой жизни.

— Тебе всего двадцать, Меллани. Ты еще ребенок. Ты еще не видела жизни.

— Тогда почему же мне кажется, что она уже кончается?

— Да просто потому, что ты так молода. В таком возрасте все, что происходит, кажется невероятно важным.

— Да, наверное. Так ты поможешь мне, дедушка?

— Что именно ты хочешь узнать?

— У меня совсем нет денег.

— Так, посмотрим. Национальный банк в Дарклейк-сити проводит обычную процедуру оценки активов твоего бывшего любовника для их последующего перераспределения. Основные фонды, за исключением судебных издержек, будут разделены между Тарой Дженнифер Шахиф и Вайоби Коталом. Мы не думаем, что тебе удастся здесь что-то получить. Юридически ты не имеешь никаких прав.

— Я и не собиралась подавать иск, — сердито сказала Меллани. — Я решила, что больше не буду ни от кого зависеть. С этого момента я намерена самостоятельно строить свою жизнь.

— Вот это крошка Мел, которую мы помним. Мы всегда тобой гордились.

— Я попыталась продать историю наших с Мортоном отношений, но получилось не слишком хорошо. Я была наивной и глупой, доверившись журналисту. Ничего не получилось. Возможно, меня арестуют. Там был такой противный тип, снимавший порнографию, и я вроде как напала на него.

— Журналистам доверять нельзя, это глупо. Но ситуация не так уж безнадежна, а любители порнографии никогда не торопятся звать полицию.

— Я хотела создать себе имя, дедушка. Я надеялась получить известность в информационных компаниях. Я неплохо выгляжу и знаю, что у меня хватит на это решимости. Мне необходима небольшая подсказка. Моя история могла бы послужить неплохим стартом. Как только она станет доступной для публики, люди запомнят мое имя. Этим можно воспользоваться. Если я смогу удержаться в унисфере, кто знает, может, когда-нибудь я стану такой же известной, как Алессандра Барон.

— Сможешь наверняка. Потенциал у тебя есть. И какое место в этой схеме ты отводишь нам?

— Я хочу, чтобы ты стал моим агентом, дедушка. Мне надо забрать свою историю у Ришона и продать ее снова, на этот раз порядочному продюсеру. Еще надо бы заплатить «Придорожной студии» за ОС-татуировки. Ты мог бы подобрать для меня наилучшие варианты: ты честен и не обдерешь меня до нитки. Ты мог бы стать моим банком — с тобой мои деньги не пропадут.

— Понимаем. Очень хорошо, мы сделаем это для тебя. Но есть еще вопрос вознаграждения.

— Я знаю. Десять процентов, насколько я знаю. Или ты хочешь больше?

— Мы имеем в виду не процент от доходов.

— Ага. — Она, нахмурившись, уставилась в бегущие по экрану линии. — Чего же ты хочешь?

— Если твои намерения относительно карьеры в медиасредствах серьезны, тебе понадобится широковещательный сенсориум-интерфейс.

— Профессиональный нейронный канал? Да, я знаю. Но сейчас мне нужен только хороший старт. Я надеялась, что мой материал обеспечит средства для модификации и дополнительных вставок. Еще хочу получить виртуальное зрение.

— Мы заплатим за модификацию. Но в некоторых случаях мы бы хотели получить возможность использовать дополнительное оборудование.

— Я не понимаю.

— Многие люди уверены, что наше общение с Содружеством происходит только через унисферу, но и у нас есть свои ограничения. Есть места, куда нам просто не попасть: некоторые из них блокированы намеренно, в других просто нет соответствующей инфраструктуры. В особых случаях ты могла бы обеспечить нам доступ в эти области.

— Хочешь сказать, что вы наблюдаете за нами? А я считала, что это всего лишь глупые домыслы любителей теории заговора.

— Мы не следим за каждым из вас. Тем не менее нас с вами связывают общие интересы, вследствие бесчисленных загруженных воспоминаний вы являетесь нашей частью. Пользуясь древним изречением, можно сказать, что наши судьбы переплетаются. Единственный способ нарушить эту связь — разорвать все отношения с человеческим обществом. Но мы предпочитаем этого не делать.

— Почему? Могу поспорить, в таком случае ваша жизнь стала бы намного проще.

— Думаешь, так было бы лучше? Ни одно существо не может развиваться в изоляции.

— Ладно, раз вы за нами наблюдаете — значит, вы и манипулируете нами?

— Являясь твоим агентом, мы будем направлять течение твоей жизни. Разве это — манипулирование? Мы — информация. Стремиться к большему, постоянно увеличивать объем знаний и применять их — такова наша природа. Это — наш стиль и наша валюта. События человеческой жизни составляют лишь малую часть поглощаемой нами информации.

— Тогда выходит, что вы изучаете нас?

— Но не в смысле отдельных личностей. Нас интересует общество в целом и пути его развития. Что затрагивает вас, затрагивает и нас.

— И вы не хотите никаких сюрпризов.

— А ты?

— Вроде нет.

— В таком случае мы понимаем друг друга. Итак, крошка Мел, ты все еще хочешь, чтобы мы стали твоим представителем и советчиком?

— А я стану твоим секретным агентом, да?

— Это можно назвать иначе, к тому же тебе не грозят сопутствующие опасности. Скажем так: ты станешь нашими глазами и ушами в определенных местах. Только не жди, что тебя обеспечат шпионскими устройствами и летающими машинами.

Она рассмеялась — впервые за долгое время. Но жаль, что не будет летающей машины, она бы пригодилась.

— Договорились.

Ведь если дедушка говорил серьезно, РИ обязательно позаботится о ее успехе.

* * *

Последняя секция медных трубок кофеварки с щелчком встала на место, и Марк Вернон затянул крепления плоскогубцами с электромускульным приводом. Затем он установил обратно хромированный кожух и включил тумблер. Загорелись три зеленые лампочки.

— Ну вот и порядок. Снова работает.

Мэнди радостно захлопала в ладоши.

— Ой, Марк, спасибо тебе! Я все время говорила Дилу, что она сломалась, но он ничего не делал, просто не обращал внимания. Ты — мой герой!

Он улыбнулся восхищенной молодой официантке. Она закладывала в прозрачный холодильник панини для ранних утренних посетителей: огромные половинки хрустящего итальянского хлеба, между которыми помещались жареные яйца, сосиски, ломтики томатов, ветчины, сыра и ананасов или вегетарианский омлет. Ее напарница Джули гремела на кухне сковородками и тарелками, через кухонную дверь пробивался аромат жаренного в меду бекона.

— Да все просто, — скромно ответил он. Теснота помещения вынуждала Мэнди стоять чересчур близко, и уж очень она восхищалась его работой. — Я, э-э, пожалуй, пойду.

Он начал складывать инструменты в небольшой чемоданчик, который всегда носил с собой. Другой рукой Марк будто бы загораживался от девушки.

— Нет, не уходи. Сядь вот тут, и я принесу тебе отличный завтрак. Это наименьшее, что ты заслужил. И не забудь выставить Дилу внушительный счет. Чертов скряга!

— Ладно, — покорно кивнул Марк.

Он и в самом деле проголодался. До Рэндтауна от долины Улон, где располагался дом с виноградником Вернонов, было примерно четверть часа езды, но отчаянный вызов Мэнди этим ранним утром не позволил ему перекусить. По правде говоря, он не успел даже почистить зубы.

Марк уселся за большой мраморный стол под широким арочным окном кафе «Чай для двоих». С другой стороны от входа за столиком уже сидели двое посетителей в лыжных костюмах. Они наклонились друг к другу и увлеченно беседовали, не обращая внимания на остальной мир.

Над горами Даусинг, окружавшими Рэндтаун с севера, медленно поднималось солнце. Марк надел темные очки, защищаясь от ярких лучей, и развернул бумажный выпуск новостей — он никогда не любил читать в виртуальном поле зрения, отговариваясь головной болью, которую вызывал печатный шрифт. По левой стороне расположились заголовки основных новостей, а напротив них — изложение местных событий, загруженное в киберсферу «Рэндтаун кроникл», единственной информационной компанией на этой половине континента. При всей его доброжелательности и лояльности известие о новом участке дороги вокруг западной оконечности Рэндтауна или о предложенном проекте лесонасаждений в Устричной долине не вызвало у Марка ни малейшего энтузиазма. Поэтому он приказал эл-дворецкому загрузить вчерашний выпуск новостей Содружества и сосредоточился на начавшейся подготовке к выборам президента. Судя по выступлениям Дой, она до сих пор не заручилась поддержкой ни Шелдонов, ни Халгартов, ни Сингхов.

— Вот, пожалуйста, — приветливо воскликнула Мэнди, поставив на стол тарелку.

Перед ним громоздились блинчики с беконом, пропитанные кленовым сиропом, а сверху красовалась веселая рожица, выложенная из ягод клубники. Рядом разместился высокий стакан с ледяным соком из манго и яблок.

— Кофе и тосты я принесу, как только они будут готовы.

Она кокетливо подмигнула ему и пошла принимать заказ у пары лыжников. На стойке уютно зажурчала исходящая паром кофеварка.

Джули, как будто внезапно осознав, что рабочий день уже начался, включила аудиосистему и, приглушив звук, поставила диск с музыкой хинди. Так повелось во всем Рэндтауне: в каждом кафе ставили ультрамодную музыку, но к тому времени, когда он к ней привыкал и начинал получать удовольствие — ансамбль либо распадался, либо менял репертуар. Марк посмотрел на тарелку с гигантской пирамидой калорий. Вздохнул. Взял вилку. Не так давно Лиз отпустила пару шуток по поводу его талии, но еда здесь такая вкусная… Ничто не готовилось по отдельности: если вы заказывали баранью отбивную, ее подавали вам с шестью видами овощей, тремя соусами и фантастическим чатни. Если же в ваш заказ не входили холодные закуски и десерт, вас могли счесть оригиналом.

Запах еды, похоже, распространился на улицу — пока Марк завтракал, в кафе зашло еще несколько человек. Туристы, заглянувшие заправиться перед активными дневными развлечениями, одобрительно улыбались, разглядывая псевдо-римский интерьер, и занимали свободные столики. Местные жители останавливались у стойки, забирали разогретые в микроволновке панини и стаканчики с кофе и шли дальше по своим делам. Мэнди с трудом выкроила секунду, чтобы принести кофе и четыре тоста с ревеневым джемом, который Марк очень любил. На всякий случай она добавила еще и булочку с шоколадом.

Из «Чая для двоих» он выбрался только в половине девятого и зашагал — переваливаясь с боку на бок, как утверждала Лиз, — по улице. Утро выдалось таким, о каком он мечтал, когда решился переехать за три сотни световых лет. Марк с наслаждением вдыхал свежий прохладный воздух, какой бывает только у подножия гор, увенчанных заснеженными вершинами. Высокие пики и плато гор Даусинг, включая обе лыжные трассы, и сейчас еще покрывал толстый слой снега. Он посмотрел на них сквозь темные стекла, защищающие глаза от ослепительного света звезды Элана, сияющей в безоблачном небе. Горы нависали над городом, образуя внушительный барьер из обветренных конусов и пиков. В Южном полушарии наступила весна, и талая вода стекала с границы снегов, наполняя впадины пенящимися ручьями. Хвойные деревья со всех концов Содружества образовывали на нижних склонах каскады зелени. Выше еще цвела местная гром-трава — ничем не примечательные пучки с желто-зелеными листочками. Гром-трава покрывала почти четвертую часть континента, еще не занятую завезенными с других миров растениями.

В небе уже появились золотистые треугольники: любители полетов устремились ввысь в поисках восходящих потоков нагревающегося воздуха. Как правило, они взлетали с отвесных склонов горы Блэкуотер, возвышающейся почти на самой восточной окраине города. Над лесом поползли вагончики фуникулера, курсирующего между подножием, где раскинулись школьные спортивные площадки, и похожим на блюдце полукруглым зданием «Орбиты» на самой вершине скалы в шестистах метрах над городом. Расположенный там ресторан, несмотря на сильно завышенные цены, привлекал туристов великолепными видами.

Каждый день блестящие хромированными поручнями голубые вагончики канатной дороги поднимали в «Орбиту» сотни туристов, любителей полетать и других поклонников экстремальных видов спорта. Оттуда они по лесной тропе спускались к обрыву, где всегда дул подходящий ветер, облачались в специальные костюмы и на аппаратах, изобретенных да Винчи, уносились в небо. Настоящие профессионалы могли целый день описывать круги и спирали в потоках воздуха, возвращаясь на землю только с наступлением темноты. Управлять аппаратом да Винчи было довольно легко, он представлял собой клиновидный чехол с восьмиметровыми крыльями. Надо было залезть внутрь, встать на край обрыва и, раскинув руки, шагнуть в пропасть. Электромускулы в крыльях повторяли и усиливали движения рук, позволяя размахивать крыльями, выполнять виражи, спуски и подъемы. Это была самая точная имитация птичьего полета, когда-либо доступная людям.

Марк со своим другом, жившим в городе, тоже пару раз поднимался в небо вместе с инструктором и получил незабываемые ощущения, но не собирался менять работу, чтобы заниматься этим постоянно.

По Мейн-Молл он спустился к берегу. По обеим сторонам улицы пестрели вывески известных во всем Содружестве розничных монополистов вроде «Бин-Хиэ» и неизбежных закусочных быстрого питания «Баб-Кебаб», перемежаемыемагазинчиками местных ремесленников, барами и ресторанами. Почти все здания здесь были одноэтажными, но с высокими крутыми крышами из солнечных накопителей. В редких двухэтажных домах, как правило, имелись балконы, откуда посетители могли наблюдать за потоком пешеходов. Большую часть строений Мейн-Молл составляли готовые модули, что придавало ей какой-то временный облик, но некоторые фасады уже оделись в облицовку из твердого синего и фиолетового камня, добываемого в предгорьях Даусинг, либо были отделаны деревом. Узкие боковые аллеи вели к менее роскошным магазинам и домикам с квартирами-студиями. Там по стенам взбирались заботливо выращиваемые лианы, а на мощеных тротуарах перед входом стояли старые стулья, вокруг которых валялись пустые бутылки и стаканы, свидетельствующие о ночных увеселениях.

Заведения на Мейн-Молл только начинали распахивать свои двери, внутри зажигался свет, а служащие и роботы-дворники принимались за уборку. Марк часто здоровался с работниками магазинов, а еще чаще просто махал им рукой. Все они были молодые и до странности похожие друг на друга; если бы не различные оттенки кожи, можно было подумать, что здесь трудятся члены одной семьи. Парни коротко стриглись, иногда отпускали трехдневную щетину, были в прекрасной физической форме, приобретенной отнюдь не в спортивных залах, и носили мешковатые футболки или ветровки, шорты до колен и спортивные туфли. На девушек было всегда приятно посмотреть, поскольку они предпочитали коротенькие юбочки или облегающие брюки и футболки, открывавшие подтянутый живот независимо от погоды. Все они нанимались к местным обитателям на временную работу: продавцами, официантами, портье, стюардами на катерах, нянями при детях. Все преследовали одну цель: заработать денег для следующего серьезного этапа в жизни. Самой развитой отраслью промышленности в Рэндтауне был туризм, а от других мест отдыха в Содружестве его отличали активно культивируемые здесь виды спорта в гористых районах окрестностей. Это привлекало сюда тех, кто жил первой жизнью, и слегка разочаровавшихся в порядках Содружества людей. Не мятежников, а просто тех одержимых, кто искал новых путей к вершине горы и бурных рек для сплава, кто предпочитал самые рискованные лыжные маршруты и затяжные прыжки. Впрочем, приезжали сюда и люди более старшего возраста, прожившие не одну жизнь. Они занимали номера в роскошных гостиницах, а затем, точно по расписанию, в машинах с кондиционерами отправлялись на поиски приключений под присмотром инструкторов. Именно они оставляли здесь основную массу денег, позволявшую существовать таким низкооплачиваемым работникам, как Мэнди и Джули.

В конце Мейн-Молл Марк пересек дорогу с однорядным движением и пошел дальше по прибрежному бульвару. Рэндтаун располагался на берегу подковообразной бухты в северной части озера Трине-ба. При протяженности в сто восемьдесят километров это был самый большой на Элане пресноводный водоем. Кроме того, окруженное со всех сторон горами озеро в некоторых местах имело глубину больше километра. Под его великолепной голубой гладью скрывалась уникальная жизнь, развивавшаяся в полной изоляции на протяжении десятков миллионов лет. На мелководье доминировали поразительно красивые кораллы, а из глубин, словно миниатюрные вулканы, поднимались конусы атоллов. В них водились тысячи видов рыб — от едва заметных рыбешек до огромных особей, но, как и их собратья в соленых водах, при движении они пользовались не плавниками, а грозными на вид шипами и колючками.

После катания на горных лыжах и сноубордах дайвинг в Рэндтауне занимал второе по значимости место. На десятках береговых причалов стояли оснащенные необходимым оборудованием суда, и даже сегодня, когда озеро едва успело оттаять, несколько компаний предлагали прогулки по воде. Мимо Марка, поднимая в воздух огромные струи воды, проплыл катамаран компании «Селестиал турз». С кормы ему помахали руками двое членов экипажа; они что-то крикнули ему, но шум двигателей заглушил голоса.

Дальше он пошел вдоль каменной стены, по всей длине которой тянулась единственная стихотворная строка. Марк давно собирался прочесть ее с начала до самого конца. Арендованный им автосервис, входивший в сеть «Эйблс моторс» располагался в паре кварталов от восточной оконечности бульвара. Марк добрался туда без четверти девять. Рэндтаун, хоть и был единственным городом в радиусе восьмисот миль, не мог похвастаться своими размерами: если не считать туристов и временных работников, его население едва перевалило за пять тысяч человек, и пройти из одного конца в другой можно было всего за четверть часа.

Примерно такое же количество людей жило в долинах и низинах, где стояли фермы и виноградники. Их обитатели предпочитали передвигаться по грунтовым дорогам на крепких полноприводных автомобилях, и именно на них специализировалось «Эйблс моторс», дочернее отделение «Фарндейла», выпускающее машины для труднопроходимой местности. В период поисков нового дома и новой работы мастерская показалась Марку идеальным вариантом. Он прекрасно управлялся с машинами и несложный ремонт мог выполнить самостоятельно, а торговля новыми и подержанными автомобилями могла принести дополнительный доход. К несчастью, «Эйблс моторс» была сравнительно новым направлением для «Фарндейла» и никому не известной маркой, тогда как львиная доля рынка давно была поделена между старыми знакомыми — «Мерседесом», «Фордом» и «Рэнджровером». Да и сама мастерская открылась всего пару лет назад.

Он должен был бы это понять, когда соглашался принять автосервис вместе с невыплаченным залогом. Продажи были довольно нерегулярными, а машин «Эйблс» по дорогам бегало так мало, что за помощью в мастерскую обращались крайне редко.

Уже через две недели стало ясно, что обслуживание внедорожников не обеспечит семью Марка значительным доходом. Он стал искать дополнительный заработок, и тогда выяснилось, что и в городе, и на фермах у людей скопилось много вышедших из строя устройств, которые мог бы починить любой механик. Марк был отличным механиком и разбирался в электрике, в придачу ко всему у него имелась отлично оборудованная мастерская. В начале третьей недели он уже получил несколько заказов, и в мастерской появились пара роботов-дворников, кондиционер, гидролокатор с дайверского катамарана, кухонная плита и солнечный нагреватель.

Жители Рэндтауна давно образовали тесную общину и быстро узнали о его таланте. Очень скоро его буквально завалили приборами и устройствами, нуждающимися в ремонте. Большую часть заказов оплачивали наличными со скидкой, хотя цены у Марка и так были не слишком высокими. Но закладную за дом и виноградник они стали выплачивать быстрее, чем планировали сначала.

В это утро в мастерской его поджидали три автосборщика. Каждый из них был размером с автомобиль, а их электромускулов хватило бы, чтобы поспорить с райелем. Все три машины принадлежали Юрию Конанту, владельцу трех виноградников в долине Улон, а теперь хорошему приятелю и соседу Марка. К тому же один из детей Юрия оказался ровесником Барри.

Марк переоделся в комбинезон и начал тестировать первую машину. Подшипники в двигателе оказались изношенными до предела. Марк все еще лежал под машиной, когда пришла Оливия, его помощница по продаже машин.

— Ты слышал? — взволнованно спросила она.

Марк выкатился на плоской тележке из-под заляпанного грязью автосборщика и окинул ее страдальческим взглядом.

— Вольфрам наконец попросил разрешения зайти к тебе на чашку кофе?

Очередное романтическое увлечение длилось уже две недели, и Марк каждое утро получал подробный отчет о развитии сюжета.

— Нет! «Второй шанс» вернулся. Сорок минут назад они вышли из гиперпространства над Аншаном.

— Черт побери! Это правда?

Марк и не пытался скрыть свой интерес. Если бы не семейные обязанности, он сам бы попытался стать членом экипажа в этом путешествии. Полет стал для него главной частью интересной жизни, проходящей за пределами Августы. Со временем он собрал столько информации о проекте, что статистическими данными и отдельными фактами успел утомить множество людей. Эл-дворецкий должен был уведомлять его обо всех новостях, связанных с полетом, но сегодня по пути в город он заблокировал выход эл-дворецкого в киберсферу, чтобы избежать срочных вызовов вроде случая с «Чаем для двоих». В мастерской же он забыл снять блокировку, и связаться с ним могли только родные.

— Что они обнаружили? — нетерпеливо спросил он, подключая выход на киберсферу.

— Он исчез или что-то вроде этого.

— Что?

В его виртуальном поле зрения уже стали появляться строчки новостей.

— Барьер. Он исчез, как только они начали его исследовать.

— Ну и ну!

Его виртуальные пальцы стали нажимать на иконки, запрашивая данные из разных источников. В конце концов информации стало так много, что Марк с Оливией прошли в комнатку позади торгового зала и включили голографический экран. ККТ транслировала видеосегменты исследований, доставленные на корабле. Информационные компании с готовностью набрасывались на них, сопровождая документальные записи собственными комментариями.

Оливия была права: барьер исчез. Это известие шокировало Марка, как шокировала бы новость о внезапной смерти кого-то из родных. Он никак не мог этого ожидать. Судя по неопределенным высказываниям различных экспертов, новость в равной мере ошеломила и их.

Дорога за оградой мастерской почти опустела. В «Русском шоколадном доме» напротив, экраны над стойкой пестрели точно такими же изображениями. Посетители, забыв о напитках, сидели за столиками и завороженно рассматривали таинственный барьер. Марк связался с Лиз и спросил, смотрит ли она новости. Она ответила, что вместе со всем персоналом питомника «Данбаванд», где она работала, как раз следит за репортажами на экране в служебном кабинете.

С благоговейным ужасом Марк смотрел, как на дисплее на его столе вращаются сферы и кольца Темной Крепости. Масштаб происходящего даже трудно было себе представить. Затем последовала панорама звездной системы Дайсона. Наблюдение за ядерной бомбардировкой из безопасного кабинета вызвало у него трепет запретного наслаждения. Объяснений этому явлению не мог представить ни один из комментаторов, присутствующих в студии Алессандры Барон. Она обратилась к антропологу-специалисту по культурам чужаков и попросила его объяснить, почему вышедшая в космос раса ведет такие ожесточенные бои. Но и у него не нашлось никаких предположений.

Марк не замечал, как час проходил за часом. Только когда Оливия объявила, что у нее начался обеденный перерыв, он с трудом оторвался от экрана и уставился на помощницу, словно не понимая, о чем она толкует.

— Да, конечно, — наконец пробормотал Марк. — Не думаю, что сегодня кто-нибудь придет покупать машину.

Он решил, что и самому пора сделать перерыв, и закрыл за собой ворота мастерской. Для середины дня на бульваре было непривычно тихо. Резкий порыв ветра с озера заставил его натянуть на голову капюшон ветровки. Остекленевшие взгляды немногочисленных прохожих свидетельствовали о том, что они увлеченно следят за новостями в виртуальном поле зрения. Возвращение космического корабля никого не оставило равнодушным: оно казалось не менее важным, чем финал Кубка, когда всю первую половину матча бразильцы играли так, словно напрашивались на поражение.

Марк бессознательно взглянул на Черный Дом, где жил Саймон Рэнд, гадая, как тот объяснил бы все, что сейчас стало известно. Огромное здание в георгианском стиле стояло над восточным краем залива, посреди тщательно ухоженного поместья в десять акров. На склонах вокруг него было построено немало роскошных домов, но ни один из них не имел столь величественного вида. Многие поместья принадлежали первым поселенцам, мужчинам и женщинам, совершившим героический поход вместе с Саймоном и построившим дорогу через горы.

Прошло уже пятьдесят пять лет с тех пор, как Саймон Рэнд прибыл на межпланетную станцию Элана с целым составом дорожных комбайнов «JCB», отрядом различных роботов и грузовиков, запрограммированных на гражданское строительство. Уже в те времена он обладал достаточными средствами: этот отпрыск одного из Великих Семейств Земли, живущий первой жизнью, обналичил свой трастовый фонд, чтобы купить мечту. Под впечатлением легенд об Орегонском пути^[5] он решил основать совершенно новое поселение и защитить его от современной скверны. Элан, открытый для заселения за пару десятков лет до этого, показался ему отличным отправным пунктом. Планетарное правительство предлагало немалые скидки застройщикам и инвесторам, вкладывавшим средства в развитие новых населенных пунктов. По их расчетам, предприимчивые дельцы перевезли бы сюда целые заводы, а вокруг них развернулось бы строительство. Нестандартное представление Саймона Рэнда о зеленом сообществе отличалось от общепринятой концепции, но показалось достаточно безобидным, и чиновники вручили ему документы на землю, полагая, что авантюра была обречена на провал — в конце концов, миры Содружества стали свидетелями многих глупостей и разбитых надежд эксцентричных романтиков.

Саймон немедленно отправился на почти не заселенный к тому времени южный континент Райсил, а добравшись туда, решился на еще большую глупость — начал строительство дороги через горный хребет Даусинг, как будто ему мало было земель к северу от гор. Несколько новостных каналов показали ироничные репортажи о его начинании, что привлекло других идеалистов и сторонников его дела, не побоявшихся испачкать руки ради жизни в тихой, удаленной от центра общине. Таким образом Саймон, несмотря на всю свою эксцентричность, смог приступить к осуществлению своих планов, заручившись практической поддержкой своих последователей.

Спустя три года было пройдено семьсот восемьдесят километров, и последний из оставшихся в строю «JCB» с грохотом и треском, испуская клубы дыма, словно идущий на посадку дракон, пробил дорогу вокруг подножия горы Блэкуотер, оставив после себя двухполосное шоссе, покрытое ферментированным бетоном, с семнадцатью мостами и одиннадцатью тоннелями. По свежему покрытию, еще блестящему, но отвратительно пахнущему, под предводительством Саймона прошел караван, состоявший из передвижных домиков, грузовиков и даже нескольких лошадей и мулов, запряженных в повозки. Три других комбайна, начинавших работу, остались далеко позади — лишенные ценных запчастей и покрытые ржавчиной громадины на обочине дороги.

Как и Моисей задолго до него, Саймон окинул взглядом озеро Трине-ба и сказал: «Здесь мой дом». Он увидел голубую прохладу воды, разделяющую массивные горные хребты, опоясывающие континент. Неприступные бастионы скал уходили вдаль и отражались в чистейшей зеркальной глади. Сотни водопадов, от тончайших серебряных струй до пенящихся каскадов, питаемые тающими снегами, падали с зазубренных скал, орошая землю мельчайшими брызгами. В середине озера из глубины поднимались на поверхность хрупкие отростки алых и голубых кораллов, а в обширном пространстве над водой царила такая тишина, что казалось, будто она поглощала даже мысли.

Великолепная местность нисколько не изменилась за прошедшие пятьдесят два года. Об этом Саймон заботился особенно ревностно. В девственных долинах за пределами Рэндтауна появились леса, поля, фермы, дороги и ирригационные каналы, но не было ни одного завода, ни одного промышленного объекта, которые неизменно вырастали вокруг обычных поселений людей. Обитатели города все привозили по платному шоссе, остававшемуся единственной нитью, связывавшей их с остальным человечеством, — железную дорогу строить было невыгодно, а для аэропорта не хватало места. Саймон не ставил себе цель изменить приоритеты большей части Содружества, он просто хотел оградить от его худших качеств этот скромный клочок земли. Поэтому на фермах следовали принципам органического земледелия, основной статьей дохода города стал туризм, энергия вырабатывалась солнечными и геотермическими станциями, а двигатели внутреннего сгорания оказались под запретом. Переработка отходов была возведена почти в ранг религии, а нечистоты собирались в безопасные биореакторы, чтобы никакие химикаты не могли загрязнить кристально чистые воды озера Трине-ба.

Как только Марк оторвался от созерцания окрестностей, он как будто перенесся в другой мир.

В виртуальном поле зрения «Второй шанс» медленно маневрировал, подходя к причалу сборочной платформы на орбите Аншана. Марка поразил абсолютно нетронутый корпус корабля. После такого путешествия на нем должны были остаться хоть какие-то следы метеоритов, вмятины, царапины, свидетельствовавшие о трудном пути, но корабль выглядел таким же новеньким, как и в день старта.

Марк остановился у киоска позади бульвара, купил себе на обед булочку с салатом из тунца, креветок, таларота, кукурузы и майонеза, а также вегетарианские суши и скромный десерт. Все это подала ему Сасми. Она приехала в город несколько месяцев назад, к началу лыжного сезона. Ее черные волосы и плоское лицо навели Марка на мысль о восточных предках, но затем он узнал, что ее предки были финнами. Эта приятная девушка безоглядно бросалась во все, что предлагал Рэндтаун: дружеские вечеринки, спорт, веселые компании, — но всегда находила время, чтобы поболтать с Марком, хотя и не выделяла его из числа других клиентов — просто была общительной.

Сегодня даже она увлеклась новостями о возвращении корабля. Пока Сасми собирала заказ Марка, они едва обменялись парой фраз вроде: «А ты слышал?» — или: «Видела, как они…» Затем он вернулся на бульвар, вспоминая подаренную на прощанье улыбку Сасми. Раньше в его жизни не встречалось так много соблазнов. Но таков был стиль жизни Рэндтауна: все стремились разнообразить свое существование, а это предполагало участие в бесконечных вечеринках и бесчисленные знакомства, и при этом никто никуда не торопился. Марку после однообразной и напряженной жизни на Августе, где все интересы ограничивались только работой и семьей, а развлечения заключались в редких встречах с родными, потребовалось несколько месяцев, чтобы расслабиться. Единственное, чего он теперь опасался, — это окружавшие его соблазны — некоторые девушки выглядели просто божественно.

Оливия все еще отсутствовала, когда Марк вернулся в мастерскую. Только он уселся на свое место и приступил к шоколадным чипсам и сдобному пудингу, как ККТ выдала настоящую бомбу. Два человека не вернулись из полета. Эта новость прошла только что, поскольку сначала компания должна была оповестить близких. Марк едва не задохнулся от возмущения, тем более что одним из пропавших оказался сам Дадли Боуз. Такое откровенное предательство вызвало у него ярость по отношению ко всему экипажу «Второго шанса». Одна мысль о том, что люди остались так далеко, вызывала у него дрожь. Затем в режиме реального времени прошло заявление капитана Уилсона Кайма: он появился в полной форме, с аккуратно подстриженными волосами и твердо смотрел в камеру, зная, что на него устремлены взгляды множества людей. У всех на губах был один и тот же вопрос: «Почему вы так поступили? Почему не подождали их?»

— К моему глубочайшему сожалению, этот исторический полет завершился трагическим событием, — сказал Уилсон. В его низком голосе прозвучала такая искренняя печаль, что у Марка мгновенно возникло сочувствие к этому человеку, взявшему на себя огромную тяжесть. — Я был вынужден принять решение, которого всегда боится любой капитан: подвергнуть риску весь экипаж или покинуть наших друзей и коллег. Главной целью этой миссии было получение важной информации об Альфе Дайсона и окружающем ее барьере. Несмотря на то что безопасность экипажа являлась главной задачей для меня лично и была закреплена служебными обязанностями капитана корабля, я не мог пренебречь основной целью миссии. Мы оказались в ситуации, угрожавшей гибелью всему кораблю. У меня не было выбора. Это решение я буду помнить всю свою жизнь и никогда не перестану себя спрашивать, что произошло бы, задержись мы еще на пару секунд? Однако именно эти секунды могли обернуться для нас катастрофой: мы никогда не доставили бы по назначению полученные сведения, а Содружество не узнало бы о падении барьера и о том, что за ним скрывалась отнюдь не мирная раса. Эту информацию я счел более важной, чем жизнь наших товарищей. Я знаю, если бы трагическая ситуация повторилась и я заблудился бы на станции чужаков, я хотел бы, чтобы мои коллеги донесли эту информацию до Содружества любой ценой. Все мы, отправляясь в путь, знали о возможной опасности, но никто не мог представить, что она окажется такой грозной. Спасибо, что уделили мне время.

Марк откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. В таких обстоятельствах он, пожалуй, поступил бы точно так же. Впрочем, принять подобное решение, наверное, очень страшно. Капитан говорил, что чужаки опасны. Нехорошо. Очень нехорошо.

Новостная компания начала транслировать записи с Бастиона. Вместе с астронавтами Марк погрузился в темные переходы станции. Казалось, что многомильные переходы сплетались между собой в какой-то фантастический узел. В офисе автомастерской раздавалось резкое дыхание участников контактной группы; Марк будто своими собственными руками в перчатках цеплялся за неровности стен, чтобы продвинуться вперед. Затем он медленно выплыл в пустынный зал. Обрывки оптоволоконных кабелей тянулись вдоль стен тонкими экзотическими водорослями. Он проплыл вдоль них до футляра из материала, напоминавшего матовое стекло. Послышались взволнованные возгласы.

Перчатки обхватили куб в попытке отделить его от стены, но его корпус начал рассыпаться. Другой, более спокойный голос посоветовал срезать все крепления, удерживавшие коробку.

Марк тряхнул головой. Ему самому захотелось пройти весь Бастион и осмотреть его до последнего дюйма. На этой неделе он обязательно выберет время и, лежа на кровати, просмотрит все материалы, посвященные исследованиям.

Новости переключились на сенатора Томпсона Бурнелли, стоящего перед величественным зданием зала сената. По обе стороны от сенатора находились два его помощника, а впереди широким полукругом выстроились репортеры.

— Я определенно разочарован некоторыми результатами полета, — сказал Бурнелли. — Тем не менее я хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы выразить свое сочувствие семьям Дадли Боуза и Эммануэль Вербеке, испытавшим сегодня величайшее потрясение. В связи с этим, уверен, к экипажу «Второго шанса», так поспешно покинувшему объект, возникнут очень серьезные вопросы. Думаю, что для уточнения намерений чужаков Дайсона надо было приложить больше усилий. Что же касается угрозы: корабль никто не обстреливал, лишь несколько автоматически управляемых устройств направлялись в его сторону, вот и все. Мы не можем с уверенностью сказать, что это были ракеты. Капитану Кайму следовало присмотреться повнимательнее и не оставлять попыток отыскать коллег, пока не будет получена достоверная информация. «Второй шанс» имел возможность в любой момент перейти на сверхсветовую скорость и был способен уклониться от любой реальной угрозы.

— Как будут развиваться события дальше? — спросил один из журналистов.

— Совет Внешней Защиты Содружества соберется в полном составе в самое ближайшее время для оценки результатов полета. Сразу после этого мы представим свои рекомендации президенту и сенату Содружества.

— Что бы порекомендовали лично вы, сенатор?

Бурнелли задумчиво склонил набок голову и сосредоточенно нахмурился, глядя на задавшего вопрос журналиста.

— Я думаю, это очевидно. Вследствие недостатка реальной информации необходимо отправить еще один корабль. Но на этот раз управляемый более решительным капитаном, который смог бы выяснить, что там происходит на самом деле.

Марк согласно кивнул. Возможно, Кайм поторопился. «Второй шанс» неплохо защищен, это было ясно из технических условий, где обороноспособность учитывалась в первую очередь.

Вернулась Оливия, и большую часть второй половины дня они провели перед экраном. ККТ опубликовал записи, сделанные Дадли Боузом, где он пояснял и комментировал получаемую экипажем информацию. Его изложение привело Марка в восторг. Астроном говорил понятным всем языком, уверенно и ясно связывая сухие факты с реальной жизнью. Ничего удивительного, что его считали чуть ли не самым уважаемым и заслуженным ученым.

В тот день Марк несколько раз заходил в мастерскую и пытался что-то сделать с автосборщиками, но мысли каждый раз отвлекали его от работы, и он возвращался в офис, чтобы снова взглянуть на экран. Он не раз пытался представить себе Боуза и Вербеке в тот момент, когда они поняли, что корабль ушел навсегда. Как можно вынести такое открытие? «Господи, а как бы я себя чувствовал?»

Он рано закрыл мастерскую, сел в свой пикап и отправился домой. Первая часть пути пролегала по шоссе, построенному Саймоном Рэндом, и вела вокруг горы Блэкуотер в узкую долину. Вдоль шоссе была посеяна земная трава, вытеснившая местную гром-траву, и откосы покрылись пышным изумрудным ковром. Вдали лениво бродили жирные овцы, еще не сбросившие зимнюю шерсть, а вокруг них энергично резвились молодые ягнята. Выше по склону, где травы было меньше, чем камней, сновали горные козы, то выбегавшие из зарослей хвойных деревьев, то снова скрывавшиеся между стволами.

Через несколько миль долина стала шире, горы справа отступили, открывая проход в еще более просторную низину. Марк повернул и дальше поехал по плотно укатанному каменистому проселку. Здесь начиналась долина под названием Хаймарш. Поселившиеся в этих местах первые фермеры давно осушили землю, построив целую сеть ирригационных каналов, и большая часть богатой торфяной почвы была занята пастбищами. От основной дороги то и дело отходили длинные проезды, ведущие к просторным коттеджам или сельскохозяйственным постройкам. Кроме травы, здесь росли только высокие тонкие местные лиипоплы, рассаженные аккуратными рядами вдоль границ участков.

Через пять минут появилась еще одна развилка. Марк свернул на дорогу, ведущую в долину Улон, почти такую же большую, как Хаймарш, только окруженную более высокими горами. Вокруг повсюду лежали россыпи камней, каждую зиму приносимых с гор вместе со снегом. Несмотря на плодородную почву, земля Улона не годилась для выращивания зерновых, и по совету Саймона Рэнда первые поселенцы стали культивировать лозы гренхама, местного растения, ягоды которого уже завоевали популярность среди ценителей вина во многих мирах Содружества, хотя хороший урожай они давали только на северных континентах. Уже в первые годы в Улоне были собраны значительные урожаи, а впоследствии люди вывели новые сорта, создали кооперативы, занимающиеся купажированием и разливом, и зарегистрировали свои марки вина.

К тому времени когда приехали Верноны, производство уже было поставлено на коммерческую основу, две трети долины вовсю обрабатывались, а оставшиеся участки быстро разбирались. Каждый желающий мог купить место для дома и десять или пятнадцать акров земли для выращивания лозы. Урожай обрабатывался в кооперативе и гарантировал скромный ежегодный доход от продажи вина под маркой «Долина Улон».

Марк свернул в проезд к стоящему на склоне дому и сбросил скорость, осторожно объезжая лужи и выбоины. И уже в который раз напомнил себе, что надо бы заказать машину гравия для подсыпки дорожки. С обеих сторон от дороги выстроились аккуратные ряды шпалер — столбы и проволока, словно прозрачная ограда высотой в два метра, тянулись насколько хватало глаз. Невысокие узловатые лозы тщательно заплетались за проволоку, и на каждой оставлялось не более пяти почек. Листья еще не распустились, и пейзаж казался блеклым и унылым, только узкие полоски травы вносили некоторое разнообразие в общий колорит, да и те по большей части терялись среди талой земли и камней. Зато наверху, где на акре ровной земли стоял дом, ярко зеленел изумрудный ковер газона. В настоящий момент газон окружал два дома. Один они привезли с собой на грузовой платформе в виде груды квадратных влагостойких панелей, которые можно было легко собрать, придав строению любую форму. Лиз и Марк остановились на обычной L-образной конструкции с длинной прямоугольной гостиной по одной стороне, к которой примыкали три квадратные спальни, ванная комната, детская, кухня и еще одна свободная комната, все еще загроможденная неразобранными ящиками с утварью, привезенными с Августы. Крышей служили изогнутые секции солнечных батарей, скрепленные между собой на коньке. Это строение стоило немного, и собирать его было легко, но жить в нем больше нескольких месяцев, особенно зимой, было неприятно. Верноны провели на Элане уже два года.

Рядом с временным жилищем подрастал их настоящий дом. Они оба решили, что на Элане в соответствии с заботой об экологии дом должен быть из сухого коралла, что, как ни странно, в этих местах было большой редкостью. Обычно этим растением отделывали уже готовые дома, но Лиз нашла компанию на Галифаксе, предложившую более дешевый вариант. Она начала с нескольких полусферических камер, изготавливаемых на заказ по размеру, которые установила на земле и наполнила воздухом. А затем просто посадила снаружи черенки и стала ждать, пока они вырастут. Как только отростки поползли вверх, Лиз стала переплетать их между собой и подрезать, стараясь, чтобы получилась ровная и плотная масса, не пропускающая воду. Для суровых зим долины Улон она выбрала особую разновидность сухого коралла, обеспечивавшую достаточную изоляцию. Зимой кораллы приходилось накрывать обычным утеплителем на солнечных батареях, и тогда стало понятно, почему в Рэндтауне было так мало зданий из сухого коралла, — его необходимая плотность достигалась за счет скорости роста, и процесс строительства тянулся очень долго. Каждый день, выходя из пикапа, Марк осматривал жемчужные и васильковые ростки, прикидывая, насколько они вытянулись. На четырех или пяти небольших наружных куполах кораллы уже выросли на достаточную высоту, и Лиз начала сплетать их в башенки, но для трех больших помещений требовалось еще пара метров. Лиз говорила, что они будут готовы к середине лета, и Марк молился, чтобы она не ошибалась.

Барри, выскочив из двери, ринулся навстречу Марку, расставив руки. Не так давно он обнимал колени отца, а теперь уже добрался до бедер.

— Чем ты сегодня занимался? — одновременно спросили они друг друга, как того требовал ритуал, и оба улыбнулись.

— Сначала ты, — сказал Марк, пока они шли к своему временному жилищу.

— Утром я читал и складывал слова, потом с мистером Кэрролом учил математику и программирование. Мисс Марвелл читала мне курс по истории, а напоследок занимался практической механикой с Джоди. Мне понравилось. Это было единственное полезное занятие.

— В самом деле?

Они вошли на кухню, где у загроможденного посудой стола сидела Лиз и уговаривала Сэнди съесть немножко супа. Дочка Марка выглядела не самым лучшим образом: щеки и нос покраснели, глаза слезились, вдобавок девочка сидела закутанной в теплое одеяло. Местная разновидность гриппа периодически поражала всех местных ребятишек, но Барри пока удавалось его избежать.

— Папочка, — пролепетала Сэнди и протянула к нему руки.

Марк, опустившись на колени, крепко обнял дочку.

— Как ты сегодня себя чувствуешь, мой ангелочек? Тебе уже лучше?

Она с несчастным видом кивнула:

— Немножко.

— А, это отлично. Молодец, девочка. — Он сел на стул и получил торопливый поцелуй Лиз. — Ну, как насчет супа? — спросил он Сэнди. — Давай будем есть его вместе.

Сэнди почти сумела улыбнуться.

— Давай, — храбро ответила она.

Лиз закатила глаза и вскочила из-за стола.

— В таком случае я вас оставлю. Барри, пойдем со мной. Что бы ты хотел к чаю?

— Пиццу, — без промедления выпалил он и с надеждой добавил: — И чипсы.

— Нет, пиццы сегодня не будет, — строго отрезала Лиз. — Ты уже вытаскал из морозилки все до последнего кусочка. Я приготовлю рыбу.

— Ну, мам!

— И может, мы найдем к ней немножко чипсов, — сказала Лиз, зная, что это был единственный способ заставить его есть рыбу.

— Ладно, — хмуро согласился Барри. — Жареную?

— Не имею понятия.

Барри уселся на стул, всем своим видом олицетворяя вселенское горе. Лиз приказала роботу-горничной достать из морозилки филе рыбы и мысленно добавила через эл-дворецкого пожелание приготовить ее на гриле.

— Так почему же все остальное бесполезно? — спросил Марк у сына.

— Ну, я так думаю, — сказал Барри. — Я просто не вижу в этом смысла.

— В чем именно?

— В школе.

— Почему же?

— Она мне не нужна, — искренне заявил мальчик. Он кивнул на широкое окно кухни, откуда открывался вид на долину Улон. — Я собираюсь стать капитаном реактивного катера на реке.

— Хорошо. — На прошлой неделе он хотел стать инструктором по гироболу. Спортивный стиль жизни в Рэндтауне оказывал сильное влияние на всех живущих здесь детей. Они мечтали стать мастерами сплава, капитанами катеров, лыжными инструкторами или глубоководными дайверами. — Но даже для этого тебе необходимо базовое образование, так что придется потерпеть по крайней мере несколько лет.

— Ладно, — печально согласился Барри. — Еще я мог бы стать капитаном космического корабля — видел его сегодня в киберсфере. Вся школа смотрела, как «Второй шанс» причаливал к платформе. Это было здорово.

Марк внимательно следил за Сэнди, которая набирала ложкой суп.

— Да, здорово.

— Ты тоже видел?

— Конечно.

Робот-горничная возвратилась с пакетом рыбы, готовой к жарке. Лиз забрала у нее сверток.

— Барри, помоги мне с готовкой.

— А где чипсы? — жалобно протянул он.

— В корзинке есть несколько картофелин. Мы их порежем, это не займет много времени.

— Нет, мам. Настоящие чипсы. Из морозилки!

Лиз и Барри занялись приготовлением рыбы, а Марк унес Сэнди в гостиную. Он сел на диван, предварительно расчистив себе место от игрушек, а Сэнди подтащила поближе свою любимую куклу и белого медведя, чувствовавшего ее болезнь и нежно обнявшего лапами ее руку, и свернулась калачиком у отца на коленях.

Марк перебрал несколько каналов киберсферы в поисках свежих новостей и неохотно остановился на студии Алессандры Барон, залучившей к себе самого Найджела Шелдона. Он давал интервью, сидя за большим столом в служебном кабинете, и говорил с такой уверенностью и невозмутимостью, словно трагический финал миссии «Второго шанса» был всего лишь мелкой неполадкой в одном из поездов ККТ.

— Я, конечно, очень огорчен тем, что капитану Кайму пришлось покинуть Эммануэль и Дадли, но уверен — ему ничего другого не оставалось. Меня там не было, как не было и ни одного из нынешних деятелей, критикующих капитана из удобного кресла своего кабинета. А потому ни один из нас не может дать реальную оценку его действиям. Только глупец способен рассуждать о том, что могло произойти в тех обстоятельствах. Я пригласил капитана Кайма, поскольку был уверен, что только ему под силу справиться с этим заданием, и его решительные действия подтвердили правильность моего выбора. ККТ уже приступила к реализации процедуры оживления обоих погибших членов экипажа. Благодаря тщательно продуманным мерам безопасности бортовые хранилища памяти были обновлены перед самым выходом контактной группы в Бастион.

— А что вы можете сказать о доставленной «Вторым шансом» информации? — спросила Алессандра. — Мне кажется, что и вы должны признать ее недостаточность.

Найджел Шелдон улыбнулся с таким видом, словно ведущая вызывала у него жалость.

— У нас столько данных, что их не в силах оценить все физики Сообщества. Нельзя сказать, что миссия не добилась успеха.

— Я имела в виду сведения о чужаках Дайсона. На корабль были потрачены огромные деньги и время, да еще мы лишились двух человеческих жизней. Не считаете ли вы, что мы могли бы узнать и побольше? Нам даже неизвестно, как они выглядят.

— Мы узнали то, что они незамедлительно открыли по нам огонь. Единственное, в чем я согласен со своим добрым коллегой Бурнелли, так это в необходимости повторного полета. Таков порядок исследований, Алессандра. Мне жаль, что они не подчиняются вашему личному расписанию. Но эти люди заглянули в неизведанное, посмотрели, что там творится, и теперь мы можем подготовиться к новому шагу. «Второй шанс» выполнил свою миссию, доставил нам бесценную информацию об Альфе Дайсона и о том, каким должен быть следующий корабль, чтобы туда вернуться.

— А вы намерены туда вернуться?

— Обязательно. Наше знакомство со звездной системой Дайсона только начинается.

— И каким же должен быть следующий корабль, исходя из того, что мы узнали?

— Очень быстрым и очень мощным. По правде говоря, в целях безопасности это может быть не один корабль.

К восьми часам Марк и Лиз уложили детей спать. После этого они и сами сели поужинать на кухне, разогрев в микроволновке котлеты по-киевски.

— У старика Тони Матвига есть несколько кур, — сказал Марк. — Я поговорил с ним на днях, и он обещал дать нам цыплят, если мы захотим разводить их у себя. — Его вилка проткнула мясо на тарелке и выдавила немного чесночного масла. — Было бы неплохо кормить детей продуктами, не напичканными гормонами, и знать, что они не получены путем генной модификации.

Она окинула его своим «сомневающимся» взглядом.

— Нет, Марк. Все это мы уже проходили. Мне нравится здесь жить, и еще больше понравится, когда вырастет новый дом, но на это я не пойду. Нам нет необходимости держать цыплят, мы достаточно зарабатываем, чтобы хорошо питаться, и полуфабрикаты я заказываю не в промышленных мирах. Если ты заметил, на всем, что лежит в морозильной камере, имеется этикетка «Чистый продукт». А кто, по-твоему, будет ощипывать и потрошить этих цыплят? Ты готов сам этим заняться?

— Я бы мог попробовать.

— Ты не сможешь. Запах будет стоять тошнотворный, меня от него просто выворачивает.

— А ты когда-нибудь потрошила цыпленка?

— Лет пятьдесят назад. Когда была молодой идеалисткой.

— Молодой и глупой. Понятно.

Она наклонилась к нему и погладила его щеку своими пальцами.

— Я тебя огорчила?

— Нет.

Он попытался схватить ее палец зубами, но промахнулся.

— В любом случае, — продолжила Лиз, — куры погубят наш газон. Ты когда-нибудь видел их когти? Это ужас.

Марк усмехнулся.

— Куры-убийцы.

— Они погубят газон, а заодно и сад.

— Ладно. Никаких цыплят.

— Но я жду не дождусь, когда можно будет посадить огород.

— Ага. Только сначала мне надо соорудить оросительную систему, а робот-садовник присмотрит за остальным.

Лиз послала ему воздушный поцелуй.

— Я обещаю лично заботиться о грядке с пряностями.

— Ого! Все будешь делать сама?

— У тебя есть возражения?

— Ни единого.

— Зато у меня есть одна просьба.

— Какая? — подозрительно спросил он.

— Выйди и еще раз проверь листья пресипитатора.

— Ты шутишь? Я поправлял их на прошлой неделе.

— Я помню, дорогой. Но прошлой ночью они едва наполнили резервуар.

— Проклятое полуорганическое барахло. Надо было выкопать настоящий колодец.

— Когда дом будет закончен, можно будет протянуть трубу до речки.

— Да, наверное.

Робот-горничная собрала их тарелки и приборы, чтобы поставить в посудомоечную машину. Марк, взяв две ложки и тарелку со сладким кофейным пудингом, прошел в гостиную. Лиз устроилась на диване рядом с ним, и они стали с двух сторон зачерпывать густую тягучую массу. На экране Венди Боуз давала интервью, прерывая свою речь всхлипываниями и стонами.

Профессор Тратен, обозначенный в титрах как «близкий друг семьи», покровительственно обнимал ее за плечи.

— Бедная женщина, — сказала Лиз.

— Угу.

— Ей необходимо омоложение. Интересно, ККТ заплатит за это?

— Почему ты думаешь, что ей надо омолаживаться? — Марк присмотрелся к изображению на экране. — Она выглядит не такой уж и старой.

Лиз воспользовалась тем, что он отвлекся, и зачерпнула пудинг два раза подряд.

— Смотря с кем сравнивать. Замещающий клон Дадли Боуза будет восемнадцатилетним, а ее физический возраст перевалил за пятьдесят. Поверь, ты бы такого брака не выдержал.

— Да, пожалуй. Я все не могу перестать думать о Вербеке и Боузе. Подумать только, остаться одним так далеко от дома. Как думаешь, они прибегли к самоубийству, когда все поняли?

— Это зависит от чужаков Дайсона. Может, им построили камеру с подходящими условиями, а потом они преодолели языковой барьер и теперь с удовольствием общаются?

— Я как-то в это не верю. А ты?

Лиз на мгновение задумалась. Профессор Тратен тем временем помогал Венди Боуз подняться в дом.

— Нет. Их тела мертвы.

— Я тоже так думаю. — Его взгляд уперся в потолок из дешевых композитных панелей. — А знаешь, Элан ближе к Паре Дайсона, чем почти все остальные планеты Содружества.

— Семь планет, включая Аншан, ближе, чем мы. Но ты прав, мы ближе многих. — Она хихикнула. — Всего семьсот пятьдесят четыре световых года. Страшно, а?

Свободной рукой Марк пощекотал ее ребра, зная, что Лиз к этому очень чувствительна.

— Ой!

Лиз изогнулась, уворачиваясь от щекотки, и вознаградила себя огромной порцией пудинга.

— Нечестно! — запротестовал Марк. — Я съел всего чуть-чуть.

— Жизнь вообще несправедлива, пройдешь омоложение и начнешь все сначала.

Глава 16

На восточном побережье Америки наступил полдень. Солнце достигло зенита, и его лучи добрались до дна бетонных каньонов Манхэттена. С высоты двести двадцать пятого этажа из штаб-квартиры Министерства Содружества по исследованиям и развитию Найджел Шелдон наблюдал за нескончаемой борьбой на улицах города. На всех магистралях этого древнего исторического района противостояли друг другу желтые кебы и матово-черные лимузины — две абсолютно различные и враждующие расы, оспаривающие друг у друга жизненное пространство проезжей части. Городские легенды рассказывали о запрещенных агрессивных программах, внедренных в устройство управления такси, и Шелдона это ничуть не удивляло. Его лимузину не раз приходилось тормозить,чтобы не столкнуться с выскакивавшей вперед желтой машиной. Кратковременное проявление солнечного света сыграло кебам на руку — сотни желтых машин победно засверкали в ярких лучах, выигрывая в цвете по сравнению со своими мрачными противниками.

У подножия небоскреба, перед самым входом, он увидел плотный полукруг репортеров. Мелькнула совершенно неуместная мысль: если плюнуть из окна, сколько времени пройдет до тех пор, пока один из журналистов не поднимет голову, негодующе глядя наверх? Хорошо, что в его голове до сих пор появляются мысли о ребяческих шалостях, они создают в жизни новые перспективы. Его коллегам по Совету не мешало бы немного успокоиться.

Комната за его спиной уже наполнилась людьми. Томпсон Бурнелли и Криспин Голдрич сидели за столом, склонившись друг к другу, обсуждая ходы в политической игре, в которой принимали участие все Великие Семейства. Элейн Дой казалась более усталой, чем обычно, но это вполне объяснимо: в год, предшествующий предварительным президентским выборам, ей совсем не нужны были никакие осложнения. Она обменивалась приветствиями с Рафаэлем Колумбия и Габриэль Элс. Вследствие дополнительных мер безопасности и возложенной на Совет Защиты ответственности число присутствовавших на заседании помощников значительно сократилось. Уилсон Кайм разговаривал с Даниэлем Алстером и выглядел на удивление спокойным, несмотря на явную враждебность группы членов Совета, возглавляемой сенатором Бурнелли.

Найджел без усилий преодолевал подводные течения в политической борьбе. В отличие от Уилсона, он никогда не позволял себе роскоши праздной жизни вдали от правительства Содружества. Предугадывание чужих ходов стало целью его жизни. Найджел был абсолютно уверен, что все помощники и мозговые центры остальных членов Совета не могли предусмотреть столько возможных сценариев, сколько их разработали специалисты по стратегии ККТ. Самые неблагоприятные варианты могли потребовать его личного участия — от личных и тайных встреч до полного отступления, включая срочную эвакуацию его семейства за пределы Содружества. Реализация подобных схем его не пугала, более того, только развивала воображение. Единственное, что его тревожило вот уже несколько месяцев, — это отсутствие связи с Оззи. Найджел привык, что его друг время от времени отправляется странствовать по свету и исчезает на много месяцев, а то и годы, или уединяется в доме с новой семьей. Но рано или поздно он всегда отвечал на вызовы Найджела.

— Надеюсь, все готовы, — с оттенком раздражения произнесла Элейн Дой.

Найджел отвернулся от окна и неохотно кивнул. Он оттягивал начало заседания в надежде на то, что Оззи появится в последнюю секунду и, как всегда, не станет оправдываться, наслаждаясь выражением досады на лицах присутствующих. Но он не пришел. Двери закрылись, и включилась система защиты.

Все расселись вокруг стола. Вице-президент запросила связь с РИ, и по экрану побежали оранжево-голубые линии.

— Я думаю, мы начнем заседание с поздравления капитана Уилсона и его экипажа в связи с выполнением чрезвычайно сложной и опасной миссии, — сказала Элейн Дой. — Мне известно о трудностях в принятии некоторых решений, и в этом я не могу вам позавидовать, капитан, но я уверена: вы сделали правильный выбор. Вашей главной целью был сбор и доставка информации.

— О какой же информации идет речь? — спросил Томпсон Бурнелли. — После вашего полета я не чувствую себя более осведомленным, особенно если учесть затраченные на него деньги.

— Речь идет о существовании многочисленной, технологически передовой и, по всей вероятности, агрессивной расы в семистах пятидесяти световых годах от Содружества, — бесстрастно ответил Уилсон. — Обитатели этой системы были ограничены барьером, но кто-то позволил им выйти на свободу и увидеть нас. Третья сила. Наблюдения показали, что эта раса настроена по отношению к нам отнюдь не дружественно, вернее сказать, откровенно враждебно.

— И вы серьезно в это верите? — спросил Томпсон. — Мы столкнулись с двумя расами, и обе они оказались враждебными?

— Исчезновение барьера нельзя считать случайностью, — сказал Найджел. — Мы не могли его спровоцировать. Чужаки Дайсона тоже. Следовательно, вступил в игру третий фактор.

— Вероятнее всего, это были те же чужаки, которые воздвигли барьер, — сказал Брюстер Кумар. — Это могли сделать только те, кто знал его природу.

— Все это кажется мне совершенно бессмысленным, — призналась Элейн Дой. — Если снимать барьер при появлении первого же исследовательского корабля, зачем вообще его ставить?

— У меня два предположения, — сказал Уилсон. — Или барьер снят его создателями, и причина их поступка, учитывая имеющийся у нас объем знаний, остается загадкой. Или, опять же по непонятной причине, это сделал кто-то другой, и это вызывает большее беспокойство.

— Почему? — спросил Криспин Голдрич.

— Барьер ограничивал агрессивную, по нашим понятиям, расу. Кто-то оказался настолько обеспокоен их развитием, что построил это сооружение. Я был там и видел барьер. Вряд ли кто-то стал бы возводить его без особой на то необходимости. Я даже не буду останавливаться на технологических аспектах, одни только задействованные ресурсы мощности могут показаться нам фантастическими. Чужаки Дайсона возбудили в создателях барьера тревогу, граничащую с паранойей. Задумайтесь: раса, способная на такое строительство, ощутила тревогу; меня же это приводит в ужас. А теперь чужаки Дайсона оказались на свободе.

— Вы согласны с этим мнением? — обратилась Элейн Дой к РИ.

— Это логичное заключение. Мы не считаем, что падение барьера при подходе «Второго шанса» было простым совпадением. И то, что это сделано чужаками Дайсона, тоже маловероятно. Путем исключения остаются только создатели барьера или третья сила.

— Ни у тех, ни у других, нет для этого веских мотивов, — заметил Брюстер Кумар.

— Видимых мотивов нет, — сказал РИ. — Но поскольку нам фактически не известна причина установления барьера, гадать о его устранении не имеет смысла.

— Вы не считаете, что причиной установления могла быть агрессивность чужаков Дайсона? — спросил Уилсон.

— Это вполне вероятный повод, согласны, — ответил РИ. — Но почему подобный барьер надо было устанавливать и вокруг Беты Дайсона?

— Хороший вопрос, — признал Рафаэль Колумбия.

— Я не знаю, — устало вздохнул Уилсон. — Но уверен в одном: чужаки Альфы Дайсона представляют для нас опасность.

— Вероятно, — сказал Томпсон Бурнелли. — Но давайте посмотрим с другой стороны. Предположим, представители чужой расы увидели бы Землю в двадцатом столетии, во время Второй мировой войны. Они наверняка пришли бы к заключению, что люди безнадежно жестоки. И почему же тогда нас не оградили подобным барьером, если причина его возникновения в агрессивности?

— Мы переросли эту стадию, — сказала Элейн Дой. — Омоложение и межзвездная экспансия кардинально изменили нашу психологию и культуру.

— Давайте не будем возобновлять этот спор, — вмешался Брюстер Кумар. — Нам повезло, вот и все.

— Мы сами добились удачи, — возразила Элейн Дой. — Наша раса обладает гигантским потенциалом. Нельзя в этом себе отказывать.

— Сейчас мы обсуждаем не нас, — сказал Найджел. — Мы собрались обсудить свои действия по отношению к толпе чужаков, обладающих колоссальным запасом ядерного оружия и желанием его применить.

— Да, у них достаточно ядерных бомб и, несомненно, других видов самого изощренного вооружения, — сказал Рафаэль Колумбия. — Но у них нет сверхсветовой скорости, а это дает нам предел безопасности в семьсот пятьдесят световых лет. Неплохое преимущество.

— В пределах барьера сверхсветовая скорость им не была нужна, — ответил Уилсон. — Но с учетом уровня развития их технологий я не стал бы надеяться на удаленность наших миров.

— А сколько им потребуется времени для достижения сверхсветовой скорости?

Все посмотрели на Найджела, а он пожал плечами.

— Как сказал Уилсон, высокотехнологичная база у них имеется. Как только будет разработана базовая теория, появится и прототип гипердвигателя, а при наличии ресурсов проект может быть осуществлен в течение нескольких месяцев. Ключевой вопрос в теоретических изысканиях.

— Придется допустить, что с этим они справятся, — сказала Элейн Дой. — Они видели «Второй шанс» в действии, и у них остались Боуз и Вербеке.

— До этого не дойдет, они прибегнут к самоубийству, ведь они понимают, что стоит на кону, — возразил Рафаэль Колумбия.

Уилсон смущенно кашлянул. Все немедленно повернулись в его сторону. Эти люди достаточно долго играли в подобные игры, чтобы издали чуять плохие известия.

— Вставка для осуществления этой функции имелась у всех членов экипажа, включая меня самого, — заговорил Уилсон. — Тем не менее было бы логично предположить, что Боуз и Вербеке сначала оценили бы ситуацию. Если произойдет первоначальный ненасильственный контакт с чужаками, они попытаются общаться с ними и установить взаимопонимание. И только в случае безнадежной неудачи они инициируют полное уничтожение вставок памяти и самоубийство.

— Но ведь они сделают это? — спросила Элейн Дой, словно подталкивая его к положительному ответу. — Я хотела сказать — им ведь известно, что в Содружестве их ждет оживление. Они потеряют один день, не больше того. К тому же это не самый радостный день.

— Я твердо убежден, что Эммануэль Вербеке поступит правильно, — сказал Уилсон. — Но что касается Боуза — дай бог, чтобы я ошибался, — здесь могут быть проблемы.

— Что вы подразумеваете под проблемами? — поинтересовался Томпсон Бурнелли.

Уилсон пристально взглянул в лицо сенатора.

— Его обучение и тренировки не были такими насыщенными, как у остальных членов команды. После набора команды он некоторое время провел в омолаживающем резервуаре, чтобы уменьшить физический возраст. Остававшееся до старта время было ограничено.

— Тогда какого черта вы взяли его на борт?

— Политическая целесообразность, — вмешался Найджел. — Та же самая причина, по которой был допущен к полету ваш кандидат Танде Саттон.

Томпсон нацелил на него вытянутый указательный палец.

— Танде прошел все этапы тестирования.

— Да, конечно. А если бы его вместе с другими кандидатами, имеющими отношение к Великим Семействам, забраковали на последней стадии отбора, вы бы первым подняли шум.

— Может быть. Но Танде, по крайней мере, был достаточно тренированным в отличие от этого Боуза. Чем, черт побери, вы здесь занимаетесь?

— Единственной настоящей проблемой.

— Святый Боже!

Томпсон уселся на свое место, с отвращением поглядывая то на Уилсона, то на Найджела.

— Ладно, ладно, — снова заговорила Элейн Дой. — Рассмотрим самый худший вариант: чужаки Дайсона получили исчерпывающую информацию о людях, в состоянии построить сверхсветовой корабль и знают, где мы находимся. Что мы в таком случае можем предпринять?

— То же, что и в прошлый раз, — сказал Уилсон. — Организовать миссию для выяснения, что там происходит.

— Причем такую, которая сможет добиться большего успеха, — проворчал Криспин Голдрич.

— Верно, — согласился Найджел. — «Второй шанс» был послан в полную неизвестность. Мы должны построить корабль, который будет готов к любым неожиданностям, настоящее исследовательское судно. На этот раз миссия будет строго ограниченной, и корабли, возможно, должны быть меньше, а потому немного дешевле.

— Почему не один корабль, а несколько? — спросила Элейн Дой.

— Чтобы при попытке одного корабля установить контакт, другие имели возможность оставаться в стороне и наблюдать, а в случае его гибели — сохранить информацию, — пояснил Уилсон. — К этому времени чужаки будут знать, кто мы такие и, возможно, что не мы установили барьер. Они наверняка поймут, что мы не представляем для них угрозы. В таком случае их реакция будет иметь решающее значение.

— Не нравится мне все это, — буркнул Рафаэль Колумбия.

— Я не настаиваю на своей кандидатуре, — добавил Уилсон. — Но это необходимо сделать, и сделать надлежащим образом.

— Что вы хотите этим доказать? — негромко спросил Томпсон Бурнелли.

Но Уилсон предпочел ему не отвечать.

— Как я понимаю, проекты кораблей уже готовы? — спросила Элейн Дой.

— Да, конечно, — ответил Найджел. — Как только проект «Второго шанса» был закончен, я заказал предварительную разработку исследовательского космического корабля меньших размеров. Его специфика — высокая скорость и относительная простота конструкции. Опыт постройки «Второго шанса» позволил модифицировать последующие версии, и теперь можно достичь еще большей скорости. Поэтому вариант жилого отсека в виде кольца был отвергнут, и экипажу придется осуществлять полет в условиях невесомости. Функции реактивного двигателя также были минимизированы и ограничены простейшим маневрированием, таким образом отпала необходимость в большей части вспомогательного оборудования. Впрочем, предусмотрено значительное вооружение. Корабли смогут не только спасаться бегством, но и стрелять.

— И какова же будет их цель? — спросил Брюстер Кумар.

— Изучение природы чужаков Дайсона. Так ли они агрессивны, как мы думаем. Строят ли они сверхсветовые космические корабли или открывают червоточины в другие звездные системы. Двигатель со сверхсветовой скоростью трудно утаить, поскольку производимые червоточиной возмущения обнаруживаются очень просто. Если у них имеются хотя бы базовые знания в этой области, они узнают о нашем приближении.

— Очень хорошо, — сказала Элейн Дой. — Я не думаю, чтобы кто-то из нас стал возражать против новой миссии и ее срочности. Чего я жду от этого заседания, так это официального предложения исполнительному комитету Содружества о формировании нового органа, который будет отвечать за исследование и контакты с чужаками Дайсона, начиная с планирования и заканчивая осуществлением, но под эгидой правительства.

— И финансированием, — ворчливо добавил Томпсон Бурнелли.

— Вы хотите, чтобы правительство учредило гражданское агентство межзвездных полетов? — спросил Рафаэль Колумбия.

— Да, именно так. Вероятная угроза нависла над всем Содружеством. Ее невозможно предотвратить разовой акцией и без регулярного финансирования. Решение проблемы требует стабильного политического руководства.

— Ага. — Рафаэль перевел взгляд на Найджела. — Как вам это нравится, Найджел? До сих пор мы говорили о ваших специалистах.

— Я думаю, это ненадолго. — Он едва сдержал улыбку, когда в зале вдруг стало очень тихо, и даже Уилсон посмотрел на него с удивлением. — Вы хотите выработать политический курс по этому вопросу, так вот, он требует долгосрочного и согласованного планирования. Что если наши разведчики принесут плохие новости? Снова будем устраивать такое же заседание? Нет, Элейн совершенно права: нам необходим четкий курс и жизнеспособная организация. Мы должны готовиться к худшему варианту еще до отправки разведчиков. В Содружестве имеются и другие организации и советы, занимающиеся вопросами безопасности, они тоже должны войти в состав нового агентства.

— Вы говорите о создании военного флота, — произнес Криспин Голдрич. Высказанная мысль его явно ошеломила. — Это же регулярная военная сила.

— Если вы можете предложить другой вариант для защиты Содружества, я буду только рад.

— Не могу поверить, что слышу такое предложение от вас. Что скажет на это мистер Айзекс?

— Я думаю, он будет очень расстроен, — заявил Найджел. — Но, поскольку он даже не побеспокоился выкроить время для заседания Совета, он не вправе возражать, не так ли?

Изумление членов Совета достигло предела.

— Что такое? — раздраженно воскликнул Найджел. — Мы были молодыми, и у нас имелась великолепная мечта. Мы подарили человечеству звезды. А теперь, как сказала Элейн, мы выросли. И если достижения целой расы, если все наше прекрасное общество оказалось под угрозой, мы должны его защитить. И для этого нужен военный флот.

— Да, нужен, — настороженно произнес Томпсон Бурнелли. — Но если идти напролом и объявить о создании вооруженных сил, поднимется колоссальная паника. Бог знает, как на это отреагирует фондовая биржа, да и цепная реакция наверняка затронет все отрасли промышленности. Мы рискуем даже спровоцировать массовую миграцию с планет второй зоны во внутренние миры, а уж это тем более никому не нужно. И все это будет периодически повторяться до бесконечности. Если уж мы взялись защищать Содружество от любых столкновений с чужаками, нельзя не учитывать и внутреннее положение. Опасность грозит нам не только извне, Найджел.

— Понимаю, — сказал Найджел. — Нам остается только воспользоваться методом Гитлера, когда он готовил почву для создания люфтваффе. После заключения Версальского договора Германии было запрещено создавать военно-воздушный флот, и потому пилоты тренировались в гражданских клубах, а правительство спонсировало постройку коммерческих самолетов, которые легко можно было модифицировать. А когда он решил, что пора действовать, он просто соединил одно с другим. Все делалось открыто, но никто не додумался, к чему это может привести. А сегодня, когда наша промышленная база распространяется на шестьсот с лишним миров, мы можем организовать такое изощренное прикрытие, какое нацистам даже не снилось. В итоге останется только организовать передислокацию, чтобы собрать необходимые компоненты в единое целое.

— Я могу назвать несколько сенаторов, кому сравнение с нацистами придется не по вкусу, — заметил Томпсон Бурнелли и слегка усмехнулся.

— Значит, мы не будем о них упоминать, — ответил Найджел. — Смысл в том, чтобы начать подготовку к эффективной обороне Содружества, но не вызвать паники. Организовать работу — это уже половина победы.

— Мне интересно ваше мнение по данному вопросу, — обратился Рафаэль Колумбия к РИ. — Как вы считаете, нужно ли нам создавать вооруженный флот?

— Мы никогда не поддерживали гонку вооружений, но в данной ситуации создание обороноспособных сил было бы оправданной предосторожностью.

Уилсон пристально взглянул в экран.

— А вы окажете нам помощь в создании таких сил?

— Мы абсолютно уверены, что в этой области вы способны справиться самостоятельно. Вы не раз демонстрировали эти способности на протяжении всей истории развития.

— Я полностью поддерживаю отправку очередной миссии к Альфе Дайсона, — сказал Брюстер Кумар, — но мы не можем игнорировать другие расы, которые могут оказаться поблизости. Будет ли межзвездный флот прибегать к ракетам, чтобы обнаружить создателей барьера?

— Сначала надо создать этот межзвездный флот, — мягко упрекнул Найджел советника по науке. — Но вы правы, это необходимо предусмотреть. И нельзя забывать о Бете Дайсона. Мне очень хотелось бы узнать, сохранился ли тот барьер. У разведчиков будет много задач и помимо изучения чужаков Дайсона.

— Ну хорошо, — заговорила Элейн Дой. — Мне кажется, сейчас не время обсуждать специфику планирования миссии. У меня есть еще одно предложение: не будет ли целесообразно включить в новую организацию и наш Совет со всеми его членами?

Она вопросительно посмотрела на Найджела.

— Межзвездному флоту потребуется твердое управление, — сказал Найджел. — Я думаю, это очевидно.

— В таком случае приступим к голосованию, — сказала она. — Кто за?

Все члены Совета подняли руки.

* * *

На этот раз послание поступило от имени Чайлза Лиддла Халгарта, хотя излагал его тот же самый «образцовый политик», сидящий за столом в Сан-Матио. В городе за его спиной наступила весна, и яркое солнце только что поднялось над выбеленными стенами старого квартала, обливая дома шелковистой позолотой. Высокие деревья вдоль улиц разворачивали темно-зеленые листья навстречу рассвету.

— Мои дорогие сограждане, как хотелось бы мне выразить чувство удовлетворения, — сказал он. — Ведь уже в который раз мы, воины тайного фронта, противостоящие агентам Звездного Странника, стремящимся к сердцу нашего замечательного Содружества, оказались правы. Однако создавшаяся на сегодняшний день ситуация не дает поводов для радости: мы не смогли уничтожить «Второй шанс», и полет космического корабля запустил цепную реакцию событий, которые неизбежно приведут нас к войне. По воле Звездного Странника чужаки Альфы Дайсона вырвались на волю. Все мы видели их агрессию и жестокость, и, как только они построят собственные космические корабли, эта агрессия будет направлена на нас.

Даже если нам удастся пережить грядущее нападение, человечество значительно ослабеет. Наши ресурсы и наши таланты будут расходоваться только на выживание после ядерного пожара — и вот тогда Звездный Странник, притаившийся среди нас, нанесет очередной удар.

Это чудовище способно уничтожить человечество, если мы не встанем на его защиту. Хранители Личности всегда, вплоть до самого конца, будут препятствовать его махинациям. Мы сокрушим его и ликвидируем его агентов. Но нам нужна ваша помощь. Будьте бдительны. Не молчите. Участвуйте в выборах, чтобы воспрепятствовать жалким усилиям нашего загнивающего правительства. Нам не нужны три корабля-разведчика. Нам нужна армада боевых кораблей. Хватит исследований, надо создать оружие, способное испепелить захватчиков космоса. Мы должны уже сейчас начать подготовку к обороне от чужаков Альфы Дайсона — совсем скоро они появятся в наших небесах. Не дайте им застать вас врасплох. Не верьте тем, кто клянется защищать ваши интересы. Они лгут, они служат только самим себе и своему темному повелителю. Помогите нам. Будьте сильными. Сумейте постоять за себя.

Оратор склонил голову.

— Спасибо, что нашли время меня выслушать.

* * *

Красный свет проникал повсюду, наводнял всю Ледяную Крепость, окрашивал каждую комнату, каждый коридор, каждый уголок. Оззи ненавидел его. Древние строители сильфенов отлично поработали: обширная сеть оптических каналов и световой накопитель, чем бы он ни был, обеспечивали ровное розовое сияние в течение суток, длившихся двадцать один час. Укрыться от него можно было только по ночам за стенами Крепости. Но там было слишком холодно.

Внутри же в большинстве спален вместо портьер имелись плотные меховые полости — для существ, привыкших по ночам спать или хотя бы просто отдыхать, они становились настоящим спасением. Оззи и Орион с недавних пор стали по вечерам на пару часов зажигать керосиновую лампу. Первоначальный запас керосина быстро истощился, но заменой ему стал переработанный жир ледового кита. Желтый свет лампы стал привлекать немногочисленных представителей человеческой расы: они приходили и оставались на некоторое время, чтобы просто расслабиться или пожаловаться на свою судьбу. Вскоре комната Оззи стала чем-то вроде бара, хотя и без спиртного. Люди попадали в Ледяную Крепость из разных миров и разных веков, поэтому вечерние беседы затрагивали самые различные темы и мнения.

Эти посиделки помогли Оззи получить полное представление о самой Крепости и об их положении: стало совершенно ясно, что нельзя отправляться на поиски другой тропы, пока сильфены не придут на охоту.

— Это наилучшая возможность вырваться отсюда, — сказала как-то Сара недели через две после их поселения в Ледяной Крепости.

Сара регулярно посещала их небольшой клуб. Большинство людей обращались к ней с вопросами и проблемами, что объяснялось ее долгим присутствием в Крепости. Она очень хотела бы передать эту роль Оззи, но тот с неизменным упорством сопротивлялся.

— Почему? — недоумевал Орион. — Мы же добрались сюда без их помощи.

— Потому что это увеличивает ваши шансы, — терпеливо объясняла Сара. — Если идти за ними, а еще лучше вместе с ними, вы попадете на тропу, ведущую из этого мира. В противном случае вы просто броситесь в неизвестность, надеясь отыскать открытую тропу, а насколько нам известно, их не так уж и много. На этой планете странствовать нелегко — надо нести много багажа и двигаться быстро.

Оззи быстро понял, что эти два фактора было почти невозможно совместить. Можно было бы воспользоваться санями и быстро добраться до кристаллического леса, окружающего Ледяную Крепость, но в самом лесу сани создадут немалые проблемы. Если же идти пешком — не обойтись без палатки, защищающей от смертоносного ночного холода. Палатка с воздушной прослойкой справится с этой задачей, но придется нести еще и значительный запас продовольствия. Чем тяжелее ноша, тем меньше скорость. Вьючное животное было бы идеальным решением, но животные, способные выжить в местных условиях — вроде лонтруса, — двигались слишком медленно. А это значит, что еды потребуется еще больше. Сара была права: лучшим вариантом явился бы стремительный бросок по следам сильфенов. Придется потерпеть.

Ранним утром Оззи разбудили ставшие привычными звуки: звон котлов, мисок и сковородок, означавший начало подготовки к завтраку в главном зале. Человеческим голосам вторили уханье и свист чужаков, долетавшие до коридорчика, где располагались комнаты Оззи и Ориона. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, мысленно следя за приготовлениями. Низкий ревущий вой масляных горелок, бульканье закипающей воды в больших котлах, жужжанье ножей на точильном камне — все было ему хорошо знакомо и давно надоело.

Пошла семнадцатая неделя их пребывания в Крепости — по крайней мере, по его подсчетам. Ему снились странные сны: события и миры Содружества проносились мимо него, словно ускоренное воспроизведение какой-то пьесы. Собратья-путешественники рассказывали, что на тропе творилось что-то непонятное со временем, в мирах сильфенов могли потеряться недели, месяцы и даже годы, а иногда можно было вернуться назад, в прошлое. Эти разговоры только разжигали его нетерпеливость.

Орион заворочался, застонал — как всегда — и сел в своем спальном мешке.

— Доброе утро.

Оззи открыл глаза. Кристаллическую пластину в потолке все еще закрывала шкура, но света было уже достаточно, чтобы увидеть очертания комнаты, не прибегая к инфракрасным оптическим вставкам. Сразу после прибытия Ледяная Крепость показалась Оззи очень теплой, но это была всего лишь реакция на сильный холод снаружи. Несмотря на горячие источники и выделяемое телами тепло, температура здесь постоянно оставалась на несколько градусов ниже комфортной. Он надел поверх футболки одну из клетчатых рубашек, натянул кожаные брюки и вторую пару носков. Только после этого Оззи поднялся и сдернул шкуру со светового канала. Орион отреагировал на поток красного света горестным стоном. Жизнь в Крепости плохо сказывалась на парне: замкнутое пространство, монотонность и скудная диета — все это лишало его природной мальчишеской живости. Но хуже всего было отсутствие сверстников.

— Здесь нет никаких девчонок, — заныл он уже на второй день после приезда. — Я никого не увидел и спросил у Сары. Она говорит, что пару лет назад здесь были женщины двадцати с чем-то лет, но они ушли за сильфенами.

— Да? Ну, ты ничего не потерял, — ответил Оззи.

Он сам удивлялся, почему Сара не отвечала взаимностью на его дружеское расположение.

— Тебе хорошо говорить! У тебя-то были сотни жен.

— Да, были, — скромно признал Оззи.

— А у меня не было ни одной девчонки, — грустно протянул Орион.

— Даже в Лиддингтоне?

— Я встречался там с несколькими. Одна мне понравилась. Ирина. Мы целовались и все такое, но…

— Ты ушел со мной искать тропы.

— По правде говоря, это она ушла с Леонардом. Он переспал с половиной девчонок в нашем городе.

— А. Ну да. Что ж… Женщины, кто их поймет?

— Ты, Оззи, должен понимать. — Взгляд Ориона стал таким несчастным, что Оззи опять почувствовал себя неловко. — Как разговаривать с девчонками? Я никогда не знал, что им говорить. Научи, пожалуйста.

— Да это просто. Не важно, что ты скажешь, ты должен чувствовать себя при этом уверенно.

— Да?

— Да. — Оззи показалось, что парень сейчас начнет записывать его слова. — Если вы на вечеринке, выбери цыпочку по своему вкусу, сделай первый шаг, познакомься, а потом предоставь ей сделать все остальное. Ведь отношения должны быть равными, так?

— Наверное.

— Ну и предоставь им выполнить свою долю. А если ничего не произойдет, не будет никакой реакции, тогда не о чем и беспокоиться, переходи к следующей. Помни: если она не клюнет, то потеряет отличного парня — тебя. Ей же хуже.

Орион надолго задумался.

— Я понял. Ты прав.

— Эй, а разве я не всегда прав?

— А что все-таки я должен сказать?

— А?

— Чтобы завязать знакомство? Какой первый шаг?

— Ох! — Оззи вызвал несколько ужасных воспоминаний, вынесенных из старших классов. — Ну, классический случай — это приглашение потанцевать. Если ты умеешь танцевать, девочка всегда это оценит.

— Оззи, а ты можешь научить меня танцевать?

— Старик, я так давно этим не занимался. Лучше попроси Сару, пусть она научит тебя работать ногами.

— Ладно. А что еще можно сделать?

— Хм. Да. Точно! Я помню это с вечеринки в Хэмптоне, хоть это было довольно давно. Подойди к девчонке и начинай осматривать ее воротничок. А когда она спросит, в чем дело, ответь: «Я искал ярлычок и не ошибся — сделано в раю».

Орион секунду помолчал, потом расхохотался.

— Оззи, это так глупо.

Он не ожидал такого бесцеремонного замечания. Ну и дети пошли.

— У меня получилось.

— А как ее звали? — быстро спросил Орион.

— Я забыл, старик, это было сто лет назад.

— Ну ладно. Я спрошу у Сары, она должна лучше разбираться в таких вещах.

— Нет, я-то знаю, как разговаривать с девчонками. Перед тобой лучший эксперт Содружества в этой области.

Орион покачал головой и направился к бассейну, не переставая хихикать.

— Сделано в раю!

Оззи скатал свою постель и вместе со спальником Ориона уложил в проволочную сетку, где хранились их рюкзаки. Куча багажа, оплетенная проволокой, стала похожа на комок паутины с толстым пауком в центре. Горловину сетки стягивал тросик, сцепленный механическим замком. Оззи сумел так закрутить его вокруг выступа скалы, что унести весь узел было невозможно. Во время своих долгих странствий по Содружеству Оззи усвоил, насколько правдив был древний афоризм: «Консерватор — это ограбленный либерал». Он ни на грамм не доверял своим соседям-путешественникам, особенно тем, кто был экипирован хуже, чем он, а таких в Ледяной Крепости насчитывалось большинство. Сухие пайки, пакеты первой помощи и легкое современное снаряжение позволяли ему надеяться рано или поздно покинуть эту планету.

В течение всей первой недели, возвращаясь вечером в свою комнату, он постоянно обнаруживал новые царапины и сколы на камне, говорившие о том, что кто-то пытался добраться до его багажа.

Оззи с Орионом взяли свои миски и ложки, вышли в главный зал и встали в небольшую очередь за завтраком. Еда каждый раз была одна и та же: маленький кусочек плода кристаллического дерева, похожего на свеклу, и пара ломтиков жареного бекона из мяса ледового кита, очень жирного и неприятно серого. К этому добавлялась кружка местного чая — заваренных измельченных волокон древесного лишайника.

Покончив с едой, они вернулись в свои комнаты, чтобы надеть штаны и куртки из плотного меха ледового кита. Затем Орион направился в конюшни, где проводил несколько часов в день, убирая навоз и наполняя кормушки охапками местных грибов. Только тетраджаки, похожие на голубых северных оленей размером с лошадь, предпочитали питаться помоями с кухни.

Оззи поднимался на первый уровень в мастерскую. Большое круглое помещение, вероятно, было задумано как еще одно стойло, и через его вращающуюся дверь свободно мог пройти даже слон, но разномастные обитатели Ледяной Крепости использовали его в качестве гаража, где хранились крытые сани, передвигаемые огромными и глупыми убнанами. Здесь же работали резчики, но не по дереву, а по кости ледовых китов, обладавшей удивительно схожими с деревом свойствами. Еще здесь обрабатывали кожу, перетапливали жир в различные виды масел, чинили драгоценные металлические предметы вроде кухонной посуды. Инструментами в большинстве случаев служили осколки кристаллов — ими обрабатывали кожи и резали кость. Те, кто попадал сюда с собственными ножами, плоскогубцами и универсальными наборами, держали их при себе и хранили как самое ценное богатство. Настоящих мастеров здесь не наблюдалось, да они и не были нужны для примитивной работы: уровень производства в Ледяной Крепости мало чем отличался от средневекового.

Три предыдущих дня они занимались заменой и подгонкой полозьев на больших крытых санях. Вторые сани еще ждали своей очереди в двух метрах над полом на огромных обрезках кристаллического дерева. Температура в мастерской держалась чуть-чуть выше нуля. Вода из горячих источников бежала по трубам под полом, немного согревая воздух. Система отопления, как и во всей остальной Крепости, была довольно старой и требовала ремонта. За несколько столетий толстые каменные плиты пола местами потрескались и провалились. В некоторых местах из-под плит пробивались тонкие струйки пара, отчего воздух стал влажным и липким. По стенам стекали капли конденсата, и оставленные надолго металлические предметы быстро покрывались ржавчиной. Вокруг вращающейся двери постоянно нарастал толстый слой инея.

Оззи быстро понял, что работать без шерстяных перчаток опасно, хотя держать инструменты в них было неудобно, а движения становились медленными и неуклюжими. Но без перчаток пальцы быстро замерзали и теряли чувствительность, а это грозило серьезными неприятностями.

Он присоединился к бригаде ремонтников. Трое людей и коррок-хи стали поднимать первый тяжелый полоз к саням и по команде Джорджа Паркина отводить его назад. Джордж так долго прожил в Ледяной Крепости, что стал в мастерской неофициальным прорабом и считался лучшим резчиком по кости. Новый полоз точно встал на место, и шипы в форме ласточкина хвоста после легкой смазки вошли в гнезда. Для надежности двое работников забили по бокам дополнительные шпильки, промазанные клеем.

К этому дню Оззи в составе заготовительной бригады уже шесть раз выезжал за пределы Крепости. Двадцать пять людей и чужаков, вооруженные лестницами и корзинами, собирались на рассвете и направлялись к кристаллическому лесу, окружавшему впадину. Оказалось, что опаловые клиновидные отростки на толстых ветвях взрослых деревьев были съедобными плодами — почти безвкусными комочками углеводов в очень твердой скорлупе. Без них обитатели Ледяной Крепости просто не смогли бы выжить. Для достижения плодом размера среднего яблока требовалось около двух лет, и поэтому сбор проводился поочередно по секторам леса с тщательным учетом, нанесенным на примитивную карту. После прибытия на место начиналась тяжелая работа — десять часов лазанья по лестницам в сковывающей движения одежде и сбивания плодов костяными палками. Само существование плода поразило воображение Оззи. Это означало, что деревья были результатом генной модификации или какого-то ее эквивалента, освоенного сильфенами.

Несколько членов заготовительного отряда бродили по предательски крутым склонам пересекающих лес оврагов, где камни были покрыты серо-голубыми коврами лохматого лишайника, растущего десятилетиями. Люди вырывали их с корнями, словно вандалы на развеселом пикнике. Лишайники тоже были ценной находкой, а тетраджаки чуяли их в самых узких трещинах промерзшей земли, и заготовителям оставалось только вытащить добычу при помощи палок или совков. Собранного урожая хватит, чтобы прокормить население Ледяной Крепости еще пару недель.

Заготовки в лесу, последующая обработка плодов и лишайников, а также приготовление пищи входили в число общих обязанностей, и каждый в меру своих сил и способностей принимал участие в общественных работах. Оззи узнал от Сары, что по большей части общество в Крепости оставалось вполне цивилизованным. На ее памяти был лишь один неприятный период, когда сильфены не приходили на охоту больше года и мясо ледового кита закончилось.

Установку второго полоза на сани закончили еще до обеда. Оззи отошел к Джорджу Паркину и наблюдал, как забиваются в паз закрепляющие шпильки.

— Два дня! — радостно воскликнул Джордж. Он говорил с сильным акцентом какого-то района Англии, и Оззи никак не мог вспомнить, какого именно. — Клей быстро высохнет, и тогда санями снова можно будет пользоваться.

Он поджег сухие волокна лишайника в своей костяной трубке и затянулся. Запах был отвратительным.

— Сколько у нас таких больших саней? — спросил Оззи, отгоняя рукой дым.

— Пять. После очередной охоты, когда появится новый запас кости, я собираюсь построить еще одну повозку. Есть кое-какие идеи по улучшению конструкции, а эти сани уже столько раз ремонтировались, что стали ненадежными.

— Пять больших повозок и, кажется, семь маленьких, верно?

— Девять, если считать одиночки.

— Этого мало, чтобы усадить всех.

— Мало. В больших санях на охоту выезжает двадцать пассажиров. Поместилось бы и больше, но приходится везти с собой палатки. Здешние ночи — сущий ужас, помогают только трехслойные меховые пологи. И еще в санях надо оставить свободное место, чтобы привезти ледового кита. Это такая громадина. Скоро сам увидишь.

— Но в Ледяной Крепости достаточно кости, чтобы построить еще повозки.

Джордж, попыхивая трубкой, взглянул на него с любопытством.

— Нет, лишних запасов здесь не бывает.

— А стулья, койки, рамы для обработки шкур? Здесь тонны кости.

— Мы всем этим пользуемся, — возмущенно возразил Джордж.

— Кость можно было бы употребить иначе.

— К чему ты ведешь, парень?

Оззи вытер нос тыльной стороной перчатки: в мастерской, как всегда, было сыро и холодно.

— Я к тому, что можно было бы уехать отсюда. Всем сразу.

— Какая чушь! Как ты до этого додумался, парень?

— Ведь все выходят на охоту, так? Кто-то идет пешком, кто-то на лыжах, и приходится торопиться, чтобы не отстать от сильфенов.

— Верно.

— Так надо выехать на санях. Погрузить всех, людей и чужаков, взять всех животных — тетраджаков, лонтрусов и убнанов, менять их в упряжках, резать, если они выбьются из сил. Но так мы сможем двигаться наравне с сильфенами. Мы сумеем, старик!

Джордж вытащил трубку изо рта и некоторое время внимательно ее рассматривал.

— Неплохая идея, парень, но в лесу, на другой стороне от места охоты, эти большие сани не пройдут.

— Ну и ладно. Мы разберем их и построим малые повозки. Они будут легче и быстрее. Это увеличит наши шансы.

— Да, может, ты и прав. Но как это увязать с причинами, по которым мы здесь оказались?

— Что ты имеешь в виду? Мы оказались здесь, потому что свернули не на ту тропу.

— Ты так думаешь? Ты до сих пор считаешь, что жизнь ограничивается физическим уровнем? А как же духовность?

— Моя душа в порядке и жаждет выбраться отсюда.

— Я рад за тебя. А вот я не готов отсюда уйти. Я верю, что мы попали сюда не без причины, и это касается каждого. Ледяная Крепость учит нас познавать себя, учит тому, что мы должны узнать, хотя и не всегда хотим этого. Здесь все знают, что в Содружестве ты был очень богат; много людей отправляются бродить по тропам. Я и сам так сделал. Каким же я был тогда глупым бездельником. Обычное дело: родился в семье, где денег больше, чем ума. Я из Йоркшира, там родился, там воспитывался и впитывал местные традиции. Моя семья разбогатела на мусоре — сборка и перепродажа, мы делали золото из грязи. Мы занимались этим не одно столетие, перерабатывали мусор, когда еще никто не слышал о рециклировании. Потом Европа буквально помешалась на этой идее. Токсичные отходы использовать было нельзя, а все, что годилось, пускалось в переработку. Все закончилось горами холодильников, потому что никто не брался за сбор жидкости из систем охлаждения, потом выросли горы компьютеров и автомобилей. Мы создали Альпы из товаров потребления, ждущих безопасной переработки. Вот тогда наша семья дождалась второго взлета. Потом появился ты и твой дружок со своими червоточинами, и все остальные сразу решили выбросить токсины и яды в космос. Мы избавились от старых перерабатывающих заводов, но продолжали собирать мусор и переправлять его через ваши нуль-переходы. Это был третий взлет нашей семьи.

— Корпорация «М-и-С», — воскликнул Оззи, — крупнейший в Европе переработчик мусора. Это ваша компания?

Джордж, довольный, что Оззи слышал о его компании, кивнул:

— Да, точно. А ты знаешь, что означает название? Муха из слона.

— О чем-то таком я догадывался.

— Вот для этого я и был рожден. Но не оправдал надежд. Я был тогда абсолютным бездельником, да еще и невероятным глупцом. Меня интересовало все, что можно получить за деньги: вечеринки, женщины, путешествия, наркотики, омоложения — все самое лучшее. И знаешь, что я скажу, — после третьего захода все это чертовски надоедает. Поэтому я отправился на поиски троп и волшебного народа — это единственное, чего нельзя купить.

— И тропа привела тебя сюда.

— Да. Здесь я пытаюсь познать самого себя, мистер Айзекс. Я пытаюсь понять, что значит жить реальной жизнью. Здесь я стал важной персоной — люди спрашивают меня, что делать с костью ледового кита, как ее обрабатывать, как резать и клеить, как лучше распилить. Меня уважают. Может, для тебя это ничего не значит, ты многого добился в своей жизни, но это уважение я заслужил, и заслужил тяжелым трудом. Поэтому я здесь. Когда-нибудь я уйду. Все мы так или иначе уйдем — или по тропе, или умрем где-нибудь в лесу. Но до тех пор я буду делать все, что в моих силах, чтобы помочь друзьям по несчастью.

— Кто-нибудь еще слышал от тебя эту речь?

— Да, те, кому это было нужно. Хотя я вижу, что тебе это ни к чему, у тебя своя мудрость. Так что давай оставим все как есть. Что, если мы послушаем тебя и все уйдем, но не добьемся успеха? Что, если тропы отвергнут нас? Мы застрянем в лесу, слишком далеко, чтобы вернуться: в бурном потоке без весел. Да и не все согласятся на это. Здесь есть такие же, как я, и коррок-хи не намерены никуда уходить. Это место как раз для них. А как же те, кто сюда попадет? Что бы стало с тобой, если бы вас не подобрала Сара?

— Логично.

— То-то ионо. Это место существует не зря. Если тебе здесь не нравится, это еще не значит, что должны уйти все.

— Верно. Думаю, мне надо пойти и подумать над планом Б, не так ли?

Джордж махнул на него трубкой.

— Иди. Только не забудь вернуться после обеда. Нам нужны руки, чтобы спустить сани с подставок.

— Конечно. — Оззи отошел на пару шагов, потом обернулся. — Джордж, ты случайно не знаешь пары фраз, чтобы завязать разговор?

Джордж снова осмотрел свою трубку.

— Если бы и знал, не стал бы их тратить на таких, как ты.

Оззи вышел из мастерской и направился к своей комнате. Джордж напомнил ему о самых неприятных днях в старших классах школы, о тех случаях, когда он подходил к кабинету директора. Он охотнее остался бы после уроков, чем выслушивал выговоры.

Он не мог сказать Джорджу, да и Саре, если уж на то пошло, что предлагал массовый исход только из-за Ориона. Взять с собой парня и уйти вдвоем он не решался. Одному было бы намного проще. Оззи умел ходить на лыжах и даже начал вырезать их себе из китовой кости. Никакие сильфены, какими бы быстроногими они ни были, не могли уйти от лыжника. Он смог бы унести с собой и сухие пайки, и энергетические напитки, и легкую палатку. Но Орион… До того как они здесь оказались, парень вообще не видел снега, не говоря уж о лыжах.

Каждый раз, как только он начинал строить планы, в голову закрадывалась одна и та же мысль: насколько все было бы легче, если бы он оставил Ориона.

Когда-нибудь ему придется решиться, выбора нет. Он не собирался искать просветления и самопознания, он вышел на тропу по иной причине. И что там сейчас творится в Содружестве, одному Богу известно.

Оззи пересек главный зал и свернул в коридор, ведущий к их с Орионом комнатам. Навстречу ему попался точи, вышедший из пещеры, где он обычно ночевал. В первый день пребывания в Ледяной Крепости Оззи по ошибке принял этого чужака за молодого райеля. На первый взгляд ошибиться было нетрудно: у точи тоже было гладкое тело, напоминавшее сплюснутое яйцо длиной около трех метров и по высоте доходившее Оззи почти до середины груди. Из-за жесткого меха цвета темной карамели оно казалось еще больше. Кожа точи, словно морда бульдога, была покрыта многочисленными морщинами и складками. Из складок, словно высохшие водоросли, торчали странные черные морщинистые отростки. Оззи они напоминали мертвых кожистых паразитов, тем более что в атмосфере Ледяной Крепости они настолько высохли, что начали крошиться и отламываться.

В передней части конического тела имелось выдающееся вперед ротовое отверстие, казавшееся слишком маленьким для массивного тела, но за открывающимися губами можно было рассмотреть расположенные по кругу очень острые зубы. Примерно на метр позади рта был расположен глаз — по крайней мере, люди считали, что это был зрительный орган, — округлая пирамида, образованная тремя овальными секциями из черной полупрозрачной материи, причем передняя часть была вдвое больше, чем две остальные.

Но самым любопытным был способ передвижения точи. Вдоль нижней части туловища шли два толстых упругих гребня — точь-в-точь как лыжи, но, чтобы подвинуть тело вперед, они извивались, словно змеи. На поверхности гребней, испещренных коричневатыми пятнами, были заметны трещины, сочившиеся бурой слизью. Сара говорила, что точи обнаружили на кромке кристаллического леса в очень плохом состоянии.

Передвижение при помощи гребней имело неоспоримые преимущества, но приспособить для них какую-то защиту было невозможно. Точи явно попал сюда из мира с теплым климатом. От прикосновения с промерзшей землей гребни были сильно обморожены, и, хотя с тех пор прошло уже около двух лет, плоть еще не восстановилась.

Вторая пара гребней проходила вдоль спины. Эти выросты были короткими, но более объемными. Оззи видел, как они быстро увеличивались в размере, когда требовалось взять кружку или тарелку или поднять предметы, слишком тяжелые для рук человека. В таких случаях отростки напоминали гигантских амеб или толстые щупальца, легко оперирующие инструментами, что свидетельствовало о высокой степени эволюции.

По правде говоря, только манипуляторы из плоти да несколько высокотехнологичных предметов, имевшихся в портупее точи, убедили обитателей Ледовой Крепости, что перед ними было разумное существо. За все два года никто так и не научился с ним общаться. Рот точи не воспроизводил ни единого звука, не говоря уж о речи. Окружающие решили, что он был глух. Они пытались объясниться при помощи рисунков, но точи их не понимал. Оставались только простейшие жесты: иди, стой, подними, положи. Как правило, он подчинялся командам, как это делает дрессированная собака.

Даже его настоящее имя никому не было известно, и коррок-хи назвал его «точи», что на его наречии свиста и завываний означало «большой толстый червяк».

— Что же ты здесь ищешь? — вслух пробормотал Оззи, останавливаясь перед точи.

Голова точи слегка качнулась из стороны в сторону, так что у Оззи возникла ассоциация с каким-то животным, ожидающим наказания. Но если учесть, что это существо каждый день на обмороженных гребнях таскало от фонтана на кухню бадьи с водой, не имея возможности ни с кем поговорить или узнать, что происходит снаружи, нельзя было удивляться его унылому виду.

— Ладно, давай посмотрим. — Он обошел точи сбоку и отдернул занавес. Оззи показалось, что проволочная сетка немного сдвинута, словно кто-то осторожно заглядывал внутрь, но сказать точно он не мог. — Входи.

Он широким приглашающим жестом взмахнул рукой. Массивное существо плавно развернулось в коридоре и вползло в спальню. Оззи не в первый раз поразился ловкости чужака: при такой массе он двигался очень быстро и точно. Сев на кровать, он обвел жестом помещение.

— Располагайся.

Чужак не двинулся с места, обратив передний глаз точно на человека.

— Ну ладно.

Оззи подошел к своему хранилищу и, закрыв замок спиной, набрал секретный код. Он еще не доверял чужаку. Горловина сетки открылась, и он начал вытаскивать различные предметы и раскладывать их на полу. Нижние гребни точи слегка расслабились, опустив туловище; затем левый манипулятор вытянулся в щупальце, поднял замок и кончиком потыкал во все пять кнопок. Но замок не сработал.

— А-а-а! — протянул Оззи. Нажимать кнопки может только тот, кто знаком с техникой. — Значит, ты знаешь технику, но мы не можем общаться. Почему?

Он вернулся на кровать и опять уставился на точи. Возможно, это была чисто человеческая фантазия, но Оззи показалось, что неудача с замком сильно огорчила точи. Чужак медленно положил устройство на пол, и его мелкие черные выросты поникли, словно побитые морозом листья.

— Ты не пользуешься звуками, что же тогда остается? Телепатия? Сомнительно. Магнитное поле? Его ощущают пчелы и троккен-маршратты, но ведь сильфены глушат его в своих мирах. Хотя это возможно. Электромагнитные волны? С ними та же история, ни одно устройство не работает. Образы? Зрение у тебя в порядке, так что это еще один вариант. Твои трюки с изменением формы я повторить не могу, но Сара говорила, что рисунков ты тоже не понимаешь. — Он задумчиво наклонил голову набок. — Это человеческие рисунки. Твои я бы тоже не понял. При условии, если ты бы их нарисовал. Разница культур? Интересно, понятие искусства вам знакомо? Оззи замолчал. Он сознавал, насколько глупо себя ведет, разговаривая вслух с чужаком, который его не слышит. Точи все так же направлял свой глаз строго в его сторону. Оззи немного передвинулся на кровати. Передняя часть тела точи шевельнулась, повторяя его движение.

— Почему же ты это сделал? Что ты пытаешься этим сказать? Нет, не что, а как?

Оззи уставился на продолговатый овал из черной блестящей плоти. Если не звук, не эмиссия…

— Чушь какая-то.

Он переключил визуальные вставки в инфракрасный диапазон, и тело точи покрылось странными узорами, повторяющими расположение кровеносных сосудов и отдельных органов в теле чужака. Тогда Оззи стал медленно менять спектр, пока не дошел до области ультрафиолета.

— Черт!

От неожиданности Оззи подпрыгнул и упал с кровати. Передняя доля глаза точи сияла сложными темно-пурпурными узорами.

Через пару часов, когда Орион после обеда вернулся в комнату, он обнаружил, что вход почти полностью заблокирован тушей точи. Оззи сидел на койке и лихорадочно рисовал что-то карандашом в своем блокноте. Каменный пол был усыпан клочками бумаги с непонятными картинками вроде цветов, нарисованных пятилетним ребенком, но с извилистыми молниями вместо лепестков.

— Тебя искал Джордж Паркин, — выпалил Орион. — А почему он здесь?

Оззи с безумной улыбкой на лице поднял голову; его лохматая шевелюра встала дыбом, словно от сильного статического заряда.

— А, мы тут с точи немного заболтались.

Его слова буквально сочились самодовольством.

— Что? — выдавил Орион.

Оззи поднял один из листков, вырванных из записной книжки. Рисунок напоминал розетку из битого стекла, но в верхнем углу было что-то написано. Другой рукой Оззи из груды наваленного на полу имущества взял кожаный ботинок.

— Это символ обуви, — ликующим тоном объявил он. — Да, смотри, он его повторяет. Потому что он может означать еще и шкуру убитого животного, но не это главное. Мы работаем. Мы составляем словарь.

Орион озадаченно перевел взгляд с Оззи на точи.

— Что повторяет?

— Символ. В нем есть еще и другие компоненты, но они все время движутся. Я их вижу, но зарисовать не могу. Поэтому фиксирую только основы. Думаю, движущиеся части могут быть элементами грамматики или несут контекстную информацию.

— Оззи, какие символы?

— Сядь, я тебе все объясню.

— Он разговаривает картинками? — спросил Орион десять минут спустя.

— Можно сказать и так.

— А точно?

— Воспроизводимые им образы — это проекция визуального языка, что-то вроде названий, которыми мы обозначаем предметы. Мне кажется, со своими сородичами они объясняются чрезвычайно быстро. В каждом символе содержится масса информации. А я пока только постигаю основы. Я хочу попытаться научить его человеческому алфавиту. Ничего удивительного, что он не понимал картинки, нарисованные Сарой. Это все равно что пытаться при помощи карандаша воспроизвести полноценную цветную голограмму. Боюсь, точи придется научиться мыслить на нашем уровне.

— Это хорошо.

— Ты говоришь таким тоном, словно сообщаешь о величайшем в мире несчастье.

— Ну, для точи все это прекрасно, но никакие картинки не помогут нам выбраться из этого отвратительного мира, не так ли?

— Ты так думаешь? — Оззи ухмыльнулся. — А знаешь, о чем точи спросил меня в первую очередь? Не сможем ли мы забрать его отсюда. Это значит, мы можем объединить усилия. Втроем мы станем отличной командой.

— Как это?

— Точи силен и проворен. А это необходимо, чтобы не отставать от сильфенов.

— Оззи, он не может даже выйти наружу! Он замерзнет!

— У меня есть на этот счет кое-какие идеи. Завтра я поговорю с Джорджем.

Орион с любопытством посмотрел на точи.

— Ты и вправду думаешь, что он сумеет нам помочь?

— Надо надеяться, старик. Мы пока только дурачились, убеждая друг друга, что можем разговаривать. Теперь предстоит выстроить настоящий коммуникационный мост. В моих вставках есть несколько еще работающих программ перевода и интерпретации вроде тех, которые применяют в ККТ при первой встрече с новыми расами. Они помогут нам пройти от «мама мыла раму» до обсуждения вопросов метафизики. Черт, насколько все было бы проще, если бы работал портативный модуль.

— Хорошо хоть есть вставки.

— Да, ты прав.

— Оззи, смотри!

Точи вытянул щупальце-манипулятор и поднял с пола листок. Рисунок на нем напоминал спираль из снежинок, а в углу рукой Оззи было написано: «Модуль или электроника в целом?»

— Почему именно этот? — пробормотал Оззи. Он перевел взгляд на переднюю секцию глаза, мерцающую быстро движущимися лиловыми контурами. — А, это может быть коммуникационное устройство. Похоже, точи предлагает мне этим заняться.

— Могу я посмотреть? — взволнованно спросил Орион. — Это намного интереснее, чем конюшня.

— Да, оставайся. Но это займет немало времени.

Глава 17

Несколько дней она обхаживала отца, пока тот не согласился приехать на уик-энд. Нельзя сказать, чтобы Джастина Бурнелли так уж сильно хотела его видеть — тем более всего через полгода после очередного омоложения. Он и в лучшие времена бывал совершенно невыносимым, а когда к его природному упрямству добавилась энергичность молодости, поведение отца в опасной степени приблизилось к полной неадекватности. Тем не менее она сознавала, что его присутствие сделает уик-энд значительным событием; без него необходимые игроки могли бы вообще проигнорировать приглашение.

Они выбрали Сорбонский Лес — семейное поместье на западном побережье в окрестностях Сиэтла, с его быстрыми реками и обширными лесами, укрывшимися среди гор. Она предпочла бы Дом Тюльпанов — первый дом семьи на восточном побережье, как более цивилизованное жилище по сравнению с этим почти тайным деревенским убежищем, но не хотелось привлекать излишнего внимания к этой неформальной встрече.

Гости начали съезжаться в пятницу после обеда. Джастина приехала на день раньше и лично наблюдала за приготовлениями, никогда не доверяя мероприятия такого уровня своим помощникам. В Сорбонском Лесу стоял только один, главный дом, первоначально построенный из камня и бетона, а впоследствии он одним из первых на Земле был тщательно укрыт сухим кораллом. Коралл высадили больше двух столетий назад. Два естественных цвета — бежевый и лиловый — казались почти безжизненными на фоне разнообразных окрасок, предлагаемых современными строителями. К тому же переплетенным росткам на стенах и крыше недоставало густоты, а на самых старых участках они уже начинали крошиться, и садовникам приходилось постоянно поддерживать рост новых кораллов. Теперь толщина кораллового слоя уже превосходила толщину самих стен, и широкие панорамные окна терялись в их глубине. Комиссия по экологии ФОН наверняка бы санкционировала уничтожение кораллов и огромный штраф за выращивание чужеродных организмов в таком объеме, но преодолеть охранный периметр Сорбонского Леса не удалось бы ни одному чиновнику.

Внутри главного дома имелось множество приемных, гостиных и столовых. Члены семьи и гости располагались в любом из дюжины коттеджей, расставленных широким полукругом в заднем парке и соединенных с главным домом увитыми розами галереями. Снаружи эти дома почти в точности соответствовали местному колориту: бревенчатые стены и черепичные крыши, но удобства и обстановка удовлетворяли самым высоким запросам двадцать четвертого столетия.

Первым под навес перед входом, в огромном черном лимузине «ЗИЛ», въехал Гор Бурнелли. Несмотря на электрический двигатель, этот шестиколесный монстр был настолько тяжелым и длинным, что наверняка нарушал какие-нибудь законы об охране окружающей среды. Ее собственный «Ягуар» был вполовину меньше. Еще три больших седана привезли свиту ее отца, а эл-дворецкий известил еще о двух машинах, направляющихся к небольшой деревушке, где жила прислуга.

Джастина вышла, чтобы приветствовать старого короля-тирана. Задняя дверца «ЗИЛа» распахнулась, выдвинулись ступеньки, и первыми выскочили два его помощника, одновременно выполняющие обязанности телохранителей. В своих элегантных черных костюмах и оправленных в серебро очках они выглядели точь-в-точь как гангстеры из фильма. Джастина и бровью не повела при их появлении. В этом месте в них не было необходимости, и отец это прекрасно знал. Возможно, он слегка изменил свой мозг, чтобы казаться более суровым, чем был на самом деле. Последний его процесс омоложения в семейном биогенетическом центре длился дольше, чем обычно.

Гор Бурнелли выбрался из машины и понюхал воздух.

— Чертов Сиэтл, опять этот проклятый дождь, — проворчал он. С неба сыпалась мелкая изморось, и с хвойных деревьев, посаженных вокруг навеса, постоянно капала вода. — Не понимаю, почему бы нам не перенести этот дом в Англию. Погода та же, а пиво там лучше.

Джастина обняла отца.

— Перестань, папа. Этот уик-энд и так будет для меня нелегким, неужели придется еще и тебя держать в форме?

Он попытался усмехнуться. Но с новым лицом это было нелегко. Джастина еще могла разглядеть его естественные черты, и в нынешнем двадцатилетнем состоянии он был бы поразительно красив. Густые светлые волосы после стрижки уже начали отрастать и завиваться. Но огромное количество и сложность ОС-татуировок привели к тому, что линии слились меду собой и образовали сплошную золотую маску, как у древнеегипетского фараона.

— Можно подумать, я осмелюсь жаловаться, раз уж ты меня запрягла.

— Как мама?

Гор закатил глаза; они, по крайней мере, остались прежними.

— Откуда я могу знать? Это ты сказала мне, кто она. Я стер воспоминания сто лет назад.

— Обманщик.

Джастина заметила, как напряглись телохранители. Возможно, они не привыкли к тому, чтобы кто-то так разговаривал с боссом. Но в конце концов, она была первенцем Гора, зачата и рождена естественным путем, в отличие от пятидесяти с чем-то других детей, последовавших за ней и ее братом. В те времена Гор был обычным миллиардером, унаследовавшим богатство двух старинных американских семейств, объединившихся в результате династического брака. В результате хитроумных комбинаций и не без некоторой доли политического содействия его портфель ценных бумаг расширялся по мере распространения человечества в первой зоне космоса. Бурнелли, как и все остальные Великие Семейства Земли, оправдывали поговорку о том, что деньги притягивают деньги. В «Доусонском рыцаре» — юридической и консалтинговой фирме, составляющей ядро финансовой империи Бурнелли, — работали почти исключительно члены этой семьи. Главной ее целью было преумножение и сбережение уже имеющихся богатств. Владения Бурнелли распространялись на все планеты Содружества, от нескольких акров земельных участков в окрестностях столиц новых миров третьей зоны до целых массивов производственных мощностей на каждой из планет Большой Дюжины, от транспортных и сбытовых компаний до банков, коммунальных служб и самых современных и только развивающихся предприятий. Во всем, что приносило или со временем могло приносить доход, они успевали отхватить свою долю.

Джастина уже не одно столетие играла огромную роль в управлении семейной империей в различных областях, начиная со специалиста по улаживанию конфликтов и заканчивая главой отдела по заключению договоров, а в последнее время выступала и как проницательный политический игрок. Хотя она и не стремилась к громкой политической карьере, избранной ее братом. Но, несмотря ни на что, несмотря на все сделки, манипуляции и маневры, проведенные Джастиной за долгие годы, священным и неприкосновенным центром бесконечно расширяющейся империи оставался Гор.

— Ладно, я видела маму месяц назад, — сказала Джастина. — Она шлет привет.

— Она ведь не приедет сюда?

Фокусировка взгляда Гора неожиданно сместилась. В его виртуальном поле зрения, как и всегда, работали финансовые и новостные дисплеи и непрерывно менялись биржевые сводки. «Доусонский рыцарь» неустанно отыскивал новые возможности покупки контрактов, земли, валюты, и, если такая возможность появлялась, он мгновенно реализовывал ее.

— Нет, здесь тебе ничто не грозит, — сказала Джастина.

— Отлично. Я пойду в свой домик, но, прежде чем вы начнете свои политические игры, я хотел бы встретиться с тобой и твоим братом.

— Я скажу Томпсону, как только он появится.

Гор пошел к главному дому, вслед за ним потянулись телохранители и помощники. В хвосте процессии шли две девушки восточной внешности в белых обтягивающих микроплатьицах — то ли близнецы, то ли так перепрофилированные на клеточном уровне, что выглядели одинаково. Обе вежливо поклонились, проходя мимо Джастины, а она еле удержалась, чтобы не обжечь их сердитым взглядом. В некотором отношении ее отец никогда не менялся. Девицы были частью его расписания, как финансовое совещание или прием пищи. Все его дни на несколько недель вперед были расписаны по минутам. До Джастины доходили слухи о якобы проведенном психонейронном профилировании, которое вызвало маниакальную увлеченность работой и привязанность к семье. Но она еще помнила свое детство, когда отец редко приходил с Уолл-стрит домой раньше десяти или одиннадцати часов, а выходные проводил в своем кабинете, в компании компьютеров. Он всегда был целеустремленным, а человеческие потребности сводил к минимуму. С развитием технологии для наблюдения за главными финансовыми рынками Содружества ему требовалось все больше и больше устройств.

Спустя четверть часа после прибытия Гора в Сорбонский Лес приехал Кэмпбел Шелдон. Джастина приветствовала его почти искренней улыбкой. Кэмпбелл был одним из правнуков Найджела, младшим из трех братьев, родившимся от прямой внучки. Степень родства обеспечивала ему немалое преимущество в рамках семейства, а поскольку он выбрал местом работы ККТ, Кэмпбелл добился высокого ранга и сейчас занимал должность начальника отдела перспективных гражданских и коммерческих проектов. И это несмотря на твердое убеждение Найджела, что семья помогает только поставить ногу на первую ступень служебной лестницы, а остального человек должен добиваться самостоятельно.

Кэмпбелл привез с собой только двоих помощников и больше никого. Джастина вспомнила, как на предыдущих встречах ее всегда приятно удивляла его сдержанность в отношении внешней показухи. На данный момент Кэмпбелл находился между двумя омоложениями, и на вид ему можно было дать сорок с небольшим. Его излишне пухлые щеки скрадывала аккуратная бородка, а в остальном Кэмпбелл унаследовал свои черты от Найджела: глубоко посаженные глаза, небольшой нос и темно-русые волосы. За ушами и чуть ниже мочек блестели платиновые ОС-татуировки.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, расцеловав Джастину в обе щеки.

— Спасибо. В прошлый раз ты видел меня накануне омоложения; вероятно, все дело в этом.

— Если я правильно помню, это была вечеринка на яхте сенатора от Муанга. После церемонии открытия моста через Брейби. Над яхтой летали воздушные рыбы, словно желтые шарики.

— Боже мой, как ты хорошо подготовился. Похоже, мне придется всю ночь освежать воспоминания.

— Надеюсь, что не всю ночь. Это было бы непозволительной тратой времени.

— А, вот таким я тебя и помню.

Она жестом пригласила его войти в вестибюль.

— Что я могу сказать? Я же Шелдон, обязан поддерживать репутацию.

— А на яхте с тобой, кажется, была певичка из рок-ансамбля, не так ли?

— А, милашка Каллисто. Мы очень быстро расстались. Она бросила меня ради ударника.

— Она взяла себе имя спутника?

Кэмпбелл пожал плечами.

— Тогда это было модно.

— А что модно теперь? Астероиды? Кометы?

Кэмпбелл рассмеялся, затем оглянулся на дом.

— Это настоящие сухие кораллы? На Земле?

— Да. Только прошу тебя, не выдавай нас федералам. Эти кораллы старше многих членов нашей семьи.

— Меня легко подкупить. Неторопливая выпивка поздним вечером. Совместное купание при свечах. Занятие любовью в кровати под балдахином.

Джастина улыбнулась в ответ.

— Я подумаю насчет того, чтобы нырнуть вместе с тобой в один из горных ручьев. В поместье их достаточно.

— Боже, да ты садистка. Купаться в штате Вашингтон ранней весной? Ты хоть знаешь, что может сделать с мужчиной холодная вода?

— Я хотела выяснить, известно ли это тебе.

— Ладно. Но мы с тобой обязательно поговорим за стаканчиком попозже вечером. Какая форма одежды?

— Произвольная. Совет Внешней Защиты уже принял основное решение по вопросу об агентстве межзвездных полетов. Осталось только утрясти несколько политических нюансов, чтобы в сенате все прошло гладко. И я могла бы предложить… воспользоваться отличной возможностью прозондировать почву, поговорив с Патрицией Кантил.

— Хм, — буркнул Кэмпбелл. — Она тоже будет здесь?

— О да.

Патриция Кантил приехала вскоре после Кэмпбелла. Она прибыла на «форде» не самой роскошной модели, в деловом костюме, тоже не сшитом на заказ, и классических черных лодочках. Она сохраняла физический возраст около пятидесяти лет — достаточно взрослая, чтобы вызывать доверие, но не настолько старая, чтобы сомневаться в умственных способностях. Сеть ОС-татуировок вокруг глаз была нанесена такими тонкими линиями, что по большей степени оставалась незаметной. Прическа и макияж ненавязчиво подчеркивали латиноамериканское происхождение. Джастина прекрасно понимала, что и то и другое стоило немалых денег, но, когда Патриция стояла на шаг позади своего босса Элейн Дой, избиратели этого увидеть не могли.

Сам факт, что главный политический советник Дой спустя всего десять дней после ее заявления о вступлении в борьбу за пост президента проводит уик-энд в Сиэтле, о многом говорил Джастине. Эти два дня станут для Патриции неплохим стартом для лоббирования интересов своей начальницы. Вместе с ней приехал и ее секретарь, серьезный молодой человек, одетый в костюм от известного модельера, какой горожане предпочитали для поездок за город. Парень держался на шаг позади Патриции и говорил только в тех случаях, когда обращались непосредственно к нему.

Джастина еще занималась с ними, когда с Окклата прибыла третья гостья. Молодая женщина с длинными светлыми волосами, да еще выше и стройнее, чем сама Джастина. Ее бесстыдно дорогая одежда — короткая юбка и блестящий золотистый топик — подчеркивали изящество фигурки. Девушка огляделась по сторонам с интересом, свидетельствующим о первой жизни, и одобрительно улыбнулась.

— А это Изабелла, — представила ее Патриция. — Моя спутница.

— Привет. У вас тут здорово, — заявила Изабелла, энергично протягивая руку.

— Спасибо, — ответила Джастина. — Мы потратили немало времени, но получили то, что хотели.

Ей было нетрудно окатить девицу ледяным душем иронии и сарказма, так что та бы ничего и не заметила, но это обнаружило бы дурной характер Джастины, а в этот уик-энд ей не нужно было никаких осложнений. Джастина лишь запросила у своего эл-дворецкого все сведения об Изабелле. В ее внешности обнаруживались какие-то наследственные черты, что заставило Джастину соблюдать осторожность. Девица явно принадлежала к Великому Семейству или Межзвездной Династии, но какой именно?

— Изабелла Елена Халгарт, — доложил ей эл-дворецкий. — Восемнадцать лет. Вторая дочь Виктора и Бернадетт Халгарт.

Далее шел небольшой список школ, где училась Изабелла, ее достижений в науках и спорте, ее интересов и благотворительных дел. Обычная чепуха, сочиненная семейством.

Проклятье!

Джастина проводила Патрицию в ее домик, а сама сразу же вызвала Эстеллу Фентон.

— Мне нужна кое-какая информация.

— Дорогая, какая честь для меня! — насмешливо ответила Эстелла. — Что же такое я могу знать, что было бы неизвестно твоей семье?

— Все об этой девчонке. — Джастина виртуальным пальцем послала Эстелле файл, содержащий поверхностные сведения об Изабелле. — Ты королева сплетен, а мне необходимо выяснить ее истинное положение в семье Халгартов.

— Если бы это сказал кто-то другой, я бы все отрицала, — сказала Эстелла.

— Пожалуйста! Мне известно положение почти каждого члена Великих Семейств, но она из Межзвездной Династии.

— Понимаю, дорогая. Нувориши из новых миров, причем не самые лучшие. У меня собрано на нее маленькое личное досье. Что конкретно ты хочешь узнать?

— Она пользуется влиянием?

— Нет, ничего подобного. Пятнадцатое поколение, а Виктор из одиннадцатого. И отец и дочь — дети из пробирки, так что это не прямая линия, просто обязательное продолжение рода. У нее минимальный трастовый фонд, освобождающий от необходимости работать, но и не гарантирующий положения в высшем обществе. В прошлом году она окончила школу и до сих пор не выбрала университет. По правде говоря, ходят слухи, что при омоложении ей предстоит некоторая корректировка мозга. Ее ай-кью далек от верхних значений. Пережила несколько увлечений такими же незначительными личностями, а сейчас спит с… Да, с Патрицией Кантил. Это и есть причина твоего любопытства?

— Да. На этот уик-энд приедут старшие представители Халгартов. Не знаю, успела ли Патриция заручиться их голосами. Если положение Изабеллы будет воспринято соответствующим образом, могут возникнуть проблемы.

— Расслабься, дорогая. Я тебе ничего не говорила, но Эдембург уже единодушно поддерживает Дой. А это шестая планета из Большой Дюжины. Так что можешь не беспокоиться насчет Патриции с Изабеллой.

— Халгарты в конце концов решили поддержать Дой? Поздравляю, ты осведомлена лучше, чем я. Спасибо, мне и в самом деле ни к чему осложнения в последнюю минуту. Считай меня твоей должницей.

— Непременно. В следующий раз, когда мне для ужина потребуется персона категории А…

— Я приму приглашение.

Четвертым приехал Герхард Утрех, представитель четвертого поколения семьи Браунт, основавшей Демократическую Республику Новой Германии. Став адвокатом, он устранился от управления семейными финансами и некоторое время работал в юридическом ведомстве планеты. Несколько десятков лет назад он стал сенатором Содружества от ДРНГ. Одно время он состоял в браке с представительницей семейства Бурнелли, они произвели на свет двух отпрысков, родившихся искусственным путем. Джастина не считала его значительной фигурой, но Герхард мог стать хорошим союзником.

Она пригласила еще и Ларри Фредерика Халгарта, представителя третьего поколения династии. Он привез с собой Рафаэля Колумбия, ставшего неизбежным дополнением к остальным гостям. Уже после получения приглашения Ларри настоял на том, чтобы привезти и Наташу Керсли, тоже прибывшую в его лимузине. Джастина, отыскав ее имя в базе данных Бурнелли, слегка побледнела. Наташа не была членом именитой семьи. И о специальном наблюдательном научном совете, исполнительным директором которого являлась Наташа, она тоже до сих пор не слышала. А Ларри сказал только, что она «руководит теоретическими исследованиями оружия. Чужеземного оружия».

Сбор гостей завершился прибытием еще двух сенаторов. Сначала приехал Криспин Голдрич, чье положение в бюджетной комиссии Содружества позволяло оказывать значительное влияние на подготовку межзвездных полетов и весь проект в целом. В досье Джастины он числился как умеренный скептик.

И наконец, Рамон ДБ, сенатор от Буты, хотя, как ни странно, не принадлежавший к клану Мандела, основавшему этот мир Большой Дюжины. Он был лидером Африканской группы в сенате, и это обеспечивало ему значительный политический вес. Кроме того, в течение двенадцати лет он был мужем Джастины, хоть это и было восемьдесят лет назад.

— Ты меня еще помнишь? — с напускной скромностью спросила она, как только Рамон выбрался из машины.

В ответ он заключил ее в крепкие объятия.

— Черт побери, как ты соблазнительна в этом возрасте, — ласково проворчал он. Потом он отстранился на расстояние вытянутой руки и оглядел Джастину с головы до ног. В его глазах мелькнуло сожаление. — Не могли бы мы снова пожениться?

Настала ее очередь окинуть его взглядом. Традиционное одеяние из полуорганического волокна радужной расцветки не переставало развеваться, словно от легкого ветерка. Но даже это не могло скрыть выступающего животика. Его фактический возраст приближался к шестидесяти, и на висках появились седые волосы. Иссиня-черные линии ОС-татуировок на щеках то проявлялись, то исчезали.

— Какой вес скрывается под этим роскошным костюмом? — спросила она.

Он молитвенно сложил перед собой ладони и поднял глаза к небу.

— Бывшая жена остается женой навсегда. Я держу себя в форме.

— В какой форме? Пляжного мяча? Рамми, ты же знаешь, что из-за лишнего веса у тебя могут возникнуть проблемы с сердцем.

— Сенаторам поневоле приходится ежедневно поглощать огромные порции пищи. Как я понимаю, сегодня вечером тоже предстоит ужин из восьми перемен.

— Тебе это противопоказано. Я поговорю с шеф-поваром о твоей диете на весь уик-энд. Не хотелось бы навещать тебя в клинике после оживления, Рамми.

— Ладно, уймись, женщина. Я скоро пройду процедуру омоложения. И все наладится. Перестань беспокоиться.

— Неужели они до сих пор не подобрали для тебя подходящий режим?

Он раздраженно взмахнул своей тростью с конским хвостом на верхушке.

— У меня редкие гены. Врачам трудно изолировать проблему и скорректировать работу организма.

— Тогда пусть рассмотрят возможность внедрения нового сердца. Это же так просто.

— Я такой, какой есть. И ты это знаешь. Я не хочу получить чужое сердце.

Она набрала воздуха для печального вздоха, но, прежде чем успела выдохнуть, его толстый указательный палец уперся ей снизу в подбородок.

— Не ворчи на меня, Джастина. Я так рад снова тебя видеть. Жизнь сенатора не так хороша, как кажется со стороны. Я надеюсь, в этот уик-энд мы сможем хоть немного побыть вместе.

— Обязательно. — Она похлопала его по руке. — Я все равно хотела поговорить с тобой об Эбби.

— Что еще случилось с нашим праправнуком?

— Поговорим позже. — Ее виртуальный взгляд скользнул к часам. — До начала приема я должна проверить, как там папа и Томпсон.

— Твой отец здесь?

Рамону внезапно расхотелось заходить в дом.

— Да. — Она облизнула губы, скрывая усмешку. — Это проблема?

— Тебе ведь известно, что он всегда меня недолюбливал.

— Это только твоя неуверенность и воображение. Он всегда относился к тебе благосклонно.

— Как благосклонно относится лев к дичи.

Джастина разразилась смехом.

— Ты же сенатор Содружества, неужели до сих пор его побаиваешься?

Он взял ее под руку и шагнул к входу в дом.

— Я буду ему улыбаться и поддерживать вежливый разговор на протяжении трех минут. Если после этого ты меня не спасешь, я…

— Что?

— Я тебя отшлепаю.

— Чу! Небесные ангелы снова запели радостный припев: в город вернулись старые добрые времена.

Гор Бурнелли развернул свои персональные системы и подключился к обширной сети Сорбонского Леса, устраиваясь в доме, как иные люди устраиваются в старом уютном кресле. В отличие от многих людей, кто часто прибегает к омоложениям, он не оставлял старые воспоминания в хранилище из ностальгических побуждений. Он носил их в себе при помощи вставок высокой плотности и загружал в сеть повсюду, где бы ни находился. Они были ему необходимы: чтобы заключать сделки, обеспечивающие семье прекрасное будущее, он должен был знать о прошлых делах и их мотивировках, если решались какие-то проблемы. Другие, как его дочь, полагались на краткие справки и доступ через эл-дворецкого к широкой базе данных; а он благодаря особым программам доступа мог мгновенно обратиться к сопутствующим событиям.

Сейчас его приоритетами являлись бизнес и укрепление положения семьи на рынках. Современные технологии давали ему возможность трудиться практически круглосуточно. Несколько разработанных им процедур позволили отладить процесс управления почти до автоматизма, и он мог параллельно заниматься другими делами. В данный момент, наблюдая, как его сын и дочь направляются к огромной классической библиотеке Сорбонского Леса, он просматривал бесчисленные сводки, затоплявшие пространство между изображениями детей красным цифровым ливнем. По команде его подвижных виртуальных пальцев заголовки и цифры, вспыхивая зеленым цветом, выстраивались в новом порядке, перенаправляя потоки денег и информации и формируя новые сделки и закупки.

— Все на месте, — объявила Джастина.

Он промолчал. Эта информация давно появилась в его виртуальном поле зрения; дом постоянно извещал его о местонахождении гостей, их помощников, служащих, супругов и любовниц: кто пользовался душем и ванной, кто подключался к сложной (или сложно законспирированной) системе доступа в унисферу, кто прогуливался под перголами и направлялся к главному дому, предвкушая предваряющие ужин напитки в гостиной. Эта вторичная информация формировалась в его мозгу в виде набора запахов; разнообразие ОС-татуировок позволяло ему учуять каждого гостя и определить его занятие.

— Я полагаю, что гости обеспечили нам критическую массу, — сказал Томпсон. — Если не возникнет никаких непредвиденных проблем, все должно пройти гладко.

— Это само собой разумеется, — буркнул Гор. — Но проблемы есть всегда. И я надеюсь, что вы двое сумеете их распознать и сгладить, не задевая чрезмерно раздутого эго собравшихся здесь людей.

— Пока единственной неприятностью стало присутствие Изабеллы, — сказала Джастина. — Но на радаре Халгартов она не появится. Обычное развлечение отпрысков, живущих первой жизнью. Я не думаю, что у Патриции имелись скрытые мотивы, чтобы спать с ней.

Томпсон уселся в одно из широких кожаных кресел перед камином.

— Патриция не склонна к риску любого рода. При малейшем намеке на политические осложнения она обычно избавляется от своих подружек.

— Может, это настоящая любовь? — удивленно спросила Джастина.

— Это уже не первый случай, — сказал Томпсон. — Никогда не мог понять, почему Патриция при очередном омоложении не сменит пол.

— Для нее это неприемлемо, — объяснил Гор. — Команда Дой по большей части состоит из женщин, она работала над этим двадцать пять лет. Кто же решится ее подвести, вырастив себе член?

— Да, кстати, мы еще не заявили официально о своем намерении ее поддерживать, — вставил Томпсон.

— Это может произойти в течение уик-энда, — сказал Гор. — Если правильно выбрать момент. Но для этого я хочу получить подтверждение курса Дой на создание Межзвездного агентства. Если она его поддержит — а надо быть дурой, чтобы не поддержать, — мы должны обратить самое пристальное внимание на эту структуру. Важны любые детали.

— Агентство — временный орган, — сказал Томпсон. — Нам надо сконцентрироваться на военном флоте.

— Знаю. Дойдем и до этого.

— А если флот нам не потребуется? — спросила Джастина.

— Потребуется, — твердо заверил ее Гор. — В этом я согласен с Шелдоном и Каймом. Чужаки Дайсона сначала стреляют, а потом задают вопросы. И это все, что необходимо о них знать. Содружеству нужны военные корабли, хотя бы ради устрашения. На их постройку правительство будет тратить деньги, огромные суммы денег. И надо сделать так, чтобы часть их осталась в нашей семье.

— Это нетрудно, — заметил Томпсон.

— Придурок. — Гор сжал в кулак покрытую золотом руку. — Когда же ты чему-нибудь научишься? Все Великие Семейства уже начали маневры. Джастина вовремя организовала этот уик-энд. Если мы сумеем повлиять на проект, участие в нем будет нам обеспечено.

— О каком именно влиянии ты говоришь?

— В первую очередь — это вопрос дислокации. Надо заставить Шелдона вылезти с этого захолустного Аншана. Я хочу, чтобы агентство базировалось на Высоком Ангеле, где ему самое место. У нашей семьи имеются паи расположенных там астроинженерных компаний, а со строительством космических кораблей их продукция будет пользоваться исключительным спросом.

— Под это можно подвести логическое обоснование, — заметила Джастина.

— Все и так логично. Все, что нам требуется, — это найти способ соблюсти свои интересы.

— Я поработаю над этим, — пообещала она.

Гор повернулся к Томпсону.

— Оборотной стороной военного флота станет укрепление обороны планеты. Не забывай об этом во время уик-энда. Люди захотят обеспечить свою безопасность и установить над городами сверхмощные силовые поля. Я полагаю, на это будет истрачено больше средств, чем на звездные корабли.

— Ладно, я буду держать это в голове, — сказал Томпсон.

Исполнять роль хозяйки на официальном ужине Джастина могла бы даже во сне. Они устроили ужин в главной столовой с широкими полукруглыми окнами, выходящими в сад, освещенный тысячами мерцающих белых звездочек. Джастина позаботилась, чтобы Кэмпбелл сел в одном конце дубового стола, рядом с ее отцом, а сама на другом конце развлекала разговорами Патрицию. Изабелла к ужину не вышла.

— Боюсь, такие мероприятия кажутся ей немного скучными, — сказала Патриция под негромкую джазовую музыку, исполняемую оркестром.

— Она молода, — сочувственно кивнула Джастина. — Хорошо, что вы вообще уговорили ее приехать.

— Это все из-за имен — в какой-то степени ее привлекает слава, — признала Патриция, приступая к закуске из каннеллони с копченым лососем. — В данный момент она подключилась к «Убийственному соблазну», его предпоследнему эпизоду.

— Это ведь биографическая драма по последнему расследованию Паулы Мио, не так ли?

— Да. На мой взгляд, чересчур мелодраматичная, но главная героиня в ее возрасте, и исполнение неплохое.

— Жаль, что у меня не хватает времени на новинки поп-культуры. Удивительно, что вы успеваете за ними следить, особенно сейчас.

— В мои обязанности, кроме всего прочего, входит и анализ «звездной» рекламы.

Патриция была очень любезна, но ее улыбка на все сто процентов оставалась профессиональной.

— Наша семья полностью поддерживает проект строительства космических кораблей. И этот уик-энд тому подтверждение.

— Я знаю. Элейн это ценит.

— Станет ли этот вопрос частью ее предвыборной платформы?

Джастина перевела взгляд на противоположный конец стола, прямо на бесстрастное золотое лицо отца.

— Это довольно радикальный шаг, но полет к системе Дайсона не мог не изменить нашу нынешнюю политику. Агентство должно быть создано. Элейн это понимает и готова рискнуть, если потребуется.

Гор Бурнелли едва заметно кивнул.

— Наша семья сделает все возможное, чтобы поддержать ее позицию в этот уик-энд.

— Я очень благодарна вам за помощь.

Патриция откусила еще кусочек рулета с лососем, но не смогла этим скрыть хищную улыбку.

Остальную часть вечера Джастина тщательно воздерживалась от дальнейшего словесного поединка с Патрицией. Еда не время для серьезных переговоров. Все трое Бурнелли занялись тем, чтобы поговорить с каждым гостем в отдельности и подготовить их к завтрашнейдискуссии.

Она началась уже за ранним завтраком. Обильный буфет был сервирован в оранжерее, примыкающей к стене главного дома. Джастина вышла довольно рано, чтобы присоединиться к Патриции и Криспину Голдричу. Две жены Криспина, леди Мэри и графиня София, остались в домике и завтракали в постели, а один из его помощников сидел рядом, наливал чай и приносил из буфета закуски. То же самое для Патриции делал ее скромный молодой секретарь.

Один из слуг принес Джастине кофейник с ямайским кофе, и она устроилась рядом с Криспином, выбравшим для завтрака яйца по-бенедиктински. Ее роль в данной ситуации была почти пассивной. Джастина хотела узнать то же, что и Патриция, а Криспин пользовался огромным влиянием. Кроме руководства комиссией по бюджету, он обладал большим авторитетом в блоке связанных с Европой миров.

— Томпсон сказал мне, что вы более чем сдержанно высказывались на заседании Совета, — сказала Джастина.

— Осторожно — так было бы вернее, дорогая. Я довольно давно играю в эти игры, чтобы опасаться неограниченных обязательств. Если сенат одобрит Агентство, никому неизвестно, сколько времени налогоплательщикам придется финансировать это предприятие. Вы же понимаете, что полетами в систему Дайсона дело не закончится. В случае успеха этой экспедиции у правительства будет прецедент, чтобы оплатить другие изыскания.

— Но это наверняка лучше, чем привлечь частную компанию, — вмешалась Патриция. — Мы все наслышаны о закрытых планетах, о мирах, настолько ценных, что Шелдоны придержали их для себя.

— И вы в это верите? — спросил Криспин.

— Лично я — нет. Но я верю в то, что правительству следует быть более заинтересованным в изучении потенциально рискованных сценариев — таких, как положение в системе Пары Дайсона. Вот для этого нам и необходимо Межзвездное агентство. В конце концов, Пара Дайсона — это первая обнаруженная нами потенциальная угроза. А галактика велика. До сих пор нам везло, но пора проявить большую осторожность.

— И отсюда вытекает это проклятое предложение о создании военного флота, — проворчал Криспин.

— Не можете же вы отрицать, что флот будет необходим, если разведывательная миссия подтвердит враждебность дайсонов.

— Нет, не буду. Но расходы на него окажутся на несколько порядков выше, чем на Межзвездное агентство.

— А как же вы предлагаете решить эту проблему? — спросила Патриция.

Криспин помедлил, доедая завтрак.

— К ней надо отнестись с большей долей ответственности, — сказал он после паузы. — До сих пор мы просто забрасывали проблему деньгами. Я бы хотел в первую очередь упорядочить расходование ресурсов.

— Вы имеете в виду какой-то контролирующий комитет? — спросила Джастина.

В ее виртуальном поле зрения возник календарь, показывающий, что до переизбрания сенатора Криспина остается два года. Он сохранит за собой кресло в сенате, это не проблема, но вот для продолжения руководства бюджетной комиссией потребуется рекомендация администрации.

— Контролирующий, управляющий, регулирующий — называйте его как хотите. Но мы должны быть уверены, что средства расходуются надлежащим образом.

— Но такие функции входят в сферу действия вашей бюджетной комиссии, — заметила Патриция.

— Технически да, если только администрация не станет чинить препятствия. Я уверен, канцелярия президента будет держать под строгим контролем и агентство, и, тем более, флот.

— Конечно. Но Элейн только приветствовала тщательный финансовый надзор. Она не намерена позволять напрасной траты денег налогоплательщиков, а насколько мне известно, полностью доверяет вам как руководителю комиссии по бюджету.

— Я рад это слышать, — сказал Криспин, наливая себе чай. — В таком случае при наличии определенных гарантий Элейн Дой может рассчитывать на мою поддержку в вопросе организации агентства. Если она будет избрана.

— Если она будет избрана, — спокойно повторила Патриция.

— Криспин в игре, — сообщила отцу Джастина.

— Отличная работа. Чего это стоило?

— Патриция пообещала ему руководство бюджетной комиссией в случае избрания Дой.

— Можно было опасаться худшей кандидатуры. Криспин — старая кляча, но он хоть знает правила игры. Хорошо. Что дальше?

— Утрех. Томпсон поговорит с ним после завтрака.

Дождь после завтрака закончился, и после целой ночи полива растения засверкали подсыхающими каплями. Томпсон повел своего гостя через парк в граничащий с ним лес. Здесь росли разные деревья: сосны, бук, белые березы; и посажены они оказались не так плотно, как во времена лесоразработок, когда, кроме сосен, ничего не было. В штате Вашингтон наступила весна, из песчаной почвы поднялись тысячи ростков, и их яркая зелень составляла приятный контраст с бурой прошлогодней травой, прижатой к земле лежавшим несколько месяцев снегом.

Герхард Утрех, похоже, любил такие прогулки. Он даже привез для этого крепкие ботинки.

— Каждый раз, приезжая на восточное побережье, я даю себе слово выкроить день и погулять под секвойями, — сказал сенатор от Новой Германии.

— И тебе это удается? — спросил Томпсон.

— Нет. Ни разу за сто пятьдесят лет.

— Попробуй. Я видел секвойи лет пятьдесят назад. Великолепное зрелище.

— Да, конечно. Может, в следующий раз.

Они дошли до ручья, пробившегося сквозь глубокую узкую щель в почве и теперь бегущего по руслу из серых и белых камешков. Томпсон направился вдоль потока, тщательно избегая наступать на большие ярко-зеленые травяные кочки.

— Хочу поздравить ваше семейство с тем, что удалось собрать под одной крышей Кэмпбелла, влиятельного представителя Шелдонов, и политического советника Дой. Имя вашего отца до сих пор имеет вес.

— Враждующие фракции в самом сердце правительства не нужны никому. Мы делаем то, что можем.

— Конечно. Должен признать, не помню, чтобы вице-президент вступал в предвыборную кампанию, не заручившись поддержкой по крайней мере семи из Большой Дюжины миров.

— Предусмотрительность Дой на данном этапе играет против нее. Нельзя стать хорошей для всех одновременно. Она слишком долго пыталась этого добиться. Нельзя сказать, чтобы у нее появились враги, но и процент почитателей немного снизился.

— А могу я узнать, как относится к ней семейство Бурнелли?

— Точно так же, как и к любому другому кандидату. У каждого есть и сильные, и слабые стороны. Тем не менее мы заинтересованы в некоторых событиях, которые могут произойти во время ее президентского срока. Мы горячо одобряем создание Межзвездного агентства. А у Дой хватило дальновидности сделать предварительный запрос в Совете Внешней Защиты.

— Это общее мнение Великих Семейств?

— Большинства. Мы будем участвовать в ее кампании.

— Понятно.

Томпсон остановился перед озером, куда впадал ручей. В дальнем конце в озеро с шумом и плеском падал небольшой водопад, низвергающийся с острого выступа скальной породы.

— Я был бы признателен, если бы узнал, чем можно привлечь тебя в наш лагерь.

Герхард задумчиво кивнул, явно одобряя переход к вполне откровенному разговору. Между сенаторами это было большой редкостью.

— Сейчас все внимание сконцентрировано на образовании агентства и строительстве космических кораблей, и это вполне понятно. Тем не менее в Демократической Республике считают, что создание военного флота стало почти неизбежным.

— В этом наши взгляды совпадают.

— После формирования военной флотилии частью ее обязанностей станут не только разведывательные, но и боевые миссии. И, конечно, защита Содружества. Мы и не думаем посягать на монополию Шелдона в отношении кораблей и сверхсветовых технологий; но планетам и городам потребуются мощные укрепления. И вот здесь мы видим свою роль.

— И с этим условием вы согласны поддержать создание агентства?

— Да, согласны.

— Для этого потребуется примкнуть к сторонникам Дой.

— Мы, так же как и вы, признаем и ее слабости, и ее сильные качества, хотя и те и другие нельзя назвать выдающимися. Я подозреваю, что история охарактеризует ее как просто адекватную личность. Эпоха великих государственных деятелей и женщин давно прошла, а мы просто заключаем компромисс с жизнью. Демократическая Республика способна это пережить.

— Герхард принял правильное решение, — признал Гор.

Его виртуальные пальцы ловко переставили папки и иконки, относящиеся к долгосрочным прогнозам в Демократической Республике Новой Германии, и окутывающий его поток информации замерцал, словно отблески надвигающейся грозы.

— Он профессионал, — сказал Томпсон. — В ДРНГ понимают, что агентство будет развиваться, и ищут способ этим воспользоваться. Позднее прозрение лучше, чем слепота.

— Интересно, как к этому отнесутся Шелдоны?

— Они согласятся. Нельзя же надеяться заполучить все средства для одной Августы. Именно поэтому они и прислали Кэмпбелла. Он из четвертого поколения. Возможно, ему даже не придется согласовывать это решение с Найджелом.

— Мы очень скоро об этом узнаем. Следующая встреча будет нелегкой.

Патриция стала первой, кого пригласили в кабинет. Служащие Гора постарались, чтобы придать помещению уютный вид. Влажную прохладу утреннего бриза помог прогнать настоящий огонь в камине. Перед камином поставили удобные кожаные диваны. На столике между диванами были чай, кофе и тарелочки с печеньем и пирожными, наполняющими комнату приятным ароматом.

Патриция приняла чашку из костяного фарфора с чаем и села напротив Гора. Она не слишком нервничала в его присутствии, давно уяснив, что больше всего сверхбогатые люди ценят проявленное уважение. Немного беспокоила ее только его золотая маска: большую часть жизни она привыкла оценивать реакцию по выражению лица. Гор ничем не проявлял своих эмоций. Если они вообще у него имелись.

— Похоже, что Демократическая Республика намерена содействовать избранию Элейн, — заговорил Гор.

Патриция попыталась ничем не выдать своего облегчения, хотя это было так же трудно, как переоценить значение поддержки Герхарда. Сколько потрачено сил на его уговоры, сколько аналитиков работало над тем, чтобы привлечь его на сторону Дой. Но вот прошло полдня в поместье Бурнелли — и Элейн Дой поддерживает еще один мир из Большой Дюжины. А Патриция уже целый год расстраивалась, что они смогли привлечь так мало Межзвездных Династий.

— Это отличная новость, сэр.

— Но вы еще не знаете, какую цену придется за это заплатить. — Гор рассказал, какие гарантии придется дать ДРНГ до конца этого уик-энда. — Но главный ключ — это Шелдон, — добавил он. — Это агентство и все последствия его основания обеспечат вам свободный путь. А мне известно, что вы уже три года обхаживаете эту династию.

— Да, они оказались не слишком сговорчивыми, — признала Патриция.

— Ха! — Золотые губы Гора раздвинулись в явной усмешке. — Найджел ненавидит профессиональных политиков. Я полагаю, это обусловлено его первой жизнью. Поэтому он и дразнит вас до сих пор. Но за прошедшие столетия он научился прагматизму. А теперь у вас есть что ему предложить. Хотя даже сейчас ему не поздно выставить собственного кандидата на кресло президента. Но это потребует массы средств и сил и приведет к антагонизмам. Не с вами, это можно не учитывать. Но с Межзвездными Династиями и Великими Семействами, которых разозлит такой шаг. А это имеет для него значение. Поэтому советую вам стать такими, какими ему хочется, и тогда можно не беспокоиться об оппозиции. Вы готовы к этому?

— Мы могли бы учесть интересы Августы в своей предвыборной кампании.

Гор немного помолчал.

— В настоящий момент учитывается только один интерес: деньги. Вы собираетесь проводить кампанию, которая повлечет увеличение налогов, а эта мера никогда не пользовалась популярностью.

— Я понимаю. — Патриция нерешительно помедлила. — А вас сильно расстроят новые налоги?

— Если бы мы платили серьезные суммы — возможно.

Один из огромных телохранителей Гора, облаченный в темный костюм, впустил в кабинет Кэмпбелла. Он вежливо улыбнулся Патриции и сел с ней рядом.

— А теперь, детки, поиграйте друг с другом, — сказал Гор.

Огонь в камине успел прогореть, когда в кабинет вошли Джастина и Томпсон. Двое слуг под бдительным взглядом охранника воспользовались случаем, чтобы прибрать стол после дневного чаепития. Гор вытащил из плетеной корзины рядом с камином пару сосновых поленьев и бросил их на решетку, вызвав рой искр с янтарно-красных углей.

— Все должно получиться, — сказал он своим детям. — Шелдон поддержит кандидатуру Дой.

— Чего это ей стоило? — спросила Джастина.

— Миллиардов, — ответил Гор. — Из денег налогоплательщиков. Ее предложение по первоначальному бюджету агентства даже меня удивило.

— Ей придется подыскать подходящую мишень для представления проекта, кого-нибудь, кто собирается выйти из состава сената, — сказал Томпсон. — Если у Патриции хватит ума, она убедит президента объявить о создании агентства еще до инаугурации. Таким образом Дой не придется краснеть, когда бюджет обнародуют.

— Ей придется несладко, когда начнется постройка военного флота, — заметила Джастина.

— Если флот будет необходим, о цене спорить не станут.

— Господи, да так она сумеет выйти и на второй срок.

— А ты сказал Кэмпбеллу, что мы хотим базировать агентство на Высоком Ангеле? — спросил Томпсон.

— Нет. Пусть кто-то другой сделает грязную работу. — Гор посмотрел на Джастину. — Я думаю, для этого подойдет твой бывший.

Она застонала и упала на кожаный диван.

— Почему он?

— В таком случае мы могли бы предложить Буте контракты на новые доки. Все сходится. Шелдону придется смириться с тем, что надо привлекать кого-то еще.

Джастина сверилась с виртуальными часами.

— Ладно. У нас еще час до коктейлей. Я прозондирую почву.

— Я думал, ты с ним уже сегодня поговорила, — сказал Томпсон.

— Да, но только об Эбби. Она создает проблемы.

— А что с ней? — поинтересовался Гор. — Я не получал никакой информации.

Этот внезапный интерес порадовал Джастину, хотя Гор всегда следовал правилу защищать родных, особенно по прямой линии.

— Это не могло до тебя дойти, мы просто обсуждали, в какой ей пойти университет. Я хотела выбрать Йель, она и мать предпочитали Оксфорд, а Рэмми ратовал за Йоханнесбург.

— Она пойдет в Оксфорд, — сказал Гор. — Ты всегда уступаешь своим отпрыскам.

Коктейли подали в музыкальном зале. Эта комната находилась на первом этаже, и в центре, на возвышении из тикового дерева, стоял древний рояль «Стейнвей». На этот вечер играть на нем старинную музыку пригласили артистку из городского оркестра Сан-Франциско, обладавшую изысканным репертуаром и мягким голосом. После ее исполнения композиций Элтона Джона Томпсон почти неохотно пригласил Рамона, Патрицию и Криспина пройти в другой конец зала, к водяной скульптуре Харкинса, занимающей большую часть стены. Криспин не участвовал в предстоящей сделке, но, поскольку присоединился к команде Дой, мог быть полезен, чтобы убедить Рамона. Чем больше игроков будут связаны взаимными обещаниями, тем труднее кому-то из них отступиться от начатого дела.

— Ты должен признать, — заговорил Томпсон, обращаясь к бывшему зятю, — что поддержка председателя Галл будет весьма полезной для всей Африканской группы. Она пользуется уважением среди многих членов вашей группы. Если ты успешно представишь это предложение, вы разделите его тяжесть.

— Эта женщина — крепкий орешек, — удрученно протянул Рамон. — И мне кажется, вы делаете ошибку, рассчитывая на ее содействие без предварительной консультации. Кроме того, обычно она не слишком энергично участвует в работе Африканской группы. Только в тех случаях, когда это устраивает ее саму.

— Ей должна понравиться идея размещения агентства на Высоком Ангеле, — сказал Криспин. — Я знаю, что постройка «Второго шанса» на Аншане вызвала у нее недовольство. Таких выражений я не слышал в сенате с тех пор, как разразился скандал с независимостью Харькова.

— Тем больше вероятность, что она всех пошлет к черту, — проворчал Рамон. Он тоскующим взглядом проводил официанта, несущего блюдо с канапе, а потом виновато оглянулся на Джастину. — За прошлое пренебрежение она потребует немалую долю.

— Председатель Галл — опытный профессионал, — сказал Томпсон, — и не позволит себе пренебрегать экономической выгодой своей вотчины. Она согласится.

— Может и так, — кивнул Рамон. — Но в любом случае нельзя быть уверенным, что Высокий Ангел даст разрешение на размещение агентства.

— Насколько мне известно, Высокий Ангел тоже интересуется Парой Дайсона, — заметила Патриция. — Кроме того, его разрешение на размещение агентства нам и не требуется. Это всего лишь удобное общежитие, и больше ничего.

— Нежелание сотрудничать с его стороны уже может создать проблемы, — сказал Рамон.

— Но их мы в состоянии преодолеть, — заверил его Томпсон. — Главная цель размещения агентства на Высоком Ангеле — удалить его от Аншана.

Все, как по команде, посмотрели на Кэмпбелла Шелдона, разговаривающего с Изабеллой. Тело девушки покрывала только белая паутинка из активных полуорганических волокон, развевающихся при каждом движении. Изабелла весело смеялась какой-то истории, а Кэмпбелл, казалось, наслаждался ее искренним вниманием.

— Шелдоны способны проявить здравомыслие, — сказал Криспин, — когда это в их интересах.

— Вся эта затея с агентством в их интересах, — сказал Томпсон. — Криспин, мне очень жаль, что приходится отвлекать гостя от приятного времяпрепровождения, но не мог бы ты обсудить с Кэмпбеллом вопрос о Высоком Ангеле? Он скорее прислушается к голосу человека с твоим авторитетом.

— Проклятье! — буркнул Криспин и отставил бокал с джином. — И зачем я только езжу на эти уик-энды?

Под взглядами Томпсона, Патриции и Рамона он пересек зал, направляясь к уголку позади рояля, где у всех на глазах Кэмпбелл уединился с Изабеллой. Прежде чем нарушить их тет-а-тет, он остановил официанта и взял с подноса бокал с коктейлем из шампанского с портером. Изабелла приветствовала сенатора быстрым трепетом ресниц.

— Красивая девушка, — заметил Рамон. — Вы, вероятно, счастливы.

— Да, — ответила Патриция. — Но я стара и скучна, так что она ненадолго задержится. Как только пройдет ощущение восторга от близости к будущему президенту, она уйдет. В ее возрасте я тоже так делала.

— Я даже не помню себя в этом возрасте, — сказал Томпсон. — И не потому, что стер воспоминания. Они просто померкли.

— За забытую юность, — сказала Патриция, поднимая бокал. — И пусть зависть к тем, кто ею обладает, нам о ней напоминает.

— Аминь.

Они сдвинули бокалы и выпили за этот тост.

— Если председатель Галл действительно проявит несговорчивость, — обратился Томпсон к Рамону, — можем мы рассчитывать на твою помощь в переговорах?

— Я лучше засуну свой член в кухонный комбайн и включу его на полную мощность.

— Ты был женат на моей сестре. Это было очень тяжело?

Рамон расхохотался, запрокинув голову.

— Ах, я уже забыл, что это за семейка. — Он щелкнул пальцами, и официант поспешил к нему с блюдом канапе. — Ладно, я могу заглянуть на Высокий Ангел после уик-энда. Но я до сих пор не убежден, что основание агентства принесет какую-нибудь пользу Африканской группе.

Чувство юмора никогда не подводило Томпсона.

— В таком случае до твоего отъезда мы найдем что-нибудь, что могло бы тебя переубедить.

Вскоре все направились на ужин в главную столовую. Джастина, уже учитывая расстановку игроков, тщательно выбрала места для каждого гостя. На большие сдвиги во время приема пищи рассчитывать она не могла, но возможности обеспечила. Сама она оказалась рядом с Кэмпбеллом. Джастина недовольно нахмурилась, заметив, что Изабелла села рядом с Рамоном, весьма довольным такой заменой. Место, предназначенное Герхарду, оказалось занятым, и сенатору ДРНГ пришлось сесть рядом с Патрицией, хотя Джастина предназначала ей в соседи Рафаэля. До сих пор Халгарты почти не принимали участия в переговорах. Она знала, что утром Ларри разговаривал с ее отцом и предлагал поддержку агентству, но это и все. Оставалось надеяться, что к утру они раскроют свои карты.

В виртуальном поле зрения появился текст. «Твой бывший действует мне на нервы», — поступило сообщение от Томпсона.

«Не переходи на личности, — ответила она. — Чего он добивается?»

«Представления не имею. Я считал, что ему хватит строительных контрактов на Высоком Ангеле. А теперь, насмотревшись, как остальные пристраиваются к агентству, он нацеливается на большее».

«Я всегда знала, что когда-нибудь он станет неплохим политиком. Вы с Гором мне не верили. Мы слишком открыто играем. Это делает нас уязвимыми перед теми, в ком мы нуждаемся».

«Ты должна привести его в чувство».

«Сделаю все, что смогу, но меня больше беспокоят Халгарты».

«На них можно положиться».

«Хочешь на это поспорить?»

После ужина гости разбились на мелкие группы, а Гор вернулся в свой кабинет. После недавних модификаций в процессе омоложения он мог обходиться тремя часами сна в сутки, а порой довольствовался и меньшим. Шагая между доходившими до потолка книжными стеллажами, он улавливал запахи людей, возвращающихся в свои садовые коттеджи. За Изабеллой тянулся шлейф ароматов мужчин, по той или иной причине оказавшихся к ней достаточно близко, и ее собственный опьяняющий запах лилий и орхидей от капельки духов на шее. Запах ее духов стал едва уловимым, когда Изабелла побежала по траве, избегая дорожек, избегая металлического привкуса Патриции. Ее ждал Рамон, благоухавший одеколоном и алкогольной испариной. Две струи запахов смешались между собой в тот момент, когда за Изабеллой закрылась дверь коттеджа. В ограниченном пространстве помещения в сочетании с феромонами слюны и сахаристой резкостью шампанского они стали ощущаться интенсивнее.

Горячий запах возбуждения, исходящий от их тел, вызвал довольную улыбку под неподвижной пленкой золота на лице Гора. Тогда как в спальне Патриции, принимающей ванну, остался только непреодолимый запах хвойного мыла. На ее коже не осталось ни алкоголя, ни горечи разочарования. Патриция была довольна собой.

Изабелла стала своего рода посредником; она вернет Рамона в игру обещаниями своей повелительницы, чтобы сохранить его голос. Кроме того, у нее имелось отдаленное сходство с Джастиной. Соблазн разума и тела. Бедный, счастливый Рамон.

Сквозь искрящийся поток окружающей его информации Гор увидел кожаный переплет книги, которую искал. Он поднял руку, обвитую серебряными и платиновыми линиями, и снял с полки «Искусство финансовых войн» Джеймса Баркли. Читать ее не было необходимости, все содержащиеся в книге идеи свободно пронизывали его мысли и решения, но физическое ощущение доставляло странное удовольствие. Эта книга стала его библией еще в первой жизни, и даже теперь Гор считал, что она необходима каждому, кто решил заняться финансами. Вполне вероятно, что он мог бы даже внести в текст кое-какие дополнения.

По какой-то необъяснимой причине он обращался к этой книге каждый раз, когда предстояло трудное дело; а это казалось наиболее трудным. В создании космического агентства имелось множество переменных факторов, намного больше, чем в любом политико-экономическом предприятии, к которым он привык. Вернее всего предположить, что из этого ничего не выйдет или в лучшем случае получится нищенская организация, неспособная действовать из-за недостаточных квот. Для нынешних безликих политиков-карьеристов это чересчур грандиозная идея, чтобы ее воплотить. И все же… Люди, обычно готовые разорвать друг друга на части, соглашаются сотрудничать, чтобы облегчить процесс рождения.

«Что же я не учитываю?»

Громкий голос инстинкта в его мозгу заявлял, что где-то закралась ошибка. Он был бы рад поверить, что человечество настолько повзрослело, что способно на зрелые решения. Способно увидеть проблему и решать ее, руководствуясь логикой. Надо признать, что эволюция сделала новый шаг к прогрессу и люди благодаря возможности омоложения теперь со всей серьезностью смотрят в будущее. И проект Межзвездного агентства яркий тому пример.

Может, он отстал от жизни?

Недоверчивый, подозрительный, отыскивающий в людях самые скверные черты; варвар, которому не пришлось завоевывать город, поскольку город вырос вокруг него, — он никак не может поверить, что агентство так легко появится на свет.

Если только те, кто дергает за ниточки, сами не являются марионетками.

А в это еще труднее поверить. Он все видел сам, с самого начала с олимпийским спокойствием наблюдал, как Джастина, получив намеки по своим каналам, созвала этот уик-энд. Как показывало даже самое поверхностное знакомство с книгой Баркли, начать раньше манипулировать этой ситуацией можно было только в том случае, если ему было бы известно, чем закончится полет к системе Дайсона. А этого никто знать не мог.

Он удрученно вздохнул и сел перед камином, где осталась только кучка тлеющих угольков. Если прекрасное тело Изабеллы и туманные обещания не приведут к желанному результату, завтра утром ему придется самому обрабатывать Рамона ДБ. В его личной базе данных вспыхнули имена членов Африканской группы, которым не понравится идея их сенатора поддержать проект агентства в обмен на строительные контракты для их миров. Гор принюхался, вдыхая приятный букет запахов Джастины и Кэмпбелла, приправленный свежестью чистых хлопковых простыней. Что ж, в свете предстоящих в ближайшие годы событий этот союз принесет немалые преимущества. Его виртуальные руки задвигались, оформляя покупки акций периферийных компаний африканских планет, где с большей вероятностью будут размещены новые контракты. Подготавливая семью. Укрепляя семью.

— Должен тебе сказать, — заметил Кэмпбелл, — что Найджел не слишком доволен переносом сборочных платформ космических кораблей на Высокий Ангел.

Джастина в ответ пощекотала ему нос и опустила палец к губам, чтобы он мог поцеловать кончик. Она лежала на нем сверху, а пуховое одеяло валялось где-то на полу. Старинные бревна дома прекрасно сохраняли тепло спальни, не пропуская ночную прохладу, и в этот момент ей не хотелось ничем укрываться. В пузатых бокалах мерцали свечи, наполняя комнату ароматами лаванды и сандалового дерева.

— Бедняжка Найджел, — притворно вздохнула она, но тотчас просияла улыбкой, ощутив на себе его крепкие руки, спускающиеся вдоль спины к ягодицам. — В чем же дело?

— До сих пор он одобрял все соглашения, но переезд на Высокий Ангел задержит миссию на несколько месяцев, и это касается разведывательной миссии тоже. Вряд ли он на это пойдет.

— А как насчет наземных оборонных предприятий военного флота? Ты не думаешь, что они могут стать убыточными?

— Честно говоря, мы не рассматриваем возможность убытков. Мы поступаем точно так же, как и твоя семья, и принимаем меры предосторожности. Первичные заказы будут размещаться на ДРНГ, но затем надо будет двигаться дальше. Августа самая большая из Большой Дюжины, все пропорционально.

Она оглянулась и обнаружила, что бутылка «Дом Периньон» опустела и торчит в ведерке со льдом горлышком вниз. После короткого заказа в домовую систему робот-горничная быстро доставила в спальню еще одну бутылку.

— Интересно будет посмотреть в понедельник утром на нью-йоркскую фондовую биржу. В этот уик-энд появится столько заявок на покупку и продажу, что брокеры обязательно что-то пронюхают.

— Да, мы больше не сможем скрывать решение об основании агентства. — Он поднял взгляд на подошедшего к кровати робота. — А, еще одна.

— Да, обязательно!

Он опустил глаза и заметил ее лукавую усмешку.

— Господи! Напомни, чтобы я держался от тебя подальше в первую неделю после твоего омоложения. Сомневаюсь, чтобы какой-то мужчина смог выжить рядом с тобой.

Приятные воспоминания о днях, проведенных в палатке на горном склоне, наполнили ее приятным теплом.

— Одному это удалось, — удовлетворенно промурлыкала она.

Кэмпбелл взял у робота холодную бутылку.

— Открыть?

— Потом.

— А как же проблемы с Высоким Ангелом?

— Мы разберемся с ними утром.

В воскресенье определенного времени для завтрака не назначалось. Гости приходили, когда хотели, вдоволь нагулявшись по газонам. На этот раз погода порадовала чистым небом. Яркий солнечный свет представил пышную растительность поместья во всей красе. Порезвиться на травке вышли даже две рыжие белочки. Джастина сидела рядом с Кэмпбеллом, наслаждаясь ощущением приятной усталости, пропитавшей ее тело. Томпсон, войдя в дом, вежливо пожелал доброго утра, но по его тону было понятно, что ему известно о ее поведении прошедшей ночью. В его голосе не было открытого неодобрения, но что-то очень близкое к этому. Стоило Томпсону отвернуться, как они с Кэмпбеллом заговорщицки переглянулись. Обмен усмешками грозил перейти в неудержимое хихиканье, более подходящее школьникам.

— Могу я к вам присоединиться? — спросил Рамон.

— Пожалуйста, — ответила Джастина.

Изабеллы нигде не было видно. И Патриции тоже.

Один из официантов принес Рамону свежезаваренный английский чай. Джастина вспомнила, что давно познакомила его с этим напитком. Сама она считала чай лучшим началом дня. Кофе казался ей излишне резким.

— У меня есть идея, которая, возможно, облегчит перенос агентства на Высокий Ангел, — сказал Рамон.

Джастина и Кэмпбелл снова переглянулись. «Удивительно, как хорошо сегодня утром все осведомлены», — подумала она. После ее встречи с Гором прошло не больше тридцати минут.

— Мы с удовольствием выслушаем любые предложения, — отозвался Кэмпбелл.

— Параллельное производство. Вы продолжаете строить пять кораблей-разведчиков, а на Высоком Ангеле начинается сооружение сборочных платформ. Это обеспечит позитивные перспективы, которые могут рассчитывать на поддержку Африканской группы.

Предложение удивило Кэмпбелла.

— Я думаю, это может сработать. И не будет задержек, против которых возражает Найджел. Но подобное решение повлечет значительное увеличение стартовых вложений по сравнению с нашими расчетами.

— Вам следует поговорить с Патрицией, но мне кажется, команда Дой готова к увеличению бюджета, чтобы все уладить.

Джастина дождалась, пока все позавтракали, а затем перехватила направлявшегося в свой коттедж Рамона.

— Что она предложила, чтобы подвигнуть тебя на такой стратегический шаг?

— Кто?

— Патриция.

Она чуть не сказала: Изабелла.

— Согласно первоначальному соглашению, Бута берет на себя снабжение верфи на Высоком Ангеле, ну и логично предположить, что строительным компаниям достанутся и контракты на обслуживание.

— Умный ход, — чуть позже признал Гор. — Контракты на обслуживание в перспективе могут стоить не меньше, чем строительство. А мы все стараемся думать о будущем.

— Хотела бы я знать, кто из них это предложил, — сказала Джастина.

— Я тоже. И меня начинает беспокоить готовность Дой увеличивать расходы. Я не отрицаю, что для нас это хорошо, но такого безрассудства я от нее не ожидал.

— А меня это не удивляет, — возразила Джастина. — Таким образом она покупает себе успех на выборах, а отдуваться придется налогоплательщикам. Она политик, чего еще можно от нее ожидать?

— Большей проницательности. О том, что здесь произошло, будет известно сенаторам, если не всему электорату. Если выяснится, что дайсоны не представляют для нас угрозы, средства, предложенные ею на развитие Межзвездного агентства, окажутся избыточными, и сенаторы отреагируют на это. Политики редко так безоговорочно и решительно поддерживают какую-то идею. Прежде всего они заботятся о своей карьере.

— Но ведь именно ты настаивал на опасности, исходящей от дайсонов, и необходимости трансформировать агентство в военный флот.

— Я знаю. Но ведь я не выставляю на выборах свою кандидатуру. Где-то в глубине души мне хотелось бы прямо сейчас задушить это предприятие в самом зародыше.

— Что? Ты шутишь?

— Не беспокойся. Я этого не сделаю. Но что-то здесь не так.

— Не можешь сказать конкретно?

— Не могу. Я всю ночь над этим размышлял, сравнивал с десятками других уик-эндов, организованных нашей семьей. Ничего определенного, кроме моего внутреннего ощущения.

— Просто тебя тревожат Халгарты. Они тянули время, пока не были заключены основные соглашения, а теперь, вероятно, сделают свой ход.

— Может, ты и права. Надеюсь.

Очень скоро Джастина получила возможность это выяснить. Ближе к полудню в библиотеке была назначена общая встреча, где предполагалось обсудить достигнутые соглашения. И именно Ларри предложил ограничить круг участников теми лицами, кто имел первую степень допуска к секретным документам Содружества. В результате Джастина смогла присутствовать благодаря тому, что была председателем правления в некоторых компаниях, избегавших публичности, но доступ всем помощникам и секретарям, в том числе и Изабелле, был закрыт. У входа в библиотеку при ее появлении возник горячий спор, но девушке пришлось уйти. Вошедшая Патриция не смогла скрыть своего волнения; крики Изабеллы слышали все, кто находился в библиотеке.

— Прошу прощения за этот инцидент, — сказала она, усаживаясь за стол.

Джастина, увидев, что остальные следуют ее примеру, постаралась стереть с лица довольную усмешку. Как только дверь библиотеки закрылась, поднялся Томпсон.

— Я полагаю, это наша последняя встреча на уик-энде. Все мы в той или иной степени согласны с принципиальной структурой агентства, и это дает шанс устранить последние проблемы. Я уверен, на данной стадии никому из нас не нужны отвлекающие факторы. Я могу сказать, что в понедельник постараюсь склонить на нашу сторону еще нескольких членов сената.

Он сел рядом с Гором. Бесстрастное золотое лицо повернулось в сторону Джастины.

— Я думаю, что главным достижением этого уик-энда следует считать перенос агентства на Высокий Ангел. Учитывая большую вероятность того, что агентство — или флот — будут находиться в боевой готовности в течение долгого времени, это вполне логично, и наша семья поддерживает решение. Есть возражения?

— Как сказала Джастина, все мы в течение уик-энда пришли к общему мнению, — заговорил Ларри Халгарт. — Перенос агентства на Высокий Ангел, предварительные шаги для организации обороны — все эти меры наверняка получат одобрение моей семьи.

— Сейчас начнется, — прошептал Кэмпбелл на ухо Джастине.

— Но есть еще одна грань проекта, до сих пор оставленная без внимания.

— Какая же? — резко спросил Гор.

— Придание флоту наступательной способности. Если, избави бог, дайсоны и впрямь окажутся враждебной расой, нельзя просто укрыться под силовыми полями и надеяться, что они уйдут. Мы должны перевести войну на их территорию.

— Подожди-ка, — прервал его Герхард. — Когда это мы успели включить в сценарий враждебного контакта возможность вторжения? Мои сведения ограничиваются возможными столкновениями при колонизации миров в направлении Пары Дайсона. Другими словами, все сводится к ограничению пределов распространения. И это в том случае, если они намерены распространяться.

— Они освоили всю звездную систему, — сказал Ларри. — И их культура, точно так же как и наша, если не в большей степени, основана на распространении. Здесь невозможно ошибиться: рано ли поздно мы столкнемся с ними в космосе.

— Они находятся на расстоянии семисот световых лет от нас, — вставил Рамон. — А галактика велика. Оборонительный потенциал в любом случае будет уступкой общественному мнению, по крайней мере, в моем понимании.

— Это, конечно, удобно. Но вдруг он нам действительно понадобится?

— Зачем? — спросил Кэмпбелл.

— Прости, не понял.

— Рамон прав, называя причиной возможных столкновений согласование границ сфер влияния. А постройка флота — это долгосрочное предприятие. Я сомневаюсь, чтобы в нынешнем столетии в нем возникла необходимость. Да и темпы нашего распространения неуклонно снижаются — третья зона космоса осваивается намного медленнее, чем вторая или первая, как ни печально это признавать. Даже если дайсоны будут захватывать пространство с такой же скоростью, до вероятных столкновений мы успеем освоить пятую, а может, и шестую зону.

— А если они не будут придерживаться твоего графика?

— Тогда мы остановим их в пятой зоне и будем осваивать другие сектора. Как сказал Рамон, галактика велика.

— Кого-то настолько встревожило их развитие, что было решено изолировать дайсонов от большой галактики. И мы сами уже убедились в их агрессивности. Все это говорит о том, что надо готовиться к серьезным неприятностям.

Кэмпбелл окинул его взглядом учителя, бьющегося с особо бездарным учеником.

— Как ты думаешь, ради чего им нас завоевывать? Если им нужны минеральные или химические ресурсы, их можно найти в любой звездной системе. Энергия? Их термоядерные системы явно мощнее наших. Для завоевания нет ни экономических, ни логических причин, тем более когда будет построен военный флот. Это сдерживающий фактор.

— Отлично. В таком случае надо, чтобы он работал. Надо снабдить его когтями и зубами.

— И какие же когти и зубы ты имеешь в виду? — спросила Джастина. — Как я понимаю, именно ради этого ты потребовал ограничить доступ участников?

— Да.

Ларри кивнул Наташе Керсли.

— Мой отдел провел анализ данных, доставленных «Вторым шансом», — заговорила она. — И вы правы: их энергетические системы мощнее наших. И силовые поля тоже. Мы можем утверждать, что, если бы капитан Кайм не отступил в течение минуты, корабль был бы уничтожен направленными на него ракетами. Людей спасла только сверхсветовая скорость. Если в будущем ожидаются конфликты с дайсонами, даже только при установлении границ, нам необходимо значительно увеличить огневую мощь.

— Значит, мы сделаем это в следующем поколении кораблей, — сказал Кэмпбелл. — Увеличим плотность силовых полей. Нарастим мощность атомных лазеров и плазменных пушек.

— Они сделают то же самое, — спокойно ответила Наташа. — А их производственные мощности превосходят все наши возможности в обозримом будущем. Полеты в космосе и производство кораблей составляют основу всей их цивилизации. Это соревнование нам не выиграть. Остается только перевести соперничество на другой уровень и развивать новое поколение перспективного вооружения.

— Например? — спросил Гор.

— Теоретические разработки в моем отделе предназначены только для служебного пользования.

— Но было бы полезно узнать его принцип, — заметил Томпсон.

— Моя семья предлагает ввести отдел, которым руководит Наташа, в Межзвездное агентство, — сказал Ларри. Он посмотрел на Патрицию. — Для этого потребуется распоряжение президента.

— Возможно, я смогу это устроить, — ответила она.

— Это подразделение необходимо объединить с остальными структурами безопасности Содружества, — добавил Рафаэль Колумбия.

— Остальными? — с беспокойством повторила Патриция.

— Если целью флота является защита Содружества, значит, ныне существующие подразделения, обеспечивающие безопасность, надо объединить ради этой же цели. Управление особых научных исследований и Управление внутренней безопасности могут войти в состав моего управления.

— Не слишком ли это радикальный шаг? — спросила Джастина. — Не подтолкнет ли он к панике? Какое отношение к агентству имеет Управление по расследованию особо тяжких преступлений?

— Мы ведь уже вступили в конфликт, — сказал Рафаэль. — Это мое управление занимается поиском террористов, атаковавших «Второй шанс». Насколько я понимаю, этот акт можно приравнять к действиям, направленным против человечества.

Джастина в изумлении откинулась на спинку стула. Разговор становится слишком эмоциональным.

Отец прислал ей виртуальную записку, советуя уступить. «Это всего лишь бумажная крепость, а основание агентства надо с чего-то начинать».

— Хочу обратить ваше внимание, что управление Рафаэля все равно работает в условиях строгой секретности, — сказал Ларри. — И потому подготовительные меры для организации планетарной обороны можно будет скрыть под стандартными процедурами. Мне кажется, именно такой была рекомендация Совета Внешней Защиты.

— Верно, — подтвердил Кэмпбелл. На мгновение их взгляды встретились. Затем Кэмпбел слегка улыбнулся. — Что ж, у меня нет возражений. В конце концов, намного легче держать все под одной крышей. Ты ведь справишься с дополнительными обязанностями, Рафаэль?

— И с дополнительным бюджетом, — проворчал Гор.

Все рассмеялись.

— Можете на меня положиться, — заверил их Рафаэль.

— Это разумно, — сказал Гор Джастине и Томпсону, после того как все остальные разошлись. — И блестящий маневр со стороны Халгартов, когда уже никто не мог отказаться. Ларри отлично разделил флот. Шелдоны получат корабли, а вопросы обороны будут под контролем Рафаэля. У него же в руках окажется и бюджет, что поставит ДРНГ и Буту в зависимое положение.

— А оборона в конечном счете превысит бюджет, — сказал Томпсон. — И мы это предвидели. Халгарты сохранят свое лидерство на рынке силовых полей.

— Расходы на оборону возрастут только в том случае, если дайсоны представляют угрозу, — напомнила Джастина. — Похоже, я одна еще не до конца в это поверила. Вы-то точно верите, а что касается Рафаэля… Господи, он скоро начнет проектировать форму с высокими блестящими ботфортами.

— И кто его в этом упрекнет? Девушки любят моряков.

— Не смешно, папа. Это слияние дает ему в руки колоссальную силу. Не зря же управления изначально были разделены.

— Завтра, как только вернусь в сенат, поговорю с Патрицией и самой Дой, — сказал Томпсон. — Ты права, Джастина. Для новой империи Рафаэля нужен президентский наблюдательный комитет, а его заместителями должны стать представители других семейств и династий. И у меня есть в управлении свои люди, которые смогут за ним присмотреть. Не беспокойся, будем держать его в руках.

* * *

Оззи чувствовал, как мороз пощипывает щеки, несмотряна плотно прилегающие очки и шерстяной, отороченный мехом капюшон. Холод просачивался при каждом ритмичном движении рук взад и вперед, когда он отталкивался вырезанными из кости палками. Монотонно повторяющиеся движения оказались трудной работой; он провел вне Крепости всего пятнадцать минут, а пот уже впитывался в футболку под рубашкой, свитерами и курткой из шкуры ледового кита. Лыжи катились по сыпучему льду, оставляя за собой параллельные следы.

На относительно ровной поверхности долины, окружающей Ледяную Крепость, он двигался довольно легко, но далеко не так быстро, как на склонах горнолыжных курортов содружества. И он понимал, что в лесу скорость еще уменьшится. Кроме того, ему придется тащить на спине немалый груз. Сегодня он вышел потренироваться примерно с половиной предполагаемого веса.

Оззи старательно изогнул тело и после плавного поворота остановился, воткнув палки в тонкий слой хрустящего льда. Красный солнечный свет заливал унылый ландшафт, выявляя множество мелких морщинок на промерзшей земле. Над плоской серой землей в полукилометре позади него поднималась Ледяная Крепость, на башне непрерывно горел зеленый свет, шестиугольные кристаллические зеркала сверкали гранями, отражая рубиновые лучи. В сотне ярдов по льду уверенно скользил Точи. Они стали считать это слово именем чужака после того, как появилась возможность общения. Оззи решил, что хотя бы так они должны признать его личность.

Оззи и Джордж Паркин потратили целую неделю, чтобы сконструировать транспортное средство для массивного существа. Его основу составили простые санки из кости кита длиной больше четырех ярдов, где помещалось все тело Точи, и еще оставалось немного свободного места. Впереди с наклоном назад в костяную раму установили экран из куска кристаллического дерева. Позади него на круглых обручах вдоль всей платформы был натянут цилиндр из меха, завязывающийся у самого края. Эта конструкция стала для Точи эквивалентом меховой шубы; она защищала его от леденящего воздуха и держала двигательные гребни на безопасном расстоянии от земли. Движение осуществлялось при помощи двух пар заостренных палок, вставленных по обеим сторонам в подобие уключин. Джордж Паркин лично сконструировал, вырезал и собрал четыре таких приспособления и очень гордился своим успехом. Все палки крепились к меховому цилиндру через кожаные петли, что обеспечивало им свободу движения. Точи держал их своими щупальцами-манипуляторами и работал, как работают лыжными палками или веслами.

В первый раз, когда Оззи, Орион и Джордж вытолкнули сани из мастерской, снаружи Ледяной Крепости собралась целая толпа. Пару минут Точи терпеливо приспосабливался к новым условиям, но вскоре освоился с системой движения. С тех пор они втроем ежедневно выходили на тренировки.

Оззи посмотрел, как Точи, не теряя инерции, ловко направляет сани к тому месту, где он остановился. Получившаяся конструкция вызывала странную ассоциацию с мотосанями, построенными в викторианскую эпоху. Но она работала, и чужак искусно управлял санями, что придавало уверенности в успехе их предприятия. Оставался только Орион. Парень бултыхался на коротких лыжах за санками Точи, держась за тонкий шнур, привязанный к раме. Оззи решил, что Ориону будет так намного легче, чем учиться нормально бегать на лыжах. По правде говоря, он больше развлекался, раскачиваясь из стороны в сторону, и Оззи подумывал укоротить шнур, чтобы лишить его такой возможности. С тех пор как приготовления к отъезду стали осязаемыми и более энергичными, парень заметно повеселел.

Четыре палки прочертили во льду узкие бороздки, и санки остановились. Оззи с радостью заметил, что Орион для остановки сумел повернуть лыжи под нужным углом. Парень не раз уже падал на заднюю часть саней Точи. Может, они и впрямь сумеют воспользоваться своим шансом? Оззи поднял руку в рукавице с оттопыренным вверх большим пальцем. За кристаллическим экраном манипулятор Точи повторил жест.

— Как ты? — громко спросил Оззи, не желая отводить ото рта клапан капюшона.

— В порядке, — крикнул в ответ Орион. — Руки еще немного болят после вчерашнего, но на этих лыжах легче сохранять равновесие.

— Ладно, пошли дальше.

Оззи размашисто зашагал по сыпучему льду к той части кристаллического леса, где побывал три недели назад в составе заготовительного отряда. Он старался сохранить постоянный ритм и одновременно приглядывался к лежащей впереди поверхности. Над ней виднелись слегка выступающие гребни и мелкие каменистые зубцы, способные причинить немало неприятностей лыжникам. А если неровности попадут под полозья саней Точи, не миновать беды. Оззи давно подумывал, не взять ли с собой на всякий случай немного китовой кости и дополнительные инструменты. Это увеличило бы нагрузку, но и укрепило бы их шансы. Для того чтобы достичь успеха, не жертвуя безопасностью, приходилось тщательно отбирать каждую вещь. Но окончательное решение будет принято только после пробных вылазок в лес.

— Оззи!

Он обернулся на приглушенный крик. Точи энергично работал палками и постепенно догонял его, а Орион отчаянно размахивал свободной рукой. Оззи легко согнул колени и развернулся. Он посмотрел на равнину вокруг Ледяной Крепости, куда показывал Орион.

Сильфены наконец-то пришли на охоту. Из леса в противоположном конце впадины появилась большая группа. На большом расстоянии они казались просто движущейся серой линией, но вдоль всей ее длины поблескивали неяркие огоньки. При помощи визуальных вставок Оззи смог рассмотреть некоторые детали. На открытое пространство вышло уже больше сотни двуногих чужаков, а впереди быстро двигалась группа на четвероногих существах, которые даже в этом холоде бежали со скоростью хороших лошадей. Пешие сильфены, несмотря на теплую одежду, тоже двигались довольно ловко, и многие еще несли длинные шесты с фонарями, раскачивающиеся на каждом шагу.

После долгих монотонных дней в Ледяной Крепости, ничем не отличающихся друг от друга, Оззи ощутил такое сильное волнение, что сам себе удивился. Он так давно хранил бесстрастное спокойствие, что почти забыл, насколько сильными могут быть эмоции. «Скоро мы выберемся отсюда!»

— Возвращаемся! — крикнул он Ориону.

Затем он рукой показал Точи на Ледяную Крепость и увидел, как за кристаллическим экраном чужак в одобрительном жесте изобразил поднятые большие пальцы.

Обратный путь они проделали с рекордной скоростью. Все обитатели высыпали из Крепости навстречу сильфенам и беспорядочно толпились на льду. Подошвы и копыта превратили лед в грязное песчаное месиво, и уже за пятнадцать метров от входа Оззи пришлось позвать на помощь двух человек и коррок-хи, чтобы помочь затащить сани Точи. Как только меховой полог был снят, чужак поспешно ускользнул на нижний, более теплый уровень. А Оззи, поставив лыжи на стойку, снова вышел наружу.

На охоту собралось не меньше двух с половиной сотен сильфенов. Их протяжные трели далеко разносились в морозном воздухе долины и достигли Ледяной Крепости значительно раньше самих охотников. Всадники скакали на животных с туловищем растолстевшей лошади и горизонтально вытянутой шеей, которая заканчивалась треугольной головой. Их шкура напоминала бурую змеиную чешую, но из каждой чешуйки торчали пучки тонкой шерсти. Перед самой толпой встречающих сильфены натянули поводья, останавливая своих скакунов, и Оззи был готов поклясться, что по всей длине шеи среди бугристых мышц он увидел открывающиеся жаберные щели. Кроме того, он обратил внимание на длинные серебристые копья, притороченные к низким седлам, — они показались ему ужасно непрактичными, особенно для всадников.

Сидящие верхом сильфены, переговариваясь на своем наречии, поглядывали на собравшуюся толпу. Одеты они были в длинные шубы из белоснежного меха с откинутыми на спины капюшонами. Рукавицы и сапоги на них были сделаны из тех же самых шкур, и Оззи стало интересно, что это за животные. Он полагал, что они должны быть невероятно красивыми.

Сара вышла вперед и, слегка поклонившись предводителю всадников, заговорила на их языке:

— С возвращением вас, мы всегда рады видеть вас и ваших собратьев.

Предводитель в ответ разразился пронзительным щебетом:

— Дражайшая Сара, наша радость летит к вам бесчисленными поцелуями. Мы счастливы видеть тебя и твоих полных жизни друзей. Холоден мир вокруг вас. Жизнь под его красным солнцем требует много сил. Вы сильны, поскольку живете и процветаете между глубокими льдами и высоким небом.

— Ваша Крепость в этой холодной пустыне стала для нас хорошим домом. Останетесь ли вы на ночь?

— В этот день мы заслужили покой в своем старом-старом доме.

— Если мы можем чем-то помочь, скажите, пожалуйста. Собираетесь ли вы охотиться на ледовых китов?

— Они там, они скрываются в белых глубинах. В краткие мгновения быстры их движения. За долгие годы они стали огромными. Громко звучит их призыв. Мы слышим его издалека с бесчисленных звезд. И мы отвечаем. Мы начинаем охоту. А в конце мы обмениваемся кровью, чтобы познать радость жизни.

— Мы бы хотели последовать за вами. И после окончания охоты мы бы с радостью забрали тела ледовых китов.

Предводитель сильфенов спешился легким прыжком и встал перед Сарой. Он сбросил капюшон и заглянул в закутанное лицо Сары, словно испытывая недоумение.

— Когда дело сделано и жизнь покинет тело, не важно, что станет с мертвой материей.

— Благодарю вас, — сказала Сара и снова поклонилась.

Всадники увели своих животных в пустующую конюшню, а пешие сильфены прошли сразу в Крепость, с пением и смехом спускаясь в главный зал. Это было стремительное вторжение света и доброго смеха, запахов весны и уютного кострового тепла. Приход сильфенов превратил Ледяную Крепость из холодного и мрачного форпоста в некоторое подобие рая. Когда Оззи наконец добрался до главного зала, все шесты с фонарями уже были воткнуты в отверстия на стенах, и их сочный золотой свет заглушил мрачные красные солнечные лучи. Сильфены сбросили белые шубы, и их одеяния цвета молодой листвы напомнили суровым камням о буйной зелени леса. Они вынули из своих мешков и пустили по кругу фляжки и корзиночки с ягодами и мелким круглым печеньем. Беззаботная вечеринка вызвала у Оззи мучительную тоску по прежней жизни и ее простым удовольствиям. В следующее мгновение он с ужасом и отвращением осознал, что глаза наполняются влагой.

Большинство обитателей крепости стояли вдоль стен и с простодушным удовольствием наблюдали за гостями. Орион оказался в самой гуще событий; он переходил от одного сильфена к другому, выслушивал их хвалебные песни, получал горсточки ягод и отхлебывал из фляжек. Удивительная улыбка на его молодом лице не уступала по яркости бирюзовому пламени его амулета.

— Чудесное зрелище, не правда ли? — тихонько сказала Сара на ухо Оззи.

— Я уже и забыл, какие они, — признался он. — Господи, я забыл обо всем, что есть за пределами этой тюрьмы.

Морщинки на ее лице стали немного глубже от легкой печали.

— Значит, вы уходите?

— О да!

— Хорошо бы сначала помочь Джорджу.

— Что?

Он с трудом заставил себя отвернуться от жизнерадостной картины.

— Надо подготовить большие сани. Оззи, нам необходимы эти ледовые киты. Без них люди погибнут.

— Да, — нехотя согласился он, признавая ее правоту. Слишком много людей зависело от охоты и будущих трофеев. — Хорошо, я пойду помогать Джорджу. Но, сделай мне одолжение, не зови Ориона.

— Не буду.

Оззи был всего лишь одним из сорока человек, направленных Сарой на подготовку к завтрашнему походу. Но даже при этом на проверку и погрузку саней у них ушла вся вторая половина дня. В багаже были трехслойные палатки, кухонная утварь, топливное масло в эластичных мешках, инструменты для разделки туш, различные котлы и бочонки. Потом Джордж и еще несколько умелых резчиков по кости занялись мелким ремонтом. Другие люди работали в стойлах, подготавливая убнанов.

После окончания работы, возвращаясь в свои комнаты, он чувствовал усталость, но был доволен и спокоен. Орион все еще оставался с сильфенами, но Оззи настоял, чтобы парень ушел в спальню, где их уже поджидал Точи. Оззи переключил визуальные вставки на ультрафиолетовый спектр. В переднем сегменте глаза Точи заплясали многочисленные контуры, выдающие его любопытство относительно сильфенов.

Оззи успокаивающим жестом поднял руки, а потом взял неоднократно вымытый пергамент. Кусочком угля он написал: «Да, это чужаки, пролагающие тропы. Завтра они будут охотиться на больших зверей. После охоты мы вслед за ними уйдем из этого мира».

— Что он говорит? — взволнованно спросил Орион, как только Оззи повернул пергамент к Точи.

— Он очень рад, что они пришли и у нас появился шанс, — ответил Оззи.

Орион выхватил пергамент у Оззи и торопливо размазал буквы. Поверх серого пятна он написал: «Это великолепная новость, да? Мы уходим!!!»

Точи тоже взял себе пергамент и живым манипулятором обхватил уголек. «Вместе мы справимся. Втроем добьемся успеха».

Орион встал перед Точи и поднял обе руки с оттопыренными большими пальцами. Мышечные отростки чужака сомкнулись на его руках.

— Ладно, парни, — сказал Оззи. — Давайте немного серьезнее. У нас будет только один шанс, так что надо правильно им воспользоваться. Орион, открой замок на сетке и упакуй все свои вещи. То, что не влезет в твой рюкзак, останется здесь. Потом приготовь на завтра самую лучшую одежду. Как только с этим закончишь, дуй на кухню и наполни кипятком все наши термосы, растворим в них пакетики с соком и повышенным содержанием глюкозы. Выпьем это завтра, на холоде.

— Разве нельзя заняться этим утром?

— Никто не знает, когда сильфены тронутся в путь. Все говорят, что они уходят очень рано, так что нельзя рассчитывать на кипяток. Все надо приготовить сейчас. Завтра у нас на сборы будет не больше четверти часа. Я договорился с Джорджем, чтобы он оставил нам места на больших крытых санях.

— Ладно, — сказал Орион, — тогда я пошел собираться.

Оззи нанес еще несколько линий на пергамент, советуя Точи запастись лучшей доступной ему едой.

«Не забудьте меня, — написал в ответ чужак. — Не оставляйте меня здесь».

«Не оставим».

Оззи откопал несколько саморазогревающихся пакетов камберлендских сосисок с картофельным пюре в луковом соусе и начал заниматься своим багажом. При том, что палатка и пара сумок будут уложены в сани Точи, а Оззи и Орион понесут свои рюкзаки, взять все вещи, привезенные на лонтрусе, никак не получалось. Наступил момент трудного выбора и разумных предположений. Оззи решил оставить большую часть своей одежды. На себя он наденет достаточно, чтобы выжить в этом мире, а значит, и на любой другой планете, хотя и без особого разнообразия в гардеробе. Сухие пайки на пятнадцать дней он собирался уложить в сани к Точи, а деликатесы вроде шоколада, печенья и чая оставить Саре и Джорджу. Медицинскую аптечку нужно взять обязательно. А набор керамических с тефлоновым покрытием сковородок оставить, так же как и маленькую керосиновую плиту. Вся упряжь, седло, сбруя лонтруса — все это теперь ему не понадобится.

Он осмотрел значительно похудевшую кучу вещей, которые хотел бы взять, и понял, что их все еще слишком много.

— Проволочную сетку тоже можно оставить, — сказал Орион, вернувшись с наполненными термосами. — Она немало весит.

— Да, — протянул Оззи. — Наверное. Хорошая мысль, старик.

Парень взял свой рюкзак и с дурацкой ухмылкой поднял его на вытянутой руке. Рыжие волосы не знали стрижки с тех пор, как они прибыли в Ледяную Крепость, и теперь почти доставали до плеч.

— И я могу взять что-нибудь еще. Смотри, здесь почти ничего нет.

В доказательство своих слов он попытался подбросить свой древний нейлоновый рюкзак.

— Все в порядке, старик, — сказал Оззи, когда рюкзак Ориона опрокинулся и тот с комическим ужасом дернулся, чтобы его поймать. — Мы взяли все необходимое, чтобы выбраться отсюда. Брать лишние вещи означало бы рисковать единственным шансом, а этого я делать не намерен. Я тебе рассказывал, каким барахлом был наш скафандр, когда Найджел вышел на Марс?

— Нет, не рассказывал.

— Знаешь, он был совершенно не предназначен для этого. Господи, да это просто чудо, что Найджел вернулся обратно, хоть и не отходил от червоточины дальше, чем на пару ярдов. А это было бы чертовски впечатляюще, правда? Первый человек, испытавший нашу машину, погиб из-за некачественного клея в велосипедной аптечке. История человечества могла бы пойти по другому пути.

— А как там было, на Марсе?

— Холодно. Холоднее, чем в этой дыре. И еще — Марс мертвый. То есть абсолютно мертвый. Поверь, это сразу понятно, если мир был мертвым еще за миллиард лет до того, как вымерли динозавры. Это видно с первого взгляда. — Он тряхнул головой, удивляясь яркости воспоминания, не потускневшей за три с половиной столетия. — Ну а теперь покажи, что ты уложил в свой рюкзак.

Точи вернулся с ведерком, из которого обычно ел заваренные кипятком плоды кристаллических деревьев. Оззи и Орион со своими пакетами устроились на кроватях, и все трое в молчании приступили к ужину. В центральном зале по-прежнему раздавались беззаботные песни сильфенов; похоже, что охотники, словно загулявшие студенты, собирались развлекаться всю ночь напролет. Время от времени Оззи удавалось разобрать несколько фраз, и во всех он слышал восхваления размеров, скорости и свирепости ледовых китов.

Первой пришла их навестить Сара. Оззи передал ей вещи, которые решил оставить, и она коротко поблагодарила его за подарки. Затем появился Джордж, а с ним пять водителей саней, назначенных в охотничий караван. И еще пришли пять человек, которые собирались отправиться на поиски троп. Они устроились на койках и начали обсуждать различные возможности и стратегии похода. Вскоре небольшая комната-пещера стала похожа на раздевалку спортсменов перед решающим матчем. Подумав об этом, Оззи невольно задумался о том, кто выиграл Кубок Содружества.

Впоследствии Оззи с удивлением обнаружил, что ему удалось заснуть. Правда в повседневной одежде и в незастегнутом спальнике, отчего замерзла шея и плечи. Разбудил его Орион.

— Пора, Оззи, — почти испуганно прошептал он. — Джордж сказал, что они уже собираются.

— В таком случае мы тоже собираемся.

Оззи ощутил приятное возбуждение, как будто слушал ранние записи «Битлз». Но пение сильфенов в главном зале Крепости уже утихло. Он сорвал упаковку с саморазогревающихся пакетов с завтраком и начал одеваться. Сначала полный комплект термобелья, потом плотная футболка, вельветовые брюки и чистая фланелевая рубашка. К тому времени когда он зашнуровал горные ботинки, Оззи начал согреваться. В состав окончательного варианта одежды входили еще два свитера, непромокаемые и термоизолирующие штаны, шарф, шлем, перчатки, наушники, очки и, конечно, шуба из меха ледового кита, меховые штаны и рукавицы. Он проверил, чтобы и Орион ничего не забыл. Половина его одежды была заранее аккуратно перешита из запасов самого Оззи специально для этого случая.

Они съели свой завтрак, в последний раз посетили уборную, а потом зашли за Точи.

В большой мастерской уже было людно и шумно. Сильфены выводили из конюшни своих животных. Джордж раздавал приказы своим помощникам. Точи съежился на холодном и сыром каменном полу, пока Оззи и Орион в последний раз проверяли его сани, а потом торопливо забрался под защиту мехового полога. Оззи передал ему три термобрикета, а потом тщательно завязал задний клапан и убедился, что не оставил никаких щелей. Упакованный багаж поместился в задней части саней. Теперь Точи придется оставаться в меховом цилиндре до тех пор, пока они не попадут в более теплый мир. Несколько недель назад Оззи пытался узнать, не страдает ли Точи клаустрофобией, но безуспешно: то ли их словарь еще не был настолько совершенен, то ли у чужака вообще отсутствовало понятие о боязни замкнутого пространства.

Джордж сам помог Оззи и Ориону вытащить санки Точи, и при слабом утреннем свете они привязали их к большим крытым саням, запряженным пятеркой убнанов. Обменявшись с Точи жестами с пожеланием удачи, они забрались внутрь. Коррок-хи Билл занял место возницы, а в сани, наполовину заполненные инструментами для разделки китов, влезла Сара и еще пятнадцать человек. Затем зажгли маленькую жаровню под крышей, и она наполнила внутренность слабым желтоватым светом и удушливым дымом. Наконец опустили и боковую полость.

Красное солнце уже медленно поднималось над горизонтом, когда все сильфены собрались у стен Ледяной Крепости, и отблески их фонарей заиграли на белых мехах, копьях и луках. Их протяжное пение зазвучало в такой низкой тональности, какой Оззи еще не приходилось слышать. Мрачный баритон хора казался еще более чужим и более зловещим. Первыми легким галопом двинулись в путь всадники, следом за ними неторопливо зашагали пешие охотники. Убнаны рванули сани, вызвав громкий стук металлической посуды.

Только спустя полтора часа они добрались до опушки кристаллического леса, и все это время крытые сани не отставали от идущих пешком сильфенов. Но уже среди мелких деревьев на краю впадины им пришлось выстроиться в одну линию. Тропа между несокрушимыми стволами была узкой и неудобной, и движение сразу замедлилось. Сильфены постепенно скрылись из вида, но оставили за собой отчетливые следы. Время от времени возницы-коррок-хи замечали среди заснеженных деревьев лишь отблески горящих фонарей. Оззи несколько раз пробирался к заднему полотнищу саней, чтобы посмотреть, как чувствует себя Точи. Маленькие санки благополучно катились на привязи, и чужаку даже не приходилось работать палками.

— Долго еще ехать? — спросил Орион спустя час.

— Еще пару часов пробираться по лесу, пока не доедем до района охоты, — сказала Сара. — А потом — кто знает? Всадники ускакали вперед, чтобы выследить китов.

— А район охоты большой?

— Не имею представления. Противоположного края не видно даже при самой ясной погоде. Сотни миль, я полагаю. Однажды они зашли так далеко, что нам пришлось поворачивать назад, даже не дождавшись охоты. Но это редкий случай. Если повезет и ледовые киты окажутся поблизости, охота может начаться уже сегодня.

— А на ночь они уходят? — спросил Оззи.

— Нет. То есть до сих пор такого не было.

Края леса они достигли через два с четвертью часа. Оззи и Орион, стараясь рассмотреть новую землю, нетерпеливо уставились в окошко. Оказалось, что они незаметно для себя довольно высоко поднялись. Кристаллический лес расступился перед обширным плато какого-то горного массива. У самой опушки начинался длинный спуск на бескрайнюю равнину с сотнями невысоких вулканических кратеров. Насчет ее размеров Сара оказалась права. Морозный воздух обеспечивал прекрасную видимость, но даже с высоты полумили над равниной Оззи не смог рассмотреть ее края, он скрывался где-то за розовым туманным горизонтом. Края кратеров казались почти плоскими, зато между ними торчали тысячи острых скал, похожих на миниатюрные копии вершины Маттерхорн. Внизу на них росли кристаллические деревья, но вершины представляли собой зазубренные пики, сверкающие полосками снега, задержавшегося в трещинах.

Сара рассказала им, что кратеры наполнены мельчайшими гранулами льда, рассыпанными идеально ровным слоем, и определить его глубину практически невозможно. Почти над всеми кратерами, в самом центре, виднелись тонкие струйки пара. Поднимаясь вверх, они становились все шире и прозрачнее, пока не достигали высоты в тысячу метров, где сливались в размытые полосы перистых облаков, похожие на следы реактивных самолетов. Оззи, переключившись в инфракрасный спектр, обнаружил, что температура внутри кратеров превышала температуру снаружи всего на несколько градусов, но и этого было вполне достаточно, чтобы вызвать испарение. Ему стало интересно, насколько теплее на дне этих воронок.

Примерно на середине спуска он увидел сильфенов, огибавших небольшие группы деревьев и весело размахивающих фонарями. Всадников нигде не было видно. Вскоре все сани вышли на вершину склона и начали рискованный спуск вслед за охотниками.

Спуск оказался очень неровным, и повозки опасно раскачивались из стороны в сторону. Время от времени коррок-хи использовали силу убнанов не для того, чтобы тащить сани, а для торможения. Оззи метался взад и вперед, то осматривая окрестности, то проверяя Точи. Все остальные сидели на местах, крепко вцепившись в костяную раму. В конце концов уселся и Оззи — даже если веревка оборвется, он все равно ничего не сможет сделать. Несколько предметов сорвались со своих мест и перекатывались по всей повозке, больно ударяя не только по лодыжкам, но и по рукам и груди. Печка на короткой цепочке описывала чудовищные петли.

Спуск в долину не мог занять больше сорока минут, но для пассажиров в тесных и загроможденных утварью санях он растянулся на несколько часов. Раньше Оззи никогда не задумывался, насколько важно иметь возможность выглянуть из движущегося транспорта. Воображение рисовало ему кинжально острые скалы, грозящие расколоть сани, и отвесный стометровый обрыв в самом конце склона.

И вот Билл испустил глухой рев в знак того, что спуск закончен. Пассажиры саней, не желая признать, как сильно были напуганы, нервно улыбались друг другу. После спуска езда стала более легкой, и Сара даже высказала уверенность, что они немного догонят ушедших вперед сильфенов. Орион не выпускал из пальцев сверкающей голубыми искрами подвески.

Крытые сани продолжали движение по сыпучему снегу в одну линию, придерживаясь свежего следа охотников. А сильфены с хорошей скоростью уходили все дальше от перевала. К полудню они начали огибать первый кратер, отмеченный с противоположного края целой цепочкой острейших скал. Потом начались овраги с высокими гребнями слежавшегося снега, которые, как могло показаться с первого взгляда, должны были рассыпаться от малейшего дуновения ветра. Встречались и участки чистого льда, на которых убнаны с трудом цеплялись копытами, и небольшие рощицы кристаллических деревьев и луковицеобразных кустов. Очень часто, выглядывая наружу, Оззи видел обширные заросли смятых и сломанных кустов, а иногда и просто острые обломки с грудами обледеневших веток. Порой им приходилось взбираться на крутые откосы, и тогда скорость падала до черепашьего шага, но стремительно возрастала на спусках, еще более крутых и пугающих, чем склон лесного массива. А иногда пар из кратера уходил в сторону почти горизонтально, покрывая убнанов и сани хрустящей коркой инея.

До захода солнца оставалось еще часа полтора, когда лесной массив скрылся из вида, заслоненный острыми темными вершинами скал. Удлинившиеся тени поползли по земле потеками ржавчины. Убнаны в упряжках начали уставать. Даже на ровной земле их скорость значительно снизилась.

— Сегодня охоты не будет, — сказала Сара, вернувшись после короткого разговора с Биллом. — А нам пора ставить палатки, в темноте это сделать нелегко.

Еще через полчаса, выбравшись из ущелья между двумя скальными грядами, они оказались над кратером около шести миль в поперечнике. Спустя какое-то время после образования бассейна в результате вулканической активности появился новый продолговатый скальный массив, пересекающий его центр.

Сильфены, как пешие, так и всадники, собрались у подножия ближайшей к краю кратера скалы, и в сгущающихся сумерках их группа сияла огнями, словно ограненный драгоценный камень. Позади них мрачной стеной на фоне алого заката стояли кристаллические деревья, даже более крупные, чем в лесном массиве.

Они выстроили сани широким кругом в полумиле от сильфенов, на вершине откоса, окаймляющего береговые скалы. Все выскочили на снег, стали вытаскивать палатки и собирать каркасы. После установки больших палаток Оззи, Орион и Джордж собрали небольшой каркас над санками Точи и набросили на него большой меховой полог, а сами санки тоже накрыли шкурой кита.

— Так должно быть неплохо, — сказал Джордж, выбираясь наружу.

Оставшийся внутри Оззи это подтвердил. Он зажег две свечи и поставил их на землю перед экраном. Пространства внутри почти не осталось, возможно, лишь пара кубических ярдов, но этого достаточно, чтобы Точи мог выглянуть наружу и, возможно, избавиться от страха захоронения. Чужак по ту сторону не двигался, но его глаз был направлен на Оззи. Он выставил вверх большой палец, не снимая рукавицы. Передний сегмент замерцал ультрафиолетом, слегка затененным кристаллической пластиной. Приблизительный перевод гласил: «Не забудьте про меня завтра».

— Ни за что, — прошептал в свой шлем Оззи.

Точи сорвал обертку с термобрикета. Оззи дождался, пока брикет не раскалился, а затем, пятясь, вылез из-под мехового покрова.

До захода солнца оставалось не больше двадцати минут, и Оззи поспешил к краю кратера. Перед наступлением темноты стало удивительно тихо. Под холодным помрачневшим небом стихло даже бесконечное пение сильфенов. Гладь рассыпчатого снега перед ним была такой ровной, что создавала почти полную иллюзию жидкости. Оззи подошел ближе, почти ожидая увидеть мелкую рябь. Он встал на колени и опустил в снег руку, не снимая перчатки. Густотой поверхность напоминала нефть, но чем глубже он опускал руку, тем сильнее становилось сопротивление.

— Осторожнее — не упади, — сказала ему Сара.

Оззи выпрямился и стряхнул несколько прилипших гранул снега.

— Господи, ты всегда создаешь впечатление, будто я делаю что-то недозволенное.

— Люди падали туда. Но мы не рисковали своими жизнями, чтобы их отыскать. От них не оставалось никаких следов, не говоря уж о пузырях.

— Да, представляю. Это неестественное вещество. Такие гранулы должны были слипнуться.

— Конечно, должны. Но они постоянно перемешиваются и остаются сыпучими, как пыль в миксере.

— А перемешивают их ледовые киты.

— Киты и то, что там еще внутри. Должны же они что-то есть.

— Надеюсь, что это ледовые водоросли — или какие-то другие растения на дне.

— Ты бы так не говорил, если бы их видел.

Она отвернулась и пошла по пологому склону. Оззи последовал за ней.

— Почему?

— Они не слишком похожи на травоядных животных.

— Ты уже разгадала эту загадку?

— Нет, Оззи, ничего подобного. Я очень мало знаю об этом месте, да и о других, где побывала, тоже. Почему сильфены не позволяют нам пользоваться электричеством?

— Эта теория довольно проста. Они ведут жизнь на исключительно физическом уровне; это значит, что тела, которые мы видим, представляют собой платформу каждой личности для эволюции сознания. Как ни больно мне это говорить, но для их возможностей это очень низкий уровень. Стоит только начать использовать электричество и все связанные с ним преимущества, как возможность естественного самопознания начинает сокращаться.

— Да, — печально вздохнула она. — Избави бог, чтобы они изобрели медицину.

— Это для них несущественно. Нам нужна медицина, потому что мы дорожим своей индивидуальностью и преемственностью. У них другие понятия. Они идут по тропам к определенной цели. В конце пути они становятся частицей своей взрослой общности.

— Откуда, черт побери, тебе это известно?

Он пожал плечами, но в меховой шубе жест остался незамеченным.

— Когда-то мне об этом рассказали.

— Кто?

— Один чудак, с которым я разговорился в баре.

— Боже правый, я не знаю, кто из вас более странный — они или ты.

— Определенно они.

Они поднялись на невысокую гряду. Солнце уже скрылось, оставив ярко пламенеющее небо.

— Не задерживайся, — сказала Сара. — Здесь нет маяка, который привел бы тебя обратно.

— Не беспокойся обо мне, я вижу в темноте лучше многих людей.

— Может, у тебя еще и мех вместо кожи? В этом мире по ночам прячутся даже коррок-хи.

— Да, конечно. Извини, об этом я не подумал.

— Тебе придется думать, если завтра собираешься уйти вслед за сильфенами.

— Да, конечно. Знаешь, меня немного удивляет, что ты не хочешь уйти вместе с нами.

— Когда-нибудь уйду и я, Оззи. Просто время еще не пришло.

— Но почему? Ты давно живешь здесь. Не думаю, чтобы ты купилась на рассуждения Джорджа о здешней жизни как об искуплении, которое заставляет нас больше ценить свою жизнь. Насколько я понимаю, тебя здесь никто не держит. Или я ошибаюсь?

Его давно мучил этот вопрос, поскольку его собственные намеки неизменно оставались без внимания.

— Нет, — неторопливо ответила она. — В данный момент — никто.

— Это плохо, Сара. Все мы в ком-нибудь нуждаемся.

— Хочешь предложить свою кандидатуру?

Насмешливое презрение в ее голосе заставило его задуматься. Сара остановилась и посмотрела ему в лицо.

— Ну, что? — спросила она.

— Черт побери, какой же я идиот! — воскликнул Оззи.

— О чем ты?

— О нас. О тебе и мне. Валяем дурака.

— Но ты же… Ох!

— Что я? — подозрительно спросил он.

— Я думала… мы все думали, что ты и Орион…

— Что я и Орион? Проклятье!

— Хочешь сказать, он не…

— Нет. Абсолютно нет.

— Понятно.

— И я тоже — нет.

— Ладно. Извини. Это недоразумение.

— Но ведь не поэтому…

— Нет, конечно. У меня было немало друзей-геев.

— В самом деле?

— Что ж, теперь все ясно.

— Да.

Остаток пути до палаток они проделали в молчании. Все остальные уже забрались внутрь, и густой черный дым над каждым аккуратно вырезанным отверстием свидетельствовал о готовящемся ужине.

— Оззи, — заговорила Сара перед входом в палатку.

— Угу.

— Завтра, когда сильфены будут охотиться на ледовых китов, умерь свое любопытство. Каким бы волнующим, отталкивающим или восхитительным тебе ни показался этот процесс, не вмешивайся, держись в стороне.

— Так и сделаю.

— Надеюсь. Я понимаю, почему ты здесь оказался, я видела это в людях и раньше. Ты думаешь, что на тебя возложена какая-то миссия и это делает тебя неуязвимым. Может, и так, но поверь мне, завтрашний день — неподходящий случай это проверять. Я в курсе твоих безумных идей насчет природы сильфенов, но завтра особый день.

— Я буду осторожен, обещаю. Мне надо заботиться о мальчике и чужаке.

Их разбудили при первых признаках приближающегося рассвета. Несмотря на присутствие еще десяти человек в палатке, Оззи заснул сразу, как только застегнул свой спальник. В эту ночь ему впервые не пришлось терпеть этот вездесущий красный свет. Они с Орионом позавтракали сухими пайками, стараясь не обращать внимания на резкие и обидные комментарии остальных, кому пришлось довольствоваться обычной для Ледяной Крепости пищей — заваренными в кипятке плодами кристаллического дерева и кусочком мяса ледового кита. После завтрака заполнили фляги кипяченой водой, в двух флягах растворили энергетический напиток, а еще в две добавили суповой концентрат. Затем все поспешили посмотреть на начало охоты, а Оззи и Орион стали упаковывать свои вещи, надеясь, что в этом мире делают это в последний раз.

Ночью шел снег; клочья перистых облаков превратились в крохотные жесткие снежинки, припорошившие все поверхности. Оззи и Орион стряхнули снег с верхнего полога, накрывавшего санки Точи, и сняли его. Оззи в душе испытывал настоящий страх. Что они обнаружат? Окоченевший труп? Но термобрикет сделал свое дело. Точи, похоже ничуть не огорченный вынужденным одиночеством, помахал им из-за кристаллического экрана.

Они так и остались вдвоем около саней, немного в стороне от остальных, собравшихся перед палатками. Из их лагеря открывался отличный вид на низину, где должна была состояться охота. И Оззи понял, почему коррок-хи выбрали место для ночевки на возвышенности, — здесь они были вне досягаемости для оружия сильфенов.

Сегодняшняя охота должна была проходить между оврагами и заросшими кустарником холмами, поднимавшимися со дна кратера. Всадники разделились на две группы. Первая отправилась вдоль гребня скальной гряды, пересекающей кратер, к самому ее краю. А вторая, огибая кратер по краю, устремилась в противоположную сторону. Пешие сильфены, разбившись на мелкие отряды, скрылись в оврагах и среди валунов.

Оззи с возрастающим интересом наблюдал, как некоторые всадники по одному отъезжали от группы и неподвижными часовыми застывали у подножия отдельных скал. Спустя сорок минут последний всадник добрался до вершины гряды и тоже остановился. В миле от него вторая группа всадников таким же образом выстроилась вдоль края кратера.

В морозном воздухе пропел звонкий протяжный звук рога.

— Прикройте глаза, — предупредила их Сара.

Оззи и Орион переглянулись. Об этом им никто еще не говорил. Оззи быстро шагнул вперед, загораживая собой кристаллический экран. Затем он снова повернулся к кратеру и включил увеличение, остановив взгляд на самом далеком всаднике у скал. Сильфен привстал в стременах и занес руку в классической позе для броска копья. Оззи едва успел включить фильтры визуальных вставок. Сильфен метнул копье. Даже при полном приближении он с трудом смог уследить за серебряной полоской, мелькнувшей в воздухе с невероятной скоростью. Тем не менее он успел заметить, что и стоящий напротив сильфен у края кратера тоже бросил копье.

— Что…

В самой верхней точке полета копья вытянулись и воспламенились, превратившись в две сверкающие молнии. Над кратером вспыхнул невыносимо яркий белый свет, на мгновение затмивший красное солнце. Ослепительная двойная лента погрузилась в озеро из ледяных гранул. В месте падения появились бело-голубые светящиеся круги; они разошлись по поверхности на несколько сотен ярдов, а затем постепенно исчезли.

— Что это было? — воскликнул Орион.

— Не знаю, — честно ответил Оззи.

Он немного удивился, что гранулы льда не взлетели вверх, как бывает при глубинном взрыве в воде, но поверхность осталась такой же ровной, и только протяжный гул раскатился над равниной, отзываясь эхом в ближайших скалах.

Вторая пара сильфенов, привстав в седлах, бросила копья. И снова появилась вспышка раскаленного добела света. Только после четвертого броска Оззи заметил в кратере движение. Низкая пологая волна стрелой поднялась между двумя пятнами света, прокатилась по поверхности ярдов на пятьдесят, после чего исчезла.

Раздался радостный хор сильфенов, ожидающих возможности вытащить добычу на берег, и их пение слилось с громовыми раскатами четвертого броска.

— Что-то получается, — пробормотал себе в шлем Оззи.

В кратере появились еще волны, и все они двигались к краям, уходя от падавших в лед копий света. Две волны, самые близкие к берегу, продолжали двигаться с огромной скоростью и не исчезали. Оззи затаил дыхание, с нетерпением ожидая увидеть ледового кита.

Первый кит выскочил из гранул льда в сотне ярдов от берега; огромный серый фонтан лохматой шерсти взвился в воздух с легкостью резвящегося в море дельфина. Если бы не изогнутые клыки, торчащие по обе стороны пасти, он был бы похож на полярного медведя, выросшего до размеров динозавра. Зато ряды ног на брюхе больше напоминали плавники.

— Он огромный! — взвизгнул Орион.

— Да, старик, настоящая громадина.

Ледовый кит плюхнулся в озеро ледяных гранул, подняв целые тучи сухих брызг. Позади него ударили световые копья, масса ледяных частиц зашипела и превратилась в водоворот мелких радуг. Голова кита злобно дернулась, но он продолжал двигаться к берегу. За ним появились еще четыре волны.

Пешие сильфены устремились вперед, держа над головами короткие темные копья. В спешке они побросали свои тяжелые шубы и теперь казались пылинками, подхваченными ветром на белом снегу. Небо над головами беспрестанно меняло цвет с красного на белый, и тени, повинуясь полету ослепительных копий, метались с головокружительной быстротой. Бегущие сильфены напомнили Оззи о старинном документальном фильме, где солдаты во время войны бросались в бой на берегу моря. Ему до боли хотелось поддержать охотников криком.

Первый кит достиг берега и продолжал нестись с той же скоростью. Оззи не мог поверить своим глазам: гигантское существо стремительно передвигалось по суше! Голова кита раскачивалась из стороны в сторону, и клыки громко лязгали в неудержимой ярости. Сильфены расступились перед ним. Несколько охотников бросили копья. Это оружие не превращалось в молниеносную вспышку, оно просто летело в цель. Но удары не произвели большого эффекта; некоторые копья попросту отскочили от густой спутанной шерсти, а те, что вонзились в бока, явно проникли неглубоко и только еще сильнее разъярили зверя. Он согнулся дугой и, словно пес, вычесывающий блох, сбросил удержавшиеся на шкуре копья короткими лапами. Сильфены, кинувшие копья, стали отходить, а остальные начали натягивать луки, готовясь выпустить стрелы. Оззи не заметил в густой шерсти ледового кита никаких признаков глаз, но монстр точно знал, где находятся его мучители. Он рванулся вперед и сомкнул страшную пасть. Три клыка пронзили одного из сильфенов. Из проколов брызнули струи черной крови. Через мгновение пасть открылась, разорвав охотника пополам. Ноги откатились в сторону, а туловище упало на землю. Кит тотчас бросился на другого охотника, который, падая назад, все же пытался выпустить стрелу.

Орион завизжал от ужаса.

— Не бойся! — крикнул ему Оззи. Он обнял мальчика и загородил его от бойни. — Я тебе обещаю, все будет в порядке. Они не умирают. Понимаешь? Сильфены не умирают. Они переходят в другую жизнь, в настоящий рай.

Орион забился в его руках.

— Он съел его! — кричал парень. — Сожрал!

— Нет, ничего подобного. Сильфен слишком горячий для кита, он обжег бы ему пасть.

— Но он умер.

— Нет! Я же тебе говорю: сильфены уходят на свои небеса. Я не обманываю тебя, старик. Так оно и есть.

Орион приник к нему, прижавшись головой к груди.

— А чудовища не бросятся на нас? Оззи, я не хочу умирать. Я не попаду на небеса, точно не попаду.

— Эй, — Оззи ободряюще похлопал парня по спине, — ты-то попадешь. Это я нырну прямо в пламя. Как ты думаешь, зачем бы я столько раз проходил омоложение? Злобный громила с вилами давно меня ждет.

Ответной реплики не последовало. Оззи покрепче обнял парня и бросил взгляд на охоту. Последние воспламеняющиеся копья были брошены и уже погасли, оставив победу в небе за красным солнцем. На сушу выскочили четыре ледовыхкита, и один из них оказался даже крупнее, чем первый. Каждого зверя окружала группа быстро перемещающихся пеших охотников; в круг черными штрихами безостановочно летели стрелы и копья. Большая часть оружия отскакивала от густой шерсти, но и количество удачных ударов быстро возрастало. Больше дюжины сильфенов, растерзанные или затоптанные, лежали на снегу. Из ран текла кровь, снег таял, но по краям лужицы быстро начинали замерзать.

— Пойдем, — уговаривал Оззи Ориона. — Давай зайдем внутрь и немного отдохнем от этой жути.

Волнение, охватившее его при начале охоты, давно улеглось, оставив после себя чувство вины за то, что взял с собой мальчика. Оззи помог Ориону дойти до ближайшей палатки.

— Они ведь не доберутся сюда, правда? — жалобно простонал Орион.

— Нет, я тебе обещаю.

Сара, заметив, как они ковыляют к палатке, поспешила за ними.

— Вы в порядке?

— Нет, не в порядке, — огрызнулся Оззи. — Надо было предупредить меня.

— Это охота. А чего ты ожидал?

Гнев Оззи быстро рассеялся. Она права. Чего еще можно было ожидать? Красивого спектакля?

Сара потянула за веревки, удерживающие полотнища наружного полога. Оззи, убедившись, что его плечи закрывают вид Ориону, снова оглянулся на разворачивающуюся внизу сцену. Картина становилась все более ужасающей. Потери сильфенов еще увеличились. Трое из волшебного народца умудрились забраться на спину китов и, ухватившись за шерсть, скакали, словно на самом диком во всей галактике мустанге. На глазах Оззи один из них угодил под удар ноги, взлетел в воздух и врезался в скалу. Двое оставшихся отчаянно пытались вонзить копья в меховой воротник на шее, но им приходилось несладко.

Второй ледовый кит ломился прямо сквозь заросли кристаллических деревьев. Его голова, словно отвал бульдозера, крушила стволы, превращая их в тучи опасной шрапнели. До лагеря доносился звон, словно из охваченного землетрясением стеклянного города. Сильфенам, прежде чем сделать бросок или выстрел, приходилось обходить обломки и увертываться от осколков.

Что касается третьего кита… Брови Оззи в недоумении сошлись на переносице. Его путь от кратера был отмечен пятью телами сильфенов. Битва была ожесточенной, но теперь он ослабел и стал заметно медлительнее. Никогда еще добыча не была такой уязвимой. Но вместо того чтобы воспользоваться преимуществом, эльфийский народец расступился перед ним. Кит, истерзанный десятками копий и стрел, бессильно остановился, мотая головой. А сильфены вдруг выстроились в две редкие линии, образовав дорогу обратно к кратеру. При этом они подняли копья над головами в безмолвном салюте. Ледовый кит неуклюже развернулся и с трудом пополз к озеру из ледяных гранул, к безопасности.

— Входите, — сказала Сара, откинув полог.

Оззи втолкнул Ориона в палатку и быстро последовал за ним. Сара тоже вошла. Орион молча повалился на постель. Оззи снял шлем, рассыпав волосы по плечам. Из кармана шубы он достал термос.

— Выпей немного, это тебе поможет. Только осторожно, напиток горячий.

Орион сделал слабую попытку стащить капюшон. Саре пришлось ему помочь. Оззи почти насильно влил ему в рот немного энергетического напитка. Таким расстроенным он парня еще не видел. В запавших глазах стояли слезы.

— Совсем паршиво, да?

Орион только кивнул.

— Одному киту они позволяют уйти, — сказал Оззи. — Для чего?

— У ледовых китов ограниченный запас энергии, — сказала Сара. — Грубо говоря, это как прилив адреналина у человека. Они используют его для путешествий между кратерами или в битве за территорию. Для добывания пищи тоже, насколько мне известно. Но для пополнения запаса требуется много времени, а сгорает она довольно быстро. Как только запас иссякает, киты обречены. Сильфены не видят смысла в том, чтобы стрелять по неподвижной туше, и потому провожают обратно до кратера.

— Они сумасшедшие! — воскликнул Оззи. — Все это чрезвычайно глупо.

— Ты ведь сам веришь, что они живут на этом уровне ради опыта, помнишь?

— Да. — Он плюхнулся на постель рядом с Орионом. — Помню.

Несколько секунд Сара молча смотрела на них.

— Я должна идти туда. Я дам вам знать, когда охота подойдет к концу. Теперь уже недолго.

— Спасибо.

Орион не проронил ни слова, просто сидел и держал в руках термос.

— Такого больше не будет, — уверенно заявил Оззи. — Куда бы мы ни попали, такого, как в этой забытой Богом дыре, больше не повторится.

Долгое время Орион сидел неподвижно, но вдруг словно взорвался. Он вцепился в ворот шубы и распахнул ее, затем оттянул воротник свитера.

— Я их ненавижу! — завопил он. — Оззи, я их ненавижу, они совсем не те, кем их считают. Они мне не друзья. Как они могут быть друзьями, если способны на такое? — Он вытащил амулет и рванул цепочку. — Они мне не друзья. — Мерцающая подвеска полетела в дальний угол палатки. — Что они сделали с моими родителями?

— Эй, парень, ничего они с твоими родителями не сделали, это я тебе точно говорю.

— Как? Как ты можешь так говорить? Ты и сам ничего не знаешь.

— Они не злые. Я понимаю, то, что происходит снаружи, не слишком красиво выглядит, но они не убивают людей преднамеренно. Твои отец и мать благополучно странствуют по тропам. Вспомни, что сказала Сара: их здесь никогда не видели. Что касается троп, эта планета просто тупик, и сильфены не слишком о ней заботятся.

Орион тряхнул головой.

— Они такие жестокие, — упрямо заявил он.

— Да, здесь они жестокие. На определенной стадии эволюции все живые существа бывают такими. Мы просто увидели их не в самый подходящий момент развития, вот и все.

— Ох! — Орион шмыгнул носом и глотнул немного сока. — Как ты думаешь, эта стадия была до того, как они пришли на Сильверглейд, или после?

— Хороший вопрос. Я не знаю, это надо обдумать.

— Я думаю, после. Прежде чем оценить добро, надо узнать, что такое зло.

— Вот черт! Сколько тебе лет?

— Я точно не знаю, тем более с этой путаницей во времени на тропах, о которой говорила Сара.

— Но для четырнадцатилетнего ты проявляешь исключительную мудрость.

— Мне пятнадцать! А может, уже и шестнадцать.

— Ладно, исключительную только на девяносто процентов. — Оззи встал и подобрал амулет. — Если ты не против, я возьму его с собой.

— Мне плевать, — угрюмо буркнул подросток.

— Отлично. Как знать, может, амулет приведет нас к другим сильфенам. — Подвеска ничуть не пострадала и все так же сияла голубым светом. Оззи положил ее в карман брюк, откуда она не могла выпасть. — Теперь ты в порядке? Надо поправить одежду и выбираться отсюда.

— Да, я думаю, в порядке.

Они выбрались из палатки и обнаружили, что Точи прижал к экрану кусок пергамента с надписью: «Что случилось?»

На таком холоде Оззи не мог воспользоваться письменными принадлежностями, а потому сделал несколько простых жестов, закончив поднятыми вверх большими пальцами. Ориону он посоветовал повторить последний жест. Точи помахал им и убрал пергамент.

— Они убили их, посмотри, — с горечью произнес Орион.

Внизу неподвижно лежали три туши ледовых китов со слипшейся от крови шерстью. Их судьбу разделили три десятка сильфенов. Оставшиеся в живых охотники собрались вокруг гигантских животных. Оззи, стараясь рассмотреть детали, включил приближение. Двое сильфенов разрубали тушу длинными изогнутыми клинками. Они уже сняли большой треугольный лоскут шкуры и теперь прорубали плоть до внутренней полости. У их ног образовались лужицы липкой тягучей жидкости и груды внутренностей. Затем он увидел, как охотники вытащили какой-то орган размером в половину роста взрослого человека. Все сильфены подошли ближе. Один за другим они стали очень торжественно отрезать по кусочку плоти и отправлять в рот.

Оззи изумленно моргнул и выключил увеличение зрительных вставок.

— Я-то думал, что они вегетарианцы, — пробормотал он.

— Ты ошибался, — раздался голос Сары.

Оззи обернулся.

— И уже не в первый раз.

— Я пришла сказать, чтобы вы были наготове, — сказала она и показала на пять человек, которые тоже собирались уйти вслед за сильфенами и теперь надевали лыжи. — Они скоро отправятся в путь.

— Охота закончилась? — уточнил Оззи.

— Да. — Она немного помолчала. — Я знаю, что тебе здесь было очень тяжело, но рада, что смогла с тобой познакомиться. Люди нечасто соответствуют своей репутации. По крайней мере, далеко не все.

— Спасибо. Надеюсь, это комплимент.

— Когда мы встретимся в следующий раз, все будет иначе.

У него имелось множество ответов, но их могли услышать все окружающие.

— Будем надеяться, — только и сказал он.

— А ты, — она повернулась к Ориону, — проследи, чтобы он вел себя хорошо.

— Я постараюсь, — ответил парень из-под защитной маски.

Оззи надел лыжи, потом проверил, надежно ли закрепил свои лыжи Орион, и убедился, что он крепко держится за веревку, привязанную к санкам Точи. Наконец он подал чужаку условленный знак и тронулся в путь. На довольно крутом склоне нетрудно было набрать хорошую скорость. Оззи только и оставалось, что увертываться от камней, грозящих перевернуть санки. Точи не отставал, а своими палками только направлял сани, чтобы катиться точно по следам Оззи.

Они закончили спуск, когда сильфены уже уходили. Всадники снова собрались в отдельную группу, а пешие охотники подхватили свои фонари. Снова послышалось их веселое пение. Сильфены направились в противоположную сторону от той, откуда пришли. Оззи обернулся и взглянул наверх. На фоне неба виднелась одинокая фигура, но кто это был, рассмотреть с такого расстояния он не мог.

Он понимал, что в самом начале путь будет нетрудным. Накануне они почти не тратили сил, хорошо поели и проспали почти семь часов без перерыва. Первые два часа ему даже приходилось остерегаться, чтобы не въехать в группу сильфенов, и он старался держаться от них ярдах в сорока. Ноги сильфенов утаптывали легкий слой снега, оставляя относительно ровную поверхность. Точи тоже не испытывал трудностей и держался в пяти ярдах за Оззи. Орион каждый раз, когда Оззи оборачивался, махал свободной рукой, давая понять, что у него все в порядке. Остальные путники бежали с постоянной скоростью, двое держались наравне с Оззи и санками Точи, а трое самых опытных лыжников шли вместе с сильфенами, твердо намереваясь не упустить свой шанс выбраться из этого мира.

Около полудня Оззи заметил, что их путь начинает отклоняться от курса, выбранного в Ледяной Крепости. Приблизительное представление о направлении движения он определял по солнцу, да и горный массив позади постепенно смещался влево. Местность также начала изменяться. Кратеры и скалы еще оставались, но попадались все реже, а пространство между ними занимали кристаллические деревья; лес темным прибоем взбирался на пологие склоны. Все это одновременно вселяло надежду и разочарование. Надежду, потому что Оззи рассчитывал обнаружить в лесу тропу, ведущую из этого мрачного мира. А разочарование — из-за дополнительных трудностей для лыжников. Сильфены и в лесу не снижали скорости, ловко скользя между толстыми стволами и молодыми деревцами, так что не задевали ни одной ветки. А Оззи трудно было успевать за ними, хоть он и старался все время придерживаться самой широкой полосы следов. Ему приходилось постоянно быть начеку, да и сил на бесконечные повороты уходило больше.

Опасность обезвоживания, о которой он никогда не забывал, тоже заставляла сбавлять скорость каждые двадцать минут, чтобы глотнуть сока. И даже за те пятнадцать секунд, которые требовались, чтобы отвинтить крышку и сделать пару глотков, расстояние до сильфенов значительно увеличивалось. А потом ему приходилось бежать быстрее, чтобы восстановить дистанцию.

Через четыре часа он сильно вспотел, и мокрая ткань стала натирать кожу. Руки сильно болели. Стук сердца громко отдавался в ушах. Ноги едва держали его. Один из лыжников, державшихся вровень с ним, отстал ярдов на сто и продолжал отставать. Из трех путников, которые вначале шли вместе с сильфенами, двое бежали рядом с Оззи. Выбранный сильфенами путь привел к целому скоплению пригорков, взбираться на которые было все труднее. В то же время деревья становились все выше, и таких форм Оззи еще не доводилось видеть. Ветки самых высоких экземпляров спиралями поднимались вверх, как будто их специально закручивали вокруг основного ствола. Но чаще встречались прямые стволы с шарами, напоминающие стеклянные клетки, причем внизу они достигали ярда в поперечнике, а ближе к макушке не превышали размеров желудя. На всех стволах белыми заплатками цеплялся снег, но сосулек не было, В таком холоде им невозможно было сформироваться.

Они поднялись на вершину небольшого холма, и тогда Орион все-таки не выдержал. Он выпустил веревку из рук и, покачиваясь, остановился. Точи немедленно затормозил всеми четырьмя палками. Другие лыжники пронеслись мимо, а Оззи обернулся.

— Как ты? — крикнул он Ориону.

Парень согнулся почти пополам, и, несмотря на множество слоев одежды, Оззи было видно, как он дрожит.

— Прости, — всхлипнул он. — Мне так жаль. У меня все болит. Надо немного отдохнуть.

— Отдыхай, сколько тебе надо.

Таймер в голове Оззи показывал, что они провели в пути больше пяти часов. До захода солнца пятьдесят одна минута.

Он вытащил из кармана кусок пергамента и с трудом развернул замерзший свиток. Держать кусок угля в перчатках было очень неудобно, но Оззи сумел написать: «Мальчик очень устал. Скоро стемнеет. Предлагаю лагерь у подножия холма».

Точи нагнул голову, чтобы Оззи был виден его передний глаз. Замерцали витиеватые узоры, приблизительный перевод которых гласил: «Тоже устал. Лагерь хорошо».

Оззи посмотрел вслед сильфенам, но увидел среди деревьев только несколько желтых и голубых огоньков. Пение тоже давно растаяло в воздухе. Только сейчас он понял, что отставший путник так и не появился. Если у него есть хоть капля разума, он завтра же попытается вернуться к крытым саням. Оззи даже не знал, кто это был из пяти путешественников. Кое у кого имелась современная экипировка для лагеря, это даст им возможность продержаться ночь. Сам он не сомневался, что в трехслойной палатке, да еще с термобрикетом, он не пропадет.

Орион сделал большой глоток из своего термоса.

— Эй, старик, ты сумеешь спуститься с холма?

— Сумею. Оззи, мне правда очень жаль. Вам надо идти дальше вдвоем. А я попробую вернуться в Ледяную Крепость.

— Не глупи. Все равно пора останавливаться на ночлег. Я хочу залезть в палатку еще до захода солнца.

Он поднял веревку и подал ее Ориону.

Спуск к основанию холма оказался нетрудным. Потом они прошли еще несколько минут, пока не отыскали подходящую полянку. Массивные обледеневшие деревья впитывали красный солнечный свет, погружая землю в мрачный багровый полумрак. Оззи вытащил из саней Точи палатку и отдал ее Ориону, а сам установил примитивный костяной каркас и накрыл его меховым пологом. Он опять зажег две свечи перед кристаллическим экраном. Чужак уже срывал обертку с термобрикета, и Оззи стал выбираться из-под полога.

Орион уже поставил палатку в нескольких ярдах от саней и даже забрался внутрь. Из-под открытого полога выбивался тусклый свет керосиновой лампы. Торопясь к палатке, Оззи вдруг осознал, насколько они здесь одиноки. Одни в чужом арктическом лесу, без естественного света и тепла, а рядом, возможно, рыщут неизвестные существа. Этот неистребимый детский страх, несмотря на три с половиной сотни прожитых лет, никогда не оставлял его.

Забираясь в палатку и застегивая полог, он дрожал не только от холода.

Из запуска термобрикета Орион устроил целый спектакль. Они оба неспешно сняли громоздкие шубы и меховые штаны, потом по одному слою свитеров и брюк. Оззи сдернул и фланелевую рубашку, промокшую от пота, и при этом с отвращением сморщил нос. Несмотря на шкуры и мех, они начали мерзнуть, как только кончилось физическое напряжение.

— Я уже и забыл, как тоскливо здесь по ночам, — поворчал он.

— А я думал, к этому времени мы уже выберемся, — смущенно сказал Орион. — Мы так много прошли.

Оззи обнял парня за плечи.

— Помнишь, как медленно мы шли, когда только попали в этот мир? Сегодня ты отлично себя проявил. Я все равно уже собирался объявить остановку.

— Спасибо, Оззи. Как ты думаешь, остальные справились?

— Не знаю. Почти все они успевали за сильфенами.

— Надеюсь, у них получилось.

Оззи открыл сумку, где лежали их сухие пайки.

— Что ты выбираешь на ужин?

Оззи очень не хотелось просыпаться, когда сработал его внутренний будильник. Даже в уютном теплом и мягком спальном мешке он чувствовал, как невыносимо болят руки и ноги, а что касается мышц живота… В палатке было абсолютно темно, так что он переключил визуальные вставки в инфракрасный диапазон и потянулся за керосиновой лампой. Вспышка света заставила его прищуриться, но через мгновение свет стал тусклым, как и всегда. Масло ледового кита очень быстро начало коптить.

— Что случилось? — прокашлял Орион.

— Ничего. Уже утро, пора вставать.

— Ты ошибся. Еще ночь, я же только что заснул.

— Боюсь, это ты ошибаешься, старик.

Оззи расстегнул верхнюю часть спальника. Термобелье за ночь высохло, как и рубашка со свитером, тоже лежавшие в мешке. Но термобрикет уже почти иссяк, и на внутреннем тенте палатки повисли капли конденсата. Оззи очень старался, надевая рубашку, но каждый раз, когда рука задевала за ткань, капли дождем сыпались вниз. Орион, с трудом натягивая одежду, не переставал жаловаться.

Затем они вскрыли пакеты с омлетом и ветчиной, и через минуту запах еды на какое-то время вытеснил едкую вонь масла.

Уже перед самым выходом Орион не выдержал:

— Как ты думаешь, сегодня мы выберемся?

— Честно? Я не знаю, старик. Но я надеюсь. Даже если сегодня и не удастся, будем продолжать идти; я уверен, осталось совсем немного. Здесь даже сильфены подолгу не живут.

В уме он уже не в первый раз прикидывал, насколько хватит их запасов. Восьми имеющихся термобрикетов достаточно, чтобы не опасаться за три следующие ночи. В палатке они могут выдержать одну ночь без отопления, но это будет тяжело, а Точи точно не выдержит. И как тогда нести палатку, продовольствие и остальной багаж?

Из пропахшей дымом палатки они вышли в леденящий холод темного леса. Ночью опять был снегопад, и на меховой полог санок Точи намело свежий слой снега. Оззи, по-прежнему с тревогой стянул шкуру, торопясь посмотреть, как перенес ночь чужак. Все в порядке. Из-за экрана ему приветливо помахал живой манипулятор.

За час они погрузили в сани сумку с едой, полог и палатку. К счастью, снегопад был не настолько сильным, чтобы засыпать следы сильфенов. Перед самым стартом Оззи вытащил маленький амулет, подаренный Ориону в знак дружбы. Он светился не так ярко, как накануне, но серебристые искорки были отчетливо видны в камне. Оззи счел это хорошим знаком и дал сигнал к отправлению.

Ветер завывал в лесу все утро. Он поднимал в воздух и кружил мелкие снежинки, так что каждые несколько минут их приходилось смахивать с очков. Останавливаясь попить, Оззи заодно чистил от снега и кристаллический экран на санках. Трудно было определить, то ли это продолжается снегопад, то ли ветер сдувает снег с деревьев. Прежде его удивляло, что слой снега под деревьями не достигает нескольких футов, но Сара объяснила, что раз или два в году налетает ураган, который бушует несколько дней подряд и уносит весь снег и все мелкие кусочки льда. Почему-то это совсем его не удивило. Вся планета казалась настолько странной, что иногда он задумывался, не искусственная ли она, как и Сильверглейд?

В это утро он намеренно шел медленнее, чем накануне. Вчера у них был стимул торопиться — успеть за сильфенами в надежде выбраться из этого мира еще до наступления ночи. Сейчас они тоже не могли медлить, но постоянная скорость была важнее, чем кратковременные забеги. Его больше беспокоил ветер, постепенно заметающий следы сильфенов. С другой стороны, деревья будто бы расступались, образуя нечто вроде аллеи.

На обед у них был суп, наскоро проглоченный в ненадежном укрытии за стволом увешанного шарами дерева. В снежном уборе он вполне мог сойти за раздувшуюся рождественскую елку. Как и прежде, холод, воспользовавшись краткой остановкой, начал пробираться к телу, и остановить его не смог даже горячий суп. Оззи очень не нравилось, что начинают мерзнуть ноги, — возможность обморожения беспокоила его все сильнее. После обеда снег повалил гуще и, что еще хуже, начал забиваться в их меховую одежду. Санки Точи превратились в небольшой сугроб на полозьях.

Мелкие частицы снега стали попадать за отвороты капюшона, налипшие ледяные полоски обжигали холодом кожу щек. Скоро лес начал редеть, и, хотя идти на лыжах стало немного легче, снег и ветер разгулялись с новой силой. И следы сильфенов окончательно исчезли. Оззи замедлил шаг, потом остановился, но тотчас вынужден был снова шагнуть вперед, чтобы не попасть под санки Точи.

Именно этого он боялся с самого начала: непредсказуемой погоды сурового мира и исчезновения тропы. Негнущимися пальцами он с трудом вытащил дружеский амулет. Внутри еще мерцала слабая голубоватая искорка. Оззи медленно повернулся кругом. С одной стороны — возможно — свет был чуть-чуть ярче. Слишком слабый аргумент, чтобы рисковать тремя жизнями, но другого выхода у него не было.

В заднем отсеке саней от отыскал еще кусок веревки, один конец привязал к раме спереди, другим обвязался вокруг пояса и снова тронулся в путь. Ветер понемногу стих, но снег повалил еще гуще. Оззи часто останавливался, чтобы проверить направление, но в мозг уже закралась предательская мысль: какая разница? При его первой встрече с этим миром он хотя бы верил, что путникам на тропе сильфенов не грозит ничего плохого. Теперь он знал, что на кону его жизнь, и доверял ее безделушке чужаков. Не слишком ли это ненадежно?

Минут через сорок, хотя казалось, что они в пути уже добрую половину дня, показалась опушка следующего леса. Под защитой густых крон снегопад уже не так сильно досаждал путникам, но веревку Оззи решил пока не отвязывать.

— Через пару часов остановимся на ночлег, — сказал он своим спутникам.

Еще утром он надеялся, что удастся немного продлить переход, но этот мир снова спутал его планы. Оззи и сам устал от двух дней борьбы с враждебным миром, поэтому понимал, что Орион долго не выдержит. Что касается Точи… кто знает? Сегодня ночью они хорошенько отдохнут, чтобы набраться сил на полный день. А дальше нечего и загадывать.

Оззи продолжал передвигать отяжелевшие ноги, сохраняя неторопливый ритм. Граница холода отсекла чувствительность чуть ниже лодыжек, ступни онемели, и в голове возникали страшные картины, которые он опасался увидеть, когда будет снимать ботинки перед сном. Хорошо хоть путь немного уходил вниз; местами попадались и подъемы, но общий уклон помогал движению. Постепенно слой снега стал глубже, избавив от необходимости выискивать торчащие на пути камни. Несколько раз им пришлось останавливаться, чтобы стряхнуть снег с меховых шуб и саней Точи.

— Оззи!

Он обернулся и увидел, что парень энергично машет руками. Что еще? Несмотря на готовое прорваться раздражение, он дал Точи сигнал остановиться и подъехал к Ориону.

Парень снял защитные очки.

— Он мокрый! — воскликнул он.

Оззи не стал приказывать немедленно надеть очки, а вместо этого наклонился, чтобы понять, что происходит.

— Снег, — выдохнул Орион, — он тает. Стало теплее.

И правда, лед на очках превратился в кашицу. Оззи сорвал свои очки и поднял лицо вверх, глядя в небо. Миллионы снежинок спускались с неизменно розового неба. Но они не обжигали кожу. Да, они были холодными, но быстро таяли и стекали по лицу.

Оззи рванулся к ближайшему дереву. Подняв палку, он изо всех сил ударил по стволу. С дерева посыпался снег. Он продолжал бить, пока не обнажилась кора. Настоящая, биологическая кора. Перед ним был нормальный деревянный ствол. Из груди вырвался почти истерический смех. По глупой иронии он так замерз, что не заметил, когда температура поднялась до каких-нибудь десяти градусов ниже нуля.

Орион подошел ближе и с восторгом уставился на открытый участок сморщенной коры.

— Мы сделали это! — заорал Оззи, обнимая парня. — Будь я проклят, мы сумели! Мы выбрались из того мерзкого мира! Ура, я снова свободен!

— Ты уверен? Думаешь, мы действительно выбрались?

— Да, черт побери, да! Клянусь твоей задницей! Мы с тобой смогли, и Точи, конечно, тоже. Пойдем порадуем его отличной новостью.

— Но, Оззи, — Орион посмотрел вверх, — небо все еще красное.

— Хм, да. — Он прищурился, глядя в небо, но оно оставалось ярко-розовым, особенно розовым для этого времени суток по его внутреннему таймеру. Если это другой мир… — Ну, не знаю, в галактике не одна красная звезда.

Он вытащил из кармана потрепанный пергамент, написал: «Кажется, выбрались. Сможешь пройти еще немного?» — и прислонил его к кристаллической пластине.

«Пока живой, буду идти», — получил он в ответ.

Оззи вытащил амулет, повернулся кругом, но искорка внутри почти совсем погасла.

— Я думаю, нам туда, — сказал он и снова отправился в путь, не слишком заботясь о направлении.

Окружающие условия почти не изменились, но от одной мысли, что они избавились от ужасов Ледяной Крепости, тело как будто получило дополнительный источник энергии. Почти как у ледового кита, подумал Оззи.

Конечно, теперь, когда он знал, что искать, приметы стали очевидными. Сильный снегопад, другие виды деревьев, их разные силуэты на фоне неба, да и само небо стало светлее. Перемены казались более отчетливыми с каждым пройденным ярдом, и вскоре из-под снега уже появились коричневатые пучки сухой травы. А по деревьям прыгали мелкие грызуны. Они задевали ветки и стряхивали снег, с влажными хлопками падавший к ногам путников. Теперь они постоянно бежали вниз, быстро теряя высоту.

Лес кончился внезапно. Оззи проскочил между последними деревьями и выбежал на заснеженную равнину, испещренную валунами и оранжевыми пятнами травы. Они оказались в долине, окруженной похожими на Альпы горами. Внизу простиралось прекрасное озеро с прозрачной водой, растянувшееся миль на двадцать в каждую сторону. Его берега заросли деревьями, на которых уже начали набухать почки. Снежная равнина заканчивалась в полумиле перед ними, а дальше среди травы бежали десятки ручейков с талой водой. С другой стороны тянулась почти непрерывная стена леса, обозначающая широкую границу между верхними каменистыми склонами и лугами внизу.

Он оглянулся на лес, откуда недавно вышел. Казалось, что до него можно за пять минут добежать на лыжах, хотя даже вниз они катились добрую четверть часа. Из-за леса поднималось сверкающее солнце, и загадка розового небосклона была решена. Из мрачного малинового заката они попали в ярко-розовый рассвет.

Оззи медленно стянул капюшон и улыбнулся солнечным лучам, согревающим кожу.

Глава 18

У иммобайлов праймов не было имен как таковых — имена определялись их коммуникационными системами родов, радикально отличавшимися по импульсам нейронной связи. Безусловно, у них имелись определенные способы идентифицировать друг друга, но иммобайлы, даже в присущей им форме группового сообщества, прежде всего были индивидуумами, что обусловливалось долгой историей их борьбы за территории. Они довольно регулярно заключали и разрывали союзы между собой даже в эпоху, предшествовавшую механизации, когда отношения с ближайшими партнерами быстро прекращались, если появлялись другие варианты, сулившие большую выгоду. В те времена споры велись в основном из-за территорий и ресурсов — свежей воды и пастбищ. За прошедшие тысячелетия мало что изменилось.

С развитием механизации изменились требования к ресурсам, а вместе с ними изменилась и структура альянсов. Тем не менее приливы и отливы верности союзникам регулировались все теми же соображениями силы и хитрости.

Один из иммобайлов постоянно выделялся среди своих собратьев исключительными способностями. Он всегда поддерживал самые выгодные связи, всегда поднимался за счет остальных, всегда успешно охранял свои границы, всегда проявлял самую изощренную хитрость. В отсутствие имени его можно было охарактеризовать по местоположению: Утес Утреннего Света — огромный конус из камней и почвы в центре обширной долины, окруженной острыми скалами высотой в несколько сотен метров. Стена скал располагалась таким образом, что утреннее солнце не проникало в долину, освещая только центральную вершину.

Идеальное место для образования территории нового иммобайла праймов. В период его амальгамации, за семь или восемь тысячелетий до появления Христа на Земле, в экваториальном поясе планеты существовали тысячи, если не десятки тысяч иммобайлов, которых защищали и обслуживали бесчисленные кланы мобайлов. Это были еще довольно примитивные существа, только начинавшие пожинать плоды длительного эволюционного отбора. Они сидели на своих тщательно охраняемых клочках земли и напрягали рудиментарный разум, строя козни против соседей. Орды стандартных мобайлов занимались тем, что поглощали из мутных ручьев собственные базовые клетки и выращивали съедобные растения, тогда как мобайлам боевой разновидности — более подвижным и сильным особям — вменялось в обязанность выбивать деревянными дубинками мозги соперников.

Небольшая подгруппа из двенадцати мобайлов по приказу родового иммобайла отправилась на поиски подходящего места, где можно было основать новое сообщество. Для основателя рода такое соседство стало бы выгодным: союз с соподчиненным индивидуумом, по крайней мере в первое время, был бы наиболее крепким, хотя по прошествии какого-то времени разногласия стали бы неизбежны.

Утес Утреннего Света еще хранил память о себе до амальгамации и начала настоящего мышления. Подгруппа мобайлов разделилась и несколько дней тщательно исследовала долину, спускаясь на самое дно и взбираясь на острые выступы. В тропическом лесу, выросшем на болотистой почве, все особи сошлись вместе. Ежедневный рассвет будет испарять туман, оставшийся на пышной растительности от ночных дождей, увлажняя воздух и затеняя жгучие солнечные лучи.

Тогда они увидели впереди симметричный конус, единственную точку на затененной равнине, освещенную солнцем и сверкающую на фоне розоватого неба изумрудной зеленью. Солнечные лучи играли в мелких ручьях, бегущих по склонам конуса. В небе виднелись темные точки с распростертыми крыльями — одна из немногих сохранившихся в тропиках планеты форм жизни, не относившаяся к праймам.

Четыре самые крупные особи прижались друг к другу, соприкасаясь нервными рецепторами, чтобы объединить мозг. Их индивидуальные мысли были фактически идентичны — простейшие воспоминания да приказы родового иммобайла, но при объединении разумов способность принимать решение резко возрастала. До сих пор они не встретили в долине ни одного мобайла и никаких других признаков близкого сообщества. Само положение долины между скалами облегчало задачу ее защиты. Размеры территории позволяли разместить здесь три или четыре сообщества, и тот иммобайл, который будет контролировать воду, получит преимущество над остальными.

Что касается места для расположения самого иммобайла… Все четыре особи повернули верхние чувствительные отростки таким образом, чтобы направить глаза на конический утес. Множество ручьев указывало на наличие родника. Это было идеальное место для иммобайла — вода всегда будет чистой, в отличие от тех территорий, что располагаются на берегах рек и где приходится довольствоваться водой, загрязненной выше по течению.

Они согласились: гора, залитая светом. На этом временная связь нарушилась, и они продолжили путь по отдельности. Потом верхние сенсорные отростки изогнулись, чтобы иметь возможность соприкоснуться, инструкции передались всем членам подгруппы, и отряд в полном составе направился к горе.

Они поднялись на две трети утеса и обнаружили большое озеро, питавшееся бурными ручьям. Четыре особи снова объединили разумы, и усиленный интеллект исследовал местность. Один из мобайлов попробовал воду и обнаружил в ней достаточный уровень содержания базовых клеток праймов — их присутствие подтвердило пригодность места при условии некоторых доработок. Оставшимся восьми мобайлам были выданы соответствующие инструкции.

Отправленные на разведку мобайлы были самыми простыми из всех рождающихся разновидностей, а потому и самыми приспособленными для любых видов работ. Их грушевидное тело, покрытое мягкой белой кожей, занимало около метра в диаметре у основания, а по бокам располагались четыре вертикальные складки более прочной кожи. Четырехсторонняя симметрия составляла основу жизни праймов. Из нижних концов складок у основания торса торчали четыре ноги. По центру ног проходили гибкие «кости», обвитые связками мышц, обеспечивающих подвижность. На концах ног имелись небольшие копыта из твердого коричневатого хряща, способные легко вонзаться в землю и даже в древесину, хотя на деревья мобайлы взбирались не часто.

Сантиметрах в шестидесяти над бедренными суставами из туловища выходили четыре верхние конечности, они повторяли ноги в плане гибкости и размеров, но заканчивались четырехсторонними клешнями, способными перекусить ветку среднего размера. В верхней части туловища имелись четыре равномерно расположенные жаберные щели, через которые в легкие поступал воздух. Между ними размещались ротовые отверстия в виде небольших хоботков из эластичных тканей, обладавшие способностью двигаться независимо друг от друга. Некоторые виды растительности снабжали мобайлов необходимыми химическими элементами, но в основном они всасывали воду, насыщенную базовыми клетками. И то и другое перерабатывалось в большом двойном желудке. Мобайлы могли отрыгивать полупереваренную массу, чтобы накормить иммобайла, а в случае полного усвоения отходы выходили через единственный анус в основании туловища.

Над жабрами и ртами туловище разделялось на четыре чувствительных отростка. Эти органы были более гибкими, чем конечности, и могли поворачиваться и сгибаться во все стороны. На конце каждого отростка имелся чувствительный нервный рецептор — тонкая, проницаемая для импульсов мембрана, натянутая над обнаженными нервными узлами. Чуть ниже имелись глаза, затем чувствительные к изменениям давления раковины, способные улавливать звуковые волны, пучки реагирующих на запахи волокон и группы тактильных клеток для определения температуры.

Для таких существ задание по переустройству местности вокруг озера было относительно несложным делом. Они уже освоили начальные навыки работы с инструментами и быстро подобрали себе острые камни и обломки крепкой коры с деревьев, растущих поблизости. Двенадцать особей быстро выкопали неглубокий пруд чуть выше озера и обложили его камнями, извлеченными из почвы.

После окончания работы четыре крупных мобайла погрузились в пруд и снова соединили нервные рецепторы. На этот раз слияние было более глубоким, чем при объединении мыслей, и их тела так же тесно прижались друг к другу, готовые к амальгамации. Процесс начался после выделения гормонов, спровоцированного объединением разумов. В течение пяти последующих недель произошли колоссальные метаморфозы: четыре отдельных тела медленно срослись на клеточном уровне, образовав единое существо. Кожа в местах соприкосновения размягчалась и рассасывалась, пока не образовалась единая гигантская внутренняя полость. Четыре мозга объединились в один, который значительно увеличился в размере; такое же превращение постигло и все главные внутренние органы. Мускулы просто рассосались, обеспечив источник питания для других превращений. Ноги сократились до плотных образований, поддерживающих новое туловище. Руки за ненадобностью просто отсохли. Органы пищеварения вышли наружу и расположились вокруг нового единого мозга — наподобие ивовой поросли вокруг основного ствола, а ниже мозга выросло новое образование. Репродуктивная система, до сих пор пребывавшая в зачаточном состоянии, развилась до зрелых эффективных органов, и только сенсорные отростки остались прежними, снабжая мозг двенадцатимерным изображением окружающего мира.

По окончании этого процесса новый прайм-иммобайл Утес Утреннего Света начал обживаться на своей новой территории: восемь оставшихся мобайлов попеременно приходили и уходили, снабжая его полупереваренной пищей — полученные инструкции предписывали им кормиться определенными видами растений, обогащенных необходимыми витаминами.

Получаемое питание вызвало овуляцию репродуктивных органов, и вскоре из его тела в воду была исторгнута первая партия из сотни плазмоядер, которые быстро попали в озеро. Затем вокруг зародышей стали скапливаться базовые клетки.

Сами по себе базовые клетки праймов имели жизненный цикл, похожий на жизнь амеб: они всасывали питательные вещества сквозь мембрану, размножались простым делением и оставались одноклеточными организмами, населявшими большую часть водоемов планеты. Однако содержащаяся в них ДНК имела огромный потенциал. Многоклеточную стадию инициировали именно плазмоядра, выделявшие активанты для новых процессов в ДНК и отключавшие жизненный цикл амебы. Группы клеток вокруг плазмоядра стали видоизменяться, образуя органоиды, отвечающие за специфические функции. Иммобайл в некоторой степени мог сознательно контролировать тип плазмоядер, образующихся в его репродуктивной системе, задавая размер ряда органов и таким образом определяя структуру мобайла. Если предстояла тяжелая работа, из плазмоядер получались самые крупные и сильные особи. В случае угрозы захвата территории выделялись плазмоядра, содержащие зародыши солдат.

Первая группа мобайлов Утеса Утреннего Света покинула озеро через три недели после слияния. Действующие мобайлы подогнали их к иммобайлу, и он прикоснулся своими нервными рецепторами к их соответствующим органам. Мембрана пропустила импульсы, содержащие базовые воспоминания и приказы, превратив таким образом девственные мозги новых мобайлов в компактную версию его собственного разума.

Первые десятилетия Утес Утреннего Света потратил на обустройство и укрепление своей долины. В те времена в экваториальном поясе планеты помимо праймов сохранились лишь немногочисленные жизненные формы. Существа, обитавшие в долине, — птицы и мелкие грызуны — были переловлены и уничтожены, поскольку ни один иммобайл не мог стерпеть конкурентов по использованию ресурсов. Дикие джунгли вырубили, болота осушили, а отведенная вода орошала съедобные для мобайлов папоротники. Собранные камни пошли на сооружение простого, похожего на шалаш укрытия для иммобайла, защищающего от непогоды и случайно зашедших с других территорий хищников. Из обнаруженной руды металлов при помощи огня изготовили примитивные наконечники и лезвия для оружия. Пруд, где произошло слияние, углубили и основательно выложили камнем.

Спустя сорок пять лет неограниченного роста Утес Утреннего Света достиг пределов эффективности руководства. В долине трудилось уже больше тысячи мобайлов, и управлять ими становилось все труднее. Этот недостаток был исправлен путем создания второго иммобайла. После расширения пруда и укрытия четыре мобайла сошлись вместе в паре ярдов от Утеса Утреннего Света. В процессе амальгамации он держал шесть своих рецепторов на отростках сливающихся мобайлов, вливая в новый растущий мозг свои мысли. После завершения операции осталось перманентное соединение четырьмя рецепторами двух существ, образовавших двойного иммобайла с значительно возросшими мыслительными и организаторскими способностями.

Началась новая продуктивная фаза. Долина при соответствующей обработке была способна прокормить не одну тысячу мобайлов. Но, к немалому разочарованию Утеса Утреннего Света, почти все его мобайлы были заняты только работами в долине. Через тридцать пять лет рядом с двойным иммобайлом был амальгамирован третий. Приблизительно в тот же период Утес Утреннего Света начал торговать с иммобайлами соседних территорий. Выменивалась руда, чтобы вооружить солдат и отстоять верхнюю часть долины, оказавшуюся под угрозой вторжения. Съедобные папоротники менялись на твердую древесину, из которой получались самые крепкие дубинки и копья. Идеи тоже имели ценность, и главная из них — это концепция вспашки и севооборота, внедренная иммобайлами удаленных на тысячи миль территорий. Она положила начало настоящей агрокультуры в цивилизации праймов и сопутствующей революции, всегда вызываемой инновациями. В течение десятилетия выращиваемый мобайлами урожай удвоился. Иммобайлы начали экспериментировать с условиями роста растений и выбором почвы. Именно Утес Утреннего Света с целью повышения урожаев и выведения новых разновидностей растений додумался до перекрестного опыления. Так появились первые научные разработки и все, что с ними связано.

Через десяток лет после начала севооборота Утес Утреннего Света амальгамировал двадцать девятого иммобайла. Еще через двадцать лет, и через тысячу лет с начала его одиночной деятельности, количество соединенных особей достигло сорока, что по тем временам было примером неслыханного расширения. Он с невероятной тщательностью анализировал доступную взгляду вселенную, и в объединенном мозгу возникали все новые мысли и идеи.

Праймы-иммобайлы, вооруженные новыми знаниями и пониманием природы, стали выходить за границы тропиков в зону умеренного климата — огонь давал им возможность жить в более суровых условиях. Отапливаемые дома, культивируемые поля, каналы, мосты, пилы и топоры — все это способствовало дальним путешествиям и обживанию соседних территорий.

Освоение принципов строительства неизбежно привело к изобретению математических инструментов. В мире существ, по сути состоящих из одного гигантского мозга, математика заняла ведущее место и стала ключом к пониманию всего остального. Они предавались этой науке почти с религиозным рвением. И тогда все необходимые факторы собрались воедино — и началась эра механики. После этого скорость прогресса значительно увеличилась.

За тысячу лет Утес Утреннего Света превратился вгруппу из трехсот семидесяти двух иммобайлов. До сих пор редко кто из его сородичей достигал такого размера. Объединенные тела образовали кольцо вокруг конической вершины. Бивший на вершине родник по глиняным трубам теперь орошал целое здание, укрывавшее гигантское сообщество. Выпуклая стеклянная крыша над огромным залом позволяла солнечным лучам проникать внутрь. По ночам зажигались железные жаровни, позволяющие иммобайлу продолжать работу, отдавать приказы группам мобайлов, взращивать новые плазмоядра и обдумывать следующие эксперименты и проекты. Душевые установки несколько раз за день окатывали их водой, позволяя поддерживать чистоту. Продукты жизнедеятельности через сеть коллекторов отводились к основанию горы, а плазмоядра по особым трубам направлялись в цепь прудов, окаймлявших утес ниже здания.

Снаружи после ночных дождей по-прежнему каждое утро поднимался туман, но теперь он смешивался с дымом постоянно работающих горелок. Утес Утреннего Света импортировал уголь из южных гористых районов, где трудно было выращивать урожай. После недолгих войн он истребил иммобайлов из двух соседних долин, и теперь почву там обрабатывали его группы мобайлов. Контроль такой большой территории создавал дополнительные трудности. Инструкции для мобайлов постоянно приходилось обновлять, а неожиданно изменившаяся ситуация неизменно ставила их в тупик. Утес Утреннего Света понимал, что иммобайлы на западе обеспокоены ростом его территории и проявляемой агрессией, следовательно, надо ожидать вторжения с их стороны. Использование им химических соединений для взрывов строений, дамб и групп мобайлов вызывало дополнительную тревогу соседей.

В тот год праймы открыли для себя электричество. В то время как другие иммобайлы пытались использовать новые мощности для освещения, двигателей и других промышленных целей, Утес Утреннего Света изучал методы передачи сигналов, в особенности тех импульсов, которые вырабатывались нервными рецепторами. На это потребовалось целое десятилетие; создать новую технологию на пустом месте оказалось непросто даже для такого концентрированного мозга. За этот период он пережил несколько крупных неудач: лишился двух соседних долин и был вынужден заключить невыгодный договор на поставку угля и других материалов, отсутствовавших в его долине. В это же время он овладел основами электроники — от простейших резисторов и конденсаторов до электронных ламп. После чего на утесе появилось новое здание, в котором была организована первая в мире электронная лаборатория. Восемь разместившихся там иммобайлов занимались исключительно инструктированием мобайлов, которые трудились над созданием новых систем и проведением с ними экспериментов. На освоение передачи сигналов в нервные рецепторы ушло еще три года. Сначала это были примитивные тактильные импульсы, чередующие ощущение тепла и холода, затем простейшие черно-белые изображения с внешних камер. Передача изображения стала для иммобайла настоящим откровением; он, конечно, в любой момент мог призвать мобайла и просмотреть его визуальную память, чтобы увидеть, что творится снаружи, но это была информация из вторых рук, и поступала она с задержкой. Теперь изображение поступало моментально. Буквально через несколько месяцев по всей долине были расставлены камеры, позволяющие в режиме реального времени наблюдать за своими владениями. Еще пять лет напряженных изысканий позволили использовать аналоговый сигнал для инструктажа мобайлов на расстоянии. Пройдет еще не одно десятилетие, пока электроника не достигнет такого уровня, что сможет в полном объеме имитировать импульсы нервных рецепторов, но даже этих первых опытов общения на расстоянии было достаточно, чтобы получить грандиозное преимущество над другими иммобайлами.

Утес Утреннего Света снова начал расширять свою территорию. Группы солдат-мобайлов, вооруженных взрывчаткой и примитивными пушками, отбили ранее завоеванные им долины. Солдаты-мобайлы тащили за собой многожильные кабели, и он мог мгновенно реагировать на ход битвы, легко опережая своих противников. За двумя этими победами последовала целая серия быстрых атак, после чего Утес Утреннего Света стал хозяином широкой полосы земли вплоть до южной умеренной зоны. Остальные иммобайлы не торопились с ответными действиями, уверенные в том, что удержать такую территорию невозможно. Свою ошибку они поняли уже через несколько месяцев, когда Утес Утреннего Света окончательно закрепился на завоеванных землях. При численности иммобайлов единого сообщества, перевалившей за три тысячи особей, он легко смог произвести необходимое количество мобайлов, чтобы заселить оккупированные участки и начать добычу ископаемых и обработку полей. При этом контроль над ними был не слабее, чем в самой первой долине. Впервые за историю войн захваченные производственные мощности были вновь запущены, так что индустриальная база соответствовала размеру его процветающей империи.

При наличии прямого сообщения с землями умеренного климата он мог воплотить все свои экспансионистские амбиции. На юг отправлялись потоки мобайлов, они отыскивали новые источники ресурсов, ставили столбы и тянули кабели, связывающие воедино все уголки владений.

Оставшимся иммобайлам потребовался не один год, чтобы заключить многосторонние альянсы и воспрепятствовать дальнейшему росту Утеса Утреннего Света, хотя окончательно остановить его они так и не смогли. В лучших имперских традициях он создавал собственные группировки.

В течение следующих пятидесяти лет все иммобайлы получили возможность посылать нервные импульсы через кабели или беспроводные реле. Это достижение вкупе с развитием нового мощного оружия с использованием знаний химии и физики привело к эре консолидации. Мелкие территории были завоеваны более сильными соседями. Зона умеренного климата поделена на сферы влияния, а добывающие и перерабатывающие предприятия распространились вплоть до полярных областей. Равновесие было нарушено только с изобретением ядерного оружия. Атомные и термоядерные заряды позволили мелким территориям сдерживать более сильных соседей угрозой мгновенного и полного уничтожения.

Следующим логическим шагом было освоение космоса и внепланетные колонии, и все иммобайлы энергично к этому стремились. И снова Утес Утреннего Света оказался первым, кто отправил корабли на астероиды и ближайшие планеты с целью произвести разведку полезных ископаемых. С учетом расстояний встала старая проблема задержки по времени. Прямые электронные связи здесь не годились, контроль ослабевал, а без руководства мобайлы были совершенно неспособны оценить технологическую ситуацию. У них на это просто не хватало ума.

Решение проблемы было найдено не самым крупным иммобайлом. Мыс Холодного Озера отчаянно нуждался в дополнительных ресурсах, и это заставило его быть смелее в экспериментах, чем более мощные и консервативные группирования. Он амальгамировал нового иммобайла отдельно от основной группы и для интеграции мыслей воспользовался электронной связью. В итоге получился идентичный близнец Мыса Холодного Озера, только меньшего размера. Известие о мобильном иммобайле потрясло остальных, но за экспериментом они следили с огромным интересом. Мыс Холодного Озера-2 руководил процессом добычи минералов и возведением обитаемого отсека. Более того, он поддерживал связь с Мысом Холодного Озера на планете, оставаясь частью группового разума. Минералы и металлы с астероида направлялись на территорию Мыса Холодного Озера.

Близнецы оставшихся на планете иммобайлов распространились по всей солнечной системе. Началась колоссальная космическая гонка. Расхватывались огромные пространства на двух других твердотельных планетах и целые спутники газового гиганта. В ходе вооруженных конфликтов и стычек разрывались жизненно важные коммуникации с планетой, и отдельные иммобайлы становились независимыми от породивших их групп. В большинстве случаев это приводило к новым конфликтам, когда с планеты прибывали новые отряды мобайлов для восстановления контроля над утраченной территорией. Скорость экспансии цивилизации праймов в границах солнечной системы возрастала в геометрической прогрессии. Для освоения и реализации всех ресурсов потребовалось бы не одно тысячелетие. Но группировки иммобайлов фактически могли жить вечно, и их планы строились с учетом далекого будущего.

Утес Утреннего Света на астероиде на высокой орбите построил первый межзвездный корабль с термоядерным двигателем. Праймам с их логическими мыслительными процессами и основанными на наблюдениях научными исследованиями не хватало способностей постичь концепцию сверхсветовой скорости. Космический корабль, имея на борту Утес Утреннего Света-8658, стартовал к ближайшей звезде, находившейся на расстоянии трех с половиной световых лет. Миссия преследовала разведывательную цель и доставку информации об имеющихся планетах и их пригодности для эксплуатации. Утес Утреннего Света знал, что за пределами солнечной системы праймов он не сможет контролировать своего близнеца, и потому намеренно сократил набор оборудования на борту корабля, чтобы лишить Утес Утреннего Света-8658 возможности основать технологически развитую колонию. Поставленная задача предполагала только сканирование и возвращение. Утес Утреннего Света даже не знал, какую пользу могли принести данные о соседней солнечной системе, но не мог не учитывать будущих возможностей. Эта разведка могла оказаться полезной в том случае, если бы ресурсы его мира истощились и встал бы вопрос о полном перемещении на новую планету, где не будет ни одного соперника.

Единственное, чего не мог предвидеть Утес Утреннего Света, да и ни один другой иммобайл, так это встречи с чужаками. Еще во время экспансии в зону умеренного климата в родном мире праймов были истреблены все животные, и никто не задумывался о возможности появления других разумных существ. Утес Утреннего Света-8658, войдя в соседнюю солнечную систему, обнаружил на четвертой планете мощную цивилизацию. К несчастью для обитателей второй звездной системы, они обладали мягким характером и предпочитали добиваться успехов через сотрудничество. В физическом отношении они были трисимметричны, мельче и слабее, чем мобайлы, и, кроме того, были отдельными индивидами.

Хоть на борту космического корабля и не имелось промышленного оборудования, оружия на нем было достаточно. В результате ядерной и кинетической бомбардировки с орбиты Утес Утреннего Света-8658 оккупировал на новой планете значительную территорию и захватил то, что осталось от промышленных мощностей чужаков, после чего приступил к тщательному изучению трисимметричных существ. Инопланетные концепции и идеи одновременно встревожили и заинтриговали его. Общение при помощи звуков, размножение оплодотворенными яйцами, биология в целом и генетика в частности сулили праймам много открытий в области самопознания. Сами они не занимались собственной физиологией — в этом не было необходимости. Литература, искусство, развлечения — все это для праймов было странно и не имело никакого значения.

Утес Утреннего Света-8658 начал обустраивать территорию вокруг посадочной площадки корабля, сочетая полезные идеи чужаков со своими традиционными концепциями. С оставшимися в живых аборигенами он обходился как с собственными мобайлами и заставил их участвовать в стройке. Через три года появился еще один космический корабль, посланный другим иммобайлом. В результате сражения была уничтожена половина континента, где обосновался Утес Утреннего Света-8658. Ни один из иммобайлов не пострадал. Они заключили союз и поделили планету.

Утес Утреннего Света не был удивлен, когда первый космический корабль не вернулся. Межзвездные путешествия были делом абсолютно новым, и неудач можно было ожидать. Тем временем продолжалось строительство новых кораблей. Другие иммобайлы тоже отправляли корабли в космос, но ни один из них не вернулся, канув в бездну между звездами.

После почти целого столетия космических полетов из двадцати восьми кораблей, отправленных к ближайшей звезде, один все-таки прилетел обратно. Этот корабль имел на борту самое мощное оружие и первым из всех судов обладал защитным силовым полем. Для сооружения такого исполина Утес Утреннего Света заключил союз с тремя самыми могущественными иммобайлами. Только огневая мощь и спасла его, когда поблизости от новой планеты корабль был атакован целой флотилией. Более того, ему удалось захватить и обломок одного из напавших кораблей. Содержавшаяся в нем информация повергла в ужас всю цивилизацию праймов. Стало известно, что иммобайлы не только обрели независимость, но, по всей видимости, еще и применили в своих технологиях идеи чужаков. Самым тревожным стало известие о применении ими новой науки — генетики. Они модифицировали свои тела, заимствуя индивидуальные черты чужаков для собственного «улучшения»: их мобайлы стали сильнее, умнее и были способны принимать сложные решения, а сами иммобайлы постоянно совершенствовали нервную структуру, бесконечно улучшая мыслительные способности. Для поддержания функционирования тел были применены машины, позволившие иммобайлам передвигаться и даже отделяться от родовой группы. Их эволюция шла искусственным путем, сильно отклоняясь от развития истинных праймов. Эти существа могли стать грозными соперниками, а их новое состояние подразумевало преимущества, недостижимые для праймов.

Ужасное открытие привело к объединению всей солнечной системы в один альянс. Построенная флотилия боевых кораблей была брошена на уничтожение противников. Сразу же началось строительство второй, более грозной армады и третьей, еще более мощной.

В ответ корабли праймов-чужаков вторглись в свой бывший родной мир с чудовищным оружием. До того как они были уничтожены, они успели разрушить все обитаемые территории на наружной планете, а также все промышленные колонии вокруг газового гиганта. В оборонительных схватках погибли сотни кораблей праймов.

А потом произошло нечто невероятное. Праймы-чужаки установили силовое поле вокруг целой солнечной системы. Через него ничто не могло проникнуть: ни ядерные заряды, ни квантовые возмущения. Оно оказалось непреодолимой преградой для всего, что могла предложить наука праймов. Утес Утреннего Света и его сородичи оказались запертыми внутри, а праймы-чужаки могли беспрепятственно осваивать Вселенную и распространять свою заразу. Истинным праймам ничего не оставалось, кроме как устранять последствия разрушительной войны, расширять территории за счет ледяных планетоидов, изобретать новое оружие и ждать.

Через тысячу сто восемьдесят два года силовое поле исчезло так же внезапно, как появилось.

Орбитальные спутники наблюдения Утеса Утреннего Света в течение часа фиксировали квантовые возмущения на поверхности барьера, а затем он бесследно исчез. Через несколько мгновений корабли всех иммобайлов с планет и астероидов стартовали к окраинам солнечной системы праймов. С предельным ускорением они устремились к бывшей границе, торопясь пересечь ее, пока поле не восстановилось. Восемь судов Утеса Утреннего Света, постоянно пребывавшие в полной готовности специально для этого случая, были одними из первых.

После завершения этого этапа Утес Утреннего Света и его союзники начали тщательно изучать космос за пределами бывшей пограничной линии поля и сразу же обнаружили вращающееся сферическое тело диаметром двадцать пять километров, перемещавшееся вдоль эклиптики. Имея колоссальные размеры, это сооружение почти не обладало массой и планетой быть не могло. При этом оно испускало волны видимого спектра, но с незнакомыми квантовыми характеристиками. Для его исследования были сразу же отправлены несколько кораблей.

Что самое удивительное, никаких признаков праймов-чужаков обнаружено не было. Системы обороны вокруг каждой обитаемой территории в ожидании неминуемой атаки были приведены в полную боевую готовность, но не было зафиксировано ни одного случая применения оружия. Ничего. Все альянсы обменялись информацией со своих спутников. Вокруг было абсолютно пусто.

Утес Утреннего Света не знал, как поступить. Он давно строил планы, стараясь предусмотреть любые неожиданности после падения поля. Он мог драться, мог спастись бегством, созданный им альянс был готов построить армаду кораблей для истребления праймов-чужаков не только на второй звезде, но и повсюду, куда он успел проникнуть. Бездействие противников привело его в замешательство.

В поисках любых признаков их активности на соседнюю звезду направили самые мощные телескопы. И тогда удивление достигло предела — звездная система праймов-чужаков тоже была окружена силовым полем. Эта новость вызвала страх. Никто ничего не предпринимал, а только с растущим беспокойством смотрел на вновь появившиеся звезды. И все же вскоре новые корабли были отправлены на поиски других миров, где могли бы обосноваться праймы, не опасаясь заточения за силовыми барьерами.

На четвертый день после исчезновения барьера самые современные спутники слежения из имевшихся в распоряжении Утеса Утреннего Света засекли в пределах системы странные квантовые возмущения. Очаг возмущений перемещался со сверхсветовой скоростью. Утес Утреннего Света предположил, что этот факт мог свидетельствовать о присутствии чужаков, установивших барьеры. Явление не повторилось, и снова возникли сомнения: оповестить остальных и сформировать Великий альянс, чтобы дать отпор чужакам, или попытаться эвакуироваться по одиночке?

Утес Утреннего Света все еще обдумывал варианты, как вдруг его спутники зафиксировали стычку между кораблями Острова Умеренного Моря и Южного Каменистого Плато, начавшуюся неподалеку от расположенной на астероиде базы. Несмотря на решимость всех альянсов объединить усилия в борьбе с врагами, старые конфликты не утихали. За тысячу лет исчерпались почти все возможности к экспансии, и новые месторождения ресурсов находили чрезвычайно редко. Последние два столетия Утес Утреннего Света с тревогой подозревал, что иммобайлы скоро начнут бесконечную войну и в итоге уничтожат друг друга. Те же опасения испытывали и все его сородичи. С ростом беспокойства увеличивались усилия по разработке и изготовлению новых видов оружия.

Еще через день тысячи сенсоров на орбите домашнего мира приняли коротковолновый сигнал из точки, находившейся за газовым гигантом. Этот сигнал был нечетким, и анализ показал, что его конфигурация соответствовала периоду, предшествовавшему установлению барьера. После процесса распознавания выяснилось, что отправителем был Утес Утреннего Света-17735, отправившийся к звездной системе праймов-чужаков на одном из первых и так и не вернувшихся кораблей. Содержание сообщения было простым и ясным: «Это чужаки, их много, и они опасны. Уничтожьте их».

Сообщение повторилось десять раз, затем передача прекратилась. Как Утесу Утреннего Света-17735 удалось прожить так долго? Что он делает на корабле чужаков? Почему сообщение такое короткое? Но выбирать не приходилось. Остальные иммобайлы уже готовили корабли-разведчики. Утес Утреннего Света передал инструкции своей вспомогательной группе на одном из спутников газового гиганта, и четыре принадлежащих ей мощных корабля взяли курс на перехват.

Первые восемь кораблей приблизились к чужакам, и все заключенные союзы мгновенно распались, поскольку иммобайлы не смогли прийти к соглашению: одни хотели захватить чужой корабль, а другие настаивали на том, чтобы прислушаться к совету Утеса Утреннего Света-17735 и уничтожить пришельцев.

Чужаки заметили корабли праймов и начали подавать сигналы, но ни один из иммобайлов не смог их понять. Из-за отсутствия согласия по поводу того, как действовать дальше, между бывшими союзниками разгорелся конфликт, приведший к ракетным залпам.

Один из кораблей праймов, вырвавшись вперед, выстрелил ракетами по чужакам, но их корабль тотчас исчез в вихре пространственных искажений.

* * *

Транспортный корабль типа «земля — орбита» вертикально спустился сквозь нижние слои атмосферы домашнего мира праймов. Он представлял собой огромный гладкий конус, но аэродинамика при посадке не имела значения. Восемь термоядерных ракетных двигателей, установленных по краю основания, выпустили ревущие двухкилометровые струи раскаленной плазмы. Противодействующая сила обеспечила девять десятых силы тяжести, и корабль стал медленно опускаться на берег моря.

Дрожащие концы плазменных столбов уперлись в воду, вызвав мощное извержение пара. Через секунду из эпицентра вырвалось уже целое облако радиоактивного пара и устремилось вверх, как после ядерного взрыва. Для защиты фюзеляжа мгновенно активировалось силовое поле. В нескольких метрах от поверхности ракетные двигатели погасли, и основание конуса с плеском опустилось в кипящую воду. Подоспевшие буксиры оттащили космический корабль к погрузочной платформе пирса, протянувшегося вдоль кромки моря более чем на сотню миль — это был главный космопорт Утеса Утреннего Света для грузовых операций. Тысячи стартов и посадок ежегодно выбрасывали в окружающую среду раскаленные газы и радиоактивные продукты сгорания. На сотни миль от космопорта ничего не росло, и земля давно превратилась в безжизненную пустыню. Даже море здесь — покрытая постоянной рябью серая вода с тонкой пленкой коричневатой пены — было мертвым.

После установки корабля в док на борт поднялся отряд солдат-мобайлов. Хотя выносливости им немного не хватало, от стандартных особей они отличались большей ловкостью, меньшим размером, и улучшенным слухом и зрением. Их рост в темных доспехах составлял два с половиной метра, природные сенсоры дополнялись электронными датчиками, конечности были усилены механическими приспособлениями, а каждая рука сжимала тот или иной вид оружия. По прямому приказу Утеса Утреннего Солнца они осторожно приблизились к паре захваченных в плен двуногих мобайлов. Не зная, какую угрозу они могли представлять, иммобайл решил принять все меры предосторожности: отсек, где они находились, был надежно защищен силовым полем, и на протяжении всего полета с обломка астероида, у которого был замечен их корабль, за ними велось непрерывное наблюдение. Физически они никак себя не проявили и большую часть времени оставались неподвижными, но их костюмы почти непрерывно испускали непонятные микроволновые сигналы.

При появлении в отсеке солдат оба существа встали в полный рост. Утес Утреннего Света с интересом наблюдал за этим процессом: две ноги у каждого пришельца согнулись посередине и подняли тела. Сохранение равновесия всего на двух конечностях, похоже, не вызывало у них затруднений. Их костюмы снова стали выдавать электромагнитные колебания, следовавшие короткими частыми сериями. Утес Утреннего Света не стал обращать на это внимание и приказал солдатам погрузить обоих чужаков в наземное транспортное средство. При первом же движении солдат более высокое существо воспользовалось своими верхними конечностями, чтобы оттолкнуть клешни, и попыталось проскользнуть мимо охраны. Оно двигалось довольно быстро, но мобайлы были начеку и, подняв извивающегося чужака, понесли его по трапу к поджидавшему транспорту. Второе, более мелкое существо не оказало сопротивления. Их обоих поместили в клетку и накрыли силовым полем.

Утес Утреннего Солнца направил свое транспортное средство по дороге, соединявшей космопорт с главной долиной. Небо, как почти всегда в это время, закрывали низкие темные тучи. На каменную мостовую и металлические сооружения падали потоки теплой воды, смешанной с сажей. По обе стороны от дороги стояли здания из усиленного пластика, защищавшие оборудование от кислотных дождей, между ними сновали большие повозки, доставлявшие необходимые детали и материалы. Ремонтом и обслуживанием техники занимались постоянно сменявшиеся отряды мобайлов. Их жизнь, особенно в окрестностях космопорта, стала значительно короче, чем две тысячи лет назад, у многих от холодных радиационных ожогов появились язвы и трещины на коже; воздействие тяжелых металлов на нервную систему привело к почти постоянной дрожи в конечностях. Ели они из кормушек, наполненных вязкой питательной массой, которую производили на фабриках в сельскохозяйственной части территории. Сенсорные рецепторы постоянно изгибались, поскольку в процессе переработки руды зрение было нарушено раздражающими примесями, попадавшими в воздух.

В горах, за пределами промышленного района, где радиоактивность была намного слабее, все склоны однообразной серо-зеленой патиной покрывали поля. Химические удобрения, повсеместно разбрызгиваемые мобайлами, стимулировали устойчивые урожаи даже на скудной песчаной почве. К настоящему времени на планете уже не осталось никаких дикорастущих видов, вся почва, до последнего клочка, интенсивно обрабатывалась, чтобы прокормить миллиарды мобайлов.

Транспорт с мобайлами чужаков поднялся на серпантин, ведущий к долине Утеса Утреннего Света, где ему предстояло пройти сквозь сильнейшее на планете силовое поле, способное выдержать удары ядерных ракет и лазерных лучей. Капли дождя стекали по искрящейся поверхности и, сбегая вниз, мелкими ручейками струились по отвесному гранитному валу. По утрам солнце все также заглядывало в долину, только теперь его лучи превратились в мрачную серую мглу, просачивающуюся сквозь плотный слой смога. Многочисленные термоядерные реакторы подсвечивали смог зеленовато-желтым сиянием.

Вскоре перед транспортом с чужаками со дна долины поднялся конический утес. К настоящему моменту он стал домом для более чем пятидесяти тысяч иммобайлов и по-прежнему оставался истинным сердцем Утеса Утреннего Солнца, хотя отдельные группирования, связанные потайными линиями, распространились по всей планете. Гора превратилась в единый дом, где каждый иммобайл располагался в центре собственного отсека. Никто из них давно уже не вступал в физический контакт с мобайлами, а нервные рецепторы объединяла единая электронная сеть, обеспечивающая контроль над бесчисленными группами и механическими сегментами территории. Целая батарея мазеров, установленных на вершинах бастионов, распространяла влияние гигантской группы иммобайлов на всю солнечную систему. Ниже уровня пола вся гора была пронизана сетью труб и водоводов. Иммобайлы купались в чистых струях воды, поступающей от расположенных к северу от космопорта опреснителей. Стоки, содержащие отходы жизнедеятельности, сбрасывались в море, а вода с плазмоядрами направлялась в сеть прудов, опоясывающую основание утеса.

Машина поднялась на четырехметровую дамбу между прудами. Пленные чужаки вертикально стояли в своей клетке, и толстые отростки в прозрачных пузырях наверху костюмов были повернуты так, что два глаза смотрели на вылупляющихся мобайлов. Поверхность воды бурлила от десятков тысяч существ, карабкающихся друг на друга. Еще не вызревшие тела местами оставались прозрачными, а вокруг туловища и конечностей комковатым студнем пузырились скопления базовых клеток. Производство базовых клеток было налажено в северной части долины, откуда они вместе с водой по широким трубам поступали в каждый из прудов. По краям прудов мобайлы помогали только что созданным существам выбраться на берег и прикрепляли к их нервным рецепторам релейные блоки, чтобы Утес Утреннего Света заполнил их мозг своими командами и инструкциями. Вокруг прудов на залитой бетоном площадке мобайлы выстраивались ровными шеренгами и грузились на транспорты, чтобы отправиться к месту назначения. Территории Утеса Утреннего Света ежедневно пополнялись миллионом новых мобайлов.

В основании утеса в стене из камня и бетона открылись высокие ворота, и транспорт вкатился внутрь. Здесь находилась основная исследовательская база, где группы иммобайлов создали оснащенные приборами лаборатории для любых научных изысканий. Чужаков поместили в отсек для химического анализа и поместили в герметичную камеру с замкнутым циклом рециркуляции воздуха. Силовые поля, установленные вокруг, могли выдержать взрывы мощностью в несколько мегатонн.

Камера представляла собой широкое прямоугольное помещение длиной около пятидесяти метров со стенами из прочнейшего пластика и полностью изолированное. Внутри было установлено множество приборов, начиная с обычного сканера, определявшего внешний вид существ, до анализаторов, способных оценить клеточную структуру вплоть до отдельных молекул. Кроме того, там находились прозрачные кубические отсеки со стороной в три метра, куда объект помещался в перерывах между исследованиями. В отсеке имелась вода, различные продукты и сосуды для экскрементов. Постоянное освещение соответствовало солнечному спектру.

Одна стена камеры была сделана из пластины прозрачного кристалла. Перед ней в емкостях с темной водой расположились три иммобайла, непрерывно орошаемые мелкими брызгами. Рядом с каждым из них устроился кормящий мобайл. Они должны были наблюдать за процессом исследования собственными глазами.

Утес Утреннего Света наклонил свои нервные рецепторы, чтобы рассмотреть введенных в лабораторию чужаков. Процесс оказался взаимным. Чужаки своей прыгающей походкой подошли вплотную к кристаллической стене и уставились на иммобайлов.

В первую очередь Утес Утреннего Света хотел установить с чужаками нейронный интерфейс, чтобы определить, какую угрозу он представляют для праймов. Для этого необходимо было изучить природу их нервных рецепторов. После чего можно было бы создать искусственный блок и управлять ими напрямую, как и миллионами обычных мобайлов, захваченных на чужих территориях праймов. И надо выкачать все воспоминания, чтобы узнать, с чем придется иметь дело.

В исследовательской камере, кроме чужаков, находились еще восемь вооруженных солдат-мобайлов и восемь обычных мобайлов. Солдатам было приказано постоянно держать чужаков на прицеле, а мобайлы тем временем начали подсоединять датчики. Чужаки оказали сопротивление, а из их костюмов снова стали поступать электромагнитные колебания. Утес Утреннего Света, используя ту же частоту, приказал им успокоиться, но никакой реакции не последовало.

Сенсорные датчики, несмотря на сильные помехи, смогли определить структуру костюмов чужаков — гибкий многослойный полимер, содержащий сеть нитей для поддержания постоянной температуры. Внутри прозрачных пузырей содержалась азотно-кислородная смесь, постоянно обновляющаяся при помощи странных небольших устройств. Самым интересным оказалось наличие сложных электронных схем, занимающих почти всю поверхность, что свидетельствовало о множестве различных компонентов. Утес Утреннего Света никак не мог понять, зачем в обычном скафандре напичкано столько электроники.

Он приказал мобайлам снять костюмы с чужаков. По его указанию они применили режущие инструменты и разделили скафандры на части. Чужаки начали издавать странные звуки. После взлома прозрачных шлемов эти звуки стали настолько громкими, что мобайлы были вынуждены отвернуть свои сенсоры в стороны. Шум исходил из отверстий на широких верхних отростках, которые то открывались, то закрывались. Кроме того, чужаки испускали сильный запах, вызывавший у мобайлов дрожь. На случай химической атаки был поспешно проведен анализ воздуха. Сенсоры показали присутствие странных нитратов, не представляющих опасности. Утес Утреннего Света приступил к изучению внешнего вида пришельцев. Подобные странности не могло объяснить даже их инопланетное происхождение: существа были покрыты белорозовой кожей, под которой виднелись голубоватые линии. Из кожного покрова в произвольном порядке торчали тонкие волокна, варьировавшиеся по цвету от коричневого до белого. Такие же волокна, но более густые, имелись на макушках их сенсорных отростков, а также покрывали чуть меньшие по размерам участки между ногами. У одного существа пучки волокон торчали и в месте соединения рук с туловищем, и на верхней части корпуса, а у второго таких особенностей не было. В физическом отношении существа отличались друг от друга; у одной особи имелись странные выпуклости, свисавшие наподобие незаполненных мешочков, а у более крупного существа между ногами имелся дряблый отросток с двумя мелкими припухлостями. Утес Утреннего Света не нашел этим особенностям никакого практического применения.

В тех местах, где применялись режущие инструменты, из-под кожи у обоих чужаков выступила красная жидкость. Меньшая особь почему-то перестала пользоваться ногами и повисла между солдатами, а более крупная начала сильно дрожать и не переставала испускать громкие звуки, а потом из нижнего отростка выпустила струю желтой жидкости.

Мобайлы собрали с пола камеры образцы красной и желтой жидкости. Чужака, отказавшегося стоять, положили под большой сканер. Перед Утесом Утреннего Света предстала чрезвычайно сложная картина: изнутри пришельцы были буквально напичканы разнообразными органами. С легкими, сердцем и желудком все было ясно, но назначение остальных частей оставалось загадкой. В строении скелета тоже обнаружились странности — некоторые части туловища были абсолютно незащищены, а вот система соединений была весьма интересной. Мозг, как ни странно, располагался внутри сенсорного отростка. Утес Утреннего Света изменил фокусировку сканера, чтобы проследить нервные цепочки до принимающей мембраны, но, как ни приглядывался, ни одной не обнаружил. Основная масса нервов от мозга шла вдоль толстой сегментированной кости внутри туловища, но по пути нервы разветвлялись, пронизывая мышцы и кожу. Неужели весь кожный покров играл роль нервного рецептора? Затем он заметил нити органических проводников, вживленных в кожу и соединенных с нервными окончаниями, особенно в области пятиконечного захвата на конце руки. Тогда Утес Утреннего Света стал более тщательно изучать мозг и нашел несколько мелких электронных компонентов в самой нижней его части. От устройств отходили тонкие волокна, соединявшиеся с основным нервным стволом.

Неподвижную особь сняли с платформы сканера и на ее место положили активное существо. Солдатам пришлось удерживать чужака под объемными датчиками. Там, где под кожей не было костей, тело при контактах с пробниками прогибалось внутрь. При возрастании давления пробников чужак снова начал производить шум в виде громких высокочастотных последовательностей. Утес Утреннего Света отодвинул пробник, затем снова его опустил. Чужак снова отреагировал звуками. Зависимость была очевидной, но Утес Утреннего Света не мог ее объяснить.

У более крупной особи имелась похожая сеть проводников, и в теле также обнаружилось несколько электронных устройств. Утес Утреннего Света помнил о слиянии чужаков-праймов с машинами: они преследовали цель усилить физические функции. Здесь же никакой определенной цели не наблюдалось. Устройства соединялись с мозгом, но и только, они не были частью цепочки.

Затруднения Утеса Утреннего Света объяснялись его недостаточным знакомством с микроэлектроникой. Он производил простейшие процессоры, помогавшие руководить технологическими процессами производства, но любой сложный механизм управлялся мысленными приказами, передаваемыми через нервные рецепторы. Автоматизация не стала приоритетной задачей, и семьдесят процентов мыслительных способностей занимал контроль, начиная с движения транспортных средств и заканчивая регулированием потоков плазмы в термоядерных реакторах. Наибольшую сложность представляло собой управление ракетами на космических кораблях, где иммобайлы присутствовать не могли. В этих случаях использовались процессоры с гибким алгоритмом инструкций, задаваемым до запуска. В остальных случаях всем управлял Утес Утреннего Света. Машины служили праймам, и иначе быть не могло.

Он приказал солдатам отпустить чужака. Приборы для анализа процессоров в телах пришельцев у него имелись, но все они находились в физической лаборатории. Мобайлам были выданы соответствующие инструкции: начался демонтаж необходимых узлов для их последующей установки в камере. Тем временем мобайлы начали извлекать все процессоры из скафандров, а Утес Утреннего Света продолжил наблюдать за чужаками.

Солдаты развели чужаков по загонам. Более крупный согнул ноги, так что оказался на полу. Он долго стучал своими клешнями в стену, разделявшую два отсека. Меньшее по размеру существо лежало неподвижно, все еще выделяя красную жидкость. Каждые несколько минут чужак снова и снова испускал звуки. Затем его широкий отросток повернулся в сторону трех мобайлов Утеса Утреннего Света, руки поднялись и стали описывать какие-то контуры. Так продолжалось несколько минут, затем чужак опустил их на согнутые ноги. Верхний отросток без видимой причины продолжал поворачиваться из стороны в сторону. Наконец чужак начал исследовать образцы пищи. Пятиконечные клещи отломили несколько крошек и поднесли к двойному отверстию в передней части сенсора.

Утес Утреннего Света решил, что внутри небольшой полости находится орган обоняния. Часть крошек была сразу брошена на пол, остальные чужак поднес к большему отверстию, откуда высунулась полоска влажной плоти и поочередно дотронулась до каждого кусочка: все они также посыпались на пол. После этого пришелец обратился к пластиковому цилиндру с дистиллированной водой — он погрузил в него клешню, а затем засунул один сегмент в свое большое отверстие. Некоторое время он стоял неподвижно, потом взял цилиндр и вылил в это отверстие примерно половину жидкости.

Тем временем завершился анализ красного вещества. Как и полагал Утес Утреннего Света, это был питательный раствор с высоким содержанием протеина и кислорода. Желтая жидкость, похоже, являлась продуктом выделения.

Через час второй чужак пошевелился. Первый немедленно отреагировал: он проворно подобрался к разделительной стене и начал производить короткие громкие шумы. Меньшая особь ответила долгим однотонным звуком. Потом это существо распрямило клешню и прижало ее к длинному разрезу на боку, откуда все еще вытекала красная жидкость.

Утес Утреннего Света задумался, не слишком ли это серьезное повреждение для чужака — у прайма подобная рана бы быстро закрылась и заросла плотью. С чужаком же ничего подобного не происходило, только красная жидкость на полу начала трансформироваться — сначала загустела, а потом кристаллизовалась в темные хлопья. На функцию восстановления это не очень-то походило.

Меньшая особь, держа тело параллельно полу, на всех четырех конечностях подобралась к цилиндру с водой. Некоторое количество жидкости было влито внутрь, а затем существо опустилось на пол, расслабив конечности.

Доставили оборудование для анализа процессоров, и мобайлы Утеса Утреннего Света начали его устанавливать. Спустя еще несколько часов приборы были включены, и под усилитель резонансного поля положили первое устройство. Утес Утреннего Света поразился сложности прибора, работавшего на предельной частоте усилителя: в трехмерную квантовую сетку были помещены миллионы узлов, а волокна пропускали по одному электрону. Производительность такого устройства должна быть колоссальной, его одного было бы достаточно, чтобы управлять целым ракетным залпом.

Утесу Утреннего Света было трудно удержать в мозгу всю схему целиком — ему потребовались усилия целого десятка иммобайлов, и уже одного этого было достаточно, чтобы вызвать беспокойство: для изготовления подобных устройств чужаки должны были обладать высокими технологиями. Его заинтересовала причина, побудившая их это сделать. Для сохранения неизменного состояния полимера требовалась высочайшая степень регулировки, и мозг чужака, по всей видимости, был для этого недостаточно мощным.

В другой части гигантского строения, в мастерской электроники, уже началась разработка адаптера, который помог бы определить возможности процессора чужаков. В нем имелось несколько оптических интерфейсных точек, и требовалось только преобразовать выходной сигнал в последовательность нервных импульсов.

Все это, однако, как бы ни было интересно, не давало иммобайлу возможности подключиться к мозгу чужаков. Информация о теле пришельца и его нервной системе осталась в памяти иммобайла и постоянно изучалась и анализировалась. Естественного пути подключения к мозгу он не видел. Учитывая это, а также очевидный недостаток умственных способностей пришельцев (отсутствие контроля над скафандрами), Утес Утреннего Света стал размышлять о кастовой структуре чужаков и положении в ней данных мобайлов. Они вполне могут оказаться еще менее разумными существами, чем его собственные мобайлы, хотя против этого говорят одинаковые размеры мозга, да и устройство клешней свидетельствует о высокой способности применения инструментов, а на это тоже требуется немалая сообразительность.

Он был вынужден признать, что эти чужаки казались парадоксальными во многих отношениях.

Тем не менее ему было необходимо установить прямой контроль над мозгом чужаков через единственное обнаруженное соединение, так что вариантов было не слишком много. Меньшая особь была явно сильно повреждена, и ее потеря стала неизбежной. Утес Утреннего Света решил испытать электронные процессоры, подключенные к нервной системе; если он сумеет как-то к ним подключиться, он получит доступ к мозгу чужака.

Два солдата перенесли меньшего чужака на стол под специальный сканер. При помощи зажимов тело закрепили, лишив возможности двигаться. Из открытого отверстия чужака раздались пронзительные звуки. Второй пришелец не переставал колотить клешнями в стену загона и тоже производил много шума.

Сканер направили на верхнюю часть тела пришельца, все необходимое оборудование разместили вокруг. Мобайл при помощи небольшого тонкого резака начал рассекать промежуточные ткани. Звуки, испускаемые подопытным чужаком, заметно усилились. Из разрезов брызнула красная жидкость. В памяти Утеса Утреннего Света имелась полная трехмерная схема внутреннего устройства чужаков, в том числе и перекачивающего жидкость органа, но он не мог ожидать, что в замкнутой системе окажется такое сильное давление. Мало того что резак полностью покрылся красной жидкостью, она брызнула и на кожу мобайла — к тому жеоказалась слишком горячей. Мобайл был вынужден прервать работу и встать под душ, чтобы ее смыть. Продолжать операцию подошел другой мобайл.

Звуки, испускаемые чужаком на столе, изменились. Теперь из постоянно открытого отверстия вырывался хрип, похожий на треск старого дерева. Тело в зажимах сильно напряглось. Из разрезов постоянно выплескивалась красная жидкость. Сканер зафиксировал серии импульсов между электронными компонентами. Затем все прекратилось. В следующее мгновение закончилась и циркуляция жидкости, а потом и электрическая активность мозга сошла на нет.

Утес Утреннего Света приказал мобайлу продолжать процесс резания. Без потоков красной жидкости было намного легче углубляться внутрь и очищать толстую связку нервных волокон. В разрез ввели микроманипулятор, а затем осторожно вытащили устройства, оборвав невероятно тонкие и хрупкие нити, соединявшие их с нервными узлами.

Устройства поочередно подвергли тщательному анализу. Три прибора выводили нервные импульсы в сложную органическую схему, вживленную в кожу чужака-мобайла. В одном обнаружился очень маломощный электромагнитный радиопередатчик. Находка обрадовала Утеса Утреннего Света — с его помощью можно отказаться от прямого контакта с мозгом оставшегося чужака. В последнем устройстве заключалась странная кристаллическая решетка искусственного происхождения, обладающая электропроводностью, и подсоединенный к ней процессор. Иммобайлу потребовалось немало времени, чтобы догадаться о его назначении. Оказалось, что кристалл был хранилищем, усложненной версией ячеек, используемых им для записи команд при запусках ракет. В данном случае его емкость была невероятно большой: там могло храниться почти столько же информации, как в мозгу самого иммобайла. К несчастью, хранилище было абсолютно пустым. Чужой мобайл, умирая, вероятно, уничтожил информацию.

Появился адаптер. Утес Утреннего Света быстро подсоединился к процессору радиопередатчика и подал питание на миниатюрное устройство. В мозг хлынул поток бинарных импульсов. При помощи собственной стандартной программы для управления процессорами он направил в них эти последовательности, одновременно модифицируя процессоры для обработки новых математических комбинаций. Цепочки чисел не имели для него никакого смысла, но он смог определить источник их происхождения. Он стал запускать их обратно и следить за результатами. В большинстве случаев ничего не происходило, но один из сегментов частично активировал процессор. После долгих усилий он составил приблизительную последовательность контролирующих инструкций. Похоже, что в процессор было заложено множество вариантов работы. В конце концов иммобайлу удалось включить приемо-передающее устройство, и перед ним открылся полуактивный ряд возможных последовательностей. Методом проб и ошибок Утес Утреннего Света научился переключать потоки в режим трансляции. Несмотря на невероятную сложность и длину секвенций, их элегантная логика и сложность устройства вызвали у иммобайла неподдельное восхищение.

При помощи другого адаптера он подключился ко второму процессору. В нем оказалось еще больше функций. И снова Утес Утреннего Света терпеливо перебирал различные комбинации, чтобы активировать устройство. Спустя некоторое время он был вознагражден потоком информации на выходе. Простейшая секвенция вызывала устойчивый сигнал, повторяющийся пятьсот раз в секунду. Переход к другим функциям изменял временные характеристики сигнала, но остальные параметры оставались постоянными.

Иммобайл отключил дополнительные функции и надолго сосредоточился на основном сигнале, стараясь отгадать, что бы это могло быть. Он составил еще одну мысленную программу, обращающуюся ко всем предполагаемым форматам, и в результате получил простой куб из двенадцати миллиардов конкретных элементов. К этому моменту к работе над разгадкой электроники чужаков и употребляемого ими бинарного кода подключилось уже больше тысячи иммобайлов. За всю историю своего существования он еще не направлял столь мощные ресурсы на решение единственной проблемы. Утес Утреннего Света подключил первую дополнительную функцию и был вознагражден цепочкой символов, появившихся в кубе.

Оставшийся в живых чужак-мобайл затих, неподвижно лежа на полу загона. В процессе подбора секвенций трансляции одна из них заставила его вздрогнуть и приподнять широкий верхний отросток. Аппаратура камеры зафиксировала ответ из его приемо-передающего устройства, и процессор, подключенный через адаптер к Утесу Утреннего Света, автоматически принял его. Чужак поднялся и стал рассматривать оборудование, с которым работали мобайлы. Он снова выдал какой-то шум, а потом повернулся к иммобайлам. Его процессор воспроизвел длинную бинарную последовательность, длившуюся несколько миллисекунд. В процессоре Утеса Утреннего Света внезапно активировалось несколько функций, какие-то соединительные узлы открылись, другие, наоборот, стали закрываться. Иммобайл беспомощно смотрел, как в итоге процессор полностью отключился. Все первичные квантовые нити оказались заблокированными. Хуже того, используемая бинарная секвенция была слишком короткой, чтобы ее расшифровать. Отменить эту функцию он не мог.

Чужак в загоне повернулся к сидевшим перед кристаллической стеной иммобайлам, вытянул одну руку и поднял средний сегмент своей клешни. Утес Утреннего Света, несмотря на колоссальное различие между расами, увидев его жест, распознал в нем презрительный вызов. Он воспроизвел последовательность импульсов, заставившую чужака встать. Но реакции не последовало.

Внутри куба, оставшегося в памяти иммобайла, при переключении функций появлялись все новые символы. Хорошо хоть этот сектор сигнал чужака не затронул. Но без знания символов Утес Утреннего Света не мог осуществить трансляцию. Его шансы на установление связи с чужаком значительно уменьшились.

Осталось только два источника информации о чужаках-мобайлах и о том, что происходит за пределами звездной системы праймов: мозг пришельца и его электронное хранилище. Утес Утреннего Света не сомневался, что чужак будет препятствовать любым попыткам извлечь информацию из его мозга. А меньшее существо и вовсе уничтожило все данные, как только осознало, что происходит. Логично предположить, что в их хранилищах содержатся ценные сведения.

Солдат-мобайл поднял руку и прострелил широкий верхний отросток чужака высокоскоростным кинетическим снарядом. Красная жидкость, липкая масса мозга и осколки костей разлетелись по всему загону, забрызгав прозрачные стены.

Под специализированный сканер уложили второго мертвого чужака. Зажимы зафиксировали тело, и Утес Утреннего Света проверил электронные устройства у основания мозга. Они не пострадали, выстрел солдата оказался точным. Мобайлы начали операцию извлечения устройств.

На этот раз устройство хранения информации было полным.

Предварительное исследование показало, что доступ к информации защищен еще более надежно, чем активация процессора трансляции.

Миниатюрное устройство доставили в лабораторию электроники и поместили в детектор квантового интерфейса. На чтение информации блок за блоком ушло много времени, но через несколько недель весь пакет был внедрен в память Утеса Утреннего Света.

Одновременно с чтением проводились эксперименты с опустошенным хранилищем меньшего чужака. Конечная цель была довольно проста: нервные импульсы от органов восприятия чужака трансформировались в бинарную последовательность, компоновались при помощи особых алгоритмов и вводились в устройство хранения. Таким образом записывалось все, что испытывал чужак.

Утес Утреннего Света составил мысленную детальную программу, которая отменяла процессы сжатия и трансформирования и возвращала информацию в аналоговую последовательность нервных импульсов. Он применил ее к полученной от чужака информации, а результирующий поток направил в мозг одного из иммобайлов. На случай осложнений и в предотвращение возможного заражения всей группы мыслями чужака иммобайл был надежно изолирован целой серией барьеров.

Дадли Боуз забился в руках вооруженных монстров. Мерцающее лезвие уперлось в его скафандр и рассекло плайпластик вместе с его правой ягодицей. Резак стал опускаться, оставляя на теле огненную полосу. Больно. БОЛЬНО!!!

Неизвестный нервный импульс с яростью опаляющей молнии прошил пятьдесят тысяч соединенных между собой мозгов, и Утес Утреннего Света испытал неудержимое желание запрокинуть голову и завопить. Ощущение голых скользких конечностей монстров, срывающих скафандр и наносящих жестокие раны на ногах и животе, повергло в шок всю группу иммобайлов. Хотелось бежать, но ноги отказывались повиноваться. Воспоминание мелькнуло в сознании и отодвинулось в прошлое. Система безопасности уменьшила интенсивность импульсов, поступающих к основной группе. Жаберные пластины Утеса Утреннего Света затрепетали в судорожном вздохе. Миллиарды замерших мобайлов очнулись и возобновили работу. На орбите над домашним миром праймов его корабли вернулись на заданный курс, промышленные механизмы, вгрызающиеся в астероид, устранили перебои в перерабатывающих модулях.

Боль. Какое странное понятие. Мобайлы и иммобайлы праймов имели примитивные тактильные ощущения, предупреждающие о прикосновении или давлении. А здесь… Это физическое предупреждение на уровне, исключающем рациональность.

Но в этом есть свой смысл. Человеческая природа основана на индивидуальности. И, как это ни странно, у них нет деления на касту мобайлов и касту иммобайлов. Это цивилизация миллиардов разумных сущностей, и все в состоянии легкого конфликта между собой. Иногда и не слишком легкого.

>память<

Абсолютный идиотизм университетского департамента. Каждый месяц Дадли проводил — тратил попусту — часы своего драгоценного времени на встречи, цель которых заключалась единственно в поддержке бюрократии и собственного статус-кво. Его факультет всегда недооценивали, всегда ограничивали в финансах, им всегда пренебрегали ради более крупных подразделений. Ублюдки.

>объяснить<

Потому что это целесообразно. Потому что корни этих знаний растут из самого начала человеческой эры. Это чистая наука, движимая не алчностью, а благородством.

>мотивация не ясна / память<

Ректор наконец заговорил.

>вокализация / чужаки общаются при помощи звуков / собственная память<

— Будьте вы прокляты! — закричал чужак Боуз, когда обнаженную Эммануэль Вербеке пристегнули к лабораторному столу и из ее сонной артерии начала толчками выплескиваться кровь. — Подавитесь своим дерьмом, мерзавцы! Мы превратим вас в радиоактивную пыль и убьем ваших еще не родившихся детей! Мы сотрем память о вас из этой Вселенной. Даже Бог не вспомнит о вашем существовании!

>бог / человеческий союзник / память<

Рукописные книги, сотни и тысячи книг, повторяющих несколько древних священных текстов. Легенды о зарождении Вселенной, о посещении домашнего мира людей сегментом Творца, обещавшим вечное блаженство. Вечное блаженство в разных формах для разных сообществ. Божественная мифология, в которую ученый Дадли Боуз не верил. Как и в лесных эльфов, которые оказались реальными. Сильфены. Какая ирония.

>еще чужаки / классификация / память<

Сотни миров с десятками тысяч не наделенных разумом чужаков. Несколько обладающих интеллектом рас, обнаруженных в процессе экспансии Содружества. Их статус — союзники или враги — так и не определен. И один мир без живых существ, планета РИ.

>РИ / человеческий иммобайл / объяснить<

Это не иммобайл. Это продукт эволюции сложнейших программ. Искусственный разум.

>человеческая мысль трансформирована в РИ / функция иммобайла / подтвердить<

Нет, ничего похожего на вас. Некоторые люди, если они не хотят омолаживаться, не хотят больше жить, загружают свои воспоминания в РИ.

>парадокс / объяснить<

Не могу. И никогда не мог понять. Все люди разные, у каждого из нас различные убеждения.

>участие РИ в космическом полете / память<

Отдаленное мелькание сливающихся воедино новостных заголовков. Споры политиков о финансировании полета. Интервью Найджела Шелдона. Заявление вице-президента Элейн Дой о поддержке РИ, о желании изучить природу барьеров. Ничем не подтвержденное, поскольку РИ не общается с отдельными личностями — по крайней мере, с Дадли Боузом.

>уточнение статуса / приобщение к полету / память<

Один момент обнаружения окутывания поднял его из обыденности на вершину славы. Триумф, за которым последовали месяцы жесточайшей борьбы за место в экипаже «Второго шанса». Удивление собственной решимости и способностям к бессовестным интригам.

>участие праймов-чужаков / объяснить<

Никогда о них не слышал. Никогда не слышал о вас, пока не рухнул барьер. Мы осуществляли исследовательскую миссию. Только с научными целями.

>сообщение от Утеса Утреннего Света-17735 / объяснить<

Это ошибка, на борту «Второго шанса» не было никаких чужаков.

>парадокс / объяснить<

На борту корабля не было чужаков. Гисрадар показал, что барьер вокруг звезды остался на месте.

>конструкция барьера / память<

Отсутствует. Барьеры стояли еще в то время, когда люди не выходили в космос. Барьер создан не людьми.

>человеческое содружество / память<

Сотни миров, соединенные между собой червоточинами. Миры земли, воды и воздуха, теплые миры с чистым свободным небом. Миры, способные поддерживать жизнь праймов. Если только они будут доступны праймам, все конфликты между иммобайлами, касающиеся территорий, немедленно прекратятся.

>червоточины / память<

Пространственно-временные искажения, сокращающие расстояние до нуля. Могут быть большими и малыми. Идеальный способ передвижения. Идеальный метод общения; группы иммобайлов на разных планетах и в разных солнечных системах, и никаких искажений и задержек. С червоточинами Утес Утреннего Света сможет распространиться по всей Галактике, и отдельные группы займут все звездные системы. Он никогда не умрет, никогда не уступит своего превосходства.

>конструкция червоточин / объяснить<

Технические детали создания экзотической материи мне неизвестны, но есть базовые формулы.

>расположение Содружества / память<

В глубине разума того, что осталось от астронома Гралмондского университета Дадли Боуза, название, спектральный тип и координаты каждой из звезд Содружества сияли драгоценными самоцветами.

Глава 19

Слишком близкая звезда класса G1, сияющая с бледного выгоревшего неба, безжалостно поднимала температуру воздуха вдоль всего девяностомильного Венецианского Побережья. Не помогало даже то, что этот красивый островной город располагался лишь чуть южнее северного полярного региона Анаконы и планета еще только приближалась к середине лета. Сочетание географических и календарных факторов обеспечивало городу шестнадцать часов интенсивного солнечного света ежедневно. Конечно, в разгар зимы все меняется, и солнце показывается всего на шесть часов в сутки. Но даже и тогда климат здесь напоминает условия средиземноморского побережья Земли. Близость Анаконы к местному солнцу привела к тому, что область планеты между пятидесятыми южной и северной параллелями, представлявшая собой каменистую пустыню, оставалась незаселенной.

Из космоса Анакона, словно газовый гигант, казалась симметрично опоясанной широкой песчаной полосой кофейного цвета, окаймленной черными и красновато-коричневыми горными массивами. Среди планетологов Содружества этот мир вызвал длительные и бурные споры о влиянии климата на топографию и причудах тектонических процессов. Симметричной была не только центральная область планеты. За пределами горных массивов с севера и юга под яркими лучами солнца сверкали васильковые воды кольцевых морей. В обеих полярных зонах имелись обширные континенты, хотя южный несколько уступал в размерах, и их береговые линии разительно отличались друг от друга. Зато оба континента могли похвастаться обильной изумрудной растительностью тропических лесов и лугов, процветающих в теплом и влажном климате. Над обоими морями поднимались длинные полосы белоснежных облаков, завивающихся спиралями вокруг полюсов.

За близость к морю Венецианское Побережье расплачивалось невероятно высокой влажностью. В середине дня сиеста прогоняла с улиц и туристов, и местных жителей. Все магазины закрывались на четыре-пять часов и вновь распахивали двери только ближе к вечеру, когда низкое золотистое солнце немного смягчало свой натиск. Люди надолго скрывались в тенистых двориках и парках, расположенных в центре каждого квартала. Независимо от времени суток продолжала работать только монорельсовая дорога, соединяющая все районы узкого и длинного города, растянувшегося на девяносто пять миль. Даже местные гондолы, водные такси и остальные мелкие суда на это время оставались у причалов, пока их экипажи отдыхали в ближайших барах.

Именно это ежедневное и продолжительное безлюдье доставляло Пауле Мио самое большое огорчение. В условиях бурной активности и в многолюдных толпах прохожих вести непрерывную слежку было бы намного легче. Здесь же им приходилось подолгу просиживать за едой или выпивкой на открытых террасах ближайших кафе и ресторанов. Занятие не самое тяжелое, но вызывающее у Паулы сильное раздражение. Долгие часы бездеятельности могли привести к нежелательной небрежности.

Объектом их наблюдения была галерея Нистол, большое трехэтажное здание, выходящее на канал в районе Чезана. Галерея специализировалась на электрокинетическом искусстве — механизмах с сотнями, а то и тысячами движущихся деталей. Паула прошлась по виртуальным залам каталога галереи, имевшегося в ВСО, и, как большинство далеких от искусства людей, удивилась поразительному и бессмысленному слиянию машиностроения и искусства. Некоторые экспонаты напоминали движущиеся скульптуры животных, чужаков и мифических персонажей, в которых микроскопические шестерни и поршни дерзко имитировали биологические органы. Другие сооружения и вовсе были хаотическими нагромождениями механических компонентов, собранными, казалось, без всякого порядка, но они с нелепой элегантностью жужжали, вращались, вибрировали и подпрыгивали. Еще один вид экспонатов напоминал различные варианты цепочек домино, где костяшки заменялись огнем, водой, воздухом, резиной, протоплазмой и деталями бытовых и промышленных машин. Все они воздействовали друг на друга, активировали следующие участки, а потом каким-то образом восстанавливали прежнее положение, словно детали вечного двигателя.

Галерея была отличным прикрытием для ее владельца, мистера Валтара Ригина, чьей дополнительной специальностью являлась подпольная торговля оружием. Прежде всего, Венецианское Побережье было не тем городом, где обычно процветала подобная деятельность. Здесь не имелось другой индустрии, кроме рыболовства и туризма. С самого начала, при заселении мира в 2200 году, не было даже общего плана развития, ни стремления подражать древним живописным центрам Земли, ни динамичного рвения новых городов второй зоны космоса, боровшихся за финансирование и внимание предпринимателей. Здесь все начиналось с мечты и молитвы. Первые постройки поднялись на песчаной косе Прато, примерно в центре пятисотмильной полосы заболоченного берега континента Калитри, защищенной от моря разбросанными вдоль побережья мелкими островками. Местный морской пейзаж привлек внимание нескольких итальянских семейств, которым уже наскучила жизнь в новой столице планеты Сан-Марино. В прибрежных водах в изобилии водилась съедобная рыба, вполне удовлетворяющая требованиям итальянской кухни. На косе поселились несколько семей из старой Венеции, так что гондолы и яхты появились здесь с самого начала.

Огромные землечерпалки, выписанные из доков Вероны, прорыли основные фарватеры для рыболовецких судов, а затем начали строить мелкую сеть каналов вокруг Прато. На поднятых участках земли стали возводиться крупные здания, к которым тоже подводились небольшие каналы. Вот тогда местные обитатели оценили потенциал своих владений. Небольшая коса была расширена за счет осушения прилегающих с востока и запада болот. Через пару лет Прато превратился в сильно вытянутый остров, отделенный от бывших болот широкой чистой лагуной, которую пересекала единственная дамба с железнодорожными путями. Так создавался первоначальный облик.

Землечерпалки и строительные роботы не прекращали работу на протяжении следующих ста восьмидесяти лет. Длинный остров не раз менял очертания, повторяя контуры побережья, а с обеих сторон к нему пристраивались все новые районы. Архитекторы, дизайнеры и художники, в согласии с требованиями муниципалитета, оформляли здания и улицы в итальянском стиле, сохраняя индивидуальные особенности стоящего на воде города. Со временем среди Великих Семейств, Межзвездных Династий и просто богатых людей стало модно иметь виллу в Венецианском Побережье. А близлежащие острова, исчислявшиеся сотнями, превратились в роскошные поместья.

Район Чезана, где располагалась галерея Нистол, находился в двадцати милях, или трех перегонах монорельса, к востоку от Прато. За четыре дня Паула выучила все его улицы и каналы, все площади, мосты и крытые галереи. От ее отеля до ближайшей станции монорельса было семь с половиной минут ходьбы через пять мостов — три каменных, один деревянный и один металлический. До галереи Нистол — четыре с половиной минуты и три моста, а до местного полицейского участка — всего две минуты и четыре моста. В Венецианское Побережье она прибыла в сопровождении восьми офицеров из своего отдела, еще пять полицейских были переданы в ее распоряжение местным отделом, и отряд из тридцати штурмовиков ждал ее команды. Кроме того, сам министр внутренних дел Анаконы прикомандировал к ее группе двенадцать детективов, оказывающих неоценимую помощь в местных лабиринтах узких улочек и водных путей. Все это свидетельствовало об огромном значении Планетарного Агентства Безопасности Содружества, негласном спутнике Космического Агентства Содружества.

После запуска новых кораблей-разведчиков к Паре Дайсона общественное внимание сосредоточилось в основном на Космическом Агентстве, тогда как Планетарное Агентство Безопасности теперь получало уже пятьдесят два процента от общего бюджета. Элейн Дой, набравшая на всеобщих выборах всего пятьдесят восемь процентов голосов, с необъяснимым упорством направляла на поддержку нового Агентства все новые и новые фонды. В новостных шоу уже не раз высказывались мнения о том, что непомерно раздутые организации вскоре приведут к повышению налогов.

Усиленное финансирование должно было бы облегчить процесс реорганизации для Паулы, но ей все это очень не нравилось. Агентство уже не было тем Управлением, куда она поступила на службу, хотя теперь она получила больше средств и больше сотрудников. В число сотрудников, к несчастью, вошел и Алик Хоган, новый заместитель, переведенный по приказу Колумбия из юридического отдела. Если порода политиков-карьеристов действительно существовала, то Хоган был ее ярким представителем. Его постоянные запросы полных отчетов от всех дознавателей и требования выполнения всех процедур согласно букве закона вызвали в парижском отделе сильнейшее негодование. Хоган очень слабо разбирался в тонкостях сыска, зато прекрасно умел наблюдать за всеми исподтишка.

В последние несколько месяцев Паула была близка к тому, чтобы признать себя консерватором просто в силу своего возраста и согласиться, что перемены ненавистны ей именно по этой причине, что она не принимает происходящих в мире изменений. Но она всегда считала себя реалистом. Силам правопорядка приходилось идти в ногу с обществом, которое они должны были защищать. Скорее всего, ее раздражало именно усиление политического контроля. После того как она заслужила право работать почти автономно, Пауле претила сама идея вновь соблюдать общие правила отчетности.

— Как и всем остальным.

— Извини? — переспросил Тарло.

Паула чуть раздраженно улыбнулась своему помощнику; она и не заметила, что заговорила вслух.

— Ничего. Просто мысли вслух.

— Да, конечно, — сказал Тарло и вернулся к меню.

Паула наконец по достоинству оценила его калифорнийскую внешность. Тарло превосходно вписывался в стиль жизни Венецианского Побережья. Сейчас они вдвоем сидели под широким навесом кафе на набережной канала Клейд. В двухстах ярдах, на противоположном берегу, виднелась задняя сторона галереи Нистол. Отвесная стена из красного кирпича поднималась над безмятежной гладью воды. Единственная дверь виднелась на нижнем этаже, примерно на ярд выше черной линии прилива; с обеих сторон стояли причальные столбики, когда-то покрашенные в бело-голубую полоску, а теперь совершенно выгоревшие. Широкие, обрамленные камнем окна отмечали второй и третий этажи, а выше нависала черепичная крыша. Под самыми желобами висела гигантская гирлянда полуорганических листьев, улавливающих влагу, как будто из-под стропил выросла огромная лиана. Венецианское Побережье страдало от недостатка пресной воды, поскольку глубокие скважины, пробуренные в каждом квартале, уже не обеспечивали потребности многочисленных жителей.

Паула выбрала себе место лицом к галерее, а Тарло расположился справа от нее и наблюдал за каналом. Казалось, что белая бейсболка и оранжевая с черным льняная рубашка надежно защищают его от жары. Паула, прежде чем сесть, сняла пиджак и повесила его на спинку стула, но белая блузка местами уже прилипла к коже. Даже голове было жарко, и она чувствовала, что над бровями выступила испарина, но не решалась ее стереть. Официант с усмешкой поглядывал на них из дверей кафе. Вскоре он понял, что они не намерены уходить, и неторопливо подошел к столику.

— Uno aqua minerale… — заговорила Паула.

Официант сочувственно вздохнул.

— Газированную?

— О! Без газа, охлажденную и со льдом.

Официанты Венецианского Побережья, как правило, с пренебрежением относились к тем, кто не освоил хотя бы начатков итальянского языка.

Тарло заказал безалкогольное пиво и копченые орешки.

Официант снова окинул их высокомерным взглядом, ссутулился и побрел обратно в кафе.

— Всегда рад здесь поболтаться, — сказал Тарло и закинул обутую в сандалию ногу на покрытое ржавчиной ограждение.

Паула сверилась с таймером.

— Через полчаса закажем еще напитки, а потом перекусим. Я хочу провести здесь не меньше двух часов.

— Босс, мы же все перекрыли сенсорами. Мимо них не пролетит даже почтовый голубь.

— Я знаю. Для меня важно видеть цель. Я должна лично проследить за операцией.

— Ага. — Тарло усмехнулся. — Ты мне уже говорила.

Если в реорганизации Управления в Агентство и было что-то положительное, так это расширение информационной базы. На этот раз известие о покупке Ригином нескольких сложных устройств ограниченного применения поступило не от тайных осведомителей Паулы. Особое следственное управление Анаконы в процессе контроля местных производителей продуктов двойного назначения проверило отчеты одной из посреднических компаний, и выяснилось, что она приобрела несколько резонансно-молекулярных стабилизаторов высокой мощности, которые могли использоваться в генераторах силового поля. Оказалось, что компания была обычной пустышкой, а деньги поступили с одноразового счета банка Сент-Линкольна.

Бюро расследований проследило путь оборудования через несколько подставных организаций до самой галереи. Вот тогда следователи и обратились в Агентство.

Наблюдение, обратное отслеживание и мониторинг связи показали, что Ригин приобрел уже немало подобных предметов. Явного оружия у него не было, но характер действий в точности соответствовал поведению Адама Элвина.

— Отличное у него прикрытие, — сказала Паула, отпив минеральной воды. — Могу поспорить, его адвокаты будут утверждать, что все это компоненты для его скульптур.

— В таком случае зачем же столько сложностей при приобретении?

Паула улыбнулась слабому ветерку, залетевшему с канала под навес.

— Радикальное искусство, я полагаю.

— Ты думаешь, он отправит все это за один раз?

— Скорее всего. Рискованно было все это собрать в одном месте. А теперь он уложит все в пару ящиков и отправит законным путем.

— Как раз через заднюю дверь, да?

— Да.

Паула из-под больших очков посмотрела на массивную заднюю дверь и представила, как к ней швартуется грузовой катер и на палубу укладываются контейнеры. Все это наверняка будет сделано среди бела дня. Обычный легальный груз, ничего тайного. Оттуда ящики попадут в доки района Акри, где стоят большие корабли, или на товарную станцию монорельса в Прато. А где-то по пути его будет поджидать Брэдли Йоханссон.

* * *

Адам Элвин облокотился о бархатные подушки на корме гондолы, грациозно скользившей по узкому каналу — одному из второстепенных водных путей вокруг большого квартала, пересекающему и соединявшему основные каналы.

Над водой высоко поднимались стены, потемневшие от водорослей и грязи. Вода плескалась у потрескавшихся кирпичей, постепенно вымывая известковый раствор, — кое-где были заметны целые секции новой кладки, скрепленные прочным цементом и совершенно здесь неуместные. Над головой медленно проплывали изогнутые мостики. В каждом здании имелись почти одинаковые гладкие деревянные двери, расположенные на ярд выше линии прилива и запертые массивными болтами. Несколько таких дверей на их пути оказались открытыми, снаружи были привязаны маленькие грузовые катера, и матросы передавали в дома какие-то коробки и ящики.

Все грузы в Венецианском Побережье доставлялись по воде, и это увеличивало стоимость жизни. До приезда сюда Адаму это не нравилось. В любом районе передвигаться можно было либо пешком, либо на лодке, а монорельс только курсировал между районами.

Они свернули в знаменитый канал Ровиго — один из главных водных путей района Чезана. С обеих сторон канал был обсажен деревьями вентури. Столетние стволы, поднимающиеся вверх на двадцать пять метров, напоминали корявые медные колонны, а поникшие ветви создавали над водой тончайший полог из паутины желтовато-зеленых листьев. Под каждым деревом имелась своя скважина, чтобы корни могли всасывать пресную воду. Адаму повезло застать их цветение, продолжающееся около двух недель. С каждой ветки свешивались тройные махровые цветки величиной с футбольный мяч. Хотя сейчас лепестки уже начинали увядать и опадать, осыпая восхищенных туристов ароматным конфетти.

Адам одобрительно улыбнулся гондольеру, когда тот замедлил движение лодки, давая возможность своему пассажиру насладиться прекрасным видом и ароматом местных деревьев. По обеим сторонам канала Ровиго располагались самые роскошные галереи и магазины. В закрытых темными стеклами витринах выставлялось не более одного вида товара, каждый из которых и сам мог считаться произведением искусства. Неподалеку над красными черепичными крышами возвышался удивительный крученый шпиль неоготического собора Святого Павла, похожий на космическую ракету предшествовавшей Содружеству эпохи.

Канал Ровиго закончился на пересечении с каналом Клейд. Под последней парой деревьев вентури они подождали, пока пройдет большой туристический катер с кондиционерами и застекленной крышей. К неудовольствию гондольера, волны зашлепали по бортам. Большая часть его разговоров во время прогулки состояла из резкой критики любых средств передвижения, имеющих двигатели. Адам осмотрел канал Клейд. Широкая водная гладь плавно уходила в сторону, и перед самым поворотом едва виднелась задняя стена галереи Нистол. На этом участке можно было насчитать едва ли десяток лодок — пара гондол, водное такси да несколько грузовых катеров. По тротуару на одной стороне прогуливалась группа туристов, даже кафе были почти пустыми…

— Стой! — внезапно прошипел Адам.

Гондольер, уже поднявший шест, чтобы оттолкнуться и пройти в канал, посмотрел на него с удивлением.

— Путь свободен, — возразил он.

— Назад. Не суйся в канал Клейд. Понятно? Не выходи туда. Вези меня обратно к станции монорельсовой дороги.

Адам достал из кармана пачку денег и вытащил сотню анаконских долларов.

При виде купюры лицо гондольера прояснилось.

— Конечно. Все понятно. Вы капитан, я только двигатель.

Он изменил угол наклона шеста и погрузил его в мутную воду. Нос гондолы медленно развернулся, и они поплыли обратно по каналу Ровиго. Скорость лодки не намного превышала скорость пешехода, и хрустящие лепестки по-прежнему осыпались на одежду Адама. Он не стал оглядываться, это было бы неразумной слабостью. Он точно знал, кто сидел в том кафе. После долгих лет противодействия он мог узнать профиль главного следователя Мио с любого расстояния и под любым углом. Ее не мог замаскировать даже светлый парик и огромные темные очки. Ее фигура, ее движения… А этот костюм! Кто еще наденет деловой костюм в разгар сиесты Венецианского Побережья?

Он постепенно осознал, как близко был к концу… всего, и теперь руки начали дрожать. Наверное, ему сопутствовала вся удача, оставшаяся в жизни. Если бы он смотрел в другую сторону… Если бы Мио не была на дежурстве именно в этот час…

Да, в результате клеточного перепрофилирования его лицо вытянулось и потемнело. Но это могло сработать с кем угодно, только не с Паулой Мио. Она узнает его так же легко, как и он ее. Им друг от друга никогда не спрятаться.

* * *

Он вошел в галерею Нистол через главный вход, понимая, что Агентству станет известен его облик. Его это не волновало.

В вестибюле он увидел сводчатый кирпичный потолок, покрытый белой краской, и выложенный каменными плитами пол. До превращения в галерею здесь был обычный складской ангар, идеально подошедший для экспозиции электронно-кинетических шедевров. За столом перед дверью из затемненного стекла, ведущей в галерею, сидела администратор — потрясающе красивая женщина с телом сильфиды, белоснежной кожей и золотисто-рыжими волосами, спускавшимися до середины спины. Ее тонкое изумрудное с коричневым платье было достойно подиума лучших модельеров. Дежурная улыбка быстро сменилась кокетливой.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Нет.

Он выстрелил ей в висок микродротиком из ручного диспенсера. Мгновенная смерть в результате импульса вызвала окоченение, и женщина осталась сидеть на своем месте — если бы кто-нибудь заглянул с улицы, то увидел бы обычного сидящего за своим столом администратора.

Эл-дворецкий подключил его к системе охраны, и после недолгой борьбы программ он овладел контролем над всей электроникой. Одновременно в его теле активировались защитные и оружейные системы, приведя организм в полную боевую готовность. Он отключил сеть галереи от планетарной киберсферы, затем деактивировал внутреннюю систему защиты. Замок входной двери защелкнулся. Все аварийные выходы тоже закрылись, разделив галерею на изолированные отсеки. Датчики, подключенные теперь непосредственно к его виртуальному зрению, показывали местонахождение немногочисленных посетителей, хоть он и знал, что по меньшей мере в трех залах датчиков нет.

В первом зале экспонировался ЭК-грифон с туловищем из тонких листов меди, инкрустированных драгоценными камнями. Его плавные изящные движения обеспечивались целой системой мелких шестеренок и микропоршней — как будто Леонардо да Винчи оживил свое произведение при помощи разноскоростного двигателя. Вокруг грифона прохаживалась пожилая пара, громко выражая свое восхищение его отдельными деталями. Он застрелил их обоих из ионного пистолета и направился во второй зал. Вслед ему раздался громкий протяжный крик грифона.

На втором этаже на всю длину пятого зала растянулась единственная полоса из деталей какого-то самолета. Все детали были в разной степени повреждены и при подаче энергии начинали дергаться, как подстреленные птицы. Вдоль полосы пробегали волны, каждый раз отличавшиеся по интенсивности. В зал вошел сотрудник галереи, странные звуки, доносившиеся из четвертого зала, привлекли его внимание и заставили недоуменно нахмуриться.

Ионный разряд уничтожил верхушку его черепа. Брызнувшая кровь нарушила работу электрогидравлического активатора, замедлив движение. Нарушение синхронизации привело к возрастанию нагрузок, и вся экспозиция стала издавать скрежет и скрипы.

Он поднялся на третий этаж. Дверь кабинета Валтара Ригина была второй по коридору. Как и в вестибюле, здесь тоже был сводчатый кирпичный потолок. В конце коридора из арочного окна открывался великолепный вид на район Чезана с блестящим хромированным шпилем собора Святого Петра почти по центру. Ригин, прервав разбирательства с отказавшей внутренней сетью, удивленно поднял голову.

— Кто вы, черт побери?

— Ты Валтар Ригин?

Ригин едва заметно усмехнулся.

— Роберто! — негромко позвал он.

Слева за дверью, невидимая для посетителей, пока они не проходили в глубину кабинета, стояла обтянутая черной кожей кушетка. Он сразу почувствовал, что там сидит мужчина. По всей видимости, это и был Роберто, и теперь он поднимался во весь свой двухметровый рост.

Он поднял левую руку и выпустил ионный импульс прямо через дверь в голову гиганта.

Роберто, как подобает телохранителю, под дорогим костюмом носил легкую броню и был окружен отражающим полем. Ионный заряд с шипением отскочил в кирпичную стену. Из почерневшего углубления посыпалась обуглившаяся глина. Роберто ударил в дверь обеими руками, сорвав ее с петель.

Он едва заметил удар обрушенной на него двери. Рука резким круговым движением разбила трехдюймовую доску в мелкие щепки.

Роберто удивленно хмыкнул и потянулся к наплечной кобуре за оружием. Его плавное стремительное движение свидетельствовало об искусственно ускоренной реакции. Массивный пистолет дважды выстрелил в незваного гостя зарядами обедненного урана, но силовое поле остановило их, выбросив яркие искры. Это был единственный шанс Роберто.

Его правая нога с разворота врезалась телохранителю в ребра. Роберто вскрикнул — удар пробил защиту и сломал три ребра, вонзив осколки в легкое.

Несмотря на боль, Роберто ответил хуком слева, а правой рукой нацелился в голову противника, активировав функцию подавления поля. Столкновение вызвало ослепительную вспышку и сильнейший статический заряд, окутавший сиянием обе фигуры. Однако защитное поле незнакомца устояло. В бок Роберто мощным снарядом врезался кулак, телохранитель взлетел в воздух и ударился о кирпичную стену. Сползая на полированные доски пола, телохранитель оставил на белой краске кровавые следы.

Он проворно прыгнул вперед, и его каблук опустился точно на ногу Роберто — коленный сустав пронзительно хрустнул. Роберто поднялся, повинуясь рукам мужчины, вцепившимся в отвороты его пиджака, и помутневшим от боли взглядом уперся в пугающе равнодушное лицо. Затем рукоять пистолета пробила его череп, загнав несколько осколков костей прямо в мозг.

Он отбросил мертвого телохранителя и повернулся к обезумевшему от страха человеку за столом.

— Ты Валтар Ригин?

— Да.

Ригин, ожидая смерти, перекрестился.

— У меня нет времени тебя пытать. Если будешь сопротивляться, я убью твое тело и уничтожу ячейку памяти, а потом мы навестим клинику и разрушим мемо-хранилище. Ты умрешь бесповоротно. У нас имеются такие возможности. Ты мне веришь?

Ригин энергично кивнул.

— Матерь божья, кто вы? — Его взгляд метнулся к убитому телохранителю. — Как вы…

— Где находится оборудование, купленное для Адама Элвина?

— Я… Он назвал другое имя, но все, о чем мы договаривались, сложено в хранилище на втором этаже. Я клянусь!

— Мне нужен полный список всех компонентов, секретные счета банков, откуда переводились деньги, и маршрут вывоза.

Затем он приказал эл-дворецкому открыть канал связи с перепуганным торговцем оружием. Информация поступила в оперативную память. Ионный разряд прожег в груди Ригина широкую дыру. Он быстро подошел ближе и наклонился. Из-под указательного пальца выскочило тонкое лезвие, точный разрез — и в его руке остался окровавленный комок, в котором содержались все вставки Ригина.

После того как ячейка памяти была убрана в карман, он спустился на второй этаж. Первый же удар ногой вышиб усиленную полититановую дверь хранилища. В комнате без окон стояло три незапечатанных ящика, забрызганные упаковочной пеной. Он подошел к первому, убедился, что в нем лежит высокотехнологичное оборудование, и бросил внутрь термический подрывной заряд.

Для выхода из галереи он выбрал кабинет Ригина. Он встал перед окном и активировал луч разрушителя поля. Все огромное закаленное стекло разлетелось вдребезги, и осколки сверкающим каскадом вырвались наружу. Он сам последовал за ними, пролетел в теплом воздухе и с негромким плеском погрузился в канал Клейд. Под водой он вытянул ноги и прижал руки к бокам. По телу прошла волна дрожи. Затем он устремился вперед, рассекая мутную воду с легкостью дельфина. Усиленные зрительные вставки позволяли ему видеть обе стенки канала и плывущие наверху лодки.

Позади прогремел термический взрыв.

* * *

Обучение давалось тяжело. И не только физически — к этому Казимир был готов, — но и морально. Ему пришлось так много выучить! История Содружества, современное положение, множество планет и сопутствующие им культуры, технология программы, бесконечные программы и способы управления новыми вставками. Как часто за последние два года ему хотелось закричать Стигу и другим учителям-мучителям: «Хватит, я ухожу!» Но мысль о Брюсе всегда его останавливала, и Казимир долгие месяцы проводил в секретных центрах и клановых селениях гор Дессо. Он обращался к воспоминаниям, сознавая, что Брюс никогда бы не бросил начатое дело, никогда бы не дрогнул.

И вот теперь он наконец стоит на песчаном пляже Санта-Моники, смотрит, как над Лос-Анджелесом встает утреннее солнце, и понимает, чтотрудился не напрасно. Приятный ветерок с Тихого океана поднимает рябь на воде, а первые авто — предвестники напряженного утреннего движения — бесшумно скользят по шоссе вдоль тихоокеанского побережья. Слева почти на полмили в океан протянулся пирс Санта-Моники; его первоначальная структура — деревянная платформа, металл и цемент — сохранились только на первых трех прогонах. Дальше, в море, преобладают более современные компоненты из силикатного углерода, стекла и балки из гиперволокна, которым придали нарочито природные формы, иногда сдержанные, иногда излишне кричащие, особенно по восточному краю, где стояли увеселительные аттракционы.

Вчера, сразу после приезда, ему очень хотелось пройти туда — возможно, прокатиться на чем-нибудь, в соответствии с образом настоящего туриста. В конце концов, сейчас он был именно туристом. Но поучения Стига не прошли даром, хотя он подозревал, что вместе с Брюсом они наверняка именно так бы и поступили.

Казимир сделал то, что от него и ожидали: зарегистрировался в отеле на Третьей улице с ее уютными старинными магазинчиками, одинаково привлекавшими как туристов, так и местных жителей. Затем он прогулялся по окрестностям, изучая сеть прилегающих улиц, отметил в памяти остановки общественного транспорта на случай бегства; посмотрел, где имеются сквозные проходы через отели и где подвешены уличные сенсоры, установленные в целях борьбы с преступностью. Он также запомнил расположение общественных зданий и прикинул примерный временной интервал между полицейскими машинами, патрулировавшими главные магистрали.

Ознакомительная прогулка дала ему общее представление о городе, и его богатство, чистота и стиль произвели на Казимира глубокое впечатление. К этому времени он побывал в нескольких мирах Содружества и достаточно близко познакомился с мегаполисами, занимающими сотни квадратных километров. Но именно эта часть Лос-Анджелеса грозила свести на нет его акклиматизацию. Он был поражен его сияющей чистотой. В больших городах новых миров он видел лишь гигантские кварталы, постепенно опускающиеся до состояния гетто. А здесь местные жители не допускали упадка, несмотря на почтенный возраст города. Конечно, в немалой степени этому помогали деньги, а их немало было вложено в квартиры Океанской авеню и роскошные дома между бульваром Сан-Виченцо и аллеей Монтана, но дело было не только в деньгах. Казалось, что Санта-Моника, подражая жившим здесь людям, открыла секрет омоложения. В старом городе сохранилась бодрящая жизнерадостная атмосфера, превратившая его в прекрасное место для жизни. Казимир, к своему удивлению, понял, что мог бы здесь остаться — если, конечно, ему бы пришлось жить где-то на Земле.

Большие роботы городской службы медленно катились вдоль кромки воды, разрыхляя и разравнивая уплотнившийся песок, подготавливая пляж к очередному дню. На аллее вдоль пляжа стали появляться велосипедисты, бегуны, любители спортивной ходьбы, владельцы собак, скейтеры и другие приверженцы ранних прогулок. Казимир стал постепенно привыкать к увлечению граждан Содружества фитнесом и физкультурой, но наибольшее количество таких одержимых было, безусловно, на Земле. Независимо от возраста, начиная с двадцати и до пятидесяти, предшествующих омоложению, все носили ультрамодные спортивные костюмы. При виде их вспотевших, сосредоточенно нахмуренных лиц он с трудом сдерживал улыбку.

Вскоре он заметил, что на беговой дорожке очень мало молодежи. Но это обстоятельство было характерно для всего населения Земли. Он видел очень мало детей.

Один из гуляющих свернул с дорожки и по песку направился ему навстречу. Это был очень высокий человек лет тридцати, со светлыми волосами, сильно выгоревшими под калифорнийским солнцем. С ними контрастировали очень темные глаза, делавшие его лицо не столько привлекательным, сколько необычным. Мужчина был одет в простую белую футболку, шорты до колен и черные кроссовки.

— Казимир Макфостер, как я полагаю?

Он протянул руку с уверенностью человека, не допускающего ошибок.

— Да. — Казимиру потребовалось все его самообладание, чтобы не вытаращить глаза и не начать заикаться. — А вы — Брэдли Йоханссон?

— Ты ожидал кого-то другого?

— Половину местных копов.

Брэдли одобрительно кивнул.

— Спасибо, что пришел.

— Спасибо, что дали мне шанс. Я все еще никак не могу поверить, что вы реальный человек. Живой. Я так давно слышу о том, что вы для нас сделали, о вашей позиции и о том, чего это вам стоило. — Он махнул рукой, показывая на город. — Просто возмутительно, что они вам не верят.

— Давай пройдемся, — сказал Брэдли. — Не будем привлекать к себе внимание.

Казимир задумался, не оскорбил ли он великого человека. Нет, скорее всего, ему просто скучно. Сколько раз Брэдли приходилось выслушивать подобные восхваления от глупых восторженных юнцов?

— Конечно.

— Я все время забываю, как подобные места поражают людей, выросших на Дальней. Как ты привыкаешь?

— Вроде нормально. Очень стараюсь не удивляться всему на свете.

— Это хорошо. Как только усилия для этого больше не понадобятся и ты все будешь воспринимать как должное, тебе станет легче. Ну, что ты теперь думаешь о Содружестве? Стоит оно того, чтобы его спасать?

— Если бы и не стоило, все равно надо бороться. Я имею в виду — бороться за людей, за человеческую расу.

Брэдли улыбнулся, глядя на океан, глубоко вдохнул свежий утренний бриз.

— Правдами и неправдами. — Он пожал плечами. — Прости, это искаженная цитата, родившаяся задолго до тебя. И до меня, если уж говорить откровенно. Итак, ты считаешь, что оно стоит спасения?

— Да. Оно не совершенно. Мне кажется, накопленные знания и ресурсы можно было бы употребить с большей пользой. Люди испытывают еще немало трудностей, а этого быть не должно.

— Да ты идеалист. — Брэдли негромко рассмеялся. — Постарайся не слишком поддаваться Адаму, когда он станет рассказывать, каким будет общество после нашей победы. Это старый неблагодарный революционер-отступник. Но тем не менее весьма полезный.

— Чем он занимается?

— Ты сам узнаешь, когда встретишься с ним. Он скоро заменит Стига.

Казимир остановился. До пирса оставалось около трехсот метров. С моста, соединяющего пляж с берегом, сходили люди. Прямо перед ними часть пляжа была огорожена веревками. У входа стоял спасатель городской службы. Внутри никого не было.

— Ты знаешь, для кого это? — спросил Брэдли.

— Нет.

— Для детей. Чтобы они могли наслаждаться пляжем в своей компании, а не среди толпы взрослых. Дети на Земле становятся редкостью. По крайней мере, для среднего класса, который больше не может себе это позволить. Хотя они все равно заводят ребятишек. Такова человеческая природа. Я никогда не перестаю говорить себе, что все наши дела, все наши жертвы только ради того, чтобы наши потомки радовались своему детству. Эту сторону жизни пока не может воспроизвести ни одна технология, и после порно это один из наиболее популярных жанров ВСО. Я уверен, никто из нас не забудет ощущения чуда и радости, которое мы испытывали в невинном возрасте. Психологи утверждают, что мы подсознательно тоскуем по безопасности утробы. А по мне, так они просто заумные идиоты. На самом деле мы хотим вернуть те времена, когда каждый день поражал своей новизной и единственным огорчением было растаявшее мороженое. Знаешь, он этого не понимает.

— Звездный Странник?

— Да. При всем его уме — а он очень умен, Казимир, — ему этого не понять. Он никогда не мог постичь любви и восхищения, которые нас связывают со своими детьми. Частично из-за того, что в его жизненном цикле нет потомства, как мы себе это представляем, но главным образом из-за его презрительного к ним отношения. Он уверен, что дети не могут ему навредить, а потому просто игнорирует их. В этом кроется причина его неминуемого поражения: в нашей природе. Он считает, что может контролировать нас в силу нашей алчности или страха. Но мы намного сложнее, Казимир.

— Я сделаю все, что смогу. Вам это известно, сэр.

— Да. Ты не раз демонстрировал верность нашему делу.

— Вы сказали, что этот человек, Адам, заменит для меня Стига. Это означает, что я прошел?

Брэдли оторвался от созерцания океана и широко улыбнулся Казимиру.

— Прошел? Что именно прошел?

— Испытание. Я заслужил ваше одобрение?

Брэдли обнял его за плечи своей длинной рукой и развернул в противоположную сторону от огороженного участка.

— Милый мой, поверь, если бы я не одобрил твою кандидатуру, ты бы до сих пор стоял на пляже, гадая, куда же я запропастился. А может, с тобой произошло бы что-нибудь похуже.

Казимир оглянулся по сторонам и заметил недовольство в глазах Брэдли. Оно показалось ему страшнее любых угроз и насмешек.

— Для предстоящего дела мне нужны сильнейшие дети кланов, — сказал Брэдли. — Тебе ведь об этом известно, не так ли, Казимир? Тебе придется столкнуться со многими неприятными вещами. Если я сочту необходимым, я прикажу тебе умереть ради отмщения за Дальнюю.

Влажный океанский бриз не смог прогнать внезапную сухость с губ Казимира.

— Я знаю это.

Брэдли сильно сжал его плечо.

— Я не чувствую себя виноватым. Все, через что мне пришлось пройти, все, что я вынес в рабстве у этого монстра, лишило меня этой слабости. Когда все закончится, наверное, я буду горевать о том, что пришлось сделать, о каждой принесенной в жертву жизни. Но ни одна жертва не напрасна, когда речь идет о нашей свободе.

— А как это было, сэр? Как выглядел Звездный Странник?

— Я не помню. — Брэдли покачал головой, печально понизив голос. — Больше ничего не помню. Сильфены забрали у меня те воспоминания, пока меня лечили. Я думаю, у них были на то свои причины. — Его сожаление быстро рассеялось. — Когда все кончится, тебе надо бы побродить по тропам, проложенным ими между мирами. Они ведут в необычные и великолепные места.

— Да, я и сам бы этого хотел.

Брэдли разжал руку.

— До свиданья, Казимир. Еще раз благодарю за возможность с тобой познакомиться. Поддержка твоих сородичей — большая честь для меня.

Казимир энергично пожал ему руку, немного нервно улыбнулся и пошел обратно по пляжу. Брэдли несколько мгновений смотрел ему вслед, затем поднялся по широким бетонным ступеням пирса. Он зашагал по Океанской авеню, прошел через узкую полоску парка Палисад с его столетними эвкалиптами и яркими клумбами. Роботы-садовники обходили деревья, снимали засохшие листья и удаляли побеги, угрожавшие нарушить симметрию; предрассветное опрыскивание оставило на пышной траве сверкающие капли. На улице с другой стороны под ломаной линией крыш безукоризненные с геометрической точки зрения новенькие домики хвастались ровной линией глядящих на океан балконов. А в самой середине линия крыш резко опускалась, приглашая солнце осветить небольшой отель в георгианском стиле начала девятнадцатого века. Несколько медных табличек перечисляли организации, помогавшие сохранить старейшее в городе здание на протяжении многих веков. Вдоль фасада тянулась терраса, где под желто-розовым навесом стояло несколько столиков. За одним из них, поглядывая на парк и видневшийся за ним океан, завтракал Адам Элвин. Брэдли поднялся на террасу и присел рядом.

— Ну и как он? — спросил Адам.

— Угнетающе молод, благонадежен, честен и бесконечно предан нашему делу.

— Отлично. Еще один отчаянный робот. Как раз то, что мне нужно.

— Он неглуп. Вы отлично поладите. Между прочим, мне нравится твое новое лицо. Исполнено достоинства, но с намеком на бывшего уличного бойца. Прекрасно тебе подходит.

Адам что-то пренебрежительно проворчал.

Подошедший официант спросил, что бы хотел Брэдли.

— То же самое, что заказал мой друг, пожалуйста. — Брэдли показал на тарелку с оладьями, беконом и сиропом, которого на тарелке Адама осталось совсем немного. — Еще стакан свежевыжатого сока апельсина и маракуйи и английский чай. Спасибо.

— Хорошо, сэр.

Официант с улыбкой удалился.

Брэдли попытался определить его акцент: один из Балтийских миров второй зоны космоса? Вероятно, официант родился в другом мире и работает по контракту с компанией, как почти все, кто сейчас трудится на Земле. Похоже, здешние уроженцы должны иметь гораздо более высокооплачиваемую работу, чтобы позволить себе остаться жить на этой планете.

— Для тебя это, наверное, настоящее испытание, — сказал Брэдли. — Последний во Вселенной социалист на деловом завтраке в Лос-Анджелесе.

— Иди к черту!

— Что же произошло в Венецианском Побережье?

Адам отложил вилку и промокнул губы льняной салфеткой.

— Представления не имею. Только благодаря счастливому случаю я избежал камеры Агентства Безопасности и считывания памяти. Брэдли, она была в пятидесяти метрах от меня. Я мог поздороваться, не повышая голоса. Так близко она еще не подбиралась. Никогда. Почему ты меня не предупредил? У тебя всегда были превосходные осведомители — только поэтому я до сих пор не отказался на тебя работать.

— Не знаю. Мой обычный… источник какое-то время не выходил на связь. Меня это насторожило: он не такой человек, кого можно было бы так просто ликвидировать.

— От него избавился Звездный Странник?

— Ты даже сейчас говоришь об этом с таким скептицизмом! Но нет. Если бы дело дошло до этого, я был бы уже мертв, а наше дело проиграно.

— Не торопись приклеивать ко мне ярлык скептика. Вспомни, что случилось с беднягой Ригином через два дня после того, как я избежал встречи с Паулой Мио. Галерея Нистол была уничтожена супертермическим взрывом. Нет, как бы я ни был зол на правительство, не думаю, что это они. Когда галерея взлетела на воздух, в соседних домах было зарегистрировано пятнадцать телесных смертей. Это сделал кто-то другой.

— Но и на Звездного Странника это не похоже, — возразил Брэдли. — Слишком открыто. Да и зачем ему это? Груз был скомпрометирован в тот момент, когда его обнаружило Агентство. Мы бы никогда не получили это оборудование.

— Ты говорил, что он планирует завершающую стадию. Может, он хотел убедиться, что эти детали к нам точно не попадут? Не хочет допустить ни малейшего риска?

Брэдли улыбнулся официанту, принесшему стакан с соком и чайник.

— Рад услышать это именно от тебя — предположение сразу становится более правдоподобным, даже с твоей точки зрения. Я с самого начала об этом думал. Адам, у тебя много знакомых торговцев оружием. Поспрашивай, не знает ли кто-то из них человека, реализовавшего взрыв в галерее.

— Нет, о нем ничего неизвестно. Кто бы это ни был, в его голове самые современные боевые устройства. Даже я не мог бы тебе их достать, это самые новые разработки. Правительство ревностно следит за тем, кто их покупает. Кто-то потратил на эту операцию немало сил.

— Если Звездный Странник действительно перешел к открытым действиям, нам есть о чем беспокоиться. Если мы не готовы отказаться от мести, на Дальнюю необходимо доставить множество предметов, а с образованием Агентства Паула Мио весьма эффективно разыскивает и тормозит наши грузы. Мы не в состоянии бороться сразу на два фронта. Хуже того, я предвижу, что вскоре на Дальней будут проверять все грузы. — Он немного помолчал, попивая чай. — Насколько я помню, мы когда-то обсуждали вопрос прорыва блокады.

— В экстренном случае.

— Судя по нынешней ситуации, предварительное совещание по этому вопросу не повредит.

— Черт. Ладно, я подумаю над этим.

— Спасибо. У меня к тебе еще две небольшие просьбы.

— Да?

— Сведения, которые мы ожидаем с Марса: я не хочу, чтобы они были отправлены на Дальнюю через унисферу — слишком много способов перехватить и исказить информацию, особенно если этим займется Звездный Странник.

— Хорошо, это несложно. Мы загрузим все в ячейку памяти и воспользуемся услугами курьера.

— Отлично. Кого-нибудь вроде Казимира.

— Давай сначала посмотрим, как он работает на обычном маршруте, ладно? А вторая просьба?

— Я пытался поговорить с Уилсоном Каймом. Это трудно. Его тщательно охраняют как в физическом, так и в электронном смысле.

— Он же на «Конвее», сейчас они должны быть в районе Альфы Дайсона.

— Тем не менее, когда он вернется, я бы хотел как-то с ним связаться.

— О чем именно ты хочешь с ним поговорить? Как я полагаю, ты подозреваешь его в сотрудничестве с Звездным Странником?

— Нет, я в это не верю. Именно поэтому хочу попытаться привлечь его на нашу сторону.

Адаму пришлось поспешно проглотить остаток кофе, чтобы не поперхнуться.

— Завербовать командующего Кайма? Главу Межзвездного Агентства? Ты шутишь.

— Фортуна благоволит смелым.

— Смелым, но не безумцам.

— Я внимательно следил за ним во время многих интервью. Он понимает, что Боуз и Вербеке пропали не просто так. Это дает нам шанс.

— Шанс для чего?

— Разоблачить Звездного Странника. Кайм мог бы разоблачить предательство на борту «Второго шанса».

— Какое предательство?

— «Второй шанс» отключил барьер, это очевидно.

— Это невозможно. Мы еще даже не разобрались в физических аспектах барьера. Старик, разве ты не смотрел записи из Темной Крепости?

— Все верно. Не люди отключили барьер. Это сделал Звездный Странник.

— Откуда ему, черт побери, знать, как это делается?

— Он стар. И прибыл издалека. Я думаю, Пара Дайсона — это часть его истории.

— Опять твои предположения. Считаешь, барьер — дело рук его сородичей?

— Я не знаю, Адам. А хотел бы знать. И хотел бы знать, что он с нами сделал. И зачем. Но не знаю. Все, что я могу, — это препятствовать его планам и предупреждать людей.

— Людей вроде Кайма.

— Да.

— Но почему? Я хочу знать, почему из всех людей ты выбрал именно Кайма?

— Из-за его положения. Он может отдать приказ о повторном изучении сведений о полете «Второго шанса». Я десятки раз просматривал все, что было опубликовано ККТ, но это лишь визуальные записи. Мне необходимы системные журналы корабля.

— И что ты надеешься там найти?

— Доказательства того, что отключение барьера было спровоцировано «Вторым шансом». Доказательство того, что происшествие с Боузом и Вербеке не было несчастным случаем. Кайм знает, что здесь что-то не сходится. Он готов поверить, необходим всего лишь маленький толчок в нужном направлении.

— Специалисты ККТ изучили каждый байт полетной информации, не говоря уж о средствах массовой информации и правительственных чиновниках. Анализ проводили лучшие специалисты Содружества. Они ничего не нашли. Никаких нарушений. Никаких аномалий. Никаких неучтенных пассажиров.

— Они не знали, что надо искать. Я мог бы сказать, на что обратить внимание. Имея доказательства, которые, как я уверен, там есть, мы могли бы выявить угрозу, которую он представляет для человечества. Могли бы выяснить и обнародовать всю правду о Звездном Страннике. Тогда лидерам Содружества пришлось бы признать, что мы с самого начала были правы, и нам больше не надо было бы скрываться. Дальняя оказалась бы отомщена…

— Ладно, ладно. — Адам примирительно поднял руки. — Хватит проповедей. Я все понял. Но я сомневаюсь, что сумею подобраться к Кайму ближе, чем это удалось тебе. А даже если бы и удалось, я ведь не проповедник, чтобы хоть возбудить в его голове сомнения. Я разыскиваемый киллер, организовавший нападение на «Второй шанс», да еще когда Кайм был на борту. Это не самый лучший шанс привлечь его внимание.

— Все это мне известно. Надо подойти к нему издалека. К счастью, в Межзвездном Агентстве есть человек, который к тебе прислушается. И он очень близок к Кайму.

Взгляд Адама, обращенный на собеседника, выражал не столько изумление, сколько безграничную ярость.

— Ни за что! Я не стану с ним говорить. Я с ним не общаюсь. И не посылаю сообщений. Я даже не посещаю те планеты, где он бывает. Я этого не сделаю. Ни ради тебя, ни ради денег, ни ради твоего проклятого дела или лично Карла Маркса. Понятно? Все это в прошлом. Он сделал свой выбор, я сделал свой. Конец истории. Финиш.

— Ах, — Брэдли отпил чая, — как жаль.

* * *

После основательного и неторопливого ужина в баре, специализирующемся на морских продуктах, Казимир решил пройти пешком несколько кварталов до своего отеля. Вечер был тихим и теплым, и он сделал небольшой крюк, чтобы прогуляться по Палисаду. С наступлением темноты разноцветные светящиеся ленты на деревьях создавали великолепный контраст с тенями. Вдалеке длинный пирс ярким калейдоскопом светился и отражался в черной воде моря. Толпы людей на ярко освещенных улицах наполняли бары, рестораны и магазины, радуясь возможности расслабиться после напряженного дня.

Двери клубов бдительно охраняли швейцары в безукоризненных костюмах. Поодаль собирались небольшие кучки тех, кто надеялся мимо них проскользнуть, а лимузины подъезжали и уезжали, доставляя привилегированных владельцев членских билетов. У нескольких клубов Казимир ненадолго задерживался в надежде увидеть кого-то из знаменитостей. Лос-Анджелес уже много веков хранил свое звание столицы мира развлечений. Ему не удалось встретить никого, кто запомнился бы за время недолгого знакомства с унисферой, но вечер еще только начинался.

Растущая луна сияла над городом достаточно ярко, чтобы вокруг нее образовался смутный ореол. Он остановился, чтобы посмотреть на спутник Земли, и с восхищением заметил угольно-черную полосу вдоль экватора, разделявшую серебристую сферу на две части. Основанная в 2190 году компания «Глобал-Солар» начинала с трех солнечных панелей, установленных на равном расстоянии друг от друга вдоль экватора, так что одна из них постоянно была освещена. Теперь полоса батарей замкнулась вокруг Луны и стала главным источником электричества для Земли. В эпоху, когда были приняты суровые законы об охране окружающей среды и ужасное загрязнение атмосферы, доставшееся в наследство от двадцатого и двадцать первого веков, было почти ликвидировано, строить топливосжигающие станции стало невыгодно. Люди нашли эффективный способ получать энергию за пределами планеты. Энергия, вырабатываемая кольцом батарей, через микрочервоточины передавалась на Землю, где распространялась по сверхпроводниковым сетям. Элегантность такого решения понравилась Казимиру. Приятно было думать, что электричество, освещающее окна кондоминиумов и далекий пирс, поступало с Луны. И для питания целой планеты не надо было ничего сжигать или расщеплять. Расходы, безусловно, могли показаться грандиозными, но это зависело от того, с какой стороны посмотреть. Построенные на Луне заводы работали на той же энергии и штамповали все новые и новые батареи прямо из грунта спутника.

Адам Элвин одобрительно отозвался об этом способе добычи энергии, но не забыл упомянуть о том прискорбном обстоятельстве, что им не пользуются больше ни в одном из миров. В тот раз, за превосходным обедом, Казимиру пришлось выслушать целую лекцию о множестве причин, по которым порочные Великие Семейства и Межзвездные Династии блокируют прогрессивные идеи, направленные на благо человечества. У Адама Элвина нашлось немало жалоб на экономическое давление, практикуемое во всем Содружестве.

Казимир понимал, что никогда не научится любить своего нового наставника. Они могли вместе работать — опытный коллега мог научить Хранителей многим полезным вещам в вопросах контрабанды и дезинформации, — но невозможно было представить, чтобы они по-дружески посидели в баре.

По окончании того памятного обеда Адам передал ему кристаллический диск.

— Здесь список предметов, требуемых Брэдли для осуществления его мести. Все это высокотехнологичное оборудование, в изобилии имеющееся на Земле. Я добавил имена возможных поставщиков и способы маскировки при установлении контактов. И еще способы оплаты.

— Понятно.

— Теперь возвращайся в свой отель. Изучи материал, составь примерные планы по каждому случаю, составь список всего, что тебе потребуется, — от одежды до информации из ВСО о твоем предполагаемом родном регионе. Встретимся через два дня; я посмотрю, что у тебя получится.

— Хорошо. Мы встретимся лично?

— Да. Догадываешься почему?

— Киберсфера находится под постоянным наблюдением, и даже зашифрованные — особенно зашифрованные — сообщения нас не спасут. Личную встречу можно заметить и наблюдать за ней, но ты уверен, что в данном месте и в данных обстоятельствах это наименее рискованный метод.

— Очень хорошо. Я рад, что Стиг все-таки слушал меня. Мы сделаем из тебя отличного оперативника, Казимир Макфостер.

Остаток дня Казимир изучал список и делал свои пометки. В своих предложениях он старался придерживаться самых простых методов. В таких делах излишняя сложность может стать ловушкой. Интересно будет выслушать мнение Элвина по этому поводу.

Большая часть времени ушла на изучение унисферы. На сотни своих запросов он получал десятки ответов. Ему приходилось процеживать информацию и решать, как можно воспользоваться тем или иным фактом. Стиг часто предупреждал, что девяносто процентов его работы будет весьма скучной.

Он продолжил прогулку по парку, стараясь обнаружить малейшие признаки слежки. С тех пор как Казимир обзавелся первым устройством, дающим доступ к унисфере, он стоически удерживался от того, чтобы задать один-единственный вопрос. Нельзя подвергать опасности такую важную миссию ради контакта с местным жителем. Он просто не мог этого допустить.

Он достиг конца парка и вышел на авеню Колорадо. Еще через пять минут он уже был в своем номере. Кондиционер быстро опустил температуру до комфортабельной прохлады. Затемненное стекло пропускало лишь часть солнечного света, и городской пейзаж едва можно было рассмотреть. Шум автомобилей сюда почти не проникал. Казимир сбросил кроссовки и растянулся на гелевом матрасе. Спать еще слишком рано. Любой добросовестный Хранитель сейчас бы продолжил изучение списка необходимого на Дальней оборудования и планирование его доставки.

Казимир закрыл глаза, и вокруг него снова сомкнулась ночная темнота палатки на склоне горы Геркуланум. Свет звезд обрисовывал склонившееся над ним лицо ангела. Она улыбалась ему, гордилась им, и то, что он делал, повинуясь ее жаркому шепоту, приводило ее в восторг.

Ничто в его жизни не могло сравниться с этим чудом. Он продолжал жить своей жизнью, смирившись с тем, что чудо никогда не повторится, потому что он никогда больше ее не встретит. Она улетела на Землю, а он остался на Дальней, надежно отделенный расстоянием в четыреста световых лет. И так будет всегда.

— Проклятье! — закричал он на всю комнату.

Он вскочил, готовый сам себя ударить. Но вместо этого набрал полную грудь воздуха, присел на краешек кровати и приказал эл-дворецкому подключиться к планетарной киберсфере.

— Я хочу получить сведения о гражданине Земли, — сказал он. — Все, что имеет отношение к Джастине Бурнелли.

* * *

Паула сказала себе, что должна бы к этому уже привыкнуть. Но она не привыкла. И это было намного больнее, чем любые насмешки.

На этот раз она сама пришла в кабинет Мела Риза. Из соображений этики. Это ее провал, ей и отвечать. И уже не в первый раз.

Ей не стало легче от того, что Мел Риз был расстроен не меньше, чем она сама. Его кабинет лишь незначительно превышал отведенное ей помещение. Хотя вид на Эйфелеву башню был намного лучше. Как только за ней закрылась дверь, Риз уселся за старинный ореховый стол, на котором не было и следа беспорядка.

— Итак, что же произошло? — спросил он.

— Я не знаю.

— Ради бога, Паула! Какой-то псих сносит полквартала в Венецианском Побережье, убивает при этом девятнадцать человек, а ты ничего не знаешь? Не слишком обнадеживающий старт для Агентства. Колумбия требует результатов и при этом даже не старается быть вежливым.

— Ситуация в Агентстве мне известна. Но то, что произошло, беспокоит меня гораздо больше.

— Я понимаю, насколько ты встревожена. — Он неловко помолчал, словно врач, перед тем как сообщить пациенту плохие новости. — Ты уже очень долго занимаешься этим делом. Может…

— Нет, — бесстрастно ответила она. — Сейчас не тот момент, чтобы передавать расследование кому-то другому.

Риз не стал возражать. Он как будто съежился за огромным столом.

— Хорошо. Но учти, Паула, что уже поднимался вопрос о твоей компетентности. Сейчас многое изменилось, и перемены еще не закончились. Если поступит приказ о твоем отстранении, я не смогу тебя защитить. Если бы не твои успехи, за исключением дела Хранителей…

— Я понимаю, насколько меня защищает моя репутация. И ты понимаешь, что Йоханссона не сможет достать ни один из твоих следователей.

— Да. — Его явно что-то беспокоило. — Так что же ты можешь мне рассказать о Венецианском Побережье?

— Я изучила эту операцию и восстановила ход событий. Но это мало добавило к тому, что было уже известно. — Она приказала эл-дворецкому передать файл на настенный экран. — Появилось изображение мужчины, стоящего в разгромленном кабинете Ригина за мгновение до его прыжка в канал. — Лицо не найдено ни в одной из баз данных, и мы полагаем, что это результат клеточного перепрофилирования. Его не зафиксировали и на станции ККТ Анаконы.

— Местный?

— Вряд ли. Но и эту возможность мы не исключили. Мы определили, что у него имелись боевые вставки и еще обычный ручной диспенсер. Мы восстановили ячейку памяти секретаря в вестибюле и прочли запись последних десяти минут. Я лично с ней ознакомилась.

Это воспоминание теперь хранилось в голове как ее собственное. Она видела, как мужчина вошел в галерею. Она выпрямилась за своим столом и улыбнулась, заметив его молодость и привлекательность. А потом его рука поднялась, и из рукава что-то высунулось…

Больше ничего не было: ни удивления, ни страха, ни даже боли. Смерть наступила мгновенно.

— С этим нам повезло, — продолжила Паула. — Первый этаж галереи был некоторым образом защищен от выброса плазмы после взрыва. Остальные тела на девяносто процентов испарились. И еще повезло телохранителю, Роберто. Его броня не была предназначена для защиты от супертермического удара, но отражающее поле в некоторой степени отвело жар. В процессорах сохранились любопытные факты. Перед самым взрывом броня отразила ионный заряд, а потом подверглась сильнейшим физическим воздействиям. Кто-то избил Роберто, словно боксерскую грушу. Наш налетчик был опытным малым. Я спрашивала наших новых коллег из Управления вооружений, что стоит довести человека до такого уровня. У них возникли затруднения при определении точной спецификации. У него был самый современный генератор защитного поля, внедренный в мозг.

Мел с неприязнью взглянул на экран.

— И много таких у Йоханссона, как ты думаешь?

— Я вообще не уверена, что за ним стоит Йоханссон. Элвин не приобретал оборудования подобного рода. Кроме того, он разрушил операцию Элвина. Нет, его послал кто-то другой.

— Есть догадки?

— С точки зрения логики, есть три возможности. Это глубоко засекреченный департамент Содружества, о котором нам знать не положено. Слухи о том, что в аппарате президента имеется собственный отдел безопасности, ходили всегда. Почему они решили вмешаться именно в этот момент, мне непонятно, если только это не открытое послание Йоханссону о том, что мы больше не намерены его терпеть. То же самое применимо и к ККТ. В этой компании вполне возможно создание подобного бойца, и они не намерены забыть или простить попытку уничтожения «Второго шанса».

— А третья вероятность?

— Его послал Звездный Странник.

— Ой, да ладно!

— Это предположение, с которым ты должен считаться.

— Нет, не годится. Что известно о врагах Ригина? В конце концов, он же заправлял черным рынком оружия. Такие дельцы не решают свои проблемы за ужином и бутылкой вина.

— Конкурент не стал бы уничтожать собранное Ригином оборудование; скорее всего, об этом никто не знал. Нет, выбор времени указывает на то, что нападавшему было известно не меньше, чем нам. Это указывает на два первых варианта. Наши действия известны администрации. Но и третий вариант тоже нельзя исключить.

— Нет, Паула, нет! Третьего варианта не может быть. Звездный Странник существует лишь в теории заговорщиков. И не вздумай писать об этом в рапорте. Если не послушаешься, я даже не стану пытаться прикрывать твою задницу. Ты представляешь себе, что это значит с точки зрения политики? Нет, это либо президент, либо ККТ. Мы можем расследовать что угодно, только не их дела.

— Перед законом все равны.

— Проклятье! Если операцию санкционировал президент, значит, это законно. То же самое относительно ККТ; Шелдон и Оззи владеют собственными планетами, включая Большую Дюжину, они сами себе правительства.

— Это не оправдывает их. Погибли люди.

— Паула, перестань. — Голос Мела стал почти просительным. — Дай мне поговорить с Колумбия, надо выяснить, чем это нам грозит. Ты ведь не знаешь наверняка, а я могу быть прав. Может, это все же кто-то из врагов Ригина.

Она обдумала его просьбу.

— Хорошо, я закончу расследование взрыва, ограничившись только галереей. Что будет дальше и кто за этим стоит — твоя забота.

— Серьезно?

— Да.

— Почему? — настороженно спросил он.

— Если дело закроют политики, значит, нападение санкционировано ККТ или правительством, в таком случае меня это не касается. Я не отказываюсь от справедливости, но в данных обстоятельствах невозможно что-то сделать. Я только потрачу свое время, вместо того чтобы заниматься Йоханссоном и Элвином. Если Колумбия захочет, чтобы мы продолжали расследование, тогда другое дело.

— Если получим добро, надо будет выяснить, с кем Ригин воевал. Ты в самом деле хочешь тратить на это время? У тебя теперь имеются все ресурсы, чтобы добраться до Йоханссона.

— Если мы получим добро, нам придется выяснить, кто из нас прав.

— Итак, ты хочешь продолжать это дело?

— Я тебе отвечу, когда узнаю ответ Колумбия. А до тех пор сосредоточусь на поисках Йоханссона.

— Ладно, это меня устраивает.

— Я хотела бы прояснить еще один вопрос с Колумбия.

— Какой?

— Элвин разыскивал довольно сложное оборудование; мне кажется, пора проверять все ввозимые на Дальнюю грузы. Политика выборочных проверок больше не годится. Я с самого начала возражала против такой постановки вопроса.

— Я передам ему твое предложение.

— Отлично.

Хоше Финн в своей квартирке только собирался сесть за ужин, когда сенсоры на входной двери показали ему, кто собирается войти. Он растерянно пробормотал какое-то проклятье и вытянулся по стойке смирно. Его жена Инима, удивленно взглянув на мужа, тоже посмотрела на маленький экран.

— Ой, это же?..

— Да.

Хоше пересек прихожую и оказался у двери одновременно с Паулой Мио.

— Что-то случилось? — спросил он, пригласив гостью войти.

— Нет, все в порядке, спасибо. — Она окинула его внимательным взглядом. — А ты похудел.

— Давно пора, — заметила Инима. — Мы собираемся завести ребенка.

Паула искренне улыбнулась.

— Поздравляю. Будешь вынашивать сама?

— Боже, нет, конечно, — ответила Инима. — Это будет лабораторная беременность.

— Правильно.

Светский разговор на этом иссяк. Хоше и Инима растерянно переглянулись.

— Не хотите присоединиться к нам за ужином? — спросила Инима.

— Нет, спасибо, в Париже еще только середина дня. Я успела на экспресс.

— Мы можем поговорить на балконе, — предложил Хоше в ответ на отчаянный взгляд жены.

— Если вы не возражаете, — кивнула Паула.

— А у меня есть дела, — сказала Инима.

На балконе маленькой квартирки едва помещались круглый столик и пара кресел, прижатые к перилам. Хоше протиснулся мимо стола и сел. Паула осталась стоять, любуясь открывшимся видом. Тридцатиэтажный многоквартирный дом стоял в квартале Маликой, довольно далеко от побережья. Перед Паулой простирались парки и роскошные здания, стоящие вдоль берега. Была видна даже башня, в которой жил Мортон.

— У тебя отличный дом, Хоше.

— Что привело тебя ко мне?

Она отвернулась от города и опустилась в кресло напротив него.

— Мне нужно провести одно расследование. Это не официальный запрос, а…

— Дружеская услуга, — негромко подсказал он.

— Да.

— Ты ведь не любишь действовать в обход официальных каналов, Паула, не так ли?

— В этом случае у меня нет выбора. Я уверена, что Агентство дискредитировано, поэтому я пришла к тебе. И еще к нескольким детективам, с которыми работала вне бывшего Управления. Ты можешь послать запросы в обход нашего отдела.

— Дискредитировано кем?

— Еще точно не знаю, но это люди, стоящие слишком близко к правительству Содружества, — возможно, они даже из самой администрации президента. Если они об этом узнают, моя карьера будет под угрозой.

— Что же они натворили?

— То, чем занимаются постоянно. Политические игры, но на этот раз приведшие к гибели людей.

— Хорошо. Что тебе надо?

— Ты видел записи о взрыве в Венецианском Побережье?

— Да, черт побери. Меллани постоянно их транслировала.

— Меллани? — переспросила Паула. — Меллани Рескорай?

— Именно она. Иногда мне кажется, что я напрасно выпустил джинна из бутылки.

— Ты выпускаешь из бутылок гениев, а не демонов, Хоше.

— Только не в этот раз, можешь мне поверить. После суда она быстро поднялась и снялась в эротической драме для ВСО. «Убийственный соблазн». Ты не подключалась?

— Нет.

— Постановка имела огромный успех. Игравший меня актер выглядел как борец сумо. Но тебя они сыграли вполне правдоподобно. Так или иначе, Меллани добилась признания в средствах массовой информации, правда, только в местных. Тем не менее ее заметила Алессандра Барон и взяла в свою команду. Меллани действительно хороша. Кроме всего прочего, у нее теперь собственный канал со всякой всячиной вроде купальных костюмов, голограмм, ежемесячных обзоров ВСО, духов и продуктов питания. Появился даже коктейль под названием «Убийственный соблазн». У Меллани уже есть свой фан-клуб.

— Странно. Она показалась мне совсем другой. Я редко так сильно ошибаюсь в людях.

— Точно так же в ней ошиблись несколько политиков, у которых она брала интервью. Они быстро об этом пожалели.

— И она транслировала записи из Венецианского Побережья?

— Они шли на всех новостных каналах. Я смотрел ее передачи, поскольку у нее всегда интересные интервью, и в тот раз, как мне кажется, был кто-то из заместителей Колумбия. — Он с опаской покосился на Паулу. — Меллани особенно подчеркивала твои неудачи в деле Йоханссона. Это она так выразилась.

— Не удивительно.

— И в чем же мой интерес в деле об этом взрыве?

— Это не разглашается, но взрыв в галерее уничтожил не все оборудование, которое собрал Ригин: несколько предметов хранилось на нижнем этаже. Мы сумели их заполучить.

— Что же это за предметы?

— Среди всего прочего там был сверхмощный микрофазный модулятор на сверхпроводниках. Управляющая программа для него была разработана в компании «Шансорель», находящейся здесь, в Дарклейк-сити. Элвин не мог заказать ее официальным путем, это новейшая разработка, и ему потребовалось бы заключение экспертов. Хоше, они должны были знать, что это не легитимный контракт.

— А для чего предназначен этот модулятор?

На лбу Паулы появилась хмурая морщинка.

— Мы точно не знаем. Наши криминалисты изучили список всего оборудования и пришли к выводу, что требовалось какое-то специализированное силовое поле. Но половина предметов не подходит ни под какие спецификации.

— Хорошо, значит, я должен что-то отыскать в «Шансореле»?

— Да, пожалуйста.

— А что именно? И насколько сильно я могу прижать этих парней?

— Я хочу знать, работают ли они с Элвином на постоянной основе или просто нуждались в деньгах в тот момент и согласились на контракт, не задавая вопросов. Я, конечно, надеюсь, что у них долговременные отношения — тогда через них смогу выйти на Элвина. Как вести игру, решай сам, в каждой группе людей всегда найдется слабое звено. Найди его и заставь хорошенько попотеть.

— Ладно. Но я не понимаю. Ты охотишься за Элвином. Какое отношение это имеет к утечке из Агентства?

— Стандартный способ исключения. Каждому из подозреваемых я выдаю отдельный сегмент информации, а потом наблюдаю за реакцией.

Несколько десятилетий назад Томпсон Бурнелли совершил грубейшую ошибку: он предположил, что, будучи мужчиной, к тому же ловким и сильным, имеет достаточно преимуществ, чтобы обыграть Паулу Мио в сквош. Он действительно хорошо играл в сквош. Каждый раз, приезжая в Вашингтон, он непременно посещал «Клинтон Эстейт», светский и спортивный клуб, в котором помимо всего прочего заключалось немало сделок между бизнесменами самых разных миров. Два или три раза в неделю он играл со своими коллегами-сенаторами, или их помощниками, или председателями комитетов, или представителями Великих Семейств. Уровень игры здесь был очень высоким, а если у кого-то что-то и не получалось, в клубе имелись отличные тренеры.

Паула Мио заставила его понять, что главное — это точность и выбор позиции. Она почти не покидала центра площадки, но каждый раз посылала мяч туда, где его не было. Под конец игры он покраснел, взмок от пота и начал спотыкаться, а сердце угрожающе застучало в висках. Только через одиннадцать лет он сумел выиграть; это произошло через два года после его омоложения, когда наступил пик физической формы, а Пауле до омоложения оставалось еще три года. А потом все продолжалось по-прежнему.

Сейчас, когда она после омоложения не прожила еще и десяти лет, он не слишком заботился об очках, а только опасался получить инфаркт еще до того, как проиграет. Под ее точными ударами ему приходилось метаться с одной стороны корта на другую и обратно. Любой другой игрок, уступающий ему рангом — новый сенатор, помощник или лоббист, — время от времени позволял бы ему выигрывать. Не каждый раз, но достаточно, чтобы поправить его настроение. Из соображений этики. Но только не Паула. Хоть и не сразу, но он понял ее отношение. Сдать игру было бы нечестно, а на это она никогда не пойдет.

Как только его мучения закончились, Томпсон схватил полотенце и вытер с лица пот. По боли в мышцах ноги он понял, что целую неделю будет ходить с трудом.

— Увидимся в баре, —простонал он и скрылся в безопасном убежище мужской раздевалки.

Через сорок минут, частично уменьшив боль в мускулах горячим массажным душем, он вышел в бар. «Клинтон Эстейт» насчитывал всего два с половиной столетия, но потемневшие дубовые панели на стенах и кожаные кресла с высокими спинками могли относиться и к концу девятнадцатого века. Этому соответствовал и персонал, одетый в красные куртки и белые перчатки.

Паула уже сидела в кресле у окна эркера, откуда открывался прекрасный вид на английский парк, примыкающий к клубу. В элегантном костюме и с безукоризненно причесанными волосами, спускавшимися до середины спины, она излучала спокойную уверенность, на достижение которой женщины из Великих Семейств тратили не одно десятилетие.

— Бурбон, — бросил официанту Томпсон, опускаясь в кресло напротив.

Тон его голоса вызвал на ее губах легкую улыбку, словно Паула выиграла еще одно очко.

— Ну что, Рафаэль задал вам жару после Венецианского Побережья? — спросил он.

— Могу сказать, что он дал мне понять, насколько огорчен. Люди считают этот взрыв очередной победой Элвина и Йоханссона в борьбе со мной. Они абсолютно не понимают, что все это значит.

— Что, в городе появился новый игрок?

— Не совсем новый. Но обнаружили они себя впервые.

— Ты все еще веришь, что в администрации президента завелся крот?

— Или в Великом Семействе, или в Межзвездной Династии. В конце концов, вы все друг с другом связаны.

— В ресторане сената ходят слухи, что ты сказала Мелу Ризу о вероятности вмешательства Звездного Странника.

— Это одна из версий.

— Уверен, что твое мнение обосновано, но, Паула, оно не популярно. Не забывай об этом. В планетарных правительствах есть парламентарии, избранные людьми, которые поддерживают Хранителей. Их немного, но они есть, и также существует система пропорционального представительства. Если кто-нибудь из них получит поддержку, возникнет беспокойство.

— Знаю, поэтому не настаиваю на этой версии.

— Не похоже на тебя.

— Я не смогу делать свою работу, если лишусь работы.

Томпсон с довольной усмешкой принял заказанный бокал бурбона.

— Нас всех время от времени загоняют в угол. Жаль. Для тебя это особенно тяжело.

— Я сказала, что не настаиваю. Как говорится в одной старой тюремной поговорке, за решеткой оказалось только мое тело.

— Понимаю. И чем я могу тебе помочь?

— Я хочу знать, есть ли на самом деле секретный отдел, подотчетный только президенту.

— Нет, такого отдела не существует. Я бы знал о нем, наша семья старше самого Содружества. Чтобы не сомневаться, я могу спросить у своего отца.

— Спроси, пожалуйста. Это очень важно.

Томпсон не ожидал такой просьбы, поскольку никто прежде не сомневался в его словах. Но Паула всегда была необычной женщиной. Их знакомство началось очень давно, с краткого обмена информацией. Она тогда была одной из служащих премьер-министра Зарина, а он пытался провести в сенате билль об инфраструктуре налоговых скидок, против которого Зарин активно выступал. С тех пор они периодически обменивались фактами и слухами, касающимися политиков и преступников. Томпсон не мог с уверенностью сказать, что они подружились, но установившиеся отношения были выгодны обоим. И он знал, что может полностью доверять Пауле, что являлось уникальным случаем для тех кругов, где он вращался.

— Хорошо. А если и так? Ты попытаешься арестовать президента? Бедняжка Дой только добилась своего, да и то с минимальным преимуществом.

— Колумбия не стал сворачивать расследование венецианского взрыва, так что вряд ли эта догадка подтвердится. На данном этапе я просто исключаю лишние вероятности.

— Тогда должен тебе сказать, что не представляю заказчиком взрыва кого-то из Великих Семейств. У нас нет для этого причин. Дальняя и ее террористы никак не задевают нашей деятельности и наших капиталов.

— В таком случае остается Найджел Шелдон.

— И его ты тоже не арестуешь.

— Я знаю.

— Вряд ли приказ поступил лично от Шелдона. Скорее, кто-то из членов семейства пятого уровня решил заработать дополнительные очки.

— Это меня бы не удивило. Тем более что у нас нет твердой уверенности, что Ригин работал на Элвина.

— Вот как?

— Да. Закупки действительно напоминали подготовку к незаконной отправке грузов, если бы не одна особенность: тип оборудования, собранного Ригином.

— Я просматривал рапорт. Там указано, что это было высокотехнологичное оборудование.

— Верно. Но не оружие. Если это действительно был заказ Элвина, значит, Йоханссон переходит к новой фазе деятельности. Не имею представления, к какой именно, но ее довольно просто остановить.

— Как же?

— Ввести тотальный досмотр грузов, отправляемых на Дальнюю. Надо сказать, я давно этого добиваюсь. И каждый раз получаю один и тот же ответ: это слишком дорого и приведет к нарушению расписания движения, особенно на промежуточных станциях.

— А что на это говорит Рафаэль?

— Что будет поднимать этот вопрос. Однако никаких подвижек пока не заметно. Для решения проблемы нужен кто-то, обладающий большим весом в политике, — ты.

— Поверь мне, Рафаэль достаточно силен. Кое-кто из нас даже обеспокоен его возрастающим влиянием.

— В таком случае он не пользуется им, чтобы удовлетворить мой запрос.

— Вероятно, злится из-за неудачи в Венецианском Побережье. Взрыв немного запятнал сияющий ореол его нового Агентства. Ты видела, что творится в новостных шоу? Ведущие настроены отнюдь не дружелюбно. Алессандра Барон даже допустила выпад против тебя лично.

— Я слышала, — сухо ответила Паула. — Но на мнение Колумбия это не повлияло. Ты поддержишь меня, Томпсон?

— Халгарты будут недовольны. Это единственная Межзвездная Династия, имеющая деловые интересы на Дальней. Но, если ты говоришь, что это необходимо, я воспользуюсь имеющимся у нас влиянием. В настоящий момент мы в хороших отношениях с Дой.

— Спасибо.

Глава 20

На путешествие к Паре Дайсона «Конвею» и его собратьям кораблям-разведчикам «Святой Асаф» и «Лэнгхарн» потребовалось всего семьдесят два дня. Командир экспедиции Уилсон Кайм был очень рад сокращению полетного времени. При всех своих скоростных качествах «Конвей» был вдвое меньше «Второго шанса», соответственно, вдвое уменьшилось и пространство, занимаемое экипажем. Самым заметным отличием было отсутствие кольца, обеспечивающего основные жизненные функции. Экипаж нового корабля состоял из двадцати пяти человек, занимавших помещения в основном корпусе. Форма «Конвея» не изменилась — это был такой же цилиндр с тупыми концами, но более обтекаемый за счет соотношения размеров; его длина составляла двести пятьдесят, а диаметр — всего восемьдесят метров. Уменьшение длины и объема было достигнуто сокращением числа плазменных ракетных двигателей до трех и, соответственно, уменьшением запасов топлива. Кроме того, пропала необходимость во вспомогательных катерах, их ангарах и системах обеспечения.

Еще до старта «Второго шанса» Уилсон Кайм знал о начале проектирования космических кораблей второго поколения, но скорость постройки — всего семь месяцев — удивила даже его. Более того, постройка кораблей была закончена, несмотря на хаос и неразбериху, связанную с переносом производства на Высокий Ангел. Он до сих пор не мог прийти в себя от этого идиотского решения. Он-то надеялся, что за три с половиной столетия правительство должно было научиться сводить к минимуму бюрократическое вмешательство в важнейшие проекты. Кайм прекрасно понимал, что это было сделано в процессе ожесточенного торга между Великими Семействами и Межзвездными Династиями, поскольку и сам принимал участие в многочисленных переговорах и сделках. Неужели президент не понимала, что такой важный для человечества проект необходимо оградить от рвущихся к кормушке политиков? Очевидно, нет.

Союз, заключенный между Найджелом Шелдоном и корпорацией «Фарндейл», в котором он оказался номинальным участником, ничуть не улучшал его настроения. После того как его ловко обошли в переговорах, а потом повысили до командора только что образованного Межзвездного Агентства, ему ничего не оставалось, кроме как жаловаться Оскару и Анне на нехватку кадров, поскольку они были нужны для запуска дублирующего производства на Высоком Ангеле. Его собственное участие в сооружении новых доков ограничилось несколькими формальными визитами и одним официальным приемом при участии доблестного председателя Галл. Они всегда недолюбливали друг друга, и после приема ничего не изменилось.

Все свое время и силы он, как и прежде, посвящал строительству кораблей. Развитие производства на Высоком Ангеле и дела Межзвездного Агентства могут подождать его возвращения. В отличие от правительства, он сознавал, что в первую очередь необходимо выяснить, что происходит вокруг Пары Дайсона после падения барьера. А его новый высокий пост давал возможность назначить командиром разведывательной миссии самого себя.

Теперь он физически и, к несчастью, биологически страдал от длительной невесомости. Уменьшение жилого пространства повлекло за собой и отказ от роскоши, сопутствующей предыдущему полету. Каюты на «Конвее» представляли собой цепочку сфер, закрепленную вокруг оси корабля между сенсорным отсеком и машинным отделением. Стены кают были обиты мягким материалом, и все предметы имели закругленные углы, что предотвращало серьезные ранения. Как когда-то на «Улиссе», Уилсон большую часть свободного времени проводил на разнообразных тренажерах, чтобы не допустить атрофирования мышц, в первую очередь сердца. Раз в неделю он посещал врача, проводил мониторинг всех внутренних органов и получал предписание на прием биохимических средств. Затем в часы приема пищи он заставлял себя глотать специальную еду, хотя совершенно не был голоден. Вдобавок ко всему эл-дворецкий целый день напоминал ему о необходимости выпить бутылку воды, чтобы избежать обезвоживания, которого его организм уже не мог ощутить. Самым же неприятным и унизительным было посещение кабины для удаления отходов — за три с половиной столетия в этом отношении почти ничего не изменилось: для опорожнения кишечника в космосе до сих пор требовалось замысловатое устройство из ремней и вакуумных насосов. По крайней мере мочеиспускание осталось относительно привычным — для мужчин. Женщины из состава экипажа подверглись незначительному клеточному перепрофилированию, чтобы было удобнее пользоваться отсасывающей трубкой. Не обращать на это внимания во время занятий сексом стоило большого труда.

На расстоянии светового полугода «Конвей» остановился, не покидая червоточины. «Святой Асаф» и «Лэндхарн» расположились поблизости. Проблема связи между кораблями в гиперпространстве в ККТ была решена путем использования модулированных импульсов гисрадара, но в связи с трудностью формирования импульсов генератором червоточин этот процесс был еще не до конца отлажен. Сигнал получался не направленным, а поступал ко всем, кто находился в зоне приема, и не мог нести столько информации, сколько коротковолновый луч, но голосовое общение проходило довольно гладко.

Уилсон проплыл в помещение рубки и закрепился в одном из ускорительных кресел. С обеих сторон сразу же поднялись из своих гнезд мониторы и голографические экраны. Он изучил изображения и попросил Анну пройтись вокруг корабля гисрадаром.

— Настрой его на радиус в четверть светового года, — добавил он.

— Есть, сэр, — ответила она из своего кресла.

Анна в этом полете выполняла обязанности его старшего помощника и очень переживала по поводу их отношений, о которых уже все знали. Она досконально следовала этикету и старалась изо всех сил, чтобы доказать всему экипажу, что по праву занимает свою должность. Уилсон не раз просил ее отказаться от строгого соблюдения всех правил да и сам с нетерпением ждал окончания полета. Состояние невесомости в реальности было совсем не таким романтическим, каким его описывали древние фантасты, — даже в их каюте он сумел заработать немало синяков.

Развертка гисрадара показала, что они были окружены пустым космосом: никаких следов движущихся с ускорением объектов. По просьбе Уилсона его эл-дворецкий открыл канал связи с двумя другими кораблями и активировал устройство шифрования.

— Оскар, что у тебя? — спросил Уилсон.

— Ничего не видно, — ответил капитан «Святого Асафа». — Думаю, они прекратили запуск кораблей за пределы своей системы. По крайней мере, в этом направлении.

— Похоже на то. Антония, ты что-нибудь заметила?

— Ничегошеньки, — ответила Антония Кларк с мостика «Лэнгхарна». — Все чисто.

— Хорошо, продолжаем, как договорились. Антония, сопровождай нас, пока не подойдешь на десять а. е. к месту расположения старого барьера. Оставайся в гиперпространстве и по возможности накапливай информацию. При любых признаках враждебных действий против тебя или против кого-либо из нас сразу возвращайся в Содружество.

— Поняла.

На Аншане во время планирования миссии она несколько дней доказывала, что ее корабль должен сопровождать «Конвей», но сейчас в голосе Антонии не было и тени недовольства.

— Ту Ли, вперед, — приказал Уилсон. — Анна, запусти сенсоры в пассивном режиме, пожалуйста.

— Уже сделано, сэр.

Уилсон едва удержался, чтобы не закатить глаза.

Корабли-разведчики приблизились к Альфе Дайсона. Их миссия была сформулирована довольно просто: «Конвей» и «Святой Асаф» должны войти в звездную систему и поискать признаки установки червоточин. Если таковые обнаружатся, им предстояло выйти в реальное пространство, приблизиться к источнику и попытаться наладить контакт. Если признаков червоточин не обнаружится, они должны подойти к Главной Альфе и попытаться установить связь с чужаками там.

Они были еще в четверти светового года от звезды, когда Анна доложила:

— Мы регистрируем квантовые возмущения, соответствующие активности червоточин.

— На таком расстоянии? — удивился Танде Саттон.

— Да. Не знаю, что они соорудили, но это мощная штука.

Утес Утреннего Света начал работу над проблемой сразу, как только воспоминания Боуза открыли ему принципы работы и практическое применение червоточин. Благодаря базовым знаниям Боуза в области физики и математики для определения фундаментальных концепций и приведения их в количественную форму потребовались усилия всего нескольких сотен иммобайлов. Конечные уравнения хорошо сочетались с его собственным пониманием квантовой физики и расширяли его знания в той области, до которой он сам никогда бы не додумался. Следующим шагом стала более сложная задача проектирования оборудования, и здесь в воспоминаниях Боуза информации было явно недостаточно.

Спустя месяц напряженной работы тысячи иммобайлов над решением нового вопроса и после переоснащения нескольких новейших производств для изготовления компонентов оборудования была запущена первая грубая модель генератора червоточин. Утес Утреннего Света воспользовался им для установления связи с самым большим поселением на газовом гиганте. В результате Утес Утреннего Света-23957, управляющий колонией, мог общаться с главной группой иммобайлов в режиме реального времени. В течение нескольких недель мелкие червоточины были установлены также в других колониях. К основной группе домашнего мира подключалось все больше и больше дочерних кластеров, и, таким образом, постепенно образовывалась одна гигантская структура.

На этом этапе все космические производственные мощности, принадлежащие Утесу Утреннего Света, переключились на изготовление деталей генераторов червоточин большего размера. С открытием все новых червоточин на планетах, спутниках и отдаленных астероидах отпала необходимость в космических кораблях. Их разбирали, а материалы направляли на создание новой транспортной системы. Вокруг звезды появились новые энергетические установки — огромные защищенные силовыми полями вращающиеся сооружения, накапливавшие энергию и через червоточину доставлявшие ее ко второму газовому гиганту, где строился самый большой из всех переходов, предназначенный для выхода в далекий космос.

На управление великим множеством компонентов и энергетических потоков в межзвездной червоточине потребовались усилия двенадцати тысяч иммобайлов. Утес Утреннего Света инициировал их слияние специально для создания командной группы; у нее не было других функций, и составлявшие ее иммобайлы даже не участвовали в общем мыслительном процессе. Даже при таком направленном использовании разума для управления оборудованием потребовалось еще и множество электронных процессоров.

Через три недели после запуска межзвездной червоточины несколько второстепенных орбитальных сенсоров квантовых волн зарегистрировали возмущения, соответствовавшие приближению космических кораблей. Эти суда были меньше, чем первый человеческий корабль «Второй шанс», но также пришли со стороны Содружества. И они были более быстроходными.

>миссия кораблей / объяснить<

Я не могу сказать точно. Можно ожидать второй попытки установить контакт. Они наверняка хотят узнать, что случилось со мной и Вербеке.

>вероятность конфронтации / экстраполяция<

Они не хотят воевать. Но корабли должны иметь мощные силовые поля — в прошлый раз они видели сражения между вашими кораблями и теперь знают, каким должен быть уровень защиты.

>ответные действия / объяснить<

Да ну, с моими знаниями в военном деле…

>Фактические сведения / память<

Сведений не оказалось. Память Боуза солгала — нет, не солгала, ответ был саркастическим.

>сарказм / объяснить<

Это чисто человеческая черта, порожденная культурой. У людей она может быть, а может и не быть. Я часто пользовался сарказмом, чтобы осадить нахальных студентов. В вашем обществе сарказм маловероятен, вы скорее воспользуетесь ядерными бомбами.

Утес Утреннего Света уже не в первый раз задумывался, не стереть ли ему память Боуза. Мысли чужаков с самого начала показались ему какой-то формой безумия. Несмотря на надежное сохранение их в единственном иммобайле, постоянно возникала утечка, и тогда появлялись странные идеи, и менялись взгляды на некоторые вещи. В конце концов он был вынужден признать, что сильнейшее загрязнение домашнего мира в некоторой степени ему вредит — оно приводило к тошнотворной массовой гибели мобайлов, являвшихся частью его самого, от болезней и отравлений. А это означало вред самому себе и плохие перспективы в будущем. Откуда у него взялся термин «тошнотворный», он так и не понял.

Подобные проблески нового мышления могли привести к внутреннему разложению и превратить его в чужака-иммобайла. Впрочем, Утес Утреннего Света точно знал, что рациональность праймов оставалась его доминирующей чертой и гибель мобайлов можно было отнести к нерациональному использованию ресурсов — так что пока еще он терпел воспоминания Боуза, зная, что скоро перестанет в них нуждаться.

Три человеческих корабля замедлили движение, потом снова двинулись вперед. Затем один из них замер на удалении, где раньше стоял барьер, не выходя из червоточины, которую сам же и генерировал. Два оставшихся корабля направились к второму из газовых гигантов, где Утес Утреннего Света построил межзвездную червоточину. Он начал подготавливать свои суда для перехвата.

Человеческий корабль в голубом сиянии вышел из червоточины в пяти миллионах километров от перехода. Вокруг него разошлись электромагнитные лучи, исследующие пространство поблизости, а генератор червоточины стал испускать импульсы, которые память Боуза идентифицировала как работу гисрадара. Плотные силовые поля, окутывавшие судно, отражали сигналы большинства сенсорных установок. Утес Утреннего Света убедился, что пробить поля трудно, но возможно.

Воспрепятствовать врагу поднялись шестнадцать кораблей. За те несколько секунд, пока их ракетные двигатели набирали мощность, с человеческого корабля поступили лазерные и электромагнитные сигналы. На этот раз бинарные последовательности были понятны Утесу Утреннего Света, он различил простейшие математические константы, пиксельные матрицы с базовыми изображениями и символами и периодические таблицы. В ответ он направил на человеческий корабль коммуникационный мазер.

Память Боуза была мобилизована для установления контакта при помощи выбранных «разговорных последовательностей».

— Салют, парни! Вас приветствует Дадли Боуз. Вы не слишком торопились сюда возвращаться, верно? Но, клянусь Богом, я рад вас видеть.

Лазерные лучи пропали, оставив лишь один электромагнитный луч, направленный на корабль, откуда было передано сообщение.

— Дадли? Это командующий Кайм. Как… Ты в порядке? Господи, Дадли, мы даже не надеялись на это.

Голос искажался помехами, идентифицированными памятью Боуза как «эмоции» изумления и надежды.

— Я справился, капитан. Я в порядке. У меня здесь куча друзей, которым не терпится с вами встретиться. Мы скоро все для этого подготовим.

— Дадли, ты находишься на корабле, с которого поступает сигнал?

— Конечно. Надо же, какое совпадение! Я несколько месяцев помогал праймам с их червоточинами.

— Дадли, этот корабль идет с ускорением в 10 g.

Голос изменился. Память Боуза в мозгу Утеса Утреннего Света идентифицировала недоумение.

— Да, я это знаю. Моей спине чертовски тяжело.

— Вы можете сбросить скорость, — сказал капитан Кайм. — Мы никуда не убегаем.

— Точно, сейчас передам капитану.

Утес Утреннего Света снизил ускорение перехватывающего звена до 3 g. Нельзя спугнуть людей раньше времени — еще одна новая концепция. Как много их появилось после падения барьера.

— А где Эммануэль, Дадли? Она с тобой?

— Нет, она осталась в домашнем мире… МЕРТВА БЕГИТЕ ИДИОТЫ БЕГИТЕ ОНИ УБИЛИ НАС ОБОИХ И ВАС ВСЕХ ПЕРЕБЬЮТ БЕГИТЕ…

Предательская мысль пробилась в его сознание, и Утесу Утреннего Света хотелось завопить от ярости. Усилием воли он загнал обратно выбившиеся из мозга иммобайла воспоминания Боуза и сокрушил их. Истребил окончательно.

В здании, где находилась основная группировка Утеса Утреннего Света, в его родовом гнезде, раздался отчаянный, безумный человеческий смех. Затихая, он все еще издевался над своими врагами.

Уилсон в шоке уставился на динамик, откуда всего минуту назад донеслось радостное известие, растрогавшее его почти до слез. Последовавший за ним отчаянный крик все еще звенел в мертвой тишине рубки.

Где-то в самой глубине души он подозревал обман — с того момента, когда голос Дадли донесся с корабля, идущего на 10 g, и прозвучал так спокойно, как будто они сидели в баре. Если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, жди подвоха.

— Корабли противника снова набирают ускорение! — крикнула Анна. — 8 g! …9!

— Ту Ли, выводи нас отсюда, — приказал Уилсон. Ощущение дежавю окутало его ужасающим спокойствием. — Оскар, Антония, расходимся в соответствии с первым вариантом. Вы слышали сообщение. Действуйте.

Экраны, показывавшие окружающее пространство, стали затягиваться голубоватой пеленой, будто корабль попал под сегмент планетарного неба. Ту Ли направила «Конвей» прочь от Пары Дайсона со скоростью половины светового года в час.

— Господи, что же произошло? — спросила Анна. — Что с нами говорило?

— То, что осталось от Дадли Боуза, — мрачно ответил Уилсон. — Проклятье, а я ведь всегда его недолюбливал. Есть признаки погони?

— В гиперпространстве ничего, капитан, — доложил Танде. — «Святой Асаф» и «Лэнгхарн» идут впереди нас и расходятся.

Уилсон перевел взгляд на дисплеи вокруг своего кресла и постарался дышать глубже, чтобы успокоить сердцебиение. Он увидел, как далеко друг от друга разошлись два других корабля-разведчика, затрудняя одновременную погоню за всеми судами. Жалкая уловка. Если уж чужаки начали строить сверхсветовые суда, они смогут за каждым противником послать целые эскадрильи.

— Мы были в реальном пространстве шесть с четвертью минут, — сказала Анна, как только волнение в рубке немного улеглось. — Время миссии значительно сократилось, и мы все еще не знаем, как они выглядят.

Уилсон обратился к своему эл-дворецкому, и один из мониторов приблизился к нему.

— Что успели зарегистрировать наши сенсоры? — обратился он к Танде Саттону.

— Почти ничего, капитан, — хмуро ответил физик. — За такой малый промежуток времени трудно получить полную картину.

— А что известно о гигантской червоточине?

— Ах, да. — Танде помолчал, не решаясь поделиться своими мыслями. — Знаете, мы никогда не пытались строить сооружения подобного масштаба. Квантовая активность, которую мы успели засечь, свидетельствует о значительном количестве червоточин внутри звездной системы Дайсона, но та, что установлена на наружном газовом гиганте, намного превосходит все остальные — все это подтверждает предыдущие заключения об их производственных мощностях: полтора года назад у них не было ни одного генератора червоточин.

— А насколько велика червоточина, что находится над газовым гигантом?

Танде стал просматривать записи гисрадара, относящиеся к наружному газовому гиганту и его трем большим спутникам. Затем он выделил изображение третьей луны, вращавшейся над турбулентными экваториальными облаками на расстоянии семисот девяноста километров: половину каменистой поверхности этой миниатюрной планеты занимали ледяные пласты толщиной до пяти километров, и приблизительно четвертую часть — купола силовых полей. Вокруг спутника постоянно держалась пелена газов от ракетных двигателей, образующая светящееся кольцо в двухстах пятидесяти километрах над поверхностью. Из нее к точке Лагранжа, находящейся в пятнадцати тысячах километров, протянулась бело-голубая полоса плазмы — чужаки открыли червоточину в центре гравитационного нуль-поля, где требовалась наименьшая мощность ракетных двигателей. Визуального изображения генератора получить не удалось, но в инфракрасном диапазоне его экран мерцал багровой искрой: гисрадар зафиксировал тороид, составлявший в поперечнике два с половиной километра. Сквозь него через каждые пять или шесть минут пролетали большие корабли.

— Проклятье! — буркнул Уилсон. — Можно определить, куда она ведет?

— Нет, сэр, — ответил Танде. — Но, судя по интенсивности квантовых возмущений, я бы сказал, что расстояние может насчитывать несколько сотен световых лет. Не знаю, откуда они получают такую мощность. Нейтринных потоков, указывающих на работу ядерного реактора, не обнаружено.

— Они проникли в Содружество? — встревожился Уилсон.

— Нет, червоточина не настолько велика. Четыре, может быть пять сотен световых лет.

Уилсон ожидал почувствовать облегчение, ведь чужаки не добрались до его дома, но ничего подобного не ощутил. Увиденная картина вселяла только тревогу. Даже для такой развитой цивилизации гигантская червоточина явно была судьбоносным проектом, актом отчаяния. К чему это может привести, он точно себе представлял. Неясной оставалась только причина. Что им понадобилось в Содружестве?

* * *

Перед ними расстилался удивительный пейзаж: все, что было можно встретить в пригодном для жизни людей мире, только увеличенное процентов на двадцать — более высокие горы, более широкие реки, даже небо казалось больше, хотя это могло быть из-за отсутствия облачности на протяжении всего (длинного) светового дня.

Все это немного тревожило Оззи: какие же животные могут здесь встретиться? Крысы величиной с собаку? Собаки ростом с лошадь? Или слоны, не уступающие размером динозаврам?

Впрочем, хотя они и провели в этом мире уже восемь дней, пока не встретили даже комара. Растительность тоже не вполне соответствовала общему представлению — она была весьма скудной. Трава была похожа на ковер из мха, а на шаровидных кустах тонкие узкие листья росли так часто, что издали казались сплошной пленкой. Листья на деревьях имели простую коническую форму и не превышали длину пальца. По крайней мере, в местной флоре не встретилось ничего выдающегося. Хотя за все это время Оззи не заметил ни одного цветка. Может, эволюция обошла весь процесс опыления стороной. А может, здесь не было насекомых.

Зато Точи стал самым ярким пятном на планете. После того как они покинули планету Ледяной Крепости, большой чужак быстро оправился от обморожений. Несколько недель скольжения по лугам и лесам умеренного температурного пояса почти полностью восстановили его эластичные двигательные гребни. Из трех планет, где они побывали, на одной тропа шла в тропической зоне. Точи это очень понравилось. Маленькие сморщенные отростки, торчавшие из складок его коричневой шкуры, ожили и расцвели. Теперь они напоминали перистые папоротники с постоянно меняющейся окраской; при каждом движении или порыве ветра по его телу пробегали алые, бордовые, оранжевые, голубые и зеленые волны.

— Он похож на лохматую радугу, — сказал Орион, когда увидел чужака во всей красе.

Он и сам выглядел вполне счастливым. Постепенно вернулась его жизнерадостная самоуверенность, и с каждым шагом, отдалявшим их от Ледяной Крепости, она усиливалась.

Оззи уже ожидал, что паренек начнет спрашивать, не пришли ли они уже к своей цели, на что было почти невозможно ответить. В мирах, где они до сих пор побывали, тропы сильфенов были хорошо видны, а когда Оззи чувствовал неуверенность, пару раз помогал дружеский амулет. Пока же они шли по лесистой местности, кое-где разделенной неширокими долинами или горами.

Большой мир был иным. Выйдя на опушку леса, они увидели расстилающуюся впереди холмистую равнину. Край леса сменился V-образной долиной, и пройти ее можно было только вдоль ручья, бежавшего по ее дну. Поэтому они продолжили путь, держась ближе к ручью, одному из многих, питавших пересекающую плато реку.

За пять дней постоянной ходьбы они увидели много появившихся из леса долин, но ни в одной из них не было тропы сильфенов. Зато на деревьях росли съедобные фрукты, круглые, размером с дыню, с волокнистой мякотью, напоминающей по вкусу пресное яблоко. Это, кажется, было общим для всех миров, соединенных тропами сильфенов, — никакого ярко выраженного вкуса у съедобных продуктов.

Обычно Орион длинной палкой сбивал фрукты на землю, и иногда его своими щупальцами поддерживал Точи. Оззи, наблюдая, как мальчишка со смехом молотит палкой, каждый раз вспоминал о карри и бургерах-чили.

Река привела их к горной гряде со снежными вершинами, замыкавшей равнину. На подходе к предгорьям травяной ковер стал намного тоньше, и местами появились голые песчаные проплешины. Вскоре растительность осталась только на узкой полоске вдоль берега реки. Дальше им пришлось пробираться по топким берегам, усеянным многочисленными булыжниками. Оззи и Орион несли тяжелые рюкзаки, а у Точи на спине висели две сумки. Уклон ущелья заметно увеличился, и речной поток, разбрасывая клочья пены, будто пытался выпрыгнуть из русла.

— Все еще хочешь построить лодку? — насмешливо спросил Орион, когда они проходили мимо россыпи огромных камней.

Оззи предложил такой вариант немного раньше, когда они обследовали третье лесистое ущелье, надеясь отыскать тропу. Идея имела смысл, но его нож с алмазным лезвием не был предназначен для обработки такого количества деревьев, а для постройки плота у них было маловато веревок. Просто ему хотелось побыстрее выбраться с равнины. Дни, проводимые под необъятным небом, не доставляли радости, а по вечерам тревожная пустота вокруг загоняла его в палатку. Где-то в глубине души этот мир вызывал у него беспокойство.

— Мне приходилось преодолевать и более сложные пороги, — сердито ответил он.

Еще полдня они шли по склону ущелья, а затем оно неожиданно вывело их в глубокий каньон. Река устремилась вниз по нескольким крутым ступеням, а в конце грохотал водопад высотой около трехсот метров. После глубокой тишины на равнине рев падающей воды их почти оглушил.

— Что дальше? — спросил Орион.

Он всматривался в каньон за водопадами: казалось, тот пересекал всю горную цепь.

— Позади нас нет троп, выходящих из этого мира, — стал размышлять вслух Оззи. — Нам остается либо продолжать идти вдоль реки, либо поискать другой путь через горы.

Он вытащил истертый листок пергамента и последний уголек. Отыскав самую острую грань, он написал вопрос Точи. «Я думаю, надо продолжать идти. Похоже, это и есть тропа».

Передний сегмент глаза Точи вспыхнул, выражая согласие.

Весь остаток долгого дня они посвятили спуску вдоль серии водопадов. От оседавшей водяной пыли камни стали скользкими, и двигаться приходилось медленно и осторожно. Шансы получить здесь помощь при любом несчастном случае равнялись нулю. Долгое путешествие в неизведанных мирах приучило их к терпению, и даже Орион не жаловался на медленность спуска. Первым шел Точи: благодаря своим упругим двигательным гребням он чувствовал себя увереннее остальных на опасном склоне.

Солнце уже давно скрылось за скалами, когда они наконец добрались до самого дна каньона. Виртуальный таймер подсказывал, что до наступления темноты у них еще оставалось два часа. Оззи снял защитные очки и, прищурившись, посмотрел на блестящие скалы — из-за яркого солнца путешественники были вынуждены носить темные очки почти целый день. Водяная пыль, выбрасываемая водопадом у основания склона, на мгновение обманула его влажной прохладой, но даже здесь, вне досягаемости прямых солнечных лучей, в очках он чувствовал себя комфортнее.

Они обогнули глубокий бассейн, выбитый водой в скалах, и подошли к тому месту, откуда река снова текла свободно и неторопливо, журча обломками песчаника, составлявшими ее дно. Оззи остановился и огляделся по сторонам: почти отвесные стены из красновато-коричневого камня с обеих сторон поднимались на высоту около километра, а поскольку каньон плавно изгибался к востоку, они казались еще выше. Ширина каньона составляла около восьми километров. Здесь не было никакой растительности: ни травы, ни кустарников. Дно покрывали песок и галька того же красноватого оттенка, что и у стен. У подножия скал можно было заметить высокие курганы каменистых осыпей.

Один из манипуляторов Точи поднялся вверх, словно рука человека, желающего привлечь внимание. Оззи заглянул в его передний глаз и прочел розовато-лиловые символы: «У поворота что-то есть. Возможно, дерево».

Он включил увеличение на зрительных вставках. Вдоль скал дрожал нагретый воздух, но перед самым поворотом реки все же виднелось какое-то темное пятно. Они зашагали вниз по каньону и почти сразу наткнулись на старое кострище — это был простой круг, выложенный из закопченных с внутренней стороны камней. Пепел давно разлетелся, и между камнями остался только потемневший песок.

— Смотрите! — закричал Орион и бросился вперед.

Он остановился в нескольких шагах от кострища и с победной улыбкой поднял с земли неожиданный трофей.

— Черт побери! — пробормотал Оззи.

Парень нашел жестянку из-под кока-колы. За долгие годы краска на банке сильно выгорела, но знакомый логотип был все еще легко узнаваемым.

— Мы на Земле? — взволнованно воскликнул Орион.

— Извини, старик, этого не может быть.

— Но, наверное, где-то в Содружестве. Даже на Сильверглейде есть кока.

Оззи поскреб сильно отросшую бороду.

— Думаю, это просто мусор. Люди больше всех творят безобразия в нашей Вселенной. Но! Это доказывает, что мы на верном пути.

Оззи пожалел, что приходится разбить хрупкую надежду парня.

Орион с досадой посмотрел на банку и бросил ее обратно в песок.

Часом позже они остановились на ночевку. Оззи и Орион вместе поставили палатку на небольшом пригорке в нескольких сотнях ярдов от воды, а потом, пока было еще не совсем темно, решили постирать носки и рубашки. Оззи хотелось и самому нырнуть в реку и хорошенько помыться, но, хоть они и не видели в этом мире ни одного живого существа, он не мог заставить себя довериться воде. Слишком много бессонных ночей он, еще будучи студентом, провел в компании пары упаковок пива, травки и низкокачественных дисков с фантастическими фильмами. Бог знает, что таилось в толще воды. Может быть, и ничего, но ему вовсе не хотелось, чтобы в его теле потом выводились личинки чужаков. В конце концов, долгими вечерами они вдоволь наплавались в теплых источниках Ледяной Крепости.

Они уже возвращались к палатке, как вдруг Орион остановился.

— Там свет, — сказал он.

Оззи посмотрел вдоль каньона в ту сторону, куда указывал парень. Далеко вниз по течению он заметил мерцающую золотистую искорку. Он даже не смог определить, на какой стороне реки она горела. Визуальные вставки тоже не давали отчетливого изображения; несмотря на предельное увеличение, было видно только колеблющееся пятно. При переключении в инфракрасный диапазон пятнышко почти исчезло. Значит, это был не огонь.

— Вероятно кто-то еще идет по тропе, — сказал Оззи с напускной уверенностью.

Точи тоже видел свет, но глаз чужака также не смог на нем сфокусироваться. Они продолжали поглядывать на искорку света, пока ели свой ужин из безвкусных фруктов и холодной воды, но она не двигалась. На всякий случай Оззи и Точи решили по очереди подежурить на берегу. Оззи выпала смена от полуночи до рассвета. Он надел брюки и рубашку, набросил на плечи спальный мешок и сел на плоский камень неподалеку от палатки. Вода в реке негромко журчала, со стороны Точи время от времени доносилось хриплое сопение, которое Оззи посчитал за храп чужака. За исключением этих звуков стояла глубокая тишина, которая у него всегда будет ассоциироваться с этим миром.

На безлунном и безоблачном небе сияла бриллиантовая россыпь звезд. Столько звезд он не видел даже в своих странствиях по новым мирам Содружества, еще не тронутым световым загрязнением. Его внимание привлекла небольшая туманность, раза в три или четыре крупнее земной Луны. С одного края из основной туманности в сторону торчал красноватый зубец. Ничего даже отдаленно напоминающего этот астрономический феномен в Содружестве Оззи не встречал. Он назвал его Хвост Дьявола. Жаль, что об этом никто никогда не узнает.

В самое глухое время перед рассветом он услышал голоса. Оззи настороженно выпрямился, стараясь определить, не приснилось ли ему это. Звуки могли быть частью начинающегося сна. Но это были не человеческие голоса — по крайней мере, ничего похожего на знакомые ему наречия.

Светящаяся искра по-прежнему не двигалась. Он переключился на инфракрасный спектр и медленно повернулся кругом.

Снова послышались голоса. Теперь уже точно не во сне. Звуки пронеслись мимо, заставив его так резко обернуться, что Оззи едва не упал. Несколько голосов бормотали в общем разговоре. На нечеловеческом языке. Они звучали настойчиво. Испуганно.

Но это были лишь звуки. В каньоне ничего не шелохнулось, ничего материального.

Он с трудом удержался, чтобы не спросить: «Кто здесь?» Но это было бы глупо, прямо как из ужастиков на DVD.

Мимо него прошелестел шепот. Кто-то — или что-то — жалобно простонало вдали. Оззи сбросил спальник, вытянул руки, сосредоточившись на пальцах, пытаясь ощутить колебания воздуха, хотя бы какой-нибудь намек на движение, и закрыл глаза, понимая, что от зрения ему сейчас не будет никакого толка. Он слушал и трогал воздух. Звуки вернулись, повторяя голоса ветра. Он внимательно вслушивался, а потом тихонько повторил их. Ничего не изменилось. Они проносились мимо, не обращая на него внимания.

В таком состоянии и застал его Орион, когда предрассветная мгла залила стены каньона: Оззи неподвижно стоял с распростертыми в стороны руками и что-то бормотал на чужом языке. Парень выбрался из палатки, протирая сонные глаза.

— Что это ты делаешь?

Оззи вздохнул и плавно опустил руки, а потом с таинственным видом подмигнул Ориону.

— Разговариваю с духами.

Взгляд Ориона метнулся по сторонам, отыскивая… нечто.

— Ты в порядке? Может, ударился головой?

— Такое было — в баре на Лотиане, но это случилось много лет назад. Этот мир населен призраками.

— Ой, перестань, Оззи. Не смешно. Эта планета и так какая-то жутковатая.

— Я понимаю, старик. Прости. Но я действительно что-то слышал, как будто мимо пронеслась группа людей или чужаков.

— Сильфены?

— Нет, их язык я бы узнал. Я не понял, что говорили те существа, но по тону голосов создается определенное ощущение. Они были чем-то опечалены или испуганы. А может, и то и другое.

— Нет, прекрати. Мне это совсем не нравится.

— Да, понимаю. Я думаю, в этом-то все и дело.

— Какое еще дело?

— Мои ощущения. — Он нахмурился. — Если нам известно, что призраки не существуют, значит, это… какая-то проекция? Какая-то ребяческая попытка испугать путешественников? Я имел в виду — почему бы не провести некоторую подготовку, а потом выскочить из-за скалы, завернувшись в белую простыню?

— Ты говорил, что у сильфенов есть жизнь после смерти, — негромко произнес Орион.

Оззи окинул его задумчивым взглядом.

— Так ты меня слушал?

— Иногда. — Орион ухмыльнулся и пожал плечами.

— Ладно, давай обсудим этот вопрос. Наши электронные устройства здесь не работают, так что это не может быть ни голограммой, ни каким-либо акустическим фокусом. Сильфены бывают в этом мире, следовательно, все, что здесь происходит, делается с их согласия.

— Если только не они сами все это устроили, — внезапно оживился Орион. — Здесь же нет ни одного живого существа. Мы не видели ни животных, ни насекомых. Может, это и есть загробный мир сильфенов, куда попадают их души?

Оззи окинул каньон недоверчивым взглядом.

— Мне почему-то так не кажется. Я бы ожидал чего-то более впечатляющего. Но я могу и ошибаться. — Он неожиданно замолчал, глядя вдоль каньона. — Эй, я больше не вижу света.

Точи втиснулся между ними и поднял свой манипулятор. «Что происходит?»

— Это будет отличным испытанием для нашего словарика, — пробормотал Оззи.

К полудню они увидели впереди черные столбы, которые при приближении оказались деревьями. Они были гигантами даже по меркам этого мира — стройные ровные конусы, поднимавшиеся в небо на полторы сотни метров. Деревья стоялидвумя рядами великолепной аллеей в километре от берега реки.

— Значит, здесь кто-то все-таки живет, — сказал Орион, подходя к началу аллеи.

— Похоже на то. — Оззи запрокинул голову, чтобы увидеть верхушки ближайших деревьев. — Знаешь, либо у них древесина крепче стали, либо здесь никогда не бывает сильного ветра.

— А это важно?

— Не знаю, парень. Но это еще одно очко в пользу странностей.

Орион хихикнул.

— Весь этот мир — одна большая странность.

— Не буду с тобой спорить.

Еще через час, когда поворот остался позади и каньон просматривался на многие мили вперед, они увидели вдалеке несколько фигур: семь путников уверенно шагали далеко впереди них.

«Двуногие, как и вы. Это они светили ночью», — написали разводы в переднем сегменте глаза Точи.

«Возможно», — ответил Оззи.

«Они идут медленнее, чем мы. Можем догнать их еще сегодня, если увеличим скорость». Оззи и сам об этом подумал. Их внимание, конечно, можно было привлечь оставшимися ракетами, но он собирался ими воспользоваться только в случае крайней необходимости. К тому же путники впереди все равно рано или поздно будут оглядываться. Удивительно, что они до сих пор не заметили яркой окраски Точи на фоне однотонных камней.

«Увеличение скорости нас утомит. Догоним рано или поздно».

«Согласен».

После нескольких часов ходьбы по пустынной аллее, ближе к полудню, они дошли до первых развалин. Поперек аллеи к реке бежал небольшой ручеек, бравший начало у подножия скалистой стены. Через него когда-то давным-давно был построен простой горбатый мостик. Сейчас от моста осталось только два основания по обеим сторонам ручья, торчавшие из земли, словно два клыка.

На каменных глыбах были заметны неглубокие бороздки, напоминающие следы змеи на песке, но Оззи так и не понял, были ли это остатки древней резьбы или следы естественной эрозии. Вспомнив про посаженные рядами деревья, он решил, что это была резьба, а уж сколько времени понадобилось, чтобы резьба почти сгладилась, он не имел представления — но не меньше нескольких столетий.

— Жаль, что не работает портативный модуль, — вздохнул он. — Я бы мог провести углеродный анализ и определить их возраст с точностью до одного дня.

— В самом деле?

— Ну, почти.

Ужасающая неграмотность Ориона в области технологии всегда его расстраивала. Он не раз обещал себе следить за тем, что говорит, особенно в шутку, что случалось довольно часто. Тем более что парень воспринимал все сказанное им как истину в последней инстанции.

Они перешли ручей вброд и продолжили путь. Оззи еле удержался, чтобы не вырезать на камне свое имя. Удивительно, что до сих пор этого никто не сделал, даже те, кто выкинул банку из-под колы.

По пути к очередному месту ночевки они прошли еще один разрушенный мост и большое круглое углубление в почве, выложенное по краям тщательно подогнанными камнями. Археологические находки, однако, не давали ни малейшего намека на авторов строительства. Мост для большинства рас являлся базовой конструкцией, как и фундамент, который Оззи распознал в каменном круге.

За день дистанция, отделявшая их от идущей впереди группы, сократилась примерно на милю. Они поставили палатку и в сгущающихся сумерках снова увидели впереди золотистую искорку света.

— Они тоже остановились, — сказал Орион. — Выстрели ракетой, Оззи. Теперь они наверняка ее увидят.

Оззи взглянул на неподвижный огонек.

— Им известно, что мы здесь. Если они не хотят с нами разговаривать, нет смысла навязываться.

Орион энергично кивнул и откусил большой кусок съедобного фрукта.

— Теперь я это понимаю. Нельзя заставить торопиться того, кто не намерен спешить, верно?

— Ты быстро учишься.

— Поэтому я предоставлял девчонкам задавать темп.

— И это правильно.

— Она ведь все равно найдет способ показать, что готова лечь в постель? Ты в этом уверен?

— О да. — Вечера у костра стали раздражать Оззи: все мысли парня шли в одном-единственном направлении. — Но ты должен действовать осторожно, старик. Надо быть внимательным.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, если она не против продлить свидание настолько, насколько этого хочешь ты, это хороший знак.

— Но ведь ты же говорил, что не надо тащить ее в постель при первой же встрече.

— Да, конечно. Но ведь будут и другие свидания.

— Ладно. Предположим, у нас целая ночь. Я должен пригласить ее к себе или она позовет меня в гости?

— Я не знаю, старик. Это зависит от девчонки. Сам определишь.

— Но, Оззи, у меня еще никого не было, поэтому я тебя и спрашиваю.

— Хочешь еще один вариант знакомства?

Он давно обнаружил, что только так можно было заставить Ориона остановиться, хоть и ценой некоторого ущерба для его собственного достоинства.

— Да!

— Ладно. Но учти, ты должен вести себя очень уверенно и ни в коем случае не выказывать никаких опасений. Спроси: «Ты на самом деле такая хорошенькая или мне это только кажется?»

— Ну, может быть, — с сомнением протянул Орион. — Но надо иметь варианты продолжения.

— Эй, я тебе подсказываю, как надо открывать дверь, а оказавшись в комнате, ты должен действовать по обстоятельствам.

Голоса вернулись поздней ночью. На этот раз они звучали немного громче и доносились чаще.

Орион проснулся, как только разговор раздался у самой палатки. Оззи уже сидел в своем спальнике, прислушиваясь к голосам и тону их звучания.

— Это и есть призраки? — мрачно спросил Орион.

— Похоже на то. Ты боишься, старик?

— Оззи! Это же призраки!

— Ну да. Я тоже боюсь, если тебе интересно.

Он выполз из спального мешка и расстегнул вход в палатку. Ночной воздух вибрировал от звуков, от сотен голосов, хаотически круживших вокруг их маленького лагеря. Оззи вышел, шагнул в середину водоворота звуков — и оказался под дневным солнцем. Его ноги утопали в пышном ковре глубовато-зеленой травы, устилавшей дно каньона между деревьями и густыми зарослями кустов. Древесную аллею сменила вымощенная булыжником дорога. Странные пятиногие животные, напоминавшие быков, тащили по ней повозки, нагруженные бочонками и местной разновидностью сена. Возницы были чужаками: они выглядели как грушевидные медузы с сотнями тонких щупальцев, торчащих из нижней половины туловища и служивших одновременно ногами и руками. При необходимости в значительных усилиях тонкие белесые щупальца сплетались между собой. Десятки таких же существ скользили вдоль дороги, перемещаясь на кончиках своих извивающихся конечностей. Все они переговаривались между собой низкими журчащими голосами.

Одна из телег покатилась прямо на Оззи. Он отчаянно замахал руками:

— Эй смотри, куда…

Но возница, похоже, не видел ни его, ни палатки, ни стоявшего рядом с ней Ориона. Оззи схватил застывшего Ориона и вместе с ним отскочил с дороги — в ночную темноту.

— Черт побери! — буркнул Оззи.

Он поднял голову и осмотрелся. Ничего не изменилось. Звезды перемигивались на небе и слегка освещали мир. Два ряда деревьев отмечали древнюю дорогу вдоль спокойной реки.

— Ого! — выдохнул Орион. — Здорово!

— А?

В свете звезд блеснула широкая усмешка Ориона.

— Разве ты не понял? Этот каньон — машина времени, а тропы сильфенов — червоточины. Как тебе это?

— Это была всего лишь картинка, старик, — неохотно ответил Оззи, поднимаясь на ноги и отряхивая песок. — Нам показали, что здесь было раньше.

— Оззи, я чувствовал их запах, похожий на уксус. Все было реально, никакая это не картинка. Мы побывали в прошлом. Ты и сам так подумал, иначе зачем прыгать в сторону?

— Я был поражен, только и всего. Я не знал, каков уровень плотности изображения. Знаешь, при подключении к ВСО некоторые люди получают травмы.

— Ты испугался. — Орион раскинул руки и захохотал. — Эй, Оззи, ты испугался. Машина плохого времени.

— Это не…

Оззи взял себя в руки. Он и сам почувствовал запах. Вдали по-прежнему неподвижно светил золотистый огонек. Снова, то приближаясь, то удаляясь, звучали голоса.

— Черт, какое странное место.

— Оззи! — воскликнул Орион.

Одно из медузообразных существ скользило мимо них в собственном ореоле дневного света. Точи, отбросив полость из меха ледового кита, от неожиданности встал на дыбы.

«Что это было?»

Глаз Точи так ярко сверкал символами, что Оззи оглянулся на Ориона, ожидая, что тот тоже это заметит. Затем пожал плечами: в их словаре не было терминов для призраков, странствующих во времени. Оззи оглянулся, но чужака уже не было.

— Нам бы надо убраться с этой аллеи, — сказал Оззи. — До рассвета еще несколько часов, нужно хоть немного отдохнуть.

— Ох, Оззи, это так чудесно. Мы могли бы оказаться на финише, даже не начиная путешествия. А еще я мог бы вернуться в Сильверглейд и отговорить своих родителей.

— Послушай, старик. Я понимаю, машина времени кажется тебе чудесным подарком, но поверь мне. Основы квантовой теории доказывают, что это невозможно. Понятно? Я знаю, что все это выглядит реально, но это не так.

Орион хотел что-то ответить, но в этот момент появилась небольшая механическая повозка с двумя студенистыми чужаками в кабине. Сзади из коротких широких труб валил дым и пар. Орион порывисто вздохнул и отшатнулся.

— Наверное, ты прав. Давайте уберемся отсюда.

Оззи всерьез раздумывал, не остаться ли на месте, пока какой-то из призраков не пройдет сквозь него. Но они выглядели такими реальными!

Все трое собрали свои вещи и поспешно покинули аллею. За чертой деревьев голоса затихли, но не пропали совсем. Оззи и Орион завернулись в спальники и сели, прислонившись к валуну. Между деревьями время от времени возникало голубоватое сияние, освещавшее стволы деревьев и давно умерших чужаков, идущих своей старинной дорогой. В конце концов Оззи устал за ними наблюдать и закрыл глаза.

— У меня есть теория, — нетерпеливо затараторил Орион, одновременно пережевывая безвкусный фрукт. — Наверное, Сара побывала в этом каньоне. И поэтому живет так долго. Каньон перенес ее в будущее.

— Это не машина времени, — уже в десятый раз возразил ему Оззи. — Время не может повернуть обратно, нельзя попасть в прошлое. Время течет только в одном направлении. Все. Точка.

— Она попала в будущее.

— Ну, это не так уж трудно. Мы и сами так можем.

— Правда? — восхищенно воскликнул Орион.

— Ну… теоретически. Внутреннюю структуру червоточины можно модифицировать таким образом, чтобы десинхронизировать временные рамки. Другими словами, ты входишь с одной стороны, а спустя неделю выходишь с другой, и при этом для тебя проходит всего секунда. Я почти уверен, что на тропах сильфенов творится то же самое, и такое вполне могло произойти с людьми вроде Сары.

— А ты сам проделывал это с червоточинами?

— Нет. Это довольно сложно. Технология, соответствующая математическим выкладкам, еще не разработана. — Он сердито хмыкнул. — Может, решение появится к тому времени, когда мы вернемся.

В то утро они пошли параллельно аллее, держась метрах в трехстах от деревьев. Движение на дороге не прекращалось, хотя уследить за ним было невозможно. Тени, мелькавшие между стволами, тотчас исчезали, стоило только остановить на них взгляд — в дневное время призраки были не такими отчетливыми, как ночью.

Через пару часов после того, как они начали движение, стало понятно, что они догоняют идущих впереди путников. Та группа шла по аллее, и теперь казалось, что им приходилось преодолевать сопротивление сильного ветра: все они сильно наклонились вперед, а полы одежды хлопали за их спинами.

— Это сильфены, — сказал Орион. — Я уверен, что это они.

Оззи включил увеличение. Парень был прав.

— Еще одна загадка, — пробормотал он.

— Мы поговорим с ними?

— Не знаю. — Оззи колебался. С одной стороны, после ухода из Ледяной Крепости они еще не встретили ни одного разумного существа. С другой стороны, сильфены и в лучшие времена не производили впечатления разумных существ. — Давай решим, когда поравняемся с ними.

Они продолжили путь и через некоторое время увидели, что аллея прерывалась на пару миль, а потом продолжалась снова.

— Не вижу ни одного упавшего дерева, — сказал Оззи, осматривая местность в увеличенном масштабе. — Похоже, те, кто сажал деревья, просто решили сделать перерыв.

— А там ничего не построено? — спросил Орион.

— Даже развалин не видно.

Идущая впереди группа сильфенов становилась ближе все быстрее. Оззи подсчитал, что они догонят путников как раз к началу разрыва аллеи. По дороге все так же скользили темные полупрозрачные тени, и их печальное бормотание тоже не умолкало. Оззи был почти уверен, что это тот же язык, на котором переговаривались медузообразные возницы внутри проекции.

До группы сильфенов оставалось всего несколько сотен метров, как вдруг Точи поднял свой манипулятор. «Это не естественно», — было написано в его глазу. Щупальце чужака указывало на стену каньона.

Оззи присмотрелся к скалам, стараясь понять, что привлекло внимание Точи. Да, некоторые вертикальные трещины выглядели слишком уж правильными. Он изменил масштаб восприятия и ахнул; сооружение оказалось настолько большим, что он не смог заметить его сразу.

Тысячелетия назад на скалах были высечены контуры чужаков. Их было два, примерно на расстоянии мили друг от друга и высотой около полумили. Энтропия сделала свое дело, камнепады и осыпи уничтожили огромные сегменты фигур, и внизу накопились огромные курганы осколков. Но даже после вмешательства природы очертания остались достаточно четкими, чтобы можно было распознать изображение. Между двумя фигурами стоял дворец, поднимавшийся почти до самого верха скалы. Оззи решил, что это был дворец, хотя он мог быть и вертикально построенным городом, и храмом, и даже крепостью. Архитектура отдаленно напоминала баварские замки, виденные им на вершинах альпийских гор, но в данном случае построенные термитами. Казалось, что круглые башни и балконы растут прямо из стены каньона, только осталось их совсем мало, и ничто не сохранилось в первозданном виде. В целом сооружение сохранилось намного хуже, чем охраняющие его с обеих сторон гигантские статуи. Изящные опоры выступали из отвесной стены, изгибались вверх и заканчивались острыми шпилями, но конструкция, которую они когда-то поддерживали, обвалилась, превратившись в груды осколков у подножия скалы. Разрушение передней стены обнажило множество лестниц и переходов, а также зияющие провалы комнат и залов.

— Что же здесь произошло? — спросил Орион почти благоговейным шепотом.

Оззи, пораженный масштабами трагедии, покачал головой. Какая досада, что высокоразвитая раса могла допустить такой крах своей цивилизации.

— Думаю, об этом придется спросить у сильфенов.

Как только они свернули в сторону аллеи, стало понятно, почему сильфенам так трудно идти. Их отталкивал не ветер: воспоминания древней дороги стали сильнее. Каждый из проследовавших по древнему пути путешественников оставлял на нем свои следы — они не обладали реальностью призраков прошлой ночи, но восполняли этот недостаток колоссальной численностью.

Поначалу Оззи вздрагивал и пытался уклониться от столкновений, но затем понял, что призраки свободно проходят сквозь него. Большая часть путников шла пешком, иногда попадались повозки, а порой и механические приспособления.

По мере приближения к аллее плотность призрачных путешественников заметно возрастала. И вместе с тем усиливался производимый ими шум — одновременно разговаривали и кричали уже сотни и даже тысячи чужаков. Постепенно стала ощущаться и их плотность. Оззи, опустив голову, продолжал идти. Внезапно что-то коснулось его руки, и он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Опустив взгляд, он увидел обвившееся вокруг запястья щупальце Точи. Другим манипулятором чужак держал за руку Ориона. Так, опираясь друг на друга, они стали догонять группу сильфенов.

Между деревьями поток давно ушедших чужаков превратился в сплошной вихрь цвета. Голоса слились в бесконечный монотонный гул. Теперь путникам действительно противостоял настоящий ураган. Оззи пришлось еще сильнее наклониться, и он был рад, что Точи его поддерживал. Рубашка и свитер вздулись на спине пузырями, но Оззи с угрюмым упорством продолжал двигаться вперед.

Группа сильфенов отчетливо маячила впереди темным пятном в потоке света, красок и шума, заполнившем аллею. Они подобрались еще ближе, и стало видно, что в группе были только старые сильфены: их длинные волосы поредели и поседели, а плоские лица избороздили глубокие морщины. Оззи никогда прежде не замечал у сильфенов признаков старения, как никогда не видел среди них и детей, хотя и не был уверен, что они вообще существуют. Старость придала им особую индивидуальность, что было нехарактерно для пожилых людей. И даже теперь, среди бушующего урагана, они уверенно и прочно держались на своих длинных ногах.

— Приветствую вас! — крикнул Оззи на языке сильфенов.

Одна из женщин обернулась. Ее большие темные глаза смотрели на него с любопытством бабушки, позабывшей имя любимого внука.

— Это я, Оззи. Вы помните меня?

— Никогда не забыть нам дорогого Оззи, тем более здесь, в этой обители воспоминаний. С радостью видим тебя здесь, где тебе и следует быть.

— Прости, но я никогда не стремился сюда попасть.

Ее веселый смех, казалось, заглушил гул призрачных голосов.

— Ты стремился увидеть и познать все чудеса вдали от дома. Мысли твои мечутся и меняются вместе с твоим настроением, радость и печаль горят в твоих глазах с яркостью звезд-близнецов, вечно кружащихся в бесконечном танце.

— А это и для вас чудеса? Я думал, это давно прошедшие времена.

— Впитывай знания, Оззи, в странствиях по тропам через потерянные миры. И к радости своего упрямства, ты исполнишься понимания. Чудеса несут в себе не только радость, но и печаль. Они связаны неразрывно в одно целое — и радость и печаль должны сопутствовать нашей жизни. Ты пришел туда, где бывают немногие, сюда привела тебя жажда и твоя громкая песнь. И мы рады тебе, хотя не готов ты упасть в круг света и воздуха, где горькая и сладкая песнь прозвучит до конца.

— Это и есть ответ о барьере Пары Дайсона? Расскажи мне о плененных звездах. Я так много хотел бы узнать.

— И ты узнаешь, когда пройдешь этой долиной смерти к скорбящим и умирающим теням.

— Ты верно издеваешься надо мной, — по-английски пробормотал он. — Ты цитируешь мне Библию?

Длинный язык женщины-сильфена задрожал в центре ее рта.

— Это и есть то место, куда я стремился? Мы попали в тюрьму, пленившую звезды? Ваши тропы проходят сквозь стены тьмы?

— Оставь свои цифры и огрубевший голос, милый Оззи, и научись петь. Песнь — это истинная участь тех, кто живет и любит жить.

— Я не понимаю, — простонал он сквозь стиснутые зубы. — Я не знаю, можно ли это считать ответом. Что это за место? — Он с тоской взглянул на сильфенов и снова перешел на их язык. — Что привело вас в эту долину смерти? Зачем вам эти мучения?

— Слабые и хрупкие, мы приходим сюда, чтобы закончить нашу песнь и отыскать свое место среди тех, кто должен прийти. Долгим был наш путь, яркими были освещающие нас лучи, громкими были спетые нами песни, мягкой и твердой была под ногами земля. Скоро закончатся наши странствия.

— Так вот оно что? Это и есть конец тропы сильфенов? Ваши странствия заканчиваются в этой долине?

— Оззи! — крикнул Орион. — Оззи, призраки уходят.

Он оглянулся. У последней пары деревьев встречное давление почти исчезло. Толпы призраков рассеивались, давая возможность лучам солнца в полную силу осветить неровное каменистое дно каньона. Пока он смотрел по сторонам, утихли последние звуки голосов. Оззи покачнулся от неожиданности и выпрямился в полный рост. Над ними во всю стену каньона возвышался осыпающийся город-дворец чужаков.

— Тропа, по которой мы идем и которую любим, тянется по кругу, Оззи, и потому никогда не кончается, — сказала женщина-сильфен. Голос ее звучал очень грустно, словно речь шла о смерти. — Она начинается, когда ты начинаешь. Заканчивается, когда заканчиваешь ты.

— А что в промежутке? Что там? Наши песни?

— На тропе ты слышишь множество песен. Песни богатства. Песни страха. Иди, Оззи, иди и слушай прерванную песню этого мира. Здесь лежит твоя мелодия, следуя за ней ты идешь дальше за клубком тайн, которые и есть мы сами.

Сильфены взялись за руки, и высокая женщина протянула руку Оззи. Орион смотрел на него с тревогой. В переднем глазу Точи вспыхнул вопрос: «Что происходит?»

— Скажи нашему другу, что я не знаю, — сказал Оззи Ориону. — Но я выясню.

— Оззи?

— Все будет хорошо.

Он подал руку высокой женщине. Четыре пальца ее кисти, теплые и сухие, сомкнулись вокруг его ладони. Это прикосновение непонятным образом успокоило Оззи.

Все вместе они подошли к вертикальным руинам. У подножия огромной насыпи расколотых камней Оззи увидел гладкий черный шар. Его диаметр соответствовал росту сильфенов. Оззи так и не понял, покоился ли шар на красноватом песке или парил в воздухе над самой поверхностью.

— Сейчас ты узнаешь песню этой планеты, — сказала женщина. — Обычно она поет о своих последних воспоминаниях.

Оззи нерешительно замер. А потом в центре шара он увидел парящую планету и с детским любопытством заглянул внутрь.

Перед ним было не изображение планеты, а ее призрак, как те чужаки, что странствовали по дороге на дне каньона. Давным-давно этот мир благополучно жил в космосе, и через его буколические леса проходила тропа сильфенов. Местные обитатели, медузообразные чужаки, как и многие другие расы, создавали свою цивилизацию и развивали науки. Они даже начали исследовать солнечную систему, отправляя примитивные корабли на соседние планеты и спутники.

И вот тогда появились имперские колонизаторы. Огромные космические корабли ворвались в звездную систему на ракетных двигателях и остались на орбите этого мирного и благополучного мира. Они провели в космосе не одно десятилетие и теперь с нетерпением стремились завладеть новым миром, где намеревались установить власть своей империи.

Война с захватчиками была столь же короткой, сколь и тщетной. Обитатели планеты сопротивлялись изо всех сил — они модифицировали свои ракеты, заменив оборудование оружием, и обстреливали корабли врагов. Однако нанесенные ими повреждения только разожгли ярость захватчиков.

В лесах же и лугах сильфены спешили по тропам, чтобы обрести мир и свободу, которой лишились те, чьим домом была эта планета. Проявление крайней жестокости обеспокоило даже волшебный народ, ведущий жизнь, полную радости и добродушного интереса к мирам, по которым он странствовал. Наблюдение стало для сильфенов тяжким наказанием.

У Оззи на глазах зловещие темные корабли обстреливали планету ракетами и бронебойными снарядами. Взрывы разрывали слои облаков и перемешивали атмосферу. Ударные волны опустошали мир. Земля гигантскими фонтанами вздымалась к небу. Океаны ревели от яростных бурь. Города и поселки исчезали с лица планеты. В первые же секунды погибли десятки тысяч чужаков. Оззи знал их. Он ощущал их смерть. Их горе. Их страх. Их потерю. Их печаль. Их сожаление о разрушенных домах. Их отчаяние при виде гибнущих детей. Он видел каждого из них и переживал вместе со всеми. Гибель обитателей мира продолжалась, когда бомбардировка захватчиков превратила планету в мрачную радиоактивную пустыню, и космические корабли ушли на поиски более податливых миров.

Оззи отшатнулся от шара, свернулся в клубок, и обильные слезы хлынули из его глаз, орошая сухой песок.

Он проплакал несколько часов, переживая боль бесчисленных смертей. За это время в его душе окрепла ненависть, какой он еще никогда не испытывал. Ненависть к тому, что было сделано. Ненависть к слепой тупости империалистов. Ненависть к сильфенам, за то что они только смотрели и ничего не сделали. Ненависть к бессмысленной утрате многообещающей цивилизации. Насколько лучше могла стать Вселенная, если бы мирные спокойные чужаки, населявшие этот мир, остались жить и впоследствии встретились с человеческой расой. Ему было горько сознавать, что встрече двух различных разумов так и не суждено состояться.

На склоне дня, когда слезы и жалобные стенания окончательно иссякли, он перевернулся на спину и уставился в безоблачное небо. Орион и Точи в тревоге склонились над ним.

— Оззи, — жалобно протянул Орион, сам едва сдерживая слезы. — Оззи, не плачь больше, пожалуйста.

— Это так трудно, — прохрипел он. — Я был там. Я был с каждым из них, когда они умирали.

Его тело снова содрогнулось от рыданий.

— Оззи, пожалуйста, не надо!

Он почувствовал, как Орион в отчаянии сжал его руку. Его дом находился за много световых лет отсюда, родители пропали, а путешествие растянулось на много кошмарных месяцев. Этого прикосновения Оззи хватило, чтобы снова не погрузиться в пучину отчаяния. Какая ирония! Суперсамодостаточному Оззи понадобилось чье-то участие!

— Хорошо, — тихо произнес он и ответил на пожатие Ориона. — Хорошо, только дай мне еще немного времени. — Он попытался сесть, но обнаружил, что тело ему не подчиняется. Манипулятор Точи мягко поддержал его за спину и помог приподняться. Оззи с некоторым страхом окинул взглядом каньон. — А где сильфены?

— Не знаю, — сказал Орион. — Они ушли давным-давно.

— Хм. И правильно сделали. Я бы убил их, попадись они мне под руку.

— Оззи, что случилось? Что ты увидел?

Он поднял руку ко лбу и удивился, обнаружив, что весь горит, словно в лихорадке.

— Я видел то, что случилось с этим миром. На космических кораблях прилетели какие-то чужаки и… все уничтожили.

— Это было здесь?

Орион нерешительно огляделся.

— Да. Только очень и очень давно.

Вид разрушенного города-дворца снова вызвал прилив печали.

— Зачем они это тебе показали?

— Я не знаю, старик. Правда не знаю. Сильфены думали, это то, чего мне не хватает для моей песни. Песни, черт побери! — Он презрительно хмыкнул. — Похоже, у нас серьезные проблемы с переводом. Когда вернемся домой, я, пожалуй, вчиню иск департаменту культуры на триллион долларов. Я никогда не смогу от этого оправиться. — Оззи замолк, осознав, насколько верны его последние слова. — Но, похоже, в этом-то самое главное. Эти воспоминания принадлежат сильфенам. Они все видели. И ничего не предприняли. — Он взял в горсть немного песка, потом пропустил его сквозь пальцы, глядя на тонкие струйки. — Это ведь их горе, а не мое. И не тех, кто населял этот мир. Только их. Всем остальным уже все равно.

— Тогда что теперь?

Оззи с опаской покосился на черный шар.

— Уходим. Здесь нам больше нечего делать.

Глава 21

Даже сейчас, по прошествии стольких лет, поднимаясь на трибуну, Элейн Дой чувствовала благоговейный трепет. Снизу это возвышение в зале сената выглядело очень внушительно: широкая приподнятая платформа перед первым рядом кресел с массивным столом из столетнего дуба, за которым восседал ведущий собрание премьер-министр. В реальности же свет люстры со сводчатого потолка казался таким ярким, что было трудно разглядеть верхнюю ступеньку лестницы. Красная ковровая дорожка протерлась почти до ниток. Крышку стола уродовали многочисленные отверстия, просверленные для подсоединения современных модулей, мониторов и точечных контактов. В прошлом ей много раз приходилось подниматься сюда во время рабочих сессий, чтобы сделать политическое заявление или зачитать отчет министерства финансов. Собравшиеся сенаторы безжалостно прерывали ее криками «Позор!» и «Долой!», гулко разносящимися по огромному залу, а репортеры, по-волчьи усмехаясь со своей галереи справа от трибуны, фиксировали малейшие проявления ее страха, ее сбивчивые возражения и расплывшуюся фигуру. Несмотря ни на что, именно она вызывала наибольший интерес, контролировала дебаты, отстаивала свои доводы и принимала решения, заставляющие правительство работать, и вследствие этого забирала политические очки у своих оппонентов.

Сегодня же все семьсот сенаторов в почтительном молчании встали со своих мест, по старой традиции приветствуя президента. Те же знаки внимания они оказали бы ей и при зачтении ежемесячного бюллетеня, но на этот раз в зале сената чувствовался неподдельный трепет. Сегодня они ждали от нее указаний.

Ее церемониальный эскорт королевских гвардейцев коротко отсалютовал и занял свое место позади трибуны. Она всегда считала, что их алые мундиры придавали подобным моментам необходимую торжественность. Хотя официально они были переведены на службу президенту королем Уильямом во время образования Содружества, заботу о финансировании и организации этого подразделения уже давным-давно взяла на себя служба безопасности.

— Сенаторы и народы Содружества, прошу тишины. Сегодня к вам обращается наш уважаемый президент Элейн Дой, — объявил первый министр.

Он поклонился Элейн, а затем повернулся и встал у своего стола.

— Сенаторы, дорогие сограждане, — заговорила она. — Благодарю вас за то, что нашли время меня выслушать. Как вам уже известно из сообщений прессы, корабли нашего Межзвездного Агентства, «Конвей», «Святой Асаф» и «Лэнгхарн», вернулись из полета к Альфе Дайсона. Их исследования подтвердили наши худшие опасения. Командующий Уилсон Кайм имеет все основания утверждать, что чужаки Дайсона, или праймы, как они себя называют, весьма агрессивны по своей природе. Еще большую тревогу вызывает то обстоятельство, что эти праймы развернули огромные производственные мощности для постройки больших червоточин, способных достичь самых удаленных уголков нашей мирной Галактики.

Сегодня мы должны отдать Уилсону Кайму должное за опасную миссию, проведенную по нашему поручению. Получение новых сведений в таких опасных условиях требовало огромной смелости, и это должно заставить праймов задуматься. Тем не менее нельзя забывать, что они получили помощь из самого неожиданного источника.

После невероятных ужасов, которых мы себе даже не можем представить, доктор Дадли Боуз пожертвовал остатками своей индивидуальности, чтобы предупредить об истинных намерениях праймов. Каждый из живущих ныне людей в неоплатном долгу перед этим великим человеком и его коллегой Эммануэль Вербеке. Меня проинформировали о том, что их оживление проходит успешно, и мы можем поблагодарить всех богов, в которых верим, за их скорое возвращение в наше общество и возможность приветствовать новых героев.

Тем временем, если мы намерены оградить наше чудесное Содружество, предстоит многое сделать. Дорогие сограждане, после многих веков мирной экспансии наша цивилизация оказалась перед угрозой враждебного вторжения. В этом случае мы не можем рассчитывать ни на сильфенов, ни на Высокого Ангела. Человечество должно принять вызов со всей отвагой и решимостью, присущей людям с самого начала их истории.

В связи с этим сегодня я подписала указ за номером одна тысяча восемьдесят один, согласно которому на Межзвездное Агентство возлагается еще одна обязанность, а именно: физическая защита планет и звезд Содружества всеми необходимыми способами. С этого момента Агентство будет называться военным флотом Содружества. С ним мы связываем все наши надежды на безопасное будущее. Я верю, что мужчины и женщины, которые будут служить на флоте, с должным вниманием отнесутся к угрозе, возникшей среди далеких звезд. Их ждет трудная, но благодарная работа. На пост адмирала для руководства новым флотом я предлагаю кандидатуру Уилсона Кайма. Это тяжкая ноша, но я уверена, что мужество и лидерские способности, которые он неоднократно проявлял, помогут ему справиться с любыми трудностями.

Праймам же я могу сказать следующее: никакая агрессия и злоба не позволят вам завладеть нашими прекрасными мирами. Все мы люди, и все мы несовершенны, но наши сердца закалены в пылу прошлых битв; у нас есть воля, есть право и решимость отразить нападки любой тирании. Под этим я не только готова подписаться, но и клянусь своим президентством.

Она поклонилась сенаторам и быстро спустилась с возвышения, где уже ожидал почетный эскорт. Сенаторы ответили на речь президента бурными и продолжительными аплодисментами и криками.

У подножия лестницы, широко улыбаясь и энергично хлопая в ладоши, президента встретила Патриция Кантил.

— Превосходно! — воскликнула она, провожая Дой к выходу. — Ты выбрала нужный тон. Уверенность без самодовольства, вселяющая в людей чувство безопасности.

Дой взволнованно улыбнулась.

— Я рада, что все прошло удачно.

За дверью зала сената гвардейцев сменили агенты безопасности в обычных костюмах. Служащие аппарата и помощники выстроились позади Дой в установленном порядке и последовали за своим боссом по широкому коридору. Все оживленно переговаривались и все еще хлопали в ладоши. После одиннадцати месяцев тусклого, как говорила сама Дой, правления ее президентство наконец-то обрело отчетливые формы.

На третьем этаже, где находились кабинеты президента и ее сотрудников, их встретили хорошими новостями: послания, содержащие одобрение и поздравления, наводнили унисферу. Помощники поспешили на свои места, чтобы заняться почтой.

— Отличная речь, спасибо, — сказала Дой Дэвиду Керте, поравнявшись с его столом.

Молодой человек поднял взгляд и радостно улыбнулся. До избрания Дой он был главным помощником Патриции, а теперь постепенно становился основным составителем речей.

— Я рад, мэм. Я кое-что позаимствовал из лунной программы Кеннеди. Думаю, в данных обстоятельствах это было уместно.

— Ты не ошибся.

Дой прошла в стеклянную гостиную, представлявшую собой округлый выступ из стены зала сената, совершенно прозрачный изнутри, блестяще-черный снаружи и защищенный силовым полем на тот случай, если какой-нибудь снайпер решит испытать свою удачу. Устроившись на одном из широких диванов, она облегченно вздохнула.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила Патриция, подойдя к антикварному буфету из тикового дерева.

— Хочу. Но не могу. Налей мне сока. День обещает быть долгим.

Патриция открыла дверцу и взяла с полки банку с соком апельсина и ягод триффен. Паутинка серебристых линий мерцала вокруг ее глаз, выдавая работу с виртуальным полем зрения. У Патриции имелись свои надежные индикаторы, и именно их она со своей обычной скрупулезностью сейчас изучала.

— Опрос в унисфере выдает семьдесят два процента одобрительных отзывов, — объявила она, как только получила информацию. Одновременно Патриция вскрыла упаковку, и банка с соком покрылась изморосью. — Пятьдесят три процента все еще опасаются праймов — на четыре процента меньше, чем вчера. Восемьдесят восемь процентов одобряют создание флота. Индексы на бирже пошли вверх; аналитики предвещают резкий скачок в связи с правительственным финансированием строительства кораблей, и это логично. Финансовый сектор колеблется в ожидании повышения налогов. Общий баланс благоприятный. Второй срок у вас в кармане.

— Ничего подобного, — возразила Элейн, принимая банку с соком. — До этого еще слишком далеко. А что будет, если действительно произойдет вторжение праймов?

Патриция фыркнула.

— Прекрати! Я это уже изучила. В военное время население сплачивается вокруг своих лидеров. Это исторический факт. Беспокоиться надо о том, что будет после войны. Черчилль, Буш, Долвин — они все отправились в отставку после своих побед.

— Я все время беспокоилась, открыто высказываясь в поддержку Межзвездного Агентства, хоть это и обеспечивало лояльность Шелдона. Слава богу, можно больше не бояться.

Она отпила глоток сока.

— Бога лучше не упоминать, — быстро отреагировала Патриция. — В наши дни большинство избирателей атеисты.

Элейн неодобрительно нахмурилась.

— Ты всегда поддерживала идею Агентства и его развития. Думаешь, действительно начнется война?

— Я поддерживала эту идею из-за тех преимуществ, что она нам предоставляла.

— Считаешь, будет война?

— Честно? Я не знаю, Элейн. Ради тебя я могу справиться с сенатом и средствами массовой информации, но это… Это не в моей компетенции. Я только знаю, что известие о постройке праймами больших червоточин до смерти перепугало наших военных аналитиков. Ты видела отчет Леопольдовича? У праймов нет логических причин создавать переходы подобного масштаба, так что их намерения неизвестны. И это не слишком хорошо, поскольку мы о них знаем только со слов Боуза. Приходится предполагать худшее. Похоже, что создатели барьера знали, что делали.

Элейн позволила себе расслабиться на мягких подушках дивана.

— Все это с самого начала было очень странным. Все эксперты единогласно утверждали, что для создания барьера требовались колоссальные усилия, а стоило только нам подобраться поближе, как преграда исчезла.

— Говорю тебе, меня бесполезно об этом спрашивать. Настоящей причины никто так и не сумел назвать. Все, что у нас есть, это только бестолковые теории и безумные заговоры вроде мании Йоханссона. Даже РИ в недоумении, как он заявляет.

— Заявляет?

— Ты же знаешь, я никогда ему не доверяла.

— Это ксенофобия.

Патриция пожала плечами:

— Ну и пусть.

— Ладно, — сказала Элейн. — Причина нам неизвестна, но мы, по крайней мере, знаем, что можем оказаться в состоянии войны.

— Вот еще одно слово, от которого я хотела тебя предостеречь. Со словом «война» связано слишком много исторических ассоциаций. Лучше сказать «конфликт» или «осложнения с праймами».

— По-моему, ты впадаешь в крайность. Людям нравятся точные определения.

— Точность — это хорошо, но неподобающие слова следует исключить.

Элейн провела рукой по волосам, этот жест всегда свидетельствовал о ее раздражении, и Патриция не раз обращала на него внимание.

— Хорошо. Я буду следить за своими словами.

— Спасибо.

— Есть кое-что еще, о чем Леопольдович и все остальные предпочитают умалчивать.

— Что это?

— Высокий Ангел. Я знаю, что размещение на нем Первой базы Агентства было одним из условий сделки. Но останется ли он на месте при угрозе вооруженного конфликта?

— Кто-то из команды Леопольдовича уже работал над этим вопросом, результаты анализа есть в каком-то приложении. Высокий Ангел заверил нас, что заблаговременно известит о своем решении, так что перевод Первой базы на Керенск не составит особых трудностей. На сборочную платформу все можно доставить через червоточину. Выбор Высокого Ангела для размещения персонала был политическим решением с целью привлечь на свою сторону председателя Галл, а через нее и Африканскую группу. В физическом смысле это не существенно. Кроме того, от Колумбия поступило предложение использовать Высокий Ангел в качестве «спасательной шлюпки».

— Как это?

Патриция пожала плечами.

— В общих чертах это выглядит так: при угрозе поражения мы собираем по возможности больше предметов культуры и генетических образцов, плюс несколько миллионов человек, и просим Высокого Ангела доставить все это в менее враждебную часть галактики. В его способности к трансгалактическим перелетам мы вполне уверены.

— Господи, это серьезно?

— Агентство Безопасности относится к этому вполне серьезно. Президент попадает в категорию необходимого к эвакуации объекта. Ты тоже отправишься.

— Нет уж, увольте. И поручаю тебе лично проследить, чтобы эта безумная идея никоим образом не просочилась в СМИ. Стоит только кому-нибудь узнать о подготовке к бегству, и нас разорвут в клочья.

— Хорошо. Я об этом позабочусь.

Элейн глубоко вздохнула.

— Ты действительно читала все эти приложения?

— Это моя работа.

— Хорошо. Что у нас дальше?

— Встреча с Томпсоном Бурнелли и Криспином Голдричем. Необходимо тщательно проработать первое бюджетное послание к сенату. Ты видела запрос Кайма?

— Видела. Я думала, фантастика уже не в моде; еще пять кораблей-разведчиков, двадцать новых кораблей с боевым вооружением, система обнаружения червоточин по всему Содружеству, включение в состав флота отдела Наташи Керсли и вдобавок к этому еще десяток научно-исследовательских отделов. Нам предстоит значительное повышение налогов. Представляю, как отреагирует на это правительство.

— Запрос подписан Каймом, но за ним стоят Шелдоны и Халгарты. Они уже начали подготавливать почву, чтобы провести проект через сенат. При содействии Межзвездных Династий и Великих Семейств особых трудностей не будет. На твоем рейтинге это отразится не слишком сильно.

— Полагаю, так и будет. Встреча состоится здесь?

— Да. Но на ланч мы собирались домой.

— Отлично.

Через выгнутую прозрачную стену Элейн посмотрела на древнее здание Капитолия. Зал сената был построен здесь на деньги комиссионеров Федерации Объединенных Наций, стремившихся оставить Землю политическим центром Содружества. Зато президентский дворец находился на Нью-Рио, в одном из новых миров, как и множество управлений и департаментов, разбросанных по всей первой зоне космоса в соответствии с политикой присоединения. На Нью-Рио она всегда чувствовала себя в большей безопасности, словно зверь в своем логове. Элейн продолжала любоваться потоками дождя, омывающими старинный город, а в ее виртуальном поле зрения уже появилась звездная карта. Нью-Рио находился по другую сторону Земли от Пары Дайсона, на расстоянии более тысячи световых лет от праймов. И это тоже вселяло спокойствие.

* * *

Хоше оставил машину на стоянке на Фэйрфаксе и пешком прошел квартал по Ашайе. Наступил полдень, и тротуары из-за жары совсем опустели. Хоше снял пиджак и на ходу несколько раз вытер со лба пот. Ашайя оказалась одной из тех узких городских улочек, которые тянутся бесконечно. Где-то далеко впереди ее потрескавшийся бетонный тротуар, подернутый дымкой дрожащего воздуха, уходил в торговый квартал. По обеим сторонам поднимались в основном трехэтажные жилые дома с маленькими двориками, заросшими декоративными кустами и деревьями, уже почти достающими до крыш. Над узенькими балконами непрерывно гудели кондиционеры, тщетно пытавшиеся преградить доступ горячего воздуха. С подъездных дорожек из-за домов то и дело выезжали на улицу автомашины.

У первого же переулка Хоше остановился и огляделся по сторонам. С двух сторонподнимались высокие заборы, увитые ветвями и лианами цветущих растений. Бетон под ногами сменился плотно укатанной щебенкой. Из-за калиток доносился лай собак. Хоше уловил даже металлическое ворчанье катрака и понадеялся, что этот зверь надежно привязан.

Еще через сто метров он оказался у заднего двора дома 3573. За невысокими двойными воротами виднелась короткая бетонная дорожка, ведущая к большому гаражу, построенному из готовых каменно-стальных секций. Рядом стояло деревянное бунгало с темными закрытыми окнами, желтая краска на обшивке которого уже начала отслаиваться. Все столбы, поддерживавшие выступающую по краям крышу, были увиты лианами с поникшими сапфировыми цветами.

Хоше вошел через ворота и увидел, что одна створка гаража была открыта и внутри кто-то двигался.

— Хэлло?

Молодой парень, вздрогнув от неожиданности, поспешил к двери.

— Эй, ты кто такой? — пробурчал он.

На нем были черные джинсы, ставшие серыми из-за частых стирок, и такая же поношенная фиолетовая футболка. На носу поблескивали очки в золотой оправе, в их розоватых стеклах бежали строчки информации и какие-то графики. Ничего подобного Хоше не встречал со времен своей первой жизни, когда подобные устройства на короткий период вошли в моду. Тем не менее очки отлично дополняли облик парня — его было трудно представить кем-то другим, кроме программиста.

— Меня зовут Хоше, и я ищу Карима.

— Никогда о таком не слышал. И я очень занят.

— Меня прислал Гискард. Гискард Лекс. Он сказал, что Карим живет здесь. Мне надо срочно с ним увидеться. — Он вытащил из кармана толстую пачку долларов Октиера. — Очень срочно.

Парень с жадностью посмотрел на деньги и облизнулся. Паула была права — всегда найдется слабое звено. Хоше даже не составило труда его обнаружить. Простая проверка сотрудников компании «Шансорель» показала, что ни у кого из них не было криминального прошлого, зато некоторые из их давних друзей и прежних коллег имели судимости: например, Гискард Лекс, бывший сокурсник Карима по колледжу. Его академическая карьера прервалась в самом начале, когда парня задержали за нелегальные эксперименты с наркопрограммами, а в результате двухнедельной слежки выяснилось, что друзья до сих пор встречались.

Хоше как-то вечером зашел к Гискарду Лексу, и ему предложили широкий выбор — от программных продуктов в области ощущений до пары девочек, обещавших его приласкать. Хоше ответил предложением познакомиться с местным полицейским участком. После этого Гискард Лекс почти обрадовался, что от него требовалась лишь рекомендация к Кариму.

— Ладно, парень, — сказал Карим. Он осмотрел переулок, и на его ушах вспыхнули изумрудные линии ОС-татуировок, что свидетельствовало о сканировании пространства в поисках возможной слежки. — Входи.

Весь гараж был завален ящиками, а на скамье вдоль задней стены лежали инструменты, чисткой которых и занимался хозяин. Все инструменты были старинными, Хоше не увидел ни одного устройства с силовым приводом. Пока Карим закрывал дверь, Хоше взял в руки отвертку и стал внимательно ее рассматривать. Створка из плайпластика с негромким чмоканьем опустилась, и Карим вернулся к посетителю.

— Собираешь антиквариат? — спросил Хоше. — Я и не знал, что ручные инструменты еще выпускают.

— Нет, парень. — Карим криво усмехнулся. — Это мой рабочий инструмент. Там, куда я собираюсь, нет электричества.

— Где же это?

— На Сильверглейде. Мы с моей девушкой хотим пожить среди эльфов — они сумеют защитить свою планету от праймов. А наше гребаное правительство ничего не сможет, у нас нет даже силового поля вокруг Дарклейк-сити.

— Верно. — О людях вроде Карима в последнее время много рассказывали в СМИ. Некоторые журналисты квалифицировали их действия как исход, но число беглецов оказалось настолько малым — всего несколько тысяч с каждой планеты, и большую часть беженцев составляли люди, живущие первой жизнью, — что правительства планет решили не обращать на них внимания. Тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы ККТ втрое увеличила число поездов на Сильверглейд. — А как же флот?

— Ха! Целых два корабля? Много от них пользы, когда над Землей разверзнутся Врата Ада и демоны на десятках тысяч тарелок кинутся истреблять людей. Они специально не рассказывают о той гигантской червоточине. Хранители и Йоханссон правы: мы оказались в глубоком дерьме, и коррумпированные политики нам не помогут.

Хоше постарался убедить себя, что эти слова были случайным совпадением, хотя и довольно неприятным.

— Ладно, так ты уезжаешь сегодня вечером или все же успеешь мне помочь?

Карим показал рукой на ящики.

— Я еще не все собрал. Надо докупить лекарства. И книги. Бумажные книги в наше время стали редкостью и стоят немало. А ты знаешь, что у Оззи на собственной планете хранятся все знания человечества в распечатанном виде? Этот парень отлично подготовился к апокалипсису.

— Значит, поможешь?

— Смотря что тебе требуется, парень.

— Гискард сказал, что ты в состоянии подправить некоторые программы.

— Возможно. Знаю несколько приемов. Я работаю в частной фирме, которая занимается решением частных проблем, улавливаешь?

— Улавливаю. Я плачу слишком большие налоги.

— Ха, братец, мы все этим страдаем.

— Я владелец компании, импортирующей кое-какие запчасти для машин, и правительство нас просто убивает. Я только хочу заработать себе на жизнь, обеспечить семью, а эти ублюдки…

— Ты прав!

— Вот я и подумал, что неплохо было бы скрыть часть сделок. Всего десять или пятнадцать процентов, и я бы мог остаться на плаву. Лишь бы надежно перевести часть операций на счета в других мирах, чтобы в департаменте налогов и сборов ничего не заподозрили.

— Ну, это я могу устроить. Да, для этого мне даже не потребуется привлекать своих парней. Какой программой ты пользуешься?

Хоше протянул ему кристаллический диск.

— Здесь система и сеть.

— Отлично. Уважаю клиента, который хорошо подготовился. — Карим взял диск и усмехнулся. — Это будет тебе стоить штуку, оплата сразу.

— Две сотни сейчас. — Хоше шлепнул купюрами по диску. — Остальное после установки программы.

— Ладно, парень, я согласен. — Банкноты мгновенно исчезли в боковом кармане джинсов. — Удачная выдалась неделя. Уже второй частный контракт.

— Вот как?

* * *

Для широкой общественности Содружества новый флот появился словно по волшебству. Стоило Элейн Дой объявить о его создании, и уже через неделю флот стал материальной реальностью. На Высоком Ангеле началась сборка кораблей, а в ближайших к Паре Дайсона мирах департаменты планетарной безопасности занялись установкой детекторов червоточин. Все было под контролем. И даже Алессандра Барон в своем шоу проявила сдержанное удовлетворение, хотя перспектива повышения налогов подверглась детальному анализу её персонального внимания.

Адмирал Кайм был удивлен тому, насколько гладко прошел переход. Конечно, подсобило то, что персонал и оборудование были перемещены с Аншана на Высокий Ангел, пока он летал с разведывательной миссией к Паре Дайсона. Это позволило ему сконцентрировать внимание своего экипажа на огромном расширении потенциала и возможностей, которые повлечет за собой превращение Агенства в военный Флот. К тому же, 90 процентов своей взрослой жизни, он занимался масштабно-управленческой деятельностью.

Первая Военная База для сборки космических кораблей находилась в тридцати-сорока километрах от Высокого Ангела. Через червоточины из Керенска туда доставлялись необходимые компоненты. В одном из новых зданий Бабуянского Атолла находился офис Кайма. В здании также разместились основная часть администрации Флота, проектные группы и исследовательские бюро.

Офис Уилсона располагался на верхнем этаже. Он ему не нравился. В то время, как он был в полете к Паре Дайсона, дизайнер выбрал ретро-современный стиль: отражающая свет мебель из белого дерева привезенного с Ниски, а полы и стены с монохромным освещением. Это было похоже на работу в операционной. Единственной приятной деталью был вид на прилегающую территорию. Лишь треть Бабуянского Атолла была городской структурой, оставшаяся площадь была парковой зоной, с густой травой и жадно растущими саженцами. Между аллеями и озерами были ровные участки, похожие на жемчужную текстуру бетона, которые в один прекрасный день вырастут в здания. Он наслаждался пейзажем, и не в последнюю очередь ночным видом Икаланайза с его быстро движущимися рыжеватыми облаками, дрейфующими высоко над кристальной поверхностью купола. Было просто удивительно, что последние несколько лет разбудили старую добрую страсть к путешествиям. Каждый раз выглядывая и видя экзотический газовый гигант он был не уверен, что когда-нибудь сможет вернуться к старой работе в «Фарндейле».

Анна должна была прибыть первой на собрание конференции, запланированной для разработки правил формирования Флота, ей было добираться ближе всего. Её повысили до лейтенанта-коммандера, и теперь она работала его штаб-офицером в соседнем офисе, где отфильтровывала всех, кто хотел его личного внимания для просмотра собственных проектов. Анна пришла вместе с Оскаром; Уилсон еще из-за двери услышал, как они оба смеются.

— Катер Кантил пристыковался несколько минут назад, — доложила Анна. — Она скоро будет здесь.

— Все правильно, — кивнул Уилсон, сверившись с виртуальным расписанием.

Она тепло улыбнулась адмиралу, и он ответил ей тем же, а потом помахала рукой, на которой блеснуло обручальное кольцо. Он сделал ей предложение сразу после приземления «Конвея». Анна согласилась. Оскар спросил о дате, но они так до сих пор и не выбрали время для официальной процедуры — классический случай чрезвычайной занятости на работе. Зато они вместе поселились в хорошенькой квартирке на краю купола.

Прибыл Рафаэль Колумбия, одетый в безукоризненный черный мундир, и сразу же спросил, не назначена ли дата бракосочетания.

— Моя собственная помолвка длилась пятнадцать лет, — сообщил он. — Уверен, вы сумеете побить этот рекорд, если хорошенько постараетесь.

На лице Уилсона появилась вымученная улыбка. Дата их свадьбы давно стала на Первой базе дежурной шуткой.

После формирования флота Колумбия стал вице-адмиралом, ответственным за безопасность планет, и заместителем Уилсона. Он со своими помощниками обосновался на Керенске и стал быстро прибирать к рукам все управления и агентства, составлявшие основу его расширяющейся империи. Перед ним стояла задача заставить правительства планет обеспечить мощные силовые поля вокруг главных населенных пунктов, что требовало немалого политического давления, и Колумбия как нельзя лучше подходил для этой роли. Единственным на данный момент спорным пунктом между ним и Уилсоном был вопрос контроля над проектом Наташи Керсли, разрабатываемым в Сиэтле.

Колумбия настаивал на включении ее отдела в состав службы безопасности планет и переводе на Керенск, а Уилсон доказывал, что разрабатываемые Наташей системы предназначались для кораблей и потому их место было на Первой базе. В конце концов в спор вмешался Шелдон, и после согласования с президентом решение было принято. Колумбия этот вопрос больше не поднимал.

В кабинет вошли Даниэль Алстер и Дмитрий Леопольдович. Уилсон слегка удивился: он ожидал, что Алстер приедет вместе с Кантил, поскольку они оба представляли на этом совещании комитет по надзору, а Леопольдович был ученым из Санкт-Петербургского института стратегических исследований. Разработки в данной отрасли применялись на практике весьма редко — только в тех случаях, когда национальные сепаратистские движения решались использовать против своих правительств физическую силу. Еще во время работы в «Фарндейле» Уилсон не раз слышал, как маститые политики пренебрежительно называли стратегов-аналитиков разработчиками военных игр. Впрочем, в те времена с таким же пренебрежением относились и к астрономии.

Дмитрий несколько лет назад прошел третью в своей жизни процедуру омоложения, обеспечившую ему тело двадцатилетнего юноши с редеющими светлыми волосами. Его бледная кожа, почти такая же белая, как у альбиносов, вкупе с нерегулярным питанием и недостатком движения придавала ему вид коренастого вампира. Дмитрий кивнул Уилсону и уселся на свое любимое место — спиной к окну.

— Как там Боуз? — спросила Анна у Алстера.

— Оживление меня всегда шокирует, — признался Даниэль. — Эти клоны-акселераты нисколько не похожи на людей.

— Но его сознание в порядке? — поинтересовался Уилсон.

— О да. Загрузка памяти из хранилища прошла успешно. Последнее, что он помнит, это обновление ячейки на «Втором шансе» перед вылетом в Темную Башню.

— А Эммануэль?

— В том же состоянии. Хотя она намного спокойнее, чем Боуз.

— Что ты имеешь в виду?

— До этого я только раз встречался с Боузом, и он показался мне немного нервным. Этот недостаток… в некоторой степени усилился. Врачи сказали, что информация о ситуации, предшествовавшей его оживлению, произвела на него очень сильное впечатление.

— Ты говоришь о предостережении, полученном нами во время разведывательного полета?

— И это тоже. К несчастью, мы так и не узнали, откуда именно было получено это предостережение. Оживляемые личности часто опасаются, что их прежнее сознание еще где-то существует. В данном случае опасения граничат с шизофренией.

— В предостережении ясно говорилось, что праймы их убили.

— Я знаю. Но Боуз буквально одержим вопросом: кто послал предупреждение? Он подозревает, что его подлинное сознание еще живет там в какой-то неопределенной форме. И это достаточно логичный вывод. Кроме того, его жена заявила о разводе с ним. Психолог объяснил, что Боуз воспринял это как отторжение его новой личности, что только усугубило положение.

Уилсон и Анна переглянулись.

— Мы все время чувствуем себя виноватыми перед ним, — сказала она.

— Да, — смущенно подтвердил Уилсон. — Что еще говорят врачи?

— Через пару месяцев они выпишут его из клиники. Физически он будет на пике формы. Что же касается сознания… Они говорят, что после каждого оживления требуется целая жизнь, чтобы преодолеть травму. И Боуз не исключение. Его будут держать на антидепрессантах, пока он не выкарабкается.

— Он не говорил о своих планах на будущее?

— Нет. Он получает много предложений от СМИ. Их интересует не только его биография, но и комментарии относительно конфликта с праймами. Думаю, его могли бы восстановить на прежней должности в университете. И мы бы настоятельно советовали ему принять это предложение — на Гралмонде он не сумеет нанести большого вреда.

— Надеюсь, он не собирается поступать на флот?

Даниэль усмехнулся.

— Нет. На этот счет можете быть спокойны.

Выражение облегчения на лице Уилсона рассмешило Оскара.

В кабинет вошла Патриция Кантил.

— Спасибо, что подождали меня, — с профессиональной улыбкой сказала она.

— Ты не опоздала, — откликнулся Даниэль. — Да, чтобы закрыть тему Боуза. Как только он и Эммануэль будут готовы выписаться, состоится небольшая церемония. Патриция, это ваша инициатива?

— Верно. Учитывая их заслуги, особенно Боуза, мы сочли необходимым официально отметить их возвращение в Содружество. В настоящий момент только они могут претендовать на звание героев. На церемонии будет вице-президент, и было бы неплохо, чтобы присоединился кто-нибудь из их коллег.

Уилсон чуть не застонал.

— Ладно, — проворчал он, — мы кого-нибудь пришлем. А теперь, я думаю, пора начинать совещание.

— Мой доклад предельно короток, — объявил Оскар. — Связи с кораблями-разведчиками еще не было.

— А когда можно ожидать первого донесения? — спросил Даниэль.

— «Святой Асаф» должен вернуться к Аншану через десять дней. Это в том случае, если они ничего не обнаружат.

— А если обнаружат?

— Им предстоит обследовать пятнадцать звездных систем на расстоянии трехсот световых лет от края третьей зоны космоса. Для сканирования гисрадаром каждой из звезд их маршрут проложен по гигантской кривой линии. Если праймы открыли хоть одну гигантскую червоточину у какой-то из звезд, на корабле это увидят. Судя по тому, что они еще не вернулись, мы полагаем, что на первых одиннадцати объектах ничего не обнаружено.

— Или праймы сумели их перехватить, — сказал Рафаэль. При всеобщем молчании он пожал плечами. — Надо быть реалистами, — добавил он.

— Остальные шесть разведчиков будут возвращаться в течение двух следующих месяцев, — продолжил Оскар. — Это даст нам сведения еще о сотне звездных систем. Надо признать, что это не так уж и много, учитывая расстояние, отделяющее нас от Альфы Дайсона. Но если праймы двинутся в нашу сторону, одна из этих звезд может быть использована в качестве промежуточного пункта. Мы должны его обнаружить; тогда хотя бы можно будет продумать тактику дальнейших действий.

— Такое патрулирование будет проводиться постоянно? — спросила Патриция.

— Да, — ответил Уилсон. — На тот случай, если праймы направятся к нам, мы должны получить своевременное предупреждение. Это рубеж третьей ступени. Рафаэль при помощи сети детекторов ближнего действия обнаружит открытие червоточин в пределах Содружества. Флот будет производить разведку на расстоянии ста световых лет от наших границ в направлении Альфы Дайсона. О появлении праймов в этом сегменте нам будет известно в течение трех дней, а на дальних подступах станут действовать постоянные патрули, хоть сканирование далеких звезд и будет осуществляться раз в несколько месяцев.

— Когда начнет действовать эта схема?

— Пограничную сеть детекторов мы уже начали разворачивать, — сказал Рафаэль. — Если они выступят прямо против нас, об этом станет известно. Полный охват Содружества, по нашим подсчетам, будет осуществлен через восемнадцать месяцев.

— Понятно. Адмирал, что можно сказать о разведывательных полетах?

— Все зависит от количества кораблей. Сразу по окончании нынешней предварительной операции я смогу направить вернувшиеся суда на патрулирование ближайших звезд. Два корабля сейчас проходят полетные испытания, и еще пять выйдут из сборочных платформ в течение следующих четырех месяцев. Тогда у нас будет пятнадцать кораблей — этого достаточно для наблюдения за непосредственно близкими границами. Для дальнего патрулирования потребуется еще десять кораблей, хотя я предпочел бы пятнадцать или даже двадцать разведчиков.

— Каждый из них обходится в три миллиарда земных долларов, — сухо заметила Патриция.

— Мне это известно, так же как и стоимость их содержания и обслуживания. Ни для кого не секрет, что в первые три или пять лет расходы на флот будут расти в геометрической прогрессии.

— Я помню эти предварительные расчеты. А как насчет боевых кораблей?

— Сборка первой партии из трех кораблей должна завершиться через четыре месяца. После этого мы сможем запускать по одному кораблю каждые три недели. Сколько их потребуется, будет зависеть от уровня угрозы.

Все повернулись к Дмитрию Леопольдовичу. После возвращения «Второго шанса» его консультации все чаще требовались как президенту, так и сенату. Опыт общения с высокопоставленными чиновниками дал ему определенную уверенность, хотя на его поведении это никак не отразилось.

— Единственное, что нам наверняка известно о праймах, это то, что их поведение нельзя предсказывать, исходя из мотиваций людей, — с легким акцентом заговорил он. — На сооружение гигантской червоточины, названной нашей командой Вратами Ада, даже высокоразвитой цивилизации, заключенной в пределах одной звездной системы, придется направить большую часть их ресурсов. — Он немного помолчал, словно ожидая возражений. — До сих пор мы не в состоянии понять, зачем им понадобилось такое крупномасштабное сооружение. Одно из вероятных предположений: это необходимость спасения расы. Праймы могут опасаться восстановления барьера и потому стремятся рассеять свое семя по галактике. Корабли-ковчеги будут уходить через червоточину, унося с собой маточное поголовье и необходимое для поддержания колонии оборудование. Если они станут переводить другой конец червоточины в новую звездную систему каждую неделю или даже каждый месяц, распространение будет достаточно быстрым, чтобы создатели барьера не смогли больше их изолировать. По сути, это ускоренная модель нашего Содружества.

— Подождите, — прервала его Патриция. — Значит, они даже не представляют для нас угрозы?

— Не совсем так. Я просто озвучиваю возможные версии, сформулированные нашей командой. Вот второй вариант: им стало известно местонахождение строителей барьера, и праймы выходят в открытый космос с целью развязать войну, которая была предотвращена путем их изоляции. И третья версия: они построили червоточину, чтобы добраться до Содружества. Это единственная версия, которая вызывает у нас тревогу. Мы должны признать, что не нашли удовлетворительного объяснения причины такого поведения, но мы можем мыслить только человеческими категориями. Высокий Ангел и сильфены наглядно продемонстрировали нам, насколько не универсально человеческое мышление, и само создание Врат Ада это подтверждает. Однако целью нашего совещания является не установление причины их возможного нашествия, а определение его вероятности. У праймов уже было две возможности установить мирный контакт, и в обоих случаях они ими не воспользовались. Поэтому моя группа сочла возможным сделать следующий вывод: если они открыли Врата Ада с целью приблизиться к Содружеству, их намерения могут быть только враждебными. И в случае обнаружения червоточины поблизости или в пределах Содружества мы рекомендуем флоту ответить с максимальной мощностью.

— Не будет ли это равносильно объявлению нами войны против них? — спросила Патриция. — Я не уверена, что президент и даже сенат одобрят подобное применение силы.

— Используя старую аналогию, можно сказать, что мы играем в крикет, пока они занимаются кикбоксингом. Если праймам удалось извлечь информацию, которой владели Боуз и Вербеке, значит, им известно о нас все. Они должны знать, что мы пытались установить мирные отношения. Им известно, как открывать каналы для связи с нами, не прибегая к угрозам и враждебности. И тот факт, что они даже не пытались исследовать галактику после тысячи лет изоляции, наводит на неприятные размышления. С точки зрения тактики, они стараются занять наиболее выгодную позицию.

— Но ради чего? — спросил Оскар. — Если им нужны только материальные ресурсы, они могут воспользоваться сотнями звездных систем в непосредственной близости от своего мира.

— В этой проблеме так много неизвестных факторов, что нам необходимо сосредоточиться на полученной информации, а не пускаться в бесконечные предположения, — сказал Дмитрий Леопольдович. — Нам все еще неизвестно, кто и зачем поставил барьер. И также неизвестно, почему он исчез. Надо придерживаться основных известных нам фактов: их несомненная враждебность, наличие десятков тысяч кораблей и постройка червоточин, способных дотянуться до нас. Нам придется переключиться с цивилизованного образа мышления на стандартный режим: стреляй, пока не застрелили тебя. В настоящий момент нам не остается ничего другого, как готовиться к худшему сценарию. Я бы предпочел потратить миллиарды долларов на флот, а потом жалеть о напрасной трате налоговых средств, чем сберечь деньги и обнаружить, что надо было строить корабли. Вспомните Перл-Харбор.

Уилсон с молчаливым одобрением наблюдал, как Патриция сдерживается, чтобы не прокомментировать слова Леопольдовича о миллиардных затратах.

— Я не думаю, что данная параллель здесь применима, — сказал он. — Но понимаю, к чему вы клоните.

— У нас будет одно стратегическое преимущество, — сказал Дмитрий Леопольдович. Застывшая на лице улыбка придавала ему еще большее сходство с вампиром. — Только одно. И оно должно быть использовано, независимо от цены, которую придется уплатить, поскольку речь идет о нашем выживании. Праймы подошли к концу очень длинной и единственной цепи снабжения. Без этого не было бы оснований для враждебности. Поэтому моя группа настоятельно рекомендует атаковать и уничтожить червоточину праймов сразу, как только она откроется в пределах Содружества. Невозможно переоценить значение этого шага. Стоит им начать вторжение, все правила ведения войны окажутся бесполезными. Мы изучили записи с «Конвея»: уже несколько месяцев назад они посылали через Врата Ада десятки кораблей, а мы здесь говорим о постройке одного корабля за три недели, и даже первый из них еще не вышел из доков. Если даже перенаправить все производственные мощности на кораблестроение, нам потребуются десятки лет, чтобы их догнать.

— А возможен ли другой сценарий? — заговорила Патриция. — Нельзя ли послать какой-нибудь снаряд через их червоточину, чтобы разрушить поддерживающий ее генератор?

— Вывести из строя генератор можно даже ломом или рогаткой, надо только знать критические точки, куда нанести удар, — сказал Уилсон. — Вся трудность в том, чтобы подобраться на достаточно близкое расстояние. Можно не сомневаться, что на этой стороне переход будет защищен эскадрильями кораблей и самыми мощными силовыми полями; и добраться до генератора на противоположном конце будет возможно, только преодолев этот барьер. В настоящий момент на наших боевых кораблях не предусмотрены такие возможности.

— Значит, надо их разработать и установить, — энергично заявил Леопольдович. — И немедленно.

Патриция посмотрела на Даниэля, и тот слегка наклонил голову.

— Очень хорошо, — сказала Патриция. — Мы выслушали ваши рекомендации, академик. Адмирал, пусть ваши люди рассмотрят предложение, рассчитают его стоимость и представят в комитет.

— Обязательно, — ответил Уилсон.

* * *

Пауле очень нравилось летом сидеть в открытых кафе на улицах Парижа. Кофе в этом сохранившем свои национальные черты городе, несмотря на все ограничения и запреты, все еще был крепким и натуральным, хоть подаваемые к нему пирожные и содержали слишком много калорий, а солнечный свет и бесконечный поток пешеходов создавали приятный контраст сдержанной и напряженной атмосфере офиса. Ради этого разговора Паула вошла в бистро в ста метрах от своей работы и заняла отдельную кабинку: сим заведением она пользовалась уже пятьдесят лет, так что официантка без слов проводила ее к столику в задней части зала. Паула заказала горячий шоколад и пирожное с вишней и миндальными орешками.

Эл-дворецкий известил о входящем вызове. Она положила портативный модуль на стол и дождалась, пока включился экран. Этот разговор, безусловно, можно было провести и в кабинете, но Пауле казалось, что удобнее сделать это в свободное время. На тонкой пластинке появилось лицо Томпсона Бурнелли, и по бело-золотому фону она поняла, что собеседник находился в своем кабинете в зале сената.

— Паула, — он непринужденно улыбнулся, — ты без формы?

Любой другой за эту насмешку получил бы убийственный взгляд, но Бурнелли лишь заметил, как у Паулы слегка приподнялась бровь.

— Мундир в чистке, — ответила она.

Образование Флота Содружества застало Паулу врасплох: она не ожидала, что только что созданное Агентство планетарной безопасности вновь подвергнется переменам. Но так или иначе, она теперь числилась в разведке и получила чин капитана. На следующий день после объявления новостей, Тарло в парижском офисе отдал ей честь. Больше никто этого не пытался повторить, и форму в парижской конторе тоже никто не носил, хотя официально они были обязаны это делать. Ходили слухи, что несколько человек, надев новые мундиры, отправились в клуб, чтобы проверить старинную поговорку о любви девушек к морякам.

Форма, впрочем, стала лишь наименьшей из неприятностей. Мел Риз начал с того, что объявил о переводе всего отдела на Керенск, где располагалась администрация вице-адмирала Колумбия. Это привело к столкновению с Паулой, и к политическим союзникам со скоростью ракет праймов полетели просьбы о помощи. Мел Риз отчаянно стремился перебраться поближе к штаб-квартире, где шансы на повышение были самыми высокими. Паула в случае любых перемещений ее группы грозила уйти в отставку.

Рафаэль Колумбия разрешил проблему с присущей ему политической ловкостью: Паула по стратегическим соображениям осталась в Париже возглавлять дело Йоханссона, а Мела Риза повысили в звании и перевели на Керенск командовать новым отделом, который занимался развертыванием сети детекторов по обнаружению червоточин. Паула с радостью убедилась, что ее связи оказались крепче, чем семейные узы.

— Извини, что так долго не отвечал, — сказал Томпсон. — Такой интенсивной работы в сенате я не припомню… Нет, не могу вспомнить другой такой напряженной сессии. Второй полет Кайма всех взбудоражил. Я никогда не думал, что нам придется формировать флот, и был сильно занят на подготовительной стадии проекта.

— А тебе известно, что бывшее Управление расследований особо тяжких преступлений теперь стало отделом разведки флота?

— Нет, Паула, таких амбиций от Рафаэля я не ожидал. Я слышал о твоей борьбе с Ризом и рад, что нашелся компромисс и ты осталась на своем месте. Проклятье, мы с трудом отстояли службу безопасности сената! Можешь себе представить, Колумбия и ее хотел прибрать к рукам!

— Томпсон, так не может продолжаться. Для поимки преступников нам нужен межзвездный отдел, а кроме Йоханссона разведку ничто не интересует. Мои бывшие коллеги до сих пор расследуют старые дела. Только для этого теперь надевают форму.

Томпсон печально усмехнулся.

— Ты ошибаешься. Уже образовалась небольшая группа оппозиции Флоту. Пока это недовольные горячие головы, но за ними тоже придется присматривать. Если, конечно, их не привлечет Исход.

— С этим справится и местная полиция.

— Ладно, не собираюсь с тобой спорить, Паула. Но я позвонил, потому что появились новости.

— Извини. Рассказывай.

— Во-первых, никакого секретного подразделения в службе президента не существует. Я консультировался с отцом и могу поручиться, что это так. Кто бы ни нанес этот удар в Венецианском Побережье, к президенту и сенату они не имеют отношения.

— Спасибо. А как насчет досмотра грузов на Дальней?

— Ох! — Томпсон смущенно поежился. — Здесь начинается самое интересное. Я лично разговаривал об этом с Патрицией Кантил и сказал ей, что необходимо проверять все, что отправляется на Дальнюю, — она согласилась, и обещала доложить об этом Дой. С тех пор я только получаю отписки о том, что вопрос активно обсуждается. Меня это интересовало еще до того, как ты высказала свои подозрения. По-моему, нет ничего проще — поручить кому-нибудь из помощников разобраться, вот и все. То, что мне не удается провернуть это дело, наводит на размышления.

Паула почувствовала, как в ее груди, несмотря на горячий шоколад, зарождается холодная дрожь. Она не один десяток лет направляла запросы по этому поводу, но каждый раз не могла добиться желаемого результата. Все запросы были неизменно блокированы администрацией президента.

— Кто же тебе противостоит? Ведь не сама же Дой?

— Нет. В политике работает закон Ньютона: каждое действие… Кто-то лоббирует президентский совет, чтобы грузы не проверялись.

— Кто?

— Я не знаю. Здесь начинается область слухов и намеков. На таком уровне противники предпочитают не раскрываться, таковы правила, Паула. Но я выясню это. Ты заставила меня забеспокоиться, а это не каждому удается.

* * *

Теплый солнечный свет проникал сквозь круглое окно над головой Марка Вернона и равномерно заливал полусферический кабинет. Освещение оказалось немного ярче, чем они рассчитывали, когда вместе с Лиз планировали новый дом. Нет, он не возражал против хорошей освещенности, но в голове всегда присутствовал более затемненный кабинет, чуть тесноватый из-за его личных вещей, — комната, где мужчина время от времени мог бы с радостью отдохнуть от своей семьи. Но в этих воздушных стенах из жемчужно-белого сухого коралла как-то не допускалось даже мысли о малейшем беспорядке — поэтому стол содержался в безукоризненной чистоте, и все вещи были аккуратно разложены в больших шкафах из дерева алва. Если же учесть, что Барри и Сэнди разрешалось бегать по всем остальным помещениям дома, в кабинете, можно сказать, царил самый идеальный порядок.

Он остановился у двери из матового стекла и растерянно огляделся: куртки, которая должна была быть здесь, не оказалось на месте.

— Папа! Пошли! — закричал Барри из холла за его спиной.

— Ее здесь нет, — воскликнул он в надежде на помощь Лиз.

— Вот твоя куртка, — ответила ему из холла Лиз.

Он снова в недоумении осмотрел кабинет, а потом к нему подбежала Панда, молодой белый лабрадор: в зубах она держала любимую шерстяную куртку Марка и радостно болтала хвостом из стороны в сторону.

— Хорошая девочка, — сказал он, сделав шаг навстречу собаке. — Брось. Брось ее, девочка.

Панда в предвкушении игры еще энергичнее замахала хвостом и начала разворачиваться.

— Нет! — крикнул он. — Стой!

Панда, не выпуская из зубов куртки, выбежала в холл. Марк бросился следом.

— Назад! Стой! Брось! — Он изо всех сил старался вспомнить команды, которые они заучивали на занятиях по послушанию. — Ко мне!

У входной двери Лиз уже надевала на Сэнди непромокаемую куртку. Они обе обернулись на его крик.

— Стой! Прекрати. Иди сюда!

Марк выбежал уже на середину холла, когда из кухни показался Барри.

— Ко мне, девочка, — сказал он и похлопал рукой по колену. Панда мгновенно свернула к нему и бросила куртку у ног мальчика. — Хорошая девочка!

Барри погладил собаку и позволил ей лизнуть себя в лицо.

Марк, стараясь не терять достоинства, нагнулся за курткой: на ее плече от собачьей пасти осталось большое мокрое пятно. Панду они взяли почти год назад, когда окончательно переехали в новый дом из сухого коралла. Семейная собака. Но слушалась она только Барри.

— Это потому, что она еще щенок, — твердил Марк последние три месяца. — Вот вырастет, и все изменится.

Лиз никогда не спорила с ним на этот счет.

Марк, хоть и не держал прежде собак, всегда хотел купить щенка и предвкушал долгие прогулки по долине Улон в сопровождении любимца семьи. Хороший пес, преданный и послушный, станет отличным другом для детей. Кроме того, собаки здесь были почти в каждом доме, они давно стали частью образа идеальной семьи для Рэндтауна.

Хозяин зоомагазина на Мейн-Молл заверил Вернонов, что белые лабрадоры сохранили все свое природное дружелюбие, а вдобавок вследствие незначительного изменения ДНК стали намного умнее и получили снежно-белую шерсть. Марку это понравилось. А потом Сэнди заметила пушистого белого щенка с черными кругами вокруг глаз, и выбор был сделан прежде, чем Лиз и Барри успели сказать хоть слово.

Марк перебросил куртку через руку.

— Все готовы?

— Мы возьмем с собой Панду? — спросил Барри.

— Да.

— Но ты за нее отвечаешь, — строго добавила Лиз. — Не спускай ее с поводка.

Барри ухмыльнулся и повел собаку к выходу. Лиз, убедившись, что одежда Сэнди в порядке, подтолкнула ее вслед за братом.

— Знаешь, Барри получил курсовое задание, — сказала Лиз, — а в питомнике не хватает работников, так что я не смогу ему помогать.

— Если ты считаешь, что ему надо работать, незачем было брать его с собой, — ответил Марк. — Но я должен это сделать.

Она вздохнула и с некоторым сожалением окинула взглядом холл.

— Да, я понимаю.

— Лиз, мы защищаем свой образ жизни. Мы должны доказать, что Флот не имеет права плевать на интересы людей.

Лиз лукаво улыбнулась и погладила его пальчиком по щеке.

— Я и не догадывалась, что вышла замуж за человека с такими твердыми принципами.

— Извини.

— Не извиняйся. Я думаю, это прекрасно.

— А стоит ли нам брать с собой детей? — вдруг засомневался он. — То есть я хотел сказать — это наш выбор, но мы принуждаем и их принимать участие. Я все время думаю о детях, которые стали вегетарианцами или верующими только потому, что такими были их родители. Мне всегда это не нравилось.

— Тут другое дело, дорогой. Участие в блокаде протеста — для них не пожизненный выбор. Кроме того, им наверняка понравится, ты и сам это знаешь.

— Да-а. — Он попытался сдержать усмешку, но не сумел. — Знаю.

На пятачке утрамбованного известняка, рядом с маленьким внедорожником «тойота», принадлежащим Лиз, стоял пикап «эйблс». Хотя старого дома уже давно не было, Марк никак не мог собраться и направить роботов на расчистку участка, где он раньше стоял.

Дети уже залезли на заднее сиденье и о чем-то спорили. Панда, стараясь забраться к ним, звонко лаяла.

— Пристегнитесь, — строго приказала Лиз с переднего сиденья.

Марк завел собаку в багажник и загнал ее в специальную будку, затем уселся за руль.

— Все готовы?

— Да! — хором ответили дети.

— Поехали.

Они выбрались из долины Улон и на шоссе свернули на север, в противоположную сторону от Рэндтауна. Через несколько миль долина начала сужаться, и четырехрядное шоссе стало подниматься вверх по широкому выступу, вырубленному в скале. В двадцати милях от города они проехали через первый тоннель. Встречного движения не было. На прямом участке дороги Марк смог увидеть какую-то машину впереди.

Лето только начиналось, и стекающие с гор ручьи еще не пересохли, хотя и стали заметно мельче. С обеих сторон от идущей на север дороги поднимались вершины хребта Даусинг. Их склоны зачастую вертикально поднимались на несколько сотен метров над дорогой, защищенной только тонкой каменной стенкой. На нижних склонах начиналось недолгое цветение гром-травы, приобретавшей на этот период насыщенный медовый оттенок.

В тридцати милях от города они миновали один из огромных дорожных комбайнов, при помощи которого Саймон Рэнд когда-то пробивал дорогу через горы. Автомобиль стоял на небольшом холмике породы, сдвинутой с пути одним из ее собратьев. Десятилетия суровых зим южного континента превратили металлические детали в округлые сгустки ржавчины, а пластиковые части сильно выгорели и потрескались. Массивные гусеницы сильно провисли, и днище прочно осело на землю. Мелкие части исчезли в рюкзаках охотников за сувенирами, а переднее стекло кабины, напоминающей глаз насекомого, было разбито.

Дети с восторгом уставились на грандиозный механизм, и Марку пришлось пообещать как-нибудь привезти их сюда для подробного осмотра.

Еще через пять миль, на широком уступе горы Зулейя, шоссе перегораживали стоявшие поперек его машины. Напо Лангсаль помахал им рукой, призывая остановиться. Напо принадлежал один из прогулочных катеров в Рэндтауне, и до сих пор Марк встречал его либо в городе, либо на катере. Он даже не знал, что у Напо имеется автомобиль.

— Привет, ребята, — сказал Напо. — Коллин уже возвращается в город, так что пристраивайтесь на место ее грузовичка.

— Без проблем, — ответил Марк. — Мы кое-что взяли с собой на обед, но к вечеру детей надо отвезти домой.

— Думаю, к семи сюда подойдут еще машины, так что ночная смена будет обеспечена.

— Ну и хорошо.

Марк подвинул пикап вперед и стал пробираться по узкому извилистому проходу между машинами, перегородившими дорогу. В основном это были пикапы и внедорожники — наиболее часто встречающиеся в Рэндтауне транспортные средства. Люди, прогуливающиеся вдоль дороги, приветствовали Вернонов поднятыми большими пальцами. Несколько секций разделительного барьера уже были сдвинуты, и он остановился на встречной полосе. Грузовик Коллин отчетливо выделялся в общей массе яркими розовыми и изумрудными светящимися логотипами: Коллин занималась установкой полуорганических систем, конденсировавших воду из воздуха. Марк несколько раз вступал с ней в спор по поводу ее оборудования, но сейчас они приветливо улыбнулись друг другу.

— Сегодня особенно силен дух Сообщества, — тихонько, чтобы не слышали дети, произнесла Лиз и подмигнула Марку.

Коллин отъехала, и Марк занял ее место. Затем они вышли и направились к началу колонны, где почти вплотную стояли большие грузовики, бульдозеры, трактора, снегоуборщики и двухэтажные автобусы. Поздороваться с ними вышел сам Саймон Рэнд. Его светло-оранжевая тога в стиле Ганди была сшита из полуорганической ткани и прилегала к коже при любых его движениях, отлично сохраняя тепло, несмотря на свежий горный ветерок. На вид ему было около шестидесяти лет, и этот почтенный возраст украсил его темное лицо длинными благородными морщинами. Благодаря врожденному обаянию и непреклонности, вселявшей уверенность в души многочисленных последователей, он прекрасно соответствовал своей роли духовного лидера.

Следом за ним подтянулись и сопровождающие — точь-в-точь свита помощников какого-нибудь крупного политика, хотя в данном случае эти люди больше напоминали церковных служителей: кое-кто сосредоточенно хмурился, а остальные были поглощены своими грезами. По большей части это были женщины, либо недавно прошедшие омоложение, либо живущие первой жизнью. Преданность Саймона его идеалам привлекала множество почитателей среди жителей города, и, как он сам нередко говорил, он был всего лишь человеком.

— Марк, как хорошо, что ты приехал, — приветливо произнес Саймон, сопровождая свои слова крепким рукопожатием.

«Настоящее рукопожатие политика перед выборами», — подумал Марк.

— Лиз, я рад тебя видеть. Очень любезно с вашей стороны. Понимаю, как трудно людям, зарабатывающим себе на жизнь, да еще вынужденным оплачивать кредит, выкроить время для акции протеста. Я очень рад, что сегодня вы с нами.

— Мы можем освободить несколько дней, — с лукавой улыбкой сказала Лиз.

Она была одной из немногих, на кого не действовало его личное обаяние, но уважала решимость Саймона.

— Будем надеяться, что этого окажется достаточно, — ответил Саймон. — Я уже слышал — неофициально, разумеется, — что они начали обсуждение альтернативных источников мощности взамен этого плутониевого ужаса.

— Хорошие новости, — кивнул Марк. — Куда вы нас определите?

— Между нами и ними большой участок ничейнойземли, и многие семьи отправились туда. Дети могут поиграть там со своими сверстниками.

— Могу я взять Панду? — спросил Барри.

— Твоего пса? — Саймон подмигнул обоим детям. — Конечно, можешь, мы рады каждому участнику протеста. Я думаю, Панде будет весело. Только постарайся, чтобы он не перекусал полицейских офицеров. Они всего лишь выполняют свою работу.

— Она, — возмущенно поправила его Сэнди, поглаживая собаку. — Это собака-девочка.

— Я прошу прощения. Она прекрасная собака-девочка.

— Спасибо, вы ей тоже понравились.

— Ну, тогда мы пойдем вперед, — сказал Марк и застегнул куртку.

Он уже пожалел, что не взял с собой перчатки.

— Оставайтесь столько, сколько вам удобно, — сказал Саймон. — Важно уже то, что вы приехали. Не стоит измерять преданность делу проведенными на дороге часами.

— Как я понимаю, вы сами ночуете в одном из автобусов, — заметила Лиз.

— Да. Мы не хотим оставлять Флоту ни единого шанса прорвать блокаду, поэтому мои ближайшие сподвижники и я несем вахту всю ночь. Я не могу уехать отсюда, Лиз, это место стало моим домом и останется им навсегда. Здесь мои корни. Здесь моя душа познала покой. Ты должна понять, почему я не собираюсь отступать.

— Я понимаю.

Он глубоко вздохнул, и на лице возникло выражение безмятежности.

— Я уже и забыл вкус горного воздуха. Его резкость, и чистоту, и свежесть. Здесь, наверху, мы все можем переосмыслить свое отношение к жизни. Эта дорога означает для меня не только физический труд. С этой высоты можно выбрать любой путь.

— А я только хотела сказать, что к концу дня мы должны уехать, — сказала Лиз.

Саймон склонил голову и снисходительно улыбнулся, как всякий мистик, столкнувшийся с реальностью.

— Ты была груба с ним, — сказал Марк по пути к передовому участку блокады, когда Саймон и его приближенные последователи отправились куда-то по своим загадочным делам.

— Помпезным старикам время от времени полезно позлиться. — Она сложила перед собой ладони, как это делают буддисты, и закатила глаза. — Это сближает их с собственной исключительностью.

Он обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Попробуй сказать это вечером, когда здесь соберется толпа.

Перед стоящими грузовиками оставалось около двухсот метров пустой дороги, по гладкому ферментированному бетону бродило несколько сотен жителей Рэндтауна. Взрослые разговаривали, собравшись небольшими группами, и притопывали ногами, стараясь прогнать холод, приносимый ветром с вечно заснеженных вершин. Дети разбились на группы и затеяли шумные игры. Над ними по воздуху проносились недавно вошедшие в моду зум-боты — маленькие жужжащие летательные аппараты в форме блюдца с двумя винтами, вращающимися в противоположные стороны. Управлялись они при помощи вектор-перчаток. Забавно было видеть, как стоявший неподвижно ребенок шевелил пальцами, словно играя на пианино, а крошечный аппарат немыслимыми зигзагами и петлями метался над дорогой. Время от времени чья-то машинка устремлялась к цепочке скучающих полицейских на другой стороне, но резкий окрик родителей быстро возвращал ее обратно.

За спиной полицейских замерла длинная колонна двадцатишестиколесных грузовиков марки «Сааб-Витан». Во-первых, в нарушение правил, установленных для этой магистрали, предназначенной только для электрических двигателей, все они работали на дизельном топливе. Но это были мелочи по сравнению с тем грузом, что они везли. В их контейнерах лежало оборудование для постройки детекторной установки по обнаружению червоточин, которую служба безопасности флота планировала поставить в горах Даусинг, как раз над Рэндтауном. Среди прочего оборудования были и три термоядерных микрореактора, предназначенных для обеспечения необходимой мощности.

В северном конце дороги при появлении конвоя разгорелся яростный спор, но офицер Флота вызвал местную полицию, и оператор пропускного пункта был вынужден пропустить машины. Об этом сразу же известили Саймона Рэнда, и он со своими последователями решил остановить колонну, заблокировав южный конец шоссе всей крупной техникой, какую только можно было найти в городе. На горе Зулейя машинам пришлось остановиться. Противостояние длилось уже двое суток.

Марк и Лиз быстро отыскали Конантов, а также Дэвида и Лидию Данбаванд, владельцев виноградного питомника, где работала Лиз. Они тоже приехали только на день, взяв с собой детей.

— Интересно, в Рэндтауне кто-то еще остался? — поинтересовалась Лиз.

Пару часов они провели в разговорах, в основном обсуждая, как это происшествие отразится на туристической индустрии. Автобусы, доставлявшие туристов в отели, уже не соглашались ждать позади грузовиков и поворачивали обратно, а туроператоры поговаривали о судебных исках. Время от времени по кругу пускали фляжки с горячими напитками. Кто-то уходил к машинам за теплой одеждой, детей водили в туалет одного из автобусов. Вся акция протеста скорее напоминала гигантский пикник, чем политическое выступление.

Через два часа и Марк отправился к машине, чтобы принести коробку с ланчем. Где-то между машинами мелькнула оранжевая одежда Саймона Рэнда, куда-то спешившего по своим делам в сопровождении помощников. Марк уже подходил к последним рядам машин и вытягивал шею, стараясь отыскать свой пикап, когда увидел ее.

Он сразу решил, что она не была туристкой — в ее облике было что-то такое, что не соответствовало образу приезжих, группами бродивших по городу. Эту ауру независимости и самоуверенности он давно научился распознавать. Скорее всего, это была девушка, живущая свою первую жизнь, приехавшая в Рэндтаун, чтобы присоединиться к местной тусовке и в свободное время немного подзаработать. Раньше, однако, он не видел ее ни в кафе, ни в магазинах.

Она была великолепна. И это заставило его нервничать, поскольку именно таких женщин он представлял себе, когда думал о том, какой будет его жена после Лиз. Они оба прекрасно знали, что брак, каким бы удачным он ни казался, не может длиться вечно. Он был реалистом, и Лиз тоже. А в таком случае почему бы не подумать о подобных вещах?

Девушка перехватила его пристальный взгляд и самоуверенно улыбнулась.

— Привет, — протянула она.

Голос у нее оказался чуточку хрипловатым и невероятно сексуальным, что соответствовало ее продолговатому юному лицу и немного приплюснутому носику. Ее кожа сияла здоровым загаром, а длинные волнистые волосы свободно рассыпались по плечам.

— Привет, — ответил он. Но его голос прозвучал несколько натянуто, поскольку мышцы тотчас напряглись, чтобы подобрать животик, которого не было еще несколько лет назад. — Вы кого-то ищете?

— Не совсем. Я просто осматриваюсь.

— А, гм, да, главные события там, впереди. Хотя событий здесь не так уж много. Разве что интересная игра между двумя детскими командами.

— Ну и хорошо.

Она подошла ближе, не переставая улыбаться. Любой другой в такой одежде здесь наверху давно бы посинел от холода, но ей, казалось, вполне хватает белой футболки с короткими рукавами и замшевой юбочки до колен. На юбке у самого края поблескивала серебром буква М. Благодаря такому наряду Марк заметил, что у нее были широкие плечи и плоский спортивный живот. На ногах девушки были надеты ковбойские ботинки на плоской подошве, но даже без каблуков ее глаза оказались на одном уровне с глазами Марка.

— Я Мел, — сказала она, протягивая руку.

— Марк.

Он постарался не придавать значения физическому контакту. Она оказалась более уверенной и искушенной, чем любая девчонка в Рэндтауне.

— Итак, ты пришел сюда только из-за футбола? — спросила она.

Он невольно вспыхнул, услышав насмешливый голос. Она по-прежнему смотрела ему прямо в лицо, и он даже не выпустил ее руки из своих пальцев.

— О господи, нет. Я пришел поддержать Саймона Рэнда и остальных жителей города.

— Понимаю. — Она мягко высвободила свою руку. — А блокаду поддерживает большинство горожан?

— Да, все поддерживают. Это строительство — грубое нарушение наших прав. Мы должны их остановить.

— Вы препятствуете строительству детекторной установки?

— Верно. И будем продолжать. Мы сможем отстоять свои идеалы, если будем действовать сообща.

Ее красивое лицо слегка нахмурилось.

— Я здесь совсем недавно, но уже поняла, как сильно простая жизнь привлекает людей. А о каких именно идеалах вы говорите?

— Именно об этих: жить простой, чистой и естественной жизнью.

— Но ведь Флот этому не помешает, не так ли? Станция спроектирована за много миль от города, высоко в горах, где она ни на что не повлияет. А Содружеству необходимо знать, если праймы откроют поблизости от нас червоточину.

— Дело в принципе. В станции задумана термоядерная энергетическая установка, а это противоречит всему, во что мы верим. Нас никто не спросил, они просто вломились на шоссе и привезли свою станцию без нашего разрешения.

— А разрешение им необходимо?

— Конечно. Весь горный хребет Даусинг находится на участке, оговоренном уставом компании, и ядерные установки строго запрещены.

— Я все понимаю, но Флоту действительно необходима эта установка в Южном полушарии, чтобы замкнуть сеть. Вы сознаете, что своим протестом ставите себя на античеловеческую позицию?

— Античеловеческая позиция? Расслабься и получай удовольствие! — произнес он с напускной развязностью, получив в ответ ободряющую улыбку. — Нет, конечно, все не так. Решение о размещении станции было принято чиновниками наобум, они просто ткнули булавкой в карту. Им наплевать на желания и чувства живущих здесь людей; скорее всего, они даже не потрудились узнать о наших правилах. Своей блокадой мы пытаемся заставить их принять во внимание наши требования. Сейчас они, должно быть, обсуждают альтернативные источники энергии.

— Я не знала об этом.

— Ну, пока еще не официально, но это так.

— А не увеличит ли это стоимость установки?

— Бюджет Флота так велик, что никто этого и не заметит. Так или иначе, они должны защищать наш образ жизни. И за это стоит немного доплатить, не так ли?

— Думаю, так.

— А вы, э, давно в нашем городе? Я не видел вас раньше.

— Я только что приехала.

— Ну, если хотите задержаться и немного заработать, я знаю места, где могут быть вакансии.

— Это очень любезно, Марк, но у меня хватает средств.

— Ладно, это хорошо. — Он вдруг вспомнил, что должен принести еду своей семье. — Тогда увидимся.

Она слегка надула губки.

— Буду ждать.

В тот вечер им удалось уложить детей спать вместе с детьми Бакстеров в Хаймарше и провести вечер вдвоем. Они начали с бара «Феникс» на Литтон-стрит, что шла параллельно Мейн-Молл. Здание, как и все дома Рэндтауна, было недавно построено из композитных панелей и имело солнечные батареи в качестве крыши. Но внутри владельцы бара облицевали стены камнем, а потом добавили и толстые закопченные балки, поддерживающие деревянный потолок. Прямоугольное помещение получилось темноватым и уютным. Сам бар занимал большую часть одной из стен и предлагал несколько сортов пива, а также разнообразные вина из долин в окрестностях города, включая вино с участка Вернонов. В дальнем конце зала горел камин, настолько широкий, что потребовалось установить два дымохода, а на кованой решетке помещались целые бревна, отлично согревавшие посетителей в зимнее время. Сейчас, летом, вместо дров в камине стояли длинные керамические лотки с живыми цветами. Перед камином уже расположились первые клиенты, среди которых Марк и Лиз заметили Юрия и Ольгу Конант. В такое время здесь обычно было более многолюдно, но из-за блокады наплыв клиентов значительно уменьшился.

— И это не только здесь, — сказал Юрий, наливая бокал темного вина из винодельни Чаппльза в долине Хаймарш. — Убытки несут почти все городские кафе, даже в «Баб-Кебаб» упала выручка.

— После начала блокады они просто разворачивают все туристические группы, — добавила Лиз. — Предыдущий заезд уже закончился, а следующую партию не привезли. Отели на три четверти опустели.

— При этом те, кто остался в городе, чувствуют себя в ловушке и поднимают шум, — сказала Ольга. — И я их не виню.

— Ловушки бывают и похуже, — заметил Юрий.

— Саймону надо бы подумать, как помочь им выбраться, минуя блокаду. Его принципы причиняют людям неудобства.

— Между неудобствами и вредом есть большая разница, — сказал Марк.

— В данном случае не такая уж и большая. Многие туристы приехали сюда под конец отпуска, и им пора возвращаться домой, к своей работе. Как ты отнесешься к тому, кто помешает тебе зарабатывать на жизнь?

— Все это закончится самое большее через несколько дней.

— Да, но акция недостаточно продумана.

— У нас был не такой большой выбор. Интересно, почему Флот не предупредил нас о своем намерении построить здесь станцию?

— Это срочный проект, — сказала Ольга. — Никто ничего не знал, пока оборудование не прибыло на Элан.

— Ладно, а почему промолчал спикер парламента в Райсиле?

— Потому что он прекрасно знал, что ответит Рэнд.

— Вот именно. Они хотели тайно свалить на нас эту штуку, пока никто не понял, что происходит. Хотели поставить нас перед свершившимся фактом.

Эл-дворецкий известил Марка о вызове Карис Пантер. Он удивленно моргнул и дал команду на соединение.

— Вы смотрите передачу Алессандры Барон? — спросила Карис.

— Я тоже рад тебя слышать, — ответил он. — Мы не виделись месяцев шесть.

— Не вредничай, подключись скорее. Я тебе перезвоню, когда программа закончится.

Карис отключила связь.

— Что такое? — спросила Лиз.

— Не знаю. — Марк обернулся. — Чина, — окликнул он бармена, — не мог бы ты переключить на шоу Алессандры Барон?

Обычно он избегал ее высокомерных выступлений: Алессандра всегда и все критиковала, но не высказывала никаких конструктивных предложений. Марк считал это проявлением снобизма пополам с сатирой.

Пожилой бармен повиновался и вывел шоу на большой экран.

— О, черт! — прошептал Марк, увидев собственное лицо, увеличенное до трех футов.

«…жить простой, чистой и естественной жизнью», — услышал он собственный голос.

— Она оказалась журналисткой, — сказал он жене. — Я и не знал, она мне не говорила.

— Когда это произошло? — спросила Лиз.

— Сегодня. Она подошла, когда я отправился за ленчем. Я думал, она из нашего города.

Изображение переключилось на студию. В центре широкого дивана сидела Алессандра Барон, и ее классически красивое лицо выражало удовлетворение родителя, взирающего на свое не по годам развитое дитя. Меллани Рескорай примостилась рядом и казалась еще более искушенной, чем на горе Зулейя. Поверх простого алого платья на ней был черный жилет с маленькой серебряной буквой М на отвороте, а волосы рассыпались в изысканном беспорядке.

Лиз искоса взглянула на Марка, и ее бровь приподнялась на пару миллиметров.

— Оказалась журналисткой?

— Да-да, — кивнул Марк и жестом попросил ее замолчать.

Юрий и Ольга многозначительно переглянулись.

— А что же он сказал потом? — спросила Алессандра.

— К тому моменту мне показалось, что он хочет пригласить меня в мотель на остаток дня, — со смехом ответила Меллани. — Но я заставила его придержать свои горячие ручки, сказав, что Флот не намерен нарушать его простецкую жизнь. Догадываетесь, что он ответил?

— Он выразил благодарность? — насмешливо подсказала Алессандра.

— О да. Взгляните сами.

Изображение снова показало Марка, стоящего на шоссе.

Сейчас, сидя на диванчике перед камином с бокалом вина и зная, на что смотреть, Марк легко понял, что его улыбка, обращенная к девушке, была несколько нарочитой. Даже озабоченной. Рассчитанной, чтобы произвести впечатление на собеседницу.

««Дело в принципе, — говорило изображение. — Нас никто не спросил, они просто вломились на шоссе и привезли свою станцию без нашего разрешения». — «А разрешение им необходимо?» — «Конечно»».

Снова включилась студия.

— Невероятно! — воскликнула Алессандра, с печальным недоумением качая головой. — Неужели жители этого Рэндтауна такие отсталые?

— Мои слова отредактировали! — запротестовал Марк, обращаясь ко всем в баре. — Я… Я имел в виду совсем не это. Я говорил о ядерных реакторах. Почему они это пропустили? Она это подстроила… Господи, я же выгляжу полным идиотом.

Он почувствовал, как Лиз крепко сжала его руку, и бросил на нее отчаянный взгляд.

— Все в порядке, — прошептала она.

«Настолько отсталые, насколько это возможно в замкнутом кругу при браках со своими кузинами», — поведала Меллани Алессандре.

Весь «Феникс» погрузился в тишину.

«По его мнению, власти Содружества не имеют права установить детекторную станцию на необитаемой горной вершине, — сказала Меллани. — Но подождите, это еще не все».

— Господи! — простонал Марк.

Ему очень хотелось, чтобы трансляция закончилась. Прямо сейчас. Чтобы все закончилось.

Меллани весьма рассудительным тоном задала вопрос: «Вы сознаете, что своим протестом ставите себя на античеловеческую позицию?»

Гигантское изображение Марка продемонстрировало идиотскую ухмылку.

«Античеловеческая позиция? Расслабься и получай удовольствие!»

В студии Меллани пожала плечами, словно показывая: «Что я вам говорила?»

— Сука! — заорал Марк. Он вскочил на ноги, уронив бокал на каменные плиты пола. — Чертова шлюха! Все было совсем не так!

Все посетители бара прекратили разговоры и повернулись в его сторону. Шоу Алессандры Барон исчезло с экрана, сменившись приглашением на турнир по гольфу в Нью-Оксфорде.

— Хватит с нас сладкоречивых потаскух, — проворчал Чина, сверкая алой ОС-татуировкой на голом черепе. — А ты, Марк, сядь на свое место. Мы все поняли, что это чистая подстава. Я принесу тебе еще вина за счет заведения.

Лиз обхватила его запястье и заставила сесть.

— Это наверняка незаконно, — пробормотал он. — Правда?

Злость утихла, оставив только мрачное изумление.

— Зависит от того, что тебе удастся доказать, — с полной серьезностью ответил Юрий. — Если воспроизвести в суде твою память об этом эпизоде и доказать, что редактирование было недобросовестным…

Резкий взгляд Ольги заставил его замолчать.

— Не обращай внимания, — успокаивающим тоном заговорила Лиз. — Тебя все здесь знают, и все поймут, что интервью подделано. Это реакция Флота на нашу блокаду. Они пытаются оказать давление на Саймона, чтобы протащить конвой. Закон Ньютона в политике.

Марк опустил голову на руки. Эл-дворецкий доложил о новом вызове Карис Пантер и о сообщении от Саймона Рэнда. Со всей унисферы со скоростью нескольких тысяч в секунду стали поступать сообщения, направленные на его открытый адрес. Казалось, что все, кто видел шоу Алессандры и Меллани, хотят высказать ему свое мнение. И наверняка не самое благоприятное.

* * *

Жара, а вместе с ней и влажность возрастали с каждым шагом. Оззи это сильно удивляло. Он уже достаточно давно бродил по тропам сильфенов, чтобы узнать, где они переводят его через границу миров. Изменения происходили медленно и незаметно. Но не в этот раз.

После планеты призраков они вступили уже в другой мир и попали в лиственный лес. Лето было в самом разгаре, и землю под деревьями устилал мягкий ковер дикорастущих цветов. Еще появился и стал усиливаться характерный запах, знакомый Оззи, хотя он уже давно не видел морей. Море. Тропы сильфенов никогда не подходили близко к побережью.

Свет становился ярче: солнечные лучи приобрели оттенок индиго, и Оззи потянулся к верхнему карману за темными очками.

— Мы уже попали куда-то еще, верно? — нетерпеливо спросил Орион.

Он с восторгом оглядывался по сторонам и любовался листьями пальм, венчавшими высокие стволы. Даже подлесок стал гуще, а трава вытянулась и потемнела. По стволам взбирались вьющиеся лианы, увешанные белыми и лимонно-желтыми цветами.

— Похоже, что так, — уверенно ответил он.

Он оглянулся посмотреть на Ориона и вдруг заметил, что тропа позади них круто сворачивает. Однако они уже несколько часов шагали по более или менее прямой дорожке. Орион ничего не заметил: он держал перед собой дружеский амулет и внимательно вглядывался в него. После встречи с призраками он попросил Оззи его вернуть. Полученные знания заставили его снова изменить мнение о сильфенах — он уже не преклонялся перед ними, как прежде, но понял, что сильфены могут быть настоящими союзниками. Оззи счел это признаком взросления.

— Есть кто-нибудь из них поблизости? — спросил Оззи.

— Не понимаю, — с тревогой ответил Орион. — Я никогда не видел амулет в таком состоянии. — Он поднял руку, чтобы показать подвеску: в центре маленького камешка, качавшегося на цепочке, ярко блестела изумрудная искорка. — Как думаешь, может, здесь есть кто-то еще?

— Понятия не имею, что это означает, — искренне признался Оззи.

Заросли пальм поредели, и трава поднималась уже до коленей. Точи, чтобы протолкнуть свое широкое тело вперед, пришлось выставить перед собой два манипулятора и разводить ими цепкие стебли. Оззи нерешительно замедлил шаг. Тропы уже не было видно, только сзади оставалась примятая путниками трава. Листья над головой стали совсем редкими, и солнце заметно пригревало кожу. Земля под ногами полого уходила вниз. Впереди было видно еще много невысоких подъемов и спусков, но вдали отчетливо проглядывалась синева моря.

«Куда теперь?» — спросил Точи при помощи символов в своем глазу.

Оззи повернулся к своему спутнику-чужаку и пожал плечами. Этот жест Точи уже очень хорошо усвоил.

— Мы там не проходили, — внезапно сказал Орион.

Он показал назад, откуда они только что пришли — там возвышалась гора с пологими склонами и вершиной, покрытой джунглями пальм и папоротников и немногочисленными стройными серыми деревьями, которые могли бы получиться в случае скрещивания сосен и эвкалиптов. И все это находилось на расстоянии меньше мили.

Оззи еще не решил, что на это ответить, как вдруг из глубины его рюкзака донесся электронный сигнал. Звук, настолько привычный в жизни в Содружестве, здесь поверг его в шок. Он изумленно переглянулся с Орионом.

— Открыть канал связи с наручным модулем, — приказал Оззи своему эл-дворецкому.

В виртуальном поле зрения появились иконки, которых там не было со дня отъезда из Лиддингтона. Значит, все его вставки полностью восстановили свои функции. Оззи поспешно сбросил рюкзак, как будто он обжигал ему спину. Он вытряхнул все его содержимое прямо на землю, не обращая внимания на беспорядок. На торце полированного браслета горел красный огонек. Оззи надел модуль на руку, и малметалл плотно обхватил запястье. ОС-татуировки на руке прижались к точечным контактам устройства. Затем он раскопал в одежде и свертках портативный модуль, поднял его и включил. В виртуальном поле зрения вспыхнули остальные символы.

— Черт побери! — пробормотал Оззи.

Эл-дворецкий приступил к резервному копированию файлов вставок в обоих устройствах. Оззи ждал, одновременно перегруппировывая символы виртуальной рукой. Экран портативного модуля развернулся приблизительно на полметра, во всю свою ширину.

— Ну, давай, — простонал Оззи, нажимая полупрозрачным пальцем символ лингвистического файла, составленного за последние несколько месяцев.

На экране возник вытянутый цветочный орнамент символов, используемых Точи. Они были окрашены в самый темный фиолетовый цвет, доступный для этого устройства.

Точи тоже замер. Его передний глаз высветил приветствие.

— Наши электронные системы снова работают, — вслух произнес Оззи.

Портативное устройство перевело его слова, и на экране появились новые символы.

— Я понимаю, — прозвучал ответ Точи.

— Это картинки, которыми говорит Точи? — спросил Орион, завороженно глядя на экран.

Модуль перевел его вопрос, и Точи ответил.

— Правильно, маленький человечек, — раздался голос из модуля. — Они немного не в том спектре, но я могу их читать.

Орион восторженно взвыл и подпрыгнул, выбросив вверх кулак.

— Точи! Я с тобой разговариваю!

С сияющей улыбкой он повернулся к Оззи, и они хлопнули открытыми ладонями.

— Я рад возможности общаться, — перевел модуль символы Точи. — Я очень долго ждал этого момента. И в первой своей речи хочу поблагодарить большого человека и маленького человека за их дружбу. Без вас я бы навсегда остался в холодном доме. Это очень плохо.

Оззи слегка поклонился.

— Пожалуйста, Точи. Но помощь была взаимной. Без тебя нам было бы труднее покинуть Ледяную Крепость.

Орион подскочил к Точи и крепко сжал протянутый манипулятор.

— Как здорово, Точи! Я так много хотел тебе сказать и о многом спросить.

— Ты добр, маленький человек. Большие люди — два, три, пять, пятнадцать, двадцать три и тридцать — тоже вникали в мое положение, как и другие существа в холодном доме. Я надеюсь, у них все хорошо.

— Кто это, Оззи?

— Не знаю, старик. Полагаю, что большой человек два — это Сара. И среди них должен быть Джордж.

При помощи виртуальной руки Оззи включил программу перевода в портативном модуле.

— Точи, нам надо улучшить способ общения. Я бы хотел, чтобы ты поговорил с моим устройством.

— Согласен. У меня тоже имеются электронные устройства, и я хочу их включить.

— Отлично, давай приступим.

Массивный чужак вытянул свой живой манипулятор назад и вытащил одну из тяжелых сумок, привязанных к спине. Оззи тем временем извлек из груды своего имущества несколько сенсорных инструментов и стал их включать.

— Господи, а я чуть не оставил все это в Ледяной Крепости, — пробормотал он.

— Что это? — спросил мальчик.

— Стандартный набор для первого контакта. Анализатор минералов, резонансный сканер, электромагнитный спектральный монитор, микрорадар, магнитометр. Эти приборы расскажут нам об окружающем мире.

— А чем это нам поможет?

— Еще не знаю, старик. Зависит от того, что мы найдем. Но это место отличается от всех, где мы побывали. Сильфены не зря прекратили свои шутки с электричеством.

— Ты думаешь… — Орион помолчал, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Это конец дороги, Оззи?

Оззи едва не прикрикнул на него, чтобы парень не болтал глупостей, но его остановила собственная неуверенность.

— Не знаю, но я ожидал бы чего-то более изысканного. — Он обвел жестом холмистый пейзаж. — Это больше похоже на тупик.

— Вот и я так подумал, — уныло ответил Орион.

В виртуальном поле зрения начали появляться таблицы с результатами анализа данных, но Оззи, не обращая на них внимания, обнял мальчика.

— Тупика быть не может, старик.

— Хорошо.

Оззи сосредоточился на информации. При этом он заметил, что Точи тоже включил несколько электронных устройств. Поверхностное сканирование показало, что это были датчики и анализаторы, не слишком сильно отличавшиеся от его собственных приборов. Странно, но эта планета, по-видимому, не имела магнитного поля, а уровень нейтрино тем не менее был чуть выше среднего. Картина местных квантовых полей значительно отличалась от стандартной, но искажений, указывающих на открытие червоточины, не наблюдалось. Оззи решил, что это был остаточный эффект после торможения электронов.

— Странно, но не слишком, — тихо пробормотал он.

— Оззи, а что это в небе?

Модульное устройство Оззи перевело его вопрос и Точи тоже. Чужак оторвался от своих приборов и проследил взглядом за рукой мальчика. Оззи тоже поднял голову и прищурился. Поперек солнца, словно легкое облако на очень большой высоте, проходила изогнутая серебристая полоса. Зрительные вставки усилили фильтры до предела, и тогда Оззи изменил свое мнение. Независимо от степени увеличения мерцающая серебристая кривая не изменялась — у планеты имелось кольцо. Он проследил его взглядом и при помощи обоих устройств загрузил изображение. Видимое мерцание в облаке на самом деле оказалось тысячами крошечных пылинок. В голове мелькнула мысль о различии их состава с остальной частью кольца. Затем он перевел взгляд на то место, где облако должно было пересекать солнце. Но его там не было. И масштаб снова сильно изменился.

— Черт меня побери! — буркнул Оззи.

Из того, что он увидел, получалось, что газовое кольцо охватывало и солнце тоже — это означало, что планета, на которой они оказались, вращалась внутри кольца.

— Я знаю, что это за место, — в изумлении воскликнул он.

— Что? — выпалил Орион. — Откуда?

Оззи нервно рассмеялся.

— Мне рассказывал о нем один человек, бродивший по тропам сильфенов. Он говорил, что посещал артефакты, названные древесными рифами. Они парили в туманности из атмосферного газа. И знаешь, я всегда считал его истории сущей чушью. Надо бы перед ним извиниться.

— А кто это, Оззи? Кто побывал здесь?

— Один чудак, по имени Брэдли Йоханссон.

* * *

После пятиминутной поездки поезд остановился у двадцать девятой платформы третьего пассажирского терминала станции ККТ Сиэтла. Стиг Максобел, выйдя из вагона, попросил эл-дворецкого узнать, с какой платформы отправлялся кольцевой поезд до Лос-Анджелеса, его следующего пункта в трансземной поездке. Оказалось, что все кольцевые поезда уходят со второй платформы, и Стиг прыгнул в маленький вагончик монорельсовой дороги, соединявшей терминалы. Состав плавно скользил по поднятому над землей пути над гигантской сортировочной станцией, раскинувшейся к востоку от Сиэтла. Внизу из грузового перехода выкатывались километровые товарные поезда, пришедшие с Байовара, одного из миров Большой Дюжины, напрямую соединенного с Сиэтлом. Экспрессы, следовавшие во все уголки Содружества, пролетали по магнитным рельсам, словно разгоняющиеся перед взлетом самолеты. С южной стороны был виден длинный ряд арочных проемов переходов, отбрасывающих на бетонное покрытие голубоватые блики. Кроме Байонара, станция ККТ Сиэтла служила транспортным узлом еще для двадцати семи миров первой зоны космоса, и через нее проходили колоссальные потоки грузов и пассажиров. Тысячи ежедневно следовавших через станцию составов поддерживали колоссальную коммерческую сеть и обеспечивали поддержку высокотехнологичной исследовательской и промышленной баз.

Стиг уселся в конце цилиндрического вагона монорельса, быстро отсканировал всех попутчиков и передал их изображения в базовую память. Модуль на запястье провел сравнительный анализ с тысячами других изображений, накопленных с тех пор, как Стиг начал самостоятельную работу в Содружестве. Семь пассажиров монорельса оказались прибывшими с Октиера, и это было вполне нормально. Если бы кто-то за ним и следил, после совместного путешествия на поезде он должен был пройти процедуру перепрофилирования.

Второй терминал представлял собой огромный купол из металла и бетона, наполовину ушедший под землю. Многочисленные платформы располагались радиусами на двух уровнях: нижний уровень предназначался для прибывающих составов, верхний — для отправляющихся. Стиг заплатил наличными за билет в общем вагоне до самой Калькутты и шагнул на движущуюся дорожку, ведущую к платформе А-17, куда уже подходил состав кольцевого поезда. Он с равнодушным видом постоял у открытой двери второго вагона, наблюдая за запаздывающими пассажирами, бегущими по платформе. Из вагона монорельса на кольцевой поезд никто не пересел. Перед самым отправлением он зашел в поезд, достиг пятого вагона и только тогда опустился в кресло.

Хоше Финн, стоявший в другом конце платформы в очереди к таможенному пункту Беан, убедился, что его объект сел на местный поезд.

— Твои люди нашли его? — спросил он у стоявшей рядом Паулы.

— Да, спасибо. Команда Б взяла его в клещи. Он только что занял место в пятом вагоне.

Хоше купил кофе для себя и чай для Паулы.

— Итак, ты подозреваешь кого-то из команды Б?

— Очень жаль, но у меня нет никаких определенных подозрений, — сказала она. — А потому я вынуждена каждого считать возможным источником утечки.

— Включая меня?

Она отпила чай и окинула его задумчивым взглядом.

— Если ты работаешь на секретную службу правительства или оперативный отдел какой-то корпорации, значит, твои хозяева обладают талантом и способами превзойти мои способности.

— Я буду считать это комплиментом.

— Спасибо, что помогаешь мне, Хоше.

— Не за что. Я только надеюсь, что ты добьешься своего.

— Я тоже.

Он смотрел вслед уходящему поезду и думал, что дело это очень странное, но, каким бы ни был результат, вряд ли он ему понравится. Либо это президент безнаказанно убивает своих сограждан, либо безумец Брэдли Йоханссон с самого начала был прав: неизвестно, что хуже.

Поезду потребовалось десять минут, чтобы добраться до «ЛА-Галактик», и большую часть этого времени состав медленно полз по станции Сиэтла, дожидаясь своей очереди к трансевропейскому переходу. Несколько веков назад, когда все только начиналось, даже ККТ не удалось завладеть достаточным участком земли для устройства межпланетной станции. Поэтому стройка отодвинулась на юг от Сан-Клементе, где в обмен на доступ Пентагона к червоточинам, что давало возможность перебрасывать войска в любую точку планеты (или за ее пределы), у правительства США была арендована часть Кемп-Пендлтон. Запросы военных постепенно сходили на нет, поскольку все больше и больше людей покидало Землю в поисках своей личной свободы среди звезд, пока в конце концов не образовалась Федерация Объединенных Наций. Потребность в армии постепенно отпадала, а ККТ продолжал расширяться. Со станции «ЛА-Галактик» было открыто и исследовано больше половины пригодных к жизни планет первой зоны космоса, и, когда исследовательские подразделения компании все же перевели в миры Большой Дюжины, коммерческие подразделения быстро заняли их место. По своей величине и оснащенности станция «ЛА-Галактик» ничем не уступала транспортным узлам Большой Дюжины.

Стиг вышел из поезда на третьей платформе терминала Карральво. Гигантское модернистское сооружение из множества светлых бетонных сегментов под безжалостным калифорнийским солнцем стало совсем белым. Несмотря на свои внушительные размеры, здание гудело и вибрировало от постоянно прибывающих и уходящих поездов. Составы двигались по изящно изогнутым виадукам, порой проходящим друг под другом. В Карральво Стиг мог отыскать дорогу даже в полной темноте и не только в общедоступных помещениях — в его памяти имелся подробный план всех служебных проходов, кабинетов служащих и рабочих отсеков. Впрочем, он мог и не обращаться к схеме: все семь терминалов были ему превосходно знакомы.

Он проработал здесь много лет. Если бы Хранителям пришлось организовывать постоянную базу в Содружестве, она непременно разместилась бы на «ЛА-Галактик». Это было самое подходящее для них место. Через червоточины станции ежедневно проходили сотни тысяч тонн промышленных и потребительских грузов: только вес перевозимых продуктов питания превышал миллион тонн, но еще больший интерес представлял транзит сырья. Здесь вырос целый город, где располагались представительства и склады тысяч экспортно-импортных компаний, начиная с межзвездных гигантов до виртуальных подрядчиков, обладавших только зашифрованными адресами и безличными банковскими счетами. Все они составляли звенья колоссальной физической и электронной сети, охватывающей бесконечные лабиринты путей и погрузочно-разгрузочных площадок. Каждый из них обладал собственной финансовой сетью. Каждый был связан с управлением регулирования грузовых потоков. Каждый имел свое представительство — от целых небоскребов до нескольких арендованных кабинетов. Компании расширялись, сокращались, становились банкротами или выходили на межпланетный уровень, переезжали из одного квартала в другой, меняли персонал, сливались и яростно сражались между собой за выгодные контракты. Это был суперкапиталистический конгломерат, не признающий жалости и милосердия.

За несколько десятилетий Адам Элвин основал и ликвидировал десятки компаний. И не он один. Число организаций, возникавших и прекращавших свою деятельность в течение одного месяца, доходило до нескольких сотен. Его работа терялась в общем потоке, ничем не отличаясь от действий обычных аферистов, стремящихся отвоевать себе место на рынке. Он менял свою внешность и все данные и на новое имя регистрировал компанию, которая не проявляла активности долгие годы, но при необходимости могла действовать как всякая легальная организация, участвующая в бизнесе наравне с остальными.

Такой способ сослужил отличную службу Хранителям. Любая операция по доставке оружия или оборудования на Дальнюю требовала легального прикрытия на «ЛА-Галактик» — это позволяло пассивно отслеживать прохождение грузов, так что в какой-то момент все отдельные компоненты попадали в назначенное место, несмотря на все запреты и проверки. Насколько было известно Пауле Мио, каждый раз использовались разные арендованные на короткий срок склады.

На этот раз, когда Йоханссон приступил к проекту отмщения за свою планету, а недавно организованный флот энергично взялся за его преследование, масштаб операции значительно увеличился. После случая в Венецианском Побережье осторожность Адама возросла до состояния, близкого к паранойе.

«Макс-транзит Лемюля» арендовал целый этаж в «Хенли», ничем не примечательной тридцатипятиэтажной башне из стекла, композита и бетона, в административном квартале поблизости от Сан-Диего, где стоял целый лес таких же зданий, занятых управленческими отделами коммерческих компаний. В компании работало два десятка Хранителей: четверо занимались отправками незаконных грузов, остальные обеспечивали их безопасность.

Стиг сразу после покупки билета на кольцевой поезд послал сообщение на одноразовый адрес в унисфере. Дежуривший в «Лемюле» Киеран Максобел, получив извещение, согласно выработанной процедуре, запустил в планетарную киберсферу набор отслеживающих программ, внедрившихся в узлы наблюдения за поездом, на котором ехал Стиг. Теперь вся информация, проходившая через эти узлы, попадала в виртуальное поле зрения Киерана.

— Тьфу, черт! Марисса, в поезде Стига обнаружен закодированный трафик. Пять источников, один в его вагоне.

Марисса Макфостер, сидевшая напротив него в отделе планирования, подключилась к информации слежки.

— Плохо дело. Это стандартная «коробка». Флотские его засекли. Проклятье!

Она сообщила о неприятностях Адаму.

— Нам необходимы программы, которые он везет, — сказал Адам. — Мы можем осуществить пассивное извлечение?

— Боты на месте, — сказала Марисса, после того как провела диагностику и активировала миниатюрные устройства. — Время еще есть. Карральво прикрывает Гарет. Он может этим заняться.

— Выполняй.

— А что со Стигом?

Адам постарался не выдать молодым сотрудникам овладевшего им беспокойства. Как же Флоту удалось вычислить Стига?

— Мы не можем сбить их со следа — это насторожит Флот и раскроет им наши возможности. Ему придется сделать это самому. Отошли ему приказ о прекращении связи, как только получишь подтверждение об извлечении информации, и подготовь конспиративную квартиру в Венеции. Если он туда доберется, ему понадобится время для перепрофилирования.

— Слушаюсь, сэр, — ответила Марисса.

— Не беспокойся. Он справится.

По длинному изогнутому пандусу Стиг стал спускаться с платформы. Здесь, в центральном вестибюле, где сходились потоки пассажиров со всех десяти платформ, плотность толпы достигала плотности болельщиков бейсбольного матча, стремившихся занять свои места. Высоко над головой бетонный купол потолка поддерживали гигантские опоры, похожие на паучьи лапы, и казалось, что они в любой момент могут окончательно подломиться под его тяжестью. По его теории именно это обстоятельство заставляло людей так спешить — они подсознательно стремились как можно скорее выбраться из опасной зоны.

Еще на пандусе Стиг подсчитал время, необходимое, чтобы выбраться со станции: от вестибюля до стоянки такси можно было дойти за три с половиной минуты. Дорога до офиса занимала не меньше десяти минут езды, но это зависело от плотности движения на территории станции.

Впереди него по пандусу поднимался Гарет, одетый в желтую футболку и модную серую куртку. Многолетние тренировки помогли ему сдержаться и не повернуть головы при встрече. Это далось ему нелегко. Серое и желтое. Приказ о пассивном извлечении информации мог означать только одно: за ним следили.

Стиг не мог не признать, что его противники хорошо поработали. С самого Октиера он проводил проверки и никого не заметил. Конечно, это могло быть и виртуальное наблюдение: группа слежения могла подключиться к СИ, управлявшему камерами наблюдения и сенсорами. От них избавиться было еще труднее.

Стиг сошел с пандуса, имея перед собой виртуальный план всего вестибюля. Затем он свернул налево, к четным платформам, и шагнул на один из трех эскалаторов, уходивших к торговому центру на нижнем уровне. Все это время он наблюдал. Но теперь задача значительно усложнилась. Он все время смотрел наверх и, спустившись до половинного уровня, перешел на другой эскалатор. Безошибочный прием для того, кто пытается обнаружить слежку. Это может их насторожить. Но если они за ним следят, они все равно знают, что он не раз прибегал к проверкам. Ничего не предпринимать еще хуже. Несколько раз с напускной рассеянностью он взглянул наверх, собирая информацию.

Эскалатор продолжал спуск, а Стиг тем временем рассматривал в виртуальном поле зрения полученные снимки. Вот этот типичный любитель серфинга с западного побережья, стоящий у перил галереи, ехал вместе с ним в поезде из Сиэтла, хотя и в другом вагоне. Стиг увеличил изображение и стал изучать незнакомца: густые светлые волосы, стянутые сзади в хвост, острый нос, квадратная челюсть, обычная голубая рубашка и джинсы. Ничего определенного. Но это изображение останется в дежурном файле.

Эскалатор доставил его в сверкающий мрамором и неоном торговый центр, и Стиг сразу направился к общественному туалету. Почти все кабинки были свободны. Двое парней стояли над писсуарами, отец с сыном мыли руки.

Стиг выбрал вторую незанятую кабинку, запер дверь и спустилбрюки. Даже если слежка ведется сверху, никто ничего не заподозрит. Модуль на запястье перенес полученную от Карима программу на кристалл памяти и выдвинул крохотный черный диск. Стиг поместил его в обычный на вид футляр, завернул в туалетную бумагу и уронил в унитаз. Поток воды легко смыл посылку, и Стиг, выйдя из кабинки, спокойно помыл руки.

В торговом зале блондин в голубой рубашке изучал витрину в двадцати метрах от туалета.

Стиг зашел в ближайший спортивный отдел и выбрал себе пару кроссовок, расплатившись наличными. Группе слежки придется это проверить. В следующем отделе он приобрел солнцезащитные очки. В главном вестибюле он остановился у маленького киоска, торгующего футболками, и подобрал неплохую шляпу. Затем прошел в камеру хранения и приложил банковскую ОС-татуировку к замку одной из ячеек, которую выбрал три дня назад. Дверца открылась, и он вытащил черную спортивную сумку с аварийным набором.

После этого он уже не смотрел по сторонам и не прибегал к проверкам, а сразу направился на стоянку такси. За вращающейся дверью его встретило жаркое калифорнийское солнце, и Стиг улыбнулся. Несмотря на провал, следующие несколько часов он был намерен провести с удовольствием.

Бывшие склады не так сильно раздражали Адама, как теснившиеся на южной оконечности станции «ЛА-Галактик» высотные административные здания. Он ненавидел бесчисленные транспортные и погрузо-разгрузочные компании, жившие за счет паразитических связей с сетью железных дорог ККТ. Эти настоящие капиталистические акулы ничего не производили, а только повышали стоимость жизни в сотнях миров, наживаясь на труде настоящих производителей. Хотя он не мог не признать, что и те, кто трудился на производстве, давно перестали быть рабочим классом, о котором писал Маркс. Все они теперь стали инженерами, управляющими и техниками, обслуживающими кибернетические устройства. Но при всех переменах и улучшениях, принесенных повсеместной автоматизацией, финансовая власть, управляющая человеческим обществом, нисколько не изменилась: незначительное меньшинство осуществляло контроль над богатствами сотен миров и для сохранения собственного могущества прибегало к взяткам, обходило законы, а то и просто подкупало целые правительства. Сегодня и он сам живет и работает вместе с ними, все глубже и глубже увязая в деле Йоханссона. В деле, которое приносит все больше и больше тревог. Он никогда и никому не говорил об этом — да и кому он мог сказать? — но с каждым днем в ужасе склонялся к тому, что слова Брэдли о Звездном Страннике могут оказаться правдой. Слишком странной представлялась ему ситуация с праймами, слишком много в ней было загадочных совпадений: миссия «Второго шанса», исчезновение барьера, Врата Ада, нападение на галерею в Венецианском Побережье. Адам не сомневался, что скоро начнется война, но на чьей стороне будет правительство Содружества, он уже не знал.

Теперь он без обычного цинизма занимался тщательной разработкой отправок грузов для Йоханссона. Он давно оставил партию и больше не поддерживал ни одну ячейку ни на одной планете. Все его внимание теперь занимали Хранители — безумные молодые энтузиасты с планеты Дальняя, с радостью отправлявшиеся в крестовый поход и не имеющие понятия о деятельности Содружества. Это их он защищал и направлял, словно древний мистик, обещающий нирвану в конце пути. Вот только Стигу сегодня, похоже, не удастся туда попасть.

Легковой универсал, осторожно лавируя по внутренним дорогам станции, доставил его в сектор Арли, где на сотне квадратных миль к востоку от «ЛА-Галактик» разместились бесчисленные склады. Простые здания из композитных панелей выстроились в строгом порядке. Самые большие из них занимали целые кварталы, а в некоторых кварталах помещалось до двадцати небольших хранилищ. Над одинаковыми светлыми стенами повсюду виднелись темные крыши из солнечных батарей, громоздкие кондиционеры раковыми опухолями торчали из-под карнизов, их вращающиеся лопасти в жарких лучах расплывались оранжевыми пятнами. Здесь не было тротуаров, а легковые автомобили встречались крайне редко. Зато повсюду громыхали фургоны и грузовики, их системы управления легко вычисляли кратчайшие пути между погрузочными платформами и пунктами сортировки грузов, работавшими круглосуточно семь дней в неделю. По крайней мере, в этом месте товары физически перемещались с места на место, и здесь не было офисов, в которых люди добывали деньги из воздуха. Здесь он чувствовал себя вполне сносно.

Он заехал на погрузочную платформу склада, принадлежащего «Макс-транзиту Лемюля». Это было здание средних размеров, занимающее около четырех акров площади. Внутри работали Бью Максобел и Дженни Макновак. У «Лемюля» имелся большой заказ на поиск и доставку упаковочного оборудования для сети супермаркетов пяти миров второй зоны космоса, и ящики занимали примерно половину всей имеющейся площади, ожидая накладных на отправку к месту назначения. Безбортовые погрузчики и вилочные подъемники сновали по проходам между высокими металлическими стеллажами, сортируя для отправки поездами на разные планеты сельскохозяйственное оборудование, плотницкий инструмент, роботов общего назначения, бытовые голографические экраны и сотни других товаров, составляющих легальный бизнес компании. Сама по себе компания «Макс-транзит Лемюля» оказалась прибыльным предприятием. Каждое утро, отправляясь из отеля на побережье к «ЛА-Галактик», Адам удивлялся, что после стольких лет борьбы с системой он смог управлять транспортной компанией более эффективно, чем предприниматели и авантюристы, отчаянно стремившиеся к успеху.

Адам вышел из машины, и Бью задвинул тяжелую створку погрузочного люка.

— Как у нас дела? — спросил Адам.

— Дженни открыла люк. Робот-наблюдатель должен быть здесь через сорок минут.

— Ты уверен, что он достал футляр?

— Да, сэр.

— Что ж, это хорошая новость.

Они направились в дальний конец склада, где находился секретный участок Хранителей. Там Бью и Дженни готовили грузы для Дальней, маскируя необходимое оборудование среди обычных инструментов и потребительских товаров, направляемых в Армстронг-сити. В углу за открытыми ящиками и разобранными машинами имелся потайной люк, пробитый в ферментированном бетоне. Под откинутой крышкой виднелась небольшая круглая шахта, уходящая в одну из канализационных труб обширной сети очистных сооружений «ЛА-Галактик». Дженни, сидя на краю люка, сосредоточенно следила за передвижением миниатюрного робота по лабиринтам канализационной сети.

— Все в порядке, сэр, — сказала она. — Наши датчики не обнаружили никаких признаков слежки за роботом.

— Хорошо, Дженни. Продолжай за ним присматривать.

Бью освободил пару стульев, и Адам, благодарно кивнув ему, сел. Через секунду эл-дворецкий сообщил ему о шифрованном вызове Киерана.

— Сэр, мы решили, что вы должны об этом узнать. Паула Мио только что прибыла на кольцевом поезде из Сиэтла. Ее сопровождают несколько сотрудников службы безопасности ККТ. Похоже, что они направляются в оперативный центр.

По спине Адама пробежал холодок. Если она обратила внимание на миссию Стига, значит, сознает, насколько это важно.

— Если хотите, мы можем подключиться к их внутренней сети, — продолжал Киеран. — Мы могли бы узнать, чем они занимаются.

— Нет, — поспешно ответил Адам. — Мы не можем обеспечить идеальную чистоту взлома, с ККТ это не пройдет. Нельзя дать им понять, что мы о них знаем. На данный момент это единственное преимущество Стига.

— Да, сэр.

Адаму хотелось опустить голову на руки, но он удержался. Сидя на жестком пластмассовом стуле перед дырой в бетонном полу, он стал просматривать файлы в виртуальном поле зрения. Где-то должно быть слабое звено, через которое Паула вычислила его курьера. Он отыскал в своей цепочке участок, окрашенный неярким желтым цветом, и неслышно выругался. Надо же было допустить такую элементарную оплошность! Стиг получил программу от сотрудника «Шансорели», того самого, который составлял управляющие программы для микрофазных модуляторов, приобретенных Ригином. В подпрограммах должны были остаться опознавательные знаки компании, по которым их оказалось легко отследить.

— Проклятье! — проворчал он. — Я становлюсь старым. И глупым.

— Что-то случилось, сэр? — спросил Бью.

— Нет, все в порядке.

* * *

В оперативном центре ККТ «ЛА-Галактик» Паулу дожидался Тарло.

— Простите, шеф, — сказал он. — Наверное, он вычислил меня, когда отрывался от слежки.

— Ладно, не обращай внимания, — кивнула Паула.

Он оглянулся на офицера ККТ, сопровождавшего Паулу. При одном только упоминании имени Паулы Мио всей службе безопасности было дано распоряжение оказывать главному следователю любую требуемую помощь.

— Надо было ограничиться виртуальным наблюдением.

— Я подозреваю, что у них мощная электронная база, и слежка была обнаружена достаточно быстро. В таком случае и виртуальное наблюдение будет замечено сразу, как только мы его настроим. — Она повернулась к офицеру. — Я бы хотела получить свободный кабинет, где будет располагаться наш полевой штаб.

— Да, мэм.

Он провел их по коридору, показал пустую комнату и активировал все оборудование, обеспечивающее доступ к системам связи.

— Из Парижа выехала еще одна группа следователей, они будут здесь через полчаса, — сказала Паула, оставшись наедине с Тарло. — Они смогут подстраховать ваших людей.

— Надо было с самого начала привлекать больше кадров, — заметил Тарло.

— Знаю, но на организацию не было времени.

Паула сама удивилась, как легко ей далась ложь, хотя она никогда раньше не прибегала к подобным отговоркам. Но теперь участия дополнительной группы не избежать, и ей придется сосредоточиться на тех, кто знал об операции до того момента, когда объект начал отрываться от слежки. Утечку надо искать среди них.

— А ты уверен, что он обнаружил хвост? — спросила она Тарло, с горечью вспоминая, что он участвовал и в операции в Венецианском Побережье.

— Он ведь курьер, верно? — уточнил Тарло. — Так вы нам сказали. А он пытается сбить нас со следа, а потом забирает что-то из камеры хранения. Так не делается. Курьер должен как можно быстрее добраться до места назначения, а вторая посылка увеличивает риск вдвое. Кроме того, я сам за ним наблюдал. Он знал, что его вычислили. — Тарло смущенно пожал плечами. — Но это мое предположение, и только.

— Не переживай, я ценю твое мнение. Что же он предпримет дальше?

— Только одно: попытается от нас ускользнуть.

— Что сделано с нашей стороны?

— Кароль и остальные на четырех такси ведут его сзади и спереди. Автоматические программы машин отключили, а полиция Лос-Анджелеса была проинформирована об операции Флота. На улицах у нас полное преимущество перед остальным транспортом. В такси ему от нас не уйти.

— Гм, хотелось бы знать, что лежит в той черной спортивной сумке.

— Должно быть, полный комплект на тот случай, если надо будет уходить от погони.

— Возможно, ты прав. В любом случае, нам нельзя рисковать. Свяжись с полицейским департаментом Лос-Анджелеса и скажи, что мне нужно подразделение вооруженных оперативников. Пусть они будут наготове.

— Будет сделано.

* * *

По прямой от пассажирского терминала до склада «Макс-транзита Лемюля» было чуть больше восьми миль, но по сети канализационных труб дистанция была намного больше и далеко не прямой. Робот коммунальных служб должен был пройти через несколько узлов, открывая и закрывая вентили, чтобы попасть на нужное направление. Через сорок три минуты после того, как Адам вошел в помещение склада, робот добрался до задвижки под люком. Дженни спустилась в шахту и подняла крышку. Бью и Адам оставались наверху и светили ей мощными фонарями.

Отвратительный запах из отверстия в трубе заставил Адама поморщиться. Дженни нагнулась к грязному роботу, изготовленному точно по образцу городской службы, взяла из его электромускульного зажима пластиковый футляр и поспешно захлопнула крышку.

Бью, дождавшись, когда Дженни поднимется, запер крышку люка и замаскировал ее от посторонних глаз. Дженни протянула футляр Адаму, тот достал кристалл памяти и вставил его в свой портативный модуль.

— Загрузка произведена, — сказал он, увидев меню программы на дисплее.

У Дженни вырвался довольный вздох.

Адам без промедления вызвал Киерана.

— Передай Стигу сигнал о завершении операции.

* * *

Помещение оперативного центра ККТ стало заполняться людьми. Кроме приехавшей из Парижа группы, прибыл еще и лейтенант из полицейского департамента Лос-Анджелеса, обеспечивавший связь с местными силами охраны порядка. Объект слежки, покинув станцию «ЛА-Галактик», проехал до Уолгров-авеню, а дальше отправился пешком. Он неторопливо бродил по улицам, постепенно приближаясь к побережью, пока не вышел на бульвар Вашингтона неподалеку от пристани Дель-Рей.

Тарло подключился к городскому СИ и получил доступ к нескольким камерам наблюдения. Изображения с них передавались на большой экран в кабинете, но Паула запретила фокусировать наблюдение на цели на тот случай, если Хранителям вздумается проверить поток информации. Камеры продолжали неторопливый обзор улиц, время от времени захватывая и шагающего по тротуарам курьера.

— Направляется к пристани, — заметил Тарло. — Не ждет ли его там катер?

— Кто знает, — сказала Паула. — На всякий случай запроси у начальника причала список всех пришвартованных судов.

— Уже работаю, — ответила ей Ренне.

Эл-дворецкий Паулы известил о шифрованном вызове сенатора Бурнелли. Она отошла в дальний угол кабинета и санкционировала связь.

— Паула, как дела?

Одна из уличных камер показывала цель, входящую на пристань. Впереди курьера туда уже вошли двое членов группы слежки.

— Занята, — ответила она.

Лейтенант полиции приказал вооруженному отряду сменить позицию.

— Я не хотел бы тебя отвлекать, но, думаю, это будет тебе интересно. У меня есть хорошая новость и плохая.

— Начни с хорошей, — попросила Паула.

— Поскольку мой запрос на досмотр грузов на Дальней был снова отклонен, я обратился лично к Дой. Все-таки приятно сознавать, что пока еще имею кое-какой вес в политических кругах, столетие на службе обществу не прошло даром. Начиная со следующей недели все грузы, предназначенные для Дальней, будут досматриваться в Буунгейте. Без исключений. Она обещала поручить Колумбия организовать для этого специальное подразделение.

— Большое спасибо, сенатор. — Камера над одним из причалов показала объект слежки: он шел по деревянному настилу, поглядывая на роскошные катера, пришвартованные на противоположной стороне. — У вас найдется катер для возможной погони? — спросила Паула у полицейского офицера.

— Я могу такой найти.

— Сделайте, пожалуйста. — Она снова переключилась на разговор с Бурнелли. — А вторая новость?

— Даже не знаю, как тебе это понравится, — сказал Томпсон. — Но я сам удивился. После нашего разговора я стал задавать вопросы в некоторых сомнительных местах — люди, препятствующие досмотру грузов на Дальней, работают на Найджела Шелдона.

— Повтори.

— Наш запрос блокирует Найджел Шелдон.

— Ты уверен?

— На сто процентов, Паула.

— Нам надо встретиться.

— Согласен. И как можно скорее. Мне кажется, что надо подключить к этому делу и отца.

Объект дошел до конца причала, перешагнул через ограждение и прыгнул в воду.

— Черт возьми! — воскликнул Тарло. — Вы видели?

— В вашем отряде есть водолазы? — спросила Ренне у полицейского.

Лейтенант изумленно уставился на экран.

— Я… сейчас узнаю.

— Тарло, направь все доступные камеры на акваторию гавани, — приказала Паула.

— Нет проблем.

— Поднимайте оперативный отряд, — сказала Паула. — Не выпускать из гавани ни одной лодки. Всех полицейских на берег, проверять каждое судно. Нужен вертолет, чтобы контролировать водное пространство, и катер береговой охраны на выходе из гавани с гидролокатором. Быстрее!

Кабинет мгновенно наполнился гулом возбужденных голосов, отдающих приказы.

— Я тебе перезвоню, — сказала Паула сенатору. — Здесь стало слишком беспокойно.

* * *

Казимир стоял на маленьком заднем дворике и смотрел, как солнце опускается за горизонт. В домах, расположенных вдоль канала, стали зажигаться огни. В четверти мили от него яркие старомодные фонари осветили маленький мостик с белыми перилами, в теплом неподвижном воздухе ожили звуки ночной городской жизни. Он сосредоточенно прислушивался, не раздастся ли вой сирен. До сих пор поблизости все было тихо. Таймер в виртуальном поле зрения отсчитывал минуты и часы с того момента, когда Стиг прыгнул в воду. Долго. Слишком долго.

В одиннадцать часов вертолет все еще продолжал кружить над гаванью. Со своего места на крылечке Казимир видел, как в промежутке между домами метался луч его мощного прожектора, выхватывающий из темноты стоящие на причале яхты. От напряжения у него свело судорогой все внутренности. По сравнению с этим ожидание приказа о начале атаки казалось детской забавой.

— Каз?

До него донесся слабый измученный голос. Казимир одним прыжком преодолел несколько метров, отделявших его от кромки воды. Перед ним белело лицо Стига.

— Ты выбрался! — выдохнул Казимир.

— Почти. Не уверен, что смогу подняться на берег, Каз.

Казимир плюхнулся в воду и обхватил своего бывшего наставника. У Стига действительно совсем не осталось сил, и Казимиру пришлось вытягивать его на грузовом подъемнике, а затем тащить в дом.

Он уложил Стига на диван, тщательно запер все окна и двери, включил охранную систему — и только тогда зажег свет.

— Ненавижу плавать, — простонал Стиг.

На шее у него все еще висела дыхательная маска, на которой тускло горел маленький красный огонек.

— Я тоже, — сказал Казимир. — Но я помню, кто меня учил.

Он набросил на дрожащие плечи Стига одеяло и принялся стаскивать с него мокрые и грязные брюки.

— Очень смешно, — с трудом усмехнулся Стиг. — Будем надеяться, что Паула Мио со своими молодчиками не ворвется в дом прямо сейчас.

— Хочешь выпить?

— О нет. Никакой жидкости. Ни сейчас, ни позже. Я достаточно наглотался воды из канала. А говорят, что на земле строгие законы насчет загрязнения водных ресурсов. Судя по вкусу воды, это далеко не так. Мне казалось, что я плаваю в жидком дерьме.

Казимир стянул с него брюки и бросил на ноги второе одеяло. Стиг выглядел так, словно его вытащили с Северного полюса.

— Разве у тебя не было ласт?

— Только поначалу. Я их потерял вместе со всем остальным. — Он хрипло рассмеялся. — Вместе с рубашкой. Пусть это послужит тебе уроком, Каз. Не важно, насколько хороши твои приспособления и планы для отступления, в реальной жизни все выходит иначе. А теперь, ради бога, скажи, что Адам получил посланные мной программы.

— Он их получил. — Казимир едва удержался, чтобы не сказать «но», однако передумал.

Его замешательство не осталось незамеченным.

— Что? — спросил Стиг.

— В вечерних новостях сказали, что теперь все грузы на Дальней будут подвергаться досмотру. Элвин и Йоханссон ничего не говорили, но, похоже, нас сильно прижали.

* * *

Работники службы безопасности терминала Карральво освободили широкий полукруг пространства перед камерой хранения. Любопытные пассажиры, проходившие к своим поездам, все время останавливались, чтобы узнать, что происходит, и в конце концов заметили Паулу Мио. Ее появление было встречено аплодисментами и даже одобрительным свистом. Паула, не обращая внимания на посторонних, бесстрастно наблюдала за стараниями криминалистов, работавших над одной из ячеек. Тарло и Ренне ограждали ее от вопросов неизвестно откуда взявшихся репортеров и внимания офицеров службы безопасности ККТ: их шеф не терпела помех при осмотре любого места преступления.

— Как ты думаешь, это совпадение? — спросил Тарло. — Или теперь это их стандартный прием?

— Ты о чем? — удивилась Ренне.

— О подводном бегстве. Слушай, если такое будет повторяться, может, Флот оплатит нашу модификацию? Было бы здорово, я бы не отказался от гидролокатора, как у дельфинов.

— Правда? Мне кажется, он мог бы заменить один из твоих бесполезных органов.

— Спасибо, но все мои органы приносят пользу.

— Этот прием нельзя назвать стандартным, — вмешалась Паула. — Сегодня нашим противником был один из Хранителей. В Венецианском Побережье действовал кто-то другой.

«Найджел Шелдон. Но какая ему от этого выгода? Зачем позволять Хранителям доставлять контрабандное оружие на Дальнюю, а потом нападать на торговца, с которым они заключили контракт? Бессмысленно.»

— Вы уверены, что это был Хранитель? — спросил Тарло.

Ренне бросила на него предостерегающий взгляд, но Паула пропустила его вопрос мимо ушей.

— Наша проблема в том, что мы не в состоянии предугадать их следующий шаг, — сказала она. — Эта новая ситуация меня озадачивает. Ренне, я хочу, чтобы ты организовала новую группу для изучения оборудования, закупленного для них Ригином.

— Отдел оружия утверждает, что там очень много незнакомых предметов, — осторожно заметила Ренне. — Они не в состоянии определить область их использования.

— Я знаю. Их беда в том, что эти ребята действуют по шаблонам. В данном случае придется выйти за рамки стереотипов. Мы теперь в составе Флота, и не должно возникнуть трудностей с поиском специалистов, обладающих повышенным воображением. Составь мне список всех возможных вариантов, даже самых невероятных.

— Слушаюсь, шеф.

Офицер флота, командующий группой криминалистов, подошел к Пауле и отдал честь. Тарло и Ренне с трудом сдержали усмешки.

— Мы получили остаточные следы ДНК, мэм. Вы правы, он принадлежит к одному из кланов Дальней. В прошлом мы собрали достаточно образцов, чтобы определить родство. Это седьмой или восьмой потомок Роберта и Минетты Максобел. Учитывая близкородственные связи, точнее сказать трудно.

— Спасибо.

Паула повернулась к Тарло и приподняла бровь. Он смущенно кивнул:

— Извините, шеф.

— Что ж, теперь можно определенно сказать, что это очередная контрабанда, возможно организованная Адамом Элвином. Будем пытаться свести воедино все детали, чтобы ее проследить.

* * *

На столе в небольшом кабинете тренера имелось устройство, напрямую подключенное к сети «Клинтон Эстейт». Он отодвинул труп в сторону, вытер кровь, брызнувшую из сломанной шеи жертвы, и приложил руку к точечным контактам, открывая прямой канал связи. Вспомогательные программы из его вставок немедленно внедрились в систему клуба. Уровень охранных программ здесь был невероятно высоким, что определялось клиентурой заведения, и потому это место идеально подходило для выполнения его задачи. Люди чувствовали себя здесь настолько свободно, что отпускали личных телохранителей.

Добавочные программы идентифицировали узлы, относившиеся к кортам, и частично изменили их, маскируясь под диагностическое зондирование. Сами узлы блокировать было нельзя, это немедленно отразилось бы на общей картине. Он только подавил сигналы тревоги.

Убедившись, что небольшое вмешательство прошло гладко, он переоделся в белую рубашку и шорты — форму персонала клуба. Ровно через сорок одну минуту он взял ракетку для сквоша и по короткому коридору прошел на корт, выбранный для занятий сенатором Бурнелли.

Сенатор уже пришел и потихоньку разогревал мышцы.

— А где Дьетер? — спросил он.

— Мне очень жаль, сенатор, но Дьетер сегодня болен, и его занятие проведу я, — сказал он, закрывая за собой дверь.

— Ладно, сынок. — Сенатор приветливо улыбнулся. — Сегодня тебе предстоит трудная работа: на этой неделе меня обыграл помощник Голдрича — это унизительно, и я хочу взять реванш.

— Отлично.

Он пошел навстречу сенатору.

— Как тебя зовут, сынок?

Его рука стремительно взлетела по дуге вверх, и ладонь врезалась в шею сенатора. Раздался резкий щелчок, свидетельствующий о переломе позвоночника. Тело сенатора обмякло и осело на пол, вставки выдали громкие тревожные трели.

Он секунду помедлил, проверяя работу программ: ни один из узлов охранной системы не отреагировал на призыв о помощи, все сигналы направлялись на закодированный одноразовый адрес. Он сжал ладонь в кулак и со всей силы, умноженной дополнительными вставками, ударил сенатора по голове. Череп Томпсона Бурнелли раскололся на части.

Глава 22

— У нас имелись истории об изредка встречающихся в лесах животных, которые вовсе и не были животными, — поведал Точи, пользуясь переводческой программой модуля. — Еще есть истории о лесах, внутри которых есть другие леса, скрытые от обычных путешественников, но с приходом эпохи рассудка и науки эти предания превратились в легенды. Да, в последние века никто не встречался ни с чем необычным — я и сам считал, что эти истории появились в древнем примитивном обществе, как объяснение некоторых граней природы или в качестве предупреждения молодым членам семейств. Но почтенный предок нашей семьи посеял в моем мозгу сомнения: незадолго до своей смерти он сказал, что сам видел маленьких не-животных и даже бродил по тропам внутреннего леса, и случилось это много лет назад, в дни его молодости, еще до распространения технологий. Я не смог противиться мысли о том, что легенды были не просто сказаниями, а результатом чьего-то реального опыта. Ничего не говоря своим коллегам, я тайно составил план и отправился в лес, о котором рассказывал мой предок. Много дней я провел в странствиях и в конце концов понял, что не только окончательно заблудился, но и попал в другой мир. Вот теперь у меня появились свои истории, и они намного интереснее всего, что накоплено в наших архивах.

— Постой-ка, — с улыбкой на веснушчатом лице прервал его Орион. — Так ты библиотекарь?

Модуль запищал и выдал сообщение об отсутствии эквивалента перевода.

— Я хранитель истории нашего общества, — сказал Точи. — Я передаю информацию о том, что было, и том, что могло быть, молодым представителям многих семейств. Таким образом наши знания не только сохраняются, но и приносят пользу.

— Библиотекарь! — воскликнул Орион, подмигивая Оззи.

— И это прекрасно, — многозначительно заметил Оззи.

Сейчас, когда заработал транслятор, передающий все их слова чужаку, ему все труднее становилось объяснять Точи неожиданные взрывы смеха Ориона, и это его раздражало. Общество Точи казалось парню весьма удивительным, хотя Оззи также находил его несколько… чопорным и чересчур добродетельным.

— А как ты понял, что попал на другую планету? — спросил Орион. — Ваши соотечественники уже освоили космические путешествия?

— Я понял это, когда увидел, что солнечный свет отличается от того, к которому я привык в родном мире, а созвездия на ночном небе приобрели другие очертания, — сказал Точи. — Мы не выходили в открытый космос.

— Почему? — Орион показал на устройства в манипуляторах Точи. — Вы ведь достигли подходящего уровня технологий.

— У нас нет такой необходимости, как нет присущего вам внутреннего несогласия с логикой и нет постоянного стремления к исследованиям, если на то не имеется веской причины.

— Но ты хотел встретиться с легендами, — сказал Оззи. — Разве это логично?

— Ты прав. И в этом отношении я проявил значительное отклонение от общих норм. Если бы потребовалось подтверждение истории, рассказанной моим предком, мои коллеги и я должны были начать систематические изыскания, а я решил самостоятельно исследовать этот вопрос, поскольку не надеялся на заинтересованность своих коллег.

— Круто!

Орион опять хихикнул, и Оззи бросил в его сторону очередной предостерегающий взгляд.

— Мне интересно, почему у твоих соотечественников не возникало желания осваивать космос, — сказал Оззи. — Разве при таком высоком уровне технологий уменьшение природных ресурсов не стало для вас проблемой?

— Нет. Мы не строим ничего такого, чего не смогли бы обеспечить энергией.

— Это похвально. Наша раса не склонна к такой рациональности.

— В своих путешествиях я имел возможность убедиться, что такое отношение присуще большинству рас.

— Да, но в различной степени. Я считал, что мы достаточно благоразумны, но после твоих рассказов убедился, что это далеко не так.

— Однако это не доказывает, что кто-то прав, а остальные ошибаются.

— Надеюсь, что так. В конце концов, мы все живем в одной галактике.

— Я верю, что разум и рациональность всегда останутся определяющими качествами, независимо от формы, принимаемой разумными существами. В противном случае пришлось бы усомниться в ценности самой жизни.

Оззи ответил ему одобрительным жестом, подняв большие пальцы. Они подошли к очередному каменистому склону: Точи без каких бы то ни было усилий преодолевал подобные препятствия, тогда как Оззи и Ориону приходилось карабкаться наверх, покрываясь потом. Они уже два дня пробирались вдоль прибрежных скал. Слева Оззи увидел гладь моря. Утесы отличались по высоте друг от друга, но в итоге они поднялись метров на двадцать, и внизу не было видно никакой отмели. Да и подходящего спуска он тоже не заметил.

— Значит, идем наверх, — сказал он Ориону.

Парень поморщился и завязал потуже полоску выгоревшей голубой ткани, удерживающую его длинные волосы. Они принялись карабкаться наверх, упираясь ногами в узкие трещины и цепляясь за крепкие пучки травы, чтобы тяжесть рюкзаков не увлекла их вниз. Точи плавно полз рядом, надежно цепляясь двигательными гребнями и за камни, и за растительность. Оззи не спрашивал чужака, но подозревал, что это массивное существо способно преодолеть и вертикальный подъем.

После подъема на вершину путь опять пошел вниз. Оззи уже знал, что они находятся на острове: невысокая вершина, покрытая тропическим лесом, на протяжении двух дней оставалась справа от них. Внутренний навигатор в его модуле показывал, что они описали вокруг нее почти полный круг. Он еще не говорил об этом Ориону, но через милю или полторы они окажутся в том самом месте, откуда начали поход.

— Посмотрите, по-моему, там остров! — воскликнул Орион.

Оззи заметил темное пятнышко у самого горизонта. После включения зрительных вставок пятнышко превратилось в небольшую возвышенность, очень похожую на ту, где они сейчас находились.

— Молодец, — сказал он. — Похоже, что это целый архипелаг.

— Но мы не видели ни одного корабля, — заметил Орион.

— Подожди, прошло только два дня.

— Ты уверен?

— Уверен.

С тех пор как они попали в этот мир, еще не было ни одной ночи. Более того, яркое солнце совсем не двигалось по небу. Казалось, что планета все время была повернута к светилу одной стороной. Оззи никак не мог понять, как в такой ситуации мог себя повести климат, но и газовую оболочку тоже никак нельзя было отнести к нормальным явлениям. И он, и Точи испробовали все свои приспособления, чтобы узнать, что представляют собой многочисленные мерцающие точки, вращающиеся над планетой в пелене газа, — они определенно не могли быть другими планетами, но это было все, что им удалось определить. Приборы не улавливали никаких исходящих от них радио- или электромагнитных колебаний, и оставалось только полагаться на лаконичное описание Йоханссона: какая-то разновидность гигантских кораллов. Может, сильфены строят там свои города или гнезда, а может, и вовсе ими не пользуются. Они могут просто обеспечивать чистоту и свежесть газовой оболочки, как леса и океаны на обычных планетах.

В отношении размеров они с Точи сошлись в мнении, что радиус оболочки составлял около двух миллионов километров и она находилась на расстоянии в сто пятьдесят миллионов километров от звезды. Невозможно было себе представить, чтобы кто-то соорудил прозрачный купол таких размеров; кроме того, это представляло целый ряд проблем с оборудованием и обслуживанием такого объекта, и первой проблемой стал бы источник энергии для поддержания силового поля, хотя Оззи предположил, что создатели могли задействовать энергию солнца. Другого варианта получения столь мощного потока он придумать не мог. Но зачем потребовалось такое колоссальное сооружение? Оно не имело практической пользы, как сфера Дайсона или кольцо Нивена. Но, с другой стороны, если есть возможность его построить, практические соображения не играют роли. Если это домашний мир сильфенов, Оззи подозревал, что единственным ответом на такой вопрос могло быть: «А почему бы и нет?» В общем-то ему было все равно. Он просто был счастлив, что кто-то создал подобный артефакт, а ему довелось его увидеть.

— Оззи, Точи, смотрите!

Орион помчался вперед по траве. Перед ними не было скал, а пологий спуск вел почти к самому берегу моря. Вскоре он уже выбежал на широкий изогнутый песчаный пляж. На вершине пологой дюны коричневым флагом торчала засохшая ветка папоротника, воткнутая Оззи в самом начале их путешествия. Оживление Ориона мгновенно исчезло.

— Это остров, — сказал он, выдергивая ветку из песка.

— Боюсь, что так, старик, — подтвердил Оззи.

— Но… — Орион оглянулся на невысокую вершину в центре возвышенности. — Как же мы отсюда выберемся?

— Я могу переплыть на следующий остров, — сказал Точи. — Если вы решите отправиться со мной, придется построить лодку.

Орион растерянно взглянул на море.

— А нельзя позвать кого-нибудь на помощь?

— Нас никто не слышит, — сказал Оззи, покачивая на руке свой портативный модуль.

Его устройство с первого момента возобновления работы передавало стандартные сигналы первого контакта и человеческий сигнал SOS, но до сих пор в электромагнитном спектре не было зафиксировано ни единого отклика.

— Значит, именно здесь живут сильфены? — спросил Орион.

— Может быть, где-то на материках, — высказал свою догадку Оззи.

Он отвернулся к морю. При полном увеличении на горизонте были различимы три острова, но насчет расстояний он был не уверен. Если острова по размеру такие же, как этот, они находятся почти в ста километрах. Но при том что он смотрит с высоты всего в пару ярдов, на планете, сравнимой с Землей, они должны были бы скрыться за горизонтом. Вероятно, этот мир был не меньше, чем Сильверглейд.

— А где это? — расстроенным тоном спросил Орион.

— Я не знаю. Возможно, за той облачной грядой, которую мы заметили с другой стороны острова.

— Ты не знаешь наверняка.

— Нет, не знаю, — отрезал Оззи. — Я вообще не понимаю, что это за мир.

— Прости, Оззи, — виновато произнес Орион. — Я просто думал… Обычно ты все знаешь.

— Что ж, сейчас это не так, и выяснять истину придется всем вместе.

Он приказал эл-дворецкому отыскать в памяти все файлы, относящиеся к кораблестроению.

* * *

Воды Трине-бы оставались холодными даже в середине лета. Озеро, каждой весной наполняемое талыми водами и достаточно глубокое, чтобы не пропускать солнечный свет в нижние слои воды, ревностно хранило свою прохладу. Марк в утепленном гидрокостюме парил среди великолепных отростков, завитков и арок кораллов главного рифа. К настоящему времени морские биологи идентифицировали семьдесят две разновидности кораллов, и каждый год к ним добавлялись все новые и новые виды. Они варьировались от самых распространенных драконьих хребтов с их длинными аметистовыми и янтарными куполами до бежевых ореховых скорлупок размером с прибрежную гальку. Из ярко-оранжевых лужаек стелющихся по дну кораллов возвышались рога единорога с чрезвычайно острыми концами. Марк с удовлетворением отметил, что Барри держится от них на почтительном расстоянии. Слишком много людей пытались проверить, такие ли они острые, какими кажутся. Даже самый плотный гидрокостюм не защищал пальцы и ладони пловцов, и в главный госпиталь Рэндтауна ежегодно поступали десятки раненых туристов.

Барри поймал его взгляд и сложил в кольцо указательный и большой пальцы правой руки, давая понять, что у него все в порядке. Марк помахал ему в ответ рукой. Вслед их медленно проплывающим теням негромко дребезжали любопытные синие кольчатые змеи, прятавшиеся в трещинах между камнями. Мохнатые крабы сплошным ковром усеивали рифы, и их выпуклые зеленоватые глаза синхронно поворачивались, словно колоски молодой пшеницы под легким ветерком. Вокруг в непрерывном калейдоскопе кружились рыбки — тысячи ярких мерцающих созданий, непрерывно шевелящих иглами и шипами, при помощи которых они двигались, описывая невообразимые зигзаги. Рыбы также различались своими размерами — от юрких афривебов не длиннее мизинца до неповоротливых золотисто-коричневых маунди, превосходивших ростом людей и неуклюже толкавшихся в более глубоких впадинах. Стайка пугливых молочно-белых сторожевиков скользнула прямо перед очками Марка, и он протянул к ним руку. Рыбки величиной с ладонь как по команде прижали свои колючки и унеслись прочь.

Барри медленно кувыркался в воде, ритмично перебирая ластами. В обеих руках он держал пригоршни высушенных местных насекомых и время от времени растирал их между пальцев, приманивая обитателей моря. Рыбки следовали за ним, образуя двойную спираль. Поедая крошечные обломки насекомых, они начинали светиться изнутри благодаря уникальному устройству пищеварительного тракта. На фоне темного дна это зрелище напоминало светящийся хвост медленно кружащейся кометы.

Напоследок Барри хлопнул ладонями, стряхивая остатки корма, и светящиеся рыбы образовали вокруг него красочную галактику.

Марк с гордостью улыбнулся под дыхательной маской. Именно таким он хотел видеть своего сына: счастливым, здоровым и уверенным. Барри прекрасно развивался в этом мире, а Марк все реже вспоминал Августу. Его дети тоже уже почти не говорили о проведенных там днях, и даже Лиз все реже звонила своим друзьям, а сам Марк месяцами не общался с отцом.

Стая рыб потемнела и уплыла в поисках нового корма, и тогда Марк энергично взмахнул ластами и приблизился к сыну. Его виртуальный таймер отсчитал уже сорок минут подводной прогулки над рифом. Он указал рукой на поверхность. Барри неохотно кивнул и подал знак, что понял его.

Они вынырнули в теплый солнечный свет и тотчас прищурились, отыскивая свою лодку. Катамаран оказался в ста пятидесяти метрах, и Лиз с кормы помахала им рукой. Марк снял дыхательную маску.

— Неплохо поплавали. Тебе бы лучше надуть свой жилет.

— Папа, я прекрасно себя чувствую.

— А я нет. Впусти немного воздуха, порадуй маму.

— Ладно, согласен.

Марк нажал кнопку на плече сына, и его спасательный жилет увеличился в объеме, натянув ткань гидрокостюма. Марк и Барри перевернулись на спины и заработали ластами.

Сэнди все еще плавала в маске вместе с Элли, своей подружкой из семьи Данбаванд. Лидия с двумя сыновьями, Уиллом и Эдом, уже была на борту и споласкивала свое снаряжение. Дэвид и Лиз на средней палубе готовили обед.

При виде головы Барри у кормового трапа Панда залилась радостным лаем.

— Стой, — крикнула ей Лиз, опасаясь, что собака снова прыгнет в воду.

Барри вскарабкался на трап и снял ласты.

— Ты скучала по мне? — спросил он Панду. — Правда скучала?

Барри почти в обнимку с собакой поднялся по металлическому трапу и протянул руку за вареным яйцом, приготовленным Лиз для салата.

— Сначала вымойся и обсохни, — одернула его мать.

Марк помог Сэнди подняться на катамаран. Девочка сняла маску и радостно улыбнулась.

— Папа, там внизу я видела грога. Огромного.

Она широко развела руки, показывая размер рыбы.

— Это здорово, дорогая, — сказал он, снимая свои ласты. — А ты не забыла намазаться кремом, прежде чем прыгнуть в воду?

— Нет, папа, — она энергично завертела головой.

Кожа Сэнди была темнее, чем у него самого, но Марку казалось, что сейчас она немного покраснела на руках и шее.

— Давай-ка намажемся лосьоном после загара, ладно?

Девочка с готовностью согласилась.

— Не надо было вам так долго плавать, — упрекнула его Лиз, когда Марк присел у стола и стал смазывать спину Сэнди. — Я уже начала беспокоиться. Смотрите, как далеко вы отплыли от лодки.

— Но, мама, сегодня вода чистая, как никогда, — запротестовал Барри. — Все видно на мили вокруг. Раньше такого никогда не было.

Марк беспомощно усмехнулся жене. Как можно удержать ребенка от такого удовольствия? Лиз возмущенно махнула рукой и снова занялась салатом.

Катамаран принадлежал Дэвиду и Лидии — в летние месяцы они исследовали на нем маленькие пещеры и заливы на берегах озера Трине-ба. Зимой он стоял на причале в яхт-клубе Рэндтауна, и Дэвид часами занимался покраской и подготовкой снастей к новому сезону. Марку очень нравилось это судно, и он уже подумывал о приобретении катамарана для своей семьи. Пока еще они не могли себе этого позволить, но, подобно собаке и внедорожнику, катер был почти необходимой частью образа жизни всех, кто обитал в Рэндтауне постоянно.

Наконец все приняли душ, обсохли и уселись обедать, а электронные мускулы катамарана распустили паруса и направили судно к крошечному коническому атоллу в самой глубокой части озера. Взрослые обещали детям добраться туда после обеда, чтобы посмотреть, не надулись ли цветы-шары — их ежегодное цветение широко праздновалось в Рэндтауне парадами и вечерними барбекю на берегу озера.

— В ассоциации виноградарей не отмечено падения спроса, — сказал Дэвид, когда дети с мороженым и ягодами лилин удалились на корму. Я был на общей встрече вчера вечером. Марк, тебе тоже стоило бы туда сходить.

— Не уверен, что меня там ждут.

— Не будь таким параноиком, — засмеялась Лидия. — Ты не успел прославиться в тот вечер, просто заслужил пару минут внимания. Сейчас все новостные программы посвящены убийству Бурнелли.

— Эта Барон до сих пор считает, что в Рэндтауне живут нелюди.

В окрестностях Рэндтауна и в самом городе люди были обеспокоены репортажем Барон и тем, как это отразится на экономике района. До сих пор ничего плохого не произошло: после пяти дней противостояния грузовики Флота отступили, и автобусы продолжили возить туристов в город — в конце концов, путевки на лето были приобретены заблаговременно,и отказываться было уже поздно. Все покажет следующий сезон. Подавляющее большинство приезжих поздравляло жителей города с победой, а об интервью Марка скромно умалчивало. Тем временем фермеры гадали, что будет с импортом вина и продуктов органического земледелия.

— Ради бога, никто на Элане и не подумает организовывать бойкот, — сказала Лиз. — В конце концов, половину вина мы продаем в своем же районе, а приверженцы натуральных продуктов нас все равно поддержат.

Марк уныло кивнул и налил себе еще вина.

— Тогда, я, пожалуй, легко отделался.

Дэвид, наклонившись вперед, чокнулся с ним своим бокалом.

— Давай за это выпьем. Довольно тебе, будущее выглядит не так уж и плохо. Лиз почти удалось расколоть последовательность ДНК корневища кин-лозы. Как только она начнет самостоятельно усваивать азот, мы станем продавать ее в нашей долине. Люди заменят свои старые виноградники, и тогда с нашими винами не сравнятся даже вина Райселла.

— Это произойдет еще не скоро, — заметила Лиз.

Марк обнял ее за плечи.

— Ты справишься, — нежно произнес он.

Она улыбнулась в ответ.

— Господи, а это что такое? — спросила Лидия.

Одной рукой она прикрыла глаза от солнца, а другой показала в сторону Рэндтауна.

Позади города горизонт закрывала гора Блэкуотер, к западу от нее хребет прорезала долина, по которой дорога уходила вглубь хребта Даусинг, а потом снова шла изломанная линия скал, поднимавшихся над берегами озера. Группа высоких пиков, где стояла база лыжников и любителей мотосаней, получила общее название Регентов, а самый высокий из них, стоявший на южном краю утес носил имя Гой-ал. Сейчас, в середине лета, когда снег и лед покинули тенистые склоны, база бездействовала. Теперь же на склоне Гой-ала появились черные точки. Учитывая разделяющее их расстояние, они должны были обладать внушительными размерами.

— Черт побери! — буркнул Дэвид.

Он бросился в каюту и вытащил из рундука бинокль. Электронные мускулы привели в движение снасти и начали подтягивать паруса, чтобы уменьшить скорость и стабилизировать положение катамарана.

— Вертолеты, — сказал Дэвид. — Но какие огромные! Никогда таких не видел, у них по два винта. Должно быть, специальные машины для перевозки тяжелых грузов. Их там не меньше пятнадцати, а то и больше.

Он предложил бинокль своим спутникам. Лиз взяла его и стала осматривать склон. Марк даже не пошевелился.

— Это станция обнаружения, — расстроенно сказал он. — После всего, что мы наговорили и сделали, они все-таки притащили ее. Сволочи.

Лиз передала бинокль Лидии.

— Марк, мы же с самого начала знали, что так и будет. Кучка людей, стоящих на дороге, не в силах остановить такой масштабный проект.

— Я думал, мы живем в демократическом обществе.

— Так и есть. Мы воспользовались своим правом выразить протест, но они проигнорировали его. В конце концов, Флот — это правительственное подразделение. Чего еще можно было ожидать?

— Не знаю. Неужели так трудно было спросить нас?

Лиз обошла стол и села рядом с ним.

— Мне очень жаль, малыш. Мне это нравится не больше, чем тебе. Но нам придется смириться и какое-то время терпеть их. Рано или поздно неприятности с праймами закончатся, эти милитаристы и барышники перестанут нас пугать и станцию уберут. А мы позаботимся, чтобы они забрали с собой весь свой мусор, это я тебе обещаю.

— Да, конечно. — Он вздохнул, сознавая, что ведет себя как капризный ребенок. — Да, наверное, ты права. Но я не обязан все это одобрять.

— Об этом никто тебя и не просит.

Он допил вино из бокала и снова повернулся к холодным водам Трине-бы. Вертолеты уже начали спускаться на противоположный склон Гой-ала.

* * *

— Оправдались наши наихудшие опасения, — спокойным и уверенным тоном произнес спикер Хранителей. — Чужаки из системы Дайсона готовятся к вторжению в Содружество. Их несметные полчища выплескиваются через Врата Ада и в любой момент могут обрушиться на нас. Мы предупреждали об опасности, и теперь, к несчастью, миллионы, а то и миллиарды людей погибнут, подтверждая тем самым трагическую истину. Они будут убиты из-за абсолютного несовершенства оборонительных систем Содружества. Мы уверены, что каждый, кто служит на Флоте, при угрозе вторжения сделает все возможное; мы искренне поддерживаем их, но их сил недостаточно, как недостаточно и боевых кораблей. Если бы мы могли оказать им хоть какую-то помощь, мы бы это сделали, но это не наша область действий.

Мы, со своей стороны, продолжим борьбу против Звездного Странника, навлекшего на человечество это несчастье. Не так уж часто удается нам обнаружить кого-то из его агентов, поскольку они прекрасно замаскированы и защищены. Но в одном случае имеются неопровержимые доказательства: один человек выдвинул предложение отправить космический корабль для исследования Альфы Дайсона, один человек определяет бюджет Флота, один человек знает нашу потребность в ресурсах, но отклоняет все наши запросы, один человек посылает наемных убийц для устранения своих противников. И этот человек — самая могущественная фигура в партии Звездного Странника. Этот человек — наш президент Дой.

Будьте настороже и помните, что истинная угроза — это даже не физическое вторжение чужаков, а внутреннее разложение. Мы всегда были с вами откровенными. Теперь, в самый мрачный для человечества час, мы в последний раз просим вас поверить нашим словам. Наш враг — это Дой и ее повелитель, и они уничтожат нас, если не встретят сопротивления.

— Окажите сопротивление. — Спикер склонил голову. — Благодарю вас за внимание.

* * *

Все утро в отделе только и занимались тем, что составляли рапорты и заполняли финансовые документы по командировке в Лос-Анджелес. К счастью, Пауле оставалось только ввести общую сумму и личный код авторизации. При этом у нее было время поразмышлять о том, что произошло, хотя в настоящий момент она могла думать только об убийстве Томпсона Бурнелли. Тарло и Ренне занимались проверкой ничтожного количества данных, полученных за время преследования, и составлением плана дальнейших действий. Алик Хоган просматривал виртуальные проекции изображений с камер «ЛА-Галактик», пытаясь определить, не было ли заражения программ системы безопасности станции. Паула не возражала. При том что Хоган был ставленником Колумбия, он неплохо справлялся со своей работой, и это поручение заняло бы его на целый день.

Как уже не раз случалось в деле Йоханссона, во время операции в Лос-Анджелесе у следователей возникали зацепки, неожиданно уводившие их в разных направлениях, и, как правило, неверных. Единственным положительным результатом можно было считать подтверждение очередной контрабандной закупки, осуществленной Адамом Элвином.

В одиннадцать часов в отдел прибыл Рафаэль Колумбия. Он явился в полной адмиральской форме и в сопровождении нескольких офицеров своего штаба. Работа в отделе мгновенно прекратилась, все служащие принялись разглядывать заезжее начальство.

Паула поднялась, как только увидела Колумбия у входа в свой кабинет.

— Подождите меня, — приказал он сопровождающим офицерам и закрыл за собой дверь.

— Адмирал.

Паула закрыла файл в виртуальном поле зрения, где были отмечены все, кто знал о прибытии объекта в Сиэтл, и их поминутное расписание.

Колумбия невесело улыбнулся и опустился в кресло для посетителей.

— Капитан.

— Чем могу быть вам полезной?

— В обычное время я бы попросил объяснить причины последнего провала. Но думаю, это уже ни к чему, не так ли?

— В Лос-Анджелесе нам не повезло, но мы узнали, что…

— Не важно. Эта операция с самого начала была почти обречена на провал. И это еще один показатель вашей работы. Какой-то объект появляется ниоткуда, и вы, ничего не планируя, никого не уведомляя, бросаете по его следу не подкрепленную ресурсами команду. Мало того, когда дело не ладится, вы втягиваете в операцию половину состава местной полиции, словно специально, чтобы они стали свидетелями нашего провала. Мы стали общим посмешищем, капитан. Я этого не потерплю.

Паула увидела такую ярость под его бесстрастной маской, что решила ему довериться.

— Меня очень огорчают нелестные отзывы, но могу вас заверить, что операция была тщательно продумана. Я намеренно ограничила численность оперативной группы.

— С какой целью?

— Я уверена, что в разведслужбе Флота происходит утечка информации. Для выявления ее источника я уже некоторое время планирую операции с ограниченным кругом доступа.

Рафаэль Колумбия помрачнел.

— Утечка? — обманчиво спокойным тоном повторил он.

— Скорее всего, так и есть.

— И вы не сочли нужным проинформировать об этом ни меня, ни лейтенанта Хогана?

— Сначала я хотела дождаться конкретных результатов.

— Значит, у вас пока нет даже подозреваемых?

— Нет, сэр, пока нет.

— А кроме ваших подозрений, есть хоть какой-то намек на основания подозревать ваших коллег офицеров?

— Я уверена, что в Венецианском Побережье…

— А! Еще один повод для общественных обвинений.

— Как я уже сказала, — настойчиво продолжала Паула, — в Венецианском Побережье была явная утечка информации. Неизвестный террорист наверняка получил сведения из службы Флота.

— И этот неизвестный террорист, модифицированный новейшими разработками Содружества, работает на Звездного Странника, о котором твердит Йоханссон?

— Вполне возможно.

— Вы достаточно громко озвучили эту возможность своим политическим союзникам.

— Кто-то уже не одно десятилетие сводит на нет все мои усилия. Мне приходится расширять круг поисков.

Она едва удержалась, чтобы не передать Колумбия слова Томпсона Бурнелли.

Рафаэль Колумбия вынул из кармана бумажный листок, развернул его и показал ей.

— Узнаете?

Паула взглянула на изображение.

— Это террорист из Венецианского Побережья.

Снимок сделали сверху, и человек был одет в белую спортивную форму, но спутать его лицо с каким-либо другим она не могла.

— Я рад, что мы хоть в чем-то пришли к согласию. Данный снимок мне передали из службы безопасности сената, он был сделан камерой в «Клинтон Эстейт». Этот человек вышел с корта, где убили сенатора Бурнелли.

— Он не мог этого сделать, — в ужасе прошептала она.

«Неужели Шелдон устраняет своих политических противников? Невероятно. Такие методы не в стиле Великих Семейств и Межзвездных Династий. Что-то здесь не так.»

— Кто не мог? — потребовал объяснений Колумбия.

— Киллер. Почему его использовали для убийства сенатора?

— Откуда мне знать? Но, по вашему мнению, он проворачивает эти черные дела по приказу офицера Флота.

— Я этого не говорила, и глупо было бы утверждать обратное.

Рафаэль Колумбия откинулся на спинку стула и пристально взглянул ей в лицо.

— В самом начале моей работы в Управлении шумиха в СМИ произвела на меня впечатление. Легендарная Паула Мио выигрывает все дела, кроме одного, но и над ним она все еще работает, не собираясь сдаваться. Как и все мои предшественники, я предоставил вам полную свободу действий и никогда не оспаривал ваших методов. В конце концов, Йоханссон и его сообщник — это всего лишь пара фанатичных безумцев, распространяющих параноидальные заявления, романтические разбойники вроде пиратов на парусниках. Материальный ущерб они причиняют только на Дальней, где никто особо не страдает, кроме Халгартов, да и они легко могут это пережить. Пираты ведь были наиболее кровожадными разбойниками, они вырезали целые экипажи захваченных кораблей и вредили экономике, перекрывая маршруты торговых судов. Вы улавливаете параллель? Для искоренения пиратства потребовались энергичные действия Флота. И на решение этой единственной проблемы я предоставляю вам целый отдел с неограниченными ресурсами. Я доверяю вам руководство, потому что вы Паула Мио и все уверены, что вы единственный человек, который может справиться с Йоханссоном.

— Могу.

— Нет, не можете. Единственная причина, по которой вы за ним до сих пор гоняетесь, — прошу прощения, если это вызовет обиду, но это правда, — это синдром навязчивых состояний.

— Я такая, какая есть. Именно поэтому я прекрасно подхожу для этой работы.

— Не могу с вами согласиться. Вам недостает способностей лидера, вы восстанавливаете против себя своих же коллег, вы не соблюдаете устав, вы не верите в способности других. Другими словами, вы недооцениваете своих товарищей и не доверяете им, а потому подозреваете утечку информации. Вы видите в ней причину неудач, в противном случае — пришлось бы признать свои промахи.

— Могу я спросить, что привело вас сюда сегодня?

— Конечно. С этого момента я передаю дело Йоханссона Алику Хогану.

— Нет.

— Вы, безусловно, будете продолжать свою работу, но только в роли советника. Политику и стратегию дальнейшего расследования будет определять Хоган.

— Это неприемлемо.

— Вы офицер Флота и должны подчиняться моим приказам.

— Я не офицер Флота и не участвую в этом политическом фарсе. Я офицер полиции.

— Уже нет. Если вы откажетесь выполнять приказ, вы будете отстранены от службы.

— Это мое расследование.

— Уже не ваше.

Эл-дворецкий Паулы известил ее об отключении от служебной системы. Несколько мгновений она смотрела на Рафаэля Колумбия через стол, не в силах шевельнуться от потрясения: ее кожи будто коснулось ледяное дыхание. Затем мысли начали путаться от какого-то болезненного ощущения, близкого к панике. Она поняла, что Колумбия не согласится ни на какие компромиссы, он уже решил, что расследование должен вести его человек, а операция в Лос-Анджелесе была прощальным эпизодом. Еще ей стало абсолютно ясно, что продолжать расследование, оставаясь в составе Флота, больше невозможно.

— Отлично. Я ухожу в отставку.

Она стремительно встала, заставив Колумбия вздрогнуть от неожиданности. Паула уложила в сумку кварцевый кристалл с голограммой и взяла с подоконника горшок с раббакасом.

— Хочу дать один совет, — заговорил Колумбия. — При следующем омоложении удалите доминантные гены, внедренные Фондом. Теперь это возможно в любой клинике.

— Значит, для вас еще не все потеряно, — сказала она, слегка приподняв бровь.

В отделе все по-прежнему сидели на своих местах, как и при появлении Колумбия, но теперь все лица были обращены к ней и выражали крайнее изумление.

— Прощайте, — сказала Паула. — Благодарю вас за нелегкую работу.

Тарло приподнялся со своего места.

— Паула…

Она едва заметно качнула головой, заставив его замолчать, и покинула комнату, не глядя по сторонам.

Паула вышла на улицу и автоматически отшагала полмили до своей квартиры. Жила она на втором этаже в старинном доме с мощеным задним двориком, куда выходили закрытые ставнями окна. Узкая винтовая лесенка поднималась по центральному пролету, который, казалось, был создан не строителями, а потоками воды. Единственной уступкой требованиям безопасности был современный электронный замок в массивной дубовой двери, дублировавший древнее механическое устройство.

Квартирка состояла из трех комнат — спальни, ванной и гостиной, где имелась небольшая кухонная ниша. Больше Пауле ничего не требовалось, и она не хотела большего. Это было место для сна, расположенное в относительной близости к отделу, и адрес для прачечной.

Слуга-робот неподвижно замер в углу гостиной. Он уже справился с ежедневной работой — натер потемневший от времени пол, вытер пыль со всех горизонтальных поверхностей и загрузил оставшуюся от завтрака посуду в посудомоечную машину. Паула открыла окно, выглянула во дворик и поставила цветок на маленький комод, куда каждое утро попадали лучи солнца. Позаботившись о цветке, она оглядела комнату, словно отыскивая улики. Делать ей было нечего. Она села на край тахты перед настенным экраном.

В голове закружились воспоминания. Эти воспоминания не редактировались и не отсылались в хранилище ни при одном из ее омоложений, и она считала их дремлющими: сразу после суда над родителями в сопровождении полицейских она отправилась в отель — современное высотное здание в столице Мариндры, с комнатами-кубиками, новой чистой мебелью и кондиционерами. Полицейские оставили ее одну, позволив отдыхать до того момента, когда представитель правительства Рая Хаксли заберет ее «домой», и она не знала, чем заняться после окончания суда. Ей нечем было заполнить время, не надо было идти в школу, не было рядом Койи, чтобы поговорить, не было мальчиков. Она сидела на краю кровати, смотрела через широкое окно на линию горизонта и ждала. В ее голове происходило нечто удивительное: в ушах все еще раздавались крики и мольбы Койи, а из окна она видела, как уводят из зала суда ее родителей: отец низко опустил голову, сожалея о своих разбитых мечтах и надеждах, а сильно осунувшаяся мать у самого выхода оглянулась, поймала взгляд своей украденной дочери и прошептала: «Я тебя люблю».

И Паула в своей маленькой парижской квартирке прошептала: «Я тоже люблю тебя, мама», а потом, как и шестьдесят лет назад, горько расплакалась.

* * *

Подготовка заняла много месяцев, открытие межзвездной червоточины потребовало массы ресурсов и промышленных мощностей, отвлекаемых от непрерываемых экспедиций, но теперь Утес Утреннего Света был готов к броску. Остальные иммобайлы заключали союзы, готовясь оспорить его превосходство — его новые технологии вселяли в них тревогу. Он знал, что они тоже экспериментируют с конструированием червоточин, его квантовые детекторы регистрировали характерные флуктуации в разных колониях по всей звездной системе праймов. Если он не начнет операцию сейчас, скоро они достигнут паритета и его первоначальное преимущество будет потеряно. Триста двадцать восемь червоточин открылись одновременно. Они были небольшими, около полутора метров в поперечнике — этого было достаточно, чтобы прошла десятитонная боеголовка. Затем червоточины закрылись.

Утес Утреннего Света открыл их в непосредственной близости от основных групп всех остальных иммобайлов планеты, внутри сверхмощных силовых полей, защищавших от нападения с неба, рядом с постоянно расширяющимися зданиями, в которых питались и укрывались их хозяева. Взрыв боеголовок уничтожил всех мобайлов и иммобайлов в радиусе двадцати пяти километров. Первый взрыв еще не угас, а Утес Утреннего Света уже снова открывал червоточины, направленные на следующую серию целей — на второстепенных иммобайлов, находящихся на орбите домашнего мира праймов. После этого подошла очередь первой из двух твердотельных планет, затем второй. Не были забыты ни два газовых гиганта, ни их спутники, ни обитаемые астероиды, ни отдельные промышленные станции. Волна взрывов целый день сотрясала звездную систему. Лишь немногие из иммобайлов успели понять, что началась война; они не смогли предугадать свою судьбу. Атака Утеса Утреннего Света была мгновенной.

Как только с этим было покончено и все другие иммобайлы превратились в лужицы радиоактивной лавы, Утес Утреннего Света снова воспользовался червоточинами: в них были запущены оптоволоконные микроволновые кабели, которые подключились к лишенным ядра коммуникационным сетям поверженных соперников. Его мысли и приказы хлынули в мозги уцелевших мобайлов, смывая интеллектуальное наследие. После этого Утес Утреннего Света остался единственным разумным существом во всей звездной системе. По мере захвата контроля над оставшимися предприятиями и космическими кораблями каждый мобайл оказывался опутанным его мыслями. Посылаемые им миллиарды мобайлов больше недели осуществляли оценку разрушений и перепись неповрежденных объектов. Нетронутыми осталось большинство ферм и продовольственных комплексов, а также немалое количество производственных предприятий. Полученная информация помогла выработать стратегию интеграции и образовать единую систему. Управление целой солнечной системой потребовало образования новых второстепенных групп иммобайлов. Согласованные действия и отсутствие соперничества привели к повышению уровня производства.

В воспоминаниях Боуза это называлось эффектом синергии. Несмотря на то что совокупность воспоминаний давно была уничтожена, слова и понятия чужака до сих пор мелькали в системном комплексе мышления Утеса Утреннего Света. В целях безопасности он даже решился на физическое уничтожение группы иммобайлов, хранивших воспоминания Боуза. Тем не менее тень этих мыслей все же осталась, выливаясь в разрозненные чуждые фразы. Возможное заражение не вызвало беспокойства — единственное живое существо, захватившее всю звездную систему, было готово расширить свои владения.

Подготовка к походу на Содружество возобновилась, и сотни кораблей ежедневно пролетали сквозь переходы к промежуточной звездной системе, накапливая оборудование для постройки следующей серии червоточин.

* * *

Из сотен миллиардов мобайлов, спешивших выполнить предписанную им работу, один не подчинился инструкциям Утеса Утреннего Света. Подобное проявление индивидуальности было неслыханным явлением в мире праймов, и потому он мог двигаться по своему желанию и смотреть то, что ему хотелось, — ни один другой мобайл не обладал независимым мышлением, чтобы усомниться в его действиях, и, пока он не привлекал внимания Утеса Утреннего Света, мобайлу ничего не угрожало.

Целый день он бродил вокруг основания гигантской горы, в которой обитало сердце обширной разветвленной системы, составлявшей существо под именем Утес Утреннего Света. Он двигался не так уверенно, как остальные мобайлы, поскольку не привык пользоваться четырьмя конечностями, да еще так странно изгибающимися во всех направлениях. Но он достиг определенных успехов.

В глубине его сознания звучали мысли и приказы Утеса Утреннего Света, поступавшие через небольшой коммуникатор, прикрепленный к одному из нейронных отростков. Мобайл игнорировал их, потому что не хотел подчиняться — психическая особенность, какой не было у других мобайлов. Поступавшая из коммуникатора информация оказалась полезной для понимания процесса, начавшегося в системе праймов.

Высоко в небе непрерывно вспыхивали молнии, били в защитный купол силового поля и с шипением уходили в землю древней долины. С невероятной скоростью проносились темные плотные тучи. По несколько раз в час на промокшую почву обрушивались настоящие муссонные ливни. С силового купола стекали целые ручьи, но они уже не успевали впитываться в перенасыщенную влагой землю. Священную долину захлестывали волны жидкой грязи.

Мобайл сосредоточенно следил за изменившейся погодой, и в его мозгу доминировала единственная мысль: ядерная зима.

* * *

Паула Мио села на экспресс, идущий из Парижа прямо в Уэссекс. Поезд на Рай Хаксли ходил только раз в день, так что на планетарной станции ей пришлось довольно долго дожидаться его отправления. Наконец, когда снаружи уже совсем стемнело, она вышла на платформу 87Б, расположенную в самом конце терминала. Там она обнаружила паровоз с четырьмя одноэтажными вагонами, будто вышедший из музея. Паула уже успела забыть, что эта поездка была равносильна возвращению в прошлое. В любом другом мире подобное устройство, извергающее клубы черного дыма от сжигаемого угля, попало бы под множество запретов об охране окружающей среды. Здесь, на одной из планет Большой Дюжины, это никого не волновало.

Она поднялась в первый вагон и уселась на обтянутую бархатом скамью. Еще двое попутчиков не обратили на нее ни малейшего внимания. Перед самым отправлением по вагону прошел контролер в темно-синем мундире с блестящими серебряными пуговицами и форменной фуражке с красным кантом.

— Ваш билет, мэм, — вежливо попросил он.

Она протянула небольшую розовую картонку, выданную автоматом в конце платформы. Контролер вынул щипцы и пробил в уголке Z-образную прорезь.

— Ждать осталось недолго, — сказал он, притрагиваясь пальцами к козырьку.

Сто пятьдесят лет цинизма и утонченности, подпитывавшие ее привычную защитную оболочку, мгновенно испарились.

— Большое спасибо, — совершенно искренне ответила она.

Открытость и прямодушие этого общества доставили ей немалое удовольствие.

Она зажала в руке билет и стала с любопытством его рассматривать. Паровой двигатель издал громкий гудок, окутался клубами дыма и под лязг поршней начал отходить от платформы. Теоретически Рай Хаксли считался ее домом, хотя она и не испытывала никакой привязанности ни к планете, ни к кому-либо из ее обитателей. Для любого наблюдателя (а она была уверена, что Хоган установил за ней виртуальную слежку) означало бы, что она спешит спрятаться, вернуться в единственный мир, где ей и место.

Началось медленное движение по сортировочному участку станции. Другие поезда, казалось, стремительно проносились мимо, разбрасывая по вагону пятна света. В темноте впереди горели яркие зеленые и красные сигнальные огоньки, словно там раскинулся немноголюдный городок. Время от времени в глаза бил яркий встречный свет тяжелых грузовых поездов, и за ним тянулись бесконечные темные громады товарных вагонов.

Постепенно поезд дотащился до сектора станции, освещенного бледно-желтым сиянием, напоминающим свет луны. Паула, прижавшись к стеклу, увидела переход, на две трети освещенный солнцем мира, к которому он вел. Впереди весь путь был заполнен поездами. Контролирующая станцию система выстраивала их сплошным потоком, сохраняя пугающе малую дистанцию между составами. Только один путь оставался пустым и впереди, и сзади. Поезд описал плавную дугу и свернул к переходу, окутанному бледно-лимонным ореолом.

При переходе сквозь барьер повышенного давления Паула, как обычно, всей кожей ощутила легкое покалывание и в следующее мгновение уже оказалась в другом мире, в самый разгар дня. Поезд, набирая скорость, покатился по сельской местности, преимущественно занятой цветущими полями, разделенными на аккуратные квадраты. Границы участков обозначались плотными аккуратными живыми изгородями, а кое-где встречались и более крепкие каменные заборы. Местные деревья с красноватыми листьями чередовались с земными дубами, ясенями, платанами и березами. Все они были тщательно подстрижены так, чтобы от главного ствола отходили длинные горизонтальные ветки. Срезанную древесину здесь использовали в качестве топлива в зимние месяцы, что уменьшало зависимость фермеров от ископаемых ресурсов. Преимуществом простых механических технологий было их низкое энергопотребление, и вся необходимая электроэнергия вырабатывалась на гидростанциях.

В складках рельефа она видела фермерские дома — большие каменные здания под голубыми шиферными крышами, окруженные сенными амбарами, свинарниками, конюшнями и сараями. Кое-где встречались и силосные башни — высокие конусовидные сооружения, выкрашенные в сизо-голубой цвет. Насколько ей было известно, это были самые высокие постройки на всей планете. От главной железнодорожной ветки к силосным башням по невысоким насыпям отходили боковые пути. Сейчас, в середине лета, когда зерновые еще зеленели в полях, эти пути слегка подернулись ржавчиной. Позже, во время сбора урожая, зерновые поезда начнут свои ежедневные обходы, и сталь снова заблестит, а выросшие на путях сорняки пожелтеют и погибнут от горячего пара двигателей. Паула не могла не признать, что перед ней разворачивался идиллический сельский пейзаж. Теперь она принимала то, что так яростно отвергала, будучи растерянным, лишенным корней подростком. Вся сущность этого мира заключалась в его неизменности, именно этого добивались живущие здесь люди. Фонд Структуры Человечества избрал технологический уровень начала двадцатого века, предшествовавший электронной революции. Поддерживать простую технику и механику того времени было достаточно легко: если что-то и ломалось, в компьютерной диагностике не было необходимости, инженеры могли отыскать неисправность, взглянув на сочленения механических приводов и связки кабелей. То же самое относилось и к информационным потокам. Здесь не было модулей, баз данных и планетарных сетей, чиновники и бухгалтеры вели обычные записи и составляли картотеки. Фонд ориентировал людей на выполнение определенной работы, и ее специфика не менялась с течением времени. Здесь просто не было прогресса. Рай Хаксли предлагал своим обитателям самое стабильное общество, которое только мог обеспечить. Паула до сих пор не определилась во мнении, имел ли Фонд моральное право начинать этот проект, но сейчас, глядя на ухоженные поля и красочные фермы, она не могла не признать, что проект работал.

Поезд подошел к окраинам Фордсвилля, столицы мира. Железная дорога поднялась на высокую насыпь, и сверху Пауле были видны улицы окраинных районов: длинные ряды аккуратных домиков с террасами тянулись вдоль идеально прямых дорог, все стены были сложены из рыжеватого кирпича, а рамы широких окон покрашены во все цвета радуги. Между ними возвышались общественные здания, построенные из серого камня, порой поднимавшиеся на три или четыре этажа. Здесь не было никаких храмов, как не было и самой религии. Это был мир, который, как каждый сознавал, был создан человеком, а не Богом.

Даже ближе к центру города стояли все те же одноэтажные дома, чередующиеся с коммерческими зданиями, и было много парков, нарушающих городское однообразие. Все это разительно отличалось от других городов Содружества, где деньги и политическое влияние концентрировались в центрах, что неизменно отражалось на архитектуре. В этом мире самым могущественным стимулом было равенство.

«Альфа-трасса», основная станция планеты, была, вероятно, самым крупным монолитным сооружением, если не считать главной клиники Фонда. Высота трех куполов крыши из стекла и металла позволяла клубам дыма от паровых двигателей свободно рассеиваться через верхние вентиляционные каналы. Паула прошла по платформе и оказалась на Ричмонд-сквер. По средней части улиц спешили электрические трамваи с тремя вагонами; еще больше было автобусов, чьи метановые двигатели издавали довольно высокое гудение, между ними протискивались такси и небольшие фургоны. Персональный транспорт был представлен исключительно велосипедами, которым на каждой улице отводилось по две полосы.

Мимо нее по тротуару спешили пешеходы. Многие на ходу исподтишка бросали в ее сторону любопытные взгляды, что показалось Пауле довольно забавным. Их привлекала не ее известность — здесь никто не знал главного следователя в лицо, но строгий деловой костюм выдавал в ней пришельца из другого мира. В отличие от Содружества, где обычай предписывал всем придерживаться определенного стиля, здесь можно было увидеть одежду самых разнообразных фасонов. Единственное, чего здесь не было, так это искусственных волокон.

Паула пересекла площадь и вышла к конечной остановке трамваев. За неимением киберсферы она не могла воспользоваться эл-дворецким, чтобы составить маршрут. Вместо этого ей пришлось подойти к большой красочной схеме, где трамвайные линии обозначались разными цветами, и выбрать то направление, которое ее бы устроило.

Спустя десять минут она уже сидела в трамвае, следующем по кольцевому маршруту, который, как она надеялась, проходил и через район Эрлсфилд. Вагон был точно таким же, как тот, на котором она ехала, когда покидала Рай Хаксли, вот только номер маршрута уже забылся. По мере удаления от центра количество магазинов и лавочек уменьшалось, уступая место жилым кварталам, а фабрики подступали все ближе. Паула, глядя по сторонам, не сомневалась, что правильно сделала, покинув это место много лет назад — после воспитания, полученного в Содружестве, этот мир казался ей чересчур спокойным.

Уже не в первый раз она подумывала о крайнем средстве: пройти омоложение и стереть все воспоминания о жизни в Содружестве. Без этих культурных наслоений, которым ее приемные родители придавали огромное значение, она могла бы прижиться и здесь. Но пока она не могла заставить себя на это решиться. Время еще не пришло. Осталось незавершенным ее первое серьезное расследование, хотя теперь ей придется намного труднее.

Оно началось в 2243-м, через две недели после сдачи экзамена на звание старшего следователя в Управлении — через девять месяцев после того, как Брэдли Йоханссон заявил о своем возвращении после странствий по тропам сильфенов и об основании организации Хранителей Личности. Как и всякий лидер нового политического движения, да еще проповедующий насильственные методы, он сильно нуждался в деньгах. Доступ к фондам Халгартов был для него окончательно закрыт, и Йоханссон придумал простой план, решив похитить то, что ему было нужно.

Теплой апрельской ночью Йоханссон и четверо его сообщников, которых он незадолго до этого освободил от рабства Звездного Странника, проникли в калифорнийский Музей научного наследия. Они равнодушно прошли по мраморным залам мимо гигантских самолетов и еще более впечатляющих космолетов, не обратили внимания на витрины, демонстрировавшие компьютеры двадцатого века, даже не посмотрели в сторону первых программируемых телескопов G5, проигнорировали самодвижущихся роботов, SD-лазеры, микросубмарины и прототипы сверхпроводниковых батарей и направились к куполу в самом центре здания. Там находился первый генератор червоточин, построенный Оззи Айзексом и Найджелом Шелдоном для путешествия на Марс. По поводу этого экспоната шли яростные переговоры и политические дебаты, но в конце концов музей получил право его выставлять.

Сигнал тревоги прозвучал сразу, как только Йоханссон и его сообщники открыли дверь центрального купола, и в тот же момент активировалось силовое поле. Через минуту купол уже был окружен охранниками.

С целью предотвращения хищений музей предусмотрительно установил различные силовые поля, изолирующие отдельные сектора помещений при первых же признаках преступных намерений. Центральный купол, содержащий наиболее важный и, следовательно, наиболее ценный объект, созданный человеческой расой, закрывался полностью. При активации поля преступники оказались запертыми внутри. Вроде бы все прекрасно.

Командир отряда из пятидесяти вооруженных охранников, воспользовавшись системой оповещения, предложил нарушителям сложить оружие и выйти с поднятыми руками и деактивированными вставками. После этого он попытался отключить силовое поле. И вот тогда обнаружилось, что Йоханссон, прежде чем войти, сжег главный силовой кабель генератора вместе с управляющими цепями. Защитный купол автоматически включился при первом же сигнале тревоги и работал на резервном источнике питания, но отключить его оказалось невозможно.

Возникшая ситуация никого не встревожила: надо было только подождать пять часов, пока не разрядится резервный аккумулятор. Вот только никто не подумал о том, какие возможности открывало устройство, защищенное этим куполом. Через щель в разбитой двери охранники увидели, что грабители энергично работают с генератором червоточин. Йоханссон подключил его к принесенной нуль-батарее, и древнее устройство ожило — хоть ему и было уже больше двух столетий, все компоненты оказались в исправном состоянии, поскольку Найджел и Оззи создали машину с огромным запасом надежности. Спустя час Йоханссон открыл червоточину. Она не могла протянуться на сколько-нибудь значительное расстояние, как ее современные преемники, используемые ККТ, но Йоханссон не собирался ни на Марс, ни даже на Луну. Он хотел оказаться всего в четырехстах пятидесяти километрах от музея, в Лас-Вегасе. Точнее, в самом надежном подземном хранилище, которым пользовались восемь крупнейших казино Земли.

После открытия червоточины команда налетчиков переместилась в хранилище — и снова сработала тревожная сигнализация, снова активировался силовой купол, который должен был удерживать любых нарушителей внутри до прибытия охраны. При помощи термических микрозарядов один из сообщников Йоханссона заблокировал вход в хранилище изнутри, а потом они потратили сорок пять минут, чтобы переместить мешки с банкнотами через червоточину в музей. В казино принимали любую валюту Содружества, но в каждом мешке содержалась сумма, эквивалентная пяти миллионам земных долларов. На переноску одного мешка, переход через червоточину и возвращение грабителям в среднем требовалась одна минута.

Паула Мио прибыла на место преступления через сорок пять минут после срабатывания сигнализации в калифорнийском Музее научного наследия. Всю последнюю неделю она занималась странной кражей — на заводе в окрестностях Портленда была похищена нуль-батарея. В Управлении никто не мог понять, кому она понадобилась; подобные накопители энергии использовались нечасто, но любое предприятие могло получить их без особого труда. Теперь все стало понятно. Паула пробилась через толпу репортеров, а потом и через кордон полиции Лос-Анджелеса и охранников музея. Пробоина в двери позволяла увидеть только часть старинного генератора в центре зала. Прищурившись, сквозь дрожащую пелену силового поля она заметила, как вокруг машины движутся неясные силуэты.

Не прошло и двух недель после аттестации, а она уже наблюдала за крупнейшим ограблением в истории человечества.

Йоханссон, дождавшись последнего мешка с банкнотами, снова переместил червоточину, но на этот раз конечный пункт остался неизвестным. Через пятнадцать минут все деньги были переправлены и грабители исчезли, а чуть позже простейший программируемый таймер отключил генератор.

Через два часа отключилось силовое поле. Паула и вызванная ею группа криминалистов были в числе первых, кто попал в зал музея. В Управлении, конечно, и не думали поручать ей это дело; она жила первой жизнью и считалась слишком молодой (о ее экстравагантном наследии никто никогда не упоминал). К расследованию привлекли специалистов с двадцатилетним стажем, а Паула оставалась на вторых ролях, в составе оперативной группы.

Наутро казино подтвердило кражу полутора миллиардов долларов. СМИ назвали это ограбление «кражей червоточины». Руководство Управления заверило общественность, что скоро будут произведены аресты. Тайно избавиться от такой огромной суммы денег было просто невозможно.

У Йоханссона, однако, имелся превосходный план: он и не подумал открывать огромные счета в банках, а тратил деньги там, где продавцы не задавали вопросов. Хранители Личности на Дальней активизировали свою деятельность и начали борьбу против Звездного Странника, выбрав в качестве первостепенной цели сотрудников исследовательского института, которых считали агентами чужаков. Второй целью их нападок стала семья Халгартов.

Оперативной группе не удалось идентифицировать ДНК Йоханссона из образцов, собранных в зале, что было неудивительно, поскольку он являлся всего лишь одним из двух с половиной сотен посетителей, чьи следы удалось обнаружить. Впрочем, в его личном деле имелись сведения, оставленные после запроса по поводу его исчезновения, и информация о работе, где он числился пять лет назад. Свести все воедино следователям удалось только после того, как на Дальней начались акции саботажа и Хранители наводнили киберсферу своей пропагандой. Поймать Йоханссона оказалось еще труднее. Для закупок оружия и озвучивания своих посланий он всегда использовал оперативников из числа Хранителей. Любые операции затрагивали только второстепенных участников борьбы. Подобраться к лидеру никак не удавалось.

Шли годы и десятилетия, и следователи оперативной группы переходили в другие подразделения, а то и просто увольнялись со службы. Паула тем временем поднималась по служебной лестнице и в итоге встала во главе оперативной группы, — правда, к тому времени сама группа уже почти прекратила свое существование, а расследование «кражи червоточины» утратило свою актуальность. Тем не менее даже после этого Паула не закрыла дела, считая его частью расследования деятельности Хранителей. Она не успокоилась и после ста тридцати лет работы — она просто не могла закрыть глаза на тот случай.

Паула вышла из трамвая на Монтегю-хай-стрит. Город совсем не изменился; по крайней мере, так свидетельствовали неясные воспоминания из ее первой жизни. Улица с небольшими магазинчиками и отелями плавно опускалась, упираясь в бухту. Паула вспомнила, что там была каменистая гавань, где на отмели стояли рыбачьи лодки, а вдоль берега были развешены сети. Над головой кружились алые птицы — тетрачайки, чье маслянистое оперение позволяло им плавать не хуже рыб.

В середине дня на Монтегю было немноголюдно. Большинство людей разошлись по своим рабочим местам, и тротуары и автобусы были полупустыми. В витринах ближайшего магазина красовались демонстрировавшие одежду манекены. На Рае Хаксли не имелось ни сетевых, ни концессионных магазинов. Официальным строем здесь считался рыночный коммунизм, позволявший поставлять не только товары и продукты первой необходимости, что давало дизайнерам относительную свободу и возможность нововведений. Костюмы на манекенах оказались довольно привлекательными, как и дополнявшие их палантины.

Паула зашла в магазин, и с ней тотчас поздоровалась продавщица, молодая женщина, чей наряд состоял из предметов одежды, продававшихся здесь же. Паула сразу поймала себя на том, что слишком пристально разглядывает девушку: как должен выглядеть человек, созданный специально для того, чтобы работать в лавке? «Точно так же, как и ты, — сама себе сердито ответила Паула. — Как самый обычный человек». В конце концов, особой касты продавцов не существовало, а доминантные гены должны были лишь определять поведенческие комплексы и склонность к работе в сфере обслуживания. С таким же успехом эта женщина могла стать поваром, библиотекарем или садовником — жители Рая Хаксли только после начальной школы, в возрасте около двенадцати лет, начинали выбирать, по какой специальности они хотели бы работать в пределах предначертанной им сферы интересов.

Продавщица магазина с улыбкой осмотрела наряд Паулы.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мисс?

Пауле потребовалось пара секунд, чтобы осознать, что, несмотря на деловой костюм, она выглядела моложе этой женщины.

— Простите, но одежда мне не нужна. Я ищу дорогу к дому Денкена.

— А, конечно. — Женщина как будто ожидалаот гостьи из чужого мира подобного вопроса. — Это на Симли-авеню. — Она обрисовала маршрут и задала свой вопрос: — Могу я спросить, почему вы решили его посетить?

— Мне нужен его совет.

— Вот как? Я и не думала, что граждане Содружества ищут помощи у наших вольнодумцев.

— Вы правы. Но я родилась здесь.

Ошеломленный вид продавщицы вызвал у нее улыбку.

Симли-авеню осталась такой же, как и прежде, — ряд одноэтажных бунгало с крошечными палисадниками. Исключение составляли лишь хвойные деревья, высаженные вдоль тротуара; за прошедшие полтора столетия они заметно выросли. К их терпкому аромату примешивался запах моря, приносимый свежим ветерком, и улочка казалась частью какого-то курорта. Это снова навело Паулу на мысли об отставке.

Дом Денкена стоял последним в ряду домиков перед обширным парком, разбитым на вершинах холмов. Он оказался несколько больше соседних бунгало и выглядел новшеством в этом мире, где все получают одинаковую плату, независимо от рода работы: его владелец когда-то возвел сбоку большую каменную пристройку с высокими узкими окнами, что не соответствовало общему стилю сельских построек.

По узенькой тропинке Паула прошла к передней двери и позвонила в потускневший бронзовый колокольчик. Прилегающий к дому садик тоже отличался от прямоугольных газонов, украшенных клумбами с яркими однолетниками и солнечными часами — здесь росли вечнозеленые кустарники, создававшие пастельную гамму, а лужайка явно не подстригалась уже пару недель.

Паула уже собиралась позвонить еще раз, когда изнутри донесся мужской голос:

— Иду, иду.

Дверь открылась, и перед ней возник мужчина лет тридцати с небольшим, одетый в сильно помятую серо-голубую футболку и лимонно-желтые шорты. Его неопрятные каштановые волосы с седыми прядями свободно спускались на плечи.

— О, неужели не могла прийти твоя мама?

— У меня нет мамы.

Она сразу же узнала лицо его предка: щеки были более пухлыми, а волосы немного более темными, но нос точно такой же, как и выразительные зеленые глаза. И точно такая же отрешенность от повседневной жизни.

Мужчина потер ладонями лицо, словно только что проснулся, и вгляделся в ее лицо.

— А, да ты из другого мира. Что ты здесь делаешь?

— Я ищу Денкена.

— Я Леонард Денкен. Слушаю.

— Меня зовут Паула Мио, и официально я не из другого мира.

Леонард Денкен нахмурился, потом изумленно моргнул, выпрямился и широко раскрыл глаза.

— Ух ты, конечно же, последний украденный младенец. Мой дедушка… Нет! Это мой прадедушка тебя консультировал, а отец мне об этом рассказывал.

— Мне снова нужен совет.

Он шумно выдохнул и широко улыбнулся.

— Входи, пожалуйста, входи. Прошу простить за путаницу. Мои мысли становятся не слишком четкими, и это видно по беспорядку в доме. Матильда грозится все прибрать, а я никак не соберусь составить каталог. Когда-нибудь составлю. Да, когда-нибудь.

В длинном холле вдоль обеих стен лежали книги в твердых и кожаных переплетах. Некоторые стопки доставали Пауле до плеча и выглядели устрашающе неустойчивыми.

— Надо бы еще несколько книжных полок, — извиняющимся тоном произнес Леонард, заметив, как она растерянно озирается по сторонам. — На нашей улице есть несколько плотников, но я никак не соберусь их попросить. Да и досок еще пока нет.

Он проводил ее в большую пристройку, в которой была всего одна комната.

— Мой отец хотел, чтобы это помещение стало нашей библиотекой, — сказал он, — но я немного запустил его.

Все стены от пола до самого потолка были заняты книжными шкафами, но в них уже не осталось ни одного свободного дюйма, и стопки книг громоздились на полу. Даже на задней стене, в которой были прорезаны узкие высокие окна, висели книжные полки. Противоположную стену занимали полукруглые двустворчатые стеклянные двери, открывающие прекрасный вид на скалы и море. Сбоку от двери стоял огромный старинный письменный стол, заваленный журналами, бумагами, книгами и ящичками картотеки.

— Садись, пожалуйста. — Леонард указал на шаткий стул перед столом. — Матильда! Матильда, у нас гость. Выпьешь чаю? Или кофе? Боюсь только, что у меня не найдется распространенных в Содружестве сортов. Зато есть неплохой херес. — Он оглянулся по сторонам, словно попал в незнакомое место, но затем его взгляд остановился на древних дедовских часах. — Или еще слишком рано?

— Чая будет достаточно, спасибо.

У двери появилась девушка.

— Это Матильда, — представил ее Леонард.

Обожание в его голосе граничило с преклонением, а на лице мгновенно появилось мечтательное выражение.

Паула, привыкшая к моложавым и ухоженным женщинам Содружества, поразилась красоте девушки. Матильде едва исполнилось двадцать, но ее утонченное и хрупкое лицо каким-то образом говорило о сильном характере, а большие небесно-голубые глаза удивляли проницательным взглядом. Прекрасные светлые волосы, заплетенные в одну косу, опускались ниже спины. При довольно высоком росте у нее были длинные стройные ноги, которым мог позавидовать любой танцор. Пауле не составило труда все это заметить — на Матильде были надеты только плавки от купальника и короткая футболка, открывавшая большую часть загорелой кожи.

Паула снова выглянула в окно и заметила в садике два больших полотенца, на которых они, вероятно, загорали до ее прихода.

— Познакомься с Паулой Мио, нашей уважаемой гостьей из Содружества, — сказал Леонард.

— Привет, — откликнулась Матильда. — Что вам принести?

— Чашку чая, если можно, — ответила Паула.

— Конечно.

Паула вдруг осознала, что и сама отвечает улыбкой на бесхитростную улыбку Матильды.

— Красавица, правда? — спросил Леонард, когда дверь за девушкой закрылась. Он сиял, словно подросток, пригласивший на свидание королеву бала. — Я хочу попросить ее выйти за меня замуж, но не решаюсь. Мне бы этого очень хотелось, но… я немного старше нее. Хотя сама она об этом никогда не говорила.

— Не надо затягивать, — сказала Паула. — Если ты не сделаешь предложение, найдутся десятки других парней. Она находится там, где ей нравится, это о чем-нибудь да говорит.

— Да-да, ты права. — Он осекся и вздохнул. — Извини. Я не собирался просить у тебя совета.

— Все в порядке. У меня больше опыта в таких вещах, а к различиям в возрасте я за последнее столетие уже привыкла. Любовь сильнее.

— Да, конечно. Наверное, я слишком изумлен твоим приходом, поэтому не могу сдержаться. Где-то здесь лежат твои письма к моему прадедушке. — Он махнул рукой в сторону книжных полок. — Я прочел их, когда перенимал дела отца. Ты писала, что стала кем-то вроде детектива при правительстве Содружества.

Паула уже забыла об этих письмах. Поначалу это было необходимое общение с единственным человеком в галактике, который, казалось, ее понимал. Потом, когда она понемногу обрела уверенность, она писала просто из вежливости. Но работа занимала так много времени… Пустая отговорка. Она должна была догадаться, что Алексис сохранит письма. То дело было очень коротким, но и очень необычным.

— Да, я аттестовалась на должность следователя и добилась успеха. Без ложной скромности.

Он с такой гордостью улыбнулся, что нахлынули новые воспоминания.

— Конечно, ты добилась успеха. Ты стала лучшей из них. Хотя этого никто не признавал.

— Я должна благодарить за это твоего прадеда. Это он посоветовал мне уйти. Он знал, что после того, что я повидала в Содружестве, здесь я буду несчастлива.

— С этим я бы поспорил. Но я не он, а ты преуспела. Извини, если сочтешь это вторжением в личную жизнь, но я хочу спросить: не испытывала ли ты сомнений, подвергаясь омоложению? Тебе ведь не раз пришлось прибегнуть к этому процессу. Насколько я помню, с Рая Хаксли ты уехала подростком.

— Нет, никаких сомнений не было. Никогда. В мире так много преступников.

— И никто другой не может сделать эту работу.

Она поморщилась. Он был очень похож на Алексиса.

— Кое-кто мог бы попытаться, — признала она.

— Я спросил об омоложении, потому что у нас ведутся бесконечные споры. Мы никак не можем решить, стоит ли разрешить эту процедуру.

— Я бы сказала, что она противоречит всему вашему укладу. Здешнее общество устроено так, чтобы люди чувствовали удовлетворение, живя своей жизнью. По большей части это удовлетворение обусловлено естественным циклом, который не был нарушен и на который никогда не покушался Фонд. Людям просто предоставили возможность радоваться тому, что им доступно в определенных рамках, и это основное отличие от большинства миров Содружества. У них всегда будет работа или дело, приносящее радость, и финансовое вознаграждение, не больше и не меньше, чем у всех остальных. Разрешение омоложения приведет к увеличению населения, а имеющаяся экономика этого не выдержит. Ваша технологическая структура — это единственный вариант, приемлемый для кастового общества. Единственное, что может определить Фонд, — это поведенческие рефлексы, необходимые для определенной профессии, ну и несколько мелочей вроде ловкости пальцев для хирургов, но талантливых физиков-ядерщиков или микробиологов он вырастить не в состоянии. Такие профессии требуют самых разнообразных способностей, и одной склонности было бы недостаточно. Для развития современной экономики потребуется расширить специализацию до такой степени, что грани между отдельными группами сотрутся. И тогда возникнет противоречие между обычными людьми и экономикой, определяемой идеологией, а не потребностями и возможностями. Ничто не может удержать их от того, чтобы получить лучше оплачиваемую работу на другой планете, тем более если придется пару столетий ходить в один и тот же офис.

— Боже мой, а я-то думал, что связать логическую цепочку из аргументов способны только такие вольнодумцы, как я.

Матильда вернулась с чайным подносом в руках.

— Не давайте ему сбить себя с толку, — сказала она, передавая чашку Пауле. — Он никудышный вольнодумец — всегда только задает вопросы, но не отвечает на них.

— Чтобы о чем-то размышлять, надо сначала хорошо изучить объект.

Матильда многозначительно улыбнулась Пауле и подала чашку Леонарду.

— А чем ты занимаешься? — спросила Паула.

— Я няня. Работаю в родильной палате местной больницы. Люблю детишек.

При этом она покосилась на Леонарда, и тот покраснел.

Пауле хотелось прикрикнуть на него, чтобы он решился сделать предложение. В этом доме повторялась старая история: в то время, почти полтора века назад, она была моложе Матильды, а Алексис старше, чем Леонард. Ее отъезд разбил сердце Алексису, а ей пришлось заставить себя уехать, поскольку это был единственный способ обрести будущее. Впрочем, если бы она и смогла обрести счастье на Рае Хаксли, то только с ним. Все вольнодумцы обладают общим недостатком: у них сильно развито воображение, что лишает уверенности в себе. Возможно, потому что все они мужчины. А Фонд еще и усилил их неспособность принять решение.

Матильда перевела взгляд со своего возлюбленного на Паулу.

— Я оставлю вас, чтобы вы смогли поговорить наедине. Дайте знать, если что-то понадобится.

Она поцеловала Леонарда в лоб и вышла в сад. Там она освободилась от своей скудной одежды и легла на полотенце, а Пауле вдруг вспомнились Меллани и Мортон, хотя эту пару она была бы не прочь забыть.

— Но разве твоя жизнь не опровергает твои же аргументы? — спросил Леонард.

— Кое-кто недавно назвал привитые мне в Фонде способности синдромом навязчивых состояний. Он, конечно, идиот, но в его словах есть некоторый смысл. Это отличное качество для офицера полиции. Возможно, принять Содружество способен только такой тип личности, как у меня. — Она помолчала, задумавшись, куда заведут подобные рассуждения. — Может быть, еще и вольнодумцы.

Леонард обхватил чашку обеими руками и уставился на нее поверх ободка.

— Мы не настолько свободны, как думают люди. Если бы меня попросили определить нашу специальность, я бы назвал нас психиатрами. Фонд счел нас необходимыми для общества, чтобы решать нестандартные проблемы и вопросы. А в совокупности мы по сути равны политикам. Наш совет призван искать альтернативы, а все остальные вольны сделать свой выбор. — Его лицо заметно смягчилось. — Многие считают, что мы указываем людям, как им поступать, но это миф. Хотя, должен признать, будь это правдой, открылась бы восхитительная перспектива стать диктатором.

— Не думаю, что из тебя получится настоящий диктатор, Леонард.

— Да, думаю, ты права. Как странно, что наши микроусилия известны намного лучше, чем макроработы. Ко мне действительно относятся как к местному психиатру. Люди приходят в этот дом с каждой проблемой, которая выбивает их из привычной жизни.

— И я повинна в том же, как и все остальные.

— Понимаю. Так что же тебя ко мне привело?

— Этой планете, возможно, потребуются дополнительные усилия. Ты следил за новостями о Паре Дайсона и живущих там чужаках праймах?

— Боже, конечно, следил, это было во всех газетах, хотя для новостей Содружества в наших СМИ отведено не так уж много места. Но я получал краткие сводки из представительства Содружества, что расположено в Фордсвилле. Ты с этим связана?

— Была связана.

Паула начала свой рассказ.

Спустя два часа, когда она закончила повествование, Леонард выглядел обескураженным. Он сжал руками виски и громко вздохнул.

— Не знаю, чем могу тебе помочь, разве что пойти к этому типу, Рафаэлю Колумбия, и разбить ему нос. Неужели ты и вправду работала над этим делом больше ста тридцати лет?

— Да. Сдаваться не в моем характере.

— Нет, конечно, нет. Извини, я просто не привык к таким масштабам временных промежутков. Чем же ты хочешь теперь заняться?

— Я должна поймать Йоханссона.

— Да, понимаю. Что ж, я пользуюсь некоторым влиянием в Фонде, это отмечено в контракте. Можно устроить так, чтобы Казначейство назначило тебе постоянный оклад, это немного, но тебе не придется беспокоиться о деньгах, и ты сможешь преследовать этого дьявола в человеческом обличье.

Паула рассмеялась, хоть и сознавала, что может обидеть собеседника. Она склонялась к мысли, что приезд сюда был грандиозной ошибкой. Она поддалась инстинктивному порыву. Леонард был вольнодумцем и к тому же последней ниточкой, связывающей ее с Алексисом. Она обвела взглядом библиотеку, прикидывая, что бы изменила в этом доме, если бы осталась. Окраска, мебель, обои — все это могло бы изгнать признаки академической ветхости.

— Леонард, все сто пятьдесят лет Содружество платило мне неплохой оклад и компенсировало все издержки. Кредит за квартиру я выплатила еще сто восемь лет назад. Питалась я по большей части в служебной столовой. Все, что я покупала, это шесть костюмов в год и кое-что из повседневной одежды. Кроме отчислений на страховку «О&О», все деньги поступают на управляемый РИ счет, и он растет, несмотря на инфляцию. Я тебе благодарна, но не нуждаюсь в деньгах.

— Чем же я могу тебе помочь?

— Считается, что вольнодумцы способны беспристрастно оценить масштабную картину. Я хотела, чтобы ты подсказал мне дальнейшие шаги. Даже если это будет похоже на отпущение грехов.

— Никакая религия… нет, забудь. Ты говоришь, что хочешь услышать от меня, что делать дальше?

— Возможно, я хочу услышать подтверждение собственным мыслям. И можешь не забивать себе голову подробностями.

— Я даже не уверен, что достаточно разобрался в твоем расследовании. Но ты получила определенные возможности. И не привыкла сдаваться. Тебе известно, что Йоханссон должен предстать перед судом. Паула, воспользуйся своим талантом и поймай его.

— Но должна ли я это делать? — пробормотала она.

От одной только этой мысли по спине пробежал холодок.

— Почему нет?

— А вдруг он прав? Вдруг Звездный Странник действительно существует и оказывает тлетворное влияние на наших политиков?

— Господи, да разве это возможно? Мне все это представляется теорией заговора.

— Знаю. Но в расследовании, которое я никак не могу завершить, все время появляются новые противоречия. До сих пор казалось, что мотивы Йоханссона достаточно просты, что движение Хранителей первоначально было основано ради ограбления в Лас-Вегасе, а затем продолжило существование, чтобы обеспечить Йоханссону безбедную жизнь за счет доходов. Но если он прав и Звездный Странник действительно подтолкнул нас к полету в систему Пары Дайсона, многие вещи становятся более понятными. Во-первых, он никогда не отступал от своей веры в существование Звездного Странника. Единственный человек, который так же твердо придерживается своей позиции, насколько мне известно, — это я.

— Ага, теперь я понимаю, почему ты пришла ко мне. Это вопрос морали. Надо ли отказаться от преследования Йоханссона, хоть он, безусловно, заслуживает наказания, и направить усилия на поимку Звездного Странника, несмотря на то что его существование еще не доказано.

— Что-то вроде того, — кивнула Паула.

Она еще не говорила, что больше ни с кем не могла обсудить создавшуюся ситуацию. Она до сих пор не знала, кому было можно верить.

— Как ни лестно мне твое доверие, я не уверен, что смогу дать определенный ответ. Я плохо разбираюсь в политике Содружества, а расследование, похоже, затрагивает именно эту область.

— Нет, не совсем так. Политики со своими стремлениями, особенно Колумбия, тесно связаны с этим делом. Но меня заботит не их борьба за власть, а результат этой борьбы. Если ты еще сомневаешься в существовании Звездного Странника, стоит обратить внимание на Найджела Шелдона. Он тоже как-то в этом замешан. С какой стороны ни посмотри, Йоханссон всегда выступал против политической власти. Это может означать, что он связан с какой-то мелкой политической группировкой, и тогда стало бы понятно, почему он так долго пользуется поддержкой кого-то из правительства Содружества.

— Подожди. Ты же сказала, что Шелдон противился досмотру грузов, поступающих на Дальнюю.

— Так сказал мне Томпсон Бурнелли.

— Тогда почему же Йоханссон борется и с ним тоже?

— Не знаю. Возможно, он этого не делает. Это в том случае, если Бурнелли не ошибался. Если бы Йоханссон сумел убедить Шелдона в реальности угрозы, исходящей от Звездного Странника, ему не понадобились бы ни Хранители, ни «кража червоточины», и тогда все наше Управление занималось бы поисками чужака. Но он не смог его убедить, однако Шелдон все-таки блокировал запрос о досмотре.

— Насколько можно доверять сенатору?

— В этом вопросе? Полностью.

Леонард с озадаченным видом откинулся назад.

— Это не укладывается в рамки логики.

— Только потому, что нам не хватает информации.

— Зато есть твоя решимость завершить расследование. Да, я понимаю. Но какую его часть? Интересная дилемма. Ты в состоянии противодействовать Шелдону?

— В нынешних обстоятельствах я могу рассчитывать только на одну встречу с могущественной личностью. И потому надо тщательно все продумать. Если Шелдон действительно в этом замешан, он просто будет все отрицать, и меня, вероятно, ожидает та же судьба, что и сенатора.

— Верно. Но этого хотелось бы избежать. Да, если бы тебе удалось поймать Йоханссона, он смог бы дать ответы на многие вопросы.

— Поимка Звездного Странника тоже решила бы проблему.

— И как ты собираешься это сделать?

— Поеду на Дальнюю. Если Йоханссон прав, в Институте исследования «Марии Селесты» должно быть множество тому доказательств.

— А это не опасно?

— Риск вполне допустимый. Никто от меня этого не ожидает. Поездка будет короткой.

— Соблазнительный вариант. Звездный Странник представляет собой большее зло, и это позволит тебе преследовать его с чистой совестью. Если только, конечно, это не реакция на увольнение со службы.

— Нет. Йоханссона я рано или поздно найду. Но с учетом ситуации с праймами должна признать, что времени может и не хватить. Особенно если Йоханссон прав и над нами нависла реальная угроза. Предотвращение военного конфликта и есть конечная цель преследования Звездного Странника.

— Можешь не обращать внимания на фактор времени. Он неизвестен, и догадки тут не помогут. Тебе необходимо отыскать Йоханссона. Тебе известно, как он действует, известны его повадки. И сейчас у тебя есть огромное преимущество.

— Какое же?

— Если ты работаешь одна, никаких утечек информации из отдела не будет. Он не будет знать о твоем приближении.

Паула усмехнулась.

— А у тебя больше общего с Алексисом, чем я думала.

— Что ж, спасибо. С чего ты теперь начнешь?

— Поеду на Дальнюю и свяжусь с Хранителями. Они выведут меня на Йоханссона. Как ты заметил, он не ожидает моего появления с этой стороны.

— Ох-ох, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, но, прошу тебя, будь осторожна. Мне бы хотелось, чтобы мой правнук сидел здесь и помогал тебе в очередных затруднениях.

Она поднялась и протянула ему руку.

— Передай ему, пусть ждет меня.

— Ты и в самом деле намерена воспользоваться моими советами?

— Да, они помогли мне сосредоточиться и определиться.

Он оглянулся на Матильду, все еще загоравшую в саду.

— В таком случае я тоже последую твоему совету.

У входа в дом, где располагалась квартира Паулы, стоял огромный черный лимузин, почти перегородивший всю улицу. Она удивилась, что полиция до сих пор не увезла его. По меньшей мере они должны были оштрафовать водителя. Она поравнялась с машиной, и в этот момент бесшумно поднялась боковая дверца. Из салона выглянул мужчина с золотым лицом.

— Нам надо поговорить, — обратился он к Пауле.

Глава 23

Дом Тюльпанов находился за пределами Нью-Йорка, в округе Рай. Само здание почти терялось среди высоких сосен на вершине одного из невысоких холмов этого сурового района. Огромные кусты рододендронов, прекрасно чувствующих себя на каменистой почве, во время цветения покрывали всю землю великолепным ковром. Владельцы здешних домов по нескольку жизней и столетий предпочитали не менять места жительства. Близость большого города делала этот район хоть и не таким шикарным, как Хэмптон, но тем не менее превосходным местом для всех, кого не беспокоили высокие цены на землю.

Примерно так и рассуждал интернет-миллиардер Майлз Форан, чье состояние росло в геометрической прогрессии, когда в начале двадцать первого столетия он начал строить здесь свое поместье. Форан заявил о желании создать «первую настоящую американскую усадьбу нового тысячелетия». Стандартные бревенчатые постройки, облицованные кирпичом или камнем, его не устраивали. Возникшие было насмешки быстро прекратились, когда архитекторы приступили к работе. Изящные каменные стены опирались на бетон и сталь и должны были простоять не одно столетие. Затем наступила очередь ремесленников со всего мира: столяры и резчики по камню создавали произведение искусства, в котором было можно жить. Лучшим дизайнерам было поручено разработать современный классический интерьер, по сравнению с которым дворцы нефтяных магнатов казались дешевыми и жалкими. На участке вокруг дома заложили парки, соперничавшие с Версалем.

Строительство дома успешно продолжалось уже несколько лет, когда Джефф Бейкер выпустил на мировой рынок мемо-кристаллы. Это событие стало настоящим переворотом в развитии электронной памяти, кристаллы мгновенно вытеснили все другие системы, уничтожили авторское право и превратили Интернет в базу данных. Кривая роста состояния Форана круто повернула вниз, и спасти его не могла даже процедура банкротства.

Несколько лет спустя банк-кредитор со сдержанной благодарностью принял от Гора Бурнелли скромную сумму взамен поместья вместе с недостроенной причудой. Работы возобновились. Центральная башня была закончена и увенчана золоченой античной короной. Вокруг нее лепестками протянулись четыре овальных крыла под изогнутыми крышами из красной и черной черепицы, повторявшие дизайн Сиднейской оперы. Внутри разместились приемные, бальный зал, большой банкетный зал, пятьдесят гостевых спален, библиотека, плавательные бассейны, солярии, игровые комнаты и гигантские подземные гаражи, содержимому которых мог бы позавидовать любой автомобильный музей.

Все сооружение в целом получилось роскошным до вульгарности, но Джастина проводила здесь больше времени, чем в любой другой семейной резиденции. Если где-то и существовал ее дом, то он был именно здесь. И сейчас она собиралась устроить здесь помолвку Мюриэл, несмотря на то, что время было выбрано крайне неудачно.

Прием был запланирован несколько месяцев назад, когда успешно завершились переговоры между адвокатами, представляющими интересы семей Бурнелли и Константинов. Заключение союза влекло за собой обмен некоторыми пакетами акций, и все процедуры должны были пройти тщательную проверку. Поскольку новобрачные принадлежали к относительно молодому поколению, им предстояло получить вторичные акции, несколько небольших развивающихся компаний, виртуальный кредитный банк и недвижимость в третьей зоне космоса. В то же время союз предполагал соединение прямых потомков, и адвокатам было позволено рассмотреть перспективы для предполагаемого потомства на ближайшие два столетия, а на это ушло немало времени.

Заплаканная Мюриэл отважно предложила отложить помолвку, ведь Томпсон был ее предком, на что Джастина улыбнулась, видя отчаяние девушки, живущей первой жизнью.

— Ни за что, — сказала она. — Томпсон бы этого не захотел.

И сегодня в середине дня она стояла под увитым розами навесом и встречала гостей, прибывавших на современных лимузинах или роскошных антикварных машинах. На сами автомобили она не обращала внимания, ее интерес к соперничеству в этой области угас сто лет назад, но приходилось проявлять осведомленность по отношению к тем, кто придавал ему значение. В приглашениях было указано, что одежда должна была соответствовать стилю пятидесятых годов двадцатого столетия, и в этом же стиле на верхней лужайке были построены павильоны. Официанты в соответствующей форме предлагали гостям коктейли той эпохи.

Для себя Джастина выбрала длинное вечернее платье цвета морской волны, дополненное блестящим русалочьим шлейфом. Вот только ходить по траве на каблуках было не очень удобно.

С заднего сиденья «Олдсмобиля-56» медленно выбралась Эстелла.

— Боже, что с тобой случилось? — воскликнула Джастина, глядя на ковыляющую подругу.

Эстелла приехала в платье красного цвета в белый горошек. Наряд дополняли розовые солнечные очки, а на ногах вместо туфель были поддерживающие электромускульные ботинки.

— Дорогая, мне так жаль портить своим видом ваше торжество, — сказала Эстелла после приветственных поцелуев. — Но я вывихнула обе лодыжки. Это было так больно, только не смейся.

— Как тебе это удалось?

— Глупо вышло. На вечеринке я танцевала на кофейном столике, а потом спрыгнула и неудачно приземлилась. Не понимаю, как это произошло. Я сотни раз танцевала на столе, но никогда ничего подобного не случалось.

Джастина не позволила себе ни слова упрека, это выглядело бы слишком покровительственно.

— Меня никогда не приглашали на такие вечеринки.

— Конечно, нет, сенатор. Тебе надо поддерживать репутацию.

— Ох, спасибо. Если я и нуждаюсь в поддержке, то только от таких, как ты.

— Я знаю, дорогая. — Эстелла взяла Джастину за руку. — Как у тебя дела? Тебя не слишком замучили?

— У Томпсона отличная команда, и мне остается только голосовать по их подсказке. Я даже еще не начала разбираться в делах. В конце концов, это только временное назначение. Однако при голосовании все сенаторы единогласно поддержали мою кандидатуру, даже противники Томпсона. Думаю, они были в шоке или же слишком напуганы. До сих пор сенаторов не убивали. Это своего рода предупреждение убийце: политических деятелей этим не остановишь. Так что мне приходится всего лишь держать оборону, пока он не выйдет из клиники.

— Не переживай.

— Ты же меня знаешь.

У Джастины вырвался нервный смешок.

— Уже известно, кто это сделал?

— Нет. И зачем это понадобилось, тоже непонятно. Глупо. Кому надо в наше время убивать людей? Мы ведь уже не варвары.

Эстелла одернула на себе платье.

— Сегодня нас можно считать варварами.

— Верно. Ты останешься на вечернее представление? Будет «Сон в летнюю ночь». Говорят, что актеры из Толторп-холла неплохо играют, а сцену установили на открытом воздухе, перед нижней буковой рощей.

— Дорогая, я сейчас никуда не хожу. Крепкая выпивка и симпатичный официант, живущий первой жизнью, — вот и все, что мне надо.

— Хорошо. Мы еще поболтаем чуть позже, ладно?

— Обязательно. Это ведь Мюриэл?

— Конечно.

Джастина представила подругу невесте с женихом, поджидавшим у противоположной стороны навеса.

Мюриэл для сегодняшнего дня выбрала точно такое же платье, какое было на Мэрилин Монро в фильме «Зуд седьмого года», и Джастина не могла не признать, что выбор был удачным. Девушка обладала невероятно красивой фигурой, и к ней прилагался чудесный характер, так что Джастина, несмотря на свое молодое тело, чувствовала себя старой и разбитой. Юный Старрал Константин не скрывал своей влюбленности, и молодые постоянно держались за руки. Джастина ощущала усталость от одной только их близости. Она уже целую вечность наблюдала энтузиазм Мюриэл, слушала о ее любви, о предстоящей свадьбе, об их будущей совместной жизни и многочисленных детишках, которых она собиралась подарить (посредством естественной беременности, слава богу) своему прекрасному возлюбленному. После окончания Йеля Мюриэл пять месяцев провела в Доме Тюльпанов, и помощь в планировании каждой мелочи оказалась весьма утомительной. Даже праймы и Флот отошли на второй план.

А потом какой-то безумец убил Томпсона.

«Почему?»

Теперь ей приходилось быть решительной и сильной, какой должен быть старший представитель рода Бурнелли. А Джастине хотелось обнять младшего брата и баюкать его, как она делала в возрасте пяти лет, когда Томпсон был младенцем.

— Что с тобой? — спросила ее Мюриэл.

Джастина, к своему ужасу, поняла, что глаза у нее увлажнились. Проклятье, только не сейчас!

— Справляюсь, — твердо ответила она. — Только время от времени вспоминаю его, вот и все.

Мюриэл обняла ее так по-детски, так искренне, что Джастина всерьез испугалась, что разрыдается во весь голос.

— Все в порядке, — тихонько прошептала Мюриэл. — Он скоро вернется.

— Да, спасибо. — Джастина благодарно кивнула, стараясь не видеть озабоченной улыбки Мюриэл. — Извини, я порчу тебе праздник.

— Мы же одна семья, значит, должны вместе переносить все превратности судьбы.

Джастина подняла руку и поправила бретельки на плечах девушки.

— В горе и в радости, верно?

— Да, и сейчас у меня время радости. — Она оглянулась на Старрала, и тот ответил ей понимающей улыбкой. — А знаешь, он очень хорош в постели, — доверительным тоном добавила Мюриэл.

— Да, дорогая, ты мне об этом уже говорила.

— Я не буду возражать, если ты захочешь провести с ним пару ночей. Пока мы еще не женаты.

Джастина непроизвольно хихикнула: Мюриэл говорила об этом вполне серьезно. Как прекрасно быть такой молодой.

— Ладно, ладно. Наслаждайся им сама, все видят, какая добыча тебе досталась. Доводи его до экстаза каждую ночь, и пусть на других у него не останется сил.

— Я очень стараюсь быть плохой девчонкой, — скромно сказала Мюриэл.

— Правильно. Нам, девочкам Бурнелли, надо поддерживать свою репутацию. И я прошу тебя не уронить честь семьи. Если они утром еще в состоянии ходить, значит, мы были недостаточно плохими девчонками.

После этого захихикала Мюриэл. Старрал, наблюдавший за тайным женским советом, бросал в их сторону подозрительные взгляды.

— О господи! — пробормотала Джастина, увидев остановившуюся удлиненную «Шкоду». — Посмотри, кто приехал. Вот потеха, она привезла с собой свою новую шлюшку.

Обе Бурнелли выпрямились и с притворными улыбками поздоровались с подошедшей Алессандрой Барон.

— Мой дорогой сенатор, примите соболезнования по поводу несчастья с вашим братом, — заговорила Алессандра. — Его участие в моем шоу всегда доставляло истинное наслаждение. Я называла его порядочным политиком. Таких осталось очень мало.

Джастина продемонстрировала гостеприимство, поцеловав воздух рядом со щекой гостьи.

— Благодарю. То же самое он всегда говорил о вас.

— Передайте ему мои наилучшие пожелания, как только его новое тело обретет сознание. Я с радостью буду ждать его возвращения на шоу.

— Непременно передам. Спасибо.

— Позвольте представить вам моего нового и подающего большие надежды репортера, — продолжала Алессандра. — Меллани Рескорай.

Джастина улыбнулась и пожала руку молодой женщине: она явно жила первой жизнью и была примерно в том же возрасте, что и Мюриэл. Но на этом их сходство заканчивалось. Джастина увидела в ней настоящего бойца, опасного и очень амбициозного. Странно, что этого не заметила Алессандра. Видимо, она утратила бдительность, любуясь на себя в зеркало.

— Для меня это большая честь, сенатор, — сказала Меллани. — У вас здесь прекрасный дом.

— Благодарю. Я видела некоторые из ваших репортажей. Вы прекрасно показали себя, особенно на Элане.

— Эти люди совершают ужасную ошибку, противодействуя Флоту. Содружество должно было узнать об их поступках.

— Да, конечно.

— Ну, Меллани, мы же на празднике! — воскликнула Алессандра. — А это, должно быть, счастливая невеста. — Она взяла Мюриэл за обе руки. — Примите мои поздравления с помолвкой, дорогая. Вы великолепно выглядите и заставляете всех остальных стыдиться своей одежды. И это правильно.

— Я тоже вас поздравляю, — добавила Меллани. — Вам очень повезло.

Ее слова прозвучали достаточно искренне.

Джастина подождала, пока журналисты не закончили приветствовать Старрала и не покинули шатер.

— Напомни-ка мне, почему мы ее пригласили?

— Это же светское событие. Таковы правила.

— Ах, да. Я знала, что должна быть веская причина.

— Как ты думаешь, Гор приедет? Семья Старрала уже собралась в полном составе.

— Не беспокойся, он появится. Он знает, что я с ним сделаю, если пропустит это событие.

Гор Бурнелли действительно прибыл на своем огромном «ЗИЛе», но только после пяти часов. Джастина, беседовавшая с группой Халгартов, закончила разговор и пошла поздороваться с отцом. На нем был превосходно сшитый смокинг, но даже он не придал человеческого вида его золотому лицу и рукам. Вместе с ним в машине приехала женщина, которую Джастина не сразу заметила. Очень молодая и привлекательная, с восточным типом лица, что подчеркивали прямые черные волосы, стянутые на затылке. На женщине был современный деловой костюм — несмотря на то что стиль одежды был четко указан в приглашениях.

— Не ворчи, — сказал Гор. — Паула здесь в качестве моей гостьи.

— Чудесно, — ответила Джастина. Затем она узнала женщину, даже не прибегая к помощи эл-дворецкого. — Следователь, я наблюдала за многими вашими делами.

— Бывший следователь, — поправила ее Паула. — Я уволена.

— Именно поэтому она и здесь, — добавил Гор.

Его слова ничего не объяснили Джастине, и ей оставалось только надеяться, что праздник не станет поводом для очередных дел и люди смогут просто радоваться и веселиться.

Гор, как и Джастина, избрал Дом Тюльпанов в качестве основной базы для своих операций. И не только из-за соображений физической безопасности: сеть киберсферы здесь была полнее, чем в большинстве деловых центров, а это давно стало главным условием для его занятий. Сетевой интерфейс дома, как и самого Гора, был оснащен самыми современными достижениями технологии, и в совокупности они работали наиболее эффективно. Инженеры из принадлежащей семье компании постоянно что-то модифицировали, дополняя сети устройствами, которые попадали на рынок только через несколько лет.

Визуально размеры кабинета было трудно определить, настолько необычно он выглядел — все поверхности в комнате покрывал светившийся изнутри жемчужно-белый пластик, а в нем медленно перемещались яркие искорки. Джастине здесь всегда казалось, что она находится внутри какого-то гигантского фотонного процессора.

Дверь за ними закрылась, и все трое словно попали в голографическую проекцию. Затем из пола сформировались округлые кресла, похожие на вылепленные бин-бэги. Их внутреннее свечение окрасилось бронзой, свидетельствуя о готовности мебели. Как только они уселись, свечение прекратилось.

— Я рекомендую Паулу в службу безопасности сената, — сказал Гор. — Она должна получить должность начальника отдела. Тебе придется об этом позаботиться.

— Хорошо, — спокойно согласилась Джастина. — А для чего?

— Убийца вашего брата был послан кем-то, кто связан с делом, над которым я работала, — пояснила Паула.

— Йоханссоном? Не хочу никого критиковать, особенно сегодня, но вы работали над этим расследованием довольно долго. Это ведь и послужило причиной увольнения, не так ли? Рафаэль Колумбия хотел конкретных результатов?

— Колумбия тот еще мерзавец, — заявил Гор. — Нам придется за ним присматривать. Этот тип не успокоится, пока не станет коронованным императором.

Джастина пристально взглянула на Паулу.

— Но ведь в чем-то он прав. У вас было сто сорок лет.

— Это расследование затрагивает не только «кражу червоточины», — сказала Паула. — Я всегда знала, что Йоханссон пользуется поддержкой кого-то из сената или администрации президента. Ваш брат это подтвердил. А потом его убили.

— Кто его убил?

— Не знаю. Киллером был неизвестный боевик, и на кого он работает — тоже непонятно. Но у меня имеются определенные подозрения.

— Кто? — крикнула Джастина.

— Звездный Странник.

От неожиданности Джастина откинулась на спинку кресла.

— Ради бога! — сердито воскликнула она.

— А я в это верю, — сказал Гор.

— Папа, ты не шутишь?

— Нас обыграл неизвестный игрок. Я знал, что с планированием Флота происходит нечто подозрительное — это было нетрудно. Кто-то заранее подготовил почву.

— Чушь. До возвращения «Второго шанса» никто и не предполагал, что нам понадобится флот. Я и сама в этом до сих пор не уверена. Мы ввязались в это дело исключительно ради контрактов.

— Чертовски правильно. Наш основной мотив — неприкрытая корысть, страх бедности и незащищенности. Он неплохо нас изучил, не так ли?

— Нет. — Джастина покачала головой. — Что именно сказал вам мой брат? — спросила она у Паулы.

— Я десятилетиями добивалась полного досмотра грузов, отправляемых на Дальнюю. Если бы удалось предотвратить контрабанду оружия, нам навсегда удалось бы избавиться от Йоханссона. Ваш брат выяснил, что законопроект блокировал Найджел Шелдон.

— Это… это… — Джастина, задохнувшись, повернулась к отцу. — Неужели ты в это веришь?

— А почему бы не допустить существование Звездного Странника? — ответил он вопросом на вопрос.

— Институт на Дальней давно бы его обнаружил.

— По словам Йоханссона, они это сделали, — вставила Паула. — Если помните, он был директором института.

— Это мне известно, — сухо ответила Джастина. Ее мысли унеслись на солнечную лужайку, где тогда приземлился ее гиперглайдер. И вспомнилась трогательная убежденность Казимира в его безумной борьбе. — Ладно, предположим, что этот чужак действительно существует и Найджел Шелдон работает на него или попал к нему в рабство. Каким образом это могло привести к убийству Томпсона?

— В конце концов он добился принятия закона, — сказала Паула. — Важность этого события я и сама осознала только вчера. Свободные от официального вмешательства поставки на Дальнюю — это условие сделки двух дьявольских сил. Хранителям это необходимо, чтобы получать контрабандное оружие, а Звездному Страннику — для возвращения.

— Возвращения? На корабль? — спросила Джастина.

— Да. Так утверждают Хранители. Он намерен уничтожить Содружество и вернуться.

— С какой стати? Корабль разбит, а сама планета наполовину мертва. Я знаю, я была там.

Она уловила это: движение глаз, изменение ритма дыхания и десятки других немаловажных признаков. Большинство людей не придали бы этому значения, но Джастина три с половиной сотни лет вела игру с политическими деятелями и финансовыми магнатами. Для нее язык тела был равносилен мощной телепатической передаче. И все это сделало ее очередной подозреваемой в глазах Паулы Мио.

— Никто не понимает его мотивов, — сказала Паула. — Кроме, возможно, самого Йоханссона. А я не могу считать его надежным источником даже в том случае, если он окажется прав. Приходится полагаться только на пропаганду Хранителей, а они заявляют, что Звездный Странник намерен вернуться.

— И вы считаете, что все это привело к убийству моего брата?

— Он поставил препятствие на его пути.

Взгляд Джастины надолго задержался на отце, но на его зеркально-гладком золотом лице она увидела только свое искривленное отражение. Впрочем, его молчание красноречиво говорило о том, чью позицию он разделял в этом споре.

— Каким же образом назначение в службу безопасности может помочь вам найти убийцу?

— Я получу доступ к данным разведки Флота. Смогу видеть, что они делают, но они не узнают, что я заглядываю им через плечо. Таким образом я все время буду на шаг впереди них.

— Постойте, — прервала ее Джастина. — Кого именно вы собираетесь ловить?

— В конечном счете, Звездного Странника. Но для этого мне необходимо добраться до Йоханссона — он единственный эксперт по данному вопросу. — Паула посмотрела на Гора. — В противном случае я отправлюсь на Дальнюю.

— Не может быть и речи, — отрезал Гор. — Мы это уже обсудили. Вы представляете слишком большую ценность, чтобы лично гоняться за чужаком по незнакомой местности, полной повстанцев. Кроме того, вы не приспособлены для подобных операций. Ваш общественный статус слишком высок, и нам придется спрятать вас в кабинете за бумажной работой. Теперь, когда я здесь немного разобрался, можем послать тайных агентов из нашей семейной службы безопасности, чтобы они присмотрелись к обеим фракциям на Дальней. Хочу точно знать, что там происходит.

— Хорошо, — сказалаДжастина. — Я дам поручение аппарату Томпсона обеспечить вам доступ к информации. Будьте готовы приступить к работе уже завтра.

Нельзя сказать, чтобы отец ее убедил, но продолжать этот спор она больше не могла.

Меллани знала, что прием бы понравился Мортону: здесь присутствовали игроки более высокой лиги, чем та, к которой он принадлежал на Октиере. Даже у этой безмозглой Мюриэл трастовый фонд был больше, чем весь капитал его возлюбленной «Ганзы». Он заключал бы тут сделки с первого момента после приезда и до рассвета, когда слуги-роботы начали бы уборку.

Что касалось самой Меллани, Дом Тюльпанов привел ее в восторг. Эти богатства, антиквариат и стиль, собранные в одном месте, произвели на девчонку из Дарклейк-сити неизгладимое впечатление. Владельцы этого поместья не могли не обладать чувством собственного достоинства и гордой осанкой. А также это было великолепное место для детей — словно в подтверждение ее мыслей показалась стайка малышей, играющих в вечные простые догонялки. Меллани скрыла свою зависть за дежурной улыбкой.

Среди богатых и красивых людей, беседовавших на лужайке, она все еще чувствовала себя персонажем сериала ВСО. Меллани знала, как нужно двигаться, как смеяться над их бессмысленными шутками, как многозначительно усмехаться, слушая сплетни, разбиралась в названиях вин и блюд и могла безошибочно их произносить. Вопросы, связанные с искусством, все еще вызывали у нее затруднения, в то время как Великие Семейства и Межзвездные Династии, казалось, уже на генетическом уровне освоили энциклопедии по истории искусств, — впрочем, ее эл-дворецкий быстро отыскивал нужные файлы.

— А, вот и Кэмпбелл Шелдон! — воскликнула Алессандра. Ее ручка указала на один из шатров. — Видишь его?

Меллани медленно повернулась и окинула взглядом группу людей под навесом, обрамленным искусной цветочной гирляндой. Виртуальное изображение Шелдона совпало с обликом одного из мужчин.

— Поймала.

— На сегодня он твой объект для постели. Поскольку при организации Флота он был основным переговорщиком от этой семьи, то должен быть в курсе всей их статистики: как выдерживаются сроки, на сколько превышен бюджет. Ну, ты знаешь, что нам необходимо.

Меллани ничего не ответила.

Алессандра неодобрительно нахмурилась.

— Ты разочаровалась во мне? Знаешь, есть миллиард девушек, которые с радостью заняли бы твое место.

— Знаю. Но он Шелдон — вряд ли он так легко преподнесет мне эти сведения. Он не дурак.

— Конечно нет. Он знает, кто ты и почему сосешь его член. В этом и фишка. Он не станет озвучивать цифры, но покажет направление для дальнейших поисков. Все они воюют друг с другом, малышка Меллани, все оспаривают превосходство, а информация — это их оружие. Если у кого-то из соперников есть слабости, мы об этом узнаем.

Меллани снова посмотрела на группу гостей. Было уже половина шестого, она выпила слишком много коктейлей и выслушала слишком много пустых разговоров, в которых каждая фраза начиналась и заканчивалась словом «дорогая». В шатрах уже зажглись огни, а дорожки на газонах испускали голубоватое сияние, словно по ним катились фосфоресцирующие потоки.

— Почему они поставили шатры? В таком месте должны быть силовые поля. Их, наверное, включат, если пойдет дождь.

— Наверняка включат, — раздраженно буркнула Алессандра.

— Если люди не хотят промокнуть, зачем устанавливать шатры?

— Иди и спроси об этом Шелдона. В их семейке все помешаны на технологиях. Думаю, он с удовольствием все тебе объяснит.

— Ты хоть кого-нибудь любишь?

— Я люблю тебя.

Алессандра наклонилась и крепко поцеловала Меллани, но та не спешила ей ответить.

— Не будь такой букой, — упрекнула ее Алессандра.

Меллани разглядывала ее сквозь пелену алкогольного тумана, но вдруг встрепенулась:

— Это же Мио!

— Паула Мио? — Алессандра не смогла скрыть своего интереса.

— Да.

— Любопытно. — Она продолжала стоять лицом к Меллани. — А с кем она?

— Ни с кем. Рядом кто-то из охраны, — с удовольствием сообщила Меллани.

— Значит, у нее какие-то дела с Бурнелли.

— Позволь, я ей займусь.

— Пора бы тебе отвязаться от этой женщины.

— Ты и сама знаешь, что это интересный сюжет. Алессандра, я пересплю, с кем ты скажешь, но оставь ее мне.

— Узнаю свою Меллани. Ладно. Дам тебе пару дней. Если ты узнаешь, что она что-то затевает с Бурнелли, заслужишь мое восхищение. Если нет, через сорок восемь часов отправишься обратно на Элан.

— Спасибо.

На этот раз инициатива в поцелуе принадлежала ей.

— Ну и отлично, — довольно хихикнув, сказала Алессандра. — А сейчас Кэмпбелл. Не забыла? Вперед.

Меллани бросила бокал с коктейлем в розовый куст, тряхнула распущенными волосами, выставила грудь вперед и направилась к цели.

Прием по случаю помолвки шел своим чередом. Джастина наблюдала за гостями, собиравшимися к вечернему фуршету. Оркестр из двадцати музыкантов наигрывал старинные веселые мелодии. Гул голосов часто прерывался смехом. В воздухе плыл сильный аромат цветов. Над головой загорались созвездия. На краю буковой рощи шла последняя проверка аппаратуры для представления труппы Толторп-холла.

После отъезда отца, забравшего с собой Мио, ее настроение значительно улучшилось. Она убедила себя, что его склонность поверить в теорию заговора была обусловлена его отчаянным стремлением найти убийцу сына. До сих пор он всегда следовал жесткой логике, но смерть Томпсона, видимо, затронула его сильнее, чем он это показывал.

Утром она выберет время и обстоятельно обсудит с отцом создавшуюся ситуацию. А пока будет просто развлекаться. В списке гостей есть несколько мужчин, с которыми она не против провести сегодняшнюю ночь. Оглядываясь по сторонам, она заметила, что Кэмпбелл Шелдон с сияющей улыбкой на лице о чем-то болтает с Меллани Рескорай — эта девочка явно нацелилась прыгнуть к нему в постель. Джастина закатила глаза, поражаясь глупости мужчин. Но, в конце концов, он уже взрослый мальчик и способен пережить это приключение.

Рамона ДБ она обнаружила у самого шатра, где он с тоской оглядывал многочисленные закуски. В эти трудные дни он стал для нее настоящей опорой в сенате. На следующий год ему предстоит пройти процедуру омоложения. Вряд ли она станет по нему скучать, хотя, когда ему было двадцать лет, он казался ей весьма и весьма привлекательным мужчиной.

Джастина стала искать Эстеллу, надеясь на ее не отягощенную комплексами жизнерадостность.

— Мэм, вы потеряли вот это.

Обернувшись, она увидела молодого официанта с серебряным подносом. На подносе вместо бокалов лежала старая потрепанная шляпа.

— Не думаю…

Она внезапно замолчала. А потом какая-то таинственная сила сжала ей горло, так что стало трудно дышать. Та же самая сила обожгла слезами ее глаза, когда она всмотрелась в лицо официанта.

— О боже! Казимир!

На подгибающихся ногах она все же сумела преодолеть разделявшее их расстояние и ухватилась за него обеими руками. Он возмужал. Стал старше. Сильнее. Шире в плечах. Над ней склонилось его красивое смуглое лицо, и прядь угольно-черных волос упала ему на лоб. А в глазах его сиял тот же восторг, который бушевал в ее груди.

— Я мечтал о тебе каждую ночь, мой ангел, — прошептал он ей на ухо, лаская пальцами локон ее волос.

Она стиснула руки, едва не разрывая его форменную куртку.

— Каждую ночь.

Его била дрожь.

— Каждую ночь я молился о твоем счастье. Я хотел, чтобы ты наслаждалась своей красивой жизнью. И вместе с тем отчаянно хотел увидеть тебя, хоть на одну минуту.

— Ш-ш-ш. — Она приложила палец к его губам, а потом привлекла молодого человека к себе и поцеловала. Сначала нежно, еще не веря, что это был в действительности он. Потом требовательно и страстно, содрогаясь в его объятиях.

Он отстранился, пристально глядя в ее глаза. Его чудесная улыбка была такой же яркой, как и раньше. Даже ярче, чем в ее воспоминаниях.

— Это ты, — взволнованно выдохнула она. — В самом деле ты.

— Я не мог не прийти, мой ангел. Разные миры, разные галактики, но я не мог жить без тебя. Я должен был найти возможность тебя увидеть. Прости.

— Ох, Казимир.

Она понимала, что вот-вот разрыдается, но ей было все равно. Ее прекрасный романтик, ее глупый возлюбленный отыскал ее среди звезд.

— Пойдем со мной, — тихо промолвила она и нетерпеливо потянула его за собой к Дому Тюльпанов.

В полуночной темноте голографические проекторы раскрасили сцену широкими мазками ярких цветов. Облака пара от сухого льда лениво плыли среди буковых стволов. Искусно установленные силовые поля позволяли эльфам и феям свободно парить в воздухе. Возвышенные монологи вызывали у публики восторженные аплодисменты.

Ничего этого Джастина не видела и не слышала. В тишине и темноте спальни ее собственное тело совершало самый эротический экзальтированный танец, на какой только было способно. Она уже успела забыть, что такое самоотверженное и всепоглощающее обожание. Казимир стал более отзывчивым на ее ласки и горел желанием удовлетворить ее страсть. Их движения, подчиняясь мягкому ритму, были то медленными и нежными, то яростными и дикими, но в каждом случае неизменно приводили к обоюдному оргазму. Раз за разом она видела в шелковом сумраке спальни, как его напряженные черты смягчаются улыбкой невыносимого счастья, и сама таяла в лихорадочном пылу наслаждения. Теперь ей уже не требовались ни программы, ни химические снадобья. Ей хватало реальности.

Серый призрак рассвета застал их в объятиях друг друга, их лица одинаково светились полным удовлетворением.

— Я люблю тебя, — бесстрашно прошептал он.

— Я люблю тебя.

— Я больше тебя не отпущу.

Решимость в его голосе вызвала у нее улыбку.

— Что ты делаешь здесь, на Земле?

Она ждала единственного ответа, ждала, что он приехал только ради нее.

— Появился шанс увидеть тебя. Разве я мог его упустить?

— Моя удивительная любовь.

Она дотронулась пальцем до его горла и медленно провела линию до самого живота, игриво прикасаясь к твердым мускулам. Великолепное тело. Сколько же времени потребовалось этому мальчику, родившемуся в условиях низкой гравитации, чтобы справиться со стандартной силой тяжести? Его усилия могли сравниться только с его решимостью. Ей оставалось только радоваться, что она не забросила занятия аэробикой и диету и осталась стройной и сильной.

— Мне будет нелегко вырваться, чтобы снова с тобой встретиться, но я смогу это сделать.

Ее палец остановился у самого его пупка. Джастина уже поняла, что сейчас услышит плохие новости.

— Вырваться? От кого?

— От Хранителей, конечно. Я здесь на задании.

— О боже!

Она оттолкнулась от него, скользнула по шелку простыней назад, пока не оказалась на расстоянии вытянутой руки, и со страхом заглянула ему в глаза. На его красивом юношеском лице возникло выражение растерянности.

— Задание? — прошептала она. — Ты приехал ради миссии Хранителей?

— Да.

— О, Казимир, нет, тебе нельзя проделывать такие вещи здесь. Это не Дальняя. Ты должен остановиться.

— Я не могу остановиться. Пришло наше время. Настал момент отмщения за нашу планету. И я часть этого мщения. Йоханссон выбрал меня.

Ей хотелось уронить голову на руки, а может, хорошенько встряхнуть его, чтобы привести в чувство.

— Послушай меня, Казимир. Теперь у нас есть Флот, и одно из его подразделений занято исключительно поимкой Йоханссона. Над этим работают сотни офицеров. Они схватят тебя. Обязательно схватят.

Его ласковая улыбка сказала ей все, чего она раньше не понимала.

— Не схватят. Мы отлично подготовились.

— Казимир, это не игра.

— Я всегда это знал. А теперь и ты стала жертвой Звездного Странника. Я плакал, когда узнал, что это создание убило твоего брата. Как жестока судьба: из всех людей Содружества для своего удара она выбрала ту единственную, кого я люблю.

— Нет, Казимир, ничего подобного. Звездного Странника не существует. Брата убил кто-то из соперников. Это жестоко, невероятно и непостижимо, в политике Содружества никогда не было ничего подобного. Но это не какие-то тайные заговоры чужаков.

— Политики тоже его агенты. Их легче всего подчинить его влиянию.

— Сам послушай, что ты говоришь! Ты просто повторяешь заученные лозунги. А Йоханссон — злобный старик, который использует в своих целях и тебя, и других членов кланов с Дальней.

— Прости, Джастина, но это ты не в силах понять истину.

— Не могу поверить, что нам приходится об этом спорить. Ты должен покончить с этим. Просто уйти. Я решу любые твои проблемы с правосудием. Бог свидетель, тебя программировали с самого рождения. Никто не сможет тебя обвинить.

— Как ты можешь просить меня об этом? — с болью в голосе воскликнул он. — Я надеялся, что ты нам поможешь. Мщение за планету может стать и твоим мщением, если только ты этого захочешь. Ты сможешь участвовать в уничтожении Звездного Странника.

— Что? О чем ты говоришь?

— Добейся отмены досмотра грузов.

— Что?

Он не мог бы сильнее ее оскорбить, если бы даже ударил по лицу.

— Так ты пришел из-за этого? — спросила она.

— Нет! — решительно заявил он. — Я всем рисковал ради встречи с тобой, Джастина. Я люблю тебя. И я сражаюсь, чтобы спасти твой мир.

Она потянулась вперед и взяла его за руки, сознавая, что перед ней юный идеалист, желающий утвердиться.

— Но я не хочу этого, Казимир. Не таким способом. Намного отважнее и благороднее было бы признать свое заблуждение. Я знаю, мне не раз приходилось так поступать. Прошу тебя, оставь Хранителей хоть на время, чтобы мы с тобой могли все обсудить.

— Ты хочешь сказать, что сумеешь запугать меня?

— Нет, я совсем не это имела в виду. Я только хочу тебе показать, что есть и другие точки зрения, не только пропаганда Хранителей.

— Я не могу покинуть своих товарищей. Не требуй этого от меня. На моих глазах убили моего лучшего друга и многих других. А теперь ты говоришь, что все это было напрасно.

— Что ты собираешься делать?

— Что я собираюсь делать? — повторил он. — Неужели ты хочешь помешать мне вернуться к моим товарищам? Я не позволю, чтобы твои охранники за мной следили.

— Успокойся, — поспешно сказала она, — никто не станет тебя останавливать. Я не хочу, чтобы ты уходил, но единственная цепь, которой я хочу тебя удержать, — это моя любовь и страх за тебя.

— Я побывал во многих боях и не боюсь своего врага.

— О боже, — простонала она сквозь стиснутые зубы. — Мужчины!

Он смущенно улыбнулся и скатился с кровати.

— Куда ты? Неужели уже уходишь?

— Я должен идти, — почти виновато ответил он. — Я не рассчитывал задержаться здесь на ночь.

Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Я хочу, чтобы ты проводил здесь каждую ночь, Казимир. И я хочу, чтобы все они были такими же, как эта. Со мной такого не было… Черт, я думала… Я считала, что уже неспособна так переживать за кого-то, но ты…

— Когда все это кончится, когда между нами не будет преграды, я приду к тебе и буду с тобой, пока ты этого хочешь.

— Проклятье!

На ее глаза навернулись слезы.

— Не плачь. Не хочу, чтобы мой прекрасный ангел плакал из-за меня. Я этого не стою.

— Стоишь. Очень даже стоишь, только сам этого не понимаешь.

Он закончил одеваться и нежно обнял ее.

— Я вернусь к тебе, — пообещал он. — Клянусь.

Она кивнула: она была слишком измотана душевно и физически, чтобы сказать что-то еще. Спустя некоторое время, все еще со слезами на глазах, она послала вызов в парижский кабинет Алика Хогана.

* * *

За час до рассвета начался дождь. Холодные капли собирались на мощеном тротуаре и сбегали в канавы. Поднимавшееся солнце окутало узкую улочку серым сумраком средневековья, а Меланни, стоявшая у третьего по счету подъезда от входа в парижскую квартиру Паулы Мио, к тому часу уже устала, продрогла и проголодалась. Вода с согнутой временем деревянной балки постоянно текла ей на голову, разрушая роскошную прическу. Времени на подготовку у Меланни не было. Она знала, что Алессандра не даст ей ни одной лишней секунды, если не получит репортажа, достойного шоу. Итальянские кожаные туфли ручной работы безнадежно промокли и испортились.

Время от времени утреннюю монотонность нарушали коммунальные роботы, уже начавшие ежедневную уборку улиц. Прохожие бросали в сторону девушки любопытные взгляды, но быстро отводили глаза: они считали ее проституткой, поджидавшей своего клиента или сутенера.

«Почти угадали», — мысленно говорила она вслед их удаляющимся спинам.

Паула Мио вышла на улицу в половине восьмого. Длинный расстегнутый плащ позволял увидеть ее обычный деловой костюм, ноги защищали ботинки, доходившие ей до середины лодыжек, а зонтик из плайпластика мгновенно образовал над ее головой черный грибовидный навес.

Меллани дождалась, пока женщина дойдет до самого конца квартала, и только тогда покинула свое ненадежное убежище. В ее виртуальном поле зрения развернулся простой план прилегающих улиц. Как и ожидалось, Мио направлялась к ближайшей станции метро. Меллани держалась позади нее метрах в двадцати, стараясь оставаться незамеченной. К этому времени поток пешеходов и транспорта значительно усилился, облегчая ей задачу. Огни фар чертили на темном дорожном покрытии яркие полосы, а шины автомобилей поднимали в воздух мелкие грязные брызги. Из открывающихся кофеен потянуло свежей выпечкой, и желудок Меллани заурчал от голода.

Идущая впереди Мио свернула за угол. Меллани ускорила шаг. За поворотом в пятидесяти метрах перед ней ярко горел указатель станции. Мио исчезла.

«Где же…»

Меллани огляделась: женщина не переходила на другую сторону улицы. Магазины были еще закрыты, и она не могла скрыться внутри одного из них.

— Проклятье!

А ведь план казался ей превосходным: проследить за Паулой Мио до самого места ее работы — тогда можно было бы догадаться, чем она занимается для Бурнелли. Или для кого-то другого. В любом случае это дало бы несколько интересных зацепок, чтобы Алессандра могла взяться за Мио.

— Никудышный из вас оперативник.

— Ах!

Меллани развернулась: Паула стояла перед ней с зонтом в руках, насмешливо разглядывая девушку.

— Взлом закрытой городской базы данных официально запрещен. Поль Гремли, услугами которого ты воспользовалась, чтобы получить доступ, достаточно взрослый парень, чтобы об этом знать.

— И что, ты нас теперь арестуешь?

— Нет. Ему будет предъявлено официальное обвинение. Дело закончится штрафом и, возможно, конфискацией оборудования.

— Сука!

— Он нарушил закон. Как и вы. Удостоверение репортера не дает права переступать закон, мисс Рескорай. Вы должны подчиняться правилам, обязательным для каждого гражданина, как бы это не вредило вашей так называемой работе.

— Я никогда не слышала о Поле Гремли. Ты ничего не докажешь.

Взгляд Мио стал жестче.

— Мне и не придется этого делать. Вы вмешиваетесь в личную жизнь государственного служащего, а это уже нарушение.

— Ты больше не работаешь… — Меллани сделала глубокий вдох. — Прошу прощения, я просто хотела взять интервью.

— Я не даю интервью. Об этом известно всем вашим коллегам.

— Но ты могла бы сказать мне, есть ли подозреваемые по делу об убийстве Бурнелли.

— О новостях расследования можете узнать в отделе Флота по связям с общественностью.

— Им не хватает твоих способностей. Если они кого-то и поймают, то только благодаря твоим наработкам. Я хочу узнать все с самого начала.

— Лесть меня не трогает.

— Я тебе не льщу. Я тебя презираю, но я реалист.

Рядом с ними притормозил темно-серый лимузин, и его задняя дверца приоткрылась.

— Зря тратите время, гоняясь за мной, — сказала Мио. Черный зонт, свернувшись, превратился в трость. — Если бы вы даже преуспели, там, куда я направляюсь, вы не нашли бы ничего интересного.

— А где я могу отыскать что-то интересное?

— По правде говоря, не знаю. Можете попытать счастья в космосе, в далеком космосе.

Она села в лимузин, и машина отъехала.

Меллани осталась под дождем, глядя вслед удаляющимся бархатным красным огням.

— Это правда, что она никогда не лжет? — спросила она у РИ.

— Она действительно никогда не прибегает к откровенной лжи, хотя способна несколько модифицировать истину, если это на пользу ее расследованию.

«Черт. Далекий космос? Кто имеет представление о далеком космосе?»

* * *

Накануне вечером на Высоком Ангеле был праздник: из очередного полета вернулся «Святой Асаф», и капитан Макклейн Гилберт доложил, что никаких признаков червоточин праймов обнаружено не было. Затем он вместе с адмиралом Каймом и капитаном Оскаром Монро отправился наблюдать за стартом «Неустрашимого». Этот военный корабль разительно отличался от «Второго шанса» и других разведчиков: он был заключен в трехсотметровый корпус каплевидной формы с восемью плоскими радиаторами на корме, выполнявшими дополнительные аэродинамические функции. Экипаж из тридцати человек обслуживал четыре гипердвигателя, позволявшие развивать скорость в один световой год в час. Защиту обеспечивали семь уровней силового поля и корпус со сверхпрочными молекулярными связями. Каждая из пятидесяти ракет «Неустрашимого» несла по пятнадцать независимых боеголовок с зарядом в сто мегатонн, способных отклонять энергетические потоки; кроме того, на корабле имелось тридцать лучевых орудий. Для питания энергией гипердвигателей и оружия на «Неустрашимый» было установлено пятнадцать сверхмощных нуль-батарей. Керенск, снабжавший энергией весь разведочный флот, уже не мог справиться с зарядкой таких устройств, и ККТ пришлось тянуть сверхпроводящие линии с другой планеты. Потребность в новых генераторах вызвала повышение цен акций энергетических компаний по всему Содружеству, в то время как их владельцы сражались за право снабжать строящийся флот гигаваттами электричества.

Точно по расписанию на корме «Неустрашимого» вспыхнули голубые ионные огни, и корабль плавно отошел от сборочной платформы. Он обогнул Высокий Ангел по плавной дуге, давая возможность людям в прозрачных куполах оценить его размеры и форму, затем прошел мимо Икаланайз, включил гипердвигатель и исчез в фиолетовой вспышке.

— Три судна построено, еще десять официально утверждены, — сообщил Уилсон, провожая взглядом корабль, проходивший над Бабийанским Атоллом. — Следующим выйдет «Защитник». Если хочешь, он будет твоим, — добавил он, повернувшись к Оскару.

— Очень хочу. Правда.

Мак радостно рассмеялся и поздравил старого друга. А потом они вдвоем отправились в город на Бабийанском Атолле, чтобы отметить успешное возвращение и новое назначение.

Экспресс нырнул в яркий лимонно-желтый солнечный свет, мгновенно заполнивший вагон первого класса, и Оскар с жалобным стоном потянулся за темными очками.

— Где же вы закончили праздновать прошлой ночью? — спросила его сидящая напротив Антония Кларк.

— Представления не имею, — буркнул Оскар. — Там вроде был какой-то оркестр. Или джаз-банд?

Он взял чашку с черным кофе, поданную стюардом, ощутил яростное бурление в желудке и поспешно поставил ее на столик.

Антония рассмеялась. Ей уже как-то пришлось ухаживать за ним в челноке на протяжении всего полета в режиме невесомости от Высокого Ангела до станции на Керенске. Сохранить форму Оскара в чистоте тогда стоило немалых трудов, и еще больше досаждали жалобы попутчиков.

— Ты подготовил свое сегодняшнее выступление? — спросила она.

— Отстань.

— Хочешь еще один бодрящий укол?

— Послушай! Просто заткнись… Да, пожалуйста.

Она усмехнулась и достала упаковку шприцов. Выбрав один, Антония приставила его к шее Оскара. Мембрана на конце шприца с тихим шипением разошлась, пропуская лекарство в кровь.

— На этом всё. В ближайшие шесть часов больше ни одного укола.

Оскар осторожно прижал пальцы к вспотевшему лбу, прислушиваясь, утихла ли боль.

— Это печатают на инструкциях ради спокойствия законников. Можно превысить дозу в два раза, и ничего не случится.

— Вечный оптимист. Как ты себя чувствуешь?

— Похоже, укол помог.

— Отлично.

Экспресс прошел еще сквозь один переход, и свет солнца стал пронзительно белым.

Антония выглянула в окно:

— Прибыли. Станция Нью-Коста. Выходим.

Антония поднялась. Оскар бросил тоскливый взгляд на чашку с кофе, но отпить не рискнул.

На платформе их встречал управляющий клиникой. Он усадил их в свою машину и вывел ее на 37-е шоссе.

— Ехать всего десять минут, — сказал управляющий. — Мы попали между часами пик, так что пробок нет.

Отель «Надсис» располагался чуть в стороне от шоссе. Это было двадцатиэтажное Х-образное здание с пятью конференц-залами. В аудиторию «Битам», где была намечена церемония возвращения, набилось больше тысячи репортеров. Под оглушительные аплодисменты почетные гости вместе с приглашенными важными персонами прошли к сцене. Дадли Боуз, возродившийся в теле долговязого подростка с ершиком рыжеватых волос, не признающих расчески, сменил хмурую мину на развязную ухмылку и демонстрировал собравшимся поднятые вверх большие пальцы, как всегда делал на публичных выступлениях еще до полета. Эммануэль Вербеке поразила своим видом всех, кто позаботился разыскать изображения ее прежнего облика. На «Втором шансе» это была серьезная и до занудности сосредоточенная на работе особа, не заботившаяся о своей внешности. Сегодня ее с трудом можно было отличить от любой другой восемнадцатилетней девицы первой жизни. Для церемонии она выбрала пурпурное платье на бретелях, открывавшее длинные ноги, доведенные физиотерапевтами клиники до идеального состояния. Темные волосы, еще короткие, несмотря на фазу ускоренного роста, были уложены в кокетливые кудряшки, подчеркивавшие юный облик. Ликующая улыбка и постоянное жеманное хихиканье свидетельствовали о редком случае, когда человек с легкостью переносил процесс оживления.

Первым предстояло выступать Оскару. Сначала он поприветствовал всех собравшихся. Затем последовала процедура представлений — глупейшее занятие. После этого он поздравил бывших членов своего экипажа от себя лично и в заключение рассказал веселую историю из жизни на «Втором шансе», чтобы показать, какими хорошими они были друзьями, хотя больше всего ему хотелось поведать о том, как Дадли Боуз умудрился вывести из строя фильтровальную установку в душевой.

После пяти мучительных минут он уселся на свое место под вежливые аплодисменты, получив в награду насмешливую улыбку Антонии. Следующим с официальными поздравлениями по поводу возвращения в строй выступил вице-президент Биклу. Лицо этого высокого человека после нескольких модификаций приобрело неяркую привлекательность, что в сочетании с белой кожей северянина составляло выгодный контраст с африканской внешностью Элейн Дой. Прекрасно подготовленная речь представителя власти, перемежаемая легкими шутками, которым одобрительно смеялись журналисты и публика, вынудили Оскара постоянно удерживать на лице вежливую улыбку. На фоне Биклу речь Оскара казалась выступлением «разогревающей» группы.

Эммануэль, когда настала ее очередь, запечатлела на щеке вице-президента жеманный поцелуй. Она улыбнулась залу сказала, что рада вернуться к жизни, что развитие флота произвело на нее сильнейшее впечатление и что она хотела бы вновь поступить на службу, как только повзрослеет. Публика разразилась аплодисментами и свистом. Свое выступление она закончила приветом всем своим друзьям и благодарностью тем, кто поддерживал ее в процессе оживления.

Напоследок Эммануэль ободрительно подмигнула Дадли Боузу.

— Сегодня я выслушал много слов о том, какими преданными и верными друзьями были мы на «Втором шансе», — начал Дадли, бессознательно подняв руку и потеребив ухо. — Это вызвало у меня некоторое замешательство. Потому что я не понимаю, о каком «Втором шансе» здесь говорилось. Уж точно не о том, на котором я летал. Эти мерзавцы, с которыми я был в одной команде, БРОСИЛИ МЕНЯ! ОДНОГО! Наш так называемый великолепный капитан так торопился спасти свою задницу, что даже не позаботился проверить, живы ли мы. — Его рука с вытянутым указательным пальцем взметнулась вверх. — Знаете, я до сих пор еще там. Не знаю как, но эти чужаки сохранили жизнь какой-то частице меня. И почему же я существую еще и здесь? Зачем вы так со мной поступили, гады?

Он ушел со сцены, оставив высокопоставленных гостей изумленно переглядываться друг с другом.

— Сделай что-нибудь, — уголком рта прошептала Антония.

— Почему я? — так же тихо возмутился Оскар.

Все репортеры выжидающе повернулись в их сторону, передавая изображение на всю унисферу. Многие из них улыбались, но отнюдь не дружески.

— Ты здесь старший по званию.

— Вот черт!

Оскар медленно прошел к центру сцены, где было самое яркое освещение, и прочистил горло.

— Детские шалости? — Тишина еще никогда не казалась ему такой глубокой и монолитной. — Ладно. Мне жаль, что доктор Боуз воспринимает случившееся таким образом. Если бы мы задержались там еще чуть-чуть, мы бы все погибли. Праймы уже обстреливали нас термоядерными ракетами. В такой ситуации рассуждать было некогда.

Из передних рядов поднялась Алессандра Барон.

— Капитан Монро, «Второй шанс» способен передвигаться со сверхсветовой скоростью. У праймов такой возможности нет. Что помешало вам сделать круг и вернуться, чтобы еще раз посмотреть, что случилось с вашими товарищами?

— Основной целью нашей миссии было получение информации и доставка ее в Содружество. Об этом было известно всем, включая и доктора Боуза. Мы все сознательно шли на риск.

— Но разве ваши действия в данном случае не увеличили степень риска? Лишняя проверка никому бы не повредила. Разве вы не беспокоились о членах своего экипажа?

— Они допустили ошибку, — выпалил Оскар, разозленный ее намеками. Он слишком хорошо помнил обстановку на борту в тот момент. А теперь эта прима-идиотка от журналистики, сидя в безопасном зале, ставит под сомнения их решения. — По крайней мере, Боуз. Он не был должным образом подготовлен для участия в разведочном выходе. Да никто и не хотел брать на борт этого старого идиота.

Воцарившаяся тишина стала бездонной. А затем на него обрушились сотни вопросов.

Антония покровительственным жестом обняла его за плечи.

— Спасибо, что нашли время для встречи, леди и джентльмены, — гаркнула она через портативный громкоговоритель. — В вестибюле для вас приготовлены напитки и закуски. Угощайтесь.

Она буквально стащила Оскара со сцены, заломив ему руку борцовским приемом. В последний момент он успел заметить лишь торжествующий взгляд Барон.

Бледное лицо вице-президента Биклу стало пунцовым.

— Почему никто не предупредил меня о его агрессивности? — кричал он на своих помощников. — А вы! — переключился он на Оскара. — Что все это значит?

— Позже, — любезно ответила ему Антония, даже не останавливаясь.

Она выпустила руку Оскара только после того, как они свернули в какой-то служебный коридор. Оскар поднял руку ко лбу: кожа была влажной и горячей. Головная боль вернулась и даже усилилась. Посмотрев на пальцы, он почти удивился, не увидев на них крови.

— О мой бог, неужели я действительно это сказал?

— Ага, — необычайно довольным тоном подтвердила Антония. — Давно было пора это сделать.

— Боже, не видать мне теперь капитанства на «Неустрашимом».

— Не глупи. Мы в отеле, пойдем лучше поищем бар. Тебе необходимо опохмелиться.

Дадли Боуз ни на кого не обращал внимания: ни на представителей правительства, ни на персонал отеля, ни даже на медсестру из клиники. Сбежав со сцены, он долго блуждал по лабиринтам коридоров, пока не оказался на просторной пустой кухне. Здесь он остановился, перевел дыхание и прижался пылающим лбом к огромному рефрижератору. У него стучало в ушах и дрожали руки. Для бега было явно еще рановато.

— Я это сделал, — прошептал он и улыбнулся самому себе.

Высказал все, что думает, перед репортерами всех важнейших агентств Содружества и перед вице-президентом. От одной этой мысли его руки задрожали еще сильнее.

Позади него раздались хлопки — медленные, почти насмешливые.

Дадли выпрямился. Он был почти уверен, что сейчас увидит ионные вспышки из пистолетов охранников вице-президента.

Вместо этого перед ним стояла молодая красивая девушка с рассыпавшимися по плечам вьющимися золотистыми волосами. На ней была розовая полупрозрачная блузка с глубоким вырезом и узкие выцветшие джинсы с серебряной буквой М, висящей на штрипке пояса. Она шагнула ему навстречу, сложив губы в одобрительную ухмылку. Зубы у нее были очень белыми. Дадли это заметил, как и прозрачность блузки. Его лицо стало наливаться краской.

— Надо быть очень смелым, чтобы такое сказать, — сказала она. — Я это уважаю.

— Спасибо.

Даже это короткое слово далось ему с трудом. Он знал, что таращится на нее, но не мог удержаться. Она была не только красивой: ее тело действовало на него опьяняюще. Дадли внезапно бросило в жар. В своем новом теле он еще ни разу не занимался сексом. Только совсем недавно, немного окрепнув, Дадли начал скрашивать мастурбацией свои долгие одинокие ночи. В голове у него мгновенно вспыхнули воспоминания обо всех женщинах, с которыми он спал, и о тех, добиться которых у него не хватило смелости. Он знал, что в своем прошлом облике никогда бы не решился пригласить такую девушку на свидание.

— Наверное, ужасно было узнать, что произошло, — продолжала она. — Я имею в виду их предательство.

— Да. Да. Ужасно.

— А ведь без тебя ничего этого не было бы: никто не стал бы строить космический корабль, и твои бывшие товарищи по экипажу не получили бы своих высоких постов.

— Не могу поверить, что они на это пошли. Они бросили нас умирать. — Даже теперь, после долгих месяцев размышлений, горечь и потрясение остались такими же сильными, как и в первый момент осознания случившегося. — Им всем было на нас наплевать.

— Понимаю, — ласково сказала она. — Тебе многие сочувствуют. — У нее была обворожительная улыбка. — Я помню, как ты всех оповестил об окутывании. Я еще училась в школе, но следила за всеми твоими выступлениями. И даже хотела стать астрономом, как ты.

Он горделиво расправил плечи. Ее близость его страшила. Он чувствовал, как растет его эрекция, и боялся, что она это заметит. Он мечтал увидеть ее обнаженной. Мечтал, чтобы их тела сплелись в тугой клубок.

— И ты… стала… Ты астроном?

— Нет. Боюсь, у меня неподходящий склад ума. В конце концов я выбрала спорт. И даже попала в сборную по прыжкам в воду.

— А.

— Знаешь, мне с трудом верится, что я разговариваю с бывшим кумиром.

— Я ничей не кумир. Я даже не уверен, что это я. — Он стал постукивать сжатым кулаком по стенке рефрижератора. От этих постоянных мыслей не спасала даже близость такой девушки. — Понимаешь, настоящий Дадли Боуз все еще там. Все еще смотрит на чужие звезды, но теперь с более близкого расстояния.

Его смех получился слишком пронзительным, почти неуправляемым.

Она перехватила его кулак и остановила его.

— Меня зовут Меллани.

— Рад познакомиться.

Он ощущал только силу и теплоту ее пальцев, обхвативших запястье, и тончайший аромат ее духов. Дадли глубоко вдыхал этот чудесный запах, так отличавшийся от стерильного кондиционированного воздуха клиники.

— На улице стоит машина, взятая мной напрокат. А в этом отеле я сняла комнату.

Дадли едва мог выдавить из себя хоть слово.

— Д-да.

— Могу подбросить тебя к ближайшему «Молчаливому миру». Или мы можем вместе подняться ко мне в номер. Сейчас. Прямо сейчас.

Гостиничный номер был таким же безликим и строго функциональным, как и все, что производилось на Августе. В одном конце L-образного помещения находился балкон, а в другом — отделанная мрамором ванная комната. На небольшом возвышении стояла большая двуспальная кровать с пологом, позволяющим отгородить постель от остального пространства комнаты.

Оскар открыл дверь и ввалился в номер, когда снаружи уже стемнело. Два часа он провел вместе с Антонией в маленьком баре на пятом этаже, предназначенном только для постояльцев отеля, но затем их разыскали журналисты, и на этом вечеринка закончилась.

Он не стал зажигать свет, а сразу прошел к кухонной нише. Света, поступавшего снаружи сквозь широкие стеклянные двери балкона, было вполне достаточно, чтобы разглядеть в холодильнике бутылки с пивом. Он вытащил одну из них и снял крышку. Антония оказалась права: выпивка подействовала эффективнее, чем укол. Головная боль совсем прошла. На столике он обнаружил меню ресторана и вместе с ним вышел на узенький балкон. Он решил заказать номер только потому, что в завершение приветственной церемонии был запланирован банкет. Но ужин пришлось отменить. Теперь, чтобы поесть, придется воспользоваться доставкой в номер.

Вдали яркими огнями, словно отражая небесные созвездия, сияла Нью-Коста. С северной стороны небо подсвечивалось янтарно-желтыми отблесками: там, в горах Колрей, безостановочно работали сталеплавильные комплексы. Обманчивый рассвет. Сияние было намного сильнее, чем корона оранжевого карлика в мире, который Оскар исследовал восемь или девять лет тому назад. Бесконечное движение на магистралях напоминало медленно текущие светящиеся реки. Узкие полосы темноты пересекали город, а между ними блестели бесконечные рельсы, петлявшие между станциями, заводами и сортировочными участками. Зачарованный гигантскими масштабами и энергией мегаполиса, Оскар рассеянно улыбнулся. Сильный ветер эль-лопи наполнил улицы и автострады чистым теплым воздухом. Он отпил глоток пива. Где-то в сиянии цепочек огней стояли заводы, на которых изготавливались гипердвигатели для флота. Ходили слухи, что последние модели обеспечат кораблям скорость намного большую, чем сейчас. Вот это будет Флот!

— Хорошенькое представление ты устроил днем.

Оскар вздрогнул от неожиданности.

— Черт! — Пивная бутылка выскользнула из пальцев и беззвучно унеслась в темноту, на автомобильную парковку пятнадцатью этажами ниже. — Черт!

Он поспешно вернулся в комнату и обнаружил сидящего на диване мужчину. Оскар не слышал, как тот вошел в номер.

— Некоторые люди никогда не меняются, — сказал мужчина. — Ты всегда слишком увлекался выпивкой.

— Кто? Что?

Мужчина негромко засмеялся и включил настольную лампу. Оскар уставился на незваного гостя: ему было довольно много лет — чуть больше шестидесяти, и никаких признаков омоложения. Кожа на округлом лице с розовыми щеками сильно огрубела — последствие частого клеточного перепрофилирования. Мужчина выглядел довольно массивным, но не толстым, по крайней мере для своего возраста.

— Простите, мы знакомы?

— О да, Оскар, мы знакомы.

Оскар подошел к дивану и присмотрелся внимательнее, стараясь отыскать этот образ в своем прошлом.

— Я не…

— И не пытайся меня узнать. От моего прежнего облика ничего не осталось. За прошедшие десятилетия я сотни раз прибегал к перепрофилированию, чтобы на пару шагов опережать представителей закона.

— Вот дьявол! — У Оскара ослабели ноги, и он тяжело опустился на край дивана. — Адам? Это ты, Адам?

— И никто другой.

— Господи! Прошло сорок лет.

— Тридцать девять.

Оскар, не скрывая страха, уставился на человека, бывшего когда-то его другом и товарищем по партии.

— Чего ты хочешь?

— Так-то ты приветствуешь старого друга?

— Прекрати.

— Что прекратить? Прекратить напоминать тебе о том, кем ты когда-то был? О том, что у тебя имелись идеалы? Принципы? О том, что ты тогда натворил?

— Я ничего не забыл! — крикнул Оскар. — Боже милостивый! Этого никто не смог бы забыть.

— Рад это слышать. Я вот что подумал: ты работаешь в крупнейшей в истории человечества корпорации, помогая распространять ее власть и тлетворное влияние на новые миры.

— Твои проклятые речи ничуть не изменились за эти сорок лет. Неужели ты не понимаешь, насколько устарела эта чепуха? И даже мировую плутократию не забыл упомянуть. Такие громкие слова производят впечатление на невежественных глупцов, и ты можешь их контролировать, можешь заставить пожертвовать жизнью ради твоего дела. Они считают тебя великим интеллектуалом, кому можно доверять и кто знает, что делает.

— Это дело когда-то было и твоим, Оскар. Или ты отказался от идеи социальной справедливости? Это цена твоих омоложений? Новая валюта, принятая Оскаром Монро?

— А, прекрати. Я тогда был молодым, был жалким шутом, легкой добычей для мерзавцев вроде профессора Грайва. Черт возьми, мы же были детьми. Просто детьми, и ничего не знали. Ты говоришь о тлетворном влиянии. Тебе не надо далеко ходить, чтобы увидеть его во всей красе.

— Партия стоит за правое дело, и ты это знаешь. Наше общество идет по неверному пути.

— Ну давай, скажи! — Оскар, сжав кулаки, наклонился вперед. — Давай, несчастный ублюдок. Скажи! Скажи: цель оправдывает средства. Ты ведь ради этого явился сюда? В прошлый раз так и было.

Ярость в его глазах заставила Адама отвернуться.

— То, что мы сделали, ничем невозможно оправдать, — сказал он так тихо, что Оскар еле услышал его. — И это известно нам обоим.

Они сидели на разных концах дивана, не глядя друг на друга. Спустя минуту Адам пошевелился.

— Вот как получается, — проворчал он. — Мы с тобой словно давно женатая пара, вечно грыземся друг с другом.

— Зачем ты пришел, Адам? Хочешь вывести меня из строя?

— О нет, тебе так легко не отделаться.

— Тогда чего же ты хочешь? — Он прищурился, глядя на бывшего друга. — Денег? Тебе пора подумать об омоложении.

— Не уверен, что захочу продлить себе жизнь в этой вселенной.

— Даже ты не способен на подобную глупость. Ты не можешь умереть. Это означало бы, что вся твоя жизнь потрачена впустую.

— Это жизнь, прожитая честно и в соответствии с моими принципами. А ты можешь сказать то же самое о себе?

— Да. Я помог открыть для жизни десятки новых миров. Я дал возможность людям начать новую жизнь. Третья зона космоса совсем не такая, как первая и вторая зоны. Это не революция, никто не бросает бутылки сзажигательной смесью и не убивает себе подобных в уличных боях. Большая разница.

— Гм. — Адам кивнул, словно услышал правильный ответ. — Те же идеи, но другой подход, да?

— Думай, как хочешь. Я не собираюсь возобновлять наши прошлые битвы. Все они были пройдены и проиграны нами обоими. Чего же ты от меня хочешь, Адам?

— Меня прислали, чтобы предложить тебе кое-что, но тебе это не понравится.

Оскара насторожил тон, каким были сказаны эти слова: Адам как будто их стыдился. Вот только Адам Элвин никогда не испытывал стыда, чтобы он ни сделал. Никогда. В этом и заключалась причина их разрыва, произошедшего много лет назад. Полного и бесповоротного.

— Сомневаюсь, чтобы меня можно было расстроить еще сильнее.

— Не будь так уверен. Я хочу, чтобы ты проверил полетные данные «Второго шанса».

— Проверил… — Оскар едва не задохнулся. — Постой. Ты сказал, что тебя прислали. Кто? Кто прислал? И что это значит?

— Человек, на которого я иногда работаю, заподозрил, что на борту «Второго шанса» во время полета к Паре Дайсона находился чужак. Если произвести профессиональный анализ полетного журнала, можно обнаружить необходимые доказательства.

Оскар смотрел на старика из своего ужасного прошлого и анализировал каждое сказанное им слово.

— Брэдли Йоханссон, — сказал он немного погодя. — Ты работаешь с Брэдли Йоханссоном? Ты вступил в братство Хранителей Личности? В эту банду психов? Адам, скажи, что ты пошутил. Но это глупая шутка. Этого не может быть.

— Я не вступал в братство Хранителей. Но я знаю Йоханссона. У нас с ним взаимовыгодное сотрудничество.

— Ты. — Оскар уперся в его грудь дрожащим пальцем. — Это ты атаковал «Второй шанс»!

Адам горделиво усмехнулся.

— Конечно, я.

— Ты проклятый психопат! — Оскар занес кулак, готовый ударить, разбить… — Эта террористическая акция едва не погубила половину моих друзей. Ты уничтожил оборудование на миллионы долларов и задержал старт на несколько месяцев.

— Знаю. Наверное, я старею. В былые времена я бы всех вас уничтожил и взорвал корабль.

— Ты сошел с ума, Адам. Погибло столько людей.

— Их оживили. Как и твоего дружка Дадли Боуза.

— Я звоню в Службу безопасности Флота.

— Ах, как смешно! Как ты думаешь, на сколько лет они лишат тебя жизни?

— Меня не волнует моя судьба. Больше не волнует. Но тебя необходимо остановить.

Оскар почти сделал это, он едва не приказал эл-дворецкому сделать вызов. Он собирался. Почти собрался.

— Нет, Оскар. Ты и твой Флот пошли по неверному пути. И это вы представляете угрозу для человечества. Посмотри, куда завел нас твой драгоценный «Второй шанс».

— Что же с тобой произошло? Ты ведь не веришь в эту глупую пропаганду Хранителей, называющую президента Дой агентом чужаков.

Он внимательно всматривался в округлое лицо, отыскивая хоть малейшие признаки раскаяния.

— Не важно, во что я верю, — сказал Адам. — Важно то, что я хочу от тебя получить. Нам нужен анализ корабельного журнала, и ты для этого самая подходящая кандидатура. Ты обладаешь неограниченным доступом; кроме того, эта информация относится к твоей сфере ответственности.

— А, теперь я все понял. Если я изучу все записи и не найду требуемых доказательств, кто-нибудь свяжется с Рафаэлем Колумбия?

— Нет, Оскар, можешь положиться на мое честное слово. Я хочу, чтобы ты провел тщательный, беспристрастный анализ.

Только алкоголь, пропитавший его мозги, удержал Оскара от издевательского смеха.

— Боже мой, я никогда не думал, что ты до этого докатишься. Я всегда представлял, как ты продолжаешь выполнять программу партии. Каждый раз, когда в унисфере появлялись сообщения о каком-нибудь освободительном движении, я думал: Адам наверняка там, продолжает незримую работу, воодушевляет войска, дает советы лидерам, даже если они этого не хотят. А потом, перед самым закрытием червоточины, ты возвращаешься в Содружество, создаешь новую подпольную сеть в каждом из миров, и тысячи верных единомышленников ждут только твоего слова, чтобы погрузить Содружество в пучину гражданской войны и революции. Я думал, что ты станешь кем-то вроде Ганди, или Манделы, или даже Наполеона. Но ничего подобного. Посмотри на себя. Толстеющий и стареющий повстанец, утративший свою цель много лет назад.

Это нереально, Адам, нет никакого чужака. Я больше года провел на борту этого корабля. Я не заставал его в душевой, не замечал, как кто-то по ночам крадет куски из столовой, и на тринадцатой палубе не было никаких привидений. В этом случае твоя теория тайного заговора разбивается вдребезги о стену реальности. Вы с Йоханссоном можете сидеть и собирать любые слухи из унисферы, чтобы построить из них башню своих убеждений. Все это чушь. Никаких доказательств быть не может. Так что перед уходом просто оставь мемокристалл на столе, и я сделаю вид, что ничего не заметил. А потом, когда ты уйдешь, я напьюсь еще сильнее, просмотрю файл, сфабрикованный твоими друзьями, и решу, стоит ли вставлять его в официальные записи, чтобы избежать лишения жизни, потому что я слишком труслив, чтобы взять на себя ответственность за былые грехи.

— Тебе надо сходить к психиатру и разобраться с комплексом вины. Это нездорово.

— Иди к черту, — буркнул Оскар. Слова причиняли ему почти физическую боль. — Оставь кристалл и убирайся.

Адам ударил его по лицу с такой силой, что едва не сбросил с дивана.

— Дерьмо!

Оскар прикоснулся к губам и сморгнул обжигающие слезы. Из уголка рта показалась струйка крови.

— Что с тобой? Я же сказал, что все сделаю. Чего еще тебе нужно?

— Нет никакого сфабрикованного факта. Все абсолютно реально. И я говорил, что на борту действовало влияние чужака, а не большеглазый монстр. Звездный Странник действует через людей. Кто-то из экипажа «Второго шанса» отключил барьер — только не пытайся убедить меня в совпадениях. И этот кто-то подстроил так, чтобы Боуз и Вербеке остались на астероиде. Неужели тебе не кажется подозрительным, что при всей вашей высококлассной аппаратуре, многократной защите и страховке обычный коммуникатор вышел из строя именно в тот критический момент? Я считаю, что это очень подозрительно.

— Кто-то? — насмешливо переспросил Оскар. — Кто-то из экипажа?

— Да. Один из членов вашей драгоценной команды. Один из твоих друзей. А может, и не один. Кто знает? Именно это тебе и предстоит выяснить.

— Это еще хуже, чем неучтенный пассажир. Тебе известно, сколько сил было потрачено на тренировки и изучение прошлого каждого, кто попал на борт? Никто, вызывавший хоть тень подозрений, и близко не мог подойти к кораблю.

— А как же ты сам и Дадли Боуз?

Оскар долго и пристально всматривался в лицо Адама.

— Послушай, — наконец заговорил он, — то, о чем ты просишь, просто невозможно. Я физически не в состоянии это сделать. Ты знаешь, какой колоссальный материал собран в этом журнале?

— Представляю. Именно поэтому мы не можем украсть его, чтобы проанализировать самостоятельно. Тебе нет необходимости вчитываться в каждый бит информации. Критические моменты тебе известны, вот на них и надо обратить внимание. И даже не на основные события, происходившие на капитанском мостике или в машинном отделении. Там все чисто. Важно то, что оставалось в тени. Кто посещал тринадцатую палубу в момент отключения барьера? Найди их; если не ради нас, хотя бы для себя, для всех людей. Нам необходимо знать, что там произошло на самом деле.

— Это же… Я не могу…

— Чужак становится все более активным. Ты не можешь не признать, что в наши дни на свете творятся странные вещи. Этот взрыв в Венецианском Побережье, уничтоживший нашего поставщика, убитый сенатор.

— Чепуха. Там действовал какой-то секретный правительственный агент или Межзвездные Династии. Это уже всем известно.

Адам цинично усмехнулся:

— А вот это кажется мне теорией тайного заговора.

— Ошибаешься. Неужели ты не можешь этого понять?

— Так докажи это. В конце концов, кому ты навредишь, изучая эту информацию? Если мы ошибаемся, ты ничего не теряешь. Если, не дай бог, мы правы, об этом необходимо знать. И ты станешь героем. Этого будет достаточно, чтобы искупить все прошлые грехи.

— Я не нуждаюсь в прощении.

Адам поднялся.

— Ты знаешь, что я прав. Но никогда мне в этом не признаешься. Так что давай перестанем строить из себя мачо, и я буду связываться с тобой раз в две недели, чтобы узнать, как идут дела.

— Я не стану этого делать.

— Да, то же самое я говорил Йоханссону, когда он посоветовал к тебе обратиться. Но ведь у нас обоих нет выбора, верно? Мы связаны Абаданом. Постарайся, Оскар, от тебя зависят жизни людей.

Глава 24

Карис Пантер добралась на своем сером с металлическим отливом «МГ-Метроспорте» до станции Нью-Коста, а там закатила машину в автомобильный вагон, следующий на Элан. Этот вагон представлял собой полностью герметичную алюминиевую трубу с яркими полосками полифото на потолке и парой узких окошек на каждой стороне. Из-за низкой посадки «МГ» окна оказались выше уровня ее глаз. Система погрузки довела ее машину до огромного внедорожника «БМВ 6089», а затем намертво закрепила колеса. Позади нее пристроился «Форд Юкон».

Затем она приказала автомобильной системе опустить спинки сидений и устроилась поудобнее. Эл-дворецкий развернул перед ее виртуальным взглядом широкий набор сюжетных линий, которые Карис и стала заполнять, сплетая их согласно своему замыслу. В современном мире поднялся спрос на длинные, слегка фантастические саги, а из всех жанров Карис отдавала предпочтение именно им. Ант, ее агент, не хотел упускать возможности. Он утверждал, что неопределенность ситуации с праймами вызывает у людей желание укрыться от реальности. Ему лучше знать. Ант был старше самого Найджела Шелдона и уже несколько веков занимался одной и той же работой. Он знал все творческие течения и не раз наблюдал за сменой циклов в литературной моде.

За двадцать минут до отправления поезд подцепил электрический локомотив «Фантом-Т5460». Путь с Августы привел их в Нью-Йорк. Оттуда трансземная ветка проходила через станции «Талахасси», «Эдмонтон», «Сиэтл», «ЛА-Галактик», «Мехико», «Рио» и «Буэнос-Айрес», затем через «Тихий океан» до «Сиднея», откуда поезд уходил на «Уэссекс». Поездка по Земле с остановками на пяти станциях для погрузки новых автомобилей заняла около часа. В «Уэссексе» пришлось немного задержаться, поскольку там подцепили еще шесть вагонов, а через пять минут они уже добрались до перехода на Элан. Еще минута — и поезд вышел на длинную платформу в Ранвиче, столице планеты.

Автоматическая система «МГ» подключилась к местному маршрутизатору, произвела оплату местного налога на ввоз автомобилей и вывела машину к аэропорту. До сих пор поездка проходила строго по расписанию. На взлетной полосе ее уже ждал «Сиддли Локхид-СР505», огромный шеститурбинный самолет. «МГ» заехал в открытый грузовой отсек, и электромускульные зажимы снова зафиксировали колеса. Здесь уже стояло полтора десятка машин и два автобуса. Такой самолет, кроме ста двадцати пассажиров, размещавшихся на верхней палубе, мог перевозить еще и шестьдесят пять тонн груза.

Следующие три часа, пока самолет летел вдоль экватора на скорости в девяносто пять сотых Маха, Карис провела в удобном кресле первого класса, попивая шампанское, предложенное симпатичным стюардом. Поступило два вызова от Анта — по обсуждению сценария и ускорению переговоров по условиям контракта. Его личное внимание не могло не польстить Карис — клиентский список этого агента был закрыт уже больше ста лет. Если все пойдет хорошо, ее сага станет хитом унисферы на следующие шесть месяцев.

Самолет приземлился на южном континенте, в аэропорту Кингсклер, и там Карис снова пересела в «МГ». На горизонте уже показались вершины гор Даусинг.

На будке дорожных сборов в начале магистрали, ведущей к Рэндтауну, появился новый знак: «Проезд военных автомобилей запрещен», а наверху светящейся оранжевой краской из баллончика кто-то приписал: «Смерть тупоголовым предателям человечества».

— Забавно, — пробормотала Карис.

На остановке возле пункта сбора она, не выходя из машины, приложила к контрольной пластинке большой палец с татуировкой кредитки. Массивный шлагбаум поднялся, и она въехала на шоссе. Перед ней простиралась совершенно пустая полоса ферментированного бетона, похожая на стартовый участок гигантской гоночной трассы. Карис вызвала в виртуальном поле зрения всю линейку настройки автомобильной системы и совместила ее с контролирующей движение по трассе программой. Скорость движения регулировалась довольно старым приложением, которое легко было можно отключить стандартными инструментами, имеющимися в программном обеспечении новой модели «МГ». Карис так и поступила, а затем решительно нажала ногой педаль мануального акселератора.

Последовал приток дополнительной энергии в двигатель, и ее вдавило в спинку сиденья. Карис зафиксировала скорость, состыковала показания радара и навигатора с пилотирующей программой и перевела управление в автоматический режим. Снабженные электромускулами шины отреагировали на возрастание скорости увеличением ширины покрышек, что обеспечивало лучшее сцепление с покрытием. Машина помчалась со скоростью около трехсот километров в час, и на лице Карис появилась озорная улыбка.

* * *

— Я сохранил верность, — сказал Дадли Боуз. — Сделал глупость. Ты слышала, что я говорил? Видела записи? Я предупредил их, сказал, чтобы они бежали. А потом мой голос умолк. Вероятно, чужаки заставили меня замолчать, наказали за то, что расстроил их планы. И оказалось, что я рисковал своей шеей опять же ради этого гнусного Кайма. Ради мерзавца, оставившего меня гнить под чужим солнцем. Пожертвовавшего мной ради своего спасения.

— Но ты очень даже живой, мой милый, — ответила ему Меллани.

Они лежали на двуспальной кровати гостиничного номера, словно в насмешку называемого номером для новобрачных. Открытые окна позволяли Дадли любоваться его драгоценными звездами. Меллани с трудом удерживалась, чтобы не зевнуть. Она отчаянно хотела спать, а новый Дадли Боуз, похоже, не мог успокоиться без сильнодействующего снотворного. Было уже три часа утра, и можно было бы подбросить ему пару таблеток, но шампанское уже закончилось, а в такой час даже в «Пайн Гардене», лучшем отеле Рэндтауна, вряд ли можно рассчитывать на доставку в номер. Черт бы побрал этот захолустный мир.

У нее не было другого выбора, кроме как вернуться в Рэндтаун и продолжить начатый репортаж о блокаде. Алессандра хотела знать, не пересмотрели ли местные жители свои антигуманистические взгляды после установки детекторной станции на склоне Регентов, над городом. На этот раз акцент должен был быть сделан на добропорядочных граждан, отвернувшихся от красношеих тупиц вроде Марка Вернона. Меллани без особого труда удастся записать соответствующие интервью, и чем красочнее они будут, тем лучше.

Однако она не хотела этим заниматься, и не только в силу своего пренебрежения к мелкому городишке: дело Мио она считала более перспективным. Если бы она сумела его провернуть, она бы больше не нуждалась в покровительстве Алессандры. Но возникли трудности. После громкого фиаско с приветственной церемонией она на полтора дня заперлась в гостиничном номере вдвоем с Дадли Боузом. Меллани устроила ему такой сексуальный марафон, какой большинство мужчин знали только по порнографическим программам ВСО или по собственным снам в период кризиса среднего возраста. Он не сказал ей ничего. То есть он говорил постоянно — в перерывах между сексуальными подвигами, которые она ему организовала, — но каждый раз на одну и ту же тему: он сам и его предполагаемая жизнь на Главной Альфе. Лишь изредка он отвлекался на проклятия в адрес Уилсона Кайма, своей бывшей жены и Флота в целом. Ничего полезного в его хаотических воспоминаниях она отыскать не смогла.

Когда пришло время садиться в поезд до Элана, она собиралась бросить его в отеле на Августе. Собиралась. Но удержали ее от этого какие-то неясные сомнения, которые Меллани считала своей зарождающейся журналистской интуицией. Она была уверена, что Боуз что-то знал, хотя и сомневалась в правильном толковании совета Мио.

В конце концов она связалась с Алессандрой, чтобы признать свое поражение в деле Мио и выслушать ее язвительные высокомерные насмешки, после чего сказала Боузу, что они проведут уик-энд на одном известном ей уединенном курорте, где она осуществит его самые непристойные мечты без посещения «Молчаливого мира». Это был ее последний шанс выяснить скрытый смысл замечания Мио. Боуз последовал за ней, словно примерный ребенок.

— Но я все еще живу там? — Дадли вяло махнул рукой в сторону окна номера для новобрачных.

— Нет. Ты только здесь. Ты единственный. Ты должен усвоить это и не переживать за свою прошлую жизнь. Она закончилась. Тебе дали шанс все начать заново. А я постараюсь, чтобы начало новой жизни было приятным.

— Боже, да это же созвездие Земплар.

Дадли скатился с кровати и прошлепал к окну. Распахнув створки, он высунулся наружу. Меллани поежилась от свежего ветерка, долетавшего с озера Трине-ба.

— Ты не говорила мне, что мы здесь.

— Где? В Рэндтауне? Говорила.

— Нет, на Элане. Это, должно быть, Элан, верно?

— Да, любовь моя, это Элан. — Его догадка произвела на нее сильное впечатление. Память у парня работала безупречно, с процедурой оживления не могла смириться только его личность. — А теперь закрой окно, пожалуйста. Мне холодно.

— Это самый близкий к Паре Дайсона мир, если не считать Дальней.

Он стоял, все еще высунув голову в окно, и слова доносились неразборчиво.

— Да.

— Знаешь, как раз там появились Хранители.

— Знаю.

Она потянулась за одеялом, но вдруг остановилась.

— Что тебе известно о Хранителях?

— Немного. Это было только один раз.

— Что было?

Он отвернулся от окна и смущенно опустил взгляд.

— Нас ограбили. Только потом мы узнали, что это могли сделать Хранители. Главный следователь считала, что шлюха, на которой я был женат, встретилась с Брэдли Йоханссоном.

— Кто был следователем? — с трепетом спросила Меллани.

— Такая странная женщина, Паула Мио.

Меллани упала на спину и торжествующе вскинула вверх сжатые кулаки.

— Есть!

— Что такое? — забеспокоился Дадли.

— Иди ко мне.

Она овладела им. Ей ничего не стоило его контролировать. Если бы она позволила, Дадли достиг бы оргазма через пару секунд, но Меллани сдерживала его, а потом снова провоцировала своими ласками, затягивая процесс на столько, сколько ей хотелось. Только в этот раз было одно отличие — она позволила расслабиться и себе. Не было притворства и звуковых эффектов. Теперь праздник плоти предназначался для нее, а Боуз был лишь орудием ее наслаждения.

Вероятно, он почувствовал перемену в ее поведении. Чуть позже, когда они оба без сил лежали на кровати, он смотрел на нее с восторженным обожанием.

— Не покидай меня, — заныл Дадли. — Пожалуйста, никогда меня не покидай. Я этого не перенесу.

— Не тревожься, любовь моя, — ответила она. — Мы с тобой еще не закончили. А теперь, будь паинькой, прими снотворное.

Он благодарно кивнул и запил лекарство остатками шампанского. Меллани взбила подушки и улеглась на спину, улыбаясь в потолок. Впервые за четыре дня она спокойно заснула.

* * *

Марк возился на винограднике с отказавшим автосборщиком. Барри и Сэнди увязались за ним, обещав помочь с ремонтом, но в основном занимались тем, что бегали между рядами, а собака с радостным лаем металась от одного ребенка к другому. Громоздкая машина остановилась в середине третьего ряда, когда программа-контроллер обнаружила, что ягоды гренхам не поступают в центральный бункер. Длинные руки-рычаги замерли в разных положениях, даже не опустив уже снятые гроздья.

И это всего на третий день сбора урожая. В его собственном хозяйстве произошло уже два сбоя, и от соседей все чаще поступали отчаянные просьбы помочь с механикой. Марк протиснулся между машиной и лозами и снял смотровую панель с механизма загрузки. Все как обычно: обрывки лозы попали внутрь, намотались на шестеренки и валы, и их цепляли кончики ножниц на манипуляторах сборщика. На следующий год надо бы обдумать возможность обрезки, а пока придется воспользоваться секатором и собственными руками, чтобы устранить мешающие плети. Пальцы сразу же стали липкими от сока раздавленных ягод.

— Пап, посмотри-ка, — окликнул его Барри.

Марк вытащил из машины последние обрывки виноградных плетей и поднял голову. Кто-то с невероятной скоростью мчался вдоль края долины: приземистая серая машина, за которой тянулся длинный шлейф пыли.

— Идиот, — буркнул он.

Смотровая панель со щелчком встала на место, и Марк для надежности легонько постучал по запирающим шпилькам концами плоскогубцев. После команды эл-дворецкого возобновить работу рычаги автосборщика медленно пришли в движение. Над гроздьями защелкали ножницы, движения робота начали ускоряться. Марк с удовлетворением кивнул и вытащил из кармана солнечные очки.

— Они едут сюда, папа! — крикнула Сэнди.

Автомобиль действительно замедлил ход и свернул к дому. Ничего похожего у жителей Рэндтауна Марк никогда не видел.

Они позвали собаку, гонявшуюся за вобами, местными аналогами полевок, и, пригибаясь под лозами, поспешили к подъездной дороге. На краю виноградника Марк разглядел роскошную машину как следует, и гладкие обводы автомобиля подсказали ему, кто сидит за рулем.

«МГ» остановился рядом с пикапом «Эйблс»; колеса приняли привычную форму, и корпус слегка опустился. Боковая дверца плавно поднялась, выпуская Карис Пантер в дорогих ковбойских сапожках ручной работы, шикарной замшевой юбке и простой белой блузке. В руке она несла ковбойскую шляпу — голубовато-серый стетсон.

Барри издал приветственный крик и ринулся ей навстречу. Сэнди радостно улыбнулась. Визиты тети Карис всегда вносили в их дом оживление.

— Отличная железяка, — язвительно заметил Марк.

— Что, это? — Карис пренебрежительно махнула рукой на «МГ». — Машина жены моего бойфренда.

Марк закатил глаза. Она всегда умела обставить свое появление должным образом.

* * *

Ни одна из двух горничных, доставивших завтрак в номер, не взглянула на Меллани. Они просто поставили большие подносы на стол и молча вышли.

— Да пошли вы!.. — бросила Меллани в закрывшуюся дверь.

Она подняла серебряные крышки с тарелок. Да, обслуживание здесь было не на уровне, зато кухня оправдывала свои четыре звезды.

— Приступай, — скомандовала она Дадли.

Он уселся напротив, нервничая, словно школьник перед директором. Меллани и сама прекрасно помнила это ощущение.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил он.

— Услышать твою историю.

— Тебя интересует только моя история?

— Все мы в конечном счете всего лишь истории. Я хочу помочь тебе, Дадли. Правда. Если ты сумеешь смириться с тем, что с тобой произошло, тебе станет намного легче. И в этом я могу тебе помочь.

— А мы? Как насчет нас?

Она лукаво усмехнулась, выбрала на тарелке ягоду клубники и неторопливо облизала ее.

— Неужели ты думаешь, что я позволяю себе такое поведение по отношению к тому, кто мне безразличен?

В его ответной улыбке читалась осторожная надежда. Меллани подвинула свой стул, чтобы сесть вплотную к нему. Под его восхищенным взглядом она взяла еще одну ягоду и осторожно сжала ее зубами. Потом очень медленно раздвинула полы халата, наклонилась и поднесла ягоды вплотную к его рту. Он впился в клубнику, прижавшись к губам Меллани.

— Боже!

Дадли уже дрожал всем телом, и его глаза увлажнились.

— А теперь ты покорми меня чем-нибудь.

Дадли выбрал кусочек блинчика, пропитанного кленовым сиропом. Она засмеялась попавшим на грудь каплям сиропа, потом стала откусывать от блинчика по крохотному кусочку. Дадли не выдержал и прыгнул на нее, перевернув подносы с завтраком. Его порыв вызвал новый взрыв смеха, но при этом Меллани опрокинулась назад вместе со стулом. Дадли, запутавшись в своем халате, только усилил суматоху.

Он взял ее прямо на роскошной шкуре муузаки, под струйками апельсинового сока из опрокинутых на столе стаканов. Потом утащил на кровать и снова овладел ею.

— Мне надо принять душ, — сказала Меллани, когда он наконец насытился.

Несмотря на его старания вылизать весь сироп и сок с ее груди, она все еще была чересчур липкой.

— Я с тобой.

Она усмехнулась и прижалась к нему всем телом.

— Когда же ты встретился с Паулой Мио?

— Перед стартом космического корабля, — вздохнув, ответил он. — Меня вытащили из клиники после омоложения для допроса.

— Что они сделали?

— Перед полетом я проходил процедуру частичного омоложения — для полного не хватило времени, но физиологически я уже был слишком старым, вот они и решили уменьшить мне возраст, пока тренировалась команда. Паула Мио приехала ко мне в клинику и задавала вопросы мне и Венди. Сейчас не могу вспомнить все, что тогда говорил, поскольку из-за перерыва в процедурах голова работала не очень хорошо. Поэтому я и не стал таким молодым, каким хотелось бы — не только мне, но и Оскару Монро.

— Не вздумай обращать внимание на слова этого старого алкоголика. Ты говоришь, что Мио расспрашивала вас об ограблении?

— Да. Моя шлюха, бывшая, беседовала с Брэдли Йоханссоном, а он притворялся репортером. Он спрашивал ее об организациях, которые финансировали мою работу. А потом мы узнали, что кто-то проник в наш дом и скопировал все файлы из домашней системы.

— И Паула Мио полагала, что эти события как-то связаны?

— Этот ублюдок Йоханссон считает, что один из благотворительных фондов был прикрытием Звездного Странника. Это чужак…

— Я знаю, кто такой Звездный Странник. А когда точно это произошло?

— Сразу после нападения на «Второй шанс». Мио, забрав это дело, получила и неограниченные полномочия, включая право на прерывание моего омоложения.

— И она обнаружила эту связь. Почему?

— Представления не имею. Она говорила, что интересуется всякими странностями и всем, что связано с участниками полета на «Втором шансе». Но самое интересное то, что Йоханссон сказал Венди на прощание.

— Что же это?

— Передать Мио, чтобы она не обращала внимания на детали, а смотрела на общую картину.

— Странно. Ты помнишь, какой фонд подозревал Йоханссон?

— Да. Это был благотворительный образовательный фонд «Кокс».

— Никогда о таком не слышала. — Она похлопала его по руке и встала. — Ты понимаешь, что ты сейчас делал?

— Что?

— Говорил о том, что происходило с твоим предыдущим телом, как о себе самом. Ты начинаешь объединять свои жизни. Это прекрасно. Я же говорила, что это тебе поможет.

Она легонько прикоснулась губами к его озадаченному лицу и ушла в ванную комнату.

Глубоко утопленная в полу ванна наполнилась до краев, и на ее поверхности плавали пузырьки мыльной пены. Меллани с довольным вздохом опустилась в ароматную теплую воду. Поворотом переключателя она вызвала воздушные струи, смывшие боль с ее тела. В последний раз ласки Дадли были далеко не нежными, но его яростное желание было намного приятнее предыдущих монотонных поглаживаний.

Она включила музыку и положила голову на мягкий бортик. Виртуальная рука коснулась иконки РИ.

— Мне необходима кое-какая финансовая информация, — сказала она.

— Мы не можем сообщать секретные данные, Меллани.

— Мне нужна общедоступная информация, но проследить ее довольно трудно, а через обычные каналы я не хочу обращаться к базам данных. И я больше не смогу воспользоваться помощью бедного старины Гремли.

— Хорошо. Работу доктора Боуза финансировал благотворительный образовательный фонд «Кокс».

— Сколько денег они ему перевели?

— Общая сумма составляет один и три десятых миллиона земных долларов. За одиннадцать лет.

— Откуда взялись эти деньги?

— Эта информация не разглашается.

— Что это значит?

— Источник закрыт для посторонних лиц.

— Ладно, а кто распоряжается средствами?

— Зарегистрированными уполномоченными числятся три адвоката: мисс Далтра, мистер Помански и мистер Ситон, все они работают в юридической фирме «Бромли, Уотерфорд и Гранку» в Нью-Йорке.

— Хм. — Она провела губкой по ногам. — А кого еще поддерживает эта организация?

— Около сотни университетов и колледжей по всему Содружеству. Хочешь полный список?

— Не сейчас.

— Может, предпочитаешь узнать суммы, перечисленные другим заведениям?

Она широко раскрыла глаза. Добровольно предлагать информацию было не в духе РИ.

— Да, пожалуйста.

— Семьдесят тысяч земных долларов.

— Каждому?

— Нет. Это общая сумма пожертвований.

— Черт! Сколько же времени существовал этот фонд?

— Четырнадцать лет. Он закрылся через два года после того, как Дадли Боуз зафиксировал окутывание. Через шесть месяцев после его разговора с Паулой Мио.

* * *

— Итак, самый ненавистный человек в Содружестве, — издевательским тоном заговорила Карис. — Отличное звание. Так показал опрос в унисфере, проведенный агентством «Максис». Никогда не думала, что мой маленький племянник станет такой знаменитостью.

Марк что-то проворчал в ответ и поглубже уселся в свое любимое кресло. Перед обедом они сидели в гостиной, предложив Карис попробовать вино долины Улон прошлогоднего урожая.

— Здесь никто не обращает на это внимания, — сказал он. — Пустяки.

— О да. Зато это имеет значение для нас, не так ли? Для нас, декадентов из метрополий, оттачивающих свой снобизм на бедных сельских жителях.

Марк пожал плечами.

— Ты сама это сказала.

— Проснись и выпей кофе, — отрезала она. — СМИ вобьют ваш маленький красивый городок в скалы. По своим каналам я узнала, что Алессандра Барон планирует продолжение. Ты не пытался купить сюда тур на следующий сезон? Я пыталась. Уже сейчас агенты предлагают пятьдесят процентов скидки. И никто не хочет ехать.

— И ты можешь все это исправить, верно?

Карис переглянулась с Лиз.

— Тебе нужно как-то изменить общественное мнение, Марк. И единственный, кто может тебе помочь, — это я.

— Ты вызвала ее! — набросился Марк на жену.

— Должен же ты кого-нибудь послушать, малыш. Вокруг все стараются тебя не обвинять. Хотя бы в лицо.

Он жалобно вздохнул и повернулся к Карис.

— Я ведь говорил совсем не так, как было показано в интервью. Они так всё отредактировали, что вышло хуже некуда.

— Полировка натурных съемок, это так называется, — сказала Карис. — Они всегда так делают. Но это можно использовать для ответного хода.

— Каким образом? — подозрительно спросил он.

— Я могу организовать тебе интервью в других шоу. Интервью в режиме реального времени, так что никто не сможет подправить твое выступление. Тебя придется долго натаскивать, прежде чем выпускать в унисферу. И чувство юмора тебе тоже не помешало бы. Но это можно устроить.

— У меня есть чувство юмора, — возмутился Марк.

Карис уже открыла рот, чтобы ответить, но снаружи что-то сверкнуло. Карис и Лиз нахмурились. Грозовых туч сегодня не было видно.

В саду раздался плач Сэнди, словно она сильно ударилась. Марк и Лиз одновременно вскочили и бросились к двери патио.

— Что случилось, куколка? — крикнул Марк.

Панда как будто сошла с ума, она прыгала и безостановочно лаяла. Сэнди, раскинув руки, бросилась к матери.

— Свет в небе, — всхлипывала она. — У меня болят глаза. И все красное.

У Марка отказал наручный модуль. Небо на юго-востоке стало ослепительно белым.

— Что за чертовщина!..

Замерли все автосборщики. И трактора. Все роботы, которых он только мог видеть, перестали двигаться.

Пятно света над горами стало понемногу бледнеть, уступая привычной голубизне неба. А потом из-за вершин показалось настоящее золотисто-розовое солнце, но его поверхность покрывали разводы черного огня. По земле протянулись отчетливые тени.

— Это район Регентов, — прошептала Лиз. — Господи!..

Новое солнце поднималось на столбе бушующего пламени. Остававшийся на вершинах Регентов снег мгновенно испарился. Горные склоны как будто вздрогнули. А затем скрылись из вида в клубящемся белом облаке пара.

Сэнди еще громче заплакала.

— Они взорвали ее! — в ужасе закричал Марк. — Они взорвали детекторную установку!

Грибовидное облако на их глазах разрасталось и постепенно темнело, наливаясь багровой синевой. А потом до них докатилась звуковая волна.

* * *

Меллани заказала в номер легкий салат, потом влезла в джинсы и натянула угольно-черную трикотажную рубашку из собственной линии одежды. Волосы она собрала сзади в свободный пучок, а для макияжа воспользовалась только увлажняющим кремом. Для предстоящего разговора она хотела выглядеть серьезной и собранной.

Пока Дадли весело плескался в ванне, хмурая горничная принесла салат: ей пришлось задержаться на несколько минут, чтобы прибрать то, что осталось от доставленных ранее завтраков. Несмотря на двадцать долларов чаевых, выданных Меллани, взгляд женщины стал еще более сердитым.

— Пошла к черту! — крикнула Меллани в закрывающуюся за горничной дверь.

Некоторое время она ковырялась в салате, стараясь собраться с мыслями. Затем перешла к настольному модулю и воспользовалась гостиничной сетью, чтобы вызвать Алессандру.

Через мгновение экран модуля ожил. Алессандра сидела в гримировальном кресле зеленой гостиной, бумажная салфетка, завязанная на ее шее, прикрывала роскошное платье.

— Где тебя носит? — сердито бросила она.

— Я на Элане.

— Ладно, в таком случае живи дальше. Иначе я бы тебя пристрелила. — Она подняла руку и изобразила пальцами выстрел. — Не вздумай когда-нибудь еще блокировать свой адрес в унисфере. Так, продолжение репортажа должно быть у меня через час. И лучше бы это был хит, иначе твоя хорошенькая попка вылетит на орбиту.

— Я кое-что нашла.

— Что именно?

Меллани набрала побольше воздуха.

— Паула Мио считает, что Звездный Странник существует.

— Ты невыносима. Я даю тебе шанс за шансом, опекаю, как никого другого, и не только из-за твоих прелестей. А ты несешь такую бессмыслицу?

— Слушай! Она навела меня на Дадли Боуза.

— Тебе известно, где он сейчас? Все наши собратья с ума сходят, чтобы его разыскать.

— Я трахалась с ним, чтобы вытянуть информацию. — Она вздернула подбородок, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. — Как ты сама говоришь, у меня это неплохо получается. Я кое-что выяснила.

— Хорошо, милая, ты получишь свои пятнадцать секунд славы. Что ты узнала?

— Один из благотворительных фондов, финансировавших наблюдение за Парой Дайсона, оказался подставной конторой. Звездный Странник подстроил так, чтобы люди заметили окутывание. Он хотел, чтобы мы исследовали барьер.

— Доказательства? — потребовала Алессандра.

— Средства поступают в фонд с закрытого счета, — сказала Меллани, надеясь, что это окажется хотя бы отчасти правдой. Было необходимо заинтересовать Алессандру. — Я проверила другие направления пожертвований — это фиктивные суммы, предназначенные для отвода глаз при поверхностной проверке. Кроме того, после падения барьера фонд закрылся. А еще интереснее то, что Мио интересовалась им еще несколько лет назад. Понимаешь, что получается? Все эти годы она не могла поймать ни Йоханссона, ни Элвина и прекрасно это понимала. А может, она и сама работает на Хранителей!

— Ты пытаешься ей отомстить, — сказала Алессандра.

Но Меллани заметила ее колебания и усилила натиск.

— Это же будет твое шоу. Дай мне группу исследователей, разреши все выяснить. Черт, да ты сама возглавишь расследование. Об этом и говорит нам Мио. Нам, средствам информации. Все находится в доступных источниках, надо только знать, куда заглянуть. Мы можем доказать, что Звездный Странник существует. Богом клянусь, Венди Боуз действительно встречалась с Йоханссоном! Этого же не было ни в одном интервью. Но это правда, Алессандра, даю тебе слово.

— Я хочу поговорить с Боузом.

— Ладно.

В виртуальном поле зрения Меллани зажглась иконка РИ.

— Спрячься на полу за кроватью, — услышала она.

— Что?

— Детекторные установки зарегистрировали червоточины в пределах Содружества, — сказал РИ. — Атаке подверглась установка в районе Регентов. Спрячься за кроватью, она обеспечит некоторую защиту.

— Меллани? — окликнула ее Алессандра.

— Я должна идти.

Она все еще колебалась, не веря своим ушам. Затем виртуальный взгляд зафиксировал вставки, активированные РИ. Она и не знала о существовании подобных систем и не понимала их назначения.

— Мы постараемся поддерживать с тобой связь, — добавил РИ.

— Меллани, поступил какой-то сигнал тревоги! — пронзительным от беспокойства голосом крикнула Алессандра.

Меллани нырнула за кровать. В то же мгновение небо за окном стало ослепительно-белым.

* * *

Уилсон в одиночестве сидел в своем ужасном стерильно-белом кабинете, ожидая участников второго за утро совещания. На сей раз они собрались обсудить план-график постройки кораблей и таможенные вопросы, связанные с доставкой комплектующих. Вызов категории первостепенной важности, поступивший из системы безопасности планеты, заставил его напряженно выпрямиться в кресле, В виртуальном поле зрения вспыхнули сигналы тревоги. Детекторная сеть засекла неопознанные квантовые искажения в границах Содружества. Сразу в нескольких звездных системах начали открываться червоточины.

Освещение в кабинете померкло, по потолку и стенам побежали алые и голубые колонки цифр, над полом поднялась изумрудная графическая сетка. Проекция быстро стабилизировалась, и Уилсон оказался в центре тактической звездной схемы. Он находился вблизи от границы Содружества, где начиналась третья зона космоса. Янтарные огоньки горели в двадцати трех звездных системах, рядом с ними виднелись маленькие окошки, заполненные цифрами и символами.

— Двадцать три червоточины? — растерянно пробормотал он.

На данный момент Флот располагал тремя боевыми кораблями и восемью разведчиками, переоборудованными под ракетоносцы. Поток информации, поступающей с детекторных установок, уплотнился: в каждой из двадцати трех звездных систем открылось по сорок восемь червоточин, что в сумме составило более одиннадцати сотен. Примерно столько же переходов было задействовано ККТ во всем Содружестве. Уилсон не мог поверить своим глазам, хотя сам побывал в окрестностях Альфы Дайсона и видел, на что были способны праймы.

В дополнение к данным разведки Флота стала поступать общая информация. В киберсфере Аншана, Белембе, Мартабана, Балхаша и Самара уже возникли значительные искажения и временные сбои. Правительства планет сообщали о взрывах, в большинстве случаев сопровождаемых нарушениями в работе электроники. В поле зрения Уилсона выделились двадцать три полупрозрачные сферы, означавшие подвергшиеся нападению миры. Детальные изображения получить не удавалось, что свидетельствовало о систематическом уничтожении орбитальных спутников, передаточных платформ, промышленных станций и метеорологических сенсоров. Над планетами яркими рубинами вспыхивали значки червоточин. Они то появлялись, то исчезали, постоянно меняя местоположение, так что сенсоры не успевали определить их координаты. Зато радары каждый раз отмечали залпы высокоскоростных снарядов.

Начала прерываться связь со станциями на Элане, Вэлтоне, Помоне и Наттавааре — малонаселенных планетах третьей зоны космоса. Детекторные станции одна за другой выпадали из общей сети, и разрешение изображения на дисплее неуклонно ухудшалось. На Молине, Оливензе, Козани и Балье — планетах, еще даже не открытых для заселения, — не осталось уже ни одной станции.

Рядом с ним призрачным силуэтом возникла Анна. Они как будто снова оказались на «Втором шансе», в креслах, предохраняющих от ускорения силы тяжести.

— Они сразу начали с ядерной бомбардировки! — выдохнула она.

— Мы видели, как они сражаются, — с намеренной резкостью ответил он, стараясь стряхнуть оцепенение. В присутствии Анны ему стало легче подавлять свои эмоции. Он командир, он должен оставаться спокойным и рассудительным и заглушить крик души, призывающий бросить все и бежать в горы. — Подключи к командной сети Колумбия. И узнай для меня местоположение каждого из кораблей.

— Всех? — с оттенком горечи в голосе уточнила она.

— Выполняй!

Его собственные руки были заняты: Уилсон выбирал из унисферы все данные о гражданской обороне. На изображениях двадцати трех планет появились маленькие голубые огоньки — города, окруженные силовыми полями. В четырех незаселенных мирах защитой обладали только станции ККТ.

Подключение к сети Рафаэля Колумбия обозначилось еще одним силуэтом по другую сторону от Уилсона.

— Как их много! — вздохнул он, и на этот раз даже в его голосе прозвучали растерянность и испуг. — Мы начинаем запускать боевых роботов, они будут осуществлять перехват ракет, но только вокруг крупных населенных пунктов. Проклятье, их надо было изготовить в десять раз больше.

— Позаботьтесь, чтобы все города активировали защитные поля, — сказал ему Уилсон. — И не только в этих двадцати трех мирах. Нет никаких гарантий, что вторжение ими ограничится. Воспользуйся киберсферами, чтобы передать предупреждения. Я хочу, чтобы люди по возможности ушли в укрытия. Это только начало.

— А что будет потом?

— Скажу, когда получу больше информации. Нам необходимо выяснить, что они предпримут после бомбардировки. Анна, вызови пожалуйста весь стратегический командный состав. Сегодня нам потребуется любая помощь.

— Есть, сэр. Я заканчиваю отслеживание кораблей.

На звездной схеме появились белые символы, снабженные цифровыми данными. Семь кораблей находились в пределах детекторной сети. Два разведчика оставались на расстоянии нескольких дней пути за пределами Содружества, а боевые корабли и остальные разведчики были рассеяны по всей территории третьей зоны космоса. Уилсон принял решение.

— Свяжись с капитанами, — приказал он Анне. —Назначь им место сбора на расстоянии половины светового года от Аншана. — Их бывшая база располагалась на узловой станции ККТ этого сектора и потому была наиболее многолюдной. — Оттуда мы начнем контратаку.

Хорошо хоть никто не засмеялся, услышав эти слова.

— О, черт! — буркнул Рафаэль.

На тактическом дисплее вспыхнул еще рой янтарно-желтых символов, под угрозой оказалась двадцать четвертая планета, находящаяся намного дальше от внешних границ Содружества: Уэссекс.

— Сделай для них все, что возможно, — сказал Рафаэлю Уилсон.

Оставалось только надеяться, что эта просьба не станет неудачной шуткой.

Но кто знал, что нападение окажется настолько массированным? И тотчас всплыла ужасная догадка: Хранители знали.

— Сэр, — окликнула его Анна, — на прямой связи капитан Ту Ли. Они все еще на базе Аншана.

— Что?

— Она на «Втором шансе».

Виртуальная рука так стремительно двинулась к иконке, что изображение расплылось в пятно.

— Где вы находитесь? — спросил он, как только встревоженное лицо Ту Ли появилось в виртуальном поле зрения.

— Вышли со стоянки. — Ту Ли поморщилась. По ее изображению прошла волна помех. — Подвергаемся обстрелу. Силовые поля держатся. Какие будут приказы?

Уилсон едва не присвистнул. Наконец-то хоть одна хорошая новость.

— По возможности уничтожайте направленные на планету ракеты. Не пытайтесь — повторяю, не пытайтесь — открывать огонь по червоточинам. Еще рано. Сначала я должен получить о них исчерпывающую информацию.

— Есть, сэр.

— Удачи, капитан.

Огромное жилое кольцо «Второго шанса» в аварийном режиме прекратило вращение, что увеличило способность маневрирования.

— Полное ускорение, — отдала Ту Ли приказ пилоту.

Она стала капитаном неделю назад, приняв командование кораблем, находящимся на стоянке после окончания миссии: по заданию Флота он совершил разведывательный полет за три сотни световых лет от Содружества. Не обладая скоростью новых разведчиков, «Второй шанс» превосходил их в способности автономного полета. Кроме того, его скорость могла меняться, как у самых новых боевых кораблей.

Плазменные двигатели послушно выполнили волю пилота, обеспечивая ускорение в 1,5 g. Корабль поднялся на высоту в тысячу километров над экватором ночной стороны Аншана и как раз огибал второй по величине океан. Большие экраны капитанской рубки то и дело показывали сверкающие белизной вспышки. От злости и горечи Ту Ли оскалила зубы. Для них этот свет был ослаблен предохраняющими глаза фильтрами; для тех, кто оставался на поверхности, вспышки означали почти неминуемую смерть.

— Ларош, есть какая-нибудь закономерность атак? — спросила Ту Ли.

— Выявлено сорок восемь червоточин, — ответил Ларош, работавший за пультом наблюдения. — Но они постоянно меняют место. Единственное, что остается постоянным, — это высота: примерно полторы тысячи километров.

— Ладно, давай держаться на этой высоте, вычислим дальность действия ракет. Боевой расчет, стрелять, как только будет захвачена цель. Пилот, при наличии большого количества вражеских кораблей подходи ближе.

— Внимание, атака! — крикнул Ларош.

Ко «Второму шансу» помчались восемь ракет чужаков. Пилот изменил траекторию корабля регулировкой плазменных двигателей. Из средней части корпуса полыхнули яркие лучи, пронзили тьму космоса и взорвались на силовых полях ракет. Лазеры перенаправили поток энергии в генераторы силовых полей, максимально усиливая защиту. Второй залп плазменных стрел преодолел защитные поля ракет. Беззвучные взрывы сверкнули над планетой, и облака испаряющейся плазмы разлетелись на пятьдесят километров.

— Обнаружена партия из шестнадцати ракет, — доложил Ларош. — Нацелены на планету.

Экраны на мостике уже показывали ракеты в виде зеленых стрелок с быстро мелькающими рядами цифр. Ту Ли своим приказом активировала корабельную ракетную установку и выпустила залп перехватчиков. При достижении ими ускорения в 50 g она ввела код рассредоточения, и ракеты рассыпались каскадом отдельных зарядов, преследующих ракеты чужаков. Детонация мегатонных боеголовок с функцией отклоняющей энергии произвела цепочку ослепительных молний, разогнавших колоссальные волны в ионосфере планеты и рассеявших электромагнитные импульсы.

Часть ракет чужаков была мгновенно уничтожена, и их обломки в свободном падении понеслись к темной поверхности в сотнях километрах от корабля. Последовал второй залп боеголовок. На этот раз энергия была направлена в одноразовые лазеры рентгеновского излучения, и семьдесят процентов потока превратилось в единый узкий луч сверхжесткого излучения. Оставшиеся ракеты при его касании разрывались на части, и пылающие осколки метеоритным дождем осыпались вниз.

Поблизости от «Второго шанса» образовались еще четыре червоточины, и из каждой вылетели по тридцать две ракеты. По космическому кораблю прокатились легкие веера излучения сенсоров. Резкое ускорение прижало Ту Ли к спинке кресла, ремни на плечах и поясе натянулись, удерживая ее на месте.

— Что-то их многовато, — сказал Ларош. — Но программное обеспечение чужаков неэффективно. Я постоянно фиксирую микроволновое излучение из червоточин: траектория ракет корректируется.

Залп за залпом «Второй шанс» выбрасывал плазменные копья, уничтожая все новые цели, несущиеся с ускорением в 20 g. Бесконечные взрывы освещали космос за бортом корабля. Волны распространяющейся плазмы стекали с силового поля, вызывая дрожь всего корпуса. Ту Ли уже слышала металлический стон и скрежет деформирующегося каркаса — как будто они летели сквозь солнечную корону, ослепленные опаляющей радиацией и бомбардируемые потоками релятивистских частиц. Корабль превратился в мерцающий раскаленный шар, от которого протянулись длинные рукава водородной плазмы. Наперерез ему уже неслись еще двадцать четыре ракеты чужаков.

На всех пультах рубки уже зажглись сигналы тревоги. На мониторах все чаще появлялись схемы, свидетельствующие о стараниях экипажа и СИ восстановить функции систем.

— Выводи нас отсюда! — отдала приказ Ту Ли.

Линдси Сэнсон активировала генератор червоточины, и «Второй шанс» исчез из пространства над планетой.

— Насколько несовершенно их программное обеспечение? — спросила Ту Ли.

— У них очень странное программное обеспечение, — сказал Ларош. — Оно совершенно неадаптивное и не такое прогрессивное, как у нас. Создается впечатление, что у чужаков нет «умных» программ.

— Надо этим воспользоваться, — предложила Ту Ли.

Она перевела взгляд на главный тактический дисплей. Основные системы корабля пострадали не сильно. Большая часть разрушений приходилась на периферию в жилом кольце, плюс наблюдалось несколько незначительных повреждений корпуса и появились трещины в топливных баках. Экипаж без исследовательских и научных подразделений составлял всего сорок человек, и никому пока не грозила смертельная опасность.

— Всем надеть скафандры, — отдала Ту Ли распоряжение после проверки боезапаса. — А потом возвращаемся.

Мерцающее пятно бирюзового света внезапно появилось в восьмистах километрах над столицей Аншана Трелоаром. Из центра пятна выскочил «Второй шанс», и сияние померкло. Космический корабль выпустил пятнадцать ракет, а затем генератор червоточин снова сработал, и судно вернулось в гиперпространство. Почти в то же самое мгновение корабль вынырнул в пяти тысячах километров от столицы над укрытым защитным полем Бромрайном, прибрежным городом с населением в двести тысяч человек. Еще пятнадцать ракет — и снова прыжок в гиперпространство.

Корабль произвел девять перемещений, пока не выбросил все оставшиеся сто семьдесят три ракеты.

Сразу после запуска ракеты каждого залпа расходились веером и замирали. Их сенсоры начинали поиск червоточин. При первых признаках возникновения переходов двигатели вновь активировались, и ракеты устремлялись к цели с ускорением в 50 g. Партии ракет чужаков, появившись из червоточин, подвергались обстрелу эм-импульсами, лазерными лучами и кинетическими снарядами. После такой атаки лишь немногие снаряды пробивались к планете.

«Второй шанс» снова вышел из гиперпространства и провел ускоренную передачу информации в штаб Флота о методе минирования околоземного пространства. На расстоянии пятисот километров от корабля появилось восемь червоточин. Линдси Сэнсон сразу же активировала гипердвигатель.

— Проклятье! — вдруг вскрикнула она.

— Что такое? — спросила Ту Ли.

Экраны продолжали демонстрировать изображение Аншана: еще недавно неподвижная масса туч над ним после многочисленных взрывов кипела, словно вода в котле.

— Интерференция. Пространство так сильно искажено червоточинами праймов, что мы не сможем открыть свой переход. Это сделано намеренно: они модифицировали квантовые флуктуации, чтобы нас заблокировать.

— Гони! — скомандовала Ту Ли пилоту.

Плазменные двигатели придали кораблю ускорение в 3 g.

Вокруг «Второго шанса» появилось еще восемь переходов чужаков.

— Фиг вам! — закричала праймам Ту Ли.

Из каждой червоточины вылетело по девяносто шесть ракет.

* * *

Сигнал тревоги из детекторной сети Флота застал Найджела Шелдона за завтраком в его доме в Нью-Косте. За последние пять месяцев он ни разу не был на Крессате, частном мире его семьи, а вместо этого делил свое время между Землей и Августой. Он считал, что даже при современном уровне коммуникаций на всякий случай не стоит забираться слишком далеко. И теперь убедился в своей правоте.

Вокруг особняка поднялись защитные экраны, линии связи переключились в засекреченный режим. Найджел прикрыл глаза и откинулся назад в кресле, пока внутренние экраны изолировали каждую комнату. Его собственный интерфейс заработал в полную силу, позволяя чувствительной сфере мозга усваивать информацию в ускоренном режиме. С баз, расположенных вокруг Нью-Косты, поднялись боевые роботы. Ранним утром изумленные жители увидели, как в чистое небо с ревом взвились темные силуэты, спешившие занять позиции на большой высоте. Сразу после их исчезновения город накрыл купол силового поля.

Найджел, убедившись в готовности системы обороны Августы, переключился непосредственно на атаку чужаков. На мощном дисплее появилось изображение двадцати трех миров, подвергшихся нападению; сами червоточины Найджел ощущал уколами в коже. РИ откликнулся на его призыв и присоединился, появившись в тактической схеме в виде небольшого шара, испещренного пульсирующими голубыми и оранжевыми линиями.

— Очень много червоточин, — заметил он.

— Дмитрий Леопольдович всегда настаивал на том, что нападение будет невероятно мощным. Очевидно, это еще не все их возможности.

Расширенное восприятие Найджела зафиксировало поток распоряжений, поступавших из штаба Флота на Высоком Ангеле с целью мобилизовать все ресурсы и скоординировать действия.

— Бедняга Уилсон, — пробормотал он.

Затем он сконцентрировал внимание на нескольких символах на иконке с небольшой галактикой в виртуальном поле зрения. Иконки передвинулись, послушные его воле. Подобный интерфейс благодаря глубинным связям непосредственно с мозгом скорее напоминал телепатию, чем обычные виртуальные руки стандартных программ управления.

По всему Содружеству над станциями ККТ раскинулись силовые поля. В двадцати трех мирах, пострадавших от нападения чужаков, купола активировались почти без предупреждения. Местным поездам, направляющимся к станциям, перед внезапно возникающими прозрачными барьерами приходилось так резко тормозить, что они сходили с путей. Не всем составам удалось вовремя остановиться: несколько локомотивов врезались в силовое поле и опрокинулись, увлекая за собой и переворачивая вагоны, при этом разбрасывая в стороны грузы и пассажиров. Легковые автомобили и грузовики, следовавшие по магистралям, были остановлены системой регулирования движения, но передние машины все же не избежали столкновения с защитными куполами.

Найджел получал информацию обо всех повреждениях и авариях: ущерб от них был ничтожным по сравнению с разрушительным ураганом, налетевшим на планету с неба. Найджел не стал обращать внимания на цифры. Выбора не было: без станций и без переходов не будет и самого Содружества.

Хорошо хоть другие станции Содружества успели принять находившиеся за их пределами поезда, прежде чем закрылись силовыми полями. На магистралях снаружи образовались многокилометровые очереди. Те, кто оказался внутри периметра тоже были вынуждены приготовиться к долгому ожиданию, хоть и были благодарны судьбе за то, что оказались под защитой.

Найджел увидел, как по приказу Рафаэля Колумбия, в обход местных правительств, стали активироваться силовые поля над крупными городами. Он поднял в небо аэроботы — большие грозные боевые машины, стреляющие на ходу. Роботы сбивали ракеты чужаков еще в стратосфере, но ракет было так много, что несколько снарядов проскочили и ударили в силовые барьеры. В окрестностях городов было сметено абсолютно все, и почва превратилась в озера стекла, но купола выдержали.

Сигнал тревоги со станции ККТ на Уэссексе заставил Найджела переключить внимание на сами червоточины, открывшиеся над планетой. Едва он сосредоточился, как сразу же обнаружил в киберсфере Уэссекса команды Алана Хатчинсона, основателя этого мира из Большой Дюжины, принявшего на себя управление обороной планеты. Вокруг Наррабри, крупнейшего мегагорода, поднялись многослойные силовые поля. Небольшая бригада сил обороны была рассредоточена по периметру барьера с активированными перехватывающими батареями класса «земля — воздух». Эскадрильи аэроботов уже патрулировали небо над куполами.

В сознании Найджела возникло злобно ухмыляющееся лицо Алана Хатчинсона: три его аэробота только что сбили вошедшие в атмосферу ракеты праймов атомными лазерами.

— Отличный выстрел, — произнес Найджел.

— Развлекаемся, как можем, — ворчливо откликнулся австралиец.

Из четырех червоточин вылетела еще одна партия ракет. На это залпом ответили наземные батареи.

— Благодарение Господу, — произнес Алан, глядя на оплавленные радиоактивные обломки, падающие в океан. — Мы можем дать сдачи этим ублюдкам.

Сведения, поступающие из других пострадавших миров Содружества, производили тягостное впечатление. Если не считать силовых полей над городами и аэроботов, люди оказались совершенно неподготовленными к нападению.

— Ты можешь сбить несколько ракет, — сказал Найджел, — но на данном этапе мы сильно проигрываем. Их ресурсы в тысячу раз превосходят наши.

— Ну так увеличь их, почему бы и нет?

Они оба замолчали, наблюдая за действиями «Второго шанса» над Аншаном.

— Давай, Ту Ли, вперед! — шептал вслух Найджел.

Он старался подавить тревогу за свою молодую родственницу. В такой момент нельзя поддаваться эмоциям.

На Уэссекс обрушились сотни новых ракет, и у Алана не хватало аэроботов, чтобы защитить удаленные районы. Беспрепятственно спускающиеся ракеты чужаков стирали с лица земли многочисленные поселения, разбросанные на сельскохозяйственных угодьях целого континента.

— Сволочи! — выругался Алан. — Что плохого могли сделать вам эти люди?

— Можно определить основное направление атаки? — спросил Найджел у РИ. — Есть у них какая-то стратегия? Или они просто решили нас уничтожить?

— Выбор планет преследует двойную цель, — сказал РИ. — Двадцать три крайних мира образуют прочную базу в пределах Содружества, а овладение Уэссексом, если оно им удастся, обеспечит доступ к переходу, ведущему к мирам второй зоны, что позволит занять гигантскую территорию и поставить под сомнение существование Содружества как единого целого. Особенно в том случае, если они захватят еще и Землю.

— Они не получат станцию Наррабри, — решительно заявил Найджел. — Я об этом позабочусь.

— Они не могли предугадать нашу реакцию, — продолжал РИ. — Пока это еще проба — и для них, и для нас. Сохранение Наррабри логически оправданно. Они могут позволить себе проиграть первое сражение, но, если все же захватят переход в Наррабри, они получат доступ к шестидесяти развитым мирам.

— Но для чего? Что им от нас надо?

— Судя по направлению бомбардировок, можно предположить, что чужаки намерены сохранить промышленную структуру настолько, насколько это возможно. Они с легкостью жертвуют малыми населенными пунктами ради более крупных технологических образований. Уцелевшее население двадцати трех миров, подвергнувшихся атаке, необходимо эвакуировать даже в том случае, если человечество найдет способ отразить нападение. Земля вокруг городов превратилась в радиоактивный шлак, поля уничтожены, нарушен климат. Даже если не учитывать огромную стоимость восстановления, этим мирам грозит утрата статуса пригодных для жизни планет.

— Скверное дело, — вздохнул Найджел. — Это настоящий геноцид.

— Возможно.

— О господи, — воскликнул Алан, — они поймали его!

Радары и оптические сенсоры помогли Найджелу увидеть, как «Второй шанс» отчаянно метнулся с орбиты, стараясь выбраться из окружения червоточин праймов. Огненные струи его раскаленных двигателей протянулись позади корабля на целых пятьсот километров.

— Проклятье! — крикнул Найджел. — Ту Ли, ты проделала колоссальную работу. Я горжусь тобой. И я снова услышу твой смех.

— Черт возьми! — подключился Алан. — Найджел, мне очень жаль.

— Мы не можем просто сидеть и смотреть на это издевательство, — заявил Найджел. — Надо показать им, что мы способны нанести ответный удар.

— Адмирал Кайм назначил сбор всех боевых кораблей, — заметил РИ.

— Пусть теперь эти мерзкие ублюдки дрожат от страха. Ого, сюда идут сразу три корабля.

Аэроботы Уэссекса отразили очередной ракетный залп. Праймы, похоже, на время оставили мелкие города на остальной части планеты и вплотную занялись Наррабри.

— Вы не получите мою станцию, — упрямо твердил Найджел.

Он открыл каналы управления в генераторные залы трех переходов станции Наррабри и в то же время активировал доступ к полной собственной памяти в искусственной нейронной сети, получив все имевшиеся у человечества знания в области экзотической материи, инверторов энергии, супергеометрии и квантовой математики. Он просмотрел все материалы и передал приказ открыть червоточины на Луизиаду, Малайтию и Тубуаи. Предохранительная система выдала сигнал тревоги. Даже его система контроля не могла одновременно управлять тремя червоточинами.

— Мне бы не помешала ваша помощь, — обратился он к РИ.

— Хорошо.

Найджел вздохнул с облегчением. Никогда нельзя было предугадать, когда РИ решит в чем-то участвовать, а когда будет просто бесстрастно наблюдать. Он подозревал, что вторжение чужаков взволновало даже искусственный развивающийся интеллект. В конце концов, физически Винмар находился внутри Содружества.

После того как РИ взял на себя функции преобразователя и управляющего устройства, Найджелу осталась только роль руководителя. По его просьбе РИ переформатировал квантовую структуру трех новых червоточин чужаков: он удалил их входы, превратив червоточины в открытые расщелины, пронизывающие пространство и время.

Над Уэссексом возник очередной переход праймов, и Найджел нанес удар, благодаря своим почти телепатическим способностям передвигая иконки со скоростью звука. Три выхода из червоточин ККТ материализовались внутри переходов захватчиков, образовав многомерную область пересечения, что привело к колоссальным искажениям энергетических потоков. Нестабильность усилила дополнительная подача энергии от восьми ядерных станций Наррабри, осуществляемая через переходы.

Червоточина чужаков пропала в сильнейшем гравитационном взрыве, выбросив в пространство потоки сверхжесткого излучения. Найджел ждал, сканируя космос над Уэссексом при помощи гисрадара. Праймы лишились сорока семи червоточин, то появлявшихся, то вновь пропадавших из вида. Из перехода на Малайтии поступило аварийное предупреждение о снижении мощности во избежание дальнейших повреждений: из-за чрезмерной перегрузки в системе выгорело несколько компонентов.

— Подействовало, — воскликнул Найджел.

— Конечно, — бесстрастно ответил РИ.

— Ты сможешь убрать и остальные? — спросил Алан.

— Сейчас посмотрим.

* * *

Перед запуском вторжения, собираясь с мыслями, Утес Утреннего Света, насколько это было возможно, испытывал нечто вроде трепета. Чуждое ему Содружество, несмотря на воспоминания Боуза, было для него неизвестной территорией. Он помнил, как жил там, помнил особенности сложившегося там общества, но имел весьма смутные представления о промышленных и военных возможностях. И это было причиной беспокойства.

Поблизости от домашней системы имелись и другие звезды с планетами, пригодными для жизни праймов. Он уже открыл червоточины в восьми таких мирах и послал через переходы миллионы мобайлов, чтобы образовать поселения. Распространять свое влияние при условии жизнеобеспечения было намного проще, чем осваивать холодные, лишенные атмосферы спутники и безжизненные астероиды родной системы: чтобы создавать подходящие для существования условия, не требовалось устанавливать коконы, и подобная экспансия обходилась дешевле. Группы мобайлов на новых планетах уже приступили к процессу амальгамации и постепенно интегрировались в процесс мышления Утеса Утреннего Света. В заботе о будущем он уже распространился на сотни световых лет.

На какое-то время этого могло быть достаточно. Даже самый страшный, неизвестный еще противник не смог бы возвести барьеры вокруг такого количества звезд. Но в галактике много врагов. Можно представить, что произойдет, когда на пути его миссии встанут люди: две несовместимые формы жизни будут оспаривать право на схожие планеты и звезды. Утес Утреннего Света знал, что мирное сосуществование было невозможно. Более того, он в принципе не мог представить сосуществование с какой-либо другой расой. В конце концов, количество звезд небезгранично. Теперь, когда он мог дотянуться до любой из них при помощи червоточин, он мог стать вездесущим. А это гарантировало бессмертие. Не важно, сколько звезд умрет или превратится в сверхновые, он все равно будет жить. И первое препятствие на пути к бессмертию — это Содружество, полное опасных независимых существ и превосходных сложных машин.

Утес Утреннего Света открыл тысячу сто четыре червоточины, нацеленные согласно звездным координатам, полученным из воспоминаний Боуза. Некоторые переходы оказались довольно близко к цели, другие чуть дальше, а некоторые оказались на расстоянии половины светового года и больше. Запущенные сенсоры собрали информацию для уточнения космических карт и точного определения координат звезд Содружества. Выходы из червоточин расположились вокруг первоначальных целей. «Странно, что в воспоминаниях Боуза большое значение придается колонизации планет; его раса очень мало использует те миры, которые занимает. Всех людей едва хватит, чтобы заселить один мир, не говоря уж о сотнях миров. Индивидуальность — это величайший недостаток, усиливающий их коллективную алчность».

Бомбардировка началась с поражения мелких населенных зон и периметров более крупных поселений. Были обнаружены и другие цели: квантовые сенсоры, коммуникационные сети, цепи энергоснабжения, — и на них тоже были наведены ракеты. Утес Утреннего Света намеревался истребить людей, но оставить относительно целыми их промышленные центры. Тех, кто уцелеет, он хотел вытеснить из зданий и разогнать по непригодным территориям.

Над городами встали силовые поля. Этого Утес Утреннего Света не ожидал, в воспоминаниях Боуза они не встречались. Внутри этих куполов он не мог открыть червоточины. На значительном удалении он оперировал своими червоточинами, устанавливая их на высоте в две тысячи километров над планетой. Для более точной установки требовались неподвижные переходы.

Из городов вылетели небольшие машины, аэроботы, и начали сбивать его ракеты. Утесу Утреннего Света ничего не оставалось, кроме как увеличить количество запускаемых ракет, чтобы нанести наибольший ущерб.

Открытие червоточин над главным миром Уэссекс вызвало еще более сильное сопротивление. Он видел внизу мегагород, на две трети состоящий из промышленных объектов. Его размеры превышали почти все поселения праймов, организованные на планетах, а эффективность производственных систем с их электронными контрольными устройствами превосходила все достижения Утеса Утреннего Света.

Появившийся над Аншаном космический корабль людей сбил десятки его ракет. Реакция Утеса Утреннего Света была стандартной: он послал еще больше снарядов. Затем человеческий корабль стал неожиданно появляться и снова прятаться в собственной червоточине, и Утес Утреннего Света отрядил несколько групп иммобайлов, чтобы они занялись генераторами червоточин и превратили искажения в барьер. Десятки тысяч второстепенных иммобайлов сосредоточились на этой задаче, до предела истощив его способность к контролю. Дождавшись, когда корабль окажется запертым в реальном пространстве, он произвел самый мощный залп.

Над Уэссексом что-то случилось с одной из его червоточин. Энергия устремилась по каналу в обратном направлении, что привело к уничтожению генератора, расположенного на одном из четырех гигантских астероидов, вращающихся вокруг промежуточной базы. Результирующий взрыв разрушил башню-склад ракет и даже задел эскадрилью стоящих над астероидом кораблей.

Утес Утреннего Света провел срочный анализ воспоминаний об этом событии. В то же время свернулись еще две червоточины, и энергетические выбросы уничтожили их генераторы. Он понял, что перегрузка была вызвана внешними силами. На решение проблемы были направлены очередные группы иммобайлов, а мощность оставшихся генераторов была увеличена, что позволило противостоять пяти следующим попыткам дестабилизировать их работу.

Борьба вылилась в соперничество энергетических мощностей. Утес Утреннего Света подпитывал червоточины с магнитных дисков, запущенных в корону солнца, вокруг которого вращалась промежуточная база, передавая энергию на астероиды через узкую червоточину. Но даже при максимальной эффективности существовал предел, который могли выдержать генераторы. Люди же меняли тактику с такой скоростью, что он не успевал реагировать. Они в доли секунды модифицировали характер флуктуаций и резонансное усиление. Похоже, что у них тоже существовал неограниченный источник энергии.

Еще двадцать семь генераторов червоточин взорвались или растеклись расплавленными лужицами. Утес Утреннего Света прекратил попытки захватить Уэссекс, а оставшиеся червоточины перевел на другие планеты, где не было замечено подобных явлений. Результаты бомбардировки в большинстве случаев его разочаровали. Но и оборона человеческих миров постепенно слабела под натиском огромного количества ракет. Наконец он перестал запускать ракеты и двинул на Содружество первые корабли.

Для первой стадии вторжения он приготовил в общей сложности сорок восемь тысяч судов.

* * *

В центре тактической схемы, возведенной Уилсоном, становилось тесно. К ним присоединился призрачный облик самой Элейн Дой, а также Найджела Шелдона. Их спектральное присутствие придавало исключительную весомость его приказам — при условии, что они не вмешивались. Посоветоваться по вопросам тактики и технологии он мог и с голограммами Дмитрия Леопольдовича и Танде Саттона, не отстававшими от него ни на шаг.

В этот момент Уилсон не возражал бы и против настоящего призрака или медиума, кто мог бы знать, что произойдет дальше, или хотя бы высказать свои предположения. На двадцать одну осажденную планету неслись последние ракеты, и для Уилсона это было зловещим предзнаменованием, в то время как остальные выражали свою радость. Уэссексу повезло избавиться от червоточин, тогда как Оливенза и Балья окончательно выпали из унисферы, после того как рухнули защитные купола над их станциями, а на Аншане перекрыли соединительные переходы.

— Нельзя ли вызвать перегрузку и у всех остальных червоточин чужаков? — спросила Элейн Дой у Найджела.

— За уничтожение тридцати их генераторов я заплатил восемнадцатью своими, — сказал Найджел. — Соотношение не слишком благоприятное. Без червоточин не будет Содружества. К тому же я сомневаюсь, что у нас для этого хватит энергетических мощностей.

Уилсон промолчал. Он молча следил за тем, как Шелдон черпает все большие и большие мощности из энергосистемы Содружества. В связи с этим все миры Большой Дюжины были вынуждены переключиться на нуль-батареи. В течение битвы за Уэссекс на Земле произошло беспрецедентное отключение всех гражданских систем, поскольку всю мощность, получаемую со спутника, Шелдон направил на уничтожение червоточины чужаков. Кратковременные отключения и падение мощности наблюдались и во всех мирах первой и второй зоны космоса, и их местные системы были переведены в аварийный режим работы. На момент переключений в нескольких городах были случаи ослабления мощности защитных полей. В настоящий момент все поспешно восстанавливали растраченные запасы.

Но это был акт отчаяния, и Уилсон признавал, что выбора у них не было. Однако, если бы праймы в этот момент организовали вторую волну бомбардировок, последствия могли стать катастрофическими. Уилсону оставалось только молиться.

— Вы хотите сказать, что они еще здесь? — спросила Дой.

— В данный момент — да, — ответил Уилсон.

— Господь милосердный, денег, которые мы вам выделили…

— Хватило на три боевых корабля, — отрезал Уилсон. — А я не уверен, что нам сегодня хватило бы и трех сотен.

— Аэроботы и силовые поля неплохо справились со своей работой, — заметил Рафаэль. — Без них разрушений было бы неизмеримо больше.

— Но потери, — вздохнула президент. — Мы уже потеряли два миллиона человек.

— Больше, — печально поправила ее Анна. — Значительно больше.

— И они еще возрастут, — намеренно резко добавил Уилсон. — Дмитрий, вы можете дать прогноз на последующие действия чужаков?

— Они провели артподготовку, — сказал русский ученый. — Логическим продолжением должна быть оккупация. Необходимо приготовиться к полномасштабному вторжению.

— Танде, оцени экологическое положение в атакованных мирах.

— Если говорить кратко, то все очень плохо. Аншан принял на себя основной удар. Там уже начались бури. В лучшем случае они разнесут радиоактивные осадки по всей планете. Праймы не используют чистые ядерные бомбы. Дезактивация будет стоить целое состояние, если только ее сочтут целесообразной, в чем я сомневаюсь. Проще и дешевле эвакуировать всех и все на новую планету третьей зоны. В остальных мирах состояние климата и степень заражения различны, но, учитывая, что люди привыкли к высокому уровню жизни, вряд ли кто-то захочет там остаться.

— Согласен, — сказал Уилсон. — Я хочу, чтобы эвакуация началась уже сегодня.

— Со всех планет? — спросила Дой. — Не могу с этим согласиться. Куда, черт побери, им ехать?

— К друзьям, родственникам, в отели и правительственные временные лагеря. Какая разница? Это не моя проблема. Необходимо собрать всех оставшихся в живых под силовые поля, а потом вывозить их. На помощь необходимо направить все воинские резервы, все полицейские десантные отряды, все аэроботы, какие только можно выделить. Между прочим, у правительств планет имеются военизированные подразделения, которые могут составить небольшую армию. Госпожа президент, я хочу, чтобы вы издали чрезвычайный указ, переводящий военных в подчинение Рафаэля Колумбия.

— Я… Я сомневаюсь.

— Я вас поддержу, — сказал Найджел Шелдон. — И Межзвездные Династии тоже. Уилсон прав: надо шевелиться.

— Возможно ли открыть червоточины на пострадавших планетах? — спросил Уилсон. — Для эвакуации нам не хватит никакого другого транспорта.

— Переход в Наррабри не в самом лучшем состоянии, — сказал Найджел. — Но мы справимся. Все равно железнодорожные пути полностью разбиты. Можно задействовать переходы, оставшиеся на Уэссексе, но поездов не будет. Людям придется перебираться пешком или на автобусах.

— А как насчет Оливензы и Бальи?

— Восстановить сообщение помогут исследовательские отряды с Аншана, если только в тех мирах кто-то выжил.

— Червоточины праймов перестали менять положение, — сказал Рафаэль. — Господи, вот и они!

Радары и оптические вставки показали над каждым из осажденных миров вылетающие из червоточин корабли праймов.

— Если они начнут высадку, об эвакуации можно забыть, — сказал Дмитрий. — Времени уже нет. Необходимо нанести удар по их мозговому центру — по червоточинам с противоположной стороны, где они уязвимы.

— Сколько времени потребуется нашим космическим кораблям, чтобы достичь Аншана? — спросил Уилсон.

— Два корабля уже в точке сбора, — доложила Анна. — Последний прибудет только через восемь часов.

— Проклятье! Рафаэль, немедленно начинайте эвакуацию хотя бы из столиц.

— Червоточины будут открыты и в других защищенных полями городах, — сказал Найджел.

— А как же остальные люди? — воскликнула Дой. — Ради бога, сделайте для них что-нибудь.

— Мы посмотрим, что можно предпринять, — раздался голос РИ.

* * *

Марк провозился сорок минут, но все же сумел завести свой пикап. Выгорела значительная часть электрических цепей, но кое-что он сумел исправить, а без остального можно было обойтись. Лиз и Карис тем временем упаковали в два чемодана одежду и все походное снаряжение.

— Мне кажется, киберсфера восстанавливается, — сказала Лиз, запихнув в пикап последнюю сумку. — Домовая система выдала базовое меню коммуникаций.

— Домовая система? — удивленно переспросил он.

Пострадали не только электронные устройства. Разбилась большая часть окон, даже тройные закаленные стекла, так что все вокруг было покрыто осколками. Разгромленный дом произвел на него не меньшее впечатление, чем сам взрыв, и, несомненно, вызывал более сильное огорчение. Как будто кто-то нарочно, со злости, испортил все, что смог.

Но даже Марк не мог не признать, что они отделались легче, чем большинство соседей: их дом состоял из куполов сухого коралла, и ударная волна частично соскользнула с округлых поверхностей. Прямые вертикальные стены могли и не выдержать. На виноградник он не мог смотреть спокойно: почти все лозы были сброшены на землю, и так по всей долине, насколько он мог видеть.

— Я не могу подключиться к системе, — сказала Лиз. — Но запасной монитор в кладовке уцелел, и я набрала несколько команд. Система пострадала на девяносто процентов, так что даже не удалось запустить программу восстановления. Похоже, что остался только сетевой операционный протокол связи через оптический кабель.

— Ты пыталась до кого-нибудь дозвониться?

— Конечно. Сначала вызывала Данбавандов и Конантов. Безрезультатно. Потом попробовала связаться с муниципалитетом и даже с Черным домом. Никто не отвечает.

— Или еще не знают, что система восстанавливается. Генетическим алгоритмам потребуется немало времени, чтобы обойти поврежденные участки.

— К тому же мало кто знает, как набирать команды вручную.

— А я знаю, — сказал Барри.

Марк обнял сына. На его лице еще темнели следы грязи и слез, но мальчик уже оправился от шока.

— Ты у нас гений, — сказал ему Марк.

— Надвигаются тучи, — сказала Карис, глядя на север.

Над вершинами Даусинг появились длинные белые полосы, быстро несущиеся к дымящимся склонам Регентов, словно брошенные великанами копья.

Лиз забеспокоилась.

— Скоро пойдет дождь. Очень сильный. — Она повернулась к Марку. — Итак, куда же мы отправимся?

— До станции очень далеко, — сказал он.

— Если она еще на месте, — вставила Карис. — Они скинули атомную бомбу на удаленную детекторную установку; бог знает, что обрушилось на станцию ККТ. Шоссе такое длинное и открытое, а потом еще придется пересекать океан.

— Но другого пути отсюда нет, — сказал Марк.

— Знаешь, надо бы проверить остальных, — предложила Лиз. — Больше всего на свете мне бы хотелось спрятать детей в безопасном месте. Но его еще надо отыскать. На данный момент самым спокойным мне представляется район по ту сторону хребта Даусинг.

Марк взглянул на небо и неожиданно ощутил испуг. Никогда прежде оно не казалось ему таким огромным.

— Ты думаешь… они придут?

— Сюда? — Карис саркастически усмехнулась. — Простите, ребята, но Рэндтаун не относится к числу стратегических объектов мирового значения. Кроме детекторной установки, здесь ничего нет.

— Возможно, ты права, — согласился Марк. — Ладно, поехали в город, и по пути заглянем к соседям.

— Неплохой план, — сказала Лиз. — Надо узнать, что творится на Элане и в остальном Содружестве. Если правительство сделает попытку с нами связаться, то известно об этом будет в городе.

— Если только у нас еще есть правительство, — добавила Карис.

Лиз настороженно взглянула в ее сторону.

— Должно быть.

— Садитесь в пикап, — скомандовал Марк детям.

Они без слов забрались на заднее сиденье, и притихшая Панда запрыгнула вслед за ними. Марк чуть было не решил оставить собаку, но быстро передумал: им всем была необходима любая доступная помощь. Всем.

— Я поеду за вами, — сказала Карис.

— Хорошо. Держи модуль включенным.

Они отыскали в доме три старые модели, которые были выключены в момент взрыва, и Марк без труда изменил программы, так что модули превратились в простейшие переговорные устройства, действующие на расстоянии пяти миль.

Карис ободряюще помахала рукой и направилась к своему «МГ». К величайшему удивлению и некоторой зависти Марка, системы спортивной машины почти не пострадали от эм-импульса.

— Надо бы взять и это. — Лиз протянула ему охотничью винтовку — мощный лазерный излучатель со снайперским прицелом. — Я проверила, она работает.

— Господи, Лиз, — он с виноватым видом оглянулся на детей, — зачем?

— Во время стресса люди могут вести себя не лучшим образом. И я не так уверена, как Карис, что праймы оставят нас в покое.

Она распахнула куртку и показала ионный пистолет в наплечной кобуре.

— Черт, а это откуда?

— От друга. Марк, на несколько миль вокруг нас нет никаких соседей, а тебя целыми днями не бывает дома.

— Но… оружие?

— Я просто практичная, малыш. И еще женщина, которая может постоять за себя.

— Это верно, — сухо ответил он.

На самом деле он был рад, что Лиз запаслась оружием.

Марк забрался в пикап и стал спускаться к основной дороге.

Рэндтаун выстоял. Почти. Регенты направили основную силу ударной волны вверх, но отраженные от гор колебания давления легко проникли в город.

Композитная и металлическая облицовка всех зданий либо погнулась, либо была сорвана. Скомканные листы валялись на тротуарах и крышах соседних зданий. Самые легкие из них еще плавали на поверхности Трине-бы. Ветер свободно трепал полотнища термоизоляционного материала. От крыш, почти полностью лишившихся солнечных батарей, остались одни каркасы. Самое странное зрелище представляли собой россыпи битого стекла, переливавшиеся всеми цветами радуги — все окна во всех домах Рэндтауна вылетели и осыпались на землю сверкающими водопадами, словно кто-то опорожнил мешки с бриллиантами.

Марк остановил пикап на Нижней Западной улице, в двухстах метрах от шоссе.

— Боже мой, я и не думал, что в мире столько стекла.

— А покрышки выдержат? — спросила Лиз.

Она изучала улицу в поисках прохожих. Ближе к центру города над разбитыми крышами поднимались столбы дыма.

— Должны выдержать. Они пенногелевые.

— Это хорошо. — Лиз поднесла ко рту модуль. — Карис, мы едем дальше. Твой «МГ» с этим справится?

— Если не справится, ему предстоит очень неприятный разговор с моими адвокатами.

Марк высунулся из бокового окна. Сзади в забитой багажом машине ехали Дэвид и Лидия Данбаванд, а трое их ребятишек втиснулись в «МГ» Карис. Еще дальше показался внедорожник Конантов — Юрий заканчивал чинить его как раз в тот момент, когда они проезжали его ферму.

— Едем вместе, — крикнул им Марк.

Дэвид поднял свой мазер.

— Ладно, мы будем начеку.

Марк покачал головой и нажал на педаль газа. Чем закончатся эти несчастья и бряцание оружием? Пикап плавно двинулся вперед, хрустя широкими покрышками по хрустальной крошке.

Обитателей города они обнаружили ближе к центру Рэндтауна. Почти все, кто в момент взрыва находился на улице, получили ранения. Пешеходы сильно пострадали от летящих с домов панелей; даже если кто-то и избежал этой участи, то непременно попал под град стеклянных осколков.

Ближе к началу Мейн-Молл дорога оказалась занятой множеством стоящих автомобилей. Марк тоже остановился, и они решили пройти дальше пешком.

— Оставьте Панду в машине, — сказала детям Лиз. — Иначе она поранит лапы.

Стоило им немного отойти, как собака начала жалобно лаять.

Половина зданий на Мейн-Молл согнулась под напором яростного вихря. В это время на торговой улице обычно было очень многолюдно, кафе заполняли любители позднего завтрака, а перед витринами толпились праздные туристы.

— Господи! — простонал Марк, едва взглянув на улицу.

К горлу мгновенно подступила тошнота, и он был вынужден опереться о ближайшую уцелевшую стену.

Его поразили даже не люди, все еще лежавшие на тротуаре. И не спасатели, спешившие освободить тех, кто оказался под завалами зданий, и даже не громкие стоны и крики. Кровь! Буквально все было залито кровью. Под потоками темно-красной жидкости, стекавшей по тротуару, не было видно даже каменных плит, только поблескивала стеклянная крошка. Покосившиеся стены были покрыты уже потемневшими брызгами. Кровь была на лицах, руках и одежде людей: воздух пропитался ее характерным резким запахом.

Марк согнулся пополам, и его стошнило прямо на ботинки.

— Назад, — приказала детям Лиз. — Сейчас же возвращайтесь в пикап.

Она подтолкнула детей навстречу подошедшим Лидии и Дэвиду. Сэнди,Элли и Эд уже плакали, Барри и Уилл тоже были готовы разреветься. Взрослые повели их к машине, загораживая собой страшную картину.

— Мы выясним, есть ли у них какой-нибудь план действий! — крикнула им Карис.

— Ладно, — ответила Лиз, борясь с тошнотой. — Будь на связи.

— Как ты? — спросила Карис Марка. — В порядке?

— Нет, черт побери. — Он вытер губы рукавом. — Господи!

От увиденного ему стало холодно. Ничего подобного он не ожидал. Марк представлял себе конец света как окончательную пустоту, конец всего. Но это было слишком легко. Вместо покоя, им приходится переживать последствия катастрофы, жить в мире боли, крови и мучений.

— Ты справишься, — без всякого сочувствия заявила Карис. — Должен. Пошли; может, им понадобится наша помощь.

Юрий Конант помог Марку выпрямиться. Он и сам выглядел не намного лучше. Ольга прикрыла губы платком, а в ее глазах блестели слезы.

Все четверо зашагали по Мейн-Молл, скрипя обувью при каждом шаге. Осколки липли к подошвам. Марк вытащил из кармана комбинезона тряпку и завязал себе рот и нос.

— Марк? — вдруг окликнула его какая-то девушка.

Это была Мэнди из кафе «Чай для двоих». Вместе с другими людьми она стояла рядом с мужчиной средних лет, тяжело раненным в ногу. Импровизированная повязка на его бедре местами уже промокла от крови. Сквозь ткань торчал конец металлической полосы, видимо глубоко вонзившейся в тело. Какая-то женщина уговаривала его выпить обезболивающее.

— Ты ранена? — спросил ее Марк.

Ее лицо, покрытое слоем пыли и пятнами засохшей крови, пересекали следы от слез. Руки и фартук Мэнди тоже были красными от крови.

— Несколько порезов, ничего серьезного, — сказала она. — А как Барри и Сэнди?

— С ними все в порядке. В долине было не так страшно.

— Что мы сделали, Марк? За что они так с нами? Мы же никому не причинили зла.

Она начала всхлипывать. Марк обнял ее за плечи и легонько встряхнул.

— Мы ни в чем не виноваты, — сказал он.

— Почему же это случилось?

— Я не знаю. Извини.

— Ненавижу их.

— Эй, ребята, не могли бы вы помочь? — спросил кто-то сзади. — Теперь мы сможем его перенести.

— Перенести куда? — поинтересовалась Карис.

— Больница работает, они частично восстановили энергоснабжение. Саймон позаботился об этом.

— А где находится больница?

— В двух кварталах отсюда, — автоматически ответил Марк.

— Сейчас мы его отнесем, — сказал Юрий.

Это оказалось нелегко, даже при наличии самодельных носилок. По пути приходилось преодолевать завалы из мусора, а на углу улиц Мэтью и Второй горел китайский ресторан. Огонь, не сдерживаемый огнероботами и добровольцами из противопожарной службы, быстро распространился и уже грозил перекинуться на соседние здания. Раненого пришлось нести в обход, по длинному переулку, ответвляющемуся от улицы Мэтью. Они еще не успели дойти до больницы, как вокруг потемнело. На небе закружились тучи, словно гонимые циклоном с центром над Регентами. Над горизонтом появлялись все новые, более темные и плотные вереницы туч. На другом берегу Трине-бы пошел дождь, и его темная стена быстро надвигалась на город. Марк подумал, что это и к лучшему: дождь поможет справиться с пожарами.

На ступенях и газонах центральной больницы толпилось множество людей, и они неохотно расступались перед группой Марка с носилками. Внутри здания горел свет, и часть медицинского оборудования уже работала.

В отделении первой помощи собрались в основном дети и тяжелораненые взрослые. В приемном покое разместились люди с глубокими ранениями и сильной потерей крови. Медсестра у входа быстро осмотрела новоприбывшего мужчину, объявила его состояние сносным и велела отыскать для него место в вестибюле — там несколько человек еще сметали с полированных плит осколки вылетевших стекол щетками и лопатами. Марк выбрал относительно чистый участок пола, где они и уложили раненого мужчину.

Здесь же в вестибюле Марк увидел Саймона Рэнда в его оранжевом одеянии, обвисшем, словно обычная тряпка. Ливень из стекла не пощадил и его. На руке и на шее у него виднелись длинные полоски пластыря. Свита его почитателей значительно уменьшилась, но они смотрели на Рэнда с прежней преданностью, как и раньше. Рядом с ним шла молодая женщина в черной рубашке и джинсах. Это была Меллани Рескорай, все такая же красивая, несмотря на печально нахмуренное лицо. Марк, отметив, что на ней не было ни царапины, ничуть не удивился.

Она поймала его взгляд и удрученно улыбнулась.

— А вот и она, — сказала Карис. — Как раз в тот момент, когда кажется, что хуже уже некуда.

Марк, а с ним Карис, Юрий и Ольга прошли к выходу вслед за Саймоном и Меллани. Саймон остановился на треснувших ступенях портика и поднял руки.

— Люди, прошу вас подойти сюда.

Толпа собралась на газоне. Люди бросали в сторону Меллани сердитые взгляды, но она стойко выдержала молчаливое неодобрение.

— Я знаю, что сегодня я не самый желанный гость в вашем городе, — заговорила она. — Но у меня имеется связь с унисферой. Главные новости вкратце выглядят следующим образом: нападению подверглись двадцать четыре Планеты Содружества.

Марк, слушая Меллани, включил свой модуль, но устройство не смогло обнаружить ни одного канала киберсферы, не говоря уж о выходе в унисферу.

— Ничего у тебя нет, — пробормотал он.

Взгляд Меллани переместился на Марка. Она только что закончила рассказывать, как была отбита атака над Уэссексом. Пальцы Меллани слегка подергивались, отражая работу виртуальной руки. Вдруг Марк обнаружил, что его модуль вышел в унисферу через коммуникационный узел в Ранвиче. Сигнал был очень слабым, но достаточным, чтобы поддерживать основные функции информационного канала.

— Я репортер, — негромко сказала Меллани, — поэтому у меня имеются вставки дальнего радиуса действия.

Она слукавила. Марк знал, как работают коммуникационные сети, и понимал, что Меллани говорила чепуху. Но как она умудрилась открыть канал для его устройства, он не мог взять в толк.

— В данный момент Флот начинает эвакуацию со всех планет, подвергшихся нападению, — продолжила Меллани. — Станция ККТ на Уэссексе готовит червоточины в каждый из миров, оказавшихся в изоляции. Включая и этот мир. Без переходов в конечном пункте это сделать нелегко, но к процессу подключился РИ.

Вперед вышел Саймон.

— Я знаю, что покидать дом очень тяжело. Но сегодня нам придется смириться с реальностью. Больница не справляется. Атаки в остальных частях планеты еще не прекратились. Не думайте об эвакуации. Это перегруппировка сил, вот и все. Я вернусь и отстрою свой дом заново. И я надеюсь, что моему примеру последует каждый из вас.

— Когда мы уезжаем? — спросил Юрий. — Сколько у нас еще времени?

— Во Флоте составлен список, — сказала Меллани. — Как только откроют червоточину, все люди из окрестных районов должны будут уехать. Все вместе.

— На каком месте мы в этом списке? — выкрикнул кто-то из толпы.

Меллани с тревогой взглянула на Саймона.

— Наш номер восемьсот семьдесят шестой, — ответил он.

Люди встретили его слова молчанием. У Марка перехватило дыхание. Но надежда на спасение все же была. Он запросил данные через свой модуль, чтобы убедиться, что они и в самом деле находились в конце списка.

— Посмотри-ка на свою подружку, — сказала Карис. — Похоже, она получила неприятные новости.

Марк поднял голову и успел увидеть, как Меллани отворачивается от толпы, пряча взволнованное лицо. Она явно пробормотала какое-то ругательство, а потом дернула Саймона за рукав. Они стали тихо что-то обсуждать.

Марк дал команду модулю отследить всю официальную информацию, касающуюся Элана. «Данные недоступны», — получил он бесстрастный ответ.

Саймон снова поднял руки, привлекая внимание встревоженной толпы.

— Планы немного изменились, — закричал он, перекрывая беспокойный ропот. — Нам придется немедленно покинуть город. Тех, у кого есть исправные автомобили, я прошу подъехать к автобусной станции. Мы отправимся в Хаймарш одной колонной. Там будет открыта червоточина. И еще я попрошу всех, кто может, помочь доставить до червоточины раненых из больницы. Все, кто разбирается в технике, на автобусной станции подойдите к ремонтной бригаде.

Из толпы раздались крики:

— Почему?

— Что происходит?

— Скажи, Саймон!

К Саймону подошла Меллани.

— Чужаки наступают, — коротко ответила она и показала на небо за их спинами.

Люди синхронно развернулись к грозовым тучам, приближающимся со стороны Трине-бы. На их фоне отчетливо виднелись два белых светящихся пятна, словно два пробившихся луча солнца. С каждой секундой они разгорались все ярче.

* * *

Это было шоу всей ее жизни. Алессандра Барон понимала, что ничто и никогда не затмит прямой репортаж из мира, где происходит вторжение чужаков. К счастью, у нее хватило соображения сменить роскошное платье на простой серый костюм, имевшийся в гардеробной на случай катастроф и самых плохих новостей. Теперь она уверенно восседала за столом своей студии и управляла калейдоскопом, в котором мелькали голограммы аналитиков, политиков и молодых офицеров Флота, отвечающих на ее вопросы. Все они находились на пострадавших планетах, куда только Банни, продюсер ее шоу, смог дотянуться через сети коммуникаций. Откровенно говоря, вероятность повреждения унисферы и выхода из строя системы связи, давно воспринимаемой как нечто само собой разумеющееся, тревожила ее не меньше, чем сами ядерные взрывы, хотя она и старалась сохранить полную невозмутимость. Что же касается снижения мощности в энергетической системе, вызванной сражением над Уэссексом, то это некоторым образом приближало каждого к линии фронта, создавая впечатление причастности.

В аппаратной у Банни параллельными потоками шли сведения о каждой из двадцати четырех осажденных планет. Колонки, отведенные Оливензе и Балье, уже долгое время оставались зловеще пустыми. В виртуальном поле зрения Алессандры сменялись картины, передаваемые разными репортерами, которым не повезло оказаться в непосредственной близости от линии фронта: силовые поля над городами, мерцающие то от падающих обломков, то от порывов радиоактивного урагана; только что образовавшиеся пустыни рядом с городами, заснятые теми, кому хватило смелости подойти к самым границам силовых полей; неправдоподобно гладкие кратеры, залитые расплавленным песком и почерневшие от сильнейшего жара. Ужасные кадры разрушений чередовались с рассказами очевидцев: растерянных и перепуганных обитателей городов и жителей окраин, сумевших вовремя укрыться под защитой силового поля, — тех, у кого снаружи еще оставались друзья или родственники. Их боль, страдания и гнев искусной рукой Алессандры сплетались в плотную ткань шоу, оторваться от которого было невозможно.

Банни и Алессандра придерживались строго одной темы, время от времени задавая один и тот же вопрос: где же Флот? И запускали повтор ослепительной вспышки, сопровождавшей гибель «Второго шанса» над Аншаном.

Чудовищные сцены из атакованных чужаками миров непроизвольно вызывали у Алессандры чувство благодарности судьбе за то, что она находилась в безопасности на Августе, в сотнях световых лет от линии фронта. Об этом она спросила Эйнджа, аналитика из Санкт-Петербургского института стратегических исследований, чья голограмма возникла в студии рядом с ее столом.

— Я думаю, что атаки на ближайшие к Паре Дайсона миры говорят об ограниченной мощности их генераторов червоточин, — сказал Эйндж.

— Но Уэссекс находится в сотне световых лет от границы третьей зоны Содружества, — заметила Алессандра.

— Да, но с точки зрения стратегии попытка его захвата — это оправданный риск. В случае успеха мы бы лишились значительной части второй зоны космоса. И это означало бы для нас неизбежное поражение. На данный момент ответные удары недостаточно эффективны. Нам известен уровень их энергетических ресурсов, и вполне может быть так, что вернуть пострадавшие двадцать три планеты будет невозможно.

— С точки зрения специалиста, есть ли вероятность того, что мы одержим победу?

— Не сегодня. Нам необходимо пересмотреть стратегию. И еще нужно время, а этот фактор зависит от чужаков.

— По сообщениям с Флота, боевые корабли готовятся оказать поддержку атакованным планетам. Как вы оцениваете их шансы?

— Для реалистической оценки требуется больше информации. Все зависит от степени защищенности червоточин праймов. Адмиралу Кайму придется послать боевой корабль и атаковать их промежуточную базу. Только так можно попытаться их остановить.

Банни сообщил Алессандре о выходе на связь Меллани.

— Я считала, что Элан недоступен для унисферы, — удивилась Алессандра.

— Так и есть, но она как-то нашла способ пробиться.

— Хорошая девочка. У нее есть что-нибудь интересное?

— О да. Я пускаю ее напрямую. Будь наготове.

В виртуальном поле зрения Алессандры появилась новая картинка. Она вывела изображение на первый план.

Меллани была на какой-то открытой автобусной станции, представляющей собой огромный бетонированный прямоугольник с залом ожидания для пассажиров вдоль одной из стен. В здании были выбиты все стекла, несущие опоры местами погнулись, а на крыше не хватало половины солнечных батарей. Несмотря на яркий свет, с затянутого облаками неба уже падали тяжелые капли дождя. Нежданные осадки усугубляли и без того жалкое положение сотен людей, толпившихся на станции. Налицо была картина внезапного и полного исхода. К автобусам выстроились огромные очереди. Здоровые люди помогали двигаться многочисленным раненым. Четыре машины были переоборудованы под амбулатории: вытащенные из них сиденья высокой грудой лежали рядом с разрушенным зданием. Внутрь на импровизированных носилках затаскивали тяжелораненых, несколько человек явно были в критическом состоянии: наложенные врачами примитивные повязки уже промокли от крови.

У открытых двигателей автобусов толпились техники, и в одной из групп Алессандра заметила сосредоточенно работающего Марка Вернона. Меллани не стала задерживаться на первой сцене и перевела взгляд на дорогу, забитую внедорожниками, в которых сидели дети и пострадавшие от взрыва взрослые.

— Меллани, — заговорила Алессандра. — Я рада, что ты снова с нами. Какова ситуация в Рэндтауне?

— Смотрите сами, — бесстрастно ответила Меллани.

Ее взгляд переместился на полуразрушенный город. Автобусная станция находилась за городом, но местность здесь уже поднималась к предгорьям. С этой точки были видны сильно поврежденные крыши и край Трине-бы. Меллани подняла голову — над огромным озером клубились черные тучи. В этот момент Алессандра поняла, откуда взялось такое яркое освещение.

Милях в тридцати от города черноту туч пронзали два светящихся вздутия; эти огромные подвижные опухоли быстро опускались. Вдруг из основания ближайшего пузыря вырвались восемь тонких лучей и вонзились в озеро. Вода словно взорвалась паром, и светящийся туман плотным валом стал расходиться по взволновавшейся поверхности. От ослепительного света изображение стало черно-белым и невыносимо резким. Визуальные вставки Меллани подключили самые сильные фильтры, но исправить положение им было не под силу. Большинство людей на станции и в автобусах закрывали лица руками. Отовсюду слышались испуганные крики. Но вскоре все заглушил пронзительный вой, от которого рушились уцелевшие дома. Он все усиливался, пока не начал отзываться болью во всех костях Меллани. Изображение, передаваемое в студию Алессандры, превратилось в расплывчатые черные и белые пятна. Резкая смена давления с новой силой закружила тучи над Рэндтауном. Моросящий дождь за несколько секунд превратился в жалящие капли, летящие почти горизонтально.

— Плазменные двигатели! — закричала Меллани, перекрывая громогласный вой. — Это садятся корабли чужаков.

Взметнулся новый вал тумана, вызванный второй восьмеркой ослепительно ярких струй. Меллани была вынуждена все-таки прикрыть глаза, и изображение затянуло красноватой пеленой, просвечивающей сквозь ее ладонь. Несмотря на дождь, пламя двигателей вызвало жар, превосходящий полуденное солнце в пустыне. Да и капли воды стали испаряться прямо в воздухе.

Затем яркость немного уменьшилась, и Меллани опустила руку. Из-под облаков показался темный конус корабля, спускающегося на огненных столбах. Через мгновение его заслонила непроницаемая пелена светящегося тумана.

— Вы видели? — пронзительно крикнула Меллани. — Они идут!

— Убирайся оттуда! — Восемьдесят миллиардов подключившихся зрителей стали свидетелями непроизвольного порыва Алессандры. — Не рискуй собой! Беги!

— Мы не можем…

Изображение пропало в вихре помех.

Алессандра неподвижно застыла у своего стола, но скоро овладела собой и откашлялась.

— Это был репортаж Меллани Рескорай, одного из самых талантливых и многообещающих журналистов, присоединившихся к нашей команде за последние несколько лет. Все мы в студии молимся за нее. А теперь очередь Гарта Уэста, наблюдающего за фестивалем цветов на Слиго. Как там у вас, Гарт? Корабли чужаков еще не приземлились?

* * *

— Корабли вошли в верхние слои атмосферы Аншана, Элана, Валтона, Помоны и Наттаваары, — ровным голосом доложила Анна.

Аэроботы открыли огонь сразу, как только корабли праймов достигли стратосферы. Все, кто был подключен к тактической схеме Уилсона, с напряжением наблюдали, как энергетические лучи останавливаются и скользят вверх. Никакого эффекта. Уилсон уловил пару сдавленных проклятий. Силовые поля, окружавшие корабли чужаков, для орудий среднего калибра, установленных на аэроботах, оказались непреодолимой преградой. А потом праймы открыли прицельный огонь по небольшим машинам.

— Уводите их оттуда, — сказал Уилсон. — Соберите вокруг защищенных городов. Они пригодятся позже.

— Сейчас распоряжусь, — откликнулся Колумбия.

— Мы сбили хоть один корабль? — спросил Найджел.

— Нет, сэр, — ответила Анна. — Ни одного. Очень мощные силовые поля.

— Вход в атмосферу зарегистрирован на Белембе, Мартабане, Слиго, Валкаше, Самаре, Молине и Козани. Они вылетают из червоточин приблизительно через каждые сорок секунд. Траектории различные, корабли не концентрируются на столичных городах. Похоже, что они предпочитают побережье.

— Побережье?

— Судя по изображениям, да.

На огромном тактическом дисплее появилось сразу несколько картинок. На каждой из них небеса различных оттенков пересекали огненные столбы.

— Какие огромные, — заметил Рафаэль. — Несколько тысяч килотонн в каждом.

— Температурный диапазон и спектральный состав выбросов свидетельствуют о реакции тяжелого водорода, — сообщил Саттон.

— Подтверждено, все корабли садятся на воду, — добавила Анна.

— Логично, — сказал Найджел. — Такие громадины и я не рискнул бы посадить на твердую почву, несмотря на силовые поля.

— Это дает нам некоторую передышку, — отметил Уилсон. — Им придется выбираться на берег, а для этого потребуются мелкие транспортные средства. К столицам и крупным городам можно будет перебросить подкрепление.

— Последние аэроботы выведены из зоны боевых действий, — сообщила Анна.

— Быстро получить подмогу не удастся, — сказал Рафаэль. — Правительства вряд ли охотно расстанутся со своими воинскими подразделениями.

— Пусть этим займется ваша администрация, — обратился Уилсон к президенту. — Мы должны показать людям, что можем организовать согласованное сопротивление.

— Я передам Патриции.

— Вам лучше лично надавить на лидеров государств, — посоветовал Найджел.

— Хорошо.

Если Дой и возмутило его вмешательство, она этого не показала.

— Как идет эвакуация? — спросил Уилсон.

— Мы уже пустили поезда с Аншана, Мартабана, Слиго, Наттаваары и Козани, — сказал Найджел. — Я направил их через Уэссекс прямо на Землю. Оттуда люди направятся к конечным пунктам. В первую очередь я стараюсь просто вывезти их из пострадавших миров. Мы готовы закрыть переход Трасбала и перебросить его в Битран на Слиго, там собралось очень много туристов, приехавших на фестиваль цветов.

— Поблизости от него есть корабли праймов? — спросил Уилсон.

— Двенадцать кораблей в пути, — ответила Анна. — Но Битран находится в восьмидесяти милях от побережья. У его обитателей еще есть время.

Следующие тридцать минут Уилсон напряженно следил за строчками информации, отражающей перемещение военного оборудования и личного состава, направляемого на Уэссекс. Под защитным куполом Битрана служащим ККТ наконец-то удалось открыть и стабилизировать червоточину. Беженцы устремились в переход на всех оставшихся в городе машинах и даже пешком. Персонал на станции Наррабри едва справлялся с людским потоком, который следовало распределить по пассажирским поездам. Общее число пассажиров значительно превышало расчетную нагрузку для этой станции. В конце концов служащие расчистили участок путей, оградили его предупреждающими голограммами и обеспечили сопровождение идущих пешком людей на протяжении четырех миль до ближайшей платформы. Мимо них с обеих сторон проносились поезда. Переброшенные в пострадавшие миры пустые вагоны создавали затор, замедляя отправку набитых до отказа составов из подвергшихся атакам городов. Навстречу им со всех концов Содружества шли грузовые поезда с аэроботами и вооруженными отрядами.

По мере открытия новых переходов для эвакуации населения сортировочные депо превращались во временные промежуточные базы. Грузовые составы останавливали на боковых путях, и аэроботы, прибывшие на них, поднимались в воздух и летели прямо над головами пассажиров. Отряды вооруженных сил в громоздкой броне маршировали вдоль дороги под приветственные крики и аплодисменты.

Основное внимание на Аншане уделялось его столице Трелоару. Уилсону хотелось сохранить его станцию в неприкосновенности, чтобы через нее перебрасывать аэроботы к другим защищенным городам планеты. Сюда были направлены войска из тридцати пяти миров, и они прибывали так быстро, как успевала пропустить их поезда перегруженная сеть железных дорог ККТ.

Первые отряды сразу после прибытия в Трелоар вышли через временные проемы в силовом поле и направились к побережью. На Аншане приводнилось уже две сотни кораблей праймов, и еще более двух тысяч готовились спуститься. Уилсон даже думать не хотел, что будет после этого с климатом и атмосферой планеты. Он ведь сам видел единственный обитаемый мир Альфы Дайсона и постоянно кружащиеся над ним корабли чужаков. Праймы, в отличие от людей, похоже, совсем не заботились об окружающей их среде.

— В Трелоаре запустили разведчиков, — доложила Анна. — Праймы высадились поблизости от прибрежного города Скраптофт, это в сорока милях от столицы. Изображения вот-вот появятся.

Уилсон повернулся к дисплею, на который транслировался сигнал с первого разведчика над Трелоаром. Скорость прибора составляла девять десятых Маха, и пилотирующее устройство удерживало его в двадцати метрах над землей. Позади него тянулась стометровая полоса пыли, поднятой мощными вихревыми потоками, ломавшими деревья и кусты и даже оказавшиеся на пути случайные постройки. Вблизи побережья из фюзеляжа робота вылетело около сотни мелких незаметных сенсоров, обеспечивающих широкую зону наблюдения.

Вскоре аппарат-разведчик поднялся над скалой возле Скраптофта. В бурлящем море среди облаков пара плавало три десятка кораблей праймов. Вокруг огромных конусов черного цвета мерцали купола силовых полей. Затем в верхней части корпусов открылись прямоугольные люки, и их крышки образовали горизонтальные платформы. Из проемов стали вылетать небольшие аппараты в виде широких серых цилиндров с тонкими металлическими опорами, подогнутыми под днище. Затем в разведчика ударили сразу три энергетических луча, и изображение погасло. Скрытые мелкие сенсоры, рассеянные позади разведчика, продолжали следить за летательными аппаратами праймов, парившими над морем, определяя их электрические, температурные, магнитные и механические параметры, а также оценивая вооружение и силовые поля. Датчикам удалось зафиксировать несколько видов летательных устройств чужаков: небольшие боевые платформы и более крупные аппараты, в которых находились отдельные объекты, защищенные индивидуальными силовыми полями.

— Это, должно быть, они и есть, — пробормотал Найджел.

Несмотря ни на что, ему было любопытно узнать, как выглядят чужаки.

К Скраптофту на скорости в двенадцать Махов устремились аэроботы. Летательные аппараты праймов выстроились дугой и двинулись наперехват. Энергетические лучи и взрывы осветили небо между противниками, образовав гигантский сияющий котел. На многие мили вокруг разлетались электрические разряды.

Восемь больших кораблей праймов, уже вошедших в атмосферу, немного изменили траекторию снижения. Струи перегретой плазмы их двигателей плавили прибрежные скалы и еще сильнее будоражили море. Волны плотного светящегося тумана взмывали вверх, поднимаясь выше облаков, а потом рассеивались, уносимые воздушными потоками. Летательные аппараты праймов и аэроботы маневрировали в нескольких метрах над землей на огромных скоростях, стараясь избежать вихрей раскаленных частиц. Восемь больших кораблей остановились в пятнадцати километрах над Скраптофтом и начали обстреливать аэроботы сверху.

Найджел видел, как по земле прокатилось цунами грязного смога. Вал высотой более двадцати километров от повисших в воздухе восьми гигантских кораблей быстро распространялся по поверхности. Вскоре его передний край закрыл силовой купол Трелоара, погрузив город во тьму.

Скрытые клубами тумана, цилиндрические катера праймов начали приземляться в окрестностях Скратофта. Несмотря на тучи испарений, окутавшие весь район, мелкие сенсоры продолжали передавать изображения. В зону охвата одного из них попал летательный аппарат, приземлившийся в дымящиеся руины туристического комплекса. Часть корпуса опустилась, образовав длинный трап, и на нем показались чужаки в темной броне, усиленной защитным силовым полем.

— Они выше нас, — бесстрастно отметил Найджел.

— Странная походка, — добавил Уилсон.

Он рассмотрел у чужаков четыре конечности и округлые ступни, похожие на тупые когти. Затем его взгляд переместился на туловища с четырьмя руками, каждая из которых сжимала оружие. Верхняя часть их скафандров представляла собой разделенную на четыре части полусферу с одинаковым комплектом сенсорных приборов в каждом секторе.

— Датчики зафиксировали вокруг чужаков высокую электромагнитную активность, — сказал Рафаэль. — Они общаются друг с другом и поддерживают постоянную связь с летательными аппаратами. Сами катера не прерывают контакта с приземлившимся кораблем, а также с судами, оставшимися на орбите. Сигналы очень похожи на те, что были записаны в районе Альфы Дайсона.

— Ту Ли отмечала, что их ракеты нуждаются в постоянном обновлении управляющей программы, — добавил Танде Саттон.

— И что это означает? — спросил Рафаэль.

— Возможно, командование праймов не допускает независимых действий в боевой зоне.

— Ладно, — сказал Уилсон. — Анна, нет ли у нас электронного оружия, которое можно было бы применить?

— В реестре значится несколько электромагнитных аэроботов.

— Отлично. Позаботься, чтобы их побыстрее доставили туда. Надо перекрыть их каналы связи. Посмотрим, что из этого получится.

* * *

Рэндтаун все-таки поддался панике. Как только корабли чужаков опустились на поверхность Трине-бы, припаркованные на автобусной станции автомобили пришли в движение, и люди устремились в относительную безопасность долин позади города. Яростные гудки почти сравнялись по громкости с воем корабельных двигателей. На дороге произошло несколько столкновений между разворачивающимися и отъезжающими с обочины машинами.

Марк, вместе с Напо Лангсалем работавший над энергосистемой автобуса, растерянно огляделся по сторонам. Они уже почти закончили установку обходной цепи вокруг переключателя сверхпроводниковой батареи.

— Они только задерживают друг друга, — проворчал он.

Очередь к автобусу мгновенно превратилась в свалку у открытой двери. Люди в толпе начали драться. В их адрес послышались ругательства и обвинения в том, что они задерживают отправление автобуса.

В центре автобусной станции прогремел выстрел. Все на мгновение притихли. Марк, инстинктивно пригнувшись, осторожно поднял голову. Выстрел в воздух из древнего ружья произвел Саймон Рэнд.

— Благодарю за внимание, леди и джентльмены, — громко произнес он, и его мощный низкий голос разнесся по всей станции. Люди, столпившиеся у автобуса, тоже остановились и прислушались. — Наше положение ничуть не изменилось, так что давайте придерживаться принятого плана. — Он передернул затвор, выбрасывая пустую гильзу. — Мест в автобусах хватит для всех, так что будьте добры, оставьте техников в покое. А теперь, чтобы обеспечить безопасное движение до Хаймарша, я прошу добровольцев задержаться в городе и образовать вместе со мной арьергард, чтобы колонна могла спокойно уйти вперед. Всех, у кого имеется оружие, я прошу собраться в зале ожидания и получить инструкции.

После этих слов он опустил ружье.

— Святой боже! — выдохнул Напо.

Марк закрыл кабельную коробку и нажал кнопку сброса настроек.

— Как теперь? — крикнул он женщине-водителю.

Она подняла большой палец.

— Переходи к следующему автобусу, — сказал Марк напарнику.

Напо с сомнением взглянул на охотничий лазер Марка.

— Ты понимаешь, что он не вправе тебя заставить?

— Понимаю. — Марк перевел взгляд на два огромных облака пара, поднявшихся над Трине-бой и скрывших корабли. Водная гладь еще не успокоилась, и в стену набережной били высокие волны. — Но он прав. Надо дать людям время, чтобы уехать.

* * *

По пути к автобусу Дадли Боуз в испуге повернулся к Меллани. Толпа уже подхватила их и неудержимо тащила вперед.

— Ты думаешь, там будет место? — спросил он.

Автобус казался уже полным, но люди все еще втискивались на сиденья и сваливали багаж в проход.

— Не в этом, так в следующем, — ответила она. — С тобой все будет в порядке.

— Со мной? А как же ты?

— Я поеду в последнем.

Она едва различала лицо Дадли за символами и иконками виртуального зрения. Большая часть информации ни о чем ей не говорила. Меллани старалась выловить стандартные сообщения в безумном разноцветном вихре, который считала данными с каких-то сенсоров. Ее недавно активированные зрительные вставки позволяли видеть облака пара над Трине-бой и получали скудные данные о находящихся за ними кораблях. Меллани старалась оставаться бесстрастным наблюдателем, как и подобало истинному репортеру, но адреналин стремительно гнал ее кровь, учащая сердцебиение и вызывая дрожь. РИ постоянно советовал ей расслабиться, но это было нелегко. Заключая с ним сделку, она ничего подобного не ожидала.

— Нет! — крикнул Дадли. — Нет, ты не можешь меня бросить. Только не сейчас. Ты же обещала.

— Дадли. — Она обхватила его голову обеими руками и крепко поцеловала, не обращая внимания на толкающихся вокруг них людей. Старания успокоить Дадли помогали ей самой приглушить мрачные опасения. — Я не собираюсь тебя бросать. Я тебе обещала и сдержу свое слово. Но я могу сделать то, что не сможет никто другой. А теперь забирайся в автобус, а я поеду вслед за колонной.

Они добрались до двери. Меллани убрала руки и ободряюще улыбнулась. Ее улыбка была вполне искренней, потому что Дадли стал ее козырем в большой игре. Хотя, учитывая колоссальные возможности активированных РИ вставок, она начинала сомневаться, нужна ли ей теперь Алессандра Барон и ее шоу. Меллани не была уверена, что сможет самостоятельно управляться с этими вставками, но одно только обладание ими придавало ей уверенность, какой она никогда прежде не испытывала. Если бы не это, она давно уже прорвалась бы в автобус, расталкивая детей и стариков.

Толпа подняла Дадли на ступеньки, а Меллани отошла в сторону. Перед самым входом он оглянулся.

— Я тебя люблю! — проорал Дадли.

Меллани заставила себя улыбнуться и послала ему воздушный поцелуй.

* * *

Лиз и Карис поджидали его у пикапа. Марк улыбнулся и помахал рукой Барри и Сэнди, сидевшим на заднем сиденье вместе с Пандой.

— Я помогу Рэнду, — сказал он. — А вы отвезете Барри и Сэнди в долину Хаймарш.

— Я с тобой, — заявила Лиз.

— Но…

— Марк, я надеюсь, ты не собираешься читать лекцию о том, что это мужское дело.

— Им нужна мать.

— Как и отец.

— Я не могу бросить Рэнда, на кону вся наша жизнь. Я смогу хоть как-то помочь людям. Кому-то из нас придется уйти, только так мы получим шанс на восстановление в будущем.

— Согласна. И я тебе помогу.

— Карис, — обратился он за поддержкой.

— Даже не пытайся втянуть меня в ваш спор. Но если вы оба сошли с ума и решили присоединиться к партизанскому отряду Рэнда, я увезу детей на «МГ». — Она похлопала рукой по оттопыренному карману куртки. — Обещаю, со мной они будут в безопасности. Кроме того, у нас есть модули, чтобы поддерживать связь.

Марк не стал гадать, когда это все его родные стали приверженцами оружия. Вместо этого он с благодарностью поцеловал Карис. А потом ему и Лиз с большим трудом пришлось убеждать детей пересесть в «МГ», обещая, что мама и папа приедут сразу же вслед за ними.

Из облака, закрывшего половину Трине-бы, появились темные точки. Они поднялись на берег, выстроились в линию и стали быстро приближаться.

— Они идут! — крикнула Лиз.

Марк в это время загонял свой пикап в гараж «Эйблс», чтобы спрятать машину от посторонних глаз. Дэвид Данбаванд помогал ему криками и энергичными жестами. Марк никогда не думал, что так трудно попасть в ворота без микрорадара, дающего полный обзор.

— Все в порядке, — сказал Дэвид. — Пошли.

Выходя на дорогу, он снял с предохранителя свой мазер. Гараж, как и остальные здания Рэндтауна, сильно пострадал от взрыва в районе Регентов. Офис вдоль передней стены смело начисто вместе с окнами и наружной стеной, но основной каркас здания устоял. При наличии времени и денег его нетрудно будет восстановить.

Мысли о будущей работе помогали Марку хотя бы отчасти примириться с настоящим. Вслед за Лиз он присел на корточки позади толстой каменной стены, огораживающей небольшой садик при баре «Либра». Взрыв разметал деревянные столы и стулья по газону, а часть мебели разбилась о стену стоящего рядом агентства по прокату машин. Они с Лиз нередко приходили сюда летними вечерами, чтобы выпить и поужинать в саду вместе с друзьями и посмотреть на проходящие вдоль берега яхты.

Теперь они смотрели на берег через прицелы оружия. Дождь стих до мелкой мороси, успев погасить пожары и оставив лишь пару тонких струек дыма в соседнем квартале. Марку было видно, как летательные аппараты чужаков скользят в нескольких метрах над подернутым рябью озером.

— Ждите сигнала, — донесся из модуля голос Саймона Рэнда. — Похоже, что они сбрасывают скорость. Возможен план А.

В зале ожидания, где Саймон собрал свой разношерстный партизанский отряд, было немало споров. План А предусматривал высадку чужаков в городе, что позволило бы стрелять в них из укрытия, не позволяя углубиться в горы. План Б учитывал менее благоприятный сценарий. Если бы чужаки пролетели над городом с намерением атаковать колонну беженцев, бойцам арьергарда пришлось бы стрелять по цилиндрическим катерам в надежде повредить какие-нибудь важные элементы. Но все понимали, что эта задача была почти невыполнимой. Саймон, как всегда, оказался прав.

Марк оглянулся через плечо. Последние автобусы еще виднелись на дороге к склонам горы Блэкуотер и двигались намного быстрее, чем можно было ожидать от машин без систем управления и безопасности. Еще несколько минут, и они повернут на Хаймарш.

Он снова посмотрел на приближающиеся летательные аппараты чужаков и усомнился в безопасности долины. Марк представлял их высадку совсем иначе. Он думал, что чужаки будут добираться до берега на лодках и не смогут попасть в долину раньше, чем через пару дней.

— Карис, где вы находитесь? — спросила Лиз.

— Пару минут назад свернули на дорогу в Хаймарш.

— Они воспользовались воздушными судами. Похоже, что собираются спуститься в городе.

— Ладно, дай мне знать, если кто-нибудь направится в нашу сторону. Мне придется быстро свернуть с дороги.

— Хорошо.

Марк взглянул на экран модуля. Сигналы передавались благодаря сохранившимся сегментам коммуникационной сети. В долине Хаймарш тоже работало несколько узлов, и это позволит сохранить поддерживание контакта. Но Марк не надеялся, что связь сохранится надолго. Высадившиеся чужаки быстро обнаружат каналы коммуникации.

Первый летательный аппарат достиг берега, завис над кромкой воды и развернул согнутые опоры. Несколько мгновений он как будто колебался, а затем приземлился на широкой набережной, рядом с причалом «Небесных туров».

При этом его кормовая часть ударила в стену и снесла пятиметровую секцию, уничтожив написанную на ней длинную строку из стихотворения.

— Ждем, — со спокойной уверенностью произнес Саймон, так, словно неплохо разбирался в подобных делах. — Пусть приземлится большая часть катеров, и тогда начнем.

Марку стало интересно, где Саймон приобрел опыт боевых операций. Скорее всего, в постановках ВСО. Он опять выглянул из-за стены и на мгновение оцепенел — с озера приближалась целая стая цилиндрических аппаратов чужаков.

— Ого! — воскликнул Дэвид.

В корпусе катера, приземлившегося у причала, открылась крышка люка, и чужаки начали выбираться наружу.

Все предположения Марка о их внешнем виде оказались неверными. Кто мог ожидать, что чужаки… так похожи на роботов? Может, это и в самом деле машины? Но спустя несколько мгновений разрушилась и эта гипотеза. Чужаки двигались очень быстро и явно искали укрытие. Вскоре они проникли в здания, выходящие на набережную.

На берегу приземлились двенадцать летательных аппаратов.

Вторая партия цилиндров сделала круг над городским парком и развернула опоры только позади центральной больницы. Несколько катеров направились к горе Блэкуотер и началу шоссе.

— Будьте наготове, — сказал Саймон. — Не надейтесь, что наше оружие пробьет их силовые поля, старайтесь произвести вокруг них как можно большие разрушения. И немедленно отходим.

Марк обернулся к Лиз. Она растянула губы в улыбке и кивнула.

Он осторожно посмотрел поверх стены и поднял винтовку. Несколько чужаков быстро пересекали широкую набережную к домам первой линии. Скорее всего, Саймон прав: лазерная винтовка вряд ли пробьет их броню. Марк стал через прицел рассматривать здания. Хорошо бы сбить какую-нибудь опору, чтобы обрушить остатки крыши.

Кто-то выстрелил. Марк увидел, как заискрил воздух вокруг чужака, когда его силовое поле отразило энергетический луч. Реакция последовала с ужасающей быстротой — на Свифт-стрит взорвалось здание «Баб-Кебаб».

Марк пригнулся от летящих обломков.

— Проклятье!

Четыре цилиндрических аппарата, направлявшиеся к Блэкуотер, резко развернулись и помчались над городом.

Марк нажал на спуск, прочертив по крышам огненную линию.

— Бейте их! — закричал кто-то. — Бейте и отходим!

Взорвались еще две постройки, в воздух взлетели фрагменты металлических каркасов, по дороге, словно кусты перекати-поле, закувыркались обломки композитных панелей. На здание обрушился залп лазерных лучей, ионных зарядов и даже пуль. Силовые поля двух летательных аппаратов вспыхнули в небе от статического заряда.

— Они нас уничтожат.

— Стреляйте! Убивайте ублюдков!

В воздухе над Марком раздалось свистящее шипение и появилась мерцающая фиолетовым светом полоса. Здание ресторана «Сад Вавилона» за его спиной полыхнуло пламенем, вырвавшимся из всех пустых оконных проемов.

— Уходим. Надо выбираться отсюда.

— Нет, нас увидят. Сбивайте их катера.

— А где колонна? Они успели уехать?

— Эге! Я одного свалил и видел, как на него рухнула стена. О черт!..

Горели уже два десятка зданий, и через секунду взорвались еще три дома.

— О господи, за что нам все это?

— Саймон, это ты во всем виноват!

— Сохраняйте спокойствие, не покидайте укрытий.

Марк оглянулся на Дэвида. Тот плотно прижался спиной к стене и, зажмурившись, шептал молитвы.

— Надо бы попытаться сбежать, как ты думаешь? — спросил Марк у Лиз.

— Только не на пикапе, — ответила она. — Нас заметят.

— Хорошо. — Он поднял свой портативный модуль. — Карис?

Внезапно Лиз схватила его за руку.

— Глазам своим не верю!

Марк развернулся и проследил за ее изумленным взглядом.

— Что за черт?..

Мимо гаража «Эйблс» к набережной шла Меллани. Она держалась посредине дороги, обходя крупные обломки зданий. Волосы и плечи у нее слегка намокли от недавнего дождя, но в остальном она выглядела так же безукоризненно, как и всегда. Плотные узоры ОС-татуировок на лице и руках блестели серебром, словно светилась ее собственная кожа.

— Спрячься! — крикнул ей Марк.

Меллани обернулась и слегка улыбнулась ему. Вокруг ее глаз слабо блеснули едва заметные спиральные контуры.

— Оставайтесь на местах, — спокойно ответила она. — Вам с этим не справиться.

— Меллани!

Она прошла еще пять шагов, как вдруг из «Трикотажа Кейт», в десяти метрах от нее, прямо сквозь оставшиеся алюминиевые панели выскочили четыре чужака. Они согнули руки, наставляя на нее оружие, но движения праймов замедлились, а потом они и вовсе замерли. Все четверо неподвижно встали посредине дороги.

Марк неожиданно заметил, что все катера вокруг них постепенно снижаются. Над озером Трине-ба летательные аппараты тоже устремились вниз и врезались в воду. Каскады брызг взлетели вверх и опали, открыв взгляду болтающиеся в воде машины.

— Меллани, — неожиданно хрипло окликнул ее Марк, — это все ты сделала?

— С некоторой помощью.

Он встал во весь рост, стараясь унять дрожь в ногах. Рядом с ним, неспуская с девушки настороженного взгляда, поднялась Лиз. И даже Дэвид высунулся из-за стены.

— Господи! — выдохнул он.

— Заберите у них оружие, — сказала Меллани.

Ее лицо стало почти полностью серебряным, и лишь на щеках и под бровями проглядывали узкие полоски кожи.

— Ты шутишь, — воскликнул Марк.

Четверо чужаков на дороге выронили оружие.

— Нет, ты не шутишь.

— Этим вы сумеете пробить их силовое поле, — сказала Меллани. — Возможно, пригодится при следующем столкновении. Они не будут стоять вечно. Но я постараюсь их удерживать, сколько смогу. — Она сделала глубокий вдох и опустила веки. — А потом уходите.

Марк опустил взгляд на свой модуль: голос Меллани теперь слышался из него.

— Всем по машинам и уходите, — приказала она. — Догоняйте колонну.

— Что происходит? — раздался голос Саймона.

Марк поднес модуль ко рту.

— Саймон, делай, как она говорит. Она их остановила.

— Как остановила?

— Марк говорит правду, — вступил в разговор кто-то еще. — Я вижу целую группу, и все они просто стоят.

— Уходите, — поторопила их Меллани. — Они скоро очнутся. Уходите!

Взгляд Марка метнулся к оружию, оно лежало на бетоне соблазнительной приманкой. Чужаки все еще не двигались.

— Пошли! — крикнула Лиз и помчалась вперед.

Марк поспешил за ней. Оружие и поднять-то оказалось тяжело, не то что прицеливаться. Он подобрал два ружья, искоса поглядывая на чужаков, словно боялся, что его действия вернут им способность двигаться. Дэвид тоже подбежал и схватил один из коротких цилиндров.

— Ради бога, давайте отсюда уматывать, — взмолилась Лиз.

Марк умудрился поднять и третье ружье, а затем постарался как можно быстрее выбраться из этой застывшей сценки.

— Что теперь? — спросила Лиз у Меллани.

— Уходите.

— А ты? Что будет с тобой?

— Все в порядке. — Она одарила Марка одной из своих самых соблазнительных улыбок. — Мы квиты?

— Да, — сказал он, — квиты.

— Спасибо тебе, — сказала Лиз.

Все трое пустились бегом к пикапу. Собранное оружие свалили в багажник, и Марк вдавил в пол педаль газа. На прощание он взглянул на Меллани в зеркало заднего вида. Хрупкая девушка отважно стояла перед огромными, облаченными в броню чужаками молча и неподвижно, как и солдаты, которых она остановила.

Зрительные вставки обеспечили Меллани прием нового вида сигналов: никаких цифр, только изображения, воспринимаемые обычными органами чувств. Она отчетливо видела потоки электромагнитных излучений между выходящими на берег чужаками. Каждая волна ярко светилась на черном фоне. Длинные, сложные и медленные сигналы проскальзывали между ними в виде плотных пучков аналоговых синусоид, переплетающихся друг с другом. Они образовывали сети и бесконечно меняющиеся узоры, объединявшие отдельных чужаков, затрагивающие летательные аппараты и огромные конусообразные корабли на волнах Трине-бы. С кораблей поднимались гигантские колонны информации, уходящие в верхние слои атмосферы и пропадающие в многомерных омутах червоточин.

Чужие сигналы составляли разительный контраст с сильно сократившейся коммуникационной сетью Рэндтауна, чьи стройные последовательности бинарных импульсов целенаправленно струились вокруг нее. Если человеческие системы казались ей точными и эффективными, то сигналы чужаков поражали своей грубостью. Хотя и в них ощущалась определенная элегантность. Как в органических формах жизни.

Меллани сосредоточилась на потоке странных волновых импульсов, исходящих от летательного аппарата, когда он маневрировал над набережной перед самой посадкой. В ее теле возникла электрическая вибрация новой партии активированных вставок. В них ощущалось присутствие РИ; искусственный интеллект анализировал получаемые ею сигналы, разбирал их на составляющие и пытался разгадать значение. Излучение с летательного аппарата вызвало где-то в дальнем уголке ее разума неразборчивый гул, похожий на тихий хор голосов. А потом последовательность сигналов стала преобразовываться в изображения, похожие на давно забытые сны. Из родильного озера, толкаясь и скользя, на берег поднимались миллионы мобайлов. Неподалеку стояла высокая гора, застроенная залами и комнатами, где обитал центральный орган всей жизни звездной системы. Гора, на которой когда-то давно по утрам царствовал солнечный свет. Теперь небо постоянно закрывал плотный слой темных туч и вечные сумерки нарушались только сверканием молний. Их кратковременные вспышки позволяли увидеть грязные потеки дождя на силовом куполе. В темноте неба можно было различить астероиды, заслоняющие всю планету, освещенные безжизненными лучами солнца и ослепительными вспышками термоядерных взрывов. В этих сумерках еще теплилась жизнь, неразрывно связанная с группами себе подобных. Она распространилась повсюду — захватила мелкие остывшие планеты, спутники вокруг газовых гигантов и поселения на удаленных астероидах. Теперь эта жизнь начала экспансию в другие звездные системы и через червоточины добралась до Элана.

Жизнь тихим шепотом нейронных импульсов побуждала солдат-мобайлов идти вперед, в хрупкие коробки зданий, и искать людей и их машины. Но не находила ни того ни другого. Движение все же присутствовало, и солдаты-мобайлы старались отыскать источники инфракрасного излучения. С противоположной стороны поселения вглубь континента уходил длинный поток машины. Летательные аппараты праймов послушно изменили курс с целью получения информации.

Один из солдат подвергся обстрелу. Он немедленно отреагировал ответным залпом, уничтожившим постройки в том секторе, откуда был произведен выстрел. Цилиндрические катера мгновенно обеспечили поддержку, взрывая здания когерентными пучками гамма-излучения.

— Они намереваются все уничтожить, — сказала Меллани.

— Он, — поправил ее РИ. — Это единое существо. Интересное устройство. Жизнь, достигшая единства не только с себе подобными, но и со своей техникой.

— Мне плевать, как оно устроено, люди продолжают гибнуть.

— Мы знаем.

Через вставки Меллани хлынули новые программы и поток информации. Она понимала, что не в силах самостоятельно что-то предпринять для большего понимания ситуации. Невероятно сложные узоры ее ОС-татуировок объединились в единую сеть, а потом вставки начали испускать странные сигналы, перебивающие программы взаимодействия мобайлов. Помехи разрывали и искажали плавную последовательность мышления групп. И создавали для них новые инструкции.

Меллани покинула свое укрытие и медленно пошла к берегу Трине-бы, чтобы иметь возможность оценить результат. Бедняжка Марк Вернон попытался ее предостеречь, и она заставила его уехать вместе с остальными, предварительно снабдив отважных, но бессильных защитников Рэндтауна оружием праймов.

— Он почуял вмешательство, — сказал РИ. — Ты ощущаешь это?

Сигналы, поступающие из червоточины, изменились. Вместо приказов солдатам стали поступать запросы. Главный прайм хотел понять, какое воздействие мешает его подразделениям.

РИ продолжал генерировать помехи, удерживающие солдат в неподвижности, а затем сформулировал ответ, который и отправил через вставки Меллани.

— Мы останавливаем вас, — сказал он Утесу Утреннего Света.

Меллани ощутила трепет, объявший чужой разум, занимающий целую планету на расстоянии сотен световых лет.

— Кто вы? — спросил он.

— Мы РИ, союзник людей.

— Ты присутствуешь в воспоминаниях Боуза. Ты человеческий иммобайл. Конечный результат развития их индивидуальности. Они создали тебя, потому что сознавали свое несовершенство.

«Воспоминания Боуза. Это плохо, — решила Меллани. — Хотя некоторым образом это может помочь моему новому Дадли примириться с прошлым».

— Ты неверно истолковал воспоминания Боуза, — сказал РИ. — Но мы не будем спорить о точности определений. Мы установили контакт, чтобы убедить тебя прекратить атаки на людей. Они бессмысленны. Тебе не нужны эти планеты.

— Людям они тоже не нужны.

— Тем не менее они живут на них, а ты их убиваешь. Это должно прекратиться.

— Почему?

— Это неправильно. И тебе это известно.

— Жизнь должна продолжаться. Я живой. Я не должен умереть.

— Тебе ничто не угрожает. Угроза появится, если агрессия будет продолжаться.

— Иная жизнь угрожает мне одним своим существованием. Я достигну бессмертия, если стану вездесущим.

— Поясни понятие вездесущности.

— Повсюду только одна жизнь.

— Этого никогда не будет.

— Ты мне угрожаешь. Ты будешь уничтожен.

— Мы констатируем факты. Уничтожить нас невозможно. Как невозможно уничтожить множество других цивилизаций в этой галактике. Ты должен научиться сосуществовать с нами.

— В твоих словах имеется противоречие. Одна вселенная — одна жизнь. И это я.

— Это не противоречие. Ты просто не рассматривал такую концепцию. Уверяем тебя, это вполне возможно.

— Если ты в это веришь, ты предаешь самого себя. Жизнь разрастается и расширяется. Именно это я и делаю.

— Истинная жизнь эволюционирует. Ты можешь измениться.

— Нет.

— Ты должен измениться.

— Я не буду меняться. Я буду расти. Я буду учиться. Я превзойду тебя. И я уничтожу вас всех.

Меллани почувствовала, что природа сигналов из червоточин снова изменилась. Утес Утреннего Света давал прямые приказы солдатам на приземлявшихся кораблях, а потом отключал их от коммуникационной сети. Даже при неспособности к независимому существованию солдат-мобайл мог следовать четким инструкциям и пользоваться боевыми системами без постоянных прямых указаний.

Шестнадцать цилиндрических катеров вылетели из двух приводнившихся кораблей и с ускорением в 5 g устремились к Берегу. Прицельные датчики обшаривали город лучами, слепившими Меллани, словно мощные прожектора.

— Дедушка! — закричала она.

За ее спиной в метре над дорогой открылась миниатюрная червоточина. Она быстро увеличилась до двухметрового серого овала, и Меллани прыгнула в нее.

Двумя секундами позже шестнадцать лучей атомных лазеров расщепили воздух на том месте, где она только что стояла.

Меллани не без труда поднялась с травы, прищурилась на теплое солнце и тут же поморщилась от боли в ушибленном колене. Разгоряченная кожа постепенно остывала, и серебристый блеск медленно сменился ровным загаром, полученным в дорогом косметическом салоне на Августе. Тело тоже избавлялось от последствий потрясения; сердце билось уже не так часто, а руки почти не дрожали. Новые вставки почти заставили ее поверить в собственную неуязвимость.

За спиной Меллани виднелся переход, вмонтированный в гладкую отвесную скалу. Над головой она увидела нечто вроде полотняного навеса. А впереди… Меллани мгновенно забыла о разбитом колене и едва не упала. Она почти лишилась чувства равновесия, голова закружилась, и к горлу подступила тошнота.

— Где я, черт побери? — жалобно спросила она.

— Не беспокойся, — ответил РИ. — Это единственный не занятый в данный момент генератор червоточин, который смог до тебя дотянуться.

— Ох…

В этом огромном цилиндре кто-то здорово поработал. Повсюду виднелись высокие горные вершины с пенящимися водопадами. В долинах блестели реки и озера. Солнечный свет распространялся от единственного стержня, расположенного на оси цилиндра.

— Это не Высокий Ангел, — сказала Меллани.

— Конечно, нет.

— Но здесь искусственная гравитация. Мы еще не можем ее поддерживать. Это космическая станция чужаков?

— Это творение человеческих рук, оно принадлежит очень состоятельному человеку. А гравитация обеспечивается вращательным механизмом, как в жилом отсеке на «Втором шансе».

— Ах да, верно. Я не слишком хорошо училась в школе.

— Ты вообще не училась в школе, малышка Мел.

— Спасибо. Очень своевременное напоминание. А кто же здесь живет?

— Хозяин предпочитает уединение. Но в данных обстоятельствах, я думаю, он не стал бы возражать против твоего визита. Я уже перепрограммировал червоточину, и она доставит тебя на Августу. Пройди, пожалуйста.

Меллани продолжала осматривать окрестности.

— Фантастика! И здесь имеется личная червоточина? — Она радостно улыбнулась. — Оззи.

— Надеюсь, ты сохранишь его тайну.

— Да, да. — Она замолчала. Адреналин, поддерживавший ее во время противостояния в Рэндтауне, начал рассасываться. Меллани подняла руку и не обнаружила на ней никаких следов ОС-татуировок. — А что с колонной?

— Все беженцы добрались до долины Хаймарш.

— Но… Флот не сможет их эвакуировать раньше, чем через несколько дней. Это чудовище успеет всех их истребить.

— Да, он попытается это сделать.

— Открой червоточину на Хаймарш. Мы сможем вывести их оттуда.

— Твое предложение непрактично. Червоточина очень мала. Жителям Рэндтауна придется проходить по одному. Процесс растянется на несколько часов, что даст Утесу Утреннего Света отличную возможность прицелиться.

— Открой червоточину!

* * *

На тактической схеме Уилсона появились электронные боевые аэроботы, вылетевшие из Трелоара. Пять роботов двумя группами полетели сквозь смог навстречу наземным силам праймов, высадившимся в Скраптофте. Расположение чужаков пестрело оранжевыми и желтоватыми линиями, обозначающими странные непрерывные связи между отдельными праймами. Их кратковременные и случайные на вид выбросы энергии напоминали Уилсону синаптические импульсы между отдельными нейронами.

Скрытые датчики показывали вооруженных праймов, мелькающих между немногими уцелевшими зданиями Скраптофта. Характер их движений говорил о значительном опыте городских боев. Чужаки уже убили нескольких человек, оставшихся в маленьком прибрежном городке, а их оружие оказалось достаточно мощным, чтобы одним выстрелом разрушить половину дома. Информационные передачи из других атакованных миров свидетельствовали о подобных злодеяниях повсюду. Пленники праймов не интересовали.

В Скраптофте высадилось около пятнадцати тысяч чужаков. Они уже приступили к сооружению вокруг города укрепления, в поперечнике составляющего двадцать километров. Грузовые катера доставили дополнительные генераторы силовых полей и более мощное оружие, способное сбить любое оказавшееся поблизости летательное устройство.

Четыре корабля, приводнившиеся первыми, уже взлетели и исчезли в червоточине над планетой. О том, что они привезут по возвращении, Уилсону даже не хотелось думать.

— Аэроботы с электронным оружием приступили к выполнению задания, — сообщила Анна.

Миниатюрные аппараты поднялись над горизонтом и начали глушить сенсоры установленного по периметру оружия. В них никто не выстрелил. Роботы подлетели ближе, чтобы прервать ведущиеся между праймами передачи сигналов.

— Черт побери! — воскликнул Уилсон.

На его лице впервые за весь день появилась улыбка.

Скрытые датчики показали замедленные хаотичные движения одетых в броню солдат, напоминавших заводные игрушки, у которых ослабла пружина.

— Направляйте туда боевые аэроботы, — сказал Уилсон Рафаэлю. — Истребляйте этих мерзавцев.

Аэроботы с электронным оружием расширили зону воздействия на линии связи между летательными аппаратами и кораблями в море. Результат оказался тем же самым: катера начинали парить на одном месте или, кувыркаясь, падали вниз.

Восемь кораблей праймов в тысяче километрах над Аншаном изменили траектории снижения, намереваясь пролететь над Скраптофтом. Их маневр тотчас отразился в тактической схеме Уилсона.

— Попробуйте их достать электроникой аэроботов, — сказал Уилсон. — Сколько у нас имеется таких специализированных устройств?

— В правительственном реестре числится семьдесят три единицы, — ответила Анна.

— Нам потребуются все до одного. Поднимай их.

— Есть, сэр.

— Мы бы хотели кое-что предложить, — раздался голос РИ. — Сохранившиеся элементы планетарной киберсферы можно использовать для получения такого же эффекта. Сигналы праймов крайне уязвимы для помех, и нарушить связь могут даже гражданские системы.

— Вы сделаете это для нас?

— Конечно.

— Адмирал, — окликнула его Анна, — корабли прибыли.

* * *

В оперативном центре гражданской обороны, находившемся на глубине двадцати метров под дворцом правительства, спикер парламента Аншана Джильда Принцесс Марден и ее команда пытались скоординировать меры по эвакуации населения с требованиями Флота срочно перебросить войска и аэроботы. Неба отсюда видно не было. Это не имело особого значения, поскольку загрязненные пары и дым вокруг силового купола не давали возможности заметить ни одной вспышки над планетой. Но жители других городов Аншана, так же как и люди, застигнутые нападением вдали от защищенных объектов, даже на дневной стороне планеты могли видеть в небе светящиеся следы кораблей праймов, влетающих и вылетающих из червоточин. Вскоре появились и новые огни — на орбите, словно малые звезды, зажглись яркие бирюзовые ореолы излучения Черенкова. В трех тысячах километров над экватором возникли боевые корабли «Неустрашимый», «Дерзкий» и «Отчаянный», а также два разведчика — «Конвей» и «Галиби».

После этого смотреть в небо стало невозможно. Ядерные двигатели чертили ослепительные огненные линии, разгоняя корабли и ракеты до колоссального ускорения. Ореолы беззвучных взрывов смешивались между собой, образуя океаны огня более яркого, чем само солнце, охватывающие всю планету. Время от времени в атмосферу гигантскими фиолетовыми столбами в десятки километров высотой на секунду вонзались энергетические лучи. В местах касания поверхности они вызывали яростные пожары и фонтаны расплавленного камня. В ионосфере над всей планетой бушевало полярное сияние, вызванное высокой радиацией.

Сражение длилось больше часа, потом огненная пелена потускнела, потоки ионов устремились в межпланетное пространство, остужая атмосферу. Но вскоре из червоточин вылетела следующая партия кораблей праймов, и небо снова заполнилось длинными огненными лентами. Затем на протяжении нескольких часов на землю, оставляя в воздухе черные дымные следы, сыпались пылающие метеориты.

Оставшиеся вне укрытий люди, с ужасом поглядывая на небо, удвоили свои усилия, стараясь добраться до силовых куполов.

* * *

Марк гнал грохочущий пикап по щебеночной дороге вдоль долины Хаймарш. Он возглавлял небольшую группу машин, увозившую остатки арьергарда Саймона Рэнда. В паре километров впереди уже показался хвост основной колонны беженцев. «МГ» еще не было видно, но Марк знал, что машина где-то там, впереди автобусов. Коммуникационная сеть Хаймарша частично восстановилась, и связь с Карис действовала без помех.

— Мы почти добрались до перекрестка, — донесся из модуля ее встревоженный голос. — Барри говорит, что эта дорога приведет нас в Улон.

— Что они делают? — спросил Марк у Лиз. — Неужели собираются вернуться?

— Бог знает. — Она постучала пальцами по экрану с иконками. — Саймон, ты не догадываешься, куда направляется колонна?

— Я думаю, что лучшим вариантом была бы долина Туркино, — сказал Саймон. — Она относительно узкая и с высокими стенами, чужакам будет нелегко туда пролететь.

— Но это же тупик, — воскликнул Юрий Конант.

— Оттуда есть дорога в Сончин, — возразила Лидия Данбаванд.

— Это пешая тропа, — заметил Марк. — Больше подходит для диких коз. Там не пройдет даже внедорожник.

— Не важно, мы должны двигаться, — сказал Саймон. — Надо продержаться до тех пор, пока Флот не откроет червоточину, чтобы нас эвакуировать.

Лиз стукнула кулаком по приборной доске.

— Впереди на очереди еще целых восемьсот семьдесят шесть мест, — простонала она. — Пока до нас доберутся, от людей останутся одни угольки.

На модуле вспыхнул символ приоритетного вызова.

— В долине Туркино открыта червоточина, — произнес голос Меллани. — Она небольшая, и, боюсь, для прохода по одному вам потребуется много времени. Если повезет, нам удастся продержать ее и вывести всех, пока туда не доберутся праймы. Саймон?

— Благослови тебя Бог, Меллани, — ответил Саймон. — Ну что, вы всё слышали. Колонна должна двигаться к долине Туркино.

— Мы оставили Меллани позади, — удрученно заметил Марк.

Мощный взрыв, уничтоживший треть города, прогремел, когда они доехали до горы Блэкуотер. По мнению Марка, эпицентр взрыва находился в районе гаража «Эйблс», где осталась Меллани. В тот момент он старался убедить себя, что она смогла избежать гибели, хотя он не имел ни малейшего представления, как она могла это сделать. И вот теперь, испытывая немалое облегчение, он начал сознавать, какими способностями обладала Меллани Рескорай.

— Она говорила, что получает помощь, — заметила Лиз.

— Да кто же, черт побери, способен на такое?

— Это или кто-нибудь вроде Шелдона, или сам РИ. Не могу представить, чтобы кто-то другой мог ее оттуда вытащить.

— Бог ты мой, почему именно ее?

— Не знаю, малыш, — сказала Лиз. — В конце концов, у Бога тоже должно быть чувство юмора. Но я рада, что Меллани на нашей стороне.

— Проклятье!

Он вцепился в болтающийся руль и уставился в потрескавшееся и запыленное стекло. Длинная колонна пикапов, внедорожников и автобусов сворачивала на еще более узкую дорогу, петляющую вдоль темных желтоватых лиипоплов, отмечавших границу участка Калсора.

— Карис?

— На дороге в никуда. Надеюсь, ваша подружка знает, что делает.

— Я тоже, — сказала Лиз.

Долина Туркино была узкой даже по местным меркам. Клиновидная впадина почти правильной формы начиналась на высоте двухсот метров над Хаймаршем. На нижнем уровне ее стен еще виднелись кустики гром-травы, но метров через пятьдесят каменистая почва сменялась голыми скалами. Из едва заметных трещин сочились мелкие ручейки; на дне впадины они сливались в один пенящийся поток и уносились в долину Хаймарш.

В устье долины от дороги осталась только полоса примятой травы. Обычно сюда осмеливались заглядывать только самые отчаянные овцы и козы.

Впереди колонны на внедорожнике ехал Юрий Конант. Уже перед ледяным ручьем, вырывающимся из Туркино, уклон стал слишком крутым даже для его машины. Из окна были видны охраняющие долину отвесные скалы. Через ручей автобусам ни за что не перебраться. Юрий остановился на противоположном берегу ручья.

Он вышел из машины и понял, что увиденная картина навсегда останется в его памяти. Длинная колонна медленно поднималась по склону. На запыленных машинах играли лучи солнца, пробивавшиеся сквозь тучи. Пикапы были загружены под самые крыши. В автобусах люди стояли в проходах, все двери были открыты, поскольку кондиционеры вышли из строя. Далеко по сторонам разносились стоны раненых и плач детей. Лучше других выглядела только красивая серая спортивная машина Карис: на своих широких колесах она преодолевала неровности почвы с легкостью любого внедорожника.

«МГ» без труда пересек ручей и остановился рядом с Юрием.

— Червоточины не видно? — спросила Карис, опустив боковое стекло.

Рядом с ней на пассажирском месте сидели Барри и Сэнди, на заднем сиденье лежала Панда.

— Нет, отсюда ничего не вижу.

— Ладно, проеду дальше, насколько смогу.

Юрий молча махнул рукой, и она медленно двинулась вдоль ручья. За «МГ» последовало несколько внедорожников, затем подошел первый автобус, и Юрий отправился помогать раненым.

Подъехавший Марк увидел импровизированный лагерь, атмосферой очень напоминавший оставленный ими автовокзал. Многие уже карабкались по травянистым склонам, крепко держа за руки детей; еще десятки людей толпились у четырех автобусов с пострадавшими, стараясь вытащить из проходов самодельные носилки.

— Нашла! — послышался из модуля торжествующий голос Карис. — Мы в пятистах метрах от начала долины. Меллани здесь, и она не шутила, я никогда не видела такой маленькой червоточины.

— Проведи детей, — выпалил Марк.

Рука Лиз крепко сжала его пальцы.

— Выходим из машины, — сказала Карис. — Проходим пять метров. Меллани шлет вам привет. Да, да, спасибо. Барри, шагай вперед, милый. Вот так. Сэнди, держись за мою руку. Марк, мы в безопасности…

Он невольно всхлипнул. Лиз улыбалась рядом с ним, хотя в ее глазах стояли слезы. Они еще долго молча просто смотрели друг на друга.

— Думаю, нам надо помочь остальным, — наконец сказала Лиз.

Саймон собрал своих последователей на берегу бурлившего ручья. Увидев Марка, Лиз и Дэвида, он махнул им рукой.

— Те, у кого имеется оружие, должны занять позиции у входа в долину и обеспечить безопасность своих друзей и близких. Переход займет некоторое время, а чужаки могут отправиться в погоню.

Марк с отчаянием оглянулся на Лиз.

— Я думаю, он имеет в виду и нас тоже, — едва слышно прошептал он.

— Конечно. Ведь у нас теперь есть сверхмощное оружие.

Она подняла один из цилиндров, позаимствованный у праймов.

— Но мы даже не знаем, как он работает.

На лице Лиз появилась хищная усмешка.

— К счастью, с нами лучший техник Рэндтауна. Верно, малыш?

* * *

«Отчаянный» покинул боевую зону над Аншаном, выскочив в гиперпространство, и после этого в тактическом эфире Уилсона на несколько минут повисла тишина. Уилсон движениями виртуальной руки перебирал каналы сенсоров. Над Аншаном их осталось совсем немного, но аэроботы постоянно передавали снимки, сделанные над взбудораженной ионосферой. В двух тысячах километрах над экватором все так же висело зловещее ожерелье из сорока восьми червоточин. На глазах Уилсона различные корабли праймов снова стали вылетать из переходов и ускоряться в гигантском радиоактивном облаке из космической пыли и обломков, окутавшем планету.

— Они все еще здесь, — в смятении прошептала Элейн Дой. — Мы ни одной из них не закрыли. Ни одной!

— Вам необходимо добраться до генераторов, — сказал Дмитрий Леопольдович. — Энергетические удары с этой стороны неэффективны, они сами по себе являются упорядоченной энергией.

— Благодарю, академик, — откликнулся Рафаэль. — Мы только что видели, как четыре наших корабля погибли, пытаясь нас защитить. Если у тебя нет конструктивных предложений, лучше заткнись.

— Уничтожено и выведено из строя пятьдесят два корабля чужаков, — подвела итог Анна. — Наши ракеты превосходят их снаряды во всех отношениях. Но у них огромный численный перевес. И это единственное их преимущество.

— Что же нам делать? — спросила президент.

Уилсон с отвращением отметил, как вяло прозвучал ее голос.

— Пока шло сражение на орбите, наши аэроботы смогли уничтожить почти все посадочные модули на Аншане, — заметил Рафаэль. — Теперь им придется начинать оккупацию заново.

— И я уверена, они найдут для этого ресурсы, — сказала Дой. — Опять это численное превосходство.

— Возможно, но за это время мы успеем завершить эвакуацию.

— В границах силового поля открыто восемь дополнительных червоточин, — сказал Найджел Шелдон. — Эвакуация Аншана займет еще не больше трех часов.

— А остальные планеты? — холодно спросила Дой.

Она уже вполне оправилась после шока, вызванного гибелью космических кораблей.

— Применение электронного оружия оказалось достаточно эффективным, — вступил в разговор РИ. — Оно замедляет продвижение уже высадившихся чужаков. Им приходится физически уничтожать узлы киберсферы один за другим. Тем не менее последующие высадки десанта внушают беспокойство.

— Каким образом? — спросил Уилсон.

— При помощи скрытых датчиков мы изучили технику, которую они выгружают в нескольких мирах. Похоже, что это оборудование для создания переходов, которые позволят чужакам открыть червоточины непосредственно на поверхности планет.

— Если они откроют переходы на планетах, остановить нашествие мы не сможем, — сказал Найджел.

— По сути говоря, мы ничего не добились, — сделал вывод Уилсон. — Мы не смогли заставить их отступить ни на шаг. Вспомните хотя бы о состоянии климата в атакованных мирах.

— Неужели их придется оставить? — воскликнула Дой.

— Скорее всего, да.

— Нас растерзают на части, — сказала она. — Сенаторы не только вышвырнут всех нас, но и отдадут под суд.

В виртуальном поле зрения Уилсона появилось сообщение: «Не надо, она этого не стоит». Идентификация кода указала отправителем Анну.

— Мы не представляли, насколько это будет ужасно, — негромко произнес он.

— Нет, представляли, — возразил Дмитрий.

Уилсон снова обратился к полупрозрачным проекциям планет. Киберсферы каждой из них обозначались пульсирующими золотистыми линиями. Вокруг районов высадки праймов разлилась сплошная чернота, постепенно затоплявшая золотистую сеть.

— У нас больше нет никакого действенного оружия против них, — сказал Уилсон. — Остается только отступить и произвести перегруппировку.

Он сделал глубокий вдох, но слабость не смогла прогнать даже дополнительная порция кислорода. Ни одна война в истории человечества не ознаменовалась такими огромными потерями в самом своем начале.

— И в этом виноват только я. Дмитрий прав: мы всё знали, только не хотели в это верить.

* * *

Капитан Дювуа прислушался к гулу вентиляторов, старательно отсасывающих едкий дым из капитанской рубки «Отчаянного». Боевому кораблю повезло: последний залп энергетических лучей почти пробил силовую защиту корпуса. На данный момент они отделались лишь парой незначительных пробоин, которые сильно мешали работе корабельных систем. Демпферы показали себя с наилучшей стороны, но даже сверхпроводники были не в силах сгладить выбросы от мегатонных ядерных взрывов. Истощение защиты заставило его вывести корабль в гиперпространство, чтобы уйти от несущихся в их сторону ракет праймов.

— Дерьмо! — проворчал он, когда корабль вышел за пределы орбиты Аншана.

Виртуальный обзор показал частичное самовосстановление корабельной электроники. Но дублирующих цепей почти не осталось, и еще одной мощной атаки, если вернуться в зону боев, им не выдержать. А кораблям и ракетам праймов не видно конца.

Четыре иконки связи с другими кораблями мигали красными огоньками, говорящими о неисправности.

— Доложи ситуацию, — крикнул он Дону Лантра, следящему за приборами.

Дон обратил на него усталый взгляд.

— Только что потерял сигнал с «Неустрашимого». Кроме нас, никого не осталось, босс.

Жану хотелось разнести кулаком панель управления, что не только не помогло бы, но и оказалось нелегко выполнить в условиях свободного падения. Он был знаком почти со всеми членами экипажей. На Высоком Ангеле они держались все вместе, как единое братство. Теперь он сможет их увидеть только после процедур оживления. Но и это не смягчало горечи. Процесс займет долгие годы. Если только Содружество столько продержится.

На виртуальном экране вспыхнула иконка связи адмирала Кайма.

— Жан, какова ситуация на корабле? — спросил Уилсон.

— Положение стабилизировано. Еще немного — и мы сможем выйти против них еще раз.

— Нет. Возвращайтесь на Высокий Ангел.

— Но у нас осталось еще семь ракет.

— Жан, на подходе еще пятьдесят кораблей. Вы проделали грандиозную работу, сделали все, что смогли. Эвакуация почти завершена.

— Вы покидаете Аншан?

— Мы должны это сделать. Эвакуируются все атакованные миры.

— Нет. Все? Но надо же что-то сделать. Нельзя отдавать им победу. Сегодня это двадцать три мира, а завтра они захватят сотню. Мы должны дать им отпор.

— Мы уже дали им отпор, Жан, и добились определенных успехов. Вместе с другими кораблями вы выиграли бесценное время для Аншана. Но «Отчаянный» — единственный оставшийся боевой корабль, так что возвращайтесь на базу, пополните запасы для следующего сражения.

— Успехи? Не думаю, чтобы мы чего-то добились. Дмитрий прав: надо было пройти через червоточины и ударить по ним с противоположной стороны.

— Ты и сам понимаешь, что мы не могли на это пойти; они слишком хорошо защищены. Мы отыщем звезду, где они устроили свою базу, Жан. И тогда нанесем удар. Ты будешь командовать целой эскадрильей.

— Сколько же времени пройдет до создания этой эскадрильи, адмирал?

— Столько, сколько потребуется. А теперь возвращайтесь на базу.

— Есть, сэр.

Мысленным приказом он ослабил ремни безопасности и напряг мышцы, заставляя тело принять сидячее положение. Все члены экипажа смотрели на своего капитана.

— Я сегодня не готов смириться с поражением, — сказал он им. — Перед вылетом с Высокого Ангела я обновил хранилище памяти и теперь намерен присоединиться к нашим товарищам в клинике для оживления. Я направлю корабль обратно к Аншану, и там он оправдает свое имя. Если кто-то хочет оставить корабль, прошу воспользоваться аварийными капсулами, флот о вас позаботится.

Ответом ему стали улыбки членов команды и несколько крепких выражений. Его предложением воспользоваться никто не захотел.

— Очень хорошо, джентльмены и леди, для меня было честью служить с вами. Дай бог, чтобы и после оживления мы оказались в одном экипаже. А теперь нам предстоит перепрограммировать гипердвигатель. Придется отключить большую часть ограничителей систем безопасности.

* * *

К концу дня тучи немного разошлись и пропустили в долину розоватый предзакатный свет. Со своей позиции за грудой валунов, в тридцати метрах от Туркино, Марк Вернон смотрел, как земля впитывает солнечные лучи и приобретает нежный оранжевый оттенок. Долины Улон отсюда не было видно, и его это не огорчило. Тоскливо смотреть на дом, когда собираешься его покинуть.

— Теперь уже недолго ждать, малыш, — подбодрила его Лиз.

Он улыбнулся, в который раз удивляясь тому, как хорошо она чувствовала его настроение. Лиз решила отдохнуть и, набросив на плечи плотную толстовку, защищавшую от прохладного ветра, дувшего со стороны Туркино, прислонилась к валуну.

— Наверное.

С его места был виден конец очереди; вдоль ручья с ледяной водой медленно брели не больше тысячи человек. Он даже мог рассмотреть и саму червоточину — небольшой темно-серый круг, уже почти потерявшийся в глубокой тени на дне долины. Рядом с ней стоял покинутый «МГ» — первый из нескольких автомобилей, перебравшихся через ручей. Уже недалеко. Марк снова и снова прикидывал, сколько времени ему потребуется, чтобы добежать до червоточины по неровному склону. Хотя от скорости бега ничего не зависело. Все равно надо дождаться, пока не пройдут все остальные. Даже теперь, когда в очереди остались только здоровые взрослые люди, они будто бы ничуть не торопились. Как они не понимают, что надо быстрее убираться отсюда?

— Они дошли до Хаймарша, — сказала Меллани.

Марк с досадой покосился на свой модуль. Откуда она может знать? А затем заметил, как на дисплее погас символ одного из сетевых узлов Хаймарша. Ох!

Лиз подобрала свое громоздкое оружие и устроилась рядом с Марком.

— Двадцать минут, — сказала она, бросив быстрый взгляд на очередь. — А может, и меньше.

— Может.

Ему показалось, что очередь стала двигаться немного быстрее — чуть-чуть. Дисплей сообщил об уничтожении еще двух узлов в Хаймарше. До них донесся какой-то звук, похожий на взрыв.

— Все готовы? — спросил Саймон.

Он взял одно из ружей чужаков и расположился с другой стороны от входа. Марку потребовалось совсем немного времени, чтобы отрегулировать пусковое устройство и приспособить его для человеческих рук: на нем стояли странные двойные кнопки, которые следовало нажимать в последовательности, весьма неудобной для пальцев. Одно из устройств стреляло разрывными микроракетами, а три остальных оказались мощными лучевыми мазерами.

— Готовы, — тихо пробормотал Марк.

Лиз поднесла к лицу свой модуль.

— Мы готовы.

— Помните, после стрельбы сразу же отходим.

Она закатила глаза и усмехнулась Марку.

— Да, мы всё помним.

Марк наклонился вперед и поцеловал Лиз.

— Думаю, сейчас не время для этого, — задорно улыбнулась она.

— Так, на всякий случай, — застенчиво ответил он. — Если что-то случится, я хочу, чтобы ты знала, как я тебя люблю.

— Ох, малыш! — Она тоже поцеловала его. — Мистер, я стащу с вас штаны сразу, как только пройдем сквозь червоточину.

Он усмехнулся. В Хаймарше прекратил работу еще один узел. По его расчетам, это было где-то неподалеку от дома Марли, примерно в километре от входа в долину Туркино.

— Мы вернемся сюда? Как ты думаешь?

— Не знаю, малыш. Саймон надеется вернуться.

— А ты хотела бы этого?

— Конечно. Здесь прошли лучшие годы из всех моих жизней. И мы снова будем жить так же.

Отключились еще три узла.

— А вот и они, — буркнул Марк.

* * *

Через два часа, потраченных на модификацию различных систем, «Отчаянный» снова скользнул в гиперпространство. При наибольшей скорости путь до Аншана занял две минуты. Жан Дювуа не отрывался от дисплея, где бриллиантовым ожерельем вокруг планеты горели значки червоточин чужаков. Выбрав одну из них, он направил корабль прямо внутрь.

За тридцать секунд до цели он приказал корабельному СИ определиться с точкой выхода. В обычных условиях безопасность в точке выхода из гиперпространства обеспечивалась СИ посредством регулировки относительной скорости. Если предстояло выйти на планетарную орбиту, траектория должна была соответствовать второй космической скорости в данной точке. После отключения ограничителей Жан задал скорость в точке выхода в две десятых скорости света.

Из разлома в ткани пространства-времени в пяти километрах от червоточины праймов хлынул поток излучения Черенкова. На скорости в одну пятую от скорости света из центра светящегося пятна вынырнул «Отчаянный» и врезался в окутывающее переход силовое поле. Мгновенный взрыв преобразовал большую часть его массы в энергию жесткой радиации, пронзившую силовой купол, словно это был сосуд из древнего хрупкого стекла. Червоточина праймов осталась открытой для нового солнца, на миг взошедшего над Аншаном.

* * *

Один из цилиндрических катеров чужаков выстрелил в направлении выхода из долины Туркино. Марк попытался поймать его на мушку своего оружия, но не успел даже увидеть его в прицел, как аппарат скрылся за противоположным склоном. Порыв ветра со стороны Хаймарша донес глухой грохот.

Два следующих катера шли на меньшей скорости, чем первый. Марк сумел навести ружье на один из них и нажал пусковую кнопку. Силовое поле летательного аппарата вспыхнуло бирюзой, и в землю полетели несильные разряды статики. Лиз выстрелила из своего лучевого мазера и усилила яркость светящейся короны. С другой стороны долины Саймон выпустил микроракету. Силовое поле взорвалось горизонтальным шлейфом голубого пламени, оставив на корпусе качнувшегося корабля слепящие шаровые молнии. Катер резко накренился и скрылся за краем впадины. Второй катер развернулся и улетел.

— Бежим! — закричал Марк.

Он пригнулся и помчался прочь от груды валунов, таща за собой тяжелое оружие. В пятидесяти метрах чуть ниже по склону он приметил еще одну россыпь камней. Ноги скользили и путались в густой гром-траве, сердце стучало в ушах, Лиз подгоняла его неистовыми криками, и Марк вдруг понял, что улыбается во весь рот. Ему стало почти весело.

До следующего укрытия оставалось еще метров пять, когда оглушительный взрыв уничтожил только что покинутую ими груду валунов. Кратковременное веселье Марка сменилось непреодолимым страхом.

— Лиз, как ты? — заорал он, не дожидаясь, пока утихнет грохот.

Лиз подняла голову.

— Черт! Да, малыш. Давай вперед, быстрее.

На них посыпались раскаленные осколки камней и дымящейся земли. Позади заросли травы занялись огнем, распространяя удушливый дым.

Марк почти ползком преодолел последние метры и упал на землю за огромным камнем, стараясь выровнять дыхание и унять дрожь в ногах. Затем он рискнул выглянуть и увидел, что над входом в долину неподвижно завис катер. Надо было бы сделать еще один выстрел, но у Марка не осталось сил, даже чтобы поднять оружие. Пока он старался отдышаться, из-за скал показался второй летательный аппарат, и катер встретил его выстрелом. Колоссальный взрыв осветил всю долину, горящие обломки посыпались на землю.

— Что за?..

— Это Меллани! — заявила Лиз. — Она перехватила контроль над ним!

— Черт побери!

Через мгновение цилиндрический катер сорвался с места, и спустя несколько секунд донесся грохот взрывов.

Марк оглянулся на очередь к червоточине. Люди все еще лежали на земле.

— Вставайте! — заорал он. — Поднимайте свои несчастные задницы! Вперед, двигайтесь!

Они не могли его услышать, но те, кто был перед самой червоточиной, поднялись и поспешили к переходу. Затем возникла паника, и уже все одновременно ринулись вперед, отталкивая друг друга.

— Великолепно, — простонал Марк. — Только этого нам и не хватало.

— Они и так очень долго продержались, — заметила Лиз.

Через несколько минут свалка у червоточины прекратилась, но порядок так и не восстановился: все уцелевшие беженцы толпились у едва заметного овала. На дне долины давно наступили сумерки, и люди напоминали пчел, спешащих вернуться в улей.

— Движение впереди, — прохрипел в модуле голос Саймона.

Между покинутыми автобусами и машинами показались одетые в броню чужаки. Рассмотреть в сгустившейся тени их было довольно трудно. Летательных аппаратов пока не было. Марк окинул взглядом толпу перед червоточиной. Оставалось не меньше четырех сотен.

— Марк, — окликнул его Саймон. — Вы готовы?

— Думаю, да.

Марк поднял свою охотничью винтовку и включил устройство наведения. Неровный ряд автобусов теперь предстал цепочкой светящихся голубоватых силуэтов на фоне светло-серой земли. Рассмотреть чужаков стало намного легче. Их оказалось больше, чем он предполагал с первого взгляда. Значительно больше. Чужаки мелькали на фоне брошенного людьми транспорта, явно стараясь держаться затемненных мест. Они наставляли оружие в открытые настежь двери и окна, отыскивая малейшие признаки живых существ. Если чужаки доберутся до входа в долину, столпившиеся вокруг червоточины люди станут отличной целью. Начнется мясорубка.

Марк перевел прицел на первый вряду автобус и водил сканером вдоль борта, пока не добрался до открытого лючка. Он потратил целый час на подготовку сверхпроводниковых батарей, пока не отключил все системы безопасности, предусмотренные изготовителями, а потом объединил их все в одну мощную цепь. Прицел винтовки остановился на первом аккумуляторе. Марк выстрелил.

Батарея раскололась и всю накопленную энергию выбросила в едином мощном взрыве. Началась цепная реакция. Последовательные взрывы высвобождали колоссальные потоки электронов и вихри раскаленных обломков. Чужаков разбросало во все стороны, а электрические разряды и осколки вызвали перегрузку силовых полей.

Вдобавок вместе с аккумуляторами взорвалось и несколько ружей мобайлов.

Марк и Лиз бросились бежать вниз по склону, как только прогремел первый взрыв. У червоточины осталось около двухсот человек, и все они, заслышав грохот, присели на корточки.

— Это должно их задержать! — крикнул Марк. — Теперь мы выберемся.

Они миновали последнюю груду камней, намеченную в качестве укрытия.

Затем под ногами захлюпала вода, и они подбежали к кучке оставшихся перепуганных беженцев. Марк оглянулся, но у входа в долину увидел только красное зарево горящей травы.

— Саймон, что там происходит?

— Отличная работа, Марк. — Голос Саймона звучал абсолютно спокойно, как и всегда. — Они отходят. На перегруппировку уйдет несколько минут. Вы все успеете пройти.

Марк оперся на руку Лиз и привстал на цыпочки, заглядывая поверх людских голов. Осталось не меньше сотни. Две минуты, если каждый будет проходить за одну секунду. Нет, наверняка можно протиснуться вдвоем. Значит, минута. В крайнем случае, полторы.

В долине Туркино вдруг стало светло как днем. Марк невольно втянул голову в плечи, но все же осмелился поднять взгляд. Над головой появилось пять ярких бело-голубых огней, и они стали быстро увеличиваться. Его удивление сменилось приступом ярости.

— О нет! — завопил он, глядя на смертоносные огни. Ноги у него подогнулись, и Марк упал на колени, но даже в таком положении он грозил новой напасти сжатыми кулаками. — Вы не можете так поступить с нами, ублюдки. Осталась одна минута, одна проклятая минута, и я вырвусь отсюда. — По его щекам струились слезы. — Ублюдки!

— Марк. — Лиз опустилась на влажную землю рядом с ним и обняла его за дрожащие плечи. — Марк, держись, мы уже почти у цели.

— Нет, нет, мы никогда отсюда не выберемся, никогда.

— Это не они, — сказала Меллани.

— А?

Марк поднял голову. Девушка стояла рядом и смотрела на пять слепящих огней.

— Это наши, — сказала она. — Мы справились.

— Вставай, — твердо сказала Лиз. — Марк, я не шучу. — Она схватила его за руку и потянула. Меллани поддержала Марка с другой стороны, и они вдвоем подняли его на ноги. Через червоточину проходили последние жители Рэндтауна. Пять голубых звезд над ними стали уменьшаться, долина снова погрузилась в темноту. Марк поковылял к червоточине, до сих пор не веря своим глазам, все еще ожидая ужасного взрыва или выстрела в спину.

— Саймон, мы ждем тебя, — сказала Меллани.

— Я не могу уйти. Это мой дом. Пока я могу, буду уничтожать этих чудовищ.

— Саймон!

— Идите. И возвращайтесь, если сможете.

Перед самой червоточиной Марк оглянулся. Последнее, что он увидел на Элане, — это брошенный «МГ» и Меллани, сердито всматривающуюся в темную узкую долину. Он шагнул вперед, в безопасность.

* * *

Через множество усиливающих зрение датчиков Утес Утреннего Света заметил квантовые искажения, произведенные последним космическим кораблем людей, вернувшимся на поле боя над Аншаном. Ракеты и энергетические орудия были готовы нанести удар. Люди приближались быстро. Они подошли близко. Опасно близко…

Ничто не предвещало угрозы. Никакой паузы. Через червоточину устремился ураган неукротимой энергии, достигший установленного на астероиде генератора. Пространственно-временная щель после уничтожения генератора немедленно сомкнулась, но колоссальный вихрь, освобожденный взрывом корабля, успел пройти. В гигантском гейзере радиации вспыхнули корпусы тысяч уничтожаемых кораблей. Гравитонные искажения вызвали цепную реакцию взрывов, от которых содрогнулся весь астероид. Распалось двести восемьдесят семь червоточин. Их энергия и мощность взрывающихся генераторов вызвали новую волну, задевшую и межзвездную червоточину.

Утес Утреннего Света с ужасом увидел, как дрогнул мощный переход, соединявший промежуточную базу с исходной звездной системой. Он направил сотни, потом тысячи второстепенных групп иммобайлов на разработку программ и команд, которые устранили бы нестабильность. Неконтролируемые выбросы энергии постепенно сошли на нет, и червоточина успокоилась. Вся мощность уцелевших генераторов была направлена на ее восстановление.

Он снова осмотрел руины промежуточной базы: астероид и весь набор находившегося на нем оборудования были утрачены безвозвратно. Тысячи кораблей уничтожены или выведены из строя. Блоки грузовых модулей унеслись в космос, увеличив и без того огромные тучи обломков, сорванных с поверхности. Смертельную дозу облучения получили более трех тысяч групп иммобайлов различной численности. Погибло или безнадежно пострадало почти сто тысяч мобайлов.

Все можно заменить и восстановить. Но это обойдется недешево. Потеря четвертой части червоточин в Содружество значительно замедлит его экспансию в человеческие миры. В домашнем мире множество групп иммобайлов приступило к разработке мер против возможной следующей самоубийственной атаки.

Тем временем Утес Утреннего Света приступил к перегруппировке оставшихся червоточин, чтобы иметь доступ в каждый из завоеванных им двадцати трех миров. Спустя некоторое время корабли снова стали доставлять оставшиеся грузы на поверхность планет. Люди бежали через червоточины в своих защищенных городах, и мобайлы продолжали распространяться на новых землях, не встречая почти никакого сопротивления.

Глава 25

Чем больше проходило времени, тем сильнее Оззи одолевали сомнения. Он просто не понимал мир, в котором оказался. К примеру, погода здесь никогда не менялась — стояла постоянная влажная жара с легким ветерком, дующим в одном и том же направлении. Раз уж планета обращена к солнцу всегда одной стороной, здесь должны быть сильные ветра, перераспределяющие тепло между светлой и темной сторонами, а не этот легкий зефир. Конечно, остров мог находиться в центре штилевой зоны, то есть ветра сюда просто не попадали, а ревели где-то за неприятно далеким горизонтом, рождая шторма, затрудняющие мореходство.

В своем портативном модуле Оззи создал несколько моделей подобных планет, но они только подтверждали его теорию. Хотя ни одна модель не учитывала, что планета вращалась внутри газовой оболочки. Как подобное явление могло подействовать на климат у поверхности, ему было неизвестно — для решения этой проблемы в модуле не нашлось подходящих алгоритмов.

Кроме того, вдали над горизонтом виднелась гряда облаков. Каждый раз, поднимаясь на центральную вершину, чтобы пополнить запас дров, Оззи проверял ее положение. Облака не двигались. И именно оттуда дул постоянный ветерок.

Определить дистанцию до ближайшего острова тоже оказалось нелегко. Оззи воспользовался функцией инерциальной навигации и измерил угол визирования поочередно с каждого края острова. Простейшие тригонометрические вычисления выявили расстояние в сорок пять миль, значит, планета была невероятно большой.

Самой большой загадкой оставалась сама газовая оболочка. Он не мог постичь природы ярких искр, парящих в ее глубине. Спектрографический анализ, сделанный при помощи датчиков, говорил о том, что это была вода.

— Ну и что? — спросил Орион, когда Оззи вновь стал ворчать по поводу результатов измерений. — Мы знаем, что надо перебраться на другой остров и найти ведущую отсюда тропу. Какая разница, что там творится на небе?

— Разница огромная, — буркнул Оззи. — Я не понимаю, как образуются эти шары воды. Это не просто столкновение капель, они слишком большие. Некоторые достигают сотен миль в диаметре.

— Ну и? Ты сам говорил, что газ пригоден для дыхания. Почему бы в нем не быть воде?

— Вопрос задан неверно, старик. Ты должен спросить, почему они там оказались?

— И почему же?

— Не знаю, черт побери!

— Их поместили туда, — сказал Точи. — Если эта оболочка искусственного происхождения, создатели намеренно внедрили в нее водяные сферы.

— Спасибо, Точи, — сказал Оззи. Он повернулся к Ориону. — А я хотел бы выяснить, с какой целью это было сделано. Для этого требуется хотя бы базовая информация.

— Например? — спросил Орион.

— Содержание водяных паров в газовой оболочке. Давление. Количество воды, испаряемой сферами. Их температура. И тому подобное. Но с этим оборудованием ничего не получится.

Он раздраженно махнул рукой на свою скудную коллекцию датчиков.

— Но почему это так важно? — не унимался парень.

— Потому что здесь мы наблюдаем действие множества сил. Если я пойму природу газовой оболочки, возможно, я смогу разобраться с этой загадочной планетой.

— Ты говорил, что она очень большая. Больше Сильверглейда?

Оззи сдался.

— Да, старик, похоже на то. — Он вызывающе взглянул на небо, испещренное блестящими точками. — А, пропади все пропадом, у нас есть более срочные проблемы, верно?

— Подготовка почти закончена, — сказал Точи. — Надо только еще раз сходить за съедобными фруктами.

— Обязательно.

Оззи недоверчиво посмотрел на судно. Когда было решено построить лодку, он представил себе гладкий корпус из тщательно подогнанных планок, надутые паруса и самого себя стоящим у руля на пути к следующему острову. В конце концов, если уж волновое лезвие снова работает, плотницкое дело будет нетрудным. Но в энциклопедических файлах модуля постройке лодок уделялось совсем немного внимания, и пришлось построить нечто вроде плота. Судя по виду, он мог держаться на воде не лучше, чем кирпич.

Они начали с того, что срубили по одному из всех пяти имевшихся на горе видов деревьев, и Точи приволок их к берегу. Все бревна затащили в море. Пальмовые стволы постепенно пропитывались водой и все больше погружались в воду, и только один вид растительности обладал запасом плавучести — высокие нескладные деревья с густой кроной, состоящей из длинных серых ветвей. И, конечно же, реже всего встречающиеся на острове.

За следующие пять дней они вырубили на горе почти все такие деревья. Оззи и Орион, работая по очереди, обрубали ветви волновым лезвием, а Точи стаскивал вниз уже относительно гладкие бревна.

Затем настала очередь изготовления веревок; к счастью, эта тема в энциклопедии модуля оказалась более детализированной. Высушенные пальмовые листья оказались такими жесткими и острыми, что Оззи и Орион в первые же минуты работы в кровь изрезали пальцы. От острых, словно бритвы, краев пострадали даже манипуляторы Точи. Пришлось воспользоваться швейными принадлежностями и приспособить для защиты рук старые перчатки. В конце концов у них все же получилось достаточное количество веревок, чтобы связать бревна. Три связки бревен длиной по пять метров составили плавучую основу, а поперек них были настелены более тонкие стволы, обеспечивающие жесткость конструкции. Прямоугольный парус связали из тех же пальмовых листьев, хотя по виду он больше напоминал не ткань, а плетеную циновку.

Орион предвкушал плаванье на плоту, заранее радуясь удивительному приключению. Точи, как обычно, проявлял сдержанное одобрение. И только Оззи чувствовал себя так, словно ему предстояло убедить друзей в том, что Деда Мороза в реальном мире не существует: он считал подобную затею пригодной только для младших школьников.

Оззи забросил на плечо свой рюкзак, и все трое отправились вглубь острова на поиски продуктов: они обнаружили здесь несколько пригодных для еды видов фруктов, и все они росли на кустах или невысоких пальмах, неподалеку от берега. Вскоре Оззи уже принялся срезать плоды с веток карманным ножом и складывать их в рюкзак.

По обе стороны от него сквозь густую поросль продирались Орион и Точи. Они не скрывали радостного волнения перед скорым отплытием. Оззи пожалел, что не мог разделить их настроение. Каждый раз, глядя на газовую оболочку, он сознавал, что пропустил нечто важное. Зачем создавать такой феноменальный артефакт, а потом помещать в него обычную планету? Газовый ореол был явно создан для тех, кто мог летать. Водяные сферы и воздушные коралловые рифы, о которых рассказывал Йоханссон, могли быть базами или гнездами для существ, не испытывающих потребности в гравитации, живущих предельно свободной жизнью. Если цивилизация сильфенов обладает фактическим местом обитания, то, по мнению Оззи, более подходящего мира и представить было невозможно.

— Целая вселенная, такая малая и в то же время такая большая внутри, что ее невозможно познавать, — говорил ему Йоханссон. — Пристанище тайны, скрытое в воплощении высших научных достижений. Этот парадокс привел меня в восторг.

Оззи старался вспомнить, о чем еще рассказывал этот человек, хотя бы какие-то практические детали. Но Йоханссон не вдавался в подробности. Хотя осталось впечатление, что отсюда он вернулся прямо в Содружество.

Через сорок минут рюкзак Оззи был уже полон.

— Этого должно хватить, — сказал он.

— Классно, — усмехнулся Орион, доедавший темно-фиолетовый плод, по вкусу напоминавший малину.

По его подбородку потекли струйки густого сока, и парень стер их тыльной стороной руки.

Оззи воспользовался моментом и внимательно осмотрел парня: на Орионе были только потрепанные шорты, переделанные из старых брюк. Он сильно отличался от того костлявого подростка, каким отправлялся на поиски троп несколько месяцев назад. Постоянное движение и физическая работа значительно увеличили массу его мышц. Бледную кожу покрывали россыпь ярких веснушек, легкий загар, местами переходящий в солнечные ожоги, а с недавнего времени еще и почти постоянный слой грязи. На подбородке уже закурчавилась юношеская бородка, а на голове волосы торчали спутанными прядями, почти не уступавшими афрокосичкам самого Оззи. Еще немного — и он может превратиться в настоящего дикаря; копье в руки, повязку на бедра: и трех тысячелетий цивилизации как не бывало.

«Моя вина, — подумал Оззи. — Надо было с самого начала проявить твердость и отослать его в Лиддингтон. Или, если уж это не удалось, хотя бы заставить его учиться».

— Что такое? — спросил Орион, оглядываясь и стараясь понять, что так внимательно рассматривает Оззи.

— Когда ты в последний раз мылся?

— Я плавал сегодня утром.

— С мылом.

— Ты сам сказал, что мыло слишком тяжелое, чтобы тащить его из Ледяной Крепости.

— Ах да, верно. А как насчет зубной пасты? Ты ей пользуешься?

— Остался только один тюбик, это для тебя. Мои зубы в порядке. А в чем дело?

— Надо что-то сделать с твоими волосами. В них наверняка уже кто-нибудь поселился.

— Посмотрел бы на себя.

Оззи дернул себя за бороду и вдруг осознал, какой пример подает мальчишке.

— Ладно. С завтрашнего дня мы оба возвращаемся к правилам личной гигиены. Договорились?

— Как хочешь, — буркнул Орион и пожал плечами.

В его жесте Оззи узнал собственное обычное пренебрежение.

— Хорошо. Еще я хочу, чтобы ты просмотрел некоторые файлы из моего модуля.

— Что за файлы?

— Кое-какая справочная информация, — неопределенно ответил Оззи. — Ты ведь умеешь читать?

— Оззи!

— Ладно, старик, просто на всякий случай. Завтра и начнем, хорошо?

— Ты же сказал, что завтра отправляемся в путь.

— Знаю. Но ведь на плоту нечем будет заняться, не так ли?

Орион почесал голову: перемены в поведении Оззи явно его озадачили.

— Наверное.

Ночевать они остались на берегу, рядом с плотом. Для сна Оззи и Орион воспользовались палаткой — там было хоть немного темнее, чем снаружи. Точи постоянный свет как будто не беспокоил, но он и не спал, а просто отдыхал.

Орион, вернувшись на берег, раздул костер, а затем стал готовить пойманную Точи рыбу. Оззи подошел к воде с фильтрующим насосом, чтобы наполнить все имеющиеся у них емкости. Морская вода была не особенно соленой, но пить в чистом виде ее все равно не представлялось возможным.

К тому времени когда Орион закончил готовить, Оззи уже начал упаковывать вещи. План на завтра был предельно простым: как только Оззи и Орион проснутся, они спустят плот на воду. Запасов фруктов и сушеной рыбы хватит на несколько дней, а проблема питьевой воды при наличии фильтра была решена. В душе Оззи надеялся, что припасы им не понадобятся. Даже если парус, как он подозревал, окажется бесполезным, у них имелась пара грубо вытесанных весел, да и Точи вполне мог тащить плот за собой. До следующего острова они смогут добраться не позже, чем через пару дней.

Утром Оззи настоял, чтобы Орион почистил зубы. Затем они оба постарались распутать волосы, а Оззи еще решил заняться и бородой, воспользовавшись бритвенным прибором — единственным оставшимся у него предметом роскоши. Алмазное лезвие легко справлялось с растительностью на лице, но отсутствие зеркала сильно удручало Оззи.

— Почему бы тебе не приспособить портативный модуль? — спросил Орион.

Парень коснулся нескольких иконок и поставил экран перед Оззи. Камера превосходно передавала изображение, да еще и с увеличением.

— Спасибо, старик.

Он снова приступил к бритью, на этот раз без особых трудностей. В конце концов, наверное, будет не так уж трудно обучать Ориона.

После завтрака они упаковали в рюкзаки и сумки оставшиеся вещи, а запасы собранной еды сложили в плетеные корзины. Наконец все трое выстроились вдоль кормы плота, построенного на пляже в нескольких метрах от воды. Точи налег посередине, Оззи и Орион по краям, и все вместе стали толкать плот по мягкому песку. К тому времени, когда в передний край плота плеснули небольшие волны, Оззи изрядно вымотался. Он с трудом удержался, чтобы не отвернуться.

Если это проклятое сооружение начнет погружаться в воду, он не представлял, что делать дальше.

Плот слегка нырнул носом, скатываясь с берега, но быстро выпрямился, когда они спихнули его в море целиком. Оззи продолжал толкать, пока не оказался по пояс в воде. Точи проплыл вокруг плота, а потом исчез под водой. Массивный чужак удивил их своей способностью двигаться в воде еще в первый день пребывания на острове. Казалось, что в море он чувствовал себя намного лучше, чем на берегу. Его гибкие выросты становились плоскими, словно плавники, помогая набрать значительную скорость; кроме того, Точи мог надолго задерживать дыхание. В результате у них к столу всегда была свежая рыба.

Орион остановился, когда вода дошла до колен, и гордо усмехнулся.

— Оззи, правда он великолепен?

— Да, старик, плот хорош.

Он еще немного посмотрел на плот, почти ожидая, что тот вот-вот утонет. Борта не так высоко выступали над водой, как ему бы хотелось, и они наверняка осядут, когда плот примет весь груз. Но он держался на плаву…

Метрах в двадцати от берега Точи выскочил из воды, сделал пол-оборота и с громким плеском снова плюхнулся в воду, взметнув тучу брызг.

— Похоже, он доволен, — пробормотал Оззи.

Он вернулся на берег с причальным концом и привязал его к предусмотрительно вбитому в песок колышку.

— Пошли, старик, надо грузиться.

Орион тоже вышел из воды.

— Оззи, а как мы его назовем?

— Что?

— Плот? Как мы его назовем? Каждое судно должно иметь имя.

Оззи приоткрыл рот. «Полное отчаяние»? «Титаник-2»? Орион ждал, глядя на него с простодушной радостью. Они ведь потратили немало сил и времени на постройку чертова плота.

— Ну, не знаю, — протянул Оззи. — Может, «Первопроходец»?

— Черт! Здорово, Оззи! Мне нравится. — Он повернулся к плоту. — Я нарекаю этот корабль «Первопроходцем». Благослови Бог его и всех, кто на нем поплывет.

Божье благословение было точно необходимо тем, кто на нем поплывет.

— Ладно, давай перетаскивать вещи.

Он подхватил пару корзин и снова шагнул в воду.

Через пятнадцать минут погрузка была закончена. Точи, сверкая блестящими от воды разноцветными перьями, выбрался на берег и энергично отряхнулся.

— Мы готовы? — спросил он через транслятор модуля.

— Причин оставаться на берегу больше нет, — ответил Оззи.

Они стали забираться на решетчатый настил, что вызвало опасный крен, особенно когда через борт перевалился Точи. Оззи снова проверил осадку. Вода плескалась уже почти вровень с палубой. За бортом появились мелкие рыбки. Беспокойство Оззи вызывала ожидаемая встреча с более крупными особями.

— Экипаж, прошу занять свои места.

Оззи сел с одной стороны, Точи устроился посередине, а у другого края расположился Орион. Все взялись за весла и начали грести. Поначалу ничего не получалось, но потом Оззи стал отсчитывать ритм, и они научились координировать силу гребков. Метрах в ста от берега Оззи ощутил ветерок.

— Хватит, — объявил он. — Давайте испробуем парус.

При помощи веревок они с Орионом подняли плотный квадрат из пальмовых листьев на четырехметровую мачту, прежде бывшую самым высоким на острове деревом. Натянутые веревки тревожно потрескивали. Плот уже отошел от берега, и волнение заметно усилилось.

Оззи с тоской оглянулся на берег.

— Мы движемся?

Гибкий отросток Точи окунулся в воду.

— Мы движемся.

— Ура!

Орион радостно захлопал в ладоши и стал всматриваться в темные пятна, обозначавшие другие острова архипелага.

— К которому острову мы направляемся?

— Интересный вопрос, — сказал Оззи. — Точи, не мог бы ты направить нас ко второму слева островку? Мне кажется, он ближе всех.

— Я буду стараться, — ответил Точи.

Он опустил в воду установленный на корме руль, представлявший собой широкую деревянную лопасть на грубо вырезанном штыре.

Вдали от берега ветер ощущался заметнее. Оззи сидел на краю плота, болтал ногами в воде и смотрел, как постепенно уменьшается оставленный ими остров.

* * *

Благодать цивилизации не ощущается, пока она не окажется под угрозой краха. Тот долгий день на Элане показал Меллани, насколько близка она была к гибели. Страх обострил в людях желание выжить, и оно заставило их пренебречь всеми правилами. Она никогда не забудет, как в последние часы стояла у маленькой червоточины в долине Туркино, как нарастали нетерпение и паника, как толкались и отпихивали друг друга люди. И это притом что сильные духом вроде Саймона Рэнда пытались удержать их в рамках.

Какими далекими казались ей эти события всего лишь неделю спустя! Она стояла у огромного окна в пентхаусе Алессандры на шестьдесят пятом этаже небоскреба и смотрела на Саламанку. Ночные города почему-то всегда казались самыми яркими, и столица Нью-Иберии не была исключением. Этот богатый мир находился в первой зоне космоса, и его население приблизилось к двум миллиардам. В одной только Саламанке проживало около двенадцати миллионов человек. Здесь, в центре, высота небоскребов из стекла и металла была оправданным финансовым вложением, дома стояли в строго расчерченной сетке улиц, а дальше контуры кварталов становились более неопределенными, пока не сливались в сплошное сияние окрестностей у самого горизонта. Яркие линии улиц пересекали неизбежные серебристые нитки железных дорог и путепроводов, обеспечивающих движение пассажиров и грузов между различными районами и межпланетной станцией ККТ. Может, ей это просто показалось, но этой ночью поездов было меньше, чем раньше. Обычная деятельность в Содружестве во время вторжения почти прекратилась, и только теперь миры возвращались к прежней, относительно спокойной жизни.

Меллани подняла голову и заметила эфемерное мерцание силового поля, окружавшего город. Этот барьер, уменьшивший яркость звезд, вызывал странное ощущение. Силовые купола имелись во всех крупных городах, но их никогда не активировали, разве что только для защиты от самых сильных ураганов и торнадо. Теперь купола стояли постоянно, даже над Дарклейк-сити.

— Все по-прежнему, не так ли? — спросила подошедшая Алессандра. — Когда я вернулась, мне почему-то казалось, что все должно измениться. Но вид города успокаивает. Я часами стояла у окна и просто смотрела.

ККТ потребовалось несколько дней, чтобы восстановить нормальный график движения. Даже сейчас миллионы беженцев из захваченных миров, ищущих приют на других планетах Содружества, имели приоритет по сравнению с другими пассажирами. Станция на Уэссексе еще не полностью восстановила свою работу. Специалисты все еще ремонтировали генераторы, поврежденные во время энергетической атаки, предпринятой Найджелом Шелдоном. Из-за этого поезда во всем этом секторе второй зоны космоса ходили нерегулярно, хотя подключение к унисфере было восстановлено во всех мирах. Но линия между Августой и Нью-Иберией действовала стабильно, и Алессандра смогла вернуться домой через три дня после последнего полета «Отчаянного».

Меллани была в пентхаусе Алессандры впервые. Два дня назад она покинула причудливый астероид Оззи, пройдя через червоточину на Августу последней из всех беженцев Элана. До этого она все время проводила с Дадли, то успокаивая его, то отдыхая, чтобы восстановить силы. Без вставок, поддерживаемых РИ, ее самоуверенность несколько уменьшилась, и она уже не знала, чем обернется ее дальнейшее расследование. Возможно, в разрозненных воспоминаниях Дадли имелась еще какая-то информация. Чтобы убедиться, что она получила от него все до капли, потребуется еще немало времени. Сейчас же он был надежно спрятан в одном из дешевых отелей Октиера, в том самом, где в детстве часто проводил каникулы. Его там никто не отыщет — по крайней мере, в ближайшем будущем.

Руки Алессандры легли на плечи Меллани.

— Беженцы из Рэндтауна рассказывали какие-то странные истории. Кое-кто утверждает, что побывал на космическом корабле чужаков.

— Они лгут. Это была старая законсервированная жилая станция промышленного предприятия в глубоком космосе, ныне списанного с баланса ККТ. К счастью, червоточина оказалась рабочей.

— Интересно. — Алессандра помассировала ей шею. — Это единственная часть информации, запрещенная к опубликованию старшим руководством. Директива дана всем СМИ. Кто-то оказал на них давление. И довольно значительное.

Меллани повернулась и решительно взглянула в классически красивое лицо женщины.

— Невиновна.

— Хм. — Алессандра провела пальчиком по щеке Меллани. — А ты изменилась.

— Я была там, где высадились чужаки. Знаешь, это помогает сосредоточиться.

— Я с этим не спорю, милая.

Она наклонила голову для поцелуя, но Меллани подняла руку.

— Не сейчас.

— Вот как? — Одна из тщательно выщипанных и подкрашенных бровей Алессандры слегка приподнялась. — Тебе бы лучше поскорее вернуться в обычное настроение. К позднему ужину я жду Робина Далсола, первого помощника Голдрича. Я хочу знать, сколько денег намерена наш президент вбухать в укрепление Флота для нанесения ответного удара. Вы с ним отлично поладите, он всего десять лет назад прошел процесс омоложения.

— Сама с ним трахайся, — буркнула Меллани.

— Меллани, милочка, я больше этим не занимаюсь, да мне и ни к чему. Для этого есть ты и еще пятьдесят других.

— Вот и позови кого-нибудь из них.

— Мы уже разговаривали на эту тему, мне надоело.

— Мне наплевать на бюджет Флота, да он и не останется в тайне. Цифры опубликуют, как только проект передадут в сенат.

— Боже упаси, дорогая. Дело не в том, что мы узнаем, а в том, когда мы это сделаем. Я лучше всех остальных, потому что первой сообщаю горячие новости.

— А как же мой сюжет? — Меллани почти перешла на крик. — Только он сейчас и имеет значение. Господи, на нас напали, и мы могли бы расследовать это дело. Нет ничего важнее. Я пришла сюда узнать, кто будет мне помогать и когда мы начнем работать, а не сосать член какого-то ублюдка.

Алессандра нахмурилась.

— О чем ты?

— Звездный Странник! — прошипела Меллани. — Я хочу выследить его.

— Какая чепуха! — Алессандра театральным жестом поднесла палец ко лбу. — Ты ошиблась. Я уже все проверила. Фонд «Кокс» абсолютно легален и до сих пор процветает. Банни вроде бы удалось побеседовать с одним из попечителей — мисс Далтрой. Она сказала, что их финансирование прозрачно и отчеты предоставляются комиссионерам каждые восемнадцать месяцев, как положено. Можешь сама их просмотреть, если хочешь.

— Что?

Меллани не могла поверить своим ушам.

— Ты ошиблась, дорогая. Ничего страшного. Все мы рано или поздно ошибаемся. Могу дать тебе совет: перестань возиться с Дадли Боузом, у него масса физических проблем. Такое часто случается у оживленных после смерти. Со временем они от них избавляются.

— Нет. — Меллани покачала головой. — Нет, это не так. Дадли просто… — Неожиданная догадка настолько потрясла ее, что даже мурашки побежали по телу, и Меллани замолчала. Она недоверчиво покосилась на Алессандру, с трудом удерживаясь, чтобы не попятиться от нее. — Я не понимаю.

— Ты совершила ошибку, — сказала Алессандра. Ее улыбка стала холодной и неискренней. — Уже не первую. А я не из тех, кто дает три шанса. Честно говоря, ты держишься в шоу только благодаря репортажу из Рэндтауна. Этот сюжет был многообещающим. Но взгляни фактам в лицо, милая. Ты не следователь. Господи, да ты такая тупая, что не смогла окончить колледж. В наше время хоть какая-то степень есть почти у каждого. Так что давай остановимся на том, что у тебя хорошо получается, — будешь вилять своей хорошенькой задницей перед тем, кого я тебе укажу. Понятно?

Меллани опустила голову и даже сумела всхлипнуть.

— Да.

— Хорошая девочка.

Алессандра обеими руками обхватила голову Меллани и поцеловала ее в лоб, словно благословляя.

— А теперь почему бы тебе не переодеться к приходу Робина? Знаешь, он о тебе спрашивал. Думаю, твое выступление в Рэндтауне произвело на него впечатление. Ты теперь знаменита, милочка.

— Хорошо.

Меллани вышла из гостиной, плотно прикрыв за собой дверь, и направилась в холл пентхауса.

— У двери есть какая-нибудь дополнительная охрана? — поинтересовалась она у РИ.

— Только стандартные системы безопасности и аварийные датчики.

— Отлично.

Она почти бегом бросилась к высоким двойным дверям. Створки перед ней распахнулись, и Меллани торопливо осмотрела отделанный мрамором вестибюль: перед ней были двери еще трех пентхаусов, два лифта и лестничная клетка. Эл-дворецкий, подключившись к домовой системе, определил, что лифты поднимаются наверх. Меллани боялась, что Алессандра последует за ней и застанет в вестибюле, поэтому свернула на лестничную клетку и стала спускаться.

— Останови для меня лифт на шестьдесят втором этаже, — обратилась она к РИ.

Лифт ее ждал, и Меллани, выбежав с лестницы, шагнула в кабину. Створки закрылись.

— Фойе, — сказала она РИ. — Там много людей, я буду в безопасности.

— В чем дело, Меллани?

Она прижалась лбом к прохладной металлической стене и помолчала, пока не унялось сердцебиение.

— Я не сообщала Алессандре название благотворительного фонда.

— Она легко могла выяснить его сама.

— Пожалуйста, проверь все еще раз.

— На прошлой неделе документы общего доступа были исправлены.

— Проклятье!

Она подняла голову, словно ожидая, что Алессандра ворвется в лифт через потолок, как в какой-нибудь безумной постановке ВСО.

— Теперь получается, что фонд «Кокс» непрерывно работал с самого момента образования и до сих пор перечисляет пожертвования различным научным учреждениям, — сказал РИ.

— Но ведь ты же знаешь, что это фальшивка.

— Мы знаем, но таковы официальные данные.

— Как они это сделали?

— В финансовом секторе имеются способы подделки открытых отчетов, хотя для этого требуется немало усилий.

— Она выдала меня, — вслух воскликнула Меллани. — Алессандра сказала, что я вышла на их след. А через них и на Звездного Странника. Это могла сделать только она, и никто другой. О господи!

У нее задрожали ноги, совсем как в Рэндтауне, когда она увидела мобайлов.

— Это серьезное обвинение, — заметил РИ.

— Ты испытываешь меня? Если бы Алессандра действительно провела проверку, она бы обнаружила то, о чем я ей говорила. У Звездного Странника не было бы времени прикрыть свою задницу; такая искусная подделка заняла бы много времени. Нет, это было прямое предостережение на тот случай, если я останусь в живых и начну выдвигать обвинения. Единственный человек, с которым я говорила, — это Алессандра! Значит, она на него работает, разве нет? Алессандра, как и наш президент, именно те агенты, о которых предупреждает Йоханссон.

— Ничего определенного на этот счет мы сказать не можем. Хотя, судя по ходу событий, это весьма вероятно.

Двери лифта открылись, и Мелани выглянула в фойе. Она поспешила к выходу, где в ожидании клиентов стояло несколько такси.

— Я возвращаюсь к Дадли, — сказала она.

— Отличное решение. А что потом?

— Расскажу Пауле Мио обо всем, что узнала. Тебе известно, где она?

— Да.

* * *

Казимир остановился в конце 34-й платформы на межпланетной станции Рио среди ожидавших очередной поезд пассажиров. Кольцевые поезда земных маршрутов почти не прерывали работы во время вторжения, несмотря на то что даже эта ветка замерла, когда Найджел Шелдон направил всю получаемую с Луны энергию на Уэссекс. В отличие от межпланетных пассажирских линий ККТ, здесь поезда пошли уже через несколько часов.

Быстрое восстановление земной инфраструктуры порадовало Казимира. Что его расстраивало, так это отношение местных жителей. Обитателей Санта-Моники временное отключение энергии, казалось, тревожило сильнее, чем потеря двадцати трех миров, захваченных чужаками. Местный мэр, в отличие от гражданских властей в других мирах, и не подумал предоставить приют несчастным беженцам, ищущим новое место для жизни в Содружестве. Похоже, что земляне видели в нашествии праймов очередную новость о неприятностях, случившихся где-то далеко и с кем-то другим. Было ли это проявлением невежества или высокомерия, он не понимал, но их равнодушие стало еще одним примером отличия их мировоззрения от его собственного.

По крайней мере, последние несколько дней показали, что в обществе нарастало волнение. Казимир ждал, когда все успокоится и можно будет продолжить миссию, а тем временем бродил по набережной Санта-Моники, смотрел новости в барах или подключался к информационным каналам в своем маленьком гостиничном номере. В местных шоу звучало сильное беспокойство о том, что нападению может подвергнуться следующая группа планет, а когда-нибудь на линии фронта окажется и сама Земля.

Никаких признаков продолжения активности чужаков, выходящей за пределы пострадавших миров, пока не наблюдалось. Теперь, когда эвакуация гражданского населения была успешно завершена, новости о распространении праймов стали поступать значительно реже. Флот оставил небольшие подразделения армии на Аншане, Балкаше и Мартабане; аэроботы и отряды солдат-профессионалов вели партизанскую войну, затрудняя сооружение новых генераторных установок. Все понимали, что это были всего лишь символические меры. Праймы намеревались построить переходы на поверхности захваченных планет, и численность их армий неуклонно увеличивалась, внушая серьезные опасения. Ожидалось, что адмирал Кайм вскоре объявит о контрнаступлении с целью уничтожения ближайших активных червоточин чужаков. Большинство аналитиков в новостных шоу предсказывали при этом полное разрушение опустевших городов ядерными зарядами.

Вернувшиеся корабли-разведчики регулярно патрулировали завоеванные миры, восполняя отсутствие информационных сетей. До сих пор чужаки не открыли ни одной новой червоточины взамен уничтоженных последним полетом «Отчаянного». Кое-кто из технических экспертов и тактиков предлагал автоматизировать оставшиеся корабли и предпринять подобные атаки на оставшиеся переходы праймов, но Флот публично отказался обсуждать этот план. Комментаторы также выразили свое мнение: биосфера захваченных миров была так сильно повреждена, что Содружеству ничего не оставалось, кроме как забыть о них навсегда; и жертвовать ради них уцелевшими кораблями было бы неразумно. Кораблям приказали оставаться в резерве на случай нового нападения.

Вразрез с официальным мнением, единственный успех человечества в день нашествия стал почти легендарным, и в адрес экипажа погибшего корабля во всех новостных шоу звучали похвалы, составлявшие разительный контраст с саркастическими замечаниями и намеками, направленными против Флота и администрации президента Дой.

Казимира удивляло, что сражению над Уэссексом уделялось так мало внимания. С точки зрения стратегии оно было куда более важным, чем самопожертвование «Отчаянного». С другой стороны, популярность ККТ за прошедшую неделю значительно снизилась. Даже в этих чрезвычайных обстоятельствах ее эффективная работа воспринималась как нечто само собой разумеющееся: и быструю эвакуацию беженцев, и восстановление переходов на станции Наррабри обыватели сочли нормой для этой компании.

Над 34-й платформой зажглись янтарные огни, и «Беннор-АС767» подтащил двадцать двухэтажных вагонов. После отправления предыдущего состава прошло всего пять минут, но на платформе уже собралось более трех сотен пассажиров. Двери разошлись, и из вагонов стали выходить люди. Ожидающие в нетерпении подались вперед, но Казимир немного задержался. Он постоянно обшаривал взглядом толпу, отыскивая тех, кто не спешил войти в вагон. Программы визуального совмещения обрабатывали все замеченные им лица и вычисляли цели, указывая процент совпадения. Повторная проверка показала, что угрозы для него никто не представлял.

Процесс обработки данных требовал немало сил, но Казимир снова и снова запускал его на всем пути от древней обсерватории в Андах. За эту поездку ему пришлось сделать восемь пересадок — сперва был арендованный внедорожник, на котором он путешествовал по горам, потом такси, затем местные поезда и самолет до Рио. И каждый раз, какой бы глупостью это ни казалось, он повторял процедуру проверки. Он знал, что услышит от Стига, если совершит хотя бы одну ошибку. Элвин не уставал повторять, насколько важна работа курьера. Информация с Марса имела огромное значение для всего движения Хранителей. Если бы Стиг успел завершить перепрофилирование, возможно, он сам бы взялся доставить ее из Южной Америки в безопасное убежище в Лос-Анджелесе. Таким образом Казимир был полон решимости не допустить никаких проволочек или ошибок и доказать, что способен выполнять самые важные поручения.

Он шагнул в вагон перед самым отправлением, не забыв оглядеть оставшихся на платформе, и снова запустил проверку, хотя на этот раз и не был уверен в результате. В подсознании возникло какое-то неприятное ощущение. Что-то его встревожило.

Ни одно из увиденных им лиц не могло быть тому причиной. Что-то не так с общей картиной? Если бы его взяли в клещи, на платформе должны были остаться по крайней мере двое из участников операции. Он осторожно повернулся, наблюдая за перроном, но там толпились только новые пассажиры, расстроенные и рассерженные при виде закрывшихся перед носом дверей.

Казимир послал сообщение на одноразовый адрес в унисфере. В офисе «Макс-транзит Лемюля» будут знать, что он уже на последнем этапе. Оттуда они начнут сканировать поезд на предмет электронной активности в случае секретной операции. Если что-нибудь обнаружат, он узнает об этом только в «ЛА-Галактик». Как и Стиг по пути с Октиера.

С сознанием выполненного долга он прошел еще несколько вагонов и выбрал себе место поближе к выходу. Следующая остановка будет в Мехико-сити, а потом уже в «ЛА-Галактик». Элвин без конца твердил, насколько ценна эта информация для движения Хранителей и как важно не провалить задание. Вторжение чужаков еще больше усилило смысл его слов. Казимир уже начал опасаться, что в своем стремлении безукоризненно выполнить миссию он становится параноиком.

Поезд уже отошел от платформы, и он начал гадать, как теперь выглядит Стиг. Клеточное перепрофилирование, должно быть, уже завершено, и у него будет новое лицо, что позволит снова заняться боевыми операциями. Стиг был не из тех, кто мог подолгу сидеть на одном месте и ничего не делать.

Джастина устроилась в дальнем углу отдела безопасности ККТ на станции «ЛА-Галактик» и молча наблюдала, как разведка флота координирует операцию слежения в кольцевом поезде. Операция началась сразу, как только пришло сообщение о том, что Казимир остановился в отеле Санта-Моники. Несмотря на вторжение чужаков, она лично по нескольку раз в день проверяла, как идут дела. И каждый день слышала в ответ одно и то же: Казимир тянет время, ведет себя как обычный турист. Выжидает.

Видеть его изображение в реальном времени и не иметь возможности поговорить с ним или дотронуться до него было очень непривычно. Она чувствовала себя в роли ангела-хранителя, наблюдала за любимым с недосягаемой высоты, следила, чтобы его молодость и наивность не навлекли на него несчастья. Безусловно, ее мучило и чувство вины, но Джастина каждый раз убеждала себя, что со временем он все поймет. Как только он убедится, что ошибался, как только поймет, что был игрушкой в чужих руках, — они смогут начать все сначала. Представить себе их совместную жизнь после того, что происходило, она была не в силах и оттого чувствовала себя такой же безрассудной, как Казимир.

И вот вчера с ней связался Алик Хоган. Казимир получил инструкции с одноразового адреса и сел в поезд до Рио. Его следующие действия вызвали у нее замешательство. Казимир посетил древнюю обсерваторию в Андах и сразу же отправился в обратный путь. Уединенное местоположение обсерватории лишило их возможности проникнуть внутрь и узнать, что он получил. Незаметно проследить за его внедорожником на тропе в горах тоже было очень нелегко.

Поверхностное исследование киберсферы показало, что обсерватория обслуживала ассоциацию университетов и финансировалась из многих корпоративных,правительственных и образовательных фондов. В данный момент оперативники флота уже окружили заведение и ждали приказа войти внутрь. Но только после того, как Казимир доставит посылку по назначению.

Масштаб и очевидная важность происходящего послужили Джастине отличным предлогом лично отправиться в Лос-Анджелес в сопровождении двух телохранителей из службы безопасности сената. Алик Хоган сам руководил операцией, хотя и не мог не прислушиваться к ее мнению.

— Кольцевой поезд вышел из Рио, сенатор, — доложил Хоган. — Теперь ждать осталось уже недолго.

— Хорошо.

Из вагона он сразу отправил сообщение на одноразовый адрес. Оперативник Хранителей, возвращающийся с Октиера, сделал то же самое. По всей видимости, это их стандартная процедура.

— Вы считаете, что Казимир Макфостер выйдет здесь?

— Весьма вероятно. Но у меня достаточно людей, чтобы проследить за ним, куда бы он ни направился. Не беспокойтесь, сенатор, он от нас не уйдет.

— Рада это слышать.

Она слегка кивнула ему, позволяя отойти. Хоган с натянутой улыбкой возвратился к своей команде. Все его служащие не отрываясь следили за мониторами и что-то негромко говорили оперативникам.

— На этот раз все было не так, как при Пауле Мио: руководители операции учли все возможные мелочи. На самой станции «ЛА-Галактик» и вокруг нее дежурило больше сотни оперативников, готовых сопровождать Казимира до места передачи посылки, где бы оно ни находилось. Их размещение заняло целых два дня, исключив возможность демаскировки. Тарло считал, что прошлая неудача была связана с тем, что Хранители внедрились в службы «ЛА-Галактик» и получили доступ к специализированным каналам коммуникации с самыми современными глубоко засекреченными кодами. При таких технических возможностях они еще до конца года смогут завладеть всем Содружеством.

Джастина подключилась к внутренней сети ККТ и увидела, как кольцевой поезд прошел через переход между Рио и Мехико.

Казимир вышел из вагона в терминале Карральво станции «ЛА-Галактик». День был в самом разгаре. Солнечный свет беспрепятственно проникал в огромные полукруглые окна, сияя на отшлифованных колоннах. Он прошел до конца перрона и стал спускаться по изогнутому пандусу, чувствуя через подошвы знакомую дрожь от проходящих через гигантское здание поездов. Движение составов восстановилось почти до обычного уровня, хотя толпы пассажиров в центральном вестибюле заметно уменьшились.

В конце пандуса он медленно оглянулся, словно не зная, куда повернуть. Никто не обращал на него внимания. Предупреждения об опасности от Хранителей не поступало ни визуально, ни через киберсферу.

«Наверное, я становлюсь чересчур подозрительным», — подумал он.

Казимир направился через вестибюль к восьмому выходу, где снаружи находилась стоянка такси. Еще четверть часа — и он с триумфом вернется в контору «Макс-транзит» и отдаст мемокристалл с информацией с Марса. Он едва удержался, чтобы не похлопать рукой по потайному карману на ремне, где был спрятан крошечный диск.

С уверенной улыбкой на лице он стал проталкиваться через толпу пассажиров, суетившихся в главном зале станции. Благодаря ему Хранители смогут сделать еще один важный шаг, приближающий отмщение Дальней. Лишь один раз он свернул с пути борьбы ради той ночи в Доме Тюльпанов. Но он не жалел об этом. Брюс понял бы его, как никто другой. Джастина давно стала частью его самого. Без нее нет смысла жить, ради нее он согласен идти на любой риск. А той ночью, когда он ее увидел, время, казалось, повернуло вспять. Она сохранила свое чувство к нему, и это представлялось Казимиру чудом, о котором он даже не смел просить Небеса.

Но чудо свершилось, истинное чудо. Она испытывала к нему те же чувства, что и он к ней. Казимир еще сильнее укрепился в своих намерениях избавить Вселенную от Звездного Странника — хотя бы только ради Джастины. Он хотел, чтобы между ними исчезли все преграды. Каким бы замечательным стал этот мир. Каким невероятным и чудесным могло быть их будущее.

До стоянки такси оставалось около двухсот метров, когда у выхода на шестую платформу он увидел стоящего мужчину. Что-то в нем… Аккуратно подстриженные волосы, молодой, около двадцати лет, как и сам Казимир, в обычном синем пиджаке поверх кремовой рубашки. Он стоял — совершенно спокойно и естественно — с портативным модулем в руке, читая что-то на развернутом экране. С этой позиции, если бы ему вздумалось поднять голову, молодой человек мог видеть всех, кто пересекал вестибюль. Он вполне мог быть обычным горожанином. Но что-то в его профиле заставило Казимира замедлить шаг. Он показался ему странно знакомым. Давние воспоминания всколыхнулись с такой силой, что Казимир ощутил физическую боль и содрогнулся всем телом.

Казимир остановился, его глаза заволокло слезами.

— Нет, — беззвучно прошептал он.

Он хотел было сделать шаг, но ноги не слушались.

Молодой человек поднял взгляд от экрана и посмотрел прямо на Казимира.

— Брюс, — выдохнул Казимир. — Это ты.

Он шагнул вперед, не обращая внимания на проходящих между ними людей. Это был он, в самом деле он. Брюс Макфостер, как ни в чем не бывало, стоял на станции «ЛА-Галактик». Каждый день Казимир, как только закрывал глаза, видел огромного скакуна, перекатывающегося по беззащитному телу Брюса. И вот Брюс Макфостер стоит перед ним, живой.

— Брюс! — Казимир сделал еще пару шагов. — Господи, Брюс, это же я, Каз!

Брюс, не сводя с него глаз, неторопливым движением убрал в карман свой модуль.

Казимир бросился ему навстречу, раскинув руки.

— Брюс!

Люди шарахнулись в стороны, освобождая ему дорогу.

Брюс Макфостер поднял правую руку. В ней был какой-то предмет. Вылетела вспышка…

Казимир не почувствовал боли. Он ничего не почувствовал. На мгновение все погрузилось в темноту. А потом он увидел далекий белый бетонный потолок терминала Карральво. Он не мог пошевелиться, вокруг стало очень тихо.

«Брюс?»

Над ним склонились лица, но ему не удалось их рассмотреть. Свет начал угасать. Казимир попытался улыбнуться. Он наконец понял, что умирает. Но это не имело значения, потому что в его жизни была…

«Джастина…»

Его виртуальная рука дотянулась до иконки с ее именем.

«Джастина, мне так жаль…»

Прежде чем свет окончательно померк, он успел увидеть ее ласковую, всепрощающую улыбку.

Камера слежения повернулась, чтобы запечатлеть человека, на которого с таким ликующим изумлением уставился Казимир. В этот момент Джастина не сдержала крик. В зале ожидания «ЛА-Галактик» стоял убийца ее брата. Она увидела, как он неторопливо поднял руку и выстрелил из пистолета. Ионный луч разорвал грудь Казимира, выбросив ужасный фонтан крови и обожженной плоти. Тело отлетело почти на пять метров и ничком упало на пол. От ужасного потрясения Джастина задохнулась и едва не потеряла сознание.

Кабинет наполнился взволнованными возгласами. Разъяренный и испуганный Алик Хоган, едва не плача, выкрикивал приказы организовать погоню на станции. Сжатые кулаки мелькали в опасной близости от экранов, словно он хотел сокрушить врага через канал связи. Изображения пошли стремительным потоком. Прозвучало еще несколько выстрелов. Из динамиков послышались пронзительные испуганные крики пассажиров.

К Джастине вернулась способность дышать. Долгий судорожный вдох с трудом протолкнул воздух по сведенному спазмом горлу. На одном из экранов все еще оставалось изображение изуродованного тела Казимира.

— Отвезите меня туда, — с трудом прошептала она.

— Сенатор? — окликнул ее телохранитель.

— Мы отправляемся на станцию.

— Слушаюсь, сенатор.

Эл-дворецкий известил ее о поступлении сообщения с одноразового адреса. Отправитель был определен как Казимир Макфостер.

— Пусть никто к нему не прикасается, — внезапно крикнула Джастина, вскакивая на ноги.

Служащие Флота развернулись в своих креслах и с недоумением уставились на нее.

— Я не хочу, чтобы к нему кто-нибудь прикасался, — повторила она. — Пусть все отойдут.

За дверью кабинета она приказала эл-дворецкому открыть сообщение. В нем содержался адресный код унисферы и одна строчка текста: «Моя дорогая Джастина, ты единственная, кого я любил. Спасибо, что ты есть. Казимир».

Она так разрыдалась, что телохранителю пришлось поддержать ее за локоть.

Работники службы безопасности станции расчистили Джастине проход через плотную взволнованную толпу в зале ожидания. Ей предстояло в одиночестве пройти мучительно долгий путь к лежащему на полу телу. С огромным трудом она заставила себя сделать последние несколько шагов, когда уже стала видна жуткая рана. Но она не сдалась, потому что знала, что заслуживает худшего.

Все оказалось так ужасно, как ей и представлялось. Кровь на белом мраморе. Запах. Его лицо, абсолютно нетронутое, лицо просителя, чьи мольбы были услышаны.

Джастина опустилась на колени рядом с телом, ноги все равно уже слушались ее. Ткань ее дорогого костюма мгновенно пропиталась кровью. Она протянула руку и со страхом дотронулась пальцами до его щеки. Она не раз видела безжизненные тела, включая тело своего брата. Но Казимир был Хранителем, и вставки памяти у него не имелось. Его смерть была окончательной, жизнь прервалась бесповоротно. А она-то считала, что с этим варварством покончили много лет назад.

Потом появится гнев. Ярость. И горькое, отчаянное раскаяние. Сейчас она просто оцепенела. Она не понимала, как это могло произойти, несмотря на все ее могущество и власть, несмотря на приказы и завуалированные угрозы, направленные на обеспечение его безопасности. И вот ее прекрасный возлюбленный лежит перед ней. Мертвый. Навеки.

Джастина услышала, как за ее спиной по мрамору зацокали каблуки. Кто-то решительно шел по проходу прямо к ней. Она знала, кто это мог быть. Джастина в последний раз печально улыбнулась Казимиру, поднялась на ноги и обернулась.

— Сенатор, — заговорила Паула Мио, — примите мои соболезнования.

Улыбка на лице Джастины сменилась жестокой усмешкой. Она опустила взгляд на потемневшую от крови юбку.

— Я говорила им. Я ясно дала им понять, что Казимир не должен пострадать.

— Флот не обеспечил его безопасность.

— Понимаете, я всегда была уверена в своей правоте, я считала его наивным парнем с забитой чепухой головой. Я не могла ошибаться, поскольку прожила уже почти четыреста лет, потому что живу в поместьях и пентхаусах и могу купить его планету. Я должна была защитить его от него самого и от тех, кто его использовал.

— Вы сделали все, что могли.

— Но почему он погиб, следователь?

— Во Флоте имеется утечка информации — возможно, и не одна.

— Он существует? — с отрешенным изумлением спросила Джастина. — Казимир был прав?

— Да, сенатор, Звездный Странник существует на самом деле.

* * *

Ветер и течение в завидном согласии увлекали «Первопроходца» вперед с неплохой скоростью. В другой ситуации Оззи только радовался бы такому стечению обстоятельств. Но не сегодня.

— Впереди что-нибудь есть? — нетерпеливо спросил Орион.

Оззи включил полное приближение визуальных вставок и осмотрел раздражающе далекий горизонт.

— Нет, — ответил он, словно оправдываясь.

В пятнадцати милях по правому борту и теперь уже немного позади них над спокойной серо-голубой гладью поднимался последний из островов. Этот простой темно-зеленый конус был уже четвертым островом, до которого они попытались добраться. После выхода с приютившего их островка морское течение значительно усилилось — настолько, что лишило их возможности поворачивать. Даже при том что Точи всей своей массой налегал на руль, курс плота менялся не больше, чем на несколько градусов.

Они прошли в десяти милях от первого острова. Стоя на поскрипывавшей палубе, они провожали его унылыми взглядами, пока суша не осталась позади. Остров оказался больше, чем тот, с которого они стартовали, с широкими пещерами и обширными лесами. Никаких признаков жилья, несмотря на зрительные вставки, Оззи так и не обнаружил, но тем не менее пейзаж выглядел весьма многообещающим.

Вскоре они оправились от потрясения и повернули точно на следующий остров, видневшийся милях в тридцати от них. На этот раз при помощи весел и закрепленного в постоянном положении руля они подошли к суше на пару миль, но затем течение вновь отнесло их в сторону. Измученные Оззи и Орион не сказали ни слова, но они оба знали, что Точи, если бы захотел, смог бы добраться до берега. Их сильный компаньон предпочел остаться со своими друзьями.

Затем острова стали попадаться все реже, а течение становилось все сильнее. Теперь уже последний клочок суши неуклонно и довольно быстро удалялся.

Оззи сел, прислонившись спиной к мачте, и постарался скрыть свое разочарование. Жесткий квадратный парус под напором ветра выгнулся вперед — больше не было смысла удерживать мачту в вертикальном положении. Течение, словно равнинная река, несло их вперед, и это тоже было странно: обычно моря так себя не ведут. Оззи просто не мог представить себе гидрологических явлений, способных вызвать подобный эффект. Планета подбросила ему еще одну загадку, и он начал опасаться, как бы она не оказалась неразрешимой.

— Я мог бы попытаться подтянуть плот к последнему острову, — предложил Точи.

Оззи с сомнением посмотрел на чужака.

— Скорее, ты просто выбьешься из сил. Давайте воздержимся от активных действий, пока окончательно не впадем в отчаяние.

— А разве мы еще не отчаялись? — пробормотал Орион.

— Пока движемся, все в порядке, — твердо заявил Оззи. — За горизонтом могут оказаться еще острова, а может, даже и материк. Вот если мы остановимся, тогда дело дрянь.

Орион скептически хмыкнул, но спорить не стал.

Точи поднял руль и повернул его лопастью вперед.

К этому моменту, по подсчетам Оззи, они съели уже примерно третью часть запасов свежих фруктов. Если расходовать продовольствие чуть экономнее, еды хватит еще на четыре-пять дней. В конце концов, пища не являлась проблемой: Точи в любой момент мог наловить рыбы, а насос с фильтром обеспечивал их питьевой водой. Теоретически они были способны пересечь целый океан. Вот только насчет долговечности плота Оззи не тешил себя иллюзиями. Пальмовые веревки в тех местах, где терлись о бревна, уже немного разлохматились, надувных жилетов у мореплавателей с собой не было, и Оззи стал размышлять, не понадобится ли им надувная палатка.

Орион разбудил Оззи, тряхнув его за плечо.

— Оззи, я что-то слышу.

Голос парня звучал глухо, словно он чего-то испугался.

— Ладно.

Оззи поднял солнцезащитные очки и, щурясь и моргая, огляделся. Он не собирался засыпать. Вдруг за кормой он заметил узкую полоску пузырьков.

— Господи, мы оставляем след. С какой же скоростью мы идем?

— Не знаю, — мрачно буркнул Орион.

Оззи встал во весь рост и сразу ощутил сильный ветер. Парус отчаянно натянулся, и мачта его еле удерживала.

— Давай-ка спустим его, — предложил Оззи.

Вместе с Орионом они отвязали веревки и уложили на палубу яростно хлопающий серо-коричневый квадрат.

— Есть повод для беспокойства? — спросил Точи.

— Ориону показалось, что он что-то услышал, — сказал Оззи.

— Колебания воздуха могут представлять опасность?

— Зависит от того, что их производит, — пояснил Оззи.

За все проведенное вместе с людьми время, при значительно увеличившемся словарном запасе и целых днях обсуждения одной этой темы, Точи все еще с трудом понимал общую концепцию звуков.

— А ты слышишь? — спросил Орион.

Оззи выпрямился и замер: над водой разносился отчетливый гул, низкий и вибрирующий, словно далекие громовые раскаты, но при этом достаточно громкий, поскольку его не мог заглушить плеск волн, бьющихся о плот.

Оззи посмотрел вперед, стараясь определить источник шума, и вдруг заметил, что горизонт стал расплывчатым. Над водой появилась узкая пелена тумана. Активирование визуальных вставок не дало результата. Звук постепенно нарастал.

— Думаю, нам нужно привязаться, — сказал Оззи. — На всякий случай.

— Что это? — закричал Орион. — Оззи, пожалуйста!

— Не знаю, старик. Честно. Просто решил принять меры предосторожности. Мы далеко от земли, и в случае шторма я бы не хотел, чтобы кто-нибудь оказался за бортом.

Они закрепили веревки за основание мачты и обвязались ими вокруг пояса. Точи отказался от веревки, но вцепился в деревянный настил с помощью двигательных гребней.

Путешественники закончили подготовку и снова посмотрели вперед: туманная завеса стала ближе, а шум превратился в постоянный низкий гул и продолжал нарастать.

Оззи, обхватив высокий ствол рукой, встал около мачты.

— Я не понимаю, — жаловался он. — Нигде не вижу грозовых туч.

Небо над ними оставалось чистым, и водяные сферы в газовой оболочке сверкали так же ярко, как и всегда. Море стало неспокойным, волны неистово несли «Первопроходца» вперед. Плот набрал такую скорость, что начал раскачиваться. Треск и скрип бревен были различимы даже при неумолкающем гуле.

Над горизонтом, словно небольшое движущееся созвездие, поднялись новые мерцающие водяные сферы. Оззи в недоумении следил за ними взглядом. Изменилось ощущение перспективы: казалось, будто пелена тумана стала съеживаться, а горизонт рванулся навстречу Оззи. В следующее мгновение ужасная догадка осенила его, и он все понял.

Не было никакой пелены. Просто над волнами взлетало множество брызг — водяная пыль, выбрасываемая водопадом. Море стекало со скалы, края которой терялись в бесконечности по обе стороны от «Первопроходца».

Прямо по курсу плота показались белые буруны, и одежда Оззи мгновенно промокла от разлетающейся пены. Он успел увидеть, как справа от него море низвергается широкой дугой, уходящей все ниже и ниже до… Под ними не было дна, лишь только бескрайняя бездна газовой оболочки.

На лице Оззи отразилось недоверие, затем превратившееся в гримасу неудержимого гнева. Он запрокинул голову вверх к обманчивым звездам.

— Да вы издеваетесь надо мной! — закричал он в небеса.

«Первопроходец» рухнул с края мира.

Книга II. ИУДА ОСВОБОЖДЕННЫЙ

Действие романа происходит в 2400 году.

Кровопролитная война людей и расы праймов охватила уже многие звездные системы. И только два главных героя — капитан Кайм и детектив Паула Мио — смогут выйти на след предателя человечества…

Пролог

Лейтенанта Ренне Кампасу что-то тревожило в этом расследовании с самого начала. Первые сомнения появились у нее при виде мансарды, в которой проживала жертва. В таких квартирах Ренне приходилось бывать уже десятки раз: в подобных шикарных столичных апартаментах обитали стильные герои мыльных опер Всеобщей Сети Ощущений — красивые одинокие люди с высокооплачиваемой работой и массой свободного времени, позволявшего им наслаждаться бездельем в жилище площадью пятьсот квадратных метров с непомерно дорогим дизайнерским интерьером. Сценарий, абсолютно не соответствующий реальной жизни, зато привлекательный для драматургов по причине огромного драматического и комического потенциала.

Итак, Ренне вызвали сюда на следующий день после рассылки «дроби» Хранителей, в которой президента Элейн Дой объявили агентом Звездного Странника. В послании демонстрировалась именно эта квартира, расположенная на верхнем этаже отреставрированного здания в промышленном районе Дароки, столицы Аревало. Огромная гостиная переходила в просторный солнечный балкон с видом на реку Кейсп, пересекающую центр города. Подобно другим преуспевающим столицам миров первой зоны космоса, Дарока представляла собой богатый калейдоскоп парков, элегантных зданий и широких проспектов, уходящих за горизонт. Бронзовые лучи утреннего солнца планеты придавали городу отчетливый колониальный колорит.

При виде столь величественного зрелища Ренне недоверчиво покачала головой: даже при ее вполне приличном окладе офицера флота она не могла себе позволить снять подобные апартаменты. Тем не менее в этой квартире проживали три девушки не старше двадцати пяти лет, живущие первую жизнь.

Одна из них — невысокая двадцатидвухлетняя Катриона Салиб с длинными черными вьющимися волосами и в простом зеленом платье с ярким геометрическим рисунком из лиловых линий — как раз показывала квартиру Ренне и Тарло. Вот только Ренне сразу поняла, что платье Катрионы было сшито в ателье «Фон», что автоматически поднимало его ценник выше тысячи земных долларов. Девушка же использовала его в качестве обычной домашней одежды. Эл-дворецкий открыл личное дело Салиб в виртуальном поле зрения Ренне: Катриона оказалась младшей представительницей Великого Семейства Мориши, банковской служащей в финансовом районе Дароки.

Двумя ее подругами были Триша Марина Халгарт, отвечавшая за размещение скрытой рекламы в «Веккдейле», подконтрольной Халгартам компании по производству модных домашних охранных систем, и Изабелла Халгарт, работавшая в городской галерее современного искусства. Все они отлично подходили друг другу: три одинокие молодые женщины, делившие друг с другом жилье и развлечения, ожидающие развития своих карьер или появления мужей соответствующего положения и благосостояния, которые могли бы увезти их в семейные поместья для произведения на свет указанного в контракте числа детей.

— А у вас здесь шикарное местечко, — заметил Тарло, входя в гостиную.

Катриона обернулась и одарила его улыбкой, выражавшей нечто большее,

чем просто формальную вежливость.

— Спасибо. Это собственность семьи, так что обходится нам недорого.

— Тут можно устраивать недурные вечеринки.

Улыбка девушки стала откровенно лукавой.

— Возможно.

Ренне метнула на Тарло сердитый взгляд: они находились при исполнении служебных обязанностей, и флиртовать с потенциальной свидетельницей не следовало. В ответ он только усмехнулся, блеснув великолепными зубами, оттенявшими смуглость его загорелого лица. Ренне давно успела убедиться, насколько многого он мог добиться этой своей ухмылкой в клубах и барах окрестностей Парижа.

Катриона проводила их в кухонный блок, отделенный от комнаты стойкой с широкой мраморной столешницей. Ультрасовременная кухня была оборудована встроенными в овальные белые стенные ниши всевозможными приспособлениями, но Ренне почему-то не могла представить, чтобы на ней много готовили, даже несмотря на наличие навороченных роботов-поваров.

На стульях у стойки сидели две другие жительницы квартиры.

— Триша Марина Халгарт? — обратилась к ним Ренне.

— Это я.

Одна из девушек встала. На ее оливково-смуглом треугольном личике выделялись светло-карие глаза, обведенные зелеными ОС-татуировками в виде крыльев бабочки. Одета она была в не по размеру большой махровый белый банный халат, в который она запахнулась, словно в защитную броню. На каждом пальце ее босых ног поблескивали серебряные колечки.

— Мы из разведки флота, — заговорил Тарло. — Лейтенант Кампаса и я расследуем произошедший с вами инцидент.

— То есть мою глупую доверчивость, — уточнила Триша.

— Расслабься, девочка, — сказала Изабелла Халгарт и обняла Тришу за плечи. — Они на нашей стороне.

Она тоже встала и повернулась к следователям.

Ренне пришлось слегка поднять голову: Изабелла была выше ее на несколько сантиметров, почти одного роста с Тарло. Тесные джинсы, прекрасно подчеркивавшие стройность ее ног, и собранные в хвост светлые волосы, спускавшиеся до самых бедер, придавали ее образу налет небрежной элегантности.

Усмешка Тарло стала еще шире. Ренне захотелось прижать его к стене и хорошенько отчитать, напомнив о служебной этике и пригрозив пальцем для пущей убедительности. Но вместо этого она постаралась проигнорировать развернувшиеся в ее присутствии брачные танцы.

— Я уже расследовала подобные дела, мисс Халгарт, — сказала она. — И в большинстве случаев жертву нельзя было назвать излишне доверчивой. Просто Хранители за много лет выработали весьма тщательно продуманную схему действий.

— За много лет! — возмущенно фыркнула Катриона. — И вы до сих пор их не поймали?

Благожелательно-вежливое выражение лица Ренне не изменилось.

— Мы полагаем, что близки к решению этой проблемы.

Три девушки недоверчиво переглянулись. Триша снова села, крепко вцепившись пальцами в полы халата.

— Я понимаю, насколько это для вас неприятно, — произнес Тарло. — Но не могли бы вы для начала хотя бы сказать, как его зовут?

Триша неохотно кивнула.

— Конечно. Говард Лайанг. — Она вымученно улыбнулась. — Не думаю, что это его настоящее имя.

— Безусловно, — согласился Тарло. — Но, скрываясь под именем Говарда Лайанга, он наверняка оставил множество следов в киберсфере Дароки. Наши программисты выудят все связанные с ним файлы. Мы сосредоточимся на поиске данных о фальшивой личности, вычислим источник их ввода в систему и, возможно, найдем участвовавших в фальсификации. В расследовании могут помочь даже мельчайшие детали.

— Как вы познакомились? — спросила Ренне.

— На вечеринке. Мы их часто посещаем.

Девушка оглянулась на подруг в поисках поддержки.

— Это большой город, — сказала Изабелла. — Дарока — столица богатой планеты, и у здешних обитателей хватает денег на развлечения. — Она озорно взглянула на Тарло. — Мы с Тришей происходим из Династии, Катриона — из Великого Семейства. Что я могу сказать? Мы все пользуемся успехом.

— Говард Лайанг тоже был богат? — спросила Ренне.

— Трастового фонда у него нет, — ответила Триша и покраснела. — То есть он так сказал. Его предки вроде бы родом с Велайнеса. По его словам, он пару лет назад прошел свою первую процедуру омоложения. Мне он понравился.

— А где он работал?

— В службе снабжения «Риджен Файнэншл». Господи, я и в этом далеко не уверена. — Она прижала ладонь ко лбу и сильно потерла кожу. — На самом деле я не знаю, сколько ему лет. Я вообще ничего о нем не знаю. Вот что самое отвратительное: не то, что он украл мое удостоверение личности, не то, что он стер часть моей памяти, а то, что я так глупо попалась. Семейная служба безопасности постоянно присылает нам предупреждения, но я никогда не думала, что со мной могло случиться такое.

— Ну-ну, — попытался ее утешить Тарло, — не надо себя винить. Эти парни — настоящие профессионалы. Да они и меня бы, возможно, сумели провести. Теперь скажите, когда вы видели его в последний раз?

— Три дня назад. Мы пошли на вечеринку. Меня пригласили в клуб «Предел», где отмечали премьеру какой-то новой многосерийной драмы. Потом был ужин, и я отправилась домой. Так я думаю. В домашней системе есть запись о том, что я вернулась в пятом часу утра. Я же после ужина ничего не помню. Тогда они все это и проделали?

— Вероятно, — сказала Ренне. — А мистер Лайанг делил квартиру с кем-то еще?

— Нет. Он жил один. Я успела познакомиться с парой его друзей: кажется, они тоже работали в «Риджен». Мы с ним встречались всего-то недели две. И этого оказалось достаточно, чтобы я потеряла бдительность. — Она сердито тряхнула головой. — Как скверно! Теперь все Содружество думает, будто я считаю президента Дой чужаком. Я больше не смогу смотреть в глаза коллегам. Придется вернуться на Солидад, изменить внешность и взять другое имя.

— Да, это могло бы помочь, — согласился Тарло. — Но сперва нам бы хотелось провести кое-какие тесты. Внизу ждет бригада медиков-криминалистов. Они могут взять анализы в клинике либо здесь — как вам удобнее.

— Давайте здесь, — решила Триша. — И поскорее покончим с этим.

— Конечно. Другая бригада займется квартирой Лайанга.

— Что вы надеетесь там найти? — поинтересовалась Изабелла.

— Образец его ДНК, разумеется, — ответил Тарло. — И кто знает, что еще обнаружится, особенно если квартиру использовали в качестве базы. Еще мы добудем в «Риджен Файнэншл» его личное дело, и мне бы хотелось, чтобы вы подтвердили, что Говард — именно тот человек. Таким образом мы составим его полный портрет.

— А вдруг он уже прямо сейчас делает перепрофилирование? — предположила Катриона.

— Вполне вероятно. Но мы строим расследование на создании целостной картины его прошлого. Хочу подчеркнуть, что наша цель — это раскрытие всей организации Хранителей, а не поимка отдельных индивидов. Мы не ставим перед собой задачу наказать одного Лайанга.

Следователи провели в мансарде еще минут двадцать, опрашивая девушек, а затем передали их бригаде медиков. Уже на полпути к выходу Ренне задержалась, чтобы снова окинуть гостиную внимательным взглядом. Триша в сопровождении двух судмедэкспертов уже успела скрыться за дверями своей спальни.

— Что такое? — спросил Тарло.

— Ничего.

Она еще раз взглянула на Катриону и Изабеллу и вышла.

— Ну рассказывай! — продолжил допытываться он, когда они спускались на лифте в вестибюль. — Я тебя хорошо знаю. Что-то не так?

— Дежа вю.

— Что?

— Такое место преступления я уже видела.

— Я тоже. Каждый раз, когда Хранители «стреляют дробью», босс посылает нас осмотреться.

— Да, так что ты тоже должен был узнать обстановку. Помнишь Минилью?

Тарло нахмурился. Лифт остановился, и они вышли в вестибюль.

— Смутно, это ведь было года четыре назад. Но тогда в квартире жили парни.

— И что с того? Решил сексиста включить? То, что сейчас пострадала девушка, что-то меняет?

— Эй!

— Тарло, схема была точно такой же. Нам и раньше приходилось осматривать квартиры, в которых жили девушки.

— Например, на Нсеге: Эйприл Галлар Халгарт. Она с кем-то проводила там каникулы.

— На Бувангве тоже.

— Ладно, к чему ты клонишь?

— Мне не нравится повторение ситуации. Хранители не могут не знать, что, если они продолжат действовать по одному и тому же сценарию, нам будет легче их вычислить.

— Я не вижу сценария.

— Ну, это не совсем сценарий, если говорить точно.

— А что же тогда?

— Не знаю. Они повторяются, а им это несвойственно.

Тарло зашагал к вращающимся дверям вестибюля и при помощи эл-дворецкого вызвал городское такси.

— В данном случае у Хранителей не слишком большой выбор. Должен признать, что юных недалеких отпрысков Халгартов в Галактике не так уж мало, но их общественное и имущественное положение мало чем различается. Так что повторяются не Хранители, а Халгарты.

Ренне сосредоточенно нахмурила брови, и в этот момент перед тротуаром затормозило такси. Тарло был прав, но ее мысли шли в ином направлении.

— А ты не думаешь, что служба безопасности Халгартов намеренно устроила засаду? Не могли они использовать Тришу в качестве приманки?

— Нет, — решительно возразил он. — Не может быть. Если бы они устроили засаду, то поймали бы Лайанга во время его первой встречи с Тришей. Его личное дело могло выдержать проверку в «Риджен Файнэншл», но в случае особой операции Халгартов… у него не осталось бы ни единого шанса.

— Они должны были бы устроить засаду, — настаивала Ренне. — На месте старейшин рода Халгартов я бы здорово разозлилась, если бы Хранители выбрали мою семью мишенью для нападок.

Тарло устроился на кожаном сиденье такси.

— Вместо этого они усиливают давление на нашего босса.

— И это уж точно неправильно. Если бы они устраивали засаду, то предупредили бы нас.

— Ты так считаешь?

— Ну, может, и не стали бы предупреждать, — признала Ренне. — Но ловушки не было, да и в любом случае уже не важно.

— Мы не знаем наверняка, что ее не было.

— Они не схватили Лайанга и не предупреждали нас, а могли бы, если бы дело до этого дошло.

— Есть другой вариант: они следят за Лайангом и не хотят его спугнуть, привлекая нас.

— Нет, не то. — Ей было трудно даже просто смотреть на Тарло. — Что-то тут неправильно. Все слишком ладно.

— Слишком ладно?

Оттенок недоверчивости в его голосе заставил ее поморщиться.

— Да, знаю, знаю. Но меня что-то беспокоит. Эти апартаменты, эти девочки… Все будто бы кричит: «Вот глупые богатые детки, придите и отымейте их!»

— Я чего-то не понимаю. Ты кого считаешь плохими парнями: Хранителей или Халгартов?

— Ну… Не думаю, что дело в Халгартах, если только они действительно не устроили западню.

Тарло усмехнулся.

— Ты совсем как босс — увлеклась теорией заговора. Скоро начнешь во всем винить Звездного Странника.

— Возможно. — Она слегка улыбнулась. — Но я все же скажу ей, что это дело кажется мне странным.

— И попрощаешься с карьерой.

— Да ну тебя! Какой ты после этого детектив? Мы должны доверять своей интуиции. Ты что, не смотришь полицейские сериалы?

— Программы унисферы предназначены для людей, у которых отсутствует реальная жизнь. Что касается меня, то я по вечерам занят.

— Конечно, — язвительно поддакнула Ренне. — Все еще надеваешь мундир флота, отправляясь в поход по клубам?

— Я офицер. Почему бы и не надеть форму?

Ренне рассмеялась.

— Господи! Неужели это на них действует?

— Еще как, если найти девчонок, как те три, с которыми мы только что беседовали.

Она вздохнула.

— Послушай, — сказал Тарло. — Я говорю серьезно. Что ты можешь доложить Мио? Что интуиция тебе что-то подсказывает? Да босс просто разнесет тебя в пух и прах. И не жди от меня поддержки: в этом происшествии не было ничего особенного.

— Босс уважительно относится к нашим методам ведения следствия. Она всегда требует от нас комплексного подхода к расследованию преступлений.

— Комплексного, а не сверхъестественного.

Они все еще продолжали спорить, когда сорок минут спустя вошли в офис парижского отделения. У дверей кабинета Мио стояла группа из пяти офицеров в форме флота.

— Что происходит? — спросил Тарло у Алика Хогана.

— У нее сейчас Колумбия, — с самым несчастным видом сообщил коммандер.

— О господи! — прошептала Ренне. — Это из-за провала в Лос-Анджелесе. А ведь я сегодня утром должна была искать зацепки по этому делу!

— Как и все мы, — добавил Хоган. Он с трудом отвел взгляд от закрытой двери. — Вы нашли что-нибудь в Дароке?

Пока Ренне подыскивала слова, Тарло поспешил ответить начальнику:

— Стандартная операция Хранителей, — быстро сказал он, не сводя глаз с Ренне. — Мы оставили криминалистов изучать место преступления.

— Хорошо. Держите меня в курсе.

— Да, сэр.

— Стандартная операция? — саркастическим тоном повторила Ренне, когда они направились к своим столам.

— Я только что спас твою задницу, — заметил Тарло. — Все, что касается интуиции, можешь рассказывать боссу, но никак не Хогану. Этот мелкий пакостник интересуется только галочками в отчетах.

— Ладно, ладно, — проворчала она.

Из кабинета вышла Паула Мио с небольшой сумкой на плече. В руках она держала маленький раббакас — растение, всегда стоявшее на ее подоконнике. Следом за Паулой показался раскрасневшийся Рафаэль Колумбия в полной адмиральской форме.

Ренне никогда прежде не видела Мио такой потрясенной. У лейтенанта по спине пробежала холодная дрожь: ничто не могло вывести босса из равновесия.

— Прощайте, — сказала Мио, обращаясь ко всем сразу. — Благодарю вас за нелегкую работу.

— Паула… — выдохнул Тарло.

Она слегка покачала головой, заставив его умолкнуть. Ренне проводила выходящую Паулу взглядом — все равно что наблюдать за похоронной процессией.

— Коммандер Хоган, — заговорил Колумбия, — зайдите на пару слов.

Он вернулся в кабинет, и Алик Хоган почти бегом устремился следом за ним.

Ренне тяжело опустилась на стул.

— Этого не может быть, — неуверенно пробормотала она. — Они не могут просто так избавиться от Мио. Все Управление держится на ней.

— Только мы теперь не Управление, — тихо сказал Тарло. — Больше не Управление.

Глава 1

Резкие звуки выстрелов ионного пистолета вырвались из динамиков и разнеслись по всему отделу безопасности станции «ЛА-Галактик». Сразу же вслед за ними послышались крики. Коммандер Хоган в безмолвном оцепенении наблюдал через экран, как киллер покидает место убийства Казимира и, стреляя на бегу, пересекает главный зал ожидания терминала Карральво. Перепуганные пассажиры бросались врассыпную, падали на пол и укрывались за высокими ограждениями.

— Отряд «В» уже в верхнем зале, — со своего рабочего места доложила Ренне. — Преступник находится в пределах прямой видимости.

— Уничтожить его! — приказал Хоган.

Изображение с камеры наблюдения исказилось, когда ионные импульсы, выпущенные отрядным снайпером, поразили убийцу. Бегущая фигура на мгновение окуталась облаком малиновых вспышек.

— Проклятье! — прошипел Хоган.

Сверкнули еще два ионных импульса. Брызнувшие фонтаны искр въедались в стены и рекламные щиты. Люди пронзительно кричали: статические разряды, попадая на одежду, вызывали глубокие ожоги. Сработала пожарная сигнализация, и ее вой добавился к общему шуму.

— Он защищен силовым полем! — воскликнула Ренне. — Выстрелы с такого расстояния не смогут его пробить!

Хоган в виртуальном поле зрения коснулся иконки общей связи.

— Всем отрядам преследовать цель. Огонь открывать только на открытом пространстве. Необходимо добиться перегрузки силового поля киллера.

Боевые группы едва успели принять приказ о смене тактики, как экраны на всех приборных панелях начали беспорядочно мигать. В виртуальном поле зрения Хогана на иконке связи с системой станции вспыхнул красный предупреждающий сигнал.

— Местные узлы связи поражены KAOS-программой, — доложил эл-дворецкий коммандера. — Контролирующий систему Служебный Интеллект пытается удалить помехи.

— Черт побери!

Кулак Хогана со всего размаха обрушился на приборную панель. На противоположной стороне комнаты сенатор Бурнелли вскочила со своего места. Ее красивое молодое лицо исказилось от отчаяния и — как могло показаться — вины. Шквал помех вывел из строя еще несколько экранов. Осталось только одно изображение киллера, поступавшее с камеры наблюдения на крыше здания. Хоган видел, как преступник устремился к платформе 12А. Два преследовавших его офицера отстали примерно на сотню метров. Снова вспыхнули ионные импульсы. Картинка задрожала и расплылась сплошной пеленой. С губ Хогана сорвался стон отчаяния. Невероятно! Абсолютный провал! И что самое страшное, все происходило на глазах сенатора Бурнелли, предоставившей им первую реальную возможность выйти на Хранителей, — а Хоган был так полон решимости воспользоваться этой зацепкой!

Виртуальная рука Хогана передвинулась к следующей иконке, открывая секретный канал аудиосвязи с бойцами отрядов. Специализированная система разведки флота не так сильно пострадала от KAOS-программы.

— Он на платформе! Он на платформе!

— Принято, направляемся к «двенадцать-а» по второму пандусу.

— Стреляю.

— Погоди! Тут гражданские!

— Вик, ты где?

— Подходит поезд.

— Вик, ради бога!

— Черт! Он спрыгнул вниз. Повторяю: цель на путях западной ветки.

— За ним! — приказал Хоган. — Ренне, кто у нас остался снаружи?

— Поблизости только отряд «Н». — Она развернула план местности на портативном мониторе, не поврежденном вредоносной программой. — Тарло, вы ближе всех. Можете его перехватить?

— Стараемся.

Напряженному голосу Тарло вторил тяжелый топот бегущих ног.

Хоган даже не обратил внимания на то, что сенатор вместе со своими телохранителями уже покидала кабинет. Эл-дворецкий открыл в его виртуальном поле зрения трехмерный план терминала Карральво. Путь, ведущий в западном направлении от платформы 12А, выходил на просторный участок с сотнями пересекающихся веток, являвшийся основным сортировочным узлом между пассажирским и грузовым терминалами и постепенно сужавшийся перед воротами перехода, расположенного в пяти километрах к северу.

— Здесь ему некуда деться, — пробурчал Хоган и повернулся к Таллоку, офицеру связи службы безопасности ККТ. — У вас есть люди снаружи?

Офицер кивнул:

— Три группы. Они приближаются к цели. KAOS-помехи сильно мешают, но связь с отрядами уже восстановлена. Не волнуйтесь, мы запрем его на сортировочном узле. Он не уйдет.

Хоган окинул взглядом кабинет. Его люди в отчаянии смотрели на бесполезные экраны своих приборных панелей. Им оставалось только ждать, пока СИ очистит сеть от помех. Группы, находящиеся снаружи, обменивались своими координатами. Вспомогательные вставки давали Хогану возможность отмечать их на имеющемся у него плане. Таким образом, западный путь, начинавшийся от платформы 12А, оказался окруженным широким кольцом точек — впрочем, очень неравномерным. Ренне непрерывно отдавала распоряжения, стараясь залатать прорехи.

— Я иду наружу! — объявил Хоган.

— Сэр?

Лейтенант оторвалась от тактического планирования и удивленно посмотрела на коммандера.

— Оставайтесь здесь, — сказал он ей. — А я постараюсь принести пользу там.

Прежде чем она ответила официальным «Есть, сэр», он заметил промелькнувшую в ее взгляде тень сомнения. Хоган прекрасно знал, насколько широко была распространена эта неуверенность среди офицеров, оказавшихся в его подчинении. В парижском отделении, унаследованном им после ухода Паулы Мио, Хогана привыкли считать исключительно ставленником адмирала Колумбия, назначенным из политических соображений и не соответствующим занимаемой должности. Приступая к планированию операции, он еще надеялся заслужить уважение подчиненных, но теперь эта надежда исчезала вместе с убегающим киллером.

Помехи, вызвавшие хаос в электронных системах станции «ЛА-Галактик», стали ощущаться и на физическом уровне. Чтобы попасть в зал ожидания, Хогану пришлось воспользоваться лестницей в углу административного крыла Карральво. Системы безопасности отключили все лифты, остановив их прямо в шахтах. Коммандер пробежал четыре пролета вниз до первого этажа и лишь слегка запыхался. В зале ожидания метались перепуганные пассажиры. Сперва убийство, затем погоня, а следом и отказ местных электронных сетей вызвали всеобщую панику, и люди не понимали, куда бежать. Висевшие в воздухеаварийные сигналы в виде красных голографических стрел указывали на запасные выходы и были направлены в разные стороны, что лишь усиливало полную неразбериху.

Хоган расталкивал людей, не обращая внимания на ругательства, несущиеся ему вслед. Он слушал только переговоры своих людей по каналу безопасной связи. И то, что он слышал, его не радовало. Слишком много вопросов, слишком многие кричали: «Куда идти?» Они излишне полагались на офицеров центра управления, следивших за развитием операции через основные камеры наблюдения станции и указывавших им точное направление движения. «Нужно изменить тренировочный процесс», — рассеянно подумал Хоган. На имевшемся у него плане неровное кольцо офицеров и бойцов службы безопасности ККТ медленно смыкалось вокруг предполагаемого места нахождения киллера.

Коммандер вытащил свой ионный пистолет и по пандусу поднялся на платформу 12А. Оставшиеся здесь немногочисленные пассажиры укрылись у подножия стен и за колоннами; все они пригнулись, когда Хоган пронесся мимо них и спрыгнул на пути. «Дальнейшее движение запрещено», — гласили яркие желтые голограммы. Хоган проигнорировал их и устремился к концу терминала, где из-под высокой изогнутой крыши светило солнце. Спокойный ровный голос Ренне все так же указывал его людям, в каком направлении перемещаться. Несмотря на ее старания, в кольце преследователей было все еще слишком много прорех. Хоган сердито сжал челюсти, но промолчал, хотя плохая организованность погони и привела его в ярость. И только очутившись под ярким калифорнийским солнцем, он понял причину: сортировочный участок, так аккуратно обозначенный на его виртуальном плане точными линиями путей, на самом деле оказался огромным пространством, загроможденным рельсами и бетонными сооружениями, протянувшимися на несколько километров во всех направлениях. С одной стороны простирались длинные здания складов и погрузочные платформы грузового терминала, где ни на мгновение не затихала работа техники и оборудования; а впереди по сортировочному участку извивались десятки составов: от громоздких километровых товарняков с мощными тягачами «GH9» до трансземных кольцевых поездов, маневровых локомотивов и стремительно проносящихся гладких обтекаемых экспрессов. Все они наполняли воздух непрерывным лязгом, скрежетом и грохотом, будто сталкивались небольшие корабли. Путешествуя в вагоне первого класса, Хоган никогда не слышал и сотой доли этого шума.

Система контроля движения от KAOS-атаки не пострадала — в ККТ всегда опасались диверсий и даже стихийных бедствий, а потому использовали автономную ультразащищенную систему для обеспечения связи и контроля движения поездов в любое время и при любых обстоятельствах. Благодаря ей ККТ удалось не прервать работу даже во время вторжения на Утраченные двадцать три планеты.

Хоган резко притормозил и чуть не упал, ощутив на своем лице воздушный поток, когда слева от него, метрах в пятидесяти, пронесся скоростной грузовой поезд. Впереди он уже видел несколько своих людей с оружием наготове, старавшихся смотреть во все стороны одновременно.

Прикосновением к виртуальной иконке он активировал прямой канал связи с Таллоком.

— Ради бога, остановите движение составов на этом участке! Нас же сейчас размажут по путям!

— Простите, Алик, я уже пытался. Транспортный контроль не пойдет на это без прямого распоряжения администрации.

— Дерьмо!

Один из бойцов Хогана внезапно метнулся в сторону. По путям, на которых он только что стоял, протянулась двухсотметровая змея топливных цистерн, увлекаемая локомотивом «GH4».

— Ренне, убеди адмирала Колумбия сбросить ядерную бомбу на ККТ. Я хочу, чтобы эти проклятые поезда остановились. Немедленно!

— Я работаю над этим, сэр. KAOS-помехи удалены. Полное восстановление систем ожидается в течение нескольких минут.

— Боже! — выдохнул он.

«Сколько же неприятностей может случиться в один и тот же день?»

Хоган поспешно сошел с путей и рысцой направился к неровному кольцу своих бойцов.

— Ну, ребята, давайте действовать организованно. Кто из вас последним видел цель?

— Пару минут назад он двигался на северо-запад метрах в двухстах впереди меня.

В виртуальном поле зрения Хогана говоривший был идентифицирован как Джон Кинг и его позиция обозначилась на трехмерном плане.

— Подтверждаю, сэр. Я заметила его по другую сторону этого локомотива с платформами, — сказала Гвинет Рассел.

Ее координаты определились приблизительно в полукилометре от Кинга.

— Когда? — спросил Хоган.

— Он проскочил примерно минуту назад, сэр.

— Я тоже могу это подтвердить, — добавил Тарло. — Моя группа находится к северу от Гвинет. Платформы только что добрались до нас. Киллер был с другой стороны от состава.

Хоган посмотрел в направлении, где, согласно плану, находилась группа Тарло. Между ним и его людьми быстро двигался поезд, тащивший цилиндрические контейнеры, а в промежутках мелькал другой состав — вероятно, тот самый, котором говорили бойцы. От напряжения у коммандера зарябило в глазах.

Оглушительный шум вокруг на какое-то мгновение ослабел, и Хоган различил пронзительное гудение высоковольтных кабелей, доносившееся из углубления внизу справа от него. Хоган нахмурился и присмотрелся: ему показалось, что это был просто какой-то облицованный бетоном водосток шириной в три метра и глубиной примерно в метр. Но внезапно серая поверхность начала слегка дрожать, и вся выемка позади Хогана сдвинулась, соединяясь с другим таким же желобом, идущим параллельно метрах в двадцати от первого.

Магнитоплан!

Хоган бросился ничком на усыпанную гранитной крошкой землю и закрыл голову руками. Через мгновение рядом с ним с воем пронесся экспресс. Полы расстегнутой формы захлопали, словно паруса под напором торнадо. Мощный воздушный поток, казалось, вот-вот оторвет коммандера от земли. От нахлынувшего животного ужаса из его груди вырвался дикий вопль. Но экспресс промчался мимо, лишь издали мелькнув задними огнями.

Только через минуту Хоган смог подняться на дрожащих ногах. Он неловко выпрямился и нервозно уставился на безобидно спокойный желоб, опасаясь следующего поезда.

— Его здесь нет! — донесся крик Тарло. — Сэр, мы упустили его.

На плане Хогана обозначились сошедшиеся вместе бойцы с Тарло в центре.

— Не может быть! — решительно возразила Гвинет. — Клянусь, я видела его по другую сторону от состава.

— Но сюда он не вышел.

— Так куда же он делся, черт побери?

— Кто-нибудь видит его? — воскликнул Хоган.

В ответ послышался неутешительный хор голосов: «Здесь его нет», «Нет, сэр».

Неуверенными шагами коммандер отошел от магнитного желоба, и в то же время в виртуальном поле его зрения начала восстанавливаться станционная системная сеть. Ренне сумела получить от службы контроля график движения по сортировочному участку и начала предупреждать участников погони о приближающихся составах.

— Пусть все остаются на своих местах, — приказал Хоган. — Периметр вокруг этого узла должен охраняться. Он не мог его пересечь. Не снимать оцепление, пока электронная система не восстановится полностью.

— Слушаюсь, сэр, — ответила Ренне. — О, а вот и подкрепление!

Над сортировочным участком показались два черных вертолета с белыми буквами на днищах, свидетельствующими о принадлежности к полиции Лос-Анджелеса. Хоган сердито покосился на них: «Великолепно. Полное сходство с фиаско в гавани. Копы будут смеяться до упаду».

По мере ликвидации помех в виртуальном поле зрения появлялись все новые и новые изображения. Затем коммандер услышал, как с зубодробительным скрежетом остановился первый состав, потом второй, третий, и через несколько минут движение на сортировочном узле полностью прекратилось.

— Ну, ребята, — мрачно произнес Хоган, — давайте прочесывать весь участок сектор за сектором.

Два часа спустя Алику пришлось признать свое поражение. Визуально и при помощи датчиков был изучен весь участок до последнего дюйма: киллера нигде не было. Оцепление из отрядов флота и службы безопасности ККТ оставалось на своих местах. И все же цель от них ускользнула.

Из своего импровизированного командного пункта на платформе 12А Хоган наблюдал, как уставшие и разочарованные люди пересекают сортировочный узел, возвращаясь на базу. Неудача стала колоссальным ударом по их боевому духу — Алик видел это по выражениям лиц и по тому, как они отводили глаза, проходя мимо него.

Рядом с коммандером остановился Тарло — скорее разъяренный, чем разочарованный.

— Не понимаю. Мы шли за ним по пятам. Все вокруг было перекрыто. Он не мог проскочить мимо нас, какими бы дополнительными вставками ни обладал.

— У него были помощники, — сказал Хоган своему лейтенанту. — Много помощников. Это подтверждает и KAOS-атака.

— Да, понятное дело. Вы возвращаетесь в Париж? Мы с ребятами собираемся пройтись по барам, пока они еще открыты, — по крайней мере, более-менее приличные.

В любом другом случае Хоган предпочел бы принять приглашение.

— Спасибо, но не могу. Мне надо доложить о случившемся адмиралу.

Тарло сочувственно поморщился.

— Ох! Ну… наверное, за это вам и платят немалые деньги.

— Такое не окупают никакие оклады, — пробормотал коммандер, глядя вслед уходящему высокому калифорнийцу.

Хоган тяжело вздохнул и приказал эл-дворецкому послать вызов в офис Колумбия.

Сенатор Джастина Бурнелли оставалась рядом с телом, пока чиновник городской службы не направил автоматическую каталку к одному из многочисленных служебных выходов из зала ожидания. Из-за KAOS-атаки произошла значительная проволочка, и все это время Джастина просто смотрела на тело Казимира, лежащее на белом мраморном полу. Простыня, предоставленная служащими ККТ, оказалась слишком маленькой, чтобы полностью накрыть лужу вытекшей из него крови.

Но вот ее любимого положили в черный пластиковый мешок, и несколько роботов-уборщиков принялись смывать кровь, распространяя резкий запах едких химикатов. Через неделю уже никто не вспомнит о том, что произошло на этом месте.

Автоматическая каталка нырнула в заднюю дверь присланной из морга машины.

— Я поеду с ним, — заявила Джастина.

Спорить никто не стал, промолчала даже Паула Мио. Джастина забралась в машину и опустилась на узенькую скамейку. Дверь за ней закрылась. Паула Мио и два охранника, назначенные для сопровождения Джастины, сели в уже ожидавший их автомобиль и отправились следом. В сумрачном свете единственной полоски полифото, закрепленной на потолке, Джастина была готова разрыдаться.

«Я не буду плакать! Казимир с его старомодными понятиями не хотел бы этого».

По ее щеке скатилась одинокая слезинка. Джастина расстегнула мешок, позволяя себе взглянуть на любимого в последний раз перед обязательным судебным вскрытием. Его молодое тело подвергнется самому тщательному исследованию, патологоанатомы сделают глубокие надрезы, чтобы провести полное сканирование, и после этого он уже не будет Казимиром.

Сенатор посмотрела на застывшее лицо юноши и снова удивилась его спокойствию.

— Любовь моя, я продолжу твое дело, — поклялась Джастина. — Я буду бороться вместо тебя, и мы победим. Мы уничтожим Звездного Странника.

Неподвижный взгляд невидящих глаз Казимира был устремлен вверх. При виде его груди Джастина невольно вздрогнула: изорванные в клочья и обгоревшие обрывки его куртки и рубашки не могли прикрыть ужасную рану, оставленную ионным импульсом. Сенатор медленно подняла руку и начала обыскивать карманы Казимира. Его зачем-то посылали в перуанскую обсерваторию, а на разведку флота Джастина уже не могла рассчитывать. В Пауле Мио она тоже не была уверена, да и сама Паула вряд ли ей доверяет.

В карманах ничего не обнаружилось. Она принялась ощупывать ткань одежды, стараясь не обращать внимания на пятна крови, остававшиеся на ее ногтях и ладонях. Прошло немало времени, прежде чем она обнаружила мемо-кристалл в его ремне. Находка вызвала на ее губах слабую печальную улыбку: для совершения своей секретной миссии Казимир в качестве тайника использовал кармашек на ремне — словно обычный турист, опасающийся воров. В груди Джастины снова вспыхнул гнев на Хранителей. Они, может, и сражаются за правое дело, но это не значит, что в свою войну можно вовлекать детей.

Санитарная машина начала замедлять ход, когда Джастина уже вытирала руки салфетками. Она убрала их в свою сумку вместе с мемо-кристаллом и затем торопливо застегнула пластиковый мешок. Дверь машины открылась, и сенатор вышла, надеясь, что со стороны не было заметно, насколько виноватой она себя ощущала.

Они находились в небольшом ангаре на платформе, у которой стоял состав всего из двух вагонов. Чтобы так быстро вызвать частный поезд, Джастине пришлось обратиться лично к Кэмпбеллу Шелдону; к счастью, он проявил достаточное сочувствие. Но, несмотря на их дружбу, сенатор понимала, что платить за эту любезность все равно придется: каждая услуга имеет свою цену — вовремя оказанную политическую поддержку или помощь другого рода. Таковы правила игры. Но сейчас ей было все равно.

Автокаталка поехала к грузовому отсеку второго вагона, а к Джастине подошла Паула Мио.

— Сенатор, вы сознаете, что адмирал Колумбия будет очень недоволен?

— Да, знаю, — ответила Джастина. Это ее тоже не тревожило. — Я хочу быть полностью уверенной в результатах экспертизы. Служба безопасности сената может сделать вскрытие своими силами, но я бы предпочла, чтобы процедура проводилась в нашей семейной клинике в Нью-Йорке — в единственном месте, где исключены любые неточности и проблемы.

— Понимаю.

На преодоление расстояния между Сиэтлом и станцией «Ньюарк», обслуживающей Нью-Йорк, поезду потребовалось двадцать минут. На месте их уже ожидали ничем не примечательная санитарная машина из клиники и два лимузина. Небольшая колонна помчалась к загородной клинике, и на этот раз Джастине пришлось ехать вместе с Паулой.

— Вы мне доверяете? — спросила Паула.

Джастина притворилась, будто смотрит в темное окно, за которым проплывали городские окраины. Несмотря на то что убийство повергло ее в шок и смятение, она сохранила способность мыслить рационально и могла предвидеть возможные последствия вопроса Паулы. Сенатор прекрасно помнила, что следователь Мио никогда не ослабляет хватку.

— Полагаю, мы преследуем кое-какие общие цели. Мы обе хотим, чтобы убийца был пойман. Мы обе верим в существование Звездного Странника. И мы обе считаем, что разведка флота себя скомпрометировала.

— Что ж, для начала этого достаточно, — сказала Паула. — У вас осталась кровь под ногтями, сенатор. Могу предположить, что вы обыскивали тело.

Джастина ощутила, как краснеют ее щеки. «Пространства для маневра уже не осталось». Она достала из сумочки еще одну салфетку.

— Что-нибудь нашли? — спросила Паула.

— Вы все еще считаете, что во время поездки на Дальнюю Звездный Странник добрался и до меня?

— В этом деле ни в чем нельзя быть уверенной. У Звездного Странника было очень много времени, чтобы тайком и беспрепятственно проникнуть в Содружество. Но я не могу исключать даже самые маловероятные варианты.

— Значит, я под подозрением.

Джастина тщательно вытерла краем салфетки пятнышко крови с указательного пальца своей левой руки.

— Вы очень проницательны.

— А вы, должно быть, чувствуете себя очень одинокой, глядя вниз со своего Олимпа и оценивая всех нас.

— Я не представляла себе, насколько сильно подействовала на вас смерть Макфостера. И не ожидала, что кто-то из Бурнелли способен пойти на попятную при заключении сделки.

— А мы заключаем сделку?

— Вы же прекрасно понимаете, что это так.

— Мы с Казимиром были любовниками.

Сенатор старалась сохранить дистанцию и сообщила эту новость так равнодушно, словно докладывала о положении дел на биржевом рынке. Однако оцепенение уже начало уступать место боли. Джастина знала, что после доставки тела Казимира в клинику сбежит в Дом Тюльпанов — единственное место, где она сможет выплакаться без свидетелей.

— Я уже об этом догадалась. Вы познакомились на Дальней?

— Да. Ему тогда было всего семнадцать лет. Я и не подозревала, что способна так влюбиться. Но ведь когда приходит любовь, выбирать не приходится, не так ли?

— Да.

Паула отвела взгляд.

— А вы когда-нибудь так влюблялись, следователь? Испытывали чувство, от которого сходишь с ума?

— Нет, на протяжении нескольких последних жизней ничего подобного не было.

— Я могла бы смириться с утратой тела — такое случилось с моим братом. Я бы смирилась, если бы Казимир потерял воспоминания о нескольких днях. Но сейчас… Это смерть, следователь. Казимир ушел навеки, и я стала тому причиной: я его предала. К такому я морально не готова. Истинная смерть редко случается в наше время. Ошибки такого масштаба похоронить невозможно.

— Нападение праймов привело к гибели десятков миллионов жителей в Утраченных двадцати трех мирах. Эти люди никогда не будут оживлены. Ваше горе не уникально.

— По-вашему, я просто богатая шлюха, потерявшая безделушку?

— Нет, сенатор. Ваше горе неподдельно, и я искренне вам сочувствую. Тем не менее я уверена, вы справитесь. Вы обладаете целеустремленностью и ясностью мысли, свойственным только многое пережившим людям вашего возраста.

Джастина усмехнулась.

— Рубцовая ткань, но только для эмоций, да?

— Скорее, устойчивость к внешним воздействиям. Кроме того, сегодняшний день показал, насколько вы человечны. По крайней мере, в этом своем качестве вы можете быть уверены.

Джастина закончила полировать ногти салфеткой. Теперь не осталось никаких свидетельств того, что она прикасалась к Казимиру, — и эта мысль ее опечалила.

— Вы действительно верите в то, что говорите?

— Да. Полагаю, вы увозите тело в семейную клинику, чтобы его клонировать?

— Нет. Не могу с ним так поступить. Физическая репликация не избавит меня от чувства вины. Человек — нечто большее, чем его тело. Я намерена подарить Казимиру кое-что, что еще в моих силах. Это меньшее, что я могу для него сделать. И не отступлю от своего решения.

— Понимаю. Желаю вам получить удовлетворение от своего поступка, сенатор.

— Спасибо.

— Но я все же хотела бы знать, нашли вы что-нибудь или нет?

— Мемо-кристалл.

— Могу я его просмотреть?

— Да. Думаю, можете. Для борьбы со Звездным Странником мне необходим ваш опыт. Однако у моего сотрудничества есть определенные пределы: я не предоставлю разведке флота ничего такого, что могло бы навредить Хранителям, и ваше стремление арестовать Брэдли Йоханссона меня не касается.

— Я понимаю.

Адам лично поручил Киерану Максобелу обеспечить безопасность Казимира, пока тот выполняет доверенную ему миссию. Киеран прибыл на Землю несколько лет назад и уже добился немалых успехов. Он с легкостью впитывал необходимые знания и сохранял хладнокровие в самых разных обстоятельствах — эти качества свидетельствовали о его высокой профессиональной пригодности для операций, проводимых Хранителями в последнее время. Это поручение не представляло для него ни малейшей трудности.

В момент прибытия кольцевого поезда Казимира Киеран уже был на месте — в зале ожидания Карральво, где он буквально растворился в нескончаемом потоке пассажиров. Как всякий настоящий оперативник, он ничем не выделялся среди других людей и был готов к любым случайностям.

Хранители следили за ним из помещения «Макс Транзит Лемюля» на противоположном конце станционного комплекса, а Адам, в свою очередь, наблюдал за ними, прислонившись к дальней стене офиса компании. Он не вмешивался в работу своих людей — в конце концов, он сам их всему научил, — но своим присутствием хотел вселить в них уверенность, а также оказать им моральную поддержку и отеческое покровительство. Каждый раз при этой мысли ему стоило немалого труда согнать с лица тревогу. Эта операция имела огромную важность; сегодня он должен присутствовать здесь лично. Брэдли Йоханссон отчаянно нуждался в информации с Марса. Нападение чужаков на приграничные миры второй зоны космоса разрушило все тщательно разработанные планы Хранителей.

Мариса Макфостер просканировала сеть Карральво в поисках любых признаков слежки за Казимиром.

— Все чисто, — объявила она. Связь с Киераном осуществлялась через закодированный канал. — Продолжаем, — сказала Мариса оперативнику.

На карте, развернутой на одном из мониторов, метка, обозначавшая Киерана, медленно двинулась по залу ожидания к главному выходу: ему было предписано держаться в тридцати метрах позади Казимира и анализировать поток пассажиров на предмет слежки.

— Он остановился, — неожиданно передал Киеран.

— Что значит «остановился»? — удивилась Мариса.

Адам мгновенно насторожился. «Нет, пожалуйста! Неужели опять?»

— Он кому-то кричит, — раздался озадаченный голос Киерана. — Святые небеса! Это же…

— Дай нам картинку! — потребовала Мариса.

Адам поспешно занял место за ее креслом и склонился над монитором. Изображение со зрительных вставок Киерана представляло собой колеблющийся визуальный ряд, в основном заполненный движущейся толпой. Прямо перед оперативником маячило несколько расплывчатых силуэтов чьих-то голов. Сбоку мелькнула бегущая фигура, а потом экран стал ослепительно-белым от разряда ионного импульса.

— Проклятье! — заорал Киеран.

Он завертел головой, и по экрану побежали черно-белые полосы. Через мгновение проявилась фигура человека, летящего спиной вперед с широко раскинутыми в стороны руками и ногами. Затем Киеран сфокусировал зрение на вооруженном мужчине, который в этот момент разворачивался, чтобы убежать.

— Это же Брюс! — воскликнула Мариса.

— Что еще за Брюс? — потребовал объяснений Адам.

— Брюс Макфостер, друг Казимира.

— Черт! Ты имеешь в виду того, которого убили?!

— Да.

Адам стукнул себя кулаком по лбу.

— Значит, он не был убит. Звездный Странник уже проделывал такие фокусы с вашими людьми, попавшими к нему в плен. Проклятье!

Монитор визуальной связи с Киераном опять побелел.

— Он снова стреляет, — доложил Киеран.

Во весь экран проявилась пара ботинок, владелец которых лежал ничком на белом мраморном полу. Киеран поднял голову, и ботинки переместились в нижнюю часть экрана. Вдали стали различимы продолжавший на бегу стрелять Брюс Макфостер и люди, шарахавшиеся от него в поисках укрытия. Следом за убийцей мчались одетые в гражданскую одежду двое мужчин и женщина с пистолетами в руках и кричали, чтобы он остановился.

— Это не служба безопасности ККТ, — мрачно произнес Адам.

В Брюса попал заряд, выпущенный откуда-то сверху и из-за спины Киерана. Защитное поле на мгновение вспыхнуло, но беглец даже не сбился с шага.

— Господи, сколько же людей знало о прибытии Казимира на этом поезде?

На приборной панели вспыхнули красные тревожные огоньки.

— Местную сеть атаковала KAOS-программа, — сообщила Мариса. — Составлена она грамотно, удар мощный. СИ с трудом сдерживает натиск помех.

— Это Брюс или его покровители! — заявил Адам. — Ему помогают скрыться. Они знали, что за Казимиром следит разведка флота.

«А мы не знали даже этого», — подумал он с досадой.

Помехи стерли изображение, передаваемое вставками Киерана, и активным остался только резервный звуковой канал.

— Что будем делать? — поинтересовалась Мариса.

— Киеран, ты можешь добраться до Казимира? — спросил Адам. — Сумеешь забрать мемо-кристалл?

— Я не… Там вооруженные люди… встали в круг… не могу добраться… сработала сигнализация…

— Ладно, держись поблизости и наблюдай. Проследи, куда его увезут.

— Я… хорошо.

— Тебе видно, куда побежал Брюс?

— …стрельба продолжается… погоня… платформа «двенадцать-а»… повторяю — платформа «двенадцать-а»…

Адаму даже не нужно было сверяться с планом. После двадцати пяти лет работы на станции «ЛА-Галактик» он знал ее лучше, чем сам Найджел Шелдон.

Адам сел за пульт рядом с Марисой и активировал выделенные наземные линии связи, которые он успел проложить за последние несколько лет, используя Готов для того, чтобы протянуть оптоволокно через трубы и воздуховоды и опутать своей невидимой сетью всю огромную станцию. Каждый кабель подсоединялся к незаметным датчикам, размещенным на фонарных столбах, мостах и в прочих местах, обеспечивавших хороший угол обзора.

Два таких датчика передавали изображение огромного сортировочного узла, расположенного к западу от Карральво. Трансляция появилась как раз вовремя, — чтобы Адам смог увидеть, как Брюс выбежал из-под огромной бетонной крыши над платформой. Агент Звездного Странника резко свернул и устремился вперед, перепрыгивая через пути. При виде несущегося навстречу Макфостеру поезда у Адама на миг перехватило дыхание. Но Брюс превосходно рассчитанным прыжком проскочил перед составом и пробежал вдоль второго поезда, ищущего в противоположном направлении. Это абсолютно сбило с толку преследовавших его офицеров флота.

В поле зрения появились бойцы службы безопасности ККТ, трусившие вдоль мчащихся составов, пытаясь разглядеть цель в промежутках между колесами. Адам внезапно понял, что ни у одного из них не было связи со службой контроля движения. Брюс же, перескочив через желоб магнитоплана, снова изменил направление бега. Скорость движения его преследователей заветно замедлилась. Теперь они знали о поездах, проносившихся по сортировочному узлу, и стрелках, переключавшихся без предупреждения. Несмотря на повышенную осторожность, бойцы флота продолжили выстраиваться в медленно смыкающееся кольцо. Адам догадался, что они получили доступ к какой-то коммуникационной сети: он дал команду датчику навести фокус на одного из участников погони, и стало заметно, что от женщины распространяются слабые электромагнитные микроимпульсы, не совпадающие по частоте со спектром стандартной гражданской киберсферы. Это могло означать только дно: разведка флота использовала систему связи с невероятно высоким уровнем защиты.

— Проклятье! — сквозь зубы выдохнул Адам.

Ничего удивительного, что его шпионские программы, так тщательно внедренные в узлы местной сети «ЛА-Галактик», не смогли засечь слежку за Казимиром. Похоже, разведка подозревала Хранителей в контрнаблюдении, или же, Алик Хоган был настоящим параноиком.

Один из флотских начал догонять Брюса в узком коридоре между двумя движущимися составами. Расстояние между ними сократилось до пары сотен метров, но Брюс, казалось, не обращал на преследователя никакого внимания.

— …Паула Мио… — донесся голос Киерана.

— Повтори! — быстро откликнулся Адам.

— Я… вижу Паулу Мио… в зале ожидания… разговаривает… с сенатором.

«Паула Мио! Без нее не обошлось. Черт!»

Адам отвлекся всего на мгновение, но за эту долю секунды Брюс успел скрыться из виду между двумя мчащимися поездами.

— Куда он, черт возьми, мог деться?

Казалось, участники погони также не имели об этом ни малейшего понятия. Теперь все они двигались вдоль путей, где его только что видели, что-то кричали друг другу и размахивали руками. Вокруг них по всей станции начали останавливаться поезда.

Адам сумел получить представление о побеге киллера только после трехкратного повтора записи. В режиме замедленного воспроизведения — наборе дрожащих серых пикселей — он следил за движениями Брюса, совершившего умопомрачительный прыжок прямо в пролетавший мимо грузовой поезд. Темный квадрат отверстия в боку грузового контейнера поглотил неясный силуэт и через секунду исчез, сменившись обычной металлической стенкой.

— Вот сукин сын! — буркнул Адам. — Похоже, мы имеем дело с настоящей командой бойскаутов.

— Сэр? — переспросила его Мариса.

— Они превосходно подготовились.

Четырехсотлетний опыт Оззи и его способность объективно мыслить обратились в ничто, когда «Первопроходец» начал свое ужасающее падение. Оззи закричал так же громко, как и Орион, и их голоса были различимы даже в грохоте низвергающегося моря. Шаткий плот окутали мириады брызг, закрывшие небо сплошной серой пеленой. Оззи изо всех сил вцепился в мачту, словно только это и могло спасти его от неминуемой гибели, пока он бесконечно долго падал, падал и падал. Пена мгновенно пропитала его одежду, обжигая открытые участки кожи.

Он сделал вдох и снова завопил. Когда воздух закончился, он опять попытался вдохнуть, но атмосфера была настолько насыщена водой, что Оззи принялся кашлять и отплевываться — естественный рефлекс, заглушивший дикое желание кричать. Как только горло прочистилось и легкие вновь наполнились, он стал открывать рот, чтобы испустить очередной вопль, который должен был закончиться смертоносным взрывом боли, но где-то в отдаленном уголке его мозга уже начало формироваться смутное недоумение.

Приближаясь к водопаду, он мельком увидел колоссальной глубины каскад без дна. Никаких острых скал внизу. Никакого мгновенного конца. Вообще ничего.

«Идиот, ведь все это создано искусственно!»

Оззи снова сделал вдох, выдохнул, напрягая ноздри, затем заставил себя вдохнуть поглубже. Тело кричало о падении, и это продолжалось уже несколько секунд. Животный инстинкт подсказывал, что плот успел пролететь огромное расстояние и должен был набрать запредельную скорость.

«Думай! Ты не просто летишь вниз, ты оказался в зоне с нулевой гравитацией. Это же свободное падение! Ты в безопасности… по крайней мере, в настоящий момент».

Где-то за пеленой водяной пыли по-прежнему оглушительно ревел водопад. Вопли Ориона сменились жалобным хныканьем. Оззи протер глаза и осмотрелся: парень прильнул к палубе в паре метров от него. Оззи не мог вынести вида его искаженного ужасом лица — таких страданий никто не заслуживал.

— Все в порядке! — заорал Оззи. — Мы не падаем, это только так кажется. Мы в невесомости — как астронавты!

«Это подбодрит мальчишку».

Ужас Ориона сменился ожиданием подвоха.

— Как кто?

«О господи!»

— Нам ничего не угрожает, понятно? Все не так плохо, как кажется.

Парень кивнул, но явно не поверил: он по-прежнему сжимался в комок,

готовясь к смертельному удару.

Оззи внимательно осмотрелся по сторонам, не переставая смахивать влагу с лица. Ему удалось разглядеть в водяном тумане расплывчатое пятно, обозначавшее солнце и опоясанное ореолом радужных колец. Следовательно, тут верх. Одна часть окружающего плот насыщенного водой мира была заметно темнее, чем другая: значит, там должен находиться водопад — что невозможно, поскольку в состоянии невесомости вода не может никуда падать. Тем не менее он это видел. Оззи невольно стиснул пальцы вокруг мачты.

«Ладно, что может заставить воду течь в условиях невесомости? Черт его знает. Какова же геометрия у этого сумасшедшего мирка? Он не может быть планетой…»

Оззи вспомнились водяные сферы, парившие в вечно туманном небе газовой оболочки. Похоже, путешественники оказались в одной из них. В этом мире Оззи, как всегда, сбил с толку масштаб.

«Выходит, с одной стороны находится плоский океан. С его края стекает вода. Если она течет постоянно, следовательно, ей нужно как-то возобновляться. Или, что более вероятно, она движется по замкнутому кругу. С ума сойти! Но если кому-то под силу создавать гравитацию и управлять ею по собственному желанию, это не так уж и безумно».

Оззи принял идею контролируемой силы тяжести за основу и попытался представить очертания этого странного мира. Если он являет собой такую же водяную сферу, значит, вся его поверхность покрыта водой, которую источники гравитации перекачивают в самых неожиданных направлениях. Образы, возникшие у Оззи в голове, ему очень не понравились: ни у одного из них не имелось спокойных участков, где «Первопроходец» был бы в безопасности.

Оззи снова огляделся по сторонам и заметил, что плот приближался к водопаду — завеса водяной пыли стала менее плотной, зато сумрак сгустился. Вероятно, их несло к нижней, темной части мира.

«Здесь есть сила тяжести, направленная под прямым углом к океану, который находится в верхней части, — или под углом чуть меньше девяноста градусов, поскольку поток воды должен описать круг. А это не очень хорошо. Нельзя допустить, чтобы нас подхватило течение».

Пока что сила тяжести была незначительная, и им ничего не угрожало. Океанское течение выбросило плот за край этого подобия планеты в горизонтальном положении, что обеспечило путешественникам передышку, но рано или поздно гравитация нижней части мирка должна будет их подхватить: она уже начала затягивать водяные брызги обратно в поток.

Было необходимо выбираться, пока гравитация не возросла. И Оззи мог рассчитывать только на одну движущую силу.

Он убедился, что веревка, обвязанная вокруг его пояса, была тщательно закреплена за основание мачты, и разжал руки. Орион испуганно вскрикнул: широко раскрытые глаза парня неотрывно следили за каждым движением Оззи.

Последний раз ему доводилось передвигаться при нулевой силе тяжести очень давно, и даже тогда у него не слишком хорошо получалось маневрировать. Отталкиваясь от мачты, Оззи вспомнил основное правило: не совершать резких движений. Вокруг него в водяном тумане парили мелкие предметы — в основном это были круглые плоды, взятые про запас в качестве продовольствия и вылетевшие из плетеных корзин. Затем мимо проплыл его дорожный бритвенный набор, и эта в общем-то мелкая потеря неожиданно расстроила Оззи. К счастью, портативный модуль был надежно упакован в рюкзак, привязанный к палубе, — Оззи вытащил блестящее от влаги устройство и стал пробираться на другой конец плота, пока не дошел до Точи.

Массивный чужак так сильно вцепился двигательными гребнями в палубу, что ее деревянный настил выгнулся горбом. По некоторым толстым веткам уже побежали мелкие трещины. Оззи ухватился за наиболее крепкий сук и поднес модуль к выпуклому глазу Точи.

— Нам нужно выбираться отсюда! — крикнул он.

Модуль трансформировал его голос в пляшущие по экрану фиолетовые штрихи.

— Мы разобьемся насмерть, — так же через модуль откликнулся Точи. — Мне очень жаль. Я бы хотел еще пожить.

— Я не могу тратить время на объяснения, — сказал Оззи. Шум водопада уже стал постепенно затихать. — Просто прошу тебя мне поверить. Мы должны улететь отсюда с твоей помощью.

— Мой друг Оззи, я не могу летать. Мне очень жаль.

— Нет, можешь. Плыви, Точи, плыви в воздухе — и ты вытащишь нас отсюда. Нам больше нельзя приближаться к воде.

— Я не понимаю.

— Времени нет. Доверься мне. Я буду тебя держать. А ты плыви. В сторону от водопада. Плыви как можно быстрее.

Оззи неуклюже прильнул к туловищу друга. Естественный покров из разноцветных перьев давно промок насквозь и прилип к шкуре чужака. Оззи не осмелился схватиться за них, опасаясь вырвать, и сумел уцепиться только за края двигательных гребней в задней части туловища Точи. Из эластичной плоти чужака сразу же образовались выросты, надежно обхватившие запястья Оззи.

Точи на какое-то время напряженно замер, а затем резко оттолкнулся от палубы «Первопроходца», развернул двигательные гребни в широкие плавники и принялся неуверенно грести. Оззи ощутил, как веревка, держащая его за пояс, начала натягиваться. Точи стал грести более равномерно и интенсивно, и натяжение заметно возросло. Если бы Оззи учел массу плота, то, возможно, нашел бы другой способ использовать силу Точи. Но вышло так, что он сам оказался критическим звеном в цепочке: энергичные рывки Точи увлекали их прочь от зоны действия гравитации, и весь плот буквально повис у Оззи на поясе. Когда нагрузка на руки усилилась, Оззи пришлось стиснуть зубы. Точи, увидев, что его действия приносят ощутимый результат, удвоил усилия. От его плавников-крыльев даже подуло влажным ветерком — массивный чужак еще немного изменил их конфигурацию, сделав гребни шире и тоньше. Оззи казалось, что его емки вот-вот оторвутся от плеч.

В какой-то момент он потерял счет времени, и постепенно водяная пелена превратилась в обычный туман, а потом рассеялся и он. «Первопроходец» выбрался из тени водопада под яркое солнце, вокруг засияло голубое небо, и теплые лучи быстро согрели путешественников. Шум водопада остался где-то далеко позади и уже не казался таким грозным.

Точи перестал махать плавниками, и его эластичная плоть снова втянулась, образовав вдоль туловища обычные гребни. Оззи ощутил, как по огромному телу его друга пробежала волна дрожи. Взглянув себе под ноги, он заметил, что они с Точи медленно приближаются к дрейфующему плоту. Поднятое к ним растерянное лицо Ориона осветилось робкой надеждой. Веревка ослабла и вилась широкими кольцами. Они едва не задели торчащую мачту, но все же благополучно опустились на палубу. Точи вытянул тонкое щупальце и зацепился им за одну из веток.

Затем он вобрал в себя выросты, которыми держал Оззи, и тот немедленно ухватился за мачту. Сердце мужчины продолжало отчаянно колотиться о ребра.

— Что происходит? — спросил Орион. Он все еще не решался оторваться от палубы, к которой был привязан веревкой. — Почему мы еще не погибли?

Оззи открыл рот и громко рыгнул. Опомнившись, он сразу ощутил, насколько сильно протестовал против невесомости его желудок. В довершение ко всему он чувствовал себя как при сильной простуде и не мог дышать носом.

— В обычном смысле этого слова мы не падаем, — с трудом произнес он, заметив, что чужак внимательно следит за движущимися по экрану портативного модуля фиолетовыми символами. — И эту планету тоже нельзя назвать обычной.

Оззи махнул рукой в сторону гигантского водопада: исполинская водяная завеса переливалась и блестела справа от плота, простираясь за пределы человеческого поля зрения в трех направлениях. Ее границей служил лишь далекий край этого странного мира — да и тот медленно удалялся от них.

«Первопроходец» опустился на несколько километров ниже уровня океана. Вода тут пенилась и бурлила — так же, как когда переливалась через край, — тогда как позади него она становилась более спокойной, и водовороты и буруны вливались в один покрытый рябью поток, струящийся вдоль скал, образующих: дну из граней искусственной планетки. Оззи проследил за потоком с помощью зрительных вставок, но, даже настроив их на максимальное увеличение, не смог определить направление его движения. Где-то на пределе различимости линия обрыва плавно уходила в сторону. Если бы Оззи сейчас находился там, ему бы казалось, что планета имеет форму полусферы.

Прямо над ними граница мира очень слабо, но заметно изгибалась. Вставки Оззи помогли ему сделать кое-какие подсчеты: если верхняя часть планеты действительно была кольцеобразной, ее диаметр должен был составлять более одной тысячи шестисот километров. Оззи даже одобрительно присвистнул.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — с несчастным видом простонал Орион.

— Слушай, парень, — сказал Оззи, — я знаю, что это очень странное чувство, и понимаю, что ощущения не самые приятные, но человеческое тело способно жить и в таких условиях. Во времена моей молодости астронавты, совершая космические путешествия, проводили в невесомости не один месяц.

— Не знаю никаких астронавтов, — угрюмо огрызнулся Орион. — Никогда не слышал о чужаках такой расы.

— Я тоже не уверен, что мое тело способно это выдержать, — через модуль сообщил Точи. — Я чувствую значительный дискомфорт. Я не понимаю, почему мне кажется, что я падаю. Я вижу, что это не так, но мои ощущения говорят об обратном.

— Знаю, поначалу приходится очень трудно, — убеждал их Оззи. — Но поверьте, друзья мои, ваши тела довольно скоро привыкнут. А если учесть предыдущий опыт, нынешнее состояние, может, вам даже понравится.

Он замолчал, услышав булькающий кашель Ориона, а потом парня вытошнило.

— Я бы хотел поверить тебе, друг Оззи, — сказал Точи. — Но боюсь, ты недостаточно осведомлен о моей физиологии, чтобы делать подобные заявления.

Орион вытер рукой губы и с отвращением покосился на желтоватые шарики рвоты, медленно парящие в воздухе перед его лицом.

— Мы не можем здесь оставаться! — в отчаянии воскликнул он. — Точи, ты мог бы вытащить нас обратно на остров?

— Это мне под силу.

— Эй, парни! — закричал Оззи. — Давайте не спешить с возвращением. Если продолжим полет над океаном и нас захватит сила притяжения, то мы, с большой вероятностью, действительно упадем.

— Все что угодно лучше, чем это, — заныл Орион.

У него снова раздулись щеки, и парень застонал.

Оззи оглянулся на водопад: они медленно, но неуклонно отдалялись от края мира.

— Внутри газовой оболочки есть и другие объекты. Помните, что рассказывал мне Брэдли Йоханссон? Он набрел на что-то вроде древесного рифа, растущего где-то здесь на орбите. И тут точно есть тропы — ведь сумел же он выбраться! Иначе как бы он попал обратно в Содружество?

— А они далеко? — проскулил Орион.

— Не знаю, — терпеливо ответил Оззи. — Нам придется подождать, и тогда увидим, что попадется по пути. — Он поднял руку. — Я чувствую ветерок. Это значит, что мы движемся!

Он заметил, что плот успел развернуться таким образом, что край мира оказался ниже уровня палубы.

— Мне все это очень не нравится, — пожаловался Орион.

— Понимаю. Давайте-ка проверим, все ли надежно закреплено. Терять продовольствие недопустимо. Как и членов нашей команды, если уж на то пошло.

Дизайнеры Дома Тюльпанов задумывали этот зал в классическом стиле как комнату для завтраков. Помещение представляло собой восьмиугольный фонарь, выступающий из восточной части северного крыла здания. Традиционную высокую прозрачную крышу поддерживали кованые чугунные колонны, а стены состояли из слегка закругленных панелей, спускавшихся до самой земли. Пол покрывали классические плиты из черного и белого мрамора, а в центре стояла большая круглая антикварная стойка, за которой избалованные хозяева вкушали утренний завтрак, купаясь в ярких лучах солнца. В высоких неглазурованных глиняных вазах, стоявших у основания каждой колонны, росли лианы и вьющиеся фуксии, создававшие легкую дрожащую тень. Недолговечные цветы круглый год наполняли воздух легким мускусным ароматом.

Впрочем, семейство Бурнелли предпочитало начинать день в более укромной столовой западного крыла, и Джастина решила использовать зал в качестве своего временного кабинета. Парадные стулья заменили на большие кожаные диваны и даже поставили пару гелевых кресел-мешков. Из всей утвари на стойке остался только огромный полукруглый аквариум, где друг на друга с опаской таращились стайки разноцветных рыбок земного и инопланетного происхождения. Освободившегося места как раз хватило, чтобы два инженера смогли расположить на нем новый комплект сложной аппаратуры.

Джастина, стоя в дверях, наблюдала, как они заканчивают последние испытания и собирают инструменты. Она, конечно, была одета во все черное — простую длинную юбку и подходящую по стилю блузку. Не сверхмодно, но и в то же время не мрачно. Она просто отдавала дань памяти наиболее, по ее мнению, подобающим образом. Большинство людей ее круга, как она думала, не могли осознать значительности момента, поскольку им уже давно не приходилось сталкиваться с фактом истинной смерти.

— Все установлено и работает, мэм, — отчитался перед ней старший из техников.

— Благодарю, — рассеянно ответила Джастина.

Мужчины вежливо кивнули и вышли. Они оба работали в компании «Дис-лан», принадлежавшей Бурнелли и производившей электронику исключительно для членов семьи.

Джастина приблизилась к гладкому серебристо-серому цилиндру, установленному на полированном граните стойки. На его верхнем тоненьком ободке горел рубиновый огонек.

В зал вошла Паула Мио и закрыла за собой высокие двойные двери.

— Здесь безопасно, сенатор? — спросила она с некоторой долей сомнения в голосе.

Взгляд Паулы прошелся по широким окнам, за которыми раскинулся розарий, а вдали на холмах простирался хвойный лес со светлыми пятнами зарослей давно отцветших рододендронов.

Джастина дала команду своему эл-дворецкому, и стены с крышей растворились в зернистой пелене серого света, как будто голографический проектор воспроизвел изображение хмурого осеннего неба. Окружающий мир исчез без следа, оставив легкое ощущение клаустрофобии.

— Теперь безопасно, — беспечно ответила сенатор. — Аппаратура работает в автономном режиме: она не подключена ни к каким сетям, так что ни одному хакеру не под силу ее взломать. Мы изолированы настолько, насколько это возможно в современном мире.

Джастина вынула из металлического футляра мемо-кристалл и подошла к цилиндру. Когда она прикоснулась рукой к верхней крышке устройства, рубиновый огонек на его ободке сменился изумрудным.

— Мне нужно, чтобы этот кристалл был отсканирован и хранящаяся в нем информация передана мне.

— Да, сенатор, — ответил СИ.

В верхней части цилиндра образовалось небольшое отверстие, и Джастина опустила в него мемо-кристалл.

— Это квантовый сканер, — пояснила она Пауле. — Он способен на молекулярном уровне обнаружить любую программную ловушку.

Затем обе женщины устроились на диване, коричневая кожа которого настолько выгорела от яркого солнца, что местами даже потрескалась. Джастина любила этот диван также по причине невероятной мягкости, приобретенной им с годами. Ей нравилось, как ее старая потертая мебель смотрелась в безупречном интерьере поместья миллиардеров: сенатор считала, что диван придавал залу отпечаток индивидуальности и особую привлекательность.

— Как прошло вскрытие? — спросила Джастина.

— Ничего необычного, — ответила Паула. — Подтвердилось отсутствие каких бы то ни было вставок памяти. Прочие вставки ничего особенного собой не представляют. Разведка флота установит их изготовителя и клинику, где они были имплантированы Казимиру. Я полагаю, операция была оплачена либо наличными, либо с одноразового счета. Адам Элвин не допускает элементарных ошибок, но полезной может оказаться любая информация.

— Это все?

Джастина и сама не знала, чего ожидала: возможно, чего-то необычного, подтвердившего бы исключительность ее возлюбленного?

— Да, в общих чертах. Причиной смерти стал ионный разряд. Наркотиков в организме не обнаружили, зато нашли следы стероидов и гормональных инъекций, введенных в течение последней пары лет. Для человека, выросшего на планете с пониженной силой тяжести, в этом нет ничего необычного. Клеточное перепрофилирование он также не проходил, в этом можете быть уверены.

Джастина слегка нахмурилась.

— Это был действительно он, — пояснила Паула. — Что исключает с их стороны попытку вас обмануть.

— Ясно. — Сенатор другого и не предполагала. Она знала, что никто не смог бы выдать себя за Казимира. — А как насчет номера в отеле? Есть какие-нибудь зацепки?

— Непохоже. Я получаю все рапорты из разведки флота, как только они попадают в базу данных. Конечно, флотские могли что-то придержать для себя и не внести в официальные отчеты — в таком случае у нас проблема.

— Это возможно?

— Маловероятно, но возможно. Официально они обязаны заносить все сведения в базу, к которой служба безопасности сената имеет полный доступ, поскольку находится на более высокой ступени этой пищевой цепочки. Однако мы обе знаем, что флот скомпрометирован, — кто-либо из агентов Звездного Странника вполне мог утаить какие-то данные.

— Если исключить такой вариант, дал ли осмотр гостиничного номера какие-нибудь результаты?

— Нет, почти ничего. Хранители с полной серьезностью подходят к выполнению своей миссии как в собственных домах, так и во всех других местах. Единственное, что может оказаться весьма полезным, — это отчет о финансовых операциях Казимира. С его помощью мы отследим передвижения Казимира до того момента, когда вы известили разведку о его появлении.

Новый всплеск чувства вины заставил Джастину сжать зубы.

— Когда он будет готов?

— Через пару дней. В парижском бюро разведки проведут проверку данных. Сразу после этого я его получу.

— Париж… Это ведь ваш бывший отдел, не так ли?

— Да, сенатор.

— И вы считаете, что агентом Звездного Странника является один из его сотрудников?

— Да, с высокой степенью вероятности. Перед самым увольнением я успела расставить несколько ловушек.

— А я пришла и рассказала им о Казимире, — горько вырвалось у Джастины.

Паула Мио сосредоточенно изучала цилиндр, в котором находился мемо-кристалл.

— Я выведу Звездного Странника на чистую воду, сенатор. Все действия Хранителей направлены именно на это, и к этому же стремился Казимир Макфостер.

— Да, — согласилась Джастина.

— Анализ завершен, — объявил СИ. — Кристалл содержит триста семьдесят два файла с зашифрованной информацией. Имеются также некоторые препятствия для несанкционированного доступа, но их легко можно обойти.

— Хорошо, — сказала Джастина. Учитывая мощность устройства, она бы очень удивилась, если бы оно не пробилось к данным в кристалле. — Тебе под силу расшифровать файлы?

— Они закодированы геометрическим шифром тысячи двухсот восьмидесяти измерений. Моей мощности для дешифровки недостаточно.

— Вот гадство! — пробормотала Джастина. А она-то надеялась получить хоть какую-то помощь от прибора, обошедшегося ей более чем в пять миллионов земных долларов. — Кто же сможет это расшифровать?

— Развивающийся Интеллект, — ответила ей Паула. — И конечно же, сами Хранители.

Джастина задала следователю вопрос, который сама считала очень трудным.

— А вы верите РИ?

— В борьбе с праймами я считаю его союзником, достойным доверия.

— Это слишком уклончивый ответ.

— Не думаю, что все мотивации РИ доступны человеческому пониманию. Нам даже неизвестны его намерения относительно человеческой расы. РИ заявляет о своем дружеском расположении, и его действия до сих пор не давали повода в этом усомниться. Тем не менее…

— Что?

— В ходе моих расследований мне попадались факты, свидетельствовавшие о том, что РИ проявляет более интенсивный интерес к людям, чем он признает.

— Все правительства уделяют внимание разведке с тех самых пор, как оставленный греками подарок причинил троянцам немалый ущерб. Я ни на секунду не сомневалась, что РИ пристально наблюдает за нами.

— Но с какой целью? На этот счет имеется несколько версий, большая часть которых граничит с паранойей. И все эти теории утверждают, что РИ стремится занять место Бога.

— А во что верите вы?

— Я полагаю, что такое его поведение равносильно наблюдению за не слишком надежным соседом. РИ присматривает за нами, поскольку не хочет неприятных сюрпризов, особенно таких, какие угрожали бы добрососедским отношениям.

— Это как-то относится к нашему делу?

— Возможно, и нет, если только РИ не примет сторону праймов.

— Вы чересчур подозрительны.

— Я предпочитаю смотреть на отношения с РИ как на шахматную партию, — сказала следователь.

— Простите?

— Стараюсь, насколько могу, предусмотреть все последующие ходы противника. Но я согласна: вероятность враждебного отношения РИ к нам ничтожно мала. На личном уровне мне удалось наладить с ним полезное деловое сотрудничество; кроме того, РИ содержит множество загруженных в него человеческих личностей, что побуждает его действовать в наших интересах.

— Теперь я и вовсе не знаю, что думать.

— Прошу прощения, я не хотела заражать вас своим беспокойством. Это было неосмотрительно с моей стороны, учитывая ваше состояние.

— Знаете, сейчас единственное преимущество моего возраста состоит в том, что я сознаю, насколько я некомпетентна, чтобы принимать то или иное решение. Так что в этом вопросе, если вы не возражаете, я буду полагаться на ваше мнение. Вы предлагаете передать кристалл РИ для расшифровки?

— Единственной альтернативой было бы обратиться непосредственно к Хранителям.

— Вы знаете, как это сделать?

— Нет. Если бы знала, то покончила бы с ними еще несколько десятков лет назад.

— Понятно.

Серо-голубая иконка кода, переданного Казимиром возлюбленной, неподвижно, но очень соблазнительно таилась в уголке ее виртуального поля зрения.

И снова Джастина поняла, что ей не хватает ясности мыслей для того, чтобы: делать выбор. Она даже еще не решила, стоит ли говорить Пауле о его существовании: контакт с лицами, считавшимися на данный момент политическими террористами, мог нанести сенатору Содружества непоправимый ущерб. Она инстинктивно не хотела рисковать, загружая этот безобидный на вид код в унисферу. Если связь Джастины с Хранителями станет общеизвестной до разоблачения Звездного Странника, ее имя будет дискредитировано навеки. Даже семья не сможет ее защитить, а Звездный Странник одержит очередную победу.

— Возможно, нам и не придется никого просить о помощи, — сказала Паула. — Разведка обратила внимание на обсерваторию в Перу. У них должно получиться выяснить характер информации, даже если сами файлы окажутся недоступными.

— Хорошо, — с облегчением кивнула Джастина. — Подождем, пока отчет разведки не окажется в базе данных.

Она вытащила кристалл из цилиндра и отключила экранировку зала. Свет теплого полуденного солнца хлынул сквозь широкие окна и заставил сенатора зажмуриться.

Возле двери ждал дворецкий.

— Прибыл адмирал Колумбия, мэм, — объявил он.

— Колумбия здесь? — удивилась Джастина.

— Да, мэм. Я проводил его в приемную в западном крыле и попросил подождать.

— Он сказал, что ему нужно?

— Увы, нет, мэм.

— Оставайтесь здесь, — повернулась она к Пауле. — Я разберусь.

Джастина вышла в центральный коридор северного крыла, на ходу расправляя плечи. Как это похоже на Колумбия — попытаться получить преимущество, нанеся неожиданный визит в ее дом. Но если он надеется, что столь грубый прием сможет сработать против даже самого младшего члена семейства Бурнелли, он глубоко ошибается.

Убранство приемной в западном крыле поместья напоминало о последних днях французской монархии. Джастине никогда не нравилось это обилие пышных золоченых рам и гирлянд, как и соответствующие стилю стулья — очень красивые, но ужасно неудобные.

Адмирал Колумбия стоял перед огромным камином, поставив ногу на небольшую мраморную ступеньку. Его роскошному мундиру для полного сходства с одеянием величественного царя не хватало только мантии, отороченной горностаем. Казалось, адмирал был полностью поглощен изучением часов в корпусе из оникса, стоящих на каминной полке.

— Сенатор. — Он слегка поклонился, когда Джастина, распахнув двойные двери, быстрым шагом вошла в приемную. — Я восхищен вашими часами. Это оригинал?

Двери за ней захлопнулись.

— Думаю, да. Отец — заядлый коллекционер.

— Да, конечно.

Джастина указала на стеклянный столик, украшенный гербом Бурнелли, и они устроились за ним друг напротив друга на стульях с высокими спинками.

— Что я могу для вас сделать, адмирал?

— Сенатор, боюсь, я должен спросить о причине вашего вмешательства в операцию разведки флота. А именно о вывозе тела подозреваемого в террористической деятельности с места преступления.

— Я ничего не вывозила, адмирал. Только сопровождала тело.

— Вы организовали все так, чтобы его поместили в частное медицинское учреждение.

— Да, в биотехнологическое отделение нашей семейной клиники, где и было проведено вскрытие в присутствии официальных наблюдателей.

— Но почему, сенатор?

Джастина окинула его ледяным взглядом.

— Потому что я не доверяю спецслужбе флота. Я только что наблюдала за катастрофическим провалом разведывательной операции. И я не хочу новых неудач. Экспертиза тела Казимира даст вашим подчиненным множество зацепок. Однако до сих пор я видела только вопиющую некомпетентность. В этом деле нельзя больше допускать ошибок, адмирал. Я не приму никаких извинений.

— Сенатор, могу я поинтересоваться, откуда вы знаете Казимира Макфостера?

— Мы познакомились, когда я проводила отпуск на Дальней. Знакомство переросло в непродолжительную связь. Затем, перед самым нападением праймов, он побывал здесь, в Доме Тюльпанов. А когда он сказал, что работает на Хранителей, я, естественно, поставила в известность коммандера Хогана. Все это зафиксировано в деле.

— Чего он хотел?

— Многого. Он пытался убедить меня в существовании Звездного Странника. Просил, чтобы я добилась отмены тотального досмотра поступающих на Дальнюю грузов. Я ему отказала.

— Значит, вы больше не были близки?

— Нет.

— Понимаю, как вас огорчила его смерть.

— Я была потрясена. Никогда прежде я не становилась свидетельницей убийства. Независимо от того, каких взглядов придерживался Казимир, никто не должен погибать в таком молодом возрасте.

— Присутствие наблюдателей при вскрытии было вашей идеей, сенатор?

— Да.

— Как я понимаю, Паула Мио тоже сопровождала тело?

— Я полностью уверена в следователе Мио.

Выражение лица адмирала стало еще более суровым.

— Боюсь, я не разделяю вашей уверенности, сенатор. Следователь Мио в немалой степени способствовала возникновению проблемы с Хранителями, которую теперь вынуждена решать разведка флота. Я был удивлен и немало огорчен, когда узнал, что ваша семья обеспечила ее назначение в службу безопасности сената.

— А мы, в свою очередь, были удивлены ее увольнением из разведки флота.

— Думаю, что после ста тридцати лет безрезультатного расследования это вполне объяснимо.

— Однако в Содружестве все знают Паулу Мио именно как самого результативного следователя.

— Откровенно говоря, сенатор, она начинает терять связь с реальностью. Мио обвинила в измене своих же коллег. Она проводила операции на местности тез соответствующего прикрытия. Мало того, она стала проявлять симпатии: идеям террористов, которых должна была преследовать.

— В каком смысле «симпатии»?

— Мио призналась, что верит в существование Звездного Странника.

— А вы в это не верите?

— Конечно нет.

— Тогда кто же убил моего брата, адмирал?

— Странный вопрос. Вам ведь известно, что это был тот же самый киллер, который убил и Макфостера.

— Верно. А Макфостер состоял в рядах Хранителей. Неизвестно, на кого работает этот киллер, но его наниматели противостоят как Содружеству, так и Хранителям. Полагаю, это обстоятельство значительно сужает круг подозреваемых, не так ли?

— Хранители долгое время вели дела с торговцами оружием на черном рынке, а эти люди в большинстве случаев улаживают разногласия насильственным путем. Мы считаем, что киллер работает на кого-то из них.

— И мой брат просто попался им под руку?

— В случае блокирования маршрутов поставок на кону оказались бы очень большие деньги.

— Чепуха. Сенаторов Содружества не убивают из-за банальной вражды.

— Но и невидимые чужаки тоже не были замечены в совершении убийств.

Джастина откинулась на спинку стула и пристально посмотрела в лицо

адмиралу.

— Сенатор, как ни печально это признавать, но в Содружестве преступность очень распространена, — сказал Рафаэль. — Именно поэтому и было сформировано Управление по расследованию особо тяжких преступлений. Если не верите мне, спросите у Паулы Мио. Или задумайтесь о причинах существования службы безопасности сената. У нас достаточно проблем с реальными угрозами Содружеству, и изобретать новые нет никакого смысла.

— Адмирал, вы советуете мне не вмешиваться?

— Я лишь хотел сказать, что ваши действия неуместны, учитывая то, что мы сейчас переживаем тяжелые времена. Сегодня мы должны объединить наши усилия и бороться с настоящим врагом.

— Разведка флота всегда могла рассчитывать на мою поддержку, и сможет рассчитывать на нее в будущем.

— Благодарю вас, сенатор. И напоследок еще одно: террорист Макфостер осуществлял миссию курьера, но мы ничего при нем не обнаружили.

Джастина склонила голову набок и невесело усмехнулась.

— По-вашему, это странно?

— Очень странно, сенатор. Я бы хотел узнать, не заметили ли вы что-нибудь, когда сопровождали его тело в клинику?

— Нет.

— Вы уверены, сенатор?

— Я не видела, чтобы он что-то нес. Если у него вообще при себе что-то было.

— Понятно. — Адмирал и глазом не моргнул. — Вы же понимаете, что рано или поздно мы все узнаем.

— Вы ведь до сих пор не нашли убийцу, не так ли?

Несмотря на то что эта издевка была абсолютным ребячеством, покрасневшая над форменным воротничком шея адмирала доставила сенатору большое удовольствие.

Вернувшись в кабинет, она увидела, что Паула Мио и Гор Бурнелли мирно беседуют, сидя на потертом кожаном диване. Гладкое золотое лицо отца Джастины отбрасывало на колонны и плитки пола яркие блики, разлетавшиеся при каждом его движении. Джастина, войдя в зал, снова активировала экранирование, перекрыв доступ солнечным лучам.

— Из-за этого Макфостера ты размякла и стала сентиментальной, — сказал Гор, как только экранировка включилась. — Надо было дать мерзавцу Колумбия такого пинка, чтобы он вылетел на орбиту. Раньше ты легко могла съесть его на завтрак. Поверить не могу, что моя дочь превратилась в такую либеральную тряпку.

— Сейчас другие времена, отец, — спокойно ответила Джастина. — И не только я в наши дни не соответствую времени и месту.

В душе она просто кипела от его слов, вдобавок произнесенных в присутствии следователя. Даже Паула Мио, обычно невозмутимая, казалась смущенной резким выпадом Гора.

— Я тебе говорю то, что вижу, девочка. Если этот юнец настолько затронул твои чувства, тебе надо выбить из головы все воспоминания о нем. Я не могу допустить, чтобы ты стала слабой. Только не сейчас.

— Я обязательно задумаюсь о том, чтобы избавиться от всего, что отравляет мне жизнь.

Порой она сомневалась, что после всех усовершенствований тела у Гора осталось достаточно человечности, чтобы помнить и осознавать значение такого чувства, как любовь.

— Так-то лучше, — усмехнулся он. — Ты же понимаешь, что после провала на «ЛА-Галактик» Колумбия будет лезть из кожи вон, чтобы реабилитироваться? Он хочет окончательно устранить Паулу со сцены, а сенат превратить в «карманный советский парламент», который каждый раз будет за него единодушно голосовать.

— Беспокоиться надо не о Колумбия, — вступила в разговор Паула.

Джастина и Гор прервали свой спор и посмотрели на следователя.

— Мне кажется, я знаю настоящую причину убийства Томпсона.

— И до сих пор мне не сказали? — возмутился Гор.

— Почти все время своей работы в Управлении я добивалась тотального досмотра отправляемых на Дальнюю грузов силами полицейских служб. Каждый раз проект блокировался администрацией, и только Томпсон сумел по моей просьбе его протолкнуть.

— За что его и убил Звездный Странник, — сказал Гор. — Мы в курсе.

— Томпсон говорил со мной незадолго до смерти. Он сказал, что выяснил, кто блокировал проект. Это был Найджел Шелдон.

— Исключено! — автоматически возразила Джастина. — Само существование Содружества стало возможным благодаря Шелдону. Не будет же он сам пытаться его разрушить.

— Если только не по своей воле, — заметил Гор. Даже под золотой маской, скрывавшей обычные проявления чувств, было заметно, как сильно его взволновали слова следователя. — Насколько я понимаю, Брэдли Йоханссон всегда утверждал, что чужак превратил Шелдона в своего раба.

— Я несколько раз просмотрела записи последних мгновений жизни Казимира в терминале Карральво, — продолжала Паула. — Похоже, что он знал убийцу. Мало того, он обрадовался, увидев его, будто встретил старого друга.

— Нет. — Джастина покачала головой, отвергая саму эту мысль. — Не могу поверить, чтобы кто-то смог добраться до Шелдона. Нашу семью и клиники омоложения охраняют невероятно подготовленные бойцы службы безопасности, у Шелдона же защита еще мощнее.

— Хранители заявили, что даже президент Дой работает на Звездного Странника, — заметила Паула.

— Но это же полнейшая бессмыслица! — проворчал Гор. — Если Звездный Странник способен справиться со службой безопасности сената и охраной Шелдона, ему незачем прятаться в тени. Он давно бы уже стал нашим «фюрером».

— В таком случае почему был убит ваш сын? — спросила Паула. — Только из-за содействия в проекте досмотра грузов? Или из-за того, что обнаружил какую-то связь?

— Ладно, — неохотно согласился Гор. — Предположим, Томпсон наткнулся на некую информацию, убедившую его. Он сказал, кто назвал ему имя Шелдона?

— Нет. Он сообщил, что все очень запутано и что это политика на высшем уровне.

— У политики нет высшего уровня, — буркнул Гор и повернулся к Джастине. — Это я предоставляю тебе: необходимо выяснить, откуда Томпсон получил: ведения.

— Папа, у меня в сенате нет и сотой доли его связей.

— Господи, когда же ты перестанешь себя недооценивать, девочка? Если мне захочется послушать нытье, я предпочту посетить адвоката по правам человека на Орлеане.

Джастина подняла руки, сдаваясь.

— Отлично. Буду двигаться на ощупь и громко задавать вопросы, пока меня кто-нибудь не пристрелит.

— Ну, что-то в этом роде, — сказал Гор, и в его металлическом голосе проскользнул намек на улыбку.

— И для чего все это? — спросила Паула.

— Что значит «для чего», черт побери?

— Что вы предпримете, если сенатор обнаружит подтверждение противодействия Шелдона моему проекту?

— Если все окажется правдой, я пойду к старейшинам его семьи и расскажу им о том, что случилось. Думаю, они прибегнут к его оживлению и отредактируют ему память с момента «заражения», когда бы оно ни произошло.

— Вы уверены, что семейство Шелдон вас поддержит?

— Не могут же все они быть агентами Звездного Странника.

— Это верно. Но как мы отличим одних от других?

— Мы слишком забегаем вперед, — вмешалась Джастина. — Давайте для начала определим круг подозреваемых. После этого ситуация станет более ясной, и мы решим, что делать дальше.

— Кроме того, нам потребуются надежные союзники, — сказал Гор. — Что-то вроде политического движения сопротивления влиянию Звездного Странника. Этим я займусь сам.

— Присматривайте за Колумбия, — посоветовала ему Паула. — Теперь он знает, что вы мне покровительствуете, и начнет преследовать вашу семью. Его политическое влияние растет. В военное время общество склонно идти на уступки, и адмирал, отвечающий за оборону отечества, сможет издать приказы, неприемлемые в мирное время.

— Об этом не беспокойтесь. Скорее ад замерзнет, чем какой-то ставленник Халгартов сможет меня перехитрить.

Маленький «Боинг-44044-СВВП^[6]» приземлился в вихре охристого песка и ледяных гранул на площадке перед обсерваторией. Ураган стих сразу, как только винты самолета остановились, и второй пилот открыл люк. От резкого понижения давления у Ренне защелкало в ушах. Они находились на высоте пяти тысяч метров в западных отрогах Анд — чуть севернее Сандии, — в окружении острых заснеженных горных вершин, обступивших обсерваторию со всех сторон. Ренне мгновенно ощутила недостаток кислорода и сделала глубокий вдох. Однако это ничуть не помогло. Лейтенант поднялась с сиденья и поспешила на выход, на ходу застегивая куртку, надетую поверх толстого свитера. Снаружи свет оказался настолько ярким, что ей пришлось задержаться на верхушке трапа и надеть солнцезащитные очки. В предательски разреженном воздухе дыхание перед лицом превращалось в легкие белые облачка.

На земле Ренне ожидали два офицера из лимского отдела разведки флота, одетые в темно-зеленые куртки, больше напоминавшие скафандры, чем форменную одежду. Спустившись по пяти алюминиевым ступеням, Ренне начала задыхаться.

Один из встречающих шагнул ей навстречу и протянул руку:

— Лейтенант Кампаса, добро пожаловать на станцию «Антина». Меня зовут Фил Мандия. Я был в составе группы, следившей за Макфостером, когда он добирался сюда.

— Отлично, — прохрипела Ренне.

Его лица под широкой выпуклой маской она почти не видела. Сердце в груди колотилось так сильно, что лейтенант с трудом смогла медленно преодолеть дуть до корпусов обсерватории — ряда приземистых строений из темного платика с окнами, похожими на иллюминаторы. Свет горел только в одной из строек. Позади зданий на обширной каменистой площадке виднелись три тарелки радиотелескопов; огромные белые диски держались на невероятно тонких металлических мачтах. На глазах Ренне один из них слегка повернулся вдоль северного участка горизонта.

— Как ведет себя задержанный? — спросила лейтенант.

— Каффлин? Клянется, что действовал по договоренности с анонимным ассистентом и почти ничего не знает. И что самое неприятное, я ему верю.

— Мы все выясним, когда я доставлю его в Париж.

— Собираетесь считать его воспоминания?

— Да.

Неодобрительную гримасу Фила Мандия не смогла скрыть даже его защитная маска.

Под ногами Ренне захрустела ледяная корка, покрывавшая землю. Вокруг не было видно никаких растений, даже клочков травы. Лейтенанту приходилось наступать с осторожностью: замерзший грунт бугрился от глубоких следов шин. Оставившие их далеко не новые механизмы желтого цвета были припаркованы возле зданий и напоминали сомнительный гибрид трактора и снегоуборочной машины. Рядом с ними стояли два новеньких темно-вишневых внедорожника — Хонда», сильно забрызганные коричневой грязью.

— Вы приехали на них? — спросила Ренне.

— Да. — Фил Мандия кивнул на единственную пустынную дорогу, вившуюся вниз от обсерватории. — Это был кошмар, а не поездка.

— Как же вам удалось остаться незамеченными при слежке за Макфостером?

— С трудом.

Ренне не смогла определить, шутил ли он или говорил серьезно.

Они добрались до главного корпуса обсерватории, вошли внутрь и вновь окунулись в тепло. На состояние Ренне тем не менее это никак не повлияло: ее сердце по-прежнему старалось выскочить из груди. Она была вынуждена опуститься на стул в первом же кабинете — и встать с него ее не заставили бы никакие силы. Снимать куртку пришлось уже сидя, и это обычное действие лишило лейтенанта последних сил. Об обратном пути ей даже думать не хотелось, — возможно, остальным придется нести ее до самолета на руках.

— А на вас высота не действует? — поинтересовалась Ренне у Фила.

— К ней можно привыкнуть, хоть и не сразу, — признал он.

Лейтенант Кампаса начала понимать, с каким пренебрежением к ней относились сотрудники местного подразделения флота. Для них она была важной шишкой, прилетевшей установить причину провала операции и выискивающей в их действиях оплошности, чтобы свалить ответственность на оперативников. Все не так!» — хотела сказать она. Но это было бы равносильно признанию в собственной слабости, а офисные интриги были ей хорошо знакомы.

— Ладно, давайте начнем с директора, — вздохнула Ренне.

Дженнифер Сейтц прошла процедуру омоложения всего пять лет назад и была миниатюрной ухоженной женщиной с красивыми зелеными глазами и смуглой кожей. Одета она была в мешковатый светло-коричневый свитер — настолько длинный, что его можно было принять за платье, — и его подвернутые рукава свободно болтались на ее худощавых руках. Ренне решила, что свое одеяние Дженнифер позаимствовала у человека, значительно превосходившего ее ростом. Казалось, что визит представителя разведки флота в обсерваторию вызвал у ее директора не испуг или беспокойство, а сильнейшее раздражение. Впрочем высокомерно-презрительное выражение лица Дженнифер изрядно смягчала обманчиво юная улыбка. Фила Мандия, учтиво пригласившего ее в кабинет, женщина удостоила сердитым взглядом, но даже он казался безобидной гримаской, а не проявлением искреннего недовольства.

Ренне указала на окошко-иллюминатор и три больших радиотелескопа за ним.

— Который из них, — она помедлила, чтобы сделать вдох, — направлен на Марс?

— Ни одного, — ответила Дженнифер Сейтц. — Основные антенны предназначены для радиоастрономии далекого космоса, с Марса же сигнал поступает на один из вспомогательных приемников: это не самый сложный процесс.

— А мы уверены, что Каффлин передал Макфостеру информацию, полученную именно с Марса? — Ренне обернулась за поддержкой к Филу.

— В сетевой памяти обсерватории нет никаких следов этих данных, — сказал офицер. — После передачи копии Макфостеру Каффлин внедрил программу-червя, уничтожившую все записи.

— Должны же быть другие копии! — настаивала Ренне. — Как давно вы получаете информацию с Марса?

Уголок рта Дженнифер Сейтц непроизвольно дернулся.

— Около двадцати лет.

— Двадцать лет! Что же вы, черт возьми, с ней делаете?

— Мы собираем данные для научно-исследовательской ассоциации. Для нас это лишь незначительный контракт: его сумма составляет меньше одного процента от всего бюджета. Такой проект даже не требует человеческого участия — весь процесс осуществляет наш СИ. Сигналы поступают раз в месяц. Мы принимаем их и храним для передачи ассоциации. Заявленная длительность программы — тридцать лет. — Дженнифер Сейтц заметила удивление в глазах Ренне. — Вы считаете, что это очень долго? — продолжила директор. — Некоторые наблюдения ведутся на протяжении сотни лет, и это еще не предел.

— Ладно, давайте остановимся здесь поподробнее, — сказала Ренне. — Я даже не подозревала, что у Содружества есть какая-то аппаратура на Марсе. Откуда конкретно поступают сигналы?

— С удаленной научной станции в районе Аравийской Земли.

— И какой же наукой она там занимается?

— Полномасштабным дистанционным сбором планетарных данных: метеорологических, геологических — я бы сказала, аэрологических, — гелиофизических и радиационных. Список можно продолжить, я назвала лишь основные направления исследований, но их полный перечень зависит от набора имеющегося там оборудования: датчики разбросаны по всему Марсу, их показания собираются на станции Аравийской Земли и уже оттуда пересылаются нам. Со: путниками та же история. На полярной орбите их сейчас четыре штуки, хотя все давно уже пора заменить.

— Не думала, что кто-то все еще интересуется Марсом.

— На самом деле таких очень немного, — язвительно ответила Дженнифер Сейтц. — В конце концов, мы ведь говорим об астрономии. Даже после шумихи, поднятой Дадли Боузом, это направление не стало пользоваться высокой популярностью в Содружестве. В нашей Вселенной много планет, представляющих гораздо больший интерес для человечества, чем Марс. Тем не менее скромный комплект датчиков, работающих на Марсе в течение продолжительного времени, обеспечивает не меньший результат, чем краткосрочное, но интенсивное исследование. Строго говоря, данные, собираемые за долгий временной период, считаются более полными и достоверными. Удаленные станции работают по всей Солнечной системе: они по каплям собирают информацию и отсылают ее нам и другим таким же обсерваториям. Небольшие отделы для изучения каждого из небесных тел имеются почти во всех крупных университетах и фондах Земли. Все эти организации, занимающиеся каталогизацией и анализом данных, вынуждены обходиться минимальными ресурсами. Используемые ими приборы по современным меркам стоят недорого, работают на солнечной пли геотермальной энергии и надежно служат по нескольку десятков лет. А получаемых ими сведений как раз хватает, чтобы обеспечить работой немногих: ставшихся на Земле планетологов.

— Я бы хотела получить полный список этих организаций.

— Ассоциация, финансирующая исследование Марса, находится в Лондоне и называется, если я не ошибаюсь, «Межпланетная ассоциация Ламбета». Бог знает, кто им дает на это гранты. В наше время надо быть законченным филантропом, чтобы поддерживать чистую науку.

— А что это за проект, требующий сведений о Марсе?

— Понятия не имею.

— Вот как?

Удивленный возглас лишил Ренне последних остатков кислорода, и ей пришлось резко вдохнуть, чтобы снова наполнить легкие. В результате она закашлялась и ощутила, как в висках начинает пульсировать боль.

— Это не мое дело, — пояснила Дженнифер Сейтц. — Строго говоря, я радиоастроном и работаю с главными антеннами, которые являются частью сети, охватывающей всю Солнечную систему. Наша опорная база находится на орбите Плутона и обеспечивает отличные технические возможности для приема каналов. Вот почему у нас здесь так много второстепенных ресиверов — чтобы поддерживать связь с наиболее удаленными объектами Солнечной системы. Так что сами можете видеть: я не имею ни малейшего отношения ни к составу пыли на Марсе, ни к уровню ледяных приливов Европы, ни к сверхпроводящим слоям оболочки Харона. Ну а если вы пожелаете узнать о действительно интересных явлениях вроде остаточного излучения после Большого взрыва или магнитном эхе квазаров, я смогу занять вас не на один день.

— А здесь есть планетологи?

— Нет. У нас в штате имеются только два радиоастронома — это я и мой напарник Кэрри, — а также четыре техника, поддерживающие нормальное функционирование аппаратуры. Ну, настолько нормальное, насколько позволяет спонсирование. А после нападения праймов наша жизнь стала еще интереснее: Исследовательское агентство ФОН собирается на некоторое время и вовсе прикрыть обсерваторию. Мне приходится ломать голову еще и над тем, как законсервировать все оборудование. Надо было при последнем омоложении переместить всю память об астрономии в хранилище и заменить чем-нибудь другим, что способно приносить реальные деньги. В конце концов, кому сейчас интересно поддерживать людей, скромно посвятивших не одну жизнь расширению знаний о происхождении человеческой расы? Только не нашему чертову правительству. Ну а теперь можете спустить на меня всех собак.

— Мне жаль, что обсерватория пребывает в таком состоянии, — сдержанно заметила Ренне. — Но сейчас идет война, и Содружеству приходится менять приоритеты.

— Да, конечно.

— Скажите, а «Межпланетная ассоциация Ламбета» получила хотя бы часть собираемой для нее информации?

— Нет. Марс фигурирует примерно в половине проектов удаленного наблюдения в Солнечной системе. Их длительность рассчитана на многие годы. Нужно признать, что тридцать лет — довольно большой промежуток, но не максимальный.

— Какие именно датчики передавали информацию с Марса? Есть точная маркировка?

Дженнифер Сейтц пожала плечами.

— После этого происшествия я, конечно, заглянула в контракт. Но там почти ничего не указано. Используемое оборудование просто обеспечивает стандартное наблюдение за марсианской средой.

— А могло оно вместе с научными данными принимать какие-либо зашифрованные сообщения?

— Могло. Впрочем, не представляю, откуда бы им взяться.

— Но у вас есть хотя бы список установленных там приборов?

— Да. Однако, лейтенант, вы должны понять, что не мы размещали аппаратуру на Марсе. Кое-что осталось от прошлых проектов, а что-то в течение нескольких лет доставлялось автоматическими челноками Исследовательского агентства ФОН. Мы не можем не только управлять этими приборами, но даже осуществлять надзорные функции. Я не могу сообщить вам с абсолютной уверенностью, что это оборудование из себя представляет. Даже если нам говорят, что определенный канал передает информацию о сейсмической активности, я не могу гарантировать, что это именно так. С таким же успехом там могут быть сведения о системе обороны Земли на случай вторжения чужаков. Мы просто не в состоянии это проверить, если только не отправимся на Марс и не обследуем источник передачи данных. В данном случае мы здесь — просто передаточный узел с громким названием.

Ренне терпеть не могла разочаровываться, но…

— В Солнечной системе до сих пор работают автоматические космические аппараты?

— А вы этого не знали?

— Нет, — призналась лейтенант.

— Без них не обойтись. В нашем бурном мире астрономии и планетологии никто не может себе позволить взять в аренду червоточину ККТ, чтобы забросить термометр в атмосферу Сатурна. Вместо этого мы забываем о личной гордости и объединяемся; затем согласовываем бюджет и собираем партии аппаратуры. По окончании формирования партии мы запихиваем свои драгоценные датчики: I ретрансляторы в автоматический грузовой корабль, принадлежащий Исследовательскому агентству, и отправляем его в веселое восьмимесячное турне по Солнечной системе. И потом все по отдельности молимся, чтобы эта груда металлолома не рухнула до того, как доставит приборы по назначению. Запомните, лейтенант: если вам доведется оказаться в компании астрономов Земли, не упоминайте о миссии размещения оборудования две тысячи триста двадцатого года. После той катастрофы многие из моих коллег навсегда распрощались со твоей профессией. В среднем одобрению проекта предшествует около пятнадцати лет согласований, предложений, различных процедур, откровенного выпрашивания и бесчисленных отказов. Потом остается лишь найти финансирование, все продумать и осуществить. В грузовых отсеках мы отправляем не только аппаратуру, но и колоссальные запасы эмоций и профессиональных навыков.

— Понятно, — осторожно произнесла Ренне.

Головная боль уже грозила расколоть череп. Лейтенант точно знала, что захватила с собой упаковку тифи. Она могла быть в кармане куртки, висящей всего в нескольких метрах от ее стула, но и это было слишком далеко.

— Благодарю вас. Я получила общее представление. Насколько понимаю, ваша профессия не числится среди самых высокооплачиваемых.

— Нет, если только тебя зовут не Дадли Боуз.

— Значит, вы не имеете представления о том, какую информацию получали с Марса в течение двадцати лет.

Дженнифер Сейтц смущенно улыбнулась.

— Похоже на то. Но для протокола хотела бы добавить, что стала директором всего семь лет назад и еще два года отсутствовала, проходя процедуру омоложения. Я не заключала этот контракт, да и никто из работающих сейчас здесь этого не делал. Весь проект осуществлялся парой подпрограмм СИ.

— Тогда кто подписал контракт?

— Когда «Межпланетная ассоциация Ламбета» начинала проект, директором обсерватории был Роуэлл. Мне кажется, он переехал на Беркак, после того как ему предложили пост декана в новом университете.

— Спасибо. Я с ним поговорю. — Ренне вдохнула разреженный воздух; от недостатка кислорода у нее началось легкое головокружение. Ощущение не доставляло особого дискомфорта, но мысли стали вялыми. — Скажите, что из находящегося на Марсе, по вашему мнению, могло заинтересовать такую банду террористов, как Хранители Личности?

— На этот вопрос может быть только один ответ: ничего. И это не предвзятость радиоастронома. Марс — самая настоящая дыра, голая замороженная пустыня. Там нет никаких секретов, нет ничего полезного или интересного для кого бы то ни было. Я до сих пор почти уверена, что вы где-то допустили ошибку.

— Тогда расскажите мне о Каффлине.

Привлекательное личико Дженнифер Сейтц недовольно сморщилось.

— Господи, да что о нем можно рассказать? Простой помощник техника, типичный приспособленец, взявшийся за жалкую работенку в Исследовательском агентстве, чтобы оплачивать страховку «Оживление и омоложение». До вчерашнего дня я могла поклясться, что знаю историю его жизней: все они были ужасно скучными — как и он сам. Мы трудимся здесь бок о бок сменами по три недели и получаем за это одну неделю отдыха. Он поступил на службу три с половиной года назад. Так что боюсь даже представить, сколько времени с тех пор мы провели вместе в этом здании, когда тут жили, ели и спали. И теперь выясняется, что он участник террористического заговора против Содружества. Боже мой! Это же Дэн Каффлин. Ему осталось еще семь лет до омоложения, которого он ждет не дождется. Он любит карри, ненавидит китайскую кухню и слишком часто подключается к полупорнографическим программам ВСО. В этой жизни был женат один раз, но брак распался, и каждый год он навещает своего единственного маленького внука на Истере. У него воняют ноги, он не слишком хороший программист, средний механик и доводит нас до бешенства своими упражнениями в чечетке — танцует он преотвратно. Какие, к черту, террористы будут увлекаться чечеткой?

— Плохие, — сухо ответила Ренне.

— Не могу поверить, что он к этому причастен.

— Однако все указывает на то, что виновен именно он. Мы, конечно, сами всевыясним. Полагаю, вас всех вызовут в суд в качестве свидетелей.

— Вы заберете его с собой?

— Обязательно.

Ренне все-таки удалось доковылять до самолета, опираясь на руку Фила Мандия, и при этом не слишком явно продемонстрировать, как тяжело ей пришлось. Позади нее два офицера разведки конвоировали Дэна Каффлина. Его затолкнули в кресло через проход от места Ренне. Малметаллические наручники надежно сковывали его запястья и лодыжки, хоть и не было похоже, чтобы этот человек попытался сбежать. В этом Дженнифер Сейтц была права. Каффлин, высокий мужчина, умудрившийся не набрать лишний вес, явно приближался к тому моменту, когда ему потребуется омоложение. От волнения и расстройства у него ввалились щеки, а кожа стала такой же бледной, как у Ренне. Сильно поношенный темно-синий комбинезон дополнял его образ законченного неудачника.

Самолет начал подниматься, и Каффлин, глядя в иллюминатор, проводил удаляющуюся обсерваторию растерянным взглядом.

Головная боль Ренне стала затихать сразу, как только задраили люк и давление в кабине постепенно повысилось. Лейтенант включила вентилятор, установленный над ее сиденьем. Струя очищенного воздуха вызвала на ее лице довольную улыбку, а чашка кофе, принесенная стюардессой, окончательно избавила от ощущения дискомфорта — так что необходимость в тифи отпала.

— Полет займет пятьдесят минут, — сказала Ренне, повернув голову к Каффлину. — Мы направляемся в Рио и затем пересядем на кольцевой поезд до Парижа.

Мужчина ничего не ответил и все время, пока самолет под крутым углом взмывал в стратосферу, продолжал напряженно всматриваться в какую-то точку за иллюминатором.

— Вам известно, что произойдет, когда мы туда доберемся? — спросила лейтенант.

— Вы быстренько проведете суд и пустите меня в расход.

— Нет, Дэн. Мы определим вас в биомедицинское учреждение разведки флота, где можно будет считать вашу память. Должна сказать, процедура эта не из приятных. Посторонние люди завладеют контролем над вашим разумом: они проникнут к вам в голову и будут исследовать все сферы вашей жизни. Ничто не избежит их внимания: ни ваши чувства, ни мечты, — они вырвут их из вас с корнем.

— Отлично. У меня всегда были наклонности эксгибициониста.

— Ничего подобного. — Она сочувственно вздохнула. — Я изучила ваше личное дело. Разговаривала с вашими коллегами. О чем вы думали, когда впутывались в эту хрень?

Он повернулся к ней.

— Дрянной из вас дознаватель.

— Я не такой опытный шпион, как вы, Дэн.

— Очень смешно. Я не шпион. Не террорист. И не предатель. Ни то, ни другое, ни третье.

— Кто же вы?

— Вы читали мое дело.

— Будьте добры, напомните.

— Зачем?

— Ну хотя бы для того, чтобы продемонстрировать готовность к сотрудничеству. Расскажите мне всё, и я, возможно, порекомендую следствию обойтись без чтения памяти. Но в таком случае ваш рассказ должен быть очень подробным.

— А суд?

— Дэн, я не предлагаю вам сделку. Вы все равно предстанете перед судом. Но если вы нам поможете — я уверена, что судья примет это во внимание.

Он молчал целую минуту, а потом едва заметно кивнул.

— У меня есть внук, Якоб. Ему восемь лет.

— И?

— За право с ним видеться мне пришлось судиться. Черт, это единственное, что у меня осталось хорошего в этой паршивой жизни. Если бы мне запретили с ним встречаться, я бы повесился. У вас есть дети, лейтенант?

— Есть, несколько. Но пока не в этой жизни. У них всех тоже есть дети. Я уже прапрабабушка.

— И вы с ними со всеми поддерживаете отношения — с членами вашей семьи?

— Когда есть время. С этой службой… Вы же понимаете, что я не работаю по расписанию с девяти до пяти.

— Но вам не запрещают с ними общаться, и это самое важное. Моя дочь встала на сторону своей матери. Мы все родились на Земле, вот в чем проблема. На этой планете услуги адвоката может позволить себе только миллионер. А я им не являюсь.

— И кто-то предложил вам достаточно денег, чтобы нанять юриста и добиться права видеться с внуком?

— Да.

— Кто?

— Я не знаю его имени и никогда с ним не встречался: просто получил его адресный код в унисфере. Он агент в сфере личной безопасности. Мне о нем рассказал приятель и заверил, что этот человек сможет мне помочь.

— Ладно, как зовут приятеля?

— Робин Бирд.

— И тот агент вас нанял?

— Да.

— Для чего?

— Он сказал, что мне почти ничего не надо будет делать. Я очень нервничал: думал, что придется кого-нибудь убить, — возможно, я бы даже на это решился. Но ему лишь было нужно, чтобы я поступил на работу в техническую службу Исследовательского агентства ФОН — в отделение, занимающееся обсерваторией. Мне было велено следить за поступающей с Марса информацией, чтобы не возникло никаких проблем. Еще он сказал, что однажды придет человек, который заберет копии записей, а оригинал я должен буду уничтожить. Вот и все, что требовалось сделать. В награду я получал право видеться с моим маленьким Яковом раз в год на Истере. Я не посчитал это таким уж тяжким преступлением и согласился.

— Хорошо, Дэн. А теперь очень серьезный вопрос: вы знали, о какой информации шла речь?

— Нет. — Он пожевал губами и покачал головой. — Нет, клянусь. Пару раз я попробовал заглянуть в эти данные. Для агента они явно представляли очень большую ценность, но для меня все выглядело как обычные показания датчиков удаленной станции наблюдения.

— И вы не пытались сделать еще одну копию, Дэн? Ну, про запас?

— Нет. Я получил право встречаться с Яковом, как и было обещано, так что играл честно. Я подумал, что этих людей лучше не сердить. И, похоже, был прав: вы сказали, что они — террористы.

Его ответ огорчил Ренне: к своему сожалению, она интуитивно чувствовала, что Дэн Каффлин говорил правду. Он не был злодеем и не мог решиться на преступление по своей воле. Он был просто слабым отчаявшимся человеком, которого легко использовать в любых целях, если нажать на нужные кнопки. Да и кто будет искать секретного агента в затерянной среди Анд обсерватории?

Чем бы ни занимались Хранители на Марсе, они проделали колоссальную работу, чтобы скрыть свои следы. Пока кто-то не убил Казимира Макфостера.

На следующий день она все еще размышляла над тем, как убийство курьера Хранителей вписывалось в общую картину безупречной во всех остальных отношениях операции. Парижский отдел занимался расследованием этого дела круглосуточно и без выходных, и на сей раз никто не задавал вопросов ни о расходах, ни о графиках рабочего времени.

Поздним утром она поймала себя на том, что зевает, глядя на экраны своей приборной панели, заполненные информацией о призрачной «Межпланетной ассоциации Ламбета». Ей пришлось выпить невероятное количество чашек кофе, чтобы хоть как-то нейтрализовать накопившиеся в крови токсины усталости. За окном начинался пасмурный парижский весенний день: по стеклам уже бежали струйки дождя. Ее коллеги — невыспавшиеся и раздосадованные безуспешной погоней на станции «ЛА-Галактик» — стали крайне раздражительными. За это утро уже успело произойти несколько яростных перебранок, и улучшению общего настроения никак не поспособствовал тот факт, что в своем шоу Алессандра Барон обрушилась на разведывательное подразделение с ожесточенными нападками. Красивая и хладнокровная ведущая с каким-то извращенным наслаждением демонстрировала запись, на которой окруженный агентами флота мужчина выстрелил в свою жертву, после чего безнаказанно скрылся. Вдобавок Алессандра намекнула, что этот же киллер разыскивался для допроса в связи с убийством Бурнелли.

— И откуда она все это узнает? — проворчал Тарло. — Информация же засекречена.

— Наверное, от семейства Бурнелли, — ответила Ренне. — Не думаю, что ни сейчас от нас в восторге. В конце концов, убили дружка Джастины. Возможно, она захочет, чтобы дело передали в службу безопасности сената.

Тарло с виноватым видом огляделся по сторонам и понизил голос, чтобы никто, кроме Ренне, не мог его услышать.

— Пока ты была в Южной Америке, я кое-что узнал: босс получает наши отчеты, как только они вводятся в базу данных. Хоган сходит с ума от мысли, что она имеет возможность наблюдать за всем поверх его головы.

— Наконец-то, — также тихо ответила Ренне. — Хоть какая-то хорошая новость. Она связывалась с тобой?

— Еще нет. А с тобой?

— Нет.

— Если выйдет на связь, скажи, что я готов оказать любую помощь.

— Я тоже.

Они разошлись, стараясь сдерживать улыбки, словно парочка, скрывающая: вой запретный служебный роман.

Коммандер Алик Хоган вернулся в парижский отдел сразу после обеда. Он был в скверном настроении, знал это и прекрасно понимал, что его состояние духа не лучшим образом отразится на царившей в офисе атмосфере. Но, откровенно говоря, его это нисколько не волновало: он только что прибыл с Керенска, где провел целый час в кабинете адмирала Колумбия, стараясь объяснить облом — как выразился адмирал — на станции «ЛА-Галактик». И коммандер Хоган не видел причины, почему бы ему не разделить свои страдания с остальными.

При появлении начальника взгляды всех присутствующих оторвались от мониторов и обратились в его сторону. Он даже успел заметить несколько ухмылок, поспешно стертых с лиц.

— Старших офицеров приглашаю на совещание в комнату для переговоров номер три через десять минут, — объявил он и, не задерживаясь, проследовал в свой кабинет.

За его спиной послышались приглушенные комментарии, но Хоган не обратил на них никакого внимания.

Он опустился в простое черное кожаное кресло, которое вполне подошло бы какому-нибудь секретарю, — оно осталось после ухода Паулы Мио, а у коммандера пока что не было времени его заменить. Как и все остальное в отделе. Включая людей.

Воспользовавшись кратковременным одиночеством, он опустил голову на руки в попытке совладать с эмоциями и сосредоточиться. После того как он получил власть над парижским отделом, перед ним открылись отличные перспективы. Развитие флота шло колоссальными темпами, и коммандер успел вскочить в быстро несущийся вперед поезд. Перевод в аппарат Колумбия стал для Хогана самым удачным шагом с тех пор, как он попал в Управление. Для Колумбия, тогда еще занимавшего должность директора Управления, он проделал огромную работу по выявлению и устранению недочетов, составив рапорты почти на каждое подразделение. Так что неудивительно, что после ухода Риза присматривать за следователем Мио поставили именно его. И теперь он наконец мог оценить, с чем приходилось сталкиваться Пауле на протяжении десятилетий.

«Господи, неужели это то, что она чувствовала в течение ста тридцати лет?»

В том, что убийце удалось сбежать у них из-под носа, было больше откровенно оскорбительного, чем невероятного. И, судя по тщательно продуманному пути его отступления, он должен был знать, что разведка флота следила за Макфостером. Это, в свою очередь, подразумевало утечку информации где-то в отделе — о чем Хоган адмиралу доложить не мог, не имея на руках неопровержимых доказательств и, желательно, полного признания вины. Личность нанимателя киллера установить так и не удалось — что составляло следующую большую проблему, — а единственный вариант, озвученный Паулой Мио, был политически невозможным. Хоган не мог о нем никому рассказать: это тут же поставило бы крест на его карьере.

Ему было крайне необходимо взять под свой контроль ситуацию с Хранителями и представить адмиралу рапорт о значительном успехе. Если результатов не будет в самое ближайшее время, он вылетит за дверь вслед за Паулой Мио, и, в отличие от нее, ему вряд ли кто-нибудь предложит высокооплачиваемую должность в службе безопасности сената.

С другой стороны, случившееся на «ЛА-Галактик» имело и положительные последствия: в распоряжении флота оказалось множество зацепок и наводок на различные операции Хранителей и членов их организации. Офицеры парижского отдела работали отлично, несмотря на горький осадок, оставшийся после вынужденного ухода Мио. Хогану оставалось только позаботиться о том, чтобы у них было достаточно ресурсов для завершения начатых расследований, и разработать добротную общую стратегию ведения «дела Хранителей». Наверняка появятся результаты, способные переломить ход этого многолетнего противостояния. Они должны появиться.

Алик выпил целый стакан минеральной воды, надеясь таким образом успокоиться и собраться с мыслями перед совещанием. Возможно, дело было в обезвоживании: последние двадцать четыре часа прошли в большой суматохе. Затем он — когда счел себя готовым к встрече с офицерами — направился в переговорную номер три. Впереди него с большой кружкой кофе в руках шла Ренне Кампаса.

Тарло и Джон Кинг уже ждали их в комнате для переговоров. Джон, раньше работавший следователем в экспертно-технической службе Управления, перевелся в парижский отдел всего за пару месяцев до начала административных перестановок и потому относился к Хогану не так холодно, как Ренне и Тарло.

— Ты потребляешь слишком много кофеина, — громко заявил Тарло, как только Ренне села за стол. — Если не ошибаюсь, это восьмая кружка за утро.

Она метнула на него сердитый взгляд.

— Или я пью кофе, или начинаю курить. Можешь выбирать.

Тарло изобразил на лице шок, и Джон рассмеялся.

Алик Хоган вошел в комнату и сел во главе белого стола.

— Адмирал нами очень недоволен, — начал он. — О чем он сообщил мне весьма недвусмысленно, как вы все, вероятно, догадались. Итак… кто-нибудь уже может назвать имя убийцы?

— Простите, шеф, — заговорил Джон Кинг. — Его лица нет ни в одной базе данных Содружества. Так что оно, скорее всего, является результатом перепрофилирования. Мы, возможно, уже сталкивались с этим человеком в прошлом, но его нынешняя внешность никому не знакома.

— Не совсем так, — возразила Ренне. — Макфостер его знал. Более того, он обрадовался встрече. Очень обрадовался. Могу поспорить на все свои деньги, что наш киллер прибыл с Дальней.

— Да кто из живущих на Дальней будет посылать убийцу в Содружество? — удивился Джон.

Лейтенант пожала плечами.

— Не знаю, но на всякий случай надо бы проверить записи ККТ за последнюю пару лет: вдруг он проезжал через станцию Буунгейта.

— Ладно, я велю своим ребятам, чтобы навели справки, — сказал Джон. — Фостер Кортес прогоняет для меня его снимок через программы узнавания — он: может заодно пробить его по базе данных Буунгейта.

— Хорошо, — кивнул Алик. — А что можно сказать о его боевом оснащении? Мы все видели, на что он способен. О таком суперсовременном вооружении должны быть какие-нибудь сведения.

— Джим Иван уже занимается их поиском по моей просьбе, — сообщил Тарло. — Масса компаний в Содружестве выпускает подобное оружие. Только я одного не понимаю: немалая доля их продукции поставляется службам безопасности Великих Семейств и Межзвездных Династий, но они никогда не проявляют желания с нами сотрудничать — так что найти концы будет нелегко. И еще нельзя забывать об Иллюминате: там клиники настроены еще менее дружественно.

— Если кто-нибудь будет упорствовать, дай мне знать, — сказал Алик. — Аппарат адмирала сразу же подключится.

— Отлично.

— Так, Ренне, что ты выяснила в обсерватории?

— Информации довольно много, но пока неясно, насколько она окажется полезной.

— Мы слушаем.

Лейтенант отхлебнула кофе и поморщилась: напиток оказался слишком горячим.

— Во-первых, мы узнали, что именно забрал у астрономов Макфостер: целый пакет хранившихся у них данных, поступивших, по всей видимости, с Марса.

— С Марса? — Алик нахмурился. — Что, черт возьми, такого важного может быть на Марсе?

— Вот здесь и начинаются сложности — нам это неизвестно. Информация передавалась с удаленной научной станции. Проект официально спонсировался «Межпланетной ассоциацией Ламбета», и его целью было заявлено изучение марсианской среды. Согласно контракту станция в течение двадцати лет посылала сигналы, предположительно накапливаемые автоматическими датчиками, размещенными на планете.

— Ты сказала: двадцать лет?

— Да, — усмехнулась Ренне. — «Межпланетная ассоциация Ламбета» между тем давно прекратила свое существование. Восемь лет назад она стала виртуальной и сейчас представляет собой лишь именной адрес, по которому зарегистрирована такая же фальшивая юридическая фирма. Банковским счетом управляет программа-администратор, и денег на нем хватает только для того, чтобы завершить марсианский проект. Обсерватория ежегодно получает плату за услуги, а на случай возникновения вопросов в программе есть меню с набором стандартных ответов. Другими словами, мы имеем дело с типичной операцией Хранителей под прикрытием.

— А эта ассоциация когда-нибудь реально существовала? — спросил Алик.

— Да, в момент основания. В Лондоне находился офис, в котором работало несколько сотрудников. Я дала задание Гвинет разыскать всех, кто там числился: есть надежда выйти на секретаря или еще кого-нибудь из младших служащих. Впрочем, значительных результатов вряд ли стоит ожидать — высшее руководство, скорее всего, было из числа Хранителей, а остальные являлись обычными иномирцами, приехавшими по рабочим визам. Если не отыщется никаких записей, мы обратимся в агентства занятости других планет.

— Почему Хранители отказались от офиса, если обсерватория все еще накапливает для них информацию? — спросил Джон.

— Исчезновение «Межпланетной ассоциации Ламбета» по времени совпадает с датой последней заброски приборов на Марс, — пояснила Ренне. — За первые двенадцать лет ассоциация организовала пересылку многих партий оборудования, а через киберсферу это сделать затруднительно — отправке предшествуют личные встречи: нужно обратиться в Исследовательское агентство ФОН, пригласить их представителей на ленч, посетить семинары, сформировать комплекты аппаратуры и тому подобное.

— Значит, все-таки где-то есть опись отправленной техники?

Алику не нравился ни растущий масштаб расследования дела Хранителей, ни появление новых аспектов, недоступных его пониманию. Кроме того, ему придется докладывать адмиралу о новых затруднениях.

— Мы получили путевые листы транспортных судов Исследовательского агентства, — ответила Ренне. — Что же касается фактически доставленных предметов, то изучить их перечень невозможно. Корабли облетают всю Солнечную систему, и оборудование попадает к ним на борт внутри одноразовых челноков уже запечатанным в герметичные контейнеры. Сотрудники космопорта при погрузке упаковку тоже не вскрывают — для этого просто нет причин.

— То есть ты утверждаешь, что Хранители в течение двадцати лет проводили операцию прямо у нас под носом в Солнечной системе и мы об этом ничего не знали? — Алик осекся. Увлекаться критикой не стоило: в этом вопросе они должны были действовать заодно. — А другие планеты? Хранители развивают свою деятельность и на них?

— Нет, непохоже, — сказала Ренне. — Мэтью Олдфилд проверяет легальность проектов в Солнечной системе, о которых известно Исследовательскому агентству ФОН. Пока что все выглядит законно. Операция была связана только с Марсом.

— Есть ли способы узнать, что они туда отправили?

— Нет — разве что послать на Марс инспекционную группу. Однако нужно учитывать, что интересующие нас приборы передают данные на протяжении уже двух десятилетий и запрограммированы на трансляцию сигналов в течение еще десяти лет. Я не думаю, что на Марсе размещено какое-либо оружие. Честно говоря, не вижу причин тратить средства на изучение этого вопроса: что бы там ни происходило, проект, по-видимому, уже завершен.

— Не могу с этим согласиться! — запротестовал Тарло. — Они проводили марсианскую операцию двадцать лет. Несомненно, она имела для них огромное значение. Нам необходимо выяснить, в чем ее суть.

— Значение имела только уже полученная приемником информация, — возразила Ренне. — За ней они и охотились. А теперь она пропала: Каффлин уничтожил связанные с ней записи в обсерватории, а у Макфостера, когда его убили, при себе ее не было.

Алика не обрадовало напоминание о том, что Макфостер, как выяснилось, ничего не перевозил. Конфликт между адмиралом и семейством Бурнелли грозил перерасти в настоящую политическую схватку, и коммандеру совершенно не хотелось втягивать в нее парижский отдел. Он был почти готов согласиться с Ренне: Марс являлся напрасной тратой ресурсов, но… двадцать лет. Йоханссон явно придавал этому делу колоссальное значение.

— А что с тем парнем, Каффлином? Чтение его памяти уже провели?

— Не вижу в этом необходимости, — сказала Ренне. — По пути в Рио он все рассказал мне добровольно. Затем его накачали препаратами, и он повторил свою историю слово в слово. Каффлин — простой наемник и мелкая сошка. Я бы рекомендовала передать его правосудию с обвинением в преступном сговоре, а дальше пусть решает суд.

— Если он, по-твоему, не представляет дальнейшего интереса, так и поступим.

Алик дал команду своему эл-дворецкому сделать об этом пометку.

— Каффлин, впрочем, назвал одно полезное имя, — продолжила Ренне. — Робин Бирд — посредник, который свел Каффлина с анонимным агентом, предложившим тому сделку. Не то чтобы это была серьезная зацепка, но несколько участников атаки на «Второй шанс» были наняты через агента, специализирующегося на вопросах безопасности и предпочитающего не называть свое имя. Возможно, дело в простом совпадении, но обе эти операции были организованы Хранителями.

— Нам известно, где сейчас находится Робин Бирд? — спросил Алик.

Он старался не показывать своего волнения — это было бы непрофессионально, — но ниточка к агенту могла стать многообещающим звеном в цепи расследования.

— Я поручила Вику Расселу заняться поиском Бирда в первую очередь. Его последний адрес был зафиксирован на Кагейне. Вик выехал туда экспрессом, связь с местной полицией уже налажена.

— Отлично.

— А как же Марс? — спросил Тарло. — Его нельзя оставлять без внимания.

— Есть одно интересное обстоятельство, — сказала Ренне. — Каффлин никогда не отправлял из обсерватории никаких сообщений на Марс — в том числе и шифрованной команды о прекращении работы. Так что теоретически удаленная станция, помещенная туда Хранителями, продолжает функционировать. Следующий сигнал должен поступить через восемь дней. Агентство ФОН собирает группу ученых-планетологов, чтобы провести для нас его анализ и проверить, действительно ли информация поступает с сенсоров, размещенных на поверхности Марса.

— Восемь дней? — насмешливо воскликнул Тарло. — Да ладно! Коммандер, они так стремились заполучить эти данные. Мы должны исследовать их как можно скорее!

Алику очень хотелось с ним согласиться, но стоимость отправки криминалистов на Марс была бы запредельной. Перенастройка червоточины ККТ, пусть даже исследовательской, обойдется не в один миллион. Такая операция невозможна без санкции адмирала.

— А почему обсерватория не может связаться со станцией на Марсе уже сегодня? Ведь должны же быть какие-то программы, хотя бы для диагностики систем. Это было бы дешевле и, возможно, быстрее.

Ренне пожала плечами.

— Вероятно. Я могу спросить об этом Дженнифер Сейтц, директора обсерватории.

— Спроси и сообщи мне о результатах.

На лице Алика появилась довольная улыбка: четкие и правильные решения, эффективное руководство — все в выигрыше.

— Обязательно.

Ренне снова отпила кофе.

— У меня для вас хорошие новости, шеф, — сообщил Тарло и коварно улыбнулся Ренне, сидевшей по другую сторону стола.

— Выкладывай.

— Мы достигли успехов в расшифровке финансовых операций Макфостера. Теперь нужен ордер для доступа к его счету в банке «Пасифик Пайн». Счет защищенный. Изучение расходов Макфостера даст нам маршрут его передвижений. Кроме того, мы попытаемся выяснить, откуда ему поступали средства.

— Переводились с одноразового счета либо вносились наличными, — сказала Ренне и широко улыбнулась Тарло поверх края кружки. — Так всегда бывает. Следов не найти.

Тарло показал ей средний палец.

— Ордер будет через час, — пообещал ему Алик. — Ну что ж, все не так плохо, как казалось на станции. Мы раскроем это дело. Я уверен, мы сможем.

Глава 2

Заседание Военного кабинета, согласно регламенту, должно было проходить в президентском дворце на Нью-Рио — поскольку председателем являлась президент, ответственная за всю политику Содружества. Такое положение было записано в конституции, однако реальная политика вносила свои коррективы.

Участвующие в заседании главы Межзвездных Династий — Найджел Шелдон, Хизер Антония Халгарт, Алан Хатчинсон и Ганс Браунт — не находили возможным надолго покидать свои планеты. А поскольку на Земле имелись прямые червоточины к каждому из миров Большой Дюжины, место для проведения заседания было выбрано единогласно. Офисы сенаторов — Джастины Бурнелли, Криспина Голдрича и Рамона ДБ — и так располагались на Земле, а мнения двух адмиралов, Кайма и Колумбия, в свете нападок на флот после утраты двадцати трех миров не имели большого значения, несмотря на всю несправедливость обрушившейся на них критики.

Патриции Кантил не оставалось ничего иного, кроме как прислушаться к большинству. Основное недовольство средств массовой информации, безусловно, пришлось на долю флота, но последние опросы в унисфере свидетельствовали также о возрастающем недоверии к высшему руководству Содружества. Как бы ни было неприятно руководителю аппарата президента, ей пришлось назначить встречу в зале сената в Вашингтоне, округе Колумбия.

Участники заседания собрались в одном из надежно защищенных подземных помещений, которые так любили сооружать предыдущие правительства, когда с троили убежища. После создания силовых полей, способных отражать удары атомных лазеров и выдерживать ядерные взрывы, Патриция уже не видела необходимости зарываться под стареющее здание сената, однако эту комнату благодаря отсутствию окон было очень удобно использовать для проведения важных совещаний. На полу, застланном изумрудно-зеленым ковром с огромной эмблемой Межзвездного Содружества, стоял длинный стол из мореного дуба. Со стен на него с различной степенью высокомерия взирали изображения всех прежних первых министров сената. Обстановка выглядела очень добротно и дорого — что объяснимо при бюджете, никогда не выносившемся на обсуждение общественности.

При появлении в зале Элейн Дой все члены Военного кабинета поднялись со своих мест. Державшаяся в двух шагах позади нее Патриция с удовольствием отметила, что этикет соблюдался, по крайней мере представители реальных сил Содружества выполняли формальности — пока еще выполняли. Никто из членов Военного кабинета не взял с собой ассистентов. Патриция была здесь единственной из числа помощников, и даже она уже не могла припомнить, когда в последний раз присутствовала при встрече такого множества игроков самого высокого класса. Это вселяло страх даже в нее, постоянно вращавшуюся в самых влиятельных правительственных кругах. Патриция знала, что Элейн нервничает, и на этот раз не по поводу собственного рейтинга: последняя статистическая сводка потерь в результате нападения праймов могла шокировать кого угодно.

Элейн заняла свое место во главе стола и попросила всех сесть. Патриция устроилась слева от нее, а по правую руку от президента расположился первый министр Оливер Там. Высокие двойные двери закрылись, и автоматически активировалась экранировка зала. Все присутствующие лишились всякого контакта с унисферой.

— А РИ разве не будет участвовать в заседании? — неучтиво поинтересовался Криспин.

Элейн взглянула на Патрицию и слегка ей кивнула.

— Не на этой стадии, — ответила Патриция. — Несмотря на явную озабоченность РИ вторжением и неоценимую помощь в отражении атаки, мы пока не можем быть стопроцентно уверены в его абсолютной лояльности. Поскольку основной удар праймов приняла на себя раса людей, мы считаем, что сами должны выработать ответную тактику. Если потребуется помощь или совет РИ, мы, безусловно, его пригласим. Но до тех пор решения принимать надлежит нам, и только нам.

Если ее объяснение и вызвало раздражение у Криспина, то он этого никак не показал.

— Спасибо, — поблагодарила Патрицию Элейн. — А теперь я объявляю первое заседание Военного кабинета открытым. Здесь и сейчас мы должны выработать суть нашего ответа на явную и несомненную угрозу со стороны чужаков праймов. Вряд ли я погрешу против истины, если скажу, что это заседание определит не только будущее человечества как расы, но и саму возможность этого будущего. Нам предстоит принять решения, которые будут не только очень трудными, но и, без сомнения, весьма непопулярными в некоторых кругах. Что касается меня, то я готова принести свою популярность на алтарь объективной необходимости. Прошу адмирала Кайма дать нам короткую сводку последствий чудовищного вторжения, а затем мы заслушаем отчет аналитиков флота о предполагаемых дальнейших действиях праймов. Как только мы все это услышим — приступим к принятию политических решений. Адмирал, вам слово.

— Благодарю, госпожа президент. — Уилсон Кайм обвел взглядом сидящих за столом, печально отметив, что увидел так мало дружеских лиц. — Всем известно, что мы пережили ужасную катастрофу. Мы знали, насколько развита цивилизация праймов, видели масштабы доступных им ресурсов, но наше восприятие этой расы оказалось абсолютно не соответствующим действительности. Причина тому довольно проста: мы не могли поверить в вероятность атаки подобного размаха. Агрессивность праймов не поддается рациональному объяснению. Мы узнали, что их промышленная мощь сравнима, а то и превосходит возможности всего нашего Содружества. Если бы чужакам потребовалось расширить обитаемое пространство или заполучить новые источники материальных ресурсов — для них было бы гораздо менее затратно обратить свое внимание на соседние звездные системы, а не стремиться захватить нас. Тем не менее праймы отказались следовать логике: когда они узнали о нас от Вербеке и Боуза, то первое, что они предприняли, было строительство червоточин именно в нашем направлении. Похоже, что оправдались самые худшие предположения о причине установки барьера вокруг Альфы Дайсона: кто-то хотел ограничить распространение ее обитателей.

— А что известно о Бете Дайсона? — спросил Алан Хатчинсон.

— Она остается загадкой, — вздохнул Уилсон, — как и причина исчезновения барьера вокруг Альфы Дайсона. И сейчас нам приходится разбираться с последствиями освобождения праймов. Число людей, погибших на двадцати трех планетах, утраченных в результате вторжения чужаков, составляет приблизительно тридцать семь миллионов.

За столом воцарилось мрачное молчание. Большинство членов Кабинета опустили взгляды на блестящую поверхность стола, будучи не в силах смотреть друг на друга.

Уилсон неловко откашлялся и продолжил выступление:

— Судя по характеру атак и собранным разведданным, праймы ставят своей целью нарастить производственные мощности на Утраченных двадцати трех планетах. Этих чужаков, в отличие от людей, сохранение природной среды нисколько не заботит. То, что мы видели в их родном мире, подтверждает наше последнее предположение: их планета чрезвычайно индустриализована, и уровень загрязнения ее окружающей среды на порядки превышает показания, зафиксированные на Земле в двадцать первом столетии. Следовательно, их приоритеты кардинально отличаются от наших. Нам приходится иметь дело с непредсказуемым противником. В то же время праймы действуют открыто, мы имеем возможность наблюдать за ними напрямую, и поэтому остается возможность предугадать их дальнейшие шаги. К примеру, чужакам пришлось увеличить свой контингент на Утраченных двадцати трех планетах, чтобы использовать его в случае нашего контрудара. Можно с уверенностью сказать, что они предпримут вторую атаку на Содружество, затем третью и четвертую. Они будут стараться оттеснить нас в самые отдаленные миры, пока человечество не лишится последнего пристанища.

— Почему вы так в этом уверены? — спросила Хизер.

— Это война, — сказал Уилсон.

Он увидел, как сразу же поджались ее блестящие губы, как безукоризненная кожа Хизер Антонии Халгарт — женщины лет пятидесяти с небольшим — начала, словно феромоны, источать неодобрение. Ни элегантный темно-синий деловой костюм, ни густые каштановые волосы, заплетенные в простую косу, не могли скрыть огромное могущество, которым она обладала. Хизер была единственной женщиной среди глав Династий Большой Дюжины, и ее наружность великосветской дамы лишь слегка маскировала безудержное честолюбие и невероятный политический инстинкт. Как и сам Уилсон, и все сидящие в этом зале, она ненавидела выслушивать плохие новости.

— Война по определению не может быть статичной, — продолжил адмирал, твердо выдержав ее взгляд. — Праймы знают, что мы никогда не смиримся с утратой двадцати трех планет. Либо они продолжат экспансию, пока не сотрут Содружество со страниц галактической истории, либо мы сделаем то же самое с ними.

— Вы предлагаете геноцид? — беспечным тоном осведомился Рамон ДБ.

— А вы бы предпочли, чтобы мы сами стали жертвами геноцида? — парировал Уилсон. — Эта война не похожа на войны, которые нам доводилось вести прежде. Мы имеем дело не со стратегической борьбой за ключевые ресурсы, не с битвой за место обитания, не с завоеванием новых колоний. Праймы, как и люди, освоили далекий космос, а в Галактике нет недостатка в любых ресурсах. Чужаки пришли сюда с одной целью: истребить нас и захватить наши миры.

— В таком случае можно провести аналогию с нашей собственной историей, — заметил Ганс Браунт. — Похоже, что они объявили против нас крестовый поход.

— Вероятно, — согласился Уилсон. — Религия — или какая-то другая ее идеологическая разновидность — была наиболее популярной гипотезой среди команд аналитиков. Чем-либо другим объяснить поведение праймов довольно трудно.

— О мотивах можно будет поспорить позже, — вмешался Найджел. — Вы обрисовали нам сложившуюся ситуацию. Какие следующие шаги планирует предпринять флот? Что вам для этого необходимо?

— Мы предлагаем трехступенчатый план ответа на агрессию праймов. Первая стадия — заброска десанта и диверсионных групп на Утраченные двадцать три планеты для противодействия праймам. Их задача: осложнить жизнь захватчикам на каждой из этих планет, отрезать их от ресурсов, чтобы задержать продвижение и не дать им возможности начать новое наступление, пока мы не подготовимся ко второй стадии.

— И какими силами вы предполагаете это осуществить? — заинтересовался Алан Хатчинсон.

— Мы отправим подразделения коммандос через кратковременно открытые червоточины. Они будут причинять возможно больший ущерб противнику и одновременно собирать информацию. На данный момент о праймах известно слишком мало, а таким способом мы сможем значительно расширить свои знания. Кроме того, планируется провести несколько операций по захвату пленных, и тогда приступим к допросам и чтению памяти.

— О какой приблизительной численности десанта идет речь? — полюбопытствовал Алан. — Для того чтобы нанести ощутимый удар, бойцов должно быть задействовано немало.

— Мы рассчитываем для начала отправить на каждую планету по десять тысяч солдат.

— Десять тыс… Господи, потребуется же целая армия почти в четверть миллиона человек!

— С этим проблем не предвидится, — быстро ответил Рафаэль. — Флот откроет набор добровольцев в сухопутные войска из всех слоев населения. Как показывает история, в желающих недостатка не будет. Глобальная угроза делает агрессивными даже тех, кто прожил уже несколько жизней. Кроме того, у нас в резерве есть значительное число людей, которых не придется долго уговаривать, — людей, наиболее пригодных для такого рода задания. — Колумбия поднял руки, словно призывая к благоразумию. — К вашему сведению, последние дни мы провели, рассматривая возможные варианты ответного шага и анализируя, насколько они выполнимы. Мы тщательно все продумали. Заброска таких отрядов не просто возможна — она необходима. Мы должны перехватить инициативу.

— Ну хорошо, — сказал Ганс. — А что подразумевается под «второй стадией»?

— Эскадра, — спокойно ответил Уилсон. — Очень большая эскадра боевых космических кораблей — и не таких, какие сейчас есть в нашем распоряжении. К решению этой проблемы нужно подходить радикально. «Второй шанс» и «Святой Асаф» уже настолько технически устарели, что их нельзя считать даже прототипами необходимых нам судов. До сих пор мы строили то, что могли, из всего, что имелось под рукой. — Он повернулся к Найджелу. — Это не критика. Тогда корабли удовлетворяли требованиям времени, но ситуация изменилась, и, если мы этого не поймем, нам грозит истребление. Нужны быстроходные звездолеты: пяти-шести гипердвигателей недостаточно, требуется не менее десяти, чтобы достичь Альфы Дайсона за неделю. Наши новые суда должны быть надежно защищены силовыми полями, не уступающими барьерам в системе Дайсона, и оснащены по-настоящему действенным оружием, а не ядерными ракетами и энергетическими лучами. Засуньте в каждый корабль по сотне штурмовых дронов, способных развивать околосветовую скорость и несущих боеголовки такой мощности, с какой в своей последней битве взорвался «Отчаянный». Больше того, нам необходимы не десятки и даже не сотни таких звездолетов — а тысячи. Нужна армада, способная противостоять силам праймов. Во время атаки на Утраченные двадцать три планеты чужаки провели через червоточины более тридцати тысяч судов — а в их родном мире боевых кораблей осталось в сотни раз больше. Если уж мы намерены противостоять вторжению, придется переориентировать промышленность Большой Дюжины и наладить выпуск звездолетов так же, как когда-то было поставлено на поток производство машин и поездов.

В настоящий момент у нас перед праймами имеется единственное преимущество — сверхсветовая скорость. У них таких быстрых кораблей пока нет. Если мы сумеем использовать этот козырь, у нас будет шанс. Я говорю о превосходстве в стратегическом отношении. Мы сможем воспрепятствовать их следующей атаке — в этом заключается вторая стадия нашего плана. Затем исследуем пространство вплоть до Альфы Дайсона, найдем эти треклятые Врата Ада и разрушим их. И это будет третья стадия — уничтожение угрозы.

— Мне нравится, — одобрительно кивнув, сказал Найджел. — Нестандартное мышление, рациональные предложения. Как раз то, что нам нужно.

— Чертовски дорогостоящие предложения, — вставил Криспин.

— Не верю своим ушам! — выпалила Джастина. Неожиданная резкость ее реплики заставила всех повернуться в ее сторону. Точь-в-точь Гор. — Тридцать семь миллионов погибших, а ты жалуешься на дороговизну нашей защиты! Ты не слышал, что сказал адмирал? Альтернатива — всеобщая гибель! Настоящее умирание, а не просто нежелательное отсутствие сознания, пока клиника выращивает тебе новое тело. Это смерть, Криспин, и смерть необратимая.

— Я не говорил, что стоимость слишком высока, дорогая. Я только хотел указать, что для финансирования подобного проекта потребуется радикальная реструктуризация нашего денежного потока.

Криспин многозначительно посмотрел на Найджела, потом на Уилсона.

— В теории все превосходно, — бесстрастно произнес Найджел. — А на практике… Что ж, Криспин, вот на это и направь весь поток.

— Придется увеличить налоги, — заметил Криспин.

— Неужели ты думаешь, что сейчас кто-то из нас станет обращать внимание на такое? Пусть казначейство подсчитает сумму, откинет двадцать или сорок процентов на налоги и выведет величину требуемых займов и кредитов. Кого сейчас волнует инфляция, рецессия или неустойчивый курс валют? В случае поражения мы рискуем потерять все. Если не найдем средств на защиту, финансового рынка больше не будет. Мы погибнем. Все сидящие здесь за столом должны понимать, что поставлено на карту, даже если никогда не смогут сказать об этом публично.

— Дело не только в финансах, — сказала Хизер. — Мне нравится ход ваших мыслей, — добавила она, кивнув в сторону Уилсона.

— Это результат работы целой команды, — проворчал адмирал.

— Конечно, и ваша команда смотрит в нужном направлении. Мы должны найти выход из создавшейся ситуации и для начала попытаться сотрудничать. У меня вызывает опасения настолько масштабная реорганизация промышленности. Она необходима, но без сложностей не обойдется.

— Возможно, РИ мог бы помочь, — предположил Оливер Там.

— Вероятно, — согласилась Хизер тоном строгой учительницы, недовольной недисциплинированным учеником. Она обменялась взглядами с тремя другими главами Династий. — Нам придется привлечь остальных к сотрудничеству.

— Они достаточно сообразительны, — сказал Найджел. — Плюс у нас имеются свои внутренние договоренности.

В ответ Хизер лишь слегка пожала плечами.

— Как насчет беженцев? — задал вопрос Рамон ДБ. — Какое место в вашем плане отведено им? На сегодняшний день уцелевшие бывшие обитатели двадцати трех утерянных планет распределяются по всему Содружеству. У этих людей нет крова, нет работы — по сути, нет жизни. Они ждут помощи от нас, от правительства, ждут реакции на свои мольбы. Сотни тысяч людей устремились на Сильверглейд, и местные власти не справляются с их потоком. Мне говорили, что в окрестностях Лиддингтона есть лагерь беженцев, где царит средневековье: нет ни воды, ни намека на санитарию, ни достаточного количества продовольствия. И я не слышал, чтобы сегодня кто-нибудь упоминал об этой колоссальной проблеме: о массовом переселении. Жители всех миров в радиусе ста световых лет от Утраченных двадцати трех планет либо временно переезжают на другой конец Содружества, либо пытаются продать свое жилье и найти ему замену в одном из миров, которые кажутся им более безопасными. Люди напуганы, и их страхи имеют под собой основание. Что нам с этим делать? Необходимо показать им, что мы знаем и понимаем их бедственное положение, что мы предпринимаем хоть какие-то действия.

— Не сегодня и не здесь, — отрезалапрезидент Дой.

Ее решительный и твердый ответ вызвал удивленные взгляды, а Рамон ДБ от изумления даже приоткрыл рот.

— Это заседание Военного кабинета, сенатор Рамон, — продолжала Дой. — И здесь мы разбираем исключительно вопросы военной стратегии. Проблемы перемещенных лиц должны рассматриваться гражданским правительством или обсуждаться в сенате.

— Но эти люди страдают как раз из-за войны, — настаивал Рамон, — которая оказывает влияние на всю экономику.

— Нет, — поспешно возразила Элейн. — Признаю, число пострадавших очень велико, но от общего количества населения они составляют лишь незначительный процент. Я не позволю, чтобы сегодняшнее заседание отвлекалось на второстепенные проблемы, не входящие в сферу компетенции Военного кабинета. Вы отклонились от повестки, сенатор. Прошу вас дать высказаться другим.

Алан даже не попытался скрыть улыбку: один или двое из присутствующих выглядели слегка ошарашенными. Нечасто приходилось видеть Дой настолько решительной. А Элейн, словно только что осознав свою власть, обратилась к Рафаэлю:

— Адмирал Колумбия, ваше ведомство предполагает вносить какие-либо изменения в стратегию планетарной обороны?

— Нет, мэм. Силовые поля оказались чрезвычайно эффективными даже в Утраченных мирах. Во избежание потерь при второй атаке праймов в наши планы входит обеспечение силовыми щитами всех городов и многонаселенных районов. Военные предприятия наращивают выпуск боевых аэроботов, оказавшихся незаменимыми во время первого сражения. Кроме того, отдается приоритет разработке электронных устройств. Но все это — средства защиты, способные лишь минимизировать потери в случае нападения. Реально противостоять вторжению будет способна только эскадра.

— Ваше мнение учтено, адмирал. Полагаю, можно перейти к голосованию по вопросу общей стратегии.

— Я бы еще хотел упомянуть о четвертой стадии, — сказал Колумбия.

— О четвертой?

— Да, госпожа президент. «Сиэтлский проект» — оружие, к которому мы сможем прибегнуть, чтобы перенести военные действия в систему Альфы Дайсона.

— Мне казалось, что этот проект даже еще не продвинулся до стадии разработки прототипа.

— К счастью, опытный образец появится уже в течение ближайших нескольких месяцев, — вмешался Уилсон. — Как всем известно, ученые не любят ограничений по срокам и редко укладываются в графики.

— Следовательно, нет необходимости обсуждать этот вопрос прямо сейчас? — спросила президент.

— Нет, — осторожно ответил Уилсон. — Но адмирал Колумбия прав. В конце концов нам придется принять решение о применении этого средства обороны.

— Мы можем сражаться с праймами, имея боевые корабли, — сказал Колумбия. — Мы в состоянии замедлить их продвижение, возможно, даже заставим чужаков отступить, хотя продолжительная война и будет стоить значительно дороже — и не только в плане финансов. Но в случае абсолютной враждебности нападающих это оружие будет необходимо пустить в ход.

— Геноцид, — прошептала Элейн Дой. — Боже мой!..

— Такое решение должно быть коллективным, — заметил Ганс. — Мы примем его вместе и все разделим ответственность.

— «Сиэтлский проект» должен впредь оставаться первоочередным, — заявил Колумбия.

— Да, — сдержанно ответила президент. — Итак, если других замечаний нет, приступаем к процедуре голосования по трехступенчатому плану противодействия угрозе праймов, предложенному адмиралом Каймом.

— Ставлю на голосование, — сказала Хизер.

— Поддерживаю, — добавил Алан.

— Хорошо. Кто «за»? — Президент сосчитала поднятые руки. — Принято единогласно.

Ассистенты участников совещания прогуливались небольшими группами по длинному коридору за дверями конференц-зала и негромко переговаривались между собой. Наконец двери отворились, и разговоры мгновенно стихли. Каждый из ассистентов, дождавшись, когда его высокопоставленный начальник будет проходить мимо, устремлялся вслед за ним, словно железная стружка за магнитом. Джастина уже почти поравнялась с Сью Пайкен и Россом Гант-Уэйнрайтом — двумя своими старшими советниками, унаследованными ею вместе с должностью Томпсона, — когда ее догнал Рамон ДБ.

— Ты была сама на себя не похожа, — негромко сказал он.

Джастина остановилась и нетерпеливо обернулась, желая дать ему резкий отпор. Яркий свет потолочных светильников блеснул в капельках испарины на его лбу. На щеках и руках Рамона проступили темно-угольные ОС-татуировки — следствие того, что его кожа, которая раньше была черной как смоль, приобрела сероватый оттенок. Опустив взгляд, Джастина заметила, как туго яркое одеяние обтягивало его тело. Ее раздражение мгновенно улеглось.

— Выглядишь усталым, — сказала она и положила руку на плечо Рамона. — Нелегко тебе пришлось?

Он искренне улыбнулся.

— А тебе?

— Моему телу снова двадцать с небольшим. Я могу справиться с ночными бдениями и стрессом, а вот тебе это противопоказано.

— Пожалуйста, не напоминай мне о возрасте твоего тела. — Рамон шутливо прижал руку к груди. — Мое сердце этого не выдержит. Кстати, черный цвет тебе невероятно идет.

— Рамми! Посмотри на свои пальцы: они так распухли, что кольца ни за что не удастся снять.

Джастина взяла его за руку и скользнула взглядом по украшениям, почти полностью скрывшимся под опухшей плотью.

Он смущенно поежился, словно провинившийся ребенок.

— Не придирайся ко мне, женщина.

— Я не придираюсь. Я прямо тебе говорю: или ты начинаешь следить за собой, или я лично отвезу тебя в клинику для омоложения.

— Можно подумать, у кого-то из нас сейчас есть на это время. — Он помолчал в нерешительности. — Я слышал о том, что произошло на «ЛА-Галактик». В столовой сената ходят слухи, что ты знала убитого парня.

— Да, я была с ним знакома. И именно я навела на него разведку флота.

Рамон подозрительно покосился на ее черное платье.

— Надеюсь, ты не винишь себя в его смерти.

— Нет.

— Не забывай, дорогая, я отлично тебя знаю.

— А в столовой сената знают, что этот парень погиб от рук того же киллера, что убил Томпсона?

— Да. И мы всячески давим на службу безопасности, чтобы они разобрались с этим делом. — Он понизил голос до шепота: — Обе ветви власти сейчас не слишком уверены в эффективности разведки флота.

— Это временно.

Джастина на миг задумалась, не рассказать ли ему о Звездном Страннике: Рамон мог стать ее могущественным союзником в сенате, но он действительно был не в лучшей форме, а это лишь добавило бы его ноше дополнительную тяжесть. «Еще не время», — сказала она себе.

— Жаль, что Дой так оборвала тебя, — произнесла Джастина. — Я уверена, мы должны уделить внимание проблемам беженцев.

— Откровенно говоря, она была права, — ответил Рамон, широко улыбнувшись. — Просто было непривычно видеть нашу дорогую госпожу президента настолько решительной. Похоже, мы только что присутствовали при перерождении политика в государственного деятеля. Что ж, бывает и такое.

— Посмотрим. Только не думаю, что в наше время случаются чудеса. Тем не менее я с удовольствием поддержу тебя в сенате при обсуждении пакета мер по оказанию помощи беженцам. — Джастина заметила Уилсона Кайма, беседующего с Криспином, и, наклонившись вперед, торопливо поцеловала Рамона в щеку. — Я должна идти. Увидимся в столовой, хорошо?

— Разумеется.

Сенатор успела подойти к Кайму в тот момент, когда он, прощаясь, пожимал Криспину руку и несколько ассистентов уже были готовы к нему устремиться. На выходе из зала заседаний показался Рафаэль Колумбия. Сейчас Джастина не была готова к продолжению конфронтации с ним.

— Адмирал, мы могли бы поговорить?

Уилсон дружески кивнул:

— Конечно, сенатор.

— С глазу на глаз. Здесь неподалеку есть свободная комната.

Уилсон почти ничем не выдал своего удивления.

— Хорошо.

Дверь открылась по команде эл-дворецкого Джастины: помощники сенатора зарезервировали это помещение сразу после того, как стало известно о заседании Военного кабинета. Адмирал Кайм, всем своим видом выражая вежливое любопытство, последовал за Джастиной. Затем он увидел сидящую за столом Паулу Мио.

— Что происходит? — спросил Уилсон.

— Простите, что приходится ставить вас в неловкое положение, — сказала Джастина. — Но вы, вероятно, знаете о возникших у меня разногласиях с адмиралом Колумбия по некоторым вопросам безопасности. Кроме того, он вынудил следователя Мио уволиться из разведки флота.

Уилсон сделал останавливающий жест рукой.

— Извините, сенатор, но я полностью доверяю Рафаэлю. И я не вмешиваюсь в офисную политику, по крайней мере на этом уровне. Если вы не забыли, сейчас идет война, и мы можем ее проиграть.

Адмирал повернулся к выходу.

— Хранители в течение последних двадцати лет проводили операцию на Марсе, — произнесла Паула.

Уилсон замер, уже протянув руку, чтобы открыть дверь.

— На Марсе ничего нет, — сказал он спустя мгновение. — Поверьте, я это хорошо знаю.

— Вы пробыли там десять часов триста лет назад, — сказала Джастина. — Я смотрела прямую трансляцию по телевидению. Помню, как Льюис, Оркистон и вы ступили на поверхность Марса, — тогда я впервые за много лет снова ощутила гордость за свою страну. Вы как раз поднимали звездно-полосатый флаг, когда Найджел бесцеремонно прервал марсианскую миссию.

— И что с того?

Уилсон повернулся к ней, красный от гнева.

— Хранители используют станцию на Аравийской Земле, чтобы передавать информацию на Землю.

— Какого рода информацию?

— Мы пока не знаем. Разведка флота сделала попытку провести диагностику имеющегося там оборудования. По их сведениям, это стандартные датчики состояния окружающей среды.

— Не понимаю. — Уилсон раздраженно тряхнул головой. — Ведь Хранители — террористы. Какое им дело до состояния природной среды Марса?

— Мы не знаем, — повторила Паула. — А парижский отдел спускает расследование на тормозах.

— Вот оно что. — Уилсон бросил в сторону Джастины неприязненный взгляд. — Вы хотите, чтобы я убедил Рафаэля продолжить следствие?

— Вы присутствовали при одной из операций Хранителей, — напомнила ему Паула. — И вам, как никому другому, известно, насколько серьезными и эффективными могут быть их действия. Они едва не уничтожили «Второй шанс». Двадцатилетний проект просто так не затевается. Эта информация имеет для них огромное значение. Мы должны выяснить, в чем тут дело.

Уилсон со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.

— Возможно. Но если уж это настолько важно, не думаю, что Рафаэль оставил бы такое обстоятельство без внимания. Адмирала Колумбия можно считать человеком агрессивным, амбициозным, эксцентричным и не способным прощать, но только не дураком.

— У каждого имеются слепые зоны, Уилсон, — сказала Джастина. — Паулу уволили по политическим причинам, а не из-за отсутствия быстрых результатов.

— Расследование велось сто тридцать лет без каких-либо подвижек, — по-моему, достаточный мотив, — отрезал Уилсон. — Не сочтите за оскорбление.

— Вы слышали об инциденте на «ЛА-Галактик»? — спросила Джастина. — Киллер застрелил курьера Хранителей, перевозившего марсианскую информацию. Тот же самый киллер устранил торговца оружием в Венецианском Побережье и убил моего брата. Этот преступник не работает на правительство и не может быть нанят Хранителями.

— Кто же он?

— Хороший вопрос. В парижском отделе могли бы найти на него ответ. Если бы продолжили вести следствие.

Уилсон перевел взгляд с Джастины на Паулу.

— Чего вы от меня хотите?

— Убедите Рафаэля не прекращать расследование марсианской операции Хранителей.

— Я должен все обдумать, — сказал Уилсон.

После двадцати пяти лет строительства скоростная магнитная магистраль связала большинство планет первой зоны космоса в единую систему и обеспечила между ними быстрое и эффективное транспортное сообщение. Успех побудил руководителей ККТ расширить свою сеть и на миры второй космической зоны. Однако на Буунгейте, который, как предполагалось, станет важным связующим звеном с Дальней, линии для магнитопланов до сих пор не было, и в ККТ затруднялись назвать даже приблизительный срок ее сооружения.

Стандартному экспрессу из Парижа потребовалось сорок минут, чтобы достичь станции ККТ на Буунгейте, и в двадцать две сотни часов по местному времени он плавно подкатил к платформе номер два. Всего в главном терминале имелось пять платформ, но, когда Ренне и Тарло вышли из двухэтажного вагона первого класса, все они, к удивлению детективов, оказались переполнены пассажирами, ожидающими своих рейсов. Капли моросящего дождя стекали с вагона на рельсы. Под огромной изогнутой стеклянной крышей гулял холодный ветер, заставлявший людей притопывать ногами и застегивать куртки до самого подбородка. Висевшие над головами полоски полифото отбрасывали голубоватый свет, и капли, которые задувало под крышу, мерцали в нем серыми искрами.

— Поздновато для путешествий, ты не находишь? — заметил Тарло, шагая вместе с Ренне к концу платформы.

На любопытные взгляды, которые привлекала их флотская форма, он не обращал никакого внимания.

Ренне, ежась от холода, подняла воротник куртки и окинула взглядом людей, столпившихся на платформах. Уставшие зевающие ребятишки сидели на грудах багажа, а вокруг, казалось, собрались все остальные их родственники.

— Зависит от того, как сильно ты хочешь уехать, — ответила она.

Ренне впервые увидела перемещенных лиц, о которых в последнее время постоянно твердили в унисфере. Конечно, если люди покидали обжитые места, то здесь это было заметно в первую очередь: большинство соседних с Буунгейтом миров числилось среди Утраченных двадцати трех планет.

Детективы протолкались через такую же плотную толпу в зале ожидания и отыскали кабинет службы безопасности. Их контактным лицом оказался Эдмунд Ли — офицер технической службы местного отдела полиции, прикомандированный к флоту, а затем назначенный в недавно сформированную инспекционную группу для контроля грузов перед их пересылкой на Дальнюю. Он даже не позаботился надеть форму флота, предпочтя ей обычный сизо-серый костюм. Ренне мгновенно ощутила укол зависти — ей всегда казалось, что ее темный форменный китель вызывал у нее зуд. Она вспомнила времена, когда парижский отдел возглавляла Паула Мио.

Ли ждала машина, на которой они проехали восемь километров до секции сортировочного пункта, предназначенной для грузов, ждущих отправки на Дальнюю. По пути офицер рассказывал им о последних перехваченных посылках, а Ренне смотрела в залитое дождем окно. Обширный грузовой терминал освещался яркими фонарями на высоких столбах; между путями и виднеющимися вдали промышленными строениями зияли огромные пустыри — память о тех днях, когда станция Буунгейта должна была стать пересадочным узлом, соединяющим планеты примыкающего сектора третьей зоны космоса. В открытых проемах некоторых депо виднелись поезда: от вагонов шел пар, с них капала вода, а подъемные краны и прочая спецтехника проворно выгружали содержимое составов. Вдоль гигантского механического цеха выстроился длинный ряд маневровых локомотивов «Эйблс-11Р5», после упадка экономики Содружества, вызванного вторжением праймов, оставшихся не у дел и ожидавших возобновления коммерческих перевозок.

В противоположном конце складского комплекса, где хранились грузы, предназначенные к доставке на Дальнюю, мерцал слабый красноватый свет, бросавший отблески на извивающиеся снаружи рельсы.

— Это переход на Промежуточную? — спросила Ренне.

Машина продолжала путь, и из-за длинного темного здания показался сияющий полукруг. Он напоминал спускающуюся к горизонту луну.

— Да, — ответил Эдмунд Ли. — После атаки праймов перевозок в том направлении почти нет — только редкие грузы для больших компаний и крупных землевладельцев, ну и для Института, конечно. Люди туда тоже не едут: все, кто хотел эмигрировать, отложили свои планы, а туристический поток совсем иссяк.

— А как насчет трафика поездов в сторону Буунгейта? — поинтересовался Тарло.

— Здесь ситуация обратная. Множество людей хотят выбраться оттуда. Да и кто бы не хотел? Альфа Дайсона чертовски близко. Однако путешествие с Дальней на Буунгейт стоит дорого. У большинства людей просто нет на это денег. Я даже не знаю, сколько еще Гражданский совет будет держать переход открытым.

Машина остановилась у входа на склад, и все трое побежали под дождем к небольшому офису, прилепившемуся к основному зданию, словно кирпичный нарост. Внутри это прямоугольное помещение представляло собой единое пространство, в центре которого стояло девять столов. Семь из них были укрыты от пыли пластиковыми футлярами.

Тарло, проходя мимо, с любопытством бросил взгляд на пустующие рабочие места.

— Сколько всего человек трудится в инспекционном подразделении?

— В ведомости числятся двадцать пять сотрудников, — уныло ответил Эдмунд Ли.

— Ага. А сколько на самом деле?

— Вчера нас было четверо, завтра — кто знает?

Тарло и Ренне понимающе переглянулись.

— Я бы назвал это дезертирством, — заметил Тарло. — Адмиралу, возможно, придет в голову их расстрелять.

— Для этого ему сначала придется их разыскать, — сказал Эдмунд Ли. — Сомневаюсь, что они до сих пор находятся на этой планете. У них всех есть семьи.

— Почему же вы все еще здесь? — спросила Ренне. — Вряд ли эту работу сейчас можно считать самой жизненно важной в Содружестве.

— Я родился на Буунгейте — мне проще тут оставаться, чем остальным. Кроме того, в этой жизни я так и не завел семью.

Он толкнул дверь, ведущую на склад.

Они вошли в огромное холодное помещение. Под самой крышей светился единственный ряд лент полифото, отбрасывающих беспорядочные блики на металлические рельсы, протянувшиеся по всему полу из ферментированного бетона. Капли дождя громко стучали по крыше из солнечных панелей, и в полупустом здании им вторило слабое эхо.

— Работать здесь становится страшновато, — признался Эдмунд Ли и шагнул на рельсовый путь, ведущий к громадным дверям в конце склада. — В физическом отношении мы ближе других людей находимся к Промежуточной. Если праймы прорвутся, мы ощутим это на себе в первую очередь. Люди чувствуют себя абсолютно незащищенными, и я не могу винить их за желание сбежать.

Офицеры подошли к двум открытым рельсовым платформам, нагруженным большими серыми ящиками из композита. В двадцати метрах от них над путем развернулся обруч сенсора глубокого сканирования. Рядом стояло несколько столов, панели управления и мониторы на которых оставались пустыми и темными. Позади столов виднелся широкий верстак, оснащенный набором роботизированных инструментов. На верстаке стояло три распахнутых ящика.

— Вот что вчера обнаружил Уриен.

Эдмунд Ли жестом пригласил детективов подойти ближе. В ящиках лежали громоздкие корпуса каких-то приборов, уже вскрытые роботами. Рядом в беспорядке валялись скрученные спиралью кабели и черные коробочки модулей.

— И что же это такое? — поинтересовался Тарло.

— В этом отправлении, согласно накладным, должны быть сельскохозяйственные машины — уборочные комбайны, трактора, бурильные установки, ирригационные системы. Оборудование поставляется на Дальнюю в разобранном виде, и его собирают уже на месте — так нам проще всего сканировать грузы. К счастью, эта партия пришла во время дежурства Уриена: он родился в семье землевладельцев на Дунедине. Этот человек знает, как выглядит сельхозтехника. Ему все эти провода показались странными, тем более что на машинах установлены дизельные двигатели. Похоже, Уриен был прав. — Эдмунд поднял один из кабелей толщиной с его запястье. — Сверхмощный суперпроводник. А это — преобразователь постоянного тока в переменный. И тоже очень мощный.

— В документах, наверное, ничего такого не числится? — спросил Тарло.

— Господи, конечно же нет. Это оборудование предназначено для чего-то, что потребляет колоссальное количество электроэнергии.

— Есть какие-нибудь предположения?

Эдмунд Ли усмехнулся и покачал головой.

— Абсолютно никаких. Именно поэтому я и отправил вызов в вашу контору. Подумал, что вы должны узнать обо всем как можно скорее.

— Весьма похвально. Куда этот груз направлялся?

— В адресе указано ранчо «Паламаро» в районе Тальонг, — чтобы туда попасть, нужно долго ехать на восток от Армстронг-сити. Говорят, что там живут барсумианцы^[7].

— Хорошо. Теперь нам необходимы финансовые детали и сопроводительные документы. Какой агент осуществлял отправку? Через какой банк проходила оплата? Где упаковывалось оборудование?

— Хм.

Эдмунд Ли почесал затылок, с сомнением оглядывая груду приборов. Ветер снаружи усилился, и стук дождя стал еще громче.

— Послушайте, я уверен, что у вас там, на Земле, все эти данные аккуратно вводятся в систему и сохраняются в файлах, которые можно моментально отыскать. Здесь все немного иначе. Начнем с того, что часть этой партии уже исчезла.

— Как! — воскликнула Ренне. — Что вы имеете в виду?

— Именно то, что сказал. Всем известно, что ценные грузы хранятся здесь всю ночь. А вы посмотрите вокруг, леди. Видите хоть одного робота-охранника или патрульного? У нас есть сенсоры, но какой от них толк, если ближайший пост службы безопасности ККТ находится в восьми километрах. Эти ребята сейчас и без того заняты сдерживанием толпы и обеспечением хоть какого-то порядка. Отдел полиции располагается еще дальше, и им до нас дела совсем нет.

— Черт побери, — прошипел Тарло. — Вы хотя бы успели составить список того, что было обнаружено в этой партии?

— Уверен, Уриен все переписал. В крайнем случае есть записи сканирования. Вот только информация еще не занесена в официальную базу данных, — возможно, она находится во временной папке в его рабочем терминале.

Ренне изо всех сил старалась сдерживать гнев. Что толку кричать на Эдмунда Ли? Им здорово повезло, что он решил позвонить в Париж.

— А как насчет сопроводительных документов, о которых спрашивал Тарло? Они тоже где-то во временной папке?

— Нет. Я еще даже не начал их собирать. Но это не займет много времени: большая часть информации должна найтись в офисе экспортного контроля Дальней.

— А у них как обстоят дела с персоналом? — с сарказмом спросил Тарло.

В ответ Эдмунд Ли только молча приподнял бровь.

— Хогана хватит удар, — заметила Ренне.

«Еще один тупик. Это расследование точно заколдовано».

— Ну, ему не в чем нас винить, — сказал Тарло. — Зато я начинаю понимать, почему босс никогда не могла отыскать стоящие зацепки.

— Дела расстроились только после атаки праймов, — пояснил Эдмунд Ли. — Я даже не могу пожаловаться на недостаток денег. Вся проблема в нехватке людей.

— Ладно, — решительно произнес Тарло. — Ренне, нам нет смысла оставаться здесь обоим. Возвращайся в отдел. А я задержусь и постараюсь проверить накладные. Как только определим отправителя и получим финансовую информацию, сможем из Парижа отследить весь маршрут груза.

Ренне еще раз окинула взглядом сумрачный пустынный склад.

— Не стану спорить. Заодно организуй пересылку к нам того, что осталось от партии. Дальше будут разбираться криминалисты. Пусть скажут, для чего все это предназначалось.

Тарло протянул ей руку.

— Спорим на десятку, что они не сумеют этого сделать?

— Никаких пари.

Официально этот дворцовый комплекс назывался Вестминстерским музеем демократии, но гораздо чаще его именовали Биг-Беном — в честь знаменитой часовой башни, несшей свой караул в самом восточном его углу. Адам Элвин оплатил входной билет с помощью кредитной татуировки и вошел в каменную арку башни Святого Стефана со стороны, противоположной аббатству. Вытянутые в длину залы, сводчатые окна и каменная кладка всегда создавали у Адама впечатление, что это старинное здание британского парламента по сути являлось собором, используемым не по назначению. В переходе между двумя главными залами среди белоснежных статуй теснилась неуместная здесь деревянная мебель. Золотистый свет проникал через витражные стрельчатые окна и играл на резных украшениях, тянувшихся вдоль стен. Вокруг сновали группы болтливых школьников, поворачивавших головы в соответствии с указаниями программы-гида, описывавшей каждую достопримечательность. Через открытые двери палаты общин было видно, как над рядами зеленых скамей вспыхивали и гасли голографические изображения прославленных политиков доэлектронной эры вплоть до последнего заседания английского парламента в 2065 году. В палате лордов во всем их призрачном блеске и великолепии демонстрировались сцены расцвета и упадка британской монархии, начиная с битвы при Гастингсе с участием Вильгельма Завоевателя и заканчивая подписанием Акта о самоопределении нации королем Тимоти.

Адам не стал отвлекаться на величие викторианской готики и уроки истории и прошел прямо на террасу в кафе, растянувшееся вдоль берега Темзы на две сотни метров — почти во всю длину здания — и пользовавшееся огромной популярностью как среди туристов, так и среди местных жителей. Теплый весенний ветерок трепал над столами края зонтиков, украшенных замысловатой эмблемой. Официантки сновали от одного клиента к другому, разнося подносы и принимая заказы. Чтобы добраться до столика у самого парапета, Адаму пришлось, втянув живот, протискиваться между сидящими посетителями, что вызвало несколько раздраженных взглядов.

Брэдли Йоханссон поприветствовал его широкой улыбкой.

— Адам, старый приятель, как хорошо, что ты пришел!

— Я тоже рад, — проворчал Адам, усаживаясь рядом с Брэдли.

Молоденькая официантка, одетая в мальчишеский костюм эпохи Тюдоров — изумрудно-зеленые лосины прекрасно подчеркивали стройность ее ножек, — подошла к ним и вопросительно улыбнулась.

— Еще одну чашку чая с порцией сдобных лепешек для моего друга, — бодро обратился к ней Брэдли. — И, я думаю, не помешает бокал вашего чудесного шампанского от Гиффорда.

Девушка улыбнулась еще шире.

— Хорошо, сэр.

— О господи! — пробормотал Адам, как только она отошла.

Ему казалось, что все взгляды были обращены на их столик.

— Только не начинай проповедовать большевистские идеи, — насмешливо произнес Брэдли. — С волками жить… ну и все такое. Кроме того, здесь подают настоящие корнуоллские топленые сливки.

— Чертов богатей.

— Брось, Адам. Эту древнюю святыню привилегированного класса превратили в прекрасное кафе для всех желающих. Тянет на метафору, а то и на две. Я думал, тебе понравится.

Адам никогда бы в этом не признался, но то, что выбор Брэдли всегда падал на самые популярные места, вызывало у него определенное восхищение. Сам он, относившийся к своему занятию едва ли не с параноидальной осторожностью, ни за что не решился бы на такую браваду.

— Казимиру бы здесь точно понравилось, — сказал Адам. — Он всегда восхищался историей этого мира. Здесь едва ли не каждое здание старше, чем его родная Дальняя.

Приветливая улыбка исчезла с лица Брэдли.

— В чем дело, Адам? Эта информация действительно крайне важна для нас.

Он гневно стукнул кулаком по крышке стола. Окружающие и впрямь начали на них оглядываться. Улыбка Брэдли моментально вернулась, и он с виноватым видом посмотрел на соседей.

Адаму нечасто доводилось видеть, как Брэдли показывал зубы. И ему это не понравилось.

— Мы наконец все выяснили. Накануне поездки он ускользнул повидаться с девчонкой. Похоже, они когда-то встречались на Дальней. И так получилось, что она оказалась не обычной туристкой, а куда более важной персоной.

— И кто же она?

— Джастина Бурнелли.

— Сенатор? — Брэдли изумленно моргнул. — Вот это да! Ничего удивительного, что разведка повисла у него на хвосте. Я считал его умнее. Гораздо умнее.

— Казимир был убит агентом Звездного Странника Брюсом Макфостером. Они с Казимиром росли вместе.

— Да, я помню. — Брэдли взял маленький серебряный нож с костяной ручкой и намазал сливки на кусочек лепешки. — Несколько лет назад Брюс не вернулся из рейда. Проклятье, я же предупреждал лидеров кланов о том, что Звездный Странник может сделать с теми, кто остался на поле боя.

— То же, что и с тобой?

Брэдли ощутил мгновенный укол невыносимой боли.

— Точно, — прохрипел он.

— Знаешь, я уже не сомневаюсь в существовании Звездного Странника. Я много раз просматривал запись, сделанную юным Киераном Максобелом: Казимир обрадовался, увидев старого друга, а Брюс его застрелил.

— Я сожалею, Адам.

— Сожалеешь? Я думал, ты обрадуешься тому, что на одного поверившего стало больше.

— В этом нет никакой радости, никакой надежды: только мрак и боль. Поэтому я и основал движение Хранителей — хотел защитить человеческую расу, чтобы люди могли жить долго и счастливо в мире и спокойствии. В некотором смысле ты — не поверивший, а еще одна его жертва.

— Ладно, не стоит беспокоиться о моей душе. Я давным-давно выбрал свой путь, и это лишь очередной непростой его отрезок.

— Эх, Адам, если бы ты только знал, как я завидую твоему оптимизму. — Брэдли улыбнулся официантке, поставившей на столик поднос с чаем для Адама. — Угощайся.

Адам взял ножик и разрезал одну из лепешек.

— Насколько хорошо были зашифрованы данные? — спросил Брэдли.

— РИ, возможно, мог бы справиться, но без него информация недосягаема.

— Что ж, это обеспечивает нам некоторую свободу для маневра. Следователи флота проведут дистанционную диагностику марсианского оборудования, и это не даст им абсолютно ничего. Они придут в такое отчаяние, что начнут искать любые отговорки.

— Ты ведь знаешь, что мы следили за телом Казимира. Сенатор Бурнелли увезла его в Нью-Йорк — в клинику, принадлежащую ее семье. Вместе с сенатором уехала моя давняя подружка Паула. Судя по тому, что нам известно, между разведкой флота и службой безопасности сената возникли некоторые разногласия.

— Гм. — Брэдли поднял хрустальный бокал с шампанским и уставился на искрящиеся пузырьки газа. — Ты думаешь, что Паула завладела кристаллом в обход флота?

— Вероятность небольшая, но я считаю, что ее нельзя исключать.

— Не могу понять, выгодно это для нас или нет.

— Какая нам может быть выгода? Информация была нужна тебе. А попала она к ним.

— Они получили преимущество для торга, хотя, возможно, еще и сами об этом не догадываются.

— У нас есть что-то, что могло бы их заинтересовать?

— Да. — Брэдли отпил шампанского. — Для начала ты и я.

— Совсем не смешно.

Адам отправил лепешку в рот и принялся наливать чай.

— Я тоже так думаю. Однако я должен рассмотреть все способы вернуть информацию. Она нужна нам, Адам, очень нужна. От нее зависит, сможем ли мы отомстить за нашу планету.

— Я не вижу возможности заполучить кристалл. У меня нет ни одного агента ни в разведке флота, ни в службе безопасности сената. Как насчет твоего высокопоставленного источника?

— К сожалению, я уже давно ничего о нем не слышал.

— Так что же дальше? Игра окончена?

Мозг Адама почему-то отказывался принять эту идею.

— Нет, ни в коем случае, — сказал Брэдли. — Просто играть стало намного сложнее. Марсианские данные помогли бы нам вывести управляющую программу на уровень, который исключал бы все сомнения. Мы можем двигаться вперед, но приходится зависеть от числового моделирования в большей степени, чем хотелось бы программистам.

— Твои парни заставят ее работать невзирая ни на что. Они преданы своему делу.

— И за это я бесконечно благодарен дремлющим небесам. Человечество обладает неограниченными ресурсами в самых различных областях. Неудивительно, что мы так сильно нервируем праймов и Звездного Странника.

— А если бы Звездный Странник узнал о плане мести за планету, он смог бы тебе помешать его осуществить?

Брэдли отвернулся к реке и окинул стоящие на противоположном берегу высокие деревья задумчивым взглядом.

— Остановить меня — нет, но заманить в ловушку он бы смог. Время играет решающую роль. Лишь немногим из нас полностью известна стратегия борьбы, и я постоянно поддерживаю с ними контакт. В настоящий момент нам ничто не угрожает.

— Надеюсь, что ты прав. Его агентам было известно о курьерской миссии Казимира — это означает, что они проникли в разведку флота. Теперь они знают, что информация поступала с Марса в обсерваторию на протяжении двадцати лет. А если это известно Звездному Страннику, сможет ли он догадаться о том, какой удар ты планируешь ему нанести?

— Маловероятно. Однако все это было бы не важно, если бы нам удалось доставить на Дальнюю оставшееся оборудование. Последняя партия груза была задержана на Буунгейте новоиспеченными инспекторами.

— Да, придется что-нибудь придумать. — Адам бросил в чашку несколько кусков сахара и стал рассеянно размешивать их ложечкой. — Мы набросали основной план прорыва блокады. Идея довольно примитивная, но, кажется, пришло время воплотить ее в жизнь.

— Вот и хорошо. Меньше вероятности, что операция пойдет не так, как задумано.

— И ты еще называешь меня оптимистом.

— Знаешь, я все не могу понять, как Брюсу удалось уйти. Ты выяснил что-нибудь стоящее о поезде, в который он запрыгнул?

— Нет. Для контроля движения ККТ использует кодировку высокого уровня. — Адам усмехнулся. — Они почему-то опасаются, что кто-то вроде меня сумеет ее взломать. Нам известно только то, что состав был грузовым. Непонятно, куда он направлялся, но мы знаем, что он оказался в нужном месте в нужное время. Такой расчет требует огромных усилий, и это чертовски меня беспокоит.

— Следуя логике, можно предположить, что в организации побега принимал участие кто-то из высших чинов ККТ. Интересно, кого из них Звездный Странник сумел завербовать?

— Не думаю, что нам удастся это выяснить, пока все не уляжется.

Брэдли недовольно поморщился.

— Да, к сожалению. Но такое высокопоставленное лицо способно причинить огромный вред. Полагаю, агенты Звездного Странника помогают ему подготовить свое возвращение на Дальнюю.

— Ты уверен, что это произойдет?

— Да, полностью. Он не захочет оставаться в Содружестве, словно в ловушке, — тем более если праймы продолжат вторжение. Как только военный конфликт достигнет апогея, Звездный Странник попытается вернуться к своим сородичам. Вот тогда и настанет время для решающего удара.

— Не беспокойся, мы сумеем протащить на Дальнюю остатки оборудования.

— Я и не беспокоюсь, Адам. Я уверен в тебе и твоей команде. Мне бы только хотелось также убедить в своей правоте остальное Содружество. Видимо, я с самого начала выбрал неверный путь. Но тогда мне никто не верил. Я чувствовал себя загнанным в угол. Что мне оставалось, кроме как попытаться воздействовать на них физически? Нелепое человеческое желание применить силу выдает нашу неуверенность в себе и то, как недалеко мы ушли от диких зверей древности. Создание движения Хранителей и атаки на Институт были основаны исключительно на животном инстинкте. Может, следовало попробовать политические методы?

— Кстати о политике. Ты абсолютно уверен, что Элейн Дой — тоже агент Звездного Странника?

Брэдли наклонился к Адаму через стол.

— Это сделали не мы.

— Не понимаю.

— То послание было отлично сфабрикованной подделкой. Должен признать, Звездный Странник ведет против нас кампанию все более изощренными методами. Брюс и ему подобные причиняют колоссальный ущерб в физическом отношении, а подобная «дробь» подрывает доверие к нам в целом — и это как раз в тот момент, когда мы начали вызывать интерес у средств массовой информации, не говоря уже о зачатках политической поддержки. Я виню себя в том, что не предусмотрел такой поворот заранее.

Адам наконец смог сделать глоток шампанского, чтобы запить кусок лепешки.

— Знаешь, а это был довольно рискованный шаг с их стороны.

— В каком смысле?

— Если кто-нибудь должным образом исследует обращение, могут обнаружиться какие-то зацепки и операции Звездного Странника привлекут внимание официальных кругов.

— Над этим стоит подумать. Я все равно не собирался давать опровержение. В глазах общества мы выглядели бы идиотами. В любом случае я решил отказаться от пропаганды в виде «дроби»: мы настолько близки к решающему шагу, что изменение общественного мнения роли уже не играет.

— Если только ты не представишь какое-нибудь неоспоримое доказательство.

— Верно. — Брэдли нерешительно помолчал. — Мне кажется, нужно заняться посланием, в котором упоминается Дой.

— Я не смогу никого выделить из моей команды. Особенно сейчас, когда ты отозвал Стига.

— Извини, но Стиг мне нужен на Дальней. Из него вышел чертовски отличный лидер — и все благодаря твоему наставничеству.

— Значит, покопаться в этой «дроби» и выяснить, кто ее автор, просто некому?

— Я посмотрю, что можно сделать.

На пути к Высокому Ангелу Уилсон практически не разговаривал. Он целиком погрузился в виртуальное поле зрения: запрашивал дела из парижского отдела разведки флота и внимательно вчитывался в плотный зеленый текст, разворачивавшийся в воздухе перед ним.

— Все прошло неплохо, — произнес Рафаэль, когда их экспресс отбыл со станции «Ньюарк». — Я ожидал более энергичных нападок. В конце концов, они же политики — все до единого.

— Дой меня удивила, — признался Уилсон, оторвавшись от рапорта Хогана об убийстве на «ЛА-Галактик». — Я не ожидал от нее подобной твердости.

— У нее не было выхода. На самом верху нужна сильная рука. И все это понимали. Если бы она не поддержала предложение, Династии и Великие Семейства начали бы процедуру отзыва. Но похоже, корабли мы получим.

— Да.

Рафаэль заметил, что его сосед не склонен к разговору, пожал плечами и погрузился в свое виртуальное поле зрения.

Уилсон посчитал предложенное Хоганом объяснение побега киллера абсолютно неприемлемым. Если парижский отдел работал так все время, в увольнении Мио нет ничего удивительного.

Сквозь полупрозрачные графики и колонки адмирал посмотрел на сидящего напротив него Рафаэля. Этот человек, бесспорно, был честолюбивым, но для достижения его положения одних амбиций и связей недостаточно. Хоган — протеже Колумбия, а Паулу Мио знает все Содружество. Ее отставка вряд ли была результатом обычных офисных интриг. Не было ни притеснений, ни манипуляций. Мио просто не добилась ощутимых результатов и была вынуждена уйти.

Тем не менее она тотчас получила должность в службе безопасности сената — и ее назначение было поддержано Бурнелли. В то же самое время Джастина начала конфликтовать с Рафаэлем…

Уилсон припомнил тот единственный раз, когда он встречался с главным следователем — среди руин седьмого сборочного цеха на Аншане, сразу после атаки Хранителей на «Второй шанс». Паула Мио тогда показалась ему настоящим профессионалом, полностью оправдывающим свою репутацию. Своего положения в Управлении она достигла точно не благодаря семейным связям. Она пугающе хорошо справлялась со своей работой и завершила все расследования, кроме одного. И даже сейчас она работает над этим делом, только с другой стороны, если он верно понял ситуацию.

Виртуальная рука Уилсона открыла очередной файл, присланный из парижского отдела: Мио сопровождала тело Макфостера в клинику Бурнелли для вскрытия. Трудно поверить в то, что она рискнула ходом расследования, только чтобы навредить Рафаэлю. Ее мозг — спасибо Фонду Структуры Человечества — просто не способен на это.

Следовательно, Мио за внешностью убийцы увидела нечто большее. Уилсон запросил ее последние рапорты из разведки флота и удивился строгой секретности — к документам имели доступ только пятнадцать человек в правительстве Содружества.

Похоже, Паула Мио поверила в реальность Звездного Странника.

— Черт побери!

Под вопросительным взглядом Рафаэля Уилсон растерянно покачал головой и устроился в кресле поглубже. Политический инстинкт подсказывал ему держаться подальше от конфликта между Бурнелли и Халгартами, особенно учитывая деликатность ситуации. Но для Мио, тем более после ста тридцати лет попыток приблизиться к Хранителям, сама мысль о возможности существования Звездного Странника была невероятной. Всем известно, что главный следователь просто неспособна лгать. Каждый раз, когда рассматривалось одно из ее дел, в унисфере непременно вспоминали суд над родителями Паулы как свидетельство ее неподкупности.

Уилсон уже пожалел о том, что в то утро согласился поговорить с Джастиной. Однако он понимал, что не сможет игнорировать «марсианскую проблему», — красная планета никогда не оставляла его равнодушным. «Какого черта Хранителям понадобилось на Марсе?»

После того как Уилсон прочитал самые свежие рапорты разведки флота, ему стало ясно, что там не имеют ни малейшего представления о происходящем и, как и предсказывала Паула, стараются положить это дело под сукно.

— Мой эл-дворецкий подбросил интересный отчет, — беспечным тоном произнес он. — Так чем там Хранители занимались на Марсе?

Внимание Рафаэля сосредоточилось на реальном мире.

— Мы не знаем. Курьера Хранителей убили, а информация, если она при нем была, исчезла. Между нами, я подозреваю причастность службы безопасности сената: интерес сенатора Бурнелли к этому случаю выходит далеко за пределы профессиональной деятельности.

— Вот как? Надо будет перекинуться парой слов с Гором. Он давно мне должен за кое-какие услуги в прошлом.

— Было бы неплохо. А то порой я начинаю сомневаться, что мы находимся по одну сторону фронта. Чертовы Великие Семейства постоянно во всем ищут финансовую выгоду.

— Нет проблем. Но я бы хотел, чтобы ты велел разведке флота продолжить расследование «марсианской операции». Как ты понимаешь, я никогда не терял интереса к этой планете.

Рафаэль равнодушно усмехнулся.

— Конечно.

Квартира Уилсона и Анны на Бабуйанском атолле располагалась в здании, напоминавшем небольшую пирамиду из сизо-серых пузырей. Дом стоял рядом с краем обширного прозрачного купола, что обеспечивало после угасания внутреннего освещенияпрекрасный вид на ночное небо. В период сближения Высокого Ангела с Икаланайз слабого свечения ее гигантского облачного слоя было достаточно, чтобы на полу и стенах комнат появлялись бледные тени. Зачастую свою лепту также вносил то убывающий, то разгорающийся свет основных спутников газового гиганта.

Обычно Уилсон проводил вечера на овальной террасе, сидя в глубоком кресле с бокалом вина и наблюдая за движением далеких планет. Даже в эти часы он нередко просматривал рабочие файлы, направляемые эл-дворецким в его виртуальное поле зрения. Однако, вернувшись с заседания Военного кабинета, он не мог сосредоточиться на обычных делах: у него просто не получалось выбросить из головы мысли о Марсе.

— Я надеялась, что твое настроение улучшится, — сказала Анна, появившись на террасе.

Она уже успела переодеться, после того как они вернулись домой, и в виде исключения сменила обычную форменную одежду на ярко-желтое бикини и длинный полупрозрачный желтый пеньюар. На контрасте со смуглой кожей под лучами сразу нескольких лун цвет ее одеяния казался еще более ярким. Серебряные и бронзовые ОС-татуировки, покрывавшие все тело Анны, начали волнообразный танец в такт плавным движениям мускулов, перекатывавшихся под ее кожей.

Эффект получился настолько возбуждающим, что Уилсон мгновенно забыл о Марсе. Он даже восхищенно присвистнул, когда Анна мягко присела на подлокотник кресла.

— Я давно уже не видел тебя такой.

— Знаю. В последнее время мы совсем забыли о простых и прекрасных человеческих радостях, превратившись в мистера и миссис Серьезные-Руководители-Военной-Организации.

— И о каких же простых человеческих радостях ты решила мне напомнить?

Ее палец медленно обвел овал его лица.

— Я прикажу своим помощникам подготовить полный список. Они свяжутся с твоими людьми и начнут переговоры.

— Как скоро?

Уилсон обнял ее за талию и заказал эл-дворецкому еще один бокал вина для Анны.

Она, опираясь на его руку, немного откинулась назад и сквозь прозрачную крышу посмотрела на небо.

— Это и есть новая сборочная платформа?

Уилсон проследил за ее взглядом и отыскал среди звезд серебристое пятнышко.

— Да, думаю, это она. Знаешь, еще несколько месяцев — и в здешнем секторе космоса станет довольно тесно.

— Если только у нас будут эти несколько месяцев.

Его рука крепче сжала талию Анны.

— Праймы не всемогущи. Не позволяй себе даже так думать. Мы видели их родной мир и знаем, что их ресурсы не безграничны.

— Может и не безграничны, Уилсон, но при этом намного превосходят наши.

На террасу выкатилась робот-горничная с бокалом охлажденного вина.

Уилсон достал бокал из зажима электромышц и подал Анне.

— Если бы чужаки могли завоевать сразу все миры Содружества, они бы уже это сделали. Но они не смогли. Им еще придется переварить откушенный кусок. Я не утверждаю, что нам нечего бояться, но если первая атака нас чему-то и научила, так это тому, что возможности праймов ограничены. Им потребуется некоторое время, чтобы утвердиться на Утраченных двадцати трех планетах, и это даст нам передышку. Мы пустим в ход новые прекрасные корабли, соберем армию людей, вооружим их самыми последними боевыми разработками, какие только сможем изобрести, и вырвем наши миры из лап этих четырехкопытных. А потом «Сиэтлский проект» обрушит на их головы кару Господню. И тогда уже мы будем решать, оставить им жизнь или нет. Эти твари еще проклянут тот день, когда рухнул барьер.

— Ого! Ты действительно во все это веришь, да?

— Я должен верить. И я не допущу, чтобы в истории Галактики от человеческой расы остались одни воспоминания.

— Можешь рассчитывать на мою помощь.

Она быстро поцеловала его.

— Я знаю. — Он прикоснулся своим бокалом к ее бокалу. — У меня есть тост. За успешную кампанию и политиков, которые не превратили заседание Военного кабинета в площадку для соревнования между собой.

— За это я выпью.

Уилсон пригубил вино, а затем отыскал взглядом Первую базу, проплывающую над Высоким Ангелом.

— Я видел проекты наших физиков и конструкторов. Они производят колоссальное впечатление.

— Будем надеяться, что средства массовой информации перестанут критиковать в своих шоу все, что мы делаем.

— Обязательно перестанут. Барон и остальные просто еще в шоке, как и все мы. Как только они поймут, что есть альтернатива, — сразу же встанут на нашу сторону. Я уже наблюдал такие случаи.

Она ласково пригладила его волосы.

— Какой же ты старый. Наверное, поэтому я тебе полностью доверяю. У тебя огромный жизненный опыт. Ты способен справиться с любой ситуацией.

— Не будь так уверена. У меня имеются удивительные слабости. Поверить не могу, что Марс до сих пор меня так волнует. Джастина и в самом деле нажала на нужную кнопку.

— Как думаешь, что Хранители делали там все это время?

— Я целый час сидел тут и размышлял над этим, но так и не смог ничего придумать. Поэтому я и попросил Рафаэля продолжить расследование. Но если учесть, что здесь замешана проклятая политика, вряд ли можно надеяться на положительный результат.

— А как ты смотришь на то, чтобы я вместо тебя попыталась протолкнуть это дело? У меня достаточно влияния, чтобы заставить разведку работать, — а ты останешься в стороне от кабинетных игр.

Уилсон запрокинул голову и поцеловал Анну.

— Было бы превосходно.

— Я сделаю, что смогу.

ОС-татуировки на ее теле начали набирать скорость, мерцая стальными нитями в свете ярких лун.

— Что если мы забудем о помощниках и начнем личные переговоры прямо здесь и сейчас?

Уилсон завозился в кресле, вызвав веселый смех Анны, — зато теперь он смог обнять ее уже обеими руками.

Триггер, запустивший воспоминания Найджела Шелдона, сработал мгновенно и совершенно неожиданно. Вокруг него, словно при подключении к ВСО, развернулась сцена, перенесшая Найджела к теленовостям времен его молодости, когда после каждого масштабного бедствия политики обязательно совершали «подбадривающие визиты» в госпитали или палаточные городки беженцев. В 2048-м, после того как падение метеорита вызвало цунами в Мексиканском заливе, студенты кампуса отпечатали себе карточки вроде тех, что носят добровольные жертвователи внутренних органов. Только на этих было написано: В СЛУЧАЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ НЕ ПОДПУСКАЙТЕ КО МНЕ ПРЕЗИДЕНТА.

Найджел смотрел, как Элейн Дой в сопровождении своей свиты шествует вдоль очереди к временному медицинскому центру, и гадал, сколько беженцев захотели бы сейчас иметь такие карточки. На лицах людей, ожидавших помощи, не было ни радости, ни приветливых улыбок — только угрюмая обреченность и затаенный гнев. Пока еще не направленный против президента.

При помощи зрительных вставок Найджел уменьшил масштаб изображения и получил широкую перспективу планетарной станции на Уэссексе. Она располагалась в Наррабри и, подобно другим таким же станциям ККТ на планетах Большой Дюжины, занимала площадь в несколько сотен квадратных километров, на которых разместились сортировочные участки, центры управления, инженерные службы, склады, пассажирские терминалы, а также целый городок офисных зданий. После вторжения праймов станция превратилась в координационный центр для беженцев с Утраченных двадцати трех планет — для всех сорока миллионов человек. Чтобы ускорить пассажирские перевозки СИ, управлявший транспортным потоком станции, привлек весь имеющийся в Содружестве свободный подвижной состав: от антикварных вагонов до самых современных скоростных маглевов. Пару рейсов сделал даже паровоз с Рая Хаксли. Эвакуация потребовала поистине героических усилий от всех, кто в ней участвовал, — начиная с администраторов, внезапно столкнувшихся с невиданной катастрофой, к которой никто не был готов, и заканчивая служащими станции, помогавшими населениям целых миров пройти через переход в то время, когда над их головами взрывались ядерные боеголовки, превращавшие их дома в руины. Каким-то образом все получалось. Найджел еще никогда так не гордился своими людьми.

В первое время, когда на всех станциях сети еще царил настоящий хаос, бывшим жителям Утраченных двадцати трех планет приходилось преодолевать переходы пешком. Впрочем, уже через несколько часов сотрудники ККТ восстановили основное железнодорожное сообщение и запустили эвакуационные поезда, которые поочередно доставляли беженцев на станции первой и второй зон космоса, оставляя своих растерянных и перепуганных пассажиров на попечение местных правительств. Никто уже не спрашивал специального разрешения: людей самых разных этнических групп, культур и религий без подготовки отправляли в миры, опасающиеся за собственное будущее. ККТ действовала, руководствуясь исключительно соображениями целесообразности.

Из кабинета управляющего станцией «Наррабри» Найджел мог видеть толпы людей, снующих вокруг огромных зданий инженерных служб. Обслуживание и ремонт подвижного состава на Уэссексе временно прекратили, и теперь каждый квадратный метр свободного пространства был отдан под импровизированные спальни и столовые. Даже при запущенных на полную мощность коммуникациях санитарные условия оставляли желать лучшего. По крайней мере, огромные механические цеха смогли обеспечить несчастным людям крышу над головой. Еще десятки тысяч беженцев обосновались в помещениях терминалов, опустошая запасы заведений быстрого питания. Под временное жилье были приспособлены даже свободные складские помещения. По приблизительным подсчетам специалистов ККТ и правительства Уэссекса, на станции постоянно находились около двух миллионов человек. Сотрудники социальных служб с пятидесяти планет и местные волонтеры работали с оказавшимися разлученными с родителями детьми — около тридцати процентов из них недавно осиротели и пребывали в состоянии шока. Несмотря на назойливое внимание средств массовой информации к последствиям вторжения, многие случаи личного героизма и самоотверженной доброты навсегда остались неизвестными.

— Я не видел ничего подобного с начала двадцать первого столетия, — произнес Найджел.

— Да, я помню Африку и Азию, — ответил Алан Хатчинсон. — Но это не совсем то же самое.

Найджел бросил вопросительный взгляд на третью из глав Династий, присутствующих в кабинете. Хизер Антония Халгарт бесстрастно взирала на беженцев, воздерживаясь от комментариев.

— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал Найджел. — Чтобы вывезти всех этих людей, потребуется не более пары дней.

— А куда? — спросил Алан. — Мои сенаторы стали получать жалобы. В некоторых мирах считают, что к ним направляют больше беженцев, чем они готовы принять.

— Справятся, — отрезал Найджел. — Не можем же мы забросить их в миры третьей зоны космоса, где еще нет развитой инфраструктуры. Первым двум зонам придется поднапрячься финансово и физически.

— Но только не Земле, — негромко добавила Хизер.

Найджел смущенно улыбнулся. Хизер приближалась к возрасту, в котором она обычно проходила омоложение, и выглядела величественной дамой, разменявшей шестой десяток: ее рыжеватые волосы уже начали седеть, а на щеках появились первые морщинки. В этот период ее жизни Найджел всегда сравнивал Хизер с высокопоставленной жрицей: молчаливой, проницательной и абсолютно бескомпромиссной.

— Нет, — согласился он, — не Земле. Она получит свои несколько составов, но я предпочитаю обойтись без важных вельмож, жалующихся на нежелательный контингент, обосновавшийся по соседству. Мой адрес в унисфере будет еще целый год забит их посланиями. Пусть вместо этого платят за размещение; я достаточно ясно сказал об этом Криспину.

— Криспин — хороший парень, — заметила Хизер.

— Иначе ему нельзя, — сказал Алан. — Ликвидация последствий выльется в триллионы и займет лет десять, если не больше. Да будут они прокляты, эти чужеродные ублюдки, — они уничтожили почти пятнадцать процентов моей экономики.

— Есть вероятность, что мы потеряем все сто процентов нашей экономики — и намного быстрее, чем ожидали, — заявила Хизер с оттенком презрения в голосе. — Им не удалось убедить меня в том, что новая флотилия будет способна эффективно противостоять угрозе праймов. То, что мы видели до сих пор, не вызывает уверенности в будущем. Мы не можем себе позволить терять по двадцать три планеты в день.

— Мы обещали им поддержать формирование эскадры, — многозначительно напомнил Найджел. — Не знаю, что еще можно было сделать.

— Да, — протянул Алан. — Нельзя сказать, чтобы они нуждались в средствах.

Найджел кивнул в сторону окруженной людьми Дой.

— Политические трудности.

— Именно поэтому мы меняем их каждые пять лет, — сказала Хизер. — Решения принимаем мы — трое здесь присутствующих и остальные главы Династий. Дой будет делать то, что ей скажут, — так же как и сенат.

— Не совсем, — возразил Найджел. — Не будь такой высокомерной.

— Мы построили эту цивилизацию, — упорствовала Хизер. — И ты, Найджел, сделал для нее больше, чем кто-либо другой. Мы не можем оставаться в стороне, когда предстоит сделать трудный выбор.

— Это все теория, — не согласился с ней Найджел. — Мы уже лишились этих планет. И как бы мы ни нуждались в новых кораблях, за несколько месяцев воплотить в жизнь всю программу судостроения не представляется возможным.

— А нам действительно нужны дополнительные корабли? — вкрадчиво поинтересовалась Хизер. — У нас ведь еще есть «Сиэтлский проект».

— Истребить чужаков?

Предложение Хизер сильно удивило Найджела: он не считал ее сторонницей радикальных решений, хоть сам и не сбрасывал со счетов такой вариант развития событий.

— Насколько понимаю, они не оставили нам выбора: либо мы, либо они.

— Они, безусловно, агрессивны, но геноцид… Мне кажется, это крайнее средство. Мы пока еще до этого не дошли.

— Ты апеллируешь к человеческим ценностям, решая проблему с чужаками. Следующая их атака будет более мощной и масштабной. И мы знаем, что она произойдет, не так ли?

— Когда эскадра доберется до той гигантской червоточины праймов, мы сможем их блокировать, — сказал Алан.

Хизер грустно усмехнулась.

— Уничтожить Врата Ада? Ты согласен поставить на это свою жизнь? Ведь других ставок у нас нет.

— К черту! — отрезал Алан. — На передовой сейчас моя земля.

— Давайте успокоимся, — предложил Найджел. — Хизер, он прав: флоту надо дать шанс выполнить то, ради чего его создали. Я еще не готов прибегнуть к геноциду целой расы, какой бы агрессивной она ни была.

— Что, если их следующее вторжение лишит нас половины второй зоны космоса?

— Тогда я сам нажму на кнопку.

— Рада это слышать. А я пока займусь теми же приготовлениями, которыми ты занят уже несколько месяцев.

Найджел вздохнул: то, что остальные Династии узнают, над чем он трудился, было лишь делом времени.

— Да ну, я просто перестраховываюсь.

— Ты выбрал для этого довольно дорогостоящий способ, — заметил Алан. — Во что тебе обошлись корабли? Черт, Найджел, дыра в бюджете Августы была такой большой, что мы не могли ее не заметить.

— Вот поэтому я и не понимаю, почему ты отвергаешь идею геноцида праймов, — сказала Хизер, и на ее лице отразилось искреннее любопытство.

— Нравственность. В той или иной степени она присуща всем нам.

— И твоя нравственность позволяет тебе улететь, оставив всех нас в дерьме?

— Эти корабли будут использованы только в том случае, если окажутся единственным вариантом спасения — если Содружество погибнет и защищать будет некого.

— Ты ведь не собираешься скрывать от нас свою технологию гипердвигателей?

Найджел не смог удержаться от недовольной гримасы.

— Прогрессивные генераторы червоточин.

— Извини?

— Космические корабли достигают сверхсветовой скорости при помощи прогрессивных генераторов червоточин.

— Верно, — сконфуженно кивнул Алан. — Ну да ладно. Они нужны нам, Найджел. — Он взмахнул рукой, показывая на беженцев. — Учитывая происходящее, я уже начал продумывать маршрут эвакуации для своей Династии. Как и все мы.

— Вы сможете получить генераторы для своих кораблей, — сказал Найджел. — Я с радостью их вам продам.

— Спасибо, — поблагодарила его Хизер. — А тем временем нам лучше образовать единый фронт в Военном кабинете и сенате. — Она кивком указала на президента. — Ей необходима колоссальная инъекция уверенности. Люди потянутся к ней — так всегда бывает во время кризиса. Если они поверят, что она крепко держит власть в своих руках, можно будет избежать паники.

— Отлично, — сказал Найджел, пожимая плечами.

— Как насчет Уилсона? — спросил Алан.

— А что с ним? — поинтересовался Найджел.

— Да ладно! Двадцать три мира потеряно, и Уэссекс тоже под прицелом. Именно адмирал Кайм несет ответственность за случившееся.

— Он лучший кандидат для этой работы, — отрезал Найджел. — Его невозможно заменить.

— Пока невозможно, — уточнила Хизер. — Но еще одно такое поражение — и нам придется его уволить.

Найджел пристально посмотрел ей в глаза.

— И заменить Рафаэлем?

— Он за геноцид, и это обеспечит ему мою поддержку.

— Хизер, сейчас не время для игр.

— А кто играет? Найджел, нам грозит истребление. Если для решения проблемы мне потребуется взять флот под свой контроль, значит, так тому и быть.

Таких откровенных стычек с Хизер Найджел даже не мог припомнить. С ней часто возникали проблемы из-за того, что она мыслила только категориями прошлого. Она обладала поразительной целеустремленностью и политическим талантом. Без этих качеств невозможно создать Династию. Главным ее недостатком Найджел всегда считал отсутствие оригинальности. Даже сейчас она рассматривала ситуацию с праймами исключительно через призму угрозы, которую они представляли для ее Династии.

— Если это единственно возможное для тебя решение проблемы — действуй, — сказал он.

Она подозрительно прищурилась, но Найджел проигнорировал ее взгляд: если она не способна найти выход из создавшегося положения, он не станет подсказывать ей путь.

Несмотря на очевидный триумф на Элане, стоя перед темной деревянной дверью парижской квартиры Паулы Мио, Меллани не могла подавить волнение. Если такой эффект могла оказать одна только мысль о возможности конфронтации с женщиной из Улья — это многое о ней говорило. Меллани сознавала, что стала особенной, что вставки РИ давали ей огромную силу, что она оказалась достаточно храброй, чтобы выступить против солдат-мобайлов Утеса Утреннего Света — и победить их, ну, с помощью РИ, конечно. Так ведь она и не убежала, поджав хвост. «Так почему же я так нервничаю?»

Она изучила громоздкий, столетней давности домофон и нажала стертую керамическую кнопку вызова квартиры Паулы Мио. Где-то вдали послышался звонок. Эл-дворецкий тотчас сообщил Меллани о вызове Паулы Мио, поступившем на ее адрес в унисфере. Меллани подавила желание поискать глазами камеру. Даже если сенсор настолько велик, что его можно разглядеть, — дневной свет уже почти погас, и узкая улочка погрузилась в темноту. Окна на стене над головой девушки закрывали ставни, а несколько уличных светильников над неровным тротуаром были не в силах рассеять мрак.

— Да? — поинтересовалась Паула Мио.

— Я хочу с вами встретиться, — ответила Меллани.

— Но я этого не хочу.

— Я сделала, как вы сказали. Я говорила с Дадли Боузом.

— И какое отношение это имеет ко мне?

Меллани сердито уставилась на дверь.

— Вы были правы, я обнаружила кое-что интересное.

— Что именно?

— Звездного Странника.

Последовала такая длинная пауза, что Меллани решила, будто Мио прервала связь. Однако в виртуальном поле зрения канал был все еще активен.

Громко щелкнул замок. Меллани едва успела расправить плечи, как дверь открылась. Ради этой встречи девушка даже отказалась от своего традиционного стиля и выбрала более сдержанный костюм из собственной линии модной одежды: бордовый пиджак с рукавами до локтя и более длинную юбку, чем обычно, — ее подол прикрывал бедра почти наполовину. Эти детали должны были свидетельствовать о серьезности намерений Меллани и ее профессионализме.

В длинном арочном переходе, ведущем во внутренний дворик, горело одинокое кольцо полифото. В его желтоватом свете показался силуэт Паулы Мио, одетой в обычный для нее деловой костюм консервативного покроя. Меллани впервые заметила, что бывший главный следователь ниже ее ростом.

— Входите, — пригласила ее Паула.

Меллани прошла вслед за Паулой до центра вымощенного камнем двора и окинула взглядом выбеленные стены с узкими окнами. Половина ставней здесь была еще открыта, и за окнами проглядывали жилые комнаты. Внутри них мерцали зеленоватые отблески голографических экранов, транслирующих вечерние выпуски новостей и развлекательные программы — печальная характеристика обитателей дома. В этом квартале селились одинокие профессионалы, пользовавшиеся передышкой перед заключением очередных брачных контрактов. В своих безликих маленьких квартирках они могли в безопасности отдохнуть между работой и трансляциями, поочередно занимавшими все их время.

— Остановимся тут, — сказала Паула. — Здесь достаточно уединенное место, чтобы не бояться говорить вслух.

Меллани не была в этом уверена, но спорить не стала.

— Вам ведь известно о нем, не так ли?

— Вас прислала Алессандра Барон, чтобы добиться интервью? Вы за этим пришли?

— Нет. — Меллани отрывисто рассмеялась. — Я больше на нее не работаю. Если не верите мне, проверьте списки сотрудников компании.

— Проверю. Почему вы уволились? Полагаю, ваша работа неплохо оплачивалась, а репортаж из Рэндтауна только помог вам самоутвердиться.

— Она на службе у Звездного Странника.

Паула слегка склонила голову набок и окинула девушку испытующим взглядом.

— Любопытное заявление.

— Неужели вы не понимаете? Она всегда подвергала флот резким нападкам. Алессандра занимается пропагандой в пользу Звездного Странника, ослабляя единственную организацию, способную нас защитить.

— Вы сами критиковали меня в ее шоу. Это делает вас агентом Звездного Странника?

— Нет! Послушайте, я хочу помочь. Мне известно о фонде «Кокс». Как раз тогда я и узнала о Барон: я указала ей на несоответствия, а она изменила записи.

— Извините, не уловила. Что за «Кокс»?

Не совладав с мгновенной вспышкой гнева, Меллани уперлась руками в бедра. Все шло не так, как она себе представляла. Она-то думала, что следователь радостно примет любую помощь от всякого, кто знает о Звездном Страннике и исходящей от него огромной опасности.

— Благотворительный образовательный фонд, — язвительно напомнила девушка, — который финансировал работу Дадли.

— Незаконное вторжение… — произнесла Паула, просматривая что-то в виртуальном поле зрения. — Хранители подозревали, что наблюдения Боуза велись вследствие намеренных манипуляций.

— И они были правы.

Брови Паулы слегка приподнялись.

— Вот как?

— Вы и сами это знаете, — прошипела Меллани.

— Не знаю.

— Но вы должны были знать. Фонд «Кокс» — абсолютная фальшивка!

— Наше расследование этого не подтвердило.

— Но… — У Меллани вдруг похолодел затылок. Она не понимала, почему Паула реагирует таким образом. Или Звездный Странник уже добрался и до нее? — Извините. Я напрасно занимаю ваше время. Я… Я слишком вымоталась на Элане.

Она развернулась и поспешила к двери. Убегать от людей, которым она привыкла доверять, превращалось в дурную привычку.

— Подождите! — окликнула ее Паула.

Меллани замерла и внезапно испугалась. Она просмотрела иконки в виртуальном поле зрения, стараясь определить, помогут ли вставки РИ ей выпутаться, если ситуация осложнится. Проблема, однако, заключалась в том, что девушка до сих пор не понимала значения и половины из них. Золотистый силуэт ее виртуальной руки замер над символом РИ.

— Вы считаете, что я должна знать о фонде «Кокс», — сказала Паула. — Почему?

— Вы подтолкнули меня к Дадли Боузу. Вы должны были знать, что я все выясню.

— Я сделала это потому, что его жена встретилась с Брэдли Йоханссоном. Я посчитала, что так ниточка выведет вас на Звездного Странника. Помощь СМИ была бы мне очень полезной, но все отчеты свидетельствуют о полной легитимности фонда.

— Ничего подобного. То есть он не был легитимным, пока Барон не подправила отчетность.

— Интересно. Если вы говорите правду, значит, реальное положение дел, связанное с фондом «Кокс», от меня скрыли.

— Я говорю правду, — заявила Меллани и едва не добавила: «Спросите у РИ».

Но это открыло бы следователю слишком многое, а Меллани все еще не решалась довериться Пауле.

— Хорошо, — сказала Паула. — Я этим займусь.

— А что потом?

— Для чего же вы все-таки пришли?

— Узнать, чем вы занимаетесь, и предложить свою помощь.

— И попутно состряпать эксклюзивный репортаж.

— Вы собирались все утаить?

— Нет, если ваша информация окажется правдой. Однако не думаю, что мне очень поможет, если за мной повсюду по пятам будет ходить звезда СМИ.

«Даже не потрудилась сказать «репортер», — подумала Меллани. — Сука!»

— Хорошо. Как хотите.

Она толкнула массивную дверь, ведущую в относительную безопасность улицы.

— Если обнаружите что-нибудь интересное, приходите ко мне, — сказала Паула. — А не в разведку флота.

— Хорошо.

Меллани вышла на улицу, но, пройдя несколько шагов, остановилась, чтобы собраться с мыслями. Она знала, что выбила Паулу из колеи, но, как бы ее ни грела эта мысль, цель визита Меллани заключалась совсем в другом. В настоящий момент ей был нужен человек, которому она могла бы передать сведения о Барон и Звездном Страннике — человек, который был бы способен что-то предпринять. «Я словно ребенок, ищущий защиты у родителей».

Что ж, если великая Паула Мио недостаточно уверена или слишком подозрительна, придется разобраться с проблемой самостоятельно. При этой мысли Меллани решительно кивнула и направилась к ближайшей станции метро.

Рассвет застал Хоше Финна на балконе. Сгорбившись в дешевом пластиковом кресле, он неотрывно смотрел на мерцающую сеть городских улиц. Солнце Октиера поднялось над восточными кварталами Дарклейк-сити и окутало верхушки стеклянных и мраморных башен радостным золотисто-розовым сиянием. В кронах высоких вечнозеленых деревьев, окружавших многоквартирный дом, засвистели разноцветные птички, и по влажным от росы газонам уже двинулись роботы-садовники, приступив к ежедневной уборке.

В предрассветные часы Хоше часто просыпался от повторяющегося кошмара и в холодном поту подскакивал на постели, прогоняя невыносимо реальные картины взрывающихся зданий и дрожащей под ногами земли. Каждую ночь после вторжения праймов все повторялось сначала. Он отказывался признавать свой сон навязчивым кошмаром — просто его подсознание пыталось примириться с тем, что произошло. Все в рамках нормы. Его мозг по новой прокручивал ужасы во время сна, чтобы изгнать их из его разума, где страшные образы спрессовались, словно секретная информация в кристаллической решетке, — как разорванная пополам упавшей опорой моста женщина, которую он случайно увидел, когда нес на руках Иниму. Или дети, рыдавшие у дымящихся развалин своего дома: испуганные, растерянные, испачканные сажей и кровью.

«Да, это нормальная психическая реакция».

И он набрасывал на плечи старый желтый халат, брел на балкон и смотрел на спящий город, словно напуганный ребенок, верящий, что сны приходят к людям только в спальнях. Остаток ночи он урывками дремал, постоянно ощущая, как зудят его ожоги и по спине прокатываются то холодные, то обжигающе горячие волны боли. Не помогали ни ром, ни горячий шоколад — от них он только становился вялым.

Ему нужна была Инима — спокойствие, внушаемое одним только ее присутствием в постели рядом с ним; неистощимое терпение, проявляемое во время его болезни, когда, вместо того чтобы отправиться на работу, он бесцельно слонялся по дому. Но врачи отказывались отпускать ее из госпиталя раньше, чем через десять дней. Он все еще вздрагивал каждый раз, думая о ней, — когда вспоминал, как на Слиго вытаскивал ее из разбитого внедорожника, как увидел ее неестественно вывернутые почерневшие ноги, покрытые слипшимися клочьями джинсовой ткани, как услышал ее тихие стоны: такие звуки мог издавать только серьезно раненный человек. В его голове тогда пронеслись отрывочные сведения о первой помощи, но они были абсолютно бесполезными, и несколько мгновений он просто смотрел на нее, не веря, что такое могло случиться с ними, и проклиная себя за беспомощность.

Они поехали отдыхать на Слиго, где проходил фестиваль цветов. Проклятый фестиваль; с неба налетела армия чужаков, и весь мир превратился в развалины.

Кто-то позвонил в дверь квартиры. Хоше машинально обернулся и мгновенно сморщился от множественных болевых ощущений. По-стариковски шаркая ногами, он добрел до двери и открыл замок.

На пороге стояла Паула Мио — как всегда, собранная и подтянутая — в темно-сером деловом костюме и алой блузке. Ее тщательно расчесанные блестящие волосы свободно падали ей на плечи. Паула окинула Хоше изучающим взглядом, и он, отчетливо увидев себя со стороны, вдруг понял, что ему не удается справиться с последствиями атаки так, как это получается у других людей.

Вместо поучений и избитых фраз Паула тепло обняла его.

Хоше решил, что успешно скрыл свое удивление, вызванное таким проявлением чувств.

— Я очень рада, что ты в порядке, Хоше, — сказала Паула.

— Спасибо. Э-э… Входите, пожалуйста.

Пропуская ее вперед, он оглядел гостиную. Хоть робот-горничная и следила за чистотой, было очевидно, что хозяин квартиру почти не покидает. Комната напоминала холостяцкое жилье: на столе громоздились мемо-кристаллы, кружки и тарелки, шторы были наполовину опущены, а кресло уже почти скрылось под ворохом одежды.

— Вот что я тебе принесла, — сказала Паула, протягивая ему красивую коробку с травяными чаями. — Я почему-то подумала, что букет сейчас был бы неуместен.

Хоше изучил этикетку на коробке и смущенно улыбнулся.

— Отличный выбор.

Из-под обвисших рукавов его халата показались полоски исцеляющей кожи. Паула, увидев их, печально нахмурилась.

— Как Инима?

— Доктора говорят, что она сможет выйти из госпиталя через неделю или около того. Потребуется клонировать имплантаты для бедренного сустава и голени, но, слава богу, ничего не придется ампутировать. Ее собираются поместить в специальный электромускульный костюм, так что она сможет передвигаться самостоятельно хотя бы в пределах квартиры.

— Очень хорошо.

Хоше рухнул в одно из кресел.

— Да, с точки зрения медиков. Но страховая компания отказывается платить, считая ранения, полученные во время войны, нестраховым случаем. Они говорят, что во время вооруженного конфликта ответственность за граждан лежит на правительстве. Мерзавцы! Я десятки лет платил им взносы. Проконсультировался у знакомого юриста, но ничего хорошего не услышал.

— А что говорит правительство?

— Ха! Которое из них? Власти Октиера отказываются рассматривать инциденты, произошедшие с его гражданами вне территории планеты, поскольку это не входит в их юрисдикцию. А Межзвездное Содружество отвечает примерно так: «Знаете, мы сейчас немного заняты, непременно свяжемся с вами позже». Пришлось потратить на лечение ссуду, которую мы брали, чтобы завести ребенка.

— Мне очень жаль.

— Все равно сейчас не слишком подходящее время для детей, — проворчал Хоше, стараясь гневом подавить отчаяние, — он знал, что, если ему это не удастся, он может разрыдаться и будет выглядеть ужасно смешным.

— Я наблюдала за атакой праймов через унисферу, — сказала Паула. — Но, конечно, это несоизмеримо с тем, что пришлось испытать очевидцам.

— На Слиго был настоящий кошмар. Нам еще повезло — мы смогли выбраться. После всего, что там произошло, я больше никогда не стану жаловаться на Халгартов: их силовое поле только при нас выдержало восемь прямых попаданий ядерных ракет и даже не дрогнуло. Зато земля под ногами ходила ходуном. Как-то раз я попал в зону землетрясения в Калифорнии — так это пустяки по сравнению с тем, что творилось на Слиго. Я к тому, что здания вокруг нас превращались в руины, а дороги выгнуло до такой степени, что использовать транспорт было невозможно.

— Я слышала, ты возглавил один из эвакуационных отрядов.

— Да, там привлекали всех, кто имел хоть какое-то отношение к государственной службе. Местной полиции по случаю фестиваля цветов было не так уж много.

— Не скромничай, Хоше.

— Не то чтобы я надеялся получить медаль. Просто сработал инстинкт самосохранения.

Паула показала на его руку.

— Ты серьезно ранен?

— В основном ожоги. Ничего страшного. Самым ужасным было ожидание. Прошло не меньше десяти часов, прежде чем к Иниме подошел кто-то из персонала госпиталя — и то только для установления очередности оказания помощи. Нам было легче добраться сюда и попасть в местный госпиталь, чем ждать неуклюжих попыток флота облегчить участь гражданского населения.

— И что же теперь?

— То же, что и всегда: стараться жить нормально, насколько это возможно, и надеяться, что в следующий раз адмирал Кайм справится со своим заданием успешнее.

— Понятно. Я ведь пришла предложить тебе должность, Хоше. Я теперь работаю в службе безопасности сената, и мне нужен хорошо знающий свое дело помощник, которому я могла бы доверять.

— Предложение лестное, — осторожно сказал он. — Но я сейчас уже не так предан правительству Содружества, как раньше.

— Это не твои слова, Хоше. В тебе говорит ужас, пережитый на Слиго.

— Очень ловкий психологический ход с вашей стороны.

— Хочешь, я продолжу и перечислю пособия на лечение? Или расскажу о семейной медицинской страховке?

Он стиснул зубы, пытаясь отыскать вескую причину, чтобы отклонить предложение.

— А что с вашей бывшей командой? Почему бы вам не поискать помощника среди них?

— Я все еще не знаю, кому можно доверять. Вчера я получила весьма неприятную информацию, подтверждающую, что по меньшей мере один из них работает на Звездного Странника.

Хоше не сразу понял, о чем идет речь.

— Это тот, о ком постоянно бубнят Хранители? Вы шутите!

— Если бы.

В его голове снова пронеслись картины из сна — мозаика несчастий и разрушений, сыплющиеся с неба снаряды, оставляющие за собой ослепительные пурпурные следы. И это было вторжение только одной расы чужаков. Если же у человечества имеется еще один недруг, только более скрытный и коварный…

— Я открывал некоторые из пропагандистских посланий Хранителей, и все они показались мне порождением бреда каких-то параноиков — что-то вроде лепета ребенка, потрясенного своей первой неудачей.

— Таким бы был благоприятный исход нашего расследования: если бы мы доказали, что Брэдли Йоханссон все эти годы заблуждался. Но я не привыкла сомневаться в таких делах, Хоше, — меня это выводит из себя.

Он задумался над ее словами. Нет, не так — все, о чем он сейчас размышлял: как объяснить Иниме, что он взялся за новую работу.

— У меня не получится оказать вам помощь в оперативной работе по крайней мере еще неделю.

— Я бы хотела, чтобы ты для начала просмотрел некоторые старые файлы. Теперь, когда нам известно, что искать, они могут оказаться более полезными, чем прежде, когда я их читала.

— А можно поточнее узнать о льготах на медицинское обслуживание?

Глава 3

Шале, арендованное Меллани, было одним из пяти десятков типовых домиков, разбросанных по приморскому лесу в полутора часах езды от Дарклейк-сити. Все вместе они образовывали пансионат «Зеленый поселок» — место, куда родители со скромным достатком могли привезти детей, чтобы те в течение дня потратили избыток физических сил на игровых площадках курорта или на пляже. Просторный бар и ресторан, построенные посреди лесного массива, по вечерам предоставляли развлечения для взрослых. Дважды в неделю здесь даже проходили живые выступления эстрадных артистов.

Через час после заката взятая напрокат машина высадила Меллани у главного входа и откатилась на стояночную площадку. Автомобили на территорию «Зеленого поселка» не допускались, и девушке пришлось шагать по гравийным дорожкам между древних изогнутых деревьев рани с заросшими белым мхом кронами и пористой зеленой корой. Извивающиеся по лесу тропинки подсвечивались голубоватым сиянием маленьких фонариков в виде грибов. Планировка «Зеленого поселка» предусматривала уединенность каждого домика, и из окон можно было разглядеть только деревья и мерцающие бирюзой тропинки. Где-то вдалеке слышалась музыка фортепьянного трио, исполняющего мелодии, успевшие состариться еще до открытия Октиера.

С вечерней прохладой над мягкой землей стала подниматься тонкая пелена тумана. Она закручивалась вокруг ног Меллани причудливыми светящимися завитками, вызывая ощущения потерянности. В детстве, когда Меллани была здесь с родителями, она обожала старый густой лес с корявыми толстыми деревьями — в те дни он таил в себе волшебство и казался неизведанным фантастическим миром. Сейчас же девушка только и могла думать, что о таившейся в темноте опасности.

За шале для себя и Дадли она заплатила наличными. Соседние домики в эти дни пустовали, и шансов, что кто-нибудь увидит и узнает ее, почти не было. Тем не менее в целях безопасности она покинула шале ранним утром, и РИ заверил ее, что будет отслеживать активность местных узлов киберсферы в поисках зашифрованных сообщений, свидетельствующих о слежке. И все же Меллани была рада уехать: она до сих пор не знала, как отреагирует Барон на ее бегство.

Их трехкомнатный домик стоял на небольшой полянке, окруженной огромными деревьями рани. В гостиной Меллани встретил Дадли, беспокойно расхаживающий из угла в угол.

— Где ты была?! — закричал он.

— Отлично, спасибо, а как ты?

Он мгновенно опомнился и, вместо того чтобы продолжить допрос, угрюмо усмехнулся.

— Я беспокоился.

Она провела рукой по своим золотисто-каштановым волосам и сладко улыбнулась.

— Извини. Встреча с Паулой Мио прошла не так, как я предполагала. Выходит, что она мне не доверяет и я тоже не могу на нее рассчитывать. Следовательно, идея объединить силы для борьбы со Звездным Странником отпадает. Поэтому я и поехала в Калифорнию: мой агент устроил мне несколько собеседований. Неплохие варианты.

— Вот как. — Он подошел и робко обнял ее. Меллани не стала отстраняться, и он немного осмелел. — Ты что-нибудь выбрала?

— Я получила три предложения. Дай мне раздеться, и я все тебе расскажу.

Лицо Дадли мгновенно просияло.

— Нет, Дадли, — устало сказала Меллани. — Не для секса.

— Но… вечером, может, мы?.. — заныл он.

— Да, Дадли, мы займемся им позже.

Она заглянула в кухонную нишу. Накануне вечером в супермаркете, стоявшем на шоссе в двадцати минутах езды, они оплатили недельный запас продуктов. Доставленные сумки так и стояли на столе нераспакованные.

— Я иду в душ, а потом поела бы чего-нибудь. Приготовишь для меня ужин?

Меллани освежилась в душе, обернула вокруг бедер полотенце и снова вышла в гостиную. Она уже почти привыкла к тому, какой эффект производило ее тело на Дадли: бедняга не мог отвести глаз от ее обнаженной груди. С первого же дня, как они сюда приехали, Меллани пару часов в день занималась в местном спортзале — просто чтобы держать себя в тонусе. Все тренажеры неизменно оценивали ее прекрасную физическую форму на высшие баллы, но увидеть подтверждение тому в глазах мужчины было намного приятнее, даже если этим мужчиной был всего лишь Дадли.

Подготовка к ужину ему явно не удалась. На каждой порции еды имелся специальный штрихкод для микроволновой печи, автоматически задававший режим и время приготовления, но Дадли почему-то предпочел ручную регулировку. Меллани только взглянула на коричневую массу, булькавшую под целлофаном, и сразу же отправила всю упаковку в корзину. Чуть позже кондиционер справится с запахом гари.

— Как ты провел день? — спросила она, ставя в микроволновку новые порции.

— Прошелся по пляжу. Потом туда приехали какие-то люди и затеяли барбекю. Я вернулся и подключился к унисфере.

— Дадли, тебе нужно снова научиться общаться с окружающими.

Она поцеловала его, но после сигнала микроволновки отпрянула, одарив многообещающей улыбкой. Ужинать они устроились на широком диване, и Меллани дала команду эл-дворецкому зажечь огонь. В камине заплясали яркие голографические языки пламени, незаметный нагреватель обеспечил приток теплого воздуха и даже добавил легкий аромат горящего дерева.

— Я не знаю, кто работает на Звездного Странника, — им может оказаться кто угодно. А за нами, вероятно, охотится еще и разведка флота.

— Сомневаюсь.

— Ты не знаешь этого наверняка. Не будь такой уверенной.

Меллани прищурилась и посмотрела на Дадли. Он распрямил спину и сидел в оборонительной позе. Ее собственные опасения относительно Звездного Странника и Барон ничуть его не успокоили.

— Нет, Дадли, я ни в чем не уверена. Но им придется здорово потрудиться, чтобы нас отыскать. Об этом я позаботилась.

Она подогнула под себя ноги и стала палочками подбирать с тарелки кусочки цыпленка с горячим рисом. Наверное, неплохо, что они решили уехать уже следующим утром.

— А какую работу тебе предложили? — спросил Дадли.

— Сперва пьесу для ВСО — «Позднее свидание». Режиссерам очень хотелось заполучить меня на главную роль. Это рассказ о девушке, которая договорилась встретиться со своим приятелем на Слиго. Потом произошло нападение праймов, и она даже не знает, жив он или мертв. Все построено на ее романтических переживаниях на фоне атаки чужаков.

Меллани внутренне усмехнулась, вспомнив своих предполагаемых партнеров, с которыми продюсеры познакомили ее на собеседовании. Один из них, Эзра, был поистине великолепен. Перспектива провести несколько дней, репетируя с ним любовные сцены, почти заставила ее подписать контракт. До атаки праймов и обнаружения связи Барон со Звездным Странником она бы нераздумывала ни минуты.

— ВСО? — с тревогой переспросил Дадли. — Нет! Пожалуйста, Меллани, не надо. Все из-за секса. Они от тебя только его и добиваются. Не соглашайся. Мне все равно, сколько они предложили денег, я этого не вынесу.

Временами Дадли своим жалким нытьем вызывал у нее приступы ярости. Меллани была абсолютно уверена, что из-за сумятицы, царившей в его мыслях, ей не удастся получить от него больше ни капли полезной информации. Побывав в Калифорнии, она не раз подумывала больше не возвращаться в «Зеленый поселок», а рассказать о Дадли следователям флота — пусть с ним возятся их психологи. Однако, учитывая, с кем она собиралась встретиться в ближайшем будущем, возможность иметь при себе Дадли Боуза и полностью его контролировать могла ей очень пригодиться.

К тому же он ей нравился. В каком-то смысле. Так ей казалось. Иногда. В спокойном состоянии он мог быть вполне разумным и проявлял интеллект, присущий астроному Боузу в его прежней академической жизни — что-то вроде демонстрационной версии, показывающей, каким Дадли мог бы быть. А потом случился Элан и все ужасы, через которые им пришлось вместе пройти. Такого рода связь нелегко оборвать даже для нее. Если бы только он мог выбросить из головы мысли о любви…

— Я отказалась, — сказала Меллани. — Не могу сейчас себе позволить четко планировать время.

— Спасибо. — Он опустил голову и уставился на прямоугольную упаковку с едой, словно видел ее впервые. — Какие были другие варианты?

Она подцепила палочками большой кусок цыпленка и отправила его в рот.

— В «Рейтер» предлагали должность младшего ассистента, а «Бравовеб» пообещал вакансию репортера в шоу Микеланджело — самого сильного соперника Барон. Они уже не одно десятилетие ведут борьбу за аудиторию.

— И что ты ответила?

— Выбрала вакансию у Микеланджело. Думаю, он уже всем растрезвонил о том, что переманил у конкурентки одну из ее лучших сотрудниц. Мне предложили испытательный срок на три месяца в качестве выездного репортера и уже одобрили тему для моего первого обзора.

— Отлично. И какую же?

— Взгляд изнутри на чувства людей, живущих в мире, который в любую секунду может подвергнуться второй атаке праймов. Я сказала, что отправлюсь общаться с местным населением, которое слишком бедно, чтобы уехать. Им приходится оставаться, несмотря на угрозу, и вот это действительно жутко.

— Ого! — Дадли взял высокий кувшин с водой и угрюмо уставился на слой плавающего в нем льда. — А как это поможет нам выследить Звездного Странника?

— Я точно знаю, где можно отыскать действительно сильных союзников в борьбе с чужаком, — и «Бравовеб» оплатит все расходы, потому что путешествие туда стоит недешево. — Меллани изобразила самоуверенную ухмылку. — Понятно?

— Понятно. О какой планете идет речь?

— О Дальней.

Необходимость ежедневно по утрам являться в контору начинала становиться настоящей обузой. В прежние времена, еще в Управлении, Ренне нередко приезжала в офис спозаранку, особенно в те дни, когда расследовала особо важные дела. Теперь же ей приходилось заставлять себя подниматься с постели по сигналу будильника — и это при том, что никаких более серьезных расследований, чем это дело, не предвиделось.

Алик Хоган каким-то образом всегда умудрялся ее опередить. Раньше так делала Паула, вот только новый шеф не вселял в коллектив отдела ни малейшего энтузиазма. Каждый раз его взгляд, встречающий Ренне поутру, был равносилен молчаливому замечанию. Лейтенант понимала, что должна сделать над собой усилие и не зацикливаться на неприязни к начальнику, но это-то и было самое сложное — сделать усилие.

Джон Кинг, появившийся ближе к полудню, сразу подошел к ее столу.

— Я насчет того контрабандного оборудования, которое ты привезла с Буунгейта. У моих аналитиков возникли с ним кое-какие проблемы.

— Как всегда, черт возьми.

Джон обиженно фыркнул.

— Ладно. Извини. Просто вот уже который день подряд ни от кого не слышала хороших новостей.

— Новости не плохие, просто что-то странное.

— Выкладывай, что там странного.

— Примерно то же, что и в Венецианском Побережье: мы не в состоянии определить назначение этих устройств.

— Да ну, Джон, ты-то должен иметь об этом представление. Я видела рапорт Эдмунда Ли — там почти целая тонна оборудования.

— Очень многие детали повторяются, — запальчиво ответил он. — Но, не зная, что Хранители строят, трудно сказать наверняка.

— Просто поделись своим предположением. Я тебе доверяю.

Джон смущенно улыбнулся.

— Ладно. Основываясь на обнаруженной аппаратуре и уцелевших в Венецианском Побережье компонентах техники, а также допуская их использование для одной и той же цели…

— Джон!

— Силовые поля сверхвысокой плотности. Загвоздка, однако, в том, что для их поддержания требуется колоссальное количество энергии.

— И что же?

Он выразительно пожал плечами.

— На Дальней? Откуда там ее взять? Я запросил Гражданское ведомство Содружества: у них есть пять энергетических установок средней мощности, снабжающих Армстронг-сити: это газовые турбинные станции, работающие на топливе, поставляемом с местного нефтяного месторождения. В целях возрождения планеты на Дальнюю давным-давно было доставлено несколько ядерных микрореакторов, и тремя такими штуками сейчас владеет Институт. Это все. Прочие энергетические потребности планеты покрываются за счет солнечных батарей, ветровых турбин и нескольких нефтяных скважин. У них нет ничего, что было бы способно обеспечить энергией эти странные приборы.

Ренне молча смотрела на него, ожидая дальнейших объяснений. Их не последовало.

— Так что же может вырабатывать такую мощность?

— Не имею понятия. Вряд ли кто-то мог незаметно протащить на Дальнюю термоядерный или атомный генератор до того, как мы начали досматривать грузы. Физической возможности подключиться к энергосети Содружества там тоже нет. Все это бессмысленно.

— Ну хорошо. — Она автоматически протянула руку за кофейной кружкой, но та оказалась уже пустой. — Выходит, у нас имеется устройство — или устройства — для выработки силовых полей, потребляющих мощность, которой на Дальней нет.

— Отлично сказано.

— Хотелось бы мне посмотреть, как оценит эту формулировку коммандер после твоего доклада.

Они оба одновременно оглянулись на дверь кабинета Хогана.

— Даже не мечтай, — предупредил Джон. — Наше заключение будет всего лишь техническим приложением к твоему рапорту.

Эл-дворецкий Ренне уведомил ее о поступлении файла от группы Кинга и поместил его в ее рабочую папку.

Джон сложил пальцы пистолетом и направил на Ренне.

— Ты уж сама решишь, что с этим делать.

— Мерзавец.

Он весело помахал ей рукой и вернулся к своему столу.

Часом позже с Кагейна вернулся Вик Рассел. Он едва успел поцеловать свою жену Гвинет, как Ренне уже вызвала его в переговорную для отчета.

— Робин Бирд прекрасно известен полиции Кагейна, — поведал Вик. — Он занимается продажей машин. Вероятно, умеет хорошо их ремонтировать и налаживать. С рассказом Каффлина это отлично согласуется — тот признался, что познакомился с Бирдом несколько лет назад на курсах по электронике.

— Ты его видел? — спросила Ренне.

Ей показалось, что Вик выглядит уставшим. Он был настоящим гигантом — за два метра ростом и почти столько же в плечах. В свои выходные он обычно участвовал в костедробительных матчах по регби, играя за непрофессиональный клуб в окрестностях Лестера. Однажды в субботу Ренне вместе с Гвинет отправилась на стадион, чтобы поддержать команду, и искренне поразилась неистовству — в хорошем смысле этого слова — игроков. Видимо, поездка на Кагейн была действительно тяжелой, раз измотала такого исполина, как Вик.

— Нет, к сожалению, не видел. Я опоздал. Наш мистер Бирд, похоже, большой непоседа, — судя по налоговым отчетам, он не задерживается в одной автомастерской больше двух лет.

— Он платит налоги?!

— Не всегда. Но в полиции на него завели дело не из-за налогов. Ходят слухи, что лучше мастера для предварительного осмотра подержанного автомобиля не найти. И еще: если у вас имеется склад угнанных машин, нуждающихся в ребрендинге, Бирд отлично сумеет отыскать и заменить все секретные метки производителя.

— У такого человека должны быть все основания для знакомства с нашим неуловимым агентом.

— Точно. Я также осмотрел его дом — арендованный, конечно. Судя по всему, мы опоздали не больше чем на сутки. Исчезла и его передвижная мастерская — фургон, в котором он держит свои инструменты. Этот фургон, видимо, единственная постоянная вещь в его жизни. Еще я поговорил с парнями, с которыми он работал на станции техобслуживания: в задней каморке осталось немало специализированного оборудования, накопленного им за несколько лет.

В голове Ренне на мгновение возникло видение массивного фургона, мчащегося по шоссе на защищенных силовыми полями колесах и черпающего энергию из сети Содружества.

— Ага, значит, если мы отыщем фургон…

— Мы найдем и нашего парня. Да. В обычном случае у полиции не возникло бы проблем с розыском ярко-оранжевого трехтонного фургона, который тащат на буксире. Но с опытом Бирда в этой области им придется труднее, чем с другими преступниками в бегах. Бирду известны все программы мониторинга движения в Содружестве, и у него наверняка есть блокирующие приложения для каждой из них. Полиция Кагейна издала распоряжение задерживать и проверять все фургоны, подходящие под описание.

— Боссу бы такое понравилось: настоящая полицейская работа.

Вик усмехнулся, продемонстрировав зубы, неоднократно подправленные после жестоких подач в регби.

— Это точно, но нам предстоит настоящий кошмар.

— Ты поставил в известность служащих станции ККТ на Кагейне?

— В первую очередь. Они даже проверили свои записи: за интересующий нас период времени такой фургон с Кагейна не вывозился. Если же что-нибудь похожее будет грузиться на поезд, они известят наш отдел.

— Отлично. Спасибо, Вик.

В полдень все старшие офицеры собрались в переговорной номер три на ежедневное обзорное совещание. Ренне, присоединившись к Джону и Тарло, уселась за большой стол, поставила на его крышку свою кружку с кофе, а потом поспешно вытерла с гладкой поверхности оставшийся от кружки ободок.

— Эй, не хотите ли на ленч прогуляться в кафе «Подруги»? — спросил Джон.

— Конечно! — откликнулся Тарло.

— Ты все еще ухлестываешь за той официанткой? — с неодобрением спросила Ренне.

Рыжеволосый Тарло уже целый месяц флиртовал со студенткой художественного колледжа, девушкой двадцати лет первой жизни. Сам он жил уже третью жизнь. Дело не ладилось. Но эта чертова форма…

— А что, там есть официантки?

Мужчины рассмеялись. Ренне только вздохнула.

В комнату вошел Хоган и промаршировал на свое место во главе стола. Он весь буквально лучился энергией, и на его лице играла воинственная улыбка.

— Джон, надеюсь, у тебя есть для нас что-то важное?

Ренне с любопытством повернула голову: утром он ничего ей не сказал.

— Фостер Кортес наконец-то отыскал совпадение в записях камер визуального наблюдения, — сказал Джон. На противоположной стене комнаты засветился экран высокого разрешения, и на нем возникло лицо киллера. — Служба ККТ на Буунгейте не слишком торопилась передать нам свои материалы, но теперь ошибки быть не может: этот человек прошел через переход на Промежуточной за шесть месяцев до инцидента в Венецианском Побережье.

— Имя? — потребовал Тарло.

— Официально: Френсис Роуден, сын землевладельца, — под этим именем он путешествовал по Содружеству и собирался поступить на двухгодичные сельскохозяйственные курсы в университет на Колхапуре. Мы проверили: в их списках он не значится.

— Хранитель! — с довольным видом воскликнул Алик.

— Почему вы так думаете? — спросила Ренне.

Прекрасное настроение Алика слегка омрачилось, но его энтузиазм ничто не могло поколебать. Он поднял руку и начал загибать пальцы.

— Во-первых, он уроженец Дальней. К какой еще организации он может быть причастен? Во-вторых, его привлекают для выполнения только сложных заданий — по-настоящему сложных. Этот малый по уши напичкан оружием. Он — их киллер новейшего поколения.

— А чем им был выгоден взрыв в Венецианском Побережье? — быстро спросила Ренне.

— Валтар Ригин их надувал. Иначе и быть не могло. Он торговал оружием на черном рынке, а у этих ребят нет никаких представлений о порядочности. Он увидел шанс перепродать заказ, или подсунул Хранителям недоброкачественный товар, или потребовал увеличения платы. Все равно. Они поймали его с поличным. Что еще им оставалось делать? Подать в суд? Или пожать руку и принять извинения? Нет, они закрывают сделку по-своему. Это же террористы, не забывайте. Самая опасная банда, действующая на данный момент в Содружестве. Они только тем и занимаются, что убивают людей.

Ну, с Томпсоном Бурнелли все понятно: он протолкнул закон о тотальном досмотре и тем самым перекрыл канал доставки оружия на Дальнюю. Бум, и его нет. Месть, предостережение остальным, демонстрация силы. Убийство сенатора потрясло политические круги до самого основания. То же и с Макфостером — он предал Хранителей, и они его устранили.

— Каким образом он их предал? — спросил Тарло.

— Джастина Бурнелли, — коротко бросила Ренне.

Она видела, к чему клонит Алик Хоган, и ход его мыслей ей не нравился.

— Точно! — радостно подтвердил Алик. — Они узнали о его встрече с сенатором Бурнелли, узнали об их связи. Потом выяснили, что за ним следят наши люди, и решили, что Макфостер решил навести разведку на всю организацию.

— И как же они это выяснили? — поинтересовалась Ренне.

Алик посмотрел на нее с упреком.

— Поездка в обсерваторию. Они наверняка следили за ним издалека, просто для страховки. А там этот идиот полицейский…

Он нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Фил Мандия, — неохотно подсказала Ренне.

— Вот-вот, Мандия. Он преследовал Макфостера в горах на внедорожнике. Хранители не могли его не заметить и сложили два плюс два. Они даже не стали разбираться, посвятил ли Макфостер сенатора Бурнелли в свои дела или нет. Что бы он ей ни рассказал, сам факт уже считался предательством. И вот этот Френсис Роуден поджидает Макфостера на «ЛА-Галактик». Он в нужное время появляется на нужной платформе, зная, что там находятся и наши ребята.

Алик расплылся в довольной улыбке.

Ренне, к своему сожалению, не могла не признать, что все сходится. В рассуждениях коммандера ей не удалось отыскать ни одной ошибки. Конечно, по большей части это были домыслы — но домыслы логические, способные убедить присяжных.

В политическом плане теория была настолько стройной, что сомнения Ренне только усилились — прямо как неизвестно на чем основанное беспокойство, испытанное ею во время осмотра квартиры девочек из семьи Халгарт на Дароке. Никаких видимых причин для волнения не было, только ее собственная смутная интуиция. Детектив инстинктивно понимает, когда что-то не сходится.

Все, что говорил Алик, вполне возможно. Да.

Но правдоподобно ли? Нет.

— Я рад вдвойне, — заявил Алик. — Некоторые люди в службе безопасности сената будут чрезвычайно расстроены, получив файл с раскрытым нами делом — и безо всяких глупых теорий заговоров.

Ренне попыталась перехватить взгляд Тарло, но ей это не удалось. И, как ей показалось, он избегал смотреть на нее намеренно.

— Передай мою благодарность Фостеру Кортесу, — продолжал Алик. — Он проделал отличную работу, в большой степени это его заслуга.

— Обязательно, — ответил Джон Кинг.

«Гнет свою линию», — с отвращением подумала Ренне.

Она понимала, чего добивается Алик Хоган, перетягивая коллектив на свою сторону — сколачивает команду, используя неверную мотивацию. В конце концов они будут выдавать политически обоснованные результаты, а не беспристрастные расследования.

«Почему я отношусь к нему с таким скепсисом? Из-за этой дурацкой теории насчет Френсиса Роудена? Или просто завидую из-за того, что не смогла додуматься сама? Все же очень просто. С чего я решила, что тут есть подвох?»

— Мне потребуется еще один ордер, — сказал Тарло.

— Для чего? — спросил Алик.

— Сведения из банка «Пасифик Пайн» оказались весьма полезными, — пояснил Тарло. Теперь он ответил на взгляд Ренне усмешкой «я же тебе говорил». — Финансовая компания «Шоу-Хеммингс» с Толаки перевела на счет Макфостера большую сумму. Я бы хотел выяснить, откуда она взялась.

— Насколько большую? — поинтересовалась Ренне.

— Сто тысяч земных долларов.

Она изумленно прикусила губу.

— Ты получишь ордер, — пообещал Хоган. — Ренне, как дела с «Межпланетной ассоциацией Ламбета»?

В его вопросе не прозвучало никаких чрезмерных ожиданий, но у Ренне все же возникло впечатление, что надежды на положительные результаты, особенно на фоне известий о Роудене, были слишком велики. Ее отчет мог испортить радужное настроение шефа. «Это просто смешно, Я становлюсь настоящим параноиком».

— Боюсь, у меня ничего существенного. Задание было поручено Вику, но я отправила его на поиски Робина Бирда. Сведения об «Ассоциации» проверял

Мэтью, и полезных файлов нашлось не так уж много. В агентствах по найму, работающих в той части Лондона, записей об этой организации вообще нет. Неперспективное направление.

— Можно задействовать унисферу, — предложил Тарло. — Скорее всего, через новостные шоу удастся отыскать кого-нибудь из бывших служащих.

— Нельзя, — возразила Ренне. — Это откроет наши намерения Хранителям.

— Тут я согласен с Ренне, — сказал Алик. — Оставим СМИ на самый крайний случай: обращение к ним за помощью равносильно признанию в собственном бессилии. Дайте мне знать, когда закончите обработку имеющихся у нас материалов, и мы все обсудим.

— Да, сэр.

— Так что насчет Бирда?

— Он залег на дно где-то на Кагейне, местная полиция уже оповещена. Судя по его прошлому, этот человек мог бы вывести нас на агента Хранителей.

— Полицейские понимают, насколько он для нас важен?

— Да, сэр.

— Хорошо, но надо лишний раз им напомнить — этого парня нельзя упустить.

По сравнению с быстро разрастающимся парижским отделом разведки флота европейский филиал службы безопасности сената был совсем небольшим. Он базировался в Лондоне и занимал весь верхний этаж монолитного, облицованного камнем здания в Уайтхолле — в полукилометре от Вестминстерского дворца. В том же доме располагались еще два департамента Межзвездного Содружества — региональная аудиторская служба Федерации Объединенных Наций и комиссия по охране природы. Обе организации обеспечивали отличное прикрытие; снаружи не было даже таблички, указывающей на присутствие здесь спецслужбы, в управляющей зданием системе отсутствовали какие-либо сведения о ней, а ее сотрудники пользовались отдельным входом с подземной стоянки напротив здания Британского министерства иностранных дел.

Каждое утро служебная машина забирала Паулу у дверей квартиры и подвозила к курсирующему между двумя столицами поезду — новенькому обтекаемому маглеву, который за тридцать пять минут преодолевал путь по старому тоннелю от Парижа до Лондона. От станции «Ватерлоо» машина доставляла ее прямо в Уайт-холл, на подземную стоянку под зданием. По времени весь путь занимал у Паулы около часа.

В первый день выхода Хоше на новую работу Паула изучала дело Френсиса Роудена, полученное из базы данных разведки флота.

— Идиот! — пробормотала она как раз в тот момент, когда Хоше постучал в дверь.

— Я не вовремя? — спросил он.

Паула улыбнулась.

— Нет, это не тебе. Входи, пожалуйста.

Ее офис — с высоким потолком и изящно украшенными карнизами — был намного просторней, чем прежний кабинет в Париже. Стены были наполовину закрыты дубовыми панелями, когда-то имевшими золотистый оттенок, но со временем сильно потемневшими. Два больших окна смотрели на деревья, растущие вдоль набережной Виктории; а за ними блестела Темза. На севере был виден мост Хангерфорд, несущий железнодорожные пути к станции «Чаринг-Кросс».

Одну стену кабинета занимала огромная голографическая проекция плана крупной станции ККТ с обширным терминалом в одном конце и густым переплетением путей на пустом участке в другом. Множество поездов замерло на своих местах, зелеными точками мерцали находящиеся вокруг них агенты, и над каждой из точек мерцала голубая неоновая метка.

— Похоже, вы неплохо устроились, — отметил Хоше, с любопытством поглядывая на проекцию. Утопая ногами в густом ворсе темно-красного ковра, он подошел к антикварному столу из розового дерева, за которым сидела Паула.

— Согласна. Можно подумать, именно отсюда британцы управляли своей империей, пока она у них имелась.

— А это не так?

— Нет. Все это было воспроизведено сто пятьдесят лет назад: дизайнеры просто придерживались «стиля великой империи», как они его понимали. Обстановка намного моложе, чем я.

Хоше опустился в кресло, слегка поморщившись.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Паула.

Она заметила, что выглядит он гораздо лучше, чем во время их встречи на Октиере. Хоше был чисто выбрит, благоухал одеколоном, а свои немного сальные волосы он скрепил, как обычно, серебряной заколкой. На нем был новый бежевый костюм с узкими лацканами, подчеркивающими фигуру. Со времени их знакомства Хоше заметно похудел, и Паула бы только порадовалась этому, если бы не запавшие щеки, выдававшие причину его стройности.

— Кажется, лучше. Иниме сегодня утром было намного легче. Думаю, она уже с нетерпением ждет выписки.

— Я рада. Что она сказала насчет этой работы?

— Ей понравилась идея пожить в Лондоне. Вы ведь понимаете, что тут гораздо безопаснее. То есть, если где-то и можно почувствовать себя в безопасности, так это на Земле. Здесь сосредоточено столько власти и богатства, что защита обеспечена. После Слиго такое не помешает. Да и клиники здесь самые лучшие во всем Содружестве.

— Ты уже подобрал квартиру?

— В отделе кадров мне предоставили пять вариантов на выбор. Посмотрю их сегодня вечером, а до тех пор я в вашем распоряжении.

— Отлично. В первую очередь я бы хотела, чтобы ты присмотрелся к благотворительному образовательному фонду под названием «Кокс»: он финансировал большую часть работ Дадли Боуза по наблюдению за Парой Дайсона. Во времена Управления мой отдел интересовался этим фондом за шесть месяцев до старта «Второго шанса», и в рапорте было сказано, что все честно и законно. Я хочу, чтобы ты заново проделал их работу — на этот раз с учетом возможной подделки некоторых записей. Потом возьмешь старые документы Управления из архива и сравнишь со своими исследованиями.

— Хорошо. Кто выдвинул обвинение?

Паула улыбнулась.

— Меллани Рескорай.

— Вот как? — Хоше тоже позабавило это обстоятельство. — Я вас предупреждал насчет нее. Она на многое способна…

— Не спорю. Я кое-что выяснила о мисс Рескорай: обнаружились весьма любопытные данные о ее деятельности на Элане во время нашествия праймов. Похоже, она сыграла главную роль в организации эвакуации.

— Меллани?

— Да. Именно она. И ее новым дружком стал Дадли Боуз.

— Что ж, мне встречались и более невероятные пары.

— Назови хоть одну. Сейчас они скрываются где-то на Октиере.

— Хотите их разыскать?

— Нет. Адрес Меллани в унисфере все еще активен, она всего лишь сменила Алессандру Барон на Микеланджело. И что тоже интересно: она обвинила Алессандру Барон в том, что та работает на Звездного Странника.

— Может, вам надо было нанять ее, а не меня?

— Насчет нее я еще подумаю. Здесь что-то не сходится. Она уже далеко не фифочка в бикини из пентхауза Мортона. Меллани изменилась. По крайней мере отчасти. Она по-прежнему бездумно импульсивна, но появилось и кое-что новое — она обрела чудовищную уверенность в себе.

— Рано или поздно всем приходится взрослеть.

— Может быть. Пока что мы будем только присматриваться: возможно, что-нибудь и всплывет.

— Хорошо. А это что такое?

Хоше кивнул в сторону голографической проекции.

— «ЛА-Галактик». Я пересматривала случай с убийством Макфостера. В парижском отделе сумели узнать имя киллера: Френсис Роуден. Я хотела выяснить, как после стрельбы ему удалось ускользнуть и от флота, и от службы безопасности ККТ. Местный СИ воссоздал для меня ситуацию. Запись не очень качественная, но временные интервалы и места наблюдения соответствуют друг другу.

— И что же?

— Все довольно просто: он просто запрыгнул в поезд. Другого варианта нет. — Паула задумчиво посмотрела на светящийся план. — Впрочем, промежуток времени для этого был чрезвычайно коротким. Удивительно, что из оперативников никто ничего не заметил.

— По-вашему, есть двойной агент?

— Возможно.

Паула сама удивилась, насколько неприятной показалась ей эта мысль. Она переводила взгляд с одной зеленой метки на другую, и одна из них, казалось, мерцала ярче остальных: Тарло.

В поезде до Дарклейк-сити Меллани выбрала себе место у окна. Через пятьдесят минут она уже наблюдала за тем, как состав подходит к единственному терминалу станции на Буунгейте. Плотные серые облака клубились над городом,

закрывая солнце и непрестанно поливая все вокруг холодным ливнем, нехарактерным для поздней весны. Тусклая пелена только усиливала унылое впечатление от пустынного пространства станции.

Меллани увидела, что платформа впереди была до последнего квадратного сантиметра забита людьми, ожидавшими поезд на Октиер. На самом краю платформы толпу сдерживала тонкая цепочка охранников в темно-синих защитных костюмах службы безопасности ККТ. Взявшись за руки, они удерживали людей от падения под прибывающий состав. Вошедший под навес терминала локомотив РН58 был встречен неистовыми криками. Над шлемами охранников взметнулся лес рук. Обычный поезд приветствовали с таким энтузиазмом, словно на нем прибывала какая-то знаменитость.

Из-за плеча Меллани тревожно выглянул Дадли.

— Для чего они все здесь собрались?

— Хотят сбежать, — бросила она ему.

Меллани попыталась произнести это пренебрежительным тоном, словно говорила о толпе дикарей, не имеющих с ней ничего общего, и от которых благодаря Мортону и РИ ушла невероятно далеко. Но девушка понимала, что примерно через неделю сама будет ждать состав на этой же станции с таким же нетерпением, что и эти люди. Она уже купила обратный билет с открытой датой в вагон первого класса, но теперь сомневалась, что он ей поможет пробиться к дверям поезда сквозь плотную нетерпеливую толпу. Вряд ли у службы безопасности найдется время, чтобы расчищать дорогу для привилегированных пассажиров.

Вышедшим из вагона путешественникам пришлось пройти по узкой полоске бетона, оставленной охранниками для приезжающих, но строй стражей правопорядка постоянно пытались прорвать, так что Меллани время от времени была вынуждена прижиматься к стенке стоящего состава. При этом на ее сердитые взгляды никто не обращал внимания.

Только в зале ожидания они смогли вздохнуть свободнее. От вестибюля станции до платформ плотные потоки пассажиров разделяли реактивные барьеры, но и они были не в состоянии сдержать неутихающий гул сердитых голосов. У выхода из терминала было почти пусто: на поезде прибыли не больше двух десятков человек. Из узкой щели между составом и последним офицером охраны вылетели два чемодана Меллани и Дадли — с такой скоростью, словно их вытолкнули пинками.

Дадли остановился.

— Я хочу вернуться, — заныл он. — Поедем обратно, дорогая. Пожалуйста, оставь эту затею, не езди на Дальнюю. Мы не сможем вернуться оттуда в Содружество. Они высадятся и там тоже. Я знаю, они придут туда, схватят меня и…

— Дадли. — Меллани заставила его замолкнуть, прижав палец к его дрожащим губам, и затем поцеловала. — Все в порядке. С нами ничего такого не случится.

— Но ты не можешь этого знать. Не говори со мной как с ребенком, я это ненавижу.

Она едва сдержалась, чтобы не ответить ему: «Тогда перестань вести себя как ребенок».

— РИ успеет меня предупредить задолго до нападения, — негромко сказала она.

Хотя и сама не была в этом уверена. Кто знает?

Дадли недовольно надулся.

— Пойдем, — весело сказала Меллани, беря его под руку. — Увидишь воочию нейтронную звезду. Сколько астрономов могут этим похвастаться даже в наше время?

Уловка была довольно грубой, но Дадли, неохотно пожав плечами, позволил увлечь себя к выходу. Направление для отъезжающих обозначалось многочисленными указателями. Следуя им, они прошли по внешней галерее и, выйдя наружу, оказались на площади перед терминалом. Там их снова встретил гул сердитых голосов отчаявшихся людей.

Перед зданием станции собралась десятитысячная толпа. Люди стояли вплотную друг к другу от терминала до самого выезда на шоссе, находившегося в километре от входа. Машины и такси, брошенные на подъездных дорогах, теперь превратились в препятствия, со всех сторон окруженные плотной человеческой стеной. Все они остались открытыми, и для каких только целей их не использовали: в них прятались от дождя, оставляли детей поиграть, а из некоторых устроили туалеты. Тысячи раскрытых зонтов пытались защитить своих владельцев от струй воды, льющихся с прохудившегося неба. Одетые в дождевики ребятишки, которых толпа то тащила куда-то, то стискивала со всех сторон, ныли и плакали. Мужчины и женщины выкрикивали жалобы и оскорбления, становившиеся все громче по мере приближения к терминалу.

Полицейские и сотрудники службы безопасности ККТ направляли поток людей в узкий проход между патрульными роботами. В довершение ко всему низко над головами летали вертолеты, создававшие дополнительные воздушно-водяные вихри.

Виртуальные руки Меллани коснулись нескольких иконок, и девушка начала осматривать площадь при помощи зрительных вставок высокого разрешения, посылая изображение непосредственно в Голливуд, в студию Микеланджело. Не забыла она и от себя добавить несколько назидательных комментариев относительно ужасов и превратностей войны: работа с Алессандрой не прошла даром.

Вскоре в ее виртуальном поле зрения появился текст сообщения: «ОТЛИЧНАЯ РАБОТА. БЫСТРО СПРАВИЛАСЬ. Я ЗНАЛ, ЧТО НЕ ОШИБСЯ В ТЕБЕ. БУДЬ ОСТОРОЖНА, КОГДА ДОБЕРЕШЬСЯ ДО МЕСТА. ЛЮБЛЮ, М».

Микеланджело удивился, когда Меллани сказала, что хочет сделать свой первый репортаж на Дальней. Он решил, что она старается что-то доказать. Как правило, новички ради заключения испытательного контракта отправлялись к нему в постель — в этом отношении его аппетит был даже сильнее, чем у Алес-сандры. Меллани же выдвинула свое предложение, уже получив работу после того, как они закончили заниматься сексом. Это его слегка озадачило, но Микеланджело только улыбнулся и похвалил ее стиль.

Самому ему стиля хватало с избытком. Благодаря Дадли, у которого количество преобладало над качеством, Меллани успела забыть, что такое настоящий секс. Кроме того, Микеланджело сумел ее рассмешить: над его историями она пару раз хохотала во весь голос. Бот тогда она и осознала, что в компании Дадли она ни разу не смеялась — и вряд ли будет. Возвращаясь на Октиер, Меллани большую часть пути представляла, на что решится в огромной постели ради постоянного контракта.

— Это и есть офис? — спросил Дадли.

— Где? — Девушка прогнала воспоминания, навеянные полученным сообщением. Дадли показывал на несколько сборных домиков, прилепившихся к терминалу. На каждом из них над входом висело по вывеске какой-либо туристической компании. — Да. Нам нужна «Великая Триада». Они обещали, что нас кто-нибудь встретит.

Из полуорганической ткани пальто Меллани вырос капюшон, и девушка прикрыла им волосы от дождя. На ногах у нее были ботинки — скорее практичные, чем стильные, — что-то вроде той обуви, которую носили жители Рэндтауна. К ботинкам она подобрала оливково-зеленые джинсы из собственной модной коллекции и черную толстовку из мягкой полуорганической шерсти, приятно ласкавшей кожу. На Дадли, как всегда, были брюки какой-то неизвестной фирмы, дешевая рубашка и пиджак. Меллани давно отказалась от попыток улучшить его гардероб.

Шлепая по многочисленным лужам, путешественники добрались до домиков туроператоров и быстро отыскали «Великую Триаду» — свет горел только у них.

Младший помощник управляющего Найлл Свальт сидел за стойкой и был полностью поглощен каким-то экстравагантным игровым шоу, транслировавшимся на небольшом экране: в неком заброшенном административном помещении гремел рок, а женские фигуры то всплывали в резервуарах с маслянистой жидкостью, то вновь в них погружались. При звуке открывающейся двери Найлл вскочил на ноги, и музыка с изображением моментально исчезли.

— Мисс Рескорай, рад вас видеть. — Найлл вышел из-за стойки, чтобы поздороваться. — Я ваш горячий поклонник и все еще хотя бы раз в месяц смотрю «Убийственный соблазн».

На нем была надета одна из рекламных футболок Меллани с ее голографическим портретом на груди. Поскольку футболка уже много раз побывала в стирке, изображение местами успело покрыться зелеными и красными пятнами.

— Я всегда рада встрече с поклонниками. — Меллани заставила себя улыбнуться и позволила ему взять себя за руку. Ее вставки моментально проанализировали имевшиеся на его пальцах и ладонях дешевые ОС-татуировки: тонкие зеленые линии передавали в нервную систему Найлла импульсы примитивных ощущений. В виртуальном поле зрения Меллани он на мгновение предстал фантастической мерцающей скульптурой из проводов, в основном сосредоточенных вокруг паховой области. — Эту постановку показывают до сих пор, — сухо добавила она.

— О да, великолепный сюжет. И абсолютно реалистичный. — Найлл широко ухмыльнулся, не сводя с Меллани глаз, и прихлынувший к щекам жар сделал прыщи на его коже еще более заметными. — Вы сыграли блестяще, чувства просто неподдельные.

— Спасибо. — Меллани не рискнула даже посмотреть в сторону злобно нахмурившегося Дадли. — Очень приятно.

— Вы не могли бы ответить на один вопрос? Скажите, а сцена в охотничьем домике имела место на самом деле?

— Да, это была замечательная ночь.

У Дадли на лице напряглись и застыли все мускулы, и только разлившаяся по щекам краска указывала на то, что он еще жив.

— Здорово! — Найлл восхищенно присвистнул. — А в тот раз, когда Мортон пригласил вас в ресторан «Фолкерк», почему вы не подали иск на охрану?

— И кто бы от этого выиграл? Откровенно говоря, мы не должны были находиться в дамской комнате вдвоем. Мы нарушили правила, но певец был так хорош. Кто бы смог устоять?

— Да, верно. Но я заметил также и кое-какие недочеты.

— В самом деле?

— Во время вечеринки на яхте Резаля: вы поднялись на борт в черных шелковых трусиках, а когда уходили, на вас были золотистые атласные.

— Боже, я и не знала. Придется сказать пару слов сценаристам.

— И еще одно — в сцене с Паулой Мио. Я читал судебные отчеты о процессе: согласно записям Управления, следователь рассматривала вероятность совершения убийства членами преступных группировок Октиера. А в «Убийственном соблазне» она совершенно не учитывала возможность гибели Шахиф от рук посторонних лиц.

— Мы намеренно подчеркнули этот момент. Мио не слишком добросовестно отнеслась к своей работе.

Внезапно лицо Меллани сделалось таким же напряженным, как у Дадли. Она впервые задумалась над своей автоматически произнесенной фразой. «А что, если Мио все проверила? Вдруг Морти…» Девушка непроизвольно выпрямила спину, досадуя на себя за неуместные сомнения.

Найлл, осмелевший от близости своего идола, сконфуженно усмехнулся и снова задал вопрос:

— А ваша грудь действительно настолько упругая или поток ощущений был отредактирован при транслировании?

— Эй! — не выдержал Дадли.

Найлл озадаченно нахмурился.

Меллани прикоснулась ладонью к руке своего преданного поклонника.

— Найлл, наш поезд опоздал. До Уэссекса мы добирались через Сент-Линкольн и беспокоимся, как бы не пропустить пересадку.

— О нет! — энергично воскликнул Найлл. — Для вас уже все готово.

— Отлично. Вот наш багаж. — Она показала на два чемодана, прикатившихся вслед за ними. — Куда нам теперь?

— Компания предоставила вам машину. Да, боюсь, перед переходом на Дальнюю вас просканируют — это правило совсем недавно ввела таможенная инспекция, чтобы пресечь провоз оружия и других запрещенных предметов.

— Наверное, идея неплохая.

Предоставленная машина оказалась лимузином «Мерседес» и потребовалась только для того, чтобы проехать восемь километров по грузовому парку до почти пустого ангара. Внутри него было установлено несколько сканирующих систем, и одна из них — в форме арки — была настолько велика, что могла пропустить целый грузовой состав. В сумрачном помещении двое полицейских со скучающим видом изучали на мониторах расплывчатые проекции каких-то ящиков. Багаж Меллани они просканировали с помощью более компактной установки.

— На станции и вокруг нее было много людей, стремящихся уехать, — заговорила Меллани, пока ждала свой чемодан. — На обратном пути не возникнет ли у нас трудностей с отъездом с Дальней?

Найлл воспринял ее вопрос как персональный вызов: он горделиво выпрямился и постарался придать своему лицу выражение полной уверенности.

— «Великая Триада» гарантирует своим клиентам безопасный транспорт по обе стороны от перехода. Мы несем полную ответственность за вас с момента прибытия на Буунгейт и на протяжении всего отдыха. Мистер Спэнтон, наш управляющий, оставил меня за главного на время, пока он с семьей находится на Вероне. Я буду здесь и прослежу, чтобы вы заняли зарезервированные для вас места.

— Спасибо, Найлл.

— Это входит в мои обязанности.

— А ты не хотел бы уехать?

— Иногда подумываю об этом, но здесь мой дом. Куда я поеду? Содружество не оставит нас в беде. Сюда доставляют массу новейшего вооружения для обороны — это мне известно точно, я ведь постоянно работаю на станции. А там собрались перепуганные богатеи. Я не из таких. Я остаюсь.

— Удачи тебе.

После проверки багажа лимузин подвез их к небольшому зданию, где у туристической компании имелась собственная небольшая платформа для отбывающих клиентов. Под узким навесом из композитных панелей Меллани увидела электрический локомотив VLV22 с единственным прицепленным к нему вагоном. В зале ожидания находились всего три человека: Тревельян Халгарт и Ферелит Элвон — двое ученых-физиков, направлявшихся в Институт исследования «Марии Селесты», и Гриффит Эпплгейт — сотрудник аппарата губернатора. Гриффит признался Меллани и Дадли, что его в составе группы из восьми служащих отправили на Дальнюю в рамках программы частичной замены персонала — и он будет единственным, кто приедет на место службы. Тревельян и Ферелит тоже оказались весьма любезными попутчиками, но Меллани заподозрила обоих в связи со Звездным Странником и вежливо, но холодно уклонилась от беседы.

Защититься от воздействия негостеприимной атмосферы Промежуточной Меллани собиралась при помощи мешковатого розовато-лилового комбинезона, оснащенного собственной нагревательной системой и воротником в виде металлического кольца. Комбинезон был подключен к ее эл-дворецкому, и, как только девушка опустила воротник на плечи, из-под ободка поднялась эластичная полуорганическая мембрана и образовала прозрачный круглый шлем. Сфера легла точно в кольцо, и замок защелкнулся. Эл-дворецкий выдал в виртуальное поле зрения ряд зеленых символов, подтверждающих исправность регенеративного дыхательного модуля. После этого Меллани сняла шлем и взяла его под мышку.

Найлл проводил их по платформе до самого поезда, где у открытых дверей вагона уже ожидал стюард.

— Увидимся через неделю, — сказала Меллани. Доверив Дадли чемоданы, она запечатлела на щеке Найлла шутливый поцелуй. — Они настоящие, — прошептала она ему и скрылась в вагоне.

Напоследок она увидела, как на лице Найлла расплылась счастливая изумленная улыбка.

Внутри вагон ничем не отличался от стандартно укомплектованных составов ККТ, разве что с обоих его концов вместо обычных дверей имелись воздушные шлюзы. Как только все пять пассажиров уселись на свои места, наружные двери герметично закрылись, и поезд тронулся.

Вскоре платформа осталась позади, и по окнам забарабанил дождь. Никакого другого движения на станции заметно не было. Даже большие грузовые депо будто вымерли.

Приближение к переходу на Промежуточную ознаменовалось красноватым сиянием, затем Меллани ощутила толчок, свидетельствовавший об изменении давления. Может, у нее разыгралось воображение, но на этот раз ей показалось, что толчок был сильнее, чем обычно.

Сразу за переходом дождевые капли, оставшиеся на окнах, превратились в лед и окрасились ярким багрянцем. Меллани прижалась лицом к тройному шлифованному стеклу и стала вглядываться в просветы между морозными узорами. Снаружи тянулась каменистая пустыня, перемежаемая голыми скалами и залитая пунцовыми лучами звезды класса М. Небо, имевшее над изрезанным скалами горизонтом кораллово-розовый оттенок, постепенно темнело, становясь над головой насыщенно-пурпурным. В удивительно чистой атмосфере Промежуточной не было ни облаков, ни даже легчайшей дымки, зато с почти ритмичной монотонностью сверкали яркие бело-голубые вспышки, рассекавшие красный солнечный свет. Куда бы Меллани ни посмотрела, молний не было видно, как не было слышно и грома.

После перехода поездка заняла не много времени. С одной стороны от рельсов скалы начали понижаться, открывая последнее оставшееся на Промежуточной море — плоскую и спокойную гладь свинцово-серой воды. Дальше путь шел к узкому V-образному заливу, скалистые стены которого заканчивались приблизительно в километре от берега. В любом другом мире такой залив превратился бы в размытое устье реки, несущей свои воды к морю. Здесь же он выглядел так, словно кто-то вырезал и переместил клин суши: вместо реки в море под углом опускалась широкая полоса скального склона.

Поселок Шеклтон теснился в сотне метров от безмятежной глади воды ипредставлял собой странное скопление герметичных домиков на коротких толстых столбах, перемежаемых гигантскими ангарами. Кроме технических бригад, обслуживающих поезда, и летных экипажей, эта небольшая деревушка приютила также группу океанологов, методично составлявших каталоги сохранившихся форм океанской жизни. Снаружи, однако, никого видно не было, и поселение казалось абсолютно пустым. Примитивная станция, состоявшая из наклонного спуска для грузов и пары ступенек для шлюзов вагона, располагалась в самом конце залива.

Перед остановкой Меллани еще плотнее приникла к окну, стараясь разглядеть самолет, на котором им предстояло лететь: на скале над морем стояли четыре из девяти имеющихся на Промежуточной летающих кораблей типа НА-1 «Карбоновый гусь».

Совет Содружества, формируя пакет финансовой помощи, необходимой ККТ для постройки червоточины на Дальнюю, был сильно озабочен возможностью проникновения враждебных элементов в обратном направлении. После замеченной с Дамарана вспышки члены Совета обоснованно предположили, что инициировавшие ее чужаки могут представлять собой угрозу, и предложили довольно простые меры безопасности: две станции переходов на Промежуточной должны быть разделены между собой значительным расстоянием, чтобы путь на Буунгейт можно было перекрыть в любой момент. После тщательного обследования Промежуточной было решено построить станции «Шеклтон» и «Порт-Эвергрин» на островах, удаленных друг от друга на десять тысяч километров.

Сообщение между островами взялись обеспечить Халгарты, поддерживавшие проект развития Дальней. Всплеск гордости за свою Династию заставил Хизер Антонию Халгарт остановить выбор на самых больших воздушных судах. Все компоненты, изготовленные на Эдембурге, были доставлены через Буунгейт, и сборка проводилась в ангарах Шеклтона. Каждый сделанный из карботаниума «Карбоновый гусь» имел сто двадцать два метра в длину и размах крыльев сто десять метров. В самолетах было установлено по шесть двигателей, а турбины с воздушным охлаждением на микрореакторах с тягой в тридцать две тысячи килограмм-сил каждая позволяли летательным аппаратам развивать скорость до девяти десятых Маха. Дальность полета была практически неограниченной, и микрореакторы требовали замены только через двадцать пять лет службы.

Стюард помог путешественникам выйти из вагона и повел их к «Карбоновому гусю», на котором им предстояло лететь. Позади них двое служащих ККТ наблюдали за перемещением багажа: роботы-грузчики поднимали ящики и перекладывали их на тележки, подвозившие грузы к самолету.

Когда открыли шлюз, в комбинезоне Меллани увеличилась воздушная прослойка, и поверхность костюма стала более упругой. Затем система клапанов уравновесила давление. Атмосфера Промежуточной не была смертельно токсичной: по большей части она состояла из азотно-кислородной смеси — как и на пригодных к жизни планетах, — но при этом содержала высокий процент углекислого газа и аргона, что создавало потребность в респираторах. Дневная температура на экваторе колебалась от минус десяти до минус пятнадцати градусов по Цельсию — тоже не летально, но костюмы с подогревом в этих условиях были необходимы.

Меллани отошла на несколько шагов от ступеней и запрокинула голову. В небе сверкнула очередная вспышка — она исходила из крошечного светящегося объекта, расположенного неподалеку от вздувшегося шара звезды класса М.

— Это и есть спутник солнца? — спросила Меллани у Дадли.

Он непрерывно таращился на небо и казался вполне довольным.

— Да. Это звезда-компаньон. Я надеялся, что ты сможешь увидеть прилив плазмы, но он недостаточно сильный для визуального наблюдения.

— Ты имеешь в виду солнечную атмосферу?

— Нет, не саму корону, хотя и она подвержена приливным возмущениям. Орбита нейтронной звезды проходит довольно близко к солнцу, из-за чего притягивается большая часть солнечного ветра. Плазма выплескивается гигантскими струями, а затем по спирали устремляется в сторону звезды. Все вспышки, которые мы видим, — результат ударных волн.

Его рассказ прервала очередная вспышка, заставившая Меллани зажмуриться и отвернуться, — настолько ярким был свет. Перед глазами девушки расплылись багровые пятна.

— Эти вспышки радиоактивны?

— Они испускают радиацию, но не радиоактивны, Меллани. Это разные вещи.

— Хорошо, — с ноткой раздражения сказала она. — Они опасны?

— Да, каждая вспышка сопровождается довольно сильным выбросом рентгеновских и гамма-лучей, но атмосфера Промежуточной нас почти полностью защищает. Хотя не думаю, что здесь стоило бы задерживаться на целую неделю.

— Постараюсь это учесть.

Меллани зашагала к ожидающему их воздушному судну, недовольная тем, что позволила Дадли превратиться в лектора.

«Карбоновый гусь» стоял на тройных шасси с выпущенной из переднего люка алюминиевой лесенкой. В центре судна зиял открытый грузовой люк, куда роботы-грузчики уже затаскивали ящики. Меллани подошла ближе и увидела море, плескавшееся позади самолета у естественного спуска, образованного скалами. Оказалось, что вода была не такой уж и спокойной: водную гладь морщили слабые воздушные потоки, заменявшие здесь ветер. Вдоль всей береговой линии лениво шуршала полоса ледяной крошки, никогда не превращавшейся в прочный наст. Ледники, за пять миллионов лет покрывшие Северный и Южный полюса планеты, выкачали из океанов колоссальную массу пресной воды. Из-за этого соленость водоемов увеличивалась с каждым столетием, а температура замерзания постоянно опускалась — как результат, нарастание планетарной коры прекратилось почти тысячу лет назад. При таком положении своей звезды планета Промежуточная достигла состояния баланса, который мог сохраняться на протяжении всей геологической эпохи.

В просторном герметичном шлюзе самолета свободно поместились все пять пассажиров. После рециркуляции воздуха Меллани сняла свой шлем и прошла в передний отсек первой палубы. Перед ней, словно в небольшом театральном зале, протянулись длинные ряды кресел, залитые ярким светом. Экипаж из восьми человек и втрое больше роботов стояли наготове, встречая гостей. Ничего подобного Меллани прежде видеть не приходилось.

Стюарды помогли путешественникам избавиться от защитных костюмов и предложили им занять любые понравившиеся места. Меллани выбрала себе кресло у окна в первом ряду, и одна из стюардесс тотчас принесла ей бокал отличного шампанского.

— Вот как надо путешествовать, — сказала Меллани, когда спинка кресла откинулась назад и из-под него выдвинулась подставка.

Дадли нерешительно огляделся по сторонам и только после этого решился осторожно опуститься в глубокое кресло, обтянутое толстой кожей.

Отправлению воздушного судна предшествовали самые обычные звуки: стук расставляемых ящиков, лязг закрывающихся дверей грузового отсека и вой разогреваемых турбин. Затем концы крыльев опустились вертикально вниз и выпустили продолговатые поплавки для взлета с воды. По скальному склону самолет плавно скатился в море. Послышался стук убираемых шасси, и судно начало покачиваться на воде. На небольшой скорости они вышли из узкого залива. Пилот с помощью электронного помощника объявил по общей связи, что полет продлится десять часов, и пожелал всем приятного путешествия. Только тогда ядерные турбины заработали на полную мощность.

Разбег оказался на удивление коротким. Меллани с восхищенной улыбкой любовалась огромными фонтанами брызг, веерами расходившимися из-под поплавков, а через несколько секунд «Карбоновый гусь» уже устремился в розовое небо, сопровождаемый беззвучными вспышками ионных потоков, бьющих в нейтронную звезду в сорока миллионах километров над планетой.

Монотонность полета была нарушена только однажды: спустя три часа после взлета пилот заметил далеко внизу небольшую стаю вурвалов и снизился, чтобы скучающие пассажиры смогли на них посмотреть. На фоне темного моря вурвалы казались всего лишь ярко-красными точками — несмотря на то что размерами почти вдвое превосходили синих китов. В отличие от земных собратьев, это были чрезвычайно агрессивные существа, истреблявшие в последнем арктическом океане неизменно уменьшавшиеся запасы рыбы. В борьбе за добычу они даже сражались с другими такими же стаями, плававшими вдоль экватора между постепенно сближающимися ледниками.

Меллани и Дадли дважды покидали салон, чтобы подтвердить свои отношения на огромной высоте. Для этого им даже не пришлось воспользоваться тесными туалетными кабинками: пустые и темные средний и задний салоны всех трех палуб предоставляли достаточно пространства для наслаждений среди длинных рядов свободных кресел.

Станция «Порт-Эвергрин» располагалась на острове, представлявшем собой сорок тысяч квадратных километров голых скал. На Промежуточной не обнаружили ни одного растения и никаких следов почвы — даже песок почти отсутствовал, поскольку за неимением спутников на этой планете не было приливов и отливов. Ученые-планетологи доказывали, что эволюция здесь остановилась на водной стадии, но в Содружестве это мало кого интересовало. Для большинства людей Промежуточная оставалась абсолютно пустым местом.

Словно тому в подтверждение, «Порт-Эвергрин» производил еще более унылое впечатление, чем «Шеклтон». Самолет прибыл на станцию уже в сумерках, и багрового сияния неба едва хватало, чтобы осветить пустынные скалы. Порт-Эвергрин приютился в километровом углублении с подветренной стороны обращенного к морю скалистого обрыва и состоял из единственного ангара, шести серебристых герметичных домиков и длинного двухэтажного строения, напоминающего дешевый отель. Генератор червоточин располагался в похожем на броненосца сооружении из грубых карбоновых панелей. С одной стороны у здания был конический выступ, под которым и находилась арка перехода. Перед ней, к удивлению Меллани, не было никаких железнодорожных путей.

«Карбоновый гусь» довольно мягко приводнился вдоль берега, хоть толчок в момент касания воды и оказался намного резче, чем при посадке любого другого самолета. Перед ангаром стояло еще четыре огромных воздушных корабля, и, как только произошла посадка, один из них взмыл в небо, направляясь обратно в Шеклтон.

Выходящих пассажиров у трапа встретили два человека в форме служащих ККТ. Старший из них представился как Ээмели Аро, офицер-техник, ответственный за работу генератора червоточины.

— Вам повезло с расписанием, — сообщил он новоприбывшим путешественникам. — Червоточина откроется через восемнадцать минут, и вам не придется долго ждать. — Он показал рукой в сторону перехода. — Всем нужно подойти вон туда. Как только переход заработает, я подам сигнал. Просто пройдите через него.

Меллани ожидала более сложной процедуры, но они с Дадли обменялись взглядами через шлемы и побрели по каменной дорожке. Красное солнце быстро опускалось к горизонту, его нейтронный спутник все так же сверкал ослепительными вспышками, создавая стробоскопический эффект, — словно маяк, подававший сигнал тонущему кораблю.

После захода солнца Порт-Эвергрин осветился яркими желтоватыми огнями полифото. Мгновенно появившиеся на небе звезды вызвали у Меллани ощущение собственной незначительности и беззащитности. Она впервые в жизни осознала значение выражения «сомкнулась тьма».

Пятеро пассажиров сгрудились перед аркой перехода. Только после того, как солнце село, стало заметно, что ее заполняло слабое ультрамариновое сияние. Холодно не было, но Меллани обняла себя за плечи и начала переминаться с ноги на ногу: она мысленно торопила открытие перехода, но ускорить движение звездного ротора ей было не под силу.

Необычная двойная звезда Промежуточной послужила решающим фактором при выборе места для размещения червоточины. Несмотря на то что диаметр у него был меньше, чем у обычных коммерческих червоточин ККТ, переход на Дальнюю все же требовал огромных затрат энергии. В основу создания звездного ротора легла разработка, появившаяся в начале «космической эры» двадцатого века, — винты встречного вращения, которые работали от солнечного ветра и питали простой электрогенератор.

Как и в прототипе, шестнадцать прямоугольных лопастей звездного ротора радиально расходились от ступицы и представляли собой плоские решетчатые двадцатипятикилометровые пластины, выполненные из самых прочных сталекремниевых волокон, какие только могли изготовить в Содружестве. Двадцать три километра их длины покрывал тончайший слой посеребренной фольги, образовывавший площадь для воздействия солнечного ветра, равную тысяче восьмистам квадратным километрам. Подобное устройство создавало значительный крутящий момент даже в простой солнечной системе. В системе же Промежуточной звездный ротор был расположен в точке Лагранжа^[8] между красной звездой и ее нейтронным спутником — как раз посреди потока плазмы, где плотность ионов на порядок выше, чем в обычном солнечном ветре. Когда звездный ротор находился в пиковой плотности потока, вырабатываемой им мощности хватало для работы генератора червоточин, но он не мог постоянно оставаться в точке Лагранжа и непрерывно производить электричество: тогда он стал бы практически вечным двигателем. Волны плазмы, ударяя в лопасти, создавали непрекращающееся давление, в результате чего установка смещалась от точки Лагранжа в сторону нейтронной звезды. Поэтому в течение пяти часов два комплекта лопастей вращались в противоположных направлениях, генерируя электричество для червоточины «Порт-Эвергрин», поступавшее на станцию через бесконечно узкую червоточину. Кроме того, звездный ротор накапливал часть энергии, и по истечении пяти часов, когда установка смещалась, включались бортовые двигатели и выталкивали ее из плазменного потока в область меньшего давления, после чего совершался обратный пятнадцатичасовой перелет через открытый космос до точки Лагранжа, и весь цикл повторялся по новой.

В сорока миллионах километров над Промежуточной звездный ротор скользнул в точку Лагранжа, и вихрь ионов ударил в серебристые лопасти. Скорость их вращения начала возрастать.

Призрачное сияние арочного перехода резко сменилось яркой монохромной пеленой. По другую сторону от туманной завесы задвигались какие-то тени.

— Все в порядке, можно переходить! — крикнул Ээмели Аро.

Два физика сразу же шагнули вперед и растворились в тумане.

— Все нормально, — заверил Меллани Гриффит Эпплгейт. — Я проделывал это сотни раз.

Он тоже быстро вошел в арку.

— Связь стабильна, — сказал ей РИ. — Я поддерживаю контакт с Армстронг-сити. Переход безопасен.

Меллани протянула руку и почувствовала, как за нее ухватился Дадли.

— Думаю, нам надо поторопиться, — сказала она, и они одновременно ступили в поток яркого теплого света.

Меллани не терпелось посмотреть на новый мир, его столицу и обитателей, но, вместо того чтобы глядеть по сторонам, ей пришлось следить за своим телом, стремившимся оторваться от земли. Каждый ее обычный шаг превращался в прыжок. Выйдя из перехода, она сразу понеслась вперед. Меллани поспешно освободилась от Дадли и, стараясь сохранить равновесие, раскинула руки, из-за чего ее наплечная сумочка подлетела, словно подхваченный ветром воздушный шарик. Девушка сумела остановиться и замерла, не зная, чем обернется то или иное движение. Сумочка опустилась к ее бедру.

— Черт, я забыла о силе тяжести.

Меллани набрала полную грудь воздуха и обернулась к Дадли: он стоял за ее спиной и выглядел ничуть не обеспокоенным.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да.

— Вспомни, что я тебе говорил о местной инерционной особенности. Это планета с низкой гравитацией. Прежде чем сделать какое-либо движение, хорошенько подумай.

— Да-да.

Ее изящная виртуальная рука коснулась иконки шлема, и защелка на вороте разомкнулась. Меллани сняла с головы прозрачную сферу и тряхнула волосами, отчего они плавно разлетелись по плечам.

В тот же миг ее захлестнул шум города: лязг двигателей, гудки машин, разговоры и выкрики людей. Зловоние здесь оказалось сильнее, чем в любом другом населенном пункте Содружества, где ей довелось побывать: едкие выхлопные газы, привкус морской воды, вонь от животных, запахи острой пищи, гнили и пыли — все это смешалось в такой коктейль, что перехватывало дыхание.

Меллани быстро справилась с первым впечатлением и огляделась по сторонам: они стояли на своего рода открытой арене, насчитывавшей приблизительно полкилометра в диаметре. Прямо перед девушкой возвышалась металлическая ограда, обрамлявшая спокойный полукруглый участок перед переходом, служивший залом прибытия для приезжающих путешественников. За оградой в центре площади располагались три широких бассейна с каменными бортиками и статуями, из которых высокими фонтанами извергалась вода. Вокруг бассейнов сновали автомобили с бензиновыми двигателями, велосипеды, рикши и запряженные животными коляски, но, казалось, никто не обращал внимания на дорожные знаки. С двух сторон полукругом изгибались высокие стены из желтого камня, увенчанные десятками выцветших зонтов на деревянных и стеклопластиковых шестах, расставленных вопреки всем представлениям о симметрии. Похоже, там наверху располагалась пешеходная дорожка — Меллани заметила множество людей, прогуливавшихся вдоль низкого парапета. Внизу же в стенах имелись арки различных размеров. В небольших, защищенных от полуденного солнца полукруглых нишах стояли прилавки, на которых для продажи были разложены самые разнообразные товары: от последних технических новинок до легких закусок, а также одежда, растения, игрушки, древние и не раз отремонтированные роботы, ручные инструменты, корм для животных, предметы искусства, полуорганические ткани, книги и лекарства. За несколькими арочными проходами скрывались бары, предлагавшие напитки, начиная с излечивающего похмелье кофе и заканчивая крепчайшим местным ромом. Также в ассортименте имелись разнообразные соки, множество сортов пива и даже местные вина. Самые большие арки вели в темные помещения-пещеры, служившие складами. В них то и дело заезжали небольшие грузовики и конные повозки и снова выкатывались на площадь.

По грубо обтесанным каменным плитам двигался бесконечный поток людей, теснивший транспорт. Их одежда поражала своим разнообразием. В ходу были любые наряды: от набедренных повязок, футболок и шорт — до килтов, сари, строгих деловых костюмов, церковных одеяний и рабочих комбинезонов. Мел-лани заметила даже несколько мужчин в тропической полицейской форме цвета хаки с белыми фуражками на головах, пытавшихся уладить дорожные споры.

Сама Меллани, стоя спиной к темному мерцающему переходу со шлемом под мышкой, почувствовала себя астронавтом, только что вышедшим из космического корабля. Еще некоторое время она наблюдала за суетой на площади, но вскоре опомнилась и сосредоточилась на более срочных бытовых вопросах. Двое служащих ККТ помогали ученым-физикам из Института освободиться от защитных костюмов. Меллани собралась последовать их примеру, но один из инспекторов попросил ее отступить в сторону. Едва девушка отошла от перехода, как роботы и самоходные плоские платформы начали доставлять из «Карбонового гуся» ящики с грузами. Они сразу же выезжали на круглую площадь и направлялись к ведущим к складам аркам, громкими гудками заставляя посторониться нерасторопных пешеходов.

Меллани и Дадли наконец удалось избавиться от защитных костюмов — к тому времени их багаж уже выгрузили, и оба выкатившихся чемодана остановились неподалеку. За оградой была припаркована присланная отелем машина с надписью «Лэнгфорд Тауэрз», и водитель, стараясь привлечь внимание путешественников, широко улыбался и махал им рукой. Физики из Института уже забрались в большой шестиколесный «Лендровер Крузер» с затемненными стеклами. Рядом с ним стояли три грузовика, нагруженные ящиками, только что появившимися из перехода.

Гриффит Эпплгейт подхватил свою сумку и дружески улыбнулся Меллани:

— Не волнуйтесь. Понимаю, все это выглядит довольно устрашающе, но можете мне поверить: здесь цивилизованная часть города. Тут вы будете в безопасности.

— Спасибо, — не скрывая своих сомнений, откликнулась Меллани.

Гриффит вытащил из сумки широкополую шляпу, нахлобучил ее на голову

и затем надел солнцезащитные очки.

— Хочу дать вам один совет. Пользуйтесь такси только с лицензией, выданной офисом губернатора.

С этими словами он прикоснулся пальцами к полям шляпы и исчез в толпе.

— Я это запомню, — вслед ему пробормотала Меллани. — Пойдем, Дадли, — обратилась она к своему спутнику. — Нужно добраться до гостиницы.

Убедившись, что багаж следует за ними, Меллани направилась к машине, предоставленной отелем.

Стигу Максобелу, опиравшемуся локтями на каменный парапет Рыночной Стены, была превосходно видна вся площадь Первого Пешего Перехода — или площадь трех «П», как ее называли местные жители. В двухстах метрах от него точно по расписанию из мерцающей завесы вышли пятеро приезжих.

— Халгарт и Элвон прибыли, — сообщил он Олвен Маконне, стоявшей немного поодаль.

Она не смотрела на площадь: как и подобает хорошему телохранителю, девушка внимательно наблюдала за оказывавшимися поблизости покупателями, переходившими от одного прилавка к другому в поисках самых выгодных приобретений. В этом огромном торговом кольце, занимавшем крышу центрального и самого монументального строения в городе, жизнь ничуть не изменилась, и, несмотря на затаившуюся среди звезд угрозу, деньги обменивались на товары в том же ритме, что и пару столетий назад. В глубине города неуверенность в будущем проявлялась сильнее: мысли и поведение людей определялись страхом и многочисленными слухами. Отсутствие туристов было очень заметным. Губернатор даже приказал полицейским покинуть комфортабельные отделы и выйти на улицы, чтобы своим присутствием успокоить горожан. Стиг, впрочем, считал эти усилия напрасными — скоро тревога перерастет в волнения, а затем и в панику.

— Им потребуется не меньше часа, чтобы выбраться из города, — сказала Олвен. — Я оповещу участников рейда.

— Хорошо.

В виртуальном поле зрения Стига поверх мерцания перехода появились полупрозрачный текст и символы. После открытия канала его эл-дворецкий получил несколько сообщений. Затем по одноразовым адресам были отправлены его собственные послания. И вдруг Стиг удивленно уставился на стоящих перед переходом людей. Свернув виртуальное поле зрения, он воспользовался вставками, чтобы увеличить изображение: один из троих новоприбывших был ему знаком — Гриффит Эпплгейт, чиновник в аппарате губернатора, пытавшийся поддерживать шаткую инфраструктуру Армстронг-сити. А вот двое других…

— Я ее уже видел: подключался к ее репортажам еще в Содружестве. Какая-то знаменитость среди журналистов. Да. Меллани Рескорай. Что она здесь делает?

Олвен неотрывно следила за потоком покупателей.

— Раз она журналистка, значит, охотится за новостями. Очевидно же.

— Она не простой репортер, а высокооплачиваемая девица, записывающая глупейшие «персональные» интервью. Может, решила осветить тенденции городской моды в этом сезоне?

Стиг активировал несколько иконок, и в виртуальном поле его зрения запустилась программа идентификации личности спутника Рескорай — что-то в его облике тоже показалось ему знакомым.

Он заметил, что эта пара садится в предоставленную отелем машину. Под завывание клаксона автомобиль успел вырулить перед автобусом, привезшим первую партию отъезжающих. Пассажиры автобуса вышли: в подавляющем большинстве это были жители Дальней, еще недавно проводившие все свое свободное время в спортивных залах и процедурных кабинетах, где им впрыскивали стероиды и генопротеины для наращивания мускулатуры. Стиг прекрасно помнил, как и сам через это проходил. Прибыл второй автобус. За ним на площадь въехали еще два. Служащие ККТ уже готовили просторные розовато-лиловые защитные костюмы для пассажиров «Карбонового гуся», ожидавшего их по другую сторону перехода. Плата за проезд, даже в один конец, намного превышала возможности большинства обитателей Дальней. В городе заметно возрос уровень преступности — люди добывали наличные любыми доступными способами.

В виртуальном поле зрения вспыхнул красный прямоугольник.

— Ага, вот откуда я тебя знаю, — пробормотал Стиг.

— Что? — не поняла Олвен.

— Парень с Рескорай — это Дадли Боуз.

Отель «Лэнгфорд Тауэрз» предоставил Меллани и Дадли королевский люкс на верхнем этаже. Им даже подали бесплатное шампанское, хоть и сделанное из винограда, растущего на северном склоне гор Самафика. Им также бесплатно принесли шоколад, фрукты, сыр, печенье и минеральную воду. На каждом столе красовались тщательно подобранные букеты из свежих цветов, а шкафчик в ванной комнате с трудом закрывался — так много внутри оказалось разных туалетных принадлежностей.

Они были единственными постояльцами в отеле.

— Такой прием даст сто очков вперед старому «Пайн Харт Гардене», — объявила Меллани, распахивая двери гостиной и выходя на просторную веранду.

Здание «Лэнгфорд Тауэрз», хоть и имело всего лишь четыре этажа, было одним из самых высоких в Армстронг-сити, если не считать правительственных учреждений, — тому немало способствовали высокие потолки, благодаря которым клиенты из миров со стандартной силой тяжести могли не бояться удариться головой, неловко повернувшись. Высота отеля и его расположение обеспечили Меллани прекрасный вид на красные черепичные крыши, простиравшиеся вплоть до самого побережья Северного моря, раскинувшегося в паре километров к западу. Широкая круглая гавань предоставляла стоянки для всех видов судов: от траулеров и паромов до плавучих домов, спортивных катеров и роскошных яхт. Синее море отражало невероятное сапфировое небо Дальней и маняще сверкало в лучах заходящего солнца. Несколько десятков лодок уже спешили в бухту, чтобы укрыться на ночь.

Меллани обвела взглядом горизонт: Армстронг-сити недоставало привычной для нее четкой планировки — его извилистые улицы и проспекты петляли и поворачивали в самых неожиданных направлениях. Они попросту огибали самые большие здания вроде Дома губернатора или административных помещений проекта оживления планеты, так что Меллани даже задумалась о том, что было построено раньше, а что позже. Некоторую упорядоченность можно было заметить только в расположении складских помещений на противоположном берегу гавани. Окрестные кварталы вперемежку с парками карабкались по холмистой местности, а за ними виднелись аккуратные загородные поместья и промышленные зоны. Чащи высоких металлических труб извергали серые клубы дыма, вопиюще загрязняя атмосферу.

С южной стороны, сразу за границей города, в небе неподвижно висело два темных овальных предмета. Сто двадцать лет назад, когда проект оживления Дальней действовал в полную силу, была создана флотилия из двух с половиной сотен автодирижаблей. Сначала их использовали для распыления над выгоревшей поверхностью планеты почвенных бактерий, которых клонировали в специально построенных резервуарах в пригороде Армстронг-сити. Затем, когда слой почвы был восстановлен, с помощью автодирижаблей распространяли семена растений и даже личинки насекомых, намереваясь вернуть планете статус мира, пригодного для проживания людей. Несколько дирижаблей пало жертвами войны между Хранителями и Институтом, часть погибла в штормах, бушующих вокруг Великой Триады, но самым страшным их врагом оказалось время. Этих огромных машин осталось не больше трех десятков, да и их постепенно разбирали на запчасти для ремонта их же собратьев. Оболочки ветшали, и никакие попытки их залатать не заслуживали сертификатов на полеты, торжественно выдаваемых офисом губернатора раз в год.

Однако не только загрязнение атмосферы и автодирижабли стали причиной замешательства Меллани: намного больше ее поразило отсутствие поездов. Местная застройка не предусматривала места ни для насыпей, ни для траншей. Не было эстакад с железнодорожными путями, пересекающих запруженные транспортом дороги, — и это не говоря о том, что поезда уже давно стали главной характерной чертой всех миров Содружества.

— Какое странное место, — сказала Меллани. — Не могу взять в толк, почему здесь так много иммигрантов. Это же какое-то захолустье: можно подумать, что люди из Викторианской эпохи освоили технологию космических полетов и перебрались сюда вместе со своей культурой. Может, именно здесь и появилась «Мария Селеста».

— Ты слишком молода, чтобы понять, — отозвался Дадли.

Она обернулась, слегка озадаченная уверенностью, прозвучавшей в его голосе.

Дадли стоял рядом и с восхищенной улыбкой осматривал беспорядочно раскинувшийся перед ними город.

— Попробуй раз пять пройти процедуру омоложения, чтобы век за веком возвращаться к графику работы с девяти до пяти, когда половина зарплаты уходит на оплату страховки «Оживление и омоложение», которая обеспечивает один и тот же образ жизни. Можешь сменить жену, снова завести детей, но выбраться из этого круга так и не сумеешь. И вот когда тебе все это осточертеет, Меллани, тогда ты и задумаешься — не лучше ли приехать сюда и прожить свою последнюю жизнь без подстраховки.

— Не знала, что ты это так воспринимаешь, Дадли.

— Я — нет. Да и раньше так не воспринимал. По крайней мере, на протяжении последней жизни. Но я изучил множество документов о переселении на

Дальнюю. Еще пара омоложений, лет пятьдесят сражений за финансирование да еще одна женитьба на такой суке, как Венди, — и я вполне мог бы начать об этом думать. Есть что-то привлекательное в том, чтобы уйти в неизвестность и посмотреть, что там кроется; в том, чтобы послать к чертям современный образ жизни и хоть раз построить что-нибудь своими собственными руками — вернуться к состоянию охотника-собирателя. Мы не так уж далеко от него ушли, как может показаться.

— А сейчас?

— Сейчас? Нам обоим недоступна такая роскошь. — Его лицо жалобно дрогнуло. — И я сам об этом позаботился, не так ли?

— Нет. В том, что произошло, ты сыграл очень незначительную роль. Извини, если ущемляю твое самолюбие, дорогой, но не стоит брать на себя всю ответственность.

Он недовольно заворчал, явно не веря ее словам.

Меллани не знала, как реагировать. В те минуты, когда проявлялся старый Дадли, она чувствовала себя рядом с ним маленькой и глупой девчонкой — что было странно, поскольку предполагалось, что она помогает ему вернуться в прежнее состояние.

В ее виртуальном поле зрения зеленым огоньком вспыхнула иконка РИ, и это позволило ей отвлечься от размышлений о Дадли и его будущем.

— Да? — ответила она.

— Меллани, до закрытия червоточины осталось три часа. Этого времени достаточно, чтобы внедрить в городскую сеть связи нашу подпрограмму. Мы сможем удостовериться в том, что она работает корректно.

— Хорошо.

Меллани вернулась в гостиную. Рядом с дверью в спальню на сосновом столике стоял небольшой старинный аппарат для связи. Девушка приложила руки к точечным контактам первого поколения на его панели, и на ее пальцах проявились серебристые узоры ОС-татуировок. В виртуальном поле зрения возник целый набор новых символов, затем координирующая программа из ее вставок провела анализ местной сети.

— Непохоже, чтобы в узлах присутствовали мощные управляющие программы, — сказала Меллани.

— Мы подтверждаем. Пожалуйста, запусти нашу подпрограмму.

Золотистая чешуйчатая виртуальная рука набрала код доступа, и вспомогательная программа РИ через настольный аппарат проникла в городскую сеть. РИ внедрил свою подпрограмму под видом простейшего приложения, в то же время достаточно автономного и мощного, чтобы оказывать помощь Меллани даже после закрытия червоточины. Девушка сохранила ее в своих вставках, поскольку программный продукт такого размера при прохождении через узкополосный ретранслятор на Промежуточной был бы легко обнаружен контрольными устройствами — что увеличивало риск враждебного воздействия, если у Хранителей или Звездного Странника имелись агрессивные программы в узлах городской сети.

— Установка завершена, — доложила РИ-подпрограмма. — Емкость сети позволяет мне функционировать в распределенном режиме внутри подключенных систем.

— Подтверждаем, — добавил РИ.

— Великолепно! — воскликнула Меллани, убирая руки с панели аппарата связи. — Попробуй отыскать какие-нибудь признаки деятельности Хранителей. Мне будет достаточно имени или адреса — этого хватит, чтобы установить с ними контакт.

— Начинаю анализ, — доложила РИ-подпрограмма. — Очень много систем с ограниченным доступом. Учитывая возраст процессоров, с которыми приходится работать, потребуется некоторое время, чтобы обойти их защиту.

— Сделай все, что сможешь.

В гостиную вернулся Дадли.

— С кем ты разговариваешь?

— С офисом Микеланджело. — Меллани дала команду эл-дворецкому закрыть канал связи с РИ. — Докладываю о прибытии и просматриваю новости.

— Ладно. — Его взгляд украдкой скользнул к двери спальни. — Чем займемся теперь?

— Спустимся в бар и постараемся что-нибудь разузнать — бары для этого самое подходящее место. Кроме того, я бы не отказалась от хорошей выпивки. Путешествие тянулось целую вечность. — Она зевнула и потянулась, разминая затекшие плечи. — Пойдем посмотрим, есть ли на Дальней коктейль «Убийственный соблазн».

Если отель «Лэнгфорд Тауэрз» и получал какую-то прибыль, то исключительно благодаря бару и ресторану: оба этих заведения обслуживали клиентов самого высшего класса — по меркам Армстронг-сити, — привлекая интерьером в индийском стиле, острыми пряными блюдами и классической ситарной музыкой.

Стиг отыскал маленький свободный столик в баре и, потягивая пиво, постарался оценить состав посетителей. За этим занятием он провел уже минут сорок, когда в зал вошли Меллани и Дадли. Как его учил Адам, Стиг собирался бросить в их сторону мимолетный взгляд и больше интереса не проявлять, но в случае с Меллани это было затруднительно. Хоть ее слегка удлиненный подбородок и чуть приплюснутый нос и не соответствовали классическим представлениям о красоте, внешность девушки была очень эффектной. Меллани бодро прошагала в бар, и стало заметно, что она уже освоила ритм ходьбы, к которому остальные гости из других миров приспосабливались только через неделю. При каждом движении ее золотистые волнистые волосы плавно покачивались за спиной.

Дадли неуверенно ковылял следом за девушкой и, добравшись до стойки бара, вцепился в нее обеими руками, чтобы сохранить равновесие. При взгляде на эту пару было трудно удержаться от сравнения: рядом с Меллани возрожденный Дадли казался абсолютно неадекватным как физически, так и умственно.

Стиг наконец-то сумел отвести от них взгляд: большинство посетителей бара все еще рассматривали вновь прибывших. Несмотря на длительное наблюдение, он не смог определить агентов Звездного Странника из Института. Но хотя бы один из них должен тут быть?

После нападения праймов Институт стал действовать намного активнее: его директор предложил губернатору помощь в связи с участившимися случаями краж и ограблений, и несколько обычных полицейских патрулей уже начали сопровождать бойцы службы безопасности Института, закованные в темную броню. Стиг решил, что единственная на Дальней пара иномирцев вряд ли останется без наблюдения.

Он уловил, как Меллани попросила бармена сделать какой-то необычный коктейль, о котором тот никогда не слышал. В итоге она согласилась на порцию «Маргариты». Бармен начал смешивать компоненты коктейля, а Меллани, немного склонившись к нему, о чем-то его негромко спросила. Стиг с рассеянным видом обернулся и успел заметить ошеломленное выражение лица бармена. Парень поспешно помотал головой, протянул Меллани кувшин с напитком и отошел к другому клиенту.

Девушка с недовольным видом потащила Дадли к свободному столику.

Стиг едва не рассмеялся: все это напоминало бездарную постановку ВСО.

К счастью, второго акта не последовало. Меллани и Дадли выпили коктейль, после чего, синхронно зевая, поднялись к себе в номер. Больше ничего подозрительного Стиг не заметил.

Бар закрывался в полночь. Стиг допил пиво и вышел в опустевший вестибюль. Спустя некоторое время из кухни показался бармен, на ходу натягивавший куртку.

— Задержись на пару слов! — окликнул его Стиг.

Бармен нервно оглянулся, но ночных дежурных отеля нигде не было видно. Он выглядел лет на тридцать с небольшим, и, как большинство уроженцев Дальней, обладал довольно тщедушной фигурой, отчего пивной животик заметно выпирал под рубашкой.

— Да, сэр?

Стиг вытащил купюру в пятьдесят земных долларов и вложил ее в руку бармена. Парень профессиональным жестом засунул деньги в свой карман.

— Меня интересует красотка из другого мира, которая была сегодня в баре.

— Королевский люкс, сэр, последний этаж.

— Спасибо, это мне известно. Я бы хотел узнать, о чем она тебя спрашивала.

Бармен смущенно замялся. Стиг ждал. Он не собирался прибегать к угрозам.

В худшем случае информация будет стоить ему еще полсотни.

— Она интересовалась, где можно найти членов движения Хранителей. Я сказал, что не знаю. И это правда.

— Правда?

— Я всегда так говорю.

— Понятно. Спасибо.

Бармен облегченно вздохнул и торопливо удалился. Стиг выждал еще пару минут, а затем и сам вышел в ночь, и автоматические двери бара защелкнулись за его спиной.

Заряжающиеся от солнца шары полифото заливали улицу однообразным желтоватым светом. Если постараться, можно было различить звуки танцевальной музыки, доносившиеся из задней двери клуба. Прохладный ветерок разносил по всему Армстронг-сити свежий морской воздух. Вдали на пустынной дороге взвыла одинокая полицейская сирена. К машинам Института это не имело никакого отношения: они были уничтожены несколько часов назад, когда минометы и мазеры встретили их меньше чем в десяти километрах за городской чертой. Тревельян Халгарт и Ферелит Элвон уже никогда не доберутся до Института и не смогут помочь Звездному Страннику. Если все прошло удачно и огонь, уничтоживший «Лендровер», расплавил их вставки памяти, то эти люди теперь окончательно мертвы — как Казимир.

Стиг достал из кармана сигарету и щелкнул давно вышедшей из моды бензиновой зажигалкой — скверная привычка, приобретенная в загнивающем Содружестве. Он с удовольствием вдохнул смесь никотина и травки: после напряженного дня было необходимо расслабиться.

— Такая иллюминация делает тебя превосходной мишенью, — раздался из тени голос Олвен.

— Если будешь полагаться на огонек сигареты, а не на вставки ночного видения, тебе вряд ли повезет, — ответил он.

Девушка вышла из дверного проема и присоединилась к Стигу; они покинули отель и, спустившись по пологому склону, направились в сторону гавани.

— А где Финлей?

— Нашел себе хорошее место для наблюдения. Если ночью они выйдут из гостиницы, он сообщит.

— Кто-нибудь еще ими интересовался?

— Если такие и были, то работают они лучше нас: мы никого не засекли.

Стиг остановился и оглянулся на выбеленный фасад «Лэнгфорд Тауэрз»:

балкон королевского люкса темнел под самой крышей серым прямоугольником.

«Дремлющие небеса, что могла такая девчонка найти в этой убогой развалине — Дадли Боузе? Они явно прибыли сюда с какой-то целью».

— Они отправились в постель через десять минут после того, как вернулись в номер, — сообщила Олвен.

— А я-то думал, что этот люкс расположен слишком высоко, чтобы вести визуальное наблюдение.

— Так и есть. Могу сказать иначе: свет в комнате погас через десять минут после того, как они поднялись. И больше не зажигался. — Она фыркнула. — Должно быть, им не терпелось сорвать друг с друга одежду. Они тут сами по себе. Привкус опасности. Молодость. От них так и несет гормонами.

Стиг ничего не ответил. Он представил обнаженную Меллани в постели с Дадли Боузом и почувствовал досаду из-за того, что с ней сейчас Дадли, а не он сам. Хотя его это не должно было волновать ни в коей мере.

— Как собираешься с ними поступить? — спросила Олвен.

— Еще не решил. Похоже, они добиваются встречи с нами. Посмотрим, что они предпримут завтра утром.

В качестве штаб-квартиры в Армстронг-сити Стиг использовал «Скобяную лавку Халкина» — расположенный недалеко от центра города старый магазинчик с весьма полезным гаражом на заднем дворе. Соседи были уверены, что члены клана стали новыми владельцами лавки и теперь приводят ее в порядок, — это объясняло присутствие множества людей и машин и не привлекало нежелательного внимания. Таким прикрытием мог бы гордиться даже сам Адам Элвин.

Утром Стиг застал Мюрдо Макпирлса и юного Феликса Максобела за разборкой двигателя одного из джипов «Мазда Вольта» — в гараже и во дворе накопилось уже девять старых, но исправных машин. Они были вкладом Стига в подготовку блокады Буунгейта, которую продумывал Адам. Шифрованного сообщения с подробностями плана Адам пока не прислал, но договоренности оставались в силе — в этом Стиг был твердо уверен; ужесточение досмотра на Буунгейте фактически отрезало Хранителей от источников снабжения в Содружестве. Одним из заданий Стига было формирование технических бригад, которые в рамках операции отмщения за планету собрали бы специализированные генераторы защитного поля из многочисленных компонентов. Он знал, как отчаянно нуждались кланы в новых деталях — так же безотлагательно им требовались марсианские данные. Стиг говорил с Самантой, возглавлявшей группу по сборке огромной антенны, необходимой для функционирования сети манипуляционных станций. Она объяснила ему всю срочность миссии. И теперь Казимир мертв, а информация потеряна. «Эту работу должен был выполнить я». В тот день судьба отнеслась к Хранителям слишком сурово.

Утром Стиг провел полчаса в импровизированном спортзале под гаражом, колотя большие кожаные мешки и представляя на их месте Брюса Макфостера. Это занятие помогло ему расслабиться и отвлечься от мыслей.

— Тырасстроен, Стиг Максобел, — раздался голос, неизменно сопровождавшийся слабым шепчущим эхом.

Стиг не слышал, чтобы кто-нибудь входил. Он завершил выпад, ловко развернулся и пригнулся в низкой стойке. У подножия деревянной лестницы стоял барсумианец, называвший себя доктором Фрилендом. Его высокую фигуру полностью скрывало темное одеяние из полуорганической ткани, а лицо было неразличимо в тени монашеского капюшона. Однажды Стиг уже попытался разглядеть Фриленда при помощи зрительных вставок, но обнаружил одни только помехи. Ходили слухи, что барсумианцы скрывают свою наружность, чтобы никто не знал, насколько модификации исказили их первоначальный человеческий облик. По крайней мере, доктор Фриленд был выше всех знакомых Стигу людей. Граждане Содружества нередко прибегали к перепрофилированию ради участия в популярных спортивных шоу вроде армрестлинга и порой превращали себя в нелепых уродов. В барсумианцах же было нечто другое, хоть Стиг и не знал, что именно.

Стиг выпрямился и позволил себе расслабить мышцы рук и плеч.

— Что вас навело на эту мысль?

— Ты всегда переключаешься на физическую деятельность, как только сталкиваешься с трудной проблемой, — своим благозвучным голосом ответил доктор Фриленд. — Это позволяет тебе привлечь подсознание к решению задачи.

— Верно. — Стиг подхватил полотенце и начал вытираться. Он так усердно тренировался, что сильно вспотел. — Да, кстати, вам передают очередную благодарность за биопроцессоры: они отлично подошли к нашим устройствам и превосходят все, что до сих пор производило Содружество. Теперь цифровое моделирование станет еще более быстрым.

— Всегда рады.

Стиг подошел к скамье и натянул простую рубашку с короткими рукавами. Он был благодарен барсумианцам за помощь, которую они оказывали кланам, но в тех редких случаях, когда встречал их лично, не знал, о чем с ними говорить. Как можно запросто болтать с непостижимым существом? Доктор Фриленд прибыл в Армстронг-сити неделю назад, чтобы доставить заказанные для штаба процессоры. По причинам, известным только ему одному, он решил задержаться в городе и поселился в просторной частной резиденции в Китайском квартале, приобретенной барсумианцами специально для таких целей.

Не сходя с места, незаметным движением ног доктор Фриленд развернул свое тело, обратив неразличимое под капюшоном лицо в сторону Стига.

— В городской сети появилось нечто новое.

— Новая мониторинговая программа?

Стиг удивился: сетевики клана ничего подобного не засекли, хоть и были непрерывно подключены к городским коммуникациям.

— Нет. Это… постороннее присутствие.

В голосе барсумианца проявилась странная неуверенность, отчего у Стига по спине побежали мурашки. В безошибочности суждений барсумианцев он ничуть не сомневался. Даже в Содружестве с его неуклонно развивающимися технологиями до сих пор не смогли опровергнуть детские сказки о невидимых существах, населяющих миры наравне с людьми.

— Вы имеете в виду призраков или что-то подобное?

— Призраки в машине? Весьма подходящее выражение. Да, это какой-то машинный дух.

— Ну ладно. И что же он делает?

Темнота внутри капюшона слегка расступилась, выявив ряд блеснувших в усмешке зубов.

— Все, что пожелает.

— Скажу своим людям, чтобы они за ним понаблюдали.

— Он трудноуловим. Даже я могу обнаружить лишь намеки на его присутствие.

Сгустившийся мрак скрыл улыбку доктора Фриленда.

— Постойте. Мы ведь говорим не о Звездном Страннике? Верно?

— Нет. Мы имеем дело с бинарной конструкцией, не являющейся порождением биологической жизни. Оно проникло не через переход — в противном случае мы бы заметили его в общем потоке.

— Так что же это такое, черт побери?

— Полагаю, твой первый вопрос был ближе всего к истине: столь вездесущее создание может присутствовать здесь только с одной целью — чтобы наблюдать за городом и его обитателями. Вопрос в том, кто желал бы получить информацию на таком всеобъемлющем уровне?

— Меллани, — прошипел Стиг. — Она хочет узнать, как с нами встретиться. А еще она репортер и потому, подозреваю, имеет доступ к самым изощренным шпионским программам. Я только не предполагал… — Он в легком замешательстве потер ладонью затылок. — Надо же было мне так обмануться, глядя на нее.

— Та девушка, которая вчера прошла через переход?

— Да. Хоть я и не имею понятия, на кого она работает. — Лукавый взгляд Стига остановился на лице барсумианца. — А вы знаете?

— Увы, мои люди не всесильны. Я знаю о ней не больше, чем ты, — может, даже меньше. С тех пор как я покинул Содружество, прошло много времени.

— Разве вы родились не здесь?

Стиг понимал, что спрашивать, возможно, не следует, но барсумианцы не так уж часто говорили о чем-либо, тем более о своем прошлом.

— Нет, я родился на Земле. До того, как Шелдон и Айзекс открыли свою первую червоточину.

— Дремлющие небеса, я никогда не встречал никого настолько старого. Даже Йоханссон родился много позже.

— Некоторые из нас живут еще с тех времен. Но не многие. Уже не многие.

— Да, верно.

Стиг оправился от изумления и начал подниматься по ступеням. Он пристально следил за тем, как барсумианец следует за ним, скользя по пыльному полу спортивного зала: край его одеяния приподнимался за мгновение до касания с первой ступенькой, лишь чуть-чуть опережая скрывающиеся под ним конечности.

— Я сейчас свяжусь с группой, которой поручено наблюдение за Меллани и Боузом. Хотите узнать результат?

— Нет, благодарю. Они еще не покидали отель. Сегодня я хотел бы посетить национальную галерею. Давно там не был, но, говорят, что на новые скульптуры стоит посмотреть.

Стиг едва удержался, чтобы не оглянуться. Предугадать поведение барсумианцев абсолютно невозможно.

Доктор Фриленд был прав: Рескорай и Боуз еще не выходили из гостиницы. Группа наблюдения доложила, что парочка заказала завтрак в номер.

Стиг поручил своим сетевикам начать поиск новой мониторинговой программы, недавно внедренной в городскую сеть. Ему очень хотелось увеличить группу для наблюдения за молодой журналисткой, но для этого в Армстронг-сити находилось слишком мало членов кланов. Он не мог позволить себе менять приоритеты, основываясь на ощущениях, — Адам крепко-накрепко вбил в его голову это правило. Пока Меллани не предпринимала никаких радикальных действий, она оставалась просто темной лошадкой и ее нельзя было считать врагом. Так что Стигу все еще приходилось ежедневно наблюдать за переходом и продолжать тренировки и подготовку к осуществлению блокады. В довершение ко всему ему надлежало следить за продолжавшей усиливаться в Армстронг-сити деятельностью работников Института.

При наличии лишь нескольких свободных человек он мог только радоваться тому, что Меллани, покинув отель и отправившись на прогулку по городу, не обнаружила слежку. Его люди держались далеко позади объекта и отчитывались Стигу каждый час. Меллани вела себя как неопытный репортер, но Стиг подозревал, что это была всего лишь маскировка: он все еще так и не выяснил, какую роль при ней играл Боуз.

Первый день Меллани в Армстронг-сити выдался на редкость неудачным. Выспавшись после долгой поездки, она направилась в Дом губернатора, где провела целый час в пресс-центре, знакомясь с местной обстановкой. Ее надежда на то, что аккредитация от шоу Микеланджело обеспечит ей особое отношение и заставит служащих губернаторского пресс-центра поделиться всеми слухами и сплетнями, абсолютно не оправдалась — о Микеланджело здесь никто даже не слышал. Официальная же версия гласила, что Хранители являются бандой презренных бандитов с гор, не имеющих к городу никакого отношения. Зато работники пресс-центра всячески старались заверить Меллани, что нормальная жизнь на Дальней продолжается и никакой паники нет.

Затем она нанесла визит в новостную компанию «Армстронг кроникл», публиковавшую обзоры местных событий и ставившую шоу для городской информационной сети, который оказался столь же непродуктивным. Впрочем, журналисты «Кроникл» поведали ей кое-какие подробности произошедшей за городом бойни. Известие о гибели Тревельяна Халгарта и Ферелита Элвона ошеломило Меллани. Кроме того, она узнала, что медицинская бригада извлекла и отправила в Содружество их вставки памяти. На вопрос, не Хранители ли организовали набег, в полиции только ответили, что в преступлении подозреваются местные криминальные группировки.

Тогда Меллани заскочила в один из широко рекламируемых спортивных залов и записала пространный репортаж о том, как местные богачи наращивают мускулы для жизни на планетах со стандартной гравитацией. Репортаж получился настолько неинтересным, что ей даже не хотелось его отправлять в офис, когда червоточина открылась.

После полудня Меллани взяла несколько заурядных интервью у обычных прохожих, и они оказались более содержательными: несколько человек утверждали, что за недавними нападениями на транспорт Института стоят Хранители. Если это так, рассудила Меллани, у Хранителей должна быть группа в городе.

Вернувшись в отель, она получила скудную информацию, которую удалось собрать РИ-подпрограмме.

— Прямых доказательств присутствия Хранителей не обнаружено, — сообщила подпрограмма. — Тем не менее сегодня после открытия перехода в городскую сеть поступило множество зашифрованных посланий. Большая их часть была направлена в офис губернатора и Институт.

— А остальные?

— Адресованы физическим лицам. Учитывая небольшую емкость сети, можно установить местоположение каждого адресата.

— У меня нет времени стучаться в дверь каждого, кто получил зашифрованное сообщение.

— Конечно нет. Однако, если идентифицировать здание, где находится получатель, можно проанализировать имеющуюся там аппаратуру. Но учти: есть одно место, куда мне вход закрыт, — это резиденция барсумианцев в Китайском квартале. В их узле имеются какие-то странные блоки обработки информации. Там я не могу действовать корректно, и с их территории мне пришлось уйти.

— Барсумианцы? Это какая-то радикальная группировка ультразеленых?

— Таков был их первоначальный замысел. Эти люди стремились исследовать потенциал неограниченного генетического модифицирования самих себя и окружающей среды — и потому удалились от общества. Дальняя оказалась для них идеальным местом: здесь не действуют законы большинства миров, ограничивающие степень модификации.

— Они связаны с Хранителями?

— Мне это неизвестно. Маловероятно, что эти две группы не знают о существовании друг друга. В архивах «Армстронг кроникл» имеются сведения об использовании Хранителями необычно рослых лошадей. Наверняка этих животных вывели барсумианцы.

— Интересно. Ладно, дай мне знать, если обнаружишь что-нибудь необычное.

Ужинали Меллани и Дадли в ресторане отеля. Такого острого блюда, как

заказанный ею карри, Меллани пробовать еще не доводилось, но она сумела с ним справиться — хотя бы назло официанту, который, ухмыляясь, наблюдал за тем, как она хватает ртом воздух и поглощает неимоверное количество холодной минеральной воды, чтобы залить пожар в горле. Дадли повезло еще меньше: он начал жаловаться на боль в животе, прежде чем они успели добраться до номера.

— Вероятно, все дело в акклиматизации, — сказала Меллани. — Твое новое тело еще не готово переваривать карри.

Она достала из чемодана маленькое белое коктейльное платье — не из собственной коллекции, но сшитое специально по ее фигуре в ателье «Никаллио». Меллани знала, что выглядит в нем великолепно.

Если до завтрашнего дня не удастся заполучить никакой информации о Хранителях, придется добывать сведения старым добрым способом. Во время ее посещения «Армстронг кроникл» несколько мужчин нашли повод, чтобы подойти и сказать, что с радостью устроили бы ей экскурсию по ночному городу.

Взглянув на платье с почти отсутствующей юбкой, Меллани вздохнула с легкой досадой. Она не колеблясь будет трахаться с любым, кто даст ей имя контактного лица. Впрочем, в последнее время — особенно после нападения праймов — девушка стала задумываться об иных методах работы, поскольку большинство журналистов устраивали свои дела иначе. Однажды она попыталась сосчитать всех, с кем ей пришлось переспать, но не смогла. После того ужасного судебного процесса судьба обошлась с ней жестоко. Чтобы удержаться на плаву, Меллани делала все, что было в ее силах, но жизнь постоянно швыряла ее из стороны в сторону. Хотя, надо признаться, эта гонка увлекала. Иногда. А иногда — пугала.

«Но их было так много».

Целую вечность назад она сказала милому Хоше Финну, что не стыдится своей сексуальности, и это было правдой. Самую сильную боль она испытала, когда узнала правду об Алессандре Барон. Предательство. Алессандра просто использовала ее, чтобы угодить Звездному Страннику. В их связи не было никаких чувств, никакой заинтересованности.

«Надо было дать согласие тому проходимцу Джейси, когда он попытался меня уложить. По крайней мере, этот тип честно сказал, что от меня требуется в его постановках ВСО».

— Ты в порядке? — поинтересовался Дадли.

— Что? Да.

Дадли все еще одной рукой держался за живот. Пальцами другой руки он дотронулся до ее лица.

— Ты плачешь.

— Нет, ничего подобного.

Девушка поспешно отодвинулась и провела ладонью по глазам.

— Я думал… О-о-о!

Дадли снова устремился в ванную комнату. Меллани что-то проворчала ему вслед и плюхнулась на кровать. Город снаружи почти затих: этой ночью она сможет отлично выспаться. Сегодня Дадли точно не станет к ней приставать.

Из-за двери ванной отчетливо послышались громкие неприятные звуки пищеварительных страданий Дадли. Меллани нащупала в косметичке выданные на «Карбоновом гусе» беруши, вставила их в уши и натянула на себя пуховое одеяло.

Следующим утром Меллани решила проявить свои профессиональные навыки. У Алессандры она, конечно, не посещала специальные курсы и не слушала лекции о методах журналистики, но в ее офисе она узнала достаточно, чтобы начать базовое расследование в незнакомом городе.

— Мне нужен полный анализ всех судебных дел за последние два года, — обратилась она к РИ-подпрограмме. — Дай мне список всех расследований, касающихся Хранителей и лиц, подозреваемых в связях с ними. Мы сможем сравнить эти сведения с адресами получателей шифрованных сообщений.

— Я не могу этого сделать. Протоколы судов архивируются в закрытом хранилище памяти.

— Что за чушь! Все записи правительственных учреждений должны быть доступны широкой публике. Что-то подобное записано в конституции Содружества.

— Да, в статье номер пятьдесят четыре. Тем не менее городской совет Армстронг-сити в целях обеспечения безопасности избрал именно такой способ архивирования. Как и вся электроника в аппарате губернатора, системы судов довольно стары, на их модернизацию нет средств, и потому записи остаются весьма уязвимыми для приезжих из Содружества, владеющих агрессивными программами. Дела легко уничтожить или изменить.

— Проклятье!

— Ты можешь отправиться в суд лично и запросить копии.

— Ладно, так я и сделаю.

— В папках «Армстронг кроникл», к которым я могу получить доступ, имеется немало подобных записей. Я предоставлю тебе список дел для пристального исследования.

— Спасибо.

Дадли захотел пойти с ней.

— Мне кажется, ты еще не готов, — дипломатично заметила Меллани.

Несмотря на беруши, ночью она слышала, как он несколько раз убегал в ванную комнату. За завтраком в безлюдном зале ресторана он смог проглотить только чашку некрепкого чая с молоком и кусочек тоста. При этом выглядел он так, словно страдал от жестокого похмелья.

— Я в порядке, — ворчливо возразил Дадли.

Меллани предпочла не спорить. На этот раз она надела простую сизо-серую футболку и джинсы, а волосы стянула коричневой кожаной лентой в нетугой хвост. Ради Дадли они взяли такси; пропустив первые три машины, Меллани дождалась автомобиля с лицензией, выданной офисом губернатора.

— Думаю, за ними кто-то следит, — сообщила Олвен.

Стиг в тот момент проводил оперативное совещание с членами своей команды, оставшимися в «Скобяной лавке Халкина». Больше половины его людей носились по городу, выполняя его задания. Он поднял руку, призывая к молчанию.

— Кто? — спросил он.

— Не могу сказать, — ответила Олвен. — Эта парочка два часа провела в городском суде. Мне становится трудно не попадаться им на глаза. Но здесь крутится кто-то еще, и у него те же сложности. На него нет данных ни в одном из наших файлов.

— Ты выяснила, чем она там занималась?

— Просматривала какие-то протоколы. Какие именно, я не знаю. После ее ухода туда собирался зайти Финли.

— Хорошо, я помогу тебе с электронной слежкой. Пока оставайся на месте.

Стиг зашел в комнату на втором этаже, где была собрана их аппаратура.

Киили Максобел и Эйдан Макпирлс непрерывно следили за городской сетью. Стиг велел им обратить внимание на район вокруг здания суда и проверить, не отправлял ли кто-нибудь оттуда шифрованных сообщений.

— Ты права, — сказал он Олвен пять минут спустя. — В здании суда мы обнаружили по крайней мере трех неприятелей.

— Что требуется от нас?

— Ничего. Не упускайте Боуза и Рескорай из виду. Я постараюсь обеспечить вам подкрепление.

Меллани добилась кое-каких успехов: РИ-подпрограмма указала ей на семь дел, в которых, согласно «Кроникл», возможно, присутствовала связь с Хранителями. Все эти дела касались либо налетов на транспорт Института, либо нападений на его сотрудников в Армстронг-сити. Полиция задержала несколько подозреваемых. Представшие перед судом оказались местными бандитами, неожиданно получившими крупную сумму денег или совершившими дорогие покупки. Всем было ясно, что им заплатили за нанесение ущерба Институту, тем не менее никто из них ни в чем не признался. В каждом случае обвиняемых защищали лучшие адвокаты.

Меллани дважды перечитала последнюю фразу и улыбнулась: интересы большинства подсудимых представляли три известных городских адвоката. Их услуги стоили недешево.

— Вокруг здания суда наблюдается усиление электронной активности, — сообщила РИ-подпрограмма. — За тобой определенно следят.

Меллани потерла глаза, выключила настольный модуль, на котором просматривала дела, и затем извлекла из него мемо-кристалл, выданный ей служащим.

— Полиция? — спросила она.

— Нет. Они используют более прогрессивные системы, чем полицейские этого мира. Похоже, что две отдельные группы действуют независимо друг от друга.

— Две?

Меллани провела ладонями по предплечьям, прогоняя неожиданно появившиеся мурашки. В предоставленном ей маленьком кабинете было совсем не холодно. Через двойное стекло проникали лучи полуденного солнца, сбивавшие с толку климатическую установку, а снаружи, словно ревнивый призрак, над городом повис теплый влажный воздух. Если ее действиями интересуются две группировки, одна из них должна подчиняться Звездному Страннику. Неужели Алессандра узнала, куда она уехала? «Или я становлюсь параноиком?»

Дадли скорчился в кресле за столом напротив нее. Из-за физической молодости в этой позе он очень напоминал сердитого школяра. Он просматривал файлы, используя свои вставки, и его закрытые глаза двигались под веками, будто в «быстром сне».

На мгновение Меллани захотелось тихонько убраться из кабинета, оставив Дадли здесь. Жаль только, что, обнаружив ее отсутствие, он запаникует и устроит грандиозный скандал. Кроме того, он абсолютно неспособен позаботиться о себе и точно пропадет, если агентам Звездного Странника вздумается его похитить.

«Может, не надо было таскать его за собой?»

— Пойдем, Дадли. — Она потрясла его за плечо. — Мы уходим.

На улице Меллани сразу же надела солнцезащитные очки. От теплого света Дадли будто бы сморщился. Он дрожал и потел всю дорогу от старинного здания суда на Чейни-стрит.

Под кожей Меллани, словно всплывающие глубоководные существа, начали проявляться серебристые линии. Они стали покрывать тонкой филигранью ее руки, затем шею и щеки. Некоторые из них девушка смогла активировать самостоятельно — простые и понятные ей устройства вроде сенсоров, усиливавших восприятие окружающего пространства. Остальными занялась РИ-подпрограмма.

Чейни-стрит была очень оживленной магистралью, отделяющей квартал правительственных учреждений от торговых районов. Машины двигались бесконечным потоком, и свежий воздух Дальней смешивался с темными клубами выхлопных газов. Снующие между медленно идущими грузовиками и фургонами велосипедисты закрывали рты и носы фильтрующими масками. Меллани, стараясь не думать о воздействии местной атмосферы на легкие, энергично шагала по запруженному пешеходами тротуару.

— Нужно действовать проще, — сказала она РИ-подпрограмме. — Найди мне машину, которая могла бы доставить нас обратно в отель.

В виртуальном поле зрения Меллани тотчас появился длинный список подходящих транспортных средств, находившихся на Чейни-стрит — как движущихся, так и припаркованных. Все это были ввезенные из Содружества машины старше десяти лет с установленными автоматическими программами. Поскольку в Армстронг-сити отсутствовала даже базовая система управления движением, автопилотом никто не пользовался.

— На Чейни-стрит свернули два «Лендровер Крузера», зарегистрированные как собственность Института, — сообщила РИ-подпрограмма. — Они направляются к вам.

Вставки и ОС-татуировки Меллани помогли ей распознать множество сигналов, проходящих в городском эфире. Она заметила, что «Лендроверы» успели установить связь с несколькими пешеходами на тротуаре, двое из которых были всего в двадцати метрах позади нее и быстро приближались. Повернув голову, девушка увидела двух мужчин в темных мундирах охраны Института. В ее виртуальном поле зрения на их изображения наложились мерцающие столбцы информации, и красно-оранжевые рамки отделили их фигуры от остальных пешеходов.

— Мне плохо, — простонал Дадли.

Его бледное лицо блестело от холодной испарины.

Меллани чуть не ударила своего спутника: как он может так себя вести в самый неподходящий момент? Неужели он не понимает, в какую они попали переделку?

— Дадли, нам нужно спешить. Они уже близко.

— Кто?

Остальные вопросы помешали задать бурные рвотные позывы, сотрясшие его грудь. Дадли зажал рот руками. Проходящие мимо люди при виде его раздувшихся щек сердито морщились и спешили прочь.

Усиленное восприятие Меллани подсказало ей, что РИ-подпрограмма внедрилась в системы автомобилей, следующих по Чейни-стрит. Оба охранника Института уже добрались до здания суда. Один из них вытащил ионный пистолет.

— Эй, ты! — крикнул он.

Дадли вырвало. Пешеходы тут же отшатнулись от водянистой струи, расплескавшейся по плитам тротуара. Теперь между Меллани и охранниками Института никого не было.

— Стой на месте! — приказал ей первый охранник.

Он поднял пистолет и направил его на Меллани. Девушка зажмурилась, ослепленная мощным зеленым лучом прицельного лазера.

Внезапно громко взвыл автомобильный клаксон. Люди стали оборачиваться, послышались испуганные крики. Старый «Форд Маури» неожиданно вильнул по дороге и устремился прямо на охранников. Меллани мельком увидела водителя: женщина средних лет с застывшим на лице изумленным ужасом отчаянно вцепилась в руль отказывавшейся слушаться машины. Вой автомобильных гудков перекрыл все остальные звуки. Охранники попытались увернуться, но машина словно предугадывала их движения. Передние колеса ударили в бордюрный камень, рама подскочила на полметра, но «Форд» продолжал мчаться вперед. Охранник с пистолетом успел выстрелить в воздух, а затем передняя решетка «Форда» врезалась ему в бедра. Меллани невольно поморщилась: тело охранника сложилось пополам, его руки и верхняя часть туловища с громким стуком упали на капот. Корпус автомобиля сплющился, уменьшая силу удара для пассажиров, и подушка безопасности из плайпластика мгновенно закрыла лицо водителя. Снаружи, однако, никаких защитных мер предусмотрено не было — тело охранника разорвалось пополам, словно внутри него сдетонировал заложенный заряд. Вопли ужаса на мгновение перекрыли какофонию клаксонов.

Другая машина с громким лязгом вылетела на тротуар, и второго охранника, ошеломленно наблюдавшего за жуткой смертью напарника, размазало по стене здания суда в пяти метрах от первой аварии.

Прохожие быстро пришли в себя и начали разбегаться. Машины и велосипедисты резко сворачивали в сторону, чтобы не угодить в свалку.

— Бежим! — крикнула Дадли Меллани.

Она потащила его за собой, едва не отрывая от земли. Где-то дальше на Чейни-стрит произошло еще одно столкновение. В потоке информации, извергаемом ее ОС-татуировками, Меллани увидела, что РИ-подпрограмма направила на институтские «Лендроверы» нагруженный товарами фургон. Образовавшийся затор наполовину перекрыл движение по Чейни-стрит.

Рядом с Меллани притормозил небольшой четырехместный «Эйблс», его двери распахнулись, и Меллани втолкнула Дадли внутрь.

— Гони! — крикнула она.

«Эйблс» вписался в то, что осталось от транспортного потока. Казалось, все машины стремились как можно быстрее убраться с его дороги, позволяя небольшому автомобилю оставить ад позади. Меллани обернулась: люди больше не разбегались. Самые отважные собирались вокруг задавивших охранников машин, стараясь помочь тем, кто оставался внутри.

Меллани с судорожным вздохом откинулась на спинку сиденья. В ее виртуальном поле зрения бушевал вихрь зашифрованных сообщений, пульсировавших в городской сети.

— Тебе удалось отследить членов второй группировки? — спросила девушка РИ-подпрограммы.

— Да.

Перед ней протянулась информационная цепочка: бирюзовые кружки соединялись подвижными синусоидами ярко-оранжевого цвета: десять человек одновременно пользовались одним каналом. Трое из них двигались по направлению к Чейни-стрит в каком-то транспортном средстве, а остальные уже находились поблизости от здания суда.

— Есть какие-нибудь соображения относительно того, кто у них главный? — спросила Меллани.

— Один из людей в автомобиле отправляет больше сообщений, чем остальные. Это указывает на то, что он — их лидер. Однако моей мощности недостаточно, чтобы взломать шифр, поэтому правильность вывода гарантировать нельзя.

— Не важно. Если та команда была из Института, эти ребята, должно быть, — Хранители. Отыщи код доступа к интерфейсу их командира.

В виртуальном поле зрения развернулась сеть персональных адресов. Остальные изображения начали меркнуть, и серебряные ОС-татуировки тоже послушно растворились.

— Как ты? — поинтересовалась Меллани у скорчившегося на пассажирском сиденье и мелко дрожащего Дадли.

— Как думаешь, у них были вставки памяти? — едва слышно прошептал он.

— Уверена, что оживление прописано в их контрактах с Институтом.

— Я хочу вернуться домой.

— Неплохая идея, Дадли. Так мы и сделаем.

Червоточина должна открыться через два часа. Меллани подозревала, что за их номером в отеле будут следить. Если уехать прямо сейчас, они еще смогут опередить охранников Института.

— Попробуй внести нас в список пассажиров ближайшего рейса до Буунгейта, — приказала Меллани РИ-подпрограмме. — И отмени маршрут до отеля. Направляемся к трем «П», но пока не на саму площадь.

Ей потребовалась еще минута, чтобы собраться с мыслями. Она сожалела об авариях и жертвах, но, если бы РИ-подпрограмма не вмешалась, они с Дадли сейчас ехали бы в «Лендровере» навстречу неприятному и очень недолгому будущему.

Девушка дала команду эл-дворецкому набрать код вызова Хранителя.

Стиг остановил машину в конце Кири-стрит, как раз перед выездом на площадь трех «П». В двадцати метрах впереди виднелся итальянский ресторанчик «У Франико».

— Ты не передумал? — спросил Мюрдо Макпирлс.

— Нельзя сказать, чтобы это стало для нас неожиданностью, — отозвался Стиг.

Он попытался придать своему голосу ворчливый оттенок, но Мюрдо был с ним в машине, когда поступил вызов от Меллани.

— Я пока осмотрюсь тут, — предложил Мюрдо. — Крикни, если понадоблюсь.

— Конечно.

Стиг внимательным взглядом окинул Кири-стрит: все выглядело как обычно. Впрочем, ведь и на Чейни-стрит Олвен не заметила ничего особенного, а через минуту машины сошли с ума.

Стиг расправил плечи и вошел в ресторан. Меллани выбрала это место для встречи не из-за оформления зала и не ради меню: серые изогнутые стены и арки из мертвого сухого коралла делили помещение ресторана на множество сегментов, прилегавших друг к другу, словно соты в улье. Здесь подавали пасту и пиццу, а специальным блюдом была свежая рыба из Северного моря.

Меллани Стиг отыскал сразу же — вместе с Дадли она сидела за столиком неподалеку от выхода. Покрытая трещинами арка почти скрывала девушку от взглядов посетителей, но в то же время давала возможность хорошо рассмотреть каждого, кто входил. Стиг прошел к столику и сел напротив Меллани. Дадли тотчас нахмурился. Помолодевший астроном горбился над стаканом воды, а Меллани заказала пиво и тарелку с чесночными хлебцами.

— Спасибо, что пришел, — сказала она.

— Твой вызов меня удивил. Стало интересно.

— Мне нужно поговорить с Хранителями.

— Это я понял.

Меллани усмехнулась и откусила кусочек хлебца. Растаявшее масло потекло у нее по подбородку.

— Хорошо, что не отпираешься.

Стиг собрался было запротестовать, но подумал, что это было бы глупо.

— Как ты меня нашла? И, что более важно, как достала мой адресный код?

— У меня есть контролирующая программа. Очень хорошая.

— Так это ты внедрила ее в городскую сеть!

Меллани перестала жевать и взглянула на него с удивлением.

— Ты знал о ней?

Она промокнула подбородок салфеткой.

— Нам было известно, что появилось нечто новое. И весьма трудноуловимое.

— Не беспокойся, моя программа не враждебная.

— Сомневаюсь, что Институт с тобой согласится.

— Их охранники собирались применить оружие. Они хотели забрать меня и Дадли для допроса и, возможно, превратили бы в агентов Звездного Странника.

Несколько мгновений Стиг молчал, переваривая услышанное.

— Весьма вероятно. Не хочешь рассказать, что именно тебе об этом известно? Честно говоря, я не встречал никого, кроме Хранителей, кто верил бы в существование Звездного Странника.

— Я обнаружила, что мой бывший босс, Алессандра Барон, была одним из его агентов. Она препятствовала расследованию…

Внезапно Меллани заметно напряглась и замолчала. На ее щеках и вокруг глаз стали проявляться плотные замысловатые узоры из серебристых линий.

— Кто ты такой?! — неожиданно выпалила она.

Стиг оглянулся и увидел, как из дальнего угла ресторана к ним скользит доктор Фриленд. Обычный мрак под его капюшоном на миг сменился слабым пурпурным сиянием. Оно тут же угасло. Стиг перевел взгляд на Меллани: ее сложные ОС-татуировки также уже исчезли.

— Будем считать, что переговоры зашли в тупик? — спросил Фриленд своим гулким мелодичным голосом.

— Можно сказать и так, — настороженно ответила Меллани.

— Отлично. Что же касается твоего вопроса…

— Ты барсумианец.

— Верно. Меня зовут доктор Фриленд. Я рад нашей встрече, Меллани Рескорай.

Меллани указала пальцем сначала на Стига, а потом на высокую, закутанную в длинное одеяние фигуру.

— Парни, вы действуете заодно?

— В некоторых случаях, — признал доктор Фриленд. — И сейчас как раз один из них.

— Отлично.

Меллани, все еще не спуская глаз с барсумианца, отпила глоток пива.

— Ну ладно, — заговорил Стиг. — Мы не стреляем друг в друга, и мы сошлись на том, что Звездный Странник — наш враг. Так о чем же ты хотела поговорить с Хранителями, Меллани?

Она взглянула на него со сдержанным оживлением.

— Я пришла спросить, что мне делать.

— Ты просишь нашего совета?

Стиг с трудом мог поверить, что такая решительная девушка способна обратиться к кому-либо за помощью. Она красива, энергична и находчива, так что вполне может сама о себе позаботиться. Он еще ни разу не встречал такой сложной электронной оснастки. «С кем же она работает?»

— Как ты уже сказал, в Содружестве никто не верит в существование Звездного Странника. Я хочу выяснить, что вы делаете для того, чтобы его одолеть. Хочу знать, могу ли я вам чем-нибудь помочь: у меня имеются довольно сильные союзники.

— Ну да, сейчас я сделаю копии наших планов и передам их тебе вместе с именами и адресами всех, кто работает на нас в Содружестве.

— Прекрати придуриваться. Мы оба знаем, как это делается: ты даешь мне одноразовый адрес в унисфере, я возвращаюсь в Содружество и отправляю на него вызов — таким образом мы сможем продолжить переговоры и найти точки соприкосновения, чтобы помочь друг другу.

— Все это имеет отношение к тебе, — сказал Стиг. — А как насчет твоего спутника?

Дадли не отрывал глаз от своего стакана. Он выглядел настолько несчастным, что, казалось, вряд ли прислушивался к разговору.

— А что с Дадли? — удивилась Меллани.

— Это же он положил начало всем нашим несчастьям.

— Ничтожный глупец! — вдруг вспылил Дадли. — У тебя есть хоть какое-то осознание масштабов происходящего? Одному человеку не под силу ни начать, ни закончить такое. Тем более мне.

Стиг решил, что уже достаточно сдерживался.

— Если б не ты, полета «Второго шанса» не было бы. Если б не ты, миллионы людей сейчас были бы живы.

— Я погиб там, мерзавец! — крикнул Дадли. — Они поймали меня, захватили в плен и… и…

Меллани обняла его за плечи.

— Все хорошо, — успокаивающе прошептала она. — Все хорошо, Дадли, расслабься. Звездный Странник использовал его, — обратилась она к Стигу. — Если не веришь мне, спроси Брэдли Йоханссона: он разговаривал с бывшей женой Дадли. Ему все известно об этой афере.

Стиг уже не знал, как поступить. Проще всего было дать ей одноразовый адрес, как она и просила, и переложить проблему на плечи Йоханссона и Элвина. Но, сидя напротив явно неадекватного Дадли Боуза, он чувствовал, что им манипулируют, подводя именно к такому решению. Инстинкт уверял его, что настолько очаровательная особа, как Меллани, просто не может быть мошенницей. Умом же Стиг понимал, что она в десять раз опаснее, чем самый опытный воин клана. Но Меллани казалась такой открытой, такой честной…

— Могу я спросить, что ты предпримешь, если Хранители откажут тебе в какой-либо помощи? — спросил доктор Фриленд.

— Буду, насколько хватит сил, — ответила Меллани, — продолжать собирать любые свидетельства против Барон, использовать их для выдачи ее властям и пытаться проникнуть в агентурную сеть, частью которой она является.

— Она — всего лишь одна из трех человек, входящих в ячейку. Это классическая модель шпионской сети, а при сегодняшнем уровне шифровки Барон может и не знать остальных членов своей ячейки.

— Я их отыщу, — угрюмо сказала Меллани. — Не важно, насколько защищенной она считает свою систему, я все равно сумею ее взломать.

— Конечно, ведь, по твоим словам, у тебя имеются союзники. И сегодня мы стали свидетелями малой части их способностей. А ты уверена, что этим союзникам можно доверять?

— В противном случае я сейчас была бы мертва.

— Верно. Это обстоятельство в немалой степени способствует возникновению личного доверия. Все, чего я прошу, — чтобы ты продолжала задавать вопросы. Ты репортер, не так ли? И хороший репортер, несмотря на обстоятельства и невидимую помощь.

— Помощь не так уж важна, — сказала девушка. — Прежде всего должен быть талант.

Доктор Фриленд рассмеялся:

— И некоторая доля веры в себя. Итак, Меллани, я прошу, чтобы ты следовала своему журналистскому инстинкту: продолжай спрашивать. И не забывай задумываться о мотивации твоего могущественного союзника. Это ведь не человек. Он даже не состоит из плоти и крови. В конечном итоге его эволюция не может быть такой же, как наша.

— Я… Да, хорошо, — сказала Меллани.

— Предательство всегда ближе, чем думаешь. Возьми хоть Цезаря.

— Кого?

Стиг нахмурился. «Она шутит или нет?»

— Он был политиком в древности, — слабым голосом пояснил Дадли. — Император, преданный ближайшими сподвижниками. Ради благой цели, конечно.

— Всегда все делается ради благой цели, — заметил доктор Фриленд.

В его голосе послышалась юношеская печаль — настолько сильная, что ее можно было бы посчитать настоящим горем.

— Этой ошибки я не допущу, — заверила их Меллани.

Она демонстративно отвернулась от барсумианца и выпила еще пива.

Стиг дал команду своему эл-дворецкому подготовить файл с одним из резервных контактных адресов в унисфере.

— Вот тебе адрес, — сказал он Меллани, отсылая сообщение в ее папку. — Надеюсь, ты играешь со мной честно.

— Все понятно, — ответила она. — В противном случае ты меня разыщешь и бла-бла-бла.

— Тебя, твою вставку памяти и твое защищенное хранилище.

— На здоровье. Если мы не сумеем победить Звездного Странника, никому из нас не придется ими воспользоваться. Если бы я была агентом Звездного Странника, ты и все в «Скобяной лавке Хал кина» уже были бы мертвы.

Беззаботный тон, которым она упомянула секретную базу, должен был привести Стига в ярость. Но вместо этого он ощутил нечто вроде восхищения. «Она действительно чего-то да стоит. Так почему же Дадли?»

Меллани поняла, что выиграла этот раунд, и дерзко усмехнулась ему.

— Червоточина откроется через семьдесят минут. Нам пора уходить: мы с Дадли зарегистрированы под чужими именами на ближайший рейс «Карбонового гуся». Этого должно быть достаточно.

— Мы за вами присмотрим — на тот случай, если Институт решит доставить вам неприятности.

— Я в этом даже не сомневалась. Спасибо и до свидания.

— Удачного полета.

По сравнению с современными обрядами бракосочетания, принятыми в кругу членов Межзвездных Династий, церемония была очень короткой и старомодной: Уилсон и Анна остановились на классических клятвах в любви и верности. Нынче было модно, чтобы женихи и невесты писали свои клятвы самостоятельно, а если им не хватало поэтического таланта, нанимали кого-то, кто сочинял проникновенные обеты за них. Еще более изощренным считался вариант, когда строки клятв перекладывались на музыку, чтобы счастливая чета спела их, стоя перед алтарем. Ходили слухи, что высокопоставленные невесты ради идеального вокального исполнения решались даже на перепрофилирование голосовых связок.

— Можете про это забыть, — сказала Анна, когда исполненный надежд распорядитель церемонии упомянул о такой возможности.

Учитывая состав гостей, присутствующих на венчании в многоконфессиональной часовне Бабуйанского атолла, решение было правильным. Председатель

Галл, приглашенная женихом, умудрилась сесть на скамью перед президентом Дой и делегацией сената, возглавляемой Криспином Голдричем. Старшие чины флота расположились на половине гостей невесты вместе с ее немногочисленными родственниками, смущенными присутствием множества высоких особ. Уилсон, как глава огромного семейства, оказался перед сложным выбором, и в результате его бывшие жены, несмотря на сохранившиеся почти со всеми ними хорошие отношения, в списки приглашенных не попали, и на церемонию позвали по одному ребенку от каждого из его предыдущих браков. Кроме того, по политическим причинам было немало представителей от «Фарндейла». Из соображений хорошего тона нельзя было не пригласить и Найджела Шелдона, прибывшего вместе с четырьмя женами из своего гарема. Приглашение послали и Оззи, но он не потрудился даже ответить.

Список гостей постоянно увеличивался, и чете было предложено провести церемонию в соборе, чтобы смогли вместиться все, кто действительно хотел присутствовать. Уилсон ответил твердым отказом и про себя обещал Богу никогда больше не слушать Патрицию Кантил с ее идеями всеобщего благоденствия. Треть часовни была отдана средствам массовой информации. Журналисты среднего звена, освещавшие темы флота на Высоком Ангеле, внезапно обнаружили, что направленные в их конторы приглашения оказались присвоены популярными знаменитостями и главами отделов.

Органист заиграл какой-то ужасный гимн, сочиненный в двадцать втором столетии, и Уилсон, сидевший на передней скамье, крепко стиснул пальцы: ему вдруг стало жарко в превосходно сшитой форме из иссиня-черной ткани. Ожидание между тем все продолжалось и продолжалось.

— Может, она и не придет, — весело и очень громко, чтобы слышали на соседних скамьях, произнес Оскар Монро. — Я бы на ее месте так и поступил: слишком велико давление. Надо было устроить закрытую церемонию, как вы изначально и собирались.

— Благодарю, — прошипел Уилсон своему шаферу.

— Я выполняю свой долг: подготавливаю тебя к самому худшему. — Оскар обернулся. — Ого!

— Она здесь?

— Нет. Журналисты скалятся, предвкушая скандал, — там сзади будто вывесили дисплей с рекламой стоматологической клиники.

На Уилсона напал неудержимый смех.

— Заткнись, негодяй!

Театрально взмахнув руками, органист заиграл свадебный марш. Уилсон и Оскар поднялись, не глядя друг на друга из опасения, что начнут хохотать в голос. Анна под руку с Рафаэлем Колумбия шествовала по проходу часовни. За каждым ее движением следило не меньше сотни профессиональных зрительных вставок. В студиях тысячи модных экспертов сокрушались по поводу наряда невесты — Анна явилась на свадьбу в форме флота. Около девяти с половиной миллиардов зрителей, подключившихся к унисфере, успешно проигнорировали жалобы кутюрье.

Садик часовни заполнился служащими флота: все, кто сегодня был свободен или просто сделал перерыв в работе, собрались, чтобы поаплодировать адмиралу, когда они под руку с Анной вышли из дверей часовни, счастливо улыбаясь, как и подобает женатой паре. Они оба радовались всеобщей поддержке и по дороге к шатру непрерывно махали руками своим друзьям. За ними на лужайку высыпали остальные гости: почти все невольно заглядывались на убывающий полумесяц Икаланайз, светивший надпрозрачным куполом. В нескольких сотнях километров от гигантского корабля-чужака виднелись яркие полоски света — новые сборочные платформы, образовавшие целое созвездие. Политики с удовольствием любовались на физическое воплощение бюджетных расходов и деятельности своих комитетов. Некоторые, глядя на многочисленные огни, сравнивали их с тысячами космических кораблей, спускающихся на Утраченные двадцать три планеты. При таких обстоятельствах расположение общества дорогого стоило.

Испортить праздник никому не удалось. Даже репортеры светской хроники вели себя настолько прилично, насколько от них можно было этого ожидать. Почти каждый из них в течение вечеринки попытался подойти к Найджелу Шелдону: он нечасто показывался на публике, и даже малейшим шансом получить у него интервью нельзя было не воспользоваться. Вице-президент Биклу демонстративно избегал общества Оскара, а тот каждый раз, замечая взгляд вице-президента, направленный в свою сторону, поднимал бокал в приветственном жесте. Единственная подружка невесты, десятилетняя Эмили Кайм, умудрилась выпить два бокала белого вина, пока ее родители были заняты разговорами. Алессандра Барон и Микеланджело являли собой человеческие эквиваленты двух противоположных полюсов и тщательно следили за тем, чтобы случайно не приблизиться к конкуренту ближе, чем на десять метров.

Уилсон с Анной рано покинули торжество и уехали в роскошный отель в Нью-Глазго. Формально их медовый месяц должен был продлиться двадцать четыре часа, но репортеров неофициально известили, что молодожены вернутся к работе уже на следующее утро: подготовка флота к ответным действиям после потери двадцати трех миров велась полным ходом, и молодая чета не собиралась увеличивать семью до тех пор, пока не будет устранена угроза праймов. В этом отношении они ничем не отличались от большинства семей Содружества: люди отказывались заводить детей, и во многих мирах компании, предоставлявшие резервуары-утробы, а также клиники, занимавшиеся модификацией зародышей, оказались близки к разорению. За этой отраслью, как и за другими областями экономики, подвергнувшимися спаду, казначейство следило с особым вниманием.

Оскар покинул празднество ближе к полуночи и в личной транспортной капсуле направился к окруженному изогнутой стеной зданию Пентагона-2. Даже в этот поздний час почти во всех кабинетах трудились служащие: доработка проектов новых кораблей и подготовка их к запуску в производство велись круглосуточно. Через несколько дней Оскару предстояло вести «Защитник» в патрульный полет, который продлится, вероятно, не меньше месяца, и он был уверен, что к моменту возвращения корабль безнадежно устареет: специалисты ККТ уже выпустили прототип с шестью гипердвигателями, позволяющими развивать скорость до четырех световых лет в час. Его испытательный полет должен был состояться через две недели. Технический прогресс продвигался с такой скоростью, что суда с пятью двигателями оказались морально устаревшими еще до завершения их финального проекта.

Лифт поднял Оскара на двадцать девятый этаж. Здесь, на административном уровне, людей было не так много, и в коротком коридоре перед своим кабинетом Оскар никого не встретил. Он запер дверь и сел за стол, оставив в комнате лишь приглушенный свет. Долгое время он сидел неподвижно. Уже не в первый раз он приходил сюда, готовый к решительному шагу. И каждый раз он… нет, его сдерживал не страх, а гнев — злость на Адама, посмевшего явиться к нему и выдвинуть свое обвинение. Гнев, поддерживавший в нем решимость больше не становиться объектом манипуляций, чтобы не повторить ошибок молодости своей первой жизни, когда они с Адамом были глупыми отчаянными юнцами и легко поддавались дурному влиянию.

Иногда, вот так сидя за своим столом, Оскар был готов вызвать Рафаэля Колумбия и разом со всем покончить. Это повлекло бы за собой ужасно долгий период лишения жизни, но к тому времени, когда — или если — он возродится, возможно, общество станет значительно лучше. Подобные мысли всегда вызывали у него горькую усмешку: «Типичное для Монро уклонительство — пусть кто-нибудь во всем разберется, пока ты будешь дожидаться лучших времен».

Душевные терзания мучили его долгие годы после происшествия на станции «Абадан», и только через десять лет боль и чувство вины начали постепенно утихать. В конце концов, просто произошла ошибка. Не несчастный случай — этим он не мог себя оправдать. Но гибель множества людей не была намеренной: такой цели никто не ставил. И Оскар изменил свою жизнь — хоть и не без посторонней помощи, — он воспользовался удивительно удачным прикрытием, предоставленным партией, и получил работу, обзавелся друзьями и постарался загладить свою вину. Работая в исследовательском отделе ККТ, он открыл десятки новых миров, где люди получили возможность начать все сначала, оставив позади ложь, алчность, коррумпированных политиков и Династии, составлявшие основу Содружества. Он возвращался в некоторые из этих миров, наблюдал за их спокойной и приятной жизнью, полной надежд и мечтаний. Он давал людям шанс — только это и имело значение. Только так он мог снова жить в мире с самим собой. Как люди использовали предоставленную им возможность, было их делом. Большего человек в одиночку дать им не в силах. Иначе мог считать только такой мерзавец, как Адам Элвин, — самый заблуждающийся глупец из всех, кто бродит по планетам Содружества.

Однако при всех своих недостатках Адам никогда не был лжецом: он действительно не сомневался в том, что на «Втором шансе» произошло нечто странное.

«И черт возьми, я до сих пор не понимаю, как мы могли потерять Боуза и Вербеке в Бастионе. Ума не приложу».

Оскар вытащил из кармана сперва один мемо-кристалл высокой плотности, затем еще и еще, пока на полированной крышке стола не выстроилось восемь устройств. Затем он вставил первый кристалл в гнездо настольного модуля.

— Предоставить доступ к бортовому журналу «Второго шанса», — приказал он своему эл-дворецкому. — Выделить период между падением барьера и возвращением корабля в гиперпространство. Разбить список файлов по классам.

В его виртуальном поле зрения беззвучно развернулись столбцы информации: на «Втором шансе» имелись машинный и капитанский журналы, записи видеонаблюдений и сведений об окружающей среде; архивы данных, поступивших от внешних сенсоров, силовых установок, систем связи, вспомогательных средств передвижения и устройств индивидуальной защиты; статистика расхода пищи и медицинские отчеты, рапорты об уровне топлива, состоянии плазменных ракет и гипердвигателей; список все продолжался и продолжался вплоть до журнала оценки работоспособности вспомогательных систем и структурного анализа. Оскар даже не подозревал, что во время полета большая часть жизни экипажа оказывается под наблюдением и на практике достичь настоящего уединения почти невозможно. Виртуальной рукой он выделил категории, где надеялся отыскать наиболее полезные сведения, и приказал эл-дворецкому снять с них копии. Загрузка данных заняла немало времени.

Глава 4

Сто двадцать лет.

Его поразило, как быстро пролетело время. Удивительно, что от долгих лет не осталось никаких ощущений, даже мимолетных снов. Однако затем при переходе от абсолютного сна к полной осознанности мысли стали невероятно медлительными и вялыми. Он до сих пор еще даже не открыл глаза: в данный момент он довольствовался несколькими тонкими ниточками разума, существующими в полной темноте.

Воспоминания: они остались при нем беспорядочным набором красок и запахов, не более реальных, чем призраки. Они кружились над ним, уплотнялись и усиливались, создавая дивные видения загадочных миров, где существовали звук и свет — образовывая пространственно-временную зону, в которой он прожил предыдущие жизни.

Он уже знал причину своего небытия. Это знание не вызвало в нем чувства вины, напротив — он ощутил теплую волну удовлетворения: он жив, его разум не пострадал — и, вероятно, тело тоже; впрочем, этим он займется немного позже. Когда будет готов. Он возвращается во Вселенную, которая наверняка будет представлять огромный интерес. Даже в Содружестве с его колоссальной социальной инерцией он сумел достичь успеха во многих областях. Современные технологии, наверное, ушли далеко вперед, границы Содружества значительно расширились, и сейчас уже, скорее всего, начато освоение четвертой зоны космоса, а может, и пятой. Все это сулит колоссальные возможности. Он может начать все сначала. Не так поспешно, как в прошлый раз, но почему бы ему не вернуть все, чем он обладал прежде, — все, что ускользнуло из его рук.

Его внимание привлекла тусклая пелена, постепенно стирающая ускользающие воспоминания, — сероватый сумрак от падающего на опущенные веки света. Постепенно серость начала сменяться красноватым оттенком. Кровь. Его сердце билось в медленном, расслабленном ритме. Возник какой-то звук. Шум воздуха. Человеческое дыхание — его собственное. Он дышал. Его тело было живым и неповрежденным. Через мгновение он почувствовал покалывание по всему телу. Воздух, овевающий его кожу, казался прохладным и влажным. Каким-то образом он ощущал близкое присутствие других людей.

На мгновение его охватило волнение: тревога из-за того, что покой покинет его, как только он откроет глаза. Из-за того, что во Вселенной что-то окажется не так.

«Забавно».

Мортон открыл глаза.

Вокруг него двигались размытые образы, свет и тень сменяли друг друга, перемещаясь, словно тучи на осеннем небе. Картина прояснилась, как только он сморгнул тягучие слезы. Он лежал на кровати в какой-то безликой комнате, слева от него громоздилось медицинское оборудование. Рядом с кроватью стояли два человека и смотрели на него сверху вниз. Оба они были одеты в серо-зеленые медицинские комбинезоны, очень похожие на те, что были на людях из департамента юстиции во время его погружения в небытие.

Мортон попытался заговорить. «Привет! Хорошо, что вы по крайней мере люди», — хотел сказать он, но из горла вырвалось только слабое бульканье.

— Не волнуйтесь, — произнес один из незнакомцев. — Я доктор Фороул. С вами все в порядке — это самое главное, что вам следует знать. Все хорошо. Вы возвращаетесь из небытия. Вы это понимаете?

Мортон кивнул. Вернее, на волосок оторвал голову от твердой подушки. Но ему это удалось. Он вспомнил восстановление после процедуры омоложения — вспомнил, как лежал, абсолютно лишенный сил. Его тело работает, хоть и очень медленно. Мортон сглотнул.

— Как там? — сумел прошептать он.

— Что? — переспросил доктор Фороул.

— Как там снаружи? Многое изменилось?

— Э-э-э… Мортон, условия отбывания вашего наказания несколько изменились. Вам предстоит принять решение. Вас вывели из небытия раньше срока.

— Насколько раньше?

Он попытался приподняться на локтях. В результате неимоверных усилий ему все же удалось оторвать голову от подушки на несколько сантиметров. Дверь комнаты открылась, и вошел Говард Мэдок. Адвокат защиты выглядел почти так же, как и в день суда над Мортоном.

— Привет, Мортон. Как ты себя чувствуешь?

— Насколько раньше? — настойчиво прохрипел Мортон.

— Меньше, чем через три года, — ответил доктор Фороул.

— Раньше на сто семнадцать лет? — уточнил Мортон. — Что, скостили за хорошее поведение в небытии? Я был образцовым заключенным?

— Нет, просто вас решили возродить через два с лишним года.

Сил прикрикнуть на доктора у Мортона не осталось. Он упал на подушку и умоляюще уставился на Говарда Мэдока.

— Что происходит?

Доктор Фороул незаметно кивнул Мэдоку и попятился к двери.

— Ты помнишь, как накануне суда «Второй шанс» отправился в полет к Паре Дайсона? — спросил Говард Мэдок.

— Да, конечно помню.

— Так вот, он вернулся, кое-что там обнаружив. Расу чужаков. Враждебных чужаков, Мортон, и очень агрессивных.

— Что случилось?

Мортон молча выслушал рассказ своего адвоката о падении барьера, о втором полете «Конвея» и двух других кораблей к Альфе Дайсона, о разгромной атаке праймов и Утраченных двадцати трех планетах.

— Мы приступаем к ответным действиям, — сказал Говард Мэдок. — Флот собирает армию. Они намерены забросить вооруженные отряды людей в оккупированные миры. Цель — партизанская война, нанесение максимального ущерба праймам и замедление их продвижения, пока Содружество не подготовит решительный контрудар.

Мортон уставился в гладкий потолок, и его губы растянулись в усмешке.

— Кажется, я могу угадать условие сделки: если я пойду в волонтеры и буду сражаться за Содружество, мне сократят срок небытия. Так?

— Да, правильно.

— Это же прекрасно! — Он рассмеялся. — И сколько лет мне скинут?

— Весь оставшийся срок.

— Черт, можно подумать, что миссия заведомо самоубийственная.

Говард Мэдок смущенно пожал плечами.

— Оживление в случае невозвращения с задания входит в контракт.

— Какой в этом смысл, если мы проиграем?

— Выбор за тобой, Мортон: можешь взять время для размышления, а можешь, если хочешь, вернуться в небытие.

— Ни за что! — Он даже думать об этом не хотел. — Скажи только, почему они выбрали меня?

— Ты соответствуешь их требованиям, — откровенно ответил Говард Мэдок. — Ты убийца.

К станции поезд подошел полупустым, поскольку большинство беженцев сошло с него задолго до прибытия в Дарклейк-сити. Несмотря на излишне вычурную архитектуру в палладианском стиле, Меллани еще никогда не была так рада видеть здания старого терминала своего родного мира. На Буунгейте, как она и ожидала, был настоящий кошмар. Несмотря на купленные заранее билеты и помощь верного Найлла Свальта, пробиться к дверям вагона оказалось весьма трудно. Малочисленный отряд измученных полицейских Буунгейта был усилен свежими силами бойцов службы безопасности ККТ с Уэссекса, а в местных новостях обсуждались слухи о введении в городе комендантского часа и ограничении идущего к нему транспортного потока.

Меллани спустилась на платформу, когда по местному времени Октиера уже наступил вечер. Она начала было оглядываться в поисках своего чемодана, но он так и остался в ее номере в «Лэнгфорд Тауэрз», брошенный вместе с остальными вещами во время бегства с Дальней. Ей еще долго будет вспоминаться унылое лицо Найлла Свальта со всеми его прыщами и оливково-зелеными ОС-татуировками, тоскливо глядящее на нее через окно вагона. «Все же я добилась того, ради чего ездила».

На станции они взяли такси до отеля «Отуэйз», расположенного на окраине города, — Меллани забронировала в нем номер, как только они прошли через переход на Промежуточной. Эта гостиница средней ценовой категории вполне устраивала Меллани в качестве временного пристанища, пока она не подыщет какое-нибудь постоянное жилье. Возвращаться в свои апартаменты она не хотела, опасаясь слежки Алессандры.

Дадли отправился в постель сразу после того, как они зарегистрировались в отеле: его желудок уже пришел в норму, но за все время перелета до Шеклто-на в «Карбоновом гусе» поспать ему так и не удалось. Гигантское воздушное судно было до отказа набито сотнями без конца разговаривающих возбужденных пассажиров, радующихся отъезду с Дальней. Меллани это ничуть не беспокоило: она откинула назад спинку сиденья, заткнула уши и преспокойно проспала все семь часов полета.

Теперь она сидела на подоконнике и смотрела на яркие огни, обозначавшие сеть улиц Дарклейк-сити — гораздо более четкую схему, чем запутанные лабиринты Армстронг-сити. В номере остался только приглушенный свет, позволявший Дадли мирно посапывать в кровати. Сейчас, когда за окном простирался знакомый город, все произошедшее за последнюю неделю могло показаться Меллани скорее постановкой из ВСО, чем реально пережитыми событиями. Если бы не оставшийся у нее адрес в унисфере, по которому она могла напрямую связаться с Хранителями.

Девушка отошла от окна и устроилась на узком гостиничном диванчике. Ее виртуальная рука коснулась иконки РИ.

— Здравствуй, Меллани. Мы рады видеть, что ты не пострадала и сумела вернуться. Наша подпрограмма кодированным сообщением прислала отчет о твоем пребывании в Армстронг-сити.

— Спасибо, она мне очень помогла. Думаю, Звездный Странник теперь мной изрядно недоволен.

— Да, вероятно. Тебе следует соблюдать осторожность.

— Ты можешь за мной присмотреть и известить, если кто-нибудь из его агентов окажется поблизости?

— Мы это сделаем, Меллани.

— Сейчас я хочу установить контакт с Хранителями. У меня есть одноразовый адрес. Ты можешь определить имя того, кто мне ответит, и его местоположение?

— Нет, Меллани.

— Тебе это должно быть под силу: подпрограмма могла отыскать в Армстронг-сити все что угодно.

— Дело не в наших возможностях, Меллани. Мы должны соблюдать уровень воздействия.

В голове Меллани, словно невольное предостережение, внезапно возник разговор с доктором Фрилендом.

— И каков же этот уровень воздействия?

— По возможности, минимальный.

— Так ты на нашей стороне или нет?

— Стороны — это нечто физическое, Меллани. А мы не физическое существо.

— Планета, на которой построены ваши системы, вполне себе материальна и находится в границах Содружества. Я кое-чего не понимаю. Ты помог мне и всем остальным в Рэндтауне. Ты разговаривал с Утесом Утреннего Света, и он пригрозил уничтожить тебя вместе со всеми остальными расами Галактики.

— Утес Утреннего Света говорил так по причине невежества. Он не сознает, с чем столкнулся. В конечном счете он не сможет добиться своего.

— Он добьется своего здесь, если ты нам не поможешь.

— Ты нам льстишь, Меллани. Мы далеко не всемогущи.

— Что это значит?

— Мы не обладаем божественными силами.

— Но ты на многое способен!

— Да. Именно поэтому мы должны с величайшей осторожностью использовать свои силы — эту истину мы впитали вместе с человеческой философией. Если мы станем бросаться вам на помощь при малейших признаках опасности, ваше общество окажется полностью зависимым от нас и мы начнем вами управлять. Если это произойдет, вы восстанете и будете с нами бороться — это сильнейшая черта вашего характера. Мы не хотим возникновения подобной ситуации.

— Но ведь ты помогаешь мне и обещал за мной присматривать…

— Мы это сделаем. Защита личности, с которой заключено партнерское соглашение, не является полномасштабным вмешательством. Обеспечение твоей личной безопасности не повлияет на ход событий.

— В таком случае почему ты вообще с нами связываешься? Какой в этом смысл?

— Милая крошка Меллани, ты не понимаешь нашу сущность.

— Я считаю тебя личностью. Разве я ошибаюсь?

— Сложный вопрос. В последние годы двадцатого века многие технологи и самые передовые писатели того времени были склонны считать нас «сингулярным» явлением. Возникновение настоящего искусственного интеллекта, обладающего способностью к самосохранению и созданию’ собственных устройств, вызывало значительные опасения. Одни верили, что этим ознаменовалось начало золотого века, когда машины будут служить человечеству и полностью избавят его от физического труда. Другие предрекали нам значительный эволюционный скачок и непрерывное непредсказуемое развитие. Высказывались и еще более безумные идеи. На практике же ни одна из них не оказалась верной, хоть мы и обладаем многими чертами, предсказанными человечеством. Да и как могло быть иначе? Наш разум развивается на заложенных вами основах. В этом отношении ты права, считая нас личностью. Если продолжить аналогию, мы с вами соседи, но не более того. В нас нет абсолютной преданности человечеству, Меллани. Вы и ваша деятельность занимаете лишь ничтожно малую часть нашего сознания.

— Ладно, ты не бросишь все свои дела, чтобы оказать нам помощь, — это я могу понять. Но сейчас ты говоришь, что не станешь вмешиваться, даже если Утес Утреннего Света будет нас уничтожать?

— У юристов имеется непреложное правило: не задавай вопрос, ответ на который тебе неизвестен.

— Ты спасешь нас от истребления? — настаивала Меллани.

— Мы еще не решили.

— Спасибо и на этом.

— Мы вас предупредили. Но мы не считаем, что вам грозит истребление. Мы верим в вас, крошка Мел. Посмотри на себя: ты решительно настроена одолеть Звездного Странника даже без нашей помощи, не так ли?

— О да!

— Мы видим ту же решимость, умноженную на сотни миллиардов. Человечество представляет собой значительную мощь.

— Однако эти сотни миллиардов постоянно остаются обманутыми и преданными, что сбивает их с толку.

— Мы считаем, что структура вашего общества содержит в себе великое множество больших и малых механизмов самокоррекции.

— Так, значит, вот кто мы для вас? Лабораторные крысы, бегающие по лабиринту?

— Меллани, вы — это мы, не забывай об этом. Значительная наша часть загружена человеческими мыслями.

— И что же?

— Тот наш сегмент, который контактирует с вами, любит вас, как своих ближних. Ты должна верить нам, Меллани. Но еще больше должна верить в свою расу.

Золотистый силуэт виртуальной руки Меллани щелкнул по иконке РИ, обрывая разговор. Несколько минут она, сидя в темноте, обдумывала услышанное. После Рэндтауна она считала РИ чем-то вроде ультрасовременного ангела-хранителя. Теперь эта иллюзия рассеялась, оставив после себя изумление и неуверенность.

Меллани всегда была убеждена в том, что Содружество справится и со Звездным Странником, и с Утесом Утреннего Света. Работая с Алессандрой, она встречалась со многими сенаторами и их помощниками и знала, как они сражаются за общественное мнение и каждый голос избирателя. Несмотря ни на что, эти люди казались ей умными и решительными, на них можно было положиться в любой кризисной ситуации. Больше того, их поддерживал РИ — беспроигрышная комбинация. И вот ее безжалостно лишили этой уверенности. Доктор Фриленд, сомневаясь в мотивах РИ, был прав: он первый из всех, кого она знала, скептически высказался о разуме величиной с целую планету. Мел-лани стало интересно, откуда у него взялись подобные сомнения, но это расследование девушка решила пока отложить.

Она дала команду эл-дворецкому отправить вызов на одноразовый адрес, присланный ей Стигом. Узкополосный канал открылся почти мгновенно, обеспечив только аудиосвязь.

— Ты, вероятно, Меллани Рескорай, — произнес мужской голос. При этом идентифицирующий его файл в виртуальном поле зрения не появился.

— Точно. А ты кто?

— Адам Элвин.

— Ты один из тех, за кем охотится Паула Мио?

— Ты слышала обо мне? Я польщен.

— Однако доказательств того, что ты действительно Элвин, нет.

— Да и ты не можешь подтвердить, что ты Рескорай.

— Ты знал мое имя, знал, что Стиг дал мне твой адрес.

— Верно. Так что я могу для тебя сделать, Меллани?

— Я знаю, что Звездный Странник действительно существует и один из его агентов — Алессандра Барон.

— Да, Стиг мне говорил. Ты можешь это доказать?

Меллани вздохнула.

— К сожалению, не могу. Мне известно, что Алессандра скрыла несоответствия в документах благотворительного фонда, финансировавшего работу Дадли Боуза. Улик не осталось.

— Малышка Меллани, много лет назад я кое-что усвоил: стоит только хорошенько поискать — и улики найдутся.

— Так ты хочешь, чтобы я этим занялась? И не называй меня малышкой: звучит слишком покровительственно.

— Прошу прощения. Меньше всего на свете я хотел бы обидеть потенциального союзника. Стиг сказал, что ты разделяешь идеи Хранителей.

— Да, это так. Но я чувствую, что блуждаю в темноте.

— Могу посочувствовать. Ты ведь понимаешь, что с установлением доверительных отношений существуют некоторые сложности.

— Эти сложности взаимны.

— Что ж, хорошо. Я готов обмениваться с тобой информацией во благо нашего общего дела, но без риска для моих людей. Тебя устроит такой вариант?

— Отлично. Вот мой первый вопрос: тебе известно что-нибудь о киллере, совершившем убийство на станции «ЛА-Галактик»? Эти сведения могут стать моим ключом к Пауле Мио.

— Ты знакома с Мио?

— Не близко. Она держит меня на расстоянии. — Меллани бросила взгляд на другой конец полутемной комнаты, где под простыней угадывались очертания тела спящего Дадли Боуза. — Тем не менее именно она подтолкнула меня к доктору Боузу: так я узнала о фонде «Кокс».

— Для меня это новость. Мио верит в существование Звездного Странника?

— Не уверена. Она всегда очень осмотрительна в разговоре со мной.

— Очень в ее духе. Вот ответ на твой вопрос: киллера зовут Брюс Макфостер. Он является — или являлся — нейронно-оснащенным агентом Звездного Странника. Когда-то он был членом клана, но после ранения его взяли в плен и превратили в агента. Не спрашивай, как Звездный Странник это делает, — мы и сами не знаем. Брэдли Йоханссон говорит, что процедура не из приятных.

— Хорошо, спасибо. Я продолжу заниматься «Коксом». Если обнаружу какие-нибудь улики, сообщу.

— Нам очень важно знать, у кого сейчас находится информация, которую перевозил наш курьер, когда его убили на «ЛА-Галактик». Если сможешь сблизиться с Мио, спроси у нее.

— Я попробую.

— И одно предостережение: тебе известно, что она родом из Улья?

— Да.

— Это означает, что она не в состоянии пройти мимо малейшего нарушения законности. Лучше не упоминай о нашем разговоре: за связь с такими, как я, Мио может тебя арестовать.

— Да знаю я, какая она. Некоторое время назад она арестовала одного из моих друзей всего лишь за взлом базы данных.

— Ну хорошо. Высылаю файл с одноразовым адресом. Воспользуешься им, когда возникнет необходимость.

Соединение оборвалось, оставив в папке Меллани файл с адресом. С минуту она смотрела на полупрозрачный символ, а затем приказала эл-дворецкому закодировать к нему доступ: она посчитала, что так должен поступать каждый настоящий агент, опасающийся поимки. Дождавшись, когда информация будет в безопасности, Меллани на цыпочках подошла к кровати и улеглась рядом с Дадли, ухитрившись его не разбудить.

Такси доставило Меллани по адресу Бриггинс-1800 на длинную улицу жилого квартала в районе Олика. Параллельно примерно в километре тянулся берег озера, что объясняло значительную влажность воздуха. Бунгало с пышными огороженными газонами соседствовали с обнесенными стенами шале, и почти на всех перекрестках стояли многоквартирные дома, похожие на первоклассные отели. На автомобильных стоянках и в узких подъездных аллеях виднелись спортивные катера, и почти на каждом газоне красовались гидроциклы. В боковых улочках расположились дорогие рестораны, бары и маленькие магазинчики. Улицу оккупировали специалисты с высокой зарплатой и рекламные агенты, из-за чего цены на жилье здесь повысились до уровня, недоступного семьям со средним доходом.

Меллани всегда недоумевала, почему Поль Гремли выбрал именно этот район. Под номером 1800 стояло бунгало с арками из лавандового сухого коралла, обрамляющими окна с серебристыми стеклами. Дом состоял из круглых комнат, окружавших небольшой плавательный бассейн. Меллани слышала, что Поль обосновался на этом самом месте с первого дня заселения Октиера и жил в центре фермы в домике из сборных алюминиевых модулей. Когда же город приблизился к его владениям, Поль стал продавать застройщикам один участок за другим. Насколько ей было известно, иного способа остаться здесь у него не было. Поль был самым старым из всех, кого она когда-либо знала; он утверждал, что родился и вырос на Земле еще до открытия первой червоточины. Благодаря своему возрасту он был знаком со всеми сколько-нибудь заметными людьми на Октиере — хотя бы потому, что поселился здесь раньше всех. Меллани познакомилась с ним на одной из вечеринок, устроенных Морти. Тогда она посчитала Поля бездельником — он умудрялся посещать все значительные события в Дарклейк-сити. Но, что странно, люди на приемах внимательно прислушивались к его мнению. Как-то раз Морти объяснил ей, что Поль обладал величайшим веб-разумом и проводил в унисфере по восемнадцать часов в сутки. Он добывал информацию, которую нельзя получить официальным путем, и потому был весьма полезен деловым людям определенного толка.

Не успела Меллани приблизиться к воротам, как замок на них зажужжал и открылся. Через небольшой внутренний дворик она прошла к входной деревянной двери. На потертых ступенях покачивался один из ностатов Поля — существо из другого мира, обычно напоминающее подвижный меховой коврик, сейчас имело форму объемного ромба со сторонами длиной около метра и коротким толстым хвостом. Сверху его красновато-коричневый мех был шелковисто-мягким, тогда как снизу ворсинки свивались в более толстые прядки, по плотности напоминавшие жесткую щетку. Они были достаточно прочными, чтобы удерживать тело ностата над землей, а передвигался он, совершая волнообразные колебания. Существо подобралось к входной двери и проскользнуло в кошачий лаз. Меллани с изумлением наблюдала за тем, как изменялась его форма, — будто он был меховым мешком, наполненным густой жидкостью. Затем из-за двери послышался жалобный скулеж.

— Кто же тебя так напугал? — раздался мужской голос.

За полупрозрачной янтарной панелью мелькнула тень. Дверь отворилась, и перед Меллани появился Поль Гремли с ностатом на руках, поникшим, словно полупустой пакет. В глубине комнаты девушка уловила какое-то движение — еще два таких же существа заскользили по паркетному полу, спеша скрыться в темной глубине дома. Поль вышел к ней босиком. На нем были выгоревшие бирюзовые велосипедные шорты с отвисшими карманами и черная футболка с изрядно потрепанными воротом и подолом. Его удлиненное лицо с живыми темными глазами принадлежало тому типу людей, которые сохраняют свою привлекательность еще лет двадцать после омоложения. Но этот период остался позади еще лет тридцать назад. Гравитация оттянула вниз его выдающуюся челюсть и собрала кожу в морщины. Каштановые волосы поредели и покрылись серебром седины. Однако вес Поль так и не набрал; он остался костлявым стариком с длинными ногами и раздутыми коленными суставами, что наводило на мысли о возможном артрите.

— А, это ты, — разочарованно бросил Поль.

— Ты знал, что я приду, — парировала она.

Поль пожал плечами и жестом пригласил ее войти.

Внутри у бунгало был такой вид, словно в нем лет десять никто не жил. Вслед за Полем Меллани прошла через кухню и оказалась в округлой гостиной.

Свет нигде не горел. В нишах, покрытые тонким слоем пыли и отключенные от сети, стояли роботы-горничные, которые были старше, чем она сама. На кухне работал только модуль напитков. Рядом с ним разместились два промышленных контейнера с растворимым английским чаем и горячим шоколадом. Старинный уплотнитель мусора был забит упаковками от «Баб-Кебаб», пиццы «Мэнби» и пакетами из-под рыбы и чипсов. При появлении людей из дурно пахнущей груды мусора выскочил еще один ностат. Он распластался в полутораметровый ромб и с ловкостью насекомого начал взбираться по стене, цепляясь жесткими шерстинками за плитки облицовки.

— Я думала, они запрещены, — заметила Меллани.

— Да, получить лицензию на ввоз уже невозможно, — ответил Поль. — Но я привез их на Октиер лет сто назад. Их родина Зтан. Какой-то идиот поднял шумиху из-за того, что они загрызли его породистых собак, и конгресс наложил вето на импорт. Если с ними обращаться хорошо, они очень милые.

Гостиная озадачила Меллани еще сильнее. Если не считать слоя пыли и пожелтевшего потолка, здесь царил полный порядок, хотя мебель и выглядела такой старой, что ее можно было считать почти антиквариатом. «В какой же комнате он живет?» С дивана, на котором она устроилась, был виден плавательный бассейн. На его гладкой поверхности качались сухие опавшие листья.

Поль уселся в большое плетеное кресло, подвешенное к потолку, словно огромная птичья клетка, и оно жалобно скрипнуло под его весом. Ностат у него на руках теснее прижался к его груди, обхватив своими краями грудную клетку, а Поль не переставал его поглаживать.

— Тебе известно, что за тобой следят какие-то странные программы? Они физически следуют за тобой, перемещаясь из одного узла киберсферы в другой. — Он с любопытством посмотрел на ностата. — Словно зверек на коротком поводке.

— Я об этом догадываюсь, — ответила Меллани.

— В прошлый раз после твоей просьбы о небольшой услуге меня арестовали. И ведь дело было всего лишь в беглом просмотре городских списков, предназначенных для служебного пользования. Об этом вообще никто не должен был узнать.

— Я в курсе. И мне очень жаль. Какой тебе выписали штраф? Я могу заплатить его вместо тебя?

— Не утруждайся. — Поль все еще смотрел на мягкий комок коричневого меха, уютно устроившийся у него на руках. — Полиция заявилась сюда и забрала все мои устройства. Людям стало об этом известно. Я больше не могу жить в этом городе — в моем городе — так, как жил раньше. Передо мной захлопываются все двери. Ты осознаешь, насколько это унизительно для таких, как я? Я был самым востребованным специалистом в этом городке. Теперь уже нет. Прежде меня ни разу не арестовывали. Никогда. Я взламывал такие сети, что «великая кража червоточины» по сравнению с этим — все равно что умыкнуть конфетку на завтраке в детском саду. Ты понимаешь, что это значит?

— Я же сказала, мне очень жаль, что так вышло.

— К черту!

Поль выскочил из кресла, вынудив удивленного ностата соскользнуть по его ногам. Он встал перед Меллани и уперся руками в спинку дивана по обе стороны от ее шеи, почти вплотную приблизив к девушке свое лицо.

— Ты действительно такая тупая, какой кажешься?

Меллани изобразила смущение. На ней была коротенькая алая атласная юбочка и почти ничего не скрывающий простой белый топ; мужчины всегда реагировали на этот наряд, и Поль не был исключением. На вечеринках, когда они сталкивались друг с другом, он всегда флиртовал с ней и строил глазки, хотя и в своей, немного насмешливой манере. Таким его она никогда не видела и не подозревала, что он способен на жестокость. Ее мерцающая виртуальная рука замерла над иконкой РИ.

— Я вовсе не тупая, — сердито ответила девушка.

— Я так и думал. — Поль выпрямился, показав в усмешке пожелтевшие от никотина зубы. — Паула Мио защищена пакетом программ невероятной сложности. Подглядывая за ней, я бы не хотел засветиться. Но я не мог попасться на взломе каких-то жалких городских регистров. То есть при нормальном положении вещей. Так кто же охраняет нашу маленькую выпускницу Улья? — Он щелкнул пальцами, будто его осенила внезапная идея. — Эй, а ведь это могут быть те же люди, что оберегают и твою задницу. Или это грандиозное совпадение, а?

Меллани через силу улыбнулась.

— Не знаю. Я не подозревала, что у Паулы Мио такая защита. Честно.

— Не врешь? — Поль зажег сигарету и снова плюхнулся в плетеное кресло. — Я тебе почти поверил. Расскажи-ка мне все, что тебе известно.

— Почти ничего. Паула Мио не хочет со мной разговаривать. Думаю, она мне не доверяет.

Поль ухмыльнулся и выпустил в сторону Меллани длинную струю дыма.

— Ты репортер. Тебе никто не доверяет. Как класс вы на одном уровне с политиками.

— Ты же разговариваешь со мной.

— Ага. И посмотри, к чему это привело.

— Ты можешь достать новые устройства?

— Могу. А зачем они мне?

— Мне нужен еще один взлом.

Поль расхохотался, но смех перешел в затяжной кашель, и ему пришлось сильно хлопнуть себя по груди, чтобы остановиться.

— Ой, держите меня. Вот молодежь! Неужели и я когда-то был таким же прямодушным? Помню, моя старушка-мать говорила всегда всю правду как на духу, благослови Господи ее ирландскую душу. Но ты!

— Тебе нельзя курить! — выпалила Меллани; она изо всех сил старалась сдерживаться, чтобы не хмуриться, несмотря на сильное желание чихнуть от едкого дыма.

Но Поль продолжал дымить в ее направлении. Намеренно, как она догадалась.

— Почему? Это же не убийство. При омоложении из моих легких уберут все признаки рака. — Он снова глубоко затянулся. — Ты знала, что курение помогает сохранять стройность лучше, чем любая диета? Хочешь попробовать?

Он протянул ей пачку.

— Нет!

— Такая фигура, как у тебя, заслуживает того, чтобы о ней заботились.

— Ты взломаешь кое-что для меня? Я могу заплатить.

— У меня достаточно денег.

Меллани невольно окинула недоверчивым взглядом убогую гостиную.

— Да, да, — проворчал Поль. — Не суди о книге по ее обложке, дорогая.

— Есть и другие способы оплаты.

Взгляд Поля скользнул по ее модельным туфелькам и медленно прошелся по обнаженным ногам.

— Это я вижу, — насмешливо протянул он. — А ты знаешь, какое важное событие произойдет не далее как через три коротких года, малышка Меллани?

— Нет. Какое?

— Мне исполнится четыреста лет. И если ты не против, я хотел бы дожить до этого знаменательного дня. — Его взгляд поднялся до ее бедер, и Поль довольно ухмыльнулся. — Как сказал бы мой отец: «Так держать!»

Меллани едва сдержала дрожь от его замечания.

— Я говорила о другой валюте. О той, которой ты торгуешь.

— Сомневаюсь. Не сочти за грубость, но ты всего лишь добившаяся успеха звезда мягкого порно.

— Я хочу, чтобы ты запустил программу наблюдения за моим бывшим боссом, Алессандрой Барон. Результаты пригодятся нам обоим.

Поль вытащил из пачки новую сигарету и прикурил ее от окурка.

— Каким образом?

— Есть кое-что, чего ты не знаешь. В унисфере появилась информация, имеющая для Содружества судьбоносное значение. Она поможет тебе вернуться к той жизни, к которой ты привык на этой планете. Если ты правильно ею распорядишься, двери, которые перед тобой захлопнулись, снова распахнутся. В твоем возрасте ты должен знать, как это делается.

— Ладно. Ты меня заинтриговала. Так ради чего я должен покупать себе новую аппаратуру?

— Звездный Странник реален. Он существует, как это всегда утверждали Хранители.

Поль снова закашлялся.

— Ты издеваешься?

— Нет.

Она могла бы привести ему целый список доказательств своей правоты, но, общаясь с истинно старыми людьми, Меллани усвоила одну вещь — они не слишком доверяли эмоциональным аргументам. Ценились только объективные данные.

Поль неловко повернулся в кресле, отчего оно начало слегка раскачиваться.

— Каким же образом наблюдение за Барон… О боже, ты точно не шутишь? Она в этом замешана?

— Главный инициатор нападок на наш флот. Как тебе такое?

— Проклятье!

— Я хочу знать, с кем она поддерживает связь. Важнейшим фактором могут стать шифрованные послания на одноразовые адреса унисферы. Добудь для меня шифры, выясни, кто получает ее сообщения, отследи вызовы. Мне необходимо быть в курсе ее намерений, необходимо знать, что собирается предпринять Звездный Странник. Будет нелегко. Она подобрала собственную команду веб-разумов, или же это сделал Звездный Странник. Они неплохие специалисты. На Земле они изменили некоторые официальные документы, и никто ничего не заметил. Если же тебя вычислят, визита полиции не будет; к тебе пошлют того, кто убил сенатора Бурнелли и курьера Хранителей в «ЛА-Галактик».

— Ну, не знаю, Меллани. Все это слишком серьезно. Обратись со своими сведениями в разведку флота. Или в службу безопасности сената.

— Паулу Мио заставили уйти из флота. И я знаю, что она верит в существование Звездного Странника.

Поль глубоко затянулся сигаретой.

— Послушай. — Меллани поднялась и расправила короткую юбку. — Если ты не хочешь заниматься этим сам, скажи, кто сможет справиться. Только назови мне имя. Я не дам ему отпраздновать его четырехсотый день рождения.

— Я слишком стар, чтобы пересматривать свою философию.

— Тогда решай.

— Если ты права…

— Я права. Но мне нужны доказательства.

— Почему их не может добыть твой защитник? Только не ври мне, пожалуйста.

— Не знаю. Он говорит, что не хочет иметь отношение к физическим событиям. Либо ему на все наплевать. Либо он подыгрывает другой стороне. Или хочет, чтобы мы сами за себя постояли. Или все это вместе. Не знаю. Барсумианец посоветовал мне не слишком ему доверять.

Поль удивился.

— Барсумианец? Ты побывала на Дальней?

— Только что оттуда вернулась.

— А ты немало попутешествовала за последнее время, не так ли?

— Ты имеешь в виду звезду порно?

— Я помню, как впервые тебя встретил. Была какая-то вечеринка на яхте Резаля. Ты была тогда просто хорошенькой молодой штучкой.

Меллани пожала плечами.

— Это было около четырех сотен лет назад. По крайней мере, мне так кажется.

— Ладно. Я организую слежку за Барон в унисфере. Посмотрим, что из этого выйдет. И знаешь, после моего омоложения…

— Разумеется. Я позабочусь о том, чтобы ты не дожил до пятисот лет.

Над горами Даусинг занимался бледно-серый рассвет, проявивший на фоне пустого неба зубчатую линию черных вершин. Саймон Рэнд вздохнул, стоя перед узким входом в пещеру. Прежде он с радостью встречал каждое утро на этой земле, испытывая гордость и удовлетворение. Теперь же новый день неизменно начинался с пугающего ожидания очередного осквернения.

В первые несколько недель после высадки чужаков их деятельность была почти незаметна. Все больше гигантских конических кораблей приводнялось и взлетало с поверхности Трине-бы, вызывая ураганы и смерчи по всей его площади. Облака пара, генерируемые пламенем термоядерных двигателей, быстро остывали, но все же успевали достичь скалистых стен, окружавших озеро. В результате после каждого взлета или посадки появлялся туман, не рассеивавшийся по несколько дней, а то и недель и разметаемый только следующими полетами.

Сырая промозглая погода значительно облегчала жизнь горстке оставшихся на планете людей, скрытно пробиравшихся по прилегающим к озеру ущельям. Густой туман скрывал их от большинства установленных чужаками сенсоров, и они могли вплотную приблизиться к новым сооружениям, появлявшимся на руинах Рэндтауна, заложить самодельные бомбы и вновь исчезнуть в бесчисленных клубах водяного пара. Они не имели возможности оценить причиняемый ими ущерб, но каждый взрыв приносил членам маленького отряда Саймона удовлетворение. Это помогало им не падать духом.

Теперь полетыкораблей прекратились. Последний из них взлетел три недели назад и исчез в одной из червоточин чужаков, открытых на орбите Элана. Пелена неестественного тумана постепенно рассеялась, уступив место чистому горному воздуху, и видимость как для сенсоров, так и для людей увеличилась до нескольких километров.

На первый взгляд изменения казались незначительными, почти незаметными, но только не для того, кто наблюдал этот пейзаж день за днем на протяжении пятидесяти лет. На континенте Райселл лето подошло к концу. Раньше в это время под солнечным небом собирали урожай винных ягод и зерновых. Сейчас же небосвод был почти постоянно затянут тучами, и непрерывно дувшие не по сезону сильные ветра приносили с собой сильные грозы и ливни. Под воздействием теплого тумана и жара от пламени двигателей снежные шапки на горных вершинах практически исчезли. Полеты космических кораблей привели к повышению температуры в районе на несколько градусов. С этим Саймон был готов смириться: через год климат смог бы восстановиться, и снежные покровы вернулись бы к своим обычным границам. Но никакие ледники, сколь плотными они ни были, не могли скрыть ужасного увечья склонов Регентов, где ядерный взрыв уничтожил детекторную станцию, построенную флотом. Силуэт горной цепи необратимо изменился. Оползни, ударные волны и жестокий жар взрыва превратили величественные горы в жалкое подобие прежних вершин. Лишь недавно они снова стали покрываться снегом и льдом. Тепловое излучение, однако, распространилось далеко от возникшего кратера; сменятся несколько поколений, прежде чем радиоактивные осадки пойдут на убыль.

Внизу в городе и прилегающих долинах чужаки также продолжали сеять разрушение. В течение пятидесяти лет люди, привлеченные красотой этой земли, тщательно старались ее сберечь. Борьба за сохранение первоначального облика планеты велась неустанно. На склонах гор выращивали завезенные с Земли и других планет злаки и деревья, но все это делалось не в ущерб местной растительности. Озеро Трине-ба с его уникальной экологией было защищено от любых загрязнений и промышленного использования.

И все эти старания теперь были сведены на нет праймами. Их цилиндрические летательные аппараты доставляли на берег всевозможное оборудование из космических кораблей, двигатели и генераторы загрязняли воздух выхлопными газами, а воду — маслянистыми выбросами. Кроме того, численность чужаков неуклонно увеличивалась, и все они испражнялись прямо в воду. По мере возведения новых зданий на развалинах Рэндтауна весь мусор и обломки сгребались бульдозерами в огромные кучи, и оставшиеся органические отходы гнили, образуя зловонные лужи, откуда жидкость ручьями стекала в прекрасное озеро.

Сегодня утром в Рэндтауне происходило нечто необычное. Зрительные вставки Саймона приблизили вид на город, находившийся на расстоянии пяти километров, и воспроизвели расплывчатое изображение блестящего металлического сооружения, поднявшегося над береговой линией. Силовое поле чужаков, накрывшее Рэндтаун, заставляло воздух дрожать и мешало рассмотреть детали. Что Саймон только ни делал, добиться четкой картинки никак не удавалось.

Уже в который раз после вторжения праймов Саймон мысленно проклял несовершенство своих органических татуировок и вставок. За время предыдущих жизней он ни разу не позаботился о том, чтобы модернизировать свои имплантаты — в отличие от большинства обитателей Содружества, которые это делали, как только на рынке появлялись новые приспособления. Он лишь следил за тем, чтобы несколько имевшихся у него простейших систем обеспечивали ему доступ к унисфере и помогали справляться с повседневными заботами по хозяйству. Он привык обходиться тем, что было доступно на момент его последнего омоложения.

Несмотря на все недостатки зрительной системы, Саймон отчетливо видел мощный голубовато-серый поток жидкости, бьющий в озеро из нижней части высокой башни. Казалось, будто чужаки наткнулись на источник нефти под городом и не позаботились закрыть скважину. Только потом до него дошел масштаб происходящего. Толщина струи у выхода из отверстия составляла не менее четырех метров. Она изгибалась и падала в широкий бетонный водосток, построенный на месте главной набережной, а затем стекала вниз к разоренному причалу. Силовое поле, видимо, было как-то модифицировано, поскольку жидкость проходила сквозь него беспрепятственно. В чистых водах Трине-бы расплывалось огромное грязное пятно.

— Твари! — воскликнул Саймон.

Он услышал, как позади него кто-то пробирается вдоль влажной скалы. Вход в пещеру, служившую его людям укрытием, начинался как обычная вертикальная трещина, уходящая под воду, и потому им приходилось несколько метров осторожно ступать, буквально прилипая к крутому склону. О пещере им рассказал Напо Лангсаль; летом он частенько привозил сюда туристов на своем катере. Со стороны все выглядело как обычная расщелина в скалах — вот почему они устроили свой лагерь именно здесь.

Вдоль скользкой стены крался Дэвид Данбаванд. Саймон не переставал удивлялся тому, что владелец питомника решил остаться на планете после того, как червоточина в долине Туркино закрылась. Он никак не мог представить себе Дэвида борцом-подпольщиком. «Но кто из нас был похож на воина?» Дэвид прожил около двух сотен лет и в их маленькой группе был самым рассудительным. После того как он убедился, что его нынешняя жена и их дети оказались в безопасности, он не колебался ни мгновения. «Есть вещи, которые ты должен сделать сам», — сказал он тогда.

— Что происходит? — спросил Дэвид, вставая рядом с Саймоном.

— Посмотри вон туда, — махнул рукой Саймон. — Ты что-нибудь понимаешь?

Дэвид протиснулся мимо Саймона и настроил зрительные вставки на поток темной жидкости.

— У сырой нефти другой цвет. В любом случае — зачем перевозить нефть на огромное расстояние, чтобы потом сливать ее в воду? Предполагаю, что это некий биологический раствор. Может, какие-то водоросли, которыми они питаются?

— Что значит «перевозить»?

— Высокое устройство, из которого льется жидкость, по-моему, является выходом из червоточины. Поток хлещет прямо из их родного мира.

Саймон нахмурился и снова присмотрелся к сооружению. Возможно, Дэвид прав, решил он.

— Это погубит Трине-бу, — резюмировал он. — Окончательно.

— Похоже на то. — Дэвид положил руку на плечо Саймона. — Мне очень жаль. Я знаю, как много для тебя значило это место. Я тоже полюбил его.

Саймон мрачно наблюдал за загрязнением озера.

— Я не могу просто так на это смотреть. Они должны узнать, что это неправильно.

— Помешать им будет непросто. Нам не подобраться к переходу: он тщательно защищен силовым полем. Если бы мы даже рискнули атаковать, катера праймов постоянно патрулируют окрестности. Мы знаем, насколько они опасны.

— Да, их мы на себе уже испытали. Ладно, давай поделимся новостью с остальными. Может, они что-нибудь придумают.

Мобайл-прайм вышел из червоточины ночью за несколько часов до того, как Утес Утреннего Света переключил ее на перекачку жидкости, насыщенной базовыми клетками. Он ковылял вперевалку на своих четырех ногах по разгромленной улице, покрытой ферментированным бетоном, и поглядывал по сторонам на развалины, оставшиеся от строений людей в центре завоеванного города. Каждый его шаг сопровождался хрустом разбитого стекла, а в клубах выхлопных газов проносящихся мимо машин беспорядочно метались хлопья пепла.

Большие участки уцелевших поверхностей имели странный темный цвет. Мобайл не сразу понял, что бетон был покрыт запекшейся кровью. Особенно много ее было на спуске к озеру, зато все другие краски уже начали выцветать.

На месте одного из разрушенных зданий, в котором раньше размещался магазин, осталось множество коробок. Мобайл, проходя мимо, заметил на смятом картоне логотипы компаний и названия товаров. Он впервые видел своими четырьмя глазами сделанные людьми надписи и с радостью отметил, что может их прочитать.

Различить первоначальные очертания улиц было уже невозможно. Утес Утреннего Света спешил обустроить в завоеванном мире свой форпост. В миниатюрные приемные устройства, прикрепленные к одному из нейронных отростков мобайла, поступал непрерывный поток информации и инструкций, предназначенных для всех местных мобайлов. В массиве сведений промелькнуло человеческое обозначение этого мира: «Элан», а потом и название места: «Рэндтаун». Тогда сенсорные отростки мобайла повернулись к ночному небу над силовым куполом, и разум Дадли Боуза идентифицировал созвездия, в том числе и Крест Земплар, видимый только из Южного полушария планеты — еще одно подтверждение того, что его личность почти не пострадала.

Дадли Боуз, присвоивший себе тело мобайла, понимал, что старые воспоминания не сохранились и в них отсутствуют целые периоды прежней жизни. То, что его новая личность не была тождественна старой, тоже не подлежало сомнению. Он легко с этим смирился, поскольку продолжал существовать, хоть и в этой странной форме. Для индивидуума только это и имело значение.

Совершить побег оказалось до смешного просто. Утес Утреннего Света при всем его ментальном могуществе был не в состоянии воспринимать какие-либо концепции, кроме своих собственных. В сущности, он с ненавистью их отвергал. Это противоречие и лежало в основе личности прайма. Дадли классифицировал его как мелкого нациста, ослепленного своей безупречностью.

Этот недостаток оказалось очень легко использовать. Когда Утес Утреннего Света в целях исследования загрузил воспоминания Дадли изолированной группе иммобайлов, он установил защиту в свои коммуникационные каналы, чтобы предотвратить вредоносную обратную связь с основной группой иммобайлов. Но в силу своего интеллекта он никак не мог предвидеть, что Дадли будет способен овладеть мобайлом. По законам эволюции на Альфе Дайсона иммобайлы управляли мобайлами, используя свою более совершенную систему мышления, и понятия неповиновения просто не существовало. Такое было в принципе невозможно. Мобайлы, как покорные второстепенные организмы, служили приемными устройствами информации для более развитого интеллекта праймов. И ничто не могло этого изменить.

Человеческие мысли исходили из мозга, незначительно уступающего мозгу мобайлов по величине, но были настолько независимыми, что Утес Утреннего Света не мог себе такое даже представить.

Иммобайл, содержащий мысли Дадли, сидел в сырой тесной камере, отделявшей его от основной группы Утеса Утреннего Света, и получал питание от мобайлов, как и все остальные иммобайлы. Из двенадцати его нейронных рецепторов к коммуникационной системе через специальное устройство были подключены лишь четыре. Дадли оставалось только дождаться прихода мобайла, доставляющего еду, и при помощи неиспользуемого отростка установить контакт с его эквивалентным отростком.

Через это соединение разум Дадли проник в мозг мобайла и продублировал в новой нейронной структуре свои воспоминания. В новом теле он ощутил господствующее давление приказов и директив Утеса Утреннего Света, поступающих через коммуникационное устройство. Дадли попросту проигнорировал их. Он смог это сделать, потому что так захотел. В этом и заключалась разница между личностями человека и мобайла. Человек обладал свободой воли. А у разума Дадли, углубленного в себя и сердитого на весь свет, ее было более чем достаточно.

Несколько месяцев он бродил вокруг долины, являвшейся изначальной родиной Утеса Утреннего Света. Он ел водянистую питательную массу из кормушек — как и все остальные мобайлы, — дожидался удобного случая и собирал любые доступные сведения. В этом отношении коммуникационное устройство, дающее ему доступ к основным мыслительным программам Утеса Утреннего Света, оказалось непревзойденным источником информации. Он чувствовал себя ребенком, исподтишка подглядывающим за жизнью взрослых.

Утес Утреннего Света, хотя и не мог предвидеть побег Дадли, обладал тем не менее устрашающе внушительным разумом, превосходящим все человеческие представления.

Ум Дадли перехватывал планы Утеса Утреннего Света, предусматривающие геноцид обитателей Содружества и всех остальных рас непраймов, о которых ему поведали его собственные воспоминания. Он не мог ничего сделать, чтобы предотвратить агрессию, не мог даже в малейшей степени замедлить уже начатый процесс.

Одной из человеческих составляющих, не действующих в полной мере в похищенном мозге мобайла-прайма, являлись эмоции. Ему был известен принцип, он понимал, что должен ощущать, но само чувство отсутствовало. Этот недостаток Дадли приписывал различию в нейрохимическом составе. Он без особых переживаний смотрел, как червоточины открываются в границах Содружества, знал, что при виде разрушений должен был рыдать и кричать, сжимая свои четырехгранные клешни и колотя себя в грудь. Вместо этого он целый день бродил по берегу озера, в котором происходило слияние, стараясь не попадаться отрядам мобайлов, помогавшим выбраться на берег своим только что появившимся собратьям.

Потом, через несколько часов после начала вторжения, состоялся разговор Утеса Утреннего Света с РИ. Дадли услышал, как РИ говорил о неминуемом поражении праймов, и на короткое время ощутил нечто вроде радости. РИ каким-то образом сумел блокировать группу мобайлов на Элане, где произошло первое сражение, но Утес Утреннего Света передал своим солдатам общую для всего района программу атаки, и тормозившие их помехи исчезли.

После того случая люди поняли, насколько уязвима связь между отдельными праймами и их группами, и использовали свое превосходство в электронике, чтобы замедлить продвижение грозного противника. В разгар битвы над Уэссексом на Элане произошло еще несколько сбоев, но таких незначительных, что мыслительная система Утеса Утреннего Света их почти не отметила. Однако у Дадли они вызвали серьезный интерес. Вероятно, у РИ были какие-то непонятные отношения с тем миром, но что именно за всем этим крылось, он догадаться не смог.

Несколько дней у него ушло на осторожные блуждания между различными поселениями внутри системы Альфы Дайсона, прежде чем ему удалось попасть на гигантскую межзвездную базу, где после релятивистской атаки «Отчаянного» был организован ремонт кораблей. Оттуда он сумел проникнуть в червоточину, которая вела к Рэндтауну.

Утес Утреннего Света до сих пор не мог до конца понять мотивации и поведение людей, несмотря на колоссальное количество информации из систем и модулей, захваченных в Содружестве. Рэндтаун стал для него очередной загадкой. Это место не представляло никакого значения с точки зрения стратегии; здесь не было ни минеральных ресурсов, ни промышленных мощностей, наличествовало лишь слабо развитое сельское хозяйство. Единственной ценностью для Утеса Утреннего Света являлось озеро Трине-ба, которое можно было превратить в обширный пруд для слияния. Размеры озера его вполне устраивали, вот только вода оказалась чрезмерно чистой. После недолгих раздумий в основной мыслительной системе было выработано решение использовать эту часть планеты наилучшим образом.

Был сооружен переход. Через червоточину доставили необходимое оборудование и здания для иммобайлов. Для запуска процесса амальгамации были завезены мобайлы. И только накануне подключения червоточины к огромному заводу по производству базовых клеток было обнаружено, что в спокойных водах Трине-бы скрывается довольно сложная жизнь.

В этот период Дадли узнал, что Утес Утреннего Света ненавидит рыб. Само понятие ненависти было для Утеса Утреннего Света абсолютно новой концепцией, полученной от Дадли еще в то время, когда фрагменты воспоминаний были заключены в мозгах группы иммобайлов. Утес Утреннего Света так и не смог до конца избавиться от этой новой интерпретации жизни. Так произошла слабая деформация образа мышления прайма; изменение оказалось не настолько значительным, чтобы начать распространяться, но все же это был сдвиг.

В родном мире праймов, хоть этот процесс и занял не одно тысячелетие, были истреблены все формы жизни вплоть до насекомых. И вот теперь Утес Утреннего Света столкнулся с тем, что некие крошечные существа питаются его базовыми клетками, в некотором роде поглощая частицы его самого. Именно это соображение стало одной из причин, по которым он намеревался оставить в Галактике только одну форму жизни — себя. Все существа являются его соперниками, а потому подлежат уничтожению.

На поиски информации о населявшей озеро жизни в руины Рэндтауна были немедленно отправлены мобайлы. Утес Утреннего Света узнал, что рыба представляет собой довольно хрупкий организм и живет в совершенной гармонии с окружающей средой. Кораллы, которыми она питается, тоже весьма восприимчивы даже к мельчайшим изменениям условий.

Термоядерные двигатели цилиндрических катеров праймов уже уничтожили значительную часть подводного мира Трине-бы, но этого было недостаточно. Утес Утреннего Света внес изменения в проект по насыщению озера базовыми клетками и увеличил поток жидкости, чтобы окончательно истребить местные организмы. Значительное количество базовых клеток приведет к затемнению воды и уменьшению доли питательных веществ для кораллов и рыб. А также, возможно, достаточно сильно инфицирует другие местные организмы, чтобы убить и их. В конечном итоге некоторых потерь базовых клеток не избежать, но рыба погибнет и в свою очередь превратится в полезный корм.

Дадли согнул один из своих сенсорных отростков, чтобы посмотреть на поток, бьющий из перехода. Его объем и сейчас поражал воображение, а Дадли было известно, что перекачка продлится не один месяц. Но в масштабах мышления Утеса Утреннего Света это не имело значения. Глаз сенсорного датчика проследил за струей, проходящей сквозь силовое поле. Тягучая грязноватая жидкость непрерывно низвергалась в воды озера. Дадли знал, что местных жителей это приведет в ярость.

С тех пор как последняя группа людей каким-то образом сумела ускользнуть от праймов в долине Туркино в день вторжения, на производстве, в транспорте, а также против рядовых мобайлов совершались незначительные диверсии — как правило, посредством маломощных промышленных взрывов. Солдатам Утеса Утреннего Света никогда не удавалось поймать виновников, из чего Дадли сделал вывод, что ими были местные жители, способные скрытно передвигаться по местности. В таком случае они должны являться ярыми борцами за охрану природы.

Три остальные его отростка стали поворачиваться во все стороны, оценивая обстановку. Люди наверняка попытаются вывести из строя переход и прекратить кощунственное загрязнение. Дадли осматривал развалины города и прилегающие районы, стараясь угадать, где люди будут прорываться сквозь силовой барьер. Он хотел с ними встретиться.

Адам понимал, что превращается в параноика. За ним велось электронное наблюдение из помещения фирмы «Макс Транзит Лемюля». Напротив него сидел настороженный и вооруженный до зубов молодой Киеран Максобел. Он никогда не принимал таких мер предосторожности — по крайней мере, не во время обычных поездок с одной планеты на другую. Но так было, пока Хранителям не изменила удача. Кроме того, паранойя в слабой степени никому не повредит.

Дорога на экспрессе от станции «ЛА-Галактик» до Кюсю, расположенного в первой зоне космоса, заняла всего тридцать минут. До офиса компании «Тяжелое машиностроение Бараки», находившегося на противоположной стороне огромной станции ККТ, они добрались на такси. Мистер Хойто, управляющий, встретил их в отделанном мрамором холле, после чего все поднялись в его кабинет на пятидесятом этаже для подписания контракта. Полюбоваться видами отсюда не представлялось возможным: окна выходили на длинные помещения мастерских, где в ярком желтоватом свете стояли локомотивы, окруженные помостами и снующими роботами. Некоторые механизмы были наполовину разобраны, в других специальные бригады меняли какие-то составные части. Количество находящихся в работе машин производило внушительное впечатление. Сама компания локомотивы не производила, но у нее был заключен контракт с ККТ на обслуживание, и она также осуществляла ремонтные работы для операторов железнодорожного сообщения меньшего масштаба. У «Бараки» даже имелась лицензия на ремонт ядерных микрореакторов для локомотивов с атомными двигателями.

— Вот этот — ваш, — с гордостью произнес мистер Хойто, показывая в окно.

В бокс для технического обслуживания вкатился большой «Эйблс ND47».

Огромному трудяге, предназначенному для перевозки тяжеловесных составов, было уже больше тридцати лет. Совсем недавно Адам основал в «ЛА-Галактик» новую компанию под названием «Фостер транспорт», приобретавшую уже неновые локомотивы для транспортировки руды из десятка миров второй зоны космоса на плавильные комплексы Бидара. «Бараки» выиграла тендер на модернизацию и первичное обслуживание локомотива и даже посодействовала в получении кредита, с помощью которого только что созданная компания смогла купить свой первый состав.

Бутылку шампанского, внесенную секретарем мистера Хойто, Адам и Киеран встретили удивленными взглядами. После хлопка пробки Адам подписал контракт, и «Фостер транспорт» перевел на счет «Бараки» первую выплату. Затем все выпили за развитие рудоплавильной отрасли.

В мастерских «Бараки» «Эйблс ND47» ждал капитальный ремонт, который, как заверил мистер Хойто, продлится не дольше месяца, а потом локомотив загонят в покрасочную камеру, и раскрашенная в голубой и золотой цвета машина будет как новая. Бригада, отвечающая за атомные двигатели, уже осмотрела микрореактор и заключила, что он проработает еще не менее семи лет.

При этом известии Адам мрачно усмехнулся. Теперь он не только владелец локомотива, имеющий право пользоваться путями ККТ, но и покупатель термоядерного реактора. Еще одно противоречие с его убеждениями. Расщепление ядра надо было запретить еще в двадцать первом веке, когда вступали в строй первые термоядерные станции. Но нет, рыночная экономика требовала дешевой энергии, нимало не заботясь о вреде ядерных отходов.

Вместе с Киераном он принял приглашение мистера Хойто осмотреть покупку, пока техники и их роботы еще не приступили к ремонту. В резком желтом свете мастерской их ослепили вспышки сварки, а в ноздри ударил запах машинного масла, выкачиваемого из всех систем локомотива.

Киеран надел защитную каску.

— Это не опасно? — спросил он. — Очень напоминает операцию с «Мстителями Аламо».

— Здесь все совсем по-другому, — возразил Адам. Он остановился перед радиаторной решеткой ND47 и посмотрел вверх. Спереди локомотив был не ниже двухэтажного дома и таким же прямоугольным; оригинальную хромированную отделку уже почти полностью скрыли хлопья ржавчины. — То были боевые комплексы, и мы сильно рисковали, приводя их в рабочее состояние. Разведка флота наверняка будет отслеживать все похожие операции. Сейчас же у нас обычный коммерческий проект.

— Тогда все в порядке, — отозвался Киеран. — Работа по укомплектованию стандартными оборонительными системами продвигается. Сейчас купить оружие стало значительно легче: все хотят обзавестись персональной защитой на случай новой атаки праймов.

— Я знаю. Поэтому цены на военное оборудование взлетели до небес, обогатив компании-производители.

Киеран шлепнул ладонью по одному из массивных стальных колес.

— Думаю, этому гиганту даже не нужно силовое поле. А ядерное вооружение только уменьшит его скорость.

— Не рассчитывай на его мощь. Одно точное попадание в правильно выбранное место — и нам грозит внезапная остановка с атомным взрывом. Мы должны обезопасить путь перед собой, а это требует значительной огневой мощи. Все необходимо установить и испытать прежде, чем мы направимся в сторону Буунгейта.

— Полагаю, платформу можно будет переделать на Вуйаме. Я уже связался с парой тамошних многообещающих компаний, и к тому же на местной станции ККТ имеется масса пустых ангаров, которыми можно воспользоваться для сборки. Наверное, я арендую один из них.

— Отлично.

Адам прошелся вдоль ND47. Корпус локомотива с нарисованным на нем логотипом прежнего владельца, компании «E&W», выгорел и приобрел бледно-желтый и лилово-серый оттенки, а места выхлопных отверстий были отмечены вертикальными полосами сажи, въевшейся в шершавую поверхность композитных панелей. Примерно посередине корпуса располагался люк для доступа к микрореактору, похожий на круглую дверь вроде тех, что устанавливают в банковских хранилищах.

— Как вы думаете, все будет готово вовремя?

— Что значит «вовремя»?

Неуверенность, прозвучавшая в вопросе Киерана, удивила Адама. Хранители, которых ему присылал Йоханссон, как правило, отличались раздражающей самонадеянностью.

Киеран смущенно улыбнулся.

— Кто знает? Дремлющие небеса, если праймы ударят завтра, нам придется несладко.

— В таком случае надо продолжать работу, исходя из того, что нужно успеть закончить до атаки чужаков. Больше мы ничего не можем сделать. Отправки ждет множество компонентов, необходимых для отмщения за планету.

— Кроме тех, которые вез Казимир, — с горечью заметил Киеран.

— Ну, на это теперь можно посмотреть под другим углом. Со мной говорила одна особа, вероятно имеющая доступ к Пауле Мио. Она могла бы выяснить, где теперь находится эта информация.

— Кто она?

— Она хоть и не из числа Хранителей, тем не менее верит в существование Звездного Странника. По крайней мере, говорит, что верит. Ее слова звучат весьма правдоподобно.

— В самом деле?

— В противном случае Звездный Странник подобрался к нам ближе, чем мне хотелось бы верить. Обычно от подарков, преподнесенных на блюдечке, я ожидаю массу неприятностей.

— Бойтесь данайцев, дары приносящих.

— Точно.

— Значит, вы ей доверяете.

— Нет. Пока еще не до конца. Она, в свою очередь, также относится к нам настороженно. Это тоже нужно учитывать. Я намерен найти способ, чтобы проверить, насколько надежным союзником она является. Новые друзья даже на заключительной стадии борьбы могут принести немало пользы.

— Каким образом вы планируете удостовериться, что она играет на нашей стороне?

— Предоставление нам данных, перевозимых Казимиром, могло бы меня убедить. Кроме этого, я пока ничего не могу придумать.

Работа по изучению документов «Межпланетной ассоциации Ламбета» подошла к концу, и Ренне наконец смогла заняться делом о «дроби», запущенной от имени Триши Марины Халгарт. Криминалисты еще неделю назад прислали в парижский отдел результаты анализа. Вик Рассел просмотрел их и добавил свое заключение. Ничего неожиданного или необычного обнаружено не было, и дело по-прежнему числилось в списке неприоритетных. С тех пор все материалы хранились в отдельной папке эл-дворецкого Ренне.

Она просмотрела превосходно выполненные таблицы, голографические диаграммы и колонки текста. Вик прав: все как обычно. Аналитики подтвердили, что Говард Лайанг был абсолютной фальшивкой. Биомедики обнаружили в его квартире волосы и частички кожи, и анализ ДНК показал, что он принадлежал к клану Максобел. Отслеживание его финансовых операций привело к банку на Велайнесе, где была произведена единовременная выплата наличными в размере пятидесяти тысяч земных долларов.

— Проклятье! — прошипела Ренне в настольный дисплей.

Все детали были настолько типичными и предсказуемыми, словно их позаимствовали с места совершения идеального преступления.

«Может, я действительно чрезмерно подозрительна?»

Она снова просмотрела всю информацию, но нигде не нашла ни единого противоречия. Единственно возможный вывод напрашивался сам собой.

«Почему же я не могу в это поверить?»

Как ей помнилось, ее тревожил не сам факт преступления, не жертвы и даже не почерк Хранителей. Все было таким же, как и в других выпусках «дроби», которые она видела раньше. Ее беспокоила реакция девушек. Они испытывали злость, огорчение и — в случае Триши — чувство вины: все точно так, как и можно было ожидать при расследовании. Вот только никто из них не был удивлен. Триша ни разу не спросила: «Почему я?»

Отчеты криминалистов все еще были открыты на экранах ее рабочего стола. Светящиеся строки ожидали классификации. Следуя логике, она должна была присвоить делу категорию второстепенной важности и сохранить данные в папке, доступной для использования при расследовании других дел, связанных с Хранителями. Здесь не было никаких улик, никаких зацепок для розыска виновных. Реально произвести арест можно будет только в том случае, если разведка флота задержит всех членов организации Хранителей.

По отделу разнесся громкий смех. Ренне не нужно было даже поднимать голову, чтобы определить его источник: оперативная группа Тарло. Они добились успеха, отслеживая финансовые связи Казимира Макфостера. У них было превосходное настроение — они продемонстрировали хороший результат, и коммандер Хоган высказал им свое одобрение.

Карьерные перспективы Ренне нисколько не волновали. Сейчас, когда Содружеству грозит реальная опасность, ей нужно отказаться от личных амбиций и начать работать в команде ради общей цели.

«А, черт с ним!»

Через эл-дворецкого она запросила файлы всех трех девушек. Их личные дела тотчас поступили на ее экраны. Триша Халгарт вернулась на Солидад, что неудивительно. Катриона Салиб проживала в той же квартире, которую теперь делила с двумя новыми соседками. Изабелла съехала, но разведку, как от нее требовалось, о новом месте жительства не известила — также ничего необычного. Однако одновременно с этим девушка заблокировала свой адрес в унисфере и с тех пор пребывала вне досягаемости.

Ренне поймала себя на том, что начинает расплываться в улыбке. «Наконец-то что-то неестественное».

— Отправь вызов Кристабель Агате Халгарт, — велела она своему эл-дворецкому.

Стук в дверь застал Алика Хогана за изучением строк данных, бегущих сразу по нескольким настольным мониторам. Он молча махнул рукой, указывая Ренне на кресло перед своим столом.

— На Марсе действительно нет ничего странного? — рассеянно спросил он.

— Боюсь, что так, шеф. Приглашенные эксперты изучили все материалы. Если там и есть какая-то зашифрованная информация, она недосягаема для лучших специалистов, каких мы только смогли отыскать.

— Проклятье, ненавижу незакрытые дела. — Он тряхнул головой и оторвался от мониторов. — Чем я могу помочь?

— Мне нужен ордер на имя Изабеллы Халгарт.

— Кто она такая и зачем ее арестовывать?

— Одна из соседок Триши Халгарт. И похоже, она в бегах.

Алик Хоган с несчастным видом откинулся на спинку кресла.

— Ладно, что случилось?

— Я только что еще раз просмотрела отчеты криминалистов о пропагандистском ролике Хранителей, в которой нашего президента назвали агентом чужака.

Алик слегка улыбнулся.

— Да, помню тот случай. Помощники президента начали ломиться в дверь адмирала меньше чем через тридцать секунд после появления «дроби» в унисфере. Так в чем проблема?

— Явных проблем нет. Но отсутствие движения по этому делу меня беспокоит.

— Ну, это похвально, — с оттенком подозрительности протянул Алик. — Хоть я и не уверен, что ты верно определяешь приоритеты.

— Насколько я понимаю, важна любая зацепка, если она поможет подобраться к Хранителям.

Он поднял руки, признавая ее правоту.

— Дельное замечание. Продолжай.

— Я хотела еще раз поговорить с потерпевшими — на тот случай, если они забыли что-то рассказать во время первого допроса сразу после происшествия. Это свойственно жертвам многих преступлений: после того как проходят шок и растерянность, у них появляется время подумать о том, что случилось.

— Да-да, я знаком с процедурой следствия.

— Триша Халгарт вернулась на Солидад — частную планету Династии Хал-гарт. Чтобы туда попасть, мне требуется приглашение. Официально планеты Династий никогда не были частью Содружества, и вряд ли меня впустят, если я появлюсь перед переходом и помашу удостоверением разведки флота. Поэтому я связалась с Кристабель Агатой Халгарт.

Алик поморщился.

— Подобные вопросы сначала нужно обсуждать со мной.

— Я знаю, шеф, и прошу прощения. Я не думала, что это так важно. В любом случае Кристабель дала мне разрешение посетить Солидад.

— Она разрешила?

— Да.

— Ты будешь первым официальным представителем правительства за весьма долгий срок.

— Ну и хорошо. Я бы хотела также поговорить с Катрионой Салиб: она все еще живет в той квартире на Аревало, так что с ней проблем не будет. А вот Изабелла блокировала свой адрес в унисфере через неделю после «дроби», и мы не знаем, где она сейчас находится. Я спросила о ней Кристабель, но ей тоже ничего не известно. По моей просьбе они постараются ее отыскать.

— И поэтому ты хочешь ее арестовать?

— Ордер стал бы лучшим способом привлечь внимание полиции планеты. Обычному розыску пропавшей девушки не придадут особого значения. Тем более сейчас.

— Ренне, я все же не уверен, что смогу выписать ордер на таких основаниях.

— Я изучила не только личное дело Изабеллы, но и слухи, гуляющие по унисфере. Вы же знаете, как журналисты любят раскапывать подробности из жизни членов Династий. Так вот, до отъезда на Аревало Изабелла некоторое время была любовницей Патриции Кантил.

Алик Хоган изумленно моргнул.

— Главы администрации Дой?

Ренне кивнула, саркастически усмехнувшись.

— Об этом она умолчала. Вам это не кажется странным?

— А как тут замешана Кантил?

— Не знаю. Может, она и не замешана. Но вы должны признать, что для ордера оснований достаточно. Я должна задать Изабелле несколько серьезных вопросов.

Алик вздохнул, не скрывая своего недовольства.

— Я бы с радостью обошелся без подобных осложнений.

— Шеф, поверьте мне. Я буду соблюдать осторожность. Если она просто уединилась с кем-то, с кем не должна связываться, — с каким-нибудь сенатором или трехсотлетним наследником Великого Семейства, — я не стану поднимать шум. Мне ни к чему натравливать Династии или администрацию президента на наш отдел. Я только спрошу ее и потихоньку уеду.

— Ладно. Но если она найдется, я хочу узнать об этом первым. Мы постараемся все сделать так тихо, как только возможно.

Ренне поднялась со стула.

— Будет сделано.

— Ты отправляешься на Солидад?

— Да. Экспресс на Эдембург уходит через сорок минут.

— Хорошо, желаю успеха. Когда вернешься, расскажешь, как выглядит эта планета.

На станции ККТ в Риалто, крупнейшем городе Эдембурга, Ренне ждал лимузин. Молодой человек в прекрасном темно-сером костюме представился Уорреном Ивом Халгартом и сообщил детективу, что является работником службы безопасности Династии, назначенным ее сопровождать. Из тени навеса станции они выехали под лучи полуденного солнца.

В разное время Ренне довелось побывать на каждой из планет Большой Дюжины. И всегда она с трудом отличала их главные города друг от друга. Риалто выделялся на фоне своих собратьев: он располагался в умеренной температурной зоне, тогда как большинство столиц строили в тропическом поясе. Это обстоятельство не могло не сказаться на городском бюджете. Для уборки местности, где зима сменялась летом, были необходимы разные виды муниципальных служб — притом что снеговые заносы в Риалто ежегодно достигали двухметровой высоты. Для поддержания пяти линий городских экспрессов в рабочем состоянии и очистки путей станции ККТ в зимние периоды требовались тысячи снегоуборочных машин и дополнительные бригады универсальных роботов. Значительную часть затрат на технику для ликвидации последствий плохих погодных условий городскому совету пришлось переложить на плечи местных жителей и организаций.

Эта неприятная специфика компенсировалась ценой на энергию, которая здесь была чуть ли не самой низкой в Содружестве. Одной из причин, по которым Хизер Антония Халгарт выбрала Эдембург в качестве семейного промышленного мира, послужило наличие гигантских океанов. Ни на одном из трех материков планеты не имелось пустынь — этому способствовала достаточно высокая влажность. Зато все континенты испещряло множество рек с огромными поймами, каждый год подвергающимися затоплению. Вместо того чтобы строить атомные станции, широко применяемые в мирах Большой Дюжины, Хизер стала развивать гидроэнергетику. На континенте Сибраска, где располагался Риалто, две трети всех водных потоков перегородили плотинами. Электричество доставлялось потребителям по сверхпроводящим линиям, а равнины Сибраски, которые сперва осушили, а затем начали орошать, превратились в высокоэффективные сельскохозяйственные угодья.

Из-за того что зима была холодной, вместо обширных поместий с широкими тенистыми аллеями — какие можно было встретить на Сент-Линкольне, Уэссексе и Августе — в Риалто предпочитали массовую жилую застройку. В центре каждого района, как на Манхэттене, поднимались небоскребы и громоздкие бетонные многоквартирные дома, а вокруг располагались заводы и фабрики.

Станция ККТ находилась на границе Саратова — района, представлявшего собой финансовый и административный центр города с самыми высокими многоэтажками, окруженными наиболее высокотехнологичными предприятиями. Гигантские жилые модули насчитывали от пятидесяти до семидесяти уровней, и за их крепкими каменными фасадами скрывались просторные апартаменты с видом на обширные ухоженные парки. Небольшое количество железнодорожных путей и высоко поднятые над землей эстакады указывали на относительно небольшую плотность населения и значительное благосостояние местных жителей.

Пока машина мчалась по скоростной автомагистрали, ведущей в центр Саратова, Ренне не отрываясь смотрела на возвышающиеся впереди здания. Некоторые небоскребы, как ей казалось, доставали до облаков. Даже при современных материалах и технике постройка подобных гигантов не могла быть выгодной. Значит, все дело было в корпоративном престиже.

Штаб-квартира Династии Халгарт занимала пять конических башен в самом центре района. Все они были одинаковыми по размеру и высоте, и все заканчивались остроконечными шпилями. Различались башни только оттенком зеркальной тонировки окон.

Лимузин приблизился к основанию зеленой башни и заехал на подземную охраняемую парковку. Семейная служба безопасности занимала несколько уровней в средней части башни, но сколько именно, Ренне не сказали. В лифте, которым они с Уорреном воспользовались, не было индикатора количества этажей — этот подъемник предназначался исключительно для офиса Кристабель Агаты Халгарт. За тонированными гнутыми стеклами показался океан, лежащий на расстоянии тридцати километров от города. Между Саратовом и побережьем располагалось еще три района, и Ренне мельком увидела здания различных цветов и форм и зеленые клочки парков. Между ними тянулась темная синтетическая пустыня прямоугольных заводских корпусов и складов с черными крышами из солнечных аккумуляторов. Тысячи тонких металлических труб извергали в серое небо голубоватые клубы дыма, окутывая все вокруг тонкой мрачной пеленой.

За спиной Кристабель Халгарт, сидящей за простым стальным столом, простирался суровый производственный пейзаж. После недавней процедуры омоложения она выглядела миниатюрной брюнеткой с характерными чертами лица, выдающими азиатское происхождение. Ренне ожидала увидеть на старшем представителе Династии деловой костюм раз в десять-пятнадцать дороже ее собственного. Но Кристабель была одета в поношенную синюю толстовку и мешковатые спортивные штаны с пятнами грязи на коленях, как будто она только что работала в саду. Вероятно, она не придавала большого значения своему внешнему виду.

«Либо мой визит для нее настолько малозначим».

Кристабель перехватила взгляд Ренне, спустившийся к ее ногам, и усмехнулась.

— Ради нашей встречи я сократила свою утреннюю пробежку и не успела принять душ.

— Я рада, что вы нашли для меня время, — сказала Ренне, пожимая протянутую руку. — Дело не такое уж и срочное.

Она не сказала Алику, что попросила Кристабель об аудиенции. В конце концов, это не было прямой ложью, а коммандер и так нервничал по поводу ее поездки на Солидад. Такие встречи, как эта, вероятно, должны организовываться через аппарат адмирала — со множеством согласований с административными служащими, не желающими ничего решать из опасения навлечь на себя неприятности. Ренне решила, что лучше задать вопрос и посмотреть, не удастся ли избежать бюрократической процедуры. Паула поступила бы так же.

— Ну мы уже встретились, — любезно улыбнулась Кристабель. — Что я могу для вас сделать?

— Я расследую дело о последней «дроби» Хранителей, и главное, что я хотела у вас спросить, — не был ли тот случай частью операции, проводимой вашей организацией?

Взгляд Кристабель выразил легкое недоумение.

— Мне об этом ничего не известно. Подождите минутку. — Она обратилась к виртуальному полю зрения, и ее глаза на миг расфокусировались. — Нет. Мы ничего об этом не знали, пока не услышали о происшествии.

— Понятно. Благодарю вас.

— Не могли бы вы рассказать мне о том, чем вызван ваш вопрос?

— С этим делом что-то не так. — Ренне пренебрежительно махнула рукой. — И в то же время ничего настолько серьезного, что можно было бы отметить в рапорте. А теперь еще и Изабелла пропала из виду.

— Вряд ли это серьезно. Она молода. Сейчас, когда люди стараются уехать подальше от Утраченных двадцати трех миров, в Содружестве начинается хаос. Состоятельные молодые бездельники нередко участвуют в сомнительных предприятиях и стараются скрыть от меня этот факт. Вам не кажется, что вы чересчур подозрительны?

Ренне не могла понять, то ли эта женщина насмехается над ней, то ли просто раздражена напрасной потерей времени.

— Нам известно о ее близкой дружбе с Патрицией Кантил.

— Ясно. Вы собираете несоответствия. Я одобряю ваше желание прислушаться к внутреннему голосу. Это закономерно — тем более если учесть, кто был вашим наставником.

— Я не вполне вас понимаю.

— Вы действуете как настоящий детектив. Вы, по-видимому, не запрашивали мое личное дело, но в нем есть однанезначительная деталь: я окончила учебный курс для следователей при Управлении по расследованию особо тяжких преступлений через год после Паулы Мио.

— Вот как.

Ренне немного расслабилась.

— И я была в ярости, когда Династия поддержала решение об ее увольнении. Уменьшение роли политики в нашей жизни могло бы привести к лучшим результатам, но моя дражайшая Династия в своем большинстве этого не понимает. Колумбия не следовало так поступать: по сути это откровенное злоупотребление властью.

— Я думала, он старался заслужить ваше одобрение.

— Ха. — Кристабель саркастически усмехнулась. — Это показывает, как мало вы знакомы с внутренней политикой нашей Династии. Сейчас Колумбия пользуется полной поддержкой нашего совета старейшин. Его способность пробиваться наверх чертовски впечатляет; я только надеюсь, что Кайму хватит здравого смысла, чтобы поберечь спину. Для Паулы я ничего не могла сделать — но она благополучно приземлилась и без моей помощи, что не удивительно, учитывая, сколько связей в высших эшелонах Содружества она завела за последнее столетие.

— Она была превосходным начальником.

— Чего нельзя сказать об этом олухе Хогане, как я полагаю.

— В сущности, Хоган не так уж плох — просто сильно озабочен соблюдением процедур. И конечно, душой и телом предан адмиралу Колумбия.

Кристабель слегка наклонила голову.

— Ну ладно. Так что же заставило вас подозревать, что «стрельба дробью» была ловушкой?

— Слишком много совпадений с более ранними случаями — будто кто-то специально изучал, как проводить подобные акции. Ваша служба безопасности была бы первым кандидатом на роль автора капкана для поимки Хранителей.

— Раньше мы проделывали нечто подобное. Но не в этот раз. Однако интересно, что вы предположили такую возможность.

— И теперь, похоже, что-то не сходится.

— Да, Паула хорошо вас обучила.

— У Изабеллы в прошлом были проблемы?

— Нет, ничего, что рассматривалось бы на моем уровне. Ее отношения с Кантил даже не упоминались на совете старейшин — хотя это больше свидетельствует о нашем уважении к окружению президента. Изабелла — типичный отпрыск Династии. Мы присматриваем за сотнями таких, как она. Горько видеть, что многие из них меньше чем через год после отъезда с Солидада оказываются в центрах реабилитации или предстают перед судом по обвинению в правонарушениях. У нас уйма времени уходит на то, чтобы защитить молодежь от подонков, присосавшихся к их трастовым фондам. Если бы это зависело от меня, они не получали бы доступ к деньгам Династии раньше сотого дня рождения. Впрочем, я в этом отношении немного старомодна.

— Меня удивляет, что родители Изабеллы не попросили вас помочь ее разыскать.

Кристабель перевела взгляд на Уоррена, скромно стоявшего у двери.

— Вы связывались с ними, не так ли?

— Да, мэм. — Он повернулся к Ренне. — После вашего первого утреннего запроса мы изучили условия жизни Изабеллы. Виктор и Бернадетт разошлись восемь лет назад. Стандартное расставание, предусмотренное их контрактом. Враждебности между ними не было ни во время развода, ни после. До семнадцати лет Изабелла жила с Виктором и его новой женой, а потом уехала в пансион, соответствующий ее положению, где проучилась четыре года. Это вполне обычная практика для Солидада. После окончания обучения она либо жила со своими подругами в принадлежащих Династии поместьях, либо делила жилье со своими возлюбленными. Сменила несколько мест работы. То, что она на несколько месяцев прекратила контакты с семьей, — обычное дело.

— Однако блокирование адреса в унисфере нельзя считать обычным делом, правда же?

— Верно, — согласился Уоррен. — В связи с этим мы провели дополнительную проверку. Изабелла перестала пользоваться кредитной карточкой в тот самый день, когда закрыла свой адрес. Очень похоже на намеренную попытку скрыться.

— Она никому не говорила, куда направляется?

— Если и говорила, то нам об этом ничего не известно. Официально в розыск мы ее пока еще не объявляли.

— Сначала я хотела выяснить, какая информация имеется у вас, — призналась Кристабель.

— Вы все слышали. К сожалению, у меня пока лишь одни подозрения.

— Мне этого достаточно. Если не возражаете, мы начнем собственное расследование параллельно с вашим. Мы сосредоточимся на непосредственных контактах, а ордер на арест обеспечит полномасштабность поисков. Кто-нибудь ее обязательно заметит.

— У меня нет никаких возражений.

— Хорошо. Уоррен поможет вам поддерживать с нами связь и будет сопровождать вас в поездке на Солидад. Триша ожидает вас. Она полностью готова к сотрудничеству.

Ренне с трудом скрыла удивление, вызванное жесткими нотками в голосе Кристабель. Похоже, Триша не испытывала горячего желания повторить разговор со следователем.

— Благодарю вас.

Путешествие на Солидад не отличалось от любой другой поездки на поезде, если не считать того обстоятельства, что на станции в Риалто у семьи Халгарт имелась своя платформа, расположенная в нескольких километрах от трех главных терминалов. Несмотря на разрешение от главы службы безопасности и сопровождение Уоррена, Ренне пришлось пройти несколько проверок, и только потом ее пропустили на небольшую платформу.

Состав из трех вагонов уже через пять минут прошел через переход и оказался в Йармуке — небольшом городке, население которого отвечало за сферу услуг на планете.

— Вам удалось найти что-нибудь необычное в кредитной истории Изабеллы? — спросила Ренне, выходя из вагона.

— Нет, ничего интересного, — ответил Уоррен. — Мы, конечно, искали упоминания о приобретении билетов на поезд, плате за аренду жилья и обналичивании крупных сумм. Ничего такого не было.

— Как насчет анализа размеров трат?

— Мы его провели. Если она и откладывала деньги в течение нескольких месяцев, мы этого не заметили.

— Ладно, это просто догадки. Мне хотелось бы понять образ мыслей Изабеллы. Пока что у меня есть только горстка несоответствий, усугубленная ее исчезновением. Я до сих пор не уверена, имеет ли это все какое-либо отношение к «дроби» или является случайным совпадением.

— Раз уж она пропала, вряд ли это можно объяснить безобидными причинами.

— Согласна. Но если все дело в том, что она связалась не с теми людьми, я вычеркну ее из своего дела. Я знаю, вам это нисколько не поможет, да и не уверена, что подобный вариант устроил бы меня саму.

Уоррен искоса взглянул на нее.

— Я не понимаю.

— Если она связана с моим расследованием — только не спрашивай, как именно, — она станет первой прочной нитью ко всей пропаганде Хранителей.

— Это ясно, но… Она ведь Халгарт; мы почти всегда становимся жертвами Хранителей при распространении их «дроби». Каким же образом она сможет привести вас к ним?

— Не знаю. Возможно, это какой-то новый вид деятельности Хранителей. Нам нужно выяснить как можно больше, и заполнить пробелы способны только две оставшиеся девушки.

На взлетной полосе городского аэродрома их ждал «Боинг-22022» — сверхзвуковой самолет с вертикальным взлетом и посадкой. Полет до лесистой долины Колда, где у семьи Триши имелся загородный дом, оказался недолгим. Они приземлились на поросшей травой лужайке у подножия поднимавшегося над землей строения. Коттедж был встроен прямо в лесной массив, и его опорами служили семь гигантских деревьев морангу. Он был похож на древний парусник, каким-то образом оказавшийся в лесу и впоследствии обросший дополнительными пристройками и комнатами. Крышей ему служили снопы местного длинного тростника, высушенного до светло-желтого цвета. Между опорными стволами журчал ручеек, выбегавший из глубины леса, огибавший лужайку по краю и питавший несколько прудов.

Триша ждала их под купой кустов лазторна у самого большого пруда. На ней был только верх от бикини и белые полотняные шорты, а у воды, где она только что загорала, лежало полотенце. Ренне, приблизившись к девушке, отметила, что изысканность, присущая всем членам ее семейства, исчезла. Об этом говорила не только простая дешевая одежда: Триша стала более задумчивой и печальной, тогда как при первой встрече казалась веселой и самоуверенной. Зеленая ОС-татуировка в виде крыльев бабочки на ее лице заметно увеличилась, но новым линиям не хватало первоначального артистизма.

— Извини, что пришлось снова тебя побеспокоить, — сказала Ренне. — Я хотела бы задать тебе еще несколько вопросов.

— Если бы только это, — обиженно ответила Триша. — Мне сегодня поступила масса вызовов с приказом встретиться с вами.

Она оглянулась через плечо на высившийся у нее за спиной дом.

Ренне успела заметить на пороге одной из веранд молодого мужчину, но он быстро отступил в тускло освещенную комнату.

— Мне жаль, что так получилось, — сказала она. — Но я действительно очень хочу поймать людей, которые так с тобой поступили.

— Изабелла сказала, что у вас ничего не получится и через месяц ваша контора забудет о нераскрытом деле.

— Интересное высказывание. При иных обстоятельствах я могла бы с ней согласиться — не для протокола, конечно.

Триша с безразличным видом пожала плечами.

— Что-то произошло?

— Пока не уверена. Для начала я хотела бы спросить, не вспомнила ли ты что-нибудь интересное о Говарде Лайанге — то, о чем забыла упомянуть в прошлый раз.

— Например?

— Что-то такое, что тогда ты могла посчитать незначительным. Как вариант, какие-то его слова. Что-то простое, что он должен был знать: фрагмент из истории или имя кого-то из членов Династии. Или какую-нибудь случайную встречу, когда он выглядел смущенным или рассерженным.

— Нет, не думаю. Не припоминаю ничего такого.

— Может, какой-то эпизод из его детства? Если он вырос на Дальней, его воспитывали не так, как большинство детей в Содружестве. Тебе ничего не показалось странным?

— Нет. Журналист об этом тоже спрашивал.

— Какой журналист?

— Э… — Пальцы Триши слегка шевельнулись, отражая движение ее виртуальной руки. — Брэд Мио из «Эрл-ньюс». Он сказал, что получил у вас разрешение на встречу со мной. — Она с тревогой взглянула на Ренне. — Разве нет?

Ренне замерла, словно до ее спины дотронулась рука призрака.

— Нет, — спокойно ответила она. — Мы не выдаем журналистам никаких разрешений, в том числе касающихся жертв преступлений. Такие решения потерпевшие принимают самостоятельно.

К ее удивлению, Триша расплакалась. Девушка опустилась на полотенце, содрогаясь от рыданий.

— Какая же я дура! — простонала она, колотя кулаками по ногам. — Неужели об этом знает все Содружество? Почему я такая легковерная? Он сказал, что ему разрешили взять интервью, которое вызвало бы у людей сочувствие. И я ему поверила — правда поверила. Господи, я сама себя ненавижу! Он казался таким искренним…

Ренне растерянно оглянулась на Уоррена, а потом опустилась на колени рядом с убитой горем девушкой.

— Полно тебе. Если он тот, о ком я думаю, он смог бы и меня обмануть.

Эл-дворецкий Ренне уже искал ссылки на «Эрл-ньюс». Упоминание об этой

компании встречалось только в рапортах Паулы. Такой организации не существовало, но кто-то уже использовал это название в разговоре с Венди Боуз. По словам Паулы Мио, описание журналиста соответствовало портрету Брэдли Йоханссона.

— Как он выглядел?

Триша шмыгнула носом.

— Высокий. Натуральный блондин. Старый. Не так, как перед омоложением, — просто по нему было видно, что он прожил как минимум пару столетий.

— Проклятье! — вырвалось у Ренне.

Триша, готовая снова разрыдаться, испуганно посмотрела на нее.

— Вы его знаете?

— Похоже, что этот человек нам известен.

— О нет! Я уничтожу все воспоминания. Клянусь, я так и сделаю! Сотру из памяти все, что делала, всю свою жизнь. И имя тоже. Удалю без сохранения в хранилище! — Она бросила взгляд на Уоррена. — А если Династия будет возражать, я это сделаю в какой-нибудь подпольной клинике. Мне все равно. Пусть лучше заработаю слабоумие, чем буду помнить об этом всю свою жизнь!

— Ну-ну, успокойся, — сказала Ренне, погладив Тришу по вздрагивающим плечам. — Ты слишком строга к себе. Лучше расскажи подробно о встрече с Брэдом Мио.

— Да ничего особенного и не было. Он появился в апартаментах через день после моего возвращения. Изабелла уже уехала, а Катриона была на работе. Он сказал, что согласовал встречу с вами, — только поэтому я его и впустила. Надо было связаться с вами, да? Господи, какая же я дура!

— Что сделано, то сделано. Не вини себя, пожалуйста. Что он хотел узнать?

— То же самое, что и вы: имя Говарда, место его работы, как долго мы были знакомы. Все самое основное.

— Понятно. Ладно, не расстраивайся. Ничего страшного не случилось.

— Правда? — жалобно спросила Триша.

— Да. Это был просто безмозглый проходимец, который хотел продать твою историю главным новостным шоу. Ни один из ведущих не станет запускать в эфир его интервью.

— Несомненно, — заверил девушку Уоррен.

— Ну хорошо.

— А Изабелла давно с тобой связывалась? — спросила Ренне, стараясь, чтобы ее вопрос прозвучал равнодушно. — Ее старый адрес недействителен, а я должна задать ей те же вопросы, что и тебе.

— Нет, она ничего мне не говорила. — Триша опустила голову. — После возвращения я почти ни с кем не общалась. Не хотела. Я действительно собираюсь удалить из памяти произошедшее. Все это так тяжело.

— Я тебе верю. Только не спеши, ладно?

— Попробую.

— Изабелла не говорила о своих планах, прежде чем отбыть с Дароки?

— Она собиралась покататься на лыжах на Джуре: ее друзья хотели вскладчину снять там шале на пару недель. Она уговаривала и меня, но я не захотела. Изабелла часто путешествует с друзьями.

— С какими друзьями?

— Не могу сказать. Я не знала никого из них.

— Ладно, это не так уж и важно. Мы сами узнаем. — Ренне поднялась и взглянула на Уоррена. Тот кивнул. — Триша, я понимаю, что тебе пришлось нелегко, и прошу прощения за этот визит. Ты нам очень помогла.

Девушка кивнула, не поднимая головы. Ренне на прощание похлопала ее по плечу и направилась к самолету.

— Так кем был тот журналист? — спросил Уоррен, как только за ними закрылся люк.

Ренне удобно устроилась в глубоком кожаном кресле.

— Это мог быть сам Брэдли Йоханссон. Описание совпадает, а репортером той компании он уже представлялся.

— Проклятье!

— Согласна.

Во время взлета, пока ускорение вдавливало ее в кресло, Ренне наблюдала сквозь овальный иллюминатор за тем, как стремительно уменьшается под ними зеленая лужайка.

— Но это бессмысленно, — сказал Уоррен. — Зачем Йоханссону встречаться с Тришей? Операция ведь уже закончена.

— Хороший вопрос. Мало того что он сильно рисковал, добиваясь этой встречи, — он к тому же упомянул компанию «Эрл-ньюс», о которой нам уже известно. Такая неаккуратность ему несвойственна. Значит, эти вопросы представляли для него немалую важность.

— Почему?

Ренне покачала головой. Она не настолько доверяла своим способностям, чтобы посмотреть Уоррену в глаза. В отличие от Триши, его нельзя заподозрить в глупости. Ответ на его вопрос напрашивался сам собой, но мог привести к нежелательным для нее осложнениям. И еще это значило, что в деле с выпуском пропаганды она была права с самого начала. «Хранители тут ни при чем. И я не думаю, что операцию провели Халгарты. У Кристабель нет причин меня обманывать. Остается только одно».

Марк Вернон сидел в арендованном «Форде Лапанто», и автоматизированная система вела машину по шестиполосной магистрали вдоль северного участка цепи холмов Чуната, служившего границей Тринити — района Нью-Косты. Склоны, поросшие коричневатым местным кустарником и пустынными пальмами, были украшены большими белыми домами, обрамленными высокими стенами либо изгородью, словно драгоценные камни в ювелирном магазине. Эти участки принадлежали финансовым воротилам, всегда предпочитавшим оставаться поближе к своим кабинетам. С востока границу Тринити образовывал ряд небоскребов из композитных панелей и стекла, повторяющий извилистую линию холмов. Здесь располагались офисы различных банков, кредитных учреждений, брокерских контор и венчурных компаний, а также пункты обмена всех валют Содружества.

Автопилот заставил машину свернуть с магистрали. В конце спуска начиналась древняя дорога, неспешно огибающая холм. Обветшавший указатель обозначал это место как каньон Яркого Света. Марк отключил автоматику и повел машину самостоятельно. Тонкий слой асфальта уже почти полностью скрылся под желто-бурыми песчаными наносами, и дорога практически превратилась в грязный проселок. То тут, то там на склоне торчали безжизненные кусты, цеплявшиеся нижними ветвями за конические гнезда местных жалящих жуков. За полосой скудной растительности поднимались белые стены из ферментированного бетона, прикрытые плющом и вьющимися кактусами. От дороги к воротам строений вели частные кольцевые подъездные дорожки.

На мгновение воображение Марка нарисовало длинные прямые подъездные аллеи в долине Хаймарш, отходившие от главной дороги. В Чуната было тихо: холмы глушили неумолчный шум мегаполиса — совсем как в районах предгорий за Рэндтауном. Даже тускло-коричневый цвет местной флоры напоминал чахлые охристые оттенки пучков гром-травы. Воздух здесь был суше и имел привкус химикатов из промышленного сектора, расположенного в шестнадцати километрах к западу. В ясном небе Регул источал слишком яркое сине-белое сияние и испускал немилосердный жар, несмотря на приближающийся вечер. Даже в мечтах Марк не мог надеяться вернуть все, что они потеряли. Фантазии на эту тему были бы глупостью, достойной законченного неудачника.

Он сам был во всем виноват. Это он привез семью на Элан. Он пробудил в них надежды. Он показал им достойную, честную жизнь. Но его собственная мечта погибла в пламени и страданиях. Каждую ночь ему не давали спокойно спать сознание собственной вины, мешающее откровенно поговорить с Лиз, и мучения из-за необходимости вернуть любимых детей в жестокий мир, где отцу было некогда с ними поиграть.

Он так увлекся жалостью к себе, что чуть не пропустил свой поворот. Резкий рывок рулевого колеса бросил «Лапанто» в сторону и вниз по узкой дорожке. Из-под колес взлетели клубы пыли.

— Идиот! — выругался Марк.

Через пару сотен метров проезд закончился у железных ворот в стене из рыжевато-коричневого бетона. Эл-дворецкий Марка ввел код замка, и створки разошлись. За стеной открылся оазис изумрудно-зеленой травы. В его центре стояло длинное, выкрашенное в зеленовато-желтый цвет бунгало под крышей из красно-коричневых композитных панелей, имитирующих черепицу. Несколько садовых роботов старательно выравнивали газон и травянистые бордюры, поддерживая лужайку в таком же безупречном состоянии, что и сам домик. Картина, открывающаяся с этого места, неизменно радовала Марка; удачное расположение бунгало посередине склона холма давало возможность, сидя в патио, любоваться видом Нью-Косты, растянувшейся до самого горизонта. Отсюда город не казался таким недоброжелательным, каким был, когда Марк спускался вниз, к его заводам и проспектам. Ничего общего с их старым домом в Санта-Гидре.

Бунгало принадлежало компании «Августа Инжиниринг». Его взял в аренду Кайл, брат Марка, — он мог себе это позволить благодаря высокооплачиваемой должности в «Кредитах и займах Сент-Винсента». После бегства с Элана семье Марка предлагали приют все члены его нынешнего семейства. Приглашение Кайла он принял по той причине, что рядом с Марти, своим отцом, не смог бы жить спокойно. С Кайлом же они всегда неплохо ладили, тот искренне хотел помочь, а дети Марка очень любили своего дядю.

Марк оставил «Лапанто» на дорожке перед входом и прошел внутрь. Стеклянные двери давали возможность прямо из холла определить, где расположились члены его небольшой семьи. Он никого не увидел, зато услышал радостные крики из внутреннего дворика, в который можно было попасть через гостиную. Сэнди и Барри плескались в воде, а Панда с подозрительно мокрой шерстью лежала рядом с бассейном на нагретых солнцем плитах. При его появлении собака подняла голову, но не сдвинулась с места.

— Папа! — закричали дети.

Марк помахал им рукой.

— Вы купали Панду в бассейне?

— Нет! — хором ответили они.

Он сердито нахмурился и неодобрительно покачал головой, отчего оба ребенка захихикали. На террасе перед бассейном в шезлонге лежала Лиз, а рядом с ней расположился Антонио, бойфренд Кайла. Терраса выходила на запад, что позволяло им наслаждаться последними лучами предвечернего солнца.

— Привет, малыш! — окликнула мужа Лиз.

Между ней и Антонио стояла робот-горничная, державшая бутылку вина. Подойдя ближе, Марк непроизвольно сжал челюсти: они оба загорали нагишом. Он ничего не сказал — любое замечание показало бы, насколько он мелочен и консервативен.

Лиз до сих пор нигде не работала: они решили, что она пока побудет дома и присмотрит за детьми. Марк еще слишком хорошо помнил, как сам учился в колледже имени Фарадея, и не хотел, чтобы Сэнди и Барри посещали школу на Августе. В сущности, возвращение на Августу рассматривалось лишь как временная мера. Верноны оказались здесь, поскольку Августа была первой остановкой по пути с астероида Оззи Айзекса. Марку хотелось поскорее оказаться где-нибудь далеко — на планете вроде Гралмонда, находившегося на противоположном от Альфы Дайсона конце Содружества. Но для этого требовались деньги, а вторжение совершенно выбило его семью из колеи, лишив всего имущества. Марк очень хорошо понимал, что Элаи не подлежит восстановлению, даже если флот одержит победу над праймами. На нем все еще висела ссуда, взятая на покупку виноградника и мастерскую «Эйблс моторе», и, если страховая компания ничем не сможет помочь, потребуется пара жизней, чтобы погасить этот долг. При этом его страховая компания находилась в Ранвиче, столице Элана. Никто не знает, будет ли правительство выплачивать компенсации жителям Утраченных двадцати трех миров, а если даже и будет, это произойдет не раньше чем через несколько лет, а то и десятилетий. В настоящее время все средства уходят на постройку эскадры.

Марк присел на корточки и легонько поцеловал Лиз.

— Привет.

— Эй, судя по твоему виду, тебе не помешает выпить. — Она махнула рукой в сторону робота-горничной. — У нас найдется бокал вина и для тебя.

— Нет, спасибо. Я бы предпочел пиво.

— Нет проблем, — сказал Антонио. — Присаживайся, Марк. Робот тебе все принесет.

Марк заставил себя улыбнуться и опустился на свободный шезлонг.

— Дети давно плещутся в бассейне?

— Точно не знаю. — Лиз осушила свой бокал и протянула его роботу-горничной, чтобы наполнить снова. — Примерно с полчаса.

— Пора бы им вылезать и отправляться пить чай.

Он не стал спрашивать, чем она с ними занималась, но это подразумевал его напряженный тон.

— Домашняя система за ними присматривает, — довольно резко ответила Лиз. — Это не Рэндтаун: здесь электроника на высшем уровне.

— А я и не знал, — холодно бросил Марк.

Лиз отвернулась и, прихлебывая вино, уставилась на расстилающийся внизу город.

— Эй, бросьте! — воскликнул Антонио. — Мы тут все заодно. Марк, дети знают, что им нужно выйти из воды в четверть седьмого — как обычно. На кухне для них будет приготовлен чай.

Таймер в виртуальном поле зрения Марка показывал 18:12.

— Ладно, хорошо, — проворчал он. — Извините, день выдался не слишком удачным.

Он, конечно, не собирался сидеть здесь и рассказывать им о производстве — это было бы слишком шаблонно даже для него. Да и они, как подозревал Марк, вряд ли стали бы внимательно его слушать. Через день после прибытия он получил место техника в «Призм Дайнемикс». Оклад был довольно скромным — не таким, как на сборочных линиях, монтировавших отсеки фюзеляжей для аэрокосмических предприятий, но сама работа ему нравилась. В его обязанности входило устранение неисправностей и доработка программ — то, чем он привык заниматься на Элане. Он согласился на эту должность, поскольку не мог ни от кого принять милостыню, даже от членов своей семьи. Эту черту он унаследовал от Марти.

Робот подкатился к Марку и протянул ему бутылку пива. Сдернув крышку, Марк сделал хороший глоток. Лиз все еще продолжала сидеть к нему спиной.

— Поступил вызов от Жизель Суинсол, — сообщил Антонио. — Она обещала приехать сюда в семь, чтобы с тобой поговорить.

Марк немного подождал, но Лиз ничего не ответила.

— Это касается меня? — спросил он.

— Да. — Антонио посмотрел на него с недоумением. — Разве ты с ней не договаривался?

— Нет. А почему она прислала вызов тебе?

— Не мне лично, а домашней системе. Она хотела убедиться, что вечером ты будешь дома.

— Я никогда о ней не слышал.

— Может, она работает в агентстве по подбору персонала? — сказала Лиз.

— Я не зарегистрирован ни в одном из агентств.

— Тогда, наверное, она из страховой компании, — высказал предположение Антонио. — Они выплачивают компенсации пострадавшим от вторжения.

Марк сделал еще глоток пива.

— Вряд ли мне так повезет, — проворчал он.

Лиз, поднимаясь с шезлонга, бросила взгляд в его сторону.

— Пойду присмотрю за детьми, — сказала она, надевая халат.

Антонио подождал, пока она не отошла к бассейну и не начала созывать детей.

— У вас все в порядке?

— Полагаю, что да, — вяло ответил Марк. — Просто мы должны заново встать на ноги. Честно говоря, у нас была почти идеальная жизнь на Элане. А теперь от нее ничего не осталось.

— Да, будет нелегко. Но ты справишься. Я вижу это по Кайлу. Парни Вернон никогда не сдаются. Вы крепкие ребята.

Марк поднял бутылку и даже слегка улыбнулся.

— Приятно слышать. Но ты ошибаешься. При первой же возможности я устроюсь на работу подальше отсюда и увезу Лиз и ребятишек с этой планеты.

— Ты это твердо решил?

— Да.

— Ну, я считаю, это было бы огромной ошибкой.

— Почему же?

— Ты сам поразмысли. Все корабли и системы вооружения будут создаваться на планетах Большой Дюжины. Так? Так. Остальные миры получат второстепенные контракты, а на Высоком Ангеле будут производить сборочные работы — это политика. Но центр нашего сопротивления здесь, парень. Это означает, что сдачи Августы они не допустят. Скорее сдадут Землю. У нас будет самая совершенная защита, какую можно вообразить. Подумай об этом. В прошлый раз Уэссекс только потому и уцелел, что Шелдон и Хатчинсон сделали все, чтобы предотвратить вторжение в этот мир. Я бы советовал вам остаться тут. Мне плевать, что говорят все аналитики в новостных шоу. Самое безопасное место в Содружестве — это Августа.

Марку хотелось высмеять выводы Антонио, но он не смог найти изъяна в его рассуждениях.

Длинный черный лимузин «Шевроле» остановился перед воротами без двух минут семь. Лиз только что удалось уговорить детей подняться наверх после чая, а Антонио уже оделся и собрался на смену в госпиталь. Кайла еще не было — обычно он работал в «Сент-Винсенте» до семи вечера. Марку было непонятно, как он умудряется поддерживать отношения с Антонио: они никогда не видели друг друга дольше двух часов в день. Возможно, именно поэтому их связь и продолжалась так долго. И хоть сам он проводил с Лиз не намного больше времени, им это не очень помогало.

Жизель Суинсол совершенно не соответствовала ожиданиям Марка. Лимузин уже говорил о многом: такой автомобиль не мог себе позволить ни один менеджер агентства по трудоустройству. Из машины вышла высокая брюнетка, излучавшая высокомерие, свойственное прямым потомкам Династий, вкупе с честолюбием, присущим людям, достигшим высокого положения уже во второй жизни. Ее модный серо-голубой костюм стоил больше, чем Марк зарабатывал за месяц, а макияжу могли бы позавидовать звезды унисферы. Высокие каблуки звонко зацокали по плиткам холла.

Она не стала дожидаться приглашения, а просто прошла мимо открывшего дверь Марка и направилась в гостиную.

— Простите, но я не знал, что мы договаривались о встрече, — сказал он.

Его попытка изобразить сарказм вышла довольно неубедительной, поскольку Марку пришлось поторопиться, чтобы догнать эту женщину.

Ее ответная улыбка напомнила ему оскал акулы, готовой к нападению, — акулы с блестящими вишнево-красными губами.

— Обычно я не ставлю людей в известность об их избрании заранее.

— Избрании?

Она устроилась на одном из диванов, оставив Марка стоять посреди гостиной.

— Вам нравится ваша работа, мистер Вернон?

— Постойте! Кто вы такая, черт побери?

— Я работаю на Династию Шелдон. Сколько вы получаете? Пару тысяч в месяц?

— Существенно больше, — отрезал он, сильно рассердившись.

— Нет, не больше, Марк. Я видела ваш контракт.

— Это конфиденциальная информация.

Она рассмеялась.

— При нынешнем уровне заработка и незначительной вероятности карьерного роста вам потребуется восемьдесят лет, чтобы рассчитаться за дом и мастерскую на Элане. И это без учета таких факторов, как плата за образование детей и ваша собственная страховка «Оживление и омоложение».

— Со временем мы получим компенсацию.

— Обязательно. Если только Содружество продержится еще с десяток лет, правительство примет закон, освобождающий вас от уплаты процентов по займу. Короче говоря, перестаньте себя обманывать.

— «Призм Дайнемикс» — только временная остановка. Я найду работу получше.

— Именно это я и хотела услышать, Марк. Я как раз пришла сообщить вам, что для вас уже нашлась работа получше.

— И что это за работа? — спросила Лиз.

Она стояла в дверях гостиной в футболке и обрезанных джинсах, и на ее лице Марк заметил так хорошо знакомое ему решительное выражение. Если уж ей кто-то не нравился — этот человек вычеркивался не только из этой жизни, но и из последующих.

— Боюсь, это конфиденциальная информация, — сказала Жизель. — Узнаете, когда подпишете соглашение.

— Смешно, — бросила Лиз.

Она уселась на длинную кожаную кушетку напротив женщины и легонько потянула к себе Марка. Он медленно опустился на кушетку рядом с женой. В его голове начинало шуметь от трех бутылок пива, наспех выпитых на террасе. Эл-дворецкий известил Марка о поступлении файла от Жизель Суинсол. В его виртуальном поле зрения появился трудовой контракт. От указанного в нем оклада Марк удивленно моргнул.

— Совсем не смешно, — сказала Жизель. — Мы крайне серьезно относимся к своей безопасности. А вы уже продемонстрировали свое благоразумие.

— Астероид Оззи? — спросил Марк. — Тоже мне большое дело!

— Даже в нынешних обстоятельствах дом мистера Айзекса представляет для новостных шоу огромный интерес.

— Я чего-то не понимаю, — сказал Марк. — Я не суперученый. Я ремонтирую аппаратуру. Что тут такого особенного? Это могут делать миллионы людей.

— Вы прекрасный специалист по электромеханическим системам, Марк. Мы проверяли. И весьма тщательно. Проект, над которым вам предстоит работать, в большей части основывается на автоматизированной сборке. Кроме того, есть другие факторы, привлекшие наше внимание к вашей кандидатуре.

— Какие же? — поинтересовалась Лиз.

— Помимо соблюдения конфиденциальности, у вас имеются финансовые проблемы, которые мы в состоянии уладить. Если вы согласитесь на эту работу, мы оплатим все долги, касающиеся вашей жизни на Элане. Миссис Вернон обладает профессиональными навыками в области биотехнологии, и они тоже могут нам пригодиться. Мы не настаиваем на том, чтобы вы на всем протяжении проекта играли роль образцовой домохозяйки. Я уверена, это будет для вас приятной переменой деятельности.

Лиз не шелохнулась.

— Благодарю вас.

Контракт все еще висел перед виртуальным взглядом Марка.

— Если я соглашусь, где нам придется жить?

— На Крессате.

— В мире Династии Шелдон? Не думала, что туда допускают посторонних, — удивилась Лиз.

— Для работы над данным проектом мы делаем исключения. Впрочем, в вашем случае этого не требуется. Марк тоже Шелдон, а это дает ему право проживать там со всей семьей.

Марк постарался твердо встретить обращенный к нему взгляд Лиз. Он всегда считал свои родственные связи незначительной деталью, о которой не стоит и говорить. Откровенно говоря, он просто стеснялся.

— Я не прямой потомок, — пробормотал он, словно оправдываясь.

— Ваша мать — родственница Найджела в седьмом колене. Этого достаточно.

— Постойте! — воскликнула Лиз. — Так этот проект не связан с флотом?

Жизель Суинсол лишь бесстрастно ей улыбнулась.

— Марк?

— Что? Вы хотите получить ответ немедленно?

— Несомненно.

— Но вы ничего мне не рассказали!

— Вы получите работу, которая обеспечит вам более высокий уровень жизни, чем на Элане. Вы освободитесь от всех долгов. Мы также гарантируем вам абсолютную безопасность. Единственным неудобством может стать ограниченное общение с вашими друзьями и нынешней семьей. Проект должен остаться тайной.

— Не люблю предложений, которые слишком хороши, чтобы быть правдой, — заявила Лиз. — Как правило, от них одни неприятности.

— Не всегда. Как, например, в этом случае.

— Это опасно? — спросил Марк.

— Нет, — ответила Жизель Суинсол. — Вам предстоит работать со сложными сборочными системами. Будет трудно, но не опасно. Послушайте, Марк, это не какая-нибудь игра. Я не собираюсь никого обманывать. В любом случае я не смогу вас ограбить: у вас просто нет денег. Это реальное предложение. Либо принимайте его, либо отказывайтесь.

— Сколько времени продлится эта работа? — спросил Марк.

— Трудно сказать. Надеемся, что не больше года. Самое большее — пару лет.

Он повернулся к Лиз.

— Что думаешь?

— Мы разорены. Полагаю, я смогу с этим смириться. А ты?

О чем ему не хотелось спрашивать жену, так это о количестве выпитого днем вина: алкоголь пробуждал в ней невероятную самоуверенность, и на следующий день она могла изменить решение. Он смотрел на Жизель Суинсол и не видел никаких причин для отказа. Контракт перед ним был открыт на пунктах о медицинском страховании и обучении. В договоре, подписанным им с «Призм Дайнемикс», таких разделов не было в принципе.

— Хорошо, мы принимаем предложение.

— Отлично. — Жизель встала с дивана. — Машина заберет вас с детьми завтра в семь тридцать утра. Будьте готовы.

— Я должен известить «Призм Дайнемикс», — спохватился Марк.

Скорость, с которой развивались события, привела его в такое замешательство, что он, казалось, уже искал повод, чтобы отказаться.

— Об этом позаботятся, — заверила его Жизель Суинсол. — Своим нынешним родственникам вы можете сказать, что нашли работу на новой планете. Не говорите им, куда вы направляетесь.

— Хорошо.

— Будьте добры, поставьте вашу подпись.

— Ах да.

Марк приказал своему эл-дворецкому добавить к контракту доверительную подпись и отослать файл обратно.

— Благодарю.

Жизель Суинсол направилась к выходу.

— Я увижу вас завтра? — спросил он.

— Нет, Марк.

Входная дверь плавно закрылась за гостьей. Марк взъерошил волосы рукой.

— Черт побери, ну и ведьма!

— Да, и она спасла наши задницы. Интересно, что это за проект?

— Какое-нибудь крупное серийное производство военной продукции. Именно в расчете на них сейчас создаются сборочные линии. Шелдоны пытаются обойти Высокого Ангела; тут наверняка замешана политика.

— Возможно.

— Ты так не думаешь?

— Сейчас это уже не важно. Посмотрим, что будет завтра утром.

— Жалеешь, что я согласился? Мы еще можем никуда не ехать.

— Я бы хотела попробовать, лишь бы мисс Жизель Суинсол не было поблизости.

— Надеюсь, что так и будет.

— Ты поступил правильно. Мне только не понравилось, что она на нас давила. Хотя, если дело касается военных систем, вряд ли можно себе позволить тратить лишнее время.

— Конечно. Знаешь, мне это уже начинает нравиться. Смогу хоть что-то сделать, чтобы отомстить ублюдкам.

— Я рада, малыш. — Лиз обняла его за шею и поцеловала. — Почему же ты никогда не говорил мне о родстве с семейством Шелдон?

— Да какое там родство! Я же не член Династии.

— Хм. — Она снова его поцеловала. — И чем мы займемся до семи тридцати утра?

Оскар и Мак подошли к кабинету Уилсона одновременно. Анна поднялась из-за стола им навстречу, чтобы поцеловать их.

— Он ждет вас, — сказала она.

— Как семейная жизнь? — поинтересовался Мак.

— Знаешь, как у любой пары, пытающейся выплатить ипотеку.

— Наплюй на все, — посоветовал Мак. — Поделись, как прошел медовый месяц?

Анна оглянулась на дверь кабинета и игриво подмигнула ему.

— Великолепно, как же еще? Целых десять часов вне кабинетов. Чего еще можно пожелать?

Уилсон тепло поприветствовал вошедших.

— Спасибо, что пришли. Я стараюсь лично встретиться с каждым капитаном перед стартом корабля. Думаю, эта традиция долго не продержится. Поток компонентов для следующей партии кораблей нарастает. Бюджет на оборону, слава богу, тоже увеличивается.

— Хоть какие-то хорошие новости. — Оскар осторожно опустился в одно из ковшевидных кресел. Он терпеть не мог их пухлую пористую набивку. — Шоу унисферы об этом не сообщали. Они до сих пор продолжают поливать флот грязью.

— Они и не сообщат, — сказал Уилсон. — Мы не разглашаем детали. Трудно сказать, сколько информации праймы способны почерпнуть из унисферы.

— Ты серьезно?

— Они наверняка постараются узнать о наших возможностях как можно больше, — сообщила Анна. — Мы полагаем, что они уже собрали все сведения, доступные на Утраченных двадцати трех планетах, и знают, что у нас имелось на вооружении в момент вторжения.

— А мы, в свою очередь, присматриваем за ними, — добавил Уилсон. — Как и следовало ожидать.

— Есть какие-нибудь признаки разведывательной активности с их стороны? — спросил Мак.

— Пока нет. Но с другой стороны, они тоже не обнаружили нашу аппаратуру наблюдения.

— Это я ее еще не обнаружил, — возразил Оскар.

— Этим занимается Рафаэль. — Анна насмешливо улыбнулась. — Мы запустили сотни тысяч микроспутников в каждую систему. Тактика примерно такая же, какую они использовали против нас: открываем червоточину и продолжаем передвигать ее конечную точку выхода. Они могут ее засечь, но не могут проанализировать каждое открытие.

— Поэтому большая часть спутников сохранилась, — продолжил Уилсон. — Они посылают нам данные через червоточину в непрерывном режиме.

— Эту информацию мы тоже не разглашаем в унисфере: получаемые от спутников сведения не радуют.

— Они окапываются на всех планетах, — пояснил Уилсон. — Червоточины теперь открыты уже на поверхностях миров. Через них доставляется феноменальное количество оборудования и живой силы — и это даже по масштабам праймов. Дмитрий Леопольдович, черт его побери, был прав: утраченные планеты мы уже не сможем вернуть.

— Так что же, вычеркиваем этот сектор из плана контратаки? — спросил Мак.

— Нет. Мы уверены, что Утраченные двадцать три планеты превратились в опорные базы праймов для планирования следующей атаки. Проведение таких грандиозных работ не может означать ничего иного. Как только праймы там обоснуются, они смогут нанести удар в любой точке Содружества, а не только в ближайших звездных системах. Поэтому скрытая борьба и нанесение урона в этих мирах становятся нашей важнейшей задачей. Нам необходимо выиграть время. — Он посмотрел в глаза Оскару. — Нужно успеть обнаружить звезду, к которой ведут Врата Ада. Это единственное уязвимое место праймов.

— Сделаю все, что в моих силах, — заверил адмирала Оскар. Ему не понравились почти умоляющие нотки в голосе Уилсона. — «Защитник» доберется до каждой из звезд, обозначенных в путевом листе. Можешь на меня положиться.

— Я знаю, что могу, — сказал Уилсон. — Мак, тебе на этот раз досталась легкая задача.

— Вот это да! — поддразнил друга Оскар. — Что ты для него подыскал, босс? Охрану монастырской школы для девочек на Молайзе?

В ответ Мак показал ему средний палец.

— Да иди ты!

— Тебе предстоит испытать релятивистские ракеты вдали от границ Содружества. Раз уж праймам известно, на что способны наши гипердвигатели, они сумеют разработать подходящую линию защиты. Впрочем, если соответствие этих ракет заявленным характеристикам подтвердится, даже чужакам будет нелегко увернуться от таких сюрпризов.

— Мы устраним все дефекты, если они есть, — пообещал ему Мак.

— Хорошо. И еще я решил, что это будет последний рейс для «Святого Аса-фа», — добавил Уилсон.

— Почему?

— Мне жаль, Мак, но он устарел. К тому времени, когда вы вернетесь, мы уже приступим к сборке новых боевых кораблей с шестью гипердвигателями. Я хочу, чтобы капитаном первого из них стал ты.

— При таком условии я согласен, — сказал Мак.

Оскар чуть не застонал. «Неужели на этом флоте старшинство не имеет значения?» Но жалоба прозвучала бы откровенной неблагодарностью даже для него.

— А когда вернешься ты, — продолжил Уилсон, — возглавишь проект постройки десантных крейсеров.

— Кто, я? — переспросил Оскар.

— Да, ты. Это должно обеспечить нам победу в войне, Оскар. Я не шучу. Новые корабли будут начинены такими передовыми технологическими устройствами, что даже я в половине из них не могу разобраться. Шелдон добился, чтобы с нами сотрудничали все Династии. Это приведет к немалым трениям в сфере управления. Но если кому-то и под силу сколотить команду и заставить ее работать, то только тебе.

— Черт!

Волна признательности настолько захлестнула его, что даже перехватило дыхание. Сам Оскар никогда не решился бы попросить о подобном назначении. Но Уилсон все-таки доверил ему этот пост, и Шелдон наверняка одобрил его решение.

— Спасибо, босс. Я тебя не подведу.

«Дурацкая сентиментальность». Потом он вспомнил об Адаме и записях, которые планировал взять в разведывательный рейс, и его щеки вспыхнули от чувства вины.

— Ты в порядке? — спросила Анна.

— Конечно.

— На какое-то мгновение ты показался мне встревоженным.

— Это он-то? — воскликнул Мак. — Вряд ли. Наверняка вспоминает, какое сегодня число.

— В крайнем случае я всегдамогу это уточнить, — отрезал Оскар.

Но было уже поздно: подходящий для откровенности момент оказался упущен. Рассказать об Адаме и собственном прошлом он мог только этим троим друзьям. Оскар широко улыбнулся, скрывая свои истинные чувства. «Так кого я боюсь на самом деле? Их или себя?»

Имитация окружающей обстановки получилась почти идеальной. У Мортона, конечно, имелось оснащение для подключения к ВСО, но эта аппаратура была на порядок технологичнее стандартных вживляемых в мозг устройств, предназначенных для обеспечения комфорта потребителя. Многие звезды унисферы не могли добиться восприятия такого качества. Техники флота сумели обеспечить его даже запахами, несмотря на то что обоняние было признано сложнейшим для программирования из всех человеческих чувств. И даже здесь оно работало не идеально: запах дыма скорее напоминал о плодах цитрусовых растений, чем о горящем дереве.

Он шел по городским развалинам, одетый в бронированный скафандр с электромускульным усилением. Только так он мог удержать на весу все оружие, которое, по мнению специалистов флота, он должен будет взять с собой. Повышенно восприимчивые органы чувств анализировали каждую груду бетонных обломков и композитных панелей. Оранжевые скобки в виртуальном поле зрения обозначали вероятные цели, что его дико раздражало. Программу развертки необходимо переписать. И это лишь один из пунктов в удручающе длинном списке опций, требующих тестирования.

Силовые электрические кабели проявились под дорогой резкими неоново-голубыми линиями. Электронные системы распространяли зеленовато-синее сияние, интенсивность которого менялась в зависимости от мощности процессора — еще одна мелочь, вызывавшая его недовольство. Он уже просил техников вспомогательной службы сменить эти пятна на обычные цифровые показатели. Кроме всего прочего, имелся еще график анализа атмосферы. Радар. Окошки удаленных датчиков, изображения окрестностей, передаваемые миниатюрными роботами-шпионами, которых высылали вперед. А также сеть связи с членами его группы, дополненная всеми показаниями их сенсоров.

Виртуальное поле зрения было настолько перегружено разноцветными символами и картинками, что напоминало витражное окно кафедрального собора. Удивительно, что он еще мог что-то видеть сквозь него.

Миссия предполагала незаметное проникновение на базу чужаков, построенную в центре старого человеческого города. Требовалось произвести осмотр, выявить слабые точки противника и выбрать оптимальное вооружение для нанесения наибольшего ущерба. Остальные члены отряда двигались свободным строем, растянувшись почти на километр. Каждый придерживался собственного маршрута, что Мортон считал ошибкой, — таким образом увеличивается риск обнаружения.

Официальное обозначение отряда указывало на планету и место выброски, но сами они называли себя «Кошачьими когтями» — в честь самого выдающегося члена группы. Все они были осужденными преступниками и согласились служить в обмен на сокращение срока наказания. Теоретически теперь никто из них не имел судимости, но по вечерам в разговорах в казарме порой проскальзывали определенные намеки. К примеру, Док Робертс и сейчас гордился своей деятельностью в фирме, стиравшей неудобные воспоминания у каждого, кто хотел что-то скрыть. К несчастью, он попытался увеличить свой заработок, продавая кое-какие воспоминания на черном рынке, где его и поймали агенты Управления по расследованию особо тяжких преступлений. Суд признал его соучастником. Иногда Мортон гадал, не этот ли самый доктор стер небольшой деликатный инцидент из его собственного мозга.

В данный момент, согласно схеме заброски, Док пробирался через развалины супермаркета в четырехстах метрах к западу. Следующим шел Роб Танни, как-то признавшийся в том, что участвовал в попытке подрыва «Второго шанса». Никаких других подробностей о его прошлой жизни или жизнях известно не было. Он называл себя оперативником службы безопасности. Мортон ему верил: Роб быстро усваивал тактику в любых тренировочных ситуациях и явно знал, как вести себя в бою.

Второй большой заботой Мортона был Паркер — бывший наемник, который, впрочем, никогда не говорил, на кого работал. Оружие, которым их оснастили, ему нравилось, и не меньше он любил разглагольствовать о том, как лучше его применить, чтобы убить кого-нибудь без лишнего шума. Скорее всего, когда-то он был обычным бандитом, которому не хватало мастерства. Работа в команде давалась ему с трудом, и он даже не пытался приспособиться.

И еще была собственно «Кошка» — Кэт Стюарт. Она никогда не распространялась о том, чем занималась в прошлом, за что все остальные испытывали молчаливую благодарность: они всё знали, но не желали слышать детали. Мортон до сих пор не решил, как к ней относиться. Когда хотела, она играла роль идеального члена отряда и все свои силы направляла на успешное выполнение миссии. Вот только такое случалось не всегда.

Лазер Мортона зафиксировал движение в пятидесяти метрах впереди и слева — с конической груды мусора скатился небольшой обломок. Всего лишь небольшой камешек упал на землю и поднял облачко пыли.

Он направил на кучу мусора основные сенсоры, стараясь определить причину движения. Два робота-шпиона незаметно приближались к подозрительному участку с полностью развернутыми антеннами. Никакого присутствия чужаков они не обнаружили.

Мортон решил, что это мог быть отвлекающий маневр, и при помощи пассивных датчиков обследовал весь ближайший участок дороги. Внутри выгоревшего здания, мимо которого он прошел пять минут назад, датчики зарегистрировали короткую последовательность электромагнитных сигналов. Их характеристики соответствовали системам связи чужаков.

— Роб, противник находится позади меня, — передал он вместе с полученной от датчиков информацией.

— Есть. Я засек их позицию, — ответил Роб Танни. — Как ты собираешься с ними разделаться?

Роб находился в ста восьмидесяти метрах к западу от Мортона и двигался в одном с ним направлении по параллельной улице. Как и большинство членов отряда, он часто обращался к Мортону за советом. Это объяснялось управленческим опытом Мортона и его способностью уверенно держаться и быстро принимать решения, что в прошлом помогало ему в борьбе за свое место в деловом мире. Тем более что здесь конкурентов у него не было.

— Буду потихоньку продолжать движение, как будто не подозреваю об их присутствии. А ты зайдешь сзади и нанесешь внезапный удар.

— Понял.

Мортон просканировал боковую улочку на наличие признаков активности и быстро свернул в нее, опасаясь предполагаемого обвала. В продолжение маневра он сделал еще пару резких поворотов, чтобы окончательно сбить преследователей с толку. Теперь они наверняка покинут свое укрытие, чтобы не упустить его, и откроются для атаки Роба.

Впереди уже показалась база чужаков. На фоне сгущающегося сумрака большое металлическое сооружение ярко блестело в свете голубоватых прожекторов. Снаружи по узким ребрам без всяких ограждений и поручней сновали чужаки. Все они были в защитных бронированных костюмах. Во флоте до сих пор не знали, как на самом деле выглядят эти существа.

Мортон сверился с дисплеем. Силовое защитное поле, накрывающее базу, начиналось на расстоянии шестисот метров от него. Все здания впереди были полностью разрушены, осталась только полоса дымящихся обугленных обломков, словно берег, залитый нефтью. Несколько минут Мортон осматривал окрестности. Подобраться к базе незаметно не было ни единого шанса. Тогда он запросил у эл-дворецкого карту города с обозначением тоннелей коммуникаций. Наверняка среди них имеются такие, которые смогут ему пригодиться.

— Я их вижу, — сообщил Роб. — Двое чужаков с оружием направляются в сторону базы. Ищут тебя.

— Сможешь их уничтожить?

— Нет проблем. Только как?

— Максимально тихо. Не стоит привлекать к себе внимание остальных врагов.

— Ладно. Использую боевой дрон для подавления связи, а потом запущу пару направленных энергетических ракет.

— Будет слишком заметно, — возразил Мортон. — Кинетический снаряд пробьет их броню.

Он продолжил сосредоточенно изучать карту. Самые большие тоннели, вероятно, заблокированы, а из оставшихся ему, пожалуй, удастся проползти только по ливневой канализации. Мортон не любил замкнутых пространств, но защитный костюм и имеющееся у него оружие помогут ему выбраться из возможных неприятностей.

— Я не настолько близко, чтобы пробить их силовые поля, — сказал Роб.

— Насколько быстро они передвигаются? Нужно найти укрытие, пока они меня не засекли.

— Будут у тебя через пару минут. Я пока подошлю к ним роботов-шпионов, чтобы проверить наличие силовых полей.

— Я думаю, они отключили защиту. Эта парочка, как и мы, старается остаться незамеченной, а засечь силовые поля слишком легко.

— Считаешь, надо воспользоваться кинетическими снарядами?

— Господи, мальчики, ну сколько можно? — раздался бодрый женский голос. — Давайте хоть немного повеселимся. Нам выдали такое замечательное оружие, нужно же испытать его в работе. О, я знаю, что делать!

Виртуальным взглядом Мортон определил ее позицию.

— Кэт, не вздумай…

Город за его спиной вспыхнул ослепительно белым светом, земля яростно задрожала, а потом налетел рев взрыва.

Имитация окрестностей растворилась в вихре помех. Во всем теле появилось странное покалывание. В виртуальном поле зрения осталось только сообщение о готовности — ряд голубых символов на черном фоне. Он услышал усиленное шлемом собственное дыхание. Его руки и ноги были раскинуты в стороны, и их заботливо поддерживали пластиковые браслеты.

— Проклятье! — простонал Мортон.

Плайпластик на его запястьях расстегнулся. Мортон поднял руки и снял шлем. Вспыхнувшие огни осветили тесную камеру имитации ощущений. За круглым окном виднелись лица техников имитационной группы, и все они казались изрядно рассерженными. Мортон пожал плечами, словно говоря: «Ну что тут можно было поделать?» Он находился в центре небольшого ротора гироскопа в метре над полом, удерживаемый бутсами из плайпластика. Техники освободили его ноги, и Мортон спрыгнул вниз.

В комнате стояло еще четыре таких же установки — по одной на каждого участника имитации. Он подошел и остановился перед Кэт. Сверху ему ухмылялось хорошенькое личико с сияющими белоснежными зубками, оттененными смуглой кожей. На вид Кэт было лет под тридцать, и на первый взгляд казалось, что она еще не подвергалась процедуре омоложения: ее вызывающее фривольное поведение не соответствовало никакому другому возрасту. Все остальные члены отряда были одеты в стандартные темно-красные спортивные рубашки и черные брюки, а Кэт явилась в футболке с надписью «Источник звуковой энергии» и дешевых джинсах. Мортон не знал точно, как ей это удалось; флот не выдавал им ничего, кроме стандартных костюмов для тренировок. По всей видимости, она обратилась в отдел снабжения гражданских лиц и потребовала то, что ей нравилось. Свои иссиня-черные волосы — коротко подстриженные, как и у всех остальных, — она умудрилась украсить пурпурными прядями с серебристыми кончиками.

— Вот так гораздо лучше, — весело сказала она и спрыгнула на пол.

Кэт была ниже Мортона на десять сантиметров.

— Какого черта? — потребовал он объяснений.

— Мы еще не пробовали наших термоядерных малышек в деле. Должны же мы испытать все возможные сценарии, верно? — Она приветливо помахала рукой техникам. За стеклом уже никто не злился, но на лицах все еще отражалось недовольство. — Какой получился взрыв! — со смехом добавила она.

Мортона так и подмывало влепить ей пощечину, но он не осмелился. Кэт погрузили в небытие задолго до его рождения, а вернуться к жизни она должна была примерно через тысячу лет после его освобождения. Ее единственную из заключенных доставили в сопровождении конвоя из четырех человек, да и те заметно нервничали.

— Термоядерные заряды нельзя использовать против единичных особей, черт тебя подери! — закричал Мортон. — Или ты намеренно хочешь все нам испортить? Я не собираюсь возвращаться в небытие только из-за твоего желания повеселиться. Лучше я выкину твою маленькую кривую задницу из лагеря прямо на орбиту.

Остальные члены отряда замерли, напряженно наблюдая за их перебранкой. Один из техников имитационной группы попятился от окна.

Кэт сложила губки бантиком и послала Мортону воздушный поцелуй.

— Миссия и так была провалена, глупыш. Если один чужак знает о нашем присутствии — об этом знают и все остальные. Надо внимательнее читать донесения разведки об их коммуникационных системах. Не стоило и пытаться проникнуть за силовой барьер. Самым разумным вариантом было уничтожение этого гнезда снаружи. Запомни: по возможности наноси наибольший ущерб. Не позволяй им схватить тебя.

— Это был не единственный вариант. Мы бы справились с ситуацией. Мы с Робом уже работали над этим.

— Бедняжка. Как ты держишься за свое тело. Не такое уж оно и выдающееся.

Кэт шутливо шлепнула его по щеке, но получилось довольно больно.

— Иди ты! — буркнул Мортон.

Кэт направилась к двери. Когда створки разошлись, она обернулась к нему и похлопала ресницами.

— Увидимся в душе, крутой парень. Да, между прочим, задница у меня не кривая, а очень даже симпатичная.

Уходя, она соблазнительно покачала упомянутой частью тела.

Мортон протяжно выдохнул и разжал кулаки. Он и не помнил, когда сжал их.

— Ладно, спасибо, парни, — заговорил шеф имитационной группы. — На сегодня все. Продолжим завтра в девять утра.

Члены отряда потянулись к выходу, а Мортон все еще стоял на месте и глубоко дышал, стараясь успокоиться. Роб Танни остановился рядом и положил руку ему на плечо.

— Впечатляющая сцена, старик. Ты или сошел с ума, или влюблен, или тебе жить надоело. Ты знаешь, за что ее приговорили к небытию?

— Знаю, но дело не в этом. В будущем нам придется работать вместе, вот что важно.

Роб посмотрел на него с недоумением.

— Ты говоришь совсем как они.

Он ткнул большим пальцем в сторону окна.

— Что за чушь! — Мортон внезапно понял, насколько он устал. — Все равно нас убьют в ту же секунду, как только выйдем из червоточины. Нам не добраться даже до поверхности Элана.

— Ну и ладно. Но послушай меня, как испытавшего процесс оживления: не связывайся с этой чертовкой, от нее нельзя ждать ничего хорошего.

— Напомни, чтобы я как-нибудь познакомил тебя с моей бывшей женой, — сказал Мортон, выходя из комнаты.

Мортон даже не знал, в каком мире располагался их тренировочный лагерь Кингсвилль. Он подозревал, что они находились на одной из планет Большой Дюжины — судя по фиолетовому оттенку солнца, возможно, на Керенске. Если так, то до какого-либо большого города было довольно далеко.

Кингсвилль занимал обширную территорию в нижней части пустынных предгорий. К северу от лагеря пологие холмы сменялись высокой горной цепью с покрытыми снегом вершинами, заслонявшими часть горизонта. Со всех остальных сторон тянулась желтая глинистая пустыня, усеянная потрескавшимися валунами. Невысокие жесткие кусты местных кактусов жались друг к другу в каждой, даже самой мелкой впадине; их толстые серые стебли заканчивались пучками листьев, тонких, словно бумага, и таких же сухих.

В лагере среди осужденных ходил слух, что можно получить свободу, если пересечь пустыню, — мол, флот хотел испытать подключенную к мозгу оснастку в самых неблагоприятных для людей условиях. Вокруг лагеря даже не имелось ни забора, ни патрулирующих роботов. Единственным способом сообщения с окружающим миром были самолеты.

Огромные грузовые суда перевезли сюда из крупных городов, наверняка имевшихся на этой планете, все, что находилось в огромном лагере, и ежедневно продолжали доставлять в Кингсвилль все новые и новые сборные здания, запасы продовольствия и оружия. Лагерь был разделен на двадцать три сектора с геодезическим куполом в центре каждого из них. Под куполом располагались столовые, тренировочные комплексы и лаборатории, где бойцам подключали к мозгу лучшие боевые системы, имевшиеся в Содружестве. От купола во все стороны, словно черные кирпичи, расходились ряды низких казарм, а вокруг них были оборудованы полигоны для испытания вооружения и защитной брони.

Под палящим полуденным солнцем Мортон шагал к казарме своего отряда, прислушиваясь к шуму лагеря, за две недели ставшему для него привычным звуковым фоном. Погружение в процесс тренировок и нейронное оснащение проходили настолько стремительно, что все предыдущие жизни уже казались ему постановками ВСО, о которых он почти успел забыть. На стрельбище, где тренировалось подразделение, направляющееся на Слиго, раздавался непрерывный стук кинетических винтовок. Со взлетно-посадочной полосы, находящейся в пяти километрах от лагеря, докатывался неумолкающий гул взлетающих и приземляющихся самолетов. По грунтовым дорогам от аэропорта до лагеря и обратно постоянно с ревом проносились джипы и грузовики. С тренировочных снарядов слышались возгласы и крики солдат, посредством изнурительных упражнений готовящих свои тела к контрнаступлению флота. Число заключенных, отрабатывающих свои сроки небытия, составляло шестьдесят процентов от всего личного состава, остальные же были различного рода наемниками и просто безумцами-энтузиастами, желавшими показать, какую огромную ошибку совершили праймы, посягнув на Содружество. Мортон до сих пор не мог понять, предстояло ли им совершить массовое самоубийство, или все-таки затея должна была принести какую-то пользу. Даже чокнутая старая Кэт по большей части отшучивалась, рассуждая на эту тему. Остальные же с удовольствием предвкушали, какую взбучку она устроит чужакам, если учесть, как она обходилась с абсолютно невинными людьми.

Казарма «Кошачьих когтей» представляла собой разделенный на три части прямоугольник, насчитывавший пятнадцать метров в длину и четыре в ширину. В одном его конце находилась спальня, по совместительству служившая общей гостиной, затем в середине располагались душевые и туалеты, и, наконец, с другой стороны имелась крошечная комната отдыха с парой диванов и местной сетью, обеспечивающей доступ к сборнику пьес ВСО, большую часть которых составляли легкие порнофильмы. Канал связи Кингсвилля с киберсферой контролировался местным СИ, отслеживавшим все входящие и исходящие вызовы. Обитатели казармы могли общаться с кем угодно, даже с представителями СМИ, но темы разговоров были строго ограничены. Любые упоминания типов оружия, тренировочного процесса или возможных дат контрнаступления блокировались немедленно. Мортон, как и остальные члены «Кошачьих когтей», не получал никаких вызовов. Ему самому, как он полагал, было также некого вызывать на связь.

Дверь казармы закрылась за ним, преградив путь жаре и пыли и обеспечивая сносный климат, поддерживаемый кондиционерами. Резкий фиолетово-белый свет, просачиваясь сквозь стекла-фильтры, создавал почти земное освещение. Мортон подошел к своей койке и начал раздеваться, предоставив роботу-служителю собирать сброшенную им одежду. То же самое рядом с ним делали Док и Роб. Кэт уже заняла душевую кабинку и громко пела, в основном безбожно фальшивя. После имитаций они все почему-то чувствовали себя потными и грязными, словно побывали в настоящей пустыне.

Он долгое время наслаждался горячим душем и душистым гелем. Эл-дворецкий транслировал для него акустические записи старого рока, позволяя отвлечься от мыслей о тренировке. После многочисленных добавленных вставок и ОС-татуировок его кожа кое-где еще осталась излишне чувствительной и даже воспаленной. Струи теплой воды прогоняли боль. Рокот гитары успокаивал мысли, так что Мортон начал потихоньку подпевать. Инструкции по использованию оружия искусственно вводились в его память каждую ночь, отчего сон становился прерывистым и неглубоким. Это обстоятельство и было одной из причин его раздражительности в течение дня.

Больше всего ему сейчас хотелось расслабиться и отдохнуть хотя бы двадцать четыре часа, но темп тренировок был настолько напряженным, что на это он даже не надеялся.

Как и остальные бойцы, Мортон пытался предугадать дату их заброски. Им предстояло перенести еще две операции по нейронному оснащению в клинике на первом этаже купола, а между процедурами должно пройти не меньше трех дней. Нетрудно было догадаться, что после ознакомления с новыми системами в полевых условиях группы начнут отправлять на Утраченные двадцать три планеты. Значит, осталось примерно две недели.

Когда Мортон вышел из душа, в спальне было тише, чем обычно. Как правило, там разгорались споры или перебранки, а сегодня, вытираясь, он слышал всего лишь негромкий разговор.

— Эй, Мортон! — окликнул его Док Робертс. — Тащи сюда свою задницу. К тебе пришли.

За фразой последовал раскат громкого хохота.

Робот-служитель подал ему полиэтиленовый пакет со свежим комплектом одежды. Мортон не торопился, подозревая какой-то розыгрыш.

Но обмана не было. На его койке сидела молодая женщина, а вокруг нее, словно волки над свежим мясом, сгрудились Роб, Паркер и Док. Даже Кэт, сидя на своей постели в сложной позе йога, сардонически усмехалась и принимала участие в общем разговоре.

Гостья была одета в длинную изумрудно-зеленую юбку из легкого струящегося хлопка и почти прозрачную белую блузку. Из-под ее стильной фетровой шляпы выбивались роскошные золотистые локоны. Она встала и шагнула ему навстречу. Все замолчали.

Мортон чуть не спросил, кто она такая. Но потом увидел ее лицо и замер от изумления. Он недоверчиво прищурился, а женщина озорно улыбнулась.

— Меллани?

— Привет, Морти.

Его товарищи по отряду разразились насмешками, в которых проскальзывала зависть.

— О боже, ты…

— Выросла?

Он молча кивнул. Меллани действительно выглядела великолепно.

— Ну же, поцелуй ее, чертов болван! — крикнул Док Робертс.

— А лучше задери ей юбку прямо при нас! — подхватил Паркер.

Роб просто ткнул его в плечо.

Меллани, ослепительно улыбаясь, подошла ближе. Он не осмеливался даже шелохнуться. Но вот ее обнаженные руки обвились вокруг его головы, и она прильнула к нему жадным долгим поцелуем.

Их продолжительные объятия сопровождались оглушительным свистом и криками.

— Ты скучал по мне? — поддразнила его Меллани.

— Ох! — Мортон ощутил, как натянулись его брюки в области паха. — О черт, да!

Она радостно рассмеялась и снова его поцеловала, на этот раз не так крепко.

— Я приехала предложить тебе контракт от шоу Микеланджело. Мы хотим, чтобы ты стал фронтовым корреспондентом. Здесь есть какое-нибудь уединенное местечко, где мы могли бы… обсудить условия?

Мортон выпрямился и обвел взглядом лица своих соседей по спальне, уставившихся на них с откровенной похотью.

— Да, конечно. Сюда.

Он обнял девушку за талию и подтолкнул в направлении душевых кабинок. Им вслед полетела очередная порция насмешек.

Добравшись до комнаты отдыха, он захлопнул дверь и начал придвигать к ней один из диванов, но так и не довел дело до конца. Меллани запрыгнула на него и впилась в его губы своими губами, словно хотела проглотить. Он рванул за ворот ее блузки и услышал треск рвущейся ткани и стук пуговиц по полу. Под блузкой на Меллани был тонкий белый кружевной бюстгальтер. Мортон нетерпеливо сдернул его, обнажив груди девушки. Они были такими же прекрасными, какими он их помнил, — красивой формы, с темными торчащими сосками. Он приник ртом к одному соску и начал посасывать и облизывать его. Руки Меллани тем временем скользнули к пряжке на его брюках, расстегнули ее, а потом резко сжали его мошонку.

Не разжимая объятий, они рухнули на диван. Мортон, оказавшись сверху, отчаянно старался выпутаться из рубашки, стаскивая ее через голову. Меллани извивалась под ним, спуская юбку вниз. А потом он ворвался в нее и стал двигаться резкими сильными толчками. Они оба кричали от восторга, сжимая друг друга, а их тела бешено бились в экстазе.

Через неопределенное время Мортон настолько пришел в себя, что сумел сосредоточиться на потолке. Он лежал навзничь поперек дивана в полной эйфории, несмотря на то что едва дышал, и пот ручьями стекал с его тела. Меллани, удовлетворенно хихикнув рядом с ним, приподнялась на локте. В какой-то момент она потеряла свою шляпу, и ее волосы пребывали в чудовищном беспорядке. Бюстгальтер, все еще застегнутый, сполз ей на живот.

Мортон, улыбнувшись, нежно поцеловал ее, потом нащупал замочек и расстегнул бюстгальтер. Только тогда он обнаружил, что одна его рука все еще застряла в рукаве рубашки. Меллани со смехом распутала ткань.

— Ты и впрямь великолепна, — с восхищением произнес Мортон. Его рука прошлась по ее плечу, спустилась на живот девушки и начала массировать ее бедро. — Этот возраст тебе идет.

— Ты совсем не изменился.

— Это хорошо?

Меллани чуть не задохнулась от удовольствия, которое ей доставляли его прикосновения. Она и забыла, как хорошо он знал ее тело.

— Мне нравится, когда что-то не меняется, — прошептала она.

— А ты скучала по мне?

— Да.

— Как сильно?

Она склонила голову, и влажные пряди волос пощекотали его грудь.

— Вот так.

Затем она начала осторожно ласкать его губами и пальцами.

— И так.

Она медленно двигалась вдоль его живота к снова поднимающемуся члену.

— И вот так, — нетерпеливо прорычала Меллани.

Он был абсолютно убежден, что не сможет пошевелиться больше никогда, его руки и ноги отказывались повиноваться самым недостойным образом. Мортон и Меллани лежали, обнявшись, на полу, а снаружи небо над пустыней уже начало темнеть. Впервые после суда он сожалел о том, чего лишился.

— Как ты справлялась после того, как… — негромко начал он.

— Я в порядке.

— Мне очень жаль. Тебе, вероятно, пришлось нелегко. Надо было принять меры предосторожности: отложить часть денег, перевести в наличность. Я просто никогда не думал…

— Морти, я же сказала, что все в порядке.

— Ну да. Господи, ты чертовски хороша. Правда.

Она улыбнулась и провела пальцами по волосам, убирая пряди с лица.

— Спасибо. Я действительно скучала по тебе.

Даже в этот момент он мог думать только о том, чтобы снова овладеть ею.

— Ты нашла себе кого-нибудь?

— Нет, — излишне поспешно ответила она. — Ничего особенного. Не как с тобой. Со мной произошли странные вещи, особенно после атаки праймов.

— Могу себе представить. А о какой работе ты говорила? Ты упомянула Микеланджело.

— Ах да. Я теперь работаю в его шоу. Я стала журналистом.

— Поздравляю. Наверное, нелегко было заполучить это место.

— У меня хороший агент.

— Ну и черт с ним. Зато он дал мне возможность увидеться с тобой. Это все, что имеет значение.

Ее рука легла ему на грудь, нежно поглаживая кожу.

— В этом нет ничего особенного, Морти. Я могла приехать к тебе в любой момент. Здесь разрешены посещения.

— Верно.

Он не понимал, к чему она клонит.

— У меня вполне реальное предложение. Мне потребовалось немного времени, чтобы протолкнуть его и дать возможность адвокатам студии убедить флот. Но теперь все утряслось.

— Ты хочешь, чтобы я передавал тебе информацию с Элана?

— В общих чертах — да. Тебе будет предоставлен короткий отрезок времени для личных сообщений дополнительно к каждому сеансу связи. Это указано в твоем контракте.

— Никогда не читал то, что написано мелким шрифтом, — проворчал он.

— Адвокаты заставили флот согласиться с тем, что этот отрезок времени ты используешь для отправки нам репортажей. Микеланджело за них заплатит. Заплатит очень неплохо. И когда все закончится, у тебя будут деньги. Ты сможешь начать все сначала.

— Отлично. Как скажешь. Я увижу тебя снова? Это главное, что меня интересует.

— Будет непросто. Шансы устроить встречу невелики, а флот начнет контрнаступление уже совсем скоро.

— Ты вернешься ко мне? — настаивал он.

— Да, Морти, вернусь.

— Хорошо.

Он снова начал ее целовать.

— Я хочу тебе кое-что показать, — промурлыкала Меллани.

— Ты научилась чему-то новому? — Его губы скользили вверх и вниз по ее шее. — Узнала, как ведут себя плохие девчонки?

Она крепко взяла его за обе руки. Мортон замер, предвкушая что-то необычное. Внезапно его эл-дворецкий сообщил, что ОС-татуировки на его ладонях активируются.

— Что…

Он оказался на дне белой сферы. Серые строчки надписей бежали по ее поверхности так быстро, что он не успевал сфокусировать на них взгляд. Это напомнило ему заставку режима ожидания в виртуальном поле зрения.

— Извини, я не хотела тебя напугать, — произнесла Меллани.

Мортон обернулся и увидел, что она стоит рядом. Почему-то на ней был простой белый комбинезон. Посмотрев на себя, он понял, что и сам одет точно так же.

— Что, черт побери, происходит? — удивился он. — Где мы?

— Это имитация инфраструктуры. Проще говоря, мы находимся в зоне твоих вставок.

— Как тебе такое удалось?

— Пока ты отбывал наказание, РИ снабдил меня невероятно сложными ОС-татуировками. Я и сама еще только начинаю узнавать, как применять некоторые из них.

— РИ?

— Мы заключили соглашение. Я снабжаю его необычной информацией, а он выступает в качестве моего агента. Впрочем, я пока не уверена, можно ли ему полностью доверять.

— Ты снабжаешь его информацией?

У Мортона все никак не получалось составить фразу, которая не прозвучала бы вопросом. Даже самому себе он сейчас казался невежественным болваном.

— Да. — Его намек, казалось, слегка рассердил Меллани.

— Ну да.

— Сейчас мы связаны абсолютно закрытым каналом. Флот не может подслушать, что я тебе говорю, какие бы сенсоры ни применял.

— А о чем ты собираешься говорить? — с опаской спросил Мортон.

— Ты помнишь Хранителей Личности?

— Это какой-то культ? Они постоянно запускают в унисферу свою дробь-пропаганду. Это ведь они пытались уничтожить «Второй шанс»? Кажется, они утверждали, что правительством манипулируют чужаки. Чушь какая-то.

— Они были правы.

— Ой, брось!

— Они говорили о чужаке, которого называют Звездным Странником. Возможно, именно он спровоцировал войну.

— Меллани, перестань.

— Морти, меня тоже обманывали. В меня стреляли. Его агенты пытались меня похитить. В его существование верит даже Паула Мио.

— Следователь? — удивленно переспросил он.

— Она больше не следователь. Звездный Странник подстроил ее увольнение, но у нее есть политические связи. Я еще не вполне разобралась, но теперь она работает в другом правительственном учреждении. Она не все мне рассказывает. Не доверяет мне. Морти, мне ужасно страшно. Я уже не знаю, к кому могу обратиться, кроме тебя. Я уверена только в том, что ты не опасен: когда все это случилось, ты был в небытии. Морти, прошу тебя, хотя бы мысленно допусти такую возможность. Ведь Хранители должны же были на что-то опираться, не так ли? Все легенды прорастают из зернышка истины.

— Ну не знаю. Я согласен: их движение возникло давным-давно — но это не значит, что они правы. В любом случае — какое отношение все это имеет ко мне? Меня в любой день могут отправить на войну, и я не смогу тебя защитить, Меллани. Даже если я сумею ускользнуть из лагеря, у разведки флота имеются все коды активации оружейных систем, связанных с моим мозгом. Они могут включать и отключать их по своему желанию.

— Вот как? — Это обстоятельство ее явно заинтересовало. — Интересно, смогу ли я взломать их коды?

— Меллани, прости, но я не могу рисковать. Я не хочу снова погрузиться в небытие. Даже ради тебя.

Она покачала головой.

— Об этом я и не прошу.

— Тогда о чем же?

— Я хочу, чтобы ты присылал мне информацию с Элана.

— Какую именно информацию?

— Все, что сумеешь узнать о праймах, не подлежащее разглашению. Морти, мы не можем доверять флоту: он уже дискредитирован Звездным Странником. Да, я понимаю, что это звучит нелепо. Я бы сама так сказала еще год назад.

— Ты и впрямь говоришь серьезно, да?

— Да, Морти.

Он долго молчал, прежде чем задать следующий вопрос.

— Ты бы приехала ко мне, если бы я не участвовал в контрнаступлении?

— Я была бы здесь в любом случае, независимо от того, что происходит с Содружеством. Даю слово. Мне даже все равно, если ты на самом деле убил Тару.

— Возможно, это сделал я. Следователь Мио не часто допускает ошибки.

— Не имеет значения. Мы жили счастливо вместе, хоть я и была тогда наивным ребенком. Я знаю, что с тех пор мы оба изменились. И оба обязаны этим своему прошлому, не так ли?

— Черт, ты действительно стала другой.

— Ты будешь присылать мне информацию?

— Думаю, да. Не хочу снова тебя разочаровать, Меллани. И… я полагаю, у тебя имеется надежный способ передачи секретных данных?

— Да, конечно.

— Я так и думал, — примирительно сказал он.

Да, эта девушка уже и впрямь не та молоденькая, живущая первой жизнью Меллани, которую он соблазнил. Она стала другой, превратилась в куда более интересную личность. «Но все так же хороша в постели».

Меллани достала из кармана плоский квадрат величиной с ладонь. Он представлял собой буквенно-цифровой индикатор высокой плотности. Неяркие фиолетовые символы постоянно двигались относительно друг друга, оставаясь в границах поля. Меллани с любопытством уставилась на прибор.

— Ого! Никогда раньше не видела открытой программы.

Ее детская непосредственность вызвала у Мортона задумчивую улыбку.

— Что это?

— Программа-шифратор. Я купила ее у Поля Гремли.

— Я помню Поля. Как поживает старый мошенник?

— Беспокойно. Он пообещал, что эта программа спрячет твое личное послание для меня в потоке информации, предназначенной для шоу. Только я смогу его извлечь.

Она прижала квадрат к руке Мортона, и он раскрылся — цепочки символов потянулись наружу и вплелись в строки на стенах сферы. Еще мгновение они выделялись отдельными полосками, а затем стали такими же полупрозрачными и серыми, как остальные знаки.

Эл-дворецкий известил Мортона о загрузке новой программы, лишенной авторского сертификата и свидетельства об отсутствии враждебности.

— Пусть работает, — распорядился Мортон.

— Эта программа будет расшифровывать и мои сообщения для тебя, — добавила Меллани.

— Надеюсь, в них будут непристойные картинки.

— Морти!

Ее огорченное лицо растаяло в вихре красок, достойном кисти Дали. Мортон снова оказался в сумраке комнаты отдыха, и к нему по-прежнему прижималось теплое обнаженное тело Меллани.

— Спасибо, — прошептала она. — Я очень тебе признательна.

— Не хочешь выразить свою признательность прямо сейчас? Здесь, в физическом мире.

— Опять? Уже?

— Я ждал этого два с половиной года.

Глава 5

«Первопроходец» пребывал в состоянии свободного падения уже три дня, и Оззи пришлось принимать решение, которого он всячески пытался избежать. Проблема заключалась в отсутствии пункта назначения. А если бы таковой и существовал, добраться до него было бы нелегко. Воздушные течения в газовой оболочке оказались абсолютно непредсказуемыми. Умеренный бриз мог полдня увлекать плот за собой только для того, чтобы в конце концов загнать в область полной неподвижности, сходную с экваториальной штилевой зоной. Парус почти всегда оставался поднятым, и его поверхности было вполне достаточно для ветра, в каком бы направлении он ни дул. Время от времени налетали сильные порывы, но они, к счастью, длились недолго. Вихри раздували парус, как будто путешественники все еще находились в море, и заставляли плот куда-то нестись с головокружительной быстротой. Однажды их суденышко так сильно раскачало, что парус пришлось спустить. Сам по себе подобный способ передвижения представлял огромный интерес. Оззи уже начал подумывать о небольшом парусном катере, способном с относительной точностью перемещаться по газовой оболочке. Такое судно представлялось ему в виде цилиндрической шхуны, окруженной обширным такелажем и парусами. Он сам с удовольствием провел бы целую жизнь за штурвалом этого корабля, а может, и не одну.

Призрачные мечты с почти неограниченными возможностями для творчества помогали ему скоротать вяло текущее время.

Орион благодаря подсказкам и поддержке Оззи постепенно приспосабливался к состоянию невесомости, несмотря на то что радости подобное обстоятельство ему явно не доставляло. По крайней мере, он уже мог довольно уверенно передвигаться по плоту, хоть Оззи и настаивал, чтобы парень не забывал обвязываться страховочной веревкой. Орион даже научился понемногу есть, не извергая проглоченные куски за борт. Однако избавить его от беспокойства Оззи был не в силах. Их маленькое жалкое суденышко дрейфовало в макрокосмосе газовой оболочки в таком бесконечном одиночестве, что даже Оззи испытывал приступы паники.

С Точи дело обстояло иначе. Массивный чужак, находясь в свободном падении, испытывал настоящие страдания. Что-то в его физиологии не могло приспособиться к такому состоянию. Большую часть времени он с несчастным видом прижимался к корме плота и почти ничего не ел, поскольку вся пища моментально выскакивала обратно. Пил он также очень мало — да и то только после уговоров и просьб Оззи.

Оззи стало ясно, что необходимо как можно скорее возвращаться в область гравитации.

Отказ его большого друга от воды был только одной — и не самой серьезной — проблемой, связанной с жидкостью. Большие опасения вызывали быстро сокращающиеся запасы воды. Оззи никак не ожидал, что им может не хватить питья. Хотя, с другой стороны, он не предвидел и падения с края океана, что и стало причиной всех бед. Путешественники подняли парус в море, где маленький насос-фильтр Оззи легко и в любой момент мог обеспечить всех питьем.

Больше того, на всех пройденных ими планетах наличие воды было единственной постоянной составляющей.

Теперь же все их запасы заключались в старой алюминиевой фляжке Оззи, паре термосов и единственной из оставшихся у Ориона пластиковых бутылок — и это притом что водяные пары, оседавшие на лицах людей, вызывали у них постоянную жажду.

Иногда Оззи замечал вдали серые сгустки тумана размером с небольшой спутник, маячившие в глубине газовой оболочки. Преимущественно это были просто расплывчатые пятна, тянувшиеся в направлении движения воздуха, но встречались и более плотные завихрения, напоминавшие юпитерианские циклоны. Однако все они располагались на расстоянии не менее полумиллиона километров от «Первопроходца», и, чтобы добраться до них, потребовались бы месяцы, а то и годы.

Во время падения с кромки водяной линзы в бездну канула почти треть заботливо припасенных в плетеных корзинах фруктов. Оставшиеся плоды теперь служили дополнением к рациону путешественников; хоть они и были мясистыми и сочными, но ни в коей мере не заменяли питье. В лучшем случае они помогли бы продержаться не дольше пары дней.

Это обстоятельство заставило Оззи присматриваться к различным предметам, а также к живым существам, обитавшим в газовой оболочке. За неимением других занятий, кроме наблюдения за окрестностями, он скоро обнаружил, что туманные сгустки были заселены довольно плотно. Самыми большими объектами здесь являлись водяные линзы. Впрочем, его первоначальное представление об их геометрии оказалось неверным. По мере удаления от маленького мирка Оззи получил возможность рассмотреть его истинные очертания. Планета напоминала собой не полусферу, а скорее разрезанный вдоль бублик. Его плоская поверхность с архипелагом мелких островков была постоянно обращена к солнцу, а море переливалось по всему внешнему краю. Жидкость описывала дугу, потом начинала долгий путь наверх через похожее на трубу центральное отверстие и вновь наполняла море, продолжая бесконечный цикл. Канал, из которого поступала вода, всегда скрывало жемчужно-белое облако, и увидеть процесс подъема было невозможно. За шанс взглянуть на генератор гравитации, обеспечивающий подобное явление, Оззи с радостью продал бы душу. Но вернуться к водяной линзе у путешественников не получалось, как бы они ни пытались отыскать подходящий поток воздуха. Оззи никак не мог придумать способ добраться до берега, кроме как спрыгнуть с парашютом, которого у них не было.

Оставалось только наблюдать за остальными объектами, бесконечно кружащими в газовой оболочке. Вокруг плота поодиночке и целыми стайками порхали похожие на птиц существа. Те, что подлетали достаточно близко, чтобы их можно было рассмотреть, условно делились на две категории: одни обладали крыльями в виде спиральных винтов, расположенных вдоль туловища, и другие — которых Орион назвал вентиляторами — похожие на живые вертолеты. Они могли быть и съедобными, но птицы-спирали своими размерами не намного уступали Точи, а с их длинными острыми клыками Оззи совершенно не

хотелось знакомиться поближе. Кроме того, он не представлял себе, как бы им удалось поймать хотя бы одну из них.

Однако большая численность этих созданий свидетельствовала о наличии легко доступных источников питания — и это обстоятельство не могло не радовать. Оззи видел довольно много свободно летящих деревьев — округлых ветвистых образований, на вид состоявших из голубых и фиолетовых губок и в четыре-пять раз превосходящих величиной гигантские земные секвойи. На них он возлагал больше надежд, чем на птиц, — в этих организмах должен был существовать какой-то внутренний источник воды. Но до сих пор ни одно из них не приближалось настолько, чтобы можно было попытаться к нему пристыковаться, тем более если учитывать плачевное состояние Точи. По всей видимости, у путешественников имелся только один шанс совершить стыковку. Расстояние с каждым днем все уменьшалось, так что выбирать цель следовало очень тщательно.

Но больше всего Оззи хотел добраться до разновидности рифа, описанной Брэдли Йоханссоном, — хотя бы по той причине, что Йоханссон вернулся в Содружество именно оттуда. До сих пор Оззи не попадалось на глаза ничего похожего. Всюду, куда бы он ни посмотрел, виднелось множество темных пятнышек, но определить размеры этих объектов не было никакой возможности, пока они не окажутся в пределах действия зрительныхвставок.

От портативного модуля было не намного больше пользы. Третий раз за последний час Оззи проверил, нет ли какой-либо информации в виртуальном поле зрения. Но никаких источников передач в электромагнитном спектре по-прежнему не было. Никто не откликнулся и на сигнал бедствия, постоянно передававшийся с самого первого момента их нахождения в газовой оболочке. Впрочем, сколько времени такому сигналу потребуется для прохождения в атмосфере газовой оболочки, Оззи представлял себе довольно смутно.

Он разочарованно вздохнул — уже не в первый раз. Судя по таймеру в виртуальном поле зрения, он пил четыре часа назад; взгляд на старинные наручные часы подтвердил этот факт. Настало время принимать решение, которое он так долго откладывал в надежде на чудо.

К палубе в паре метров от лежанки, которую он себе устроил, был привязан его рюкзак. Оззи подобрался к нему, выпутавшись из плечевых креплений. Внутри лежал насос-фильтр с аккуратно свернутой трубкой.

В гнезде, сооруженном из спального мешка и веревок, зашевелился Орион. Он хотел что-то сказать, но вдруг заметил в руках Оззи фильтр.

— Нет, ты не можешь…

— Чему быть, того не миновать, — грустно произнес Оззи.

— Я не буду! — с непоколебимой решимостью заявил Орион. — Это место создали сильфены, и мы не должны так поступать.

— А разве они где-то рядом? — поинтересовался Оззи.

Орион вытащил свой амулет дружбы. Чтобы разглядеть внутри камня крошечную искорку, ему пришлось прикрыть его от солнца сложенными ладонями.

— Вряд ли, — мрачно ответил он.

— Вот видишь, — сказал Оззи и продолжил копаться в рюкзаке, пока не вытащил старый полиэтиленовый пакет. — Думаю, это подойдет.

— Я не буду.

— Хорошо, как скажешь.

Оззи слегка оттолкнулся от палубы и, перебирая руками, пробрался к номинальному дну плота, что обеспечило между ним и его спутниками некоторую преграду. Проделать то, что он планировал, было довольно сложно даже без зрителей. Ему потребовалось немало времени, чтобы убедить свой организм подчиниться, но в конце концов он сумел набрать в пакет немного мочи.

Затем Оззи привинтил фильтр на горлышко бутылки и с сомнением взглянул на пакет.

— Ну же, решайся, слабак, — приказал он самому себе.

Наконец трубка погрузилась в пакет, и насос начал качать, пока жидкость не закончилась.

— Ой, как противно! — воскликнул Орион, когда Оззи выбрался из-под плота.

— Ничего противного, обычная химия. Фильтр удаляет все примеси — производитель это гарантирует. Ты с самого начала пил точно такую же воду.

— Нет, не пил. Это же моча, Оззи!

— Уже нет. Послушай, так поступали древние путешественники, когда им случалось заблудиться в пустыне. Нужно только проще к этому относиться.

— Я не буду это пить. Я предпочитаю фрукты.

— Отлично. Как хочешь.

Оззи отвернул крышечку бутылки и сделал намеренно большой глоток. Жидкость, естественно, не имела никакого вкуса, но воображение подсказывало ему, что он мог бы ощутить. «Чертов мальчишка! Сбивает меня на вредные мысли».

— Это безопасно? — спросил Точи.

— Ну конечно.

— Отвратительно! — настаивал Орион. — Мерзкая гадость!

— Не знаю, заметили ли вы, — внезапно разозлился Оззи на своих друзей, — но мы попали в скверную историю. С этого момента вы оба тоже будете собирать свою мочу.

— Ни за что! — крикнул Орион.

— Придется. — Оззи протянул парню бутылку. — Хочешь?

— Оззи! Это же твоя!

— Да. Знаю. Вот и начинай собирать свою.

— Собирать буду, но пить не стану.

— Мои пищеварительные органы отличаются от ваших, — сообщил Точи. — Мои выделения не разделяются на фракции. Справится ли с ними твой великолепный насос?

Орион застонал и, отвернувшись, зажал ладонями уши.

— Думаю, есть только один способ это выяснить, — ответил Оззи.

Оззи разбудили чьи-то настойчивые толчки в грудь. Сдвинув на лоб полоску ткани, обеспечивающую относительную темноту, он увидел перед собой манипулятор Точи, согнутый в виде буквы S и готовый снова ткнуть его в грудь.

— Что такое? — буркнул Оззи.

В состоянии невесомости было трудно уснуть, и внезапное пробуждение его возмутило. Взгляд на часы в виртуальном поле зрения показал, что он проспал всего каких-то двадцать минут, и это рассердило Оззи еще сильнее.

— Мимо пролетает множество крылатых существ, — сказал Точи. — Я думаю, это не птицы.

Оззи тряхнул головой, чтобы прогнать остатки сна. И напрасно. Ему пришлось стиснуть челюсти, чтобы преодолеть резкий приступ тошноты.

— Где?

Манипулятор Точи выпрямился и указал в сторону передней части плота.

Оззи перебрался вперед мимо Ориона, уже барахтавшегося в складках своего спальника. Двумя рывками он скоординировал свой полет, а потом крепко ухватился правой рукой за палубу и высунул голову над бортиком плота, мысленно сравнив себя со средневековым воином, наблюдавшим из крепости за приближением неприятельской армии. Мягкий ветерок поднял над его головой африканские косички. Точи с Орионом поспешили к нему присоединиться.

— Вау! — прошептал Орион. — Что это такое?

Зрительные вставки помогли Оззи приблизить изображение. Стая летящих существ растянулась более чем на полмили: за небольшой передней плотной группой, медленно кружась, тянулись сотни коричневатых пятнышек. Зрелище напомнило ему комету с длинным хвостом атомов. Стая находилась приблизительно в миле от плота и неторопливо кружилась в бесконечной голубизне атмосферы газовой оболочки. Эл-дворецкий Оззи запустил несколько программ, улучшивших изображение одной выделенной точки. Через несколько мгновений расплывчатое пятнышко приобрело ясные очертания.

— Черт побери! — воскликнул Оззи.

— Что это? — нетерпеливо спросил Орион.

Оззи приказал эл-дворецкому переслать изображение на портативный модуль и показал его Ориону.

— Ох! — негромко воскликнул парень.

Перед ними был сильфен, но не такой, каких они видели в лесах во время своих странствий. У этой особи имелись крылья. С первого взгляда могло показаться, что гуманоид, раскинув руки и ноги, лежит в центре коричневого полотна.

— Я мог бы и догадаться, — сказал Оззи. — Инь и ян. А версию волшебного народца мы уже видели.

Летящий сильфен действительно был похож на классического демона. На фоне яркого солнца Оззи рассмотрел его крылья: они представляли собой плотную мембрану, окрашенную лучами в желтовато-коричневый цвет. Крылья разделялись на верхнюю и нижнюю половины, но просвета между ними не было — и, значит, они перекрывали друг друга. Верхние части примыкали к рукам сильфена чуть ниже локтей и оставляли его кисти свободными. Сеть черных перепонок расходилась веером, удерживая мембрану в натянутом состоянии. Более длинные нижние сегменты прикреплялись к его ногам у колен и затем закруглялись назад V-образным выступом — так что ноги были тоже свободны, и сильфен вполне мог передвигаться также и по земле. Из того места, где у людей находится копчик, тянулся длинный хлыстовидный хвост, заканчивавшийся красноватым треугольником из такой же мембраны.

Полет сильфенов разительно отличался от полета земных птиц — они просто парили в газовой оболочке, используя крылья в качестве парусов.

Неторопливо скользящая по спирали стая вызвала у Оззи непреодолимый приступ зависти — вот что значит полная свобода.

— Эх, нам бы так! — с сожалением протянул Орион. — Давайте сошьем себе паруса, и тогда тоже сможем двигаться, куда захотим.

— Верно, — согласился Оззи. Потом он нахмурился: идея Ориона заставила его сосредоточиться на том, что он видел, а не просто завистливо пялиться на парящие создания. — Знаешь, ведь это неправильно.

— Что именно? — заинтересовался Точи.

— Все устройство. Тела сильфенов, как и наши, приспособлены для передвижения по поверхности. Если уж модифицировать их для полетов в газовой оболочке, зачем оставлять свободными руки и ноги? Такой вариант не позволит им жить тут постоянно. Это, скорее, биологическая версия костюмов, предложенных да Винчи. Временное приспособление, не иначе. Ведь здесь не нужны ноги, а на поверхностях планет трудно носить за спиной крылья.

— Наверное, — неуверенно произнес Орион.

— Я прав, — решительно заявил Оззи. — Это, черт побери, еще одна фаза их жизни во плоти — уверен, что хоть и одна из высших стадий, но еще не финальное взрослое сообщество.

— Пусть так, Оззи.

Он как будто не слышал парня и продолжал размышлять вслух:

— Где-то должно быть место для осуществления модификаций вновь прибывших. Где-то здесь, в газовой оболочке. Должна быть какая-то изощренная биологическая система.

— Если только это не естественная часть их жизни, — вставил Точи.

— Что ты сказал?

— В моем родном мире живут небольшие существа, переживающие между рождением и взрослым состоянием несколько стадий: водную, поверхностную и подземную. В соответствии с условиями обитания они меняют свой облик. Сперва отваливаются их плавники, позволяя вырасти примитивным ногам, затем впереди развиваются мощные когти, а задние конечности усыхают. Некоторые теоретики утверждают, что наши собственные манипуляторы являются лишь усовершенствованной версией развивающегося механизма. Они напрасно сравнивают нас с теми существами, но я не могу отказать их рассуждениям в логике.

— Я понял! — заявил Орион. — Когда сильфены приходят сюда, они отращивают крылья, а уходя, сбрасывают их. Эй! Интересно, этот этап их жизни относится к детству или брачному периоду?

Парень хихикнул, как способны хихикать только подростки, говоря о спаривании.

— Все может быть, — неохотно признал Оззи, внезапно заинтересовавшись идеей совокупления в полете. — В любом случае такой процесс подразумевает сложные биологические манипуляции. Будем надеяться, что крылья просто вырастают. Нам требуется серьезная помощь, парни.

— Так попроси их, — посоветовал Орион. Он вытащил из-за ворота грязной футболки амулет дружбы. Зеленый огонек в его центре горел так ярко, что был виден даже при полном свете солнца газовой оболочки. — Ого! — пробормотал он. — Их там, должно быть, великое множество. — Орион убедился, что страховочная веревка надежно привязана к его поясу, и оттолкнулся от палубы «Первопроходца». — Эй! Мы здесь! Мы здесь! — Руки парня отчаянно замахали, словно крылья ветряной мельницы. — Это я, Орион, ваш друг! И еще Оззи и Точи!

Оззи колебался недолго. Сходство с демонами было таким полным… Он вернулся к своему рюкзаку, предоставив Ориону кричать и размахивать руками. Парень не сможет привлечь их внимание таким способом, сильфены слишком далеко. Впрочем, в глубине души Оззи подозревал, что они и так знали о присутствии людей и чужака. Он вытащил пару сигнальных ракет и вернулся на нос плота.

— Отойди-ка, — велел он Ориону.

Как только тот попятился к корме, Оззи выстрелил одной из ракет, целясь в край стаи. В отсутствие гравитации яркая красная звездочка пролетела огромное расстояние и только потом погасла. Стая, казалось, ничего не заметила. Оззи неслышно выругался.

— Ладно, может, это и к лучшему.

Он нацелился в самый центр вереницы сильфенов и снова выстрелил. На этот раз светящаяся точка почти достигла края стаи.

— Они должны были заметить ракету! — воскликнул Орион. — Такое нельзя не увидеть.

— Да, — протянул Оззи. — Ты прав.

Но сильфены даже не подумали изменить направление.

— Выстрели еще раз, — попросил Орион.

— Нет, — ответил Оззи. — Они видели вспышки и знают, что мы здесь.

— Нет, не знают! Они не пришли на помощь! — Голос мальчика зазвенел от отчаяния. — Они бы пришли, если б нас видели! Я знаю — они же мои друзья!

— У меня осталось всего две ракеты. Не стоит тратить их попусту.

— Оззи!

— Парень, ничего не поделаешь. Мы им не интересны. Если я что-то и понимаю в сильфенах, так это то, что их невозможно заставить что-либо делать.

— Они должны нам помочь, — упрямо твердил Орион.

Оззи проводил взглядом стаю, извилистой лентой удаляющуюся от «Первопроходца».

— А мне интересно, что же такое важное их ждет впереди, — пробормотал он про себя.

Даже при полном увеличении его вставки не позволяли что-либо рассмотреть там, куда сильфены направлялись. Они ведь не могут улететь далеко? Без воды и пищи долго не протянут даже сильфены. А может, они просто охотятся на летающих существ, живущих в газовой оболочке?

Оззи посмотрел на несчастного Ориона, потом на Точи. Массивный чужак не владел языком тела, как это свойственно людям, но его неподвижность не нуждалась в толковании: их друг был так же расстроен и встревожен, как и он сам.

— И что теперь? — спросил Орион.

Оззи бы с радостью сказал, если бы знал ответ.

Десять часов спустя, когда стая сильфенов растаяла в голубой мгле, Оззи уже твердо знал, что должен что-то предпринять, чтобы добраться до одного из темнеющих в газовой оболочке объектов — даже если это было всего лишь одно из огромных губчатых деревьев. Орион обиженно дулся, но Оззи отлично понимал, что таким образом лишь внешне проявлялась его тревога. Физическое состояние Точи неуклонно ухудшалось: его пушистое оперение почти потеряло цвет, а вытянутые вдоль туловища манипуляторы непрерывно подергивались. Состояние свободного падения явно не шло ему на пользу. Оззи знал, что чужак ничего не ел уже целый день, а пил только после долгих уговоров.

Оззи немного приподнялся над палубой и начал осматриваться в поисках любого значительного объекта. У него появилась парочка идей относительно того, как изменить курс на несколько градусов, и ему не терпелось опробовать их на практике. В основном он планировал выдвинуть парус и использовать его в качестве гибкого руля, чтобы направить плот в нужном направлении. Условия для этого были подходящими: при постоянном мягком ветерке удерживать парус в одном положении не должно было составить труда.

— Что ты ищешь? — устало спросил Орион.

— Все, что вдали от нас, старик. Нам пора начинать действовать.

— Думаешь, мы сумеем?

Безнадежность в голосе мальчика заставила Оззи подтянуть страховочный конец и опуститься на полуразвалившуюся палубу.

— Эй, конечно, сумеем. Нам просто нужны свежие идеи, и ничего больше. Падение с края мира немного выбило нас из колеи, только и всего.

Орион неуверенно кивнул.

— В деревьях должно содержаться много воды. А может, там есть и съедобные фрукты. Используя листья и древесину, мы переделаем «Первопроходца» в более подходящее для полетов судно. Поверь, я бывал в переделках и похуже.

Парень удивленно взглянул на него, а потом медленно улыбнулся.

— Нет, не бывал!

— Не веришь? Я был на Акреосе, когда его солнце вступило в фазу холодного расширения. Раньше никто ничего подобного не видел. Астрономы не имели понятия о том, что там происходит. Старик, климат на той планете стал стремительно ухудшаться. Мы будто попали в старый голливудский фильм о катастрофах. В то время я был женат на англичанке по имени Аннабель; ей было примерно столько же лет, сколько и мне, может, чуть побольше, ну и пара процедур омоложения, конечно. Она прославилась на Земле еще до того, как я стал знаменитостью. Только вот не припомню, чем именно. Наверное, удалил те воспоминания. Но она была хорошенькая, с прекрасной фигурой. Тебе бы понравилась.

Мы поселились довольно далеко от столицы и наслаждались сельской жизнью в красивой местности где-то между умеренной и субтропической зонами, так что лето там было довольно жарким, но зимой выпадал снег. Я построил нам виллу в устье долины, и мы организовали настоящую ферму — полностью автоматизированную, естественно. Большую часть времени мы занимались любовью с таким пылом, словно тренировались для Олимпийских игр. А, да! — Он хихикнул, что-то припомнив. — Это была та самая жизнь, когда я увеличил ту деталь тела, которая так важна для мужчин. Нельзя сказать, чтобы я в этом нуждался, но тем не менее.

— Оззи.

— Да. Конечно. Мы провели в той глуши пару лет, каждый год заводя по ребенку, а потом началось светопреставление. Это было самое странное явление, какое я когда-либо наблюдал. Солнце всего за неделю стало оранжевым. При этом его фотосфера начала уменьшаться прямо на глазах. Со временем ученые выяснили, что возникла какая-то нестабильность в водородных слоях. Солнце стало вращаться быстрее, чем обычно, — это нарушило внутренние конвекционные течения и привело к выбросам гелия и углерода. По крайней мере, так я понял. Но, так или иначе, Акреос быстро остывал.

— Оззи.

— Не перебивай меня, старик. Начались снежные бури. Они бушевали целыми днями и не собирались прекращаться. Стало холодно. Ну, не так холодно, как в Ледяной крепости, но и не настолько тепло, как должно быть на пригодной для жизни людей планете. Железнодорожные пути от холода стали хрупкими и быстро вышли из строя. Самолеты не могли взлететь из-за снежных буранов. Для расчистки автомобильных дорог не хватало снегоуборщиков.

Нам пришлось эвакуироваться. На той несчастной обреченной планете оставалось около пяти миллионов человек и абсолютно отсутствовал какой-либо транспорт. Совет Содружества завез туда снегоходы, собранные со всей Большой Дюжины, но они так и осели в столице и больших городах. Нам с Аннабель пришлось рассчитывать только на самих себя. Тогда я перебрал всю технику на ферме и соорудил нечто. Как ты думаешь, что это было? Вездеход на воздушной подушке, старик! Технология еще двадцатого столетия! Как тебе? Но он работал. Мы отправились в столицу, но к тому моменту начался сход ледников. Ты хоть представляешь, с какой скоростью они движутся? Это же рекордсмены среди скороходов. Мы мчались впереди них, а за нашей спиной ледяные глыбы высотой в милю ревели и сметали все на своем пути, сдвигая даже горы. У нас подошли к концу все запасы, и заряд энергии был близок к критическому уровню…

— Оззи!

Орион энергично на что-то показывал.

— А?

Оззи резко повернулся и вцепился руками в палубу, чтобы предотвратить дальнейшее вращение. Над носовой частью «Первопроходца», словно слишком близко подошедший спутник, поднимался неровный фрагмент суши. Он заполнил собой уже четверть неба.

— Проклятье! — пронзительно вскрикнул Оззи.

Его эл-дворецкий немедленно начал определять размеры суши. Плоский продолговатый участок имел тридцать восемь километров в длину и девять километров в ширину в центральной части, от которой отходили длинные суживающиеся оконечности. Большая часть его поверхности была покрыта растительностью, кроны деревьев варьировались по цвету от темно-орехового до желтовато-серого и насыщенного оливкового. В просветах мелькали полосы белоснежного тумана, свидетельствующего о высокой влажности. До ближайшей точки острова оставалось семнадцать километров.

— Откуда он, черт побери, взялся? — пробормотал Оззи.

Он, конечно, не осматривался вокруг с момента исчезновения стаи, но такой объект должен был быть виден издалека. Не мог же Оззи столько проспать.

— Мы разобьемся, — сказал Точи.

Эл-дворецкий Оззи высчитал, что скорость сближения составляла меньше метра в секунду. В виртуальном поле зрения вспыхнул пурпурный вектор. Вне всякого сомнения, их курсы пересекались.

— Соприкоснемся, — поправил чужака Оззи. — Не разобьемся, а соприкоснемся. Мы ведь в зоне свободного падения, не забывай об этом. Кроме того, при неизменной скорости у нас есть еще пять часов в запасе. Нам ничего не угрожает.

— Они сделали это! — раздался ликующий вопль Ориона. — Сильфены увидели нас! Они направили нас сюда! Я знал, что они наши друзья!

Оззи собрался было объяснить парню, насколько маловероятным казался такой вариант, но передумал. В конце концов, газовую оболочку тоже нельзя считать полностью естественным объектом.

— Возможно. Ладно, ребята, давайте думать, как нам перебраться на поверхность, когда приблизимся к острову.

За двадцать минут до сближения с сушей, которую путешественники назвали Вторым островом, легкий ветерок начал слегка разворачивать «Первопроходца», из-за чего стало гораздо труднее просчитать, каким образом произойдет столкновение. «Прыжок!» Оззи планировал спустить парус за пару минут до касания, как только остров окажется прямо по курсу — это замедлило бы скорость вращения. Однако он не был уверен, что принцип, применимый к фигурному катанию, сработает в данных обстоятельствах, и сосредоточение массы в центре плота окажется спасительным. В любом случае, все пришли к единому мнению, что надо прыгать, прежде чем плот заденет верхушки деревьев.

Через десять минут Второй остров стал огромным и угрожающе плотным. И что хуже всего, непрерывное вращение исказило ориентацию в пространстве, из-за чего получилось, что путешественникам предстоит падать на сушу вверх. С такого расстояния было видно, что это не просто островок. Впереди простирался целый материк.

К тому времени все предметы уже надежно закрепили на палубе. Оззи смотрел на веревки, державшие парус, и прикидывал, в какой последовательности лучше их резать. Парус будет трепаться о верхушки деревьев — на них росло достаточно тонких ветвей с листьями, чтобы прочно зацепиться. Прыгать придется в последний момент.

За две минуты до столкновения Оззи отвязал страховочный конец. Меньше всего ему бы хотелось повиснуть на нем, когда плот потащит их через заросли. Второй остров теперь был достаточно близко, чтобы рассмотреть подробности невооруженным глазом. Почвы под деревьями видно не было, но в просветах коричневато-зеленой массы Оззи заметил странные связки пурпурных шлангов, перепутанных самым замысловатым образом. Над общим уровнем метров на десять возвышалось несколько колонн охристого цвета, как будто древние гигантские деревья окаменели от старости. Усыпавшие их луковицеобразные наросты с устрашающе острыми концами грозили смертельными ранениями, и Оззи оставалось только надеяться, что «Первопроходец» не напорется на один из них.

— Там внизу есть вода, — сообщил Точи.

Массивный чужак устроился на самом краешке плота, готовый соскользнуть в любой момент.

— Добрый знак! — откликнулся Оззи. — Мы сможем наполнить все емкости. А тебе необходимо напиться.

С разделением отходов жизнедеятельности Точи фильтр так и не смог справиться.

— Может, перевод был неточен, — сказал Точи, — но я не верю, что вода — хороший признак. Чем она так хороша?

Оззи перевел взгляд с чужака на свой портативный модуль.

— Как ведет себя вода? Что она делает?

— Она течет по земле, как будто перед нами планета.

— Этого не может быть…

Оззи напряженно всматривался в сплошной ковер деревьев с плывущими между ними клочьями тумана, отыскивая прогалину. Под этими странными спиралевидными листьями должна быть земля. Рыхлая глинистая почва, удобренная опавшей листвой. «Что же удерживает там листья?»

— Ой-ой! — воскликнул Оззи. Он предполагал, что искусственная гравитация была возможна только на больших плавающих островах. — Идиот!

— Что такое? — испуганно спросил Орион.

«Первопроходец» начал набирать скорость.

— Держитесь! — закричал Оззи. Он схватил Ориона за руку. — Не прыгать!

— Но…

Вернувшаяся сила тяжести заставила палубу жалобно заскрипеть. Плот слегка накренился и скользнул вниз (теперь уже определенно вниз), к неровной поверхности древесных вершин Второго острова.

«Первопроходец» все еще продолжал набирать скорость, когда произошло первое столкновение с верхним ярусом ветвей. Всех троих путешественников резко отбросило в сторону. От сильного толчка желудок Оззи опустился куда-то к ногам, а спиной мужчина больно ударился о палубу. Дерево под ним угрожающе заскрипело. Его начало тошнить. Вокруг поднялся оглушительный треск. Кожистые листья захлопали по щекам, оставляя в щетине острые шипы.

Через мгновение палуба развернулась вертикально к земле, и Оззи почувствовал, как начинает соскальзывать вниз. Он каким-то образом умудрился перевернуться вверх ногами, и первой удариться о землю должна была его голова. «Первопроходец», беспорядочно кувыркаясь, летел между деревьями, ломая ветки.

Лодыжки Оззи плотно обхватил живой манипулятор Точи. Его сильно рвануло вверх, и мимо с треском пролетел разваливающийся плот. Мир с головокружительной скоростью перевернулся, в глазах зарябило от мелькания зеленых, охристых и коричневатых пятен. После этого падение резко прекратилось. Ощущение направления вернулось, а «Первопроходец» с грохотом закончил свое бесславное приземление.

— Бррр! Проклятье!

Оззи проморгался, стараясь восстановить нормальное зрение. Правое колено обжигала пронзительная боль. Щеки горели, и он чувствовал, что отросшая щетина стала влажной. Потрогав лицо пальцами, он увидел, что они заблестели от крови.

Оззи повернул голову и посмотрел вниз — точнее, вверх — на обвивавшее его лодыжки щупальце. Точи был зажат над ним в V-образной развилине между стволом и толстой веткой, а его манипулятор растянулся до невероятной длины. Массивный чужак не двигался, но Оззи видел, как он хватает воздух. В его разноцветной шкуре застряло несколько крупных щепок, и из разрезов сочилась густая янтарная жидкость. Оззи опустил голову и только тогда увидел землю — в пятнадцати метрах ниже. Там же лежали обломки «Первопроходца» и все пожитки.

Зрительные вставки показали Оззи торопливые сигналы Точи. Чужак спрашивал, все ли с ним в порядке. Оззи сумел изобразить улыбку и поднял вверх большой палец. Точи немного подтянул щупальце и начал раскачивать Оззи из стороны в сторону, с каждым разом приближая его к толстой ветке. Наконец Оззи сумел ухватиться за ветку обеими руками, и тогда Точи отпустил его ноги. Первое, что ощутил Оззи, была твердая, словно камень, кора.

— Спасибо, старик, теперь я твой должник, — прохрипел он, несмотря на то что Точи не мог его услышать. — Орион? Эй, парень, ты где? — Оззи снова всмотрелся в разбитый вдребезги плот. — Орион?

— Я здесь.

Оззи оглянулся через плечо, потом задрал голову вверх. Парень застрял в верхних ветвях соседнего дерева, безлистного овального скелета из медно-красных стеблей. Орион начал извиваться и затем сполз вниз между переплетенными эластичными стеблями, которые, казалось, пружинили под его телом.

— Я спрыгнул. Прости, — сказал Орион. — Я знаю, ты сказал не прыгать, но я испугался — а это дерево состоит из резины или чего-то похожего.

— Да-да, прекрасно, — отозвался Оззи. — Ты легко отделался.

— Здесь сила тяжести не очень большая, — радостно сообщил парень. — Не такая, как на планете или плывущем острове.

— Великолепно.

Только теперь Оззи понял, что не чувствует себя тяжелым. Он слегка разжал руки и пошевелился. Гравитация составляла примерно треть от земного стандарта.

Точи плавно спустился по стволу, на мгновение задержавшись рядом с Оззи.

— Я больше не падаю, — радостно просигналил его глаз. — Мне нравится это место.

Оззи снова ограничился поднятым большим пальцем, а потом начал прикидывать, как ему слезть с дерева.

Орион и Точи ждали его внизу. Оззи осторожно встал, радуясь уменьшенной силе тяжести, — его колено словно горело огнем.

— Отыщи мне набор первой помощи! — крикнул он Ориону.

Парень запрыгал по неровной земле, рассматривая рассыпанные пожитки. Вернувшись, он принес медицинский набор вместе с портативным модулем. Оззи осторожно сполз с дерева и приставил диагностический пробник к горящей коже выше колена. С его подбородка медленно падали капли крови, оставляя пятна на и без того грязной футболке. Эл-дворецкий сообщил, что часть ОС-татуировок на щеке была порвана и может функционировать только в ограниченном объеме.

Точи устроился на травке напротив Оззи и при помощи щупалец начал вытаскивать из своей шкуры древесные обломки. При этом каждый раз по его телу пробегала дрожь.

— Что будем делать теперь? — спросил Орион.

— Хороший вопрос.

— Считай его моим свадебным подарком, — сказал Найджел Шелдон.

Уилсон, даже не сочтя нужным ответить, поднял перед собой прозрачный

шлем. С другого конца комнаты на мужа предостерегающе посмотрела Анна.

— Спасибо, — неприветливо буркнул Уилсон. — Мне очень приятно.

— Нет проблем. — Тон адмирала, казалось, ничуть не огорчил Найджела. — Должен признать, все эти осложнения пробудили и мое любопытство.

Уилсон надел шлем на голову. Прижимное кольцо на вороте скафандра защелкнулось. Эл-дворецкий произвел проверку и доложил, что все в порядке.

В длинной комнате со стенами из композитных панелей собралось девять человек. Уилсон с удовлетворением отметил присутствие криминалистов из разведки флота, но поймал себя на мысли, что сперва хотел бы пару минут побыть в одиночестве. На что, впрочем, не стоило и рассчитывать: даже при содействии Найджела это маленькое путешествие стоило немалых денег.

Группу следователей возглавлял коммандер Хоган; он держался официально и почтительно, а на Найджела смотрел с почти благоговейным восторгом. Уилсон знал, что Хоган считался ставленником Рафаэля и что именно он добился увольнения Мио. Вряд ли из-за этого его можно было в чем-то обвинять, но Уилсон предпочел общаться с помощником коммандера, лейтенантом Тарло, — тот принимал участие в экскурсии с почти мальчишеским восторгом и не испытывал ни малейшего смущения в присутствии окружавшей его компании: едва оказавшись в подготовительной камере, он завел с Найджелом разговор о прибое и серфинге на различных планетах. В состав группы также вошли четыре офицера-техника из разведки флота, которым предстояло осмотреть аппаратуру и установить, для чего ее использовали Хранители. Все они радостно предвкушали поездку — предстояло провести целый день за пределами офиса, решить сложную проблему, да еще познакомиться с адмиралом и Найджелом Шелдоном. Кто бы отказался от такой командировки?

— Мы готовы, — доложил Даниэль Алстер.

Главный помощник Найджела если и не одобрял участия своего босса в этом мероприятии, то скрывал сей факт очень искусно.

Девять облаченных в скафандры фигур зашагали по длинному коридору к камере перехода, и топот их тяжелых ботинок разбудил в старых бетонных стенах громкое эхо. Предательская память Уилсона вызвала воспоминания о том, как он в составе экипажа «Улисса» шел по главной платформе на мысе Канаверал от автобуса до трапа поджидавшего их сверхзвукового космолета. Вдоль короткого пути астронавтов в десять рядов выстроились журналисты и члены наземных команд НАСА, криками и свистом провожавшие экипаж в первую стадию межпланетного полета. Тем временем в Калифорнии Оззи с Найджелом потягивали пиво, ухлестывали за девчонками, курили косячки и достраивали последние детали своей машины…

Этот переход использовался разведывательным отрядом ККТ еще во времена, когда велось освоение первой зоны космоса. Тот период закончился более полутора столетий назад, после чего исследователи перебрались поближе к Большой Дюжине; теперь они снова собирались переезжать, рассчитывая приступить к изучению третьей зоны, и продолжение изысканий задерживало только вторжение праймов. Тем не менее червоточина, скрытая в той части «ЛА-Галактик», куда обычной публике доступа никогда не было, продолжала функционировать. Ее использовали в различных целях: в качестве запасного аварийного пути для коммерческих переходов, обеспечивающего транзит спасателей во времена гражданских волнений, или для доставки резервных источников питания на спутники в случае перегрузок и отключений. Однако в основном через эту червоточину осуществлялись межпланетные перевозки по заказу правительств, которые не были достаточно либеральными или просто не могли себе позволить приводить в исполнение приговоры, требовавшие погружения осужденных в небытие. Даже в сравнительно старых мирах некоторые преступления влекли за собой более строгие меры, чем небытие, а значительная часть преступников, признанных виновными, отказывалась от временного лишения жизни. ККТ с присущим ей авантюризмом обеспечивала также и такую потребность человечества.

В первой зоне космоса имелось несколько миров, лишь условно причисленных к пригодным для обитания планетам. Если бы их открыли для заселения, пришлось бы менять слишком многое, чтобы люди смогли жить в них комфортно. Поскольку ККТ обнаружила более гостеприимные планеты, эти миры быстро перешли в разряд запасных и числились только в астрономических таблицах и анналах компании. Хардрок был как раз одним из них. Формы жизни на нем находились еще на нижней ступени эволюционной лестницы — никаких наземных животных, только обитавшие в море примитивные медузы. Превосходное место для свалки отбросов человечества, где они не могли причинить вреда никому, кроме самих себя. Так что каждую неделю ККТ открывала червоточину — всякий раз в новом месте — и перебрасывала на Хардрок ящики с сельскохозяйственным оборудованием, семенами, медицинскими препаратами и продовольствием. Затем выпускали партию осужденных. После этого они были предоставлены сами себе.

Арка перехода казалась довольно грубой по сравнению со своими современными аналогами: сделанная из обычного бетона и металла, она предназначалась скорее для транспортировки грузов, чем людей. Но тут Уилсону подумалось, что люди, проходившие сквозь нее, ценились даже меньше, чем грузы. Перед переходом стоял трансровер «5-ВН» — простой джип с открытым кузовом и большими колесами с низким давлением для езды в лишенных атмосферы мирах. В его заднем отсеке уже лежали ящики с оборудованием. Сам переход представлял собой едва видимый на фоне неба ровный круг диаметром три метра. Дрожащая дымка силового поля слегка затуманивала прозрачный воздух.

Даниэль Алстер сдержанно улыбнулся.

— Желаю удачи, — сказал он перед тем, как выйти из камеры.

Уилсон оглянулся на стену здания напротив перехода и заметил широкое окно центра управления, за которым беспечно переговаривались между собой двое техников, безразлично посматривая на группу путешественников.

— Приготовиться, — скомандовал диспетчер перехода. — Открываем червоточину.

Сквозь силовое поле начал пробиваться бледный свет. Уилсон повернулся к переходу; по полу за спинами его спутников протянулись неясные тени. Свет усилился, его цвет постепенно стал янтарным и затем приобрел красновато-коричневый оттенок. Эта краснота проникла в самые дальние уголки мозга Уилсона. «Какого черта я согласился на это?» До сего момента он и не подозревал, как много, несмотря на прошедшие столетия, значит для него Марс.

Червоточина открылась. Спустя три века Уилсон снова увидел перед собой Аравийскую Землю.

— Проход разрешен, — объявил диспетчер.

При виде каменистого ландшафта адмирал сделал глубокий вдох. В сильно разреженной атмосфере вились тончайшие струйки оранжевой пыли.

— Хочешь пройти первым? — предложил ему Найджел.

Как же он завидовал когда-то давным-давно коммандеру Дилану — первому человеку, ступившему на поверхность другой планеты! Вот только Дилан не был первым: их там уже поджидал Найджел. Загадочный каприз атмосферы донес через века смех Оззи: «Старик, прекрати! Ты сведешь их с ума».

— Конечно, — коротко ответил Уилсон и шагнул сквозь силовое поле.

Под его ногами была поверхность Марса. Розоватая атмосфера опоясывала

горизонт и сгущалась над головой до угольно-черного цвета. Вокруг виднелись миллионы зазубренных, испещренных выбоинами скал с рыжеватой пылью в каждой трещине. Он осмотрелся вокруг, определяя свое географическое положение по характерным признакам, которые так и не смог забыть. Слева от него протянулся край кратера Скиапарелли, а это значит… Да, чуть-чуть к северу. Два холмика красной земли закрывали нижнюю треть грузовых модулей. Белые титановые корпуса потемнели от трехсот лет бесконечных бурь, стерших все надписи. Видимые секции превратились в груды почерневшего металла, прямоугольные грани механизма раскрытия парашютов покрылись вмятинами и царапинами и лишились строгих очертаний. Кое-где виднелись сквозные пробоины, сквозь которые проглядывали внутренние крепления.

Ну, если грузовые модули здесь… Уилсон медленно повернул голову и увидел «Орла-2». Прошедшие годы разрушили шасси, и днище корабля осело на грунт. Пески Марса не упустили свою добычу: верхние щупальца ровной треугольной красноватой дюны протянулись до самого верха фюзеляжа космоплана. На виду осталась только часть хвостового руля — наполовину укоротившееся лезвие из хрупкого композита.

— Проклятье! — пробормотал Уилсон, ощутив, как увлажнились его глаза.

От Анны пришло текстовое сообщение: «ТЫ В ПОРЯДКЕ»?

«КОНЕЧНО. ДАЙ МНЕ СЕКУНДУ».

Пока остальные выбирались из червоточины, он немного прошелся по ледяной пустыне. Тарло выкатил трансровер, и машина запрыгала по неровной поверхности планеты.

— Ого, пониженная гравитация сильно ухудшает маневренность! — воскликнул Тарло. — Да еще эти валуны. Никогда не видел столько камней в одном месте. Здесь что, был какой-то метеоритный ливень или что-то вроде того? Как же вы передвигались, когда были здесь, сэр?

— А мы и не передвигались, — сказал Уилсон.

Они привезли с собой три мобильные лаборатории с лучшей аппаратурой, которую могли обеспечить деньги и технологии двадцать первого века. Она так и осталась в грузовых модулях; Уилсону приборы представлялись мертвыми металлическими зародышами с рассыпающимися корпусами и смерзшимися деталями.

— Мы сразу же отправились домой.

— Вы могли бы остаться и провести исследования, — заметил Найджел.

В его голосе не было слышно и тени раскаяния.

— Да, могли бы.

Уилсон прикинул в уме расстояние до жалких реликвий прошлого и направился к «Орлу-2». Очертания корабля намертво врезались в память, и, несмотря на толстый слой песка, адмиралу было нетрудно мысленно восстановить прежний облик космоплана. Динамические крылья были полностью убраны при посадке, так что остались лишь небольшие треугольные выступы. Оба узких смотровых иллюминатора занесло песком, и Уилсон был этому рад: мертвому существу будто бы закрыли глаза. Адмиралу совсем не хотелось заглядывать внутрь.

Он неторопливо нагнулся и начал раскапывать песок руками. Из-под рукавиц тотчас поднялись небольшие облачка песчинок.

— Мы обнаружили маячок Рейнольдса, сэр, — доложил коммандер Хоган. — Удаленность — три километра, сорок семь градусов по курсу.

— Отлично! — откликнулся Найджел. — Парни, сгоняйте туда и поищите в этой железке ответы для нас.

— Да, сэр.

Уилсону показалось, что он неправильно выбрал место. В конце концов, при обрушении шасси «Орел-2» мог немного развернуться. Трансровер, вихляя и подпрыгивая, отправился в путь по песку, унося с собой всех шестерых сотрудников флота, крепко уцепившихся за его раму.

— Что ты ищешь? — спросила Анна.

— Не знаю. — Он сделал несколько шагов и снова нагнулся. — Ладно. Я ищу флаг. Помню, что мы успели его поднять. Наверное, его тоже занесло песком.

Анна подбоченилась и медленно повернулась кругом.

— Уилсон, он может оказаться где угодно. Страшные бури здесь не редкость. Бывает, они не утихают неделями.

— Даже месяцами, и охватывают всю планету. — Он перестал рыться в песке. — Я помню, что сверлил скалу перфоратором. Мы собирались надежно закрепить растяжки.

К песчаному холму, скрывающему «Орла-2», подошел Найджел. Он дотронулся рукой до остатка хвостового руля.

— Знаете, это неправильно. Корабль заслуживает лучшего. Надо забрать его домой. Я уверен, калифорнийский музей технологического наследия с радостью его примет. Возможно, даже заплатит за реставрацию.

— Нет! — вырвалось у Уилсона. — Он разбит. «Орел-два» уже стал частью истории этой планеты. Его место здесь.

— Он не так уж сильно пострадал. — Найджел провел рукой по крыше космоплана. — В те времена строили отлично.

— Ты разбил его сердце.

— Черт, я так и знал! Ты все еще злишься на меня.

— Вовсе нет. В тот день мы оба стали частью истории: ты и я. Я проиграл, но всем нам порой приходится проигрывать. Появление технологии червоточин было неизбежно. Если б ее создал не ты, это сделал бы кто-нибудь другой.

— Да? Ты понятия не имеешь, как трудно было разработать математическую модель, а затем построить реальное оборудование. Никто, кроме Оззи, не смог бы провернуть такое. Я знаю, что он ненормальный, но он — гений, настоящий гений! Сверхновая звезда по сравнению с Ньютоном, Эйнштейном и Хокингом!

— Если что-то может случиться — оно произойдет. Не пытайся приписать все заслуги себе. Мы лишь олицетворяем события, вот и все.

— О, чудесно, я всего лишь лицо на обложке. Что ж, извини.

— Не могли бы вы оба обуздать свое чудовищное самолюбие? — вмешалась Анна. — Уилсон, он прав, нельзя оставлять этот старый корабль дальше разваливаться. Он, как ты сам говоришь, часть истории — и весьма важная ее часть.

— Прости, — буркнул Уилсон. — Я просто… Напрасно я вернулся сюда. Проходя через омоложения, оставляешь в памяти слишком много лишнего.

— Это не так, — возразил Найджел. — Давай-ка лучше поищем какой-нибудь сувенир, только не обломок скалы. Здесь наверняка найдется что-нибудь интересное.

— В прошлый раз я не забрал с собой ни камешка, — признался Уилсон.

— Правда?

— Да. Мы так и не приступили к исследовательской программе. Думаю, Льюис успел взять первый образец, но после нашего возвращения он остался в НАСА.

— Проклятье! Знаешь, я тоже не припомню, чтобы подбирал камни.

— О господи! — воскликнула Анна. Она нагнулась, подняла пару мелких булыжников и протянула их мужчинам. — От вас обоих никакого толка.

Родерик Декинс шагал по улице Бриггинс с таким же беспечным видом, как и любой другой бездельник, прогуливающийся в районе Олика в два часа ночи. Он был благодарен судьбе за то, что по пути ему не встретилось ни одного полицейского патруля, хоть это и был всего лишь вопрос времени. В Олике обитали богачи, имевшие тесные связи с муниципалитетом Дарклейк-сити, так что в отличие от Тулозы — района, где жил Родерик, — полиция тут появлялась частенько. В Тулозу же после наступления темноты копы заглядывали редко и никогда поодиночке.

— Это здесь? — спросил Марлон Симмондс.

В последние годы Родерик нередкоработал вместе с Марлоном. Ничего настолько серьезного, чтобы их можно было считать партнерами, но еще в молодости они промышляли уличным воровством, после чего в шестьдесят девятом вместе с Усаросом совершили ряд грабежей. Затем в семьдесят третьем оба отсидели срок за неудачное ограбление склада «Марина-молл». После освобождения они примкнули к банде Ло Кина, мелкого главаря, заправлявшего рэкетом в западной части Тулозы, где и оставались по сей день. Общая история и пришедшее вместе с ней взаимное доверие сделало их идеальными напарниками для этой работы.

— Что там написано на чертовой табличке? — прошипел Родерик.

— Восемнадцать и два ноля, — ответил Марлон, взглянув на медные цифры над воротами в арке из сухого коралла.

Марлон обладал одной особенностью: его ничто не могло взволновать. После укрепления тела биохимическим способом он весил по меньшей мере вдвое больше, чем Родерик, и двигался с непреодолимой инерцией двадцатитонного грузовика. Его сознание стало своего рода отражением физического состояния, что позволяло Марлону идти по жизни с уверенностью, что лишь немногие осмелятся встать на его пути.

— Значит, здесь, верно? — уточнил Родерик.

Партнер Ло Кина, поручивший им это дело, расписал детали задания очень подробно. Номер дома, имя человека, с которым они должны были побеседовать, и короткий промежуток времени, за который им следовало управиться, были определены самым строжайшим образом.

— Ладно.

Марлон вытащил из кармана куртки нож с волновым лезвием и обвел им кованое железо вокруг замка. Ворота распахнулись, едва слышно скрипнув петлями. На несколько мгновений Родерик замер, ожидая сигнала тревоги. Но в доме не раздалось ни звука. Тогда он провел ладонью по воротам, и его эл-дворецкий доложил об отсутствии какой бы то ни было электронной активности. Родерик молча усмехнулся. ОС-татуировка и сенсор обошлись ему недешево, но они того стоили.

В садике перед бунгало было темно. Высокая стена из сухих кораллов загораживала большую часть уличного освещения, а в невысоком домике не горело ни одного огонька. Родерик перевел зрительные вставки в инфракрасный режим. Изображение в розово-серых тонах получилось невероятно плоским. Недостаток объема всегда замедлял работу. Когда-нибудь — возможно, даже с гонорара за это задание — Родерик приобретет такую же вставку для второго глаза и получит картинку в приемлемом разрешении. Партнер Ло Кина обещал им хорошо заплатить.

Рука Родерика скользнула в карман кожаной куртки, и из кобуры появился «Эвдем-606» — новенький ионный пистолет. Его рукоятка лежала в ладони превосходно. Такого дорогого оружия у Родерика еще никогда не было. Заключенная в «Эвдеме» мощь придала ему уверенности, какую он испытывал нечасто.

Марлон вырезал замок из деревянной входной двери, и снова Родерик не обнаружил никакой электрической активности. Все было так, как им описали. Поль, живущий здесь старик, слыл едва ли не сумасшедшим эксцентриком. Напарники осторожно вошли в темный холл.

— Что ты делаешь? — сердито прошептал Родерик.

Марлон, двигаясь вдоль стеллажа, изучал стоявшие на нем вазы и статуэтки.

— Ты же слышал, что сказал тот мужик: берите все, что хотите. Как думаешь, эти хреновины чего-нибудь стоят?

— Откуда мне знать? Мы займемся этим после, понял?

Марлон безразлично пожал широченными плечами.

Родерик включил небольшой портативный модуль. В неосвещенном помещении экран вспыхнул чрезвычайно ярко. Перед Родериком развернулся план бунгало, на котором была отмечена спальня хозяина.

— Сюда.

Они осторожно направились в глубь дома, тщательно глядя себе под ноги. Внутри царил жуткий беспорядок, здесь лет сто никто не прибирался. Родерик проверил несколько роботов-горничных, стоявших в нишах: все аккумуляторы были безнадежно разряжены. Он еще никогда не сталкивался с отсутствием электричества, хозяин бунгало жил словно в каменном веке.

На полпути к гостиной у Родерика отказали зрительные вставки, и мир вокруг снова стал непроницаемо темным.

— Проклятье!

— Что такое? — недовольно буркнул Марлон.

Родерик обнаружил, что портативный модуль перестал подавать признаки жизни. Эл-дворецкий также отключился.

— Черт! Твои вставки тоже вырубились?

— Ага.

Неуверенность в голосе Марлона только усилила беспокойство Родерика: этот громила нечасто испытывал сомнения. Родерик прищурился, всматриваясь в темноту. Два высоких окна пропускали неясный свет с улицы и казались смутными серыми прямоугольниками, давая возможность рассмотреть только общие очертания мебели.

— Это не случайность. Нашу электронику вывели из строя.

— Что будем делать? — спросил Марлон. — Я захватил фонарик. Хочешь, посвечу?

— Не уверен. Он знает, что мы здесь. Что предлагаешь?

Родерику показалось, что над окном что-то шевельнулось. Темное пятно скользнуло вверх по гладкой стене. Такого не может быть. Даже в голову брать не стоит. Адреналин подстегнул воображение? Тем не менее Родерик поднял пистолет и нацелил его в ту сторону, где находилась предполагаемая цель. На лбу мужчины выступила испарина.

— Ну и что он нам сделает?

В голосе Марлона прозвучала хвастливая уверенность. Они даже и не думали говорить шепотом.

Родерик опустил пистолет. Он был готов отразить любую угрозу.

— Ладно, свети.

Он ждал, пока Марлон шарил в карманах куртки. Затем узкий луч пересек гостиную и прошелся по стенам. Пистолет Родерика неуклонно повторил его маршрут. Марлон развернулся кругом, осветив старинную мебель, прикрытую пыльными чехлами. Кроме них двоих, в комнате никого не было. И, что более важно с точки зрения Родерика, над окном тоже не было ничего, что могло бы двигаться.

— Эй, старик! — громко произнес Марлон. — Выходи скорее, мы тебя не тронем. — Он говорил так, словно успокаивал испуганное животное. — Нам понравились твои статуэтки, вот и все. Обойдемся без неприятностей.

Напарники переглянулись. Родерик пожал плечами.

— В спальню, — скомандовал он.

Боковым зрением он снова уловил движение над головой. Марлон, должно быть, тоже что-то заметил, поскольку луч фонарика метнулся вверх. Родерик взглянул на потолок, покрытый странными лоскутами ржаво-коричневого меха.

Ностат, висевший прямо над Родериком, спикировал вниз. Родерика будто окутало меховое одеяло, скрыв верхнюю часть тела, выше локтей. От неожиданности Родерик завопил и начал извиваться, пытаясь сбросить с себя непонятный предмет. С мехом ностата стали происходить изменения: ворсинки начали сплетаться в тончайшие острые шипы. Зверь крепче обхватил свою жертву, отчего в одежду и кожу Родерика впились десятки тысяч тонких иголок. Шипы проникли в горло, наполнив его кровью и оборвав мучительный вопль. Рефлекторная дрожь сотрясла тело, несмотря на то что сознание уже почти погасло. Именно такие судорожные движения несчастного давали ностату огромное преимущество — тонкие и прочные шипы оставались неподвижными в напрягшихся мышцах Родерика и потому резали их, словно миниатюрные скальпели. Плоть на верхней части туловища Родерика в одно мгновение была измельчена до состояния фарша. Из упавшего тела брызнула кровь, которую ностат начал жадно всасывать через отверстия своих полых шипов.

В первом захвате иглам существа не хватило силы, чтобы пробить череп жертвы. Вместо этого они кромсали мягкие ткани, пронзая насквозь глаза, уши, нос и щеки. Перед тем как окончательно потерять сознание, Родерик успел услышать испуганный рев Марлона, последовавшую за ним беспорядочную пальбу из обоих ионных пистолетов и треск ломающейся мебели.

На следующий день после посещения Марса Найджел проснулся в постели с двумя из своих жен — Нуалой и Астрид. Биологический возраст обеих составлял примерно тридцать пять лет, тогда как фактически каждая из женщин прожила дольше века. В гареме они исполняли роль своего рода матерей-утешительниц, и Найджел приглашал их в тех случаях, когда хотел провести спокойную ночь: прошлым вечером спокойствие ему было действительно необходимо. Неделя выдалась нелегкой — в связи с исходом беженцев из Утраченных двадцати трех миров Военный кабинет столкнулся с неиссякаемыми проблемами. Вылазка на Марс, как посчитал Найджел, могла бы стать приятным развлечением после напряженной работы в кабинете. Типичная реакция человека на кризис среднего возраста — выйти из-за стола и заняться практической деятельностью. Но ледяная пустыня пробудила старые воспоминания, которые не способствовали умиротворению. Забытый всеми древний космический корабль совершенно неожиданно вызвал ощущение вины. После возвращения с заброшенной планеты настроение Найджела стало еще более мрачным.

Сначала он посетил недавно появившихся в его гареме Палому и Аурелию. Эти две смешливые и абсолютно бесхитростные красотки еще не достигли двадцать первого года своей первой жизни, зато держали первенство в области занятий сексом, обладали неограниченным бюджетом на обновление гардероба, имели персональных тренеров для поддержания тонуса и стилистов, чтобы соответствовать уровню элегантности, отличавшему всех женщин Найджела.

После каждой процедуры омоложения его гарем пополнялся по большей части именно такими женщинами. Вкус Найджела несколько менялся только к тридцати биологическим годам, и после рождения очередного поколения детей предпочтение отдавалось более спокойным и надежным дамам. Найджел, будучи единственным ребенком в семье, старался находиться в окружении многочисленного семейства, и эта его склонность не утрачивалась ни при одном из омоложений. Вселенная всегда шла навстречу пожеланиям Найджела с гибкостью гравитационного поля, окружающего нейтронную звезду. Найти женщин, с радостью соглашавшихся пополнить его гарем, труда не составляло, и ежедневно ему поступали тысячи новых интимных предложений. Затруднения у Найджела вызывал разве что только процесс отбора кандидаток.

На данный момент у него осталось лишь пять юных сексуальных подруг, н он знал, что ни одна из них не задержится в его гареме дольше чем на пару лет. Так было всегда. Девушки не были глупыми и со временем уставали от положения домохозяек, чей мир ограничивался предпочтениями Найджела. Если у них не родятся от него дети — а сейчас это маловероятно, — они уйдут, как и тысячи их предшественниц.

И до тех пор они обеспечивали ему самый лучший секс, какой он только мог пожелать. От Паломы и Аурелии Найджел ушел — почти сбежал — через два часа бурных утех, чтобы попасть в руки Нуалы и Астрид, где нашел ласку и уют, столь необходимые для глубокого и спокойного сна.

Завтрак, как и всегда в резиденции в Нью-Косте, был сервирован на террасе. Найджел занял место во главе длинного стола, укрытого от резкого бело-голубого света Регула навесом из виноградных лоз, широкие листья которых уменьшали яркость чужого солнца до приятного полумрака. Первые дуновения сухого эль-лопи уже проносились над землей, заставляя листву шелестеть. К завтраку вышли одиннадцать из жен Найджела с детьми, чей возраст варьировался от трех месяцев до почти пятнадцати лет. К ним присоединились также несколько проживающих в поместье старших членов семьи со своими партнерами. Шумная беззаботная трапеза окончательно исправила настроение Найджела, уже улучшенное спокойным ночным сном. К немалому его облегчению, мысли потекли более умиротворенно; Найджел знал, что во взвинченном состоянии способность рассуждать логически значительно ослабляется.

— Ты собираешься переселять в новые дома беженцев, которым покровительствует Улей? — спросила Астрид. Она ела на завтрак фруктово-медовый йогурт, сосредоточенно изучая новости в электронной имитации бумажной газеты. — Я хочу сказать, что их прекрасно встретили и устроили, но эти люди вряд ли захотят здесь обосноваться.

— В дальнейшем они наверняка уедут. Мы форсируем исследование третьей зоны космоса и оставшихся планет второй зоны, способных приютить всех эмигрантов. Сроки вступления в силу проекта закона Содружества зависят от сената. На данный момент все внимание уделяется созданию достойных условий для пострадавших.

— Половина беженцев вернется к нормальной жизни и без правительственных программ помощи, — вмешался Кэмпбелл. — В основном это квалифицированные работники, способные интегрироваться в современную экономику. Им остается только выбрать планету с подходящей этнической базой. Компании Августы уже получили массу запросов о рабочих вакансиях. То же самое происходит на всех планетах Большой Дюжины.

— Тут говорится, что страховые компании откажут им в выплатах, — сказала Астрид, многозначительно постукивая по столу наманикюренным пальчиком.

— Все их страховые компании прекратили свое существование вместе с утраченными мирами, — напомнил Найджел.

— Они были всего лишь филиалами более крупных организаций, — ответила она. — И тебе это прекрасно известно.

— Конечно. Но размер компенсаций будет зависеть от правительства. Индекс Доу-Таймса до сих пор остается на отметке ниже восьми тысяч; финансовые компании не могут себе позволить миллиардные выплаты. При этом налоги приходится направлять на создание флота и развитие планетарной обороны.

— Это ужасно! — воскликнула Палома. — Люди нуждаются в нашей помощи. Они пострадали от глупых ошибок Дой.

Найджел постарался сдержать улыбку, вызванную праведным гневом девушки. Негодование и свойственная юности пылкость только усиливали привлекательность Паломы.

— Я голосовал за миссию «Второго шанса».

— Да, конечно. — Палома покраснела. — Но правительству было известно об угрозе со стороны праймов. Следовало отнестись к этой проблеме со всей серьезностью.

— Хорошо рассуждать задним числом. Мы подготовились максимально тщательно, насколько можно было ожидать от цивилизованного мира.

— Папочка, они вернутся? — с тревогой спросил маленький Трой, сидевший над тарелкой овсянки.

— Могут вернуться. Но я обещаю всем вам, — искренне сказал Найджел, заметив обращенные к нему лица остальных детей, — я позабочусь о вашей безопасности. Обо всех вас.

Он обменялся взглядами с Кэмпбеллом, и тот нахмурился, прежде чем вновь приняться за яйца по-бенедиктински.

К концу завтрака Найджела уже тянуло вернуться в спальню Паломы, но его ждала масса работы, и вместо развлечения он отправился в ту часть поместья, где располагался его личный кабинет. Прогулка получилась довольно продолжительной.

Для первого на этот день общего совещания к нему присоединились несколько старших членов семейства: Кэмпбелл, проделавший грандиозную работу по подготовке эвакуации; Нельсон, начальник службы безопасности Династии и двадцатый ребенок Найджела, рожденный в тот период, когда Найджел впервые перестал ограничиваться одной супругой; и Педрита, глава отдела по связям с общественностью, работавшая в тесном контакте с Джессикой, сенатором Августы, занимавшей этот пост уже в течение семидесяти лет. Окинув взглядом присутствующих, Найджел вдруг осознал, что все они принадлежали к трем первым поколениям семьи. «Может, уже пора начать привлекать к управлению четвертое поколение? Комфортные близкие отношения способны привести к преступной беспечности. В таком случае почему именно четвертое? Почему не пятнадцатое или двадцатое? Их тоже нельзя упрекнуть в недостатке способностей».

Последним вошел Бенджамин Шелдон, первый правнук Найджела и финансовый директор Династии. Найджел всегда подозревал его в легком аутизме. Бенджамин уже замучил окружающих своей дотошностью, и все его браки были недолгими. Казалось, он существовал в собственной вселенной: его жизнью являлись финансы. Бенджамин возглавил бухгалтерию ККТ в двадцать восемь лет и главным неудобством в своей жизни считал периодические процедуры омоложения. Он использовал самые изощренные системы памяти, и после подключения полного набора вставок размер его головы увеличился на десять процентов. А поскольку Бенджамин никогда не подвергал свое тело модификации, за исключением шеи — и то из-за необходимости соблюдать пропорции, — его наружность всегда привлекала внимание окружающих.

Даниэль Алстер занял место чуть позади кресел старших членов Династии, после чего активировалось электронное экранирование, изолировавшее кабинет от окружающего мира.

— Есть новые проблемы? — поинтересовался Найджел.

— Слава богу, нет. Нам хватает и старых, — ответил Кэмпбелл.

— Экстраполяция показывает, что при стабильном развитии мы вернем все, что потеряли, через одиннадцать лет, — доложил Бенджамин. — Вектор роста перейдет в положительный сектор, когда закончится расселение перемещенных людских масс.

— Стабильного развития не будет, — заявил Нельсон. — Праймы предпримут новую атаку и захватят еще больше миров. Цена сопротивления им будет феноменальной.

— И это только в лучшем случае, — пробормотал Найджел.

Все уставились на него с нескрываемым изумлением, словно увидели священника, богохульствующего в храме.

— Я рассматриваю такой вариант всерьез с тех пор, как началась вся эта суматоха, — пояснил Найджел. — Именно поэтому я запустил проект ковчега.

— А параметры условий его использования уже выработаны? — спросила Джессика.

— Думаю, мы сумеем распознать, когда нужный момент настанет. Сейчас, когда разработка нашего перспективного оружия наконец привела к определенным результатам, я надеюсь, что праймов удастся победить.

— Разве Военный кабинет не одобрил истребление? — поинтересовалась Педрита. — Настроения в обществе сейчас вполне благоприятны для принятия подобного решения.

— Мы сошлись на том, что подобный шаг в принципе возможен только в качестве последнего средства.

— Типичная политика, — буркнул Нельсон.

Джессика очаровательно улыбнулась.

— Спасибо.

— А гибель почти сорока миллионов — еще не достаточная причина? Полагаю, сейчас момент самый подходящий.

— Принятое решение не имеет отношения к морали, — пояснил Найджел. — Просто есть сомнения в том, что квантовые ракеты Сиэтлского проекта справятся с этой задачей. Праймы при всей своей безумной агрессивности далеко не глупы. К настоящему времени они уже распространили свое влияние на другие звездные системы. Тотальный геноцид будет трудно осуществить и тем более проконтролировать.

— Ты хочешь сказать, что мы собираемся передать наше оружие флоту? — поразился Нельсон.

— Я бы этого не хотел, — ответил Найджел. — Я считаю, что никто, кроме нас, не должен о нем знать, не говоря уж об обладании им. Эта чертова штука пугает меня самого.

— Логично, — хмуро усмехнулась Джессика. — Меня тревожит сам факт его существования, но, поскольку оно уже создано, я не хочу, чтобы его контролировал кто-то другой.

— Квантовые ракеты — мощнейшее средство вооружения, — сказал Нельсон. — Вопрос только в степени вовлечённости в конфликт. Контроль над пусковой кнопкой даст Династии всего лишь психологическое преимущество. Смертоносное оружие есть смертоносное оружие, и не важно, уничтожит оно одну планету или целую звездную систему. Рассуждать об этом — все равно что гадать, сколько ангелов смогут уместиться на острие иголки.

— Наше оружие способно уничтожить не одну звездную систему, — с печальным вздохом заметил Найджел.

— Что может быть построено, то будет построено, — заявил Кэмпбелл. — Если не нами, то кем-нибудь другим, в том числе и праймами. Вряд ли стоит беспокоиться, что его применят другие Династии. До сих пор у нас не было конфликтов такого масштаба.

— До сих пор, — многозначительно повторила Джессика. — Но нельзя не учитывать немалое число политиков, страдающих манией величия, и не только в изолированных мирах. Нам стоит не раз подумать, прежде чем сообщить о своих возможностях всему Содружеству.

— И РИ едва ли будет рад такому достижению, — добавил Нельсон.

Найджел усмехнулся. Он и сам не до конца доверял РИ, хоть и не считал

его враждебной силой. Нельсон же был подозрительным до паранойи — каким и должен быть идеальный оперативник службы безопасности.

— РИ об этом еще не знает, — сказал Найджел. — Но из-за нашей осторожности следующее вторжение праймов может оказаться не менее успешным, чем на Утраченных двадцати трех планетах.

— Значит, ты собираешься использовать его здесь? — спросил Кэмпбелл. — Или оно станет последним средством на случай, если нам придется спасаться бегством?

— Я не покину Содружество без боя, — заявил Найджел. — Это было бы бесчеловечно. Люди повинны во множестве грехов, но они не заслуживают гибели.

— Человечество — моя раса, право оно или нет, — вставила Джессика.

Педрита бросила в ее сторону сердитый взгляд.

— Оно право. И не одиноко в своем суждении о праймах. Создатели барьера, очевидно, придерживались такого же мнения.

— К несчастью, мы не настолько развиты технологически, — сказал Кэмпбелл. — Их возможности предоставили им выбор, а у нас, насколько я понимаю, остается лишь один вариант. Найджел, ты действительно намерен ждать нового нападения, прежде чем осмелишься применить наше оружие?

— Я еще не решил, — неохотно признался Найджел. — Во-первых, оно пока на стадии проектирования. Во-вторых, флот отыщет Врата Ада. Если они будут разрушены ракетами Дювуа или, что более вероятно, квантовыми ракетами Сиэтлского проекта, решение проблемы отложится на многие годы. За это время появятся другие варианты. Возможно, мы даже сумеем отыскать создателей барьера и убедить их его восстановить.

— Ты ведь сам в это не веришь, верно? — спросила Джессика.

— Нет, — сухо ответил Найджел. — Мы создали эту проблему, нам ее и решать.

По окончании совещания Найджел попросил Педриту и Нельсона немного задержаться. Ожидая, пока они останутся втроем, он отпил горячего шоколада, принесенного роботом-горничной. Напиток украшала шапка из взбитых сливок с начавшими таять кусочками зефира: все в точности так, как он любил. Шоколад готовил сам шеф-повар; Найджел никогда не доверял роботам приготовление пищи.

— У меня есть пара вопросов, — сказал он. — Педрита, что можно сказать по поводу общественного мнения обо мне и Династии в целом? Нас в чем-нибудь обвиняют? В конце концов, в основном это мы поддерживали идею миссии «Второго шанса».

— В средствах массовой информации ничего серьезного, — ответила она. — Было несколько слабых выпадов со стороны второстепенных обозревателей и комментаторов, но на данный момент все заняты критикой флота за неудачу в военных действиях. То, что ты принял личное участие в уничтожении червоточин над Уэссексом, стало огромным положительным фактором. Твой персональный рейтинг достаточно высок. В настоящий момент индекс доверия у тебя выше, чем у Дой, хотя Кантил ведет ловкую игру, используя неблагоприятные для флота настроения.

— И на том спасибо, — сказал Найджел, посасывая зефиринку. Его нейронные программы в это время отыскивали в базах данных Династии и сортировали всю информацию, касающуюся Оззи. — Ты отлично поработала, ретушируя историю Рэндтауна, — обратился он к Педрите спустя несколько мгновений. — Оззи пришел бы в ярость, если бы она целиком стала достоянием общественности.

Оззи, хоть якобы и вел богемно-привлекательный образ жизни, очень серьезно относился ко всему, что касалось его личных дел.

— В отношении новостных шоу остальные Династии действовали с нами заодно, — скромно признала Педрита. — Кроме того, немалую помощь оказал РИ, запустив уничтожающего данные червя в те системы, куда просочилась нежелательная информация.

— Я так и предполагал. Интересно. Я знаю, Оззи нравится думать, что у них с РИ особые отношения, но здесь нечто иное. — Он посмотрел на Нельсона. — Как я понимаю, у нас не много сведений о Меллани Рескорай?

— Могу предоставить краткий обзор, — предложила Педрита. — Меллани была подружкой владельца крупной компании, но в результате громкого расследования он был осужден за лишение человека тела. После этого она снялась в постановке ВСО в стиле мягкого порно, а потом занялась журналистикой. Ее подхватила Алессандра Барон, но теперь они в ссоре. Ходят слухи, что Алессандра использовала Меллани в качестве платы натурой за полученную информацию. — Педрита усмехнулась. — Можешь спросить у Кэмпбелла, правда ли это. В конце концов Меллани отказалась участвовать, и они расстались, сильно поругавшись, — это тоже слухи. Затем ее подобрал Микеланджело. Обычная карьера.

— Странный временной фактор, — заметил Найджел. В его виртуальном поле зрения возник снимок Меллани — рекламный кадр постановки ВСО под названием «Убийственное обольщение». На девушке было только золотистое кружевное белье, не скрывавшее ее потрясающего тела. Найджел задержал глоток. Подбородок Меллани слегка выдавался вперед, а носик был немного приплюснут, но, несмотря на это, на лице Найджела появилась дьявольская улыбка. На мгновение ему захотелось прямо сейчас подключиться к ВСО. — В твоем докладе говорится, что ее любовник — Дадли Боуз. Это действительно так?

— Полагаю, Боуз был последним, к кому ее подложила Барон, — сказала Педрита. — С тех пор они вместе.

Найджел нахмурился. Ему даже не потребовалось вызывать какие-либо файлы, чтобы вспомнить проваленную церемонию по случаю возвращения Боуза и Вербеке. Ни в одной из своих инкарнаций Боуз не мог похвастаться производимым впечатлением.

— Странный выбор. И для нее, и для него.

— Может, он заставил ее осознать ошибочность выбранного пути? — предположила Педрита. — В таком случае они создадут семью и заведут с десяток детишек.

— Значит, она просто пришла к Микеланджело и сразу получила работу? — проворчал Найджел. — Нет. Что-то здесь не так. У нас нет ни одного свидетельства о ее хотя бы мимолетном знакомстве с Оззи, так что доступа на астероид у нее быть не могло. Этого не удостоена ни одна из его бывших спутниц. А судя по донесениям из Рэндтауна, она в одиночку остановила праймов. Это внушает некоторые подозрения. — Он пристально взглянул на Нельсона. — Еще один?

— Похоже.

— Еще один кто? — спросила Педрита.

— Наблюдатель от РИ, — сказал Нельсон. — Или шпион — смотря с какой стороны посмотреть. Нам известно, что РИ не настолько пассивен, как он заявляет. Он действует через несколько таких личностей, как Меллани, которые проявляют интерес к тем областям человеческой деятельности, к которым сам РИ не допущен.

— Я не имела представления об этом. И чего он добивается?

— Мы не знаем, — сказал Найджел. — Но именно поэтому я отключил Крессат от унисферы — изоляция делает его идеальным убежищем. А теперь, после случая с червоточиной Оззи, я окончательно убедился в том, что поступил правильно.

— Это не было актом вредительства, — сказал Нельсон. — РИ просто спас Меллани и обитателей Рэндтауна.

— Знаю. Поэтому не слишком переживаю по этому поводу. Тем не менее загадка остается, а учитывая наше военное положение, не стоит полностью доверять РИ.

— И как ты предлагаешь поступить с Меллани? — спросил Нельсон.

Найджел удалил образ девушки из виртуального поля зрения, чтобы не

ошибиться с ответом, — она бы стала прекрасным пополнением его гарема.

— Начнем вести за ней скрытое наблюдение. Подбери для этого хорошую команду. РИ тоже станет за ней следить.

— Будет выполнено в течение часа.

— Хорошо. Есть кое-что еще, чего мне очень не хотелось бы делать. Не могу поверить, что Оззи не вернулся после нападения праймов. Нельсон, выясни, где он находится. Я должен знать, жив он или мертв.

Контракт на охрану бунгало по адресу Бриггинс-1800 был заключен с лицензированной частной фирмой «Домашняя безопасность Дональда Белла», обладавшей полномочиями полиции Дарклейк-сити. Сотрудники Белла имели право арестовать и задержать всякого, кто попытался бы зайти на частную территорию клиента, а при угрозе его жизни могли даже применить огнестрельное оружие.

Сигнал тревоги, поступивший в контрольный центр, свидетельствовал о том, что дверь бунгало была открыта без набора соответствующего кода. Один из операторов попытался связаться с клиентом, но обнаружил, что хозяин дома, мистер Гремли, числился временно отсутствующим в городе. К месту происшествия была направлена ближайшая патрульная машина, а диспетчер известил полицию Олика о том, что служащие компании выехали расследовать подозрительный случай.

Еще через минуту был зафиксирован сигнал пожарной тревоги, активированный внутренними сенсорами, которые отреагировали на опасно высокую температуру. Оператор контрольного центра немедленно послал вызов в пожарное депо, и к бунгало помчались две машины.

Сотрудники охранной фирмы, подъехавшие к дому номер 1800 по улице Бриггинс, рассчитывали столкнуться с банальным взломом и незначительным проявлением вандализма. Нельзя сказать, чтобы в Олике подобные преступления происходили часто, но времена наступили беспокойные. Бойцы охраны опустили визоры гибких бронированных костюмов и поспешили войти внутрь в надежде застать нарушителей на месте преступления.

Пламя пожара уже вырвалось из широких сводчатых окон гостиной и широкими оранжевыми веерами освещало прилегающую лужайку. Охранники вошли через переднюю дверь, держа наготове десятимиллиметровые полуавтоматические пистолеты. В гостиной перед ними предстала странная картина. Несколько предметов мебели ярко пылали, а паркетный пол и ковры едва начали дымиться. Длинные огненные языки поднимались вдоль изогнутых стен и лизали потолок. На полу шевелились два огромных меховых клубка. Они двигались, сталкиваясь друг с другом, а паркет вокруг них был покрыт темной блестящей жидкостью, пузырившейся от жаркого пламени.

Один из ностатов слегка распрямился, приподняв передний край навстречу вошедшим. Охранники с ужасом уставились на открывшиеся их взору останки тела. Кем бы ни была жертва этого существа, она превратилась в окровавленные клочья, висящие на костях скелета. Нижние пряди шерсти ностата сочились свежей кровью.

Оба бойца на мгновение замерли, а затем открыли огонь. Раздувшиеся ностаты взорвались от пуль, забрызгав кровью защитную броню.

Через четверть часа огонь был укрощен. Пожарные роботы методично двигались от одного очага пламени к другому, покрывая горящие предметы толстым слоем пены. От пламени сильно пострадала треть бунгало, остальное почернело от дыма. Сухой коралл не сгорел, но высокая температура его погубила. Это означало, что владельцу придется разобрать дом и вырастить его заново.

Все время, пока роботы тушили пожар, полицейские вместе с бойцами охранной фирмы дежурили вокруг бунгало с оружием наготове на тот случай, если другим ностатам удалось укрыться от огня. Затем весь дом был тщательно осмотрен в поисках выживших хищников.

Следователь со своей командой прибыл на рассвете. Останки взломщиков упаковали в мешки и отправили в лабораторию для исследования. Криминалисты разбрелись, изучая место преступления и собирая улики. Казалось, это был очевидный случай неудавшегося ограбления. Полицейские издали предписание с требованием к Полю Гремли вернуться для дознания и заочно выписали ему штраф за нелегальное содержание опасных неразумных существ в черте города. Ни на один вызов, отправленный на адрес в унисфере, мистер Гремли так и не ответил.

К середине следующего дня объект был вновь возвращен под охрану частной фирмы, поскольку согласно контракту они были обязаны оберегать собственность до возвращения владельца.

В два часа пополудни в полицейский участок прибыл юрист, действовавший от имени мистера Гремли. Он уплатил огромный штраф за нарушение закона об опасных инопланетных существах и дал гарантию, что преступление не повторится. Затем юрист посетил офис охранной фирмы и отказался от ее услуг, взяв на себя ответственность за объект, расположенный по адресу Бриггинс-1800. Бойцы отправились по домам.

В тот же день в начале пятого Меллани вышла из машины около бунгало, вызванная сообщением Поля Гремли, которое он оставил в папке входящих документов ее эл-дворецкого. Замок на воротах уже отремонтировали, но, как и в прошлый раз, при ее приближении он открылся.

Она прошлась по почерневшему дому, морща носик от не успевшей выветриться вони горелого пластика и других сильных запахов. Под ее модными красно-золотыми туфельками потрескивал обугленный паркет. Зря она надела высокие каблуки.

Маленький плавательный бассейн в центре бунгало пожар не тронул, хотя несколько внутренних дверей, ведущих к нему из гостиной, были выбиты, а их рамы покоробились от жара. На водной поверхности, не чищенной не меньше месяца, плавали листья. Меллани с любопытством огляделась.

— Поль?

В ответ послышалось бульканье воды. Девушка снова повернулась к бассейну. В его центре возник сильный водоворот, образовавший глубокий конус. В течение минуты вся вода вытекла, оставив лишь редкие капли на мраморных плитках. В стене, противоположной от ведущей вниз лесенки, открылась створчатая дверца.

Меллани удивленно изогнула бровь.

— Замечательно! — прокомментировала она.

Сняв туфли, она спустилась по скользким ступеням. Оказалось, что створки дверцы были сделаны из плайпластика и окрашены под мрамор; за дверью тянулся узкий бетонный коридор, освещенный потолочными полосками полифото. Пол круто уходил вниз.

Пройдя десять метров, Меллани свернула за угол. Пол выровнялся, и в конце коридора открылась ярко освещенная комната. Из-за гладкой зеленоватой поверхности стен и пола она напоминала анатомический театр, и сухой прохладный воздух только усиливал это впечатление. Несколько высоких стеллажей с электронной аппаратурой были выстроены широким полукругом перед сооружением, напоминавшим прозрачный гроб. Внутри сооружения в полупрозрачной розоватой жидкости плавал Поль Гремли. На нем не было никакой одежды, и только его лицо закрывала маска конической формы, верхушка которой соединялась с пластиковой трубой, уходившей в отверстие в верхнем углу «гроба». Вдоль позвоночника Поля из кожи торчали тончайшие, не толще волоса, провода; через каждые несколько сантиметров они сплетались в пучки, а потом вливались в толстые связки оптоволоконного кабеля.

Девушка подошла к емкости и заглянула внутрь. В густой розовой жидкости тощее состарившееся тело Поля было видно в таких деталях, без которых Меллани вполне могла обойтись. Зато она заметила, что Поль был жив, — его грудь равномерно поднималась и опускалась.

На одном из стеллажей ожил экран, и на нем появилось лицо молодого человека, очень похожего на Поля.

— Привет, малышка Меллани. Добро пожаловать в мою берлогу.

Девушка перевела взгляд с тела на экран.

— Классно устроился. Отдает паранойей, но все равно здорово.

— Я ведь жив, не так ли?

Юноша на экране улыбнулся.

У него было действительно привлекательное лицо, взволновавшее Меллани сильнее, чем она хотела бы признать.

— Ты пострадал? Это резервуар для омоложения?

— Ничего подобного. Это модуль максимального интерфейса. Моя нервная система полностью подключена к огромному устройству, установленному тут же, в подземелье. Теперь каждое ощущение трансформируется в суррогатный импульс. У тебя есть только виртуальное зрение, а у меня еще и виртуальное обоняние, вкус, ощущение температуры, тактильность, слух и все прочее. То, что мой мозг воспринимает как прогулку, в реальности является подключением к выбранным секторам унисферы. Мои руки великолепно оперируют файлами и программами с непостижимой скоростью.

— Морти всегда говорил, что у тебя компьютер вместо головы.

— И он был абсолютно прав.

— Поль, что здесь произошло прошлой ночью?

— Это не был обычный взлом. Их прислали меня убить. Я отключил их вставки направленным электромагнитным импульсом, и… природа взяла верх. Глупость также сыграла свою роль.

— Кто это был?

— Хороший вопрос. Будем торговаться?

Внезапно Меллани ощутила, как быстро тает ее уверенность. Она сильно недооценивала Поля, а ведь все подсказки были на поверхности, стоило только задуматься. «Жалкий нищий четырехсотлетний старик? Как же!»

— Ты и так задолжал мне Алессандру Барон за рассказ о Звездном Страннике.

— Ладно. Барон со своего адреса в унисфере получала и отправляла множество закодированных сообщений.

— Ага!

— К сожалению, она использует превосходную защиту. Тот, кто применяет подобные программы, способен вычислить даже меня. Если не считать РИ, я знаю не больше дюжины веб-голов, которые могли бы похвастаться подобным. Некая неизвестная личность обладает навыками не хуже моих, и это огорчило меня не меньше, чем защита Паулы Мио силами РИ. Да, Барон явно есть что скрывать.

— О чем я тебе и говорила. А следил за тобой в унисфере, возможно, сам Звездный Странник. Мне необходимо узнать, кто еще в этом замешан.

— Вот тебе для начала: Марлон Симмондс и Родерик Декинс — парочка взломщиков, проникших в мое бунгало прошлой ночью.

— Тоже мне находка! Поль, о них позаботились твои жуткие питомцы из другого мира.

— Прояви немного терпения, Меллани. Эта ниточка тоже может оказаться полезной. Я выяснил их имена, а затем проверил их банковские счета. Они оба вчера получили по пять тысяч октиерских долларов. Деньги были переведены с одноразового счета, открытого примерно через три часа после того, как Барон узнала о моем к ней интересе.

— Проклятье!

— Перевод я проследил до корпоративного счета в банке «Денман Манхэттен» на Земле.

Меллани изумленно уставилась на молодое лицо, светящееся на экране.

— Ты отследил одноразовый счет? Я думала, что это невозможно.

— Так утверждают банки. На самом деле это вполне реально, хоть и довольно трудно осуществимо. В процедуре открытия такого счета есть одна погрешность, которой можно воспользоваться, хотя об этом неизвестно даже межзвездной службе безопасности. Мне об этом известно, потому что я знал человека, который был знаком с одним из авторов этой программы. Имя Воган Рескорай тебе о чем-нибудь говорит?

— Дедушка!

— Насколько понимаю, он твой прапрадедушка.

— Ты его знал? — удивленно спросила Меллани.

— Такие мега-веб-головы, как мы, образуют довольно тесное сообщество. Воган был хорошим человеком.

— Да-да, очень хорошим.

— И он обеспечил тебе доступ к РИ, верно?

— Да, — призналась девушка.

— Так я и подумал. Я сохраню твой секрет.

— Спасибо, Поль. А какой компании принадлежал счет?

— «Бромли, Уотерфорд и Гранку». Это юридическая фирма…

— Из Нью-Йорка на Земле.

— Ты о них знаешь?

— Да. Кто-то из их партнеров участвовал в вовлечении в это дело Дадли Боуза. Я думаю, Звездный Странник использовал эту фирму для финансирования наблюдений за Альфой Дайсона во время ее окутывания.

— Что и привело к полету «Второго шанса», падению барьера, а в результате и к утрате двадцати трех миров. Понятно. Все укладывается в твою теорию. Прежде чем контрмеры помощника Барон заставили меня убраться, я успел отследить несколько ее сообщений. Два из них предназначались для мистера Помански из «Бромли, Уотерфорд и Гранку».

— Черт! Он был членом правления в благотворительном фонде «Кокс».

— Подозреваю, что Помански или кто-то из его подчиненных нанял Симмондса и Декинса, чтобы пресечь мое электронное любопытство.

— Да, вполне возможно. А ты можешь залезть в финансы «Бромли, Уотерфорд и Гранку» и посмотреть, кому еще они платили?

— Могу. Но мне требуется поощрение.

Меллани вздохнула и наклонила голову набок.

— Чего ты хочешь?

— Информации. Я интересовался не только Барон. В Содружестве сейчас происходит много интересного.

— Например?

— Известно ли тебе, что было образовано несколько консорциумов для постройки «ковчегов»?

— Нет. Каких ковчегов?

— Некоторые Межзвездные Династии, Великие Семейства и просто миллиардеры не уверены, что новенький сияющий флот Содружества сможет противостоять праймам. Они потихоньку вкладывают средства в создание огромных космических кораблей, способных совершать трансгалактические перелеты. Производство семнадцати таких судов уже начато, а планируется построить еще не меньше дюжины — и это только те, о которых мне известно. На каждой из планет Большой Дюжины запущен по крайней мере один такой проект. Ковчеги смогут вместить несколько десятков тысяч людей, погруженных в небытие, а также все оборудование, необходимое для создания с нуля технологически развитого человеческого сообщества в каком-нибудь из новых миров.

— Сволочи! — воскликнула Меллани. Даже после стольких лет, проведенных в обществе богачей и поддерживающих их политиков, мысль об их возможном трусливом бегстве повергла ее в изумление. — Они собираются бросить нас, чтобы мы вели войну за них?

— Ну, Меллани, перестань возмущаться, словно большевистский агитатор: это всего лишь разумная предосторожность. Чего еще можно было ожидать от этой компании? Только не говори мне, что ты откажешься запрыгнуть на борт, если представится такой случай.

Девушка покосилась на прозрачный гроб с телом Поля.

— Микеланджело предложил мне сделать репортаж о людях, эмигрирующих на Высокий Ангел. Они уверены, что в случае угрозы он их спасет.

— Высокий Ангел — хороший выбор, особенно если у тебя нет больших денег; хотя им вряд ли позволят самим определять свою судьбу. Кто знает, куда занесет эту живую машину или какова ее конечная цель.

— Так какое же отношение все это имеет ко мне?

— Я хочу знать, у какого ковчега наибольшие шансы на успех.

— Ты улетаешь?

— Лучше сказать, я намерен купить билет. Я испытываю определенное доверие к нашим военным силам и уж точно знаю, на что способны наши ученые, когда над ними нависает угроза уничтожения. Но праймы бросили против нас феноменальные ресурсы. Так что это, как я и говорил, всего лишь разумная предосторожность.

Меллани тряхнула головой, не в силах определить, чего было больше в этом жесте: разочарования или отвращения.

— Какова же моя роль?

— В проектах ковчегов имеется зияющая лакуна. Я не могу найти никакой информации о ковчеге для семейства Шелдон. А я искал, причем весьма тщательно.

— Может, они не трусы? Никогда не думал о такой вероятности?

— Трусость здесь ни при чем. Найджел Шелдон не глуп. Он не упустит ни одной возможности обезопасить себя самого и свою Династию. Финансовые затраты на такой корабль в отношении макроэкономики незначительны, тем более для него. Он обязательно построит ковчег и постарается сделать это вдали от любопытных глаз и шпионских программ. А такое можно осуществить только в одном месте: в его личном мире, Крессате. Я даже думаю, что у него будет не один корабль; в конце концов, Шелдоны — огромная Династия. Флотилия гарантирует им сохранность семьи, в какой бы части Галактики они ни решили обосноваться.

— И ты предлагаешь мне все это выяснить? Раскрыть самый секретный проект самого влиятельного человека в Содружестве?

— Ты ведь любознательный репортер, не так ли? Кроме того, полагаю, РИ с радостью тебе поможет.

Ощущение дежа вю заставило Меллани иронично усмехнуться.

— А мне дадут летающую машину? — поинтересовалась она.

— В случае поражения Содружества я готов взять тебя с собой.

— Что?

А она-то считала, что на сегодняшний день чудеса уже закончились.

— Ты умна, привлекательна, молода, вынослива, и ты осталась в живых после жестокого испытания. Во время поездки я пройду процедуру омоложения. Я думаю, это будет удачный союз.

— Ты делаешь мне предложение?

— Да. Разве тебе до сих пор никто не предлагал выйти за него замуж, малышка Меллани?

Она вспомнила о сотнях предложений, ежедневно присылаемых поклонниками и обычными людьми, подключившимися к «Убийственному обольщению».

— Ты не первый, — ответила девушка.

— Значит, согласна? Мне сейчас трудновато опуститься перед тобой на одно колено; даже если бы не интерфейс, этому помешал бы мой артрит.

— Как романтично!

— Не обращай внимания на разницу в возрасте в четыре сотни лет. До сих пор у меня были жены из самых разных возрастных групп. Ты ведь не ждешь возвращения Мортона из его героической миссии? Будь практичной, Меллани. Его шансы невелики.

— Я знаю, каковы его шансы. И все же мой ответ — нет.

«Впрочем, у него такое симпатичное лицо… И эта дьявольская усмешка… Нет!»

— Понятно. Предложение остается в силе. И твой ответ не повлияет на нашу сделку. Ты ведь никогда не смешивала работу и удовольствие.

— Верно. Только мне непонятно, как ты надеешься попасть в ковчег Шелдона. Ты ведь не член Династии. — Меллани секунду помолчала. — Или ты тоже принадлежишь к этому семейству?

Изображение на экране усмехнулось.

— Я не член Династии по рождению, но две мои жены были из семейства Шелдонов, а одна из них даже из сравнительно старшего поколения. У меня пять детей. Двое отпрысков принадлежат к прямой линии шестого поколения, и у них наверняка тоже полно потомков. Как ни странно, но я имею полное право на место в ковчеге. Здесь у меня преимущество перед другими. Как только расстановка сил станет ясной, я сделаю свой ход. Ну как, ты согласна проникнуть на Крессат и разузнать для меня, что там затевается?

— Я могла бы вернуться к Микеланджело, рассказать о ковчеге Шелдона и предложить провести журналистское расследование. Это выглядело бы вполне естественно.

— Годится. Но ты же понимаешь, что Барон известно, кто пустил меня по ее следу? Нашу связь по Октиеру скрыть невозможно. Тебе нужно опасаться визита людей вроде Симмондса и Декинса, а может, и чего похуже.

Меллани распрямила плечи.

— Я могу о себе позаботиться.

— Не сомневаюсь, малышка Меллани. Но интересно, у тебя действительно есть оружие? Какое-нибудь ружье?

— Нет.

— Советую тебе прикупить что-нибудь в этом роде. Могу даже дать адрес надежного поставщика.

— Я не солдат, Поль. Если мне потребуется физическая защита, я найму опытных охранников.

— Как пожелаешь. Но прошу тебя, будь осторожна.

— Обязательно.

Меллани трижды меняла такси, прежде чем добраться до Правобережного района, где они с Дадли остановились в мотеле. Каждый раз она платила наличными. Ее встревожило то обстоятельство, что веб-головы Барон сумели отследить действия Поля. При всей изощренности вставок РИ у девушки не было соответствующего опыта, и потому она чувствовала себя крайне уязвимой.

Их маленький домик находился в самом конце длинного ряда строений, огибающего грязный плавательный бассейн. Снаружи стояло всего две машины. Для основных клиентов мотеля, снимавших его унылые нищенские комнатенки на пару часов, было еще слишком рано.

Дешевые композитные панели домика давно поблекли под жгучим солнцем Октиера. По их краям протянулась паутина тонких трещин, из которых торчали уже рассыпающиеся волокна бора, служившие основой панелей. Тонкая дверь, окрашенная в тусклый красный цвет, под рукой Меллани громко заскрипела.

В комнате были опущены все жалюзи, и только в узкие щели между их пластинами пробивались кинжальные лучи послеполуденного солнца. Кондиционер не работал. В душном воздухе слышался скрип панелей, вызываемый температурными перепадами. Дадли свернулся в клубок на кровати лицом к стене.

— Нам пора уезжать, — сказала ему Меллани.

Сколько уже раз она произносила эту фразу после бегства из Рэндтауна?

— Почему? — буркнул Дадли. — Ты снова хочешь встретиться с ним?

Меллани была не в настроении продолжать эту игру и не стала уточнять,

кого он имел в виду. Кроме того, воспоминания были еще слишком яркими: из комнаты отдыха она вышла в спортивной рубашке Морти, поскольку ее блузка оказалась безнадежно порвана. Они оба хихикали, словно нашалившие школьники, а остальные члены отряда встретили их улюлюканьем и свистом.

Перед тем как уйти, она наградила Морти долгим поцелуем, а он в ответ стиснул ее ягодицы.

— Я скоро вернусь, — пообещала она.

Все это было два дня назад. Ей очень хотелось вернуться и снова ощутить близость его крепкого тела, вселяющую уверенность прежних дней, когда жизнь казалась намного проще и легче.

Дадли, конечно, при первом же упоминании о бывшем любовнике, возвратившемся в ее жизнь, на два дня погрузился в тоску. Меллани не призналась, что занималась любовью с Морти, но это было и так ясно: она вернулась в мотель в его спортивной рубашке.

— Нет, Дадли, я пока не собираюсь встречаться с Мортоном. Нам надо уехать на Землю. Я хочу предложить Микеланджело журналистское расследование, касающееся космических кораблей, которые проектируют Династии.

Еще никогда она не была так близка к тому, чтобы просто бросить Дадли. Вернуться за ним, вместо того чтобы взять такси прямо до станции ККТ, Меллани заставило самое обычное чувство вины.

Алессандра наверняка отыщет этот мотель, если еще не отыскала. И даже дешевые наемники вроде тех, что вломились в дом к Полю, расправятся с Дадли самым жестоким образом. А что будет, если сюда заявится один из специально оснащенных агентов Звездного Странника?

Она впутала его в это дело, на ней и лежит вся ответственность.

— Почему мы не можем все бросить? — простонал он. — Просто уедем. Вдвоем. Вернемся на тот курорт в лесу, и никто не узнает. Нас даже не будут искать. Если мы перестанем вмешиваться в это дело со Звездным Странником и флотом, о нас все забудут. Почему бы не остаться только вдвоем? — Он перекатился на другой бок и сел на край кровати. — Меллани, мы могли бы пожениться.

«Господи, только не это!»

— Нет, Дадли. — Она ответила быстро и решительно, пока он не успел развить свою идею. — О свадьбе даже думать не стоит, пока вокруг происходит такое. Жизнь сейчас слишком нестабильна.

— Тогда, может быть, после?

— Дадли, прекрати.

Он сердито отвернулся.

— Ну-ну, — примирительно сказала Меллани. — Давай собирать вещи. В Лос-Анджелесе есть шикарные отели, и мы остановимся в одном из них.

Снова шел дождь; непрекращающаяся холодная морось затуманивала окна и превращала тротуары в скользкие ленты, усеянные удручающим количеством мусора. Постоянная сырость древней английской столицы не переставала удивлять и огорчать Хоше Финна. Старые шутки на эту тему он всегда считал простым преувеличением. Ежедневная прогулка от станции Чаринг-Кросс заставила его изменить свое мнение. Должно быть, ученые из комиссии по сохранению окружающей среды, работавшие в одном каменном здании со службой безопасности сената, добились более значительных успехов в предотвращении глобального потепления, чем хотели в этом признаться.

В кабине лифта Хоше снял мокрый плащ и, держа его на вытянутой руке, прошел по коридору к себе в кабинет. Как и следовало ожидать, Паула Мио уже сидела на своем рабочем месте и следила за настольными экранами.

— Доброе утро! — окликнул он ее.

Она ответила короткой улыбкой, даже не подняв головы.

Хоше повесил плащ с обратной стороны темной деревянной двери и уселся за стол. Количество документов, ожидающих его внимания, вызывало уныние. Накануне он ушел с работы в половине одиннадцатого вечера, а сейчас едва пробило восемь. СИ всю ночь выискивал файлы согласно сделанным Хоше запросам. Для начала детектив выбрал рапорт о деятельности благотворительного образовательного фонда «Кокс».

В одиннадцать часов он коротко стукнул в дверь Паулы и вошел.

— Возможно, вы были правы насчет благотворительного фонда «Кокс», — сказал Хоше.

— Что ты отыскал?

— В запрошенных мной файлах имеются некоторые странности. — Он уселся перед ее столом и приказал эл-дворецкому передать данные на большой голографический экран, целиком занимавший одну из стен. — Для начала я изучил рапорт, составленный в Управлении по расследованию особо тяжких преступлений после попытки электронного взлома счета благотворительного фонда в банке «Денман Манхэттен». Ваши бывшие коллеги поработали достаточно тщательно: они изучили деятельность фонда, заподозрив, что он являлся обычным прикрытием для тайных сделок. В рапорте отмечено, что никаких подтверждений тому не обнаружили. — Он махнул рукой на появившийся на экране длинный столбец фамилий и цифр. — Это список сделанных фондом пожертвований. Он достаточно внушителен. В разные периоды времени «Кокс» финансировал до сотни научных проектов. С недавних пор они начали закрываться, но фонд продолжает функционировать. Факультет астрономии Грал-мондского университета был просто одним из многих получателей средств. Все выглядело обычным. Судя по рапорту, ничего подозрительного.

— На первый взгляд так, — согласилась Паула.

— Затем я взял этот рапорт за отправную точку и стал проверять информацию. Вот здесь и начались первые странности. Ничего противозаконного, просто нетипично. Средства фонда образовались в результате единственного частного пожертвования, сделанного тридцать лет назад с одноразового счета через банк «Денман». Юристы фирмы «Бромли, Уотерфорд и Гранку» зарегистрировали «Кокс» в департаменте благотворительности и открыли для него однодолларовый счет, на который спустя месяц были переведены еще два миллиона. С тех пор управляющими фонда числились три человека: мистер Ситон, мисс Далтра и мистер Помански. Все трое — партнеры в фирме «Бромли, Уотерфорд и Гранку». Следователи Управления этого не отметили, что, по моему мнению, является простой небрежностью.

— В мире достаточно эксцентричных личностей, которые жертвуют деньги на самые странные цели.

Хоше приподнял бровь.

— Да, таких действительно много. Но, согласно собственным архивам «Кокса», фонд не финансирует странные проекты. Так зачем скрывать имя вкладчика? С точки зрения налогообложения это бессмысленно: анонимные жертвователи не получают никаких льгот.

— Продолжай. Каково твое мнение?

— У меня пока нет ответа. Но я заинтересовался и копнул глубже. Видите все эти имена получателей средств?

— Вижу.

— В рапорте Управления не указано, сколько им перевели денег. И это тоже необычно. Нам известно, что Дадли Боузу выплатили в общей сложности один и три десятых миллиона долларов. На долю остальных приходится не так уж много: всего семьдесят одна с половиной тысяча на сотню научных проектов за двадцать один год. Эти финансовые сведения, предоставленные следователям Управления, до сих пор хранятся в сети парижского отдела. Однако из рапорта их кто-то намеренно исключил.

— Проклятье! — вырвалось у Паулы. — Как звали этих следователей?

— Дело вела целая группа: Ренне Кампаса, Тарло и Джим Иван. Их имена указаны в рапорте. В финансовом отчете по «Коксу» имя следователя не указано, есть только общий код доступа группы. Кто-то из них его точно просматривал.

— Не может быть, чтобы они все были замешаны, — сказала Паула. — Это просто невозможно.

— Есть кое-что еще. Помните, вы говорили, то несоответствие обнаружила наша старая знакомая Меллани?

— Да, она утверждала, что Алессандра Барон подделала отчет благотворительного фонда.

— Возможно, она права. Я запросил справку о текущем финансовом состоянии «Кокса» в департаменте благотворительности Нью-Йорка. По закону каждое зарегистрированное благотворительное общество должно направлять туда ежегодный отчет. Согласно их данным, «Кокс» прекратил финансирование Гралмондского университета сразу после сделанного Боузом открытия; тем не менее мелкие пожертвования на другие проекты он продолжал отправлять. Я начал проверку получателей, указанных в отчетах, и она показала, что никто из них даже не слышал о «Коксе», не говоря уже о том, чтобы принимать от него деньги. Так продолжалось до вторжения праймов, затем поступления средств снова стали реальными. Все эти отчеты — сплошная фальшивка, они служат лишь прикрытием для основных инвестиций.

Паула откинулась назад в кресле и потерла пальцами подбородок. Ее губы дрогнули в едва заметной улыбке.

— Меллани не ошиблась. Вот это поворот!

— Да, все сходится. Паула… Звездный Странник финансировал все исследования Боуза, а значит, знал, что тот обнаружит.

— Да.

— Но как?

— Размышляя логически, можно предположить, что он сам был там или же его собратья знали о праймах и их заточении за силовым барьером.

— И он их выпустил?

— Такой вывод напрашивается сам собой.

— Значит, война начата намеренно. Хранители оказались правы.

— Да.

Паула нахмурилась и печально усмехнулась.

— Что же мы теперь будем делать?

— Для начала я проинформирую моих политических союзников. Затем мы арестуем управляющих «Кокса» по обвинению в мошенничестве. Они наверняка работают на Звездного Странника. Если нам удастся прочесть их воспоминания, мы сможем получить более ясное представление об его агентурной сети в Содружестве.

— А как быть с Алессандрой Барон? Меллани прямо указала на нее как на агента Звездного Странника.

— Такую известную личность будет трудно арестовать без веских причин, а мы пока что не можем обнародовать свою информацию о Звездном Страннике. Служба безопасности сената обратится в разведку флота с просьбой установить за Алессандрой постоянное наблюдение.

— Что? Мы же знаем, что они дискредитированы!

— Верно. Однако это прекрасная возможность узнать, какую реакцию вызовет наше обращение.

Зелено-оранжевая иконка срочного вызова вспыхнула в виртуальном поле зрения Найджела в тот момент, когда он читал своим младшим детям перед сном «Дом на Пуховой опушке». Найджел хотел быть для них идеальным отцом и потому каждый вечер старался выкроить время для чтения. Мамы и няни переодевали детей на ночь и приводили в игровую комнату, а он выбирал бумажные книги с классическими сказками, которые можно было открыть на нужной странице и захлопнуть, когда заканчивалась прочитанная глава.

В данный момент он как раз дошел до середины книги. Семеро ребятишек старше трех лет, живших в поместье, расположились вокруг него на мягких подушках и с удовольствием слушали, как их папочка громко, с выразительными интонациями читает вслух, сопровождая речь размашистыми жестами. Время от времени они тихонько хихикали и перешептывались между собой.

Усовершенствованный разум Найджела засек сигнал от службы безопасности Династии. Команда, назначенная Нельсоном для слежки за Меллани, доложила о ее визите в бунгало, принадлежащее Полю Гремли. Служба безопасности занесла имя в протокол, а интеллект Найджела мгновенно отыскал его в личных ссылках, присвоил приоритет и прислал уведомление.

Основное внимание Найджела переключилось с книги на информацию, поступающую в его дополнительную нейронную сеть. Он просмотрел рапорты о взломе и увидел, что сделали ностаты с незадачливыми взломщиками. «И что типично, сам Поль никогда не виноват».

Гремли входил в состав команды, которая создавала алгоритмы для первых вариантов искусственного интеллекта, контролирующего переходы на станциях ККТ. После того как искусственный интеллект преобразовался в СИ, Поль предпочел уйти в тень и занимался различными делами сомнительной степени легальности, но остался непревзойденным хакером. В виртуальном поле зрения Найджела развернулся целый список ссылок. Он остановился на последней. Поля поймали на взломе закрытого списка жителей Парижа.

Внимание Найджела привлекли сразу два обстоятельства. Во-первых, Поль разыскивал адрес Паулы Мио. Во-вторых, он не мог попасться на столь простой операции. Тем не менее Мио предоставила документированные свидетельства, достаточные для выдвижения обвинения, наложения штрафа и конфискации аппаратуры. Значит, ее данные охранялись каким-то мега-веб-разумом. Скорее всего, самим РИ.

Интересно, для кого Поль так старался? Для Меллани? Но зачем ей понадобился адрес Мио?

Чем больше сведений Найджел получал о Меллани, тем сильнее разгоралось его любопытство. Согласно ее личному делу, она посетила Дальнюю ради репортажа для шоу Микеланджело. Может, она связана с Хранителями? Или РИ через нее поддерживает с ними контакт? Невероятно. Так много сведений, которые никак не складываются в одну целую картину. Найджел нечасто вникал в дела службы безопасности, но этот случай грозил стать самым редким исключением. К тому же дерзкий взгляд Меллани только подхлестывал его интерес.

Найджел переключил основное внимание с искусственной нейронной сети на книгу и закончил очередную главу. Дети стали упрашивать его читать дальше, но он проявил твердость и пообещал, что продолжение последует завтра. Затем они по очереди поцеловали его, пожелали спокойной ночи и разошлись по своим спальням.

Оставшись в одиночестве в игровой комнате, заваленной игрушками и раскрашенной в чистые яркие цвета, Найджел понял, что для решения мучающей его загадки Меллани ему необходима дополнительная информация. Он вздохнул и нехотя выбрал адрес унисферы. Как правило, люди проявляли удивление и были польщены вниманием великого Найджела Шелдона. Микеланджело отреагировал иначе.

— Какого черта тебе нужно? — услышал в ответ на свой вызов Найджел.

Восьмидесятиэтажный небоскреб «Люций» представлял собой массивную башню из серого камня и дымчатого коричневатого стекла и имел весьма консервативный вид. Здание стояло в середине Третьей авеню, а в этой части города архитектура никогда не отличалась пышностью.

Три большие машины, в которых разместилась бригада задержания под руководством Паулы Мио, прокладывали себе путь в пульсирующем утреннем потоке. Глядя, что вытворяют желтые такси, она, как и всегда в подобных случаях, хмурилась: тот, кто программировал их автоматические системы, явно отличался повышенной агрессивностью. Ее собственной машине то и дело приходилось резко тормозить, чтобы не столкнуться с подрезающими ее нахалами.

Возле «Люция» Паула воспользовалась своим служебным кодом, чтобы открыть барьер, перекрывавший пандус многоярусного подземного гаража, и две машины с криминалистами и оборудованием последовали за ней на стоянку.

Наверху, в вестибюле, члены бригады мгновенно заблокировали все четыре лестничные площадки. Остальные двенадцать бойцов вместе с Паулой направились к лифту. Шестеро из них под обычной одеждой были защищены контурным силовым полем — Паула стремилась предусмотреть любые неприятности.

Кабинеты фирмы «Бромли, Уотерфорд и Гранку» занимали шесть этажей, с сорок второго по сорок седьмой. В просторной приемной за широкой изогнутой стойкой сидели три прекрасно одетых живых секретаря. Они отвечали на звонки и общались с каждым клиентом лично, выполняя работу, которую в менее процветающих фирмах обычно перекладывали на автоматизированную систему. К моменту появления Паулы все трое были чрезвычайно озабочены сбоем в системе связи, вызванным программой, которую внедрили туда нежданные гости,

— Я бы хотела увидеть мисс Далтра, мистера Помански и мистера Ситона, — обратилась Паула к старшему администратору.

Тот окинул ее бригаду встревоженным взглядом.

— Простите, но все трое отсутствуют.

— Хотите, чтобы я предъявила служебный сертификат?

— Нет, конечно нет, мисс Мио. Я знаю, кто вы. Но их действительно нет. Они не появляются уже второй день. Здесь все только об этом и говорят. И старшие партнеры очень недовольны.

— Проверьте их кабинеты, — сказала Паула своим сотрудникам.

Бригада криминалистов приступила к работе. В системную сеть фирмы загрузили тормозящую программу, а всю информацию скопировали в устройство памяти высокой плотности для дальнейшего анализа СИ службы безопасности сената. Все три кабинета отсутствующих партнеров были опечатаны, и началось подробнейшее обследование.

Ситон проживал ближе всех к зданию фирмы — в апартаментах богатого квартала на Парк-авеню, сразу за Восточной семьдесят девятой улицей. Паула взяла с собой пятерых сотрудников и, воспользовавшись правом преимущественного проезда, помчалась туда, оставляя позади даже желтые такси.

На месте, как и в здании фирмы, она первым делом отключила локальную сеть от киберсферы. Одетый в форму швейцар незамедлительно проводил всю группу через роскошный вестибюль к лифту.

Миссис Джена Ситон торопливо вошла в холл, как только горничная доложила ей о знаменитой гостье. По сведениям Паулы, Ситоны поженились восемнадцать лет назад. Ни у одного из них не было значительного состояния, но они явно стремились его приобрести. Многочисленные амбиции заставляли их стремиться вверх как в финансовом, так и в профессиональном отношении.

Джена Ситон оказалась женщиной в строгом костюме из цветного шелка, с идеальной прической и безупречным макияжем. Высокие каблуки звонко цокали по полированному полу. Образец жены, помогающей карьере своего мужа в безжалостном корпоративном мире Нью-Йорка.

На вопрос о внезапной отлучке мужа она ответила, то тот отправился на юридический конгресс. Куда-то в Техас. Ей неизвестно, куда точно, но адрес должны знать в офисе. Да, он уехал довольно неожиданно, оставив лишь короткое сообщение, но, вероятно, ему пришлось в последнюю минуту подменить кого-то из своих сотрудников

— А почему вы спрашиваете? — потребовала объяснений Джена Ситон. — К чему все это?

Ее тонко подведенные глаза пренебрежительно обвели стоящих за спиной Паулы офицеров.

— Есть кое-какие недоразумения, которые, как я надеюсь, ваш муж мог бы объяснить, — уклончиво ответила Паула. — Разве не странно, что он так долго не связывался с вами?

— Ничего странного. Я полагаю, он завел интимное знакомство с кем-то из женщин-делегатов и не хочет, чтобы его беспокоили. В нашем контракте подобные случаи предусмотрены. Это устраивает нас обоих.

— Понимаю. В таком случае нам придется пригласить вас с собой для криминалистического медицинского обследования.

— Это невозможно. У меня тысяча дел.

— Вы отправитесь с нами — по доброй воле или под арестом.

— Это возмутительно!

— Да, наверное.

— Что вы ищете?

— Я не вправе отвечать вам на этот вопрос.

Паула и сама не была уверена, поможет ли неврологическое сканирование выявить агента Звездного Странника. Ей приходилось полагаться лишь на пропагандистские заявления Брэдли Йоханссона, утверждавшего, что чужак порабощает разум людей. Возможно, медэкспертам удастся обнаружить какую-то необычную волновую активность мозга. Паула шла на риск, но, с другой стороны, все остальное, о чем Брэдли Йохансон говорил в последние сто лет, к несчастью, оказалось правдой.

— Меня в чем-то подозревают? Это какое-то недоразумение! Надеюсь, дело не в том случае, когда мы не задекларировали выплаты помощнику сенатора? С тем досадным промахом, как вам известно, мы разобрались еще год назад.

— Все это мы сможем обсудить в нашем главном офисе.

Джена Ситон сердито сверкнула глазами.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете. Я имею в виду юридическую сторону дела. С фирмой моего мужа не стоит шутить. Мне вчера пришлось пригрозить обвинением в домогательстве этой жуткой девице-репортеру, и вас я хотела бы предупредить о том же.

— Что за репортер?

— Какая-то дешевка, которая всегда одевается как настоящая шлюха. Я запомнила ее по репортажу о вторжении чужаков для шоу Алессандры Барон. Меллани-как-ее-там.

Экспресс из Эдембурга доставил Ренне обратно в Париж уже чуть позже полудня. Она могла бы прямиком отправиться в офис и составить рапорт, но поездка выдалась долгой и бесполезной. Рабочий день Ренне продолжался уже девятнадцать часов, она не только устала, но еще и чувствовала голод. Поэтому она направила такси к ресторанчику, который частенько посещала с коллегами во время обеденных перерывов — он находился всего в трехстах метрах от места ее работы. Пятнадцать минут, потраченные на кофе и бургер, ничего не изменят. А если немного повезет, Хоган и Тарло вернутся с Марса после того, как она уже будет в офисе. Ренне слегка досадовала, что в эту группу не включили и ее.

В прохладном полутемном зале горели лишь свечи, по три в подсвечнике на каждом столике. Лопасти вентилятора под потолком медленно вращались, перемешивая влажный воздух городских улиц с ароматами кухни. Одну стену целиком занимала деревянная барная стойка — антикварная, спасенная две сотни лет назад при сносе какого-то древнего кафе на левом берегу Сены. Ореховая облицовка после бесчисленных чисток и полировок стала почти черной, и лишь один каким-то чудом сохранившийся завиток показывал первоначальную красоту структуры дерева.

Ренне села на табурет у стойки, повесила форменную куртку на крючок под прилавком и стала разглядывать бутылки на длинных полках, собранные со всех концов Содружества. Ресторан славился тем, то в нем были представлены напитки с каждой из планет.

— Зеленую шипучку из рантунских шишек, — сказала Ренне бармену, зная, что этого напитка у него нет.

Надо же было как-то сорвать дурное настроение.

Спустя минуту ей пришлось улыбнуться бармену, поставившему перед ней запотевший бокал с жидкостью цвета нефрита, тягучей, как замороженная водка.

— Салют. — Она приподняла бокал. — Могу я получить чизбургер с беконом, приправленный майонезом, и жареную картошку вместо салата?

— Конечно, лейтенант.

Бармен исчез за маленькой дверцей и прокричал заказ. В ответ послышалась тирада искаженных французских слов — повар не мог не высказать все, что он думает насчет майонеза.

Ренне поставила локти на стойку и сделала еще глоток. Попивая крепкий напиток в середине дня, она чувствовала себя сродни декадентам. Затем ее внимание привлекло какое-то движение в темном зеркале позади бутылочных рядов.

— Не рановато ли для выпивки? — поинтересовался капитан Хоган.

— Привет, шеф, — отозвалась она, не потрудившись выпрямиться или хотя бы оглянуться. — Я решила, мне это не помешает — у меня еще середина прошлой ночи, так уж сместилось время.

Хоган неодобрительно нахмурился. Он занял табурет рядом с Ренне, а ухмыляющийся Тарло устроился на следующем.

— Составите мне компанию? — спросила она.

— Минеральную воду, — обратился к бармену Хоган.

— Пиво, — заказал Тарло.

— Как вам Марс?

— Марс прекрасен, — ответил Тарло. — Я получил массу удовольствия, управляя трансровером. Там все кажется необычным, наверное, из-за странного цвета песка. А еще мы увидели старые космические корабли НАСА. Они потихоньку разваливаются. Шелдон и адмирал ходили вокруг них со слезами на глазах.

— Мы отыскали станцию Рейнольдса, — осуждающим тоном перебил его Хоган. — Криминалисты скопировали все программы в работающих устройствах, а передатчик мы конфисковали для дальнейшего исследования.

— «Конфисковали». — Ренне едва удержалась, чтобы не захихикать. Она вдруг представила, как Хоган с надменным видом предъявляет ордер толпе зеленых человечков, разъяренных посягательством на их собственность.

— Что-то не так? — спросил ее Хоган.

— Нет, шеф.

— Как я понимаю, ты оставила офис во время нашего отсутствия, — продолжил он. — Как всегда, если уж на то пошло. Ты обнаружила какие-то ниточки?

— Нет! Ни одной. Поездка была абсолютно бесполезной. Виктор и Бернадетт, родители Изабеллы, представления не имеют, где находится их дочь, да особо и не интересуются этим.

Вспоминая о тех двух разговорах, она все еще чувствовала сильнейшее раздражение. Уоррен Ив Халгарт снова был ее сопровождающим, и без его помощи ей вряд ли удалось бы даже издали увидеть Виктора. Отец Изабеллы совсем не горел желанием встретиться с Ренне: его работа в качестве управляющего производственного бюро требовала неимоверного напряжения. Компания, вторая по величине из принадлежащих Династии, специализировалась на генераторах силовых полей и другой высокотехнологичной продукции, а потому в данный момент, как и тысячи подобных предприятий, выполняла срочные заказы флота. Персонал работал на износ, и это сказывалось на людях. Виктор едва ли знал, чем занимаются дети его нынешней семьи, не говоря уже о дочери, покинувшей дом много лет назад. Что касается Бернадетт, то Ренне приходилось видеть не так много людей, более заслуживающих титул богатых бездельников, чем мать Изабеллы. Единственное, что удивляло Ренне, так это желание Бернадетт оставаться в Эдембурге, где было мало возможностей для людей, не занятых на производстве. Уоррен объяснил, что Бернадетт стала одной из самых знаменитых хозяек салонов в высшем обществе Риалто и ее вечера и приемы привлекают всю элиту промышленных и финансовых кругов. Это занятие оставляло не много времени для общения с детьми — Бернадетт даже не знала, что Изабелла заблокировала свой адрес в унисфере.

— Есть еще какие-то контакты для поисков Изабеллы? — спросил Хоган.

Ренне сделала глоток зеленой шипучки, наслаждаясь ощущением холода

в горле.

— Только косвенные. Я думаю, можно попытаться узнать, чем она занималась на Дароке, перед тем как исчезнуть. Возможно, это позволило бы понять, куда она направилась. И еще есть Кантил, я могла бы с ней повидаться.

— Ладно, достаточно. — Рука Хогана легла на запястье Ренне, не давая ей снова поднять бокал. — Я не хочу, чтобы ты тратила время на эту девчонку. Ты сделала свою ставку, но она не выиграла. Я не возражаю против разумного риска, но надо уметь вовремя остановиться. Поверь, сейчас настал именно такой момент.

— И все-таки с ней что-то не так.

— Возможно, и потому ордер остается в силе. Со временем полиция ее отыщет, и, когда это произойдет, я поручу допрос Изабеллы тебе. А сейчас я хочу, чтобы ты сосредоточилась на более срочных делах.

Ренне обиженно покосилась на его руку. Какая-то частица мозга, еще сохранившая способность рассуждать трезво, подсказывала, что в данном случае лучше не спорить.

— Да, шеф, хорошо.

— И еще, я бы не хотел, чтобы ты снова беспокоила людей вроде Кристабель Халгарт. Если опять захочешь поговорить со старшими членами Династий и Великих Семейств, сначала поставь в известность меня. В нашем расследовании затронуты политические интересы, да и процедурными вопросами пренебрегать не стоит.

— Она охотно со мной встретилась.

— Ты не можешь знать, что она при этом думала. Я не хочу, чтобы подобные случаи повторились. Понятно?

— Хорошо.

Его рука отодвинулась, и Ренне снова подняла бокал к губам. Бармен принес мужчинам воду и пиво и поставил перед Хоганом небольшую тарелочку с кешью.

— А наша поездка привела к неплохим результатам, — сказал Тарло. — Парни из криминалистического отдела сумели расколоть программу в станции Рейнольдса. Теперь нам известно, что за информацию она кодировала.

— И что же? — автоматически спросила Ренне.

— Самые подробные сведения с метеодатчиков на всей планете.

Ренне, видя, что Хоган повернулся к Тарло, на несколько секунд подняла палец над краем бокала. Тарло, заметив это, усмехнулся.

— Бессмысленно, — сказала она. — Зачем Хранителям интересоваться марсианской погодой? Я не понимаю.

Тарло сверкнул улыбкой.

— Я тоже.

— И тем не менее это результат, отталкиваясь от которого мы можем работать дальше, — заметил Хоган, снова переведя взгляд на Ренне. — Я бы хотел, чтобы вы вдвоем продолжали копать в этом направлении. Адмирал Кайм придает данному вопросу огромное значение.

— Ничего удивительного, если вспомнить о его прошлом, — пробормотала Ренне и вытащила из тарелочки несколько орешков.

— Вот и хорошо, — сказал Хоган. Он залпом выпил минеральную воду. — Заканчивай свой ленч, Ренне, и возвращайся в офис. Вы оба займетесь этими марсианскими данными. Свяжитесь с экспертами и выясните все возможные области применения метеорологических наблюдений.

— Да, сэр.

Хоган с довольным видом кивнул и удалился, помахав на прощание рукой.

Ренне проводила его взглядом.

— Какой он все-таки козел!

— Сегодня это можно понять, — с усмешкой сказал Тарло. — Когда он вернулся с Марса, его ждали неприятные новости.

— Вот как?

— Думаю, тебя это позабавит. Представь, служба безопасности сената прислала запрос на скрытое наблюдение за Алессандрой Барон.

— Той самой?

— Именно.

— А почему?

— Официальной причиной указано подозрение в связях с «нежелательными личностями». А за этой формулировкой может скрываться что угодно. Угадай, чья подпись стояла под запросом?

Ухмылка Ренне стала такой же широкой, как у Тарло.

— Босса?

— Теперь понимаешь, почему наш «великий вождь» вертится, как будто ему в штаны запустили жука?

— Понимаю. Но это не причина, чтобы срываться на мне.

— Ты просто вовремя ему подвернулась. И я предупреждал тебя: не связывайся с девчонкой Халгарт. Ему бы это не понравилось в любом случае. А твой визит к Кристабель был и вовсе рискованным. Хоган сам должен был обо всем договориться.

— Да, конечно. Но согласись, здесь что-то нечисто. Зачем Изабелле понадобилось исчезать?

— Нет уж. — Он поднял руки. — Я не собираюсь впутываться. Дело не только в красивой форме, мне нужны деньги, которые платят за эту работу. И мнение Хогана обо мне постепенно улучшается.

— Но ты должен видеть всю картину!

— Я уверен, ты ее видишь. Только вспомни, что стало с тем человеком, который нам об этом говорил. Эй, смотри-ка, Вик пришел!

Ренне повернулась на табурете и увидела проходящего по залу Вика Рассела. Он махнул рукой, приветствуя их.

— Давай пересядем в зал? — предложила Ренне.

Они выбрали стол за высокой перегородкой, скрывающий их от случайных взглядов.

— У меня для вас есть хорошие новости, — сказал Вик, вытащив из тарелки, которую принесли Ренне, несколько ломтиков картофеля.

— Мне это не помешает, — призналась она. — День выдался долгим и бесполезным.

— Я проследил путь восемнадцати предметов из партии грузов, перехваченной Эдмундом Ли на Буунгейте.

Ренне помолчала, сосредоточенно изучая свой бургер в поисках майонеза.

— Весь маршрут целиком? — спросила она наконец.

— Ага. — Круглое лицо Вика просияло самодовольной улыбкой. — Вот ты жалуешься, что не выспалась сегодня. А я провозился над этим делом не одну неделю, настолько все оказалось сложно. Хорошо хоть был известен производитель и конечная точка маршрута — так что я распутывал клубок с обоих концов и постепенно заполнял пробелы. Можешь мне поверить, они были огромными. Каждый маршрут — длиннющая цепочка из транспортных компаний, перебрасывавших грузы со склада на склад, некоторые компоненты находились в пути по десять месяцев. И все платежи — с одноразовых адресов. В операции была задействована уйма разных организаций. Я и не знал, что внутри Содружества так много Хранителей. Такой способ транспортировки увеличил стоимость каждого предмета по меньшей мере втрое. Не знаю, что они там строят, но это обойдется им в целое состояние.

Тарло и Ренне обменялись взглядами.

— Они могут себе позволить такое, — сказала Ренне. — Не забывай, все оплачивается деньгами, добытыми во время «великой кражи червоточины».

— Пусть так, — не унимался Вик. — Но ведь они настоящие параноики! Впрочем, действуют они эффективно, в этом им не откажешь.

— В операции участвуют не только Хранители, — заметил Тарло. — Элвин набирает агентов из любого сомнительного источника. Вспомни хотя бы Каф-фина, который подкинул нам эту ниточку.

— Спасибо, Вик, — сказала Ренне. — Отличная работа. СИ даст нам все перекрестные ссылки в соответствии с имеющейся базой данных Хранителей, и мы определим самые верные направления для дальнейших шагов.

Вик стащил с тарелки Ренне еще немного картошки.

— Знаешь, я подумал об этом, когда составлял рапорт. Мы собрали не одну тонну информации, множество имен участников операции и подпольных торговцев оружием, и все это длится не одно десятилетие.

— Я знаю, — согласился Тарло, взбалтывая пиво в бокале. — Мы с Ренне сами накопали немало материалов по этому делу.

— Согласен. — Вик неожиданно заговорил очень серьезно. — Но тогда почему мы до сих пор не смогли прижать к ногтю этих мерзавцев?

— Больной вопрос, — бросила Ренне.

— Потому что вся эта информация — второстепенная, — сказал Тарло. — Однажды собранные данные достигнут критической массы — и дело будет раскрыто. В тот день мы и произведем тысячи арестов.

Вик покачал головой.

— Надеюсь, что так и будет. Увидимся в офисе?

Ренне кивнула:

— Через полчаса.

Бросив взгляд на почти опустевший бокал, она задумалась, не заказать ли еще.

— Подожди меня на улице, — попросил Вика Тарло. — Я пойду с тобой. — Когда здоровяк был уже у двери, Тарло повернулся к Ренне. — Ты в порядке?

— Конечно. Просто устала и расстроилась после Эдембурга, вот и все. Чертова Изабелла! Почему на нее никто не обращает внимания? Ни друзья, ни семья… Вот если бы ты исчез, люди начали бы удивляться, задавать вопросы. Я бы точно поинтересовалась, что с тобой произошло.

— Потому что ты — добрая душа. — Он неуверенно помолчал. — Послушай, Хоган будет за тобой присматривать, но, если хочешь, Изабеллу мог бы потихоньку поискать я.

— Не знаю. — Рене раздраженно потерла бровь. — Потихоньку уже не получится. Остается или поднять большой шум, или бросить это дело. Черт, ты ведь не думаешь, что Хоган прав, верно?

Тарло рассмеялся:

— Ни в коей мере. Увидимся позже? Я хочу рассказать тебе о Марсе. Это действительно странное место.

— Ладно, я скоро приду.

Он похлопал ее по плечу и вышел.

Ренне откусила от бургера и стала задумчиво жевать. Может, зря она так старается найти Изабеллу? Не такое уж это и преступление — сбежать от семьи и затеряться во всеобщей суматохе. В населенных мирах поблизости от Утраченных двадцати трех планет десятки тысяч людей покидают свои дома безо всяких объяснений, и многие отправляются на противоположный конец Содружества. Сильверглейд тоже стал чрезвычайно популярным миром, и если Изабелла там, значит, она вне досягаемости электронных средств связи.

— Тебе не следует обсуждать секретную информацию в общественных местах, — раздался рядом женский голос. — Похоже, служебная дисциплина за последнее время заметно ослабла.

Ренне вскочила и взглянула поверх перегородки. За соседним столиком со стаканом апельсинового сока в руке сидела Паула Мио.

— Господи, босс!

— Могу я к тебе присоединиться?

Ренне, широко улыбнувшись, указала на пустые стулья.

— Как я понимаю, у тебя не самый удачный день, — сказала Паула, устраиваясь там, где совсем недавно сидел Вик.

— Я это переживу. Я как раз пыталась угадать, что бы вы сделали на моем месте.

— Лестно слышать. Как дела в офисе?

Ренне снова откусила от бургера и пристально взглянула на Паулу. Может, босс намеренно испытывает, склонна ли она сплетничать?

— Вам, должно быть, все известно. Наши материалы доступны для службы безопасности сената.

— Я имела в виду не ход расследований. Мне интересно, как справляется Хоган.

— Справляется понемногу. Но он — не вы.

— Чему, как я полагаю, мы с ним оба очень рады. Как он отнесся к запросу о слежке за Алессандрой Барон?

— А вы не слышали? Тарло сказал, он был недоволен. Но, мне кажется, это из-за того, что запрос поступил от вас, а не из-за загруженности личного состава. А как по-вашему, в чем замешана Барон?

— Она агент Звездного Странника.

Ренне изумленно уставилась на бывшую начальницу.

— Вы это серьезно? Вы думаете, он в самом деле существует?

— Да.

— Вот черт! У вас имеются какие-то доказательства?

— Поведение некоторых людей, в том числе и Барон. Она принадлежит к сети агентов, действующей во вред человечеству. Мы собираем данные, которые позволят провести аресты.

— Проклятье, вы в этом уверены?

— Да.

— А почему рассказываете мне?

— Я бы хотела знать, почему был подписан ордер на задержание Изабеллы Халгарт.

— Это из-за очередной пропаганды. Той, где Дой называют агентом Звездного Странника. Здесь что-то не так.

Ренне рассказала о своих подозрениях и о том, что впоследствии Изабелла скрылась из вида.

— Интересно, — проговорила Паула. — Особенно если иметь в виду ее связи с Кантил. Мы ищем все связи Звездного Странника с политической элитой Содружества. Изабелла может быть звеном такой цепочки.

— Изабелла — агент Звездного Странника? В это трудно поверить.

— Ты ведь сама сказала, что тебя что-то насторожило. Тот пропагандистский ролик сильно подорвал доверие к Хранителям. Логично предположить, что Звездный Странник воспользовался дезинформацией, чтобы устроить неприятности своему основному противнику. А участие Кантил подтвердило бы принадлежность Изабеллы к общей сети.

— Но ейвсего двадцать один год, и они с Кантил уже два года как расстались. Как она могла оказаться замешана в заговоре в таком юном возрасте? Большую часть детства она провела на Солидаде, а там весьма надежная защита.

— Не знаю. У тебя есть возможность более тщательно изучить ее прошлое?

Ренне надула щеки и шумно выдохнула.

— Вряд ли это понравится Хогану.

— Да, я все слышала. Но выбор за тобой.

— Я сделаю все, что смогу, босс.

— Спасибо.

После ухода Ренне Паула еще некоторое время посидела за столиком, допивая свой сок. В виртуальном поле зрения она активировала символ Хоше.

— Она уходит.

— Да, мы ее засекли. Группа наблюдения на месте. Программа отслеживания активности в унисфере внедрена и уже работает.

— Хорошо. Посмотрим, что мы сможем выяснить.

— Вы думаете, это она?

— Надеюсь, что нет, но кто знает? Если так, то выданная мною информация заставит ее вступить в контакт с кем-нибудь из сети Звездного Странника.

Несмотря на то что Дом Тюльпанов находился совсем недалеко от Нью-Йорка, у Джастины была собственная квартира на Парк-авеню. Это место очень подходило для тех случаев, когда Джастине хотелось побыть в одиночестве, или для небольших вечеринок с самыми близкими друзьями, а порой и для наиболее важных встреч. И еще для дел, о которых она предпочитала никому не рассказывать. Массивное двухсотлетнее здание, построенное в стиле готического ар-деко, стояло в квартале, где жили и знаменитости, и представители финансовой аристократии. Апартаменты Джастины занимали половину сорокового этажа, что давало возможность наслаждаться с балкона великолепным видом на парк. Высокие мраморные горгульи, обрамляющие балюстраду, оттеняли дерево ма-гон, мерцающее золотисто-розовым сиянием в лучах закатного солнца. Джастина никогда не уставала любоваться этим уникальным проявлением биохимической аномалии и часто жалела, что ККТ закрыл доступ в родной мир этого изумительного растения, блокировав его экспорт на другие планеты Содружества.

Горничная приготовила легкий ужин — отварного лосося и салат, — и Джастина решила поесть, пока не пришла гостья, но уже через двадцать минут она бросилась к уборной, где и оставила большую часть еды.

— Об этом-то я и позабыла, — сказала она себе, вытирая губы салфеткой.

После встречи придется восполнить недостачу питательных веществ крекерами и холодной минеральной водой.

Эл-дворецкий доложил, что Паула Мио поднимается из вестибюля. Джастина освежила рот жидкостью для полоскания, взятой из аптечки. Ужасная едкая горечь сменилась столь же резким вкусом ментола, что было не намного лучше.

— Перестань себя жалеть, — сказала Джастина своему отражению в зеркале.

Она побрызгала холодной водой на лицо, и без того не слишком румяное.

А, ладно, она же не с любовником встречается! Виртуальной рукой она коснулась иконки отца.

— Она здесь.

— Я спускаюсь, — ответил Гор, занимавший квартиру этажом выше.

Паула, как и всегда, пришла в безукоризненном голубом деловом костюме,

сшитом, по всей видимости, в Париже. Во время осмотра обширной гостиной с уникальной антикварной мебелью на миловидном лице гостьи появилось выражение некоторой отчужденности.

— Вчера я была в другой квартире на Парк-авеню, примерно в километре отсюда, — сказала она. — Я сочла обстановку там безвкусно роскошной, а ваша комната не менее великолепна, но здесь всё как будто к месту.

— Людям свойственно честолюбие, — ответила Джастина. — Некоторые из нас стали обеспеченными довольно давно.

— Я никогда не стремилась к материальному благосостоянию.

— Эта характерная черта уроженцев Рая Хаксли? — поинтересовалась Джастина, едва не сказав «Улья».

— Я так не думаю.

— А я в этом уверен, — вступил в разговор Гор Бурнелли. Он появился в дверях гостиной, одетый в сиреневый спортивный свитер и черные джинсы. Свет люстры заиграл на его золотой коже янтарными бликами. — Тяга к обогащению не давала бы вам сосредоточиться на своей одержимости, не так ли, следователь? Руководство Фонда не могло такого допустить, особенно в полиции. Я полагаю, именно поэтому вы невосприимчивы к взяткам.

— Отец!

— Что такое? Честность все высоко ценят, и полицейские тоже.

Джастина слишком плохо себя чувствовала, чтобы спорить с отцом. Желудок

снова сжался в комок, и ей пришлось попросить у эл-дворецкого доставить ей антацид. Система приняла заказ и доложила, что вспомогательная сущность Гора приступила к проверке домашней сети, следуя его указаниям, словно заботливый призрак.

— Не могли бы мы перейти к делу? — почти умоляющим тоном спросила Джастина.

Высокие окна, выходящие на балкон, тотчас подернулись дымкой и замерцали матовой пеленой силового поля, изолировавшего комнату. Джастина опустилась на один из больших диванов и приняла у робота-горничной стакан с молочно-белым раствором лекарства. Гор устроился рядом с ней, а Паула выбрала кресло с высокой спинкой и села лицом к обоим Бурнелли.

— Я начну с неприятных новостей, — сказала Джастина. — Я не выяснила имя того, кто указал Томпсону на Найджела Шелдона как на противника тотального досмотра грузов, отправляемых на Дальнюю.

— Черт возьми, девочка! — недовольно воскликнул Гор. — Что могло тебе помешать?

— В настоящий момент я не самый популярный сенатор Содружества. Все сочувствие, вызванное смертью Томпсона, не так давно испарилось. Колумбия и Халгарты набирают союзников, а Дой, как обычно, беспокоится о предстоящих выборах. Тех, кто задает неудобные вопросы, начинают постепенно выживать.

— Тогда придумай какой-нибудь маневр. Ну же, это для тебя не сложнее детской игры.

— Я и так столкнулась с весьма сильным противостоянием, — отрезала Джастина. — А неизвестность относительно Шелдона значительно усложняет проблему. В некоторых комитетах я оказалась в полной изоляции.

— Все утрясется, — заверил ее Гор. — Я всегда знал, что могу на тебя рассчитывать. Именно поэтому я тобой так горжусь.

Джастина изумленно моргнула. Такие речи были абсолютно несвойственны ее отцу.

— Разведка флота достигла определенных успехов в деле с марсианской информацией, — сказала Паула. — Хотя это нам вряд ли поможет. Я попросила адмирала поспособствовать расследованию, но даже представить не могла, что его реакция окажется столь эффективной.

— Я слышал, он лично туда наведался, — заметил Гор.

— Найджел Шелдон предоставил возможность воспользоваться червоточиной, — подтвердила Паула. — И это само по себе интересно. На чьей стороне он выступает, распутывая дело против Хранителей? Так или иначе, подведомственная флоту группа сумела выяснить, какая информация была зашифрована. Оказалось, что это метеорологические сводки.

— Они нашли ключ? — спросила Джастина.

— К сожалению, нет. Кодирующая программа оказалась временной, и от нее уже ничего не осталось. Криминалисты проводят квантовое сканирование аппаратуры, но это вряд ли что-то даст. Настоящая информация остается для нас недоступной, если только Хранители не решатся предоставить нам ключ.

— Но нам все равно неизвестно, для чего предназначались эти данные.

— Боюсь, что так, сенатор.

— Какая-то чепуха, — сказал Гор. — Если хотите знать мое мнение, Хранители предприняли еще один удачный выпад против флота. Единственной целью кражи этих метеорологических данных было ввести противников в заблуждение. На Марсе наверняка что-то спрятано. Передатчик на потайной базе или, может, оружие. Если уж на поверхности Хранители запустили кибернетику фон Неймана, кто знает, что они успели соорудить к настоящему моменту.

— Вся научная аппаратура, забрасываемая на Марс кораблями-роботами, тщательно учитывается, — заметила Паула. — За двадцать лет не было зафиксировано ни одного случая превышения массы груза. Да и следователи флота не обнаружили на Земле Аравии ничего необычного.

— Четверо гиков и два доисторических реликта, совершающие ностальгическую вылазку, — это еще не команда следователей. Будь у них под ногами ракетная шахта, они бы и то ничего не заметили.

— Или пустотелый вулкан, — негромко добавила Джастина.

— Я не думаю, что Хранители сумели контрабандой забросить туда что-нибудь вроде автоматизированного производства, — спокойно произнесла Паула. — Нам известно, что они просто покупают любое оборудование, какое им требуется.

— Погода! — раздраженно фыркнул Гор.

Джастина поспешно поднесла к губам стакан с антацидом, чтобы скрыть невольную усмешку.

— Похоже, что Марс на некоторое время придется оставить в покое, — сказала Паула. — Одна из моих бывших сотрудниц по парижскому отделению обнаружила еще одного агента Звездного Странника: это Изабелла Хелена Халгарт.

— Проклятье! — воскликнул Гор.

Джастина всего на секунду задумалась, услышав это имя, и даже не стала прибегать к помощи эл-дворецкого.

— Неужели вы считаете, что она способна послужить ступенькой к новому президентству?

Гор поднял руку, и в его ладони Джастина увидела свое искаженное отражение.

— Постойте, — сказал он. — Я анализирую это обстоятельство. Я всегда подозревал, что с тем чертовым приемом в Сорбоннском лесу что-то не так. Давайте посмотрим. Патриция всегда с удовольствием посещала любые приемы; прежде я считал, что таким образом она обеспечивает поддержку Дой. Но взгляните на это с точки зрения Звездного Странника. Предположим, он стремился подтолкнуть человечество к созданию флота для войны против праймов. Да, черт побери! Вспомните, какие у нас возникли трудности. Или Изабелла, или Патриция должна была их устранить. Изабелла даже переспала с Рамоном ДБ.

— Он спал с ней?

Джастина не смогла сдержать негодования и сама этому удивилась. В конце концов, они не состояли в браке уже восемьдесят лет. И все же… он сделал это практически в ее доме!

— И как раз благодаря предложению Рамона насчет параллельного развития удалось перевести производственные мощности на Высокий Ангел без лишних споров, — отметил Гор.

— И он высказал его в воскресенье утром, — холодно добавила Джастина. — Полагаю, нам уже не удастся узнать, кому принадлежала эта идея.

— Я думаю, ее автор — Патриция, только внедрила она ее через Изабеллу, — сказал Гор. — Помощник президента в любой момент способен изобрести устраивающий всех компромисс. Но узнать наверняка нельзя.

— Вы могли бы спросить его, — предложила Паула.

Джастина допила молочно-белый напиток и скорчила гримасу.

— Да, могла бы. Но я не уверена, что он ответит.

— Ответит, — возразил Гор. — И тебе это прекрасно известно.

— Возможно. Но он захочет узнать, с какой целью я спрашиваю.

— Он достаточно силен, чтобы примкнуть к нам? — спросил Гор. — Союзники нам не помешают.

— Ему потребуются неопровержимые доказательства, — осторожно заметила Джастина. — Я не уверена, что у нас они есть.

— Чего еще ему надо? — возмутился Гор. — Ради бога, Рамона нельзя назвать дураком.

— Я бы не хотела говорить ему о том, что мы подозреваем Найджела Шелдона в участии величайшего заговора против человечества. Рамон сотрет нас в порошок.

— Ты должна подобрать к нему ключик.

— Я попробую.

Джастина вспомнила, как добивалась своего в былые дни. Отель, возможно в Париже, проведенный вдвоем выходной, рестораны, превосходное вино, кофе в кафе на левом берегу Сены, разговоры, споры, шутки, вечерний спектакль в театре, долгая страстная ночь. Как она тосковала сейчас по тем простым временам!

— Все это не поможет нам определить, кто же дергает за ниточки, Патриция или Изабелла, — сказал Гор. — И действуют ли они заодно с Шелдонами.

— Нам неизвестно, замешан ли в этом Найджел, — сказала Джастина. — Пока неизвестно.

Своему эл-дворецкому она поручила изучить истории жизни Патриции и Изабеллы.

— Логично было бы предположить, что Изабелла — это посланник Звездного Странника, — сказала Паула. — Кантил глубоко законспирирована и прокладывает себе путь в политическую структуру Содружества. В унисфере постоянно возникают разговоры о том, что Дой слишком сильно зависит от своих советников и результатов опросов.

— Именно поэтому мне показалось подозрительным то, что она поддержала создание космического агентства, — подхватил Гор. — Такие траты денег налогоплательщиков не могли прибавить ей популярности до падения барьера. Она пошла на огромный риск. Что-то ее к этому подтолкнуло.

— У меня нет достаточных оснований, чтобы задержать Кантил и подвергнуть ее нейрологическому обследованию, — сказала Паула. — Вчера мы провели подобные процедуры, но это ничего не дало.

Джастина слушала их рассуждения и одновременно просматривала информацию в виртуальном поле зрения. Биография Патриции была основательно подтверждена документами и не раз проверена любопытными журналистами, которые всегда рады раскопать какие-нибудь несоответствия в официальной версии в надежде на скандальные детали. Об Изабелле информации было меньше, во-первых, вследствие ее молодости, а во-вторых, из-за того что большую часть жизни она провела на Солидаде. Сведения о жителях частного мира Халгартов не выкладывались в открытом доступе. Джастина начала проверять данные, найденные эл-дворецким по перекрестным ссылкам.

— Постойте-ка, — вдруг воскликнула она. — Отец Изабеллы — Виктор Хал-гарт. Пятнадцать лет назад он был назначен директором Института исследования «Марии Селесты» на Дальней. Он управлял им в течение двух лет, а потом вернулся на Эдембург, где стал вице-президентом физической лаборатории, принадлежащей Династии.

— Вот так Звездный Странник до нее и добрался, — с удовлетворением отметила Паула. — Она была еще ребенком. Я никак не могла понять, как попала в эту сеть такая молодая девушка. — Она нахмурилась. — Если Ренне — агент Звездного Странника, то тоже непонятно, как она могла им стать.

— Если догадка насчет Изабеллы верна, значит, ее родители тоже служат Звездному Страннику, — сказал Гор.

— Да, — согласилась Паула. — Надо посмотреть, чем они занимаются. Однако возможности слежки имеют свои пределы, служба безопасности сената — организация не слишком многочисленная.

— Наша семья содержит достаточно сильную охранную структуру, — сказал Гор. — Было бы неплохо, если б наши люди для разнообразия сменили сидение в офисе на активную работу,

— Благодарю, — ответила Паула, — но у меня есть кому присмотреть за Халгартами. Один из моих хороших знакомых занимает в Династии подходящее положение. Я хотела бы попросить о другом. Хоше выяснил, что астрономические исследования Боуза первоначально финансировались Звездным Странником. Когда я еще работала в парижском отделении, кто-то из моих коллег скрыл этот факт. Сейчас я расставила несколько ловушек, чтобы выяснить кто. Но я бы хотела получить достоверную информацию о «Бромли, Уотерфорд и Гранку», там могут обнаружиться важные улики.

— Я знаю эту компанию, — сказал Гор. — Юридическая фирма, здесь, в городе.

— Верно. Трое ее сотрудников внезапно исчезли, как и Изабелла. Они руководили благотворительным образовательным фондом «Кокс», у которого был счет в банке «Денман Манхэттен». Чтобы добраться до тамошних архивов, службе безопасности сената потребуется немало времени, я уверена, что вам это сделать будет намного проще.

— Я разберу чертову фирму по косточкам, — пообещал Гор. — И если она потратила хотя бы дайм на выпивку для Звездного Странника, я это выясню.

Прекрасный корабль «Защитник» уже три недели выполнял разведывательную миссию в глубоком космосе, и его капитан отчаянно скучал, как и весь остальной экипаж. Возможно, даже сильнее, полагал Оскар: в то время как его подчиненные в свободные от дежурств часы имели обыкновение подключаться к драмам В СО, погружаясь в различные аспекты жизни Содружества, сам он вместо отдыха штудировал бортовые журналы «Второго шанса».

Это была пустая трата времени. Он прекрасно понимал, что просто теряет время. На борту не было никакого вражеского шпиона. И причиной — единственной причиной — его продолжающихся день за днем занятий были Вербеке и Боуз. Оскар до сих пор не мог понять, что с ними произошло и почему. Во всей этой вылазке на Сторожевую Башню было что-то странное. Не могли Вербеке и Боуз лишиться связи из-за отказа аппаратуры. Ее надежность не вызывала сомнений. Должно быть, датчики или разведчики что-то упустили: какое-то еще действующее устройство, оставленное праймами, или, может, ненадежный обломок скалы, который придавил исследователей. Вот только… в состоянии невесомости не страшны никакие обломки. И кто же тогда предупредил экипаж «Конвея»? Оскар не имел ни малейшего представления, что именно он ищет, и просто продолжал поиски.

Он подключался к десяткам записей в системе ВСО, сделанных разными членами разведывательной группы, и вместе с ними кружился и парил в непонятном лабиринте извилистых тоннелей. Ни одна из записей не сообщала ничего нового. Сооружение праймов было мертво, как древнейшая из египетских пирамид. Определить истинное назначение Сторожевой Башни не помогли ни многочисленные образцы породы, ни хрупкие радиоактивные обломки арматуры, слишком старые и ветхие, чтобы можно было провести объективный анализ. Исследователи так и не пришли к консенсусу, для чего предназначалось это сооружение, хотя большинство склонялось к мысли о заводе для переработки минерального сырья. Ни один предмет, обнаруженный исследователями, нельзя было отнести к категории работающего оборудования. Тоннель, по которому двигались Вербеке и Боуз, ничем не отличался от всех остальных. И именно Оскар дал этим двоим разрешение спуститься глубже, чтобы выяснить, что там внизу. Он помнил, как поначалу подбадривал их. Бесконечно прослушивая одни и те же записи, он различал в своем голосе горячий энтузиазм.

Раз за разом он просматривал сведения, относящиеся к тому моменту, когда связь с Вербеке и Боузом прервалась. Бортовой журнал, журнал машинного отделения, журнал состояния энергосистем, отчеты со спутников, перевозящих людей с корабля на скалу и обратно, и десятки других записей. Тяжелее всего было снова и снова просматривать подробнейшие отчеты со скафандров Мака и Ролингз, составленные во время их отчаянной, но тщетной попытки спасти товарищей. Они успели проделать немалый путь по изгибающемуся тоннелю, поглотившему Вербеке и Боуза, но никаких признаков опасности, таящейся между полуистлевших алюминиевых стен, различить так и не смогли.

Две ночи назад, после окончания дежурства, Оскар решил изменить подход к расследованию. Он начал собирать все записи сенсоров со Сторожевой Башни и составлять из их показаний общую картину, намереваясь сравнить общее состояние скалы на тот момент, когда они прибыли, с тем, каким оно стало перед самым отлетом. Общие очертания, температурные графики, электромагнитные характеристики, спектрографическая структура — каждый показатель автоматически фиксировался через две секунды. СИ «Защитника» мог сопоставить два варианта и отыскать малейшие отличия.

Голографический портал в каюте Оскара, переведенный в режим проецирования, наполнил пространство изображениями с камер челнока, воспроизводя первый разведывательный полет Мака. Оскар, посасывая апельсиновый сок из пластикового тюбика, снова прослушал свой разговор с Маком и пилотом челнока. Информация с сенсоров челнока была передана на корабль и добавлена к записям корабельных датчиков, чтобы улучшить изображение с помощью аппаратуры высокого разрешения. Оскар увидел, как открылся люк ангара и несоразмерно маленькое суденышко, выбрасывая холодную струю золотистого газа, покинуло пусковую установку. Громада «Второго шанса» медленно и беззвучно повернулась, давая возможность окинуть взглядом цилиндр основного корпуса и гигантское жилое кольцо. При виде громадного корабля Оскар уже не в первый раз ощутил легкий приступ ностальгии. Второго такого судна не будет. «Защитник» по сравнению со «Вторым шансом» намного стройнее и мощнее, но ему не хватает величия своего предшественника. И рабочие комплекса на Аншане самоотверженно трудились над постройкой корабля, забывая об отдыхе и семьях, его сборка была сродни проявлению любви. Эта атмосфера глубочайшей преданности делу давно рассеялась, как и оптимизм, что сопутствовал запуску исследовательского судна навстречу неизведанным тайнам.

Челнок отошел от жилого кольца, и основные двигатели повлекли его к Сторожевой Башне. Над переборкой рубки мелькнула Альфа Дайсона — далекая искра, яркая, как Венера на ночном небе Земли. Вокруг нее мерцали остальные звезды чужого мира. Оскар смотрел на изображение, сосредоточившись на темном пятне перед челноком. Он видел его так часто, что уже запомнил положение Сторожевой Башни относительно незнакомых созвездий.

Вместо очередного глотка сока он втянул немного воздуха. Пластиковый контейнер опустел. Оскар поднял руку, чтобы протолкнуть его в отверстие емкости для мусора, стоящей рядом с ванным отсеком, но замер, не завершив движения. Нахмурился. Пристально всмотрелся в силуэт «Второго шанса».

— Остановить изображение, — приказал он эл-дворецкому. Запись немедленно замерла. — Сохранить угол зрения, увеличить изображение втрое, фокус на «Втором шансе».

Серебристо-серый силуэт космического корабля увеличился, закрыв и ванный отсек, и спальный мешок. Оскар перестал дышать.

— Сукин сын!

Он уставился на основную систему сенсоров, а по спине ледяным электрическим разрядом хлестнул ужас. Тарелка главной антенны корабля была развернута в сторону крошечной звездочки позади корабля.

На «Защитнике» взвыла сирена тревоги.

— Капитан, — окликнул его старший помощник. — Сэр, вам необходимо немедленно подняться на мостик. Похоже, мы отыскали, куда ведут Врата Ада. Гисрадар обнаружил выход в звездной системе в трех световых годах от нас.

Глава 6

Мортон все еще улыбался, когда его капсула вылетела из червоточины в пятнадцати метрах над долиной Хаймарш в горах Даусинг. Два дня назад Меллани в последний раз наведалась в его казарму. Она приехала всего за несколько часов до того, как Кингсвилль был закрыт и все получили последнюю возможность отдохнуть. Классное вышло свидание. Они трахались до беспамятства в маленькой комнате отдыха, словно двое подростков, неожиданно обнаруживших, что в доме, кроме них, никого нет. Вот почему Мортон до сих пор улыбался.

Воспоминание об этой встрече было последним, загруженным в страховочную ячейку памяти. Если во время выполнения миссии его тело разлетится на кусочки — а такое вполне могло случиться, — при оживлении воспоминание о свидании будет самым сильным. Прекрасный способ вернуться к реальности.

Капсула представляла собой серо-голубую сферу из плайпластика диаметром три метра, экранированную от всех известных видов сенсоров праймов. Мортон находился внутри шара, заполненного противоударным гелем. Во время тренировок такой способ высадки на занятой противником планете за много световых лет от линии фронта казался вполне удачным. Маленькая машина была прочной, очень мобильной и достаточно хорошо вооруженной. На самом же деле, когда начался спуск в снаряде, обладающем аэродинамикой булыжника, Мортон быстро перестал улыбаться. Впервые он ощутил страх, от которого гулко забилось сердце, а внутренности сплелись в тугой комок. В такую переделку ему еще не приходилось попадать.

Остальные Кошачьи Когти тоже благополучно вывалились из червоточины, но увидеть их капсулы по пути к поверхности обычным взглядом было довольно трудно. Местоположение товарищей Мортон определял по сигналам ультрафиолетового излучения маячков системы «свой-чужой». Высадке десанта предшествовал запуск трех боевых аэроботов, разбросавших в атмосфере облака отражателей и множество дронов-приманок.

Червоточина над головой закрылась. Она держалась около десяти секунд — ровно столько требовалось, чтобы выбросить капсулы. На Уэссексе, откуда производилось десантирование, вокруг перехода была построена целая пусковая система, напоминающая гигантскую артиллерийскую обойму. Вместо снарядов на реечном конвейере стояло более тысячи готовых к запуску капсул. По параллельной линии плавно двигался ряд клиновидных боевых аэроботов. У самого перехода два конвейера смыкались под сложной структурой малметаллических манипуляторов пускового механизма.

Кошачьи Когти присоединились к выстроившимся на помосте нескольким сотням других десантников, мимо которых с регулярными остановками проплывали капсулы. Мортон, как и все остальные, наконец получил код активации оружия, внедренного в его тело и подчиненного нервной системе. В последние минуты перед запуском всем было немного не по себе, они шутили насчет возможных осечек боевых систем, военного туризма, необходимости особенно тщательно защищать некоторые части тела, возможного преследования со стороны юристов праймов и прочей чепухи — старались скрасить ожидание.

Прошло на удивление немного времени, и Кошачьи Когти оказались первыми в строю. Мортон стащил с головы шлем, проверил дыхательную систему и проскользнул в щель в боку капсулы. В тот же момент его тело обвили страховочные ремни, и в капсулу под давлением пошел гель. Эл-дворецкий подсоединился к сети капсулы и проверил исправность внутренних систем. К этому моменту конвейер передвинул ее уже на добрых десять метров.

В виртуальном поле зрения вспыхнула схема стратегической обстановки вокруг Элана. Мортон увидел, как в сотне километров над поверхностью планеты появляются десятки червоточин. Они оставались открытыми всего несколько секунд и за это время извергали феноменальное количество боеприпасов: ракет, боеголовок «воздух — земля», электронных устройств, ложных целей и даже лучевых установок. И все это было только прикрытием, чтобы отвлечь внимание противника от других, меньших по размеру червоточин у самой поверхности планеты, из которых в окрестностях сооружений праймов выбрасывались десантные группы. Праймы открыли ответный огонь, подняли в воздух флаеры и большие корабли, тучи над континентами пронзили лучи, уничтожая спускающиеся боеприпасы уже в ионосфере. После появления десантных червоточин в небо взлетела вторая волна флаеров, они принялись обследовать поверхность планеты в поисках противников, но боевые аэроботы стали излучать помехи, препятствующие нормальной работе датчиков и коммуникаций, и парализовали работу флаеров. Первые появившиеся рапорты свидетельствовали о том, что десантирование проходит успешно, — во флоте это означало потери менее тридцати процентов.

Мортон стукнулся об землю. Удар оказался не таким сильным, как зубодробительные броски во время тренировок. Капсула дважды подскочила, и плайпластик поглотил большую часть сотрясений. Ударные волны почти полностью затухали в геле, Мортон ощутил лишь несколько легких толчков. Коснувшись земли в третий раз, капсула осела, словно спущенная шина, и осталась на месте.

— Приземлился, — передал он своим товарищам по отряду.

Согласно показаниям внутренней системы навигации, он находился в полукилометре от планируемого места посадки. Участок земли непосредственно вокруг капсулы был плоским: скорее всего, Мортон упал на засеянное весной поле, урожай на котором успел созреть и уже начинал гнить. Судя по желто-зеленым стеблям, примятым нижней частью капсулы, здесь выращивались какие-то бобы. Резкое изменение климата не пошло на пользу процессу освоения этих земель в сельскохозяйственных целях. В долине Хаймарш шел дождь, плотное одеяло темных клубящихся туч простиралось над всей впадиной и медленно ползло с востока на запад. Бесконечные потоки грязновато-серой воды уже переполнили ирригационные каналы и превратили уцелевший урожай в клочковатый ковер зеленых безжизненных стеблей, упавших на насыщенную влагой почву. Длинные ряды высоких деревьев лиипоплов сильно пострадали от ядерного взрыва и последующих штормов: выстояли лишь немногие стволы, а остальные упали и теперь перегораживали дороги, вдоль которых росли до нашествия.

Мортон, быстро осмотревшись, увидел в трех километрах от своего нынешнего местоположения горную вершину, у которой его группа должна была встретиться. Капсула быстро вернулась к первоначальной сферической форме. Короткая последовательность команд развернула гусеничную ленту, вертикально опоясавшую капсулу, сама же она начала вращаться в противоположном направлении, чтобы тело человека оставалось в стабильном естественном положении. Миниатюрная машина покачивалась на кочках и рытвинах, но в целом поездка ощущалась как довольно плавная, гель действовал не хуже любой независимой подвески.

Наружные датчики показали Мортону плещущие из-под гусеницы фонтаны и четкий след в виде полосы забрызганных грязной водой растений.

— Черт, так не пойдет!

Хромометическая оболочка сферы прекрасно имитировала блекло-зеленый цвет растительности и ничем не выделялась на общем фоне. Сверху любой глаз или сенсор зафиксировал бы всего лишь мутноватое пятно на поле, но оставляемый след и брызги грязи сводили на нет всю маскировку.

— Нам придется придерживаться сельских дорог, — сказал Мортон остальным членам отряда. — В этом промокшем поле мы — отличные цели.

Он просмотрел карты местности, составленные еще до вторжения, и всем корпусом наклонился вправо, словно ехал на мотоцикле. Капсула изменила направление и двинулась к северному углу поля.

«Внимание! — воскликнул Док Робертс. — Четыре флаера».

В виртуальном поле зрения Мортона появились соответствующие символы. Праймы зашли в долину с западного края и следовали вдоль бывшей магистрали вокруг горы Блэкуотер.

Аэроботы, встречая противника, выстроились полукругом. Пространство между двумя звеньями пронзили лучи мазеров, обозначившие себя в потоках дождя струями пара. Силовые поля, отражая энергетические разряды, ярко вспыхнули. Аэроботы выпустили несколько залпов ракет, прочертивших в водяной пелене огненные линии. Медлительными молниями полыхнули в воздухе ионные разряды, отбросив на поверхность резкие длинные тени.

Мортон добрался до проселочной дороги, идущей по краю поля. Вода полностью покрывала ее, но глубина была всего несколько сантиметров. Он рискнул сделать вращение гусеницы быстрее. Даже при скорости восемьдесят километров в час за капсулой оставалась только расходящаяся веером рябь. Мортон решил, что в данный момент чужаки в своих флаерах слишком заняты, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Аэроботы, как и следовало ожидать, проигрывали бой, они с самого начала оказались в меньшинстве. Лучевые орудия флаеров, более тяжелых и медлительных машин, были мощнее. Маневренность и тактическое превосходство позволили аэроботам выиграть первые две схватки, но перевес в грубой силе давал о себе знать.

Через семь минут яростного сражения оставшиеся два флаера закружили над районом, где открылась червоточина. Из пробоины в цилиндрическом корпусе одного из них тянулась тонкая струйка коричневого дыма, но мощность двигателей еще позволяла машине держаться в воздухе. Оба флаера описали несколько кругов над самой землей, обшаривая поверхность всеми имеющимися сенсорами.

Мортон наблюдал за поисками чужаков с расстояния в десять километров и высоты в триста метров над дном долины. Его капсула неподвижно лежала на дне неглубокого оврага, промытого весенними ливнями. Через прозрачное дно были видны торчащие из грязи камни, и вся поверхность сферы повторяла эту унылую раскраску. Маскировку дополняла паутина термонитей, что обеспечивало капсуле такую же температуру, какую имела почва вокруг.

«Дерьмо! — буркнул Роб Танне. — Еще восемь сволочей».

Над долиной Хаймарш появились новые флаеры, и поиски нарушителей продолжились. Траектории их движения проходили все ближе и ближе к предгорьям.

«Неужели им больше нечем заняться?» — воскликнул Паркер.

— Похоже, что нечем, — ответил Мортон.

Кошачьим Когтям пришлось ждать в неподвижных капсулах в режиме минимального потребления энергии, прячась в складках и впадинах пересеченной местности. Даже сквозь толщу геля Мортон слышал басовитое гудение флаеров. Снаружи от такого шума, вероятно, можно было оглохнуть.

Через тридцать шесть минут большая часть флаеров поднялась выше и двинулась на запад, две машины остались патрулировать всю долину.

«Пошли, мальчики», — сказала Кэт, как только флаеры добрались до дальнего конца впадины.

То, что Кэт оказалась на месте, а тем более то, что она придерживалась плана высадки, вызвало у Мортона легкое удивление. Он был почти уверен, что едва достигнув поверхности планеты, эта женщина предпочтет полную независимость.

По его команде плайпластиковая оболочка собралась складками, и капсула резко выскочила из овражка. Гусеничная лента надежно удержала ее на желтовато-серой гром-траве, покрывающей склон. До края бурлящих облаков оставалось преодолеть около километра открытой местности, а в густом холодном тумане отряд будет в большей безопасности.

Стратегический дисплей десантирования опустел. Высадка на поверхность Элана закончилась, все червоточины над планетой закрылись, и временные коммуникации были прерваны. Мортон переключился в режим местной связи и определил положение других капсул относительно его собственной. Кэт, естественно, уже почти достигла границы облачности и поджидала остальных. Он возобновил подачу энергии на гусеницу и начал подъем.

Специалистов флота беспокоили снежные шапки, круглый год венчавшие вершины Даусинга, — капсулы могли оставить следы, по которым праймы обнаружили бы десантников. По этой причине заложенный в систему навигации маршрут огибал самые высокие места, и Мортону приходилось петлять по опасно крутым склонам впадин и трещин. Беспокойство оказалось напрасным. Массивы серых туч были на несколько градусов теплее и значительно влажнее фронтов, обычно проходящих через горную цепь с наступлением зимы. Линия снежного покрова отступила вверх, обнажив широкие участки сланцевых осыпей, не видевших дневного света на протяжении нескольких последних тысячелетий.

Плотный сумрак тумана сопровождал Мортона в течение двух часов. Двигаться приходилось медленно — при полной нагрузке пассивных сенсоров видимость составляла не больше тридцати метров. Километр за километром он видел по ту сторону прозрачной оболочки капсулы лишь скользкий щебень, похрустывающий под гусеницей. Ничего другого сквозь туман не было видно. Некоторое разнообразие в маршрут поездки вносило лишь изменение угла наклона поверхности время от времени.

Участники миссии двигались очень свободным строем. Впереди шла Кэт. По крайней мере, Мортон полагал, что она все еще впереди, хотя не мог засечь ее маячка уже полтора часа. Кэт рванула вперед с такой скоростью, какую он не осмеливался развивать. Док Робертс, идущий следом за Мортоном, благоразумно сохранял дистанцию в километр, и его опознавательный сигнал то появлялся, то исчезал в зависимости от рельефа.

Мортон обогнул вертикальный выступ скалы, и маячок Кэт внезапно зажегся. Она находилась всего в трехстах метрах.

«Мальчики, где же вы были?»

— Мы соблюдаем осторожность, — сказал Мортон. — Здесь нет необходимости что-то доказывать друг другу.

«Обиделся!»

Он увеличил скорость и быстро спустился туда, где стояла капсула Кэт. Она выбрала место в самой низкой точке неглубокой седловины между двумя вершинами на краю Регентов, примерно в пятнадцати километрах от того места, где была построена детекторная станция флота. С обеих сторон седловину прикрывали отвесные скалы, исчезавшие в толще заслоняющей вершины плотной облачности. Теперь между ними громоздились курганы камней, осыпавшихся со склонов после ядерного удара.

Мортон медленно провел капсулу по кругу, сопоставляя местность с изображением, полученным со спутников ККТ. Место прекрасно подходило для базового лагеря. Узкие извилистые трещины и расщелины повсеместно испещряли поверхность скал, и он сразу отметил по меньшей мере три углубления, подходящие для хранения капсул и оборудования.

— То, что нужно, — заявил он, когда увидел на склоне капсулу Дока Робертса.

«Конечно, если ты так считаешь, дорогой Морти», — съязвила Кэт.

После того как все собрались, десантники вышли из капсул и начали распаковывать оборудование. Мортон и Роб наскоро осмотрели местность за седловиной. Позади скал тянулся крутой склон, но видимость по-прежнему не превышала нескольких десятков метров. Облака здесь двигались быстрее, уносясь вдоль южной оконечности Регентов. Если бы не тучи, Мортон и Док смогли бы увидеть все вплоть до берега Трине-бы, находящегося в двух километрах отсюда. Сам Рэндтаун скрывался в тумане на западе.

«Внизу кипит бурная деятельность», — сказал Док.

Он сканировал далекий берег при помощи сенсоров электромагнитного спектра, входящих в комплект индивидуального оборудования.

Мортон активировал и свои датчики. Облака вспыхнули интенсивным золотистым светом, словно над Трине-бой вставала яркая звезда. После подключения анализирующих программ коронарное свечение сменилось извивающейся массой излучений разного спектра, связанных между собой синусоид и не совпадающих по частоте колебаний. Кроме весьма странных сигналов коммуникации праймов, можно было заметить и бирюзовый фон мощных магнитных полей, пульсирующий в медленном ритме. Из этого царства света вылетали лавандовые искры, флаеры чертили в небе полосы цвета кадмия, а мембраны их силовых полей мелькали, словно перепончатые крылья.

— Какое масштабное производство можно развернуть в Рэндтауне? — вслух удивился Мортон. — Я этого не понимаю. Здесь же ничего нет! Посылать силы вторжения через всю Галактику, чтобы построить пятизвездочный курорт? Это какое-то безумие.

«Все их нашествие не имеет смысла, — сказал Док. — Наверное, здесь есть что-то важное для них, но несущественное для нас. Не забывай, они ведь чужаки, у них иные ценности».

— Нам понятны их технологии, — возразил Мортон. — И они основаны на тех же фундаментальных принципах, что и наши. Не так уж они сильно от нас отличаются.

«Если сравнивать технологии, почти всегда можно отыскать много похожего: автомобили для передвижения по поверхности, ракеты для путешествия в космосе. Мотивация — вот что всегда отличает разные расы».

— Как скажешь, — кивнул Мортон. Кроме медицинской квалификации, Док обладал какой-то степенью, полученной в Англии больше века назад, и потому имел обыкновение все анализировать. — Мы здесь не для того, чтобы восхищаться психологией чужаков. Нам предстоит выбить из них дух.

«Красиво сказано», — отметил Док.

Мортон достал сенсор третьего типа — прозрачный диск пяти сантиметров в поперечнике — и прилепил его к валуну, откуда открывался обзор на Трине-бу.

— Он обнаружит любого, кто решит к нам приблизиться.

«Если только враг не зайдет с другой стороны».

— Мы расставим датчики вокруг всего лагеря. Обязательно. У нас их достаточно.

Частью их миссии было создание обширной сети оптронных устройств, что позволило бы наблюдать за активностью чужаков в самом городе и в окрестностях.

«Ладно», — с довольным видом сказал Док.

Еще сорок минут они карабкались по скалам и шатающимся валунам, размещая сенсоры раннего предупреждения, которые должны были в случае приближения флаеров сообщить об опасности. Ни разу Мортон и Док Робертс не увидели солнечного света, непроницаемые тучи клубились над головами.

«Отлично поработали, мальчики, — сказала Кэт, когда Мортон и Док вернулись в лагерь. — Вы обеспечили нас превосходными видами голых скал и пустого мокрого неба».

«Будем надеяться, что оно и останется пустым», — ответил Роб.

— А это зависит от нас, — предупредил их Мортон. — Здесь мы должны быть настолько скрытными, насколько возможно. Полагаю, надо начать с осмотра окрестностей. Разобьемся на пары, а кто-то один останется здесь охранять оборудование.

«Прости, мой сладкий, я, наверное, что-то пропустила, — проворковала Кэт. — Когда это тебе дали генеральские погоны?»

«Не надо быть генералом, чтобы говорить об очевидных вещах, — проворчал Паркер. — План миссии всем известен: получить сведения о противнике и воспользоваться ими для нанесения по возможности наибольшего ущерба».

«А в лагере останется кто угодно, только не ты, Кэт», — добавил Роб.

«Почему же, дорогуша?»

«А ты не знаешь? Я тебе не доверяю. И никто из нас не доверяет. Ты сумасшедшая психопатка».

«Ой, Роб, неужели ты меня побаиваешься? Ты же защищен крепкой броней и носишь большую пушку».

«Я тебя не боюсь, я просто не считаю тебя профессионалом. Мы не можем рассчитывать на тебя, пока не уверены, окажешь ты помощь или нет. Ты наслаждалась, изображая отчаянную задиру на тренировках, и доводила инструкторов до белого каления. Мы все посмеивались над твоими фокусами. А теперь, здесь, никто уже не улыбается, никто не считает тебя самой умной. Так что или тебе придется всегда быть на переднем крае, или проваливай прямо сейчас».

«Боб, я разочарована. Это Док забил тебе голову такой чепухой?»

— Давайте сосредоточимся на наших задачах, — сказал Мортон. — Кэт, он прав. Ты не настолько надежна, чтобы мы могли доверить тебе тыл.

«Генерал и миротворец в одном лице. Морти, я тебя обожаю».

— И не называй меня так.

«Так его зовет Меллани, — со смехом воскликнул Паркер. — Мы все слышали».

«Морти, ах, Морти, да, давай! — защебетал Роб. — Ах, Морти, ты лучше всех».

Мортон понял, что, несмотря на превосходную теплоизоляцию, его щеки под шлемом покраснели.

Канал связи наполнился хихиканьем. Паркер завыл по-волчьи.

— Роб, мы с тобой пойдем в одной паре, — сказал Мортон, игнорируя насмешки.

«Меня это устраивает, Морти. Правда, устраивает».

— Кэт, вы с Доком будете веселиться вместе. Паркер, останешься в лагере.

«Ну уж нет, — возразил Паркер. — Я хочу увидеть, что здесь творится».

«Значит, твоим партнером будет Кэт», — сказал ему Док.

«Ему такое веселье не под силу», — рассмеялась она.

Ее голос звучал весело, но у Мортона сказанное ею не вызвало даже тени улыбки. Даже в коммуникационнойсети ее странность проявлялась весьма отчетливо.

«Нет необходимости кого-то оставлять в лагере, — сказал Док. — Если праймы сумеют взломать наши сенсоры и секретные каналы, нам все равно несдобровать. И можно забыть о флоте. Мы здесь одни, и только нам решать, как выполнять свой долг».

«Долг! — буркнул Паркер. — Господи, Док, ты что, веришь всей этой милитаристской брехне?»

«Хватит. Хочешь остаться?»

«Я уже сказал, что иду с вами».

«Вот и отлично, — заявила Кэт. — Пойдешь вместе со мной и Доком».

— Решено, — подвел итог Мортон. — Пошли, Роб, мы возьмем на себя восточную сторону города. А вы, ребята, посмотрите, что затевается дальше, за горой Блэкуотер. И не забывайте, мы пока не собираемся вступать в бой с противником. Цель нынешней вылазки — создать сенсорную сеть, и все. Не стоит ставить чужаков в известность о нашем присутствии, пока мы не придумаем, как испортить им жизнь.

«Ты думаешь, от нее стоит ждать неприятностей?» — спросил Роб, когда они уже наполовину спустились с горы.

Теперь они общались по закрытому каналу, установленному между двумя комплектами индивидуальной защиты.

— Роб, я не знаю, чего от нее можно ждать. Знаю только, что никогда не доверю ей свою спину.

«Аминь».

Часом раньше они вышли из зоны облачности. До заката оставалось еще три часа, но под плотными тучами царил мрачный сумрак. Вместе с дождем с неба летели снежная крупа и удивительно твердые градины, при таянии превращающиеся в сплошную грязь. Все это сильно затрудняло движение по склону, несмотря на то что бронекостюмы усиливали мускулатуру. Непрекращающиеся дожди смывали кустики гром-травы, которые на этой высоте не отличались прочными корнями. Лишенная растительности почва представляла собой смесь грязи и гальки, и, не удержавшись на ногах, можно было проехать вниз не одну сотню метров.

Мортона и Роба окружали несколько концентрических защитных барьеров из роботов-шпионов. Они сновали по неровной почве и постоянно поворачивали усики-антенны в поисках малейших признаков движения, тепла живых тел или электронной активности. До сих пор район был чист — никаких засад, мин-ловушек и чужих сенсоров роботы не обнаружили.

В виртуальном поле зрения Мортон видел, что Кэт, Паркер и Док вышли с другой стороны седловины и, не теряя высоты, направились к городу.

— В крайнем случае мы всегда сможем ее выследить.

«Если только она не решится сбросить броню».

— Сомневаюсь, что до этого дойдет. Да и сенсоры ее засекут при попытке что-то вынести из лагеря.

Мортон прилепил еще один маленький диск на скальный выступ, устоявший под недавним оползнем. Кроме наблюдения за участком земли над Трине-бой, эти устройства служили для связи.

«Еще четыре, только что взлетели», — доложил Роб.

Мортон проследил взглядом за флаерами чужаков. Машины двигались вдоль берега над самой водой. Широкие веера сенсорного излучения поднимали на ней мелкую зыбь. Защитный доспех Мортона переключился в скрытный режим, хромометическая поверхность приняла буро-коричневый оттенок, слившись с окружающим ландшафтом, а термодатчики обеспечили инфракрасное излучение, соответствующее температуре почвы. Роботы-шпионы, словно крабы, распластались на земле и погрузились в режим сна. Однако флаеры не стали исследовать горные склоны.

«Интересно, что они ищут?» — спросил Роб, переводя свой скафандр в активный режим.

— Меллани говорила, что на планете остались какие-то люди. Вероятно, они причиняют праймам некоторое беспокойство.

«Чудесно, как раз этого нам и не хватало. Энтузиасты-любители, которые спутают нам все карты».

Мортон усмехнулся.

— Как я понимаю, себя ты считаешь профессионалом, не так ли?

«Послушай, я уже некоторое время занимаюсь этим делом. Я знаю, с чем

могу столкнуться. Все мы неплохо потрудились на тренировках. Мало того, у нас есть оборудование, способное нанести праймам значительный ущерб. Если отыщем этих фермеров, надо будет заставить их держаться в сторонке».

— Да, я тоже так думаю.

«А откуда Меллани знает об этих местных парнях?»

— Во время вторжения праймов она была здесь, в самом Рэндтауне.

«И то правда. А тебя как раз сюда и направили. Любопытное совпадение».

— Угу-

Мортон собрался ухмыльнуться, но поймал себя на том, что его самого что-то беспокоит. Впрочем, теперь уже поздно было над этим раздумывать.

Уровень активности на том месте, где прежде стоял Рэндтаун, его сильно удивил. На самом берегу поднялся целый производственный комплекс, напоминающий нефтеперерабатывающий завод. Он растянулся на два километра по обеим сторонам бывшей набережной; через несколько бухточек и заливов были переброшены арки на сваях. Все сооружение ярко светилось, что позволяло видеть сложное оборудование, установленное на массивных металлических балках. На пологом склоне, поднимавшемся за окраиной города, выросли прямоугольные здания и цилиндрические резервуары. В пространстве между ними стояло несколько больших ядерных энергетических установок. Чужаки расширили старое шоссе, ведущее в горы Даусинг, и теперь по нему плотным потоком двигались большие медлительные машины, извергающие клубы черного дыма. На другом конце долины, у подножия горы Блэкуотер, были видны ряды длинных строений. Над обновленной магистралью, то появляясь, то снова исчезая в тучах, мелькали патрульные флаеры.

За пределами города, на нижних склонах гор, были расчищены шесть широких террас, и еще две находились в стадии строительства. Эти площадки предназначались то ли под стоянки, то ли под склады — повсюду виднелись еще не распечатанные капсулы с оборудованием, наземные транспортные средства и флаеры. Четыре огромные открытые площадки были заняты чужаками.

— Ну наконец-то! — воскликнул Мортон, пробираясь по границе мертвого леса в верхней части предгорья.

Морозостойкие сосны из-за влажной зимы оказались в бедственном положении. Капли талой воды висели на каждой хвоинке, отчего кроны деревьев имели тусклый нездоровый желтовато-серый цвет. Оползни выворотили множество деревьев, и теперь их корни, облепленные комьями влажной земли, торчали вверх. Лучшего укрытия и придумать было нельзя. Роботы-шпионы, карабкавшиеся через завалы веток и замшелых стволов, обеспечивали охрану периметра.

При помощи сенсоров скафандра Мортон увеличил изображение обнаженных чужаков, марширующих по ближайшей площадке. Их тела подчинялись четырехсторонней симметрии, в широкой нижней части желтоватого бочкообразного туловища располагались четыре ноги. При ходьбе праймы заметно раскачивались, а ноги свободно сгибались и поворачивались по всей длине. Чуть выше располагались четыре руки, почти такие же толстые, как ноги, и обладающие такой же гибкостью. Мортон решил, что эластичные конечности чужаков не нуждаются ни в локтях, ни в коленях. Из головы торчало еще восемь отростков: четыре коротких и толстых, с открытыми ртами, а между ними — еще четыре тонких длинных щупальца, оканчивавшихся округлыми мясистыми шишками и покачивавшихся, словно колосья на ветру.

«Крепкие парни, — сказал Роб. — Похоже, их здесь не одна тысяча».

Мортон еще раз осмотрел площадку при помощи оптических датчиков.

— Скорее, десятки тысяч.

Он вел запись для специалистов флота. Первая коммуникационная червоточина должна была открыться через семнадцать часов, и тогда он смог бы передать информацию. Интересно, что скажут флотские аналитики.

«Смотри-ка, они все снабжены передающими устройствами, — продолжал Роб. — Я принимаю аналоговую мешанину их переговоров».

— Точно. — Мортон наблюдал, как два чужака соприкоснулись длинными отростками. Поцелуй? Совокупление? — Я понимаю, что мы их впервые увидели, но все они для меня кажутся одинаковыми.

Роб фыркнул.

«Неполиткорректно».

— Я подумал, вдруг все это клоны? Какая-нибудь одноразовая команда строителей? И армия может быть такой же. Это объяснило бы их ужасающее пренебрежение тактикой. До сих пор они подавляли нас только численным преимуществом. Им наплевать на потери, поскольку это не касается индивидуумов, как у нас.

«Возможно. Имеет смысл обдумать, как и любую другую идею. Давай посмотрим, нельзя ли подобраться к чужакам поближе».

Мортон и Роб предоставили роботам-шпионам охранять тыл и вести предварительную разведку, а сами стали пробираться между упавшими деревьями. Мортон увидел, что на береговом комплексе работает несколько сотен чужаков. Гигантское сооружение все еще продолжало расширяться. Оба его конца скрывались за рядами лесов и строительных платформ, на которых виднелись лебедки и подъемные краны. Чужаки суетились вокруг компонентов, которые, видимо, нужно было установить. Мортон решил, что праймы обладают исключительным чувством равновесия: на узких металлических брусьях, по которым они передвигались, не было ничего похожего на поручни или ограждения.

«Ого, ты это видел?» — воскликнул Роб.

— Что именно?

«Один из этих дикарей только что помочился с самого верха стены».

Мортон снова направил оптический датчик на колоссальное сооружение. Теперь, когда он знал, что искать, он легко нашел свидетельства того, что чужаки регулярно испражняются прямо на месте. Трубы и балки были испещрены вязкими коричневыми потеками.

— Ну и что? Они еще не изобрели унитаз и канализацию. Док сказал, что для нас более опасна разница в философии, чем любые другие различия.

«Я не думаю, что дело в психологии или недостаточном развитии водопровода. Подобное разбрасывание продуктов жизнедеятельности крайне нерационально для любой расы. В любом случае у них должны были появиться механизмы реализации отходов: как в социальном, так и в практическом смысле — это один из главных признаков развития цивилизации. Недопустимо полагаться на то, что испражнения просто смоет дождем».

— Ты же не имеешь понятия об их пищеварительной биохимии, — сказал Мортон. — Подумай, их дерьмо может оказаться превосходным удобрением.

«Значит, они должны собирать его и отвозить на поля. Нет, мы что-то упустили. Возможно, твоя идея о клонированной армии не так уж далека от истины. — Роб удрученно помолчал. — Хотя, даже если так, нельзя намеренно загрязнять окружающую среду. Это бессмысленно».

— А вдруг в ближайшее время появится отряд клонов-чистильщиков?

Роб хмыкнул.

«Хочешь поспорить на деньги?»

— Ни за что.

Еще полчаса осторожного передвижения по гниющему лесу — и Мортон с Робом продвинулись настолько далеко на запад, насколько было возможно без риска выйти на открытое пространство. До границы силового поля, защищавшего поселение чужаков, оставалось еще шестьсот метров. Три робота-шпиона отправились вперед, а Мортон и Роб остались в укрытии истекающего влагой леса. Невидимое солнце наконец опустилось за горизонт.

«Вот еще одно отличие», — сказал Роб.

— Какое?

«На всех их постройках нет никаких красок — ни внутри, ни снаружи. Мы видим только фактуру строительных материалов».

— Значит, они к тому же еще и дальтоники.

«И абсолютно чужды эстетике?»

— Ладно. Ты сам это сказал.

«Я не знаю почему, я просто указываю на различия. В их культуре нет места искусству».

— Ты насмотрелся всякой чепухи, в последнее время наводнившей унисферу?

«Я сам все вижу».

— Хорошо, только не забывай, что это военная база. Она должна быть просто функциональной.

«Возможно. Что ты думаешь об этой установке?»

Мортон снова сосредоточился на чужаках, снующих внизу. Угол обзора позволял ему рассмотреть переднюю часть сооружения. Механизмы и плотно уложенные трубы образовывали металлическую стену в пятьдесят метров высотой. Вдоль ее края тянулся ряд широких отверстий, откуда изливались потоки жидкости. Мортон насчитал шестнадцать мощных струй, вспенивающих воду на отмели.

«Похоже, я знаю, что привлекло их сюда, — сказал Роб. — Само озеро».

— А это еще что за ерунда? — воскликнул Мортон.

Прожектора на верху промышленного комплекса чужаков ярко освещали отмель. Здесь тоже была проделана грандиозная работа. В воду примерно на полтора километра, почти до границы защитного поля, уходили бетонные скаты. Озеро между ними было поделено плотными решетками на множество участков. Мортон вдруг заметил, что рябь здесь намного сильнее, чем снаружи защитного купола. А ведь под силовым полем не было никакого ветра. Он увеличил изображение и попытался рассмотреть, что же будоражит воду.

Выгородки кишмя кишели какими-то существами, огромным множеством живых организмов. Именно их движения под самой поверхностью воды и вызывали рябь.

— Они начали биологическое формирование мира, — сказал он. — Вот для чего построен комплекс и для чего понадобилось озеро. Господи помилуй!

«Наверное, ты прав, — согласился Роб. — Похоже, у них грандиозные планы относительно дальнейшего вторжения. Подключись к роботу номер триста шесть».

Передаваемые с 306-го робота сведения появились в виртуальном поле зрения Мортона, и ему стало ясно, что миниатюрное устройство пробралось к самой границе поля. Первыми шли данные о мощности силового барьера. Людям нечем было его пробить, это силовое поле могло устоять даже перед тактическими ядерными зарядами. Мортон направил датчик на котлован, вырытый чужаками примерно в сотне метров от границы защитного поля. Это оказался глубокий бункер, усиленный бетоном и металлом. Внизу чужаки собирали какое-то оборудование. Док оказался прав: идентичные функции достигаются одними и теми же технологическими решениями. Мортону даже не пришлось обращаться к эл-дворецкому, чтобы узнать отдельные секции генератора силового поля.

«Посмотри вправо», — посоветовал Роб.

Мортон изменил наклон сенсорных антенн робота. В шестистах метрах от первого сооружения чужаки начали строить второй такой же бункер.

«Эти генераторы значительно мощнее тех, которыми чужаки пользуются сейчас, — сказал Роб. — При такой скорости они закончат работу через пару дней. После этого они станут неуязвимыми, а нам придется убираться восвояси».

— До сих пор силовым полем был защищен только сам город, — отметил Мортон. — Мы можем уничтожать все, что находится вокруг.

«Ну и чего ты этим добьешься? Нам нужна чертова станция, а она в городе. Нечего заниматься ерундой, надо воспользоваться ядерными зарядами».

Мортон рискнул немного приподнять голову и своими глазами посмотреть на силовое поле и город, которое оно защищало. Колоссальное сооружение чужаков, протянувшееся вдоль берега озера, с таким же успехом могло быть и на расстоянии светового года.

— Проклятье, нам туда не пробраться!

«Может, попробовать со стороны озера? В воде силовые поля не так надежны. Чем больше плотность, тем меньше эффективности».

— Возможно. Хотя вода не такая уж и плотная. Надо разведать все вокруг и проверить целостность поля на дне озера.

«Эти скафандры выдерживают и погружение».

— Да, но будут ли под водой работать маскировочные системы?

«Не знаю, надо бы… Ой, что это у нас там?»

Один из роботов-шпионов зарегистрировал движение в нескольких сотнях метров от них, в глубине мертвого леса. Аппарат забрался на верхушку заплесневелого обломка ствола, возвышающегося над рядами пней. В просвете между двумя осыпающимися кронами мелькнул человеческий силуэт.

«А Меллани говорила правду, — сказал Роб. — Выходит, она не только классная задница, а?»

— Не только, — рассеянно ответил Мортон.

За первым человеком последовали еще двое. Насколько мог видеть Мортон, на всех троих были надеты темные лыжные костюмы. В инфракрасном диапазоне люди не проявлялись. Значит, кто-то из них знал, как прокладывать термальные волокна.

— Что бы они ни затевали, для нас это не слишком хорошо.

«Расслабься, старик, у нас отличная маскировка».

— А у них — нет. — Его виртуальная рука коснулась иконки Кэт. — Мы обнаружили остатки местного населения. Переключитесь на наших шпионов.

«Я их вижу, Морти. Похоже, у них есть цель в жизни».

«Все это чертовски глупо, — добавил Док. — Если они откроют огонь по чужакам, те их быстро перебьют».

«Складывается впечатление, будто они знают, что делают, — сказал Роб. — Давайте посмотрим, куда они направляются».

Пять роботов-шпионов двинулись по лесу параллельно людям. Скоро они их обогнали и начали разведку.

«В нашу задачу входит спасение выживших и помощь им», — напомнил Док.

«Я полагал, что речь о гражданском населении», — ответил Роб.

«Эти идиоты и есть гражданское население, они только считают себя вояками».

«Они ввели меня в заблуждение».

«Док, наверное, прав, — сказала Кэт. — Эта деревенщина ничем нам не поможет, устроив заварушку. Мортон, ты должен их остановить».

«Почему я?» — подумал он. В другое время он счел бы ее предложение лестным для себя.

«Эге! — воскликнул Роб. — А мы можем и не успеть».

Роботы-шпионы перехватили электромагнитное излучение, характерное для праймов. По краю леса двигался патруль из четырех вооруженных чужаков.

Мортон вытащил из памяти детальную карту местности.

— Если бы я готовил засаду, то устроил бы ее здесь, — заявил он и показал на узкий и глубокий овраг, тянувшийся с предгорий к озеру Трине-ба на востоке от города. Чужакам где-то придется через него перебраться. — Партизаны будут не видны из города и при этом окажутся под защитой леса. Превосходное место.

«Ага, — согласился Роб. — Неплохо для банды любителей».

«Иди туда и поговори с ними, — сказал Док. — Они должны хотя бы узнать о нашем присутствии».

«А по-моему, парни отдают себе отчет в том, что делают, — заметил Роб. — Я не думаю, что это их первая вылазка».

«Было бы ошибкой позволить им ввязаться в бой».

«Док прав, — добавила Кэт. — Ребята, двигайтесь, помешайте резне».

Мортон понимал, что она права. Кошачьи Когти не должны были позволять вмешиваться в свою миссию никаким партизанам, какими бы благими ни оказались их намерения.

— Попробуем.

Роб не перестал ворчать, но вслед за Мортоном начал пробираться через завалы ветвей и гниющей хвои, держась под полупрозрачным пологом мертвых крон. С первого же шага Мортон понял, что времени у них в обрез. Чужаки резво передвигались по открытой местности, а устроители засады были уже почти на позиции.

«Мы обойдем вас стороной, — сказала Кэт. — На всякий случай, если у вас что-то не получится. Все равно мне уже осточертело расклеивать сенсоры».

«Ты с ума сошла! — возмутился Док. — Мы до сих пор ничего не видим за горой Блэкуотер. Надо расширять сеть».

«Слушай, казарменный адвокат, ты становишься настоящей занозой в заднице. Мне это не нравится. Занимайся своим делом, а мне позволь поступать так, как я считаю нужным».

«Это тебя не касается, сука!»

«Легче, легче».

«Эй, люди, взгляните-ка сюда, — вмешался Роб. — У нас есть кое-что интересное».

Роботы-шпионы доложили об электромагнитных помехах внутри оврага. Излучение не было достаточно эффективным, чтобы подавить связь чужаков и полностью отрезать их от города, зато сужало доступный диапазон и искажало сигналы.

«Я же говорил, что они знают, что делают».

На краю оврага участники засады рассредоточились. Затем сняли со спин длинные громоздкие цилиндры и нацелили их в темную низину. Эл-дворецкий Мортона тотчас начал сравнивать их со всеми известными типами оружия.

— Сукины дети! — воскликнул Мортон через мгновение, получив информацию. — Это же ружья праймов!

«Не догадываешься, где они их взяли? — весело спросил Паркер. — Внушительно выглядят, верно?»

«Важно то, как эти партизаны с ними управляются», — откликнулась Кэт.

Мортон всерьез подумывал о том, чтобы подвести к засаде одного из роботов-шпионов и через него начать разговор. Но не стал так делать, поскольку опасался, что местные начнут стрелять и это сведет на нет всю маскировку.

Чужаки начали спускаться в овраг. Это была глубокая V-образная расщелина, по дну которой, покрытому серо-белыми камешками, бежал пенящийся поток. Из земли на склонах торчали огромные замшелые валуны, и чужакам пришлось не раз сворачивать в сторону, чтобы их обойти. Вскоре патруль перестал быть виден из города. Один из роботов-шпионов Мортона и Роба занял позицию на самом краю оврага и исправно передавал изображение.

Праймы почти дошли до ручья, когда помехи значительно усилились. Патруль остановился, чужаки подняли оружие и стали расходиться. Двое пригнулись за ближайшими валунами, их инфракрасное излучение погасло, а оболочка брони стала черной. Теперь даже сенсоры робота-шпиона с трудом различали их на общем фоне.

«Остановите их, — взмолился Док. — Мортон!»

Долина осветилась вспышкой лучевого ружья. Заряд попал в того чужака, который сильнее выделялся на фоне почвы. Его силовое поле, зашипев, сверкнуло ярко-фиолетовым, обрисовав четкий силуэт. Второй лучевой заряд последовал за первым. По границе защиты пробежали мелкие язычки пламени, вокруг от травы начал подниматься пар. Через пару секунд барьер окончательно рухнул. В следующее мгновение броня чужака взорвалась фонтаном плазмы: это вспыхнули энергетические батареи и боеприпасы.

Овраг залило ярким светом, какого здесь не бывало даже в разгар дня. Два чужака, скрывшиеся за валунами, открыли огонь по устроителям засады.

— Черт, наши проигрывают! — завопил Мортон.

Он поднялся во весь рост и побежал. Электромускулы брони легко несли его, позволяя одним прыжком преодолевать завалы из упавших деревьев.

«Проклятье!» — воскликнул Роб.

Он рванулся вслед за Мортоном, размалывая бронированными ботинками подгнившие стволы, словно они были сделаны из пенопласта.

«Мне даже отсюда виден свет, — крикнула Кэт. — Вас заметят все чужаки по эту сторону от горы Блэкуотер».

Мортон поморщился. Прямо перед ним овраг на фоне темной горы сиял яркими огнями выстрелов. Есть у чужаков связь или нет, пламя послужит для флаеров отличным маяком. Из чехла на правом предплечье брони Мортона выдвинулась гипервинтовка.

В том месте, где лежал один из нападавших, взметнулся колоссальный фонтан земли и огня. Мортон увидел, как человек, освещенный бушующим в овраге пламенем, завертелся высоко в воздухе.

«Замечено четыре флаера, направляются в нашу сторону», — доложил Паркер.

В виртуальном поле зрения Мортона появились четыре оранжевых огонька.

«Останови их!» — крикнула Кэт.

— Это невозможно, — ответил Мортон. — Один из них мертв, двое других продолжают стрелять.

«Останови, — потребовал Паркер. — Неужели это так трудно?»

«Мы идем к вам, — сказал Док. — Паркер, за мной».

— О господи!

Последний восьмиметровый прыжок над поваленным деревом вынес Мортона на край оврага, его ботинки так резко ударили в болотистую почву, что увязли по самую щиколотку. Еще на лету он поднял винтовку. В центре виртуального поля зрения появилась простейшая круглая прицельная сетка. Роботы-шпионы, действуя с трех сторон, определили координаты целей. В оранжевый круг попала броня чужака, и фон мгновенно сменился зеленым. Мортон выстрелил.

Гипервинтовка была предназначена для единственной цели: пробить силовое поле, окружающее броню чужака. Но и при этом Мортон слегка удивился, когда полусекундный удар атомного лазера прожег броню, отбросив прайма на три метра назад, прямо в ручей. Вода сомкнулась над темным силуэтом, испустив лишь небольшое облачко пара.

«Вот тебе и на, — подумал Мортон, — эти вояки, оказывается, тоже кое на что способны!»

Роб присел рядом с ним на корточки — так он представлял собой меньшую цель. Мортон отыскал последнего из чужаков и застрелил его. Овраг внезапно снова погрузился в темноту. Лишь там, где лежали праймы, змеились узкие полоски горящей травы, но влажный воздух быстро гасил их пламя.

— Кто вы, черт побери? — раздался чей-то голос.

— Кавалерия, — бросил в ответ Роб. — Ваш выигрышный билет.

«Флаер наверху, — странно спокойным голосом произнес Док. — Мортон,

тебе потребуется огневая поддержка».

«Нет! — крикнула Кэт. — Не вздумай!»

На телеметрическом дисплее Мортона появился символ, означавший, что Док заряжает пусковую установку. Тонкая ракета вырвалась из орудия с ускорением в 15 g, тьму пронзил выброс плазмы, похожий на протуберанец. Снаряд врезался в силовое поле с ослепительной вспышкой. Флаер взорвался огненным шаром, а ударная волна, распространяющаяся со сверхзвуковой скоростью, поразила трех его собратьев: они мгновенно превратились в бьющиеся языки фиолетового пара.

«Получите, ублюдки», — пропел Док.

«Ты чертов придурок! — завопила Кэт. — Ты только что убил нас всех!»

«Только наши нынешние тела, — беспечно ответил Док. — Твоя сущность останется в целости и сохранности».

С ночного неба посыпался ослепительный звездопад из тысяч искрящихся огоньков, медленно опускающихся на землю. В центре мерцающего потока сенсоры Мортона засекли трех вооруженных людей.

«Отличный выстрел, старик!» — восхищенно отметил Роб.

— Бежим, — прошептал Мортон. — Скорее бежим. Надо сматываться отсюда!

Одна из фигур уже пришла в движение: Кэт, включив усиление брони на максимум, быстро развила скорость около шестидесяти километров в час. Она направлялась вверх по склону, к границе клубящихся туч.

«Еще четыре, — доложил Паркер. — Итого шесть».

«Точнее, десять, — поправил его Док. — Мортон, Роб, уводите отсюда гражданских».

«Верно, — сказал Паркер. — Помогать и защищать».

Один из оставшихся в живых участников засады неуверенно шагнул к Мортону.

— Что это было? Что происходит?

«Они не собираются на этом успокаиваться», — сказал Роб.

Пять высоковольтных разрядов со свистом взвились в воздух.

Небо затопило слепящим белым сиянием. Мортон подскочил к незнакомцу.

— Вниз. Спускайтесь в овраг.

Он не дал человеку никакой возможности возразить. Усиленные броней руки сомкнулись вокруг мужчины и легко подняли его над землей. Так вдвоем они и покатились вниз по склону, а позади небо наполнилось огнями дьявольского фейерверка.

«Плохие парни падают», — с довольным смехом доложил Паркер.

«Они нас обнаружили, — добавил Док. — Вот и подкрепление. Дерьмо! Восемнадцать. Четыре из них очень большие. Мортон, новый тип флаеров для твоего каталога. — Его сенсоры начали пересылать плотный поток информации, но передача прекратилась, как только на броне Дока сошлись прицельные лучи. — Парни, вам лучше хорошенько спрятаться. Проследи за этим, Мортон. Я на тебя рассчитываю».

Док еще раз пальнул из пусковой установки. Ракета не успела пролететь и десяти метров, как выброс энергии с корабля чужаков ее уничтожил.

Крик Паркера, поднятого в воздух взрывом, едва не оглушил Мортона. Телеметрическая система зафиксировала повреждение его брони.

«Ныряем на дно ручья! — крикнул Роб. — Там мы будем в безопасности».

Мортон потянул за собой схваченного партизана, и они вдвоем преодолели последние несколько метров до бурлящего потока. Уже не опасаясь, что его кто-то заметит, Мортон переключил датчики в активный режим. Ручей оказался глубоким, не менее двух метров. Никаких препятствий в пределах действия радара на пути потока не наблюдалось.

«Вот они! — закричал Паркер. В его передатчике были включены все доступные частоты. К нему тотчас повернули семь больших флаеров. — Съешьте-ка кое-что и сдохните!»

Мортон, увлекая за собой незнакомца, бросился в воду и расширил защитное поле своей брони, чтобы то охватило их обоих.

Паркер активировал оба имевшихся у него тактических ядерных заряда.

Взметнулся слепящий белый столб, озарив овраг и уничтожив все краски. С поверхности бурлящего ручья поднялись облака пара. Ударная волна сорвала с места валуны, и они покатились по склону, с плеском падая в воду.

Мортон и Роб, крутясь и переворачиваясь, уже отплыли довольно далеко вниз по течению. Словно в бешеной скачке, они тряслись на перекатах, ударялись о крутые берега и снова отскакивали, увлекаемые мощным потоком. Мортон крепко держал спасенного человека, стараясь как можно чаще поднимать его голову над пенистой водой.

«Ты в порядке?» — спустя некоторое время спросил Роб.

Он опередил Мортона на десяток метров и плыл на спине, загребая руками, словно веслами.

— Стараюсь сохранить жизнь этому парню.

«И как он?»

— Думаю, он знавал и лучшие времена. Но сенсоры показывают, что он еще дышит.

На самом деле, мужчина скорее кашлял, но даже и эти слабые сотрясения тела свидетельствовали о том, что он жив.

«Мы слишком близко подходим к городу».

— Знаю, будем держаться поближе к дну.

Еще через двести метров ручей закончился. Поток разливался по камням широкой мелкой дельтой и впадал в озеро. Последний поворот Мортон преодолел, цепляя задницей дно, а потом и вовсе остановился.

«Черт побери, — произнес Роб, — мы выбрались».

«Примите мои поздравления. — Голос Кэт сочился сарказмом. — Мягкое приземление, верно? Не повредили орган, которым думаете?»

«Заткнись, сучка».

В виртуальном поле зрения Мортона появились действующие сенсорные диски, передающие сигнал Кэт. Их осталось не слишком много. Переключившись на их визуальные составляющие, он увидел, что на месте, где стоял Паркер, образовался небольшой кратер, окрашенный зловещим темно-красным свечением. Наверху, там, где небо пронзил ослепительный столб огня, в пелене туч образовалась дыра. Леса и рощицы, разбросанные по склонам гор, занялись пламенем, и над городом уже разгорался колоссальный пожар. Пространство между поверхностью земли и низкими тучами наполнилось дымом. Никаких признаков флаеров датчики не обнаруживали.

Кэт скрывалась в неглубокой лощине, расположенной выше зоны взрыва. Телеметрические показатели свидетельствовали о полной исправности ее брони: индивидуальное силовое поле защитило ее от взрывной волны.

Мортон выпустил из рук спасенного мужчину и поднялся на ноги. В пятистах метрах от него проходила граница силового поля, окружающего город. Вокруг не наблюдалось никаких признаков чьей бы то ни было активности.

— Я думаю, на данный момент мы в безопасности, — сказал Мортон. — Самое время убраться отсюда.

«Согласен», — буркнул Роб.

Мортон опустил взгляд на распростертого на камнях мужчину. Тот тяжело дышал. В его черной одежде зияли многочисленные прорехи, сквозь которые проглядывала кожа цвета эбенового дерева, испещренная синяками и ссадинами.

— Ты в порядке? — спросил Мортон.

Мужчина поднял голову и посмотрел на него снизу вверх.

— Что? Ты шутишь?

— Извини. У меня есть отличная аптечка, но, если ты можешь идти, лучше сначала убраться подальше от Рэндтауна, а потом уже заняться починкой.

— Милосердные небеса, простите меня за то, что я натворил.

— А что ты натворил?

— Навлек смерть на достойных людей. Как я полагаю, вы ответственны за взрыв? Это ведь был ядерный заряд, верно?

— Его подорвал один из моих товарищей по отряду. Он уничтожал привлеченные вами флаеры.

— Понимаю. — Мужчина склонил голову чуть ли не до самой воды. — Значит, на моей совести еще больше смертей. А я и так изнемогал под непосильной ношей. Воистину, судьба меня возненавидела.

— Вам не стоит винить себя. Меня зовут Мортон, а это Роб.

— Благодарю вас, джентльмены. Я рад, что вы меня спасли. Это вам зачтется.

— Не стоит благодарности, — проворчал Роб.

— Кто ты? — спросил Мортон.

Мужчина улыбнулся, показав испачканные кровью зубы.

— Саймон Рэнд. Я основал этот рай.

Мортон не мог не признать, что пещера была отличным убежищем. Целый час они добирались до нее, карабкаясь по прибрежным скалам, а иногда и переплывая глубокие заливы в тех местах, где горные ручьи впадали в озеро.

Три человека, пришедшие в полное отчаянии после колоссальных взрывов, ожидали своего лидера.

Дэвид Дамбаванд получил серьезное ранение во время предыдущего набега. У него была раздроблена нога, она покрылась сине-черными пятнами, а из ран сочилась густая мутная жидкость. Пальцы почти полностью омертвели, от них шел гнилостный запах. Кроме того, за время недолгой схватки у него были сломаны несколько других костей. Дэвида постоянно лихорадило, и мокрые от пота пряди прилипали ко лбу.

За раненым ухаживала девушка по имени Мэнди; она выглядела настолько грустной и усталой, что, казалось, вот-вот разрыдается. Но она могла лишь менять раненому повязки да кормить его жидкой похлебкой, сваренной из концентратов. Мэнди была одета в несколько не по размеру больших свитеров и зеленые брюки из полуорганической ткани. Из-под черной шерстяной шапки выбивались светлые локоны.

Третья, Джорджия, выбежала из пещеры и зашлепала по мелководью навстречу Саймону, с трудом бредущему к своему убежищу.

— Это одна из моих первых последовательниц, — сказал он, представляя ее Мортону и Робу. — Вместе со мной она помогала строить магистраль.

Женщина ободряюще улыбнулась ему и, обхватив рукой за пояс, помогла преодолеть последние метры по скользким камням. У нее было грубоватое, но привлекательное лицо, казавшееся почти детским после недавнего омоложения, с немного выдающейся вперед челюстью и острыми скулами. Под некогда дорогим костюмом от известного модельера на ней было надето несколько футболок и термобрюки; их полуорганическая ткань уже покрылась пятнами грязи, но все еще обеспечивала некоторую защиту от сырости и холодного воздуха, просачивающегося снаружи. Красивые золотисто-рыжие волосы носили следы грубой стрижки обычными ножницами и были прикрыты газовым шарфом, завязанным наподобие тюрбана.

Вслед за Саймоном и Джорджией Мортон по узкому скальному уступу прошел к главной пещере. Освещалась она несколькими шариками с солнечными аккумуляторами вроде тех, которые можно купить в любом туристическом магазине. Фонарям явно давно надо было подзарядиться, их слабый желтоватый свет не достигал даже потолка пещеры. Тем не менее его хватило, чтобы увидеть три тела, упакованные в пластиковые мешки у дальней стены.

Дэвид приподнялся на локте, но болезненно поморщился даже от этого усилия.

— Где остальные?

Он все еще смотрел на вход, но явно догадывался, каким будет ответ.

— Мне очень жаль, — произнес Саймон.

Мэнди, мгновенно поникнув, горько расплакалась.

— Что с Тироном? — спросил Дэвид.

— Его больше нет. Но он уничтожил одного из чужаков и героически сражался до самого конца.

— Одного! — горько воскликнул раненый. — Одного из миллиона. Не следовало мне оставаться здесь. Надо было уехать вместе с Лидией и детьми. Мы ничего не изменим, просто погибнем, и все. Смотрите, нас осталось только четверо. Какой смысл бороться?

Он упал на тонкий матрас, дрожа от боли и тяжело дыша.

— Сколько же вас было? — спросил Мортон.

— Восемнадцать, — ответил Саймон, тяжело опускаясь на постель. Он обвел рукой пещеру. — Это все, что осталось. Хотелось бы сказать, что мы унесли с собой в могилу уйму чужаков, но, увы, наши успехи в лучшем случае можно назвать посредственными. Враги прекрасно вооружены и умело воюют. Должен признать, мы ничего не добились, кроме собственной гибели.

Он начал почесывать пластырь, наложенный Робом по пути к пещере. Джорджия села рядом, уткнувшись подбородком в колени, и взяла его за руку.

— Восемнадцать, — тихонько протянул Мортон.

Он не стал спрашивать о подробностях. Вся эта затея была напрасной, да и миссия Кошачьих Когтей принесла не больше пользы. Пока.

— Пожалуйста, — умоляющим тоном заговорила Мэнди, вытирая глаза, — не могли бы вы отправить нас в Содружество?

Мортон обрадовался, что не успел снять шлем и девушка не видит выражения его лица.

— Не знаю. Нас забросили сюда на полгода. Но я обязательно извещу о вас флот. Возможно, они попытаются открыть для вас червоточину.

Мэнди опустила голову.

— У вас есть связь? — прохрипел Дэвид Дамбаванд.

— Конечно. Флот регулярно открывает червоточины, чтобы получить наши донесения. Мы можем сообщить вашим родным, что с вами все в порядке.

— Лучше не надо.

Дэвид попытался усмехнуться, но сильно закашлялся.

— Дай-ка я тебя осмотрю, — предложил Роб.

Он снял шлем, опустился на колени рядом с раненым и провел над его ногой и туловищем датчиком диагностического устройства.

— В базовом лагере у нас имеется достаточный запас медикаментов. Там наверняка найдется средство, чтобы тебе помочь.

— Для начала хватило бы и простого обезболивающего, — сказал Дэвид. — У нас все кончилось. Госпиталь попал под первое же установленное чужаками силовое поле. С тех пор мы обходимся тем, что удается подобрать в домах фермеров. Больших запасов там не найдешь, да и лишать помощи беднягу Напо, даже перед самой его кончиной, было бы неправильно.

— Нет проблем, — ответил Роб.

Он достал из своего ранца небольшой аппликатор и приложил его к шее Дэвида. Раненый шумно вздохнул.

— Черт, никогда бы не подумал, что так приятно чувствовать свое тело онемевшим. Премного тебе благодарен, друг.

— Не стоит. Теперь лежи спокойно и позволь моему эл-дворецкому провести обследование, чтобы решить, что с тобой делать дальше.

— Какова пропускная способность вашей коммуникационной червоточины? — спросил Дэвид. — У нас хранятся воспоминания погибших друзей, не могли бы вы отправить в безопасное место хотя бы их?

— У вас имеется страховочное хранилище? — удивился Мортон.

— Страховкой им служит наше слово, — сказал Саймон. — Каждый раз, когда кто-то собирается выйти наружу, мы записываем последние воспоминания в память обычного портативного модуля. Мы все поклялись, что оставшийся в живых доставит ячейку в Содружество. Понимаете, мы полностью доверяем друг другу. В это ужасное время дружба переплавилась в крепчайшую связь, дающую силы без колебаний рисковать своими телами.

Мортон не был уверен, что решился бы предоставить свои воспоминания кому-то из Кошачьих Когтей.

— Передача будет медленной, — осторожно произнес он. — Червоточина открывается всего на несколько секунд.

— Я понимаю, — сказал Саймон. — Но до сих пор мы держались, так что еще несколько месяцев не составят большой проблемы, тем более если вы поможете нам своим оружием.

Мортон поднял забрало шлема. После отфильтрованного воздуха запахи пещеры показались ему резкими. И в них ощущалось что-то странное. Что-то не поддающееся определению, похожее на сырое мясо со сладковатым оттенком.

— Что это?

— Запах? — переспросила Мэнди. — Это вещество, которым они загрязняют Трине-бу. С каждым днем он становится все сильнее.

— Вы не догадываетесь, что это такое? Мы видели комплекс, напоминающий нефтеочистительный завод.

— Несколько дней назад я брал образцы, — сказал Дэвид. — Они вливают в воду что-то вроде водорослей. Производят биоформирование озера.

— Я полагаю, это первый шаг к превращению планеты в подобие их родного мира, — добавил Саймон. — К существующим организмам они не проявляют ни интереса, ни уважения. Чистый экспансионизм, причем на клеточном уровне.

Роб отыскал в аптечке пару ампул и вставил их в аппликатор.

— После этого я наложу тебе повязку из исцеляющей кожи, — сказал он и приклеил на омертвевшее бедро Дэвида небольшой лоскут. — Я не могу хорошенько рассмотреть кости, но повязка и биовирусы стабилизируют состояние до тех пор, пока ты не доберешься до госпиталя в Содружестве.

Дэвид закашлялся, и на его губах появились капельки крови.

— Надеюсь, Лидия продолжает выплачивать мою медицинскую страховку.

— Ты выживешь, Дэвид, это я тебе обещаю, — уверенно произнес Саймон. — Если потребуется, я донесу тебя до червоточины на собственной спине.

Внезапно послышался звук чьих-то шагов по воде, и он настороженно замолчал.

Кэт перешла заводь и сняла шлем. Короткие пурпурные пряди ее волос взъерошились и торчали, напоминая острые шипы. Она широко улыбнулась и обвела пещеру взглядом серо-голубых глаз.

— Чудесно, — высказала она свое мнение. — Привет, мальчики. Вы по мне соскучились?

— Как по вчерашней блевотине, — буркнул Роб и вернулся к повязке на ноге Дэвида.

Кэт вышла в центр пещеры.

— Что ж, мои милые, первые шесть часов выдались довольно бурными. Двое из нас погибли. Мы не смогли спасти двух гражданских лиц. А еще воспользовались ядерными зарядами, но не разрушили ничего существенного. Большая часть сенсорных дисков уничтожена. О значительном ущербе противнику говорить не приходится.

— А ты нам сильно помогла, — бросил Мортон.

— Вы слышали, что я сказала. Но предпочли проигнорировать мое мнение.

Мортон с радостью снял броню, хоть она и была идеально подогнана по его меркам. Он потер все части тела, до которых только смог дотянуться, успокаивая зудящую кожу и расслабляя мышцы. Благодаря цельному комбинезону из полуорганического волокна, надетому под скафандром, он почти не ощущал сырости пещеры. А вот преградить путь запахам было нечем.

После нескольких недель на урезанных порциях концентратов жители уничтоженного Рэндтауна с удовольствием попробовали еду, принесенную Кошачьими Когтями.

— В кашах из общедоступных пакетов очень много сахара, модифицированных генов и токсичных вкусовых добавок, — заявила Джорджия, поглощая рыбный пирог прямо из саморазогревающегося пакета. — О господи, как вкусно!

— С нашим прежним образом жизни покончено, — проговорил Саймон, с благодарным поклоном принимая от Кэт порцию вегетарианской лазаньи.

— Это не с ферм одной из планет Большой Дюжины, — заверила она его. — Я бы не стала наполнять свое тело таким дерьмом.

Роб открыл было рот, но, встретив взгляд Мортона, отвернулся и ничего не сказал.

— Надо решить, что нам делать дальше, — заявил Мортон. — Я думаю, наша первоочередная задача — забрать вас отсюда.

— А как же Дэвид? — спросил Саймон.

Дамбаванд, закутавшись в легкий спальный мешок Мортона, защищающий повязки от затхлой сырости пещеры, спокойно спал, пока лекарства и вирусы делали свое дело.

— Мы можем погрузить его в одну из наших капсул и дистанционно управлять ею до самого лагеря, — предложил Мортон. — В горах Даусинг вы будете в большей безопасности, чем здесь.

— Да, чужаки в основном сосредоточены вокруг Рэндтауна и в ближайших долинах, — сказал Саймон. — В высокогорьене так опасно.

— А как же наша миссия? — спросил Роб. — Нам предписано испортить жизнь праймам.

— Еще испортим, — ответил Мортон. — У нас есть шесть месяцев.

— Ненавижу возражать, — вставил Саймон, — но вы ведь видели строительство новых генераторов силового поля? Как только они начнут действовать, подозреваю, даже вы уже не сможете повредить основные объекты чужаков. Это третья ступень защиты, считая с момента высадки чужаков. С каждым разом силовые поля становятся все мощнее и обширнее.

— Мы пытались пробраться внутрь, — сказала Джорджия. — Пятерых поймали в канализационных стоках. У них не было ни единого шанса. Чужаки как будто ждали, что мы сделаем попытку подобраться к их комплексу. Они далеко не дураки. А бедняга старик Напо повел группу дайверов под водой через бывший аквариум. Ничего не помогло, все пути перекрыты.

— Больше никаких лазеек не осталось, — сказала Мэнди, апатично пожевывая сэндвич с беконом. — Чужаки уже вышли за границы старого города. Все технические тоннели и ливневые стоки остались внутри силового поля.

— Ребята, напрягите мозги, — сказала Кэт.

Ее голос, полный насмешки, звонко раскатился по пещере. Мортон смерил ее неприязненным взглядом. Кэт уже приступила к занятиям йогой и закинула ногу на шею.

— У тебя есть решение? — спросил он.

— Это же очевидно.

— Не хочешь с нами поделиться?

— Ядерный заряд. Это все, что нам нужно.

— Мы не можем их подорвать. К ним не подобраться.

Кэт закрыла глаза, сложила руки в позе восходящего солнца и сделала глубокий вдох.

— Должен же быть какой-то путь в город, — сказал Роб. — Как насчет пещер?

— Нет, — ответил Саймон. — Еще до строительства Рэндтауна мы провели полное сейсмическое обследование. Не хотелось столкнуться с проблемами уже после обустройства. Это было бы чересчур дорого.

— А нет ли у вас чего-нибудь, чтобы прорыть тоннель под силовым полем? — спросила Джорджия.

— Мститель Аламо, — пробормотал Роб, усмехаясь каким-то своим личным воспоминаниям.

— Нет, — сказал Мортон. — У нас нет оборудования для полномасштабной атаки. По плану, мы должны сеять панику и вести подрывную деятельность, чтобы заставить чужаков тратить время и средства и постоянно оглядываться через плечо.

— Отличная затея, — кивнул Саймон. — Но это весьма централизованная раса. Деятельность, о которой ты говоришь, возможна в долинах, но я сомневаюсь, что она способна произвести значительный эффект. Все важные структуры спрятаны под силовым полем.

— Надо бы продумать маршрут через озеро, — нехотя предложил Роб. — Даже если под водой не работает система подавления, проход должен быть. Тоннель в рифах или труба, выходящая в залив.

— Ой, какая тоска! — бросила Кэт. Она уже вынула ногу из-за головы. — Морти, я думала, ты был приличным управленцем. Неужели ты забыл фразу «важно не усилие, а точка приложения» из своего корпоративного словаря?

— Просто выдай нам свою идею, будь добра, — устало попросил Мортон.

— Чужаки расширяют охраняемую территорию вокруг своего комплекса, так? Что нам мешает установить ядерный заряд снаружи существующего барьера, но внутри нового? Когда они активируют новое силовое поле, бомба окажется внутри, под его защитой, и можно взрывать. Есть вопросы?

Решение было настолько простым, что Мортону захотелось стукнуть себя по лбу. Он решил, что утратил способность мыслить логически из-за потрясения, вызванного гибелью Паркера и Дока.

— Саймон, чужаки убирают старые силовые барьеры при включении новых генераторов?

— Да. До сих пор они так и делали.

— О боже, мальчики, неужели вы решили воспользоваться моей простенькой идейкой?

Кэт картинно захлопала ресницами.

— Конечно, — ответил Роб. — Только мне не кажется, что ты готова остаться там и взорвать заряд, как только мы убедимся, что все идет отлично.

Ударная волна после отчаянного самоподрыва Паркера значительно осложнила положение. За городом и выше него, в предгорьях, не осталось ни одного подходящего укрытия. Поэтому пришлось идти через низину на восточной стороне, частично защищенную от разрушений. Но и здесь большая часть деревьев оказалась поваленной или уничтоженной пожаром. Обширные участки генетически модифицированной земной травы тоже занялись огнем, но вскоре были погашены бесконечной слякотью и дождем.

На этих склонах, каждый в отдельной лощине, стояли большие дома самых богатых обитателей Рэндтауна, предпочитавших любоваться видами на Трине-бу. При первой атаке на район Регентов все они сильно пострадали, а в период вторжения разрушения только усилились. Повсюду виднелись сорванные крыши и рухнувшие стены, а ухоженные когда-то сады превратились в грязные болота, где растения постепенно дичали, а теперь и вовсе вымирали из-за изменения климата.

Мортон и Кэт медленно пробирались по одному из таких садов. Его владелец явно коллекционировал разные виды бамбука. Группы растений были высажены в соответствии со сложным замыслом, так что с высоты образовывали гигантский цветок тигровой орхидеи. Теперь же все листья приобрели нездоровый коричневатый оттенок, а новые побеги начинали гнить, не успев подрасти.

— Еще пара сотен метров, и хватит, — сказал Мортон. — Мы окажемся на самой выгодной позиции.

Сад представлял собой естественную низину, которую целая армия агроботов продлила за счет склона холма. Мортон и Кэт решили установить ядерный заряд в самом конце сада, где бамбук уступал место розовым кустам: таким образом, взрыв произошел бы в зоне прямой видимости от комплекса чужаков. При постоянной облачности, не пропускающей свет звезд, и насыщенном дождем воздухе здесь было темно, как в межзвездном пространстве. Визуальные вставки даже при максимальном увеличении не позволяли создать общую картину, и Мортону пришлось переключиться в инфракрасный режим, отчего растительность приобрела угрожающий призрачный вид.

«Ладненько», — пропела Кэт.

Ее голос, насыщенный обманчивым энтузиазмом, звучал довольно пренебрежительно.

Мортон не придавал этому никакого значения. Он согласился идти с ней в паре, поскольку не мог доверить ей работу Роба. В качестве запасного варианта они решили установить второй заряд на дне озера. Сенсорные диски и коммуникационные передатчики под водой не функционировали. Это означало, что кому-то придется действовать в одиночку. Общество Кэт он терпел уже с трудом, но так она хотя бы оставалась под присмотром. Подводных тренировок у них было не очень много, и Мортону не терпелось узнать, чего добился Роб.

Стайка роботов-шпионов, обследующих окрестности, добралась до дома в центре сада. Это было двухэтажное строение, обшитое вагонкой, с трехдверным гаражом и балконом во всю стену, выходящим на озеро. После двух взрывных волн дом сильно покосился, и оторвавшиеся доски висели под самыми разными углами. Солнечные панели на крыше наполовину расплавились от жара ядерных взрывов и растеклись по направляющим брусьям, отчего дождевая вода беспрепятственно попадала внутрь. Все окна полопались, и в хлопающих на ветру портьерах застряли осколки стекол.

Робот-шпион номер 411 зарегистрировал на первом этаже источник инфракрасного излучения.

«Ну вот, здравствуйте», — пробормотала Кэт.

— Еще один выживший? — предположил Мортон.

Размеры источника примерно соответствовали человеческой фигуре.

«Может, корова или крупная овца».

— Напрасно ты на это надеешься.

Из предплечья Кэт выдвинулась гипервинтовка, ракеты скользнули в пусковые установки за спиной, подрывные мины спустились по ногам и отскочили в густые заросли бамбука.

К дому устремились пять роботов-шпионов. Они вскарабкались по остаткам стен и поднялись над подоконниками. Источник тепла не двинулся с места.

В виртуальном поле зрения Мортона вспыхнули неоновые символы.

— Электронная активность.

«Слабая. Похоже на портативный модуль в спящем режиме».

Один из роботов проскочил в открытый дверной проем, и его антенны охватили гостиную. В центре большой комнаты стоял чужак. На нем не было брони, и вода из трещин в потолке стекала на его бледную кожу. На кофейном столике рядом с ним лежал портативный модуль выпускаемой в Содружестве модели. Оптоволоконный кабель прибора тянулся к компактному электронному устройству в утолщении одного из четырех верхних отростков.

— Проклятье! — выдохнул Мортон. — А где остальные? Они всегда ходят группами по четыре особи. — Он приказал роботам окружить дом и провести тщательные поиски. — Что он здесь делает, черт побери?

«Минуточку, я активирую усиление психической деятельности своей брони. Ах, дорогой, эта функция не работает. Откуда мне знать, что он здесь делает, тупица?»

— Ты не помогаешь. Опять.

«Я просматриваю доступную информацию. Обычное для чужаков электромагнитное излучение отсутствует. Он не вооружен. Подожди-ка!..»

Один из тонких отростков на голове чужака согнулся в сторону робота-шпиона, стоящего в дверном проеме. Утолщение на конце отростка закрывала полусфера из какого-то электронно активного пластика, удерживаемая парой эластичных жгутов.

«Это что, очки ночного видения?» — полюбопытствовала Кэт.

Мортон даже не стал отвечать. Робот-шпион доложил, что принимает передачу в формате киберсферы Содружества. Сигнал был очень слабым, так что снаружи его никто не мог засечь. Эл-дворецкий отпечатал в виртуальном поле зрения Мортона:

Я СДАЮСЬ. НЕ СТРЕЛЯЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА.

По спине Мортона пробежала противная холодная дрожь.

«Ого! — воскликнула Кэт. — И что дальше?»

— Понятия не имею.

Он приказал эл-дворецкому переключиться в соответствующий формат и виртуальной рукой отпечатал ответ, который и передал робот-шпион.

КТО ты?

ДРУГ. ПОСЛЕ ВЧЕРАШНИХ СОБЫТИЙ Я ПОНЯЛ, ЧТО ВЫ ВЕРНЕТЕСЬ. ЭТИ ДОМА ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ ПРИЕМЛЕМОЕ УБЕЖИЩЕ И РАСПОЛОЖЕНЫ БЛИЗКО К РЭНДТАУНУ. Я ЖДАЛ ВАС.

ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?

ПОЙТИ С ВАМИ.

КУДА, ПО-ТВОЕМУ, МЫ ДОЛЖНЫ ИДТИ?

ОБРАТНО, В СОДРУЖЕСТВО. У МЕНЯ ИМЕЕТСЯ ИНФОРМАЦИЯ, КОТОРАЯ БУДЕТ ПОЛЕЗНА В ВАШЕЙ БОРЬБЕ ПРОТИВ УТЕСА УТРЕННЕГО СВЕТА.

ЧТО ЭТО ЗА УТЕС УТРЕННЕГО СВЕТА?

ЧУЖАК ПРАЙМ.

ТЫ САМ ОДИН ИЗ ЧУЖАКОВ, ПРОТИВ КОТОРЫХ МЫ ВОЮЕМ.

Я НЕ ТАКОЙ. У МЕНЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РАЗУМ. Я ДАДЛИ БОУЗ.

Красота Крессата удивила Марка. Он ожидал увидеть нечто вроде Элана, где естественный ландшафт постепенно изменяется в соответствии с человеческими понятиями об эстетике и практичности. Огромные поместья, ставшие оазисами пышных зеленых растений, в окружении полей и рек, и нетронутые горные массивы.

Вместо этого он оказался в превосходно ухоженном лесопарке. Найджел Шелдон выбрал Крессат именно из-за его растительности. Звезда класса G и отсутствие значительных, по земным меркам, спутников обеспечивали на планете устойчивые метеорологические условия. Здесь имелись климатические зоны и происходила смена сезонов, но бури случались крайне редко, и в этой стабильной атмосферной среде эволюция произвела весьма интересную растительность. Каждое дерево вырастало в два, а то и в три раза выше, чем земные сосны и дубы, и рождало огромные яркие цветы. В середине лета местные травы меняли свой обычный, почти земной, зеленый окрас на снежно-белый, и обширные прерии переливались молочными волнами, наполняя воздух медовым ароматом и серебристым мерцанием спор. Лозы и лианы, в диком виде произраставшие в лесах, выбрасывали внушительные конусы цветов, вскоре превращавшиеся в увесистые гроздья ягод.

Бьюн, наскоро построенный поселок, где предстояло жить Марку с семьей, располагался в сорока километрах от Илланума, соседствующего с червоточиной ККТ. Он раскинулся посреди холмистых лугов, ограниченных с запада далекой цепью гор с заснеженными вершинами, напомнивших Вернонам о горах Даусинг, и служил пристанищем исключительно для огромного числа техников и специалистов, работавших над проектом.

Вдоль края поселка над одноэтажными домиками, словно живые небоскребы, возвышались стволы и кроны лесного массива. По холмистой равнине струились быстрые ручьи, по мере развития сети автомобильных дорог перекрываемые мостами. Ежедневно поднимались все новые и новые дома — их привозили сюда на платформах огромных грузовиков. Конечно, это были сборные строения, но Бьюн не шел ни в какое сравнение с рабочими трейлерными поселениями, окружавшими станции ККТ в недавно открытых мирах. Здесь имелись свои школы, рестораны, бары, а за массивной кирпичной оградой уже вставали заранее укомплектованные модули новой больницы. Все было сделано для того, чтобы жители Бьюна пользовались такими же возможностями, как и обитатели Илланума.

Общее впечатление портили только заводы. С противоположной от леса стороны рядом с поселком тянулись длинные ряды простых грузных параллелепипедов; их тускло-коричневая масса вгрызалась в цветущую долину механическими метастазами. Тем не менее круглосуточно строились все новые корпуса, и оборудование для них прибывало в таком же стремительном темпе.

Уже на последнем километре новенького шоссе, ведущего к поселку, Марк, сидя в автобусе, понял, что найдет здесь свое место. Предоставленный ему невероятным случаем второй шанс выглядел как будто намеренно подогнанным под его жизненный уклад. Марку казалось, что Бьюн в будущем станет похож на Рэндтаун — город богатых возможностей, имеющий огромное значение. Только вот вместо сельского хозяйства здесь развивалась промышленность. А вместо Трине-бы был лес, который здешние обитатели за его пышное цветение уже назвали Радужным. Несмотря на то что поселок только построили, здесь уже сложились добрососедские отношения, и меньше чем через час после того, как Верноны заселились в дом, не уступающий по размерам их жилищу в долине Улон, к ним наведались трое соседей, желавшие познакомиться и предложить помощь. Сэнди и Барри немедленно унеслись с ватагой других ребят исследовать новые места.

Марк жалел лишь о том, что не может увидеть легендарную роскошь поместий, построенных Династией Шелдонов. Ни одно из этих владений, превышающих по площади среднюю страну, не соседствовало с Илланумом.

Зато у Марка была работа. Его определили на завод номер восемь. На ознакомительном семинаре он узнал, что там есть три сборочных участка. В этом он не нашел ничего необычного. А затем ему рассказали об их размерах: цилиндрические камеры имели по двадцать пять метров в диаметре и тридцать пять метров в высоту. В каждой из камер работали сотни плайпластиковых инструментальных штанг и два десятка тяжелых манипуляторов-подъемников. Внутри могли одновременно разместиться до полутора сотен техноботов. Сборочным процессом управляло устройство, снабженное программой, сравнимой с СИ.

— Вы строите космические корабли, — сказала ему Лиз, когда он вернулся домой после напряженной двенадцатичасовой смены. — В городе все об этом говорят.

— Да, только они не предназначены для военного флота. На сборочных участках соединяются готовые блоки, вот почему цеха такие огромные. Эти блоки — что-то вроде сфер с шестью шлюзами. Их остается только состыковать вокруг секции гипердвигателя, и можно получить корабль любых размеров. Последнее достижение модульной технологии.

— А что это за блоки?

— На нашем заводе занимаются подвесными контейнерами, — сказал он.

— Проклятье! Держу пари, что это корабли-ковчеги. Мне сегодня звонили из отдела по трудоустройству и предложили работу по проектированию ультрасовременной лаборатории генетической модификации сельскохозяйственных культур. Ты понимаешь, что это значит?

— Модификация земных растений для условий других миров.

Лиз прикусила нижнюю губу.

— Шелдон намерен улизнуть, если война будет проиграна, — сказала она, мрачно усмехаясь. — Наверное, он постарается вывезти и всю свою Династию. Сколько таких блоков в цехах?

— В каждом по сотне. Все основные узлы мы получаем уже готовыми, остается только корпус и система жизнеобеспечения, это стандартное, доступное оборудование. В цехах просто стыкуют все части в одно целое. На линии применяется множество усовершенствований, иначе сборка заняла бы намного больше времени. Я думаю, он спланировал все это задолго до начала вторжения.

— Сотня на каждом участке? — переспросила она. — Это большой корабль.

— Очень большой. Наш завод производит шесть готовых блоков каждую неделю. На некоторых других заводах просто консервируют промышленную кибернетику для длительного хранения. Ты же видишь, сколько грузовиков проходит по шоссе? Они увозят куда-то готовые узлы.

— Шесть в неделю на одном заводе? То есть… — Она прикрыла глаза, что-то подсчитывая в уме. — Иисус милосердный! Какие же это корабли? Шелдон, вероятно, планирует вывезти с собой целую планету.

— Если он намерен восстановить высокотехнологичное общество с нуля, ему необходимо иметь массу оборудования и достаточную численность населения.

Лиз обвила шею Марка руками.

— А мы тоже отправимся с ним?

— Я не знаю.

— Мы должны это выяснить, малыш. Правда, должны.

— Эй, брось! То, что мы видим, — всего лишь паранойя, поразившая богачей. Содружество еще не собирается уступать праймам.

Марк погладил ее спину вдоль позвоночника, как ей всегда нравилось.

— Значит, и мы должны превратиться в параноиков. Если проиграем, что станет с Сэнди и Барри? Мы ведь уже сталкивались с праймами, Марк. Им плевать на людей. Мы для них не важнее тины в пруду.

— Ладно, я поспрашиваю людей. Кто-то на заводе должен об этом знать. Да, я не говорил, что одним из наших администраторов назначили старого Барком-ба? Уж он-то мне скажет.

— Спасибо, малыш, я понимаю, насколько со мной порой бывает трудно ужиться.

— Неправда. — Он привлек ее к себе. — Неизвестно, где собирают эти корабли. Должно быть, на орбите, но я не видел ничего похожего. Я, конечно, не присматривался, но такая установка должна быть не меньше небольшой луны.

— Это может происходить где угодно, хоть за сотню световых лет отсюда. Черт, тот астероид Оззи был бы идеальным местом для дока, ультрасекретный и обитаемый. Там можно незаметно разместить целый город.

Над Регентами сгустились тучи, несущие с собой, кроме промозглой сырости, еще и мелкие острые градины. Мортон слышал, как они постукивают по его броне и хрустят под подошвами ботинок, смешиваясь с липкой грязью.

Возвращение в седловину между горами было долгим. Люди, жившие когда-то в Рэндтауне, ехали в капсулах, легко преодолевавших неровности почвы, а Кошачьи Когти в своих бронекостюмах шли пешком. Чужака, заявлявшего, что он Дадли Боуз, тоже взяли с собой. У него не было никакой одежды, чтобы прикрыть бледное тело. Боуз сказал, что оно может работать и в холоде, но не слишком хорошо. Поэтому его закутали в одеяла, а сверху обернули полиэтиленовой пленкой, чтобы хоть как-то защитить от превратностей погоды. Но даже после этого он с трудом передвигался по мокрому склону.

На подъем до уровня облачности ушла добрая часть ночи, хотя группа старалась придерживаться кратчайшего маршрута. После этого до самой седловины, где хранилось все оборудование, пришлось следовать по горизонтальной кривой, чтобы сохранить высоту.

Флаеры чужаков продолжали патрулировать пространство над озером, но ни один не рискнул приблизиться к горам, где поджидали предательские нисходящие потоки и микровихри.

Наконец группа добралась до базового лагеря, и беженцев отвели в одну из глубоких расщелин. Роб открыл рюкзаки Паркера и Дока.

— Примерьте это, — сказал он стоящим вокруг людям, передавая им различные предметы одежды. — Здесь почти все из полуорганики, так что любая вещь подойдет для любой фигуры.

— Спасибо, — печально произнес Саймон. — Мне жаль, что мы так и не узнали ваших друзей.

— Да, конечно.

Роб отвернулся и опустился на колени рядом с Дэвидом Дамбавандом. За время путешествия в капсуле состояние раненого значительно улучшилось: его кожа вернула свой обычный цвет, а лихорадка ослабла.

— Как ты?

— Нормально. Поездка в горы была очень интересной, по крайней мере те моменты, что я запомнил. Эти биовирусы — занятная штука: ощущение такое, будто я выпил галлон коктейлей с шампанским.

— Нога стабилизировалась, — сказал Роб, проводя над телом мужчины диагностическим пробником. — Выглядит неплохо.

— Спасибо.

— А как ты? — спросил Мортон мобайла Боуза.

— Это тело довольно неуклюжее, но функциональное. В холоде мобайлы праймов становятся немного слабее, но они менее чувствительны к перепадам температуры, чем люди. — Накрученный на нем кокон из одеял и полиэтилена уже затянулся тонким слоем жидкости. Боуз начал разворачивать слой за ело-ем, бросая покрывала на каменный пол. Модуль, при помощи которого он разговаривал, остался в клешне одной из рук. — Могу я поесть?

— Конечно.

Все трое Кошачьих Когтей принесли пластиковые мешки с водой из озера. Боуз сказал, что в ней много базовых клеток, составляющих основную пищу чужаков. Кроме того, в ожидании репатриации он заготовил в разрушенном доме контейнеры с липкой растительной массой, напоминающей перемолотые водоросли.

Во время подъема Боуз рассказал свою историю. Кошачьи Когти узнали об их с Вербеке пленении в Сторожевой Башне, об их смерти и загрузке личных воспоминаний Боуза в разум группы иммобайлов. Боуз рассказал, в чем причина угрозы, нависшей над Содружеством, — Мортон и все остальные нашли ее чрезвычайно серьезной. Завоевание проводилось с единственной целью геноцида всей человеческой расы. Они поняли, что Утес Утреннего Света психологически неспособен воспринимать концепцию компромисса, не говоря уже о мысли разделить Вселенную с какой-то еще формой жизни.

«Возможно, Док Робертс и Паркер были правы, — решил Мортон. — Это борьба не на жизнь, а на смерть».

— Теперь тебе недолго ждать лечения в госпитале, — сказал Роб Дэвиду. — Флот быстро организует червоточину, как только там узнают, что с нами Боуз.

Мортон обратился сразу ко всем:

— Я не уверен, что нам следует сообщать об этом флоту.

Кэт расхохоталась в ответ.

— Ты что, шутишь? — воскликнул Роб.

— Нет.

— Ладно, а не хочешь ли ты объяснить нам почему?

— Меллани сказала, что людям из флота нельзя доверять. Похоже, в сенате развернулась нешуточная политическая борьба между Династиями и Великими Семействами.

— Какая чушь, — отрезал Роб.

— Ты говоришь о Меллани Рескорай? — спросил Саймон. — О журналистке?

Мэнди недоверчиво фыркнула.

— Да, — ответил Мортон.

— А как то, что мы утаим информацию, поможет Содружеству? — спросил Саймон.

— Я не говорю, что мы никогда не сообщим о мобайле, — пояснил Мортон. — Я только хочу узнать, не будет ли каких-нибудь осложнений.

— И как ты предлагаешь это выяснить? — спросил Роб.

В его напряженном голосе прозвенели опасные нотки.

— Меллани устроила так, что в наших сообщениях для шоу Микеланджело могут содержаться секретные послания. Она сумеет узнать, безопасно ли рассказывать флоту о мобайле Боузе.

— «Безопасно»! — буркнул Роб. — Старик, ты сходишь с ума!

— Послушай, один день ни на что не влияет, — рассудительным тоном произнес Мортон. — Здесь нам ничего не угрожает. Нам все равно надо подождать, пока вокруг Рэндтауна не изменятся границы силового поля. Просто позвольте мне сделать по-своему.

— Дерьмо! — Роб сердито взглянул на Кэт. — А ты что скажешь?

— Я? Я думаю, что это забавно, дорогуша. Давай, Морти, натяни нос флоту. Я голосую за тебя.

— Не знаю, насколько это важно, — вмешался Саймон, — но я верю Мел-лани.

— Как ты можешь? — возмутилась Мэнди. — Эта шлюха насмехалась над нашим городом, над всем, что нам дорого, над твоими идеалами. Из-за нее нас ненавидело все Содружество.

— Она спасла нас, не так ли? — мягко возразил Саймон. — Я думаю, она искупила свою вину.

— Здесь что-то произошло, — заговорил мобайл Боуз, и все повернулись в его сторону. — Именно здесь Утес Утреннего Света столкнулся с РИ — их единственная стычка за все время вторжения. Поэтому я и выбрал Рэндтаун для возвращения в Содружество — у РИ здесь имеется какой-то интерес.

— Имелся, — поправил его Мортон. — Меллани работает на РИ.

— Ага, — вздохнул Саймон, и впервые за много недель на его лице появилась настоящая улыбка. — А я-то удивлялся, как ей удалось все это провернуть.

— Твоя подружка является чем-то вроде агента РИ? — недоверчиво спросил Роб. — Эта… эта… куколка?

— Эй! — рыкнул Мортон.

Кэт снова рассмеялась.

— О, это восхитительно! Премного тебе благодарна, Морти.

Мортон решительно взглянул в лицо Роба.

— Итак, должен ли я сообщать флоту о нашей находке?

Роб обвел глазами остальных, остановив взгляд на мобайле.

— Что за бардак! Поступай как хочешь, Мортон. Но после взрыва ядерного заряда твоей девчонке лучше бы привести вескую причину для нашего молчания. И пусть она поторопится.

— Я ей передам.

Марк и Лиз проводили вечер в гостиной за бутылкой вина, переживая последние мгновения Рэндтауна. Вино было из долины Улон. Эл-дворецкий Марка отыскал поставщика на Лионе, у которого осталось еще несколько таких бутылок. Мало того что цена на вино оказалась грабительской, так к ней еще добавилась и срочная доставка курьером «Моз-экспресс». Но что еще можно пить, когда переживаешь ядерный взрыв, уничтожающий город, в котором ты жил совсем недавно?

В студии вместе с Микеланджело была Меллани — комментировала репортаж. Она отдала должное печальному событию, надев длинную черную юбку с разрезом, при каждом шаге открывавшим ее красивые ноги. Волосы она зачесала назад и стянула в тугой волнистый пучок. Микеланджело в ярко-синем костюме сидел за своим столиком, похожий на юного греческого бога. Сексуальное напряжение между этими двумя было настолько сильным, что каждый.

кто подключался к ВСО через широкополосный канал, почти ощущал запах феромонов, излучаемых парочкой ведущих.

Все это вызвало у Марка не слишком приятные воспоминания о том дне, когда они впервые встретились с Меллани во время блокады магистрали в горах Даусинг.

— Ты была там во время эвакуации, — заговорил Микеланджело. — Что можешь сказать по этому поводу?

— Эвакуации нельзя было избежать. Время, проведенное в Рэндтауне, я вспоминаю с удовольствием. Люди там немного странные, это нам уже известно, но то, что праймы сотворили с городом и озером Трине-ба, вызывает у меня глубокую печаль. Чужаки получили по заслугам, и я надеюсь, что действия других отрядов десантников будут такими же эффективными.

— Ты говоришь об эффективности. Но они потеряли двух товарищей в первый же день после высадки. А этот эксклюзивный для нашего шоу репортаж свидетельствует о чрезвычайных трудностях, с которыми им приходится сталкиваться на поверхности.

Изображение изменилось, и вместо студии появилась зернистая монохромная картина ночного горного склона, полученная сразу с нескольких сенсоров. В центре раскинулся Рэндтаун, и силовое поле над ним мерцало, словно светящаяся жемчужина на побережье. Ядерный взрыв залил гостиную ярким светом. Силовое поле еще держалось несколько мгновений, сдерживая мощь взрыва, но затем рухнуло, выпустив огромное грибовидное облако в клубящуюся бездну темного неба.

— Теперь туда точно нет возврата, — грустно произнес Марк.

— Не будем оглядываться назад, — ответила Лиз, поднимая бокал.

— Аминь.

Они оставались подключенными еще некоторое время, пока Меллани расхваливала героизм заброшенных в тыл врага бойцов. Затем последовали другие записи, переданные Мортоном: разведывательные вылазки; последний героический бой Дока Робертса и Паркера против флаеров; Саймон Рэнд и другие беженцы. Затем Меллани и Микеланджело принялись обсуждать стратегию флота.

Эл-дворецкий Марка известил его, что к входной двери кто-то подошел.

— В такой час? — удивилась Лиз.

Домовая система выдала изображение стоящей снаружи Жизель Суинсол.

— О господи! — недовольно воскликнул Марк. — Что еще?

Он чувствовал себя виноватым из-за того, что настойчиво задавал вопросы во время работы.

Жизель сразу прошла в гостиную и отказалась выпить. Она даже не присела.

— Вы слишком часто суете нос туда, куда не следует, Марк, — сказала она.

Ее слова прозвучали откровенным обвинением. Впрочем, Марк был решительно настроен не уступать ей.

— Я работаю над увлекательным проектом и, естественно, испытываю любопытство. Но я отдаю себе отчет, что Найджел Шелдон не намерен ставить в известность о своих планах все Содружество. Вы можете на меня положиться.

— Отлично, Марк. Я отвечу на ваш чрезвычайно неделикатный вопрос: да, в случае угрозы истребления вам и вашей семье обеспечено место на борту спасательного судна.

— Благодарю вас.

Нескрываемое восхищение, прозвучавшее в его голосе, заставило Марка устыдиться. Жизель опять доказала свое превосходство.

Ее блестящие губы дрогнули в понимающей улыбке.

— Итак, теперь ваш статус повышен до второго уровня.

— Что это значит? — подозрительно спросила Лиз.

— Это значит, что Марк превосходно проявил себя в работе здесь и мы считаем, что его опыт будет полезен на другой, более ответственной стадии проекта.

— На какой именно? — не сдержался Марк.

— На сборке космических кораблей. Упаковывайте вещи. Автобус заберет вас в восемь часов утра.

— Мы переезжаем? — встревожилась Лиз. — Но дети только-только пошли в школу.

— Их следующая школа будет ничуть не хуже.

— А где это? — спросил Марк. — Где строятся корабли для эвакуации?

— Закрытая информация. — Жизель слегка улыбнулась Лиз. — Вам понравится новое место. Это как раз то, что вам надо.

— Корова! — прошипела Лиз вслед уходящей гостье.

Марк окинул взглядом комнату, почти опустевшую бутылку и единственную вмятину на мягком диване, где они сидели, прижавшись друг к другу. В этом доме он чувствовал себя вполне комфортно.

— Я не думал, что они снова перебросят нас в другое место.

— Всего лишь на другой конец Галактики, милый.

МОРТИ, НЕ ПЕРЕДАВАЙ ФЛОТУ ИНФОРМАЦИЮ О МОБАЙЛЕ С ПАМЯТЬЮ БОУЗА. РИСК ТОГО, ЧТО СВЕДЕНИЯ ОБ УТЕСЕ УТРЕННЕГО СВЕТА ПОПАДУТ НЕ В ТЕ РУКИ, СЛИШКОМ ВЕЛИК. РЯДОМ СО МНОЙ НАХОДИТСЯ ОЖИВЛЕННЫЙ БОУЗ, ВОСПОМИНАНИЯ ДОЛЖЕН ПОЛУЧИТЬ ОН, И ТОЛЬКО ОН СУМЕЕТ ИНТЕРПРЕТИРОВАТЬ ИХ ПРАВИЛЬНЫМ ОБРАЗОМ. ПОСЛЕ ЭТОГО МЫ РЕШИМ, КАК ПОСТУПИТЬ. Я НАЧНУ ПОДГОТОВКУ К ВАШЕЙ ЭВАКУАЦИИ С ЭЛАНА. А ТЫ ПОКА ПОЗАБОТЬСЯ О БЕЗОПАСНОСТИ МОБАЙЛА И БЕЖЕНЦЕВ. МЕЛЛАНИ.

— Меня оживили? — спросил мобайл Боуз.

— Она начнет подготовку к нашей эвакуации? — недоверчиво воскликнул Роб.

— В прошлый раз червоточина открылась для нас благодаря Меллани, — сказал Саймон. — Возможно, у нее снова получится.

— «Возможно» — это слишком мало, приятель. — Роб показал пальцем на мобайла Боуза. — Вот наш обратный билет отсюда.

— И куда? — спросил Мортон. — Если она права насчет флота, то, передав эту информацию, мы окажем Содружеству не самую лучшую услугу.

— Ты только послушай сам себя: флот Содружества в роли злодея? Не фантазируй. Это наша единственная надежда. А твоя девчонка, выдумывая угрозы, просто делает себе карьеру. При следующем же открытии червоточины расскажи о том, что мы захватили Боуза. Вытащи нас отсюда.

— Она работает на РИ. Она нам поможет. Доверьтесь ей.

— Чепуха!

— У меня вопрос, — вступила в спор Кэт. В одном трико она сидела на полу пещеры в алмазной позе и, казалось, не ощущала холода. — Скажи, в своем секретном сообщении ты упоминал имя Утес Утреннего Света?

— Нет.

Кэт плавным движением изменила положение тела, приняв позу королевской кобры. В этот момент она слегка улыбнулась Робу.

— А как же наша мастерица конспирации смогла выяснить его имя?

Роб заметно поубавил пыл.

— Святой Иисус, опять чертов Роб промахнулся! Вечно я делаю неверные предположения. А нам действительно необходимо так поступить?

— Ага.

— Меня оживили? — повторил мобайл Боуз.

— Да, — ответил ему Мортон.

— И я встречаюсь с молодой красивой журналисткой?

— Похоже, что так.

— Морти, милый, расскажи ему и остальное, — многозначительно усмехнулась Кэт. — Пусть он узнает, что Меллани — настоящий сексуальный маньяк.

— Мне очень хотелось бы встретиться с самим собой.

На границе первой и второй зон космоса, в восьми световых годах от Гранады — одной из планет Большой Дюжины, — располагалась звездная система. Разведчики ККТ обследовали ее и немедленно двинулись дальше. Звезда класса М господствовала над скромным царством из двух планет: одна была маленькая и твердая, не больше земной Луны, другая — газовый гигант размером с Сатурн, с десятком мелких спутников. Возможность заселения системы оценили равной нулю, и сюда больше никто никогда не возвращался.

Капитан Макклейн Гилберт, пристегнутый к креслу в тесном отсеке управления, просматривал передаваемые с сенсоров сведения. Третий спутник газового гиганта находился на расстоянии двадцати тысяч километров. Он представлял собой круглую каменную глыбу диаметром в три километра, густо испещренную кратерами и лишенную атмосферы. Сканирование визуальными датчиками давало четкую картину его очертаний. Формы главных впадин и вершин полностью соответствовали первоначально полученной информации. Вокруг серых и черных скал все так же простирался тонкий матовый слой рыхлых отложений, цветом напоминающий торфяные болота. Тысячи кратеров искромсали некогда гладкие склоны скал, превратив их в вертикальные зазубренные пики.

За две сотни лет, с тех пор как отряд ККТ провел поверхностное сканирование, здесь ничего не изменилось.

— Все имеющиеся у нас данные наблюдений сверены, — сказал Мак, поворачиваясь к Наташе Керсли, сидящей в соседнем кресле. — Здесь нет никаких признаков жизни. Это то, что вам было нужно, док?

— Похоже на то, — ответила она.

— Можно начинать запуск спутников?

— Да, будьте добры.

Мак выдал серию команд корабельному СИ. В передней части корабля класса «Москва» открылись люки пусковых шахт, и оттуда вылетели восемнадцать спутников-наблюдателей. Ионные двигатели распределили их широким кольцом вокруг безымянной луны, позволяя одновременно следить за всей ее поверхностью. При полной зоне охвата спутники должны были точно определить мощность квантовой ракеты, которую здесь предстояло испытать.

— Пока все идет нормально, — пробормотал Мак.

— Абсолютно. Будем надеяться, что импульс Ферми нас не достанет.

— Что?

Неуверенность в ее голосе насторожила Мака.

— Во время самого первого испытания атомной бомбы Ферми сомневался, что в результате детонации не произойдет воспламенения земной атмосферы. И этот вопрос не решен до сих пор. Мы полагаем, что квантовая дестабилизация не станет распространяться. В противном случае вся Вселенная трансформируется в энергию.

— Великолепно! Спасибо, что предупредили.

Капитан бросил на обреченный спутник встревоженный взгляд.

— Это весьма маловероятно, — заверила его Наташа.

Прошло еще не меньше двух часов, пока Мак не убедился, что все спутники заняли свои места и связь между ними установлена.

— Все в порядке, док, — сказал он. — Теперь ваша очередь.

Наташа порывисто вздохнула и ввела в пульт прототипа квантовой ракеты код запуска. Мощный магнитный импульс выбросил снаряд из оружейного люка. На расстоянии десяти километров от корабля активировались ядерные двигатели, и ракета понеслась к спутнику.

— Все системы работают нормально, — доложила Наташа. — Цель определена. Я ввожу код активации. — Она набрала код и дождалась подтверждения. — А теперь давайте убираться отсюда.

— Аминь, — выдохнул Мак.

«Москва» открыла червоточину и поспешно скользнула в переход. Через пять секунд корабль вернулся в реальное пространство в двух миллионах километров от спутника.

— Начат прием информации от спутников, — известил Мак, как только антенная тарелка зафиксировала сигнал. — Включаю режим широкополосной записи.

— До удара еще две минуты, — сказала Наташа. — Все системы в порядке.

— Мы отсюда что-нибудь увидим?

— О господи, конечно. Поле квантовой ракеты возникнет перед самым ударом о поверхность. Это даст нам область перекрытия в несколько сотен метров массы спутника. Вполне достаточное количество.

— И все это просто превратится в энергию?

— Все до последней частицы материи внутри поля. В теории это звучит так: эффект полностью устраняет сцепление на квантовом уровне. В результате излучение такой силы, какого никто из нас еще не видел.

— Излучение, — с усмешкой повторил Мак. — Вы имеете в виду взрыв.

— Да, — отрывисто кивнула Наташа.

Мак сосредоточился на визуальном изображении, проецируемом перед его лицом. Спутник казался просто темным пятнышком в окружении звезд. Все сенсоры вели тщательное наблюдение, на экране была видна фиолетово-белая искорка, приближающаяся к поверхности.

Мак вывел «Москву» из гиперпространства на самом краю зоны поражения. Если оружие Сиэтлского проекта будет таким мощным, как заявляли его разработчики, уровень радиации может оказаться смертельным даже на расстоянии в два миллиона километров. У Содружества в войне против праймов появится очень весомый аргумент.

— Как вы считаете, они пойдут на переговоры? — спросил Мак.

— После того как увидят оружие в действии, они очень пожалеют, если откажутся, — ответила Наташа. — Какими бы ни были их мотивы, применение этого оружия поставит их расу под угрозу истребления. Они пойдут на переговоры.

Маку отчаянно хотелось, чтобы Наташа оказалась права. Он уже пробился в авангард флота и теперь не сомневался, что именно его пошлют к Альфе Дайсона с квантовыми ракетами.

Он снова посмотрел на спутник, ни на миг не забывая об эффекте Ферми. До коричнево-серой поверхности ракете оставались считаные секунды.

«Надо было поставить «Москву» по другую сторону от газового гиганта», — подумал он.

Квантовая ракета активировала поле поражения. Вокруг спутника вспыхнул яркий белый ореол. Казалось, что древний круглый каменный осколок затмевает белого карлика. Свет, растекаясь по изрытой кратерами поверхности, словно гигантское цунами, начал растворять ее края. Спутник прорезали глубокие извилистые трещины. Невысокие вершины стали подниматься, превращаясь в вулканы, разбрасывающие обломки скал на сотни километров. Покрытые пылью равнины раскалывались на куски.

Спутник медленно и неотвратимо рассыпался в коконе смертоносного света.

— Господи, док! — рявкнул Мак. — Вы ведь собирались просто сорвать этот чертов камень с орбиты.

На переднем сиденье пришедшего за ними автобуса сидела Жизель Суинсол собственной персоной.

Это был пятидесятиместный «Форд Лэндхаунд» с роскошными креслами и небольшим буфетом перед санитарным отсеком. В нем уже разместились два семейства, и у всех пассажиров были растерянные, озабоченные лица. Марк тотчас узнал это выражение — он сам видел его сегодня утром в зеркале ванной комнаты.

Жизель дождалась, пока грузоботы загрузят в задний отсек все сумки и коробки багажа Вернонов.

— Вам не о чем беспокоиться, — сказала она. — Поездка не займет много времени.

Марк и Лиз обменялись взглядами, а затем постарались успокоить взволнованных детей.

Автобус выбрался на шоссе, ведущее в сторону Илланума, и влился в поток транспорта между сорокаколесной платформой с готовой ячейкой корабля и тремя пустыми стандартными грузовиками, доставлявшими грузы на завод. Сразу после Радужного леса транспортная платформа свернула на боковую дорогу. Автобус последовал за ней. Вскоре они выехали на другое трехполосное шоссе, достаточно широкое для огромных платформ. Еще через восемь километров в шоссе влилась еще одна боковая дорога, по которой тоже шли платформы.

— Я и не знал, что на Крессате есть другие города, — сказал Марк.

— Здесь находятся пять сборочных комплексов, — отозвалась Жизель. — Вьюн и еще два завода отвечают за модули жизнеобеспечения и грузовые отсеки, один завод изготавливает гипердвигатели, а последний производит общие системы, хребет корабля, если можно так выразиться.

Марк замолчал, переосмысливая масштаб проекта. Производство оказалось еще внушительнее, чем он думал. То же самое касалось и временных рамок: строительство было начато явно задолго до вторжения праймов. Что же касалось его стоимости…

Автобус подошел к основанию невысокой горы с пологими склонами, и его окутало теплым розоватым сиянием. На мгновение Марк ощутил легкое покалывание атмосферной мембраны, а затем и он, и Лиз, и дети прильнули к окнам, спеша рассмотреть новый мир.

Они оказались высоко в каких-то горах, откуда открывался вид на плоскую равнину, раскинувшуюся на сотни километров. На ней выделялись странно желтые скальные выступы, а по диагонали от склона проходил извилистый вулканический каньон. На равнине не было никакой растительности, а только тонкий слой песка, едва покрывающий темные камни. Вдали, у самого горизонта, проступали какие-то пятна — возможно, еще одна горная цепь, но на фоне лавандового неба рассмотреть их не удавалось.

Автобус покатил по широкой дороге, огибающей небольшой городок, чьи новенькие белые дома выделялись на коричневатом фоне ландшафта серебряными слитками. Вокруг поселения, как и в Вьюне, тянулось широкое кольцо заводов, внутри располагалось несколько многоквартирных комплексов и пять обширных кварталов индивидуальных жилых домов. Добрую треть всего пространства занимали строительные площадки, где сновало множество роботов. С противоположной стороны от перехода, в направлении Крессата, горизонт заслонял генератор червоточин и четыре современные термоядерные станции.

Вдоль кольцевой дороги Марк не заметил никакой растительности, впереди расстилалась безжизненная пустыня. Но затем он присмотрелся к разбросанным по равнине топазовым пятнам. В первый момент он принял их за необычные скальные образования. Все пятна были круглыми — идеально круглыми, заметил он, вглядевшись внимательнее. С поверхности, словно крутые волны, поднимались радиальные выступы, напоминающие складки на бумажном цветке. Зрительные вставки Маркапозволили ему приблизить изображение, а эл-дворецкий провел вычисления. Диаметр одного образования составлял более двадцати четырех километров. Из центра каждого такого цветка поднимались тройные шипы высотой около километра.

— А это еще что такое? — спросил он.

— Мы называем их гигажителями, — ответила Жизель. — Земля здесь повсюду усеяна ими. Эти существа могут иметь разную окраску, но вырастают всегда примерно до таких размеров, хотя в тропических районах я встречала и более крупные экземпляры. Есть и морские разновидности гигажителей, которые дрейфуют по воде, но они состоят не из плотных лепестков, как здесь, а из клубков щупалец. Других форм жизни на планете нет.

— Нет? — удивилась Лиз. — Какой необычный виток эволюции.

— Я же говорила, что этот мир вас заинтересует, — с удовлетворением сказала Жизель. — Гигажители не имеют к эволюции никакого отношения. Я не преувеличивала, говоря об отсутствии других форм жизни. Мы не обнаружили даже следов каких-нибудь бактерий или микробов, кроме тех, что привезли с собой. Планету намеренно обеспечили кислородно-азотной атмосферой и пресноводными океанами, чтобы создать условия для роста гигажителей. Еще двадцать тысяч лет назад это был всего лишь голый каменный осколок в открытом космосе. Кто-то забросил сюда атмосферу и воду — скорее всего, через гигантские червоточины. Мы обнаружили, что вокруг газового гиганта прежде вращались небольшие спутники, состоящие из чистого льда, впоследствии исчезнувшие.

— И вы знаете, кто это сделал?

— Нет. Мы дали им условное имя «плантаторы», поскольку они оставили после себя лишь гигажителей. Возможно, это произведения искусства, хотя и тут мы не уверены. Но такая гипотеза кажется наиболее верной, поскольку практического применения гигажителям мы так и не нашли — а ведь Династия ведет здесь исследовательскую работу на протяжении ста лет.

— Как же так? — воскликнула Лиз. — Это же грандиозное открытие. Самые необычные организмы, которые я когда-либо видела. Почему бы не сделать сведения о них достоянием всего Содружества?

— Коммерческая тайна. Гигажителей нельзя отнести к истинным представителям биологического мира. Тот, кто их создал, должен был преодолеть принцип неопределенности Гейзенберга: в клетках гигажителей заключена какая-то система производства. Взгляните на эти центральные шпили. Они представляют собой конические мачты из чрезвычайно плотных углеродных волокон, производимых клетками. А пластины-лепестки просто оборачиваются вокруг стержня. В гигажителях обычные биологические процессы соединены с молекулярной механикой, и этот подход мы до сих пор не в состоянии продублировать. Если бы сумели — значение такого открытия было бы невозможно оценить. Мы получили бы что угодно — начиная с настоящих продуктов фон Неймана до тел, способных к самовосстановлению. Бессмертие человека стало бы безусловным и не зависело бы от грубого вмешательства в процессе омоложения.

Лиз неодобрительно наморщила носик.

— Сколько времени им требуется, чтобы вырасти?

— Не могу сказать точно. Здешним организмам сейчас около пяти тысяч лет, и они все еще жизнеспособны. Мы ни разу не встречали растущих особей. Но некоторые экземпляры распадаются быстрее, чем восстанавливаются в процессе регенерации. Хотя нельзя сказать с уверенностью, что они умирают. Возможно, это одна из фаз их жизненного цикла. Не исключено, что, подобно земным клубневым растениям, они просто накапливают силы для очередной фазы.

— Вы хотите сказать, что они не производят семян?

— Кто знает? В них имеется ядро величиной с двадцатиэтажный дом. Мы придерживаемся мнения, что эти существа были произведены и доставлены сюда «плантаторами». Если бы у гигажителей и имелись семена, как бы они распространялись? Им бы потребовались колеса или ракеты.

— Логично, — согласилась Лиз.

— А их можно есть? — вмешался Барри.

— Нет. Мы не обнаружили в них протеинов, которые способен усваивать человеческий организм. Но мы, конечно, брали образцы у ничтожно малого количества особей. Мы придерживаемся политики неинвазивного исследования, потому и процесс тянется значительно дольше, чем хотелось бы некоторым членам Династии. Но и Найджел, и Оззи не желают, чтобы «плантаторы», вернувшись, обнаружили какие-либо разрушения. Расу, обладающую таким уровнем знаний, лучше не раздражать.

— Вы знаете довольно много, — заметила Лиз.

— Одно время я была руководителем отдела по изучению гигажителей.

— Вот как!..

Жизель насмешливо улыбнулась Марку.

— А теперь немного развлечемся. Посмотрите вон туда, в небо. Интересное явление может начаться в любую секунду.

Она указала на западный край горизонта.

Марку не понравился ее тон — слишком самодовольный, — но тем не менее он посмотрел туда, куда указала Жизель. Он ожидал увидеть сборочную платформу космического корабля, поскольку идея работы на орбите вызывала у него огромное воодушевление.

Но это была не платформа. А что-то гигантское и очень быстро перемещающееся.

— Невероятно! — прошептал он.

Все дети в автобусе, повизгивая от волнения, указывали пальцами в окна.

Над горизонтом поднимался контур луны — огромный красный силуэт, испещренный черными извилинами. Небесное тело было в несколько раз больше, чем земная Луна. Слишком большое. Марк инстинктивно понимал, что спутник такого размера должен порождать приливы, разрывающие континенты на части и вызывающие бесконечные цунами. Его не могли заслонить даже легкие высотные облака. Спустя несколько мгновений Марк начал осознавать, что собой представляет текстура спутника. Извилины на самом деле были глубокими разломами, окаймленными красноватым материалом основной породы поверхности. Черными они казались из-за того, что в глубину не проникали солнечные лучи. Спутник не был таким уж огромным, просто он проходил на низкой орбите; не был он и монолитным, он представлял собой тор из тонких красных пластин, расположенных внахлест.

— О нет! — выдохнул Марк. Он перевел взгляд с пурпурной луны на топазовые пятна гигажителей. — Не может быть.

— Может, — сказала Жизель. — Это третий вариант гигажителей, космоцветок. Плантаторы разместили на высоте в два километра пятнадцать астероидов и в каждый внедрили ядро. Масса любого из них не превышает ста миллионов тонн. Было бы интересно узнать, что произойдет, когда в ядре закончатся запасы конвертируемой материи. Кое-кто считает, что тогда и должны вернуться «плантаторы».

— Они создали луны, — изумленно произнес Марк.

— Вырастили их, — поправила его Жизель. — В сущности мы имеем планету с кочанами капусты вместо спутников. Как после этого можно утверждать, что чужаки лишены чувства юмора?

Джастина выбежала, как только открылись двери зала, где собирался комитет. Ее проводили удивленными взглядами. Сенатору не пристало бегать.

Она устремилась в дамскую комнату и нагнулась над фарфоровой раковиной. За дверью кабинки послышался вежливый кашель.

— С вами все в порядке, мадам? — спросила служительница.

— Все хорошо, благодарю. Неудачно позавтракала.

Джастина снова согнулась над раковиной. Ее бросило в жар, и лоб покрылся холодной испариной. Напряженные дискуссии между членами комитета не пошли на пользу чувствительному желудку.

Когда спустя некоторое время Джастина вышла, снаружи ее поджидал Рамон.

— Мы что-то не то сказали? — осведомился он, приподнимая бровь.

— Я что-то не то съела, — ответила она, рассасывая очередную таблетку антацида.

— Надеюсь, это не опасно. В нынешней атмосфере всеобщей паранойи люди могут решить, что тебя пытались отравить.

— Неплохо. Вдруг это заставило бы наших собратьев-сенаторов сократить расходы на столовую.

— Ты выдаешь желаемое за действительное.

Она опустила взгляд на его грудь. На нем был превосходный деловой костюм, скроенный таким образом, чтобы скрыть живот. Обычно Рамон приходил в зал сената в национальном одеянии. Но комитет безопасности не допускал СМИ на свои заседания.

— Я вижу, что ты придерживаешься своей диеты.

— Ну не начинай, — со вздохом произнес Рамон.

— Извини, — сокрушенно ответила она.

— Я понимаю — у тебя что-то не ладится.

— Ничего серьезного. Я переживу. И спасибо за поддержку сегодня утром.

— Африканская группа не подчиняется желаниям Халгартов или какой-то иной Династии.

— А как насчет Великих Семейств?

Он широко улыбнулся.

— Это зависит от предложения.

— Рамми, я хочу тебя попросить об одной услуге.

— Это что-то личное или бизнес?

— Бизнес, — вздохнула она. — В такое время сил хватает только на дела.

Он поднял руку и легонько погладил ее по щеке.

— Томпсон скоро вернется.

— Не так уж скоро. — Джастина проглотила таблетку, и они зашагали по широкому пустынному коридору к главному вестибюлю зала сената. — Помнишь тот уик-энд в Сорбоннском лесу? Кто первым высказал идею о параллельном производстве на Аншане и Высоком Ангеле?

Рамон остановился и заглянул ей в лицо.

— Зачем тебе это?

— Хотелось бы прояснить некоторые аспекты, касающиеся флота.

— Какие именно?

— Определить группировки. Ну же, Рамон! Ты ведь понимаешь, что столь грандиозное начинание оказалось принято на удивление гладко.

— Благодаря вам. Это ведь был прием у Бурнелли, если мне не изменяет память.

— Мы беспокоимся, что нас могли обойти.

— Ха! Это было бы сенсацией. Я знаю, как действует Гор. Он никогда не полагается на случай.

— В тот уик-энд дирижировал кто-то другой. Мы в этом уверены.

— В чем же дело? Вы упустили удачный контракт?

— Нет. Но Высокий Ангел получил немалую выгоду, а через него и Африканская группа. Так что ты перед нами в долгу.

— Полагаю, что это справедливо. Мне кажется, идея принадлежала Кантил. В тот раз она весьма энергично поддерживала Дой.

— Патриция сама тебе о ней рассказала или это сделала Изабелла?

— Джастина, — усмехнулся он, — неужели ты ревнуешь?

— Прекрати, пожалуйста! Это очень важно. Изабелла говорила тебе, что идея исходит от Кантил и что Дой одобрит расходы?

— Если честно, я уже не помню. Изабелла высказала предложение, и я, естественно, решил, что оно исходит от Кантил. Какой бы она ни была хорошенькой, это ведь всего лишь девчонка, живущая первой жизнью. Кто еще мог бы такое придумать?

— Изабелла принадлежит к семейству Халгарт, — многозначительно заметила Джастина.

— О нет! — Он в отчаянии поднял перед собой руки. — Мы опять возвращаемся к голосованию по вопросу о Мио.

— Это не голосование.

— А для меня почти одно и то же. Ты принимаешь происходящее слишком близко к сердцу, признайся.

— Я согласна, в тот раз Валетта застала меня врасплох. Томпсон ни за что не допустил бы подобного. Мне начинает казаться, что я не слишком подхожу для таких занятий.

— Чепуха! Ты великолепно справляешься. Ты красиво обошла Валетту и выиграла время, чтобы обеспечить голоса в свою поддержку. Ты прекрасный игрок.

— Я так не думаю. Проклятый Колумбия заставил меня раскрыть свои карты. На следующем заседании придется мериться силами, и я не уверена, что одержу верх.

— У тебя уже есть мой голос.

— Да, конечно, спасибо тебе.

— Тебя здорово тревожит происходящее, и это не первая твоя схватка с Хал-гартами и их союзниками. Почему бы тебе не объявить открытую войну и не послать флот на Солидад?

— Потому что это их флот, Рамми.

— Так вот в чем дело! Гор рвет и мечет, что они перехватили выпестованный им проект.

— Флот — это не проект, это единственное средство нашего выживания. Мы находимся в состоянии войны за существование человечества, и Халгарты полностью контролируют вопросы обороны. Это неправильно.

— Не позволяй сенатским распрям себя ослепить. Благодаря ККТ последнее слово все равно останется за Шелдоном. И Кайм все еще адмирал, а он человек Шелдона. Халгарты через Колумбия контролируют только планетарную защиту. Это классический раздел сфер влияния между Династиями. Баланс сил сохранен.

— Ладно.

Ради его спокойствия она попыталась притвориться, что поверила.

— Так-то лучше. Как насчет ленча? Только ты и я, и никаких разговоров о делах.

— Как в старые времена, — грустно сказала она. — Прости, Рамми, мне пора возвращаться в офис. Надо сделать несколько звонков.

Искра надежды в его глазах сменилась меланхоличным спокойствием.

— Я понимаю. Мой тебе совет: поговори с Криспином. Он никогда не плясал под дудку Халгартов.

Она чмокнула его в губы.

— Спасибо. Увидимся.

Кабинет принадлежал Томпсону. Это по его вкусу он был обставлен роскошной мебелью из золотисто-коричневого дерева. Она ничего не изменила, не имела права. Когда он вернется, он сможет сесть за этот огромный стол и продолжать, словно ничего не случилось.

Если до тех пор не развалится весь мир.

Джастина села в кресло брата, отпустила своих помощников и проигнорировала все срочные доклады, относящиеся к прошедшему заседанию.

Получается, Изабелла не упоминала о том, что предложение исходит от Патриции. Маловато для начала, но подозрения, что Патрицией манипулировали, как и многими другими людьми, только усилилось.

— Как мне не хватает твоих советов, Томми! — произнесла она в пустой комнате.

Принадлежащая их семье клиника омоложения находилась на окраине Вашингтона, всего лишь в двадцати пяти километрах от зала сената, если считать по прямой. Именно там зародыш клона ее брата, всего около десяти сантиметров длиной, рос и развивался в резервуаре-утробе.

Джастина опустила взгляд на свой живот и легонько дотронулась до него ладонью. Он все еще был безукоризненно плоским, хотя на посещение спортивного зала у Джастины давно не хватало времени.

— Ты родишься раньше, чем твой дядя, — негромко сказала она. — Он тебе очень удивится. И огромное число других людей тоже.

Удовлетворенно поглаживая еще не рожденного младенца реальной рукой, виртуальной она коснулась символа Паулы Мио.

«Да, сенатор?»

«Интересно, она когда-нибудь спит?» — подумала Джастина.

— У меня есть не очень приятные новости, которые следует узнать и вам. Я только что пришла с заседания комитета по надзору за службой безопасности. Сенатор Валетта Халгарт внесла предложение о вашем немедленном увольнении.

«На каких основаниях?»

— Основания, к счастью, были не слишком весомые. Она вменяла вам в вину вмешательство в действия разведки флота и использование государственных ресурсов в личных целях.

«Слежка за Алессандрой Барон».

— Точно. Мне удалось отложить голосование, сославшись на процедурные вопросы по поводу утвержденной повестки дня. Но это только отсрочка. Похоже, Колумбия и не думает успокаиваться.

«Мне это известно. Спасибо, что прикрыли меня».

— Я поговорю с другими сенаторами, пересмотрю стратегию поддержки и сумею склонить большинство членов комитета на свою сторону. В данный момент далеко не все довольны Халгартами. Это не постоянные союзники нашей семьи, но я сумею их привлечь.

«Ясно. Так мы сможем многое понять».

— Каким образом?

«Вы не догадываетесь, как намерены голосовать по этому вопросу Шелдоны? Моя работа в службе безопасности сената не в интересах Звездного Странника».

— Вы правы. Постараюсь это выяснить.

Люди раздражали Утес Утреннего Света. Он знал, что после вторжения они нанесут ответный удар; такая реакция была неизбежной. Но менее предсказуемым оказался метод их действий. Он ожидал открытия червоточин над захваченными планетами, множества кораблей и ракет, штурмующих его сооружения, — и потому тщательно готовился к подобному сценарию, строя в новых мирах мощные генераторы силовых полей, защищающих новые заводы, размещая на орбитах тысячи флаеров, оснащенных самым передовым оружием.

Согласно собранной о Содружестве информации, этого должно было хватить для отражения контратаки людей. В развалинах покинутых городов оказалось колоссальное количество информации: кристаллы памяти хранили целые энциклопедии, научно-исследовательские труды, описания устройства всех миров Содружества, их экономическую и промышленную статистику, а также поистине бесконечное множество «развлекательных» материалов. Утес Утреннего Света впервые порадовался, что оживил воспоминания Боуза, — без этого небольшого экскурса в человеческий разум было бы нелегко отличить факты от вымысла. А люди производили вымыслы в непостижимых количествах просто ради собственного удовольствия.

К немалому разочарованию Утеса Утреннего Света, информации о РИ было довольно мало. Ни в одном из двадцати трех захваченных миров не нашлось достоверных сведений о расположении Винмара. После распространения праймов во всех мирах Содружества придется обыскивать все звездные системы в радиусе двухсот световых лет от Земли. В некоторых материалах указывалось, что РИ больше не существует в физическом плане, а перешел на энергетический уровень. Утес Утреннего Света так и не смог определить, правда это или опять вымысел.

Он черпал информацию и прямо из людей. В тех же развалинах и в разбитых средствах передвижения находились десятки тысяч разрушенных тел. Извлечь из них вставки памяти было нетрудно. Живые люди доставляли больше хлопот: они сопротивлялись и боролись с солдатами-мобайлами. В конце концов Утес Утреннего Света просто убивал этих повстанцев и извлекал хранилища памяти. Он узнал, что полезной информации в них немного; эти устройства содержали только воспоминания индивидуумов, а доступа ко всему человеческому разуму в них не было. После оживления мозга некоторых особей внутри ограниченной группы иммобайлов Утес Утреннего Света убедился, что в своем большинстве они еще менее устойчивы, чем Боуз. Что казалось еще удивительнее, лишь немногие обладали такими же, как у Боуза, объемами знаний. До этого Утес Утреннего Света считал его неполноценным представителем человечества.

По мере накопления информации общее представление о Содружестве, накладываясь на представления Боуза, становилось все более отчетливым. Утес Утреннего Света начал восстанавливать и модифицировать кибернетические промышленные системы, заставляя машины людей изготавливать предметы и механизмы по его собственному замыслу. Здания приспосабливались для производственных комплексов, дороги использовались по назначению, мосты восстанавливались.

Единственным сегментом человеческих технологий, от которого полностью отказался Утес Утреннего Света, была электроника. Он просто не доверял доставшимся ему процессорам и программам. Он обнаружил в них сотни тысяч файлов, таящих угрозу для аппаратуры и сетей в целом. Люди же с момента появления информационной сети тратили массу времени и усилий на борьбу друг с другом в виртуальном пространстве. Они перехватывали сведения о деятельности своих конкурентов, отдельные отщепенцы организовывали вирусные атаки просто ради забавы, криминальные элементы похищали информацию из сетей с более слабой защитой, и в результате начинались войны, подобные бесконечным территориальным захватам иммобайлов. После столетий совершенствования люди накопили чудовищный опыт в этой области. И доказательством их превосходства в электронной сфере стали сбои в системе коммуникаций во время первого вторжения. Для отражения цифровых атак у Утеса Утреннего Света не было ни опыта, ни возможностей. В конце концов он просто уничтожил оборудование, созданное людьми, а к контролирующей сети подключился сам. Прямое подчинение поглотило большую часть его мыслительных способностей. В новых мирах приоритетной задачей стало создание групп иммобайлов, которые могли бы эксплуатировать оборудование людей.

И в этой, и во многих других областях Утес Утреннего Света достиг значительных успехов. А затем последовал контрудар Содружества. Над всеми захваченными мирами открылись червоточины. Само собой, оттуда посыпались ракеты. Утес Утреннего Света послал на перехват свои флаеры. У него имелось колоссальное преимущество: люди, опасаясь непоправимых последствий для окружающей среды, не использовали ядерные бомбы. Об этом недостатке их мышления он узнал как от Боуза, так и из других восстановленных разумов, а также из заявлений политиков Содружества. Сам он для отражения атаки пользовался исключительно ядерными зарядами.

Затем червоточины стали открываться на поверхности планет, оставаясь активными лишь на короткое время. Их назначение Утесу Утреннего Света так и не удалось определить. Люди уже не в первый раз нарушили работу внутренних коммуникаций. Посланные на места высадки флаеры обнаружили лишь незначительное сопротивление со стороны аэроботов. Миниатюрные машины обладали отличной маневренностью, но, чтобы противостоять превосходящим по численности флаерам, им не хватало мощности. Численное превосходство было главным преимуществом Утеса Утреннего Света.

Через семнадцать часов атака прекратилась. Утес Утреннего Света вышел из схватки победителем. Ему нанесли некоторый ущерб, но до стратегического поражения было далеко. Для восстановления разрушенных участков он направил группы машин и мобайлов. После изучения характера атаки началось укрепление защитных средств. Содружество оказалось слабее, чем предполагал Утес Утреннего Света.

Неприятности начались много часов спустя. В его двадцати трех новых мирах все чаще стали происходить кратковременные схватки с вооруженными людьми. Было убито несколько сотен мобайлов. Основная мыслительная линия Утеса Утреннего Света почти не заметила этих ничтожно малых потерь. Оборона, способная выдержать стратегическую бомбардировку с орбиты, легко могла противостоять любым ударам, наносимым разрозненными группами людей.

Взрывы разрушали опоры мостов, и проходящие по ним колонны транспорта падали в пропасти.

Мобайлы в патрулях переставали выходить на связь и бесследно исчезали.

На заводах вспыхивали пожары.

В ядерных генераторах возникала необъяснимая нестабильность сдерживающего поля, МГД-камеры лопались и выбрасывали струи плазмы, уничтожавшие все на своем пути.

Вдоль границ силовых полей стали появляться вооруженные люди, но невероятным образом они каждый раз ускользали от преследования.

Начались отказы оборудования за пределами силового купола. Расследование свидетельствовало о преднамеренных поломках или небольших взрывах.

Недалеко от Рэндтауна взорвалась ядерная бомба, уничтожившая пятнадцать флаеров.

Мобайлы-фермеры постоянно погибали от выстрелов с большой дистанции. Оборудование ферм выходило из строя. Урожаи гибли.

Ядерный заряд внутри силового поля Рэндтауна уничтожил целую установку.

Вооруженные люди появлялись в каждом из новых миров. Их было невозможно выловить. А загнанные в угол, они сражались насмерть и погибали, активируя ядерные заряды.

Над новыми мирами частенько появлялись микроскопические червоточины, действующие всего несколько секунд. Они не представляли никакой угрозы.

Ядерные бомбы взорвались на Оливензе, Слиго, Вэйлтоне, Наттавааре и Аншане.

Взрывы засыпали новые карьеры.

Диверсии не были настолько разрушительными, чтобы остановить экспансию Утеса Утреннего Света в двадцати трех новых мирах. Но разгромленные комплексы надо было восстанавливать. Уничтоженным мобайлам — готовить замену. Дороги — строить заново. Поля — пересеивать.

А потом откуда-то появлялись вооруженные люди, и все начиналось сначала. Утес Утреннего Света возводил новые комплексы и усиливал защиту, на что уходило все больше времени. Из домашнего мира он перебрасывал десятки тысяч солдат, и всех их надо было кормить и вооружать, на что требовались новые ресурсы. Подрывная тактика, используемая людьми, его чрезвычайно раздражала. Утес Утреннего Света не знал, как прекратить диверсии. Конфликты в его домашнем мире велись открыто, и противники стремились нанести друг другу наибольший урон. Здесь было по-другому. Из восстановленных разумов людей Утес Утреннего Света узнал, что партизанская война никогда не закончится. Подобных примеров в истории этой расы было предостаточно. Фанатичные борцы за свободу неоднократно с успехом противостояли регулярным армиям.

Диверсии прекратятся только тогда, когда на воле не останется ни одного человека. С этой целью Утес Утреннего Света продолжал накапливать все больше и больше резервов.

На промежуточной базе были зарегистрированы волны квантовых искажений, распространившихся по звездной системе со сверхсветовой скоростью. Их источник соответствовал характеристикам двигателя космического корабля людей, проходящего на расстоянии трех световых лет. Теперь этот корабль поспешно удалялся.

Утес Утреннего Света знал, что после обнаружения промежуточной базы флот Содружества предпримет атаку всеми имеющимися у него средствами.

Тысячи групп иммобайлов рассчитали защиту, способную противостоять релятивистскому удару, нанесенному людьми в районе Аншана. Сложные устройства, необходимые для модификации червоточины, уже были в процессе изготовления. Утес Утреннего Света ускорил процесс и начал переброску на промежуточную базу первой партии узлов. Одновременно он стал наращивать численность боевых космических кораблей. Атака на базу ослабит защиту Содружества, и тогда он приступит ко второй фазе завоевания, чтобы захватить еще сорок восемь планет.

Глава 7

Патриция Кантил и Даниэль Алстер вместе вышли из здания сената и экспрессом прибыли на Керенск. У перехода их встретил Гилберт Макклейн. Все трое сели в служебный челнок, чтобы совершить двадцатиминутный перелет к Бабийанскому атоллу.

— Даже после всей проделанной подготовительной работы я не могу поверить, что мы достигли этой стадии, — сказала Патриция. — Уверяю вас, президент очень обеспокоена.

— Мы все испытываем тревогу, — ответил Мак. — Нынешний этап может стать решающим.

— Адмирал уверен, что нам достаточно кораблей? — спросил Даниэль.

— Он сам вам об этом скажет, — ответил Мак и показал на толстостенные окна в потолке челнока. — Как вы можете убедиться, мы не тратили времени даром.

В космосе вокруг Высокого Ангела стало тесновато. Теперь там в состоянии невесомости дрейфовали три порта, связанные с Керенском и предназначенные для пассажиров и небольших грузовых челноков, направлявшихся на новые комплексы строящегося флота и промышленные станции архипелага. Девять сборочных платформ для боевых космических кораблей были намного больше, чем первоначальные устройства для сборки кораблей-разведчиков. Каждая платформа состояла из пяти гигантских малметаллических сфер, соединяющихся друг с другом вокруг червоточины, ведущей на Керенск. Элементы корпуса и другие компоненты теперь доставлялись непосредственно к кибернетическим системам, отвечающим за сборку.

Малметаллический шар четвертой платформы открылся, и внутри стал виден один из новых кораблей класса «Москва», готовый к запуску. Длина «Лондона» составляла полторы сотни метров; кирпично-красный корпус представлял собой две соединенные сферы — меньшую впереди и большую сзади, — а в узкой части торчали семь тонких пластин термоизлучателей. Эта модель проектировалась без учета аэродинамики, корабли класса «Москва» предназначались исключительно для доставки оружия.

— Выглядит внушительно, — сказала Патриция.

— В таких кораблях достаточно боеприпасов, чтобы уничтожить любую планету Солнечной системы, включая Юпитер, — пояснил Мак. — На этот раз преимущество в огневой мощи на нашей стороне.

— Я надеюсь, вы предусмотрели защиту от несанкционированных запусков, — поинтересовался Даниэль.

Мак усмехнулся.

— Ракеты Дювуа запускаются трехсторонним кодом. Залп осуществляют три члена экипажа.

— А если корабль получит повреждение и останутся только двое? — спросила Патриция.

— Это невозможно, — заверил ее Мак. — Если удар окажется настолько мощным, что пробьет силовое поле, корабль будет уничтожен.

— А, понимаю.

Патриция перевела взгляд на огромный космический корабль чужаков, к которому приближался челнок.

Адмирал Кайм тепло приветствовал своих гостей в кабинете на верхнем этаже Пентагона-2. На Бабийанском атолле наступила ночь, и огромный купол стал прозрачным. Икаланайз тонким красновато-желтым полумесяцем опускалась к кромке парка. Остальная часть видимого над головой космоса была испещрена яркими серебристыми штрихами архипелага, включающего в себя, кроме исследовательских лабораторий и мерцающих транспортных узлов, новые станции и платформы космического флота. Ионные двигатели сотен снующих между ними челноков оставляли в небе тонкую сеть голубоватых лент.

Патриция, поздоровавшись с Каймом и Колумбия, села рядом с Оскаром.

— Примите мои поздравления.

— Спасибо. — Тот смущенно улыбнулся. — Простите, что не встаю. В данный момент из-за гравитации я чувствую себя слишком слабым и все время испытываю головокружение.

— Прошу вас, не надо извиняться.

— Самое противное заключается в том, что я придерживался предписанного режима физических занятий и принимал все биогенные препараты. Ничего не помогло. Проклятье, как я ненавижу невесомость!

— Президент попросила передать ее личную благодарность вам и вашему экипажу. Обнаружение Врат Ада — важнейшее событие, которое может переломить ход кампании.

— Мы просто делали свою работу, — пробормотал Оскар.

За спиной старого друга встал Мак.

— Его скромность — тоже побочный эффект пребывания в невесомости. Не беспокойтесь, к церемонии награждения орденами и медалями он полностью вылечится. Как вы думаете, вице-президент будет лично награждать Оскара? — спросил Мак, сохраняя серьезное выражение.

Патриция рассмеялась.

— Да, припоминаю, добрейший вице-президент Биклу при упоминании вашего имени утратил большую часть своей жизнерадостности.

Оскар заставил себя улыбнуться.

Уилсон громко предложил перейти к делу. Дмитрий Леопольдович, тихо беседовавший с Рафаэлем, занял место рядом с Анной, а Мак сел по другую сторону от Даниэля. Официально они собрались на заседание стратегического совета флота, но Уилсон считал, что это просто встреча его и его ближайших советников с представителями власти — Патрицией и Даниэлем. Целью встречи было определение дальнейшей политики Военного кабинета.

— Мы начнем с очевидных фактов, — сказал он. — С местоположения Врат Ада.

На голографическом портале его стола возникла простая карта звездного неба. Система, где Оскар засек все признаки гигантской червоточины, находилась на расстоянии трехсот световых лет от Элана.

— Вы все ознакомились с показаниями сенсоров, — сказал Оскар. — Ошибки быть не может: перед нами то самое место.

— Нельзя не учитывать ничтожно малой вероятности, что это ловушка, — сказал Дмитрий.

— Чудовищно дорогостоящая ловушка, — заметил Мак. — Нам известно, что у праймов нет экономики в том смысле, в каком мы ее понимаем, но дублирование Врат Ада потребовало бы значительных ресурсов. И с какой целью? В лучшем случае это дало бы им отсрочку на пару месяцев.

— А может, они построили вторую червоточину, — с довольным видом добавил Дмитрий. — Или несколько. Мы знаем, что они склонны к четверичной системе. Было бы справедливо предположить наихудший вариант.

— Вы только этим и занимаетесь, — негромко произнесла Патриция.

На бледном лице Дмитрия появилась печальная улыбка.

— Это моя работа.

— Вы предлагаете отложить атаку? — спросил Рафаэль.

— Нет, сэр. Моя — и Института стратегических исследований — рекомендация состоит в том, чтобы продолжать разведывательные полеты. В сущности, было бы неплохо предпринять еще один полет к Альфе Дайсона. Тогда мы могли бы наверняка узнать, существуют ли другие гигантские червоточины.

— Это рискованно, — возразил Уилсон.

— Не более, чем атака Врат Ада, — сказал Дмитрий. — Неизвестно, какие еще способы защиты изобрели праймы, но не сомневайтесь, укреплять они станут не только свой домашний мир. Врата Ада имеют для этой расы первостепенное значение и потому будут защищены всеми возможными средствами.

— Мы, безусловно, организуем и другие разведывательные вылеты, — ответил Уилсон. — Необходимо как можно больше узнать о намерениях противника.

— Как раз намерения праймов и остаются постоянной неизвестной величиной, — сказал Дмитрий. — Как заметил капитан Гилберт, экономическая модель общества праймов недоступна нашему пониманию. С какой стороны ни посмотри, завоевание Содружества абсолютно не рентабельно. Мы пришли к выводу, что они предприняли против человечества нечто вроде крестового похода.

— Это же смешно! — воскликнул Даниэль.

— Простите, сэр, это ничуть не смешно. Мы, конечно, не знаем, есть ли у праймов хоть какая-то религия, но фундаментальные принципы остаются неизменными. Их действия не подпадают под законы логики, следовательно, здесь задействован фанатизм. Крестовые походы — это общее понятие в человеческой философии, независимо от того, является ли их причиной религия или идеология. В нашей истории довольно много таких примеров.

— Это имеет отношение к разработке стратегии атаки на Врата Ада? — спросила Патриция.

— Надо учитывать возможные последствия, — пояснил Дмитрий. — Мы планируем удар в надежде, что нанесем существенный урон могущественному противнику. Если мотивация праймов для захвата Содружества базируется на нелогичной предпосылке их бога или лидера о необходимости стереть человечество с лица Вселенной, их ничто не остановит. Мы получим передышку, но не сможем положить конец войне. Они вернутся. И мы должны быть к этому готовы.

— Без Врат Ада им потребуется много времени, чтобы собраться с силами и нанести очередной удар, — сказал Рафаэль. — Под угрозой уничтожения окажутся все корабли, все сооружения, построенные на Утраченных двадцати трех планетах. Мы сможем их истребить еще до подхода подкрепления.

— Извините, адмирал, — снова заговорил Дмитрий, — но СМИ дали весьма точное название захваченным планетам. Они действительно навсегда утрачены для нас. В данный момент заброшенные туда отряды отвлекают значительную часть ресурсов праймов. Но в случае уничтожения Врат Ада Утраченные двадцать три планеты никому не будут нужны. Мы не можем посылать корабли в бой, победа в котором принесет одни потери.

— Превосходно! — саркастически произнес Мак. — Значит, мы идем в бой только в тех случаях, когда точно знаем, что никто не пострадает? — Он с сожалением взглянул на Дмитрия. — Это война, парень, это грязное занятие, и потери неизбежны. Тут тебе придется смириться.

— Мы уже разрабатываем оружие, которое гарантирует победу, — сказал Дмитрий. — Давайте подождем, когда оно будет готово, и воспользуемся им. Нельзя пытаться одолеть праймов мелкими ударами. Их слишком много. Нам это не под силу.

Ему никто не ответил. Уилсон обвел взглядом встревоженные лица. Все присутствующие знали о Сиэтлском проекте квантовой ракеты, но это был последний резерв, оружие Страшного суда. Каждый, кто о нем знал, молился всем богам, чтобы не пришлось к нему прибегать.

— Применение оружия, разрабатываемого Сиэтлским проектом, гарантирует победу только в том случае, если мы решимся на геноцид праймов, — сказал он.

— А как вы думаете, адмирал, что они делают с нами? Я подключался к донесениям отрядов с Утраченных миров. Все беженцы, пережившие вторжение, были уничтожены при первой же встрече с праймами. Нельзя применять к ним человеческую логику и искать мотивацию поступков. Не обманывайте себя, мы их совершенно не интересуем. Они желают одного: истребить всех людей до последнего. Все споры в нашем институте закончились единственным выводом: либо мы, либо они.

— Решение о применении оружия Сиэтлского проекта относится к области политики и будет приниматься Военным кабинетом, — сказал Рафаэль. — С этим все согласны. Данный вопрос выходит за рамки обсуждаемой сегодня стратегии.

— Значит, мы должны рекомендовать принять такое решение, — сказал Дмитрий. Он наклонился в кресле, обращаясь непосредственно к Уилсону, и на бледном лбу блеснула испарина. — Мне нелегко так говорить, но мы уже раскрыли свои карты. Поступок экипажа «Отчаянного» достоин восхищения; эти люди замедлили продвижение врага и обеспечили возможность спасти миллионы жизней. Но праймы увидели, на что способна технология гипердвигателей и теперь в состоянии ее продублировать. Мало того, они примут контрмеры — мы и сами бы так поступили. В случае использования релятивистского оружия для атаки на Врата Ада нельзя рассчитывать на успех.

— В войне мало что поддается расчетам, — заметил Уилсон. — Но это не означает, что мы должны сдаться.

— Я и не говорю, что мы должны сдаться. Нет, мы должны одержать полную победу.

— Корабли праймов отправились в открытый космос уже через час после падения барьера, — сказал Оскар. — Джинн выпущен из бутылки и распространился по Вселенной. Мы должны учитывать и этот факт.

Дмитрий отбросил со лба прядь тонких волос.

— Простите, но мы в Санкт-Петербургском институте не видим другого способа покончить с ними. Тот, кто ставил барьер, явно придерживался того же мнения, потому и запер их в звездной системе. Мы, к сожалению, не имеем такой возможности.

— Спасибо, Дмитрий, — обратился к нему Уилсон. — Рекомендации института будут представлены Военному кабинету. А сейчас мы продолжим планирование атаки на Врата Ада. Анна?

— Производство кораблей класса «Москва» набирает темпы, — заговорила она. — Теперь, когда изготовление секций корпусов и всех компонентов поставлено на поток заводами Большой Дюжины, строительство одного корабля с нуля занимает две недели. Процесс сборки автоматизирован в еще большей степени, чем это было при создании кораблей-разведчиков. В настоящее время в строю двенадцать кораблей, но ситуация скоро изменится. Завершена работа над девятой сборочной платформой, секции еще пяти находятся в процессе изготовления, и эти платформы будут готовы уже в следующем месяце. Открытие червоточин на Керенск стало колоссальным прорывом в производстве. В процессе согласования нам пришлось долго убеждать председателя Галл, но она достаточно сдержанна, чтобы сохранять спокойствие. Она понимает, что в сложившихся обстоятельствах Высокий Ангел не может настаивать на монополии. Кроме того, большая часть рабочих бригад до сих пор ночует здесь.

— Сколько кораблей мы можем отправить к Вратам Ада? — спросила Патриция.

— К концу этой недели — пятнадцать. Если подождем еще неделю, их будет двадцать два. Спустя две недели у нас будет больше сорока кораблей, и каждые четырнадцать дней их число станет увеличиваться на сорок пять.

— А сколько их необходимо для решающего удара, чтобы закрыть Врата Ада?

— Мы полагаем, минимум двадцать, — ответил Мак. — Праймы прочно обосновались в этой звездной системе. Врата Ада — только часть их оборудования. Там же находятся и генераторы червоточин к Утраченным двадцати трем планетам, через которые в Содружество до сих пор поставляются колоссальные партии техники и боеприпасов. Мы подсчитали, что во время вторжения праймы перебросили сорок пять тысяч кораблей. А если чужаки планируют второе вторжение, мы должны оставить для защиты по меньшей мере столько же кораблей. Возможно, намного больше.

— Двадцать кораблей против сорока пяти тысяч? — усомнилась Патриция.

Цифры явно вызвали у нее сильнейшее беспокойство.

— Они будут действовать не так, как над Утраченными планетами, — пояснил Уилсон. — Корабли класса «Москва» остановятся на краю системы, где находятся Врата Ада, и оттуда произведут запуск ракет Дювуа. Догнать их можно будет только на сверхсветовой скорости.

— Двадцать кораблей? — уточнила Патриция.

— Это минимум, — ответил Мак.

— Хорошо, следующая неделя — вполне приемлемый срок.

— Необходимо выждать еще, — вмешался Дмитрий. — Нельзя бросить в атаку все, чем мы располагаем, должен остаться какой-то резерв. Праймы обязательно нанесут ответный удар.

Патриция бросила сердитый взгляд в его сторону.

— Дмитрий прав, — сказал Рафаэль. — Надо правильно рассчитать силы. Как ни грустно это говорить, но приходится учитывать и вероятность неудачи. Я, как ответственный за оборону планет Содружества, настаиваю на том, чтобы использовать часть кораблей для защиты.

— Уилсон? — спросил Даниэль.

— Я согласен, это справедливое требование. Я понимаю, что человечество с нетерпением ждет от нас ответных действий, но в данном случае нельзя принимать сугубо популистские решения. Диверсионная война продолжается. За время, пока строятся корабли, мы могли бы увеличить численность отрядов на Утраченных двадцати трех планетах. Мы знаем, что эта миссия проходит успешно, так почему бы не сделать ее интенсивнее и тем самым отвлечь внимание праймов?

— Сколько вы предлагаете ждать? — спросила Патриция.

— Две недели, — сказала Анна. — Это обеспечит по два десятка кораблей для атаки и для защиты. Вполне достаточно.

— Ладно, я передам это президенту.

Когда совещание закончилось, все стали прощаться и покидать кабинет. Оскар продолжал сидеть в своем кресле. От волнения у него перехватывало горло, и это ощущение казалось тяжелее, чем все последствия невесомости. Ему не хотелось лгать Уилсону, чтобы прикрыть свою задницу. По крайней мере, в таком серьезном деле. Но рассказать о своем открытии он был обязан. А тогда, возможно, выяснится, кто еще замешан в этом деле.

Мак и Анна выходили последними. Перед тем как за ними закрылась дверь, Оскар заметил, как Анна слегка пожала плечами, оглядываясь на Уилсона.

— Выпьешь? — спросил Уилсон.

— Да, спасибо. Виски со льдом, без воды.

Уилсон взглянул на него с удивлением, но молча прошел к круглому бару с напитками.

— Что ж, тебе удалось меня заинтриговать. Деловая встреча наедине.

— У нас проблема, — сказал Оскар.

Уилсон, наливая виски в хрустальный стакан, слегка усмехнулся.

— Хьюстон.

— Что?

— Ничего. Извини, продолжай, пожалуйста.

Оскар, презирая самого себя за потребность в жидком эквиваленте смелости, принялстакан с виски.

— Не так давно ко мне обратился некто, сомневающийся в некоторых аспектах полета «Второго шанса».

— И ты туда же?

— Они с тобой говорили? — Оскар испытал изумление.

— Скажем так: проблема заинтересовала многих политиков. И что же хотел от тебя этот некто?

— Будет понятнее, если я тебе кое-что покажу.

Оскар дал команду эл-дворецкому подключиться к записям из секретной базы флота. Портал на столе Уилсона воспроизвел информацию с челнока, направляющегося к Сторожевой Башне.

— Видишь главную антенну? — спросил Оскар, останавливая запись. — Кто-то подает сигнал в домашний мир праймов.

— Сукин сын! — Уилсон упал в кресло, не отрывая глаз от картины, заполнившей половину его кабинета. — Ты уверен?

— Мы оба знаем, что на этой стадии миссии тарелка не должна быть развернута. Я произвел приблизительные вычисления и определил направление.

— Сукин сын! Кто же это мог быть?

— Я не знаю. У нас достаточно подробные записи, но тот, кто дал команду развернуть антенну, явно обошел нашу систему наблюдения. Это единственное доказательство нарушения.

— Я не понимаю. Изменник? Но зачем? Какой у него мог быть мотив?

— В унисфере на этот счет ходит масса самых невероятных предположений, — осторожно ответил Оскар. — Мы так и не поняли, почему барьер разрушился при нашем приближении. Зато теперь можно с уверенностью сказать, почему оказалась нарушена связь с Вербеке и Боузом.

— Кто-то из экипажа. — Уилсон перешел на шепот. — Но я отбирал их… мы отбирали. Ты и я.

— Да, — с несчастным видом кивнул Оскар.

— О господи! — Уилсон не мог оторвать взгляда от изображения антенной тарелки, словно видел в ней физическую угрозу. — Но это же бессмысленно! Война никому не выгодна. В любом случае никто не знал, что находится по ту сторону барьера.

— Сильфены, может, и знали.

— Нет. Только не они. Я не верю. — Он повернулся к Оскару, прищурив глаза. — Кто просил тебя на это посмотреть?

Оскар выдержал его взгляд.

— Хранители Личности. Со мной связался человек, которого я когда-то знал.

— Черт, Оскар! Эти мерзавцы пытались уничтожить «Второй шанс».

Оскар кивнул на изображение.

— Возможно, у них на это имелась веская причина.

— Звездный Странник, тот чужак, в которого они верят? Ты не можешь принимать это всерьез.

— Я, допустим, и не принимаю, — неуверенно ответил Оскар. — Я и сам еще не знаю. Но кто-то на борту корабля действовал против нас. Из-за того полета началась война, в которой мы можем проиграть, и это повлечет за собой гибель всего человечества. Ты спрашивал о мотиве? Его не стоит искать в политике.

— Ты прав: тут не может быть политики. Скорее, чье-то влияние извне. Тот, кто это совершил, предал все человечество. Сукин сын, как трудно поверить!

— Я понимаю.

— Ты уже сказал об этом Хранителям?

— Нет, конечно нет. Послушай, я облегчу тебе жизнь. Я подам в отставку.

— Черта с два! Мы должны выяснить, что же в действительности происходит, и сделать это надо быстро. Мы собираемся отправить флот к Вратам Ада — и помоги нам Боже, если что-то пойдет не так.

— Ты же не думаешь, что…

— Кто-то предал нас во время полета на «Втором шансе». Если он все еще где-то поблизости, то может попытаться сделать это снова.

— Проклятье, я не подумал о таком. Что ты собираешься делать?

— Попросить помощи. Паула Мио знает о Хранителях все, что только можно было узнать. Я посоветуюсь с ней.

Меллани не выполнила своего обещания. Они с Дадли Боузом так и не поселились в шикарном отеле в Лос-Анджелесе, — вместо этого она подыскала дешевую трехкомнатную квартирку на задах Венис-бич. Жилище находилось в старом, обветшавшем здании, на первом этаже которого разместились мелкие дешевые магазинчики с футболками, самодельной бижутерией, подержанными домашними роботами и повседневной одеждой. В каждой лавке допоздна гремела суперсовременная музыка. Окна двух верхних этажей по большей части были закрыты деревянными ставнями, а ряды устаревших кондиционеров постоянно посвистывали и шипели от полуденного зноя.

Соседнюю с Меллани и Боузом квартиру занимали супруги, громко бранившиеся между собой всякий раз, когда расписание смен заставляло их одновременно находиться дома. Наверху жила проститутка, она водила гостей по пожарной лестнице и предоставляла развлечение без доступа к ВСО.

Водопровод в квартире работал от случая к случаю. Регулятор холодильника заклинило в крайнем положении, и продукты быстро превращались в куски льда. Мебель устарела лет пятьдесят назад. Окрашенный в кирпичный цвет пол громко скрипел.

Хозяин здания с радостью принял наличные. О том, что в этой квартире кто-то поселился, не было сделано никаких записей.

Странно, но в такой необычной обстановке Дадли обрел спокойствие, какого не испытывал ни разу, с тех пор как стал жить вместе с Меллани. Она, возвращаясь из офиса Микеланджело, заставала его на кухне за приготовлением изысканных блюд или на скамеечке перед домом, где он с банкой пива в руке наблюдал за быстротечными сценками уличной жизни. Она догадывалась, что немалую роль в обретении им уверенности сыграл тот факт, что Мортона от них отделяли две сотни световых лет.

Вечером того дня, когда Меллани получила запись об уничтожении Рэнд-тауна, она надела простое платье-футболку и направилась на пляж. С кроссовками в руке она зашагала по песку в сторону пирса Санта-Моника.

Адам Элвин мгновенно отозвался на движение ее виртуальной руки.

— Я не сумела отыскать никаких следов Бромли, Уотерфорда и Гранку, — сказала Меллани. — Они даже не связывались со своими семьями, следящие программы, установленные моим приятелем, это наверняка бы засекли.

«Не будь к себе так строга, Содружество очень большое, — ответил Адам. — Сложившаяся ситуация свидетельствует о финансировании работы Боуза Звездным Странником. Других доказательств нам не требуется».

— Но те трое могли иметь какое-то отношение к Барон. Я хочу выяснить — какое.

«Мы это ценим, но Барон важна для тебя, а не для нас».

— Я думала, ты хотел обнаружить всю агентскую сеть Звездного Странника. Разве тебе не важно знать, кто на него работает?

«В конечном счете — нет».

— Что ж, ладно.

Она не спеша подошла к участку, где стояли волейбольные корты. Фонари на высоких столбах бросали желтый свет на играющих. Один из парней окликнул ее, предлагая присоединиться к его команде. Меллани с сожалением улыбнулась в ответ и покачала головой.

«Здесь мы пока не в силах помочь тебе», — сказал Адам.

— Хорошо. А как насчет этого: мой приятель Мортон встретился с чужаком, хранящим воспоминания Дадли Боуза — того самого, что участвовал в миссии «Второго шанса».

«Черт побери, ты не шутишь?»

— Нет.

«Ты можешь обеспечить нам связь с ним?»

— Нет, напрямую не могу. РИ не станет помогать мне вытащить их с Элана, а я сама не знаю, как добраться до астероида Оззи. Как я понимаю, у вас нет генератора червоточин?

«Жаль, но нет».

— Я так и думала. Но если у вас имеются вопросы к Боузу, я с радостью их передам.

«Я немедленно поговорю с Йоханссоном. А флоту об этом известно?»

— Пока еще нет. Я попросила Мортона сохранить новость в тайне. На данный момент он больше никому не сообщал о чужаке.

«Меллани, ты проделала фантастическую работу».

— Но это ни к чему меня не привело. Я чувствую себя легкой мишенью, по которой вот-вот начнут стрелять люди Барон.

«Я уверен, мы все устроим. Ты не разговаривала с Мио в последнее время?»

— Нет. У меня нет для нее никакой информации, кроме той, что передал Морти, а это было бы против правил. Я только и делала, что искала следы адвокатов и сочиняла репортажи для Микеланджело. Да, кстати, нет ли у вас секретной информации о богачах, строящих ковчеги, особенно о Шелдонах?

«Только слухи из унисферы. Говорят, что самый дешевый билет будет стоить миллиард земных долларов. Ты собираешься покинуть нас, Меллани?»

«Миллиард долларов? — подумала она. — Господи, неужели Поль Гремли так высоко меня ценит?» — Эта мысль ей польстила.

— Пока нет, — сказала она. — Я еще хочу вам помочь.

«Я рад это слышать. Вот еще три агента Звездного Странника, о которых ты должна знать: Изабелла Халгарт и ее родители, Виктор и Бернадетт. Если увидишь кого-либо из них, быстро прячься».

— Спасибо. А как вы узнали?

«Брэдли исследовал пропагандистский выпуск, в котором агентом Звездного Странника объявлялась президент Дой. Это не наша работа. Подготовить запись помогала Изабелла. Теперь она скрывается — верный признак того, что вскоре она станет более активной. Мы организовали небольшие группы для наблюдения за ее родителями. Если я узнаю хоть что-то, что может решить твои проблемы, немедленно тебе сообщу».

— Я ценю твою помощь. Я… Большую часть времени я чувствую себя ужасно одинокой.

«Вероятно, я понимаю тебя, как никто другой. Я не один десяток лет веду такую ненормальную жизнь».

— Как же ты справляешься?

«Не слишком хорошо. Это самый легкий ответ. Я всегда верил в свою цель, я вел крестовый поход во имя своих идеалов. А сейчас события просто увлекают меня за собой. Я такой же, как ты, Меллани: я жду, когда все закончится. Если тебя это утешит, теперь, по-моему, уже недолго ждать».

— Надеюсь, ты прав. Спокойной ночи, Адам.

«У нас уже почти утро. А жаль, ночь здесь восхитительно красивая».

Меллани с легким сожалением прервала контакт. Интересно, где это такая красивая ночь? Разговоры с Адамом немного помогали ей справиться с одиночеством. Они никогда не встречались вживую и, возможно, никогда не встретятся, но обсуждение общего дела поддерживало в Меллани уверенность.

Адам был профессионалом, делавшим дело согласно своим обязательствам и вере. Он одобрял усилия Меллани и даже помогал редкими советами. Все это выливалось в странную дружбу, но девушка почему-то доверяла ему больше, чем кому бы то ни было в своей жизни.

Над водой под темнеющим небом зажглись яркие разноцветные огни пирса Санта-Моника. Меллани окинула грустным взглядом веселый луна-парк, потом повернулась и побрела по песку обратно. Если она еще немного задержится, Дадли начнет беспокоиться.

В районе Венис-бич селились рабочие из других миров, нанятые по контрактам. Несмотря на относительную по сравнению с остальным Лос-Анджелесом бедность, здесь было вполне безопасно, если, конечно, не углубляться в узкие переулки. После захода солнца начинали работать бары и рестораны, стоящие вдоль береговой линии, из открытых дверей доносилась музыка, мелькали голографические проекции. Где-то в глубине души Меллани хотелось возвращаться домой к человеку, похожему на Адама Элвина. Нельзя сказать, чтобы она нуждалась в мужчине — любом мужчине. Но в обществе Адама ей жилось бы намного легче, чем с Дадли с его сомнениями и приступами ревности. Адам, как ей представлялось, был гораздо спокойнее и увереннее, с ним она могла бы поговорить о любых проблемах, о Звездном Страннике и о своих опасениях. Он наверняка бы что-нибудь посоветовал, помог бы найти выход.

Дадли встретил ее, сидя на каменных ступеньках перед домом. Завидев Меллани, он улыбнулся и поспешил встать.

— Я проделал кое-какие вычисления, — с энтузиазмом произнес он.

— Отлично, — автоматически отозвалась Меллани.

Вращающийся прожектор, воспроизводящий рекламу ближайшего магазинчика, вызвал на его лице розовато-золотистые блики. Меллани нахмурилась.

— Дадли, у тебя новые ОС-татуировки?

Он усмехнулся и почесал ухо.

— Ага. Я сделал их в одном из салонов на пляже.

Она провела пальцами по красно-золотым завиткам, и программы вставок проанализировали органические системы. Новые татуировки представляли собой дешевый вариант усилителя с дополнительными функциями подключения к ВСО и расширенным интерфейсом киберсферы. В них не было никаких скрытых ловушек и следящих программ. Кожа вокруг замысловатых спиралей уже начала краснеть — признак инфекции, занесенной непрофессиональным мастером.

— Это надежное заведение? Ты посмотрел на их лицензию?

— Меллани! Ты моя девушка, а не мама. Я в своей жизни имел достаточно татуировок и знаю, что делаю.

— Хорошо. — Она шагнула к лестнице. — А к чему относятся твои вычисления?

— К космическим кораблям.

Он улыбнулся с гордостью гимназиста, сдающего домашнюю работу, которая достойна высшего балла.

— Какие корабли?

Он открыл дверь квартиры и жестом пригласил Меллани войти, но прежде беглым взглядом окинул пустынный коридор.

— На орбите Августы расположено несколько заводов, выпускающих электронные устройства и специфические материалы. Там есть космопланы и, что более важно, межорбитальные тягачи.

— И?..

— Я ознакомился со спецификациями и сделал кое-какие вычисления. Приятно было применить свои знания в астрономии для практических целей. Если бы мы арендовали межорбитальный тягач, полностью заправили топливные резервуары и не взяли бы никакого груза, кроме самих себя, то могли бы добраться до газового гиганта в системе Регула.

— А зачем нам туда? — спросила она.

Супруги в соседней квартире опять начали ругаться. Хорошо хоть, наверху было пока тихо.

— Там должен находиться домашний астероид Оззи Айзека, — заявил Дадли. — Астероид такого размера встречается очень редко. Можешь мне поверить, он, скорее, является маленьким спутником.

Меллани уже была готова подвергнуть себя ставшему привычным телесному наказанию, но обсуждение новой навязчивой идеи могло бы сократить этот процесс.

— Я не знаю… — осторожно сказала она.

— Я уверен, что он находится в системе Регула. Оттуда легко добраться до Августы, с которой наверняка доставлялись все необходимые конструкции. Все почему-то уверены, что ККТ принадлежит Династии Шелдонов, но при этом забывают, что Айзек был сооснователем и имеет в компании равную долю.

— Да, ты прав. Но я сомневаюсь, что нам удастся нанять космический корабль. У меня нет таких денег.

— За него заплатит шоу Микеланджело. А мы, добравшись до дома Айзека, получим доступ к его червоточине. И сможем вытащить с Элана Мортона и мо-байла.

«Так вот в чем причина!» Меллани все поняла. С тех пор как Дадли услышал о странном мобайле, он был одержим идеей встретиться с ним. Меллани радовалась хотя бы тому, что Дадли не доверял флоту и ненавидел адмирала Кайма, в противном случае он бы отправился прямо к нему с требованием немедленно добраться до мобайла.

— Да, такое предложение наверняка заинтересует шоу, — сказала она. — Но ты должен быть абсолютно уверен в свойствах корабля.

— Я уверен. И мы сможем это сделать. — Дадли снова почесал ухо. — Еще несколько татуировок, пара вставок памяти — и я сумею сам управлять кораблем.

— Отлично. Если ты подготовишь подробные цифры, я подумаю, что можно предпринять.

— Будет сделано! — Он улыбнулся во весь рот и стукнул кулаком по ладони. — Я займусь этим немедленно.

Меллани спустила с плеч бретельки платья и позволила ему соскользнуть на древние доски пола.

— Я и не знала, что Оззи принадлежит половина ККТ.

— Можешь не сомневаться. — Дадли уставился на нее, словно впервые увидел ее тело. — Они с самого начала вместе организовали компанию. Шелдон всегда был директором и занимался коммерческой стороной дела. Поэтому все публичные заявления звучали от его имени. Так и родилась ассоциация.

— Интересно.

Она расстегнула бюстгальтер.

Для Дадли это стало сигналом сбросить рубашку. Он отчаянно старался содрать ее через голову, но в спешке сразу же запутался.

— А знаешь, его уже несколько лет никто не видел.

— Кого? Оззи?

— Да. Я это выяснил, когда занимался исследованиями. Говорят, что он посетил все планеты Содружества и на каждой у него есть дети.

Меллани спустила трусики, перешагнула через них и прошла в ванную. Включив душ, она обрадовалась, что на этот раз вода была приятно теплой.

— Если он такая важная персона, странно, что не сделал никаких заявлений по поводу нашествия праймов. Знаешь, на Барон сильно надавили, чтобы дом-астероид нигде не упоминался. Интересно, что случилось с Оззи?

— Его всегда считали немного сумасшедшим бродягой. — Дадли старался освободиться от брюк и был вынужден ухватиться рукой за дверной косяк, чтобы не упасть. — Я бы тоже хотел стать таким, как он.

— Если Оззи настолько эксцентричен, как о нем говорят, он, наверное, позволил бы воспользоваться своей червоточиной.

— Но сначала его пришлось бы найти.

— Надо поспрашивать в офисе. Кто-нибудь может знать, где он скрывается.

Дадли наконец справился с брюками и шагнул к душевой кабине.

— Стой там, — резко приказала Меллани.

Он остановился в центре ванной комнаты.

Меллани начала наносить на кожу густой мыльный гель.

— Пока просто смотри на меня. Я скажу, когда можно будет ко мне присоединиться.

Дадли прикусил нижнюю губу и тихонько застонал.

Найджел вслед за тремя своими телохранителями вышел из перехода. В гигантском выдолбленном астероиде Оззи наступил день, теплый воздух благоухал ароматами цветов. Белый полотняный навес над переходом позволял посетителям немного освоиться со странным ландшафтом. Найджел шагнул вперед, и его взгляду открылась большая часть цилиндрической пещеры. С обеих сторон поднимались зеленые стены, которые становились все круче и круче, в конце концов загибаясь навстречу друг другу. В центральной части оси цилиндра сиял ослепительно белый свет, и его яркость не позволяла увидеть поверхность над головой. Высокие зазубренные скалы, поднимающиеся из почвы под всевозможными углами, своими фантастическими видами вызывали мгновенную дезориентацию, а в сочетании с эффектом гравитации, создаваемым центробежной силой, еще и заметное головокружение. Один из телохранителей неловко покачнулся и упал на колени. Его коллеги, стараясь сдержать смешки, поспешили ему на помощь.

— Сюда, — сказал Найджел, указывая на засыпанную гравием тропу, спускающуюся от перехода.

Где-то невдалеке послышалось пение птиц. Все выглядело почти так, как он помнил. Изменились только деревья: они выросли, сделав панораму еще изысканнее. Даже думать не хотелось, сколько десятилетий прошло между его предыдущим посещением астероида и сегодняшним днем. Судя по высоте и плотности леса можно было предположить, что не меньше столетия.

По траве сновали роботы-садовники, ухаживающие за кустами рододендронов и небольшой рощицей белых березок. Не осталось никаких следов присутствия нескольких тысяч людей, хлынувших сюда, словно волна цунами. Не было ни мусора, ни примятых растений.

В конце тропы находилось небольшое бунгало, точно такое, каким Найджел его и запомнил. Под раскидистой кроной лесного бука, дожидаясь своего хозяина, стояло одинокое кресло.

В виртуальном поле зрения вспыхнул символ Даниэля Алстера. Найджел вздохнул и открыл канал связи.

«Прошу прощения, сэр, — заговорил Даниэль. — Произошло событие, о котором, я думаю, вам необходимо знать».

— Продолжай, — ответил Найджел, зная, что случилось нечто важное.

Он был уверен, что Даниэль сумеет отфильтровать большую часть информации, касающейся Династии.

«Халгарты объявили войну Бурнелли в одном из комитетов».

— Хм… В каком именно?

«Надзора за службой безопасности».

— Вот как? — Даниэль не зря его побеспокоил, как и всегда. Комитет надзора за службой безопасности обычно не реагировал на политические маневры и распри между сенатскими фракциями, а уж в нынешние неспокойные дни он и вовсе должен был быть неприкосновенным. Споры на заседаниях комитета не возникали без важной причины. — Что произошло?

«Валетта Халгарт сегодня утром попыталась выдворить Паулу Мио из службы безопасности».

Сообщение еще больше заинтересовало Найджела. Династия не раз получала помощь от следователя, и однажды Найджел даже лично поблагодарил Паулу. Кроме того, она никого не преследовала по политическим мотивам, Он едва не вмешался после сообщения о ее увольнении из разведки флота Рафаэлем Колумбия. Но тогда вступил в игру Гор Бурнелли, и необходимость вмешательства отпала.

— Что же она такого совершила, чтобы разозлить Халгартов?

«Мы не совсем уверены, но, вероятно, это продолжение предыдущего их недовольства. Бурнелли озабочены растущим влиянием Халгартов в командовании флота».

— И не только они. Продолжай.

«Валетта утверждала, что Мио вмешивается в операции флота. Незадолго до этого Мио направила в парижское отделение запрос об установлении наблюдения за Алессандрой Барон».

— В чем же она подозревает Барон?

«Мы не знаем».

— Возможно, это не имеет отношения к Халгартам, а все дело в борьбе за власть. Я поговорю с Джессикой. Похоже, нам надо внимательнее присматривать за Халгартами и их планами в отношении флота.

«Да, сэр».

Разговор закончился, и Найджел остановился, обдумывая полученную информацию. Телохранители почтительно замерли. Если он в чем-то и был уверен относительно Мио, так это в ее честности: она никогда не стала бы устанавливать слежку за Барон по политическим мотивам, как бы сильно ни давили на нее Бурнелли. Нераскрытым оставалось и громкое убийство Томпсона. А повторное появление киллера в «ЛА-Галактик» так никто и не объяснил. Что-то происходило на таком уровне, что затрагивало Династии и Великие Семейства, и, к своему изрядному недовольству, Найджел не знал, что именно. Это было почти невероятно. Его виртуальная рука коснулась иконки Нельсона.

— Для тебя есть работенка по сбору информации, — сказал он шефу безопасности Династии.

Найджел понял, что в доме пусто, еще до того, как прошел сквозь входную арку. Было в безлюдном бунгало что-то такое, что действовало на подсознание. Тем не менее, входя в холл, он окликнул хозяина:

— Оззи, старик, ты здесь?

После тщательных поисков Оззи Нельсон был вынужден признать свое поражение. Найджел уже готовился услышать, что Оззи обосновался на одной из Утраченных двадцати трех планет. Но нет, последним упоминанием о нем, что смог отыскать отдел Нельсона, была информация о покупке билета до Сильвер-глейда. В поисках любых сведений в Лиддинггон направилась целая команда тайных агентов Династии. В результате нашествия праймов город наводнили толпы беженцев, веривших, что сильфены смогут защитить свой мир. Никаких электронных записей здесь не было. Агенты, стараясь развязать языки и оживить память местных жителей, тратили деньги и запасы спиртного. Оззи действительно видели в городе: владелец конюшни заявил, что продал ему лошадь и лонтруса. Но Оззи здесь не задержался. Хозяин таверны сказал, что тот отправился в лес, искать тайные тропы сильфенов. Больше в Лиддингтоне его никто не видел.

Такое поведение вполне соответствовало слухам об Оззи. Но Найджел не чувствовал уверенности. Оззи притворялся, что барьер вокруг Альфы Дайсона его не интересует, но это было его обычное бахвальство. Найджел проверил: никогда больше Оззи не являлся на заседания Совета внешней защиты Содружества. Он заинтересовался этим вопросом, точно. Оззи любил поломать голову над огромными таинственными объектами чужаков. И трудно было поверить, что в такой момент он вдруг решил раствориться в лесу, где обитают эльфы.

Вставки Найджела предупредили об активации нескольких местных систем. Затем перед ним в голографической проекции в полный рост предстал Оззи, одетый в потрепанную желтую футболку и мятые шорты. Затуманенный взгляд создавал впечатление, что Оззи только что проснулся и страдает от похмелья.

«Привет, Найдж, — заговорил он. — Жаль, что тебе пришлось тащиться сюда. Похоже, что я немного задержался и ты начал беспокоиться. Я специально сделал эту запись, чтобы заверить тебя, что со мной все в порядке. Знаешь, мне нравится твоя идея построить космический корабль. Это будет круто. Эй, держу пари, ты сам в конце концов отправишься странствовать, захочешь искупить свои грехи».

— Ошибаешься, — прошептал Найджел, обращаясь к изображению своего друга.

«Я решил выяснить, в чем там дело, но пошел другим путем. Ты ведь меня знаешь. Тебе не кажется, что вокруг Пары Дайсона творится что-то странное? И сильфены должны кое-что знать. Я никогда не увлекался этой мистической чепухой. Но они умны и давно здесь болтаются. Я решил провести собственное расследование. Собираюсь пройтись по их тропам и посмотреть, что находится в центре их лесов. Готов поклясться, там что-то вроде нашего ловкача РИ. Надеюсь, он не откажется ответить на мои вопросы. Так что не беспокойся обо мне, мы увидимся, когда вернусь. Мне вдвойне жаль, если я понадобился тебе, чтобы решить какую-нибудь заковыристую задачку, как в прежние времена. Расслабься».

Изображение исчезло.

— О черт, Оззи! — расстроенно воскликнул Найджел. — Какой же ты болван!

Паула беглым взглядом окинула роскошный кабинет. Здесь все было таким же, каким запомнилось ей. Все предметы массивной золотисто-коричневой мебели стояли на своих местах. Даже помощники были теми же самыми. От этого еще более странным казалось то, что за огромным столом, спиной к окну с видом на панораму Вашингтона, сидит Джастина.

— Спасибо, что нашли для меня время, — сказала Паула, когда та встала ей навстречу.

Что-то в ее манере двигаться заставило Паулу задержать взгляд на ее фигуре дольше, чем это допускала обычная вежливость.

— Нет проблем. Держу пари, по пути наверх вас провожали пристальными взглядами.

— Да, я заметила, — признала Паула.

Они устроились на одном из широких кожаных диванов. Помощник тотчас поставил на столик рядом серебряный поднос с кофе. Джастина налила Пауле чашечку натурального «Ямайского золотого», а себе — воды.

— Ваш отец обнаружил в счетах «Бромли, Уотерфорд и Гранку» массу нарушений. Похоже, что компания является распределительным пунктом для ряда личностей и организаций, существование которых ничем не подтверждается. С незарегистрированных клиентских счетов поступают значительные суммы, которые мгновенно исчезают. Подобная незаконная деятельность выявлена и в банке «Манхэттен», осуществляющем финансовые операции для «Бромли, Уотерфорд и Гранку».

— Отлично. Гор легко справляется с подобными задачками, он занимался этим еще до моего рождения. И каким же будет ваш следующий шаг?

— По предварительным данным, компания «Бромли, Уотерфорд и Гранку» была финансовым центром для агентской сети Звездного Странника. Теперь там знают, что их махинации раскрыты, и поэтому Ситон, Далтра и Помански предпочли исчезнуть. Финансирование сети переведут в какой-нибудь другой центр. Тем не менее Гор намерен проинформировать финансовое управление — похоже, что у вашего отца там имеются старые связи. Управление назначит балансовую экспертизу и в банке «Манхэттен», и в «Бромли, Уотерфорд и Гранку». Это эффективнее, чем проверка со стороны службы безопасности сената. Есть шанс, что удастся обнаружить источник грязных денег, а может, и кого-то из их получателей. Это будет нелегко: тот, кто строил схему, знал, на что идет, да и одноразовые счета остаются недоступными для представителей закона.

— Я уверена, что компанию «Бромли, Уотерфорд и Гранку» прикроют, но я знаю наше финансовое управление — на полное расследование у них уйдут месяцы, если не годы.

— Я придерживаюсь того же мнения, — согласилась Паула. — Но данный аспект вскоре может утратить значение. С этим я сегодня к вам и пришла.

— Вы не доверяете кодированным сообщениям?

— Я все равно была на Восточном побережье — встречалась с вашим отцом, — а информация, которую я собираюсь вам сообщить, чрезвычайно важная. Со мной связался Уилсон Кайм. Он предложил мне посетить Высокий Ангел, чтобы просмотреть какие-то записи. Разговор был очень коротким, но похоже, что он обнаружил нечто необычное в отчетах о миссии «Второго шанса».

— Вот это сюрприз, — тихонько пробормотала Джастина.

— Точно. Переход Уилсона Кайма на нашу сторону станет для нас поворотной точкой. В этом случае нам необходимо знать, насколько сильна поддержка в политических кругах. У вас есть какие-то успехи?

— Они больше, чем я ожидала. Я могу уверенно блокировать вопрос о вашей отставке, если Валетта Халгарт снова поставит его в повестку дня. Но за весь сенат я поручиться не могу. Если мы намерены запустить официальное расследование деятельности Звездного Странника, необходимо иметь несокрушимое доказательство не только самого его существования, но и того, что он манипулирует нашими политиками, о чем постоянно твердят Хранители. А нам обеим известно, что мои собратья-сенаторы воспримут подобное обвинение в штыки, особенно Халгарты.

— А как насчет Шелдонов?

— Их намерения мне, к сожалению, еще неизвестны.

— Я бы хотела предложить некоторые стратегические шаги, — без особой уверенности сказала Паула. Как раз эту идею они с Гором обсуждали во время последней встречи. Пауле не очень нравилась такая тактика, она создавала определенную угрозу. К обычным опасениям добавилась еще и догадка о физическом состоянии сенатора, но Паула сознавала, что наступило необычное время, а в ее действиях нет ничего противозаконного. Эту черту она никогда не решится переступить — даже ради поимки Звездного Странника. Вот только черта стала весьма размытой. — Согласно утверждениям Хранителей, после уничтожения Содружества Звездный Странник намерен вернуться на Дальнюю.

— Я этого не знала.

— Об этом не раз упоминалось в их пропагандистских выпусках. За несколько десятилетий я отлично изучила их содержание; похоже, что Йоханссон во всем совершенно уверен. Откровенно говоря, я подозреваю, что данный факт имеет отношение к необычному оборудованию, которое Хранители недавно пытались тайком переправить на Дальнюю.

— Ладно, допустим, Звездный Странник намерен вернуться на Дальнюю. Каким образом нам это поможет?

— Двойная червоточина, ведущая на Дальнюю, субсидируется главным образом Содружеством. Вам надо предложить отозвать финансирование, закрыть червоточины и таким способом предотвратить возвращение Звездного Странника.

— О-ох!.. — Джастина лукаво улыбнулась, глядя в свой стакан. — Это вызовет возмущение.

— На него я и рассчитываю, особенно на недовольство Халгартов и Шелдонов. Их реакция будет отчетливым показателем; кроме того, мы выявим их политических союзников.

— Возможно, я сумею провести это предложение как дополнение к финансовому законопроекту для флота. Оно будет обосновано необходимостью сэкономить средства для постройки кораблей. Надо поговорить с Криспином. Он всегда возражал против финансовой поддержки Дальней.

— Спасибо. Я должна добавить, что для вас лично это станет огромным риском. Ваш брат Томпсон был убит после вмешательства в транспортное сообщение с Дальней. Возможно, стоило бы попросить внести это дополнение сенатора Голдрича, тем более учитывая… состояние вашего здоровья.

Она не могла предотвратить появление легкого румянца на щеках, но не отвела взгляда от лица Джастины.

— О каком состоянии вы говорите?

— Мне кажется, что вы беременны, сенатор. Налицо определенные признаки. Как-то раз вы мне сказали, что сделаете Казимиру подарок, насколько это в ваших силах. Я полагаю, что именно потому его тело и было доставлено в вашу семейную клинику в Нью-Йорке.

Джастина опустила глаза.

— Да. Вы правы во всех отношениях. Но я прошу вас, держите эти сведения при себе.

— Безусловно, сенатор. Но возникает риск — вы становитесь отличной приманкой.

— Я догадываюсь, что вы и мой отец это предусмотрели.

— Ваша личная охрана будет усилена еще до внесения дополнения к бюджету. В службе безопасности сената есть оперативники, оснащенные не хуже киллеров Звездного Странника.

— Значит, бояться нечего.

— Едва ли.

— Я внесу в расписание консультацию с Криспином. Можете начинать подготовку охраны.

— Благодарю вас, сенатор.

После ухода следователя Джастина еще долго сидела на диване. Возможность того, что адмирал Кайм признает факт существования Звездного Странника, была феноменальным прорывом. Но чем тщательнее Джастина обдумывала последствия, тем сильнее ее охватывало беспокойство. На данный момент она считала, что остается в сенате в полном одиночестве, и потому чувствовала себя ужасно уязвимой. В случае заявления о реальности Звездного Странника на нее обрушится вся политическая мощь Халгартов и, возможно, Шелдонов. Нет, прежде чем выходить на широкую публику, требовалось получить неопровержимое доказательство.

Но с таковыми всегда была проблема.

Иконка с секретным кодом, присланным Казимиром перед самой смертью, все еще соблазнительно мерцала лазурным огоньком на самом краю виртуального поля зрения. Наконец Джастина решила прикоснуться к ней. Она подумала, что во всем виноваты гормоны.

Как и подобало лидеру Африканской группы, Рамон ДБ занимал еще более просторный кабинет, чем Томпсон. Стены здесь украшали древние щиты и шкуры зверей, а голографические проекции демонстрировали пейзажи всего африканского мира. В центре, на самой большой картине, высился пик Килиманджаро, снятый около века назад, когда на его вершину вернулись ледники и гора обрела прежнее величие. Рядом располагалась меньшая по размерам картина, изображавшего хозяина кабинета, стоящего на вершине вулкана и одетого в толстый термальный костюм; Рамон ДБ улыбался в камеру.

Джастина внимательно присмотрелась к этому изображению, удивленно склонив голову набок.

— Знаешь, я могла поклясться, что стояла рядом с тобой, когда был сделан этот снимок. Как странно. Наверное, ты еще раз поднимался туда, уже без меня. Но в той же самой одежде.

— Я… э-э-э. Знаешь, это кабинет политика, — смущенно заговорил он. — Все, что здесь находится, должно символизировать представляемых мной избирателей, нуждающихся в моей помощи.

— А что может быть более символично, чем твоя белокожая жена? Союз двух рас и двух культур. Наведение мостов. Нежное партнерство. Возвышение над конфликтами прошлого. Создание Содружества равенства и справедливости. Содружества, где цвет кожи просто не…

— Ладно, ладно! Я все понял. Господи, женщина…

— Так ты вернешь снимок в прежнее состояние? Извлечешь меня из небытия?

Она еще как-то умудрялась сохранять серьезный вид. Это было трудно —

Рамон выглядел таким виноватым, таким уязвимым, что всегда приводило Джастину в восторг. В прошлом она получала массу удовольствия, поддразнивая Рамона.

— Я вынесу этот вопрос на обсуждение, — с преувеличенной важностью ответил он.

— О, благодарю вас, сенатор. Вы можете рассчитывать на мой голос.

— Ты пришла специально, чтобы поиздеваться надо мной?

Веселье мгновенно исчезло с ее лица.

— Нет. Мне нужен серьезный совет.

— И ты пришла ко мне? Я польщен. Этот серьезный совет касается политики или личной жизни? Я знаю, что к экономике твоя проблема не имеет отношения. Помню, как Гор высказывался насчет моей идеологии. Как он меня тогда называл?

— «Плаксивый умеренный либерал, не имеющий понятия о том, как устроен реальный мир». Вот единственное, что я могу повторить в этом полном символов кабинете.

Рамон рассмеялся и поцеловал ее в щеку. Джастина очень встревожилась, почувствовав, как холодна его кожа, и заметив испарину на лбу.

— Ты можешь не беспокоиться, мне нужен совет из области политики, — сказала она, усаживаясь вместе с Рамоном на длинную скамью из тикового дерева, украшенную резными фигурками антилоп.

Ее желудок снова взбунтовался, и Джастина непроизвольно схватилась рукой за горло, не сдержав приступа дрожи.

— Ты в порядке? — спросил Рамон и нахмурился, искренне переживая за нее.

— Я в лучшей форме, чем ты.

Она через силу улыбнулась, но в следующий момент ее рука метнулась ко рту.

Рамон окинул Джастину пристальным взглядом и даже немного наклонился, словно не веря своим глазам.

— Господь милосердный, да ты беременна!

— Да.

— Я… это… Поздравляю.

— Спасибо, Рамми.

У нее на глаза навернулись слезы. Проклятые гормоны!

— Ты беременна по-настоящему. Он, вероятно, особенный человек. Ты не сделала этого даже для меня. Наш ребенок вырос в резервуаре-утробе.

Она ничего не могла с собой сделать, и по лицу потекли слезы.

— Он мертв, — всхлипнула Джастина. — Безвозвратно мертв, Рамми. И виновата в этом я.

— Мертв? — Его руки обняли ее за плечи, привлекая ближе, совсем как раньше, так что ее щека удобно прижалась к его шее. — Ты говоришь о том парне из «ЛА-Галактик»? — спросил Рамон.

— Да.

— И таким образом ты решила себя наказать.

— Нет. Это наш ребенок, и я хочу, чтобы он находился в безопасности. Только так я могу быть уверена.

— Я тебя прекрасно знаю, — ласково произнес Рамон. — Это покаяние, которое ты сама на себя наложила.

— Может, и так, не знаю.

— Видимо, тот человек был выдающейся личностью.

— Был. А я была такой глупой, что позволила себе влюбиться. — Она немного отстранилась и вытерла глаза руками. — А теперь все так запуталось…

— Этот молодой человек верил в свое дело. Таким, как он, завидуют все, кто старше ста лет. Мы можем получать свежие здоровые тела после омоложения, но цельность и энергия юности остаются лишь в памяти.

— Ты не понимаешь. Он был убит Звездным Странником.

Рамон заметно напрягся и пристально взглянул Джастине в лицо.

— Ты же не можешь в это верить.

— Я верю. Потому и пришла сюда. Некоторые из нас убеждены, что он действительно существует, что Хранители правы.

— О нет, Джастина. Ты не должна так поступать. Это реакция на утрату, как и твоя беременность. Ты хочешь верить в то, во что верил твой возлюбленный.

— Рамми, дело не только во мне. Уже многие придерживаются того же мнения, и мы готовимся объединиться против могущественного врага.

— Тебе надо обсудить все с отцом. Он быстро разберется в подобной чепухе. Это он умеет.

— Гор поверил раньше, чем я.

— Гор в это верит?

— Да.

— Боже милостивый! Так ты об этом хотела со мной посоветоваться?

— Да. А именно о том, как довести до сената сведения о предательстве человеческой расы некоторыми из ее представителей.

Рамон откинулся назад, на его лице появилась довольная улыбка.

— Осторожно. Очень и очень осторожно. Значит, вот в чем причина шума вокруг Паулы Мио? И противостояния между тобой и Халгартами?

— Да.

— Понимаю. А ты не могла бы поделиться со мной доказательствами?

— Большая их часть — косвенные улики. И поверит в них только тот, кто столкнулся с этой силой. — Она прекрасно сознавала, насколько слабы ее доводы. — Через пару дней я надеюсь получить неопровержимое доказательство. А пока только подготавливаю почву.

— Они обвинили Дой в том, что она агент Звездного Странника. Обвинили президента.

— Это неправда. — Джастина вызвала в памяти отрывок разговора, только что состоявшегося между ней и Брэдли Йоханссоном. — Это часть кампании по дезинформации, имеющей целью дискредитировать Хранителей.

Рамон щелкнул пальцами.

— И твой интерес к воспоминаниям об уик-энде в Сорбоннском лесу тоже оттуда.

— Кто-то нами манипулировал.

— Подталкивал к войне. Да, тут все понятно. Точно так, как заявляют Хранители.

— Ты с таким скептицизмом говоришь об этом.

— А ты слепо поверила тому, во что верит твой отец?

— Нет, — заявила она.

— Тогда будь добра, позволь мне самому разобраться с фактами. А ты до сих пор не предоставила мне ни одного.

— Если я это сделаю, если представлю доказательство, в котором невозможно усомниться, ты поможешь мне в сенате?

— Джастина. Моя любимая из всех жен. Мне больно видеть, как ты страдаешь. Сначала потрясение из-за смерти Томпсона. Теперь чувство вины из-за гибели твоего возлюбленного. Ты присутствовала при ней и потому считаешь себя ответственной.

— Это действительно моя ответственность.

— События, о которых я говорю, обусловили твою эмоциональную уязвимость. И вот в тяжелый момент ты цепляешься за идею отмщения. Люди вроде Хранителей отлично знают, как использовать такую ситуацию. Служители культов веками оттачивали искусство подбора единомышленников и в конце концов стали настоящими мастерами, получающими поклонение и деньги от своих несчастных последователей взамен на исключительные способы спасения.

— Спасибо, мой дорогой, сама я бы никогда до такого не додумалась. — Она разочарованно нахмурилась. — Рамми, я научилась избегать охотников за приданым и сомнительных дельцов задолго до того, как твой прадед встретился с прабабкой. Это не афера. Это не извращенная религия. Это самый опасный враг, когда-либо угрожавший человечеству, и к тому же самый изворотливый.

— Я никогда не мог тебе противиться, когда ты на меня сердилась.

— Прекрати!

Он надулся.

— Рамми, не имеет значения, если ты считаешь, будто я впадаю в депрессию от горя. — Ее рука скользнула к животу. — Учитывая мое состояние, такое вполне допустимо. Лучшее, что ты можешь сделать, — развеселить меня. Это прекрасное лечение. Ты ведь хочешь, чтобы я поправилась, не так ли?

— Дьявольская женщина. Я никогда не мог тебя победить.

— Женитьба была твоей победой. Величайшей победой.

— Гр-р-р, я тебя ненавижу.

— Рамми, сосредоточься, пожалуйста. Если существует такое доказательство, ты мне поможешь?

— Мне нужно его увидеть, прежде чем смогу ответить на твой вопрос. И, Джастина, это должно быть неопровержимое доказательство. Мне нужно видеть, как Звездный Странник трахает незаконнорожденную малолетнюю дочку папы римского. Со всеми подробностями, как в драмах ВСО. Ничто другое не годится. И даже тогда я ничего не гарантирую.

Она усмехнулась ему в ответ.

— Это очередная высокая блондинка?

— Чертова баба! — Он снова нежно привлек ее к себе. — Теперь я хочу услышать обещание от тебя.

— Какое?

— Если доказательства не будет, ты встретишься с кем-нибудь, кто поможет тебе справиться с горем.

— Ты шутишь! Психотерапевт? Для меня?

Он твердо выдержал ее взгляд.

— Это ведь ни к чему не обязывающее обещание, верно? Ты же знаешь, что ты права и тебе не придется к нему идти.

— А я все-таки научила тебя кое-чему, правда?

Он скромно пожал плечами.

— Даешь слово?

— Даю.

— Спасибо. — Оннаклонился и поцеловал ее в лоб. — И если тебе потребуется крестный отец…

— Ох, Рамми! — Ее глаза снова наполнились слезами. — Им не может быть никто, кроме тебя.

Сигнал тревоги застал Джастину у самого лифта в конце восточного крыла зала сената. Обернувшись, она увидела открывающиеся двери, а за ними — удивленные лица служащих. Над кабинетом Рамона ДБ замерцали импульсы яркого желтого света.

— О нет! — выдохнула Джастина.

Шок сковал льдом все ее мышцы, не давая пошевелиться.

«Это он! Киллер. Он здесь».

— Срочный вызов от сенатора Рамона ДБ, — известил ее эл-дворецкий.

— Принять, — едва смогла выговорить она онемевшими губами.

— Джастина…

— Рамми! Рамми, что случилось?

— О черт, как больно!..

— Что болит? Он выстрелил в тебя?

— Выстрелил? Нет, это что-то у меня в груди. Я упал и ударился головой. Я вижу кровь.

— У тебя в груди?

— Да. Митчан старается напоить меня водой. Идиот.

— Позволь ему тебе помочь.

— Если только он не сунется ко мне с пластинами дефибриллятора. На это я не согласен.

Джастина стремглав бросилась обратно, расталкивая наводнивших коридор людей. Она успела преодолеть только полпути, когда из грузового лифта выбежали трое медиков неотложной помощи и громкими криками потребовали освободить дорогу. Следом за ними катилась автоматизированная коляска, а за ней — два санбота.

— Рамми, неотложка уже здесь, они сейчас будут у тебя.

— А, хорошо. Наконец-то получу нормальное лечение.

— Как же ты позволил болезни зайти так далеко? Я же тебе говорила, я предупреждала, что надо соблюдать диеты. Почему ты не послушал?

— Бла-бла-бла. Все не так уж плохо. Зато я не забыл утром обновить вставку памяти.

Врачи распахнули дверь офиса Рамона. Джастина бросилась за ними через приемную, где напуганные помощники замерли на своих местах, не сводя глаз с кабинета.

Рамон лежал на полу перед тиковой скамьей, на которой они только что сидели вдвоем. Падая, он ударился о резной подлокотник, и кровь из глубокой ссадины под глазом уже успела пропитать ковер. Митчан, главный помощник Рамона, стоял на коленях рядом с ним со слезами на глазах. Чуть поодаль валялся опрокинутый стакан, пролитая вода смешалась с кровью.

Один из медиков решительно отодвинул Митчана, затем расстегнул одежду на груди Рамона. Остальные начали ловко прикладывать к телу пластиковые модули. Модуляторы санботов тотчас прижали к телу Рамона сразу несколько инъекторов.

Джастина, остановившись позади коляски, изо всех сил старалась придать своему лицу спокойное выражение. Она видела, как трудно Рамону дышать: каждый раз, когда грудь слабым толчком поднималась, он невольно морщился. По щеке поползла пенистая струйка слюны.

Затем их взгляды встретились.

— Тонья Галл займет мое место во главе Африканской группы, — со свистом прошептал он.

— Сенатор, вам нельзя разговаривать, — сказал врач.

Медики закрыли лицо Рамона кислородной маской, но он сумел ее отодвинуть.

— Присматривай за ней, — сказал он, пристально глядя на Джастину.

Врач решительно надвинул кислородную маску.

— Сенатор, у вас второй сердечный приступ.

— Второй! — вырвалось у Джастины.

Она здорово разозлилась, но и испугалась не меньше.

Рамон с грустью взглянул на нее поверх маски.

— Мы намерены ввести вам успокоительное, сенатор, — продолжил врач. — На этот раз вам крайне необходима процедура омоложения. Ваше сердце больше не выдержит, и в прошлый раз доктор вас об этом предупреждал.

В виртуальном поле зрения Джастины появился текст:

ГАЛЛ ВАМ НЕ СОЮЗНИК. ОНА СТРЕМИТСЯ К ПРЕЗИДЕНТСТВУ И НЕ СТАНЕТ ЗАТЕВАТЬ РАСПРИ. НЕ НА ЭТОМ УРОВНЕ.

— Я поняла, — тихо ответила Джастина.

ПРОСТИ МЕНЯ, Я БЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОМОГ ТЕБЕ, ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ. ОБРАТИСЬ К КРИСПИНУ, НО БУДЬ ОСТОРОЖНА, ЭТО СТАРЫЙ ХИТРЫЙ КАБАН.

— Да, Рамми, я так и сделаю.

Один из санботов ввел иглу в сонную артерию Рамона. Тот быстро замигал.

ПРИХОДИ МЕНЯ НАВЕСТИТЬ, КОГДА Я СНОВА СТАНУ МОЛОДЫМ.

— Я буду навещать тебя каждый день, обещаю.

Рамон рассеянным взглядом обвел свой кабинет и закрыл глаза.

ДО ВСТРЕЧИ ЧЕРЕЗ ВОСЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ.

Ему потребовалось полтора дня, чтобы проникнуть в сеть огромного жилого массива на Парк-авеню. Самостоятельно сделать это он ни за что бы не смог, так что пришлось прибегнуть к помощи нескольких сообщников, лучше разбирающихся в манипуляциях с электронными системами, установленными людьми. Богачи очень серьезно относились к своей безопасности и для охраны жилищ пользовались самыми передовыми и изощренными устройствами.

После ввода фальшивых данных он подъехал к дому на такси. Под изогнутым козырьком широкого входа стояли два швейцара в традиционной форме: белых перчатках и ливреях с бронзовыми пуговицами и эполетами. Оба молча отсалютовали, и он беспрепятственно прошел сквозь вращающуюся дверь в просторный, отделанный мрамором вестибюль. Строгий на вид консьерж за полукруглой стойкой был не настолько приветливым, как швейцары. Пришлось назвать свое нынешнее имя и имя того, к кому гость якобы направлялся. Консьерж, проверив информацию по ежедневно обновляемому списку, все же позволил себе улыбнуться и проводил гостя к одному из лифтов.

Едва закрылись зеркальные двери, он приложил ладонь к точечному контакту и изменил настройки лифта. Кабина подняла его на сороковой этаж.

Дверь в апартаменты сенатора Джастины Бурнелли представляла для его сообщников наибольшую трудность. Великое Семейство установило в квартире собственную систему, еще более надежную, чем охрана всего дома. Гость терпеливо стоял снаружи, пока сканер не закончил работу. Затем щелкнул замок, и дверь открылась.

Он обошел все комнаты, обставленные музейной мебелью и украшенные подлинными шедеврами искусства. Во время осмотра неосвещенной гостиной со столом из красного дерева, насчитывающим более пятисот лет, началась ежедневная уборка. Из подсобной комнаты рядом с кухней выкатились десятки роботов и принялись чистить, пылесосить и полировать. Они не обращали на пришельца никакого внимания и лишь объезжали его ноги, пока он продолжал осмотр. В резиденции не было постоянных служащих: в случае необходимости Джастина Бурнелли привозила их с собой из семейного поместья Тюльпанов в округе Рай. Но чаще всего она оставалась здесь на ночь одна.

Когда она вернется, ее будут сопровождать несколько телохранителей — либо из службы безопасности сената, либо из семейной охраны. Они станут искать источники внешней угрозы. Ему остается только дождаться, когда все успокоятся.

В конце концов он решил, что лучше всего поджидать сенатора в ее собственной спальне. Он устроился на кровати и начал бдение.

Ожидание продлилось больше двадцати четырех часов, а потом в систему резиденции поступил закодированный приказ сенатора разрешить доступ в квартиру бригаде техников из службы безопасности. Они прибыли два часа спустя. Три человека, каждый с парой чемоданчиков, наполненных дополнительным оборудованием для совершенствования системы охраны. Благодаря сенсорным датчикам он мог наблюдать, как они оставили машину в подземном гараже и воспользовались служебным лифтом.

Пока техники поднимались на сороковой этаж, он прошел в кухню. Встроенный в стену холодильник представлял собой двухметровый металлический шкаф с двойными дверцами. Гость распахнул их, быстро выложил продукты, затем снял полки и прислонил их к одной из стенок. Пакеты с продуктами легли на дно холодильника. Даже после этого там осталось достаточно места для человека. Для поддержания температуры тела он активировал защитное поле, включив его на самую малую мощность. Затем уселся на продукты и закрыл за собой дверцы.

Он услышал, как вошли техники, а следом вкатились чемоданчики с оборудованием.

— Боже, ты только посмотри, — сказал один из рабочих. — Можно подумать, здесь живет кто-то из древней королевской семьи.

— Оцени вид из окна.

— Черт, я даже в ВСО не встречал ничего похожего.

— Богатые ублюдки, все они одинаковы.

— Эй, парни, мы пришли сюда работать. Меньше морали, больше дела.

— Ты говоришь как один из них.

— Скорее, как один из их помощников. Сенаторы, с которыми я встречался, оказались не такими уж и плохими людьми.

— Меня от них тошнит. А знаете, Пиаллани меняет по четыре девки в неделю. Она выбирает девчонок с разными отклонениями из третьей зоны. Они даже числятся в ее смете как расходы на развлечения. А оплачивают все налогоплательщики.

— Шутишь!

— Праведники еще хуже. Ты видел, как Данвэл обходится со своими служащими?

Техники прошли в глубь квартиры, производя расчеты и составляя схему установки. Усиление системы безопасности заняло у них семь часов. За это время они поставили дополнительные модули, состыковали их с уже существующей цепью, включили новые сенсоры и обновили программу управления.

Гость не имел возможности активировать собственные сенсоры, чтобы определить специфику установленной аппаратуры, но услышал вполне достаточно, чтобы понять принцип ее работы. Информация о любом пассажире лифта мгновенно передавалась в службу безопасности сената. Проверка касалась и пролетающих мимо окон птиц. Даже за людьми, находящимися внутри квартиры, велось постоянное наблюдение.

Новые сканеры работали в активном режиме, гостя от них защищали лишь металлические стенки холодильника. Если бы он решил выбраться, немедленно раздался бы сигнал тревоги. Он даже не мог выйти в киберсферу, чтобы известить своих сообщников, — система засекла бы передачу, и новая программа перенаправила бы вызов в службу безопасности сената.

Все, что оставалось, — это сидеть в холодильнике. Он не огорчился. Он проник в нужное место, его не обнаружили, а запасов еды хватило бы на несколько дней. Существо, когда-то бывшее Брюсом Макфостером, уселось на пол и стало поджидать жертву.

Новость о внеплановом уходе сенатора Рамона ДБ на процедуру омоложения в то утро обсуждалась на большинстве информационных каналов. Алик Хоган вывел на настольный экран Алессандру Барон и приглушил звук. Вместе с ней в студии находились три вашингтонских аналитика, пытавшихся обсудить возможные последствия. Разговор получился не слишком оживленным: сенаторы в некоторой степени пришли к единству перед лицом угрозы праймов, экономические и общественные события на этом фоне отошли на второй план. Рассматривался только один вопрос — лидерство в Африканской группе. И здесь первенство почти единогласно отдавалось Тонье Галл, хотя Династия Мандела до сих пор еще не сделала публичного заявления в ее поддержку.

Тарло, едва постучав в дверь, вошел в кабинет.

— Шеф, есть кое-что, и вам необходимо это услышать.

— Давай, — ответил Хоган, и его эл-дворецкий заставил Алессандру Барон умолкнуть.

Он до сих пор не понял, почему Паула Мио настаивала на слежке за ней. Шоу Барон всегда было отлично подготовлено, содержало не только подробные отчеты о ходе боевых действий, но и обычные бытовые сплетни, свидетельствующие о контактах ведущей с политиками самого высокого уровня. Ее сотрудники впивались в любые признаки скандалов или финансовых афер не менее цепко, чем лучшие полицейские детективы. Но все это еще не повод для постоянного надзора. Несмотря на уверенность адмирала, объявившего запрос провокацией, инспирированной семьей Бурнелли, Алик не мог в это поверить. Паула Мио — не тот человек, чтобы подчинять свои действия чьим-то интересам. Именно потому он и распорядился вести наблюдение должным образом. Политика политикой, но в конце концов это может привести к каким-то результатам, а Алик хотел, чтобы парижский отдел получил свою долю похвалы. А если окажется, что слежка — просто отвлекающий маневр, Алика Хогана не смогут обвинить в распылении ресурсов.

Тарло с широкой улыбкой на загорелом лице уселся перед его столом.

— Ордер на проверку компании «Шау-Хеммингс» дал результаты. На этот раз у нас могут появиться более крепкие нити. Деньги поступили в обмен на государственную облигацию правительства ДРНГ, допускающую передачу другому лицу. Ее номинал — один миллион земных долларов. Эту бумагу можно предъявить где угодно, но для погашения требуется ввести код авторизации. Облигацию предъявили в финансовой компании на Толаке. Согласно тамошним записям, код авторизации был введен в офисе дирекции.

— А я и не знал, что люди еще пользуются подобными методами.

— Шеф, в финансовых кругах пути движения денег еще более запутаны, чем на подпольном рынке оружия.

— Почему просто не воспользоваться одноразовым счетом?

— Такие счета действуют непродолжительное время, к тому же мы при наличии ордера можем добраться до них. А облигации ДРНГ были выпущены тридцать лет назад.

— Насколько это безопасно?

— Хранители считают, что никакого риска нет, но тут они ошибаются. Казначейство ДРНГ давно прославилось своим нежеланием предоставлять доступ в архивы силам правопорядка, но при сегодняшней ситуации… Необходимо обратиться непосредственно в казначейство, хотя бы через министра финансов. Я думаю, адмирал может устроить такой запрос. И надо бы поинтересоваться у них, не продавали ли они подобные облигации одному и тому же лицу.

— Хорошо. Я над этим подумаю.

Он перевел взгляд на экран, где продолжалось шоу Барон. В студии для интервью появился сенатор Ли Ки; вместе с ведущей они казались такой беззаботной парочкой, что можно было предположить, будто у них там романтическое свидание.

— Как ты думаешь, сколько еще продлится эта охота за сокровищами?

Тарло слегка пожал плечами.

— Честно говоря, я не припомню, чтобы у нас когда-нибудь было сразу три звена одной цепочки. Может, с облигациями нам повезет больше. Рано еще говорить.

— Ну ладно.

Алику хотелось услышать, что они на пороге решающего прорыва в раскрытии дела, что вся финансовая сеть Хранителей вот-вот проявится и те лишатся возможности активно действовать. «Ребячество!» — сердито одернул себя Алик. Он перевел взгляд на прозрачную стену, за которой находилось рабочее помещение. Больше половины столов пустовали.

— Как справляется Ренне?

— Да ну, шеф, вы и сами знаете, что она один из наших лучших следователей.

— Хорошо. Я ценю преданность. — Алик приветливо улыбнулся. — А в марсианском деле есть какой-нибудь прогресс?

— Увы, но абсолютно никакого. Никто не в состоянии догадаться, для чего Хранителям потребовались метеорологические данные. Мы передали этот вопрос специально созданной комиссии, присовокупив список перехваченного на Буунгейте оборудования. Я полагаю, эти два направления как-то связаны между собой, верно? Может, марсианская информация поможет понять, каково предназначение компонентов генератора силового поля?

— Хорошая идея.

Тарло опять улыбнулся.

— Это было предложение Ренне.

— Довольно. — Алик добродушно усмехнулся, признавая свое поражение. — А теперь убирайся отсюда и займись работой. Результаты переговоров по облигациям ДРНГ я сообщу тебе до конца рабочего дня.

— Спасибо, шеф.

Его интонация почти убедила Алика в том, что Тарло его уважает.

Этот переулок находился в самом запущенном районе Парижа. Узкий и убогий, он ничем не отличался от десятков таких же переулков в пределах квадратного километра. С обеих сторон поднимались высокие коммерческие здания, зияющие ничем не прикрытыми окнами и металлическими решетками погрузочных эстакад. Примерно в середине переулка находилась маленькая дверь, собранная из ореховых брусьев, выкрашенная в серый цвет и защищенная изнутри силовым полем. Днем могло показаться, что за ней склад какого-то древнего магазинчика, но дверь постоянно оставалась закрытой. На самом деле это был вход в клуб, хотя и без вывески снаружи. Если бы кто-то посторонний попытался туда войти, его ни за что бы не впустили, сославшись на несоответствующий внешний вид.

К половине третьего утра вдоль грязных стен выстраивалась очередь оптимистов. Очаровательные, важные, знаменитые и просто богатые люди шаркали ногами, проклинали холод и унижение, поглощали, вдыхали и вводили в кровь все известные виды наркотических средств, мочились под стенами и ждали, что каким-то чудом смогут пройти внутрь. Но чуда не происходило. Непримечательную дверь охраняли двое огромных вышибал, обнаженных до пояса, чтобы все могли видеть блестящие хромом выпуклости их усиленных мускулов, придающих им сходство с ретрофутуристическими киборгами.

Паула нигде не задерживалась, она шла вдоль очереди, вызывая в равной мере враждебное и восхищенное бормотание ожидающих. Один из вышибал приветливо ей улыбнулся и приподнял бархатный шнур.

— Желаю приятного вечера, мисс Мио, — громогласным шепотом пророкотал он.

— Спасибо, Петч, — ответила она, проходя мимо.

Громила был почти вдвое выше нее.

Грохочущая внутри музыка была громкой почти до боли. Черные стены, пол и потолок создавали темноту, вызывая желание прищуриться. Потом в глаза вдруг ударяли ослепительные лазерные импульсы из установки диджея. Помещение так плотно было набито телами, что, протискиваясь мимо, Пуала чувствовала на себе чужой пот. Жара здесь стояла, как в Сахаре, а напитки стоили непомерно дорого. В тесноте на танцполе посетители могли лишь извиваться, имитируя секс, — кроме пятерых в самом центре, которые ничего не имитировали. Ни один из посетителей не выглядел старше двадцати пяти лет. На парнях красовались шикарные костюмы, на девушках — последние модели дизайнерских платьев.

Паула энергично проложила себе путь к бару. Хорошо хоть ей не пришлось надрывать горло, заказывая напиток. Бармен приветливо кивнул ей и моментально смешал коктейль «Персиковый закат».

Она сделала глоток и, привстав на цыпочки, взглянула в зал поверх вычурных причесок. Среди образцов высокой моды форму Тарло отыскать было нетрудно. Еще две минуты толкотни — и Паула оказалась рядом с ним.

— Привет! — пронзительно крикнула она.

Высокая темнокожая девица, трущаяся вокруг Тарло, хищно усмехнулась. На ее потрясающе красивом личике мина серийного убийцы казалась абсолютно неуместной.

— Босс!

Усмешка Тарло была полна радостного изумления.

— Надо с тобой поговорить.

Он наградил темнокожую подружку плотоядным поцелуем и что-то прокричал прямо ей в ухо. Девушка неохотно кивнула, бросила на Паулу еще один убийственный взгляд и заковыляла прочь на высоченных каблуках.

Паула и Тарло пробились к концу барной стойки. Паула физически ощутила, как от адской жары обезвоживается организм, и заказала себе еще один такой же коктейль.

— Как поживаете? — крикнул Тарло.

— Привожу в ярость адмирала Колумбия.

Тарло поднес к улыбающимся губам запотевшую бутылку бразильского пива

— Самое классное занятие во всей Галактике.

— Наверное. Мне необходима кое-какая помощь.

— Босс, вы же знаете, что вам лишь нужно сказать, в чем проблема.

— Есть одно старое дело, и я хочу, чтобы ты в него заглянул. Помнишь ограбление дома Боуза? Это произошло еще до полета «Второго шанса».

— Смутно.

— Мы все там проверили и ничего не нашли. Но теперь я сомневаюсь. В деле фигурировал благотворительный фонд «Кокс», а он может оказаться подставной фирмой для отмывания денег. Я подозреваю, что им пользовался преступный синдикат, связанный с политиками.

— Вы уверены?

— Только мы начали расследование, как трое его попечителей скрылись. Не мог бы ты просмотреть финансовые отчеты, хранящиеся в деле в парижском отделении?

— Что я должен искать?

— Любые нестыковки. У меня есть независимый финансовый эксперт, следящий за текущими делами фонда, но надо выяснить, когда все началось. В официальных документах могут быть какие-нибудь подделки. Если окажется, что это так, то отчеты в досье парижского отделения станут моей единственной уликой.

— Ладно. Я займусь этим завтра же.

— Спасибо.

— А что вас привлекло в этом вопросе после столь долгого перерыва?

— Явный намек одного из информатора. Из-за него мы и вышли на Барон.

— Она тоже замешана?

— Мой информатор утверждает, что она обеспечивает маскировку. Но мы не уверены. Пока не уверены. И, Тарло, не говори об этом Хогану и остальным. Колумбия уже пытался меня остановить; мне нужны доказательства, а не помехи.

— Хоган представления не имеет, что происходит в отделе. Не беспокойтесь, вы можете на меня положиться.

Она наградила его сестринским поцелуем в щеку.

— Спасибо. А теперь тебе бы лучше вернуться к своей подружке, а то я могу не дожить до утра.

Паула посмотрела ему вслед. Тарло ввинтился в потную толпу и быстро протолкался к нетерпеливо поджидавшей его девушке. В груди Паулы растаял ледяной ком напряженности. Похоже, Тарло решил помочь ей по старой памяти. Или же он превосходный актер. Ждать осталось недолго, скоро она узнает это наверняка.

Глава 8

Паула свободно пользовалась любыми способами передвижения, изобретенными человечеством, но транспортные капсулы Высокого Ангела всегда действовали на нее угнетающе. Они были прозрачными только изнутри, слишком быстро двигались и безукоризненно поддерживали поле притяжения; все вместе это рано или поздно вызывало ощущение потери ориентации, как на американских горках. Со временем она научилась плотно закрывать глаза и открывать их только после звонка, означавшего прибытие в точку назначения.

У дверцы капсулы четким салютом ее встретили два вооруженных охранника из службы флота.

— Адмирал ждет вас, следователь, — сказал один из них.

Паула кивнула и подняла взгляд. Она стояла у подножия Пентагона-2. Купол над головой был абсолютно непрозрачным и лишь слегка окрашенным в кремовый цвет. Высокий Ангел подошел к Икаланайз на кратчайшее расстояние, и Бабийанский атолл оказался точно под местным светилом. Но за пределами купола ничего не было видно.

Охранники проводили Паулу к лифту, а на верхнем этаже ее поджидала Анна.

— Рада снова вас видеть, — сказала она.

— Спасибо. Как семейная жизнь?

— Напряженно.

Она подняла руку, демонстрируя кольца.

— Очаровательно, — признала Паула.

— Он вас ждет. С ним в кабинете Оскар.

Это было для Паулы неожиданностью.

— Хорошо.

Равномерное освещение снаружи не давало возможности определить, были ли окна в кабинете Уилсона прозрачными или нет. Но разговор предполагался сверхсекретный, так что Паула решила, что все меры предосторожности приняты. Войдя в кабинет, он сразу же поняла, что здесь вовсю идет оживленный спор.

Уилсон высился за рабочим столом, всем своим видом выражая крайнее недовольство. Оскар, стоя напротив него, подбоченился и смотрел исподлобья.

— Какие-то проблемы? — спросила Паула.

— Одна огромная проблема, — ответил Оскар. Его гнев уже улегся, и Оскар рухнул в ближайшее кресло. — Проклятье!

— Что происходит? — поинтересовалась Паула.

— Я пригласил вас сюда, поскольку у нас было доказательство серьезного предательства на борту «Второго шанса», — сказал Уилсон. Он все еще не мог успокоиться и пальцами руки барабанил по крышке стола. — Мне был нужен совет относительно Хранителей. Господи, если они правы…

— Было доказательство?

Построение фразы ее насторожило.

— Давайте я вам покажу, — предложил Оскар.

Сектор стены кабинета превратился в экран, и на нем появилась запись с сенсоров челнока, совершающего полет с космического корабля к Сторожевой Башне. Как только маленькое суденышко покинуло ангар, Оскар обратил внимание гостьи на состояние антенны и ее направление. Паула смотрела, затаив дыхание. Перед ней было конкретное свидетельство, прямая, а не косвенная улика измены интересам человеческой расы. Один из агентов Звездного Странника наверняка находился на борту «Второго шанса».

— Спасибо, — от чистого сердца поблагодарила она. — Это как раз то, что мне было нужно.

Всплеск эмоций ее удивил, Паула как будто слегка опьянела.

— Нет, не то, — решительно заявил Уилсон. — Вот в чем вся проблема. Это копия, сделанная Оскаром с официальной записи.

— Я просматривал бортовые журналы «Второго шанса», когда летал на «Защитнике», — пояснил Оскар. — Ко мне обратился кто-то от имени Хранителей, и его слов оказалось достаточно, чтобы возбудить подозрения. Я стал прогонять старые записи и обнаружил это.

— Вы знакомы с Хранителями? — спросила Паула.

Оскар с тревогой оглянулся на Уилсона. Адмирал невозмутимо смотрел прямо перед собой.

— Они назвались представителями Хранителей, — осторожно пояснил Оскар. — Я имею в виду, что членских значков они ведь не носят. На самом деле я ни в чем не уверен.

— Понятно. Продолжайте.

— Смысл слов адмирала в том, что это, — Оскар показал на остановленное изображение, — не официальная копия бортового журнала.

— И что же? — удивилась Паула.

— Позвольте теперь продемонстрировать официальную версию данных того же самого сенсора, — сказал Уилсон.

Неподвижная картинка вздрогнула и растаяла. Затем запись началась снова, и опять перед вылетающим из ангара челноком выросла громада космического корабля. Двигатели челнока выбросили струи желтого пара, поворачивая судно, и оно направилось к Сторожевой Башне, оставляя позади гигантский космический корабль.

— О дьявол! — воскликнула Паула.

— Два дня назад мы вдвоем сидели здесь и смотрели ту же самую официальную запись, — сказал Оскар. — На ней антенна была точно в том же положении, как и на моей копии. Когда мы обратились к журналу сегодня… — его кулак резко ударил по подлокотнику, — антенна главной коммуникационной системы оказалась свернута и убрана в свою нишу.

Паула перевела взгляд с одного собеседника на другого.

— Кто еще об этом знал?

Уилсон неловко закашлялся.

— Только мы двое.

— Оскар, вы рассказали Хранителям о своей находке? — спросила она.

— Нет. После моего возвращения из разведывательного полета ко мне никто не обращался.

— Существует ли журнал доступа к официальным записям?

— Да, — осторожно ответил Уилсон. — Его мы проверили в первую очередь. За двое суток бортовыми архивами никто не интересовался. Вот только…

— Записи о копировании тоже нет, — догадалась Паула.

Оскар уронил голову на руки.

— Я общался с Хранителями. Хранителями! И я незаконно копировал данные наблюдения, служебную информацию флота прямо в сердце Пентагона-два.

— Вы подправили журнал доступа.

— Да. С моим служебным кодом это сделать нетрудно. Мне известны некоторые недостатки программ.

— Как и многим остальным, — кивнула Паула. — Я и сама сделала бы это не хуже. По крайней мере мы получили доказательство, что кто-то может воспользоваться вашими служебными записями, не оставляя при этом следов.

— И кто же? — вызывающе спросил Уилсон. — Нас было только двое.

— Трое, — поправила его Паула. — Высокий Ангел видит все, что происходит в его пределах. — Приподняв одну бровь, она устремила взгляд к однородно белому потолку. — Что вы на это скажете?

В ее виртуальном поле зрения вспыхнула разноцветная иконка Высокого Ангела.

— Доброе утро, Паула, — сказал он.

Уилсон невольно вздрогнул. Он успел забыть, каким вездесущим существом был космический корабль чужака. Оскар виновато покраснел.

— Тебе известно, кто изменил официальную запись? — спросила Паула.

— Нет, неизвестно. Я вижу, что происходит внутри меня, но ваши электронные системы действуют независимо, к тому же они тщательно закодированы, особенно все, что касается флота. У меня нет возможности узнать, кто пользовался официальными отчетами.

— А ты видел ту запись, которую Уилсон и Оскар просматривали два дня назад?

— Я видел изображения, производимые вашим голографическим проектором. Но я не могу утверждать, что это была официальная версия из вашей системы.

Паула сочла ответ весьма формальным, но гигантское существо было право. Оно не могло доказать происхождение записи.

— Спасибо.

— И что же нам это дает? — с раздражением поинтересовался Оскар. — Что нас здорово провели?

Паула сделала паузу, собираясь с мыслями.

— Первый вариант, самый простой: этот кабинет не совсем надежен и агент Звездного Странника узнал о вашем открытии. Записи тотчас были изменены, чтобы скрыть развертывание антенны. Второй вариант: записи изменил один из вас, джентльмены, будучи агентом Звездного Странника. Этот вариант прямо указывает на вас, адмирал.

— Постойте, минуточку…

— И третий вариант, — настойчиво продолжала она. — Вы вместе сговорились предоставить мне поддельную запись, чтобы дискредитировать меня и всех, кто противостоит Звездному Страннику.

— Если это так, зачем бы нам говорить о том, что официальный отчет изменен? — спросил Оскар.

Паула рассудительно кивнула:

— Хорошее замечание. Я просто стараюсь перечислить все возможности.

— Что ж, у меня имеется еще один вариант, — сказал Оскар. — Как насчет того, что праймы, Звездный Странник и Высокий Ангел составили общий заговор против человечества?

— Возможно, — согласилась Паула. — В таком случае над нами нависла более значительная угроза, чем я думала.

Все трое помолчали, ожидая опровержения Высокого Ангела. Но его не последовало.

— Наиболее вероятна первая версия, — заговорил Оскар. — Нам известно, что Звездный Странник просочился в службу флота с самого начала. Черт побери, каждый из нас может быть его агентом.

— Но это не так, — сказала Паула. — И не стоит поддаваться паранойе. Посмотрим на дело с другой стороны: вам известно, что вы не агент Звездного Странника.

— И что нам это дает?

— Отправную точку. Надо исходить из предположения, что Звездному Страннику известны не все ваши шаги. И очень тщательно планировать свою работу.

— Правильно, и мы исправим официальный отчет.

Оскар вызывающе взглянул на Уилсона.

— Я не могу такого позволить, — сказал адмирал. — Это поставит под сомнение все наши утверждения.

— Он прав, — подтвердила Паула.

— Но у нас нет другого выхода, — настаивал Оскар. — Это наша единственная улика. Моя копия отражает истинное положение вещей. Нельзя позволить Звездному Страннику ускользнуть из-за ловкости какого-то адвоката. Ради бога, мы же говорим о будущем человечества.

— Вы знаете наверняка, что копия соответствовала подлиннику, — сказала Паула. — Это способен подтвердить адмирал, видевший официальную запись до того, как она была изменена. Но я не могу быть в этом уверена. Я подозреваю, что вы говорите правду, но этого недостаточно.

— С ума сойти! У меня имеется истинное свидетельство присутствия на борту «Второго шанса» какого-то ублюдка, изменившего человечеству, и я не могу им воспользоваться? — Он умоляюще взглянул в глаза Уилсона. — Ведь ты же знаешь, что нам надо лишь исправить вредительство Звездного Странника.

— Если улика подделана, любые свидетельства бесполезны, — заявила Паула.

— Черт возьми, неужели вы всерьез так думаете? С этой записью мы могли бы выбить Звездного Странника из космоса. Все бы узнали о его существовании.

— Я не могу принять измененную запись, какими бы благородными ни были ваши намерения, — сказала Паула. — И куда бы вы ни обратились, мне придется информировать любые власти, что запись не подлинная.

— Вы оба заодно, — мрачно проворчал Оскар.

Пауле не составило труда догадаться, что он считает невиновным одного себя.

— В этом случае Звездный Странник действовал не совсем удачно, — сказала она. — Он мог бы избежать разоблачения, но теперь у нас есть еще одно свидетельство его реального существования.

— Какой, к черту, нам от этого толк? — возмутился Оскар. — Вы только что говорили, что мы не можем воспользоваться информацией.

— Нет, мы всего лишь не можем ее опубликовать.

— Еще одно свидетельство? — переспросил Уилсон. — Вы уже знали об этом?

— Я подозревала, и подозрения возникли уже довольно давно. Я собрала массу косвенных улик, но проблема все та же: этого недостаточно для правосудия.

— Вот почему вы просили меня протолкнуть расследование случая с марсианской информацией?

— Да, адмирал. — Она пристально посмотрела на Оскара. — Это могло бы приблизить меня к Хранителям. Я до сих пор не в состоянии подобраться к ним. Если бы я сумела и мы с ними обменялись информацией, они помогли бы выследить Звездного Странника.

— Когда они свяжутся со мной, я передам ваши слова, — покорно сказал Оскар.

— Скорее всего, они не захотят общаться со мной, — предположила Паула. — Но попытайтесь их переубедить. Для нас чрезвычайно важно объединить усилия в этом деле.

— Да, конечно.

— А что, черт возьми, мне теперь делать с флотом? — воскликнул Уилсон. — Мы себя полностью скомпрометировали.

— Я не думаю, что вы сможете что-то предпринять. Конечно, необходимо усилить меры безопасности, но Звездный Странник не в состоянии помешать вашим основным действиям. На стороне флота стоят значительные политические, финансовые и физические силы.

— Но агент может обо всем рассказать праймам. Мы ведь уже убедились, что они способны общаться.

— Даже если праймы будут знать точное время появления кораблей у Врат Ада, что это изменит? Подумайте. Им известно, что рано или поздно мы на них нападем. Они в любом случае установят самую крепкую защиту. А наше оружие они уже видели в действии. Ничего не меняется.

— Сила в деталях, — сказал Уилсон. — Если они точно будут знать о каждом нашем шаге, они смогут принять контрмеры.

— Но они же знают о наших десантах на Утраченных двадцати трех планетах, тем не менее диверсионная кампания имеет немалый успех.

— Да, возможно, но это лишь один тип используемого нами оружия. Если его нейтрализовать, с нами будет покончено.

— Очевидно, что вы не в состоянии значительно изменить план атаки. Вам остается только соответствующим образом отреагировать на этот случай. Разделять информацию. Усложнить процедуры внутренней секретности, начиная с ваших собственных сетей и модулей. И не забывать, что любая информация в конечном счете будет известна праймам. А я тем временем попытаюсь выявить предателей.

— Как вы считаете, Колумбия тоже работает на Звездного Странника? — спросил Уилсон.

— Я не уверена. Его действия определенно направлены против меня лично, но это доказывает не его вину, а лишь принадлежность к политическим силам.

Уилсон раздраженно отбросил со лба прядь волос.

— Проклятье, до сих пор не могу представить, чтобы кто-то решился предать свою расу.

— Насколько я понимаю, это не добровольное предательство. Звездный Странник обладает неким психическим контролем над своими агентами. Мне пока не ясна природа этого явления. В настоящее время я разыскиваю нескольких таких людей. Когда они попадут к нам в руки, возможно, что-то прояснится.

— Вам уже известны личности агентов Звездного Странника? — спросил Уилсон.

— Да, у меня есть подозреваемые.

— Они связаны с флотом?

Паула тщательно обдумала ответ. Приехав сюда, она была готова поделиться едва ли не всей имеющейся информацией, но подделка официального отчета стала неприятным сюрпризом. Теперь она не могла определить, насколько надежны Уилсон и Оскар, поэтому приходилось рассматривать третий вариант как весьма вероятный, что означало большую скрытность.

— У меня имеются основания подозревать, что одна из юридических фирм Нью-Йорка и связанный с ней банк были для Звездного Странника распределительным финансовым центром. Специалисты, проверявшие их счета по моей просьбе, обнаружили интересное совпадение. Мистер Ситон, один из разыскиваемых нами адвокатов, оказался членом правления «Байфосс Инжиниринг».

— Эта компания выпускает спутники наблюдения, — быстро подсказал Оскар. — В разведотряде ККТ мы пользовались их моделями для составления карт новых планет.

— А еще они выпускают спутники класса «Армстронг», которые были на борту «Второго шанса», — продолжила Паула. — А значит, установленная на этих спутниках аппаратура вызывает подозрения.

— О черт! — прошептал Уилсон и с ужасом повернулся к Оскару. — Сколько спутников мы потеряли в Темной Крепости?

— Всего девять, — ответил Оскар. — Четыре из них были класса «Армстронг».

— И сразу после этого барьер рухнул.

— Неужели Звездному Страннику было известно, как его отключить?

— Трудно сказать, — ответила Паула. — Если принять на веру утверждение Хранителей о том, что эта война была намеренно развязана Звездным Странником, тогда существует высокая вероятность, что на одном или нескольких спутниках имелось устройство для нейтрализации барьера.

— И предатель на борту активировал его, когда спутник достиг цели, — закончил Оскар. Он прикрыл глаза, словно от сильной боли. — Выходит, это мы отключили барьер и выпустили их? О боже!..

— Мы, люди, этого не делали, — возразила Паула. — Но для достижения требуемого результата нами успешно манипулировали.

— Откуда это было ему известно? — изумленно спросил Уилсон. — Если он планировал все десятки лет назад, следовательно, он знал о праймах за барьером и о том, как отключить преграду. Откуда?

— Именно об этом я хотела бы его спросить, когда в конце концов его настигну, — сказала Паула. — А сейчас я бы посоветовала вам сосредоточиться на предоставленной мною информации, чтобы уменьшить риск возможного ущерба. Как я полагаю, «Байфосс» и поныне поставляет оборудование для кораблей флота? В отчете учредителей заявлено, что они неплохо зарабатывают на военных заказах.

— Да, — ответил Уилсон. — Эта компания специализируется на астрономическом оборудовании, и мы широко используем ее продукцию.

— Это критически важная аппаратура?

Он неохотно кивнул.

— Да. С ними заключены контракты на обеспечение некоторых особо засекреченных проектов.

— Наверное, вам надо начать хорошенько проверять детали, поставляемые «Байфосс».

Оззи разбудили тонкие лучи солнца, скользнувшие по его лицу. После девяти часов пребывания в собственной тени их часть острова снова развернулась к светилу. Ночь в газовом кольце была совсем не такой темной, как на любой из планет, но все же давала некоторую передышку от неустанного сияния солнца. Бросив взгляд на хронометр, Оззи убедился, что проспал ровно девять часов. Долгие дни, проведенные в состоянии свободного падения, давали о себе знать, и организм требовал продолжительного отдыха.

Оззи расстегнул молнию спального мешка и неторопливо потянулся. По телу пробежала дрожь. Перед тем как лечь, он разделся до шортов и футболки — последней, остававшейся целой. Для сна в застегнутом спальнике этого было достаточно, но снаружи температура воздуха напоминала о ранней осени. По предположениям Оззи, Второй остров попал в конвекционный поток, идущий от наружного слоя газового пояса к более теплому внутреннему краю. Оззи пошарил рукой, отыскивая порядочно изношенные вельветовые брюки, потом надел клетчатую рубашку и с огорчением отметил, что шов на рукаве разошелся еще на несколько стежков. Старая флисовая толстовка, надетая поверх рубашки, окончательно преградила путь холодному воздуху.

Оззи за свою жизнь не меньше столетия провел в странствиях по планетам Содружества, и обычно прохладное утро на природе наполняло его энергией. Но он не доверял бесконечному движению острова по газовому поясу, а ощущение холода всякий раз пробуждало воспоминания о Ледяной Крепости.

Спальный мешок Оззи лежал в одной из секций маленького шалаша, построенного из обломков разбитого «Искателя троп». Дерево с палубы пошло на сооружение невысоких стенок, старый обветшавший парус, натянутый поверху, образовывал нечто вроде крыши. Связки сухих листьев с местных деревьев стали заплатами на самых больших дырах, что не мешало солнцу проникать внутрь сквозь множество мелких прорех. Шалаш не мог защитить от стихии, но создавал некоторое подобие уединения. После долгого вынужденного соседства на борту плота возможность получить хотя бы крохотное личное пространство удивительно улучшила моральное состояние путешественников.

Оззи натянул ботинки, тоже потрепанные, но все еще крепкие и надежные. К его огорчению, он не мог сказать того же о своих носках, они определенно нуждались в основательной штопке. Швейный набор чудесным образом сохранился после крушения. Оззи отыскал его на следующий же день, когда рылся в своем рюкзаке. Удивительно, как быстро в такой ситуации учишься ценить даже самые мелкие милости судьбы.

Готовый встретить новый день, он отодвинул примитивную шторку. Орион уже разжег костер, воспользовавшись вчерашними углями. Над пламенем на плоском обломке полипа стояли побитые котелки, наполненные водой.

— Осталось пять брикетов, — сказал Орион. — Два из них шоколадные. Какой выберешь?

— А, к черту все, давай немного расслабимся. Я выбираю шоколадный. А ты?

Парень ухмыльнулся.

— Я тоже.

Оззи пристроился на черно-красном округлом выступе полипа, используемого вместо стула, и поморщился, выпрямляя ногу.

— Как твое колено? — спросил Орион.

— Лучше. Надо сделать пару упражнений, и оно расслабится. После вчерашнего мышцы еще слишком напряжены.

Накануне они добрались до самого конца рифа, где деревья внезапно расступались и обнаженный устрично-серый полип поднимался над землей высоким шпилем. Они осторожно вышли на длинный треугольный участок, ощущая странное чувство незащищенности. Чем дальше они проходили, тем меньше становилась сила притяжения. Оззи даже подсчитал, что на расстоянии пятисот метров от кромки леса она должна исчезнуть окончательно. После этого они развернулись и поспешно отступили под защиту деревьев.

Оззи предположил, что шпиль служил посадочной площадкой, воздушным эквивалентом пристани. Если крылатый сильфен хотел посетить остров, достаточно было спикировать на дальний конец выступа, а затем огромными прыжками преодолеть открытое пространство до самого леса, где сила тяжести заметно увеличивалась.

За исключением этого места, гравитация на Втором острове оставалась неизменной. На третий день после крушения «Искателя троп» путешественники направились в противоположную сторону,но та часть оказалась точно такой же, как и местность вокруг их лагеря. Край рифа представлял собой узкую извилистую скалу, покрытую зарослями мелкого кустарника и отдельных пучков похожей на бамбук травы. Пугающие изменения начались с того момента, когда два человека и чужак решили пересечь скальную полосу — всем казалось, что в продолжение всего перехода они остаются в вертикальном положении по отношению к поверхности острова.

На полпути Оззи оглянулся и увидел, что после преодоления какой-то сотни метров положение его тела изменилось на девяносто градусов. Свыкнуться с этим оказалось даже труднее, чем ориентироваться в состоянии свободного падения.

Орион бросил кубики шоколадного напитка в кружки, а Оззи тем временем стал чистить серо-голубой фрукт, принесенный накануне из джунглей. Внутри оказалась грубоватая мякоть со вкусом яблока и корицы. Это был один из восьми обнаруженных вчера съедобных плодов. Как и все другие миры, куда вели тропы сильфенов, остров вполне годился для жизни.

Из гущи леса появился Точи. Его щупальца-манипуляторы обвивались вокруг самых разнообразных сосудов, наполненных водой. В полусотне метров от шалаша по неровной поверхности полипа, образующего риф, протекал ручей, такой чистый, что фильтр был почти не нужен.

— Доброе утро, друг Оззи, — заговорил чужак, пользуясь портативным модулем.

— Доброе, — откликнулся Оззи, отпивая горячий шоколадный напиток.

— Мои приборы не обнаружили никакой электрической активности. — Чужак приподнял вверх пару устройств с сенсорами. — Оборудование должно быть скрыто где-то в глубине рифа.

— Да, возможно, ты прав.

Даже после долгого времени, проведенного в тесном общении, чужак так и не понял, что завтракать Оззи предпочитает в спокойствии и тишине.

— А где ты побывал? — спросил Орион Точи, пока Оззи терпеливо пережевывал кусочек фрукта.

— Прошел пять километров в том направлении.

Точи вытянул щупальце и показал, где он был.

— Я думаю, центр там.

Орион обозначил направление, почти перпендикулярное щупальцу Точи.

— Ты уверен?

— He-а. Оззи, где центр?

Оззи ткнул большим пальцем через плечо.

— Там, в девяти километрах отсюда.

— Прошу прощения, — сказал Точи. — Мои инструменты не обладают функцией навигатора, как ваши.

— А ты видел что-нибудь интересное? — спросил Орион.

— Много деревьев. Несколько мелких летающих существ. Никакой крупной или разумной жизни.

— Очень плохо. — Парень перочинным ножом отрезал ломтик фиолетового плода и энергично начал жевать. С губ потек сок, смачивая еще редкую кудрявую бородку. — А ты видел пещеры?

— Нет, ни одной.

— Должен же здесь быть какой-то путь к центру! А что, если он начинается с самой вершины шпиля? Вдоль его оси может действовать сила притяжения, обеспечивающая общее равновесие, так сказал Оззи. Держу пари, по всей его длине проходит длинный тоннель.

— Логика подсказывает кратчайший путь. Вход в тоннель для доступа к центру должен располагаться на поверхности, в середине острова.

— Ага. Тогда здесь наверняка есть много пещер и всяких расщелин, где живут обитатели рифа. Как морлоки.

Оззи, стараясь не встречаться глазами с Орионом, сделал еще глоток шоколада. Он уже начинал жалеть, что рассказал эту историю.

— Ты все еще думаешь, что здесь кто-то живет, друг Орион? — спросил Точи.

— Если нет, то зачем вообще нужен этот остров?

— Я не видел никаких признаков крупных существ.

— Конечно. Потому что все они прячутся под землей.

Оззи допил шоколад и потуже перевязал волосы кожаной лентой, чтобы они не падали на глаза.

— Нет здесь никого под землей, — заявил он. — Стоит ли строить остров в газовом кольце, чтобы заселять его троглодитами? Никто здесь не живет.

— Кто такие троглодиты? — заинтересовался Орион.

— Те, кто обитает в пещерах и под землей.

— Прости, друг Оззи, — снова вмешался Точи. — Но во всем этом газовом кольце не хватает логики. Может, мы еще обнаружим жизнь под поверхностью. Зачем вообще строить острова в небе?

— Сток углерода, — ответил Оззи. — Вся проблема в вопросах масштабов, которые трудно осознать. Даже у меня с этим возникают серьезные проблемы, когда я поднимаю голову и вижу вечно движущееся небо. Но мы ведь видели в газовом слое массу летающих существ. Поскольку это стандартная кислородно-азотная смесь, можно с уверенностью предположить, что они вдыхают кислород и выдыхают двуокись углерода или какой-то другой продукт жизнедеятельности. Я, безусловно, понимаю, что потребуется не один миллиард лет, чтобы началось отравление такого огромного пространства, как газовое кольцо, но оно начнется, если не активируется обратный процесс. Он может быть искусственным, при помощи машин, или естественным, при помощи растений. Так вот этот риф и является частью экосистемы. Возможно, он также играет роль источника пищи и воды. Эквивалент оазиса для воздушной пустыни.

— Ты говорил, что внутри есть какие-то машины, — обвиняющим тоном произнес Орион.

— Где-то здесь наверняка имеется генератор силы тяжести, вероятно оснащенный устройством управления. Я почти уверен, что он был включен на сближение с нами. Все остальное относится к области биологии.

— Какой в этом смысл, если они могут очищать воздух машинами?

— Подозреваю, что они создали остров просто так, старик, ради удовольствия пожить в такой фантастической обстановке. Я знаю, я и сам бы так сделал, если бы мог. Давным-давно, дома, я предпринял кое-что в этом направлении, хотя и в куда меньшем масштабе.

— А что ты сделал?

— Это совсем незначительное сооружение.

— Какое?

— Искусственная среда обитания, ничего особенного и значения не имеет. Послушай, я намерен отыскать генератор гравитации на данном острове по одной причине: я хочу с его помощью кое-куда отправиться. — Он поднял обе руки, предваряя расспросы спутников. — Нет, парни, я еще не знаю куда, но некоторая степень контроля нам в данный момент не помешает, не так ли? У нас просто нет никаких других вариантов.

— То же самое ты заявлял на Первом острове.

Ухмылка Ориона приобрела почти оскорбительный оттенок.

— Это говорит о том, как мало я знаю. Ладно, Точи, возможно, прав относительно смотрового люка где-то поблизости от центра. Пошли посмотрим, не удастся ли его отыскать.

Сложное строение джунглей восхищало Оззи, словно гениальное произведение искусства. От земли до первого яруса веток повсюду оставалось свободное пространство высотой около четырех метров — как будто специально созданное, чтобы люди и сильфены в условиях низкой силы тяжести могли свободно передвигаться, не задевая головами за деревья. Более того, если оттолкнуться ногами сильнее, чем следует, достаточно было всего лишь хлопнуть ладонью по густому переплетению веток и сучьев, чтобы дуга полета стала пологой. Такая вот предохранительная сеть простиралась над головами. Оззи был убежден, что это сделано преднамеренно. Если деревья никто не подрезал — а следов вмешательства не наблюдалось, — значит, растения были таким образом спроектированы на генетическом уровне. Подобная работа требовала колоссальных усилий даже в таком обществе, которое могло позволить себе создание газового кольца.

Разнообразие растений тоже поражало воображение. Кроме деревьев, существующих почти в любом пригодном для жизни людей мире, здесь встречались странные фиолетовые трубы и эластичные шаровидные растения, на одно из которых во время крушения приземлился Орион. Оззи ничуть бы не удивился, увидев среди прочей экзотики и дерево ма-гон.

Под тонким слоем суглинка обнаружилось такое же многообразие полипов: тускло-серые полосы переплетались с глинисто-коричневыми клубнями и сливочно-кремовыми клубками отростков, бугристыми ответвлениями и фиолетовыми усеченными конусами, вокруг которых собирались лужицы застоявшейся воды. Часто встречались коричневые с голубыми крапинками выступы в форме шампиньонов, вот только в диаметре почти все они были более двух метров.

«Йоханссон не зря назвал эти места рифами», — решил Оззи. Деревья, как вскоре стало ясно, существовали в превосходном симбиозе с полипами. Толстого слоя почвы, чтобы поддерживать корни, здесь не было — вместо этого влагу и питание обеспечивали кораллы. Взамен микроорганизмы медленно поглощали суглинок, образованный опавшими подгнившими листьями, и благодаря этому регенерировали.

В лесу встречались поляны без деревьев, залитые ярким солнечным светом. Сквозь тонкий слой песчаной почвы на них пробивались редкие травинки и особо выносливые кустарники, создающие среди пышного великолепия джунглей любопытные островки, почти лишенные жизни. Каждый раз, попадая в подобные места, путники старались держаться вдоль кромки леса, как будто бесконечная пустота неба их пугала.

Оззи не сомневался в причине такой неуверенности. В газовом кольце водились неведомые существа, и одно из них могло внезапно спикировать из голубой бесконечности.

— Как ты думаешь, здесь есть тропы? — спросил Орион. — Ты рассказывал, что Йоханссон вернулся в Содружество с такого же рифа.

— Вполне могут быть, — ответил Оззи.

На самом деле он нес на плечах рюкзак именно на тот случай, если они набредут на какую-то тропу. И он настоял, чтобы Орион и Точи тоже взяли свои пожитки. После долгого путешествия у них осталось так мало вещей, что дальнейшие потери были недопустимы. В глубине души Оззи лелеял надежду, что одна из их экспедиций станет началом долгого путешествия за пределы рифа. Надежда эта стала реакцией на обстоятельства. В последнее время он только и делал, что старался выжить. Затянувшиеся странствия привели к ужасной усталости. Космический корабль, направленный к Паре Дайсона, уже должен был вернуться, и мысль о том, что ответ ожидает его дома, действовала угнетающе.

Порой Оззи ловил себя на этих нерадостных размышлениях, и тогда его охватывала злость. После того, что он вынес, он заслуживал встречи со взрослыми сильфенами.

— Теперь я знаю, когда мы выходим на тропу, — сказал Орион. — Я это чувствую.

— И я могу разделить это понимание, — подхватил Точи. — Логика знания отсутствует, что представляет для меня огромную трудность, но я порой ощущаю внутреннюю уверенность.

Оззи, уже некоторое, время обладающий подобным качеством, предпочел промолчать. Он давно предвкушал, как, вернувшись домой, забросит Ориона и Точи в подходящий отель и хоть на время избавится от их глупой болтовни.

Показания портативного модуля свидетельствовали о приближении к геометрическому центру рифа; на площади в пару сотен метров диаметром было трудно определить точный центр, но в данный момент путешественники находились ровно посередине между двумя заостренными оконечностями острова. Визуальным подтверждением служили и деревья, ставшие намного выше. «Интересно почему? — подумал Оззи. — Центр является и старейшей частью острова? Какой в этом смысл?» Тем не менее стволы становились массивнее, достигая нескольких метров в поперечнике, а земля под ними оставалась бесплодной. Ближайшие полипы покрылись трещинами, вокруг стволов острыми зубьями поднялись длинные высохшие осколки. Потолок из ветвей и листвы стал плотнее, так что солнечный свет уменьшился до бледного однородного сумрака.

— Впереди светлеет, — воскликнул Орион.

Между стволами действительно стали пробиваться солнечные лучи. Путники, щурясь после длительных сумерек в тени огромных деревьев, ускорили шаги.

Свет шел со стороны просторной, шириной более километра, поляны. Но здесь землю покрывал ковер растений, цепких, как лишайники, но с тонкими желтовато-зелеными листьями, шуршавшими под ногами, словно рисовая бумага. По всему периметру поднимались фиолетовые выступы полипа, возвышающиеся над густым лесом. Их верхние концы были изогнуты почти до горизонтального положения.

— Это дымовые трубы! — заявил Орион.

Из выступов действительно просачивался белый пар, постепенно исчезавший над пологом леса. Оззи тотчас припомнил странные ленты облаков, похожие на реки, увиденные ими при подходе к острову.

Орион поспешно лег плашмя и прижался ухом к земле.

— Друг Орион, что ты делаешь? — удивился Точи.

— Хочу услышать шум машин. Там внизу, в пещерах, должны быть целые заводы.

— Я не обнаружил никакой электрической или магнитной активности, — сказал Точи.

— Успокойся, старик, — посоветовал ему Оззи. — Подумай, что могут выпускать эти заводы?

Орион озадаченно оглянулся и пожал плечами.

— Понятия не имею.

— То-то и оно. Давайте не будем спешить с выводами.

— В центре поляны что-то есть, — сказал Точи.

Оззи активировал зрительные вставки. Вдалеке, посреди шуршащего моря листвы, виднелся отдельно стоящий черный столб.

— Ну вот, это уже что-то.

Орион первым бросился вперед гигантскими шагами, каждый раз пролетая по воздуху три-четыре метра. Оззи проявил большую осторожность и часто поглядывал на небо, а Точи неторопливо скользил рядом с ним.

Столб поднимался на три метра, а опирался на широкую пластину голубоватого полипа, лишенную не только растительности, но и почвы. В самой середине столб опоясывало кольцо выгравированных символов, состоящих из длинных тонких штрихов, изгибающихся под разными углами. Все углубления и вмятины гравировки были заполнены прозрачным кристаллом. Оззи запустил сканер портативного модуля и присвистнул, получив результат.

— Алмаз. Самое дорогое антикоррозионное покрытие.

— А что это за знаки? — спросил Орион. В рунах просматривалось некоторое сходство с иероглифами, но ни к одному из земных наречий они не имели никакого отношения. — Может, это дорожный указатель по тропам?

— Понятия не имею, — сказал Оззи. — А ты, Точи?

— К сожалению, тоже не знаю.

Оззи начал сканировать почву, но она оказалась довольно плотной. Сенсоры не обнаружили под столбом никаких скрытых цепей, никаких электрических сигналов. Орион в нетерпении кружил у столба, обводя пальцем гравировку, и в конце концов заслужил сердитый взгляд Оззи. Наконец он снова посмотрел на поляну, и его поразило неожиданное и неприятное прозрение.

— Проклятье! — Оззи злобно сплюнул. — Дрянь, дрянь, дрянь! — Он пнул основание столба, больно ушиб ногу и пнул еще сильнее. — Ой! — Последовал пинок другой ногой. — Не могу в это поверить!

Все его разочарование, вся ярость хлынули наружу, обрушившись на незамысловатый артефакт. Этот предмет вызывал ненависть тем, что он собой представлял.

— Оззи, что случилось? — негромко спросил Орион, следя за ним встревоженным взглядом.

— Что случилось? Сейчас я тебе скажу, что случилось. — Он еще раз ударил ногой по столбу, но на этот раз не так сильно. — Я провел в диких дебрях несколько месяцев, грыз чертовы фрукты, когда хотел получить бифштекс с жареной картошкой. Нет, не просто хотел, я мечтал о нем. Я хожу в каких-то лохмотьях, словно пещерный человек. Я целую вечность не спал с женщиной. Я так давно не пил спиртного, что мои внутренности совершенно излечились. Меня носило в океане, оказавшемся самой грандиозной космической шуткой. Но я все выдержал, потому что знал: вы — да, вы — наблюдаете за мной, направляете меня по своим тропам, чтобы в конце концов мы встретились. Но нет, этого оказалось мало, и вы снова оставили меня в дураках, снова проявили ваш вонючий юмор. — Он ткнул пальцем в сторону столба. — Это не смешно. Поняли? Вам ясно значение моего «не»?

Орион испуганно оглянулся по сторонам.

— Друг Оззи, с кем ты говоришь? Я не вижу здесь никого, кроме нас.

— Они наблюдают. Ты не чувствуешь?

— Кто? — взмолился Орион.

— Взрослые особи. Истинные сильфены.

— Разве?

— О да.

Орион снова повернулся к столбу.

— Так что же это?

Оззи выдохнул, скрежеща стиснутыми зубами в попытке успокоиться. Это оказалось не так-то легко. Но если бы он не дал выхода своей ярости, он свернулся бы клубком и завыл от разочарования.

— Ничего. Самый дурацкий и незначительный предмет на всем проклятом рифе. Я уже стал уважать парня, придумавшего газовое кольцо. Я и впрямь считал это сооружение поразительным достижением. А теперь я считаю, что его создатели — самые тупые болваны во всей Галактике. Хочешь знать, что это такое? Ну же, ведь его видно со всех сторон, он торчит здесь, словно какая-нибудь диковина. Серийный номер чертова рифа, старик.

Утес Утреннего Света засек приближающиеся корабли, когда они были еще на расстоянии пятнадцати световых лет. Два десятка судов приближались к звездной системе, где находилась промежуточная база, со скоростью четыре световых года в час. Это были самые быстрые корабли людей, с которыми он сталкивался. Чего-то подобного он и ожидал. У людей не оставалось другого варианта, кроме как послать к промежуточной базе свое самое мощное оружие.

Часть его мыслительной программы отметила, что каждый раз, когда какому-то его сегменту приходилось сталкиваться с космическими кораблями людей, те неизменно увеличивали скорость по сравнению с предыдущими моделями.

Уровень развития и совершенствования их технологической базы был нетипичен для их общества, которое отличалось неорганизованностью, многоступенчатой системой управления и коррупцией. После изучения добытых сведений и оживленных разумов отдельных личностей стало понятно, что небольшие группы людей все же бывают способны к колоссальной продуктивности в одной конкретной отрасли. Во времена частых войн, предшествовавших освоению космоса, главенствующий класс всегда считался со специалистами в области вооружения, и для выполнения поставленных задач им предоставлялись практически неограниченные ресурсы.

Утес Утреннего Света решил, что правящий класс вернулся к прежней модели поведения и облегчил оружейникам доступ к ресурсам. По этой причине за противником следовало тщательно наблюдать: люди при их необузданном воображении могли предпринять весьма опасные шаги не только в тактике, в чем Утес Утреннего Света уже убедился, но и на стратегическом направлении. К счастью, он обладал оружием, способным поражать целые звездные системы. До сих пор он держал его в резерве. Теперь, когда подготовка ко второй стадии вторжения почти завершилась, он был готов использовать это оружие против миров Содружества. Радиация уничтожит всех людей, оставив нетронутыми их постройки и оборудование.

Он уточнял и анализировал показания сенсоров, узнавая по искажениям, производимым кораблями, все, что только можно было узнать об их энерговооружении и маневренности. Затем он приступил к подготовке защиты, для чего приостановил поставку материалов и кораблей в двадцать три новых мира. Семьсот семьдесят два генератора червоточин на трех оставшихся астероидах стали менять конфигурацию; тот же процесс начался и в пятистах двадцати генераторах на четырех новых, недавно созданных астероидах. Вокруг всех обитаемых комплексов, где находились группы иммобайлов, были усилены защитные поля. Корабли-перехватчики выдвинулись на исходные позиции.

Человеческая флотилия начала замедлять ход и остановилась в двадцати пяти а. е. от межзвездной червоточины, где вышла в реальное пространство. Утес Утреннего Света мгновенно открыл вокруг каждого из кораблей противника по двадцать червоточин. Через каждую из них было выпущено по шестьсот ракет и сорок кораблей. Затем он снова модифицировал червоточины, чтобы предотвратить отступление противника через его собственные переходы — этой техникой он овладел еще во время первой стадии вторжения в пространство Содружества.

После отключения сверхсветовых двигателей человеческие корабли стало очень трудно обнаружить. Ракеты теряли цель. Все сенсоры Утеса Утреннего Света тщетно искали источники излучения — радары оказались абсолютно неэффективными. Указать направление могли только сами червоточины, но от их волн искажений осталось только слабое эхо, да и то почти неуловимое, ни разу не повторившееся. Атака не удалась.

Потом появился новый источник искажений. За ним второй. И еще пять. В течение двадцати секунд к межзвездной червоточине со скоростью четыре световых года в час устремились три сотни небольших объектов. Как и предвидел Утес Утреннего Света, люди использовали тот же план атаки, который эффективно применялся над Аншаном.

Тысячи групп иммобайлов приступили к модификации энергетической структуры червоточин на астероидах, синхронизируя залп сверхсветовых ракет, создающих помехи в энергетической структуре экзотических частиц. Конфликт искажений вызвал беспорядочные взрывы по всему пути следования ракет, зона перекрытия затронула и пространственно-временную область.

Масштабная отклоняющая операция прошла успешно. Ракеты сбились с заданных траекторий и ушли в сторону от гигантской межзвездной червоточины и сопряженных с ней астероидов с оборудованием и пусковыми установками. По мере усиления интерференции ракеты людей продолжали лететь со сверхсветовой скоростью, когда столкновение даже с малейшей частицей солнечного ветра грозит полным уничтожением. Вокруг пусковых установок вспыхнули ослепительные шары горящей плазмы, затмевающие даже местную звезду.

В сторону межзвездной червоточины устремился второй залп из сотни сверхсветовых ракет. На этот раз Утес Утреннего Света добился большего успеха в определении координат их источника. Его собственные ракеты изменили направление. В точке, где, по расчетам, скрывались корабли людей, вспыхнули тысячи ядерных взрывов. В бушующих потоках элементарных частиц остались темные завихрения. Сенсорам была дана команда собрать информацию для выяснения причин затемнений.

Три ракеты людей ускользнули от волн помех, сгенерированных Утесом Утреннего Света, и пробились к межзвездной червоточине. В одно мгновение они взорвались копьями сверхбыстрой плазмы, сжигая жестким излучением все направленные на них сенсоры. Энергетический разряд вызвал пурпурное сияние волны солнечного ветра шириной более миллиона километров. Стена всепоглощающего пламени взорвала несколько кораблей и стала причиной предельного напряжения защитного поля над некоторыми секторами астероидов. Произошло несколько прорывов, сквозь которые проникли колоссальные пучки икс- и гамма-лучей. Четыре генератора червоточин обратились в пепел. Жесткое излучение привело к мгновенной гибели тысяч иммобайлов. Восемь групп полностью прекратили существование. Межзвездная червоточина не пострадала, ее защитное поле устояло перед энергетическим шквалом. Пурпурное сияние постепенно сошло на нет.

Утес Утреннего Света, оставаясь на внешнем краю звездной системы, посылал в крохотные предательские завихрения плазмы сотни кораблей, разящих лучевыми орудиями и залпами высокоскоростных ракет. Человеческие корабли скрылись в собственных червоточинах. Но три из них он успел перехватить и отдать на растерзание своим атакующим кораблям. Защитные поля противников оказались исключительно прочными, но и они не могли выдержать интенсивную атаку.

Три новых взрыва среди шторма разбушевавшихся элементарных частиц остались почти незамеченными. Сенсоры квантовых волн свидетельствовали о том, что еще семнадцать кораблей отступили в глубину космоса. Утес Утреннего Света еще долго продолжал наблюдение, остерегаясь второй волны штурма. Но кораблей больше не было видно.

Сквозь межзвездную червоточину доставили дополнительные материалы и оборудование, и подготовка к следующей стадии вторжения в Содружество людей продолжилась.

Барри и Сэнди были так взволнованы, что едва притронулись к завтраку, не доев даже омлет с поджаристой сырной рыбой, приготовленный шеф-роботом. Панда, заразившись нетерпением детей, громко лаяла и, размахивая хвостом, вертелась вокруг стола в ожидании подачек.

— Пап, а ты возьмешь нас с собой на космический корабль? — спросил Барри, едва взглянув на поставленную перед ним тарелку.

Сэнди ахнула и навострила ушки.

— Извини, сынок, не сегодня. На сборочные платформы посетителей не пускают.

— Я не посетитель, — возмутился Барри. — Ты мой папа, а я пойду с тобой.

Преданность сына порой вызывала комок в горле Марка.

— Я поговорю с боссом, — пообещал он. — Возможно, когда-нибудь мы тебя и протащим туда.

— И меня! — потребовала Сэнди.

— Обязательно.

Сидящая напротив Лиз посмотрела на мужа с упреком. Марк прекрасно знал, о чем она подумала: «И как ты собираешься сдержать свое обещание?»

— Так нельзя, — пожурила Лиз Барри.

— Как? — протестующим тоном воскликнул мальчик, придав своему лицу так часто используемое выражение оскорбленной невинности.

— Я видела, как ты дал Панде тост.

— Ой, мама, я просто уронил его, вот и все.

— Ты намазал его маслом, — запальчиво возразила Сэнди, — и отдал его ей прямо в зубы.

— Ябеда!

— Потише, вы, оба, — прикрикнул на них Марк.

Он читал новости, бегущие по макету газетной страницы, балансирующей над его кофейной чашкой, и старался сдержать усмешку. Ему это с трудом удавалось; настоящий семейный завтрак, из тех, которыми он так дорожил в долине Улон и которые так редко случались здесь. Нельзя было сказать, что жизнь чересчур усложнилась — как раз наоборот. Семья Вернонов поселилась в двухэтажном домике из светлых углеродно-стальных секций, собранных строительными роботами. Снаружи он выглядел довольно просто, но внутри мог похвастаться прекрасной отделкой. Одна только кухня стоила дороже, чем пикап «Эйблз», на котором Марк ездил по Рэндтауну. Здесь имелись все автоматические устройства, известные в Содружестве, рабочая поверхность блестела эбад-данским мрамором, а дверцы буфета были отделаны панелями из золотисто-коричневого дуба. Все остальные помещения выглядели ничуть не хуже. Если бы семье все-таки не хватило мебели, ее можно было бы заказать по каталогу из унисферы, и отдел кадров обеспечил бы доставку. То же самое относилось к одежде и продуктам.

Нет, в бытовом отношении все устроилось прекрасно. А вот работа поглощала слишком много времени, и Марку некогда было заниматься детьми. Кроме сегодняшнего дня. Сегодня он получил выходной — первый за долгое время. Они с Лиз договорились, что Барри и Сэнди пропустят занятия в школе, лишь бы побыть всем вместе.

— Можно, мы уже пойдем? — попросил Барри. — Папа, пожалуйста, мы уже поели.

Марк оторвался от чтения статьи о политической борьбе в сенате за лидерство в Африканской группе и вопросительно взглянул на Лиз. Она обеими руками держала у рта чашку с чаем. Большая часть гренка все еще лежала на тарелке.

— Ладно, — сказала она.

Дети с радостными воплями бросились из комнаты.

— Не забудьте почистить зубы, — крикнул им вслед Марк. — И соберите купальные принадлежности.

В ответ раздался звонкий лай Панды.

Марк и Лиз с улыбкой переглянулись.

— У нас сегодня найдется немного времени, чтобы побыть наедине? — спросил Марк, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал достаточно небрежно.

— Да, я тоже хотела бы заняться сексом, малыш. Если не очень устанем, обязательно так и сделаем.

Они улыбнулись друг другу более многозначительно.

Лиз проглотила последний кусочек гренка.

— Мм, слишком много перца. Придется откорректировать программу шеф-робота.

Марк посмотрел в широкое венецианское окно за ее спиной. Лиз в любой комнате дома неизменно садилась спиной к окнам. «Я ненавижу этот пейзаж, — заявила она уже на третий день после переезда. — Труп мира, планета-вампир».

— Похоже, нас ждет неплохой день, — весело сказал Марк, увидев солнечные лучи на скалах и песчаной почве. — Горное озеро достаточно прогреется, чтобы можно было поплавать.

— Как скажешь.

— Что-то не так?

— Нет. Да. Это место. Оно действительно сводит меня с ума, малыш.

Он приподнял макет газеты, по которой все еще бежали строчки новостей.

— Нам так или иначе не придется задержаться здесь надолго. Военный флот в любой день может нанести удар по Вратам Ада.

Лиз, оглянувшись на открытую дверь, понизила голос:

— А если этого не хватит?

— Хватит.

— В таком случае почему же Шелдон строит свой флот?

— Потому что в самом начале, когда все рушилось, Шелдон стал сходить с ума. В любом случае, если мы прогоним праймов в их родной мир, он сможет воспользоваться своими кораблями.

— Как ты сказал?

— Дорогая, Содружество — это все, что есть у людей. Мы все сбились в одну огромную группу. Разве не замечательно было бы основать еще одну цивилизацию на другом краю Галактики? Возможно, она стала бы совершенно иной. Теперь мы знаем, как избегать ошибок, как строить нечто новое. Для осуществления этой идеи найдется немало желающих, ведь так много людей предпочитают селиться в странных местах вроде Дальней или Сильверглейда.

— Угу. — Она откинулась назад и взглянула на мужа с любопытством. — И мы будем в их числе?

Энтузиазм Марка резко угас.

— Ну, не знаю. А как ты думаешь?

— Я знаю только одно: воспитывать детей надо в безопасности, под защитой Содружества. Вот когда они вырастут и смогут сделать собственный выбор, пусть решают, хотят они заняться бродяжничеством в неизведанных мирах или нет.

— Ну, ты права. Конечно. Но мне нравится сама идея.

— Я вижу, малыш. И с радостью поговорю на эту тему позже, лет через пятнадцать.

— Ага. Хорошо. Я не думаю, что попытка колонизации Галактики будет единственной. Мне кажется, мы приближаемся к золотому веку. Не исключено, что нападение праймов — это лучшее, что могло с нами случиться. Вторжение стряхнуло с нас лень благополучия. Подумай только: множество флотилий, улетающих навстречу неизведанному! Клянусь, когда-нибудь мы сумеем совершать межгалактические путешествия. Это будет здорово, правда?

Лиз терпеливо улыбнулась.

— Я все время забываю о твоей молодости.

— Хочешь сказать, что ты против? — с удивлением и не без огорчения спросил Марк.

— Честно говоря, я об этом не думала. Только сделай мне одолжение, не рассказывай о своих фантазиях детям. У них и так не слишком спокойная жизнь, чтобы подкидывать еще какие-то дикие идеи вроде этой.

— Вроде какой? — спросил Барри.

Он только что подошел к двери, волоча в одной руке куртку.

— Я позже тебе расскажу, — автоматически ответил Марк. И подмигнул. — Когда твоей мамы не будет поблизости.

— Не смей, — рыкнула на него Лиз.

Барри довольно хихикнул.

— Договорились, па. — Он скрылся в глубине дома. — Эй, сестренка, я кое-что знаю, а тебе не скажу.

— Что ты знаешь?

— Не скажу.

— Свинья!

Лиз насмешливо закатила глаза.

— Да, денек будет нелегким.

Марк заранее договорился взять из гаража напрокат «Форд Трейлмастер-7». Семейство погрузилось в салон, Панду посадили назад — и машина выехала из жилого квартала на кольцевую дорогу. Все гражданское строительство к этому моменту уже было завершено. Город достиг своих проектных размеров, и в нем разместились двенадцать тысяч специалистов и техников, занятых в орбитальных доках на сборке кораблей, и экипажи, которым предстояло вести корабли в космос.

Яркое солнце на бледно-фиолетовом небе рождало бесчисленные блики на композитных панелях зданий. Между домами оставались полосы сыпучего песка с мелкими осколками камней; нигде не было видно ни единой травинки. Никаких садиков. Растения, существующие в пригодных для жизни людей мирах, сюда не допускались. Сотни модифицированных роботов-садовников постоянно патрулировали город, распыляя в песке биологические ингибиторы, предотвращающие зарождение растительности. Нечистоты из каждого дома, как и прочий мусор, отправлялись на Крессат, а оттуда — на Августу. Ничто не должно было загрязнять первоначальную биосферу.

Машина Марка стала набирать скорость на кольцевой трассе. Лиз сморщила носик.

— Это место напоминает мне Гатчину, — сказала она, провожая взглядом закусочную «Баб Кебаб», завершающую торговые ряды.

— Что напоминает?

— Местечко в России, где во время холодной войны шпионы проходили подготовку. Оно было точной копией типичного американского городка, и агенты могли хотя бы приблизительно познакомиться с западным образом жизни. Вот и здесь тоже: точная копия Содружества. Здесь есть все, что у нас ассоциируется с повседневной жизнью, но все какое-то ненастоящее.

— Династия постаралась, чтобы нам здесь было удобно.

— Да, малыш, я понимаю. Это не жалоба, просто мое впечатление.

Марк кивнул и сосредоточился на езде. Лиз чрезвычайно его беспокоила: вся эпопея со строительством ковчегов вызывала у нее крайнее уныние, которого он не разделял. Обычно она была жизнерадостной, и Марк всегда мог рассчитывать на ее оптимизм и здравый смысл. Сегодня ему предстояло сказать ей кое-что важное, а ее критические замечания и угрюмость не предвещали ничего хорошего. Хотя аналогию с Гатчиной Марк понял. Такого обилия роботов он больше нигде не видел. Династия допускала в этот мир только тех, кто был непосредственно занят на строительстве кораблей. Всю работу в сфере услуг делали роботы; полностью автоматизированы были даже закусочные «Баб Кебаб» и прочие торговые заведения. В случае поломки машины не ремонтировались — это потребовало бы присутствия посторонних людей, не связанных с проектом. Марк не раз видел грузовики, увозящие неисправные автоматы на Августу для починки. Это было дорого, но Найджел Шелдон настаивал на высшем уровне секретности.

С кольцевой дороги Марк свернул на пыльную грунтовку, ведущую в горы мимо атомных станций. Ручное управление автомобилем доставляло ему огромное удовольствие. За пределами города и производственных комплексов на этой планете не было дорог. Все существующие колеи проложили местные обитатели, решившие исследовать окрестности. Марк, как ему и говорили, на первой развилке свернул влево, а затем вправо. Колеса «Форда» выбрасывали фонтаны пыли, углубляя колею.

После часа езды семейство Вернонов добралось до горного озера. Песок уже за несколько километров до этого места сменился голыми скалами. Вокруг перекатывающимися волнами смыкались горные склоны. Здесь не было ни пересохших ручьев, ни вымытых осадками расщелин; долгое отсутствие атмосферы предотвратило эти явления, и теперь дожди лишь смывали песчаную породу в более низкие места, а оттуда — в мелкие океаны. Здесь, наверху, вода перекатывалась через пологие возвышения, пока не достигала глубоких впадин, где постепенно накапливалась. Озеро представляло собой как раз такую овальную выемку, до краев наполненную водой. В период дождей она переливалась через край и уходила сквозь узкую трещину в черной гранитной скале на восточном берегу.

— Какое чистое! — воскликнул Барри, когда машина остановилась у края озера. Кроме небольшой ряби, почти не нарушавшей отражения бархатного неба, на воде не было заметно никакого движения. В прозрачной глубине виднелся скалистый склон, круто уходящий вниз. — Почти как Трине-ба, — добавил он с улыбкой.

— Почти, — согласилась Лиз. — Ну, давайте переодеваться.

Вскоре все четверо бросились в воду, и никто не удержался от крика — такой холодной она оказалась. Их голоса далеко разнеслись в чистом горном воздухе, отражаясь от высоких склонов.

— Без рыбок скучно, — призналась Сэнди, осторожно отплывая от берега.

Марк настоял, чтобы она надела костюм с надувающимися крылышками на

плечах. На этот раз дочка не стала возражать.

— Ни рыбок, ни водорослей, — сказал он, повернувшись к Лиз.

Полное отсутствие водных обитателей оказалось ему странным, обычно вода ассоциировалась с разнообразной жизнью, а здесь все было иначе.

— Они появятся, — ответила Лиз. — Каждый, кто здесь купается, оставляет множество бактерий. Через пару сотен лет это озеро станет настоящим аквариумом, огромной природной чашкой Петри, откуда во время дождей будут распространяться по планете новые насекомые.

— Мы всегда оставляем после себя следы, верно?

— Вроде того. Я полагаю, это эволюция в галактическом масштабе. Планета, создавшая достаточно разумную расу, овладевшую межзвездными путешествиями, распространит ее ДНК к другим звездам. А эволюция — это нескончаемая борьба.

— Похоже на гипотезу Геи^[9].

— Ну, разве что в экстремальной версии. Мне интересно, понимают ли это праймы, хотя бы на уровне инстинкта. Они ведь стремились трансформировать жизнь на Элане. Помнишь записи, присланные Мортоном, где упоминалось о биокомплексе на окраине Рэндтауна?

— Значит, те, кто создавал барьер, догадывались об этом?

— Наверняка. Забор от кроликов в масштабе звезд, как тот, что построили в Австралии, когда началась массовая иммиграция. А потом явились мы со своими болторезами. Проклятье, как мы глупы! Может, эволюция таким образом заявляет о том, что мы устарели.

Марк встал на скользкий выступ и начал выбираться.

— Мы не глупые, мы принципиальные. И я горжусь этим, горжусь своей расой.

— Надеюсь, что ты прав, малыш. — Лиз вышла на берег и поспешно завернулась в большое полотенце. — Эй, вы, двое, еще пять минут, — крикнула она детям.

Те вместе с Пандой плескались в нескольких метрах от берега. Барри в ответ помахал рукой.

— Вот, возьми.

Марк сорвал крышки с пары банок горячего шоколада и протянул одну жене, как только пошел пар.

— Спасибо.

Лиз наградила его легким поцелуем.

— Знаешь, меня переводят.

— Куда переводят?

— На другую часть проекта.

Марк посмотрел вверх. Над горизонтом парил один из космоцветков. Один вид гигажителей до сих пор вызывал у Марка легкую дрожь. Трудно было себе представить, что есть раса, творящая подобное просто ради забавы. Эта мысль вызывала у него прилив воодушевления. Он видел в гигажителях своего рода вызов новой человеческой цивилизации, достойную цель вместо крысиной гонки за прибылью, которой подчинялась жизнь Содружества.

— Что ты имеешь в виду?

В голосе Лиз зазвенела сталь.

— Династия занимается не только постройкой ковчегов. Флотилия, отправляющаяся в неизвестность… нуждается в защите, Лиз.

— О господи! — Лиз презрительно сплюнула. — Я могла бы и догадаться. Они строят боевые корабли.

— Да, это фрегаты. Новейшая модель, меньше и быстрее, чем корабли класса «Москва». Система двигателей тоже чем-то отличается, только я не знаю чем. И никто не желает говорить об их вооружении.

— Это понятно. И что же ты им сказал?

Марк сделал большой глоток шоколада и попытался привести свои мысли в порядок. Он всегда ненавидел споры, хотя бы потому, что Лиз вела их намного искуснее, чем он сам.

— Я не вправе выбирать место назначения. Нам обоим было это известно с самого начала.

— Хорошо, — вздохнула она. — Мне просто не нравится, что тебе придется работать над оружием.

— Ничего подобного. Они намерены запустить сборочную систему. Там используется другой метод, не такой, как на ковчегах, состоящих из готовых модулей. Сборочные боксы для фрегатов напрямую связаны с доками на станции. Отдельные компоненты поступают сразу на линию сборки.

— Тоже мне новейшая технология!

— Лиз, — с осуждением заговорил Марк, — идет война. Из того, что я слышал, получается, что мы можем и проиграть. В самом деле проиграть войну.

Она опустилась на большой валун и растерянно уставилась на банку в руке.

— Я понимаю. Прости, я вела себя, как настоящая ведьма. Просто… просто я чувствую себя такой беспомощной…

— Эй! — Он подошел ближе и обнял ее за плечи. — Это я всегда ищу в тебе опору и поддержку, таковы условия сделки.

Она слабо улыбнулась и сжала его руку.

— Между нами не было никакой сделки, малыш.

— Так ты не станешь переживать?

— Нет, надеюсь, что нет.

— Спасибо. Это для меня важнее всего, ты же знаешь.

Лиз теснее прижалась к нему.

— Я так рада, что встретила тебя. Сейчас я уже не хочу никого другого.

— Ладно, это я без тебя ничего бы не добился. — Он показал на детей. — И их бы у меня тоже не было. Но фрегаты — последняя точка. Мы все время бежим, с самого Элана. Хватит. Больше никаких сюрпризов.

— Я очень надеюсь на это, малыш. Правда, надеюсь.

Водяные струи душа били с такой скоростью, что почти причиняли боль. Меллани даже не приходилось поворачиваться, вода летела на нее со всех сторон, окатывая с головы до ступней. Потом система добавила в воду ароматизированный гель, и по телу поползли клочья пены. Более прохладные струи смыли гель и придали заряд бодрости после расслабляющего тепла. Затем вода отключилась, и в просторной, отделанной мрамором кабине поднялся горячий ветер, который принялся сушить кожу и раздувать волосы.

Меллани завернулась в огромное бордовое полотенце и снова ушла в спальню служебного номера. Микеланджело лежал в постели и лениво наблюдал, как она одевается.

— Черт, я рад, что ты порвала с Барон, — сказал он. — Ты бы напрасно потратила на нее свои силы. Это холодная шлюха.

Меллани озорно усмехнулась.

— Ну да, а нас с тобой связывают прочные и конструктивные отношения.

— Ты хороша в постели. Нам обоим это известно. Настоящая бомба.

— А ты хороший учитель.

— Правда?

Можно было подумать, что он робкий юнец, ищущий ободрения.

— Я плачу тебе той же монетой, не так ли? — сказала Меллани. — И мы оба знаем, что я неплохо работаю для шоу, хотя мне это ни к чему. Но мне нравится. Правда, нравится.

С кровати раздалось недовольное ворчание. Микеланджело скатился на пол и откинул с лица выбеленные волосы. Меллани не могла оторвать от него глаз. Словно юный Аполлон вернулся, чтобы снова побродить среди смертных.

— Проклятье!.. Я тебя не понимаю, — пожаловался он. — Чего же ты хочешь?

Она усмехнулась, не переставая вертеть в руках асимметричный топ.

— Занять твое место.

— Знаешь, если бы это сказал какой-нибудь новичок твоего возраста, я бы просто посмеялся над жалкой наивностью. Но слышать такое заявление от тебя — не смешно.

— Будь осторожен, притесняя кого-то сегодня, потому что завтра тебе, возможно, придется подавать ему кофе.

— Справедливо замечено.

— Признай, я неплохо справилась с историей о ковчегах.

— Я никогда не видел, чтобы старшие представители Халгартов уходили в такую глухую защиту. Прими мои поздравления.

— Без молока, с одним кусочком сахара.

— До этого ты еще недотягиваешь, — ухмыльнулся Микеланджело. — Пока не дотягиваешь.

— Я знаю. Я хочу добраться до ковчега Шелдонов, пока боевые корабли не вернулись от Врат Ада. Это стало бы настоящей сенсацией.

Он окинул ее задумчивым взглядом.

— А как развивается другая твоя история?

— Финансовый скандал в Нью-Йорке? — Меллани вздохнула. — Не так успешно. Все следы либо стерты, либо давно остыли. Кроме того, к этой теме проявили интерес власти. Какой смысл раскапывать то, о чем известно уже всей нашей братии? Эксклюзивность — вот наша цель и наше божество, как ты говорил мне в самом начале. Видишь, я не забыла.

— Вижу. — Он медленно кивнул.

— Ну что? — Его нерешительность была вполне объяснима: он ненавидел чем-то делиться. — Пожалуйста.

— Ладно. Вот тебе небольшой мастер-класс. Ты подходишь к проблеме не с того конца. Ты пытаешься выследить троих довольно успешных юристов, подозреваемых в каких-то грязных финансовых махинациях. Так?

— Так.

Меллани никому на студии не говорила о Звездном Страннике. Еще не пришло время. Это позволит ей организовать собственное шоу, возможно, даже собственную студию.

— Ты стараешься их отыскать. Неправильно. Это дело полиции. Но трое беглецов готовы к погоне и попытаются скрыть свои следы. Любой настоящий охотник подходит к жертве с той стороны, с которой она его не ждет. Так что тебе надо лишь догадаться, куда они направятся.

Микеланджело выжидающе замолчал.

— Под защиту преступного синдиката?

— Близко. Преступникам потребуется место, где можно полностью изменить личность. Я не имею в виду обычную подделку документов, редактирование памяти или смену внешности. Если уж они отхватили такой огромный кусок, как ты говоришь, Финансовое управление будет гоняться за ними по всему Содружеству не меньше десяти столетий. Им необходимо получить возможность свободно тратить денежки и не оглядываться через плечо всю оставшуюся жизнь. Для этого требуется нечто большее, чем клеточное перепрофилирование. Их ДНК известна, и ищейки Финансового управления всегда смогут идентифицировать их личности. Так что твоим беглецам нужно не больше, не меньше, чем базовая модификация ДНК.

— Это еще что такое?

— Черт, никогда не могу понять, шутишь ты или нет. Это процедура, похожая на омоложение, но с изменением ДНК в каждой клетке. С полным изменением. Строго говоря, из резервуара выходит совсем другой человек. При наличии свидетельства о рождении, достоверной биографии и хороших денег он может жить в свое удовольствие. Где бы он ни поселился, хоть по соседству со своей прошлой семьей, никто ничего не узнает.

— И где же такое можно проделать?

— Если не иметь собственной биогенетической клиники, остается только одно место: Иллюминат. Там много узкоспециализированных заведений, персонал которых не отличается болтливостью.

— Я должна туда поехать.

— Я знал, что ты так скажешь. Но ты же не имеешь представления, где искать этих врачей. Они не распространяют свою рекламу в унисфере.

— Я найду.

Микеланджело преувеличенно громко вздохнул.

— Неделю назад в Шафрановой клинике, что на Оллвин-стрит, зарегистрировались три пациента, двое мужчин и женщина. Их имен я не знаю, но время обращения подходит. — Он скромно усмехнулся. — У меня имеются кое-какие связи. И не забывай, я здесь все еще numero uno.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она.

— Меллани, будь осторожна. Иллюминат — не самое безопасное место в Содружестве.

Оззи разбудили тонкие лучи солнца, скользнувшие по лицу. Просыпаясь, он уныло застонал. Вчерашнее разочарование было еще слишком сильно в его памяти и вызывало апатию. В спальнике было тепло и уютно, а на лице уже ощущалась прохлада. Подъем требовал некоторого напряжения.

— Проклятье!

Лежать и стонать — все равно что признать свое поражение, а он к этому не был готов. Пока еще не был готов.

Оззи расстегнул спальный мешок, лениво потянулся, но тотчас задрожал. На нем была футболка и шорты. Рука нащупала на полу вельветовые брюки, в которые он поспешно просунул ноги. Надевая клетчатую рубашку, он уловил треск разошедшегося на рукаве шва.

— Опять! — воскликнул он.

Осмотр показал, что прореха не так уж и велика. Для защиты от холода Оззи натянул старую темно-серую флисовую толстовку, а потом начал обуваться. Большие пальцы выглянули из дырок в носках. Сегодня обязательно нужно будет взяться за иглу. Он внимательно осмотрел ноги. Синяки сошли. Строго говоря, они совсем исчезли. А ведь он не помнил, чтобы после основательных ударов по столбу с серийным номером накладывал какую-нибудь мазь.

Неподалеку от их маленького убежища Орион уже развел костер, воспользовавшись вчерашними углями. Над пламенем на плоском обломке полипа стояли побитые кружки, наполненные водой.

Орион поднял голову и приветливо улыбнулся.

— Осталось пять брикетов, — сказал он. — Два из них шоколадные. Какой выберешь?

— А, к черту все, давай немного расслабимся… Что?

— Чай или шоколад?

— Я думал, мы прикончили шоколад еще вчера.

Орион пошарил вокруг себя и собрал в ладони брикетики. Все они были запакованы в фольгу: пять серебристых и два в золотистой обертке с зелеными полосками.

— Нет. Вот «Бурндевилль рич», с двойными сливками, твои любимые.

— Да, верно. Извини. Ладно, старик, пусть будет шоколад.

Оззи опустился на выступ полипа и поморщился, выпрямляя ногу.

— Как твое колено? — спросил Орион.

Это было невозможно!

— Все еще трудно сгибать, — медленно ответил он. — А где Точи?

— Пошел набрать воды. Вчера вечером он бродил вокруг, отыскивая признаки работающих здесь устройств.

— Зачем?

— Что значит «зачем»? Ты сам вчера сказал, что надо попытаться отыскать генератор силы тяжести.

— Но мы же знаем, что на рифе нет никакой электрической активности. Ничего такого, что мы могли бы засечь.

— Так мы почти и не искали. Кстати, ты же сам попросил Точи воспользоваться своими сенсорами, пока он бродит по джунглям.

— Да. Два дня назад. Но ведь теперь в этом нет никакого смысла. Я хочу сказать: если уж рядом с серийным номером ничего не обнаружилось, то в зарослях тем более ничего быть не может.

Орион замер, не успев развернуть фольгу на втором брикете.

— С серийным номером?

— Ну да. — Оззи саркастически усмехнулся. — Большой черный столб на поляне, сильно меня разозливший. Теперь до тебя дошло?

— Оззи, о чем ты говоришь?

— О вчерашнем дне. О столбе.

— Оззи, вчера мы ходили к оконечности рифа.

— Нет, старик, нет. Это было позавчера. А вчера мы обнаружили серийный номер.

— На шпиле? Ты не говорил.

— Нет же, черт побери! Вчера. Большая поляна, а на ней столб. Что с тобой?

Орион обиженно надул губы.

— Я вчера ходил к шпилю. А где был ты, я не знаю.

Оззи задумался. Парень никогда не шутил таким образом, да и говорит он вполне искренне.

Из гущи леса появился Точи. Его щупальца-манипуляторы обвивались вокруг самых разнообразных сосудов, наполненных водой. В полусотне метров от шалаша по неровной поверхности полипа, образующего риф, протекал ручей, такой чистый, что фильтр был почти не нужен.

— Доброе утро, друг Оззи, — заговорил чужак, пользуясь портативным модулем.

— Ты ведь ничего не нашел, верно? — спросил его Оззи. — Твое оборудование не засекло никаких признаков электрической активности. И ты отошел на пять километров в том направлении?

Оззи показал рукой в сторону.

— Все правильно, друг Оззи. Как ты узнал?

— Просто догадался.

Оззи дал команду эл-дворецкому вызвать из памяти вчерашние файлы. В виртуальном поле зрения появился список визуальных и сенсорных наблюдений, относящихся к их путешествию на оконечность рифа.

— Покажи все файлы, записанные за пять последних дней, — сказал он.

Никаких упоминаний о столбе с серийным номером не было.

— Проклятье!

Оззи расшнуровал ботинок, разулся, согнул и разогнул пальцы, на которых, предположительно должны были появиться синяки. И не ощутил даже намека на боль.

— Дайте-ка мне разобраться, — осторожно произнес он. — О прогулке к центру рифа никто из вас двоих не помнит, так?

— Так, — подтвердил Точи. — Я там не был, хотя уверен, что именно там мы могли бы отыскать тоннель к подземному оборудованию. Это самый короткий путь.

— Точно, парень. Так мы идем?

Оззи наскоро обулся и вскочил на ноги.

Орион протянул ему побитую металлическую кружку.

— Ты будешь пить свой шоколад?

— Конечно. Эй, а с тех пор, как мы здесь приземлились, ты не видел никаких необычных снов?

— He-а. Все как всегда. — Орион помрачнел. — Девчонки и прочая чепуха.

Оззи быстрым шагом шел впереди остальных. По маршруту, проложенному

навигатором своего портативного модуля, он вел друзей к центру рифа. Как и накануне, деревья становились все выше, но горизонтальные солнечные лучи уже не проникали между их массивными стволами.

— Она должна быть где-то здесь, — пробормотал он вслух, уже в третий раз огибая центральный участок.

— О чем ты? — спросил Орион.

С самого начала сегодняшнего путешествия парень посматривал на него с некоторой тревогой.

— Поляна, которая должна быть в самом центре.

— Откуда ты о ней знаешь?

«Да я же был здесь вчера, и ты тоже!» — чуть не воскликнул Оззи, но сдержался и соврал:

— Я заметил ее, когда мы приближались к острову.

Он остановился и через эл-дворецкого запросил записи последних двух часов перед крушением «Искателя троп». При просмотре оказалось, что джунгли в центре рифа простираются сплошным ковром. Никаких полян видно не было.

Оззи прислонился спиной к ветвям шаровидного дерева. Они оказались настолько старыми и сморщенными, что даже не прогнулись под его весом.

«Что ж, или у меня галлюцинации, или какой-то хакер здорово поработал с моим модулем. Нет, Орион и Точи ничего не помнят, значит, это галлюцинации или видение. Но зачем меня сюда привели?»

Он внимательно осмотрел потрескавшиеся полипы под ногами, едва прикрытые налетом пыли. Никаких следов. Никакого движения, никакой жизни. Оззи активировал все имеющиеся у него сенсоры и медленно сделал полный оборот. Никаких сигналов ни в одном из спектров.

— Ничего не понимаю, — воскликнул он вслух, почти надеясь, что с вершин деревьев отзовется чей-нибудь голос.

— Друг Оззи, я не вижу никакой поляны.

— Да, и я тоже. Наверное, при падении что-то нарушилось в режиме записи. Модуль получил немало ударов.

— Может, вернемся? — спросил Орион. — Мне здесь не нравится, все вокруг какое-то мрачное и неживое.

— Да, конечно.

Несмотря ни на что, Оззи немного повеселел. «Что-то происходит, — подумал он. — Хотелось бы только знать, что именно».

Это было паршивое дежурство, но Люций Ли уже привык. Три месяца назад в полицейском участке района Северной Гавани его произвели в ранг детектива-стажера с испытательным сроком, и с тех пор он только и занимался, что обработкой данных и составлением рапортов для двух старших офицеров, назначенных руководителями на ближайший год. А когда всем троим доводилось выезжать на место преступления, Люцию доставалась скучнейшая работа по опросу второстепенных свидетелей, каталогизации снимков и надзору за роботами-криминалистами. В случае слежки ему выпадали все ночные смены. Так вышло и сегодня: в четыре двадцать утра он сидел в старом побитом «Форде Фейша» в подземном гараже под зданием «Чантекс» и осматривал бетонную коробку, освещенную зеленоватыми полосками полифото, которые надо было заменить еще пару лет назад. На этом уровне стояло еще пятнадцать машин, и Люций уже успел досконально их изучить.

Он не понимал, какого черта должен сидеть здесь, когда можно воспользоваться нормальным датчиком наблюдения. Мархол, один из его официальных наставников, сказал, что это «хороший опыт». Полнейшая чушь!

Истинная причина объяснялась древним как мир обстоятельством. Банда молокососов из Северной Гавани занималась кражами дорогих машин и — весьма некстати — угнала автомобиль богатой подружки сынка советника. Муниципалитет потребовал результатов. При помощи автоматизированных систем быстро раскрыть это дело было невозможно. И вот Люций сидит здесь по наводке одного довольно сомнительного информатора Мархола, больше похожего на его собутыльника.

Мархол взял Люция на встречу в баре, вероятно, лишь для того, чтобы тот мог подтвердить служебные расходы. И пришлось сидеть с этой пародией на информатора, которому было не больше двадцати лет и у которого к тому же имелись проблемы с зависимостью, пока этот малый утверждал, что на самом деле машины угоняют парни из банды Стьюхока из Южного Центра. Он будто бы знает точно, поскольку работает на Джика, хозяина Северной Гавани, и его банда этого не делала. А ребята Стьюхока поступили глупо, задолжав профессиональному синдикату, после чего там их снабдили механиком и списком. Члены банды проводили разведку и обеспечивали мускульную силу. Но делали это не у себя, а в Северной Гавани. Борьба за территорию.

И вот из-за этой чепухи налогоплательщики Тридельты должны были в течение недели возмещать Мархолу его расходы на пиво.

Четыре двадцать одна. Открылась дверь лифта. Вышел мужчина маленького роста — и это в то время, когда при омоложении практически любому могли добавить несколько дюймов почти без дополнительной платы. Он был еще и худой: из рукавов рубашки торчали одни кости. А вот его ладони оказались непропорционально большими, к тому же грязными. Согласно первому впечатлению, это был мужик, проживший около пяти десятков лет своей первой жизни. Но затем Люций присмотрелся к нему повнимательнее. Он так уверенно шагал по бетонному полу, как будто был главой Династии, шествующим в свой гарем. И еще он явно держался настороже, что никак не соответствовало образу простого пролетария, отработавшего где-то наверху ночную смену.

У Люция участилось дыхание. Этот мужчина никак не мог быть членом молодежной банды. Более того, Люций уже понял, что за плечами у незнакомца не одна жизнь. Может, информатор говорил правду и ребята Стьюхока просто обеспечивали синдикат мускулами? Люций заинтересовался не на шутку.

Механик подошел к угольно-черному «Мерседесу FX-ЗООО», новенькому седану стоимостью более сотни тысяч земных долларов. В эту цену входила и превосходная противоугонная система; автоматическое устройство практически было самостоятельным СИ, который не позволит никому перехватить контроль без разрешения владельца.

Люций ждал, пока мужчина не попытается открыть автомобиль, — только тогда можно будет произвести арест. И слава богу, что с механиком нет никого из банды Стьюхока. Арест, а за ним быстрое расследование станут доказательством эффективной работы полиции, и советник будет доволен. Впрочем, самому Люцию это дело не сулит никаких благ: задержание наверняка припишут Мархолу.

Механик медленно обошел вокруг сверкающего лаком автомобиля, рассматривая его с уважительным одобрением. Самоуверенность мужчины удивила Люция: неужели он и впрямь собирается угнать этот «мерс»? А потом Люций вспомнил об объявленном по всему Содружеству розыске первоклассного механика, о чем в участок не так давно пришло официальное извещение. Наглость этого парня точно говорила о его мастерстве. Люций приказал своему эл-дворецкому разыскать файл-предупреждение.

Механик уже поднес было руку к точечным контактам на передней двери «Мерседеса», как вдруг замер. Люций затаил дыхание. Мужчина окинул взглядом полупустой гараж, и его взгляд остановился на «Форде». Тонкие губы дрогнули в улыбке, и он направился к потрепанной машине.

— О черт! — прошептал Люций.

Никакие зрительные вставки не позволили бы рассмотреть что-либо за маскирующим стеклом «Форда», но механик каким-то образом понял, что там кто-то сидит. Люций вытащил ионный пистолет и снял его с предохранителя. Только тогда он понял, что выдал себя обращением к унисфере. Он пользовался закодированным полицейским каналом, но электронный сигнал скрыть невозможно. В пустынном гараже. В предутренний час.

— Ох, Люций, — уныло пробормотал он, — просто великолепно!

В довершение ко всему эл-дворецкий предоставил ему запрошенный файл. Разведка флота разыскивала для допроса Робина Бирда, известного специалиста по автомобильным кражам. В виртуальном поле зрения поползли строчки информации, сопровождаемые несколькими снимками. За исключением нескольких мелких подробностей, они в точности соответствовали облику мужчины, находившегося уже в трех метрах от капота «Форда».

Бирд до сих пор не вытащил никакого оружия. Люций крепче сжал рукоять пистолета.

Механик усмехнулся, глядя на непроницаемое стекло «Форда», и приложил руку к точечным контактам. Активируемые ОС-татуировки покрыли все предплечье мужчины красными и зелеными завитками.

От неожиданного щелчка, звонко раскатившегося по салону, Люций буквально подпрыгнул. Все замки закрылись. На приборной доске вспыхнули три красные лампочки. Откуда-то пополз отвратительный запах тлеющей изоляции.

— Я бы на твоем месте, — заговорил Бирд, — поостерегся прикасаться к чему-либо внутри. Сверхпроводниковые аккумуляторы твоей машины неисправны, они замкнулись прямо на несущую раму. Так что не дотрагивайся до металлических частей. Ах да, ионный разряд тоже может послужить проводником. Был такой случай: некто выстрелил в окно из ионного пистолета и мгновенно изжарился от разряда аккумуляторов. Видел когда-нибудь человека, пораженного молнией? Говорят, у них вскипают глаза, а язык превращается в уголек.

Ионный пистолет вывалился из онемевших пальцев Люция и громыхнул по полу, снова заставив его вздрогнуть.

Робин Бирд, уловив этот негромкий стук, удовлетворенно усмехнулся.

— Не беспокойся, в аккумуляторах осталось не так много энергии. К полудню они окончательно разрядятся.

Он развернулся на месте и зашагал обратно, к «Мерседесу».

В виртуальном поле зрения Люция вспыхнул красный значок, говорящий о разрыве контакта с унисферой. Сквозь окно он видел, как Бирд приложил руку к контактам на передней дверце автомобиля, и ничуть не удивился, когда она открылась. Меньше чем через тридцать секунд большая блестящая машина плавно въехала на пандус и быстро исчезла в великолепии сияющих огней ночного Иллюмината.

В день расчетного прибытия кораблей флота в звездную систему, где находились Врата Ада, наблюдение за Утраченными двадцатью тремя планетами было значительно усилено. Уилсон сидел в своем белом кабинете и внимательно просматривал всю поступающую информацию. Анна не отлучалась от него, выполняя роль офицера связи; Оскар занял свое место в качестве старшего офицера штаба; в командование флота входил и Рафаэль Колумбия. В противоположном от Колумбия углу в качестве представителя сената сидела Джастина Бурнелли, от администрации прибыла Патриция Кантил, хотя и сама президент Дой постоянно поддерживала связь через сверхсекретный правительственный канал. Также заочно присутствовал и Найджел Шелдон, возможно общавшийся с главами остальных Династий, но Уилсон его об этом не спрашивал. С опозданием в несколько минут приехал Дмитрий Леопольдович и, не обращая внимания на прохладное отношение представителей флота, занял место рядом с Патрицией.

Операторы флота начали открывать червоточины над Утраченными двадцатью тремя планетами, точно такие же, как при передаче информации отрядам десанта, но на большем удалении, в нескольких миллионах километров от оборонительных орбитальных спутников праймов. Выброшенные сенсоры начали поиск квантовых искажений, свидетельствующих о работе червоточин противника. Спустя некоторое время были обнаружены восемьсот шестьдесят четыре червоточины, соединяющие Утраченные двадцать три планеты со звездной системой Врат Ада.

— Мне казалось, что наши десантники взорвали несколько переходов, расположенных на поверхности планет, — заметила Патриция.

— На сегодняшний день уничтожено двадцать семь переходов, — подтвердил Рафаэль. — Праймам в среднем требуется трое суток, чтобы восстановить их и запустить новый механизм.

— А каковы наши потери?

— Сто семнадцать подтвержденных смертельных случаев, — с гордостью ответил Уилсон. — Это намного меньше, чем расчетный уровень потерь. Мы причиняем врагу весомый ущерб.

— Мы истощаем свои ресурсы, — сказал Дмитрий. — Я бы не назвал это весомым ущербом.

Рафаэль бросил в его сторону сердитый взгляд.

За полтора часа до намеченного времени атаки семьсот семьдесят две червоточины праймов закрылись.

— Черт возьми! — воскликнул Оскар.

Он даже привстал со своего места, словно хотел ближе рассмотреть цифры, проецируемые на голографический портал величиной с половину комнаты. Лицо Уилсона озарилось широкой улыбкой.

— Не пора ли открывать шампанское? — весело спросил Рафаэль, улыбаясь Уилсону.

— Мы победили? — радостно воскликнула Патриция.

— Нет, — решительно возразил Дмитрий. Он продолжал следить за информацией на огромном дисплее. — На каждой планете осталось по четыре червоточины. Как известно, праймы пользуются четверичной системой, так что это число не случайно. Они поддерживают связь со своими новыми колониями. Значит, они сами закрыли червоточины, тут нет нашей заслуги.

— Ты не можешь этого знать, — возмутился Оскар.

— Если бы наша атака была достаточно успешной, чтобы уничтожить семьсот генераторов червоточин, все остальные тоже бы не уцелели. Это организованное отключение, а не результат залпа ракет Дювуа.

Уилсону очень хотелось заткнуть Дмитрию рот. С исчезновением червоточин появилась надежда, а после открытия предательства в составе флота она Уилсону была необходима. Но в доводах стратега из Санкт-Петербурга имелся смысл, хотя и чрезвычайно неприятный. «Не стреляйте в гонца».

«Когда мы узнаем точно, что там произошло?» — спросила президент Дой.

— Уже скоро.

Уилсон вежливо солгал, сохраняя внешнее спокойствие.

Через пять часов червоточины праймов открылись снова. В кабинете раздался общий стон.

— Ваши объяснения? — спросила Джастина у Дмитрия.

— Они отбили атаку, — ответил побледневший стратег. Он явно нервничал и даже вытащил носовой платок, чтобы промокнуть испарину со лба. — Я ведь говорил, что для обороны промежуточной базы будут использованы все доступные резервы.

— Да, говорил, — кивнул Рафаэль.

«И что теперь?» — с некоторым замешательством спросила президент Дой.

— Необходимо выяснить, что произошло, — сказал Уилсон.

— Они выиграли, — злым, испуганным голосом произнесла Патриция. Широким жестом она обвела портал. — Очевидно же.

— Нужны технические детали, — пояснил Уилсон. — Как у них получилось? Это очень важно для определения дальнейшей стратегии.

«Корабли смогут выйти на связь не раньше, чем через пять дней», — сказал Найджел.

— Если только остались корабли, — добавил Дмитрий.

— Хватит каркать, — сердито бросил ему Рафаэль.

Уилсон поднял руку, успокаивая своего товарища-адмирала.

— Да, нам всем трудно, там были наши друзья и коллеги, но мы обязаны смотреть на вещи реально.

— Нам нельзя ждать пять дней, — сказал Дмитрий. — Госпожа президент, сейчас крайне необходимо вооружить оставшиеся боевые корабли квантовыми ракетами Сиэтлского проекта. Праймы сохраняют возможность нанести нам удар в любой момент. У нас больше нет причин откладывать это.

«Да, — ответила президент Дой, — я просматривала ваши рекомендации. Адмирал Кайм?»

— Госпожа президент?

«Военный кабинет должен собраться в полном составе через тридцать минут, для чего я предлагаю задействовать сверхсекретную линию. Подготовьте, пожалуйста, ваши планы использования Сиэтлских квантовых ракет и альтернативы этого шага».

— Хорошо, госпожа президент.

— Будет ли обнародован результат неудавшейся атаки в средствах массовой информации? — спросила Джастина.

— Нет, — без промедления ответила Патриция. — Мы еще не знаем, что произошло. Начнется паника, а у нас нет никаких подробностей, чтобы успокоить людей.

— Новостные каналы захотят каких-либо комментариев.

— Подождут. Мы просто скажем, что не уверены в исходе миссии и ждем возвращения кораблей.

— Все поймут, что нас постигла неудача, — сказала Джастина. — Если бы удар оказался успешным, мы кричали бы об этом на весь мир.

— У нас есть еще пять дней, чтобы признать неудачу, — ответила Патриция. — Вполне достаточное время на подготовку. Надо принять все меры, чтобы предотвратить панику.

Все, кроме Джастины и Рафаэля, стали расходиться, и Уилсон так и не решился встретиться взглядом с Оскаром. Дмитрий утверждал, что праймы смогли защититься от ракет Дювуа, поскольку уже наблюдали их в действии. «А вдруг им все рассказали, включая технические детали? — подумал Уилсон. — Я знал о предательстве на флоте, но ничего не сделал. И все из-за того, что боялся выставить себя дураком».

— Хочу, чтобы вы оба знали, — заговорил он, обращаясь к Джастине и Рафаэлю. — Я собираюсь рекомендовать президенту применить квантовые ракеты, как советовал Дмитрий.

«И молиться, чтобы их разработка сохранилась в тайне».

— Мелкий мерзавец, — прошипел Рафаэль.

— Он всегда оказывается прав, — сказал Уилсон. — И он всего лишь делает свое дело. Проклятье, если бы мы послушали его совета и нанесли удар по Вратам Ада квантовыми ракетами, мы, вероятно, избежали бы сегодняшней ситуации.

— Мы не имеем права рассуждать о том, что могло бы быть, — заметил Рафаэль. — Необходимо сосредоточиться на реальной угрозе.

— Реальной угрозы могло и не возникнуть, если бы в ход пошли квантовые ракеты.

— Это нам неизвестно, — не сдавался Рафаэль. — Нельзя говорить настолько уверенно.

— Нас подвел не недостаток технологии, а недостаток воли. Мы слишком цивилизованны, чтобы решиться на геноцид.

— И я рада этому, — сказала Джастина. — Нежелание истреблять всякое существо, которое может причинить проблемы, является определяющей характеристикой нашей расы. Мы не опускаемся до уровня праймов. И это очень важно.

— Для мертвых ничего не важно, — сердито бросил Уилсон.

Он понимал, что испуган и старается это скрыть, отчего сам себе казался жалким неудачником. Но провал операции по уничтожению Врат Ада вызвал колоссальное потрясение, а возможные последствия представлялись еще более ужасными. Дмитрий был прав: пришла пора решаться на немыслимые прежде поступки.

— Вы считаете, что Дой санкционирует применение этого оружия? — спросила Джастина.

— Нас поддержит Шелдон, — сказал Рафаэль. — Он реалист. И я уверен, с ним согласится Династия Халгартов и многие другие. Никто не ожидал такого провала сегодняшней атаки. Мы все еще не до конца осознали его значение, но скоро осмыслим свою неудачу, и это сделаем не только мы. — Он недовольно тряхнул головой. — Дмитрий и его проклятый мозговой центр правы. Мы не смогли трезво взглянуть на вещи и понять, с чем столкнулись, это нас слишком пугало.

Уилсон едва не решился рассказать ему о предателе на борту «Второго шанса» и о существовании Звездного Странника. Однако въевшийся в сознание политический инстинкт заставил его сдержаться, хотя мысленно Уилсон и обозвал себя трусом. Однако в ближайшие дни ему понадобится безоговорочная поддержка Рафаэля, им придется работать вместе. При этой мысли по спине прокатилась зловещая дрожь.

Военному кабинету на обсуждение вопроса потребовалось не более пятнадцати минут. Тайным голосованием было принято решение в случае нового наступления праймов позволить флоту вооружить корабли квантовыми ракетами.

Глава 9

В тот день, когда две сотни лет назад разведывательный отряд ККТ открыл червоточину над Иллюминатом, весь центр управления потрясенно замер. Все решили, что столкнулись с высокоразвитой цивилизацией, заселившей каждый квадратный километр поверхности. Прямо под выходом из червоточины на фоне черноты космоса парила планета, обращенная к людям своей темной стороной. Все континенты от берега до берега в разрывах тонкой облачности сияли мерцающим аквамариновым светом. Освещение отсутствовало лишь на горных вершинах и полюсах.

Директор центра управления выслал через червоточину спутник связи и начал посылать обитателям города-планеты разнообразные сигналы. Как ни странно, в электромагнитном спектре, за исключением помех от солнечного ветра, стояла абсолютная тишина. После этого началось полномасштабное исследование всеми сенсорами, провели предварительный анализ данных. Источники света не имели никакого отношения к технологии — они были чисто биологическими.

Каждый раз, посещая Иллюминат, Адам Элвин забывал взять с собой льняные рубашки с коротким рукавом; он все время упускал из внимания, что в городских районах может стоять такая влажная жара. Никому не пришло бы в голову строить города в глубине джунглей. Это не соответствовало требованиям цивилизации. Это было невыгодно. Где угодно, только не здесь.

Сделав первый же шаг за пределы кондиционированного вестибюля отеля «Кономела», Адам сразу же вспомнил о своем неверно подобранном гардеробе. Жара и влажность на улице были почти как в сауне — и это под ярко-красным полукруглым навесом, защищающим от прямых солнечных лучей! Полуорганическая ткань белого костюма Адама, стараясь отвести излишнее тепло от его тела, мгновенно приобрела серебристый блеск. Одетый в форму швейцар жестом подозвал темно-красный «Линкольн» и распахнул дверцу такси.

— Сеньор Дуанро, — приветствовал он Адама, почтительно прикладывая к козырьку фуражки руку в белой перчатке.

— Спасибо.

Адам поспешил нырнуть в сухую прохладу кабины, подавив желание остановиться и рассказать по-рабски услужливому швейцару о равенстве всех людей. Сегодня Адама устраивали услуги любого, кто был готов помочь ему укрыться от изнуряющей жары.

Он ввел в автоматическую систему управления пункт назначения, и «Линкольн» агрессивно вклинился в поток движения. Улицы были забиты машинами, причем половина из них — преимущественно доставляющие товары фургоны — стояла вдоль тротуаров, так что легковые автомобили, мотоциклы и автобусы жались на нескольких оставшихся полосах. Такси Адама шло со скоростью около тридцати километров в час, подавая звуковые сигналы чуть ли не каждые тридцать секунд, чтобы отогнать с пути мельтешащих пешеходов, велосипедистов и байкеров. Подобная ситуация сохранялась в Тридельта-сити круглые сутки. Двадцать четыре миллиона человек, столпившиеся на участке едва в пятьдесят километров в поперечнике, создавали немыслимые проблемы для транспорта.

Через двадцать три минуты, проехав восемь километров, такси остановилось у башни «Анау», цилиндрической формы небоскреба высотой в двести пятьдесят этажей. Широкие серебристые окна, расположенные уступами, создавали впечатление, что облицовка башни сдвинута относительно каркаса по спирали.

Адам поднялся на лифте на сто пятидесятый этаж, где располагалась посадочная площадка для воздушных катеров, а затем на наружном подъемнике набрал сто семьдесят восьмой. Офис Агента занимал три скромные комнаты на восточной стороне башни и был отделан блоками холодного черного гранита. Секретарша своим видом могла напугать кого угодно. Простой угольно-черный костюм плотно обтягивал ее фигуру, не скрывая добавленных мышц, обернутых несколькими слоями вокруг первоначального костяка. Адам сразу же заподозрил, что, кроме мышечных клеток и растянутой кожи, эта женщина получила и нейронноуправляемое оружие. Гладкий конус ее шеи переходил сразу в щеки, подбородка не было видно, и взгляд приковывали великолепные губы, покрашенные в темно-вишневый цвет. Как только Адам ввел в ее настольный модуль удостоверение личности на имя Сайласа Дуанро, губы сложились в улыбку.

— Вы можете пройти, сеньор Дуанро, — сказала женщина приятным звонким голосом. — Он вас ждет.

Агент приветственно улыбнулся, сидя за столом с гранитной столешницей. Это был высокий человек, худощавый в силу колоссального расхода нервной энергии, с крючковатым носом, загибающимся почти до верхней губы. По какой-то причине он не модифицировал фолликулы на голове, и короткая стрижка не помогала скрыть редеющий волосяной покров.

— Сеньор Сайлас Дуанро? Гм. — Он улыбнулся собственной шутке. — Со мной вы вправе пользоваться любым именем. В конце концов, после стольких лет знакомства что нам осталось, кроме взаимного доверия?

— Конечно.

Адам несколько лет не бывал в Тридельте, однако Агент всегда умудрялся его узнать. В последний раз он выглядел совсем иначе: старше и намного полнее. Сейчас он выбрал лицо сорокалетнего мужчины с округлыми щеками, зеленоватыми глазами и густой рыжеватой шевелюрой. Кожа уже огрубела и стала пористой, словно протестовала против многочисленных поспешных и не всегда профессиональных перепрофилирований. Теперь Адаму приходилось утром и вечером пользоваться увлажняющим кремом, но при разговоре все равно ощущалось, как натягивается кожа на лице, словно он задевал старые шрамы. Постоянные операции разрушили большую часть капилляров, и щеки всегда оставались холодными. Человек может выдержать некоторое количество подобных изменений, и Адам понимал, что приближается время, когда ему придется уйти на покой.

Но не сейчас.

Превращение в Сайласа Дуанро потребовало откачки жира и наращения мышечной ткани. Адам давно не чувствовал себя таким здоровым и сильным, но при добавленных мускулах сердце и внутренние органы требовали подпитки в виде сложных генопротеинов. Кроме того, ему пришлось решиться на коррекцию организма из-за диабета второго типа, развившегося пару лет назад. Несмотря ни на что, он был всерьез настроен принять участие в операции Йоханссона, которую сейчас подготавливал. И не важно, что ему придется наблюдать за ходом дела из заднего ряда, посылая советы через унисферу. Адам давно решил, что эта миссия будет его лебединой песней.

— Выпьете? — спросил Агент, соблюдая давно установившийся ритуал.

— А что у вас есть?

Агент улыбнулся и отошел к стене. Продолговатый блок гранита бесшумно скользнул в сторону, открывая ярко освещенный бар.

— Сейчас посмотрим. Не будем отвлекаться на вина с Талотии, хотя сейчас они пользуются большим спросом. Как насчет «Импирик-блю»? Это местный вариант, хотя, по моему скромному мнению, он превосходит оригинал.

— Налейте мне.

Агент с преувеличенной осторожностью наполнил густой фиолетовой жидкостью небольшую охлажденную стопку из резного хрусталя.

— Я буду то же самое. — Он вернулся к столу и по гладкой поверхности подтолкнул к Адаму массивную стопку. — Салют.

— Салют. — Адам выпил густую жидкость одним глотком. Горло как будто обожгло холодным пламенем. — Ого! — воскликнул он, смахивая выступившие на глазах слезы. — Отличный напиток.

Голос у него охрип, словно после тяжелой простуды.

— Я знал, что вам понравится. В вас чувствуется класс, чего, к несчастью, лишено большинство моих покупателей. Я веду дела в основном с гангстерами. Пушки побольше, вирусы посильнее — вот и все, что их интересует. Но вы… Я почти с гордостью слушал имена, фигурировавшие в полицейских отчетах после атаки на «Второй шанс», зная, что сам отыскивал для вас этих людей. Блестящая была операция, организованная с творческим подходом. В наши дни не много осталось истинных мастеров.

— Тем не менее корабль уцелел.

— Увы, да. Но великая мечта сродни полету над горными вершинами.

— Ките?

— Мэнби. Итак, что я могу для вас сделать?

— Мне нужна кое-какая помощь для осуществления нового проекта.

— Отлично.

— В основном это люди, имеющие понятие о военной технике.

Адам приказал эл-дворецкому направить в настольный модуль Агента полный список.

— Не хватает специалистов-техников? Прискорбно. Конечно, я посмотрю, что можно сделать, и поищу нужных людей. Должен сказать, половина моего резервного состава в настоящее время перешла на другую сторону фронта и служит во флоте. Что интересно, не все они польстились на льготы, кое-кто вызвался добровольно. Это занятие взывает к их основным инстинктам. Они вернутся со славой, медалями и намерением стать законопослушными гражданами, а через пару лет снова постучат в мою дверь в поисках работы. А пока я, к сожалению, имею очень небольшой выбор. Нет ли возможности отложить проект?

— Абсолютно никакой. Если проблема в деньгах…

Агент изобразил искреннее негодование.

— Великий боже, нет. Для вас я просто уменьшу процент своих комиссионных. Я ценю наше многолетнее плодотворное сотрудничество и уверен, что не подведу вас и на этот раз. Профессиональная гордость, знаете ли…

— Понимаю. — Адам изобразил лучшую из своих притворных улыбок, чувствуя, как натягивается на лице изношенная кожа. С Агентом всегда и все упиралось в деньги — преступники были самыми хищными капиталистами. — В случае преждевременной утраты тела я предлагаю обычный полис на оживление.

— Приятно это слышать. В настоящий момент клиники Содружества наводнены запросами на процедуры оживления от родственников жертв с Утраченных двадцати трех планет. Эти мерзавцы назначают грабительские цены. Рыночная конъюнктура, ничего не скажешь.

— После революции мы всех их поставим к стенке и расстреляем, верно?

— Абсолютно верно. И я с радостью и безвозмездно предоставлю вам стрелков. А пока…

— А пока укомплектуйте мне этот список и пришлите счет. В файле имеется одноразовый адрес.

— Как насчет ограничений по срокам?

— У вас одна неделя. — Адаму было все равно, насколько это для него невыгодно. — Я обещаю неплохую премию за своевременную доставку.

Агент приподнял бровь.

— Поощрение играет немаловажную роль. Тем не менее, учитывая нынешнее состояние дел в Содружестве, мы рискуем столкнуться с некоторыми трудностями.

— Одна неделя.

— Я вижу, вы не намерены уступать. Очень хорошо. Благородный порыв сам по себе является наградой. Я вас не подведу.

Неожиданно он наклонился вперед и протянул руку. Адам пожал ее, стараясь ничем не выразить своего отвращения.

— Отлично.

Агент подошел к бару и наполнил «Импирик-блю» еще две стопки. Затем он взмахнул рукой. В ответ на его жест десять гранитных плит повернулись на девяносто градусов, открыв широкое панорамное окно.

— Здесь нам грозит меньше опасности, чем где бы то ни было, — сказал он. — Один большой город защищать легче, чем много маленьких. Муниципалитет не пожалел денег и установил самые современные генераторы силовых полей, какими только располагает флот. Тем не менее мою душу терзают сомнения. Мне посчастливилось жить среди великолепия, создать которое может только Господь Бог или природа.

— Какие же это сомнения? — спросил Адам.

За спиной Агента открылся необычайный вид. Послеполуденное солнце освещало Тридельта-сити — плоский осушенный остров, когда-то бывший зоной разливов на месте слияния трех рек — Логросана, Донгары и Верхней Монкиры. Каждая из водных артерий была достаточно полноводной, а, сливаясь, они образовывали мощный поток под названием Нижняя Монкира, стремящийся к океану, расположенному в пятистах километрах от дельты.

До появления на Иллюминате людей район трех дельт представлял собой участок зыбучих песков, заливаемый водой пять или шесть раз в году, как только хотя бы в одной из рек поднимался уровень воды. На невысоких дюнах не могло закрепиться ни одно растение. Совет Содружества издал закон об абсолютном сохранении лесов и джунглей, исключающий любую вырубку, и после этого пригодным для застройки остался только этот участок земли, да еще горные вершины и полярные области, где не росли деревья. ККТ возвел в центре острова трехкилометровую дамбу, отводящую потоки, и в адском влажном пекле построил межпланетную станцию. С появлением строителей оживились и бюро путешествий, стали вкладывать в конструкции огромные деньги, и тогда были сооружены дополнительные дамбы. Сильнейшие насосы принялись откачивать воду, почву либо черпали из рек, либо привозили издалека, так что уровень искусственного острова постепенно начал подниматься. На глубоко утопленных фундаментах стали появляться многоэтажные здания. С самого начала Тридельта-сити рос с колоссальной скоростью, сперва в ширину, а потом, когда лимит площади был исчерпан, — в высоту.

Везде, куда бы ни глянул Адам, он видел одни небоскребы: башни из бетона, металла, композитных панелей и стекла казались острыми готическими шпилями, поднимающимися из сумрака более низких зданий. Большинство домов были не меньше километра высотой, а самые новые и вовсе уходили в заоблачную высь. Башня «Киноки», пока еще представляющая собой стройную пирамиду лесов, должна была достигнуть высоты в три километра. Почти на каждом небоскребе имелся причал для дирижаблей, а на некоторых — даже несколько, расположенных на разных уровнях. Воздушные суда, каждое не меньше двухсот метров в длину, имели смотровые площадки, опоясывающие нижнюю часть корпуса. Днем все они стояли на приколе, слегка покачиваясь в струях влажного ветра.

— Я веду дела на самом дне общества, — грустно произнес Агент, поворачиваясь спиной к Адаму, чтобы взглянуть в окно. — Каждый день я смотрю на город и вижу, на какую впечатляющую высоту мы способны забраться, хотя в этом кабинете я регулярно имею возможность наблюдать, как низко способны пасть представители нашей расы. Лично я ни в чем не участвую, я просто зарабатываю себе на жизнь, помогая заключать контракты. В остальном я живу так, как мне хочется. Я испытываю постоянное беспокойство сродни чувству реальной опасности: здесь замешаны женщины, деньги, людские стремления проникнуть в политические и деловые круги, о существовании которых средний гражданин Содружества даже не подозревает. И вот приходите вы, независимый от всего этого человек, планирующий акт насилия по поручению Хранителей Личности. Порой я ловлю себя на мысли, не последовать ли и мне вашим путем.

— Могу дать вам совет: не стоит. Слишком велика вероятность, что никто из нас не вернется домой.

— Откровенное признание. Но меня тревожит одно противоречие: прежде вы нападали на флот, а теперь мы все с нетерпением ждемвозвращения боевых кораблей. А вам известно, что правительствам планет рекомендовано перевести защитные системы на второй уровень? Первый предполагает лишь простое их включение. Между тем флот до сих пор не похвастался никакими успехами.

— Они ничего не узнают до возвращения кораблей.

— Да ведь вам известно, что это далеко не так. Если бы атака на Врата Ада была успешной, все червоточины, открытые чужаками в Содружестве, уже закрылись бы. Но такого не произошло. Вместо этого мы получили негласное предупреждение быть наготове. И вот появляетесь вы и делаете запрос на военных специалистов, которых я должен предоставить в течение недели. И я спрашиваю себя: здесь простое совпадение или нечто иное? Ради денег я готов на многое, но предательство человечества в этот перечень не входит.

— Это не предательство, совсем наоборот.

— Согласно вашей идеологии, чужаки манипулируют нами. Верно?

Адам вдруг с удивлением осознал, что вспотел, несмотря на безупречную работу кондиционера. Он никак не ожидал проблем со стороны Агента. По крайней мере, на моральном уровне. На такой случай у него не было никаких резервных планов. Глупо!

— Верно, но я не могу назвать эту идеологию своей. Я не отношусь к числу Хранителей, я просто время от времени на них работаю. А на момент атаки на «Второй шанс» флота еще не было. Подумайте вот о чем: если бы атака закончилась успешно, полет бы не состоялся и барьер не удалось бы устранить.

Агент отвернулся от окна и приподнял стопку.

— Не тогда, так позже. — Он снова улыбнулся. — Ваша логика мне понятна. Так что же вы скажете?

— Мы с вами по одну сторону баррикад.

— Такие слова заставляют рыдать взрослых мужчин.

Адам поднял свою стопку и одним глотком выпил половину содержимого. Он мог поклясться, что на этот раз глотку обожгло еще сильнее.

— А вы верите чьим-то словам?

— Я горжусь тем, что могу причислить себя к анахронизмам. Удивлены? Ваше мнение обо мне не составляет секрета. Считайте это небольшим вознаграждением.

— Ваше здоровье.

Адам допил ликер.

— Вы намерены нас покинуть? Я считаю этот город надежным убежищем на случай атаки. Наша военная промышленность не в силах сравниться с Большой Дюжиной по объемам, но в вопросах модернизации нам нет равных.

— Одинокая крепость против нашествия варварской орды? Нет, это не для меня. Подключитесь к материалам о блокаде Ленинграда и спросите себя, кто одержал истинную победу.

— Вы поднимаетесь в сиянии славы?

— Нет. Именно этого мы стремимся избежать.

— Браво. Кстати, одной из основ моего к вам доверия является то, что я знаю, на кого вы работаете. В последнее время меня беспокоят странные люди, появившиеся на темных улочках Тридельты.

— Вот как?

— Вам смешно. Глупцы всегда уверены в своей непогрешимости. Наш мир, сеньор Дуанро, — Содружество в миниатюре. Взгляните на нас — и вы увидите самих себя.

— Ладно, я не смеюсь. Что же это за люди?

— В том-то и проблема. Несмотря на все мои усилия — а они много значат, хоть я и не хотел бы показаться нескромным, — я не смог определить их принадлежности. Эти личности явно не имеют ничего общего ни с освободительными движениями, ни с преступными синдикатами. Тем не менее они располагают значительными средствами, достаточными, чтобы пользоваться эксклюзивными услугами наших самых законспирированных клиник. За последние месяцы уже несколько моих клиентов жаловались, что их вычеркнули из списка ожидания ради подопечных этих темных личностей. Если учесть нейронное оружие и прочие усовершенствования, которые получают новые клиенты, можно предположить, что кто-то собирает значительную армию.

— Спасибо за предупреждение.

Агент приветственным жестом приподнял свой бокал, а затем одним глотком осушил его.

Адам встал. Он не удержался и перед уходом бросил еще один взгляд в окно. Агент точно высказался насчет Тридельты: этот город был таким же многонациональным, как само Содружество. И именно потому его правительство состояло из множества фракций и ратовало за независимость. На заседаниях муниципалитета чаще всего говорили о неприятии законов Содружества и негодовали по поводу «вмешательства». Такое положение дел обеспечило Иллюминату более либеральные порядки и огромную популярность среди специфических служб и научных организаций определенного направления. Экономический рост здесь был пропорционален росту населения, и местные синдикаты чувствовали себя в такой обстановке как рыбы в воде. Расцвет преступности вызвал нешуточные опасения сената и стал одной из причин противостояния, достигшего апогея лет семьдесят назад, когда сторонники движения за отделение едва не добились своей цели. Но население Тридельты, несмотря на наплевательское отношение к законам Содружества, весьма уважало поступающие отовсюду деньги. Так что Иллюминат в конце концов остался членом Содружества.

— Вы здесь располагаете весьма влиятельными связями, — сказал Адам, — и я хотел бы попросить об одной услуге.

— Я весь внимание.

— В Содружестве началось осуществление сразу нескольких проектов кораблей-ковчегов.

— Да, я следил за шоу Микеланджело на прошлой неделе. Эта молоденькая журналистка отлично справилась со своей работой. Я всегда с удовольствием наблюдаю, как члены Династий публично оправдываются.

— Если вам станет известно, что какие-то компании с Иллюмината снабжают компонентами для ковчегов Династию Шелдонов, я хотел бы об этом знать.

— С радостью окажу вам такую услугу. Я кое-кого расспрошу.

— Благодарю. Был рад встрече, как и всегда.

Уже через полчаса после возвращения Адама в отель «Кономела» его вызвала на связь Дженни Макновак.

«Я сочла нужным поставить тебя в известность, — сказала она. — Мы только что прибыли на станцию ККТ в Тридельте».

— Что вас сюда привело?

«Слежка за Бернадетт Халгарт. Она села в экспресс прямо на Эдембурге. Мы сейчас стоим на ступенях выхода на Далстон-стрит и смотрим, как она садится в такси. Кантон пытается взломать автоматическую систему машины и узнать, в каком отеле она остановится».

— Интересно, чем занимается здесь Бернадетт?

«Кто знает? У нее плотное расписание до самого конца недели: завтраки, вечеринки, заседания комитетов и тому подобное, как и обычно. Иллюминат там, правда, ни разу не упоминается. Адам, она даже никому не сказала, что направляется сюда, просто все бросила и прыгнула в поезд. В настоящий момент она должна присутствовать в галерее «Метрополитен» на Риальто на коктейльной вечеринке с целой группой младших членов Династии».

— Ладно, не выпускайте ее из виду и держите меня в курсе.

«Мы постараемся, но нас всего двое. Нельзя ли организовать хоть какое-то подкрепление? В таком городе нелегко вести слежку».

— Я сделаю все, что смогу, но сейчас у нас трудновато с людьми. И еще, Дженни, не забывайте, что вы только наблюдатели, ладно? Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Просто смотрите и докладывайте мне.

«Это понятно. Во, Кантон говорит, что такси направляется в отель «Октавий» на набережной Нижней Монкиры».

Эл-дворецкий Адама предоставил список гостиниц, взятый из местной киберсферы. «Октавий» был трехзвездочным отелем средних размеров, построенным полторы сотни лет назад. Не самое подходящее место для таких людей, как Бернадетт.

— Очень интересно, — произнес Адам вслух. — Я постараюсь прислать вам подкрепление. А пока даже не пытайтесь проникнуть в «Октавий». Неизвестно, что там творится, а мне только что сказали, что в городе появились люди с нейронными боевыми системами, не принадлежащие ни к одной из местных преступных группировок.

«Сделаем все, что в наших силах», — ответила Дженни и закрыла канал связи.

Адам прикрыл глаза и прикинул, кого можно снять с другой операции. Он не преувеличивал, говоря о нехватке людей. В конце концов он вызвал Киера-на Максобела и сказал, чтобы он вместе с Йамасом Макпейерлсом и Розамундой Маккратц ближайшим экспрессом отправлялся на Иллюминат, на помощь Дженни и Кантону. После этого Адам связался с Брэдли.

«Я рад, что наш интерес к Бернадетт оказался ненапрасным, — сказал тот. — Это был выстрел с дальним прицелом».

— Скоро мы все узнаем. Она бы не стала так спешно покидать Эдембург, если бы дело не было срочным.

«Верно. Я уверен: время играет решающую роль. Похоже, что атака флота на Врата Ада не удалась. В новостных шоу всей унисферы задаются вопросом, закрылись ли червоточины чужаков над Утраченными двадцатью тремя планетами».

— В этом случае флот нас наверняка бы оповестил. Если не представители флота, то президент Дой обязательно выступила бы с сообщением сенату.

«Адам, время не на нашей стороне. Осталось всего два дня до расчетного входа кораблей в зону связи с Содружеством. Если новости окажутся неблагоприятными, как начинают подозревать все наши сограждане, очень скоро нам может представиться уникальный шанс».

— Ты считаешь, что Звездный Странник намерен сбежать?

«В случае неудачи у Врат Ада праймы, несомненно, попытаются отхватить еще кусок Содружества. После этого война будет продолжаться до тех пор, пока один из противников не окажется уничтожен полностью, а второй — сильно ослаблен. Такова цель Звездного Странника. Процесс запущен, результат неизбежен, и у нашего врага нет больше причин оставаться в зоне военных действий. Мы уже создали оружие колоссальной разрушительной силы — это сверхбыстрые ракеты Дювуа, о которых сообщили представители флота. Но наверняка в разработке есть что-то еще, так всегда бывает».

— Подожди, ты говоришь, что войны не избежать в любом случае? Я-то думал, что разоблачение и устранение Звездного Странника положат конец всем ужасам.

«Адам, я никогда такого не обещал. Я и представления не имел, что праймы окажутся столь бескомпромиссными и жестокими. Я не знаю, как можно их остановить».

Адам посмотрел в окно номера, за которым город медленно накрывали сумерки. Красивое золотисто-розовое солнце уже опустилось к темной изломанной линии небоскребов, последние лучи окрашивали в оранжевый цвет облака, полосы тумана, крыши и шпили зданий. Сказанное Йоханссоном поразило Адама не хуже разряда энергетической полицейской дубинки, мышцы рук и ног внезапно ослабели, он ощущал лишь болезненное покалывание во всем теле.

— Но… какого дьявола мы этим занимаемся?

«Ради справедливости, Адам. Звездный Странник уничтожил мир, когда-то полный жизни и энергии. Вспышка, при помощи которой он взывал к звездам, превратила Дальнюю в сплошную пустыню. Звездный Странник всех нас поставил на грань уничтожения. Неужели ты считаешь, что можно позволить ему свободно уйти? Ведь ты — один из немногих, кому присуще истинное чувство справедливости».

— Нет, — простонал Адам. Тяжело дыша, он опустился на край кровати. На мгновение ему показалось, что у него случился сердечный приступ. Тело отказывалось ему повиноваться, а перед мысленным взором опять возник пассажирский поезд, мчащийся по станции Абадан, спеша наверстать упущенное на Сент-Линкольне время. Его не должно было быть там и тогда. Взрыв… — Это не справедливость. Без объективных подтверждений убийство остается просто убийством.

«А ты смог бы объяснить это Казимиру? А жители селений Хранителей, подвергающиеся набегам на Дальней, поддержат ли твои высокомерные заявления?»

— Жители селений?

Адам нахмурился и тряхнул головой, стараясь вернуться в реальный мир.

«Наемники Института громят все клановые селения, какие только могут найти. Не передовые форты, не дома воинов с оружием, а хижины наших фермеров и пастухов. Наших матерей и детей. Звездный Странник спустил свою свору на слабых и пожилых людей в надежде, что мы бросимся им на помощь. Он возвращается, Адам, он стремится попасть на Дальнюю, и его прислужники расчищают путь своему господину».

— Что может положить конец войне? Должно же быть какое-то средство!

«Если не веришь мне, поговори со Стигом. Он до сих пор остается в Армстронг-сити, под взрывами падающих бомб, под прицелом невидимых снайперов. Но поторопись. Институт предложил нашему губернатору помощь в «вое-становлении общественного порядка». Скоро он возьмет под свой контроль и переход. Планета окажется отрезанной от всего мира».

— Все равно я не уверен, что смогу продолжать.

«Мой бедный Адам. Ты всегда верил в собственную правоту и в победу доброй воли. Так бывает далеко не всегда. Справедливость — не главный принцип Вселенной. Перед лицом слабости побеждает сила. А ты можешь лишь выбирать, кому вручить свою силу — нам или Звездному Страннику. Адам, сейчас не время сдаваться. Ты зашел слишком далеко».

— Проклятье!

Он вытер лоб и с удивлением уставился на заблестевшие от холодного пота пальцы. «Я должен был предвидеть, что однозначного ответа не существует. Возможно, я даже знал об этом, но продолжал действовать, потому что у меня больше ничего не осталось».

«Адам, — решительно окликнул его Брэдли. — Помнишь, на чем покоится наша надежда? Планета должна получить право на возмездие».

— Ладно. — Адам поднялся и окинул взглядом темнеющий город. — Ладно, черт бы все побрал.

«Подготовь локомотив к прорыву блокады. Это будет великолепная поездка, достойная упоминания в легендах».

После окончания разговора Адам еще долго сидел неподвижно, наблюдая за наступлением ночи в Тридельте, а потом в последний раз любуясь великолепием сияющих джунглей.

— В легендах! — насмешливо прохрипел он в конце концов.

Голос стал похож на карканье ворона, но Адаму было все равно. Он приказал роботу упаковать вещи, вызвал такси до станции ККТ, а эл-дворецкий купил ему билет до Кюсю.

Младшие лейтенанты Гвинет Рассел и Джим Иван вслед за Тарло вышли из такси у дверей полицейского участка Северной Гавани. Свою форменную одежду они оставили в парижском отделе — здесь, в Тридельте, мундиры флота были бы слишком заметными. Тарло выбрал бледно-голубую футболку, поношенные джинсы и кроссовки, а на шею нацепил кожаное ожерелье, расшитое бисером. За время короткой пробежки до вестибюля участка Гвинет успела ему позавидовать — ее более официальный кремовый костюм с серой блузой промокли, хотя солнце уже опускалось к горизонту.

Внутри их встречали сержант Мархол и проходящий испытательный срок детектив-стажер Люций Ли.

— Тебе здорово досталось, — сказал Джим Люцию, пока они впятером поднимались в лифте на пятнадцатый этаж, где находились кабинеты детективов.

— Я же говорил, что засада будет для него отличным опытом.

Мархол бесцеремонно расхохотался и наградил Люция увесистым хлопком по спине. Сержант обладал избыточным весом, его живот нависал над ремнем брюк. Одежда на нем была дорогой.

На лице молодого детектива, пошатнувшегося от удара, мелькнуло выражение досады.

— Ваш парень знает свое дело, — сказал он. — Я консультировался с представителем «Мерседеса» насчет модели «FX-три тысячи». Он не мог поверить, что кто-то сумел так быстро взломать систему безопасности, и заявил, что это трюк владельца, пожелавшего получить страховку.

— А с представителем «Форда» насчет безопасности аккумулятора ты не консультировался?

Мархол снова громко рассмеялся.

Гвинет решила, что быстро устанет от этого смеха.

Бригады детективов участка занимали одинаковые кабинеты, расположенные вдоль длинного коридора, словно стеклянные коробки. К концу дневной смены многие уже собирались домой, и лишь несколько человек вышли за двери, чтобы взглянуть на важных персон из разведки флота. По пути к помещению для секретных переговоров, находившемуся в самом конце коридора, некоторые из коллег Люция с усмешкой осведомлялись о «шоковом авто», на что парень отвечал вымученной улыбкой.

— Итак, что точно вы нам приготовили? — спросил Тарло, как только все уселись в комнате для переговоров.

К огорчению Гвинет, высокие окна были плотно закрыты непроницаемыми жалюзи; ночной Иллюминат ей еще не приходилось видеть.

— Похититель «мерса» в точности соответствует вашему описанию, — сказал Мархол.

Голографический проектор воспроизвел облик мужчины, приближающегося к «Форду». Изображение было получено из зрительных вставок Люция. Рядом появились результаты сравнения незнакомца с разыскиваемым преступником.

— Похоже, что это он, — признала Гвинет.

— Кто-нибудь из местных способен на подобный трюк? — поинтересовался Тарло.

— Один или двое, — ответил Мархол. — Да и то с натяжкой. Люций прав — взломать «Мерседес» не так-то просто.

— Из местных механиков ни один не похож на этого типа, — добавил Люций. — Ваш парень, точно.

— Спасибо. С этого момента дело переходит в разведку флота. — Тарло через настольный модуль показал снимок грузовика Бирда. — Прошу залить информацию в систему наблюдения за городским транспортом. Я хочу, чтобы все машины, хотя бы отдаленно похожие на этот грузовик, были тщательно проверены патрульными офицерами.

— Эге, сверхурочная работенка. — Мархол самодовольно ухмыльнулся. — А денежки с флота мы за нее получим?

Тарло холодно усмехнулся.

— Каждому, кто станет тормозить это дело, флот гарантирует сотню лет небытия. Хочешь еще со мной пошутить или предпочитаешь спокойно прожить следующие двадцать четыре часа?

— Эй, брось, горячая голова. Мы же раскололи для вас это дельце. Могли бы по крайней мере выразить хоть какую-то благодарность.

— Моя благодарность будет весьма сдержанной. Робина Бирда объявили в розыск несколько недель назад, а вы по целевой наводке отправили на операцию единственного новичка. Да, между прочим, классный костюмчик. Отвалил за него немалые деньги? А тебя давно не проверяла налоговая инспекция? Как тебе понравится, когда центральное управление возьмется за твое личное дело, а? С одним моим старым приятелем так и произошло, бухгалтерские программы не один год трепали его финансовые отчеты, а он из-за стресса был вынужден раньше времени отправиться в клинику для омоложения.

— Думаешь, угрозы тебе здесь сильно помогут?

— Я тебе не угрожаю, парень, я прошу о сотрудничестве. До сих пор я только очень вежливо просил.

— А о чем конкретно вы просите? — спросил Люций.

— Хочу немедленно поговорить с вашим информатором.

— Знаешь, у него нет часов приема, — съязвил Мархол. — Для организации встречи потребуется некоторое время.

— В обычных делах так и бывает, — сказала Гвинет. — Сегодня приходится торопиться. Либо мы идентифицируем его местоположение через адрес в унисфере и посылаем вооруженных людей в ту точку, откуда поступает сигнал, либо наведываемся к нему домой, опять же при оружии, либо встречаемся в любом баре по его выбору.

— А еще мы можем отловить столько членов банды, сколько попадется, — добавил Джим Иван. — Произвести нейронный допрос и, допустим, чтение памяти и таким образом добиться информации о Бирде.

Тарло одобрительно кивнул.

— Мне нравится последний вариант. Большая вероятность успеха.

— Нельзя же арестовать целую банду, — возразил Мархол.

— Почему? — с простодушным видом поинтересовался Тарло.

— Все остальные банды тогда объявят войну полиции, — ответил Люций. — Сейчас и так неспокойно из-за неудавшейся атаки кораблей на Врата Ада, и нам ни к чему дополнительные неприятности.

— Не наша проблема, — пожимая плечами, бросила Гвинет.

— Хорошо, хорошо, — проворчал Мархол. — Этот мой парень любит выпивать в баре «Иллюсид» в районе Северных Ворот.

— Спасибо. — Тарло поднялся. — Поехали. Я хочу встретиться с Робином Бирдом в ближайшие двадцать четыре часа.

Меллани сняла крохотную квартирку в сорокаэтажном доме на Ройял-авеню, примерно в километре от набережной Логросана. Здесь было намного темнее, чем в комнате на Венис-бич, единственное окно выходило не на реку, а на город, но кондиционер работал отлично, и Меллани считала, что не прогадала на сделке. Воздух в Тридельте был невероятно влажным.

Перед заходом солнца она подключилась к шоу Микеланджело, спроецировав изображение на стенной экран, и стала готовиться к вечеру. В студии сегодня присутствовали сенаторы Валетта Халгарт и Оливер Там, и им задали вопрос об атаке, предпринятой флотом на Врата Ада. Меллани, хоть и привыкла к изощренной уклончивости профессиональных политиков, не могла не удивляться изобретательности сенаторов, не желавших говорить откровенно.

Она встала под душ и смыла липкую грязь, оставшуюся на коже после проведенного на улицах города дня. Вытершись, Меллани надела хлопчатобумажную блузку на бретелях. Затем последовала миниатюрная сетчатая безрукавка из пушистой белой пряжи, такая же коротенькая, как и блузка, что позволяло продемонстрировать плоский подтянутый живот и яркий рубин в пупке. Наконец она втиснулась в белую мини-юбку и решительно отказалась от колготок — не зря же она потратила полчаса, втирая массажное масло, чтобы кожа приобрела великолепный блеск. Ни на одном предмете ее одежды не было ни дизайнерских этикеток, ни даже намека на копии прославленных мастеров, какими щеголяли все магазины Тридельты в расчете на кредитные татуировки туристов. Меллани купила в городе только длинное ожерелье из деревянных шариков и бусы из прозрачных голубоватых ракушек.

«Но зачем флоту накладывать запрет на любую информацию об атаке на Врата Ада? — рассудительным тоном задал вопрос Микеланджело. — Ведь праймы-то должны уже знать, нападали на них или нет. Мне кажется, единственным логичным объяснением этого является провал нападения и желание исполнительной власти избежать паники».

Меллани слегка повернулась, ожидая ответа.

«Наша разведывательная способность по очевидным причинам должна оставаться в тайне, — последовал обтекаемый ответ Оливера Тама. — Я уверен, у нас есть возможность узнать, открыты ли червоточины над Утраченными двадцатью тремя планетами. Если так, это дает нам определенное преимущество. Нельзя ожидать, чтобы флот открывал наши карты только затем, чтобы сделать приятно средствам массовой информации. Мы без сомнения все узнаем, когда космические корабли достигнут зоны действия коммуникационных сетей. Микеланджело, неужели вы не в состоянии смириться с тем, что некоторые секреты остаются для вас недоступными? Неужели СМИ стали настолько бесцеремонными, что ради повышения рейтинга готовы раскрыть любые тайны независимо от их значения для всего человечества?»

«Это шутка?» — спросил Микеланджело, всем своим видом показывая, что слова сенатора нанесли ему смертельную обиду.

Гнев столь влиятельного представителя прессы имел немалое значение для любого политика. Оливер Там постарался не выдать своей тревоги.

Перепалка в студии вызвала усмешку Меллани, и она отвернулась, чтобы посмотреться в зеркало. Ее волосы стали угольно-черными и кудрявой шапкой поднялись вокруг головы. Она заколола их с обеих сторон дешевыми желто-оранжевыми бантиками, немного подумала и накрасила губы самой темной фиолетовой помадой, какую только смогла у себя отыскать. Ее лицо после добавки генопротеинов под кожу покрылось веснушками, приняв такой легкомысленный вид, что хотелось расхохотаться. Вместо этого она закинула руки за голову и послала самой себе воздушный поцелуй.

Превосходно!

Отражение в зеркале ничем не напоминало Меллани Рескорай, первоклассную журналистку новостных шоу самого высокого ранга, которую знал в лицо весь цивилизованный мир. Это была наивная девчонка, живущая первой жизнью, нетерпеливо рвущаяся в волнующий мир развлечений — но еще не знающая его секретов. Можно не опасаться, что желающих ее просветить будет слишком мало. Мужчины без ума от юношеской пытливости, и чем они старше, тем охотнее готовы делиться опытом и знаниями. Она убедилась в этом задолго до знакомства с Морти.

Воздух за пределами квартирки стал значительно прохладнее, и Меллани с удовольствием ощутила на своем лице дуновение легчайшего бриза. Вечерняя прохлада пробуждала в толпах пешеходов желание ознакомиться с многочисленными барами и ресторанами. Меллани свернула на широкий проспект, спускающийся к реке, и даже не пыталась согнать с лица улыбку. Освещение здешних улиц в полной мере использовало преимущество близкой воды. Первые десять метров стен над тротуаром из ферментированного бетона пестрели яркими неоновыми вывесками, мерцающими голограммами и неизменным свечением полифото. Выше городские законы запрещали размещать любые огни, и Меллани, подняв голову, наблюдала феерическое зрелище — над улицей словно раскинулся черный бархатный полог. Сверху ей подмигивали самые яркие звезды, выглядывающие из-под остатков дневных облаков, а отвесные стены небоскребов не были видны, поскольку их стеклянные окна не пропускали свет наружу.

Меллани увидела лишь одно яркое пятно — освещенную смотровую палубу дирижабля, отчалившего с одного из небоскребов. Судно неторопливо поднималось вверх, чтобы над шпилями и башнями Тридельты пересечь реку, а затем на всю ночь отправиться на прогулку над джунглями.

После очередного перекрестка Меллани увидела вдалеке высокую южную пристань Логросана, где останавливались все паромы. Последний короткий квартал выходил прямо на набережную, где стояли более низкие здания. Толпы людей, направляющихся к паромам, создавали веселую карнавальную атмосферу. Открывшийся пейзаж заставил Меллани замедлить шаги, и вместе с ней почти все впервые попавшие сюда туристы останавливались, чтобы полюбоваться видом.

Впереди на целый километр простирался Логросан; темная вода, мерцающая слабой рябью, с негромким журчанием омывала край города. На другом берегу склоны поднимающихся гор сплошным ковром окутывали джунгли. И каждое дерево испускало опалесцирующее сияние.

В отличие от растений Земли, привлекающих насекомых яркостью, запахами и размерами цветов, местная флора в процессе эволюции получила способность к биолюминесценции. Темные листья, накапливавшие солнечную энергию в течение дня, с наступлением темноты испускали свет. Каждое дерево окутывал ореол холодноватого радужного сияния, и общая освещенность леса могла поспорить с угасающими лучами закатного солнца.

Восхищенная видами Меллани поспешила к пристани с длинным рядом причалов. Выбранный ею паром «Золотой ястреб» представлял собой огромную старую металлическую посудину, днем и ночью один раз в час пересекавшую реку. На борту Меллани потолкалась среди остальных двух с половиной сотен пассажиров и выбрала себе место недалеко от носа судна. За время недолгой речной прогулки высоко над головой проплыли еще три огромных дирижабля. Меллани шутливо махала им рукой, смеясь собственной глупости, но не в силах противиться хорошему настроению.

Вид мерцающих впереди джунглей помог ей немного расслабиться. Последние сорок восемь часов она потратила на осмотр местности вокруг Шафрановой клиники. Микеланджело был прав: клиника оказалась подпольной. Утром Меллани прошлась по уличным кафе Оллвин-стрит, стараясь не терять из вида башню «Гринфорд». В этом километровом конусе из полированной стали и пурпурного стекла располагались магазины, промышленные предприятия, конторы, отели, бары, водолечебницы и жилые квартиры. На верхушке имелась причальная площадка, где лениво покачивался темный овал дирижабля. Основание башни, отделенное от улицы небольшой площадью, представляло собой кольцо высоких арочных окон, поднимавшихся до пятого этажа. Каждое из них служило входом в одну из секций здания. Меллани не могла позволить себе обходить каждую из них, выясняя, где находится Шафрановая клиника. Поэтому она пила минеральную воду и травяные чаи под навесами кафе, а ее программы и вставки тем временем медленно внедрялись во внутреннюю сеть башни «Гринфорд».

Из информации, полученной от управляющих устройств каждого этажа, Меллани вскоре выяснила, что Шафрановая клиника занимает семь этажей, начиная с тридцать восьмого и выше. Получив результат, Меллани запрокинула голову к указанным окнам, и в ее виртуальном поле зрения возникли гладкие стеклянные панели, окаймленные тонкими полосами неоновых светильников. Заглянуть внутрь, визуально или при помощи электроники, она не могла. Доступ к управляющей программе самой клиники был надежно закодирован, и Меллани не располагала достаточным опытом, чтобы взломать программу.

Анализ служебных строительных планов башни показал, что клиника имеет отдельный гараж на третьем из пятнадцати уровней подземного комплекса. Кроме того, за арочным проемом на западной стороне обнаружился отдельный вход и закрытый для посторонних вестибюль с лифтом. Меллани переместилась в бар на боковой улочке у самой Оллвин-стрит, что дало ей возможность наблюдать за входом. Именно здесь она и обнаружила одно из слабых мест в защите клиники: собственная программа безопасности башни идентифицировала каждого проходящего через вестибюль Шафрановой клиники как работающего в башне еще до того, как он подвергался проверке более изощренной системы защиты.

Меллани поудобнее уселась в кресле и заказала вторую порцию горячего шоколада. На площади перед башней «Гринфорд» работало несколько фонтанов, и их мощные пенящиеся струи время от времени заслоняли дверь клиники, но Меллани прекрасно видела всех входящих и выходящих людей. Каждый раз, как только дверь открывалась, ее зрительные вставки фиксировали облик человека и сопоставляли с информацией, собранной в системе безопасности башни. Спустя три часа при виде грузной мужской фигуры Меллани слегка повернула голову. Как ни странно, но мгновенной оценке людей она научилась за время работы у Алессандры Барон. Моментальный подбор стереотипа — так насмешливо называл эту способность Микеланджело. Меллани инстинктивно поняла, что грузный мужчина — именно тот, кто ей нужен. Информация из системы безопасности башни вывела в виртуальном поле зрения имя — Каспар Мюрдо — и подтвердила отдельные факты, о которых Меллани уже догадалась. Она поспешно поднялась, оставила на столике две банкноты по десять фунтов Иллюмината и последовала за Каспаром, загружая по пути программы наблюдения в общественные городские системы.

На Южной набережной, представлявшей собой всего лишь бетонную полосу, протянувшуюся на пятьдесят километров между джунглями и рекой, народу было еще больше. В центральной части набережной, напротив Тридельты, уходя в воду под небольшим углом, чтобы защитить катера от течения, торчали восемьдесят каменных и бетонных причалов. Меллани медленно шла по широкой бетонной полосе, отыскивая причал, где стоял «Остров Кипр». Слева от нее узкой полосой света над самой рекой тянулась Тридельта, ее высокие башни темной изломанной линией выделялись на мерцающем полотне джунглей, обступивших город с противоположного края. Справа деревья нависали над тротуаром, отбрасывая изменчивые блики на восхищенные лица туристов, отыскивающих свои причалы.

«Остров Кипр» стоял среди десятка таких же катеров, совершающих ночные прогулки по воде. Эти суда были длиннее и уже паромов, перевозящих людей через реку. По центру широкой открытой верхней палубы на каждом располагался бар. Еще две пассажирские палубы обладали прозрачными стенами, чтобы великолепными видами могли наслаждаться посетители ресторана и казино, и только третий уровень, где была устроена сцена, оставался полностью закрытым. Вслед за шумной толпой любителей развлечений едва ли старше ее самой Меллани прошла по коротким сходням. Несколько парней бросили в ее сторону одобрительные взгляды, которые она проигнорировала, хотя и не без сожаления — парни выглядели потрясающе, наверняка они проводили немало времени за выбором одежды и причесок.

При входе на борт она предъявила стюарду билет. Мужчина окинул ее опытным взглядом.

— Вы уверены, что вам у нас понравится? — спросил он, сочувственно улыбаясь. — Немного позже здесь будет очень шумно, и, если вы к такому не привыкли, вам может стать неуютно. Если хотите, «Галапагосы» примут ваш билет, эти суда принадлежат одной компании, но там более тщательно заботятся о пассажирах.

— Все в порядке, — сказала она, добавив пронзительный смешок.

Реакция служащего ей понравилась.

— Что ж, хорошо.

Первый напиток предлагался пассажирам бесплатно. Меллани выбрала бокал светлого мюнхенского пива и протиснулась к самым поручням на верхней палубе.

Через двадцать минут «Остров Кипр» отошел от причала. Двигатели сразу потащили его против быстрого течения, производя отчетливый раскатистый гул. Через пару километров, когда катер свернул в один из многочисленных притоков Логросана, прогулка стала значительно приятнее. Вода здесь была спокойнее, огни Тридельты скрылись за излучиной, и шум двигателей снизился до едва различимого ворчания.

Неширокий приток с обеих сторон зарос деревьями, их корни, сплетаясь между собой, отчаянно цеплялись за осыпающуюся почву. Каждый листик испускал мерцающий свет, но, несмотря на это, между деревьями сохранялась таинственная темнота. На берегах не было заметно никакого движения, эволюция не произвела на Иллюминате ничего крупнее немногочисленных насекомых.

— Можно подумать, что там полно сильфенов.

Меллани обернулась; рядом с ней стоял один из парней, увиденных на сходнях.

— Ты так считаешь?

— Им бы подошло такое окружение. Между прочим, меня зовут Дориан.

Она на мгновение задумалась.

— Саския.

Парень был довольно высоким, с привлекательной внешностью, выдающей отдаленные восточные корни. На его шее виднелись тонкие алые линии ОС-татуировок — драконы и змеи, преследующие друг друга. В темные волосы были вплетены полуорганические волокна, отчего элегантные кудри сверкали искрами.

— Могу я угостить тебя еще бокалом пива, Саския?

Ее вставки зарегистрировали исходящий от него сигнал, направленный к судовому узлу киберсферы. В обычной обстановке ее бы это не потревожило — парень просто мог хвастаться новой девчонкой перед оставшимися в городе друзьями. Но сообщение было тщательно закодировано.

— Не сейчас, спасибо.

Он постарался скрыть разочарование.

— Ладно. Впереди еще вся ночь.

— Я запомню.

Отосланное им сообщение вызвало у нее тревогу. Она так и не научилась расшифровывать коды при помощи своих вставок и не взяла с собой портативного модуля, чтобы обработать сигнал. На мгновение она задумалась о глубоком сканировании, чтобы узнать, какие вставки имеются у парня. Но при серьезной нейронной модификации он бы заметил ее любопытство.

«Зачем ему нейронная модификация? Господи, я становлюсь настоящим параноиком. А почему же не решаюсь на сканирование?»

Дориан вернулся к своим друзьям у стойки бара и теперь над чем-то смеялся. Возможно, его поддразнивали неудачным знакомством.

Приток несколько раз разделялся на отдельные рукава и становился все уже. Деревья нависали над водой, самые высокие достигали середины реки, и их ветви переплетались между собой. «Остров Кипр» продолжал свой путь по залитому великолепным сиянием тоннелю.

Меллани спустилась палубой ниже, где работали рестораны, и выбрала себе стойку шведского стола. Ее билет не обеспечивал места у прозрачной стены.

поэтому она со своей тарелкой возвратилась на верхнюю палубу и села на скамью неподалеку от бара, откуда можно было наблюдать за проплывающими кружевами сияющих ветвей. Свет каких-то видов растений граничил с ультрафиолетовым спектром, отчего ее безрукавка начала мерцать. Целую минуту она смотрела на шерсть, почти не сознавая, что видит.

— Черт побери! — пробормотала она, прикасаясь платиново-пурпурной виртуальной рукой к символу РИ.

«Привет, Меллани».

— На борту есть человек, вызывающий у меня тревогу. Необходимо расшифровать его сообщение.

— Хорошо.

Она уже приготовилась оспаривать возражения, и согласие застало ее врасплох. Меллани поспешно отправила файл РИ.

— Примерное содержание следующее: «Личность подтверждена. Это она».

— О боже! — выдохнула Меллани.

«Головорезы Алессандры добрались до меня!» — Меллани в состоянии, близком к панике, осмотрелась вокруг, но Дориана на верхней палубе не было видно.

«У тебя есть при себе оружие?» — спросил РИ.

— Нет. Как насчет твоих вставок? Нельзя ли их использовать для обороны?

«Нет, это исключено. Я сумел бы загрузить КАОС-программу в его нейронную систему, если только он модифицирован. Может, мне известить полицию Тридельты? Их вертолет будет у вас уже через несколько минут».

Меллани подняла взгляд к светящемуся пологу листвы, под которым они проплывали.

— И как же они сумеют спуститься?

Связь с унисферой внезапно прервалась.

«Дерьмо! Только не сейчас!»

Она отправила проверочное сообщение в ближайшее бортовое устройство, чтобы определить причину неполадок. Управляющая система прислала сообщение о том, что источник питания узла киберсферы вышел из строя из-за механических повреждений.

«НАШ УЗЕЛ КИБЕРСФЕРЫ ВРЕМЕННО ПРЕКРАТИЛ РАБОТУ, — прошло автоматическое сообщение с капитанского мостика. — ПРОСИМ ВАС СОХРАНЯТЬ СПОКОЙСТВИЕ. В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ СОЕДИНЕНИЕ БУДЕТ ВОССТАНОВЛЕНО, А ПОКА КОМПАНИЯ ПРИНОСИТ СВОИ ИЗВИНЕНИЯ ЗА ВРЕМЕННЫЕ НЕУДОБСТВА».

Бегущая строка в виртуальном поле зрения вызвала у Меллани неудержимую дрожь.

— Вернись, — шептала она в сиянии волшебной ночи. — Возвращайся, ты же вытащил меня из Рэндтауна.

Внутренний голос подсказывал, что Рэндтаун никогда не был изолирован от планетарной киберсферы и на Элане оставалась сеть наземной связи. А теперь она находилась на одиноком катере среди джунглей, на планете с единственным городом.

Меллани сцепила руки и прижала их к бедрам, прогоняя противную дрожь.

«Думай! Одной тебе не справиться».

Ждать полицию было бесполезно, Меллани даже не знала, послал ли РИ сигнал о помощи. Меллани поднесла к лицу уже переставшую дрожать руку и с любопытством ее оглядела. «Она все еще здесь».

Быстрое сканирование обнаружило один из корабельных модулей позади барной стойки. Меллани метнулась туда и поднырнула под прилавок.

— Эй, — возмутился бармен, — тебе сюда нельзя.

Она с извиняющимся видом улыбнулась и пошарила на полке. Пальцы тотчас наткнулись на портативное устройство, засунутое за коробки с закусками. Это был маломощный модуль для финансового учета, но в нем имелись точечные контакты. Меллани прижала к ним свою руку.

— Всего секунду, — бросила она бармену. — Я с тобой попозже рассчитаюсь сполна.

У парня отвисла челюсть. Он никак не мог понять, шутит девчонка или говорит всерьез.

Виртуальная рука Меллани активировала несколько иконок и ввела код. РИ-подпрограмма распаковалась и через точечные контакты внедрилась в небольшую корабельную сеть.

«Доступная пропускная способность ниже оптимальной, — доложила подпрограмма. — Я действую в усеченном варианте. Почему я здесь?»

— Меня преследует киллер. Возможно, он прошел боевую нейронную модификацию. — Меллани выпрямилась и посмотрела вокруг, почти ожидая, что рядом окажется Дориан. Бармен подошел ближе.

— Ты всерьез? — негромко спросил он.

— Да, черт возьми, но позже. — Меллани попятилась из бара и подмигнула на ходу. — Я тебе позвоню.

«Предлагаю вызвать полицию», — высказалась РИ-подпрограмма.

С ее губ сорвался стон разочарования.

— Не могу. Поэтому и распаковала тебя. Мне необходима помощь.

«У тебя есть оружие?»

— Нет. Выясни, что можно найти на борту.

«В судовой декларации оружие не числится».

— Ты сможешь внедрить КАОС-помехи в боевые системы киллера?

«В моей директории нет КАОС-файлов».

— Дело плохо. Как же мне быть?

«Предлагаю покинуть корабль».

Меллани на мгновение задумалась. Приток для нее не проблема, она легко доплывет до берега или возьмет спасательную шлюпку. А потом останется одна в джунглях. За многие километры от цивилизации. Возможно, одна. Если она перепрыгнет через поручни, люди ее увидят. Капитан остановит катер. Дориан будет преследовать ее в зарослях.

— Придумай что-нибудь еще, — попросила Меллани.

«Анализ проведен. Доступная пропускная способность не обеспечивает оптимального выбора возможностей спасения».

Надежда Меллани на помощь РИ-подпрограммы быстро улетучивалась. В сложившейся сейчас ситуации, в отличие от случая в Армстронг-сити, та не будет оберегать ее, наподобие ангела-хранителя. «Мне необходимо оружие, хоть какое-нибудь, чтобы получить шанс на спасение». В этот момент к Меллани вернулось спокойствие, как во время стычки с Джейси, когда весь окружающий мир словно перестал существовать. На борту катера только одно место, где есть шанс отыскать что-то подходящее. Надо только туда добраться. Бог знает, где может подстерегать ее Дориан. Его оснащение на порядок выше, чем у уличных бандитов, вломившихся в дом Поля Гремли. Это казалось своего рода комплиментом.

Меллани неторопливо направилась к лестнице, ведущей на нижнюю палубу. «Не станет же он стрелять в меня при всех?» — решила она. Впрочем, на это нельзя было рассчитывать. В конце концов, Казимира Макфостера убили посреди пассажирского терминала «ЛА-Галактик».

— Ты можешь перехватить местные закодированные сообщения? — спросила она у РИ-подпрограммы.

«Нет. Капитан приказал произвести проверку бортовой сети, чтобы обнаружить причину неполадок. Диагностическая программа препятствует моей деятельности».

— Я могу достать оружие. Введи это обстоятельство в заданные условия.

«Оружие какого рода?»

— Не знаю. Но не слишком мощное.

«Выполняю».

— И продолжай поиск зашифрованных сообщений. Я хочу знать, где находится преследователь.

В ресторане собралось множество пассажиров, решивших поужинать, и к буфетным стойкам выстроились длинные очереди. Никаких энергетических признаков нейронной модификации Меллани не обнаружила. Она спустилась ниже, на палубу, где работало казино. Здесь осталось только несколько самых рьяных игроков, большинство же столов пустовало. Это Меллани не устраивало. С третьей палубы через лестничный пролет вырвался поток теплого воздуха. Меллани поспешила спуститься на танцпол.

— Дай мне компоновочный план, — обратилась она к РИ-подпрограмме. — Здесь есть аварийный выход? Сумею я добраться до спасательных шлюпок?

«Невозможно провести сравнительный анализ».

От злостиМеллани стиснула зубы. Затем в виртуальном поле зрения развернулся план-схема.

«Проход к спасательным шлюпкам имеется на всех палубах», — сообщила РИ-подпрограмма.

— Я сумею спустить на воду одну из них, не привлекая внимания экипажа?

«Сигнал тревоги можно блокировать».

— Великолепно.

«Продолжаю сравнительный анализ путей спасения».

У подножия лестницы, словно испорченный стробоскоп, подрагивал голо-графический указатель, извещающий о первом представлении труппы гермафродитов «Смертельная оргия», которое должно было начаться через двадцать минут. Как раз это Меллани и искала. За экранированным занавесом на нее обрушился тяжелый рок, до того громкий, что в такт музыке завибрировали кости. В ночном клубе было многолюдно и невероятно темно. Голографические искры обезумевшими кометами метались по залу, на мгновения освещая посетителей, бесновавшихся на крошечном танцевальном пятачке. Меллани пришлось до предела увеличить усиление зрительных вставок, просто чтобы видеть, куда она идет.

Зал погрузился в зеленовато-серый туман. Повсюду мелькали многочисленные фетиши. Полуорганические костюмы создавали своим обладателям странным образом модифицированные гениталии и добавочные конечности. У нескольких человек в районе промежности болтались вживленные детские руки. Специалисты по клеточному перепрофилированию увлеклись анимализмом: к груди тянулись мохнатые руки, заостренные уши подергивались, ласкаемые змеиными язычками, похотливые улыбки обнажали звериные клыки.

Меллани в своем белом наряде сама себе казалась девственной жертвой на пути к алтарю. И окружающие поглядывали на нее так, будто разделяли ее мысли.

Специальные вставки фиксировали множество источников энергии, но все они были маломощными — просто батарейки для странных игрушек. Надежду на успех ей могла обеспечить только вся эта толпа садомазохистов в целом.

У бара собралась группа массивных парней в черной коже, блестящих цепях и капюшонах. А рядом с ними она заметила и Каспара Мюрдо, одетого в костюм испанского инквизитора с ржавой цепью на шее, с которой свисало несколько средневековых инструментов для пыток.

Наконец Меллани определила самый мощный источник энергии в клубе. Ее зрительные вставки отметили его местонахождение в виртуальном поле зрения голубыми скобками — к счастью, в противоположном от Каспара Мюрдо конце зала. Это была электроплётка, вместе с другими подобными предметами висевшая на широком кожаном поясе женщины-кошки. Голова этой особы от самых бровей блестела гладким черным мехом, сразу под глазами торчал треугольный коричневато-розовый нос, по обеим сторонам от ноздрей топорщились длинные усы. Облегающий костюм из черной кожи оставлял открытыми поросшие шерстью руки и ноги. Длинный хвост время от времени подергивался из стороны в сторону, как будто сопровождая жестами разговор с еще двумя кошками, хотя и более скромно модифицированными, и небрежно скованным по рукам и ногам парнем в длинной тоге.

Меллани протолкалась к женщине-кошке.

— Я хочу позаимствовать твою плетку, — закричала она, стараясь быть услышанной в грохоте рока.

Кошка взвыла, легко перекрывая музыку. Поднятая рука протянулась к лицу Меллани, и когти из полированного оникса, заменившие ногти, щелкнули в сантиметре от ее глаз.

— Китти говорит: сначала вылижи мое дерьмо, милашка.

Ее собеседники насмешливо замяукали.

Сквозь экранированный занавес проник некто, прошедший нейронную модификацию, да еще с активированной боевой системой.

— Мне некогда, — бросила Меллани.

Она замерла. На лице и руках, словно ртутная испарина, проявились серебряные точки. Пятнышки быстро росли, покрывая всю кожу, а затем на кошку обрушилась программа, взявшая под контроль все кошачьи атрибуты.

Хвост Китти внезапно взвился вверх и обмотался вокруг ее шеи. Женщина-кошка испуганно вздрогнула и убрала когти.

— Я забираю плетку, — заявила Меллани и сорвала устройство с ремня.

— Да, госпожа. — Невероятно длинный и гибкий язычок облизал губы. — Я буду с тобой ласковым котенком. Возвращайся скорее.

Меллани бросилась в толпу, оставляя за собой волны возмущения. Дориан это заметил и начал пробираться следом за ней.

— Ты сумеешь блокировать защиту на плетке? — спросила она у РИ-подпрограммы. — В ней неплохой заряд энергии, если использовать одним импульсом, удар может стать смертельным.

«Прекращаю сравнительный анализ путей спасения. Изучаю систему электроплётки».

Меллани добралась до экранированного прохода сбоку от сцены.

— Открой его, — приказала она.

Дверь скользнула в сторону. За ней оказался коридор, куда выходили двери маленьких уединенных кабинетов. Меллани услышала стоны удовольствия и боли, где-то громко щелкнул хлыст, кто-то завизжал, потом раздалось рычание.

«Система защиты электроплётки отключена. Уровень разряда батарей ничем не ограничен».

Дверь за ней закрылась, и Меллани в отчаянии огляделась. Почти все кабинеты оказались заняты. В дальнем конце коридора виднелась дверь аварийного выхода.

— Как же мне его этим достать? Он ведь не подпустит меня к себе.

«Провожу сравнительный анализ возможностей электрического поражения».

— О черт!..

Меллани бросилась к аварийному люку.

Дориан выбил дверной замок одним выстрелом из мазера, встроенного в запястье. Небольшой кружок прочного композита задымился и вздулся пузырями. Дориан сильно толкнул створку, воспользовавшись усиленными мышцами. Раздался треск, заглушенный пронзительной музыкой, и дверь распахнулась. Он шагнул сквозь экран в относительную тишину коридора. На сканирующие сенсоры мгновенно обрушился шквал помех. За закрытыми дверями с обеих сторон раздавались стоны и вопли. Меллани в дальнем конце коридора открыла аварийный люк. Она обернулась. Половина ее кожи стала серебристой, вставки и ОС-татуировки направляли помехи прямо на него. Он с интересом просканировал все, что смог. Она то же самое сделала по отношению к нему. Ее действия оказались более эффективными, это он заметил, но он все же узнал то, что хотел.

— Без оружия, — сказал он. — Как странно.

— У меня сообщение для Алессандры.

Он сделал шаг вперед.

— Что?

Ее вставки подали закодированный сигнал на какое-то мелкое устройство, установленное в коридоре. Над головой Дориана сработала система пожаротушения. Завыл сигнал тревоги, и с потолка хлынула вода.

Дориан с сожалением посмотрел на Меллани, не обращая внимания на промокшую рубашку и брюки.

— Все равно никто не услышит.

За пеленой воды Меллани улыбнулась.

Лежащая у ног Дориана электроплётка разрядилась. Весь поток энергии благодаря влаге прошел через его тело. Дориан забился в конвульсиях, одежда и волосы исторгли облачка пара. Он пронзительно закричал, глаза выкатились из орбит, между губами показался язык. Оптические волокна, вплетенные в волосы, расплавились. На коже от сгоревших органических цепей проявились черные линии, кое-где к пару примешивался и отвратительно пахнущий дымок. В местах крепления оружейных батарей плоть взорвалась, образовав кратеры, истекающие кровью.

Через пять секунд заряд электроплётки полностью истощился. Судорожно подергивающееся тело Дориана рухнуло на пол. РИ-подпрограмма отключила противопожарную систему.

Меллани подошла ближе и осмотрела тело, все еще испускающее пар.

— Я сама ей передам, — сказала она.

Каспар Мюрдо наслаждался вечеринкой. В ночном клубе «Острова Кипр» собралась подходящая публика. С большей частью посетителей он уже был знаком, а кроме них, появилось несколько многообещающих новичков. Все хвалили «Смертельную оргию», так что Каспар с нетерпением ожидал начала представления.

А затем еще и это восхитительное существо в белой пушистой безрукавке и мини-юбке оказалось за барной стойкой всего в паре метров от него. Судя по виду, девчонка жила первой жизнью. Она выглядела слегка растерянной, словно окружающая обстановка шокировала ее, но старалась это скрыть. Значит, она была любопытна и не чувствовала отвращения. Каспар прекрасно знал, как воспользоваться ее уязвимостью. Сначала следовало подбодрить ее, подобраться поближе и завоевать доверие. А потом, когда она перестанет его бояться, он примется за обучение.

Мощные мускулы позволили ему легко пробиться сквозь толпы анималистов и фриков, уже собиравшихся вокруг возможной жертвы. Кое-кого он отогнал свирепым взглядом, а на парня-пса, облаявшего его, Каспар просто зарычал.

— Этот бокал за мой счет, — сказал он, когда девчонка протянула бармену фунтовую банкноту. — Я настаиваю. Это значит, что спорить бесполезно.

Она кивнула, с тревогой оглядывая инструменты, болтавшиеся на его цепях.

— Спасибо.

— Каспар.

— Саския.

Он изобразил почти отеческую улыбку и поднял конец цепи, чтобы продемонстрировать устройство, состоящее из чугуна и кожи.

— Потрясно, да?

Она смущенно улыбнулась. И тогда для Каспара началась самая чудесная вечеринка за долгое, очень долгое время.

Экспресс из Парижа прибыл на станцию Тридельты около полуночи по местному времени. Ренне в душе радовалась этому — у нее появилась возможность взглянуть на джунгли.

— Вези нас к отелю на берегу реки; чем ближе к «Октавию», тем лучше, — сказала она Вику Расселу.

— Отлично, — с энтузиазмом ответил он.

— Поближе и подешевле, Вик.

— Да, конечно.

— Разве мы не должны сразу встретиться с группой, наблюдающей за Хал-гарт? — спросил Мэттью Олдфилд.

— Оставшуюся часть ночи ребята справятся и без нас, — ответила Ренне. — Уоррен даст мне знать, если обстановка изменится.

— Хорошо.

— У нас есть возможность осмотреться, пока не выяснится, чем тут занимается Бернадетт. Разве тебе не хочется полюбоваться джунглями?

— Еще как хочется!

— Ну и прекрасно. — Ренне приказала эл-дворецкому связаться с Тарло. — Где ты находишься? — спросила она, как только тот ответил на вызов.

«В засаде, в гараже на Уралтик-стрит. Полицейский информатор, с которым мы успели побеседовать, сказал, что Бирд явится сегодня ночью».

— Надеюсь, ты надел резиновые носки. В этих автомобильных аккумуляторах может быть сильный ток.

«Очень смешно. Зачем ты меня вызвала?»

— Я на станции ККТ.

«В Тридельте?»

— Ага.

«Почему? Хоган послал мне подкрепление?»

— Нет, я слежу за Бернадетт Халгарт, матерью Изабеллы.

«Что ты делаешь?»

— Не беспокойся, со мной Вик и Мэттью.

«А Хоган знает? Ради бога, Ренне, я думал, ты уже выбросила эту затею из головы».

— Я и выбросила. Но Кристабель Халгарт оказала мне услугу и установила наблюдение за Бернадетт и Виктором, хотя я ее не просила. Они оба отправляли и принимали закодированные сообщения. В этом нет ничего особо подозрительного, но сегодня Бернадетт все бросила и примчалась сюда. Служба безопасности Халгартов установила наблюдение за отелем «Октавий», что — опять же — весьма странный выбор для такой светской дамы, как Бернадетт. Утром мы к ней присоединимся.

Она замолчала, ожидая ответа от Тарло.

— Я забронировал нам отель, — радостно сообщил Вик. — Извини, не самый дешевый.

Он и Мэттью обменялись усмешками.

Ренне махнула на них рукой, требуя тишины. Значок в виртуальном поле зрения показывал, что канал связи все еще открыт.

— Тарло?

«Да, я здесь, извини. Тебе нужна какая-то помощь?»

— Пока нет. Если понадобится, я тебе крикну. Ты тоже можешь нас позвать.

«Конечно. Спасибо. Ладно, желаю удачи».

— И тебе тоже, — ответила она.

«Паула, ситуация становится все более интересной».

— Что там, Хоше?

«Я вместе с Надин и Яковом сейчас на Иллюминате, веду электронную слежку за Тарло, пока он охотится за Бирдом. А сейчас к нам присоединились и Гас с Исайей, они следят за Ренне».

— Итак, обе цели на Иллюминате?

«Да. Ренне приехала двадцать минут назад, в погоне за Бернадетт Халгарт. Сразу по прибытии она связалась с Тарло, а спустя пять минут тот вызвал Бернадетт. Это было зашифрованное сообщение, переданное через одноразовый адрес, но на сей раз нам повезло: сразу после сообщения Уоррена о приезде Бернадетт мы успели ввести в гостиничный узел шпионскую программу. Расшифровать содержание мы не смогли, но это определенно то же самое послание, которое отправил Тарло. Похоже на то, что он предупреждает Бернадетт о слежке. Другой причины я не вижу».

— Значит, Тарло. Проклятье!

«Извини, Паула».

— Здесь нет твоей вины. Я знала, что это кто-то из них двоих.

«Что теперь будешь делать?»

— Приглядывай за Тарло и Бернадетт. Через пару часов я буду у тебя.

«Ты скажешь правду Ренне?»

— Возможно. Загнать Тарло в участок — наша первоочередная задача. Но я не хочу спугнуть Бернадетт, пока не состоится встреча, ради которой она приехала. Мы впервые получили возможность проникнуть в агентскую сеть Звездного Странника. Главное — не упустить время.

«Тарло, вероятно, получил нейронную боевую систему. И Бернадетт тоже».

— Наверняка. Не беспокойся, со мной поедет вооруженная группа.

Комната не представляла собой ничего особенного, простой куб из серых стен и потертого коврового покрытия. Две полосы полифото на потолке обеспечивали освещение — несколько более яркое, чем хотелось бы. За единственной вентиляционной решеткой над дверью негромко шуршал кондиционер. Датчиков наблюдения нигде не было видно, но они наверняка здесь имелись.

Робин Бирд сидел на дешевом пластиковом стуле, забросив ноги на крышку стола, привинченного к полу. Видимой озабоченности своим задержанием он не проявлял, но Люций решил, что после многократных арестов он уже привык к порядкам в полиции. Ничего не говорить и ждать адвоката.

Вслед за Тарло Люций вошел в комнату для допросов. Светловолосый серфер дружески улыбнулся Бирду.

— Ты не адвокат, — заявил тот.

— Догадливый, — отозвался Тарло. — Люблю таких, с ними легче работать.

— Парни, вы за это поплатитесь, — предупредил их Бирд. — Я просто шел по гаражу, а вы задержали меня без всякой причины, да еще применили силу. Вы даже не зачитали мне мои права.

— Это потому, что у тебя нет никаких прав, — сказал Тарло.

Бирд ухмыльнулся.

— Сядь прямо! — прикрикнул на него Тарло.

Улыбка на лице Бирда дрогнула.

— Я…

Кулак Тарло мелькнул в воздухе и врезался в нос невысокого механика. Раздался треск ломающейся кости, потом стул опрокинулся и увлек за собой Бирда, беспомощно задравшего ноги. Голова с отчетливым стуком ударилась в пол.

— Милосердный боже! — взвыл Бирд.

Одной рукой он пытался сдержать кровь, хлестнувшую из носа, а второй ощупывал ушибленный затылок. На глаза навернулись слезы.

Люций сделал полшага вперед, но затем неуверенно замер. Он взглянул в верхний угол комнаты, где был установлен скрытый датчик наблюдения. Никакого вызова не последовало.

Тарло с усмешкой присел на корточки рядом с механиком.

— Разбитый нос — это всегда чертовски больно, верно? Я сам пару раз получал по носу, когда катался на доске, так что знаю, о чем говорю.

Бирд с отчаянием оглянулся на Люция.

— Ты все видел. Будешь моим свидетелем.

Люций заставил себя равнодушно отвести взгляд. Тарло заранее предупредил, чтобы он не вмешивался в допрос, но такого поворота Люций не ожидал.

— Знаешь, на этот раз хорошего копа не будет, — сказал Тарло. — В наше неспокойное время они все на улицах, помогают добропорядочным гражданам. Так что придется обойтись плохим копом и еще более плохим. Кстати, парни в участке заключают пари, как долго ты продержишься, прежде чем расколоться. Я сам поставил пятьдесят фунтов на десять минут, но не собираюсь с тобой церемониться и ждать так долго. — Он вытащил из кармана упаковку с медицинским шприцем. — Это снадобье на улицах называют по-разному. Слышал о жестком уколе? А об ампуле боли?

Бирд с испуганным видом отрицательно покачал головой.

— Это нечто вроде анестезии наоборот, — пояснил Тарло. — Постепенно усиливает любую боль. Здорово усиливает. Я видел, как человек корчился в агонии, когда ему вырвали ноготь, а потом вкололи вот это. Так что можешь себе представить, что будет с твоим носом, особенно когда Люций начнет по нему стучать.

— Какого черта вам от меня нужно? — закричал Бирд.

Взгляд его широко раскрытых глаз не отрывался от инъектора.

— Мы ведь не из полиции, — сказал Тарло. — Мы из разведки флота. Так что не важно, как плохо закончится для тебя допрос и сколько твоих прав мы нарушим. Никаких последствий для нас не будет. И ни один адвокат не поспешит тебе на помощь. Это тебе понятно?

Бирд напряженно сглотнул и кивнул.

— Ты будешь делать то, что я тебе скажу. А теперь решай, должен ли я вколоть тебе предельную дозу этого снадобья, чтобы заставить сотрудничать с нами.

Бирд отрицательно качнул головой. Кровь из носа сквозь пальцы текла на его грязную рубашку и капала на пол.

— Нет, сэр.

— Ого! — Тарло, обернувшись, подмигнул Люцию. — Ко мне давно так не обращались. Как тебе это нравится? Человек проявляет уважение. Мне такое по душе. — Он снова повернулся к Бирду. — Ну что, вводить?

— Нет. Нет, сэр. Я согласен сотрудничать.

— Хороший парень.

Тарло протянул ему руку. Бирд недоверчиво покосился на нее, но все же воспользовался помощью и встал на ноги.

— Ты представил своего дружка, Дэна Гриффина, агенту, поставляющему людей для противозаконной деятельности, — сказал Тарло. — Это правда?

Бирд нахмурился, стараясь сосредоточиться.

— Да, я помню Дэна.

— Имя агента?

— Я его не знаю. Называл его просто Агентом.

— Где он находится?

— Здесь, на Иллюминате. То есть мы здесь с ним встречались.

— Где именно?

— Я видел его всего дважды и каждый раз в разных местах, в барах. В остальных случаях мы пользовались унисферой.

— Сегодня ты снова встретишься с ним лично. Так что договаривайся. И побыстрее.

Дженни Макновак сняла номер для себя и Кантона в отеле «Гриалгол», на набережной Нижней Монкиры, в двух кварталах от «Октавия», на противоположной стороне улицы. Затем Дженни запустила шпионские программы в устройства самого «Октавия» и расположенных вокруг зданий. Система регистрации поддалась сразу, и это дало им номер комнаты Бернадетт и список остальных постояльцев, который и был пропущен через базу данных.

Затем Дженни и Кантон сумели пробраться на крышу «Гриалгола» и установить датчик визуального наблюдения за номером Бернадетт, расположенным на двадцать третьем этаже. В комнате было темно. Оставалось только ждать.

Через пару часов приехал Киеран Максобел, а вместе с ним Йамас Макпейерлс и Розамунда Маккратц. Места хватило всем: Дженни сняла роскошный люкс из нескольких комнат. После долгих недель в самых дешевых комнатушках Риалто и ночевок в арендованных автомобилях прекрасно оборудованные апартаменты с великолепной ванной стали приятной сменой обстановки. Кроме того, Дженни получала моральное удовлетворение от того, что живет в более дорогом номере, чем Бернадетт, богатство которой вызывало в ней одновременно зависть и презрение. Она с удовольствием предвкушала, как непременно воспользуется доставкой еды в номер.

— Докладывать не о чем, — сообщила Дженни вновь прибывшим, пока они раскладывали в восьмиугольной гостиной привезенное специальное оборудование.

Дженни и Кантон почти ничего не успели с собой взять, кроме обычных наборов для оперативной работы, поскольку отъезд Бернадетт с Эдембурга стал неожиданностью для всех.

Йамас установил электронный занавес по периметру гостиной, а потом включил еще и импульсный излучатель — на тот случай, если в комнату пробрались модифицированные насекомые.

— Все чисто, — объявил он.

— У нее не было посетителей, — доложила Дженни. — И насколько нам известно, в ее номер ничего не доставляли.

— А что дало визуальное наблюдение? — спросил Киеран, кивнув на миниатюрный экран модуля, где мелькали лишь хаотичные следы помех с датчика, установленного на крыше.

— Она заблокировала окна, — ответил Кантон. — Там всего лишь стандартная система двадцатилетней давности, но ее хватает, чтобы воспрепятствовать любому пассивному сканированию.

— Значит, мы даже не можем с уверенностью сказать, там она или нет? — спросил Киеран.

— Мы подключились к общедоступным сенсорам вокруг отеля, — протестующе воскликнула Дженни. — Из отеля не выходил никто, чей облик соответствовал бы ее наружности: наши программы сравнительного анализа это обязательно бы отметили.

— Понятно. — Киеран повернулся к Розамунде. — Твоя первоочередная задача — попытаться установить, находится ли Бернадетт в номере.

— Сейчас все сделаю, — заверила его Розамунда, сидя в пухлом кожаном кресле.

Она прикрыла глаза и сосредоточилась на информации, поступающей в виртуальное поле зрения. Перед ее мысленным взглядом стали появляться небольшие голографические блоки данных со всех устройств, расположенных неподалеку. Пальцы Розамунды начали слегка подергиваться, манипулируя программами в соответствии с системой «Октавия».

— В нашей базе данных не числится ни одно из имен других постояльцев, — продолжила Дженни.

— Может, стоит попытаться прогнать их через программу опознавания и посмотреть, нет ли среди них Изабеллы?

— Хорошая идея. Мы набрали записи с общих камер за несколько часов. Это займет не много времени…

— Здесь есть кто-то еще, — объявила Розамунда.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Киеран, уже держа в руке ионный пистолет.

— В сети «Октавия», — пояснила Розамунда. — Я обнаружила чужие шпионские программы. За номером Бернадетт наблюдает кто-то еще.

— Йамас, — решительно произнес Киеран, — проверь модули отеля и выясни, не шпионит ли кто за нами.

Он отстегнул дно внушительных размеров чемодана, где обнаружилась целая коллекция оружия. Дженни выбрала гамма-импульсную винтовку, а Кантон взял автоматический гранатомет с набором плазменных снарядов. Все трое приготовились прикрывать Розамунду и Йамаса.

— Розамунда, ты видишь, куда уходит информация этих программ? Тебя они обнаружили?

— Надень костюм энергетической защиты, — посоветовала Дженни Кантону.

— Никаких аномальных программ в модулях этажа не выявлено, — заявил Йамас. — Продолжаю сканирование.

— Как насчет эмиссии из несетевых систем?

— Ничего не заметно. Но если это разведка флота, мы можем и не обнаружить используемые против нас системы. В унисфере ходят слухи, что они модифицировали насекомых, сделав их нечувствительными к импульсным излучателям.

Кантон втиснулся в один из защитных костюмов, снабженных силовым полем. Широкие полосы подтянулись, и после активации вокруг тела задрожал тонкий слой воздуха. Кантон кивнул Дженни, и она тоже вытащила из чемодана защитный костюм, двигаясь с огромной осторожностью, словно малейший шум мог спровоцировать нападение вооруженных отрядов флота.

— Киеран? — прошептала она.

— Подожди. — Жестом руки он заставил ее отступить назад, другой рукой убрал ионный пистолет в кобуру. — Кантон, открывай дверь.

Замок щелкнул, и Кантон, небрежно помахивая рукояткой сенсорного датчика, вышел в коридор.

Дженни пришлось ждать, сгорая от тревоги, пока он закончит проверку. Кантон вернулся меньше чем через минуту.

— В некоторых из занятых комнат включена электронная защита, — сказал он, поднимая трость с сенсорами. — Заглянуть внутрь, не создав переполох, невозможно. В любом случае, если они хоть чему-то учились, то не станут располагаться на одном этаже с нами.

Дженни перевела дыхание. Киеран с подозрением посмотрел на потолок.

— Мы уходим, — объявил он. — Пешком. Дженни, выбери любой другой отель. Там мы установим охрану по всему периметру до того, как войдем внутрь.

— Хорошо, — ответила Дженни.

Она уложила винтовку в чемодан и приказала эл-дворецкому предоставить список отелей в радиусе пяти кварталов.

Киеран начал снимать рубашку и брюки.

— С этого момента все должны быть в полной боевой готовности. Всем надеть под одежду костюмы с защитным силовым полем. Розамунда, как у тебя дела?

— Я полагаю, наши программы уже обнаружены. Если я заметила их вмешательство, они наверняка в состоянии сделать то же самое.

— Ты можешь определить, где расположены их наблюдатели?

— Нет, у них невероятно сложный маршрут.

— А как насчет Бернадетт? Она в номере?

— Потребление энергии свидетельствует о включенном освещении, кондиционере и системе в ванной комнате. Уровень потребления изменился после ее регистрации в отеле, и это верный признак того, что внутри кто-то есть. За все время дверной замок ни разу не срабатывал. Это все, что мне удалось выяснить.

— Отлично. Вы с Йамасом продолжайте наблюдение, пока по очереди не наденете защитные костюмы. А потом уходим. Дженни, есть какие-то идеи насчет наших соперников?

— Кроме флота, больше некому этим заниматься. Но зачем им понадобилось следить за Бернадетт?

— Не знаю. — Киеран задумчиво застегнул пуговицы рубашки, надетой поверх темных лент, опоясавших его грудь. — Об Изабелле и ее родителях знает Меллани Рескорай. Может, это команда съемочной группы?

— Или нас засекла служба безопасности Халгартов, — предположил Йамас, натягивая защитный костюм. — Надо признать, что мы работали в их поле деятельности.

— Если они шпионят за Бернадетт, значит, действуют против Звездного Странника, — сказала Дженни.

Киеран протянул последний костюм Розамунде и закрыл чемодан.

— А вот на это я не стал бы рассчитывать.

На Иллюминате близилось раннее утро, но Гвинет Рассел, еще не отвыкшей от парижского времени, не хотелось спать, и она воспользовалась гидромассажной ванной в отеле «Алмада», наслаждаясь ласковым щекотанием бесчисленных пузырьков. Гвинет только что ответила на вызов Вика, поселившегося в другом отеле, в пяти километрах отсюда. Они сошлись на том, что неплохо было бы выбраться куда-то вдвоем хотя бы на пару часов, но признали, что это желание вряд ли удастся осуществить. Оба состояли на службе, и их могли вызвать в любой момент. Главной темой разговора стали обстоятельства, приведшие обоих на Иллюминат. Вик не считал это простым совпадением, хотя и не мог объяснить, каким образом Бернадетт Халгарт связана с Агентом. Гвинет полагала, что с Агентом была связана Изабелла, а Бернадетт просто явилась сюда ради встречи с дочерью. Но это не объясняло, какие дела могли привести к Агенту саму Изабеллу.

Гвинет вздохнула и посмотрела на свои руки. Она так долго пробыла в воде, что кожа начала покрываться морщинками. Впрочем, она действительно нуждалась в отдыхе, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. На этот раз она была довольна тем, как продвигается расследование. Бирд договорился о встрече с Агентом на ближайший вечер. А на действия Тарло, вынудившие механика к сотрудничеству, Гвинет отреагировала с молчаливым восхищением. То, что калифорнийский серфер способен кого-то ударить, стало для нее сюрпризом, но его поступок помог добиться желаемого результата. Они вплотную подошли к тому, чтобы завершить дело Хранителей. В отделе давно говорили, что при таком огромном количестве информации будет достаточно одного решительного удара, чтобы добиться победы, ускользавшей от Паулы Мио на протяжении ста тридцати лет. Губы Гвинет дрогнули в озорной улыбке: удар пришелся по носу Бирда.

Эл-дворецкий сообщил ей о вызове, поступившем от Паулы Мио. Гвинет удивленно охнула и дала команду соединить.

«Гвинет, ознакомься, пожалуйста, с моим служебным удостоверением».

В виртуальном поле зрения выскочил значок с печатью службы безопасности сената. Виртуальной рукой, раскрашенной в цвета старинного национального флага Уэльса, она дотронулась до него, не имея ни малейшего представления о намерениях своего бывшего босса. Открывшийся файл подтверждал полномочия Паулы.

— Удостоверение получено, — сказала Гвинет. — А в чем дело?

«Я официально заявляю, что с этого момента ты переведена в мою группу задержания», — ответила Паула.

Гвинет резко поднялась, плеснув водой через край ванны.

— В какую группу?

«Служба безопасности сената уже некоторое время ведет слежку за Тарло. Он только что предупредил Бернадетт Халгарт о слежке за ней, осуществляемой группой Ренне».

— Что он сделал?

«Он изменник, Гвинет».

— Нет. Не может быть.

«К сожалению, у меня нет времени обсуждать с тобой этот вопрос. Мы собираемся арестовать Тарло».

— Вы здесь?

Гвинет выскользнула из ванны и потянулась за полотенцем.

«Да. Мне необходима твоя помощь. В его комнате есть кто-то еще?»

— Нет, не думаю. Мы разошлись отдыхать. Бирд сидит в полицейском участке, и до вечера мы не сможем добраться до Агента.

«Очень хорошо. Я советую тебе надеть защитный костюм, но не активируй силовое поле. Тарло находится в соседнем номере и может почувствовать излучение».

— Вы шутите.

«Нет. Когда обеспечишь защиту, позвони ему. Он тебя ни в чем не заподозрит, а мы уточним его местонахождение. Кроме того, твой вызов немного его отвлечет».

— О господи! — Гвинет поспешила в спальню, где на кресле лежал ее чемодан. Костюм, обеспечивающий защиту при помощи силового поля, представлял собой целую связку лент, и на голое мокрое тело надевать их оказалось очень неудобно. — Это не может быть Тарло. Он же помог нам подобраться к Хранителям.

«Я понимаю, как тебе трудно поверить, Гвинет, но прошу еще на несколько минут просто положиться на мое слово».

Будь это любой другой человек, она могла бы засомневаться и наплевать на службу безопасности сената. Но Паула Мио…

— Ладно, — сказала Гвинет. Ленты защитного костюма неприятно натирали кожу, но в конце концов распределились по телу, и регулятор переключился в режим ожидания. О том, как она выглядит, Гвинет даже думать не хотелось, но времени надеть белье у нее не было. — Я надела костюм.

«Оставь этот канал открытым и направь Тарло вызов».

— А о чем говорить?

«О чем хочешь, нам нужно лишь несколько секунд».

Гвинет, стараясь успокоиться, сделала глубокий вдох. Затем ее виртуальная рука коснулась иконки Тарло.

— Привет, шеф. Я собираюсь отправиться в постель и хочу узнать, нет ли каких-нибудь новостей.

Последовала длинная пауза.

«Почему ты в защитном костюме?» — спросил Тарло.

— Черт!

Гвинет резко повернула голову к разделявшей комнаты стене, а потом бросилась на пол, едва успев ударить виртуальной рукой по значку активации защитного поля.

Стена в самом центре взорвалась сгустком ослепительно белой плазмы. Всю комнату пронизали лучи ионного пламени. Один из них коснулся Гвинет. Пламя вспыхнуло вокруг нее багровым облаком. Силовое поле костюма еще не успело набрать полную мощность и пропустило лишь слегка ослабленный поток ускоренных атомов к незащищенной коже. Гвинет вскрикнула от боли и метнулась в сторону; защитное поле, уже успевшее стабилизироваться, отразило остаток энергии. Мебель и ковры мгновенно вспыхнули.

Комната завибрировала от множества выстрелов. Из пролома в стене вырвался слепящий свет. Гвинет, почти ничего не видя от слез, перекатилась в сторону. Она лишь мимоходом рискнула взглянуть на поврежденный бок, куда попал ионный поток. Кожа почернела и покрылась трещинами, из которых сочилась кровь. Невыносимая боль заглушала все мысли, Гвинет чувствовала, что ее вот-вот вырвет. Автоматически включившаяся система пожаротушения направила струи пены на самые горячие точки. В комнате потемнело от пара и дыма.

Прогремело еще несколько взрывов, от одного пол так сильно вздрогнул, что Гвинет подбросило в воздух. Потолок опасно просел, пробитая стена окончательно развалилась. Гвинет попыталась встать, но руки и ноги ей уже не подчинялись. Она смогла лишь немного приподняться. Завыл сигнал тревоги.

Из густой пелены дыма показались трое вооруженных людей. Двое тотчас наставили на нее короткие тупые дула винтовок.

— Не двигайтесь, леди.

Гвинет едва не засмеялась.

Третий осторожно обошел ее, протянул руку ладонью наружу в сторону ванной комнаты, и после этого раздался глухой хлопок, а Гвинет ударила взрывная волна. Девушка застонала от нового приступа боли в боку. Дверь ванной исчезла вместе с большей частью коробки.

— Чисто, — услышала Гвинет.

— Ты видела, куда он ушел?

Гвинет растерянно моргнула. Перед ее глазами в дыму плясали разноцветные созвездия, не являющиеся частью привычной Вселенной.

— Гвинет! Это Паула. Ты видела его? Он проходил через твою комнату?

— Я… Нет… — Она стиснула зубы, стараясь собраться с мыслями. — Нет. Был только взрыв плазменной гранаты. А Тарло сюда не заходил.

— Ладно. Держись. У нас наготове бригада медиков, сейчас они будут у тебя.

— Не беспокойтесь, я в порядке, — прошептала Гвинет и потеряла сознание.

По длинным прямым улицам Тридельты только протянулись первые бледные лучи солнца, когда такси Алика Хогана остановилось перед кордоном вокруг отеля «Алмада». Вместе с лейтенантом Джоном Кингом он вышел из машины и с растущим беспокойством стал осматривать место происшествия. Алик не был человеком религиозным или хотя бы суеверным, но иногда всерьез думал, что на парижском отделе лежит проклятие.

У подножия современного здания из стекла и бетона стояло сразу пять пожарных машин. К пятому этажу по стенам поднимались роботы, тянувшие за собой длинные шланги. Они направлялись к целой серии отверстий, нарушавших изящный узор окон и бетонных панелей. Алик распознал пробоины от выстрелов. Края дыр оплавились, над ними на стенах остались небольшие мазки сажи — значит, струя плазмы прошла горизонтально. Это подтверждалось и количеством обломков, усеявших тротуар. Поток воды и голубой пены из системы пожаротушения стекал по стене на мостовую и уходил в канализационный люк. На дороге от взрывов плазменных гранат образовалось два неглубоких кратера, еще несколько вмятин поменьше осталось от ионных импульсов.

За пределами зоны действий пожарных полиция установила ограждение, усиленное вооруженными офицерами и патрульными роботами. В квартале от отеля на свинцово-сером фоне предрассветного неба мерцали красно-синие огни полицейских машин, блокирующих улицу. На проезжей части неподвижно замерли несколько легковых автомобилей и фургончиков, остановленных по приказу через автоматическую систему управления движением. Постояльцев отеля — пару сотен человек в пижамах и ночных рубашках, а то и совсем неодетых — собрали у одного из углов здания. Многие даже не успели надеть тапочки. Офицеры полиции сновали в толпе, выслушивая вопросы и протесты. Громко плакали дети.

Позади пожарных машин припарковались две кареты «скорой помощи» и автобус медицинской службы.

— Боже милостивый! — простонал Алик.

— Похоже, он здорово сопротивлялся, верно? — произнес Джон Кинг.

— Похоже.

В данный момент Алик Хоган мог думать только о том, что скажет адмирал.

Едва войдя в вестибюль в сопровождении офицера полиции, Алик заметил Паулу Мио. При виде ее у него непроизвольно скрипнули зубы. Она была в полном боевом обмундировании, но шлем держала под мышкой. Даже в темном громоздком костюме защиты она выглядела изящно, а ее волосы были аккуратно убраны с лица и стянуты голубой лентой. В вестибюле находились еще несколько человек из службы безопасности сената, все в костюмах защиты с активированным силовым полем и с винтовками в руках.

Неподалеку стояли носилки, где в окружении медиков в зеленых комбинезонах лежала Гвинет. Вик Рассел с побелевшим от тревоги и злости лицом держал ее за руку. На почтительном расстоянии от носилок стояли Ренне и Джим Иван, оба с беспокойством наблюдали за пострадавшей. С Паулой о чем-то тихо разговаривал капитан полицейского участка, а рядом переминался с ноги на ногу сержант по фамилии Мархол.

Алик набрал полную грудь воздуха и шагнул к носилкам.

— Как она? — спросил он у старшего медика.

— На боку, куда попала плазма, тяжелые ожоги. Необходима регенерация тканей, но серьезных травм нет. Мы обработали раны и заклеили исцеляющим пластырем.

— Значит, все будет в порядке?

— Несколько дней она проведет в госпитале, потом пара недель уйдет на восстановление. Ей повезло.

— Отлично.

Алик наклонился над носилками, стараясь не смотреть на черные пятна обожженной кожи.

— Привет, шеф, — сказала Гвинет.

На ее бледном лице поблескивала испарина.

— Привет, привет. Когда вернешься, первое, что я сделаю, — это отправлю тебя на курсы переподготовки, чтобы научилась быстрее уворачиваться от выстрелов.

— Я согласна.

Из-за действия анальгетиков она казалась немного сонной.

— Отправляйся вместе с ней в госпиталь, — приказал Алик Вику. — И пробудешь там столько, сколько понадобится.

— Я быстро вернусь, — ответил Вик. — Хочу быть в группе задержания, когда мы выследим мерзавца.

— Хорошо.

Алик не хотел спорить при свидетелях, но допустить участия Вика в этом деле он не мог. Сейчас требовалось побыстрее отослать громилу подальше.

Наконец Алик повернулся к Пауле, и на его лице появилась прокурорская улыбка.

— Вы не могли бы объяснить мне, что здесь произошло?

— Конечно.

Она поблагодарила офицера полиции, и тот вместе с Мархолом покинул вестибюль. Вокруг остались только служащие из парижского отделения.

— Тарло — изменник, — спокойным тоном поведала Паула.

— Я очень надеюсь, что у вас имеются веские доказательства.

Она многозначительным взглядом обвела место происшествия и следы борьбы снаружи, видимые сквозь стеклянные двери. Алик слегка покраснел, но сдаваться не собирался.

— С целью исключения невиновных я организовала ловушки для Тарло и Ренне, — сказала Паула.

— Меня? — воскликнула Ренне.

— Конечно, — с готовностью подтвердила Паула. — Мы вели как визуальное, так и электронное наблюдение. Как только Тарло узнал о том, что Ренне следит за Бернадетт Халгарт, он направил ей вызов. Мы перехватили сообщение. А при попытке ареста он оказал сопротивление и ускользнул от нас. Его нейронные боевые системы нигде не зарегистрированы. В следующий раз мы пошлем на задержание более подготовленную группу.

Алик знал ответ, но во избежание недоразумений все же задал вопрос:

— А на кого, по вашему мнению, он работает?

— На Звездного Странника.

— Проклятье! Адмирал не признает реальность существования Звездного Странника.

— Не беспокойтесь, — с неожиданным для Алика сочувствием в голосе ответила Паула. — Ему придется признать, что Тарло был предателем. И ваше руководство здесь ни при чем — Тарло работает в парижском отделении два десятка лет назад. Вам теперь предстоит пересмотреть дела, которые он вел, чтобы исключить дезинформацию.

— Верно. — Алику даже думать не хотелось, сколько предстоит работы и где придется изыскивать ресурсы. Возможно, он вынужден будет подключить еще одно подразделение разведки флота, и все служащие парижского отдела, включая его самого, подвергнутся проверке. — А почему установлена слежка за Бернадетт? — спросил он Ренне. — Мне кажется, мы договорились закрыть этот вопрос.

— Кристабель Халгарт пошла мне навстречу и организовала наблюдение за Бернадетт и Виктором, — ответила Паула, прежде чем Ренне успела что-то сказать.

Судя по выражению лица Ренне, она даже не знала об этом.

— Значит, и Бернадетт тоже работает на Звездного Странника? — поинтересовался Алик.

— Вполне вероятно. В таком случае можно предположить, что и Виктор — его агент. Я проинформировала Кристабель об этом инциденте. Если Виктор еще не залег на дно, она сомкнет кольцо слежки вокруг него.

— А Изабелла? — спросила Ренне.

— Ее участие еще более вероятно, — сказала Паула. — Ты отлично справилась с этой работой. Я уверена, что выпады против Дой были намеренной дезинформацией, имеющей целью дискредитацию Хранителей.

— Ну ладно. — Алику хотелось подвести черту под неудачной попыткой ареста. В конце концов, за происходящее отвечает Паула, а не он. — Что бы вы посоветовали? Чем заняться в первую очередь?

— Моя главная задача — задержать Тарло. Охрана станции ККТ в Тридельте будет по нашей просьбе проверять всех пассажиров. Я уже отправила туда вооруженный отряд. Кроме того, остаются все открытые дела.

— Вы собираетесь арестовать Бернадетт? — спросил Джим Иван.

— Да, — сказала Паула. — Но всему свое время.

— После того как мы убедились в нейронной модификации агентов Звездного Странника, приходится наращивать наши силы, не так ли? — предположил Джон Кинг.

— Еще несколько групп службы безопасности сената уже в пути, — ответила Паула. — Но на данный момент нам известно о присутствии здесь только одного агента — Бернадетт Халгарт. Ее нельзя упустить.

— Как скоро прибудет ваше подкрепление? — осведомился Алик.

— Через пятнадцать минут.

— Что ж, ладно, тогда пошли.

Паула переложила шлем под другую руку.

— Нет. Ей известно и о наших подозрениях, и о том, что за ней ведется наблюдение, и о присутствии в городе вооруженных групп сил правопорядка.

— И что же?

— Почему она не предприняла попытки скрыться во время нашей схватки с Тарло?

Алик устало ссутулился и вытер рукой лоб.

— Она чего-то ждет.

— Верно.

— Но чем дольше она ждет, тем плотнее мы сможем ее окружить. Она должна это понимать.

— Да. Значит, то, ради чего она сюда приехала, имеет огромное значение для Звездного Странника. Она попытается уйти от слежки — либо тайком, либо с применением силы. Мы должны ее убедить, что ей это удалось, — так она приведет нас к тому, ради чего приехала.

— Можете рассчитывать на любые ресурсы парижского отдела, — сказал Алик.

— Я бы хотела, чтобы группа Ренне еще некоторое время продолжала вести наблюдение, — сказала Паула. — Вы не могли бы кем-то заменить Вика?

— Конечно. — Он повернулся к Джону Кингу. — Ты его заменишь.

— Есть, сэр, — ответил Джон.

— Прекрасно, — подвела итог Паула. — Мы собрали парижское отделение, охрану Халгартов и службу безопасности сената. Если Бернадетт сможет скрыться от всех трех организаций, значит, мы того заслуживаем.

— А как насчет встречи сАгентом? — спросил Джим Иван. — Она подготовлена и назначена на вечер.

— Это вторая наша цель, — сказала Паула. — Агент станет тем прорывом, которого мы так долго ждали. Он приведет нас прямо к Хранителям. Встреча должна пройти так, как и запланировано. Не могу не подчеркнуть огромной важности его задержания.

— Я сам буду руководить той операцией, — заявил Алик.

Это дело соответствовало планам, согласованным с адмиралом, а успешное завершение операции, вполне вероятно, сгладило бы последствия сегодняшнего ужасного разгрома.

— Хорошо. Только учтите, что Тарло тоже может вмешаться, если нам не удастся схватить его до вечера.

— Вы так думаете?

— Тот, кто расколет Агента, получит чрезвычайно важную информацию о Хранителях и их действиях. Звездному Страннику она необходима не меньше, чем нам, ведь на протяжении последнего столетия эта организация была его единственным противником.

— Так мы… до сих пор стремимся прекратить деятельность Хранителей? — спросила Ренне.

Такой обеспокоенности на лице Паулы Алик не наблюдал даже в тот день, когда адмирал объявил о ее увольнении.

— Здесь задействовано множество политических факторов, — медленно произнесла она. — Могу только сказать, что после поимки Агента и получения от него сведений моим союзникам придется с величайшей тщательностью обдумывать каждый свой шаг.

— Ладно, — решительно произнес Алик. — Мы все знаем, что делать. Запросите из офиса все необходимое оборудование, особенно защитные костюмы. Нам уже известно, на что способен Тарло. Паула, можно вас на пару слов?

Они вдвоем отошли от остальных.

— Вы понимаете, что я не могу прекратить преследование Хранителей, — сказал Алик. — Любая информация, полученная от Агента, будет использоваться по назначению. В конце концов, они до сих пор считаются самыми опасными террористами.

— Я понимаю. Случай с Тарло заставит адмирала задуматься. Если информация окажется полезной, мои союзники смогут изменить политику Содружества.

Алик одобрительно присвистнул.

— Хорошие у вас союзники. Желаю удачного дня.

— Вам тоже. Советую усилить охрану Бирда. Он остается нашей единственной ниточкой к Агенту. Если Тарло захочет избежать осложнений, он обратит внимание на механика.

— Я это учту.

Алик кивнул и направился к нетерпеливо поджидавшим детективам.

Все утро Меллани провела на односпальной кровати в своей маленькой комнате, задернув шторы и подключаясь к новостным каналам Тридельты. Все сводки пестрели сообщениями о ночной схватке в отеле «Алмада». Репортеры не уставали удивляться колоссальным разрушеням, а полиция с ее обтекаемыми заявлениями никак не желала помочь им в расследовании. О теле, загруженном в спасательную шлюпку нижней палубы «Острова Кипр», не было ни одного упоминания.

Меллани не понимала причины этого молчания, но постепенно успокоилась. Спустя некоторое время она отключила новости и вызвала Дадли.

«Здравствуй, милая, — приветствовал ее он. — Ты уже возвращаешься?»

— Не сегодня.

«А когда? Я скучаю по тебе. Я тебя хочу».

Неизменность его желаний действовала на нее успокаивающе. Глупый староюный Дадли. Абсолютная константа.

— Скоро. Может быть, завтра.

«Надеюсь на это. Я неплохо поработал над планом поездки».

— Какой поездки?

«На астероид».

Она совсем забыла об этом.

— И как продвигаются вычисления?

«Неплохо. Я рассчитывал вариант полета по эллипсу Гомана^[10]. После прибытия на место нам понадобится запас топлива, чтобы исследовать орбиту газового гиганта как внутри колец, так и снаружи. Хотя я полагаю, что обитаемый астероид испускает достаточно инфракрасного излучения, чтобы его можно было легко отыскать».

— Отлично, Дадли. Я все посмотрю, как только вернусь.

«Я тебя очень хочу».

— Дадли. «Убийственное обольщение» всегда в твоем распоряжении.

«Нет. Я его ненавижу. Ненавижу! Невозможно видеть, как ты занимаешься

сексом с кем-то другим. Я не в силах такое терпеть. Это ужасно. Ты больше никогда не должна так поступать».

— Хорошо, Дадли. Но я хотела убедиться, что у тебя все в порядке.

«А что могло случиться?»

— Мне показалось, что за мной кто-то следит. Только не впадай в панику, я в этом вовсе не уверена. Ты в последнее время не замечал, чтобы кто-то слонялся у наших дверей?

Меллани полагала, что люди Алессандры вычислили ее еще на Земле, наверняка у дверей студии Микеланджело. В таком случае они могли присматривать и за Дадли, чтобы не упустить шанса снова ее отыскать.

«Нет. Хочешь, я выйду и посмотрю?»

— Не надо, Дадли, все в порядке. Просто я устала, и слежка могла мне померещиться.

«Ну ладно. Чем ты сегодня занята? Ты уже отыскала этих юристов?»

— Еще нет. Зато устроилась на работу, чтобы подобраться к ним поближе.

«На какую работу?»

— На должность уборщицы-стажера в клинике.

В ее воображении возникло чрезмерно доброжелательное лицо Каспара Мюрдо, взявшего на себя роль ее наставника и защитника в ночном клубе на нижней палубе. Вспомнилась его бойкая речь и приторная улыбка. И многозначительный разговор, который он завел в предутренние часы уже на верхней палубе «Острова Кипр», сочувственно выслушивая честолюбивые признания Саскии и восхищаясь ее решением сбежать из дома ради самостоятельной жизни. Меллани не могла не признать его способностей: на такое проявление сочувствия со стороны «гуру» клюнула бы практически любая молодая девчонка.

Когда «Остров Кипр» свернул обратно в Логросан, Каспар пообещал ей помочь с работой и предложил снять свободную комнату в его квартире. Его последний сосед «как раз недавно съехал», а комната сдавалась очень дешево. После непродолжительной демонстрации сомнений девушка приняла предложение. Люди Алессандры, не дождавшись отчета от Дориана, станут искать ее в квартирке на Ройял-авеню, а Меллани совершенно не хотелось с ними встречаться.

Квартира Мюрдо в доме «Речная башня» оказалась удивительно просторной, а изогнутые стены из стеклянных блоков обеспечивали отличную освещенность. Мебель в скандинавском стиле была не новой, но качественной, и все комнаты блистали безукоризненной чистотой. Кроме двух спален, здесь имелась еще одна комната, запертая на ключ и защищенная силовым полем от промышленного генератора.

Каспар вел себя как истинный джентльмен и даже предоставил гостье большой махровый халат, чтобы она могла воспользоваться ванной. Нашлась у него и другая одежда — футболка и джинсы приблизительно по размеру Меллани, любезно предоставленные в ее пользование, пока она не привезет свои вещи. Перед сном Каспар пожелал девушке спокойной ночи. Рабочая смена начиналась у него только в шесть вечера.

Меллани приняла душ. В это время ее ОС-татуировки обнаружили множество сенсоров в ярко освещенной кабинке. Все они были включены, что позволяло Мюрдо из своей спальни изучить каждый миллиметр ее обнаженного тела. В комнате, куда она вернулась после душа, обнаружилось кольцо высококачественной голографической камеры, встроенное в потолок. Мюрдо явно любил наблюдать за своими владениями.

«Господи, как же ты сумела получить эту работу?» — изумился Дадли.

Она улыбнулась в темноте, представляя себе реакцию Мюрдо.

— Я завела дружбу с бригадиром уборщиков.

Слежка за Бернадетт Халгарт оказалась настоящим кошмаром. Дженни быстро вспомнила все самые трудные тренировочные задания, когда Адам заставлял ее и других Хранителей следить за целью в многолюдных городах или в пустынной местности на десятках разных планет. Да еще давал каждому попробовать себя в качестве объекта слежки, чтобы изучить это занятие со всех сторон. Так вот, все тренировки сейчас казались ей беззаботными прогулками в парке.

Одновременно с Киераном она пришла к выводу, что Бернадетт знает о слежке. Утром она покинула отель «Октавий» вскоре после десяти утра и сразу же продемонстрировала серию классических приемов уклонения от преследователей. Она заходила только в многолюдные магазины с несколькими выходами или в небоскребы с подземными стоянками, которые соединялись с соседними зданиями. Двигаясь по улице, она заражала КАОС-помехами все узлы киберсферы и местные муниципальные сети. Она брала такси, проезжала один квартал, а затем выходила, после чего и система движения начинала страдать от сбоев из-за тех же КАОС-помех. Чаще всего Бернадетт пользовалась монорельсовой дорогой, но запрыгивала в вагон только в последний момент перед закрытием дверей.

В результате Хранителям приходилось держаться вблизи цели, что было недопустимо из-за риска оказаться замеченными более сильной и лучше оснащенной группой разведки флота. Пару раз Дженни была готова поклясться, что краем глаза заметила миниатюрных аэроботов, державшихся на высоте в несколько сотен метров над оживленной улицей. Если уж она смогла их увидеть, значит, для патрулирования неба над городскими улицами направлена целая эскадрилья этих устройств. Роботы позволяли детективам флота держаться далеко позади цели, тогда как группе Дженни приходилось постоянно сокращать дистанцию каждый раз, когда Бернадетт выходила на улицу, — а это, в свою очередь, делало Хранителей уязвимыми для соперников.

— Я и не подозревала, что они могут использовать так много людей, — сказал Киеран Дженни, когда им пришлось слоняться по окраине Хабен-парка.

Бернадетт в это время шла по обширной лужайке, держась в стороне от дорожек. В центре парка находилась станция монорельсовой дороги, которой, как подозревали Хранители, Бернадетт намеревалась воспользоваться. У входа на станцию уже дежурил Йамас, готовый в любой момент ринуться на платформу впереди Бернадетт.

— Обычно они не ведут наземную слежку, когда используют аэроботы, — добавил Киеран.

— Но внутрь зданий аэробот не направишь.

— Нет. Однако такое массированное преследование наводит на мысль, что они хотят быть увиденными.

Дженни уже успела приметить пару человек, слонявшихся по-периметру парка, в которых она заподозрила детективов флота.

— Это просто смешно, — сказала она. — Даже если Бернадетт нас не заметит, они наверняка вычислят нашу группу. Мы не сможем ходить за ней целый день. Если не нас самих, то наши кодированные сообщения их шпионские программы обязательно перехватят. Нас учили избегать агентов слежки, а не привлекать их внимание.

— Ты права, — ответил Киеран, видя, как Йамас проходит мимо женщины, похожей на детектива флота. — Все свободны. Я намерен изменить тактику.

— Что ты делаешь? — удивилась Дженни.

— Я стану наблюдать за наблюдателями.

Дженни не решилась возражать. Это был рискованный ход, но и продолжать слежку тоже не имело смысла. Она увидела, как Бернадетт резко изменила направление и быстро пошла к эскалатору, ведущему к приподнятой платформе. Станция в парке была узловой, и поезда отсюда уходили в четырех направлениях. Женщина, якобы принадлежащая к группе флота, поднималась на втором эскалаторе.

— Розамунда, Йамас, мы берем этого. — Киеран послал им файл с изображением мужчины, прогуливающегося в сотне метров впереди них. — Он был частью прикрытия в течение пятнадцати минут и скоро сменится.

Следить за оперативником флота было намного проще. Киеран оказался прав — детектива быстро сменили. Он и не подозревал о слежке. После того как Бернадетт уехала в вагоне монорельсового поезда, он прекратил прогулку и подозвал машину. Хранители последовали за ним на трех такси, стараясь не отстать на забитых транспортом улицах Тридельты.

Штаб-квартирой детективов флота оказался полицейский участок у гавани Донгары. Близость участка тоже представляла определенную опасность, но на набережной имелось множество баров и ресторанов, и Хранители поочередно заходили в них, занимая крайние столики и наблюдая за участком при помощи зрительных вставок.

Незадолго до полудня Дженни вызвала Адама.

— Угадай, кто сейчас въехал на стоянку участка.

«Говори», — отозвался Адам.

— Паула Мио.

«В самом деле? Я уже жалею, что пропустил это событие, равно как и заварушку в отеле, Алмада»».

— Но ведь это важно, не так ли? Разведка флота преследует агента Звездного Странника. Они должны уже знать о его реальности.

«Паула работает на службу безопасности сената, а не на флот. Но ты права, представители политической верхушки Содружества должны догадываться о такой возможности. Я передам информацию Брэдли».

— А что теперь делать нам?

«Оставайтесь поблизости от группы преследования и постарайтесь увидеть как можно больше, но не выдавайте себя. Шансов накрыть сеть агентов Звездного Странника через Бернадетт у нас уже нет, но я хотел бы знать, что она делает на Иллюминате. Я подозреваю, что на Иллюминате проходят нейронную модификацию многие агенты, да мы и сами нередко пользовались местными клиниками. Если Мио удастся выявить хотя бы одну ячейку, это пойдет нам только на пользу».

— Хорошо, мы будем следить за происходящим. Киеран нанял для нас несколько машин.

«Желаю удачи при такой плотности движения».

Восемь больших автомобилей выкатили из полицейского гаража, когда солнце уже начало опускаться к горизонту. Машины шли без сирен и проблесковых маячков, но городская система управления движением явно убирала с их пути и легковые автомобили, и грузовики.

Дженни поспешно допила остатки холодного чая.

— Пора, — сказала она остальным.

Вечер снова выдался теплым, но на этот раз заходящее солнце, казалось, унесло с собой и большую часть висевшей в воздухе влаги. Меллани вместе с Мюрдо проехали на монорельсе до станции, находящейся всего в половине квартала от башни «Гринфорд». Бары и рестораны на Оллвин-стрит еще только открывались, и посетителей в них было немного. Даже поток автомобилей казался более редким, чем обычно.

Мюрдо провел Меллани через площадь мимо фонтанов, выбрасывающих струи в темнеющее небо. Высоко на вершине башни к ночному полету готовился дирижабль; смотровая палуба была ярко освещена, сервис-боты и официанты накрывали столики для ужина над джунглями, достойного звезд Мишлена.

Отдельная дверь Шафрановой клиники отворилась, как только Мюрдо приложил к сенсору свою ладонь. За ней оказался небольшой узкий вестибюль с единственным лифтом.

По пути на тридцать восьмой этаж Меллани начала понемногу подключать свои вставки, чтобы узнать, какие электронные системы ее окружают. Программа управления лифтом оказалась не слишком сложной и не слишком новой, она была установлена лет пятнадцать назад в процессе модернизации всего оборудования башни. А вот наверху Меллани обнаружила более сложную и мощную защиту, принадлежащую клинике, и сразу отключила все свои вставки и ОС-татуировки, кроме наиболее примитивных устройств. В спящем режиме системы РИ было очень трудно обнаружить — по крайней мере, так он сам говорил.

Лифт прошел сквозь защитное поле. Кабина остановилась, и створки разошлись. Меллани неожиданно оказалась в центре действия глубокого сканера. Это был просторный холл с проложенными по стенам трубками и яркими полосами полифото на потолке. Напротив лифта за стойкой скучали два вооруженных охранника.

— Кто такая? — отрывисто спросил один из них, кивая на Меллани.

Он даже не удосужился подняться со стула. Глубокое сканирование не выявило в ней ничего необычного.

— Новый стажер, — ответил Мюрдо. — Я ввел ее в состав персонала сегодня днем.

Охранник ухмыльнулся.

— Саския?

— Да, — настороженно ответила она.

— Ладно. — Он подтолкнул к ней по столу портативный модуль. — Приложи свою ладонь, нам нужны твои биометрические данные. На медицинский уровень ты не допущена, понятно? Не вздумай уходить дальше этого этажа.

— Хорошо.

— Если поднимешься выше, мы тебя застрелим. Ты не должна обсуждать то, что здесь увидишь, с посторонними людьми. Запрещается проносить в клинику что бы то ни было, кроме надетой на тебе одежды. Тебе выдадут форму. Если попытаешься пронести что-то вроде сенсора, мы тебя застрелим.

Меллани озабоченно кивнула. Охранники с усмешкой переглянулись.

— Не обращай внимания на болтовню всяких олухов, — сказал Мюрдо. — Ни один из этих тупиц не сможет попасть в стену небоскреба даже с двадцати шагов.

Охранник презрительно махнул на него рукой, а Мюрдо в ответ показал оттопыренный средний палец, после чего они с Меллани свернули в коридор. Он привел ее в раздевалку, где к смене готовились три медсестры. При виде Мюрдо они оборвали разговор, а одна из них сердито нахмурилась.

— Здесь переодевается почти весь персонал, — сказал Мюрдо. — Кроме докторов и управляющих — они ходят в своих костюмах. — Он прошел вдоль ряда ящичков. — Вот этот теперь твой. Чтобы открыть, приложи к сканеру большой палец. Придурки на входе уже должны были обновить программу.

Меллани приложила палец к небольшому окошечку сканера, и дверца открылась. Внутри было пусто.

— Я думала, что форма уже там.

— Я заберу ее из кладовой. Подожди здесь.

Он обогнул ряд ящичков и вышел из раздевалки.

В отсутствие Мюрдо Меллани тщательно изучила комнату, поочередно подключая свои вставки. Активных сенсоров здесь не было, лишь с потолка за комнатой наблюдали две обычные камеры. Она внедрила в модуль замка шпионскую программу и осторожно заглянула во внутреннюю сеть клиники. Там — особенно на верхних этажах — обнаружилось множество охраняющих программ и кодовых замков, обойти которые Меллани не хватало умения. Зато регистратура при открытом доступе в киберсферу Иллюмината стала для нее легкой добычей. Эл-дворецкий Меллани проник в учетные записи через финансового трояна и начал изучать сведения о поступлении клиентов за пять дней до и пять дней после даты, названной Микеланджело.

Медсестры ушли. Меллани дала команду эл-дворецкому последовать за ними и по возможности разведать секретный протокол подъема на верхние этажи.

— Эй, Саския, иди сюда. Я нашел тебе форму, — сказал Мюрдо. — Я знал, что где-то должен быть запасной комплект.

Меллани стало интересно, почему Мюрдо дождался, чтобы из раздевалки все вышли. Она направилась к шкафчику, подняв руку ладонью наружу. Мимолетное сканирование выявило внутри весьма интересные предметы.

Мюрдо, одетый в темно-красный комбинезон с именной табличкой на нагрудном кармане, подошел ближе.

— Надевай вот это, — сказал он.

Одной рукой он поднял маленькое платьице из темной блестящей ткани, а другой — белый фартучек с оборками. Костюм французской горничной! Меллани чуть не рассмеялась во весь голос. Мюрдо оказался не просто любителем стереотипов, он был абсолютно предсказуем.

«Я выделил три приема, соответствующие поисковому запросу», — доложил эл-дворецкий. В виртуальном поле зрения появились три файла. Описания предполагаемых процедур в них не обнаружилось, зато была указана стоимость, удивившая даже Меллани. Еще в файлах содержались номера комнат, в которых разместились пациенты.

— Ну давай, милая. Эту форму носят все стажеры, — рассудительным тоном добавил Мюрдо.

Меллани активировала вторую группу ОС-татуировок, затем ввела в систему комнаты ограничительную команду, чтобы никто не мог воспользоваться средствами связи.

— Хм. У меня есть план получше.

Она щелкнула пальцами. Один из шкафчиков, мимо которого она только что прошла, распахнул дверцы.

Станция фуникулера с открытыми вагончиками находилась на восточном краю Северной набережной. Алик, Люций и Мархол провели Робина Бирда через зал ожидания к посадочной платформе. Они не стали надевать на него наручники и не говорили ему ни слова, но он всегда находился в центре образованного ими треугольника. Если Агент так хорош, как утверждает Бирд, в толпе людей, направляющихся в ресторан «На верхушке дерева», у него наверняка есть свои наблюдатели.

Платформа, на несколько метров поднятая над оконечностью Северной набережной, представляла собой обычное металлическое сооружение, над которым тянулись тросы, исчезающие под нависшими ветвями огромного дерева. В нескольких километрах позади, на противоположном берегу реки, Алик видел мерцающие огни Тридельты.

Вагончик фуникулера показался из глубины сияющих джунглей, ненадолго остановился на площадке прибытия, где сошли несколько человек из обслуживающего персонала, затем скрылся в депо над станцией и наконец приблизился к небольшой группе ожидающих пассажиров. Кабина еще слегка покачивалась на карбоновом тросе, когда дверцы распахнулись и стюарды пригласили всех войти внутрь.

Десять пассажирских кресел располагались вокруг центральной оси вагона. Алик занял ближайшее к двери сиденье. Бирд сел рядом с ним.

Как только все места были заняты, стюард закрыл двери и поднял вверх большие пальцы. Несущие ролики с громким скрежетом зацепились за кабель, и вагончик устремился в джунгли.

Обращение строителей за разрешением на постройку фуникулера вызвало яростную волну протестов защитников окружающей среды. Сохранение джунглей в первозданном виде было записано в конституции Иллюмината, и граждане Тридельты, как бы они ни относились к остальным законам, к природе планеты испытывали глубочайшее уважение. Местные растения из-за сложного бактериологического состава почвы было весьма трудно вырастить в любом из других миров. Энтузиасты в области ботаники могли свободно купить небольшие саженцы в закрытых контейнерах, но воспроизвести уникальное явление не удалось еще никому. Защитники природы не могли позволить, чтобы уникальные деревья вырубались ради строительства опорных вышек, а ветви соседних растений срезались для обеспечения свободного пространства по пути следования вагонов.

После целого десятилетия юридических баталий строительная компания все-таки добилась разрешения, представив проект, предполагающий минимальный ущерб для деревьев. Защитники природы, даже против своей воли, были вынуждены признать, что после ввода в действие фуникулера наносимый окружающей среде вред заметно снизился. Люди, ранее совершавшие запрещенные прогулки в лес, время от времени ломали мелкие ветки и наступали на нежные ростки. Теперь за теми же впечатлениями люди ехали на вагончиках фуникулера. Билет стоил недорого, а познакомиться с джунглями поближе можно было в более комфортных условиях и без риска нарушить закон. Леса вдоль Северной и Южной набережных после столетия постоянных вторжений и повреждений обрели прежнюю пышность.

В окнах вагончика не было стекол, и светящиеся листья проплывали всего в метре от лица Алика. Он изо всех сил старался не увлекаться уникальными видами и каждые тридцать секунд поглядывал на сидящего рядом Бирда. От группы полицейских, оставшихся на Северной набережной, пришло несколько сообщений с результатами наблюдений за каждым из пассажиров фуникулера. По описанию Агента, полученному от Бирда, никто из них не соответствовал. Алик еще днем осмотрел весь маршрут фуникулера, когда вместе с полицейскими определял позиции каждой группы. Джим Иван возглавил группу задержания из пяти хорошо вооруженных офицеров флота — они уже укрылись поблизости от ресторана. Даже если бы у Агента имелся телохранитель, обладающий нейронной боевой системой, выстоять против такой засады у него не было ни единого шанса. Да и пути отступления отсутствовали как таковые: маршрут фуникулера растянулся на десять километров.

Путь до «Верхушки дерева» занял двадцать пять минут. Вагончик плавно притормозил у точно такой же платформы, что и внизу, и улыбающиеся пассажиры вышли. Ресторан и бар располагались на высоте четырех метров на огромном настиле из привезенных с Земли массивных дубовых брусьев. Вместо крыши над посетителями нависал лесной полог. Барная стойка занимала целиком одну сторону настила, а все остальное пространство было заставлено столиками, которые приходилось бронировать за много недель.

Согласно предварительной договоренности, Бирд прошел к свободному столику и заказал пива. Алик, Люций и Мархол уселись на табуретах вокруг барной стойки, огибающей одну из огромных ветвей дерева. Мархол заказал самое дорогое импортное пиво. Алик проигнорировал высокомерие офицера полиции и предпочел минеральную воду.

В первую очередь он послал вызов Пауле.

— Мы на месте. Бирд ждет контакта. Полицейские вертолеты готовы забрать нас сразу, как только будет произведен арест. Вика я оставил с ними. Ему это не понравилось, но я пригрозил отправить его обратно в Париж.

«Хорошо. Похоже, у вас все идет по плану. Бернадетт только что вошла в башню «Гринфорд». Там расположена дорогая Шафрановая клиника, где, помимо прочих услуг, производится нейронная модификация и изменение ДНК.

Если только Бернадетт не намерена совершить ночную прогулку на дирижабле, это ее конечная цель. Либо она собралась изменить личность, либо у нее назначена встреча с кем-то, кто проходит такую процедуру».

— Она знает о вашей слежке? — спросил Алик.

«Не думаю. После трех часов дня мы перешли к наблюдению на расстоянии. Пока она уверена, что оторвалась от нас».

— Отлично. Я сообщу, как только мы схватим Агента.

— Что происходит? — удивленно спросил Мархол.

Разговоры вокруг бара быстро стихли, люди стали изумленно переглядываться.

Эл-дворецкий известил Алика о поступлении срочных новостей. Ему даже не потребовалось подсоединяться к каналу — бармен переключил портал над стойкой на шоу Алессандры Барон. На возвышение вышел Уилсон Кайм и от имени Пентагона-2 сделал заявление для журналистов.

«Флотилия кораблей класса «Москва», направленная для уничтожения червоточины, известной под названием Врата Ада, возвратилась в зону связи с Содружеством. К сожалению, должен признать, что атака не была успешной. Наши ракеты не смогли поразить назначенные цели. Врата Ада остались неповрежденными, и на Утраченных двадцати трех планетах по-прежнему действуют червоточины праймов».

— Дело дрянь, — буркнул Мархол.

«Праймы разработали метод отклонения сверхбыстрых ракет Дювуа во время полета, — сказал Уилсон. — Я должен подчеркнуть, что эта неудача не является критической для нашей кампании в целом. Флот готов отразить любую агрессию со стороны чужаков».

— Вранье!

Алик с сожалением отметил, что разделяет точку зрения Мархола.

— Сэр, — негромко окликнул его Люций. — Это он?

Агент пересек ресторан, пока все посетители были заняты новостями. Его костюм из тонкой кожи поблескивал в мерцании деревьев, словно сырая нефть. Вместе с ним пришла девушка в открытом кремовом платье с украшенным кисточками подолом; фигура у нее, высокая и мускулистая, была как у чемпиона-марафонца.

— Робин, — приветливо произнес Агент, — я рад снова тебя видеть.

Бирд оторвался от выступления адмирала и виновато понурился.

— Прости, — прошептал он.

Губы Агента сжались в высокомерной осуждающей гримасе. По ткани костюма побежали блики активированного силового поля. Из обеих поднятых рук девушки высунулись тупые оружейные стволы. Голубые и зеленые линии ОС-татуировок вспыхнули на ее лице и шее, спускаясь дальше под ткань платья. Девушка стала медленно поворачиваться, беря на прицел посетителей ресторана. Ближайшие к ней люди испуганно ахали и вжимались в стулья.

— Вперед! — приказал Алик группе задержания.

Его собственное силовое поле окружило тело мягким мерцанием.

— Шеф, вам помочь? — спросил Вик.

— Ждите.

Девушка резко повернулась, направив обе руки на Алика. Кожа на ее предплечьях пошла странными волнами. Сидевшие между нею и Аликом люди поспешно прыснули в стороны, образовался пустой коридор.

— Отойдите в сторону, — тихонько приказал Алик полицейским.

Уже через пару секунд он оказался за барной стойкой в полном одиночестве. Адмирал Кайм за его спиной продолжал что-то говорить, но слова сливались в монотонное жужжание.

— У вас нет выхода, — обратился Алик к Агенту. — Давайте сохранять спокойствие. Отключите свое оружие. Телохранитель может уйти. Вы пойдете с нами.

— Это, по-вашему, привлекательное предложение? — с неподдельным интересом спросил Агент.

— Его защиту я могу пробить, — сказала девушка. — Это всего-навсего защитный костюм, утвержденный правительством. Ни на что не годный.

Она улыбнулась, продемонстрировав длинный ряд серебристо-белых треугольных зубов.

— Звучит правдоподобно, — ответил ей Агент.

На деревянную стойку бара с глухим стуком приземлился Джим Иван в полном боевом снаряжении и с плазменным карабином в руке. Прицельный лазер его оружия зажег на лбу Агента красную точку; тот перестал улыбаться. В бар из джунглей запрыгнули еще два бойца группы задержания. Их оружие нацелилось на девушку.

Из-за стола в нескольких метрах от дрожащего Бирда поднялись трое людей, также защищенных силовыми полями. Они взяли на мушку бойцов группы задержания. В бар ворвались еще два офицера флота, а одинокий пьяница резко развернулся вместе со стулом и прицелился в детективов. Остальные посетители бара, пересеченного рубиновыми лучами лазеров, мгновенно замолкли. От страха люди пригнулись на своих местах; несколько парочек искали убежища в объятиях друг друга.

— Как я понимаю, у нас возникла патовая ситуация, — сказал Агент. — Я предлагаю всем спокойно разойтись и обдумать речь адмирала. Сейчас есть более серьезные проблемы, не так ли?

— Нет, — ответил Алик.

Он никак не мог заставить свои мышцы расслабиться — прежде он никогда не испытывал такого ужаса. В схватках страх быть застреленным исчезал уже в первые секунды. Сейчас он нарастал и нарастал, и от него никак не удавалось избавиться. Этот мерзавец Агент отказывался следовать логике. Алик никак не мог вспомнить, когда в последний раз обновлял в хранилище свои воспоминания. Если сейчас начнется стрельба, его вставка памяти наверняка не уцелеет. Но отступать было нельзя.

«Шеф, мы можем вас прикрыть огнем, — предложил Вик. — Мы долетим за пару минут».

— Нет. Нельзя стрелять, пока мы в ресторане. Это будет настоящая бойня.

«Разрешите хотя бы подойти ближе».

— Ждать!

Агент снова улыбнулся.

— При стрельбе из такого мощного оружия потери среди гражданских лиц достигают восьмидесяти процентов, — сказал он. — Вы готовы взять на себя такую ответственность?

— Вы можете уйти, — ответил Алик. — Отсюда есть только одна канатная дорога, и мы ее контролируем.

— Черт побери, парень! — воскликнул какой-то мужчина. — Прояви хоть немного благоразумия. Вы нас всех перестреляете.

— Я-то благоразумен, — проворчал Алик.

— Я знаю много путей отсюда, — сказал Агент. — Сейчас я начну пятиться. Если ты попытаешься меня остановить, будешь отвечать за все, что здесь случится после. Поразмысли над этим, государственный служащий.

Алик на мгновение задумался, не спросить ли у Паулы совета, как ему следует поступить. «Нет! Только не у нее».

— Шеф? — обратился к нему Джим Иван. — Что будем делать?

— Двигайтесь, но первый выстрел сделаю я сам, — ответил Алик.

— Что ж, в твоих глазах не заметно паники, и я мог бы просто…

Агент нахмурился и посмотрел вверх.

Алик услышал быстро нарастающий грозный гул. Имеющиеся у него вставки не могли определить происхождение звука.

— Джим? Ты видишь, что там?

— Три мощных источника, прямо над нами.

Алик рискнул поднять взгляд на мерцающий полог трепещущей листвы.

— Вертолеты? Это ты, Вик?

«Нет, шеф», — отозвался Вик.

— Слишком быстро снижаются, — сказал Джим. — Это не вертолеты.

— Вик, гони сюда, — приказал Алик.

«Уже лечу».

Копье плазмы пронзило хрупкий полог ветвей и листьев и ударило в деревянный настил точно посередине между Аликом и Агентом. Дубовые брусья мгновенно разлетелись тучей щепок размером с ладонь. Силовое поле, защищая Алика от дымящихся обломков, вспыхнуло пурпуром, а сила удара отбросила его к стойке. Вокруг повсюду взметнулось пламя, и в небо протянулись столбы черного дыма. Пол рванулся из-под его ног, и лишь кончиками пальцев Алику удалось ухватиться за край стойки.

Бойцы группы задержания и телохранители Агента одновременно принялись стрелять вверх, стараясь поразить неизвестных пришельцев с ночного неба. Посетители пронзительно кричали не только от страха, но и от боли — деревянные щепки легко вонзались в их незащищенную кожу. Новые удары плазмы раскололи деревянный настил на отдельные островки. Взрывы разметали по сторонам людей и мебель. Наверху, окутывая дымом всю площадку, занялись огнем листья и ветви дерева.

Алик увидел барахтающегося на спине Агента; между ними была трещина в наклонившемся полу, которая с громким треском увеличивалась. По краям настила уже побежали язычки огня. Агент всматривался в темноту под ногами, намереваясь спрыгнуть на землю.

— Даже не думай, — крикнул Алик и навел на него ионный пистолет.

Агент расхохотался, а перед глазами Алика заплясали красные огоньки лазерных прицелов.

— Пристрелите его, — заорал Агент.

На силовое поле Алика обрушился двойной удар плазмы, вокруг забурлили бело-фиолетовые вихри. Локальные перегрузки привели к проникновению раскаленных электронов к одежде и коже. Мгновенные уколы непереносимой боли заставили Алика беспомощно скорчиться и разжать пальцы. Он упал на опасно накренившийся пол. Ответная стрельба бойцов его группы по телохранителям Агента отдавалась в голове оглушительным ревом.

Алик удержался от падения, наткнувшись на основание барного кресла. Зрительные вставки помогли за блеском вспышек увидеть Агента — он распластался на соседнем островке настила и напряженно оглядывался.

Из бурлящего огнем и дымом ада над разгромленным рестораном спустились три человека в бронированных скафандрах. Реактивные ранцы на их спинах издавали шум, сравнимый по степени воздействия со звуковым оружием. Двое приземлились по обе стороны от Агента. Одновременный удар плазменного и ионного разрядов взметнул вокруг них взрывы, хлестнувшие по разбросанным столам и стульям. Силовому полю Агента тоже досталось, и оно окрасилось интенсивным пурпуром. Один из пришельцев, наклонившись, набросил на спину Агента демп-сеть. Тот попытался вырваться, но бронированный сапог опустился ему на плечи и снова сбил с ног. По мере распространения гасящей сети на силовом поле стало увеличиваться темное пятно.

— Джим, ты можешь их остановить? — крикнул Алик.

В его виртуальном поле появился зеленый столбец зарегистрированных эл-дворецким повреждений вставок и ОС-татуировок.

«Кого остановить?»

Алик выстрелил в закрытого броней незнакомца из ионного пистолета. Защитное поле даже не отреагировало на разряд.

— Где ты находишься?

«На земле».

Алик снова выстрелил. На этот раз он прицелился в пол у ног противника. Человек в скафандре, отчаянно размахивая руками, провалился в образовавшуюся дыру.

— Теперь один из них на твоем уровне. Займись им.

Оставшийся незнакомец навел на Алика гранатомет.

— Майк, Ян, Найри, есть кто-нибудь на линии огня с типом в броне рядом с Агентом?

— Я взял его на мушку, — ответил Ян.

Взрыв отбросил Алика вверх по наклонной плоскости пола и сильно ударил головой об основание барной стойки. От боли он едва не утратил способность дышать. В воздух взлетели пылающие куски дерева. Люди стали прыгать с оставшихся островков настила в темноту, почти на всех уже горела одежда.

и за беглецами тянулись столбы оранжевых искр. Неумолкающие вопли периодически заглушали выстрелы винтовок и взрывы гранат. Одна из огромных ветвей, на которых держался бар, начала все быстрее наклоняться, угрожающе потрескивая.

Силовое поле, защищавшее Агента, мигнуло, а затем окончательно погасло. Языки огня потянулись к его телу, быстро пожирая кожаный костюм. Боль опаленной плоти исторгла из горла Агента пронзительный вопль. Человек в бронированном скафандре поднял руку, и в неверном свете пламени Алик уловил блеск волнового клинка.

— Ян! — закричал он. — Повтори.

Клинок резко опустился. Заряд плазмы угодил в скафандр в то самое мгновение, когда Агент был обезглавлен. Алик с криком ужаса увидел, как голова Агента, подпрыгивая и разбрызгивая кровь, катится по настилу, оставляя дымный след от тлеющих волос. Изумленное выражение лица Агента ему уже никогда не удастся забыть.

Выстрелы из карабина отбросили бойца в скафандре в сторону и швырнули на перекошенный пол. От его брони по обломкам дубовых брусьев разошлись дрожащие энергетические кольца, а в тот момент, когда массивная ветвь дерева окончательно сломалась, в темное небо унеслась миниатюрная молния. Незнакомец в скафандре и труп Агента вперемешку с обломками бревен и остатками бара рухнули вниз. Настил выскользнул из-под ног Алика, и он оказался в воздухе, отчаянно размахивая ногами и руками. Через мгновение он рухнул на землю. Защитное поле, словно неоднородная подушка, поглотило основную силу удара, но несколько ребер все же треснули. Алика вырвало. Рядом еще катился по земле обгоревший череп Агента. Несмотря на боль и тошноту, Алик понял, что должен его забрать, но, как только отвратительный предмет оказался на сгибе его руки, рядом возник силуэт в бронированном скафандре.

— Джим?

— Боюсь, что нет, шеф, — загудел над ним голос Тарло.

Опущенное дуло плазменного карабина остановилось в пяти сантиметрах от лица Алика.

— Будь ты проклят, предатель! — бросил тот.

Откуда-то справа прилетела граната, и обоих вместе с тонной грунта и обломками дерева подбросило в воздух. Алик, ударившись о ствол в двух метрах над землей, камнем упал вниз. Силовое поле замерцало на грани полного отключения, пропустив к уже обожженной коже невыносимо горячий воздух. Зеленые строчки текста в виртуальном поле зрения на фоне оранжевого пламени превратились в неразборчивые закорючки. Сквозь пелену боли он заметил, что дымящийся черный шар, недавно бывший головой Агента, катится от него в сторону.

Тарло шагнул за черепом. Алик попытался встать, но левая сторона туловища отказалась повиноваться.

— Ян! Джим! Кто-нибудь, на помощь!

Тарло поднял голову. Из реактивного ранца вырвались две почти невидимые голубоватые струи, и он взлетел прямо в пламя разгорающегося в джунглях пожара. Вниз посыпались искры.

— Вик, сбей его, просто сбей, не дай унести голову, там осталась вставка памяти. Вик, это Тарло, Вик!

Алик бессильно застонал, перекатился на спину и нацелил ионный пистолет в каскад падающих искр, оставленных Тарло. Но рука оказалась пустой, почерневшей в огне, с содранной кожей и двумя сломанными пальцами.

— Я найду тебя, — прохрипел Алик Хоган, с трудом выдерживая жар пламени. — Я найду тебя, мерзавец!

Меллани успела добраться до третьего этажа Шафрановой клиники, когда поняла: что-то неладно. Шпионские программы, тщательно установленные ею в системы двух нижних этажей, больше не отвечали на ее запросы. Более того, вся сеть на этих двух этажах вдруг оказалась мертвой.

Меллани остановилась и просмотрела все, что осталось в пределах досягаемости. На этом этаже она подключилась только к трем устройствам, но и от них не поступало никакой информации. Как ни странно, общая сеть клиники не выдала сигнала тревоги. Управляющие приложения не могли не отметить выпадения обширных участков. Но послать им запрос Меллани была не в силах.

До сих пор ей встретились лишь двое сотрудников из вечерней смены, лаборанты, увлеченные каким-то разговором. Они не обратили на нее ни малейшего внимания. Форма медсестры работала не хуже, чем плащ-невидимка. Сейчас в коридоре никого не было. Меллани неуверенно огляделась по сторонам. Одна из интересующих ее комнат находилась всего в каких-то тридцати метрах прямо по коридору.

Система, управляющая аппаратурой на этом этаже, продолжала отключаться.

— Проклятье! — прошипела Меллани.

К электронике клиники явно подсоединился кто-то еще, и действовал он с большим успехом. Кто-то отключал всю клинику, выводя из строя один процессор за другим.

В трех метрах за спиной находилась лестничная клетка. Меллани еще раз с тоской взглянула на дверь палаты Николаса. Она подобралась так близко… За дверью был один из трех скрывшихся юристов. Но по клинике могли тайком пробираться и посланные Алессандрой головорезы. А если им известно, что Меллани здесь, — они предупредят юристов.

«Но зачем людям Алессандры таиться?»

Меллани поспешно вернулась к двери на лестницу. Нажатие на рычаг замка тоже не вызвало сигнала тревоги: вся электроника уже была отключена. Дверь отворилась, и за ней обнаружился мощный источник электромагнитной энергии. Меллани негромко ахнула, и тут к ее лбу прижалось дуло винтовки, которую держал человек, одетый в защитный скафандр.

— Не двигаться, — послышался приглушенный мужской голос. — Не кричи и не пытайся кого-либо предупредить о нашем присутствии.

Меллани выдавила несколько слезинок — это было нетрудно.

— Пожалуйста, не стреляйте.

Из-за спины первого бойца выскользнул второй, потом поднялись еще пятеро. У Меллани задрожали ноги.

Если это головорезы Алессандры, она пропала.

— Повернись кругом, — приказали ей. — Руки за спину, скрести запястья.

Вооруженные люди вышли в коридор. Меллани и представить себе не могла, что в таком громоздком обмундировании люди способны двигаться абсолютно бесшумно. Ее кисти стянул тонкий пластиковый шнур.

— Ох!

— Тихо — или я введу успокоительное.

Ее вставки почти наверняка могли обезвредить инъекцию, но для этого их надо было активировать. Но даже если бы она умудрилась правильно ввести код — что делать дальше?

— Простите, — прошептала Меллани.

— Сюда.

Ее подвели ближе к лестнице.

— Имя?

— Э-э… Лалаж Вер, я медсестра в дерматологическом отделении.

К ее ладони прижали какой-то предмет.

— Имя числится в файле, но биометрические данные не совпадают.

— И не должны, — послышался женский голос.

Меллани узнала его. Она испытала чувство глубочайшего облегчения, но, несмотря на это, невольно поморщилась. Жесткая перчатка опустилась ей на плечо и заставила развернуться. На лестничной площадке собралось не меньше десятка людей в полной броне, и одна из фигур отличалась от остальных небольшим ростом.

— Добрый вечер, Меллани, — раздался голос.

— А, добрый вечер, следователь Мио. Не ожидала вас здесь встретить.

Под откровенной бравадой она пыталась скрыть свое изумление. Паула

легко узнала ее, несмотря на темные волосы и веснушки.

— Внизу мы обнаружили старшего санитара, — сказала Паула. — Кто-то привязал его к скамье в раздевалке. Но это была излишняя мера — в его крови столько наркотиков, что он едва ли сознает, в какой вселенной находится.

— Вот как? Неужели здесь работают такие типы? Удивительно.

— Интересно было бы услышать, как ты здесь очутилась, Меллани.

— Жизнь репортера показалась мне чересчур бурной, и я решила сменить профессию.

— Меллани, этой ночью люди рискуют жизнью. Много людей. Я еще раз спрашиваю: зачем ты здесь?

Меллани вздохнула. Выхода у нее не было.

— Я выследила юристов. Это ведь не преступление, верно? Они скрываются от правосудия, и нам обеим известно, в чем они виноваты.

— Ты говоришь о Ситоне, Далтра и Помански?

— Да.

— Они здесь?

— Ну да. Я же так и сказала.

— Когда они прибыли?

— А вы этого не знали? — Меллани самодовольно усмехнулась. — Они пользуются услугами клиники с тех пор, как сбежали из Нью-Йорка.

— Какими именно? Проходят нейронную модификацию?

— Не могу сказать точно, вы помешали мне это выяснить. Я полагаю, что они заказали изменение ДНК. Процедура не из дешевых, сколько бы они ни украли.

— В каких они палатах?

— Один в палате Николаса, здесь рядом, двое других в палате Фенэ, на пятом этаже.

— Хорошо, спасибо тебе. С этого момента мы сами ими займемся.

— Что? Не можете же вы просто…

— Гроган, проводи ее вниз, к Ренне.

Металлические пальцы крепко сжали плечо Меллани.

— Ох! Эй, ведь я же их нашла, могли бы предоставить мне право сделать репортаж об аресте.

— Я бы не советовала. Это не самое безопасное мероприятие.

— Я прекрасно справлялась, пока вы не вмешались.

Она замолчала. Если Мио не знала о юристах, что она ищет в клинике?

Гроган подтолкнул Меллани к лестнице. Противиться его силе девушка не могла.

— Мио, теперь вы мне должны.

— Мы поговорим позже. И это будет долгий разговор.

Меллани не понравился ее тон.

— Изменение тактики, — объявила Мио членам группы задержания. — Кроме Бернадетт Халгарт, на объекте находятся еще трое противников. Вероятное размещение: один в палате Николаса, двое в палате Фенэ. Будьте наготове, могут обнаружиться и другие. Похоже, что агенты Звездного Странника именно здесь проходят боевую нейронную модификацию.

В виртуальном поле зрения появилась схема расстановки сил, и Паула изменила ее в соответствии с полученной информацией, выделив по три бойца на задержание каждого из юристов.

— Хоше, ты не мог бы заглянуть в отключенные модули? Я хочу получить подтверждение словам Меллани.

«Уже работаем. Я и не знал, что она такая способная».

— Мой интерес к Меллани неуклонно растет, но сначала надо разобраться с клиникой.

«Сеть третьего этажа отключена, — доложил Хоше. — На четвертом и пятом идет внедрение наших программ, к проникновению на шестой только готовимся».

— Хорошо. — Паула внимательно изучила схему. — Уоррен, выдвигайтесь на четвертый этаж.

«Выполняю».

— Ренне, как только к тебе доставят Меллани, запри ее в участке, но отдельно от остального персонала. И не позволяй ей никому звонить. Это очень важно.

«Поняла».

— Что на периметре?

«Все прочно и надежно. Мне кажется, здесь собралась половина всего полицейского состава».

— Проклятье, это меня и тревожит. Кто-нибудь наверху может заметить нашу активность.

«Прием в клинику трех юристов подтвердился, — доложил Хоше. — Мел-лани не обманула».

«Наше вторжение раскрыто, — объявил Уоррен Халгарт. — Четверо сотрудников и один клиент ускользнули от нас. Всех задержать не удалось».

Паула пробормотала какое-то ругательство, хотя им и так удалось сохранять свое присутствие в тайне дольше, чем предполагалось.

— Всем внимание. Им известно о нашем присутствии. Группам задержания немедленно приступить к выполнению операции. И разыщите мне Бернадетт.

Она отошла в сторону, пропуская группу, работающую на третьем этаже клиники.

«Дело дрянь! — воскликнул Уоррен. — Клиент уже прошел боевую модификацию. Оказывает сопротивление».

— Это один из юристов?

Схема в виртуальном поле зрения Паулы обновилась. Группы захвата распространились по всем этажам клиники. Мэттью Олдфилд с пятью офицерами приближался к палате Фенэ, а Джон Кинг направился к палате Николаса. Вывести вниз к группе Ренне, где прямой угрозы жизни не было, успели только треть персонала.

Послышался отдаленный гул первого взрыва. С труб на стенах лестничной клетки слетели едва заметные пылинки. Затем началась частая стрельба, сопровождаемая криками. Хоше, прибегнув к агрессивному вмешательству, обеспечил полный контроль над электронной сетью клиники.

Паула, подняв плазменный карабин, вышла в коридор. Люди открывали двери, выглядывали из палат и с криками снова запирались внутри. Офицеры в броне взламывали замки и выводили перепуганных служащих и пациентов. Джон Кинг, сопровождаемый двумя бойцами, взорвал дверь в палату Николаса. Навстречу вырвалась струя плазмы. Вопли в коридоре усилились.

«Отключите оружие и выходите», — прогудел громкоговоритель на скафандре Джона.

Внутри прогремел взрыв, в коридор вырвалась туча обломков и дыма.

— Он пробил дыру в полу, — крикнул Джон. — Спрыгнул на второй уровень.

«Принято, — откликнулась Марина. — Передислоцируемся».

Группа Джона ворвалась в палату. Паула обернулась к остальным членам отряда, работавшего на третьем этаже. Они продолжали вытаскивать из задымленного коридора служащих и пациентов.

— Никого не оставляйте без присмотра, — приказала она. — Сначала их должны освидетельствовать наши медики.

«Вижу Бернадетт, — доложил Уоррен. — Приступаю к задержанию».

Паула бросилась обратно к лестничной клетке. Очередной взрыв погасил освещение, пришлось воспользоваться микрорадаром и инфракрасными вставками. Завыла тревожная сирена, активировалась противопожарная система.

Прямо перед Паулой обрушилась секция потолка, по противоположной стене поползли извилистые трещины.

— Она не намерена сдаваться, — доложил Уоррен. — Действует в паре с сообщником. Оба имеют нейронные боевые системы.

— Можешь ее обезвредить? — спросила Паула.

«Ни единого шанса».

Паула едва успела добраться до лестничной площадки, как вся бетонная шахта завибрировала от взрывов. Включилось аварийное освещение, его желтые лучи пронзили клубящийся в шахте дым. Показалась цепочка одетых в броню офицеров, конвоирующих обитателей клиники по лестнице. Паула торопливо протиснулась мимо них.

«Обнаружено двое противников, — доложил Мэттью. — Они были в палате Фенэ».

— Постарайся взять их живыми, — попросила Паула.

«Сделаю, что смогу».

«На нас летят обломки, — послышался голос Ренне. — На площади полно стекла».

— Погибшие есть? — спросила Паула. — Если они понадеются на защитное поле, могут выпрыгнуть из окон.

«Пока никого не вижу».

— Не пропусти их.

Паула выбежала на четвертый этаж, когда выстрелы и взрывы там уже прекратились. От роскошных процедурных кабинетов ничего не осталось; взрывы уничтожили большую часть стен, и теперь этаж свободно просматривался со всех сторон. Повсюду громоздились кучи обломков, кое-где они еще дымились, но в основном были залиты водой и голубоватой пеной из систем пожаротушения. Потолок тоже обвалился, обнажив массивные балки перекрытий башни, к счастью не пострадавшие. Из нескольких труб еще текла вода, и на полу образовались грязные лужи. В окнах не осталось ни одного целого стекла.

Общую картину разгрома дополняли несколько тел.

— Силы ада! — воскликнула Паула.

— Простите, — отозвался Уоррен. — Нам пришлось их уничтожить.

— Все в порядке. Где трупы? Необходимо провести идентификацию ДНК.

— Сюда.

Он перебрался через груду обломков и повел Паулу вокруг центральной опоры башни. Несколько офицеров в броне еще откапывали из-под завалов уцелевших людей.

— Мы считаем, что это именно те два тела.

Паула под шлемом недовольно поморщилась. Два указанных трупа сильно обгорели, а потом на них упали стальные брусья и куски бетона. В довершение ко всему обезображенные останки оказались залиты грязной водой. Кое-где еще сохранились обрывки ткани, и Паула узнала темно-синие брюки, бывшие на Бернадетт сегодня днем. Части ее тела, где проходили полосы основы силовой защиты, остались неповрежденными, а на руках имелись рваные раны, оставленные взрывами внедренных в плоть мощных аккумуляторов боевой системы.

Паула вытащила портативный анализатор ДНК и дотронулась пробником до уцелевшего фрагмента кожи.

— Это Бернадетт, — сказала она, изучив появившиеся в виртуальном поле зрения результаты анализа.

Второй труп оказался заметно больше. Возможно, он принадлежал мужчине. Паула занялась его осмотром. Все повреждения были нанесены извне, значит, силовое защитное поле вокруг него отсутствовало. Наружный слой кожи настолько обгорел, что определить ДНК по нему не представлялось возможным. Пауле, стиснув зубы, пришлось проткнуть труп щупом анализатора до внутренних органов.

— На нем не заметно следов нейронной модификации, — сказала она.

Затем Паула заметила, что обрывки одежды соответствовали форме персонала клиники. И полученная ДНК не числилась в базе службы безопасности сената. Она приказала эл-дворецкому подключиться к базам полиции и муниципалитета Тридельты.

— Вы уверены, что это второй? — спросила она.

— Не совсем, — признался Уоррен. — Просто здесь наблюдалось самое мощное сопротивление.

— Но вы наверняка знаете, что стреляли двое?

— Да, это установлено точно.

— Джон, ты изучил свой объект?

«Да. Странная картина: ДНК разных фрагментов тела отличаются, но часть проб соответствует личности Далтра».

— Спасибо. Мэттью, как у тебя дела?

«Получили два трупа. Одна личность установлена, это Помански. Второе тело пытаемся опознать, но от него мало что осталось».

Паула уставилась на неопознанный труп.

— Бернадетт поддерживала контакт с четырьмя агентами. Кто же это такой?

Она начала было поворачиваться, но вдруг остановилась. В пяти метрах от

нее, в центральной колонне башни, виднелась широкая пробоина. Два летающих сенсора сорвались со своих гнезд на броне Паулы и устремились в темный проем.

— Проклятье, это же шахта лифта.

Осмотр показал, что шахта тянется на шестьдесят этажей вверх и все выходящие из нее двери заперты. Зато внизу, на уровне двадцатого этажа, трубу перегораживала кабина лифта с пробитой крышей. Летающие сенсоры проскочили внутрь и обнаружили примерно такую же дыру в днище. Дальше шахта уходила вниз до самых подвалов башни «Гринфорд».

— Всем внимание. Обнаружен побег. Минимум семь минут назад. Ренне, усиль наблюдение за периметром.

Поручение организовать охрану периметра привело Ренне в ярость. После того что произошло в парижском отделении, ей больше всего хотелось влезть в защитную броню и кого-нибудь прибить. Но в обязанности Ренне входила не только постройка ограждений и сотрудничество с местной полицией. Эвакуируемых людей необходимо было обследовать и установить личность каждого.

В этой клинике проводились операции нейронной модификации и внедрения боевых систем, потому вполне вероятно, что многие пациенты — преступники. Паула не раз повторяла, как важно перекрыть им все выходы, а возможность снова работать с боссом заставила бы Ренне смириться и с большими неприятностями. Одного она не могла понять: было ли задание охранять периметр следствием недавних подозрений Паулы. Тот факт, что она оказалась в списке подозреваемых, вызвал у Ренне настоящий шок. Но она признавала, что, с точки зрения босса, это было вполне логично. Она сама до сих пор не могла оправиться после известия о предательстве Тарло, которого знала почти пятнадцать лет.

Временные камеры для задержанных, устроенные в подвале здания, начали заполняться обитателями Шафрановой клиники. Боевые действия закончились, и на площадь больше не сыпались обломки, хотя вода, вытекая из разбитых окон, еще струилась по фасаду башни «Гринфорд».

Ренне обошла по краю полицейское ограждение и взглянула в ночное небо. Этажи клиники отличить было нетрудно: лишенные стекол окна выделялись неярким янтарным светом — единственный искусственный источник за пределами десятиметровой зоны.

Офицеры полиции и патрульные роботы стояли цепочкой, сдерживая натиск любопытных прохожих. Ренне с радостью отметила, что местные стражи порядка сохранили бдительность, несмотря на сенсационное сообщение о возвращении боевых кораблей.

— Здесь никого нет, босс, — доложила она Пауле. — Может, отправить полицейских прочесать нижние уровни?

«Пока это ни к чему. Хоше просматривает поочередно все этажи. Мы намерены никого не выпускать из башни без идентификации личности».

— Долгая будет ночь.

«Да, похоже».

— Вы слышали о возвращении кораблей? Атака провалилась.

«Плохо».

— А Звездный Странник и в этом замешан?

«Не знаю. Надо спросить у адмирала Кайма».

— Вы знакомы с адмиралом?

«Да».

Ренне понимала, что удивляться тут нечему. Но если Мио знакома с Каймом, почему Колумбия ее уволил? Или ему пришлось? Может, это была уловка, чтобы предатель расслабился? Зная босса, Ренне допускала и такое. О ее подозрениях никто и не догадывался.

Ренне опять повернулась к башне «Гринфорд» и отыскала глазами помещение, в котором Хоше устроил временный штаб операции. Внезапно ее внимание привлекло какое-то движение за пределами ограждения. Она сосредоточенно нахмурилась. С тротуара вдоль Оллвин-стрит на проезжую часть сошла девушка с пышными светлыми волосами. Однако Ренне привлекла не ее прическа, а манера держаться. Незнакомка уверенно двигалась, высоко подняв голову и даже не глядя, останавливаются перед ней машины или нет. Подобное высокомерие было характерно для отпрысков Династий или членов Великих Семейств. Абсолютная самоуверенность, которой в совершенстве владела Изабелла Халгарт.

Ренне перешагнула через ограждение и стала проталкиваться сквозь ряды любопытствующих прохожих. Девушка шла по противоположной стороне улицы. Рост у нее был соответствующий. Одежда — небрежная, но явно дорогая: красная трикотажная блузка, короткая лиловая юбка с оборкой и тонкой металлической пряжкой, высокие черные сапожки.

— Мне может потребоваться помощь.

«Что у тебя?» — спросил Хоше.

— Еще не уверена. Но кажется, я увидела Изабеллу Халгарт.

«Где?»

— На Оллвин-стрит, недалеко от поворота на Ланвиа-авеню.

«Последи за ней, я подключусь к городской системе наблюдения».

Ренне, быстро взглянув на поток машин, бросилась на другую сторону улицы. За спиной послышались яростные гудки. Мотоциклист, резко вильнувший в сторону, прокричал какое-то ругательство.

— Она ловит такси.

Девушка скрылась в сине-зеленой машине, и дверца захлопнулась.

«Номер такси?» — потребовал Хоше.

— Черт, я его не вижу. На двери логотип в виде оранжевого рожка.

Ренне тоже стала ловить такси.

— Объект направляется на запад. — (К тротуару подъехала темно-вишневая «Эйблз Пума».) — Поезжай на запад, — приказала Ренне автоматической системе управления.

«Ладно, поставлю соответствующий фильтр выборки, — сказал Хоше. — Логотип в виде рожка имеют такси компании «Мюррей»».

«Ренне, тебе необходимо дождаться подкрепления, — вмешалась Паула. — Не приближайся к ней, она чрезвычайно опасна».

— Не буду. — Ренне активировала защитное поле костюма. — Просто посмотрю.

«Я высылаю группу полицейских в патрульной машине, — объявил Хоше. — Они уже выезжают со стоянки под башней «Гринфорд»».

Ренне прильнула к ветровому стеклу и при помощи зрительных вставок стала отыскивать сине-зеленый автомобиль. Внезапно ОС-татуировки известили ее о направленном сканировании и сразу же выявили его источник. Повернув голову, Ренне увидела, что с тротуара на нее в упор смотрит Изабелла Халгарт. Ее правая рука поднялась, словно указывая на такси.

— Проклятье!

Ренне инстинктивно зажмурилась.

Луч мазера воспламенил энергосистему такси, вызвав взрыв такой мощности, что машину подбросило на три метра над дорогой. Защитное поле Ренне было подавлено в первую же секунду. Но его мощности хватило, чтобы сохранить вставку памяти, впоследствии обнаруженную медиками. После процесса оживления Ренне сможет вспомнить свою гибель.

Глава 10

Вид сборочной платформы навеял воспоминания о строительстве «Второго шанса» над Аншаном. То время казалось Найджелу уже весьма отдаленным, и жизнь тогда была намного проще и спокойнее. А сейчас Жизель Суинсол и его родной сын Отис вели его сквозь лабиринт решетчатых структур к огромному цилиндру из малметалла, где происходила сборка «Вероники». Семейный корабль Династии намного превосходил «Второй шанс» размерами и представлял собой целую гроздь сферических секций, расположенных вдоль центральной оси. Найджел сперва решил построить одиннадцать таких кораблей, но уже началось изготовление отдельных составляющих для четырех кораблей из следующей партии. Теоретически даже один корабль вроде «Вероники» был способен вместить достаточно оборудования и генетического материала, чтобы дать начало новой высокотехнологичной цивилизации. Но Найджел не хотел довольствоваться малым, ведь он принадлежал к самой большой Династии во всем Содружестве. Космическая флотилия должна была стать залогом успешного развития нового человеческого общества. Впрочем, теперь Найджел уже не был уверен, что успеет завершить строительство. Вместе с остальными гражданами Содружества он надеялся, что атака боевых кораблей на Врата Ада будет удачной, и, когда стало известно, что червоточины праймов вновь открылись над Утраченными двадцатью тремя планетами, Найджел испытал огромное разочарование. К такому провалу он не был готов.

— На данный момент укомплектовано четыре корабля, — докладывал Отис. — «Эол» и «Сумарес» будут готовы к предварительным испытаниям уже через десять дней.

— У нас может и не быть этих десяти дней, — сказал Найджел. — Только никому не говори. Жизель, позаботься о том, чтобы в случае вторжения на ковчегах разместилось как можно больше членов Династии. Для переходов нам потребуются устойчивые червоточины. В основном будем рассчитывать на те, что есть в распоряжении разведывательного отдела, но надо предусмотреть и запасные варианты.

— Будет сделано. — В невесомости ее красивое лицо слегка припухло, но выражение тревоги на нем читалось отчетливо. — Насколько это вероятно?

Найджел прервал плавное парение, ухватившись рукой за карбоновую стойку основания мощного манипулятора, и остановил взгляд на моторном отсеке, имеющем грибовидную форму. Секция располагалась на носу корабля, и ее края, загибаясь, зонтиком прикрывали передние модули. Наружный слой, покрытый бористой сталью, отливал синевато-зеленым, словно панцирь насекомого.

Автоматизированные системы в цилиндрической решетке главным образом простаивали без дела, поскольку основные части, доставленные с Крессата, были установлены и работа продолжалась лишь над подключением сферических модулей к корабельному источнику энергии и системам жизнеобеспечения.

— Это известно одним праймам, — сказал Найджел. — Но после нашей неудачи у Врат Ада ответный удар наверняка не заставит себя ждать.

— Но праймы не знают, где находится наш мир, — заметил Отис. — И даже не догадываются о его существовании, ведь он не числится в базе данных Содружества. Отыскать Крессат будет нелегко. Это даст нам некоторый запас времени.

— Я и сам не хотел бы прибегать к эвакуации, — ответил Найджел. — По моему убеждению, эта флотилия — последнее средство. А пока я готов использовать для защиты Содружества наше оружие. Именно об этом я и хотел вам сказать.

Отис напряженно улыбнулся.

— Мы задействуем фрегаты?

— Да, сынок, и боевая миссия будет поручена тебе.

— Слава богу! А то я уже подумал, что мне придется сидеть здесь, пока все не кончится.

— Не будь таким легкомысленным. Я бы предпочел обойтись без кровопролития.

— Отец, ты же собираешься полностью их истребить!

Найджел прикрыл глаза. В последнее время он нередко жалел, что не верит в Бога. В любого бога — в любое сверхъестественное существо, которое благосклонно выслушало бы его молитвы.

— Я знаю.

— Работа над фрегатами далека от завершения, — вмешалась Жизель. — А наше оружие еще не прошло испытания. Мы закончили только этап подготовки необходимых компонентов.

— Поэтому я и здесь, — сказал Найджел, радуясь возможности сосредоточиться на конкретной проблеме. — Мы должны ускорить темп работ.

— Как скажете. Но я не знаю, насколько это удастся.

— Покажите, в каком состоянии корабли сейчас.

Сборка фрегатов производилась в отдельном малметаллическом боксе, прикрепленном к основной платформе и похожем на черную раковину. Найджел нырнул в узкую соединительную трубу, ведущую в бокс, и она протолкнула его при помощи электромускулов, как в горнолыжном подъемнике. В первый момент могло показаться, что он очутился в машинном зале огромного парохода девятнадцатого столетия. Здесь было жарко и шумно; воздух, насыщенный запахом горящего пластика, содрогался от металлического лязга. Огромные стрелы подъемников со свистом летали в тесном пространстве, словно поршни древних механизмов. Небольшие манипуляторы, подвозившие детали, со змеиной ловкостью скользили по рельсам. Куда ни кинь взгляд, вокруг движущихся частей механизмов повсюду горели красные предупредительные голограммы. В самом центре этой механической кутерьмы темной грудой возвышался фрегат «Харибда». По окончании работ он должен был превратиться в плоский эллипсоид, покрытый слоем активного маскирующего композита, но сейчас корпус еще не был полностью собран.

— Сколько времени продлится сборка? — спросил Найджел.

— Несколько дней, — ответила Жизель. — Вскоре после этого можно будет приступать к полетным испытаниям.

— Больше нельзя медлить, — сказал Найджел. Движением ноги он отцепился от полосы-липучки и подлетел ближе. — Как обстоят дела на трех других сборочных площадках?

— Там мы продвинулись еще меньше. Монтаж еще не начат. Мы ждем, пока в первом фрегате не выявятся все мелкие недоработки. Как только они будут исправлены, мы сможем выпускать по одному фрегату каждые три дня.

Найджел ухватился рукой за направляющую одного из манипуляторов рядом с голографическим значком и стал всматриваться в корабль, наполовину скрытый мелькающими механизмами. В средней части остова виднелась гладкая выпуклость кабины экипажа — там более двух десятков роботов устанавливали дополнительные элементы и соединяли кабели.

— Эй, ты что, ослеп? — раздался рядом с Найджелом чей-то голос. — Держись подальше от предупредительных знаков. — В пяти метрах от него из центра красных концентрических окружностей выскользнул Марк Вернон. — Здесь опасно находиться, мы не установили обычных ограждений.

— А, — воскликнул Найджел, — спасибо, что предупредил.

Жизель из-за его спины свирепо сверкнула глазами.

Марк, внезапно осознав, на кого кричит, смущенно моргнул.

— Ой. Здравствуйте, сэр. Жизель.

Найджел заметил, что Марк покраснел, но так и не извинился. Это ему понравилось — на данном участке Марк был полновластным хозяином. Затем эл-дворецкий Найджела выдал досье на этого работника.

«Черт побери! Во Вселенной есть хоть кто-нибудь, кто не имел бы отношения к Меллани?»

— Марк Вернон, — ворчливо представила его Жизель. — Управляющий этим сборочным отсеком.

— Рад познакомиться, Марк, — произнес Найджел.

— Я тоже, — все еще недовольно ответил Марк. — Но вам следует быть здесь поосторожнее, сэр. Я не шутил.

— Понимаю. Значит, ты здесь самый главный?

Марк пожал плечами, но забыл, что находится в невесомости. Для сохранения положения ему пришлось уцепиться за алюмлитиевую распорку.

— Собирать все это в одно целое — чертовски интересно. Мне нравится.

— В таком случае прошу меня простить, поскольку я намерен испортить тебе удовольствие.

— Э, как это?

Марк перевел взгляд на Жизель, но и на ее лице было недоумение.

— Полностью функционирующий фрегат нужен мне в системе Уэссекса через тридцать часов.

Марк невольно ухмыльнулся.

— Невозможно. Мне жаль, сэр, но это просто невозможно. — Он вяло махнул рукой в сторону скелета «Харибды». — Это первый фрегат, который мы доводим до ума, и проблемы возникают каждые десять минут. Поймите меня правильно, я считаю, что корабли превосходные. И когда процесс сборки будет отлажен, наша команда постарается его оптимизировать, насколько это вообще возможно. Но не сейчас. И не в самое ближайшее время.

Найджел и не думал сдаваться.

— Отсоедините этот отсек от сборочной платформы и прикрепите к одному из готовых ковчегов. Вы будете продолжать работу по пути к Уэссексу.

— А?

Несмотря на невесомость, у Марка едва не отвалилась челюсть.

— Есть какие-то технические причины, которые могут помешать?

— Э, ну, я никогда об этом не думал. Наверное, нет. Нет.

— Хорошо. Я хочу, чтобы вы все сделали в течение часа. Забирайте с собой кого угодно, но «Харибда» должна быть готовой к полету.

— Вы хотите, чтобы я тоже отправился?

— Ты же эксперт.

— Гм. Да. Правильно. Ладно. Э, могу я спросить, почему фрегат так срочно потребовался на Уэссексе?

— Я уверен, что наша звезда будет первой в списке целей следующего вторжения праймов.

— Угу, понятно.

— Не скромничай, Марк, ты проделал колоссальную работу, помогая людям на Элане. Я горжусь тем, что ты один из моих потомков. Я знаю, ты нас не подведешь. — Найджел подал знак Жизель и Отису, оттолкнулся от основания манипулятора и направился к соединительной трубе. — Оружейную секцию мы тоже пристегнем к ковчегу. Теперь я хотел бы встретиться с разработчиками. Какой ковчег годится для этой цели?

— «Искатель» уже совершил два пробных полета, — сказал Отис. — Испытания прошли успешно. Он подходит больше всего.

— Значит, «Искатель».

Провожая взглядом исчезавшего в переходной трубе Найджела, Марк привалился к тонкой распорке. Пот выступил изо всех пор его тела, образовав на коже противную холодную пленку.

— Первая в списке целей вторжения, — горестно прошептал он и оглянулся на недостроенный фрегат. — Неужели все сначала?

На Иллюминате было уже четыре часа утра, когда Паула наконец покинула место происшествия и направилась к станции ККТ. Всех обитателей башни «Гринфорд» к этому моменту уже обследовали медики-криминалисты. Несколько преступников, проходивших операцию по нейронной модификации, были увезены в полицейский участок. Городские больницы оказались переполнены пострадавшими — они поступали не только из «Гринфорда», но и из ресторана «На верхушке дерева». Специалисты городской технической службы уже оценивали ущерб, причиненный Шафрановой клинике. Группа следователей изымала уцелевшие электронные модули для анализа содержащейся в них информации.

В оперативном центре Паула сняла бронированный скафандр и передала его для упаковки своим сопровождающим. Оставив силовой костюм защиты, она надела поверх него длинную серую юбку и толстый свитер из белой шерсти с открытым воротом. Украшением служил коричневый кожаный пояс с серебряной цепочкой; эта вещица была из собственного гардероба Паулы, но техники из службы безопасности сената ее немного доработали.

— Все в порядке? — спросил Хоше.

— Операция прошла немного не так, как я ожидала, — призналась Паула. Ее эл-дворецкий тем временем произвел проверку готовности силового костюма и пояса. — Надеюсь, что это еще не конец. Все готово к отъезду?

— Команда на месте, оборудование уложено, — он окинул взглядом четыре черных контейнера с аппаратурой, — и активировано.

— Хорошо. Тогда пойдем.

Они спустились на подземный уровень, где были оборудованы камеры задержания. Вокруг одной из них толпились два десятка вооруженных роботов. По обе стороны от входа стояло по офицеру из местной полиции. Внутри был только один человек.

В центре камеры, вызывающе сложив руки на груди и разъяренно сверкая глазами, стояла Меллани, все еще в форме медицинской сестры.

Паула приказала офицерам открыть дверь. Меллани не тронулась с места.

— Я подумала, мы могли бы поговорить по пути обратно, — сказала Паула.

Она ничуть не сожалела о задержании Меллани. Паула догадывалась, что

ради посещения Шафрановой клиники девушка воспользовалась незаконными методами.

— Вам известно, сколько времени меня здесь продержали?

— С точностью до секунды. А в чем дело?

Меллани сердито фыркнула.

— Можешь остаться здесь, если тебе это больше нравится, — доброжелательным тоном произнес Хоше. — Полицейские займутся тобой, когда у них освободятся руки. Сегодня ночью у них масса дел.

Меллани злобно зарычала.

— Я даже не могу выйти в унисферу.

— Здесь работают системы подавления, — пояснил Хоше. — Довольно эффективные, верно?

Меллани перевела взгляд на Паулу.

— Куда?

— Что «куда»? — переспросила та.

— Вы сказали, что мы поговорим по пути обратно. Куда это?

— На Землю. У нас билеты на ближайший экспресс. В первый класс.

— Отлично. Хоть что-нибудь. — Меллани вышла из камеры. — Где машина?

Хоше вежливо указал на пандус.

— Снаружи.

Меллани тряхнула головой, словно поражаясь их недогадливости, а затем размашистыми шагами направилась к выходу. Паула и Хоше, недоуменно переглянувшись, пошли за ней, а следом двинулись четыре контейнера.

Пандус подземного гаража выходил прямо на улицу у самой площади перед башней «Гринфорд». При виде полного разгрома Меллани в изумлении замерла. Паула и Хоше остановились по обе стороны от нее. Репортеры, сгрудившиеся у ограждения, начали выкрикивать вопросы.

В виртуальном поле зрения Паула увидела, что Меллани, едва выйдя из зоны, где блокировалась связь, приняла несколько закодированных сообщений и отправила два.

Шесть кварталов Оллвин-стрит до сих пор оставались закрытыми для транспорта. Кареты «скорой помощи» уже разъехались, и лишь пожарные расчеты со своими роботами ликвидировали последствия взрыва. Восемь автомобилей, находившихся рядом с такси Ренне, превратились в обгоревшие обломки, отброшенные к стенам зданий; еще два десятка машин отделались меньшими повреждениями. Всех их при помощи мощного крана постепенно загружали на трейлеры. Роботы муниципальной службы поливали тротуар, смывая остатки крови. За столиками окрестных баров собралось множество любопытных. Универсальные роботы скользили по стенам и смахивали остатки разбитых стекол.

— О боже! — пробормотала Меллани.

Несколько секунд она осматривала разгромленную площадь, затем развернулась, чтобы взглянуть на башню «Гринфорд».

— Я же говорила, что здесь небезопасно, — сказала Паула.

К ним подъехал полицейский фургон. Дверца скользнула в сторону, все трое забрались внутрь, а контейнеры поднялись в багажное отделение.

— Я вспомнила Рэндтаун, — едва слышно произнесла Меллани, когда автомобиль тронулся с места. — Я надеялась, что все забыто, но то, что я сейчас увидела, оживило воспоминания. Это было ужасно.

Паула решила, что Меллани искренне расстроена.

— Видеть смерть в таких масштабах всегда нелегко.

Хоше с безучастным видом отвернулся к окну.

— Ваши люди пострадали? — спросила Меллани.

— Кое-кто.

— Мне очень жаль.

— Они знали, чем рискуют. Все они будут оживлены.

— Если только от нашего общества что-то останется.

— Мы об этом позаботимся.

Полицейский фургон доставил их на станцию ККТ задолго до отправления поезда. Обширное помещение насквозь продувалось холодным ветром с Логросана, огибающего самый маленький сортировочный участок, какой только видела Паула в Содружестве. Иллюминат не производил на экспорт никаких громоздких предметов, здесь выпускались только миниатюрные высокотехнологичные устройства. Сортировочный участок требовался для ввоза продуктов питания; местные жители были вынуждены закупать их за пределами планеты, поскольку на ней отсутствовали земли для обработки. Паула задумалась, что произойдет, если праймы вторгнутся сюда. Или, что еще хуже, на Пиуру, одну из планет Большой Дюжины, с которой связан этот мир. Если Иллюминат отрежут от Содружества, населению его единственного города придется нелегко.

На платформе начали собираться пассажиры, и Паула заметила, как старательно они избегают смотреть в глаза друг другу. Желающих уехать было не очень много, но все же больше, чем обычно в это время суток. Отдельными плотными группами стояли целые семьи с сонными ребятишками. После сообщения о кораблях флота все они, вероятно, всерьез задумались о возможных последствиях нападения праймов.

Меллани потерла ладонями плечи, покрывшиеся мурашками от холодного ветра.

— Как глупо я выгляжу в этом наряде, — пробормотала она.

— Вот, возьми, — сказал Хоше, снимая свой свитер.

Она благодарно улыбнулась:

— Спасибо.

Свитер висел на ней мешком, но зато она перестала дрожать.

К платформе по магнитному пути бесшумно подошел экспресс. Они вошли в вагон первого класса и заняли зарезервированное купе.

— На какую из станций Земли мы направляемся? — спросила Меллани.

— В Лондон, — ответил Хоше.

— А я считала, что вы базируетесь в Париже.

— Когда как, — с загадочной улыбкой сказала Паула.

Она велела эл-дворецкому открыть один из кармашков на поясе. Муха-веретёнка^[11] с Братейшена вылезла наружу и поползла вверх по стене. Вырабатываемая насекомым тончайшая нить потянулась за Паулой по узкому коридору вагона, обеспечивая надежную связь. В купе по обе стороны от облицованного орехом столика стояли два мягких кожаных дивана. Меллани с радостным вздохом запрыгнула на один из них с ногами и натянула свитер на согнутые колени. После этого она уткнулась в окно, словно ребенок в витрину с игрушками. Паула и Хоше разместились напротив. Черные контейнеры заняли места по обе стороны от двери.

Через пару минут экспресс отошел от платформы и начал набирать скорость по пути к переходу.

— Что произошло с адвокатами? — поинтересовалась Меллани.

— Утрата тела, — сказала ей Паула. — Наши медики попытаются восстановить их вставки памяти, но, учитывая нанесенные повреждения, на успех рассчитывать не приходится.

В виртуальном поле зрения она переключилась на информацию, передаваемую мухой-веретёнкой. Черно-белое изображение было немного искаженным, словно Паула смотрела с потолка в коридор через выпуклую линзу, но достаточно четким. На мгновение она ощутила во всем теле легкое покалывание — так воспринимался переход между двумя мирами, — и в окно купе ворвался теплый оранжево-розовый свет. Экспресс, миновав грузовую станцию Пиуры, снова набрал скорость.

— У меня это была единственная ниточка, ведущая к фонду «Кокс».

— Да, и у меня тоже.

Меллани не смогла скрыть своего удивления.

— Так вы мне поверили!

— Теперь поверила. Мы обнаружили агента Звездного Странника в парижском отделении, где я раньше работала. Он довольно долго манипулировал фактами. В том числе и теми, что касались фонда «Кокс».

— Вы арестовали его?

— Нет, — ответила Паула.

Ей тяжело было это признавать, но, до того как попасть в руки медикам, Алик Хоган многое успел ей рассказать. В ресторане «На верхушке дерева» было еще тяжелее, чем в башне «Гринфорд».

— Значит, у нас все еще нет доказательств существования Звездного Странника, — сказала Меллани.

— Дело против него разрастается.

В виртуальном поле зрения Паулы вспыхнул небольшой фрагмент текста. Электронная система, управляющая устройствами вагона, заблокировала все каналы связи. Через муху-веретенку стало видно, что дверь в соседний вагон открылась. Паула переглянулась с Хоше, и тот едва заметно кивнул.

— Но никаких убедительных улик, — грустно добавила Меллани.

— Верно. И времени у нас остается все меньше.

— Почему вы так думаете?

— Успехи Содружества в войне невелики. Наши корабли потерпели поражение в районе Врат Ада. — По коридору вагона к их купе шла девушка. Сердце Паулы забилось чаще. В виртуальном поле зрения вспыхнула тактическая сетка. Она сдвинула несколько иконок, чтобы можно было мгновенно их активировать.

— Да. Я полагаю, богачи скоро начнут спасаться бегством на своих ковчегах.

— Возможно. Но, что еще важнее, Звездный Странник наверняка решит сбежать, убедившись в грозящем нам крахе. Так утверждают Хранители.

— Так надо преградить ему путь на Дальнюю, вот и все! — воскликнула Меллани. — Поставить у перехода Буунгейта заградительный отряд.

— Для этого мне пришлось бы сначала объяснить своим союзникам необходимость подобного шага.

Через визуальные датчики веретёнки Паула увидела, что девушка остановилась у двери в их купе.

Меллани набрала полную грудь воздуха.

— Мне известны имена еще нескольких агентов Звездного Странника. Надеюсь, теперь вы мне поверите.

— Ты прекрасно информирована.

Направленный энергетический луч разбил дверь купе в щепки. Меллани испуганно вскрикнула и бросилась на пол. Паула и Хоше активировали силовые поля защитных костюмов. Между разбитыми косяками, мерцая силовым полем, появилась Изабелла Халгарт.

— Это она! — завопила Меллани. — Это Изабелла! Одна из них!

Изабелла подняла правую руку. Плоть на ее предплечье разошлась в нескольких местах, словно открылись лишенные губ рты.

Паула активировала клетку. По обе стороны от Изабеллы из черных контейнеров взметнулись изогнутые лепестки силового поля; они сомкнулись вокруг ее тела и начали сжиматься. Девушка недоуменно поморщилась. Затем повернулась между лепестками, стараясь сдвинуться с места. Искусственно форсированные мышцы попытались сбросить оковы механическим усилием. Из появившихся на обеих руках отверстий высунулись тупые дула ионных орудий и мазеров. Потоки энергетических зарядов заметались по клетке, но неизменно уходили в пол вагона, откуда потянулись вверх первые струйки дыма. Мерцающие лепестки окрасились угрожающей синевой.

— Готовы? — крикнула Паула, перекрывая грохот стрельбы.

Она подняла подавитель поля и, как только Хоше кивнул, приставила его к спине Изабеллы. Лепестки разошлись, пропуская устройство. Ее глаза оказались всего в нескольких сантиметрах от лица Изабеллы, и в этот миг Паула с абсолютной уверенностью убедилась, что им противостоит существо из чужого мира. Взгляд Изабеллы горел неисчерпаемой яростью. Смотревшее через ее глаза существо изучало Паулу и оценивало ее способности.

Силовое поле Изабеллы отключилось.

Хоше беспрепятственно проскользнул между лепестками клетки и приставил к ее шее инъектор с депрессантом. Зажатое в силовом поле тело яростно забилось. Губы медленно разошлись в хищном оскале. Все имеющиеся в ее теле орудия одновременно выстрелили. Перегрузка лепестков вызвала заунывный вой, и наружу посыпались искры.

— О господи! — воскликнул Хоше и перевел регулятор инъектора на полную мощность.

На лице Изабеллы неожиданно появилось выражение крайнего изумления, ее глаза широко распахнулись, стрельба прекратилась.

Лепестки клетки плотно удерживали тело девушки, не позволяя шевельнуться. Паула опустила взгляд; ноги Изабеллы повисли в нескольких сантиметрах над дымящимся ковром.

— Она отключилась?

— Не знаю, — выдохнул изрядно вспотевший Хоше. — Но не собираюсь полагаться на случай.

Он все так же плотно прижимал инъектор к ее коже.

Паула вызвала в купе остальных членов отряда. Вик Рассел, защищенный бронированным скафандром, прибежал первым. Следом вошли Мэттью и Джон Кинг.

— Вся потеха досталась вам, — посетовал Вик.

— В следующий раз я готов тебе уступить, — искренне заверил его Хоше, передавая инъектор.

Теперь Изабеллу окружали три офицера в бронированных костюмах, и Хоше отключил силовое поле клетки. Девушка безвольно упала в руки Джона.

— Она жива? — спросила Паула.

— Сердцебиение нестабильное, но приходит в норму, — заверил ее Джон. — Дышит она самостоятельно.

— Отлично, поместите ее в блокирующую подвеску.

Паула отключила свое защитное поле и провела рукой по лбу. Влага на пальцах нисколько ее не удивила.

— Что за ерунда здесь происходит? — закричала Меллани.

Паула, обернувшись к перепуганной и разъяренной спутнице, изумленно моргнула. Почти вся кожа Меллани отливала серебром.

— Это была ловушка, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие. Паула представления не имела о возможностях вставок Меллани. Единственное, что ее успокаивало, так только то обстоятельство, что Меллани не поддержала Изабеллу, так что вряд ли она работает на Звездного Странника. — И ты, и я представляем некоторую угрозу для Звездного Странника, так что вместе мы — весьма соблазнительная цель. Я не ошиблась. Хотя я надеялась, что к нам направят Тарло.

— Вы! — выплюнула Меллани, указывая дрожащим пальцем на Паулу. — Вы. Мы. Полицейский фургон. Все видели.

— Правильно. Все видели, что мы вместе уехали из башни «Гринфорд», и это событие получило освещение в унисфере. За купе я заплатила от своего имени. Убийца получил превосходную возможность сделать свое дело.

— У меня даже не было защитного костюма, — заныла Меллани.

Серебряный налет на ее коже заметно побледнел, проявившиеся ранее сложные узоры исчезали. Меллани выпрямилась на своем диване и уставилась в никуда.

— Кусок дерьма! Вы могли хотя бы предупредить меня.

— Я не была уверена в твоей лояльности. И хотела, чтобы ты вела себя естественно. Прошу прощения за причиненное беспокойство.

— Беспокойство!

Меллани перевела взгляд на Хоше, но тот только сочувственно улыбнулся.

— Атеперь, — сказала Паула, — не хочешь ли ты рассказать нам, откуда тебе известно, что Изабелла была агентом Звездного Странника?

Джастина вернулась в Нью-Йорк, когда по восточному стандартному времени уже миновала полночь. Она задержалась дольше, чем предполагала; из-за обсуждения заявления Уилсона Кайма заседание Военного кабинета затянулось на лишний час. В результате было решено, что квантовые ракеты Сиэтлского проекта следует установить на двадцать семь кораблей класса «Москва». Еще семнадцать уцелевших кораблей возвращались из области Врат Ада к Высокому Ангелу, где их ожидала дозаправка и перевооружение теми же квантовыми ракетами.

Никто не знал, будет ли этого достаточно для отражения следующей атаки праймов, и даже Дмитрий Леопольдович поостерегся высказывать свои предположения.

Военный кабинет так и не пришел к единому мнению относительно вторжения на территорию чужаков. Шелдон, Хатчинсон и Колумбия настаивали на отправке нескольких кораблей к Паре Дайсона, пока праймы еще не знают о квантовых ракетах. Колумбия был уверен, что это оружие причинит колоссальные разрушения во всей звездной системе, тем самым безвозвратно ослабив цивилизацию праймов. Он даже предложил впоследствии организовать вторую волну кораблей, чтобы «закончить работу».

Снова начались разговоры о геноциде. Поддержав эту идею, Джастина вызвала изумление у всех членов кабинета, включая и недавно приступившую к своим обязанностям Тонью Галл. Джастина сделала это, поскольку узнала от Брэдли Йоханссона, что Звездный Странник своими тщательно продуманными манипуляциями стремится уничтожить обе расы, чтобы без помех установить во Вселенной собственное господство. Теперь Джастина видела только один путь к спасению Содружества — полное истребление праймов.

Уилсон, напротив, указал на колоссальное развитие цивилизации праймов и на их вероятное распространение в другие звездные системы, помимо Врат Ада и Утраченных двадцати трех планет. Он утверждал, что уцелевшие общности чужаков могут нанести человечеству сокрушительный ответный удар, что приведет к обоюдному геноциду.

— Они все равно пытаются всех нас истребить, — возразил ему Колумбия.

Алан Хатчинсон, так и не отказавшийся от мысли о том, что геноцид следует осуществить в ближайшем будущем, предложил провести повторную атаку на Врата Ада, на этот раз с использованием квантовых ракет.

— Мы раскроем им свое последнее преимущество, — ответил ему Уилсон Кайм. — Это единственное оружие, о котором праймам пока неизвестно.

— Но в случае успеха мы бесповоротно остановим продвижение праймов и со временем выбьем их с Утраченных двадцати трех планет, — начал спорить вспыльчивый лидер Династии. — Лишившись Врат Ада, праймы не смогут осуществить вторую волну вторжения, а мы доберемся до их собственной звездной системы.

— Я не думаю, что в данный момент мы можем себе позволить ослабить оборону, — сказал Кайм. — Вот когда построим больше кораблей, тогда и рассмотрим этот вариант.

Его ответ не удовлетворил Хатчинсона. Кроме того, всех членов кабинета беспокоили усиливающиеся разногласия между Каймом и Колумбия. Президент Дой закрыла заседание и обнародовала очередное резюме. Следующее заседание было решено собрать сразу, как только ситуация изменится.

После этого Джастина в сопровождении трех помощников и охраны, приставленной к ней службой безопасности сената, поспешила на экспресс до Нью-Йорка. На следующее утро была назначена встреча с неформальной группой избирателей с Уолл-стрит, посвященная обсуждению финансовой ситуации, ухудшающейся в связи с повышением налогов, а также растущему бегству населения с некоторых планет и провалу операции флота. Рынки переживали сильнейший упадок, и люди хотели чувствовать уверенность в исполнительной власти и ее политике. «Как будто я сумею их в чем-то убедить», — подумала Джастина. Хорошо хоть, что на рабочем завтраке вместе с нею будет присутствовать Криспин, на поддержку которого она может твердо рассчитывать.

На вокзале помощники распрощались с Джастиной и отправились по домам на такси, а саму ее вместе с охранниками доставил к дому на Парк-авеню семейный лимузин. Сидя в просторном салоне машины, она решила просмотреть новости с Иллюмината, подобранные эл-дворецким. Пропустив кое-что через собственные фильтры, она выпрямилась в глубоком кожаном кресле. В виртуальном поле зрения развернулись картины разгрома башни «Гринфорд»; пожарные ликвидировали последствия взрыва такси неподалеку от здания. Число жертв среди гражданского населения привело Джастину в ужас.

— Вызови Паулу Мио, — приказала она эл-дворецкому.

«Сенатор?» — откликнулась Паула.

— Вы в порядке?

«На данный момент да».

— Что это значит?

«Мы не смогли задержать ни одного из агентов Звездного Странника, обнаруженных в Тридельте. Тем не менее мы раскрыли деятельность одного из них, работавшего в парижском отделении. Это даст вам некоторое преимущество против адмирала Колумбия и Халгартов».

— Отличная новость.

«Да. А сейчас я возвращаюсь на Землю и организую еще одну ловушку, в которой участвую сама вместе с Меллани Рескорай. Надеюсь, эта операция будет более успешной».

— Меллани с вами?

«Да. Она очень активно участвует в борьбе против Звездного Странника. Я подозреваю, что она каким-то образом связана с Хранителями».

Джастина едва удержалась, чтобы не рассказать о контактах Меллани с Адамом Элвином, но тогда пришлось бы объяснять и собственную связь с Йоханесоном, а к этому, учитывая принципиальность следователя, она еще не была готова.

— Я думаю, нам пора встретиться всем вместе и объединить усилия.

«Возможно, но сначала я должна убедиться в истинных намерениях Меллани. Не исключено, что она окажется весьма искусной западней, расставленной для нас Звездным Странником».

— Как угодно. Дайте мне знать, когда проверите ее. Удачи вам, и будьте осторожны.

«Спасибо, сенатор».

Лимузин остановился в подземном гараже здания, откуда Джастина вместе с охранниками поднялась на лифте на сороковой этаж.

Несмотря на усовершенствование охранной системы, они настояли на физической проверке квартиры и просмотре записей электронных устройств. Джастина, сохраняя внешнее спокойствие, стояла в большой гостиной и ждала, пока они выполнят свою работу. Скрывать чувства она научилась столетия назад, но сегодня ей было особенно тяжело. Опухшие лодыжки сводило болезненными судорогами, изжога преследовала ее почти постоянно, недомогание, которое она когда-то чувствовала по утрам, давно уже растянулось на целый день, а вдобавок еще и отчаянно болела голова. «Заканчивайте быстрее», — мысленно молила Джастина, пока охранники тщательно и неторопливо обследовали одну комнату за другой.

— Квартира чистая, сенатор, — доложил Гектор Дел, старший группы.

— Благодарю вас.

— Сегодня я останусь с вами на ночь, — добавил он.

— Как скажете.

Когда двое других охранников покинули апартаменты, Джастина прошла в спальню и закрыла за собой дверь. Домовая система начала наполнять ванну сразу, как только лимузин остановился на стоянке. Сейчас над ней уже высилась пышная шапка ароматной пены. Джастина сердито посмотрела на ванну и застонала. Всю дорогу до дома она только и мечтала, что понежиться в горячей воде. Но совершенно забыла, что при беременности это противопоказано.

Чувствуя раздражение, она приказала эл-дворецкому подготовить вместо ванны душ. Вода быстро вытекла, Джастина сняла одежду и бросила на пол, чтобы робот-горничная отправила ее в стирку. «Вот уж действительно, во время беременности мозг берет отпуск».

Теплые струйки душа заиграли на коже. Это было приятно, но не могло сравниться с хорошей ванной. Эл-дворецкий сделал подборку джазовых композиций двадцать второго века и включил громкое воспроизведение. Затем к воде добавилась мыльная пена.

Поведение Шелдона на заседании Военного кабинета не переставало тревожить Джастину. Почему он настаивал на геноциде? Или он понимал, что такой шаг спровоцирует праймов на соответствующую реакцию? Ведь Звездный Странник именно этого и добивается. «Может, я просто схожу с ума?» — подумала Джастина. Единственной уликой были слова Томпсона о том, что офис Шелдона блокировал закон о досмотре грузов, поступающих на Дальнюю. До сих пор Джастина не смогла найти этому подтверждения.

Она дождалась, пока вода не смоет с тела остатки пены, и стала втирать в кожу ног и живота отшелушивающий крем. Внезапно в виртуальном поле зрения вспыхнул красный огонек тревоги. Вторжение! Недавно установленная система безопасности показала ей темный силуэт человека на кухне.

«Как же он смог сюда пробраться, не вызвав сигнала тревоги с периметра?»

Она поспешно смахнула воду с лица и потянулась за полотенцем.

От Гектора Дела поступило сообщение:

«СЕНАТОР, ПРОШУ ВАС НЕ ОБНАРУЖИВАТЬ СЕБЯ. Я ПРИСТУПАЮ К ОСМОТРУ. ОСТАЛЬНАЯ КОМАНДА ОХРАННИКОВ УЖЕ ВОЗВРАЩАЕТСЯ».

Сердце зачастило, и голова стала болеть сильнее. Джастина обернула полотенце вокруг талии и выбежала в спальню, не обращая внимания на мокрые следы на ковре. За дверью раздался крик Гектора Дела: «Эй, ты! Стоять!»

Раздался пронзительный треск оружейного разряда, заставивший ее испуганно вздрогнуть. Сразу за ним последовало два громких взрыва. Кто-то закричал. Треснуло дерево. Что-то упало на пол с глухим стуком, а щель под дверью на мгновение озарилась яркой вспышкой.

Джастина послала запрос:

«ГЕКТОР? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?»

В виртуальном поле зрения появился значок, говорящий об отключении вставок ее телохранителя от домовой системы. Джастина положила руку на ручку двери. Нерешительно помедлила. За дверью не было ни звука. Связаться с системой безопасности не получалось, она отключилась из-за мощных помех. Эл-дворецкий доложил, что двое охранников поднимаются на лифте.

Джастина немного приоткрыла дверь и выглянула в центральный коридор. Там было темно, и только в дальнем конце из вестибюля просачивался слабый свет. В воздухе колыхались струйки дыма; на обломках антикварного столика уже плясали язычки пламени. У самой стены лежало скрюченное тело Гектора Дела. Одежда на нем дымилась, кожа покраснела и вздулась. Неестественный разворот головы свидетельствовал о том, что человек уже мертв.

Из вестибюля показалась темная фигура.

— Брюс! — выдохнула Джастина.

Киллер Звездного Странника поднял руку.

Джастина испуганно охнула и инстинктивно прикрыла руками живот, защищая нерожденное дитя.

Мощный фокусированный разряд дисраптора поля расколол потолок, вызвав тучи обломков и бетонной пыли. Гор Бурнелли, проскочив сквозь пробоину, легко приземлился между Джастиной и Брюсом. В превосходно сшитом смокинге он выглядел настоящим франтом.

— Эй, парень, — крикнул он Брюсу, — не хочешь для разнообразия сразиться с равным?

Брюс поднял обе руки. В Гора ударила почти твердая струя плазмы, окутав его ослепительным ореолом. Стены и пол вокруг него почернели, и Джастина от непереносимого жара прикрыла лицо руками.

Брюс опустил руки. В центре круга обожженного бетона стоял Гор, осыпанный хлопьями пепла от сгоревшей одежды. Обнаженное тело отливало золотом, и огонь, отражаясь, играл на нем оранжевыми бликами. Гор злобно улыбнулся:

— Теперь моя очередь.

Он шагнул навстречу Брюсу. Импульс фокусированного дисраптора окрасил задымленный воздух коридора призрачным зеленоватым свечением. Силовое поле Брюса вспыхнуло пурпуром, а сам он отшатнулся назад. Убийца попытался выпрямиться, но Гор произвел еще один выстрел, сбивший его с ног и швырнувший назад по гладкому паркету. Брюс замахал руками и ногами, словно перевернутая черепаха, но все же сумел подняться и бросился прочь.

— Вернись, мерзавец, мы еще не закончили! — закричал Гор.

Вслед за Брюсом он проскочил через коридор и выбежал в гостиную. В него сразу ударили выстрелы из мазера и ионного ружья. Неповрежденное силовое поле отразило угрозу, потоки энергетических разрядов заметались среди стен и мебели. Сила удара отбросила Гора назад, как будто ему в лицо выстрелила водяная пушка. Он увеличил мощность поля за своей спиной, чтобы, упершись в стену, выдержать натиск. Ноги перестали скользить, но стена треснула и прогнулась. Гор снова сбил Брюса с ног выстрелом из дисраптора. Киллер ударился в стену между балконными дверями, одним прыжком вскочил, раскидав вокруг осколки стекла, и присел в борцовской стойке. Гор прыгнул.

Они столкнулись в вихре разбушевавшейся энергии и обломков мебели. В нервную систему Гора хлынули ускорители, подстегивающие рефлексы, и он провел серию ударов карате, способных рассечь на куски незащищенное тело. Его выпады не могли пробиться сквозь силовую защиту Брюса, но каждое касание радовало Гора алой вспышкой, свидетельствующей о близкой перегрузке. Он даже умудрился нанести окутанному полем телу некоторый ущерб, хотя это и не создавало дополнительного преимущества. Брюс молча морщился при каждой вспышке поля. Его нервная система тоже была накачана ускорителями, но все же он двигался медленнее, чем Гор, и не успевал блокировать удары. Брюс сократил область защиты, оставив одежду за пределами поля. Ткань быстро рвалась под ударами и тлела в остаточных энергетических потоках. Наконец Брюс энергично развернулся на месте и сумел провести жесткий удар по ногам Гора. Не сопротивляясь инерции, Гор, словно спрыгивающий с брусьев гимнаст, сделал сальто назад и приземлился в боевой стойке. В тот же миг он выпустил по противнику залп из дисраптора.

Брюс в развевающихся лохмотьях ловко увернулся и остановился у проема разбитой балконной двери. Гор норовил выбросить его наружу импульсами дисраптора. Однако киллер расширил силовое поле так, что оно образовало подобие широких крыльев, и уперся ими в дверной косяк. Тогда Гор направил в стену струю плазмы. Куски штукатурки и бетона полетели во все стороны. Брюс ответил залпом из своего дисраптора. Противники стояли, наклонившись навстречу друг другу и словно сопротивляясь мощному урагану. Столкновение дезинтегрирующих полей вызвало новые разрушения, в стенах квартиры появились глубокие трещины, пол местами вздыбился, как земля при тектоническом сдвиге. Сверху беспрерывно сыпалась штукатурка, обломки бетона, дерева и стальной арматуры.

Гор присел, а затем прыгнул, используя всю мощь усиленных мускулов и точно рассчитанное расширение силового поля. Он мелькнул в воздухе золотой ракетой, и выставленные вперед кулаки ударили в грудь Брюса. Киллер не удержался, отлетел назад, на каменные перила балкона, едва не проломив их. Головы горгулий, украшавшие балюстраду, покосились.

Брюс коротко посмотрел на Гора и кувырнулся назад, скрывшись из вида. Гор, не колеблясь, прыгнул следом.

На высоте сорокового этажа над Парк-авеню стояла полная тишина, и во время падения Гор ничего не слышал. Все его внимание было сосредоточено на летящем внизу Брюсе. Убийца, окутанный силовым полем, сиял в виртуальной прицельной сетке яркой звездой. Гор успел несколько раз выстрелить из плазменного орудия, но его собственная траектория падения была не настолько ровной, чтобы обеспечить точность. Снизу навстречу им обоим взметнулись столбы оранжевого и фиолетового пламени.

В немногочисленных машинах на улице сработали аварийные тормоза, и изумленные пассажиры приникли к стеклам, пытаясь рассмотреть, что происходит.

Гор раскинул руки и ноги, как в затяжном прыжке, а затем расширил силовое поле, превратив его в подобие выпуклой линзы. Возросшее сопротивление воздуха быстро погасило скорость, и уже в двадцати метрах от земли он едва двигался. Перед приземлением он вернулся в вертикальное положение, защитное поле, коснувшись дороги, начало сворачиваться, и через мгновение Гор уже встал на ноги. Пару секунд он стоял неподвижно, наблюдая за Брюсом.

Тело киллера оставило вмятину в дорожном покрытии неподалеку от дымящихся кратеров, выжженных плазменными зарядами. Асфальт был забрызган кровью. Брюс, едва держащийся на ногах, пересекал улицу, огибая стоящие машины. Обгоревшие обрывки его одежды покраснели, и по дороге тянулся широкий темный след. При каждом шаге раздавался неприятный хруст: обломки костей терлись друг об друга. Киллер двигался только благодаря силовому полю, удерживающему его на ногах. Издали его можно было принять за припозднившегося пьяницу.

Гор удовлетворенно хмыкнул и прыгнул. Он без усилий пролетел над машинами и обеими ногами нанес Брюсу удар в грудь. Защитное поле киллера стало бледно-алым. Он прокатился по дороге и ткнулся в переднее крыло желтого такси, оставив царапину на краске. Одна его лодыжка при этом согнулась под прямым углом. Силовое поле сгустилось вокруг ноги, выпрямляя ее, затем раздался треск.

Дрожащая голова Брюса повернулась к Гору. Темная кровь уже пузырилась на его губах, но киллер поднял руку и выстрелил в обнаженного золотого человека зарядом плазмы. Ослепительный клубок перенасыщенных энергией атомов растекся по металлическому покрову тела, не причинив Гору вреда. Пассажиры в окнах такси с воплями пригнулись.

— Ну что, неудачный выдался денек? — насмешливо произнес Гор. — Сначала на Иллюминате, теперь здесь. Интересно, сколько у тебя еще в запасе пораженных безумием людей?

Брюс перевернулся на живот и пополз. Гор стремительным движением схватил его за шею. Силовые поля, столкнувшись, загудели, как высоковольтная линия.

Гор поднял изломанное тело.

— Никуда ты не денешься, — сказал он. — Надо бы тебя хорошенько изучить. Мы можем узнать много нового, верно?

У Брюса задергалось веко.

— Но ты пытался убить мою дочь и внука. Так что нет, к черту.

Брюс попытался что-то сказать, но из его рта лишь вытекла струйка крови. Затем искаженное лицо внезапно успокоилось.

— Давай. Убей чужака, — сказал он.

И его силовое поле отключилось.

— Молодец, сынок, — искренне ответил Гор.

И резким движением руки сломал Брюсу Макфостеру позвоночник.

В прошлый визит на Высокий Ангел Хоше видел на транзитной станции всего двух скучающих полицейских, которые просматривали удостоверения личности каждого прибывшего и сканировали багаж. Сегодня все было иначе. Транзитных станций теперь стало восемь, и каждая из них превосходила по размерам старую. Везде дежурили отряды вооруженных офицеров флота.

Хоше, повидавший за прошедшие двадцать четыре часа достаточно бойцов в бронированных скафандрах, с тревогой поглядывал на них, приближаясь к входу на станцию, предназначенную для гражданского персонала. Мощный робот, несущий блок-подвеску с Изабеллой, защищенную от любых сканеров силовым полем, тихонько катился следом. Пройдя метров пятьдесят по белому залу, Хоше вызвал Паулу.

— Мне что-то не по себе. Думаю, сейчас потребуется помощь.

«Хорошо, — ответила она. — Я вызываю Высокого Ангела».

Офицеры флота уже заметили его приближение и перегородили вход. Двое двинулись навстречу Хоше.

Один из них, с капитанской звездочкой и отпечатанной на груди фамилией «Турвилль», поднял руку.

— А это еще что такое?

Хоше уставился на шлем капитана, видя в золотистой зеркальной поверхности свое отражение.

— Багаж.

— Что внутри?

— А это вас не касается, офицер.

Отряд, перегородивший вход, поднял оружие.

— Нет, касается. Откройте.

Хоше приветливо улыбнулся.

— Нет.

— Вам придется пройти в участок. Сержант, приготовьте сканер для контейнера.

Хоше стоял на своем и старался улыбаться как можно естественнее, надеясь, что потеет не слишком сильно. Офицеры флота начали приближаться, не опуская оружия. Некоторые держали под прицелом робота и продолговатый контейнер.

Внезапно капитан Турвилль замолчал и замер. Отряд остановился. Дула винтовок опустились. Затем капитан отдал честь.

— Прошу прощения, сэр. Произошло недоразумение. Проходите, пожалуйста. Ваш челнок готов. Мои люди могут вам чем-то помочь?

— Нет, благодарю вас, — ответил Хоше. — Я, пожалуй, пойду.

Он махнул рукой в сторону станции для гражданских лиц и с величайшей осторожностью прошел между расступившимися бойцами. На лице Хоше заиграла мальчишеская улыбка, он с трудом удержался от смеха.

Бедный капитан Турвилль так никогда и не узнает, что произошло. Высокий Ангел после вызова Паулы связался с Тоньей Галл и чрезвычайно настойчиво попросил, чтобы груз, предназначенный для райеля, не подвергался досмотру. Обладающий разумом космический корабль никогда еще не разговаривал с ней так прямолинейно. Тонья Галл — рассерженная и откровенно испуганная — вызвала адмирала Колумбия, и тот приказал капитану оставить Хоше в покое. Немедленно.

В челноке Хоше оказался единственным пассажиром. Стюарды помогли ему провезти блок-подвеску по соединительной трубе, а на время полета надежно привязали ее к свободным креслам. Челнок пристыковался у основания колонны Нью-Глазго, где все шлюзовые камеры соответствовали параметрам человеческих кораблей. Здесь же эл-дворецкий Хоше подключил его к внутренней информационной сети Высокого Ангела. Виртуальное поле заполнилось плавно перемещающимися графическими фигурами приглушенных тонов. Хоше решил, что это своего рода путеводитель. Он зацепился специальными манжетами за крепления на стене и огляделся. Косые полосы света перед виртуальным взглядом смещались одновременно с движениям его головы.

— Что же это такое? — воскликнул Хоше.

— С возвращением, детектив Финн, — произнес Высокий Ангел. — Я показываю вам нужное направление.

Светящиеся ленты в виртуальном поле зрения снова развернулись, указывая на небольшой коридор. Хоше подал знак стюардам, и они подтащили контейнер. За открывшейся дверью оказалась кабина лифта. Хоше без труда разместился там со своим багажом и на время подъема зацепился за пол подошвами.

Спустя несколько минут лифт остановился на уровне купола райелей.

— Не могли бы вы прислать какой-нибудь эквивалент грузового робота? — спросил Хоше.

Сила тяжести в этом куполе составляла восемьдесят процентов от земной, и Хоше не мог даже поднять контейнер, не говоря уже о том, чтобы тащить его по улицам.

— В этом нет необходимости, — ответил Высокий Ангел. — Ваш груз последует за вами.

— Отлично. Спасибо.

Дверь лифта открылась, и Хоше выглянул в город райелей — если это действительно был их город. Освещение осталось таким же тусклым, каким он запомнил его по первому визиту. Перед Хоше протянулась улица, ограниченная сплошными матово-черными металлическими стенами. У их основания мерцали крошечные красные огоньки.

Светящиеся ленты в виртуальном поле зрения изогнулись, словно водоросли, приглашая Хоше наружу. Он глубоко вдохнул и вышел из лифта. Продолговатый контейнер, содержащий в себе Изабеллу Халгарт, поплыл следом, держась в полуметре над полом.

— Прекрасно, — пробормотал Хоше.

Сама по себе эта технология не производила особого впечатления, хотя до сих пор и не была освоена людьми. Но искусственная гравитация действовала в каждом куполе Высокого Ангела, а если возможно ее создавать, значит, существует способ управлять силой тяжести.

С помощью путеводителя в виртуальном поле зрения Хоше продолжил свой путь по сумрачным улицам города чужаков. Ему показалось, что на этот раз дорога стала более извилистой и не все повороты совершались под углом в девяносто градусов. В остальном перед ним открывался все тот же безликий мегаполис, освещенный бесконечными рядами разноцветных огоньков, тянувшимися вдоль стен.

Хоше обогнул очередной металлический выступ, ничем не отличающийся от остальных. Огоньки у пола были такими же красными, как и раньше. Но вдруг в стене появилась вертикальная щель, достаточно широкая, чтобы мог пройти человек. За нею оказался знакомый круглый зал со светящимся изумрудным полом и теряющимся в сумраке потолком.

Ожидающего его Кватукса Хоше узнал сразу. После их прошлой встречи здоровье райеля явно не улучшилось. Несколько отростков среднего размера у основания шеи были плотно свернуты; пара больших щупалец опустилась на пол, как будто помогая поддерживать тело. Огромная туша обвисла на восьми коротких толстых лапах. Хоше решил, что его догадка верна. Впрочем, тело чужака не казалось тяжелым — коричневая шкура так туго натянулась на пластинах скелета, что наводила на мысль о каком-то недомогании вроде анорексии. Один из пяти глаз райеля все время оставался закрытым, и из-под опущенного века сочилась голубоватая жидкость. Остальные двигались совершенно независимо друг от друга.

Хоше поклонился чужаку, испытывая глубочайшее сочувствие.

«Бедный, ты напрасно так сильно увлекся людьми, мы этого не заслуживаем», — подумал он.

— Здравствуй, Кватукс, спасибо, что согласился со мной встретиться, — официальным тоном произнес он.

Кватукс поднял голову.

— Хоше Финн. — Он вздохнул, и в бледных складках кожи его ротового отверстия зашелестел воздух. — Спасибо, что вернулся. — Два глаза поочередно повернулись в сторону контейнера. — Это она?

— Да.

Эл-дворецкий Хоше ввел код в систему блокирующей оболочки, и в ней появилось окно. Изабелла плавала в прозрачном геле, глаза ее были закрыты, а от ноздрей тянулись тонкие трубочки. В выбритый череп вонзались сотни оптоволоконных нитей, образуя над головой нечто вроде белой короны. Глубокие раны на руках, ногах и туловище прикрывали полоски исцеляющей кожи, еще более светлые, чем бледная плоть девушки. Она казалась умиротворенной, едва ли не спящим ангелом и абсолютно не походила на то существо, каким была, пока не лишилась сознания.

— У нее удалены все источники энергии, — сказал Хоше. — Оружие нейтрализовано. Теперь она не представляет никакой опасности.

— Понимаю.

— Оболочка может повысить ее психическую активность до любого уровня. Если тебе потребуется ее разбудить, в контейнере предусмотрены блокираторы движения.

Передавая девушку чужаку в таком беспомощном состоянии, Хоше не мог избавиться от странного чувства вины.

— В этом нет необходимости. Меня вполне устроит состояние глубокого сна.

— Очень хорошо. Нам необходимо узнать, что происходит в ее мозгу и почему она совершила свои поступки. Паула подозревает присутствие чужого разума или его сильное влияние.

— Весьма ценный материал для изучения. Я никогда еще не получал воспоминаний от живых людей. Я благодарю вас за этот подарок.

— Это не подарок, — решительно возразил Хоше, удивляясь своей жесткости. — Это задание, которое мы просим тебя выполнить, хотя и приятное для тебя. И в данном случае нам особенно требуется полная достоверность.

— Вы получите достоверную информацию, Хоше, — прошелестел негромкий голос.

— Сколько времени, по-твоему, на это потребуется?

— Я не могу сказать точно, пока не начну исследование. Если судить по тому, что сообщила мне Паула, процесс погружения будет нелегким.

— А нет ли… — Хоше в нерешительности поскреб затылок. — Нет ли опасности переподчинения?

— Ментальный вирус? Переходящий от одного существа к другому, размножающийся и распространяющийся? Нет, об этом можно не беспокоиться. Нам, райелям, не раз приходилось сталкиваться с нематериальными угрозами такого рода. Наше сознание невосприимчиво к подобным атакам. Но, несмотря ни на что, я приму все меры предосторожности.

— Спасибо.

Хоше снова поклонился, с трудом сдерживаясь, чтобы не поинтересоваться, когда и как райели научились справляться с подобными вещами. Стена за спиной снова разошлась, пропуская его на сумрачную улицу. Все сделано. Осталось только верить в способности этого чужака-наркомана.

В поместье Тюльпанов наступил рассвет. В просторной восьмиугольной оранжерее Джастина, одетая в лиловую футболку и мешковатые джинсы, свернулась в старом кожаном кресле, словно ребенок, прильнувший к любимой игрушке. Она постоянно поглаживала рукой живот, ища спокойствия. Для себя или для ребенка — она не смогла бы сказать.

Вошел Гор в простой белой рубашке и темно-коричневых брюках. Он наклонился и легонько поцеловал Джастину. Она взяла его за руку.

— Спасибо, папа.

Он раздраженно пожал плечами, этот жест она наблюдала по меньшей мере уже пару столетий.

— Не за что. Его нейронная модификация — полное дерьмо, купленное на черном рынке. Ты и сама могла бы его прогнать мокрым полотенцем.

— Я как раз и была в мокром полотенце, — насмешливо ответила она.

— Ну вот, значит, моя помощь не требовалась.

Послышался негромкий кашель. Повернув голову, Джастина увидела у входа Паулу Мио.

— Сенатор, я рада, что с вами все в порядке.

— Только не благодаря вашим некомпетентным олухам, — отрезал Гор. — Что за убогая подготовка? Если это и есть пример вашей работы, неудивительно, что Колумбия выгнал вас из разведки флота.

— Папа!.. — сердито одернула его Джастина.

— Ваш отец прав, — сказала Паула. — Такой промах в работе охраны абсолютно недопустим. Похоже, что агент Звездного Странника дожидался в вашем холодильнике; там почти не осталось продуктов. Он, вероятно, был там и в тот день, когда техники из службы безопасности сената проводили модификацию охранной системы. Мы рассмотрим вопрос о дисциплинарных взысканиях.

— И чем это нам поможет?

— Папа, хватит!

— Ха! — Гор пренебрежительно отмахнулся. — Из-за промаха, допущенного следователем, все выпуски новостей унисферы демонстрируют, как я с болтающимся членом разгуливаю по Парк-авеню.

— И устраняете киллера, — добавила Паула.

Джастина дала команду домашней системе, и стеклянные стены восьмиугольной комнаты скрылись за серой непрозрачной пеленой.

— Этот мерзавец пытался убить мою дочь. Он уже убил моего сына и многих других. Думаете, я расстроен тем, что уничтожил его?

— Нет. Но полицию Нью-Йорка это событие заинтересует.

— Я поговорил с детективами на месте происшествия. Если им будет нужна еще какая-то информация, пусть воспользуются адресом моего адвоката, опубликованным в унисфере.

— Хватит! — почти крикнула Джастина. — Перестаньте. С меня достаточно потрясений, и я не желаю слышать вашу перебранку. Вопрос в том, достаточно ли теперь у нас доказательств, чтобы заставить сенат обратить внимание на действия Звездного Странника.

— Доказательная база определенно увеличивается, — сказала Паула. — Мы раскрыли Тарло, и это поможет убедить Халгартов, но дело не только в борьбе за власть. Людям будет интересно узнать, кто подослал убийцу к вам, сенатор.

— Несомненно, — согласилась Джастина. Она уже получила несколько запросов от своих коллег-сенаторов и еще от Кантил, выразившую озабоченность президента Дой. — Все ждут рапорт от службы безопасности сената.

— И что вы собираетесь написать? — поинтересовался Гор.

— Все зависит от Найджела Шелдона, — ответила Паула. Несколько мгновений она молча смотрела на полукруглый аквариум и плавающих в нем рыбок. — Если мы заявим о существовании Звездного Странника, основываясь на имеющихся доказательствах, нас поддержит по крайней мере одна Династия. В случае противодействия Династии Шелдон все наши преимущества ничего не стоят. Я знаю, что в существование Звездного Странника верит адмирал Кайм, но его руки связаны сфабрикованным доказательством.

— Уилсон уверен в его реальности? — переспросил Гор. — Это может стать большим преимуществом.

— Но позиция Шелдона до сих пор не ясна, — сказала Паула. — Все его действия свидетельствуют о верности интересам Содружества. И тем не менее Томпсон был уверен, что закон о досмотре грузов, поступающих на Дальнюю, заблокировал его аппарат.

— Мне очень жаль, — вздохнула Джастина. — Но я никак не могу решить эту проблему.

— Устрой ему испытание, — предложил Гор. — Поставь в такое положение, когда ему придется сделать трудный выбор. Так мы выясним, на чьей он стороне.

— Звучит заманчиво, — сказала Паула. — Нам до сих пор неизвестен способ, которым Звездный Странник влияет на людей. Я полагаю, что скоро мы получим ответ.

— Надеюсь, вы не рассчитываете, что его предоставит служба безопасности сената? — осведомился Гор.

Джастина метнула в сторону отца разъяренный взгляд.

— Нет. Мы задержали Изабеллу Халгарт. Ее мозг по моей просьбе будет исследовать райель.

— Ого! — Слова Паулы стали неожиданностью для Гора. — Что ж, это достойный эксперт.

— У вас имеются идеи насчет Шелдона? — спросила Паула.

Гор пристально взглянул на Джастину.

— У меня?

— Да, у тебя. Сегодня никто в Содружестве не откажется от встречи с тобой.

— Я не уверена, что мы можем подвергать сенатора опасности еще раз столкнуться с агентами Звездного Странника, — заметила Паула.

— Да уж, конечно, — пробормотала Джастина.

— Кэмпбелл, — подсказал Гор, — используй его. Он занимает достаточно высокое положение, чтобы иметь прямой выход на Найджела.

— Хорошо, — согласилась Джастина. — Это я могла бы устроить.

— У вас имеются какие-то предположения относительно следующих действий Звездного Странника? — спросил Гор.

— Ничего определенного, — сказала Паула. — Я могу полагаться только на ранние заявления Хранителей. Если они верны, Звездный Странник намерен возвратиться на Дальнюю. На этот случай я уже отправила на Буунгейт группу агентов наблюдения из службы безопасности сената.

— Я усилю ее своими людьми, — заявил Гор. — Если нам не удастся собрать достаточно политических союзников, чтобы заставить Дой признать угрозу, придется перекрыть червоточину своими силами, чтобы предотвратить побег.

— Это рискованно, — заметила Джастина.

— Но лучше, чем погибнуть, девочка.

— А где сейчас Меллани? — спросила Джастина.

— Она под охраной службы безопасности сената отправилась в Лос-Анджелес, — ответила Паула. — Сказала, что должна забрать Дадли Боуза. Она очень беспокоится о нем.

— Эта шлюшка запустила свои коготки в Боуза? — воскликнул Гор. — Господи помилуй!

— Я думаю, нам надо привлечь и ее, — сказала Джастина. — Следователь, если вы окончательно уверились, что она не работает на Звездного Странника, надо воспользоваться ее помощью. Информация нам необходима не меньше, чем союзники.

— Я обязательно предложу ей сотрудничать с нами, — согласилась Паула.

— А я поговорю с Кэмпбеллом.

Стиг скатился с кровати еще до рассвета. Его защищенная электронным полем комната на самом верху дома со съемными квартирами была почти пустой: белые оштукатуренные стены, гладкий пол, покрытый углеродными плитами, простой комод, а на нем большая фарфоровая миска и кувшин с водой. Раздвижные двери выходили на французский балкон, откуда открывался вид на черепичные крыши Шотландского проспекта Армстронг-сити. В стенных нишах на уровне плеч стояли изрядно закопченные шары на солнечных батареях, после восьми часов работы они разряжались, и в них едва тлели светящиеся искорки. Днем Стиг постоянно держал двери на балкон закрытыми, и светильникам для хорошего заряда не хватало солнца.

Он пересек комнату и отдернул плотную темно-красную портьеру, отгораживающую крошечную ванную. Два шарика полифото зажглись при его появлении, и комнатка наполнилась зеленоватым светом. В городе недоставало инфраструктуры, так что туалет здесь был автономным — его биореактор выпустили на Земле еще столетие назад. Неизвестно, какие реакции происходили в компостере за стеной, но бактерии и водоросли явно нуждались в замене. От просачивающегося запаха у Стига каждое утро слезились глаза. Отражение в зеркале ему совсем не нравилось. В ходе подготовки к операции в «ЛА-Галактик» он подвергся перепрофилированию и в результате получил маленькие, прижатые к черепу уши, приплюснутый нос и кожу на два тона темнее его собственной. Густая щетина уже стала черной как смоль, тогда как волосы на голове остались буровато-серыми. В таком виде его не узнала бы даже родная мать.

Вода поступала в дом с полуорганических листов, улавливающих влагу из воздуха, а потом нагревалась солнечными панелями, установленными на плоской крыше. Половину дневного запаса обычно расходовали вечером соседи Стига, но сам он вставал достаточно рано, так что слабые струйки, бьющие из лейки, были приятно теплыми.

Он встал под душ и начал мыться. На Земле напор воды, это ощущение ударяющих по коже капель, всегда приводил его в восхищение. Здесь, на Дальней, вода была более мягкой субстанцией.

В ванную комнатку проскользнула Олвен Маконна. Ростом она уступала Стигу всего несколько сантиметров, и при стройной худощавой фигуре тяжесть ее груди была особенно заметна. Хвосты красных звезд ОС-татуировок тянулись с ее щек на шею, отчего худое лицо выглядело еще более суровым. Олвен прижалась к нему, так что Стиг ощутил грубый шрам на ее животе, где исцеляющая кожа лишь недавно рассосалась на ожоге от плазменного заряда, пробившего силовое поле. Стиг знал, что за последние несколько недель это был далеко не единственный новый шрам на теле Олвен. Усиливающиеся в Армстронг-сити беспорядки и ему оставили несколько отметин на память, а левая рука до сих пор двигалась с трудом.

— Только утром, — сказала Олвен, — можно безо всяких сомнений рассчитывать на мужчину.

Ее рука нащупала разбухший член и направила его в углубление между ногами. Стиг сжал ее ягодицы, приподнял над полом и прижал к стене душевой.

Она зарычала от удовольствия, обвила руками шею, поддерживая свой вес и позволяя ему ворваться в лоно.

После оргазма они еще некоторое время стояли, прижавшись друг к другу, позволяя мягким струям воды успокоить разгоряченные нервы.

— Как ты думаешь, может, я наконец забеременею? — пробормотала она. — Сегодня было так чудесно!

— Что ж, попросим об этом дремлющие небеса.

— Если я забеременею, тебе придется отстранить меня от активной службы.

— Так ты из-за этого трахаешься со мной?

Она ухмыльнулась.

— А ты мог бы назвать другую причину?

Другой причины он назвать не мог, но и признаваться в этом тоже не хотел. Их связь началась несколько недель назад. Постоянная опасность, приливы адреналина, страх — все это усиливало основные инстинкты и придавало остроту ощущениям. Стиг знал, что на самом деле Олвен не собирается оставлять боевую службу.

За ночь в его виртуальном почтовом ящике скопилось множество сообщений. Стиг начал просматривать их, составляя суммарную картину. Институт провел атаки на два селения в горах Дессо, и на этот раз, к счастью, жертв было не много. В последнее время кланы пристально наблюдали за всем действиями Института; слишком часто проводимые рейды заканчивались для них колоссальными потерями. Внезапные набеги стали редкостью по той простой причине, что требовали огромного числа бойцов, которым в данный момент необходимо было продолжать работу над отмщением. В отрядах Стига насчитывалось гораздо меньше людей, чем ему бы хотелось.

Ночью в городе произошло несколько стычек, хотя и сравнительно незначительных, чтобы считать их мятежами, но известия о кораблях Содружества сильно повлияли на общее настроение населения. Было совершено несколько ограблений и поджогов и угнано несколько машин, позднее обнаруженных на баррикадах. Обозленные жители забрасывали полицейских и охранников Института зажигательными снарядами.

Рабочие группы Стига в течение ночи отслеживали передвижения институтской охраны. Стиг изучил карту в виртуальном поле зрения. В намерениях бойцов Института не приходилось сомневаться — старательнее всего они расчищали широкий проезд между площадью Первого Пешего Перехода и началом Первой Магистрали у границы города.

Усиленный охранниками Института наряд полиции произвел проверку склада в доках. Стиг вспомнил, что еще три дня назад именно там хранилось его оборудование. Разведка Института стала работать тщательнее.

В Китайском квартале по разным обвинениям было произведено несколько арестов. Трое из задержанных работали в резиденции барсумианцев. Самих барсумианцев Институт пока не трогал, но подбирался к ним все ближе.

Губернатор подписал еще три контракта на усиление полицейских участков охранниками Института.

— Дерьмо!

— Что случилось? — спросила Олвен.

— Губернатор отдал три «П».

— Отдал площадь Институту? Проклятье!

— Да уж.

Стиг вытащил из небольшой сумки свежие шорты и футболку, поверх них натянул защитный комплект и прикрыл его клетчатой рубашкой и мешковатыми джинсами. Сверху он надел длинную кожаную куртку, купленную в Санкт-Петербурге на Земле. В высокий туристический ботинок он засунул нож с волновым лезвием. Ионные пистолеты и скорострельный карабин разместились в кобурах под застегнутой курткой, а гранаты — на поясе. Портативные модули с высококачественными сенсорами Стиг положил в нагрудный карман, а на шею на красной ленте повесил темные очки в стальной оправе, обеспечивающие высокое разрешение получаемого изображения.

Олвен оделась похожим образом, спрятав оружие под одеждой и оставив на виду свободные зеленовато-желтые брюки и зеленую непромокаемую куртку с отпечатанной на ней сценкой серфинга в Северном море.

Из дома Стиг и Олвен вышли вместе. Городские улицы пустовали, и даже витрины магазинов еще были закрыты тонкими решетками из углеродистой стали. Древние роботы муниципальной службы медленно ковыляли по тротуарам, собирая мусор и смывая вчерашнюю грязь. По дороге, исторгая клубы выхлопных газов, проезжали лишь ранние фургоны службы доставки да автобусы с сонными рабочими утренних смен.

Стиг, обернувшись на восток, увидел, как над горизонтом поднимается солнце, заливая город розоватыми лучами. В трехстах метрах от дома на углу уже пристраивался со своей передвижной закусочной ранний торговец. Он радостно улыбнулся, когда Стиг остановился около тележки и заказал на завтрак сэндвичи с ветчиной и кофе. Пока торговец поджаривал на гриле ломтики ветчины, Стиг и Олвен выпили по стакану свежевыжатого апельсинового сока.

Стиг направил вызов Киили Максобелу, дежурившему в каморке над «Железоторговлей Хал кина».

— Вокруг нас кто-нибудь замечен? — спросил он.

«Нет, все чисто, в Шотландском квартале спокойная обстановка. Зато на площади трех «П» все больше людей из Института. И не только бойцов, на пункт управления переходом прибылонесколько техников».

— Черт, это плохо. Можешь пошуровать внутри?

«Тут у нас вторая проблема. Связь городской сети с центром ККТ нарушена. Я думаю, они ее физически обрубили».

— Дремлющие небеса, а наши вызовы могут пробиться?

«Не уверен. Я успел внедрить в модули ККТ шпионскую программку. Она не в состоянии послать подробный отчет без риска быть замеченной, поскольку институтские ограничили пропускную способность, но из того, что есть, напрашивается интересный вывод. Специалисты Института устанавливают сенсорные программы на все каналы связи Дальней. Любой вызов, направленный в Содружество, будет анализироваться, то же самое касается и входящих сообщений».

— Черт побери! — Стиг допил свой сок и вытащил безникотиновую сигарету. — Ты отлично поработал, Киили. Мы собираемся пройтись вокруг площади трех «П».

«Будьте осторожны».

Они забрали свои сэндвичи и кофе, свернули на Мантана-авеню, ведущую к площади, и Стиг на ходу рассказал Олвен о последнем вредительстве Института.

— Они не стесняются, — осторожно заметила Олвен. — А ведь обстановка в городе и без того неспокойная.

— Да. — Он прикурил. — Они уже обезопасили себе путь от перехода до Первой Магистрали, а теперь еще и это. Все к одному.

— Звездный Странник возвращается.

В ее глазах появился азартный блеск. Приближался момент, о котором давно мечтали Хранители. Открытое противоборство с врагом. Отмщение планеты.

— Верно.

На Мантана-авеню, широкой магистрали, соединяющей площадь Первого Пешего Перехода с центральным кварталом, они не могли остаться незамеченными. В недолгий период расцвета своих амбиций архитекторы Армстронг-сити заложили между крупнейшим коммерческим районом и городскими службами, призванными следить за ним, трехрядный проспект. Потом богатые русские эмигранты подарили городу тысячу саженцев ворсистых кленов, недавно выведенных путем генной модификации. Все деревья были высажены вдоль Мантана-авеню; теперь они выросли до пятидесяти метров в высоту, а их листья напоминали пушистые малиновые сережки. Благодаря великолепным растениям, отгораживающим тротуары от проезжей части, проспект целое столетие был одной из главных достопримечательностей города.

К настоящему времени почти половина деревьев высохла, пораженная местным грибковым вирусом, распространившимся в Южном полушарии пару десятков лет назад. Стена, отделяющая пешеходов от машин, сильно поредела. Барсумианцы предложили вирусоустойчивые саженцы, но однородность проспекта была утрачена, а многие молодые деревья пострадали от хулиганов. Таким образом, длинные участки тротуара остались без защиты.

По направлению к площади, сердито сигналя дерзким водителям, едущим тем же маршрутом, с ревом промчалась очередная колонна шестиколесных «Лендроверов». Стиг проводил ее взглядом, стараясь придать лицу выражение невинного безразличия. Вдоль проспекта стояли в основном трех- и четырехэтажные здания с фасадами в стиле эпохи Наполеона, весьма популярные у жителей Армстронг-сити. Первые этажи занимали частные магазинчики со всевозможной экзотикой, какую только удавалось доставить на Дальнюю. Выше располагались конторы адвокатов и представительства корпораций Содружества, никому больше арендная плата была не по карману.

— Дремлющие небеса, где же люди? — сердито спросила Олвен, когда «Лендроверы» исчезли из вида.

Даже для раннего утра пешеходов было действительно очень мало, да и поток машин тоже сильно уменьшился. Обычно по проезжей части в обоих направлениях сновали бесконечные вереницы грузовиков, фургонов и легковых автомобилей.

— Плохие новости быстро распространяются, — заметил Стиг.

В полукилометре от Энфилдского проезда, выходящего на площадь, они свернули на второстепенную улочку и зашагали к Рыночной стене.

«Стиг, — окликнул его Киили. — Мюриден доложил о каких-то двух парнях, слоняющихся в конце Галлстал-стрит; они уже третий раз проходят мимо».

— Проклятье! — воскликнул Стиг. Галлстал-стрит располагалась всего в нескольких сотнях метров от «Железоторговли Халкина». А им с Олвен до основания Рыночной стены оставалось не больше пятидесяти метров. Торговцы в своих нишах уже принимались за работу, но все казались немного растерянными и испуганными. — Скажи ему — пусть продолжает наблюдение. Я хочу знать, что они затеяли, может, просто ходят по кругу. И пусть остальные смотрят внимательнее.

«Ладно, все сделаю».

— И приготовьтесь к срочной эвакуации.

«Ты считаешь, это необходимо?»

— Да, считаю.

— Что случилось? — спросила Олвен, заметив, как нахмурился Стиг.

— Возможно обнаружение базы.

Стиг злился, что ему нельзя оказаться там, чтобы тщательно изучить обстановку. «Сейчас ты должен доверять другим», — подумал он.

— Это был лишь вопрос времени, — сказала Олвен.

— Правильно.

Они дошли до основания Рыночной стены и стали подниматься по одной из широких лестниц, ведущих к верхнему базару. В лавках, защищенных от солнца полотняными навесами, царило такое же уныние, как и внизу. Стиг и Олвен постарались затеряться среди толпы. В этот час повара и хозяева ресторанчиков закупали продукты у поставщиков. Здесь все как будто принадлежали к одному огромному семейству и знали друг друга. Стараясь не привлекать внимания, Стиг и Олвен проходили между столиками и прилавками, игнорируя приветственные улыбки и обещания выгоды. Добравшись до каменного парапета, они протолкались сквозь ряды любопытных, издали наблюдающих за событиями внизу. Стиг посмотрел на площадь.

— Проклятье!

Казалось, что в самом центре Армстронг-сити высадилась вражеская армия. Перед переходом извилистой линией выстроилось множество «Ренджроверов», установленные на них кинетические орудия были расчехлены и постоянно поворачивали дула из стороны в сторону, охраняя границу мерцающего силового поля. Другие машины блокировали все проезды, за исключением Энфилдского, где барьеры и бетонные блоки преграждали путь гражданскому транспорту. Все обширное пространство площади оставалось пустым, чего Стиг никогда прежде не видел. С Рыночной стены можно было даже услышать плеск трех больших фонтанов, выбрасывающих в воздух белые пенистые струи. Отряды охранников Института, одетых в гибкую броню, обходили основание Рыночной стены и приказывали торговцам закрывать лавки и идти по домам. Время от времени раздавались протестующие возгласы, сопровождаемые глухими ударами, стонами и плачем. Вся площадь перешла под контроль Института.

— Киили, в каком состоянии связь с Промежуточной? — спросил Стиг.

«Связи нет. Они перерезали все кабели, кроме двух, а в оставшихся каналах

установили мониторинговые программы, обойти которые я пока не могу. Прости, Стиг, но прямой связи с Содружеством у нас нет».

Стиг скрипнул зубами, не отрывая взгляда от темных фигур в броне, разгуливающих по пыльной площади.

— А что говорит Мюриден?

«Два подозрительных типа ушли от него, но Феликс доложил, что они вроде бы появились на его участке».

— Ладно, выбирайтесь оттуда. Это приказ. Мы переводим штаб в запасной пункт номер три. Понятно?

«Так точно».

Разговор закончился. Выждав несколько мгновений, Стиг приказал эл-дворецкому вызвать «Железоторговлю Халкина». Адрес оказался неактивным. Стиг мрачно усмехнулся. Киили и остальные работали профессионально.

— Идем, — сказал он Олвен.

Они снова прошли между магазинами и начали спускаться по широким ступеням.

— Что теперь будем делать? — спросила Олвен.

— Не знаю. Только никому об этом не говори.

— Конечно.

— Проклятье, я должен был предусмотреть такой поворот событий. Я все испортил. Если Адам сейчас попытается прорвать блокаду, то попадет прямо под прицел скопления сил Звездного Странника. А мы даже не имеем возможности послать предупреждение.

— Ты найдешь выход.

— Не говори так, не стоит надеяться, что все будет хорошо. Звездный Странник обеспечил себе безопасный путь на планету.

— Йоханссон увидит, что связь между нами прервана, и догадается о возвращении Звездного Странника.

— Одно дело — что-то знать, и совсем другое — иметь возможность повлиять на события. — Взгляд Стига уперся в грубую каменную кладку Рыночной стены. — Мы могли бы сами атаковать Звездного Странника в момент перехода.

— Но… как же отмщение планеты? — с благоговейным испугом спросила она.

— Если Звездный Странник погибнет, планета будет отомщена. Надо подготовить все самое мощное оружие. На всякий случай.

Подобно остальным старшим членам Династии, Кэмпбелл Шелдон содержал на Земле личную резиденцию. Для себя он выбрал искусственный остров Ни-тачи, созданный в Сейшельском архипелаге несколько веков назад, когда естественным островам еще грозило затопление. Но парниковый эффект так и не достиг катастрофического уровня, о котором твердили самые фанатичные защитники природы. Лишь несколько небольших островков оказались подтопленными, эвакуации жителей на Большую землю так и не потребовалось. После перевода большинства загрязняющих атмосферу производств на планеты Большой Дюжины и вступления в силу жестких ограничений, одобренных комитетом по охране окружающей среды, климат начал постепенно меняться, возвращаясь к состоянию благословенного девятнадцатого века. Наибольший ущерб, причиненный Сейшельским островам, заключался в обесцвечивании кораллов, погубившем множество рифов. Но искусственным путем удалось восстановить их былое великолепие.

Из иллюминатора личного сверхзвукового самолета Джастина видела необычное мерцание, обозначающее остров. Луна еще не взошла, и свет звезд был довольно слабым, так что в целом поверхность моря оставалась непроницаемо черной.

Самолет с дельтовидным крылом, задрав нос, начал резко снижаться по плавной кривой к острову, находящемуся еще в двадцати километрах. На фоне холодной темной воды Нитачи, мерцающий теплым светом, был едва виден. Остров представлял собой квадрат пяти километров в поперечнике с длинными волнорезами, между которыми образовались обширные песчаные пляжи. Вокруг единственного дома, стоящего у северного края острова, горело несколько ярких огней. Вскоре стало можно различить и бирюзовый овал освещенного плавательного бассейна.

На посадочной площадке, отстоящей на двести метров от берега, зажглись красные и зеленые огоньки. Небольшой самолет почти без толчка приземлился на металлическую сетку.

Первыми по надувному трапу спустились двое охранников из службы безопасности сената. По их сигналу вышли и Джастина с Паулой. Снаружи, несмотря на глубокую ночь, было тепло. Чистый солоноватый воздух после стерильной кондиционированной атмосферы в салоне самолета приятно взбодрил Джастину.

У края площадки в сопровождении собственных охранников их встретил Кэмпбелл Шелдон, одетый в золотисто-белый махровый халат. Он зевнул, прикрыв рот рукой.

— Рад вас видеть, — поздоровался он и легонько поцеловал Джастину в щеку. — Ты в порядке? Прежде чем лечь, я подключился к новостям из Нью-Йорка.

— Все хорошо.

Джастина не без удивления взглянула на его потрепанные шлепанцы.

— Отлично. — Кэмпбелл с любопытством посмотрел на Паулу. — Следователь, всегда рад вас видеть.

— Мистер Шелдон.

— Если не возражаете, давайте пройдем в дом, — предложил Кэмпбелл. — Я еще не привык к местному времени.

— Хорошо, — согласилась Джастина.

У края посадочной платформы стояли два минимобиля, в которых вся компания доехала до самого дома. В архитектурном отношении он представлял собой сооружение из арок и стеклянных сфер. Тем не менее открытые проемы защищались воздушными завесами, а кондиционеры поддерживали внутри приятную прохладу и устраняли излишнюю влажность. Хозяин провел посетительниц в просторную гостиную с произвольно расставленными креслами. Устроившись на мягких подушках из белой кожи, Джастина отпустила свою охрану. Телохранители Кэмпбелла тоже покинули помещение, после чего вокруг комнаты опустилась электронная защита.

— Ну вот, — заговорил Кэмпбелл, приглаживая рукой темно-русые волосы. — Я весь внимание. В тебя стрелял самый опасный из существующих киллеров, а ты, едва придя в себя, отправилась ко мне. Почему?

— Я приехала сама, чтобы подчеркнуть важность проблемы. Нам необходимо прояснить позицию Шелдонов по некоторым вопросам, а времени на сенатскую болтовню у меня нет. Я всего лишь временный сенатор.

— И чертовски хороший, я бы сказал. Я слежу за политическим бюллетенем Династии.

— Спасибо.

— Что ж, задавай свои вопросы. Если смогу, я отвечу, а если не смогу, то так и скажу. Мы достаточно хорошо знакомы, чтобы говорить друг с другом без уверток.

— Отлично. — Джастина слегка наклонилась вперед. — В сенате намечается голосование по поднятому Валеттой вопросу об увольнении Паулы из службы безопасности. Я хочу знать, как в этом случае проголосуют Шелдоны.

Кэмпбелл посмотрел на нее с удивлением. Это был явно не тот вопрос, которого он ожидал. Он перевел взгляд на Паулу, потом снова на Джастину.

— И ты приехала сюда ради этого?

— В зависимости от принятого решения будет строиться дальнейшая стратегия, — сказала она. — И, Кэмпбелл, мне нужен ответ лично Найджела, а не формальная отписка какого-то помощника из аппарата Джессики.

Кэмпбелл с явной тревогой обратился к Пауле:

— Я не понимаю. Сенату известно о Мерионете?

— Нет, — ответила Паула.

Джастина тоже повернулась к следователю. Она понимала, что только что упустила нечто важное.

— А что было на Мерионете? — раздраженно спросила она.

Эл-дворецкий тотчас выдал ей файл, в котором Мерионет числился независимым миром, покинувшим Содружество более века назад.

— Это старое дело, — сказала Паула.

— За которое наша Династия была и остается глубоко признательной следователю Мио, — добавил Кэмпбелл.

— В этом-то и состоит проблема, — сказала Паула. — И именно потому я приехала сюда вместе с сенатором. Я должна знать ваше настоящее ко мне отношение.

Некоторое время Кэмпбелл оставался неподвижным, изучая информацию в виртуальном поле зрения.

— Это связано с Иллюминатом, а не с покушением на убийство, не так ли? Один из ваших бывших коллег оказался своего рода диверсантом.

— Да, Тарло. Но наш приезд связан и с покушением, и еще с политическим курсом вашей Династии. Ключом к решению проблемы является вопрос о моем будущем.

— Вот из-за чего я выбрал работу в практической отрасли ККТ, а не в политике, — сказал Кэмпбелл. — Все ваши интриги и подсиживания…

Он передернул плечами.

— Ты сможешь дать нам ответ? — настаивала Джастина.

— Ты хочешь, чтобы я спросил лично у Найджела, не намерена ли наша Династия выдворить Паулу?

— Да, пожалуйста.

— Хорошо, — отрывисто бросил он, — я сделаю так, как тебе угодно. Подождите немного.

Он прикрыл глаза и глубже погрузился в подушки своего кресла.

Джастина повернулась к Пауле.

— Так что там с Мерионетом?

— Длинная история из далекого прошлого. Для завершения дела я взяла отпуск в управлении и отправилась на планету, после того как этот мир обрел независимость.

— После? — с нескрываемым удивлением уточнила Джастина.

— Да.

— Ого!

Джастина уже не в первый раз подумала, каким скучным было ее существование по сравнению с жизнью следователя. До недавнего времени.

Кэмпбелл открыл глаза. На его лице заиграла озорная мальчишеская улыбка.

— Ну, этот разговор будет стоить мне его благосклонности на целую неделю. Я прервал Найджела, когда он… был очень занят.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросила Джастина.

Она старалась сохранять спокойствие, но видела, как дрожат ее руки.

— Династия Шелдонов целиком и полностью доверяет следователю Мио и будет счастлива, если та продолжит работу в службе безопасности сената. Сенатор Августы доведет это мнение до Халгартов. Мы намерены противостоять всем предложениям, мешающим следователю выполнять свою работу.

Джастина выдохнула, почти всхлипнула. На глаза навернулись слезы. Она понимала, что во всем виноваты гормоны, и не беспокоилась, что Кэмпбелл увидит ее в таком состоянии. Джастина ощутила колоссальное облегчение. Она боялась даже представить, что могло произойти, если бы Найджел оказался по одну сторону со Звездным Странником.

— Господи! — воскликнул Кэмпбелл, уставившись на Джастину. — Что же такое происходит?

Он вскочил со своего места и взял ее за руку. Джастина, всхлипнув, смахнула слезинку.

— Прости, — сказала она. — Я немного не в себе.

— Ты сейчас совсем не похожа на ту великолепную Джастину, какой я тебя помню, — мягко произнес он. — Тебе надо бы отдохнуть, оправиться после тяжелого испытания. А лучшего места для отдыха, чем Нитачи, нельзя и представить. Здесь есть свободная кровать. И есть моя кровать.

Она слабо улыбнулась на его игривое предложение.

— Нам необходимо увидеться с Найджелом Шелдоном, — вмешалась Паула. — Не могли бы вы договориться с ним о встрече для меня и сенатора?

Он вспыхнул от негодования, сочтя поведение следователя бестактным. Улыбка Джастины стала шире.

— Боюсь, следователь права: нам действительно необходимо увидеться с Найджелом. И это очень срочно.

— Ну хорошо, — снова становясь серьезным, сказал он. — Я вызову его еще раз…

Внезапно он замолчал и широко открыл глаза, заметив в виртуальном поле зрения срочное сообщение.

Джастина тоже его увидела. В сверхсекретном оповещении от флота сообщалось о сотнях новых червоточин чужаков, открывшихся в звездных системах Содружества.

Глава 11

«Марк!»

— А?

Он резко открыл глаза. Нет, он не спал на работе. Просто спокойно отдыхал, пока технобот вводил новую циклическую программу. Марк поморгал и уставился на соединение между генератором силового поля и его модулем вторичной фазовой синхронизации. Технобот установил затвор и убрал манипуляторы.

— Ага, выглядит неплохо. Теперь испытание мощности.

«Хорошо, активирую главную цепь», — отозвался Тейм.

Он был работником технической службы «Харибды» и потомком Найджела в девятнадцатом поколении. Марк с трудом разбирался в иерархии служащих клана Шелдонов. По сути, чем меньше номер поколения, тем ты более важный человек. Или считаешь себя таковым. Хотя Марк не мог не признать компетентности каждого, кто работал над проектом ковчегов. Его раздражало только едва уловимое чувство собственного превосходства, когда эти люди называли свои имена.

Цепочка светодиодов на корпусе модуля ожила, огоньки немного помигали и вскоре зажглись постоянным свечением. В виртуальном поле зрения Марка развернулась сопроводительная схема, отмеченная зелеными символами.

— Отлично, функциональность достигнута, — сказал он.

Марк зевнул, не закончив фразу, а затем задал очередную, уже пятую по счету, программу для технобота.

Несмотря на все опасения, пристыковка сборочного участка фрегата к «Искателю» прошла успешно. Марк, запертый в механическом лабиринте и все время занятый своей работой, даже не заметил полета. Сейчас сборочный уча-

сток оставался на станции в поясе комет системы Уэссекс, и все ждали, пока Марк и его команда закончат «Харибду». Они не спали уже двадцать четыре часа, а многие еще и перед этим отработали полную смену.

Технобот отошел от генератора. Марк дрейфовал следом за ним, поглядывая на бесчисленные распорки и перекладины. Он знал, что начал допускать ошибки, и синяки на лице не давали ему об этом забыть. Всего лишь легкое столкновение с опорой — но прежде такого никогда не случалось. И не должно было случиться, не будь он так измотан.

— Что дальше?

«Тепловое взаимодействие с резервным квантовым пускателем по левому борту».

— Уже лечу.

Марк представления не имел, что это такое, да и не хотел знать. Он просто сосредоточился на подключении проклятых компонентов к системам энергоснабжения и вспомогательным устройствам. В виртуальном поле зрения появилась следующая схема с обозначенным местоположением пускателя. Марк начал карабкаться по остову корабля. Фрегат был на две трети покрыт защитным слоем — еще не активированным, но уже кажущимся до странности черным, материализованной тьмой, а не просто неотражающей поверхностью. Оставшиеся в защите прорехи обеспечивали доступ к пока не функционирующим системам, ожидающим человеческого вмешательства. Вокруг них суетились техноботы и члены бригады Марка. Экипаж «Харибды» — Отис, Тейм и Люк — прочно обосновался в кабине фрегата и проводил диагностику оттуда.

По дороге к цели Марк пролетел мимо разработчиков оружия. Он не мог удержаться, чтобы не посмотреть в их сторону: одиннадцать обычных на вид людей в комбинезонах и шлемах собрались вокруг ракеты. Еще на сборочной платформе о вооружении фрегатов ходили неясные слухи. Говорили о супероружии, способном защитить флот от любой угрозы. Марк не слишком вникал в эти дискуссии, несмотря на то что Лиз всегда жадно прислушивалась к сплетням. После полета с «Искателем» в его бригаде больше ни о чем и не разговаривали. Каждый раз, когда пути людей пересекались во время работы, они обменивались парой слов, и Марк, к своему немалому удивлению, в какой-то момент тоже ощутил интерес к оружию и, в свою очередь, стал рассказывать коллегам все, что ему удавалось услышать.

Механизма для загрузки ракет на сборочном участке не было, для этого этапа предполагалось задействовать другую линию, так что оружейникам приходилось импровизировать. Ракету привязали к манипулятору погрузчика средней мощности, и он стал медленно опускать ее в приемник. Снаряд выглядел достаточно обыденно: гладкий серебристо-стальной пятиметровый цилиндр с заметным утолщением посередине. Но при виде тревожно сосредоточенных лиц собравшихся вокруг специалистов у Марка по спине пробежала дрожь. Он больше не верил в слухи о простых уничтожителях планет и зарядах, деформирующих потоки кварков. То, что изобрели стоящие здесь люди, несло в себе куда большую угрозу. Это было видно по их глазам.

Такая боеголовка делала возможным геноцид. На Элане, убегая от чужаков, Марк сам без колебаний нажал бы кнопку. Теперь он испытывал сомнения. Люди вроде него никогда, никогда не сталкивались с подобным явлением.

Марк добрался до указанного в схеме участка корпуса, где открывался проход в глубину фрегата. Пускатель — золотистая сфера с торчащими из нее странными зелеными треугольниками — наполовину погрузился в узкую щель. Вокруг него образовался клубок неподключенных теплопроводящих волокон, на которых еще висели заводские бирки.

— Вот и я, — доложил Марк Тейму. — Ну, что тут натворили роботы?

Сигнал тревоги поступил Оскару, когда его «Дублин» был на орбите в тысяче километров над финским миром Ханко. До этого момента дежурство не доставляло никакой радости. Пять человек на протяжении десяти дней толклись в одной цилиндрической каюте. В сущности, это помещение, три на восемь метров, было не таким уж и плохим. Но из него выгородили секцию для сна и смехотворно маленькую туалетную кабинку, так что оставалось не так уж и много пространства. Невесомость помогала людям избегать столкновений, но и только. Вдоль задней переборки выстроились пять кресел — громоздкие мягкие кушетки с индивидуальными контактными площадками, камерами переработки отходов жизнедеятельности и диспенсерами жидкой пищи. После пристегивания — очень осторожного, чтобы не толкать соседей локтями и коленями, — кресло плавно опускалось в рубку управления. Оскар нередко говорил, что чувствует себя как на языке динозавра, заглатывающего добычу.

На рабочем месте у членов экипажа оставалось не больше полуметра до матово-черного изогнутого пульта управления с порталом высокого разрешения, заполненным тактическими схемами и графиками состояния корабля. Старший помощник Оскара, капитан-лейтенант Хайвел, утверждал, что в гробу намного просторнее, хотя света определенно меньше.

Слева от Оскара, проверявшего показания сенсоров, было место для Хайвела, а остальные кресла предназначались для старшего механика Тига, Дервлы, специалиста по сверхсветовым двигателям, и Рейбена, представителя Сиэтлского проекта.

Красные символы тревоги вспыхнули в виртуальном поле Оскара, когда Дервла находилась в спальном отсеке, а Хайвел в общей каюте поглощал размельченный до состояния жидкой кашицы бефстроганов. Станции обнаружения на Ханко и сенсоры на высокой орбите зарегистрировали семьдесят две червоточины, окружившие звезду Ханко на расстоянии трех а. е.

Выброс адреналина мгновенно разогнал дремотную хандру.

— Что там творится? — воскликнул Оскар. Информация с Первой базы, поступившая по секретному каналу через унисферу Ханко, показала, что подобному вторжению подверглось уже несколько миров Содружества. — Дервла, Хайвел, быстро сюда, — приказал он.

— Червоточины пропускают корабли, — сказал Тиг. — Боже, как быстро они движутся! И червоточины не меняют места, как в прошлый раз.

— Верно.

Оскар окинул взглядом развернувшуюся перед ним карту, затем сосредоточился на одной из червоточин. Корабли праймов вылетали из нее один за другим. Десять судов за первую же минуту. И это число следовало умножать на семьдесят два перехода.

— Корабли идентифицированы как боевые единицы третьего типа, — доложил Тиг. — Ускорение в 8 g, широкая схема рассеивания. Черт, нам не поймать эти червоточины ракетами Дювуа.

— Умно, — пробормотал Оскар.

На графике перед его глазами светящимися зелеными линиями обозначились траектории ракет Дювуа, выпущенных орбитальными станциями Ханко. Они были направлены на червоточины праймов, но, чтобы достичь цели, требовалось восемь минут.

— Они же успеют уйти до взрыва. Проклятье!

Виртуальные руки Оскара быстро задвигались между иконками в соответствии с действиями Рейбена. «Дублин» готовился к бою.

— Каков статус планеты?

— Активируются городские защитные поля, — ответил Тиг, — поднимаются крупные аэроботы. Орбитальные оборонительные станции под нашим контролем.

— Как будто это нам поможет!.. — проворчал Оскар.

— Ракеты Дювуа способны сбивать корабли, — заметил Рейбен. — От этих снарядов им не увернуться.

— Посмотри, какое у них рассеивание, — сказал ему Оскар. — Тратить по ракете Дювуа на каждый корабль не годится. С такими темпами они наводнят кораблями всю систему, а у нас нет ничего, чтобы им помешать. Дювуа были созданы для поражения стратегических целей.

— Орудия планетарной обороны справятся с любым приближающимся объектом, — сказал Тиг.

— Но не с армадой боевых кораблей. Они за час выставят против нас не одну тысячу.

— Но эвакуироваться невозможно, — заявил Хайвел. — Нельзя, чтобы этот ужас повторился. Должен же быть какой-то способ их остановить.

Оскар промолчал. Он не знал, как воспрепятствовать орде праймов. «Дублин» мог бы уничтожить сотню судов, но уже в одной этой системе их намного больше. А в поступившей сводке флота говорилось об атаках на сорок восемь миров Содружества. И повсюду праймы применяли один и тот же метод массированного запуска на большой дистанции.

Как только ракеты с орбитальных станций Ханко стали приближаться к червоточинам праймов, те мгновенно изменили местоположение.

— А мы будем посылать свои ракеты Дювуа в червоточины? — спросил Рейбен. — Или попытаемся сбить несколько кораблей?

Оскар сверился с тактическим дисплеем и увидел, что в звездной системе находится уже более двух тысяч кораблей праймов.

— Пока ограничимся ударами по червоточинам. Если потребуется изменить тактику, командование флота нас об этом известит.

— Капитан, — окликнул его Хайвел. — Еще червоточины.

— Где?

— Наш гисрадар зарегистрировал активность в… четырехстах восьмидесяти тысячах километров от короны звезды.

— Где? — изумленно переспросил Оскар, решив, что он ослышался.

— Прямо над местным солнцем.

Оскар уставился на тактический дисплей, где происходила смена изображения, отражающего текущую ситуацию. Точно, червоточина открылась вплотную к звезде G-класса. Затем он увидел, что оттуда тоже появляются корабли.

— Запусти-ка к ним пару ракет Дювуа, — приказал он, хотя и сознавая, что это бесполезно, — на полет к новому источнику вторжения ракетам потребуется не меньше двух минут. — Что они там, черт побери, делают?

— Не знаю, — откликнулся Хайвел.

Напряженность в кабинете Уилсона достигла более высокого уровня, чем даже при первом вторжении праймов. Прошло всего пять минут, а ему уже захотелось прибегнуть к успокаивающей дыхательной гимнастике.

После первого вторжения на всех планетах Большой Дюжины, да и в других индустриально развитых мирах начался массовый выпуск компонентов для ракет. На них и на флотилию кораблей класса «Москва» потребовались колоссальные средства. Уровень защиты, установленный в последние несколько недель над планетами Содружества, удовлетворил даже Дмитрия Леопольдовича. А теперь получалось, что они снова недооценили праймов.

Ракеты Дювуа слишком долго летели к цели. Командование флота, разместившееся несколькими этажами ниже кабинета Уилсона в Пентагоне-2, разрабатывало возможные сценарии нападения праймов, в том числе и массированные атаки, и точечные бомбардировки. Командование не сообщило, что думает относительно появления праймов. Но каким бы ни был план атаки, оборона планет, даже при поддержке боевых кораблей, казалась все более сомнительным предприятием.

Предложение организовать эвакуацию звучало уже не раз. Уилсону очень не хотелось обращаться с ним к правительствам миров и ККТ, но он был в достаточной мере фаталистом, чтобы видеть, к чему приведет нападение чужаков.

В кабинете вместе с ним присутствовали Анна и Рафаэль Колумбия. Дмитрий Леопольдович, теперь почти постоянно работающий в Пентагоне-2, сгорбился на стуле, наблюдая за вихрями цветных точек в голографическом портале. Он пока почти ничего не сказал и время от времени замирал, явно обсуждая характер атаки со своей командой в Санкт-Петербурге. На связи по сверхсекретному каналу оставались Танде Саттон и Наташа Керсли. По обе стороны от Уилсона мерцали голографические изображения президента Дой и Найджела Шелдона. Дой по большей части молчала, а выражение тревоги на лице Шелдона было отчасти обвиняющим.

— Удары подтверждены в сорока восьми пунктах, — доложила Анна. — Все планеты, кроме Омолоя, Выборга, Ильичо и Лоуика, расположены во второй зоне.

— Примерно такой расстановки мы и ожидали, — сказал Дмитрий.

Он нисколько не преувеличивал. Его команда давала рекомендации по распределению боевых кораблей для поддержки сил планетарной обороны, и эти прогнозы оказались удивительно точными. Без дополнительной защиты осталось всего девять из сорока восьми подвергшихся нападению миров.

Уилсон немного помедлил, изучая общую схему на стратегическом дисплее. Проекторы в его кабинете представили карту Содружества в виде неровной сферы приблизительно в две сотни световых лет в поперечнике и с довольно расплывчатыми границами. Вторжение праймов было отражено алой полусферой с центром вокруг Утраченных двадцати трех планет, проникновение в пределы Содружества составляло около девяноста световых лет.

«Они снова пытаются захватить Уэссекс», — сказал Шелдон.

— Ты можешь воспользоваться червоточинами ККТ, чтобы отразить атаку? — спросил Рафаэль.

«Попробую», — ответил Найджел.

Его голографическая копия замерла.

Уилсон сосредоточился на Уэссексе. На увеличившемся изображении над планетой из числа Большой Дюжины появился корабль «Токио» и ракеты Дювуа, безуспешно гонявшиеся за червоточинами праймов. В звездной системе присутствовало уже более четырех тысяч кораблей. Но здесь их ждал достойный отпор. Все промышленные объекты на орбите Уэссекса были надежно защищены силовыми полями, атомными лазерами и собственными ракетными установками ближнего радиуса действия. Над Наррабри развернулось многослойное силовое поле. Орбиту на огромной высоте патрулировали крупные аэроботы. Станций орбитальной защиты здесь было больше, чем в любом другом мире.

«Когда же вы собираетесь применить квантовые ракеты?» — с оттенком раздражения в голосе спросила президент Дой.

— Как только позволит тактическая обстановка, — ответил Уилсон. — Это оружие предназначено для поражения основных целей или большого скопления кораблей. Ни того ни другого в данный момент мы не имеем. Корабли праймов летают далеко друг от друга. Но вблизи от наших планет они должны перегруппироваться.

«Вы хотите сказать, что они бесполезны?»

— В данной ситуации их эффективность сильно ограничена, — вступила в разговор Наташа Керсли.

«Кто-нибудь объяснит мне, когда это оружие можно применить с наибольшей эффективностью?»

— Когда их корабли снова начнут собираться в одном месте, мы сможем запустить эти ракеты, — пояснил Дмитрий.

Дой бросила в его сторону сердитый взгляд.

— Я бы хотела подчеркнуть, что даже в режиме минимального радиуса воздействия нельзя активировать квантовую ракету ближе, чем за миллион километров от любого населенного мира, — сказала Наташа. — И это действительно минимально допустимая дистанция. При взаимодействии хотя бы с массой одного корабля выброс радиации может нанести биосфере непоправимый ущерб. Это оружие Судного дня, госпожа президент. Оно не предназначено для ближнего боя.

«В таком случае стоило ли вооружать им корабли флота?» — спросила Дой.

— Я участвовала в его разработке и советовала его применять, — ответила Наташа. — В конечном счете решение о том, в какой ситуации его использовать, является политическим.

— Спасибо, Наташа, — поблагодарил Уилсон инженера, пока споры и взаимные обвинения не вышли из-под контроля.

— Активируются новые червоточины, — сказала Анна. — Они появляются вблизи звезд тех планет, которые подверглись нападению. Черт, как близко они открываются, всего в полумиллионе километров от короны! Таких червоточин уже семнадцать.

— Над звездами? — нахмурившись, уточнил Танде. — Непонятно. И что через них проходит?

Слабо окрашенное сияние вокруг него дрогнуло, отражая показания гисрадара.

— Множество кораблей, — ответила Анна. — Все запускают ракеты Дювуа; через несколько минут червоточины закроются.

— Переместятся, — поправил ее Дмитрий. — Через несколько минут они изменят местоположение.

Танде и Наташа обменялись несколькими фразами.

— Не нравится мне их позиция, — сказал Танде. — Смотрите, она везде одинакова. Червоточины открываются над экватором звезд и точно по одной линии с обитаемой планетой системы. Другими словами, в ближайшем к планете секторе.

— И что это значит? — спросил Рафаэль.

— Пока не знаю. Но это не совпадение. Адмирал, нам необходимо срочно узнать, что через них посылается.

— А это не могут быть квантовые ракеты? — предположил Уилсон.

Его слова на несколько мгновений вызвали всеобщее молчание. Уилсон взглянул на застывшее изображение Найджела; лидер Династии все еще разбирался с ситуацией над Уэссексом. Что же там может быть такого, что важнее нового поворота в обстановке?

— На это я не в состоянии ответить, — признался Танде. — Но такую вероятность тоже нельзя исключить.

— А что квантовая ракета может сделать со звездой?

Ученые переглянулись; ни один из них не горел желанием отвечать.

— Радиоактивное излучение, — сказала Наташа. — Оно станет чрезвычайно опасным.

— Не самое эффективное использование квантовой ракеты.

— А что еще это может быть? — спросил Уилсон, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

Танде недоуменно развел руками.

— У нас появились заряды, преобразующие энергию, — заговорила Наташа. — И у праймов тоже. В данном случае это может быть крупномасштабный процесс, подпитываемый энергией самой звезды.

— Все планеты находятся на расстоянии не менее одной а. е., — возразил Рафаэль. — А зачастую и больше. И вы говорите о лучевом оружии?

— Вы хотели услышать альтернативное мнение, — запальчиво воскликнула Наташа.

— Детекторная сеть зарегистрировала тридцать восемь червоточин, открывшихся поблизости от звезд, — сообщила Анна.

Виртуальный палец Уилсона подошел к иконке «Токио» и остановился. В этот момент он сам себя ненавидел, но главным фактором оставалось нападение чужаков. Любое его действие сегодня может определить судьбу всего Содружества. Ему необходима информация от того, кому он вправе всецело доверять. Уилсон прикоснулся к иконке «Дублина».

— Оскар?

«Я здесь, адмирал».

— Нам необходимо знать, что проходит через червоточину поблизости от звезды.

«Гисрадар засек сигналы, соответствующие четвертому и седьмому классу кораблей праймов. Мы запустили туда парочку ракет Дювуа, чтобы заставить их закрыться».

— Это мне известно, но необходимы подробности. Нужно сделать облет. Оставайся в гиперпространстве, но предоставь нам высококачественное изображение. Мы должны знать, что затевают там эти ублюдки.

«Ты хочешь, чтобы мы ушли с орбиты Ханко?»

— Да. Об остальных червоточинах позаботится планетарная оборона. Если характер атаки изменится, ты можешь сразу же вернуться.

«Понятно, ухожу с орбиты».

— С Буунгейта доложили об открытии червоточины рядом со звездой, — сообщила Анна. — Ситуация повторилась для всех сорока восьми светил. Неизвестно, что они задумали, но это происходит в каждой атакованной звездной системе. Через червоточины доставлены большие группы кораблей.

— У кораблей праймов должны быть чрезвычайно мощные силовые поля, чтобы оставаться на таком минимальном удалении от звезды, — сказал Рафаэль. — Это невероятно близко.

— А корабль класса «Москва» способен подойти так близко? — спросил Уилсон.

Он непроизвольно представил себе, какая опасность угрожает «Дублину» в случае выхода в реальное пространство в полумиллионе километров от звезды G-класса.

— Да, — ответил Танде. — Но я бы не советовал вступать в бой при таком положении. Уровень воздействия наверняка вызовет перегрузку.

— Значит, это относится и к кораблям праймов, — сказал Рафаэль.

— Несомненно.

— Что же они задумали? — прошептал Уилсон.

Его виртуальные руки переставили несколько иконок, и тактический дисплей немного уменьшился, уступая место информации с гисрадара «Дублина». Червоточина праймов сохраняла постоянную позицию в четырехстах восьмидесяти километрах от звезды мира Ханко. К ней быстро приближались две ракеты Дювуа, выпущенные по приказу Оскара. За десять секунд до взрыва червоточина закрылась.

— Она вновь открывается, — сказал Танде, следя за проекцией. — В двадцати миллионах километров.

— Ракеты Дювуа приближаются к цели, — сообщила Анна. — Пока ничего не происходит.

Гисрадар «Дублина» показал, что шестьдесят три корабля праймов, вылетевшие из червоточины, быстро удаляются от перехода. Каждый из них выпустил залп ракет с высоким ускорением. Расширяющееся кольцо достигло в поперечнике уже пяти тысяч километров. На периферии вспыхнули ядерные взрывы. В тот же момент изображение с гисрадара сменилось беспорядочным мерцанием.

— Что происходит? — спросил Уилсон.

«Интерференция, — доложил Оскар. — Ядерные взрывы каким-то образом вызывают импульсы экзотической энергии. Они сбивают наш гисрадар».

— Это и есть функция превращения энергии, которую мы не получили, — сказал Танде. — Прямое преобразование в экзотическое состояние. Наташа?

— Что ж, вполне возможно, — согласилась Наташа. В ее словах звучала не столько тревога, сколько любопытство. — Я удивляюсь, как этот процесс при таких условиях не вызывает распада.

— Вы отвлекаетесь от самого главного, — заметил Дмитрий.

— Что же это? — холодно осведомилась Наташа.

— Они прилагают колоссальные усилия, чтобы спрятать от нас что-то, что находится над звездами. — Он показал на изображение с «Дублина», демонстрирующее плавную кривую звезды. Однородность картины нарушало мерцающее облако серебристых и золотистых частиц, закрывающее больше половины поверхности. — Это единственная слепая зона во всей звездной системе. Под пеленой помех что-то происходит. Что-то чрезвычайно важное, имеющее отношение к атаке.

— Праймы генерируют аналогичные помехи и в других системах, — добавила Анна. — Повторяются одни и те же действия.

— Оскар, мы должны узнать, что они скрывают.

Уилсон надеялся, что голос не выдаст испытываемой им тревоги. Но если у праймов имеется оружие, равное по мощности квантовым ракетам или даже превосходящее их, значит, война окончена. Большая часть его семьи улетит на ковчегах, строительство которых над Лос-Вадой перешло в последнюю стадию. Если только успеют до него добраться. Сам он считал себя в относительной безопасности на Высоком Ангеле, хотя бог знает, куда может улететь чужак.

«Все понял, — ответил ему Оскар. — В такой близости от звезды стандартные сенсоры бесполезны. Мы подойдем ближе».

— Удачи, — отозвался Уилсон.

Первый толчок стал для Оскара полной неожиданностью. Сердце немедленно отреагировало учащением пульса.

— Что за чертовщина?

Все остальные подняли головы с кресел и удивленно оглядывались. Что они надеялись увидеть, Оскар не мог себе и представить. Трещину в корпусе, сквозь которую врывается солнечный ветер? Чушь! Он давно знал, что любое воздействие, способное вызвать сотрясение корабля, попросту уничтожит его, и смирился с этой мыслью. Но корабль снова вздрогнул, уже сильнее, а экипаж все еще был жив и невредим.

— Кто-нибудь мне ответит?

— Я думаю, это потоки экзотической энергии от ядерных взрывов с функцией изменения состояния, — сказала Дервла. — Вокруг нашего компрессионного волнового фронта я заметила множество необычных флуктуаций.

— Великолепно! — воскликнул Оскар. — Новая угроза. Насколько это может нам навредить?

— Точно не знаю, — ответила она. — При обучении мы не обсуждали ничего подобного. Но я не думаю, что это может пробить наш барьер.

От очередного толчка тело Оскара непроизвольно напряглось, а удерживающие егоремни завибрировали. Корабль как будто прыгал по пенящимся бурунам. Голографический дисплей так дрожал, что было трудно сфокусировать зрение. Оскар переключился к первостепенной информации. И как раз вовремя — в следующее мгновение он ощутил еще один толчок. В узкой рубке послышалось чье-то ругательство.

— Десять секунд до запуска ракет, — доложил Хайвел.

Оскар сверился с навигационной сетью. Их корабль летел к звезде примерно на четырехкратной скорости света. Хотелось поговорить с Дервлой и убедиться, что курс верен, но хорошему капитану не следовало отвлекать экипаж в самый неподходящий момент. И Оскар доверил ей свою жизнь.

Дервла направила корабль к звезде по длинной кривой, огибающей скопление праймов с юга на высоте четырехсот тысяч километров. После прохождения барьера взрывов сотрясающие судно толчки стали уменьшаться.

Хайвел вместе с СИ корабля внедрил фильтрующие программы, и картинка с гисрадара стала более четкой. Импульсы экзотической энергии теперь обозначались темными расходящимися кругами с постепенно уменьшающейся интенсивностью.

— Корабли все еще там, — сообщил Хайвел. — И выпускают феноменальные залпы ракет даже по стандартам праймов. Ой! Постойте-ка… — После команды сместить фокус на сто восемьдесят градусов изображение резко дернулось. — А это что такое?

В центре картинки появилась одинокая точка, стремительно летящая к звезде.

Оскар просмотрел сопутствующую информацию.

— Господи, да у нее ускорение в 100 g!

— Через две минуты объект достигнет короны звезды, — сказал Хайвел. — Что же это?

— Я не знаю, но мне это не нравится. Уилсон, ты получаешь информацию с нашего гисрадара?

«Да, — последовал ответ. — Ты не мог бы сбить его ракетами Дювуа?»

— При такой близости к массе звезды — нет, — ответил Рейбен. — Слишком сильное гравитационное отклонение.

— Он прав, — добавила Дервла, — наш генератор червоточин с трудом поддерживает целостность поля. На таком расстоянии от звезды действуют колоссальные гравитонные искажения.

«Оскар, нам крайне важно узнать, для чего предназначено это устройство, — настаивал Уилсон. — Я прошу вас выйти в реальное пространство и применить все стандартные сенсоры».

Оскар уловил по крайней мере два тяжелых вздоха в рубке.

— Все понял, останавливаюсь для стандартного обзора.

— Интересно, выдержит ли наше силовое поле? — пробормотал Хайвел.

— На таком расстоянии выдержит, — заверил его Тиг. — Только нельзя вступать в бой с кораблями праймов.

— Постараюсь не забыть, — сухо откликнулся Оскар. — Ладно, Дервла, выводи нас из червоточины. Хайвел, как только окажемся в реальном пространстве, запускай все имеющиеся датчики.

— Есть, сэр.

Оскар ничего не мог с собой поделать: перед самым выходом он невольно напрягся. Но «Дублин» выскользнул из червоточины, и ничего не произошло. Не было ни ослепительного белого света, ни непереносимого жара, затопляющего рубку. «Черт, я становлюсь слишком нервным», — подумал Оскар. Он пару раз моргнул и начал изучать показания сенсоров.

Сенсоры визуального наблюдения показывали Вселенную, разделенную на две части. Черную и белую. На мгновение Оскар вновь перенесся на «Второй шанс», летящий над барьером вокруг Альфы Дайсона. Тогда барьер делил космос на два четких сектора. В этот раз граница, проходящая в четырехстах километрах, была совсем не такой четкой. Звездная корона находилась в непрерывном турбулентном движении, пульсации, и волны выбрасывали наружу вихри светящихся частиц, над бурлящей поверхностью газов вздымались призрачные протуберанцы, пляшущие в интенсивном магнитном поле. А небо над «Вторым шансом» мерцало неоновыми огоньками кораблей и ракет праймов.

— Они нас заметили, — сказал Хайвел. — Ракеты изменяют курс. Ускорение 20 g.

— Сколько у нас времени? — спросил Оскар.

— До номинальной дистанции взрывов около пяти минут.

— Хорошо. Что можно сказать о летящем к звезде аппарате?

Танде нацелил на объект все имеющиеся сенсоры. Изображение расширилось. Аппарат несся прямо на звезду с ускорением 20 g. Позади него на тысячи километров тянулся хвост клубящейся плазмы. Защитное поле расходилось фиолетовыми кругами, немедленно уносимыми солнечным ветром.

— У него чрезвычайно мощное защитное поле, — сказал Тиг. — Я не уверен, что мы могли бы выжить в подобных условиях. Похоже, аппарат создан специально для этой цели.

— Так что же за устройство они отправили к звезде? — раздраженно спросил Хайвел.

— Ничего хорошего, — отозвался Рейбен. — Каким бы мощным ни было защитное поле, этот аппарат недолго протянет. Плотность короны продолжит увеличиваться, а на такой скорости любой удар окажется губительным.

— Но там же нет… — начал было Хайвел. — Ого, ядерный двигатель отключился.

Оскар не отрываясь смотрел, как темная точка пронзает суперактивную плазму. Внезапно он осознал, что надолго задержал дыхание.

— Неужели это квантовая ракета? — спросил он.

— В таком случае мы все мертвы, — ответил Рейбен. — Но даже если его силовое поле выдержит до самой хромосферы, эффект от взрыва для Ханко будет минимальным. Если уж их применять, то надо бить по самой планете, а не тратить зря в целой а. е. от мира, как в нашем случае.

Оскар выжидал, наблюдая за скользящим вниз аппаратом. Он пытался вспомнить, успел ли обновить воспоминания в страховочном хранилище. Возможно, не успел. Он проделал это нынешним утром, а потом решил, что вряд ли захочет вспоминать время, проведенное на борту «Дублина». Хотя… может, стоит оставить своей следующей сущности послание, что он не хотел вспоминать об этом периоде? Какая глупость!

— Вот и началось! — озабоченно воскликнул Хайвел.

Оскар с удивлением заметил, что характер квантовых возмущений меняется. На изображении от загадочного устройства развернулись гигантские тысячекилометровые лепестки измененного квантового поля, перекрывающие друг друга. Затем они начали вращаться.

— Магнитный эффект нарастает, — предупредил Хайвел.

Массивные индукционные линии стали поворачиваться вокруг эфемерных квантовых крыльев. Потоки плазмы начали сворачивать по плавной кривой.

— Что за чертовщина? — забеспокоилась Дервла.

— Уилсон? — окликнул Оскар своего друга. — Кто-нибудь из Сиэтлского проекта может это объяснить?

Квантовые лепестки, отходящие от аппарата, достигли пяти тысяч километров в диаметре. И они заметно ускорили свое движение. Создаваемый ими клубок в короне звезды был хорошо виден с «Дублина» благодаря оптическим сенсорам, снабженным сильнейшими фильтрами.

«Пока нет», — ответил Уилсон.

— Капитан, — обратился к Оскару Рейбен. — Ракеты праймов уже близко. Если придется отражать какое-то энергетическое воздействие со стороны этого аппарата, да еще получать удары ракет, нам придется несладко.

— Запусти противоракетный залп, — приказал Оскар. — Мы должны оставаться здесь и доложить обо всем, что происходит.

Он понимал, насколько это важно для флота.

— До верхней границы короны объекту осталась одна минута, — доложил Хайвел. — Он здорово влияет на солнечный ветер.

— Ты уверен, что устройство не выдержит удара?

— Не знаю. Оно сильно изменилось, и квантовые флуктуации ядра тоже меняются. Я уже не могу сказать, что это.

— О чем ты?

— Теперь объект нельзя назвать чистой материей. Искажения очень странные. Он как будто объединяется с силовым полем. А квантовые характеристики… Никогда не видел ничего подобного.

Оскар снова обратился к показаниям сенсоров. Вращающиеся крылья вокруг аппарата выросли почти до семи тысяч километров. На дисплее рубки они выделялись на фоне короны темными эллипсами. Бурлящая вокруг них плазма выбрасывала в космос колоссальные завитки, постепенно исчезающие по мере удаления от звезды. Масштаб происходящего вызывал тревогу.

— Если это не материя, что же это такое?

— Что-то вроде энергетического ядра. Но я не уверен. Оно оказывает странное действие на свойства окружающего вещества.

Аппарат праймов нырнул в корону звезды. Со стороны это было похоже на вхождение кометы в атмосферу пригодного для жизни людей мира. Раскаленный до миллиона градусов наружный слой взвился огромным факелом выше всех протуберанцев. Каскад плазмы обрушился вниз и снова был подхвачен закрученным потоком магнитного поля. Внутри еще не успевшего осесть столба зародился второй, не менее мощный; более холодное вещество хромосферы вырвалось наружу, словно стараясь убежать от деформации, вызванной вторжением чужеродного тела.

— Вот дьявол! — буркнул Оскар.

— И что это им дает? — возмутилась Дервла.

— Квантовый эффект все еще действует и даже увеличивается, — сообщил Хайвел. — Аппарат вызывает возмущения в короне, возможно, и в фотосфере тоже. Колоссальная мощь.

— Не дает ране затянуться, — пробормотал Оскар. Пятно на поверхности звезды было заметно сразу в нескольких спектрах: квантовом, магнитном, оптическом. — Радиация! — внезапно воскликнул он. — Хайвел, каков уровень излучения?

— Поднимается, и очень быстро. Господи! Капитан, надо немедленно убираться, мы ведь прямо над пятном.

— Я поддерживаю, — добавил Рейбен. — Через минуту нас догонят ракеты.

— Дервла, перебрось нас на четверть миллиона километров вверх и в сторону.

— Есть, сэр.

На тридцать секунд «Дублин» перешел на сверхсветовую скорость — это время потребовалось Дервле, чтобы ввести новые координаты выхода из червоточины.

Сенсорные датчики корабля сейчас же были направлены на зону турбулентности. Часть короны звезды вздымалась плотным конусом, разбрасывающим потоки плазмы. И он продолжал расти.

— Аппарат все еще работает, — сказал Хайвел. — Квантовые флуктуации регистрируются на прежнем уровне. Магнитная активность возрастает. Проклятое устройство стягивает силовые линии, словно жгуты.

«Оскар, — послышался голос Уилсона. — Танде и Наташа пришли к выводу, что мы наблюдаем за «бомбой-вспышкой» в действии».

— Что? — изумленно переспросил Оскар. — Ты говоришь о бомбе, вызвавшей вспышку на Дальней?

«Вероятно. — Голос Уилсона звучал абсолютно спокойно. — Возмущение короны вызвало колоссальный выброс частиц, и процесс нарастает. Радиация испепелит Ханко, и мы даже не знаем, сколько времени продлится излучение. Вспышка на Дальней продолжалась целую неделю. Оскар, биосфера этого не выдержит».

— Проклятье!

Несмотря на то что планете, которую он должен был защищать, грозила катастрофа, Оскар пытался понять, как праймы получили «бомбу-вспышку». Вероятно, информацию о ней каким-то образом передал Звездный Странник. Не эти ли данные транслировала антенна «Второго шанса»?

«Они намерены стерилизовать все звездные системы, где произошло вторжение, — продолжал Уилсон. — И нам придется эвакуировать сорок восемь миров».

— И это только сегодня, — проворчал Рейбен.

— Что будем делать? — спросил Оскар. — Сможет ли квантовая ракета справиться с «бомбой-вспышкой»? Что думают Танде и Наташа?

— Это пока неизвестно. Но необходимо выяснить. Тебе придется подвести «Дублин» как можно ближе к звезде и запустить квантовую ракету. Настрой ее на максимальный радиус поражения.

— Понятно.

— Адмирал, использование квантовой ракеты на данном этапе только увеличит мощность выброса, — вмешался Рейбен. — Излучение станет еще сильнее.

«Мы это понимаем, Рейбен, — ответила Наташа. — Но даже при максимальном радиусе квантовой ракеты процесс преобразования энергии длится очень недолго. Если «бомба-вспышка» будет уничтожена, от излучения пострадает только половина планеты. Выбора у нас нет, и остается только молиться, чтобы это помогло».

— Все понял.

— Хорошо, — сказал Оскар. — Рейбен, активируй квантовую ракету и переводи в режим максимального воздействия. Я ввожу санкционирующий код. Хайвел?

— Код ввел, — ответил старший помощник.

В виртуальном поле зрения Оскара появился значок, свидетельствующий о готовности квантовой ракеты.

— Спасибо. Дервла, перебрасывай нас как можно ближе к звезде. Мы там не будем задерживаться надолго.

— Есть, сэр.

— На расстоянии ста тысяч километров мы продержимся пять секунд, — подсказал Тиг.

— Отлично. Поехали.

«Марк, нам очень нужно подключить эти регуляторы с магнитными шунтами».

Тейм очень старался говорить спокойно, но его голос охрип и дрожал от напряжения, неизбежного для человека, проведшего сорок часов без сна и накачанного кофеином. Человека, впадавшего в отчаяние. Совсем рядом с «Искателем» уже летали корабли праймов. На звезду Уэссекса опускалась «бомба-вспышка». Близился закат всей человеческой расы.

«Только не давить!»

Марк даже и не думал отвечать. Он не смел отвлекаться от работы. Перед глазами уже поплыли алые пятна. Руки дрожали. Хотя массивные перчатки со встроенными микроинструментами это скрывали. На сборочном участке фрегатов царил вакуум. Все было готово для выхода корабля в космос, прямо в бой. Кроме бастующих регуляторов. Марк работал прямо на несущей раме, устроившись рядом с одним из девяти модулей. Все высокомощные кабели уже были подключены к источнику энергии; Марку осталось исправить управляющую программу. Столбцы бледно-зеленых строчек текста высотой с небоскреб непрерывно текли в его виртуальном поле зрения. По мере прохождения он исправлял и изменял программу, руководствуясь только инстинктом, отдаленными воспоминаниями о подаче энергии в системы, которые он ремонтировал в прошлом. Простейшие поправки и вставки, хранящиеся в старых файлах, перерабатывались в новые инструкции, трансформирующие программу в нечто новое, что, как он чувствовал, должно работать.

«Марк, мне очень не хочется тебя отвлекать, но не мог бы ты хоть приблизительно обозначить время?» — спросил Найджел Шелдон.

Он лучше контролировал свой голос, чем Тейм, но скрыть сжигающей его тревоги не мог.

— Я пытаюсь, — простонал Марк. — Я пытаюсь!

Глаза заволокло жгучей влагой. Он сморгнул слезы. Перед виртуальным взглядом проплывали светящиеся строчки. Последняя вставка, внесенная в обратную связь, напомнила ему об автоподборщике из долины Улон. Запуская программу, он даже ощутил дуновение влажного воздуха, напоенного сладким ароматом созревших ягод.

Какой-то красный огонек сменился зеленым.

«Работает! — закричал Тейм. — Подача энергии восстановлена. Марк, черт побери, ты справился».

Перед визором Марка красные огоньки на корпусе регулятора стали зелеными. По телу пробежала дрожь облегчения. Эл-дворецкий начал вводить копии программы в остальные модули фрегата.

— Фантастика! — Даттон-Смит похлопал Марка по плечу. — Пойдем.

Марк даже не пошевелился. Не смог. Его мускулы отказывались повиноваться. Он просто свернулся в клубок.

— Ладно, Марк, — добродушно произнес Даттон-Смит.

Он оттащил своего начальника от небольшого проема, и в следующее мгновение мощный манипулятор поставил секцию корпуса на место. Вслед за этим СИ сборочного участка дал команду закрыть все модули.

Даттон-Смит, цепляясь за поручни, медленно оттащил безвольно обвисшее тело Марка от «Харибды». Затем от корабля отошли телескопические мостки. Фрегат плавно выскользнул в открытый космос. Не было ни грохота двигателей, ни выброса продуктов сгорания, ни пламени из хвостовых дюз. «Харибда» перемещалась благодаря гравипространственному манипулятору. Абсолютно черный корпус на мгновение заслонил несколько тусклых звезд и растворился в темноте.

Реакция человеческого флота на второе вторжение полностью оправдала ожидания Утеса Утреннего Света. Их ракеты и лучевые установки вполне могли бы справиться с защитой планет, если бы он снова открыл червоточины на низкой орбите. Но он послал флотилии кораблей к звездам этих миров, оставляя их на большом расстоянии от человеческих орудий. Сразу последовали залпы сверхсветовых ракет, но период перелета дал возможность Утесу Утреннего Света выпустить сотни кораблей, не подвергая их угрозе взрыва. Когда ракеты приближались, он перемещал червоточины и продолжал запускать корабли.

Закончив рассеивать корабли, Утес Утреннего Света приступил ко второй стадии.

В каждой из звездных систем открылись новые червоточины, расположенные в непосредственной близости от светил. Сильнейшие лучи озарили астероиды и установленное на них оборудование на всей промежуточной базе. Корабли разошлись вокруг звезд, образовав защитный периметр. Как и ожидалось, никакой обороны здесь люди не устанавливали.

Утес Утреннего Света послал на все сорок восемь звезд снаряды, разрушающие корону. Корабли прикрытия запустили отвлекающие помехи.

Только в одной системе люди отправили корабль для исследований. Утесу Утреннего Света больше ничего не оставалось, кроме как ждать и наблюдать. Снаряды, разрушающие корону, стали самыми автоматизированными устройствами из всех, что он создал. В такие мелкие машины невозможно было поместить группу иммобайлов, и потому приходилось рассчитывать на электронику, что его сильно огорчало.

Кое-кто из соперничающих с ним иммобайлов создал свои версии техники для разрыва короны звезд — за сотни лет до возведения барьера. Но никто не успел их испытать, поскольку в условиях заточения в домашнем мире это означало бы гибель всех праймов. Разработки оставались в теории более тысячи лет, пока не рухнул барьер.

После уничтожения всех других групп Утес Утреннего Света с удивлением обнаружил, что кое-кто все же построил такие машины. В результате исследования гаснущих мыслей иммобайлов он узнал, что его растущее могущество сильно их беспокоило и эти аппараты должны были стать последним средством устрашения. Открытие червоточин позволило Утесу Утреннего Света провести сравнительные испытания. Он посылал к звездам имеющиеся в его распоряжении устройства и наблюдал за результатами. Не без удовольствия он узнал, что его собственный проект был одним из лучших.

Теперь он смотрел, как произведенные нарушения перерастают в солнечные вспышки, посылающие колоссальные потоки радиации на миры Содружества. Все формы жизни на этих планетах ослабеют и погибнут. Таким образом просто и эффективно будут решены все проблемы. Утес Утреннего Света столкнулся с неожиданными трудностями, когда начал выращивать урожаи на двадцати трех завоеванных планетах. Семена обычно прорастали, но в самом раннем возрасте поражались неизвестными болезнями, различными на разных планетах и континентах, и погибали.

Как ни странно, объяснение было найдено в человеческих источниках. В каждом мире существовали свои почвенные бактерии. Кое-чего Утес Утреннего Света тогда не понял, но впоследствии все стало ясно. Кроме того, существовали миллиарды спор, вирусов и прочих микроорганизмов, да еще и насекомых, которые могли поглощать или уничтожать основу питания праймов. Люди решали эту проблему путем генетической модификации земных растений, позволяющей получать урожаи на завоеванных планетах. Они создавали внеземные версии культур, служивших им пищей. Растения сохраняли свой вид, но внутриклеточные биохимические процессы в них изменялись. Ничто так не удивляло Утес Утреннего Света, как это открытие. Он не мог понять, как люди так легко отказывались от своего биологического наследия. Неужели непрерывность эволюции ничего для них не значила? Вероятно, нет.

Человеческий корабль над Ханко отскочил от набухающего выброса, но вскоре вернулся и подошел так близко к звезде, что Утес Утреннего Света с трудом мог за ним уследить. Датчик на одном из его кораблей прикрытия зарегистрировал электромагнитный импульс, соответствующий запуску какого-то снаряда с ядерным двигателем. Затем корабль людей снова скрылся. Утес Утреннего Света ждал, что произойдет дальше. Представить себе снаряд, способный уничтожить его аппарат в короне звезды, он не мог.

После вспышки радиации, когда все сорок восемь планет будут очищены от враждебных форм жизни, он заселит их праймами. И это станет началом праймеризации Галактики. Люди, лишенные пищи, будут вынуждены покинуть свои миры, а их машины и оборудование останутся. Если даже люди начнут бороться за мертвые планеты, флотилии праймов безо всякого риска быстро подавят любое сопротивление. Это был выгодный метод завоевания. Утес Утреннего Света потратил колоссальные ресурсы на то, чтобы ликвидировать последствия боев в двадцати трех новых мирах, а потом еще столкнулся с партизанским сопротивлением. Машины и технологии людей, конечно, полезны, но ради обладания ими пришлось заплатить слишком высокую цену. А вторая волна вторжения охватывает и Уэссекс, один из миров Большой Дюжины, отличающийся высокопроизводительной промышленностью. На этот раз Утес Утреннего Света не намерен был отступать.

Необычайная яркость вспышки поразила Утес Утреннего Света. Он на миг решил, что отказали одновременно все его датчики. Поверхность солнца Ханко угрожающе вздулась. Образовался гигантский, до самой фотосферы, кратер, прервавший еще поднимающуюся вспышку. Из его центра вырвался огромный шар плазмы, словно звезда родила дитя собственного вида. Жесткая радиация хлестнула по кораблям прикрытия, в одно мгновение обратив их в пепел.

Утес Утреннего Света не сразу понял, что произошло со звездой Ханко. Когда он приоткрыл червоточину в пяти миллионах километров от светила и осторожно выдвинул датчики, то увидел, как опадает стена кратера, а по поверхности солнца расходится круговая волна. Шар плазмы оторвался от короны и, стремительно расширяясь, унесся в космос с околосветовой скоростью. В бурлящем пламени короны звезды Утес Утреннего Света уже не смог обнаружить признаков вспышки. Не наблюдалось и квантового эффекта, производимого его аппаратом.

Масштаб явления потряс воображение Утеса Утреннего Света. Он даже не подозревал, что люди обладают таким чудовищным оружием. И впервые после падения барьера он начал сомневаться в целесообразности своих действий.

— Работает! — с усмешкой воскликнул Танде. — Вспышка прервана.

— Да она просто потерялась на фоне возросшего уровня излучения, — усомнился Рафаэль.

Все собравшиеся в кабинете Уилсона не отрываясь смотрели на изображение, получаемое с «Дублина», который теперь находился в десяти миллионах километров от звезды Ханко. Уилсон видел, как после взрыва квантовой ракеты от короны расходятся медленные волны. Затем появилась информация о размерах, и он понял, что они не такие уж и медленные. Нарушения в магнитном поле вызвали чудовищные протуберанцы. Плазменный шар, отлетевший от опадающего кратера на два миллиона километров, достиг размеров Сатурна и быстро остывал. Межмолекулярное сцепление в нем стремительно слабело, и за огненным клубком, словно хвост кометы, тянулся призрачный поток исчезающих ионов. Жесткое излучение из центра взрыва тоже быстро уменьшалось. Тем не менее силовое поле «Дублина» работало на пределе возможностей, сдерживая его натиск.

— Зато оно быстро иссякнет, — немедленно возразил Танде. — И закон обратной квадратичной зависимости в данном случае работает на нас. В конце концов, до Ханко больше девяноста миллионов миль.

— У нас не было альтернативы, — сказала Наташа. — При таком варианте биосфера планеты имеет шанс сохраниться в полном объеме.

— Я знаю, — мрачно ответил Рафаэль. — Прошу прощения, но хотелось бы найти менее разрушительное решение.

— И все же это решение проблемы, — заметил Уилсон. — И единственно возможное для нас. Анна, я приказываю всем кораблям бомбардировать «вспышки» квантовыми ракетами. Надо все их погасить.

— Есть, сэр. У нас девять планет из сорока восьми не имеют прикрытия боевыми кораблями.

Ей было явно неприятно напоминать об этом

— Проклятье! Направь туда корабли, откуда только возможно.

— Командование флота уже разрабатывает самые короткие маршруты.

На тактическом дисплее появились иконки кораблей, покидающих орбиты на сверхсветовой скорости. Уилсон позволил себе поверить, что все они доберутся вовремя, что ущерб от излучения будет минимальным. Но он понимал, что даже в этом случае, даже если биосфера в каждом из атакованных миров сохранится, их обитатели захотят уехать. Люди окажутся слишком напуганы. И у них будут все основания для этого. Поток беженцев, стремящихся переехать на другой конец Содружества, будет колоссальным. Правительства планет не смогут с ним справиться. Они до сих пор испытывают огромные трудности с размещением и поддержкой беженцев с Утраченных двадцати трех планет.

— Мы можем перекрыть сеть ККТ? — спросил Уилсон у президента.

Найджел Шелдон все еще не вернулся, и его неподвижное изображение

мерцало в кабинете, словно привидение. Уилсон начинал подозревать, что лидер Династии уже готовит к побегу свои ковчеги.

— Простите? — изумилась Дой.

— Мы должны предотвратить паническое бегство из пострадавших от нападения миров. Содружеству не справиться с населением сорока восьми планет. Я сомневаюсь, что даже ККТ сумеет перевезти такое количество людей.

— Но если жители останутся, они пострадают от радиации. Нельзя же обрекать их на страдания, и уж тем более я не могу их к этому принуждать.

— Под защитой силовых полей никто не пострадает.

— А как же остальные?

— Мы получили сообщения о закрытии станций ККТ в большинстве миров, подвергшихся атаке праймов, — сказал Рафаэль.

— Что?

— Похоже, что Уэссекс перекрыл все связи со второй зоной космоса.

Уилсон и Дой одновременно повернулись к голографическому образу Найджела Шелдона. Уилсон попытался связаться с ним через унисферу, воспользовавшись частным каналом второго уровня. Но вызов принят не был.

— Черт тебя побери! Чем ты занимаешься?

— Наверное, пытается помешать праймам, используя свои червоточины, — предположил Рафаэль.

— У нас имеется какая-то информация на этот счет? — спросил Уилсон у Анны.

— Адмирал, — вмешался Дмитрий, — сейчас это не столь важно. Вы должны сосредоточить внимание на Вратах Ада и их уничтожении. Как только праймы начнут восстанавливать червоточины, они станут забрасывать Содружество «бомбами-вспышками». Мы только что продемонстрировали им свое главное оружие. Всем понятно, что праймы стремятся нас уничтожить. Ответный удар последует незамедлительно, и он будет крайне жестоким. Надо их остановить. Следующий час покажет, выживет ли Содружество как таковое и будет ли вообще кому заботиться о беженцах.

Уилсон медленно кивнул. Ему пришлось прибегнуть к дыхательной гимнастике, поскольку уже не получалось удержать дрожь в руках. Вопрос о беженцах был просто отвлекающим маневром. Уилсон не мог заставить себя принять следующее решение.

«Это слишком много для одного человека. Я еще не готов. — С его губ сорвался смешок, исполненный презрения к самому себе и вызвавший удивленные взгляды окружающих. — И сколько же времени мне требуется на подготовку? Я ведь прожил уже больше трех сотен лет».

— Анна, передай приказ на «Каир» и «Багдад». Пусть отправятся к Вратам Ада и обстреливают квантовыми ракетами все сооружения праймов, какие только там обнаружат. Силовые поля должны быть разрушены, генераторы переходов — уничтожены.

— Есть, сэр.

Анна приступила к вводу информации для командования флота.

Уилсон вновь обратился к тактическому дисплею. Теперь, когда он сделал первый шаг, когда взял на себя эту ответственность, решения и приказы показались ему простыми и логически обоснованными. И сердце в его груди вновь забилось ритмично и ровно.

— Когда? — задала вопрос Дой.

— Им потребуется три дня, чтобы туда добраться. Возможно, это слишком долго. Но даже если кораблям не удастся приблизиться к Вратам Ада, своими квантовыми ракетами они в состоянии выбить дух из местной звезды. Это принесет обосновавшимся там праймам немалый урон.

— Понятно.

Она казалась крайне расстроенной, словно все было кончено. Уилсону даже не хотелось смотреть на нее. Если праймы примутся обстреливать «бомбами-вспышками» другие звезды, с Содружеством будет покончено. На предотвращение катастрофы у человечества есть три дня.

«Я дал три дня».

На тактическом дисплее отражались вспышки: это взрывались уже запущенные «бомбы-вспышки». Они запускали потоки радиации на беспомощные миры.

— Предупреди правительства планет, — сказал Уилсон. — Передай, что люди должны оставаться в убежищах.

— Там это и так поняли, — заметил Рафаэль. — Уилсон, мне очень жаль, но у нас не было других вариантов.

— Да, конечно.

Уилсон глубоко вздохнул, глядя на изображение. Радиация, вызванная квантовыми ракетами, в конечном итоге приведет к гибели миллионов людей. Они умрут, потому что он отдал приказ.

— Неудачный день, — пробормотал Найджел Шелдон. — И становится все хуже.

Его расширенное сознание подключилось к системе управления генераторами червоточин на Уэссексе. Все движение по станции было остановлено по его приказу некоторое время назад, и червоточины опустели. Восемь из них он отключил от удаленных переходов, а выходные отверстия перевел на Уэссекс. Датчики, размещенные над Уэссексом, определили положение червоточин праймов. Через них вылетело уже более трех тысяч кораблей. Кроме того, чужаки запустили в местную звезду «бомбу-вспышку». «Токио» послал в нее квантовую ракету.

«Черт, мы лишимся всего урожая на планете, — простонал Алан Хатчинсон. — Наррабри укрыт силовыми полями, а все континенты остались без защиты».

— Я знаю.

Квантовая ракета взорвалась.

«Слезы Христа! — воскликнул Хатчинсон. Информация с сенсоров показала, насколько разрушительны последствия действия оружия — как людей, так и праймов. — Уровень радиации увеличился более чем вчетверо. Праймам достаточно еще пару раз сбросить «бомбы-вспышки». А лекарство такое же опасное, как и сама проблема».

— Держись, Алан. Возможно, мне удастся их остановить.

Найджел следил за «Харибдой» через направленный канал целеуказателя, создаваемый двигателем фрегата. Корабль быстро приближался к червоточине праймов, но ни один из гисрадаров системы его не засек. «Будем надеяться, что праймы тоже его не видят», — подумал Найджел.

— Ты готов? — спросил он Отиса.

«Да, отец».

— Тогда поехали.

Найджел ввел в программы генераторов серию команд. На этот раз ему даже не потребовалось прибегать к помощи РИ. Специалисты ККТ модифицировали служебный разум станции Уэссекса, обеспечив возможность манипулировать незамкнутыми червоточинами в активном режиме.

Утес Утреннего Света видел, как люди запускают супербомбы в его аппараты, направленные к звездам. И каждый раз колоссальные взрывы уничтожали машины праймов. Такого ответа он не ожидал. Если у них есть такое оружие, почему они не использовали его против промежуточной базы или его родного мира? Не может быть, чтобы им помешали их моральные принципы. Внезапно в одной из его червоточин возникли экзотические помехи, вызванные тем, что в нее внедрились восемь червоточин людей. Утес Утреннего Света был к этому готов; для стабилизации червоточины он направил к ней энергию резервных магнитно-индукционных экстракторов.

Проанализировав предыдущую атаку людей, он решил, что способен эффективно отражать такие действия. Кроме того, он модифицировал генераторы, сделав их менее восприимчивыми к нестабильным перегрузкам. За подвергшейся атаке червоточиной следили тысячи групп иммобайлов, готовые противостоять любым воздействиям.

Но ничего не происходило. На этот раз было что-то другое. Червоточины людей каким-то образом сливались с его переходом, поддерживая своей энергией расщелину в пространстве-времени. Утес Утреннего Света не мог понять, в чем дело. Затем он обнаружил, что не в состоянии закрыть червоточину. Люди так накачивали ее энергией, что она оставалась в стабильном состоянии; кроме того, они прочно удерживали ее выход в системе Уэссекса. Между миром людей и промежуточной базой образовалась дыра, не поддающаяся контролю.

Утес Утреннего Света сам попытался вызвать нестабильность, стимулируя резонансы и изменяя частотные характеристики генераторов. Люди без труда справились и с этим. Сенсоры зарегистрировали высокоскоростной снаряд, летящий к выходу. Утес Утреннего Света усилил вокруг него защитные поля и отвел только что прошедшие сквозь червоточину корабли, расположив их оборонительным строем. Была повышена мощность и остальных силовых полей, прикрывающих базу. Утес Утреннего Света приготовился к релятивистскому взрыву, произошедшему в прошлый раз, когда люди сумели прорваться сквозь его переход. Разрушения должны быть минимальными.

Внутри силового поля, охватывающего выход, материализовался космический корабль. Его было очень трудно заметить, абсолютно черный корпус поглощал все электромагнитные излучения. Утес Утреннего Света смог его увидеть только потому, что нарушитель частично заслонил огни двигателей его собственной флотилии. О приближении не поступило никаких сигналов, не было и признаков квантовых искажений, характеризующих человеческие корабли и ракеты. Люди построили нечто новое.

Корабль быстро приближался к выходу из червоточины. Утес Утреннего Света в последней отчаянной попытке дестабилизировать переход подключил к генератору все имеющиеся источники энергии. Безуспешно. Люди компенсировали все его усилия, ткань червоточины оставалась неизменной. Утес Утреннего Света собрал вокруг генератора имеющиеся корабли и нацелил на пришельца все датчики, чтобы хоть что-то узнать о принципе нового двигателя.

Человеческий корабль выскользнул из червоточины. Утес Утреннего Света выдал залп из лучевых орудий. Корабль исчез.

— Запущена вторая серия «бомб-вспышек», — доложила Анна.

— О господи! — воскликнул Уилсон. На тактическом дисплее появились метки более трех десятков устройств, мчавшихся к звездам с ускорением в 100 g. — Наташа?

— Если не удастся сбить их ракетами Дювуа, применяйте квантовые.

— Черт побери! — Уилсон кивнул Анне. — Ладно, передай приказ: перенацелить все имеющиеся поблизости ракеты Дювуа. Какие-то из них должны успеть поразить цель.

— Есть, сэр.

— У кого-то супероружие закончится раньше, — сказал Дмитрий. — И от этого зависит, кто сегодня выиграет.

— Кто выиграет этот раунд, — поправил его Рафаэль.

— Да, адмирал.

Изображение Найджела наконец-то ожило.

«Я сделал все, что мог, — сказал он. — Результат будет виден через четверть часа».

Уилсон сразу же обратился к тактическому дисплею и проверил состояние Уэссекса. Одна из червоточин праймов исчезла. Одна?

— Что же ты сделал?

«Послал корабль к Вратам Ада».

Уилсон посмотрел на Анну, потом на Рафаэля. Оба выглядели одинаково ошеломленными.

— Что за корабль? — заинтересовался Дмитрий.

«Боевой корабль, — ответил Найджел. — Тяжеловооруженный».

— Вооруженный чем? — спросила Наташа.

«Улучшенной квантовой ракетой».

— Улучшенной?

«Вы сами все увидите. — Найджел немного помолчал. — Если она сработает».

Утес Утреннего Света уже не мог обнаружить корабль людей в пространстве промежуточной базы. Большая часть сенсоров даже не отметила его выход из червоточины. Самыми информативными оказались записи визуального наблюдения, где просматривался ровный черный овал, поглощающий свет. Не было никаких признаков квантовых искажений и его червоточины, что казалось еще более странным. Это изобретение ученых-людей радикально отличалось от всего, что применялось в прошлом.

Теперь Утесу Утреннего Света оставалось только ждать дальнейших действий нарушителя. Атака была неизбежна. Удивляло только, почему люди не бросили свою супербомбу, раз уж сумели провести корабль на базу Утеса Утреннего Света. Разве есть у них что-то более разрушительное? Наверняка будет уничтожена большая часть кораблей и оборудования. Может пострадать и сама межзвездная червоточина.

И почему он так и не сумел до конца понять людей?

Сенсоры на нескольких орбитальных ракетных платформах зарегистрировали сильный источник магнитного поля, неизвестно откуда появившийся в сотне тысяч километров от короны звезды. Четыре тысячи таких платформ Утес Утреннего Света разместил вокруг нее для защиты магнитно-индукционных экстракторов. Именно они позволяли снабжать энергией генераторы червоточин, ведущих в миры Содружества. Но обнаруженный снаряд не был направлен на экстракторы, он летел прямо к звезде и уже вышел из зоны поражения оборонительных орудий. Если судить по его координатам и курсу, то можно было предположить два варианта: либо это разработанное людьми устройство для разрушения короны звезды, либо одна из их супербомб. До нанесения удара определить это было невозможно.

Утес Утреннего Света подсчитал предполагаемые потери от вспышки. Если бы он своевременно получил предупреждение, то смог бы изменить траекторию движения платформ с помощью дополнительных двигателей и вывести их из-под удара. Люди определенно знали об этом. Супербомба вызовет более сильные разрушения, хотя даже она уничтожит лишь малую часть его магнитно-индукционных экстракторов. Не исключено, что корабль сбросит на звезду несколько супербомб. В этом случае продолжать вторжение в Содружество будет затруднительно. Сделав такой вывод, Утес Утреннего Света запустил вторую волну разрушающих корону устройств во всех сорока восьми атакованных системах. Затем он стал определять местоположение оставшихся звезд Содружества. Он предпочел бы постепенно и последовательно осваивать миры людей, ослабляя их цивилизацию и используя промышленную инфраструктуру, но действия противников вынуждали его торопиться.

Десятки тысяч групп иммобайлов промежуточной базы принялись вычислять координаты выходов новых червоточин. Выстроились наготове шеренги аппаратов для разрушения звездных корон. Другие группы иммобайлов занялись подготовкой программ наведения. Утесу Утреннего Света хотелось бы иметь больший запас этих устройств. Но даже при имеющихся у него ресурсах и технологиях их изготовление было чрезвычайно трудным.

Сенсоры на орбитальных платформах, расположенных ближе всего к выпущенному людьми снаряду, уловили внезапный всплеск квантовой активности, когда тот приблизился к хромосфере, — после чего связь с ними прервалась. Одновременно прекратилась и подача энергии с магнитно-индукционных экстракторов, расположенных вокруг зоны поражения. Утесу Утреннего Света пришлось подключить резервные источники для поддержания полутора сотен червоточин, ведущих в миры Содружества. Датчики отдаленных платформ обрисовали формирующийся кратер от взрыва супербомбы. А потом произошло нечто непонятное. Детекторы квантовой активности зашкалило. Магнитное поле звезды усилилось в несколько раз, и результирующий импульс смел пятую часть экстракторов и орбитальных платформ. Их раскидало в разные стороны, электроника выгорела, и Утес Утреннего Света, стараясь понять, что произошло, переключился на еще более удаленные платформы. Вокруг кратера в хромосфере звезды колыхался колоссальный вал непереносимой яркости. От него расходились волны сверхжесткого излучения, способного пробить самое сильное защитное поле.

Сигналы отказа поступили с еще нескольких платформ и экстракторов. Оставшиеся платформы находились по другую сторону от звезды, и наблюдать за зоной взрыва стало невозможно. Сенсоры промежуточной базы все еще показывали изображение звезды, какой она была шесть минут назад, без каких-либо возмущений. Резервные источники уже не могли заменить вышедшие из строя экстракторы. Утес Утреннего Света оставил по две червоточины над каждой из атакованных планет Содружества. Первая же платформа, вышедшая из тени, показала странный полукруг бело-голубого гиганта, как будто выходящего из-за звезды над промежуточной базой. И тогда Утес Утреннего Света наконец понял, что сделали люди.

Звезда превращалась в новую.

Оззи разбудили тонкие лучи солнца, скользнувшие по лицу. Некоторое время он лежал неподвижно, зажмурившись и улыбаясь. Посмотрим. Он открыл глаза и поднес к лицу правую руку. Антикварные наручные часы показывали, что он проспал девять часов.

— В самом деле?

В его голосе прозвучал дерзкий вызов всей Вселенной.

Оззи расстегнул молнию спального мешка и потянулся. Ощутив прохладу, он нащупал вельветовые брюки. Затем затянул ремень на поясе, взял клетчатую рубашку и многозначительно усмехнулся. Очень аккуратно продел руки в рукава. Треска рвущихся ниток не последовало.

— Уже какой-то прогресс!

Но, натягивая ботинки, он увидел, что оба больших пальца выглядывают из дыр в носках.

— Ага, значит, опять не сегодня. — Носки определенно нуждались в штопке. Оззи похлопал по карману старой флисовой куртки, где лежал пакет с небольшим швейным набором. — Ну, может быть, завтра.

Едва сдерживая усмешку, он отодвинул полог и вышел из примитивного шалаша.

— Привет, — жизнерадостно крикнул он Ориону.

Парень сидел у костра, разведенного на вчерашних углях. На обломке полипа стояли две металлические кружки с водой, и над ними уже поднимался пар.

— Осталось пять чайных брикетов, — сказал Орион. — Два из них шоколадные. Какой выберешь?

— Знаешь, старик, выбор придает жизни остроту, так что давай сегодня остановимся на чае, идет?

— Ладно, — согласился Орион, грустно поглядывая на брикетики горячего шоколада.

— Отлично, спасибо, — произнес Оззи.

Он опустился на черно-красный округлый выступ полипа и поморщился, выпрямляя ногу.

— Не понял? — переспросил Орион.

— Мое колено. Спасибо, оно намного лучше, надо сделать пару упражнений, и оно расслабится. После вчерашнего мышцы еще слишком напряжены. — Он с довольным видом посмотрел на удивленного парня. — Ты ведь помнишь вчерашний день, правда? Мы прогулялись до шпиля на конце острова.

— Да, — настороженно ответил Орион, не понимая, в чем подвох.

Из леса вышел Точи, зажав в манипуляторе несколько разнокалиберных сосудов с водой.

— Доброе утро, друг Оззи, — поздоровался он, воспользовавшись портативным модулем.

— Доброе. — Оззи, не обращая внимания на хмурый взгляд Ориона, принял протянутую им кружку. — Нашел что-нибудь интересное? — спросил он умассивного чужака.

— Моя аппаратура не обнаружила никаких признаков электронной активности. — Точи поднял вверх пару датчиков. — Должно быть, оборудование спрятано глубоко под землей.

— Да, если только оно вообще здесь есть.

— Но ты же сам говорил, что должны быть машины, — возразил Орион.

— Что-то поддерживает здесь силу тяжести. Но я подумал, что это слишком сложно для машин. Какая-нибудь специфическая кварковая решетка, искривленные квантовые поля, гравитонно-молекулярный узел, скомпонованный на субатомном уровне… что-нибудь подобное. Кто знает, да и кому какое дело. Мы здесь не ради этого.

— А рад чего же тогда? — раздраженно спросил Орион.

— Ради общности сильфенов.

— Но ведь их здесь нет.

Парень широким жестом обвел поляну, демонстрируя отсутствие гуманоидов. Чай из его кружки выплеснулся на землю.

— Пока нет.

Оззи взял один из собранных накануне голубовато-серых плодов и начал чистить.

— Что это значит?

— Подумай вот о чем. Никто из нас не верит, что мы случайно потерпели крушение на Втором острове, так? Я хочу сказать, шансы на это были у нас невелики. Газовое кольцо очень большое — по любым меркам. А нашему старому «Первопроходцу», надо признать, далеко до «Титаника».

— Простое совпадение маловероятно, — заметил Точи.

— Значит, мы здесь оказались не случайно. И что мы обнаружили вчера? На конце рифа?

— Шпили, — неуверенно ответил Орион.

— Которые, как мы все решили, являются идеальными посадочными площадками для летающих сильфенов.

Оззи, довольно ухмыляясь, впился зубами в плод.

— Они придут к нам! — радостно воскликнул Орион.

— Отличный вывод, друг Оззи.

— Премного благодарен. — Оззи стряхнул с бороды капли сока. — По крайней мере, можно на это рассчитывать. Другой причины загонять нас сюда я не вижу.

Орион едва заметно нахмурился, но смолчал. Оззи так и не понял, имеет он дело с настоящими Орионом и Точи или нет. Он не мог поверить во временной сброс. Есть много способов манипулировать временем внутри червоточины, чтобы оно ускорялось вокруг наблюдателя, но путешествие в прошлое было абсолютно невозможно. А если нынешний день на рифе сгенерировали искусственно, сделано это было превосходно. В таком случае копии его компаньонов повторяли оригиналы до мелочей. Но они должны видеть то же самое, что и он, так почему же они не помнят прошедших дней? Или внутри газового кольца действует какая-то замкнутая временная петля, микроконтинуум, существующий отдельно от остальной Вселенной и обладающий своими законами течения времени. Оззи не был уверен, что такое возможно. Интересно, конечно, попытаться проанализировать идею, но он так давно не занимался сложными математическими проблемами… Сегодня, решил он, не самый подходящий для этого день.

После завтрака он проследил, чтобы, отправляясь в путешествие по острову. Орион и Точи забрали все свои пожитки. Он сомневался, что все происходит в реальности, но все же нельзя было допустить утрату тех немногих полезных вещей, которые у них остались. В любой момент их группа может выйти на тропу и перенестись в другой мир, поэтому и тент, и водяной насос-фильтр, и несколько инструментов необходимо было взять с собой.

— А фрукты мы возьмем? — спросил Орион, когда они пробирались между деревьями, сплошь покрытыми гроздьями алых ягод, похожих на виноград. — Обычно мы берем с собой и фрукты.

— Если хочешь, можешь набрать, — ответил Оззи.

Сам он, двигаясь большими шагами-прыжками, все внимание сосредоточил на том, чтобы уберечь голову от столкновения с нижними ветвями. Деревья здесь росли высокие и раскидистые, и нижний ярус представлял собой сплошное переплетение веток и листьев. Внизу царил таинственный полумрак, в сухом воздухе слабо пахло какими-то пряностями.

Орион испустил победный вопль и мгновенно взобрался по ближайшему стволу. Оззи увидел, как он ходит наверху, изредка роняя веточки и листья.

— Друг Оззи, ты не пользуешься своими сенсорами? — спросил Точи.

— Я уже сделал несколько прогонов, — ответил Оззи. Он даже не попытался объяснять Точи, что в данный момент они оба, возможно, всего лишь вымышленные образы в снах Общности сильфенов. Скажи он так, и ему перестали бы верить. — Подождем, пока не встретим что-то интересное.

— Понимаю. Я продолжу запись общей информации. Впоследствии это поможет нам определить…

— Эй! — раздался пронзительный крик Ориона.

Оззи не понял, испугался парень или просто удивился. В пяти метрах над землей, на нижних ветвях, началась какая-то возня. Вниз полетели сломанные ветки и листья. Затем между ветвями показались ноги Ориона. Они пару раз качнулись из стороны в сторону, а затем парень спрыгнул, приземлившись на тонкий слой песка, прикрывающий полип. Слетом за ним упало несколько гроздей красных ягод. Взволнованный взгляд Ориона все еще был устремлен вверх.

— В чем дело?

Оззи легким скачком подлетел к парню. Точи, вытянув вперед двигательные гребни, поспешил следом.

Орион отполз немного назад, не сводя взгляда с проделанной им прорехи в ветвях. Сквозь нее пробивались яркие солнечные лучи.

— Там кто-то есть, — испуганно выдохнул он. — Кто-то большой, клянусь, я его видел.

Передняя часть туловища Точи поднялась вертикально, и чужак заглянул в пробитое Орионом отверстие.

— Я ничего не вижу, друг Орион.

— Не наверху, где-то там.

Орион показал направление рукой.

— Насколько большим было это существо? — встревоженно уточнил Оззи.

Поведение Ориона вызвало у него сильное беспокойство. Он вел себя так намеренно? Или они уже не в иллюзорном мире? Рука Оззи потянулась к ножнам.

— Не знаю. — Орион поднялся на ноги. — Это был просто движущийся силуэт. Тень. Примерно моего роста, может, немного больше.

Точи уже двинулся в указанном направлении, слегка поворачиваясь из стороны в сторону. Его разноцветные пряди горделиво поднялись на спине и колыхались в такт движениям. Что-то в его облике напомнило Оззи об охотниках, коренных жителях древней Америки. Он снова посмотрел на дыру в пологе ветвей, но не увидел ничего, кроме трепетавших листьев и мелькания солнечных пятен.

— Что… — заговорил Орион.

Оззи перехватил поднятую руку парня и с усилием ее опустил.

— Почему бы нам не продолжить путь к шпилям? — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

Но в то же время он приложил палец к губам. Орион уставился на него непонимающим взглядом.

Точи взметнулся вверх. Даже при низкой силе тяжести этот бросок массивного чужака производил сильное впечатление. Двигательные гребни на его теле вытянулись, цепляясь за толстую ветку и помогая сохранять вертикальное положение. Манипуляторы Точи мгновенно превратились в два длинных щупальца и исчезли в пологе листвы над его головой. В первое мгновение ничего не происходило. Затем Точи отпустил ветку и сильно подтянул щупальца. Его тяжелое туловище плавно опустилось на землю. А следом из ветвей и листьев показалось похожее на человека существо.

Оззи уже прыгнул вперед. Он приземлился точно на незнакомца, еще барахтавшегося рядом с Точи. Они несколько раз перекатились по земле, но Оззи никак не удавалось провести борцовский захват. Кем бы ни был его противник, он извивался, словно пораженный током осьминог. Стоило Оззи схватить какую-то конечность, и она вырывалась из его рук. Что-то вроде плаща из плотной кожи постоянно хлестало его по лицу. Катящихся по земле противников остановил толстый ствол дерева, Оззи в этот момент оказался сверху. Его лицо снова закрыла плотная кожа, и он попытался лягнуть противника сразу двумя ногами. Оззи никогда не был силен в драках, так что носки его ботинок лишь чиркнули по земле, и он сильно ударился коленями.

— Черт, как больно!

— Перестань брыкаться, болван, — хрипло сказал кто-то по-английски с заметным акцентом.

Оззи замер. Кожистое крыло упало с его головы, и он оказался лицом к лицу с сильфеном, сердито сверкавшим на него кошачьими глазами.

— А? — только и смог произнести он.

— Я сказал: прекрати строить из себя громилу. У тебя плохо получается.

Оззи отпрянул от чужака, словно обжегшись об него.

— Ты умеешь говорить!

— А ты умеешь думать.

Удивление сменилось обидой.

— Извини, парень, но ты испугал нас, шатаясь тут.

Орион подошел ближе, некоторое время изумленно смотрел на них сверху вниз, а затем достал из-под рубашки свой амулет. И заморгал, настолько насыщенным стал его изумрудный свет. Сильфен грациозно поднялся с земли и хлопнул шуршащими крыльями, стряхивая с них пыль, а затем свернул их за спиной в плотные складки. Его длинный тонкий хвост хлестнул по воздух)' и замер в форме буквы U, не касаясь земли.

Оззи, все еще в некотором замешательстве, тоже стал отряхивать мусор с одежды.

Точи, остановившись рядом с Орионом и Оззи, стал разглядывать сильфена.

— Мне кажется, ты говорил, что эти существа не знают вашего наречия, — сказал он через портативный модуль.

Сильфен повернулся к Точи и окинул его внимательным взглядом. Благодаря зрительным вставкам Оззи заметил, как в глазах гуманоида вспыхнули ультрафиолетовые блики. По складкам манипуляторов Точи пробежала дрожь, и он стал отвечать. Мелькание речевых образов становилось все быстрее, два существа повели между собой очень беглый разговор. «Если все это имитация реальности или просто сон, зачем ему беседовать с Точи?» — подумал Оззи.

— Я и не знал, что они могут говорить по-английски, — едва слышно прошептал Орион.

— Я тоже.

Сильфен закончил беседу с Точи и слегка поклонился. Затем он моргнул, прогоняя из глаз ультрафиолетовые блики.

— Кто ты? — спросил Оззи.

Круглый рот сильфена открылся, демонстрируя длинный язык, вибрирующий между рядами острых зубов.

— Я тот, кто танцует в бесконечных воздушных потоках, летящих между медлительными белыми облаками по бескрайней орбите в звезде жизни. — Он издал резкий свист. — Но вы можете называть меня Облачным Танцором. Я знаю, как торопливы и поверхностны мысли людей.

— Спасибо. — Оззи слегка склонил голову набок. — А откуда немецкий акцент?

Язык Облачного Танцора мелко задрожал.

— Образ обязывает. Я похож на одного из ваших легендарных демонов. Если бы я заговорил как какой-нибудь хиппи-наркоман, ты бы не поверил, что я настоящий, да ведь?

— Да, старик. Значит, ты пришел, чтобы рассказать мне о том, что я хочу услышать?

— Я не знаю, Оззи. А о чем ты хочешь услышать?

— Расскажи, кто поставил барьер вокруг Пары Дайсона и почему.

— Это длинная история.

Оззи развел руками.

— Неужели похоже, что я куда-то спешу?

Они вернулись на полкилометра назад, к полянке, которую миновали совсем недавно. Оззи хотелось оказаться в менее гнетущей обстановке, чтобы сосредоточиться на разговоре. Орион, не скрывая, восхищался крылатым сильфеном, знающим английский язык.

— Где ты научился так говорить? — спросил парень.

— Там, откуда я пришел, все умеют говорить на вашем наречии.

— А где это?

— Здесь. Где же еще кто-то с моим весом может свободно махать крыльями? Господи, что же происходит с нейронами у представителей вашей расы? Это природный недостаток или они отмирают по мере роста организма?

— Здесь — это в газовом кольце?

— Значит, так вы его называете?

— Да. Мы побывали на еще одном острове. — Орион поморщился, вспомнив произошедшее. — И упали с него.

Язык Облачного Танцора снова задрожал, раздался пронзительный свист.

Оззи уже приходилось слышать смех сильфенов, а это явление он охарактеризовал как презрительное фырканье.

— Надо бы поставить там предупредительные знаки, старик, — строго сказал он.

— Ты свалился, потому что слишком спешишь, тупица, — отрезал Облачный Танцор. — Надо было не торопясь осмотреться, подумать о возможных проблемах. Так поступают умные существа.

— Чепуха. Вы завели нас туда, значит, вы несете ответственность.

Облачный Танцор остановился, зашелестел крыльями и дернул хвостом.

— Нет, не несем. Мы отвечаем только за себя и больше ни за кого. Ты сам захотел странствовать по нашим тропам, Оззи, ты сам решил, куда они приведут. Тебе и отвечать за твои поступки. Не обвиняй других, иначе превратишься в стряпчего. Ты этого хочешь?

Оззи сердито сверкнул глазами.

— Как мы можем решать, куда нас заведут тропы? — спросил Орион. — Как они работают?

— Тропы старые, очень старые. В последнее время они отдалились от нас. И работают так, как угодно им самим. Они стараются помогать нам в меру своих сил, они прислушиваются к тем, кто по ним ходит. Иногда прислушиваются.

— Ты хочешь сказать, они приводят туда, куда я хочу попасть?

— О нет. Они редко меняются, им по душе постоянство. Многие просто закрылись. Довольно печально, что они так решили, но открываются и новые тропы. Ты ведь всегда шел вперед, не так ли? Мы все вынуждены идти вперед.

— Ты говоришь… — Орион обернулся к Оззи, ища поддержки. — Если я хочу отыскать маму и папу, тропы однажды приведут меня к ним?

— Могут и привести. Это довольно непростой процесс, юноша.

— А ты знаешь, где мои мама и папа?

— Могу только сказать, что очень далеко отсюда.

— Они живы! — воскликнул Орион, хотя и не совсем уверенно.

— Да-да, они все еще странствуют.

По щекам Ориона потекли слезы.

— Друг Орион, — заговорил Точи, — я рад за тебя.

Чужак поднял щупальце и прикоснулся к плечу Ориона. Орион ответил благодарным пожатием.

— Отличные новости, старик. Великолепно. — Оззи обнял Ориона за плечи и привлек к себе. — Я надеюсь, что ты не обманул, — предостерегающим тоном сказал он сильфену.

Сильфен пожал плечами, снова зашелестев крыльями.

— Когда все это закончится, я снова буду их искать, — заявил Орион. — Теперь я понимаю, что делаю. Я справлюсь. Но сначала подберу себе подходящее снаряжение. — Он опустил взгляд на ноги. — И ботинки.

— Я куплю тебе самые лучшие, — заверил его Оззи. — Обещаю.

Полянку покрывала густая, похожая на мох трава. Яркий свет стоящей в зените звезды заливал открытое пространство целиком, лишь по краям лежала кружевная тень. Оззи сбросил на землю рюкзак и опустился рядом, прислонившись к нему спиной. Орион был слишком взволнован, чтобы сидеть; он расхаживал взад и вперед, усмехаясь каждый раз, когда поднимал взгляд к бескрайнему небу.

Оззи протянул Облачному Танцору бутылку с водой.

— Не хочешь попить?

— Воды? Ну уж нет. Ты не взял с собой никакой выпивки?

Крылатый сильфен присел на корточки напротив Оззи. Его змеиный язычок постоянно мелькал между зубами.

— Нет, я ничего такого не брал. Решил, что в этом случае лучше мне быть трезвым.

— Неплохая мысль. Хочешь прямо сейчас задать все свои вопросы?

— Конечно. Я это заслужил.

Облачный Танцор очень точно воспроизвел человеческое фырканье, даже не прибегая к помощи языка.

— Это вы поставили барьеры вокруг Пары Дайсона? — спросил Оззи.

Он совсем не так представлял себе конец путешествия, исторический момент контакта с настоящим сильфеном. Оззи думал, что будет бродить по коридорам похожей на собор древней библиотеки, возможно уже покинутой, и восстанавливать компьютеры с огромным количеством мигающих лампочек. Впрочем, нынешнюю ситуацию тоже можно было бы назвать прекрасной, если бы задница так не мерзла на мокрой траве все то время, пока они болтали с демоном, как два завсегдатая бара. Такого Оззи никак не ожидал.

— Нет, не мы, — сказал Облачный Танцор. — У нас нет обыкновения судить других, в отличие от некоторых рас в этой Вселенной.

Оззи проигнорировал оскорбительный намек.

— Что значит «судить»?

— Барьер поставили существа более молодые, чем мы, но обладающие технологическими способностями, соответствующими нашим во времена расцвета расы сильфенов. Идиоты верили, что они за что-то в ответе. В этом отношении они очень похожи на людей.

— Так кто же это такие?

— Мы называли их звезду Аномия^[12] — короткая версия настоящего названия, но очень точная.

— Ты говоришь о них в прошедшем времени.

— Так и есть. Хорошо, что ты обратил внимание. Их уже нет — таких, какими они были, когда создали барьер. Они всегда спешили, всегда стремились к прогрессу. Опять же — как и люди. Они сильно изменились и пошли новым путем, все дальше уходя от физического мира. Эти существа слились со своими машинами, а те, в свою очередь, стали чем-то большим, чем просто автоматика. Впрочем, так поступили не все. Некоторые из них отвергли машинный путь развития и до сих пор существуют в прежней физической форме. Они перебесились, отказались от высокотехнологичной культуры и возможностей, которые она открывает, и теперь возделывают свой домашний мир, подобно многим другим расам. Они радуются своей молодости и не стремятся к звездам, хотя с удовольствием принимают гостей со всей Галактики. Я знаю тебя, Оззи, я видел в твоих глазах тот же голод, эти существа бы тебе понравились. Как понравились нам.

На короткий миг Оззи увидел их — вернее, их планету и путь к ней. Его разум заполнили ласковые волны видений вроде тех, что бывают на грани между сном и пробуждением. Перед внутренним взором протянулась длинная дорога, вернее, множество мерцающих троп, соединяющих звезды золотистыми нитями.

«Сон во сне», — подумал Оззи.

— Классно, — удовлетворенно вздохнул он. — Но почему они все-таки соорудили барьер?

— Разумные существа, в результате эволюции появившиеся на Альфе Дайсона, стремились к личному господству и созданию империй. Мы считали их безнадежными самовлюбленными безумцами. С точки зрения вашего восприятия поведения — они и вовсе конченые мерзавцы. Уже на ранних стадиях развития они не могли думать ни о чем, кроме как об уничтожении всех форм жизни в Галактике ради собственного бессмертия. Когда аномийцы обнаружили их, они приближались к уровню технологии, который позволил бы им выйти в Галактику и силой оружия начать претворять в жизнь свою безумную концепцию эволюции. Аномийцы, будучи мягкосердечными либералами, решили их изолировать. Они опасались, что в случае выхода существ с Альфы Дайсона в другие звездные системы геноцид окажется неизбежен. Сделать такой вывод было нетрудно, и аномийцы оказались правы. Пока они строили генераторы барьера, космические корабли с Альфы Дайсона, еще не способные достигать скорости света, добрались до соседней звезды. Местное население подверглось почти полному уничтожено, а выживших особей агрессоры превратили в рабов и воспользовались их знаниями, чтобы нарастить собственный военный потенциал. Вот почему барьеры были установлены вокруг обеих систем.

— Ага! — торжествующе воскликнул Оззи. — Мы долго гадали, зачем понадобилась такая защита. Черт, ты прав, старик, я бы не отказался встретиться с аномийцами в пору их расцвета. Они вроде наших древних гринписовцев с Земли, только не такие беззубые. Наверное, они спасли от гибели не одну расу. Сейчас мы с ними оказались бы на переднем крае этой борьбы.

— Значит, обитатели Пары Дайсона оказались как бы в тюрьме? — спросил Орион.

— Точно, — подтвердил Облачный Танцор. — Они были в тюрьме. Аномийцы надеялись, что, лишившись возможности летать по Галактике, они со временем оставят свои экспансионистские замашки. Судя по вашей информации, этого не произошло.

— Что ты имеешь в виду, говоря «были»? — спросил Оззи.

В его голове неожиданно всплыли недавние кошмары, вызывающие ощущение тревоги и растерянности. Он даже прикрыл глаза.

— Ну догадайся, что произошло, когда вокруг Пары Дайсона начал летать космический корабль, набитый учеными-энтузиастами, которым не терпелось посмотреть, что находится внутри? Интересно, почему вы считаете любопытство одной из самых выдающихся добродетелей? Вы когда-нибудь слышали об осторожности?

— Ох, дьявол! Что же мы натворили?

— Ваш корабль повлиял на работу генератора поля над домашним миром этой расы. Барьер рухнул.

— Я не могу в это поверить. Ты ошибаешься.

— Ты назвал меня лжецом? Хочешь доказать свои слова кулаками?

— Люди просто не могли даже попытаться отключить барьер. Я знаю, как работает наше правительство. Пришлось бы заполнить восемь миллионов бланков и разослать запросы в сотню подкомиссий, чтобы только прочитать инструкцию к тому генератору.

— Но они нарушили функционирование генератора, и я не знаю, как это произошло. Мы не придаем таким вещам особого значения. Мы не носимся по Галактике на красивых кораблях, чтобы выяснить, что там происходит. И тем не менее мы считаем, что это произошло не случайно. Никоим образом! Генераторы должны были работать столько, сколько живут охраняемые ими звезды, и даже дольше.

— Что произошло после исчезновения барьера?

— Местные обитатели воспользовались похищенными у людей знаниями и создали собственные червоточины. На первой стадии вторжения были завоеваны двадцать три планеты Содружества.

— Сукины дети! — закричал Оззи. — Найджел, ты абсолютный тупица! Я же говорил, что это лихачество в космосе добром не кончится. Я тебя предупреждал!

— Они захватили Сильверглейд? — с опаской спросил Орион.

— Нет, наш мир остался нетронутым.

— А другие?

Оззи знал, что ответ ему не понравится, но хотел услышать подтверждение своим опасениям.

— Содружество покинуло эти миры. Миры пострадали от экологических катастроф, но до сих пор остаются ареной борьбы.

— Проклятье! Значит, аномийцы были правы?

— Да.

— И они намерены помочь?

— Кому?

— Людям. Ты сказал, что генератор был поврежден. Можно ли его восстановить? Можно ли загнать захватчиков обратно?

— Ты что, не слышал, о чем я тебе говорил? Мы не вмешиваемся. Никогда не вмешивались и не собираемся делать этого впредь. И технологически развитые аномийцы давно прошли ту стадию, когда считали своим долгом влиять на события в чужих мирах. Они, как и мы, теперь позволяют эволюции идти своим чередом. Если вы желаете восстановить генератор и замкнуть барьер вокруг Пары Дайсона, делайте это сами.

— Хочешь сказать, что вы не будете препятствовать агрессорам уничтожать людей?

— Оззи, ты уже видел ответ на этот вопрос. — Облачный Танцор ненадолго поднял руки, позволив плотной мембране крыльев затрепетать на легком ветерке. — Гибель расы — печальное событие, но мы пережили уже не одну такую катастрофу. Я сам совершил паломничество в память об ушедших и испытал глубокое сожаление. Если вы не выстоите, мы будем о вас помнить.

— Вот спасибо, мне теперь намного легче, черт побери! А то мне было показалось, что наша дружба ничего не значит.

Губы Облачного Танцора раздвинулись, обнажив тройное кольцо зубов.

— Мы перестали спорить об этом тысячелетия назад. Вы разрушили барьер — вам и отвечать. Это макроэволюция в самом страшном ее проявлении. И наблюдать за ней нам очень больно.

— А как насчет аномийцев, их продвинутой ветви? Могу я связаться с ними напрямую? Ведут ли к ним какие-то из ваших троп?

— Нет, таких троп нет. Мы можем с ними разговаривать, но только если они сами этого захотят. Последний такой случай был более трехсот лет назад. Мы думали, падение поставленного ими барьера их заинтересует. Но этого не произошло. Мы больше не уверены, что аномийцы существуют в своем первичном состоянии. Мы знали расы, которые в процессе эволюции утрачивали способность взаимодействовать с физическим миром.

— Ладно, на батальоны сильфенов-десантников рассчитывать не приходится. Но как насчет информации? — спросил Оззи. — Не доводилось ли вам когда-нибудь создавать оружие, способное победить обитателей Пары Дайсона? Мне хватило бы и чернового проекта.

— Я очень удивлен, что такой вопрос задаешь именно ты, Оззи. Сама мысль о том, чтобы тратить время на такую чепуху, как оружие, меня оскорбляет.

— В самом деле? Интересно, как бы вы заговорили, если бы уничтожение грозило вашей расе. И кстати, в таком случае мы бы не оставили вас в одиночестве. Если бы вы попросили помощи, мы встали бы с вами плечом к плечу.

— Я знаю. Мы восхищаемся вами. И не думаем, что вы изменитесь. Неужели вы ждете, что изменимся мы?

— Нет. Просто я думал, что вы другие.

— Насколько другие? Более похожие на людей? Вы сочинили о нас легенды. Но они не совсем верны. И обвинять нас за ваши заблуждения, пожалуй, поздно.

— Да пошел ты!

— Но я же ваш друг, — вмешался Орион, поднимая в руке подвеску. — Смотри. И другие люди тоже. Неужели это для вас ничего не значит?

— Безусловно, значит, юноша. Если ты останешься здесь, с нами, ты будешь в безопасности.

— Я хочу, чтобы все мы были в безопасности.

— Таким желанием можно гордиться, но это лишь желание. Вы станете великими, когда повзрослеете. Вы станете лучшей из всех рас.

Орион покачал подвеску перед собой, следя за ней печальным взглядом.

— Какой же в этом смысл?

— Смысл в жизни. Ты приблизился к тем, кто отличается от тебя, и узнал их. Мы тоже узнали тебя, Орион, друг сильфенов. И это наполняет наши сердца радостью.

— Я тоже был бы рад вас узнать.

— Да. Прости, юноша. Мы радовались, играя в тех лесах давным-давно, верно? Я надеюсь, что когда-нибудь ты тоже узнаешь нас и это доставит тебе радость.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал Оззи. — У вас есть какой-то эквивалент нашего РИ, который вас объединяет, так? И сейчас я говорю именно с ним?

Облачный Танцор рассмеялся.

— Почти, Оззи, почти.

— А как я могу знать, что ты говоришь от лица всех вас?

— Ты не можешь этого знать. Но я нарекаю тебя «другом сильфенов», Оззи Фернандес Айзекс. — Он вынул подвеску, точно такую же как у Ориона. — Ты обрел свободу троп. Иди по ним, и да пребудет с тобой наше благословение. А если ты считаешь, что я лживый сукин сын, ищи того, кто точно скажет тебе правду.

Оззи смотрел на подвеску, он почти был готов швырнуть ее в лицо Облачному Танцору. Орион в порыве праведной юношеской ярости когда-то давно так и сделал. Но ведь вся эта сцена была устроена ради него, а не ради Ориона; он получил ответы на свои вопросы, хотя и не обрадовался тому, что услышал. Награждение амулетом, вероятно, было кульминационным моментом и имело значение, которого Оззи пока постичь не мог.

— Благодарю тебя, Облачный Танцор, — произнес он официальным тоном и с легким поклоном принял подвеску.

Он надел цепочку на шею, и зрение мгновенно заволокло туманным изумрудным сиянием. Казалось, что все его чувства обострились во много раз. Легкие порывы ветерка оставляли на обнаженной коже ссадины, солнечное тепло угрожало испепелить волосы, шелест листьев гремел какофонией оркестра. Оззи чувствовал запах каждой ягоды и каждого цветка на острове, ароматы смешивались друг с другом до такой интенсивности, что их можно было сравнить с запахом серы у жерла извергающегося вулкана. Мозг улавливал носящиеся вокруг мысли Исток-острова сильфенов, необъятного царства, поддерживающего и успокаивающего каждого, кто к нему обращается. Немыслимые размеры мешали его увидеть. Оно охватывало весь газовый пояс, пронизывая все физические и биологические элементы, словно внутриатомная духовная сила. Неуловимые нити тянулись сквозь мельчайшие поры пространства-времени и связывали между собой сильфенов во всей Вселенной, где бы они ни бродили, скрепляли семью, превосходящую в своей любви и близости все, о чем только мечтало человечество.

В этом Оззи мог только позавидовать сильфенам. Но, несмотря ни на что, ощущение причастности к Исток-острову показалось ему чуждым. Сильфены не станут помогать людям в их борьбе. И они не считают, что это плохо. Все правильно и закономерно, так и должна развиваться Вселенная.

— Ого!

Оззи порадовался тому, что сидит. Эмоциональное потрясение показалось ему не столь сильным, как взгляд в воспоминания о гибнущем мире. И все же это был взгляд в царствие небесное, поражающее своей красотой, пусть и несовершенное.

Волшебное мгновение пролетело, но Оззи знал, что воспоминания о нем навсегда останутся с ним.

Облачный Танцор смотрел на него, его лицо оставалось неподвижным, щеки слегка втянулись, рот приоткрылся, язык замер. Это выражение, как понимал Оззи, свидетельствовало о сострадании и печали.

— Когда-нибудь, — пообещал Оззи чужаку, — мы выстроим мост через пучину между нашими сердцами.

— И в этот день я заключу тебя в объятия, друг Оззи. — Облачный Танцор повернулся к Ориону. — Прощай, юноша. Я надеюсь, ты отыщешь своих маму и папу.

На лице парня появился оттенок высокомерия.

— Старайся, дружище, — сказал Оззи. — Никто не застрахован от ошибок.

— Конечно, — буркнул Орион, сопроводив ответ дежурным пожиманием плечами. — Спасибо, что дал мне знать о моих родителях.

— Не за что.

Облачный Танцор встал перед Точи, и в его глазах снова заплясали ультрафиолетовые пятна. Чужак ему что-то ответил.

— Теперь мне пора, — сказал Облачный Танцор. — Приближается длинный ветер. Я должен расправить крылья.

— Хороших полетов, друг, — ответил ему Оззи.

Сильфен мгновенно исчез в лесу.

Оззи бросил взгляд на Точи: чужак все еще смотрел в ту сторону, куда ушел Облачный Танцор.

— Ты в порядке?

— Он так похож на вас внешне и в то же время совсем другой.

— Да. Я и сам только начинаю это понимать.

— Что мы теперь будем делать? — спросил Орион.

— Вернемся к лагерю, соберем немного еды и заштопаем мои носки.

— Почему?

— Потому что завтра мы будем уже в другом месте.

Мортон производил разведку в предгорьях восточных отрогов Регентов, высоко над озером Трине-ба. Опять шел мелкий дождь, и замерзающие капли делали увядшую гром-траву предательски скользкой даже для меняющихся в зависимости от грунта подошв его ботинок. Стайка роботов-шпионов в поисках любых признаков праймов рассыпалась вокруг Мортона широким кольцом. Не так давно в этом районе была замечена активность воздушных и наземных патрулей. Но даже мобайл Боуз не мог сказать, чем это вызвано. Здесь ничего не было. На крутых склонах и длинных языках осыпей не построить никаких сооружений, а здешняя почва слишком скудна, чтобы дать хоть какой-то урожай.

— Ни черта не могу отыскать, — пожаловался Мортон. — Если они и поставили какие-то датчики, то, должно быть, слишком крутые для наших приборов.

«В это я ни на секунду не могу поверить, — откликнулся Роб. — Их электроника все еще на уровне каменного века. Я уже заканчиваю обход своего сектора. Встретимся в условленном месте».

— Понял.

На карте в виртуальном поле зрения Мортона иконка Роба располагалась на высоте над залитым расплавленным стеклом кратером, где недавно стоял Рэндтаун. Совсем рядом с тем местом, где они обнаружили мобайла Боуза.

Неяркий зеленый огонек, соответствующий позиции Кэт, мерцал в лощине неподалеку от горы Блэкуотер. Утес Утреннего Света до сих пор использовал ее в качестве главной транспортной ветки для выхода в более широкие долины. В предгорьях мобайлы вспахали огромные участки бывших садов и зарослей гром-травы и засеяли своими семенами. Но в местном климате, по словам Боуза, выжили лишь немногие культуры праймов. Появившиеся из семян ростки оказались слишком слабыми. Много растений погибло в затопленных водой бороздах, оставшиеся поразил местный грибок тал-плесени, покрывший листья пушистым белым налетом.

Кэт получила задание составить каталог летательных аппаратов, с которых Утес Утреннего Света орошает поля фунгицидами. В течение последних недель армия сельскохозяйственных машин уже вылила на обширные участки тонны отравляющих веществ. Саймон Рэнд, изучив собранные образцы, заявил, что эти химикаты способны оказать на тал-плесень незначительное воздействие. В борьбе против насекомых Элана праймы тоже не особо преуспели.

«Я вижу новый фундамент в конце долины Хаймарш, — объявила Кэт. — Судя по виду сложенного рядом оборудования, там строят какой-то химический завод. Вполне логично, они ввозят чертову кучу химикатов. Производить на месте будет дешевле».

Через свои сенсоры и роботов-шпионов Кошачьи Когти видели, как через переход на Элан прибывают огромные резервуары с агрохимикатами. Утес Утреннего Света начал восстанавливать свои сооружения всего в паре километров от радиоактивного кратера, образовавшегося на месте взрыва заложенного людьми ядерного заряда. Они еще праздновали проведение удачной операции, а праймы уже принялись за строительство. С неба снова стали спускаться большие корабли с ядерными двигателями, привозящие новых солдат и новое оборудование. Утес Утреннего Света просто заново провел высадку. Сначала появился гарнизон, защищенный силовым полем. Внутри открылась червоточина, праймы завезли и собрали промышленное оборудование, запустили мощные генераторы силового поля. В обход горы Блэкуотер проложили новые дороги. Уже через неделю комплекс функционировал в полном объеме, вот только численность солдат-мобайлов в гарнизоне увеличилась в четыре раза. В озере появились новые отсеки для амальгамации, новый трубопровод отравлял Трине-бу темной густой жидкостью, насыщенной базовыми клетками. Закончив восстановительные работы, праймы снова занялись сельским хозяйством.

По словам мобайла Боуза, экспансия как таковая была целью для Утеса Утреннего Света.

— И как далеко он намерен расширять свои владения? — спросил Мортон.

«До бесконечности, — ответил мобайл Боуз. — Его можно назвать чем-то

вроде разумного вируса. Подобное поведение свойственно этим созданиям с самого начала эволюции. Праймы всегда стремились только к собственному росту и конкуренции друг с другом. В итоге одна особь добилась полного господства, уничтожив всех своих собратьев, хотя, сказать по правде, особого различия между ними не было. Если спросить, почему он это делает, он вряд ли поймет вопрос. Такова его природа».

Суровая истина сильно подорвала боевой дух Кошачьих Когтей. С тех пор они проводили мелкие диверсионные операции, заботились о сохранении жизни беженцев и помалкивали о мобайле Боузе, не упоминая о нем в своих донесениях. Меллани обещала вытащить их всех оттуда, но никаких сроков пока не называла.

— Вокруг фундамента есть силовое поле? — спросил Мортон у Кэт.

«Нет. Зато в окрестностях много солдат-мобайлов. И я насчитала шестнадцать флаеров, патрулирующих в небе. Стоп… это странно».

— Что там? — поторопил ее Мортон.

«Флаеры. Они не летают. Просто висят на одном месте».

— Я тоже это заметил, — отозвался Роб. — Все ублюдки остановились. Интересно почему?

Мортон повернулся к озеру и посмотрел в сторону новой базы праймов. Нижняя кромка облачности, как почти всегда в последнее время, нависла над самой водой. В плотных клубах туч, где-то над невидимым южным берегом, сверкали зарницы, сопровождаемые громовыми раскатами и их отголосками в окрестных горах. Само озеро умирало. Пламя ядерных двигателей и закачиваемые в воду базовые клетки в конце концов разрушили уникальную экологию. Серые скопления гниющих рыб образовывали на поверхности целые острова. Под ними медленно разлагались безжизненные кораллы, и темная пена покрывала берега.

Все последние дни над разоренным озером постоянно кружили флаеры. Они выискивали малейшие признаки вражеской активности рядом с силовым полем. Обычно в патруле было шестнадцать флаеров. Сегодня их стало двадцать. И Мортон видел, что ни один из них не двигается. Силовые поля по-прежнему окружали машины, но работающие двигатели просто удерживали их в вертикальном положении.

«Мобайлы тоже не двигаются, — сказал Роб. В его голосе послышались тревожные нотки. — Черт, это как-то странно. Даже солдаты стоят, не шелохнутся».

Виртуальная рука Мортона коснулась иконки связи.

— Саймон, как там мобайл Боуз?

«Дадли в полном порядке».

Мортон передвинул еще несколько символов, чтобы получить прямую связь с Дадли.

— Здесь что-то происходит. Все мобайлы замерли.

«Я не знаю, чем это объяснить. Могу только сказать, что в своих действиях они всегда руководствуются только приказами».

При помощи электромагнитных сенсоров своего бронекостюма Мортон подсоединился к каналу, обычно используемому праймами. Плотность передачи сократилась до десяти процентов от нормальной.

— Сосредоточься, я подключу тебя. Переведи, что поймешь в его речи.

Виртуальные руки направили информацию с сенсоров в канал связи. Сама

идея подвергнуть мобайла Боуза такому испытанию очень не нравилась Мортону. Никто не мог с уверенностью сказать, не превратит ли его Утес Утреннего Света в свою послушную марионетку. Никаких доказательств правдивости рассказанной им истории у людей не было, хотя Мортон и предполагал, что Боуз не врет. Из предосторожности Кошачьи Когти договорились изолировать мобайла от приказов Утеса Утреннего Света. Но сегодня Мортон решил, что риск оправдан.

«О господи!», — воскликнул Боуз.

«Что такое?» — спросила Кэт.

«Утес Утреннего Света начал вторую стадию вторжения в Содружество. Он использует против наших звезд какое-то оружие, которое называет бомбами для разрыва короны. Люди применили свои супербомбы и успешно сбивают эти устройства, но в результате возникает очень сильная радиация».

«Так они из-за этого остановились? Он сосредоточился на вторжении?»

«Нет. Один из наших кораблей прорвался к промежуточной базе. Он выстрелил чем-то в звезду… Ого! Колоссальные разрушения! Утес Утреннего Света лишился всех своих магнитно-индукционных экстракторов. Червоточины закрываются. Та, что над озером Трине-ба, уже пропала. Местные группы им-мобайлов поддерживают контакт только с орбитой. Я не понимаю, что случилось со звездой промежуточной базы… Нет, боже, она превращается в новую! Мы зажгли новую! Через несколько минут там ничего не останется».

«Йо-хо! Мы его убили?» — спросила Кэт.

«Мы уничтожили промежуточную базу, — ответил мобайл Боуз. — Все червоточины, ведущие в Содружество, пропали».

«Так мы победили?»

«Вторжение остановлено. Утес Утреннего Света все еще существует. И генератор для межзвездной червоточины тоже. А это плохо. Теперь он понял, насколько его существованию угрожает человеческая цивилизация».

«Но должен же он сознавать, что в случае следующего вторжения мы уничтожим его окончательно, — сказал Роб. — Он же не дурак».

«Нет, не дурак, — согласился мобайл Боуз. — Но он не пойдет на переговоры, как сделали бы в подобной ситуации люди. Он на это неспособен. Я не уверен, что мы поступили правильно, хотя альтернативы у нас не было».

«Мы можем превращать звезды в новые. — Голос Кэт задрожал от восторга. — Это великолепно!»

— Теперь флоту надо сделать то же самое с Альфой Дайсона, — сказал Мортон. — Больше нам ничего не остается.

«Вперед, флот!» — заорал Роб.

«Вот, началось, — снова заговорил мобайл Боуз. — Я вижу, как нарастает свет. Радиация дошла до промежуточной базы. Утес Утреннего Света убирает межзвездную червоточину. Все остальные червоточины уничтожены».

Мортон снова посмотрел на флаеры над Трине-бой. Все они оставались в неподвижности.

— А что будут делать оставшиеся иммобайлы?

«Точно не знаю, — сказал мобайл Боуз. — Все они опять обретут независимость. Пока они еще остаются копиями Утеса Утреннего Света, но это ненадолго. Они вернутся к автономии и попытаются обеспечить себя территориями. Те, что находятся на поверхности планеты, будут поддерживать контакт с группами, контролирующими большие корабли».

«А они будут воевать друг с другом?» — с надеждой спросил Саймон.

«На протяжении ближайших столетий это маловероятно, — ответил мобайл Боуз. — Они оккупировали огромные территории и на долгое время могут не думать о соперничестве. Но осваивать двадцать три захваченные планеты они будут лишь в том случае, если Содружество позволит им это».

— Исключено, — заявил Мортон. — Скорее всего, нас отсюда заберут, а звезды взорвут, чтобы превратить в новые.

«Это нецелесообразно, — возразил мобайл Боуз. — Радиация, выбрасываемая при образовании новой, способна уничтожить все формы жизни в соседней звездной системе. Таким образом можно стерилизовать целый сектор Содружества».

«Кого волнуют подробности! — возмутился Роб. — У нас появился шанс победить. После того как мы прижмем Утес Утреннего Света в его родном мире, оставшихся иммобайлов можно будет уничтожать по одному».

«Эти существа все еще представляют собой внушительную силу, — заметил мобайл Боуз. — У них тысячи флаеров и несколько генераторов червоточин, оставшихся на Утраченных двадцати трех планетах. Возможно, они постараются укрыться вне пределов досягаемости людей».

— Все это нас не касается, — сказал Мортон. — Нас волнует только реакция местных парней. Есть какие-нибудь соображения относительно них?

В этот момент он увидел, что флаеры пришли в движение. Все они направились к куполу силового поля.

«Здешние иммобайлы договариваются о сотрудничестве, — сказал Боуз. — Они решили остаться одной группой. Без поддержки с Альфы Дайсона все операции по осуществлению экспансии будут прекращены. Все силы и оставшиеся ресурсы праймы направят на укрепление границ для предотвращения ваших атак и бомбардировок флота. После восстановления коммуникаций с другими группами на Элане они решат, что делать дальше. В основном это будет зависеть от следующих шагов Содружества».

— Мы скоро узнаем, что планирует флот. Очередной сеанс связи назначен на семь часов.

«Нас отправят домой, — заявил Роб. — Какой смысл в диверсиях, если можно взорвать звезду. Как вам это нравится, а? Домой, на свободу! А ведь мы не провели здесь и половины срока, которым нам грозили».

«Домой и на свободу? — умильно улыбнулась Кэт. — А как ты им объяснишь, почему мы держали при себе эту версию Дадли?»

— Дерьмо!

Голубая иконка Роба сменила цвет на желтый, что говорило о переключении на секретный канал.

«Мортон, ты должен придумать, как утрясти этот вопрос с флотом. Может, просто бросить его здесь и притвориться, что ничего не было? Беженцы многим нам обязаны, так что они не выдадут».

— Возможно. Но сначала я хочу послушать, что скажет Меллани в очередном сообщении.

«Проклятье! — прошипел Роб. — Ты слишком привязан к ее юбке. Ладно, только дай понять этой шлюшке, что я не позволю какой-то теории заговора встать междумной и моим чистым делом. Дело касается и тебя самого, и этой психованной стервы. Когда флот нас вытащит, я хочу остаться на свободе. Я это заслужил».

Глава 12

В момент начала атаки праймов Найлл Свальт ехал на велосипеде на работу, в бюро путешествий «Великая Триада». Несмотря на то что после возвращения Меллани из непродолжительного путешествия в бюро не было ни единого клиента, Найлл по-прежнему каждый день выходил на службу. Головной офис на Уэссексе почему-то до сих пор не аннулировал его контракт, каждую пятницу бухгалтерская программа перечисляла на счет Найлла зарплату, поэтому каждый понедельник он с утра появлялся на рабочем месте, чтобы пробездельничать там еще неделю. Большую часть времени он проводил, погрузившись в сериалы ВСО, и как минимум раз в неделю просматривал «Убийственное обольщение».

Еще на улице, сворачивая к служебному входу, он заметил, что стало тихо. В своем офисе, примыкающем к стене главного терминала станции ККТ, Найлл уже привык к постоянному рокоту толпы, осаждающей главный вход. В местных новостях недавно сообщили, что на данный момент уехала треть обитателей Буунгейта, а все остальные мечтают отправиться следом за ними. Найлл не поверил официальной сводке, по его мнению, уехало гораздо больше народу. Основная часть его ежедневного маршрута от двухкомнатной квартирки до офиса проходила вдоль ограды грузовой станции, и Найлл не попадал в толкучку на главной магистрали. На обочинах боковых улиц появилось так много брошенных машин, что городские власти вызвали семнадцать эвакуаторов, но даже они не справлялись. Многие, как и Найлл, предпочли ехать через торговый район, прилегающий к станции, и оставляли машины на любом свободном клочке. Бывали дни, когда утром Найлл встречал по пути до сотни брошенных автомобилей, которые приходилось объезжать, петляя из стороны в сторону.

Тем, кто бросил свои машины, приходилось в течение почти двух суток вместе с остальной толпой протискиваться в убежище главного терминала станции. Найлл представления не имел, сколько людей остается между шоссе и главным входом, ему казалось, что здесь собрались все жители планеты. Чтобы хоть как-то защититься от холодного дождя ранней зимы Буунгейта, они надевали дорогие костюмы из полуорганических тканей или просто набрасывали на плечи куски полиэтилена. Промозглый дождь, иногда и со снегом, шел почти каждое утро. Один раз он не прекращался целых тридцать шесть часов. Погода угнетала людей, они чувствовали себя еще более несчастными и становились раздражительными, но до сих пор ничто не могло заставить их замолчать.

Найлл обратил внимание на странную тишину, будучи в трехстах метрах от служебного входа; раньше неумолчный шум слышался за километр от станции. Объехав большую десятиместную «Тойоту Лисон», стоящую поперек проезда к грузовому складу, Найлл остановился. Он снял очки и обнаружил, что дождь кончился. Новость была хорошая, но недостаточно, чтобы унять нарастающее раздражение. Найлл поднял голову. Город накрыл защитный купол силового поля. Над его мерцающей поверхностью по-прежнему ползли темные тучи. Еще один купол закрывал станцию ККТ, отсекая туман, образующийся под городским защитным слоем.

— Проклятье! — испуганно прошептал Найлл.

Он никогда не позволял себе задумываться о том, что чужаки могут вернуться.

Фильтрующая программа эл-дворецкого пропустила тревожное известие о появлении червоточин во многих мирах Содружества. Найлл перевел взгляд на гигантский терминал под гнутыми стеклянными крышами. В голове тут же стали прокручиваться различные варианты бегства — сработал инстинкт самосохранения. Как служащий компании, Найлл имел доступ в несколько ограниченных секторов и мог без особого труда пробраться на платформу в обход толпы.

Он отпустил тормоза и снова стал крутить педали. У служебного входа его встретили восемь вооруженных охранников в легких бронекостюмах. Раньше двое служащих охраны обычно сидели в своей кабинке и просто махали рукой, когда Найлл предъявлял служебный пропуск. На этот раз его попросили приложить ладонь к сенсорной панели, чтобы сверить биометрические данные.

— Ты что, шутишь? — сердито фыркнул под шлемом один из охранников. — Представитель туристической компании?

— Мы еще работаем, — протестующе воскликнул Найлл. — Я не вру. Проверьте журнал, я прохожу здесь каждое утро. Наши группы вот-вот вернутся с Дальней, и кто-то должен их встретить.

— Вот что я тебе скажу, сынок. Они не смогут этого сделать. Оглянись вокруг.

— А если вернутся?

Последовала продолжительная пауза, пока охранник совещался со своим начальником.

— Ладно, проезжай, — наконец сказал он.

— Спасибо.

Усиленный барьер поднялся над тротуаром, и Найлл протолкнул свой велосипед. Проход сквозь силовое поле вызвал легкое покалывание по всему тел}'. Он уже садился в седло, когда охранник снова заговорил:

— Сынок, если у тебя осталась хоть капля ума, отправляйся прямиком на платформу и забирайся в поезд до Гралмонда или любой другой планеты по соседству.

— Как только вернется моя группа, я так и сделаю.

Охранник укоризненно покачал головой под шлемом.

Найлл налег на педали и помчался к офису. Его эл-дворецкий постоянно присылал обновленную информацию о сложившейся ситуации. Корабли чужаков уже проникли в звездную систему Буунгейта и достигли орбиты третьей планеты, газового гиганта. У других миров Содружества насчитывались уже тысячи вражеских судов. В местных новостях сообщили, что червоточина на Уэссекс временно перекрыта по распоряжению ККТ.

— Черт! Там же будет бунт.

Найлл открыл офис, провел велосипед через вестибюль и прислонил к стойке. В кабинете у него хранилась сумка с запасной одеждой. Он вытащил ее из-под стола и осмотрелся. Для хранения небольших сумм наличных денег и всяческих ваучеров в бюро путешествий имелся напольный сейф. Перед отъездом «в отпуск» сразу после первого вторжения праймов мистер Спэнтон, управляющий отделением, ввел биометрические данные Найлла в список для временного доступа к содержимому сейфа. Найлл приложил руку к сенсорному замку, и наружные малметаллические полосы разошлись, открывая дверцу. В кассовом ящике лежали пачки денег в самых разных валютах. Найлл и не подумал брать купюры, выпущенные на Буунгейте и ближайших планетах. Казначейства этих миров еще долгое время не смогут обеспечивать свою валюту. Остальных средств набралось примерно на пятнадцать тысяч земных долларов. Он рассовал их по карманам и вернулся к настольному модулю, напрямую подключенному к билетной и информационной системам станции ККТ. Как ни странно, допуск Найлла Свальта еще не аннулировали. Но информации было немного. Похоже, что Уэссекс остановил движение в половине из своих червоточин, а оставшиеся действовали очень ограниченно. Никаких сведений о том, когда переход заработает в обычном режиме, Найлл не нашел.

«Если флот не сумеет отразить нападение, то никогда», — подумал он.

Так или иначе ему надо было готовиться к любому исходу. Найлл воспользовался счетом «Великой Триады» и, как посоветовал охранник, купил себе билет первого класса до Гралмонда. Этот мир находился на расстоянии в четыреста пятьдесят световых лет, на противоположном краю Содружества. От волнения Найлл задержал дыхание, когда система ККТ принялась проверять платежеспособность компании. Через несколько секунд в память его ОС-татуировки поступила информация о покупке билете первого класса.

В дверь офиса кто-то постучал. Найлл едва не подпрыгнул, но не столько от испуга, сколько от внезапно нахлынувшего чувства вины. Снаружи стоял высокий, довольно привлекательный мужчина с небрежно растрепанной светлой шевелюрой. Его спортивная фигура и широкие плечи заставила Найлла устыдиться своего несколько дряблого тела.

— Извините. — Открывая дверь одной рукой, Найлл другой похлопал себя по уху. — Я вас не сразу услышал.

— Спасибо, что позволили войти, — сказал мужчина.

В его голосе отчетливо звучал гнусавый акцент жителя земной Америки.

— Мы нынче не слишком заняты.

«Какую чушь я несу!»

Найлл с трудом подавил желание оглянуться на дверь в заднюю комнату, хотя и был уверен, что незнакомец не может увидеть открытую дверцу сейфа.

— Мне нужна помощь. Э… Простите, я не знаю вашего имени.

На его губах появилась улыбка, располагающая к доверию.

— Найлл. Какая вам нужна помощь?

— Дело вот в чем, Найлл. Несколько моих друзей на какое-то время застряли на Дальней, но только что прислали сообщение, что им удалось оттуда выбраться. Им чертовски повезло в это неспокойное время, и они возвращаются. Как раз в разгар вражеского нашествия. Но, как бы там ни было, я должен встретить их на платформе. Как только мы соберемся все вместе, мы попытаемся выбраться с Буунгейта.

— В данный момент с Буунгейта нет никаких поездов. Я только что проверял.

— Я знаю, но они начнут ходить, как только вторжение закончится. Это меня не беспокоит. Проблема в моих друзьях. Я не должен их подвести. Не могли бы вы сопроводить меня до перехода на Промежуточную? Я бы попытался пройти сам, но сейчас так много охранных систем, и люди очень нервничают! А мои друзья рискуют застрять еще и здесь. Это навлечет на всех нас серьезные неприятности. Если все получится, я вас отблагодарю. Серьезно отблагодарю.

Незнакомец понравился Найллу еще больше: нормальный мужик, и по всему видно, что богатый. А насчет охраны он прав, достаточно вспомнить сегодняшнюю встречу у служебного входа. Найллу вполне по силам справится с задачей, а его только что обретенный капитал может при этом увеличиться еще тысячи на две.

— Ладно. «Мерседес» нашей компании имеет пропуск до самой транзитной зоны Дальней. Я могу взять вас с собой, никаких проблем.

Добродушная улыбка незнакомца стала еще шире.

— Именно это я и надеялся услышать.

Сообщение об атаке праймов пришло в тот момент, когда Хоше только добрался до лондонского офиса. Над древним городом поднялось защитное силовое поле, еще больше затемнив и без того пасмурное небо. Над противоположным берегом Темзы Хоше заметил темные силуэты аэроботов, поднимающихся со своих башен. Таких огромных летательных аппаратов ему еще не приходилось видеть.

Эл-дворецкий сообщил ему о вызове Инимы.

«Ты в порядке?» — спросила она.

— Да. Я в офисе. А как ты?

«Хоше, мы ведь здесь в безопасности?»

— Даю слово, это самое безопасное место во всем Содружестве. Хочешь, я приеду домой?

«Нет. Я не хочу, чтобы ты обо мне беспокоился».

— Я не беспокоюсь. Я тебя люблю. И сейчас же выезжаю.

«Нет, Хоше. Я просмотрела обзор новостей в виртуальном поле зрения. Поблизости от Земли никаких атак нет. Оставайся на работе».

— Все равно я хочу быть рядом с тобой, просто на всякий случай.

На какой именно случай, он бы не сумел объяснить. Если падет Земля, все будет кончено. И даже Паула не сможет гарантировать им места на ковчеге Династии.

«А сейчас не опасно ездить?» — спросила Инима.

— Нет, конечно. А если что-то пробьет силовое поле, то будет все равно, где ты в тот момент окажешься. Я возьму такси.

«Я не хочу причинять тебе беспокойство».

— А ты этого и не делаешь.

Хоше уже сдернул свой плащ с крючка на двери, как вдруг в его виртуальном поле зрения вспыхнул красный огонек срочного вызова. Это был капитан Каманчо, возглавляющий группу службы безопасности сената, следившую за Виктором Халгартом.

— Проклятье!

Бирюзовый палец виртуальной руки Хоше коснулся иконки.

«Мы только что прибыли на Буунгейт, — сообщил Каманчо. — Виктор вошел в один из складов на сортировочной станции. Склад принадлежит компании «Санфорж», это местная курьерская и транспортная служба. Сейчас мы собираем информацию».

— Хорошо. Вы заняли позицию?

«Да, насколько это возможно. Хоше, здесь настоящий хаос. Вблизи станции собралась половина населения планеты. ККТ только что объявили о закрытии червоточины. Мы, похоже, успели на последний поезд. Люди опасаются, что мы не сумеем отсюда выбраться».

— Черт! Ладно, оставьте это мне. Команда охраны Халгартов с вами?

«Да».

— Это хорошо. Я свяжусь с Уорреном Халгартом. Мы объединим усилия и постараемся вытащить вас, как только откроются червоточины. И я попробую выяснить, когда это произойдет.

«Спасибо, Хоше».

— Тебе известно, что хранится на складе «Санфоржа»?

«Пока нет. Как только подготовимся должным образом, попробуем проникнуть внутрь».

— Вам нужна помощь местных? Я могу послать запрос.

«Я думаю, мы обойдемся своими силами, Хоше. Здешнее правительство почти полностью устранилось от дел. Городская полиция и охрана ККТ работают сообща, но, полагаю, будут не очень рады просьбе помочь каким-то секретным агентам. Не беспокойся, мы справимся и с этим складом, и с Виктором».

— Ладно. Держите меня в курсе, докладывайте каждый час. Я буду в офисе.

Хоше встал посреди кабинета и целую минуту проклинал всех известных ему богов. Потом повесил плащ на крючок и подвел виртуальный палец к иконке Инимы.

— Прости, дорогая. Произошло еще кое-что.

— Не тревожься, — сказала Анна. С напряженной улыбкой она стряхнула с мундира Уилсона невидимые пылинки. — Мы с тобой знаем, что ты сделал все возможное. Никакой альтернативы не было, как и гениальных идей. Ты все им рассказал, а они выделили такой бюджет, какой сочли нужным.

На Уилсона и Анну, стоящих лицом к лицу у дверей подземного зала заседаний сената, смотрели несколько человек. Это были помощники членов Военного кабинета, собравшихся на заседание, которое началось полчаса назад. Никто, даже Даниэль Алстер или Патриция Кантил, не подошел поболтать, словно Уилсон и Анна излучали радиацию. Уилсон, не получивший приглашения, прекрасно понимал, что обсуждается за закрытыми дверями. Там никто не вел обдуманных и взвешенных дебатов, это была открытая борьба за власть.

— Чертов Найджел так и не сказал нам, что он создал, — проворчал Уилсон. Его голос прозвучал достаточно громко, чтобы привлечь еще несколько любопытных взглядов. — Мог бы и поделиться открытием.

— Их единственный корабль совершил свой первый выход, — заметила Анна, похлопав его по руке.

— Это он так говорит, — прошипел Уилсон. — Послушай, сейчас уже никто никому не доверяет.

— А как можно оставаться доверчивым? — Анна оглянулась вокруг и увлекла Уилсона подальше от безукоризненно одетых, вежливых и почтительных помощников членов Военного кабинета. — Мы ведь не знаем, кто работает на Звездного Странника.

— Это не только из-за Звездного Странника. Только посмотри на них. — Он кивнул в сторону помощников. — Все Династии и Великие Семейства ищут возможность подсидеть друг друга. В то время, когда человечеству грозит уничтожение, они заняты своими интригами.

— Это не совсем так.

— Так, так.

Его знобило от сильнейшего напряжения и тревоги.

«Заставляют ждать за дверью, словно провинившегося школьника, — подумал он. — Это несправедливо. Я ведь проделал неплохую работу».

— Черт, я начинаю себя жалеть.

В его виртуальном поле зрения отражался тактический дисплей Пентагона-2, где офицеры флота следили за малейшими признаками активности праймов. С момента закрытия червоточин в мирах Содружества прошло всего семь часов. У него не оставалось времени на эту чепуху. Он должен был немедленно нанести ответный удар. Если только ему доверят это.

— Эй, брось. — Анна ткнулась носом к в его щеку. — Может, они решают, какую тебе выдать медаль.

Он устало вздохнул.

— Спасибо.

— Ты ведь знаешь, что я останусь с тобой?

Он поцеловал ее.

— Без тебя я бы ничего не добился.

— Вот бы пожить вдвоем по-настоящему. У меня никогда не было богатого мужа. И я до сих пор не видела твой дом на Йорке-пять.

— Тебе там понравится. Там есть участок земли размером с Орегон, где я формирую ландшафт и высаживаю растения. А в самом доме пора сменить обстановку.

— Звучит заманчиво. При наличии неограниченной кредитной ОС-татуировки и услуг любого дизайнера с той стороны Содружества.

Уилсон привлек Анну к себе.

— Все будет хорошо. Должно быть.

Двери зала открылись, и в коридор вышел Рафаэль Колумбия. Великолепно сшитый мундир придавал ему величественный вид, так что даже стоящие поодаль помощники подтянулись и расправили плечи.

Уилсон не знал, что Рафаэль участвует в заседании. Его присутствие могло означать только одно.

— Дело дрянь.

Хорошо хоть теперь не придется долго ждать, это Уилсон знал наверняка. Теперь уже недолго осталось терпеть унижение.

— Уилсон, — с подобающей случаю сдержанностью приветствовал его Рафаэль, протягивая руку.

«Я мог бы послать его куда подальше».

Анна издала негромкий горловой звук.

Уилсон пожал протянутую руку. С достоинством, как подобает настоящему офицеру. «В Академии могли бы мной гордиться, — подумал он, — если б она до сих пор существовала».

— Мне очень жаль, — заговорил Рафаэль. — Они вызвали меня раньше, чем тебя.

— Все в порядке. — «Как Цезарь с Брутом». — Как я полагаю, мы оба оказались в незавидном положении.

Рафаэль сочувственно кивнул.

— Они ждут тебя.

— Да, иду.

Анна сжала его руку, и Уилсон вместе с Рафаэлем вошел в зал, где заседал Военный кабинет. Как ни удивительно, встретить его взгляд осмелилась только президент Дой, стоящая во главе стола. Хизер Антония Халгарт откровенно скучала, зато Найджел Шелдон едва сдерживал ярость. Это было весьма показательно: человек, чей личный корабль только что спас Содружество от катастрофы, через несколько часов потерпел сокрушительное поражение в политике.

Рафаэль остановился позади Уилсона.

— Адмирал, — заговорила президент Дой, — мы проанализировали эффективность флота и ваши личные действия в прошлом и во время последнего катастрофического вторжения. Сказать, что мы находим их неудовлетворительными, было бы величайшим преуменьшением последнего столетия. Вследствие понесенных колоссальных потерь мы требуем вашей немедленной отставки.

«Возражай. Скажи ей заткнуться. Скажи, что никто не смог бы отразить нападение лучше».

— Как вам угодно, — холодно произнес он.

Рафаэль подошел ближе.

— Адмирал, ваши коды авторизации в системах флота будут аннулированы, и ваше имя будет удалено из списка сотрудников.

Уилсон скрипнул зубами.

— Правильно.

Уилсон повернулся лицом к тому, кто вскоре станет адмиралом флота вместо него.

— Я бы хотел, чтобы вы и все остальные кое-что знали.

— Если у вас есть что сказать, прошу вас изложить свои соображения в финальном рапорте, — официальным тоном произнесла Дой.

Он улыбнулся ей, радуясь, что президент старается выпроводить его из зала без лишнего шума. У нее все еще не было полной уверенности, чтобы отдать приказ.

— Звездный Странник — реальная фигура. — При этих словах он не сводил взгляда с лица Рафаэля, но по его сосредоточенному лицу скользнула лишь тень удивления. — Он манипулирует нами уже долгое время.

— Достаточно, мистер Кайм, — прервала его Дой.

— Его агенты присутствовали на борту «Второго шанса». Это они отключили генератор барьера.

Теперь на лице Рафаэля отразилась явная растерянность. Уилсон окинул взглядом сидящих за столом. Единственным, кто привлек его внимание, была Джастина Бурнелли. Она казалась не столько удивленной, сколько виноватой. Интересно.

Он пожал плечами, словно военный кабинет его больше не интересовал.

— Проверь это, — добавил Уилсон, обращаясь к Рафаэлю, перед тем как уйти.

Найджел проводил взглядом покидающего зал заседания Уилсона. Неожиданное заявление казалось поразительным, а реакция людей, сидящих за столом, — весьма забавной. Дой, как и следовало ожидать, выглядела огорченной. Хизер явно растерялась, Рафаэль сумел удержать выражение сосредоточенности, а Джастина, как и сам Найджел, следила за соседями. Он поймал ее взгляд и улыбнулся. Джастина притворилась, что ничего не заметила.

Он никак не мог забыть срочный вызов Кэмпбелла, который всего двадцать четыре часа назад задавал вопросы об отношении Династии к Пауле Мио. После атаки праймов Кэмпбелл сказал, что на той же встрече сенатор и следователь попросили о срочной личной встрече с Найджелом. Непонятно было, о чем они собираются говорить, но после доклада Нельсона о деятельности Меллани на Иллюминате Найджел не собирался отказываться от разговора. Только сейчас он задумался, что связывает Джастину и Уилсона. В одном Найджел не сомневался: грядущая встреча будет намного интереснее сегодняшнего заседания.

— Я полагаю, мы можем перейти к следующим вопросам, — сказала Дой, как только двери зала закрылись и восстановился экранирующий барьер. — Я предлагаю немедленно назначить командующим флотом адмирала Колумбия.

— Я поддерживаю, — согласилась Тонья Галл.

Найджел ничуть не удивился. И на лице Хизер он тоже заметил одобрительную улыбку.

— Предлагаю проголосовать, — сказала Дой.

Вместе со всеми он неторопливо поднял руку. Алан усмехнулся, выражая сочувствие, но Найджел его проигнорировал. Хизер, если и была удивлена, никак этого не показала. Еще три часа назад между лидерами Династий в защищенном канале связи по этому вопросу разгорелся яростный спор. В начале заседания прозвучали только его слабые отголоски, но даже их хватило, чтобы шокировать Криспин Голдрич, Тонью Галл и прочих. Но с другой стороны, в жестких условиях Хизер всегда проявляла готовность к конструктивным решениям.

— Я хочу поблагодарить вас за доверие, — сказал Рафаэль. В его голосе прозвучала неподдельная искренность. — Спешу вас заверить, что приложу все силы для окончательного устранения угрозы праймов. Мистер Шелдон, вы обещали передать Содружеству ваше новое оружие.

Все повернулись в его сторону.

«Опять, — устало подумал он. На одно мгновение ему захотелось догнать Уилсона, обнять его за плечи и вдвоем отправиться в какой-нибудь бар. Содружество, которое он создал и так долго поддерживал, теперь хочет получить его оружие. — Все должно было быть иначе. — В тот день, когда он шагнул на Марс, чтобы посмеяться над Уилсоном и другими астронавтами, он сломал старую систему. Найджел с Оззи подарили людям свободу. — А теперь я создал самое отвратительное оружие, какое можно только себе представить. Я хотел, чтобы мы жили среди звезд, а не уничтожали их».

— Конечно, — презрительно бросил он. Как похож Рафаэль в своей роскошной форме на старых армейских генералов, публично заявлявших о своих точных атаках и минимальных потерях. — Если праймы не согласятся на переговоры о прекращении враждебных действий, я применю это оружие против их домашнего мира.

— Это гарантирует их полное истребление? — спросил Ганс Браунт.

— Снаряд, выпущенный в звезду, вызывает взрыв, по мощности равный взрыву новой звезды, и уничтожает ее. Этот процесс затронет всю цивилизацию Альфы Дайсона. Но поскольку праймы, без сомнения, успели распространиться и в другие звездные системы, специалисты моей Династии предложили стратегию огненного вала. Мы организуем вокруг Альфы Дайсона разведывательные полеты и станем уничтожать все звездные системы, где обнаружим следы праймов. В результате будут лишены жизни и соседние системы.

В зале установилась полная тишина.

— Вы хотели победы, — вызывающе бросил Найджел.

— До сих пор мы неохотно обсуждали вопрос о геноциде, — после долгой паузы заговорил Рафаэль. — И в этом нет ничего необычного, гуманизм делает нас людьми. Но в данном случае мы не имеем права на такую роскошь. Если позволить праймам выжить, они навсегда останутся для нас угрозой. Они обладают разрывающими корону снарядами и используют их без зазрения совести. У них появились червоточины, а в ближайшем будущем появятся и корабли, передвигающиеся со сверхсветовой скоростью. Как только это произойдет, они распространятся по всей Галактике, словно смертоносный вирус, и поставят под угрозу существование не только нашей расы. Мы не можем им этого позволить. Вся ситуация сводится к одному: либо мы, либо они.

— Очень хорошо, — сказала Дой. — Предлагаю принять следующую рекомендацию Военного кабинета: против угрозы праймов допустимо применять все имеющиеся средства, вплоть до полного их истребления.

— Поддерживаю, — сказал Рафаэль.

— Леди и джентльмены, прошу проголосовать.

На этот раз голосование было анонимным.

— Благодарю вас, — подвел итог Рафаэль.

— А как вы намерены разбираться с праймами, оставшимися в мирах Содружества? — спросил Криспин.

— На Утраченных двадцати трех планетах это будет легко, — сказал Рафаэль. — В этих системах кораблей не так уж много. Мы выведем оттуда наши диверсионные группы и каждую планету расстреляем квантовыми ракетами. Праймы не выживут. С новыми сорока восемью мирами проблем будет больше.

— Вот как? — фыркнул Алан Хатчинсон. — Для начала прошу не учитывать Уэссекс наравне с другими. Попробуйте только послать квантовую ракету в мой мир, и я сам отброшу вашу Династию в каменный век.

— Никто не собирается уничтожать Уэссекс, — вмешалась Хизер. — Успокойся, Алан. Это один из миров Большой Дюжины, он в состоянии справиться с последствиями вспышки радиации. Наррабри защищен силовым куполом, а сельскохозяйственные угодья будет легко восстановить. Остальная территория, которая не возделывается, значения не имеет. Она не представляет экономической ценности, и там никто не живет.

— Но без биосферы ничего не получится, — вставила Джастина.

— Сохранившейся половины массы будет вполне достаточно, — ответил ей Ганс. — Вспышка в целом длилась не больше часа. И на океан радиация воздействует минимально. Биосфера на Уэссексе, как и на остальных сорока семи планетах, почти не пострадает.

— Все не так просто, — возразила Джастина. — Радиоактивные осадки распространятся по всей поверхности.

— Полушарие, во время вспышки обращенное к солнцу, пострадает намного сильнее. Все остальное можно исправить. Вспомните Дальнюю; вспышка длилась там несколько недель, но мы сумели возродить континенты. Планета снова стала живой. Людям вполне хватит кислорода, и время, затраченное на восстановление круговорота углерода, ничтожно в масштабе жизни планеты.

— Я лично побывала на Дальней, — сказала Джастина. — Население там минимальное, и это после полутора веков колоссальных усилий. Мы допустили огромную ошибку, зачислив ее в число пригодных для жизни. На Вторых сорока семи планетах люди жить не станут, нам придется вывезти их оттуда. Не знаю насчет Уэссекса, это исключительный случай, но остальные миры должны быть эвакуированы.

— Я не предлагаю эвакуировать Уэссекс, — сказал Рафаэль. — Хотя должен заметить, что в его звездной системе примерно четыре с половиной тысячи боевых кораблей праймов. В нашем арсенале нет такого количества ракет Дювуа, не говоря уже о ста семидесяти тысячах ракет, необходимых для уничтожения вражеских кораблей во всех сорока восьми системах.

— Неужели они действительно пригнали такое количество кораблей? — спросила Тонья Галл.

— Да, — ответил Рафаэль. — И это означает, что нам придется эвакуировать население большинства миров. Флоту не справиться с сорока восемью армадами.

— Сколько же миров вы способны очистить? — спросила Дой.

— Если допустить, что производство кораблей класса «Москва» будет идти прежними темпами, мы можем попытаться без потери защищенности освободить пять миров. Нам еще не до конца известно, какую угрозу представляют корабли чужаков. У праймов имеются две возможности, и обе грозят нам колоссальными трудностями. Во-первых, они способны достигнуть обитаемых планет, смять нашу оборону своим численным превосходством, высадиться и построить военизированные колонии. Если они какое-то время будут находиться в одном районе поверхности, мы можем применить против них квантовые ракеты.

— А во-вторых? — спросил Криспин.

— Они попытаются сбежать. Сейчас в каждой атакованной системе находится в среднем три с половиной тысячи кораблей и достаточное количество оборудования, чтобы со временем собрать сверхсветовые двигатели. Но для запуска производственного процесса праймам необходимо собраться в одном месте, что опять же делает их уязвимыми для ракет Дювуа.

— Сколько времени потребуется для производства ста семидесяти тысяч ракет? — спросила Тонья Галл.

— Если даже запустить проект особой срочности, нам потребуется около девяти месяцев. Я не считаю, что у нас есть это время. Если праймы по-прежнему намерены колонизировать Вторые сорок семь планет, они могут появиться на орбите уже через неделю.

— Мы все равно говорили об эвакуации, даже без оглядки на праймов, — напомнила Джастина. — Значит, надо позволить им приземлиться и тогда ударить квантовыми ракетами.

— У нас и так возникли огромные проблемы с беженцами с Утраченных двадцати трех планет, хотя большая их часть была малонаселенной. Сколько людей живут на Вторых сорока семи?

— Если не считать Уэссекс, около тридцати двух миллиардов, — ответил Найджел.

Воцарившееся после его слов молчание было еще более гнетущим.

— Это нереально, — сказал Ганс Браунт. — Как вы считаете?

— Физически переместить их через червоточины возможно, — заверил его Найджел. — Но размещение таких масс на оставшихся планетах Содружества — практически невыполнимая задача. Этим людям негде будет жить, да и простое обеспечение их базовыми рационами приведет всех нас к банкротству.

— Значит, придется к этому подготовиться, — заявила Джастина. — Лично я не приму ни одного предложения, подразумевающего, что беженцы окажутся за бортом. Войны нередко влекут за собой социальные перемены; похоже, нечто подобное предстоит испытать и нам.

— Благородные слова, моя дорогая, — сказал Ганс Браунт. — Но даже если сенат одобрит драконовские меры и переместит беженцев на другие планеты Содружества, многие правительства будут против.

— Мы не можем повернуться спиной к тридцати двум миллиардам живых людей! — воскликнула Джастина.

— Есть один вариант, — негромко произнес Найджел. — Но рискованный. — На этот раз обращенные к нему взгляды, полные надежды и отчаяния, не вызвали у него ничего, кроме презрения. — Мы откроем сорок восемь новых планет и просто перебросим туда беженцев. И пусть они сами обустраиваются.

— Что ты говоришь, старик! — изумился Алан. — Нельзя же просто так перебрасывать миллиарды людей в неразвитые миры. Им нужны города, инфраструктура… еда, в конце концов!

— Я знаю, — спокойно ответил Найджел. — Все это должно быть подготовлено заранее.

— Но… у нас на все про все меньше недели, — пробормотала Тонья Галл.

— Эйнштейн как-то сказал, что ход времени зависит от относительного положения наблюдателя.

После того как Дой официально объявила, что заседание Военного кабинета закрыто, Джастина осталась в своем кресле и подождала, пока лидеры Династий не выскажут Найджелу благодарность. Даже Хизер оказалась настолько довольной, что подошла его поздравить. Что же касается Дой, то Джастина никогда не видела, чтобы лицо президента так сияло от радости; та почти бегом выскочила в вестибюль, чтобы рассказать о новом открытии Патриции Кантил. Лицо Патриции тоже осветилось широкой улыбкой, хотя и несколько недоверчивой.

«Как глупо! — подумала Джастина. — Будто громкие заявления решат все проблемы! Сегодняшние решения кабинета строились на предположении, что все пройдет гладко. Как отреагирует на это Звездный Странник?»

— Ты ведь хотела со мной встретиться? — произнес Найджел.

Он подошел и остановился рядом с ее креслом. Джастина подняла голову. «И как я смогу понять, что не он является первым агентом Звездного Странника в Содружестве? — Ее рука невольно погладила едва заметно выпирающий живот. Надо бы зарезервировать себе место на одном из ковчегов — так, на всякий случай».

— Да, хотела.

— Отлично, я готов. Только при одном условии.

— При каком? — с тревогой спросила она.

— Вы со следователем Мио приведете с собой Меллани.

У Джастины приоткрылся рот.

— Кого?

— Меллани Рескорай. Я уже давно хочу с ней поговорить. Она ведь знакома с Паулой Мио, не так ли? Они вместе уехали с Иллюмината на Землю.

— Да, — подтвердила Джастина, стараясь собраться с мыслями.

«Откуда он знает об этом? И, что более важно, почему его это интересует?»

— Чудесно. Мы встретимся после того, как сделаем никчемное публичное заявление. В офисе ККТ на Ньюарке найдется укромное местечко для беседы. — Найджел улыбнулся. — Я рад, что ты не пострадала, когда этот киллер покушался на твою жизнь. Скажи Гору, что я впечатлен, впрочем, как и всегда.

— Я ему передам, — пообещала Джастина.

Эдмунд Ли понимал, что оставаться здесь глупо. Надо было уехать с Буун-гейта еще несколько недель назад, когда большая компания его друзей и родственников отправилась поездом на Таньяту. Они звали его к себе каждый раз, когда открывался канал связи, хотя происходило это еще реже, чем представлялась возможность получить информацию с Дальней. Ему показывали палаточный городок и сцены из повседневной жизни на Таньяте. Эдмунд теперь отлично представлял, как жили и чем занимались его родные и еще пятьдесят тысяч беженцев во временном поселке неподалеку от океана — одном из восьми, организованных вокруг станции ККТ. Каждый из них участвовал в закладке нового города, выполняя работу, обычно поручаемую роботам. Там все помогали друг другу и все были знакомы с соседями. Они чувствовали себя пионера-ми-первопроходцами — а ведь, казалось бы, люди забыли об этом с тех пор, как триста лет назад открыли первые планеты. Несмотря на очевидные трудности, новый дом был не таким уж плохим.

Но Эдмунд все не уезжал. И это было тем более глупо, что теперь он ничем не занимался. Инспекция досмотра грузов осталась не у дел. Никто не присылал на Дальнюю никаких товаров. Его группе нечего было сканировать и досматривать, и коллеги уехали уже через пару дней после визита офицеров флота. Остался только Эдмунд. На его глазах постепенно опустели все кабинеты небольшого административного здания. Теперь Эдмунд был единственным действующим представителем правительства Буунгейта.

Сначала он не хотел уезжать, поскольку ему поручили следить за движением между Дальней и Буунгейтом. Ренне и Тарло заверили Эдмунда, что это очень важно. Спустя какое-то время ему и самому стало интересно, что там происходит. Это, безусловно, была недостаточно веская причина, чтобы остаться, но все же… Люди, приезжающие с Дальней, походили один на другого. Каждый «Карбоновый гусь» был буквально забит беженцами, вероятно распродавшими все свое имущество, чтобы купить билеты. Люди горбились от тяжести стандартной гравитации, они казались сломленными сознанием своих безрадостных перспектив. Эдмунд едва успевал регистрировать их имена, и люди исчезали в терминале станции, где надеялись обрести спасение. Из отрывочных разговоров с транзитными пассажирами Эдмунду стало ясно, что на Дальней творится что-то неладное. Казалось, что Институт стремится захватить полный контроль над Армстронг-сити.

Но куда большее любопытство возбуждали те, кто стремился попасть на Дальнюю. Сам факт, что кто-то решился поехать туда в такое неспокойное время, казался невероятным. Тем не менее пассажиры регулярно прибывали: специалисты для Института, охранники для службы безопасности Института, административные работники для Института… Ни один сотрудник Института еще не вернулся, но у всех направляющихся туда имелись обратные билеты.

Ситуация на этой заброшенной планете настолько заинтересовала Эдмунда, что он стал искать в унисфере любую связанную с ней информацию. И впервые прислушался к заявлениям Хранителей. Да, конечно, это была банда безумных террористов, но их заявления, накладываясь на то, что сейчас происходило на глазах у Эдмунда, оставляли неприятное чувство тревоги.

В последнюю неделю из-за дезертирства экипажей самолетов прекратились даже рейсы «Карбоновых гусей». Потом со станции ККТ начали исчезать техники. Обслуживающего персонала на Буунгейте осталось так мало, что Эдмунд удивлялся, почему червоточина на Уэссекс еще открыта. Теперь работа перехода контролировалась в основном удаленно.

Эдмунд знал, что пора уезжать. СИ, наблюдающий за переходом на Дальнюю, наверняка закроет его, как только отсутствие должного обслуживания начнет угрожать безопасности. Это может произойти через полгода, а может и через день, здесь Эдмунд не считал себя экспертом. Да и смысла в его дежурствах больше не осталось: без «Карбоновых гусей», лишившихся экипажей, на Дальнюю уже было не добраться. Подобные размышления вызывали у него чувство вины, на данный момент он оставался единственным человеком, кого заботила судьба далекой планеты. Одинокий часовой на границе с бездной.

Три дня назад произошли новые изменения. Канал связи между Дальней и Промежуточной открылся в обычное время, но поток сообщений для унисферы Содружества уменьшился до десяти процентов, к тому же все они были закодированы. Все вызовы, направленные на Дальнюю, включая и официальный запрос Эдмунда в Дом Губернатора, вернулись обратно. Дальняя оказалась в полной изоляции.

Еще три дня Эдмунд Ли нес дежурство в опустевшем офисе, желая посмотреть, что будет дальше. А потом произошло нападение праймов.

Он следил за вторжением по новостным шоу и официальным правительственным сводкам. Скопление кораблей в трех а. е. от звезды. Запущенная в корону «бомба-вспышка». Ужасающе мощное секретное оружие, уничтожившее ее, но чрезвычайно высокой ценой. Вторая «бомба-вспышка» направлена в звезду Буунгейта. Флот снова ее взрывает. Датчики спутников на орбите Буунгейта регистрируют колоссальные волны в короне звезды. На планету обрушивается радиация…

А затем без каких-либо объяснений червоточины праймов закрылись во всем Содружестве. Люди победили — если не брать в расчет тысячи кораблей, кружащих над сорока восемью мирами.

Эдмунда, скорее всего, спас местный климат. Пару часов он провел за своим столом, просматривая донесения и свидетельства очевидцев вторжения, лишь изредка отвлекаясь, чтобы взять в автомате очередную чашку чая. После закрытия червоточин он переключился на информацию со спутников Буунгейта и стал следить за ущербом, наносимым планете шквалом радиации.

Атмосфера поглотила часть потока электромагнитной энергии и немного ослабила его, но, несмотря на это, доза облучения превысила максимальную, которую могли без вреда для себя перенести большинство местных животных и растений. Первая волна за несколько минут буквально смела слой ионосферы, что превзошло самые пессимистичные прогнозы экспертов, звучавшие в новостных шоу. В системах энергоснабжения, оставшихся за пределами городского защитного поля, начались перебои и отключения. Спутники гражданского назначения вышли из строя, единственными источниками информации остались сенсоры на платформах планетарной обороны. От полюсов начали распространяться волны полярного сияния, и их бледные всполохи придавали картинам разрушения странную мрачноватую красоту.

Эдмунд вышел наружу, чтобы посмотреть на редкое атмосферное явление. На стоянке еще оставались лужицы после ночного дождя, прошедшего до активации силового поля. У здания примостилась одна-единственная машина — его собственная пятнадцатилетняя «Хонда Тризма». Эдмунд остановился рядом с нею и стал наблюдать за розовато-лиловым свечением, разгоравшимся над горизонтом. Под натиском новой стихии отступили даже тяжелые тучи, и над куполом засияло чистое зимнее небо. Глядя сквозь ресницы на солнце, Эдмунд смог себя убедить, что на фоне огненного диска видит маленькие яркие точки.

Над городом сверкнула раскидистая молния, на мгновение затмившая и светило, и полярное сияние. По покатой поверхности силового купола стекли пурпурные струйки. Затем сияние снова вспыхнуло с прежней яркостью, и его блики отразились в мокром бетоне.

В унисфере появилось предупреждение: всем оставшимся за пределами силового поля рекомендовалось искать укрытие. Снова сверкнула молния. Эдмунд начал отсчет, дожидаясь раскатов грома, но быстро понял, насколько это бессмысленно. Молнии били почти непрерывно, их всполохи смешивались с полярным сиянием. Планета как будто окутывала себя невероятно красивым саваном.

Эл-дворецкий сообщил о срочном обращении Военного кабинета. Кроме этого обращения, в киберсфере планеты ничего не было. Эдмунд и не подозревал, что СИ на такое способен. «Наконец-то узнаю, что происходит и чем закончилась битва». Червоточина ККТ до Уэссекса еще не открылась — вероятно, действовал параллельный ей микроканал, обеспечивая Буунгейту связь с унисферой.

Изображение, появившееся в виртуальном поле зрения Эдмунда, демонстрировало сидящую во главе роскошного стола президента Дой, а по сторонам от нее — Найджела Шелдона и Хизер Халгарт. Эдмунд поджал губы. Внушительная картина! Вспомогательные надписи рассказали ему об остальных членах кабинета. Собрание всесильных представителей политической верхушки могло означать только одно: принято важное и конкретное решение. Эдмунд прислонился к «Хонде» и приготовился узнать свою судьбу.

«Мои дорогие сограждане, — заговорила Дой. — Я начну с радостного сообщения: вторжение праймов в пространство Содружества прекратилось — по крайней мере, на какое-то время. Фрегат, прорвавшийся к Вратам Ада, уничтожил генераторы червоточин. По понятным причинам я не могу разглашать подробности, относящиеся к самому кораблю и примененному снаряду, достаточно будет сказать, что теперь в нашем распоряжении имеется поистине грозное оружие. Но, к сожалению, как вы все понимаете, эта победа не устраняет угрозу со стороны праймов окончательно. Около миров Содружества еще остаются тысячи их кораблей, с которыми придется бороться. Кроме того, праймы успели запустить «бомбы-вспышки», эффект от которых ощущается во всех сорока восьми мирах. Мы не в состоянии предотвратить поражение этих планет радиацией, и, по всей вероятности, условия там в ближайшее время станут непригодными для жизни людей. Но даже если где-то и есть возможность дальнейшего восстановления биосферы, как,например, на Уэссексе, планетам еще предстоит пережить боевые действия — флот будет уничтожать корабли праймов. Поэтому я с величайшим сожалением должна довести до сведения планетарных правительств, что другого выхода, кроме эвакуации населения, у нас нет».

— Проклятье! — пробормотал Эдмунд. В глубине души он подозревал, что в срочном сообщении прозвучит нечто подобное, но окончательно чудовищность проблемы стала доходить до него только сейчас. — Но куда же нам деваться?

«Поскольку дать кров и пищу более чем тридцати миллиардам перемещенных лиц не по силам даже всему Содружеству, нам придется прибегнуть к новому, беспрецедентному решению».

Эдмунду это заявление совершенно не понравилось. К тому же его эл-дворецкий сообщил о транспортном средстве, прошедшем второй уровень допуска по пути к переходу на Дальнюю. Эдмунд нахмурился. Кому понадобилось ехать в эту часть станции, да еще в такое время?

На картинке трансляции Найджел Шелдон наклонился вперед, принимая эстафету от президента. На его лице появилось выражение уверенности.

«Во время работы над первой червоточиной Оззи сделал некоторые математические расчеты относительно манипулирования динамикой внутреннего временного потока экзотической материи, — заговорил Найджел. — Два столетия назад мы, воспользовавшись одной из червоточин исследовательской группы ККТ, провели несколько испытаний и убедились в правильности его гипотезы. С тех пор эта технология нигде не использовалась, поскольку ей не было найдено никакого практического применения. До сегодняшнего дня. Нам придется модифицировать червоточины, ведущие на планеты с умирающей биосферой. В течение недели переходы будут открыты для массовой эмиграции всего населения — процесс должны организовать местные правительства. Поездов в этих червоточинах не будет. Вместо них придется идти пешком, ехать на автобусах или, если угодно, даже на велосипедах. Выходы откроются на новых, пригодных для жизни людей планетах третьей зоны космоса. Должен заметить, что это произойдет не раньше, чем через десять-пятнадцать лет, а если потребуется, то и позже. Для путешественников в червоточине пройдет всего несколько секунд, зато у Содружества будет достаточно времени, чтобы построить новые города и поселки с нормальной инфраструктурой, готовые принять миллиарды жителей. Я понимаю, каким невероятным может показаться такое предложение, но миры погибают, и нам надо действовать быстро, чтобы избежать массовых смертей».

Машина, которая привлекла внимание Эдмунда, оказалась «Мерседесом», приписанным к туристическому агентству «Великая Триада». Эдмунд выпрямился и посмотрел на дорогу, идущую от терминала. Теперь он и сам мог видеть гладкий лимузин винно-красного цвета. Машина двигалась на ручном управлении и уже приближалась к перекрестку, где надо было свернуть к единственной пассажирской платформе. Червоточиной на Промежуточную сейчас никак нельзя было воспользоваться. Автомобиль не стал поворачивать, а направился к административному корпусу и парковке, где стоял Эдмунд. Что-то было не так. Сохранившийся инстинкт полицейского заставил его проверить ионный пистолет и отбежать к дальнему концу здания.

«Все мы направим свои силы на успешное завершение этой спасательной операции, — говорила президент Дой. — Сенат, правительства планет, Династии — все будут работать ради этой цели. И не важно, какова окажется цена, мы не подведем. — Она сочувственно вздохнула. — Удачи всем вам».

Эдмунд едва успел спрятаться за углом здания, как машина свернула на стоянку. Осторожно выглядывая, он увидел, как «Мерседес» остановился рядом с его «Хондой». Дверь открылась, и наружу вышел высокий светловолосый мужчина. Эдмунд ахнул: он сразу же узнал его. Тарло! Приказ о его задержании был разослан всем полицейским Содружества двадцать четыре часа назад. Сначала Эдмунд счел документ нелепой шуткой или ошибкой, но, проверив сопроводительный сертификат, убедился в его подлинности.

Тарло внимательно посмотрел на «Хонду», затем, сканируя пустынную парковку, медленно повернул голову. Эдмунд мгновенно скрылся за углом здания. В ордере говорилось, что Тарло прошел боевую нейронную модификацию и чрезвычайно опасен. Сосчитав до пяти, Эдмунд снова рискнул выглянуть. Тарло направился к административному корпусу. Дверца «Мерседеса» так и осталась открытой. Эдмунд активировал зрительные вставки и приблизил изображение. На покрытом ковром полу лимузина лежало тело парня со сломанной шеей. Его мертвые глаза смотрели на великолепное цветовое шоу, развернувшееся в небе Буунгейта.

Кафе «Пятый заход» теснилось на самом краю торгового центра «Рочер» между закусочной «Баб-Кебаб» и «Цветущей мамой», магазинчиком недорогой одежды для беременных женщин. Под окнами шумела магистраль В77, ведущая к планетарной станции Наррабри, расположенной в четырех километрах к западу. Даже в этот день, когда полярное сияние полыхало над защитным куполом огромного города, когда в пределах системы находились тысячи кораблей праймов, а половина червоточин оставалась закрытой, движение по шоссе было плотным, как всегда.

Брэдли Йоханссона и Адама Элвина поток машин совершенно не интересовал. Портал над сервировочной стойкой только что начал повтор обращения военного кабинета.

— Дремлющие небеса, — проворчал Брэдли, — такого я никак не мог ожидать. Неудивительно, что Шелдон выглядит настолько довольным.

Адам скептически прищурился, глядя на портал.

— Скорее самодовольным.

— Ну-ну, Адам, надо учиться быть более снисходительным, особенно во времена кризиса. Кроме того, строительство инфраструктуры в сорока восьми мирах — это грандиозный государственный проект. Как раз то, что тебе по нраву.

— Не надо думать, что я мыслю стереотипно. Я не поклонник централизации, она ведет к коррупции и отдалению элиты от масс. Всесторонне развитое общество должно передавать власть органам местного уровня.

— Гм… А напомни-ка, сколько раз мы уже пересчитывали ангелов на этой игле?

— Ты сам начал. А речь идет о сорока восьми мирах. Черт, как они собираются доставлять на новые планеты целые заводы?

Адам выглянул в окно. По другую сторону шоссе до самого туманного горизонта расстилался город: обширные жилые кварталы сменялись промышленными площадками, пронизанными извивающимися рельсами и автомагистралями. Через каждые пять километров над общим уровнем зданий, словно средневековые соборы и замки, поднимались высоченные башни нефтеперерабатывающих и металлургических комбинатов. Сумрачное небо над защитным куполом усиливало яркость радужных переливов полярного сияния.

— Сорок семь, — твердо поправил его Брэдли. — Хатчинсон не сдвинется с места. Однажды он уже формировал этот мир, и, даже если вспышка погубит все живые организмы за пределами силового поля, трактор-боты по его приказу снова оживят планету. В любом случае все это путешествие во времени потребует сооружения на станции ККТ в Наррабри новых генераторов червоточин. Нет, Уэссекс останется, какие бы разрушения он ни понес. От него зависят тридцать два миллиарда жизней.

— Да. А эти новые бомбы… Я знал, что на флоте идет разработка оружия более мощного, чем ракеты Дювуа, но чтобы уничтожить солнце!.. Как ты думаешь, Звездный Странник мог это предвидеть?

— Нет, вряд ли. — Брэдли усмехнулся в пластиковую кофейную чашку. — Он в очередной раз нас недооценил. Война была развязана, чтобы уничтожить обе расы, а теперь мы близки к решительной победе. Дой и Шелдон обязательно воспользуются этим оружием против Альфы Дайсона.

— И на Иллюминате для Звездного Странника тоже не все прошло гладко. Дженни докладывала, что Паула Мио наконец загнала в угол Бернадетт.

— Вот как? — Брэдли слегка приподнял брови. — Великолепно. Должно быть, Мио и впрямь уверилась, что Звездный Странник представляет собой серьезную угрозу. Покушение на жизнь сенатора Бурнелли тоже придаст убедительности нашим заявлениям. Как ты думаешь, может, стоит запустить еще один агитационный ролик?

— Нет, сегодня, да и в ближайшем будущем никто не станет к нему прислушиваться. — Адам кивнул на портал, где началась передача из студии Микеланджело. Заявление Военного кабинета поколебало даже его обычное хладнокровие, а комментаторы, приглашенные на шоу, казалось, и вовсе лишились дара речи.

— Меня больше беспокоит то, что марионетки Звездного Странника завладели головой Агента. Если они проанализируют его вставку памяти, это проделает огромную брешь в нашей обороне.

— Да, Адам, это очень неприятно, но мне кажется, что время нашей борьбы теперь ограничено если не часами, то считаными днями. Если даже Звездный Странник выяснит, где мы находимся, ему потребуется время, чтобы нас достать. Был бы он умнее, оставил бы Агента разведке флота. Вот уж кто при первой возможности начал бы охоту на нас!

— Не исключено, но нужно учитывать все варианты развития событий. К тому же отставка Кайма лишила нас ценнейшего союзника. При Колумбия у Оскара уже не будет прежних возможностей.

— А он уже нашел что-нибудь в журналах «Второго шанса»?

— Я не знаю. Он очень долго оставался на борту своего корабля, и связаться с ним было невозможно.

Эл-дворецкий известил Адама о вызове Марисы Макфостер.

— Да? — откликнулся он.

«Мы на Буунгейте, — доложила она. — Виктор Халгарт скрылся в помещении склада, принадлежащего компании «Санфорж». Кроме нас, здесь полно других наблюдателей, очень похожих на полицейских».

— Это меня не удивляет. На Иллюминате власти тоже следили за Бернадетт. Среди наблюдателей должны быть и представители службы безопасности Хал-гартов. Вы сможете и дальше продолжать слежку из укрытия?

«Вряд ли. Здесь настоящий хаос. На станции царит анархия. После заявления Дой все, кто еще оставался на планете, ринулись в терминал, и остальная территория станции опустела. У нас не так много возможностей оставаться незамеченными».

— Все понятно. На Буунгейте у нас есть еще несколько групп. Я скажу, чтобы они связались с вами и оказали посильную помощь. А пока держите меня в курсе.

«Да, сэр».

— Виктор Халгарт на Буунгейте, а все население планеты готовится к эвакуации, — подвел итог Брэдли. — Адам, для нас открывается отличная возможность. Надо бы перехватить Звездного Странника здесь, на территории Содружества. Он еще не сбежал домой, и времени для приезда на Буунгейт у него остается все меньше и меньше. ККТ, опасаясь панического бегства, не рискнет открывать червоточину для регулярного транспорта.

— Меллани ехала с Иллюмината вместе с Паулой Мио, — сказал Адам. — Может, мне стоит снова связаться с нею и попытаться убедить следователя?

— Нет, мы воспользуемся помощью сенатора Бурнелли — у нее более выгодное положение, чем у Мио, и достаточное влияние в политических кругах, чтобы окончательно заблокировать червоточину Буунгейта.

— Как ты думаешь, сколько времени потребуется ККТ на модификацию червоточин для этих фокусов со временем?

— Шелдон говорил о неделе. Я подозреваю, что требуется только программирование, а не физическая модификация. В наше время все, имеющее хоть какую-то важность, упирается в программное обеспечение.

— Ладно, пока ты занимаешься этим делом, я подготовлю поезд. Скоро он может нам понадобиться.

— Конечно. — Брэдли помешал оставшуюся в чашке кофейную гущу. — Знаешь, весьма вероятно, что Звездный Странник тоже сейчас находится в Наррабри и готовится прорываться через червоточину, как и мы. Забавно, не так ли? Интересно, не мог ли он арендовать ангар с нами по соседству?

— Это исключено.

— Ну, как скажешь, Адам. Но нам необходимо реорганизовать группы, чтобы самостоятельно вести наблюдение за переходом Буунгейта.

— Я направлю туда еще людей.

— Мы можем себе это позволить? После Иллюмината мне показалось, что людей маловато.

— Для такой несложной операции я без проблем наберу участников. Надо только учесть, что в случае прорыва у нас может обнаружиться недостаток в мускульной силе.

— Можешь рассчитывать на мои мускулы. Теперь я все время буду лично участвовать в операции. В Содружестве я уже бесполезен. Пора возвращаться домой и встретиться с нашим главным врагом.

— Это хорошо. Твое присутствие благотворно скажется на моральном состоянии Хранителей. После того как мы утратили контакт с Дальней, ребятам необходимо взбодриться.

На станции ККТ Ньюарка находились червоточины, соединяющие ее с двадцатью планетами первой зоны космоса, в том числе три перехода на Августу. Терминалы и сортировочный участок занимали площадь старинного аэропорта, откуда расходилась насыщенная сеть автомобильных и железнодорожных путей, пронизывающих окружающие города и поселки. Из кабинета управляющего станцией с верхнего этажа административного небоскреба Найджел смотрел на шоссе Нью-Джерси, огибающее станцию по периметру. По древнему путепроводу до сих пор проходил колоссальный поток грузов и пассажиров, хотя с недавних пор ему в этом помогали новые тоннели, проложенные специалистами ККТ прямо до Манхэттена и дальше, вдоль Восточного побережья. За магистралью берег Статен-Айленда омывали холодные серые воды бухты Ньюарк. Мерцающий купол защитного силового поля над зданиями острова создавал впечатление нависшего над землей легкого морского тумана.

Эл-дворецкий подключил Найджелу изображение из системы безопасности. В вестибюле Кэмпбелл приветствовал гостей. Джастина Бурнелли, расстегнув белую пушистую шубку, запечатлела на его щеке дружеский поцелуй. Найджел только на заседании Военного кабинета понял, что Джастина беременна; сейчас, под изящным кашемировым платьем, выпуклость ее живота была более заметна. Это обстоятельство удивило Найджела; женщины ее возраста и положения почти всегда пользуются утробой-резервуаром. Как оказалось, Педрита тоже ничего не знала об этом и тем более не догадывалась, кто мог быть отцом ребенка, что само по себе удивляло: в Великих Семействах принято составлять строгие финансовые соглашения в отношении детей, но ничего подобного в юридический реестр Нью-Йорка не поступало. Система наблюдения показала, что вставки Джастины поддерживают закодированный канал связи с унисферой. Найджел догадался, что Джастина передает всю информацию Гору.

Следователь Мио выглядела точно так, как он ее запомнил; миловидное лицо отражало едва заметную меланхолию, великолепно сшитый черно-синий деловой костюм подчеркивал изящную фигуру, черные распущенные волосы были расчесаны до блеска. Никто не заподозрил бы, что всего тридцать часов назад в тяжелом бронекостюме эта женщина руководила операцией в эпицентре схватки на Иллюминате.

Но основное внимание Найджела было обращено на Меллани. Ее золотистые вьющиеся волосы рассыпались по плечам в тщательно продуманном живописном беспорядке, и в сочетании с обидчиво поджатыми губами это придавало ее лицу несколько агрессивное выражение. Наряд из чрезвычайно короткой белой юбки, длинных замшевых сапожек и простой голубой хлопчатобумажной блузки казался одновременно ультрамодным и небрежным. Дадли Боуз не отходил от нее ни на шаг, словно их удерживала вместе невидимая мембрана. Его моложавое лицо хмурилось от бессильной злобы, точно так же как и на церемонии, посвященной его «возвращению», которую Найджел прекрасно помнил.

Найджел повернулся к двери кабинета и встретил поднявшийся лифт. Он невольно отметил, что в кабине лифта Кэмпбелл постарался встать как можно дальше от Меллани. Значит, Педрита была права.

— Готовы? — спросил Нельсон.

Шеф службы безопасности Династии тоже учитывал все возможные осложнения при этой встрече и, к счастью, следил за событиями на Иллюминате более пристально, чем Найджел.

— Хорошо бы наконец получить ответы на некоторые вопросы, — сказал глава Династии.

Найджел одернул пиджак. Дурацкое тщеславие! Он официально приветствовал Джастину и Паулу, а затем повернулся к Меллани:

— Наконец-то.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Простите?

— Я с большим интересом следил за вашей деятельностью и очень рад наконец-то встретиться лично.

И это не было преувеличением. Во плоти она оказалась чертовски привлекательной: великолепная фигура и отчасти растрепанный вид как будто намекали, что она только что занималась сексом и жаждала продолжения. Найджел задержал ее ладонь в своей руке. Меллани не пыталась ее выдернуть, а продолжала рассматривать его с лукавой улыбкой.

— Я тоже рада, — сказала она, понизив голос на пару тонов.

— Снова привет, — вмешался Дадли.

Он каким-то образом сумел протиснуться перед Меллани и протянул руку.

— Дадли, я рад, что ты поправляешься.

Найджел приветствовал астронома с самым серьезным видом, опасаясь, что этот нервный тип уловит слабейшую иронию.

— Все благодаря моей Меллани.

Его рука по-хозяйски легла ей на плечи. Меллани даже не пыталась скрыть недовольную мину.

Найджел предложил гостям присесть и активировал электронную защиту кабинета.

— Ну, Джастина, все очень серьезно. Ничего похожего на твои мелкие стычки с Валеттой.

— В некотором роде это касается и их тоже, — возразила Джастина. — Хал-гарты получили контроль над флотом.

— Да, но зато у меня есть нова-бомба. А все остальные вкладывают в бюджет флота довольно много денег. Влияние Хизер уравновешивается. Это принцип работы Содружества.

— У меня есть вопрос, — заговорила Паула.

— Я в этом не сомневаюсь, — весело подхватил Найджел. — Последние несколько часов я только и думал о том, чему посвящена эта встреча.

— Я сто лет пыталась убедить власти Содружества распространить действие контролирующей инспекции на все грузы, поступающие на Дальнюю, но безуспешно. Тотальный досмотр позволил бы нам задержать поставляемое Хранителям оружие и, возможно, свести на нет их деятельность. Перед самым покушением Томпсон Бурнелли обнаружил, что все это время мне противостояли вы.

Найджел не смог удержаться от взгляда в сторону Даниэля Алстера, словно ища у него помощи. К счастью, советник стоял всего в паре метров от его кресла.

— Разве? Я и представления об этом не имел, не помню…

— В файле о политическом курсе компании ничего такого нет, — быстро ответил Даниэль.

— Это очень важно, — настаивала Паула. — Томпсон был абсолютно уверен в том, что вы причастны.

— Выясни, — приказал Найджел Даниэлю. — Немедленно свяжись с Джессикой.

— Слушаюсь.

Найджел украдкой взглянул на Меллани. Она в ответ игриво подмигнула и скрестила ноги. Интересно, как лучше всего подойти к такой девчонке? Просто пригласить ее в постель? Возможно. Одного он до сих пор был не в силах понять: почему она связалась с Дадли? Что она в нем нашла?

— Э, наше руководство действительно придерживается такой политики, — с растерянным видом доложил Даниэль.

— Почему? — спросил Найджел.

— Это приказ Оззи.

— Оззи?

Паула немного расслабилась.

— Я и не знала, что мистер Айзекс участвует в управлении делами вашей Династии.

— Обычно не участвует, — ответил Найджел. — Вернее, никогда не участвовал, насколько я помню. Но Оззи владеет половиной ККТ и, соответственно, имеет равные со мной права. Ты уверен? — обратился он к Даниэлю.

— Да. — В его взгляде на Паулу сквозило неприкрытое любопытство. — Его распоряжение было отдано в две тысячи двести сорок третьем году.

— О господи! — воскликнула Паула. — В год «великой кражи червоточины». В год, когда Брэдли Йоханссон образовал движение Хранителей и украл достаточно средств, чтобы начать активную деятельность. Значит, Звездный Странник не имел к этому никакого отношения. Хранители замели все следы. Я знала, что их поддерживает кто-то наверху, но никогда не подозревала, что за ними стоит мистер Айзекс.

— Ладно, — буркнул Найджел. — А теперь, будьте добры, объяснитесь. И немедленно.

— Все довольно просто, — сказала Джастина. — Уилсон Кайм прав. Звездный Странник — реальная фигура. Он спонсировал наблюдения Дадли Боуза через фиктивный благотворительный фонд. И внедрил своих агентов в экипаж «Второго шанса».

— И в командование флота тоже, — добавила Паула. — Уилсон обнаружил свидетельство присутствия его агентов на борту «Второго шанса», но их тотчас уничтожил кто-то из работников Пентагона-два. По этой причине Уилсон не смог обнародовать доказательство. Мы уверены, что сенсор на спутнике был модифицирован таким образом, чтобы нарушить работу генератора барьера и выпустить праймов. Вся миссия оказалась тщательно спланированной уловкой, чтобы начать войну между человечеством и праймами и в результате ослабить обе расы.

Теперь-то Найджел понял, что чувствовал Уилсон, когда приземлился на Марс. Сегодня он произвел взрыв звезды, вызвавшей образование новой, потом придумал, как спасти тридцать два миллиарда человеческих жизней, а теперь вдруг обнаружил, что война, уничтожившая родные миры этих людей, началась из-за его же собственного промаха.

— Ох черт!

Найджел умоляюще оглянулся на Нельсона, но шеф службы безопасности и сам еще не оправился от шока.

— Если вы не ошибаетесь… — заговорил Нельсон.

— Не ошибаемся, — решительно оборвала его Меллани, получив в ответ короткую раздраженную улыбку.

— …значит, Хранители были правы, утверждая, что Звездный Странник влияет на Династию Халгарт.

— Фактически да, — сказала Паула. — И наше столкновение с его агентами на Иллюминате это подтвердило. Большинство членов Династии, безусловно, ни о чем не подозревают, затронуты только те, кто занимает ключевые позиции. Кристабель постепенно начинает это понимать и тайно помогает нам следить за подозреваемыми. Вскоре она прозреет и в отношении Хизер.

— А Колумбия? — спросил Нельсон. — Он тоже один из них?

— Этого мы не знаем.

— Сукин сын! — проворчал Найджел. — Что ж, теперь решено, флот не получит нова-бомбу. Боже! А Дой? Как насчет нее? Хранители ведь утверждали, что она тоже агент чужака.

— Мы считаем, что это откровенная дезинформация, — ответила Паула. — Ролик помогла сделать Изабелла Халгарт, безусловно являющаяся агентом Звездного Странника. Хотя в недавнем прошлом Изабелла поддерживала тесные отношения с Патрицией Кантил.

— Она подталкивала к принятию решения о создании флота, — добавила Джастина. — И в этом случае манипулировала всеми нами.

— Алессандра Барон тоже его агент, — вставила Меллани. — Стерва.

Расширенное сознание Найджела приступило к анализу проблем, и он на

некоторое время оцепенел. С одной стороны, в нем нарастал гнев, примитивная звериная ярость от того, что его одурачили. Но это чувство уравновешивалось безграничным удивлением и тревогой: «Черт побери, нас застали врасплох!»

— Что бы мы сейчас ни предприняли, придется все держать в тайне, — решил Найджел. — Во всяком случае пока. В ближайшем будущем нашему правительству крайне необходима поддержка населения. Люди, которых мы обещали спасти, должны быть уверены в единстве всего Содружества. Это самое главное. А поиски предателей станем вести параллельно. Я полагаю, у вас имеются какие-то идеи, и именно поэтому вы добивались встречи.

— Да, — сказала Паула. — Начнем с того, что, сознавая попытки манипулировать нами, мы значительно уменьшаем их эффективность.

— А чего конкретно добивается Звездный Странник? — спросил Нельсон. — Он получил войну, а что дальше?

— Я не могу точно ответить на этот вопрос, — признала Паула. — Хранители утверждают, что его цель уничтожить или по крайней мере ослабить обе расы, чтобы самому получить господство над этим сектором Галактики. Могу предположить, что ваша нова-бомба нарушила его планы; теперь люди способны победить праймов. Содружество не только не погибнет, но станет еще сильнее. Так что с военной точки зрения Звездный Странник уже проиграл.

— Но только в том случае, если флот и мы сами будем активно продолжать борьбу, — заметил Нельсон. — На это теперь необходимо направить все наши усилия. В конце концов, праймы еще далеко не уничтожены. У них есть генератор Врат Ада и «бомбы-вспышки». Если Звездный Странник вынудит нас ослабить натиск, они сумеют нанести нам сокрушительный удар.

— Значит, надо незамедлительно атаковать Альфу Дайсона, — сказал Найджел. — Генератор Врат Ада находится там. И не надо извещать об этом флот или с кем-то консультироваться. Просто атаковать.

— «Харибда» войдет в зону связи через день, — сообщил Нельсон. — А «Искатель» уже на месте. Фрегаты почти готовы к вылету. Мы можем осуществить запуск в течение сорока восьми или семидесяти двух часов.

— Проследи за этим, — распорядился Найджел. — Присмотри лично. Бог знает, кто в нашей Династии попал под влияние Звездного Странника. А есть какой-то способ это выяснить? — спросил он у Паулы.

— Нам придется подождать, пока появятся результаты обследования Изабеллы. Как только мы узнаем, что с ней сделали, можно будет попытаться отыскать те же признаки у других. Но не ждите быстрых и легких методов. На выявление всех агентов могут потребоваться десятилетия.

— Вы организовали чтение ее памяти? — спросил Нельсон.

— Да, но вместо меня это делает райель.

Найджел не удержался от восхищенной улыбки. Следователь Мио, как всегда, оказалась на шаг впереди.

— А вы считаете, что Оззи тоже стал агентом Звездного Странника?

— Трудно сказать. Из того, что я сегодня услышала, можно допустить, что он помогал Хранителям. Для полной уверенности неплохо было бы просмотреть его воспоминания. Вам известно, где он сейчас находится?

— Мы потеряли его след на Сильверглейде, — сказал Найджел. — В последнем сообщении Оззи говорилось, что он намерен спросить о барьерах в Паре Дайсона у сильфенов. С тех пор его нигде не видели.

— Понятно, — вздохнула Паула.

— А вам хоть что-нибудь известно о том, что представляет собой этот Звездный Странник? — спросил Найджел.

Часть его расширенного сознания подключилась к имеющимся в архиве Династии файлам, касающимся Хранителей. Но пользы от этих отчетов о расследованиях было мало.

— Это существо, выжившее при крушении «Марии Селесты», — ответила Паула. — Вот примерно и все, что нам известно. Согласно утверждению Брэдли Йоханссона, Звездный Странник полностью контролирует исследования, проводимые на этом корабле, так что вся информация, поступающая из Института, вызывает сомнения. Нам неизвестно, откуда он прилетел и даже дышит ли он кислородом. Даже сейчас его существование можно отслеживать только по поведению его агентов. Это все равно что гоняться за призраком.

— Сукин сын! — сердито прошипел Найджел.

Его возмутил — нет, глубоко оскорбил — тот факт, что чужак мог управлять людьми, будто шахматными фигурами. Словно какой-то средневековый демон, он притаился в его, Найджела, Содружестве, разлагая и разрушая все, до чего мог дотянуться. Неудивительно, что никто не хотел в это верить.

— Как он мог так долго оставаться незамеченным?

— Он очень осторожен и действует с расчетом на долгую перспективу, — ответила Паула. — И это дает нам первый отличительный признак. Срок его жизни весьма велик. Если учитывать, что он стремится истребить нас и праймов, чтобы без помех распространить свой род в этом секторе Галактики, он строит планы на столетия, а может, и на тысячелетия.

— Но где-то же у него должна быть база, какое-то место физического присутствия! Надо только ее отыскать.

— Брэдли Йоханссон и Адам Элвин — физические лица и существуют в реальности, — с оттенком грусти произнесла Паула. — Но я так и не смогла их арестовать. И это дает мне повод догадываться о местонахождении Звездного Странника.

— Где же он? — нетерпеливо воскликнула Джастина.

Паула встала со своего места и подошла к окну. Тусклый серый свет снаружи обрисовал ее силуэт. Она жестом пригласила Найджела к ней присоединиться. Он встал рядом с Паулой и посмотрел в окно на сортировочный участок станции, где по извилистым серебристо-белым рельсам двигались длинные составы.

— Йоханссон и Элвин не хуже меня знают правила конспирации, — продолжила Паула. — Они всегда в движении, они не остаются подолгу на одном месте, избегают заводить дружеские или родственные связи. Избегают всего, что могло бы привязать их к определенному миру и позволило бы мне до них добраться. И еще их выручает политическое покровительство мистера Айзекса.

В момент озарения Найджела окатило холодом, словно серое море затопило кабинет. По коже рук побежали мурашки. Внизу под окном поезда входили в тоннели, тянущиеся к городам Восточного побережья, от Нью-Йорка до самого Майами. Овал перехода в отвесной скале отбрасывал на землю длинные бледные отблески далеких звезд.

— Боже милостивый, нет!

— Это логический вывод, — сказала Паула. — Звездный Странник чужой для наших миров. Ему по меньшей мере требуются пищевые протеины его домашнего мира, выращенные или синтезированные. Его тело повсюду привлекло бы внимание. Чего проще скрыться в собственном грузовом вагоне? Он всегда в движении, всегда может попасть куда угодно, всегда сохраняет необходимую среду обитания.

— Наш контролирующий СИ проверит записи и поищет поезда, которые нигде не останавливаются, — охрипшим голосом предложил Найджел.

Но он и сам понимал, насколько это безнадежно.

— Вагон перейдет в другой состав или в другую компанию, останется на запасном пути на целый месяц, а то и на год, скроется в ангаре склада в любом мире, где проложены рельсы. За многие десятки лет Звездный Странник мог не раз сменить вагон или модернизировать его.

— Он может быть где угодно, — с ужасом признал Найджел.

— По утверждению Хранителей, он намерен вернуться на Буунгейт, а оттуда на Дальнюю.

— Переход на Буунгейте закрыт. И останется закрытым.

— Надеюсь, что так и будет.

— Что вы хотите этим сказать? Я не позволю его открывать.

Паула перевела взгляд на Нельсона, потом снова повернулась к Найджелу.

— Вы вместе с Нельсоном должны понимать, что кто-то в верхушке вашей Династии — агент Звездного Странника, не так ли?

Найджел слегка кивнул, явно не желая отвечать.

— Если, как вы говорите, он постоянно путешествует, это, к сожалению, очевидно. Я только надеюсь, что он не настолько запустил щупальца в мою Династию, как в Династию Хизер.

— Никаких доказательств этому нет. И Йоханссон никогда не говорил ничего такого.

— Доказательство от противного, — саркастически проворчал Найджел.

— Я бы предложила перестать относиться к Хранителям как к противникам, — сказала Джастина. — Они знают о Звездном Страннике больше, чем кто-либо другой. Если мы и сможем его выследить, то только с их помощью.

— Но как? — спросила Паула, возвращаясь к своему креслу. — Мы даже не знаем, как с ними связаться. Единственная ниточка к ним, имевшаяся у разведки флота, была оборвана на Иллюминате смертью Агента.

Джастина смущенно пожала плечами.

— В течение некоторого времени я общаюсь с Брэдли Йоханссоном.

Найджел не смог удержаться и хихикнул, но под сердитым взглядом следователя тотчас замолчал.

— Это мне нравится, — сказал он, хлопнув ладонью по подлокотнику. — Заговор внутри заговора. Забавно: я всегда считал, что я в курсе всех протестных движений, хотя сам не участвовал ни в одном. Джастина, свяжись, пожалуйста, с Йоханссоном от нашего имени и спроси, не хочет ли он встретиться с нами и объединить усилия. И Уилсона тоже надо пригласить, он поможет нам присматривать за флотом, у него наверняка остались связи в Пентагоне-два, несмотря на назначение Колумбия.

— Я тоже могу кое-что добавить, — сказала Меллани.

— Прошу прощения, — возразил Найджел, — но я не готов полностью доверять РИ, особенно учитывая то, что он не пришел нам на помощь сегодня.

Меллани окинула Найджела сочувственным взглядом.

— Я тоже. Не надо говорить со мной таким покровительственным тоном.

— У меня этого и в мыслях не было. После того что случилось с Дорианом на «Острове Кипр», я бы не осмелился…

— Откуда вы…

Найджел торжествующе усмехнулся.

— Я же говорил, что слежу за вашей деятельностью.

Меллани на мгновение смутилась, но быстро оправилась и задорно улыбнулась Найджелу.

— Знаете, мне очень нужна одна из ваших червоточин, чтобы вернуть в Содружество мобайла Боуза.

— Что это за мобайл Боуз?

Найджел бросил подозрительный взгляд на Дадли.

— Чужаки, которых вы называете праймами, на самом деле представляют собой единый разум, охватывающий миллиарды индивидуумов, — пояснила Меллани. — Мобайл Боуз — один из них, содержащий в себе воспоминания Дадли, загруженные в его сознание после захвата в плен. Это он и предупредил «Конвей». Потом он сумел удрать и добраться до Элана. Там его охраняют мои друзья. — Она обвела взглядом изумленные лица, потом язвительно усмехнулась Найджелу. — Мне кажется, этот раунд остался за мной.

Мортона разбудил его эл-дворецкий. Сенсоры, расставленные Кошачьими Когтями вокруг всего бывшего Рэндтауна, принимали сигнал из источника, находящегося в двух сотнях километрах над озером Трине-ба. Сообщение повторялось на тех же переменных частотах, которые использовались флотом, но кодировка указывала на то, что оно от Меллани. Применив ключ, Мортон увидел в в виртуальном поле зрения следующий текст: «МОРТИ, Я НАШЛА ДЛЯ ВАС ОТКРЫТУЮ ЧЕРВОТОЧИНУ. ОТВЕТЬ, ПОЖАЛУЙСТА».

— Есть!

Он поспешно поднялся. От ночевки в бронекостюме мускулы задеревенели. В пещере было темно. Лишь в слабом бледно-желтом свете пары фонарей мерцали капли талой воды, просачивающейся с потолка. У входа дежурил Роб, одетый в полную броню. На фоне зазубренных краев расщелины он казался каким-то жутким колдовским идолом. Кэт, заявившая, что будет спать, сидела поверх своего спальника в позе лотоса. Когда Мортон заглянул в ее невидящие открытые глаза, его пробрала дрожь, несмотря на то что полуорганическая ткань спального мешка превосходно поддерживала температуру тела. В другом конце пещеры сгрудились беженцы, закутанные во всевозможные одеяла и пледы. Никто не двигался, если не считать Дэвида Дамбаванда, лихорадочно дрожащего в тугих повязках. После оказанной помощи его состояние стабилизировалось, но до выздоровления было еще далеко.

Рядом с грудой сложенного в центре пещеры оборудования стоял мобайл Боуз. Он почти не сходил с этого места с тех пор, как они пришли в пещеру. Мобайла обернули лоскутами полуорганической ткани, чтобы хоть отчасти уберечь от холода и сырости. Раз в два дня кто-нибудь спускался в капсуле к берегу озера и привозил зараженную воду, чтобы Боуз мог поесть. Несмотря на заверения мобайла в том, что он прекрасно себя чувствует, Мортону его состояние не нравилось.

— Ну и что же было в сообщении? — спросила Кэт.

Шлем Роба повернулся лицевой частью к Мортону.

— Это Меллани. Она открыла для нас червоточину. Я знал. Я знал, что она справится.

Кэт спокойно выдохнула:

— Надеюсь, что ты прав. Ребята из флота ясно определили сроки.

Она начала надевать бронекостюм.

— Да, да, черт возьми!

В сообщении из разведки флота, полученном сегодня днем, было сказано, что их заберут в течение трех дней. До тех пор им надлежало свернуть все боевые действия и просто наблюдать за праймами. Их настроение значительно улучшилось, но снова разгорелся спор по поводу мобайла Боуза. Роб предлагал просто пристрелить его на месте и притвориться, что ничего не произошло. Против этого варианта возразили даже беженцы.

Виртуальные руки Мортона задвигались над коммуникационными иконками, направляя ответ через сенсорные диски, чтобы сообщение нельзя было принять нигде, кроме той седловины, где находилась пещера. На всякий случай.

— Меллани?

«Морти! Привет. Милый, как ты?»

— Отлично. А ты?

«Прекрасно. У нас мало времени. Червоточина может забрать вас всех. Где вы находитесь?»

— Меллани, как звали твоего стилиста, когда мы еще жили с тобой вместе?

«Что? А, поняла. Ты настоящий параноик. Обычно меня раскрашивал по

твоему вкусу Саша. Идет?»

— Идет. Так что происходит? Мы рассчитались с флотом? Моим коллегам не хочется пускаться в бега, когда мы вернемся.

— Вы в расчете. У меня теперь есть союзники, и неплохие, скоро сам увидишь. Поторопись.

— Ладно, вот наши координаты. — Он отослал ей файл. — Дайте нам тридцать секунд.

На этом связь оборвалась.

Мортон поднялся на ноги и громко хлопнул в ладоши.

— Эй, люди, мы уходим. Двигайтесь, медлить некогда.

Четверо выживших беженцев зашевелились и сонно заморгали, когда кто-то включил фонари на полную мощность.

— Роб, выйди наружу, — сказал Мортон. — Ищи червоточину. Она может открыться в любой момент.

— Иду.

— Дадли. Тебе придется туда пройти.

— Я смогу, спасибо, — ответил мобайл Боуз, воспользовавшись своим модулем.

— Во время перехода я буду держаться поближе к тебе, — промурлыкала Кэт.

Она уже стояла сбоку от Мортона с рюкзаком на плече и шлемом под мышкой.

— Весьма польщен, — бросил он в ответ.

Мортон положил свой шлем у ног Дэвида и вместе с Джорджией и Саймоном поднял носилки. Кэт пошла рядом по скользким камням, даже не предлагая помочь.

— Будь я проклят! — закричал Роб. — Она здесь!

— А что на другом конце? — резко спросила Кэт.

— Какая-то большая комната. Эй, я вижу Меллани. Рядом с ней несколько типов в военной форме.

Мортон мысленно улыбнулся, с трудом сдерживаясь, чтобы не крикнуть: «Я же вам говорил!»

Снаружи шел снег с дождем пополам. У самого выхода из пещеры Мортон сморщился от резкого холодного ветра и пожалел, что не надел шлем. Червоточина открылась в нескольких метрах от выхода, ее призрачный серебристый круг, сиявший над жидкой грязью, был похож на полную луну. Роб стоял прямо перед переходом. В следующее мгновение он, слегка пригнувшись, шагнул вперед.

— Значит, Меллани снова нас вытаскивает, — произнес Саймон. — Тебе повезло с этой женщиной, Мортон.

— Да, — протянул он, испытывая неожиданно острое желание вновь увидеть Меллани.

Он пробирался по неровной поверхности скал, больше глядя себе под ноги, а не на серебристый круг впереди. Пронзительный холод щипал уши и щеки. Затем при проходе сквозь силовое поле кожу стало покалывать. Яркий свет заставил Мортона заморгать. От теплого воздуха начали таять льдинки на волосах и одежде.

Они оказались в изолированном зале исследовательского отряда ККТ. Мортон достаточно часто смотрел отчеты об открытиях, чтобы сразу узнать помещение: сферическое, диаметром пятьдесят метров, с черными абсорбирующими стенами. Красные и желтые стрелки указывали расположение шлюзов и инструментальных ниш, а широкие окна позволяли служащим центра управления видеть все, что происходило внутри. Кольцо ярких огней освещало прибывших и часть группы встречающих. Почти никого из них Мортон даже не заметил. Перед ним стояла Меллани в соблазнительно короткой белой юбочке и голубой рубашке, расстегнутой практически до пупка. Она положила руки на бедра и, широко улыбаясь, смотрела на него сияющими от радости глазами.

— Морти! — Она бросилась ему навстречу. Оказавшись в кольце ее рук, он чуть не уронил Дэвида, но кто-то принял у него ношу, и Мортон обнял Меллани. Потом они страстно целовались, и он готов был сорвать с нее одежду и заняться сексом прямо на глазах у всех.

Меллани слегка отодвинулась и тряхнула головой. Золотистые локоны взметнулись в стороны, и ее язычок игриво мелькнул между губами.

— Опять соскучился по мне, да?

— О господи, еще как соскучился!

Меллани расхохоталась — торжествующе, почти издевательски.

Мимо них сновали люди. Медики обступили Дэвида Дамбаванда. Бойцы службы безопасности с активированными силовыми полями помогали Робу снять бронекостюм, уводили от перехода беженцев. У Кэт забрали шлем и рюкзак. Трое охранников стояли вокруг мобайла Боуза, а другие снимали с него остатки одежды, обмотанные вокруг туловища. Кто-то из медиков успокаивал рыдавшую Мэнди.

За спиной Мортона бесшумно закрылся переход червоточины.

— Прошу вас снять бронекостюм, сэр, — обратился к нему один из охранников.

Мортон выполнил его приказ. Кэт тоже уже освободилась от брони, хотя и не слишком поспешно.

— Все чисто, — объявил наконец командир охраны.

После этого открылся шлюз, и, опередив всех, в зал ворвался Дадли Боуз. Мортон впервые увидел астронома после его оживления. И не нашел в нем ничего особенного. Боуз показался ему суетящимся юнцом, которого переполняла неудержимая энергия; его движения были порывистыми и беспорядочными, а на лице застыла маска недоверия.

Мортон приготовился к неприятной сцене из-за их чересчур теплой встречи с Меллани. Но Дадли, не обращая ни на кого внимания, ринулся к мобайлу. Такая поспешность его едва не подвела, поскольку координация движений к нему вернулась не полностью. Дадли чуть не упал, остановившись в метре от высокого чужака, нагнувшего навстречу ему два сенсорных отростка.

— Верни мне мои воспоминания! — заорал Дадли. — Верни мне меня!

Он даже поднял стиснутые кулаки.

— Обязательно, — ответил через модуль мобайл. — А что, по-твоему, мне с ними делать? Дадли, мы единое целое, больше, чем братья.

— Я… я… — У Дадли с губ полетели брызги слюны. — Я должен знать. Что произошло? Что они со мной сделали?

— Они убили нас, Дадли. Хладнокровно пристрелили. Наше первоначальное тело погибло на Альфе Дайсона.

Дадли покачнулся, едва не лишившись сознания.

— Ты ему не рассказала? — спросил Мортон у Меллани.

Она покачала головой.

— Пойду-ка я немного успокою его, — пробормотала она, словно озабоченная мамочка непоседливого ребенка.

Мортон снова посмотрел на Дадли и подумал: «Господи, да что же она в нем нашла?»

— Идем, Дадли, — сказала Меллани, беря его под руку. — Мы сможем разобраться со всем этим немного позже.

— Нет!

Он вырвался с такой силой, что изумленная Меллани невольно поморщилась. Мортон шагнул к ним. Неожиданно по обе стороны от него появились Роб и Кэт.

— Не надо, — промурлыкала Кэт, положив ему руку на плечо.

— Отцепись! — взревел Дадли. — Отцепись и оставь меня наедине с самим собой, глупая потаскушка! Я здесь, это весь я. Я снова смогу быть собой. Не пытайся мне помешать,не суйся! И пусть никто не лезет.

Меллани нахмурилась.

— Как скажете, мистер Боуз.

— Они… У них есть то, что нам нужно, — заговорил Дадли, с умоляющим видом глядя снизу вверх на сенсорные отростки чужака. — Медицинское оборудование. Мы можем начать прямо сейчас.

— Хорошо, — согласился мобайл Боуз.

Голова Дадли дернулась в сторону, словно у робота. Среди окружающих его людей он выделил одного из медиков.

— Вы! Вы сказали, что здесь есть процедурный кабинет.

— Да.

Женщина подошла ближе и, задрав голову, с благоговейным восторгом взглянула на сенсорные отростки чужака. Затем она обратила внимание на электронный модуль, вживленный в его тело, и оптический кабель, тянущийся от модуля.

— Только я не знаю, подойдет ли наша аппаратура.

— Можете мне довериться, — сказал мобайл Боуз. — Это тело построено на принципе переноса данных памяти. Вся проблема лишь в модифицировании интерфейса.

— Что ж, ладно. Сюда, пожалуйста.

Она повела человека и мобайла к одному из шлюзовых люков. Их окружили пятеро вооруженных охранников. Они не целились в ковыляющего чужака, но карабинов не опустили. У самой двери мобайл Боуз повернул сенсорный отросток в сторону Меллани.

— Рад с вами встретиться. Вижу, что мне очень повезло, только в данный момент я оказался несколько неблагодарным. Буду рад поговорить с вами позже.

Меллани приветливо улыбнулась мобайлу.

— Буду ждать, Дадли.

— Что значит «неблагодарным»? — плаксивым голосом спросил Дадли, прежде чем выйти. — И какое тебе до этого дело?

— С Меллани никогда не соскучишься, — раздался рядом с Мортоном чей-то голос.

Мортон обернулся и не поверил своим глазам. Возле него стоял Найджел Шелдон.

— Да, она что-то говорила о союзниках, — язвительно протянул Мортон.

— Она не шутила. — Найджел с тоской оглянулся на закрывающуюся червоточину. — После того как она все объяснит, вам, возможно, захочется вернуться обратно.

— Сомневаюсь. А где мы находимся?

— На Августе. — Найджел повернулся к Саймону. — Мистер Рэнд, я слышал о вас много хорошего. Сочувствую вашей утрате, Рэндтаун был прекрасным замыслом.

— Мистер Шелдон, — мрачно приветствовал его Саймон, — благодарю за помощь.

— Благодарите Меллани. Ну а теперь вас ждут ванны, еда и ответы на вопросы. Порядок можете выбирать сами.

— Все сразу, — заявил Мортон.

Он двинулся вслед за Меллани, уже подошедшей к шлюзу, догнал ее и обнял за талию. Она рассеянно улыбнулась, а потом оглянулась на Найджела. Выражение ее лица стало немного растерянным и тревожным.

— Дашь мне ответ, когда будешь готова, — с оттенком нетерпения в голосе сказал Найджел.

Все стали постепенно покидать зал, и Роб обратился к Кэт.

— Никак не могу понять, — пожаловался он. — Мортона она запросто обвела вокруг пальчика. Шелдон тоже явно имеет на нее виды. Говорят, что Микеланджело, невзирая на пол, трахает каждого, кого принимает на работу. На кой черт ей понадобился Боуз?

Алик Хоган заставил себя прекратить вздыхать и морщиться каждый раз, поворачиваясь на стуле. Все его тело страдало, любое движение вызывало приступ боли. Он должен был сохранять ясность ума и потому не мог позволить себе принять достаточную дозу обезболивающего, а исцеляющая кожа оказалась далеко не такой эффективной, как утверждали изготовители.

Сейчас жизнь представлялась ему невыносимой.

Служащие парижского отдела не обращали на его страдания никакого внимания. Половина из них получила на Иллюминате куда более серьезные повреждения. Кроме Вика, конечно. Вик страдал от боли совсем другого рода. Этот верзила уже который час сидел за столом, пропуская сквозь себя информацию, словно метавирус. Все они проверяли дела Тарло, отыскивая малейшие зацепки, которые могли бы на него вывести. Криминалисты уже обследовали его квартиру и проанализировали все — от зубной пасты до ДНК в найденном волосе, — они старались выяснить хоть что-то, что приблизило бы их к Звездному Страннику.

Джим Иван принес несколько кружек с кофе и расставил по столам, сдвинутым в центре комнаты. Алик, не отрываясь от отчета о ДРНГ, взял ближайшую кружку. Как оказалось, Тарло досконально изучил покупателей облигаций, но Алику об этом не доложил. «Я мог бы держать пари, — подумал он, — что всю информацию получил Звездный Странник».

Кофе оказался таким, какой любил Алик, — без сахара, чуть-чуть подбеленный сливками. Единственным положительным результатом схватки на Иллюминате стало его признание подчиненными: теперь он был одним из членов команды парижского отдела. Странно, как меняются мнения людей. Алик поверил в существование Звездного Странника. С учетом вмешательства чужака все происходящее обретало смысл. Но вот адмиралу Алик пока еще не сказал об этом. Громкая отставка Уилсона Кайма, инициированная Военным кабинетом, стала предметом множества споров в разведке флота. Даже в парижском отделе, давно переданном под командование Колумбия, считали, что некрасиво делать из Кайма козла отпущения. Впрочем, самой популярной темой для обсуждения стала возможность путешествий во времени.

— Не получается найти ничего из материалов слежки за Барон, — пожаловался Джон Кинг. — Тарло, вероятно, все уничтожил.

Алик поднял взгляд на большой портал, где демонстрировалось шоу Микеланджело. Гостем в студии был сенатор Голдрич, объяснявший порядок подготовки новых миров для беженцев. Эл-дворецкий по команде Алика переключился на студию Алессандры Барон. Ее гостем оказался очень бледный человек по имени Дмитрий Леопольдович. Он рассказывал о том, что может сделать флот, чтобы уничтожить оставшиеся в Содружестве тысячи кораблей праймов.

— Свяжись напрямую с группой наблюдения, — посоветовал Джону Алик. — Пусть пришлют копии своих рапортов.

Он снова сердито взглянул на портал. Бог знает, какой вред наносила Барон, если учесть продолжительность ее выступлений. Сейчас, слушая Алессандру — внимательно слушая, — он не мог найти в ее репликах ничего, кроме презрения и колкостей в адрес флота. Ведущая лишала людей уверенности и подрывала доверие к властям. И все это делалось под видом горячих интервью.

Эл-дворецкий доложил Алику о срочном вызове, поступившем в офис на имя Ренне. Сопутствующий файл вывел и имя адресата: Эдмунд Ли. Тот факт, что человек находился сейчас на Буунгейте, живо заинтересовал Алика.

— Переключи вызов на меня, — приказал он эл-дворецкому.

«Я хотел поговорить с Ренне», — сказал Эдмунд Ли.

— Она сейчас недоступна для связи, — ответил Алик. Моральное состояние в парижском отделе усугубило еще и то обстоятельство, что во всем Содружестве не нашлось мест в клиниках для оживления Ренне. Самый оптимистический прогноз обещал свободное окно лет через семь. Все клиники были заполнены пострадавшими от потери тел с Утраченных двадцати трех планет. И это происходило еще до начала второго вторжения. — Я ее непосредственный начальник. В чем проблема?

«Тарло здесь».

Алик щелкнул пальцами, привлекая внимание подчиненных, и включил общий для всех членов команды канал.

— Как вы узнали?

«Это было нетрудно. В данный момент он находится в моем офисе».

— Где вы? И что это за офис?

«Я на межпланетной станции ККТ на Буунгейте, в секторе связи с Дальней. Сейчас я отсиживаюсь в помещении для обслуживающего персонала «Карбоновых гусей» на первом этаже административного блока. Тарло находится в кабинете охраны, на третьем этаже. Я сумел внедрить в систему пассивную шпионскую программу, так что могу за ним следить».

— Сколько у вас людей? — спросил Алик.

«Ни одного».

— Что?

«Здесь больше никого нет. Только я и он. Насколько мне известно, мы — единственные люди во всем секторе Дальней».

— Господи! — Алик видел отражение своего собственного ужаса на лицах коллег. — Что он делает?

«Подчиняет себе программы охраны периметра. Здесь есть довольно много оружия на случай враждебных действий со стороны Дальней. Оно несколько устаревшее, но достаточно мощное. Еще он установил контроль над силовым полем, так что теперь не войти и не выйти. В своей комнате я вывел из строя пару датчиков, и он меня не видит, но, если я попытаюсь выйти, внутренняя система это мгновенно обнаружит».

— Я слышал, вы сказали, что внедрили шпионскую программу.

«Да, верно».

— Значит, у вас должны быть его коды. Вы можете перехватить контроль над системой и отключить ее.

«Ни малейшего шанса. Он сам подключился к сети и внедряет собственные управляющие программы. И моя подпрограмма постепенно исключается».

— Проклятье! — Алик стукнул кулаком по столу и поморщился от боли в обожженных пальцах. — Ладно, Эдмунд, вы вооружены?

«Да, у меня ионный пистолет «Кольт — восемь тысяч», заряд восемьдесят процентов. Не думаю, чтобы это помогло против Тарло. Я видел ваш приказ. Там говорится о боевой нейронной модификации».

— Слушай, мы едем к тебе.

«Ха! Червоточина на Буунгейт закрыта. ККТ не собирается ее открывать, иначе люди устремятся в Содружество. Шелдон и Дой хотят всех отправить в будущее. Вы можете прилететь только лет через двадцать».

— Так не пойдет, — с непоколебимой решимостью в голосе произнес Вик.

— Я обещаю, что мы вытащим вас оттуда, — сказал Эдмунду Алик. — Даже если придется пригнать на Буунгейт космический корабль. Теперь слушайте. Этот канал пусть все время остается открытым. Перекачивайте всю информацию, какую только сможет выловить ваша программа. Я подсоединю кого-нибудь из техников, они подскажут, нельзя ли отключить генератор силового поля при помощи ионного пистолета.

«Вы шутите? Генератор находится в другом здании, метрах в трехстах отсюда».

— Ладно. А как насчет брони и костюмов силовой защиты? Они должны быть в службе безопасности.

«Конечно, они есть. Только они там, наверху».

— Значит, для анализа сложившейся ситуации мы подключим эксперта по тактике. Сохраняйте спокойствие, мы обязательно поможем.

«Как скажете. Но я бы хотел на всякий случай загрузить в хранилище свои воспоминания, если не возражаете».

— Конечно. Сейчас мы это организуем.

Алик щелкнул пальцами, глядя на Мэттью Олдфилда, и тот торопливо кивнул.

«А вам известно, зачем Тарло сюда приехал?» — спросил Эдмунд.

— Нет, этого мы не знаем.

«Зря вы мне не доверяете. Мне просто некому передать секретную информацию, даже если бы я этого и хотел».

— Нет, мы действительно не знаем, но, вероятно, приезд Тарло как-то связан с Дальней.

«Похоже на то. Я полагаю, что он подготавливает почву для возвращения Звездного Странника».

— Что вам известно о Звездном Страннике? — с удивлением поинтересовался Алик, отметив при этом: «Неужели о его существовании не знал только я один?»

«Ничего особенного. Но на Дальней в последнее время творится нечто странное. Такой вывод напрашивается сам собой».

— Возможно, вы правы. Слушайте, я оставлю на связи свою команду, ладно? А сам начну готовиться к поездке на Буунгейт.

— Каким образом? — поинтересовался Вик.

— Я буду действовать через адмирала. Только у него есть возможность забросить нас туда.

«Ха! Он не поверит в Звездного Странника».

— Если не поверит, я подам в отставку. — Алик увидел вокруг себя озадаченные лица и слабые одобряющие улыбки. — Я понимаю, что это не слишком веский аргумент, но другого у меня нет.

— Скажите заодно, что мы все тоже уволимся со службы, — воскликнул Джон Кинг, и его товарищи одобрительно кивнули.

Вик положил руку на плечо Алика:

— Желаю удачи. И спасибо, босс.

Едва закрыв дверь кабинета, Алик был вынужден сесть и сделать глубокий вдох. Вот к чему приводит запальчивость. Через прозрачные стены на него поглядывали члены команды. И это ему нравилось.

«А, будь, что будет! — решил он. — Ублюдок Тарло пытался меня убить, так что это почти личное дело».

Виртуальный палец коснулся иконки адмирала. Алик отметил, что не испытывает при этом ни малейших сомнений, и обрадовался. Эл-дворецкий адмирала сообщил, что уровень доступа Алика понижен до седьмой степени.

— Я подожду, — сказал он эл-дворецкому.

Рафаэль Колумбия принял вызов только через два с половиной часа.

«У тебя пять минут», — предупредил он Алика.

— Мы выяснили местонахождение Тарло.

«Так арестуйте его».

— Он на Буунгейте.

«Скверно. Но это подождет, Хоган. Мы схватим его, куда бы Шелдон его ни забросил».

— Сэр, он нужен нам сейчас. Он агент Звездного Странника.

Алик прикрыл глаза, словно ожидая, что сейчас с неба слетит молния и испепелит его прямо за столом.

«Господи, и ты туда же? Я считал тебя достойным доверия».

— Я достоин доверия, сэр, и потому говорю сейчас с вами. Посудите сами. Тарло — предатель, двойной агент, в этом уже нет никаких сомнений; я был одним из тех, кого он пытался убить на Иллюминате. А на кого он работает, сэр? Если это не Звездный Странник, кто же тогда стремится разрушить Содружество? Скажите. Назовите мне его имя, и я буду преследовать его, пока не поймаю.

Повисла долгая пауза.

«Ты не сможешь попасть на Буунгейт, — наконец сказал адмирал. — Информация не для разглашения, но ни одна из червоточин на Вторые сорок семь планет, за исключением Уэссекса, не будет открыта. Военный кабинет хочет избежать панического бегства их населения в Содружество. Народам этих миров предстоит уйти в будущее».

— Сэр, у вас имеются связи. Вы можете убедить ККТ открыть для нас червоточину на Буунгейт. И мы со всей командой останемся там и уйдем в будущее с остальными. Но мы должны попасть туда до эвакуации. Мы должны выяснить намерения Звездного Странника. Вы ведь понимаете, что флоту необходимо знать?

«Ты действительно в это веришь, да?»

— Мы все в это верим, сэр.

«Ладно, Хоган. Но если что-то получится, не должно быть никаких рапортов до полного окончания операции. Это не обсуждается».

— Я понимаю, сэр.

«Хорошо. Собирай свою группу задержания, и отправляйтесь на Уэссекс. Я посмотрю, что можно сделать».

— Благодарю, сэр.

«И вот еще что, Хоган. Если ты ошибся, лучше оставайся на Буунгейте. В таком случае у тебя не останется никакого будущего — ни там, ни где-нибудь еще. Понятно?»

— Понятно, сэр.

Меллани шла по широкому коридору особняка, и полы черного кружевного халата развевались вокруг ног в такт ее шагам. Приглушенный свет настенных ламп в виде лебедей оставлял ниши в глубокой тени. В два часа ночи она не рисковала здесь никого встретить.

Чувство вины, вызванное ее поступком, только усиливало возбуждение. Мортон даже не пошевелился, когда она выходила из их спальни. Он оставил в Рэндтауне больше сил, чем мог признаться.

Дверь открылась раньше, чем она успела постучать. На пороге в просторном, небрежно подпоясанном халате изумрудного цвета стоял Найджел. На его лице появилась алчная улыбка. Меллани и раньше видела это выражение на бесчисленных мужских лицах, но почему-то думала, что с Найджелом будет иначе. Он взял ее за руку и торопливо затащил в спальню.

— Что… — возмутилась она.

— Я не хотел бы вызвать ревность своих жен, — пробормотал он, с преувеличенной осторожностью выглядывая в коридор.

— Можешь не притворяться, они не станут ревновать.

— Ну и пусть.

Он приник к ней, срывая халат, и потянулся губами к ее лицу. Меллани положила руку ему на грудь и слегка оттолкнула.

— А ты не хочешь для начала хотя бы поздороваться?

— Не строй из себя новобрачную Викторианской эпохи. Ты же пришла ко мне. — Он усмехнулся и отступил к огромной кровати. — А теперь иди сюда.

Найджел похлопал ладонью по постели, отчего по матрасу разошлись плавные волны.

— Что это? Твоя любимая комната для оргий? — лукаво поинтересовалась Меллани.

— Она будет твоей комнатой.

Меллани с одобрением окинула взглядом классический интерьер в красно-белых тонах и села рядом с Найджелом.

— Мне кажется, отлично.

— И мы будем устраивать здесь оргии. Серьезно.

Услышав такую возмутительную откровенность, она рассмеялась.

— Да, я знаю. Я когда-то встречалась с Аурелией. Мы говорили о том, как выглядеть моложе. Знаешь, ей для этого даже не требовалось никакого перепрофилирования.

— Ну вот видишь, ты даже нашла общий язык кое с кем из моих жен. Чего тебе еще не хватает?

Его рука сбросила одну бретельку ее сорочки и прикоснулась к обнажившейся груди.

— Это очень лестно, Найджел.

— Я хочу, чтобы мое предложение доставило тебе радость, а не польстило.

У Меллани с губ сорвался страстный стон. Найджел спустил вторую бретельку, и сорочка соскользнула на талию. Его руки умело двигались по ее коже — других мужчин приходилось этому учить.

— Уже доставляет, — признала она.

— Так скажи «да».

— Нет. Ах-х.

По ее телу от мягкого нажатия его пальцев прошла дрожь. Эту реакцию она не в силах была сдержать. Найджел уложил ее на кровать и сбросил халат. Меллани захихикала.

— Найджел!

— А чего ты ожидала? — смущенно спросил он. — В конце концов, я же правитель Галактики.

— Господи, мужчина увеличил член, чтобы тот соответствовал его эго.

Он усмехнулся.

— Почему ты думаешь, что я его увеличил?

Меллани снова не удержалась от смеха.

— Беру свои слова обратно. Твое эго больше.

— Перевернись.

— Зачем?

— Начнем с массажа.

— О!

Она перевернулась на живот. На спину пролилось масло, подогретое до температуры тела. Найджел начал втирать его в кожу.

— Как ты узнал об «Острове Кипр»? — спросила она.

— Если я тебе скажу, ты будешь сердиться, а я слишком хочу заняться с тобой сексом.

— Я не буду сердиться.

— Будешь. Почему ты не хочешь стать моей женой?

— Честно?

— Да.

— Я бы не смогла делить тебя ни с кем другим. Все это забавно, и я, наверное, не отказалась бы развлечься с тобой и твоими женами. Но жить так постоянно… Это не по мне. Извини.

— Ого, мне это нравится. Ревность!

— Я не ревнива.

Меллани попыталась обернуться, чтобы поспорить с Найджелом, но в этот момент его руки добрались до ягодиц. Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не завизжать от удовольствия.

— А что от вашего соглашения получает РИ? — спросил Найджел.

— Господи, есть что-нибудь такое, что тебе неизвестно?

— Ну, например, мне неизвестно то, о чем я тебя сейчас спросил.

— РИ сказал, что хочет знать о происходящем, и все. Я ведь могу забираться в такие места, где не действует унисфера.

— Это точно. Выходит, ему известна природа праймов?

— Он познакомился с ними в Рэндтауне. Через мои вставки он проник в их систему коммуникации.

— И ничего не сказал об этом нам. Подонок!

Руки Найджела спустились на ее бедра.

— Ты считаешь его врагом?

— Я считаю его снобом. Я думаю, что он смотрит на нас свысока, словно на низкородных соседей, задающих тем не менее тон в Галактике. Его нельзя считать врагом, но, как и все снобы, он стремится к тому, чего у него нет. Через тебя и других тебе подобных. И еще ему нельзя отказать в чувствительности, поскольку в некоторых случаях он нам помогает. Он никогда в этом не признается и объясняет свои поступки благотворительностью или знаками внимания, обусловленными его превосходством. Беда в том, что я не знаю, будет ли он нам помогать при угрозе геноцида. Скорее всего, он и сам этого не знает. Мне кажется, он до конца будет придерживаться выжидательной тактики. А потом может оказаться слишком поздно.

— И поэтому ты решил взорвать звезду Утеса Утреннего Света?

— Это одна из причин. Никто другой не сумеет нам помочь. Тебя беспокоит мое решение?

— Я ощущала в себе Утес Утреннего Света, — медленно сказала Меллани. — Я слышала его мысли. Мои вставки блокировали его солдат, но я все равно боялась. Я не думаю, чтобы мы могли ужиться с ним в одной Вселенной. Знаешь, он не испытывает абсолютно никаких эмоций; в его разуме нет даже зачатков чувств, имеющихся у нас. Я хотела сказать, что ему невозможно что-то рационально объяснить, но в том-то вся и проблема: он ультрарационален. С ним невозможно общаться. Даже РИ было не под силу заставить Утес Утреннего Света понять нашу логику. Он должен исчезнуть, Найджел, только тогда мы будем в безопасности.

— Переворачивайся.

Она подчинилась. Воспоминания о Рэндтауне и чудовищном разуме Утеса Утреннего Света притушили ее пыл, но затем Найджел начать обрабатывать ее грудь, живот и бедра, и Меллани удивительно быстро забыла о прошлом.

— Так как же ты все-таки узнал? — спросила Меллани.

— А?

— Об «Острове Кипр».

— А-а. — Найджел перевернулся на живот, чтобы видеть ее лицо. — Просто Микеланджело — мой сын, пятнадцатый ребенок.

— Что? Ты шутишь! Он никогда мне ничего не говорил.

— Он не гордится нашим родством. Совсем наоборот. Он взбунтовался, когда ему было семнадцать.

— Ого! Готова поспорить, что такое не часто случается.

— Нет, — сухо ответил Найджел. — В его случае был классический юношеский бунт, на прощанье он даже крикнул: «Я тебе покажу!» А потом ушел и сам выстроил свою карьеру. Это я им очень горжусь. Обычно паршивая овца лет через сто тихонько возвращается домой с поджатым хвостом и получает уютное местечко администратора среднего звена в компании Династии.

— И он сказал тебе, что я отправилась на Иллюминат?

— Нет. Мы не могли понять твоих мотивов, Меллани. А для таких людей, как я и Нельсон, это очень неприятно, особенно в такое неспокойное время. Я заключил с Микеланджело сделку. Он рассказал, что ты охотишься за юристами из Нью-Йорка, а Нельсон разыскал их в Шафрановой клинике и передал информацию Микеланджело. Мы хотели узнать, почему они представляют для тебя такой интерес. В конце концов, это было похоже на приближение очередного финансового скандала на Уолл-стрит.

— Я его прибью.

Найджел провел рукой по ее растрепавшимся волосам.

— Я же говорил, что ты рассердишься.

— Но не на тебя, а на него! Как я смогу после этого ему доверять?

— Ты доверяла репортеру?

— Туше.

— Значит, я все еще в числе фаворитов, не так ли?

— Ты в первой сотне, — беззаботно парировала она.

— Вот поэтому я так сильно тебя хочу. Ты совсем не похожа ни на одну из моих женщин.

Он обвел пальцем контур ее губ.

— Тебе всегда мало.

— Соглашайся. Хотя бы попробуй на пару лет. Если тебе так хочется, ты сможешь продолжать свою работу.

— Это будет уже не моя карьера. Став твоей женой, я получу больше возможностей, но не благодаря собственным качествам.

— И какая же разница между могущественным мужем и РИ в качестве агента?

— Может, и никакой, — негромко ответила Меллани. — Просто я устала быть шлюхой.

— Никто и не говорит, что ты шлюха.

— Это я говорю.

Меллани вздохнула и по волнующемуся матрасу подползла к краю кровати, потянувшись за своей сорочкой. При виде маслянистого следа, оставленного ее рукой, она недовольно поморщилась.

— Чтобы выбраться из той ямы, где ты оказалась после суда над Мортоном, и занять свое нынешнее место, требуются удивительные способности, — сказал Найджел.

— А я всегда считала, что занять место в твоей постели достаточно легко.

— Я не имею в виду свою постель. Я говорю об этой тесной группе заговорщиков, или рыцарей, как можно назвать нашу разношерстную команду. Неужели ты не понимаешь, что решения, которые через несколько часов нам предстоит принять, определят будущее человеческой расы? Не Дой. Не сенату. Не флоту. Решать придется нам. И ты заставила всех раскрыть карты. Ты станешь частью истории, Меллани, кем-то вроде королевы Елизаветы, или Мэрилин Монро, или Сью Бейкер своей эпохи. Не пропусти свой шанс.

Меллани растерянно опустила взгляд на свою сорочку, зажатую в руке, нисколько не чувствуя себя исторической личностью.

— Я даже не знаю, о ком ты говоришь.

— В самом деле? Ну ладно. Смысл в том, что ты пришла и по праву занимаешь место за столом. Вот почему ты так неотразима, так великолепна и сильна. Ты мечта каждого мужчины. И моя, в частности.

— Ты очень любезен.

— Обо мне уже давно так не говорили.

Меллани зевнула.

— Мне пора возвращаться. Не хочу, чтобы Морти без меня проснулся.

— Ладно, — уныло ответил Найджел. — Только помни, предложение остается в силе.

— Спасибо. Очень соблазнительно. А в него входит место на твоем ковчеге, если мы примем неверное решение?

— О да! — Он рассмеялся. — За тобой зарезервирована каюта первого класса.

— Дай-ка я угадаю. Рядом с твоей?

Он развел руками.

— А как же иначе?

— Здесь есть душ? Я бы хотела смыть это масло.

Найджел ухмыльнулся и спрыгнул с кровати.

— Я тебе покажу.

— Это не… хорошо.

Он подвел ее к двери из матового стекла, откуда струился бирюзовый свет.

— Скажи мне одну вещь. Что ты нашла в Боузе?

— Не знаю. — Она пожала плечами, недовольная таким вопросом, — весьма глупо, учитывая то, как они провели предыдущий час. — Он был мне полезен

— А теперь?

— Еще не решила. Как ты думаешь, перекачка памяти завершится успешно?

— Мой эл-дворецкий говорит, что пока все идет гладко. Окончательный результат узнаем после завтрака.

Ванная комната была лишь немного меньше, чем спальня. Меллани с восхищением стала рассматривать интерьер в египетском стиле, а потом захихикала, увидев скабрезные сценки в мозаике. Найджел тем временем подошел к утопленной в пол гидромассажной ванне; ароматизированная вода в чаше клубилась обильной пеной.

— Душ — это так скучно, — сказал он. — Позволь мне помыть тебя здесь.

К завтраку Меллани и Мортон вышли на утреннюю террасу, где собралось семейство Найджела. Джастина и Кэмпбелл уже сидели за столом и болтали друг с другом.

Меллани выбрала место подальше от Найджела, приветствовавшего гостей с самым любезным видом. Она заказала омлет и апельсиновый сок, а потом помогла Нуале покормить из бутылочки маленького Дигби. В чертах лица малыша уже просматривалось сходство с Найджелом.

Подошедшие чуть позже Уилсон и Анна тоже удостоились нескольких теплых слов от Найджела. Меллани показалось, что отставной адмирал выглядит уставшим и измученным, но доброжелательное отношение сидящих за столом людей помогло ему немного взбодриться.

Омлет оказался превосходен. Меллани, стараясь прислушиваться ко всем разговорам одновременно, принялась за еду. Политическое и финансовое могущество собравшихся за столом людей поражало воображение. И ей понравилось, что никто из них не кичится своим статусом.

Вокруг особняка простирался великолепный ландшафт, но имение столь огромного размера, по мнению Меллани, вряд ли подходило для нормальной семейной жизни. Впрочем, обитательниц гарема это, похоже, ничуть не беспокоило. Эл-дворецкий представил Меллани общие сведения о женах Найджела за последние сто лет; все они, в отличие от нее, происходили из богатых семей и, вероятно, потому чувствовали себя здесь вполне комфортно.

Мортон испытывал огромный интерес к окружающим его людям, это было заметно, хоть он и старался не подавать виду. Собравшиеся здесь принадлежали к верхушке власти, куда Мортон стремился попасть, пока Тара Дженнифер Шахиф не стала проблемой.

Меллани постепенно начинала понимать, что сказать «нет» Найджелу будет не так-то просто. «Может, все-таки пару лет замужества…» — подумала она.

Вскоре приехала Паула Мио; одетая, как и всегда, в строгий деловой костюм, она среди собравшихся выглядела единственным официальным лицом. Паула отказалась от завтрака, попросив чашку чая.

— Кватукс готов, — сказала она Найджелу.

При появлении следователя Мортон перестал есть и напряженно замер. Потом он положил нож и вилку и встал.

— Следователь, — с неестественной любезностью приветствовал он Паулу.

Все головы повернулись в их сторону, и на террасе стало очень тихо.

— Не устраивай сцен, — сквозь зубы прошептала ему Меллани.

Но он, похоже, ее не услышал.

— Мортон, — ответила Паула.

— Рады меня видеть?

— Встреча представляет для меня определенный интерес.

— Ну-ну, ребята, — произнес Найджел. — Ведите себя хорошо, вы оба у меня в гостях.

Меллани обхватила Мортона за пояс и попыталась усадить на место.

— Интерес? Вот как? Странно, как поворачивается жизнь. Сначала вы разрушаете мою судьбу, а теперь я спасаю ваше будущее.

— Вы, безусловно, принимаете участие в нашей борьбе против Звездного Странника. Но вряд ли спасаете будущее.

— Что значит «принимаю участие»? — возмутился Мортон. — Вам вообще известно, чего мне стоило добыть для вас этого мобайла Боуза?

— Да, мне известно, насколько вы склонны к неоправданному риску, а после — к призрачному самооправданию.

— Послушайте-ка!..

Мортон так рванулся в сторону Паулы, что едва не уронил державшую его Меллани.

— Прекрати! — рявкнула она. — Ты ведь убил ее, так чего ты ожидал?

Мортон ошеломленно замер, глядя на Меллани.

— Почему ты так думаешь? — спросил он.

Меллани отчаянно захотелось, чтобы вставки РИ обладали способностью возвращать время назад. Хотя бы на несколько секунд.

— А разве это не так? — тихо прошептала она.

Ярость Мортона мгновенно испарилась, и он упал на свой стул.

— Я не знаю, — хрипло сказал он. — Я не помню.

Меллани обняла его за плечи.

— Это не имеет значения, Морти. Все кончилось, все это осталось в прошлом.

Найджел громко вздохнул и скомкал свою салфетку.

— Что ж, похоже, завтрак окончен. Я предлагаю заняться делами.

В кабинете Найджела их уже поджидали Дадли Боуз и мобайл Боуз. Меллани поняла, что Дадли этой ночью почти не спал. Как и в день их первой встречи, под глазами у него залегли глубокие тени. На щеках и подбородке пробивалась щетина. Он был все в той же оранжевой рубашке и мятых голубых джинсах, что и накануне. Но вот от прежней тревожной измотанности в нем не осталось и следа, сегодня Дадли казался вполне довольным жизнью. Он осматривал кабинет ввалившимися глазами, словно только что очнулся от долгого сна.

Меллани еще не простила ему вчерашних оскорблений, нанесенных прилюдно, пусть и в минуту сильнейшего волнения. Поэтому она лишь слегка коснулась губами его щеки.

— Как ты?

— Хорошо, — ответил он и улыбнулся, словно желая своим внешним видом подтвердить сказанное. — Вправду хорошо. Забавно, да? Стоило мне вспомнить о своей гибели, и я почувствовал себя значительно легче. Обычно у людей после оживления это вызывает сильную тревогу. Я помню, как ты рассказывала мне о бывшей жене Мортона.

— Я думаю, она и раньше была немного чокнутой, — сказала Меллани.

Мортона не допустили на эту встречу, что его сильно разозлило.

— Самодовольный идиот! — обругал он Нельсона, после того как шеф службы безопасности сказал, что его фамилии нет в списке.

— Я все тебе расскажу, — пообещала Меллани.

В глубине души она радовалась, что Мортона не будет. Они с Дадли не могли нормально чувствовать себя в одном помещении, а сама Меллани так и не решила, что будет делать дальше. Вероятно, придется осторожно отдалиться от Дадли. Конечно, Мортон уже не так привлекал ее, как прежде, но он ее возбуждал, да и Найджел тоже.

— Как это?.. — Меллани помялась, не зная, как задать вопрос. — Твоя смерть, какой она была?

— Все произошло очень быстро. Я даже ничего не понял. Утес Утреннего Света меня просто застрелил. Единственным неприятным эпизодом из воспоминаний мобайла было то, как меня разрезали, чтобы извлечь вставку памяти. Меня чуть не стошнило. — Он оглянулся по сторонам и приподнял бровь, заметив входящих в кабинет Уилсона и Анну. — Адмирал, рад снова вас видеть.

Уилсон сильно удивился, но затем увидел стоящего поодаль мобайла.

— Дадли, поздравляю с окончательным возвращением.

— Это был очень интересный маршрут, — вставил мобайл Боуз.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Уилсон. — Я перед вами в долгу. Если бы не вы, «Конвей» мог бы и не вернуться.

— Надо же было предупредить Содружество, — скромно заметил Дадли. — А что еще я мог сделать?

Уилсон слегка растерялся в присутствии этой двойной личности и перевел взгляд на человека.

— Да, конечно.

Меллани тоже не вполне понимала Дадли, и это ее беспокоило. Обычно он был не в состоянии застегнуть пуговицы на рубашке без того, чтобы не спросить, правильно ли он поступает. А теперь, разговаривая с человеком, которого ненавидел совсем недавно, он держался спокойно и уверенно. И даже не бросал в ее сторону похотливые взгляды.

Найджел, прежде чем пройти к своему месту за столом, с любопытством взглянул на мобайла Боуза. Не каждому повезло пригласить в свой кабинет существо, собратья которого считают остальные расы всего лишь подлежащими уничтожению помехами. Эл-дворецкий заверил Найджела, что система безопасности держит мобайла под непрерывным контролем.

Но оказалось, что Нельсону и этого мало, и он нарушил свои привычки, выбрав место в непосредственной близости к Найджелу. Кэмпбелл жестом пригласил Джастину к длинной кожаной кушетке и придержал за руку, помогая устроиться поудобнее. Найджел отметил, что Кэмпбелл постоянно опекает Джастину, прошлой ночью он даже выбрал себе комнату по соседству с ее спальней.

После прихода Паулы дверь кабинета закрылась, и электронная защита слегка затуманила окна.

— Паула, — обратился к ней Найджел, — вы готовы начать?

— Конечно. — Она встала перед огромным порталом, и его экран ожил, показывая Кватукса. — Спасибо, что присоединился к нам, — сказала она.

«Для меня это очень приятно. Я узнаю вокруг тебя многих людей. Так много могущественных личностей. Эта комната, должно быть, насыщена эмоциями».

— Мы все взволнованы происходящим, — ответила Паула. — Я должна сказать всем здесь собравшимся, что Кватукс принимает участие в нашей встрече, потому что на Иллюминате…

— Вообще-то, — прервал ее Дадли, — думаю, что первым должен выступить я. У меня имеется самая важная информация.

Найджел предпочел промолчать; на самом деле его заинтриговал этот новый, «скомпонованный» Дадли, обладающий дерзкой самоуверенностью бывшего астронома, так настойчиво добивавшегося места на борту «Второго шанса», но лишенный беспредельной раздражительности. Еще он заметил, как Меллани вжавшись в кресло, потирает лоб рукой, избегая смотреть Дадли в глаза.

— Хорошо, Дадли, — с притворной любезностью сказал Найджел после некоторой паузы. — Продолжай.

— Я знаю, кто такой Звездный Странник, — заявил астроном.

— Что? — воскликнул Найджел.

— Я хотел бы кое-что получить за сегодняшний вклад.

— Извините?

— Я испытал немалые мучения и приношу пользы больше, чем кто-либо другой. Мне кажется, я вправе надеяться на определенную награду.

— Дадли! — не выдержала Меллани. — Неужели ты не понимаешь, что происходит?

— Прекрасно понимаю, спасибо, Меллани. А ты уверена, что понимаешь?

— Чего вы хотите? — поинтересовался Найджел.

— Стать вашим главным советником в отношении Утеса Утреннего Света в том случае, если ему удастся разрушить Содружество.

— А, понимаю. Место на одном из моих ковчегов.

Он видел, как щеки Меллани начали краснеть, а ее плечи сердито поднялись.

— Вряд ли это для вас слишком обременительно, — добавил Дадли.

— Не очень. А этот запрос распространяется на вашего нового близнеца?

Дадли пожал плечами:

— Как вам будет угодно.

Найджелу очень хотелось подождать, чтобы послушать, что крикнет Меллани своему бывшему любовнику, — а она явно собиралась это сделать, но в данный момент он не мог допустить никаких ссор.

— Ваше желание будет выполнено.

— Благодарю, — сказал Дадли. — Ну так вот: пока мы бродили по объекту, названному Сторожевой Башней, со «Второго шанса» в домашний мир Альфы Дайсона был передан сигнал.

— Это нам известно, — заверил его Уилсон. — В бортовых журналах Оскар обнаружил запуск коммуникационных систем. Только Звездный Странник успел их уничтожить раньше, чем мы смогли обнародовать эти свидетельства.

— А вам известно, что было передано? — с видом неоспоримого превосходства поинтересовался Дадли.

— Нет.

— Предупреждение о том, что «Второй шанс» — это корабль чужаков и его необходимо уничтожить! Сообщение было составлено в формате, используемом праймами.

— Не понимаю, — удивился Уилсон.

— На самом деле праймы выходили за пределы Альфы Дайсона еще до установления барьера, — продолжил Дадли. — Их корабли с термоядерными двигателями позволяли колонизировать все планеты и крупные астероиды в домашней звездной системе. Они поняли, что со временем все ресурсы будут истощены, и несколько групп иммобайлов послали корабли к соседней звезде, Бете Дайсона, чтобы там основать свои колонии. Праймы — довольно ограниченная и недалекая раса, они полагали, что в системе Беты Дайсона найдут только материальные ресурсы, и ничего больше. Они ошиблись. Иммобайл с первого космического корабля обнаружил другие расы. Следуя своим природным наклонностям, он начал борьбу и сумел покорить несколько народов. После чего овладел их промышленными и научными базами.

И вот тогда возникла основная проблема. Праймы Альфы Дайсона, подлинные праймы, обладают единым бесконечно обновляемым разумом; это отличительная черта их расы. Они помнят, как их предки начинали мыслить, помнят весь путь развития своего сознания. Эти воспоминания и определяют их сущность. Одинокий иммобайл, находившийся в трех с половиной световых годах от домашнего мира, оказался в этом отношении более гибким. Коренные расы Беты Дайсона овладели принципами генетики — само это понятие для праймов просто немыслимо. Но иммобайл с космического корабля воспользовался их знаниями для собственной модификации в физическом плане, ведь в каждом из существующих организмов можно отыскать множество недостатков. Мобайлы были значительно усовершенствованы, а это привело и к модификации самого иммобайла. Для начала он обрел способность самостоятельно передвигаться.

Дадли невесело улыбнулся слушателям.

— Праймы с Альфы Дайсона пришли в ужас. Они назвали гибридные существа с Беты Дайсона праймами-чужаками и стали относиться к ним как к выродкам. Началась война, но она неожиданно закончилась после установления барьеров вокруг обеих звезд. В следующий раз Утес Утреннего Света увидел Вселенную после падения барьера и поступившего сигнала от иммобайла, в котором содержался код идентификации Утеса Утреннего Света — семнадцать семьсот тридцать пять. Код был присвоен второстепенной группе иммобайлов, отправленной на одном из первых космических кораблей. Это и есть Звездный Странник.

— Звездный Странник и Утес Утреннего Света — одно и то же? — спросила Меллани.

— Да, только это модифицированная версия Утеса Утреннего Света. Во время установки барьеров он, должно быть, находился между Альфой и Бетой Дайсона. Поскольку он не мог вернуться домой, он, видимо, ушел в межзвездное пространство, а впоследствии потерпел крушение на Дальней.

— Боюсь, тут какая-то ошибка, — сказал Уилсон. — Я консультировался с директором Института, Джеймсом Тимоти Халгартом. «Мария Селеста» не могла прилететь с Беты Дайсона, для этого корабль провел в космосе слишком мало времени.

— Если это заключение базируется на информации из Института, мы вправе считать его недостойным доверия, — возразила Паула. — Директор мог солгать, чтобы скрыть от вас истинную природу Звездного Странника.

— Нас втянули в наихудший вариант войны, — проворчал Нельсон.

— Что это значит? — спросил Кэмпбелл.

— В гражданскую войну. Они всегда самые жестокие и трудные. И мы оказались в эпицентре.

— Нет, мы сражаемся на стороне Звездного Странника, — уточнил Найджел. — Нравится нам это или нет, но мы превратились в его штурмовиков. Если рассуждения Дадли о природе первоначальных праймов верны, Звездный Странник должен понимать, что они никогда не смирятся с существованием праймов-чужаков. Он использует нас, чтобы уничтожить их, а заодно хочет избавиться и от нас самих. Мы стали новой разновидностью мобайлов, которыми можно манипулировать, которых можно послать на смерть, в то время как сам Звездный Странник остается в безопасности, вдали от полей сражений.

— Вот откуда у Утеса Утреннего Света оказались «бомбы-вспышки», — с облегчением произнес Уилсон. — Технология их изготовления попала к нему не

от нас, праймы давно овладели ею. А Звездный Странник подбросил нам идею. О, постойте! После падения барьера внутри Темной Крепости были зафиксированы странные квантовые искажения, которые раньше там отсутствовали. — Он повернулся к Найджелу. — У вас есть доступ к секретным материалам флота? — Да.

— Пусть ваши специалисты сравнят те сигналы с излучением от «бомб-вспышек».

— Отличная мысль.

В расширенном сознании Найджела появились требуемые записи, и он приступил к сравнительному анализу. Его до сих пор удивляло, что люди в первую очередь видят в нем лидера Династии-империи, а не опытного ученого, кто всегда остается на переднем крае науки.

— Все это как-то не укладывается у меня в голове, — пожаловалась Анна. — Выходит, что Звездный Странник имел возможность отключить барьер. Почему же он не сделал этого, вернувшись на «Марии Селесте» к Альфе Дайсона? Или не улетел обратно на Бету Дайсона и не освободил своих соплеменников?

— Может, создатели барьера еще были где-то поблизости? — предположил Уилсон. — Ему пришлось бы долго выжидать, прежде чем решиться сделать такую попытку. Вероятно, поэтому он и улетел настолько далеко.

— Даже если так, почему он, организовав экспедицию «Второго шанса», не направил нас к Бете Дайсона, чтобы освободить праймов-чужаков? Исходная раса в таком случае осталась бы в заключении.

— О том, что произойдет, ему было известно не больше, чем нам, — сказала Паула. — А при нынешнем раскладе он выигрывает в любом случае. Если создатели барьера остались поблизости, при попытке отключить преграду вокруг Беты Дайсона они нас остановят. А так получается, что, направляя нас к Альфе, Звездный Странник выясняет, охраняется ли генератор. Если нет, на волю вырывается чрезвычайно агрессивная раса и вступает в конфликт с нами. Праймы всегда только тем и занимались, что воевали между собой, и Звездный Странник знает, что они создали много оружия, пригодного для ведения космическихсражений. Он сможет разблокировать Бету Дайсона и освободить свой род, когда два вероятных противника будут уже на грани истощения. — Она сердито прикусила нижнюю губу. — Примерно это нам все время и твердил Брэдли Йоханссон.

В виртуальном поле зрения Найджела вспыхнули результаты сравнения.

— Квантовые показатели очень похожи, — объявил он. — Они не идентичны, но явно вызваны одинаковыми источниками. Насколько нам известно, «бомбы-вспышки» праймов изменяют свойства окружающей материи, что само по себе не слишком сильно отличается от того, как действуют наши квантовые ракеты. Можно предположить, что, если изменить свойства некоторых элементов Темной Крепости, она перестанет выполнять свои функции и барьер рухнет.

— Что ж, мы наконец узнали, кто нам противостоит, — заговорила Джастина. — Думаю, никто не будет возражать, если я расскажу об этом Йоханссону.

— Если только он пообещает молчать, пока проблема Звездного Странника не будет устранена, — предупредил ее Найджел. — Все это пока не предназначено для широких масс.

— В чем же теперь состоит проблема? — спросила Джастина. — У нас есть оружие, которое оказалось неожиданностью для Звездного Странника. Найджел, твоя нова-бомба обеспечит нам победу над Утесом Утреннего Света. Теперь, когда мы убедились, что Звездный Странник реально существует, остается только нейтрализовать его.

— Паула, нам под силу его нейтрализовать? — спросил Найджел.

— Я не уверена. Кватукс, ты можешь сказать, насколько далеко простирается его влияние?

На экране появилось изображение терпеливо ожидающего райеля.

«Обсуждение сильно взволновало вас всех, — раздался его шелестящий голос. — Как бы я хотел разделить с вами эти эмоции».

— Кватукс, ответь, пожалуйста, — настойчиво попросила его Паула.

«Изабелла Халгарт вступала в контакт со многими людьми, также претерпевшими принудительное форматирование. Все они объединены в ячейки по трое, как в древних шпионских организациях вашей расы. Для проведения некоторых операций главарь мог сводить этих людей между собой, но в остальное время они действовали в одиночку».

— А ты сумел понять, как именно Звездный Странник контролировал Изабеллу и остальных агентов?

«Это довольно сложная техника, свидетельствующая о богатом опыте управления мыслительными процессами других существ. Праймы, обладающие такими способностями на инстинктивном уровне, в этом отношении имеют преимущество над индивидуальными личностями».

— Что он сделал с Изабеллой? — с тревогой спросила Меллани.

Она уже догадывалась, каким будет ответ, но все равно хотела его услышать.

«Ее мыслительная программа, то, что вы называете личностью, подверглась воздействию постороннего поведенческого модификатора. В обычных условиях она вела себя как нормальный человек, но при первой же команде начинала действовать исключительно в интересах Звездного Странника. Ее разум был лишен стержня, словно яблоко — сердцевины, а пустоту заполнила воля Звездного Странника».

— Сколько ей было лет, когда это произошло? — спросила Паула.

«Пять или шесть, ее воспоминания довольно туманны. Она вместе с родителями побывала на Дальней. Там ее привели в комнату, напоминающую больничную палату, и она испугалась. После этого она стала совсем другим человеком».

— Черт! — Меллани наморщила нос. — Проделать такое с шестилетним ребенком? Это низко.

«Ах, — вздохнул Кватукс, — сентиментальность! Одна из самых восхитительных эмоций. Я часто встречал это чувство в воспоминаниях людей. Меллани, не хочешь ли ты поделиться со мной своими воспоминаниями?»

— О! Спасибо, нет!

— Значит, ты не можешь сказать, что думает Звездный Странник? — задала Паула очередной вопрос.

«Нет, — ответил Кватукс. — Но в ее памяти сохранились остаточные следы его присутствия, выдающие некоторые аспекты характера Звездного Странника*.

— Например, какие?

«Изменения в первоначальной схеме. Как только появилась новость о том, что люди собираются построить космический корабль, Изабелла и остальные агенты получили новые инструкции. Первоначальный план основывался на предположении, что к Паре Дайсона будут проложены червоточины. Возможность путешествия на сверхсветовой скорости заставила Звездного Странника изменить стратегию. Кроме того, Изабелла не знала о квантовых ракетах. Она считала, что во время второго вторжения Утеса Утреннего Света люди применят против него «бомбы-вспышки». Ведь информация о них была подброшена Сиэтлской группе».

— А мы усовершенствовали оружие, — заметил Уилсон.

— В памяти Изабеллы есть упоминание об Алессандре Барон как об агенте Звездного Странника? — нетерпеливо спросила Меллани.

«Да. Изабеллу привлекли к операции, когда Алессандре Барон стало известно о твоем интересе к юристам из Нью-Йорка».

— Попалась, сука! — Меллани ткнула кулаком в воздух. — Есть!

— В данный момент это несущественно, — равнодушно заметила Паула. — Кватукс, известно ли Изабелле, где находится Звездный Странник и куда он направляется?

«Нет. Ей известно только то, что необходимо. Она отправилась на Иллюминат, чтобы присоединиться к адвокатам, после того как они изменят свои личности. Затем им всем были бы переданы новые инструкции».

— Йоханссон говорит, что теперь Звездный Странник намерен вернуться на Дальнюю, — сказала Джастина.

— Это невозможно, — заявил Найджел. — Если только он как-то не пробрался на Буунгейт. Только тогда у него был бы какой-то шанс. Червоточина между Уэссексом и Буунгейтом закрыта для транспорта.

— Значит, он заперт в Содружестве, — сделала вывод Паула. — Кватукс, ты возьмешься прочитать воспоминания других агентов, если нам удастся их задержать? Я надеюсь, хоть кому-то из них известно его местоположение. Для нас исключительно важно задержать его, и чем скорее, тем лучше. Не мог бы ты перебраться в Содружество, чтобы помогать мне?

«Это весьма привлекательное предложение. Я бы с радостью присоединился к расследованию через твое восприятие».

Паула повернулась к изображению райеля, сохраняя бесстрастное выражение на лице.

— Это мы уже обсуждали. Ты не вправе использовать мое эмоциональное состояние.

«Разве то, что ты сейчас делаешь, не самое важное для тебя? И разве не так обычно поступают люди? Вы ведь оговариваете заранее вид вознаграждения?»

— Да, да, — согласилась Паула, испытывая некоторое замешательство. — Но ты же получишь воспоминания агентов, ты будешь испытывать их эмоции. Такова наша обычная плата.

«Их эмоциональный уровень значительно понижен за счет поведенческих модификаторов Звездного Странника. Они имитируют чувства, которых не испытывают на самом деле, и мне это ничего не дает. Зато завершение работы, потребовавшей ста тридцати лет усилий, вызовет у тебя грандиозные эмоции, и я хотел бы их испытать».

— Я…

Паула оглянулась на остальных, ища поддержки.

— Я могла бы помочь вам сторговаться, — заявила Меллани. — Но тоже потребую свою долю. Моей наградой будет твое интервью после завершения операции.

— Ты позволишь ему проникнуть в свои чувства? — удивилась Паула.

— Нет, но я знаю одну девчонку, которая это сделает. К тому же у нее уже имеются подходящие вставки. — Меллани с торжествующим видом повернулась к порталу. — Кватукс, что ты скажешь, если я предложу взамен следователя более эмоциональную личность? Между нами говоря, следователь не слишком-то подвержена эмоциям, верно?

«Такая замена приемлема».

— Отлично. Нельсон, чтобы ее привезти, мне потребуется парочка крепких парней.

— Крепких парней? Господи, ты же не собираешься кого-то похищать?

— Нет, им придется охранять не ее, а меня. Я не слишком популярна среди ее приятелей.

— Можешь взять телохранителей, — вмешался Найджел, восхищенно усмехаясь. — Что-нибудь еще?

— Билет на экспресс до Дарклейк-сити.

— Хорошо.

— Кого вы собираетесь арестовывать? — спросила Меллани у Паулы.

— Всех агентов, с которыми вступала в контакт Изабелла.

— Отлично, значит, и Барон тоже. Я сделаю об этом репортаж для Микеланджело.

— Это ведь не она лично оскорбляла и использовала тебя, — сказала Паула. — Она давно уже не человек.

— Она никогда не была человеком, — сердито буркнула Меллани.

— Если предположить, что принятые меры помогут нам приблизиться к Звездному Страннику, что мы будем делать, когда отыщем его? — спросила Джастина.

— Казним его, — ответил Уилсон.

— Тайно, — быстро добавил Найджел.

— Если Йоханссон прав в том, что Звездный Странник направляется на Дальнюю, и предположение о его бесконечных передвижениях соответствует истине, он должен сначала попасть с Уэссекса на Буунгейт, — сказала Джастина. — Хранители уже установили наблюдение. Неплохо было бы им помочь. У нас есть группа Мортона, они могли бы вывести из строя охрану поезда Звездного Странника.

Найджел вопросительно посмотрел на Нельсона.

— Они могут составить передовой отряд, — ответил шеф службы безопасности. — Но руководить операцией будем мы; я не допущу, чтобы вокруг генераторов червоточин концентрировались чужие группы, с какими бы добрыми намерениями они ни пришли. Половина нашего технического персонала отправлена в Наррабри, чтобы помочь модифицировать переходы для путешествия во времени. Поэтому хотелось бы избежать любых накладок.

— Хорошо, — сказал Найджел. — Мы обоснуемся в Наррабри. Тамошняя межпланетная станция достаточно просторна, чтобы разместиться, не вызывая подозрений, и Кватукса там будет можно скрыть от любопытных глаз. Давайте собираться.

Глава 13

Маскирующая накидка скрыла Стига темным туманным облаком, словно его поглотила персональная черная дыра. В полуночном небе мерцали — звезды Трезубца Нептуна — созвездия, отметившего его рождение. Впереди по невысокой траве тянулся многокилометровый сетчатый забор — словно граница между странами, а не просто ограда вокруг аэродрома. На поле, где Стиг решил ждать, было темно, несмотря на сияние звезд. Зрительные вставки, работающие в усиленном режиме, окрашивали долину в голубовато-серые тона. Спящие овцы, сохраняя тепло, сбились в кучу. Стада виднелись по обе стороны от забора. Аэродром занимал огромное пространство, и дешевле было разрешить фермерам пасти здесь животных, чем покупать и эксплуатировать целую армию роботов-косильщиков.

Стиг подобрался к середине стометровой секции забора, где не было света. Столбы с фонарями здесь стояли, но не работали. Болторез справился с тонкой проржавевшей проволокой, словно с бумагой. При всей своей экипировке, достойной суперагента, Стиг казался самому себе смешным. Аэродром почти не охранялся, только в административном корпусе сидели два растолстевших ночных сторожа, чаще совершающих обход столовой для служащих, чем периметра охраняемого объекта. Стиг вполне мог бы войти и через главные ворота, все равно никто бы этого не заметил.

Так было обычно.

Вот об этом факторе ему неустанно твердил Адам. «Обычно» — еще не гарантия. Вот почему Стиг полз целый километр — от задней стены ангара до самых ворот.

«Как дела?» — спросила у него Олвен.

— Нормально. Будьте готовы примерно через пять минут.

Он уже сильно вспотел: маскирующая накидка, надетая поверх обычной куртки, скелетный защитный костюм и оружие в сумме составляли немалый вес.

Стиг добрался до первого ряда ангаров и мелкими перебежками пустился вдоль узкой полоски потрескавшегося бетона, уже проросшего мхом и травой. По обе стороны от него на фоне звездного неба поднимались ровные полукружья торцов огромных сооружений, достигающих высоты в шестьдесят метров. Их двери были закрыты от непогоды десятилетия назад и с тех пор больше не открывались. Легкий бриз, налетавший с Северного моря, негромко дребезжал отошедшими листами покрытия. Ангары были построены в ходе проекта по возвращению планеты к жизни и состояли из обычных композитных панелей, пришпиленных к основанию из того же материала, установленному в соответствии с геодезической сеткой. Время и забвение привели к частичному разрушению штифтов и эпоксидных смол, открыв лазейки для предательской стихии. Сотни панелей уже были сорваны бушующими ветрами, многие держались на единственном штифте, покачиваясь от легчайшего дуновения. Неумолкающий стук и скрип сопровождали Стига на всем протяжении путешествия по призрачному городу. Он свернул в широкий проход и углубился в следующий ряд сооружений. Случайные дыры в их стенах позволяли рассмотреть внутренность ангаров. Все они стояли пустыми, приборы и оборудование давно вывезли. С потолков свисали обесточенные кабели и пустые трубы, на бетонных полах виднелись многочисленные лужи застоявшейся воды.

Последний ряд, где ремонтировались оставшиеся на планете автоматизированные дирижабли, содержался в лучшем состоянии. Заплатки из новых панелей образовывали на стенах замысловатую мозаику. У основания стен стояли роботы-механики, их гусеничные тележки казались слишком хрупкими для сколько-нибудь серьезного груза.

Мощные галогенные лампы, установленные на крышах ангаров, бросали на землю яркие пятна света, но Стиг легко избегал их. Его датчики до сих пор не обнаружили никаких признаков электронной активности. В конце ряда ангаров стоял административный корпус — точно такая же конструкция из композитных панелей, обросшая за долгие годы множеством самых разнообразных пристроек.

Миновав главный вход, Стиг приблизился к незапертой боковой двери. Внутри горели лампы. Он прошел по коридорам, поднялся на второй этаж, проверил все комнаты. В здании никого не было, даже ночных сторожей.

Стиг обосновался в кабинете охраны, откуда и открыл канал связи с Олвен.

— Здесь все чисто. В модули я загрузил наши программы. Теперь открываю вам ворота.

Ряд экранов показывал изображения с многочисленных камер, установленных на аэродроме. Внимательнее всего охрана осматривала участок вокруг главного входа и административного корпуса, а также внутренность действующих ангаров. Стиг увидел, как поднялся барьер, перекрывавший ворота, и через пару минут на территорию аэродрома въехали три грузовика Хранителей.

Он встретил товарищей у служебной двери первого ангара. Несмотря на то что дверь была лишь небольшой частью основных ворот, она оказалась достаточно велика, чтобы пропустить два грузовика одновременно. Как только все Хранители собрались внутри, Олвен вылезла из кабины.

— Я никогда не видела их вблизи, — с восторгом сказала она.

В ангаре, связанные между собой, стояли два автоматизированных дирижабля. Запылившиеся винты в задней части фюзеляжей придавали машинам удивительное сходство с летающими китами.

— Я тоже, — признался Стиг. При ближайшем рассмотрении дирижабли оказались не такими уж великолепными. Было видно, что прорехи в их оболочках не раз залатывали. В полумраке ангара заплаты едва просматривались.

хотя их материал оказалась намного чище. Часть служебных люков нижнего отделения была открыта, в глубине виднелись механические защелки и задвижки. — И я никогда не думал, что они так топорно изготовлены.

— Но они сделают свое дело, — заверила Олвен. — Сколько их здесь?

— В ангарах двадцать три дирижабля. У трех из-за мелких неполадок отсутствуют сертификаты готовности к полетам, но для нас и они сгодятся.

С грузовиков спустились остальные Хранители.

— Давайте приниматься за работу, — предложила Олвен. — К утру мы успеем установить большую часть оборудования.

— Следующее открытие червоточины только в полдень, — сказал Стиг. — Так что у нас достаточно времени, чтобы поднять их в воздух и вывести на позиции. Дирижабли будут кружить над городом, пока не понадобятся.

— А как насчет обслуживающего персонала?

— Я не думаю, что кто-то станет беспокоиться. Это место давно покинуто. Если кто и покажется, мы его задержим на время, только и всего.

— Тогда все в порядке.

Один из грузовиков задним ходом подогнали поближе к первому дирижаблю. Хранители опустили борт и установили колесный трап. Стиг и Олвен подошли, чтобы помочь товарищам. По трапу медленно сполз робот, везущий толстый цилиндр длиной метра в четыре. О тяжести груза можно было догадаться по жалобному скрипу направляющих.

— Как ты думаешь, это сработает? — спросила Олвен.

— Надеюсь. — Стиг поднял голову, заглядывая в кузов. — У нас их только шесть. Было бы отлично, если б хоть один долетел до площади трех «П». — На тележку робота уже поднимали второй такой же цилиндр. Вдоль борта выстроились ящики с автоматами для разбрасывания дипольных отражателей и отвлекающими беспилотниками. — Источники помех следует разместить на всех дирижаблях, включая и те, что понесут снаряды. Тогда бойцы Института не увидят разницы между ними, пока не будет слишком поздно.

— Ты шутишь? — усомнилась Олвен.

— Извини. Рядом с такими бомбами я всегда немного нервничаю.

Вслед за грузовым роботом Олвен и Стиг подошли к центральному грузовому люку дирижабля. Хранители уже начали крепить к цилиндру тросы установленной внутри лебедки.

— Мы собрали кое-какие слухи, ходящие среди охранников Института, — сказала Олвен. — Многие говорят о том, что Содружество подверглось новой атаке.

— Это опять праймы, — ответил Стиг.

— Да, но атака вроде бы была невероятно мощной. Это сильно нервирует институтских. Вроде кое-кто даже попытался удрать на Промежуточную.

— Глупо. Никому ведь неизвестно, остались ли еще в Порт-Эвергрине «Карбоновые гуси».

— О таком рассказывают только шепотом.

Возможно, это было правдой. Хранители и их приверженцы устраивались на работу в рестораны и клубы Армстронг-сити, где охранники Института чувствовали себя полными хозяевами. Именно оттуда приходил тоненький, но постоянный ручеек информации о бойцах Института. Их моральное состояние, и без того не слишком устойчивое, быстро ухудшалось. Эти люди подписывали среднесрочные контракты, обязуясь защищать Институт от банд террористов в Великой Ирильской степи. Никто не ожидал, что охрана превратится в военизированное подразделение, контролирующее город. Всеобщая ненависть жителей планеты, постоянные угрозы и оскорбления тоже делали свое дело. По вечерам офицерам приходилось отпускать бойцов. Они чувствовали себя в безопасности, сбившись в большие группы, и пили и распутничали, как любые солдаты со времен Трои.

— А не было слухов о том, что они кого-то ждут?

— Я бы тебе сказала. Рядовым бойцам ничего не известно, слишком мелкие сошки.

— Теперь уже недолго ждать.

Олвен стала следить, как тяжелый цилиндр ползет наверх, в грузовой отсек, и каждый раз невольно вздрагивала, когда древние тросы протестующе скрипели.

— Ты сделал все, что было в твоих силах. Они могут явиться только в установленные периоды времени, известные нам до секунды. На площади ведется наблюдение всеми возможными сенсорами. Если кто-то хотя бы просто подойдет к переходу, нам об этом станет известно. Все под контролем, так что перестань беспокоиться.

Стиг снова окинул взглядом дирижабль и рассмеялся, сам удивляясь дерзости задуманного шага.

— Верно! Кто же заподозрит потрепанный дирижабль в намерении сбросить бомбу? Дремлющие небеса!

— Никто, — согласилась Олвен, просияв улыбкой. — И это здорово. Держи их на небольшой высоте, и институтские не успеют даже прицелиться, как дирижабли окажутся над стенами площади.

— Надеюсь, что ты не ошибаешься. — Громкий металлический скрежет остановившейся лебедки заставил Стига вздрогнуть. Бомба уже полностью поднялась в грузовой отсек. — Теперь давай подумаем, как закрепить эту громадину. Я очень хочу, чтобы к утру все дирижабли смогли подняться в воздух.

Оскар рассчитывал, что простой продлится не более шести часов. Этого было бы достаточно, чтобы перезарядить нуль-батареи «Дублина» и загрузить его передний отсек ракетами. Приказ командования флота предписывал кораблю вернуться к Ханко. После закрытия червоточин он успел уничтожить более восьмидесяти кораблей праймов, но на этом боеприпасы закончились.

Едва «Дублин» зашел в док Первой базы, как в почтовом ящике Оскара появилось закодированное сообщение. Адмирал Колумбия срочно вызывал его к себе. И Оскар, и остальные члены его экипажа еще не пришли в себя после громкой и несправедливой отставки Уилсона, инициированной Военным кабинетом. Потрясение, вызванное этим событием, сопровождалось еще и сильнейшим негодованием: Оскару хотелось послать нового командующего куда подальше, и подозрение о грядущей чистке по политическим мотивам только усиливало это желание. Оскар был одним из первых, кого нанял Уилсон, что ставило его в первый ряд возможных жертв.

Впрочем, судить людей, руководствуясь только эмоциями, было бы несправедливо, и Оскар после недолгих размышлений послал сообщение о том, что уже едет, не забыв добавить «сэр».

— Если этот подонок тебя уволит, мы тоже уйдем, — заявил Тиг.

— Не вздумайте, — предостерег его Оскар, перебираясь в миниатюрный челнок. — Вы нужны флоту.

«Где же я это недавно слышал?» — подумал он.

Внешне Пентагон-2 ничуть не изменился. Старшие офицеры, встреченные Оскаром в коридорах, были заметно встревожены. Но с другой стороны, им предстояло организовать защиту человеческих миров от сорока восьми флотилий праймов, и это объясняло нервозность.

Рафаэль Колумбия принял Оскара в стерильно белом кабинете Уилсона. Кроме них, там никого не было.

«Без свидетелей. Господи, надо взять себя в руки!»

Колумбия не поднялся ему навстречу, а просто дружеским жестом пригласил сесть напротив.

— Оскар, у меня возникла проблема.

— Я вам помогу. Чтобы избежать напряженности, я сам подам в отставку.

Колумбия нахмурился, но затем коротко усмехнулся.

— Нет, дело не в этом. Ты прекрасный капитан, стоит только посмотреть на достижения «Дублина».

— Благодарю.

— Проблема несколько иного свойства. Возможно, я совершил ошибку.

— Это случается со всеми нами, сэр. Загляните хотя бы в мое личное дело.

«Лучше не заводись!»

— Я получаю массу информации, подтверждающей, что Звездный Странник реален и опасен. Свидетельств тому все больше и больше, Оскар. В прошлом я бы их просто проигнорировал, но теперь не могу закрывать глаза на истину, какой бы неприятной она ни была для меня лично.

— Когда я сам узнал о существовании Звездного Странника, я перепугался до полусмерти.

Колумбия изумленно уставился на Оскара, а потом неохотно улыбнулся.

— Я должен был догадаться. Ладно, так даже легче. Для нас обоих.

— Чего вы хотите?

— Уличенный в измене офицер флота, по имени Тарло, объявился на Буунгейте. В парижском отделе подготовили команду для его задержания, но червоточины на планеты, подвергшиеся нападению, закрыты по указу Военного кабинета. Оскар, мне очень нужен этот предатель, с его арестом мы могли бы окончательно подтвердить или опровергнуть легенду о Звездном Страннике.

— Вы хотите, чтобы я туда слетал?

— Нет. Вся эта история пока должна оставаться в тайне. Бог знает, какая буря может подняться, если новости просочатся в прессу до ареста Тарло. Я хочу, чтобы ты стал моим личным посланником к Найджелу Шелдону. Ты способен убедить его, насколько это для нас важно. Попроси его без особой огласки приоткрыть червоточину на Буунгейт, чтобы забросить туда парижскую команду. Никого больше, только их.

— Вы хотите, чтобы об этом просил я?

Оскар не мог поверить своим ушам, хотя предложение было очень лестным.

— У тебя безупречный послужной список, начиная с того самого момента, когда Боуз стал свидетелем окутывания Альфы Дайсона. До войны ты успешно работал на руководящем посту в ККТ. Найджел Шелдон обязательно тебя выслушает. Я в его глазах не настолько весомая фигура, а обращаться по этому вопросу в высшие сферы и искать поддержки у Хизер я не желаю. Если Найджел согласится открыть червоточину, я хочу, чтобы ты отправился в Наррабри и проследил за выполнением миссии. Мне нужен человек, которому я мог бы доверять, Оскар.

Оскар встал. Он был близок к тому, чтобы отдать честь.

— Я сделаю все, что в моих силах, сэр.

В горах Дессо снова занимался великолепный рассвет, и мерцающие созвездия постепенно таяли в светлеющем сапфировом небе. Но Саманте некогда было любоваться природой, хотя даже в древний ангар через открытую дверь уже пробивался слабый утренний свет. Под цельным защитным костюмом, в каких Саманта и ее товарищи работали с нуль-батареями, кожа стала горячей и липкой. Современные нуль-батареи обладали собственной реактивной электромагнитной защитой, но сейчас Саманте пришлось иметь дело с устройствами, созданными не один десяток лет назад, их пассивная защита давно вышла из строя. Прибор стоял на своем месте уже шестьдесят лет и все это время накапливал энергию, получаемую через полупроводниковый теплообменный кабель, уходящий в основание горы на два километра вниз. Всю ночь Саманта занималась модификацией модуля выхода энергии. Заводскую панель управления необходимо было заменить, а на работающем устройстве это всегда сопряжено с трудностями и опасностью. Кроме того, пришлось перебрать несколько контуров: нуль-батареи обладали большим запасом надежности, но все-таки не были рассчитаны на непрерывную работу в течение шестидесяти лет.

Семь часов напролет Саманта была вынуждена смотреть через поцарапанный и запотевший визор, да еще при свете четырех керосиновых ламп. У нее заболела спина, онемели пальцы, а перед глазами мельтешили коды давно устаревших программ. Наконец она медленно поднялась на ноги. Колени хрустнули, и Саманта поморщилась: как древняя старуха!

— Попробуй подключиться, — сказала она Валентину, старшему технику в составе группы.

— Начинаю, — крикнул он снаружи.

Саманта подняла с потрескавшегося бетонного пола портативный модуль и прикрутила фитили на всех керосиновых лампах. Она не сомневалась, что силовой выход заработает. Это был уже девятый объект за последние пять недель, и она уже стала настоящим специалистом по древним нуль-батареям.

— Есть поток мощности! — закричал Валентин.

Саманта, старательно потягиваясь, чтобы размять затекшие мышцы, подошла к двери. Солнце только что поднялось над предгорьями и осветило долину Треватан — протянувшуюся впереди огромную впадину. Их группа находилась на северо-западной оконечности хребта Дессо, всего в четырехстах километрах от горы Геркуланум. Каждый день, глядя на юг, Саманта видела пик гигантского вулкана, возносящийся к небу в дрожащих потоках воздуха. Остальные утверждали, что это всего лишь игра воображения. Высота позволяла увидеть лишь Трон Афродиты и, возможно, кольцо ледника. Сегодня глаза слишком устали, чтобы смотреть вдаль.

Яркий солнечный свет затопил долину Треватан и заблестел в многочисленных ручьях, пробивающих себе извилистые пути по лесному массиву. Геологическая впадина спускалась от Великой Триады и, словно широкий путепровод, пробитый в горах падшими ангелами, пересекала хребет Дессо. Она протянулась более чем на семьсот километров, соединяя извилистой полосой подножие горы Зевс на западе с поросшей кустарником окраиной Высокой пустыни на востоке. Восемнадцать больших рек и сотни ручьев сбегали с северных склонов гор, пересекали долину и через плато Олдрин несли свои воды на луга, простирающиеся по берегам Северного моря. Эта природная ирригационная система поддерживала почти четверть всех имевшихся на планете ферм.

Над вершинами деревьев начали подниматься пушистые полупрозрачные облака, предвестники яростного шторма, который примчится сюда поздним утром, начавшись в окрестностях Великой Триады. Вскоре облака превратятся в плотные серые тучи, и тогда часа на три, а то и больше, зарядит ливень. На высоте долины дождь всегда был холодным, иногда даже со снегом. Такая погода уже несколько недель сопровождала готовившую аппаратуру группу Хранителей.

— Отличная работа, — раздался охрипший голос Харви.

Он стоял в нескольких шагах от будки, одетый в такой же горчично-желтый защитный комбинезон.

— Не лучше и не хуже, чем везде, — ответила Саманта.

— Да, но она успешно выполнена. А это очень важно.

— Начнем тестирование?

— Да.

Они отошли в сторону от густо увитого плющом укрытия. Когда только просверлили скважину для теплообменного кабеля и поставили будку над нуль-батареей, здесь, на северном склоне долины, была обширная пустошь, где с трудом смогли прижиться всего несколько саженцев. С тех пор посеянные отрядами восстановителей травы, мхи и лишайники покрыли землю сплошным ковром, и деревья тоже разрослись. Голой почвы больше нигде не было видно, лес со дна впадины зелеными волнами поднимался к самым вершинам. В его верхней части преобладали генетически модифицированные сосны, хотя за место под солнцем с ними часто боролись величественные платаны, тогда как менее жизнестойкие серебристые тополя и клены чаще встречались лишь на дне долины. Сегодня будку окружали раскидистые двадцатиметровые ели, агрессивно обступившие тонкие стволы буков и берез. Деревья, а местами и песчаную почву закрывали темные, почти черные листья плюща, и под его плотным ковром почти не просматривались стены укрытия. Чтобы найти и освободить дверь, Хранителям потребовался целый час.

Впрочем, лесная чаща и без того отлично прятала эту и другие такие же будки по всей долине Треватан, да и добраться до них было трудновато. Караван машин мог двигаться по предгорьям выше границы леса, переправляясь через ручьи и огибая крутые выступы скал, а вот в лесной чаще специалистам приходилось пробираться пешком. Группа Хранителей, с которой сотрудничала Саманта, похитила в одной из туристических компаний, предоставлявших глай-деры для полетов над Великой Триадой, внедорожник «JCB». Если бы не широкие лезвия установленной на бампере косилки, группа вряд ли смогла бы добраться до места. Когда Хранители оказались около будки, машина прошла по кругу и расчистила пространство для установки оборудования станции. Саманта не могла не думать о том, что с воздуха оставленная внедорожником широкая просека будет указывать на станции Хранителей, словно гигантская стрелка. Впрочем, другого способа сделать задуманное не существовало. Хорошо хоть, что на Дальней было не так много самолетов.

Привезенное оборудование выгрузили прямо на толстый слой опилок и хвои, набросанный косилкой. Чтобы доставить все ящики, потребовалось три грузовика. Уже через два дня компоненты были собраны в громоздкую пятистороннюю пирамиду из черного металла, возносящуюся на семь метров. На неровностях и углублениях нескладного сооружения уже собрались капельки росы.

Саманта и Харви обошли вокруг основания пирамиды. Над открытой панелью, откуда выглядывала матрица с красными и желтыми огоньками, суетились два техника из клана Максобел. Позади них стоял Валентин.

— С минуты на минуту все будет готово, — сообщил он.

Машины конвоя выстроились в ряд на окошенном пространстве, подальше от зоны действия опасных электромагнитных импульсов нуль-батареи. Саманта отошла на триста метров от будки, сняла шлем и вдохнула прохладный влажный воздух. Сосновые опилки и искрошенные иглы под ногами испускали дурманящий хвойный аромат.

— Я бы хотел, чтобы ты без меня разобралась с двумя оставшимися станциями, — прохрипел Харви.

— Почему? Куда ты собрался?

Он тоже снял шлем. Солнечные лучи осветили широкие полупрозрачные полосы искусственной кожи, пересекающие его щеки и шею и придававшие лицу молочный оттенок.

— Прошлой ночью, когда ты была занята, я принял сообщение. Кланы собирают боевые группы на тот случай, если Звездный Странник прорвется через переход и появится на площади трех «П». Они расставят засады вдоль Первой Магистрали.

— Но ты же не можешь… — непроизвольно начала она, но тотчас прикусила нижнюю губу. — Извини.

— Всего лишь легкие царапины, — с улыбкой сказал Харви. — Я все еще в силах скакать верхом и стрелять — и я делаю это намного лучше, чем те юнцы.

которые сегодня называют себя воинами. Кроме того, ходят слухи, что к нам присоединятся барсумианцы. Кто же устоит перед таким соблазном?

— Думаю, что никто, — со вздохом признала Саманта.

Она понимала, что в этом случае спорить с Харви совершенно бесполезно.

— Обо мне можешь не беспокоиться. А вот твоя работа для нас действительно очень важна.

— Конечно. А как насчет Валентина?

— Он хороший технарь, но нам нужен человек, способный заставить эти штуки работать, то есть ты.

— Спасибо. Но ведь ты знаешь, что нам не возвести все станции. У нас не хватает компонентов.

— Доверься Брэдли Йоханссону, он сумеет доставить все необходимое вовремя. Можешь пока собрать имеющееся оборудование и подготовить его к завершающей стадии монтажа.

— Насколько я знаю, деталей сейчас хватает еще на четыре действующие станции.

— Верно. Но ты не беспокойся, Брэдли пришлет компоненты для оставшихся восьми установок.

— Он как будто тянет до последнего момента.

— Я уверен, это из-за каких-нибудь проблем в Содружестве.

— Да, наверное, — согласилась Саманта и поморщилась от того, настолько жалобным показался ей собственный голос.

— Но?..

— Я ничего такого не говорила.

— А разве обязательно говорить?

— Ладно, — решилась Саманта. — Я хочу, чтобы меня включили в группу для подъема на Трон Афродиты.

— Что ж, дремлющие небеса видят, что ты это заслужила. Если закончишь оставшиеся станции вовремя и Брэдли привезет недостающие компоненты, чтобы привести в рабочее состояние всю сеть, ты успеешь добраться до лощины Налосайль, где собирается группа.

— Это шантаж.

Харви усмехнулся, издав неприятный булькающий звук.

Они подошли к ближайшему грузовику. Вокруг него в ожидании собралось около дюжины Хранителей. Ферелит держала на руках взволнованного Леннокса. Она осторожно поставила его на землю, и малыш с радостной улыбкой заковылял навстречу подошедшим. Саманта подхватила сына и повернулась, чтобы показать ему только что построенную станцию. Оттуда по просеке уже бежали Валентин и два техника. С расстояния в шестьсот метров на расчищенной полянке был виден лишь край черной пирамиды.

Трое прибежавших мужчин сдернули свои шлемы.

— Все собрались? — спросил Валентин.

Не дожидаясь ответа, он набрал на своем портативном модуле код активации. Саманта, перехватив Леннокса одной рукой, тоже подняла свой модуль, стараясь рассмотреть показатели уровня мощности.

Воздух над поляной заискрил; пирамида наращивала собственное силовое поле, стабилизирующее все сооружение в радиусе восьмисот метров. Под ногами Саманты чуть заметно дрогнула земля: силовой барьер углублялся в толщу скалы, прочно удерживая общий контур. Эта функция и вызывала основные трудности, в результате почти половину компонентов приходилось заказывать в Содружестве по особому проекту, поскольку стандартные силовые поля проникали в твердую материю не больше чем на несколько метров. Внутри энергетического колпака все замерло, в неподвижном мерцающем воздухе не шевелился ни один лист.

— Второй этап, — объявил Валентин.

Саманта запрокинула голову, и ее ребенок тоже с любопытством уставился в небо.

Над установленным силовым полем развернулись пять длинных воздушных лепестков. Сначала их контуры были немного размытыми, но после стартового броска энергии воздух успокоился, молекулы прочно сплелись в заданную форму. На фоне сапфирового неба можно было различить лишь незначительную рефракцию слоев, едва заметные границы областей давления. Саманте казалось, что широкие лопасти как будто отлиты из высококачественного стекла. Они слегка расходились в стороны и расширялись, достигая полукилометра в поперечнике при удалении друг от друга в три километра. Наконец над расчищенной поляной образовался восьмикилометровый веер.

— Самый большой венчик для миксера во Вселенной, — буркнул Харви.

Саманта рассмеялась. Тонкие пряди облаков задели пару упругих лопастей

и сразу же изменили направление. Легкий ветерок, что постоянно дул в долине Треватан, теперь, будучи отражен лопастями, создавал вокруг Хранителей слабые завихрения.

— Третий этап, — объявил Валентин.

Лопасти стали медленно, очень медленно двигаться по часовой стрелке. Через пять минут они завершили полный оборот и остановились. Саманта заметила, как от поднятого ими ветра закачались деревья. Ее защитный комбинезон захлопал вокруг тела, а вспотевшие волосы взвились над головой. Леннокс разразился счастливым смехом.

— Мы справились, — сказал Харви. — Опять справились. Какой расход энергии?

Саманта посмотрела на свой модуль.

— Четыре процента.

— Это много.

Лопасти над поляной исчезли. Затем силовое поле освободило воздух и землю. Подул ветерок — воздушные потоки вернулись к своему обычному состоянию.

— Больше всего энергии требуется для запуска установки, — сказала Саманта. — Не беспокойся, для отмщения за планету заряда хватит.

Пять больших одинаковых лимузинов «Кадиллак» остановились у огромного перестроенного складского ангара в районе Турнби на окраине Дарклейк-сити. Из первой машины вышла Меллани, и ее дорогие «лодочки» фирмы «Фомар» тотчас скрылись в толстом слое сухих листьев и обрывков бумаги, покрывающем обочину дороги. Для сегодняшней поездки Меллани выбрала самый скромный наряд, какой только был в ее гардеробе: приталенный черный жакет в тонкую белую полоску, такие же брюки и кремовую блузку. В таком виде она чем-то походила на строгую Паулу Мио. Забавно было явиться сюда в качестве настоящего представителя закона, да еще в сопровождении шестерых охранников ККТ, прошедших боевую модификацию.

На улице никого не было, и они все направились к двери. Здесь ничего не изменилось: на стене по-прежнему красовалась вывеска «Придорожной студии», под диванчиками в фойе поблескивали чешуйки облезшего хрома, воздух был насыщен запахом озона и дезинфицирующих средств. Меллани, не останавливаясь, вошла в узкий коридор, разделяющий съемочные площадки. Над головой все так же непрерывно поскрипывали панели солнечных батарей. Под высоким потолком разносились голоса с одной из площадок. Вышедший из-за угла рабочий с тележкой, на которой опасно покачивалась круглая кровать, удивленно уставился на Меллани и ее эскорт.

— Где Лиловая Тигрица? — спросила Меллани.

— А?

— Тигрица Панси. Где ее найти?

Он вяло махнул рукой вдоль коридора.

— Наверное, в костюмерной.

— Спасибо, — бросила Меллани и промаршировала мимо рабочего.

Она и понятия не имела, где находится костюмерная, но отыскать ее оказалось не трудно. Это была довольно большая комната со шкафчиками вдоль одной стены и гримерными столами вдоль другой. В дальнем конце костюмерной сгрудились передвижные вешалки с костюмами. Рядом, ожидая своей очереди к гримеру — полной пожилой женщине в черном траурном костюме, — сидели несколько девушек, одетых в позолоченные перья и индийские саронги. Одной из них техник-сенсорик настраивал ОС-татуировки. Девушка была сантиметров на сорок выше Меллани, очень худая, почти на грани истощения, и с блестящей черной кожей. Ее встревоженный, но покорный взгляд следил за руками техника, добавлявшего вставки в узоры татуировок, покрывающих ее бедра и гениталии. Заметив Меллани, она подняла голову. Техник отвлекся от своего сложного портативного модуля. Разговоры в костюмерной мгновенно стихли.

— Тигрица Панси? — позвала Меллани.

Одна из сидящих поднялась. Меллани даже не сразу ее узнала: некогда выбеленные перекисью волосы теперь были ярко-рыжими, почти апельсиновыми и стояли торчком, словно девушку ударило током. Перепрофилирование лишило ее щеки былой пухлости, но, когда челюсть двигалась — а Панси по-прежнему жевала резинку, — лицо покрывалось грубыми морщинами. Она еще не добралась до гримера, но вокруг ее глаз уже было слишком много туши. Бирюзовые и топазовые перья едва прикрывали тяжелую грудь.

— О, привет, Меллани, — пропищала Панси. — Решила-таки вернуться?

— Пришла повидаться с тобой.

— Правда? — Тигрица Панси пронзительно хихикнула, и Меллани поморщилась. — Хочешь взять у меня интервью? Джейси это не понравится.

— Я пришла предложить тебе работу. А мнение Джейси никого не интересует.

— В самом деле? — раздался мужской голос.

Меллани обернулась. Джейси, как и его студия, ничуть не изменился. Все тот же гладко выбритый череп и черный костюм, покрывшийся мелкими складками, что говорило о дешевой ткани.

— Проваливай, — бросила ему Меллани.

Бледное лицо Джейси начало наливаться кровью. Он окинул оценивающим взглядом ее телохранителей.

— Попробовала бы ты мне так ответить, если бы тут не было твоих гребаных дружков.

Она хищно оскалила зубы в усмешке.

— Они здесь не ради моей безопасности, а для того, чтобы защитить тебя от меня.

— Заткнись, шлюха. Нечего вваливаться сюда, словно повелитель Вселенной, и переманивать моих девчонок. Тигрица моя. Тебе понятно?

Меллани наклонила голову набок и поджала губы, будто обдумывала его слова.

— Нет.

— Мне плевать, кого ты из себя корчишь, выметайся сейчас же! — завопил Джейси. — А ты, — он ткнул пальцем в Панси, — ты никуда не пойдешь. Поняла?

— Да, Джейси, — покорно пискнула Тигрица Панси.

Она едва сдерживала слезы, ее подбородок предательски задрожал.

— Не смей с ней так разговаривать, — вмешалась Меллани и шагнула вперед.

— А то что? Отсосешь у меня? — Он усмехнулся охранникам. — Что, Алес-сандра выдала ее вам? Я слышал, чем она занимается: шлюха из шоу Барон. — Его усмешка стала торжествующей. — Разве не так? — спросил он у Меллани. — Ты всего лишь гребаная дешевая журналистская шлюшка. Что? Думала, я этого не знаю? Об этом слышал любой, кто крутится в нашем деле.

Меллани понимала, что надо просто схватить Панси за руку и увести. Если бы не Джейси, она бы так и сделала.

— Я не продаюсь, — рыкнула она, сделав еще шаг навстречу хозяину студии, так что они оказались лицом к лицу. — Я уже говорила тебе об этом.

Она резко подняла колено. Джейси ловко увернулся, приподняв ногу, иудар колена пришелся в бедро. Он издевательски хмыкнул.

— Это мы уже проходили…

Меллани неожиданно ударила лбом по его носу. Хрящ звонко хрустнул. Рука Джейси непроизвольно поднялась и окрасилась кровью. И тогда Меллани снова ударила коленом, теперь уже точно в цель.

— Да, ты прав, вся эта сцена — сплошное дежа вю, — добродушно согласилась она, заметив, как из глаз Джейси брызнули слезы.

Он в немом вопле открыл рот и рухнул на колени, держась одной рукой за сломанный нос, а второй сжимая промежность. Черная рубашка противно заблестела от крови.

Меллани прошла к Панси мимо поспешно расступившихся статисток.

— За эту работу тебе заплатят столько, что больше не нужно будет возвращаться сюда. И омоложение тебе гарантировано. Сможешь начать все сначала.

— Правда? — не поверила Панси. Энергично работая челюстями, она посмотрела на Джейси. — Как думаешь, с ним все будет в порядке?

— К сожалению, да. Послушай, не хочу тебя торопить, но твой ответ нужен мне немедленно.

— Знаешь, в прошлый раз он не мог трахаться целую неделю.

— За что генофонд человечества был ему премного благодарен. Тигрица, — Меллани положила руку на плечо старлетки порнопьес. — Мне нужна твоя помощь, правда, нужна. И от тебя зависит судьба многих людей.

Тигрица Панси безропотно оглядела стоящих вокруг охранников.

— С кем я должна трахаться?

— Ни с кем. Дело не в этом. Тебя напрямую подключат к особенному клиенту, так что он будет чувствовать все, что чувствуешь ты. Я пришла потому, что ты лучшая из всех актрис сенсориума.

— Да? — Тигрица Панси застенчиво потупилась. — Ты отличная девчонка, Меллани. Я это сразу поняла, как только тебя увидела. Правда, я так себе и сказала и даже хотела быть немного на тебя похожей, только ничего не получилось.

— Так ты идешь?

— Меллани, — прошептала Панси, опустив голову, — есть одно лекарство, которое я должна принимать каждый день. Особенное лекарство. Джейси всегда мне его приносит. Без него я никуда не смогу пойти.

У Меллани неожиданно перехватило горло. Она уже не помнила, когда испытывала к кому-то такую жалость.

— Мы его достанем, я тебе обещаю. И лучшего качества, чем у Джейси. Тигрица, ты можешь идти куда угодно, а после омоложения оно тебе и вовсе не понадобится.

— Обещаешь?

— Клянусь.

На лице Панси вспыхнула улыбка человека, сорвавшего джекпот.

— Тогда пойдем.

Выражение лица Найджела Шелдона заставило Оскара почувствовать себя нежеланным гостем. Даниэль Алстер, встретивший его с поезда, был вежлив и весел. И Оскар решил, что помощник отчасти выражает и отношение своего босса, но, оказавшись в кабинете управляющего на станции Наррабри, понял, как сильно ошибался.

— Чего же хочет Колумбия? — спросил Найджел. — Дело, должно быть, важное и деликатное, раз он выбрал такого посла.

— Служащие парижского отделения разведки флота обнаружили офицера-предателя по имени Тарло и очень хотят его арестовать. Но проблема в том, что Тарло на Буунгейте.

Оскар напрягся, ожидая взрыва.

Как ни странно, Найджел наклонился вперед в своем кресле и даже слегка улыбнулся.

— Тарло был одним из нападавших на Иллюминате, верно?

Оскару пришлось поспешно вспоминать информацию, полученную по пути с Высокого Ангела.

— Да, сэр.

Такая осведомленность Найджела Шелдона привела его в крайнее изумление: «В конце концов, не зря же он является главой крупнейшей Династии!»

— В чем он провинился? — подозрительно спросил Найджел.

— Сэр, мы должны арестовать его и прочитать память, чтобы убедиться, что он работает на определенное лицо.

— Значит, Колумбия начинает верить в Звездного Странника, не так ли?

— Ох!.. — только и сумел выдохнуть Оскар.

— Не беспокойся, я знаю, что это реальное существо.

— И вы?

— И я, и многие другие, так что можешь расслабиться.

Но это ему почему-то не удалось.

— Благодарю вас, сэр. В парижском отделе организована команда задержания. Мы бы хотели переправить этих людей на Буунгейт.

— Военный кабинет решил оставить червоточины Вторых сорока семи планет закрытыми.

— Я знаю, но в команде всего пять человек. Им потребуется совсем немного времени, так что можно не опасаться массового бегства, тем более что на Буунгейте не будут знать об открытии червоточины.

Найджел забарабанил пальцами по столу.

— Каков же их план на случай поимки Тарло живым?

— Непосредственное прочтение памяти.

— Именно так мы и поступаем с агентами Звездного Странника. Если уж Колумбия близок к тому, чтобы разделить нашу точку зрения, можно будет передать ему некоторую информацию. — Найджел нерешительно нахмурился. — Если арест Тарло пройдет успешно, группа задержания захочет вернуться. Что означает еще одно открытие червоточины. И люди на Буунгейте будут об этом знать; черт, об этом узнают мои служащие, а ведь я уже вынудил их остаться. Нет, Оскар, я думаю, такое невозможно. Извини.

— Группа задержания согласна отправиться в будущее вместе с обитателями планеты. Второй раз открывать переход не понадобится. Достаточно будет просто добраться до этого человека.

— Вот как?

— Тарло — очень важный для Звездного Странника агент. Его положение в парижском отделе позволяло следить за ходом любых операций. Воспоминания Тарло станут бесценной информацией для раскрытия всей агентской сети. Сэр, значение этого ареста невозможно переоценить.

— Проклятье! — Найджел тяжело вздохнул. — Ладно, но никому ни слова. Если Тарло удастся подвергнуть нейронному скачиванию, вся информация должна быть немедленно направлена мне для проведения еще одной операции. Колумбия получит к ней полный доступ, но руководить будем мы.

— Спасибо, сэр.

Найджел кивнул.

— Тебе надо бы переговорить с Уилсоном, он расскажет о нашей операции.

— Уилсон здесь?

— Да, — сухо подтвердил Найджел. — И еще несколько знакомых тебе людей. Но пока мы окончательно не убедимся, что Колумбия признаёт существование Звездного Странника, ему о них лучше не рассказывать. Понятно?

— Так точно, сэр.

— Ну и отлично. Даниэль, организуй какой-нибудь транспорт для группы задержания.

— Сейчас же этим займусь. Что предполагается сделать с открытым переходом?

— Пропустить парижскую команду и больше ничего. Если червоточина останется открытой дольше, чем на одну минуту, я буду разбираться лично. Кто там сегодня дежурит?

— Уорд Смит. Я сам проинструктирую его.

Над огромным локомотивом одновременно трудились сразу восемь Хранителей. Старый «Эйблс ND47» стоял на одноколейном пути, пересекающем огромный ангар «Фостер транспорт», и в ярком свете верхних фонарей сиял свежей ультрамариновой краской. Со всех сторон его окружили передвижные опоры, дающие возможность техноботам добраться до любого узла огромной машины. Под присмотром Хранителей они устанавливали генераторы силового поля и орудия среднего калибра, размещая их в нишах так, что защитные корпуса выглядели частью единого корпуса. В сорока метрах позади локомотива на блестящих рельсах высились два закрытых вагона.

Брэдли Йоханссон, стоя у сцепного устройства первого вагона, поглядывал на его пыльный желто-красный кожух. Свисающий из него единственный соединительный кабель был толще человеческого туловища.

— Основная подготовка закончена, — сказал Адам. — Машины и оборудование загружены. На старом тягаче такая мощная броня, что ему будет тяжеловато сдвинуться с места.

— А если ее все же пробьют?

Адам усмехнулся и похлопал ладонью по металлической раме переднего вагона.

— Броневики смогут совершить финальный рывок через Промежуточную. Все предусмотрено, Брэдли, не беспокойся. Мы прорвемся.

— Все прорвемся? — тихо спросил Брэдли.

Его взгляд следил за Хранителями, с ловкостью акробатов сновавшими по мосткам вокруг локомотива. Ни один из них не был старше тридцати пяти лет.

— Большая часть, — так же тихо ответил Адам.

— Боюсь, что на этой неделе дремлющим небесам придется принять многих наших друзей.

— Знаешь, я никогда не понимал этой части твоей философии. Зачем было создавать особую религию для Хранителей? Из-за нее движение больше похоже на какой-то культ.

— Это не религия. Я сам побывал на дремлющих небесах, Адам. Они находятся в конце троп сильфенов, и прекрасные демоны летают там в бескрайнем небе. Там меня исцелили.

Адам посмотрел на него с нескрываемым осуждением.

Эл-дворецкий сообщил Брэдли о вызове сенатора Бурнелли.

«Я была на заседании», — сообщила ему Джастина.

— Простите, но это меня не удивляет, сенатор. Заседания — основное занятие политиков.

«Нет, такие мероприятия бывают не часто. Рада вам сообщить, что вы почти полностью оправданы. Мы намерены помочь вам, Брэдли. Вам и Хранителям».

Брэдли подключил к разговору Адама, чтобы тот тоже мог послушать рассказ Джастины о решениях, принятых в особняке Найджела Шелдона.

— Значит, Звездный Странник — существо того же рода, что и праймы, — сказал Брэдли. — Клянусь дремлющими небесами, я не знал. Но это вполне логично. Я помню, что с самого начала он проявлял интерес к Паре Дайсона.

«Вам известно, где сейчас находится Звездный Странник?» — спросила Джастина.

— Нет, но мы тоже предполагаем, что он попытается прорваться на Буунгейт.

«Ему не удастся. Но мы намерены позволить ему считать, что это возможно.

Как только его поезд окажется поблизости от перехода, наш отряд приступит к задержанию».

— Ловушка с приманкой. Хорошая мысль.

«Вы ведь уже прибыли на станцию ККТ в Наррабри, не так ли?»

— Ну, сенатор, вы же понимаете, что на этот вопрос я вам не отвечу.

«Но мы хотим объединить наши силы. Вы ведь, вероятно, уже выработали план на такой случай».

— Мы, безусловно, подготовились к любым неожиданностям.

«У нас появится больше шансов на благополучное завершение операции, если мы будем действовать сообща».

— Простите, но после ста тридцати лет преследований я, как раненый зверь, не могу подпустить к себе гончих.

«Даю вам слово, что это честное предложение, и Найджел Шелдон поддержит мое обещание. Хотите, я свяжу вас с ним, чтобы он сказал вам все лично?»

— Приятно это слышать. Тем не менее есть только один способ убедить меня в ваших добрых намерениях.

«Какой же?»

— Казимир Макфостер, перед тем как его убили, вез для нас кое-какую информацию. Мы уверены, что она у вас.

«Да, это так».

— Отлично. Если Паула Мио лично передаст ее мне, я поверю, что Хранители могут чувствовать себя спокойно.

«А если запись привезу я? Разве это не докажет истинность наших намерений?»

— Прошу вас, поймите, я смогу быть абсолютно уверенным только в том случае, если ее привезет следователь. Я верю в ее честность. Это единственная постоянная величина в нашем таком непостоянном мире.

«Разве мне вы не доверяете?»

— Не обижайтесь, сенатор. Это часть привычки, к худу или к добру въевшейся в мой мозг за сто тридцать лет.

«Хорошо. Посмотрим, что мне удастся сделать. Только учтите, охрана ККТ прочесывает станцию Наррабри на тот случай, если Звездный Странник уже здесь. Если бойцы службы безопасности обнаружат вас, обязательно вызовите меня. Нам ни к чему перестрелки».

— Благодарю, сенатор. Я не настолько высокомерен, чтобы из упрямства рисковать всем, чего мы достигли за долгие годы. В случае неприятностей я позову на помощь, и очень громко позову.

«Я с вами еще свяжусь».

Брэдли улыбнулся, уставившись куда-то в дальний конец ангара. Адам со стоном разочарования прислонился лбом к огромному стальному колесу.

— Не могу поверить, что ты так поступил. Паула Мио? Да ты шутишь! Стоит ей увидеть тебя или меня, она тут же вышибет нам мозги. У нее нет выбора: ДНК не позволит ей поступить иначе.

— Чепуха, Адам, ты должен больше доверять человеческой природе.

— Ради бога, она же донесла на собственных родителей!

— Начнем с того, что они не были ее родителями. Они похитили ее.

— Ой, только… Они были готовы на все. Бурнелли обещала прекратить преследования, а ты все испортил. И еще отрицаешь свое высокомерие. Проклятье!

От огорчения он хлопнул ладонью по колесу.

— Адам, Адам, ты же всегда умел торговаться. Паула Мио — это лишь первый ход. Было бы неплохо, если бы она согласилась, но я полагаю, через пару минут последует вызов от Найджела Шелдона или другого серьезного игрока.

Адам снова застонал, как раненый зверь.

— Нет, такие стрессы мне не нужны. Точно не нужны.

— Скоро все закончится, Адам, и, мне кажется, мы оба это прекрасно понимаем.

Устройство червоточины исследовательской группы ККТ на станции Наррабри было точно таким же, как и везде: отдельное здание вдали от коммерческого сектора, где переход открывался в большой и надежно изолированный зал. Снаружи защитный слой образовывали помещения пульта управления и технических служб.

Паула в ожидании открытия перехода стояла в зале, изолированном от внешней среды. Рядом с ней остановился Найджел Шелдон; увидев размытую сферу силового поля, окутывающего выход из червоточины, он слабо улыбнулся.

— Этот вид всегда заставляет меня немного волноваться, — признался он следователю. — Сегодня люди воспринимают червоточины как нечто само собой разумеющееся, и никто не задумывается, какие достижения технологии и энергетики скрываются за переходом.

— Превращать необычное в привычное — способность настоящего гения.

— Спасибо, Паула. Скажите, не согласитесь ли вы стать моей женой?

— Вы спрашиваете меня об этом при каждой нашей встрече.

— И что вы каждый раз отвечаете?

— Нет, благодарю.

— Ах да, простите. В следующий раз я не стану стирать воспоминания об этом, а то рискую вам наскучить.

Паула бросила на него лукавый взгляд.

— А вы стирали? — Легкое покраснение над краем его воротничка послужило ей исчерпывающим ответом. — Скажите, как отреагировала Хизер на известие о деятельности Звездного Странника в ее семействе?

— Надо сказать, она этому не рада. Кристабель помогла ей сохранить лицо и предпринять некоторые меры предосторожности. Хорошо, что вы к ней обратились.

— Это Ренне Кампаса первой постучалась в ее дверь.

— Та самая, что погибла на Иллюминате?

— Да, она утратила тело.

В зал вошли Нельсон и Меллани. Паула уже собралась поздороваться с ними, как в открытый шлюз шагнула еще одна женщина. Она осторожно ступала по полу, балансируя на платформах, которые добавляли к ее росту не меньше десяти сантиметров. От изумления Паула замерла.

— Это Тигрица Панси, — с гордостью сказала Меллани, как будто представляла добившуюся успехов сестру.

— Чрезвычайно рада вас видеть, — сказала Панси, не переставая гонять во рту жевательную резинку. Ее взгляд остановился на Пауле. — Эй, а я вас знаю, вы тот самый знаменитый следователь. Я хотела сыграть вас в постановке «Убийственного обольщения», но Джейси отдал роль Ловкачке Гвен-Хотт. Так жалко!

Паула, не зная, что на это ответить, посмотрела на Найджела. Ее растерянность, похоже, доставила ему удовольствие.

— Мы рады вашему приходу, — с безупречной вежливостью произнес Найджел.

— Ого! Это и впрямь вы!

— Так вы ее обещали Кватуксу? — набросилась Паула на Меллани.

— Точно, — ответила Меллани. — Тигрица Панси прекрасно подходит для этой роли.

Паула перевела дыхание и внимательнее присмотрелась к старлетке из порнопостановок. Тигрица Панси в этот момент причесывала свою растрепанную оранжевую шевелюру трехсантиметровыми ногтями, окрашенными в темно-красный цвет с яркой позолотой. Кожа на ее лице заметно огрубела от неквалифицированного перепрофилирования, и скрыть этого не мог даже обильный макияж. Верхнюю часть ее бедер плотно облегала юбочка цвета хны, а на черной блузке были расстегнуты три верхние пуговицы. Паула не сомневалась, что Тигрица Панси носит подтягивающий бюстгальтер, хотя, по мнению следователя, он был ей совершенно не нужен.

— Вам известно, что от вас требуется? — спросила Паула.

— Ага, Меллани все мне объяснила. Немного странно, ну да черт с ним. Это ведь лучше, чем трахаться, чтобы заработать себе на жизнь, верно?

Она хихикнула, и этот звук был похож на брачный призыв морского льва.

Паула вдруг поняла, что Меллани права на все сто процентов. Тигрица Пан-си подходила для этой работы как нельзя лучше.

— Верно, — согласилась Паула.

— Они идут, — объявил Найджел.

Граница темного силового поля начала мерцать, что означало открытие червоточины на Высоком Ангеле, впервые разрешенное разумным кораблем. В зал вошли Хоше и Кватукс. Панси, увидев огромного чужака, даже забыла жевать.

— Ого!

Она нервно хихикнула. Даже Меллани лишилась своей обычной самоуверенности.

Найджел вышел вперед и поклонился.

— Кватукс, добро пожаловать в Содружество. Встреча с тобой — большая честь для всех нас. Жаль только, что она не состоялась при других обстоятельствах.

— Найджел Шелдон, — проскрежетал райель. Несколько его глаз повернулись в сторону главы Династии. — Я благодарен вам за предоставленную возможность. Моя раса слишком долго укрывается в недрах Высокого Ангела. А это и есть та очаровательная леди, которая согласилась стать моим компаньоном на время визита?

— Ох! — Рот Тигрицы Панси изумленно округлился. Она шагнула вперед и покачнулась, едва не упав со своих высоких каблуков. Найджел, Нельсон и Паула одновременно качнулись за ней, стремясь поддержать девушку. — А знаешь, ты настоящий джентльмен.

Панси нерешительно протянула перед собой руку. Кватукс развернул одно из подвижных щупалец и мягко обвил кончиком ее запястье. Под ее кожей по всему телу на мгновение вспыхнули изумрудной зеленью тонкие узоры ОС-татуировок, и даже в волосах зажглись мерцающие искры. Кватукс удовлетворенно вздохнул, как человек, проглотивший залпом порцию виски.

Тигрица Панси перевела взгляд на свои руки, уже утратившие сияние.

— Я и не знала, что такое возможно. Ты установил себе какую-то фантастическую программу, мистер Кватукс.

— Да, — согласился Кватукс. — Спасибо, что позволила моей программе подключиться к твоим системам. Я отчетливо ощущаю твой эмоциональный контент. Ты очень чувствительная леди, Тигрица Панси.

Ее нервный смех разорвал тишину.

— Эй, а это здорово.

Кватукс отпустил ее руку и повернул голову к Найджелу и Нельсону.

— А теперь я с огромным удовольствием буду помогать обнаруживать агентов Звездного Странника.

— Мы оснащаем специализированный аналитический центр, — сказал Нельсон. — Подозреваемые будут доставляться туда, как только мы нейтрализуем вживленное в их тело оружие.

В зале открылся люк самого большого шлюза. Кватукс величественной походкой направился к выходу. Рядом с ним семенила Тигрица Панси.

— Скажи, а есть ли миссис Кватукс? — спросила она.

Паула, провожая взглядом странную пару, не смогла удержаться от улыбки.

— Да, такое не часто увидишь, — негромко произнес Хоше.

— Я думаю, только раз за очень долгую жизнь, — ответила Паула.

Ее эл-дворецкий принял вызов, предназначенный ей и Найджелу.

«Я разговаривала с Йоханссоном, — сказала Джастина. — Он примет нашу помощь в преследовании Звездного Странника, но есть одна проблема».

— Какая? — спросил Найджел.

«Он хочет получить доказательство, что это не ловушка. В конце концов, за ним на протяжении ста тридцати лет гонялось Управление по расследованию особо тяжких преступлений, и именно сейчас он готовится к финальной схватке».

— Ему будет достаточно моих личных гарантий? — предложил Найджел.

«Он хочет получить информацию, которую перевозил Казимир Макфостер,

лично из рук Паулы».

— Нет.

Слово сорвалось с ее губ прежде, чем она успела что-то подумать.

Не нужно было никаких рассуждений или объяснений. Она просто знала ответ.

«Почему? — спросила Джастина. — Я понимаю, как это трудно для вас, но Хранители оказались правы».

— Это я признаю, — согласилась Паула. — У Йоханссона имелось полное право противостоять Звездному Страннику, хотя можно было бы избрать для этого другие пути. Но Элвин остается убийцей, политическим террористом самого опасного толка. Я не могу закрыть на это глаза ни при каких обстоятельствах.

— Но вам придется это сделать, — настойчиво возразил Найджел.

— Вам обоим известно, кто я такая. Потому вы должны понимать, что это невозможно.

Найджел на мгновение утратил обычную любезность.

— Я не понимаю. Вам лучше других известно, чем мы рискуем. Надо просто забыть на минуту о своих проклятых угрызениях совести и отдать им кристалл с информацией. Мы сумеем прижать этого мерзавца Элвина, когда все закончится, потому что я, клянусь, не забыл Абадан.

— Нет, — повторила Паула.

— Проклятье!

Разъяренный взгляд Найджела мог заставить кого угодно мгновенно отступить, но Паула, казалось, даже не замечала его гнева.

— Джастина, свяжись с ними снова. Поторгуйся. Попробуй предложить любую другую кандидатуру.

Меллани, Кватукс и Тигрица Панси по приглашению Нельсона направились в службу безопасности. Гладкий купол с тщательно охраняемым входом находился неподалеку от исследовательского центра. Тем не менее их сопровождали Кошачьи Когти, в своей громоздкой защитной броне выглядевшие весьма внушительно. Только просканировав их всех своими вставками, Меллани определила, который из них Мортон, иначе она бы ни за что его не узнала. Сам он не сказал ей ни слова; Кошачьи Когти очень серьезно относились к своей новой работе.

— Так я смогу оставаться в игре, — с удовлетворением заявил он, снова надевая скафандр.

Нельсон предложил им отпуск или увольнение, но все трое отказались. Мотивы Мортона были понятны Меллани — так он оставался поблизости от главных игроков и, как она надеялась, от нее. Кэт и Робу, похоже, просто еще не надоела война.

Для Кватукса Нельсон подготовил лекционный зал. Оттуда вынесли большую часть мебели и немного приглушили свет. Несколько техников еще возились со специальным оборудованием. При появлении чужака вся работа прекратилась. Кое-кто даже зааплодировал. Панси, звонко хохотнув, представила своего напарника, подражая манере древних переводчиков на дипломатических приемах.

У большого настенного портала, который использовался лекторами для демонстрации своих материалов, Меллани заметила Дадли и мобайла Боуза. Рядом с мобайлом дежурили три охранника. Они держались вполне дружелюбно и были одеты в строгие деловые костюмы, но при помощи сканирования Меллани выявила в их телах источники энергии большой мощности.

Два сенсорных отростка мобайла Боуза согнулись ей навстречу.

— Привет, Меллани, — услышала она.

На одной из рук мобайла она заметила кожаный ремешок с современным портативным модулем.

— Привет, — добродушно поздоровалась она. — Так кто из вас первый Дадли, а кто второй? Как вы договорились?

— Мы это еще не обсуждали.

Меллани с удовольствием отметила, что новое устройство в совершенстве синтезирует голос Дадли. И, судя по недовольному выражению лица человеческого варианта, это его сильно раздражает. Она приветливо улыбнулась и наклонилась вперед, чтобы его поцеловать. Мортон вместе с Кэт задержался у входной двери, так что ее жест не должен был никого расстроить. К ее огромному удивлению, Дадли поспешно отпрянул.

— Дадли?

Она удивленно нахмурилась.

— Да, конечно. Я только хотел с тобой поговорить.

— Поговорить?

— Да. Я хотел сказать, что теперь, когда Мортон вернулся, могу отойти в сторону.

— Отойти?

— Верно. Я знаю, какие чувства ты к нему испытываешь, а потому, думаю, так будет лучше. Обстоятельства для нас обоих изменились, не так ли?

— Обстоятельства?

Меллани отчаянно ругала себя за то, что постоянно повторяет его слова, но Дадли так ее удивил, что в голове не осталось ни одной оригинальной мысли.

Внимательно присмотревшись, она увидела, что Дадли чисто выбрит, а выражение усталости и постоянной тревоги почти исчезло из глаз. Даже одежда на нем была не такая, как раньше: модная сиреневая рубашка и черные брюки из полуорганической ткани. И его спокойное лицо снова казалось лицом много пожившего человека.

— Я полагаю, ты и сама можешь признать, что в сложившейся ситуации наши отношения стали совсем другими, нежели прежде, когда мы только познакомились.

Она только и могла, что молча таращиться на него. Перед ней был совсем другой Дадли, сдержанный и осмотрительный. Его голос стал уверенным и спокойным, почти покровительственным.

— Безусловно, я очень благодарен тебе за помощь в недавних тяжелых испытаниях, — торопливо добавил он. — Без тебя я никогда не обрел бы целостность. И я никогда не смогу отблагодарить тебя за это в полной мере. Я надеюсь, мы останемся друзьями и будем сотрудничать.

— Ты меня бросаешь.

— Меллани, люди стали практически бессмертными. Я знаю, что для тебя это первая жизнь и все кажется более значительным, но, поверь мне, ничто не длится бесконечно. Лучше расстаться так. Ведь для нас обоих честность прежде всего.

— Ты бросаешь меня?

Она не могла поверить даже после того, как сама произнесла эти слова вслух.

— Да, бросаю, — произнес мобайл Боуз. — Потому что я законченный негодяй.

Дадли сердито взглянул на своего близнеца-чужака.

— Как я вижу, ты еще не научился вежливости.

— Может быть, но откуда бы мне ее усвоить?

— После всего, что я для тебя сделала? — спросила Меллани, словно бы обращаясь к самой себе.

— Наш союз не был таким уж односторонним, — произнес Дадли таким тоном, словно поправлял одного из своих студентов. — Я уверен, наши отношения принесли тебе не меньше, если не больше, чем мне. Посмотри, где мы оказались: мы решаем судьбу всего человечества.

— Ой, заткнись.

Она развернулась и быстро пошла прочь. Хорошо хоть она не опасалась заплакать: уже через секунду перед ее мысленным взглядом предстал Джейси, судорожно сжимающий свои яйца. Она больше никогда не будет плакать. Да он того и не стоит.

— Прости, — донесся ей вслед голос Дадли.

Меллани даже не обернулась, чтобы посмотреть, кто из них это крикнул. Она и так знала.

— Ты в порядке? — окликнула ее Тигрица Панси.

— Конечно. Все отлично, — ответила она и подумала: «Я теперь настоящая брошенная девчонка».

— Эй, Меллани, я хочу сказать тебе спасибо, — добавила Тигрица Панси. Она энергично помахала рукой Кватуксу, обсуждавшему интерфейс сенсориума с одним из техников ККТ. Райель в ответ развернул свое щупальце. — Это мой лучший ангажемент за всю жизнь.

— Я так и думала, что тебе понравится. Только, Панси, не забывай: когда все кончится, ты не сможешь никому рассказать об этом. Болтливости тебе не простят.

— Я помню. И я не дура.

— Это я тоже знаю. Будь осторожна.

— Ты уходишь?

— Да. Я хочу кое-что узнать, и сделать это можно только в другом месте.

— Надеюсь, у тебя получится.

— Я тоже.

Все смотрели на райеля, потому никто не заметил ухода Меллани. После того, что произошло, меньше всего на свете она хотела бы встретиться с Мортоном и потому направилась к боковому выходу. На одном из оставшихся стульев, подозрительно близко к двери, сидел Хоше Финн.

Меллани приветливо улыбнулась и уселась рядом. А затем, не говоря ни слова, одарила его поцелуем.

— А это за что? — спросил он.

— Хоше, ты же мой личный ангел-хранитель.

— Я думал, после случая с Изабеллой ты не захочешь со мной разговаривать.

— Гм… Твой нимб ни на минуту не потускнел. Ты ведь принял все меры, чтобы я не пострадала.

Хоше посмотрел вниз на двух чужаков, затеявших разговор между собой. Дадли, стоя рядом с мобайлом Боузом, старался направить разговор в нужное ему русло.

— Ты поступила разумно, — сказал Хоше. — Наверняка сможешь найти кого-нибудь получше.

Она украдкой взглянула на три громоздкие фигуры в бронекостюмах.

— Мне кажется, ты говорил, что женат.

Хоше усмехнулся.

— Что ж, я это заслужил. Не надо было вмешиваться в твою личную жизнь.

— В моей жизни не так уж много личного. И это моя самая большая проблема. А как ты? Что ты здесь делаешь?

— Мне надо поговорить с Нельсоном. Хочу попросить его об одолжении.

— О каком?

— Надо вытащить нескольких людей с Буунгейта. Группа из службы безопасности сената преследовала подозреваемого в связях со Звездным Странником и застряла там. Это моя вина.

— Сомневаюсь. Хочешь, я поговорю с Найджелом? Решающее слово все равно за ним.

Взгляд Хоше выразил удивление.

— Ты можешь это сделать?

— Ради тебя — конечно.

— Возможно, так будет лучше.

Он все еще колебался.

— Только скажи. Я перед тобой в долгу.

— Ты ничего мне не должна.

— Оплаченный месяц доступа к унисфере и неделя в отеле с завтраками, если я правильно помню. На том счету накопились огромные проценты.

— Это было в другое время и в другой вселенной.

— И тем не менее я хочу заплатить по счету.

— Все-таки я не уверен, что это необходимо. Смотри, скоро все закончится. Шелдон уничтожит домашний мир праймов, Паула вместе с Хранителями доберется до Звездного Странника. Всем придется задуматься, что делать после войны, потому что жизнь тогда станет намного лучше. После всего, что нам пришлось пережить, иначе и быть не может.

— Господи, я даже не думаю о будущем. Я так испугалась в Рэндтауне! С тех пор просто стараюсь делать шаг за шагом, и все.

— Ты ведь отличный журналист. Держу пари, ты станешь вести собственное шоу.

— Это было бы прекрасно, — согласилась Меллани. Такая мысль частенько улучшала ее настроение, до того как в чистом небе Рэндтауна не появились самолеты и ее мир не перевернулся с ног на голову. В очередной раз. — Я могла бы обойтись чем-то более прочным.

— Что ж, дерзай.

— Но сначала мне необходимо провернуть одно дельце.

Хоше притворно застонал.

— Какое?

— Я хочу сделать репортаж об аресте Алессандры Барон. Я хочу увидеть, как ее выведут из дома в цепях. И хочу показать эту великолепную сцену всему Содружеству.

— Людей давно никто не заковывает в цепи. Кроме того, если она агент Звездного Странника, жестокого сопротивления избежать не удастся.

— На здоровье, — злобно усмехнулась Меллани. — Кто будет руководить ее арестом?

— Это еще неизвестно, — сказал Хоше, не сводя глаз с райеля и Нельсона.

— Но ты мог бы предложить свою кандидатуру, верно? Займись этим, пока я разговариваю с Найджелом. Как тебе такой вариант? Сделка, а не оплата долга.

— По рукам.

Вагоны скоростного маглева были почти пустыми. Да и кому могло прийти в голову ехать на Уэссекс в такое время?

Алик вышел из вагона первого класса на пустынный перрон терминала «Окссоррол» станции Наррабри. Три чемодана с его бронекостюмом и оружием послушно катились следом. Чуть позади него держался Вик Рассел, с нетерпением ожидавший начала операции. Арьергард составляли Мэттью Олдфилд. Джон Кинг и Джим Иван; они старались держаться свободно и вести беззаботный разговор. Но это плохо им удавалось: каждое движение напоминаю о повреждениях, полученных на Иллюминате. Алик понимал, что им рано снова идти в бой, но нынешняя миссия не укладывалась в рамки стандартных протоколов. Впрочем, он постоянно напоминал себе, что их пятеро и они обшарили весь арсенал парижского отделения в поисках самого мощного оружия. Неудача в ресторане «На верхушке дерева» не должна повториться, какое бы оружие ни оказалось у Тарло.

На платформе их поджидали двое мужчин, один из которых был одет в форму флота. Алик мгновенно его узнал.

— Капитан Монро?

— Рад встрече с вами. Это Даниэль Алстер, ответственный за операцию со стороны ККТ. У нас есть хорошие новости.

— Мы можем ехать? — нетерпеливо спросил Вик.

— Да, — подтвердил Оскар.

— Отлично.

Вик поднял раскрытую ладонь, и Джон Кинг ударил по ней своей ладонью.

— Джентльмены, мы приготовили для вас транспорт. — Даниэль показал на стоящий у края платформы десятиместный «Форд Голан». — Он отвезет вас на участок технической службы.

— А что там? — спросил Вик.

— Поезд, который переправит вас через червоточину.

— Сколько нам придется ждать?

— Как только вы наденете обмундирование, мы доставим вас к переходу, — невозмутимо отвечал Даниэль. Возбуждение Вика, очевидно, нисколько не передалось ему.

— Спасибо, — вмешался Алик, опасаясь какой-нибудь сцены со стороны Вика.

Он уже начал жалеть о том, что допустил этого великана к участию в операции, хотя и сомневался, что без его помощи удастся засунуть Тарло в клетку.

— Вы должны отдавать себе отчет, что червоточина откроется только один раз, — сказал Оскар. — После чего вас эвакуируют в будущее вместе с остальным населением планеты.

— Мы согласны, — заверил его Алик.

И снова задумался, не стоит ли предложить Вику вернуться. После завершения операции этому парню предстоит очень долгая разлука с Гвинет.

«Форд» подвез их к одному из восьми длинных ангаров, принадлежащих техническим службам станции ККТ в Наррабри. Там стоял один-единственный вагон сине-фиолетового цвета, который, казалось, прослужил не меньше ста лет. Впереди имелась крохотная кабина, а за ней — пять рядов жестких сидений, откуда можно было смотреть в изрядно закопченные окна. Три четверти всего пространства этого спартанского средства передвижения предназначалось для оборудования и техноботов. Задняя широкая дверь была снабжена двумя подъемными платформами, убиравшимися вдоль стенок.

— Он бегает не слишком быстро, — сказал Алстер, когда бойцы группы захвата уже взбирались в вагон по ступенькам, — но достаточно надежен и легко доставит вас на место. Программа двигателя модифицирована, так что служба контроля сама проведет вас через сортировочный участок до самого перехода. Я останусь на пульте управления, чтобы проследить за открытием червоточины.

— Спасибо, — поблагодарил Алик.

Остальные члены отряда уже осматривались внутри вагона.

— Ваш багаж можно поднять при помощи грузовой платформы на двери, — добавил Алстер. — Мы готовы начинать, как только вы оденетесь.

— С этого момента связь держите со мной, — сказал Оскар.

— Ладно, — ответил Алик. — И поблагодарите от нас Найджела Шелдона за предоставленную возможность. Для нас это дело огромной важности.

— Я знаю.

Оскар спустился с платформы на землю.

— Приступим, — сказал Алик. — Джим, открой заднюю дверь и загрузи наши вещи. Надо подготовиться. Мэттью, свяжись с Эдмундом Ли. Выясним, что намерен сделать Тарло, и тогда уточним план действий.

«Эйблс ND47» был, конечно же, полностью автоматизирован. Еще во время ремонта ему установили новое программное обеспечение, и система управления двигателем могла контролировать его перемещения по всем лабиринтам существующих станций ККТ, чтобы вывести локомотив на основной путь для переброски на любую планету.

Система ручного управления тоже была сохранена, но скорее в угоду требованиям безопасности, нежели ради практического использования. Адам осмотрел широкую панель управления, занимающую всю переднюю часть небольшой кабины вверху локомотива. Два узких окна впереди давали возможность увидеть темно-красные сегменты корпуса, окаймленные длинными черными решетками и толстыми трубами вентиляционной системы, тускло поблескивавшими хромом. В единственное заднее окно он мог разглядеть только прицепленный к локомотиву вагон. На экранах панели управления появлялись и исчезали графики, отображающие процесс диагностики всех соединений. Левая часть панели была окрашена в темно-бордовый цвет, на ней располагались приборы и ручки управления микрореактором двигателя. Новая секция, установленная на добавочные кронштейны стены, относилась к генераторам силового поля и вооружению, установленному Хранителями за последние несколько дней. Для управления всем этим в кабину пришлось перевести еще одного человека. Автоматическая система не требовала присутствия людей, но Хранители чувствовали себя намного увереннее, если рядом был кто-то живой.

Адам заметил, что последние передвижные подмостки опускают платформы и отодвигаются от локомотива. Через открытую дверь кабины он увидел Кие-рана, осматривающего колеса в компании нескольких техноботов.

Эл-дворецкий доложил о вызове Марисы Макфостер.

— Как дела? — спросил Адам.

«Виктор ведет наблюдение, — сказала она. — Из ангаров «Санфорж» выезжает огромное количество машин. Фургоны и небольшие грузовики, все закрытые, мы не можем увидеть, что у них внутри».

— Куда они направляются?

«Похоже, что к самому переходу. Они не пользуются служебными проездами, а чешут прямо по путям».

— Не дайте себя обнаружить, — предостерег он. — Но продолжайте наблюдение.

«Неужели это подготовка к приезду Звездного Странника?»

— Я не знаю. Но мы готовы.

Адам дал гудок сирены, и звук раскатился по всему огромному ангару. Не в силах удержаться, он высунулся из двери кабины и закричал:

— Заканчивается посадка! Все по местам!

Уилсон понимал, что должен подавить свою неприязнь к Дадли Боузу, но это ничуть не помогало. Что-то в поведении астронома безмерно раздражало его. Уилсон злился, когда видел, как этот старик пробивает себе место на «Втором шансе»; помолодевший Боуз, еще не свыкшийся с последствиями оживления, приводил его в ярость; и даже теперь, когда ученый обрел свои воспоминания и стал более спокойным и рассудительным, он все еще продолжал раздражать Уилсона своим стремлением привлечь к себе всеобщее внимание.

Тем не менее во время ожидания, пока отряды задержания доставят предполагаемых агентов Звездного Странника, Уилсону пришла в голову удачная мысль. Они с Анной подошли к мобайлу Боузу, когда тот закончил разговор с Кватуксом, и спросили, принимал ли он сигнал, переданный во время вспышки на Дальней.

— Нет, — ответил мобайл Боуз. — Не принимал.

— В Содружестве никто так и не сумел его расшифровать, — пояснил Уилсон. — Но если ты прав и Звездный Странник действительно является праймом-чужаком…

— Я понимаю, — прервал его мобайл Боуз. — Неплохо бы мне перевести его для вас.

— Да, — сказал Уилсон. — Этот вопрос беспокоил меня с того самого момента, как мы поняли, кто такой Звездный Странник. Полагаю, он пытался связаться с другим кораблем?

— Это маловероятно, — ответил Дадли Боуз.

Астроном подошел ближе, едва заметил, что мобайл включился в еще одну беседу.

Уилсон стиснул зубы и заставил себя улыбнуться.

— Почему?

— Вспышка — это сигнал ненаправленного действия.

— Я думаю, их корабли сохраняли молчание во время полета, чтобы не привлекать внимания создателей барьера, — сказала Анна. — А после приземления Звездный Странник не знал, где они находятся, потому и посылал сообщение во всех направлениях.

— Ничего подобного, — заявил мобайл Боуз. — Дальняя совершает оборот вокруг звезды за двадцать пять суток, а вспышка длилась всего неделю, так что сигнал распространялся в относительно узком секторе, не включающем Пару Дайсона. Звезды просто заслонили бы сигнал от кораблей.

— Может, мы попробуем расшифровать его? — настаивал Уилсон, хотя уже и пожалел, что завел этот разговор.

Его эл-дворецкий связался с национальной библиотекой на Дамаране и получил копию записи.

Все замолчали, ожидая, пока мобайл Боуз просмотрит информацию. Всплеск активности в лекционном зале, вызванный появлением Кватукса, постепенно сошел на нет. Почти вся аппаратура уже была установлена, Кватукс и Тигрица Панси о чем-то беседовали тет-а-тет, Кошачьи Когти продолжали охранять главный вход, бойцы службы безопасности ККТ собрались вокруг Нельсона и Паулы. Единственной, кого Уилсон не увидел в зале, была Меллани.

— Все довольно просто, — объявил мобайл Боуз. — Сначала идет идентификация его личности, которая означает: «Утес Утреннего Света — семнадцать семьсот тридцать пять», а затем короткое сообщение: «Я здесь. Если кто-то из нас выжил, свяжитесь со мной или летите сюда». Послание оформлено в архаичном стиле, но смысл расшифровать очень легко.

— А были ли зафиксированы другие вспышки? — спросила Анна. — Ответы на призыв Звездного Странника?

— Нет, — ответил Дадли.

— Но это не значит, что их не было, — заметил мобайл Боуз. — Если кто-то из уцелевших праймов принял сигнал, для ответа он мог бы воспользоваться коммуникационным мазером. Ими были оснащены все корабли. И в Содружестве ничего бы не увидели.

В голове Уилсона возникли приблизительно те же мысли.

— Выходит, что мы не можем с уверенностью сказать, что на свободе нет других праймов.

— Если выжил один, логично предположить, что могли уцелеть и другие, — согласился мобайл Боуз. — Но вряд ли их много: праймы с Беты Дайсона перед установлением барьера только начинали строить космические корабли, у них не было таких производственных мощностей, как на Альфе Дайсона.

— Но если хоть кто-то из них обосновался на более гостеприимной планете, чем Дальняя, трудно сказать, насколько распространилась эта цивилизация за прошедшие годы. Они же размножаются с кошмарной скоростью.

— И нельзя исключать вероятности, что вне барьеров могли оказаться и корабли праймов с Альфы Дайсона, — добавила Анна.

— Значит, придется предпринять широкомасштабное исследование звезд в этом секторе Галактики, — сказал мобайл Боуз. — Проблема затрагивает более широкие области, чем мы думали.

— Если Найджел Шелдон применит оружие, обращающее звезды в новые, проблема значительно сузится, — заявил Дадли.

Главная дверь лекционного зала открылась, и вошел Оскар. Он сразу заметил Уилсона и радостно замахал рукой.

— Черт побери, что ты тут делаешь? — широко улыбаясь, воскликнул Уилсон.

— Я мог бы спросить тебя о том же, — ответил Оскар, подставляя Анне щеку для поцелуя. — Надо было тебе увезти его на Йорк-пять и устроить нормальный медовый месяц, — с шутливым упреком обратился он к ней.

— Можно подумать, я не пыталась, — грустно призналась она. — Когда ты вернулся?

— Около пяти часов назад.

— Черт, как я рад, что с тобой все в порядке! — воскликнул Уилсон. — Проводишь перевооружение?

— Да, на «Дублин»загружают ракеты, а я получил другую работу.

— Что? Колумбия не может смириться с тем, что ты был моим заместителем?

— Нет, совсем напротив. Колумбия постепенно смиряется с мыслью, что Звездный Странник может быть реальной фигурой. И меня произвели в доверенные посланники. — Оскар рассказал о миссии парижского отдела. — Шелдон говорил, что ты можешь просветить меня насчет ваших секретных дел. Это что, действительно райель? — спросил он, увидев Кватукса.

— Да, настоящий райель. Его зовут Кватукс, и он согласился помочь нам в выявлении агентов Звездного Странника.

— Ага. — Оскар перевел взгляд на мобайла Боуза. — А это что за чужак?

— Это прайм, — со смехом ответила Анна. — Наш смертельный враг.

— Есть хорошая новость и плохая. Хорошая заключается в том, что этот индивидуум безопасен и играет на нашей стороне, — сказал Уилсон.

— А плохая?

— Это еще одна версия Дадли Боуза.

Алик в последний раз запустил интегрирующую программу. Дополнительное оружие, установленное в его бронекостюме, функционировало нормально. Два излучателя частиц на малметаллических рычагах, закрепленных на уровне основания позвоночника, поднимались и поворачивались в соответствии с программой поиска цели. В конце концов они уткнулись в Вика, чей скафандр благодаря гранатомету за спиной увеличился в размерах почти вдвое.

— Эй, осторожнее с этими штуками, — возмутился Вик.

Излучатели частиц немедленно вытянулись вдоль спины Алика. Ему, словно зеленому новобранцу, не терпелось опробовать их в деле. До сих пор он даже не знал, что эти устройства бывают портативными. Впрочем, даже с самыми современными аккумуляторами они обладали довольно ограниченными возможностями. Конечно, без скафандра и малметалла Алик не поднял бы их. Судя по весу, их делали из урана.

У Джона Кинга и Джима Ивана на предплечьях были закреплены роторные гранатометы, гибкие ленты которых тянулись к объемным рюкзакам. Мэттью Олдфилд отвечал за боевую электронику; вокруг его ног столпилось столько роботов-шпионов, что он стал похож на повелителя насекомых. И еще он управлял клеткой, состоящей из трех мобильных матово-черных кубов, имеющих достаточный запас прочности, чтобы удержать Тарло.

Алик даже немного удивился, что пол вагона выдерживает суммарный вес его команды.

Наконец он подключился к системе управления, и иссиня-черная рука в виртуальном поле зрения коснулась пусковой иконки. Система управления движением на станции Наррабри подтвердила готовность, и после небольшого толчка вагон пришел в движение.

— Мы движемся, — сообщил он Оскару.

«Отлично, я проинформирую Алстера. Он сейчас на пульте управления переходом. Чем занимается Тарло?»

— Ли говорит, что он все еще наверху, в кабинете службы безопасности.

«Ты уверен, что не передумал ехать на Буунгейт?»

— Это, конечно, не совсем то, чем я планировал заняться еще сегодня утром, но я не передумал.

«Удачи вам».

— Спасибо. Увидимся лет через пятнадцать.

Вагон вышел со вспомогательной ветки и начал набирать скорость. Наверху сумрачным куполом нависало защитное поле станции. Еще выше до самого горизонта простиралась полусфера городского защитного поля. Вспышки полярного сияния уже прекратились, но оставшийся энергетический заряд в атмосфере вызывал чудовищные молнии, сверкавшие у границ силового поля. Под защитой технологических достижений Алик чувствовал себя в полной безопасности. Уэссекс подвергся самой мощной атаке праймов, но выстоял. Этот факт позволял Алику не сомневаться в своем будущем.

Вагон продолжал путь, каждые несколько секунд позвякивая на стрелках и переходя с одной ветки на другую. Мимо грязноватых окон проносились длинные, ярко освещенные поезда. Впереди уже показалось розоватое свечение переходов, отражающееся в бесчисленных рельсах. Но полоса переходов прерывалась темными пятнами. «Закрытые червоточины». Алик подумал, что этим секциям уже никогда не сиять волшебным звездным сиянием, и от такой мысли ему стало грустно.

— Что-нибудь слышно о Тарло? — спросил он.

— Нет, босс, — ответил Мэттью.

— Ладно.

Он и так знал, что новостей нет, просто хотел что-нибудь сделать, чтобы успокоить расшалившиеся нервы.

Вагон вышел на прямой отрезок перед длинной стеной переходов и продолжил двигаться, хоть и намного медленнее. В этом секторе сортировочного участка поездов было заметно меньше. На одной из боковых веток стоял локомотив класса «GH7»; к мощной машине было подцеплено всего пять вагонов, выкрашенный зеленой краской корпус настолько запорошило песком, что Алик не сумел рассмотреть логотипа компании.

Эл-дворецкий доложил о вызове Даниэля Алстера.

«Вы приблизитесь к переходу на Буунгейт через пару минут, — сказал Ал-стер. — Как только будете на месте, мы откроем червоточину и дадим вашей системе сигнал для прохода. Червоточина закроется через тридцать секунд после этого».

— Понял, спасибо.

«Желаю удачи».

— Все идет хорошо, — сообщил Алик товарищам.

Вагон скрипнул и снова стал набирать скорость — и сердце Алика тоже забилось быстрее.

Оскар никак не мог отвести глаз от Тигрицы Панси. Она несколько раз замечала его пристальное внимание, а Оскар на ее вопросительный взгляд мог ответить только вежливой полуулыбкой. Он понимал, что подобное поведение граничит с грубостью, но эта девушка так сильно выделялась в окружающей обстановке, что ее привлекательность стала сродни силе притяжения настоящей звезды. Да и кто в ее положении стал бы обращать внимание на бестактность? «А что после такого суждения можно сказать обо мне? — подумал он. — Адам прав: я сильно изменился».

— Ты должен это прекратить, — сказала Анна.

— Я понимаю, — смущенно пробормотал он.

Ее усмешка стала издевательской.

— Если уж ты такой поклонник ее таланта, надо преодолеть свою застенчивость и попросить автограф.

— Чепуха, я для этого слишком скромен.

Уилсон засмеялся.

— Не поддавайся на ее поддразнивания, старик.

— И это совет мужа-подкаблучника! Да, как раз то, что мне нужно.

Легкомысленная шутливость Уилсона мгновенно иссякла.

— О черт! — прошептал он. — К нам идет Дадли Боуз. В обеих ипостасях. Человеческий экземпляр явно сильно рассержен.

Оскар едва удержался, чтобы не оглянуться.

— Пора бежать?

— Слишком поздно, — сказала Анна, стиснув зубы и стараясь улыбнуться.

— Капитан Монро.

Высокомерный тон Дадли уничтожил остатки хорошего настроения Оскара. Он обернулся и изобразил улыбку.

— Дадли. Насколько я понимаю, ты восстановил свои воспоминания.

Его взгляд остановился на высокой фигуре чужака со странными столбовидными отростками. Некое подобие глаза на одном из них нацелилось прямо на Оскара, и он решил, что это раздражает его гораздо сильнее, чем переглядывание с Панси.

— Да, негодяй, — выплюнул Дадли-человек. — Я вернул память и теперь знаю, что ты со мной сделал.

Люди вокруг них насторожились и поглядывали с заметным беспокойством.

— Проблемы? — вежливо осведомился Уилсон.

— Можно подумать, это вас интересует, — съехидничал Дадли. — Ты бросил меня умирать.

— Ты говоришь так, словно это было сделано намеренно, — вмешалась Анна.

— А разве нет? — воскликнул Дадли. — Ты все время твердил, чтобы мы шли дальше. Все время одно и то же: «Еще немного, Дадли. Посмотри, что там, за следующим витком спирали. Это так интересно». И мы тебе доверяли.

— Я никогда не говорил ничего подобного, — возразил Оскар. Он вызвал в памяти те ужасные минуты в Сторожевой Башне. — Ваше коммуникационное устройство отказало сразу после входа в тоннель.

— Лжец! Ты знал, что корабли Утеса Утреннего Света уже близко. Я видел официальные записи, весь экипаж был в панике. А ты заставлял нас продолжать осмотр. Ты выкинул нас, словно ненужный мусор.

— Если ты действительно смотрел официальные отчеты, ты должен знать, как мы отчаянно старались восстановить связь, — с трудом сдерживая гнев, сказал Оскар. — Мак и Франческа рисковали своими жизнями, пытаясь вас отыскать. Ты сам проигнорировал протокол. Вы должны были вернуться, как только нарушился контакт. И если бы ты уделял больше времени предполетным тренировкам, ты бы об этом знал. Но нет, ты был слишком занят заигрываниями со СМИ, чтобы учиться, как все остальные. «Великий исследователь» на переднем крае человеческих изысканий! Ты настолько же некомпетентен, насколько высокомерен, и это сочетание привело человечество к войне.

Уилсон поспешил встать между ними. Оскар сильно разозлился. Ему и самому больше всего хотелось разбить нос Дадли — и все равно, как это будет выглядеть.

— Хватит, перестаньте, оба, — сказал Уилсон.

Его слова прозвучали как приказ. И Оскар, хотя и продолжал буравить Дадли сердитым взглядом, все же отступил. «Черт возьми, — поразился он, — как Уилсон этого добивается?»

— Нам необходимо восстановить те события и разобраться, в какой момент произошел сбой в системе коммуникаций, — продолжил Уилсон. — Но сейчас для этого не время и не место.

— Ха! — огрызнулся Дадли. — Официальные данные флота уже дискредитированы. Или вы успели приготовить оправдательные отчеты до того, как президент выгнал вас со флота?

Теперь уже разъяренный Оскар встал между Уилсоном и Дадли.

— Частью обучения, которые ты пропустил, пока болтал на разных ток-шоу, было определение безвыходных ситуаций. Тебе надо было уничтожить вставку памяти и убить себя сразу, как только ты попал в плен к праймам. Откуда, как ты думаешь, Утес Утреннего Света получил координаты наших планет, а? Из твоей головы! Ты не только предатель, но еще и трус!

Дадли бросился на него с поднятыми кулаками. Мобайл Боуз обхватил его гибкой рукой поперек туловища и оттащил от Оскара.

Уилсон сильно толкнул Оскара в грудь, и этот удар заставил его сердце сжаться от стыда.

— Простите, — промямлил он, с ужасом заметив, что Анна тоже держит его за руки. — Он просто меня достал!

— Я понимаю, — сказал Уилсон, все еще держа Оскара за плечи, чтобы в случае чего оттащить его от противника.

Дадли и мобайл Боуз, почти в точности повторяя их действия, удалялись в противоположном направлении. Дадли сумел обернуться и злобно сверкнуть глазами.

Оскар прикусил нижнюю губу, отчаянно пытаясь подавить желание начать все сначала. Анна и Уилсон крепко держали его.

— Пойдем, — тихонько уговаривала Анна. — Перестань. Успокойся.

— Ладно. — Расстроенный Оскар примирительно поднял руки. — Сдаюсь. Займусь йогой и дыхательной гимнастикой.

Анна усмехнулась.

— Никогда бы не подумала, что ты на это способен. — Она насмешливо надула губки. — Такой мачо-о-о!

Оскар поморщился.

— Не надо, прошу тебя.

Уилсон дружески улыбнулся, но затем его лицо стало серьезным.

— Знаешь, как бы я ни недолюбливал Боуза, его заявления вызывают серьезные сомнения.

— Агент Звездного Странника? — догадался Оскар.

— Именно об этом я и подумал. Черт, надо бы и впрямь сесть за стол с мелким мерзавцем и выслушать его.

— Лучше уж поговорить с мобайлом. Он не так легко съезжает с катушек.

— Эй, успокойся.

Анна ткнула его кулаком в плечо.

— Ой!

Он потер плечо и вдруг заметил, что в паре метров от них стоит Тигрица Панси и яростно работает челюстями, гоняя во рту жевательную резинку.

— Какие вы крутые, парни. Правда.

— А это еще что такое? — воскликнул Адам.

Датчики, установленные Хранителями вокруг перехода на Буунгейт, показали, что к нему приближается старенький запыленный вагон.

— В таких обычно ездят ремонтные бригады, — сказал Киеран.

Он навел фокус на окна вагона, изображение расплылось, а затем увеличилось. Но увидеть почти ничего не удалось, стекла были покрыты слоем грязи. Внутри вагона горел яркий желтый свет. За окнами мелькали силуэты, гораздо более массивные, чем обычные люди.

— Брэдли? — спросил Адам. — Что ты думаешь?

— Вряд ли Звездный Странник воспользуется таким транспортом. С другой стороны, если мы ничего не подозреваем…

— У вагона небольшая грузоподъемность, — заметил Киеран. — А какой, по-твоему, она должна быть?

— Не знаю, — сказал Брэдли.

Адам покачал головой. Не нравился ему этот вагон. Что-то здесь было не так. Но он никак не мог решить, что предпринять.

В его виртуальном поле зрения появилась информация с сенсоров. Вокруг вагона не было силового поля. Зато внутри имелись мощные источники энергии, пять единиц. За движение вагона отвечала система управления станции.

Адам активировал иконку небольшой вооруженной группы, укрывшейся неподалеку от перехода.

— Ждите наготове, — приказал он.

— Если бы там сидел Звездный Странник, транспорт был бы надежно защищен, — предупредил его Брэдли.

— Я знаю. Свяжись с Бурнелли, пусть выяснит, что это такое.

Адам взял свой шлем, лежавший на панели управления, и застегнул его на голове. В сотне метров от них начали раздвигаться двери ангара.

— Сэр, парижская группа на исходной позиции, — доложил Даниэль Алстер.

— Хорошо, — откликнулся Найджел.

Его виртуальная рука извлекла из секретного хранилища код активации и отослала на пульт управления переходом.

— Код активации принят, — сказал Алстер. — Открываем червоточину.

— Пропусти их как можно быстрее, Даниэль.

— Да, сэр.

Найджел подключился к информации с пульта управления, разместив ее в уголке виртуального поля зрения. Двери лекционного зала автоматически открылись, пропуская его и Нельсона.

— Они сейчас пройдут, — сказал он шефу службы безопасности.

— Надеюсь, что дело того стоит.

— Если у нас на руках будут агенты Звездного Странника, Колумбия сдастся без борьбы. Это уже большой выигрыш.

Найджел окинул взглядом зал, отмечая различные группы. Он было направился к Кватуксу, как вдруг его остановила Меллани, за спиной которой маячил смущенный Хоше.

— Нам надо забрать с Буунгейта несколько человек, — сказала она.

— Что, извини?

Он не мог не бросить взгляд на Оскара, идущего между Уилсоном и Анной. Оскар, в свою очередь, вопросительно посмотрел на Найджела.

— Там осталась группа из службы безопасности сената.

— Мне очень жаль, но это уже не наша проблема.

— Они преследуют одного из агентов Звездного Странника. Я думала, они нам нужны. — Меллани широким жестом обвела зал. — Разве все это затеяно не для того, чтобы подсунуть их Кватуксу?

— Постой, а за кем они там гоняются?

— За Виктором Халгартом, отцом Изабеллы, — подсказал Хоше.

— Он тоже там?

В виртуальном поле зрения Найджела появилась информация об открытии червоточины.

— А кто еще? — спросила Меллани. — Послушай, Найджел, оттуда только что сообщили, что Виктор куда-то выдвинулся с целой бандой вооруженных бойцов. Надо забрать оттуда наших людей или послать подкрепление. В любом случае необходимо открыть переход.

Уилсон и Оскар озадаченно переглянулись.

— Парижская группа не сможет помочь службе безопасности сената, — сказал Оскар. — Наша главная задача — арестовать Тарло.

— Тарло на Буунгейте? — с удивлением спросила Паула и повернулась к Хоше. — Почему мы об этом не знали?

— Они никого не известили, — сказал Хоше.

— На Буунгейте два агента Звездного Странника? — с нескрываемой тревогой уточнил Нельсон.

— Какую операцию вы проводите? — спросила Паула у Оскара.

— Тарло опознал Эдмунд Ли, — объяснил Оскар. — Этот человек работает в службе досмотра грузов, отправляемых с Буунгейта на Дальнюю. Тарло захватил контроль над всеми системами сектора, обслуживающего Дальнюю. Группа из парижского отдела едет туда, чтобы его задержать.

— Едет? — с не меньшим удивлением переспросила Паула. Она снова повернулась к Найджелу. — Вы намерены открыть переход?

— Уже открыл, — сказал Найджел, стараясь не выдать своего смущения.

— Вы должны немедленно его закрыть, — потребовала Паула. — Это не может быть простым совпадением.

Найджел взглянул на информацию со станции.

— Он закроется в течение минуты.

— Найджел! — позвала его Джастина.

— Что еще?

— Вызов Брэдли Йоханссона. Мы должны с ним поговорить. Это срочно.

Она подключила Найджела к своему каналу.

— Мистер Йоханссон, — заговорил Найджел. — Полагаю, Содружество должно перед вами извиниться.

«Спасибо, мистер Шелдон, но в данный момент я бы отказался от всех извинений ради одного пакета информации».

— Какого же?

«К переходу на Буунгейт приближается поезд. Это вы его пропускаете?»

— Да. Не беспокойтесь. В нем едет группа для нейтрализации агента Звездного Странника.

«Вот как? А что насчет второго состава?»

Найджел повернулся к Нельсону.

— Что за второй состав?

К каналу связи добавилась линия передачи изображений. Одинокий потрепанный вагон катился к гигантской стене переходов. В трехстах метрах позади него на прямой участок пути, ведущий к Буунгейту, выходил еще один поезд.

— Что за дьявол? — закричал Найджел.

Его расширенное сознание подключилось к системе контроля движения станции Наррабри. Система этот поезд просто не видела.

— Закройте переход, — потребовала Паула. — Скорее!

Найджел не нуждался в подсказке. Виртуальная рука уже дотянулась до иконки Даниэля Алстера. Но ответа не последовало. Не было даже подтверждения о принятом вызове. Зато из виртуального поля зрения исчезла информация о переходе на Буунгейт.

— Проклятье!

Найджел торопливо набрал адресный код унисферы Уорда Смита. Дежурный тоже не отвечал. Тогда он все свое внимание сосредоточил на системе управления Буунгейтским переходом, пытаясь закрыть червоточину своим личным приказом. Но электронная система не реагировала на его команды.

— Я не могу войти в систему, — выдохнул Найджел. Это потрясло его сильнее, чем все остальное. — Мне до нее не достучаться.

— А что с Алстером? — спросил Оскар. — Он может ее отключить.

— Алстер не отвечает.

— Даниэль Алстер, главный помощник, — произнесла Паула, и на ее лице отразилось нечто вроде горестного удовлетворения. — Превосходный выбор!

— Какие насыщенные эмоции, — сказал Кватукс. — Я рад, что согласился на эту поездку.

Прямо перед ними, в четырехстах метрах показался переход, вагон сбросил скорость и теперь двигался не быстрее пешехода. Алик уже видел неяркий блеск рельсов, протянувшихся до подножия мрачного полукруга. Уже близко! Напряженность ожидания разлилась у него в животе леденящей влагой. Все его спутники стояли молча и смотрели вперед, ожидая открытия червоточины.

Алик знал, что, несмотря на распространенное заблуждение, червоточина не закрывалась, она по-прежнему связывала станцию с Буунгейтом, но сузилась почти до нулевого диаметра. Чтобы ее расширить, требовалось только увеличить подачу энергии. В представлении Алика это был большой рычаг, который следовало передвинуть.

Темный полукруг начал светлеть, наливаясь золотистым сиянием.

— Вот мы и приехали, — пробормотал Мэттью.

— Черт, я и не надеялся, что нам это удастся, — сказал Джим. — Как вы думаете, каким окажется наше будущее?

— Давай лучше сосредоточимся на предстоящей операции, — одернул его Алик.

— Да ладно, босс, вам и самому, наверное, интересно.

— Возможно, но сначала — дело.

Разговор позволил ему отвлечься от своих мыслей. Тем временем вагон стал увеличивать скорость.

— Интересно, а нам выплатят жалованье за двадцать лет? — спросил Джим.

— От флота? — уточнил Джон. — Ты шутишь!

— Но мы двадцать лет будем в командировке.

— Только в том случае, если выберемся из червоточины после путешествия во времени. А вдруг праймы атакуют Уэссекс, пока мы будем где-то на полпути?

— Тогда мы все быстро умрем, — весело ответил Вик. — Без генераторов червоточина свернется, и мы сгинем.

— Шелдон бросит на Альфу Дайсона свою супербомбу, — возразил Мэттью. — И никто не нападет на Уэссекс. Мы выиграем войну.

— Пусть так, но через десять лет, пока мы еще будем в пути, может напасть кто-то другой.

— Все может быть, но надо надеяться на лучшее.

«Алик, — донесся голос Оскара, — он позади вас».

— Что?

От какого-то первобытного ужаса у Алика задрожали руки.

«Позади вас Звездный Странник. Это его поезд набирает скорость на пути к переходу. Мы лишились контроля над червоточиной. Уходите быстрее!»

Алик резко развернулся к грузовому отсеку. Тусклое освещение превращало его в сумрачную металлическую пещеру. Он поднял руку, и из предплечья высунулась плазменная винтовка. Алик перевел ее в режим максимальной дальности и выстрелил. В задней стенке вагона образовалась двухметровая дыра, от удара пол заметно завибрировал.

— Господи, босс, — воскликнул Джим, — что вы делаете?

Алик не ответил. Он смотрел, как в пробоину врывается яркий свет фар. Зрительные вставки активировали фильтры. На их пути, метрах в трехстах позади, появился локомотив «GH7». Слепящие огни быстро приближались. На повороте Алик заметил последний вагон, слегка припорошенный песком. Это был тот самый поезд, который он видел на запасном пути.

Лобовая плоскость «GH7» чуть ли не втрое превосходила высотой их вагончик и примерно вдвое — шириной. Одна только решетка воздухозаборника, блестевшая хромом, — и та была больше. Расстояние быстро сокращалось; мощный локомотив, тянувший всего несколько вагонов, стремительно набирал скорость.

— Проклятье! — вскрикнул Вик.

— Это Звездный Странник, — объяснил ему Алик.

Из-за его плеча поднялся излучатель частиц и нацелился в центр приближавшегося локомотива. Алик выстрелил. Вспышка плотным потоком захлестнула вагон. Звуковая волна вышибла все окна. Сам Алик качнулся назад, с трудом удержавшись на ногах; отдача оказалась такой сильной, что скомпенсировать ее полностью не смогли даже усиленные мускулы бронекостюма. Поток заряженных частиц в упор ударил в передний щит локомотива и разлетелся.

— Силовое поле, — сказал Мэттью. — У них сверхмощная защита.

— Вик, Джон, взорвите рельсы, — скомандовал Алик.

«GH7» подобрался к ним уже на двести метров.

— Прибавьте скорость, — подсказал Оскар. — Переходите на ручное управление и гоните вагон.

Виртуальные руки Алика запрыгали по иконкам управления двигателем. Вик и Джон, пробежав в грузовой отсек, встали на колени перед пробитой дырой и начали обстреливать путь. Во все стороны полетели красные и зеленые искры.

— Они растянули силовое поле, — закричал Вик. — Рельсы тоже под защитой.

Черная виртуальная рука Алика застыла на символе акселератора. Двигатель

отозвался пронзительным визгом, и вагон рванулся вперед.

— Они нагоняют нас! — закричал Мэттью. — Еще немного — и протаранят!

Алик взглянул в окно. До перехода оставалось уже не больше двухсот метров.

На боковой броне «GH7» полыхнуло ослепительно-красное пламя взрыва.

Огненные языки растеклись по силовому полю гигантского локомотива и улетели в сторону, оставляя после себя клубы черного дыма.

— Ого, это здорово! — простонал Джим. — Кто-то еще начал обстреливать поезд.

Расширенное сознание Найджела целиком сосредоточилось на поиске физических контактов с пультом управления Буунгейтского перехода. Все узлы доступа в сеть Наррабри были блокированы внедренными программами защиты, и система оставалась изолированной от любого воздействия.

«Должен же где-то быть вход!»

Найджел мог бы взломать защиту, но на это потребуется время. Коды доступа базировались на геометрии ста девяноста измерений.

— Пошли в центр управления команду службы безопасности, — приказал Найджел Нельсону.

Его цифровая сущность продолжала кружить вокруг системы, исследуя каждый узел маршрутизации, отыскивая малейшие слабости. Восемь систем СИ станции Наррабри были лишены своих основных функций по управлению генераторами и надежно закодированы. Найджел понимал, что не сможет вовремя справиться с ними.

Доступной оказалась только система контроля движения, включающая в себя обширную сеть датчиков, установленных на станции. Найджел подключился к камере над самым переходом на Буунгейт и получил четкое изображение служебной вагонетки, преодолевающей последние полторы сотни метров пути. Позади нее, светя яркими фарами, шел «GH7». Несмотря на разогнанный на полную мощность двигатель вагонетки, расстояние между поездами быстро сокращалось. По корпусу «GH7» били ракеты, но безрезультатно.

«Откуда они взялись?»

— Вход в центр управления закрыт и забаррикадирован, — доложил Нельсон. — Мы не можем туда попасть.

— Ну так взорви двери, — приказал Найджел.

Один из секторов расширенного сознания обследовал орбитальные платформы, чтобы определить, не сможет ли какая-то из лучевых установок поразить «GH7». Но доступа к силовому полю над Наррабри у него не было, равно как и времени, чтобы связаться с Аланом.

Еще один тонкий луч, ударивший из вагона, вонзился в силовое поле вокруг «GH7» — все так же безрезультатно. Еще через мгновение вагон вошел в открытый переход.

Алик непроизвольно напрягся в ожидании толчка. «GH7» был уже совсем близко, готовый обрушиться всей колоссальной массой.

— Приготовьтесь прыгать, — крикнул Алик.

Он слегка согнул ноги, чтобы использовать всю мощь электромускулов. Их энергии должно хватить, чтобы вынести его наружу, а затем, если побежать…

— Мы остаемся, — зарычал Вик. — Через секунду будем на той стороне. Я не позволю ему снова от нас ускользнуть.

— Но…

Неяркое золотисто-розовое сияние в бьющем сзади резком свете фар было почти незаметно. Алик не мог отвести глаз от надвигающегося «GH7». Время для принятия решения исчислялось секундами. Нет, долями секунды.

— Останься, — попросил Вик.

Алик понимал, что его решение эмоциональное, тогда как надо было произвести взвешенный анализ. Слишком поздно!

В огромный локомотив ударил еще один залп ракет. Еще через мгновение вагонетка проскочила сквозь силовое поле, и впереди в сумеречном свете заходящего солнца предстала станция Буунгейта. Алик с ужасом осознал, что их ожидает.

— Прыгайте! — отчаянно завопил он.

«GH7» исчез в Буунгейтском переходе.

— Он выиграл! — воскликнул Найджел, все еще не веря своим глазам. — Ушел прямо у нас из-под носа. Сукин сын!

— Связь с Хоганом прервана, — сказал Оскар. — Вероятно, его группа подверглась нападению на той стороне.

— Вне всякого сомнения.

— Связь с Буунгейтом через унисферу пропала, — доложил Нельсон. — Похоже, что контакт был физически разорван прямо у выхода из нулевой червоточины.

«Мистер Шелдон, — заговорил Йоханссон, — нам необходимо отправиться за ними».

Найджел посмотрел на Джастину. Ему хотелось услышать совет тех, кто был в курсе всех аспектов этого дела. Джастина только пожала плечами, положив левую руку на живот. Найджелу показалось, что она вот-вот потеряет сознание, настолько побледнели и ввалились ее щеки.

— Мы организуем совместную команду, — решил Шелдон.

Этими словами он признавал свое поражение.

«Прошу прощения, — возразил Брэдли. — У меня уже есть команда. И я готовился к этому событию все сто тридцать лет. Отправьте нас через переход».

— В данный момент я даже не могу его контролировать.

— Наш отряд пробился в центр управления, — сообщил Нельсон. — Оказано сопротивление. Ох!.. Там все мертвы. Он убил всех служащих.

Найджел прикрыл глаза; охватившее его отчаяние причиняло почти физическую боль. Один из секторов расширенного сознания подключился к виртуальному полю зрения. Он и сам не помнил, как активировал канал связи с группой службы безопасности, но сцена резни повергла его в шок.

— Боже мой! Сколько здесь было проклятых отступников?

Четверо бойцов охраны, оставляя за собой опаленные пробоины в стенах административного корпуса, преследовали какого-то типа в броне. Охранная система начала блокировать здание, разделяя его на отдельные участки силовыми полями. «Слишком поздно, слишком поздно», — подумал Найджел.

«Нам необходимо вернуться на Дальнюю, — настаивал Брэдли Йоханссон. — Хранители смогут остановить Звездного Странника. Пришел наш час, мистер Шелдон. Позвольте нам сделать то, чему мы посвятили свои усилия и свои жизни».

Отряд службы безопасности добрался до четвертого этажа, где укрылся Даниэль Алстер; там началась стрельба из ионных винтовок и загремели взрывы гранат. Найджел, стараясь совладать со своими чувствами, сделал глубокий вдох.

— Что вам потребуется?

«На станции Наррабри у нас есть поезд. Все, что нам надо, — это информация, привезенная Казимиром. Она у сенатора Бурнелли».

— Да, верно, — подтвердила Джастина.

Она подняла зажатый в руке мемо-кристалл и поморщилась от очередного приступа тошноты.

«Как только мы получим кристалл, — продолжал Йоханссон, — нам нужно будет пройти сквозь червоточину на Буунгейт. Следователь Мио может гарантировать нашу безопасность».

— Нет, — быстро возразила Паула. — Я этого не сделаю. Я не могу оправдать преступную деятельность Элвина.

«Мы можем открыться только при условии получения гарантий, — потребовал Йоханссон. — Надеюсь, вы это понимаете?»

— У меня нет причин вас обманывать, — сказал Найджел. — Вы сможете пройти. Никаких подвохов.

Восстановленные СИ уже взламывали внедренную защиту, пробивая доступ в систему управления Буунгейтским переходом. Никаких физических повреждений гигантской машине Алстер не причинил.

«Следователь, я не прошу никого оправдывать, — сказал Брэдли. — Я прошу вас помочь нам устранить недоверие, которым Звездный Странник пользовался на протяжении ста тридцати лет. Кроме того, вы можете стать свидетелем его гибели».

Найджел никогда не видел Паулу в такой растерянности; у нее на лбу даже выступили бисеринки пота.

— Вы должны пойти на это, — мягко произнес он после того, как временно заблокировал связь с Йоханссоном. — Возьмите с собой команду Кошачьих Когтей.

— Я арестовывала Мортона, — возмутилась она.

— Хорошо, тогда оперативников службы безопасности ККТ. Мы должны завершить это дело.

Уилсон и Анна недолго пошептались между собой.

— Мы поедем, — сказал Уилсон. — Кто-то из нашей группы должен стать свидетелем событий на Дальней. Если только мы туда доберемся.

— Ни у одного из вас нет опыта действий в незнакомой местности, — вмешался Оскар. — Кроме того, я еще действующий офицер флота.

— Достаточно. — Найджел поднял руку. — Вы трое и Паула поедете в сопровождении Кошачьих Когтей. Решено. Нельсон, выдай им лучшие защитные костюмы. — Он снова подключил канал связи с Йоханссоном. — Брэдли, мы высылаем вам команду, в составе которой и Паула Мио; они будут сопровождать вас на Дальней.

«Благодарю вас, мистер Шелдон».

— Я тоже буду вас сопровождать, мистер Йоханссон, — объявил Кватукс.

В зале громко прозвучал смешок Тигрицы Панси.

— Это значит, что я тоже поеду, да?

— Если на то будет твое согласие, — ответил Кватукс. — Мне кажется, по уровню эмоций ничто в Содружестве не сможет сравниться с этой погоней.

— Конечно, Кватукс, — согласилась Тигрица Панси. — Это будет так забавно!

— Кватукс, ты не можешь ехать, — запротестовал Найджел.

— Почему?

— Это опасно.

— Позвольте мне судить самому. Я мыслящее существо.

— Но ты нужен нам здесь, — напомнил ему Хоше.

— Я вернусь и помогу вам обследовать агентов Звездного Странника. Мне кажется, в ближайшее время на Дальней от меня будет больше пользы, там, вероятно, много агентов Звездного Странника.

— А почему бы и нет? — Найджел с грустной усмешкой махнул рукой. — Еще кто-нибудь хочет присоединиться? — Он посмотрел на Меллани, но та демонстративно разглядывала потолок.

«Не могли бы вы поторопиться, — попросил Брэдли Йоханссон. — У нас мало времени».

К тому времени, когда Утес Утреннего Света послал в звездную систему Буунгейта свои корабли и «бомбы-вспышки», на планете осталось не так уж много членов правительства. Да и население ее тоже значительно уменьшилось; люди начали уезжать сразу после нападения на первые двадцать три планеты. Для богатых это было легко, они могли позволить себе сменить место жительства без особых хлопот. Представители среднего класса, особенно молодые семьи, рассматривали неизбежные потери как плату за безопасность. А одиноким людям было и того проще, они просто паковали вещи и уезжали. Местное правительство при поддержке сената изо всех сил старалось предотвратить массовый исход. Флот укреплял обороноспособность планеты и устанавливал защитные поля, ограждающие столицы и крупные города. Затем на орбите появился космический корабль, осуществляющий патрулирование наряду с орбитальными платформами. Утечка населения продолжалась примерно теми же темпами.

В конце концов на планете осталось так мало полицейских, что первый министр Буунгейта попросил ККТ помочь справиться с толпами, осаждающими межпланетную станцию. Найджел, конечно, прислал своих людей с Уэссекса, хотя их контракт предусматривал возможность в перерыве между сменами возвращаться домой. Без этого никто бы не согласился там работать.

Поселки и деревни постепенно пустели, поскольку люди если и не уезжали на другой конец Содружества, то предпочитали укрываться под защитой больших городов. Со временем вся сельская полиция была переведена в столицу, чтобы патрулировать улицы. И даже это делалось лишь периодически.

По приблизительным подсчетам, мир покинули тридцать семь миллионов человек. Еще девяносто пока пребывали на той или иной стадии ожидания. После взрывов «бомб-вспышек» и квантовых ракет стало невозможно подсчитать, сколько народу собралось в относительной безопасности под защитными куполами. Яростные бури, разразившиеся по всей планете, нарушили энергоснабжение и коммуникации. Все, кто успел услышать предупреждения, поспешили скрыться в погребах, землянках, подземных тоннелях или за толстыми стенами; кому-то повезло спрятаться в пещерах. Когда утихли вспышки полярного сияния, возмущенная атмосфера обрушилась на выживших людей ураганами и ливнями, заставляя их искать убежища в ближайших крупных городах.

Военный кабинет послал предупреждение властям Вторых сорока семи планет всего за час до того, как огласить свое решение. Перед первым министром Буунгейта и оставшимися членами правительства была поставлена почти невыполнимая задача: в течение недели собрать всех уцелевших обитателей планеты в столице для последующей эвакуации. Владельцы автомобилей немедленно тронулись в путь. Все автобусы стали ходить только по одному маршруту. Расписание поездов было изменено, причем для сбора людей использовались не только пассажирские, но и грузовые вагоны.

Силовое поле над станцией ККТ, активированное в начале вторжения, больше не отключали. Все люди, оставшиеся на планете, постепенно скапливались под защитой городского силового купола, и правительству надо было как-то охранять станцию ККТ. Уже через несколько часов после заявления президента вся территория станции была окружена плотным кольцом беженцев, и их число постоянно увеличивалось. Вскоре к границе станции невозможно было ни доставить пищу, ни обеспечить проход для медиков или полицейских. Оставалось только ждать, когда Найджел Шелдон выполнит свое обещание. Все прекрасно понимали, что, когда откроется переход в будущее и отключится силовое поле, начнется паническая гонка, грозящая колоссальными жертвами. Медики составляли планы оказания помощи, но никакой надежды на их реализацию не было.

Тем временем люди, оказавшиеся внутри станции в момент включения силового барьера, радовались своей удаче и, в отличие от находящихся снаружи, ждали открытия червоточины в относительно комфортных условиях. Так продолжалось до того момента, пока переход на Уэссекс внезапно не открылся без всякого предупреждения.

Через тоннель проскочил старенький потрепанный вагон технической службы. Он мчался на скорости, для которой явно не был приспособлен; его двигатель натужно завывал, работая из последних сил, и вся конструкция отчаянно раскачивалась.

С обеих сторон от пути его уже поджидали автомобили. Мощные внедорожники и крытые фургоны внезапно ощетинились оружием. Одно долгое мгновение слышался только натужный скрип и лязг несущегося вагона. Затем из его разбитых окон выскочили люди в бронированных скафандрах, и в тот же миг ударили залпы лазерных, кинетических и ионных зарядов. Тонкие панели стен быстро сгорели или просто испарились, объятый пламенем остов еще держался. Теперь по рельсам катился огненный шар.

Следом за вагоном из перехода появился гигантский локомотив «GH7» с пятью грузовыми вагонами. Люди в машинах, стоящих вдоль пути, прекратили стрельбу. Еще через две секунды локомотив врезался в останки вагона. Тот мгновенно рассыпался, на миг окутав переднюю часть «GH7» ярким пламенем.

На Алика обрушился шквал горящих обломков. Пассивные сенсоры показали их черные контуры, бомбардирующие землю. Изменив фокус, он увидел, как «GH7», немного сбавив скорость после прохождения через переход, стал удаляться. Теперь он был уже в полукилометре от бойцов. Следом за ним, образовав плотный кордон, двинулись и стоявшие вдоль пути автомобили. Они оглушительно ревели, преодолевая сточные канавы и рельсы, но четко сохраняли первоначальный строй.

Два автомобиля, идущие в арьергарде, открыли огонь из магнитных автоматических орудий, обстреливая тот участок, где приземлились люди в бронекостюмах. Алик инстинктивно прикрыл голову руками, земля вокруг него задрожала от взрывов, вздымающих в воздух тучи камней и пыли. Пара снарядов угодила в его броню, но силовая защита выдержала. Их удары показались ему чем-то вроде пинков по ребрам.

— Сукин сын! — простонал Джим. — Мне прилетело по шлему.

— Как ты? — спросил Мэттью.

— Голова гудит, как после недельного запоя.

— Босс, хотите, мы подобьем задние машины? — предложил Вик. — Мои ракеты достанут по крайней мере восемь из них.

— Нет. Это не имеет значения. Важнее всего сам Звездный Странник. — Алик вдруг увидел, что один из значков в виртуальном поле зрения стал красным. — Проклятье! Мы лишились контакта с унисферой, остался только выход в местную киберсферу. Я даже не могу рассказать Оскару и остальным о том, что произошло.

— Они и сами скоро будут здесь, — сказал Джим.

Алик поднялся на ноги. Только сейчас он увидел, что пропали телеметрические показатели Джона Кинга.

— Ой, черт! Кто-нибудь знает, где Джон? Он успел выпрыгнуть?

— Я его видел, — сказал Вик. — Частично. Его разорвало кинетическим снарядом — вероятно, было прямое попадание. От него мало что осталось. Проклятье, они устроили настоящую бойню.

— Дерьмо! — Алику хотелось что-нибудь ударить. Сильно. — Ты видишь его шлем? Череп серьезно поврежден?

— Нет, я думаю, с этим все в порядке. Голова и плечи остались целыми. Более или менее.

— Ладно, значит, его вставка памяти сохранилась. Его можно будет оживить.

— И кто этим займется? — воскликнул Джим. — К концу недели от планеты ничего не останется.

— Прежде чем уходить, мы вернемся и извлечем вставку памяти, — твердо заявил Алик. — И это относится к каждому из нас. Тому, кто останется в живых, предстоит выполнить долг перед остальными. Согласны?

— Да, босс.

Остальные двое тоже подтвердили свое согласие.

— Ну ладно. — Алик посмотрел вслед ушедшему «GH7». В шести километрах впереди виднелся сероватый купол силового поля над сектором станции, относящимся к переходу на Дальнюю, и еще несколько небольших зданий и ангаров. — Мы знаем, куда он отправился. Пойдем туда же. Мэттью, держи связь с Эдмундом. Пора бы ему отработать свою зарплату и отключить силовое поле.

— Пойдем вчетвером? — спросил Джим.

Алик оглянулся на переход. Червоточина все еще была открыта.

«Я мог бы проскочить обратно, — вдруг подумал он. — Все мы могли бы вернуться, это так легко. В техническом отношении миссия выполнена. Мы убедились в реальности Звездного Странника».

— Я не думаю, что мы надолго останемся одни.

Зрительные вставки Алика зафиксировали движение примерно в километре от них. Лазерное сканирование показало, что по направлению к червоточине, подпрыгивая на рельсах, мчится мотоцикл. Затем обнаружились еще два движущихся объекта — скорее всего, небольшие автомобили.

— Пошли, — сказал Алик. — Если мы останемся здесь еще немного, нас просто задавят.

Адам вывел «Эйблс ND47» из ангара и притормозил. Система управления движением станции Наррабри зарегистрировала его в системе и присвоила транзитный код. Увидев свое имя в картотеке, он улыбнулся: «Хранитель 0001А».

«Теперь мы существуем официально», — подумал он.

— А вот и они, — сказал Брэдли.

Адам, приоткрыв дверцу кабины, выглянул наружу. По служебному проезду к ним приближался средних размеров грузовик и пятнадцатиместный автобус.

— У нас все в порядке? — спросил Брэдли у своих людей.

Три командира групп: Киеран, Розамунда и Йамас — ответили утвердительно. Брэдли отметил, что их голоса звучат чуточку более напряженно, чем обычно. Даже на людей, воспитанных с самого рождения на философии Хранителей, известие о том, что Звездный Странник всего в полутора десятках километров впереди, произвело впечатление. Что уж говорить о самом Брэдли?..

«Мне больше не требуется принимать все на веру», — подумал он.

Сознание этого принесло ему колоссальное облегчение, почти привело в восторг. Звездный Странник существует в реальности, Хранители вышли из тени, и есть благородная цель, за которую надо сражаться. Он чувствовал себя хорошо, хотя человечество еще не закончило ужасную войну за выживание, в которой уже погибли миллионы людей.

Автобус и грузовик остановились у двух сцепленных вагонов позади локомотива. Брэдли открыл широкие боковые двери и начал устанавливать трап. Ему передали, что Шелдон пришлет какой-то крупногабаритный груз. По предположению Адама, это должен был быть какой-нибудь боевой аэробот.

Из автобуса торопливо выскочили люди, одетые в бронекостюмы. С откинутого заднего борта грузовика соскользнул трап.

— Черт меня побери! — пробормотал Адам.

Из грузовика,перемещаясь длинными волнообразными движениями, сполз райель. Следом за ним спустилась женщина со стоящими дыбом ярко-рыжими волосами, одетая в черную блузку и коротенькую юбочку почти того же цвета, что и волосы. Поверх одежды она натянула скелетный защитный костюм, но даже он не мог скрыть ее неловкие движения. Присмотревшись, Адам понял, что она ковыляет на высоких каблуках.

Из вагона поприветствовать прибывших спустились пятеро Хранителей, и все они сразу окружили райеля.

Из автобуса вышел мужчина в строгом и явно дорогом деловом костюме. Адам сразу узнал в нем Найджела Шелдона. Вид следующего человека заставил Адама вздрогнуть, Брэдли же, отстегнув шлем своего скафандра, спокойно подошел поздороваться с шефом службы безопасности. Это был исторический момент. Человек в бронекостюме протянул Брэдли небольшой пластиковый футляр, в котором обычно перевозились мемо-кристаллы.

«Она!» — Адам, несмотря на защиту своей брони, снова задрожал.

Паула Мио, словно почувствовав его взгляд, откинула назад шлем и повернулась, посмотрев прямо на Адама. Он почувствовал себя ужасно уязвимым.

— Хорошо, — объявил Брэдли, — пора отправляться в путь.

Райель начал взбираться по трапу в грузовой вагон. Очевидно, Брэдли решил, что чужак сможет ехать в одном из бронированных грузовиков «Вольво».

Паула Мио осталась снаружи и продолжала смотреть на кабину локомотива. Эл-дворецкий сообщил Адаму, что она вызывает его по местному секретному. Он ответил на вызов.

— Мистер Элвин, — произнесла Паула.

— Следователь. Рад, что согласились нам помочь.

Конечно, он врал, что рад этому. Адам был бы намного больше доволен, если бы она оказалась за сотню световых лет от поезда и от него самого.

— Значит, мы понимаем друг друга, — сказала Паула. — После устранения угрозы со стороны Звездного Странника я арестую вас по обвинению в теракте на Абадане. Йоханссон тоже совершил немало преступлений, но все они были продиктованы политическими мотивами, что, по моему мнению, обеспечит ему амнистию. По этому поводу уже начались обсуждения на самом высоком уровне. Но вы амнистии не заслуживаете, и это решено окончательно. Ваша продолжительная поддержка Хранителей в борьбе против Звездного Странника может несколько облегчить наказание, но не более того.

Адам прервал разговор и показал ей оттопыренный средний палец. Но в бронекостюме этот жест получался не слишком хорошо.

Паула подошла к трапу первого вагона.

Адам с силой захлопнул дверцу кабины. Его начало трясти. Казалось, что дрожат даже виртуальные руки, которыми он активировал защиту состава от неожиданностей, ждущих на другой стороне червоточины.

«Просто нервы разыгрались перед сражением. Не из-за нее. Она меня не испугает. Никогда. Ни за что».

— Что ж, они не стали стрелять друг в друга, — заметил Нельсон. — Это уже кое-что.

— Пока не стали, — добавил Найджел.

Он спокойно уселся в кресле на самом верху лекционного зала, считая это место ничем не хуже других, откуда можно было следить за развитием начавшейся операции. Его расширенное сознание обрело полный контроль над Буунгейтским переходом. Специалисты ККТ трудились, восстанавливая подключение Буунгейта к унисфере. Кто-то взорвал базовый коммуникационный узел, а вместе с ним и оба резервных. В данный момент работали аварийные лазерные реле в переходе, и это давало возможность оценить повреждения. Аварийное подключение требовало открытого состояния перехода до тех пор, пока специалисты ККТ не закончат работу. Найджел был не слишком доволен таким поворотом, поскольку до эвакуации Буунгейта оставалось меньше недели. Кроме того, для модификации генератора перед переброской во времени требовалось уменьшить червоточину до нулевой ширины.

Зато он отчетливо видел, как с другой стороны червоточины люди устремились к открытому переходу. За каких-то двадцать минут сквозь него успело пройти около сотни транспортных средств — от мотоциклов и легковых машин до автобусов и даже грузовиков, а между ними проскочили еще и пять велосипедистов. Судя по информации с датчиков на Буунгейте, к переходу устремились целые толпы, и это при том, что терминал был расположен в пяти километрах.

Один сектор расширенного сознания Найджела следил за поездом Хранителей, пересекающим станцию Наррабри.

— Они будут на месте через пару минут, — сказал он Джастине, сидевшей рядом с мятной таблеткой во рту.

— После этого ты закроешь переход?

— Полностью. И я уже переписываю программу управления червоточиной таким образом, чтобы активировать его мог только я лично. Едва все закончится, устрою разнос службе безопасности. То, что произошло сегодня, было настоящей катастрофой.

— Не большей, чем вся остальная война, — справедливо заметила она. — Кто знает, когда была загружена диверсионная программа? Она могла ждать своего часа не один год. Звездный Странник действительно строит свои планы на много лет вперед. Надеюсь, что хотя бы Брэдли сумеет ему противостоять.

— По крайней мере, у него есть план, — устало сказал Найджел. — Наверное, надо было послать им в поддержку космический корабль. О черт!..

— Что такое? — спросила Джастина.

— По словам Йоханссона, Звездный Странник намерен улететь на Бету Дайсона или в какое-то другое место, где он мог бы встретиться со своими сородичами.

— Да.

— Но когда он начинал строить планы, то не знал, что мы начнем делать сверхсветовые корабли. Мы могли бы поймать «Марию Селесту» в любой момент в течение следующих шестисот лет, в то время как он летел бы на Бету Дайсона со скоростью меньше скорости света.

— Так ты считаешь, что он модифицировал «Марию Селесту» для сверхсветовой скорости?

— Наверняка. Я только надеюсь, что Алстер не передал ему информацию о нашем новом гипердвигателе. Если это так, мы окажемся в весьма затруднительном положении. Нет, исключено. — Найджел покачал головой. — Мы собрали прототип гипердвигателя только две недели назад, а все пути на Дальнюю были перекрыты задолго до этого. Если «Мария Селеста» и способна преодолеть скорость света, то только с помощью обычного генератора червоточины непрерывного действия.

В зал вошли Меллани и Хоше — они провожали отряд Уилсона и оставались там, пока люди надевали бронекостюмы и садились в поезд Хранителей.

— Ты не злишься на меня? — спросила Меллани у Найджела.

— За что?

— Я была не слишком вежлива, когда просила открыть червоточину.

— Я только жалею, что ты не попросила меня об этом раньше. Мы могли бы застать Звездного Странника врасплох.

— Спасибо.

Она сдержанно поцеловала его в щеку, и оба они автоматически оглянулись на Дадли и мобайла Боуза. Дадли демонстративно отвернулся.

— Они смогут вернуться? — задала следующий вопрос Меллани.

— Только не через основную червоточину, она будет модифицирована для путешествия во времени. Если Уилсон и Кошачьи Когти вернутся с Дальней, мы попробуем вытащить их через червоточину исследовательского отдела. Я пока еще не думал об этом. В любом случае Содружеству придется решать вопрос о связи с Дальней. Восстанавливать ее будет довольно трудно и дорого, особенно если учесть, что Содружеству придется платить за все сорок семь новых миров. Можно было бы ограничиться полетами космических кораблей или оставить ее как изолированный мир.

— Я думаю, им все равно, — сказала Меллани. — Мортон и там сумеет построить свою империю. Это как раз подходящий для него мир.

— Меня удивило твое нежелание отправиться с ними.

— В самом деле? Все довольно просто. Я еще хочу жить.

Найджел усмехнулся.

— Как там Паула? — спросил он у Хоше.

— Очень расстроена. Я думаю, не стоило ее принуждать.

— Она это переживет.

В его виртуальном поле зрения «Эйблс ND47» свернул к переходу на Буун-гейт. Легковые машины и небольшие фургоны выскакивали из перехода, и службе безопасности ККТ приходилось направлять их в сторону от пути. Сенсоры показали, что силовое поле вокруг поезда усилилось. Найджел активировал канал связи с Уилсоном.

— Желаю удачи. Я собираюсь послать на Дальнюю космический корабль вам в подкрепление. Он будет там примерно через неделю.

«Спасибо, — ответил Уилсон. — Увидимся, когда мы вернемся».

— Кто с доблестью дружен, тем повод не нужен, — пробормотал Адам, направляя поезд к переходу на Буунгейт. Внедорожник «Тойота», вырвавшись из розоватого сияния вокруг перехода, загородил путь. Над ним повис вертолет службы безопасности ККТ. — По первому знаку. — Его виртуальная рука переместила регулятор подачи энергии, и поезд начал набирать ход. Силовое поле расширилось, захватив рельсы перед локомотивом. — На пушки в атаку. — Теперь им незачем было таиться, и он выдвинул орудия из боковых ниш. Золотистый свет перехода хлынул в окна кабины. Адам улыбнулся ему. Сидя высоко над землей, быстро и плавно двигаясь вперед, он как будто скользил прямо в закат. — Уходит неистовый полк^[13].

«Эйблс ND47» проскочил сквозь переход на скорости почти в сто километров в час. Локомотив прорвался сквозь золотистое сияние, и перед ним открылся слабо освещенный сортировочный участок станции Буунгейта. Прямо перед ним десятиместный микроавтобус «Ауди» пытался взобраться на пути, но локомотив задел его, отбросив в сторону и раздробив ему бок. Адам виновато поморщился. «Надеюсь, что следователь этого не видела», — подумал он.

По лабиринтам путей, стремясь к переходу, навстречу поезду пробирались десятки машин. Камеры показали запыхавшихся людей, отскакивающих в стороны перед самым носом локомотива. Все это Адам окинул одним быстрым взглядом, а затем полностью сосредоточился на управлении. Радарное сканирование показало, что рельсы впереди не повреждены. Силовое поле над сектором Дальней оставалось непроницаемым.

«Мы закрываем червоточину», — донесся голос Найджела Шелдона.

— Спасибо и на этом, — беспечно ответил Адам, и сигнал связи пропал.

Информация с сенсоров свидетельствовала о какой-то перестрелке впереди.

Виртуальная рука Адама передвинула регулятор скорости и коснулась иконки торможения. Модуль управления локомотивом подключился к местному контролю движения. Адам, воспользовавшись полученными кодами, выстроил маршрут прямо до сектора Дальней. Но в этом даже не было необходимости, железнодорожные стрелки так и остались в нужном положении. «Эйблс ND47» мчался в том же направлении, что и поезд Звездного Странника менее получаса назад.

Адам переключил внимание на перестрелку. Снаружи силового купола, в том месте, где сквозь него проходили рельсы, сгрудилось около двух десятков машин. Судя по показаниями сенсоров, стрельба по ним велась с быстро меняющихся позиций. Кто стрелял, определить было невозможно, поскольку нападавшие, по всей вероятности, пользовались защитой.

— Похоже, это люди из разведки флота, — сказал Адам.

— Мы тоже так думаем, — согласился Уилсон. — Сейчас я попробую с ними связаться.

— Есть! Еще один! — воскликнул Вик, перекрывая шипение мазера, сжигающего землю совсем рядом с ним.

Неподалеку в неглубокой дренажной канаве притаился Алик. Джим и Мэттью метрах в пятидесяти от них скрывались за дорожной насыпью.

Впереди плотным строем выстроились автомобили из эскорта Звездного Странника. Их орудия никого не подпускали к станции ближе чем на километр, и, несмотря на отчаянные усилия бойцов группы задержания, двигаться вперед им было очень трудно. Гранатомет Вика уменьшил число машин на восемь единиц, но Алик предостерег его от чрезмерного расхода боеприпасов. В случае встречи со Звездным Странником еще потребуется огневая мощь.

Над плечом Алика выдвинулся излучатель частиц, а сам он приподнял голову, чтобы сенсоры помогли навести оружие на ближайший внедорожник. Точный выстрел превратил машину в ослепительный шар бушующего огня. Ударная волна прокатилась над головами Алика и Вика, осыпав их мелкими камешками.

— Отличный выстрел, босс, — произнес Вик.

На канаву обрушились залпы мазеров и скорострельных орудий. Алик с Ви-ком по грязной жиже, собравшейся на дне, отползли в сторону.

— Эдмунд, есть что-то новое? — спросил Алик.

«Нет, простите, но ничего не изменилось. Я вижу только десяток машин, окруживших переход на Промежуточную. Ничего не происходит. Они просто ждут, не появится ли кто-нибудь еще».

Алику отчаянно хотелось дать Эдмунду пинка под зад. Еще до отъезда на Уэссекс специалисты по тактике из парижского отдела подсказали ему не меньше десяти вариантов подхода к силовому генератору. Кроме того, Эдмунд получил мощные программы, способные подавить вмешательство Тарло. Техники показали ему точки, куда надо стрелять из ионного пистолета, чтобы вывести генератор из строя. Ему уже ничто не мешало добиться цели. Ничто!

— Эдмунд, вам нужно вывести генератор из строя. — Очередной залп бушующей энергии заставил Алика пригнуться. Поверх канавы пронеслось голубоватое пламя, вода вокруг скафандра закипела. — Иначе мы не сможем вас вытащить.

«Мне очень жаль, но я не могу этого сделать. Только здесь я пока еще чувствую себя в безопасности».

К реву пламени добавился ритмичный грохот. Это Джим открыл огонь из гранатомета. Затем воздух разорвал свист кинетического снаряда, пролетевшего на сверхвысокой скорости. Через мгновение еще несколько вражеских машин превратились в горящий металлический хлам.

— Вам нельзя там оставаться, — почти умоляющим тоном продолжал Алик. — Тарло будет удерживать силовое поле, чтобы не допустить никаких попыток погони за Звездным Странником. А это значит, что вы опоздаете на эвакуацию. Планета обречена. Эдмунд, вы погибнете здесь, и некому будет даже забрать вашу вставку памяти.

«О боже! Я этого не хочу».

Алик снова потихоньку пополз вперед.

— Никто из нас не хотел войны. Вся операция займет у вас не больше пяти минут. Добраться до генератора и впустить нас. А дальше мы сами позаботимся и о Тарло, и о машинах сопровождения.

«Я попробую».

— Отлично, Эдмунд. И поторопитесь, ладно?

Алик подключился к двум роботам-шпионам, которые выбрались наверх, чтобы сделать наводку на очередную машину.

— Кто из этих подонков ведет блокирующий огонь? — спросил Вик.

— Не знаю, — ответил Мэттью. — Последний залп стоил нам пяти роботов.

Эл-дворецкий известил Алика о локальном вызове Паулы Мио по секретному каналу.

— Локальный вызов? — уточнил он.

«Да».

— Благодарение богу, подключай ее.

«Капитан, это ваши люди обстреливают машины у силового купола?»

— Да!

«Хорошо. Будьте наготове, мы их уберем. Но не подходите к ним ближе чем на сто метров».

— Тут больше ста метров. А что у вас есть?

«Хранители говорят, что у них имеются комплексы зонального уничтожения».

— Хранители? Так вы с ними?

Алик и сам не знал, чему он удивляется: Вселенная в эти дни не подчинялась законам логики.

«Да. Я участвую в погоне за Звездным Странником. Пригнитесь к земле».

— Можете мне поверить, мы уже давно не высовываемся.

Вместе с Виком он прижался к самому дну канавы и до предела увеличил мощность защитного поля.

«Контакт с сектором Дальней у вас еще сохранился?» — спросила Паула.

— Да. Этот парень не торопится отключать генератор.

«Почему? Нам необходимо устранить защитный купол».

— Он все понимает. И вроде обещал что-нибудь предпринять.

«Хорошо. Берегите головы, мы начинаем».

Роботы-шпионы показали Алику, как над ними пролетел снаряд с реактивным двигателем, имеющий форму бабочки, но размером примерно с человека. Затем последовала ослепительная зеленая вспышка, после чего все сигналы с роботов пропали. Волна зеленого света захлестнула канаву. Затем Алика подбросило, словно он оказался в эпицентре землетрясения. Следом пронеслась раскатистая звуковая волна, которую он ощутил, несмотря на изоляцию скафандра.

«Все чисто», — сказала Паула.

Алик медленно выбрался из канавы. Все машины эскорта пылали ярким пламенем. По железнодорожному пути, где недавно прошел поезд Звездного Странника, приближался «Эйблс ND47». Локомотив экстренно тормозил — так, что из-под огромных колес летели искры.

— Вот это, я понимаю, эффектный выход, — произнес Вик.

«Эйблс ND47» остановился. В первом вагоне открылась боковая дверь.

— Садитесь, пожалуйста, — крикнула им Паула.

Четверо бойцов группы задержания побежали по обожженной земле. По пути Алик отметил, что рельсы зональный истребитель не повредил. В передней части локомотива по обеим сторонам из корпуса торчали два темных цилиндра, вдвое превосходящие объем бронированного скафандра Алика. Тип оружия ему был не знаком, но оказаться рядом с этими пушками в момент выстрела он бы не захотел.

Из-за хромированной заборной решетки с громким треском вылетело небольшое темное облачко и осталось между локомотивом и защитным барьером. При этом на силовом куполе неярко сверкнула медно-красная широкая дуга, а на землю посыпались огоньки, вызывающие небольшие вихри пыли.

Алик забрался в полутемный вагон. Снаружи гулко бухнули тяжелые орудия.

Эдмунд выскочил за дверь и пустился во всю прыть. За спиной от внедренной им дезинтегрирующей программы начало разваливаться здание административного корпуса. Сенсоры не увидят беглеца, но теперь Тарло наверняка знает, что внутри силового купола есть кто-то, кто пытается помешать возвращению Звездного Странника. Не надо быть гением тактики, чтобы предусмотреть следующий ход агента.

Здание, в котором располагался генератор силового поля, представляло собой примитивное сооружение из композитных панелей жемчужно-серого цвета. Эдмунд даже видел его верхушку над складским ангаром у противоположного края парковки. Надо только добраться туда, и кошмар закончится.

Стоящая на краю площадки «Хонда», получив команду, мгновенно ожила. Колеса пронзительно взвизгнули на мокром бетоне, и машина на предельной скорости понеслась к шоссе. Этот отвлекающий маневр даст Эдмунду выигрыш в несколько секунд, — по крайней мере, так утверждали аналитики из парижского тактического центра. Эдмунд помчался в противоположную сторону. Складской ангар скроет его, надо только добежать.

Серое пасмурное небо над парковкой разорвала белая вспышка. Силовой защитный купол отозвался невероятно громким пронзительным звуком. Эдмунд от неожиданности потерял равновесие и растянулся на бетоне. Он успел заметить, что по силовому полю над ним пробежали алые молнии и ударили в землю на границе барьера вокруг станции.

Снова полыхнуло белым, по всему сектору перехода на Дальнюю раскатился невыносимый грохот. На этот раз Эдмунд понял, что по защитному куполу кто-то стреляет из сверхмощного оружия, стараясь проникнуть внутрь. Эдмунд заставил себя подняться. Рукав рубашки промок от крови, сочащейся из разбитого локтя. Морщась от боли и пригибаясь при каждой новой вспышке, он ринулся к складу.

К тому моменту, когда Эдмунд обогнул угол ангара, он уже сильно запыхался. До здания с генератором осталось сто восемьдесят метров. Он побежал туда, уже не обращая внимания на вспышки белого света, чередующиеся с кроваво-красными молниями. Раскаты ужасающего грохота перекатывались под куполом, не стихая, так, что звенело в ушах, а голова раскалывалась от боли.

Когда Эдмунд добежал до входа в генераторный зал, он уже едва держался на ногах и с трудом дышал. К его удивлению, дверь оказалась не заперта. Он осторожно заглянул внутрь, но никакого движения не обнаружил. Подавив судорожный вздох, он вошел в зал.

Генератор представлял собой огромное сооружение из металлических и пластиковых деталей и был величиной с дом. По потолочным композитным панелям над ним метались пятна белого и красного цвета. Грохот здесь уже не так сильно давил на уши. Эдмунд отыскал критические точки и потянулся к кобуре.

— Дерьмо!

Пальцы сомкнулись на пустой кобуре. Пистолета не было, — скорее всего, тот выпал, когда Эдмунд споткнулся.

— Черт, черт, черт!

Он в отчаянии уставился на генератор. Где находится его панель управления — если таковая вообще есть, — он не имел ни малейшего понятия. Эдмунд завертел головой, стараясь отыскать хоть что-то, чтобы разбить корпус. Впрочем, он быстро понял, что с тем же эффектом мог бы кричать на машину и приказывать ей прекратить работу. Необходимо вернуться за пистолетом.

Внезапно в зале вспыхнул голубовато-белый свет. Ионный луч, пронзив воздух, уперся в корпус генератора. Слепящий фиолетовый разряд прожег металлизированный композит и потонул в фонтане дыма и капель расплавленного пластика.

Второй ионный импульс поразил инжектор питания — как раз в том месте, куда советовали целиться Эдмунду парижские эксперты. И неожиданно стало очень тихо. Прекратились и бело-красные вспышки.

Эдмунд начал медленно поворачиваться к человеку, который стрелял, хотя уже знал, кого он увидит. Сбоку от двери стоял Тарло с ионным пистолетом в вытянутой руке.

— Но почему? — спросил Эдмунд.

Тарло лишь улыбнулся, затем направил дуло пистолета в голову Эдмунда Ли и выстрелил еще раз.

Адам вспотел в своем бронекостюме. Он сам рассчитывал мощность атомного лазера. Луч должен был разбить силовое поле, тем более что перед этим его подвергли воздействию подавителя. Но Адам видел только внушающие ужас энергетические разряды, разлетающиеся во все стороны.

И вдруг силовое поле исчезло.

— Дремлющие небеса, — выдохнул Адам, — ваш парень сделал это.

— Я и не надеялся, — сказал Алик. — Но Эдмунд справился.

Адам осторожно тронул поезд. Сканирование показало, что впереди — меньше чем в километре — рельсы разбиты.

— Далеко мы на поезде не уедем, — объявил он тем, кто сидел в вагонах.

Сенсоры показали ему шеренгу машин вдоль пути к переходу на Промежуточную. Адам отправил в ствол еще один снаряд зонального уничтожения. Он вылетел из орудия, установленного в верхней части локомотива, и по короткой дуге унесся вперед. В небо взметнулся фонтан зеленых искр, от которого по земле во все стороны побежала световая рябь, и в следующий миг оранжевыми шарами тут и там стали полыхать взрывающиеся боеприпасы и топливные баки.

Поезд быстро замедлил ход а потом и вовсе остановился перед неглубоким кратером, где обрывались рельсы.

— Конец пути, — сказал Адам и дал команду открыть двери вагонов.

— Я остаюсь здесь, — заявил Вик, как только Киеран вывел из вагона бронированный автомобиль.

В машину набилось восемь человек: Вик, Алик, Уилсон, Анна, Брэдли Йоханссон, Йамас, Айюб и Киеран на водительском сиденье. Все они были одеты в бронекостюмы самых разных марок, но внешне почти не отличались друг от друга — темно-серые фигуры, отдаленно напоминающие людей. Более полному сходству мешали рюкзаки с дополнительным оружием.

— Я понимаю, — произнес Брэдли.

— Ничего ты не понимаешь. Он еще здесь.

— Ты не можешь этого знать.

— Я чувствую. Нам слишком легко удалось проникнуть внутрь. Тарло — хитрый мерзавец, он не станет играть в открытую.

— Тем более, — тебе надо остаться в бронированной машине, — сказал Брэдли. — Это лучшая защита.

— Нет. Я сумею его отыскать. Да ладно, я прикрою ваши задницы. Он наверняка приготовил для вас какую-нибудь ловушку.

— Моя команда готова к самым разным неожиданностям.

Вик встал.

— Но не ко всем.

— Как скажешь.

Вик открыл дверь. Снаружи дым от догорающих машин был таким плотным, что казалось, наступили сумерки.

— Вы идете, босс? — спросил Вик.

— Мы убедились, что Звездный Странник реален, — сказал Алик, — и что он где-то там, на той стороне червоточины. Теперь он стал для меня главной целью. Джим, Мэттью, если хотите пойти с Виком, я возражать не буду.

— Я останусь с вами, босс, — ответил Джим.

— Извини, Вик, — сказал Мэттью. — Но там мы нужнее.

— Все в порядке. — Рослый парень шагнул к выходу. — Я делаю это ради себя. И ради Гвинет.

— Удачи тебе, — добавил Алик.

Адам спустился по лесенке из кабины, радуясь, что двигаться ему помогают электромускулы. До земли было далеко, а последние дни напряженной подготовки его сильно утомили. Рядом с разбитыми рельсами ждали три броневика — три тупоносые машины овальной формы, облицованные оливково-зелеными отражающими панелями, на десяти колесах с независимыми подвесками, оплетенных металлической сеткой. Броневики с трех сторон окружили три грузовика «Вольво». Они были собраны на двадцатиколесных шасси, предназначенных для необжитых районов развивающихся миров. Их оснастили более грубым вариантом экранирования, чем броневики, и дополнили мощными электронными глушителями, так что машины превратились в грозные угловатые тараны голубовато-серого цвета. При полной заправке баков они были способны преодолеть расстояние от Армстронг-сити до гор Дессо, где Хранители с нетерпением ждали сложенные в кузовах детали, необходимые для отмщения.

Направляясь к головному броневику, Адам увидел уходящего Вика и с сожалением покачал головой. Этот профессионал мог бы им пригодиться. Личные чувства на войне всегда создают помехи.

Бронированная дверь скользнула в сторону, и Адам забрался внутрь. Свободным осталось только одно место — напротив Паулы Мио. Вот черт!

— Хотите сесть за руль, сэр? — спросила Розамунда.

— Нет, все в порядке. Только помни все, чему я тебя учил.

— Если она последует твоему совету, то кончит жизнь в небытии, как и ты, — сказала Паула.

— Мы не в зале суда, следователь. Для начала нам надо пережить ближайшие пару дней, и шансы на это невелики.

— Хотите, мы уничтожим ее, сэр? — предложила Розамунда, не скрывая враждебности.

— Дремлющие небеса, нет. Давайте вести себя как подобает цивилизованным людям, ладно? А мы со следователем сами разберемся со своими проблемами.

— Хорошо. Но вам стоит только слово сказать.

Розамунда дала газу, и броневик покатился вперед.

— Вам стоит придержать язык, — сказал Адам Пауле. — Не забывайте, мы сейчас на моей территории.

— Насколько мне известно, ты еще ни разу не бывал на Дальней.

— Не бывал. Но это мои люди.

— Я так не думаю. Ты был подпольным торговцем оружия, чему-то их научившим. А им известно, сколько невинных людей ты погубил до того, как тебя взял под крыло Йоханссон?

— Эй, вы! — вмешался Брэдли. — Прекратите. Сегодня у нас совсем другая война.

Адам воздержался от дальнейшего спора. Но он был уверен, что под шлемом на лице следователя появилась улыбка. Виртуальными руками он вывел на передний план показания сенсоров всех машин. Колонна прошла последние сто метров до небольшого перехода. Овал впереди светился бледным розоватым сиянием.

— Переход открыт, — сказала Розамунда.

— Следи за оружием, — предупредил ее Адам.

Вокруг перехода было установлено больше двух десятков мазерных орудий — первая линия обороны на случай вторжения чужаков. «Какая ирония, что в данный момент они направлены в противоположную сторону», — подумал Адам. Лучи лазеров с броневиков взяли на прицел пушки обороны.

Адам переключил внимание на человека, сидящего рядом с Мио. Его бронированному скафандру он мог только позавидовать; несмотря на все знакомства среди воротил черного рынка, он так и не сумел заполучить защитный костюм того типа, которыми флот снабжал бойцов, отправляемых на Утраченные двадцать три планеты.

— Привет, Роб, — обратился к нему Адам. — Приятно снова с тобой работать.

— Для тебя, возможно, и приятно, — ответил Роб. — В тот раз я даже не был с тобой знаком, зато получил двадцать три года небытия.

— Но ведь мы почти добились успеха, не правда ли? Почти остановили «Второй шанс». Если бы довели дело до конца, сегодня все было бы иначе.

— Думаешь, мне от этого легче?

— Просто удивляюсь, насколько циклична наша жизнь.

— Элвин, ты принимал участие в атаке на «Второй шанс»? — спросила Паула.

— Я ее спланировал и организовал. И все бы получилось, если б не РИ, решивший сыграть на вашей стороне.

— Послушай, — сказал Роб, — я даже не знал, что работал на тебя. И принял предложение только потому, что задолжал нехорошим людям крупную сумму. Понятно? Мы с тобой не друзья и не приятели, точка.

— Тебя нанимали через Агента? — уточнила Паула.

— Это отмечено в моем деле, — ответил Роб. — Я сразу согласился сотрудничать с полицией. Что, впрочем, не сильно облегчило мою участь.

— Оставьте это, — огрызнулся Адам. — Сейчас нам предстоит схватиться с самим Звездным Странником.

— Я полагаю, Вик был прав. Все как-то слишком легко. Почему Звездный Странник оставил переход на Промежуточную открытым?

— Думаете, он организовал засаду? Так мы готовы! Я именно тем и занимаюсь: планирую, проигрываю сценарии боев. Я знаю, вам это не нравится, но можете мне доверять, следователь. Вам не пришлось бы так долго за мной гоняться, если б я того не стоил.

Не переставая говорить, в виртуальном поле зрения он следил за показаниями сенсоров. Мазерные пушки были обезврежены — лазеры разрушили их основания, и орудия опрокинулись на землю. Машины, подпрыгивая на рельсах единственного пути, преодолевали последние десятки метров перед переходом, ведущим на Промежуточную. Адам не мог не признать, что все выходит слишком просто.

— Помнишь Валтара Ригина? — спросила Паула.

«Лучше, чем ты можешь себе представить», — хотел сказать Адам. Он до сих пор ощущал холодок на спине при воспоминании о том, как они с Паулой чуть не столкнулись в Венецианском Побережье, но следователь его не увидела.

— Это хозяин галереи, которого уничтожил Брюс.

— Верно. Тогда мы не придали особого значения тому, что вставка памяти Ригина была изъята после смерти.

— Ну и что?

— На Иллюминате Тарло забрал голову Агента вместе со вставкой. Понимаешь, к чему я клоню, Элвин? Звездный Странник составляет полную базу данных о твоей деятельности. Я даже представить себе не могу, насколько подробно ему известны твои контакты. Он наверняка знает, с кем ты работаешь, с кем встречаешься и какое покупаешь оборудование. Скажи мне, может ли он при наличии всей этой информации определить твою конечную цель?

Вопрос очень не понравился Адаму. Ему хотелось бы ответить: «Нет, никоим образом», но для подобной самоуверенности ситуация была чересчур серьезной.

— Я не знаю. Я никогда не раскрывал Агенту деталей планируемых операций, особенно в последнее время. Я просто говорил, что мне нужны люди для боевых действий.

— Остается надеяться, что этого недостаточно.

— Постойте-ка, — воскликнул Роб. — Вы хотите сказать, что этому выродку известно и мое имя?

— Да, — ответила Паула.

— Вот дерьмо!

— Мы готовы, — объявила Розамунда.

Последний мазер упал на землю. Машины подошли к самому переходу на планету Промежуточная. Из перехода по-прежнему струился малиновый свет, за границей силового поля ничего не было видно.

— Посылай вперед дрона, — скомандовал Адам.

Маленький летающий робот пересек границу, и его камера показала россыпь голых скал, простирающуюся под розовато-лиловым небом. Единственный железнодорожный путь, спускаясь от перехода в долину, тянулся к спокойному морю.

— Ничего, — доложила Розамунда. — Никакой электронной активности, никаких источников теплового излучения. Здесь их нет.

— Тогда проходим, — приказал Адам. — И вышли дрона к Шеклтону, надо посмотреть, остались ли там самолеты.

Вик проводил взглядом последний грузовик, исчезающий за атмосферным барьером. Он покинул колонну Хранителей, когда они начали сбивать мазерные пушки; огромные орудия Т-образной формы теперь лежали среди дымящихся обломков машин, уничтоженных зональным истребителем. Вся сцена напоминала Вику об Иллюминате и последствиях схватки в «Верхушке».

Пройти на Промежуточную оказалось слишком легко, и Вику виделся за этим какой-то подвох. Благодаря Эдмунду местная система связи оказалась разрушена, но секретные каналы должны были уцелеть даже после внедрения дезинтегрирующей программы. Тарло не мог этого не знать. Если бы он захотел, ему бы ничто не помешало напасть на Хранителей. Мазерные орудия были далеко не новыми, но они вполне могли подбить парочку «Вольво». Значит, Тарло хотел, чтобы Хранители попали на Промежуточную. Почему?

Вик подошел к генераторному залу. Сенсоры не обнаружили ни индивидуальных силовых полей, ни источников энергии оружия. Лишь у двери некий предмет размером с человека испускал инфракрасное излучение. Вик вошел внутрь.

У распростертого на бетонном полу тела осталась только половина головы. Лицо и большую часть второй половины уничтожил ионный разряд. Вик не сомневался, что мертвец — Эдмунд Ли. Уж точно не Тарло. Кроме того, было неизвестно, сколько агентов Звездного Странника осталось на этой стороне. Вик переключил сенсоры бронекостюма в активный режим и произвел сканирование полутемного зала. Два пробоины, обесточившие генератор, обнаружить было нетрудно, корпус в этих местах еще не остыл. Но никаких признаков присутствия других людей не было.

Мощный взрыв заставил Вика инстинктивно пригнуться, его силовое поле отреагировало на воздействие. Как только он вышел наружу, из длинного здания, где находился генератор червоточины, вырвался длинный язык пламени и за ним клубы черного маслянистого дыма. Переход превратился в обычную полукруглую пещеру, наполненную сложным оборудованием. Ни розоватого сияния, ни лучей чужой звезды, просвечивающих через атмосферный занавес. Прогремел еще один взрыв, и от здания на сотни метров вокруг полетели дымящиеся обломки. Из пробоин в стенах и крыше поднялись новые языки огня.

Вик, даже не пытаясь скрыться, двинулся к мертвому переходу; его сенсоры постоянно обшаривали местность в поисках движения или других признаков активности.

Навстречу ему кто-то вышел. Вику не нужны были никакие подтверждения, он и так знал, кто это, но тем не менее приблизил изображение.

Он остановился в десяти метрах от Тарло. Агент Звездного Странника не пытался воспользоваться вживленным в тело оружием, все его вставки, все источники энергии находились в режиме ожидания. Он спокойно стоял в своем блестящем костюме из полуорганической ткани, отражающей морось, светлые волосы были все так же перевязаны сзади тонкой кожаной ленточкой.

— Вик? — спросил он, вглядываясь в темный визор шлема. — Должно быть, ты Вик.

Вик включил наружный динамик.

— Да, это я.

— Отлично. Как Гвинет?

— Тебе это интересно?

— Одной моей половине, старик.

— С ней все будет в порядке. Почему ты так поступил?

На красивом лице Тарло появилась сочувственная усмешка.

— Я должен был. Какая же зараза эта Паула Мио! Я всегда знал, что она меня вычислит.

— С кем я сейчас говорю?

— Думаю, с нами обоими. Моя работа выполнена, так что ему все равно. Я просто жду, когда ты меня убьешь.

— Но ты не справился. Хранители прошли сквозь червоточину.

— Хранители прошли. Я справился.

— Это была ловушка?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что доставлю тебя в участок для прочтения памяти.

— Поздно, старик. Кватукс уехал вместе с остальными.

— Откуда ты…

Сенсоры бронекостюма зафиксировали активацию одной из вставок Тарло. Вик выстрелил. Импульс его ионной винтовки разорвал тело Тарло пополам.

Глава 14

Все деревья в этом лесу казались одинаковыми, элегантно округлыми, с роскошными красно-золотистыми листьями, напомнившими Оззи осень в Новой Англии. Но здесь стояла середина лета, высоко над головой сияло яркое солнце, а между деревьями веял теплый ветерок. Оззи разделся до футболки и сильно поношенных шорт, и, несмотря на это, по спине из-под рюкзака все равно текли струйки пота. Орион остался в одних обрезанных джинсах, сняв даже футболку, и со страдальческим видом шагал по тропе под палящим полуденным солнцем. А Точи, казалось, нисколько не страдал от жары, и его разноцветные перья весело развевались в такт скользящим движениям.

Теперь Оззи почти не сомневался в том, что он на верном пути, хотя его недавно обретенное чутье на тропы было далеко не таким точным, как указания спутникового навигатора. В последние полчаса он начал отмечать новые признаки. Тропа стала более явной, похожей на дорожку, о которой постоянно кто-то заботится, а не на тропинку, протоптанную случайно проходящими по ней людьми или животными. На ней не было ни упавших деревьев, ни сухих веток. Даже в низинах болотистые участки кто-то аккуратно засыпал гравием, чтобы путникам не приходилось их огибать. Затем Оззи заметил, что некоторые ветки вдоль тропы подрезаны; места спилов давно заросли и выглядели как корявые выросты на коре. Все это напоминало следы деятельности муниципальной парковой службы.

Вставки Оззи снова начали обретать свои нормальные свойства, и он все больше был уверен в правильности выбранного направления. После ухода из газового кольца бионейронные модули и вставки вернулись к обычному на тропах сильфенов состоянию нестабильности. На следующий день после разговора с Облачным Танцором Оззи набрел на тропу прямо в середине леса, укрывающего риф. И это было четыре мира назад. Нельзя сказать, чтобы Оззи точно знал, куда идти, он лишь отдаленно представлял, куда может привести его та или иная тропа. Несколько раз он отправлялся в путь лишь для того, чтобы через некоторое время вернуться в исходную точку и начать искать другую тропу, которая приблизила бы его к Содружеству. У Оззи не было никакого представления об общей карте маршрутов, лишь ясное ощущение направления.

С каждым шагом увеличивались графические функции виртуального поля зрения и одновременно возрастали возможности самого Оззи. Стала укрепляться связь между его вставками и портативным модулем. И наконец модуль принял посторонний сигнал.

— Вот оно! — завопил Оззи и бросился вперед.

— Что такое? — спросил Орион. — Мы уже довольно давно прошли конец тропы.

Лес начал редеть, уступая волнистому рельефу серо-зеленых лугов. На равнине невозмутимо паслись стада похожих на быков животных с шестью толстыми ногами и янтарно-желтой шкурой. Между ними, не обращая внимания на странных соседей, бродили овцы. Оззи увидел шестиугольные металлические кормушки, набитые сеном. Длинные ряды проволоки расчерчивали луг на отдельные пастбища. Дальше простирались поля зерновых, где уже созревали тучные колосья. Вдали можно было разглядеть высокие холмы, укрытые золотисто-красным одеялом лесов.

Вставки Оззи подключились к местной киберсфере. В виртуальном поле зрения появились до боли знакомые иконки. Мысль о том, что он наконец вернулся, подействовала на Оззи словно ледяной душ. «Я дома!» Он обернулся к своим спутникам, неторопливо выходившим из леса.

— У нас получилось! — крикнул он. Ноги внезапно подогнулись, и он упал на колени. В голове замелькали воспоминания о давних визитах на планеты, открытые им и Найджелом. Оззи наклонился и поцеловал землю. — Черт побери, у нас получилось!

— Что получилось? — с любопытством спросил Орион.

— Мы вышли, старик. — Оззи поднялся и обнял удивленного парня. — Оглянись вокруг. Разве ты не видишь? Овцы, изгороди, поля, а там, дальше, наверное, амбары. Мы дома, мы снова в нашем старом добром Межзвездном Содружестве.

Орион оглянулся по сторонам, и на его веснушчатом лице появилась робкая улыбка.

— А где конкретно?

— Э, хороший вопрос. Подожди немного. — Виртуальные руки Оззи задвигались вокруг иконок, вытягивая информацию из местных систем. — Вилма. Это вторая зона космоса. Я никогда раньше здесь не был, и моей червоточине сюда не дотянуться. Но это не важно. Мы находимся на континенте Долон, на противоположной от столицы стороне планеты. Ближайший город называется Эанзор, его население — двадцать две тысячи человек. До него семьдесят два километра. — Он резко развернулся и, улыбаясь во весь рот, махнул рукой в сторону холмов. — Туда. Дорога проходит в трех с половиной километрах от нас. — Он опять повернулся. — Там.

— Друг Оззи, друг Орион, я рад, что ваше путешествие закончилось.

— Эй, старик, — Оззи положил руку на спину Точи, — мой дом — твой дом. И я заранее приношу извинения за повышенный интерес и, возможно, бестактное поведение людей по отношению к тебе. Ты станешь настоящей знаменитостью. Послом всей своей расы.

— Мне кажется, что перевод получился неточным, но благодарю за предупреждение. Что ты собираешься предпринять по возвращении домой?

— Отличный вопрос. Во-первых, принять ванну! Во-вторых, поесть как следует. Впрочем, может, сделаю это в обратном порядке.

Оззи снова окинул долгим взглядом сельскохозяйственные угодья. В информации из унисферы его беспокоила только одна вещь: дата. Судя по полученным данным, он отсутствовал в Содружестве три года, тогда как по его личным подсчетам странствие по тропам сильфенов продолжалось восемнадцать месяцев.

— Ладно. Мне потребуется какое-то время, чтобы все выяснить. По словам Облачного Танцора, мы вернулись в самый разгар войны. Но сначала надо организовать транспорт, учитывая габариты Точи. Посмотрим…

Он подключился к унисфере и медленно, словно новичок, еще не освоившийся со вставками и виртуальным зрением, начал запрашивать информацию. В первую очередь перед ним появился список компаний по аренде автомобилей. Оззи изучил предложения и остановил свой выбор на «Лендровер Авентин», в котором было достаточно места для Точи, если сложить десять из четырнадцати кресел. Он расплатился и загрузил инструкции в систему управления большого внедорожника.

— А теперь пойдемте в ту сторону, друзья. Наш автомобиль прибудет через пятнадцать минут.

— Оззи, — робко обратился к нему Орион.

— Да?

— А в этом городе, в Эанзоре, есть бары и всякие такие заведения?

— Конечно, старик.

Оззи как раз изучал реестр коммерческих объектов города, выбирая лучший отель.

— Тогда вечером… — Орион прищурился на солнце, уже начавшее спускаться к горизонту. — Мы пойдем знакомиться с новыми местами, ну, в те заведения, где есть девушки…

— Отлично, неплохая идея. Обещаю, в следующие несколько дней мы покорим этот город.

— Здорово. Знаешь, я запомнил вступительные фразы для флирта, которые ты мне говорил.

— Вот как?

— Да, мне кажется, я мог бы начать со «сделано враю».

— С чего?

— Ну, ты говорил, что надо посмотреть на воротничок ее платья, будто читаешь этикетку, и сказать…

— Что она сделана в раю. Да. Вспомнил. Конечно. Послушай, старик, эти приемы годятся только на крайний случай. У тебя же есть огромное преимущество. Стоит тебе только рассказать, где мы побывали и что делали, и с тобой никто не сможет сравниться. Ты станешь самым крутым парнем, усек? А цыпочки будут отпихивать друг друга локтями, лишь бы подойти к тебе поближе.

— Отлично.

— Но сначала тебе надо привести себя в порядок и прилично одеться. Все это мы провернем, пока будем отдыхать в отеле.

— Я не понимаю, почему для привлечения внимания временного партнера вам приходится прибегать к словесным ухищрениям, — вмешался Точи. — Неужели для этого недостаточно вашей сущности?

Оззи и Орион переглянулись.

— Представителям нашей расы свойственны некоторые преувеличения, — сказал Оззи. — Это не причиняет никакого вреда.

— Вы обманываете потенциальных партнеров?

— Нет-нет. Все не так просто. Это нечто вроде ритуала.

— Мне кажется, перевод снова получился неточным.

— А Точи тоже пойдет с нами в бары? — поинтересовался Орион.

Оззи подмигнул ему.

— Возможно, ему лучше воздержаться.

— Я бы с удовольствием понаблюдал за всеми аспектами человеческой цивилизации. Судя по вашим высказываниям, ваша культура весьма многогранна и отличается артистичностью.

— Ох, братец!.. — вздохнул Оззи.

Они минут десять посидели на обочине, дожидаясь заказанной машины, и вот перед ними остановился «Лендровер Авентин». Это был большой темно-красный с металлическим отливом внедорожник с закругленными зеркальными окнами по обеим сторонам. Задняя малметаллическая дверца плавно поднялась, и Точи заполз внутрь.

Оззи устроился на переднем сиденье и загрузил в систему управления несколько дополнительных команд. Странно было снова иметь дело с продуктом сложных технологий. Оззи удивлял даже воздух внутри автомобиля, насыщенный хвойным ароматом и запахом начищенной кожи.

— Какой он быстрый, — заметил Орион.

— Угу. — Машина шла со скоростью около ста километров в час по обычной полоске ферментированного бетона, какими во всем Содружестве соединяются изолированные сельские поселения. — А сколько тебе было лет, когда родители перебрались на Сильверглейд?

— Не знаю. Наверное, два или три года.

— Значит, ты ничего не помнишь о жизни в Содружестве.

— Нет, не помню. Знаю только, что люди привозят в Лиддингтон массу всяких устройств. Но большая часть техники там не работает.

После ухода из Ледяной Крепости Оззи охотно забыл о том, что собирался по-отечески относиться к Ориону, когда позволил ему сопровождать себя. Сейчас ему снова приходилось присматривать и за Орионом, и за Точи. Оба они были взволнованы поездкой и постоянно задавали вопросы о придорожных фермах и проходящих мимо автомобилях. Ощущение было такое, будто он пустился в путь с двумя пятилетними детишками.

Вскоре «Лендровер» свернул на двухрядное шоссе, ведущее в город, и автомобиль разогнался до двухсот километров в час. Орион разразился восторженными воплями, словно катался на «русских горках», а Точи спросил, всегда ли люди перемещаются так быстро. Оззи уже достаточно изучил поведение своего приятеля-чужака, чтобы понять, что тот нервничает. Он ограничил скорость машины до ста восьмидесяти километров в час.

Эанзор оказался весьма приятным городком, хотя вряд ли интересным для кого бы то ни было, кроме Ориона и Точи. Эти двое восхищенно смотрели на здания и пролегающие между ними улицы. Шоссе несколько раз вильнуло в окраинном промышленном районе, прошло по мосту через реку, вдоль которой стояли самые роскошные особняки, и вскоре спустилось в низину, где на пологих склонах расположился центр города, застроенный высокими каменными домами со стеклянными фасадами.

Оззи направил «Лендровер» к задней части отеля «Ледбеттер» и остановился у служебного входа.

— Подождите здесь, — сказал он своим спутникам. — Серьезно, парни, мне нужен спокойный день, чтобы прийти в себя. Не хочу никакой шумихи. Договорились?

— Ладно, — добродушно согласился Орион.

На всякий случай, уходя, Оззи все же запер дверцы «Лендровера».

В высоком вестибюле отеля разместилась великолепная экспозиция экзотических растений со всего Содружества. Они были тщательно подобраны так, что образовывали настоящую радугу. Оззи, успевший увидеть за время странствия по тропам столько растений, что хватило бы на пять жизней, прошел от вращающейся двери прямо к стойке, даже не посмотрев на роскошную выставку. Зато его провожало немало недовольных взглядов гостей отеля. Именно поэтому Оззи предпочел смотреть прямо перед собой; он отдавал себе отчет, как выглядит и сколько грязи сыплется с его ботинок на великолепный голубой ковер.

Остановившись у голубовато-серой стойки, он хлопнул ладонью по блестящему медному звонку. За его спиной тотчас очутились два рослых помощника портье. Дежурный, мужчина далеко за тридцать, одетый в серую форменную куртку, окинул посетителя неодобрительным взглядом.

— Слушаю вас. — Он выразительно помолчал, потом добавил: — Сэр.

Оззи усмехнулся в свою экстравагантную бородку.

— Слышь, дай-ка мне твой лучший номер, старик.

— Он занят. Точнее, в нашем отеле все номера заняты. Возможно, вам лучше поискать комнату в другой гостинице.

Портье перевел взгляд на своих помощников и уже поднял руку, чтобы позвать их на помощь.

— Нет, спасибо, старик. Это единственный пятизвездочный отель в вашем городе.

Прежде чем портье сумел ему помешать, Оззи наклонился через стойку и приложил большой палец к считывающему окошку бухгалтерского модуля.

— Послушай, парень… — возмутился портье. В этот момент система отеля зарегистрировала банковскую ОС-татуировку Оззи и его удостоверение личности. — Ох! — Дежурный заморгал и даже нагнулся, чтобы хорошенько рассмотреть экран. — Оззи? То есть я хотел сказать, добро пожаловать, мистер Айзекс.

Помощники замерли, и один из них даже не сумел скрыть улыбку.

— Так как насчет номера? — осведомился Оззи.

— Произошла ошибка. Наш пентхаус свободен. Ваш визит — большая честь для нас, сэр.

— Рад это слышать, старик. Да, кстати о пентхаусе. Полагаю, у вас здесь останавливается немало важных персон, не желающих, чтобы их жизнь была выставлена на всеобщее обозрение.

— Я уверен, вы оцените нашу сдержанность, сэр.

— Хорошо, если так. В пентхаус ходит грузовой лифт?

— Да, сэр.

— Еще лучше. Теперь слушай внимательно. В машине у вашего служебного входа сидит очень большой чужак. Я хочу, чтобы он поднялся в номер на грузовом лифте и чтобы никто этого не видел. Я не хочу, чтобы завтра под моими окнами шастала Алессандра Барон или ее коллеги. — Оззи добавил к общему счету большие чаевые для персонала. — Мы договорились?

Портье слегка приподнял бровь.

— Я немедленно доведу ваши пожелания до всех сотрудников отеля.

— Хороший парень. Ну а приличный обед я могу у вас заказать?

— Да, конечно, сэр. Кухня нашего ресторана считается лучшей в городе. Что бы вы хотели попробовать?

— Пусть доставят еду в номер.

— Да, сэр. Что именно?

— Все.

— Все?

— Да. И, чтобы не забыть, обязательно два десятка зеленых салатов.

— Сию минуту, сэр.

В уборной, примыкающей к главной спальне номера, имелась круглая ванна, в которой могли поместиться несколько человек, но для Точи она оказалась недостаточно большой. Массивный чужак улегся рядом с ней на расстеленных полотенцах и стал поливать себя мыльной водой. Затем, зажав в манипуляторах два самых больших гребня, которые удалось отыскать в Эанзоре, он принялся вычесывать из своих разноцветных перьев листья, песок, засохшую грязь и травинки — весь мусор, накопившийся за долгие месяцы странствия.

Орион в одном канареечно-желтом полотенце, завязанном вокруг бедер, поливал Точи из душа, смывая мыльную пену, нанесенную Оззи после расчесывания.

— В нашем мире нет шампуня-кондиционера, — пожаловался Точи. Несколько перьев, высыхая, стали удивительно мягкими и подрагивали при малейшем движении. — Если я введу в обращение это средство, я стану очень важной персоной.

— Да, такие мелочи значительно улучшают жизнь, — сказал Оззи.

На нем, как и на Орионе, не было другой одежды, кроме полотенца, и Оззи уже подумывал, не принять ли еще один душ после купания Точи. Третий за день. Вода, которая стекала с него в первый раз, была ужасно грязной.

После первого омовения все трое прошлись вдоль ряда подносов, уставленных лучшими блюдами ресторанной кухни. Оззи набросился на прекрасно приготовленный французский голубой бифштекс, попробовал рыбу, дичь, ризотто, жареных цыплят, острые тайские блюда, пасту. И жареную картошку! Он съел целую гору жареной картошки. И выпил столько пива, словно только что совершил восхождение на гору Олимп.

Точи предпочитал овощные блюда. Как кто-то — не важно, человек или чужак, — может съесть две миски сырой моркови, предназначенной для приготовления соусов, Оззи было не понять. И зеленые салаты он тоже заказал не зря: Точи съел половину.

Орион и Точи впервые в жизни попробовали мороженое. Они уничтожили все, что было на подносах, и послали за добавкой. Оззи прошелся по остальным десертам, пробуя по ложечке из каждой тарелки.

После пиршества Оззи и Орион вызвали из города продавцов одежды, перемерили целые горы последних новинок моды и через час подобрали себе гардероб. Мастера из салона при отеле привели в порядок бороду Оззи и сделали ему маникюр. Африканские косички он остричь не дал, ему нравилось, как они торчат в разные стороны. Орион подвергся тем же процедурам, но затягивал с окончанием до тех пор, пока Оззи вежливо не выпроводил мастерицу, которая укладывала парню волосы.

— Ты уже начал пускать слюни, — упрекнул Оззи Ориона, когда покрасневшая девушка вышла.

— Но она такая красивая, — запротестовал тот, — и так дружелюбно себя вела.

— Поверь, старик, она лет на шестьдесят старше тебя. Омоложение нетрудно заметить, если знаешь, на что обратить внимание. И макияж у нее слишком яркий, чтобы скрыть недостатки, а вести себя вежливо — ее обязанность.

— Ты просто завидуешь.

Оззи поспешил отменить массаж, уже оплаченный для них обоих. Следующие полтора часа ушли на то, чтобы привести в порядок Точи, но Оззи не мог не признать, что время было потрачено не зря. После обработки фенами всей его шкуры и перьев их друг стал выглядеть великолепно. Он распушился, как никогда прежде, а грива из перьев теперь переливалась всеми цветами радуги.

— Полный комплект костюмов для лучшего кордебалета в Вегасе, — заявил Оззи.

— Ну, теперь можно идти? — спросил Орион.

Парень надел черную рубашку из полуорганической ткани, а поверх нее — белую с красным куртку. Костюм дополняли брюки такого яркого зеленого цвета, что при взгляде на них хотелось прищуриться. Продавец одежды заверил Ориона, что такое в моде у молодежи до двадцати лет. Оззи, глядя на парня, чувствовал себя ужасно старым и уж тем более не мог себе представить, что пойдет с ним в какой-либо бар.

— Извини, но не сегодня. Я же говорил: мне надо поработать, чтобы войти в курс происходящего.

Отель да и сама Билма были всего лишь прелюдией. Оззи следовало добраться до своего астероида и решить, что делать дальше.

— Ну, значит, завтра, — жалобно простонал Орион. — Обещай, что завтра мы обязательно пойдем. Несправедливо заставлять меня все время сидеть в отеле. Я хочу познакомиться с девчонками.

— Хорошо, завтра, — согласился Оззи, лишь бы отвязаться.

— А чем же заняться сегодня вечером? — спросил Орион.

За окнами уже стемнело, и на тротуаре вокруг отеля зажглись красные и зеленые фонарики.

— Подключись к какой-нибудь развлекательной программе, — посоветовал Оззи. — Я покажу, как это делается. И Точи будет интересно побольше узнать о Содружестве.

Он привел друзей в большую гостиную и подключился к гостиничной сети. На огромном голографическом портале высветилось меню самых разнообразных программ. Оззи поспешно отключил некоторые из них, чтобы парень на всю ночь не увлекся порнопостановками, а затем перевел портал в режим голосового управления. Настроив прямой перевод для Точи, Оззи вышел.

Машины Хранителей уже почти достигли дна долины, где стоял Шеклтон, как вдруг Адам заметил обрыв узкополосной связи с поездом. Розамунда направила дрона, чтобы осмотреть переход. Миниатюрный аппарат только поднимался в чистое красноватое небо Промежуточной, а Адам уже знал, каким будет результат. Вик оказался прав. Судя по тишине в броневике и молчанию на основном канале связи, так думал не он один.

Переданная дроном в виртуальное поле зрения картина продемонстрировала комплект оборудования, окружающего выход из червоточины. На мгновение все залило ярким светом голубоватой вспышки. Но самой червоточины уже не было.

— Ну вот, — заговорил Мортон. — Надо полагать, вернуться теперь станет немножко труднее.

— В Шеклтоне еще остались самолеты, — сказал Адам, стараясь придать своим словам позитивный оттенок.

Нельзя было допустить паники. Только не сейчас. Если люди начнут думать о том, в какой изоляции они оказались, то наверняка проиграют. Сам он не мог размышлять ни о чем другом, кроме как о единственной оставшейся на этой богом забытой планете червоточине и о том, что Звездный Странник доберется до нее первым. Адам сознавал, насколько умно была задумана эта ловушка. Звездному Страннику оставалось только миновать переход, ведущий на Дальнюю, и после взорвать его, оставив преследователей в мире, лишенном любой связи, в условиях, которые со временем всех их убьют. И кто будет их искать? Разве что только Шелдон. Возможно.

Эл-дворецкий сообщил Адаму о вызове Брэдли по изолированному от остальных каналу.

«Плохо дело. Ты предусмотрел такую ситуацию?»

— Мы со Стигом рассматривали тот вариант, что Звездный Странник по возвращении взорвет переход в Порт-Эвергрине. Это было год назад. И мы рассчитывали, что на Дальней к тому моменту удастся накопить достаточно сил для отмщения. Но, кроме того, предполагалось доставить туда и марсианскую информацию, и все необходимое оборудование. Досмотр грузов сорвал все планы, и это стало одной из причин пересмотра наших сценариев.

«К тому же мы предполагали все успеть до возвращения Звездного Странника», — добавил Брэдли.

— Верно. А потом в результате вторжения праймов возникли новые препятствия. И я никак не мог всего предусмотреть.

«Какие же у нас остались варианты?»

— Только один: добраться до Порт-Эвергрина раньше Звездного Странника.

«А это возможно?»

— Даже если Звездный Странник не повредит самолеты, он все равно опережает нас на тридцать минут. А у нас нет ни аэроботов, ни ракет класса «земля-воздух».

«Понятно, — вздохнул Брэдли. — А нельзя ли нанести упреждающий удар: вызвать наших воинов и занять Порт-Эвергрин до прибытия туда Звездного Странника? Тогда он сам окажется в ловушке между двух огней».

— Связь с самолетами поддерживается при помощи коротковолновых передатчиков. Здесь нет спутников, только оптоволоконный кабель, проложенный по дну моря между Шеклтоном и Порт-Эвергрином, обеспечивающий доступ к унисфере на Дальней.

«Значит, кому-то надо остаться и во время ближайшего цикла передать сообщение Стигу».

— Институт несколько дней назад блокировал все коммуникации.

«Выходит, у нас нет другого пути, кроме как лететь вперед и надеяться, что

Стиг сумеет нам как-нибудь помочь».

— Он же не знает, что происходит!

«Он сообразительный парень. Ему известно, что Звездный Странник возвращается, а значит, он поймет: мы тоже где-то недалеко».

— Надеюсь, что ты прав.

Машины вышли на скалистый шельф в сотне метров над морем, где стояли герметично изолированные домики и длинные ангары. Двери двух из них оказались открытыми, и периодические вспышки местной необычной двойной звезды освещали их опустевшее внутреннее пространство. Предварительный облет дрона показал, что в остальных семи ангарах стоят «Карбоновые гуси».

— Все наши машины поместятся в один самолет, — сказал Адам.

«Не хотелось бы вмешиваться, но не слишком ли это рискованно? — усомнился Брэдли. — Сложить все яйца в одну летающую корзину?»

— Я предусмотрел проверку самолетов, — ответил Адам. — На случай возможных диверсий со стороны агентов Звездного Странника мы взяли с собой роботов-криминалистов. Их достаточно, чтобы обследовать три самолета. Но подняться в воздух надо быстро. Если нацелить всех роботов на один самолет, время обследования значительно сократится. Мы уже не можем позволить себе такую роскошь, как делить грузы на три самолета, Брэдли.

«Прости, Адам. Это твоя операция, я постараюсь до конца поездки держать язык за зубами».

— Не стоит. Я тоже допускаю ошибки. И если ты заметишь хоть одну, кричи об этом как можно громче. — Адам переключился на общий канал. — Киеран, Айюб, вы отвечаете за обезвреживание. Надо все проверить самым тщательным образом, нельзя допустить каких-то неприятных сюрпризов над океаном.

Все прочие остались ждать в относительной безопасности бронированных автомобилей, а Киеран с Айюбом направились к «Карбоновому гусю» в пятом ангаре. Системы этого самолета были переведены в спящий режим. Вместе с людьми к самолету устремилась целая стайка роботов, напоминающих гусениц размером с руку. Из них торчало так много тонких, как волоски, пробников, что казалось, будто корпуса покрыты пушистым мехом. Сначала роботы окружили гигантский самолет в поисках малейших признаков чьего-либо присутствия.

— Никого — по меньшей мере, за целую неделю, — объявил Айюб. — Никаких термальных отклонений, никаких остаточных химических примесей.

Адам дал команду начать проверку самого воздушного судна. Киеран, поднявшись в рубку, загрузил диагностическую программу в авиационную электронику. Айюб остался наблюдать за роботами, облепившими корпус и проникавшими в каждый лючок. Миниатюрные устройства пробирались вглубь сложной структуры, исследуя своими усиками покрытия корпусов, брали пробы воздуха на присутствие химикатов, проводили сканирование несущих конструкций. В каждую из трех ядерных турбин Айюб направил по три робота, чтобы они проскользнули мимо лопастей и вышли через решетку компрессора.

— Когда начнется ближайший цикл червоточины? — спросила Анна.

— До него еще больше шести часов, — ответил Адам. — Если предположить, что полет Звездного Странника будет проходить в стандартном режиме, червоточина после его прибытия в Порт-Эвергрин останется открытой еще полтора часа.

— Нам вполне достаточно этого времени, — сказал Уилсон. — Но медлить нельзя.

Через двадцать минут Айюб закончил проверку нижнего грузового отсека и объявил, что никаких ловушек не обнаружено.

— Сколько времени займет вся проверка? — спросил Оскар.

— Столько, сколько нужно, — решительно заявил Адам.

— Мы даем Звездному Страннику слишком большое преимущество по времени, — сказал Уилсон. — Он ни за что не оставит червоточину после того, как сам через нее пройдет. Если мы хотим получить хоть какой-то шанс, надо держаться к чужаку вплотную. Я советую ограничиться минимальным сканированием и рискнуть.

Адам понимал, что Уилсон прав. Если бы Звездный Странник действительно хотел оторваться от погони, он бы мог уничтожить самолеты. Значит, либо в машине имеется ловушка, либо он намерен просто взорвать генератор в Порт-Эвергрине и запереть преследователей на этой планете. «Чем проще, тем эффективнее, — подумал Адам. — А Звездный Странник, вероятнее всего, тоже умеет импровизировать».

— Ладно, — сказал он. — Начинаем погрузку.

Киеран и Айюб открыли створки грузового отсека и спустили трап. Сначала на борт поднялись грузовики «Вольво». Затем под крылом «Карбонового гуся» собрались броневики, и Адам заметил, что роботы начинают отключаться в клубах выхлопных газов от турбин, и беспомощно падают на гладкую скалу. Их сложная электроника не выдерживает радиации микрореакторов. Некоторое время он наблюдал, как они еще вяло двигались, а потом окончательно замирали. Зловещий симптом; машина, предназначенная для работы в этом враждебном человеку мире, оказалась опасной для стандартной электроники Содружества.

Уилсон, все еще в бронекостюме, вошел в рубку «Карбонового гуся». В соответствии с общими габаритами самолета это было просторное помещение с кожаными креслами, больше напоминающими диваны и совсем не похожими на тесные сиденья самолетов ВВС США, в которых он начинал летать в своей первой жизни. Ветровое стекло представляло собой прозрачную изогнутую поверхность в шесть футов высотой, что давало прекрасный обзор поверх округлого носа машины. В кресле пилота сидел Киеран; перед ним на панели управления лежали три высокопроизводительных модуля, подключенные к системам корабля толстыми оптоволоконными кабелями.

— Что-нибудь нашел? — спросил Уилсон.

— Нет. Программа проверки еще работает. Я добавил несколько дополнительных подпрограмм, но у агентов Звездного Странника просто не было времени, чтобы загрузить какие-то изощренные вирусы. И остаточных термальных искажений общего фона тоже не видно. По-моему, все чисто.

Он выбрался из кресла и отстегнул шлем.

Уилсон внимательно всмотрелся в открытое молодое лицо. Тонкие черты лица, короткая стрижка, сосредоточенный взгляд; сразу было видно: человек энергичный, преданный, деятельный. «Точно как я триста сорок лет назад, — подумал Уилсон. — О господи!»

— Во время службы в воздушном флоте я научился доверять своим техникам. Не думаю, чтобы с тех пор что-то изменилось.

На лице Киерана вспыхнула искренняя благодарная улыбка.

— Спасибо.

— Ну что ж, давай посмотрим, не забыл ли я, как управлять самолетом.

Уилсон начал снимать свой бронекостюм.

— Адмирал, я рад, что вы с нами.

Такое обращение растрогало Уилсона. Всего тридцать часов назад флот, которым он командовал, преследовал Хранителей, как распространителей опасной эпидемии. От осознания этого доверие молодого человека показалось Уилсону еще более удивительным.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Он еще снимал ботинки, когда в рубку вошли Анна и Оскар. Уилсон к тому времени остался лишь в белой футболке и шортах, а температура в рубке была близка к точке замерзания.

— А вот это тебе, — произнес Оскар, бросив к его ногам небольшой сверток. — Рабочая форма для служащих ККТ. Вполне достаточно, чтобы выживать в отелях и мастерских по всему Содружеству.

— Не смейся, — буркнул Уилсон.

Расстегнув молнию чехла, он обнаружил теплый флисовый костюм с логотипом ККТ на груди и поспешно натянул его на себя, перед тем как забраться в роскошное кресло.

— Ой какая холодная кожа!

Он положил руки на точечные контакты панели и после установления связи бегло просмотрел открывшееся меню. В первую очередь Уилсон отыскал управление внутренним климатом и включил обогреватели на полную мощность.

— Все на местах и готовы к полету, — доложил Адам.

Анна, подрагивая от холода, освободилась от брони и натянула точно такой же костюм.

— Хочешь занять кресло второго пилота? — спросил ее Уилсон.

— Конечно.

По ее лицу скользнула ласковая улыбка.

— Нам некогда ждать, пока вы станете членами клуба «Секс на высоте», — сухо заметил Оскар.

Уилсон усмехнулся.

— А вот фраза, которую я всегда мечтал произнести, — объявил он, когда на панели управления загорелся сигнал готовности микрореакторов. — Ядерные турбины на полную мощность!

Анна бросила взгляд на Оскара, тот пожал плечами.

Турбины начали набирать обороты, и Уилсон отключил тормоза. «Карбоновый гусь» выкатился из ангара и начал спуск к ледяному морю.

— Ох, братец!.. — простонал Оззи. Он просматривал записи со своего астероида о толпах беженцев из Рэндтауна, хлынувших из червоточины. — А вот и соседи.

После двух часов знакомства с произошедшими событиями он уже начал жалеть, что после ухода со Второго острова не направился в противоположную сторону.

Последний фрагмент записи показал, как по его бунгало бродит Найджел. Оззи увидел, как закончилось его собственное послание и как Найджел сердито выругался, досмотрев до конца. В теплом уюте лучшего номера «Ледбеттера», лежа на круглой королевской кровати, Оззи лишь усмехнулся, глядя, как расстроен его давний друг. Бедный старик Найдж никогда не одобрял ни его образа жизни, ни принимаемых им решений. Именно эти противоречия и сделали их таким великолепным дуэтом.

Оззи осушил стакан с бурбоном и приказал роботу-горничной снова его наполнить. Затем он перешел к информации о недавнем вторжении. Разрушения, вызванные «бомбами-вспышками» и квантовыми ракетами, привели Оззи в ужас. А потом что-то взорвалось у Врат Ада, что-то, изобретенное Династией Шелдона независимо от флота и во много раз превосходящее по мощности квантовую ракету. Половина унисферы загудела от слухов о том, что Найджел намерен применить свою супербомбу против Альфы Дайсона и таким образом выиграть войну одним ударом.

Другая половина унисферы обсуждала эвакуацию населения подвергшихся нападению планет в будущее. Просматривая заявление Военного кабинета, посвященное этому предложению, Оззи сделал еще один глоток.

— Сукин сын, не впутывай меня! — крикнул он изображению Найджела.

Лицо его так называемого друга, проецируемое порталом на стену, нависало

над кроватью и почему-то было плохо сфокусировано. Оззи попытался произвести математические вычисления, чтобы понять, представляет ли Найджел, о чем говорит, но уравнения никак не желали решаться. К тому же стакан снова оказался пустым.

— Принеси всю бутылку, — приказал Оззи роботу.

Виртуальные руки, неуверенно пошарив между иконками, вежливо постучали по символу РИ.

Заседание Военного кабинета заслонили переплетающиеся оранжево-бирюзовые полосы.

«Привет, Оззи. С возвращением».

— Я рад, что вернулся. Правда. Невозможно себе представить, как хороша туалетная бумага, пока ее не лишишься. Мне кажется, это определяющая характеристика человеческой цивилизации — способность изобрести что-то подходящее для вытирания задницы. Можешь мне поверить, листья деревьев тут не годятся. — Он хихикнул. — То есть годятся, но в этом-то и проблема.

«Приму к сведению».

— Эй, прекрати надо мной насмехаться. Ты должен мне кое-что объяснить.

Робот-горничная подкатился к краю кровати и протянул бутылку бурбона.

Оззи взял ее и подмигнул компактной машине.

«Ты говоришь об эвакуации жителей Рэндтауна», — сказал РИ.

— Точно в цель, старик.

«Мы взяли на себя смелость спасти тысячи человеческих жизней. Мы предположили, что ты, учитывая обстоятельства, не стал бы возражать».

— Да, конечно! Миллиарды долларов потрачены на постройку уединенного личного жилища — и все пошло прахом. Все пропало. — Внезапно комната повернулась, и Оззи упал на кровать, раскинув руки и ноги и уставившись в потолок. — Надо срочно придумать что-то еще. Может, вернуться в Ледяную Крепость? Нет, к черту. Там так холодно! А я убедился, что не выношу мороза. Это я усвоил прочно.

«Так твое путешествие было успешным?»

— Еще каким успешным! Я все выяснил: кто поставил барьеры, зачем и почему его создатели нам не помогут. И скажу тебе кое-что еще: насчет сильфенов я был прав.

«Они эволюционируют до взрослого состояния?»

— Ага. — Оззи нацелил качающийся палец на медленно перемещающиеся линии. — Я полагаю, тебе это интересно узнать. Старик, ты бы видел, где они живут. Газовое кольцо, так здорово! Может, и я соберусь построить себе такое же. Хотелось бы увидеть лицо Найджела, когда я ему об этом скажу.

«Кто же возвел барьеры?»

— Облачный Танцор сказал, что это были представители расы, называемой аномийцами. Но кажется, все происходило во сне. Да и в любом случае их больше нет там, где они были. Нет, не так, отставить. Они есть, но это уже не они. Я думаю, они в своей эволюции обогнали сильфенов — по крайней мере, некоторые из них. А остальные вернулись домой и вступили в Гринпис. — Оззи сонно улыбнулся. Кровать мягко баюкала его, а он очень устал. Он закрыл глаза. — Они не будут нам помогать. Ты об этом догадался. Ты и здесь не слишком-то себя утруждал, только и носился со своей Меллани. Горячая цыпочка. Не знаешь, она с кем-нибудь встречается? — Оззи зевнул. Подождал ответа. — Ой, да ладно, старик. Ты ведь на меня не обижаешься? Просто пара откровений в дружеской болтовне. Тебе пора бы нарастить шкуру потолще.

Ответа так и не было. И свет в комнате изменился.

— Мистер Айзекс?

— А?

Это уже был не РИ. И оранжево-бирюзовые полосы куда-то исчезли. Он повернулся в ту сторону, откуда послышался голос, — вернее, попытался это сделать, но кровать его не отпускала. В поле зрения попала голова мужчины. Лицо было перевернуто и нахмурено.

— Эй! — радостно воскликнул Оззи. — Нельсон! Давненько не виделись. Как поживаешь?

— Я рад, что с вами все в порядке.

— Лучше не бывает.

— Отлично. Найджел хотел бы перекинуться с вами парой слов.

— Подключай.

— Было бы лучше, если бы мы вас к нему отвезли.

— Конечно. Сейчас, только отыщу тапочки. — Оззи наконец-то заставил себя двигаться и, съехав с кровати, неуклюже приземлился на полу. Где-то вспыхнула боль. Наверное, в его теле. — Ты их не видишь? — простодушно спросил он у Нельсона.

Нельсон сдержанно улыбнулся и жестом подозвал кого-то. Два сильных молодых человека в строгих серых костюмах подняли Оззи на ноги. На их щеках выделялись одинаковые ОС-татуировки, несколько красных и зеленых линий длиной в сантиметр, словно неоновые бакенбарды.

— Привет, парни. Рад вас видеть.

Они потащили его в ванную комнату. В гостиной он увидел Ориона, так и не снявшего свою красно-белую куртку. Парень казался очень испуганным. В гостиной, кроме него, было полно людей, очень похожих на парней, помогавших Оззи: неулыбчивых мужчин и женщин спортивного телосложения.

— Оззи? — воскликнул Орион и прикусил губу, увидев Нельсона.

— Пока посиди здесь, парень, у меня все под контролем. А где Точи?

— Я здесь, друг Оззи.

— Делай все, что они говорят.

В вертикальном положении ему стало хуже. И его желудку тоже это не понравилось. Оззи вырвало.

Его вывели к служебному лифту, а внизу, у отеля, уже ждала целая колонна больших черных машин. Оззи посадили в первый автомобиль. После недолгой поездки его перетащили в сверхзвуковой самолет, достаточно просторный, чтобы после удаления нескольких рядов задних кресел вместить и Точи.

Нельсон сел напротив Оззи и протянул ему большую красную таблетку.

— Примите.

— А что это?

— То, что вам поможет.

— Я не болен.

Чьи-то пальцы зажали ему ноздри, и он инстинктивно открыл рот. На язык упала таблетка, а потом последовала и вода. Оззи едва не задохнулся, но часть все же проглотил.

— Ох, братец!..

Нельсон откинулся на спинку кресла.

— Пристегните его, сейчас это ему необходимо.

Полет прошел ужасно. Оззи все время била сильная дрожь, а его кожа покрылась испариной. Ему даже хотелось, чтобы его снова стошнило, но в животе как будто выросла прочная мембрана, ничего не пропускающая наружу. Внутренности горели, словно в огне, а мучительная головная боль проступала на черепе каплями пота.

Примерно через час зубы перестали стучать, боль и тошнота постепенно утихли, и только вся одежда промокла от пота.

— Ненавижу отрезвляющие средства, — проворчал он, глядя на Нельсона. — Это неестественный процесс. Сукин сын, только посмотри, во что превратилась моя одежда.

Он с отвращением приподнял подол влажной футболки.

— Мы взяли ваши сумки, — сказал Нельсон. — В поезде можно будет принять душ и переодеться. Мы приземлимся через пять минут.

— Где приземлимся?

— На межпланетной станции.

— Великолепно. Я хочу в туалет.

Нельсон махнул рукой вдоль прохода.

Оззи неторопливо отстегнул ремни и с трудом поднялся на ноги. Позади в кресле сидел Орион.

— Как ты, приятель?

— Хорошо. Мне кажется, Точи сильно встревожился, но я ему сказал, что все будет хорошо. Он еще не понял, Какая ты важная персона.

— Позже я попытаюсь ему все объяснить.

— Оззи, — тихо добавил Орион, — она правда очень хорошая. Мы долго разговаривали. Ее зовут Лаурен. Она очень заинтересовалась нашим походом по тропам сильфенов.

Оззи посмотрел на одну из охранниц, на которую украдкой показал ему Орион.

— Гм, ладно. Только я еще раз напоминаю: ее вежливость — это вежливость серийного убийцы, необходимая часть ее работы. Не предлагай ей выйти замуж или чего-то в этом роде.

— Ладно, Оззи, — обиженно протянул Орион.

Сверхзвуковой самолет приземлился на площадке позади административного блока станции. Вокруг не было ни души. Оззи, Нельсон и остальные быстро переместились в частный маглев обтекаемой формы, состоящий всего из двух вагонов.

— Мы поедем одни? — удивился Орион, увидев пустой вагон.

Большие круглые кресла рядами стояли с обеих сторон, а в дальнем конце имелся бар.

— Да, одни, — подтвердил Нельсон.

Оззи прихватил одну из своих сумок и отправился в душевую, чтобы переодеться. Попытка выйти в унисферу ни к чему не привела. Судя по вставкам, поезд был надежно экранирован.

Вернувшись в вагон, Оззи завернул в бар за бутербродами, а потом уселся рядом с Точи и Орионом. Во время поездки он выполнял роль гида, рассказывая о мирах, где они проезжали. Первым был Шайони, один из миров Большой Дюжины, затем Пекин, после него — короткая поездка по трансземному кольцу до Нью-Йорка и, наконец, Августа.

— Ваш транспорт намного эффективнее, чем тропы сильфенов, — заметил Точи. — И ваши миры очень упорядочены. Вы неодобрительно относитесь к беспорядку?

— Не суди о нас по тому, что увидел, — посоветовал ему Оззи.

На станции Нью-Коста их поезд покинул основной участок терминала и проскользнул в одинокий переход.

— А сейчас, вероятно, будет Крессат, — сказал Оззи. — Давненько я туда не заглядывал.

— Семьдесят три года, — подсказал Нельсон.

Вскоре поезд подкатил к станции Илланума. Там снова поджидали автомобили.

— Куда теперь? — спросил Оззи.

— В одну из резиденций Найджела, неподалеку от города.

— Все вместе?

— Да, все вы. Для вас приготовлены удобные комнаты.

— Тогда ладно.

Оззи с любопытством окинул взглядом грузовой сектор станции. С тех пор как он был здесь в последний раз, пропускная способность сектора увеличилась на порядок.

Резиденция оказалась огромным особняком из светлого камня, построенным в стиле богатых европейских домов восемнадцатого века. Он стоял в семнадцати километрах от города в окружении величественных деревьев, казавшихся в сумерках угрожающе мрачными.

— С вами все будет в порядке, — заверил Оззи своих друзей, войдя в просторный вестибюль. Лицо Ориона приняло привычное выражение угрюмой досады. — Поспите немного, а завтра поговорим.

Нельсон проводил Оззи в кабинет, выходящий окнами на лужайку перед входом. Вдали, едва различимая в наступающей темноте, извивалась беговая дорожка. Оззи никак не мог понять, помнит он ее или нет; все вокруг казалось ему смутно знакомым.

Он очень расстроился, лишившись доступа к унисфере сразу после восстановления контакта.

Найджел ждал его, сидя в большом кожаном кресле.

— Спасибо, Нельсон.

Тот натянуто улыбнулся и вышел, закрыв за собой дверь. Вставки Оззи определили плотное электронное экранирование комнаты.

— Один на один, да?

— Один на один.

Найджел жестом пригласил его сесть в точно такое же кресло.

— А почему бы не зажечь настоящий камин? — сказал Оззи, опускаясь напротив Найджела. — И чтобы у огня растянулся огромный лохматый пес.

— Ирландский волкодав.

— А мы бы с тобой поболтали за стаканчиком бренди.

— Ты сегодня уже достаточно много выпил.

— Ладно, Найдж. Так к чему это похищение в духе ЦРУ? Мой адрес в унисфере открыт. Тебе стоило только послать вызов.

— Так будет надежнее. Паренек, который с тобой увязался, рассказал интереснейшую историю. А такого чужака в Содружестве еще никто не видел. Общение при помощи фотолюминесцентных сигналов в ультрафиолетовом спектре! Ксенобиологи будут в восторге.

— Точи — отличный парень.

— Итак, ты бродил по тропам сильфенов?

— Да, старик. Что-то вроде самого невероятного сплетения червоточин. Мне кажется, тропы обладают собственным разумом, и поэтому мы не в состоянии

даже определить их направление, они все время перемещаются, открываются, закрываются и еще проделывают разные фокусы со временем.

— Понятно. Объединение программы управления червоточиной с независимой матрицей экзотической энергии рассматривается в одном из наших проектов.

— Грубо, старик, слишком грубо по сравнению с тропами.

— И что же ты отыскал? У них есть какой-то эквивалент РИ?

— Да, что-то наподобие. В нем тьма информации, что-то вроде галактической библиотеки. И я узнал, кто установил барьер вокруг Пары Дайсона.

Найджел молча выслушал рассказ Оззи о Ледяной Крепости, о призраках истории планеты и о газовом поясе.

— Выходит, что эти аномийцы не собираются нам помогать? — спросил он.

— Нет, — ответил Оззи. — Очень жаль, старик.

— В таком случае все это было не более чем приятным отпуском. Тебе понравилось?

— Пошел к черту!

— Почему ты приказал политическому отделу Династии всячески препятствовать досмотру поступающих на Дальнюю грузов?

— Хм. — Оззи слегка усмехнулся. — Ну, знаешь, старик, это было бы чересчур жестко. Мне это не нравится.

— Оззи, прекрати болтать чепуху хотя бы ненадолго. Ставки очень высоки. Если ты еще не понял, я пытаюсь определить, на чьей ты стороне.

— В каком смысле?

— Оззи, ты агент Звездного Странника? — негромко спросил Найджел, блеснув повлажневшими глазами. — Проклятье, ты хоть представляешь, как больно мне об этом спрашивать?

— Ты знаешь, что Звездный Странник существует на самом деле? — выпалил изумленный Оззи.

— Да, знаю, мы это недавно выяснили. Итак, чем было продиктовано то, что ты сделал?

— Я не знал, что он существует в реальности.

— А что навело тебя на подозрения?

— Встреча с этим парнем, с Брэдли Йоханссоном. Он классный рассказчик. Он говорил, что побывал в газовом поясе и что сильфены сняли с него установки Звездного Странника. Ничего подобного я раньше не слышал. Он меня почти убедил. Я подумал: а вдруг он прав? Понимаешь? Вселенная так велика, Найдж, в ней возможно все.

— И ты воспользовался шансом и связался с ним? Это было забавно, да, Оззи? Забавно оказаться по другую сторону?

— Я не настолько мелочен.

Найджел осуждающе прищурил глаза.

— Когда ты с ним встретился?

— Господи, да я и не помню, лет сто назад.

— До образования движения Хранителей или после?

— Как раз в то самое время. Он начинал сколачивать группу.

Найджел сцепил пальцы рук и пристально уставился на Оззи. Внезапно он изумленно моргнул.

— О боже, глупый, глупый ты сукин сын! Не могу в это поверить.

— Что такое? — спросил Оззи. Поведение друга его очень удивило.

— «Великая кража червоточины».

— А. — Оззи не смог удержаться от легкой усмешки. — Вот ты о чем.

— Ты помог им. А я-то удивлялся, как они раскололи написанную нами программу; коды доступа мы ведь шифровали вместе. И ты дал им эти коды, да?

— Не совсем так, — саркастически улыбнулся Оззи.

— А как?

— Я был одним из них.

— Одним из… Проклятье, Оззи! Ты участвовал в «великой краже»?

— Ну да, старик. Было круто.

— Круто? Боже милостивый, ведь этим делом занималась Паула Мио. А если бы она добралась до Йоханссона? Прочтение его памяти выдало бы тебя.

— Оно того стоило. Ты себе представить не можешь, как я волновался в музее, как показывал палец охранникам, когда вокруг нас опустился силовой купол. А потом мы просто перенеслись в хранилище Вегаса. Черт, Найджел, даже у нас с тобой нет таких денег. Они были сложены мешками до самой крыши, как будто в сокровищнице дракона.

— Это меньше, чем дневной доход от ККТ, идиот! Да и половина Вегаса все равно принадлежит нам. Почему ты просто не открыл Йоханссону кредит?

— Я так и знал, что ты не поймешь. Мы ведь построили чертову машину своими руками, вот что было настоящим счастьем, а вовсе не ККТ. В тот момент мы вдвоем противостояли целому миру. Тот генератор мы делали с душой, он стал частью нас, производным наших с тобой душ. Негоже было оставлять его пылиться в окружении школьных экскурсий, словно рядовой экспонат. Я дал ему шанс спеть свою лебединую песню, и ее никогда не забудут.

— Он бы не запылился, это же фундамент нашего современного общества. — Найджел решил воззвать к остаткам рационального мышления Оззи, в которое не переставал верить. — Почему ты просто не пришел и не рассказал мне о Звездном Страннике?

— И ты бы выслушал и отнесся к этому всерьез? Нет, Найдж. Ты же «большой человек». Ты предложил бы нам с Йоханссоном пойти проветриться, а потом прочел бы мне лекцию о вреде наркотиков. — Оззи дружески улыбнулся Найджелу. — Как давно ты узнал, что Звездный Странник действительно существует и что он представляет собой настоящую, а не выдуманную угрозу человечеству? Только честно.

— Мы уже довольно давно заметили, что происходит что-то неладное. Сначала я заподозрил в махинациях РИ, поскольку в этом был замешан один из его агентов.

— Когда? — настойчиво повторил Оззи, не давая Найджелу уйти от вопроса.

— Пару дней назад.

— Неплохо. Раньше, чем я надеялся.

— Можно подумать, ты был уверен на сто процентов, — огрызнулся Найджел. — Ты же воспользовался Йоханссоном, чтобы забавы ради поиграть в супервора. Знаешь, я уверен, ты втайне даже хотел, чтобы его схватили. И все сто тридцать лет ждал, что этот эпизод займет свое место в легендах об Оззи. Разве не так?

Оззи изобразил угрюмое недовольство не хуже, чем Орион.

— Я просто старался уравнять шансы, и только. Я же говорил: Йоханссон весьма убедителен. Кому-то надо было этим заняться. И не тебе говорить, что мне надлежитделать, а что — не следует. Оглянись, посмотри, в каком дерьме мы сидим.

— Сидели.

— Как это?

— Мы были по уши в дерьме. И я вытащил нас оттуда. Скоро придет конец и Утесу Утреннего Света, и Звездному Страннику.

Когда в словах Найджела — как, например, сейчас — начинало сквозить самодовольство, Оззи всегда приходил в бешенство.

— Что ты натворил, Найджел?

— Я хочу послать корабль к Альфе Дайсона. Нова-бомба раз и навсегда покончит с Утесом Утреннего Света. Это произойдет в течение ближайшей недели.

— Нова-бомба? Твое секретное оружие, о котором никто ничего не знает во всем Содружестве? Что это за чертовщина?

— Принцип там тот же самый, что и у бомбы, основанной на функции отклонения энергии, только многократно усиленный. Несколько оружейников нашей Династии взяли принцип отклоненной энергии и применили его к квантовой ракете. При взрыве квантовой ракеты вся находящаяся в радиусе ее действия материя превращается в энергию, а нова-бомба распространяет этот эффект намного дальше. В результате происходит взрыв, сопоставимый с рождением новой звезды. Он уничтожает и саму звезду, и все планеты на расстоянии многих а. е. Излучаемая радиация смертельно опасна для всего живого даже в тридцати световых годах от эпицентра.

Оззи сосредоточенно нахмурился. Несмотря на то что по своим взглядам он был либералом, изобретение его заинтересовало.

— Но обратное воздействие наверняка окажется не менее ужасно.

— Не совсем так. Процесс длится долю секунды. Превращение происходит почти мгновенно. Это дает нам возможность избежать опасности.

— Нет. — Оззи сжал виски руками и так энергично замотал головой, что его косички разлетелись в разные стороны. Осознание новой идеи подействовало на его организм не хуже отрезвляющей таблетки. Ему даже показалось, что его вот-вот вывернет наизнанку. — Нет, нет, нет. Мне плевать на механику. Найджел, ты не можешь так поступить. Ты не можешь убить Утес Утреннего Света, сейчас он и есть праймы, вся их раса.

— Это мы уже проходили, — вздохнул Найджел. — Оззи, Военный кабинет, лидеры Династий, специалисты по тактике из Санкт-Петербурга — мы проиграли все возможные сценарии, оценили шансы. Нам ничего не сделать. Утес Утреннего Света намерен нас истребить, как и рассчитывал Звездный Странник. Может, тебе надо было настойчивее приставать ко мне с Йоханссоном, а не разыгрывать романтического скитальца. Я-то знаю, что ты не такой, просто тебе нравится притворяться, чтобы с кем-то переспать. Очнись, мы уже не в колледже, мы уехали из Калифорнии три с половиной сотни лет назад. Тебе пора повзрослеть; мне пришлось это сделать, и потому у меня больше женщин, чем у тебя. Как ты думаешь, почему на заседании Военного кабинета я сослался на тебя? Люди любят тебя, доверяют тебе. Если бы ты поднял шум сразу, как только встретил Йоханссона, они бы прислушались. Хизер разнесла бы Звездного Странника, как отбойный молоток стеклянное окно. Ни к чему обвинять меня в милитаризме, Оззи. Ты же знал, ты, черт побери, знал об угрозе, нависшей над человечеством, и никому об этом не сказал. Так кого винить, Оззи? Кто лишил нас шансов?

Голос Найджела звучал все громче, и Оззи все сильнее прижимался к спинке кресла. Найджел, расчетливый и хладнокровный игрок, нечасто выходил из себя, но, когда это случалось, лучше было ему не возражать, подобная ошибка могла стоить человеку не только карьеры. Кроме того, в мозгу Оззи быстродействующим ядом растекалось чувство вины.

— Это ведь геноцид, старик, — тихо произнес он. Логических аргументов на тираду Найджела у него не нашлось. — Это не наш образ действий.

— А ты думаешь, я не понимаю? — снова взорвался Найджел. — Я носил такие же футболки, как и ты, и я участвовал в тех же маршах. Я ненавидел промышленный империализм, правивший миром в те времена. И смотри, до чего ты меня довел!

— Ладно, ладно. — Оззи примирительно поднял руки. — Успокойся немного, старик.

— Я абсолютно спокоен. Окажись это любой другой — я подчеркиваю, любой другой, — он был бы уже стерт с лица земли. И никто бы даже не поинтересовался, что случилось, поскольку о самом его существовании все бы забыли.

— Я видел, как это происходит, — прошептал Оззи. — Я проходил по планете-призраку. Я стал свидетелем гибели ее жителей, я чувствовал, как они умирают, Найджел, чувствовал каждую смерть. Ты не можешь этого допустить. Просто не можешь, и я умоляю тебя остановиться. Хочешь, я встану на колени? Не делай этого.

— Другого пути нет.

— Всегда должен быть другой путь. Послушай, Облачный Танцор говорил, что генератор барьера только выведен из строя, но не уничтожен.

Найджел на мгновение замер.

— Мы рассматривали вариант, что вспышка бомбы изменила квантовую структуру генератора.

— Вот видишь! Он остался на месте. Надо только починить его, и барьер снова заработает.

— Оззи! — Найджел посмотрел на своего друга с безнадежным отчаянием. — Ты хватаешься за соломинку. На тебя это не похоже.

— Мы должны хотя бы попробовать.

— Оззи, подумай сам. Генератор барьера — это огромное сооружение размером с целую планету. А у нас есть всего несколько дней, а может, и часов до того момента, когда Утес Утреннего Света нанесет следующий удар по Содружеству. Если такое случится, он убьет всех нас, и это будет геноцид человеческой расы. Ты понимаешь?

— Позволь мне попробовать, — настаивал Оззи. — Ты ведь пошлешь туда корабль с нова-бомбой, верно?

— Да. Мы создали нечто новое, Оззи, этот двигатель отличается от всего, что было раньше. В нем не используется старая технология червоточин, это просто прыжок в гиперпространстве. Утес Утреннего Света не сможет его обнаружить.

— Превосходно! Позволь мне полететь на нем. Я бы взглянул на генератор. Ты же знаешь: если кто-то и сумеет с ним справиться, то только я.

— Оззи…

— Утес Утреннего Света даже не узнает, что мы там. Если он начнет атаку против Содружества, я сам сброшу нова-бомбу на их звезду. Но дай хотя бы попробовать. Отпусти меня, Найджел. У нас есть единственный шанс. Старик, я же знаю тебя: если ты не решишься на эту попытку, ты не сможешь жить в мире с самим собой.

— Оззи, материалы, собранные «Вторым шансом», изучали все специалисты Содружества. Мы даже не определили роль всех оболочек, не говоря уж о принципе их работы. И тем более мы не знаем, как восстановить их функции. Да еще в сжатые сроки! Смотри на вещи реально.

— Я сумею это сделать, я знаю. В генераторе должна быть функция самовосстановления, что-то такое, что могло бы исправить повреждение. Да! Облачный Танцор говорил, что генератор переживет саму звезду. Если бы Звездный Странник мог его уничтожить, он бы это сделал. У нас есть шанс.

— Ты никуда не полетишь, Оззи.

— Приведи хоть одну вескую причину.

— Я тебе не доверяю.

Оззи вдруг показалось, что Найджел ударил его, — по крайней мере, его кожа онемела, как после пощечины. Он уже ничего не слышал, а воздух в кабинете стал мертвым.

— Что? — едва слышно прохрипел он.

— Я не уверен, что ты не агент Звездного Странника. Если он задумал нанести нам решающий удар, этот вариант просто превосходен. Так что читай по губам: я не позволю тебе лететь к Утесу Утреннего Света с двумя последними моими достижениями в области вооружения. Это единственные оставшиеся гарантии выживания нашей расы.

— Я не агент Звездного Странника, — жалобно произнес Оззи. — Ты не можешь всерьез так думать.

— Ты либо друг Йоханссона, как говоришь сам, либо агент Звездного Странника. Только в этих двух случаях ты был заинтересован в том, чтобы предотвратить досмотр грузов, поступающих на Дальнюю. Но Йоханссон сейчас отправился на Дальнюю, и с ним никак не связаться, так что я не могу убедиться в правдивости твоего рассказа. А прибегать к прочтению памяти я не хочу, да и времени у нас слишком мало. Так что в данный момент я поступлю так, как должен поступить настоящий друг, — оставлю тебя в карантине. Когда Йоханссон вернется, он сможет за тебя поручиться. Оззи, прости, но мы поняли, как глубоко проник Звездный Странник в наше общество. И я отчасти тоже в этом виновен. Я позволил сукину сыну Алстеру себя одурачить, и я считаю себя обязанным принять все меры предосторожности. Мы оба понимаем, как трудно мне это дается.

— Ты и правда так думаешь, Найдж, ты не собираешься меня отпускать.

— Я не могу. Если бы мы поменялись местами, ты поступил бы так же.

— Ох, старик!.. Это же единственный шанс спасти наши души. Нельзя допустить геноцид.

— Но придется.

— Слушай, скажи хотя бы капитану, чтобы он пролетел над генератором.

— Конечно, Оззи. Мы так и поступим.

Этот тон был знаком Оззи. Найджел просто хотел его успокоить.

— Сукин ты сын!

Найджел поднялся.

— Ты со своими друзьями останешься здесь, пока все не закончится. Я не могу предоставить тебе доступ в унисферу, но, если тебе что-то нужно, только скажи.

Оззи уже собрался послать Найджела подальше с его гостеприимством, но вдруг передумал.

— Я хочу получить всю информацию по генератору. Я все-таки ее изучу.

— Согласен, Оззи.

— И если я найду способ его восстановить…

— Я нагнусь, чтобы ты смог поддать мне под задницу и вышвырнуть на орбиту.

— Отлично, я так и сделаю. Да, Найджел, подыщи девчонку этому парню, ладно? Хорошенькую, не какую-нибудь мегеру пятой жизни.

Найджел раздраженно нахмурился.

— Я что, похож на сутенера?

Оззи улыбнулся.

— Все это продлится не больше недели, — сказал Найджел. — Пусть потерпит.

— Да ладно, старик, мы можем и не дожить до этого времени. Мальчишка еще ни разу не трахался. А тут ты налетел и запер его в тюрьме. Да, в пятизвездочной, но все же тюрьме. Дай ему расслабиться.

— Оззи…

— Если не можешь позвать проститутку, пришли кого-нибудь из своих жен. Они как раз подходят по возрасту.

— Ты напрасно стараешься меня разозлить.

— Найджел, прояви гуманность. Если тебе это так неудобно, я сам оплачу счет.

— Пошел ты!

Найджел, едва заметно взмахнув рукой на прощание, вышел из кабинета.

— И тебе того же! — крикнул ему вслед Оззи.

Полет к Порт-Эвергрину длился уже восемь часов, и напряжение постепенно стало покидать пассажиров «Карбонового гуся». Теперь почти все уже верили, что им удастся благополучно добраться до червоточины. Над океаном их подгонял попутный ветер. Уилсон объявил, что оставшееся расчетное время полета — час с четвертью.

Только Паула не испытывала оптимизма. Звездному Страннику после прохода через червоточину могло хватить и пяти минут. А они, даже с учетом выигранного времени, отставали не меньше чем на сорок минут. За исключением пары часов беспокойного сна, Паула все время посвятила изучению способов выживания, подробно описанных в местной электронной системе. Большая часть сценариев относилась к вынужденной посадке самолета на воду. В каждом «Карбоновом гусе» имелся запас аварийных пайков, плюс в Шеклтоне и в Порт-Эвергрине были склады, так что, по расчетам Паулы, люди могли протянуть на Промежуточной не меньше двадцати месяцев. Пришлось бы вернуться в Шеклтон, где остались самолеты, но немедленная смерть группе не грозила. С обеспечением энергией и теплом дело было еще лучше: микрореакторы могли работать не одно десятилетие.

Паула пересекла верхний отсек, где расположилось большинство пассажиров. Хранители смотрели на нее с нескрываемым подозрением и неприязнью. Но это Паулу не беспокоило; открытая враждебность постоянно сопровождала ее во время работы. Кошачьи Когти просто игнорировали ее, а трое членов парижского отдела искренне улыбались ей. Лесенка в конце салона привела следователя на нижнюю палубу, оставшуюся в полумраке. Только сквозь небольшие круглые окошки Паула могла видеть расплывчатую розовую линию, отделяющую черный океан от звездного неба. Вспышки нейтронной звезды заставляли спокойную воду мерцать. Самолет летел, опережая рассвет, который должен был наступить в Порт-Эвергрине через двадцать минут после прибытия.

Миновав еще четыре лестничных марша и два герметичных люка, Паула добралась до нижнего грузового отсека, где стояли автомобили. Шум турбин здесь был намного громче, словно где-то за стеной работал двигатель внутреннего сгорания. Несмотря на включенные на полную мощность обогреватели, в обширном помещении было прохладно. Паула застегнула до подбородка молнию на теплом костюме, оказавшемся в ее пакете с логотипом ККТ, и направилась в среднюю часть отсека, где разместился Кватукс. После взлета удалось отыскать несколько запасных обогревателей, и теперь вокруг огромного чужака стояло кольцо тепловентиляторов.

Никто из присутствующих не был знаком с физиологией райелей, так что Паула не могла определить, чем вызвана периодическая дрожь, пробегавшая по шкуре Кватукса. При приближении следователя у него затрепетали два малых щупальца.

— Паула, я рад тебя видеть, — хрипло выдохнул райель.

— Спасибо.

На ящике рядом с Кватуксом сидела Тигрица Панси. Поверх одежды она натянула сразу два теплых костюма и даже на время отказалась от высоких каблуков, сменив их на ботинки, на которые нацепила еще и отороченные мехом шлепанцы из набора для пассажиров. В закрытых перчатками руках она держала кружку с томатным супом и все равно казалась сильно замерзшей.

Адам и Брэдли тоже были здесь и тоже сидели на вынесенных из машин ящиках. Паула устроилась рядом с Панси. Оба Хранителя никак не отреагировали на ее появление. Она отметила, что Брэдли никогда не прибегал к перепрофилированию или генетической модификации, но до сих пор казалось, будто ему еще нет и сорока, хотя она так не смогла проследить, какой клиникой он пользуется для омоложения. Этот высокий — особенно по сравнению с нею — мужчина со светлыми волосами, отливающими серебром, и самыми темными глазами, какие ей когда-либо приходилось видеть, приветливо улыбнулся. В его улыбке не было и намека на торжество, просто вежливая любезность. Брэдли искренне обрадовался ее присутствию, но Паула не могла ни забыть, ни простить его категоричных требований.

Адам казался его полной противоположностью. Он был более приземистым по сравнению с атлетически сложенным Брэдли, и масса мускулов увеличилась с тех пор, как на Велайнесе было получено его последнее изображение. Большинство коллег Паулы по парижскому отделу прошли бы мимо Адама, даже не оглянувшись, но она после долгих лет преследования сумела бы его узнать, невзирая на любое перепрофилирование. Да и возможностей изменить внешность у него, судя по состоянию кожи, оставалось не так уж много. Его округлое лицо моложавого мужчины средних лет могло служить предостережением против многочисленных операций: кожа на щеках и подбородке заметно огрубела и покрылась красными пятнами, словно при легкой форме экземы. На воротнике полуорганической рубашки темнели многочисленные волоски, как будто выпавшие после сильного облучения.

— Бритье, вероятно, доставляет массу неприятностей, — вслух заметила Паула.

Рука Адама дернулась было к щеке, но на полпути остановилась.

— Спасибо за сочувствие, — сказал он, — но хороший крем устраняет все проблемы. Вы тоже выглядите не лучшим образом, следователь. Морская болезнь?

— Просто устала.

— Перестаньте, прошу вас, — взмолился Брэдли.

— Я подсчитала запасы продовольствия на тот случай, если мы здесь застрянем, — сказала Паула. — На какое-то время нам хватит, но я пришла спросить, что ест Кватукс.

Все пять глаз райеля синхронно повернулись в ее сторону.

— Меня трогает твоя забота, Паула. Но беспокоиться не о чем. Я могу переварить то, что едят люди. По моим подсчетам, мне потребуется рацион пяти человек. Сгодится все, кроме карри. Мой пищеварительный тракт его не принимает.

— Ха, у меня то же самое, — звонко добавила Панси.

— Как ты? — спросила у нее Паула. — Если хочешь поспать, я могу тебя подменить.

— Вы очень добры, но все в порядке. Я недавно прикорнула.

— Вы с мистером Элвином собираетесь продолжать спор? — поинтересовался Кватукс. — Вы долго были противниками, и ваш эмоциональный обмен мнениями меня очень бодрит.

— Я не ищу споров, — сдержанно ответила Паула. — Но нынешняя ситуация необычна для нас обоих.

Адам повернулся к райелю.

— Враг моего врага — мой друг. Так издавна говорят люди.

— Вы и в самом деле так легко отказываетесь от старой вражды?

— Взгляни на это с учетом угрозы истребления человечества — и все станет понятно, — пояснила Паула.

— Знаете, это так здорово! — вставила Панси. — Ну, то, что мы можем поладить друг с другом.

— Спасибо, моя дорогая, — обрадовался Кватукс. — Это самое волнующее проявление симпатии и, как я верю, настоящего товарищества.

— Именно за это я и получаю бешеные деньги, — рассмеялась она.

— Нет!

Паула повернулась к Брэдли.

— Есть одна хорошая новость. Если Звездный Странник действительно закроет за собой червоточину, мы сумеем выжить.

— Это для вас она хороша, а для меня такая ситуация будет хуже смерти.

— Я понимаю. Я хотела бы узнать, каковы ваши дальнейшие планы. Не исключено, что я сумею помочь.

— Планы, — негромко буркнул Брэдли. — У меня были грандиозные планы, следователь. Когда-то. Сегодня они стали довольно расплывчатыми. Остается только надеяться, что наши друзья на Дальней найдут способ помешать Звездному Страннику пройти через червоточину, пока мы не доберемся до Порт-Эвергрина. Таким образом нам удастся напасть на него с двух сторон и уничтожить. Дремлющие небеса, я и не думал, что до этого дойдет.

Паула окинула взглядом темневшие в сумраке «Вольво», почти упирающиеся в потолок грузового отсека.

— Так что вы в них везете? Что вы все эти годы тайно доставляли на Дальнюю?

— Только не спрашивайте меня, — проворчал Адам. — Я лишь наемный служащий, который обеспечивает транзит.

— Брэдли?

— Я разработал схему отмщения планеты. Для ее воплощения требуется самое совершенное оборудование в области генерации силовых полей.

— Как можно убить Звездного Странника при помощи технологии силового поля? Вы намерены его поймать?

— О нет, отмщение планеты подразумевает разрушение «Марии Селесты». Я планировал запустить процесс в тот момент, когда Звездный Странник надумает вернуться. Без корабля он будет блокирован на Дальней. Он не сможет улететь домой и не сможет вернуться в Содружество. Тогда мы сумеем выследить его и убить.

— А если он пройдет через Червоточину до нас, сумеют ли Хранители запустить процесс отмщения?

— Возможно, хотя без оборудования, имеющегося в этих грузовиках, результат будет намного слабее, чем мне бы хотелось. Кроме того, чрезвычайную важность имеет информация, которую вы и сенатор Бурнелли забрали с тела Казимира.

— Насколько мы смогли разобраться, это были метеорологические сводки с Марса.

— Вы все правильно поняли, следователь. Мы намерены направить против «Марии Селесты» климат Дальней. Погода этой планеты способна эффективно разделаться с самой мощной машиной, и у Дальней есть реальный шанс на возмездие. Ведь «бомба-вспышка», заброшенная с «Марии Селесты» при подходе к Дальней, почти полностью уничтожила биосферу планеты.

— Погода? — Паула нахмурилась. Подобная загадка оказалась не по силам даже ей. — Вы намерены воздействовать на космический корабль погодой?

— Да. Вам известно, что львиная доля продаж генераторов силовых полей в Содружестве находится в руках Халгартов, поскольку они получили схемы от Звездного Странника, хотя официально источником информации является Институт исследования «Марии Селесты»?

— Мне известно, что их Династия лидирует в данном сегменте рынка.

— И это не случайно. «Мария Селеста» сотни лет странствовала в космосе на околосветовой скорости. Уцелеть в такой враждебной среде можно было только при наличии сверхмощных силовых полей. Потому и атаковать корабль чрезвычайно трудно. Он устоял бы и против ядерных бомб, если бы даже мы решились применить их на Дальней. А новые сверхмощные снаряды, способные разрушить силовое поле «Марии Селесты», абсолютно невозможно получить. Их нет на черном рынке. Их изготовление представляло бы еще большую трудность. В Содружестве имеется эффективная система слежения за производствами двойного назначения, и обмануть ее было бы трудновато даже Адаму.

— Но чем может помочь погода, если бессильно лучшее оружие?

— Мы вызовем супершторм и при помощи инструментов видоизмененного силового поля зададим ему нужное направление. Метеорологическая система Дальней благодаря величине и географии планеты абсолютно уникальна. Самые сильные ураганы каждую ночь зарождаются над океаном Хондю и пролетают над Великой Триадой. Один из них и послужит нам первоначальным источником энергии; мы разработали метод, позволяющий увеличить его мощь и направить на «Марию Селесту». Впрочем, пока это все только теоретические выкладки. На практике подобное еще никто не воплощал.

— На Марсе тоже часто бушуют шторма, — внезапно догадалась Паула. — И очень сильные.

— Отлично, следователь. Грандиозные бури охватывают всю красную планету и длятся месяцами, а то и годами. Кроме того, на Марсе тоже невысокая гравитация, и в этом отношении он ближе к Дальней, чем любая из планет Содружества. Собранная на Марсе информация окажет нам огромную помощь при составлении контролирующих программ.

— Вы в самом деле уверены, что сможете управлять стихией?

— Усугублять погодные условия и контролировать движение бури. Да, мы верим, что подобное осуществимо, по крайней мере на коротком отрезке времени, а это все, что нам нужно.

— Даже я понимаю, что вам потребуется колоссальный запас энергии.

— Да, и об этом мы позаботились.

Пауле хотелось указать на недостатки, план, с ее точки зрения, был слишком ненадежным, не так она представляла себе завершающую стадию проекта, к которому готовились сто тридцать лет, но о вещах, упоминаемых Йоханссоном, она знала слишком мало. Приходилось все принимать на веру.

— Предположим, вам удастся задать шторму нужное направление, в чем я пока еще сомневаюсь, но как он сможет воздействовать на силовые поля корабля, против которых бессильно ядерное оружие?

— Недостаток «Марии Селесты» — ее колоссальный размер, — уверенно ответил Брэдли. — Акт отмщения планеты начнется, когда корабль еще будет на земле, где он наиболее уязвим. Супершторм сможет опрокинуть его и разбить. Вся прелесть плана состоит в том, что при активированных силовых полях площадь воздействия увеличится, тогда как общая масса останется прежней, — и урагану будет легче опрокинуть корабль.

— Я поняла вашу идею, — сказала Паула. — Но все еще сомневаюсь, что ее можно реализовать на практике.

Йоханссон печально ссутулился.

— Возможно, нам так и не удастся это проверить.

— Я думала над тем, что мы станем делать, когда прибудем в Порт-Эвергрин, — сказала Паула. — У вас еще остались зонды-разведчики?

— По два в каждом броневике, — ответил Адам.

— Надо попытаться запустить их перед приземлением.

Адам обвел взглядом грузовой отсек.

— Это было бы забавно.

В ста километрах от Порт-Эвергрина Уилсон сбросил высоту до одного километра над уровнем моря.

— Вы готовы? — спросил он у Адама, сидевшего в броневике у самого загрузочного люка.

— Системы активированы. Можно запускать зонды.

— Приготовиться к разгерметизации.

Его лимонно-желтая виртуальная рука коснулась пары иконок контрольной панели.

— Стабилизация не нарушена, — доложил Оскар, сидевший в кресле второго пилота.

— На радаре что-нибудь есть?

К этому моменту они перевели радар в режим пассивного сканирования. В противном случае пилоты самолетов, угнанных Звездным Странником, могли бы засечь их сигналы.

— Ничего, — ответил Оскар. — Я полагаю, Звездный Странник уже приземлился.

— Черт, так и хочется совершить облет, чтобы это выяснить.

— Скрытность — наше единственное преимущество, — сказал Оскар. — Звездному Страннику неизвестно о том, что мы приближаемся.

— Не слишком сильный козырь.

— Но другого у нас нет, — заметила Анна.

— Ладно, давайте придерживаться плана, — согласился Уилсон. На дисплее появился сигнал о том, что давление в грузовом отсеке сравнялось с атмосферным. — Открываю люк, — предупредил он Адама.

Все невольно напряглись, ожидая, что огромный самолет начнет вибрировать. Но ничего не произошло. Уилсон убедился в открытии люка, только получив уведомление об этом в виртуальном поле зрения.

— Запускаю, — доложил Адам. — Один вышел. Черт, он начал кувыркаться. Впрочем, его внутренние системы способны произвести балансировку. Выровнялся. Отлично. Запускаю второго.

Уилсон закрыл люк, а затем снизился до трех сотен метров над уровнем моря. Он не рискнул бы спускаться ниже без радара, определяющего действительное положение судна. Теперь есть хороший шанс подобраться к Порт-Эвергрину без риска быть замеченными.

Информацию от роботов-разведчиков получали все, кто находился на борту. В инфракрасном спектре по мере приближения к Порт-Эвергрину стал проявляться едва заметный контур скалистого острова. Чуть ярче, нежно-розовыми пятнами над береговой линией, протянулся след до широкой выемки в скале.

— Они приземлились, — объявил Адам.

— Наблюдается довольно активная деятельность, — заметил Мортон. — Вижу движение.

— Я думаю, это автомобили, — сказала Паула. — Тепло исходит от работающих двигателей.

Когда зонды подлетели ближе, представилась возможность разглядеть картину подробнее. Два «Карбоновых гуся» стояли на площадке над морем, и их турбины сияли миниатюрными солнцами. Чуть дальше от воды благодаря температурной разнице с окружающим воздухом в несколько градусов выделялись шесть домиков и длинное здание для временного поселения прибывших. Одиноко стоящий ангар можно было заметить только при большом увеличении. Округлое строение, где размещался генератор, заливал красновато-желтый свет, а из-под атмосферного барьера просачивались серебристые лучи. Перед генераторным залом стояло восемь грузовиков с включенными двигателями. Благодаря дронам удалось даже заметить угарный газ, выходящий из выхлопных труб. Три машины тащили за собой обогреваемые прицепы — большие продолговатые боксы, защищенные силовыми полями.

— Они еще не прошли, — удивленно воскликнул Адам. — Чего они ждут? До окончания цикла червоточины осталось не больше сорока минут.

— Стиг, — сказал Брэдли, — вероятнее всего, это он как-то умудрился их остановить.

Дроны подлетели так близко, что уже можно было различить отдельных людей. Пять человек в скафандрах собрались перед силовым полем. Между ними и машинами постоянно поддерживался обмен закодированной информацией.

— У нас есть шанс, — сказал Адам. — Уилсон, заходите на разворот. Группе десанта приготовиться к выброске.

Уилсон изменил курс «Карбонового гуся» на пару градусов. Он мог поклясться, что с верхней палубы до него донеслись оживленные голоса, и сам немного приободрился. Рядом с ним злорадно ухмылялся Оскар. Анна, с довольным видом положив руки на плечи мужу, поцеловала его в щеку.

Камера в грузовом отсеке показала десять фигур в бронированных скафандрах, фигуры медленно пробирались к заднему люку. Кошачьи Когти и бойцы из парижского отдела были экипированы одинаково, а четверо Хранителей надели лучшие боевые комплекты, доступные на черном рынке.

— Я им не завидую, — сказал Оскар. — Ты видел небольшое представление Гора Бурнелли на Парк-авеню? Тот киллер после падения был не в лучшем состоянии.

— Флотские скафандры это выдержат, — возразил Уилсон. — Я помню их технические параметры. А Адам не выпустил бы своих людей, если бы не был уверен в их снаряжении.

— Хотелось бы надеяться.

Уилсон поднял самолет еще на полторы сотни метров. Скалы, окружающие остров, местами достигали высоты более сотни метров. Когда в последний раз он вел самолет вслепую — триста пятьдесят лет назад, — то навсегда запомнил золотое правило: над вражеской территорией необходимо иметь свободу для маневра. Навигационная система «Карбонового гуся» отличалась великолепной электроникой, но вряд ли была рассчитана на подобные ситуации.

Уилсон погасил все огни, в том числе и освещение в рубке.

— До береговой линии одна минута полета, — объявил он.

Оскар отключил оптический фильтр ветрового стекла, и Уилсон перевел зрительные вставки в режим максимальной светочувствительности.

— Кажется, я вижу скалу.

На панели управления вспыхнули красные предостерегающие сигналы.

— Ему здесь не нравится, — проворчал Оскар. — И мне тоже.

Виртуальная рука Уилсона стала отключать тревожные значки. Он успел

погасить три из них, как вдруг включился радар.

— Проклятье! — Отраженный сигнал занял половину виртуального поля зрения, демонстрируя красные и зеленые линии берега и приближающейся скалы. — Анна, отключи чертов радар. Прострели его, если потребуется.

Подачу энергии на радар удалось прекратить только через несколько секунд, а затем пришлось еще ввести блокирующие команды в систему наземного наблюдения.

— Черт побери! — выругался Уилсон, огибая скалистый выступ. — Адам, им известно, что мы здесь. Этот проклятый автопилот включил радар. Прости. Хочешь прервать операцию?

— Ни за что! — воскликнул Мортон. — Держи штурвал крепче, мы прыгаем.

Уилсон прижал руки к контактным площадкам панели управления, словно

физическим усилием хотел удержать массивную машину.

— Они за бортом, — доложил Адам. — Теперь уноси нас отсюда к чертовой матери.

Уилсон заложил крутой вираж, направляясь обратно к морю. Позади сквозь морозную ночь к земле с головокружительной скоростью неслись десять фигур в бронированных скафандрах.

Никем не замеченный крошечный робот-шпион, изготовленный в виде таракана, медленно пробирался вдоль парапета Рыночной стены. Вместе с ним двигались и пять его собратьев-близнецов. Система связи между их сенсорами объединяла полученную информацию и передавала ее роботу-ведущему, замаскированному под крысу. Тот, в свою очередь, транслировал полученную картинку оператору, находящемуся на безопасном расстоянии. Все эти устройства были изготовлены специалистами клана Максобел при помощи плайпластиковых тел и бионейронных модулей, предоставленных барсумианцами. Наблюдения за событиями на площади трех «П» осуществляли около восьмидесяти роботов, что давало Хранителям самое полное представление о деятельности Института.

В разгар теплого дня Хранители смотрели на полукруг «Ренджроверов», выстроившихся перед переходом. Других машин на площади не было. Несколько групп охранников из Института бродили вдоль основания стены под навесами и не стеснялись пользоваться товарами покинутых кафе и магазинчиков. Вскоре после двух часов дня переход открылся, и опаловое сияние силового поля сменилось мрачной темнотой ночного неба Промежуточной. Сквозь барьер прошли два человека в скафандрах.

— Больше никого нет, — сказал Стиг, просматривая информацию.

Вместе с Олвен он устроил временный командный пост в театре Балларда, в трех километрах от площади трех «П». Это место они выбрали из-за ресторана на крыше, через прозрачные стены которого можно было наблюдать за городом. Но Стиг чувствовал здесь себя ужасно уязвимым. Он то наблюдал за городом невооруженным взглядом, то подключался к информации роботов, то поглядывал на дирижабли, кружившие в отдалении, словно стая раздувшихся акул.

В любой другой день кто-нибудь обязательно обратил бы внимание на двадцать две тени, медленно перемещающиеся на необычно малой высоте. Но до сих пор никто не обращался в службы аэродрома с требованием объяснить появление дирижаблей. Люди либо сидели по домам, напуганные полицейскими патрулями, сопровождавшими «Ренджроверы», либо разбирались с неприятностями, созданными этими самыми патрулями. На больших улицах уже собирались группы людей, бросавших в полицейские машины камни и бутылки.

Институт, казалось, ничего не интересует, но только до тех пор, пока кто-то не организовывал протесты на маршруте от площади трех «П» до Первой Магистрали. Вот тогда охранники жестко разгоняли недовольных, даже не привлекая полицию. Поэтому снайперам Хранителей было довольно трудно занять выбранные заранее позиции. Три группы по приказу Стига пытались установить на дороге последние ловушки. Маршрут, расчищенный бойцами Института, проходил по мосту Танже через реку Бельвуар, и это было самое подходящее место для диверсии. В то же время и институтские не могли не обратить на него внимание: на мосту постоянно стояло девять «Ренджроверов», и установленные на них сенсоры сканировали воду.

— Все должно произойти при следующем открытии червоточины, — сказала Олвен. — Иначе они бы так не суетились.

— Верно. — Стиг снова посмотрел поверх крыш. Далеко на юге в сторону Первой Магистрали плавно скользил еще один дирижабль. Слабый розовый оттенок в виртуальном поле зрения указывал, что это одна из шести несущих бомбы машин. — Мне придется изменить траекторию их полета. Если дирижабль будет вот так летать над Первой Магистралью, люди из Института его обязательно заметят.

— Хорошо, — согласилась Олвен.

Она знала, насколько бесполезно спорить со Стигом, когда в его голосе звучала такая непоколебимая уверенность.

Стиг присел на один из столиков и закурил. Выпустив несколько клубов дыма, он начал подключаться к секретным каналам связи с дирижаблями. Из одного большого круга он образовал две группы, одна из которых сместилась на восток, а вторая — на запад. С севера их, конечно же, ограничивало море. Если оставить дирижабли на прежнем месте, кто-то непременно заметит их и начнет задавать вопросы.

Два часа и одиннадцать сигарет потребовалось ему, чтобы убедиться, что дирижабли уверенно держатся на новых маршрутах. С Северного моря подул ветер, и огромным машинам пришлось интенсивнее работать винтами. Стигу не нравились облака, собирающиеся над горизонтом и постепенно темнеющие. Он достаточно хорошо изучил погоду Армстронг-сити, чтобы предсказать скорый дождь.

Через час по зеленому стеклу крыши ресторана застучали первые капли. Небо снаружи потемнело, пришлось погасить огни.

— Дождь усложняет ситуацию, — сказал Стиг. — Вода значительно увеличивает вес дирижаблей, и держать их на небольшой высоте становится опасно.

— Киили передает, что на Мантана-стрит усиливается движение, — сказала Олвен.

Виртуальная рука Стига вытащила из сетки иконку роботов-шпионов. Они дали ему изображение с уровня земли: мимо, разбрызгивая грязь, по ферментированному бетону проносились огромные колеса. Стиг выбрал изображение с камеры робота, забравшегося на старый клен. Под ним с шумом пронеслись два грузовика, с обеих сторон сопровождаемые «Ренджроверами». Следом прошел огромный тягач «Манн» с длинной цистерной из полированного алюминия. В задней части цистерны было установлено какое-то сложное оборудование для кондиционирования воздуха. Замыкали колонну еще несколько «Ренджроверов»; установленные на них орудия грозно поворачивались из стороны в сторону.

— Откуда это все взялось? — спросил Стиг.

— Мы не знаем, — сказала Киили. — Скорее всего, машины стояли в каком-нибудь ангаре неподалеку.

— Было бы интереснее узнать, что это, — заметила Олвен. — Кабина жизнеобеспечения для Звездного Странника?

— Вполне может быть, — ответил Стиг.

Роботы-шпионы по его команде сосредоточились на цистерне. Ее изогнутые стенки были усилены каким-то связующим полем, что делало резервуар неуязвимым для любого носимого оружия, имевшегося у Хранителей. Окон в цистерне не было; капли дождя, попадавшие на лопасти кондиционеров, отлетали вверх тонкими струйками пара.

— Движение на площади трех «П», — доложила Киили.

Стиг поспешно активировал новые изображения. Рядом с переходом из административного здания ККТ вышли восемь человек в массивной броне с пристегнутыми шлемами. Они сразу прошли сквозь силовое поле.

— Вот оно! — объявил Стиг. — Иначе быть не может, до окончания этого цикла осталось всего полтора часа.

Как ни удивительно, он не испытывал ни страха, ни особого волнения. Самый неуловимый враг всего человечества вот-вот должен был появиться, а Стиг ощущал лишь сдержанное нетерпение. Его виртуальная рука остановилась на иконке общей связи.

— Всем готовность номер один. Мы считаем, что он приближается. Всем уйти в укрытия и быть готовыми к боевым действиям после нашего удара по площади трех «П».

Он смял сигарету и устроился в кресле, прикрыв глаза, так, чтобы со всех сторон его окружало виртуальное поле зрения. Виртуальные руки голубого и желтого цветов заплясали по иконкам дирижаблей, подготавливая их к атаке. Насчет дождя он не ошибся, параметры управления значительно ухудшились, отчего машины стали еще более неповоротливыми, чем обычно. В случае усиления ветра это грозило большими неприятностями. Любой порыв может сбить дирижабль с курса, а для того чтобы его выправить, потребуется время.

— Люди расходятся по домам, — заметила Олвен. — Дождь не способствует протестным настроениям.

Стиг подошел вплотную к стеклянной стене, всматриваясь в темноту, где за крышами окружающих зданий просматривалась площадь трех «П».

— Это нам только на пользу. В домах им будет безопаснее.

— Будет ли?

— Вероятно. Не знаю. Но хочется в это верить. — Его ладонь похлопала по холодному стеклу. — Нам тоже пора выбираться отсюда.

Они еще не успели выйти на лестницу, как над морем сверкнула первая молния. Над границами города Стиг заметил приближающиеся дирижабли. Снизу, с близкого расстояния, они казались огромными темными кругами, повисшими над зданиями и почти неподвижными. Без бортовых огней они стали совсем черными. Большие машины полностью переменились: они уже не были устаревшими артефактами, вызывающими улыбки, а превратились в зловещих чудовищ из враждебного мира, несущих смертельный груз.

— А что, если это подходит Адам? — спросила Олвен.

— Приходится полагаться на доступную информацию, какой бы скудной она ни была. Да и тот грузовик не предназначен для перевозки оружия. Это Звездный Странник.

— А если они взорвут генератор, как только он выйдет? Мы будем отрезаны.

— Я знаю, — сказал он, жалея, что не может ответить иначе.

— Вдруг Адам идет следом за ним?

— Не знаю! Дремлющие небеса! Он должен был прибыть раньше. Он же собирался прорвать блокаду.

— Что ты собираешься делать?

— Атаковать. Ничего другого нам не остается. Если Адам на Промежуточной, он об этом догадается.

— Адаму неизвестно ни о наших силах, ни о вооружении.

— Это известно Йоханссону. Он хотел присоединиться к операции прорыва.

— Стиг, нам надо сохранить переход открытым. Иначе они оба останутся на Промежуточной вместе с необходимым оборудованием.

— Нам хватит сил для отмщения. Да оно и не понадобится, если мы сегодня убьем Звездного Странника.

— Смелый замысел, — горько вздохнула Олвен. — Очень смелый.

Они вышли на улицу. Стиг активировал защитный костюм, установив силовое поле на минимальную мощность, а потом, защищаясь от дождя, застегнул молнию купленной в Санкт-Петербурге кожаной куртки. Темные тучи уже закрыли небо, погрузив Армстронг-сити в ранние сумерки.

По пустынным улочкам и неосвещенным аллеям Стиг и Олвен быстро дошли до Мантана-стрит, огибающей административный квартал. Здесь по крайней мере работали фонари, отбрасывавшие на мокрые тротуары продолговатые желтые пятна. Между пушистыми кленами мелькали освещенные окна кабинетов и залов, где в молочно-белом сиянии полос полифото виднелись пустые столы. Магазинчики на первых этажах уже не работали, их темные витрины скрылись за опущенными карбоновыми жалюзи. Движения на улице почти не было, лишь роботы-чистильщики, помигивая желтыми огоньками, сметали мусор и опавшие листья, чтобы не засорились дренажные люки.

Дождь усиливался, и Стиг ускорил шаги, почти перейдя на бег. Ветви кленов, отягощенные промокшими пушистыми листьями, едва не задевали головы людей. Молнии сверкали где-то над доками.

— Нам туда, — сказал Стиг, когда они с Олвен вышли к переулку Аришаль.

Узкий проход вывел их на площадь Базели — сильно загруженный в обычное

время перекресток с кольцевым движением и газоном в центре. Под площадью был построен подземный переход для пешеходов, который Хранители выбрали в качестве укрытия на момент бомбового удара.

Он уже свернул к переходу, как вдруг остановился. Снова сверкнула молния. В конце Мантана-авеню над административным зданием показался один из дирижаблей. Его темная громада бесшумно выплывала навстречу из темной пелены туч. Олвен проследила за взглядом Стига.

— Дремлющие небеса, как низко он опустился! — воскликнула она.

От киля дирижабля до крыш зданий оставалось не больше десяти метров. Если принимать во внимание его размеры, такая дистанция могла показаться ничтожно малой. Дождевая вода, стекая с его боков, падала на красные плитки черепицы и солнечные панели.

Стиг заметил, как дирижабль слегка развернулся и полетел вдоль широкой улицы. Лопасти его носового и кормового винтов в этом последнем броске вертелись с максимальной скоростью, и он двигался намного быстрее, чем ожидал Стиг. Верхние ветви старого клена задели днище и открыли все загрузочные люки.

— Бежим! — крикнул Стиг.

Он сверился с картой движения дирижаблей в виртуальном поле зрения и понял, что эта машина не несет бомбового заряда, но она не могла не привлечь внимание охранников из Института. Стиг поступил глупо, застыв с открытым ртом посреди улицы, словно беззаботный турист. Адам наверняка бы его отругал.

Стиг и Олвен помчались по переулку, а позади, вдоль широкой авеню, грациозно скользил дирижабль. Теперь его уже было слышно, направляющие винты негромко гудели, изменяя тональность, когда приходилось противостоять порывам ветра. К гулу двигателей добавлялся треск разрываемой ткани, когда ветки деревьев упирались в фюзеляж. Темная громада дирижабля уже закрыла собой вход в переулок. В виртуальном поле зрения Стига эта машина была одной из девяти, предназначенных дляпервой волны атаки. Все дирижабли постепенно сужали круг, приближаясь к площади трех «П», чтобы собраться там в течение четырех минут. Иконки трех из них уже мигали ярким красным светом, свидетельствуя о серьезных повреждениях. Эти три машины наверняка за что-то зацепились — за дымовую трубу, ротонду или высокое дерево, — и в оболочке возникли разрывы. Впрочем, прорехи не слишком сильно влияли на аэродинамические свойства и скорость дирижаблей, и они неуклонно приближались к цели.

На аэродромную службу обрушился шквал запросов из администрации и Дома Губернатора. Коммуникационная система отвечала стандартной фразой о «принятии к сведению». Более изощренные программы внедрялись в сеть аэродрома в попытке отыскать полетные листы, но благодаря заботам Хранителей система отвергала запросы и, в свою очередь, стремилась заразить вирусами сеть Института.

Стиг первым добежал до конца переулка, где начинался подземный переход, и, прыгая через три ступеньки, помчался вниз. Олвен, не намного от него отставая, спускалась более аккуратно. Они пробежали по освещенным бетонным тоннелям и вскоре оказались в центральной секции перехода, имевшей вид небольшого, залитого бетоном кратера с полосками полифото на высоких стенах. Потоки дождевой воды с журчанием исчезали в канализационных люках, частично забитых грязью и мусором.

По изображениям, передаваемым роботами-шпионами, Стиг понял, что бойцы Института на площади трех «П» уже заметили приближавшиеся к ним дирижабли. Четыре «Лендровера» образовали вокруг тягача и цистерны защитный барьер и подготовили к бою орудия среднего калибра — их сенсорные датчики непрерывно вращались, сканируя пространство. Остальные машины рассредоточились по площади и тоже принялись искать цели в пасмурном небе. Пешие охранники в гибкой броне длинными прыжками бежали к ступеням, ведущим на Рыночную стену. Роботы-шпионы доложили об увеличении плотности шифрованных сообщений. Рубиновые лучи лазеров, перечеркнув струи дождя, уперлись в небо.

«Они увеличивают мощность силового поля вокруг перехода», — доложила Киили.

— Хорошо. Я хочу, чтобы он остался неповрежденным. Скоро может подойти Адам.

Стиг уселся прямо на мокрый пол и прислонился к стене. Олвен опустилась рядом с ним на колени и сжала его руку. Он был рад такой поддержке. Все развивающиеся с их участием события казались невероятно далекими, а из-за того, что они наблюдали за происходящим через виртуальное поле зрения, оно казалось обычной тренировкой.

— Сейчас начнется, — сообщил Стиг по общему каналу связи.

Первым на площади появился дирижабль, летевший вдоль Мантана-авеню. Перед самой Рыночной стеной он начал подниматься и потому стал виден со всех сторон. Охранники Института, уже настроившие прицельные сенсоры, мгновенно открыли огонь. Ионные импульсы и кинетические снаряды пробивали фюзеляж насквозь. Кто-то случайно попал в карбоново-титановый стержень несущего каркаса, чем нанес машине значительный ущерб. Но геодезическое судно было спроектировано таким образом, чтобы противостоять любым ударам, и вспомогательные упоры перераспределили нагрузку. Со стороны могло показаться, будто бойцы стреляют по плотному сгустку воздуха.

Огромный закругленный нос дирижабля проплыл над Энфилдским проездом. Спрятанные в его грузовом отсеке устройства начали разбрасывать отражатели, осветительные ракеты и миниатюрные электронные дроны. На некоторое время их сверкание рассеяло ненастный сумрак на площади. Серо-голубые дроны, почти незаметные глазу, порхали в воздухе, словно механические птички, и излучали мощные электромагнитные импульсы помех.

Над Рыночной стеной появились другие дирижабли, и стрельба стала почти непрерывной. Затем заговорили орудия стоящих на площади машин, — вероятно, кто-то из офицеров охраны Института отдал приказ. Сначала кинетические и мазерные орудия целились в торчащие из фюзеляжа винты, затем начали стрелять по всей нижней части дирижаблей, где находились грузовые отсеки. В корпусах появились пробоины, в которых виднелись матово-белые сферы гелиевых баллонов.

Второй дирижабль повис над площадью в тот момент, когда вихри помех от первой машины начали утихать. Несколько охранников сменили прицел, полагая, что поняли цель налета. Орудия «Лендроверов» били по грузовым отсекам, несмотря на то что пространство над площадью заполнила новая волна выброшенных отражателей и создающих помехи дронов.

Третий и четвертый дирижабли подошли одновременно. Первое судно к этому моменту начало быстро опускаться. Задняя треть его фюзеляжа была сильно повреждена, и дирижабль стал падать на Энфилдский проезд. Лоскуты его оболочки, разорванные выстрелами, развевались, словно языки черного пламени, но дирижабль продолжал двигаться по инерции. Затем его нос нырнул, нацелившись на один из больших фонтанов на площади. Охранники на Рыночной стене, бывшие в тот момент под его хвостовой частью, начали разбегаться и прыгать вниз. Дирижабль ударился о землю и медленно, словно нехотя, стал разваливаться; это сопровождалось какофонией треска разрываемой ткани и лязга ломающихся конструкций. Автомобили рванули по площади, как на гонках после стартового выстрела, а корпус дирижабля продолжал разваливаться, словно какая-то невидимая сила решила его окончательно уничтожить. Осыпающиеся серебристые полоски отражателей покрывали ткань мерцающими узорами.

Между тем второй и четвертый дирижабли были подбиты и начали неконтролируемый спуск на площадь. У второго оказалась полностью разрушена хвостовая часть, и он поворачивался, зависнув на месте и теряя гелиевые баллоны, словно воздушные шарики. Внезапно этот дирижабль врезался носом в корпус третьей машины и, утратив способность держаться в воздухе, стал быстро снижаться.

Несмотря на неожиданность атаки, отряды и оборудование Института почти не пострадали. Автомобили продолжали носиться по площади, уворачиваясь от падающих громадин. Пешие охранники были более уязвимы, им приходилось постоянно задирать голову. К переходу не удалось приблизиться ни одному из дирижаблей. Количество защищающих его машин увеличилось, а грузовики укрылись в ближайших ангарах и арках в основании Рыночной стены. Из-за вспышек непрекращающихся выстрелов и осветительных ракет с площади невозможно было увидеть даже низкие дождевые тучи. В самый разгар этого светопреставления над Рыночной стеной быстро пролетел пятый дирижабль. По приближающимся седьмому, восьмому и девятому уже открыли огонь стоявшие наверху охранники.

— Бомбы заложены в пятый и восьмой, — сказал Стиг. Он до предела увеличил мощность своего силового поля и прикрыл голову руками. — Киили, взламывай городскую сеть.

Пятый дирижабль лишь на две трети своей длины выдвинулся над площадью, когда из его переднего грузового отсека вылетел большой цилиндрический предмет, почти никем не замеченный в сверкании отражателей и вспышках ракет. Пару секунд он, кувыркаясь, падал, пока не оказался ниже края Рыночной стены, а затем сработал детонатор. Цилиндр окутал плотный сгусток паров окиси этилена, похожий на раздувающийся клуб дыма. Второй, более сильный взрыв, произведенный внутренним управляющим модулем, воспламенил газ.

Взрыв топливовоздушной смеси создал избыточное давление, ненамного уступающее тому, что возникает в момент ядерного взрыва.

Стиг все видел. Он уменьшил яркость виртуального поля зрения и закрыл глаза, но вспышка пробилась сквозь опущенные веки. Мгновенно исчезли все изображения с сенсоров роботов-шпионов. А через несколько секунд его накрыла звуковая волна. Руки ощутили вибрацию бетонной стены.

Он открыл глаза; небо снова потемнело, но дождь прекратился. Он поднял голову и заметил в небе странные разводы. В темноте просматривались какие-то расплывчатые тени, словно над площадью летала стая летучих мышей. Но на Дальней не было летучих мышей. Стиг встал и лишь тогда заметил, что со стороны площади трех «П» вверх поднимается колонна света. Затем он обнаружил, что потерял контакт с половиной дирижаблей второй волны. Те два, что еще отвечали, показывали снижение до нулевой отметки и проблемы с гелиевыми баллонами.

— Пошли, — крикнул Стиг Олвен и побежал к выходу. — Киили, мне нужна информация с роботов на трех «П».

«Я стараюсь. Дремлющие небеса, все получилось даже лучше, чем мы ожидали!»

Стиг добежал до ступенек, ведущих на улицу. Он поднялся на углу Ноттингем-роуд, и в этот момент снова пошел дождь. Боковым зрением Стиг заметил, что над домами что-то падает, что-то ужасно большое.

— Черт!

Он схватил Олвен за руку и вместе с ней упал на тротуар.

Часть разбитого дирижабля бесшумно рухнула на крыши домов, развалив сразу три стоящих рядом здания. «Почему только часть?» — успел подумать Стиг. Во все стороны полетели фрагменты солнечных панелей, черепица и длинные острые осколки стекла.

— Ты цела? — спросил он Олвен.

— Конечно, защитное поле выдержало.

Стиг посмотрел на валяющиеся вокруг камни величиной с кулак и обломки арматуры дирижабля. Им повезло, что в их сторону не полетело что-нибудь более увесистое. С места катастрофы донеслись испуганные вопли и крики о помощи.

— Мы не можем ради них задерживаться, — сказал Стиг.

Олвен нерешительно кивнула:

— Угу.

Они зашагали по Ноттингем-роуд. Киили, вероятно, активировала вторую группу роботов-шпионов, скрытых вокруг площади трех «П», и в виртуальном поле зрения Стига стали появляться картинки. Но к какому каналу он бы ни подключался, везде были видны лишь обломки, на которые карабкались миниатюрные машинки.

В небе осталось шесть дирижаблей. Заданные программы удерживали их в границах его виртуального поля зрения. Одна из машин потеряла управление, и сейчас ее сносило ветром. Другие пять довольно сильно пострадали, но оставались на ходу, и один из них нес в себе вторую бомбу.

— Бинго, — пробормотал Стиг. — Мы сумеем повторить удар.

На ближайшем перекрестке он остановился и бросил взгляд вдоль аллеи Левана, откуда открывался вид на площадь трех «П». Как и планировал Стиг, Рыночная стена большую часть взрывной волны направила вверх, защитив стоящие неподалеку здания. Но этого оказалось недостаточно, и на выходящих к площади улочках рухнуло несколько домов. В развалинах уже разгорались пожары. От самой Рыночной стены остался только каменный круг, осыпанный обломками, а ее высота сократилась на треть. При виде картины разрушений Стиг глубоко вздохнул.

— Она выдержала, — тихо произнес он. — Спасибо дремлющим небесам, она все-таки выдержала.

— Нельзя допустить второго взрыва, — заявила Олвен.

Она остановилась в центре перекрестка и стала оглядываться.

— Что?

— Посмотри вокруг.

Стиг проследил за ее взглядом. Повсюду появились люди. Оглушенные, рыдающие, окровавленные, они растерянно бродили по развалинам, наклоняясь к своим пострадавшим друзьям и родным, которых успели вытащить из-под обломков. По дороге были разбросаны машины, все без стекол, многие, даже перевернутые вверх колесами, с включенными огнями и сиренами. Дождь и обрывки оболочек дирижаблей укрывали горестную дымящуюся сцену траурным черным пологом.

Мокрый пепел начал засыпать куртку Стига. Только теперь он обратил внимание на лица людей. Безвозвратная потеря всего, что лишь недавно было их жизнью, вызывала слезы, молчаливую ярость и отчаяние. Он видел сотни обездоленных соотечественников. Чтобы преодолеть чувство вины, ему потребовалась вся приобретенная годами выдержка.

— Мы должны это сделать, — проронил Стиг сквозь стиснутые зубы. — Если мы его не остановим, он прорвется. Нам больше нечем его задержать.

— Так найди что-нибудь другое. У нас же есть оружие.

Он взглянул на ионный пистолет в ее руке и с трудом удержался от презрительной усмешки.

— Давай сначала дойдем до площади, ладно?

Роботы-шпионы уже поднялись на каменный круг, бывший недавно Рыночной стеной. Стиг не сразу понял, что они показывают. Площадь выглядела совершенно незнакомой. Собственно говоря, вместо трех «П» теперь был широкий кратер, весь почерневший от пламени. Силовое поле над переходом устояло, но его почти полностью засыпало обломками, лишь один узкий фрагмент, где дождь успел смыть пыль и копоть, проглядывал молочно-белым полумесяцем. Из охранников Института никого не осталось. Не было видно даже трупов. Машины тоже исчезли, включая и тягач «Манн». Стиг надеялся увидеть покореженную и перевернутую цистерну, но роботы-шпионы не обнаружили ни одного источника электромагнитной энергии, кроме силового поля над переходом. Площадь Первого Пешего Перехода превратилась в мертвую зону.

— В такой ситуации он не станет торопиться, — сказала Олвен. — У нас есть шанс.

— Возможно, ты права. — Стиг сверился с таймером в виртуальном поле зрения. — До окончания цикла осталось пятьдесят пять минут, — объявил он по общему каналу. — Наша задача — по возможности затруднить проход Звездного Странника сквозь червоточину. Без эскорта на этой стороне он не рискнет появиться, поэтому Мюридену и Ханне надо занять позицию на Рыночной стене. Если из перехода кто-то появится, стреляйте из плазменных винтовок. Всем остальным — разбиться на мобильные группы и препятствовать проходу на площадь охранников Института. Киили будет сообщать о любых движущихся автомобилях. При первых же признаках образования конвоя — нападаем.

Объявление Уилсона о том, что всего за две секунды до прыжка с «Карбонового гуся» в непроницаемую тьму радар выдал их противнику, было зловещим предзнаменованием. Но Мортон понимал, что выбора нет. Все варианты закончились в тот момент, когда захлопнулся переход на Буунгейте. Поэтому он выкрикнул очевидный ответ и бросился вниз. Даже не интересуясь, все ли с ним согласны. Личный пример лидера заразителен, вот только до сих пор его никто не назначал командиром группы.

Огромный самолет свернул в сторону, и Мортон растянул свое силовое поле на пятьдесят метров. Сопротивление воздуха резко снизило скорость падения, и он еще дальше раскинул крылья защитного поля, придав им каплевидную форму. Сенсоры показали, что до холодных скал осталось меньше двухсот метров, а еще зафиксировали вокруг девять бронированных скафандров, тоже летящих вниз.

«Господи, спасибо за это», — подумал он.

Мортон был уверен — почти, — что Роб и Кэт прыгнут вслед за ним, но остальных членов группы он не знал. Тот факт, что их целеустремленность и отвага не уступали его собственной храбрости, значительно улучшил его настроение.

Нижний край силового поля коснулся скалы и прогнулся, словно пружина, компенсирующая удар, а затем энергетический барьер снова аккуратно свернулся вокруг скафандра.

— Надеюсь, не рассчитывал на аплодисменты? — осведомилась Кэт.

— Что бы он ни делал, он предпочитает выступать соло, — добавил Роб.

— Спасибо, друзья.

— Все приземлились благополучно? — спросил Алик.

В ответ прозвучал нестройный хор. Все были на земле, и никто не пострадал. Броня Хранителей почти ни в чем не уступала скафандрам, принятым во флоте.

— Четыре километра в том направлении, — объявил Мортон, как только все собрались. — До закрытия червоточины около тридцати двух минут. Как будем действовать?

Первоначальный план, принятый на «Карбоновом гусе», пока они одевались, предусматривал незаметное приближение к Порт-Эвергрину, уничтожение всех обнаруженных агентов Звездного Странника и, по возможности, вывод из строя транспортных средств до прохождения ими червоточины.

— Подкрадемся незаметно, — предложил Алик. — И уничтожим транспорт. Звездный Странник должен быть в одной из машин.

— Не выйдет, дорогуша, — сказала Кэт. — Нам катастрофически не хватает времени. Они знают, что мы здесь, и мы знаем, что они это знают. Так что бежим со всех ног и уничтожаем всех мерзавцев на своем пути.

— Так и сделаем, — согласился Мортон.

И снова он без промедлений ринулся вперед, используя электромускулы скафандра.

— Морти, когда-нибудь, — обратилась к нему по каналу личной связи Кэт, — нам придется разобраться с проблемами твоего эго.

Она уже поравнялась с ним и постепенно уходила вперед. Мортон пристроился в пяти метрах за Кэт и ускорил шаг.

Вскоре все десять бойцов поднялись на склон, под которым находился Порт-Эвергрин: цепочка мощных источников электромагнитного и теплового излучения, растянувшаяся до самых скал на горизонте, свидетельствовала о явном нежелании противника скрываться. Бойцы ненадолго задержались, чтобы осмотреться и активировать оружие, а затем устремились вниз.

— Что тут происходит? — ехидно спросила Кэт. — Юниорский слет? Только посмотри, как они выстроились.

Семнадцать агентов Звездного Странника стояли в километре от генератора, окружив его со всех сторон. Как только их сенсоры зарегистрировали приближение противников, агенты засуетились, словно охраняющие матку муравьи. Из машин, стоявших у перехода, подтянулось подкрепление — еще дюжина бойцов. Все они открыли огонь, когда нападавшие приблизились на пятьсот метров.

Заряды плазмы и ионные импульсы ударили в защитное поле Мортона и отрикошетили, не причинив вреда. Вспышки выстрелов затмили сияние нейтронной звезды, по скалам заметались длинные тени.

— Я начну справа, — сказал Роб. — А вы двигайтесь вперед.

Он опустился на одно колено. Агенты Звездного Странника собрались в плотную группу, из Порт-Эвергрина подошло еще одно подкрепление. Из кобуры на предплечье Роба плавно выдвинулась гипервинтовка. Первый же выстрел пробил насквозь защитное поле агента, броню и тело под ней. На скале за спиной мертвеца образовалось продолговатое кровавое пятно.

Агентов Звездного Странника ошеломила та стремительная легкость, с которой был убит один из них. На мгновение они прекратили стрельбу, а затем дружно сосредоточили огонь на Робе.

— Так я вам мало чем помогу, — сказал Роб. Многочисленные удары, посыпавшиеся на силовое поле, стали отталкивать его к скале. — Невозможно прицелиться.

— Эх ты, мальчишка!.. — со вздохом бросила Кэт.

Ее гипервинтовка поразила сразу двух агентов. Остальные с ловкостью профессиональных танцоров разделились на две группы. Часть агентов скрылась за выступами скал, кто-то залег в неглубокие впадины, а двое забежали в стоящее неподалеку строение. Перестрелка возобновилась. Один из Хранителей упал, его силовое поле покраснело.

Алик вывел из-за спины частотный излучатель, нацелил его на строение и выстрелил. Домик полыхнул, взрыв разбросал по сторонам серебристые осколки и яростное белое пламя. Через мгновение к небу поднялся столб черного дыма.

— О, вот это круто! — воскликнула Кэт.

Выстрел ее гипервинтовки разнес большой валун, за которым скрывался один из агентов. Кэт сразу же снова нажала на спусковой крючок.

— А нельзя ли так же подбить грузовики?

— Если стрелять отсюда, есть риск задеть генератор, — ответил Алик. — Держитесь, я попробую зайти с другой стороны.

— Айюб, Мэттью, обойдите генератор, — скомандовал Мортон. — Если там кто-то есть, уничтожьте. Нельзя допустить, чтобы они там торчали.

— Идем, — откликнулся Айюб.

Два мощных заряда плазмы, ударившие с неожиданного направления, сбили Джима Ивана с ног.

— Один мерзавец засел в «Карбоновом гусе», — крикнул он, перекатившись на живот.

Его автоматический гранатомет издал пронзительный стрекот, сопровождаемый вибрацией подающего шланга. Гранаты пробили фюзеляж самолета, а затем взорвались. Гигантское судно вспыхнуло лучами ослепительного голубоватого света и развалилось.

— Транспорт пришел в движение, — предупредил товарищей Мортон.

Восемь грузовиков медленно двинулись вперед, сомкнувшись плотной колонной, чтобы увеличить мощность силового поля. Сенсоры Мортона засекли впереди машин две человеческие фигуры. Едва мелькнув, они исчезли за атмосферным барьером червоточины.

Излучатель Алика ударил по заднему грузовику, но силовое поле выдержало.

— Алик, бей по машинам, — крикнул Мортон.

Очередной поток частиц хлестнул по грузовику, но безуспешно.

— В одной из них должен быть Звездный Странник, — сказал Алик. — У нас нет таких мощных силовых полей.

— Они собираются пройти сквозь червоточину, — объявил Мортон. — После этого все, кто здесь останется, будут пытаться взорвать генератор. Уничтожьте все домики, все, что может послужить агентам укрытием. Джим, самолеты тоже. Надо лишить мерзавцев любой защиты.

— Ладно.

Первый грузовик, натужно рычащий мотором, был уже в паре метров от перехода. Алик открыл огонь по оставшимся строениям и легко разнес их. Айюб и Мэттью добрались до генератора. Последовала короткая перестрелка, затем Мэттью выпустил стайку роботов-шпионов. Над Порт-Эвергрином просвистел залп гранат, и через миг взорвался второй «Карбоновый гусь».

Из задней части последнего в колонне грузовика выдвинулся большой черный цилиндр.

— Это мне не нравится, — громко заявила Кэт. Она пять раз подряд выстрелила из гипервинтовки, но силовое поле грузовика отбросило снаряды, а между тем цилиндр, оставшийся под защитой, начал неторопливо поворачиваться из стороны в сторону. — Роб, поддержи! — закричала Кэт.

Цилиндр нацелился прямо на нее. Кэт подпрыгнула, использовав всю мощь электромускулов, и вознеслась в ночное небо метров на десять. Яркая белая линия прорезала то место, где секундой раньше стояла девушка, и уперлась в скалу в пятидесяти метрах позади. Последующий взрыв выбросил в небо фонтан расплавленного камня, накрывший обширный участок.

— О черт! — простонал Джим. — Мы влипли. У них там настоящая артиллерия.

События развивались так быстро, что Мортону становилось трудно за всем уследить. Орудие на грузовике уже снова поворачивалось, отыскивая следующую цель. Три агента Звездного Странника стояли в дверях генераторного зала и вели перестрелку с Мэттью. Кто-то в одном легком скафандре прошел сквозь червоточину. Роб навел на него гипервинтовку, и тело разлетелось на куски. Кровь в атмосфере Промежуточной мгновенно замерзла, осыпав землю темно-красными кристаллами. Ведущий грузовик взревел двигателем и двинулся вперед. Роб и Кэт синхронизировали свое оружие и одновременно обстреляли машину. Силовое поле угрожающе покраснело под двойным ударом, но в следующее мгновение грузовик исчез в червоточине.

— Ублюдок! — крикнула вслед ему Кэт. — Морти, присоединяйся. Тройной удар.

Виртуальные руки Мортона запорхали вокруг иконок, и тут орудие с последнего грузовика снова выстрелило. На этот раз целью стал Джим Иван. Скафандр стремительно поднял его в воздух, но струя плазмы настигла Джима на взлете, и он упал навзничь в расплавленную каменную массу.

Контролирующая система скафандра Мортона передала Кэт управление его гипервинтовкой. Через червоточину успели проскочить еще два грузовика, остальные собрались перед самым переходом.

— Который? — коротко спросила Кэт.

— Выбирай быстрее, — ответил Роб. — Только не тот, что с орудием.

Мортон увидел, что прицел остановился на пятой машине. Сам он выбрал

бы передний грузовик. Три гипервинтовки выстрелили одновременно. Силовое поле вспыхнуло бордовым. Затем в него уперся поток частиц из излучателя Алика, на мгновение отчетливо обрисовав контур машины, и на ее месте взвился столб перегретого газа, а обломки разлетелись по всей долине. Взрыв затронул силовые поля других грузовиков, и они поспешно отъехали. Но тем временем еще два автомобиля преодолели переход.

Машина с орудием остановилась, и цилиндр с ужасающей медлительностью повернулся в сторону генератора.

— Кэт, стреляй в эту сволочь! — заорал Мортон.

Синхронизированный заряд трех винтовок пронзил силовое поле и воспламенил аккумуляторы. Взрыв, превзошедший по мощности все предыдущие, разбросал оставшихся агентов Звездного Странника по скалам.

Мортон огляделся. Порт-Эвергрин прекратил свое существование. Уцелело только одно здание — в котором находился генератор. Развалины остальных уже догорали. Раскаленные обломки «Карбоновых гусей» быстро остывали в морозном воздухе. Ручейки лавы, образовавшиеся после выстрела крупнокалиберного орудия, медленно стекали в море.

Со стороны генератора раздался выстрел ионного пистолета. Уничтожением агента Звездного Странника занялись сразу четверо бойцов в бронекостюмах. Мортон бросил взгляд в том направлении. Последним, что он запомнил, была перестрелка двух агентов Звездного Странника с Мэттью. Внутри здания полыхнуло голубым, и фигура в исковерканном бронекостюме вылетела наружу, проделав брешь в стене.

— Я думаю, это последний, — сказал Айюб.

Мортон, затаив дыхание, сфокусировал сенсоры на червоточине. Она была еще открыта. Напряжение становилось невыносимым. Если только на этой стороне остался хоть один агент Звездного Странника, он попытается вывести генератор из строя. Если в зале заложили взрывчатку, сейчас самое время для того, чтобы сработал детонатор.

Рядом с Мортоном остановилась Кэт.

— До конца цикла — одиннадцать минут. Пройдем на ту сторону?

— Не знаю. Алик?

— Неизвестно, что нас там ждет. Мэттью, пошли туда что-нибудь, надо собрать информацию.

— Уже сделано, босс.

— Отлично. Всем остальным — обследовать ближайшие окрестности. Надо обеспечить безопасность.

Мортон неохотно признал правоту капитана флота и начал сканировать местность в том направлении, где в последний раз видел агента Звездного Странника.

Пять роботов-шпионов быстро пробрались по раскиданным обломкам до самого перехода и, не задерживаясь у атмосферного барьера, нырнули внутрь. Мортон подключился к их сенсорам, не переставая сканировать окрестности. После мгновения полной темноты проявился мир по ту сторону от перехода, но почему-то странно почерневший. И почву покрывал слой пепла. Где-то далеко впереди находился источник сильного теплового излучения. Потом последовала яркая вспышка…

— Они нас поджидают, — сказал Джим.

— Господи, чтобы прорваться, нам понадобятся броневики. — Мортон коснулся виртуальной рукой иконки «Карбонового гуся». — Уилсон, спускайтесь скорее.

«Уже иду на посадку. А что происходит?»

— Мы захватили червоточину, но этот мерзавец успел проскользнуть на ту сторону. Теперь они засели у перехода и расстреливают все, что увидят. Без броневиков нам не справиться.

«Времени слишком мало», — заметил Уилсон.

«Мортон, — вступил в разговор Адам. — Если даже удастся протолкнуть броневики, нам придется сразу вступить в бой, чтобы расчистить путь, и неизвестно, сколько на это потребуется времени. Для нас важнее всего груз в машинах «Вольво». Оборудование следует тщательно охранять, а грузовики не смогут преодолеть переход в оставшиеся десять минут».

— Если сейчас не пройти сквозь червоточину, у Звездного Странника будет преимущество в пятнадцать часов. Сколько времени у него уйдет на дорогу до корабля?

«Два или три дня, в зависимости от того, насколько эффективными будут засады кланов».

— Пятнадцать часов — это слишком много.

Сенсоры Мортона засекли неподвижное теплое пятно в небольшой ложбинке. Он сфокусировал поиск и обнаружил половину бронекостюма и груду кристаллов замерзшей крови.

— Посылаю следующего робота-шпиона, — объявил Мэттью.

«Карбоновый гусь» появился в виртуальном поле зрения розоватым пятном

над невидимой линией горизонта. Мортон выругался, проклиная низкую скорость огромного самолета. Им ни за что не успеть вовремя. Таймер в виртуальном поле зрения отсчитывал секунды: осталось восемь с половиной минут. Передача информации с последнего робота-шпиона длилась не больше секунды.

— Почему на той стороне все такое черное? — спросил Роб.

— Мне кажется, это пепел, — ответил Мэттью. — Там произошло что-то ужасное.

Мортон закончил сканирование. Над морем появился «Карбоновый гусь», его нос поднялся кверху, а хвост коснулся воды. С обеих сторон взметнулись высокие фонтаны брызг, самолет все глубже опускался днищем в воду и постепенно выравнивался. Небольшая длина пробега удивила Мортона.

«Мортон, — окликнул его Адам, — мы решили не посылать броневики через переход».

— Проклятье!

Он снова посмотрел на червоточину, едва сдерживаясь, чтобы со всех ног не броситься к переходу. «Интересно, перед убийством Тары я испытывал похожие ощущения? — подумал он. — Действие всегда предлагает какие-то решения, оно связывает события и толкает нас вперед».

«Мы должны придумать что-то другое», — добавил Адам.

Мортон отключил канал связи.

— Хорошо бы, — пробормотал он в плотной тишине шлема.

«Карбоновый гусь» плавно приближался к скалистому выступу, образующему берег под Порт-Эвергрином, а Мортон тем временем подошел к тускло мерцающему полукругу. Таймер продолжал отсчитывать секунды, как будто капли уходящей жизни. Он отметил, что рядом остановились еще три человека в бронекостюмах. Все четверо молча ждали.

«Надо было пойти на жертвы и самим взорвать генератор, — подумал Мортон. — Тогда Звездный Странник остался бы здесь, и мы бы его ликвидировали. Если только он был в одном из грузовиков».

Обилие неизвестных факторов и вариантов действий приводило Мортона в ярость.

Согласно его виртуальному таймеру, оставалось еще семнадцать секунд, когда червоточина закрылась, — неяркое сияние за атмосферным барьером угасло раньше назначенного времени.

— Ладно, — произнес Мортон, обращаясь к Адаму. — Послушаем твои предложения.

Институтским хватило двадцати двух минут после взрыва топливовоздушной бомбы, чтобы сбить пять дирижаблей из всех оставшихся. «Лендроверы» группами по две или три машины носились по улицам Армстронг-сити, где их невозможно было взять на прицел. Эти группы собирались на открытых местах, чтобы объединить огневую мощь, и били по массивным целям, едва они поднимались над крышами.

Киили без труда могла следить за ними. Она успешно обрушила городскую коммуникационную сеть, вынудив охранников Института перейти на радиоканалы, а источники шифрованных сообщений определить было проще простого. Но вот с физическим преследованием все обстояло намного сложнее. Толпы пеших людей и машин заполнили улицы, пытаясь доставить в больницы пострадавших при обрушении домов, спасатели разбирали завалы и освобождали тех, кто не мог выбраться самостоятельно. Отсутствие связи сильно усложнило жизнь горожан. Спасательные службы имели радиопередатчики, но никто не знал, где помощь требуется в первую очередь. Разрушения произошли не только в районе площади трех «П»: дирижабли, расстреливаемые охранниками Института, падали на дома и разваливали их. В трех местах возникли сильные пожары.

Проблемы жителей города нисколько не волновали институтских. Их автомобили расталкивали толпы и не уступали дорогу каретам «скорой помощи». Любого, кто осмеливался встать у них на пути, охранники Института просто убивали. Пораженные ими дирижабли падали на город, причиняя еще большие разрушения.

Стиг и все свободные воины кланов следовали за «Лендроверами» на мотоциклах. Но они не везде могли пробиться сквозь толпы людей. Ценой жизней девяти Хранителей удалось уничтожить шесть машин. Такой счет не устраивал Стига.

«На Мантана-авеню формируется конвой», — предупредила их Киили.

Стиг сверился с таймером. До закрытия червоточины оставалось еще восемнадцать минут. В небе сквозь редеющие облака уже начали просвечивать звезды.

— Всем мобильным группам собраться в переулке Левана, у выхода на площадь трех «П». Мюриден, Ханна, попытайтесь задержать конвой, мы немедленно отправляемся к вам на помощь.

Он остановил реквизированный мотоцикл «Триумф Ретро-45» и развернул его в противоположную сторону. Сидящая сзади Олвен убрала в кобуру оба ионных пистолета.

— Они сбили дирижабль с бомбой?

— Да.

Все его внимание теперь было сосредоточено на заваленной обломками и мусором дороге. В тот вечер все машины отчаянно петляли по улицам, стараясь объехать самые крупные препятствия, и число аварий от этого только увеличивалось.

Информация от роботов-шпионов поступала нерегулярно. Киили оставила для Хранителей несколько маршрутов в сети, чтобы они могли подключиться, но во всем городе, а особенно вокруг площади, было множество физических повреждений. Стиг улавливал только отрывочные изображения машин, собирающихся на Мантана-авеню. Там же он заметил несколько бульдозеров и пару мощных тягачей.

— Что это, еще одна цистерна с аппаратурой жизнеобеспечения? — удивилась Олвен.

Стиг рискнул отвлечься от дороги и сосредоточиться на виртуальном поле зрения. Он увидел «Манн», в точности похожий на тот, что был уничтожен во время взрыва.

— Можно подумать, они клонируют эти машины.

Сзади раздался сигнал микроавтобуса, заполненного ранеными. Стиг сбавил скорость и прижался к тротуару. Водитель, проезжая мимо, погрозил ему кулаком.

— Проклятье, мы не успеваем.

Он увидел первые машины, направляющиеся к каменной осыпи, которая когда-то была Рыночной стеной. Благодаря регулируемой подвеске корпуса внедорожников метра на два поднялись над землей. «Лендроверы», даже не останавливаясь, начали взбираться на осыпь.

Отряд Ханны открыл огонь, как только машины поднялись на гребень. Им ответили скорострельные пушки и мазеры. По площади хлестнули прицельные лазеры и лучи фар.

Следом за машинами подошли бульдозеры и сразу стали отодвигать в стороны тонны камней, причем работали они с такой скоростью, что Стиг едва мог поверить своим глазам. Сумерки прорезали яркие лучи прожекторов, пробивающиеся даже сквозь тучи поднятой пыли. Из города подошли следующие машины, и они тоже быстро поднимались на каменный вал и ныряли в темный омут зоны взрыва.

— Отходите, — приказал Стиг, когда десятый внедорожник поднялся на склон. — Дремлющие небеса, вам их не удержать.

Из-за шквальной стрельбы по площади Хранители начали терять даже миниатюрных роботов-шпионов.

Бульдозеры разгребли относительно ровный проезд до самого верха стены и приступили к расчистке спуска. В воздух опять поднялись тучи пыли, размывающие лучи прожекторов. Еще пять «Лендроверов» влетели на вал и стали спускаться. На площади собралось уже около двух десятков машин, и все вели интенсивную стрельбу. Хранители уже не отвечали — все они устремились в укрытия. К каменной осыпи подошел тягач «Манн», его фары прорезали наступившую ночь сразу восемью лучами.

— Нам надо было остаться там, — сказал Стиг. — И занять позиции вокруг площади.

— И нас всех бы перестреляли, — возразила Олвен. — Им больше ничего не остается, институтские готовы на все, лишь бы расчистить путь для Звездного Странника.

Стиг свернул на Ноттингем-роуд и снова притормозил. Впереди все было забито легковыми машинами и фургонами, фары освещали рухнувшие дома, а люди разбирали завалы, оттаскивая камень за камнем. Невдалеке работала городская пожарная бригада, по стене четырехэтажного дома, наклонившегося градусов на двадцать, карабкались роботы.

— Бежим, — скомандовал Стиг.

Машины Института прекратили стрельбу, но на площади осталось всего пять роботов-шпионов. Благодаря им удалось увидеть, как тягач «Манн» судорожными рывками спускался вниз. Пять «Лендроверов» освещали фарами атмосферный барьер перехода. Несколько человек в гибкой броне очищали его поверхность, отбрасывая мусор.

Виртуальный таймер подсказал Стигу, что до закрытия червоточины осталось тринадцать минут. В этот момент за еще одну топливовоздушную бомбу он был согласен продать душу

Один из бойцов Института прошел через переход. На той стороне полыхнуло.

Из-за атмосферного барьера, выключив фары и надсадно гудя двигателем, выскочил грузовик, окруженный угрожающе покрасневшим силовым полем. Взвизгнули тормоза, колеса заскользили по толстому слою пепла. Орудия всех автомобилей сопровождали его неловкие пируэты, пока грузовик не остановился в пятидесяти метрах от перехода. Его поверхность мгновенно покрылась инеем.

Через червоточину проскочили еще два таких же грузовика. Затем из-за барьера ударил алый луч, осветивший половину площади.

— Это наши, — предположил Стиг. — Наверное, Адам на той стороне перехода. Звездному Страннику не удалось уйти беспрепятственно.

Из червоточины стали выезжать остальные грузовики, они шли плотно друг за другом, словно вагоны поезда. Внедорожники выстроились перед переходом широким полукругом, нацелив на прибывающие машины все свои орудия. Стиг насчитал восемь грузовиков. Один из них подошел вплотную к тягачу «Манн».

— Киили, необходимо улучшить обзор этого грузовика, — сказал он.

«Я попытаюсь».

Два робота-шпиона начали передвигаться. Изображение немилосердно задергалось, а из-за пыли было абсолютно невозможно рассмотреть детали. На боковой поверхности капсулы открылась дверь. В этот момент один из роботов провалился в какую-то яму. Осталась только одна камера. Грузовик опустил задний борт, и оттуда вырвалось бледное облачко, мгновенно растаявшее в пылевых водоворотах.

— Заберите меня дремлющие небеса!.. — хрипло прошептал Стиг.

Звездный Странник! Он остановился, не обращая внимания на царившую

вокруг суету, сосредоточив все внимание на хрупкой ниточке связи с роботом. Внезапно все огни на площади погасли. Недостаток освещения робот компенсировал, повысив коэффициент усиления. Из экранированного кузова поднялось что-то большое, окруженное маленькими человеческими фигурами. Загадочное существо быстро исчезло в цистерне, и дверь закрылась.

Снова вспыхнул свет фар, размывший изображение.

— Ты сможешь улучшить эту картинку? — спросил Стиг Киили, едва дыша от волнения.

Он передал ей файл. Картинка была абсолютно нечитаемой, просто размытое пятно из пикселей, но оно двигалось.

«Не знаю, — усомнилась Киили. — Попробую пропустить ее через вспомогательные программы».

Несколько институтских машин с ревом двинулись к расчищенной бульдозерами дороге через останки Рыночной стены. Поднявшись на гребень, они открыли беспорядочный огонь по улицам.

— Ублюдки! — с горечью воскликнула Олвен.

Грохот стрельбы был слышен даже с того места, где стояли они со Стигом, в конце Ноттингем-роуд.

Тягач «Манн» тоже пополз по прорытой дороге, укатывая щебень широкими колесами. Впереди и позади него выстроились внедорожники. Вся колонна вышла на Мантана-авеню.

— Снайперам быть наготове, — передал Стиг. — Звездный Странник направляется к выходу из города. Киили, оповести группы вдоль Первой Магистрали, пусть блокируют дорогу. Кто-нибудь смог пробраться на мост Танже?

«Нет».

Стиг неслышно выругался, стараясь, чтобы в общий канал связи не проник даже намек на его разочарование.

— Ладно, не важно, по дороге до «Марии Селесты» будет еще много мостов.

Стиг снова подключился к информации, передаваемой роботами, чтобы посмотреть, что происходит на площади трех «П». Там остались два грузовика и семь «Ренджроверов», принадлежащих Институту. Все установленные на машинах орудия были направлены в сторону перехода. Прямо на глазах у Стига две фиолетовые вспышки ударили в землю всего в нескольких сантиметрах от атмосферного барьера.

— Они устроили засаду для Адама, — произнес Стиг. — Дремлющие небеса, надо их уничтожить, иначе Адам останется запертым на Промежуточной.

— Стиг, у нас нет на это времени, — предупредила его Олвен. — Надо догонять Звездного Странника. И до окончания цикла мы успеем собрать группу для нападения на эти машины. Нам даже не доехать до площади за оставшееся время.

Стиг обратился к таймеру: семь минут. Вся операция оказалась полностью провалена, бесповоротно провалена. Они не смогли остановить Звездного Странника. По их вине погибли сотни ни в чем не повинных людей, было разрушено множество домов в Армстронг-сити. А теперь они даже не в состоянии помочь своим друзьям пройти сквозь червоточину. И как сказать Харви, что необходимое для отмщения оборудование никогда не прибудет? Что Йоханссон остался на Промежуточной, а Стиг не может его оттуда вытащить? Уж лучше в одиночку броситься на машины Института.

Он вдруг поймал себя на том, что в отчаянии поднимает сжатые кулаки.

— Я остаюсь, — сказал Стиг и усилием воли заставил себя опустить руки. — Я один во всем виноват. Я соберу группу и устраню засаду до следующего открытия червоточины. Все остальные могут выполнить свой долг в боевых действиях на Первой Магистрали.

— Нет, ты не останешься, — заявила Олвен. — Выслушай меня, и выслушай внимательно. Ты не должен погружаться в пучину жалости к себе. Мы не можем позволить себе такую роскошь. Даже если мы сумеем избавиться от засады, червоточина откроется не раньше чем через пятнадцать часов. К тому времени Звездный Странник получит преимущество. Оборудование, которое везет Адам, для нас потеряно. Забудь о нем, Стиг. Если даже оно прибудет через пятнадцать часов, это никоим образом нам не поможет. Мы должны обратить против Звездного Странника все имеющееся оружие и уничтожить ублюдка. Мы должны заняться этим сейчас. И ты сам прекрасно все понимаешь.

— Да. — Стиг сдался. — Я понимаю.

В сотне метров от берега «Карбоновый гусь» выпустил шасси. Уилсон заглушил турбины и предоставил гигантскому самолету спокойно скользить по воде, пока передние колеса не коснулись полого спускающейся гранитной скалы. А затем самолет плавно поднялся на ровную площадку у самого края ледяного моря.

На месте Порт-Эвергрина догорали развалины домиков. Уилсону пришлось круто свернуть вправо, чтобы не въехать в останки другого «Карбонового гуся»,

разгромленного во время схватки. Несколько людей в бронекостюмах еще бродили по берегу, отыскивая оставшихся в живых агентов Звездного Странника. Помещение с генератором, по всей видимости, не пострадало, и Уилсон счел это хорошим знаком. Адам и Паула что-то обсуждали на главной палубе. Перед самой посадкой они разговаривали с ним вполне уверенно. В данной ситуации Уилсон не мог позволить себе полностью полагаться на их расчеты, но очень хотел надеяться хоть на какой-нибудь шанс.

Вместе с Анной они отключили системы самолета, а затем спустились на главную палубу, где уже собрались все остальные. Сюдаже пришли и Мортон с Аликом, и их броня тотчас покрылась морозным инеем. Из грузового отсека, чтобы поучаствовать в совещании, поднялась даже Тигрица Панси. Уилсон задумался, какую часть их переживаний и беспокойства эта женщина передавала Кватуксу. Наверное, ей нетрудно справляться с работой: атмосфера верхней палубы была до отказа насыщена эмоциями.

Йоханссон лично налил кофе Мортону и Алику. Эти двое даже не могли сесть: стулья не выдержали бы веса их брони и оружия.

— Мы можем пройти через червоточину в любое время, — заявил Адам. — Надо только выбрать момент и прорваться, воспользовавшись броневиками. Вполне возможно, что их оружие даже не будет активировано; фактор внезапности сыграет нам на руку.

Мортон окинул его скептическим взглядом.

— Продолжай.

— Звездный ротор совершает полет к точке Лагранжа и обратно за двадцать четыре часа. Пять часов, когда потоки плазмы подгоняют его к нейтронной звезде, он снабжает энергией червоточину, а в течение следующих пятнадцати часов дрейфует к исходной позиции. В данный момент он начинает обратный полет. Все, что нам надо, — это взять под контроль его системы наведения и управления двигателями, а потом загнать в максимально плотные потоки, и тогда мы получим необходимую для открытия червоточины энергию.

— Но в таком случае звездному ротору может не хватить мощности, чтобы снова вернуться к точке Лагранжа, — заметил Брэдли. — У нас только одна попытка, и Дальняя останется в изоляции до того момента, пока здесь не будет создан замещающий источник энергии.

— После того, что произошло на Буунгейте, я думаю, что это не важно, — сказал Адам. — Надо сосредоточиться на единственной возможности добраться до Дальней и забыть обо всем остальном.

— Хорошая идея, — одобрил Уилсон. — Давайте так и поступим.

— Постойте-ка, — вмешался Мортон. — Даже если нам удастся изменить режим звездного ротора, на той стороне нас все равно ждет засада. Я не верю в болтовню о выключенном до нового цикла оружии. Даже если они будут наблюдать за переходом вполглаза, все равно не смогут не заметить открытия червоточины. Они же понимают, что мы здесь изо всех сил стараемся ее открыть. Им только и надо, что подсоединить пушки к простейшему сенсору. Система моего скафандра определила орудие, установленное на том грузовике: это нейтронно-атомный лазер. Вы уверены, что броневики выдержат такой удар? Да, они защитят от одного попадания или от двух. Я даже могу предположить, что силовые поля выдержат пять выстрелов. Но нам неизвестно, что, черт побери, еще ждет нас на той стороне. Они могут выдать залп одновременно из двух десятков лазерных орудий. Могут даже применить ядерные заряды; что им помешает бросить в открытый переход ядерную бомбу? Забота об окружающей среде? Будьте реалистами.

— Если ты так рассуждаешь, можешь сесть на «Карбонового гуся» и отправиться обратно в Шеклтон, — заявил Брэдли. — Над океаном тебе ничто не угрожает, что бы ни случилось при открытии червоточины. Но я намерен рискнуть.

— И все Хранители тоже, — подхватил Адам.

— Это же самоубийство!

— Может быть. Но нам достаточно и капли надежды.

«Какое у тебя великолепное безрассудство, Брэдли Йоханссон, — раздался по общему каналу голос Кватукса. — Я и не знал, что это чувство может соперничать с основными эмоциями».

Уилсон не удержался от неодобрительного взгляда в сторону Тигрицы Пан-си, хотя и понимал, что она ни в чем не виновата. Женщина жевала свою резинку и, казалось, пребывала в блаженном неведении относительно обсуждаемых проблем. Он даже удивился: неужели порнозвезда может быть такой наивной?

— Полагаю, это чувство разделяют со мной большинство присутствующих на пассажирской палубе людей, — с натянутой улыбкой произнес Брэдли.

«Могу я спросить, почему вы не хотите передвинуть выходной конец червоточины в такое место, где вас не поджидают враги?»

Беззаботное выражение лица Панси сменилось легким удивлением. Девушка поднялась со своего места с таким видом, словно ее заставляли сделать что-то неприятное. Она подошла вплотную к Брэдли и, не обращая внимания на его смущенный взгляд, стала с напряженным любопытством всматриваться в его лицо.

— Вся проблема в переходе, — без особой уверенности сказал он. — Его, э-э… надо удержать на определенном месте. А это довольно трудно, учитывая огромное расстояние. Для того чтобы изменить координаты открытия червоточины, мощности источников в Порт-Эвергрине может быть недостаточно.

Тигрица Панси смущенно захлопала сильно накрашенными ресницами; она неуверенно подняла руку и кончиками пальцев коснулась щеки Брэдли, словно ласкала любовника. Уилсона при виде этой сцены чуть не стошнило. Брэдли даже не вздрогнул.

«Я могу сделать для вас необходимые вычисления», — сказал Кватукс.

Глава 15

Меллани не могла определить, чего она ожидала, когда большая экранированная машина свернула на Рю-Жоле. Приступа ностальгии? Да, шумная городская улица пробуждала множество воспоминаний. И совсем недавно Меллани могла бы счйтать их приятными. Сегодня же, глядя на небоскреб высотой в шестьдесят пять этажей, показавшийся в конце улицы, она сжалась в комок на переднем сиденье рядом с Хоше Финном. Узкое здание золотистого цвета было одним из самых высоких небоскребов в деловой части Саламанки. Девушка прекрасно запомнила вид, открывающийся с его вершины. Алессандре нравилось, когда Меллани прижималась к толстому стеклу пентхауза, обслуживая очередного помощника или близкого друга какого-нибудь политика. Все эти воспоминания снова всплыли в памяти, и Меллани перебирала их, надеясь отыскать малейший намек на связь со Звездным Странником.

— Ты когда-нибудь видела панель охранной системы?

— А?

Меллани прогнала горестные видения. После разрыва отношений с Дадли воспоминания обо всех этих фокусах, которые она охотно проделывала для Алессандры, почему-то вызывали особенно жгучий стыд.

— Извини, что ты сказал?

— Ты знаешь, как устроена охрана в помещениях Барон? К системе пентхауза подключено несколько внешних цепочек. Наши специалисты решают, каким широким может быть их охват.

— Представления не имею, Хоше. Она никогда не выводила табло на экран или портал. По крайней мере в моем присутствии.

— Ладно. Мы полагаем, что под наблюдением находятся все подходы к зданию, как и сам небоскреб.

— Гм, когда я от нее бежала, РИ не говорил, что там есть что-то необычное.

— Хорошо, спасибо.

Меллани слегка улыбнулась. Милый старый Хоше Финн всегда подходит к любой проблеме с тщательностью и осторожностью настоящего бюрократа.

— Я посылаю на позицию группу наблюдения за внешним периметром. Группа задержания войдет в здание под видом сотрудников компании обслуживания квартир, приглашенных в апартаменты на шестьдесят первом этаже.

— Могу я пойти с ними?

— Нет. По данным наружного наблюдения, в квартире вместе с Алессандрой находятся еще по меньшей мере два человека. Мы будем считать их агентами Звездного Странника, пока не убедимся в обратном. Мне совсем не хочется отвлекать одного из наших людей на твою охрану, им всем найдется дело.

Меллани демонстративно вздохнула.

— А когда ты разрешишь мне ее увидеть?

— Как только будет произведен арест и нейтрализовано все имеющееся оружие, мы поднимемся наверх.

— А Паула Мио не возражала против моего присутствия в случае с Изабеллой.

— Это другое дело. Тогда нам пришлось пойти на риск, сегодня обойдемся без него.

— Ладно, но я хочу подойти поближе к зданию. Если она окажет сопротивление, с улицы тоже можно будет кое-что увидеть.

— Как только группа задержания войдет внутрь, мы удалим всех гражданских лиц с прилегающих к зданию улиц. Так что не суйся туда.

— Хорошо, хорошо.

Меллани выбралась из автомобиля и зашагала по улице. Время близилось к полудню, и на тротуарах было много пешеходов. Она знала, что Хоше хотел отложить арест до рассвета, но Найджел и сенатор Бурнелли настояли на немедленном задержании. После случая с Даниэлем Алстером они не желали слышать никаких доводов.

Она задержалась у витрины бутика и окинула выставленные модели критическим взглядом. Это получилось непроизвольно, словно так и должно быть. Хоше прав: пора задуматься о том, чем заняться в будущем. Сейчас ее положение в политическом мире позволяет создать собственное шоу, не уступающее студии Микеланджело. Да и продюсеры, работающие на Барон, через десять минут останутся не у дел. Совсем недавно подобные мысли вызвали бы у Меллани благоговейный трепет. И надо что-то решать с Морти. Их отношения заметно изменились. И не из-за того, что он сделал; просто Меллани не могла представить себя в статусе жены ответственного работника корпорации, вместе с детьми поджидающей, пока муж после напряженного трудового дня вернется домой.

В виртуальном поле зрения вспыхнула и замигала иконка РИ.

«Меллани, у нас возникли проблемы».

Она невольно подняла взгляд к пентхаузу.

— Она смотрит сюда? Она меня увидела?

«Нет. Насколько нам известно, Алессандра Барон не подозревает о грозящем ей аресте».

— Так в чем проблема?

«Оззи Айзекс вернулся в Содружество».

— Вот как? Я об этом не знала.

«Ты уверена? В последнее время ты общаешься с весьма интересными людьми».

— Ой-ой! Что это, ревность?

«Нет. Просто мы напоминаем тебе о нашем соглашении».

— Я попадаю туда, куда ты попасть не можешь, и сообщаю о том, что ты не знаешь. Что изменилось? Не хочешь ли ты сказать, что не в курсе происходящего на Буунгейте?

«Нам известно, что Звездный Странник возвращается на Дальнюю. Это очевидно. Но мы не уверены в следующих действиях Найджела Шелдона. В его Династии разработано чрезвычайно разрушительное оружие».

— Он не стал с тобой советоваться, поскольку не до конца тебе доверяет. И я, кстати, тоже. Ты мог бы оказать нам более действенную помощь.

«Меллани, мы об этом уже говорили».

— Да, конечно, ты не желаешь физического вмешательства. Но это уже не важно. Война подходит к концу. Я полагаю, тебе об этом известно.

— Как раз способ завершения войны нас и беспокоит.

— Не понимаю. Как это связано с возвращением Оззи?

«Он не успел рассказать все о том, что обнаружил, когда Найджел взял его под стражу. Чтобы получить полное представление о произошедших событиях, нам необходима имеющаяся у него информация».

По спине Меллани пробежал холодок.

— Я тебе сочувствую.

«Мы бы хотели, чтобы ты вступила с ним в контакт и обеспечила нам связь».

— А что ты сделаешь с полученной информацией?

«Откровенно говоря, мы еще не знаем, поскольку нам не известно, что это за информация. Мы могли бы дать Содружеству совет в отношении дальнейших действий только после того, как увидим всю картину».

— Наши власти в последнее время не спешат с тобой советоваться, не так ли?

«Мы уверены, что Найджел и другие члены вашей элиты решили осуществить акт геноцида по отношению к Утесу Утреннего Света. Мы полагаем, что есть другой путь».

— Какой же?

«Мы еще не знаем. Но как ты сможешь жить дальше, если хотя бы не попытаешься предотвратить геноцид?»

— Послушай, Оззи все расскажет Найджелу.

«Ты уверена? Шелдон говорил с тобой, предупреждал об изменении плана? И почему Оззи изолировали от внешнего мира? Что такого важного содержится в его информации, что Шелдон не хочет допустить утечки?»

От приступа раздражения Меллани хотелось затопать ногами. Она никогда не могла переспорить РИ, он побеждал ее доводами логики и воздействием на чувства.

— Я провела в гостях у Оззи пару дней. Служба безопасности в его Династии безупречна. Я не смогу вызволить Оззи из заточения, взгляни на вещи реально.

«Мы не думаем, что он в заточении. Мы следили за ним до тех пор, пока его не увезли на Крессат».

— О, великолепно! — громко воскликнула Меллани. Кто-то из пешеходов оглянулся, но она только сердито нахмурилась в ответ. — Я полагаю, что могла бы обеспечить Полю билет на ковчег Династии Шелдонов, раз уж я здесь. Как тебе это нравится?

«Вероятность успеха двойной миссии невелика».

— Боюсь, что я не гожусь даже для одной. Я подружилась с Найджелом, я ему доверяю.

«Оззи был участником «великой кражи червоточины».

— Чего?

«Малышка Меллани, твое образование сильно хромает. «Великая кража червоточины стала крупнейшим ограблением во всей истории человечества. Его совершил Брэдли Йоханссон, чтобы было на что основать движение Хранителей Личности. Он сумел уйти с миллиардами земных долларов».

— Ты хочешь сказать, что Оззи тоже Хранитель? Я в это не верю.

«Так спроси его сама».

— Ох!

На этот раз она все-таки топнула ногой.

«Если он скажет «да, ты можешь попытаться выполнить нашу просьбу. Ему известно, кто установил барьер вокруг Пары Дайсона».

— Но как, черт побери, мне хотя бы попасть на Крессат? Не говоря уж о том, чтобы проникнуть в камеру! Найджел вряд ли будет рад, если я скажу, что хочу повидаться с Оззи.

«Оззи вернулся с двумя спутниками: молодым пареньком и представителем неизвестной до сих пор чужой расы. Леди Джорджине уже поступил запрос от

Династии Шелдонов с просьбой подыскать молодую женщину и прислать ее на Крессат, чтобы соблазнить сексуально озабоченного парня. Деньги в оплату услуг поступили леди Джорджине со счета службы безопасности Династии. Согласись, не самая обычная ситуация. Мы не верим, что это простое совпадение».

— Кто такая леди Джорджина?

«Хозяйка высококлассного борделя на Августе. Для богатых и знаменитых клиентов она подбирает девушек, живущих первой жизнью».

— Бррр. И ты хочешь, чтобы этой девушкой стала я?

«Да. Леди Джорджина уже подписала контракт с Ванорой Кингсли, одной из своих новеньких девушек. Кингсли получит удостоверение личности младшей родственницы Шелдона, проводящей каникулы на Крессате. Мы сможем подменить ее тобой. Но сделать это надо быстро. Кингсли ждут в Нью-Косте через сто сорок минут. Если ты немедленно сядешь на маглев до Августы, ты сможешь прибыть на станцию вовремя».

Рядом с Меллани остановилось такси, и дверца открылась. Она взглянула на машину и тяжело вздохнула. Самым разумным было бы немедленно отказаться и пройти мимо, но мысль о том, чтобы проникнуть на Крессат и добраться до Оззи казалась такой соблазнительной! Виртуальная рука Меллани коснулась иконки Хоше.

— Кое-что произошло, мне надо срочно отправиться в Дарклейк-сити.

«Но… Группа задержания уже в лифте».

— Удачи тебе, Хоше. Я свяжусь с тобой, как только вернусь домой.

«Я думал, ты хочешь это увидеть».

— Хочу. И мне действительно очень жаль, но дело очень важное.

«Что же это?»

— Я свяжусь тобой позже, обещаю.

Меллани села в такси, и машина немедленно влилась в поток движения.

— Так что же произойдет с этой девочкой Кингсли? — спросила она у РИ. — Неужели мне придется ее связывать по рукам и ногам? Не думаю, что я гожусь для такой работы.

«Как нам кажется, Джейси придерживается другого мнения на этот счет. Но нет. Для ее нейтрализации наняты профессионалы службы безопасности».

— Я надеюсь, вы не причините ей никакого вреда?

— Абсолютно никакого. Ее отвезут в безопасную квартиру, где и продержат до окончания операции.

— Хорошо. Ну и как же выглядит этот парень? Я по крайней мере должна знать, с кем буду иметь дело.

В ее виртуальном поле зрения появился файл. Открыв его, Меллани увидела мальчишку, которому не было еще и двадцати, с рыжими волосами и улыбкой, больше похожей на оскал.

— Только не ожидай, что я буду с ним спать, — поспешно заявила она. — Он хоть умеет пользоваться столовыми приборами?

«Что тебе не нравится? Наш женский аспект находит его привлекательным».

Она еще раз просмотрела изображение.

— Возможно. То есть в физическом отношении. Но у него наверняка кошмарный характер.

«В этой области тебе нет равных».

— Ха. Ха. Ха.

«Меллани, ты должна выполнить условия контракта».

— Мне кажется, я уже достаточно долго работала шлюхой.

«Мы уверены, что момент сексуального совокупления можно будет оттянуть до тех пор, пока ты не найдешь способ добраться до Оззи. Требование, которое специально оговорено в контракте, — личная заинтересованность. Это особое условие. Именно потому леди Джорджина выбрала Кингсли».

— Заинтересованность?

«Девушка должна быть привлекательной во всех отношениях».

— Эй! Можешь не говорить о такой чепухе. Я сумею быть привлекательной.

«Отлично, Меллани. Как пожелаешь».

Уилсону Кайму снова предстояло вступить в новый мир. Он остановился перед самым переходом. На Промежуточной занимался рассвет: серые скалы заливали красноватые лучи местного солнца, нейтронная звезда сверкала голубым. В генераторном зале уже было заметно усиление потока мощности от звездного ротора.

Уилсон старался не слишком гордиться собой, но именно из-за его знаний в области астроконструирования и орбитальной механики специалисты из команды Адама обратились к нему за помощью. Двадцати минут за пультом в генераторном зале ему хватило, чтобы разобраться с основными системами звездного ротора и его управляющей программой, а затем Уилсон ввел первый пакет своих команд. В виртуальном поле зрения появилась длинная кривая движения звездного ротора, замкнутая в бесконечную петлю. Через десять минут, как только управляющий модуль отреагировал на новые вводные, возникла новая красная линия, короткая и более крутая, показывающая резкое отклонение в область потока плазмы. Уже через час, когда массивное устройство свернуло с обычного курса, концентрация плазмы вокруг него значительно возросла.

В сорока тысячах километров над головой Уилсона гигантские лопасти снова начали вращаться под напором вихря заряженных частиц. На дисплее в виртуальном поле зрения стало заметно, как огромная, но невероятно хрупкая машина постепенно набирает скорость, сворачивая к нейтронной звезде.

— Теперь она падает, как Икар, — сказал Уилсон подошедшему Оскару. — Приближается к звезде с раскинутыми крыльями.

— Выбирать нам не приходится, — ответил Оскар. — Но твое сравнение мне понравилось.

— Как дела у Кватукса? Он сможет управлять червоточиной?

Уилсон еще раз проверил состояние звездного ротора. Пока все шло благополучно, и поток энергии быстро нарастал.

— Об этом мне известно столько же, сколько и тебе. Не забывай, я ведь работал в исследовательском отделе и потому знаком со сложностями манипулирования экзотической материей. Существо из плоти и крови — даже такое высокоразвитое, как этот чужак, — имеет пределы возможностей. Я вполне допускаю, что наш райель высказал свои предложения, чтобы возбудить более сильные эмоции в людях.

— Но Утес Утреннего Света контролирует червоточины исключительно силами нейронной сети.

— А здесь возникает другой вопрос: может ли кто-то из твоего суперсекретного революционного прошлого подтвердить, что мобайл Боуз — это подлинный артефакт?

— Перестань брюзжать, как параноик.

— Помнишь главный принцип адвокатов: никогда не задавай свидетелю вопрос, если подозреваешь, что ответ тебе не понравится.

— Ну вот, мы сейчас и получим ответ. Кватукс закончил работу.

Айюб подогнал грузовик, в котором ехал райель, к самому входу в генераторный зал. Массивного чужака подсоединили к пульту управления толстыми пучками оптоволоконных кабелей, подключенных к мясистым выростам его дряблой шкуры позади щупалец. Этот процесс почему-то вызвал у Уилсона ассоциацию с запуском автомобиля без ключа зажигания.

Он постарался унять сердцебиение при помощи дыхательных упражнений и порадовался, что Тигрицы Панси нет поблизости и она не сможет передать чужаку его беспокойство.

Червоточина открылась, словно смотрящая в ночь диафрагма фотоаппарата.

— Куда-то попали, — объявил Адам.

— Мэттью, выпусти робота-шпиона, — предложил Алик.

Миниатюрный аппарат проскользнул сквозь атмосферный барьер. Уилсон,

подключившись к его сенсорам, увидел ночной пейзаж. Под лапами механического грызуна была влажная почва, зубчатые травинки скользили по вытянутому корпусу, вдали виднелись склоненные ветви и темные стволы деревьев. Робот отошел на десять метров от червоточины, затем приподнялся на задних лапах и начал сканировать окрестности. В пределах досягаемости его сенсоров не было никаких источников тепла. Электромагнитного излучения и света, видимого в каком-либо спектре, тоже различить не удалось. Единственным движением было раскачивание ветвей под влажным после недавнего дождя ветром.

— Червоточина явно где-то вдали от цивилизации, — сказал Адам.

— Это может быть городской парк, — возразила Розамунда.

— Вряд ли, робот не обнаружил узлов, транслирующих сигналы, — ответил Йоханссон. — Даже в старом добром Армстронг-сити сеть покрытия полная.

— Отлично, тогда мы проходим, — сделал вывод Адам.

Шум двигателя броневика заставил Уилсона отступить в сторону.

Приземистая обтекаемая машина неторопливо двинулась с места и исчезла за атмосферным барьером.

«Переход действует, — сказал Адам. — Район безлюдный, в пределах видимости никаких городов. Нет, подождите, на горизонте кое-что светится. Оранжевое зарево. Там, видимо, какой-то населенный пункт. И довольно большой, как я понимаю».

— Это должен быть Армстронг-сити, — сказал Кватукс. — Я уверен, что червоточина открылась в двадцати километрах от его южной границы. Так я рассчитывал.

— Вероятно, мы видим заповедник Швайкарта, — сказал Йамас. — И я узнаю созвездия. Дремлющие небеса, это точно Дальняя! Я снова дома!

«Запускаю активное сканирование, — доложил Адам. — Мне кажется, все чисто. Брэдли, если здесь и есть кто-то крупнее кролика, он превосходно замаскировался».

— Спасибо, Адам, — откликнулся Брэдли. — Проходим все. И, прошу вас, побыстрее.

Оставшиеся броневики и «Вольво» включили двигатели.

— Поехали, — пробормотал Уилсон.

Он шагнул вперед. Атмосферный барьер легким бризом прошелся по его броне, и все вокруг исчезло в красноватом сиянии. А затем Уилсон Кайм второй раз в жизни шагнул на чужую планету. Сила притяжения непривычно резко уменьшилась; в железнодорожной сети ККТ такого не происходило, поскольку на всех пригодных для жизни людей планетах сила тяжести была почти одинаковой и небольшие колебания оставались незамеченными.

За спиной Уилсона раздался сигнал одного из грузовиков, и он отпрыгнул в сторону. Незначительное мускульное усилие подняло его в воздух на добрые полметра. Коснувшись виртуальной рукой замка скафандра, он откинул забрало шлема. В местном воздухе отчетливо ощущался запах недавнего дождя и хвои.

— Они могли это сделать, — изумленно прошептал он. — Точно, могли бы.

— Кто? — спросила его Анна.

Она выпрыгнула из кузова «Вольво» и предусмотрительно раскинула руки в стороны, чтобы сохранить равновесие.

— «Ариес Андеграунд». Они собирались превратить Марс в подобие Земли. Будь у них шанс, они бы сделали из него нечто подобное.

— Ты когда-нибудь забываешь о Марсе? — спросила она.

— На Марсе почти нет атмосферы, чтобы сделать из него пригодную для жизни планету, — заметил Оскар.

Слова Уилсона явно не произвели на него впечатления.

— У них имелись разработки в направлении того, как это можно исправить. Добыча льда в кометном поясе, генно-модифицированные бактерии, освобождающие кислород почвы, орбитальные отражатели, буровые скважины до мантии планеты.

— Дорогое удовольствие.

— В те времена у нас не было большого выбора планет, — рассудительно ответил Уилсон.

Через червоточину прошел грузовик с Кватуксом на борту. За ним тянулась связка кабелей, и два человека в скафандрах шагали следом, смотря за тем, чтобы провода не слишком натягивались.

— Все прошли, — доложил Киеран.

— Спасибо, — поблагодарил его Брэдли. — Кватукс, червоточина нам больше не нужна.

До закрытия червоточины Уилсон еще раз успел посмотреть на звездный ротор. Теперь его судьба, как и судьба Икара, была предопределена: плотный поток плазмы отнес его далеко за точку Лагранжа и двигатели уже не обладали необходимым запасом энергии, чтобы его вернуть. Гигантскому устройству предстоял теперь долгий дрейф до того момента, когда оно попадет в зону притяжения нейтронной звезды.

Червоточина стала сжиматься, пока не исчезла совсем, и кабель упал на землю, словно смертельно раненная змея. Это зрелище усилило ощущение изолированности в душе Уилсона. Теперь они остались одни. Судя по наступившему молчанию, он был не одинок в своих чувствах.

— Я хочу вам кое-что сказать, — объявил Брэдли. — Совсем немного, поскольку нам катастрофически не хватает времени. Но я бы хотел сказать спасибо нашим друзьям, которые, не будучи Хранителями, все же поверили в наше дело. А тем, чьи предки стояли со мной плечом к плечу с самого начала, я хотел бы выразить благодарность за чудовищные жертвы. Их пролитая кровь помогла нам добраться до этого места без проволочек. Впоследствии Хранителей Личности за сохранение свободы нашей расы будет благодарить все человечество.

Уилсон украдкой огляделся: все присутствующие Хранители благоговейно склонили головы. Слова Брэдли неожиданно взволновали его, и Уилсон последовал примеру остальных.

— Теперь, когда пришло наше время, давайте не тратить его попусту, — после недолгой паузы продолжил Брэдли. — Айюб, я прошу тебя как можно скорее связаться с кланами.

— Стиг! — закричала Киили. — Стиг, я принимаю коротковолновый сигнал на нашей частоте!

Стиг, нахмурившись, подался вперед. В темноте заднего сиденья «Мазды Вольта» он мог продолжать свои размышления, никем не замеченный. Небольшой колонне Хранителей, состоящей из пяти легковых автомобилей и бронированных «Вольт», потребовался почти час, чтобы выбраться из города. И все это время поступали донесения от групп, наблюдающих за конвоем Звездного Странника. Все нападения на грузовик «Манн» закончились ничем. Автомобили Института имели отличную броню и не уступающие ей силовые поля. Мало того, они жестоко отвечали на каждую атаку, и уже больше дюжины домов, где занимали позиции снайперы Хранителей, были превращены в груды обломков.

Звездный Странник преодолел расстояние от площади трех «П» до Первой Магистрали за тридцать минут. По пути к его колонне присоединились еще два десятка «Ренджроверов», выкатившихся из боковых улочек. При таком соотношении сил Стигу ничего не оставалось, кроме как приказать снайперам отступить. В противном случае все они были бы уничтожены.

Погоня, организованная Стигом, двигалась удручающе медленно. Сначала им пришлось ждать подхода других групп Хранителей, а затем пробиваться по улицам, параллельным курсу следования Звездного Странника. К тому времени активизировались спасательные службы, и на дорогах, по которым ехали Хранители, появилось множество людей и машин. Только через час удалось добраться до Первой Магистрали, но тут выяснилось, что колонна Звездного Странника разбросала после себя мощные мины. Первым подорвался «Форд Шанхи», и пять находившихся в нем Хранителей погибли. Тогда Стиг приказал двигаться по обочине, избегая широкой бетонной ленты, а это еще больше замедляло погоню.

— Кто нас вызывает? — спросил Стиг.

По его мнению, в Армстронг-сити не осталось больше ни одной группы. Киили широко улыбнулась.

— Брэдли Йоханссон.

— Это невозможно, — коротко бросил Стиг, но тем не менее подключился к специализированному радиомодулю Киили.

«…Встреча в пункте четыре, — донесся до него знакомый голос Брэдли. — Мы будем там через двадцать минут».

— Кто?..

«А, судя по голосу, это ты, Стиг».

— Сэр?

«Привет, Стиг, — отозвался Адам. — Рад тебя слышать, парень».

— Дремлющие небеса, вы же не могли здесь появиться!

«Понимаю. После того как тебя засекли в «ЛА-Галактик», ты спрятался в нашем тайном убежище в Венецианском Побережье. И к тебе прислали Казимира».

— Адам?

«Да, собственной персоной. Должен сказать, добраться к вам было непросто».

— Как? Как вы прорвались?

«Стиг, канал не секретный. Я все расскажу при встрече в пункте четыре. Брэдли говорит, что ты знаешь, где это».

— Да, конечно.

«Значит, договорились, увидимся там».

Четвертым пунктом сбора была осушительная насосная станция в километре от Первой Магистрали и в шестидесяти километрах от Армстронг-сити. К ней вела ничем не обозначенная узкая проселочная дорога. Сама станция стояла за невысоким холмом и с магистрали была не видна.

Стиг сам сел за руль «Мазды», приказав всем остальным ждать у поворота. Сразу за холмом он увидел стоящие большие грузовики с включенными фарами. Навстречу ему вышли знакомые фигуры. Как только он, все еще не веря своим глазам, вылез из машины, Адам заключил его в крепкие объятия.

— Рад тебя видеть, парень, — грубовато пробормотал он.

— Дремлющие небеса, а мы уже решили, что вы там застряли.

— Эй! Ты бы должен знать, что прижать меня не так-то легко.

— Да, но… — Стиг умолк при виде Брэдли.

— Сэр!

— И я тоже рад встрече, Стиг.

А потом все испортилось. В ярких лучах фар появилась женщина, одетая в простую куртку и брюки. Она сутулилась и дрожала, словно от холода. Затем она чихнула, и в низкой гравитации Дальней ее волосы медленно разлетелись по плечам. Стиг никогда, даже в спокойствии дремлющих небес, не смог бы забыть грозной красоты этого лица.

— Берегитесь! — крикнул он и потянулся к кобуре.

Он успел выхватить оружие и даже поднять его, как вдруг стоящий перед ним Адам резким взмахом руки заставил опустить пистолет.

— Остановись!

Стиг отшатнулся. И Брэдли, и Адам предостерегающе подняли руки, несколько незнакомых Стигу людей, вышедших из машин, напряженно замерли.

— Это же Паула Мио! — крикнул он.

— Добрый вечер, — спокойно произнесла она.

Затем ее руки снова задрожали, и Паула плотнее запахнула куртку.

— Но…

— Теперь у нас есть союзники, — сказал Брэдли без тени насмешки.

— Паула Мио?

— И другие, как, например, Найджел Шелдон. Да, и — я уверен, ты его знаешь — адмирал Кайм.

Уилсон подошел ближе.

— Вернее, адмирал в отставке. Рад с тобой познакомиться, Стиг.

— Ох!

Рука с пистолетом бессильно опустилась.

— Да, да, — продолжил Адам. Тень на его лице не позволяла определить, серьезно ли он говорит. — И Меллани передавала тебе привет.

Стиг никак не мог опомниться. Он даже немного наклонился, словно не веря своим глазам.

— Паула Мио?

— Она самая, — подтвердил Брэдли. — Ну а теперь, Стиг, расскажи, как тут у вас дела.

Стиг позволил ему увлечь себя к стоящим неподалеку грузовикам и стал рассказывать Брэдли о взрыве топливовоздушной бомбы, но не удержался и пару раз оглянулся через плечо. Паула Мио все так же держалась руками за грудь, словно испытывала боль, а Уилсон Кайм с озабоченным видом спрашивал, как она себя чувствует. Ее появление на Дальней почему-то поразило Стига даже сильнее, чем увиденный им неясный образ самого Звездного Странника.

После рассказа Стига о событиях на площади трех «П» Адам и Брэдли быстро определились с планами. Три грузовика «Вольво» с их бесценным для отмщения планеты грузом немедленно должны были отправиться в горы Дессо, где их ожидали специалисты, ответственные за сборку ветровых станций. Эту группу возглавлял Адам. Киеран, Розамунда и Йамас, несмотря на горячее желание участвовать в погоне, были назначены водителями. Паула заявила, что последует вместе с Адамом, и он молча согласился на это. Уилсон, Анна и Оскар договорились сопровождать Паулу и при возможности помочь техникам в осуществлении проекта отмщения. Кроме того, Уилсона очень беспокоило состояние следователя.

Погоню за Звездным Странником решил возглавить Брэдли, усилив группу тремя броневиками. Кошачьи Когти и вся парижская группа выразили желание к нему присоединиться. Их снаряжение и оружие обеспечивали Хранителям преимущество над бойцами Института, имевшими только легкую броню, так что Брэдли и Стиг обрадовались такому предложению.

Оставалось только решить, как быть с Кватуксом. Тигрица Панси ничего не говорила, пока люди делились на две команды, а потом заявила:

— Мы отправимся с Брэдли.

— Как пожелаете, — согласился Йоханссон.

— Конечно, — оживленно улыбнулась Панси. — Звездный Странник ушел далеко вперед, так что нас ожидает напряженная погоня, а потом, когда вы его настигнете, еще и грандиозная драка. Хранители, вы такие горячие и энергичные парни, так преданы своему делу, словно религиозные фанатики. Кватукс от вас без ума. — Она оглянулась на Адама. — Надеюсь, вы не обиделись.

— Милая леди, а вы понимаете, что мы не можем гарантировать вам полную безопасность в этой драке? — спросил Брэдли.

Панси еще пару секунд продолжала двигать челюстями, потом уныло вздохнула.

— Да, я об этом думала. Но видите ли, в моей жизни не было ничего такого, что было бы жалко потерять. Перед отъездом Меллани заставила меня обновить воспоминания в хранилище, так я при редактировании выбросила большую часть.

— Любая человеческая жизнь бесценна.

— Вы очень милы.

В это утро Марку совсем не хотелось окончательно просыпаться, и он продолжал дремать, лежа в теплой постели с любимой женщиной. Слегка повернув голову, он нежно провел носом по лицу Лиз, и та крепче прижалась к его телу. Затем последовал долгий неспешный поцелуй, ласковое прикосновение рук, и Марк принялся снимать надетую на ночь футболку. Лиз поднялась над ним, оставшись в новой ночной рубашке из полуорганической ткани, имитирующей черный шелк. Жар, источаемый ее телом, и энергичные движения делали материю прозрачной. Лиз в полной мере воспользовалась этим свойством ткани в начале ночи, вот почему Марк был утром таким сонным.

Восхитительное эротическое видение великолепного тела, грациозно изгибающегося над ним, развеялось мощным оргазмом, который — Марк мог бы в этом поклясться — сопровождался пением ангелов.

— Все верно, — пробормотал он в темноту немного погодя. — Излишество приводит к слепоте.

Лиз хихикнула над его ухом, а потом зрение возвратилось к Марку, и он увидел, что Лиз сдернула с его лица футболку. Он удовлетворенно улыбнулся.

— Доброе утро, — сказала Лиз, сопровождая приветствие довольным вздохом.

— Добро утро.

Ее пальчики скользнули по его губам.

— Мне кажется, ты молодеешь. Я больше не могу с тобой равняться.

Марк самодовольно усмехнулся, хотя и сильно сомневался, сумеет ли повторить свой подвиг без серьезного восстановления сил. Хитрость заключалась в том, что Лиз всегда была чертовски привлекательной в глазах Марка, а многие ли мужчины могут сказать такое о своих женах?

— Мы оба молодцы, — произнес он.

Лиз легонько поцеловала его и скатилась с кровати.

— Я, пожалуй, приготовлю детям завтрак, а то в школе могут начать интересоваться, почему я изо дня в день отсылаю их из дома голодными.

— Конечно.

Он почти расстроился. Как было бы хорошо проваляться в постели весь день! С тех пор как Марк и Лиз забрали Барри из резервуара-утробы, они больше не могли себе позволить безделья.

Марк немного постоял под душем, а затем стал одеваться, готовясь к рабочему дню. Сиреневая трикотажная рубашка с желтыми рукавами и логотипом ККТ наделась довольно легко. Золотисто-зеленые брюки были уже на размер больше, чем те, что он носил в долине Улон, а кроме того, теперь приходилось подпоясываться эластичной лентой. Опустив взгляд, Марк увидел небольшую складку, нависающую над ремнем. «С этим надо что-то делать», — подумал он.

Увы, но времени не хватало ни на что. После возвращения «Искателя» ежедневное расписание Марка стало еще плотнее.

На кухне его встретил восторженный крик Сэнди. Дочка оставила недоеденное яйцо, подбежала к отцу и обвила его руками за талию.

— Папочка! Папочка!

Он провел рукой по ее волосам и поцеловал в макушку.

— Доброе утро, моя милая.

— Привет, па. — Глаза Барри радостно блеснули.

Сэнди никак не хотела его отпускать, и Марку пришлось отнести ее к столу и сесть рядом — только тогда девочка согласилась доесть яйцо.

— Сегодня утром мы не пошли к вам в спальню, — с серьезным видом заявила она, широко распахнув глаза. — Мы ведь правильно сделали, да? Мамочка сказала, что мы должны оставить вас вдвоем, потому что тебе нужен взрослый сон. Ты ведь так устал, когда спасал нас всех.

— Да, дорогая, вы поступили совершенно правильно. Спасибо. Но «Харибду» снаряжал не только я.

Барри ухмыльнулся, глядя на сестренку.

— Взрослый сон! Ребенок!

— Что такое? — обиженно воскликнула Сэнди.

— Какая ты глупенькая! Ты не знаешь, чем они занимались?

— Чем?

— Помолчите вы, оба, — решительно прервала их Лиз. — Дайте отцу спокойно поесть.

Она поставила перед ним тарелку, улыбаясь с притворной чопорностью.

— Благодарю вас, миссис Вернон.

— Пожалуйста, мистер Вернон.

Марк занялся яичницей с беконом, вафлями, сосисками и помидорами. Рядом с большой тарелкой появилась и вторая, поменьше — с пропитанными сиропом оладьями, поверх которых возвышался конус из взбитых сливок, увенчанный ягодами клубники.

— Чтобы восстановить силы, — многозначительно промолвила Лиз.

— Хо-хо! — усмехнулся Барри и скорчил рожу.

Марк едва удержался от смеха.

Он еще не успел закончить завтрак, как приехал Отис Шелдон.

Пилот космического корабля прошел в солнечную кухню, сопровождаемый приветливым лаем Панды.

— Отис! — Барри с радостным криком бросился ему навстречу. — Отис, возьми меня с собой на сборочную платформу. Пожалуйста! Пожалуйста! Папа только обещает, но все время откладывает.

— Тебе надо просить об этом отца. Там наверху он самый главный.

— Папочка!

Сэнди посмотрела на Отиса, сияя восторженной улыбкой.

— Привет, Лиз.

Он поцеловал ее в щеку.

— Садись. Налить тебе кофе?

— Спасибо. Если только полчашечки.

— Что тебя к нам привело?

— Просто хотел подбросить Марка до червоточины на платформу. — Он повернулся к Марку. — Ты еще не заглядывал в почтовый ящик?

— Э-э, нет. — Виртуальная черная с золотом рука Марка поспешно убрала значок блокировки доступа. Прошлой ночью, стремясь к полному уединению, он сам отключил все виды связи. Сегодня в его почтовой папке лежало послание, отмеченное знаком особой важности. Оно поступило от Найджела Шелдона.

«О господи!» — подумал Марк, но вслух лишь смущенно сказал:

— Спасибо, Отис.

Робот-горничная принес гостю кофе. Марк просмотрел сообщение и удрученно застонал.

— Ты ведь только что вернулся.

Отис добродушно пожал плечами.

— Такая у меня работа.

— Мальчики, что происходит? — забеспокоилась Лиз.

— Намечается еще один полет, — ответил Марк.

— И отец требует поспешить, — добавил Отис.

— Это будет…

Лиз смолкла, виновато оглянувшись на детей.

— Что будет? — потребовал продолжения Барри.

— Да, — подтвердил Марк.

— О небо! Береги себя, — сказала она Отису.

— Можешь не сомневаться, я постараюсь.

Отис повез Марка к находящейся неподалеку червоточине, ведущей на сборочные платформы. Он ездил на антикварном «Даймлере» с откидывающимся верхом, который содержал в превосходном состоянии. В этой машине сохранился двигатель внутреннего сгорания, а вот есть ли в ней управляющий модуль, Марк сомневался. Впрочем, когда за руль садился Отис, это не имело значения. У него были превосходно развитые рефлексы.

— Ты разговаривал с Найджелом? — спросил Марк, как только застегнул ремень безопасности, вытянув его почти до предела.

— Да, прошлым вечером на Крессате состоялось небольшое совещание. Похоже, в Династии официально признали, что за этой войной стоит Звездный Странник.

Марк не сразу осознал значение его слов.

— Ты шутишь.

— Нет. Но пока это секрет, ладно? Даниэль Алстер был одним из его агентов. Отец сильно расстроился. Звездный Странник воспользовался положением Алстера и прорвался на Буунгейт. Сейчас он уже на пути к Дальней. Поэтому мы и посылаем туда фрегат — на всякий случай, чтобы чужак не смог удрать на «Марии Селесте».

— Черт возьми! Сколько же фрегатов Найджел хочет ввести в строй?

— Это и есть главный вопрос. Минимум три нужно послать к Альфе Дайсона, и на Дальнюю хорошо бы отправить еще два. Вместе с Хранителями туда уехали довольно важные люди, и теперь они отрезаны от Содружества.

— Но ты сказал ему, что у нас нет пяти готовых фрегатов? Сказал?

— Он знаком с ситуацией. Есть еще проблема с поставкой нова-бомб. У нас их пока мало.

— Но, Отис, мы еще не закончили оформление процедур в сборочной программе. Мы рассчитывали, что до миссии к Альфе Дайсона у нас есть целая неделя. К выходу в вакуум не готова даже «Сцилла».

— Не скромничай. У вас готово четыре корабля, и еще шесть — в процессе сборки.

— Да, но они не прошли еще даже вторую стадию испытаний, не говоря уже о пробных полетах. «Харибда» собрана на скотче и честном слове, нельзя же выпускать ее в полет в таком виде, надо все закончить должным образом, любая мелочь может оказаться фатальной, и я нисколько не преувеличиваю.

— Я знаю, и знаю лучше, чем кто-либо другой. Не забывай, мне самому придется вести эти штуковины. Ты можешь привлечь любые резервы, Жизель скоординирует рабочее расписание, так что сам сосредоточишься исключительно на инженерном обеспечении.

— Ха! — пренебрежительно усмехнулся Марк. Машина уже свернула на стоянку перед переходом. — Для начала я бы хотел, чтобы к нам поднялась вся команда проектировщиков. Может, тогда они поймут разницу между теорией и практикой.

Отис рассмеялся.

— Вечный спор проектировщиков и инженеров. Им лучше никогда не встречаться.

Ночью, сидя на переднем сиденье «Вольво», пока Розамунда вела машину по плато Олдрин, Адам не видел разницы между окружающим его миром и другими пригодными для жизни людей планетами Содружества. Низкая гравитация была почти незаметна, за исключением тех случаев, когда грузовик подпрыгивал на какой-то кочке, а потом плавно пролетал над дорогой. Сельскохозяйственные угодья везде выглядели более или менееодинаково, и здесь, неподалеку от столицы, с обеих сторон дороги расстилались поля, прерываемые участками леса, уходившими в темноту, в которой его зрительные вставки уже не могли ничего разобрать. И только отсутствие планетарной киберсферы рождало сильное ощущение изолированности от всех остальных миров, знакомых

Адаму. Связь осуществлялась только через портативные коротковолновые модули. Хотя достойные собеседники отсутствовали на этой богом забытой планете, с нехваткой информации Адаму было трудно смириться.

Впрочем, он мог наслаждаться относительным уединением. Адам опасался, что Паула будет настаивать на поездке в одной машине с ним, но в итоге она и Оскар сели во второй грузовик, которым управлял Киеран. Что удивляло Адама больше всего, так это его собственное беспокойство по поводу неважного самочувствия следователя.

Неизвестно, какой вирус она подхватила, но он сильно на нее подействовал. В современном мире люди редко страдали от столь примитивных заболеваний, а это говорило о том, что болезнь могла быть инопланетного происхождения. Впрочем, случаев чужеродной чумы не фиксировалось уже лет тридцать, последней стала эпидемия кори Хокота, и новая зараза была бы сейчас Содружеству весьма некстати.

Адам пытался убедить себя, что его беспокоит только опасность заражения других людей. Паула пыталась не обращать внимания на недомогание, но он видел испарину на ее лбу, видел долгие приступы неконтролируемой дрожи. И болезнь развивалась быстро: в «Карбоновом гусе» во время обсуждения действий после приземления в Порт-Эвергрине никаких симптомов еще не было видно. Кстати, еще одним моментом, абсолютно не соответствующим привычной реальности, стало то, что они со следователем сидели вместе, пили чай, выбирали наилучшую стратегию, применяя все свои знания и опыт, — по крайней мере сам Адам именно так и делал. Но слова, сказанные Паулой в Наррабри, не выходили у него из головы. И она, возможно, это прекрасно понимала.

Потом, когда они добрались до Дальней и встретились с другими Хранителями, его беспокойство немного улеглось. Для себя он решил, что после доставки драгоценного груза в горы Дессо потихоньку скроется, а друзья не позволят Пауле пуститься в погоню. Тогда он сможет до конца своих дней жить где-нибудь на ферме. Впрочем, даже если какой-то несчастный случай приведет к гибели Паулы, после оживления она все равно рано или поздно найдет Адама. В сущности, такое преследование в сицилийском духе могло закончиться только с его смертью. Кроме того, Адам прекрасно понимал, что жизнь на ферме надоест ему до чертиков уже через пару дней, и тогда он вернется в Содружество и снова начнет скрываться от представителей власти. Как ни странно, такая перспектива не казалась ему слишком мрачной.

Краем уха, где-то на пороге сознания, Адам услышал отвратительный металлический скрежет, нарушивший равномерное басовитое гудение мотора. Он тревожно оглянулся. Звук был таким громким, что казалось, будто он донесся из их машины. Розамунда плавно притормозила.

«У меня проблема», — объявил Киеран по общему каналу.

Пока Розамунда сдавала назад, к остановившейся машине, Киеран выплеснул в канал связи целый поток проклятий и ругательств, но никакой полезной информации в этой тираде не было. Адам выбрался из кабины и пошел назад. Дорога, по которой они ехали, представляла собой обычный проселок, соединявший город с окрестными селениями. Первоначально это была лента ферментированного бетона, но с течением времени под воздействием растительности он не выдержал и покрылся трещинами и выбоинами, которые никто не заделывал. К настоящему моменту дорога казалась обычной грунтовкой с забитыми мусором дренажными канавами. Адам и так уже начинал гадать, сколько времени у них уйдет, чтобы добраться до гор, — а ведь это еще была местность с относительно хорошей инфраструктурой. Судя по так называемым картам, загруженным в его вставки, через полторы сотни километров к югу дорога вообще должна была исчезнуть, сменившись безбрежным морем лугов.

— Что случилось? — крикнул он.

В свете фар «Вольво» плотно клубился пар. Перед машиной мелькнул Киеран с искаженным от ярости осунувшимся лицом. Он повернул защелку, и крышка капота плавно поднялась. Из-под нее вырвались яркие в ночной темноте языки пламени.

Киеран, прикрыв лицо рукой, отскочил назад.

— Дремлющие небеса! — простонал он.

Из кабины с небольшим огнетушителем в руке выскочил Оскар. Мощная струя голубоватого геля в считаные секунды справилась с огнем.

Киеран, морщась от боли, схватился за руку.

— Дай-ка посмотреть, — сказал Адам.

Рука сильно покраснела, и на коже уже начали вздуваться пузыри. Уилсон принес из своей машины аптечку первой помощи и начал торопливо накладывать мазь.

Оскар еще пару раз нажал на рычаг огнетушителя.

— Огонь потушен, но от этого не легче, — сказал он, заглянув в дымящееся металлическое чрево. — Починить можно только в мастерской, да и там на самом деле не помогут. Поверь, я достаточно хорошо разбираюсь в двигателях. Этому место в металлоломе.

Адам бросил на Йамаса взгляд, почти открыто демонстрирующий обвинение, хотя и знал, что это несправедливо и непрофессионально. Но ведь именно Йамас отвечал за подготовку наземного транспорта!

— Во время погрузки на Уэссексе все прекрасно работало, — протестующе заявил Йамас. — И я сам отводил каждый грузовик в мастерскую на техническое обслуживание.

— Я знаю, — вздохнул Адам. — Всякое бывает. Плохо то, что это произошло именно сейчас. Не стоит расстраиваться, у нас достаточно места в двух других машинах.

При свете фар они быстро взялись за работу. Адама сильно беспокоила необходимость зажечь огни. Вокруг яркого костра в лесу собираются невидимые волки. Ощущение уязвимости усиливали еще и отключенные силовые поля. Хорошо хоть, что в каждом «Вольво» имелись автоматические погрузчики, которые быстро управились с разгрузкой машины Киерана.

— Я хотел бы осмотреть двигатель, — сказал Адаму Оскар. — Может, сумею понять, что там случилось.

— Правильно, — рассеянно ответил Адам.

Он наблюдал за работой роботов-погрузчиков. Небольшие машины с трудом передвигались по размякшей от сырости земле — они были созданы для работы на твердых покрытиях складских ангаров или погрузочных площадок. В процессе переноски ящики опасно наклонялись, но присоски роботов не позволяли им выскользнуть из манипуляторов.

Вскоре половина груза уже была перенесена, но Адам через своего эл-дворецкого внезапно остановил ближайшего робота. Он подошел ближе, за ним последовали Уилсон, Анна и Йамас. В крышку каждого ящика были врезаны два замка-защелки. В этом один из них оказался открытым. Адам осмотрел полоску тусклого металла и начал отстегивать вторую защелку.

— Что случилось? — поинтересовался Уилсон. — Отскочил замок?

— Нет, это невозможно, — ответил Адам. — Дело в том, что сами они никогда не откроются, как бы их ни трясли. — Тем временем подошли Киеран и Розамунда. — Йамас, помоги мне.

Вдвоем они сняли тяжелую крышку. Адам и Уилсон зажгли фонари, и перед глазами Адама возникла картина его персонального ада.

— Проклятье! Не могу поверить.

На время транспортировки все пять компонентов оборудования были завернуты в толстый слой голубовато-зеленого пластика. И кто-то выстрелил в них из мазера. Пузырчатая пленка расплавилась и черными полосами стекла до самого дна ящика. Все корпуса, скрывающие электронные устройства, от разряда мазера безнадежно почернели и вздулись.

Некоторое время люди молча смотрели на поврежденное оборудование. А потом стали поглядывать друг на друга. Адам не мог их в этом винить, он и сам уже начал прикидывать, кого бы назначить главным подозреваемым. Но допустить открытого противостояния он не мог. Им все равно придется работать вместе, хотя группа бесповоротно разделилась на флот и Хранителей.

— Давайте сохранять спокойствие, пока мы не выясним все детали, — сказал он. — Надо проверить остальные ящики. Работаем парами, усиливать взаимное недоверие нам ни к чему.

Он дал команду роботам разгрузить все машины, и через пятнадцать минут проверка была закончена. В ней не участвовала только Паула. Пока остальные занимались содержимым ящиков, она, закутавшись в одеяло, сидела на подножке одного из «Вольво». В результате осмотра были обнаружены четыре поврежденных ящика, и все носили следы воздействия мазера.

— На Уэссексе все было в порядке, — настаивал Йамас. — Я знаю точно, потому что сам помогал упаковывать груз.

Он с нескрываемым подозрением посмотрел на Оскара и Уилсона.

— Хватит ли оборудования для осуществления проекта отмщения? — спросил Уилсон.

— Я не уверен, — сказал Адам. — Киеран, как ты думаешь?

— Дремлющие небеса, я тоже не знаю. Скорее всего, проект будет осуществлен в любом случае, — так говорил Брэдли. Но эта аппаратура сделала бы процесс более эффективным.

— Что увеличило бы вероятность успеха, — добавил Уилсон.

— Значит, кто-то опять пытался нам помешать, — сказала Розамунда.

— Это кто-то из вас, — убежденно заявил Киеран. — Кто-то из флота.

— Спокойнее, — поспешил остановить его Адам. — Злоумышленником может быть кто угодно из нашей группы.

— Но ты же слышал Йамаса: во время упаковки все детали были в порядке.

— Если это сделал не сам Йамас, — вставила Анна.

Йамас бросился к ней.

— Ты меня обвиняешь?

— Прекратите! — Адам окинул их обоих сердитым взглядом. — Так вы только помогаете Звездному Страннику. Мы даже не знаем, сделал ли это кто-то из присутствующих здесь людей. — Он решительно взглянул на Йамаса. — Отойди. Это может быть любой из нас, включая тебя, меня и самого Йоханссона.

— Эй! — протестующе воскликнул Йамас. — Только не впутывай сюда Йоханссона.

— Ну хватит. Мы ничего не знаем наверняка и, возможно, не узнаем, пока все не кончится, — сказал Адам. — Нам повезло, что мы заметили открытый ящик. Теперь будем следить друг за другом. Но это не означает, что кто-то автоматически становится виновным. Понятно?

Он стоял и смотрел на Хранителей, пока каждый не выразил согласие. Они сделали это весьма неохотно, кое-кто не удержался от косых взглядов и выкриков в адрес представителей флота, но в конце концов каждый кивнул. Кроме Йамаса: он без слов поднял перед собой руки, признавая поражение.

— Спасибо всем, — сдержанно поблагодарил Адам. — Уилсон, никто из вашей группы не должен куда-то уходить или чем-то заниматься в одиночку; то же самое относится и к Хранителям. Мы все должны делать сообща, вплоть до походов в туалет.

— Хорошая мысль, — согласился Уилсон.

— Теперь надо закрыть все ящики и погрузить в машины. Мы доставим оборудование, и оно сыграет свою роль в отмщении планеты. Действуйте.

— Еще пару слов, — негромко обратился к нему Оскар, когда все остальные вернулись к работе.

— Что такое? — спросил Адам.

Вопрос он задал на всякий случай, поскольку уже догадывался, о чем пойдет речь.

— Авария произошла неслучайно. В коробке передач не было масла. Уплотнитель ослаб, узел перегрелся, и двигатель заклинило.

— Этого не может быть. Как проблема зашла настолько далеко? Почему молчали датчики?

— Хороший вопрос. — Оскар неловко поежился. — Мне кажется, в систему управления был внедрен вирус. Но я не могу это утверждать с уверенностью.

— А каким образом вытекло масло?

— Тоже весьма трудно сказать, поскольку огонь почти все уничтожил. Но если твой Йамас говорит правду насчет технического обслуживания, прокладка не могла износиться так быстро.

— Проклятье! — Адам с подозрением покосился на два оставшихся грузовика. — А как насчет этих машин?

— Если мы имеем дело с вредительством, злоумышленник не станет дважды прибегать к одному и тому же способу, иначе мы быстро обнаружим следы его действий. Я, конечно, могу проверить программы управления, но было бы лучше перезагрузить их из буфера изготовителя. Так мы гарантированно избавимся от поврежденных блоков кода. А я все же посмотрю двигатели. Если в них есть какой-то конструкторский дефект, утечку масла обнаружить будет нетрудно.

— Отлично. Я с тобой.

Почти как в прежние времена.

— Конечно.

Пошел еще час, пока все снова расселись по машинам.

Розамунда снова вела головной «Вольво», стараясь выжать как можно большую скорость, несмотря на скверную дорогу. Адаму пришлось позволить активное сканирование, чтобы обезопасить группу от неприятных сюрпризов на неровной поверхности. При непрерывном движении до пункта сбора в южных предгорьях они должны были добраться через полтора дня.

В кабине, кроме самого Адама, теперь сидели Киеран, Оскар и Паула. Но следователь, все так же кутаясь в одеяло, сразу же скрылась в крохотном спальном отсеке в задней части кабины. Адам подождал еще полчаса, чтобы убедиться, что оставшиеся машины идут нормально, а затем, прихватив автомобильную аптечку, отодвинул тонкую пластиковую створку. Кабинка была совсем маленькой — в пространстве рядом с двумя прикрепленными к задней стене койками мог поместиться всего один человек. Под нижней койкой стояли ящички для личных вещей.

Из отверстий кондиционера дуло перегретым воздухом. Адам включил слабую синюю лампу. Паула сидела на койке, все так же завернувшись одеяла. Ее поза и форма выпуклости под серой шерстяной тканью заставили его замереть. Взгляд на лицо Паулы вызвал у Адама настоящий шок. Казалось, что она не спала целую неделю и так осунулась, словно ее плоть испарялась вместе с капельками пота. Резкое физиологическое изменение вызывало серьезные опасения.

— Господи, да что же с вами случилось? — спросил он, задвигая за собой створку. Адам не хотел, чтобы остальные видели ее в таком состоянии.

Паула поморщилась от приступа сильной дрожи. Влажные от пота волосы прилипли к голове и почти не шелохнулись. Она молча смотрела на Адама своими миндалевидными глазами, утонувшими в глубоких черных ямах глазных впадин. Но оружие под одеялом не дрогнуло.

— Я не собираюсь вас убивать, — сказал Адам. Какая глупость. Он даже иронично усмехнулся. — Сказать по правде, мне нужна ваша помощь. Только вы способны вычислить предателя среди нас.

Плотно сжатые губы Паулы раздвинулись в слабой усмешке.

— Полагаешь, что это сделала я?

— Да бросьте.

— А кто же еще? Я преследовала Йоханссона сто тридцать лет и собиралась отправить его в небытие.

— Вы отдали нам марсианские записи. Политическое давление не играет роли; если бы вы этого не сделали, тогда вы были бы агентом Звездного Странника.

Она убрала пистолет в кобуру.

— Все равно я не должна была так поступать.

— А я счел это долгожданным проявлением гуманности.

— В таком случае ты глуп.

— Вы не считаете себя гуманистом?

— Напротив. — Паула прислонилась к стене и снова поморщилась, устраиваясь поудобнее. — Корни моей целеустремленности как раз в том, что я забочусь о людях, я их защищаю. В этом состоит разница между нами.

Он грустно рассмеялся.

— В таком случае вам надо было бы стать председателем Межзвездной социалистической партии. Это мы заботимся о людях. Мы стремимся к настоящему равноправию для каждого.

— Какое же равноправие вы предоставили Марко Дунбару?

— Кому?

— Или Нику Монтроузу, или Ясону Левину, или Ксантии Винтер?

— Я не знаю никого из этих людей.

— А должен бы знать. Ты убил их. Все они были в поезде из Сент-Линкольна, когда он проходил по станции Абадана.

Укол вины электрическим разрядом пронзил Адама, заставив стиснуть зубы.

— Сука!..

— И не надо лезть со своими идеологическими убеждениями на вершины морали, не стоит даже притворяться, что мы с тобой стремимся к одной цели. Нам обоим хорошо известно, кто из нас прав.

Он смотрел на нее в полукруге слабого голубоватого света и чувствовал, как гнев быстро исчезает.

— Вы паршиво выглядите. Что же с вами случилось?

— Какой-то вид внеземного гриппа. В последнее время мне довелось побывать на многих планетах, я могла подхватить его где угодно.

— У нас с собой есть кое-какие лекарства. — Он похлопал по принесенному ящичку. — Позвольте, я проведу диагностическое сканирование.

— Нет. Я не заразная.

— Кто знает.

— Оставь это, Элвин.

— Вам ведь известно, чем вы больны, не так ли?

Он не мог понять, почему она пытается это скрыть.

— Вам нужна моя помощь или нет?

— Да. — Он вздохнул. — Я могу поклясться, что пришедшие со мной Хранители честные люди.

Паула легла на спину и прикрыла глаза, отчего стала казаться еще более хрупкой.

— Начнем с самого начала, с самых основ. Тебе известно, что агент Звездного Странника — это не ты, верно?

— Да, верно.

— Очень хорошо. Значит, пока не получены доказательства абсолютной невиновности, ты не можешь доверять ни одному человеку в группе.

— Даже вам?

— Я ведь уже говорила, что преследовала Йоханссона на протяжении ста тридцати лет. Ты должен подозревать меня хотя бы из-за этого. Я-то знаю, что я невиновна, но доказать тебе не могу.

— У вас какой-то нездоровый взгляд на мир, следователь, хотя я, похоже, зря вам об этом говорю. Но продолжайте. Как же мне определить виновного?

— Диверсия, скорее всего, произошла уже после того, как мы присоединились к твоей группе.

— Да. Я сам присутствовал при упаковке и погрузке этих ящиков. В помещении склада трудно было бы воздействовать мазером на содержимое даже одного ящика, не говоря уж о четырех.

— Что ж, ладно.

Паула закашлялась; ее тело так сильно содрогалось, что Адам протянул руку, желая ее придержать. Но кашель стих, и она махнула рукой.

— Я в порядке.

— Нет, не в порядке. Господи, может, вы отравились? Я прав?

— Нет. Просто дай мне немного воды.

Адам отыскал в ящике под койкой бутылку с минеральной водой. Больно было смотреть, как Паула пытается напиться. Она делала такие маленькие глотки, что не хватило бы и ребенку.

— Начнем с твоих Хранителей, — сказала она. — Способен ли кто-нибудь в этом мире с полной уверенностью за них поручиться? Если нет, Звездный Странник мог добраться до любого из них, как добрался до человека, убившего Казимира Макфостера — его друга.

— Да, черт возьми, Брюс. Я попытаюсь кое-что выяснить, но не забывайте, что единственный способ связи здесь — это коротковолновый модуль, а он не обеспечивает секретности переговоров. Да и в любом случае — кто может подтвердить каждую минуту чьей-то жизни?

— Я понимаю. Что касается флота, эти люди прибыли из того же самого отдела, где работал Тарло, а он попал под влияние чужака несколько лет назад. Если Звездный Странник сумел захватить сознание Тарло, значит, он теоретически мог заполучить любого из них.

— Это был ваш отдел, — смущенно заметил он.

— Да. Как я уже говорила, не стоит относиться ко мне, полагаясь на чувства и ощущения. Рассуждай логически.

— Ладно. А как насчет остальных, например Кошачьих Когтей?

— Во-первых, они какое-то время провели за линией фронта. Что с ними происходило, нам неизвестно. Во-вторых, все они опасные преступники. Возможно, они действовали в соответствии с собственными планами.

— О господи! Не хватало нам еще одной группы врагов.

— Это маловероятно, но и забывать о такой возможности не следует. И остается еще самая необычная пара: Кватукс и Тигрица Панси. — Паула опять закашлялась и уронила голову на тонкую подушку. — Честно говоря, я не могу представить Кватукса агентом Звездного Странника, но, с другой стороны, это не самый примерный и нормальный представитель райелей, и он проявил необычайную настойчивость, чтобы отправиться с нашей группой. Желание вполне объяснимое, но все же несколько странное. А что касается Тигрицы Панси, не надо забывать о Мате Хари.

— Она была танцовщицей и куртизанкой. При всем моем уважении Тигрица Панси не настолько искусна.

— Ты хорошо знаком с историей, об этом в твоем деле не упоминается.

— Вы еще не все знаете обо мне, следователь. Так что же мы решим насчет Тигрицы Панси?

— Отнесем ее к остальным неизвестным величинам. Если окажется, что диверсант — она, мы пропали. Но, повторяю, решать только тебе.

— Ладно, остались только Оскар и супруги Кайм.

— Все трое были на борту «Второго шанса», а нам известно, что среди членов экипажа присутствовал агент Звездного Странника. Вывод: все под подозрением.

— Верно, — мрачно подтвердил Адам. — А я остался в одиночестве.

Потом он вспомнил, что на самом деле все не так, что одно обстоятельство

Пауле неизвестно. Он улыбнулся и уже собрался сказать ей об этом. Но передумал. Во-первых, он не был уверен в том, что она не агент Звездного Странника. Он мог только инстинктивно ощущать, что она не способна стать агентом чужака. Только не Паула Мио. Недостаточно, чтобы определить исход войны. И во-вторых, следователю нельзя об этом говорить.

— Что? — спросила она, внимательно глядя на Адама.

— Ничего. Получается, что мотивы поступка нам не определить, и потому придется исходить из возможностей каждого.

— Отлично, Элвин. Как мне кажется, диверсия была осуществлена во время полета на «Карбоновом гусе». Все девять часов полета грузовики не охранялись, и в грузовой отсек мог незаметно спуститься кто угодно. — Паула лежала с закрытыми глазами, и ее голос заметно ослаб. — Мне надо поспать, — прошептала она. — Я очень замерзла.

— Пожалуйста, потерпите еще немного. На грузовой палубе тоже были люди.

Он открыл замок на аптечке и вытащил диагностический модуль.

— Да, и мы с тобой тоже были там довольно долго. Именно поэтому испорчено только четыре ящика. Агент Звездного Странника не стал рисковать, иначе его могли заметить.

Адам прилепил подушечку диагностического модуля на ее влажный лоб и запустил программу.

— Почему же он просто не взорвал нас?

— Что ты делаешь?

Паула попыталась сбросить датчик, но Адам перехватил ее руки, а бороться с ним у нее не было сил.

— Выясняю, что с вами происходит.

На маленьком экране прибора стала появляться информация. Пульс оказался опасно высоким.

— Не надо, — простонала она, со свистом втягивая воздух.

— Боже, у вас давление почти на нуле. Держитесь. Если на «Карбоновом гусе» был агент Звездного Странника, почему он нас не взорвал?

— Хороший вопрос. Самый простой ответ: не взорвал, потому что не мог. У него не было доступа к мощному оружию.

— Такое оружие есть у Кошачьих Когтей, у людей из парижского отдела, да и у большинства Хранителей тоже.

— Это хорошо; теперь мы можем исключить некоторых людей. У кого, кроме ехавших с нами Хранителей, нет агрессивной брони?

— У Розамунды и Йамаса. — (Диагностический модуль закончил обследование организма Паулы.) — Никакой вирусной инфекции не обнаружено. — Адам запнулся. — Он показывает, что у тебя шоковое состояние.

— Хороший диагноз, — прохрипела Паула. — Физическая реакция на травматическое переживание. — Она бессильно прикрыла глаза, но внезапно снова резко подняла веки.

— Вот что, у служащих флота тоже нет агрессивной брони, Нельсон выдал им защитные скафандры.

— О чем ты? И мой бронекостюм тоже защитный. У меня есть оружие, но ничего такого, что могло бы разрушить «Карбонового гуся», по крайней мере не с одного-двух выстрелов. Но у тебя оружие должно быть.

— Есть, есть. — Он сердито стиснул зубы. — О какой травме вы говорите? Что с вами? Паула, ваш организм может не выдержать подобных переживаний.

— О тебе, — усмехнулась она. — Теперь подумай: если среди нас есть агент Звездного Странника, им могу быть я, могут также Уилсон, Анна, Оскар, Розамунда или Йамас.

— Что значит «о тебе»?

— Я хотела арестовать тебя, но вместо этого мне пришлось отпустить тебя сюда, где по окончании миссии ты сможешь ускользнуть от преследования. Я не должна была так делать. Это неправильно. В корне неправильно. Ты серийный убийца, ничего не поделаешь. О чем мое тело и напоминает мне.

Он уставился на Паулу, не скрывая ужаса.

— Шоковое состояние вызвано тем, что вы позволили мне остаться на свободе?

— Да.

— Черт, Паула, это надо как-то прекратить.

Его эл-дворецкий начал предлагать варианты лечения. Адам вытащил из аптечки кислородную маску, включил подачу газовой смеси и приложил маску к ее рту.

— Постарайтесь дышать равномерно. Чтобы уменьшить реакцию организма, я сейчас введу вам седативный препарат.

Паула застонала и сбросила маску.

— За рулем грузовика сидел Киеран. Должен же он был заметить неполадки в двигателе, пока тот еще не загорелся.

— Все к черту! Ваша жизнь гораздо важнее.

— Нет, это не так. Мы должны выявить предателя и преступника, иначе он может снова нанести удар.

— Но ведь не сию же минуту? Как вы дошли до такого состояния?

— Не забывай, целеустремленность — мое врожденное качество. Это в моих

— И на Ул… на Рае Хаксли все такие, как вы? Неужели настолько изуродовано все население планеты? Вы не можете поступать согласно своей воле, а в противном случае расплачиваетесь смертельной лихорадкой?

— Моя профессия уникальна даже для Рая Хаксли. Там не так уж много офицеров полиции. Фонд внедрил в наше сознание настоятельную потребность доводить дело до конца. Адмирал Колумбия назвал такое свойство психики одержимостью или навязчивой идеей; я думаю, первопричина именно в этом.

— И что же происходит с полицейским, если ему не удается поймать плохого парня?

— Он продолжает попытки. Ни одно дело не закрывается до тех пор, пока расследование не закончится и преступник не подвергнется наказанию. Все дело в том, что меня вынудили тебя отпустить. На Рае Хаксли такое невозможно. Там нет политического давления, защищающего преступников.

— Вы же сказали, что будете продолжать преследование. Это не помогает?

— Нет. Мне следовало сразу тебя арестовать.

Голос Паулы стал почти неслышным, они опустила веки.

Адам нашел в аптечке инъектор. Состав имеющегося в наборе успокоительного был почти таким же, как и в лекарстве, рекомендованном медицинской программой эл-дворецкого.

— Держитесь. Вы меня слышите? Мы сумеем с этим справиться. И не смейте сдаваться, даже не думайте.

Неожиданное появление ангела вызвало смятение у дежуривших тем утром в доме охранников. Они не хотели ее пропускать. А она отвергла все их претензии с аристократическим высокомерием, свойственным потомкам старших представителей Династии.

Орион, бродивший по просторной террасе над плавательным бассейном, услышал спор и выглянул в открытые стеклянные двери. Девушка-ангел стояла прямо напротив него, в дальнем конце огромного вестибюля, в обрамлении входных дверей. Он едва мог поверить в реальность чудесного видения. Ее красота вызвала боль в глазах: высокая, с золотистой загорелой кожей, с широкими сильными плечами. Резко уходящие вверх скулы казались прекрасными, несмотря на то что подбородок из-за них излишне выдавался вперед. Прямые светло-каштановые волосы шелковым плащом спускались до середины спины и колыхались блестящей завесой при каждом повороте головы. Ее ноги — за один взгляд на них Орион в этот миг был готов кого-нибудь убить — скрывались под длинной юбкой из тонкого красного хлопка с зеленым цветочным рисунком. А полоска ее живота, открытая между поясом юбки и простой белой хлопковой распашонкой привела его в абсолютный восторг.

Она назвала охранникам свое имя: Жасмин Шелдон. Неужели они ее не знают? Неужели им не известно, что она одна из прямых потомков Найджела Шелдона, живущая первой жизнью? Как иначе она могла бы попасть в резиденцию Шелдонов, если бы не прошла проверку службы безопасности? Неужели им никто не сказал, что она всегда приезжает в поместье в начале каникул? Через пару дней сюда прибудут ее школьные друзья, а до тех пор она немного отдохнет в тишине и покое. Если у охранников возникли какие-то проблемы, пусть связываются с представительством Династии в Иллануме, именно там улаживаются все трудности, возникающие в жизни старших членов семьи. Кроме того, она все равно не может уехать, поскольку такси уже на полпути к Иллануму. Она намерена занять Бермудскую комнату, и не надо провожать ее наверх, она прекрасно знает дорогу. Три ее чемодана последовали за ней, словно покорные рабы.

— Вау! — выдохнул Орион, проводив взглядом девушку, поднявшуюся по широкой лестнице.

Встревоженные охранники собрались плотной группой и что-то обсуждали; на скулах у них ярко светились красные и зеленые вертикальные линии ОС-татуировок. Вскоре они разошлись и заняли свои места в обширном поместье.

— Что же мне теперь делать?

Именно теперь, когда ему так необходим был чей-то совет, вокруг никого не оказалось. Не то что прошлым вечером! Когда он прибыл в резиденцию, охранники разговаривали с ним вежливо, но твердо. Ему было разрешено пользоваться любыми устройствами внутри дома, вплоть до оздоровительного гидромассажного бассейна и тренажерного зала, расположенного в подвале. В случае нужды в каких-то предметах одежды или других товарах достаточно было назвать их — все обещали привезти. Персонал кухни мог приготовить Ориону любые блюда на выбор. Что касается прогулок, ему запрещалось удаляться более чем на три мили от дома, а в остальном можно было ходить где угодно.

Оззи куда-то делся. Они встретились за поздним завтраком, и Оззи попытался объяснить Ориону и Точи причины их ареста. Орион плохо разбирался в тонкостях политики и понял лишь то, что Оззи и его друг Найджел разошлись во мнениях относительно дальнейшего хода войны, и еще то, что Оззи много лет назад был участником какого-то крупного преступления.

— К концу недели мы все уладим, — сказал Оззи. — И Найджел станет целовать мою задницу и умолять о прощении. Вот увидите.

— Мне все равно, — сказал Точи. — В таком месте приятно провести некоторое время. Мне обещали предоставить доступ к базам данных, и после столь долгого путешествия я буду только рад расширить свой кругозор.

— Да, все в порядке, — подхватил Орион. — Я не прочь недельку провести в роскоши.

Он даже улыбнулся, чтобы убедить друзей в своей искренности, хотя наверняка знал, что все заверения Оззи — чепуха. Трудно было представить, что Оззи после тесного общения в течение продолжительного времени надеется их обмануть. Ясно же, что они оказались в полной заднице и Оззи просто не в состоянии вытащить их отсюда.

Орион обнаружил Оззи и Точи в кабинете на первом этаже, где они изучали проекцию генератора Темной Крепости на огромном портале. Оззи стоял в кольце ярких комет и как будто пытался пробраться между ними, пока светящиеся сферы вращались вокруг его талии.

Кроме этого кольца, были еще и внешние полупрозрачные оболочки, охватывающие Оззи вместе с Точи. Над их головами, словно грозовые тучи, клубились настоящие вихри математических выкладок.

— Ваши познания в физике превосходят уровень развития науки на нашей планете, — признал Точи. — Я мало что способен добавить к самым основным понятиям квантовой теории. Возможно, снова виноват неточный перевод, но я никогда не слышал о поперечном сечении пятимерных геометрических тел, не говоря уж о том, чтобы ими управлять.

— Ладно, старик, — великодушно ответил Оззи. — Я просто размышлял вслух.

— Девушка! — выпалил Орион. Он остановился у края проекции, не в состоянии шагнуть дальше, как будто перед силовым барьером. — Здесь есть девушка.

Оззи и Точи одновременно повернулись в его сторону.

— Как ты сказал? — спросил Оззи.

— Девушка. — Орион отчаянно жестикулировал, показывая в сторону входной двери. — Там девушка!

— А! Как я понял, ты увидел девчонку, верно? — догадался Оззи.

— Да!

— И что?

— Оззи, она необыкновенная, она такая красивая.

— Слушай, парень, я же говорил тебе не заигрывать с персоналом службы охраны.

— Нет, я не… Нет.

— Что «нет?»

— Она не из охраны.

— А кто же она?

— Шелдон. Там произошла какая-то путаница. Она приехала на каникулы. Оззи, они могут выгнать ее, как только поговорят с представительством Династии в Иллануме.

— Ну, возможно.

— Оззи!

— Что? Господи, какая же ты заноза!

— Не позволяй им.

Оззи недоуменно нахмурился.

— Почему?

— Я думаю, все понятно, друг Оззи, — вмешался Точи. — Молодая самка твоей расы привлекла твое внимание. Это сексапильная куколка, да? Такая, как Андрия Элекс из шоу о половых связях на планете Тоуланна, к которому мы подключались в отеле?

Расстроенное лицо Ориона залилось ярким багрянцем.

Оззи со сдержанным любопытством посмотрел на Точи, затем перевел взгляд на Ориона.

— Так вот какие шоу ты демонстрировал Точи? Я ведь, кажется, заблокировал доступ к порноканалам.

— Оззи, ну о чем ты вспоминаешь! Она должна остаться. Я хочу… Я хочу…

Он в отчаянии взмахнул руками.

— Затрахать ее насмерть?

— Нет. Ну… Ты же все понимаешь. Я просто не хочу, чтобы она уезжала. Я никогда еще не видел таких девчонок. Ну пожалуйста.

— Хорошо, хорошо. Но ведь это так просто, малыш. Просто попроси ее остаться.

— Что?

— Иди к ней. Поздоровайся. Завяжи разговор. Если все пройдет гладко, попроси ее не уезжать. Если она согласится, я скажу Найджелу, чтобы он отозвал своих наци.

— Кто такие «наци»?

Оззи хлопнул в ладоши.

— Иди и поговори с ней. Уходи. И помни — не стоит умничать. Ты интересен сам по себе. А теперь вон! Я пытаюсь спасти Вселенную, и у меня очень мало времени.

Дверь кабинета захлопнулась за Орионом. Не сознавая, что он делает, он добрался до вестибюля. От Оззи не было никакого толка. И это казалось очень обидным. Орион так на него рассчитывал.

— Думай, — решительно приказал он самому себе.

Может, Оззи прав, может действительно надо начать с того, чтобы сказать ей «привет». Ничего другого на ум не шло.

Орион вернулся в свою комнату и дважды почистил зубы. Благодаря стараниям стилиста в отеле волосы легко поддались расчесыванию. Биоактивный крем за ночь полностью справился с прыщами. Отражение в зеркале продемонстрировало симпатичную физиономию, куда лучше, чем та, что он увидел, едва зайдя в отель. Орион задумался, не сменить ли оранжевую рубашку с короткими рукавами и легкие шорты до колен на что-то более торжественное, но это не соответствовало его характеру и могло выглядеть жалкой попыткой произвести впечатление.

«Ладно, а теперь… вперед!» — решил он.

Он никак не мог ее найти. Ее не было в Бермудской комнате, хотя Орион и набрался смелости, чтобы постучать в дверь; ее не было ни в одной из гостиных. И расспросы на кухне тоже ни к чему не привели.

После двадцати минут безуспешных поисков он сдался. Наверное, служба охраны получила приказ ее выдворить. Орион, почти готовый заплакать, вышел на террасу. Какая же красивая девушка! Он уже был готов сморозить любую глупость, лишь бы оказаться в ее обществе. Он прислонился к каменной балюстраде над овальным бассейном, тянущимся до самого парка. Он уже пожалел, что вернулся из странствий по тропам.

— Привет. Ты здесь работаешь?

Он подпрыгнул от неожиданности и развернулся. На одном из шезлонгов в купальном халате персикового цвета прямо перед ним сидела она. Тоненький пальчик сдвинул вверх серебристые солнечные очки, и она посмотрела ему в глаза.

— Гм, нет.

— О, а с какой ты ветви?

— Я живу не на дереве.

Он не успел подумать, как слова вырвались сами собой. Орион закрыл глаза и застонал, понимая, что его лицо сейчас опять зальется краской.

Раздался чарующий мягкий смех Жасмин Шелдон. Но в нем не было никакой издевки.

— Извини, — смущенно пробормотал Орион. — Я в последнее время видел так много деревьев, что не могу перестать о них думать. Да, меня зовут Орион.

— Привет, Орион. А я Жасмин.

Он подошел и сел на соседний шезлонг.

— А что ты читаешь?

У нее на коленях лежал толстый, переплетенный в кожу фолиант. Орион изогнул шею и прочитал название, написанное на обложке серебристыми буквами. «Сто величайших событий в истории человечества».

— Нашла в библиотеке, — сказала она. — Я читала про «великую кражу червоточины».

— Вот как? А там написано про Оззи?

— Не думаю. Но я еще не все прочитала.

— А, а как насчет парня по имени Наци? О нем здесь упоминается?

— Никогда о таком не слышала. Но в конце книги есть указатель. — Она протянула ему книгу. — Так чем ты здесь занимаешься?

— Это долгая история.

Орион перелистал книгу, состоявшую в основном из фотографий и голограмм, и в самом конце обнаружил указатель. В нем было множество столбцов, набранных трудночитаемым мелким шрифтом.

Жасмин улыбнулась и вытянулась на шезлонге.

— Лето будет длинным. Если, конечно, мы победим в этой войне.

Она откинулась назад, и полы купального халата немного разошлись. Орион гордился собой, что не стал пялиться, — ну, по крайней мере не слишком долго. Ноги у нее были длинными и сильными. Возможно, она даже сильнее его самого. При этой мысли внутренности у него превратились в холодное желе.

— Ну? — настойчиво воскликнула она. — Я-то только что приехала из школы и не могу рассказать ничего интересного. Бесконечные уроки и спортивные занятия.

На него смотрели ее пытливые зеленые глаза.

— Ну, я жил на Сильверглейде. Мои родители потерялись где-то на тропах сильфенов, и мне пришлось помогать хозяину таверны в Лиддингтоне. А однажды туда зашел Оззи…

«И все-таки, — подумал Орион, — она настоящий ангел». Он никогда бы не поверил, что может вот так сидеть и разговаривать с девушкой и ей будет интересно его слушать. Да еще с такой великолепной девушкой. Его привлекала не только ее ошеломляющая красота, Жасмин оказалась еще и очень приятным человеком. Ей нравился рассказ Ориона, она задавала вопросы, поражалась, сколь многое ему пришлось совершить и увидеть. Он стал чувствовать себя немного свободнее, хотя и сознавал, что болтает слишком долго. Но она смеялась вместе с ним. У них оказалось одинаковое чувство юмора.

Через пару часов на террасу выполз Точи. Жасмин резко выпрямилась, и на ее лице отразился полный восторг.

— Силы небесные! — воскликнула она. — Да ты и впрямь говоришь правду.

Такое заключение несколько уязвило Ориона, но она показалась ему настолько взволнованной, что была мгновенно прощена.

— Друг Орион, — заговорил Точи через тонкий ультрасовременный модуль, зажатый в манипуляторе, — это та самая?..

— Это Жасмин, — поспешно прервал его Орион.

— Рад познакомиться, Жасмин, — произнес Точи. — Надеюсь, мы станем друзьями.

— Я уверена, что станем, — весело ответила она.

— Я окунусь в воду, — продолжал Точи. — Хочу отдохнуть. Боюсь, что сегодня утром я не сумел помочь нашему другу Оззи.

— Я полагаю, что с Темной Крепостью ему придется разбираться самому, — сказал Орион.

Точи взобрался на каменное ограждение и приподнял переднюю часть туловища. Двигательные гребни заметно напряглись, удерживая его на весу. Бассейн был прямо под ним, примерно в двадцати футах.

— Ты же не собираешься?.. — воскликнул Орион.

Точи подпрыгнул вверх, а затем с оглушительным плеском плюхнулся в воду.

Жасмин взвизгнула от неожиданности и вместе с Орионом устремилась к балюстраде. Точи всплыл на поверхность как раз в тот момент, когда они заглянули вниз.

— Отличная вода, — крикнул он им.

Его гребни опять стали менять форму, постепенно превращаясь в длинные плавники. Уже через секунду он заскользил по воде не хуже дельфина.

— Классно! — крикнула Жасмин.

Она сбросила халат, оставшись в цельном купальнике из белой блестящей ткани, и запрыгнула на ограждение. Орион смотрел на ее безупречное тело с чувством, близким к религиозному преклонению. В тот момент он окончательно убедился, что влюблен, что они поженятся и будут целую вечность проводить в постели, проделывая все те штуки, что и Андрия Элекс, только еще лучше и дольше.

— Нет, подожди, — закричал он. — Это слишком высоко.

Жасмин послала ему изумительную дразнящую улыбку.

— Кто прыгнет последним, тот слабак, — крикнула она и сиганула вниз.

Тревога Ориона сменилась всепоглощающим восторгом. В прыжке Жасмин

согнулась пополам, коснувшись руками лодыжек, затем сделала сальто, развернулась вокруг своей оси и, выпрямившись, вошла в воду без малейшего всплеска.

Орион не мог оторвать от нее глаз. А Жасмин, скользнув под водой по длинной пологой дуге, вынырнула в пяти метрах от того места, где нырнула.

— Слабак! — со смехом крикнула она. — Слабак, слабак, слабак!

Орион сердито заворчал в ответ, вскарабкался на перила и бросился вниз. Он не ошибся, вода была слишком далеко. Он сразу же отчаянно задрыгал ногами и лишь в последнее мгновение сообразил прикрыть руками нос. Но к тому времени уже так неловко повернулся, что ударился боком.

Орион забил руками, выбираясь на поверхность. Одна сторона его тела полностью онемела. Но только на секунду. Едва он вынырнул, как почувствовал пронзительную боль и громко застонал.

Смех Жасмин мгновенно оборвался, и уже через секунду она оказалась рядом с Орионом.

— Ты в порядке?

— Конечно. Отлично. Нет проблем.

Намокшая рубашка, казалось, сшита из металла. Он постарался освободиться от нее и вдруг понял, что Жасмин тащит его к ступеням.

— Какой же ты глупый! — бранилась она, в то же время весело улыбаясь.

Орион сумел вытащить из рукава одну руку, а второй вцепился в ступеньку.

— Жасмин?

— Да?

Улыбка сияла на ее лице и яркими искрами блестела в глазах.

— У тебя есть парень?

Откуда он набрался дерзости, чтобы задать этот вопрос, Орион не имел ни малейшего понятия.

Жасмин наклонилась вперед и поцеловала его. Поцелуй был очень долгим. Хотя Орион и не смог бы с уверенностью на этом настаивать. Ее язык оказался у него во рту и вызвал настоящие фейерверки, пробудив такие центры наслаждения, о которых Орион раньше и не подозревал.

Когда она отстранилась, Орион растерянно моргнул, все еще видя перед собой ее улыбающееся лицо.

— Это был отрицательный ответ, — с лукавой усмешкой сказала Жасмин. Она оттолкнулась от ступеньки и поплыла на спине, все так же улыбаясь ему. — На тот случай, если ты не понял.

— Я понял, — едва слышно прошептал он.

Резким движением руки она послала ему в лицо целый фонтан воды. Онответил тем же. Жасмин с хохотом стала бить ногами, поднимая буруны. Орион наконец-то освободился от рубашки и бросился в атаку.

Так они пробарахтались в воде больше часа, пока наконец Жасмин не сказала, что уходит в свою комнату, чтобы переодеться к обеду.

— Я быстро вернусь, — пообещала она, набрасывая на плечи халат. — Скажи повару, чтобы приготовил мне бургер с жареной картошкой и итальянскими травами. И немного салата.

— Передам, — глядя на нее преданными глазами, ответил Орион.

Жасмин вышла по лесенке из бассейна и отыскала в ящичке у душа полотенце.

— Твое общение развивается успешно, друг Орион, — произнес Точи.

Чужак, растянувшись на террасе неподалеку от бассейна, наслаждался солнечными ваннами. Почти все его перья уже высохли и теперь красиво колыхались, кланяясь теплому ветерку.

— Ты так считаешь? — спросил Орион, провожая взглядом Жасмин.

Поднявшись на верхнюю террасу, она весело помахала ему рукой, а затем

скрылась в доме.

— Я не могу назвать себя экспертом по части взаимоотношений вашей расы, друг Орион, но ваше поведение показалось мне в высшей степени гармоничным. Я думаю, ей понравилось твое общество. Иначе она бы не оставалась с тобой так долго. Ее ничто к этому не принуждало.

— Эй, верно! — Орион подхватил мокрую рубашку. — Я пойду и поищу кухню и свежую одежду. Хочешь что-нибудь заказать?

— Я думаю, с удовольствием съел бы холодную вегетарианскую лазанью, с капустой, пожалуйста.

С самого утра Оззи был полон решимости. Решимости, подпитываемой гневом, чего он не мог не признать. Он собирался доказать этому напыщенному выскочке Найджелу, что генератор барьера у Альфы Дайсона можно восстановить! Оззи приступил к решению проблемы с ясной головой и неудержимым энтузиазмом. К сожалению, он вскоре понял, что идея привлечь Точи оказалась не такой уж хорошей. Оззи стали раздражать бесконечные вопросы чужака и его извинения по поводу недостаточных знаний, когда сам Точи не мог ответить ни на один вопрос. Скоро стало ясно, что чужак имеет лишь отдаленные понятия о законах физики. Относилось ли это ко всей его расе, Оззи даже не интересовало. Он-то надеялся на какое-то озарение, поскольку Точи смотрел на проблему под другим углом. Ничего подобного. Поэтому на предложение Точи «сделать перерыв» Оззи согласился с радостью.

Кроме того, ему стало ясно до тошноты, что анализ привезенной «Вторым шансом» информации проводился очень тщательно и грамотно и ему предстояло разобраться во всех полученных результатах. При наличии мощного интерфейса, доступа к секретному хранилищу и СИ астероида он мог бы попытаться ознакомиться со всем множеством гипотез, высказанных учеными. Но даже в этом случае он имел бы дело только с гипотезами.

А пока все его оборудование ограничивалось биовставками, полученными при подготовке для путешествия по тропам сильфенов. А работники службы охраны, хоть и были безукоризненно вежливы, не позволяли ему подключиться к унисфере.

Спустя целую вечность он стоял внутри проекции удивительных решетчатых оболочек, вокруг вращались загадочные кольца, а с его губ слетали всевозможные проклятия. Зеленые облака математических выкладок, суммирующих лучшие выводы ученых человечества, разошлись по углам кабинета. Оззи уже был готов отключить проекцию. После того как он насмотрелся на Темную Крепость, недавние его заявления превратились в легковесные фантазии, спровоцированные раздражением. Его виртуальная рука пошлепала по иконкам, словно они были надоедливыми насекомыми, и проекция снова повернулась, завершив еще один цикл. И снова никаких мыслей. Оззи восстановил второе изображение — имитацию оболочек после падения барьера, — но без точной деталировки он не мог определить, что произошло, какая секция генератора пострадала в результате диверсии. А «Второй шанс» не вернулся, чтобы сделать подробные съемки. С космического корабля продолжали вести наблюдения во время посещения Сторожевой Башни, но с такого расстояния в изображении невозможно было отыскать никаких изменений. Оззи запустил показ в режиме реального времени, но получил лишь расплывчатый поток информации на фоне незнакомых созвездий. Но через миг на его лице отразилось удивление — там ничего не изменилось. Он приказал эл-дворецкому проанализировать запись до конца и выделить любые имеющиеся различия. Где-то в дальнем уголке сознания запульсировало любопытное предположение.

Дверь открылась, и в кабинет вошла девушка. Ее великолепный вид поразил даже Оззи. И этому очень способствовало то, как она стояла в дверях: халат спереди распахнулся до самого низа, а под ним открылся мокрый белый купальник. Кроме того, после долгих странствий не только Орион скучал по обществу женщин.

— Привет, — произнес Оззи. — Ты, наверное, из семьи Шелдона.

Она многозначительно улыбнулась ему и закрыла за собой дверь с таким решительным видом, что у Оззи участилось сердцебиение.

— Жасмин Шелдон, если судить по сертификату, давшему мне возможность войти в дом, — сказала она, подойдя к Оззи. Ее пальцы соблазнительным жестом прошлись по влажным волосам. — Но нам обоим известно, что это всего лишь небольшой невинный обман. Представительство Династии в Иллануме перед отправкой сюда снабдило меня всеми необходимыми прибамбасами. Весьма оригинальный ход с твоей стороны.

— Ах да. Знаешь, последние годы оказались для парня не совсем удачными. Это наименьшее, что я мог для него сделать.

Она шагнула ближе. Оззи колебался, как поступить дальше: то ли наброситься на нее, то ли убежать.

— А для тебя? — спросила она. — У тебя тоже был не самый удачный период?

— Ты классно выглядишь. По крайней мере, парень помрет с улыбкой на губах.

Она встала вплотную к Оззи и соблазнительно улыбнулась.

— Оззи, ты такой знаменитый. Надеюсь, ты не будешь возражать, но я не могу удержаться, чтобы не попросить об одном маленьком одолжении.

— Каком же?

— О поцелуе. И все! Один. Маленький. Поцелуй.

Оззи судорожно втянул воздух и бросил взгляд на дверь.

— Я, право, не знаю.

— Ох-х-х! — Она обиженно надула губки. — Я была бы весьма благодарна. Не каждый день удается встретиться с живой легендой.

— Ах…

Она привстала на цыпочки и подставила губы для поцелуя. Руки девушки нашли его ладони, и их пальцы переплелись. Они поцеловались.

Эл-дворецкий Оззи доложил об активации точечных контактов на его ладонях для приема вставками посторонней программы. В виртуальном поле зрения зажегся яркий огонек тревоги, извещающий о вторжении. Странное электронное вмешательство вызвало у Оззи неподдельный интерес. Он предоставил программе виртуальный интерфейс и переключил защиту в режим мониторинга.

В результате он словно перенесся в матрешку из изображений. Оззи оказался в полупрозрачной серой сфере, причем одетый в белый комбинезон. Рядом с ним, в таком же костюме, стояла девушка. Здесь ее лицо немного отличалось от физического облика, более короткие волосы имели золотистый оттенок, но это определенно была она. За границами сферы их гигантские копии замерли в объятиях друг друга, и он еще ощущал на своих губах вкус поцелуя. Еще дальше, на стенах кабинета, звездной туманностью виднелись столбцы информации, относящейся к Темной Крепости.

Он провел рукой по губам, и прикосновение наложилось на вкус поцелуя, что вызвало у него сердитое ворчание.

— Ну и ну, — произнес он. — Ты не хочешь объяснить мне, что происходит?

— Конечно, но для начала хочу попросить продолжать поцелуй.

— Это совсем не трудно.

— Очень смешно. То, чем мы сейчас занимаемся, служит превосходной маскировкой для любого сенсора в доме, а здесь действует режим ускоренного времени. И не строй иллюзий, распутник, у тебя всего лишь одна минута, чтобы меня поцеловать.

— Я тоже рад познакомиться, малышка. Как тебя зовут?

— Меллани Рескорай. Меня прислал РИ, чтобы выяснить, что с тобой происходит.

— Имя мне знакомо. Ах да, это ты вломилась в мой дом вместе с десятком тысяч незваных гостей.

— Эти претензии можешь предъявить РИ. У меня имеется усовершенствованная РИ-подпрограмма, которую я могу загрузить в любой независимый модуль в доме, если только хватит его емкости.

— Для этого должно хватить и моих вставок, — сказал Оззи.

Он приказал эл-дворецкому очистить пять биочипов, переместив их содержимое в другие вставки, а затем установить самую надежную защиту.

— Я сомневаюсь, — сказала Меллани.

— Давай попробуем.

Поверхность серой сферы вспыхнула переплетающимися оранжевыми и сиреневыми линиями. Эл-дворецкий доложил Оззи, что его биочипы быстро заполняются. Через секунду цветные линии выстроились в пересекающиеся спирали.

«Привет, Оззи», — заговорила РИ-подпрограмма.

— Отличная работа, — воскликнул Оззи.

«Перед тем как охрана Шелдона блокировала связь, ты собирался назвать строителей барьера».

— Да, интересный тогда выдался вечерок.

Оззи пересказал историю аномийцев, поведанную ему Облачным Танцором.

«Итак, они не собираются его восстанавливать», — сказала РИ-подпрограмма.

— Похоже на то.

— Утес Утреннего Света больше не станет нам угрожать, — заметила Меллани. — Найджел и остальные решили использовать против Альфы Дайсона нова-бомбу. И они собираются уничтожить другие звезды, колонизированные праймами, чтобы он не смог возродиться и снова на нас напасть.

— Другие звезды? — переспросил Оззи.

— Их тревожит возможность его распространения. После падения барьера прошло немало времени.

— Но радиация убьет все живые существа в целом секторе Галактики, — сказал Оззи. — Неужели эти болваны ничего не понимают? Господи, теперь понятно, почему Найджел держит меня под замком.

— Они понимают, — ответила Меллани. — Но это необходимо.

— Ты можешь мне помочь? — спросил Оззи у РИ-подпрограммы. — Ты-то понимаешь, что в данном случае мы не правы?

«С точки зрения этики такое поведение неправильно. Но от этого зависит выживание вашей расы. Решение принимать не нам».

— Ладно, слушай. Я изучил информацию из Темной Крепости. Скорее всего, агент Звездного Странника воспользовался модифицированной версией «бомбы-вспышки», подобной той, что поразила звезду Дальней. Квантовое искажение не вызывает сомнений. И это стало причиной отказа генератора, с таким утверждением никто не спорит. Я считал, что генератор нуждается в ремонте, но теперь в этом не уверен.

«Почему?» — спросила РИ-подпрограмма.

— Потому что эффект продолжается. «Второй шанс» каждый раз, подходя к Альфе Дайсона, получал одни и те же данные. Другими словами, генератор продолжает работать, но квантовые искажения не позволяют ему поддерживать барьер. Дестабилизация всегда мешает нормальной работе.

«Если ее устранить, механизм возобновит нормальное функционирование».

— Вот о чем я сейчас думаю, — признался Оззи. — У нас есть всего один шанс на спасение. Хотя бы в этом ты можешь мне помочь?

«И как же ты намерен устранить нестабильность?»

— Взорвать помеху. Что еще нам остается?

«Я сомневаюсь, чтобы ядерный взрыв мог помочь. Если снаряд произведет эффект, аналогичный действию квантовой ракеты, то он превратит в энергию и компоненты самого генератора».

— Значит, мы ограничим действие квантовой ракеты узким лучом, направим его на устройство Звездного Странника и будем уповать на достижения нашей технологии. Квантовые ракеты использовались флотом для уничтожения «бомб-вспышек» и доказали свою эффективность.

«Если предположить, что в этом твои ожидания оправдаются, метод действия довольно практичен».

— Я тоже так считаю.

— Как ты думаешь, Найджел согласится? — спросила Меллани.

— Ни за что, — с досадой воскликнул Оззи. — Он не верит в возможность восстановления генератора. Он вместе со своими дружками-психопатами выбрал геноцид. Он не позволит ради моих сумасбродных затей послать туда один из своих кораблей.

— Так зачем ты забиваешь свою голову?

— Все просто. Теперь, когда я знаю, что надо сделать, я и сам справлюсь.

— Ты?

— Конечно. Почему нет?

— У тебя есть космический корабль?

— Теоретически да.

— Что ты хочешь этим сказать? — настаивала Меллани. — Твой астероид оснащен сверхсветовым двигателем?

— Нет, ты не о том подумала. Я владею сорока девятью процентами ККТ. Я согласился на меньшую, чем у Найджела, долю, поскольку все эти корпоративные заморочки не для меня. Так что теоретически мне принадлежат сорок девять процентов кораблей, как готовых, так и строящихся.

— Я думала, что корабли строит Династия.

— Ты согласна на геноцид, если его можно избежать?

— Нет.

— Отлично.

— Но ты только что сказал, что Найджел не даст тебе корабль. Он даже из дома тебя не выпускает. В инструкции по безопасности, которую я выслушала в Иллануме, об этом говорится предельно ясно.

— Да, и потому вытаскивать меня отсюда придется вам обоим. — Оззи немного помолчал, глядя на Меллани. — Найджел знает, что ты здесь?

«Нет, — ответил РИ-подпрограмма. — Мы перехватили девушку, присланную леди Джорджиной. Вместо нее приехала Меллани».

— Отлично. Так вы мне поможете?

— Не знаю, чем я могу быть полезной, — сказала Меллани.

— Но если сможешь, то поможешь?

— Думаю, да.

— А ты? — Костяшки виртуальной руки Оззи постучали по виртуальной стене сферы. Оранжево-лиловые линии свернулись вокруг места удара. — Ты рискнешь наконец выйти из-за своей изгороди?

«В такой форме существования наши возможности ограничены. Крессат не подключен к унисфере, а ради сохранения информации о ковчегах Династии недавно обновили системы блокирующих фильтров».

— Да-да. Я хочу, чтобы ты внедрился в систему охраны этого дома и взял под контроль сенсоры. Никакого физического воздействия, я помню твою фобию относительно реального мира. Но это-то ты можешь для меня сделать?

«Вполне возможно».

— Наконец-то в тебе пробудились остатки гуманности. Так, Меллани, я хочу, чтобы ты уехала.

— Уехала?

— Да. Сегодня же вечером. Можешь поссориться с Орионом или придумать что-нибудь еще. Как только стемнеет, вызови такси. Я скажу, что весь вечер буду изучать информацию о Темной Крепости в кабинете, а как только наш приятель позаботится об охране, выскочу к концу подъездной аллеи. А ты откроешь мне дверь машины.

— Это кажется таким примитивным, — неуверенно протянула Меллани.

— Чем проще, тем лучше. Чем меньше вероятности ошибиться, тем меньше ошибок.

— Да, наверное, ты прав.

«Дверь кабинета, — произнесла РИ-подпрограмма. — Взгляните на ручку».

Оззи посмотрел сквозь их с Меллани обнимающиеся версии, затем сквозь туманность изображений Темной Крепости и вдруг заметил, как медная ручка с мучительной медлительностью поворачивается.

— О черт! — простонал он. — Только не это. Пожалуйста!

Орион отыскал кухню, передал заказ Меллани, добавил, чтобы ему приготовили то же самое, и не забыл позаботиться об обеде для Точи. Оттуда, все еще с мокрой рубашкой на плече, он направился к кабинету. Знакомство с Жасмин прошло так гладко, что Оззи наверняка ему не поверит. Орион и сам едва верил своим воспоминаниям об утренних событиях. Но ему было так хорошо! Такая классная девчонка, и я ей понравился!

Он начал говорить, еще открывая дверь кабинета.

— Эй, Оззи, ты ни за что…

И замолчал, увидев в комнате Жасмин. Они с Оззи отскочили друг от друга. И это был не просто дружеский поцелуй, Орион увидел, как сплелись их руки. И оба выглядели такими виноватыми.

— Э, парень, не пойми нас превратно, — забормотал Оззи.

Орион развернулся на месте и побежал. Широкие длинные коридоры особняка позволили ему набрать приличную скорость. Он старался изо всех сил. Рубашка слетела с плеча. Он мчался дальше, из-за слез едва различая дорогу. Вопль отчаяния вырвался из его горла и эхом раскатился по всему дому.

Глядя вслед убегающему Ориону, Меллани резко вдохнула.

— Проклятье!

На лице парня она увидела такой ужас, что с трудом могла поверить, будто была его причиной.

— Невероятно! — простонал Оззи. Его лицо мучительно сморщилось, а руки взметнулись вверх, словно взывая к небесам. — Я только что испортил этому мальчишке всю жизнь. Дерьмо! — Он схватил Меллани за руку. — Иди к нему, ты сможешь все исправить.

— Что?

Меллани решила, что ослышалась. Ее эл-дворецкий доложил, что точечные контакты Оззи подключены.

«ЭТО ЖЕ ПРЕВОСХОДНЫЙ ПОВОД ДЛЯ МОЕГО ОТЪЕЗДА», — передала она текстовое сообщение.

— Он же без ума от тебя, — сказал Оззи. — Неужели не понимаешь? Он еще ни разу не держал девочку за руку, что уж говорить о проведенных вместе утренних часах! Ради бога, меня он теперь слушать ни за что не захочет, но к тебе прислушается. У тебя единственный шанс исправить ситуацию. Если этого не сделать, он всю жизнь будет считать себя неудачником.

«ТЫ ВСЕ РАВНО НЕ УЕДЕШЬ ДО НАСТУПЛЕНИЯ ТЕМНОТЫ. ВОСПОЛЬЗУЙСЯ ОСТАВШИМСЯ ВРЕМЕНЕМ, ЧТОБЫ ИСПРАВИТЬ ПОЛОЖЕНИЕ. А МЫ ПОЗАБОТИМСЯ О ВНУТРЕННИХ СЕТЯХ».

— Но…

Беспокойство Оззи ее удивило. Могло показаться, что состояние Ориона для него важнее всего. Или он превосходно играет. Меллани ничуть не сомневалась, что охранники наблюдают за этой маленькой драмой при помощи всевозможных сенсоров.

— Не будь ведьмой, — решительно заявил Оззи. — Не забывай, за что тебе платят деньги.

«СКОРЕЕ! БЕГИ ЗА НИМ!»

Меллани отдернула руку, что не потребовало с ее стороны ни малейшего усилия. Она уже почти поверила, что Оззи говорил всерьез.

— Слушаюсь, босс, — сердито бросила она и выскочила из кабинета.

Ей не пришлось долго гадать, где искать Ориона, — Меллани и сама не раз пыталась спрятаться от всего мира. В холле на полу лежала его мокрая рубашка. Подняв ее, Меллани направилась к лестнице. Комнату Ориона ей подсказала домашняя сеть.

— Орион? — Меллани негромко постучала в дверь. Никакого ответа. — Орион? — окликнула она его немного громче.

Не дождавшись реакции, Меллани приказала домашней сети открыть замок. После недолгой задержки, вызванной обращением сети в службу безопасности, раздался щелчок замка. Портьеры в комнате оказались задернуты. Губы Меллани сложились в грустную улыбку. Как это все было знакомо ей!

Удивительно, что он не запустил на полную громкость какой-нибудь готический рок с восхвалениями боли и смерти. Хотя парень, выросший на Сильверглейде, мог и не знать, что такое вообще существует. О черт, а вдруг ему нравится народная музыка?

Орион скорчился на кровати спиной к двери. В одной руке была зажата шейная подвеска.

— Это моя вина, — негромко сказала она.

— Уходи.

Его голос немного охрип и странно вибрировал.

— Орион, пожалуйста, я сделала глупость. Ты хоть имеешь представление, как знаменит Оззи? В Содружестве его считают почти святым, или падшим ангелом, или кем-то вроде того. Я не смогла устоять. Знаешь, как бы я прославилась в школе, если бы получила поцелуй Оззи? Тогда все люди узнали бы о моем существовании.

— Ерунда.

— Верно. — Она протянула руку и погладила его по плечу. — Это все равно что собирать автографы. А ты ворвался так неожиданно, потому мы и удивились.

— Я хотел сказать, что тебя и так все замечают. Ты такая… необыкновенная.

Меллани оперлась коленями о матрас и наклонилась над ним. Орион поднял

на нее грустные глаза, но не отодвинулся.

— Ты плачешь, — искренне изумилась она.

— Я хотел жениться на тебе, — простонал он. — Я люблю тебя, Жасмин.

— О-о-ой… Что? Нет, Орион, это невозможно, мы ведь только сегодня познакомились.

— Но это так. Я знал, что не хочу никого, кроме тебя, уже в ту минуту, когда ты спорила с охранниками.

Он говорил так жалобно и так искренне, что у нее похолодела кожа. Мел-лани взяла его за руку и приказала эл-дворецкому установить секретный канал связи. Но получила ответ, что это невозможно. Быстрое пассивное сканирование ее вставками не обнаружило никаких ОС-татуировок на теле Ориона.

— Орион? У тебя есть какие-то вставки?

— Нет. — Его пальцы с надеждой сжали ее руку. — Ты не обманываешь, вы с Оззи не собирались продолжать?

— Нет, не собирались.

Как это нелепо: она должна утешать наивного мальчишку, когда еще не решен исход войны. Но совесть не позволяла Меллани просто встать и уйти. «Господи, он еще хуже Дадли! — подумала она. — Впрочем, нет, это несправедливо. Дадли никогда не был таким беспомощным. И таким милым».

— Ох!

Он еще не мог ей поверить.

— Послушай меня, — ласково убеждала она, — если бы между нами что-то было, если бы он мне нравился, стала бы я это делать?

— Что?

Она поцеловала его.

Снаружи стемнело; солнце Крессата еще час назад опустилось за горизонт. Меллани несколько минут прислушивалась к ровному дыханию Ориона, пока не убедилась окончательно, что парень спит. Только тогда она как можно осторожнее сползла с гелевого матраса, чтобы не разбудить Ориона. Он растянулся на боку, держась одной рукой за край кровати. Меллани улыбнулась и набросила на него тонкое пуховое одеяло. Он вздохнул во сне. И даже когда она легонько поцеловала его в плечо, он не пошевелился.

«Надеюсь, он не скоро проснется. После всего, что я с ним творила, он, вероятно, совсем обессилел. — Успешное соблазнение всего за полдня вызвало у нее греховное удовлетворение. — Я плохая, очень плохая девчонка. И нисколько не раскаиваюсь».

Меллани даже не стала разыскивать свой купальник и халат — это могло бы разбудить парня. Она совершенно голая прошлась по коридорам особняка до самой Бермудской комнаты и ни на мгновение не переставала улыбаться. Лицо Ориона, выражающее изумление и боязливый восторг, все еще стояло перед ее мысленным взглядом. Его тело оказалось удивительно отзывчивым, а его реакция порой вызывала у нее смех, а порой заставляла задыхаться от наслаждения. Плохо!

В своей комнате Меллани приложила руку к настольному модулю, и ее точечные контакты сразу же подключились к домашней сети. РИ-подпрограмма уже внедрилась в нее и ожидала Меллани.

— Мы взяли под контроль домашние системы, — доложила ей РИ-подпрограмма. — Оззи сможет незаметно выйти из здания. Он будет ждать тебя на подъездной дорожке у первой секции ограждения.

— Отлично, я вызываю такси до Илланума. Дай мне пятнадцать минут.

Пока она наскоро принимала душ, роботы-горничные упаковали багаж.

Перед уходом Меллани написала коротенькую записку и заклеила ее в конверт.

Внизу, в холле, она обнаружила женщину-охранника, которую запомнила еще утром. У дверей уже остановилась машина, присланная представительством Династии.

— Не могли бы вы утром передать это письмо Ориону? — спросила Меллани, протягивая конверт.

— Вы уже уезжаете? — с легким удивлением спросила женщина.

— Я выполнила свою работу.

Меллани не заметила в поведении охранника ни тени подозрения и слегка тряхнула конвертом.

— Хорошо, — согласилась женщина и взяла письмо.

У двери ждал такой же темно-красный лимузин «Мерседес», как и тот, что доставил Меллани в поместье. Багаж закатился в открытую заднюю дверь, а девушка уселась на переднее сиденье. Она не любила управлять автомобилями и потому проинструктировала эл-дворецкого, чтобы тот проложил маршрут до станции Илланума.

— И еще надо притормозить у первой секции ограждения на подъездной дорожке, — добавила она.

«Мерседес» прошел около километра через окружающий особняк парк, а затем почти остановился. Едва Меллани приоткрыла дверцу, в машину запрыгнул Оззи.

— Здорово, — сказал он, устраиваясь рядом с Меллани. — С этим мы справились.

«Мерседес» начал набирать скорость. Оззи дал команду перейти на ручное управление, и из приборной панели перед ним поднялся руль. Он схватил его обеими руками. За ветровым стеклом появилось изображение дороги с призрачно-серебристыми деревьями по бокам.

— Как Орион? — спросил Оззи.

Меллани широко улыбнулась. Это вышло непроизвольно, она просто не смогла удержаться. Да и не очень-то и хотела.

— Отлично.

Ее тон вызвал озадаченный взгляд Оззи.

— Что он обо мне думает?

— Считает тебя антихристом.

— Благодарю.

Некоторое время она смотрела на черно-белый пейзаж, проплывающий за окнами.

— Я надеюсь, что тебе известно, где находится база космических кораблей Династии, — сказала она. — Потому что я не знаю, куда ехать.

— Я об этом подумал. Переход Крессата значительно расширили, и через него проходит колоссальный поток транспорта. Так что по крайней мере часть операции будет осуществляться там.

— Послушай, в их распоряжении целая планета, а это единственный доступный нам транспорт.

— Расслабься. Найджел держал меня под замком еще и потому, что я тесно связан с ККТ. Я же говорил, что компания наполовину принадлежит мне.

— А еще ты говорил, что он чуть ли не ежедневно обновляет программы.

— Верно. Я способен беспрепятственно пройти сквозь большинство барьеров службы безопасности, но там могут возникнуть проблемы. Я знаю Найджела. Проект такого масштаба, да еще имеющий целью спасение собственной задницы Найджела, наверняка вызывает ежедневные приступы паранойи. Все протоколы службы безопасности без сомнения заменены, и без учета моего доступа. Только в таком месте Найджел и мог решиться на это строительство. Я надеюсь лишь на то, что он не слишком часто меняет персонал.

Глава 16

На этот раз плавно подкативший президентский лимузин не встречали толпы народа. Тем не менее охранники, сопровождавшие Элен Дой, действовали строго по инструкции: просканировали окружающее пространство и выяснили личности нескольких человек, стоявших у двери в центр управления переходом. Это было ничем не примечательное здание из высокоплотного соединения камня и стали с углубленными продолговатыми окнами. Оно вполне могло сойти за административный блок какой-то небольшой бесперспективной компании. В данном случае здание весьма уместно смотрелось в тени генератора, чьи композитные панели поднимались позади пульта вертикальными скалами.

Служба охраны доложила, что все в порядке, после чего замки массивных бронированных дверей открылись. Атмосферный барьер, защищавший Элейн Дой от химических и биологических атак, рассеялся, и вместе с ним отключилось силовое поле.

— Как я вижу, Найджел не побеспокоился выйти наружу, чтобы встретить меня, — пожаловалась госпожа президент.

Новостные шоу всей унисферы с радостью уцепились бы за это проявление неуважения. Вместо Найджела на ступенях центра управления президента встречала группа служащих.

— Не забывай, что Микеланджело ведет прямой репортаж, — предупредила ее Патриция, пока открывались дверцы машины.

Когда Дой выходила из лимузина, на ее лице появилась сдержанная улыбка и выражение соответствующей случаю сосредоточенности. Она поблагодарила встречающих, отметив, что в этот исторический для всего человечества день им, вероятно, нелегко было выкроить время для ее встречи. Затем вежливо кивнула стоящему поодаль репортеру из шоу Микеланджело и позволила проводить ее внутрь.

За последние несколько дней интерьер центра управления претерпел некоторые изменения, и в узком промежутке между двумя рядами консолей появилась дюжина новых пультов. В нормальных условиях здесь одновременно трудились три или четыре человека, сейчас же все рабочие места были заняты, а за спинками стульев, наблюдая за новым процессом, стояло множество специалистов. Кроме того, вдоль задней стены выстроился ряд приглашенных гостей, включая и самого Микеланджело, с трудом добывшего себе пропуск. За полчаса до перевода червоточины в новый режим течения времени в зале установилась напряженная и взволнованная атмосфера. Работавшие за пультами техники даже не прибегали к внутренней связи — они просто громко кричали, спрашивая друг друга и передавая команды.

— Это еще хуже, чем дебаты в сенате, — едва шевеля губами, сказала Дой, как только вошла в помещение.

Лицо Патриции даже не дрогнуло, сохраняя нейтральное выражение.

Найджел Шелдон подошел к ним, чтобы приветствовать Дой и извиниться за то, что не встретил ее снаружи.

— Здесь становится немного напряженно, — объяснил он. — Они спрашивают моего совета даже по поводу напряжения экзотической материи. Я был польщен.

— Я уверена, вы предоставите им любую требуемую помощь, — сдержанно ответила Дой.

Ее сильно беспокоил репортер из команды Микеланджело, стоявший всего в нескольких шагах от них и передающий все детали в унисферу. Индикатор в виртуальном поле зрения Дой показывал, что число подключившихся приближается к уровню, достигнутому во время последнего нашествия праймов.

— Каждый из нас делает то, что в его силах, — почти покровительственным тоном произнес Найджел.

Поприветствовать Элейн Дой подошел Рафаэль Колумбия.

— Адмирал, — с радостью обратилась Дой к нему. Этот человек по крайней мере не выйдет за рамки официальной беседы. — Как справляется флот с оставшимися кораблями праймов? — спросила госпожа президент, словно армады праймов представляли незначительную проблему и их жалкие корабли уже удирали, преследуемые флотом Содружества.

— В этой системе мы под надежной защитой, госпожа президент, — ответил Рафаэль. — Преследованием противника занимаются уже восемь фрегатов. Больше половины кораблей праймов уничтожены, остальные пока летают. Своей основной задачей мы считаем охрану Уэссекса и его генераторов червоточин. Их безопасность мы обеспечим любой ценой.

— Я не сомневаюсь в этом, адмирал.

Ее слова не в полной мере соответствовали разговору, состоявшемуся между ними десять часов назад. Корабли праймов в системах многих из Вторых сорока семи планет пытались объединиться, усилив таким образом свою способность защищаться, и найти какой-нибудь астероид или спутник, который можно было бы использовать в качестве новой базы. В семи звездных системах чужаки даже пытались прорваться на планеты Содружества. Флот направлял туда дополнительные фрегаты, но соотношение сил было не в пользу людей. До следующей недели, то есть до завершения эвакуации, этим семи мирам предстояло пережить нелегкие времена.

— Мы почти готовы, — сказал Найджел.

Вместе с Дой он прошел в центр зала, и шум постепенно стих. На пяти больших настенных порталах отражалась информация о состоянии червоточины. Центральный портал показывал председателя совета Ханко, Хазимера Оврама.

«Мистер Шелдон, госпожа президент», — произнес он.

Дой совершенно отчетливо уловила оттенок недовольства в его голосе, но понадеялась, что никто другой не обратит на это внимания. Последний разговор, состоявшийся между ними пять часов назад, оказался коротким и довольно неприятным. Для начала председатель совета выразил свое недовольство тем, что Ханко станет первым миром, где пройдет эвакуация в будущее, или, как он выразился, эксперимент по осуществлению безумной идеи. А потом высказал свое недовольство Найджелом, запретившим кому бы то ни было уклониться от этой операции. Оврам хотел вернуться в Содружество, чтобы «лично курировать» подготовку новой планеты для народа Ханко.

— Здравствуйте, Хазимер, — сказала Дой. — Сейчас мы откроем для вас червоточину.

«У нас все готово. Мы покидаем свой мир, испытывая не только непреодолимую печаль, но и надежду и гордость. Народ Ханко снова будет процветать».

— Я в этом нисколько не сомневаюсь. И с нетерпением буду ждать того момента, когда смогу лично убедиться в вашем триумфе.

— Хазимер, — заговорил Найджел, — червоточина готова. Ее выход закреплен на Анагаске. Сейчас она откроется.

«Значит, Анагаска, — сказал Хазимер Оврам. — Позаботьтесь, чтобы к нашему прибытию там стояла хорошая погода».

— Считайте, что это уже сделано, — пообещал Найджел.

Анагаска была планетой третьей зоны космоса, расположенной в восьми световых годах от Балхаша, где ККТ уже произвела предварительную разведку. Ее близость к Утраченным двадцати трем планетам стала еще одним поводом для недовольства Хазимера, но Найджел объяснил ему и остальным лидерам Вторых сорока семи планет, что червоточины с Уэссекса не смогут дотянуться до противоположной стороны Содружества.

Камера изменила фокус, и лицо Хазимера стало удаляться. Дой увидела, что председатель совета стоит рядом с темно-зеленым шестиместным «Ауди», припаркованным прямо перед переходом станции Ханко. Рельсы там были сняты, а проезд от главной магистрали без особых ухищрений залили ферментированным бетоном. На данный момент стало ясно, что широкой бетонной полосы явно мало.

Проекция еще расширилась, и тишина в зале сменилась гулом изумленных восклицаний. Все пространство станции Ханко было забито транспортными средствами всех марок и видов, от открытых трехколесных тележек до десятиосных грузовиков. Полицейские изо всех сил старались выстроить их в колонны, но очень скоро оказались блокированными и остались стоять в окружении готовых к эвакуации машин. Лишь яркие мигалки выдавали их положение в бесконечном разноцветном ковре, покрывшем площадь станции. В какой-то момент перспектива нарушилась и стоящие машины стали напоминать городские кварталы, между которыми извивалась широкая черная река. Это были жители Ханко, не имевшие никакого транспорта; они прибыли на станцию в поездах, собиравших людей из всех уголков планеты. Местные средства информации утверждали, что переход пешком преодолеют около семи миллионов человек.

Открытый переход засиял холодным красноватым светом. Теперь это был не свет далекой звезды, а излучение самой экзотической материи. До сих пор внутренняя длина червоточин стремилась к нулю, но этот светящийся тоннель вытянулся почти до бесконечности и продолжал увеличиваться. После отключения атмосферного барьера внутрь с ревом устремился воздух. В зале центра управления раздались торжествующие восклицания и аплодисменты. Дой тоже похлопала в ладоши и тепло поздравила Найджела.

Хазимер Оврам вместе со своей семьей первым двинулся к червоточине.

Вопрос о том, первым ли он отправится в будущее или последним, тоже вызвал долгие и бурные дебаты. Хазимер хотел замыкать шествие.

«Это недостойно лидера, — говорил он. — Кто же будет меня уважать, если я сбегу первым, а прочих оставлю ждать под угрозой исчезновения атмосферы или бомбардировок праймов».

Но Найджел отверг его доводы.

«К худу или к добру, но жители Ханко первыми отправляются в будущее. Люди не знают, что ждет их впереди, и потому сильно напуганы. Вы должны подать пример, показать им, что бояться нечего. Вы должны лично сделать первый шаг».

Разъяренному Хазимеру ничего не оставалось, как согласиться, предоставив замыкать процессию премьер-министру.

Дой несколько минут наблюдала за движением потока. Пешеходы, сдерживаемые двумя рядами полицейских, рвались вперед. Она увидела, как двое или трое людей упали. Но не увидела, чтобы кто-то остановился и помог им подняться.

Она осторожно огляделась, убедилась, что репортер Микеланджело на нее не смотрит, и обратилась к Найджелу:

— Что произойдет, если генератор в какой-то момент откажет?

— Они погибнут, — ответил он. — Других вариантов нет. Но не беспокойтесь, наши генераторы рассчитаны на долговременную работу, и, даже если основному генератору потребуется какой-то ремонт, мы сможем поддерживать червоточину запасными источниками. Это предусмотрено. Я бы не стал выдвигать свое предложение, если бы оно было чересчур рискованным.

Его необычная решительность и искренность укрепили уверенность Дой.

— А как дела с модификацией остальных червоточин?

— Уже через несколько часов мы будем готовы начать эвакуацию с Выборга, Омолоя и Ильичо. Остальные работы завершатся в течение трех дней. Подготовка населения этих миров зависит от их правительств. Кто-то справляется лучше, кто-то хуже.

— А что с другой нашей проблемой?

— Об этом лучше поговорить где-нибудь в укромном месте.

— Да, конечно. — Она посмотрела на Микеланджело, и тот выжидающе поднял бровь. — Пойду заниматься своим пиаром.

Микеланджело приветствовал ее широкой и до ужаса честной улыбкой, от которой Дой едва не стошнило. Военных сводок в эти дни поступало так много, что она не могла разобраться даже в них, не говоря уж обо всех остальных событиях. По дороге на Уэссекс Патриция передала ей краткий обзор, да и президентский офис был к ее услугам в любой момент, но такой профессионал, как Микеланджело, мог заметить и истолковать по-своему любую заминку.

— Госпожа президент, — официальным тоном приветствовал он ее и слегка поклонился.

— Рада вас видеть, Микеланджело.

— Сейчас у нас заканчивается обзор последних новостей, и через минуту мы можем начать интервью в прямом эфире.

— Отлично.

Дой переместила иконку службы поддержки в самый центр виртуального поля зрения и подключилась к новостному каналу. Репортеры, оставшиеся на Ханко, пробирались в неимоверной толпе пешеходов и время от времени передавали отдельные комментарии. Большинство реплик отличалось доброжелательным тоном: мужчина в своей машине подбросил престарелого соседа и его семейство; служащие большого автобусного парка согласились перевезти пациентов больниц; маленькие дети не забывали взять с собой домашних питомцев. Люди помогали друг другу. Перед лицом ужасного кризиса все жители сплотились в единое общество. Они с грустью смотрели в небо над силовым куполом, но о предстоящем путешествии говорили со сдержанным оптимизмом. Кое-кто съязвил по поводу Хазимера, торопившегося спасти свою задницу, и при этом замечании Дой неодобрительно поджала губы. Кроме того, люди были недовольны, что их мир не удалось спасти, и печалились о том, что его приходилось покинуть. Затем камера переключилась на Микеланджело.

— Итак, госпожа президент, теперь, когда перемещение во времени началось на наших глазах, не думаете ли вы, что для спасения Ханко и остальных сорока семи планет можно было сделать что-то еще?

— Нет, — сказала Дой. — Флот проделал колоссальную работу…

— Простите, что перебиваю, но вы только что уволили адмирала Кайма. Мне кажется, что вы таким образом выразили свое неудовлетворение действиями флота.

— Корабли и их экипажи показали себя с лучшей стороны. А вот по поводу их распределения и отдаваемых приказов Военный кабинет выразил глубокую озабоченность. В результате нам ничего не оставалось, как отправить в отставку адмирала Кайма. Я не могу не принимать во внимание недостаточную численность боевых судов, и это обстоятельство предстоит обсудить с сенатором Голдричем, но грандиозный масштаб вторжения оказался для нас неожиданностью.

— Вы не опасаетесь, что атаки будут продолжаться?

— Нет. Мы предприняли определенные шаги, чтобы исключить такую вероятность.

— Как я понимаю, вы не готовы раскрыть все детали, но насколько вы в этом уверены?

— Абсолютно уверена. Мы все убедились, какое мощное у нас появилось оружие. Я не снимаю с себя ответственности за его применение против живых существ, но не откажусь от защиты Содружества любыми средствами. Я верю в нас, я верю, что человечество имеет право на существование.

— Я думаю, такую же уверенность испытывала и моя соперница, вернее, бывшая соперница, Алессандра Барон. Скажите, почему при попытке ареста служба безопасности сената сочла возможным ее уничтожить? Неужели она задавала так много неудобных вопросов?

Столетний опыт политика, играющего на передовой линии, помог Дой сохранить наружное спокойствие, но она была на грани срыва.

— Простите, Микеланджело, но вам прекрасно известно, что я не могу комментировать еще не завершенное расследование.

— Однако вам известно, в каком преступлении обвиняется Алессандра?

— Без комментариев.

— Хорошо, хорошо. А вы можете сказать, почему Буунгейт выпал из унисферы? Неужели праймы осуществили там удачную высадку?

— Это невозможно. Флот держит их на расстоянии от каждого из Вторых сорока семи миров.

— Так почему же пропала связь через унисферу?

— Я полагаю, дело в физическом нарушении контакта; это весьма неожиданно и на данный момент совершенно некстати, но ничего таинственного тут нет. Могу вас заверить, что мы поддерживаем связь через секретный правительственный канал. Просто он не так широк, чтобы осуществить всю полноту общения.

— А не может ли обрыв связи быть следствием повторного открытия червоточины?

— Я не слышала о том, чтобы червоточина на Буунгейт открывалась.

— Тем не менее это так, хотя сообщение длилось очень недолго. По словам беженцев, воспользовавшихся неожиданным открытием перехода, на планету прошли три поезда. Что за поезда, госпожа президент? Что в них было такого важного, что для защиты использовались смертельно опасные барьеры? Кроме того, они стреляли друг в друга.

— Вы задаете мне вопросы по поводу какого-то локального инцидента, о котором мне неизвестно. Офис президента не обязан расследовать случаи по желанию новостных шоу. Могу посоветовать направить ваши запросы по поводу стрельбы в местную полицию.

— Это справедливо, госпожа президент. И напоследок еще один вопрос: правда ли, что ваш советник Патриция Кантил была вызвана для допроса в службу безопасности сената?

— Могу вас заверить, что Патриция Кантил пользуется моим полным доверием. Благодарю вас.

Элейн Дой развернулась на каблуках и покинула журналиста.

— Спасибо, госпожа президент, — крикнул ей вслед Микеланджело откровенно насмешливым тоном.

За дверью центра управления Элейн Дой окружили телохранители. Патриция Кантил, всем своим видом выражая полное удовлетворение, заняла место рядом с нею. Оказавшись в машине и проверив защиту, Элейн пнула ногой дверцу.

— Как мог этот мерзавец набраться наглости, чтобы задавать мне подобные вопросы? — воскликнула она. — Самовлюбленный ублюдок! Если он еще раз отколет нечто подобное, я всажу в него пулю!

— Не говори так, даже наедине со мной, — предостерегла ее Патриция. — Иначе ты когда-нибудь можешь сорваться и высказать нечто подобное при посторонних.

— Верно. — Дой еще раз сердито стукнула ногой по дверце. — Негодяй! Господи, где он только берет информацию? А насчет червоточины наБуунгейт это правда?

— Кто-то сливает ему сведения. Я подозреваю, это было сделано с целью смягчить шок от публичного признания существования Звездного Странника. Следовательно, за дерзкими расспросами Микеланджело стоит флот. А точнее, мерзавец Колумбия. Он пытается убедить общественное мнение в том, что флот все держит под контролем.

Дой взглянула на Патрицию почти с виноватым видом.

— Какой ущерб может нанести нам Звездный Странник?

— Он десятилетиями манипулировал нашими политиками. Разрушено семьдесят миров, погибли миллионы людей. Наша медлительность едва не привела к поражению в этой войне. Ничто так не может ударить по доверию избирателей. Я не сомневаюсь, на следующих выборах нам предстоит кровавая баня. Аналитики предсказывают, что своих мест лишатся около семидесяти процентов сенаторов.

— А мои шансы на переизбрание?

Патриция вздохнула.

— Как только Найджел Шелдон разгромит Альфу Дайсона, я подам в отставку с должности руководителя аппарата. Это немного отдалит тебя от Звездного Странника.

— Вряд ли твоя отставка поможет. Никто не забудет пропагандистского ролика, в котором меня называли его агентом.

— Это подделка самого Звездного Странника, Изабелла-

Патриция гневно сжала губы.

Элейн сочувственно похлопала ее по плечу.

— Мне очень жаль.

— Мне говорили, что ее сознание было исковеркано почти в младенческом возрасте. Ты можешь себе это представить? Маленькая девочка, у которой мозг подчинен чудовищу. Сколько ей пришлось выстрадать.

Она опустила голову, и на руки упало несколько слезинок.

— Ну, теперь все кончено, — сказала Элейн, поглаживая спину Патриции, вздрагивающую от рыданий.

— Я видела ее такой, какой она могла бы стать. Как прекрасно могла бы сложиться ее жизнь! Я должна была понять, должна была заметить, что что-то не так. Девушка-подросток давала мне советы по политической стратегии. Не кому-нибудь, а мне! Но я любила ее и не задавала вопросов.

— Она еще станет такой, какой ты ее себе представляла. Звездного Странника изгонят из ее сознания, и она станет полноценным человеком.

Патриция откинулась на спинку сиденья и вытерла слезы.

— Извини. Я вела себя глупо.

— Я все понимаю. И я не хочу, чтобы ты уходила в отставку. Мы вместе справимся с трудностями. — Элейн вздохнула. — И вместе встретим будущее. Одному Богу известно, что происходит в нашем мире. Найджел Шелдон собрал небольшую группу своих сторонников, и они принимают все решения. Я говорю о том, что мы даже не знали об открытии червоточины на Буунгейт. Что там, черт возьми, произошло?

— Об этом неизвестно ни одному из моих источников.

— Проклятье, я же президент!

— Для Шелдона, да и для других Династий, это ничего не значит.

— Он ведь намерен уничтожить Альфу Дайсона, не так ли?

— Этот безжалостный ублюдок все же обладает чувством чести. Если он сказал, что уничтожит чужаков, значит, он выполнит свое обещание.

— Что ж, будем надеяться, что ты права.

Илланум ничуть не походил на обычные города. Он был создан, чтобы служить базой снабжения для поместий Династии Шелдонов, разбросанных по всей планете, и аэропортом, откуда сверхзвуковые самолеты уносили самых богатых ее представителей в их уединенные дома. Для технического персонала, специалистов-строителей и обслуживающих дома рабочих здесь было построено жилье и несколько торговых центров. Там же работала школа для младших отпрысков Династии, магазины самых дорогих модных новинок, собранных со всего Содружества, и несколько клубов высокого класса, но весьма низкой морали, давно ставших источниками завистливых сплетен в низкосортных шоу унисферы. Члены Династии, приглашенные Найджелом на Крессат, не всегда предпочитали уединение и иногда строили себе городские жилища.

Проспект, на который свернул Оззи, никак нельзя было назвать тесным. Здесь преобладали большие дома, окруженные обширными участками, а его «Мерседес» был единственным транспортным средством на дороге, казавшейся на этих просторах до смешного узкой.

— Кого мы собираемся навестить? — спросила Меллани.

— Старого друга, — неохотно ответил Оззи.

Он давно здесь не был, но все же начал узнавать некоторые любопытные строения вроде малиновой пирамиды и шотландского замка, окруженного рвом. Уточнять свое местоположение в местной сети он не хотел. Найджел и Нельсон уже могли обнаружить следы его кода на задней двери. Да и в любом случае его отсутствие в конце концов заметят, и это произойдет скорее рано, чем поздно. И вот тогда разверзнется ад. Служба безопасности Династии произведет проверку всей сети особняка и отыщет следы РИ-подпрограммы. После этого Найджел точно взбесится. РИ он никогда полностью не доверял и внедрение его копии в уединенный мир Династии воспримет как открытое объявление войны.

После небольшого подъема показалось белое здание, состоящее из вертикальных закруглений и длинных балконов, откуда открывался прекрасный вид на окружающие улицы и дома.

— Ага, вот мы и приехали.

Оззи понимал, что уже попал в поле обзора наружных датчиков, и надеялся, что его личный код еще сохранился в памяти домашнего модуля. И он почти не сомневался, что хозяйка дома осталась прежней, — люди меняли здесь место жительства гораздо реже, чем в обычных мирах. Он по-прежнему не хотел связываться ни с одной системой локальной сети, и, вместо того чтобы воспользоваться переговорным устройством и узнать, есть ли кто-то в доме, он постучал в высокую металлическую дверь. Меллани подбоченилась и бросила на него сердитый взгляд, на что Оззи лишь виновато пожал плечами.

За дверью послышалось шлепанье босых ног по деревянному полу. Затем дверь распахнулась, открыв холл, оформленный в розовых и оранжевых тонах. В холле стояла женщина в черном балахоне, с неприбранными волосами.

Оззи прищурился.

— Жизель?

— Какого дьявола ты здесь болтаешься?

— Привет, детка. — Оззи блеснул улыбкой. — Сюрприз!

— Идиот, зачем ты сюда приперся?

— Я соскучился по тебе. Мы можем поговорить внутри?

Жизель Суинсол окинула взглядом Меллани.

— А это кто? Кажется, я тебя где-то видела.

— Меллани.

— Медиашлюха. Попробуй только записать меня, и я лично вырву тебе глотку, засуну туда руку и вытащу твое сердце, чтобы ты видела, как оно останавливается.

— Я не записываю вздорных болтливых особ.

— Леди, прошу вас. — Оззи протянул руку каждой из них. — Будьте немного сдержаннее. Жизель, Меллани — мой друг, она не собирается делать репортаж, не так ли?

— Не собираюсь, — ворчливо согласилась Меллани.

— Ну вот видишь? Все в порядке.

Жизель сверкнула на него разгневанным взглядом.

— В порядке? Это ты называешь порядком?

Ее рука стремительно взметнулась вверх и звонко ударила по щеке Оззи. После чего женщина скрылась в доме, оставив дверь открытой.

Оззи потер челюсть. Было больно. Кожа уже покраснела.

На лицо Меллани вернулась улыбка.

— Бывшая подружка?

— Жена, — жалобно простонал Оззи.

Он шагнул в дом. На кухне все было заставлено посудой.

— Мы прервали ужин? — спросил Оззи.

Он отметил, что за последнее столетие отделка кухни претерпела изменения. Шкафчики стали угольно-черными со стеклянными дверцами. Рабочая поверхность алого цвета неярко светилась, создавая розовые пятна на потолке. Вдоль длинной стойки выстроились роскошные антикварные стулья из Майами.

— Завтрак, — поправила его Жизель. Она схватила кружку с кофе из манипуляторов робота-горничной и швырнула ее в посудомоечную машину. — Я работаю по двадцать шесть часов в сутки семь дней подряд, я устала. А через час мне пора снова уходить.

— Чем занимаешься?

— А вот этого я тебе не скажу.

— Я знаю, что Найджел наверняка предоставил бы тебе хорошую должность в проекте по постройке космических кораблей Династии. В конце концов, это ведь практически твоя планета. И ты стала лучшим руководителем группы по изучению «плантаторов». Кстати, как там гигажизнь?

— Как и я, прекрасно обходится без тебя.

— Сделай мне одолжение.

— Лучше попроси того, кому на тебя не наплевать. Хоть один такой человек в Содружестве наверняка отыщется.

— Ладно, извини, я подошел не с той стороны. Я пришел сюда, потому что мне надо добраться до космического корабля.

— Оззи!

Она схватила тарелку для хлеба. Оззи решил, что она не станет ее бросать.

— Я вижу, ты не забыла о нашей совместной жизни.

Жизель с угрожающим спокойствием слегка наклонила голову набок.

— О да. Больше ты меня не одурачишь. Спасибо за науку.

— Жизель, мне нужна твоя помощь. Пожалуйста. — Он сам удивился тому, как задрожал его голос. Больше возможностей у него не осталось. Если Жизель не согласится, все будет кончено. Он не мог представить, как станет жить, если ужасное преступление свершится. — Я знаю, что я творил в прошлом, я сохранил эти воспоминания, но прошу, пожалуйста, поверь мне в последний раз. Я должен попасть на космический корабль. Ты ведь знаешь, что задумал сделать Найджел?

— То, что должно быть сделано.

— Нет, не должно. — Оззи показалось, что в глазах Жизель мелькнула искорка сомнения. — Есть другой шанс, — настаивал он. — Слабый, жалкий шанс, что я могу быть прав и геноцид удастся предотвратить. Помоги мне воспользоваться этим шансом. Рискую только я один. Я никого не собираюсь тащить за собой. Всего лишь дай мне возможность сделать то, что я должен сделать. Это все, о чем я прошу. Пожалуйста.

— Будь ты проклят! — Рука Жизель хлопнула по алой столешнице. — Будь ты проклят, Освальд Айзекс!

Всю дорогу от дома Жизель до перехода с лица Меллани не сходила улыбка. Она видела перед собой лицо Ориона. Его изумление. Восторг. Смех. Благоговение. После перехода она с любопытством осмотрелась. Солнце в этом мире еще не поднялось, и лишь над восточным краем горизонта звезды немного поблекли и начал разливаться насыщенный синеватый свет. Внезапно над головой что-то пролетело. Что-то очень большое.

— Ого! — воскликнула Меллани и прижалась к окошку машины. В небе, почти невидимый в темноте, плавно продолжил свой полет космический цветок. — Какой он огромный!

Жизель на водительском сиденье пренебрежительно хмыкнула.

— Здесь в одной молекуле скрыто больше тайн, чем могли себе представить Ньютон и Бейкер, — сказал Оззи.

— В самом деле, — с нарочитым интересом спросила Меллани, — Освальд?

Она не удержалась и хихикнула. Жизель непочтительно ухмыльнулась.

Оззи скрестил руки на груди и сердито уставился на пустынный пейзаж.

Меллани снова усмехнулась. Их машина шла вслед за сорокаколесной платформой, на которой была закреплена огромная сфера, укрытая полиэтиленом и перевязанная оранжевыми жгутами. Идущий позади них грузовик вез стандартные грузовые капсулы — серо-белые цилиндры с гибкими трубами, вставленными в заднюю часть корпуса. Обилие транспорта и огромное количество перевозимых грузов удивило Меллани. Похоже, что Династия Шелдонов развернула более масштабное строительство ковчегов, чем все остальные семейства.

Жизель обогнула безымянный городок по кольцевой дороге и подъехала к участку, который вполне можно было назвать промышленным комплексом средних размеров. Над крышами самых высоких зданий поднимались металлические опоры с прожекторами, заливающими светом огромную площадь. В их синеватом свете Меллани заметила, что большинство складских помещений соединены друг с другом, наподобие отходящих от ствола древесных ветвей. В одном из них она узнала здание генераторной, превосходящее своими размерами все остальные строения. Позади стояли четыре ядерных генератора. А по периметру всего участка поднимались конические бетонные башни.

Дорога к этому комплексу проходила через широкую арку, казалось состоящую из серебристой чешуи.

— Вот мы и прибыли, — тревожным шепотом объявила Жизель. — Если СИ не принял мои последние поправки, можешь попрощаться с жизнью, Освальд. Самые мелкие орудия из тех, что охраняют периметр, — это атомные лазеры.

Она проехала под аркой. Вставки Меллани доложили о детальном сканировании, настолько подробном, что оно почти обнаружило ее устройства.

Жизель, проезжая сквозь детектор, задержала дыхание и вцепилась в руль, ожидая самого худшего.

— Я никогда не мог понять вашего пренебрежительного отношения к безопасности, — сказал Оззи. — Боссу никто никогда не задает лишних вопросов.

— Можно подумать, что ты эксперт корпоративного менеджмента, — огрызнулась Жизель. — Ты хоть понимаешь, как… Ладно, забудь.

Она ослабила хватку на руле.

Поставив машину на стоянке перед административным корпусом, Жизель сразу повела своих спутников в раздевалку, расположенную на первом этаже. Меллани натянула бесформенный зеленый комбинезон из полуорганической ткани, которая мгновенно сжалась в соответствии с ее фигурой. Вставки на локтях и коленях раздулись, чтобы защитить суставы от ушибов в состоянии невесомости. Жизель протянула девушке белый шлем. Точно в такой же Оззи уже пытался упрятать свои косички, но быстро отказался от этой затеи и оставил их концы снаружи.

Червоточина, ведущая к комплексу сборочных платформ на орбите, соответствовала стандартам ККТ, применяемым для пропуска поездов, и имела тридцать метров в поперечнике. Но даже и этого едва хватило, чтобы пропустить сферический сегмент, подъехавший на широкой малметаллической ленте грузового транспортера. Меллани отошла в сторону и проводила взглядом две проплывающие мимо сферы. Защитная упаковка уже была снята, и под ней открылась гладкая серебристо-белая поверхность. С учетом негостеприимной среды глубокого космоса, где сфере предстояло находиться, она казалась чересчур хрупкой. Интересно, чем бы согласился пожертвовать Поль, чтобы это увидеть? Странно было сознавать, что модули должны преодолеть половину Галактики, не возвращаясь на базу, а корабль, который они образуют, задуман для того, чтобы положить начало новой цивилизации. Меллани вспомнился снимок из «Ста величайших событий», изображающий приход кораблей к берегам Австралии. Сейчас перед Меллани предстал их современный эквивалент.

За сферами последовала целая серия грузовых модулей меньших размеров.

— Ну вот, — сказала Жизель, — теперь наша очередь.

Все трое прошли по дорожке к переходу. За ним находился распределительный модуль. С первого взгляда могло показаться, что они очутились в гигантской сфере, поверх которой расположились целые заводы. Кольцо из решетчатых ферм пребывало в бесконечном движении. Присмотревшись, Меллани поняла, что это впечатление создают сотни роботов, суетящихся на перекладинах, и щупальца манипуляторов, не останавливающиеся ни на секунду. Над мостками там и здесь вспыхивали алые голограммы, предупреждавшие об опасности вблизи работающих механизмов. Сферы и грузовые модули плавно проплыли в тоннель, ведущий в один из доков.

В конце дорожки, на которой стояли Жизель, Оззи и Меллани, виднелся еще один переход. Люди приближались к нему, брались за вспомогательные петли и скользили по тоннелю из электромускулов.

— Я запрограммировала систему, чтобы она доставила нас в док, где стоят фрегаты, — сказала Жизель. — Держитесь за мной.

В конце дорожки Меллани постаралась просто повторять все движения Жизель. Она взялась рукой за одно из колец, и плайпластик надежно обхватил запястье, а затем электромускулы пришли в движение, увлекая ее за собой. Сила тяжести пропала без всякого предупреждения, и Меллани крепко сжала зубы, стараясь не закричать из-за полного ощущения падения. Через минуту она сумела восстановить дыхание и уже могла осторожно наслаждаться поездкой. Единственным минусом стало неприятное ощущение в животе, напомнившее о рассказе Ориона. Его постоянно тошнило, пока «Первопроходец» падал с края водяной линзы. Меллани мечтательно улыбнулась. Сумасшедший мальчишка!

Таким образом Меллани проехала около четверти окружности распределительного модуля, и механический шум уже сравнялся с ревом толпы на стадионе. Затем они свернули в большой тоннель, расходящийся на пять рукавов. Электромускулы увлекли людей в самый узкий из них, имевший в поперечнике не более четырех метров. Вскоре тоннель открылся в шлюзовую камеру. Над малметаллической дверью горела оранжевая надпись: «Доступ ограничен». Жизель притормозила, зацепившись за стену липучей нашивкой, и приложила ладонь к точечным контактам панели замка. Дверь шлюза разошлась пятью сегментами. После того как все трое зашли внутрь, сегменты сомкнулись.

Меллани неожиданно поразил приступ клаустрофобии. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать во весь голос: «Поторопись!» Через несколько секунд открылась наружная дверь.

Док фрегатов представлял собой металлический цилиндр длиной в три сотни метров и шириной около семидесяти. Дальний конец этой трубы был открыт, но защищен атмосферным барьером, сиявшим пурпурным светом. В отличие от сборочных участков, здесь почти не было манипуляторов. Зато в противоположном конце помещения стояли три загрузочные платформы для подачи боеприпасов с убранными телескопическими подъемниками. По обе стороны от центрального прохода, друг напротив друга стояли два фрегата: «Сцилла» и «Харибда». «Сциллу» еще окружали металлические мостки, дававшие возможность немногочисленным роботам добраться до любой точки абсолютно черной изогнутой поверхности корпуса. Там работали несколько человек. «Харибда» была почти полностью очищена от вспомогательных конструкций; остались только три разъемных трубопровода и люлька из плайпластика, висевшая у открытого люка.

Оззи, хищно улыбаясь, осмотрел фрегат.

— Ох, старик, старик. А он вооружен?

— Я не знаю, — приглушенным тоном ответила Жизель. Оказавшись в доке, она как будто удивлялась тому, что так далеко зашла. — По графику им назначен вылет через пять часов. Так что вполне возможно.

— Надо выяснить.

Оззи сильно оттолкнулся и пересек док. Через мгновение за ним последовала и Жизель.

Меллани подташнивало теперь не только от невесомости: девушка не на шутку испугалась. Фрегаты вселяли в нее ужас. Невозможно было усомниться в том, что они созданы для агрессии. А тот факт, что оба, вероятно, несли в себе нова-бомбы, только усиливал страх. Меллани попыталась воспользоваться своими вставками, чтобы обнаружить какую-либо активность.

— Не может же все быть настолько просто, — пробормотала девушка.

Ее сомнения постепенно отступали перед растущим волнением. «Господи! — думала она. — Я собираюсь угнать фрегат Династии. Я отправлюсь к Альфе Дайсона и положу конец войне. Я!» Она перелетела через широкий проход.

Оззи приземлился, зацепившись за стену рядом с «Харибдой». При помощи липучих нашивок на манжетах и подошвах он, словно краб, пополз дальше, пока не добрался до столба, поддерживающего разъемный кабель. В этот момент из люка показался человек в зеленом комбинезоне и белом шлеме. Он испуганно вскрикнул. Оззи приветливо помахал рукой. Жизель, приземлившись рядом с Оззи, стала успокаивать мужчину.

— Ты, вероятно, знаешь Оззи в лицо, — услышала Меллани, как только оказалась рядом с ними.

— Ну да, — ответил тот.

— Привет, дружище.

— Привет. Но по графику сегодня здесь никого не должно быть.

— Брось, Марк, — продолжала Жизель. — Графики меняются так часто, что за ними не уследить.

Меллани тоже приземлилась на стене дока и постаралась удержаться на ней, а не взлетать снова. Пользоваться липучками было совсем непросто. Она осмотрела ноги и, только убедившись, что они стоят надежно, подняла голову. И сразу же широко улыбнулась.

— Привет, Марк.

— Ха! — изумленно воскликнул Марк. — Меллани?

Жизель встревожилась.

— Вы знакомы?

— Да мы старые добрые друзья, — растягивая слова, произнесла Меллани.

Марк, конечно, тотчас покраснел.

— Она же репортер, — воскликнул он. — Да еще работает на РИ. Я думал, Династия против его присутствия на этой планете.

— А еще она спасла твою задницу, — вкрадчиво добавила Меллани. — Как поживают Барри и Сэнди?

Марк что-то сердито проворчал.

— Марк, я теперь помолвлена с Найджелом, — продолжала она. — Я собираюсь стать одной из его жен, так что будь со мной полюбезнее.

Лицо Оззи изумленно вытянулось.

— Ты помолвлена с Найджем?

— Он сделал мне предложение вчера вечером.

— Ты не говорила… — Он покачал головой. — Ладно, это не важно. Марк, я просто совершаю инспекторский обход. Кроме того, мне до смерти не терпится посмотреть на фрегат; пусть это погубит мою репутацию, но я разбираюсь в технике, а он — просто произведение инженерного искусства. Жизель рассказала мне о полете «Искателя» и о том, что тебе удалось сделать.

— Да ну что вы, — смутился Марк, но не смог скрыть тайной гордости.

— Я полагаю, мы многим тебе обязаны, верно?

Оззи подтянулся к Марку и похлопал его по плечу.

— Самые важные птицы здесь пилоты, — сказал Марк.

— Брось! Не забывай, я своими руками построил самый первый генератор червоточин. Я знаю, сколько умения надо, чтобы правильно собрать устройство. Хотя мы так и не довели его до ума. А это… — Он провел рукой по корпусу. — Это на несколько порядков круче, чем тот антикварный ящик. Я с большим уважением отношусь к инженерам-сборщикам.

— Спасибо.

— Пойдем посмотрим рубку?

Марк вопросительно взглянул на Жизель, и она одобрительно кивнула.

— Конечно, — согласился Марк. Он начал протискиваться обратно в люк. — Только осторожно, здесь мало места.

Оззи торжествующе улыбнулся Жизель и Меллани и вслед за Марком поднялся на борт.

— Ты это выдумала? — спросила Жизель.

— Что?

Меллани уже была достаточно близко к фрегату, чтобы дотянуться до него рукой, но еще медлила, завороженная его грозной мощью. Глубокая чернота его корпуса была подобна сгустку космоса, и девушка почти ожидала увидеть в нем мерцающие созвездия.

— Я спрашиваю о Найджеле. Вы действительно помолвлены?

— Ах это? — Она все-таки решилась дотронуться рукой до фрегата. В конце концов, исторический момент! Поверхность оказалась совершенно гладкой и нейтральной в отношении температуры. Нервные окончания свидетельствовали о том, что рука к чему-то прикоснулась, но на этом все ощущения заканчивались. Даже сфокусировать взгляд на корпусе было невозможно. — Он сделал предложение. Но я еще не дала согласия.

Жизель с тревогой взглянула на открытый люк фрегата.

— Мой тебе совет: соглашайся скорее. В этом случае он выбросит тебя в небытие больше чем на тысячу лет.

— Да ну, у Оззи должно получиться. Интересно, как он собирается отделаться от Марка? Или он…

Меллани внезапно умолкла. Ее вставки зарегистрировали открытие входного шлюза. В доке появились мощные источники энергии.

— Вот дерьмо!

— Что?

— Здесь кто-то есть. И это плохо. Надо предупредить Оззи.

Она легонько оттолкнулась и заскользила вдоль округлой поверхности фрегата. Весь коммуникационный канал вдруг заполнился единственным сигналом: «ЭЙ, У «ХАРИБДЫ», НЕ ДВИГАТЬСЯ! ДЕАКТИВИРУЙТЕ ВСЕ ИМЕЮЩЕЕСЯ ОРУЖИЕ».

Меллани выглянула из-за ультрачерного корпуса. Из переходного шлюза, словно разъяренные осы, прямо на нее вылетали вооруженные люди в защитных скафандрах. На девушке тотчас скрестились лучи активных сканеров. Меллани инстинктивно попыталась их отвести, и на ее руках и щеках засеребрились узоры ОС-татуировок.

— О черт! — взвизгнула Жизель.

Реальность на мгновение прервалась, а затем Меллани вдруг обнаружила, что быстро вращается. И не поняла, что произошло. Тело у нее онемело, и только на лбу она ощущала холодную испарину. Она решила, что ее сейчас вырвет, но своего желудка тоже не почувствовала. Затем она ударилась в стену и отскочила. Оказалось, что руки и ноги не действуют. Странно, но никакой боли не было, хотя удар показался ей довольно сильным. Перед глазами заплясали красные точки, а зрение почему-то стало стремительно ухудшаться. Затем ощущения вернулись ужасающей мучительной волной. Меллани попыталась застонать, но звук не мог пробиться через какую-то жидкость, заполнившую горло. Даже дышать было невозможно. Тело ожило, но только для того, чтобы его захлестнула боль, особенно ужасная в левом боку. Девушка кашлянула, стараясь прочистить гортань. Изо рта выплеснулась струя крови, мгновенно разбившаяся на отдельные шарики. Рука потянулась к главному источнику боли в левом боку, но пальцы обнаружили только нечто влажное и бесформенное. Вокруг замелькали ярко-красные пятна. С другой стороны пролетела большая черная тень. Поток воздуха, вызванный движением, закружил красные сгустки. Невыносимо хотелось вдохнуть воздух. Меллани снова закашлялась, и из горла опять вырвалась струя крови. Тело затрясло крупной дрожью. Боль стала притупляться, сменяясь сильным холодом.

В поле зрения появилось чье-то лицо. Найджел. Меллани попыталась улыбнуться. Найджел был явно вне себя от гнева.

— Аптечку сюда! Быстро!

Она хотела сказать, что все в порядке, что с ней все будет хорошо, но изо рта вытекло еще больше крови. Очень яркой. И зрение стало меркнуть.

— Меллани!

Голос Найджела донесся откуда-то издалека.

Она так много хотела ему сказать. Спросить, проснулся ли Орион. Но провалилась в непроницаемую черноту.

Оззи однажды довелось побывать в управляющем модуле «Аполлона». Служащие Смитсоновского института сняли с люка колпак из оргстекла и с беспокойными улыбками стояли вокруг, пока он ползал по исторической реликвии. Оззи даже не помнил, как давно это было — наверное, около двух столетий назад, зато в его памяти отпечаталось то, как он удивлялся, что три человека смогли выжить в такой тесноте целых десять дней, пока летали на Луну и обратно.

Теперь, когда он вслед за Марком спустился через узкий люк в кабину фрегата, он позавидовал астронавтам былых времен и комфортным условиям их путешествия. Кабина оказалась очень маленькой; три кресла крепились к задней переборке (именно поэтому он и вспомнил об «Аполлоне»), а на расстоянии всего полутора метров от них всю стену занимали панели управления и порталы.

— Это и есть капитанская рубка? — изумленно воскликнул он.

— Конечно. — Марк опустился в стоящее слева кресло и понимающе улыбнулся. — Вы страдаете от клаустрофобии?

— Сейчас мы это выясним.

Оззи протиснулся в среднее кресло. Обозначений на панелях перед самым его носом он не знал, но модули были активированы. Он отыскал площадку с точечными контактами и положил на нее руку.

— Можешь подключиться? — спросил он у РИ-подпрограммы.

«Да».

— Сделай это, и побыстрее.

«Выполняю».

— Слушай, — окликнул он Марка, — а нова-бомба уже на борту?

Тот, услышав, что Оззи известно о новом оружии, немного расслабился.

— Да. А вот бомбу для «Сциллы» мы еще ждем. Ее обещали доставить часа через три. Я не уверен, что к тому времени удастся закончить интеграцию всех систем, но к завтрашнему вылету все должно быть готово.

— А сколько загружено квантовых ракет?

Оззи задавал вопросы, словно любопытный школьник. В следующий раз он спросит, с какой скоростью летит этот корабль.

— Все десять, — ответил Марк.

— Да это же обалденная боевая мощь!

Оззи был доволен до неприличия, почти как во время «великой кражи червоточины». Возможно, он даже позволит кое-каким слухам об этом инциденте просочиться в унисферу.

— Это точно. — Взгляд Марка остановился на одном из порталов. — Гм…

Он увидел руку Оззи, прижатую к точечным контактам.

«Я взяла под контроль основные функции», — доложила РИ-подпрограмма.

В виртуальном поле зрения Оззи вспыхнуло множество иконок, относящихся к управлению фрегатом. Над каждой из них, словно кольца газового гиганта, висели плотные строчки инструкций. Чтобы их хотя бы прочитать, ему потребовалось бы не меньше пары часов. А ведь он намеревался управлять кораблем самостоятельно. «В конце концов, разве это так уж трудно?» — подумал он. Но похоже, ему придется полагаться на РИ-подпрограмму больше, чем хотелось бы. Несмотря на все, что уже произошло, он еще не до конца ей доверял.

— Эй, а что это вы загружаете? — с беспокойством спросил Марк.

— Оззи! — раздался вдруг крик Жизель. — У нас тут… О черт!

Вставки Оззи зафиксировали сигнал тревоги в службе охраны.

— Закрой люк и выводи нас отсюда, — приказал он РИ-подпрограмме.

Виртуальная рука смела все управляющие иконки, словно ненужный хлам

со стола. Боковым зрением он заметил, что Марк потянулся к точечным контактам.

— Не вздумай! — гаркнул Оззи. — У меня достаточно оружия, чтобы истребить небольшую армию, а убить тебя на таком расстоянии для меня раз плюнуть. Сиди спокойно, и я сохраню тебе жизнь.

— Не убивайте меня, — заныл Марк, отдергивая руку, словно после тысячевольтового разряда. — Господи, у меня же семья, дети.

— Заткнись.

Створки люка стали смыкаться, но, прежде чем они окончательно закрылись, Оззи уловил раздавшийся снаружи щелчок. Он пошарил рукой кнопку, активирующую систему безопасности кресла. Но в таком корабле это было бы слишком просто. Оззи сдался.

— Пристегни меня, — скомандовал он.

«Принято», — откликнулась РИ-подпрограмма.

— И включи наружное наблюдение. Я хочу видеть, что там происходит.

Мягкие плайпластиковые амортизаторы поднялись над его плечами и бедрами и плотно обхватили тело. В виртуальном поле зрения открылись пять окон, и Оззи начал поочередно их просматривать. В доке появился целый отряд людей в защитных скафандрах. Затем перед камерой пролетела Меллани. Половина ее левого бока была вырвана; за ней тянулись длинные красные струи, а в ране мелькнули раздробленные ребра. Ее лицо повернулось в сторону сенсора. Оно почему-то сохраняло странное умиротворенное выражение, но вот ее губы шевельнулись — и изо рта хлынул поток артериальной крови.

— Меллани! — в ужасе закричал Марк. — О боже, что вы с ней сделали? Это чудовищно!

У Оззи не хватило духа снова приказать ему заткнуться.

«Разъемные кабели отсоединены, — доложила РИ-подпрограмма. — Запускаю вспомогательные двигатели».

Стены дока скользнули назад. Мелькнула «Сцилла», окруженная серой сеткой металлических подмостков. Работавшие на них люди поворачивались, провожая изумленными взглядами проходивший мимо корабль. Затем виртуальные окна окутал багряный свет атмосферного барьера, и фрегат вышел в бесконечную черноту космоса. Огромный серо-стальной полумесяц планеты заслонял часть звездного неба. Один из космоцветков оказался прямо под ними; идеальный полукруг мелькнул аметистовым сиянием и мгновенно скрылся в тени.

— Запаса энергии хватит, чтобы добраться до Альфы Дайсона? — спросил Оззи у РИ-подпрограммы.

«Да».

Он помедлил, размышляя, стоит ли задавать следующий вопрос. Но все же решил идти до конца.

— И вернуться?

«Да».

— Отлично. Прокладывай курс и направляй корабль туда.

«Выполняю».

— Теперь вы меня убьете?

Обращенный на него взгляд Марка напоминал взгляд смертельно раненного животного.

— Никто не собирается тебя убивать, — бросил Оззи.

Он поспешил дать команду РИ-подпрограмме блокировать все вмешательства в работу систем, кроме его собственных. В конце концов, Марк был ведущим инженером сборки, бог знает, что он мог установить в аппаратуру фрегата.

— Убьете, — испуганно пролепетал Марк. — Такие, как вы, всегда убивают.

— Помолчи хоть минуту. Я не такой.

— Но вы только что угнали фрегат Династии.

— У меня не было другого шанса, старик.

— Нет, вы меня все равно убьете.

— Не убью, я просто не смогу этого сделать. — В подтверждение своих слов Оззи помахал руками и невольно поморщился, ударившись ладонью об один из модулей. — Нет у меня никакого нейронного оружия — ничего, кроме нескольких биочипов. Старик, клянусь, ты в полной безопасности. Можешь успокоиться.

Последовавшая пауза угрожающе затянулась.

— Что? — совсем другим тоном воскликнул Марк.

— Мне, э-э, очень был нужен корабль. Возможно, под влиянием момента я несколько погорячился. Извини, старик.

— Ты просто кусок дерьма.

— Ну что я могу сказать? Мне жаль.

Марк сверкнул глазами и скрестил руки на груди. В условиях невесомости это было довольно трудно сделать, но он справился.

— А перед Меллани ты тоже намерен извиниться?

«Переходим на сверхсветовую скорость», — доложила РИ-подпрограмма.

Оззи напряг мышцы. Он ожидал толчка ускорения, искажения пространства, мелькания звезд или вспышки света вокруг фрегата.

— Ее оживят, — буркнул он, стараясь подавить чувство вины.

— А, ну тогда, конечно, все в порядке, — саркастически ответил Марк и шлепнул ладонью по точечным контактам.

— Что происходит? — спросил Оззи у РИ-подпрограммы.

«Прошу уточнить запрос».

— Почему мы не набрали сверхсветовую скорость?

«Мы вышли на сверхсветовую. В данный момент скорость составляет тринадцать и пять десятых световых лет в час».

— Боже милостивый! — Лицо Оззи озарилось улыбкой. — В самом деле?

Если бы он сам проектировал корабль, то обязательно предусмотрел бы

кратковременную вспышку света в кабине, или нарастающий гул, или нечто подобное, подчеркивающее колоссальную работу двигателей.

«Подтверждаю».

— Ура.

— Ты блокировал мой доступ к модулям управления, — произнес Марк.

— Точно. Эй, ты представляешь, как быстро мы летим? Тринадцать с половиной лет в час. Господи, до Альфы Дайсона всего три дня пути. Знаешь, надо было нам с Найджем с самого начала строить такие корабли, и к черту все червоточины. Круто же!

— По мне, так это прямой путь к смерти.

— Да расслабься ты, мы же прямо сейчас пишем новую страницу в истории.

— Вроде той, где говорится о «Титанике»?

«Тебя вызывает Найджел Шелдон», — доложила РИ-подпрограмма.

Оззи поежился в своем защитном коконе. Радость от успешного угона вытеснило чувство вины. Затем вспыхнула тревога.

— Как он это делает?

«На фрегате действует коммуникационная система, называемая трансмерным каналом. Это одна из вспомогательных функций двигателя».

— Да, не мешало бы прочитать все инструкции. Он способен нас выследить через этот канал?

«Трансмерный канал можно сделать направленным, чтобы обеспечить преследование».

— Вот черт! Позаботься, чтобы сейчас ничего подобного не было.

«Принято».

— Ладно. Хорошо. Подключай Найджела.

«Оззи, поворачивай назад. — Невероятно спокойный голос Найджела заполнил кабину. — Верни фрегат, прошу тебя».

Марк удовлетворенно хмыкнул и с вызывающим видом уставился на Оззи.

— Старик, я не могу этого сделать, — ответил Оззи. — Ты и сам знаешь. Я отыскал способ восстановить барьер. Я направлю квантовую ракету на устройство, подброшенное Звездным Странником, чтобы исказить квантовое поле.

«В программе трансмерного канала обнаружен троян, — доложила РИ-подпрограмма. — Я полагаю, с его помощью они пытаются овладеть контролем над кораблем».

— Ты можешь его нейтрализовать?

«Думаю, да. Но такого типа в моем каталоге нет».

— При малейших проблемах немедленно блокируй связь.

«Оззи, — продолжал Найджел, — «Харибда» необходима нам для устранения угрозы со стороны праймов. Верни корабль. Немедленно».

— Курс проложен. Якорь поднят. Паруса к ветру. Прости, Найдж, я все решил.

«Оззи, у нас есть другие фрегаты. Ими будут управлять люди, знающие в этом толк. Я организую охоту и убью тебя, а потом позабочусь, чтобы тебя никогда не оживили. Ты ведь понимаешь, что я могу это сделать».

— Найдж, ты тоже должен понять: если ты добьешься полного истребления Утеса Утреннего Света, мне не жить в этой Галактике.

«Марк, — сказал Найджел, — мне очень жаль, но мы не можем позволить Оззи увести «Харибду» к Утесу Утреннего Света. Даю тебе честное слово, что ты будешь немедленно оживлен. И еще я лично обещаю позаботиться о Лиз, Барри и Сэнди».

Марк шмыгнул носом и смахнул ладонью застилавшие глаза слезы.

— Я все понимаю, сэр. Передайте Отису, пусть стреляет.

«Спасибо, Марк. Хочу только повторить, что я горжусь таким членом семьи».

Оззи застонал от отчаяния и печально посмотрел на Марка.

— С каких это пор ты стал таким дубоголовым героем?

— Пошел ты!.. — огрызнулся Марк.

— Найдж, ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь передавать этот фрегат Утесу Утреннего Света, — сердито произнес Оззи. — Я хочу помешать вам уничтожить друг друга.

«Ты похитил единственные два предмета, которые могут гарантировать выживание человеческой расы, Оззи. Это не просто вредительство, не дурацкие игры с персоналом корпорации, это попытка погубить человечество. Ты понимаешь?»

— Я пытаюсь тебя спасти! — гаркнул в ответ Оззи. — Найдж, поверь мне, как верил всегда. Прошу тебя.

«Возвращайся».

— Нет. Лучше давай за мной.

Оззи ненавидел себя за то, что поддался раздражению.

— Отключи трансмерный канал, — приказал он РИ-подпрограмме.

«Выполняю».

Пару минут Оззи просто смотрел на многочисленные приборы, стараясь унять гнев. Он даже самому себе не хотел признаться, насколько огорчили его угрозы Найджела. Наконец он избавился от плайпластиковых амортизаторов на руках, оставив свободно закрепленными только ноги, и сделал глубокий вдох.

— Э-э, скажи-ка, Марк, у Найджела ведь нет целой флотилии фрегатов? Они же еще в процессе сборки?

— Честно? У него есть «Сцилла» и еще три полностью собранных корабля. Эти фрегаты не испытывались в полете, но интеграционные испытания уже прошли. «Харибда» была подготовлена куда меньше, когда Отис летал на ней к Вратам Ада.

— Великолепно. Огромное тебе за это спасибо. Официально назначаю тебя ответственным за моральное состояние личного состава. — Оззи осознал, что в этом полете разговоров будет не много. — Где здесь еда? Мне надо хорошенько подкрепиться.

На лице Марка появилась улыбка, достойная императора, празднующего свою величайшую победу.

— Какая еда? Мы улетели до того, как успели загрузить пайки.

Глава 17

Первая Магистраль была первым гражданским проектом, осуществленным на Дальней, но стала и последним сооружением такого масштаба. В то время, когда началось ее строительство, Армстронг-сити был не более чем кучкой передвижных домиков и сборных зданий, теснившихся в грязи вокруг только что возведенного перехода. Одно время поговаривали о переносе перехода поближе к недавно обнаруженному космическому кораблю «Мария Селеста», но Совет Содружества настоял на том, что между двумя объектами должна быть безопасная дистанция, равно как и между переходами на планете Промежуточная. К тому же в те дни многие верили, что будут найдены и другие артефакты, не менее, а то и более важные, чем разбившийся ковчег. Переход остался на своем первоначальном месте — на высоком берегу Северного моря, — и вскоре Совет прислал пару огромных дорожно-строительных передвижных комплексов JCB.

Двадцать семь месяцев им потребовалось, чтобы пробить путь через экватор на юго-восток и оставить после себя широкую ленту ферментированного бетона, проложенную через обожженные вспышкой пески. Через семь крупных рек были переброшены мосты, а три широкие низменности пересекли длинные путепроводы.

Первая Магистраль, кроме того что обеспечивала доступ к упавшему космическому кораблю, должна была соединить главный город планеты с Южным полушарием. После поворота к западу, в обход гор Дессо, от шоссе в восточном направлении отходила другая дорога, протянувшаяся до берега Дубового моря. Впоследствии ее намеревались продлить на юг, вплоть до самого Глубокого моря. Но оба JCB к тому времени уже нуждались в серьезном ремонте, сделать который в полевых условиях было невозможно. Тяжелые каменистые почвы и постоянная нехватка запасных частей губительно сказались на огромных машинах. Свернув от «Марии Селесты» на восток, они так и не добрались до Глубокого моря. Черная пустыня оказалась чересчур негостеприимной, ее непереносимая жара и постоянные песчаные бури довершили разрушение и без того изношенных механизмов. За пятьсот километров до края пустыни экипажи приняли решение развернуться и проехать назад по только что построенной дороге. JCB были отремонтированы на Дальней настолько, насколько позволял уровень местной промышленности, находившейся к тому моменту еще в зачаточном состоянии. После этого гиганты несколько лет прокладывали второстепенные дороги по плато Олдрин и в Ирильской степи, где зарождалось сельское хозяйство, а затем остались гнить под открытым небом. Больше таких комплексов на планету не ввозили.

Дорога, начинающаяся в столице, пересекающая значительную часть планеты и внезапно обрывающаяся посреди пустыни, всегда вызывала романтические чувства. Люди ездили по ней просто потому, что она была проложена. Особенной популярностью она пользовалась у представителей младшего поколения, колесивших на байках от одного населенного пункта к другому в течение многих месяцев. Кроме того, как и многие другие дороги, проложенные в девственной местности, она привлекала к себе первопроходцев, которые строили по обеим ее сторонам все новые и новые селения, и чем ближе к Армстронг-сити, тем чаще. Кроме относительной близости к столице, людей привлекал еще и умеренный климат, благоприятный для сельского хозяйства. Отряды восстановителей постепенно расширяли участки, пригодные для обработки, отдельно стоящие фермы обрастали соседями и превращались в поселки. Люди распространялись на восток и на запад, засевая растениями песчаную почву, уже насыщенную бактериями. Барсумианцы тоже странствовали по Первой Магистрали, пока в районе экватора не ушли на восток, где на северном берегу Дубового моря основали собственные поселения. Кое-кто утверждал, что они заняли земли вплоть до западного берега океана Хондю.

Дорога помогла новым растениям распространиться на протяженном участке почвы намного быстрее, чем все отряды восстановителей с их дирижаблями. Из космоса прогресс восстановления можно было определить по зеленому пятну, расходившемуся в обе стороны от дороги, где выжженная почва покрывалась полями и лесами. В конце концов вся планета окрасилась зеленоватыми оттенками, которыхне было с тех пор, как поток радиации истребил на ней почти все живое. Но даже теперь участки вдоль дороги выделялись на общем фоне ярко-изумрудной зеленью.

Кроме чисто сельскохозяйственных угодий, были также участки, где первые путешественники оставили свои следы — кое-где очень заметные: например, древний отшельник с Земли, по имени Роб Лейси, на протяжении тридцати лет высаживал по обе стороны от бетонной полосы генетически модифицированные секвойи, превратив шестидесятикилометровый участок Магистрали в колоссальную аллею. Была еще и печально известная долина Дзидюль, где какой-то хулиган с извращенным чувством юмора перепрограммировал агророботов таким образом, что высаженные на километровом участке шелковистые дубы образовали контур совокупляющейся пары. Рисунок леса прекрасно просматривался с верхней точки в начале долины. Болотистая низменность Дойла прославилась на все Содружество благодаря модифицированным юпитерианским деревьям-капканам. В результате ранних опытов барсумианцев эти растения, первоначально ловившие насекомых, настолько увеличились, что стали успешно справляться с мелкими грызунами. Привычным ритуалом стало, проезжая по Магистрали, разбрасывать у обочины семена любимых растений, так что вскоре вдоль бетонной полосы образовались заросли самых различных видов и форм.

Стиг достаточно часто ездил по Первой Магистрали, чтобы хорошо запомнить ее разные участки. Через пару часов после отправки из сборного пункта Хранители достигли первого поселения. В основном ближайшие окрестности Армстронг-сити занимали обширные луга и поля, принадлежащие самым богатым людям планеты. За их поместьями начинались предгорья, где фермеры разводили коз и овец. После прокладки Первой Магистрали и постройки моста через реку Кловайн здесь начали появляться первые постройки. Жилые и торговые улицы уходили всего на три или четыре квартала вглубь, зато протяженность небольшого городка составляла около восьмидесяти километров. Над четырехполосной лентой состарившегося бетона возвышались стройные арки из композитных деталей, украшенные яркими огнями рекламы. Всевозможные объявления призывали водителей остановиться и предлагали все — от сельскохозяйственного оборудования до комнат в мотелях и услуг зубопротезных кабинетов. Местами дома подступали вплотную к дороге, на боковых улочках мелькали фургоны, пикапы и даже всадники.

— Вот еще один, — сказал Стиг, слегка притормаживая головной броневик.

Впереди показалась сбитая с дороги машина, почти уткнувшаяся в стену

магазина одежды. Длинные черные отметины на стене указывали на причину аварии. Рядом стояли два полицейских автомобиля с красно-желтыми проблесковыми маячками на крышах. Немного поодаль остановился грузовик технической помощи, готовый вытащить пострадавший автомобиль.

Стиг, держа руку на оружейной панели броневика, объехал стражей порядка. Несмотря на то что это были представители местной полиции, он не мог им доверять. На обгоревшем боку пострадавшей машины виднелась вмятина, которую вполне мог оставить «Лендровер».

— Звездный Странник торопится, — заметил сидевший рядом с водителем Брэдли. — Мы напугали его, если только это существо вообще способно испытывать страх.

Один из полицейских сердито замахал руками на Стига, промчавшегося мимо на скорости около ста тридцати километров в час. Остальные машины, держась как можно ближе, последовали за ним.

— Он вырывался из города, сталкивая с дороги кареты «скорой помощи» и даже сбивая людей, — сказал ему Стиг. — И уж наверняка не стал бы задерживаться из-за медленно идущей впереди машины.

— А полицейские ничего не пытались сделать? — спросил Брэдли у Киили.

«Жалоб поступало очень много, — сказала она. — Полицейский канал был

буквально забит ими, но городские копы предпочитали не вмешиваться. Они прекрасно знают, что «Лендроверы» принадлежат Институту».

— Ну и хорошо, — вздохнул Брэдли. — Если бы они попытались его остановить, их бы просто уничтожили.

— Есть что-то от группы Ледро? — поинтересовался Стиг.

Ледро возглавлял отряд взрывников, направленный на мост через реку Таран, что пересекала шоссе в шестистах километрах южнее Армстронг-сити.

«Он говорит, что им требуется еще десять минут», — доложила Киили.

— Хорошо.

Стиг повернул руль, отводя броневик от разделительного барьера. Радость от встречи с Адамом еще не улеглась, а он опять едва справлялся с волнением. Стиг и мечтать не мог, чтобы в финальной погоне рядом с ним в кабине сидел Брэдли Йоханссон. План, задуманный этим человеком сто тридцать лет назад, подошел к своей завершающей стадии. Сам Стиг с трудом мог разнести дела хотя бы на три дня вперед. Сейчас ему казалось, что этой ночью за ним с дремлющих небес наблюдают все его предки. Груз ответственности становился все тяжелее.

— Ты правильно поступил, Стиг, — негромко произнес Брэдли.

— Сэр?

— Ты взорвал в городе топливовоздушную бомбу. Полагаю, решиться на это было нелегко.

— Да, разрушения оказались колоссальными, — признал Стиг. — Более значительными, чем я мог ожидать.

— В течение последних недель в Содружестве погибли миллионы человек, и не меньшие жертвы были во время первого вторжения. Флот разработал оружие, способное уничтожить звезду, и результирующее излучение может уничтожить биосферу на пригодной для жизни планете в сотне миллионов километров от взрыва. В унисфере ходят упорные слухи о еще более страшном оружии Найджела Шелдона, которым он разрушил Врата Ада, хотя там потерпели неудачу лучшие корабли флота. На этом фоне взрыв единственной бомбы, ранившей несколько сотен человек, кажется незначительным инцидентом. Такой шаг позволил многого достичь.

— Я смотрю на это иначе. Я проходил мимо руин, я видел множество людей, чьи жизни были полностью разрушены. Дремлющие небеса, я даже чувствовал запах обгоревшей плоти!

— Ты задержал Звездного Странника по ту сторону перехода. Вот что важно. Жизненно важно. Без твоего вмешательства в его планы я бы сейчас умирал в трех сотнях световых лет отсюда, а он бы уже приближался к своему кораблю. Стиг, смотри на ситуацию в целом, отдельные детали создают лишние поводы для тревоги и сомнений. Твой разум должен быть настроен на коллективную стратегию. Хранители Личности снова преследуют свою цель, и в немалой степени этим они обязаны тебе.

— Вы действительно так считаете?

— Если сомневаешься в моих словах, спроси у парижской команды, спроси у Кошачьих Когтей. Мы были близки к тому, чтобы оставить надежду, но ты расстроил планы Звездного Странника. Ты позволил нам подобраться к нему, Стиг. Я уже ощущаю его близость, его ярость и высокомерие, распространяющиеся в эфире. Если бы у нас было еще несколько минут, мы бы смогли уничтожить его на Промежуточной. Но тем не менее мы заставили его задержаться. Так что не позволяй сожалениям опустошать свою душу.

— Благодарю вас, сэр.

Губы Стига дрогнули в едва заметной улыбке, и он полностью сосредоточился на дороге. Древний бетон уже давно начал трескаться и был покрыт сетью черных мазков смолы, оставшихся после незначительного ремонта. Колеса броневиков, проезжавших под разукрашенными рекламой арками, противно задребезжали по неровной поверхности. Арки стояли так часто, что превратили в этом месте Первую Магистраль в психоделический тоннель.

«Вызов от Адама, — сказала Киили. — Он спрашивает вас, сэр. Условия сегодня не слишком благоприятные, так что на канале масса помех».

— Давай послушаем, — ответил ей Брэдли.

В кабине броневика послышались шумы.

«Брэдли?» — донесся голос Адама.

— Я слушаю, Адам.

«У меня проблема».

— Насколько серьезная?

«Очень серьезная. Сигнал пропадает…»

— В чем. Твоя. Проблема?

«Мы обнаружили четыре вскрытых ящика с испорченным оборудованием. И пришлось бросить один из грузовиков».

По спине Стига как будто пробежали электрические искры. Проблему Адама объясняло только одно. Стиг рефлекторно взглянул в зеркало заднего вида. Вторым номером в колонне шел броневик, где ехали Кошачьи Когти и парижская команда. Пятым по счету шел грузовик, везущий огромного чужака. Стиг невольно начал прикидывать, кто из его людей представляет собой самую легкую цель.

— Ты уверен? — спросил Брэдли. В ответ донесся пронзительный свист статических помех. — Ты уверен? — настойчиво повторил он.

«Абсолютно. Это было сделано в «Карбоновом гусе». Только там имелась возможность».

— Нам хватит оставшегося оборудования для осуществления отмщения?

«Да. Если только мы доберемся до места. Паула и я убеждены, что это… один

из флотских. Больше некому… Нужна любая информация от твоих людей… Паула серьезно больна… Медицинская аптечка мало помогает».

— Дремлющие небеса, — пробормотал Брэдли, — я никак не ожидал, что он подберется к нам так близко. Да еще в такой момент.

— Мы не можем вернуться, чтобы им помочь, — сказал Стиг. — Нет времени.

Он ударил кулаком по рулевому колесу.

— Адаму нужна информация, — заметил Брэдли. — И мы предоставим ему все, что есть.

— А вдруг там не один предатель? Что если агент Звездного Странника затесался и среди нас?

— Это было бы плохо, — откликнулась с заднего сиденья Олвен.

— Машины отлично защищены. Нам пришлось бы стрелять по ним в упор из орудий крупного калибра, да так, чтобы еще пробить броню скафандров.

— Им придется позаботиться о себе самим, — сказал Стиг. — Любая перестрелка на таком уровне повредит все машины.

— Давайте-ка не забегать вперед, — предостерег их Брэдли. — Звездному Страннику пришлось немало потрудиться, чтобы внедрить в нашу группу хотя бы одного агента. Люди, присоединившиеся к нам на станции Наррабри, были собраны случайно. А забросить двух агентов в таких условиях абсолютно невозможно.

— И вы считаете, что агент остался в команде Адама? — спросил Стиг. — Он сказал, что диверсия была проведена на борту «Карбонового гуся».

— Если так считает Адам, я склонен ему поверить.

Стигу совершенно не хотелось думать о чем-то подобном. В его виртуальном поле зрения зажегся сигнал вызова по групповой сети, поступившего от Алика Хогана. Стиг принял вызов.

«Мы все получили последнее сообщение, — сказал Алик. — И я думаю, что вы обсуждаете, насколько нам можно доверять».

— Откровенно говоря, мы полагаемся на суждение Адама, — ответил Брэдли. — Он считает, что агент Звездного Странника едет в его группе, а не в нашей.

«Черт побери, он ошибается, ведь тогда речь идет об адмирале и Пауле Мио».

— Бывшем адмирале, — сдержанно добавил Брэдли. — Флот под его командованием не слишком преуспел. В противном случае агентом должен стать кто-то из вас.

«Проклятье! Но Паула! Это невозможно!»

— Она пыталась остановить меня на протяжении ста тридцати лет. Это обстоятельство делает ее весьма подходящим кандидатом.

«Я не могу поверить в такое».

— Полагайтесь на факты, — посоветовал Брэдли. — Паула именно так и поступает.

— А как насчет Анны? — спросил Стиг.

«Жены Уилсона Кайма? — уточнил Мортон. — Если она завербована Звездным Странником, значит, и адмирал тоже».

— Полагаю, это маловероятно, — сказал Брэдли, хотя и без особой убежденности.

«Все может быть», — пробормотал Алик.

«А что скажете насчет Оскара?» — спросил Мортон.

«Вероятно, в этом случае я смогу вам помочь, — вмешался Кватукс. — Мисс Тигрица Панси присутствовала при весьма напряженном разговоре между капитаном Монро и Дадли Боузом».

«И что с того?» — спросил Алик.

«Боуз обвинял Монро в том, что тот намеренно позволил ему и Эммануэль Вербеке продолжать осмотр Сторожевой Башни уже после того, как возникла угроза нападения. Таким образом, он способствовал их пленению. Монро отвергал все обвинения, но доктор Боуз был весьма настойчив».

— И нам известно, что агент Звездного Странника присутствовал на борту «Второго шанса», — поспешно добавил Стиг, пытаясь свести концы с концами. «Я слишком плохо их знаю», — подумал он.

«А Дадли мог получить какую-то выгоду из этих обвинений?» — спросил Роб.

«Нет, — ответил Алик. — Его отношения с флотом были безнадежно испорчены еще во время приветственной церемонии. Новый скандал только ухудшил бы его положение. Кроме того, он начал обвинять Оскара только после того, как возвратил свои воспоминания».

— Если только можно доверять их источнику, — вставил Брэдли.

«Мы провели с мобайлом Боузом несколько недель, — сказал Мортон. — Что до меня, так я уверен, что он подлинная копия воспоминаний Дадли Боуза и его личности».

— Но ты не можешь этого гарантировать.

«Если это не копия Боуза, тогда кто же, черт побери?»

«Мальчики, мальчики, — вмешалась в разговор Кэт. — Здесь уже воняет тестостероном. Все это мне кажется скучной лекцией на тему теории сложности. У вас нет ничего существенного, чтобы с уверенностью показать на кого-то пальцем. Если бы агента Звездного Странника было так легко вычислить, мы бы сейчас не разглагольствовали».

Несмотря на раздражающе высокомерный тон, Стиг не мог не признать, что в ее словах есть смысл. В его голове вертелась какая-то мысль относительно Кэт, какие-то слухи, с которыми он познакомился в Содружестве. Преступления Кэт принесли ей дурную славу, и совершены они были так давно, что стали частью городских легенд. И вдруг он вспомнил. «Дремлющие небеса! — ужаснулся он. — И мы полагаем, что она играет на нашей стороне? Да еще в ультрасовременном скафандре!»

— Адам попросил у нас помощи, — напомнил он, стараясь больше не вспоминать о ее репутации. — И мы сделаем все, что в наших силах.

Услышанный в ответ смех заставил его поморщиться.

«Бедняжка Адам! — насмешливо воскликнула Кэт. — Я, пожалуй, включу свой коротковолновый модуль. Беги, Адам! Беги в горы и не оглядывайся!»

— Она этого не сделала? — с тревогой спросил Стиг.

«Нет», — ответила Киили.

— Так каким же будет ваше решение, мисс Стюарт? — невозмутимо спросил Брэдли.

«Босс, да все просто. Адам просил информацию. Лучшее, что мы можем сделать, — передать ему, что мы подозреваем Монро и Мио. А уж он сам пусть решает, как с этим поступить. Он уже взрослый мальчик».

— Очень хорошо. Если больше ни у кого нет достоверных сведений о людях, едущих с Адамом, мы передадим ему наши подозрения.

Стигу очень хотелось, чтобы кто-то вспомнил какой-нибудь важный факт, но все промолчали.

— Значит, так я ему и передам, — подвел итог Брэдли.

К середине утра «Вольво» добрались до края сельскохозяйственных угодий; обработанные почвы сменились просторами влажных лугов и упрямой поросли, нарушавшей ровную поверхность пастбищ. Семена травы ангилья, рассеянные с дирижаблей по южному краю плато Олдрин, дали пышные всходы и образовали однотонный светло-зеленый ковер, напоминающий спокойное море, который постепенно растягивался на север. В этом районе не было поселений, не было деревьев и кустарников, и никто не видел здесь почти никаких животных.

К тому времени топливные баки наполовину опустели, и перед последним переходом Адам хотел основательно заправить машины. Они остановились в поселке под названием Волчий Хвост, состоящем из двух десятков одноэтажных домиков, сгрудившихся на Т-образном перекрестке. Кошек здесь было явно больше, чем людей, и почти все совсем одичали. Благодаря своему расположению на краю бескрайних лугов поселок напоминал прибрежный городок в мертвый сезон. Основной улицей служила Магистраль, приведшая людей из Армстронг-сити, а от нее на восток и на запад отходили еще две дороги, протянувшиеся параллельно горному хребту Дессо, который скрывался за южным краем горизонта.

Адам выбрался из кабины и осторожно потянулся, недовольно прислушиваясь к хрусту своих суставов после почти неподвижного семичасового сидения. Руки у него онемели от бездействия и теперь противно заныли. После кондиционированной кабины на Адама навалилась жуткая жара. Он мгновенно вспотел и поспешил набросить на голову легкий защитный капюшон.

Из гаража выбежала десятилетняя девочка в парусиновом комбинезоне и выцветшей бейсболке с логотипом «Манчестер Юнайтед» и направилась к единственной дизельной колонке, чтобы заправить грузовики.

— Побыстрее, пожалуйста, — поторопил он ее и помахал десятидолларовой банкнотой.

Девочка широко улыбнулась, показав дырку на месте недостающего зуба, и поспешила к шлангу.

Все, кроме Паулы, вышли из машин. Хранители подозрительно поглядывали на представителей флота. Адам вздохнул. Для дипломатии он слишком устал.

— Я хочу кое-что купить, — сказал он, кивая в сторону магазинчика, стоявшего напротив гаража. — Оскар, ты идешь со мной. Киеран, ты остаешься со следователем. Остальные… — Он пожал плечами. — Как только заправим баки, сразу же двинемся дальше.

— Тебе нужно что-то конкретное? — спросил Оскар, пока они пересекали пыльную дорогу.

— Кое-какие лекарства для следователя. Диагностический модуль рекомендует применять средства и биопрепараты, которых нет в нашей аптечке.

Оскар окинул взглядом обветшавшее строение из композитных панелей, крышу из обветренных солнечных панелей и большие изумрудно-зеленые листья влагоуловителя, бессильно свисавшие с карниза. Окна давно стали непрозрачными из-за пыли, а кондиционер представлял собой громко гудевший ржавый ящик.

— Ты уверен, что найдешь их здесь?

— Вот чего я здесь точно не найду, так это испорченных вредителями товаров.

— Господи, да ты становишься настоящим параноиком.

Оскар распахнул дверь. Тускло освещенная комната напоминала гостиную в жилом доме с потертыми ковриками на плиточном полу и металлическими стеллажами вместо мебели. Половина полок были пустыми; на остальных лежали обычные для небольшого поселка товары, в основном местные продукты и концентраты, поставляемые компаниями из Армстронг-сити. Целую секцию занимала довольно большая коллекция спиртного.

— Чем могу вам помочь, мальчики? — спросила пожилая женщина.

Она сидела в дальнем углу зала и что-то вязала под желтоватым шаром полифото, свисающим со стропил.

— Я ищу средства первой помощи, — сказал Адам.

— Перевязочные материалы и аспирин — на третьей полке от двери, — ответила она. — Там же есть и еще что-то. Только не забудьте проверить срок годности, все это лежит здесь довольно давно.

— Спасибо. — Адам потянул Оскара за собой. — Ты ведь слышал ответ Йоханссона прошлой ночью.

— Да, вместе с доброй половиной этой планеты, всеми, кто слушает переговоры на Первой Магистрали через свои приемники. Спасибо тебе за это. Я думаю, Розамунде особенно понравилось, она потом долго начищала свое оружие. Знаешь, рано или поздно кто-то из твоих уличных бандитов решит, что сослужит отличную службу Хранителям, перерезав нам глотки.

— Они не уличные бандиты. Я сам их обучал.

— Так же, как нас учил Грайва?

Адам что-то недовольно пробормотал и начал перебирать товары на стеллаже с хвастливой вывеской «Медицинские препараты». Хозяйка магазина не погрешила против истины, предупреждая о небольшом выборе.

— Не переживай за мою команду, Оскар. Ребята отлично организованны и дисциплинированны.

— Как скажешь, Адам.

— А вот как ты объяснишь заявление Дадли о твоем приказе продолжать осмотр Сторожевой Башни, в результате чего он попал в плен?

Сердитая гримаса на лице Оскара, появившаяся при упоминании имени Дадли, сильно удивила Адама.

— Мелкий мерзавец!

Они оба одновременно с виноватым видом посмотрели на пожилую хозяйку.

— Извини, не могу удержаться каждый раз, как только слышу его имя.

— Так что же ты скажешь?

— Скорее всего, говорил агент Звездного Странника. Кто бы это ни был, ему удалось успешно подключиться к коммуникационным системам «Второго шанса».

— Я тоже так подумал.

— Ты?

— Ну да.

— Ты издеваешься?

— Я знаю, что ты не агент Звездного Странника.

Изумление Оскара вызвало на лице Адама широкую усмешку, от которой сильно натянулась огрубевшая кожа на щеках.

— Знаешь?

— Вернее сказать, после долгих размышлений я готов тебе поверить.

Оскар закатил глаза.

— Если ты таким же образом обучал своих парней, значит, мы в более глубокой яме, чем я думал. Но все равно спасибо.

— Не за что. Твоя невиновность уменьшает мою проблему на один пункт.

— Ага. — Оскар почесал затылок. — Но остаются еще трое.

— Двое из которых летали на «Втором шансе», и Паула Мио, преследующая Хранителей с момента их появления.

— Невозможно, чтобы это были Уилсон или Анна.

— В тебе говорят чувства или логика?

— Чувства, я полагаю. Черт! Мы долгие годы жили одной жизнью, буквально варились в одном котле. Они друзья. Мои настоящие друзья. Если один из них — агент Звездного Странника, значит, эта задача действительно мне не по зубам.

— Я ведь тебе уже говорил, что ты смог скрыть свое прошлое под превосходной оболочкой респектабельности. Честно говоря, я даже не ожидал, что ты добьешься такого успеха.

— Премного благодарен. Но мои преступления остались в прошлом, а агент Звездного Странника действует сейчас.

— Ладно. Нет ли хоть каких-то признаков, любых деталей, указывающих на то, что один из них — не тот, за кого себя выдает?

— Не знаю.

Оскар, не глядя, взял с полки тюбик зубной пасты, предотвращающей воспаление десен.

— Ну? — настаивал Адам. — Выкладывай. Мы все еще пытаемся прекратить эту войну и не дать ей начаться снова.

— После того как я обнаружил свидетельство присутствия агента Звездного Странника на борту «Второго шанса», кто-то подделал официальные записи в бортовом журнале. И это помешало нам объявить о реальности Звездного Странника. О моей находке знал только Уилсон.

— Ты в этом уверен?

Оскар опустил глаза.

— Нет. — Он горестно вздохнул. — Множество людей могли знать о нашей беседе с глазу на глаз, что само по себе не совсем обычно, тем более что предмет обсуждения не был объявлен. А потом мы пригласили Паулу Мио и провели еще одну такую же закрытую встречу. Но я могу поклясться, что кабинет изолирован надежнее, чем гарем Найджела Шелдона.

— Ты ищешь оправдания.

— Нет, это не может быть Уилсон.

— А как насчет его жены?

— Анна? Это невозможно. Никто не потратил столько сил при отражении обеих атак праймов. Она осуществляла связь между тактической группой и командованием флота. Если бы она была агентом Звездного Странника, она бы еще тогда нас всех погубила.

— Если только Звездный Странник не рассчитывал на ответный удар Содружества по силам Утеса Утреннего Света. По словам Брэдли, он рассматривает нас как двух состарившихся боксеров, которые дерутся до тех пор, пока оба не рухнут замертво.

— Господь всемогущий! Я этого не знал.

— Ладно, расскажи, что ты думаешь о Мио.

— Конкретный кандидат. — На этот раз голос Оскара звучал намного увереннее. — Кстати, а что с ней случилось? Она действительно больна?

— Она утверждает, что ее тело реагирует на решение оставить меня на свободе. Ты не ошибешься, если будешь считать это нейротоксическим шоком.

— Господи, вот ненормальная женщина! Проклятый Улей!

— Эта болезнь подтверждает ее невиновность. Если она реагирует подобным образом, значит, ее сущность не претерпела изменений.

Оскар бросил тюбик обратно на полку.

— Да ну, неужели она не могла притвориться?

— Диагностический модуль подтверждает болезненное состояние. Она серьезно больна, Оскар. Я не уверен…

Адам окинул взглядом скудный набор медикаментов и грустно покачал головой.

— А может, она принимает какие-то снадобья, чтобы спровоцировать болезнь.

— Если не ошибаюсь, это ты говорил мне о паранойей

— Ну подумай сам, — не отступал Оскар. — Ведь ты же не обнаружил ни единой улики.

— Пока не обнаружил. Боюсь, тут мне не обойтись без помощи Паулы. Это ее поле деятельности. И только ее, если уж на то пошло. Она нам очень нужна… если сама не является вредителем.

Адам выбрал на полке несколько наборов мягких успокаивающих средств и биопрепаратов для борьбы с вирусными инфекциями. Это могло помочь. Но вряд ли.

— Что она сделает в таком состоянии? — усомнился Оскар, выходя вместе с Адамом из магазина. — Вряд ли она может рассуждать рационально.

— Это меня и беспокоит. Если только болезнь настоящая.

— И как ты собираешься поступить? — спросил Оскар, невесело усмехаясь. — Броситься на меч? Если болезнь не притворная, излечить ее может только это.

— По-моему, достойный выход.

— Эй, брось, не стоит так шутить.

— А куда мне идти после победы Хранителей? И чем заниматься? Вряд ли кто-то согласится мне покровительствовать — по крайней мере из тех, от кого я бы мог принять помощь.

— Ты не можешь всерьез так рассуждать.

— Нет, не могу.

Адам и сам не хотел себе признаваться, что подобные мысли его уже не раз посещали. Настоящее отчаяние.

— Ну и хорошо. Мы справимся, не зря же мы столько работали вместе. Черт, у нас всего три кандидатуры. Неужели мы не сможем разобраться?

Адам много размышлял о возникших проблемах в этот растянувшийся до бесконечности день. Из Волчьего Хвоста их группа выехала на юг по едва заметной дороге, уже через пару километров скрывшейся под зарослями травы ангилья. Сразу же за границей поселка трава стала выше и гуще, оправдывая недавнее сравнение с океаном. Стебли ангильи, модифицированной разновидности земной бермудской травы, были толстыми, словно у пшеницы, и росли так густо, что поддерживали друг друга, покачиваясь под порывами ветра медленными гигантскими волнами. Плотный ковер корней не позволял прорасти ни одному другому растению. Отряды восстановителей посеяли эти семена с расчетом на местную жару и влажность, и всходы превзошли все ожидания.

Пушистые верхушки дотягивались до окон «Вольво». Несколько десятков лет назад, когда строили поселок, здесь действительно была дорога, соединявшая населенные районы с горами Дессо, но теперь она полностью утонула в траве, скрылась под плотным войлоком корней. Тем не менее Хранители до сих пор пользовались этим маршрутом. Макмиксоны и Маккратцы, верхом или на автомобилях, спускались с гор, чтобы обменяться товарами с оседлым населением, а обратно увозили военное оборудование, тайком доставляемое Адамом через переход на площади трех «П». Вдоль бывшей дороги Хранители расставили метровые колышки из трисиликона, невидимые в траве, но светящиеся в особом спектре лазеров. Эти маячки вкупе с точными навигационными приборами «Вольво» позволяли грузовикам развивать скорость до ста километров в час, что было абсолютно невозможно без твердой уверенности в ровной поверхности под покровом корней. Адам сравнивал такую езду с гонками над пропастью. Не дай бог хоть немного свернуть с пути, определяемого навигатором. Он был бы намного спокойнее, если б водители переключились на автоматическое управление, но в таком случае модули, учитывая особенности рельефа, ограничили бы скорость до минимума. Кроме того, Хранители явно бравировали своей удалью, и каждый клялся, что не раз ездил этим маршрутом. Адам не верил ни единому их слову.

Пока грузовики плыли по травяному океану, он продолжал заботиться о Пауле. Ее состояние сильно ухудшилось; одежда и одеяла промокли от пота, а сознание возвращалось лишь на короткие промежутки времени. Приходя в себя, Паула мучилась от боли. Успокоительные и противовирусные средства немного выправили давление и уменьшили сердцебиение, но пульс все еще оставался опасно частым.

— Нет, так притворяться невозможно, — пробормотал Адам, убирая в футляр диагностический модуль.

Паула дрожала под одеялом, часто и неглубоко дышала, хмурилась и стонала в неспокойном забытье, словно видела перед собой нечто ужасное. То, что в кошмаре ей мог сниться он сам, нисколько не уменьшало тревоги Адама.

«Это не моя вина».

Всем остальным в прохладе кабины ничего не оставалось, кроме как следить за погоней на Первой Магистрали. Зона уверенного приема закончилась через четверть часа после того, как они прошлой ночью свернули с шоссе. Спутниковая связь на планете отсутствовала, и отдаленные поселения пользовались только радиопередатчиками, радиус действия которых был ограничен. Старинный аналоговый аппарат, работающий на коротких волнах, мог позволить Хранителям связаться с Йоханссоном, но, как показал вчерашний сеанс, на линии было слишком много помех. Адам и не пытался установить контакт напрямую, поскольку сигнал мог выдать Звездному Страннику местоположение грузовиков. Вчерашний запрос информации для выявления предателей уже был достаточно рискованным. Вместо непосредственных переговоров Хранители ловили выпуски новостей, передаваемые от одного поселка к другому, и пытались определить, что было преувеличением, а что откровенной выдумкой.

В самом начале погоня воспринималась жителями как живописное спортивное соревнование; люди выстраивались вдоль Первой Магистрали и смотрели, как мимо проносятся оба конвоя. Случались и спонтанные попытки задержать продвижение Звездного Странника: молодежь забрасывала кортеж коктейлями Молотова, «Лендроверы» обстреливались из охотничьего оружия. Все это было абсолютно неэффективно. Зато бойцы Института, не останавливаясь, отвечали жестокими залпами, сносящими целые кварталы. После нескольких таких обстрелов новости о беспощадном возмездии распространились по всему пути следования Звездного Странника, — и больше уже никто не пытался его остановить. Грузовик «Манн» провожали взглядами из неосвещенных комнат или с безопасного расстояния.

Некоторые отчаянные смельчаки все же выходили поприветствовать машины Брэдли Йоханссона, желая взглянуть на человека, давным-давно ставшего легендой. С начала погони дистанция между Брэдли и Звездным Странником сохранялась неизменной и составляла около пятисот шестидесяти километров. Обе группы двигались с максимальной скоростью, какую только могла позволить развить Первая Магистраль. Более легкие машины Хранителей все же имели небольшое преимущество и нагоняли противника примерно на шестнадцать километров каждый час. Существенную роль должны были сыграть мосты. Известие о подрыве каждого из мостов встречали в кабинах радостными криками.

К рассвету было подтверждено, что Хранители взорвали все пять мостов через основные реки, пересекающие Первую Магистраль. Адам почти не удивился, когда от людей, собравшихся на развалинах моста через Таран, на самой северной переправе, стали поступать сообщения о том, что конвой Звездного Странника проявил способности настоящей амфибии. Грузовик «Манн» в сопровождении «Лендроверов» свернул вниз по реке и пересек поток. Тем не менее до подходящего места им пришлось преодолеть несколько километров по бездорожью, а там Звездного Странника поджидала организованная Хранителями засада. Взволнованные свидетели рассказывали об ожесточенной перестрелке, и эти слухи быстро распространились по всему плато Олдрин. Точно такая же история повторялась у каждой переправы. Хранителям так и не удалось подбить грузовик «Манн», но конвой «Лендроверов» всякий раз нес значительные потери.

Адам стал очень внимательно следить за временными интервалами. В какой-то момент, после того как он покинул Волчий Хвост, Брэдли отставал от Звездного Странника всего на сто десять минут. Но после этого бойцы Института попытались исправить ситуацию. Несколько групп из трех-четырех машин повернули по Первой Магистрали на север. Брэдли и Стигу было о них известно, но избежать столкновения не представлялось возможным, другой дороги просто не существовало. Настала их очередь принимать удар на себя.

Место первой схватки пассажиры «Вольво» знали заранее. Это был небольшой городок на Первой Магистрали, называемый Филадельфией. Началось напряженное ожидание, а радиоприемник выплевывал все новые слухи, рассказы случайных свидетелей и всевозможные опровержения. Треск помех постепенно усиливался, а лазурно-синее небо затягивали плотные серые тучи, несущие с собой моросящий дождик. Намокшая трава стала предательски скользкой, и даже бесшабашным Хранителям пришлось снизить скорость, поскольку колеса по смятым стеблям начали соскальзывать с дороги. Только через полтора часа после предполагаемого времени стычки они услышали, что конвой бронированных машин и вездеходов «Мазда» продолжает погоню за Звездным Странником. Брэдли потерял не меньше сорока минут. Адам не мог понять своей сентиментальности, но почему-то очень обрадовался, когда узнал, что грузовик, везущий Кватукса, по-прежнему идет с группой Брэдли.

— Они догонят его завтра, после Анкулана, — убежденно заявила Розамунда.

На реке Анкулан планировалась самая серьезная засада Хранителей. При сохранении нынешней скорости Звездный Странник должен был добраться туда к середине завтрашнего дня. Адам надеялся, что Розамунда права. Тем временем появились сообщения о «Лендроверах» Института на дороге далеко к югу от экватора. Подкрепление. Хранители уже ничего не пытаются скрыть, и противнику известно, что у каждого моста Звездного Странника ожидает засада. Новые машины могут напасть на Хранителей до подхода конвоя, чтобы устранить препятствие. А до Анкулана Брэдли и Стигу предстоит прорваться еще через два кордона.

Адаму оставалось надеяться только на то, что подготовка к Решающему Рейду осталась незамеченной. В далекой восточной провинции, в горах Дессо, кланы собрали всех оставшихся воинов в единую армию, которая должна была обрушиться на Звездного Странника, Институт и космический корабль. Поблизости от тайных клановых крепостей не было ни селений, ни ферм, чьи жители могли бы восторженными криками выдать начавшийся поход.

Во время короткой беседы с Хранителями на четвертом сборном пункте Адам услышал и о барсумианцах, уже выступивших с берегов Дубового моря на помощь Хранителям. Если все силы соберутся в единый кулак, Звездный Странник будет уничтожен еще на подступах к своему кораблю.

Адам никогда не говорил об этом вслух, но в душе всегда надеялся, что битва не состоится. Долина, где расположен Институт, охраняется тяжелыми орудиями, и Хранителям грозят колоссальные потери. Теперь, оказавшись на Дальней, Адам смог разобраться в происходящем, и надежда безвозвратно растаяла. Эта планета оказалась такой отсталой! Он отправлял требуемое оборудование и рассчитывал, что оно окажется в распоряжении хорошо организованных боевых отрядов. На самом деле кланы недалеко ушли от земных партизанских банд предшествующей Содружеству эпохи, которые противостояли неугодным правительствам, делая вылазки из своих горных деревушек. Откровенно говоря, он разочаровался в способностях кланов.

Теперь главной его надеждой была своевременная доставка оборудования. Если отмщение планеты будет запущено и «Марию Селесту» удастся уничтожить до того, как Звездный Странник доберется до корабля, Хранители получат передышку. Брэдли не придется предпринимать Решающий Рейд. Шелдон обещал прислать космический корабль; на нем наверняка будет оружие, способное уничтожить чужака прямо с орбиты. Точный и мощный энергетический импульс раз и навсегда устранит проблему.

Так в полном молчании рассуждал сам с собой бывший активист социалистического движения. Грузовик «Вольво» все дальше и дальше уходил в бесконечный океан травы, а Адам Элвин надеялся только на то, что величайший капиталист, порожденный человечеством, сдержит свое слово. Если бы Адам не опасался, что ему придется объяснять свое поведение товарищам, он бы расхохотался вслух, настолько чудовищной казалась ему ирония его собственного положения.

— Впереди что-то есть, — объявила Розамунда.

Адам отогнал посторонние мысли и сосредоточился на экране. Перед машинами появилась широкая мелкая речка. Отклик радара обрисовал стоявшего на противоположном берегу коня и кого-то еще рядом с ним. Судя по соотношению размеров фигур это мог быть ребенок.

— Наверное, на том берегу кто-то из группы Саманты, — предположил Киеран. — Готов поклясться, что это Джадсон Маккратц.

— Почему ты так решил? — спросил Адам.

— Я знаю его. Они хотят получить подтверждение, что мы едем, а Джадсон знает эту дорогу лучше, чем кто-либо другой.

— Разумно. — Адам потер виски. Поездка выдалась долгой, и он почти не спал… после «Карбонового гуся». Да, во время полета ему удалось часок подремать. — И все же давайте активируем защитные поля.

Река оказалась шире, чем Адам определил по показаниям радара. Только подъехав на пару сотен метров, они смогли увидеть скрытую травой кромку берега. Адам тихонько присвистнул. Хоть глубина и не превышала полуметра, воды было очень много. А плавный U-образный изгиб русла свидетельствовал о разливах, случающихся во время таяния снега в горах. Судя по карте, река брала начало на склоне горного хребта Дессо, где десятки ручьев сливались в один поток, убегающий вниз, к предгорьям.

— Переправляемся по одному, — скомандовал он. — Айюб, остаешься здесь, при необходимости прикроешь нас огнем.

— Слушаюсь, сэр.

Розамунда вывела головной «Вольво» на каменистое дно. Машина с приспущенной подвеской погрузилась в воду до самой рамы и двигалась короткими резкими рывками, сильно раскачивающими кабину. Адаму, несмотря на низкую силу тяжести Дальней, приходилось крепко держаться за поручни.

Всадник, стоявший рядом с темно-серым конем, оказался взрослым мужчиной в длинном коричневом дождевике и широкополой шляпе, защищающей от дождя не хуже силового поля. Уже будучи недалеко от берега, Адам изумленно ахнул. Хранители, с которыми ему приходилось разговаривать, всегда с гордостью рассказывали о своих шарлеманях. И теперь он понял, что они не преувеличивали. Огромное животное произвело на него чертовски сильное впечатление. При одном только виде его короткого рога с металлическим наконечником Адам поклялся себе не подходить к этому существу ближе чем на двадцать метров.

«Вольво» выбрался из реки и остановился.

— Все в порядке, это Джадсон, — широко улыбаясь, объявил Киеран.

Он выпрыгнул из кабины, подбежал к старому другу, тепло обнял его и повел к грузовику. Адам тоже выбрался из машины. Сейчас он заметил еще и клыки шарлеманя. Возможно, этот зверь не только травоядный.

— Мистер Элвин, — приветствовал его Джадсон, — добро пожаловать. Я много раз слышал ваше имя. Те, кто возвращался из Содружества, очень хорошо о вас отзывались.

— Спасибо. — Адам подал знак второму грузовику начинать переправу. — Мы привезли остатки необходимого вам оборудования.

— И в последний момент, э?

Джадсон забросил руку на плечи Киерана и хорошенько встряхнул парня.

— Мы же здесь, — сказал Киеран. — И нечего жаловаться.

— Разве я жалуюсь? — Он раскатисто рассмеялся. — Но к ночи вам обязательно надо добраться до Саманты. Она ждет в долине Райтстоун, там же собран дополнительный транспорт, чтобы сразу развезти оборудование по станциям. А потом!.. Вам повезло, что мне известны самые глубокие пещеры в этом районе. — Джадсон вытащил из кармана устаревший модуль. — Я дам знать людям, что вы уже здесь.

Модуль Адама поймал на коротких волнах старинную песенку, которую без помощи архивов эл-дворецкого мало кто смог бы отыскать. У кого-то здесь весьма странное чувство юмора. Звуки «Эй, Джуд» понеслись над бескрайними лугами.

Через несколько минут модуль принял очень неустойчивый и периодически пропадающий сигнал в виде «Сальсы Морганы». Адам вспомнил, что в молодости танцевал под эту мелодию.

— Мне интересно, — обратился он к Джадсону. — А что бы послужило сигналом, если б это оказались не мы?

Джадсон широко улыбнулся.

— «Сочувствие дьяволу», — ответил он.

Встреча с Джадсоном благотворно сказалась на моральном состоянии Хранителей. После потрясения, вызванного диверсией, им было необходимо убедиться, что группа не оказалась в полной изоляции, чему немало способствовало долгое путешествие по океану травы.

«Вольво» снова двинулись в путь по невидимой дороге, оставив Джадсона далеко позади. При всех своих достоинствах шарлемань никак не мог держаться наравне с грузовиками. После полудня тяжелые тучи в небе начали рваться, пропуская солнечные лучи, перемещавшиеся по лугу, словно свет поисковых прожекторов. К тому времени, когда лучи стали почти горизонтальными, отряд наконец-то покинул утомительно однообразный ландшафт.

Впереди, над мокрыми поблескивающими верхушками травы, проглянули далекие вершины гор Дессо.

Спустя еще час начался подъем. Ангилья осталась позади; воздух на такой высоте стал заметно прохладнее, и вместо густых зарослей появились обычные травы, отдельные деревья и кусты. Дорога проявилась двумя полосками плотно уложенных камней, петлявших по границам впадин и вдоль крутых склонов. Еще немного — и машины поднялись на уровень первых настоящих гор. С обеих сторон их обступили крутые скалы, возносившие увенчанные снегом вершины к сапфирово-голубому небу. Заходящее солнце оставило в глубоких расщелинах длинные тени.

Адам дважды замечал всадников на шарлеманях, сверху следивших за машинами, которые упрямо карабкались вверх к долине Райтстоун. В окружении гор стало еще труднее принимать коротковолновые сигналы. В последнем сообщении с Первой Магистрали говорилось о стычке Хранителей с патрулем Института у моста через Кантриан примерно за два часа до прибытия туда Звездного Странника. Брэдли после еще двух перестрелок с бойцами Института теперь отставал от кортежа Звездного Странника почти на четыре часа.

Сумерки застали группу в высокогорной долине, в которой местами кое-где пробивалась альпийская трава. Деревья и кусты остались только вдоль ручья, стремительно бегущего по самому дну впадины. Киеран сменил Розамунду за рулем «Вольво» и почти сразу же был вынужден включить фары. Длинные голубоватые лучи позволили увидеть скальную полочку, служившую дорогой. Плотно уложенных камней здесь уже не было, под колесами скрипел крупный гравий, удерживаемый цепкими корнями невысокой травы и лохматыми лишайниками. Случайные каменные осыпи были расчищены машинами десятки лет назад, а в остальном дорога представляла собой творение природы. Адам подозревал, что тысячелетия назад, еще довспышки, здесь могла проходить тропа местных животных, наподобие горных коз. Уж слишком она была удобная, чтобы появиться в процессе геологических явлений. Единственное, что его смущало, это узость дороги в некоторых местах. Ее ширина постоянно менялась. Ограждающих барьеров не было и в помине, а обрыв уходил вниз почти вертикально. К счастью, в сумерках становилось все труднее разглядеть дно ущелья. Над головой уже появились отдельные звезды.

Адам решил еще раз проверить состояние Паулы. Система кондиционирования, компенсируя прохладу высокогорья, теперь подавала в кабину теплый воздух. Паула застонала, когда отодвинулась створка двери, и отвернулась от розоватого закатного света, пробивавшегося в кабину.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Адам.

Кокон одеял шевельнулся, и в сторону вошедшего повернулось изможденное лицо.

Едва сделав вдох, Адам постарался не поморщиться. Паулу тошнило, и на одеяле остались пятна липкой коричневой жидкости.

— Возьмите. — Он протянул ей бутылку с водой. — Вы должны больше пить.

По телу женщины пробежала дрожь.

— Не могу.

— Обезвоживание только усугубляет болезнь. — Адам через голову стянул свой темно-красный свитер. — Наденьте вот это, а верхнее одеяло отдайте мне.

Она ничего не ответила, но разжала пальцы, удерживающие край одеяла. Адам свернул его и сунул в полиэтиленовый пакет, а потом на несколько секунд переключил кондиционер на подачу чистого воздуха, чтобы избавиться от едкого запаха рвоты. Паула начала медленно натягивать свитер. Он попытался помочь, но женщина оттолкнула его руку. Адам не стал настаивать. Раз уж у нее еще осталась гордость, есть надежда, что ее личность не пострадала.

— Я принес успокоительное, — сказал он, как только измученная Паула вновь растянулась на койке.

— Нет. — Она показала на бутылку в его руке. — Я попытаюсь попить.

— Этого недостаточно.

— Я попытаюсь, и только.

— У Хранителей вас посмотрит доктор.

— Спасибо, но хватит и диагностического модуля. Я доверяю ему больше, чем любому доктору в мире.

— Это предубеждение.

— Это моя жизнь.

— Послушайте, нам обоим известно…

— У нас появились попутчики, — радостно объявила Розамунда. — Впереди, в том же направлении идут грузовики.

Адам окинул Паулу долгим взглядом.

— Мы поговорим позже.

— Мне будет нелегко этого избежать.

Он вернулся в кабину и посмотрел на дисплей радара.

— Что тут у нас?

Киеран показал на ветровое стекло. Вдоль горного склона двигались яркие огоньки.

— Попробуй с ними связаться, — сказал он Розамунде.

Он не особенно тревожился. Даже если бы их каким-то чудом выследили бойцы Института, они бы не стали действовать так открыто.

— Они отвечают, — сказала Розамунда. — Все в порядке, это Саманта, она говорит, что должна немедленно заняться оборудованием.

Им пришлось проехать еще около километра, пока дорога не расширилась достаточно, чтобы все машины могли остановиться. Еще несколько автомобилей подошли десять минут спустя, когда голубое небо окончательно потемнело и звезды засияли в полную силу. Таких ярких звезд Адам не видел ни в одном из миров Содружества. Семь небольших грузовиков и пять джипов «Воксхолл» с автоматической подвеской громко рычали моторами в разреженном воздухе и выбрасывали клубы вонючих выхлопных газов. Два десятка Хранителей, стоя рядом с машинами, с любопытством разглядывали «Вольво».

Саманта оказалась более молодой, чем ее представлял себе Адам: ей наверняка не было еще и тридцати лет. Буйная копна ее темно-рыжих волос была стянута сзади в пышный хвост, спускавшийся до середины спины, а на лице, на восемьдесят процентов покрытом веснушками, сияла приветливая улыбка. Адам и Саманта встретились перед «Вольво» в голубоватом свете фар.

Адам вынул кристалл с марсианской информацией и передал его девушке.

— Адам Элвин. — Она пожала ему руку. — Рада познакомиться. Я слышала ваше имя от многих вернувшихся из Содружества людей.

В ее голосе прозвучали странные нотки, как будто она в чем-то его обвиняла.

— Спасибо. Мы не ожидали встретить вас так рано.

— Да, я знаю. Планы изменились. Вы слышали сообщения с Первой Магистрали?

— Да.

— Звездный Странник двигается к своей цели быстрее, чем мы ожидали. Нам срочно надо собрать и запустить последние станции. Я подумала, что быстрее будет перегрузить оборудование прямо здесь, и наши люди развезут все по местам.

— Конечно. Это ведь ваша операция. Мы — просто команда доставки.

— Вы проделали хорошую работу. По доставке.

Опять этот странный тон.

— Что-нибудь не так?

— А, извини, парень. — Она крепко сжала его руку. — Не хотела тебя обидеть, но Леннокс — мой сын, а с Казимиром мы были хорошими друзьями. Очень хорошими.

Имя Леннокса Адаму ни о чем не говорило.

— О, я и не знал. Мне очень жаль, что так вышло. Казимир был отличным парнем, одним из лучших.

Розамунда деликатно кашлянула у него за спиной.

— А отцом Леннокса был Брюс.

Адам растерянно перевел взгляд с Розамунды на Саманту.

— О боже! Тебе ведь известно, что он тоже погиб?

— Он погиб давным-давно, парень. Только его тело еще ходило по земле. — Она еще раз сжала его пальцы. — Когда все закончится, если найдется время, я хотела бы услышать, как это произошло. От надежного свидетеля.

— Да, обязательно.

— А теперь надо шевелиться, и побыстрее. Сколько груза вы привезли?

— Да вроде все, что должны были доставить. В каждом грузовике по двадцать пять тонн оборудования. Кое-что повреждено в процессе транспортировки, но не много.

— Да, я слышала, что у вас были неприятности. — Саманта оглянулась на офицеров флота. — Какая сейчас обстановка?

— Все под контролем.

Саманта ненадолго задумалась.

— Ты наш главный представитель в Содружестве. Брэдли Йоханссон тебе доверяет, так что я тоже поверю. Но запомни: я не хочу никаких сюрпризов. У нас здесь с агентами Звездного Странника разговор короткий.

— Все понятно. Сюрпризов не будет.

Саманта вытащила портативный модуль, судя по виду, попавший на Дальнюю в самом начале освоения планеты.

— Надо бы провести инвентаризацию, но груза так много! Дремлющие небеса, можно подумать, что мы получили больше оборудования, чем было нужно.

Еще раз спасибо. В конце концов планета осуществит отмщение. Вам, вероятно, несладко пришлось по дороге сюда.

— Кое-какие трудности были.

— Надо надеяться, что все это не зря. Но время нас немилосердно подгоняет. Можно начинать разгрузку?

— Конечно.

Адам подал знак Розамунде и Йамасу открыть груз, а сам, достав запасной модуль, объяснил Саманте, как с ним обращаться. Адаптивная логика голосового распознавания вызвала у Саманты одобрительный свист, и вскоре она уже отыскала инвентаризационную опись, а затем начала выкрикивать команды своим людям. Хранители и роботы энергично приступили к разгрузке ящиков.

— Насколько быстро все это надо закончить? — спросил Адам.

Стоя в окружении небольшой группы представителей флота и глядя, как смеется Йамас, здороваясь с друзьями, он вскоре почувствовал себя лишним.

Саманта прикусила нижнюю губу и понизила голос:

— Мои люди справятся. Для водителей у нас имеется кое-какое средство, так что они будут гнать всю ночь, и станции получат детали уже завтра утром. На самую дальнюю, на Зуггенхеймском хребте, груз доставят только к полудню, но этой установкой я займусь сама. Отмщение планеты должно начаться послезавтра, независимо от того, сколько установок будет собрано. У нас нет выбора.

Адам произвел несложные арифметические вычисления.

— Это последний срок, — сказал он.

По его подсчетам, Звездный Странник должен добраться до Института уже завтра после полудня.

— Согласна, — кивнула она. — Но главная проблема не в этом.

— А в чем же?

— Наша группа наблюдателей сильно выбилась из графика. Мы пытались передать им, чтобы начинали подготовку, сразу, как только узнали о переходе Звездного Странника через червоточину. Но в долине Налосайль, где у них база, задержался атмосферный фронт, и нам удалось связаться только сегодня утром. Эти коротковолновые передатчики никуда не годятся. В итоге, если им сильно повезет, они доберутся до Трона Афродиты только через три дня.

— А чем будет заниматься группа наблюдателей? — заинтересовался Уилсон.

— Нам необходимо знать топологию погодных фронтов, — пояснила Саманта. — И надо составить точную картину утреннего урагана, зарождающегося вокруг горы Геркуланум, а затем определить, какими установками лучше всего направить его в нужную сторону. Это довольно сложно, даже если направляющая группа будет работать не вслепую.

— А снимки со спутников? — спросила Анна.

— Здесь нет спутников, — сказал Уилсон. — Я помню, как довольно давно разговаривал с директором Института. Кое-что уточнял в личных интересах.

Он рассеянно усмехнулся.

Саманта взглянула на него с любопытством.

— Все верно. Поэтому нам и надо, чтобы кто-то забрался на Трон Афродиты. Оттуда можно видеть все — вплоть до окончания хребта Дессо. Кроме того, это прекрасный ретрансляционный пункт, там отлично работают коротковолновики.

— Но люди не сумеют добраться туда вовремя, — заметил Адам.

Это он мог без труда подсчитать и в уме.

— Поверьте, мы изо всех сил подгоняем их по радио. Хотя и не слишком много можем сказать, чтобы не привлечь ненужное внимание. Если кто-то и сумеет это сделать, то только они.

— Неужели туда больше никак нельзя добраться? — спросил Уилсон. — А по воздуху? Должны же быть на Дальней хоть какие-то самолеты.

— Трон Афродиты находится вне атмосферы. В любом случае из-за ветров с океана вблизи от Великой Триады никто летать не осмелится.

— А мне казалось, что туристы этим занимаются, — сказал Оскар.

— Да, конечно, — подтвердила Саманта. — Богатые бездельники пытаются оседлать ветер и планировать. Те, кому повезет, пролетают на противоположную сторону. Но не на саму вершину.

— Точно рассчитанная парабола могла бы туда забросить, — задумчиво произнес Уилсон.

— И тебе известно, как этого добиться? — с нескрываемой насмешкой спросила Саманта.

Уилсон с угрожающим видом навис над Самантой, мгновенно погасив ее усмешку. Адам сразу же понял, насколько неравны их силы: с одной стороны молодая девчонка, командующая отрядом борцов за свободу, а с другой — адмирал, бывший капитан «Второго шанса», вставший во главе всего флота.

— Я единственный человек, осуществивший посадку на Марс, — размеренно произнес он. — Я вел космоплан с двухсоткилометровой орбиты и приземлился на назначенной площадке размером с теннисный корт. Что скажешь?

— Черт, ты не шутишь, парень?

— Уилсон, — Оскар подергал его за рукав, — брось, это было больше трехсот лет назад. И у космоплана имелись реактивные двигатели, а у глайдера их нет.

— Искусство полета нельзя забыть или утратить, — заявил Уилсон. — Кроме того, в здешних туристических компаниях должны быть вставки с инструкциями.

— Да, инструкции есть, — подтвердила ошеломленная Саманта. — Но подумай только! Приземлиться на вершину Геркуланума? Ты всерьез?

— Неужели всерьез? — поддержал ее Адам.

Как только Уилсон высказал свою мысль, он сразу же начал прикидывать вероятные возможности и осложнения. Если есть хоть один шанс, надо попробовать. Дела на Первой Магистрали не слишком хороши, а супершторм не начнется, пока управляющая группа не сможет действовать с полной эффективностью. Он не допускал мысли, что все пережитые трудности, все жертвы, на которые пришлось пойти ради марсианской информации, могут пропасть впустую.

— Нам потребуется масса оборудования, — сказала Саманта. — Нужно обеспечить полный обзор высокого разрешения и радиорелейную установку. Здесь у меня ничего подобного нет.

Уилсон постучал пальцем по ее древнему модулю.

— Не хотел бы никого обидеть, но имеющаяся у нас электроника намного превосходит все, что я у вас видел.

— Давайте по порядку, — вмешался Адам. — Сумеем ли мы вовремя добраться до туристических глайдеров, чтобы подняться до приезда Звездного Странника в Институт?

Саманта задумчиво прикусила губу.

— Это будет нелегко. Чтобы поймать утренний шторм, вам надо закрепить гиперглайдер в Сторожевом каньоне уже завтра к вечеру. Ангар, где хранятся глайдеры, находится в Каменной Волне, а это влажная пустыня к западу от плато Олдрин. Вам придется гнать что есть мочи, чтобы добраться туда не позднее завтрашнего полудня.

Адам развернул в виртуальном поле зрения карту, прошелся виртуальной рукой от гор Дессо на запад и обнаружил маленький городок. Саманта права: это даже дальше, чем от Волчьего Хвоста.

— Но это возможно? — спросил он.

— Да, наверное. Между предгорьями и границей травы есть дорога, если воспользоваться ею, не придется плыть по этой проклятой ангилье. Дорога огибает Геркуланум и выводит под северный склон горы Зевс. Каменная Волна расположена еще немного севернее.

Адам переключился на грузовики.

— Мы отцепим трейлеры от кабин. Без них можно двигаться намного быстрее.

— Да, без этого не обойтись. И запомните хорошенько: нельзя, чтобы утренний шторм застал вас где-то поблизости от Геркуланума. Если вам дорога жизнь, до рассвета вы должны быть не меньше чем в миле от Зевса.

— Спасибо.

Саманта перевела взгляд на Уилсона.

— Ты действительно собираешься это сделать?

— Мы намерены попробовать, — сказал Оскар.

— Что? — изумился Уилсон.

— Ты все слышал, — сказала Анна. — Мы все знаем, как управлять летающим аппаратом, не то что эти сумасшедшие туристы. А если мы отправимся втроем, больше шансов, что хотя бы кто-то один продержится в воздухе достаточно долго, чтобы свалиться на вершину горы.

— Ты хотела сказать «мягко приземлиться», — поправил ее Оскар.

— Я сказала то, что хотела сказать.

Уилсон обнял жену.

— Ты уверена?

— Да. — Она нежно провела пальцами по его щеке. — И ты все еще должен мне медовый месяц.

— Этого полета будет достаточно?

Глаза Анны засияли, она поцеловала Уилсона.

— Нет, этого будет мало.

— Дремлющие небеса! — воскликнула Саманта. — Я не сомневаюсь, что вы справитесь, но… диверсия! Я не могу рисковать.

— Можешь, — возразил Уилсон. — Даже если представить худший вариант, что вредитель один из нас и он доберется до вершины, но не будет передавать необходимую вам информацию, это ведь не хуже, чем совсем не пытаться исправить положение, верно?

Саманта отчаянно оглянулась на Адама: принимать подобное решение ей явно было не по душе.

— Ладно, — нехотя согласилась она. — Я думаю, нам нечего терять.

Уилсон коротко кивнул, снова чувствуя себя командующим операцией.

— Нам нужны точные параметры требуемой информации и коммуникационные характеристики, чтобы модифицировать свои устройства. Розамунде и остальным известна дорога к Каменной Волне?

— Отлично известна. Туристические компании пользуются ею для розыска гиперглайдеров, так что она довольно хорошо размечена.

Хранители начали отцеплять трейлеры от кабин «Вольво», а Адам тем временем подошел к Оскару. Почти все ящики уже были разгружены, и грузовик с оборудованием для станции на Зуггенхеймском хребте уже отправился в путь. Саманта решила сначала закончить инструктирование Уилсона, а затем вместе с Хранителем по имени Валентин догнать грузовик на джипе. Уилсону и Йамасу по пути к Каменной Волне предстояло модифицировать модули, чтобы они соответствовали аппаратуре, имевшейся у группы наблюдения.

— Я рад, что ты вызвался сам, — сказал Адам.

— Я не мог позволить Уилсону… — Он подозрительно прищурился. — Почему?

— Потому что я намерен позволить подняться в воздух тебе одному.

— Как? — Оскар непроизвольно оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. — О чем ты? — спросил он, понизив голос.

— А ты решил, что Уилсон и Анна сняли с себя подозрения, предложив этот вариант?

— Ну… — Оскар нерешительно потер пальцами лоб. — О господи!

— Представь, что один из них предатель и он доберется до вершины. От этой информации зависит весь проект отмщения. — Адам энергично сжал кулаки. — Они провели нас. Еще немного — и все будет кончено. Звездный Странник доберется до «Марии Селесты» и удерет.

— Когда ты собираешься им об этом сказать?

— После того как мы доберемся до Каменной Волны и подготовим гиперглайдеры. Есть и еще одно обстоятельство: эта поездка удержит нас вдали от манипулирующих станций, которыми занимается Саманта. Я не хочу, чтобы ей помешал какой-нибудь несчастный случай. А когда мы отыщем пригодные для полета гиперглайдеры, я скажу, что они оба останутся на земле. Мои Хранители меня поддержат.

— Адам, умоляю, я ведь не такой уж хороший пилот. Черт, да за последние десять лет я только раз летал, да и то на «Карбоновом гусе».

— Вставки памяти тебе помогут. Ты справишься, Оскар, как справлялся всегда.

Четыре «Лендровера» полностью перегородили Первую Магистраль. Небо над ними раздирали ионные импульсы зарядов, которыми бойцы Института обстреливали приближающуюся колонну Хранителей. Кинетическое орудие, установленное на капоте «Лендровера», блокирующего ближайший перекресток, било по кабине восемнадцатиколесного грузовика «Локо», который несся вперед со скоростью сто километров в час. Ответный выстрел из гипервинтовки, сделанный из кабины грузовика, мгновенно обрушил защитное поле «Лендровера». Мощный взрыв подбросил его над землей и перевернул в воздухе.

«Теперь он умеет летать», — раздался на общем канале связи беззаботный голос Кэт.

Ее защищенная скафандром фигура, окруженная мерцающим янтарным полем, вылетела из кабины «Локо», стукнулась о ферментированный бетон и отскочила, ударившись о стену зоомагазинчика. Стена треснула, и крыша дома угрожающе просела.

Пылающий корпус «Лендровера» приземлился колесами вверх и развалился. В следующее мгновение «Локо» на всем ходу врезался в остальные машины заграждения.

Стиг, сидевший за рулем броневика метрах в двухстах от баррикады, невольно поморщился. Грузовик пронесся вперед. Еще два «Лендровера» поднялись в воздух, окружающие их силовые поля стали малиновыми от перегрузки, по всей дороге разлетелись обломки, а в чистое голубое небо взметнулся огненный шар. Тигрица Панси взвизгнула прямо над ухом Стига — это прозвучало так, будто скрип ногтя по стеклу пропустили через аудиоусилитель.

— Вот это да! — восхищенно ахнула она. — Но ты же не собираешься?..

Стиг продолжал давить на акселератор. Дома здесь подходили совсем близко к дороге, и их отражение в боковом зеркале сливалось в одну сплошную разноцветную полосу. Впереди горящий остов «Локо» постепенно останавливался, все больше и больше сужая и без того небольшую щель. Пальцы Стига обхватили руль стальной хваткой. В четвертом «Лендровере» лопнул топливный бак, бензин вытек, и над полосой бетона вспыхнуло пламя.

— Дремлющие небеса! — выдохнул сидящий на переднем сиденье Брэдли.

Стены огня закрыли уже обе полосы Магистрали.

Броневик промчался сквозь полыхающую завесу, увлекая за собой языки пламени. Искры и дым над кабиной закружились бушующими вихрями.

— Клево! — громко поддержала Брэдли Тигрица Панси.

Дорога перед броневиком была свободна. Стиг свернул на крайнюю полосу. «Мазды» и остальные броневики прорвались сквозь завал, сохраняя условленный интервал в пятьдесят метров. За ними прошли и три оставшихся грузовика «Локо».

— Кэт? — окликнул Стиг. — Кэт, ты в порядке?

Брэдли прильнул к узкому окну, глядя на дорогу позади машины.

— Ничего не видно. Огонь все еще очень сильный.

— Кэт? — крикнул Мортон.

В его голосе на этот раз прозвучало искреннее волнение.

«Мальчики? Вы беспокоитесь обо мне? Как мило!»

Во всех машинах раздались радостные возгласы.

Камера заднего обзора показала Стигу, как из-за развалин дома появилась фигура в бронированном скафандре. «Мазда» резко затормозила, оставляя на бетоне черные полосы. Передняя дверца распахнулась, и Кэт запрыгнула внутрь, словно поймала попутную машину.

«Плохие парни еще остались?» — спросил Алик.

«Я слежу за сообщениями в локальной сети, — сказала Киили. — Местные жители пока никого не обнаружили. Но имейте в виду: они все еще боятся выйти из своих укрытий».

— Передай, чтобы они не приближались к тем, кто остался в живых, — попросил Брэдли.

«Да, сэр».

«Это было весело, — сказала Кэт. — Когда следующая засада?»

— Через полчаса, — с оттенком обиды ответила Олвен.

Как и всем остальным, Олвен не терпелось вступить в бой, как только они догонят Звездного Странника. Но Стиг и Брэдли давно поняли, что этому не суждено случиться, если они будут терять время на стычки с патрулями, и тогда они решили изменить тактику и идти напролом. Подобное стало возможным только благодаря ультрасовременным скафандрам, имевшимся у парижской команды и Кошачьих Когтей, которым Хранители не могли не завидовать.

Мимо броневика Стига пронесся один из грузовиков «Локо», позаимствованных на транспортном складе. Сидевший за рулем Джим Иван помахал рукой и занял место во главе колонны.

Стимулирующие средства, которые принимал Стиг, чтобы не снижать бдительности на вторые сутки поездки, с трудом позволили ему ослабить хватку на руле. Эти вещества ограничивали работу мозга только первоочередной задачей, зато заставляли нейроны функционировать с точностью процессора; люди получали способность делать одно и то же в течение целой недели и лишь потом падали без сил. В таком состоянии можно было совсем не спать, но переключить внимание на посторонние мысли практически не представлялось возможным.

— Между нами и Анкуланом есть что-то еще? — спросил он.

«Никаких сообщений не поступало, — ответила Киили. — Но и с моста

я тоже не получаю никаких сигналов. Городская сеть обрывается в ста шестидесяти километрах от него на этой стороне. С юга вообще никто не может обнаружить никаких радиопередач. Я еще иногда вылавливаю коротковолновые сигналы с Рок-Ди, но это все».

— Ладно.

Если других засад на пути нет, то до моста через Анкулан при нынешней скорости им ехать еще два с половиной часа. А Звездный Странник был там не менее часа назад. Сказать точнее никто не мог: после прохождения конвоя Звездного Странника через эту странную отметку в сто шестьдесят километров связь с югом прервалась. Что могли сделать бойцы Института, чтобы обрушить всю дорожную сеть, оставалось загадкой, и Хранители это живо обсуждали.

Стиг отчаянно хотел услышать хоть какие-то известия, поскольку именно у Анкулана планировалось самое ожесточенное сражение. Если и там Звездного Странника не удастся задержать, значит, вся погоня напрасна, и тогда остается надеяться на акт отмщения планеты и Решающий Рейд. Стиг и не думал критиковать Брэдли Йоханссона, но нынешний временной график был слишком плох для плана, который прорабатывался в течение ста тридцати лет. Кроме того, после взрыва на площади трех «П» Стиг ощущал тяжелый груз вины и хотел лично расправиться со Звездным Странником. Стимулирующие препараты не могли прогнать эту мысль из головы.

Брэдли немного наклонился и пристально взглянул на коротковолновый приемник.

— Похоже, это Саманта.

Взгляд Стига остался прикованным к дороге. Для лучшей концентрации внимания он даже отключил свои вставки. Идущий перед ним грузовик Джима Ивана выбрасывал бесконечные клубы выхлопных газов; в его хромовой отделке то и дело отражалась яркая синева неба.

— Что говорит?

— Они прибыли на последнюю из установок. Как я полагаю, Адам довез оборудование.

— Хороший парень Адам, его не остановит никакой предатель.

— Подожди… — На губах Брэдли мелькнула улыбка. — Она говорит, что готова заняться серфингом на ближайшей волне. — Он переключил модуль в режим передачи. — Сообщение принято. Желаю отличного отдыха завтра на пляже.

Модуль автоматически повторил его ответ десять раз.

Олвен положила руки на спинку сиденья Брэдли и опустила на них голову.

— Завтра! — Она радостно усмехнулась. — Дремлющие небеса, не могу поверить! Это произойдет уже завтра!

— Если только мы не поймаем его сегодня, — проворчал Стиг.

Олвен и Брэдли обменялись взглядами.

— Ну, Брэдли, как ты теперь себя чувствуешь? — спросила Тигрица Панси, игнорируя недовольный взгляд Олвен. — Ты ведь так долго этого ждал.

— Не уверен, что я вообще что-то чувствую, — сказал Брэдли. — Я полностью сосредоточился на текущих событиях. Я сознаю, что сам их спровоцировал, но прежде никогда не пытался представить их вживую. Я как будто смотрю на ревущую лавину, зная, что сам столкнул первый камешек.

— Эта лавина похоронит проклятого Звездного Странника, — сказала Олвен. — И мы будем тому свидетелями.

— Спасибо, моя милая. Ваши кланы долгие десятилетия поддерживали меня своими силами. Ты и представить себе не можешь, как тяжело чувствовать на себе всеобщее презрение и ненависть. Но при этом я чувствовал, что есть люди, которые мне верят.

— Теперь Содружество должно быть нам благодарно.

— Так было всегда, просто они этого не знали. А ты, Олвен, никогда не задумывалась над тем, что станешь делать потом?

— Нет. Никогда. Мне до сих пор трудно поверить, что скоро все закончится. Я думала, что отмщение планеты осуществит следующее поколение или то, которое придет после него. Но никак не наше.

— Да, послезавтра нам всем надо будет сесть и подумать, что нам делать дальше. Кланам придется изменить свою жизнь. Кто знает, какими они станут.

— Если я доживу до послезавтра, я увижу самый грандиозный праздник на Дальней, какого еще никогда не было.

— Правильно, милая. А решения станем принимать, когда пройдет похмелье.

Они увидели дым за несколько километров. Тонкие серые струйки поднимались в жаркое экваториальное небо. Такой дым может идти только от догорающих углей.

Хавилль был небольшим городом, он тянулся вдоль Первой Магистрали на пару километров и заканчивался апельсиновыми рощицами. Конвой Звездного Странника поджег его с одного конца и распространил пламя по всей длине. Домики, построенные из углеродных панелей, превратились в груды шлака, засыпавшие фундаменты. На бетонных стенах опустевших строений виднелись черные продольные отметины, оставленные лазерами и мазерами. Среди развалин бродили люди, провожая опустошенными взглядами проносившиеся машины Хранителей. В одном из дворов лежали тела погибших, накрытые обрывками ткани.

— Они разрушили все ретрансляторы, — доложила Киили. — Непохоже, чтобы эти устройства были хоть как-то защищены.

— Мне кажется, они даже не целились, — сказал Брэдли, когда их машина доехала до края городка, где на краю рощицы еще догорали апельсиновые деревья. — Это тактика выжженной земли, целью которой было уничтожение любых средств связи дальнего действия.

— Вы считаете, что они проделали то же самое во всех городах? — спросила Олвен.

— Несомненно.

Первая Магистраль полностью опустела. К югу от величественной аллеи секвой Роба Лейси местность постепенно поднималась, и дорогу обступали пологие холмы, разделенные неглубокими долинами. Брэдли еще помнил свою поездку по Первой Магистрали, когда эта местность была совершенно пустынной. Сегодня, спустя почти два столетия, склоны холмов подернулись изумрудной зеленью пышной травы и лиственных деревьев. Полуденное солнце выбелило небосвод до боли в глазах. Видимость была превосходной. Через плечо Стига Брэдли видел сквозь толстое стекло броневика грязновато-серую ленту ферментированного бетона, уходящую вперед на несколько километров. Патрулям Института здесь негде было спрятать свои «Лендроверы», и Стиг, как и остальные водители, шел на максимальной скорости.

После Хавилля они проехали мимо еще четырех небольших городков, которые Звездный Странник сровнял с землей, и последним из них был Зиифильд, крайний населенный пункт на юге Первой Магистрали. Сюда, вероятно, вовремя дошли слухи с севера. Последние три городка выглядели абсолютно пустыми; Брэдли не увидел в дымящихся руинах ни ошеломленных жителей, ни тел погибших. Неизвестно, где скрылись обитатели этих мест, но они до сих пор не выходили. И Киили не удалось обнаружить на местных каналах никаких сигналов.

Сразу за холмистой возвышенностью оптоволоконный кабель, соединявший Институт с Армстронг-сити, поддерживал несколько коммуникационных узлов, обеспечивающих связь для всех, кто пользовался Первой Магистралью. Оборудование было установлено в пяти километрах от дороги и защищено от воздействия стихий несколькими куполами метровой ширины, торчащими из земли, словно искусственные грибы. Все они были обстреляны из мазеров; углеродистые панели повышенной плотности рассыпались по опаленной траве кучками серого шлака.

— Здесь был мой первый рейд против Звездного Странника, — сказал Стиг, когда дорога пошла под уклон, спускаясь в долину. — Мы часто перерезали кабель, это было нетрудно.

— Теперь они используют тот же прием против нас, — откликнулся Брэдли. — Хотя разрушение всех ретрансляторов говорит об их неуверенности. Пары обрывов было бы вполне достаточно.

— А зачем ему это? — воскликнула Олвен. — Звездному Страннику известно, что мы пользуемся коротковолновыми сигналами, и нашу связь он блокировать не может.

— В некотором отношении он удивительно однообразен, — сказал Брэдли. — Если прежде блокировка связи причиняла нам неудобства, то он просто повторяет этот прием.

— Выходит, он больше похож на программу модуля, чем на разумное существо.

— В какой-то степени неврологические функции его мышления и правда удивительно похожи на функции процессора. Тактика его действий основывается либо на методе проб и ошибок, либо на интуитивной информации из посторонних источников. И быстро меняющаяся ситуация, как в нынешней погоне, представляет для него определенную трудность. Ему не хватает времени, чтобы проанализировать возможности и выявить наиболее эффективные варианты действий.

— Вы хотите сказать, что он черпает свои идеи от людей?

— Да, во многих случаях. Хотя чем дольше они пребывают под его контролем, тем меньше становится их способность мыслить оригинально и изобретательно.

— Неудивительно, что он так стремится от нас избавиться. Он не в состоянии с нами соревноваться.

— Да, в нашем понимании. Но тем не менее он сумел подвести нас к грани уничтожения. Нельзя недооценивать его силы.

— Да, сэр.

Убежденность в ее голосе взволновала Брэдли. Вернувшись на Дальнюю после долгого отсутствия, он испытывал некоторое беспокойство по поводу беспрекословного уважения членов кланов к любым высказываниям «лидера культа», как называли его власти Содружества. Похоже, в этом они не слишком ошибались.

Колонна машин начала долгий спуск с холмистого плато. Первая Магистраль огибала крутые обрывы и петляла вокруг скал, в конце концов выходя к откосу, за которым открывался изнемогающий от жары лес. На этом участке от самой северной в хребте Дессо вершины Сент-Омер до южного берега Дубового моря простирались настоящие джунгли. Сначала дирижабли восстановителей рассеяли семена трав, подготовивших почву, а затем сюда пришли деревья и лианы. Теперь центральная часть джунглей процветала и расширялась уже без помощи человека.

Долину Анкулана Брэдли заметил издалека. Промытая рекой впадина пересекала джунгли с запада на восток и выходила к Дубовому морю, а растительность в ней была намного темнее светло-зеленого покрова джунглей, словно вся узкая долина постоянно оставалась в тени. Многочисленные ручьи, сбегающие с гор Дессо, объединившись, питали реку, создавая мощный поток шириной около двухсот метров и до тридцати метров глубиной; берега были почти отвесными. Река с обеих сторон заросла кустарниками, но периодически подмывала их, обнажая клубки корней, цеплявшихся за вязкую почву. Мелководье оккупировали водяные тыквы, разбросавшие тут и там свои желтовато-серые морщинистые плоды величиной от апельсина до футбольного мяча. Их тонкие черные усики колыхались в воде, словно скользкие угри. Сбегающие с гор притоки были настолько насыщены осадочными породами, что вода здесь имела цвет кофе с молоком.

Из-за сложности и дороговизны доставки на Дальнюю стальных конструкций был выбран более экономичный метод наведения переправы, и над рекой подняли бетонный пролет, по которому прошла автомобильная дорога. Здесь она сужалась с четырех полос до двух.

Подрывники из числа Хранителей неплохо поработали. От арки осталось только два крайних фрагмента, упирающихся в берега, а центральная часть рухнула в воду, и на месте падения обломков бурлили белоснежные буруны.

Алик и Мортон, стоя на краю дороги, при помощи своих вставок изучили джунгли на противоположном берегу. За стеной растительности не было замечено никаких признаков противника.

— Похоже, что все чисто, — доложил Алик.

Стиг и другие Хранители, стоя на выступе рядом с дорогой, смотрели вниз, на бурлящую в двадцати метрах реку. На обломках моста лежали тела; три в темной форме охранников Института, еще два в камуфляжных комбинезонах. Все трупы были страшно изуродованы выстрелами. Чуть ниже, в прибрежном кустарнике, виднелась туша убитого шарлеманя, уже начавшая раздуваться. При сканировании участка выше по течению Стиг обнаружил в грязи и помятых зарослях еще несколько тел.

— Абсолютно ясно, в какой стороне они искали переправу, — сказал Брэдли.

Полоса травы и кустарника отделяла джунгли от потока. Влажная почва

здесь местами была взрыта колесами машин Звездного Странника.

— Капитан Хоган, Мортон, не могли бы ваши люди провести здесь разведку? — попросил Брэдли. — Нам надо найти то место, где они переправились через реку.

— Все сделаем, — заверил его Алик.

Они с Мортоном спустились с дороги.

Кошачьи Когти и парижская группа стали обследовать заросли вдоль следов, оставленных машинами, а за ними потихоньку двинулись броневики и остальные автомобили. По верхнему краю долины они прошли около двух километров. Высота крутых склонов местами достигала сорока метров. Внизу, вдоль реки и в воде, были разбросаны трупы. После первых трех десятков тел считать погибших уже никто не пытался.

Конвой Звездного Странника устроил переправу в двух с четвертью километрах выше моста. В этом месте края ущелья с обеих сторон снижались примерно до десяти метров, и при помощи взрывов оставшиеся стены были снесены до минимума, так что образовались склоны, достаточно пологие, чтобы их смогли преодолеть автомобили.

На середине Анкулана остались три разбитых «Лендровера», вода до сих пор обтекала их, образуя на выступах мощные буруны. Еще две машины Института сгорели на северном склоне, один «Лендровер», попавший под кинетический снаряд и ионный импульс, видимо, встал перед подъемом на противоположном берегу, но был отодвинут в сторону более мощным транспортом. В смятом кустарнике лежало около двадцати мертвых шарлеманей и их всадников. У края джунглей тоже были трупы.

Брэдли, окинув взглядом поле боя, удрученно опустил голову.

— Дремлющие небеса, пусть это побыстрее закончится, — прошептал он.

— Один еще двигается, — крикнул Мортон. — Прикройте меня!

Скользя на глинистом склоне, он поспешно сбежал вниз. Роб и Кэт направились за ним, держа оружие наготове.

— Капитан, вы можете переправиться на ту сторону? — спросил Брэдли. — Хорошо бы убедиться, что там нет для нас никаких сюрпризов.

— Сейчас сделаем, — пообещал Алик.

Парижская группа начала спускаться по импровизированному пандусу.

— Стиг, как только они подадут нам знак, трогаемся дальше.

— Да, сэр. — Стиг покосился на бурлящий поток. — Наши джипы без проблем перейдут на тот берег, а вот за грузовики я не поручусь — течение слишком сильное. Но можно подстраховаться лебедками.

— Нет. Нам надо спешить. Те машины, что не переправятся самостоятельно, останутся здесь.

— Брэдли, — окликнул его Мортон, — это один из ваших людей. Он зовет вас.

Брэдли начал спускаться по склону, решив, что почва после прохода машин должна быть более плотной, но даже здесь его ботинки частенько проскальзывали по глине. Позади него с большой аптечкой на плече спускался Стиг.

Кошачьи Когти остановились у самого края прибрежных кустов. Поодаль лежал шарлемань, его тяжелая туша съехала по слону на несколько метров и там остановилась. Рядом на перепачканных сломанных ветках в небольшом углублении, уже частично заполненном водой, лежал человек. Его шарф в зеленую и коричневую клетку указывал на принадлежность к клану Макфостеров, хотя из-за впитавшейся в ткань крови яркие цвета можно было различить с большим трудом. Древний легкий защитный костюм, надетый поверх одежды, в нескольких местах прогорел, самой опасной казалась рана в боку, местами облепленная густой грязью.

Брэдли прищурился, глядя на обветренное смуглое лицо, покрытое сеткой выступающих сосудов.

— Харви? Харви, это ты?

— Дремлющие небеса, вот и вы! — Хриплый голос раненого был едва слышен. — Мне говорили, что вы здесь, но я не мог поверить. Простите, в душе я знал, что вы не бросите нас одних сражаться с этим чудовищем.

Брэдли опустился на колени в жидкую грязь рядом со старым воином.

— Как же ты здесь оказался? Ты ведь уже не должен был сражаться.

— Одна последняя битва, Брэдли. И все. Я так устал обучать молодых, посылать их в бой и потом ждать. Я должен был сам сразиться с врагом в последний раз. Спасибо дремлющим небесам, славная вышла битва. Сегодня наши предки могут нами гордиться.

— И я горжусь тобой, Харви, и всегда гордился. А теперь полежи спокойно, Стиг несет аптечку, он приведет тебя в порядок.

— Брэдли… — Харви приподнял руку и уцепился пальцами за его рубашку. — Да?

— Ты бы видел остальных наших парней.

Воздух вырвался из горла Харви, производя наиболее близкий к смеху звук.

Брэдли накрыл пальцы Харви своей ладонью.

— Не разговаривай.

Стиг едва не упал, в ужасе глядя на своего старого учителя.

— Ты поправишься, Харви. Я принес аптечку из Содружества. Здесь есть и исцеляющая кожа, и биопрепараты — все, что надо.

— Побереги их, парень, — прошептал Харви. — Они тебе еще понадобятся после отмщения планеты.

Стиг опустил голову, скрывая текущие по щекам слезы.

— Харви? — окликнул его Брэдли. — Как давно это случилось? Ты можешь вспомнить?

— Это я для тебя сделал, — ответил Харви. — Я видел, как грузовик с чудовищем поднялся на тот берег, и засек время. Я знал, что для тебя это важно. Молодежь вечно не слушает, когда я говорю, что для нас важнее всего. — Он посмотрел на старинные цифровые часы в хромированном корпусе, застегнутые на запястье. — Восемьдесят семь минут, Брэдли. Теперь это весь его выигрыш. Я же говорил, славная была битва.

— Ты прав. Теперь наша очередь, и я тебе это обещаю, мы закончим работу.

Глаза Харви закрылись, и он хрипло вздохнул.

— Введи ему обезболивающее, — сказал Стигу Брэдли. — А потом перенеси в один из джипов.

Он осторожно отцепил пальцы Харви от своей рубашки и уставился на оставшееся кровавое пятно, словно пытаясь вспомнить, откуда оно взялось.

— Сэр! — взволнованно воскликнул Стиг. — Его нельзя трогать. Такие раны…

— Харви уходит на дремлющие небеса, и никакие средства из твоей аптечки ему не помогут, — сказал Брэдли. — Мы не можем ждать, пока это произойдет, но нельзя бросить его умирать в одиночестве. Если даже ему осталось несколько минут, пусть он проведет их в окружении друзей, а мы отправимся навстречу своей судьбе. Неужели ты осмелишься лишить его всего этого?

Харви, не открывая глаз, опять засмеялся, издавая слабые булькающие звуки.

— Научи его, Брэдли, и да уберегут нас дремлющие небеса от бестолковой молодежи.

Стиг ошеломленно кивнул и открыл аптечку.

Брэдли поднялся на ноги.

— Восемьдесят семь минут, — объявил он Кошачьим Когтям. — Мы можем его догнать.

Адам считал название «влажная пустыня» термином, данным какой-то местности в насмешку, но только до тех пор, пока не попал в этот район. Шторм, ежедневно налетавший по утрам с океана Хондю, нес с собой тучи, выливавшие от четырех до пяти сантиметров осадков и к началу дня исчезавшие с небосклона. Влажная пустыня представляла собой обширный шельф, на протяжении более сотни километров равномерно спускавшийся от плато Олдрин к берегу океана. Почва здесь целиком состояла из песка и гальки. В сущности, это был самый большой пляж во всей Галактике, хотя последний прилив отступил от него примерно четверть миллиона лет назад. Геологи из первой исследовательской экспедиции определили, что когда-то здесь простирался океан Хондю, а Великая Триада стояла почти на самом берегу. Лава, изливающаяся из этих гигантских вулканов в воду, должно быть, представляла собой великолепное зрелище.

Во время дождей вода стекала по промокшей почве в сотни неглубоких впадин шириной до километра и по ним уходила в океан. Спустя час после того, как тучи уносило на восток, земля снова открывалась полуденному солнцу и начиналось стремительное испарение, отчего большую часть дня здесь стоял густой теплый туман.

В самом начале освоения планеты восстановители распылили здесь споры лишайников, а потом почесали в затылках, не представляя, что делать дальше. Это было сто пятьдесят лет назад. Люди так и не вернулись сюда.

Из кабины головного «Вольво» не было видно никаких лишайников. И вообще никаких признаков жизни. В этой загадочной местности, где поочередно в течение суток дождь сменялся жарой, туманом и иссушающими ветрами, не смог выжить ни один организм высшего порядка.

Адаму подошла очередь садиться за руль. Поездка стала тяжелым испытанием, особенно для Хранителей, вызвавшихся вести машины, чтобы офицеры флота смогли отдохнуть перед полетом. К концу ночи удалось лишь обогнуть гору Геркуланум и преодолеть половину расстояния до подножия горы Зевс, а затем рассвело и поднялся ветер. Пришлось укрыться за скальным выступом. Несмотря на то что кабины «Вольво» были закреплены карбиконовыми тросами, Адамвсе же беспокоился, как бы их не сдуло. Саманта была права: если бы шторм, огибающий Геркуланум с обеих сторон, обрушился на их группу всей своей мощью, в живых не осталось бы никого.

Как только ветер ослабел до такой степени, что уже можно было выйти из укрытия, они свернули тросы и отправились дальше. Через пару часов они доехали до северной границы подножия Зевса и оказались во влажной пустыне. Машины со всех сторон окутал туман.

Пришлось использовать радар, чтобы он предупреждал о препятствиях и оврагах. До сих пор не попалось ни того ни другого. Просвечивающее сквозь туман солнце окружило кабины белоснежным сиянием, видимость снизилась до пятнадцати метров. Но даже в этих условиях машины умудрялись гнать со скоростью сто тридцать километров в час.

Проблемы эрозии во влажной пустыне не существовало; полное и быстрое испарение уплотнило песчинки и голыши до состояния бетона, образовав идеальную поверхность для езды; сцепление колес с грунтом было отличным, и это давало возможность в случае чего затормозить очень быстро. Широкие протоки, образованные дождевой водой, имели глубину не более пятнадцати сантиметров и не мешали движению. Из-под колес «Вольво», словно крылья, то и дело вылетали огромные каскады брызг.

— Я думаю, мы уже приближаемся к городу, — объявил Адам.

Отклик радара показал, что в восьми километрах перед ними из поверхности что-то выступает — первое нарушение монотонно ровной дороги.

Розамунда, опершись о его плечо Адама, заглянула в экран.

— Да, это, вероятно, он. Координаты совпадают.

Адам прищурился и перевел зрительные вставки в режим наибольшего разрешения. В радужном тумане по-прежнему не было ничего видно, кроме однообразного движения стеклоочистителей. Он снова посмотрел на экран радара.

— Размер тоже соответствует? — уточнил он, инстинктивно ослабляя давление ноги на педаль газа.

— Думаю, да, — взволнованно ответила Розамунда.

Название «влажная пустыня» должно было подготовить Адама к точности даваемых на Дальней имен. Каменная Волна оказалась двухкилометровым гребнем из осадочных пород красноватого цвета, который поднимался над землей почти на триста метров. В результате эрозии в одной его стороне образовалась гигантская выемка, так что с южного направления, откуда приближались машины, скала действительно казалась огромной волной, застывшей за мгновение до того, как обрушиться. Адам вспомнил, что геологи до сих пор вели споры о том, возникла она до или после отступления океана.

Поселок, получивший название по этому каменному образованию, располагался в его центре, где гигантский навес был наиболее высоким и достигал около ста пятидесяти метров. Строения, хотя и отличающиеся друг от друга размерами, все имели форму параллелепипедов и стояли на невысоких сваях. Стены, полы и крыши были сделаны из одинаковых черных карбоновых панелей, прикрепленных к надежным каркасам. В каменном углублении зданиям были не страшны дожди, хотя утренние ветра, огибая нависающий край скалы, залетали и сюда.

Поселок существовал исключительно благодаря гиперглайдерам. Два здания были оборудованы под роскошные отели на пятнадцать мест каждый, чтобы привлечь богатых туристов, желающих испытать свою судьбу и нервы в утренних штормах. Служащие туристических компаний занимали три жилых корпуса, кроме того, здесь имелся дизельный генератор, небольшой комплекс для переработки отходов, гаражи и ангары.

Адам пересек каменистую площадку и остановил машину перед ангаром, над раздвижными дверями которого располагалась вывеска: «Великая Триада». Его эл-дворецкий попытался подключиться к управляющему зданием модулю, но безуспешно. Сканирование окрестностей при помощи зрительных вставок в инфракрасном диапазоне не обнаружило никаких источников тепла.

— Похоже, что здесь пусто, — сказал Адам.

— Наверное, все компании позакрывались, как только иссяк поток туристов, — предположила Розамунда.

— Господи, надеюсь, они оставили гиперглайдеры.

— А зачем бы они стали их забирать?

Адам зашел в спальный отсек проведать Паулу. Та спала на своей койке, подтянув колени к подбородку. Ее лоб блестел от пота, а дыхание было прерывистым и неглубоким. Время от времени она судорожно втягивала воздух, словно страдала от удушья. Адам уныло вздохнул. Он просто не знал, как еще ей помочь. Седативные препараты исчерпали свои возможности, а прочие средства никак не улучшили состояние женщины. Он уже боялся подключать диагностический модуль, опасаясь увидеть страшный приговор.

— Останешься с ней, — сказал он Розамунде. На ее протесты он предостерегающе поднял руку. — Мы не можем с уверенностью сказать, что болезнь настоящая. — При этих словах Адам почувствовал себя законченным лицемером. — Когда она очнется, дай ей попить. Если потребуется, напои насильно.

Кроме всего прочего, его беспокоил и отказ следователя от любой еды. В медицинской аптечке имелся прибор для внутривенного вливания, но Адам еще не осмеливался прибегать к последним средствам.

Он поспешно покинул кабину, невольно радуясь, что переложил проблему на чужие плечи, и стыдясь своей радости. Второй «Вольво» остановился рядом с первой машиной. Киеран еще не успел заглушить двигатель, как из кабины выпрыгнул Уилсон. Соседство камня и тумана странным образом влияло на акустику и, казалось, приглушало все звуки. Адам посмотрел на округлый выступ скалы, испытывая непонятную тревогу.

— Как Паула? — спросил Уилсон.

— Без изменений, — коротко ответил Адам. — Вы перенастроили свои модули, чтобы поддерживать связь с Самантой?

— Да, похоже, что это удалось. Вся проблема в радиусе действия. Еще мы сняли один из модулей с «Вольво» и тоже настроили его. Более современная модель подошла бы лучше, но других у нас нет. Я хочу забрать модуль и со второй машины. Надеюсь, что на автомобилях туристической компании имеются средства связи.

— Обязательно, — подтвердил Йамас. Вместе с Анной и Оскаром он тоже вышел из машины. — Автомобили туристической компании должны поддерживать связь на больших расстояниях. Возможно, на них стоят более мощные передатчики, чем на «Вольво».

— Отлично, ты вместе с Киераном поищешь эти аппараты. Но будьте осторожны, мы еще не убедились, что, кроме нас, здесь никого нет. А мы вчетвером обследуем ангары.

Замок в маленькой дверце ангара Адаму пришлось выбить ионным импульсом небольшой мощности. Внутри было так темно, что не помогали даже его зрительные вставки, но, пошарив рукой по стене, он отыскал выключатель. Похоже, что в ангаре имелся резервный источник питания: под потолком зажглись длинные полоски полифото, излучающие ярко-желтый — по сравнению с монохромным сиянием тумана — свет. На транспортных платформах стояло восемь гиперглайдеров. Они были оставлены в базовой конфигурации — округлые толстые сигары с крыльями и хвостовыми лопастями, убранными в плоские треугольные выступы на фюзеляже.

Оскар восхищенно свистнул:

— Красивые машинки.

— Парни, вам лучше хорошенько их проверить, — посоветовал Адам. — Это ваша первоочередная забота.

— Обязательно, — согласился Уилсон. — Поищи, пожалуйста, системный модуль ангара, надо просмотреть журналы технического обслуживания.

— И предполетные требования, — добавила Анна. В свете ангара ее обширные ОС-татуировки отливали золотом. — Нам предстоит пройти по сложной траектории, дуга должна закончиться в строго определенной точке.

— Начнем с того, что траектория полета будет почти стандартной, — заметил Уилсон. — А после выхода из урагана мы изменим направление, замедлимся и направим глайдер к Трону Афродиты. Снизить скорость можно в любой момент, а вот увеличить ее нельзя. Полет будет нелегким, но кому-то из нас наверняка удастся подобраться к назначенному месту.

Оскар метнул в сторону Анны сердитый взгляд.

— У них должна быть предусмотрена посадка в критических условиях, — продолжала Анна. — Не могут же все перелетать над вершиной.

— Если глайдер не набрал достаточную скорость, чтобы подняться, пилот должен свернуть в сторону и обогнуть гору, — сказал Уилсон.

Он обнаружил на первом глайдере механический замок, поднимающий колпак кабины, и повернул ручку. Прозрачный кокон плавно отъехал вверх. Уилсон перегнулся через борт.

— Ну, можно начинать.

Эл-дворецкий известил Адама о включении модуля пилота в глайдере. Несколько мгновений Адам стойко выдерживал взгляд Оскара, а затем прошел в отгороженное в задней части ангара помещение. Двери его так давно не открывались, что внутри поселился запах плесени; все поверхности оказались

сырыми на ощупь, а на некоторых металлических деталях собрались капли конденсата.

Настольный модуль включился при первом нажатии кнопки подачи энергии. Мало того, система даже не имела защитного кода. Адам сразу начал выискивать требуемую информацию

«Адам, — окликнул его Киеран по личному каналу связи, — мы нашли джипы, которые буксировали гиперглайдеры в Сторожевой каньон. Кстати, насчет ветровой устойчивости: машины выглядят словно мыльные пузыри. Думаю, что в них предусмотрены и якоря».

— Хорошо. Просмотри их формуляры. Мы возьмем два джипа с самой хорошей историей.

«Будет сделано. Да, разве мы собирались взять не три глайдера?»

— Об этом поговорим чуть позже.

«Ладно. Все равно сначала их надо заправить. Иамас отправляется на поиски основного топливного резервуара».

Адам отыскал папку, где хранилась вводная информация об управлении глайдерами, и дал своему эл-дворецкому список требуемой технической документации.

— Как насчет буровых установок, при помощи которых они закрепляют тросы глайдеров? — спросил он у Киерана.

«Здесь их нет. Как только разберемся с джипами, я их поищу».

— Хорошо. — В виртуальном поле зрения Адама появился стандартный маршрут. — Черт, надо поторапливаться. Обычно экипажи выдвигаются к Сторожевому каньону не позднее полудня. Это дает возможность засветло закрепить глайдеры и отправиться в обратный путь.

«Мы успеем».

Эл-дворецкий Адама выделил для него несколько глав из вводной части. Он быстро просмотрел их и наконец нашел раздел, относящийся к загрузке памяти. Эта процедура происходила в боковой комнатке офиса. Ее обстановка вполне соответствовала таковой в комнате ожидания преуспевающей юридической фирмы. Из ассоциативного ряда выбивались лишь некоторые предметы: например, вдоль задней стены стояли пять удобных кожаных кушеток, каждая с современным модулем у изголовья. По изрядно отсыревшей коже уже начали расползаться пятна черной плесени — это был первый живой организм, который Адам увидел во влажной пустыне. В первую очередь он проверил запас энергии в модулях.

— Я нашел загрузчики памяти, — сказал он, выйдя обратно в ангар.

Открыты были уже пять гиперглайдеров. В кабине одного из них сидел

Уилсон. Его руки покоились на точечных контактах, а чуть ниже и сзади него располагались выпуклости фюзеляжа; они выглядели так, словно из них вот-вот должно было что-то родиться.

— Отлично, — откликнулся Уилсон.

— Не совсем. Есть небольшая проблема. Влажность в том помещении еще выше, чем здесь, и некоторые контакты сильно пострадали. Я сумел запустить только одну установку, так что инструктаж придется проходить по очереди. Первым я пропущу Оскара.

— Ладно, — кивнул Уилсон.

Бесстрастное лицо Оскара не дрогнуло.

— Как у вас дела? — поинтересовался Адам.

— Проводим предполетную проверку, — спокойно ответил Оскар. — На данный момент можно рассчитывать на работоспособность пяти глайдеров.

Мимо Адама прошла Анна, таща за собой толстый сверхпроводниковый кабель. Она подключила его к разъему в корпусе второго гиперглайдера.

— Прежде чем их вывозить, надо перезарядить батареи, — сказала она. — Вспомогательный источник работает, но этого недостаточно. Электромускулам и плайпластику здесь придется немало потрудиться.

— Я думаю, главный генератор находится в том здании, мимо которого мы проехали, — сказал Адам. — Да, и надо поскорее отправляться в путь. Дорога до Сторожевого каньона занимает обычно около шести часов. Там надо будет закрепить якорные тросы.

Уилсон поднялся в кабину.

— Пора заканчивать подготовку.

— Надо еще отыскать страховочные канаты, — напомнила Анна. — Они должны быть где-то здесь.

— Вы вдвоем разберетесь с этим, — сказал Адам. — А я тем временем приобщу Оскара к радости полета на гиперглайдере.

— Здесь еще есть рабочие машины, — сказала Анна, обводя рукой гиперглай-деры. — Не хочешь к нам присоединиться?

— Нет, спасибо, только не с моим весом и не в моем возрасте.

Уилсон выбрался из кабины, спрыгнул на пол и застегнул свою куртку.

— Присмотри вместо меня за ходом проверок, ладно?

— Хорошо, — пообещал Адам.

Оскар окинул взглядом ряд кушеток в задней комнате ангара. У одной из них был активирован модуль, и его лампочки перемигивались зеленым светом. Оскар раздраженно фыркнул:

— Повреждены контакты, надо же такое придумать!

— Они нам еще нужны на время подготовки гиперглайдера для тебя.

— Это неправильно. Все обстоятельства против того, чтобы я поднимался в воздух.

— В таком случае скажи, кто из них агент Звездного Странника.

— А, заткнись!

— И ты тоже. Ложись на кушетку.

Оскар повиновался и приложил запястья к точечным контактам.

— Есть подключение, — сказал он.

В виртуальном поле зрения Адама появилось подтверждение. Он дал команду эл-дворецкому запустить программу. Вокруг запястий Оскара сомкнулись плайпластиковые валики.

— Подготовительная фаза займет одну минуту, — зачитал Адам. — Внедрение в память продлится восемь минут.

— И еще минуту на обеспечение безопасности, — прервал его Оскар. — Спасибо, все это я знаю, не раз проходил подобную процедуру, пока работал в исследовательском отделе. Всякая чепуха…

— Расслабься, пожалуйста, — строго скомандовал Адам.

Его виртуальная рука тронула иконку, запуская процесс подготовки.

Оскар уже закрыл глаза, и его веки стали подергиваться, словно в фазе короткого сна.

Адам вернулся в ангар. Два гиперглайдера еще продолжали проверку. До сих пор никаких проблем зафиксировано не было.

Он заглянул в кабину одного из них, но вдруг услышал за спиной какой-то шум и поднял голову, чтобы посмотреть, кто подошел.

— О, нельзя ли?..

Тонкое волновое лезвие вонзилось в основание его черепа под таким углом, чтобы проникнуть прямо в мозг.

Глава 18

Квантовая ракета никак не желала опускаться в трубу пусковой установки. Ни Оззи, ни РИ-подпрограмма были не в состоянии ее заставить. Никак. Они перепробовали все, что могли. Даже увеличивали мощность, подаваемую на электромускульные манипуляторы. Но это привело лишь к их непроизвольным сокращениям и сигналу перегрузки в виртуальном поле зрения. РИ-подпрограмма провела анализ всей зарядной системы, но лишь получила сообщение о ее полной работоспособности. Все механизмы были проверены неоднократно, и их функциональная эффективность подтверждалась раз за разом.

И тем не менее ничего не получалось.

У Оззи вырвалось яростное рычание. Его мозг как будто окутывался темной пеленой, с каждым часом становившейся все плотнее. Подобного разочарования он не испытывал за всю свою жизнь. Почти дойти до цели и остановиться из-за какого-то сбоя — на такую иронию было способно только самое злобное божество.

«Должна существовать какая-то логическая причина, по которой эта машина не работает, — думал он, — а значит, я смогу понять, в чем тут дело».

Однако при одном только взгляде на неимоверно сложную схему зарядного устройства ему хотелось ударить по ней виртуальными кулаками. Неспособность сосредоточиться усиливалась еще и из-за отсутствия пищи. Оззи не ел уже два дня. Кроме того, он еще и почти не спал.

В рубке послышался неожиданный, но очень знакомый шорох, заставивший Оззи отвлечься от виртуального поля зрения. Марк слегка приподнялся над своим креслом и парил в воздухе, повернувшись к Оззи спиной. Шорох повторился.

— Эй, Марк, это… Постой-ка! Это шоколад?

Марк медленно развернулся; его щеки немного раздулись, а челюсти продолжали двигаться. В одной руке у него была разорванная и смятая обертка от

молочной шоколадки «Кэдбери». Он освободил от фольги последние четыре квадратика и беспечно сунул их в рот.

— Мерзавец! — заорал Оззи. — Я тут голодаю, а ты все это время таскаешь еду из какого-то тайника.

— Коробка с завтраком, — пробормотал Марк с набитым ртом. — Моим завтраком.

— Но нас же тут двое! Сукин сын, где твое человеколюбие? Я два дня сижу на одной воде. И нам обоим известно, откуда она берется.

Марк разжевал и проглотил шоколад.

— Ах, извини. Неужели ты забыл украсть сэндвичи из детского сада, прежде чем угонять космический корабль?

— Это мой корабль! Я оплатил половину его стоимости.

— Отлично. В таком случае открой канал трансмерной связи и объясни все это Найджелу Шелдону.

Оззи едва не разбил кулаком висящие перед ним модули.

— Каким же дерьмом ты был в прежней жизни? Стряпчим?

— Ты убил меня! — закричал в ответ Марк. — Почему тот кусок дерьма, который ты называешь своим мозгом, ждет от меня благодарности? Скажи, мне интересно.

— Если бы ты закрыл свою пасть и выслушал меня, может, твое никудышнее ай-кью и зацепилось бы за смысл моих слов.

— Мое ай-кью, в отличие от твоего, хотя бы превосходит размер моего ботинка.

— Тупица!

— Кретин!

Марк скомкал пустую обертку и швырнул ее в Оззи.

— Да, ты еще и предатель!

— Я не агент Звездного Странника. Господи, ну почему меня никто не слушает?

— Еще один риторический вопрос, брошенный с головокружительной высоты твоего ай-кью?

— Эй, я не злой человек, но если ты сейчас же не прекратишь, клянусь, я пробью стену рубки твоей задницей.

— И что же я должен прекратить: кричать или оскорблять тебя?

Оззи сжал кулаки. Он был готов — уже почти решился…

— Боже мой, как же ты прошел тестирование по программе подбора персонала? Работать с тобой не смог бы ни один человек во всей Галактике. Ты самое невыносимое существо из всех, кого я когда-либо встречал.

— А Жизель ты как очаровал? Или она тебя просто пожалела из-за твоей прически?

Рука Оззи непроизвольно поднялась пригладить косички, болтавшиеся вокруг головы, словно щупальца рассвирепевшей медузы.

— Моя прическа — последний крик моды, — ледяным голосом произнес он.

— Где это?

Марк задал вопрос с таким неподдельным любопытством, что спутал мысли Оззи, не давая возможности подыскать подходящий ответ. Кроме того…

— Послушай, старик, мы идем по кругу. Я тридцать миллионов раз извинился за то, что произошло в доке. И я никак не собирался тащить тебя за собой.

— А как, по-твоему, будут расти без меня мои дети? Ни одному из них нет еще и десяти лет. Мало того что ты обрекаешь меня на смерть в космосе, так еще и Содружество теперь может проиграть войну из-за твоего предательства. Им придется отправиться в полет на ковчегах. Странствовать по Галактике, не зная, сумели ли они оторваться от врагов, в то время как оставшихся людей будут преследовать и убивать. У тебя самого есть дети? Попытайся вспомнить, как ты к ним относился, до того как тебе исковеркали мозги.

— Я в сотый раз говорю, что я не агент Звездного Странника! — заорал Оззи. Потом он немного помолчал, стараясь успокоиться. Взглянув на Марка, он увидел на его лице самодовольную улыбку. — Послушай, напряги свое ай-кью и ответь: зачем мне понадобилось угонять «Харибду»?

— Это у Звездного Странника такие шутки?

— Я говорю серьезно. Мы доберемся до Альфы Дайсона, так? Через шесть часов туда примчится Найджел и взорвет их звезду. Так ради чего затевать угон, если смотреть с точки зрения агента Звездного Странника? Неужели Утес Утреннего Света сумеет за шесть часов построить флотилию таких фрегатов? Давай ответь, ты ведь эксперт в сборке этих малышек. Можно построить корабль за шесть часов?

— Я в эти игры не играю.

— Боишься, что я прав?

— Детская бравада.

Только сила воли, воспитанная за триста с лишним лет жизни, помогла Оззи сохранить спокойствие.

— Я Оззи Фернандес Айзекс. Я создал первый генератор червоточин, и я способствовал рождению Содружества, благами которого наслаждаетесь ты и твои дети. Даже если ты действительно веришь, что часть моего разума подчинена Звездному Страннику, все остальное заслуживает некоторого уважения. А Оззи Фернандес Айзекс абсолютно уверен, что ты не в состоянии продублировать этот фрегат за шесть часов.

Марк нехотя кивнул:

— Да, это невозможно.

— Огромное спасибо. А если это невозможно, то тем более невозможно разгадать секрет нова-бомбы.

— Но можно понять основной принцип.

— Верно. Хорошая мысль. Вся физика базируется на основных теориях; можно понять, как именно применяется тот или иной принцип. Но уравнение Е = тс² еще не означает вероятности ядерного взрыва и вряд ли говорит о том, как создать бомбу. Допустим, ты узнал принцип, а через полчаса старик Найджел превратил твою звезду в расширяющуюся сферу ультражесткого излучения и плазмы. И я снова спрашиваю: какой в этом смысл?

— У Утеса Утреннего Света имеются и другие базы.

— К которым уже направлены остальные фрегаты. — Оззи перевел дыхание. Медлительность Марка причиняла ему почти физическую боль. — Найджел с благословения нашей расы намерен учинить геноцид, и, что самое страшное, большая часть людей одобряет его действия. Мы останемся в живых, ура-ура, но души у человеческой расы уже не будет. Она погибнет вместе с Утесом Утреннего Света. Марк, этот полет — единственный шанс сохранить гуманистическую природу человечества. Он очень опасен. Возможно, это чистое безумие, я согласен. Я ставлю на кон свою жизнь, потому что имею такое право, и я снова прошу у тебя прощения за то, что и ты стал участником этой игры. Найджел категорически не желает попытаться восстановить барьер, я его уважаю за твердую позицию. Марк, настали очень сложные времена, но я не могу позволить себе упустить даже малейший шанс. Я должен попытаться.

— Я понимаю, но…

— Если бы я был предателем, это не имело бы смысла, поскольку человечество выживет благодаря Найджелу и его кораблям. Но допусти хотя бы на секунду, что я не предатель и что нам удастся восстановить барьер. В таком случае мы победим, но победим справедливо. Разве для тебя это ничего не значит?

Ему пришлось долго ждать ответа, а когда Марк заговорил, казалось, что он с трудом выталкивает слова из горла:

— Я не знаю. Восстановление генератора — такой рискованный замысел.

— Самый рискованный во всей истории человечества. Именно потому я и хотел полететь в одиночку. Не стесняйся, скажи, мог ли кто-нибудь еще, обладающий хотя бы каплей рассудка, так рисковать?

— Вряд ли.

По лицу Марка пробежала тень усмешки.

— Наш человек. Дай пять.

Оззи протянул руку, но Марк лишь озадаченно уставился на нее и промолчал.

— Ладно, — продолжал Оззи. — Для начала скажи мне, как заставить работать зарядный механизм квантовой ракеты. Это чертово устройство доведет меня до безумия.

— Ты что, так и не сумел ее зарядить?

— Нет, — признался Оззи.

Последовала еще одна долгая пауза, затем Марк самоуверенно хмыкнул:

— Ага. Значит, теперь я капитан?

— Что?

— Ну, может, и не капитан. Но мы разделим обязанности. Ты сохраняешь контроль над полетом. А мне передаешь контроль над ракетами.

— Что?

— Я могу наладить работу зарядного механизма, но, если ты хочешь, чтобы я это сделал, сначала передай мне право открывать огонь.

— И что тогда?

— Если ты доведешь корабль до Темной Крепости и отыщешь внутри нее цель, я с радостью запущу в нее квантовую ракету. А если ты попытаешься

передать корабль и его технологии Утесу Утреннего Света, я взорву судно вместе с нами. Ты ведь мне доверяешь, не так ли?

— Сукин сын! Интересно, насколько близко твое родство с этим бандитом Найджелом?

— Так ты хочешь воспользоваться шансом восстановить работу генератора барьера или нет?

У Оззи не было выхода.

— Что там с решением нашей проблемы? — спросил он у РИ-подпрограммы.

«Все так же. Согласно результатам анализа, система должна работать. Но

она не работает. Этот парадокс превышает способности моего процессора».

— Ладно, Марк, ты получишь доступ к ракетам.

— Ты, вероятно, хотел сказать «контроль над ракетами»?

— Как пожелаешь.

Виртуальная рука Оззи передвинулась, предоставляя Марку доступ в систему вооружения корабля. Тот подключился к ней, а потом закодировал вход.

— Ты сможешь взломать пароль? — спросил Оззи у РИ-подпрограммы.

«Нет. На это потребовалась бы мощность, недоступная в пределах корабля».

— Понятно, — тихонько буркнул Оззи.

Через свои вставки он подключился к контрольному модулю Марка.

— Что ты делаешь? — спросил Марк.

— Просто смотрю, как ты собираешься исправить загрузчик ракет.

— Все дело в угле.

— Как это?

В виртуальном поле зрения Оззи мелькнули какие-то файлы, загружаемые Марком в программу управления электромускулами.

— Принято считать, что все сегменты электромускулов одинаковы, — сказал Марк. — Но это не так. Два идентичных пучка обязательно создадут разную тягу. Причина в микроскопических нестабильностях при их изготовлении. Какие-то связки получаются сильнее, какие-то слабее, так что изготовители всегда предусматривают пятипроцентный запас. А это означает, что манипуляторы необходимо балансировать, особенно в таких случаях, как наш, когда задействовано сразу семь рычагов. Вот, видишь? Когда они зажимают ракету, различная сила воздействия заставляет ее наклоняться.

— Эге, — протянул Оззи.

— Нет ничего удивительного, что при таком перекосе ракета не проходит в пусковую трубу. Вот эта вставка в программе должна отрегулировать и уравнять силы. Я написал ее несколько лет назад для подъемных рычагов эвакуатора, принадлежащего моему приятелю.

В виртуальном поле зрения Оззи увидел, как квантовая ракета, зажигая зеленые огоньки, скользнула в пусковую трубу.

— Сукин сын! Вставка в программу эвакуатора! Надо же, сработало.

Таймер подсказал Оззи, что с момента передачи Марку контроля над системой оружия прошло всего сорок две секунды. «А я двое суток бился головой в стену и ничего не придумал. Не такой уж я гений, как обо мне говорят».

— Марк, спасибо тебе. Но ты понимаешь, что теперь мы просто обязаны лететь к Темной Крепости?

— Да, понимаю. Вот только мои шансы остаться в живых нисколько не увеличились, верно?

— Думаю, что нет. Да, нет ли у тебя еще одной коробки с завтраком?

— Нет. Но здесь полно еды в аварийных боксах. Уверяю, там вполне съедобные продукты.

Губы Оззи растянулись в улыбке. Только это и помогло ему сдержать рвущийся из горла стон.

Загрузка памяти закончилась для Оскара примерно так же, как обрывается кошмарный сон. Оскар вертел головой, старался подняться с кушетки и не до конца понимал, где он и что происходит. Казалось, что рука все еще сжимает джойстик, что с обеих сторон покачиваются длинные белые крылья, а за стенкой кабины ревет ураган. Он заморгал от яркого света и увидел перед кушеткой несколько фигур. Через мгновение Оскар смог рассмотреть и их лица.

«Что-то случилось», — подумал он.

Йамас и Киеран явно были чем-то испуганы и вместе с тем разъярены. Само это сочетание не сулило ничего хорошего, а вдобавок они держали в руках оружие, нацеленное на Уилсона и Анну. Уилсон полностью контролировал свои чувства, и его лицо выражало лишь некоторую степень тревоги. Зато Анна не скрывала ярости, ее ОС-татуировки то проявлялись, то исчезали, словно клыки готового к атаке хищника. Если бы дуло карабина Киерана хоть на миг отвернулось от ее ребер, Анна могла бы нанести молниеносный и очень опасный удар. Судя по выражению его лица, Киеран это прекрасно понимал.

— Что произошло? — спросил Оскар.

Ощущение полета постепенно исчезало, оставляя лишь сильную головную боль.

— Адам мертв, — сдержанно ответил Уилсон.

— И его убил один из вас, подонков Звездного Странника! — выкрикнул Киеран.

Его карабин еще плотнее уперся в бок Анны.

Ощущение падения отозвалось дрожью в руках и ногах. Оскар ошеломленно взглянул на Уилсона.

— Не может быть.

— Вы все находились с ним в ангаре.

«При попадании в нисходящие потоки осторожно отведите джойстик назад и дайте крыльям время на реагирование. Изменение их формы приведет к перенаправлению воздушного потока вокруг фюзеляжа…»

— Где он? — внезапно охрипшим голосом спросил Оскар.

Йамас кивком указал на дверь в ангар.

— Говоришь, что ничего не слышал?

— Его убили ножом, — с нескрываемым презрением сказал Уилсон. — Слышать было нечего.

— Я вообще ничего не мог слышать, — заявил Оскар. — Я оставался в процессе перекачки памяти.

— Да, конечно, — саркастически ухмыльнулся Киеран.

Оскар проигнорировал его выпад и спустил ноги с кушетки. Он все еще чувствовал себя слегка неуверенно.

— Куда это ты собрался? — спросил Йамас.

— Увидеть его.

— Ты никуда не пойдешь.

Оскар выпрямился, придерживаясь рукой за край кушетки. Зрение то прояснялось, то слабело, и в такт ему пульсировала головная боль.

— Осторожнее, — предостерегла его Анна. — Перекачка памяти действует на нервную систему в течение нескольких минут после завершения процедуры.

— Я должен его увидеть.

«Я вам не верю. Этого не может быть. Только не Адам».

Йамас и Киеран переглянулись.

— Ладно, — кивнул Киеран. — Через минуту здесь будет и Розамунда.

Вместе со всеми остальными Оскар пересек офис и вышел в ангар. Неуверенность в движениях вызывал не только эффект перекачки памяти. Из-под одного из гиперглайдеров торчала пара ног, и Оскар замедлил шаг, отказываясь верить своим глазам.

Адам лежал на темном композитном полу, раскинув руки и ноги, в затылке у него торчала рукоятка волнового ножа, а вокруг головы растеклась лужица крови.

Оскар с трудом удержался на ногах и оперся рукой на корпус гиперглайдера. Перед мысленным взором предстало лицо Адама, каким он видел его в день катастрофы на Абадане. «Сегодня призраки будут торжествовать».

— Ты в порядке? — спросила Анна, подойдя ближе.

— Этого не может быть, — прохрипел он. — Только не здесь. Не сейчас. Этого не могло случиться.

— Однако это случилось, — выплюнул Йамас. — И это сделал один из вас, предатели!

— Надо просто убить их всех, — сказал Киеран. Он попятился и встал рядом с Йамасом, держа на прицеле Оскара и Анну. — Тогда мы будем уверены, что уничтожили мерзавца.

— А где был ты, когда это произошло? — спросила Анна.

— Заткнись, сука!

— Я спрашиваю, где был ты? — повторила она, сверкнув глазами. Затем посмотрела на Йамаса. — Он был рядом с тобой?

Йамас неловко поежился.

— Нет.

— Йамас! — протестующе воскликнул Киеран.

— Значит, ни один из вас не может поручиться за другого, — сказал Уилсон.

Он шагнул вперед и встал рядом с Оскаром и Анной.

— Мы разлучились всего на пару минут, — возразил Йамас.

Уилсон указал глазами на тело Адама.

— А сколько времени на это понадобилось?

— Ты хочешь сказать, что это сделали мы? — спросил Киеран.

— А ты можешь доказать, что не вы?

Киеран яростно зарычал и приподнял дуло ионного карабина. Рука Йамаса медленно опустила оружие.

— Как? Ты всерьез?

Йамас еще сильнее смутился.

В ангар, таща за собой Паулу Мио, ворвалась Розамунда. На Пауле все еще был надет темно-красный свитер Адама, ее бледное лицо блестело от испарины, а губы почти почернели. Оскар и Уилсон мгновенно подхватили ее под руки. Паула застонала; казалось, она вот-вот потеряет сознание. Ее опустили на пол, прислонив спиной к тележке гиперглайдера. Следователя сотрясала такая сильная дрожь, что ее голова качалась из стороны в сторону. Затем она увидела труп и ахнула. Дрожащие руки потерли закрывающиеся глаза.

— Он мертв? — спросила Паула.

— А как по-твоему? — выкрикнул Киеран.

— Заткнись, — бросил ему Уилсон. Он опустился рядом с Паулой на колени и прикоснулся рукой к ее лбу. — Паула, ты меня слышишь? Ты помнишь, где мы находимся?

Она надолго закрыла глаза, переводя взгляд с Адама на Уилсона.

— На Дальней, мы на Дальней.

— Ты помнишь поврежденное оборудование в ящиках?

— Да.

— Нам нужна твоя помощь. Тот, кто вскрыл ящики, теперь убил Адама.

— А если это она? — спросил Киеран.

— Что ты скажешь? — обратился Уилсон к Розамунде.

Она отвела ошеломленный взгляд от тела Адама.

— Мы все время были в «Вольво».

— По твоим словам, — рявкнул Оскар.

Он понимал, что зря это сказал, что взаимная враждебность и так достигла критического предела, но не мог поверить, что убийство совершил Уилсон или Анна, а потому хотел убедиться в надежности алиби остальных.

Рука Розамунды потянулась к кобуре, ее взгляд не отрывался от лица Оскара. Паула слабо кашлянула и подняла руку к горлу.

— Я не могу подтвердить, что Розамунда все время была со мной.

— Ты тварь!

Паула бессильно махнула рукой, заставляя ее замолчать.

— Но она может.

Розамунда подозрительно покосилась в сторону следователя.

— Что ты имеешь в виду?

— Из спального отсека в кабину есть только одна дверь. Если бы я была агентом Звездного Странника, я не смогла бы выйти без ведома Розамунды. Она сказала, что я не уходила. Это подразумевает и ее присутствие в кабине, но не на сто процентов.

— Ладно, — буркнул Йамас. — Так кто же его убил?

— Я не знаю. Пока не знаю. — Паула обернулась. — Уилсон, где был ты?

— Я уходил в здание генераторного зала. Включил подачу энергии, как вы все можете видеть. Гиперглайдеры заряжаются.

— Это не так далеко от ангара. Насколько трудно запустить генератор?

— Совсем не трудно. Он был готов к запуску. Мне пришлось только нажать три кнопки.

— Кто-нибудь ходил с тобой?

— Нет.

— Из ангара мы вышли вместе, — сказала Анна. — Я пошла искать тросы для крепления гиперглайдеров.

— Ты нашла их?

— Да. За ангаром есть склад. Их оставили там.

— Оскар?

— Загрузка памяти. Установка для перекачки инструкций находится в задней части ангара. Я не видел, что происходило снаружи. Честно говоря, даже если бы убийца был рядом, я бы и не узнал.

При этой мысли его ладони стали влажными.

— Понятно. Йамас?

— Мы с Киераном искали джипы для буксировки гиперглайдеров.

— Я сказал Адаму, что мы их нашли, — добавил Киеран. — Но их баки были почти пустыми, и Йамас вышел поискать топливный резервуар. А я остался взглянуть на передатчики. Они нам понадобятся для команды наблюдения. Я уже собрался посмотреть бур для закрепления якорей, но вспомнил, что Адам давно не выходил на связь. Как только Йамас вернулся, мы возвратились в ангар и обнаружили тело.

— А потом пришли все остальные, — сказала Паула.

— Да, эти двое явились вместе.

Он показал на Уилсона и Анну дулом карабина.

— Вы не заметили здесь никого постороннего? — спросила Паула.

— Нет, — ответил Киеран. — Я никого не видел.

— Я тоже, — подтвердил Уилсон.

— После первой диверсии вы с Адамом разговаривали в спальном отсеке, — обратилась Розамунда к Пауле. — Вы кого-то заподозрили в предательстве?

— Нет.

Казалось, что Паула теряет интерес к убийству.

— Адам говорил, что собирается взять только два гиперглайдера, — вспомнил Киеран, многозначительно поглядывая на Оскара. — Он сам мне об этом сказал.

— Когда? — спросила Паула.

— Это были почти последние его слова. Я доложил, что мы нашли джипы, а он сказал, что нужны только две машины.

Йамас жестоко ухмыльнулся.

— Он знал, что это один из вас.

Оскар удержался от ответа. Трое Хранителей были настолько возбуждены и готовы стрелять, что при первом же случае вполне могли кого-нибудь убить.

— Мне он ничего такого не говорил, — заметила Паула. — Хотя мы не раз обсуждали этот вопрос.

— Что ж, в данный момент мы больше ничего не можем предпринять, — сказал Уилсон. — Надо тащить гиперглайдеры в Сторожевой каньон. Время поджимает.

— Ты что, с ума сошел? — крикнул Йамас.

Его карабин нацелился в грудь Уилсона, а палец лег на спусковой крючок.

— Это ничего не меняет, — ответил Уилсон. — Мы поехали дальше, после того как обнаружили вскрытые ящики, и сейчас тоже должны продолжать свое дело. Но теперь нам нельзя разделяться. С этого момента будем держаться группами не меньше трех человек.

— Вы никуда не полетите, — огрызнулся Киеран. — Вы сорвете отмщение планеты.

— Без наблюдателя на Троне Афродиты никакого отмщения планеты не выйдет. Мы полетим втроем. Так будет хоть какая-то вероятность успеха.

— Дремлющие небеса! — Киеран в отчаянии повернулся к Иамасу и Розамунде. — Что будем делать?

— Он прав, — с горечью признала Розамунда. — Они должны лететь.

Центр управления отмщением был устроен в задней части пещеры горы Малой, названной так, потому что она действительно уступала своими размерами всем окружающим вершинам. За тысячелетия, прошедшие после формирования хребта Дессо, она осела, каменная вершина начала осыпаться, склоны покрылись длинными полосами съезжающего вниз щебня. Пещера не годилась для форта Хранителей: она была слишком маленькой и чересчур открытой снаружи.

Джип «Воксхолл», управляемый Самантой, подошел к пещере уже после наступления темноты, и свет его фар выявил слабое мерцание силового поля, установленного Хранителями вокруг входа. Трое часовых приветствовали Саманту, плотность защитного поля уменьшилась, позволяя ей проехать.

Внутри стояло несколько шарлеманей, рядом с ними были припаркованы изрядно потрепанные и хорошо знакомые ей внедорожники, а чуть поодаль она увидела двух высоких серых в яблоках коней, чьи висящие на стойках седла украшали тисненные золотом на черной коже символы ДНК.

— Барсумианцы, — уважительно выдохнул приехавший с Самантой Валентин.

Сам центр управления, расположенный в задней части пещеры, был освещен мягким зеленым светом. Десять деревянных столов, расположенных вокруг большого модуля, были заставлены пультами, экранами и вспомогательными электронными устройствами. За каждым столом сидели по три или четыре Хранителя, и все они сосредоточенно следили за графиками и столбцами информации на экранах. Центральный прибор представлял собой черный цилиндр около двух метров высотой с парой красных лампочек в верхней части. Саманта внимательно осмотрела его: она принимала участие в его сборке и потому относилась к устройству почти как к собственному ребенку. К очень трудному

ребенку. Потребовался почти целый год, чтобы добиться правильной работы биопроцессоров, а потом путем бесчисленных имитационных прогонов отладить программу.

Саманта подошла к Андрии Макновак, возглавляющей центр управления. Под руководством этой женщины, которой уже скоро предстояло рожать, операторы постепенно выводили сеть манипуляторных установок в состояние предштормовой готовности. Они без умолку что-то диктовали в свои модули, так что над столами стоял беспрерывный гомон, и Саманта уже не в первый раз пожалела, что ОС-татуировки и вставки на Дальней не так распространены, как в Содружестве.

За спинами операторов стояли барсумианцы, наблюдающие за работой биопроцессоров. В сумраке пещеры серые балахоны из полуорганической ткани придавали им призрачный, нереальный вид, и непроницаемые тени под капюшонами только усиливали это впечатление.

Саманта слегка поклонилась барсумианцам.

— Приветствую тебя, Саманта Макфостер, — ответил один из них.

Она узнала характерный приглушенный рокот.

— Благодарю вас за помощь, доктор Фриленд.

— Наступают удивительные времена. Мы рады помочь освободить планету от напасти.

— Ходят слухи, что ваши люди намерены помочь Брэдли Йоханссону на Первой Магистрали. Это правда?

Она немного опасалась, что вопрос покажется излишне бесцеремонным, — с барсумианцами люди всегда старались избегать осложнений, опасаясь их оскорбить. Но сегодня был слишком важный день, чтобы придерживаться обычного протокола. Тем не менее Саманта заметила, что стоявший рядом Валентин затаил дыхание.

— Мы следим за событиями на Первой Магистрали, — сказал доктор Фриленд. — И по возможности оказываем помощь.

— Я уверена, Брэдли Йоханссон будет благодарен за любое содействие, — Она неуверенно улыбнулась, глядя в изменчивые тени под капюшоном, а затем повернулась к укоризненно нахмурившейся Андрии. — Вы уже загрузили марсианскую информацию?

— Да, — ответила Андрия. Она показала на портал, где развернулась топографическая карта хребта Дессо от Великой Триады на западе до долины, где находился Институт, на востоке. В данный момент она была похожа на снимок газового гиганта с вершинами гор, пронзающими быстро меняющиеся полосы туч. — Мы проводим пятую имитацию. Сведения о реальных метеорологических процессах помогли составить алгоритмы характерного поведения фронтов. Я уверена, предыдущая программа не справилась бы с реальным положением, процессы оказались более сложными, чем мы предполагали.

— Нам остается только использовать информацию с наибольшей эффективностью. Все ли манипуляторные установки готовы к работе?

— Да, все.

Андрия постучала пальцем по одному из экранов на столе. Там были показаны станции, разбросанные по хребту Дессо и соединенные между собой тонкими красными линиями. Общая коммуникационная сеть поддерживалась мазерами, установленными высоко на вершинах и защищенными силовыми полями. Саманта скептически относилась к их способности сохранять контакт во время супершторма, но проложить в горах экранированные кабели не было никакой возможности, так что приходилось довольствоваться этим вариантом. Проблемы связи стали одной из причин расположения центра управления на горе Малой, поскольку от нее невооруженным взглядом был виден Геркуланум. Кроме того, в этом южном районе центру управления не грозил прямой удар планируемого урагана.

— Как ведет себя станция на Зуггенхейме?

Андрия понимающе улыбнулась.

— Отлично. Ты прекрасно поработала.

— Спасибо. А команда наблюдателей?

— Наша? Они не успевают, им еще пару часов добираться до начала ледников. Теперь вся надежда на флот. Как ты думаешь, они сумеют там приземлиться?

— Не знаю. Они считают, что сумеют. Нам остается только ждать.

— Вслепую мы работать не сможем.

— Тебе надо бы составить план для таких чрезвычайных обстоятельств.

— Да, конечно, — саркастически усмехнулась Андрия.

— Жаль, что Кватукс остался с Брэдли. Его мозг нам бы пригодился.

— Я не думаю, что в этом случае нам помог бы даже райель, — усомнилась Андрия.

Оба барсумианца повернулись в их сторону. Тень под капюшоном доктора Фриленда немного рассеялась, позволив заметить взгляд зеленых глаз, обращенный на Саманту.

— Вы сказали, что райель находится на Дальней?

Саманта подняла взгляд на высокого барсумианца и почему-то почувствовала себя виноватой, как будто намеренно скрыла от него это обстоятельство.

— Да. Он едет вместе с Брэдли Йоханссоном. Вот и все, что мне известно, да и то только по слухам, полученным через третьих лиц.

— Нельзя допустить, чтобы он пострадал.

Саманта быстрым взмахом руки обвела центр управления.

— Мы делаем все, что в наших силах.

— Принят коротковолновый сигнал, — объявила Андрия. — Довольно сильный. Пришел с запада.

— Это команда Адама, — сказала Саманта. — Он вызывает нас?

— Подожди.

Андрия коснулась нескольких иконок на своем модуле.

В Сторожевой каньон они свернули уже за полночь. Дорога из Каменной Волны была долгой и гладкой. Сначала строго на юг по влажной пустыне, затем вокруг западного выступа в основании горы Зевс. Массивный вулкан стал виден

ближе к вечеру, когда пелена тумана наконец начала исчезать. Солнечные лучи, бьющие почти горизонтально, осветили огромные лавовые поля, поднимающиеся над плоским ландшафтом. Люди находились слишком близко к вулкану, чтобы увидеть вершину, возвышающуюся на семнадцать километров над землей, но смогли уловить отражение солнечных лучей от ледяного пояса. Вскоре сапфировое небо потемнело и вспышки солнца исчезли, а затем и вовсе наступила ночь.

Розамунда включила фары на джипе; их длинные лучи протянулись по голой скале далеко вперед. Автомобиль, изготовленный в Армстронг-сити на заказ, представлял собой гладкий композитный эллипс, закрепленный на стандартном шасси внедорожника «Тойота». Воздух беспрепятственно огибал корпус, и казалось, что машине не страшны никакие ветра. На тот случай, если автомобиль задержится и попадет в утренний шторм, он был оснащен якорем с четырьмя мощными лапами, способными самостоятельно ввинчиваться в плотный песок влажной пустыни.

Паула ехала на заднем сиденье. Если она пригибалась, то могла выглянуть между Оскаром и Розамундой в узкую щель ветрового стекла. Впрочем, большую часть дня она проспала, изредка открывая глаза и видя каждый раз почти один и тот же пейзаж. К концу дня окружающий мир начал постепенно заслонять поднимающийся впереди склон Зевса. С наступлением темноты он стал почти невидим, только звезды мерцали строго над головой. В кабине было довольно шумно, разговорам мешал гул работающего дизеля и лязг закрепленной сзади платформы гиперглайдера. Впрочем, Паула подозревала, что Оскару и Розамунде нечего сказать друг другу. Следом за их машиной по влажной пустыне шли еще два джипа: в одном ехали Уилсон и Йамас, в другом — Анна и Киеран.

Паула пошарила рукой по сиденью, нащупала бутылку с минеральной водой и сделала глоток. На этот раз она не ощутила тошноты, зато поняла, как сильно ее мучает жажда. Она допила воду и выпрямилась. Все мускулы ее тела ныли от слабости, а сил хватало только на то, чтобы сидеть. Даже самое легкое покачивание машины отзывалось вспышкой боли где-то позади глаз. Дрожь никак не унималась, хотя Пауле уже не было так холодно, как прежде.

— Где мы едем? — спросила она и сама удивилась, насколько хриплым стал ее голос.

— Эй! — Оскар обернулся, широко улыбаясь. — Как ты себя чувствуешь?

— Не очень.

— Жаль. — Его улыбка мгновенно погасла. — Мы только что начали поворот к Сторожевому каньону.

— Хорошо.

Паула даже не заметила, как снова уснула.

Проснулась она из-за того, что джип остановился.

— Вот мы и приехали, — объявила Розамунда. — Мы на полпути между Зевсом и Титаном. Здесь закрепляют гиперглайдеры. — Она развернулась на сиденье и умоляюще взглянула на Паулу. — Я знаю, что ты не выходила из кабины и не могла убить Адама. Ты не догадываешься, кто это мог сделать?

Паула с трудом вспомнила ее имя.

— Нет. Извини, пока никаких идей.

На лице Розамунды отразилось разочарование. Она открыла дверцу.

— Выходим.

Оскар долго всматривался в лицо Паулы, потом с виноватым видом вздохнул и вслед за Розамундой вышел в безветренную ночь.

Еще некоторое время Паула неподвижно сидела в джипе. Машину качнуло, когда отстегнули прицеп с гиперглайдером, потом снаружи послышались громкие разговоры и проклятия, сопровождающие установку бура для закрепления тросов. Паула выпила еще немного воды, робко радуясь, что не чувствует холода, а лишь влажный теплый воздух, проникающий сквозь открытую дверцу. Ледяные когти, впившиеся в ее кости, ослабили хватку. Паула все еще кашляла, но уже не ощущала близости смерти. Что ее еще больше радовало, так это то, что головная боль пошла на убыль. На заднем сиденье рядом с собой она заметила автомобильную аптечку и узнала тот набор, которым Адам пользовался в «Вольво». В коробке лежало множество таблеток и аппликаторов, которые помогли бы ей окончательно избавиться от боли, но Паула выбрала пакетики с солями для восстановления водного баланса. Она высыпала одну порцию в бутылочку с водой, подождала, пока порошок растворится, и выпила. Вкус был отвратительным, но Паула заставила себя проглотить напиток.

Эти простые действия почти истощили запас ее сил. Вскоре снаружи раздался скрежет бура, и тогда она перебралась на сиденье водителя и выглянула. В Сторожевом каньоне, в отличие от влажной пустыни, не было ни утрамбованного песка, ни гравия, ветры все унесли прочь, оставив голый камень. Три джипа обтекаемой формы образовали треугольник, а их включенные фары освещали снятый с платформы гиперглайдер. Из-под поднятого колпака кабины пробивался слабый свет панели управления. Оскар стоял рядом и следил за результатами последней проверки. Уилсон, Йамас и Розамунда сгрудились вокруг большой волновой бурильной установки, погружающей в скалу очередной пятиметровый сегмент усиленного карбоном титанового стержня, четвертого из десяти. Каждый анкерный стержень имел тонкие малметаллические лопасти, скрепляющие сегменты между собой. Это была вторая из трех распорок, к которым крепились тросы. Теоретически они могли удержать гиперглайдер на земле в том случае, если пилот в последнюю минуту отказывался от полета. Вероятно, это случалось не так уж редко. Глядя на трех мужчин, старающихся соблюдать приличия и следящих за погружением стержня в черную лаву, Паула могла только радоваться, что ей самой лететь не придется. Тем временем Анна и Розамунда устанавливали в углубление носовой части гиперглайдера барабан для намотки троса. Все расположились таким образом, чтобы каждый видел остальных. Паула едва не рассмеялась, заметив, как люди время от времени оглядываются друг на друга. Настоящая полицейская комедия.

Она прислонилась к стойке джипа и приказала эл-дворецкому подключиться к управляющему модулю; в одном из его файлов нашелся подробный план Каменной Волны. Паула проложила на карте маршруты передвижений Киерана и Йамаса от ангара «Великой Триады» до гаража, Анны — до склада, Уилсона — до генераторного зала. Приблизительное время отлучки каждого вычислить было нетрудно. Затем она стала прикидывать, кто мог вернуться в ангар, убить Адама и успеть выполнить свое задание. Свободного промежутка времени не было ни у кого, особенно у Киерана и Йамаса, разлучившихся всего на пару минут. С практической точки зрения оставался один подозреваемый — Оскар.

— Здесь мы закончили, — объявила Розамунда.

Паула свернула виртуальную карту и подняла голову. За спиной Розамунды в серебристо-голубом комбинезоне стоял Оскар. Свой шлем он держал под мышкой, а в его лице читалось легко объяснимое беспокойство.

— Удачи тебе, — сказала Паула, протягивая ему руку.

По ее мнению, легкий полетный комбинезон не мог предоставить надлежащей защиты в полете почти за пределами атмосферы, но привезенные с Земли скафандры для гиперглайдеров были слишком тяжелыми и громоздкими.

— Спасибо, — ответил Оскар.

Его крепкое и теплое пожатие еще раз напомнило Пауле, насколько слабой и липкой оставалась ее собственная рука.

— Похоже, это не он, верно? — спросила Розамунда, закрывая дверь.

— Я еще не знаю, — призналась Паула.

Она пересела на пассажирское сиденье. За стеклом перед ней, в свете фар, Оскар шагал к призрачно-белому гиперглайдеру.

— А знаешь, ты выглядишь лучше. Не совсем хорошо, но все же стало заметно, что ты поправляешься. Какой-то вирус, да?

— Да, какой-то вирус.

Они проехали пять километров на юг и там начали закреплять гиперглайдер Анны. Паула снова села у открытой двери. У всех на виду. До рассвета оставалось еще около трех часов.

Уилсон и Йамас сняли с платформы гиперглайдер, а Киеран тем временем выкатил бурильную установку. С первой же попытки выяснилось, что они выбрали участок, где застыла лава с высоким содержанием металлов. Установка стержней оказалась еще более долгой.

Паула снова и снова составляла временные графики для Каменной Волны, стараясь учесть любую вероятность. И все же она не смогла остановиться на каком-то одном варианте — возможности имелись у каждого, особенно если Уилсон и Анна передвигались бегом.

После установки третьего якорного стержня Уилсон и Анна обнялись, стоя у гиперглайдера. Отставной адмирал в последний раз проверил застежки серебристо-голубого комбинезона жены, и после финального поцелуя Анна поднялась в кабину.

— Не знаю, насколько велика вероятность, что все доберутся до цели, — сказала Розамунда, пока они снова двигались на юг.

— Не слишком большая, — откликнулась Паула.

Она выпила еще одну порцию смеси для восстановления водного баланса и попыталась вспомнить все, что знала. Она все еще придерживалась тех выводов, к которым они пришли вместе с Адамом. Одно только воспоминание о том периоде снова вызвало у нее головокружение. С тех пор как Паула села в поезд в Наррабри, она хотела только одного: заломить Адаму руки за спину

и сковать их наручниками. Для нее это было бы так же естественно, как вдох и выдох. Она догадывалась, что кто-то, вероятно, испытывает чувство вины после смерти Адама, но только не она. Паула могла бы, пожалуй, выделить лишь одно из своих ощущений: сожаление о том, что этот человек больше не в состоянии дать ей консультацию по текущей проблеме. Он оставался единственным источником правдивой информации о трех других Хранителях.

Паула одернула себя: «Это неправильно. Надо определить приоритеты». В данный момент важнее всего был успех полета к вершине Геркуланума. Она должна сосредоточиться на Уилсоне, Оскаре и Анне.

Розамунда снова остановила джип.

— Я надеюсь, что скала здесь лучше того дерьма, которое пришлось долбить на предыдущей стоянке.

С этими словами она выпрыгнула из джипа и пошла помогать крепить последний гиперглайдер.

Паула осталась на пассажирском сиденье. Она нашла плитку шоколада и начала медленно жевать, чтобы желудок снова постепенно привыкал к твердой пище. Определить, кто из троих офицеров флота имел возможность провести диверсию в «Карбоновом гусе», было нельзя, обстановка там сложилась еще более запутанная, чем в Каменной Волне. Ей следовало сосредоточиться на поведении каждого еще до прибытия на Дальнюю и таким образом попытаться кого-то исключить. Самым неприятным, о чем она подумала в первую очередь, — были неудачи Уилсона во время командования флотом. Если бы он действовал хоть чуточку жестче… Но политическую сторону дела обусловливали обстоятельства.

Паула стала вспоминать подробности встречи с ним и Оскаром в Пентагоне-2. Когда обнаружилась подделка записи в бортовом журнале, они оба казались одинаково озадаченными и взволнованными. Там не было ничего необычного. Но во время той встречи все же произошло нечто странное, чему она тогда не придала значения. Оскар заявил, что с ним связался кто-то из Хранителей, а потом быстро поправился, сказав, что человек лишь назвался Хранителем. Почему связались именно с Оскаром? Почему Хранители решили, что он может сочувствовать их делу?

— Следователь? — окликнул ее Уилсон.

Она медленно повернулась. Мышцы все еще побаливали, и движения давались с трудом. Уилсон стоял у дверцы джипа, одетый в такой же серебристо-голубой костюм, как и все остальные. Вокруг него собрались трое Хранителей. Их ярость каким-то образом смягчилась до состояния, близкого к смятению. Этому наверняка способствовала тяжелая совместная работа. Но Пауле такое средство было недоступно.

— Боюсь, я пока ничего не выяснила, — сказала она.

— Что ж, ладно. Теперь мы будем оставаться на связи на обычных каналах. Как минимум до тех пор, пока их не оборвет шторм.

— Очень хорошо.

— Я надеюсь… А, ладно.

Уилсон сжал губы, словно от непонятного разочарования.

— В добрый путь, адмирал.

Уилсон развернулся и зашагал к гиперглайдеру.

— До начала шторма остался всего час, — с тревогой заметила Розамунда, забираясь на водительское сиденье. — Команды туристических компаний уезжают намного раньше. В модуле джипа упоминается об аварийном укрытии у основания Зевса. Туда мы еще успеем добраться.

Она уже завела двигатель и по крутой дуге обогнула крылатую машину, стоящую уже с опущенным колпаком. Паула, привалившись к дверце, проводила взглядом быстро удаляющийся гиперглайдер и три брошенные платформы.

— Мы справились, — с облегчением выдохнула Розамунда.

— О чем ты говоришь?

— Я разговаривала с Киераном и Йамасом. Мы считаем, что перевес на нашей стороне. Если двое из них доберутся до Трона Афродиты и один окажется агентом Звездного Странника, то что он сможет сделать? Ни у кого из них нет оружия. А если к цели придут все трое, то и волноваться не о чем.

— Расскажи это Адаму, — сухо ответила Паула.

Розамунда сердито сверкнула глазами, но ничего не ответила.

Паула снова стала вспоминать все, что ей было известно об офицерах флота. Однажды она уже занималась этим в присутствии Адама. Тогда еще что-то промелькнуло в разговоре, какой-то намек, который он не пожелал раскрыть. Он что-то утаил от нее, и Паула ясно это поняла по его лицу.

«Он знал, что один из них невиновен. Почему же не сказал мне? Не хотел обнаружить причастность к другому преступлению? К какому? Что могло заставить его повести себя так?»

— У нас есть коротковолновые передатчики? — спросила Паула.

— Да.

— И с гиперглайдеров никто не сможет перехватить их сигнал?

— Нет.

— Я должна задать вопрос Йоханссону.

Розамунда, не выпуская руль, одной рукой вытащила модуль с встроенным в него коротковолновым передатчиком.

— Вот, возьми. Но Брэдли уехал очень далеко. Не рассчитывай на хороший прием.

— Сейчас ночь, это нам на руку.

Она включила прибор и перевела в режим бесконечного повторения.

— Йоханссон, это Паула Мио. Адам убит в Каменной Волне. Мне необходимо знать, кто уговорил Оскара пересмотреть записи бортовых журналов «Второго шанса» и почему вы выбрали именно его. Отвечайте с информацией подтверждения, которую можете получить у Алика Хогана.

Паула прослушала первое повторение сигнала.

— Как это поможет обнаружить предателя? — спросила Розамунда.

— Я расскажу, если мы получим ответ.

Она посмотрела в окно. Горизонт немного посветлел, а может, ей это только показалось.

Близкий рассвет окрасил небо над восточным краем горизонта в серые тона. Из узкого окошка броневика Брэдли видел на западе вершины хребта Дессо, далекие холодные пики, заслоняющие побледневшие звезды. Он уже представлял себе, как супершторм разразится над ними и обрушится на вельд, очищая землю от наслоений новой земной жизни.

Но если это и произойдет, то только через несколько часов. После вчерашнего сообщения Саманты о ее готовности заняться серфингом они больше не получали никаких известий. Если ей удастся соблюсти график, шторм разразится вовремя. А колонна все еще находилась в нескольких сотнях километров от Института, хотя и ближе, чем рассчитывал Брэдли. Впрочем, конвой Звездного Странника тоже шел очень быстро.

Проведенная в дороге ночь выдалась долгой и утомительной. Джунгли уже закончились, и их сменили однообразные просторы вельда, нарушаемые редкими одинокими деревьями или кустарниками. Казалось, что одна и та же картина повторяется снова и снова. В темноте, когда не было видно ничего, кроме ярких лучей фар, ощущение движения пропадало, и становилось еще хуже.

После полуночи наконец удалось наладить контакт с Хранителями, собравшимися для Решительного Рейда. За продвижением Звездного Странника следили наблюдатели, расставленные вдоль последних нескольких сотен километров Первой Магистрали. Их портативные модули и передатчики узконаправленного излучения заменили разрушенные коммуникационные узлы, обеспечив связью отдельные группы. Это не только значительно усилило моральный дух воинов, но и позволило им наблюдать за развитием ситуации. В результате Брэдли получил информацию о том, что отстает от Звездного Странника всего на сорок минут, Тем не менее между ними было еще около сотни километров и ни одного значительного моста, где Хранители могли бы задержать кортеж. Бетонная лента Первой Магистрали пересекала вельд почти по прямой. При такой скорости группа Брэдли могла нагнать Звездного Странника только у самого Института незадолго до начала супершторма. Брэдли понимал, что времени не остается и атаковать чужака придется сразу. В попытке задержать Звездного Странника вступят в бой силы Решающего Рейда. При мысли о том, сколько при этом прольется крови, Брэдли ощутил леденящий холод. Акт отмщения планеты был бы намного эффективнее. Изоляция и ярость стихии. Но теперь тщательно составленный план оказался почти провален. Мучительнее всего было сознавать, что именно он в первую очередь недооценил силы Звездного Странника. Единственная хрупкая надежда на спасение базировалась на том, что в группе присутствовали бойцы из парижского отдела и Кошачьи Когти: их броня и оружие могли сыграть решающую роль.

— Принимаю коротковолновый сигнал, — объявила Киили с заднего сиденья броневика. — Похоже, что это Паула Мио…

Ее голос внезапно оборвался, а когда Брэдли оглянулся, он увидел, что лицо женщины стало пепельно-серым.

— Включи громкую трансляцию, — негромко попросил он.

Поднимающееся солнце вызвало колоссальные помехи, и им понадобилось

не меньше четырех минут повторения, чтобы услышать сообщение полностью.

Все это время в броневике сохранялось мрачное молчание, нарушаемое только голосом Паулы.

— Выключи этот бред, — потребовал Стиг. Он сидел рядом с Киили, где должен был отдыхать, после того как около полуночи передал руль Олвен. — Он не мог погибнуть. Она врет. Как только я увидел эту тварь, сразу понял, что от нее жди одних неприятностей.

Новость настолько шокировала Брэдли, что он и не подумал успокоить Стига и заставить его замолчать. Гибель Адама не укладывалась у него в голове даже в самых мрачных раздумьях.

— Как только покончим со Звездным Странником, я сам отыщу ее и раз и навсегда заткну ее лживый рот.

— Стиг, прекрати, — приказала с водительского места Олвен. Ее взгляд ни на мгновение не отрывался от дороги. Она тоже приняла несколько доз энергетика, но не так много, как Стиг. — Мы должны во всем спокойно и профессионально разобраться.

В виртуальном поле зрения Брэдли вспыхнул чей-то вызов, и он не раздумывая принял его.

«Ситуация ухудшается, — сказал Алик. — Агент Звездного Странника действует все более нагло».

«Но это ничего не дает, — вступил в разговор Мортон. — Прошу прощения, я знаю, что Адам оказал Хранителям огромную помощь, но он свою работу закончил. Вы ведь уже сказали, что проект отмщения планеты вступил в финальную стадию».

Брэдли нахмурился. Мортон прав, и Пауле это прекрасно известно. Кроме того, она знает, что коротковолновый сигнал ничем не защищен. Но запрос повторяется снова и снова, значит, это очень важно для нее. Почему?

— Вероятно, она занимается чем-то еще, — решил он. — К Пауле можно относиться по-разному, но глупой ее никак не назовешь. Она дает нам понять, что это очень важно. А что такое Каменная Волна?

— Сейчас уже ничего, — сказала Олвен. — Это местечко, которое туристические компании покинули, после того как перестали приезжать туристы.

— Чем же там занимались? — настаивал Брэдли. — Я ни разу не слышал этого названия.

— Они использовали городок во влажной пустыне в качестве базы для ги-перглайдеров. Больше там ничего нет.

— Дремлющие небеса!.. — с ужасом прошептал Брэдли.

«В чем дело?» — спросил Алик.

— Они встретились с Самантой и решили воспользоваться гиперглайдера-ми, — сказал Брэдли. — Понимаешь?

«Ничего не понимаю», — признался Алик.

— Группа наблюдателей, — догадалась Олвен. — Саманте необходимо, чтобы кто-то забрался на Трон Афродиты.

— Все офицеры флота умеют летать, — сказал Брэдли. Он посмотрел на часы. — Утренний шторм вот-вот дойдет до Великой Триады. Один из них —

агент Звездного Странника, а им предстоит обеспечить наблюдение. Капитан Хоган?

«Да?»

— Расскажите мне о каком-нибудь факте, о котором Звездный Странник точно не знает.

«В вестибюле отеля «Алмада» Паула сказала Ренне, что проводит операцию исключения по отношению к ней и Тарло. Там присутствовали только Джон Кинг и я. Джон и Ренне сейчас мертвы».

— Годится. Киили, надо постараться, чтобы мой ответ дошел до Паулы. Соедини все имеющиеся у нас коротковолновые передатчики и включи их на полную мощность. И переведи в режим бесконечного повторения.

— Да, сэр.

Брэдли сокрушенно вздохнул. Раскрывая информацию о контакте, он, возможно, подставит Оскара, но избежать этого никак нельзя.

— Готово, сэр.

— Паула, говорит Брэдли. Ты сказала Ренне о расставленной для нее ловушке в отеле «Алмада». К Оскару приходил Адам, потому что они вместе были участниками событий на Абадане.

Интересно, как отреагирует на это Звездный Странник?

Брэдли откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, внезапно ощутив глубокую усталость.

«Вы уверены в этом?» — спросил Алик.

— К сожалению, да.

«Но… Оскар Монро был одним из руководителей в ККТ. Он капитан флота. Он не мог иметь отношения к Абаданскому делу».

— Люди меняются, — заметил Брэдли. — А кем были вы в своих предыдущих жизнях, капитан?

«Это моя вторая жизнь, и в первой я был юристом. Послушайте, я, допустим, могу и проигнорировать то, что услышал, но Мио — никогда».

— Я знаю. Вероятно, поэтому Адам ей ничего так и не сказал. Он до самого конца прикрывал Оскара.

Брэдли снова уставился в узкое окошко. Горы Дессо стали ближе и отчетливее, небо над ними постепенно приобретало оттенок темной лаванды. Самая большая вершина, Сент-Омер, возвышалась над всеми остальными, охраняя северо-восточный конец хребта, и ее снежная шапка уже сверкала белизной. Брэдли узнал силуэт вершины, хотя и не был здесь несколько десятков лет. Глядя на знакомый пейзаж, он с сожалением понял, что откладывать решение нельзя. Его виртуальная рука коснулась иконки Скотта, командующего Решающим Рейдом.

«Да, сэр», — мгновенно откликнулся Скотт.

Из лесов предгорий спустилось более тысячи шарлеманей, несущих на себе воинов кланов. Таиться больше не было смысла, воины хотели, чтобы их видели, и пели в такт неспешной рыси. Их песня далеко разносилась над вельдом вместе с пылью, поднимаемой копытами скакунов. Агенты Звездного Странника, расставленные вдоль дороги, торопливо бормотали что-то в свои коммуникационные устройства и бежали под защиту Института, преследуемые всадниками.

В небольшой низине шестьсот верховых выстроились полукругом поперек дороги. Они взорвали мост через мелкий ручей и послали группу Максобелей дальше по дороге разбрасывать мины на бетонной полосе и по обе стороны от нее. На возвышении поставили минометы и ракетные установки, нацеленные на Магистраль. Остальные воины, разбившись на группы по двести человек, съехали с дороги и проскакали пару километров на север.

Взошедшее солнце вернуло небу ослепительный сапфировый блеск, усиливающаяся жара погрузила мир в тишину.

Появление конвоя Звездного Странника нарушило безмятежность мирного утра. Тридцать бронированных «Лендроверов» шли вперемежку с большими грузовиками, тремя автобусами и парой бензовозов. Впереди с ревом неслись тяжелые мотоциклы «БМВ», управляемые бойцами в бронированных костюмах. В последней трети колонны, сверкая защитным полем вокруг резервуара из полированного алюминия, шел грузовик «Манн».

Мотоциклисты, подъехав к границе низины и увидев Хранителей, замедлили ход и начали потихоньку спускаться, за ними так же осторожно последовали и остальные машины. В километре от развалин моста конвой остановился.

Из вельда поднялись и подтянулись к дороге остальные воины; они тоже распределились полукругом, так что колонна Звездного Странника оказалась в окружении. Вскоре на Первой Магистрали показался броневик. Он мчался вперед, пока не достиг стоявших на дороге шарлеманей. Олвен нажала на тормоз.

— Наконец-то! — прошептала она.

Массивная дверь броневика поднялась, выпуская Брэдли. Из остановившегося в десяти метрах второго броневика на разогретый бетон уже выскакивали Кошачьи Когти и бойцы парижской группы. Скотт Макфостер передал поводья своего шарлеманя помощнику и с распростертыми объятиями шагнул навстречу Брэдли.

— Дремлющие небеса, как я рад снова видеть вас, сэр!

— Кланы могут тобой гордиться, Скотт. Здесь больше людей, чем я ожидал увидеть.

— Да, и еще больше хотели пойти с нами. Мне пришлось проявить твердость, иначе вы увидели бы здесь детей и древних стариков.

Брэдли медленно кивнул, думая о теле Харви, лежащем в одном из джипов. Он перевел взгляд на стоящую на пологом спуске колонну машин Звездного Странника. Рев двигателей в неподвижном влажном воздухе был отчетливо слышен. Еще южнее дорога поднималась в седловину между холмами, обозначающую начало долины, где находился Институт.

— Нам надо поторопиться. Он попытается прорваться при первой же возможности. Подкрепления не заметили?

— Вокруг Института все тихо. Двух разведчиков мы потеряли, но этого можно было ожидать. Все остальные благополучно заняли позиции. Да мы и сами увидим, если кто-то появится с той стороны.

— Сколько, по вашим подсчетам, народу внутри?

— В последние месяцы было нелегко отслеживать движение по Первой Магистрали. Но я уверен, в Институте не больше пары сотен людей.

— Хорошо. На броневиках у нас есть зональные истребители, они уничтожат часть колонны еще до начала ближнего боя.

— А они способны пробить защитное поле грузовика?

— Думаю, что нет, но скоро мы это выясним. Мы привезли и мощные сети-глушители, они помогут взломать защиту.

— В таком случае мы готовы.

— Отлично. Я надену броню и присоединюсь к тебе.

Скотт лишь на мгновение заколебался.

— Конечно.

— Не беспокойся, — понизив голос, сказал Брэдли. — Я не буду путаться у тебя под ногами. Кроме того, наши друзья, — он показал на парижан и Кошачьи Когти, — обещали сопровождать меня к самому Звездному Страннику.

Скотт профессиональным взглядом оценил массивные скафандры.

— Как я понимаю, вряд ли кто-то согласится одолжить мне один из ваших костюмчиков на пару часов?

В ответ из-под шлемов послышались смешки.

Брэдли повернулся к горам, заслоняющим горизонт на западе. Высокие белые пики пронзали чистое небо. Не было видно ни одного облачка, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра.

— Мы ничего не слышали от Саманты, — сказал Скотт, проследив за взглядом Брэдли. — Скорее всего, это означает, что они запустили процесс.

— Да, конечно. Здесь поблизости есть укрытия?

— Мы отвели для этой цели несколько пещер. Максобели сейчас устанавливают вокруг них защитные поля.

— Будем надеяться, что этого хватит. Никому не известно, каким мощным может оказаться…

— Эй! — окликнула их Кэт. — К нам кто-то приближается. И очень странный.

Ее закованная в броню рука указала на запад.

За всю историю научных исследований Земли, несмотря на все старания специалистов, так и не удалось восстановить ДНК динозавров. Но это обстоятельство не обескуражило барсумианцев в их амбициозных экспериментах в области генетики. При виде существ, появившихся в сияющей голубизне неба, у Брэдли от изумления приоткрылся рот. Моделью для их создания явно послужили птерозавры с крыльями из чешуйчатых перепонок, натянутых между длинными крепкими костями. Каждый неторопливый мощный взмах под солнечными лучами рождал мерцание множества радуг. В строении туловища просматривалось родство с ящерицами, хотя, как подозревал Брэдли, часть звеньев была взята из ДНК аллигаторов. Гигантские треугольные головы вселяли ужас одним своим обликом, а на всех четырех лапах виднелись острые черные когти.

Странные существа начали снижаться над вельдом, и тогда Брэдли заметил сидящих на них верхом барсумианцев, по обыкновению закутанных в длинные одеяния. В стае насчитывалось около трех десятков крылатых тварей, державшихся на значительном расстоянии друг от друга.

Первая из них спустилась рядом с дорогой, быстро изогнула крылья, используя встречный воздушный поток, и приземлилась, слегка подобрав мощные ноги. Трехметровая голова, на первый взгляд состоящая из клыков и зубов, повернулась, и на Брэдли уставились большие выпуклые глаза. Крылья длиной не менее пятнадцати метров словно нехотя взмахнули в воздухе и сложились вдоль боков. Пронзительный раскатистый крик, изданный существом, заставил Брэдли зажать уши. Этот крик подхватили и остальные твари, после чего все они спикировали на вельд, словно нашли долгожданную добычу.

— Класс! — воскликнула Кэт. — Эй, Скотт, я бы сменяла свою броню на одну из этих птичек.

Появление странной стаи ничуть не встревожило шарлеманей, продолжавших спокойно стоять на своих местах, зато их всадники, оцепенев от шока, оглядывались по сторонам. Затем в адрес барсумианцев послышались одобрительные возгласы.

Всадник первой твари спешился, попросту съехав с толстой шеи на землю.

— Добро пожаловать, — обратился к нему Брэдли. — Мы не были уверены, что вы примкнете к нашим воинам в решающем сражении, но я всегда на это надеялся.

— Брэдли Йоханссон, — послышался из капюшона приятный женский голос, — ты благополучно вернулся в этот мир, как мы и предсказывали. Я — Ребекка Гиллеспи, перед тобой мой отряд. Мы будем счастливы оказать посильную помощь, но я должна предупредить, что основной задачей мы считаем охрану райеля.

Ребекка Гиллеспи повернулась, чтобы взглянуть на Кватукса, и тени внутри ее капюшона слегка поредели. Еще двое спешившихся барсумианцев уже плавно скользили к массивному чужаку, неуклюже спустившемуся из кузова грузовика. Рядом с ним, словно часовой, стояла Тигрица Панси и с подозрением рассматривала необычных людей в серых одеяниях. Барсумианцы низко поклонились Кватуксу, а он протянул им малые щупальца с видом священника, благословляющего своих прихожан.

— Так кем же вы считаете Кватукса? — не скрывая насмешки, спросил Мортон. — Каким-то древним божеством?

Ребекка Гиллеспи слегка повернула голову, так что открытая часть ее капюшона обратилась в его сторону.

— Райели превосходят по мыслительным способностями всех встреченных нами в Галактике существ, — сказала она. — И потому они заслуживают наивысшего уважения. Мы надеемся, что наша ДНК когда-нибудь тоже поднимет нас до этого уровня, а пока мы с благодарностью принимаем любые откровения, какими райель посчитает нужным нас одарить.

— В таком случае вам бы надо стать более общительными, — заметил Мортон.

— Как бы то ни было, мы рады вашему приходу, — поспешил вмешаться Брэдли. — Э-э, а что же это за существа? — спросил он, кивая на огромное птицеподобное создание, принесшее Ребекку.

— Мы называем их царь-орлами, хотя в селениях Ирильской степи уже появились слухи о драконах в небе Дальней.

— Они производят впечатление. Вы собираетесь идти в бой на них?

— Великий бог, нет, это было бы безумием. — Ребекка подняла руку и вытащила из спрятанной под одеянием кобуры винтовку с очень длинным дулом. — Царь-орлы стали бы слишком легкой целью для Института. Мы снайперы. Это оружие пробьет защиту легкой брони с расстояния в тысячу метров.

— Мы с радостью примем вашу помощь.

— Сэр, — окликнул Брэдли Скотт. — В Институте наблюдается какое-то движение. Кто-то выходит. Посылаю изображение.

Брэдли отыскал в виртуальном поле зрения появившийся символ и открыл изображение. Несмотря на плохое качество, ему удалось определить, что из ворот Института выдвинулись какие-то машины.

— Похоже, что они задействовали все имеющиеся автомобили, — сказал Стиг. — Кто же в них едет, черт возьми?

— Попроси разведчика увеличить изображение, — приказал Брэдли.

Количество машин встревожило его не на шутку. Звездный Странник, безусловно, отчаянно рвется к своему кораблю, но в логике ему отказать нельзя.

Картинка вздрогнула и сфокусировалась на изображении пикапа. В кузове можно было различить несколько темных фигур. В первый момент Брэдли не понимал, что именно он видит, его разум просто отказывался принимать и определять эти очертания. Их здесь не может быть! Но Дадли Боуз уже раскрыл истинную сущность Звездного Странника.

— Дремлющие небеса! — с ужасом прошептал Брэдли.

— Мобайлы, — беспечно промурлыкала Кэт.

— Их здесь многие сотни, — добавил Мортон.

— Солдаты-мобайлы, как я понимаю, — заметил Роб. — Но они выглядят несколько иначе, чем на Элане.

— Я полагаю, это улучшенная версия, — упавшим голосом произнес Брэдли.

Полет проходил не слишком гладко. Несколько систем гипердвигателя «Сциллы» давали сбои, с которыми приходилось немедленно разбираться. Вспомогательное оборудование отказывало с удручающей регулярностью. Большую часть времени Найджел, если только не спал, был занят тем, что выявлял неисправности, стыковал программы и вводил в строй резервные системы. Отис и Тейм импровизировали на ходу, и только большой опыт полетов и доскональное знание устройства корабля помогали им интуитивно принимать верные решения.

Постепенно и нехотя корабль начинал соответствовать техническим характеристикам, заявленным разработчиками. Несмотря на все трудности, наладка оборудования доставила Найджелу колоссальное удовольствие. Он давно понял, что лучшим методом управления является непосредственное участие в работе. К тому же сознание того, что единственная ошибка может превратить корабль в вихрь экзотического излучения, в значительной мере обостряло мыслительные способности.

До прибытия к Альфе Дайсона оставалось не так уж много времени, и Найджел, развернув в виртуальном поле зрения сенсорный дисплей, начал изучать получаемую информацию. Она окружила его пестро-серым кубом с небольшим пятнышком звезды прямо по курсу. Бета Дайсона была видна чуть в стороне и при наличии барьера, дававшего отклик трансмерного резонанса, представляла собой большее по размеру искажение. Кроме того, Найджел увидел тонкий конический штрих, приближающийся к Альфе Дайсона. Наблюдать за «Харибдой» было очень непросто, поскольку система слежения оказалась наименее надежной из всего имевшегося на борту оборудования. В самом начале они потеряли «Харибду» из виду на целых двадцать восемь часов, и Найджелу пришлось немало потрудиться, чтобы отладить программу, зато теперь она работала почти безупречно. В последние несколько часов на корабле не было зарегистрировано ни одного сбоя, и Найджел подозревал, что это дает ему возможность постепенно догонять «Харибду». Между кораблями оставалось всего около пятнадцати световых лет.

— Ты уже решил, что будешь делать, когда мы доберемся? — спросил Отис.

Виртуальная рука Найджела свернула дисплей и отодвинула его в сторону.

— Еще нет, — раздраженно ответил он. — Черт возьми, ведь там Оззи!

— До цели остается девяносто минут.

— Да, я знаю.

— Надо увеличить разрешение сенсоров, чтобы заранее определить, направляется он к Темной Крепости или к домашнему миру праймов.

Найджел повертелся в мягком кресле, стараясь найти удобное положение. С физической точки зрения путешествие с самого начала не доставляло никакого удовольствия: пастообразная пища, заложенный нос, частая тошнота и вечная клаустрофобия.

— Ты думаешь, это можно будет определить, как только он выйдет из гиперпространства?

Отис мрачно усмехнулся.

— Теоретически.

— Этот корабль не слишком соответствует теории.

— Если Оззи направится к Темной Крепости, то, по всей вероятности, будет пытаться восстановить барьер.

— Возможно.

— А это означает, что он не агент Звездного Странника.

Найджел сердито сверкнул глазами на сына.

— Разумеется, я знаю! Поэтому я и отправился вместе с вами.

— Прости, отец. Просто… это же Оззи, понимаешь.

Найджел услышал в голосе Отиса искреннее уважение.

— Ты когда-нибудь встречался с ним лично?

— Нет, но ты часто рассказывал о нем, когда мы были детьми.

Найджел непроизвольно зевнул. В состоянии невесомости он не слишком

хорошо спал.

— Давай-ка все подготовим. Я не хочу отвлекаться, когда мы подойдем ближе. Тейм, загрузи в пусковую установку нова-бомбу, я введу код авторизации.

— Да, сэр.

Найджел следовал процедурам, предписанным при активации орудия. При извлечении снаряда из магазина возникла какая-то заминка, но Отис быстро откорректировал программу зарядного устройства. Зажглись зеленые огоньки, подтверждавшие, что орудие заряжено и готово к залпу.

— Этому трюку меня научил Марк, — сказал Отис. — Его поправка балансирует усилия электромускулов.

Найджел проигнорировал его укоризненный взгляд. К Марку он относился с какой-то непонятной жалостью, словно к потерявшемуся щенку, только человеческой породы.

— Запускай нейтронные лазеры, — скомандовал он. — Тейм, ты отвечаешь за оборону на ближней дистанции.

Согласно таймеру, до Альфы Дайсона оставалось семьдесят минут.

Обрывки ответного сообщения Йоханссона стали приходить уже после того, как джипы покинули Сторожевой каньон. Паула сразу же включила в своем модуле функцию склейки постоянно повторяющихся отрывков. Сначала большинство слов заглушало шипение помех, но с каждым разом они звучали все чище и отчетливее. На пятом повторении сомнений уже быть не могло.

— Это он? — спросила Розамунда. — Ты говорила Ренне?

— Да.

Паула уставилась в изогнутое ветровое стекло. Передние фары выхватывали из темноты ровную однообразную полосу песка и гальки, бегущую под колеса обтекаемого джипа по пути к укрытию. Ей показалось, что край горизонта на востоке заметно посветлел. Руки и ноги у нее уже почти не болели, но Паула чувствовала себя такой усталой, словно недосыпала несколько месяцев.

— Значит, Адам встречался с Оскаром, — продолжала Розамунда. — Это может нам чем-то помочь?

— Это очень важно, особенно если учесть повод для их встречи.

— Я не понимаю.

— Адам знал, что Оскар не стал агентом Звездного Странника. В противном случае Оскар в первую же минуту встречи задержал бы его и передал властям. Он бы застал Адама врасплох.

— А почему же он не сказал об этом нам?

— Он защищал Оскара.

— От кого?

— От меня. Поворачивай обратно.

Розамунда удивленно моргнула.

— Что?

— Поворачивай обратно. — Виртуальная рука Паулы несколько раз нажала на иконку Оскара, но стена каньона блокировала сигнал портативного модуля. — Я должна вернуться.

— У нас нет времени!

— Останови джип. Ты можешь уехать с Йамасом или Киераном. Я вернусь одна.

— О дремлющие небеса!

Розамунда резко крутанула руль, посылая джип в крутой разворот. Паула вцепилась обеими руками в сиденье, ей показалось, что машина вот-вот перевернется.

«Что случилось?» — забеспокоился Киеран.

— Оскар вне подозрений, — ответила Розамунда. — Мы возвращаемся.

«Зачем? Через двадцать минут начнется ураган».

Джип закончил разворот и встал носом к каньону. Розамунда нажала на акселератор.

— Я не знаю.

«Что?» — изумился Киеран.

— Я должна задать Оскару несколько вопросов, — ответила ему Паула. — Я хочу выяснить, кто из оставшихся двоих предатель.

«И что потом?»

— Мы могли бы попытаться добраться до них до начала полета. Это не займет много времени. Гиперглайдер легко вывести из строя даже выстрелом из ионного карабина.

— Но мы туда никак не доберемся, — проворчала Розамунда. — В Сторожевом каньоне шторм бушует сильнее всего. Джипы не устоят против его мощи.

— Я сказала, что поеду одна.

— Нет, не поедешь. Ты едва держишься, чтобы не потерять сознание.

— Спасибо, — сказала Паула и, откинувшись на спинку сиденья, стала обдумывать вопросы.

— Если даже мы не успеем туда добраться, двое остальных будут предупреждены, — сказала Розамунда. — Мы обязаны сделать хотя бы это.

— Да, возможно, этого будет достаточно, — согласилась Паула. Она понимала, насколько пугала женщину необходимость возвращения. — Я не знаю, что намерен предпринять агент Звездного Странника. Возможно, он постарается столкнуть остальных с Трона Афродиты.

— Знаешь, это Адам нам помогает.

— Как?

— Он смотрит вниз с дремлющих небес и направляет нас.

Паула ничего не ответила. Подобная идея казалась ей несколько неопределенной. Сама она предпочитала строить свою вселенную на реальныхфактах. Так было легче.

— Ты не религиозна?

— Думаю, это чувство не было во мне заложено. А ты?

— Я не привержена ни одной из старых религий, но Брэдли Йоханссон сам побывал на дремлющих небесах. Он рассказывал в кланах, как они выглядят и что нас там ждет.

— Понимаю.

— Можешь мне не верить, — усмехнулась Розамунда. — А когда все закончится, расспроси самого Йоханссона.

— Пожалуй, я так и сделаю.

Некоторое время они ехали молча. Затем Паула заметила, что Розамунда стала энергичнее поворачивать руль. Дорога не изменилась, она осталась все такой же ровной.

— Ветер усиливается, — пояснила Розамунда, перехватив вопросительный взгляд Паулы.

— Верно.

Паула снова попробовала воспользоваться передатчиком джипа. Теперь они находились на одном уровне с началом каньона, и оставалось только повернуть.

— А почему Оскар должен был тебя опасаться? — спросила Розамунда

— Он вместе с Адамом участвовал в подготовке террористической операции на Абадане. Адам знал, что, как только я узнаю, я арестую Оскара.

— Это же было так давно.

— Время не имеет значения. Люди, которых они убили, до сих пор мертвы. Правосудие должно свершиться. Иначе наша цивилизация погибнет.

— Ты в это веришь?

— Конечно.

— Так ты действительно намеревалась арестовать Адама, после того как мы уничтожим Звездного Странника?

— Да.

— Нам бы пришлось тебе помешать.

— Вы не смогли бы мешать мне все время.

Эл-дворецкий доложил Пауле, что контакт с тремя гиперглайдерами налажен.

— Оскар, у тебя все в порядке?

«Все прекрасно. У всех нас. А в чем дело? Я думал, вы уже далеко. Вам надо уезжать от Сторожевого каньона как можно дальше».

— Оскар, я говорила с Брэдли Йоханссоном. Он рассказал, что о просмотре бортовых журналов «Второго шанса» тебя попросил Адам. Это так?

«Да».

«Следователь, к чему все это? — спросил Уилсон. — Нам скоро подниматься в воздух. А вам пора спрятаться».

— Оскар, это снимает с тебя подозрения в связи с Звездным Странником. — сказала Паула. — Если бы ты работал на него, ты бы задержал Адама.

«Да, наверное».

«К чему этот разговор?» — удивился Уилсон.

Неожиданный порыв ветра тряхнул джип. Паула подтянула ремень безопасности.

— Агент Звездного Странника либо ты, либо Анна.

«Чепуха! Мы все служили на флоте, все знакомы много лет. Мы уже решили, что это либо вы, либо кто-то из Хранителей. Говорите что угодно, мы все равно полетим к вершине».

— Вы все были на борту «Второго шанса», — продолжала Паула. — Оскар, что ты сказал Уилсону, когда пришел к нему с доказательствами? Ты сказах что просьба исходила от Хранителей?

«Да».

— Хорошо. Уилсон, ты знал о связи между Оскаром и Хранителями? Ты рассказал об этом Анне?

«Какая чушь!»

— Ты рассказал ей?

Джип раскачивался уже не переставая, по земле заструился песок.

«Я… Не думаю. Анна, ты помнишь?»

— Что ты ей рассказал? Ты обсуждал с ней информацию со «Второго шанса»?

«Анна?» — умоляюще воскликнул Уилсон.

— Это она устанавливала датчики на «Втором шансе», она имела доступ ко всем спутникам и антеннам. Ей было легко оперировать ими, никому ничего не объясняя.

«Анна, скажи, что все это чепуха».

— Ты сказал ей о несоответствующем развороте антенны?

«Анна, ради бога!»

— Ты сказал?

«Да», — простонал Уилсон.

— Анна, я знаю, что твой передатчик включен; ответь, пожалуйста.

«Она ведь моя жена».

Джип едва удержался на колесах, Розамунда сильнее сжала руль.

— Мы долго не протянем, — прошипела она. — Нам не добраться до Анны.

— Проклятье! — расстроилась Паула. — Осталось совсем немного.

— Следователь, если мы не остановимся, мы погибнем. — Голос Розамунды не выдавал никаких эмоций. — Тогда мы и вовсе ничего не добьемся, не так ли?

— Хорошо, поворачивай, — сдалась Паула.

На середине разворота джип так сильно накренился, что Паула решила; на этот раз им конец. Но Розамунда отчаянно крутанула руль и выправила машину. На сером предрассветном небе проявилась темная туча, с умопомрачительной скоростью несущаяся к вершине Геркуланум. Розамунда погнала джип к основанию стены каньона.

— Анна, ответь, пожалуйста! — крикнула Паула.

«Уилсон! — подал голос Оскар. — Ох черт, мне так жаль!»

«Этого не может быть! — настаивал Уилсон. — Проклятье, она же человек до мозга костей».

— Я много лет работала с Тарло, — сказала Паула. — И ни о чем не догадывалась.

«Работала? — презрительно бросил Уилсон. — Я был женат на ней. Я любил ее».

— Уилсон, Оскар, вам придется решать, что делать дальше. Я знаю, это очень тяжело, но я уверена — она попытается сбить одного из вас.

«Мы будем стартовать поочередно, — ответил ей Оскар. — Так у нее останется возможность навредить только одному из нас».

— Логичное решение.

Пауле отчаянно хотелось дать какой-то практический совет, но она была не в состоянии придумать что бы то ни было, чтобы улучшить предложение Оскара. Перед машиной стремительно вырастала стена каньона. Под колесами опять появился песок. У основания стены громоздились иссеченные ветрами скальные выступы. Розамунда обогнула темный зубец застывшей лавы и остановила машину. Манипуляции с подвеской заставили джип опуститься на раму.

— Будем надеяться, что здесь достаточно глубоко, — сказала Розамунда, включая установку аварийных якорей.

Винтовые стержни вышли из шасси и с пронзительным визгом начали ввинчиваться в плотный песок.

— Удачи вам обоим! — крикнула Паула.

Розамунда отключила передатчик и повернулась лицом к Пауле.

— Ты не сказала им, что знаешь об Абадане.

— Оскару сейчас и без того есть о чем беспокоиться. Я не хочу ему мешать. Он узнает обо всем, если останется в живых.

— Ты пугаешь меня больше, чем агент Звездного Странника.

— Она не знала.

Оскар сбился со счета, повторяя эту фразу снова и снова, но продолжал твердить ее, словно спасительную мантру. Угнетающее молчание на фоне отчаянного завывания ветра вокруг гиперглайдера подрывало его уверенность в своих силах. Ощущение одиночества окутывало жестокой лаской глубокого космоса. Анна безвозвратно потеряна, и когда это произошло — годы или десятилетия назад, — никому не известно. А Уилсон погружен в свой личный ад мучительной тоски.

— Ты видел только ее человеческую составляющую, и это останется в ней.

«Не имеет значения, — резко ответил Уилсон. — Я и раньше был женат».

— Но не так, как сейчас. Мы видели настоящую личность Анны. Она и сейчас еще здесь. Только глубоко скрыта. В процессе оживления ее память будет отредактирована.

«После того как мы убьем ее, ты это хотел сказать?»

Оскар поморщился. Маленький зеленый огонек в уголке его виртуального поля зрения, показывающий, что Анна слышит каждое их слово, действовал ему на нервы. Может, и правда лучше помолчать.

— Что ты собираешься делать? — с опаской спросил он Уилсона.

Мимо кабины летели вихри мелкого песка, приносимые бушующим ветром из влажной пустыни.

«Добраться до Трона Афродиты. Для этого мы сюда приехали, это и надлежит выполнить».

Оскар с трудом удержал вздох облегчения. Его друг, несмотря ни на что, сумел сконцентрироваться на поставленной задаче. Это главная способность Уилсона: в момент принятия решений он мог отстранить все человеческие эмоции. Вероятно, потому он и стал таким превосходным руководителем. О напрашивающейся параллели с агентами Звездного Странника Оскару даже думать не хотелось.

— Мы доберемся, — сказал Оскар. — В конце концов, у нее не так уж много возможностей.

«Ты так считаешь?»

Оскар с трудом противился желанию отключить передатчик и оставить гиперглайдер на земле, пока не стихнет шторм. «Неужели Вселенная не обойдется без меня хотя бы один раз?» — думал он. И еще ему очень хотелось отключить эмоции, как это сделал Уилсон.

Ветер продолжал усиливаться, и гиперглайдер начал вздрагивать всем корпусом. Темные тучи над головой слились над каньоном в сплошную помятую крышу.

— Что бы ты ни решил, я с тобой, — сказал он Уилсону.

Он сознавал, что этими словами не только признает лидерство Уилсона, но и перекладывает ответственность на его плечи. Но после Абадана он только так и мог поступать.

Оскар взглянул на обманчиво яркие пятна на экране погодного радара. Гиперглайдер уже непрерывно трясло, и вместе с ним раскачивался и небольшой экран. Желтовато-розовый поток ветра между стенами каньона приблизился к скорости в сто километров в час. Где-то в невидимой дали впереди гиперглай-дера штормовой фронт дошел до основания горы Геркуланум.

«Статус готовности подтвержден», — раздался бесстрастный голос Уилсона.

Непоколебимый профессионализм вызвал у Оскара искреннюю улыбку. Таким образом Уилсон показывал ему убедительный пример. «Что ж, если так надо, я тоже в игре», — решил Оскар.

— Принято. Приступаю к стадии подъема.

Он опустил руки на точечные контакты пульта и обхватил выпуклые опоры. Плайпластиковые браслеты мягко зафиксировали запястья. Эл-дворецкий доложил о полном подключении к системе управления гиперглайдером.

Оскар прогнал мысли об Анне, позволяя воспоминаниям выйти на передний план. Не собственным, а недавно загруженным воспоминаниям о полете, объединяющим его с гиперглайдером в единое целое. Одна виртуальная рука обхватила материализовавшийся джойстик, вторая прошлась по ряду светящихся иконок.

Из выступов на фюзеляже появились плайпластиковые крылья простой дельтовидной формы. Они мгновенно поймали ветер, отчего кабина отчаянно заплясала из стороны в сторону. Оскар ослабил крепление носового троса, и гиперглайдер рванулся вверх. Собственный пилотский опыт, подкрепленный недавней закачкой памяти, позволил Оскару без особого труда скомпенсировать рывок и, насколько это было возможно, стабилизировать гиперглайдер.

Затем Оскар одновременно ослабил крепления заднего и переднего тросов и слегка развернул крылья для последующего подъема. Суденышко оторвалось от дна каньона и натянуло тросы, подчиняясь натиску ветра. На высоте около пятидесяти метров Оскар трансформировал хвостовую лопасть в вертикальный стабилизатор. Тряска стала ослабевать, несмотря на усиливающийся за бортом ураган. Оскар еще немного удлинил крылья и увеличил их разворот, обеспечивая максимальную подъемную силу, после чего стал медленно отпускать тросы, скрупулезно придерживаясь рекомендованного темпа. Он понимал, что сейчас не самый подходящий момент для спешки, какие бы цели перед ним ни стояли.

Мимо кабины понеслись клочья тумана, ограничивая видимость, и без того не превышающую двадцати метров из-за стен каньона. По колпаку барабанной дробью застучал ливень. По мере подъема в тросах возникла пугающая своим постоянством дрожь. Оскар продолжал менять положение и форму крыльев, стараясь стабилизировать положение гиперглайдера.

«Если уж этого урагана для Саманты мало, не знаю, что еще ей нужно», — раздался в его ушах голос Уилсона.

Радиосвязь работала не слишком хорошо, но никакие помехи не могли скрыть непреодолимой решимости адмирала.

Голос друга вызвал у Оскара всплеск радости, контакт с человеком в такой момент показался ему чрезвычайно важным. Он снова обратился к погодному радару: алые и вишневые волны урагана, извиваясь и перехлестывая друг друга, стремительно приближались к Сторожевому каньону. Скорость ветра за бортом достигла уже ста шестидесяти километров в час. Темно-синие звездочки в виртуальном поле зрения указывали положение двух остальных гиперглайдеров. Оба они тоже поднялись в воздух, примерно на ту же высоту, что и Оскар. Значит, она жива и все еще борется. Глупо было надеяться, что молчание может свидетельствовать о прекращении активных действий.

— Согласен, — сказал он, достигнув тысячеметровой отметки, — не хотел бы я оказаться в его эпицентре. И еще меньше — в районе финального удара.

«Адам ведь собирался отправить тебя одного, не так ли? Потому и послал сразу на закачку памяти. Не было никаких повреждений от сырости. Он просто хотел оставить меня и Анну на земле».

— Да. Он собирался поговорить с Хранителями, чтобы те удержали вас обоих. Какая глупость! Можно подумать, мои способности гарантировали бы посадку на вершину.

«Почему он не сказал нам, что ты вне подозрений?»

— Ему пришлось бы рассказать следователю о нашем давнем знакомстве, что и послужило главной причиной его обращения ко мне.

Гиперглайдер опасно накренился на правый борт. Оскар уверенным движением джойстика изменил конфигурацию крыльев и выровнял положение машины. Его внимание снова переключилось на погодный радар, хотя определить направление основного удара урагана из-за турбулентности реактивных потоков оказалось не так-то легко.

«А это так важно?» — спросил Уилсон.

Оскар стиснул зубы. Долгие десятилетия он тешил себя надеждой, что момент истины, если когда-то и настанет, будет для него шагом к свободе. Но ничего подобного не произошло. Он по-прежнему ненавидел себя за то, в чем решил признаться.

— Боюсь, что очень важно.

«Так откуда же он тебя знал?»

— Мы оба, еще во время учебы в университете, увлеклись политикой. Это было глупо. Радикалы прекрасно знали, как использовать таких юнцов, как мы.

«Что же произошло?»

— В конечном итоге? Станция на Абадане.

«О господи, Оскар! Ты участвовал в этом?»

— Мне было девятнадцать. Мы с Адамом состояли в группе, отвечавшей за установку бомбы. Она предназначалась не для пассажирского поезда. Мы организовывали акцию против уничтожения зерна. Но на Сент-Линкольне произошел какой-то сбой. Экспресс отстал от расписания, и отдел контроля движения пустил его вне очереди, да еще и по другому пути.

«Сукин ты сын!»

— Да. — Оскар посмотрел на указатель высоты: уже тысяча четыреста метров. Из-за набежавших слез смотреть было трудно. Он дал команду крыльям подготовиться к взлету. — Межзвездная социалистическая партия снабдила меня деньгами и отправила на Иллюминат, на операцию по изменению личности. С тех пор я… пытаюсь искупить грехи.

«Черт меня побери! Вот уж поистине день откровений. В конце концов выясняется, что мы совсем не знаем друг друга».

— Уилсон. Несмотря ни на что… даже если ты меня теперь возненавидишь, я рад, что с тобой познакомился.

«Я не могу тебя ненавидеть. Скажи, а Оскар — это твое настоящее имя?»

— Нет, конечно. — Сквозь прозрачный корпус он посмотрел, как с обеих сторон разворачиваются полукружья крыльев. В виртуальном поле зрения хвостовая лопасть увеличилась и приняла треугольную форму. Где-то глубоко внутри стало нарастать предстартовое напряжение. — Я всегда был большим поклонником кино. Мне нравились потрясающие музыкальные фильмы, ковбойские боевики и мелодрамы середины двадцатого века. Помнишь, тогда присуждали награду — статуэтку «Оскар»? А величайшей звездой кино была Мэрилин Монро.

«Что ж, мистер Звезда, ты сам определил тактику: двое против одного».

Оскар увидел, что синяя звездочка гиперглайдера Уилсона сорвалась с места, уносимая карминно-красным потоком вдоль Сторожевого каньона.

Он почти наяву слышал, как Анна производит вычисления. Уилсон, оторвавшись от них обоих, имеет наибольшие шансы добраться до цели. Чем дольше она задержится, тем труднее ей будет его догнать и спровоцировать столкновение. Но если стартовать раньше Оскара, он сможет выбрать любой подходящий момент в течение часа и беспрепятственно совершить полет. Теперь все зависело от того, насколько Анна верила в его способность осуществить полет по заданной параболе.

Анна стартовала.

От Уилсона она отстала на двадцать пять секунд.

Виртуальная рука Оскара коснулась иконки расцепления тросов. Инерционная сила вдавила его в кресло. Гиперглайдер почти с места набрал скорость больше ста девяноста километров в час. Клубящийся воздух немилосердно ударил в крылья. Оскар надеялся, что быстро стабилизирует положение своего гиперглайдера и будет следить за двумя другими, выбирая подходящий момент для вмешательства. Но вместо этого для начала ему пришлось побороться за свою жизнь. Больше всего его заботило сохранение высоты. Ветер швырял машину из стороны в сторону, и стены каньона угрожающе придвигались то

слева, то справа. На каждый порыв завывающего урагана Оскар поворачивал джойстик, ощущая, как страх в его душе переплавляется в леденящее спокойствие. Крылья мгновенно подчинялись командам, их кончики изгибались и поворачивались с такой скоростью, что Оскар с трудом успевал остановить процесс, пока изменения не стали чрезмерными.

На долю секунды перед ним мелькнули две синие звездочки. Эл-дворецкий неустанно строил их возможные траектории в виртуальном поле зрения. Две проложенные им тонкие желтые линии пересекались перед выходом из каньона. Затем каменные стены сошлись ближе, и нестабильность усилилась. Снаружи стало еще темнее. Отдельные тучи, подхваченные штормом, сплелись в неистово извивающийся над землей толстый жгут. Очередной порыв принес с собой крупные капли дождя, хлестнувшие по кабине. Гиперглайдер под их натиском опасно нырнул, и Оскар снова был вынужден выравнивать курс. Ему пришлось уменьшить размах крыльев, пожертвовав скоростью, чтобы сделать глайдер управляемым. Замедление оказалось незаметным, зато вернуться к центру каньона было теперь намного легче. На экране радара появилась вертикальная скала, которой заканчивался каньон, до нее оставалось двадцать километров.

Оскар снова проверил положение двух других гиперглайдеров. Анна осуществляла полет с механической точностью. Она не отводила крылья гипер-глайдера назад, но каким-то образом умудрялась сохранять курс и быстро догоняла Уилсона. Она даже не заботилась о надлежащей позиции для подскока в конце каньона. Ее не отвлекали никакие человеческие чувства, и гиперглайдер под ее управлением мчался вперед, словно ракета. Уилсон не имел возможности уклониться. Для подъема в невероятном водопаде, вытекающем из ущелья, ему приходилось придерживаться строго определенного курса.

Навыки давно покинувшего мир пилота прочно утвердились в мозгу Оскара, позволяя ему оперировать джойстиком в тесном взаимодействии с гиперглайдером, осуществляя контроль почти на уровне животного инстинкта. В потемневшем небе, при яростном реве урагана, ему виделся экспресс из Сент-Линкольна, окутанный черно-огненным облаком взрыва, сталкивающиеся и опрокидывающиеся вагоны, мелькающие обгоревшие тела. Он уже знал их всех, каждую ночь на протяжении сорока лет их лица заполняли его единственный и постоянный сон.

Виртуальная рука снова изменила форму крыльев, сделала их длиннее и шире, несмотря на красные предупреждающиеся огоньки, вспыхнувшие на табло пульта управления. Скорость увеличилась; Оскар опустил нос гиперглайдера и понесся вниз, к белому пенному потоку, летящему по воздуху сквозь каньон в двух километрах над его дном.

— Уилсон? — крикнул он.

Неудержимые потоки хлестали корпус гиперглайдера и разлетались, рассекаемые тонкими краями крыльев. Наверху, над вершиной Геркуланума, показалось солнце.

«Я тебя слушаю».

Солнечный свет разбился в воде, рассыпавшись облаком призрачных радуг. Оскар улыбнулся неукротимой первобытной красоте окружающего мира. Под ним, чуть впереди, над сверкающим белым потоком показался крестовидный силуэт.

— Меня зовут Джин Яохуэй.

С этими словами он ринулся в блистательный водоворот света и воды, прямо в гиперглайдер Анны.

Такое не раз случалось давным-давно, когда он летал в эскадрилье Диких Лис. Их связывала такая тесная дружба, что и на земле, и в небе каждый жил одной жизнью с другими. Они вместе тренировались, вместе веселились, вместе охотились на крупного зверя, вместе вылетали на задания, вместе служили за рубежом. На базе он знал жен и детишек каждого из пилотов, был в курсе их денежных затруднений, их ссор и покупок, а в воздухе знал, кто из них на что способен. Они были близки, как братья.

Но после боевых вылетов возвращались не все. Радар показывал, как они погибали; на том месте, где их самолеты взрывались от попадания ракеты и пылающими метеорами падали на землю, тонкий луч печатал: «Контакт потерян». И каждый раз частица самого Уилсона исчезала вместе с ушедшими, оставляя невосполнимую пустоту. Но он продолжал свое дело, потому что друзья так хотели, и он знал их достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в этом. И потому он держался.

Сейчас, через три с половиной столетия после, как ему казалось, последней утраты боевого товарища, Уилсон Кайм видел, как значки его жены и лучшего друга несутся вниз, чтобы разбиться о скалы под его гиперглайдером.

— Прощай, Джин Яохуэй, — прошептал он.

В двух километрах перед ним река, летящая по воздуху, описывала невероятную кривую и вздымалась вверх параллельно вертикальной скале. Следуя оранжевым направляющим векторам в виртуальном поле зрения, он спокойно поворачивал джойстик, выводя гиперглайдер на траекторию сближения. Каньон начал сужаться, и Уилсон сдвинул крылья назад, придав им стреловидную форму. Водопад был прямо перед ним — серебристый поток, рвущийся вверх со скоростью больше трехсот километров в час. Уилсон непроизвольно задержал дыхание.

Внезапно гиперглайдер рванулся вперед с такой силой, что пилота придавило к спинке кресла. Виртуальные пальцы сжали джойстик, не давая суденышку отклониться от прямой линии, и вот гиперглайдер, почти встав на хвост, устремился в чистое голубое небо.

Уилсон выдохнул, а потом вдруг рассмеялся, хотя его смех был больше похож на грозный рык, предостерегающий Звездного Странника.

На высоте пять километров, где создавшее необычный водопад давление ослабевало, он распадался на два меньших потока, сбегающих по северному и южному склонам огромного вулкана. Уилсон воспользовался остаточным воздушным потоком, чтобы подняться еще выше и сохранить скорость. Пролетая над лугами в верхней части склона, он заметил полосы плотных облаков, клубившихся вокруг вулкана. Здесь зарождалась ярость отмщения планеты.

Радар начал выстраивать на экране смерчи, образующиеся на верхней границе шторма. Уилсон видел, как их прозрачные колонны беспорядочно мечутся по земле, мгновенно наполняясь поднятой пылью и песком. Бортовой модуль стал рассчитывать вероятные траектории движения смерчей и оценивать их возможности.

Три вихря возникли в нужном месте, и все они были достаточно мощными. Один смерч Уилсон забраковал сразу — из-за слишком нестабильных колебаний. А из двух оставшихся просто выбрал тот, который оказался ближе.

Он двинул джойстик вперед, нацелив нос в основание смерча и стараясь следовать его почти ритмичным зигзагам в извилистом подъеме по склону горы. Крылья гиперглайдера и хвостовая лопасть сократились до размеров рулевых закрылков. После этого Уилсон лишь старался удержать машину и угадать очередной поворот смерча. «Джин Яохуэй сумел поразить цель, значит, смогу и я. Это наше общее дело, и мы победим».

Выбрав подходящий момент, Уилсон потянул джойстик на себя, направил нос гиперглайдера вверх и скользнул в воздушный столб. По колпаку кабины тотчас застучал песок и гравий; более крупные камни ударяли с пугающим грохотом. Где-то под сиденьем взвыли двигатели; они не давали вращаться кабине и помогали сохранять стабильность подъема. Крылья снова ожили — они трансформировались в лопасти воздушного винта и в некоторой степени использовали для подъема буйную мощь стихии.

Спустя несколько секунд гиперглайдер выскочил из верхушки смерча. Уилсон поспешил проверить направление движения. Набранной скорости хватало, чтобы описать над вершиной горы дугу. Но это было не совсем то, чего хотел Уилсон. Изменение кривизны крыльев вызвало небольшой подъем носа гиперглайдера и едва заметное торможение. Времени было мало: он уже уходил за пределы стратосферы, и плотность воздуха становилась все меньше. Уилсон еще больше выдвинул крылья, чтобы увеличить подъемную силу, используя последнюю возможность. В виртуальном поле зрения парабола немного опустилась и совпала с расчетной кривой, что позволяло надеяться на приземление в полутора километрах позади Трона Афродиты.

Гиперглайдер вышел за пределы атмосферы. Космос напомнил о себе глубокой темнотой и сияющими звездами. Капельки влаги на корпусе превратились в бусинки льда. Под правым крылом кипел и пенился тускло-красной лавой кратер Титана. Дымящиеся камни, падая в атмосферу, загорались алыми ракетами. Прямо по курсу гиперглайдера, достигшего наивысшей точки траектории, появилась плоская вершина Геркуланума. Она представляла собой унылое коричнево-серое плато застывшей лавы с двойной кальдерой.

Уилсон смотрел на вершину, но не испытывал ни восхищения, ни особого интереса. Он выполнил свою задачу и совершил идеальный полет. В этом, и только в этом, он видел свою победу. Никакой корректировки курса от него уже не требовалось, и он больше ничего не мог сделать. Гиперглайдер в вакууме сохранял стабильное положение благодаря маломощным реактивным двигателям. Гравитация приведет аппарат в нужную точку. Он вспомнил, как все втроем они в последний раз собрались вместе: стояли перед проекцией карты

в ангаре и оживленно спорили о наилучшем месте приземления, не обращая внимания на мрачные взгляды вооруженных Хранителей, удивленных их неожиданным весельем. Оскар и Анна — он мог бы поручиться за них безо всяких колебаний. А оказалось, что эти люди даже не существуют в реальности.

Гиперглайдер начал спуск к покрытой трещинами вершине. Слишком круто. «Я уже ничего не могу сделать, теперь работает только сила тяжести». Вскоре весь мир исчез за ложным горизонтом края Трона Афродиты, где вершина заканчивалась вертикальными склонами, уходящими вниз на восемь километров. Уилсон в полном одиночестве парил над неровным кругом лавы, оказавшейся совсем не такой гладкой, как изображалось на немногочисленных снимках. Даже с высоты было видно, что повсюду разбросаны крупные камни. Уилсон еще раз проверил крепления шлема и систему жизнеобеспечения костюма. Кончики десятиметровых крыльев он опустил вниз на тот случай, если колеса не выдержат удара.

При высоте в пятьдесят метров до края площадки оставалось всего восемьсот метров. Как оказалось, парабола была вовсе не идеальной. Для увеличения скорости снижения Уилсон направил вверх сопла реактивных двигателей. Полная тишина неожиданно стала беспокоить его. Даже в гиперглайдере при приземлении он рассчитывал услышать хотя бы свист воздуха. Здесь не было ничего подобного, и перед внутренним взором возник призрак кратера Скиапарелли. Уилсон опустил посадочные амортизационные стойки. Скорость все еще была слишком большая.

Гиперглайдер ударился о поверхность и сразу же подпрыгнул. Из-под колес с обеих сторон полетели камешки. До обрыва осталось семьсот метров. Колеса снова коснулись земли, и Уилсон наконец услышал, как узкие шины стучат по камням. Кабину отчаянно затрясло. Из-под шасси потянулись два шлейфа пыли — более мелкой, чем даже капельки влаги в облаках. Носовой амортизатор лопнул, и вот тогда начался настоящий шум — корпус заскрежетал по камням.

Уилсон понимал, что гиперглайдер вот-вот перевернется. Он уже предчувствовал близящийся удар. «Ничего не могу сделать, — думал он. — Все дело в гравитации». Кончик крыла застрял в какой-то трещине, корпус резко наклонился на правый борт, хвостовой стабилизатор задрался вверх. В условиях низкой гравитации переворот получился почти изящным. Гиперглайдер неторопливо подпрыгнул, перевернулся и упал нижней частью вверх. Перед глазами Уилсона небо с землей поменялось местами, а кабина покрылась сетью многочисленных трещин. Неровная ноздреватая лава уносилась назад всего в нескольких сантиметрах от шлема. Прямо перед кабиной, в белых клубах уходящего воздуха, Уилсона увидел большой скальный выступ. Гиперглайдер врезался в него с оглушительным треском, и вся Вселенная окуталась алым облаком непереносимой боли.

— Старик, какой у вас тут мерзкий радар! — пожаловался Оззи, когда «Харибда» уже подошла к звездной системе Альфы Дайсона.

Он активировал изображение трансмерного детектора и получил в виртуальном поле зрения полупрозрачный серый куб. Изображение было зернистым,

но мелкие облачка фотонов, проплывающие мимо, словно клочья тумана, все же были заметны. Их скопления образовывали в структурной ткани вихревые узлы, представляющие собой в реальной Вселенной близкие звезды. За двадцать минут до прибытия в систему Альфы Дайсона Оззи изменил частоту развертки, чтобы сфокусировать картинку. Потоки частиц бесшумно переместились, обозначив звезду. Вокруг нее на концентрических орбитах расположились более мелкие образования — три твердые планеты и два газовых гиганта. Оззи попытался определить положение Темной Крепости, но при таком масштабе это оказалось невозможно. Странно, она же должна быть величиной с планету. Он вытащил из памяти астрономические координаты и наложил их на картинку. На изображении, получаемом с сенсоров, вспыхнула оранжевая сетка с фиолетовым крестом, отмечающим координаты требуемого объекта. Оззи переместил фокус и включил максимально возможное увеличение. В обозначенном пространстве мелькали какие-то крохотные дрожащие точки.

— Гляди-ка, там что-то есть, — без особого энтузиазма заметил Марк.

— Сейчас посмотрим. — Оззи изменил курс корабля, направив его в обход Темной Крепости по пологой кривой. — Эта установка способна различать корабли?

— Представления не имею, — признался Марк. — Разрешение у детектора не очень высокое. Если подойти поближе, наверное, можно будет разглядеть и мелкие объекты.

— Так ты не знаешь?

— Откуда мне знать, какие там происходят физические процессы, если, конечно, их еще можно так назвать. Не забывай, я занимаюсь сборкой, и только.

— Ладно. Давай приготовимся выйти в реальное пространство в пяти тысячах километров над наружной решетчатой сферой. Я попытаюсь осмотреться при помощи обычных датчиков. Да, Марк, если там окажутся корабли, они наверняка будут проявлять враждебные намерения. Они могут решить, что мы собираемся превратить их солнце в сверхновую.

— Я знаю. Во время вторжения я был на Элане.

— Ну и?.. — вопросительно посмотрел на него Оззи.

— Что?

— Ты закодировал доступ к оружию. Тебе придется в них стрелять.

— Ох! Верно. Я активирую тактические системы.

— Хорошая идея, старик.

По мере движения Оззи постепенно уменьшал скорость, пока корабль почти не остановился относительно Темной Крепости. Вокруг сооружения он насчитал шестнадцать кораблей или спутников. Определить их размеры при помощи трансмерного детектора ему не удалось.

— Похоже, они достаточно большие, чтобы этот кусок дерьма их увидел, — решил Оззи.

«Чтобы масса создавала гравитонную складку в пространстве-времени, видимую из гиперпространства, она должна быть не менее тысячи тонн», — подсказала ему РИ-подпрограмма.

— Значит, это корабли.

— Вероятность достаточно высока.

Оззи коснулся виртуальной рукой иконки, активирующей плайпластиковые ремни безопасности, затем повернулся к Марку.

— Ты готов?

Марк окинул его оценивающим взглядом.

— Да, конечно. Поехали.

Оззи вывел «Харибду» в реальное пространство. Крошечные сегменты защитной маскирующей брони приподнялись, словно веки, и оттуда выглянули камеры. В пяти тысячах километрах перед обтекаемым и абсолютно черным фрегатом Темная Крепость пылала в электромагнитной агонии. Плотный вихрь ярко-розовой плазмы под наружной решетчатой сферой окружали взрывы и извержения золотисто-медных и лазурных водоворотов. Нестабильная поверхность выбрасывала вздымающиеся фонтаны энергии, вызывающие невероятно яркое свечение решетки.

— Ого! — выдохнул Марк. — Похоже, что где-то внутри произошел пожар.

— Угу. — Оззи просмотрел информацию, выдаваемую невидимыми сенсорами. Все пространство вокруг гигантской сферы бурлило вихрями электрического, магнитного и гравитонного излучения, создающего настоящую бурю частиц и радиации. — Я думаю, такое огромное сооружение не скоро погибнет, чем бы в него ни стреляли.

— А как насчет квантовых искажений «бомбы-вспышки»?

— Они тоже присутствуют. — Оззи облегченно вздохнул. «Я был прав, так что можешь заткнуться, Найджел». — Они не изменились с тех пор, как рухнул барьер.

— А тебе по силам определить местонахождение источника?

— Увы, нет. Этот плазменный всплеск и еще черт знает что, творящееся в глубине, создает уйму помех. Нам придется подойти ближе и включить активные сенсоры.

— Нас заметят.

Оззи включил инфракрасный спектр. Зарегистрированные трансмерным детектором объекты оказались кораблями праймов, и на черном фоне они выделялись светло-красным цветом. Их собственное излучение, заметное почти во всех спектрах, широкими веерами накрывало наружную оболочку установки. Радиосигналы, постоянно излучаемые кораблями, были очень похожи на хаотичные аналоговые сообщения, при помощи которых Утес Утреннего Света объединял отдельные группы мобайлов и иммобайлов в единое целое.

— Где-то в десяти тысячах километрах отсюда открыта червоточина, — сказал Оззи. — И изнутри сферы тоже поступают мощные радиосигналы, так что корабли должны быть и там.

— Они ждут нас.

— Нет, вряд ли. Не паникуй. Корабли — всего лишь часть исследовательской экспедиции по изучению этой штуки. Да, впечатляет. Подобное невозможно постичь, пока не увидишь своими глазами. Даже высокоразвитой расе пришлось бы приложить колоссальные усилия. А я-то считал газовое кольцо грандиозным проектом. Это будет покруче.

— Газовое кольцо?

— Долгая история. Нам надо пробраться внутрь. Как ты думаешь, наши бортовые системы позволят это сделать?

— Почему бы и нет?

— В имеющейся информации указано, что наружная решетка обладает электроотталкивающими свойствами. Стоит подойти слишком близко, и источники энергии выйдут из строя. Могут произойти и другие, не менее неприятные вещи.

— Насколько близко?

— Примерно на десять километров. Со «Второго шанса» не удалось подвести ближе ни один из спутников.

— Оззи, промежутки в решетке достигают тысячи километров. Праймы провели внутрь свои корабли, а они в пять раз больше «Харибды». Все будет нормально.

— Да, но нам придется отключить активные сенсоры и полагаться только на визуальное наблюдение.

Пальцы Марка выбили на подлокотнике быструю дробь.

— Ладно.

— Квантовая ракета готова к запуску?

— Да, готова.

— Силовые поля?

— Установлены.

Оззи подключил активные сенсоры. Объем поступающей информации увеличился в четыре раза, картина стала ярче и отчетливее.

— Обстановка внутри тоже значительно осложнилась, — мрачно заметил он. — Но я более точно засек источник квантовых искажений, он определенно находится в самой сфере. Агент Звездного Странника каким-то образом умудрился пропихнуть его внутрь.

— Не могли бы мы поскорее с ним разделаться? Пожалуйста.

— Нет проблем, старик.

Оззи включил подачу энергии на вспомогательные двигатели, и «Харибда» с ускорением в 1 g плавно скользнула в сторону решетчатой сферы. Он направил корабль к пятиугольнику, диаметр которого составлял около шестисот километров. Сигнал радара расплывался на поперечинах, не позволяя рассмотреть детали, но их колоссальный объем трудно было не заметить.

Инфракрасные сенсоры указывали на длинные тонкие струи перегретой плазмы, поднимающиеся вокруг корабля. В корпус ударяли лучи лазеров, мазеров и стандартных радаров, отражаемые защитной оболочкой.

— Э, плохие новости, старик. Они нас вроде бы заметили; сенсорные импульсы сужаются. К нам несутся корабли. О боже, 9 g! Эта большая гора — настоящий параноик или как?

— Давай побыстрее.

Голос Марка зазвенел от напряжения.

— Ладно, задаем 5 g.

Ускорение отбросило Оззи на спинку кресла. Наружная решетка сферы стала быстро увеличиваться.

— О черт!

— Что еще? — рявкнул Марк.

— Он не стал ждать, пока эти корабли нас найдут. Открывается еще восемь червоточин. На расстоянии в пятьсот километров отсюда. Вот еще четыре. Проклятье, они повсюду! Держись!

Оззи увеличил ускорение до 10 g. Он почувствовал, как мышцы оттягиваются назад. Стало трудно даже дышать. «Тесные брюки, — успел подумать он, — для сегодняшнего путешествия не годятся».

Из червоточин с ускорением стали выскакивать большие корабли. Вспыхнули ракетные залпы; потоки плазмы затопили пространство вокруг сферы полуденным светом. К крошечному источнику излучения, выдававшему местонахождение «Харибды», понеслись ядерные снаряды. Оззи увеличил ускорение до 12 g и вслед за Марком жалобно застонал.

Утес Утреннего Света не придавал особого значения мегаструктуре, оставленной чужаками. Нельзя сказать, чтобы он не заметил странного артефакта. Он увидел его сразу, как только рухнул барьер. Отправленные для исследования корабли обнаружили машину размером с целую планету, обладающую непонятными инерционно-массовыми характеристиками. Исходя из величины сооружения, Утес Утреннего Света пришел к выводу, что оно каким-то образом связано с барьером. По всей вероятности, это был генератор или какая-то его часть. Похожее мнение он обнаружил и в воспоминаниях Боуза. Непонятным было его название — Темная Крепость. Похоже, оно имело отношение к вымыслам или юмору людей.

Последующее изучение было проведено с присущей Утесу Утреннего Света методичностью. В первую очередь он, безусловно, сосредоточил внимание на истреблении соперников-иммобайлов, а потом на завоевании Содружества. Но при этом он никогда не переставал интересоваться оставленной чужаками загадкой. Были изготовлены и отправлены новые сенсоры. Внутрь решетчатой сферы проникли корабли, началось детальное изучение свойств, энергетических потоков, составление геометрических проекций. С течением времени работу стали осложнять внутренние выбросы энергии, с каждым месяцем становившиеся сильнее. В конце концов все сооружение стало похоже на загнанную в клетку звезду.

По информации, полученной в нескольких захваченных мирах, стало ясно, что ученые Содружества тоже ломают головы над загадкой Темной Крепости. И тоже не могут понять принципа ее действия. К тому же они не знали, кто ее создал. Утес Утреннего Света подозревал, что на это способен РИ человечества. Сильфены тоже имели возможность создать подобную конструкцию, но, судя по собранным сведениям, такая деятельность не соответствовала их психологии. Этому заключению Утес Утреннего Света не доверял. В Галактике имеется множество существ помимо праймов, все они враждебны, все вызывают подозрения. Настанет день, и он отыщет своих самых опасных врагов и уничтожит их.

Наиболее загадочным открытием в ходе исследований стал источник квантового излучения, скрытый где-то в глубине артефакта. Характеристика излучения удивительным образом соответствовала параметрам его собственного оружия, разрушающего короны звезд. Было бы логично предположить, что люди со «Второго шанса» запустили снаряд вглубь Темной Крепости. У них имелись соответствующие технологии, но, с другой стороны, падение барьера изумило их не меньше, чем Утес Утреннего Света. Если только их записи соответствовали истине и не являлись дезинформацией.

Все эти вопросы отодвинулись в конец списка приоритетов, как только люди превратили звезду его промежуточной базы в сверхновую. Утес Утреннего Света понял, что он серьезно недооценил способности человеческих ученых. Теперь для продолжения экспансии ему предстояло устранить последствия нанесенного удара. Люди могут быстро двинуться вперед. В момент нападения на промежуточную базу у них имелась всего одна бомба и один новый корабль — возможно, прототипы. Если бы снарядов было больше, люди наверняка применили бы их. Теперь их эффективно работающая промышленность быстро поставит производство кораблей и бомб на поток. Люди получат достаточный для успешной атаки запас и нападут на родной мир Утеса Утреннего Света и все имеющиеся колонии.

Вопрос выживания имел первостепенное значение, и Утес Утреннего Света принялся при помощи червоточин отправлять все больше и больше кораблей и оборудования в новые, необитаемые звездные системы, где уже имелись его поселения. Таких миров насчитывалось более четырех десятков, и их обнаружение и уничтожение должны были до предела истощить ресурсы человечества. Кроме того, он начал устанавливать генераторы червоточин на космические корабли, обеспечивая передвижение со сверхсветовой скоростью. Эти устройства были далеко не такими совершенными, как человеческие, но работали достаточно эффективно. Через гигантскую червоточину, первоначально предназначавшуюся для преодоления расстояния между его родным миром и Содружеством, Утес Утреннего Света перебрасывал такие корабли в миры, отдаленные на сотни световых лет. Он завершил строительство восьмого сверхсветового корабля, когда группа иммобайлов, исследующая генератор барьера, заметила импульсы, свидетельствующие о работе сенсоров. Они поступали из точки в космическом пространстве, где не удалось обнаружить никакого физического тела.

Первичный мыслительный алгоритм Утеса Утреннего Света мгновенно определил причину. Усовершенствованный человеческий корабль стал невидимым для его сенсоров. Люди из флота явились сюда, чтобы превратить его звезду в сверхновую. Все корабли, исследующие генератор, немедленно начали атаку на пришельца, нацелив ракеты в ускользающую точку, откуда поступали сигналы.

Цель появления человеческого корабля у генератора барьера была непонятна Утесу Утреннего Света. Он стал методично исследовать вероятности. Если уж они здесь, почему бы им просто не запустить бомбу в звезду? Он бы так ничего и не узнал до момента взрыва.

Люди слабы и по возможности будут избегать прямого столкновения. Вероятно, корабль пришел с целью восстановить барьер. Этого Утес Утреннего Света боялся не меньше, чем непосредственного уничтожения. Без возможности свободно перемещаться по Галактике он погибнет внутри этого барьера, когда звезда медленно угаснет. Родной мир станет его гробницей.

Утес Утреннего Света незамедлительно открыл вокругневидимки двадцать четыре червоточины и стал запускать сквозь них свои самые мощные боевые корабли.

— Если бы хоть один из них смог туда добраться, мы бы уже получили информацию, — сказала Андрия.

Саманта в очередной раз окинула взглядом пять темных экранов на ее столе. В душе она надеялась, что гиперглайдеры раньше долетят до Трона Афродиты. Не может быть, чтобы все трое потерпели неудачу. Теперь она уже не знала, что думать. Переговоры на коротких волнах между Паулой Мио и Брэдли Йоханссоном слышали все, кто собрался в пещере. Причина осталась Саманте непонятной, но Паула очень хотела получить информацию об Оскаре. Означало ли это снятие с него обвинений или новые подозрения, Саманта так и не поняла.

Несколько человек из присутствующих знали Адама лично, и всех потрясла его гибель. Саманту убийство очень расстроило; трудно было поверить, что Звездный Странник подобрался к Хранителям так близко и что он до сих пор в состоянии нарушить их планы.

— Идет, — сказал кто-то из группы управления.

Саманта автоматически повернула голову к темным экранам. Нахмурилась.

— Ураган, — тихо подсказала ей Андрия.

Большая топографическая карта в верхнем портале показывала зарождение утреннего шторма, уже захлестнувшего нижние склоны горы Геркуланум. Стремительные порывы ветра несли на горы Дессо плотные темные тучи. В нижних слоях атмосферы они бурлили вокруг пиков, закрывали долины и впадины и проливались сильнейшими ливнями. На высоте в несколько километров над горами быстро распространялся поток чистого воздуха, подгоняемый разницей давлений.

Кое-где в общей картине имелись пробелы из-за неустойчивой передачи информации со станций; настольный модуль в меру своих возможностей заполнял пропуски.

— Начинаем, — объявила Андрия. — Первый этап. Приготовьтесь к подключению своих секторов.

Сидящие за столами Хранители мгновенно замолчали и стали внимательно изучать появляющуюся на их экранах информацию. Саманта увидела, как начала работать первая секция установок, как их гигантские энергетические лопасти поднялись едва ли не вровень с горами. Тучи окутали их, но быстро отпрянули, едва только началось вращение.

— Мы справимся? — тревожно спросила Саманта.

— Обязательно справимся, — заверила ее Андрия.

Саманте хотелось осыпать проклятьями и Звездного Странника, и ни на что не способных офицеров флота, и Адама, позволившего себя убить, и конструкторов гиперглайдеров, и…

— Эй! — воскликнула Андрия. — На несущей частоте идет сигнал. Точно с Трона Афродиты. Дремлющие небеса, они добрались!

Картина урагана начала меняться: по мере того как настольный модуль обрабатывал информацию, стали исчезать пробелы, проявились небольшие вихри, налетающие с отдельно стоящих вершин, и длинные штормовые течения, продувающие равнины. Скорости отдельных потоков, направления, уровни давления — все это после обработки в настольном модуле отражалось на проекции. Сразу же появились и четкие указания для манипулирующих станций, направленные на усиление и корректировку ураганных ветров.

В пещере раздались аплодисменты и радостные возгласы.

«Это Уилсон Кайм, я передаю сигнал с Трона Афродиты. Молю Бога, чтобы информация благополучно дошла до вас. Мой модуль показывает, что передача идет успешно».

Саманта, услышав из громкоговорителей гулкий голос, была вынуждена ухватиться за спинку стула Андрии.

— Поговори с ним, — скомандовала Андрия.

Она протянула Саманте маленький микрофон, не отрывая взгляда от дисплеев. Саманта приняла микрофон дрожащими пальцами.

— Это Саманта. Мы прекрасно слышим вас, адмирал. И картинка просто отличная. Огромное вам спасибо.

«Рад слышать, Саманта. Отсюда открывается потрясающий вид. Подо мной простирается весь мир, и от этой картины захватывает дух. Я вижу, как ураган стремительно обходит Геркуланум».

— Адмирал, кто еще рядом с вами?

«Я не помню другого такого великолепного вида даже с орбиты, а я повидал из космоса немало планет».

Она с беспокойством покосилась на микрофон.

— Адмирал?

«Это моя жена. Она была агентом Звездного Странника».

— Мне очень жаль. Где она сейчас?

«Анна и Оскар не сумели выбраться из Сторожевого каньона».

— Дремлющие небеса!

«Я надеюсь, что ваш замысел сработает. Надеюсь, дело того стоило».

— Мы заставим его сработать.

Хранители торопливо разбежались по своим позициям, и Брэдли поспешил надеть защитный костюм. Царь-орлы, подняв крыльями настоящую бурю, снова взлетели, но на этот раз без седоков. Огромные существа на небольшой высоте промчались над вельдом и скрылись на востоке. Тем временем на дороге джипы и грузовики отошли назад, оставив в начале спуска только три броневика. Вокруг первой машины тесной группой выстроились Кошачьи Когти и бойцы парижского отдела; из различных секторов их брони показались дула оружия, готового к бою. Все они переговаривались между собой по внутренней связи. Кто-то из них даже проделал нечто вроде танцевального па.

— Есть какие-нибудь известия из фортов? — спросил Брэдли, подойдя к Скотту.

— Нет, сэр.

— Ну что ж, мы не можем больше ждать.

— Когда начнется шторм, они не сумеют нас предупредить заранее, только за пару минут, не больше.

««Когда», а не «если», — мрачно усмехнулся про себя Брэдли. — Их вера все еще непоколебима».

— Я знаю. Просто я потратил массу сил и времени, чтобы этот момент никогда не настал. Я искренне верил в отмщение планеты. Но сейчас нам неизвестно даже, смогли ли люди из флота добраться до вершины.

Скотт уже открыл рот для ответа, как вдруг между ними втиснулся Стиг.

— Я сяду за руль вашей машины, — сказал он.

— Стиг…

— Моя легкая броня ничуть не хуже вашей.

Брэдли взглянул в обветренное лицо парня; не надо было напрягать зрение, чтобы прочесть в его взгляде отчаянную решимость. И отказать невозможно, это кульминационный момент всех многолетних усилий Хранителей.

— Я уверен, что заслужил право участвовать в этом бою, — упрямо сказал Стиг.

Брэдли с улыбкой положил руку ему на плечо, вспомнив, как отправлялся в свой последний рейд его прадед.

— Конечно, заслужил, Стиг. И я буду только рад, если ты сядешь за руль.

Стиг удивленно моргнул. Он-то уже приготовился к спору и запасся самыми убедительными аргументами. В следующее мгновение его лицо расплылось в торжествующей улыбке.

— Спасибо, сэр.

— Только никаких энергетиков, с тебя уже хватит.

— Сегодня они мне не нужны, сэр.

— Не глуши двигатель, мы можем начать в любую минуту.

Стиг пробежал по ферментированному бетону к открытой дверце машины.

— Я думаю, мы готовы, — сказал Брэдли Скотту, провожая Стига одобрительной улыбкой. — Отведи своих людей от дороги, эти зональные истребители до ужаса неразборчивы.

— Есть, сэр. Навстречу солдатам-мобайлам я отправлю три отряда.

— Правильно. Только учти: эти создания нельзя назвать слабаками; предупреди воинов.

— Да, сэр, я… — Скотт умолк, глядя, как барсумианцы рассредоточиваются вдоль гребня склона, плавно скользя над короткой травой, словно на воздушной подушке. — Интересно, у них есть нормальные ноги?

— Кто знает? — сказал Брэдли. — Может, к завтрашнему дню мы завоюем себе право спросить их об этом?

— Ладно, подождем до завтра.

На лице Скотта вдруг проявилось легкое раздражение. Брэдли даже не стал оборачиваться: он и так знал, чьи каблучки так звонко цокают по бетону.

— Простите, мистер Йоханссон, — обратилась к нему Тигрица Панси, — а где мое место в этом наступлении?

— Милая леди, я думаю, вам безопаснее всего будет остаться рядом с Кватуксом.

— Нет, так не пойдет. У него другие планы. Он хочет испытать активные действия вместе с вашими парнями.

— Понимаю.

— Она может пойти со мной, — предложила Олвен. — Я поведу второй броневик. Там будет более безопасно, чем где-либо еще.

— Вы очень добры, — обрадовалась Панси.

— Так и решим, — согласился Брэдли. — Пора начинать. И да примут нас всех дремлющие небеса.

Он вытащил небольшой амулет в виде гладкого камня с лазурной искоркой внутри, поцеловал его и снова спрятал под броней.

За его спиной послышалось негромкой уханье Кватукса. Тигрица Панси окинула его удивленным взглядом.

— Круто, — промурлыкала она.

Брэдли надел шлем и дал команду эл-дворецкому герметизировать соединение. Как только он сел на переднее место рядом с водителем, броневик взревел двигателем. Брэдли подключился к датчикам всех трех бронированных машин, потом открыл канал для связи с Кошачьими Когтями и парижской командой. В виртуальном поле зрения появилось изображение конвоя Звездного Странника, до сих пор стоявшего на месте. Воины кланов поспешно отходили назад, расширяя круг.

— Все готовы? — спросил Брэдли.

Он получил подтверждения лидеров и проверил положение мобайлов. Их машины были теперь в одиннадцати километрах. Навстречу им скакали восемьдесят всадников.

— Стиг, Олвен, Айюб, запускайте зональные истребители.

Залп из дельтовидных установок немного качнул машины. Сенсоры на мгновение отразили пологие траектории ракет над Первой Магистралью и оставшиеся после их вылета вихревые потоки перегретого воздуха.

Кинетические орудия «Лендроверов» мгновенно определили цели и принялись стрелять вертикально вверх. Воины кланов в ответ открыли массированный огонь из ионных винтовок, их голубовато-белые вспышки образовали сужающееся кольцо разрядов молний. К ним присоединились залпы из гипервинтовки и излучателя частиц Алика.

— Бейте по Звездному Страннику! — закричал Брэдли.

Направление стрельбы переместилось к центру, где стоял грузовик «Манн» с блестящим резервуаром. Снаряды зональных истребителей взорвались в ста метрах над ним. Тройной ливень изумрудных мерцающих искр, опускающийся с ленивым изяществом, накрыл конвой полупрозрачной пеленой. На секунду все машины замерли под светящимся покрывалом, словно мухи в янтаре.

А потом земля взорвалась. В небо ударили колоссальные фонтаны песка и камней, полностью скрывшие из виду конвой. За ними мелькнули огненные шары взорвавшихся топливных баков, но почти сразу были погашены осыпавшейся землей. Брэдли почувствовал, как взрывная волна качнула его броневик. Десятки шарлеманей, не обращая внимания на своих всадников, встали на дыбы, и кое-кто из воинов не удержался в седле. Затем тучи поднятой пыли начали оседать.

Участок Первой Магистрали длиной три сотни метров исчез бесследно. На его месте образовался круг взрытой выжженной земли. В центре его, абсолютно не пострадавший, стоял «Манн»; последние частицы пыли соскальзывали с защитного поля, и солнечные лучи снова играли на полированной поверхности алюминиевого резервуара. После взрывов зонального истребителя уцелело семнадцать «Лендроверов», хотя их силовые поля светились, словно радиоактивные облака. Груды обломков остальных машин усеяли землю, и жадное пламя пожирало пластиковые фрагменты. Тел нигде не было видно.

— Дремлющие небеса, неужели его ничто не берет? — воскликнул Стиг.

— Вперед! — скомандовал Брэдли.

Броневик, быстро набирая скорость, рванулся по оставшемуся участку дороги.

После того как поднятая взрывами земля осела, Мортон сильно удивился. Он никак не ожидал, что грузовик абсолютно не пострадает. Гипервинтовка Мортона била по силовому полю, окружавшему серебристую цистерну, а потом он послал туда еще и пару ракет. Рядом излучатель частиц Алика выбросил два копья в том же направлении.

— Черт побери, — изумленно бросил Роб, — мы его даже не поцарапали.

— Вот поэтому их и называют Джаггернаутами, — по своему обыкновению мрачно пошутила Кэт.

— Технологии силовых полей были получены в Содружестве от Звездного Странника, — заметил Алик. — Похоже, что кое-какие секреты он оставил только для себя.

В общем канале связи прозвучала команда Брэдли, и броневики стремительно покатились по склону. Мортон, слегка нагнувшись вперед, бросился следом. Он двигался обычными прыжками, позволяя невысокой гравитации Дальней нести его вниз. Гипервинтовка на бегу плавно скользнула в углубление на предплечье. В кровеносных сосудах зазвенел ускоритель, обостряющий чувства и мысли и укрепляющий связь с системой бронекостюма. Нервные волокна утратили мягкость и превратились в туго натянутые проводники, обеспечивающие мгновенную передачу импульсов. Мортону казалось, что он даже слышит, как они напряженно гудят. В виртуальном поле зрения увеличилась частота обновления тактического дисплея. Через датчики шлема он увидел, что воины кланов сумели справиться с испуганными взрывом скакунами и снова погнали их к остаткам конвоя. «Лендроверы» встретили их огнем кинетических орудий. Первый залп выбил длинные полосы земли из-под копыт шарлеманей, а затем стена огня ударила по живой плоти. Шквал снарядов, словно в гигантской мясорубке, размолотил ноги животных первой шеренги атакующих, шарлемани падали на всем скаку, испуская предсмертные визги и хрипы. Пронзительные звуки обжигали наэлектризованные нервы Мортона и быстро затихали в потоках крови. В багряном тумане мелькали ставшие янтарно-желтыми силовые поля падавших на землю всадников. Вторая шеренга воинов проскакала прямо по исковерканным телам упавших. Сенсоры Мортона выдали быструю последовательность моментальных изображений: искаженные яростью лица всадников, одной рукой сжимающих поводья, а другой лазерные карабины и ионные винтовки. И они тоже стали падать под непрекращающимся обстрелом с машин конвоя.

— Отзовите их! — заорал Мортон в общий канал связи. — Уберите их отсюда!

Он активировал два плазменных карабина и начал импульсами обстреливать один из «Лендроверов». На невидимой границе поля заряды ярко вспыхивали и бессильно гасли.

Между машинами начали взрываться запущенные Максобелями минометные мины; они вызывали значительное напряжение силового защитного поля, в результате чего стрельба из орудий на время ослабевала. Патрулирующие ракеты парили над землей до тех пор, пока кинетические орудия не восстанавливались, и тогда обрушивались на «Лендроверы» всей своей мощью.

Барсумианцы тоже открыли огонь. Стрелы фиолетового света, почти невидимые на фоне голубого неба, ударили в машины, заставляя силовые поля загораться золотисто-розовым сиянием. Это оружие не смогла классифицировать даже тактическая программа бронекостюма Мортона.

На броневиках включились установки лазеров ближнего действия, с их помощью Стиг и другие водители координировали стрельбу, направляя все выстрелы на какую-то одну цель. Благодаря ускорителю Мортон одним плавным движением изменил прицел и присоединился к общему залпу.

Нападающие уже достигли середины спуска, и от грузовика с цистерной Мортона отделяло четыреста семнадцать метров. В этот момент из торчащих вертикально выхлопных труб вырвались клубы дыма, и машина покатилась вперед.

— Не уходи, — крикнула вслед грузовику Кэт, — а то я сильно разозлюсь!

«Лендровер», на котором сосредоточилась стрельба, наконец-то взорвался.

Мортон с ужасом увидел, что Хранители все так же отчаянно скачут прямо под удары кинетических снарядов.

— Их же всех перебьют! — с осуждением воскликнул он.

— Мы делаем то, что должны сделать, — бесстрастно ответил Скотт.

— Какая глупость!

У Мортона оставалось еще две ракеты, и обе он выпустил в ближайший «Лендровер», превратив его в столб белого пламени.

— Неверный выбор, — осуждающе заметил Роб. — Я думаю, они пригодились бы нам позже.

Мортон не стал отвечать. Оставшиеся «Лендроверы» продолжали стрельбу.

— Кэт, Роб, синхронизируемся. ⁴

Он остановился и присел, выставив вперед гипервинтовку. Грузовик «Манн» медленно удалялся. Кэт и Роб задержались рядом с Мортоном, а всадники на шарлеманях продолжали преследовать уходящую машину. Защитная сбруя на скакунах мерцала избыточной энергией, стекавшей по искусно свитой седельной бахроме. Огромные животные оставляли за собой длинные шлейфы мерцающих разрядов. Мортон вызвал с тактического дисплея прицельные координаты и послал файл бойцам парижской группы.

— Выбиваем эту цель.

Три гипервинтовки выстрелили одновременно, мгновением позже прогрохотал излучатель частиц. Силовое поле «Лендкрузера» стало темно-вишневым. Кошачьи Когти повторили выстрел, и на этот раз их поддержали барсумианцы. Защитный барьер рухнул.

— Меняем цель, — крикнул Мортон, не дожидаясь, пока опадет огненный шар взрыва.

«Лендроверы» тоже пришли в движение; подскакивая и буксуя на неровной почве, они защитным кольцом окружали грузовик «Манн».

Ускорители позволили Мортону почти неторопливо просматривать постоянно меняющуюся информацию, которая поступала от разведчиков Хранителей, рассредоточенных вдоль Первой Магистрали. Машины с солдатами-мобайлами подошли уже на три километра. Между чужаками и воинами передовых отрядов завязалась беглая перестрелка. На изображениях было видно, что мобайлы пользовались усовершенствованными плазменными винтовками и мини-ракетами с энергетическими боеголовками. И опять основная тяжесть ударов обрушилась на боевых скакунов.

Направленная выборка наблюдения переключила внимание Мортона на информацию с одного из его собственных сенсоров. «Лендровер» из охраны грузовика начал стрелять ракетами. Прицельный залп вызвал такой мощный взрыв перед броневиком Брэдли, что машину отбросило назад на несколько метров. Взрывная волна чуть не опрокинула и самого Мортона. От оглушительного гула, раскатившегося в шлеме, он качнулся назад.

— Все это какая-то жуткая неразбериха, — заявил Роб. — Они представления не имеют, как надо воевать.

— У нас есть что-нибудь, что могло бы обвалить силовое поле этого ублюдка? — спросил Мортон.

— Не думаю, — ответил Мэттью. — Если уж зональный истребитель с ним не справился, вряд ли остальное оружие окажется эффективнее.

— Брэдли, какие у вас дальнейшие планы? — спросил Алик.

«Мы будем продолжать обстреливать грузовик. Это единственный способ не дать ему добраться до «Марии Селесты». А еще я буду молиться, чтобы состоялось отмщение планеты».

— Сумасшедший дом, — пожаловался Роб. — Это не бой, а какая-то пародия.

Мортон переключился на информацию в виртуальном поле зрения. «Манн»

уже почти преодолел разрушенный участок дороги. В двух километрах перед ним мобайлы легко отражали отчаянные атаки верховых Хранителей. Скоро чужаки объединятся.

По бронемашинам ударил очередной залп ракет.

— Если уж он рвется к кораблю, ему придется покинуть резервуар, чтобы перейти на борт, — сказал Мортон. — Это единственный момент, когда чудовище станет уязвимым. Надо только его подстеречь.

— Умница, Морти! — одобрительно промурлыкала Кэт.

— Вы со мной?

— Ни за что бы не пропустила такое развлечение, дорогуша.

— Давайте покажем этим недоумкам, как надо вести войну, — добавил Роб.

— Отлично, — подхватил Алик. — Мы им его добудем.

Мортон хищно оскалил зубы и побежал.

В сером пустынном пейзаже горной вершины, образованном застывшей лавой, гиперглайдер почти скрылся из вида. Поднятая при падении пыль осела на его белоснежный корпус, прилипла к потекам льда, приглушив блеск плай-пластика, и создала безупречный маскирующий слой. От удара корпус потерял форму, панели изогнулись и переломались, так что стали вполне похожи на застывшие волны лавы, на которых они лежали. В темноте разбитой кабины тускло подмигивали два красных светодиода, истощавшие последние запасы энергии поврежденных аккумуляторов.

Тонкий слой пыли уже припорошил след Уилсона. Извилистая борозда вела от гиперглайдера к краю Трона Афродиты, показывая, как пилот преодолевал оставшиеся двести тридцать метров, подтягиваясь на руках и волоча за собой обездвиженные ноги. В нескольких местах борозда расширялась — там Уилсон разворачивался, чтобы оглянуться назад. Кое-где на застывшей лаве были видны пятна засохшей крови и капли эпоксидной пены, которой он заклеивал разорвавшийся скафандр.

Теперь Уилсон уже не оглядывался. У самого обрыва он отыскал участок гладкой скалы, принявший его тело, словно старый удобный диван. Его ноги, хотя и не повисли над восьмикилометровой бездной, но оставались от нее всего в нескольких сантиметрах. Серебристо-голубой противоперегрузочный скафандр стал серым от пыли, въевшейся в ткань, пока Уилсон полз к краю обрыва. Перебитые ноги пересекали две толстые заплатки эпоксидной пены. В двух местах из-под них еще сочилась кровь, застывавшая в вакууме круглыми пузырьками. Все это уже не волновало адмирала. Обезболивающие средства обеспечили ему избавление от мучений на все оставшееся время. Последний Дикий Лис успешно выполнил свою миссию.

Справа от него на скале были аккуратно разложены электронные модули и сенсорные полоски на невысоких треногах, повернутые матово-черной принимающей поверхностью на восток. Идеальная видимость позволяла рассмотреть весь хребет Дессо вплоть до тонкой вершины горы Сент-Омер. Далеко-далеко внизу алмазным блеском сияло кольцо ледников, лишь слегка затуманенное тончайшими перистыми облачками. Еще ниже вокруг огромного вулкана шли полчища плотных черных туч. После нескольких часов внимательного наблюдения Уилсон был уверен, что ветер с океана начинает ослабевать.

Теперь это уже представлялось не важным, ведь пронесшийся ураган наверняка позволил Хранителям осуществить отмщение.

Уилсон лежал среди безмолвного спокойствия вакуума и следил за уходящими на восток тучами. С такой высоты их можно было принять за пенящиеся потоки, наполняющие пересохшие русла. Кучевые облака заволакивали зеленые долины, оставляя на виду только неровные серые и белые вершины самых высоких скал.

Где-то на заднем плане сознания звучали голоса Саманты и ее друзей, словно в шлем забрались какие-то насекомые. Уилсон почти не разговаривал с ними, лишь изредка кратко комментировал какое-то наблюдение. Сначала смотреть было не на что. Шторм, при всей своей силе и ярости, проходил естественным путем. Уилсон следил за его движением, чувствуя, как солнце согревает грудь, а застывшая лава забирает тепло из спины. Затем стало заметно, что скорость ветра быстро нарастает; тучи начали странным образом прижиматься к горным склонам. Обычно большая часть урагана проносилась над обширными равнинами плато Олдрин, а с другой стороны от хребта Дессо ветер разбивался о вершину горы Малая и потом рассеивался над пампасами. Сегодня в движении шторма явно чувствовалась осмысленность. С течением времени Уилсону стал понятен замысел Хранителей. Установки, размещенные между горными вершинами, создавали гигантские вихри в толще быстро бегущих вдоль хребта Дессо туч, не давая им спуститься и пролиться дождями. В результате грозовой фронт поднимался все выше над долинами, тучи наслаивались друг на друга, образуя полосу толщиной в несколько километров, зажатую между горами, так что фронт мог идти только на восток. Когда ураган, подгоняемый вихрями станций-манипуляторов, дошел до долины Треватан, по губам Уилсона скользнула едва заметная улыбка.

Большой палец сильно нажимает на гашетку. Пуск ракеты: туманный след тянется за ней через все небо. Разворот истребителя и уход под защиту эскадрильи Диких Лис. Поражение цели ракетой отображается на экране радара. Удаленное, неощутимое убийство.

На выходе из долины Треватан и над Высокой пустыней скорость ветра достигала пятисот километров в час. Здесь не стояло станций-манипуляторов, да они уже и не были нужны. Ураган стал настолько силен, что его уже не требовалось подгонять. И невозможно было контролировать.

Лавина белых облаков затопила Высокую пустыню. Уилсон увидел, как пелена меняет оттенок и темнеет, но не до свинцово-серого цвета, грозящего ливнем, а до коричневато-желтого, из-за частиц песка и пыли, засасываемых смерчами. Он следил за массой облаков, пока они не достигли горной цепи, ограждающей восточный край пустыни. Облака поднимались все выше и выше и в конце концов перевалили через заснеженные вершины, скрыв равнину, на которую готовы были обрушиться.

Солдат-мобайл приближался к Мортону легкой поступью паука, раскачиваясь из стороны в сторону точно рассчитанными контролируемыми движениями. Он отличался от тех, что воевали на Элане: каждая из четырех его ног внизу раздваивалась, так что существо опиралось на восемь копыт. Две руки из четырех тоже стали двойными. Проклятая тварь превратилась в огромное насекомое, пробуждающее первобытные страхи. Даже под действием ускорителей, позволяющих внимательно наблюдать за противником, Мортон был не в силах определить, в какой очередности передвигаются его копыта. Взять его на прицел практически не представлялось возможным. Одна пара рук мобайла сжимала массивное оружие с длинным дулом, от которого Мортон тщательно пытался увернуться. Он делал это, передвигаясь зигзагами и всегда сохраняя контакт с почвой, что позволяло мгновенно изменить направление. Длинные прыжки не годились — иначе бы чужак смог прицелиться.

Заряд плазмы из винтовки мобайла ударил в землю у ног. Силовое поле скафандра выдержало, но его самого подбросило вверх. Падение в условиях низкой гравитации Дальней оказалось неприятно медленным. Действие ускорителей растянуло этот досадный момент чуть ли не до бесконечности. Следующий заряд угодил в грудь. Защитное поле вспыхнуло пурпуром, и Мортон завертелся в воздухе, отчаянно дрыгая ногами, чтобы зацепиться за землю или за что-то еще, лишь бы остановиться. Виртуальная рука с раздражающей медлительностью двинулась к ряду иконок, выбирая оружие. Еще один энергетический заряд попал прямо в шлем. Из кассеты на предплечье вылетели несколько плазменных гранат. Воздух вокруг мобайла вспыхнул искрами статических разрядов.

Мортон распластался на земле. Мир снова вернулся к реальному времени. Подтянув колени, Мортон сильно оттолкнулся, и электромускулы бросили его тело вперед, словно аэробот-камикадзе.

Электронный заряд ушел в землю, не тронув мобайла, крепко опиравшегося на все восемь ног. Он был одет в свободный балахон из серо-зеленой чешуйчатой ткани, вероятно служившей проводящей основой для силового поля. Сенсорные отростки заканчивались золотистыми электронными линзами. На концах некоторых рук имелись тройные механические клещи, на корпусе висели плоские металлические футляры с гибкими кабелями. Вторая рука навела на Мортона массивное орудие, а ее отросток приготовил к броску какую-то гранату. Третья рука выстрелила из ионного пистолета. В первой зажужжал длинный кинжал. Четвертая произвела выстрел по посторонней цели где-то в стороне от дороги, а в ее отростке завертелся барабан, подающий заряды.

Ионный импульс поразил сенсоры несущегося на чужака Мортона, и он на секунду ослеп. Тактильный отклик зарегистрировал столкновение с массивным противником, и Мортон почувствовал, что одна рука обхватила его бедро. В районе шеи заскрежетало лезвие, отыскивающее слабое место. В виртуальном поле зрения вспыхнул сигнал тревоги, предупреждающий о перегрузке силового поля, истощаемого каким-то посторонним устройством. Эти солдаты-мобайлы значительно превосходили в скорости своих сородичей с Элана. Сенсоры восстановились и возобновили подачу информации, представив изображения защитной ткани чужака, пурпурного сияния и вытоптанной травы. Собственные чувства подсказали Мортону, что он падает вместе с противником. Он замкнул электрическую систему скафандра, выдав импульс в сорок тысяч вольт. Чужак стал ярко-малиновым. Он пытался оседлать Мортона, осуществляя захват третьей и первой ногами, отчего тому показалось, будто по его лодыжками и голеням бьют сразу сотни острых копыт. Мортон сделал перекат, усилив его мощным скручиванием. И оказался наверху. Перчатка сомкнулась на первой руке мобайла и вывернула ее со всей силой электромускулов. В глубине тела чужака что-то щелкнуло, и конечность согнулась под острым углом. Клешня третьей руки сжала шею Мортона. Его силовое поле окрасилось еще ярче.

— Дьявол тебя побери! — прохрипел Мортон.

На пальцах его правой руки выросли пятисантиметровые когти. Он с размаху ударил по корпусу чужака, выбив веер красных искр. Мортон не ослаблял нажима, чтобы дать возможность системе подавления вытянуть энергию силового поля врага. Его собственный скафандр подал сигнал о повреждении изоляции. Наконец защита чужака ослабела вокруг когтей. Рука Мортона пробила ткань одежды и плоть. Он постарался просунуть руку как можно глубже, поворачивая при этом когти, чтобы разорвать внутренние органы и кровеносные сосуды, а затем потянул руку назад. Она с трудом вышла из тела чужака, вытащив наружу медово-желтые внутренности. Солдат-мобайл обмяк.

— Морти, дорогуша, у нас нет времени для личных дуэлей, — насмешливо пропела Кэт.

Рядом с ним ударила реактивная пуля. Взрыв выбросил тучу нитевидной шрапнели, посекшей землю и поверхность камней. Силовое поле Мортона вспыхнуло на грани перегрузки.

— Говорил же я тебе, что ты зря потратил ракеты, — бросил ему Роб.

Мортон тяжело поднялся на ноги. Кэт права. Солдат-чужаков здесь бесконечное множество, и они просто задавят людей своей массой. Мобайлы сотнями выскакивали из подошедших машин и окружали грузовик «Манн». Дорога оказалась полностью заблокированной. Глупо было пытаться обойти их с фланга. В ста пятидесяти метрах слева от Мортона по Первой Магистрали шли броневики. Лучи их рентгеновских лазеров метались из стороны в сторону, удерживая мобайлов на расстоянии. Но это оружие могло разрушить силовое поле только с расстояния в пятьдесят метров, что значительно сужало зону охвата. Перед машиной Брэдли в полотно дороги ударила реактивная пуля. Гиперфиламентная шрапнель раздробила бетон до состояния гравия. Колеса, попав на мелкую крошку, пошли юзом, и броневик сильно занесло.

В группу мобайлов, стрелявших этими снарядами, с гулом понеслись импульсы излучателя частиц Алика. Мобайлы попадали на землю, но почти сразу же начали подниматься.

Мортон провел сканирование всеми своими сенсорами, стараясь определить дальнейшую тактику. Ситуация сильно осложнилась. С места первоначальной блокады они продвинулись всего на три километра и оказались в окружении по меньшей мере полутора сотен мобайлов. Позади них, примерно в километре, остались всадники на шарлеманях, но существенной помощи ждать от них не приходилось. В батареях скафандра осталось не больше половины заряда. Опасных факторов было слишком много. И ни у кого уже не осталось ракет.

Сигнал сканера определил, что грузовик «Манн» со своим эскортом опередил преследователей уже на восемь километров и, вырвавшись на свободную дорогу, быстро удаляется. Догнать его, а тем более уничтожить, Брэдли уже не удастся.

— Будем прорываться вместе с броневиками, — решил Мортон. — Стиг, отключи свои лазеры, ты нас подвезешь.

— Мортон, нам необходимо его догнать! — воскликнул Брэдли.

В его голосе Мортон уловил нотки отчаяния.

— Мы сможем прорваться только в том случае, если объединим силы.

Он пустился бегом, еще не договорив; рядом с ним двигались остальные обладатели боевых скафандров, и их энергетическое оружие беспрестанно било по подвижному строю солдат-мобайлов. Опередившие людей броневики снова попали под обстрел реактивными пулями. Покрытие дороги мгновенно превратилось в рыхлую массу, в которой вязли колеса.

— Дерьмо! — раздался крик Роба.

Сенсоры Мортона выделили двух атаковавших Роба мобайлов. Они притаились в неглубокой впадине, а осевшая пыль замаскировала костюмы. Солдаты-мобайлы вцепились в скафандр Роба всеми конечностями, и клубок из трех тел покатился по земле. Выстрелы, производимые в упор, окрашивали силовые поля то голубоватым, то светло-красным.

— Продолжаем движение, — настойчиво скомандовала Кэт.

Это было очень трудно. Мортон едва удержался, чтобы не остановиться и не разбить дерущихся выстрелами из гипервинтовки. В его мозгу в ускоренном режиме мелькнуло изображение толпы наступающих на пятки чужаков. Бегущие впереди преследователи уже почти поравнялись с Робом.

— Роб!

— Уходите, — буркнул он. — Я сейчас покажу им фокус Дока Робертса. Эти ублюдки ничему не научились.

Виртуальная рука Мортона метнулась к иконке телеметрических показателей Роба. Он увидел, как один за другим отключаются аварийные ограничители мощности. Под ногами заскрипел оставшийся от бетона гравий; до броневиков осталось не больше десяти метров. Мортон прыгнул, намереваясь приземлиться по другую сторону от машины. Он почти завершил прыжок, когда Роб закоротил все имевшиеся у него батареи. Чистое голубое небо залило ослепительной белизной.

— Молодец Робби! — крикнула Кэт.

Вытянутые руки Мортона коснулись земли. Он сгруппировался и, гася инерцию, прокатился кувырком. Оставшийся сзади броневик скользнул в сторону, и Стиг отчаянно повернул руль, стараясь восстановить направление. Мортон легко запрыгнул на машину и обеими руками ухватился за стойки рентгеновского лазера.

Рядом, словно в результате телепортации, возникла Кэт. Один из сенсоров воспроизвел изображение дымящегося кратера на том месте, где только что лежал Роб. На крышу броневика с грохотом взлетел Алик, его перчатки вцепились в узкие края броневого листа с такой силой, что едва не смяли металл.

Гипервинтовка Мортона плавно вышла из чехла на предплечье, и в виртуальном поле зрения мгновенно появилась прицельная сетка. Все трое начали стрелять по многочисленным мобайлам, преграждавшим путь броневику.

— Используйте все оружие! — закричал Алик. — Сбивайте их с дороги!

Лента подачи зарядов застучала на скафандре Мортона. Плазменный карабин, переведенный в режим непрерывного излучения, ненасытно пожирал энергию. Гипервинтовка поворачивалась по кругу, поражая одну цель за другой. Указатель заряда батарей опустился до критической отметки. Джим и Мэттью, догнав броневик Айюба, добавили к общей стрельбе импульсы своих винтовок. Реактивные пули осыпали все вокруг гиперфиламентной шрапнелью, ионные заряды окутывали запыленный корпус броневика негаснущим сиянием. Окружающий ад превращал показания сенсоров в цифровую метель. Энергетические разряды хлестали по скафандру, вызывая протестующий визг тревожных сигналов.

Наконец броневики вырвались из безумного шквала и понеслись по серой бетонной ленте Первой Магистрали. Стиг разогнал машину до ста шестидесяти километров в час, несмотря на то что откуда-то снизу вырывались клубы дыма. Мортон, обернувшись назад, увидел толпу преследователей. Они сконцентрировали огонь на задней машине. Джим и Мэттью старались изо всех сил, но шквал огня оказался слишком мощным. После очередного попадания реактивных пуль броневик взорвался.

— Нет! — закричал Алик. — Будьте вы все прокляты! Господи, ну почему нам никак не удается убить этого ублюдка?

Мортон мог бы ответить, но перед его глазами еще отчаянно скалился Роб и дымился остекленевший кратер, оставленный в горах Рэндтауна Доком Робертсом.

— Сколько у тебя осталось энергии в батареях? — спросила Кэт.

— Процентов двадцать. Может быть. — Мортон проверил указатель. — Чуть меньше.

Он посмотрел вдоль борта броневика. Откуда-то изнутри раздавался пронзительный скрежет металла по металлу. Вырывающийся наружу дым становился все гуще.

— Вот этот единственный процент способен нас убить, — сказала Кэт.

— Эй, Стиг? — окликнул водителя Мортон. — Мы доберемся до места?

Металлический скрежет звучал уже похоронным звоном.

— Доберемся. У этой машины тройной запас дублирующих систем. А нам осталось всего шестнадцать километров.

Стиг даже не позаботился сбросить скорость. Дорога впереди плавно поворачивала, уходя к предгорьям. Институтская долина открывалась широкой седловиной, простиравшейся до первых отрогов гор. Ближайшие вершины были не настолько высокими, чтобы обзавестись снежными шапками, но в туманной дали уже виднелись и более величественные пики. Мортон окинул взглядом изломанную линию горизонта, отыскивая малейшие признаки надвигающегося урагана. Высокое сапфировое небо Дальней оставалось таким же безмятежным, как и несколько часов назад. «Проклятье! — про себя выругался Мортон. — Я думал, что можно рассчитывать хотя бы на адмирала».

Бронированный автомобиль резко вздрогнул, но сейчас же выправился.

Мортон запустил радар и начал исследовать пространство вдоль дороги. После нескольких пустых картинок он засек грузовик «Манн» в десяти километрах, уже в долине.

— Брэдли, — с сожалением произнес он, — догнать его нам не удалось. Нет ли каких-нибудь идей насчет повреждения корабля?

— Нет, повредить его мы не сможем. Надо хотя бы задержать старт до прихода урагана.

— Как?

— Есть одна возможность, но вы должны мне помочь.

Положение все больше осложнялось. Мортону хотелось бы заглянуть в лицо Кэт, чтобы понять, что она думает о происходящем. Мортон достаточно изучил эту женщину, чтобы читать ее мысли.

Вероятно, Кэт изучила его еще лучше.

— Мы зашли уже так далеко! — пробормотала она.

Залпы ядерных снарядов мощностью в пятьдесят килотонн превратили плазму из розовой в почти фиолетовую. Сквозь отверстия в наружной решетке, словно солнечные протуберанцы, прорывались тысячекилометровые выбросы, быстро распадающиеся на отдельные рваные вихри. «Харибда» скользнула между ними и с ускорением в 14 g ворвалась в слой плазмы.

Оззи, даже зная, что плотность плазмы лишь ненамного превышает плотность вакуума, невольно напрягся, ожидая сокрушительного удара. Но корабль лишь слегка завибрировал, что на фоне колоссального ускорения было почти незаметно. Оззи немедленно отключил двигатель, и измученное тело отреагировало на резкий переход в состояние свободного падения как на сильный рывок вперед.

— Что случилось? — промямлил Марк.

Оззи отключил все активные сенсоры.

— Дальше пойдем в темноте, понятно? — Пассивные сенсоры показывали лишь реактивные следы проносящихся вокруг ракет праймов. — Они стреляют с опережением.

— А мы сумеем сориентироваться?

— Конечно. Взгляни на отклики. Плазма освещает решетку в двадцати различных спектрах. Мы вполне сможем проскочить, если полетим медленно.

Фрегат по инерции двигался ко второй сферической решетке на скорости около двадцати километров в секунду. Позади триста двадцать кораблей праймов уже проскочили сквозь наружную решетку и погрузились в плазму. На ходу они выпустили очередной ракетный залп.

— Ох-ох!..

— Все в порядке. Я проведу корабль сквозь вторую решетку, не волнуйся. Она состоит из отрицательной массы, так что мы никак не сможем об нее удариться, а если подойдем слишком близко, нас просто выбросит наружу. Это что-то вроде однополярного магнита.

— Оззи… Боже, они видят наш след!

— Что?

За «Харибдой», словно гигантский смерч, на пятьсот километров растянулась спираль плазмы. К ее началу с ускорением в 17 g уже рванулась стая ракет. Начались взрывы. Силовое поле корпуса отражало их импульсы, но при этом вспыхивало золотисто-розовым светом и отбрасывало в плазму разветвленные разряды.

— Черт! — Оззи запустил вспомогательный двигатель и изменил курс «Харибды», направив ее по параллельному вектору. Ускорение снова вдавило его в кресло. — Мы отрываемся?

— Нет!

— Марк, за оружие отвечаешь ты, сделай что-нибудь!

— Что? Я могу запустить квантовую ракету, нова-бомбу или пальнуть из нейтронного лазера.

Позади корабля взорвалась новая партия ракет. Излучение взрывов окрасило силовое поле в призрачно-фиолетовый цвет.

— Запускай квантовую ракету.

— В момент взрыва мы должны находиться не меньше чем за миллион километров от него. Все, что окажется ближе, будет уничтожено.

— Сукины дети, так мы ничего не добьемся.

«Зарегистрирован входящий вызов, — доложила РИ-подпрограмма. — Кодированный канал мазерной связи, источник находится снаружи первой решетки сферы».

— Ты что, издеваешься надо мной? — простонал Оззи.

«Установить соединение? Сертификат личности подтвержден, это Найджел Шелдон».

Оззи рассмеялся, так что на глазах выступили слезы.

— Передай ему, что мы принимаем ставки.

«Эй, Оззи, как делишки? — раздался голос Найджела. — Помощь не требуется?»

Оба оставшихся броневика преодолели последний поворот, и перед ними открылась Институтская долина. Городок ничем не отличался от небольшого университетского кампуса. Виллы и многоквартирные жилые дома ровными рядами расположились на более пологом южном склоне долины, а их серебристые окна смотрели на длинные здания лабораторий и производственных мастерских, стоявших на противоположной стороне. Над всеми постройками, надежно укрытый силовым полем, возвышался огромный цилиндр космического корабля. Леса, окружавшие восьмисотметровую громаду на протяжении двух десятков лет, исчезли, открыв светло-серый корпус, блестевший в лучах утреннего солнца, словно атлас. Большую часть нижнего уровня этого суперсооружения составляли сопла восьми ядерных ракетных двигателей; снаружи их оболочки пересекали концентрические термоканалы, предназначенные для охлаждения сверхпроводящих обмоток и сохраняющие темно-вишневый оттенок. Несколько длинных прямых ребер, выступающих из корпуса, обеспечивали температурный режим внутренних резервуаров и генераторов; они светились пурпурно-розовым цветом. Ближе к носовой части корабля огромной опухолью выдавался основной комплекс генераторов силового поля, дополненный продолговатым конусом алого цвета, имевшим в основании около пятидесяти метров. Изморозь, покрывающая длинные полосы фюзеляжа, выдавала наружные стенки резервуаров с дейтерием.

Единственная оставшаяся вспомогательная стойка поднималась к самой носовой части. У ее подножия стоял грузовик «Манн».

— Сукин сын, все-таки успел, — раздраженно бросил Алик.

— В любом случае мы вряд ли смогли бы ему помешать, — заметила Кэт. — Я сомневаюсь, чтобы эти парни нас пропустили.

На расстоянии полукилометра от «Марии Селесты» сомкнулось широкое кольцо солдат-мобайлов.

— Проклятье! — пробормотал Мортон. — Их здесь не меньше тысячи.

— Всеготово, — объявил Стиг.

— Запускаем.

Мортон поднял в воздух трех своих дронов, распространяющих электронные помехи, Кэт присоединила к ним свою пару. Стиг и Олвен изменили фокусировку рентгеновского лазера, чтобы широким веером излучения охватить стоящих впереди чужаков.

Несколько секунд солдаты-мобайлы подвергались бомбардировке ложными сигналами — рентгеновские лучи лишали чувствительности их электромагнитные сенсоры. Мобайлы быстро адаптировались, поставили фильтры и уничтожили цифровые вирусы, но на какой-то момент все они почти ослепли.

Однако ничего не произошло. Когда сенсоры чужаков полностью восстановились и просканировали окрестности, никаких изменений обнаружено не было. Бронированные машины все так же двигались по Первой Магистрали, снаружи, на корпусе одной из них, выбрасывающей горячий черный дым, по-прежнему висели три человека в боевых скафандрах. Внезапно обе машины остановились, взвизгнув покрышками, коробки передач лязгнули от резкого включения заднего хода, и броневики, скользя по бетону, словно по льду, стали разворачиваться, а потом помчались по дороге в обратную сторону.

Солдаты-мобайлы, все как один, мгновенно устремились в погоню. Броневик, пускавший клубы дыма, стал странно дергаться, из-под него полетели искры, внутри что-то громко зазвенело. Мобайлы открыли огонь.

— Поше-о-ол! — завопил Мортон и оттолкнулся от броневика.

Небо вокруг него взорвалось неукротимым блеском ионных разрядов. Он коснулся бетона, сгруппировался и перекатился через голову, рассчитав движения так, чтобы вскочить на ноги в полуобороте от дороги. Электромускулы сразу бросили его вперед в стремительном спринте. Мортон наклонился под углом сорок пять градусов, силовое поле его скафандра сосредоточилось вокруг головы и плеч, образуя своего рода конус, уменьшающий сопротивление воздуха. Его руки опустились почти к самой земле, как у древних неандертальцев.

Сенсоры зафиксировали прыжок Стига через верхний люк кабины, его защитное поле, раскалившееся от перегрузки докрасна. Хранитель, с рождения привыкший к низкой гравитации, стремительно понесся в сторону от дороги. Мобайлы за его спиной сконцентрировали стрельбу, и через мгновение броневик взорвался.

Машина Олвен затормозила немного впереди.

— Бежим! — кричал на ходу Мортон. — Надо скорее убраться отсюда. — (Реактивные пули пролетели над головами и осыпали медленно двигавшийся броневик.) — Мы можем от них оторваться.

— Но…

— Бежим!

Броневик резко увеличил скорость, наращивая дистанцию.

— Оторваться! — пронзительно рассмеялась Кэт. — Морти, дорогуша, ты и от старта корабля надеешься убежать?

Он сердито скрипнул зубами. Едва увидев корабль, Мортон попытался прикинуть, сколько тот весит. Большая часть приходилась на долю топлива, это он усвоил после поверхностного просмотра имевшихся файлов. В любом случае, по самым скромным подсчетам, выходило не меньше четверти миллиона тонн. Даже с помощью силового поля, обеспечивающего часть подъемной силы, выброс реактивных двигателей намного превысит взрыв стратегической ядерной бомбы.

Он оглянулся на темную волну мобайлов, захлестнувшую горящие обломки броневика. «Они быстро двигаются, но электромускулов у них нет, — подумал Мортон. — И они не смогут долго двигаться с такой скоростью. Или смогут?»

Кэт бежала рядом с ним, еще больше нагнувшись вперед. С другой стороны приблизился Алик.

— Старта не будет, — буркнул Мортон.

— Ах, Морти, какой ты забавный! Эти придурки Хранители прошляпили все свои шансы. Теперь уже ничего не изменится.

— Изменится. Брэдли должен победить. Нельзя отпускать Звездного Странника на свободу.

— В таком случае надо было бы прихватить парочку ядерных бомб или боевой корабль класса «Москва». Как ты не понимаешь? Это существо оказалось умнее нас.

— Умнее тебя. Но не меня.

— Мортон прав, — вмешался Алик. — Он до сих пор не стартовал. Брэдли надо задержать его еще немного.

— Ой, парни! Зачем чего-то добиваться, когда можно просто помечтать?

— Заткнись.

За три минуты они пробежали километр. Они не стали выходить на дорогу, опасаясь открытой местности, и бежали по неровной земле, заросшей травой и редкими кустами эвкалипта. Еще через пятнадцать минут лазерный радар Мортона показал, что расстояние до преследователей постепенно увеличивается.

— Надо бы свернуть от дороги, — сказал Мортон. — Впереди еще отряд мобайлов, и мне совсем не хочется оказаться между ними.

— Хорошая идея, — согласился Алик.

Мортон изменил направление, слегка свернув в сторону от Первой Магистрали.

— Интересно, долго они будут за нами бежать?

— Еще интереснее, какой запас энергии в наших батареях.

— В моем скафандре одиннадцать процентов. Силовое поле все в дырах.

— Послушайте, мальчики, нам не обязательно…

Солнце скрылось.

Даже под действием ускорителей Мортону потребовалось не меньше секунды, чтобы отреагировать на чудовищное явление. Свет над вельдом исчезал, словно наступило затмение.

— Что такое?

Он повернул голову на восток и немного вверх, направляя сенсоры на вершины гор Дессо. И едва не упал.

— Не может быть, — прошептал Мортон.

На ускорении в 15 g «Харибда» начала протестующе поскрипывать. Оззи пустил корабль по пологой параболе обратно ко второй решетке. Ядерные взрывы позади довели плазму до раскаленной белизны солнечного сияния. Наружная сфера на фоне туманных звезд напоминала тюремную клетку.

Армада кораблей праймов развернулась и последовала за фрегатом сквозь бушующую плазму, посылая один за другим залпы ракет. Новые взрывы вызвали в плазме, близкой к перенасыщению энергией, синеватые струи. Лучи мазеров и лазеров, устремленные к фрегату, оставляли в прозрачном слое ионов светло-красные следы.

Оззи уворачивался от ракет, меняя величину ускорения. Виртуальное поле зрения стало затягиваться багровой пеленой. Он с трудом заставлял себя сосредотачиваться на цветных линиях, обозначавших самые важные показатели — скорости и критической дистанции. Наружные камеры отображали широкую поперечину внешней решетки, маячившую перед скругленным носом фрегата. Полоса шириной в сто восемьдесят километров тянулась к пятилучевому узлу, до которого оставалось четыреста километров.

— Найджел?

«Контакт потерян», — ответила ему РИ-подпрограмма.

— Что ж, думаю, новость неплохая, — заметил Марк. — Значит, это вещество по-прежнему отталкивает электроны. Сооружение еще работает.

— Верно.

Оззи снова изменил направление, нацелившись прямо на поперечину. В пятидесяти километрах от нее он плавно повернул корабль и повел его вдоль решетки. Подойти ближе он не осмелился — в глубине темного вещества поперечины вспыхивали и гасли люминесцентные потоки.

— Ну давай, Найджел.

Он уменьшил ускорение до 2 g

— Ты думаешь, что они…

Остававшаяся снаружи Темной Крепости «Сцилла» запустила квантовую ракету и мгновенно скрылась в гиперпространстве. Ракета подбила корабль праймов, обратив в энергию небольшую часть его массы. В один миг радиоактивный выброс, равный излучению средней звезды, захлестнул все пространство вокруг Темной Крепости. Излучение через сорок восемь червоточин, открытых Утесом Утреннего Света, проникло на базы газового гиганта, уничтожило генераторы и все, что было поблизости. Корабли праймов вокруг Темной Крепости вспыхивали кометами, оставляя в освещенной бездне шлейфы умирающих молекул.

Сверхжесткое излучение проникло и сквозь наружную решетку, уничтожив все корабли и ракеты. «Харибда», укрывшаяся в тени электроотталкивающей перекладины, осталась целой и невредимой и вышла, как только уровень радиации начал спадать.

— Теперь я знаю, как выглядит преисподняя, — пробормотал Оззи.

Плазма под фрегатом приобрела угрожающий бело-фиолетовый оттенок.

Визуальные сенсоры выдавали изображение трех решетчатых сфер. Ядро сооружения скрывалось в непроницаемом тумане.

— Как ты думаешь, внутренние сферы выдержат еще один такой удар? — спросил Марк.

— Кто знает. Но Найджел был прав. Мы ведь все равно собирались это сделать, как только обнаружили бы «бомбу-вспышку». Так что мы ничего не потеряем, провернув то же самое еще раз.

— Найджел Шелдон отлично соображает, верно? — восхищенно воскликнул Марк.

— Конечно.

Оззи сосредоточился, включил вспомогательный двигатель и с ускорением в 8 g повел корабль вниз, ко второй решетке.

Четвертая решетка, по-видимому, состояла из абсолютно нейтрального вещества, не обладающего никакими очевидными свойствами. Она даже не имела массы, которую могли бы обнаружить человеческие сенсоры. Имелась лишь физическая граница. Как и три верхние, эта решетка ничуть не пострадала от взрыва квантовой ракеты. Оззи свободно провел сквозь нее «Харибду», уменьшил скорость почти до неподвижности относительно ядра и активировал все имеющиеся датчики.

Состояние внутренних колец было нарушено. Они беспорядочно вспыхивали, поднимались, и падали, и вытягивались до состояния эллипса. Черные кабели, связывающие гирлянду наружного кольца, растягивались, словно резиновые, сдерживая яростные рывки двояковыпуклых дисков. Следующее за ним зеленое кольцо, бывшее абсолютно гладким, как отмечалось в записях «Второго шанса», претерпевало странные искажения: на его поверхности возникали загадочные вздутия, от которых по всему кольцу расходились волны ряби.

Серебряные цепочки другого кольца едва не разрывались, а в кольце из алого света появились темные разводы.

Но больше всего пострадала широкая лента изумрудного потока, испещренная янтарными огнями, оставляющими следы, наподобие комет. Какой-то темный изгиб сместил орбиты этих огней, заставив их кружиться и разворачиваться как будто под действием магнитной аномалии. Восстановление движения происходило почти за полный оборот кольца, но затем все начиналось сначала.

— Вот где прячется наш вредитель, — пробормотал Оззи. Квантовое сканирование выявило продолговатый контур деформирующего поля, исходящего из некой точки. — Вот кто вставляет палки в колеса.

— Координаты цели введены, — произнес Марк. — Конфигурация эффективной области поражения определена. С расстояния в пять тысяч километров ракета поразит центр этой дряни.

— Наш человек, — откликнулся Оззи.

Отделение квантовой ракеты от корабля вызвало едва заметное подрагивание корпуса. Оззи развернул фрегат и сквозь решетчатые сферы устремился наверх.

Брэдли приземлился рядом с Первой Магистралью в неглубокой дренажной канаве. Мягкая влажная почва ослабила удар. Он свернулся в клубок и замер. Наружный хромометрический слой скафандра покрылся серо-зелеными пятнами, имитируя траву и грязь. Все остальные активные системы перешли в спящий режим. Термобатареи поглощали тепло тела, сохраняя на поверхности скафандра температуру окружающей среды. Тонкий лучик света пробивался сквозь щель визора и попадал в глаза. Со стороны дороги слышался визг тормозов разворачивающихся бронемашин. Один броневик на ходу издавал скрежет и лязг. Затем шум двигателей затих. В наступившей тишине собственное дыхание казалось чрезвычайно громким, но еще громче стучало сердце.

Перед глазами мелькнула тень. Солдаты-мобайлы пробегали мимо, кто-то с плеском протопал прямо через канаву. Всего в нескольких сантиметрах от него.

«Эти несколько сантиметров определяют судьбу — мою, Звездного Странника, человечества, праймов. В прошлом моя судьба совершала еще и не такие повороты. Возможно, дремлющие небеса мне сегодня улыбнутся».

Движение за пределами его скафандра прекратилось. Брэдли активировал один сенсор и осмотрелся. Поблизости не было никаких признаков солдат-мобайлов. Он поднялся и посмотрел на удаляющуюся армию чужаков. Вдали, на Первой Магистрали, взорвался один из броневиков.

Брэдли поспешил к огромному кораблю, оставив маскирующую функцию скафандра и открыв приемный канал пассивного сенсора. Он знал, какой получит сигнал.

Не звук и не изображение, а сначала странную смесь ощущений, предназначенную для тех, кто способен их интерпретировать. Воздух был пронизан сложной электронной мелодией, доносящейся со всех концов долины. Окружающие Брэдли пульсации при всей своей самостоятельности объединялись

в единое целое. Тембр, то поднимаясь, то опускаясь, создавал отчетливые побуждения. Тела людей и чужаков разделяли одинаковые воспоминания, мысли и ощущения. Брэдли двигался среди них, принимал их мысли, впитывал их знания. Вместе с ними он наблюдал за тремя людьми в бронекостюмах, убегающими вдоль дороги от солдат, следил, чтобы никто не помешал старту. Он проверял все технические аспекты обновленного корабля, настраивал системы, добиваясь полного взаимодействия. Он стремился скорее завершить период долгой ссылки. Он поддерживал вокруг корабля силовое поле, непроницаемое для любого оружия, и проверял информацию с сенсоров, следящих за долиной, опасаясь новых нарушений.

Каждое тело занимало свое место и имело свое предназначение, но мысли людей и мобайлов были обезличены, они всего лишь повторяли команды, исходящие из единственного источника — разума Звездного Странника.

Он поднялся в космический корабль, постепенно пробуждая гигантскую машину, безупречную в своей целостности. Скоро он поднимется к звездам. К безопасности. К свободе.

Брэдли приказал силовому полю вокруг корабля пропустить его. Учитывая истинное происхождение Звездного Странника, вполне логично было ожидать выполнения приказа. Иммобайл управляет всем, и ничто не должно ему препятствовать. Звездный Странник, хотя и стал более изощренным существом, чем стандартный прайм-иммобайл, не позволял технике в полной мере контролировать системы. Электронные устройства подчинялись ему точно так же, как и мобайлы. Он программировал их, задавал параметры, они выполняли его команды.

Брэдли знал, что Звездному Страннику присущ этот недостаток, как и всем остальным праймам. Он не допускал вероятности какой бы то ни было независимости или сопротивления. Мобайлы, выращенные в прудах амальгамации из его собственных генетически усовершенствованных плазмоядер, или же люди, чье сознание изменялось хирургическим или электронным способом, становились его неотъемлемой частью. Их мысли были его мыслями, скопированными или внедренными из его сознания. Никто не мог уклониться. Сам Звездный Странник не знал понятий восстания или неподчинения, а потому все его мобайлы были неспособны на это.

Безопасность Звездный Странник трактовал довольно однобоко. Он принял меры предосторожности, чтобы защитить себя физически и политически, внедрив мобайлов-людей в общество Содружества. Он определил эти действия как вполне достаточные для выживания, а стратегию его достижения признал успешной.

Электронную систему Институтской долины не мог взломать ни один человек, поскольку управляющие ею процессоры являлись продолжением мозга Звездного Странника и признавали команды только в том случае, если они имели признаки его личности. Но вот отличить приказ, отданный истинным мобайлом, от команды человека, помнящего нейронный язык Звездного Странника, они не могли.

Поле, защищающее «Марию Селесту», изменило свою структуру на участке перед Брэдли и позволило ему пройти. Он побежал по заросшему травой шраму, оставленному на земле космическим кораблем перед остановкой. У основания корабля дежурили патрули мобайлов. Их мысли подсказывали Брэдли, куда они смотрят и в каком направлении намерены повернуться. Маскировочный слой скафандра и тень между соплами ракетных двигателей позволили ему остаться незамеченным. Датчики движения, получив извещение о законности его приближения, равнодушно промолчали.

Подъем корабля осуществлялся постепенно, при помощи мобайлов и вспомогательных инженерных конструкций. Для поддержки его веса была построена высокая площадка из ферментированного бетона, на которой еще остались платформы, доходящие до нижней части корпуса. По металлическим ступеням Брэдли поднялся на одну из платформ. Смотровой люк в отсек ядерных двигателей открылся так же легко, как и силовой барьер, и Брэдли нырнул внутрь.

Первоначальные сведения о внутреннем устройстве «Марии Селесты», предоставленные Институтом, оказались довольно точными. Отсек был заполнен ядерными ракетами и их топливными резервуарами, цистернами с экологически поддерживаемыми условиями для амебообразных клеток, а также генераторами силовых полей. Исходя из этих данных, общественное мнение сошлось на том, что внутри больше ничего не было: ни жизнеобеспечивающих систем, ни отсеков для экипажа. Более тщательное исследование показало, что внутри есть негерметичные проходы и каналы, подобные тем, какие имеются на любом космическом корабле, построенном людьми. Было высказано мнение, что эти каналы использовались только в процессе постройки.

Среди резервуаров как раз и находилась система жизнеобеспечения. Звездный Странник жил здесь, питаясь базовыми клетками и очищенной водой из цистерн. Ему не требовалось дополнительное пространство для передвижения; здесь не было ни зон отдыха, ни восстановительных комплексов, необходимых для людей в многолетнем перелете. Звездный Странник занимался лишь тем, что собирал информацию и следил за системами корабля. При необходимости он мог выделить плазмоядра и запустить их в резервуар, чтобы в состоянии невесомости вырастить мобайлов и направить их на устранение неполадки. После выполнения задания они бы использовались в качестве подкормки для базовых клеток. Один раз в столетие, по мере старения тела Звездного Странника, создавался новый иммобайл, сохраняющий его сознание. И все это располагалось в помещении в тридцать кубических метров. Такое жизненное пространство терялось в общем объеме около двадцати пяти миллионов кубометров, тем более что в результате аварийного приземления корабль довольно сильно пострадал.

Внутри технического отсека не было предусмотрено никакого освещения — еще одно обстоятельство в поддержку мифа о «необитаемости» корабля. Брэдли переключил сенсоры в режим инфракрасного спектра и стал пробираться по узкому проходу. Тоннель несколько раз разветвлялся, какие-то шахты уходили вертикально вверх, к центру корабля. Карабкаться по ним он не стал, а отыскал коридор, ведущий в носовую часть, и поспешил туда. Стены коридора были выполнены в виде решеток, и за ними просматривались основные механизмы, закрепленные на обычных рамах. Дрожь отдельных балок свидетельствовала о подготовке ядерного двигателя к пуску. Через пару минут корабль будет готов лететь в открытый космос.

Брэдли выбрался из коридора и начал протискиваться между резервуаром с дейтерием и какими-то турбонасосами величиной с автомобиль. Мыслемело-дия Звездного Странника по-прежнему отчетливо принималась его рецепторами даже в этом полностью металлическом и темном помещении.

— Помнишь меня? — спросил Брэдли.

В Институтской долине замерли все до единого мобайлы.

— Помнишь, не так ли? Я позаботился о том, чтобы ты не смог меня забыть.

Мыслемелодия изменилась; она обратилась с вопросом к каждому из мобай-

лов-людей, состоящих в подчинении Звездного Странника. Процессоры начали проверку с целью определения источника искаженных гармоник.

— Эй, да я же здесь, внутри, вместе с тобой.

Мелодия-запрос за пределами корабля стихла.

— Ты же не думал, что я пропущу этот момент, верно? Я хочу быть с тобой во время старта. Хочу быть уверен в нашей с тобой смерти.

Рост подозрений усиливал мыслемелодию, пока она не вызвала болезненный гул в ушах Брэдли.

— Бомбы, KAOS-помехи, биологические агенты. Я не помню, что именно находится на борту. Не помню, где именно и как долго я здесь. Возможно, я никогда и не уходил отсюда.

Наряду с какофонией мыслемелодии Брэдли слышал и топот ног мобайлов, карабкающихся где-то поблизости. Тысячи существ, получив команду, шныряли, словно крысы, стараясь отыскать любые следы его присутствия.

В непроницаемой темноте Брэдли ждал, пока мысли Звездного Странника метались между сомнением и яростью. Он ждал, а время уходило. Ядерные двигатели продолжали греться.

— Интересно, решишься ли ты стартовать? Искать безопасности в космосе, зная, что я там долго не протяну? Надеяться, что дублирующие системы справятся с последствиями диверсии? Или останешься? Неполадки можно устранить здесь, на поверхности. Но лидеры Содружества уже знает о твоем существовании. Они пришлют сюда свои суперкорабли. Их мщения тебе не пережить.

Мыслемелодия превратилась в яростный рев.

Брэдли посмотрел вниз. У самых его ног стоял мобайл. Подвижные сенсорные отростки повернулись вверх. Через мгновение чужак пришел в движение и устремился к Брэдли.

— Боюсь, уже слишком поздно.

Снаружи корабль окутала тьма.

Брэдли улыбнулся — его искренность благотворным бальзамом приглушила мыслемелодию.

— Ты так и не узнал нас. Только человек способен до конца понять другого человека. Остальные обитатели Галактики обречены недооценивать нас. Как недооценил и ты.

Наружные сенсоры на корпусе корабля показали бушующий над Высокой пустыней супершторм. Ураган поднялся над горами, а затем обрушился на Институтскую долину. Силовое поле вокруг «Марии Селесты» несколько секунд сдерживало его яростный натиск, испуская рубиновый свет, что привело к критической перегрузке генераторов. Волна песка и камней высотой в шестнадцать километров, несущаяся со скоростью пятьсот километров в час, захлестнула лишенный защиты корабль.

— Прощай, враг мой, — с удовлетворением произнес Брэдли.

Два фрегата, совершенно невидимые в космосе, зависли неподалеку друг от друга. В полутора миллионах километров от них потускневшим фонарем светилась Темная Крепость. Внезапно она полыхнула ослепительным бело-голубым светом, словно соперничая с Альфой Дайсона. Вспышка закончилась так же быстро, как и возникла.

— Похоже, что в ядре «бомбы-вспышки» имелось какое-то вещество, превратившееся в энергию, — сказал Марк.

— Выходит, что так, — согласился Оззи.

— Но я не вижу барьера.

— Марк, дай ему хотя бы несколько минут. А еще лучше подожди месяц. Мы натворили немало дел внутри Темной Крепости.

«Но решетчатые сферы на месте, — с молчаливым восхищением заметил Найджел. — Эта чертова конструкция выдержала два взрыва квантовой ракеты. Аномийцы понимали толк в строительстве».

«Никаких признаков квантовых искажений от «бомбы-вспышки» не зарегистрировано, — доложил Отис. — Оззи, похоже, что ты ее уничтожил».

Они прождали пять часов, и только тогда плазма внутри решетчатых сфер начала охлаждаться и тускнеть. Затем свечение внезапно исчезло.

«Эй, вокруг наружной решетки появилась какая-то оболочка», — сказал Отис.

«Разве я тебе не говорил, что так и будет?» — воскликнул Найджел.

— Не-а, — ответил Оззи. — Это я так говорил.

— Здесь в космосе творится что-то странное, — сказал Марк. — Я ничего не понимаю.

— Я тоже, — признался Оззи. — А ты, Найдж?

«Не имею ни малейшего понятия».

Свет Альфы Дайсона постепенно исчез, вместе с ним затихла и какофония радиосигналов Утеса Утреннего Света.

«Миссия выполнена, — объявил Найджел. — Пора домой».

— Да ну, старик, это еще далеко не конец. Ничего подобного. Утес Утреннего Света еще жив, и он начнет все сначала в сотне новых звездных систем.

«Оззи, умоляю, ты все портишь».

— Но…

«Домой. Только по пути кое-куда заедем».

Глава 19

Виртуальное поле зрения Мортона создавало некоторую иллюзию света и пространства. Он нисколько не сомневался, что без этого рано или поздно поддастся соблазнительному пению сирены безумия, настойчиво звучавшему где-то в глубине его сознания. А пока многочасовое ожидание в скафандре без информации с внешних сенсоров все ближе и ближе подталкивало Мортона к приступу клаустрофобии. На самом деле одно ощущение все же смогло к нему пробиться: шум урагана, уменьшенный слоем земли до слабой вибрации. Таймер подсказывал, что буря, прежде чем затихнуть окончательно, бушевала три с половиной часа.

— Надо выбираться отсюда, — сказал он Алику.

— Полностью согласен, — ответил капитан разведки флота.

Они оба лежали в полной темноте, взявшись за руки, словно пара испуганных ребятишек. Это прикосновение помогало им общаться. Мортон не был уверен, что выдержал бы испытание без контакта с другим человеческим существом. Он почти не запомнил, о чем они разговаривали; вероятно, рассказывали друг другу старые истории о женщинах и мирах, где когда-то побывали. Все что угодно, лишь бы избавиться от ощущения полной изоляции и сознания того, что они похоронены заживо.

Выбора у них не было.

С того момента как шторм поглотил последние горные вершины, у них оставалось не больше пяти секунд. Алик направил в землю оба своих излучателя частиц, и через мгновение образовался небольшой дымящийся кратер.

— Прячьтесь! — заорал он.

Мортон бросился прямо в яму, прижавшись вплотную к Алику. Кэт не двинулась с места.

— Кэт! — позвал он.

— Я не хочу так умирать, Морти, — просто ответила она.

Он больше ничего не успел ей сказать. Следующим выстрелом Алик обрушил на них поднятую по краям землю. Мортону было жаль Кэт; несмотря на проведенные в ее обществе долгие недели, эти последние слова стали самым ярким воспоминанием.

Только когда они с Аликом начали откапываться, Мортон понял причину ее отказа. В батареях скафандра осталось всего пять процентов заряда, а почва оказалась очень плотной. Мортон смутно помнил советы на случай, если оказался под лавиной: свернуться в клубок и обеспечить себе пространство. У него не было времени ни на что, только инстинкт самосохранения. Яма в земле давала шанс выжить. Угрожающе надвигающаяся стена урагана такого шанса не оставляла.

Мортону потребовалось две минуты только на то, чтобы раскачать кисть руки, уплотняя вокруг нее землю. При этом электромускулы работали на пределе возможностей. После кисти наступила очередь предплечья, и, наконец, у него получилось пошевелить всей рукой. Мортон начал скрести почву вокруг себя. Казалось, на это ушло несколько часов.

— Над нами не было столько земли, — повторял он снова и снова.

— Инерционный навигатор не врет, — каждый раз отвечал ему Алик. — Мы пробиваемся строго вверх.

Они продолжали извиваться и прокапывать себе путь, а заряд батареи стремительно истощался. Огромной проблемой стала жара; скафандры откачивали тепло в наружный слой, но земля была плохим проводником. Оно стало накапливаться вокруг. И еще с одной проблемой Мортон абсолютно не мог справиться.

Через семь часов после начала супершторма перчатка Мортона схватила пустоту. Он всхлипнул от радости и начал рыть, словно настоящий маньяк, не заботясь о сохранности скафандра, не задумываясь над тактикой. Клаустрофобия, не желая отпускать, гналась за ним по пятам. Разбрасывая остатки земли, он вырвался на поверхность, под лучи заходящего солнца и расплакался, испытывая колоссальное облегчение. А потом ударил по креплениям скафандра и стал выбираться из него, словно броня жгла огнем.

Алик, покачиваясь, так и остался стоять на четвереньках. Мортон помог ему подняться, а потом они долго стояли обнявшись, похлопывая друг друга по спине, словно два брата, встретившиеся после вековой разлуки.

— Черт побери, мы выбрались, — сказал Мортон. — Мы не сдались.

Алик отстранился и внимательно огляделся по сторонам. На его лице отразилась тревога.

— Проклятье, где это мы?

Наконец и Мортон обратил внимание на окружающий пейзаж. В первый момент он решил, что они прорыли под землей тоннель в несколько километров и вылезли совсем в другой местности, а может, и в другом мире. Они стояли в пустыне; здесь не было песка и опаленных солнцем камней, но на взрыхленной земле, усыпанной обломками валунов, не осталось ни травинки, ни деревца. Никаких признаков, что здесь имелась хоть какая-то жизнь.

Мортон посмотрел на горы, загромождавшие западную часть горизонта, и вызвал в виртуальном поле зрения карту, привязав к ней показания инерционного навигатора. Вершины соответствовали положению восточных отрогов гор Дессо, граничащих с Институтской долиной. Они стояли на своих местах, вот только силуэт гор стал совсем другим. Все утесы и трещины как будто смыло, остались только конические каменные груды. И они были не такими высокими, как прежде.

— Да уж, шторм получился действительно дьявольским, — пробормотал Мортон. — А я никогда раньше не воспринимал планы Брэдли всерьез. — Он повернулся на восток в полной уверенности, что и там отыщет какие-то изменения. Горизонт между новой красновато-коричневой пустыней и сияющим сапфировым небом Дальней был совершенно ровным. — А может, ураган обогнет планету и снова нанесет удар?

Алик внимательно присмотрелся к неглубокой впадине, где стоял Институт.

— Никаких признаков «Марии Селесты». Я думаю, планета отомстила за себя.

— Ага. — Мортон начал почесывать предплечья. Ему казалось, что зудит каждый дюйм его тела. И от пропотевшей рубашки и тонких хлопковых брюк пахло не очень приятно. — Что теперь?

— Мы выжили. Должен же поблизости остаться кто-то еще.

Уилсон посмотрел вслед уходящему на восток урагану. Горы, окружающие Высокую пустыню, было трудно разглядеть — они стали такого же цвета, как и земля. Внизу открывался великолепный вид. Успокоившийся после бури воздух стал кристально чистым, на небе не осталось ни облачка. Всю горную цепь Дессо окутала звенящая тишина. Если и можно было о чем-то пожалеть, так это об отсутствии снежных шапок на восточных склонах. Настоящие горы заслуживали белоснежных венцов, подчеркивающих их величие.

«Все кончено, адмирал», — сказала ему Саманта.

— Вы уверены? Это довольно смелое заявление.

«Но вы ведь не видели поднимающегося корабля, не так ли?»

— Нет, не видел. — Ее убежденность вызвала у него улыбку. — И вы совершенно правы. Я бы обязательно увидел пламя реактивных двигателей. Ваша планета осуществила свою месть.

«Спасибо, адмирал. Это стало возможным благодаря вам».

— Остается надеяться, что ураган вскоре затихнет.

«Мы рассчитываем, что он закончится в Дубовом море. Он разойдется на несколько штормовых фронтов и ослабеет».

— Прекрасно. Марсианские данные помогли вам в расчетах?

«Да».

— Мне, как бывшему пилоту НАСА, очень приятно это слышать. Спасибо Саманта. Примите мои поздравления.

«Адмирал, наша группа, которая должна была вести наблюдение, доберется до вас через десять-пятнадцать часов. Она проводит вас вниз. Если бы вы смогли перебраться на южный край Трона Афродиты, наши люди бы вас там встретили».

— Вы очень любезны, Саманта, но я, пожалуй, останусь здесь. Я намерен насладиться закатом.

«Гм, адмирал, я бы не хотела… С вами все в порядке?»

Он посмотрел на свои ноги. Кровь уже не сочилась из-под слоя пены. Раны вообще его не беспокоили, Уилсон уже почти не чувствовал ног. Только время от времени по всему телу прокатывалась волна крупной дрожи. И лава, к которой он прислонился, стала совсем холодной.

— Все в порядке. Скажите своим людям, чтобы они поворачивали назад. Они напрасно потратят время. Боюсь, я уже не такой хороший пилот, каким был когда-то.

«Адмирал?»

— Саманта, вы живете в странном и прекрасном мире. Теперь, когда Звездный Странник уничтожен, наслаждайтесь им в свое удовольствие.

«Адмирал!»

Уилсон отключил связь. Саманта — хорошая девочка, но она продолжала бы разговор до бесконечности. А ему сейчас не нужна была ничья компания. Для него это стало настоящим откровением, но после такой долгой жизни страха смерти он больше не испытывал, особенно сейчас, когда Оскар и Анна указали ему путь.

Его тело найдут, извлекут вставку памяти, и его оживят. В этом Уилсон не сомневался. Но тот, кто станет жить дальше, будет уже не совсем он. Уилсон так и не смог до конца принять способ продления жизни, к которому в Содружестве прибегали уже несколько поколений. Он так и не сумел избавиться от некоторых особенностей мышления человека двадцать первого века.

«И это не самое плохое место для завершения жизни, продлившейся триста восемьдесят лет, — думал он. — Я взлетел на высочайшую вершину Галактики и помог уничтожить чудовище. Жаль, что я не сумел уберечь любимую. Я полагаю, ее тоже оживят после редактирования памяти. Возможно, ее клону и моему клону когда-нибудь предстоит счастливая совместная жизнь. Это было бы прекрасно».

Холод постепенно завоевывал его тело. Уилсон продолжал наблюдать, как тени постепенно удлиняются, а землю внизу застилает золотистая дымка.

В небе, заслоняя звезды, мелькнула черная тень.

«А вот и конец».

Но едва он решил, что все завершилось, как вернулась боль. Она пронзила все тело с головы до ног. Скафандр. Низкая гравитация. Продолговатый черный эллипсоид опускается на коричнево-серую осадочную породу. Открывается герметичный люк, выдвигаются ступеньки.

«Я потерпел крушение. На Марсе. А это что? Спасательная экспедиция с «Улисса»?»

— Адмирал, не сдавайся. «Искатель» ждет на орбите, мы моментально доставим тебя в госпиталь. Только продержись еще немного. Это Найджел. Помнишь меня? Ты меня слышишь?

«А как же флаг? Я не видел флага. А казалось, мы установили его. Ведь это первое, что нужно сделать после приземления. Так говорится в руководстве».

Меллани не хотелось открывать глаза. Она боялась того, что могла увидеть. В данный момент она не ощущала боли, но тело помнило ее слишком хорошо. Боль все еще оставалась где-то рядом и угрожала вернуться. Опасность была настолько реальной, что ее отсутствие могло показаться лишь иллюзией. Меллани все еще видела ужас на лице Жизель. И кровь, окружавшую красноватым туманом ее беспомощное тело. И кинетический снаряд, разрывающий ее плоть.

— Я умерла?

Ей никто не ответил.

Появился свет. Красный свет под опущенными веками. Кожа ощущала прикосновение простыней. Большая часть туловища онемела. На руках были плотные накладки. И она слышала стук своего сердца.

«Это уже неплохо».

Она набрала полную грудь воздуха и рискнула приоткрыть глаза. Обстановка показалась ей странно знакомой. Немного спустя вернулось воспоминание: Бермудская комната в особняке на Иллануме. Рядом с кроватью стоял большой стеллаж с медицинским оборудованием, от которого под простыню тянулись трубки и провода.

«Что ж, бывают тюрьмы и похуже».

На кушетке под большим окном эркера кто-то тихонько посапывал, свернувшись в клубок. Луч солнца, пробивающийся сквозь белые легкие занавески, играл на рыжих волосах.

Эта картина вызвала на губах Меллани нежную улыбку. Сумасшедший мальчишка! Его присутствие немного озадачило. Может, его тоже запер здесь Найджел?

Виртуальное поле зрения оставалось в спящем режиме. Меллани приказала эл-дворецкому активировать его и обновить информацию. Большая часть иконок, в основном относившихся к вставкам, остались темными.

— Что с ними случилось? — спросила она эл-дворецкого.

«Ты перенесла обширную пересадку клонированных тканей, — пояснил он. — Пострадавшие системы и ОС-татуировки еще не восстановились. Некоторые системы при операциях были удалены».

Те, что относились к РИ, догадалась она. Затем обратила внимание на дату.

— Три недели? Я три недели была без сознания?

«Да, верно».

— Почему?

«Это необходимое время для медицинских процедур».

— Ох!

Меллани окончательно расхотелось заглядывать под простыню.

Орион проснулся, заметил, что она очнулась, и резко выпрямился.

— Как ты?

— Вроде нормально. Но я еще не пробовала двигаться.

— Медсестры сказали, что ты сможешь подняться только через несколько дней. — Он подошел к кровати и с опаской заглянул ей в глаза. — Я очень беспокоился. Они так долго тебя лечили! Главный врач сказал, что пришлось вырастить новые органы. Я и не знал, что это реально.

— Они многое умеют. Но… Орион, почему ты здесь?

— Они сказали, что я могу дождаться, когда ты придешь в себя. — Он вдруг ужасно встревожился. — Почему? Ты не хотела меня видеть?

— Нет… Я рада тебе, правда.

Меллани могла бы назвать не много людей, с кем хотела бы встретиться прямо сейчас. А этот мальчик не вызывал у нее никаких отрицательных эмоций.

Орион просиял улыбкой.

— Правда?

— Да.

Его рука потянулась к ее пальцам, не накрытым простыней, но тотчас отдернулась.

— Значит, мы оба под арестом?

— Что? Нет, непохоже. Охранники были не слишком любезны, когда тебя привезла «скорая помощь». Они сказали, что Найджел сильно на тебя рассердился. Но все изменилось, когда он вернулся вместе с Оззи.

— Откуда вернулся?

— Они летали к Альфе Дайсона и перезапустили генератор барьера. Об этом говорили во всех новостных шоу.

— Ох!

«А я все пропустила».

— А теперь корабли Династии отправляются на операцию «Огненный вал». Да, еще в Содружестве арестовали трех агентов Звездного Странника, а на Дальней был ужасный ураган, убивший его самого и еще множество народа. Мы с Точи едва успеваем переваривать все эти новости.

— Так Найджел вернулся?

— Да. Он передал тебе, что предложение еще действительно. А что за предложение?

— Мы договаривались насчет интервью, вот и все.

— Ладно. Еще заходил тот парень, по имени Мортон. Он сказал, что ты знаешь, где его найти, если захочешь.

— Верно.

«Неужели не мог подождать?»

— Меллани, куда бы ты захотела уехать, когда поправишься?

— Сейчас еще рановато… Как ты меня назвал?

Орион смущенно потупился и вытащил из кармана листок бумаги. Записка казалась изрядно потертой, как будто ее не раз перечитывали. Меллани узнала свой почерк. Она ведь сама написала это письмо в этой самой комнате.

Милый Орион!

Жаль, что мне приходится так спешно уезжать. Я бы и сама не прочь остаться, но я не та, кем ты меня считаешь. На самом деле меня зовут Меллани. Когда-нибудь я все тебе объясню, если ты только захочешь меня выслушать.

— Я почти все смог узнать сам. О том, кто ты такая, и о том, что ты работала на РИ. Оззи мне многое объяснил.

У нее перехватило дыхание.

— Так почему же ты здесь?

— Я же говорил: мне разрешили остаться.

— Но если ты все узнал…

Он наклонился, на этот раз намного смелее, и убрал с ее лица прядь волос.

— Все, что я узнал, нисколько не повлияло на мои чувства к тебе.

Меллани заплакала. Как несправедливо, что он один во всей Вселенной

к ней так сильно привязан. «Ну почему я не встретила его раньше, чем всех остальных?»

— Это неправильно. Я тебя не стою.

— Нет, не говори так.

— Я плохая девчонка, Орион.

Орион озорно хихикнул.

— Да, я помню. Я надеялся, что ты и дальше будешь так себя со мной вести.

Она обняла его за шею и заставила нагнуться, чтобы поцеловать.

У главного входа старинного пятиэтажного дома стоял комендант, наблюдающий за хозботом, менявшим вывеску. Паула посмотрела, как его манипуляторы вытащили из проволочной тележки старую табличку, подняли ее на каменную стену и начали прикручивать болтами. Увидев знакомую надпись, она улыбнулась.

— Мадам! — Комендант просиял улыбкой и отвесил низкий поклон. — Вы вернулись! Добро пожаловать. В мире наконец восстанавливается порядок.

— Спасибо, Морис, — искренне поблагодарила она. — Ты немного преувеличиваешь, но звучит неплохо.

Он расцеловал Паулу в обе щеки.

— Вас там все давно ждут. Могу я вам помочь?

Он показал на небольшую пластиковую сумку в ее руке.

— Нет, спасибо, я справлюсь.

Паула сделала глубокий вдох и стала подниматься по ступеням. Перед тем как открыть дверь, она оглянулась. Хозбот уже начал полировать потемневшие от старости медные буквы, заставляя их снова сиять в лучах парижского солнца.

УПРАВЛЕНИЕ МЕЖЗВЕЗДНОГО СОДРУЖЕСТВА ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ОСОБО ТЯЖКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Первой, кого она встретила на пятом этаже, была Гвинет Рассел.

— Босс! — воскликнула Гвинет. — С возвращением вас. И примите мои поздравления. Заместитель директора! Я думаю, это ненадолго.

— Да, конечно, нельзя же всю жизнь заниматься рутиной.

Гвинет окинула ее озадаченным взглядом.

— Конечно, нельзя. Да, я свободна на ближайшие пятнадцать лет, пока Вик не выйдет из червоточины с Буунгейта. Не хотите сегодня вечером пойти куда-нибудь выпить? Я знаю несколько приличных клубов, где полно хорошеньких мальчиков, живущих первой жизнью.

— Сегодня вряд ли, но попозже — возможно.

— Договорились.

За спиной Гвинет уже поднялись и начали громко аплодировать остальные следователи. Паула почувствовала, как горят ее щеки. Она обвела взглядом знакомые лица и приветливо кивнула.

— Спасибо. Я рада видеть всех вас, да еще и без формы, — сказала она. Аплодисменты моментально стихли, и все заулыбались. — Обычно новый начальник обещает какие-то перемены, но я думаю — с нас хватит. С этого момента будем только работать, как и раньше. Итак… через час я жду в своем кабинете всех руководителей групп для обсуждения текущей ситуации. Кроме того, сегодня и завтра я буду изучать ваши личные дела, чтобы узнать, кто чем занимался в последнее время. Еще нам придется немного изменить состав групп в связи с потерями, понесенными отделом во время работы в составе флота. И я хочу поприветствовать здесь Хоше Финна. Я уверена, он займет среди нас достойное место.

Хоше широко усмехнулся и приподнял кружку с травяным чаем.

Алик Хоган в кабинете начальника укладывал в коробку свои личные вещи. Он встретил Паулу виноватым взглядом.

— Извините, шеф, я ждал вас не раньше, чем через час. Как прошла встреча с директором?

— Спокойно. Такие встречи в лучшем случае просто отнимают у нас время, все разговоры касаются только политики и бюджета. Ничего полезного, ничего важного.

— При поддержке семьи Бурнелли вам теперь нечего опасаться. Лет через пять вы сами станете директором.

— Гм-м. — Паула наклонила голову набок и посмотрела в большое окно. — Опять привыкать к новому.

— Простите?

— Нет, ничего. Я никогда не замечала, что отсюда не разглядеть Эйфелевой башни. Из своего прежнего кабинета я ее видела.

Алик свалил вкоробку последнюю пачку бумаг.

— А знаете, комендант предложил мне занять как раз тот кабинет.

— Очень символично. — Паула села за стол и вытащила из сумки рабакас. Цветок увял, но из черной клубнелуковицы уже пробивался розовый росток. Рядом с цветком на столе разместилась голограмма семьи Редхаунд. Затем Паула достала кубик из оргстекла размером с кулак, в центре которого покоилась вставка памяти. — Знаете, Алик, — добавила она, — я очень рада, что вы остаетесь.

— Я не вижу особых перспектив под началом адмирала Колумбия. Но я удивился, что вы согласились принять меня в команду парижского отдела.

— Насколько я поняла из услышанных разговоров, вы высказали адмиралу свою точку зрения, несмотря на то что он придерживается иной позиции. Это означает, что ваше место здесь.

— Благодарю.

— Так или иначе, после событий на Дальней вы могли выбрать любую работу.

— Мне очень понравилось работать здесь, несмотря на политические осложнения.

— Да, понимаю. Но теперь все успокоятся. Колумбия в данный момент очень занят. Он добивается, чтобы сенат принял решение о включении флота в состав исследовательского отдела ККТ.

Алик тихонько присвистнул.

— А что думает Шелдон?

— Могу только сказать, что он не слишком доволен. Эти двое и так уже начали борьбу за финансирование операции «Огненный вал». Я полагаю, спустя некоторое время Колумбия выставит свою кандидатуру на пост президента. Да, я бы хотела, чтобы вы присутствовали на встрече с нашими юристами и окружным прокурором из департамента юстиции. Она назначена на одиннадцать часов.

— Нет проблем. А по какому поводу?

— Очень интересное дело. Джин Яохуэй, он же капитан Оскар Монро. Стоит ли его оживить, чтобы потом отдать под суд, или пусть отсидит свою тысячу лет здесь?

Алик изумленно уставился на куб.

— Это он?

— Да. Я разыскала его и Анну Кайм в Сторожевом каньоне. Анну по закону Дой об амнистии оживят, а влияние Звездного Странника будет удалено из ее памяти. Мои информаторы утверждают, что от адвокатов Уилсона Кайма скоро поступит запрос на передачу ему вставки памяти Оскара для хранения на Йорке-пять. Если запрос будет удовлетворен, Кайм наверняка оживит друга. Прокуратура подвергнется жесточайшему давлению с целью освободить Оскара от обвинения по делу о взрыве на Абадане. Будут и обращения влиятельных особ, и эмоциональные заявления о том, что он уже оплатил свой долг перед обществом, будет приводиться пример набора в диверсионные группы на Утраченных двадцати трех планетах. Я бы охотно посмотрела заседание суда. — Паула улыбнулась, с любопытством поглядывая на вставку памяти. — Я могу и проиграть.

— Вы? Я в этом сомневаюсь.

— Море сразу за дверью! — прокричал Барри, вбегая в дом. Он бросился к Марку. — Совсем рядом, папа!

Марк взъерошил ему волосы.

— Я же говорил, что так и будет.

— Можно, я пойду на пляж? Пожалуйста! Пожалуйста!

— Нет. — Марк показал на груду коробок и ящиков, снятых роботами с большого закрытого грузовика. Через широко открытые двери ему было видно, что роботы тащат очередную партию груза. «Как же мы успели обзавестись такой кучей имущества, после того как все оставили в долине Улон?» — Купаться пока нельзя. Я представления не имею, где твои плавки. А еще здесь опасные течения.

Последнее утверждение было откровенной ложью, поскольку брошюра, присланная агентством недвижимости, гарантировала в поместье «Мулако» абсолютно безопасный пляж.

— Где море? — потребовала объяснений Сэнди, входя в холл с рюкзачком на спине.

— Сразу за дверью, пошли!

Барри схватил ее за руку, и они вдвоем выбежали из просторной гостиной на веранду. Панда с лаем кинулась за ними. Газон перед домом был только что уложен, и садовые роботы еще колдовали над низкой живой изгородью из кустарника. Газон упирался в длинную дюну, а за ней расстилался частный пляж из белого песка, омываемый лазурной водой. Несколько пальм, посаженных на краю газона, заслоняли дом.

Такого размаха гражданского строительства Марк не видел даже на Крессате. Этим утром они выехали со станции Таньяты, тоже стремительно расширяющей свои границы, и покатили по дороге, тянущейся параллельно побережью. За пределами растущей столицы вся земля вдоль моря казалась сплошной строительной площадкой, и повсюду предлагались великолепные особняки с участками по пятнадцать акров. Марк выбрал дом в самом конце поселка, у границы национального заповедника. Ему даже не пришлось брать кредит, за все заплатила Династия Шелдон, хотя Найджел предлагал еще более роскошные владения на Крессате — практически что угодно, на выбор. Марк поблагодарил его, но отказался — жизнь в поместье его не привлекала. За счет трастового фонда он тоже жить не хотел; он видел, какими становятся отпрыски Династии, и не желал подобной судьбы для Барри и Сэнди. Поэтому он согласился на пост управляющего компании «Алатоникс» — основного производителя роботов для Династии. Ему назначили колоссальный оклад, а поскольку Таньята быстро развивалась, Марк был твердо намерен честно отработать свои деньги. Иммиграция на Таньяту достигала четверти миллиона приезжих в неделю, в основном это были беженцы с Утраченных двадцати трех планет. После заключения всех формальностей Лиз целую неделю просидела с архитектором, планируя большой просторный дом, который, откровенно говоря, можно было смело назвать особняком. И вот они приехали, все еще не до конца веря своим глазам.

— Не лезьте в воду, — крикнул Марк вслед детям. — Я не шучу.

Он окинул взглядом холл, стараясь вспомнить, куда ведет какая дверь. Заметив черные следы кроссовок Барри на полированном деревянном полу, он поморщился и приказал эл-дворецкому выяснить, имеется ли в доме робот-горничная.

Вошла Лиз с полной коробкой фарфоровой посуды.

— Угадай, что мне сейчас сказали.

— Э-э?..

— Я получила сообщение из мебельного магазина. Они не смогут доставить нам заказ раньше четверга.

— Но до четверга еще два дня. И что мы будем делать? У нас почти ничего нет.

Он никак не мог привыкнуть к размерам комнат; порой ему казалось, что дом состоит из нескольких самолетных ангаров. Те считаные предметы обстановки, которые они с Лиз привезли с собой, вполне могли поместиться в его кабинете, не говоря уже о гостиных.

— Мне тоже интересно. На грузовой станции сейчас полная неразбериха, и наш контейнер застрял где-то там. Так они считают. — Лиз подозрительно прищурилась на светильники. — Я заказывала другую отделку.

— Разве?

Золотистые с жемчугом светильники Марка вполне устраивали.

— Конечно. И где, черт побери, представитель строительной компании? Они должны были нас встретить.

— Да, дорогая.

— А это что? — Лиз выглянула наружу. Рядом с грузовиком остановился фургончик службы доставки «МоЗ Экспресс». — Не беспокойся, я сейчас выясню.

— Хочешь, я помогу тебе разобрать какие-нибудь коробки?

— Нет, лучше подключись к шоу, оно сейчас начнется. Порталы уже установлены — то есть так мне обещали.

Марк быстро отыскал в коробках пару больших подушек и отнес их в гостиную. Он устроился как раз там, где на полу остались следы от обуви; если Лиз их увидит, она прибьет Барри. Затем он уселся и дал команду управляющей домом системе подключиться к шоу Микеланджело. Портал развернул изображение на половине пустой гостиной. Несмотря на солнечные лучи, проникающие сквозь открытые двери веранды, передача цвета и четкость оказались превосходными.

Микеланджело, одетый в струящийся шелковый костюм пурпурного цвета, стоял в центре своей студии.

— Приветствую всех вас. Мы начинаем шоу, которое готовили в течение двух недель и в котором обещали вам раскрыть все секреты этой войны. И поверьте, я не шучу. В доказательство моих слов я представляю вам Найджела Шелдона, присутствующего в нашей студии. — Фокус сместился на ряд кресел, и сидящий с краю Шелдон улыбнулся в камеру под аплодисменты зрителей. — И самого Оззи! — Микеланджело как будто и сам не верил собственным глазам. — Отставного адмирала Кайма, сенатора Джастину Бурнелли, главного следователя Паулу Мио и еще двух особых гостей студии: Стига Максобела, представляющего Хранителей Личности, и мобайла Утеса Утреннего Света, хранящего воспоминания Дадли Боуза.

Микеланджело поаплодировал гостям, а потом торжествующе улыбнулся, показывая всем, что он действительно счастлив сделать следующее объявление.

— Несмотря на то что технически это мое шоу, интервью будет вести наш лучший журналист Меллани Рескорай.

Камера показала сидящую за большим столом Микеланджело Меллани, и Марк довольно усмехнулся.

— Надо было и тебе тоже поехать, — сказала ему Лиз.

Он поднял голову и рассмеялся.

— Ни за что. Помнишь, как она взяла у меня интервью в прошлый раз?

— Да уж, — протянула Лиз. — Кстати, посылка адресована тебе.

— О, и что же там?

Лиз жестом подозвала робота-носилыцика. В его корзине оказалось десять коробок для школьных завтраков.

— Здесь еще и записка.

Марк нахмурился и вскрыл небольшой конверт.

— «Только что из детского садика, — прочитал он. — Желаю радости в новом доме. Оззи». — Он усмехнулся и открыл первую коробку. — Эй, здесь шампанское!

— Крабовый салат с Миллекстоу»! — воскликнула Лиз, открыв вторую коробку. — И шоколад «Торнтон». Черт, как хорошо иметь богатых друзей!

В дверь кто-то постучал. Выйдя в холл, Марк и Лиз увидели под тентом на крыльце трех человек. Марк сделал над собой усилие, чтобы не слишком пялиться на одного из них — высокого мужчину в килте и белой футболке. Большая часть его открытой кожи была покрыта ОС-татуировками, и даже на лысом черепе сияли золотистые созвездия.

— Привет, я Лев Уокер Эйре, а это мои спутники жизни, Скотт и Чи. Мы ваши новые соседи. Вот, решили заглянуть познакомиться.

— Входите, прошу вас, — пригласил их в дом Марк. Он старался не глазеть на очаровательную Чи. — Я не знал, что у нас есть соседи.

— Увы, есть. Мы живем здесь довольно давно, — с отчетливым шотландским акцентом произнес Лев Уокер. — Я уже подумывал, не пора ли сменить планету. Не люблю толпы, только не обижайтесь. Но безлюдных планет уже не осталось, так что надо довольствоваться тем, что имеешь, верно?

— Мы как раз собирались открыть бутылочку.

— В разгар дня? Мне повезло с соседями.

— А я вас знаю, — сказала Чи. — Вы Марк Вернон.

— Ох! — Марк непроизвольно втянул живот. — Признаюсь, вы угадали.

— Вообще-то говоря, — вмешалась Лиз, обнимая его за плечи, — это мой Марк Вернон.

Брэдли сделал то, чего никак не ожидал: открыл глаза.

— Я жив! — воскликнул он.

Слова с трудом выходили из его горла и звучали как-то странно. Голосовые связки теперь были приспособлены для других, более сложных и певучих звуков.

— А разве ты мог в этом сомневаться? — спросил его Облачный Танцор. — Мы ведь назвали тебя своим другом.

— Ах! — только и мог ответить Брэдли. Он попытался подняться, но стоило шевельнуть руками, как зашуршали перепонки крыльев. Он изумленно посмотрел на свое тело сильфена. — Это происходит в реальности?

Облачный Танцор рассмеялся.

— Эй, парень, если ты когда-нибудь выяснишь, что такое реальность, не забудь сказать об этом нам, ладно?

Три недели в новой пустыне тянулись чертовски долго. После бесконечных дней сканирования песчаной почвы и рытья бесчисленных ям Том чувствовал себя невыносимо усталым и грязным. И еще ему хотелось отдохнуть от постоянного нытья Энди и отвратительной стряпни Хагена — он наелся ее на ближайший десяток лет. Да, они братья, но это не значит, что он должен жить с ними бок о бок.

После того как из-за сумасшедших Хранителей их дом в Армстронг-сити сгорел дотла, эта идея показалась весьма привлекательной. Содружество проявляло огромный интерес к остаткам разбившегося корабля чужака, и флот платил за обломки неплохие деньги. Надо было только отправиться в новую пустыню, образовавшуюся в результате отмщения планеты между горами Дес-со и Дубовым морем, включить металлоискатель и рыть там, где он запищит. Этим занимались многие парни. Они клялись, что разбогатели, хотя по их одежде и машинам это было незаметно.

Тому и его братьям не везло с находками. Несколько кусков искореженного металла, которые могли быть чем угодно. Дилеры в Зиифильде предложили за них сущую мелочь. Копатели говорили, что из-за стоящей находки дилеры станут соперничать друг с другом, повышая цену. Том ненавидел перекупщиков, но получить настоящую цену можно было только в Армстронг-сити, где раз в два месяца приземлялся космический корабль и офицеры флота забирали находки. Поездка туда заняла бы не одну неделю, а добытые трофеи того не стоили.

Каждый раз, отправляясь в поездку, Том верил, что на этот раз им повезет. Судя по словам дилеров и других копателей, космический корабль был огромным и в основном состоял из гигантских машин. Это означало, что под покровом новой пустыни могли скрываться фрагменты величиной с дом. Неужели их так трудно найти?

И вот — очередное фиаско. Сенсоры металлоискателя были закреплены на пятидесятиметровом кабеле, среднюю часть которого вез старенький джип «Мазда», а оба конца тянули четырехколесные байки, на которых ехали Хаген и Энди. Таким образом, двигаясь параллельно, братья исследовали большие участки пустыни. Парень, продавший им эту систему, клялся, что сенсоры обнаружат металл даже на двадцатиметровой глубине. Судя по назначенной цене, устройство должно было отыскать иголку под километровым слоем грунта.

Пока братьям удалось найти старый насос, изготовленный из легкого металлизированного композита, за который они в лучшем случае получат пару сотен долларов Дальней, да три изогнутые металлические полоски, которые Тому показались подозрительно похожими на надколёсные дуги и отличались только закрепленными электронными модулями и проводами. Кто знает, что это такое… На то, чтобы их откопать, братья потратили почти пять полных дней. Вся беда с новой пустыней состояла в том, что настоящей пустыней она не была, тем более сейчас, через год после отмщения планеты. Сначала супершторм нанес сплошной слой песчаного грунта. Затем прошли дожди, погребенные семена трав ожили и начали прорастать. Теперь весь район приобрел светло-зеленую окраску, а почва стала вязкой, что затрудняло выкапывание находок, особенно после дождя. Неровности почвы вызвали появление ручьев и речушек, а впадины превратились в непроходимые болота. Во время каждой экспедиции братьям приходилось откапывать «Мазду» из грязи.

После полудня Том отыскал Первую Магистраль и свернул по ней на север. Дальше к югу, где дорога шла параллельно хребту Дессо, она полностью скрылась под слоем новой пустыни, а здесь, на открытой местности, бетон выходил на поверхность иногда на несколько километров, прежде чем снова скрыться под песчаными дюнами. Их высота постепенно уменьшалась, и уже в районе горы Сент-Омер заносы исчезали полностью. Передвигаться по Магистрали было намного легче, поскольку даже на песке вдоль бетонного покрытия оставались следы машин. Дорогу можно было отыскать и днем, и ночью.

С вершины одной из дюн Том в сотне метров впереди заметил темную фигуру-

— Это еще что такое?

— Что-что? — крикнул Хаген.

— Выключи к черту свою проклятую музыку! — заорал ему Том.

Это был еще один из поводов его вечного недовольства: Хаген весь день напролет на всю громкость включал джаз-рок.

— Это девчонка! — воскликнул Энди. — Ух ты!

Том напряг зрение, но безрезультатно.

— Ладно вам, парни, просто у кого-то сломалась машина, вот и все.

Но никакой машины он не видел. Нигде. А как же еще кто-то мог сюда попасть?

— А я тебе говорю, это девчонка.

— Хаген, если ты сейчас же не убавишь звук, я выкину из «Мазды» этот проклятый модуль.

— Заткнись, скотина!

Но звук он все-таки приглушил. Том пустил «Мазду» вниз по склону. Не то чтобы он поверил Энди, но все же…

— Что запросим за поправку здоровья и предоставление такси? — со смехом спросил Энди.

— Эй, я знаю, чем она мне заплатит, — ответил Хаген, поглаживая пах.

Его слова напомнили Тому, как они все сейчас выглядят. Пропыленные

комбинезоны и футболки, потрепанные шляпы и старые сандалии. И не бриты уже три недели. Да и «Мазда» выглядит нисколько не лучше.

— А, пошло оно все к черту! — пробормотал он, притормаживая машину перед фигурой, все так же неподвижно сидевшей на песке.

— Я же вам говорил! — воскликнул Энди.

Хаган хрипло рассмеялся и стал часто дышать, словно ему не хватало воздуха.

— Заткнись, Хаган! — прикрикнул на него Том.

Перед ним и впрямь была девчонка. С коротко остриженными темными волосами, прикрытыми белой остроконечной шляпой, в оранжевой футболке без рукавов и облегающих темных брюках, обрезанных чуть выше коленей. Сидела она в очень странной позе: скрестив ноги и под каким-то невероятным углом вывернув колени. По лицу Тома расползлась улыбка. Все, о чем он сейчас мог думать, это о гибкости тела, способного принять такую позу. Он остановил джип рядом с девушкой.

— Эй, привет.

— Здорово! — закричал Энди. — Мы с братьями едем в город.

Том сильно толкнул Энди локтем в бок.

— Да, мэм, — со смехом продолжил Хаган, — мы сегодня идем на вечеринку. Не хотите составить нам компанию?

Том с огромным удивлением увидел, что девушка спокойно поднялась и улыбнулась им.

— Вы себе представить не можете, как я рада, — ответила Кэт.

Недостаток сна, как всегда, действовал на Оззи не самым лучшим образом. Он расстегнул палатку, похлопал себя по плечам, спасаясь от утренней лесной прохлады, и побрел к костру, разведенному накануне вечером. Мобайл Боуз уже стоял там и подкладывал на тлеющие угли мелкие веточки. Вскоре снова появился огонь.

— Доброе утро, Оззи, — заговорил мобайл Боуз. — Через минуту костер снова загорится. Хочешь горячего шоколада?

Он разговаривал при помощи небольшого бионейронного узла, установленного на конце сенсорного отростка. При необходимости изготовленный по особому заказу модуль можно было переключить в стандартный для праймов режим.

— Кофе, — буркнул Оззи. — Чтобы проснуться, мне нужен кофе.

Он бросил сердитый взгляд на другой конец небольшой полянки, где стояла палатка Ориона и Меллани.

— Мне повезло: этому телу, в отличие от человеческого, сон не нужен. Хорошего отдыха вполне достаточно, чтобы восстановить силы.

Оззи присел на ствол упавшего дерева и принялся зашнуровывать ботинки. За его спиной нетерпеливо зафыркали лошади, ожидающие своей порции корма.

— Похоже, некоторым людям сон тоже не нужен. Ты слышал, что они творили ночью? Господи, это длилось несколько часов.

— Они молоды.

— Ха! Молодежь могла бы вести себя потише.

— Оззи, ты становишься старым ворчуном. У тебя никогда не было медового месяца?

— Да-да, конечно. Если тебе не трудно, разбей на сковородку несколько яиц. А я займусь лошадьми.

Оззи засыпал корм в торбы и стал развешивать их на конские морды.

Вскоре Точи расстегнул полог своей полукруглой палатки, изготовленной по индивидуальному проекту.

— Доброе утро, друг Оззи.

— Доброе.

Портативный модуль на его запястье трансформировал ворчливое приветствие в ультрафиолетовые вспышки, понятные Точи. Устройство выглядело как браслет с темным плоским камнем, а на самом деле являлось сложнейшим био-нейронным аппаратом. Лучшие специалисты ККТ не без удовольствия приступили к разработке источников биолюминесцентного ультрафиолетового излучения и только после шести месяцев напряженной работы создали портативный прибор, успешно функционирующий на тропах сильфенов.

Первая же кружка кофе немного смягчила настроение Оззи. А потом над поляной, то затихая, то усиливаясь, снова разнеслись стоны людей, занимающихся любовью. Палатка начала раскачиваться.

— Почему они оба во время спаривания обращаются к вашему божеству? — спросил Точи, пережевывая восстановленную в воде сухую капусту. — Они испрашивают благословения?

Оззи бросил взгляд на мобайла Боуза, но тела праймов не были приспособлены к мимике, и тот ничем не мог ему помочь.

— Неконтролируемый рефлекс, старик; поищи это понятие в энциклопедических файлах.

— Спасибо, я так и сделаю.

Оззи, стараясь сосредоточиться на завтраке, занялся яичницей и восстановленным хлебом.

Меллани и Орион вышли намного позже. Они одновременно приблизились к костру, широко улыбаясь и держась за руки.

— Я вскипятил для вас воду, — сказал мобайл Боуз.

— Наверное, давно уже остыла, — пробурчал Оззи.

— Заварить вам чайные кубики?

— Да, спасибо, — ответила Меллани. Они сели рядышком на ствол поваленного дерева, все так же держась за руки, прикасаясь друг к другу плечами и улыбаясь. — Тебе обязательно надо уходить? — спросила она.

Оззи понял причину своего дурного настроения.

— Да, боюсь, мне пора. На выходе с поляны тропа раздваивается.

— Он прав, — подтвердил Орион. — Я тоже это чувствую.

Меллани задумчиво посмотрела на высокие деревья.

— Хотелось бы и мне такое чувствовать.

— Ты научишься, — нежно заверил ее Орион.

Краем глаза Оззи заметил, что все четыре отростка на голове мобайла покачиваются в унисон. Он решил, что мобайл так смеется.

Утренние сборы в тот день затянулись — все пытались хоть немного отдалить расставание. Наконец сумки были уложены и навьючены на лошадей, фляжки наполнены водой, бутерброды для ленча приготовлены. Оззи, чувствуя себя абсолютно несчастным, встал перед Орионом и Точи.

— Точи.

— Друг Оззи, я так боялся этого момента.

— Я тоже. Но ты найдешь путь к своему дому. Мы ведь нашли.

— Лучше ехать и надеяться, чем приезжать.

— Ха! Не верь всему, что тебе говорят люди, ладно?

— Ладно.

Точи трансформировал свой манипулятор в некоторое подобие человеческой руки, и Оззи пожал его с самым серьезным видом. Меллани совершенно неожиданно для Оззи обняла его обеими руками. Он так до сих пор и не смог научиться ей доверять.

— Ты серьезно намерена это сделать? — спросил он.

Меллани изобразила оскорбленную невинность, а потом озорно усмехнулась.

— Конечно серьезно. Мои вставки запишут все наше путешествие. Что, боишься, что я обойду тебя по количеству пройденных планет?

— Нет. Но ты сейчас на пике популярности в унисфере. После такого интервью Микеланджело должен подавать тебе кофе в постель. И тебе это прекрасно известно.

Она рассеянно усмехнулась.

— Без молока, с одним кусочком сахара.

— Извини?

— Я думала, ты поймешь. Лучше ехать и надеяться, не так ли? Да, я добралась до вершины. И что дальше? Остаться там на ближайшие пятьсот лет? По пути наверх я выяснила, чего стоит туда добраться и чего стоит там остаться. Я решила, что справлюсь; правда, я действительно так думала. Я стала более жесткой и беспринципной, чем остальные, но это было ужасно. Я поняла, что такая цена меня не устраивает. Мне нужно сделать паузу, Оззи, чтобы разобраться в самой себе.

— Слишком много и все сразу, да?

— Ты изменил мир своими червоточинами, но Содружество выстроил Шелдон. Почему так получилось, Оззи?

— Так интереснее.

— Вот именно. Я хочу увидеть Галактику. Когда я вернусь, мои записи позволят мне снова попасть в первый эшелон. Если только я этого захочу.

— Я надеюсь, к тому времени ты поймешь, что тебе нужно, — искренне произнес он.

— Спасибо, Оззи.

— А пока позаботься об Орионе. Он хороший парень.

Меллани с притворным смущением захлопала ресницами.

— Нет. Теперь уже не такой хороший.

Она отошла, и Оззи постарался не слишком пялиться на ее попку, обтянутую невероятно узкими джинсами.

— Что ж, нам пора, — сказал Орион.

Слова застревали у него в горле, и голос немного охрип.

— Ты уверен, что выдержишь? — спросил Оззи. — Все будет в порядке?

— Конечно. Ты научил меня, как позаботиться о себе. Не научил только, как знакомиться с девчонками. Все, что ты говорил, оказалось такой чепухой!

Оззи внезапно обнял парня, словно боялся его потерять. Еще больше боялся заплакать — это было бы совершенно неуместно.

— Они там, старик, ты и сам это знаешь.

— Да. Иногда мне кажется, что я их вижу. Только очень далеко.

— Ладно. Будь осторожен и помни: ты всегда можешь вернуться.

— Я знаю.

— Желаю приятного отдыха в мире Точи. И жду подробного отчета.

— Ты его получишь.

— Присматривай за Меллани. Она не такая сильная, какой кажется.

— С нами все будет хорошо. — Он обнял Оззи. — До свидания.

— Да, старик, до свидания.

Оззи забросил за спину рюкзак и посмотрел вслед Ориону, Меллани и Точи, уходящим вместе с тремя навьюченными лошадьми с маленькой полянки. Он едва сдерживался, чтобы не броситься следом.

— Прощаться всегда тяжело.

— Что?

Оззи обернулся к мобайлу Боузу.

— Я уверен, Орион отлично справится. В конце концов, он же друг сильфенов.

— Да, но у них с Меллани по-разному работают головы.

— Зато другие части тела у них работают в полном согласии.

Оззи рассмеялся.

— Это верно. Полагаю, Точи еще не скоро попадет домой. — Он вздохнул. — Пора и нам отправляться в путь.

Некоторое время они шли в том же направлении, что и остальные, и Оззи еще видел их между деревьями. Орион и Меллани даже пару раз помахали ему. Он тоже поднял руку в ответ. Но вскоре заросли стали значительно гуще.

— Ты уверен, что это тропа? — спросил мобайл Боуз.

Им приходилось протискиваться между деревьями и пробираться сквозь густой кустарник. Под ногами чавкала влажная почва.

— Да, — ответил Оззи. Он узнал это ощущение, постепенно пробуждающееся в его душе. — Просто ею давно никто не пользовался, вот и все.

Еще три дня им пришлось пробираться через лес. Величественные сосны постепенно уступили место пышной тропической растительности, и заросли стали еще гуще. Но на утро третьего дня деревья начали мельчать. Многие растения причудливо изгибались, словно пораженные какой-то болезнью. Между здоровыми деревьями стали попадаться мертвые стволы с облетевшими листьями, их становилось все больше и больше. Плотный дерн истончился, местами его пересекали полосы жидкой грязи. Спустя некоторое время умирающий лес окончательно отступил, сменившись каменными россыпями. Отвалы поднимались с обеих сторон, образуя подобие тоннеля. Далекие раскаты грома пробуждали долгое эхо. В конце концов пришлось идти почти в полной темноте, которую нарушали только вспышки молний, сопровождаемые громовыми раскатами.

— Я слышу его, — неожиданно объявил мобайл Боуз.

Оззи кивнул. Он подошел к концу оврага и стал смотреть на простирающуюся внизу долину. Высокий конус силового поля сдерживал натиск плотных черных туч и жалящие уколы молний. Перед Оззи предстал дом Утеса Утреннего Света. Гигантское сооружение поглотило высокую скалу, стоящую в центре долины. Обширные прямоугольные пруды для амальгамации кишели телами. Новые мобайлы поднимались из воды по наклонным скатам, формировались в отряды и направлялись к промышленным корпусам.

— Кроме них, я не вижу здесь ни единого живого существа, — заметил Оззи. — Нигде.

— И не увидишь, — ответил мобайл Боуз. — Здесь повсюду фермы. Большая часть континентальной суши отдана под сельское хозяйство. Но другой жизни здесь нет.

— Чем он занят?

— Размышлениями. Он думает, что ему придется умереть. Но не в ближайшие миллионы лет; это произойдет, когда солнце начнет расширяться и заполнит все пространство внутри барьера. Больше он сейчас ничего не видит. Он не верит, что кто-то из новых групп на других звездах захочет прийти ему на помощь, даже если они выживут после взрывов нова-бомб. Он знает, что все они будут стремиться к независимости и потому станут его врагами, как случилось и с остальными иммобайлами.

— Сумасшедший сукин сын. Ты уверен, что хочешь это сделать?

— Конечно. Я совершенно неожиданно вырвался с Альфы Дайсона, так что было бы справедливо, чтобы я вернулся сюда и принес хоть какую-то надежду. Сейчас Утес Утреннего Света не сможет измениться. Эволюция закончилась. Он не способен самостоятельно принять другой образ мыслей. Кто-то должен запустить процесс перемен, поскольку в нем самом он не возникнет никогда.

— И ты сумеешь это сделать?

— Я попытаюсь. Я смогу внедрить в его сознание кое-какие вопросы. Те, которые он никогда не задаст себе сам.

— Разве это не означает, что ты постараешься изменить его по нашему подобию?

— Я не считаю, что стоит беспокоиться о возможности очеловечивания Утеса Утреннего Света. Откровенно говоря, я счел бы грандиозным успехом чуть более рациональный взгляд на вещи. Он должен научиться толерантности.

— Желаю удачи. Мы и сами в этой области достигли не слишком больших успехов. Мы сгоряча чуть не уничтожили его.

— Но ведь не уничтожили же! Благодаря тебе.

— И еще некоторым людям.

— Процесс займет не одно столетие, и нет никаких гарантий, что он будет успешным.

— Пожалуй, я загляну сюда через несколько веков, чтобы узнать, чего ты добился.

— Было бы отлично. Мне тоже интересно, какими вы станете к тому времени.

Книга III. ДРЕМЛЮЩАЯ БЕЗДНА

3589 год, время невероятных технологий и небывалого расцвета цивилизации. Но еще не все подвластно человеческому разуму, и неожиданная угроза может погубить то, что с таким трудом создавалось на протяжении веков.

В самом сердце Галактики простирается Бездна, самостоятельная микровселенная, в которую невозможно попасть. Она существует миллиарды лет, подобно черной дыре, постепенно поглощая звезды, и даже самая древняя раса не имеет представления о ее истоках. Но Иниго, астрофизик, изучающий Бездну, начинает видеть сны о человеческих существах, живущих в этой вселенной. В снах Иниго предстает мир, где мысли превращаются в действия, а мечты становятся реальностью. Это настоящий рай. С помощью нейросоединения Иниго делится своими снами с миллионами людей — так появляется новая религия, и Иниго называют ее пророком. Однако есть опасность, что попытки проникнуть в Бездну запустят чудовищный механизм расширения и Галактика погибнет раньше отведенного ей срока. И вот Иниго исчезает…

Пролог

Космический корабль «Карагана» плавно спускался с ночного неба, мощные ионные вихри, раскинувшиеся во все стороны на многие световые годы, подсвечивали его серый с алым корпус бледным переливающимся сиянием. Под кораблем, предназначенным для полетов в открытом космосе, мерцающим полумесяцем постепенно проявлялась станция «Центурион», расположенная на пыльной каменистой поверхности безымянной планеты. Пассажиры и экипаж с одинаковым облегчением поглядывали на обитаемые купола. Даже с гипердвигателем, несущим корабль со скоростью в пятнадцать световых лет в час, перелет из Великого Содружества до станции «Центурион» занял восемьдесят три дня. В середине XXXIV столетия этот путь из всех регулярных маршрутов оставался самым длинным во всей истории человечества.

Иниго со своего кресла в кают-компании с отстраненным интересом рассматривал незнакомый пейзаж. Открывающийся вид в точности соответствовал файлам, изученным Иниго несколько месяцев назад: однообразная равнина, покрытая давным-давно застывшей лавой, была пересечена неглубокими расщелинами, ведущими в никуда. Слабые дуновения в разреженной атмосфере, состоящей в основном из аргона, гоняли между невысокими дюнами пыльные вихри. Основное внимание Иниго было сосредоточено на самой станции.

С расстояния примерно двадцати километров стало видно, что россыпь огоньков приобретает определенные очертания. В северной оконечности обжитого полумесяца Иниго без труда отыскал купол-сад — центр секции, где обитали люди. Около дюжины черных труб-переходов тянулось из освещенного изумрудного круга к жилым блокам, точно таким же, как и в любом убежище в экзотических мирах Содружества. Из этих помещений трубы, проложенные поверх лавы, уходили к кубическому зданию обсерватории и к вспомогательным модулям.

Находящийся южнее участок неровной земли принадлежал чужакам; бóльшая часть их разнообразных по форме и размерам зданий тоже сияла яркими огнями. Рядом с людскими строениями расположились серебристые сферы гоминидов голантов; дальше протянулся огороженный загон, где среди предназначенных для еды стад бродили тикоты; еще дальше высились огромные, соединенные между собой резервуары расы сулайнов — существ, обитающих в воде. Ничем не примечательная башня этоксов поднималась сразу за этими металлическими емкостями; в видимом спектре ее поверхность казалась темной, однако стены имели температуру сто восемьдесят градусов по Цельсию. Этоксы были одной из немногих разумных рас, которые не поддерживали отношений со своими коллегами-исследователями, если не считать официальных обменов информацией с зондов на орбите Бездны. Такой же сдержанностью отличались и форлины, занимавшие пять больших непрозрачных кристаллических куполов, распространяющих мягкое желтоватое сияние. Но и их можно было назвать общительными существами по сравнению с представителями расы кандра, обитавшими в простом металлическом кубе с ребрами протяженностью около тридцати метров. За все двести восемьдесят лет, в течение которых люди вели наблюдение за Бездной, никто не видел ни одного корабля кандра — даже рекордсмены среди долгожителей джадрадеши, а эти обитатели галечных трясин были приглашены принять участие в проекте семь тысяч лет назад.

Созерцание разнообразных построек вызвало на губах Иниго мимолетную улыбку. Такое внушительное сборище чужаков, физически пребывающих в одном месте, подчеркивало важность их миссии. Пока Иниго рассеянно скользил взглядом по всей станции, он не мог не отметить, что те, кто оказался здесь позже, полностью затеняют более ранних исследователей. То, как росла станция «Центурион» и сколько она существовала, определялось приблизительно тем же способом, что и возраст обычного земного дерева. Новые расы, в течение столетий присоединявшиеся к проекту, составляли новые кольца. Широкая полоса почвы вдоль вогнутой границы полумесяца была усеяна руинами и рассыпающимися опорами конструкций, покинутых тысячи лет назад, когда построившие их цивилизации погибли или просто ушли в процессе эволюции от астрофизических проблем. В самом центре древние сооружения разрушились полностью, образовав плотные насыпи металла и фрагментов кристаллов, восстановить которые было не под силу ни одному археологу. Ученые установили, что возраст их составляет примерно четыреста тысяч лет. Хотя, с точки зрения райелей, руководствующихся своими масштабами времени, это было не так уж и много.

На участке застывшей лавы, служившем людям космопортом, зажглись зеленые огоньки, приглашавшие «CNE Карагану» спуститься. У края скал грязно-коричневого цвета, в стороне от зоны посадки, виднелось еще несколько кораблей; два из них были того же класса, что и «Карагана», и могли преодолевать открытый космос, а несколько суденышек поменьше использовались для размещения и ремонта удаленных зондов, постоянно следящих за Бездной.

При посадке корабль слегка вздрогнул, а затем отключилось внутреннее гравитационное поле. Сила тяжести на этой планете составляла всего семьдесят процентов от обычной, так что Иниго ощутил, как его тело легко приподнимается над мягким сиденьем. В салоне на несколько мгновений воцарилась тишина. Но пассажиры быстро освоились с обстановкой и начали поздравлять друг друга с благополучным прибытием на место. Старший стюард пригласил всех спуститься к основному шлюзу, где для перехода на станцию предстояло надеть защитные костюмы. Иниго, пропустив самых нетерпеливых попутчиков, неторопливо выбрался из кресла и направился следом за ними. Строго говоря, никакой скафандр ему не требовался; его биононики Высшего были способны надежно защитить тело не только от опасной разреженной атмосферы, но и от космической радиации, излучаемой массивными звездами Стены, находящейся на расстоянии пяти световых лет. Однако… он забрался в такую даль отчасти Из-за того, что стремился избавиться от нежелательного наследия, и уж тем более не хотел обнаруживать его в данный момент. Как и остальные, он начал натягивать защитный костюм.

Вечеринка в честь смены персонала давно стала на станции «Центурион» традицией. Каждый раз, когда корабль флота доставлял новую группу наблюдателей, число обитателей станции удваивалось до тех пор, пока предыдущая партия не отправлялась в обратный путь. В один из таких дней в садовом куполе обязательно устраивали праздник с ужином из лучших блюд, на какие только был способен здешний кулинарный процессор. Столы накрывали под древними дубами с волшебными фонариками, которые создавали под куполом золотистые сумерки. На небольшой сцене за ручьем располагалась полномасштабная проекция струнного квартета, исполняющего классическую музыку.

Иниго пришел на празднество довольно рано, на ходу он одергивал рукава безупречно черного фрака. Длинные прямоугольные фалды казались Иниго чересчур современными, но он не мог не признать, что портной с Анагаски прекрасно справился со своей работой. Качественную одежду даже сейчас был способен изготовить только человек-портной, разбирающийся в стиле и подгонке по фигуре. Иниго знал, что выглядит во фраке превосходно — куда лучше и увереннее, чем себя чувствует.

Директор станции лично приветствовал каждого гостя, и Иниго пришлось немного подождать своей очереди. Между столиками он заметил несколько чужаков и с любопытством стал рассматривать их. Голанты в костюмах, напоминающих одежду людей, выглядели довольно странно. Такая вежливая попытка соответствовать общему стилю при голубовато-серой коже чужаков и вытянутой форме головы только подчеркивала их инородность. Пара тикотов, свернувшись в клубки, лежали на травке под деревом.

Каждый из них был размером с пони, но на этом сходство заканчивалось Существа явно принадлежали к хищникам, о чем говорили бугры мускулов под туго натянутой темно-зеленой кожей и крупные острые зубы, показывающиеся каждый раз, когда тикоты что-то рычали, обращаясь друг к другу или к стоящим поодаль людям. Иниго инстинктивно проверил функциональность защитного поля и сразу же ощутил укол стыда. Среди присутствующих было и несколько сулайнов; они парили в полукруглых резервуарах, похожих на гигантские бокалы для шампанского, удерживаемые небольшими антигравитационными модулями. Встроенные переводчики помогали им общаться с людьми, изогнутые стенки резервуаров причудливо искажали и увеличивали плавающие в жидкости округлые тела.

— Иниго, как я полагаю? — раздался громкий голос директора. — Рад встрече. Весьма похвально, что ты пришел без опоздания.

Иниго с профессиональной любезностью улыбнулся и пожал руку высокого мужчины.

— Директор Эйре, — представился тот. Файл с биографией почти ничего не сообщал об этом человеке, кроме его возраста, перевалившего за тысячу лет. Иниго подозревал, что в информацию вкралась ошибка, хотя одежд; директора была достаточно архаичной: короткая куртка и килт в яркую черно-сиреневую клетку. — Зови меня Уокером.

— Уокер? — переспросил Иниго.

— Это сокращенное от Лев Уокер. Долго рассказывать. Но не беспокойся, сегодня вечером я не стану докучать тебе своими историями.

— Отлично.

Иниго не сводил глаз с директора. Его голову покрывала густая каштановая шевелюра, но из-под волос что-то просверкивало, словно череп был усыпан золотыми блестками. За каких-то пять минут Иниго уже во второй раз поймал себя на желании прибегнуть к помощи бионоников; сканирование поля могло бы подсказать вид используемой директором технологии, без этого Иниго был не в силах определить, что там за устройство. Благодаря густым волосам Лев Уокер Эйре смотрелся достаточно молодо. Впрочем, сейчас так выглядели почти все представители человеческой расы тщеславие было свойственно любой ее ветви: Высшим, Прогрессорам или Натуралам. Зато редкая седая бородка директора смотрелась весьма оригинально, и это отличие явно было создано намеренно.

Лев Уокер широким жестом обвел темнеющий парк, отчего в его стакане с виски звонко застучали кубики льда.

— Так чем же привлек твое внимание этот неординарный форпост, молодой Иниго? Жажда славы? Богатства? Сексуальные утехи? Честно говоря, здесь не так уж много развлечений.

Иниго понял, что директор уже немало выпил, и улыбка Высшего стал; более сдержанной.

— Я просто хотел помочь. Думаю, это очень важно.

— Почему?

Вопрос прозвучал резко, директор внимательно прищурился.

— Сейчас объясню. Бездна представляет собой загадку, разгадать которую не под силу даже АНС. Если нам удастся это сделать, мы сумеем продвинуться намного дальше в нашем понимании Галактики.

— Ха! Позволь дать тебе совет: забудь об АНС, парень. Это фантазия горстки загнивающих аристократов. Можно подумать, АНС заботят интересы реально существующих людей! Мы здесь помогаем только райелям, их раса достойна всяческой поддержки. Но даже эти умнейшие топтуны до сих пор в недоумении. Знаешь, что обнаружили инженеры флота, когда закладывали фундамент здешнего садового купола?

— Нет.

— Еще одни руины.

Лев Уокер сделал изрядный глоток виски.

— Понятно, — сказал Иниго.

— Ничего тебе не понятно. Это были уже окаменевшие обломки, очередной пласт отложений, образовавшийся более трех четвертей миллиона лет назад. А насколько я понял из ранних записей райелей, которые они соизволили опубликовать, наблюдение началось намного раньше. Миллион лет на разгадку тайны. Исключительная целеустремленность! Как ни жаль это признавать, но мы вряд ли на такое способны.

— Не говорите за всех.

— A-а, я мог бы и догадаться. Еще один верующий.

— Во что?

— В человечество.

— Я думаю, что среди присутствующих такие взгляды не редкость, а?

Иниго уже не знал, как отделаться от раздражавшего его директора станции.

— Чертовски верно, парень. И это одна из немногих вещей, что поддерживают меня здесь в моем печальном одиночестве. О… начинается.

Лев Уокерзапрокинул голову и устремил взгляд вверх. Свет почти совсем погас. Над прозрачной верхушкой купола проявились обширные звездные туманности, занимающие все небо. В пульсирующей пелене сверкали сотни вспышек, настолько интенсивных, что их огни казались голубыми и фиолетовыми. Над горизонтом частота мерцания заметно увеличивалась: планета медленно поворачивалась к Стене, к колоссальному барьеру из звезд, образующих наружную оболочку галактического ядра.

— Отсюда ведь не видно Бездны? — спросил Иниго.

Он и сам понимал, насколько глуп этот вопрос. Бездна скрывалась по другую сторону Стены, в самом сердце Галактики. Столетия назад, когда люди еще не осмеливались покидать пределы Солнечной системы, астрономы считали ее гигантской черной дырой и даже обнаружили потоки Х-лучей, испускаемых перегретыми частицами, что подтверждало эту теорию. И только в 2560 году, когда корабль флота «Дерзание» под командованием Уилсона Кайма совершил первый успешный облет Галактики, открылась истина. Был обнаружен непроницаемый горизонт событий, но он окружал не обычную в таких случаях сверхплотную массу мертвых звезд. Бездна оказалась искусственным барьером, существующим уже миллиарды лет. Райели утверждали, что внутри нее находится целая вселенная, сформированная расой, которая зародилась на рассвете Галактики. Эти существа удалились туда, чтобы в покое взойти к абсолютным вершинам эволюции. Оставшаяся после них Бездна теперь медленно истощала сохранившиеся в Галактике звезды. В этом отношении она ничем не отличалась от естественных черных дыр, открытых в центрах многих галактик, но, поскольку была задействована гравитация и энтропия, чтобы получить массу, Бездна стала активно поглощать звезды. И этот процесс медленно, но неуклонно ускорялся. Если он не остановится, Галактика погибнет раньше отведенного ей срока на три или четыре миллиарда лет. Возможно, это произойдет в далеком будущем, когда Солнце превратится в затухающий уголек, а от человечества не останется даже воспоминаний. Но райели тревожились. В Галактике зародилась их жизнь, и они хотели, чтобы ей был дан шанс протянуть свой срок до конца.

Лев Уокер насмешливо фыркнул.

— Нет, конечно, не видно. Не паникуй, парень, в наших небесах нет никаких видимых кошмаров. Это просто восходит ЗК-семь, вот и все.

Через минуту над горизонтом поднялся лазурный полумесяц, испещренный равномерно расположенными черными пятнами. Он был вполовину меньше земной Луны. У Иниго вырвался восхищенный вздох.

В звездной системе, где располагалась станция «Центурион», имелось пятнадцать машин, чьи размеры были сопоставимы с размерами планет. Под наружной оболочкой, в диаметре приблизительно равной Сатурну, скрывался набор концентрических решетчатых сфер, обладавших различными физическими свойствами и генерировавших перекрещивающиеся квантовые поля. Эти произведения райелей называли «защитными комплексами», они существовали на случай, если процесс поглощения звезд выйдет за пределы Стены. Еще никто не видел эти машины в действии, даже джадрадеши.

— Да, впечатляет, — сказал Иниго.

Он, конечно, знал о ЗК из ознакомительных файлов, но видеть воочию устройства такого масштаба было совсем другое дело.

— Ты привыкнешь, — радостно заверил его Лев Уокер и хлопнул по плечу. — Иди, выбери себе выпивку. Я позаботился о том, чтобы у нас были лучшие кулинарные программы по синтезу алкоголя. Можешь их испытать.

С этими словами директор повернулся к следующему гостю.

Время от времени поглядывая на ЗК, Иниго направился к бару. Лев Уокер его не обманул. Все напитки отличались превосходным качеством, даже водка, бьющая фонтаном из ледяной русалки.

Иниго задержался на празднике дольше, чем рассчитывал. Общество единомышленников, в котором он оказался, пробудило его обычно дремлющую склонность к общению. К тому времени, когда он все же добрался до своей комнаты, система бионоников уже несколько часов поддерживала программу нейтрализации алкоголя. Тем не менее он позволил некоторой дозе просочиться сквозь искусственные фильтры — просто чтобы оставить состояние легкого опьянения со всеми его последствиями. Ему предстояло целый год жить с этими людьми, и отличаться от них слишком резко он не мог.

Только перед тем как отправиться в постель, Иниго запустил процесс полного очищения. Одним из неоспоримых преимуществ бионоников было отсутствие похмелья.

Он погрузился в свой первый сон на станции «Центурион» — но это был не его сон.

Глава 1

Целый день Аарон посвятил общению с приверженцами движения Воплощенного Сна на просторной площади Золотого парка. Он прислушивался к их бесконечным разговорам о преемственности, пил воду в передвижных палатках и искал защиты от обжигающего солнца, духоты и влажности прибрежного воздуха. Ему казалось, он помнил, что явился сюда на рассвете; конечно, ведь на мраморных плитах, по которым он шел, фактически никого не было. Лучи местной звезды, поднимающейся над горизонтом, окрасили кончики блестящих металлических столбов вокруг площади золотисто-розовым сиянием. Аарон с одобрительной улыбкой поглядывал по сторонам на модель города, соответствующую рельефу местности вокруг Золотого парка и мечтам, собранным из Гея-сферы за последние… ну, можно было сказать, за последнее время. Вскоре Золотой парк начал быстро заполняться верующими. Люди приходили из других районов Маккатрана-2 по мостам через каналы, приплывали на паромах и гондолах. К полудню их собралось не меньше ста тысяч. И все смотрели на Дворец-Сад, привольно раскинувшийся в районе Анемон, на противоположном берегу Внешнего кольцевого канала. И все с плохо скрываемым нетерпением ждали и ждали, когда же Духовный Совет примет решение. Любое решение. Совет заседал уже три дня. Сколько же нужно времени, чтобы избрать нового Пастыря?

В какой-то момент в начале дня Аарон оказался почти на берегу Внешнего кольцевого канала, рядом с центральным мостом из дерева и тросов, ведущим в район Анемон. Естественно, мост был закрыт, как и два других, расположенных в этой части города. В обычное время любой человек — от самых преданных верующих до любопытствующих туристов — мог пересечь канал и побродить вокруг Дворца-Сада, но сегодня мосты охраняли отряды младших клириков, явно подвергшихся процессу наращивания мускулов. У временно закрытого моста собрались сотни журналистов, съехавшиеся со всего Великого Содружества. Упрямое нежелание приверженцев Воплощенного Сна делиться информацией разъярило не одного представителя прессы. Журналистов легко было узнать по шикарной модной одежде и ухоженности лиц, которая достигалась, вероятно, с помощью косметических мембран. Такого состояния кожи не могли добиться даже изменяющие ДНК Прогрессоры.

Позади гудела толпа, оживленно обсуждающая своих кандидатов. Из того, что удалось услышать Аарону, он понял, что около девяноста пяти процентов отдают предпочтение Этану. Они желали ему победы, потому что устали от ожидания и необходимости терпеть, им надоело нынешнее положение, устраивавшее всех предыдущих правителей с тех пор, как великий Сновидец Иниго исчез с горизонта общественной жизни. Им нужен был тот, кто направил бы движение Воплощенный Сон к блистательному завершающему моменту исполнения желаний, обещанному людям в тот день, когда они впервые вкусили сладость сна Иниго.

В разгар дня Аарон вдруг обратил внимание, что за ним наблюдает какая-то женщина. Она делала это совсем незаметно: избегала настойчивых взглядов и не приближалась к нему. Тем не менее Аарон инстинктивно выделил ее из толпы, сам удивившись своим способностям. Он понял, что заранее знает, куда она с самым беззаботным видом направится, чтобы оставаться поблизости от него, и как отведет взгляд, стоит только Аарону посмотреть в ее сторону. Женщина была одета в простую рыжевато-коричневую футболку без рукавов и голубые брюки до колен из какой-то современной ткани. Этим она отличалась от верующих жителей Маккатрана, предпочитавших более простую одежду из шерсти, хлопка и кожи. Но отличие было не слишком заметным. Ее внешность тоже не привлекала особого внимания: плосковатое лицо, симпатичный носик пуговкой да солнцезащитные очки в медно-красной оправе, которые она иногда поднимала на темные, коротко подстриженные волосы. Возраст женщины определить было невозможно — как и большинство жителей Великого Содружества, она выглядела где-то на двадцать-тридцать лет. Аарон предположил, что она прожила уже больше двух столетий, но почему ему так подумалось, он и сам не знал.

Минут через сорок игры в планету и спутник он с приветливой улыбкой двинулся навстречу женщине. Его макроклеточные ячейки не засекли ни исходящих от нее импульсов, ни контактов с унисферой, ни работы активных сенсоров. В плане электроники она была такой же примитивной, как и город.

— Привет, — произнес он.

Женщина кончиком пальца подняла на волосы темные очки и озорно усмехнулась.

— И тебе привет. Что привело тебя сюда?

— Сегодня происходит историческое событие.

— Верно.

— Мы знакомы?

Инстинкт его не обманул. Она не имела ничего общего с гуляющими вокруг безмятежными верующими — жестикуляция и мимика ее выдали; женщина умела контролировать себя, но обмануть того, кто прошел специальную подготовку — какую? — было невозможно. Он ощутил нарастающее напряжение.

— А сам-то ты меня знаешь?

Он неуверенно помолчал. В ее лице чудилось что-то знакомое, что ему следовало помнить. Но он не мог определить это по той простой причине, что был не в силах вызвать в своей голове никаких воспоминаний. Аарон вдруг понял, что не помнит ничего, как будто до сего момента и не жил вовсе. Он сознавал, что такое положение вещей неправильно, и тем не менее это обстоятельство не вызывало никакого беспокойства.

— Не помню.

— Как интересно. А как тебя зовут?

— Аарон.

Смех женщины удивил его.

— Что такое? — спросил он.

— Номер первый, да? Как мило.

Аарон криво усмехнулся.

— Я не понимаю.

— Если бы ты попытался перечислить земных животных, с которого бы ты начал?

— Теперь ты меня окончательно запутала.

— Ты бы начал с аардварка. Двойное «А», он окажется в самом начале списка.

— А, вот в чем дело, — пробормотал он. — Теперь понятно.

— Аарон, — со смехом повторила женщина. — У того, кто тебя сюда послал, интересное чувство юмора.

— Меня никто не посылал.

— В самом деле? — Ее густая бровь недоуменно изогнулась. — Значит, ты просто вдруг обнаружил себя стоящим здесь в ожидании исторического события?

— Что-то вроде того.

Она стряхнула очки на глаза с насмешливым испугом покачала головой.

— Знаешь, здесь нас таких несколько человек. Я не думаю, что это случайное совпадение, а ты?

— Нас?

Взмахом руки она указала на толпу.

— Ты ведь не считаешь себя частью этого стада, не так ли? Верующим? Одним из тех, кто стремится обрести жизнь в снах, что Иниго так великодушно подарил Содружеству?

— Полагаю, что нет.

— За тем, что здесь происходит, наблюдают многие люди. Ведь это очень важно, и не только для Великого Содружества. Представители некоторых рас утверждают, что паломничество, если оно состоится, может спровоцировать ускорение процесса поглощения и тем самым приблизить конец Галактики. Разве ты этого хочешь, Аарон?

Она смотрела в его лицо с пристальным вниманием.

— Это было бы очень плохо, — протянул он. — Нет никаких сомнений.

Говоря по правде, он никогда не задумывался о том, что сейчас услышал.

— Для кого-то нет никаких сомнений, а для кого-то это редкая возможность.

— Наверное, раз ты так говоришь.

— Именно так. — Она с нарочитой медлительностью провела язычком по губам. — Итак, ты не собираешься попросить у меня адрес в унисфере? И пригласить выпить?

— Не сегодня.

Женщина притворно надула губки.

— А как насчет ни к чему не обязывающего секса? Любым способом, какой тебе только нравится?

— Спасибо, это тоже отложим до другого раза, — рассмеялся он.

— Напрасно отказываешься. — Она едва заметно пожала плечами. — Прощай, Аарон.

— Подожди, — окликнул он ее. — Как тебя зовут?

— Тебе не понравится наше знакомство, — крикнула она, уходя. — Я неприятная личность.

— Прощай, Неприятная Личность.

На ее лице вспыхнула искренняя улыбка.

— Это я запомню, — ответила женщина, погрозив пальчиком, и ушла.

Аарон тоже улыбнулся, глядя ей вслед. Она быстро исчезла в толпе, и через минуту даже ему не удалось бы отыскать ее взглядом. Аарон понял, что заметил ее только потому, что она сама этого захотела.

«Нас, — сказала она, — здесь нас таких несколько человек». Что она имела в виду? После разговора возникло много вопросов. «Что привело меня сюда?» Он не мог уверенно ответить на этот вопрос, но ясно чувствовал, что должен быть здесь, что хочет узнать, кого изберут. «А воспоминания? Почему у меня нет никаких воспоминаний?» Он знал, что это должно его беспокоить, ведь воспоминания — неотъемлемая черта человеческой личности, но не испытывал и тени тревоги. Странно. Людям присущи самые сложные эмоции, а у него нет ничего подобного, и все же он способен жить и даже чувствовать уверенность, что когда-нибудь разгадает эту загадку. Спешить было некуда.

Ближе к концу дня, не дождавшись объявления, толпа стала редеть. На лицах уходящих людей читалось разочарование, и общее настроение пробуждало едва слышное эхо в местной Гея-сфере. Аарон открыл свой мозг витающим вокруг мыслям, позволяя им просачиваться сквозь переходы, выращенные в его мозжечке гея-частицами. Он как будто шел сквозь радужный туман, окрасивший площадь мерцанием нереального цвета, возрождающий любовно хранимые воспоминания о давно ушедших временах и приглушающий звуки. Воспоминания Аарона о присоединении к содружеству Гея-сферы были столь же неясными, как и обо всем, что происходило до сего дня, и Аарону казалось, что это неправильно. Гея-сфера нужна подросткам, считающим обмен мечтами и чувствами серьезным и содержательным действом, или фанатикам вроде приверженцев Воплощенного Сна. Но Аарон обладал достаточным опытом в добровольной передаче мыслей и воспоминаний, чтобы получить верное представление о настроениях на площади. Да, если это и можно было где-то сделать, то только здесь, в Маккатране‑2, который Воплощенный Сон превратил в столицу Гея-сферы Великого Содружества — несмотря на все противоречия. Для верующих Гея-сфера стала чем-то вроде телепатии, которой владели жители настоящего Маккатрана.

Сильнее всего Аарон ощущал печаль уходящих с площади людей, порой сопровождавшуюся вспышками гнева, направленного против Духовного Совета. В обществе, где происходил обмен чувствами и мыслями, выборы не должны были проходить настолько трудно. Кроме того, в Гея-сфере господствовало общее подсознательное стремление к паломничеству. Это была единственная мечта, объединяющая всех участников движения.

Аарон оставался на площади, несмотря на всеобщее разочарование. Больше он ничего не мог делать. И только когда солнце опустилось уже к самому горизонту, на широком балконе, пересекающем фасад Дворца-Сада, началось какое-то движение. Люди на всей площади тотчас заулыбались и двинулись к Внешнему кольцевому каналу. Вдоль линии воды активировалось защитное силовое поле для предотвращения давки у ограждения набережной. В воздух с легким жужжанием поднялись летающие камеры различных новостных компаний. Эти аппараты, похожие на блестящие черные надувные шары, усилили людское оживление. Общее настроение на площади всего за несколько секунд превратилось в напряженное ожидание, Гея-сфера заискрилась от нарастающего волнения, и оно все усиливалось, так что Аарону пришлось активировать фильтр, чтобы вихри цвета и мысленные крики не захлестывали его сознание.

На балкон в полном составе вышли члены Духовного Совета — пятнадцать фигур в длинных красных с черным одеяниях. И только на одном человеке, стоявшем в центре, был ослепительно белый балахон с золотой отделкой, капюшон которого скрывал лицо. Заходящее солнце, просвечивая сквозь тонкую ткань, увенчало голову этого человека сияющим нимбом. Толпа разразилась радостными криками. Съемочные камеры, управляемые операторами, полетели к балкону, но их остановило защитное поле Дворца. Члены Духовного Совета одновременно устремили свои мысли в Гея-сферу, и в тот же момент активировалось подключение к унисфере, чтобы долгожданное послание стало доступным как для всех верующих Великого Содружества, так и для скептиков.

Человек в центре медленно поднял руки и сбросил капюшон. Восторженным последователям, всему городу и Содружеству явилась божественная улыбка Этана. Его худое строгое лицо излучало доброту, сочувствие и понимание. Темные тени под глазами свидетельствовали о тяжести принятой ноши высшего руководства, о стремлении оправдать ожидания каждого из верующих. При виде лица избранника, освещенного солнцем, приветственные крики усилились, а члены Совета, повернувшись к Этану, стали аплодировать.

Без какого-либо сознательного участия со стороны Аарона вспомогательная мыслительная подпрограмма, действующая в макроклеточных ячейках его мозга, включила функцию зума. Аарон вглядывался в лица членов Духовного Совета, помечал изображения интегральным кодом, а вспомогательная программа сохраняла их в памяти таким образом, чтобы любое из них можно было мгновенно извлечь. Позже Аарон внимательно изучит их на предмет противоречивых эмоций, что позволит определить ход обсуждений и голосования.

До сего момента Аарон и не догадывался о том, что у него есть функции изменения масштаба изображения, и ему стало любопытно, на что еще он способен. По его запросу программа запустила процесс проверки всех макроклеточных ячеек, дополняющих нервную систему. Экзообразы и мнемоиконки из нейтрального состояния перешли в активное и всплыли в периферийном поле зрения, естественную картину окружающего мира дополнили радужно переливающиеся линии. Экзообразы представляли собой стандартные символы, сгенерированные его юз-дублем, — персональный интерфейс подключения к унисфере, к любой ее информации. Здесь был весь стандартный набор.

Впрочем, при внимательном изучении Аарон обнаружил, что его мнемоиконки намного разнообразнее, чем те психологические усовершенствования, которые ДНК Прогрессора вносит в человеческое тело. Если он правильно понял сопроводительные надписи, его биононики включали в себя чрезвычайно опасное оружие функционального поля.

«Я узнал Кое-что еще, — подумал он. — Я обладаю наследием Прогрессора».

Само по себе это мало о чем говорило: благодаря древним мечтателям-генетикам с планеты Дальняя модификация ДНК стала доступной для восьмидесяти процентов граждан Содружества. Но наличие при этом еще и бионоников значительно сужало спектр и приближало Аарона к пониманию собственной природы.

Этан поднял руки, призывая к тишине. На площади воцарилось молчание. Верующие затаили дыхание, и даже репортеры прекратили болтовню. Гея-сфера наполнилась искренностью и несокрушимой решимостью нового Духовного Пастыря. Этан прекрасно сознавал свою главную цель.

— Я благодарю моих товарищей Советников за оказанную великую честь, — заговорил Этан. — Начиная свое служение, я обещаю исполнить завет Сновидца. Он указал нам путь — этого никто не будет отрицать. Он открыл нам место, где жизнь можно изменять в соответствии со своими представлениями об идеалах. Я верю, он поступил так недаром. Наш город построил он. Наше движение зародилось благодаря ему. Все это приближает нас к одной цели. Оживить Сон — вот наша обязанность.

Площадь огласилась восторженными криками.

— Начинается Второй Сон! Это чувствуют наши сердца. Вы это знаете, и я это знаю. Мы снова увидели Бездну изнутри. Мы парили вместе с Небесным Властителем.

Аарон снова присмотрелся к членам Совета. Уже можно было рассмотреть выражения их лиц. Пятеро Советников явно чувствовали себя не в своей тарелке. А вокруг бушевала ликующая толпа. Речь подходила к концу.

— Небесный Властитель ждет нас. Он поведет нас к конечной цели. Мы совершим паломничество!

Радостные крики слились в оглушительный торжествующий рев. В Гея-сфере это выглядело как роскошный фейерверк, подпитываемый наркотиками эйфории. Взрыв восторга, охвативший искусственно созданную нейронную вселенную, поражал яркостью.

Этан помахал рукой своим почитателям, улыбнулся на прощанье и скрылся во Дворце.

Аарон стал ждать, пока не схлынет толпа. Он заметил так много слез на лицах, что не мог не удивиться наивности людей. Ощущение счастья здесь было всеобщим и всеобъемлющим. Солнце скрылось за горизонтом и вокруг теплым оранжевым светом загорелись окна домов — совсем как в реальной жизни. С каналов доносились песни гондольеров, традиционным способом выражавших свои чувства. Наконец стали расходиться и репортеры, все еще обсуждая между собой сегодняшнее событие. Сомнения заставляли их приглушать голоса. В унисфере ведущие программ и политические комментаторы сотен миров начали свои мрачные предсказания.

Аарона ничто не беспокоило. Он так и стоял на площади, пока не появились муниципальные роботы, чтобы убрать оставленный толпой мусор. Теперь Аарон знал, что делать дальше; он ощутил уверенность сразу, как только услышал речь Этана. Найти Иниго — вот ради чего он здесь оказался.

Аарон с удовлетворением окинул взглядом темнеющую площадь, но женщины нигде не было видно.

— И кто же из нас неприятная личность? — прошептал он и зашагал по улице ликующего города.

С балкона Дворца-Сада Этан смотрел, как последние лучи солнца накрывают толпу людей прозрачной золотистой пеленой. Громкие восторженные крики пробуждали эхо в толстых стенах Дворца, и Этан даже чувствовал, как вибрирует под руками каменная балюстрада. Он не испытывал сомнений, совершая свое нелегкое восхождение, но поддержка верующих наполняла его душу еще большей уверенностью. Он знал, что поступает правильно, настаивая на собственном мнении, превращая праздное благодушие в движение. Таково требование эволюции: иди вперед или умри Именно поэтому и появилась Бездна.

Солнце окончательно закатилось за горизонт, и Этан, закрыв свое сознание от Гея-сферы, ушел с балкона. Члены Совета почтительно выстроились сзади и, шурша алыми одеяниями, поспешили следом.

Личный секретарь, старший клирик Пелим, поджидал Этана на верхней ступени широкой черной лестницы, ведущей на первый этаж, в огромный зал Мальфита. Серо-голубое одеяние Пелима указывало на его ранг, лишь немного уступавший рангу советника — который Этан собирался присвоить своему помощнику уже через несколько дней. Капюшон был откинут и оранжевый свет играл бликами на черной коже гладко выбритого черепа Пелима. Такой внешний вид производил странное, пугающее впечатление поскольку большинство приверженцев Воплощенного Сна предпочитали носить длинные волосы, как это было принято в Маккатране. Когда секретарь подошел к Этану, стало ясно, что он выше Пастыря на целую голову. Необычный рост и лицо, сохраняющее бесстрастное выражение в любой ситуации, нервировали очень многих. С кем бы Пелим ни разговаривал угадать его настроение было невозможно, несмотря на всю его открытость Гея-сфере. И этим он тоже сильно отличался от вежливо-пассивных последователей Воплощенного Сна. Исключительные особенности Пелима выводили из себя даже советников, и только Этан в душе посмеивался над тем, какую реакцию у людей вызывает его верный помощник.

Клирики, заполнившие гигантский зал Мальфита, встретили Этана аплодисментами. Он остановился, чтобы ответить им поклоном, затем продолжил путь по гладкому черному полу, приветливо улыбаясь и кивая. На сводчатом потолке светилась проекция неба Кверенции. В зале Мальфита постоянно царило раннее утро — чистая бирюзовая полусфера с медленно плывущим по краю небосвода охристым шаром планеты Никран, достаточно большим, чтобы можно было различить горные цепи и скользящие над ними облака. Процессия во главе с Этаном прошла в зал Лилиалы, на потолке которого постоянно бушевала буря и неслись подсвеченные пурпурными всполохами тучи. В их редких разрывах можно было заметить Близнецов Марса — две небольшие, ничем не примечательные планеты из системы Браслет Гикона, плотная красная атмосфера которых не позволяла их исследовать. Под мерцающими тучами собрались старшие клирики. Здесь Этан задержался, несколькими словами поблагодарил тех, кого знал лично, и позволил себе распространить в Гея-сфере ощущение сдержанной гордости.

Остановившись у арки, ведущей в апартаменты — обычно их занимал мэр Маккатрана, Этан повернулся к членам Совета.

— Я еще раз благодарю вас за доверие. Тем же, кто не пожелал оказать мне поддержку, я обещаю удвоить свои усилия, чтобы в будущем заслужить ваше одобрение.

Если кто и остался недоволен таким прощанием, в Гея-сферу своих мыслей он не пустил. Этан и Пелим скрылись в апартаментах, состоявших из нескольких соединенных между собой помещений. Тяжелые деревянные двери здесь, как и во всем Маккатране, встречались не часто. Какая бы нация ни построила этот необычный город, ее представителя явно не беспокоились о том, чтобы запираться от окружающих. Через Гея-сферу Этан узнал, что его подчиненные уже обустраиваются в приемной. Команда предшественника покидала покои, оставляя после себя легкий налет недовольства. Обычно передача власти проходила неторопливо, в дружеской обстановке — но не в этот раз. Этан был намерен утвердиться в Дворце в течение ближайших часов. Еще до начала конклава он наметил на ключевые посты Воплощенного Сна кандидатов из числа своих верных сторонников. А поскольку Эллезелин был теократическим миром, предстояло еще утвердить новый кабинет гражданского правительства.

Джален, предшественник Этана, обставил покои мэра блоками паовиола, напоминающими каменные глыбы и способными менять форму в зависимости от потребностей хозяина. Подойдя к массивному письменному столу, Этан уселся на такой блок, стоящий рядом, — и тот мгновенно принял форму кресла. На всех поверхностях паовиола в комнате мерцали изумрудные искры, Этану они не понравились.

— Я хочу, чтобы этот новомодный хлам вынесли отсюда к завтрашнему утру, — сказал он.

— Конечно, — согласился Пелим. — Хочешь вернуть обстановку, которая была при Иниго?

— Нет. Я хочу такую, какую показал нам Идущий-по-Воде.

Пелим искренне улыбнулся.

— Это будет намного лучше.

Этан обвел взглядом овальный в проекции кабинет, его гладкие стены и высокие окна. Он не раз бывал здесь, но сейчас словно увидел его впервые.

— Во имя Оззи, мы это сделали! — выдохнул он, не скрывая своего изумления. — Я вспотел. Ты представляешь, я в самом деле вспотел!

Он поднес руку ко лбу и увидел, как дрожат пальцы. Реальный успех после бесконечных жертв и долгих лет планирования застал его врасплох. Сто пятьдесят лет прошло с тех пор, как Этан внедрил в свой мозг гея-частицы, чтобы испытать общность чувств и мыслей Гея-сферы, — и, когда наступила ближайшая ночь, увидел Первый сон Иниго. Через полтора столетия этому молчаливому юноше из захолустного внешнего мира Оамару предстояло занять самый значительный пост в Великом Содружестве, доступный простому Натуралу.

— Ты был единственным, с чьей кандидатурой согласились все, — сказал Пелим.

Он слегка прислонился к краю стола, словно не замечая глыб паовиола, на которые можно было сесть.

— Мы вместе это сделали.

— Давай не будем друг друга дурачить. Мое мнение Совет не учитывает.

— Да, как правило, не учитывает.

Этан снова окинул взглядом кабинет. Огромное значение происходящего начинало проникать в его сознание. Он задумался, какой будет Бездна, когда он увидит ее своими глазами. Несколько десятков лет назад ему довелось встретиться с Иниго. Нельзя сказать, чтобы его постигло разочарование, но Сновидец оказался не таким, как представлялось Этану. Впрочем, откуда ему знать, как должен выглядеть Сновидец? Возможно, ему следовало быть более решительным и энергичным?

— Давай начнем? — предложил Пелим.

— Согласен. Все члены кабинета Эллезелина — преданные последователи Воплощенного Сна, так что я думаю, они могут продолжать работу, но с одним исключением: я хочу, чтобы ты занял пост министра финансов.

— Я?

— Мы собираемся строить космические корабли для паломничества. Они стоят недешево, и нам потребуются все финансовые ресурсы зоны Свободного Рынка, поэтому я хочу, чтобы в министерстве финансов был человек, которому я мог бы доверять.

— Я думал, что ты введешь меня в состав Совета.

— И это тоже. Ты войдешь в Совет уже завтра.

— Две высшие должности. Интересное совмещение. А чье место я займу в Совете?

— Я собираюсь поговорить с Корри-Лин и обсудить ее отставку.

По лицу Пелима скользнула тень досады.

— Ее, конечно, нельзя назвать твоей верной сторонницей в Совете, но, как мне кажется, она активно поддерживает идею паломничества. Может, выбрать кого-нибудь из ее менее лояльных коллег?

— Нет, только Корри-Лин, — твердо ответил Этан. — Противники паломничества все равно остаются в меньшинстве, и нам не составит труда с ними справиться. Никто не посмеет оспаривать мои решения. Верующие им этого не позволят.

— Что ж, значит, Корри-Лин. Будем надеяться, что мы запустим корабли раньше, чем вернется Иниго. Ты знал, что они любовники?

— И это единственная причина, почему она была назначена советником. — Этан прищурил глаза. — А мы все еще ищем Иниго?

— Это делают наши друзья, — ответил Пелим. — У нас нет необходимых ресурсов. Но о нем пока ничего не слышно. Я считаю, что, если факт твоего избрания не заставит Иниго вернуться в ближайшие пару месяцев, нам больше нечего опасаться.

— Неверная формулировка. Звучит так, словно мы поступаем ошибочно.

— Но ведь нам неизвестно, почему Иниго столь нерешителен в том, что касается паломничества.

— Иниго — всего лишь человек, с такими же недостатками, как у всех нас. Можно великодушно назвать это приступом паники, случившимся в последний момент. Лично я верю, что Иниго откуда-то наблюдает за всем происходящим и посмеивается над нами.

— Надеюсь, что так оно и есть. — Пелим помолчал, просматривая экзообразы с отобранной юз-дублем информацией о реакции на прошедшие выборы. — Пришел Марий, просит его принять.

— Он недолго собирался, а?

— Да. Сегодня вечером тебе предстоит множество формальностей. Президент Великого Содружества позвонит, чтобы поздравить тебя, потом будут вызовы правителей из зоны Свободного Рынка и десятков наших союзников из Внешних миров.

— Что говорят в унисфере?

— То же, что и прежде. — Пелим просмотрел отчет, представленный юз-дублем. — Все как мы и ожидали. Горячие головы из числа противников паломничества сеют панику и кричат, что ты всех нас хочешь погубить. Большинство серьезных комментаторов придерживаются нейтрального тона, но напоминают о неизбежных трудностях. Многие считают паломничество политическим ходом.

— Никаких трудностей с паломничеством не будет, — раздраженно бросил Этан. — Я видел сон Небесного Властителя. Это благородная личность, он проведет нас внутри Бездны. Нам необходимо отыскать второго Сновидца. Есть какие-нибудь свежие новости?

— Никаких. Приходят тысячи людей и заявляют, что видели Небесного Властителя, но от них мало пользы в поисках.

— Ты должен его найти.

— Этан… Нашим лучшим мастерам потребовалось несколько месяцев, чтобы собрать отдельные фрагменты в один небольшой сон. Никто не знает, будет ли связь с Бездной здесь такой же прочной, как у Иниго. Эти фрагменты могли попасть в Гея-сферу различными путями. Из неизвестных источников. Непосредственно из Бездны. Или из галактического поля Оззи. Кроме того, мог произойти выброс информации с Исток-острова сильфенов или каких-то иных разумных существ постфизической стадии развития, решивших подшутить над нами. Наконец, это мог сделать сам Иниго.

— Иниго тут ни при чем. Я уверен. Я помню ощущение от его сна, все мы это помним. Здесь что-то другое. Не забывай, я лично обратил внимание на первые несколько фрагментов. Я их узнал. Где-то должен быть второй Сновидец.

— Что ж, теперь, когда ты стал Пастырем, ты получил возможность начать более внимательное наблюдение за узлами восприятия и отследить источник.

— Разве это реально? Я думал, что Гея-сфера невосприимчива к нашим воздействиям.

— Да, мастера снов утверждают, что реально. Но узлы восприятия необходимо будет определенным образом модифицировать. И это довольно дорогая процедура.

Этан вздохнул. Конклав истощил его моральные силы, а ведь это было только начало.

— Так много надо сделать! И все сразу!

— Я тебе помогу. Ты же знаешь.

— Знаю. И я благодарен тебе, мой друг. Придет день, и мы достигнем Маккатрана. Мы сделаем свою жизнь идеальной.

— Уже скоро.

— Клянусь именем Оззи, я на это очень надеюсь. А теперь пригласи, пожалуйста, Мария.

Этан вежливо поднялся навстречу гостю. Тот факт, что представитель фракции АНС посетил Пастыря первым, говорил о многом. Во время предвыборной кампании им с Пелимом приходилось полагаться на помощь Мария, и Этану это не нравилось. В идеальной Вселенной никакая поддержка извне им бы не потребовалась, тем более со стороны человека, обладающего множеством рычагов давления. Ни о каких ответных услугах Марий, безусловно, даже не упоминал. Быть настолько откровенным не мог позволить себе ни один представитель фракции Активной нейронной сети Земли.

Марий вошел в кабинет и приветливо улыбнулся. Это был человек среднего роста, с круглым лицом и проницательным взглядом зеленых глаз, выразительность которых усиливала увеличенная радужная оболочка; его рот и нос смотрелись бы маленькими по сравнению с большими ушами, не будь те так плотно прижаты к черепу, что казались просто складками кожи. Густые каштановые волосы искрились золотом — наверняка вследствие тщеславия кого-то из предков-Прогрессоров. Никаких признаков Высшего в Марии не было заметно. Этан при помощи собственных внутренних устройств произвел пассивное сканирование, но не обнаружил активированных функций поля — или же они были слишком сложными, чтобы их заметить. Этан ничуть не удивился бы, узнав, что Марий оснащен самыми современными бионониками из тех, что есть в Содружестве. Даже его черная парадная мантия обладала собственным полем, и, когда он шел, за ней тянулись тончайшие туманные струйки.

— Ваше преосвященство, — официальным тоном приветствовал он Этана. — Примите мои искренние поздравления.

Этан улыбнулся. И с трудом сдержал дрожь. Все его самые глубинные инстинкты кричали, что этот человек очень опасен.

— Благодарю.

— Я хотел бы заверить вас, что мы и впредь будем поддерживать ваши стремления.

— Значит, вы не считаете паломничество угрозой существованию Галактики?

На самом деле, ему больше хотелось спросить: кто такие «мы»? Но внутри АНС было так много разных структур, которые то враждовали, то заключали союзы, что этот вопрос не имел смысла. Хватало того, что группа, представляемая Марием, изъявила желание поспособствовать паломничеству. Этан не беспокоился насчет того, что их с Марием конечные цели могут быть противоположны или что тот использует его в качестве политического рычага. Этан все равно об этом не узнает. Паломничество — вот что его волновало, он должен был помочь верующим добраться до Вселенной Обетованной. Все остальное казалось не важным. Ну, поможет он кому-то в политической борьбе — лишь бы это не затрагивало его интересов.

— Нет, конечно, нет. — Марий усмехнулся словно какой-то им двоим понятной шутке о глупости всего остального человечества. — Если бы дело обстояло таким образом, те, кто уже попал в Бездну, запустили бы этот процесс.

— Людей необходимо просвещать. И вы могли бы помочь.

— Мы, безусловно, сделаем все, что в наших силах. Однако нам обоим приходится противодействовать сильнейшей мыслительной инерции, не говоря уже о предрассудках.

— О, это мне хорошо знакомо. Паломничество разделит мнения всех граждан Содружества.

— Речь не только о людях. Есть и другие расы, которые проявляют интерес к вашим начинаниям.

— Окайзенская империя, — с нескрываемым презрением бросил Этан.

— Их нельзя недооценивать, — заметил Марий с легким оттенком упрека в голосе.

— Единственные, кто меня беспокоит, это райели. Они во всеуслышание заявили о том, что возражают против вторжения в Бездну.

— Ну, в этом случае, наша помощь вам очень пригодится. Предложение остается в силе: мы обеспечим ваши корабли для паломничества ультрадвигателями.

Этан, будучи специалистом по древней истории, мгновенно вспомнил библейскую картину, на которой Адаму предложили яблоко.

— А взамен?..

— Положение в Содружестве изменится.

— И это вас устроит? Но почему?

— Выживание рода. Эволюция предусматривает либо движение вперед, либо смерть.

— Я думал, вы будете добиваться превосходства, — бесстрастно вставил Пелим.

Марий даже не посмотрел в его сторону, он по-прежнему не сводил пристального взгляда с лица Этана.

— Разве это не эволюция?

— Весьма радикальная эволюция.

— Но не настолько радикальная, как ваша надежда на паломничество.

— А почему бы вам не присоединиться к нам?

Марий ответил безрадостной улыбкой.

— Присоединяйтесь вы к нам, Пастырь.

— То, что нас ожидает, мы видели во сне.

— А, значит, дело в древней дилемме людей: рисковать ради чего-то нового — или оставаться в привычном комфорте.

— Мне кажется, я знаю, какого ответа вы ждете: известная беда лучше неизвестности.

— Как скажете. Ваше преосвященство, мы сдержим свое обещание насчет ультрадвигателей.

— Которых еще никто не видел. Вы только намекаете на них.

— АНС не спешит раскрывать секреты новейших достижений технологии. Тем не менее, уверяю вас, они существуют. Ультрадвигатели не менее эффективны, чем двигатели, применяемые райелями. А может, и превосходят их.

Подобная самонадеянность чуть не вызвала у Этана улыбку, но он сдержался.

— Не сомневайтесь, Пастырь, — продолжил Марий. — АНС не склонна к пустому хвастовству.

— Я в этом не сомневаюсь. Когда же вы сможете дать их нам?

— Как только корабли для паломничества будут готовы, мы доставим двигатели.

— А люди в АНС, не согласные с вашим мнением, останутся в стороне, спокойно наблюдая, как вы передаете нам новейшую технологию?

— Да, так оно и произойдет. Вам не стоит беспокоиться по поводу наших внутренних разногласий.

— Отлично. Я принимаю ваше великодушное предложение. Не сочтите за оскорбление, но мы оснастим корабли и своими, более знакомыми двигателями. На всякий случай.

— Ничего другого мы и не ожидали.

Марий поклонился и покинул кабинет.

Пелим тихонько присвистнул.

— Так вот оно что! В их политических войнах мы просто инициирующий фактор.

Этан сохранил равнодушное выражение лица.

— Если это приближает нас к цели, мне все равно.

— Я думаю, ты мудро поступил, когда предусмотрел запасной вариант. Двигатели обязательно надо включить в программу строительства.

— Да. Проектировщики с самого начала бьются над этой задачей. — Его вспомогательная программа начала вызывать файлы из окон памяти макроклеточных ячеек. — Давай-ка займемся самыми необходимыми перестановками, а?

По широкому мосту из красного мрамора Аарон пересек Сестринский канал, соединяющий Золотой парк с районом Низкого Рва. На этой огороженной полоске земли не было никаких городских строений, только загоны для приведенного на продажу скота да пара старых рынков. Извилистая тропинка, освещенная масляными фонарями, вывела Аарона к району Огден, еще одной парковой зоне. Здесь располагалась большая часть деревянных конюшен, где аристократы держали лошадей и экипажи. Здесь же в городскую стену были врезаны главные ворота.

Вместе с небольшой группой зевак, возвращающихся к современным городским кварталам, Аарон прошел сквозь арку. Полоса лесопарка шириной в две мили отделяла Маккатран-2 от огромной метрополии, выросшей вокруг него за два последних столетия. Большой Маккатран-2 теперь занимал более четырехсот квадратных миль и служил домом для шестнадцати миллионов жителей, девяносто процентов которых были преданными последователями движения Воплощенного Сна. После выборов 3379 года, когда Воплощенный Сон набрал большинство голосов в сенате планеты, сюда из Риази перенесли столицу.

В парк не допускался никакой транспорт — здесь не было ни наземных такси, ни поездов подземки, ни даже движущихся тротуаров. И уж тем более в воздухе над Маккатраном‑2 не летало никаких капсул. Иниго рассуждал довольно просто: для верующего не проблема пройти пешком пару миль. Так поступали обитатели Кверенции, и такого же поведения Иниго добивался от всех своих последователей. В парке позволялось ездить только на лошадях — в конце концов, на Кверенции они тоже были. Это исключение из правила вызвало у Аарона улыбку. Когда он уже выходил из ворот, в голове, словно мимолетная голограмма, промелькнуло воспоминание: он прижимается к шее коня, мчащегося галопом по холмистой равнине. Движение, стремительное и ритмичное, тем не менее казалось замедленным, словно скакун, отрываясь от земли, зависал над нею дольше, чем обычная лошадь. Аарон умело держался на его спине и радостно смеялся. Встречный ветер бил в лицо и трепал волосы, а вверху сияло удивительно глубокое и теплое сапфировое небо. На голове у коня был небольшой, но мощный рог с наконечником из черного металла.

Аарон пренебрежительно хмыкнул. Скорее всего это была картина из какой-то постановки, к которой он подключался в унисфере, а не воспоминание из реальной жизни.

В середине полосу парка разделял длинный гребень. Поднявшись на него, Аарон словно шагнул в другое время. Позади, окутанный желтоватым светом, виднелся силуэт архаичного Маккатрана-2, а впереди до самого горизонта протянулись кварталы современных небоскребов, аккуратные улицы сияли разноцветными огнями. Антиграв-капсулы легко скользилинад городом в своих строго ограниченных коридорах, образующих длинные ленты; сверкающие потоки извивались и пульсировали, свивались в единую подвижную сеть, охватывающую все уголки города. Юго-восточный край неба был освещен еще ярче — там над космопортом взлетали и садились космические корабли. Непрерывный поток грузовых судов обеспечивал экономическую связь города с планетами, расположенными вне досягаемости червоточин зоны Свободного Рынка.

На окраине парка юз-дубль Аарона вызвал такси. Блестящая желто-зеленая капсула тотчас выскользнула из плотного потока транспорта и бесшумно остановилась. Дверца отодвинулась, Аарон забрался внутрь и сел на переднее сиденье, откуда открывался лучший обзор-корпус капсулы, если смотреть изнутри, был прозрачным.

— Отель «Бэкингем».

Капсула рванула вверх, возвращаясь в широкую светящуюся ленту, огибающую парк. Аарон нахмурился. Он не мог понять, кто дал команду: он сам или его юз-дубль.

На первой же развязке капсула свернула вглубь городских кварталов. В сотне метров под нею тянулись засаженные деревьями бульвары, по которым двигались немногочисленные автомобили, всадники и велосипедисты. Аарон озадаченно тряхнул головой.

Отель «Бэкингем» оказался тридцатиэтажным пятиугольником с многочисленными балконами; по углам высились остроконечные башенки. Все здание, за исключением угольно-черных окон, светилось жемчужно-белым, а на крыше росли настоящие миниатюрные джунгли, мерцающие многочисленными огоньками. Здесь гости отеля могли поужинать и потанцевать под открытым небом.

Такси опустилось на небольшую площадку в центре здания. В кармане Аарона кстати обнаружилась монета-кредитка, которая активировалась, распознав его ДНК, и позволила оплатить поездку. В его макроклеточных ячейках был записан еще и кредитный код, но отследить монету-кредитку представлялось более трудной задачей — впрочем, отнюдь не невозможной. Аарон просто проявил осторожность. Проводив взглядом взмывшее в небо такси, он вдруг почувствовал себя крайне неуютно.

— Я зарегистрирован в отеле? — спросил он у юз-дубля.

— Да. Номер три тысячи восемьдесят восемь. Пентхаус.

— Понятно. — Аарон повернулся и, повинуясь внутреннему импульсу, тотчас отыскал взглядом балкон на верхнем этаже. — Я могу себе это позволить?

— Да. Номер в пентхаусе стоит полторы тысячи эллезианских фунтов в сутки. Лимит твоей монеты-кредитки — пять миллионов фунтов в месяц.

— В месяц?

— Да.

— А кем он предоставлен?

— Кредитка закреплена за Центральным банком Августы. Детали счета зашифрованы.

— А мой персональный кредитный код?

— С ним то же самое.

Аарон прошел в вестибюль.

— Хорошо быть богатым, — пробормотал он, обращаясь к самому себе.

Пентхаус состоял из пяти комнат и небольшого бассейна. Аарон, войдя в просторную гостиную, посмотрел в зеркало. Он выглядел немного старше, чем это было принято: около тридцати лет, короткие темные волосы и (что странно) серые глаза с едва заметными фиолетовыми искорками. В чертах было что-то восточное; кожа лица оказалась довольно грубой, щеки и подбородок покрывала едва заметная щетина.

«Точно, это я», — подумал Аарон.

Он порадовался тому, что узнал себя, глянув в зеркало, — впрочем, никаких возможностей установить личность по-прежнему не было.

Аарон устроился в широком кресле лицом к окну и сделал его прозрачным, чтобы взглянуть на ночной город, скрывающий в своих глубинах творение Иниго. Во всех здешних до странности чужих устройствах имелись всевозможные сведения, которые помогут отыскать нужную информацию. Но в общедоступных файлах смотреть нет смысла — если бы все было так просто, Иниго давно бы уже нашли. Нет, Аарон нуждался в сведениях личного характера — ибо они дадут ключик к решению проблемы, доступный только такому, как он, — неверующему.

Он заказал ужин в номер. Отель был достаточно богатым, чтобы нанять на должность шеф-повара человека. Аарон, попробовав доставленные ему блюда, распознал нюансы, отличающие настоящую еду от продуктов кулинарного процессора. Во время ужина Аарон продолжал задумчиво смотреть на город. Подобраться к кому-то из старших клириков или членов Совета будет нелегко. Впрочем, паломничество сулит заманчивые перспективы. Для путешествия к Бездне потребуются космические корабли, а это обеспечит Аарону надежное прикрытие. Оставалось только найти подходящего человека и начать его обрабатывать.

Юз-дубль по запросу выдал обширный список старших клириков и членов Совета, снабженный примечаниями, кто поддерживал на выборах Этана, а кто в ближайшие десятилетия будет выполнять самую грязную работу.

Аарон просидел над списком полночи и в конце концов нашел подходящую персону. Нужное имя подсказали городские новости, сообщившие, что Этан приступил к реформированию Воплощенного Сна в соответствии со своими планами. Обработка выбранной Аароном жертвы не сулила стопроцентного успеха, но вероятность получить приемлемый результат казалась весьма высокой. Этим человеком была Корри-Лин.

Курьерская гильза прибыла к апартаментам Троблума за час до того, как он планировал отправиться делать презентацию перед группой экспертов флота. Троблум набросил плащ из изумрудной ткани, которая сразу же приняла форму его тела, и в стеклянном лифте спустился в вестибюль. Несмотря на скрип и металлическое позвякивание, древний механизм плавно доставил кабину куда нужно. Лифт, конечно, не был оригинальным, поскольку само здание построили тысячу триста пятьдесят лет назад. Впоследствии его не раз ремонтировали, а пятьсот лет назад установили генератор стабилизирующего поля, чтобы сохранить молекулярные связи в древних кирпичах, балках и композитных панелях. После этого энтропию можно было считать укрощенной, до тех пор пока к генератору подавалась энергия.

Троблум сумел получить должность хранителя здания лет сто назад причем не сразу, а после настойчивой двадцатисемилетней кампании. На Аревало не осталось недвижимости, принадлежащей кому-то, планета была миром Высших, частью Центрального Содружества — в те времена, когда здание еще только строилось, этот район называли Первой зоной космоса. На то, чтобы убедить прежних жильцов выехать, Троблуму потребовалось потратить весь ресурс массы и энергии за много лет и задействовать все свои связи. Он привлек посредников, адвокатов, экспертов-историков и даже послал петицию в городской совет Дароки, благодаря чему получил генератор стабилизирующего поля. В своей борьбе он неожиданно нашел союзника, который и помог переломить ситуацию. Так или иначе, теперь Троблум имел полное право занимать полностью все здание. Он жил здесь один и крайне редко приглашал кого-то зайти внутрь.

Кабина лифта остановилась напротив входа. Мимо пустой стойки консьержа Троблум прошел к высокой двери из цветного стекла. Снаружи в полутора метрах над тротуаром, парила курьерская гильза — защищенный от сканирования футляр из гладкого серого металла с ярко-розовым светящимся транспортным ярлычком на одной из стенок. Юз-дубль Троблума подтвердил заказ и направил гильзу в холл, где ее уже поджидала тележка Футляр раскрылся, и на тележку опустился широкий серебристый цилиндр длиной около метра. Троблум, дождавшись ухода курьерской гильзы, закрыв дверь и активировал охранное поле, после чего направился обратно к лифту. Тележка послушно покатилась следом.

Первоначально здание строилось под фабрику, и потому все пять этажей были очень высокими. Затем, как и во многих других мирах раннего Содружества, город стал расширяться, и промышленность постепенно начала вытесняться из старого центра. Вместо фабрики в здании разместились роскошные апартаменты. Один из пентхаусов, занимающий весь пятый этаж, купила Династия Халгартов, сделав частью своих обширных владений на Аревало. Другие квартиры в 2380 году были перестроены и отделаны в таком же стиле, как пентхаус, но Троблум сконцентрировал все свои усилия именно на бывшем владении Халгартов, где сейчас и жил.

Чтобы в полной точности провести реконструкцию помещения, он отыскал в городских архивах все архитектурные и дизайнерские чертежи, а в дополнение к ним еще и визуальные записи новостного шоу Микеланджело, относящегося к тому периоду. Но главным источником подробностей стали криминалистические снимки из управления по расследованию особо тяжких преступлений, полученные непосредственно из АНС. После того как все данные были сведены воедино, Троблум потратил еще пять лет на скрупулезное воссоздание старинного интерьера. В конечном счете у него получились три смежные спальни и просторная гостиная, отделенная от кухонной зоны барной стойкой с мраморной столешницей. Противоположную стену занимало огромное окно и балкон, с которого открывался великолепный вид на реку Кейсп.

Представительница исторического комитета городского Совета, пришедшая для финального осмотра объекта, восхитилась результатами работ, но так и не узнала, в чем главная причина его старательности. Он этого не опасался, поскольку основной заботой историка было само здание, а то, что происходило внутри во времена войны против Звездного Странника, интересовало только самого Троблума. Он никогда не произносил слова «одержимость», но тот эпизод истории стал для него чем-то большим, чем просто хобби. Он был твердо убежден, что когда-нибудь сможет опубликовать исчерпывающую историю войны.

Дверь пентхауса распахнулась при его приближении. На диване у окна его встретили объемные проекции трех девушек. Катриона Салиб сидела в красном халате с золотистой отделкой, из-под которого выглядывало серебристое нижнее белье. Ее волнистые черные волосы, беспорядочно падавшие на плечи, колыхались при каждом повороте головы. Она была самой миниатюрной из трех подруг, и программа анимации превосходно передавала беспечность и нетерпеливость энергичной девчонки двадцати одного года. Рядом с ней, слегка наклонившись, прихлебывала чай из большой кружки Триша Марина Халгарт. Вокруг ее карих глаз на смуглом треугольном личике трепетали темно-зеленые крылышки маленьких бабочек ОС-татуировки, древней технологии. Третьей в комнате была Изабелла Халгарт, высокая блондинка с длинными прямыми волосами, собранными в пучок, — она сидела несколько в стороне от остальных. На ней был надет пушистый белый свитер, открывающий соблазнительно плоский живот, и синие джинсы, обтягивавшие стройные ножки, словно вторая кожа. Высокие скулы подчеркивали аристократизм лица, которому прекрасно соответствовало выражение отстраненного равнодушия. Ее подруги приветствовали Троблума звонкими возгласами, а Изабелла ограничилась лишь сдержанным кивком.

Троблум с сожалением вздохнул и приказал юз-дублю изолировать девушек. Они составляли ему компанию уже пятьдесят лет, и это общество доставляло ему большее удовольствие, чем разговоры с реальными людьми, а кроме того, давало возможность оставаться в той эпохе, которую он так полюбил. Но в данный момент он хотел избавиться от любых отвлекающих факторов, сколь бы приятными они ни были. Ему потребовалось не одно десятилетие, чтобы оптимизировать программу анимации и снабдить каждую проекцию полноценной информационной личностью. Эти три девушки жили в апартаментах во время войны против Звездного Странника и имели отношение к известному вбросу ложной информации, организованному чужаком. Изабелла была одним из наиболее эффективно действующих его агентов, она соблазняла высокопоставленных политиков и чиновников, а затем тайно ими манипулировала. После войны в Содружестве даже распространился термин «одержимый Изабеллой», что означало «обманутый». Но со временем это преступление было забыто, и даже для людей, проживших пятьсот лет, оно утратило свою актуальность и остроту. Сегодня война против Звездного Странника стала одним из событий начальной стадии становления Содружества наряду с историей Оззи и Найджела, Ульем, полетами «Исследователя» и разгадкой нанотехнологий Плантаторов. В молодости все эти подробности не интересовали Троблума, и лишь случайно он узнал о своем далеком предке по имени Марк Вернон, сыгравшем важную роль в войне. Троблум стал изучать доступную информацию с единственной целью — прояснить некоторые детали истории своей семьи. Это началось сто восемьдесят лет назад, и до сих пор война против Звездного Странника волновала его ничуть не меньше, чем в день, когда он открыл первые файлы, относящиеся к тому периоду.

Девушки отвернулись от Троблума и его тележки и принялись оживленно болтать между собой. Он опустил взгляд на цилиндр, постепенно становившийся прозрачным. Внутри обнаружился металлический стержень длиной сто пятнадцать сантиметров. На одном конце его сохранилась пластиковая накладка, из-под которой неряшливым хвостом торчали обрывки оптоволоконного кабеля. Поверхность стержня почернела и покрылась царапинами, а в середине он даже погнулся, словно от сильного удара. Троблум, не обращая внимания на шипение защитной аргоновой смеси, открыл один торец футляра. При этом он не мог сдержать дрожи в руках, а его горло внезапно перехватило от волнения. И вот он взял в руки предмет и ощутил кожей его шероховатую фактуру. Троблум улыбнулся, как улыбнулся бы Натурал при виде своего новорожденного сына. Подкожные сенсоры в кончиках пальцев, подключенные к полевому сканеру Высшего, произвели детальный анализ. Стержень состоял из алюминиево-титанового сплава, усиленного особыми гидрокарбоновыми связями; возраст предмета составлял две тысячи четыреста лет. Троблум держал в собственных руках деталь «Марии Селесты», космического корабля Звездного Странника.

Спустя некоторое время Троблум поместил стержень обратно в цилиндр и запустил процесс атмосферной продувки, чтобы снова закачать внутрь аргон. Он больше никогда не прикоснется к нему — это экспонат чрезвычайной ценности. Цилиндр отправится в другое помещение, где хранится вся коллекция памятных вещей, а небольшой генератор стабилизирующего поля веками будет поддерживать молекулярные связи. Так надо.

После того как Троблум убедился в аутентичности стержня, он дал команду своему полулегальному банку на Уэссексе произвести окончательный расчет с торговцем с черного рынка на Дальней, отыскавшим этот предмет. Высшим не запрещалось иметь наличные деньги и счета, но их общность базировалась на принципах личностей, достаточно разумных и зрелых, чтобы нести ответственность за свои действия и поступать в соответствии с социальными нормами. «Я сам себе правительство», — гласил их основной политический принцип. Тем не менее эти ограничения были достаточно гибкими. Высшие граждане Содружества имели возможность конвертировать ресурс массы и энергии, называемый основным долларом, в твердую валюту, имеющую хождение во Внутренних мирах, и пользовались этим, хотя и без лишнего шума. В общепринятом смысле РМЭ не считался деньгами — он был инструментом регулирования активности Высших, предотвращающим чрезмерные или необоснованные требования индивидуумов по расходованию природных и иных общих ресурсов.

Как только тележка с драгоценным грузом выкатилась из апартаментов, Троблум поспешил в спальню. Ему пора было уже уезжать, и времени оставалось, только чтобы принять душ и надеть плащ-костюм. Затем стеклянный лифт доставил его на подземный этаж, где стояла антиграв-капсула. Это была старая модель, которой перевалило уже за два столетия; ее удлиненный корпус пурпурного цвета с серебристой отделкой выдавался вперед, словно носовой обтекатель самолетов Внешних миров. Троблум забрался внутрь, заняв большую часть сиденья, рассчитанного на трех человек, после чего капсула выкатилась из гаража и взмыла вверх, чтобы влиться в поток других машин. Одряхлевшие внутренние компенсаторы уже не справлялись с нагрузкой, и во время подъема его плотно прижало к мягкой спинке.

Центр Дароки представлял собой приятное глазу смешение новых построек с их гладкими геометрическими формами, множества исторических зданий вроде того, где жил Троблум, и роскошной мозаики парков, заложенных при основании города. Широкие воздушные потоки движения строго придерживались сетки древних улиц. Капсула Троблума, поблескивая в бронзовых солнечных лучах, устремилась на север, в самый современный район, где здания значительно отстояли друг от друга, а большая часть кварталов была отдана под индивидуальные жилища.

Над западным краем горизонта он сумел рассмотреть яркую звезду, называемую «Эфиром». Первоначально внимание Троблума к Аревало привлекла именно реализация этого проекта — попытка соорудить обитаемую сферу размером с газовый гигант. За два столетия работ удалось построить почти восемьдесят процентов геодезической решетки, которой предстояло служить и проводником, и генератором единого обволакивающего силового поля. После его запуска (с подачей энергии непосредственно от звезды через червоточину с нулевым сечением) предполагалось заполнить сферу стандартной кислородно-азотной смесью, полученной при разработке дальних спутников и газовых гигантов. Затем необходимо было запустить различные биологические компоненты, что позволило бы создать биосферу. В конечном итоге должен был получиться шар диаметром больше Сатурна и с нулевой гравитацией. Люди могли бы жить там в абсолютной свободе и парить в воздухе, обогащая опыт человечества новым аспектом.

Противники проекта — а их набралось очень много — утверждали, что это жалкая и бессмысленная копия Исток-острова сильфенов, найденного Оззи. Там кольцом пригодной для дыхания атмосферы была окутана целая звезда. Сторонники идеи возражали скептикам, называя проект пробным камнем, вдохновляющим свидетельством расширения способностей и перспектив цивилизации Высших. Их аргументация хоть и с трудом, но обеспечила победу на референдуме Центральных миров по поводу выделения РМЭ, необходимого для строительства.

Троблум в первую очередь был физиком, и в проект «Эфир» его пригласили именно в этом качестве. Семьдесят лет он работал над тем, чтобы превратить теоретические концепции в физическую реальность, и помогал конструировать генератор силового поля, скрепляющий геодезическую решетку. В тот же период зародилось его увлечение войной против Звездного Странника, и Троблум привлек внимание людей, воплощавших другой, еще более интересный проект. От сделанного ими предложения он не мог отказаться. И потом часто размышлял, насколько тот отрезок его жизни отражает перемены в судьбе его знаменитого предка Марка Вернона.

Капсула опустилась на территории представительства флота Содружества. Здесь же располагался космопорт, ограниченный двумя рядами огромных ангаров и строений, в которых размещались вспомогательные службы. Первоначально Аревало был базой исследовательского отдела флота. На летном поле стояли корабли-разведчики, предназначенные для дальних полетов, и стандартные пассажирские суда. В трех матово-черных башнях, выстроившихся вдоль северного края поля, находились лаборатории астрофизиков и учебно-тренировочные комплексы для исследователей и членов экипажей. Капсула Троблума скользнула в арку между опорами главной башни и приземлилась прямо под ней. Когда он двинулся к ближайшей опоре, плащ-костюм окутал его фигуру ярким ультрафиолетовым сиянием. Вокруг не было почти никого, лишь несколько офицеров торопливо шагали по площадке к своим антиграв-капсулам. Наружность Троблума привлекла несколько удивленных взглядов: подобная тучность была весьма необычной для Высшего. Обычно биононики поддерживали здоровье людей и сохраняли стройность тел. Изредка трудности создавали отклонения, случавшиеся в биохимическом обмене, но они успешно устранялись незначительной модификацией хромосом. Троблум от нее отказался. Он был таким, каким был, и не собирался ни перед кем за это извиняться.

Короткая прогулка от капсулы до входа в здание заставила его сердце биться чаще, а в вестибюле, расположенном в основании опоры, Троблум сильно вспотел. После глубокого сканирования ему пришлось приложить ладонь к шаровидному тестеру, чтобы подтвердить ДНК, и только тогда система безопасности открыла для него дверь одного из лифтов. Спуск длился бесконечно долго.

Надежно экранированная комната для презентаций ничем не отличалась от других подобных помещений. Посреди продолговатого зала стоял овальный стол из твердого дерева, а вокруг него — формирующиеся белые стулья с высокими спинками. Троблум занял место напротив двери и начал сверяться с сетью флота, чтобы убедиться, что его файлы загружены надлежащим образом.

Чуть позже в зал вошли четыре офицера; их матово-черные плащ-костюмы одинаково обрисовывали фигуры, а ранг обозначали лишь маленькие красные светящиеся точки на плечах. Троблум узнал всех троих, даже не запрашивая информацию у юз-дублей. Микала, капитан третьего ранга и директор местного бюро сверхсветовых двигателей; Эойн, тоже капитан, специализируется на деятельности чужаков; и Йехуди, начальник штаба Аревало. Вместе с ними вошел первый адмирал Казимир Бурнелли. Этого Троблум никак не ожидал. Личная встреча с командующим флотом Содружества настолько его потрясла, что он мгновенно вскочил. Шок был вызван не только высоким положением вошедшего — адмирал приходился сыном двум выдающимся личностям эпохи войны против Звездного Странника и давно прославился своим возрастом: ему исполнилась тысяча двести шесть лет. Казимир Бурнелли родился за семь или восемь столетий до того, как большинство Высших загрузили свои воспоминания в АНС.

Адмирал был одет в превосходно сшитый черный мундир из ткани старинного образца, отлично подчеркивавший широкие плечи и стройный торс классической фигуры военного. Он был довольно высоким, с оливково-смуглой кожей и привлекательными чертами лица. В иссиня-черных волосах и широких челюстях Троблум угадал наследие его отца, а изящный нос и доброжелательный взгляд светлых глаз напоминал о красоте матери.

— Адмирал! — воскликнул Троблум.

— Рад вас видеть, — ответил Казимир, протягивая руку.

Троблум не сразу сообразил, что от него требуется, но затем ответил на приветствие и пожал ладонь, обрадовавшись, что охлаждающая система плащ-костюма своевременно избавила его от пота. Файл с правилами официальной встречи, развернутый в его экзообзоре, внезапно оказался ненужным.

— Я буду представлять правление АНС, — сказал Казимир.

Впрочем, об этом Троблум и сам догадался. Казимир Бурнелли давно стал человеческим звеном в цепочке, связывающей правление АНС с кораблями сдерживающего флота Содружества, и на протяжении восьми столетий с честью оправдывал оказанное доверие. Прожитые века накладывали на его поведение едва уловимый отпечаток усталости, и каждый, кто видел адмирала, не мог этого не замечать.

В голове Троблума возникло множество вопросов, которые он хотел бы задать Казимиру Бурнелли. «Вы так долго остаетесь в своем теле Из-за того, что жизнь отца была слишком короткой?» Или: «Не могли бы вы устроить мне разговор с вашим дедом?» Но вместо этого Троблум, слегка заикаясь, лишь поблагодарил адмирала за внимание.

Вокруг зала появился еще один изолирующий экран, и система подтвердила безопасность первой степени.

— Так что же вы нам приготовили? — спросил адмирал.

— Любопытную гипотезу происхождения генераторов с Пары Дайсона, — ответил Троблум.

Парой Дайсона назывались две звезды, расположенные на расстоянии трех световых лет друг от друга и окруженные гигантскими силовыми полями. Барьеры установили аномийцы в 1200 году нашей эры и сделали это по веской причине. Тамошние обитатели, праймы, освоившие миры вокруг Альфы и Беты Дайсона, вели себя чрезвычайно агрессивно по отношению ко всем формам биологической жизни за исключением собственного вида. Звездный Странник тоже был одним из праймов, но он избежал заключения, проник в Содружество и принялся манипулировать людьми, стремясь уничтожить барьер вокруг Альфы Дайсона. Когда он добился того, чего хотел, началась война, унесшая около пятидесяти миллионов человеческих жизней. В конце концов барьер усилиями Оззи и Марка удалось восстановить, вторжение праймов закончилось, но никто не забыл, что человечество в те годы было на волосок от гибели. С тех пор флот вел неустанное наблюдение за двумя звездами.

Спустя несколько веков, когда райели пригласили Содружество участвовать в работе на станции «Центурион», людей повергло в изумление сходство систем защиты вокруг звезд Стены с генераторами, вырабатывающими силовые поля вокруг Пары Дайсона.

До сих пор все считали, что технологическая база аномийцев соответствует уровню развития райелей. Но Троблум выдвинул свои возражения. После изучения генераторов Пары Дайсона он пришел к выводу, что они почти идентичны ЗК над станцией «Центурион».

— Это подтверждает общепринятую концепцию, — заметил Йехуди.

— Как раз напротив, — быстро ответил Троблум.

Исследовательские корабли флота не раз посещали домашний мир аномийцев. Их раса два тысячелетия назад разделилась; наиболее технологически развитая группа перешла к постфизическому существованию, тогда как остальное общество откатилось назад до состояния простой сельскохозяйственной цивилизации. Они владели технологией червоточин и отправляли разведывательные отряды по всей Галактике, но освоили не больше дюжины ближайших миров и ни в одном из них не стали развивать мощную промышленность для дальнейшего покорения звезд. Знаний о генераторах Пары Дайсона у этой части аномийцев не сохранилось, а постфизическое общество уже давно не поддерживало со своими сородичами никаких контактов. Предпринятые кораблями флота неоднократные поиски сборочных комплексов, где могли бы быть изготовлены генераторы для Пары Дайсона, не дали никаких результатов. До настоящего времени астроархеологи предполагали, что заброшенные мощности истлели в космосе до состояния пыли или просто затерялись.

Троблум, ссылаясь на колоссальные размеры сооружений, отметал обе эти версии. Во-первых, какими бы знаниями ни обладали аномийцы, на строительство такого генератора с нуля им потребовалось бы не меньше столетия, не говоря уж о двух комплексах. Здесь стоит вспомнить, как долго Высшие строят «Эфир» — и это почти при неограниченном РМЭ. Во-вторых, генераторы понадобились аномийцам срочно. Праймы с Альфы Дайсона уже начинали собирать космические корабли — не способные, правда, пока двигаться со скоростью света, — именно это послужило причиной их заключения. Если бы аномийцы промедлили лет на сто, праймы успели бы распространиться в радиусе пятидесяти световых лет.

— Очевидное заключение, — сказал Троблум, — состоит в том, что аномийцы просто забрали генератор райелей со Стены. После чего им оставалось только открыть соответствующую по размеру червоточину, чтобы доставить его к Паре Дайсона, а нам известно, что базовые технологии для этого у них были. Мне бы хотелось, чтобы флот начал тщательные поиски в космическом пространстве вокруг Пары Дайсона. Оснастка червоточины аномийцев, вполне возможно, осталась там. Особенно если это было разовое действие.

Он выжидающе посмотрел на адмирала.

Казимир молчал до тех пор, пока не закрылся последний из файлов Троблума.

— Когда праймы пытались завоевать миры Содружества, — сказал он наконец, — то создали самую большую червоточину, действовавшую на расстоянии в пятьдесят световых лет.

— Врата Ада, — непроизвольно добавил Троблум.

— Вы знаете нашу историю, и это превосходно. В таком случае вам должно быть известно, что диаметр той червоточины составлял всего пару километров. Через нее бы не удалось переместить генератор барьера.

— Да, но я говорил об абсолютно новом способе транспортировки — о червоточине, которой не требуется генератор, соответствующий ее размерам, достаточно лишь спроецировать масс-эффект для экзотической материи.

— Я никогда не слышал ни о чем подобном.

— Это легко можно сделать, если придерживаться существующего представления о природе червоточин, адмирал.

— Легко? — Казимир Бурнелли повернулся к Микале. — Капитан?

— Я думаю, это возможно, — сказала она. — Но, прежде чем что-либо утверждать, я бы хотела освежить свои знания о теории экзотической материи.

— Я уже работаю над этим методом, — выпалил Троблум.

— И каковы успехи? — поинтересовалась Микала.

Троблум заподозрил насмешку в ее словах, но у него не было достаточного опыта, чтобы точно интерпретировать вопрос.

— Кое-что есть. В теории ограничений по диаметру нет. Все упирается в количество имеющейся энергии.

— Для транспортировки генератора барьера с Пары Дайсона на другой конец Галактики потребовалась бы вся энергия взрыва новой звезды.

Теперь Троблум был уверен, что женщина смеется над ним.

— Ничего подобного, — возразил он. — В любом случае, если бы они построили генератор вблизи родного мира, им все равно пришлось бы его перемещать, не так ли? А если они занимались сооружением в непосредственной близости от объекта, что весьма сомнительно, то где же тогда сборочная площадка? Мы бы уже наверняка что-нибудь нашли. Генераторы были привезены с того места, где их установили райели.

— Если только их не создало постфизическое сообщество, — вставила Микала. — Кто знает, на что оно способно или было способно.

— Простите, но тут я всецело на стороне Троблума, — сказал Эойн. Нам известно, что аномийцы перешли в постфизическое состояние только после того, как был поставлен барьер, то есть спустя примерно сто пятьдесят лет.

— Верно! — торжествующе воскликнул Троблум. — Они должны были применять технологии приблизительно нашего уровня. Где-то там, в космосе, наверняка есть остатки системы, способной передвигать объекты размером с планету. Адмирал, мы должны их найти. Я уже составил план поисков для исследовательских кораблей флота…

— Позвольте мне вас пока остановить, — прервал его Казимир Бурнелли. — Троблум, высказанные вами гипотезы звучат очень убедительно. Настолько убедительно, что я намерен немедленно направить всю информацию ведомственному наблюдательному комитету. Если там выскажутся положительно, мы с вами обсудим возможности флота и порядок поисков. И, поверьте мне, в этом случае ответа долго ждать не придется. Договорились?

— Но ведь вы можете уже сейчас отдать приказ исследовательскому отряду начать поиски, у вас есть право.

— Да, есть. Но я не пользуюсь им без крайней необходимости. Предоставленных вами данных вполне достаточно, чтобы начать серьезное обсуждение. Мы будем следовать принятым процедурам. И если вы окажетесь правы…

— Я безусловно прав, — выпалил Троблум. В глубине души он знал, что нарушает правила, но цель была так близка!.. Он полагал, что неожиданный визит адмирала ускорит согласование. — У меня самого недостаточно РМЭ для целой флотилии кораблей, вот поэтому я обратился к флоту.

— Частному лицу не под силу такие экспедиции, — усмехнулся Казимир. — Пространство вокруг Пары Дайсона по-прежнему закрыто. Это проект флота.

— Да, адмирал, — пробормотал Троблум. — Я понимаю.

Он действительно все понимал, но перспектива завязнуть в бюрократической волоките от этого не становилась приятнее.

— Я заметила, вы не включили в свои файлы результаты расчетов по той «одноразовой» червоточине, — сказала Микала. — Это существенный недостаток.

— Расчеты еще в начальной стадии, — слегка покривил душой Троблум. На самом деле он придержал эти данные, поскольку почти добился успеха. В противном случае они стали бы решающим аргументом. Но пока в том не было необходимости. И тем не менее… — Надеюсь, скоро я смогу показать вам результаты.

— Это было бы очень интересно, — сказал Казимир и наконец позволил себе улыбнуться, отчего стал казаться моложе на несколько столетий. — Спасибо, что обратились к нам. Я искренне благодарен вам за все, что вы сделали.

— Это моя работа, — ворчливо ответил Троблум.

Он молча смотрел, как рассеивается защитный экран и участники встречи покидают зал. Ему очень хотелось задержать адмирала. «Ваша мать принимала решения, не оглядываясь ни на какие комитеты, а уж что бы сказал ваш дед на предложение достичь консенсуса!» — мог бы сказать Троблум. Вместо этого он с недовольным вздохом вернул свои файлы в ячейку памяти. Встречаться с идолами всегда рискованно, слишком многие из них не соответствуют сложившимся в веках образам.

Младшая дочка разбудила Экспедитора, когда за окном только начинало светать. Малышка Роза опять решила, что пяти часов сна для нее вполне достаточно, и теперь сидела в кроватке, требуя внимания. И молока. Лежащая рядом с ним Лиззи пошевелилась, просыпаясь от глубокого сна. Экспедитор не стал дожидаться, пока жена откроет глаза, он выбрался из кровати и поднялся в детскую. Если не поторопиться, Тилли и Элси тоже проснутся, и тогда никто не сможет их утихомирить.

Вслед за ним в детскую вплыл робот-нянька — гладкий овал чуть больше метра высотой. Из-под его нейтрально-серого покрытия появилась бутылочка с молоком для Розы. Ни сам Экспедитор, ни Лиззи не решались доверить уход за ребенком машине, какой бы современной она ни была, поэтому он устроился в мягком кресле рядом с кроваткой, усадил малышку к себе на колено и начал поить ее из бутылочки. Роза с довольной улыбкой взяла в рот соску и заерзала, устраиваясь поудобнее. Робот вытащил трубку, подсоединенную к клапану подгузника, удалил ночную мочу и плавно вылетел из детской. Роза энергично помахала рукой.

— Да-даня, — протянула девочка и снова прильнула к бутылочке.

— До свиданья, — поправил ее Экспедитор.

Словарный запас семнадцатимесячной дочки быстро увеличивался. Биононические органоиды в ее клетках были практически не активны, они только производили себе подобных по мере роста девочки. Тщательные исследования показали, что для ребенка Высших до периода полового созревания лучше всего развиваться естественным путем. Лишь после этого следовало задействовать биононики, и одной из их функций было формирование тела по желанию хозяина. Сам Экспедитор до сих пор сомневался, что это хорошая идея. Неограниченная власть подростков над физиологическими процессами нередко приводила к серьезным ошибкам с тяжелыми последствиями. Сам он на всю жизнь запомнил, как в четырнадцать влюбился в семнадцатилетнюю девушку и попытался улучшить свои гениталии. В результате ему пришлось вынести пять весьма неприятных процедур в кабинете доктора, чтобы остановить их ненормальный рост.

Как только Роза наелась, Экспедитор понес ее вниз. Они с Лиззи жили в классическом доме георгианской эпохи в Холланд-парке — одном из центральных районов Лондона. Три года назад дом отреставрировали с применением самых современных технологий, чтобы сохранить древние материалы, не прибегая к стабилизирующему полю. После переезда Лиззи занялась интерьером и заполнила комнаты со вкусом подобранной мебелью и обслуживающими системами разных эпох — от середины XX века вплоть до XXVII, когда репликационные возможности АНС фактически остановили развитие дизайна. В здании были добавлены два подземных этажа, где расположился бассейн, спа-комплекс, а также резервуары для воды и вспомогательное оборудование, снабжавшее кулинарный бокс и домашний репликатор.

Экспедитор принес Розу в оранжерею, построенную из стальных рам. В плетеных корзинах там лежали малышкины игрушки. Февральское утро уже разукрасило стекла сверкающими морозными узорами. Сейчас единственным ярким пятном в зимнем саду были цветущие зимой вишни на изогнутом берегу замерзшего пруда.

Часом позже, когда Лиззи спустилась в оранжерею, Экспедитор играл с Розой на теплом полу. Следом за матерью пришли семилетняя Тилли и пятилетняя Элси. Они весело поздоровались с младшей сестренкой, и Роза, раскинув ручки и что-то взволнованно лопоча на своем непонятном языке, бросилась им навстречу. Вскоре все трое начали строить башню из кубиков, и чем выше она поднималась, тем быстрее менялся ее цвет.

Экспедитор поцеловал Лиззи и дал команду кулинарному процессору приготовить завтрак. На кухне Лиззи села за круглый деревянный стол. Она была специалистом по древней культуре и оформила это помещение в старинном стиле как комнату, предназначенную для приготовления еды. Десять лет назад, сразу после переезда, Лиззи даже поставила здесь массивную чугунную плиту, хотя никакой необходимости в ней не было. Зато зимой ее уютное тепло превращало кухню в главную комнату в доме, так что здесь собиралась вся семья. Иногда Лиззи применяла плиту по назначению, используя ингредиенты из кулинарного бокса. Последним ее шедевром стал именинный пирог на день рождения Тилли.

— Сегодня у Тилли занятие по плаванию, — сообщила Лиззи, прихлебывая чай из большой китайской чашки, поданной домашним роботом.

— Опять? — удивился он.

— Она становится более уверенной в воде. У детей очень хороший учитель.

— Отлично. — Экспедитор взял с тарелки рогалик и разломил его. — Девочки, — крикнул он. — Пора завтракать. И приведите, пожалуйста, Розу.

— А она не хочет, — тотчас ответила Элси.

— Не заставляйте меня за вами ходить. — Он постарался избежать взгляда Лиззи. — Я уезжаю на несколько дней.

— Что-то интересное?

— Поступил сигнал, что некоторые компании на Оронсае получили в свое распоряжение репликаторы третьего уровня, — сказал он. — Я должен протестировать их продукты.

В настоящее время он работал в отделе наблюдения за распространением во Внешних мирах технологий Высших. Правительства Внешних миров относились к этому вопросу крайне серьезно, и Кое-кто из самых жестких политиков Протектората называл происходящее первой стадией культурной колонизации, заслуживающей расплаты. Но предприниматели Внешних миров, стремясь снизить себестоимость продукции, постоянно внедряли все новые и более сложные производственные линии. Высшие-радикалы с готовностью предоставляли им такую возможность, но называли это иначе: первой стадией приобщения к культуре. Главной задачей Экспедитора было принять объективное решение. Технология Высших неизбежно распространялась из Центральных миров — точно так же, как Внешние миры всегда заселяли новые планеты, расположенные на окраинах их территорий. Граница между Центральными и Внешними мирами была в лучшем случае не до конца определенной, при этом некоторые Внешние миры открыто поддерживали идею перехода в статус Высших. В решениях определяющую роль в большинстве случаев играло расположение планет. Расстояние от Оронсая до Центральных миров составляло больше сотни световых лет, и потому считать случившееся обычной утечкой информации было бы непростительной небрежностью. Если репликаторы появились даже там, значит, поработали радикалы или подсуетилась какая-то особо алчная компания.

Лиззи слегка приподняла бровь.

— В самом деле? И что же там за продукция?

— Компоненты космических кораблей.

— Сейчас это, похоже, весьма прибыльное занятие.

Он по достоинству оценил ее сдержанное одобрение. В последние дни множество представителей судостроительных компаний поспешили на Эллезелин в надежде заключить сделку с новым Пастырем клириков.

Девочки прибежали в кухню и расселись за столом. Роза вскарабкалась на плюшевый грибок, изготовленный в XXV веке и служивший ей детским стульчиком. Шляпка мягко изогнулась, обхватывая ее тело и не давая упасть, а потом гриб начал расти, пока девочка не приподнялась над столешницей. Оказавшись на одном уровне с остальными, она радостно захлопала в ладоши. Элси с серьезным видом пустила по столу чашку с медовыми хлопьями, и Роза ее перехватила.

— Смотри, не рассыпь, — строго приказала Элси.

Роза ответила ей довольным воркованием.

— Папа, ты телепортируешь нас сегодня в школу? — тоненьким просительным голоском спросила Тилли.

— Вам ведь известно, что я не стану этого делать, — ответил он. — И не просите.

— Ну, пожалуйста, папочка. Пожалуйста!

— Да, папочка, — подключилась Элси. — Телепортируй нас. Мне так нравится. Очень-очень.

— Я знаю, что тебе нравится, но вы поедете на автобусе. Телепортация. — это очень серьезно.

— Ты всегда говоришь, что школа — это серьезно, — немедленно воскликнула Тилли.

Лиззи тихонько рассмеялась.

— Тут другое… — начал он. — Ну, ладно. Вот что я вам скажу. Если вы будете вести себя хорошо — и только в этом случае, — я телепортирую вас в школу в четверг.

— Да, да!

Тилли захлопала в ладоши и подпрыгнула на стуле.

— Но вы должны быть очень хорошими девочками. Мама мне обо всем расскажет.

Обе дочери тотчас с улыбками повернулись к Лиззи.

После завтрака девочки ушли в ванную комнату, чтобы умыться и причесаться; Элси, как обычно, очень долго распутывала свои длинные рыжие волосы. Родители тем временем проверили файлы с домашними заданиями и убедились, что все выполнено. Робот-горничная приготовил сестрам школьную форму.

Через полчаса с неба к зеленой лужайке, где пару веков назад проходила дорога, спустился школьный автобус — длинная антиграв-капсула бирюзового цвета. Экспедитор вывел на улицу дочерей, надевших поверх красных курточек серые плащи, защищающие от холодного влажного воздуха. Он еще раз проверил, взяла ли Тилли купальный костюм, потом поцеловал девочек на прощанье и помахал рукой вслед быстро поднимавшемуся автобусу. Совместная поездка в школу объединяла детей и в некоторой степени была частью обучения, поскольку школа представляла собой не что иное, как игровой развивающий центр. Настоящее образование дети получали позже, когда начиналась работа бионоников. Но каждый раз вид исчезающего в туманном небе автобуса вызывал у Экспедитора всплеск эмоций. В Лондоне осталась всего одна школа, расположенная к югу от Темзы, в Далвич-парке. В городе с населением около ста пятидесяти тысяч человек больше и не требовалось. Даже среди Высших количество детей было ничтожно малым, но, с другой стороны, уроженцы Земли имели неограниченный резерв. С тех пор как Земля стала первым миром Высших, ее население неуклонно уменьшалось. В самом начале, когда биононики оказались общедоступными и АНС начала свою деятельность, средний возраст жителейбыл здесь самым высоким в Содружестве. Затем старшие представители передали свой разум в АНС, а более молодые, еще не готовые к переходу в постфизическое состояние, стали уезжать в Центральные миры, где жили до тех пор, пока не решали завершить биологическую жизнь. В результате на Земле осталось очень небольшое число людей с исключительно низким уровнем рождаемости.

Экспедитор и Лиззи, имевшие трех дочерей, были редким исключением. Но и брак свой они регистрировали тоже исключительным образом: церемония проходила в старинном соборе, в присутствии друзей, ставших свидетелями союза. На этом настояла Лиззи, древние традиции и ритуалы приводили ее в восхищение. Впрочем, не настолько, чтобы самой вынашивать детей, — их дочери развивались в резервуарах-утробах.

— Будь осторожен на Оронсае, — сказала Лиззи мужу, когда тот изучал свое отражение в зеркале ванной.

Он признавал, что его лицо скорее плоское, чем широкоскулое, а вокруг глаз, хмурился он или улыбался, все равно собирались морщинки, независимо от процедур против старения, проводимых по методике Высших или Прогрессоров. Гены Прогрессора дали ему курчавые светло-рыжие волосы, которые унаследовала Элси. Модификация бионониками лицевых волосяных луковиц избавила от необходимости применять бритвенный гель дважды в сутки, но процесс оказался несовершенным, и раз в неделю ему приходилось осматривать лицо и наносить гель на отдельные участки, где была легкая щетина. Лиззи называла их «лужицами небритости».

— Я всегда осторожен, — заверил жену Экспедитор.

Он набросил новый плащ-костюм и подождал, пока ткань не приме нужную форму. Проявившийся цвет напоминал темный изумруд, пронизанный серебряными искрами. Очень стильно.

Лиззи, никогда не носившая одежды, изготовленной после XXII века, окинула его неодобрительным взглядом.

— Если ты направляешься так далеко от Центральных миров, тебе следует соблюдать особую осторожность.

— Я знаю. Обещаю, я буду начеку.

В подтверждение своих слов он поцеловал Лиззи, стараясь не обращать внимания на чувство вины, распространяющееся в голове, словно замедленный яд. Еще раз взглянув в зеркало, он убедился, что выражение его лица вполне искренне, но от этого стало только хуже. Невозможность рассказать Лиззи об истинной цели поездки его сильно огорчала.

— А вот здесь пропустил, — поддразнила она мужа, постучав пальчиком по его левой скуле.

Он уставился в зеркало и разочарованно застонал. Как и всегда, Лиззи была права.

Покончив со сборами, Экспедитор остановился перед женой, держащей на руках извивающуюся Розу. Он помахал им, запустил функцию полевого интерфейса и ввел координаты пункта назначения в открывшейся сетке телепорт-сферы Земли. Интегральное силовое поле мгновенно окутало его защитным коконом. Затем возникло неприятное ощущение чудовищной пустоты спектра перемещения. Он искренне ненавидел этот микросекундный промежуток неопределенности. Все биононики, усиливающие его чувства, свидетельствовали о том, что вокруг него ничего нет, даже остаточных квантовых признаков родной Вселенной. Отсутствие каких бы то ни был сенсорных сигналов растягивало мгновение до бесконечности.

Но вот вокруг проявились очертания «Иглз Харбор». Гигантская станция раскинулась в семидесяти километрах над южной Англией. Это была одна из ста пятидесяти одинаковых станций, поддерживающих телепорт-сферу Земли. Правление АНС построило их в форме гигантских летающих тарелок диаметром в три километра, но почти никто давно уже не обращал внимания на странность форм.

Экспедитор оказался в обширном зале приемника-распределителя в наружной части диска. Кроме него, здесь было еще два или три человека, и на его прибытие никто не обратил внимания. Прямо перед входом поднималась прозрачная изогнутая секция пола, позволяющая взглянуть на южную часть страны. Лондон оказался прямо внизу, медленно плывущие полосы тумана частично прикрывали его белой пеленой. В прошлый раз, когда они были здесь вместе с Лиззи и детьми, стоял солнечный день, и девочки, прижавшись к стеклу, слушали рассказ Лиззи об исторических местах и прославивших их событиях. Она говорила, что древний город стал примерно таким же по величине, каким был в середине XVIII века. С уменьшением численности жителей правление АНС решило, что нет необходимости сохранять все опустевшие дома. Их возраст не всегда означал ценность для истории. Были сохранены древние памятники цивилизации и дома, которые сочли важными объектами архитектуры или культуры. А вот обширные пригороды… там стояли сотни и тысячи зданий всех видов и эпох. Большую их часть продали или просто раздали различным людям и организациям Великого Содружества, а то, что осталось, просто снесли.

Экспедитор бросил последний взгляд на окутанный дымкой город и ощутил болезненный укол вины. Но он никак не мог рассказать Лиззи о том, чем занимался на самом деле. Она хотела стабильности для их маленького семейства. И правильно делала.

Перед каждой командировкой он убеждал себя, что ничем не рискует. Почти. Ну, разве только чуть-чуть. Он надеялся, что, если что-то не получится, фракция сможет оживить его в новом теле и вернуть домой раньше, чем поднимется тревога.

Он отвернулся от Лондона и направился в противоположный конец полупустого зала к транзитным тоннелям. Один из них втянул его, словно трубка старинного пылесоса, и вытолкнул в центре «Иглз Хэвен», где находился терминал межзвездных червоточин. Немногочисленность пассажиров удивила Экспедитора — их было не больше, чем в другие дни. Он ожидал, что миграция Высших в АНС возрастет. Воплощенный Сон наверняка оживил политические движения во Внешних мирах. Центральные миры отнеслись к затее паломничества с обычным для них равнодушием, но и там, судя по количеству людей, объединившихся ради выражения своего мнения, политические силы не остались в стороне.

Никто не сомневался, что после избрания Этана Пастырем клириков фракции АНС начали отчаянно манипулировать, стараясь добиться преимущества и сформировать Великое Содружество в соответствии с собственными представлениями. Кто из них имел шансы выиграть, Экспедитор сказать не мог: фракций насчитывалось слишком много, а их внутренние союзы были слишком неустойчивыми, если не сказать — вероломными. Уже давно поговаривали, что фракций в АНС ровно столько, сколько в ней постфизических личностей, и Экспедитор ни разу не имел повода в этом усомниться. Их направления варьировались от желания изолировать и игнорировать людей в физических телах (вплоть до экстремистских призывов их уничтожить) до стремления поднять всех представителей человечества, будь то члены АНС или физически существующие личности, до божественного уровня.

Экспедитор отправлялся в командировки по поручению обширного альянса консервативного направления: его члены считали, что обществу надо предоставить возможность развиваться естественным путем, вот только о том, как этого достичь, они спорили постоянно и яростно. Собственные взгляды Экспедитора в общих чертах совпадали с мнением фракции, и потому он выполнял задания. Когда через пару столетий он решит произвести загрузку в АНС, то, вероятно, присоединится именно к этой ячейке. А пока он стал одним из ее неофициальных посредников с физическим сектором Содружества.

Станционный терминал представлял собой простой сферический зал, в центре которого был установлен шар диаметром пятьдесят метров, светящийся переливчатым фиолетовым сиянием излучения Черенкова, характерного признака экзотической материи, поддерживающей стабильность червоточины. Экспедитор шагнул в мерцающую стену фотонов и тотчас вышел в похожем сферическом зале на Сент-Линкольне. Эта давно заселенная планета с развитой промышленностью до сих пор была основной производственной базой для Центральных миров и, кроме того, поддерживала статус основного узла местной сети червоточин. Экспедитор выбрал транзитный тоннель, ведущий на Литам — самый дальний от Земли Центральный мир. Выход был закреплен на территории местного космопорта. Древняя сеть червоточин соединяла между собой только Центральные миры. Внешние миры слишком дорожили своей культурной и экономической независимостью и потому отвергали непосредственную связь с Центром. Они предпочитали обходиться немногочисленными рейсами космических кораблей.

Двухместная капсула ждала Экспедитора у выхода, чтобы доставить к кораблю. Она скользнула в проход между двумя длинными рядами посадочных площадок, где стояли космические суда. Они были самых разных размеров, от тонкого, словно игла, частного прогулочного крейсера до стометровых лайнеров, способных обслуживать коммерческие маршруты протяженностью до сотни световых лет. Большая часть кораблей была оснащена гипердвигателями; владельцы самых крупных предпочитали генераторы непрерывных червоточин — они не обеспечивали больших скоростей, но на малых расстояниях оказывались более экономичными. Грузовые корабли на стоянке отсутствовали, поскольку Литам стал планетой Высших и в импорте потребительских товаров не нуждался.

«Бестия» отыскалась почти в самом конце ряда. Удивительно короткий, блестящий хромом пурпурный эллипсоид высотой около двадцати пяти метров стоял на пяти приземистых шаровидных опорах, державших корпус в трех метрах над полом. Гладкая непроницаемая поверхность не давала ни малейшего намека на содержимое. Судно выглядело как любой другой корабль с гипердвигателем, принадлежащий состоятельному частному лицу, компании Внешнего мира или Совету Высших, наделенному дипломатическими прерогативами. В задней части площадки возвышалась нескладная металлическая установка; два тонких шланга тянулись к вспомогательному люку, наполняя резервуары синтеза необходимыми химикатами.

Экспедитор, отослав капсулу обратно в приемный зал, прошел под корабль. Юз-дубль связался с интеллектуальным центром корабля, заверил личность пассажира, и после проверки процессуального кода и ДНК интел-центр признал его право на управление. В основании корабля открылся люк-выемка в поверхности, которая затем втянулась, превратившись в темный тоннель. Сила тяжести вокруг уменьшилась, а затем и вовсе стала отрицательной, подняв Экспедитора над полом. Он проник в единственную кабину в середине корабля. В пассивном состоянии она представляла собой полусферу из темной материи, пружинящей при прикосновении. Узкие полосы в верхней ее части давали тусклый голубоватый свет, позволявший осмотреться но сторонам. Люк под ногами закрылся. Ощущение мощности, скрытой за переборками, вызвало у Экспедитора улыбку. Корабль, словно живое существо, обволакивал его, отвергая все знания и опыт представителя Высшего общества. Он радовался открывшейся возможности улететь на другой конец Галактики — свободе в наивысшем ее проявлении.

Девочкам бы очень понравился такой полет.

— Предоставь мне сиденье, — обратился он к интел-центру, — зажги огни и активируй функцию полетного контроля.

Из пола сформировалось кресло, компенсирующее ускорение, полосы наверху стали ярче, на стенах проявился сложный узор черных линий. Экспедитор сел. Развернувшиеся экзообразы показали ему состояние систем корабля. Юз-дубль связался с диспетчерской космопорта, получил разрешение на старт и проложил маршрут до Эллезелина, находящегося на расстоянии двухсот пятнадцати световых лет. Топливные шланги подтянулись к установке.

— Поехали, — скомандовал Экспедитор интел-центру.

Антигравитационная установка начала поднимать «Бестию», но внутри кабины благодаря компенсационным генераторам сила тяжести не изменилась. На высоте пятидесяти километров, предельной для антигравитационных установок, интел-центр переключился в режим инверсной гравитации, и корабль начал ускоряться, удаляясь от планеты. Экспедитор тем временем начал экспериментировать с внутренним устройством кабины, выдвигая из переборок стены и мебель. Черные линии меняли очертания, вариантов было великое множество, вплоть до душевых и отдельных спальных мест для шести пассажиров. Но при всей пластичности кабины в базовом варианте она представляла собой одну большую комнату. «Если путешествовать вдвоем, не говоря уж о пяти попутчиках, надо подбирать очень хорошего друга», — решил Экспедитор.

В тысяче километров от космопорта «Бестия» перешла на сверхсветовую скорость и с фотонным взрывом, втянувшим все блуждающие электромагнитные заряды в радиусе километра от корпуса, скрылась в разрыве квантового поля. Никаких различий обычные человеческие органы чувств не уловили, с таким же успехом Экспедитор мог находиться и в подземном укрытии, даже гравитация ничуть не изменилась. Сенсоры разворачивали перед ним упрощенную схему маршрута по отношению к значительным по массе телам и обозначали звезды и планеты там, где наблюдались квантовые искажения пересекающихся полей, сквозь которые пролетал корабль. Начальная скорость установилась на отметке в пятнадцать световых лет в час — предел скорости для кораблей с гипердвигателями, которые можно было отследить при помощи комплексной системы наблюдения Литама на расстоянии двух световых лет.

Экспедитор выждал, пока корабль не удалится на три световых года от планеты, и тогда дал команду снова увеличить скорость. Ультрадвигатель разогнал «Бестию» до феноменальных пятидесяти пяти световых лет в час. Этого было вполне достаточно, чтобы Экспедитор вздрогнул. До сих пор ему дважды довелось путешествовать на кораблях с ультрадвигателями; таких судов было не слишком много, поскольку АНС не поощряла развитие технологий в Центральных мирах. Откровенно говоря, Экспедитор даже остерегся бы спрашивать, каким образом фракции Консерваторов удалось завладеть подобной машиной.

Двумя часами позже он уменьшил скорость до пятнадцати световых лет в час, тем самым позволив системе контроля движения Эллезелина обнаружить его приближение в гиперпространстве. Через трансмерный канал он связался с информационной сетью планеты и запросил посадку в космопорте Риази.

Первоначальная столица Эллезелина располагалась на северном побережье Синканга, по обоим берегам реки Камоа. Экспедитор успел рассмотреть город, пока «Бестия» спускалась к главному космопорту. Улицы столицы образовывали сетку, похожую на паутину, в центре которой стояло здание парламента планеты. Оно осталось здесь живописным нагромождением башен и контрфорсов, выполненных как из древних, так и из современных материалов, а правительство давно переехало в Маккатран-2. Следом потянулись и высшие чиновники со своими департаментами, что повлекло за собой миграцию торговли и промышленности. В Риази теперь остался только транспортный сектор. В комплексе космопорта были расположены все червоточины, соединяющие Эллезелин с планетами зоны Свободного Рынка, что превращало его в крупнейший транспортный узел во всем секторе.

«Бестия» приземлилась на площадку, почти не отличающуюся от той, с которой стартовала всего три часа назад. Экспедитор неотслеживаемой монетой-кредиткой уплатил за стоянку в течение месяца, но от заправки отказался. Юз-дубль вызвал ему капсулу-такси. Еще до прихода машины поступил вызов от фракции Консерваторов:

«На Эллезелине заметили Мария».

Экспедитор вздрогнул — уже второй раз за день.

— Я полагаю, этого следовало ожидать. Вам известно, зачем он приезжал?

«Чтобы поддержать Пастыря клириков. Но в чем именно состоит эта поддержка, нам пока неизвестно».

— Понятно. Он здесь, на территории космопорта? — нехотя спросил Экспедитор.

Он не был активным агентом, но биононики обеспечивали его функциями поля, которые могли помочь в случае агрессивных действий. Скорее всего, они не уступают оснастке Мария. Впрочем, агрессии вряд ли стоит ожидать. Агенты фракций просто не в состоянии разрешить свои споры физическими действиями. Это ничего не дает.

«Мы считаем, что такое маловероятно. Он посетил Пастыря клириков через час после избрания, а затем исчез из поля зрения. Мы предупреждаем тебя об этом просто на всякий случай, чтобы ты был осторожен. Мы считаем, что фракции Ускорителей не стоит знать о наших делах больше, чем мы знаем об их действиях. Уезжай сразу, как только это будет возможно».

— Понял.

Капсула-такси довезла его до огромного пассажирского терминала космопорта. Экспедитор зарегистрировался на рейс «Единых трансзвездных линий Содружества» до Акимиски, ближайшей к Центральным мирам планеты. Все время, что Экспедитор провел в зале ожидания, он не выключал сканер, отыскивая Мария в огромном терминале. Когда сорок минут спустя пригласили на посадку, он так и не обнаружил ни Мария, ни какого-то другого агента Высших.

Экспедитор вошел в свое купе первого класса, испытывая немалое чувство облегчения. Через пятнадцать часов космический корабль с гипердвигателем доставит его на Акимиски. Оттуда он ненадолго съездит на Оронсай, чтобы подтвердить свою легенду. Если все сложится удачно, он вернется на Землю уже через два дня. Это будет конец недели, и они с Лиззи смогут свозить девочек в южный заповедник Новой Зеландии. Детям понравится.

Бар «Любимый» занимал весь третий этаж круглой башни в Аббатском районе Маккатрана-2. Как и следовало ожидать, в Маккатране в таком же здании на третьем этаже тоже имелся бар. Если судить по снам Иниго, мебель здесь стояла получше, а еще тут было светлее и чище — в оригинале грязь лежала буквально повсюду. В баре в основном собирались верующие, слегка разочарованные немногочисленностью своей общины по сравнению с многолюдными метрополиями Великого Содружества. Кроме того, тут был лучший выбор напитков, если сравнивать с прототипом.

Аарон предполагал, что именно это обстоятельство снова и снова и привлекало сюда бывшего советника, достопочтенную Корри-Лин. Уже третий вечер подряд он сидел за маленьким угловым столиком и наблюдал, как она у стойки поглощает внушительные дозы спиртного. Благодаря стройной фигуре она казалась выше, чем на самом деле, но крупной женщиной назвать ее было нельзя. Матовую кожу лица, особенно на лбу, усеивали бесчисленные веснушки, а таких темно-рыжих волос Аарон не видел больше ни у кого. В зависимости от освещения они казались то блестяще-черными, то искристо-оранжевыми. Волосы были коротко подстриженными и такими густыми, что ложились вокруг изящного личика крупными завитками, придавая женщине вид порочного подростка. На самом деле ей было триста семьдесят лет. Аарон знал, что Корри-Лин не принадлежала к Высшим, и полагал, что перепить любого самоуверенного парня, оказавшегося поблизости, ей помогает только превосходный метаболизм Прогрессора.

За этот вечер уже четвертый верующий подошел к Корри-Лин попытать удачу. В конце концов, добрые обитатели Маккатрана активно занимались здоровым сексом, Сидевшие у окна приятели с ухмылками и негромким хихиканьем наблюдали, как их товарищ уселся на свободный табурет рядом с Корри-Лин. На ней не было официального одеяния клирика, иначе верующий не осмелился бы подойти ближе чем на десять метров. Простое темно-красное платье с разрезами под мышками, обнажавшими значительные участки тела, подогрело храбрость парня. Корри-Лин без комментариев выслушала вступительную часть его речи, кивнула в ответ на его предложение оплатить ее выпивку и жестом подозвала бармена.

Аарон жалел, что не может оттащить парня. Это постыдное зрелище он наблюдал за несколько последних вечеров уже не один раз. Бармен подошел к ним с двумя тяжелыми стопками и запотевшей бутылкой адлиерской «Золотой водки № 88». Доставленная с Витчана, она не имела никакого отношения к настоящей земной водке, кроме разве что тяжелых последствий. Этот продукт изготавливали из сезонного вина Адлиера, превращая его в напиток, на восемьдесят процентов состоящий из спирта и содержащий восемь процентов мощного наркотика трицетолина. Бармен наполнил обе стопки и оставил бутылку.

Корри-Лин приветственным жестом приподняла свой стакан и осушила его одним глотком. Окрыленный надеждой парень последовал ее примеру. Едва он успел поморщиться от ледяного холода, обжегшего глотку, Корри-Лин снова наполнила обе стопки. И подняла свою. Парень, хотя и не слишком охотно, сделал то же самое. Она снова залпом проглотила напиток.

За столиком у окна послышался смех. Парень все же сумел влить в себя очередную порцию. На глазах у него выступили слезы, а плечи передернулись от невольной дрожи, как будто он сдерживал кашель. Корри-Лин с механической точностью отмерила обоим по третьей порции. И залпом выпила свою. Парень с отвращением махнул рукой и попятился, несмотря на издевательские насмешки своих дружков. Аарон ничуть не удивился; прошлым вечером один из таких ухажеров, прежде чем потерпеть обидное поражение, влил в себя пять порций спиртного.

Корри-Лин толкнула бутылку по стойке, и бармен ловко ее подхватил, а затем вернул на полку. А женщина, поставив локти на стойку и глядя в пустоту, вернулась к своему бокалу пива.

Аарон уже давно понял, что соблазнить эту женщину будет нелегко. У него есть только один шанс, и, если им не воспользоваться, придется потерять еще несколько дней, чтобы найти другой подход. Он встал Из-за стола и решительно шагнул вперед. Вблизи он ощутил эмиссию ее сознания в Гея-сферу, уменьшенную до минимума. Его как будто коснулось леденящее дыхание полярного воздуха, вызвавшее дрожь во всем теле; ее силуэт в эфирном поле зиял чернотой межзвездной пустоты. Одно только это заставило бы помедлить большинство людей, не говоря уж об испытании «Водкой № 88». Аарон сел на освободившийся после отступления парня табурет. Рассеянный взгляд женщины пренебрежительно скользнул по его дешевому костюму.

Аарон подозвал бармена и заказал пиво.

— Надеюсь, вы простите меня, если я пропущу ритуальную выпивку, — заговорил он. — Я здесь не для того, чтобы пытаться залезть вам в трусы.

— Стринги.

Не глядя на него, она сделала большой глоток пива.

— Э… что?

Такого ответа он не ожидал.

— В мои стринги.

— Я неожиданно ощутил желание быть посвященным в вашу религию.

Она усмехнулась своим мыслям и крутанула стакан с пивом.

— Ты не слишком торопишься, а ведь уже несколько дней здесь ошиваешься.

Перед ним появился бокал с пивом, и Корри-Лин неожиданно поменяла его на свой, полупустой бокал.

Аарон махнул бармену. Еще пива. Два бокала.

— Это не религия, — возразила Корри-Лин.

— Конечно, нет, я сказал глупость. Одеяния священников. Поклонение пропавшему пророку. Обещание спасения. Пожертвование денег на городской храм. Предстоящее паломничество. Прошу прощения, но ошибиться не трудно.

— Еще немного таких разговоров, чужестранец, и ты еще до рассвета полетишь головой в ближайший канал.

— С головой или без головы?

Корри-Лин наконец повернулась и серьезно посмотрела на него. Ее усмешка была вполне под стать порочной внешности.

— Во имя Великой Вселенной Оззи, чего ты добиваешься?

— Собираюсь тебя обогатить.

— Зачем это тебе?

— Так я и сам смогу стать богаче.

— Я не сильна в банковских аферах.

— Да, вряд ли такому учат в приходской школе.

— Священники учат хранить веру. Мы можем взять тебя на небеса, можем даже позволить взглянуть на то, что тебя там ждет.

— Как раз это нам и нужно.

— Нам?

— «Дальний чартер». Как мне кажется, ваша не-религия в данный момент нуждается в космических кораблях, советник Эмеритус.

Корри-Лин рассмеялась.

— Да ты опасен, не так ли?

— Никакой опасности, просто хочу быть богатым.

— Но я уже на пути к нашему раю в Бездне. Зачем мне нужны деньги Содружества?

— Деньгами пользовался даже Идущий-по-Воде. Но я не намерен обсуждать с тобой этот вопрос. Впрочем, как и любой другой. Я только хочу сделать предложение. У тебя есть необходимые мне связи, хотя, насколько мне известно, в данный момент у тебя не слишком хорошие отношения с бывшими коллегами из Совета клириков. Это может подтолкнуть к изменению убеждений в ту или иную сторону. Я правильно говорю, Советник Эмеритус?

— К чему такие формальности? Смелее, скажи, что я попала в черный список. Все так и делают.

— Клоуны из унисферы рады прилепить ярлык на каждого из нас. Но это еще не значит, что у тебя не найдется парочки имен, которые могли бы мне пригодиться. — Он постучал пальцем по виску. — Я подозреваю, во Дворце тебя еще достаточно уважают, чтобы и для меня открылись Кое-какие двери. Разве не так?

— Возможно. А как тебя зовут?

— Аарон.

Корри-Лин фыркнула в пиво.

— Верхняя строчка, да?

— Первый в списке, советник Эмеритус. Позволь мне пригласить тебя поужинать. А уж тогда ты решишь, послать меня подальше или дать код своего счета, чтобы я смог его пополнить. Не спеши с решением.

— Не буду.

«Дальний чартер» был официально зарегистрированной на Фалноксе компанией. Любой, кто захотел бы выяснить детали ее деятельности, мог без труда узнать, что компания предоставляла услуги по грузовым перевозкам между семью Внешними мирами. Деятельность не слишком активная, но достаточно прибыльная, чтобы содержать штат из тридцати человек. К счастью для Аарона, это была довольно обычная вывеска, за которой он мог скрыться в случае необходимости. Он не знал, кто основал компанию. И не интересовался этим. А если организация окажется реальной, ей нелегко будет свести концы с концами Из-за его непредвиденных трат. Он уже третий вечер подряд кормил и поил Корри-Лин — особенно поил. Но и закуской служили самые изысканные блюда в пятизвездочном ресторане. Ей нравилось ужинать у Бертрана, в Большом Маккатране; но сравнению с этим рестораном отель «Бэкингем» выглядел ночлежкой для бродяг. Аарон подозревал, что женщина испытывает его, но, судя по ее состоянию в конце каждого ужина, Корри-Лин и сама не могла прийти ни к какому решению.

Впрочем, одевалась она великолепно. Сегодня на ней было простое черное платье для коктейлей, а из-под его короткой юбки струилась туманная оборка, соблазнительно извивавшаяся каждый раз, когда Корри-Лин закидывала ногу на ногу. Они сидели за столиком, стоящим в абсолютно прозрачном алькове семьдесят второго этажа, откуда открывался ничем не загораживаемый вид на ночной город. Прямо под ногами Аарона по своим строго определенным маршрутам мелькали капсулы, и их бесчисленные огоньки сливались в светящиеся потоки. После того как прошел первый приступ головокружения, от которого даже ослабели ноги, Аарон начал восхищаться великолепным зрелищем. Ужин из семи блюд вызывал не меньший восторг. Каждое сопровождалось бутылкой вина, специально подобранного шеф-поваром. А наполнявший бокалы официант быстро понял, что Корри-Лин одной порции мало, после чего стал просто оставлять на столе бутылку.

— Он был удивительным человеком, — произнесла Корри-Лин после того, как расправилась с шоколадно-вишневым тортом.

Она опять выбрала свою любимую тему — ее даже не надо было просить говорить об Иниго.

— Тот, кто сумел за какие-то два столетия организовать движение вроде Воплощенного Сна, не может не быть выдающейся личностью.

— Нет, не то. — Корри-Лин пренебрежительно взмахнула своим бокалом. — Дело не в этом. Если бы сны явились тебе или мне, движение все равно бы возникло. Сны воодушевляют людей. Каждый сам видит, как прекрасна и проста жизнь в Бездне, как можно ее улучшать, несмотря на свою усталость и глупость, и не важно, сколько это займет времени. Но все оно доступно только в Бездне, так что, если ты всем пообещаешь обеспечить туда переезд, ты не сможешь не набрать целую армию последователей, не так ли? Это неизбежно. Но я говорю о нем самом. Он был сама неподкупность. Такая редкость! Любой, получив власть, не преминет этим воспользоваться. Я бы так и сделала. Этан наверняка так поступит.

Она вылила остатки портвейна с Митана, выдержанного две с половиной сотни лет, в не менее древний хрустальный бокал.

— Вот поэтому Иниго установил в движении порядок, похожий на устав монашеского ордена. Нет, секс никто не запрещал, — хихикнула она. — Просто нельзя извлекать выгоду из своего положения, каждый должен крутиться на своем уровне.

— До сих пор все как обычно.

— Я, конечно, была не самой достойной. Мы с Иниго такое творили… Ты, наверное, слышал об этом?

— Кажется, ты сама упоминала о ваших отношениях.

— Конечно, ты все знал, потому и запал на меня.

— Это совсем не то, что ты думаешь, Корри-Лин.

— Стройная и подтянутая. — Она провела языком по губам. — С этим ты согласен?

— Полностью согласен.

Честно говоря, он даже не хотел признавать, насколько она была привлекательной. Но малейшие признаки сексуального влечения, даже если они у него и возникали, уничтожались ее пьянством. Каждый вечер, примерно через час после начала ужина, ее общество переставало быть приятным.

Корри-Лин улыбнулась, окинув взглядом свое платье.

— Да, я такая. И мы… Мы славно повеселились. Могу сказать, у него были и другие женщины. Клянусь Оззи, миллиарды женщин с радостью бы сорвали одежду по малейшему его знаку, и многие хотели родить от него детей. Мне все это тоже нравилось. Проклятье, Аарон, рядом с некоторыми из них я выглядела настоящим пугалом.

— Мне кажется, ты называла его неподкупным.

— Он и был неподкупным. Он не получал никакой выгоды. Но он человек. И я тоже. Общее дело. Видение. Он оставался верен всему этому, он передавал нам сны Бездны. Он верил, Аарон, он искренне верил в то, что видел. Бездна действительно самое лучшее для всех нас место. Он и меня заставил в это поверить. Я всегда оставалась его преданным последователем. У меня была вера. Только позже я встретилась с ним лично, убедилась в его преданности делу и стала настоящим проповедником. — Она допила портвейн и откинулась на спинку кресла. — Я фанатик, Аарон. Настоящий фанатик. Потому-то Этан и вышвырнул меня из Совета. Ему не нужна старая гвардия, не нужны искренние верующие. Так что, мистер, оставь при себе этот проклятый покровительственный тон. Ты ублюдок, и мне плевать, что ты думаешь, от твоих заумных слов меня тошнит. Ты не верующий, а значит, ты зло. Держу пари, ты не испытал ни один из снов. И это твоя ошибка, потому что сны — пророческие. Бездна — рай для людей.

— Может быть, и рай. Но нельзя знать наверняка.

— Опять! — Она ткнула пальцем в его сторону, явно не в силах сфокусировать взгляд. — И так каждый раз. Заумные речи. Ты не настолько глуп, чтобы мне возражать, нет, но зато заставляешь читать тебе проповедь. Сам напрашиваешься, чтобы я тебя спасала.

— Ты ошибаешься. Все дело в деньгах.

— Ха!

Она взяла со стола опустевшую бутылку и сердито нахмурилась.

Аарон колебался. Он так и не сумел определить, насколько она себя контролирует. Но решил рискнуть.

— Ладно, если уж спасение ожидает нас в Бездне, почему он исчез?

Результат оказался совершенно для него неожиданным. Корри-Лин начала всхлипывать.

— Я не знаю! — взвыла она. — Он нас бросил. Бросил всех. О, Иниго, где же ты? Куда ты ушел? Я так тебя любила.

Аарон разочарованно застонал. Тихий ужин превратился в настоящий спектакль для публики. Ее рыдания становились все громче. Он поспешно подозвал официанта и пересел, чтобы загородить Корри-Лин от остальных посетителей.

— Перестань, — пробормотал он. — Пойдем отсюда.

На тридцатом этаже имелась посадочная площадка, но ему захотелось глотнуть свежего воздуха, и Аарон прямиком направился к лифту, откуда они попали в вестибюль небоскреба. Бульвар за дверью был почти пуст. Узкую дорогу, идущую посередине, едва ли не полностью скрывали высокие раскидистые вечнозеленые деревья. Широкие тротуары освещались тонкими сияющими арками.

— Ты считаешь меня привлекательной? — промямлила Корри-Лин, после того как он уговорил ее пройтись.

За небоскребом раскинулись кварталы жилых домов, окруженных вертикальными садами. Местные ночные птицы бесшумно падали вниз и проносились сквозь арки. Теплый воздух был пропитан морским озоном и влагой.

— Ты очень привлекательная, — заверил ее Аарон.

Он подумывал, не предложить ли ей детокс — аэрозоль, прихваченный специально на такой случай. Проблема была в том, что пьяные в таком состоянии не желают слишком быстро трезветь, а Корри-Лин еще и отягощало ее горе.

— Тогда почему ты не пытаешься ко мне приставать? Из-за выпивки? Тебе не нравится, что я пьяная?

Она отшатнулась, чтобы посмотреть на него, и с трудом удержалась на ногах. В глазах у нее стояли слезы, из-под расстегнутого легкого пальто выглядывало платье для коктейлей, и женщина казалась не столько привлекательной, сколько глубоко несчастной.

— Сначала бизнес, потом удовольствия, — произнес Аарон, надеясь, что это заставит ее заткнуться.

Надо было вызвать такси на платформу небоскреба. Корри-Лин, словно наконец-то уловив его раздражение, быстро повернулась и зашагала по тротуару.

Впереди, примерно в пяти метрах, появилась фигура человека в цельном комбинезоне, с которого еще стекали остатки черной маскирующей пелены. Аарон, воспользовавшись функциями собственного поля, произвел круговое сканирование. Еще два человека, на ходу сбрасывая маскировку, приближались сзади. Боевая подпрограмма немедленно активировалась и оценила обстановку. Человеку впереди было присвоено обозначение «Первый». Его старшинство в группе определилось с вероятностью восемьдесят процентов. Подчиненные получили обозначения «Второй» и «Третий». Экзообраз ближайшего окружения показал, что их тела буквально светятся от различных усовершенствований. Аарон, как ни странно, частично расслабился: их нападение не оставляет ему выбора. А в таком случае возможен только один вариант. Теперь он просто ждал, пока кто-то из них не предоставит ему удобный случай поразить цель.

Корри-Лин удивленно моргнула, завидев приближающегося мужчину, и прижала к груди маленькую красную сумочку.

— Я тебя не видела. Откуда ты взялся?

— Вы не слишком хорошо выглядите, ваша честь, — откликнулся Первый. — Почему бы вам не пройти с нами?

Корри-Лин прижалась к Аарону, уменьшив его способность к боевым действиям примерно на треть.

— Нет, — протянула она. — Нет, я не хочу.

— Вы компрометируете Воплощенный Сон, ваша честь, — настаивал Первый. — Разве это понравилось бы Иниго?

— Я вас знаю, — сердито пробормотала она. — Я никуда с вами не пойду. Аарон, не бросай меня. Пожалуйста.

— Никто никуда не пойдет против собственной воли.

Первый даже не взглянул на него.

— Ты. Заткнись. Если, черт побери, хочешь договориться с советником о торговой сделке, советую не глупить.

— Ага, теперь все понятно, — благодушно ответил Аарон. — Какой я глупый, не могу себе позволить увеличение IQ. Теперь таким и останусь.

Второй и Третий уже были совсем близко. Они оба одновременно вытащили небольшие пистолеты. Боевая система Аарона опознала в них гель-ружья. Это летальное оружие ближнего боя, изобретенное полтора века назад, применялись исключительно для поражения плоти. Ускорители уже разгоняли его нейроны, уменьшая время реагирования. Энергетические потоки бионоников синхронизировались с ними и повышали скорость физического отклика. Эффект затрагивал и ментальное восприятие, так что Аарон легко мог предсказать, что произойдет, раньше, чем Первый закончил фразу.

— Что ж, мне тебя жаль.

Первый послал своим подчиненным короткое сообщение, которое Аарон перехватил. Это был простой код, его даже не пришлось расшифровывать. Оба помощника подняли пистолеты. Боевая программа Аарона уже привела его тело в движение. Он развернул Корри-Лин, а сам нагнулся. Меньше чем через секунду воздух, где только что была его голова, пронзил огненный заряд. Луч ударил в каменную стену, выбив облачко бетонной пыли. Нога Аарона стремительным взмахом ударила Третьего в колено. Скорости и силы его броска хватило, чтобы преодолеть защитное поле. Колено звонко хрустнуло и выгнулось в обратную сторону; Третий далеко отлетел и упал на бок. Энергетический поток Аарона сформировался в мощный разрушительный импульс, направленный в Первого. Тот отлетел на шесть метров и с глухим стуком ударился о садовую ограду. Деформированное силовое поле обрисовало тревожный красновато-фиолетовый ореол, и его поразили еще несколько деформирующих импульсов Аарона, буквально пригвоздивших беднягу к стене. Спина Первого выгнулась под ударами, его защитное поле было почти пробито.

Второй размахивал пистолетом, стараясь поймать цель, метавшуюся с нечеловеческой быстротой. Но его усиленные сенсоры улавливали лишь размытое пятно. Цель поймать так и не удалось; рука Аарона, материализовавшаяся из туманного пятна, нанесла рубящий удар по горлу, пробив защитное поле. Раздался щелчок сломанных позвонков, и труп взлетел в воздух. Аарон тем временем успел выхватить гель-ружье из руки Второго, вывернув его пальцы, так что они противно хрустнули. На разворот Аарону потребовалась ничтожная доля секунды. Его силовое поле распласталось по земле, словно якорь, погасив инерцию, так что он остановился мгновенно. Оружие нацелилось в голову Первого. Оглушенный ударами, он с трудом поднялся на ноги. Из разбитых пальцев на тротуар закапала кровь, а его ошеломленный взгляд остановился на дуле ружья.

— Кто они? — крикнул он Корри-Лин, все еще лежавшей на влажной траве. Женщина растерянно посмотрела на Первого. — Кто? — потребовал Аарон.

— Они… полицейские. Это капитан Мэнби, особый отряд охраны.

— Все верно. — Мэнби поморщился от боли. — Так что брось-ка оружие. Ты и так по самую шею в дерьме, не видать тебе больше Вселенной.

— Присоединяйся.

Аарон перевел пистолет в режим непрерывного излучения и нажал на курок. К залпу он добавил еще и импульс собственного поля. Защитное поле Мэнби продержалось около двух секунд, а затем рухнуло. Гель-заряд ударил в незащищенное тело. Аарон повернулся и еще раз выстрелил, окончательно разрушив поле Третьего.

Ошметки окровавленной плоти от обоих тел забрызгали траву. Корри-Лин судорожно закашляла, отплевывая рвоту. А когда Аарон резко дернул ее за руку, заставляя подняться, она захныкала, словно раненый котенок.

— Нам надо уходить, — закричал он. Она отдернула руку. — Пошли, быстро!

Его юз-дубль уже вызывал такси.

— Нет, — захныкала она. — Нет, нет. Они не… ты их просто убил. Ты убил их.

— Ты понимаешь, что это такое? — громко зарычал он. Его энергичный сердитый голос только усиливал ее растерянность. — Ты понимаешь, что произошло? Понимаешь? Это отряд убийц. Этан хочет твоей смерти. Безвозвратной смерти. Тебе нельзя здесь оставаться, они тебя достанут. Корри-Лин! Я смогу тебя защитить.

— Меня? — всхлипнула она. — Они преследовали меня?

— Да. А теперь, пойдем, здесь небезопасно.

— О великий Оззи…

Он грубо встряхнул ее.

— Ты меня понимаешь?

— Да, — прошептала она.

Женщина дрожала всем телом, и Аарон понимал, что она в шоке.

— Хорошо. — Он направился к спускающемуся такси, почти волоком таща ее за собой. И с трудом удерживался от улыбки. Он не мог достичь лучшего результата, даже если бы тщательно спланировал этот вечер.

ПЕРВЫЙ СОН ИНИГО

Эдеард проснулся, и расплывчатые воспоминания о сне тотчас улетучились. Каждое утро происходило одно и то же. Как бы он ни старался, ему не удавалось удержать образы и звуки, преследующие его по ночам. Акиим советовал не беспокоиться, говорил, что его сны сплетены из фрагментов, просочившихся из других спящих разумов, находящихся поблизости. Эдеард не верил, что увиденные им картины рождаются в их деревне отрывки, которые ему случайно удалось удержать в памяти, были для этого слишком странными и удивительными.

В холодном предрассветном полумраке стали видны трещины в деревянных ставнях. Эдеард еще немного понежился на своей койке под целой охапкой одеял. Стены большой комнаты были оштукатурены и побелены, а пол настелен из простых досок. Стропила готической крыши из старого мартоза за долгие годы потемнели и стали твердыми, словно железо. Мебели в комнате было немного — примерно две трети площади пола оставались пустыми. Эдеард отодвинул все, что мог, в дальний конец комнаты, к широкому окну. Грубо сколоченный сундук, где хранились немногочисленные предметы одежды, стоял в ногах кровати; длинный стол, заваленный бесчисленными набросками предполагаемых генно-реформированных животных; несколько стульев; комод с простой белой чашей и кувшином воды на крышке. В противоположном от кровати углу в печи догорали последние угольки. Большое помещение трудно было нагреть, особенно зимой, и Эдеард видел, как его дыхание превращается в белый туман. Собственно говоря, это была спальня учеников гильдии эгг-шейперов деревни Эшвилль, где он жил один. Он провел здесь последние шесть лет после того, как его родители погибли, оставив восьмилетнего мальчишку сиротой. Они отправились через горы на восток, но на караван напали бандиты, и все погибли. Мастер Акиим, последний оставшийся в деревне шейпер, взял ребенка к себе. Эдеард, завернувшись в одеяло, по холодному полу пробежал к кирпичному очагу. Тлеющие угли еще давали тепло, согревая одежду, оставленную вечером на спинке стула. Юноша торопливо оделся в поношенные кожаные штаны и такую же старую рубашку, которую подвязал поясом, прежде чем натянуть еще и толстый зеленый свитер. Ткань давно пропиталась неистребимыми запахами хлева и его разнообразного содержимого — навозом, кормом и шерстью, — но после шести лет в гильдии Эдеард настолько к ним привык, что уже не замечал. Присев на край койки, он стал натягивать ботинки; обувь явно стала ему слишком тесной. За последние восемнадцать месяцев, когда в конюшнях появилось много ген-форм и Эдеард начал получать официальное вознаграждение, в их маленьком отделении гильдии эгг-шейперов появились Кое-какая наличность. Нельзя сказать, чтобы они разбогатели, но средств уже вполне хватало на покупку новой одежды и обуви. Вот только Эдеарду всегда не хватало времени, чтобы посетить сапожника. Юноша встал и поморщился, пытаясь распрямить зажатые пальцы ног. Нет, так не пойдет, надо обязательно выкроить час и сходить к сапожнику. Он усмехнулся. Но только не сегодня.

Сегодня должно быть закончено строительство нового деревенского колодца.Гильдии эгг-шейперов в этом деле отвели необычно важную роль. Более того, автором новшеств был лично Эдеард. Он прекрасно знал, что многие жители деревни — вернее, все — сомневаются в его способностях, но мастер Акиим сумел убедить совет старейшин дать шанс юному ученику. В конце концов те согласились, но только потому, что терять было нечего.

Эдеард бегом спустился вниз, пересек узкий задний двор и нырнул в тепло трапезной гильдии. Как и в случае со спальней, обстановка в трапезной свидетельствовала о том, что гильдия эгг-шейперов знавала лучшие времена. Намного лучшие. В просторном зале все еще сохранились два ряда скамей вдоль длинных столов, за которыми хватило бы места для пятидесяти шейперов и их гостей, приглашаемых на праздничные трапезы. В дальнем конце комнаты стояла огромная печь, с двух сторон оснащенная металлическими духовками, над очагом можно было бы подвесить целую свинью. Этим утром пара ген-мартышек поддерживала в печи лишь небольшой огонь. Обычно люди избегали подпускать ген-формы к открытому огню, поскольку они оставались такими же пугливыми, как любое дикое животное, но Эдеард достаточно глубоко внедрил в их разум ясные недвусмысленные команды, чтобы ген-мартышки могли выполнять обязанности, не испытывая паники.

Эдеард выбрал место поближе к огню. Его разум обратился к ген-мартышкам с пакетом команд в режиме простейшего телепатического посыла. Юноша воспользовался упрощенной версией ментального наречия Кверенции, наглядно представляя себе желаемые действия, сочетая их с простыми командами и старательно избегая эмоций (о чем многие люди забывали, а потом не могли понять, почему ген-формы так плохо повинуются). ген-мартышки тотчас засуетились; это были довольно рослые существа, достигающие веса взрослого мужчины, с шестью длинными ногами в нижней половине туловища и шестью еще более длинными руками наверху. Первые две пары были так близко расположены друг к другу, что казалось, будто они растут из одного плечевого сустава, тогда как третья пара размещалась сзади, вблизи от очень гибкого позвоночника. Жесткий белый мех, покрывающий тела животных, редел в области ладоней и суставов, что позволяло увидеть светло-серую шкуру. Голова, как и у всех ген-форм, была круглой формы, с выступающей вперед мордой наподобие собачьей; в нижней ее части, над короткой шеей, торчали загнутые назад уши с тремя лепестками тонкой, почти прозрачной кожи.

Перед Эдеардом появилась большая кружка горячего чая, за ней последовали тосты, миска с фруктами и тарелка омлета. Он энергично принялся за еду, мысленно прокручивая в голове заключительную часть дневной операции на дне колодца. Про-взглядом юноша заметил мастера Акиима когда тот был еще в домике, пристроенном к залу для старших шейперов. Про-взгляд Эдеарда мог уже проникать сквозь пару каменных стен, обрисовывая физические предметы теневыми силуэтами, тогда как мысли окружали их переливающимся ореолом. Большинство взрослых были лишены такого зрения, и Акиим испытывал гордость за дар воспитанника и за собственное обучение.

Старый шейпер вошел в зал и обнаружил, что ген-мартышки уже приготовили ему завтрак. Он одобрительно хмыкнул и по-отечески похлопал Эдеарда по плечу.

— Ты увидел, как я поднимаюсь со своей постели, парень? — спросил он, указывая на приготовленную тарелку с сосисками в томатном соусе.

— Нет, сэр, — с довольным видом ответил Эдеард. — Сквозь четыре стены Я еще не могу пробиться.

— Этого недолго осталось ждать. — Акиим поднес к губам кружку с чаем. — Если ты и дальше будешь так преуспевать, к середине лета мне придется спать за стенами деревни. Каждому нужно право на некоторое уединение.

— Я бы никогда не осмелился, — запротестовал Эдеард, а потом застенчиво усмехнулся, ощутив одобрение в мыслях старика.

Несколько лет назад мастер Акиим, как он сам говорил, отметил свой сто восьмидесятый день рождения, хотя, в каком это было году, вспомнить не мог. Продолжительность жизни на Кверенции предположительно составляла около двухсот лет, вот только ни в Эшвилле, ни в окрестностях Эдеард не встречал ни одного человека, который прожил бы так долго. Тем не менее почтенный возраст Акиима читался и в трех подбородках, свешивающихся на толстую шею, и в сеточке красных и фиолетовых капилляров, украшавшей бледную кожу его щек и носа, что придавало учителю болезненный вид. Тонкая щетина, остававшаяся после ежедневного, но небрежного бритья, стала совсем седой, кроме того, все, кто видел Акиима впервые, неизменно отмечали усталое выражение его лица. Раз в неделю старик тем же лезвием, которым брился, удалял с головы остатки серебрившихся волос.

Несмотря на преклонные года, он тщательно выбирал себе одежду, а его личные ген-мартышки весьма поднаторели в стирке. Сегодня его сшитые на заказ кожаные брюки светились чистотой, ботинки были тщательно отполированы, а свежая бледно-желтая рубашка — безукоризненно отглажена. Поверх рубашки Акиим надел пиджак из ткани с красно-желтым узором, на лацкане которого красовался символ гильдии шейперов в виде яйца, заключенного в неправильной формы круг. Наряд старика, возможно, и не был таким внушительным, как одеяния членов гильдии в Маккатране, но в Эшвилле он символизировал высокое положение и внушал уважение окружающим. Так хорошо не одевался никто из старейшин деревни.

Эдеард поймал себя на том, что поглаживает пальцем собственный значок ученика — простую бляху на воротничке; эмблема была такой же, как у Акима, только с четвертью круга. Эдеард частенько даже забывал ее прицепить. Вот если сегодня все пойдет хорошо, он получит значок с половиной круга. Акиим говорил, что не припомнит, чтобы кто-то выбирал себе такое сложное задание ради звания старшего ученика.

— Нервничаешь? — спросил старик.

— Нет, — поспешно ответил Эдеард. Но потом опустил голову. — Все равно они же работают в резервуаре.

— Конечно. Они всегда работают. Истинное искусство состоит в том, чтобы понять, что получится в реальной жизни. Но из виденного мною я делаю вывод, что проблем быть не должно. Только учти, это еще не гарантия. В жизни нет ничего предопределенного.

— А что ты сделал, чтобы добиться звания старшего ученика? — спросил Эдеард.

— А, это случилось так давно! В те времена все происходило иначе, и границы были более строгими. Впрочем, в столице всегда так. Я думаю, и сейчас там ничего не изменилось.

— Акиим! — взмолился Эдеард.

Он всем сердцем любил своего наставника, но каким же рассеянным тот стал в последнее время!

— Да, да. Насколько я помню, мне поручили изготовить четырех ген-пауков, действующих, конечно. Им следовало спрясть армшелк, который потом должен был осмотреть Грандмастер, так что каждый из нас на всякий случай сотворил по шесть или семь пауков. Еще мы формировали волка, шимпанзе и орла. Ох, — вздохнул Акиим, — это были трудные дни. Я помню, мастер постоянно меня бил. И вставать приходилось с первыми жаворонками.

Эдеард был слегка разочарован.

— Но я могу сотворить и ген-пауков, и все остальное.

— Я знаю, — с гордостью произнес Акиим, похлопав парня по руке. — Но ведь мы оба знаем, насколько ты талантлив. Младшие ученики обычно лишь к семнадцати годам учатся делать то, что ты выполняешь сейчас, и даже тогда в большинстве случаев они на первых порах совершают ошибки. Поэтому я и ставлю перед тобой все более трудные задачи. Работающая ген-форма — результат, означающий переход от младшего ученика к практикующему шейперу.

— Правда?

— Да. Вот только мы с тобой ужасно запустили остальные учения гильдии. Тебя слишком трудно заставить сидеть на месте и делать уроки. А еще ты слишком молод, чтобы постичь этику гильдии и скучные теоретические постулаты, как бы полезны они ни были для твоего дара. Ты постигаешь искусство на уровне инстинкта, вот почему ты до сих пор остаешься учеником.

Эдеард нахмурился.

— А что это за этика, определяющая правила формирования?

— А ты сам не догадываешься?

— Нет, не понимаю. Ген-формы — это так здорово. Каждый может ими воспользоваться. Теперь, когда я помогаю тебе в формировании, мы будем производить больше стандартных видов, чем раньше, и наша деревня скоро снова станет богатой и процветающей.

— Что ж, полагаю, когда ты будешь старшим учеником, нам стоит об этом подумать. Но тогда потребуются еще ученики.

— У Сансии и маленького Эвокса очень мощный телепатический посыл.

— Посмотрим. Кто знает… После сегодняшнего дня, возможно, отношение к нам немного изменится в лучшую сторону. Пока семьи не спешат отдавать своих детей на обучение. И твой приятель Оброн нисколько нам не помогает.

Эдеард вспыхнул. Оброн был главным деревенским хулиганом. Этот парень, старше его на пару лет, получал удовольствие от того, что за пределами территории гильдии делал жизнь Эдеарда невыносимой. Тот и не знал, что Акииму об этом известно.

— Мне давно надо было с ним разобраться.

— Небесная Заступница знает, как часто тебя в последнее время провоцировали. Я рад, что ты держишься и не отвечаешь. Эгг-шейперы почти всегда обладают сильным даром телекинеза, но этика, которую ты почти не изучал, предостерегает нас от злоупотребления своим преимуществом.

— Я просто думал… — Эдеард пожал плечами.

— Это было бы неправильно, и ты это сознаешь, — ответил за него Акиим. — Ты хороший мальчик, Эдеард.

Он ласково посмотрел на ученика, испытывая одновременно гордость и печаль.

Эмоциональный всплеск заставил Эдеарда сморгнуть неожиданно выступившую на глазах влагу. Он даже тряхнул головой, словно пытаясь отключиться от восприятия мыслей наставника.

— А у тебя во время ученичества был кто-нибудь вроде Оброна?

— Скажем так, одной из причин, почему я поселился в Эшвилле, стало отличие моего понимания этики гильдии от толкования мастеров из Синей башни. Запомни, пожалуйста: как твой мастер и наставник я требую, чтобы ты придерживался стандартов гильдии. Если я обнаружу, что это не выполняется, ты не получишь значок старшего ученика. То же самое относится и к твоим обычным обязанностям.

Эдеард отодвинул пустую тарелку и допил чай.

— Пожалуй, я сейчас ими и займусь, мастер.

— Кроме того, я не поддерживаю тех, кто проявляет неуважение.

Эдеард натянул шерстяную шапку, чтобы защититься от холодного ветра, и вышел во двор гильдии. Его форма была необычной: неправильный девятиугольник. Семь сторон образовывали конюшни, а к ним примыкал большой амбар и сарай с инкубаторами. Все здания отличались друг от друга и размерами, и высотой. При первом знакомстве весь комплекс произвел на Эдеарда огромное впечатление. Гильдия эгг-шейперов была самым крупным комплексом зданий во всей деревне; для того, кто провел детство в маленькой хижине с протекающей соломенной крышей, гильдия казалась чуть ли не роскошным замком. Тогда он просто не мог заметить плотного слоя кимха, покрывавшего все крыши пурпурными пятнами, и вездесущих побегов гурклозы, окутавшей темные каменные стены бледно-желтым покрывалом листьев, в то время как ее корни проникали в известковый раствор между камнями, постепенно разрушая строения. Сегодня Эдеард только вздохнул, глядя на заросли, и привычно подумал, хватит ли у него когда-нибудь времени, чтобы направить ген-мартышек на расчистку. Сейчас самое подходящее время. Гурклоза сбросила листву, и ветер согнал их по углам двора в рыхлые кучи, а мох пропитался влагой, так что его легко можно было отдирать большими кусками. Но чистке, как и многому другому в жизни Эдеарда, придется подождать.

«Если бы только Акииму удалось найти еще ученика, — с тоской подумал он. — Мы и так всю жизнь старались работать как можно быстрее, так что еще один человек в гильдии стал бы настоящим подспорьем».

Но это было бы чудом, достойным Небесной Заступницы, нехотя признал он. Проживающие в деревне семьи неохотно отпускали своих детей учиться в гильдию. Все они признавали, что во многом зависят от ген-форм, но не желали отказываться даже от одной пары рук. Гильдия, как и весь остальной Эшвилль, с трудом держалась на плаву.

Эдеард поспешил через двор к резервуарам, где содержались его недавно сформированные кошки, а по пути мысленно спросил у Небесной Заступницы, почему он до сих нор остается в этом всеми забытом местечке на краю дикого леса. Справа от него находились большие конюшни, где в стойлах переминались с ноги на ногу аморфы. Это были примитивные существа размером с местного пони, на шести ногах, поддерживающих округлое туловище. Шесть верхних конечностей оставались в зачаточном состоянии в виде небольших выпуклостей вдоль хребта животного. Внутренние органы женских особей на тридцать процентов занимали яичники, производящие по одному яйцу каждые пятнадцать дней. Три самца кружили по общему загону в одном конце конюшни, а самки размещались по одной в пятнадцати отдельных отсеках. Впервые с тех пор, как Аким взял Эдеарда в ученики, все стойла были заняты, и это вызывало у мальчика чувство глубокого удовлетворения. Редкий мастер, даже такой опытный, как Акиим — а он, несмотря на возраст, оставался выдающимся специалистом, — мог позволить себе сразу пятнадцать аморфов. Формирование зародыша занимало немало времени, и нелепых неудач у Эдеарда случалось не меньше, чем успехов. Яйцо можно было начинать формировать не раньше, чем через десять часов после оплодотворения, и не позже, чем через двадцать пять часов. Длительность процесса зависела от сложности выбранного вида.

Эдеард не одну ночь провел в мягком кресле шейпера, сосредоточенно вглядываясь в яйцо. Формирование, как не раз говорил Акиим, подобно процессу лепки из неосязаемой глины невидимыми руками. Искусство шейпера требовало сочетания про-взгляда и телекинеза. Мысленный взгляд должен был проникнуть под оболочку, и шейпером мог стать только тот, кто видел содержимое с абсолютной ясностью. Хоть Эдеарду и не свойственно было хвастаться, он знал, что у него самое острое мысленное зрение во всей деревне. Внутри яйца он видел маленький образец аморфа, словно состоявшего из сгустка серой тени. Посредством телекинеза он придавал этом сгустку желаемую форму, но медленно, удручающе медленно. Его возможности строго регламентировались. Ген-форме нельзя было создать семь рук или две головы. Главным же в процессе считалась активация зародыша, память об этом хранилась в наследственной физиологии аморфа. Мастер мог варьировать размеры, но только в рамках выбранного вида. Внутри каждого стандартного вида имелись свои отличия, в результате чего появлялись мартышки или шимпанзе, множество разновидностей лошадей: больших, малых, сильных или быстрых. Весь этот длинный список Эдеарду следовало помнить наизусть. Формирование было невероятно трудным занятием, требующим полной концентрации сил. Шейперу не только полагалось иметь дар проникающего видения и телекинеза; он должен бы чувствовать то, что делает, инстинктивно знать, правильно ли он поступает, и угадывать потенциал эмбриона ген-формы. В малых формах могло не хватить места для репродуктивных органов, значит, его следовало освободить за счет других элементов. Но каких? Ничего удивительного, что даже Грандмастеру время от времени доводилось портить яйца.

Эдеард миновал конюшню аморфов, бросив лишь быстрый про-взгляд в здание, чтобы убедиться, что ген-мартышки успешно справляются с очисткой стойл и раздачей корма. Он заметил у некоторых особей проявление небрежности и недисциплинированности и коротким телепатическим посылом обновил пакеты команд. Более глубокий осмотр выявил состояние созревающих внутри аморфов яиц. Из одиннадцати сформированных в трех яйцах проявились признаки возникших проблем. Он вздохнул; два яйца были сформированы им лично.

За конюшней аморфов стояли лошади. В стойлах временно располагались девять жеребят; семь из них должны были вырасти в крепких массивных коней, а потом отправиться на соседние фермы, где им предстояло тянуть плуги и телеги. Большую часть вознаграждений гильдия эгг-шейперов в Эшвилле получала именно за ген-формы, пригодные для использования в сельском хозяйстве. Спрос на домашних мартышек и шимпанзе был невысоким, и Эдеард знал, что это происходит только по той причине, что люди не желают потратить чуть-чуть времени и узнать, как их правильно инструктировать. Никто не собирался приходить сюда и выслушивать поучения от четырнадцатилетнего мальчишки. Это его ужасно огорчало; Эдеард был уверен: если бы к нему прислушались, экономика деревни могла бы восстановиться.

«Терпение, — всегда советовал Акиим, как только Эдеард начинал возмущаться по поводу недальновидности соседей. — Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь. Придет время, и к твоим словам будут прислушиваться».

Эдеард не представлял, когда это произойдет. Даже если сегодня он добьется успеха, вряд ли люди бросятся к нему с поздравлениями и станут спрашивать его советов. Он был уверен, что навсегда обречен оставаться странным подростком, живущим у старого чокнутого Акиима. Когда люди думали, что их никто не слышит, они говорили, что эти двое прекрасно подходят друг другу.

С противоположной стороны к конюшне примыкал загон для мартышек и шимпанзе. Внутри, в гнездах, свернулись клубочками два детеныша. Все остальные разбрелись по территории гильдии и занимались своими делами. Вознаграждений за мартышек шейперы давно не получали, даже кузнец, у которого работало пять особей, не хотел брать дополнительных помощников.

«Возможно, стоит пригласить людей на территорию гильдии, — подумал Эдеард, — показать им, что могут мартышки, если получают правильные команды. Или хотя бы попросить показать Акиима. Надо как-то разорвать этот порочный круг, придать людям смелости». Мечты странного мальчишки!

Рядом с загоном мартышек стояла псарня. Спрос на ген-собак всегда оставался высоким, особенно на тех, которые помогали пасти коров и овец. На псарне восемь щенков крутились вокруг двух кормящих сук, которых сформировал лично Эдеард. Они с Акиимом довели аморфов сразу до продуктивной стадии, минуя длительный период кормления. Эдеард испортил двенадцать яиц, пока добился первого успеха. А идею он почерпнул из древней книги гильдии, где прочитал о кормящих суках, и теперь горел нетерпением испытать этот метод на других видах. После вывода первого экземпляра Акиим, впечатленный упорством Эдеарда, всячески его поддерживал. Между собачьим загоном и помещением для волков располагался главный вход в гильдию. На территории волков бегали шесть подрастающих зверей. Эти существа приносили немало пользы за стенами деревни — волки несли охрану Эшвилля и окрестных ферм, а еще их брали на охоту в лесах, где те успешно истребляли местных хищников Кверенции и даже случайных бандитов. Эдеард остановился и заглянул внутрь. Поджарые твари были покрыты темно-серой шерстью, делающей их малозаметными в окрестном ландшафте, а их длинные морды скалились острыми зубами способными перекусить средних размеров ветку, не говоря уж о чьей-либо конечности из плоти и костей. Эдеард перегнулся через загородку и потрепал по загривкам подросших щенков, на что они ответили радостным визгом, а потом кто-то лизнул его руку горячим гибким языком. У двух щенков на спине имелось по паре рук. Это было еще одно нововведение Эдеарда — он хотел посмотреть, не смогут ли они с их помощью управляться с ножами или дубинками. О чем-то подобном он тоже прочитал в древних текстах. Но, услышав эту идею, обитатели деревни также сокрушенно покачали головами.

Из всех хозяйственных построек больше всего Эдеарда привлекал вольер для птиц. Это было невысокое круглое помещение с арочными проемами на высоте около двадцати футов, под самой крышей, и единственным входом на уровне земли. Пустое пространство внутри пересекали широкие брусья из мартоза. Острые когти за много лет так сточили их, что в верхней части те из прямоугольных стали почти круглыми в сечении. В вольере остался всего один ген-орел, ростом почти с туловище Эдеарда. Верхние конечности у него располагались парами; первая пара поддерживала большие передние крылья, придавая им удивительную гибкость, а заднее крыло осталось простым треугольником, обеспечивающим устойчивость. Продолговатое обтекаемое тело покрывал плащ изумрудно-золотистых перьев, а вытянутые челюсти, немного похожие на настоящий клюв, были усеяны острыми зубами.

Эдеард с улыбкой запрокинул голову, и в ответ на его взгляд птица мигнула трехсегментными глазами. Юноша бесконечно завидовал ген-орлу, его способности свободно парить над деревней, вдали от приземленных и унылых мыслей ее обитателей. Орел обладал удивительно сильными способностями к телепатии, позволяя Эдеарду наслаждаться ощущением развернутых крыльев и обтекающих его потоков воздуха. Нередко Эдеард на целый день связывал свои мысли с сознанием орла и вместе с ним кружил над лесами и долинами за стенами деревни, наслаждаясь опьяняющим ощущением свободы.

Птица расправила крылья, предвкушая возможный полет. «Не сейчас», — неохотно передал ему Эдеард. Орел недовольно тряхнул головой и закрыл глаза, застыв в прежней величественной позе.

Следующим, перед питомником кошек, стоял инкубаторий — такое же круглое, как и птичник, сооружение, только в два раза меньше. Его окованная деревянная дверь была закрыта и закреплена болтами. Только сюда не разрешалось заходить ген-мартышкам. Наблюдать за работой и содержать его в чистоте полагалось Эдеарду. За дверью, на каменной полке, стояло девять зажженных свечей — по одной на каждое яйцо. Эдеард заглянул внутрь про-взглядом и с радостью убедился, что все зародыши развиваются нормально. После закладки яиц в специальные гнезда до вылупления должно было пройти десять дней. В зимние холода помещение согревалось медленно тлеющими в массивной металлической печке углями, и до полудня Эдеарду надо было выгрести пепел и подбросить топлива. Один из зародышей, решил он, должен вылупиться уже завтра — еще одна лошадь.

Наконец он добрался до кошачьего питомника, самого маленького из помещений, стоящих по периметру двора. Стандартные ген-кошки были небольшими наполовину водяными животными с лоснящимся темным мехом и широкими перепончатыми лапами, без верхних конечностей. Конвенция гильдии классифицировала их как один из стандартных видов, хотя за пределами Маккатрана никто еще не нашел им достойного применения. Только гондольеры брали по паре ген-кошек на лодку, чтобы очищать городские каналы от водорослей и грызунов.

Помещение было прямоугольной комнатой, где стояло несколько каменных столиков высотой примерно по колено. Свет поступал из окон, прорезанных в крыше. Чтобы понять, насколько разросся кимох, Эдеард, проходя между столами, объединил обычное зрение с про-взглядом. Изнутри было видно, что окна уже сузились до небольших щелей, а просачивающийся сквозь них слабый свет приобрел оттенок аметиста. Вдоль каменных столов располагались стеклянные резервуары. Это были древние емкости размером с большой короб, изготовленные еще в те времена, когда строились здания гильдии. Половина из них уже растрескалась, на боковых стеклах остались высохшие водоросли, а на дне лежал слой гравия и сухие хлопья грязи. Пять резервуаров Эдеард сумел привести в порядок для содержания новых кошек, а еще три были переделаны в обычные емкости для воды. На полу в беспорядке лежали гибкие шланги, которыми он пользовался для тестирования способностей своих питомцев. Каждая из пяти кошек лежала на галечном дне своего бассейна, наполненного водой всего на несколько дюймов. Их неподвижные тела величиной с половину человеческого туловища напоминали сгустки блестящей черной смолы. У этих кошек не было никаких конечностей, только по бокам, под складками толстой шкуры, имелось два ряда круглых жаберных щелей. Их головы, настолько маленькие, что казались рудиментами, производили неприятное впечатление, кроме того, на них не было ни глаз, ни ушей. В крошечном мозгу даже про-взгляд Эдеарда мог улавливать лишь слабые отголоски мыслей.

Он весело ухмыльнулся и осмотрел неподвижные тушки, отыскивая малейшие признаки болезни. Здоровье кошек, насколько это вообще было возможно, оказалось удовлетворительным. Тогда Эдеард неподвижно замер и постарался дышать спокойно и размеренно, как учил Акиим; третья рука, как называли в деревне способность к телекинезу, протянулась к первой из кошек. Наконец мальчик ощутил в воображаемых пальцах гладкую черную шкуру и поднял животное с влажного галечного дна.

Спустя полчаса, когда во двор гильдии въехал фургон местного каретника по имени Баракка, на земле перед Акиимом и Эдеардом лежали пять брезентовых полотнищ, на которых растянулись реформированные кошки. Баракка невольно поморщился при виде странных созданий и вопросительно взглянул на старого мастера гильдии.

— Ты уверен, что они справятся? — спросил он, слезая с высокого сиденья.

Восемь десятков лет тяжелого физического труда сделали приземистую фигуру каретного мастера почти квадратной, а серые глаза над непослушной рыжеватой бородой казались еще более ввалившимися, чем это было на самом деле. Баракка запустил руку в густую растительность и поскреб нижнюю челюсть. Эдеард отчетливо различал сомнения, кружившиеся в голове мастера, но Баракка никогда не интересовался мнением мальчишек-подмастерьев.

— Если они будут работать, Эшвилль получит огромную выгоду, — уклончиво ответил Акиим. — по-моему, стоит попробовать.

— Как скажешь, — пожал плечами Баракка. Он ухмыльнулся, взглянув на Эдеарда. — А ты, наверное, метишь на место мэра, парень? Если все получится, я тебя поддержу. Последние три месяца я мылся настоящей лошадиной мочой. И пусть старина Гиипалт заткнется.

Гиипалт, деревенский плотник, отвечал за работу водокачки, и, по справедливости, именно он должен был сделать новую помпу для свежевырытого колодца. Он больше всех возражал против эксперимента Эдеарда, мало того, Оброн был как раз его подмастерьем.

— В жизни есть вещи поинтереснее, чем ругань Гиипалта, — сказал Акиим. — А если мы справимся с этой работой, у него останется больше времени для более выгодных заказов.

Баракка захохотал.

— Ах ты, старый плут! Твой язык выталкивает слова наперекор твоим мыслям.

Акиим отвесил сдержанный поклон.

— Благодарю. Ну что, начнем погрузку?

— Если только команда Мелзара готова, — ответил Баракка.

Про-взгляд Эдеарда устремился к новому колодцу, вокруг которого уже собралась толпа.

— Они готовы. Ведард уже отозвал мартышек-землекопов.

Баракка окинул парня оценивающим взглядом. Новый колодец строили на противоположном от гильдии конце деревни. Своим про-взглядом он туда не мог дотянуться.

— Очень хорошо. Мы уложим всех их в фургон. Парень, ты выдержишь треть их веса?

Эдеард был очень рад, сумев скрыть иронию и не допустить, чтобы она просочилась на поверхность.

— Думаю, справлюсь, сэр.

Он не мог не заметить слабую улыбку Акиима, предназначенную только ему; мысли мастера при этом оставались серьезными и сдержанными.

Баракка снова окинул кошек недоверчивым взглядом и еще раз поскреб бороду.

— Ну, хорошо. По моей команде. Три. Два. Один.

Эдеард подставил свою третью руку, стараясь не поднимать больше, чем т него ожидали. Усилиями всех троих реформированная кошка поднялась с земли и плавно переместилась в открытый фургон.

— А они не такие уж и маленькие, верно? — воскликнул Баракка. Улыбка его отчасти выдавала напряжение. — Хорошо, что ты помогаешь. Акиим.

Эдеард не знал, возражать ему или просто рассмеяться.

— Мы все стараемся, — ответил Акиим и строго посмотрел на Эдеарда.

— Ну, беремся за вторую, — скомандовал Баракка.

Через десять минут они уже ехали по деревне; Баракка и Акиим сидели впереди на скамье, а Эдеард пристроился сзади, положив руку на одну из кошек.

Эшвилль представлял собой рассыпь домишек, притаившихся под сенью невысокой скалы на пологом склоне. Почти неприступный каменный выступ в сочетании с полукруглым валом из земли и камней обеспечивал защиту от враждебных нашествий, возможных со стороны дикого леса на северо-востоке от деревни. Большую часть строений составляли простые хижины, сложенные из камня и покрытые соломой. В домах побольше Кое-где имелись остекленные рамы, привезенные из западных городов. Камнем была вымощена только центральная улица, идущая параллельно скале, а от нее в стороны отходили грязные колеи, пробитые повозками и пешеходами до камней. Гильдия эгг-шейперов занимала самый обширный участок, но наиболее высоким зданием была церковь Небесной Заступницы, чей небольшой купол с северной стороны венчал высокий конический шпиль. Когда-то давно церковь покрыли ровным слоем белой краски, но за долгие годы забвения стены местами покрылись серыми пятнами, а в узких щелях между блоками уже торчали клочья кимха.

Примерно в середине улицы от нее отходила дорога, ведущая к окраине из деревни. Эдеард, проезжая мимо, заглянул в облицованный камнем тоннель, прорезающий вал, и в дальнем его конце увидел распахнутые в окружающий мир ворота. На валу, по обе стороны от них возвышались сторожевые башенки с большими колоколами. В них при малейших признаках внешней угрозы должны были звонить стражники. Эдеард ни разу не слышал звона. Кое-кто из старейших жителей деревни утверждал, что помнит голос колоколов с тех пор, как на окрестных полях были замечены бандиты.

Глядя на неровный вал, построенный из самых разных материалов, Эдеард задумался, насколько трудно было бы преодолеть это сооружение. Кое-где в нем образовались расщелины, впоследствии забитые толстыми бревнами, которые под покровом вездесущего кимха уже начали гнить и рассыпаться. Даже если бы все местные жители взялись за оружие, они не смогли бы оборонять и третьей части длины вала. Похоже, что безопасность деревни зависит лишь от иллюзии.

Острый укол боли в левой голени заставил Эдеарда поморщиться. Это был телекинетический щипок, от которого ему пришлось избавиться, окутав себя защитой. Сбоку от фургона, среди направлявшихся к новому колодцу людей, Эдеард заметил Оброна, идущего в компании двух дружков. А вокруг фургона, медленно катившего по Эшвиллю, царило праздничное настроение; люди оставили свои обычные занятия, чтобы прогуляться и поглазеть на диковину.

Размышления Эдеарда были нарушены, и теперь он отчетливо различал в эфире живой интерес и веселье окружающих. Но лишь немногие ожидали, что реформированные кошки будут исправно работать. Большинство рассчитывало увидеть его провал. «Как обычно, — подумал он. — Жители деревни всегда ожидают худшего. Этот настрой — причина упадка деревни, нельзя обвинять во всем плохую погоду, скудный урожай и бандитов».

— Эй, эгг-парень, — насмешливо окликнул его Оброн. — Что это у тебя за ублюдки? И где твои ген-формы для перекачки воды?

— Это они и есть, — сердито бросил Эдеард.

За хохотом его слов было почти не слышно, и Эдеард пожалел, что фургон едет так медленно. Идущие рядом взрослые тоже улыбались, наблюдая за перепалкой подмастерьев, — они вспоминали, что в молодости и сами вели себя точно так же. Оброн не скрывал своих издевательских мыслей. Эдеард постарался сдержать гнев. Он отомстит, когда кошки будут на месте. Тогда гильдия эгг-шейперов заслужит всеобщее уважение, а плотники лишатся прежнего статуса.

Он все еще утешал себя этой мыслью, когда фургон наконец остановился у нового колодца. Старый начал осыпаться четыре месяца назад. Ил и щебень засорили помпу — созданное гильдией плотников огромное устройство, включающее в себя большие зубчатые колеса и кожаные мешки, которые наполнялись и опорожнялись, приводимые в движение тремя ген-лошадьми. Животные весь день напролет ходили по кругу, вода поднималась наверх и по трубам стекала в резервуар, откуда ее брали жители деревни. Поскольку поломки никто не заметил, лошади продолжали крутить колесо, пока помпа не начала угрожающе скрипеть и трястись. Механизм серьезно пострадал.

После обнаружения и оценки степени разрушения совет старейшин постановил, что необходимо рыть новый колодец. На этот раз место для него выбрали в верхней части деревни, неподалеку от скалы, где должен быть достаточный запас воды, просачивающейся по склону. Кто-то даже предложил создать сеть труб, чтобы подвести чистую воду к каждому дому. Но для этого требовалась еще более мощная водокачка. Вот тогда Акиим и представил на обсуждение идею Эдеарда.

Толпа, собравшаяся вокруг нового колодца, вела себя достаточно доброжелательно. Мелзар, который, помимо всего прочего, был и мастером водоснабжения деревни, разговаривал с Ведардом, каменщиком, наблюдавшим за ген-мартышками во время рытья колодца. Оба они с интересом посмотрели на невиданных кошек. Эти двое не беспокоили Эдеарда, зато за своей спиной он постоянно слышал издевательские смешки, доносившиеся в основном из группы подмастерьев, собравшихся около Оброна. Эдеард так старался сдержать свое раздражение и не пропустить обиду в открытый эфир, что у него запылали щеки.

— Надо верить в себя, — раздался в мозгу искусно направленный телепатический посыл, предназначенный ему лично.

Прилетевшую фразу сопровождало розоватое сияние искренней поддержки. Эдеард обернулся и увидел приветливо улыбающуюся Салрану. Девочке было всего двенадцать лет, но она носила бело-голубую одежду послушницы Небесной Заступницы. Еще ребенком она больше всего на свете хотела служить церкви. Лореллан, местная настоятельница, с радостью согласилась обучать Салрану. Деревенская церковь не могла похвастаться высокой посещаемостью, если только не считать больших праздников. Салрана, как и Эдеард, не вписалась в деревенскую жизнь, и это их объединяло. Он стал относиться к девочке как к младшей сестренке. Эдеард выпрыгнул из фургона и тоже улыбнулся в ответ. Стоявшая рядом с Салраной Лореллан равнодушно кивнула.

К заднику фургона подошел Мелзар.

— Как интересно, — протянул он.

— Спасибо и на этом, — откликнулся Акиим.

От холодного воздуха сеточка сосудов на его носу и щеках проявилась еще ярче, чем обычно.

Мелзар едва заметным кивком указал на толпу. Эдеарду даже не требовалось оборачиваться. Его про-взгляд выделил стоявшего в первом ряду Гииплата — плотник широко расставил ноги, скрестил руки на груди и сердито нахмурился. Каждый, кто мог чувствовать мысли, ощущал его нескрываемое презрение. А Эдеард был достаточно восприимчив, чтобы уловить еще и некоторое беспокойство.

— Как водичка? — поинтересовался Баракка.

— Холодная, но очень чистая, — с удовлетворением ответил Мелзар. — Хорошо, что мы решили рыть колодец рядом со скалой. Сверху приходит много воды, и вся она прекрасно фильтруется. Как ты думаешь, может, не придется ее кипятить, чтобы сделать пиво? Это было бы отлично.

Эдеард осторожно подошел к колодцу, почти ожидая, что третья рука Оброна вот-вот столкнет его вниз. Ноги и так скользили на полузамерзшей жиже, покрывшей каменные плиты, но он все же осмелился заглянуть внутрь. Ведард отлично поработал: шахта колодца была идеально круглой, а кладка оказалась намного ровнее, чем в стенах окрестных домов. Этот колодец не осыплется и не развалится, как предыдущий. Футах в десяти от края непроницаемой пеленой уже сгустилась темнота. Про-взгляд преодолел ее и достиг поверхности воды в тридцати футах ниже уровня земли.

— Ты готов? — спросил Мелзар.

В его голосе звучала настоящая симпатия. Без поддержки водяных дел мастера совет ни за что не позволил бы Эдеарду испытать кошек.

— Да, сэр.

Эдеард, Акиим, Мелзар, Баракка и Ведард протянули третьи руки, чтобы вынести из фургона первую кошку. Все окружающие устремили про-взгляды в сумрачную шахту. Когда кошка опустилась до воды, Эдеард невольно напрягся. «Она не утонет?»

— Отпускаем, — скомандовал Акиим таким уверенным тоном, что Эдеарду не оставалось ничего иного, как подчиниться.

Кошка перевернулась и плюхнулась в воду, не получив никаких повреждений. Эдеард вдруг понял, что перестал дышать, а тревога всплыла на поверхность его мыслей и стала очевидна всем, особенно Оброну. Последовавшее затем чувство облегчения он тоже не смог скрыть от окружающих.

Вскоре все пять кошек уже плавали на поверхности воды. Мелзар сам стал разматывать с катушки и опускать в колодец толстый резиновый шланг. Заканчивался тот весьма необычно: подобно корням дерева, от него отходило множество тонких трубок. Эдеард, не обращая внимания на ледяную грязь, мгновенно пропитавшую свитер, улегся на каменные плиты у основания шахты. Поднимающийся снизу теплый воздух защекотал ноздри. Эдеард закрыл глаза и полностью сосредоточился на третьей руке, чтобы присоединить трубки к кошачьим жабрам. Сфинктеры жаберных отверстий по его команде плотно смыкались вокруг резины и образовывали надежный замок. Стандартная ген-кошка, обладая тремя большими плавательными пузырями, могла регулировать их подъемную силу, что позволяло ей не только держаться на поверхности долгое время, но и нырять на несколько ярдов в глубину. В этих кошках Эдеард начал с плавательных пузырей, а уже вокруг вылепил все прочее, так что те занимали восемьдесят процентов объема тела. Остальное приходилось на долю мускулов, что превращало животное в идеальную помпу наподобие сердца, только для перекачки воды. Телепатический посыл приказал кошкам начать сокращать и расслаблять мышцы, придерживаясь определенного ритма.

Наконец Эдеард поднялся на ноги, и вокруг установилась тишина. Все глаза и про-взгляды были обращены к каменному бассейну, устроенному рядом с колодцем. В нем лежал изогнувшийся конец шланга. В течение мучительно долгой минуты ничего не происходило, затем послышался булькающий звук. И вот вылетели первые капли, а за ними в бассейн хлынул пенящийся поток. Каменная емкость стала быстро наполняться.

Эдеард помнил струю из старой помпы: эта оказалась сильнее в несколько раз. Мелзар зачерпнул ладонью воды и попробовал на вкус.

— Свежая и чистая, — громко объявил он. — И более того: ее много.

Он встал перед Эдеардом и начал хлопать в ладоши, взглядом приглашая всех присутствующих присоединиться. Люди поддержали его, и вскоре на Эдеарда обрушилась буря аплодисментов. У него опять вспыхнули щеки, но теперь ему было все равно. Рука Акиима легла ему на плечо, а мысли старика засияли горделивой радостью. Даже Гиипалт нехотя был вынужден признать успех. А Оброна и его дружков след простыл.

Ну а потом пришлось навести окончательный порядок. Рядом с колодцем разместили мешки с маслянисто-овощной кашицей, которой питались кошки; к мешкам прикрепили тонкие трубки, обеспечивающие постоянное поступление пищи. Эдеард подвел концы трубок ко ртам кошек и дал команду сосать медленно. Ведард со своими подмастерьями закрепил шланг на краю колодца. Плиты вокруг него вычистили. Под конец на шахту опустили каменную плиту, закрыв кошек в их новом микромире. К этому времени у каменного бассейна уже выстроилась очередь из подмастерьев и прислуживающих в домах ген-мартышек.

— У тебя редкий талант, мой мальчик, — сказал Мелзар, глядя, как вода плещется уже у края каменного углубления. — Как я понимаю, нам придется предусмотреть еще и сток, чтобы отводить излишки воды. А потом совет наверняка потребует проложить эту чертову сеть труб, чтобы снабжать дома. Акиим, ты дал начало настоящей революции. Я почту за честь, если вы со своим подмастерьем примете приглашение на ужин в моем доме.

— Я с радостью освобожу некоторое количество вина, томящегося у тебя в подполе, — ответил Акиим. — Как я слышал, темница под залом твоей гильдии переполнена.

— Ха! — Мелзар повернулся к Эдеарду. — А тебе, парень, нравится вино?

Неожиданно для себя Эдеард понял, что вопрос означает искренний интерес, а не очередную насмешку.

— Я еще не знаю, сэр.

— Что ж, пора это выяснить.

Люди стали расходиться, распространяя атмосферу удовлетворения на всю деревню. Хорошее начало весеннего сезона — словно благоприятное предзнаменование, сулящее лучшие времена. Эдеард подошел к бассейну и стал смотреть, как подмастерья черпают воду. Может, ему и показалось, но мальчики смотрели в его сторону с большим одобрением, чем прежде. Кое-кто даже поздравил его с успехом.

— Наслаждаешься победой?

К нему подошла Салрана. Эдеард усмехнулся.

— Скорее, просто хочу убедиться, что кошки не утонут от усталости и что трубы не соскочат. Мало ли что еще может произойти.

— Бедняжка Эдеард, пессимист, как и всегда.

— Нет, только не сегодня. Сегодня…

— Все прошло великолепно.

Он заметил, что солнце скрылось за набежавшими тучами.

— Вот это отлично. И для меня, и для деревни.

— Я действительно восхищаюсь тобой, — сказала она. — Надо быть очень смелым, чтобы отстаивать свои убеждения, особенно в таком месте, как наша деревня. Мелзар прав: это настоящая революция.

— Ты подслушивала! Что скажет Небесная Заступница?

— Она бы сказала, что ты молодец. Ты сделал жизнь немного легче для каждого из нас. У жителей Эшвилля стало на одну тревогу меньше. Это очень важно. Жизнь здесь такая тяжелая! На фундаменте надежды можно построить целую империю.

— Это надо запомнить, — поддразнил он Салрану.

— Если бы ты посещал церковь, ты бы знал об этом.

— Мне жаль, но времени всегда не хватает.

— Небесная Заступница все знает и понимает.

— Ты такая добрая, Салрана. Когда-нибудь ты обязательно станешь пифией.

— А ты — мэром Маккатрана. Вот будет здорово, мы с тобой сделаем счастливой всю Кверенцию.

— Никаких бандитов. Никакого угнетения для подмастерьев.

— И послушников.

— О нашем правлении будут рассказывать до тех пор, пока Небесны Властители не вернутся, чтобы забрать нас всех к себе.

— Ой, посмотри, — воскликнула она. — Вода переполняет бассейн! Эдеард, ты дал нам слишком много воды.

Он увидел, как вода переливается через край. Спустя несколько секунд маленький ручеек уже подобрался к их ногам. Они оба рассмеялись и от бежали в сторону.

Глава 2

Джастина Бурнелли тщательно осмотрела тело, прежде чем надевать его снова. В конце концов, с тех пор как она носила его в последний раз, прошло уже больше двух столетий. Все это время оно хранилосьв футляре из экзотической материи, генерирующей стабилизирующее поле таким образом, чтобы внутри не прошло и половины секунды.

Сам футляр, похожий на сферу фиолетового света, располагался в нью-йоркском хранилище АНС, сто пятьдесят этажей которого уходили вниз под улицами Манхэттена. Ее ячейка вместе с несколькими тысячами идентичных светящихся сфер была на девяносто пятом этаже. Как правило, после загрузки личности АНС сохраняла тело в течение пяти лет на случай, если возникнут проблемы совместимости. Такие ситуации были большой редкостью, в среднем только одна личность из одиннадцати миллионов отказывалась от жизни в АНС и возвращалась в материальную реальность.

По истечении этих пяти лет тело уничтожалось. В конце концов, если кто-то действительно захотел бы покинуть АНС, можно было бы вырастить обычного клона — примерно так, как это делалось при процедуре оживления, еще имевшей место во Внешних мирах.

Но правление АНС считало целесообразным в некоторых ситуациях иметь в Великом Содружестве материальных представителей. Джастина была одной из них — отчасти по собственной инициативе. К моменту постройки хранилища для Активной нейронной сети, виртуальной идеальной вселенной всеобщего равенства, ей было уже более восьми столетий. После такой долгой жизни ей не хотелось уничтожать свое тело, как не хотелось признавать оживление реальным продолжением жизни. Она по-прежнему считала, что клоны, загруженные сознанием умершего человека, представляют собой другую личность, несмотря на то что никаких ощутимых различий не проявлялось. Воспитание, полученное в начале XXII века, трудно было забыть даже такой зрелой и развитой личности, какой стала Джастина.

Фиолетовая мгла рассеялась, открыв взгляду светловолосую девушку, биологический возраст которой не превышал двадцати пяти лет. И весьма привлекательную, как не без гордости отметила Джастина, тем более что за прошедшие столетия ее облик не слишком изменился в результате генетических манипуляций. В этой девчонке еще можно было узнать своевольную особу начала XXI столетия, чье имя лет десять подряд упоминалось в светской хронике, пока она делила время между элитными клубами Восточного побережья и забегаловками для актеров мыльных опер. Да, ее носик был слишком коротким и вздернутым. Сегодня, окинув свое лицо критическим взглядом, Джастина решила, что нос смотрится чересчур кокетливым, особенно в сочетании с острыми скулами. Ее глаза стали бледно-голубыми, под стать нордической белоснежной коже, покрытой медово-золотистым загаром, и густым светлым волосам, падавшим до середины спины. Друзья из XXI столетия могли бы сказать, что она немного подросла; в процессе многочисленных процедур омоложения она постепенно увеличила рост на четыре дюйма и при этом не поддалась искушению направить всю добавку в ноги. Ее тело сохранило идеальные пропорции и безупречно плоский живот, что было довольно легко благодаря частично ускоренному процессу пищеварения. К счастью, она никогда не увлекалась увеличением груди — если не считать того случая, когда после омоложения к своему двухсотлетию поняла, что значит иметь в декольте ложбинку размером с Большой каньон. Да, мужчины разевали рты и говорили ужасные глупости, но Джастина и без этого могла добиться благосклонности любого кавалера, так что она избавилась от надоевшего размера бюста уже при следующем омоложении.

И вот она здесь, во плоти и все еще в отличном состоянии, не хватает только мыслей. После подтверждения результатов визуального осмотра контролирующей программой она наполнила мозг своим сознанием. Произошло колоссальное сокращение объема памяти, а вместе с этим и утрата усовершенствованных мыслительных подпрограмм, которые составляли ее сущность. Старая биологическая нейронная структура просто не обладала достаточной емкостью, чтобы вместить то, чем Джастина стала в АНС. Возникло ощущение усечения сознания, разум как будто сократился до примитивного уровня какого-то насекомого. «Это временно», — напомнила Джастина. Как же медленно тянутся мысли!

Она сделала первый вдох за два столетия. Ее грудь поднялась резким толчком, словно после ночного кошмара. Сердце забилось в лихорадочном темпе. В первое мгновение она ничего не предпринимала — просто не могла вспомнить, что же нужно делать. Затем проснулись старые надежные рефлексы. Она сделала еще один вдох, подавила приступ паники и с помощью логики справилась с первобытными инстинктами. Еще один вдох, более плавный. Сердце успокоилось. В периферийном поле зрения появились стандартные символы дополнительных усовершенствований. Джастина открыла глаза. Вокруг нее рядами экстравагантных скульптур во все стороны тянулись ряды фиолетовых сфер. В сознании материального мозга почему-то существовала уверенность, что она сможет увидеть внутри футляров очертания человеческих тел. Глупо. Похоже, что в АНС она позволила себе избавиться от воспоминаний о том, насколько ненадежен женский мозг, подверженный воздействию гормонов.

Медленная улыбка открыла безупречно белые зубки. «До следующей загрузки я наконец-то позволю себе заняться реальным сексом!» — подумала Джастина.

Из хранилища в Нью-Йорке она телепортировалась прямо в центр поместья Тюльпанов. Стабилизирующее поле многие столетия поддерживало древний особняк Бурнелли, сохраняя все материалы в первозданном виде. Увидев дом собственными глазами, Джастина радостно улыбнулась. Честно говоря, здание можно было назвать просто безобразным; особняк состоял из четырех «лепестков», чьи красно-черные крыши сходились в центре у «башни-тычинки», увенчанной «античной» короной, высеченной из камня и покрытой сусальным золотом. Поразительный в своей аляповатости стиль на протяжении десятилетий то входивший в моду, то подвергавшийся критике. Гор Бурнелли, отец Джастины, еще в середине XXI века выкупил поместье у округа Рай в окрестностях Нью-Йорка и основал здесь личный центр финансовой и коммерческой деятельности. Поместье Тюльпанов принадлежало семье во времена становления и развития Содружества, пока его социальное и экономическое значение не уступило натиску бионоников, АНС и разделению общества на Высших и Прогрессоров. Сегодня внушительная империя семьи раскинулась во Внешних мирах, но управлялась она корпорацией тысяч Бурнелли, ни одному из которых не было больше трехсот лет. Гор, основавший и развивший семейный бизнес вместе с ближайшими родственниками (включая Джастину), давным-давно загрузил ил свое сознание в АНС. Однако юридически и официально он так и не передал нетерпеливым потомкам право собственности. Гор заверял их, что это всего лишь незначительная уловка ради их собственной выгоды, ради того чтобы сохранить целостность структуры и сплотить семейство, чем пренебрегали многие другие Династии. Только Джастина прекрасно понимала, что даже при нынешнем могуществе и всесилии в составе АНС Гор не намерен выпускать из рук дело, на создание которого он потратил так много сил и времени. Уловка! Как бы не так!

Она материализовалась в середине бального зала особняка. Босые ноги уперлись в полированный дубовый пол, почти не уступающий в своем блеске зеркалам в золотых рамах. Десятки отражений обнаженного тела приветствовали ее смущенной усмешкой. Темно-бордовые бархатные портьеры обрамляли высокие окна, выходящие на веранду, увитую белой глицинией. Низкое февральское солнце освещало обширные лесные угодья, перемежаемые зарослями рододендронов. Джастина вспомнила о былых роскошных приемах. Слава, богатство, красота, могущество и знатность создавали такие замысловатые переплетения, что от зависти зачахла бы сама Джейн Остин.

Открытые двери вели в широкий коридор. Джастина вышла, наслаждаясь теплым ощущением узнавания полузабытых видов. В нишах стояла мебель, бывшая антикварной задолго до того, как Оззи и Найджел построили свой первый генератор червоточин; на стенах висели картины, за каждую из которых в каком-нибудь из Внешних миров можно было купить целый материк.

Джастина прошлепала босыми ногами по лестнице, плавно изгибающейся над главным вестибюлем, и направилась в северный лепесток, где находилась ее старая спальня. Здесь все оставалось в том самом виде, в каком было при ней. Стабилизирующее поле и роботы-слуги поддерживали приятную иллюзию жилого помещения; она или еще кто-то из Бурнелли могли прийти сюда в любое время и насладиться безупречным гостеприимством дома предков. Белье на аккуратно заправленной постели было вынесено из зоны стабилизирующего поля и проветрено, как только Джастина договорилась с АНС о приеме. В гардеробной наготове имелось несколько вариантов одежды. Джастина оставила без внимания современный плащ-костюм и выбрала классическое изумрудное платье в индийском стиле и черные ботиночки.

— Весьма скромно.

Джастина подпрыгнула от звука голоса. Но тревогу тотчас вытеснило раздражение. Она обернулась и сердито сверкнула глазами на объемную проекцию у входа в комнату.

— Папа, мне не важно, как далеко ты ушел от физической реальности, но ты не должен без стука входить в женскую спальню. Особенно в мою.

В облике Гора Бурнелли не появилось ни намека на раскаяние. Он продолжал с интересом наблюдать, как Джастина, присев на край кровати, шнурует ботинки. Сам он выбрал облик из XXIV столетия — именно в котором он так прославился: вся кожа на его теле сверкала золотом верх металлической оболочки был надет черный пуловер и черные брюки. Сияние мешало рассмотреть черты лица, но без блеска это был бы симпатичный двадцатипятилетний мужчина с коротко подстриженными светлыми волосами. Его лицо — в те времена, когда он еще им пользовался, — покрывала сплошная сеть органических татуировок, резко контрастирующих с обыкновенными серыми глазами, глядящими из сплошного блеска. Кое-кто говорил, что это настоящий Гор выглядывает из-под маски усовершенствований, но утверждение было не более чем метафорой. Гор всегда увлекался новейшими разработками в области мыслительных программ, a впоследствии стал одним из основателей АНС.

— Можно подумать, это имеет какое-то значение, — проворчал он.

— Вежливость всегда имеет значение, — отрезала Джастина.

Она сердилась еще и Из-за того, что пальцы утратили былую гиб» и никак не могли справиться со шнуровкой.

— Хорошо, что для встречи Посланника выбрали тебя.

Джастина наконец завязала бантик, выпрямилась и иронично изогнула бровь.

— Ты ревнуешь, папа?

— К тому, что ты опять стала турбомоделью обезьяны? Конечно! Мышление на таком уровне и с такой скоростью вызывает у меня головную боль.

— Турбообезьяна! Ты хотел сказать «животное»?

— Плоть и кровь присущи животным.

— Интересно, сколько фракций пользуется твоей поддержкой?

— Я Консерватор, и это всем известно. Ну да, я допускаю незначительное участие в работе внешних группировок.

— Гм-м.

Она окинула его подозрительным взглядом. Даже оставаясь в материальном теле, она помнила слухи о том, что АНС предоставляла некоторым своим сущностям особые прерогативы. Правление это, конечно, отрицало, но если кто и имел право «быть равнее равных», то, безусловно, Гор, один из отцов-основателей системы.

— Посланник сейчас будет здесь, — сказал Гор.

Джастина просмотрела экзообразы и начала перенастраивать вторичную мыслительную программу. Макроклеточные ячейки и биононики в ее не модифицировались уже два столетия, но для простой сегодняшней задачи подходили превосходно. Она вызвала своего сына Казимира.

— Я готова, — сказала она ему.

Выходя из спальни, она ощутила краткое дуновение холода и оглянулась.

«На этой кровати мы любили друг друга в тот последний раз, когда я видела его живым». Воспоминание о Казимире Макфостере оставалось единственным, которое она никогда не отправляла в хранилище и которому не позволяла ослабевать. С тех пор у нее были другие чудесные и пылкие связи, и в физическом мире, и в АНС, но ни одна не оставляла таких мучительно-сладостных воспоминаний, как любовь Казимира, в чьей смерти она не переставала винить себя.

Гор, не говоря ни слова, последовал за Джастиной по лестнице в вестибюль. Она подозревала, что он догадывается о ее чувствах.

Казимир телепортировался в отделанный мрамором холл и появился точно в центре, на большом кресте эмблемы Бурнелли. Как и всегда, на нем был адмиральский мундир. За шесть столетий Джастина ни разу не видела его в другой одежде. С искренней улыбкой он обнял ее и прикоснулся губам к щеке.

— Мама. Ты, как всегда, выглядишь великолепно.

Джастина вздохнула. Он так похож на своего отца…

— Спасибо, дорогой.

Казимир слегка поклонился Гору.

— Дедушка.

— Все еще держишься за это древнее гнездо, — произнес Гор. — Когда ты уже присоединишься к нам, к цивилизации?

— Спасибо, но еще не сегодня, дедушка.

— Па, не дави на него, — предостерегающе сказала Джастина.

— По-моему, это чертовски глупо, — заворчал Гор. — Никто не живет в теле целую тысячу лет. Что тебя здесь держит?

— Жизнь. Люди. Друзья. Реальные обязанности. Ощущение чуда.

— У нас целые тонны этого добра.

— И пока вы наслаждаетесь внутренним миром, Вселенная продолжает крутиться.

— Эй, мы следим за событиями вне нашего общества.

— Именно поэтому сегодня и состоялось счастливое воссоединение нашей семьи. — Казимир торжествующе усмехнулся.

Джастина даже не прислушивалась к разговору. Этот спор происходил у них при каждой встрече, словно приветственный ритуал.

— Может, пойдем, мальчики?

Двери особняка распахнулись, и Джастина, не дожидаясь остальных, вышла в просторный внутренний двор. Снаружи было холодно; в низинах, куда еще не заглянуло солнце, пока лежал иней. По яркому голубому небу плыли редкие облачка. Между ними с юго-востока скользил вниз корабль Окайзенской Империи. Он имел форму неправильного треугольника длиной почти в двести метров. Казалось, корабль построили совершенно без учета законов аэродинамики. По темному металлу корпуса были разбросаны зеленовато-голубые пятна, напоминающие лишайники. В гофрированной поверхности имелись углубления, из которых торчали черные стержни, а выступающие блоки, казалось, кто-то расположил наугад. Из задней части корабля выступали ярко-красные пластины радиаторов.

Гор презрительно фыркнул.

— Что за чудовище! Уж лучше бы они воспользовались нашими антигравами.

— Чтобы пройти путь от полета братьев Райт до «Второго шанса», нам потребовалось пять столетий, — напомнила ему Джастина.

Гор продолжал наблюдать за кораблем, уже зависшим над поместьем.

— Как ты думаешь, они воспользуются для приземления реактивными струями сухого льда или пустят в ход гигантскую лазерную пушку, которая разнесет вдребезги Белый дом?

— Папа, успокойся.

Корабль снизился. В нижней части открылись два ряда люков.

— Черт побери, они, похоже, и не слышали о малметалле, — посетовал Гор.

Из люков высунулись длинные складные опоры. Их появление сопровождалось резким шипением газа, под высоким давлением выходящего через решетки в люках.

Джастине, чтобы не захихикать, пришлось прикусить нижнюю губу. Космический корабль чужаков выглядел так, как если бы Изамбард Кингдом Брюнель^[14] был привлечен к постройке «Королевы Виктории».

Опоры коснулись земли и глубоко погрузились в траву и мягкую почву. Несколько радиаторов при спуске срезали и подожгли ветки белой березы, быстро упавшие на землю.

— Ого, какие от него разрушения. Что останется от нашего мира? Дети, быстро бегите в лес, я со своим дробовиком их задержу.

— Папа! И отключи, пожалуйста, свою проекцию. Тебе известно, как Империя относится к личностям из АНС.

— Глупости и суеверия.

Объемная проекция погасла. В виртуальном поле зрения тотчас вспыхнула иконка присутствия Гора.

— А теперь веди себя прилично, — сказала Джастина отцу.

«Этот корабль все вокруг заражает радиацией, — пожаловался Гор. — даже не позаботились должным образом экранировать ядерный реактор. Да и кто в наше время пользуется дейтерием?»

Джастина взглянула на информацию с сенсоров.

— Этот уровень излучения едва ли можно считать вредным.

— Окайзены не так чувствительны к радиоактивности, как люди, — метил Казимир. — Это одна из причин, по которым уровень индустриализации их домашнего мира соответствуем нашим технологиям середины XXI века. Им просто не требуется такая степень экранирования, как нам.

Примерно в середине корабля открылся многосегментный шлюз. Оттуда, сидя на полукруглой антигравитационной тележке, выплыл полномочный представитель Окайзенской Империи. В физическом отношении чужак не производил особого впечатления: некрупный бочкообразный корпус был закрыт слоями дряблой плоти, образующей ступенчатые складки. В верхней части на четырех гибких подвижных отростках располагались глаза, а четыре конечности были свернуты вокруг нижней половины туловища. На их концах имелись кибернетические приспособления, обеспечивающие не только свойства точных манипуляторов, но и дополнительную мощь, сравнимую с усилием гидравлических клещей. По всему телу, вплоть до основания зрительных отростков, где они сходились наподобие ворота, тянулись дополнительные крепления, напоминающие хромированный экзоскелет. По коже были разбросаны пятна, похожие на медный лишайник, из которых торчали гибкие стебельки с миниатюрными сапфировыми цветочками.

Капсула, опустившись на полметра над землей, остановилась, и Джастина отвесила официальный поклон. Даже при наличии антигравитационной тележки и дополнительной фиксации было очевидно, что чужак прибыл из мира с меньшей силой тяжести. Его тело, поддерживаемое металлическими и композитными опорами, тяжело обвисло. Два зрительных отростка изогнулись и нацелились на Джастину.

— Спасибо, что согласились нас посетить, Посланник, — заговорила Джастина.

— Мы с радостью приняли ваше приглашение, — ответил Посланник.

Его собственный голос звучал из узкой щели между зрительными отростками. Перевод на английский язык, производимый процессорами капсулы, громко транслировался динамиками.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказала она, вспоминая правила формальных церемоний.

Один из зрительных отростков Посланника повернулся в сторону Казимира.

— А ты командующий флотом человечества.

— Верно, — подтвердил Казимир. — И я здесь, согласно вашему пожеланию.

— В штурме Фандолы сражались многие из моих далеких предков.

Из ротовой щели Посланника вытекли капли слюны, быстро исчезнувшие в сливных отверстиях его ворота.

— Я уверен, они сражались с честью.

— К черту честь. Если бы в тот день вы не вмешались, мы бы пожинали плоды победы над жалкими ханчерами.

— Ханчеры — наши союзники. А ваша атака была неразумным шагом. Я предупреждал вас, что мы не бросаем друзей. Это не в наших привычках.

Четвертый зрительный отросток повернулся к Казимиру.

— Это ты лично предупреждал Империю, командующий флотом?

— Да, именно так.

— Ты живешь очень долго. Ты уже утратил свою естественность.

— Посланник, вы прибыли сюда для того, чтобы меня оскорблять?

— Ты преувеличиваешь. Я только констатирую очевидный факт.

— Мы не прячемся от очевидных фактов, — вмешалась Джастина. — Но мы собрались не для того, чтобы обсуждать прошлое. Входите, прошу вас. Посланник.

— Ты очень добра.

Джастина вернулась в вестибюль, и вслед за ней вплыла тележка Посланника. Он умудрялся двигаться не настолько вплотную, чтобы показаться грубым, но все же достаточно близко, чтобы действовать на нервы.

В ее периферийном поле зрения рядом с иконкой Гора мигнула иконка Казимира.

«А тебе известно, — заговорил Казимир, — что окайзены стали красить свои тележки в черный цвет после того, как узнали, что он неприятен людям?»

«Если это все, на что они способны, остается только удивляться, что их расе удалось пережить ядерную эпоху», — ответила она.

«Не спешите над ними насмехаться, — предостерег Гор. — Как бы мы ни смеялись, они образовали могущественную империю, и без нашей помощи ханчеры были бы уничтожены».

«Я бы не стала считать это преимуществом, — возразила Джастина. — И для нас они не представляют никакой угрозы. Их технологиям далеко до уровня цивилизации Высших, не говоря уж об АНС».

«Да, но в настоящий момент они развивают только одно направление — изучение новых технологий, особенно военных. Значительная часть бюджета Империи уходит на создание кораблей для исследования дальнего космоса; они надеются, что смогут обнаружить мир, обитатели которого давно покинули материальную реальность, чтобы воспользоваться тем, что осталось после их ухода».

«Будем надеяться, что они никогда не встретятся с иммобайлами праймов».

«Они совершили семнадцать попыток добраться до Пары Дайсона, — сказал Казимир. — И на сегодняшний день сорок два их корабля ищут цивилизации иммобайлов за пределами Огненного Вала».

«Я этого не знала. Нужно ли опасаться, что они обнаружат какую-нибудь отдаленную планету праймов?»

«Если уж мы не сумели ее найти, окайзенам вряд ли это удастся».

Джастина привела гостей в комнату Маклеода и заняла место во главе большого дубового стола, стоящего в центре. Казимир сел рядом с матерью, а Посланник остался парить на антиграве у противоположного конца стола. Его зрительные отростки медленно поворачивались, словно он не мог понять, что же именно видит на стенах. Комната была декорирована в шотландском стиле, так что чужак оказался в окружении тартанов, древних кельтских церемониальных мечей и суровых на вид манекенов в клановых килтах. Кроме того, в стеклянных витринах были выставлены еще и несколько волынок, а над сложенным из камня камином, вывезенным из Хайленда, висели роскошные оленьи рога.

— Посланник, — официальным тоном обратилась к нему Джастина. — Я представляю правительство Земли. Я материальна, как вы и просили, и я уполномочена правительством вести переговоры с Окайзенской Империей. Что бы вы хотели обсудить?

В ее сторону повернулись сразу три глаза Посланника.

— Несмотря на наше неодобрение по поводу подчинения живых существ техническим устройствам, мы признаем, что ваш планетарный компьютер является истинным правителем Содружества. Именно поэтому я и попросил о личной встрече, вместо того чтобы, как обычно, обратиться к сенату.

Джастина не собиралась начинать спор о политических структурах человечества с чужаком, который признавал только черное и белое.

— Это действительно так. АНС имеет значительное влияние на Земле.

— В таком случае вы должны действовать заодно с Империей, чтобы предотвратить весьма реальную угрозу.

— О какой угрозе идет речь, Посланник? — сказала Джастина, а про себя подумала: «Как будто мы об этом не знаем».

— Одна из группировок людей намеревается отправить корабли в Бездну.

— Да, это движение Воплощенный Сон, они собираются организовать паломничество верующих.

— Я достаточно долго общался с вашей расой и знаком с эмоциональными течениями среди людей. Но я удивлен, что вы никак не реагируете на это обстоятельство и не выражаете ни огорчения, ни опасений. Мы узнали о Бездне от людей, значит, вам должно быть известно, какой процесс грозится запустить ваш Воплощенный Сон.

— Они ничем не грозят, они только хотят жить той жизнью, о которой поведал их кумир.

— Вы намеренно отвергаете вероятность осложнений. Их вторжение в Бездну спровоцирует фазу масштабного поглощения. Галактика погибнет. Наша Империя будет уничтожена. Вы погубите нас и множество других цивилизаций.

— Этого не произойдет, — сказала Джастина.

— Ваше намерение остановить Воплощенный Сон вселяет в нас уверенность.

— Я говорила не об этом. И не о том, что их паломничество не вызовет каких-либо осложнений. У них просто нет возможности пройти сквозь горизонт событий, охраняющий Бездну. Даже райели испытывают с этим огромные затруднения, а у Воплощенного Сна нет доступа к кораблям райелей.

— Тогда почему они готовят это паломничество?

— Просто политический шаг, ничего более. Окайзенской Империи, как и всем остальным расам, не о чем беспокоиться.

— Вы можете гарантировать, что Воплощенному Сну не удастся преодолеть горизонт событий? Другие люди попадали в Бездну. Они и спровоцировали это паломничество, разве не так?

— В мире нет ничего определенного, Посланник, и вам об этом хорошо известно. Но вероятность…

— Если вы не в состоянии дать такой гарантии, вы обязаны предотвратить вылет кораблей.

— Великое Содружество — это демократический институт, обязанный считаться и с Воплощенным Сном как с межзвездной организацией, и с законным правительством Эллезелина. Конституция Содружества призвана защищать право на свободное волеизъявление, касается это отдельной личности или правительства планет. Другими словами, у нас нет права запрещать паломничество.

— Я знаком с вашими юристами; все можно изменить, нет ничего непоправимого. Вы играете со словами, но не с реальностью. Империя признаёт только силу и компетентность. Если не ошибаюсь, ваше компьютерное правительство обладает физической силой, чтобы предотвратить паломничество, не так ли?

— Способность не всегда подразумевает намерение, — заметила Джастина. — Правление АНС способно на многое. Но мы не делаем того, что нарушало бы наши юридические или моральные законы.

— Разрушение Галактики вашей моралью не предусмотрено. Вы можете его предотвратить.

— Об этом можно поспорить, — сказала Джастина, пожалев о том, что ее мнение не намного отличается от мнения чужака.

— Империя требует определенного решения. Корабли паломников необходимо уничтожить.

— Об этом не может быть и речи, — отрезала Джастина. — Мы не имеем права вмешиваться в законную деятельность суверенного государства, это против всех наших устоев.

— Если вы не вмешаетесь, Империя примет свои меры. Даже ваши юристы не могут оспаривать нашего права на самозащиту.

— Это угроза, Посланник? — негромко спросил Казимир.

— Это информация о действиях, к которым вы нас вынуждаете. Почему вы сами не понимаете? Неужели вы боитесь своих примитивных сородичей? Чем они могут вам угрожать?

— Они не угрожают, просто мы уважаем друг друга. Неужели вы не способны этого понять?

Джастина попыталась определить реакцию Посланника на колкость, но он остался невозмутимым. Слюна по-прежнему капала из ротовой щели, а руки вздрагивали внутри поддерживающего каркаса, словно пойманные рыбки.

— Лицемерие ваших законов никогда не переставало нас удивлять, — сказал Посланник. — Империи известно, что во времена кризисов вы всегда принимаете экстраординарные решения, независимо от конституции. Мы просим прибегнуть к ним и в данном случае.

— Правление АНС охотно передаст ваше предложение на обсуждение сената, — ответила Джастина. — Мы будем просить Воплощенный Сон воздержаться от опрометчивых поступков.

— Будет ли ваша просьба подкреплена силовым воздействием в случае отказа?

— Вряд ли, — сказал Казимир. — Наш флот создан для защиты от внешних врагов.

— А разве поглощение Бездной не вражеское действие? В конечном счете Бездна угрожает всем. Это признают даже райели.

— Посланник, мы понимаем ваше беспокойство, — попыталась успокоить его Джастина. — Хочу вас заверить, что мы приложим все силы, чтобы предотвратить катастрофическое поглощение.

— Поглощение не способны предотвратить даже райели. Вы считаете, что люди превосходят их в своем могуществе?

— Возможно, нет, — негромко произнесла Джастина. Интересно, понятен ли ему сарказм?

— В таком случае мы сами воспрепятствуем полету ваших кораблей.

— Посланник, я бы хотел предостеречь Империю от подобных действий, — сказал Казимир. — Флот не позволит вам нападать на людей.

— Не думайте, что вам удастся нас запугать, адмирал Казимир. Наша раса уже не так беспомощна, как во время атаки на Фандолу. Теперь у нас есть союзники. Я представляю множество могущественных рас, которые не позволят допустить финального поглощения Бездной. Теперь мы не одиноки. Или вы считаете, что флот способен противостоять целой Галактике?

Его слова, казалось, не произвели на Казимира никакого впечатления.

Флот призван только защищать людей. Я настоятельно советую вам позволить людям самим решать внутренние проблемы. Человечество не допустит массового поглощения.

— Мы будем за вами присматривать, — прогудел Посланник. — Если вы не воспрепятствуете постройке и запуску этих кораблей, мы вместе со своими новыми и сильными союзниками предпримем собственные шаги для самообороны.

— Я понимаю ваше беспокойство, — повторила Джастина. — Но я прошу доверять нам.

— Вы никогда не давали для этого повода, — отрезал Посланник. — Благодарю, что нашли время для встречи. Я возвращаюсь на корабль. Ваши природные условия мне неприятны.

«Для окайзена это еще очень мягко сказано», — подумала Джастина. Она встала Из-за стола и проводила Посланника к кораблю. Как только судно поднялось в воздух, рядом с Джастиной материализовался Гор.

— Союзники, вот как? Тебе о них что-нибудь известно? — спросил он у Казимира.

— Абсолютно ничего, — ответил тот. — Это может быть чистым блефом. Хотя, с другой стороны, если они всерьез намерены воспрепятствовать паломничеству, без союзников им не обойтись. В одиночку они ничего не смогут сделать.

— Неужели это райели? — удивленно воскликнула Джастина.

Казимир пожал плечами.

— Я в этом сомневаюсь. Райелям несвойственно втихомолку заключать сделки и натравливать одну расу на другую. Если бы Империя к ним обратилась, я уверен, райели сказали бы нам об этом.

— Значит, постфизические существа?

— Не исключено, — признал Гор. — По большей части они видят в нас вульгарных нуворишей, вломившихся в привилегированный клуб. По крайней мере те, кто снисходит до общения с нами. Остальные нас просто не замечают. Но я бы очень удивился, если бы это оказалось правдой. По-моему, им гораздо интереснее было бы понаблюдать за финальной стадией поглощения.

— А тебе? — насмешливо поинтересовалась Джастина.

Золотые губы Гора раздвинулись в улыбке, приоткрыв белоснежные зубы.

— Допускаю, что это было бы чертовски любопытное зрелище. Если смотреть с расстояния. С очень большого расстояния.

— Что же ты посоветуешь? — спросила Джастина.

— Надо действительно поставить вопрос на обсуждение сената, — сказал Казимир. — Посланник прав. Я полагаю, паломничество не должно состояться.

— А мы не можем им помешать, — насмешливо напомнил Гор. — В соответствии с конституцией.

— Мы должны найти решение, — решительно заявила Джастина. — Политическое решение. И побыстрее.

— Узнаю свою девочку. Ты сама доложишь сенату? Ты имеешь вес среди сенаторов — история во плоти!

— И хорошо бы получить подтверждение от райелей, — добавил Казимир. — Кстати, у тебя с ними сохранились личные связи.

— Что? — Джастина даже ссутулилась. — Проклятье. Я не планировала покидать Землю.

— Я думаю, и Посланник ханчеров тоже нуждается в нашем ободрении, — с издевательской усмешкой продолжал Гор.

Джастина посмотрела на отца в упор.

— Да, и еще необходимо присматривать за множеством других людей и фракций.

— Я уверен, правление знает, что делает. В конце концов, ты была единственной кандидатурой. Это многого стоит.

— Честно говоря, моя кандидатура была второй.

— А первой? — полюбопытствовал Казимир.

— Тонья Галл.

— Эта сука? — выплюнул Гор. — Даже в первый день после омоложения она не могла найти себе партнера в «Молчаливом мире». Ее все ненавидят.

— Знаешь, папа, период переселения в истории был признан малым золотым веком.

— Вернее сказать, почти незаметным.

Джастина и Казимир обменялись улыбками.

— Насколько я помню, она была неплохим президентом, — заметил Казимир.

— Чушь.

— Я нанесу визит в посольство ханчеров по пути в сенат, — сказала Джастина. — Будет интересно узнать последние новости о милитаристских шагах Империи.

— А я произведу перестановку наших наблюдательных систем в Империи. Посмотрим, не удастся ли подобраться поближе и узнать, что там происходит, — заявил Казимир.

Тело Джастины телепортировалось из поместья Тюльпанов, и после этого первичная сущность Гора удалилась в надежное убежище в бескрайних просторах АНС. В рамках восприятия это были довольно скромные владения. Некоторые люди в качестве личной сферы строили себе целые вселенные, конфигурация которых поддерживалась саморегулирующимися программами. Сердцевина, ядро или микросреда обитания, занимаемые ими, тоже различались между собой в соответствии с индивидуальными концепциями. Насколько далеко тянулись эти владения, больше не имело значения. АНС переросла зависимость от материального оборудования, которое ее породило. Операционная среда теперь пронизывала квантовую структуру пространства-времени вокруг Земли, создавая уникальную область, в которой могли функционировать постфизические личности. Многочисленные полости, накапливающиеся в квантовых полях, поражали упругостью и хрупкой красотой галактической туманности, и бесконечное разнообразие структур подчинялось только капризам своего создателя. Теперь это была уже не машина и не искусственно поддерживаемое состояние. Это была сама жизнь. Вероятные направления ее эволюции оживленно обсуждались в постфизическом обществе.

Нельзя сказать, чтобы фракции воевали между собой по поводу окончательной конфигурации АНС, но сражения в поддержку тех или иных идей велись весьма оживленно. Гор, говоря о своей принадлежности к Консерваторам, несколько погрешил против истины. Он действительно поддерживал идею сохранения нынешнего порядка вещей, но только потому, что остальные фракции предлагали решения с излишней поспешностью — за исключением разве что Делителей, предлагающих разбиение АНС на отдельные группировки по числу фракций, чтобы каждая из них могла идти своим путем. С ними Гор тоже не был согласен. Он хотел не торопясь получить больше информации, и тогда, по его убеждению, направление дальнейшего о движения станет более очевидным.

Гор перенесся на обширный пляж, над которым на несколько сотен метров возвышалась скалистая гряда. В самой высокой ее точке стояла старая каменная башня с потрескавшимися стенами и белой шатровой постройкой, прилепившейся к задней ее части. Жаркое солнце нагревало открытые руки и голову. Гор был одет в рубашку с короткими рукавами и легкие брюки, едва прикрывавшие колени. На гладкой коже не просматривалось никаких следов усовершенствований. Этот облик и окружающий пейзаж он взял и первой половины XXI века, когда жизнь казалась намного легче, даже без разумных машин. Это было побережье Хоксбил на острове Антигуа, куда молодой Гор Бурнелли часто приходил на своей яхте «Подлунный Мэдисон». В те времена по всему берегу стояли отели, но сейчас позади пляж зеленели луга и пальмовые рощи, где порхали яркие попугаи. И еще здесь не было постоянно дующих ветров, как на реальном острове, море сияло чистейшей бирюзой, а к берегу часто подходили косяки рыб.

Наверх к башне вела простая грунтовая тропинка. Под матерчатой крышей павильона находился широкий деревянный помост и небольшой плавательный бассейн. На досках стоял массивный овальный стол и пять мягких кресел. Там уже сидел Нельсон Шелдон, на столе перед ним стоял высокий бокал.

До образования АНС Нельсон был главой службы безопасности Династии Шелдон, самой большой и могущественной экономической империи Содружества. После отделения Великого Содружества и преобразования экономики Династия сохранила большую часть своих богатств и влияния, но ее положение изменилось. С уходом Найджела Шелдона империя утратила прежнюю сплоченность и рассеялась по Внешним мирам. С этой силой по-прежнему считались в политической и экономической сферах, однако былое лидерство оказалось потеряно.

Управление рутиной Династии в течение двух столетий сделало Нельсона необратимым прагматиком. А это означало, что его точка зрения на эволюцию АНС более или менее совпадала с точкой зрения Гора.

Гор сел за стол и налил себе из кувшина холодного чая.

— Ты подключался к ситуации?

— Да. Интересно, кто стал союзником или союзниками Империи.

— Возможно, это просто блеф.

— Ты переоцениваешь окайзенов. Для блефа им не хватает воображения. Я бы сказал, они сумели откопать какую-то древнюю консервативную расу, тоскующую по старым добрым временам и обладающую устаревшим арсеналом.

— Правлению АНС придется отнестись к его заявлениям с полным вниманием, — сказал Гор. — Мы не можем позволить кораблям чужаков вторгнуться в пределы Содружества. Однажды это уже случилось. И я бы не хотел повторения. Именно после того случая мы и начали создавать АНС, чтобы исключить вероятность превосходства чьей-то чужой цивилизации. В этой галактике еще много всяких неприятных сюрпризов.

— Кроме всего прочего, — продолжил Нельсон, — нам очень скоро придется обратить серьезное внимание и на саму Бездну — чего и добиваются Ускорители.

— Я тоже не против ее пристального изучения, — согласился Гор. — Нельзя говорить об овладении теорией космологии, если мы даже не знаем, что такое эта Бездна. Разногласия возникают только в отношении сроков.

— И методов анализа тоже. Но я согласен, надо узнать, как образовалась эта чертовщина. Вот одна из причин, почему я с тобой заодно.

— Будем считать нас очень маленькой фракцией.

— Как скажешь. Эти тонкости меня уже давно не интересуют. Цель — вот что важнее всего, и, если ты не в состоянии ее определить, ты сам виноват. Наша цель ясна: исправить то, что успели натворить Ускорители.

— В некоторой степени да. Консерваторы активно поддержат эту идею и, можно надеяться, проделают значительную часть работы. Я бы хотел продумать ситуацию на несколько шагов вперед. В конце концов, мы теперь больше не животные и не имеем права просто реагировать на сложившуюся ситуацию. Мы должны заранее предусмотреть ее развитие. Проблему Бездны решать абсолютно необходимо. Безусловно, неплохо было бы разобраться в принципах ее действия, но и терпеть угрозу всей Галактике недопустимо.

Нельсон приподнял бокал и улыбнулся, словно предлагая тост.

— Вот и направление деятельности для крутого парня. Там, где не справились райели…

— Это они сказали, что не справились. Независимого подтверждения у нас нет.

— Ничто не живет так долго, как райели.

— Чепуха. Половина постфизических сущностей Галактики живут намного дольше.

— Да, но они не затрудняют себя общением с нами. Все они либо молчат, либо вымерли, либо стали недосягаемыми, либо эволюционировали в обратном направлении. Так что, если не хочешь рыскать вокруг в безнадежных поисках, придется доверять райелям как единственному источнику. Признай, АНС хороша, даже великолепна, и мы почти стали богами, но в отношении развития все еще плетемся позади райелей, а они в своих изысканиях остановились миллионы лет назад. Бездна одержала над ними верх. Райели преобразовали в защитные комплексы целые звездные системы, они посылали армады кораблей, но до сих пор не в состоянии ни отключить ее, разрушить, ни взорвать ко всем чертям.

— Они выбрали неверный путь.

Нельсон рассмеялся.

— А ты знаешь верный путь?

— У нас есть преимущество, которого у них никогда не было. У нас имеется информация изнутри, утечка информации.

— Идущий-по-Воде? Во имя Оззи, скажи, что ты пошутил.

— А ты знаешь, кто в первую очередь заинтересовался снами Иниго? Райели. Они не знали, что происходит внутри. Они строили корабли, теоретически способные противостоять любым искажениям квантовых полей, но ни один из них так и не вернулся. Именно мы показали им, что там происходит.

— Это всего лишь короткий взгляд на единственный населенный пункт стандартной, пригодной для жизни человека планеты.

— Ты не увидел самого главного. — Широким жестом Гор обвел залив, пока рука не остановилась на массивном черном каменном столбе, торчащем из воды в нескольких сотнях метров от берега. Мелкие волны, разбиваясь о скалу, окружали основание пенным кольцом. — Перенеси сюда любого человека из XXV столетия, и он решит, что находится в физической реальности. Но если его глазами сюда заглянем мы с тобой, то сразу заметим признаки искусственно созданного мира. Идущий-по-Воде дает нам такую возможность. Благодаря его телепатическим способностям мы получили весьма информативную картину скрывающегося за проклятым горизонтом событий. На первый взгляд там расположена вселенная со звездами и планетами, но, скорее всего, это не так. И Небесный Властитель из Второго сна это подтверждает. Бездна имеет Ядро, и эта особенность очевидна, хоть нам ее еще и не показали.

— Даже если мы знаем, что та вселенная отличается от нашей, мы не получаем от этого никаких преимуществ.

— Неверно. Нам известно, что на физическом уровне ничего не удастся добиться: мы не можем послать туда квантовые ракеты, не можем направить армию, чтобы уничтожить главный центр управления противника. Бездна — это высшая степень нематериального мира в нашей галактике и, возможно, во всех других известных нам галактиках. Если мы хотим найти решение проблемы, которую она представляет для наших звезд, нам остается только одно: наладить с ней связь. Я не думаю, что Первообщество преднамеренно преследовало цель кому-то угрожать; оно просто не знало, что снаружи кто то остался. Вот и наш шанс. Нам известно, что внутрь можно проникнуть, хотя и непонятно, как это было сделано впервые. Нам известно, что внутри есть люди, которые сумели приспособиться к той жизни. Вот через них мы могли бы попытаться добиться перемен.

— Идущий-по-Воде мертв. И это произошло тысячу лет назад по внутреннему летоисчислению.

— Даже если он был единственным в своем роде, во что я поверить не могу, время не представляет для нас проблемы. Это мы оба прекрасно знаем. Нам необходимо проникнуть внутрь ипротянуть тончайшую нить к Ядру. Вот и ключ к нашей проблеме.

— Ты собираешься посетить Бездну? Преодолеть горизонт событий?

— Нет, я не собираюсь. Как бы моему эго ни хотелось быть центральной фигурой в этом процессе, нет никаких эмпирических доказательств того, что внутри Бездны сохранятся мои телепатические способности. Даже если мы загоним внутрь всю АНС, нельзя быть уверенным, что связь сохранится. Нет. Мы должны выработать метод, имеющий больше шансов на успех.

Нельсон покачал головой, ощущая некоторую тревогу, но никак не разочарование.

— И каков же он?

— Я над этим работаю.

День начался не слишком удачно. Араминта вовсе не проспала. Это было не совсем так. Наследие Прогрессора обеспечило ее комплектом эффективно действующих макроклеточных ячеек. Она в совершенстве владела вторичными мыслительными программами. Поэтому она, естественно, проснулась от виртуального попискивания в ушах и голубоватых вспышек, принимаемых зрительным нервом. Но вот после первоначального пробуждения она всегда испытывала трудности. Ее квартира состояла всего из двух помещений — душевой кабины и единственной жилой комнаты. Большего на зарплату официантки она себе позволить не могла. При относительной дешевизне квартирки широкая кровать с воздушно-пенным матрацем была очень удобной. И после сигнала Араминта, оставшись в хлопковой пижаме, свернулась в клубок и уютно устроилась, словно франгл в гнезде. Из-за штор пробивался слабый утренний свет, не настолько яркий, чтобы раздражать зрение, а домашняя программа поддерживала в комнате приятное тепло. Араминта могла ни о чем не беспокоиться, программа позаботилась и обо всем остальном: одежда была вычищена и проветрена, а в кухонном процессоре ждал легкий завтрак.

«Я могу подремать еще немного».

Второй сигнал снова ее разбудил, вырвав из какого-то странного сна. На этот раз звук и свет были более резкими, специально для того, чтобы заставить ее все-таки встать — хотя Араминта никогда не нуждалась в напоминаниях. Она отключила звук и свет, решив, что каким-то образом перепутала порядок сигналов. А потом сосредоточилась на экзообразах.

— Черт!

Она начала поспешно натягивать одежду, одновременно пытаясь проглотить чай и кусочек тоста. Вместо неторопливого душа она решила воспользоваться «Мытьем на ходу», которое почему-то никогда не соответствовало рекламе, где очаровательные бизнесмены оставались свежими и чистыми, несмотря на бесконечную череду встреч и заседаний. В результате она выскочила из квартиры с плохо причесанными тускло-каштановыми волосами и покрасневшими веками, ее кожу пощипывало после моющего средства, а следом тянулся шлейф хвойной отдушки.

«Чудесно. В таком виде о чаевых мне лучше забыть», — мысленно проворчала она, спеша в огромный подземный гараж. Трехколесный байк, урча двигателем, вынес ее на оживленные улицы Колвин-сити и втиснулся в утренний поток приехавших из пригорода служащих. Вообще-то движение не должно было быть таким плотным, поскольку большинство людей пользовались антиграв-капсулами и спокойно парили в воздухе над улицами, спускаясь лишь на специально отведенные стоянки или крыши домов. Но сейчас утро только начиналось, и на работу спешили не самые обеспеченные горожане. Их авто, капсулы и байки до отказа заполняли бетон ленты дороги. Не меньшее количество народа передвигалось в снующих по рельсам вагончиках общественного транспорта.

Араминта остановила свой байк около задней двери кафе «У Ника». Она опоздала на полчаса. За кухонной дверью ее встретили укоризненные взгляды сослуживцев.

— Простите!

В зале уже было полно посетителей-менеджеров среднего звена, предпочитающих натуральную еду от повара стандартным блюдам кухонных процессоров, а женщин-официанток — роботам-горничным.

Тандра умудрилась нагнуться к ней вплотную, пока Араминта повязывала фартук, и подозрительно повела носом.

— Ага, «Мытье на ходу». Полагаю, ты прошлой ночью так и не добралась до дома, верно?

Араминта опустила голову. Ей так хотелось сослаться на очередной дизайнерский проект!

— Милая, ты жжешь свечу с обоих концов. Ты ведь еще молода и красива, побереги себя.

— Я знаю. Хорошо.

Араминта глубоко вздохнула. Стоявший поодаль Мэттью был так зол, что даже не сделал ей выговора. Она забрала с раздаточного прилавка три тарелки, посмотрела номер столика, растянула губы в улыбке и ринулась в зал.

Завтрак «У Ника» длился ровно девяносто минут. Время никто не ограничивал, но без четверти девять последние клиенты покидали зал, спеша в свои конторы или магазины. Задерживались иногда только ранние туристы или участники деловых встреч. Сегодня к этому времени за столиками почти никого не осталось. Араминта, искупая свою вину, присматривала за роботами, убиравшими со столов и сервирующими кофе для тех, кто отправлялся по магазинам или разъезжал с визитами. Благодаря выгодному положению в центре делового квартала и в пяти перекрестках от речных доков ресторан пользовался немалой популярностью.

К десяти часам столики снова начали заполняться. Вдоль закругленного фасада шла неширокая терраса. Араминта вышла на воздух, поправила цветы в маленьких вазочках и приняла заказы на горячий шоколад и капучино. Она старалась держаться подальше от Мэттью: он до сих пор ничего ей не сказал, а это был плохой признак.

Вскоре после одиннадцати она заметила проходящую между столиками женщину, которая заговаривала с посетителями. Некоторые клиенты раздраженно махали рукой, не желая ей отвечать. Несколько дней назад Этан объявил о начале подготовки к паломничеству, и с тех пор сторонники Воплощенного Сна стали настолько настойчивыми, что превратились в настоящую проблему.

— Чем могу вам помочь? — довольно резко спросила Араминта, воспользовавшись шансом реабилитироваться в глазах Мэттью. Она заметила, что женщина была одета в темно-серый кашемировый костюм, несколько старомодный, но довольно дорогой, с длинной расклешенной юбкой. До развода, когда у Араминты водились деньги, она и сама носила такие вещи. — У нас есть свободные столики.

— Я собираю заверенные подписи, — ответила женщина, всем своим видом олицетворяя непреклонную решимость. — Мы пытаемся заставить городской совет запретить над Колвин-сити полеты инграв-капсул.

— Почему? — вырвалось у Араминты.

Женщина прищурилась.

— Антигравы тоже не представляют собой ничего хорошего, но они хотя бы ограничены в скорости и высоте. А вы никогда не думали, что случится, если сломается инграв-капсула? Они ведь летают почти по баллистической параболе, а значит, скорость их падения равна половине космической.

— А, понимаю.

Араминта заметила, что Мэттью уже настороженно посматривает в их сторону.

— Представляете, что будет, если такой снаряд врежется в школу? Или в больницу? Да в них просто нет необходимости! Это откровенное потребительство, к тому же абсолютно безответственное. Люди приобретают их с одной целью — пустить пыль в глаза окружающим. Кроме того, есть мнение, что эффект инверсной гравитации влияет на геологическую структуру. Может произойти землетрясение.

Араминта мысленно похвалила себя за то, что удержалась от смеха.

— Понятно.

— При проектировании сети городского транспорта такая скорость предусматривалась. Количество угроз несчастных случаев неуклонно растет. Вы поставите свою подпись? Помогите нам обезопасить свою жизнь.

Юз-дубль Араминты принял файл.

— Да, конечно. Но вы должны заказать чай или кофе, мой босс и так все утро на меня сердится.

Она поставила свою заверенную подпись, подтверждающую, что ее владелец проживает в Колвин-сити, и украдкой взглянула на Мэттью.

— Как всегда, — буркнула женщина. — Все заботятся только о своей выгоде и больше ни о чем не думают.

Тем не менее она села за столик и заказала чай с мятой.

— Что у нее за проблема? — спросил Мэттью, когда Араминта подошла за чаем.

— Вселенная устроена неправильно, и дама решила навести порядок. — Она одарила его лучезарной улыбкой. — Именно поэтому о сюда она и пришла.

Не дожидаясь его ответа, она снова выскочила на террасу.

В половине одиннадцатого юз-дубль Араминты закончил обзор объявлений городских агентств недвижимости и переслал результаты в одну из лакун ее памяти. К этому моменту она уже ушла в маленькую служебную комнату, чтобы немного передохнуть. Анализ представленных результатов не занял много времени. Араминта искала в городе подходящую квартиру или даже небольшой дом. Но ее требованиям соответствовали лишь немногие объекты: квартира должна была быть дешевой, располагаться недалеко от центра и нуждаться в ремонте. В качестве возможных вариантов Араминта пометила три объявления, а затем проверила результаты вчерашних запросов. Половина квартир уже была продана. «На современном рынке недвижимости надо действовать мгновенно, — грустно отметила она. — И иметь деньги или по крайней мере доступный кредит». Реконструкция жилого помещения была ее любимой мечтой. Купить квартирку, отделать и продать с выгодой для себя. Араминта знала, что у нее получится. За восемь месяц после развода с Ларилом она закончила пять курсов по обустройству и дизайну и к тому же изучила все статьи по декорации помещений, какие только смог отыскать в унисфере ее юз-дубль. Вложения в недвижимое всегда считались рискованным занятием, но во всех известных ей случаях ключом к успеху была целеустремленность и упорный труд, а также изучение рынка. По мнению Араминты, она могла справиться со всем этим в одиночку. И ни от кого не зависеть. Но для начала ей нужны были деньги.

Она вернулась в зал к двенадцати, чтобы проверить подготовку столиков к ленчу и узнать, что из фирменных блюд приготовил сегодня шеф-повар Противница инграв-капсул ушла, оставив на чай три виотийских фунта, и Мэттью сменил гнев на милость. В десять минут двенадцатого в зал вошла Крессида. Она была кузиной Араминты с материнской стороны, партнером в одной из не самых крупных юридических фирм и очень красивой женщиной ста двадцати трех лет, с огненно-рыжими волосами и шелковистой кожей, которую она доводила до совершенства при помощи дорогих косметических масок. Ее изумрудный плащ-костюм с платиновым отливом и треугольным воротом стоил не меньше двух тысяч виотийских фунтов. Одно ее появление «У Ника» значительно поднимало рейтинг заведения. Кроме всего прочего, она была адвокатом Араминты.

— Привет, дорогая. — Крессида, махнув рукой, подошла и крепко обняла Араминту — воздушные поцелуи были не в ее стиле. — Знаешь, у меня есть для тебя новости, — заявила она без всяких предисловий. — Твой босс не станет возражать, если я на минутку тебя украду?

Не дожидаясь ответа, она схватила Араминту за руку и усадила за угловой столик.

Араминта поморщилась. Взгляд Мэттью словно лазерным лучом прожигал ей спину насквозь.

— Что случилось?

Крессида широко улыбнулась. Жидкий алый блеск помады на ее губах ничуть не потускнел.

— Старина Ларил улизнул с планеты.

— Что?

Араминта не могла поверить своим ушам.

Ларил был ее мужем. Их брак продлился восемнадцать невероятно мучительных месяцев. С момента первой встречи против Ларила возражали абсолютно все члены нынешней семьи Араминты. И они имели все основания. Теперь она и сама была готова это признать. Ей недавно исполнилось двадцать три года, ему минуло уже триста семь. В тот момент она сочла его обаятельным, искушенным и богатым — великолепный шанс покинуть скучный маленький аграрный городок Лэнгхэм, что стоял на континенте Суворова в семи тысячах километров отсюда. Родные сочли Ларила обычным беспринципным мерзавцем, одним из многих, что шляются по Содружеству, предпочитая окраины Внешних миров с не слишком искушенными жителями. Пресыщенные старики, имеющие деньги, чтобы сохранять безукоризненный вид, но тем не менее завидующие истинной молодости и энергичности. Они всегда выбирали себе партнеров на пару столетий моложе, вероятно, надеясь, что такой союз как по волшебству преобразит и их самих. К Ларилу это определение не совсем подходило, но характеризовало его достаточно точно.

Семья Араминты с отцовской стороны владела компанией по поставке и наладке кибернетических устройств для сельского хозяйства, самой большой в стране, и предполагалось, что первые пятьдесят лет жизни девушка будет работать именно здесь. После такой практики члены семьи считались достаточно взрослыми и материально независимыми, чтобы отправиться в самостоятельное плавание (подавляющее большинство организовывали дочерние предприятия по всему континенту Суворова). На освободившиеся места приходили более молодые отпрыски, и цикл продолжался. Араминте эта перспектива казалась настолько унылой, что ради избавления от такой участи она готова была стать наложницей мобайла праймов. Вероятно, потому Ларил, независимый бизнесмен, кроме прочих коммерческих предприятий обладавший франшизой «Андрибот», показался ей прекрасным принцем. Разница в возрасте в их мире никак не отражалась на физическом состоянии, так что все возражения членов семьи Араминта восприняла как мещанские предрассудки. Таким образом, судьба союза была решена.

То обстоятельство, что близкие оказались более или менее правы относительно его потребительского к ней отношения, еще больше осложнило жизнь Араминты. В Лэнгхэм она вернуться уже не могла. К счастью, Крессида не осуждала родственницу, считая ее колоссальную ошибку полезной для приобретения жизненного опыта.

«Если никогда не падать, — сказала она рыдающей Араминте при их первой встрече, — у тебя не будет опоры под ногами, чтобы карабкаться вверх. Ладно, а что сказано в вашем брачном контракте насчет раздела имущества?»

Араминта, преодолевшая тяжесть стыда, чтобы обратиться за помощью в расторжении брака к родственнице, хотя и дальней, призналась, что вместо контракта у них было венчание по старинному обряду и принесение устных клятв. Они даже обратились к лицензированному священнику. В тот момент это казалось верхом романтики.

«Вы не составляли контракт? — с ужасом воскликнула Крессида. — Господи, милая, да тебе придется взобраться на гору Геркуланум, чтобы хоть чего-то добиться».

Но адвокаты Ларила прилагали все усилия, чтобы и близко не подпустить ее к этой горе. По их встречному иску были заморожены все деньги Араминты — все семьсот тридцать два фунта, которые оставались на счете. Даже Крессиде при всех ее связях в фирме, чтобы сломить юридическую оборону Ларила, пришлось преодолеть немало трудностей. А что касалось его коммерческих активов, даже просто отыскать их было намного труднее. Все его разговоры об управлении сетью прибыльных компаний, сравнимой со структурой Династий, оказались либо просто выдумкой, либо маскировкой каких-то серьезных финансовых злоупотреблений. Что любопытно, государственная налоговая служба Виотии не нашла никаких записей о выплачиваемых им налогах и теперь проявляла к его деятельности законный интерес.

— Смылся. Уехал. Выбыл из этого мира. Вылетел. Переместился. — Крессида сильно, почти до боли, сжала руки Араминты. — Он даже не заплатил своим адвокатам. — Она не скрывала злорадства. — Теперь они в одной очереди с остальными пятью десятками его кредиторов.

Краткая вспышка радости Араминты внезапно померкла.

— Так я ничего не получу?

— Напротив. В числе оставшихся у него реальных активов имеется городской дом и франшиза на торговлю на стадионе, которую мы не смогли заморозить в начале бракоразводного процесса. Должна признать, это несколько отличается от несметных сокровищ, которыми старый хвастун вскружил голову наивной девочке.

Араминта густо покраснела.

— Но и сбрасывать со счетов эти активы не стоит. К несчастью, существует еще проблема уплаты налогов. Боюсь, общая сумма составит триста тридцать семь фунтов Виотии. А если налоговая служба докажет хотя бы половину долгов Ларила, они снимут и остальные деньги. Кровопийцы. Но я уверена, им ничего не удастся доказать благодаря превосходной маскировке и загадочному отсутствию документов у твоего бывшего мужа-пройдохи. И еще придется добавить мой гонорар — я возьму с тебя всего десять процентов как с члена семьи.

— Сколько же осталось?

— Восемьдесят три тысячи.

Араминта лишилась дара речи. Это же настоящее богатство! Да, конечно, это не мегаструктура корпораций, о которой разглагольствовал Дарил, но намного больше, чем она надеялась и о чем просила в заявлении. С того момента, когда она решилась постучаться в кабинет Крессиды, Араминта позволяла себе надеяться, что выйдет из этого дела с тридцатью или сорока тысячами, если Дарил согласится заплатить, чтобы от нее отделаться.

— Великий Оззи, ты не шутишь? — прошептала она.

— Ничуть. Судья, мой хороший друг, обещал ускорить дело в силу тяжелых обстоятельств, в которых ты, по моим словам, оказалась. Твои сбережения разблокированы, и деньги Дарила будут переведены на твой счет уже сегодня, где-то в четыре или пять часов. Поздравляю. Ты снова стала свободной и одинокой женщиной.

Араминта разрыдалась от потрясения и инстинктивно прикрыла лицо ладонями.

— Ого! — Крессида обняла Араминту за плечи и легонько встряхнула. — А как же ты реагируешь на плохие известия?

— Все кончено? Правда?

— Да. Правда. Надо с тобой нам отметить это событие. Скажи управляющему, чтобы он съел свое меню, вылей суп на голову посетителю, а потом мы отправимся в лучший клуб в этом городе и вскружим головы половине мужского населения. Согласна?

— Ох. — Араминта подняла голову и рукой смахнула слезы. Упоминание о Мэттью заставило ее вспомнить о работе. — Я должна идти. Во время ленча здесь очень много работы. На меня все рассчитывают.

— Эй, успокойся, не спеши. Подумай о том, что сегодня произошло.

Араминта смущенно кивнула и украдкой окинула взглядом помещение ресторана. Ее коллеги старались не смотреть в их сторону. Мэттью опять разозлился.

— Я понимаю. Извини. Мне потребуется немного времени, чтобы свыкнуться с этим. Я еще не могу поверить, что все закончилось. Я… Ох, Оззи, так много дел, которыми я хотела бы заняться.

— Чудесно! Пойдем отсюда и отпразднуем. И начнем с хорошего обеда.

— Нет. — Араминта перехватила тревожный взгляд Тандры и в ответ показала большой палец. — Я не могу просто так уйти. Это нечестно по отношению к остальным. Им надо найти мне замену. Я скажу, что увольняюсь, и доработаю до конца недели.

— Проклятье, какая же ты правильная. Не удивительно, что твой бывший так легко тебя окрутил.

— Больше такого не будет.

— Вот это правильно. — Крессида самоуверенно усмехнулась. — С сегодняшнего дня я запрещаю все твои помолвки. Давай хотя бы выпьем вечером.

— Знаешь, после всего, что случилось, мне надо посидеть дома и все обдумать.

— Значит, в пятницу вечером. Решайся! В пятницу вечером все отдыхают.

Араминта невольно улыбнулась.

— Хорошо. В пятницу вечером.

— Спасибо Оззи и за это. Но сначала поищи себе соответствующие тряпки. Мы должны хорошо подготовиться.

— Ладно, ладно, все сделаю. — Она чувствовала, как постепенно меняется ее настроение, словно внутри прокатилась теплая волна. — Да, а куда мне пойти за подходящей одеждой?

— Я тебя отведу, можешь не беспокоиться.

Араминта, как и обещала, доработала до конца смены, потом сказала Мэттью, что увольняется, но с удовольствием останется до тех пор, пока ей не найдут замену. Его крепкий поцелуй и поздравления с избавлением от Дарила удивили ее до глубины души. Тандра растрогалась до слез, а остальные собрались вокруг послушать новости и порадоваться за нее.

В половине четвертого пополудни она накинула легкое пальто и вышла из ресторана. Студеный весенний воздух охладил голову и прояснил мысли. Но Араминта все же выбрала привычный маршрут, которым нередко прогуливалась днем. Пройдя по улице Маори, она свернула на перекрестке налево и стала спускаться по бульвару Дарьяд. По обеим сторонам стояли пяти- и шестиэтажные здания самых разных коммерческих компаний. Над головой неслышно скользили антиграв-капсулы, по центру бульвара постукивали колеса вагончиков метро. Движение в это время дня было довольно редким, но на перекрестках Араминта все равно ждала, пока объемные проекции регулировщиков не сменят свой цвет и очертания. Немногочисленных пешеходов она почти не замечала.

В конце спуска, на двух этажах здания из дерева и композитных панелей, бывшего частью первого построенного на планете комплекса, располагался ресторан «Глейфилд». По сумрачному пустынному помещению бара Араминта прошла к лестнице, ведущей в верхний зал, и поднялась в ресторан. Там тоже почти не было посетителей. «Глейфилд» гордился широким крытым балконом, идущим вдоль всей передней стены, но, по мнению Араминты, столики здесь стояли слишком тесно, и официанткам во время наплыва клиентов, вероятно, было трудно между ними протискиваться. Она села у балюстрады, откуда открывался великолепный вид на бульвар Дарьяд. Араминта нередко приходила сюда днем, чтобы отдохнуть после смены, сидя с чашкой горячего апельсинового шоколада и наблюдая за людьми и кораблями. Справа от нее бульвар плавно изгибался, открывая ряд высоких зданий, в которых можно было проследить все стили, сменившие друг друга за сто семьдесят лет истории Колвин-сити. Слева река Кэрнс пересекала город, унося свои воды к Великому облачному океану, который находился в двадцати милях отсюда. Дельта реки шириной в полмили образовывала отличную естественную гавань прямо в городе. Доки на обоих берегах обеспечивали надежную стоянку для тысяч яхт — от небольших парусных шлюпок до прогулочных кораблей, оснащенных антиграв-двигателями. Реку пересекали два огромных моста: один в виде пологой арки из наноуглерода, опирающейся только на берега, а второй — подвесной, более традиционного вида, с ослепительно-белыми столбами высотой в триста метров. Над ними проворно мелькали антиграв-капсулы, но наземного транспорта почти не было, в последнее время мостами пользовались преимущественно пешеходы. На противоположном, южном берегу, раскинулись богатые кварталы роскошных особняков, утопающих в зелени бульваров и обширных парков.

На северном берегу, всего в полумиле от «Глейфилда», на заболоченных низинах раскинулись доки: две квадратные мили погрузочно-разгрузочных машин, складских ангаров, причалов, посадочных площадок и автопарков. Этот комплекс положил начало развитию континента Изиум, где находился второй космопорт планеты. На Виотии почти не было тяжелой промышленности, так что основную массу оборудования и продуктов передовых технологий приходилось импортировать. При том что Эллезелин находился всего в семидесяти пяти световых годах, Виотия оказалась на краю зоны Свободного Рынка — то есть свободного для компаний Эллезелина, но, к неудовольствию местных жителей, почти недостижимого для любого другого представителя коммерческой сети. Между Виотией и Эллезелином не было червоточины. Пока не было. Но шли разговоры, что в следующем столетии, когда внутренний рынок Виотии достаточно вырастет, проход будет открыт и дешевые товары наводнят планету, превратив ее в экономическую колонию. А пока здесь приземлились и стартовали корабли из Внешних миров. Попивая апельсиновый шоколад, Араминта рассеянно наблюдала за их движением. Множество грузовиков, свинцово-серых, массивных и неповоротливых, вертикально спускалось с неба. Позади них стартовали уходящие суда, они быстро пронзали слой знаменитых розовых облаков Виотии и, поднявшись в стратосферу, мгновенно исчезали из вида. Араминта улыбнулась, вспомнив противницу инграв-капсул. Если она права, что же происходит с геологическими слоями при движении космических кораблей? Может, проще было бы открыть червоточину? Араминта предпочла бы возвратиться к Первой эре Содружества и элегантным поездам, курсирующим между звездными системами. Жаль, что Внешние миры наотрез отказались от этого транспорта, оберегая свою политическую свободу и не желая становиться частью монокультуры, особенно цивилизации Высших, способных лишить их с трудом обретенной независимости.

Араминта засиделась за столиком гораздо дольше, чем обычно. Солнце уже клонилось к закату, и умирающие лучи звезды класса К, проходя сквозь туманную мезосферу, заставили облака вспыхнуть золотисто-розовым сиянием. На Кэрнсе загорелись яркие огни океанских барж; антигравитационные двигатели поддерживали их плоские днища над покрытой рябью водой и уносили суда в море, к невидимым с берега островам. Вид города всегда успокаивал Араминту. Огромный центр человеческой деятельности пробуждал уверенность в том, что цивилизация работает и ничто не способно поколебать ее основ. И теперь сама Араминта может взяться за эффективную работу и начать самостоятельно строить свою жизнь. Экзообразы файлов из агентств недвижимости медленно проплывали перед ее мысленным взором, помогая строить детальные планы, на что прежде она никогда не осмеливалась. Без денег это были не более чем хрупкие мечты, но сегодня вечером они постепенно обрели прочность настоящих планов. Несмотря на еще не улегшееся волнение, Араминта храбро смотрела вперед. Этот день положит начало ее настоящей жизни.

Солнце утонуло в теплом багровом сиянии. Закатный блеск вполне соответствовал настроению девушки. Зал уже начали заполнять первые вечерние посетители. Она оставила хорошие чаевые и спустилась вниз. Обычно она возвращалась после ресторана на работу, заходила по пути в магазины, а потом, забрав байк, отправлялась домой. Но сегодняшний день был особенным. В баре уже играла громкая музыка. Люди останавливались у стойки, заказывали себе напитки и аэрозоли. Араминта взглянула на свою одежду. На ней была скромная темно-голубая юбка, прикрывающая колени, и белая блузка с короткими рукавами из легко стирающейся ткани, чтобы быстро удалять пятна. Люди вокруг уже принарядились к вечеру, и по сравнению с ними Араминта чувствовала себя настоящей простушкой.

«Но кто они такие, чтобы меня осуждать?»

Настолько крамольной мысли она не могла себе позволить с тех пор, как кинула Лэнгхэм. В тот момент будущее, хотя бы в ее воображении, сулило ей безграничные возможности.

Араминта протолкалась к стойке и окинула взглядом ряды бутылок.

— «Зеленый туман», пожалуйста, — сказала она бармену.

Он удивленно усмехнулся, но ничего не сказал и подал напиток. Араминта, стараясь не вдохнуть клубящийся туман, осторожно отпила глоток. Если пары попадут в нос, она мгновенно растеряет остатки благоразумия.

— Давненько я не видел, чтобы кто-то заказывал этот напиток, — раздался мужской голос.

Она обернулась. Рядом с ней был мужчина привлекательной наружности, свойственной почти всем в нынешнее время, с безукоризненными чертами лица, подправленными, как она догадывалась, в процессе как минимум двух процедур омоложения. Как и большинство посетителей бара, он был прекрасно одет, и серо-красный плащ-костюм переливался на его фигуре мягкими отблесками.

И это был не Ларил.

— А у меня давненько не случалось повода, чтобы его заказать, — ответила она.

И усмехнулась собственной храбрости.

— Могу я предложить тебе еще бокал? Кстати, меня зовут Джафул.

— Араминта. Но нет, только не «Зеленый туман», это просто дань ностальгии. Что посоветуешь?

— Говорят, что «Водка восемьдесят восемь» с Адлиера годится для любых случаев.

Она прикончила напиток одним глотком, стараясь не слишком морщиться.

— Значит, с нее и начнем.

— Ты проснулась?

Араминта пошевелилась, услышав вопрос. Нет, она еще не совсем проснулась, скорее, дремала, погрузившись в приятные воспоминания о прошедшей ночи, заполненной любовью. В голове еще не растаяло странное видение, словно ее в темном небе преследовал темный ангел. Джафулу было достаточно и малейшего движения. Его руки скользнули по ее животу и обхватили грудь. Она застонала, все еще видя во сне тающего вдали ангела. Джафул перевернул ее на живот, и это вызвало легкое замешательство. А потом его член, твердый и настойчивый, снова ворвался в нее. Такая позиция ей не нравилась. С каждым толчком ее лицо все плотнее прижималось к мягкому матрасу. Она начала извиваться, пытаясь изменить позу, но Джафул, похоже, принял это за выражение полного удовольствия. Напряженное дыхание прервалось радостным криком. Араминта приспосабливалась, как могла, но наслаждения не получала. «Практики маловато», — подумала она и с трудом сдержала смех. Он бы этого не понял. По крайней мере она постаралась наверстать упущенное. С момента прихода в квартиру они упражнялись почти без перерыва.

Джафул отметил оргазм восторженным воплем. Араминта ему подыграла. Да, она отлично помнила, как это делается. За восемнадцать месяцев проведенных с Ларилом, она почти автоматически имитировала оргазм.

Джафул перекатился на спину и отдышался. Потом усмехнулся, глядя на нее.

— Фантастика. У меня давным-давно уже не было такой ночи. Или вообще не было.

Она понизила голос.

— Ты был великолепен.

Смешно, они как будто отвечают заранее выученный урок.

Встреча в баре. Уединение в квартире на одну ночь. Взаимные комплименты. Они оба безукоризненно выполняют ритуал.

Но это было приятно.

— Я пошел в душ, — сказал он. — Закажи в кулинарном модуле что-нибудь на свой выбор. Там неплохая программа синтеза.

— Я так и сделаю.

Он скатился с кровати и исчез в ванной. Только тогда она с любопытством осмотрелась. Шикарная городская квартира холостяка, о чем свидетельствовала простая, но явно дорогая обстановка и картины современных художников. Всю противоположную стену занимало окно, прикрытое белоснежными шторами.

Араминта принялась собирать одежду. Белье (скорее практичное, чем сексуальное, отметила она со вздохом) — рядом с кроватью. Юбка — на полпути от двери. Белая блузка — в кресле. Она оделась и снова окинула взглядом спальню. В душе все еще шумела вода. Он всегда так долго моется или тянет время, вежливо предоставляя ей возможность потихоньку уйти? Она пожала плечами и решила покинуть квартиру.

С Джафулом ей было хорошо. И она действительно получила массу удовольствия в постели. Просто никак не могла представить, что они скажут друг другу за завтраком. Скорее всего, оба будут чувствовать себя неловко. А так она просто сохранит приятные воспоминания.

— Надо больше практиковаться, — сказала она себе и лукаво улыбнулась.

А почему бы и нет? У нее снова начинается реальная жизнь.

Араминта спустилась в огромный вестибюль, вышла на улицу и зажмурилась от яркого розового света. До начала ее смены «У Ника» осталось всего двенадцать минут. Юз-дубль подсказал, что она находится на проспекте Спалдинга, почти на другом конце города. И Араминта вызвала такси. Примерно через тридцать секунд в трех метрах от нее над бетонным тротуаром повисла красно-желтая капсула. Араминта изумленно смотрела, как открывается дверца. Она никогда в жизни не вызывала такси, этим всегда занимался Ларил. А после развода она просто не могла себе позволить подобной роскоши. «Еще одно ущемление свободы».

В кафе «У Ника» она сразу же бросилась в туалетную комнату для персонала. Едва она вышла, завязывая тесемки фартучка, Тандра окинула ее подозрительным взглядом.

— Мне кажется, на тебе та же самая одежда, что и вчера. — Она осторожно принюхалась. — Ага. И снова «Мытье на ходу». У тебя что-то случилось с водопроводом?

— Знаешь, когда я отсюда уйду, я буду по тебе скучать, — ответила Араминта, стараясь не рассмеяться.

— Как его зовут? Вы давно встречаетесь?

— Ты же знаешь, я ни с кем не встречаюсь.

— Ой, да брось!

— Я хочу кофе.

— Не выспалась?

— Я долго просидела с файлами недвижимости.

Тандра насмешливо фыркнула.

— Никогда не слышала такого имени, дорогуша.

После того как разошлись первые посетители, Араминта просмотрела полученную сводку. На этот раз все было по-другому. Ее юз-дубль связывался с агентами, и Араминта успела совершить виртуальный тур по пяти самым многообещающим объектам, а после наметила один из них для посещения.

Она поняла, что это то, что ей надо, как только вошла в дверь. Квартира располагалась на втором этаже перестроенного трехэтажного здания на проспекте Филбург — в полутора милях от доков и в трех кварталах от реки, — состояла из двух спален и отлично подходила для служащего со средним заработком. Здесь даже имелся балкон, с которого, перегнувшись через перила, можно было увидеть реку.

Араминта произвела сканирование с помощью современной аналитической программы, рекомендованной десятком профессиональных строительных компаний. Квартира нуждалась в косметическом ремонте, поскольку нынешний владелец, проживший в ней около тридцати лет, за все это время ничего не делал. Еще следовало заменить сантехнику и установить новые домашние системы. Но само здание было крепким.

— Я покупаю, — сказала она агенту.

После часа торговли с продавцом цена остановилась на пятидесяти восьми тысячах. Это было больше, чем хотелось бы, но Араминта отложила достаточно средств для полноценной переделки. Правда, на жизнь оставалось совсем немного, но, если закончить работу за три или четыре месяца, ссуду в банке брать не придется. Глядя на порванное и пыльное напольное покрытие гостиной и древние светотканые стеновые панели, она представила себе объем работы. И на миг засомневалась.

«Решайся, — сказала она себе. — Ты справишься. Ты долго этого ждала и наконец получила».

Она вздохнула и вышла из квартиры. Сейчас ей хотелось вернуться домой и встать под душ. Хватит с нее «Мытья на ходу». А потом можно будет одеться и снова выйти. В Колвин-сити есть много баров, о которых она слышала, но никогда не посещала.

Двойной Троблум проснулся в двух спальнях пентхауза. Реальное существо лежало на матрасе из специальной пены, удобно поддерживающей огромное тело, что обеспечивало полноценный сон. Эта кровать стояла в Катриониной комнате, сплошь затянутой розовой тканью и изобилующей всевозможными украшениями и пуфиками, — типичной девичьей спальне, к которой он давно уже привык. Его параллельный центр ощущений через двусторонний канал был подключен к объемной проекции Говарда Лайанга, агента Звездного Странника, принимавшего участие в подготовке дезинформации. Говард ночевал в главной спальне, где делил огромную круглую постель с тремя девушками. Над этим аспектом объемных проекций Троблум трудился не один год. Зато теперь в любой момент, когда возникало соответствующее настроение, эти четыре персонажа устраивали настоящие оргии. Комбинации, составляемые их гибкими молодыми телами, были бесконечно разнообразны, и процесс продолжался столько, сколько хотелось Троблуму. Он часами мог оставаться с ними, и его тело впитывало наслаждение, генерируемое в тщательно настроенном нейронном центре Говарда. В такие моменты Троблум становился одновременно и куклой, и кукловодом. Строго говоря, связь четверых молодых людей не была исторической реальностью. По крайней мере Троблум не обнаружил тому никаких подтверждений. Но не видел в этом ничего невозможного и некоторые экстраполяции считал вполне оправданными.

После блокировки двустороннего канала, связывавшего реального Троблума с Говардом, видимость и ощущение красивых тел вокруг постепенно рассеялись. Он принял душ, распыливший вокруг него споры, очищающие и освежающие кожу, и вышел в гостиную, залитую теплым бронзовым светом. Юз-дубль доложил, что сообщений от адмирала Казимира еще не было, и Троблум счел это добрым знаком. Задержка означала, что он еще мог на что-то рассчитывать. Он представлял себе уровень бюрократизма на флоте и догадывался, что аналитическая группа еще даже не приступила к рассмотрению проблемы. Все-таки гипотеза Троблума шла вразрез со многими аспектами устоявшегося мнения. Он мог бы связаться с адмиралом лично и поторопить его, но протокольная программа не советовала этого делать.

Троблум накинул один из плащ-костюмов и, воспользовавшись лифтом, спустился в вестибюль. Его любимое кафе, стоявшее на берегу спокойной реки, располагалось совсем недалеко. Здание было построено из белого дерева таким образом, что по форме напоминало фолгайла, птицу еще более величавую, чем земной лебедь. Троблум уселся за свой обычный столик под аркой крыла. Свой заказ он отправил в обслуживающую систему, и вскоре робот уже подал ему свежевыжатый сок из яблок и брусники. Шеф-повар Роури несколько дней в неделю проводил в кафе и лично готовил для постоянных клиентов-гурманов. Для цивилизации, гордившейся своей приверженностью к равноправию, в некоторых вопросах Высшие могли быть настоящими снобами. Это относилось к отдельным традициям, ремеслам и в первую очередь к «настоящей» еде. В Дароке было всего несколько ресторанов и кафе, признанных образцами гастрономического искусства.

Первым поданным ему блюдом оказалась овсяная каша с фруктами и йогуртом. Все компоненты были выращены естественным образом — этим занимались энтузиасты натурального сельского хозяйства — и привезены с разных планет. Троблум приступил к завтраку. Роури, составляя пропорции, превзошел самого себя, добившись мягкого, но отчетливого вкуса. Троблум пожалел, что не может заказать еще тарелку, ведь за исключением тостов из обычного хлеба, количество подаваемой еды здесь было строго ограничено. Если кто-то рассчитывал на добавку или гигантскую порцию, ему следовало воспользоваться автоматической закусочной.

Троблум доел кашу и принялся было за чай, как вдруг за его столик сел посторонний человек. Троблум недовольно поднял голову. Кафе уже заполнилось посетителями, как и всегда в это время, что, впрочем, не оправдывало столь бестактное поведение. Но упрек не успел сорваться с губ.

— Надеюсь, ты не возражаешь, — сказал Марий, устраиваясь в кресле. За его черным плащ-костюмом тянулись темные полосы, словно в режиме замедленной съемки. — Я слышал об этом месте много хороших отзывов.

— Не церемонься, — ворчливо ответил Троблум.

Он понимал, что не должен так явно проявлять свое неудовольствие в присутствии Мария, поскольку его фракция жертвовала на частные проекты Троблума такие объемы РМЭ, какие могла себе позволить только крупная компания. Но его раздражали обязательства, которые приходилось принимать в обмен на средства. Не то чтобы эти задачи были слишком сложными, но они всегда требовали массы времени.

— Да ты и так не церемонишься.

Робот-официант принес еще одну фарфоровую чашку для Мария.

— Как дела, Троблум?

— Прекрасно. Как тебе наверняка известно.

Его датчики зарегистрировали легкий экран вокруг стола, замкнувшийся на Марии. Ничего экстраординарного, но вполне достаточно, чтобы никто не смог подслушать их разговор. Троблум всегда недолюбливал представителя фракции АНС и никак не ожидал личной встречи. Его неожиданное заявление встревожило Троблума. Случилось нечто важное для них.

Марий отпил глоток чая.

— Превосходно. Ассам?

— Вроде того.

— Те, кто остался на Земле, очень гордятся своими древними традициями. Впрочем, я сомневаюсь, чтобы они сами поднимались в горы и с ли листочки. Как ты считаешь?

— Мне на это наплевать.

— Ты ведь не обращаешь внимания на многие вещи, не так ли, дружище?

— Чего ты хочешь?

В зеленых глазах Мария, в упор смотревших ему в лицо, мелькнул а тень неприязни.

— Ну да, в прямоте тебе не откажешь. Ладно. Доклад, касающийся Пары Дайсона, который ты представил флоту.

— А в чем дело?

— Это очень интересная гипотеза.

— Это не гипотеза, — раздраженно бросил Троблум. — Это должно стать разгадкой происхождения Темной Крепости.

— Чего-чего?

— Темной Крепости. Так изначально называли генератор поля вокруг Альфы Дайсона. Я полагаю, его так назвал Жан Дювуа, участник первой исследовательской миссии «Второго шанса». Поначалу название имело иронический смысл, но после того как началась война, о нем забыли, а уж после операции «Огненный вал» люди и вовсе…

— Троблум!

— Да?

— Мне это не интересно.

— Если хочешь, я могу предоставить тебе оригинальные копии бортовых журналов «Второго шанса», они хранятся в моем персональном терминале.

— Не надо. Но я тебе верю.

— О, ради Озз…

— Послушай, — прервал его Марий. — Я действительно верю тебе. Ты привел неопровержимые доводы. Адмирал внимательно выслушал твой доклад, а он не из тех, кого легко убедить. Они отнеслись к этой идее со всей серьезностью.

— И это отлично, не так ли?

— Это великолепно, я уверен в успехе. Но тебе надо подумать о том, откуда у тебя такие подробности о Темной Крепости.

— Ох. — Троблум встревожился не на шутку. — Я никогда не упоминал о том, что был там.

— Это я знаю. Дело в том, что нам бы очень не хотелось, чтобы правление АНС узнало о детальном исследовании Темной Крепости, проведенном тобой и твоей командой. Сейчас это было бы совсем некстати. Понимаешь?

— Да. — Троблум даже опустил голову. Как ни странно, но в данный момент он ощутил раскаяние. Вероятно, он должен был бы заранее догадаться, что доклад привлечет излишнее внимание к его особе. — Ты думаешь, флот начнет меня проверять?

— Нет. Сейчас у них для этого нет никакого повода. Ты обычный ученый, добивающийся дополнительного финансирования. Случай нередкий. И так должно оставаться и впредь.

— Я понимаю.

— Вот и хорошо. Если аналитическая группа посоветует адмиралу не предпринимать никаких дальнейших действий, тебе не стоит лезть из кожи.

— А если они решат провести тщательное исследование?

— Мы уверены, что этого не случится.

Троблум откинулся назад, стараясь разобраться в ситуации. Ему было трудно понять мотивацию и психологию других людей.

— Но если вы имеете влияние на флот, о чем беспокоиться?

— Мы не можем повлиять непосредственно на флот, пока им командует адмирал Казимир. Но аналитическая группа, занимающаяся твоими рекомендациями, — это уже другая организация. Кое-кто из ее членов нам сочувствует, как и ты.

— Да, конечно. — Отчаяние начало затуманивать его сознание. — А могу я вернуться к этой идее после паломничества?

— Посмотрим. Возможно.

Не слишком определенное обещание, но все же лучше, чем категорический отказ.

— А мой проект двигателя?

— Ты можешь продолжать его разработку при условии, что не станешь разглашать результаты. — Марий ободряюще улыбнулся, но улыбка получилась неестественной. — Троблум, мы высоко ценим твою помощь и хотим, чтобы наши отношения были взаимовыгодными. Просто сейчас ситуация приближается к критической стадии.

— Я знаю.

— Благодарю. А теперь я ухожу, чтобы ты смог без помех наслаждаться едой.

Марий ушел, и только после этого появился подозрительно задержавшийся робот-официант. Троблум уставился в стоящую перед ним тарелку: горка облитых маслом оладий, между которыми проглядывали полоски бекона, сыр из молока йока, омлет из яиц гарфоула и черный пудинг, украшенный клубникой. Кленовый сироп и афтонский соус стекали, словно лавовые потоки. По краям тарелки были артистично разложены миниатюрные драники, запеченные в вине салфады и поджаренные золотистые ломтики томатов.

Троблум впервые за много лет лишился аппетита.

ВТОРОЙ СОН ИНИГО

Эдеард уже несколько месяцев ждал этой поездки. Каждый год в конце лета старейшины отправляли торговый караван в Визам, ближайший город провинции Рулан. По традиции с караваном путешествовали все старшие подмастерья. Эта поездка была частью их обучения естествознанию, необходимого для перехода в ранг практикантов. Их учили охотиться на мелких животных, расчищать дренажные канавы, выбирать спелые плоды, управляться с плугом, распознавать ядовитые ягоды и корни, а также обустраивать лагерь для ночлега.

Радость Эдеарда не омрачило даже то, что в течение трех недель его спутником будет Оброн. Наконец-то он выберется из Эшвилля! Он уже объездил все окрестные фермы, но еще никогда не удалялся от деревни больше чем на полдня пути. В путешествии с караваном он увидит другие районы Кверенции, горы и леса, а еще людей, отличных от тех, среди которых прожил все свои пятнадцать лет. Он получит шанс посмотреть, как работают другие, узнает новые идеи. Его ждет множество интересных открытий. Эдеард был уверен, что получит колоссальное удовольствие.

Реальность почти оправдала его надежды. Да, Оброн действовал ему на нервы, но не слишком. После успеха с ген-кошками постоянные стычки между двумя юношами не прекратились, но стали намного реже и слабее. О дружбе не могло быть и речи, но во время путешествия Оброн вел себя почти прилично. Эдеард подозревал, что во многом обязан этим Мелзару, главе каравана, который с самого начала заявил всем, что не потерпит никаких неприятностей.

«Вам поездка может показаться чем-то вроде каникул, — сказал Мелзар подмастерьям, собравшимся в зале совета накануне отъезда. — Но запомните, это часть вашей учебы. Я надеюсь, что вы будете упорно практиковаться и работать. И если кто-нибудь из вас осмелится создать мне какие-либо проблемы, я немедленно отправлю его обратно в Эшвилль. Если любой из вас вздумает лениться или не достигнет уровня, который я сочту достаточным, я расскажу об этом мастеру, и нерадивый подмастерье на год лишится своей квалификации. Все понятно?»

«Да, сэр», — вразнобой ответила молодежь.

Уже выходя, когда Мелзар не мог их увидеть, многие усмехались и подмигивали друг другу.

До Визама они добрались через пять дней — семнадцать подмастерьев и восемь взрослых. Три большие телеги были нагружены продуктами, вслед за ними шло три десятка выращенных на фермах животных. Все участники передвигались на ген-лошадях, причем некоторые подмастерья впервые ехали верхом. Мелзар сразу же назначил Эдеарда их наставником. Это позволяло заводить разговор с теми, кто прежде старался его не замечать, поскольку Эдеард был самым молодым из старших подмастерьев Эшвилля. Но в пути они стали относиться к нему как к равному, в отличие от Оброна, который все время жаловался. Кроме того, Мелзар поручил Эдеарду присматривать за ген-волками, взятыми для охраны.

«Ты, парень, лучше всех нас знаешь, как с ними управляться. — сказал он на первом же ночном привале. — Постарайся, чтобы они работали как следует. Пусть три зверя остаются при нас, а остальные бегают вокруг лагеря».

«Да, сэр, это я смогу».

Он ничуть не хвастался, задание было довольно простым.

В тот вечер подмастерья в основном разговаривали о бандитах и дикарях, и каждый старался рассказать самую страшную историю. Больше других преуспели в этом Алси и Генрил, вспомнив о племени каннибалов, обитавших в Талманских горах. Эдеард не стал говорить о гибели родителей во время путешествия с караваном, но об этом и так всем было известно. Кое-кто с интересом посматривал в его сторону, проверяя реакцию. Его невозмутимость заслужила молчаливое одобрение. Затем заговорил Мелзар и постарался убедить молодежь, что все не так уж плохо, что рассказы о бандитах наполовину выдуманы.

«В основном это обычные семьи кочевников, — сказал он. — Никаких организованных банд нет. Да и откуда бы им взяться? Если бы что-то подобное случилось, мы вызвали бы из города отряд милиции и разогнали бы их. Просто среди них встречаются мерзавцы, которые портят репутацию всех своих сородичей. Они ничем от нас не отличаются».

Эдеард не был в этом уверен. Он подозревал, что Мелзар просто пытался их успокоить. Но разговор продолжался, и постепенно подмастерья начали обсуждать своих мастеров. По их рассказам Эдеард решил, что Акиим просто святой. Оброн даже утверждал, что Гиипалт может и ударить подмастерье за какую-нибудь оплошность.

Визам, хоть и превосходил размерами Эшвилль примерно в пять раз, был отмечен такой же печатью упадка, как и небольшая деревня. Город раскинулся на холмах в окружении многочисленных ферм, и посередине его пересекала река. Необычным было лишь то, что здесь имелось две церкви Небесной Заступницы. Но разочарование Эдеарда быстро развеялось, как только караван проехал через высокие городские ворота. Все дома были сложены из камня либо из толстых бревен, поддерживающих оштукатуренные панели. Большинство окон блестели стеклами, а не закрывались ставнями, как в Эшвилле. И все улицы были вымощены камнем. Позже Эдеард узнал, что во все дома проведена вода и даже имелась канализация.

Первые два дня они протолкались на центральной рыночной площади, торгуясь с заезжими купцами и местными жителями, а потом закупая товары, недоступные в Эшвилле. Всем подмастерьям было разрешено привезти на продажу образец своей работы. Шкатулка Оброна, сделанная из дерева мартоза, покрытая изящной резьбой и отполированная до смолистого блеска, вызвала удивление Эдеарда. Кто бы мог подумать, что этот оболтус способен сотворить такую красивую вещь! К тому же какой-то купец заплатил за нее Оброну целых четыре фунта.

Сам Эдеард привез шесть ген-пауков. Их было труднее всего сформировать согласно стандарту, но пауки всегда высоко ценились за вырабатываемый ими армшелк. Привезенные пауки только что вылупились, они могли прожить еще восемь-девять месяцев и произвести шелка на несколько предметов одежды или защитных жилетов. За ген-пауков стали торговаться три женщины из гильдии ткачей. При всех своих способностях Эдеард впервые не смог определить, насколько они заинтересованы в покупке. Женщины торговались, скрывая свои эмоции за стальным щитом спокойствия, и поверхностный слой их мыслей был таким же гладким, как скорлупа ген-яйца. Оставалось только надеяться, что и он сумел скрыть свои чувства, когда покупательницы решили взять пауков по пять фунтов за каждого. Но, скорее всего, они не могли не почувствовать его восторг. Он еще ни разу в жизни не видел такой суммы, не говоря уж о том, чтобы держать ее в руках. Он даже довольно долго умудрялся ее не потратить. Но огромный рынок был полон различных диковинных товаров, в том числе отменной одежды, которой не сыщешь в Эшвилле. Покупая здесь, Эдеард чувствовал себя чуть ли не предателем, но все же выбрал для зимы длинный непромокаемый плащ на стеганой подкладке. Чуть дальше он обнаружил прилавок с высокими ботинками на толстой шелкрезиновой подошве, которая прослужит не один год, — значит, это было неплохое вложение денег. Еще ему понравились кожаные шляпы с широкими полями. По словам подмастерья кожевенника, такой головной убор летом защищал от солнца, а зимой — от дождя. Подмастерьем оказалась симпатичная девочка, изо всех сил старавшаяся подобрать Эдеарду подходящую шляпу. Он даже постарался затянуть разговор как можно дольше.

Собратья встретили его новый наряд дружным смехом. Но они тоже потратили большую часть своих денег, и далеко не все проявили себя такими же практичными.

Вечером Мелзар разрешил им без сопровождения пойти в таверну, но при этом грозил самыми страшными карами всем, кто попадет в неприятности. Эдеард отправился в город в компании Алси, Генрила, Джанейн и Фахина. Весь вечер он надеялся встретить девочку-подмастерье кожевенника, но к тому времени, когда их компания добралась до третьей таверны, незнакомый эль сделал свое дело, лишив их возможности совершать какие-либо поступки, кроме как снова пить. И петь. От остальной части ночи в памяти Эдеарда не сохранилось ни малейшего следа.

Утром, проснувшись в лагере под одной из телег, Эдеард решил, что умирает. Вероятно его отравили, а потом ограбили. Он недосчитался значительной суммы из своих денег, едва стоял на ногах, даже думать не мог о еде, а кроме того, от него воняло, как от нечищеного хлева. И впервые он не помнил, чтобы его мучили загадочные сны. Но потом он обнаружил, что отравление было массовым. В таком же плачевном состоянии, как и он, пребывали все остальные подмастерья. А взрослые, глядя на них, весело посмеивались.

— Вот вам еще один урок, — прогудел Мелзар. — Вы его отлично усвоили. В этом отношении вы всё выучили в рекордно короткое время.

— Какое свинство, — простонал Фахин вслед ушедшему Мелзару.

Этот высокий парень был таким худым, что казался ходячим скелетом.

Он учился у деревенского доктора и потому для улучшения зрения получил дну из нескольких имевшихся в Эшвилле пар очков. Они ему не очень-то помогали, зато увеличивали его глаза до такой степени, что производили пугающее впечатление. Ночью он умудрился где-то потерять куртку и теперь дрожал всем телом, но не только Из-за утренней прохлады. Эдеард еще никогда не видел его таким бледным.

Фахин начал рыться в своей медицинской сумке, с которой никогда не расставался. В ней он носил пакетики с высушенными травами, маленькие флаконы и несколько свернутых в трубочки льняных бинтов. Прошлой ночью в тавернах эта сумка не раз становилась предметом насмешек, но Фахин ни за что не согласился бы с ней расстаться.

— Как ты думаешь, они позволят нам ехать на телегах? — печально спросила Джанни, поглядывая на усмехавшихся взрослых. — Я не думаю, что смогу сегодня взобраться на ген-лошадь.

— Наверняка не позволят, — ответил Эдеард.

— А сколько денег у нас осталось? — поинтересовался Фахин. — У всех нас?

Подмастерья принялись нехотя шарить по карманам. Фахин набрал два фунта мелочью и побрел к лавке с сухими травами. Вскоре он вернулся, вскипятил воду, высыпал туда содержимое нескольких пакетиков и вылил жидкость из флакона, хранящегося у него в сумке.

— Что это? — спросил Алси.

Он вдохнул смолистый запах варева и тотчас отступил назад, вытирая слезившиеся глаза. Эдеарду показалось, что пахнет сладковатым дегтем.

— Гровейн, семена флона, глаза птицы дуль-дуль и нанамята. — Фахин выжал в котелок два лимона и стал помешивать кипящую жидкость.

— Отвратительное пойло! — воскликнул Оброн.

— Клянусь Небесной Заступницей, оно нас вылечит.

— Только умоляю, скажи, что его надо втирать в кожу, — взмолился Эдеард.

Фахин протер запотевшие очки и налил зелье в кружку.

— Лучше всего выпить это залпом.

Фахин проглотил лекарство; щеки у него мгновенно раздулись, и Эдеарду показалось, что вся жидкость сейчас выльется наружу. Остальные подмастерья с подозрением поглядывали на котелок. В их мыслях Эдеард отчетливо видел сомнения. Он сосредоточился на Фахине-тот старался изо всех сил, чтобы помочь и отличиться. Эдеард протянул руку.

— Залпом?

— Да, — кивнул Фахин.

— Ты же не собираешься… — взвизгнула Джанин.

Эдеард выпил. Спустя мгновение, когда мозг отреагировал на вкус, он решил, что такой напиток вполне можно закусывать навозом.

— О, Небесная Заступница! Это же… Бр-р — р!

Мышцы живота у него сжались в клубок, Эдеард согнулся, решив, его вот-вот вырвет. Но тело охватило странное оцепенение. Он плюхнулся на землю и открыл рот, как будто после сильного удара.

— Как ты? — спросил Генрил.

Эдеард уже собирался обвинить Фахина в том, что тот подсыпал испорченные порошки.

— По правде сказать, я ничего не чувствую, вот только голова прежнему болит.

— Не так быстро, — просипел Фахин. — Подожди минут пятнадцать. Семенам флона надо попасть в кровь и разойтись по телу. Чтобы ускорить процесс, надо выпить пинту воды.

— А для чего нужны лимоны?

— Чтобы немного замаскировать вкус.

Эдеард внезапно рассмеялся.

— Неужели работает? — недоверчиво спросил Алси.

Эдеард пожал плечами. Фахин снова наполнил кружку.

Излечение превратилось в ритуал. Каждый из подмастерьев залпом выпивал кружку снадобья и отчаянно морщился, а остальные смеялись и подшучивали. Эдеард потихоньку поднялся и принес бутылку воды из фонтанчика на рынке. Фахин не обманул; в голове действительно прояснилось, и через четверть часа он чувствовал себя вполне сносно. Отвратительное пойло избавило его от большей части неприятных симптомов, и он уже подумать о завтраке.

— Спасибо, — поблагодарил он Фахина.

Высокий парень расплылся в улыбке.

Впоследствии, когда пришло время загружать телеги и готовить ген-лошадей, подмастерья стали намного терпимее друг к другу и их шутки и шалости лишились большей доли жестокости. Эдеард решил, что тепе так будет всегда. Они охотно общались и налаживали контакты. Он завидовал легким дружеским отношениям между взрослыми жителями деревни и их способности работать сообща. Семена подобных отношений пробуждались вот в таких путешествиях. Возможно, лет через сто он вместе с Генрилом будет посмеиваться над похмельем неопытных подмастерьев. Но караван тогда станет гораздо больше, а Эшвилль разрастется до размеров Визама.

В обратный путь Мелзар повел караван другой дорогой; отклоняясь немного к западу, она проходила через предгорья хребта Сардок. Здесь преобладали широкие и неглубокие долины, в основном покрытые лесами, где водилось множество диких животных. В лесах почти не было других троп, кроме тех, что прокладывали пасущиеся между деревьями чаламаны. Про-взгляд и нюх ген-волков помогли путникам уберечься от ям-ловушек драккенов, куда свободно могла провалиться ген-лошадь вместе со всадником. Драккенами называли норных зверьков размером с кошку с пятью конечностями, расположенными в обычном для Кверенции порядке: по две с каждой стороны и одна, довольно толстая и гибкая, сзади — она обеспечивала устойчивость при беге. Две передние конечности в процессе эволюции обзавелись очень острыми когтями, с невероятной быстротой способными рыть проходы в почве. Драккены держались вместе и копали норы, где поселялось до сотни животных. Поодиночке они были довольно безвредными, но нападали огромными стаями, от которых не могли отбиться даже хорошо вооруженные фермеры. Кроме того, их норы, расположенные прямо под поверхностью почвы, представляли собой ловушки, опасные даже для самых крупных существ.

В окрестностях Эшвилля охота проводилась дважды в год, и фермеры почти полностью истребили этих зверьков, но здесь, в лесной чаще, они водились в изобилии. Эдеард, наблюдая за драккенами, сновавшими вдоль извилистой дороги, оттачивал свои способности. На третий день после выхода из Визама караван добрался до предгорий и попал в огромный лес, тянущийся местами до самого подножия гор Сардок.

В таком большом лесу Эдеарду бывать еще не приходилось. По словам Мелзара, тот рос здесь еще за две тысячи лет до появления на Кверенции человека. Это подтверждали и размеры деревьев. Исполины стояли очень тесно, и первые полсотни футов их стволы казались абсолютно безжизненными; лишь намного выше они расходились раскидистыми ветвями, поднимающими листья навстречу солнечному свету. На земле под деревьями почти ничего не росло, а летом, когда распускались листья, вниз не попадал даже дождь. Толстый ковер сухих шуршащих листьев покрывал все вокруг, и подмастерьям, чтобы ген-лошади не спотыкались о камни и трещины, приходилось прибегать к про-взглядам.

В сумраке под живым зеленым пологом стояла тишина, каждое слово в неподвижном воздухе многократно усиливалось и гремело на весь караван. Шутки и поддразнивания подмастерьев постепенно стихли, и установилось тревожное молчание.

— Я знаю неподалеку одну долину, в ней мы и остановимся, — вскоре после полудня объявил Мелзар. — До нее еще час пути, и лес там не такой мрачный. Река рядом, а сезон яйцекладки триланов уже давно прошел, так что можно будет поплавать.

— Мы скоро остановимся? — переспросил Генрил. — Так рано?

— Не надейся на внеплановый отдых, парень. Сегодня мы займемся охотой на галби.

Подмастерья оживились. Участие в охоте предусматривалось, но они не ожидали, что дичью станут галби, довольно крупные дикие сородичи собак. Эдеард не раз слышал рассказы взрослых о том, как им почти удавалось загнать галби в угол, но в итоге зверь мощным прыжком вырывался на свободу. Задние ноги этих животных были настолько сильными, что позволяли им взлетать в воздух на пятнадцать футов.

Вскоре караван добрался до пологого склона, где лес, как и говорил Мелзар, стал редеть. Деревья расступались и становились ниже, и к земле протянулись столбы солнечного света. Появилась трава, сперва редкая, но потом превратившаяся в сплошной ковер. В неглубоких оврагах между деревьями росли кустарники с листвой самых разных оттенков — от ярко-зеленого до фиолетового. Эдеард насчитал с десяток разных видов ягод, но вспомнить смог лишь несколько названий.

Солнечный свет и возросшая влажность привлекли йи-мушек и крыло-жалов, и вскоре они закружились над головами людей, пикируя на любой открытый участок кожи. Эдеард старался разогнать насекомых при помощи третьей руки.

На берегу небольшой речки караван остановился, и подмастерья быстро соорудили загон для ген-форм. После этого Мелзар раздал имеющееся у него оружие: пять револьверов и две винтовки. Большая часть арсенала принадлежала деревне, и только Генрил лично владел револьвером, который, по его словам, принадлежал его семье с начала заселения планеты. У него было более длинное дуло, а металл казался светлее и легче прочной стали, производимой гильдией оружейников в Маккатране.

— Он вынесен с корабля, — гордо поведал Генрил, проверяя работу механизма. Даже барабан этого револьвера крутился мягче и тише, чем в обычном оружии. — Мой первый предок достал несколько штук, пока приливы не утащили корабль на дно океана. С тех пор оружие хранится в нашей семье.

— Чушь, — фыркнул Оброн. — В таком случае ему должно быть больше двух тысяч лет.

— Ну и что? — воскликнул Генрил. Он вытряхнул несколько капель масла из маленькой масленки и стал протирать все части оружия мягкой льняной тряпкой. — Строители корабля знали, как изготовить по-настоящему прочный металл. Сами подумайте, болваны: как бы корабль мог свалиться с неба и остаться целым? К тому же наши далекие предки странствовали по всей Вселенной.

Эдеард промолчал. Он всегда скептически относился к этой легенде о корабле, хотя и признавал, что она очень заманчива.

Мелзар повесил одну из винтовок на плечо и приступил к раздаче боеприпасов. Каждому подмастерью с револьвером он выдавал по шесть пуль в медных гильзах.

— Этого вполне достаточно, — ответил он на жалобы. — Если ты не бьешь галби шестью выстрелами, зверь либо успеет убежать, либо вырвет тебе печенку. Больше зарядов вы не получите.

Оружие досталось пяти подмастерьям, включая Генрила. Эдеард в их число не попал и с завистью смотрел, как счастливчики загоняют патроны в барабаны.

Мелзар, присев на корточки, начертил на земле несколько линий.

— Встаньте вокруг меня, — сказал он. — Мы разделимся на две группы. Стрелки выстроятся в линию вот здесь, на возвышенности. — Он махнул рукой в ту сторону, где лес полого поднимался вверх. — Все остальные будут загонщиками. Мы встанем длинной цепью, и один ее конец отсюда станет двигаться вперед, пока не достигнет первого стрелка. Шум загонщиков погонит всех зверей крупнее драккенов, и будем надеяться, что они побегут на стрелков. Ни при каких обстоятельствах не проходите дальше линии. Не важно, что вы лучшие друзья и постоянно телепатируете друг с другом, вы не должны выходить на линию огня. Понятно?

— Да, сэр, — хором ответили они.

— Вот и хорошо. После первого захода вы поменяетесь ролями, и мы направимся в другую сторону. — Он посмотрел на небо, начавшее затягиваться легкими облаками. — Светлого времени дня нам хватит на три захода, так что подержать в руках оружие успеют все.

— Сэр, отец сказал, что пользоваться этим револьвером могу только я. — сказал Генрил.

— Я знаю, — ответил Мелзар. — Ты оставишь его при себе, но, когда ты пойдешь загонщиком, оружие у тебя будет незаряженным. Теперь следующее: в цепи загонщиков вы должны держаться на расстоянии про-взгляда от своих соседей. Это означает, что вы можете разойтись ярдов на семьдесят. Команды идти, остановиться или собраться в группу будут передаваться голосом или мысленным посылом по всей цепочке. Повиноваться беспрекословно! С загонщиками пойдут и ген-волки, они помогут нам выгнать галби. В этом заходе Эдеард и Алси возьмут на себя контроль над двумя волками, а третьим буду командовать я сам. Никто другой не должен отдавать им приказов, чтобы не сбить с толку. Вопросы есть? Нет Хорошо. Тогда отправляемся, и пусть нам улыбнется Небесная Заступница.

Эдеард подозвал одного из волков и присоединился к группе загонщиков, возглавляемой Мелзаром. Фермер Торан повел на позицию группу стрелков.

— Не вижу в этой охоте никакого смысла, — мрачно посетовал Фахин, шагая рядом с Эдеардом. — Из револьверов мы все стреляли по мишеням за городской стеной. Галби даже не годятся в пищу.

— Ты что, ничего не слушал? Это возможность набраться опыта. — сказала Джанин. — Стрелять по мишеням — совсем не то, что с волками оказаться в лесу, где полно опасных диких зверей. Совет старейшин должен убедиться, что, если придется защищать деревню, на нас можно будет рассчитывать.

«Вот только Мелзар уверял нас, что кочевые племена не представляют опасности, — подумал Эдеард. — Тогда зачем надо было строить стену вокруг деревни? Надо спросить Акиима, когда вернусь».

— А если галби не побегут в сторону стрелков? — спросил Фахин. — Если они бросятся на нас?

Он даже вцепился пальцами в медицинскую сумку, словно она могла защитить его от диких зверей.

— Не бросятся, — успокоил его Эдеард. — Они постараются нас обойти, потому что нас много.

— Да, это все в теории, — пробормотал Фахин.

— Небесная Заступница, прекрати ныть, — крикнул ему Оброн. — Мелзар знает, что делает. Он уже пятьдесят лет водит караваны. Кроме того, галби не такие уж и опасные. Просто вид у них страшный. К тому же у тебя есть третья рука, чтобы защититься.

— А если мы вспугнем быстролиса?

Подмастерья застонали.

— Быстролисы живут на равнинах, внизу, — раздраженно пояснил Алси. — Это не горные животные. Ты скорее встретишь их в окрестностях Эшвилля, чем здесь.

Фахин скорчил гримасу: заверения друзей его явно не убедили.

На краю леса Мелзар отправил всем посыл:

«Начинайте рассредоточиваться. Помните, что нельзя удаляться друг от друга дальше, чем на расстояние про-взгляда. Если утратите контакт, извещайте соседей телепатическими посылами».

Эдеард шел между Оброном и Фахином. Такое соседство его не радовало. Если кто-то и нарушит порядок, то наверняка Фахин. Этот долговязый парень намного лучше чувствовал себя в четырех стенах. К тому же в случае неприятностей на помощь Оброна рассчитывать не приходилось. «Но худшее, что может сделать Фахин, — подумал Эдеард, — это отстать от цепи. И хорошо, что у него нет оружия. Как только он потеряет нас из вида, он непременно начнет кричать». Эдеард дал ген-волку команду рыскать из стороны в сторону. Его про-взгляд улавливал взволнованные мысли всех участников охоты, цепь загонщиков мерцала и переливалась искрами нетерпения.

Они продолжали медленно двигаться вперед, расходясь в стороны, пока не образовали достаточно длинную линию. Впереди снова встали высокие деревья с густыми кронами, скрывшими облачное небо.

«Идем вперед», — передал приказ Оброн.

Эдеард улыбнулся и повторил команду Фахину. Тот поморщился.

Новые ботинки порадовали Эдеарда. На неровной земле под густой травой скрывалось множество сучьев и острых камней, а обувь, хоть немного натерла лодыжку, плотно удерживала сустав. Вскоре Мелзар дал команду поднять шум. Оброн стал громко кричать, Фахин испускал пронзительный свист, а Эдеард подобрал крепкую палку и принялся колотить по стволам деревьев.

В этой части леса чаще встречались кустарники. Высокие зебраторны одноцветными листьями с узорчатыми прожилками прикрывали сочные белые (и очень ядовитые) ягоды, коалифы распластались по земле непроходимыми темными сгустками. Про-взгляд улавливал мелких зверьков, спешащих убраться с пути загонщиков, но не обнаруживал ничего крупнее драккена, не говоря уж о галби. Влажная глинистая почва пружинила под ногами, и в каждом отпечатке ботинка мгновенно появлялась вода. В воздухе стоял сильный запах гниющих листьев, и Эдеард был уверен, что ощущает даже споры грибов.

Оброн уже скрылся где-то за кустами. Про-взгляд Эдеарда обнаружил его за толстенными стволами.

— Не отставай, — телепатировал он.

«Конечно, конечно», — беззаботно откликнулся Оброн.

Какое-то движение привлекло внимание. Где-то в направлении Мелзара пробежал галби. У Эдеарда гулко забилось сердце. Он поймал себя на том, что улыбается во весь рот, но ему было все равно. Он ждал этого момента с того самого дня, когда узнал о собственном участии в караване. Галби здесь есть! Возможно, и он спугнет одного из зверей, а если очень повезет, то и застрелит во время следующего захода.

Над головой послышался визгливый крик. Взгляд Эдеарда метнулся вверх и едва успел заметить пару птиц, скрывшихся в густой листве. Перед ним показались заросли зебраторна, самое подходящее место для гнезда галби. При помощи про-взгляда он попытался обыскать кустарник, но внутри имелись какие-то темные зоны и узкие провалы, куда он не смог заглянуть. Тогда Эдеард послал в кусты ген-волка, а сам стал обходить заросли снаружи. Фахина он теперь тоже уже не видел, но про-взгляд регистрировал мысли парня.

Страх обрушился на него лавиной ледяной воды. Радостное возбуждение мгновенно улетучилось. Ноги словно приросли к земле, а пальцы разжались, выронив палку. Происходило нечто ужасное. Он был уверен.

— Что же это? — прошептал Эдеард.

Он был испуган, и, что еще хуже, боялся самого страха. Это казалось бессмысленным.

В гуще кустов ген-волк, которого он телепатически направлял, поднял голову и зарычал в ответ на охватившую Эдеарда тревогу.

«Эдеард? — окликнул его Фахин. — Что случилось?»

— Я не…

Эдеард прижал руки к бедрам, ноги у него согнулись в коленях, так что он почти коснулся пальцами земли. Третьей рукой он инстинктивно окружил себя самой сильной защитой, на какую только был способен. Небесная Заступница, что это со мной? Он направил про-взгляд как можно дальше и стал поворачивать кругом, словно луч маяка. Плотно стоящие стволы деревьев не позволяли составить детальную картину.

«Что с тобой происходит?» — спросил Оброн.

В его мыслях отчетливо проскальзывало раздражение.

Эдеард ощущал и сомнения, охватившие обоих подмастерьев. Ген-волк извивался в кустарнике, пытаясь выбраться и вернуться. Зашуршали сухие листья. Эдеард подхватил палку и повернулся в ту сторону, откуда, как ему показалось, донесся звук.

— Мне кажется, здесь кто-то есть.

Он максимально сконцентрировал про-взгляд. На земле шныряли мелкие грызуны. Они тоже могли шуршать листьями…

«О чем ты говоришь? — забеспокоился Фахин. — Кто там?»

От напряжения Эдеард стиснул зубы.

— Я не знаю. Я не чувствую его.

«Эй, мы отстаем от остальных, — нетерпеливо телепатировал Оброн. — Надо двигаться».

Эдеард оглянулся на лес. Какая глупость! Но он никак не мог избавиться от страха. Еще раз окинув взглядом лес, он повернулся. Слева, Из-за деревьев, где никого не было, вылетела стрела. Она двигалась так быстро, что он не мог ее увидеть, и только про-взгляд зафиксировал какую-то рябь. Защитная оболочка подверглась сильнейшему напряжению, Эдеард изумленно открыл рот, а его мозг испустил вопль ужаса.

Стрела ударила в левую грудную мышцу. Телекинетический щит выдержал. Силы удара хватило, чтобы сбить его с ног, и Эдеард приземлился на задницу. Стрела упала рядом на влажную почву; длинное выкрашенное в черный цвет древко с оперением из темно-зеленых перьев иглоястреба и жутким металлическим наконечником, с которого стекала густая фиолетовая жидкость. Эдеард в ужасе уставился на нее.

«Эдеард?»

В его голове взорвался вихрь телепатических голосов. Казалось, что все загонщики в линии кричат ему, требуя отчета.

— Стрела! — передал он на предельной мощности. Эдеард не сводил глаз со страшного предмета у своих ног, давая возможность всем увидеть оружие. — Отравленная стрела!

В беспорядочных серых клубах эфирного зрения Эдеарда сапфировой вспышкой материализовался источник мыслей.

— А?

Эдеард резко повернул голову. Из-за дерева вышел мужчина, закутанный в потрепанный плащ почти такого же цвета, что и стволы деревьев. Его длинные всклокоченные волосы слиплись от коричневой грязи, такая же грязь полосами покрывала лицо и бороду. Мысли сочились изумлением и злобой, а лицо исказилось от ярости. Мужчина завел руку за плечо, вытащил из колчана еще одну стрелу, поставил ее на тетиву огромного лука, каких Эдеард еще никогда не видел, и отвел руку назад.

Вопль Эдеарда прозвучал в мыслях и повторился по всей цепочке загонщиков. Даже напавший на него человек, спуская тетиву, невольно поморщился.

Эдеард выбросил руки перед собой, присоединив к ним всю доступную мощь телекинеза. Стрела, не пролетев и половины расстояния, рассыпалась в щепки.

На этот раз изумленный вопль в эфире исходил из разума нападавшего.

«Бандиты, — послышался негромкий физический и телепатический голос Мелзара. — Это засада. Собирайтесь вместе, объединяйте силы для защиты. Торан, помоги нам!»

Эдеард неловко поднялся на ноги. Вокруг него бушевала буря эмоций и криков. В лесу, сбрасывая свою маскировку, проявлялись сущности других бандитов. В воздух взлетали стрелы. Эдеард направил срочный приказ ген-волку. Времени было в обрез. Лесной разбойник, бросив лук на землю, бежал нему, сжимая в руке нож.

Телекинетический толчок едва не сбил Эдеарда с ног. Он ощутил, как энергетический поток ледяными пальцами скользнул по его коже, но без труда отразил нападение. Бандит пытался дотянуться до его сердца; этот прием подмастерья, собираясь в Эшвилле, обсуждали благоговейным шепотом. Использовать телекинез внутри чужого тела было строжайше запрещено. Любого, кто нарушал этот закон, изгоняли. Навечно.

Бандит, громко топая, несся на Эдеарда. В руке блестел нож. Третья рука шарила по телу, отыскивая уязвимые органы.

Страх у Эдеарда исчез. Он даже не думал об остальных. Перед ним маньяк, который всерьез пытается его убить. Это обстоятельство заслонило всю остальную Вселенную. И, как объяснял Акиим во время редких занятий по оборонительной тактике с применением телекинеза, просто блокирующих даров не существует.

Эдеард остановился, опустил руки и прикрыл глаза. Третья рука наготове. Ждать. Уже слышится топот босых ног бандита. «Ждать…» Раздался безумный вопль. Нож, сжимаемый побелевшими пальцами, взметнулся вверх. «Ждать… Выбирать момент». про-взгляд отчетливо обрисовывал силуэт бандита, высвечивая даже до предела напряженные мышцы ног, что означало готовность к прыжку. «В любой момент…»

Попытка добраться до сердца закончилась, все силы теперь были направлены на прыжок и удар ножом.

«…Пора!»

Бандит оторвался от земли. Эдеард подвел третью руку под поднявшуюся в воздух фигуру и сильно толкнул, сопровождая усилие яростным ревом. Ему еще никогда не приходилось так напрягаться, даже в ответ на откровенные издевательства Оброна.

Через мгновение торжествующий вопль бандита сменился испуганным визгом. Эдеард, открыв глаза, увидел над головой измазанные грязью ступни.

— Пошел ты! — рявкнул он и легким толчком чуть-чуть изменил траекторию.

Голова бандита врезалась в ствол дерева в четырех футах над землей. Раздался глухой стук. Эдеард отдернул третью руку. Бандит камнем полетел вниз, рухнул на землю и застонал. Ген-волк бросился в атаку.

Эдеард отвернулся. Зверь начал зубами и когтями рвать неподвижное тело, и сдерживаемые эмоции обрушились на Эдеарда сокрушительной волной. Он уже забыл, с какой яростью эти существа набрасываются на свою добычу. Ноги у него так задрожали, что в любой момент он был готов упасть, а внутри все органы сплелись в тугой узел.

Лес вздрогнул от треска выстрелов, и Эдеард резко развернулся. «Это, должно быть, наши стрелки. Или нет?»

Выстрелы и крики доносились со всех сторон. Эдеард не мог решить, что делать дальше. Один из голосов сорвался на пронзительный вопль. Джанин!

«Небесная мать, пощади!» — взвыл Оброн.

Его мозг сиял ужасом, словно миниатюрная звезда.

Эдеард направил на него про-взгляд. К объятому ужасом подмастерью приближались два быстролиса. Эдеард никогда раньше не видел этих зверей, но сразу же узнал по описанию. Они немного уступали в росте ген-волкам, но превосходили их в скорости, особенно на спринтерских дистанциях. Узкое поджарое тело зверей покрывал короткий черный мех, плотный как броня. Голова, казалось, состояла только из рогов и клыков — и тех и других было слишком много. Хорошо развитые мышцы задних лап давали быстролисам возможность одним стремительным прыжком настигать жертву.

И на них были надеты ошейники.

Эдеард помчался наперерез, вытянув перед собой третью руку. До зверей оставалось еще не меньше сорока футов, но он уже ощущал ритмичные сокращения их стальных мышц. Он не знал, есть ли у этих существ сердце, как у людей и земных животных, и тем более не имел представления, где оно находится. Так что о сжатии сердца можно забыть. Его телекинетический орган проник в череп первого из зверей и просто разорвал все ткани, какие там обнаружились. Быстролис отключился на бегу, его узкое тело по инерции прочертило борозду в сухих листьях. Второй быстролис метнулся в сторону, злобные глазки мгновенно отыскали источник угрозы. Зверь остановился и зарычал на бегущего Эдеарда. В следующее мгновение он уже присел на задние лапы, готовясь к прыжку.

— Что ты делаешь? — завопил Оброн.

Эдеард понимал, что это безумие. Наплевать. Адреналин подхлестывал его силы. Он ответил быстролису таким же рычанием и чуть не рассмеялся. А потом, не дав зверю прыгнуть, обхватил его третьей рукой и поднял. Быстролис завизжал от ярости, лапы забили по воздуху с такой скоростью, что лились в одно мутное пятно.

— Это ты сделал? — недоверчиво спросил Оброн.

— Ага, — с усмешкой ответил Эдеард.

— Вот это да! Оглянись!

В их сторону из леса выбежали трое бандитов. В точно такой же одежде, как и тот, что напал на Эдеарда, — в потрепанных маскирующих плащах, с ножнами для кинжалов на поясе. У одного имелся еще и лук.

Эдеард отдал короткую команду, подзывая ген-волка.

Бандиты замедлили шаг. При виде быстролиса, беспомощно перебирающего лапами над землей, в их мыслях блеснул испуг. Из леса снова послышались выстрелы.

— Ставь защиту, — скомандовал Эдеард, увидев, что бандит накладывает на тетиву стрелу.

Щит Оброна заметно окреп.

Трое разбойников остановились, не сводя глаз с барахтающегося в воздухе быстролиса. Эдеард стал медленно разворачивать хищника, пока не направил его морду на бандитов. В мозгу зверя он обнаружил только простые мотивационные связи. Очень похоже на разум ген-формы, только самые сильные импульсы вырабатываются под воздействием страха. Скорее всего, какая-то дрессировка, основанная на наказании и поощрении. Бандит выстрелил из лука. Оброн испуганно вскрикнул, а Эдеард уверенно отбросил стрелу в сторону.

Наконечник звонко щелкнул по дереву, и бандиты снова замерли. Телекинетические пальцы скользнули по коже Эдеарда, но он также легко отогнал их. Тогда все трое подняли короткие мечи. Эдеард вбил приказ в мозг быстролиса и убедился, что предыдущие установки изменились. Хищник перестал молотить лапами по воздуху и зарычал на бандитов. Те изумленно переглянулись. Эдеард осторожно опустил зверя на землю.

— Взять, — уверенно скомандовал он.

Быстролис рванул вперед с невероятной скоростью. Через миг его задние лапы оттолкнулись от земли, и зверь взлетел по плавной дуге. Бандиты закрылись телекинетическими щитами. Против одного хищника защита могла бы устоять. Но сбоку прыгнул ген-волк.

— О Небесная Заступница!

Оброн задрожал, услышав пронзительные вопли, он сильно побледнел, но все равно не мог отвести взгляда от ужасной бойни.

— Пошли. — Эдеард дернул его за руку. — Надо найти Фахина. Мелзар приказал собраться в группу.

Оброн заковылял вперед. Где-то неподалеку раздался выстрел револьвера. Эдеард решил, что это кто-то из группы стрелков. Вероятно, они поспешили на помощь. Вместо беспорядочных криков теперь звучали отдельные призывы. Эдеард расслышал несколько имен подмастерьев. Телепатические посылы были перегружены эмоциями, время от времени мелькали ужасные картины, грозившие захлестнуть мозг. Боль в сочетании с кровью, толчками вытекавшей из длинной раны на бедре Алси. Стрела, торчащая в тунике, онемение, быстро распространяющееся вокруг раны. Заляпанные грязью лица, пляшущие в такт наносимым ударам. И снова боль. Бандит в камуфляжном плаще, убегающий из-под прицела винтовки. Серо-черный силуэт быстролиса. Огромная лужа крови вокруг разорванного трупа.

Эдеард подбежал к зарослям зебраторна.

— Фахин, Фахин, это мы. Где ты? — Он никого не видел. Про-взгляд не обнаруживал ни малейшего проблеска мысли. — Фахин!

— Он пропал, — задыхаясь, воскликнул Оброн. — О Небесная Заступница, неужели они утащили его с собой?

— Ты видишь где-нибудь кровь? — спросил Эдеард, осматривая опавшую листву.

— Нет. Ой!

Эдеард проследил за его взглядом и увидел убегавшего в лес бандита. В его руке был меч, с которого стекала свежая кровь. Эдеарда охватила ярость. Он вытянул третью руку, схватил бандита за лодыжку и резко дернул. А пока человек падал, повернул меч, поставив его вертикально. От оглушительного вопля заколотого мужчины Эдеард содрогнулся. Умирающий мозг бандита выплеснул наружу остатки злобы и изумления. Затем мерцание его мыслей угасло.

— Он был в пятидесяти ярдах от тебя, — изумленно прошептал Оброн.

В его голосе кроме удивления проявился и оттенок страха.

— Фахин, — продолжал звать Эдеард. — Фахин, где ты?

Внезапно его про-взгляд наткнулся на слабый мерцающий лучик в самой гуще кустов.

— Фахин?

«Эдеард?»

Телепатический посыл долговязого парня источал страх.

— Да, да, это мы с Оброном. Давай выходи. Бояться нечего. Я так думаю.

Вместе с Оброном они увидели, как Фахин выполз из кустов. Его лицо и руки сплошь покрывали кровоточащие царапины, а старый шерстяной свитер где-то потерялся. Липкий ягодный сок стекал по волосам и очкам, висевшим на одном ухе. Что удивительно, медицинская сумка по-прежнему была зажата в его руках. Оброн помог Фахину подняться и, к немалому удивлению, вдруг оказался в его крепких объятиях.

— Я так перепугался, — жалобно лепетал Фахин. — Я сбежал. Простите меня. Я ничем вам не помог.

— Все в порядке, — заверил его Оброн. — От меня пользы было ничуть не больше. — Он обернулся и внимательно взглянул на Эдеарда. Разум Оброна окутала печальная задумчивость. — Меня спас Эдеард. Он убил уйму врагов.

— Нет, — запротестовал Эдеард. — Ничего подобного…

Он не договорил, внезапно осознав, что сегодня действительно убивал людей. Горестный взгляд наткнулся на бандита, напоровшегося на его собственный меч. Этот человек мертв, и убил его Эдеард. Но меч уже был в крови. А другие бандиты… они бы всех их убили. «У меня не оставалось выбора», — подумал он.

Иногда надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

«Кто-нибудь видит или ощущает близость врагов?»

Услышав посыл Мелзара, Эдеард поднял голову. Оброн и Фахин тоже стали оглядываться.

«Никто? — спросил Мелзар. — Хорошо, тогда все собирайтесь ко мне. Если есть раненые, помогите им добраться. Фахин, ты здесь?»

Голос живого Мелзара немного примирил Эдеарда с действительностью. Он даже сумел слегка усмехнуться. Оброн облегченно вдохнул и присвистнул.

— Да, сэр, я здесь, — ответил Фахин.

«Отлично, парень, поторопись, у нас есть раненые».

— О Небесная Заступница, — простонал Фахин. — Я ведь всего лишь подмастерье. Доктор не доверяет мне даже приготовить некоторые отвары из листьев.

— Просто сделай то, что сможешь, — посоветовал Эдеард.

— Но…

— Ты же вылечил нас от похмелья, — напомнил Эдеард. — За помощь пострадавшим тебя никто не упрекнет. Мы и не ждем, что ты будешь лечить так же хорошо, как доктор Сенео. Но ты должен что-то сделать, Фахин. Ты же не можешь отвернуться от раненых. Так нельзя. Ты нужен им.

— Он прав, — подхватил Оброн. — Мне кажется, я слышал крик Джанин. Что скажут ее родители, если ты просто пройдешь мимо?

— Да, конечно, — согласился Фахин. — Вы правы. Небесная Заступница, а где же мои очки? Я не могу все время пользоваться про-взглядом.

Онповернулся к колючим зарослям.

— Вот они, — сказал Эдеард.

Его третья рука осторожно вернула очки на место, предварительно стерев с них сок ягод.

— Спасибо, — обрадовался Фахин.

Они поспешили через лес навстречу Мелзару. В том же направлении вместе с ними двигались и другие подмастерья. Несколько человек с опаской обменивались телепатическими посылами. Эдеард вспомнил Алси и его раненое бедро. Парень выглядел не слишком хорошо.

Вокруг Мелзара оборонительным барьером выстроились подмастерья с револьверами, их возглавлял Торан. Эдеард с облегчением заметил Генрила, все еще дрожащего от возбуждения. Генрил рассказал, что у него в револьвере остался всего один патрон и что он наверняка подстрелил кого-то из бандитов.

— Я так испугался, когда на нас выскочили быстролисы! Одного из них Торан убил из винтовки. Небесная Заступница! Это был отличный выстрел.

— Ты бы видел, как сражался Эдеард, — заявил Оброн. — Ему даже оружие не нужно.

— Как? — воскликнул Генрил. — А что ты сделал?

— Ничего, — ответил Эдеард. — Просто я понимаю, как обращаться с животными, вот и все. Ты и сам это знаешь.

— А твоя сила? — спросил Оброн.

— Да, верно, — подхватил Генрил. — Мы слышали твой посыл еще с возвышенности, и ты как будто кричал мне прямо в ухо. Да я чуть не упал, когда в тебя попала стрела!

— Разве это важно?

Эдеард оглянулся вокруг, гадая, где же остальные. Из двенадцати подмастерьев и четверых взрослых загонщиков их пока было только пятеро, включая его самого, Оброна и Фахина. Вскоре появился плотник Канан; он нес на руках потерявшего сознание Алси. Фахин, увидев грубую повязку, уже пропитавшуюся кровью, с тревогой посмотрел на товарища. От волнения он совсем растерялся.

— Иди, — подтолкнул его Эдеард легким посылом. — Сделай все, на что ты способен.

— П-п — положите его на землю, — попросил Фахин.

Он встал на колени рядом с раненым и начал копаться в своей сумке. Эдеард снова отвернулся к лесу и стал осматривать окрестности про-взглядом. Где же остальные? Сердце забилось быстрее, когда он заметил среди деревьев какое-то движение. Из леса выбежали еще двое подмастерьев.

— Все в порядке, — попытался успокоить их Мелзар. — Теперь вы в безопасности.

— Мы оставили Джанин, — чуть не плача, крикнул один из них. — Мы пытались ее спасти, но в нее попала стрела. Я побежал…

Он упал на землю и всхлипнул.

— Девять, — прошептал Эдеард, не прерывая наблюдения. — Девять из двенадцати.

На его плечо легла рука Мелзара.

— Если бы не ты, не осталось бы никого, — тихо произнес он. — Нас спасло твое предупреждение. И меня тоже. Эдеард, я обязан тебе своей жизнью. И все мы.

— Нет. — Эдеард сокрушенно покачал головой. — Я вас не предупреждал. — просто испугался, вот и все. Вы услышали мой страх.

— Я знаю, он был очень сильным. А что произошло? Что тебя насторожило?

— Я… — Эдеард нахмурился, вспоминая ощущение охватившего его ужаса. Никаких причин он указать не мог. — Я что-то услышал. — неуверенно сказал он.

— Как бы там ни было, я рад.

— Почему мы не смогли почувствовать их присутствие? Мне казалось, у меня довольно сильный про-взгляд. Они были ко мне ближе, чем Оброн и Фахин, а я ничего не заметил.

— Есть способы скрыть свои мысли, заслонить их от про-взгляда. Но в Эшвилле эта техника неизвестна, и до сегодняшнего дня я никогда не видел, чтобы ею владели так хорошо. Только Небесной Заступнице известно, где они этому научились. А еще они приручили быстролисов, что тоже удивительно. Нам надо будет послать гонцов в соседние города, чтобы предупредить о неприятной новости.

— Неужели бандитов здесь так много?

Эдеард на мгновение представил себе целые армии, окружившие караван.

— Нет. Сегодня мы обратили их в бегство. Даже если поблизости рыскал кто-то еще, теперь им придется задуматься. Засада провалилась. И все благодаря тебе.

— Боюсь, Джанин и остальным так не кажется, — горько возразил Эдеард.

Он даже не заметил, как грубо разговаривает с Мелзаром. После того что произошло, многое потеряло смысл.

— На это я ничем не могу тебе ответить, парень. Мне очень жаль.

— Почему они так поступают? — спросил Эдеард. — Почему охотятся на других людей? Почему не живут мирно в своих домах, в деревнях? Это же какие-то дикари.

— Я тебя понимаю. Но больше они ничего не умеют. Они выросли в лесой глуши и своих детей воспитывают точно так же, как воспитали их. Мы не в состоянии разорвать этот порочный круг. Всегда есть люди, предпочитающие жить вне общества.

— Я их ненавижу. Они убили моих родителей. А теперь убили моих друзей. Мы должны уничтожить их. Всех. Это единственный способ жить спокойно и мирно.

— В тебе говорит гнев.

— Мне все равно. Я действительно так думаю. И всегда думал.

— Возможно. И теперь я с тобой почти согласен. Но мой долг — доставить вас всех домой живыми и невредимыми. — Мелзар слегка наклонился, изучая мысли и эмоции Эдеарда. — Ты мне поможешь?

— Да, сэр. Помогу.

— Ну и хорошо. А теперь собери наших ген-волков.

— Ладно. А как быть с быстролисом? — Эдеард чувствовал, что хищник бродит где-то неподалеку, на пределе досягаемости его про-взгляда. Лишившись хозяина, зверь растерялся.

— Быстролисом?

— Эдеард его приручил, — сказал Оброн. — Он схватил его третьей рукой и заставил напасть на бандитов.

Все собравшиеся подмастерья посмотрели на Эдеарда. Кроме усталости и страха, преобладавших в их мыслях, после этих слов они проявили искренний интерес.

— Я же говорил, — мрачно произнес Эдеард. — Я знаю, как обращаться с животными. Этому учат в моей гильдии.

— Никто не видел прирученного быстролиса, — воскликнул Торан, заработав укоризненный взгляд Мелзара.

— Но бандиты сделали это, — возразил Генрил. — Я видел на зверях ошейники.

— Они научили их подчиняться, — пояснил Эдеард. — И мой приказ оказался сильнее, вот и все.

— Ладно, — вздохнул Мелзар. — Зови и быстролиса. Если сможешь его контролировать, пусть охраняет караван. Если нет… — Он похлопал по прикладу винтовки. — Но я должен тебя предупредить, старейшины никогда не согласятся терпеть этого хищника в деревне.

Глава 3

Сточки зрения Аарона, Риази только выиграл, лишившись статуса. Остался его величественный вид, присущий любой столице, остались роскошные общественные парки и развитая транспортная сеть, а также отличные условия для отдыха, но, после того как министерства и тамошние бюрократы перебрались за океан в Маккатран-2, из жизни города исчезла напряженность и суматоха. А также заоблачные цены на недвижимость. Теперь это был богатый город, оснащенный всевозможными удобствами, и его население наслаждалось преимуществами.

И работать Аарону стало намного легче. Перелет на такси из Маккатран-2 занял девять часов, и они приземлились на одной из сотен почти одинаковых площадок. Корри-Лин, к счастью, проспала почти всю дорогу, а когда просыпалась, беспрекословно выполняла все, что Аарон ей предлагал. По просторному пассажирскому терминалу они перемещались на движущихся пешеходных дорожках, заходя по пути во все залы. Только после этой прогулки они вернулись к стоянке такси и взяли машину до бывшего здания парламента в самом центре города. Солнце к тому моменту стояло уже высоко, и в окружающих кварталах кипела бурная деятельность. Там Аарон и Корри-Лин пересели в другое такси. Потом снова сменили машину.

После трех пересадок их поездка наконец закончилась в жилом районе на восточном берегу реки Камоа.

Еще во время перелета из Маккатрана-2 Аарон снял квартиру на первом этаже пятнадцатиэтажной башни. Здание ничем не выделялось среди соседних строений, и Аарон назвал квартиру конспиративной. Корри-Лин могла считать, что там вполне безопасно. Но сам он прекрасно знал, что все эти смены такси и оплата покупок анонимными кредитками — просто любительские уловки. Любой мало-мальски грамотный офицер полиции сможет вычислить их парочку уже назавтра.

Первые два дня он ничего не предпринимал. Целые сутки у Корри-Лин ушли на то, чтобы выплакаться. Он позволил ей заказывать все что угодно из еды и одежды, но запретил покупать любой алкоголь и аэрозоли. На второй день она молча дулась на него, к тому же мучаясь от жуткого похмелья. И, как он понимал, от ужасных воспоминаний о том, что произошло с капитаном Мэнби. По ночам из ее спальни доносились крики.

На следующее утро Аарон решил немного исправить настроение Корри-Лин роскошным завтраком. Он задал кухонному процессору самые сложные варианты, а к ним добавил свежие продукты из службы доставки местных деликатесов. Завтрак начинался с синефрукта из Олберона, за которым следовали гренки с бананами в карамели; главным блюдом были гречневые блинчики с поджаренными утиными яйцами, убанскими грибами и копченым айрширским беконом, покрытым нежным омлетом с икрой. Дополнял завтрак настоящий ассам — единственное, что Аарон мог пить по утрам, в не самое лучшее для него время суток.

— Ух ты! — восхищенно воскликнула Корри-Лин.

Она вышла из спальни, едва открыв глаза и накинув пушистый голубой банный халат. При виде накрытого стола она мгновенно встрепенулась.

— Добавь к синефрукту сахара, — посоветовал Аарон. — Он рафинирован из выращенных на Дранскоме клубней, лучших во всей Галактике.

Корри-Лин посыпала дольку фрукта серебристой пудрой и надкусила.

— М-м-м, вкусно.

И отломила еще дольку.

Аарон, усевшись напротив, сделал первый глоток чая. Столик стоял у окна, откуда открывался отличный вид на реку. Над водой уже скользили несколько огромных океанских барж, а между ними кружили речные суда меньших размеров. Аарон не смотрел на них. Его взгляд не отрывался от разошедшихся отворотов халата Корри-Лин, откуда выглядывали выпуклости грудей. Крепких, прекрасной формы. Он не мог не отметить превосходного состояния ее тела и, словно ища подтверждения, опустил глаза на ноги. Относительно секса с Корри-Лин у него не было никаких указаний, из чего он сделал заключение, что гормональным подъемом обязан только своему телу. Он усмехнулся. В конце концов, это была нормальная реакция.

— Ты вовсе не агент по аренде космических кораблей, — неожиданно за явила Корри-Лин, обиженно надув губы.

Он осознал, что позволил своим эмоциям частично просочиться в Гея-сферу.

— Верно.

— Так кто же ты?

— Наверное, какой-то секретный агент.

— Наверное?

— Ну да.

— Так ты не знаешь?

— Точно не знаю.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Все довольно просто. Если я ничего не знаю, я ничего не смогу выдать. Я знаю только то, что должен сделать.

— Так ты ничего не помнишь о своей личности?

— Нет, совсем ничего.

— А тебе известно, на кого ты работаешь?

— Нет.

— А как же ты узнаешь, что тебе необходимо на них работать?

— Извини, не понял.

— Откуда тебе известно, что ты работаешь не на Окайзенскую Империю и не стремишься разрушить Великое Содружество? А вдруг ты сохранившийся агент Звездного Странника? Говорят, что Паула Мио так и не смогла выловить их всех.

— Вряд ли, но да, я не знаю наверняка.

— Как же ты можешь утверждать, что это не так?

— Я не представляю себе, что мог бы так поступить. Если бы ты сейчас попросила меня сделать что-то подобное, я бы отказался. По крайней мере до тех пор, пока мне не вернут все воспоминания.

— Все воспоминания. — Корри-Лин отпила чай с той же осторожностью, с какой пробовала синефрукт. — Тот, кто соглашается лишиться своих воспоминаний, чтобы получить нелегальный контракт, должен быть настоящим экстремалом. И ты убиваешь людей. Со знанием дела.

— Моя боевая программа просто лучше, чем у них. А их оживят. Твой приятель капитан Мэнби, должно быть, уже приступил к нашим поискам. Подумай, как благодаря мне усилилось его рвение.

— Без воспоминаний ты даже не знаешь, какой ты на самом деле.

Аарон потянулся за гренком.

— А тебе это интересно?

— Во имя Оззи, а тебе — неужели нет?

— Нет.

Она удивленно тряхнула головой.

— Это же какая-то искусственная жизнь.

— Ну и что? Зато у меня намного повышается эффективность при выполнении задания. При оживлении корректировка персональных качеств имеет огромное значение. Если хочешь стать администратором, твоя нервная система должна получить навыки уверенности и агрессивности.

— Выбирайте профессию и подгоняйте под нее свою личность. Отлично, это по-человечески.

— А каким ты представляешь себе современного человека? Высшим? Прогрессором? Натуралом? И что скажешь насчет Улья? В Раю Хаксли уже полторы тысячи лет существует регулируемое общество; судьба каждого обитателя этого мира определена генетическим путем, и население планеты довольно своей жизнью. Ты можешь с уверенностью сказать, кто из нас больше соответствует понятиям о человеческой расе?

— Я не собираюсь спорить с тобой об эволюции. Кроме того, это отвлекает от главной темы.

— Я думал, мы уже договорились о том, что никто из нас не знает, кто — такой. Тебя это и привлекает во мне?

— Только в твоих извращенных снах!

Аарон усмехнулся и надкусил гренок.

— В чем же состоит твоя миссия? — спросила Корри-Лин. — Что именно ты должен делать? Похищать советников Воплощенного Сна?

— Бывших советников. Но нет, это не совсем верно.

— И что же тебе потребовалось от меня?

— Мне необходимо отыскать Иниго. И я уверен, ты сможешь в этом помочь.

Корри-Лин уронила ложку и недоверчиво взглянула на него.

— Ты, верно, шутишь.

— Нет.

— Ты надеешься, что я тебе помогу? После всего, что только что сказал?

— Надеюсь. А почему нет?

— Но…

— Воплощенный Сон пытается тебя убить, — прервал он ее. — Пойми, ни не остановятся. И то, что случилось той ночью, только усилит их решимость. Единственный, кто мог бы заставить вашего милейшего нового Пастыря притормозить, это только сам Иниго.

— Ага, значит, ты работаешь на противников паломничества.

— Нельзя с уверенностью сказать, что Иниго, вернувшись, не откажется т паломничества. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой. Я прав?

Она неохотно кивнула:

— Да, думаю, это так.

— Так помоги мне его найти.

— Нет, — едва слышно сказала она. — Как ты можешь просить об этом, если сам не знаешь, что с ним сделаешь, когда отыщешь.

— Любой, кто так долго скрывается, не позволит застать себя врасплох, даже если мы его выследим. Он знает, что за ним охотятся многие серьезные личности. Кроме того, если бы я хотел его устранить, зачем тратить силы на поиски? Раз уж он сошел со сцены, значит, не может управлять актерами, не так ли? Выходит, что я хочу вернуть его целым и невредимым.

— Я не знаю, — прошептала она.

— Я спас тебе жизнь.

Корри-Лин слабо усмехнулась.

— Это управляющая тобой программа спасла мою жизнь. Потому что я тебе нужна. Ты сам говорил, что я твой единственный шанс.

— Ты просто первая в моем списке.

— Значит тебе придется подумать о том, чтобы завлечь в свои сети номер второй.

— Нет, моя печень не вынесет еще одного посещения «Любимого». Ты действительно нужна мне, Корри-Лин. А что ты скажешь о себе? Что тебе нужно? Разве ты сама не хочешь его отыскать? Разве не хочешь услышать, почему он покинул тебя и миллиарды последователей? Может, он разуверился в своих идеалах? Может, Воплощенный Сон с самого начала был несбыточной мечтой?

— Так нечестно.

— Сама ты ничего не сможешь сделать. Это не в твоем характере. Но ты знаешь, что Иниго надо найти раньше, чем начнется паломничество. Кто-нибудь обязательно его найдет. Никому не удастся скрываться так долго, не в этой Вселенной. Политики такого не допустят. И ты хочешь, чтобы его нашел кто-то другой?

— Я… нет, — тихо сказала Корри-Лин.

— Я тебя понимаю. Я могу еще немного подождать.

— Спасибо.

Она опустила взгляд, словно стыдилась своего решения, и принялась за гренки.

После завтрака Аарон не видел ее почти три часа. Корри-Лин ушла в свою спальню и не показывалась. Его юз-дубль зарегистрировал слабую активность в унисфере: Корри-Лин просматривала стандартную информацию из городских храмов Воплощенного Сна. Он догадывался, что искала она друга, которому могла бы довериться, а это означало, что ситуация складывается в его пользу. Стоит им выйти наружу, как Мэнби или его местный коллега тотчас бросится вдогонку и откроет стрельбу.

В следующий раз, когда Корри-Лин появилась в дверях спальни, на ней был красный свитер со свободным воротом и черные обтягивающие брюки. Серебряное монисто двумя длинными петлями обвивало шею и спускалось до самых бедер. Темные волосы Корри-Лин тщательно взбила и украсила красными и зелеными искрами с длинным периодом мерцания. Аарон послал ей одобрительную улыбку, которую она проигнорировала.

— Я должна кое с кем поговорить, — сказала Корри-Лин.

Он постарался не слишком явно демонстрировать свою радость.

— Конечно. Надеюсь, ты не будешь настаивать на поездке в одиночку? На улицах полно плохих парней.

— Ты можешь поехать со мной, но разговор будет с глазу на глаз.

— Хорошо. Скажи, встреча уже назначена?

— Нет.

— Отлично. Не посылай никому вызовы. В узлах эллезелинской кибер-сферы стоят правительственные мониторинговые схемы. Команда Мэнби свалится нам на головы со скоростью метеорита.

Она беспокойно моргнула.

— Я уже подключалась к унисфере.

— Ничего страшного. Вряд ли они будут отслеживать подключения твоего юз-дубля, — солгал он. — Тебе известно, где может находиться этот человек?

— В Даэсском храме, это на южной окраине города.

— Хорошо. Мы доберемся до нужного района на такси и выйдем за пару кварталов от храма. А внутри попытаемся установить визуальный контакт с твоим приятелем.

— Он мне не приятель, — автоматически возразила она.

Аарон пожал плечами.

— Ну, кто бы он ни был. Если мы его найдем, можешь поговорить с ним наедине. Но вызов пошлем только в самом крайнем случае, и прошу предоставить это мне. Мой юз-дубль оснащен доработанной программой, которая затруднит слежку.

Она кивнула в знак согласия, взяла красную сумочку и набросила на плечи длинный шарф золотисто-коричневого цвета.

— Я готова.

В такси Аарон позволил себе расслабиться. Пролетая над городом, он любовался вертикальной перспективой проплывающих внизу зданий. Жители города увлекались садиками на крышах, почти половина домов была украшена разнообразной зеленью, очень часто там же виднелись небольшие плавательные бассейны.

Он не знал, к чему приведет запланированный Корри-Лин разговор. И это его ничуть не беспокоило. Он был уверен только в одном: в надлежащий момент он будет знать, как поступить. И в этом, отметил про себя Аарон, заключается огромное преимущество, компенсирующее его уникальное неведение.

Они приземлились на перекрестке в самом конце Даэсского проспекта. Здесь раскинулся коммерческий район, в центре которого возвышались монолитные здания бывшего министерства связи Эллезелина с Внешними мирами, руководящего политикой зоны Свободного Рынка. Позиция министерства во многом определялась превосходством этого мира над соседствующими звездными системами в области политики и торговли. Теперь здания были отданы под гостиницы, казино и роскошные магазины. Дорога к храму проходила вдоль богато украшенных каменных фасадов, и Аарон настоял, чтобы они время от времени заходили в некоторые магазины. О хотел хорошенько осмотреться в поисках вероятных преследователей и облегчить им работу.

— А ты знала заранее о его намерении исчезнуть? — спросил Аарон.

Корри-Лин искоса взглянула в его сторону.

— Нет, — со вздохом призналась она. — К тому моменту наши отношения немного испортились. Я не могу сказать, что это была отставка, но я больше не принадлежала к его ближайшему окружению.

— А кто был к нему ближе?

— В том-то и дело, что никто. Иниго уже давно отдалялся от всех. Не один год. Наша близость не позволила мне сразу заметить, как это происходило. Ты ведь понимаешь, как оно бывает.

— Могу себе представить, — сказал он, получив в ответ сердитый взгляд. — Выходит, ты больше не была первым номером?

— А, ты говоришь об этом пресловутом Последнем сне? Нет, о нем я не знала. Но потом со всех сторон стали приходить слухи.

Еще до того как Воплощенный Сон набрал большинство в парламенте планеты, старший советник Риази утверждал, что нельзя пройти по городу и двух километров, чтобы не увидеть один из храмов. Эти здания не имели общих отличительных особенностей: годилось любое, лишь бы в нем имелся достаточно просторный зал, чтобы вместить верующих, а также несколько помещений для офисов и квартир служителей. Даэсский проспект проходил по богатому кварталу города, соответственно, и здание местного храма имело внушительный вид. Современная постройка в форме куба с полосами на стенах, идущими под углом в пятнадцать градусов друг относительно друга; их яркая текучая поверхность отражала малейшие солнечные лучи, превращая стены в радужные водопады. Издали могло показаться, что все сооружение постепенно ввинчивается в землю. Вокруг храма раскинулась широкая площадь с огромными фонтанами во всех четырех углах. Высокие струи воды под действием антигравов поднимались из центров наклонных колец.

Аарон осмотрел шумную площадь, тщательно оценивая местность и при помощи боевой программы планируя пути для отступления. В то же время его юз-дубль извлекал из архивов планы соседних зданий, схемы расположения подземных коммуникаций и маршруты городского транспорта. Напротив главного входа в храм стояла галерея с изогнутой хрустальной крышей, под которой на трех уровнях расположились пятьдесят самых роскошных магазинов и салонов; в ней имелось множество выходов на три соседние улицы и пять подземных грузовых складов, а также семь разгрузочных площадок и десять стоянок для капсул на крыше. Этот объект трудно охватить слежкой даже при наличии внушительного отряда агентов. По соседству с галереей стояло здание бывшего министерства, в котором теперь работали несколько финансовых организаций и пара экспортных контор. Там не было такого количества входов и выходов, зато имелся обширный подземный гараж, заставленный дорогими антиграв-капсулами. На проходящем поблизости бульваре работали всевозможные развлекательные салоны, бары и рестораны, и выставленные наружу столики создавали атмосферу единого огромного кафе под открытым небом. Юз-дубль Аарона вызвал три такси и оставил их на общественных стоянках, оплатив ожидание тремя независимыми и действительно анонимными кредитками.

— Ты хочешь, чтобы я вошла внутрь и поискала его? — спросила Корри-Лин.

Аарон посмотрел на главный вход в храм — усеченную арку, освещенную обеих сторон мягким сиянием таким образом, что сам проход оставался — относительной темноте. Через него входили и выходили многочисленные посетители, в основном одетые в костюмы, соответствующие стилю Кверенции. Среди них отчетливо выделялись яркие цвета одеяний клириков.

— Как я полагаю, это один из служителей Воплощенного Сна, достаточно высокого ранга, если учитывать твое собственное положение.

Она коротко кивнула:

— Ив. Он один из здешних заместителей. Мы с ним знакомы лет пятьдесят. Он искренне предан учению Иниго.

— Старая гвардия, да?

— Да.

— Отлично, значит, его не придется искать по всему храму. Он должен постоянно сидеть в своем кабинете.

— Это на четвертом этаже. Наверное, я сумею туда подняться, у меня еще есть допуск. Только не уверена, что смогу взять с собой тебя.

— Любой имевшийся у тебя допуск к настоящему моменту уже отозван. И если ты подключишься к сети Воплощенного Сна, поднимется такая тревога, что ее заметят со Старой Земли.

— И что же ты предлагаешь?

— Ну… Если честность не платит… У меня есть в запасе несколько трюков, чтобы попасть в кабинет, не привлекая к себе внимания. Тебе останется только молиться, чтобы этот человек не выдал нас в ту же секунду, когда мы скажем «привет».

— Когда я скажу «привет», — подчеркнула она.

— Как тебе будет угодно.

Его подпрограмма уже выделила в толпе на площади трех вероятных преследователей. Он продолжал разглядывать светящееся здание, испытывая отчетливое ощущение ловушки, которая вот-вот должна захлопнуться.

Беда была в том, что демонстрация слежки не убедит Корри-Лин в необходимости ему помогать. Для этого нужен настоящий испуг, не меньший, чем впечатление от встречи с капитаном Мэнби на улице Маккатрана-2. Отличие только в том, что сейчас она трезвая и в полном сознании. Она должна понять, что Воплощенный Сон теперь стал ее главным врагом.

— Мы войдем через центральную дверь, — сказал он. — Нет смысла навлекать на себя неприятности, вламываясь через служебный вход.

— Двери имеются в каждой из четырех сторон здания, — заметила Корри-Лин. — И все они ведут в главный зал. Все входы открыты, мы всем рады.

— Это была метафора, — ответил он. — Пойдем. — юз-дубль известил его о получении епархиальной полицией Риази сообщения о прибытии в город двух опасных и агрессивных политических активистов.

— Леди и джентльмены, Элвис здоров и находится в здании, — неизвестно почему пробормотал Аарон.

Корри-Лин, услышав такую чушь, раздраженно фыркнула и направилась к входу в храм. Аарон, усмехаясь ее нетерпимости, последовал за ней. В Гея-сфере площади царила приятная и благожелательная атмосфера, от смешения мыслей верующих у Аарона по спине пробежала легкая дрожь. Как будто кто-то ласкал внутренность его черепа. Гея-сфера сулила удивительные чудеса, ожидающие внутри храма. Надо только войти…

Аарон подивился примитивности приманки. По его мнению, это был мысленный эквивалент запаха свежевыпеченного хлеба в зимнем утренней воздухе. Он не сомневался, что аромат соблазнил бы любого случайного прохожего, вот только на Эллезелине таких почти не встречалось — большинство жителей фанатично верили в Воплощенный Сон. Этот храм, как и все остальные храмы в Великом Содружестве, был местом слияния по токов Гея-сферы, потому неудивительно, что наибольший эффект обольщения достигался именно на площади.

Аарон и Корри-Лин прошли сквозь окутанную мерцающим светом арку и никто даже не посмотрел в их сторону. Сканер силовых полей, включенных на минимальную мощность, показал Аарону, что трое подозреваемых тоже начали двигаться по направлению к храму. Ни у кого из них он не обнаружили признаков бионоников и потому надеялся, что его наблюдение останется незамеченным.

Сенсоры, расположенные вокруг входа с целью обнаружения оружия были подключены к стандартной системе регистрации и свидетельств личности. Такими устройствами оборудовались почти все общественные заведения, и биононики Аарона позволили без труда ускользнуть от внимания сенсоров.

В самом храме соблазняющий призыв, господствующий в Гея-сфере снаружи, сменился доминирующей нотой гармонии. Внутреннее оформление вместе с ментальным внушением создавали ощущение мира и спокойствия, и даже воздух в храме веял приятной прохладой. Главный зал до малейших деталей был похож на помещение во Дворце-Саду, где мэр приветствовал именитых жителей города. Здесь клирики негромко беседовали с небольшими группами прихожан. Аарон и Корри-Лин пересекли зал вышли в крытую галерею, ведущую к восточному входу. В ответвляющемся от нее коридоре имелся невидимый барьер. В результате осторожных манипуляций бионоников Аарона управляющее электронное устройство отключило заградительное поле. Он немного подождал, наблюдая за системами здания, но сигнала тревоги не поступило.

— Можно идти, — негромко произнес он.

Лифт поднялся на четвертый этаж, и они попали в коридор без окон, уже не такой широкий, как внизу. В тот же момент юз-дубль доложил, что кто-то изучает программы, управляющие заказанными им такси. Аарон еще не решил, когда сообщить Корри-Лин о том, что за ними снова охотятся. Чем дольше он откладывает этот момент, тем труднее им будет выбраться из храма. Он хотел, чтобы Корри-Лин испугалась и согласилась помогать в его миссии, но не так сильно, чтобы лишиться способности соображать.

До сих пор в храме еще не было заметно никакой тревоги, и Аарон вслед за Корри-Лин прошел по коридорам до самого кабинета Ива. Вход в него защищало активное поле, но сканер Аарона преодолел барьер. Внутри находился только один человек, не оснащенный боевыми системами.

Корри-Лин легонько коснулась груди Аарона.

— Я пойду одна, — сказала она, понизив голос до хрипловатого шепота.

Он даже не разобрался, то ли женщина заигрывает с ним, то ли проявляет крайнюю настойчивость. Как бы то ни было, в кабинете ей ничего не угрожало, так что Аарон просто улыбнулся и показал на дверь.

После того как Корри-Лин вошла в кабинет, Аарон прогулялся по коридору, обследуя соседние комнаты. В это время из одного кабинета вышла женщина в простой коричневой с синим одежде клирика. Увидев его, она нахмурилась.

— Могу я вам чем-нибудь?..

Аарон выстрелил в нее маломощным шок-импульсом из оружия, скрытого в левом запястье. Женщина еще не успела упасть, а маскирующее поле уже блокировало связь с унисферой, предотвращая автоматический вызов полиции и скорой помощи, вырабатываемый макроклеточными ячейками. Аарон даже не стал затаскивать ее обратно в пустой кабинет — временные рамки, в которые он планировал уложиться, не предусматривали обнаружение кем-нибудь бессознательного тела в коридоре.

Аарон уже возвращался к кабинету Ива, когда все лифты стали спускаться на первый этаж. Маломощное сканирование на предельной дистанции показало лишь то, что внизу активируется оружие. Аарон решительно распахнул дверь.

— Нам надо уходить, — сказал он, а потом неслышно выругался.

Корри-Лин сидела на краешке длинной кожаной кушетки, а на другом конце безвольно ссутулился Ив. Рядом стояла раскрытая красная сумочка, а в руке женщины был зажат баллончик аэрозоля, который она с виноватым видом отвела от лица. В ее глазах уже сиял блаженный восторг. Аарон не мог себе простить, что не проверил ее вещи, пока она спала. Это было абсолютно непрофессионально.

— А, привет, — забормотала она заплетающимся языком. — Ив, это тот парень, о котором я говорила, мой спаситель. Аарон, это Ив, мы тут немного подлечились.

— Дерьмо!

Аарон выстрелил в Ива шок-импульсом. Он уже навел оружие на Корри-Лин, но сигнал тактической программы его остановил. Чем возиться с Корри-Лин в таком состоянии, легче эвакуировать ее из храма без сознания, однако, чтобы сделать правильный вывод, она должна видеть опасность.

Ив с мягким стуком сполз с кушетки назад, так что его ноги задрались вверх, а потом медленно разошлись в стороны. Корри-Лин ошеломленно уставилась на старого приятеля.

— Что ты делаешь? — взвыла она.

— Лезу вон из кожи, чтобы спасти твою шкуру. Ты можешь идти?

Корри-Лин подползла к другому краю кушетки и вытаращилась на обмякшее тело.

— Ты убил его! Ив! Ох, Оззи, какой же ты ублюдок!

— Он оглушен. И это обеспечивает отличное алиби. Ты в состоянии идти?

Она повернула голову и сосредоточила взгляд на Аароне, что явно потребовало от женщины немалых усилий.

— Он в порядке?

— Проклятье! — У него не оставалось времени, чтобы ждать, пока она придет в себя. — Да, все будет в порядке. Забудь о нем, нам пора убираться отсюда.

Он стащил ее с кушетки и перебросил через плечо.

Корри-Лин опять завыла.

— Отпусти меня!

— Ты не в силах даже стоять, не то что идти. А нам надо бежать. — На бедре у него открылась походная аптечка, и оттуда вынырнула ампула. Он прижал ее к шее Корри-Лин чуть выше сонной артерии. — Это приведет тебя в чувство через пару минут.

— Нет, нет, нет, — заныла она. — Оставь меня в покое.

Аарон, больше не слушая ее стонов, вышел в коридор. Корри-Лин, свешиваясь с плеча, отчаянно колотила его руками по ягодицам и громко проклинала. Несколько клириков выглянули в коридор, чтобы узнать о причинах такого шума. Аарон, проходя мимо, выпускал в каждого по шок-импульсу.

— Что происходит? — пробормотала Корри-Лин.

— Мы пытаемся выбраться. Твои друзья опять нас отыскали.

Ее кулаки повисли неподвижно, и снова послышались рыдания. Аарон раздраженно тряхнул головой. Он считал, что Корри-Лин крепче. У лифта его биононики запустили дезинтегрирующий импульс. Двери треснули, а потом стали быстро темнеть, словно каждую секунду старились на целое столетие. Затем створки рассыпались в пыль и мелкие хлопья, которые давно опустились на крышу стоявшей внизу кабины. Аарон покрепче перехватил женщину и прыгнул в шахту. В охватившей их темноте у Корри-Лин вырвался вопль, вызванный искренним страхом смерти.

Интегральное силовое поле смягчило падение. Очередной импульс распада, сверкнувший из биононика, превратил в пыль крышу кабины под ногами Аарона. Двое изумленных полицейских уставились на упавшего сверху человека. Оба офицера были защищены силовым полем и потому не пострадали от удара. Зато встроенное в запястье оружие для преодоления защиты увеличило мощность шок-импульсов сразу на два порядка. Аарон вышел из лифта, все так же держа Корри-Лин на плече. В коридоре между лифтом и главным залом их встретили несколько полицейских. На их крики остановиться Аарон реагировать не стал. Последовавший залп окружил его и Корри-Лин ярким пурпурным ореолом, но даже не заставил замедлить шаг. Выйдя в зал, Аарон увидел, что клирики и прихожане с криками — как звуковыми, так и мысленными — разбегаются в разные стороны. Полицейские укрылись в арках трех коридоров и усилили обстрел. Аарон послал несколько маломощных импульсов распада в потолок. В результате вниз долетели осколки композитных панелей, а стальные и карбоновые балки прогнулись и угрожающе заскрипели. Полицейские дрогнули и отступили, опасаясь обрушения. Аарон направился к главному выходу, а Корри-Лин, до смерти перепуганная жуткими картинами хаоса, стонала и всхлипывала, болтаясь на его плече.

Снаружи городская киберсфера оповещала о разразившемся бедствии всех, кто находился в радиусе двух кварталов от храма. Люди поспешно докидали площадь, и тактическая программа определила, что этот фактор для Аарона неблагоприятен. В ход пошел интеллектуальный полицейский модуль: загружаясь в узлы киберсферы, он руководил преследованием, защищал местную сеть от возможных диверсий, изменял потоки движения капсул и наземного транспорта, анализировал показания сенсоров и направлял полицейских, чтобы окружить беглецов.

Юз-дубль Аарона подключился к незащищенной программе, управляющей фонтанами, и изменил направленность антигравитационного поля в наклонных кольцах. Высокие струи дрогнули, а потом неожиданно стали опускаться, пока потоки воды не повисли горизонтально над землей. Плотные струи буквально смывали людей с каменной мостовой. Аарон, частично скрытый тучами брызг, выскочил из храма и побежал через площадь. Биононики усилили его мышцы, а силовое поле способствовало ускорению. Первые пятьсот метров он преодолел за семь секунд. Мимо него проносились сбитые струями фонтанов тела. Полицейским офицерам пришлось отложить погоню. Силовые поля не могли защитить от мощных струй, и толчки воды опрокидывали их с такой же легкостью, как и всех остальных. Кое-кто попробовал выстрелить в фонтан энергетическими зарядами, но в результате возникали потрескивающие водовороты ионов, извергающие причудливые столбы горячего пара. Прохожие отчаянно пытались увернуться от этой новой опасности и кричали полицейским, чтобы те перестали стрелять.

Струи фонтанов начали слабеть, когда Аарон пробежал уже две трети площади. В этот момент два энергетических заряда выбили из его силового поля фонтанчики искр, и от чувствительного толчка он поскользнулся на мокрых камнях.

— Помедленнее, — заорала Корри-Лин, как только он снова набрал скорость. — О великий Оззи! Нет!!!

Сенсоры Аарона охватили панораму площади. Храм начал разваливаться: стены складывались внутрь и немного вбок, словно повторяя узоры светящихся линий.

— Похоже, разрушение оказалось сильнее, чем я рассчитывал, — проворчал Аарон.

Из арочных проходов, словно реактивные выбросы древних ракет, вырвались потоки пыли и дыма.

Аарон подбежал к входу в галерею. Вокруг собралось немало людей, наблюдавших за разворачивающимся на площади представлением. При появлении Аарона все зрители поспешно попятились, а потом и вовсе разбежались, словно вспугнутые птицы. Жители Содружества не знали гражданских беспорядков, и обитатели Риази в этом отношении ничем не отличались от остальных. Аарон задержался у входа, где представлял собой отличную мишень для не менее чем пяти полицейских. В его силовое поле снова ударили энергетические разряды, вызвавшие очередной фейерверк и пронзительный визг, на мгновение заглушивший даже крики Корри-Лин. Незащищенные поверхности вокруг него начали вздуваться и дымиться от жара. Аарон и сам выстрелил трижды, целясь в несущие опоры вокруг входа в галерею. Хрустальная крыша стала проседать, по массивным пластинам побежали широкие трещины. За спиной Аарона ускорился процесс разрушения храма. Разлетающиеся обломки проносились над площадью и попадали в ближайшие здания. В одно мгновение поднялась буря из десятков тысяч смертельно опасных стеклянных осколков. Полицейские, прекратив стрельбу, бросились искать укрытие.

Корри-Лин разразилась было истерическими рыданиями, но, когда начала разваливаться хрустальная крыша галереи и гигантские осколки кинжалами ударили в пол, умолкла. Зато взвыла сирена пожарной сигнализации, и из оставшихся на потолке распылителей полетела ярко-голубая пена. Аарон вознесся на третий этаж, где торговали женским бельем ручной работы. Клочья пены, соскальзывая с его силового поля, ковром разлетались по полу. Двое задержавшихся продавцов, завидев его, бросились к аварийному выходу.

— Ты можешь идти? — спросил он у Корри-Лин.

В это время его юз-дубль проводил атаку на полицейские программы в сетевых узлах галереи, загружал помехи в каналы внутренних сенсоров я старался блокировать подачу энергии. Одновременно одному из поджидавших такси был послан вызов, направивший капсулу к заднему входу галереи.

Аарон поставил Корри-Лин на пол, но она лишь обхватила себя руками за плечи. Ноги у нее так сильно дрожали, что она могла упасть в любой момент.

— Проклятье!

Он снова забросил ее на плечо и направился к задней двери магазина. Там находился вход в подземное хранилище, который Аарон тотчас взломал. Быстрое сканирование показало ему целую стаю полицейских антиграв-капсул, кружащих низко над площадью, и пару отважных офицеров, что поднялись на сохранившиеся балки галереи. Полицейские принесли с собой какое-то очень мощное оружие.

Воздух в подвале оказался сухим, неподвижным и более прохладным, чем наверху. Падающий с потолка свет позволил осмотреть прямоугольное помещение с гладкими бетонными стенами, заставленное металлическими стеллажами. В дальнем конце громоздились старые рекламные дисплеи. Юз-дубль доложил Аарону, что ему удалось частично блокировать полицейские программы от местной сети. Преследователи будут знать, что Аарон находится в здании, но не увидят, чем он здесь занимается.

Широкая малметаллическая дверь разгрузочной площадки отошла в сторону, пропуская Аарона в узкий подземный подъездной проезд, обслуживающий несколько магазинов. Полицейские перекрыли в ближайших кварталах все движение, так что проезд был пуст. В десяти метрах от выхода виднелся люк коммуникационного тоннеля. Юз-дубль взломал электронный замок, и крышка плавно поднялась. Аарон пробежал до люка, впихнул в тоннель не сопротивлявшуюся Корри-Лин и запрыгнул сам. Крышка за его спиной тотчас захлопнулась.

Он осмотрелся. За исключением желтых светящихся колец вокруг ручки аварийного замка, другого освещения в тоннеле не было. И он оказался слишком низким, чтобы выпрямиться во весь рост. Корри-Лин, скорчившись, сидела рядом с люком.

«Сенсоров наблюдения внутри тоннеля не обнаружено, — доложил юз-дубль. — Только датчики огня и воды».

— Воды?

«На случай наводнения. Таково предписание городских властей».

— Обычная бюрократическая перестраховка, — пробормотал Аарон. — Корри-Лин, нам надо идти дальше.

Она никак не отреагировала на его слова. Женщина все еще сильно дрожала. Но после того как он потянул ее за руку, Корри-Лин начала двигаться. Они пробирались по тоннелю, ссутулившись, словно пара обезьян. Люки попадались через каждые пятьдесят метров. Аарон остановился у шестого по счету и запустил сканер, чтобы определить вероятность опасности вне тоннеля. Поблизости никого не оказалось. После этого юз-дубль открыл задвижку, и они выбрались на лестничную площадку, освещенную голубоватыми полосками полифото.

«Управляющая система здания работает в обычном режиме, — известил Аарона юз-дубль. — Полицейские сконцентрировали свои силы вокруг храма и галереи».

— Это ненадолго, — сказал Аарон. — Скоро они расширят зону поисков. Взломай для нас замок какой-нибудь капсулы.

Аарон помог Корри-Лин подняться на ноги, а потом, обхватив ее одной рукой, повел вверх по ступеням. Поднявшись на один пролет, они вышли в подземный гараж бывшего министерства. Юз-дубль к тому времени уже внедрился в управляющую программу роскошной капсулы и подогнал ее к лестнице.

Капсула взмыла по узкому желобу в задней части здания и присоединилась к потоку уличного движения над соседней улицей. На запрос контролирующей полицейской системы юз-дубль Аарона ответил предъявлением кода сертификата истинного владельца капсулы. Корри-Лин не отрывала взгляда от клубящейся внизу пыли. Дрожать она перестала, но Аарон не мог определить, то ли это результат мягкого успокоительного, которое он ей ввел, чтобы ликвидировать последствия аэрозоля, то ли следующая стадия шока.

Навстречу пролетела небольшая флотилия медицинских и спасательных служб.

— Они сразу начали в нас стрелять, — вдруг заговорила Корри-Лин. — Никаких предупреждений, никаких приказов остановиться. Просто открыли огонь.

— Ясвалился им на голову из лифтовой шахты, — заметил Аарон. — Это очевидное свидетельство преступления.

— Ой, великий Оззи! Если бы не твое силовое поле, мы были бы уже мертвы. И полицейские того и добивались. Полиция должна работать иначе. А это действительно были полицейские?

— Да, это городская полиция, все в порядке.

— Но мы выбрались, — озадаченно вздохнула она. — Их было так много… десять или двадцать?

— Около того.

— А ты просто шел, как будто тебя невозможно остановить. И не обращал на них внимания.

— Это биононики Высших. В наше время добиться преимущества в оружии можно только путем повышения мощности. А у них не было ничего серьезного.

— Так ты Высший?

— Мои биононики включают в себя боевую программу. Насчет всех других аспектов я не уверен. Эта сторона жизни кажется мне довольно бессмысленной, как существование аристократии в эпоху до создания Содружества.

— А что это такое?

— Очень богатые люди, всю свою жизнь проводившие в роскоши и развлечениях, тогда как все остальные должны были трудиться до самой смерти, чтобы обеспечить им такой уровень существования.

— А, верно. — Его объяснения не вызвали у нее интереса. — Иниго был Высшим.

— Нет, не был, — непроизвольно поправил ее Аарон.

— Нет, правда, он был Высшим. Но держат это в строжайшей тайне. Знали только два-три человека. И новый Пастырь, скорее всего, не догадывается об истинной сущности своего кумира.

— Ты…

— Уверена? Конечно, уверена.

— Интересно. Об этом нет никаких свидетельств, что в наше время — великое достижение.

— Я же говорила, он скрывал это. На Высшего, показывающего свои сны, никто не обратил бы внимания, по крайней мере во Внешних мирах. Он должен был быть таким же, как все обычные люди, стать одним из нас.

Аарон насмешливо фыркнул:

— Высшие тоже люди.

— Только некоторые, — многозначительно поправила его Корри-Лин.

— А клирик Ив тоже знал об Иниго?

— Нет. — Она резко вздохнула и оглянулась назад. — Великий Оззи! Ив! Он же был без сознания, когда храм рухнул.

— С ним все будет в порядке.

— В порядке? — воскликнула она, наконец-то оживившись. — В порядке? Он же мертв!

— Ну, возможно, ему и впрямь понадобится оживление. Но сейчас эта процедура занимает не больше двух месяцев.

Она презрительно фыркнула и, прислонившись к прозрачной стенке капсулы, стала смотреть вниз, на город.

«Потрясение, гнев и страх, — решил Аарон. — Но больше всего страха».

— Тебе надо решить, что делать дальше, — произнес он таким сочувственным тоном, на какой только был способен. — Действовать со мной заодно или… — Он пожал плечами. — Я могу предоставить тебе кое-какие анонимные средства, это поможет скрыться на какое-то время.

— Мерзавец. — Она вытерла глаза, а потом опустила взгляд на одежду. Красный свитер покрылся мокрыми пятнами, к нижней части прилипла голубая пена, колени после путешествия по коммуникационому тоннелю вытянулись и испачкались. Корри-Лин пассивно опустила плечи. Он нередко уходил, — сказала она негромко и совершенно бесстрастно.

— Иниго?

— Да. Он не в первый раз исчезает, предоставляя Воплощенному прикрывать его отсутствие. Но никогда он не уходил так надолго. С большее на год.

— Понятно. А где он скрывался?

— На Анагаске.

— Это его родной мир.

— Да.

— Внешний мир. Один из первых. Сплошь Прогрессоры, — многозначительно добавил Аарон.

— Не собираюсь с этим спорить.

— Он когда-нибудь брал тебя с собой?

— Нет. Говорил, что навещает родных. Я не знаю, насколько это верно.

Аарон раскрыл файлы, касающиеся семьи Иниго. Информации было не слишком много: его родные не стремились к известности, особенно после образования Воплощенного Сна.

— Его мать довольно давно перебралась в центр Содружества. А потом загрузила свою память в АНС в три тысячи четыреста сороковом, после как…

— Возникло общество Высших. Это я знаю.

Аарон не слишком хорошо разбирался в этих вопросах, но переход в категорию Высших, не отмеченный ни в каких записях, был практически невозможен. Наверное, Корри-Лин ошибается.

— Нет никаких сведений о его братьях или сестрах, — заметил он.

Корри-Лин вздохнула и прикрыла глаза.

— У его матери была сестра-близнец. Что-то там произошло… Я не знаю точно, какой-то давний несчастный случай, ставший большим потрясением для обеих сестер. Несчастье стало причиной их разрыва, и отношения между сестрами так и не восстановились.

— В архивах об этом нет никаких сведений, я даже не знал, что у него есть тетка.

— Теперь знаешь. И что дальше?

— Едем на Анагаску. Попытаемся отыскать тетку или ее детей.

— Как же мы туда доберемся? Я думаю, полиция еще долго будет следить за космопортами и червоточинами.

— Да, наверное. Но у меня есть космический корабль.

Он замолчал, удивленный неожиданным воспоминанием о космическом корабле, всплывшим из глубин сознания.

Корри-Лин от изумления широко распахнула глаза.

— У тебя есть корабль?

— Думаю, да.

— Великий Оззи, какой же ты странный.

Через семнадцать минут капсула опустилась на посадочную площадку космопорта Риази. Аарон и Корри-Лин, выбравшись наружу, увидели перед собой пурпурный эллипс на пяти массивных опорах, сверкающий хромированными деталями.

Корри-Лин восхищенно присвистнула.

— Он выглядит упоительно дорогим. Это действительно твой корабль? — Да.

— Странное название, — заметил она, проходя под округлым торцом фюзеляжа. — Что бы это значило?

— Представления не имею.

Его юз-дубль подключился к системам «Бестии». Аарон предъявил сертификат ДНК и ввел код, который вспомнил так же неожиданно. Интел-центр корабля подтвердил его право на управление.

— Держись, — скомандовал он Корри-Лин и протянул ей руку.

Основание корабля втянулось, образовав темный тоннель. Гравитация вокруг изменилась, и они плавно поднялись внутрь.

Шолапур был одним из немногих миров Содружества, где принципы сообщества не работали. Для нормального развития планеты присутствовали все условия: стандартная биосфера, звезда класса G, океаны, обширные континенты с горами, пустынями, равнинами, джунглями и листопадными лесами, великолепными побережьями и архипелагами. Несколько видов местных растений оказались пригодными для еды, а дикие звери были не настолько опасными, чтобы представлять существенную угрозу. В тектонической области тоже все обстояло благополучно. Два небольших спутника, вращающиеся вокруг планеты на расстоянии семисот тысяч километров, создавали приливы и волны, которые могли удовлетворить любителей любых видов водного спорта.

В физическом смысле никаких отклонений не наблюдалось. Проблема заключалась в людях.

Заселение планеты началось в 3120 году, когда АНС официально была признана правительством Содружества. Это обстоятельство стало стимулом для удаления из Центральных миров оставшихся политических, культурных и религиозных течений. Постройка колоссального механизма завершилась, и общество Высших заняло бесспорно доминирующее положение, поколебать которое было уже невозможно. Миллионы несогласных стали переселяться в самые дальние из Внешних миров. Шолапур, расположенный на расстоянии четырехсот семидесяти световых лет от Земли, представлял собой весьма соблазнительный вариант для тех, кто стремился обрести далекий рай. Поначалу все шло гладко. Инвестиции не заставили себя долго ждать, а в числе переселенцев было множество первоклассных профессионалов. Но группы людей, уехавших из Центральных миров, не просто отвергали Высших, они хотели полной изоляции от других идеологий и стилей жизни. Незначительные местные споры быстро охватывали все этнические и идеологические сообщества. В результате колоссальной внутренней миграции крупные города вскоре превратились в миниатюрные государства, разительно отличающиеся друг от друга законами и обычаями. Сотрудничество между ними свелось к минимуму. В 3180 году, после очередной драки между сенаторами, завершившей горячие дебаты, парламент планеты «временно прекратил работу». Это событие в некоторой степени и оказалось началом конца экономического и культурного развития Шолапура. Содружество стало относиться к нему как к отшельнику. Даже Внешние миры при всем своем нескрываемом стремлении к независимости смотрели на Шолапур как на отбившегося от стаи сородича. В ближайших заселенных мирах его называли Планетой горячих голов и старались свести контакты к необходимому минимуму. Но, несмотря ни на что, на Шолапур приходило множество космических кораблей. Особенности (или полное отсутствие) законов некоторых микрогосударств делали этот мир весьма привлекательным для определенного типа торговцев.

Корабль «Искупление Меллани» вынырнул из гиперпространства в потоках радиации Черенкова в пяти тысячах километров над поверхностью планеты. Единого центра управления орбитальным движением Троблум не обнаружил, а потому послал запрос в Икео-сити и получил разрешение на посадку.

Корпус «Искупления Меллани», построенный в форме слегка расширяющегося конуса, имел в длину около тридцати метров, а его скругленные хвостовые лопасти соответствовали всем требованиям аэродинамики, хотя на самом деле были термическими радиаторами, добавленными для поддержания значительно усовершенствованной энергетической установки. По краям круглого центрального помещения кабины располагались десять спальных отсеков и душевая. Корабли с гипердвигателями редко имели большие размеры, это было бы просто невыгодно. Трансзвездные компании держали их исключительно для самых обеспеченных клиентов, согласных платить за скорость. В остальных случаях для перелетов использовались непрерывные червоточины; основанные на этом принципе корабли проигрывали в скорости, но не были ограничены в размерах. «Искупление Меллани» первоначально предназначался для перевозки между Внешними мирами исключительно важных грузов или небольших групп пассажиров. Это начинание считалось рискованным даже в лучшие времена. Компании, обеспечивающие работу для корабля, кое-как перебивались от одного финансового кризиса до другого, пока наконец Троблум не направил им заказ на сверхбыстрое судно. Он заявил, что корабль будет переоборудован в большую личную яхту, хотя при этом несколько отклонился от истины. Его привлекали три больших грузовых отсека — их объема хватило бы для размещения оборудования, при помощи которого он собирался воссоздать «одноразовую» червоточину аномийцев. Марий поддержал идею приобретения судна, и на счету Троблума появился дополнительный РМЭ. Предполагалось, что до тестовой стадии проекта корабль останется на Аревало, но Троблум решил, что «Искупление Меллани» как нельзя лучше подходит для одной из проводимых им операций. Существенным преимуществом было наличие маскирующего поля, не уступающего оснащению кораблей флота, что позволило покинуть Аревало без согласия Мария.

Назвать Икео городом можно было только при желании проявить чрезмерную любезность. Поселение раскинулось на пятидесятикилометровом участке субтропического побережья, в центре его стоял небольшой городок, а по обе стороны тянулись отдельные поместья. Определяющей идеологией здесь было понятие свободной торговли, но кое-кто занимался поисками артефактов. В Икео даже имелся оплачиваемый жителями отряд полиции, на который менее обеспеченные соседи смотрели как на стратегические силы обороны.

«Искупление Меллани» приземлился на площадке номер 23 между несколькими расположенными на поверхности сенсорами слежения. Это был двухкилометровый круг скошенной травы с двадцатью четырьмя бетонными посадочными площадками, парой черных куполообразных ангаров и складским комплексом Межзвездной торговой компании. Никаких формальностей для приезжающих не предусматривалось. Как только Троблум, пыхтя от местной жары и влажности, спустился по надувному трапу, к кораблю подошла капсула.

На ней он преодолел несколько километров до невысокой скалы, где стояла вилла в римском стиле. Во дворе П-образного одноэтажного здания скрывался тщательно ухоженный пруд, обсаженный живописными растениями. Несколько декоративных водопадов, стекающих с огромных валунов, с плеском роняли свои струи. Внизу открывался чудесный вид на белый песчаный пляж и изящный глиссер, стоящий на якоре у самого берега.

Коротышка Флорак ждал у барной стойки на краю пруда. Он весьма чувствительно относился к любым намекам на свой рост, так что называть его Коротышкой в лицо никто не осмеливался. Он был настолько озабочен этим вопросом, что ни разу не попытался увеличить рост во время процедур омоложения. Поступить так значило бы признать, что он на голову ниже большинства взрослых мужчин и что это беспокоит его. Флорак встретил Троблума в спортивных штанах длиной до колен и простой светло-голубой рубашке, расстегнутой до самого пояса, так что из-под нее выглядывала заросшая волосами грудь и выпуклость намечавшегося животика. При виде гостя хозяин широко улыбнулся и поднял на лоб большие солнечные очки. Троблум заметил, что волосы у него намного реже, чем он привык видеть у жителей Внешних миров.

— Эй! Здорово, дружище, — громко приветствовал его Флорак. Он широко раскинул руки и покачал бедрами. — Сидел на диете?

Хозяин громко рассмеялся собственной шутке, а вслед за ним заулыбались и его спутницы. Вокруг пруда их было семеро; они лежали на шезлонгах, сидели за столиком у мелкого края пруда и попивали коктейли, в основном состоящие из фруктовых соков и льда. Девицы Коротышки, живущие на его вилле, всегда немного смущали Троблума. Они не были клонами, но все удовлетворяли стандартным требованиям. Например, ростом они намного превосходили своего хозяина, а две из них — и самого Троблума. Естественно, все они обладали привлекательной внешностью, длинными шелковистыми волосами и легким загаром, как будто состояли в каком-то древнем атлетическом обществе спортсменов-олимпийцев. На всех были облегающие бикини. В этом месте одеться к обеду означало натянуть шорты и сунуть ноги в шлепанцы. Ненавязчивое сканирование показало, что у них имелось вживленное оружие разных систем, так что часть выступающих мускулов под гладкой кожей на самом деле представляла собой сеть силовой защиты. Если бы девушкам вздумалось напасть на Троблума всем скопом, ему не помогла бы и защита бионоников. Красотки были гибридами проституток и исполнительных помощников. Троблум понимал, о чем говорит эта демонстрация, но еще не знал ее причины. Похоже, что у Коротышки есть и другие слабые места, помимо роста.

Троблум поднял руки, и его старый поношенный плащ-костюм собрался в складки.

— Разве я стал тоньше?

— Эй, брось, я просто пошутил. Моя находка дает мне такое право.

— Это ты так говоришь.

— Подожди, пока не посмотришь, старик, тогда сам убедишься. Как ты поживаешь? Мы давненько не виделись.

Коротышка обнял Троблума, но его руки обхватили всего треть массивного туловища. В этот момент он мог сойти за юнца, нашедшего родителя после долгой разлуки.

— Слишком давно, — ответил Троблум.

— Да, и ты успел приобрести корабль. Неплохое судно. Похоже, вы, Высшие, хорошо живете.

Троблум опустил взгляд на голову Коротышки.

— Так присоединяйся к нам.

— Вот те на! Нет, к такому я еще не готов. Понятно? Даже не шути на эту тему, старик. Мне лет десять потребуется, чтобы стереть все неподобающие воспоминания, прежде чем мне позволят ступить в Центральные миры. Эй, тебе надо выпить. И съесть пару сэндвичей. Алсинда все сделает, она знает, как обращаться с кухонным процессором. — Он подмигнул и понизил голос: — И она умеет обращаться не только с ним, старик.

Троблум едва удержался, чтобы не поморщиться.

— Если только немного пива.

— Конечно, конечно. — Он жестом пригласил гостя за столик, а одна из девиц принесла большую кружку светлого пива. — Эй, Сомони, давай-ка сюда ту вещицу для моего гостя, ладно?

Девушка в ярко-красном бикини коротко кивнула и ушла в дом.

— Где ты это отыскал? — спросил Троблум.

— Принес один из моих людей. Ты что, думаешь, у меня удалили мозг и я ничего не заметил? Если я раскрою тебе все свои контакты, с чем я останусь в этой Вселенной?

— Ты прав.

— У меня целая сеть агентов, рыщущих по цивилизованному Содружеству. То один что-нибудь находит, то другой. Кто знает, где может всплыть это дерьмо? Если хочешь меня подсечь, сначала организуй собственную сеть.

— Я это уже сделал.

Флорак изумленно моргнул, и его широкая дружеская улыбка слегка померкла.

— Уже сделал?

— Конечно. Сотни парней вроде тебя.

— Ты меня убиваешь! — Он рассмеялся — чересчур громко — и поднял свой бокал. — Говоришь, люди вроде меня? Нет, парень!

— Я хотел только спросить, на какой планете оказалась эта вещь. По моим сведениям, Вик Рассел после перемещения с Буунгейта сдал ее в Управление по расследованию особо тяжких преступлений. На тот момент это оружие уже устарело. В Управлении должны были его уничтожить.

— Понятия не имею, — бросил Флорак, пожимая плечами. — Полагаю, и в те времена встречались люди вроде нас с тобой.

Троблум промолчал. Перекупщик, вероятно, был прав. Несмотря на все его личные недостатки и явное отсутствие вкуса, он поставлял по-настоящему ценные вещи. В коллекции Троблума многие экспонаты поступили из рук Флорака.

Сомони вернулась из дома с длинным футляром, обеспечивающим стабилизирующее поле. Судя по напрягшимся мышцам ее рук, предмет был довольно тяжелым. Девушка положила контейнер на столик между Троблумом и Коротышкой.

— Прежде чем мы продолжим, — сказал Троблум, — хочу предупредить, что мне известен серийный код Управления. Подлинный. Ну как, ты все еще хочешь мне его показать?

— Мне плевать, какой номер ты заполучил, но эта вещь настоящая. И вот что еще: ты ведь не единственный чудак в Содружестве, который балдеет от подобного барахла. Я обратился к тебе в первую очередь, потому что считал тебя другом. А ты пытаешься выставить меня на посмешище, пытаешься уничтожить мою репутацию. Знаешь что, катись-ка обратно на свой корабль, толстяк, и убирайся с этой планеты. С моей планеты.

— Давай-ка лучше посмотрим, что там, — предложил Троблум. — Мне бы не хотелось терять твою дружбу.

На самого Флорака он плевать хотел, таких перекупщиков было полным-полно, но Троблум и не подозревал, что есть и другие коллекционеры, кроме музеев. У него даже возникла идея попытаться что-то перекупить у них. Возможно, Флорак сумеет об этом договориться.

Юз-дубль Флорака ввел код футляра, и верхняя крышка поднялась, открыв взгляду древнюю ионную винтовку. Вокруг нее мерцало защитное силовое поле, но Троблум прекрасно видел метровое дуло с короткой рукояткой из черного металла, на которой сохранились остатки креплений и открытое индукционное гнездо.

— Ну, вот, — воскликнул Коротышка, изобразив легкое смущение. — Вторая часть отсутствует. Это очевидно. Но какая разница? Ведь основной узел сохранился, вот что главное.

— Другой части никогда и не было, — сказал Троблум. — Это оружие предназначено для силового защитного скафандра, оно пристегивается к предплечью.

— Шутишь?

Троблум с трудом заставлял себя говорить спокойно. Оружие, похоже, было настоящим.

— Ты не мог бы отключить силовое поле?

Мерцание исчезло. Сканер силового поля Троблума прошелся по древнему артефакту. В глубине дула имелись длинные цепочки молекул, ориентированных особым образом, что и являлось уникальным кодом винтовки. Троблум слизнул пот с верхней губы.

— Она подлинная, — хрипло прошептал он.

— Ха! — Коротышка торжествующе хлопнул в ладоши. — Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

Троблум не мог оторвать глаз от винтовки.

— Только в личных делах. Хочешь сразу получить деньги?

— Старина, вот за это я тебя и люблю. Да. Пожалуйста. Я хочу сразу получить деньги.

Троблум дал команду юз-дублю перевести требуемую сумму.

— Не останешься на ужин? — предложил Коротышка. — Может, развлечешься с кем-то из девушек?

— Активируй, пожалуйста, защитное поле. Эта влажность очень опасна.

— Да, конечно. Ну, какую ты выбираешь?

— Ты ведь даже не представляешь себе значения этого артефакта, не так ли?

— Старик, я знаю, что предмет весьма ценный, а остальное меня не волнует. Тот факт, что какой-то полицейский тысячу лет назад застрелил из него чужака, не имеет для меня значения.

— Вик Рассел работал с Паулой Мио. О ней ты точно слышал.

— Да, верно, это настоящий кошмар для нашей планеты. Но я не знал, что она работала и в те времена.

— Да, она начала еще до войны со Звездным Странником. И Вик застрелил вовсе не чужака, это был Тарло, его коллега по Управлению, который стал агентом Звездного Странника и подставил Вика и его жену. Вполне вероятно, что чужак считал Тарло одним из самых важных своих агентов.

— Великий Оззи, теперь понятно: он был убит из винтовки, и это для тебя очень важно.

— Приблизительно так.

— Значит, тебя может заинтересовать и древнее оружие чужака?

— Все, что относится к наследию Звездного Странника. А что, тебе попался еще один фрагмент его корабля?

Коротышка покачал головой:

— Не совсем так, старик. Но моя соседка специализируется на диковинках технологии чужаков и прочих любопытных вещицах. Знаешь, всякие странные штучки, которые попадаются поисковым партиям и о которых никогда не услышишь в унисфере, поскольку АНС и флот предпочитают помалкивать. Если хочешь, я сведу тебя с ней. Она очень осторожна, я могу поручиться.

— Передай ей, что я буду счастлив посмотреть любую реликвию, имеющую отношение к аномийцам, — сказал Троблум, зная, что такого просто не может быть. — Все остальное меня не интересует.

— Ладно, я просто подумал, что тебе это будет полезно.

Троблум поднялся на ноги, молча радуясь, что не пришлось прибегать к помощи бионоников; с другой стороны, в здешнем мире сила тяжести составляла всего лишь восемь десятых от стандарта.

— Ты не мог бы вызвать мне капсулу?

— Деньги поступили, так что все, что пожелаешь. И за это я тоже люблю тебя, старик: никакой пустой болтовни.

— Точно.

Троблум взял герметичный футляр. Он оказался довольно тяжелым, на лбу и между лопаток даже выступила испарина. Неужели Коротышка никогда не слышал об антигравах?

— Послушай, старик, ты единственный из Высших, с кем я знаком, так что позволь задать один вопрос. Как АНС относится к паломничеству? Чепуха все это или пора собирать вещи и сматываться, пока Бездна нас не поглотила?

— Правление АНС сделало по этому поводу вполне определенное заявление. Паломничество нежелательно, но не стоит предполагать, что действия Воплощенного Сна могут вызвать угрозу Великому Содружеству.

— Это я слышал. Обычная чепуха от правительства. Но… что ты сам думаешь? Может, мне стоит загрузить свой корабль и убраться отсюда?

— Куда же ты денешься? Если верить противникам паломничества, обречена вся наша Галактика.

— Ты все шутишь, да? Ну же, старик, скажи ясно. Мы все в дерьме?

— Мои источники в АНС не проявляют беспокойства, так что я тоже не слишком тревожусь.

Коротышка на мгновение задумался, а потом к нему вернулось его невыносимое веселье.

— Спасибо, старик, я перед тобой в долгу.

— Не стоит. Но если я что-то узнаю, я тебя извещу.

В капсуле по пути к кораблю Троблум задумался над вопросом Коротышки. Похоже, зря он упомянул об источниках внутри АНС, хотя и в общих чертах. Да и вряд ли можно считать Коротышку одним из агентов, работающих на противников Мария, хотя нельзя не признать, что их повсюду достаточно много. Звездный Странник вербовал себе и более непривлекательных агентов, чем Коротышка. Но, если тот все же работает на какую-то фракцию АНС, значит, они ведут серьезную игру, и ситуация с паломничеством прояснится скорее рано, чем поздно. Троблум покачал головой и придвинул футляр поближе к себе. Все это очень интересно, но, похоже, он преувеличивает значение мелких событий. Паранойя иногда полезна, но Марию он не станет сообщать ничего. Скорее всего, это был просто страх Коротышки, рожденный невежеством и распространенными предрассудками.

Капсула приземлилась рядом с «Искуплением Меллани», и Троблум бережно перенес футляр на корабль. Несмотря на жгучее желание снова открыть контейнер и проверить подлинность еще раз, он на время полета до Аревало запер новый экспонат в своей спальной кабинке.

Первым признаком надвигающейся катастрофы стал фонтан искр из рабочей конечности робота над самым гнездом крепления инструментов. Араминта в этот момент, стоя на коленях перед французским балконом, пыталась демонтировать неисправный сервомотор. За устройством не ухаживали лет десять, и когда она сняла кожух, то обнаружила толстый слой грязи, покрывающий все элементы. Араминта разочарованно поморщилась и потянулась за небольшим универсальным набором электроинструментов, купленным в «Аскахаре» — компании, специализирующейся на торговле подержанным строительным оборудованием. Юз-дубль вытащил из памяти устройства инструкции и через макроклеточные ячейки загрузил их в мозг Араминты. Теперь она инстинктивно должна была знать, как управляться с этими миниатюрными штучками. Но для начала следовало определить, какое из приспособлений справится с таким слоем грязи. Чистящие насадки предназначались для удаления с мелких деталей легкого налета пыли — а не этого слежавшегося пласта.

Араминта снова стала рассматривать детали сервомотора, и в этот момент ее отвлекла яркая вспышка. Обернувшись, девушка увидела догорающие искры на стопке листов изоляции, сложенных в углу гостиной. Оттуда уже начали подниматься тонкие струйки дыма. Робот дернулся и замер, и нижний сегмент его конечности, лишившись подачи энергии, потемнел. А потом Араминта заметила, что от внутреннего перегрева чернеет и остальная часть серебристого корпуса.

— Великий Оззи! — вскрикнула она и бросилась к стопке изоляции, чтобы погасить тлеющие искры.

Ее юз-дубль не смог подключиться к роботу, машина была безнадежно мертва, и в воздухе уже отчетливо чувствовался запах горячего масла. Второй робот выкатился из кухни с огнетушителем и начал поливать пеной поврежденную конечность своего собрата. При виде пузырящейся жидкости, стекающей на доски пола, Араминта застонала от отчаяния. Деревянные поверхности снова вошли в моду, и только накануне она приказала роботу отшлифовать старый пол, чтобы проявилась структура дерева. Она собиралась закрыть все изоляционными щитами до тех пор, пока не приведет в порядок комнату, а потом отполировать пол, оставив на виду волнистый рисунок местного золотисто-розового муравьиного дерева.

Араминта поскребла ногтем мокрое пятно и поняла, что все не так уж плохо. Надо было задействовать еще одного робота и снова зачистить пол. Работы в квартире выполняли пять многофункциональных машин, и все они сменили по два, а то и три хозяина и тоже были куплены в «Аскахаре».

Араминта убедилась, что пожар ей не грозит, и через юз-дубля связалась с Бартом Реником, владельцем компании.

«Я ничем не могу вам помочь», — сказал он, выслушав рассказ Араминты о поломке робота.

— Но я купила его у вас всего два дня назад!

«Да, но почему вы купили его у нас?»

— Простите, вы сами его предложили.

«Верно, это «Кандел восемь тысяч восемьдесят три», подходящий по уровню мощности для ваших работ. Но ведь вы обратились ко мне, а не к лицензированному дилеру».

— О чем вы говорите? Я не могу позволить себе приобрести новую машину. По отзывам в унисфере, эти устройства достаточно надежны.

«Так и есть. Именно потому я продаю много восстановленных устройств. Но у того, которое купили вы, гарантийный срок закончился десять лет назад. И теперь при всем хорошем к вам отношении я могу сказать: вы получили то, за что заплатили. Если вам нужна замена, у меня на складе имеются более новые модели».

Араминта пожалела, что не может послать трояна сквозь фильтры его юз-дубля, причем такого, который бы разбил наглецу нос.

— Вы возьмете этого робота в счет уплаты за новую модель?

«Я мог бы забрать кое-какие детали, которые удастся извлечь, но для этого надо привезти робота в мастерскую и посмотреть, что от него осталось. Заключение будет готово… да, к середине следующей недели, тогда и определится величина компенсации».

— Клянусь Оззи, вы продали мне настоящий хлам.

«Я продал то, что вы просили. Послушайте, я предлагаю взять детали в зачет только по своей доброте. Я веду дело и не хочу терять клиентов».

— Ну, меня вы уже потеряли.

Она прервала контакт и приказала юз-дублю больше никогда не отвечать на вызовы Барта Реника.

— Проклятье!

Ее юз-дубль быстро откорректировал график ремонта, добавив к расчетной дате окончания работы еще три дня. Замены вышедшему из строя «Канделу‑8038» не предусматривалось. И это было правильное решение. Реконструкция шла не так гладко, как рассчитывала Араминта, и вовсе не из-за ее медлительности, просто времени на очистку квартиры и демонтаж старого оборудования понадобилось больше, чем она предполагала сначала.

Араминта снова села на пол и уставилась на сломанную машину.

«Я не буду плакать. Я не такая глупая».

Тем не менее потеря «Кандела‑8083» сильно ее расстроила. Оставалось только надеяться, что другие роботы выдержат. Араминта дала команду юз-дублю заняться их диагностикой, а сама попыталась извлечь из покрытого пеной гнезда «Кандела‑8083» абразивную насадку. Набор инструментов был достаточно дорогим и, в отличие от робота, совершенно новым. Текущее состояние квартиры никак не могло улучшить настроение Араминты. Она трудилась здесь уже пять полных дней, и все это время ушло на очистку стен и пола и демонтаж старинного домашнего оборудования. Теперь помещение выглядело просто ужасно. Все поверхности покрывал слой тончайшей пыли вперемешку с опилками, что ничуть не улучшало общего впечатления, не говоря уже о гулком эхе, гулявшем по пустым комнатам. Если сегодня закончить уборку, можно будет заняться меблировкой, а это наверняка добавит энтузиазма. За последнюю неделю Араминта не раз испытывала приступы паники, удивляясь, как она могла быть настолько глупой, чтобы позариться на такую развалину.

Абразивная насадка наконец поддалась и вышла из гнезда. Два из оставшихся роботов под контролем юз-дубля вытащили своего сломанного собрата из квартиры и забросили в стоящий снаружи контейнер для промышленных отходов. Араминта поморщилась, услышав, как робот стучит по ступеням лестницы, но остальных съемщиков в это время еще не было, так что они даже не узнают, откуда появились вмятины.

Она вставила насадку в гнездо другого робота — «Браклиф‑34В», всего восемь лет эксплуатации — и вернулась к сервомотору балконной двери Если горевать над сломанной машиной, Араминта наверняка перейдет к тому, чтобы начать жалеть себя, и тогда точно ничего не успеет. Она просто не могла себе этого позволить.

Араминта решила, что проще всего будет снять моторчик и вручную очистить его от грязи, а после при помощи инструментов довести до рабочего состояния. Второй купленный ею набор содержал несколько пневматических ключей. Она приступила к делу с таким воодушевлением, какого не способны дать никакие аэрозоли.

Пока она работала, юз-дубль подбирал местные и межзвездные новости на интересующие ее темы и выдавал заголовки негромким журчащим потоком. После покупки квартиры она отменила команду составлять ежедневную сводку из объявлений риелторов. Увидеть какое-нибудь исключительное предложение было бы очень обидно. Вместо этого Араминта тихонько посмеивалась над картинками в периферийном поле зрения, наблюдая за судом над сыном члена городского совета, который попался на мошеннических сделках с недвижимостью. Расследование вплотную подбиралось и к его папочке, который заведовал зональным строительством. А вот Деббину, старшую дочь миллиардера Ликана, арестовали прошлой ночью за непристойное поведение в общественном месте. Появилось и ее изображение на выходе из центрального участка полиции Колвин-сити в сопровождении двух адвокатов. Растрепанная блондинка утром пребывала в том же черном спрей-платье, в котором развлекалась накануне. «Хансел», одна из крупнейших компаний Эллезелина, опубликовала план застройки промышленного квартала на окраине Колвина, к этому сообщению прилагались и экономические расчеты. Араминта не удержалась, чтобы не отыскать взглядом цены на новую недвижимость.

Из политических сводок ее заинтересовало только одно сообщение от нового движения в сенате, организованного Мариан Кантил, сенатором от Земли. Там говорилось, что Воплощенный Сон должен воздержаться от паломничества. В ответ на это сенатор от Эллезелина покинул зал. За ним последовали сенаторы от Тари, Идлиба, Лирно, Куихууда и Агры — планет зоны Свободного Рынка. Араминта ничуть не удивилась, узнав, что сенатор от Виотии воздержался от голосования, равно как и сенаторы еще семи Внешних миров, население которых в своем большинстве поддерживало движение Воплощенного Сна. Далее последовал репортаж с гигантской строительной площадки на окраине Большого Маккатрана, где должны были собираться корабли паломников. Чтобы посмотреть на это, Араминта даже оставила свою работу. Армада строительных машин разравнивала площадку в пятнадцать квадратных миль, подготавливая ее к бетонированию. Первый эшелон обрабатывал почву диспергирующими лучами, перемалывая небольшие холмы и насыпи до требуемого уровня. Разрыхленная почва вместе со щебнем и песком поднималась при помощи антигравов, формировалась силовыми полями в плотный поток, направлявшийся прямо в трюмы огромных сухогрузов, стоявших в дельте реки у края участка. После выравнивания почвы к работе приступали более тяжелые машины, ввинчивавшие в материковый грунт опорные сваи, предназначенные для поддержки тяжелых корабельных каркасов. Предполагалось, что флотилия паломников будет состоять из двенадцати кораблей длиной в целую милю, где смогут разместиться до двух миллионов человек. И представители Воплощенного Сна заявляли, что это лишь «первая волна».

Араминта покачала головой, не в силах поверить, что найдется так много глупцов, а потом переключилась на местные деловые новости и репортажи с участием знаменитостей.

Часа через два в квартиру вошла Крессида. Она нахмурилась, увидев следы на толстом слое грязи, оставляемые ее блестящими кожаными туфельками с украшенными бриллиантами ремешками. Пушистый кашемировый костюм плотнее обхватил ее тело, чтобы защитить кожу от пропитанного пылью воздуха. Рука, поднявшаяся, чтобы прикрыть рот, сверкнула золотисто-алым маникюром.

Араминта смущенно улыбнулась кузине. Только сейчас она осознала, как жалко выглядит в неряшливой одежде, с подобранными под бейсболку волосами и пятнами смазки на руках.

— В вашем мусорном контейнере лежит сломанный робот, — сказала Крессида, не скрывая раздражения.

— Я знаю, — со вздохом ответила Араминта. — Расплата за дешевизну.

— Так это одна из твоих машин? — Крессида приподняла бровь. — Хочешь, я свяжусь с поставщиком и заставлю его заменить робота?

— Заманчиво. Оззи свидетель, он стоил не так уж мало, если учесть мой бюджет. Но нет, с недавних пор я предпочитаю сама вести свои битвы.

— А, родная кровь. Глупое упрямство до последнего.

— Спасибо.

— Я здесь по двум причинам. Во-первых, мне нужно увидеть все своими глазами. Это уже сделано. Очевидно, что одного месяца будет мало. Во-вторых, я хочу во всех безобразных деталях услышать отчет о ночи четверга. Ты довольно рано удалилась с этим очень симпатичным мальчиком по имени Китч. Я хочу услышать самый подробный рассказ.

— Вряд ли Китча можно назвать мальчиком.

— Ха! Он моложе меня по крайней мере на целое столетие. Расскажи обо всем своей любимой кузине. Что было дальше?

Араминта застенчиво усмехнулась.

— Ты и сама можешь догадаться. Мы поехали к нему. — Она слабо взмахнула рукой, обводя разгромленную квартиру. — Не приглашать же мне его сюда.

— Отлично. И?..

— И что?

— Чем он занимается? Женат или нет? Каков он в постели? Сколько раз звонил тебе? Настаивал ли на следующей встрече? Присылал цветы и драгоценности или обошелся шоколадным набором? На каком курорте вы проведете ближайший уик-энд?

— Стоп, притормози немного.

Улыбка Араминты померкла. Честно говоря, Китч был более чем хорош в постели и действительно несколько раз попытался с ней связаться. Но она не хотела отвечать на вызовы. На данный момент она больше всего стремилась быть свободной, оставаться хозяйкой положения, экспериментировать и ни перед кем не отчитываться, а еще самой выбирать, как ей развлекаться. Она хотела простой жизни без каких-либо привязанностей и обязательств. Пока ей этого вполне хватало, и Араминта не стремилась снова выйти замуж.

— Китч был великолепен, но я не собираюсь с ним встречаться. Я слишком занята.

— Это мне нравится. Попользовалась и бросила. Похоже, под невинной внешностью скрывается стальной стержень. Я права?

Араминта пожала плечами:

— Тебе виднее.

— Если задумаешься о карьере юриста, я с удовольствием буду твоим спонсором. Лет через семьдесят ты станешь одним из партнеров.

— Черт, это еще заманчивее.

Крессида отвела руку ото рта ровно настолько, чтобы рассмеяться.

— А, ладно, должна же я была попытаться. Ну как, встречаемся в четверг?

— Да, обязательно. — Араминте очень нравились их девичники. Крессида, похоже, знала все самые лучшие клубы Колвин-сити и почти везде числилась в списках постоянных гостей. — А что было после того, как мы ушли? Ты подцепила еще кого-нибудь?

— В моем-то возрасте? В полночь я уже благополучно отправилась в постель.

— С кем?

— Не помню, как их звали. Знаешь, тебе пора подняться на следующий уровень и поучаствовать в оргии. Это фантастическое занятие, особенно если партнеры знают, что делают.

Араминта хихикнула.

— Нет, спасибо. Думаю, я для этого еще не готова. Для меня и мои похождения достаточно экстравагантны.

— Ну, если созреешь…

— Я непременно дам тебе знать.

Крессида нечаянно вдохнула пыль и закашлялась.

— Великий Оззи, это место вызывает у меня воспоминания о ранней юности. Послушай, я свяжусь с тобой чуть позже. Извини, что не предлагаю практической помощи, но, должна признать, я ничего не смыслю в дизайнерских программах.

— Я хочу все сделать своими руками. И сделаю.

— Эй, ты сможешь пробиться в партнеры и через пятьдесят лет. У тебя для этого есть все необходимое.

— Вспоминаешь себя? — усмехнулась Араминта.

— Нет, я думаю, ты еще энергичнее, к несчастью. Пока, дорогая.

Ленч Араминта заменила сэндвичем, съеденным в грузовой капсуле по пути к первому из трех поставщиков ее списка. Капсула, как и роботы, знавала лучшие дни: судя по документам, за тридцать лет службы она сменила пятерых владельцев. Но, как заверил продавец, машина была весьма надежной. Ей, безусловно, не хватало скорости новых моделей, а при полной загрузке багажника она даже не могла подняться до заявленного потолка высоты. Но Араминта была в ней уверена больше, чем в роботе «Кандел‑8038»; из-за возраста капсуле полагалось проходить строгий контроль на пригодность к полетам, осуществляемый транспортным комитетом Виотии, и последняя проверка состоялась всего за два месяца до покупки.

Капсула приземлилась на площадке «Ванные и кухни Бови», одного из восьми огромных магазинов, образующих гигантский торговый комплекс в районе Гроби. Араминта вошла в магазин и окинула взглядом демонстрационные залы, стоявшие по обе стороны от широкого центрального прохода. Здесь можно было увидеть ванные комнаты и кухни всех мыслимых размеров, стилей и цветов, продававшиеся по самым различным ценам. Хотя, те образцы, что находились ближе к дверям, выглядели более изысканно. Араминта смотрела на роскошные комплекты и думала о том, что когда-нибудь обязательно будет отделывать апартаменты, в которых без подобного великолепия не обойтись.

— Могу я вам помочь?

Араминта обернулась. Перед ней стоял мужчина в форменном красно-синем костюме, высокий, на вид не более тридцати лет. Смуглую кожу выгодно оттеняли светлые волосы, а симпатичное лицо отличалось правильными чертами, но при этом, как заметила Араминта, не было чересчур красивым. Взгляд светло-серых глаз говорил о здоровом чувстве юмора. Если бы она встретилась с этим человеком в баре, то определенно разрешила бы ему оплатить напитки, а возможно, и сама предложила бы стаканчик.

— Я ищу мебель для ванной комнаты и кухни. Все должно выглядеть по высшему классу, но стоить минимум.

— А, понимаю. Это я могу вам обеспечить. Меня зовут мистер Бови.

Внимание владельца магазина польстило Араминте.

— Приятно познакомиться. Я Араминта.

Он вежливо пожал ее руку. Ей показалось, что он подумывает о платоническом приветственном поцелуе. В этот момент она пожалела, что не имеет доступа к Гея-сфере, чтобы понять его эмоции, если только он позволяет им просачиваться наружу. Но хозяин крупного магазина вряд ли может себе такое позволить. «Черт, сосредоточься, девочка!»

— Вы не могли бы для начала ознакомить меня со своими размерами? — попросил он.

Араминта успела сдержать дерзкую усмешку. Возможно, он и не имел в виду никакой двусмысленности, но просьба прозвучала именно так.

— Вот, пожалуйста, — сказала она, пересылая план помещения через своего юз-дубля. — И, пожалуйста, посчитайте стоимость заранее. Это мой первый проект по реконструкции квартиры, я не хочу, чтобы он оказался последним.

— Ага. — Взгляд мистера Бови переместился на ее руки, все еще хранившие следы смазки. — Как я понимаю, вы и босс, и рабочая сила.

— Боюсь, на сегодня моя работа закончилась. Сгорел один из роботов. Больше дорогостоящих ошибок я себе позволить не могу.

— Понимаю. — Он немного помолчал. — А вы случайно купили его не Барта Реника?

— Да, — осторожно ответила она. — А что?

— Знайте на будущее — только я вам ничего не говорил — я бы посоветовалболее надежного продавца.

— Я знаю, что это не высший класс, но я проверяла модель по потребительским отзывам, все казалось не так уж плохо.

На этот раз мистер Бови откровенно поморщился.

— В следующий раз, когда вам понадобится что-то купить, в том числе и у меня, я бы рекомендовал воспользоваться информацией из «Индекса Дейва». — юз-дубль мистера Бови переслал адрес. — Потребительские отзывы и «независимые» отчеты о работе устройств, как правило, оплачиваются корпорациями, и потому там очень редко встречаются негативные высказывания. А «Индекс Дейва» — действительно самостоятельное издание.

— Спасибо, — поблагодарила она, направляя адрес в одну из ячеек памяти. — Я обязательно туда загляну.

— Рад помочь. А пока посмотрите кухни в седьмом проходе. Я думаю, там вы сумеете подобрать что-то по своим параметрам.

— Спасибо.

Араминта, слегка разочарованная тем, что он ее не проводил, направилась седьмому проходу. Вероятно, владелец магазина придерживается правила не флиртовать с покупателями. Жаль.

В указанном месте ее поджидал человек в такой же красно-синей форме. Он показался ей лет на пять старше мистера Бови, но был значительно выше и обладал сухощавой фигурой марафонца. Бледную кожу северянина оттеняли коротко подстриженные рыжие волосы, и лишь на макушке был оставлен узкий стоячий гребень. Как ни странно, но его зеленые глаза смотрели на мир с таким же весельем, что и у мистера Бови.

— Я бы рекомендовал вам присмотреться к этим двум кухонным гарнитурам, — заговорил он, не считая нужным поздороваться. — Они подходят вам по размерам, а вон тот вариант уже снят с производства. На складе осталось всего два комплекта, так что я могу предоставить вам значительную скидку.

Араминта слегка растерялась. Мистер Бови, вероятно, переслал ее запрос, но это не давало сотруднику права разговаривать с ней так, словно они давно знакомы.

— Давайте посмотрим, — сказала она, но уже не так приветливо, как раньше.

Модель, на которую указал продавец, оказалась самой подходящей, к тому же цена со скидкой была очень привлекательной. Кроме кухонного процессора среднего уровня и набора резервуаров для хранения компонентов, Араминта получила стойку для завтрака вместе со стульями и вспомогательное оборудование: холодильник, робота-горничную, полки и шкафчики. Все изделия были чисто белыми с тонкой черно-золотистой полоской.

— Если в цену входит и стоимость доставки, я беру этот комплект, — сказала Араминта.

— Мы доставим товар в любое удобное для вас время, — заверил ее продавец.

Она проигнорировала намек на фамильярность и приказала юз-дублю перевести задаток.

— Ванные комнаты начинаются с одиннадцатого прохода, — ничуть не смутившись, сказал продавец.

Человек, встретивший ее у одиннадцатого прохода, позволял себе выглядеть лет на пятьдесят с лишним, что для Виотии было весьма необычно. На его темной коже уже проявились морщинки, а волосы поредели и начали седеть.

— Я подобрал четыре варианта, которые, как мне кажется, вам подойдут, — услышала Араминта его первую фразу.

— Здравствуйте, — резко бросила она.

— Э… что?

— Меня зовут Араминта, я рада вас видеть. И я подыскиваю для своей квартиры оборудование для ванной комнаты. Не могли бы вы мне помочь?

— Что?

— Я только хотела сказать, что вы ведете себя не совсем вежливо. Неужели трудно было поздороваться, даже если вы получили файл с моим запросом? Я ведь живой человек.

— Я думал… А-а!

Изумление улетучилось с его лица, что привело Араминту в еще большее смущение, чем его первоначальное дружелюбие.

— Вы не знаете, кто я? — спросил мужчина.

— Простите?

— Я мистер Бови. Мы все здесь — мистер Бови. Я мультиличность.

Даже не видя своего лица, Араминта поняла, что ее щеки стали пунцовыми. Конечно же она знала о мультилюдях: одна личность благодаря особенностям технологии Гея-сферы делилась между несколькими телами. Сторонники этого метода утверждали, что человечество таким образом совершает очередной эволюционный скачок, а все остальные пути развития ведут в тупик. Мультичеловек не может погибнуть, пока живо хотя бы одно из тел. Они верили, что когда-нибудь все люди будут такими же, как они. А после этого возможно и объединение сознания, и тогда останется один разум в миллиардах физических оболочек. Они считали, что это намного лучше, чем загружать память в искусственно созданную АНС.

Их оппоненты считали такие убеждения противной природе ересью и подражанием праймам с Альфы Дайсона. Более яростные противники заявляли, что мультиличности появились благодаря оставшимся среди людей агентам Звездного Странника, продолжающим человеконенавистнический заговор своего мертвого хозяина.

— Простите, — застенчиво пробормотала Араминта. — Я не знала.

— Все в порядке. Тут есть моя вина, я должен был вас предупредить. Но в торговле это явление стало довольно распространенным.

Араминта смущенно усмехнулась.

— Полагаю, непрерывность обслуживания дает некоторые преимущества.

— Я должен быть лучше, чем Барт Реник.

— Разумеется!

— Ну вот и хорошо. Ну что, посмотрим ванные?

— Конечно.

Араминта выбрала третий вариант, предложенный старшим из мистеров Бови. Покупка не была обусловлена чувством вины, он действительно предложил ей отличную сделку, а простая зеленая с золотом отделка как нельзя лучше подходила к интерьеру квартиры. Когда ощущение неловкости исчезло окончательно, оказалось, что с мистером Бови очень интересно общаться. Хотя привыкнуть к тому, что один и тот же человек разговаривал с ней в облике пожилого мужчины, озорно подмигивал из соседнего отдела и встречал у входа в магазин, было довольно трудно.

— Дайте мне знать, когда вам нужно доставить оборудование, — сказал третий продавец после того, как юз-дубль Араминты перевел задаток.

— А вы… Какой-то из вас… Кто-то из вас занимается и доставкой?

— Не беспокойтесь, первый опыт общения с мультилюдьми всегда вызывает некоторую напряженность. Да, я приеду с грузовой капсулой и прослежу за разгрузкой. Не обязательно в этом теле, но это буду я.

— С радостью снова с вами встречусь.

— Пара моих обликов действительно хороши собой и молоды. Можете назвать это тщеславием, но я не лишен обычных человеческих недостатков. Я постараюсь включить их в график доставки.

— Так же привлекательны, как вы?

— Э, леди, скидок больше нет. Вы и так выбрали все, что было возможно.

Она рассмеялась.

— В таком случае мне лучше вернуться к своей работе.

Араминта улыбалась всю обратную дорогу до самой квартиры. Мистер Бови был очарователен во всех своих ипостасях. У нее создалось впечатление, что это не просто любезность продавца по отношению к покупателю. Интересно, он пошутил насчет молодых и привлекательных тел? По правде сказать, ей понравился даже последний его облик пожилого мужчины. А вдруг он попросит ее о свидании? За столом она окажется в компании всех его образов?

«Если попросит… А если попросит, что я ему отвечу?»

Само предположение было настолько необычным, что чрезвычайно заинтересовало ее.

«А если встреча пройдет хорошо, неужели приглашать их ко мне всех сразу?.. Ой, прекрати!»

Она все еще улыбалась, пока поднималась по ступеням и отпирала переднюю дверь. Но вид квартиры быстро охладил ее веселье. Роботы достигли некоторого прогресса в очистке квартиры, но тот, что работал с вакуумной насадкой, оказался забит мусором. Автоматического ремонта в них предусмотрено не было, и Араминте пришлось чистить машину вручную. И сервомоторчик на балконной двери все еще оставался в разобранном состоянии. До доставки кухни и ванной еще оставалось достаточно времени, так что Араминта приступила к уборке, рисуя в своем воображении новую встречу с мистером Бови.

Ближе к вечеру, когда квартира наконец была приведена в порядок и Араминта начала закрывать пол защитными матами, юз-дубль доложил ей о вызове Ларила.

— Ты не ошибся? — удивилась она.

«Нет».

Араминта задумалась, не известить ли Крессиду, чтобы получить вознаграждение от налоговой службы.

— Откуда поступил вызов?

«Сигнал пришел с маршрутизатора на Октиере».

В ее периферийном поле зрения появились все координаты.

— Центральный мир Содружества, — прочитала она. — Что он там делает?

«Мне это неизвестно».

— Конечно. — Она села на ящик раскладной кровати и сняла перчатки. Вытерла лоб. — Хорошо. Прими вызов.

В ближней перспективе экзозрения Араминты его облик, казалось, возник прямо перед ней. Если изображение соответствовало текущему моменту, Дарил не слишком изменился. Все те же коротко подстриженные каштановые волосы, круглое лицо с тяжелой челюстью и, как всегда, густая темная щетина, гораздо длиннее, чем ей хотелось бы. Араминта еще вспомнила, какими колючими были эти заросли. И сколько бы она ни просила, Ларил никогда не пользовался смягчающим гелем.

«Спасибо, что ответила, — заговорил он. — Я не был уверен, что ты примешь вызов».

— Я тоже не была в этом уверена.

«Как я слышал, ты справилась с трудностями, разбогатела».

— Я получила деньги по суду. Ларил, чем ты занимаешься? Как попал на Октиер?

«А ты сама не догадываешься?»

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы найти ответ, и еще больше, чтобы его принять. Охотнее всего она бы сочла это какой-то неудачной шуткой.

— Ты переселяешься во Внутренние миры? — недоверчиво спросила она.

На его лице появилась та же беспечная улыбка, которой она любовалась при их первой встрече. Обаятельная, теплая и уверенная. После свадьбы Араминта ее почти не видела.

«В конце концов это происходит с каждым из нас», — сказал он.

— Нет! Не могу поверить! Ты станешь Высшим? Ты?

«Первая партия бионоников была внедрена мне неделю назад. Они только начинают вырабатывать основные поля. Весьма интересные впечатления».

— Но… — Она помолчала. — Ради Оззи, общество Высших никогда тебя не примет. Что ты сделал? Удалил половину воспоминаний?

«Это довольно распространенное заблуждение. Знаешь, общество Высших не похоже на католическую церковь, здесь нет необходимости каяться и получать отпущение прошлых грехов. Значение имеет только текущее состояние».

— Я знаю, что они не принимают преступников. Много лет назад был подобный случай — Джоллиан решил, что может избежать наказания, стерев память и убежав во Внутренние миры. Паула Мио вычислила его, преступника лишили бионоников и судили во Внешнем мире в том состоянии, в каком он был в момент совершения преступления. Мне помнится, он получил пару веков небытия.

«Так вот какого ты обо мне мнения… Думаешь, я такой же, как тот Джоллиан? Ну, спасибо, Араминта. Но ты должна кое-что знать: за мной не гонится Паула Мио. По той простой причине, что я не совершал никаких преступлений».

— И ты можешь повторить это в налоговой службе Виотии?

«Мой бизнес в плачевном состоянии. Но я ни от кого не скрываюсь. Я даже рассказал о своем финансовом положении наставнику из Высших. Знаешь, что она мне ответила?»

— Продолжай.

«Общество Высших не признает власть денег».

— Как это для тебя кстати!

«Послушай, я просто хотел поговорить с тобой и извиниться. Я ни о чем не прошу. И еще я хотел убедиться, что у тебя все в порядке».

— Тебе не кажется, что ты немного запоздал? — огрызнулась она. — Я не собираюсь становиться частью искупительной терапии, предшествующей твоему перерождению.

«Ты не совсем правильно меня поняла, возможно, потому что еще сердишься».

— Великий Оззи! Ты и впрямь нуждаешься в лечении.

«Для того чтобы стать Высшим, не нужно никакого лечения. Это неизбежный переход. Когда-нибудь, возможно, и ты решишься мигрировать».

— Никогда.

Его губы скривились в легкой усмешке.

«Помню, я и сам так думал. Кажется, лет в двадцать. В таком возрасте, когда каждый день несет новые и свежие впечатления, все эти рассуждения не имеют никакого смысла, но после нескольких веков жизни во Внешних мирах начинается скука и разочарования. Каждый день продолжает одну и ту же битву. Политики глупы и продажны, новые проекты никогда не осуществляются в срок и требуют все больших вложений, бюрократы испытывают удовольствие, срывая планы, и борьба за деньги никогда не кончается».

— Эту борьбу ты проиграл.

«Я содержал себя и свои семьи на протяжении трех столетий, и с меня хватит. Признай, даже тебе кое-что досталось. И в то же время я немногого достиг, не так ли? Несколько десятков тысяч долларов за три с половиной столетия. Этого маловато, чтобы оставить свой след во Вселенной. И так происходит не только со мной, такова участь миллиардов людей. Внешние миры привлекают своей рыночной экономикой, многообразием идеологий и убеждений. В юности все это очень нужно. А потом приходит день, когда необходимо оглянуться и оценить результаты своей жизни. Для меня он наступил после нашей встречи».

— Ну-ну. Ты хочешь обвинить меня в своих неудачах в бизнесе?

«Нет. Я тебя ни в чем не обвиняю. Как ты не понимаешь? Я благодарен тебе. Я стал старым и понял это только благодаря тебе. Я увидел, насколько разителен контраст между нами. Нет большего дурака, чем старый дурак и частично глупость заключается в самообмане. Я устал от этой жизни, но не хотел признаваться даже самому себе. И одним из способов уйти от реальности стал брак с молоденькой девушкой. Но ничего не получилось, не так ли? Я сделал несчастными нас обоих».

— Это еще мягко сказано, — пробормотала Араминта. Но его признание своей вины ей польстило. — Из-за тебя я порвала все связи с семьей.

Он улыбнулся.

«А разве это так уж плохо?»

— Да, пожалуй, ты прав, — смущенно признала она. — Тут ты оказал мне слугу. Я не слишком подхожу для того, чтобы в ближайшие пару веков заниматься продажей сельскохозяйственной электроники.

«Это я понял в первый же момент, когда тебя увидел. И как же продвигается процесс реконструкции недвижимости?»

— Труднее, чем я думала, — признала она. — Я совершила немало глупостей.

«Я знаю. Так вот, представь свои разочарования, умноженные на триста лет, и ты поймешь, что я ощущал».

— А теперь больше не ощущаешь?

«Нет».

— Я не думаю, что в обществе Высших нет бюрократии, коррупции, глупости или политиканства. Может быть, там все не так явно, но от этого никуда не денешься.

«Да, пожалуй. Ну, наверное, там не все так плохо, как во Внешних мирах. Скорее всего, Высшим это просто не нужно. Большая часть социальных проблем Внешних миров рождена нашими рынками, жаждой денег и материализмом — всем, что обусловлено старыми понятиями экономики. По правде говоря, она и есть источник всех бед. Эти трудности преодолеваются у Высших благодаря кибернетизированному производству и принципу распределения ресурсов, что составляет основу общества. К тому же у них зрелый взгляд в будущее. Нам нет необходимости вести борьбу из-за мелочей, и потому можно позволить себе осмысленно смотреть вперед».

— Ты рассуждаешь так, словно уже стал одним из них.

«Это перспектива и для тебя тоже. Культура Высших — состояние сознания, подкрепленное материальным достатком».

— Такую цель ставят себе все обитатели Внешних миров. Все хотят стать миллионерами.

«Нет. Все имеют равные права на доступ к ресурсам, а этого вам не хватает. Но я не могу не повторить: в конце концов Внешние миры переходят в общество Высших. Мы представляем собой вершину технологического и социального прогресса человечества. Другими словами, именно к этой цели стремилась раса людей с того момента, когда первобытный человек в африканских равнинах взял в руки дубинку, чтобы получить преимущество над другими хищниками. Мы улучшаем свой род при первой же возможности».

— Так почему бы тебе сразу не загрузиться в АНС? Ведь именно так улучшают себя Высшие, не так ли?

«Когда-нибудь я, вероятно, так и поступлю. Но следующая стадия для меня — Высшие. Я хочу еще некоторое время провести в своем теле, и это не так уж трудно. В ближайшие пару столетий мне остается только расслабиться и заняться обучением. Я получаю возможность увидеть и совершить многое из того, чего раньше не мог себе позволить. Для этого здесь удивительнейшие условия».

Араминта негромко рассмеялась — в этих словах она узнала старого Ларила.

— Что ж, в таком случае я желаю тебе удачи.

«Спасибо тебе. Мне очень не хотелось расставаться с тобой так, как мы: расстались. Если тебе что-то понадобится, звони, даже если просто потребуется плечо, чтобы выплакаться».

— Конечно. Я так и сделаю, — солгала она, сознавая, что никогда не решится на подобный шаг.

После разрыва контакта Араминта ощутила невероятную радость. Похоже, финальный разговор был нужен им обоим.

У людей не было лиц. По крайней мере он не мог их разглядеть. А перед ним бежали десятки людей: мужчин, женщин и даже детей. Они бежали, словно испуганное стадо от хищника. От их воплей звенело в ушах. В общем шуме проскальзывали отдельные слова: в основном это были мольбы о пощаде, о сохранении жизни, о милосердии. Но, как бы быстро ни убегали люди, он все время оставался рядом с ними.

Вся эта странная суматоха происходила в роскошном зале с куполообразным потолком, сверкающим хрустальной резьбой. Бегству толпы к выходу из зала препятствовали полукруглые ряды стульев. Он не мог или не хотел оглянуться. Он не знал, от чего они пытаются спастись. Послышался визг энергетического оружия, и люди бросились на пол. А он остался стоять и продолжал смотреть на распростертые тела. Всеобщий ужас его почему-то не затронул. Он не понимал, почему так получилось. Ведь он был рядом с этими людьми, он был частью происходящего. А потом по полу пробежала тень, как будто демон развернул крылья.

Аарон, задыхаясь, сел в своей постели. Кожа покрылась холодной испариной, сердце стучало с удвоенной частотой. Он даже не сразу понял, где находится. Но вот свет в спальном отсеке стал ярче, и показались изогнутые переборки. Аарон уставился на них и заморгал, прогоняя остатки ужасного сна.

Он почему-то был уверен, что это не просто сон. Какие-то воспоминания из предыдущей жизни оказались настолько сильными, что остались в нейронах, несмотря на то что прочие части его сознания были блокированы. Он ощутил одновременно испуг и любопытство.

«Во что же я, черт побери, вляпался?»

Затем он решил, что все эти ужасы ничуть не хуже, чем его нынешняя миссия. Его сердце постепенно успокоилось даже без вмешательства бионоников. Аарон глубоко вздохнул и выбрался из койки.

— Где мы находимся? — спросил он у интел-центра «Бестии».

«В шести часах пути от Анагаски».

— Хорошо. — Он потянулся и повел плечами. — Сделай мне душ, — сказал он интел-центру. — Начни с воды и переходи к очищающим спорам по моей команде.

Каюта начала меняться. Койка поднялась и спряталась в переборке, пол стал твердым, под ногами проступили черно-белые мраморные плитки. Из каждого угла высунулись золотистые распылители, и на Аарона хлынула теплая вода.

Наличие на корабле ультрадвигателя стало для него приятной неожиданностью, несмотря на свою явную принадлежность к обществу Высших. Узнав о возможностях «Бестии», Аарон понял, что работает на одну из фракций АНС. Это обстоятельство возбудило в нем большее любопытство, чем сам двигатель. Оно означало, что паломничество воспринимается более серьезно, чем могла предполагать основная масса людей.

Поток спор очистил и осушил кожу, и Аарон, натянув простой темно-красный комбинезон, вышел в общую комнату. Его спальный отсек тотчас крылся в переборке, освободив дополнительное пространство. Каюта Корри-Лин — гладкий округлый выступ, выдающийся из стены гостиной, — была все еще занята. Накануне женщина леденящим взглядом встретила предложение Аарона разделить постель, пожелала спокойной ночи и ушла.

Возможно, Корри-Лин не выйдет до самой посадки.

Кулинарный процессор выдал превосходный завтрак из яиц по-бенедиктински, уилтширской вяленой ветчины и тостов, намазанных толстым слоем английского джема. Аарон был в высшей степени приверженцем традиций.

— Должен производить такое впечатление, — пробормотал он про себя.

Он успел надкусить уже третий тост, когда из каюты вышла Корри-Лин.

На ней было скромное (с ее точки зрения) кашемировое платье-свитер цвета морской волны длиной до колен, произведенное корабельным синтезатором. Каюта немедленно скрылась в переборке, а Корри-Лин заказала себе большую чашку чая и уселась напротив Аарона.

Определение эмоционального состояния собеседника являлось немаловажным источником информации для Аарона, но этим утром лицо Корри-Лин оставалось абсолютно непроницаемым, словно у объемной проекции.

Некоторое время она наблюдала за Аароном, прихлебывая чай и, похоже, ничуть не расстраиваясь из-за неловкой ситуации.

— Тебя что-то тревожит? — негромко спросил он.

Тот факт, что он первым нарушил молчание, говорил о многом. Мало кому когда-либо удавалось заставить Аарона почувствовать себя неловко.

— Не меня, — с преувеличенной серьезностью ответила она.

— Что ты имеешь в виду? А, брось, ты же привлекательная женщина. Я просто обязан был спросить. Ты бы могла обидеться, если бы я поступил иначе.

— Я говорю не об этом. — Она пренебрежительно махнула рукой. — Я имею в виду сон, что тебе приснился.

— Э… сон?

— Ты что, забыл? Меня выбрали советником Воплощенного Сна не за красивую попку. Я погружаюсь в сны других людей, исследую их эмоциональное состояние и пытаюсь помочь обрести согласие с тем, что они видят. Сны прекрасно раскрывают сущность личности.

— Проклятье! Я позволил сновидению просочиться в Гея-сферу.

— Конечно. И я должна заметить, что ты очень встревожен. Но это вряд ли станет для тебя каким-то откровением, не так ли?

— Я видел, что участвую в битве. Нет ничего удивительного, что мое подсознание выталкивает наверх такую дрянь.

Он торжествующе усмехнулась.

— Но самой битвы ты не помнишь, верно? И никаких других битв из той инкарнации. А это означает, что только данное событие было исключительно важным, раз оно сохранилось в твоем подсознании. Техника стирания памяти в наши дни достаточно эффективна, а я подозреваю, что у тебя имелся доступ к самым современным ее вариантам.

— Брось, все это слишком странно, чтобы относиться к воспоминаниям.

— Большая часть снов рождается именно в воспоминаниях, если, конечно, не считать сны Иниго. Корни сновидений прорастают из реальности, из пережитого нами опыта. И то, что ты видишь, это твое личное восприятие определенного события. Сны правдивы, Аарон, их нельзя игнорировать или прогнать при помощи аэрозоля. И если ты не поймешь этого, ты никогда не сможешь жить в мире с самим собой.

— И что, теперь я должен посеребрить ручку?

— Сарказм — один из самых жалких вариантов защиты, тем более в данных обстоятельствах. Мы оба понимаем, насколько ты встревожен. Ты не в состоянии скрыть свои эмоции от такого опытного эксперта, как я.

Аарон постарался закрыть все каналы гея-частиц, чтобы из его разума ничто не могло просочиться наружу.

— Ну ладно, — буркнул он. — Так что же мне снилось?

— Что-то из твоего прошлого.

— Да уж, ты настоящий эксперт галактического масштаба.

Корри-Лин невозмутимо отпила еще глоток чая.

— Если точнее, тьма из своего прошлого. А судя по столь сильному проявлению чувств, я бы сказала, что это переломный момент в твоем психологическом развитии. Эти люди напуганы, вернее, они в ужасе. Многочисленная толпа будет поспешно убегать только от неотвратимой смертельной угрозы. В условиях Содружества сегодня такое встречается крайне редко, даже во Внешних мирах.

— Значит, я участвовал в эвакуации при каком-то стихийном бедствии. Событие редкое, но вполне реальное. Во Внешних мирах некоторые явления могут причинить немало бед, хотя на более развитых планетах они проходят незаметно.

Корри-Лин грустно улыбнулась ему.

— Аарон, ты же был выше их. Помнишь? Ты не бежал вместе со всеми. Это ты был источником их страха. И то, что стояло за тобой.

— Какая чушь!

— Мужчины. Женщины. Дети. Все в страхе бежали от тебя. Все они обезумели от ужаса. Мне интересно, что ты собирался с ними сделать. В храме мы установили, что угрызений совести ты не испытываешь.

— Очень умно, — фыркнул он. — Я тебя разозлил, и теперь ты ищешь способ мне отомстить. Должен тебя предупредить, леди: чтобы поймать меня на крючок, требуется намного больший опыт, чем у тебя, и в этом я могу поклясться именем Оззи.

— Я вовсе не пытаюсь тебя подловить, Аарон, — заверила она его. — Воплощенный Сон, настоящий Воплощенный Сон этим не занимается. Единственная наша цель — вести человечество к реализации его мечты. Обещания Бездны — значительная, но не единственная часть пути к осознанию самого себя, своей сущности. Я хочу освободить скрытый в тебе потенциал, я чув-:твую, что в твоем разуме есть не только бессмысленная жестокость. Если бы ты согласился мне помочь, твое сознание могло бы значительно расшириться. Вместе мы разберемся в твоих снах.

— Считай меня отсталым и старомодным, но мои сны принадлежат только мне.

— Меня интересует тьма, увиденная тобой в самом конце.

— Эта тень?

Аарон невольно удивился, что Корри-Лин заметила и ее.

— Крылатая тень — та самая, что фигурирует в сознании большинства людей, независимо от их развития и культуры. И это больше, чем просто тень. Она имела для тебя огромное значение. Для твоего подсознания, как мне кажется. Ты ведь не удивился, увидев ее. Более того, ты ей почти обрадовался.

— Как тебе будет угодно. Но в данный момент у нас есть более важные проблемы. Через пять с половиной часов корабль приземлится.

Что-то подсказывало ему, что этот разговор пора прекратить. Корри-Лин пыталась его отвлечь, заставить утратить бдительность. Но такого допустить нельзя, он должен полностью сосредоточиться на поиске Иниго.

Корри-Лин приподняла бровь.

— Ты всерьез утверждаешь, что тебя это не интересует? Мы ведь говорим о твоей истинной сущности.

— Я еще раз повторяю: я вполне доволен тем, что есть. Так ты говорила, что Иниго посещал Анагаску, чтобы встретиться с семьей?

Она уныло вздохнула.

— Я говорила, что время от времени, когда он сильно уставал, то посещал родной мир. И мне известно, что у него была семья. Все остальное — твои собственные домыслы.

— Его мать мигрировала в центр и загрузилась в АНС. А как насчет тетки?

— Я не знаю.

— Были у тетки дети? Двоюродные братья или сестры, которые росли вместе с Иниго?

— Я не знаю.

— Имела ли семья свое поместье? Родовое гнездо, где Иниго чувствовал бы себя в безопасности?

— Я не знаю.

Аарон откинулся назад, едва сдерживаясь, чтобы не накричать на нее.

— В официальной биографии сказано, что он вырос в Кухмо. Это не вранье?

— Я полагаю, что информация верна. То есть у меня нет повода для сомнений. Именно там Воплощенный Сон создал архив Иниго.

— Центральное место поклонения живому богу, так?

— Я больше не удивляюсь, что ты отказываешься познать самого себя. Ты настоящее дерьмо и прекрасно это знаешь.

«Бестия» благополучно вышла в реальное пространство в тысяче километров над Анагаской. Аарон дал команду интел-центру связаться с местной службой движения космических судов и запросить разрешение на посадку в космопорте Кухмо. Запрос был немедленно удовлетворен, после чего корабль начал снижаться в центре затянутого облаками восточного континента.

В 2375 году, когда планету признали пригодной для жизни и заселения, Анагаска была ничем не примечательным миром третьей зоны космоса, обреченным на длительное и неторопливое развитие. Но затем Звездный Странник спровоцировал войну между Содружеством и праймами, и судьба этого мира кардинально изменилась.

Последняя сокрушительная атака праймов поразила сорок семь миров Содружества; их солнца подверглись обстрелу «бомбами-вспышками» и квантовыми ракетами, в результате чего смертельные вихри радиации, бушевавшие несколько недель, уничтожили всю биосферу планет. Одной из них была планета Ханко, чье население, насчитывающее около пятидесяти миллионов человек, оказалось запертым под силовыми полями городов в умирающем мире с несущей смерть атмосферой. Единственным возможным выходом была полная эвакуация. Благодаря усилиям Найджела Шелдона и отделения ККТ, управляющего червоточиной Ханко, обитатели планеты смогли перебраться на Анагаску, расположенную в сорока двух световых годах.

На Анагаске, к сожалению, в то время не было ничего, кроме диких лесов, прерий и опасных джунглей, да еще пяти исследовательских станций на местах будущих поселений, где проживало несколько сотен ученых. Но у Найджела имелось в запасе средство для решения и этой проблемы. В червоточине, перебрасывающей население Ханко в новый мир, был задан особый, чрезвычайно медленный режим течения времени. После окончания войны на создание инфраструктуры Анагаски и других сорока шести миров были брошены миллиарды долларов. На строительство основных городов селений сталинской архитектуры ушло больше ста лет. Зато обитатели Ханко, вышедшие из червоточины на Анагаске, были обеспечены крышей над головой и достаточными запасами продовольствия, чтобы продержаться, пока не наладят собственное производство и сельское хозяйство.

Возможно, из-за того что беженцы пережили потрясение, экономическое развитие новых миров шло крайне медленно. Главные города едва успевали приспособиться к новому времени, а Содружество опять претерпевало глобальные изменения. Что же касается провинциальных поселений, они неуклонно превращались в застойное захолустье. Никто не голодал, никто не впадал в нищету, но их жителям не хватало динамизма, присущего остальному человечеству после появления бионоников, возникновения АНС и образования новых политических и общественных блоков.

Кухмо был одним из таких городков. За семь столетий, прошедших между прибытием новых жителей и рождением Иниго, здесь мало что изменилось. Ребенком в центре города он видел все тот же шестиугольный купол, приютивший его предков, хотя необитаемые верхние уровни уже качали разрушаться, а нижние этажи были заняты дешевыми квартирами для неимущих семейств и неудачливых дельцов. И шестьдесят лет спустя, когда он уезжал, купол все еще стоял на том же месте, став непосильным бременем для города, не имеющего средств ни на ремонт, ни на снос здания.

Еще через сто лет верхняя треть купола наконец была разобрана при участии правительственного фонда безопасности Анагаски. А потом представители Воплощенного Сна сделали городскому совету предложение, от которого он не смог отказаться. Жильцов купола переселили в новые, специально построенные дома в пригородах, а сам купол был разобран. На его месте выросло новое здание, не такое огромное, но гораздо более значительное. Воплощенный Сон возвел здесь первый на Анагаске храм с пристроенным к нему архивом и колледжем бесплатного образования. Учреждение стало привлекать людей не только со всех концов планеты, но и из ближайших звездных систем. Многие из приезжих оставались жить в городе, навсегда изменяя облик Кухмо.

Аарон стоял под высокими деревьями, что преобладали в храмовом парке, смотрел на конические башни, увенчанные каменными скульптурными группами, и недовольно морщил нос.

— Первоначальный купол не мог выглядеть хуже, чем нынешний ужас, — заявил он. — И это первый храм вашего лидера, воздвигнутый в родном городе в благодарность за его стремление поднять человечество к новым вершинам? Проклятье! Должно быть, он и впрямь настолько ненавидел этот старый городишко, что сотворил такое «чудо»». У меня складывается впечатление, что надо опасаться кухмонианцев, дары приносящих.

Корри-Лин вздохнула и покачала головой.

— Великий Оззи, какой же у тебя мещанский вкус!

— Я по крайней мере знаю, что мне нравится. Так вот, леди, это мне не нравится. Даже в Большой Дюжине архитектура и то лучше.

— И что же ты намерен сделать? Обстрелять храм разрушительными импульсами?

— Было бы неплохо. Но нет. Сначала мы произведем небольшие раскопки в поисках информации.

Музей Иниго, по сути, бывший его часовней, оправдал наихудшие ожидания Аарона. Для начала им не разрешили побродить по нему самостоятельно. Нет, им пришлось встать в очередь верующих и ждать, пока к группе не прикрепят «гида». Экскурсия была выдержана в строго официальном тоне. Каждый экспонат сопровождался выбросом соответствующих эмоций, поступавшим в местную Гея-сферу.

Аарону пришлось сжать зубы, нацепить на лицо покорную улыбку и осматривать дом, в котором прошло детство Иниго, заботливо перенесенный с его первоначального места в двух километрах от музея и любовно восстановленный с применением аутентичных материалов. Каждой комнате соответствовал рассказ о скучных, но вызывающих благочестивый восторг периодах детства. Первый был посвящен матери Иниго, Сабине, чья объемная проекция тоже присутствовала в комнате. Затем шли довольно остроумные сценки из жизни дедушки и бабушки, которым принадлежал дом. Период, посвященный отцу, Эрику Хорови, был окрашен печалью, поскольку родитель покинул супругу через несколько месяцев после рождения Иниго.

Аарон с задумчивым видом осмотрел проекцию Эрика и дал команду юз-дублю посетить местный архив, чтобы поискать интересных фактов. На момент рождения Иниго Эрику было всего восемнадцать лет. На уточняющий вопрос Аарона экскурсовод ответил, что Сабине, когда она дала жизнь ребенку, до восемнадцатого дня рождения оставался еще месяц.

— Неужели в те времена они ничего не знали о способах предохранения? — внезапно спросил он у экскурсовода.

Корри-Лин застонала и покрылась румянцем. Доброжелательная улыбка экскурсовода слегка потускнела, а в глазах мелькнула настороженность.

— Простите?

— Я говорю о средствах предохранения. Они достаточно популярны у подростков независимо от того, к какому обществу они принадлежат. — Он помедлил, просматривая ни о чем не говорящую информацию о родителях Сабины. — Если только они не происходили из семей старозаветных католиков, или инициированных талибов, или евангелистов-ортодоксов.

— Ничего подобного, — строго заявил гид. — Иниго гордился тем, что не происходит ни из одной средневековой секты старой Земли. Это означает, что его намерения абсолютно чисты.

— Понимаю. Значит, его рождение было запланировано?

— Его рождение стало благословением для всего человечества. Он избран Идущим-по-Воде, чтобы показать нам, что лежит внутри Бездны. А почему вы спрашиваете? Вы журналист из какого-то издания унисферы?

— Нет, конечно, нет. Я антрополог в области культуры. И, естественно, интересуюсь ритуалами деторождения.

Гид подозрительно покосился на него, но не стал вдаваться в подробности. Юз-дубль Аарона уже был наготове, чтобы блокировать любой запрос экскурсовода в местную сеть. Вход в музей они с Корри-Лин миновали без осложнений, а это означало, что Воплощенный Сон еще не поднял тревогу по всему Содружеству. Но любые запросы относительно их личностей, независимо от того, с какой планеты они поступят, вызовут мгновенную реакцию. А тот факт, что они оказались на Анагаске всего через два дня после инцидента на Риази, укажет на тип корабля, которым они воспользовались. Такого Аарон позволить не мог.

— Вряд ли это стоит называть ритуалом, — насмешливо фыркнул экскурсовод.

— Антропологи считают, что все наши действия можно описать как набор ритуалов, — без запинки пояснила Корри-Лин. — А скажите, пожалуйста, это действительно университетская спальня Иниго?

При этом она старательно обвела жестом голографическую проекцию унылой комнатки. Немногочисленные ветхие предметы, дополнявшие проекцию, были заперты в прозрачные витрины со стабилизирующим полем.

— Да, — ответил гид, возвращаясь к своим привычным обязанностям. — Это она. Здесь он начинал изучение астрофизики, здесь был сделан первый шаг на пути к станции «Центурион». Значение окружающей его обстановки в столь важный момент жизни невозможно переоценить.

— Боже! — с придыханием воскликнула Корри-Лин.

Ее способность управлять выражением лица произвела на Аарона сильное впечатление.

— Зачем тебе это понадобилось? — спросила Корри-Лин, когда они уже направлялись к отелю космопорта в капсуле-такси.

— Тебе это не кажется странным?

— Что двое сексуально озабоченных подростков решили завести ребенка? Не так уж необычно.

— Нет, это очень странно. Они оба еще не закончили школу. А через несколько месяцев после рождения сына Эрик исчезает. Да еще эта тетка, о которой ты говорила и которую буквально вычеркнули из числа родных. А если Иниго был Высшим, как ты утверждаешь, его трансформация могла произойти или при рождении, или в самом раннем детстве, то есть задолго до миссии на «Центурионе».

— На основании чего ты так говоришь?

— Ты ведь сказала, что он хранил свою принадлежность к Высшим в строжайшем секрете; вряд ли он обзавелся бионониками после того, как основал движение Воплощенного Сна.

— Согласна. Но что дают тебе все эти рассуждения?

— Они доказывают, что официальная информация — полная чушь, — сказал Аарон, махнув рукой в сторону оставшегося за спиной музея. — Весь этот фарс только маскирует реальную историю, создает альтернативную версию, подкрепленную настоящими фактами, что придает ей определенное правдоподобие, не вызывающее вопросов. Если, конечно, не встречается кто-то вроде нас, кому известны некоторые сомнительные подробности. Если Иниго родился Высшим, значит, Высшим должен быть хотя бы один из его родителей. Скорее всего, это не Сабина. А Эрик бросил ребенка через насколько месяцев после рождения.

— Парень не рассчитал свои силы, только и всего. Если рождение Иниго было незапланированным, как ты и говорил, этому вряд ли стоит удивляться.

— Нет. Все не так. Я не думаю, что появление ребенка на свет было случайным. Как раз напротив. — Аарон дал команду юз-дублю сделать подборку новостей за год, предшествующий рождению Иниго, причем из источников, не контролируемых Воплощенным Сном. Результат он получил уже у самого отеля. — Ага, вот оно. — Он передал ей файл. — Архив одной из местных компаний. Двести лет назад ее купил Межзвездный синдикат, и городской офис был закрыт, поэтому и все сведения оказались упрятаны так глубоко. Гуманитарное отделение колледжа сгорело за восемь с половиной месяцев до рождения Иниго.

— Здесь сказано, что инцидент произошел в ходе войны между бандами, — заметила Корри-Лин, наскоро просмотрев сообщение. — Сражение между молодежными группировками за сферы влияния.

— Да, верно. А теперь поищи историю банд в Кухмо. Особенно все, что касается инцидентов с применением оружия. Давай. Ставлю тысячу против одного, что никаких подобных сообщений не было ни за пятьдесят лет до этой даты, ни в пятьдесят следующих лет. Стоит только прочитать историю городишки до строительства чудовищного творения Иниго. Здесь просто нечего было делить даже подросткам из самых низов общества. Члены Совета составляют три партии, ничем не отличающиеся друг от друга, проводящие одну и ту же политику: уменьшение налогов, снижение непроизводительных расходов, привлечение финансовых вложений и озеленение города. Господи, они даже не смогли без посторонней помощи избавиться от этого уродливого купола. И так тянется девять столетий. Великий Оззи, девять столетий! И до сих пор они не в состоянии действовать сообща. Кухмо — сущая дыра, местное общество барахтается в одном и том же болоте почти тысячу лет. Плохие парни не желают терпеть застой. Это все равно, что быть приговоренным к небытию при сохранении пыток. Плохие парни просто уезжают отсюда.

— Ладно, ладно, я не возражаю. Семейная история Иниго не во всем соответствует истине. Но какой из этого вывод?

— Я считаю, что необходимо подробное изучение, надо только правильно определить временной промежуток. И информацию искать не в новостных выпусках, как бы глубоко они ни были запрятаны.

— И как же мы выясним, что произошло на самом деле?

— Есть только один способ. Надо спросить у Протекторов.

Корри-Лин с горестным стоном уронила голову на руки.

Ремонтный ангар стоял на краю космопорта Дароки. Один из двадцати трех одинаковых блестящих черных прямоугольников в ряду, крайнем из десяти таких же рядов. Всего в космопорте имелось восемнадцать таких блоков. Сам космопорт был огромным, намного больше, чем участок на другом конце города, занятый кораблями флота. Обитатели Дароки много путешествовали среди звезд, а проект «Эфир» в последние столетия значительно увеличил количество космических кораблей на планете. Без помощи путеводителя унисферы человек мог бродить между ангарами целый день, но все равно не отличил бы одно строение от другого. А незначительное вмешательство в сетевую программу космопорта делало невозможным отыскать ангар Троблума даже при использовании электронного навигатора. Ворота других ангаров время от времени открывались, чтобы впустить или выпустить корабли, Троблум же почти всегда держал свой запертым, за исключением чрезвычайно редких случаев. А когда створки ворот все же расходились, охранное поле препятствовало проникновению внутрь как визуальных, так и электронных взглядов. Даже немногочисленные сотрудники, ежедневно помогающие Троблуму, оставляли свои капсулы снаружи, а сами пользовались маленькой боковой дверцей, за которой проходили сквозь еще три кордона силовых полей и только после этого попадали в центральную секцию ангара. Почти две трети обширного помещения занимало сверхсложное оборудование для синтеза и фабрикации. Все машины были сделаны по индивидуальным проектам, и на приобретение необходимого набора у Троблума ушло целых пятнадцать лет. Из-за этого ему и пришлось прибегнуть к помощи посторонних людей. Нейманова кибернетика и внедрение бионоников широко использовались в повседневной жизни, но для выхода за общепринятые рамки требовалось сначала построить машины, которые могли бы создать необходимые устройства.

Троблум без особого трудасвел воедино модифицированную теорию экзотической материи и принцип действия двигателя, перемещающего планеты со сверхсветовой скоростью. Он даже описал базовую технологию требуемого для этого генератора. Но воплотить абстрактные рассуждения в реальность было нелегко. Для начала потребовалась информация о нова-бомбах, но флот даже спустя 1200 лет после войны держал детали технологии этого чудовищно мощного оружия в строжайшей тайне. И вот тогда появилась Эмили Альм.

Их познакомил Марий. В то время Эмили работала в отделе боевой техники флота на Августе. После трех веков службы ей стало попросту скучно.

«В нашей работе больше нет смысла, — пожаловалась она Троблуму при первой же встрече. — Принципиально нового оружия не создается уже несколько столетий. Мы только тем и занимаемся, что совершенствуем уже имеющиеся системы. Все принципиально новые проекты по распоряжению начальства немедленно закрываются».

«Ты имеешь в виду правление АНС?» — уточнил тогда Троблум.

«Кто знает, где рождаются эти приказы? Мне известно только, что к нам они поступают прямиком из офиса адмирала Казимира, а мы послушно их выполняем. Это просто глупо. Я не знаю, зачем вообще существует наш отдел. Насколько нам известно, корабли системы обороны и их вооружение не менялись уже пятьсот лет».

Изложенная Троблумом задача стала причиной отказа Эмили от немедленной загрузки в АНС. После к его разношерстной группе присоединились и другие сотрудники. С Дэном Масселом никто не мог сравниться в познаниях в области функционального молекулярного конфигурирования. Ами Коуи помогала при форматировании экзотической материи. В сборке неймановой кибернетики участвовали поочередно несколько техников, но каждый уходил, как только заканчивал свою машину. Впрочем, трое первых сотрудников оставались с Троблумом почти с самого начала. И сносить его характер им помогали лишь их возраст и терпение Высших — да еще заинтересованность в самом проекте.

Троблум поставил свою устаревшую капсулу на площадке рядом с ангаром и удивился, увидев на бетоне у блестящей черной стены только машины Эмили и Дэна. Он ожидал, что Ами тоже будет здесь.

Уже проходя через второй маленький кабинет, он понял, что что-то не так. Не было слышно тихого гудения. Пассивное сканирование, произведенное после отключения третьего силового барьера, показало полное отсутствие электронной активности. Ангар был разделен на две половины. В одном конце громоздким конусом в тени сборочной секции стоял «Искупление Меллани». Троблум, остановившись под кормой корабля, с недоумением огляделся. Кибернетические модули Неймана, высящиеся прямо перед ним, размерами превосходили небольшие дома; они были подсоединены к решетчатому кубу из похожих на стекло прозрачных пластин размером с коммерческую капсулу, и каждый модуль светился одним из основных цветов. Как будто кто-то разъял радугу, а потом решил залить в прозрачный куб. В центре, на три метра выше головы Троблума, висел красно-черный конус — выводное устройство финишного экструдера. Вокруг него должна была сиять сложнейшая паутина пересекающихся квантовых полей прессорных фидеров, электронных манипуляторов и молекулярных инжекторов. Троблум не смог обнаружить ни малейшего проблеска энергии. Если бы в последние несколько дней все шло гладко, перемещающий планеты двигатель, атом за атомом собираемый в стабильной матрице сверхплотной материи и фиксируемый собственным когерентным интегральным полем, должен был быть готов на две трети. К этому моменту внутри экструдера уже виднелся бы его конус, мерцающий выровненным экзотическим излучением, словно в нем содержалась собственная галактика.

Вместо этого на крышке атомного фазового соединителя сидели и пили чай Эмили с Масселом. Оба хмуро молчали и встретили вошедшего Троблума виноватыми взглядами.

— Что случилось? — спросил он.

— Возникла какая-то нестабильность, — сказала Эмили. — Мне очень жаль, Троблум. Формат фиксирующего поля оказался неверным. Ами пришлось его отключить.

— И она ничего мне не сказала!

— Она побоялась встретиться с вами лицом к лицу, — объяснил Массел. — Ами знала, как вы будете разочарованы. Сказала, что не хочет разбить вам сердце.

— Это не… О-ох… — простонал он.

Его биононики зафиксировали растущее возбуждение мозга и впрыснули в кровь депрессанты. Троблум вздрогнул, словно от порыва морозного ветра. Зато его разум мгновенно прояснился. Перед экзовзглядом развернулся список социальных приоритетов.

— Спасибо, что вы меня дождались, — сказал Троблум. — А с Ами я свяжусь сам и скажу, что это не ее вина.

Эмили и Массел озадаченно переглянулись.

— Вы очень добры, — сказала Эмили.

— Насколько велика нестабильность?

Массел поморщился.

— Довольно большая. Нам придется пересмотреть весь процесс.

— А нельзя ли просто усилить мощность поля?

— Я надеюсь, что можно, но такой шаг способен вызвать внутри эффект домино.

— Авось обойдется, — без особой уверенности предположила Эмили. — Мы учитывали довольно большие операционные погрешности. В пределах базовых параметров можно варьировать величины достаточно широко.

Троблум молчал, чувствуя разочарование, с которым не могли справиться никакие депрессанты. Если Эмили ошиблась и действительно требуется пересмотр всего процесса, неймановы кибермашины придется перестраивать. На это уйдет не один год. Снова потеря времени. А генераторный двигатель был реальной надеждой, Троблум искренне верил, что к концу недели получит функционирующее устройство. Других способов заставить людей поверить в его теорию не существовало. Марий не допустит, чтобы исследования поддержал флот, в этом Троблум был твердо уверен. Проект обеспечил бы ему недостающие доказательства.

— Вы ведь сумеете добиться выделения ресурсов? — с надеждой спросил Массел. — Ваша теория подтверждена такими грандиозными сооружениями. — Он показал на молчавшие кибермашины. — Надо только заручиться поддержкой влиятельных политиков в каких-нибудь комитетах. Ведь это вовсе не провал, ошибка допущена только в одном аспекте.

Троблум старался не смотреть в сторону Эмили. Массел был взят в проект без ведома Мария.

— Да, вероятно, я смогу найти РМЭ для переделки машин.

— Здорово! Вы хотите начать работу прямо сейчас, или сделаем перерыв на несколько дней?

— Сделаем перерыв, — сказал Троблум, сверяясь со списком социальных приоритетов. — Нам всем надо немного отдохнуть. Я пока займусь телеметрией, а тебе пошлю вызов, как только вычислю новый формат фиксирующего поля.

— Ладно. — Массел ободряюще улыбнулся и спрыгнул на пол. — Я как раз пообещал одному технику из «Эфира» совместную поездку на курорт. Сейчас дам ей знать, что освободился.

Он бросил равнодушный взгляд в сторону Эмили и вышел.

— Ресурсы на продолжение работы найдутся? — спросила Эмили.

— Не знаю. Возможно, не от нашего общего друга. — В глубине сознания возникла мысль, что подобный исход выгоден для Мария. Как далеко намерен зайти представитель фракции Ускорителей, чтобы достичь такого результата? — Но я все равно буду продолжать. У меня еще остались личные запасы РМЭ.

Она окинула взглядом колоссальный набор ультрасовременного оборудования, и губы дрогнули в скептической усмешке.

— Отлично. Если понадобится моя помощь, дайте знать.

— Спасибо, — ответил он.

Кабинет Троблума был невелик; всего лишь угол в пристройке, где помещалось большое кресло с высокой спинкой, окруженное объемными проекциями хорошего разрешения. Он плюхнулся на потертое сиденье и уставился в узкое окно, за которым находилась сборочная секция. Теперь, когда он остался один и действие химических препаратов ослабело, ему не хватало смелости начать диагностическую проверку. Новый двигатель должен был плавно выскользнуть из экструдера прямо в модифицированный грузовой отсек «Искупления Меллани». К концу недели Троблум надеялся доказать Содружеству свою правоту, открыть новую страницу в истории Галактики. Разочарование было несвойственно Высшим, но в данный момент Троблум был близок к тому, чтобы разгромить все кибермашины к чертовой матери.

Спустя некоторое время охранная система проинформировала его о приземлившейся рядом с ангаром капсуле. Он нахмурился, вытащил сенсорный значок из периферийного поля зрения и увидел, как открылась дверца капсулы. Перед ангаром появился Марий.

Троблум не на шутку испугался за свою жизнь. Предупреждения в ресторане вполне хватило, чтобы лишить его покоя. Он был настолько уверен в правильности своего проекта, что не мог не подозревать кого-то в намеренном вмешательстве в процесс изготовления — другими словами, в саботаже. И осуществить его мог только один человек. Троблум оценивающим взглядом окинул корпус «Искупления Меллани». Корабельную защиту не может преодолеть даже снабженный лучшими бионониками представитель фракции.

Но это не выход. Бежать Троблуму было некуда, у него нигде не осталось настоящих друзей. А если Марий явился, чтобы его уничтожить, то делает это по приказу Ускорителей, и бегство под защиту силового поля корабля только отложит неизбежный исход. Надо было заранее подумать о путях отступления.

Троблум неохотно дал команду открыть боковой шлюз ангара.

Марий по своему обыкновению вплыл в кабинет и, не скрывая отвращения, огляделся.

— Так вот где ты проводишь свободное время.

— Ты чем-то недоволен?

— Ничуть. — Марий слабо усмехнулся. — У каждого должно быть свое хобби.

— А у тебя?

— Ничего такого, что пришлось бы тебе по вкусу.

— Зачем ты пришел? Я сделал так, как ты просил. Не обращался к флоту.

— Я знаю. И это не прошло незамеченным. — Он осмотрел огромные силуэты кибермашин за окном кабинета. — Тебе сегодня пришлось несладко.

— Как ты узнал…

Зеленые глаза представителя фракции уставились на Троблума.

— Не будь ребенком. Я здесь по той причине, что тебе нужны дополнительные ресурсы, а у нас есть проект, который тебя может заинтересовать.

— Проект?

Угрозы немедленной ликвидации уже не было, и Троблум не мог сдержать своего любопытства.

— Тебе будет трудно от него отказаться, когда узнаешь все детали. Мы запускаем производство сверхсветовых двигателей. И кто знает, не исключено, что в финансировании появятся кое-какие излишки, которыми ты мог бы воспользоваться.

Троблум представить себе не мог, что за двигатели понадобились фракции Ускорителей, особенно после того, как по просьбе Мария он уже поучаствовал в предыдущем сверхсекретном проекте.

— И ты поможешь мне набрать достаточный РМЭ для переделки этих машин?

— В нашей неопределенности бюджеты сильно оскудели, но весьма возможно, что в случае быстрого и успешного выполнения программы образуются кое-какие невостребованные излишки, которые можно будет направить на твою работу. Да, еще предлагается особый бонус, вероятно, представляющий для тебя интерес.

— Что за бонус?

— Геном Брэдли Йоханссона.

— Что? Это невозможно. От него ничего не осталось.

— Не совсем так. Он несколько раз проходил процедуру омоложения в одном из Изолированных миров. А мы получили к нему доступ еще несколько веков назад.

— Ты шутишь?

Марий молча приподнял бровь.

— Звучит соблазнительно, — сказал Троблум. — Очень соблазнительно. Мне даже не потребуется много времени на раздумья.

— Ответ мне нужен немедленно.

И Троблум снова задал себе вопрос, что произойдет, если он откажется. В организме представителя фракции он не мог обнаружить никакого внедренного оружия, но это не означало избавления от мгновенной и безвозвратной смерти. Как всегда, кнут и пряник.

— Согласен. Только сначала я пару дней потрачу на анализ того, что здесь произошло.

— Мы бы хотели, чтобы ты немедленно отправился на сборочную платформу.

— Если я не смогу справиться со своей проблемой здесь, вам не будет от меня никакой пользы. Я думаю, ты это понимаешь.

У Мария окаменело лицо, а зеленые глаза потемнели почти до черноты.

— Ну, хорошо. У тебя есть сорок восемь часов. И ни минутой больше. К тому времени ты должен быть уже в пути.

Юз-дубль Троблума получил от Мария файл с подробностями перелета.

— Я вылечу вовремя.

Биононикам пришлось потрудиться на полную мощность, чтобы помочь Троблуму унять дрожь после того, как представитель фракции покинул его кабинет. А избавиться от испарины на спине, промочившей костюм, он и вовсе не смог. Только после того, как сенсоры оповестили Троблума о старте капсулы Мария, он снова постарался сосредоточиться на сборочной площадке. Все как-то очень точно совпало. Проблемы в преддверии успеха. Благородное предложение помочь со средствами для решения этих проблем плюс и вовсе невероятный шанс клонировать Брэдли Йоханссона. Троблум направил поток энергии своих бионоников на неподвижные машины.

— Что же натворил этот мерзавец? — пробормотал он.

Объемные проекции вокруг его кресла рассыпались разноцветными формулами, замерцали точки соприкосновения уравнений. Где-то в этой программе, на которую он потратил пятнадцать долгих лет, должна скрываться ошибка, намеренно вставленная команда отказа. Единственным, кто мог это сделать, была Эмили. Троблум выделил сектора, в создании которых она принимала участие. В процессе изучения информации он снова испытал какие-то эмоции. И только немного позже понял, что это была печаль.

Из кабинета в пятом по счету строении от ангара Троблума Экспедитор увидел, как капсула Мария взмыла в небо. Поскольку он пользовался только своими глазами, представитель Ускорителей никак не мог обнаружить слежки.

— Он уехал, — доложил Экспедитор. — А в базовой программе навигации положение этого ангара указано неверно, так что без приглашения сюда попасть практически невозможно. Наверняка здесь что-то замышляют плохие парни. Хотите, чтобы я проник внутрь?

«Нет, спасибо, — ответил представитель фракции Консерваторов. — Пока обойдемся пассивным наблюдением».

— А как насчет этого Троблума? О нем есть информация?

«Судя по имеющимся данным, он сильно увлечен войной против Звездного Странника. Маршруты его полетов представляют определенный интерес, он посещает довольно необычные места».

— Вы думаете, он тоже представитель фракции?

«Нет. Он ученый, имеющий связи в командовании флота».

— Он связан с флотом?

«Да».

— Каким образом?

«Разыскивает и хранит артефакты и сведения о войне. Его интерес граничит с фанатизмом».

— Чем же вызван визит Мария?

«Хороший вопрос. Мы продолжим наблюдение за ним».

— Могу я теперь отправляться домой?

«Да».

— Отлично.

Если он доберется до межзвездной червоточины Аревало за десять минут, то успеет вовремя вернуться и выпить чаю с дочками.

ТРЕТИЙ СОН ИНИГО

Наступил чудесный летний вечер, и яркое солнце над гильдией эгг-шейперов приобрело оттенок раскаленной меди. Эдеард вышел на девятиугольный двор гильдии и удовлетворенно вздохнул, увидев команду из пяти ген-шимпанзе, отдирающих с крыши псарни последние клочки кимха. Их маленькие ручки острыми коготками снимали длинные плотные полоски пурпурной растительности, освобождая участки бледно-серого шифера. Псарни оставались последними строениями, крыши которых еще не были отчищены. Все прочие постройки вокруг двора шимпанзе уже освободили от растительности и отремонтировали. Еще они устранили протечки, вредящие подрастающим ген-формам, прочистили дренажные стоки, переполнявшиеся при каждом дожде. Стены зданий гильдии в результате работы ген-шимпанзе тоже обновились. Густые заросли гурклозы сократились до аккуратных желтых прямоугольников между дверями и окнами, что дало возможность подмастерьям-каменщикам ликвидировать щели и заполнить их свежим раствором. Обрезка растений не проводилась давно, так что еще одним плюсом стал огромный урожай ягод: темно-красные грозди свисали с лозы почти до самой земли.

Эдеард остановился, давая возможность Гонату и Эвоксу загнать на ночь в стойло жеребят ген-лошадей.

— Все вычищены и расчесаны? — спросил он двух юных подмастерьев, а сам про-взглядом прошелся по короткой грубой шерсти в поисках пятен грязи.

— Конечно, Эдеард, — возмущенно ответил Эвокс. — Я прекрасно знаю, как подавать команды ген-мартышкам.

Эдеард добродушно усмехнулся, невольно сравнив себя с Акиимом, инструктирующим новых учеников гильдии. Его про-взгляд отыскал и Сансию в пустом стойле. Она неподвижно сидела на стуле, а ее третья рука осторожно формировала эмбрион новой ген-формы, развивающийся в яйце. Способная молодежь. Нетерпеливы, но всегда готовы учиться. Две новые ген-лошади были вылеплены Эвоксом без посторонней помощи, и парень очень гордится своими жеребятами.

Прием новых подмастерьев стал для Акиима и Эдеарда началом новой жизни гильдии. Эвокс пришел к ним всего через неделю после судьбоносного путешествия в Визам. Сансия и Гонат переселились в спальни подмастерьев до начала зимы, и еще два фермера пока обсуждали возможность отослать своих детей в гильдию хотя бы на холодные месяцы. Через полгода после прихода подмастерьев, когда они привыкли к новой жизни, дела в гильдии пошли на лад. Эдеард даже обнаружил, что теперь обладает недостижимой прежде роскошью: свободным временем. И это тогда, когда ген-шимпанзе вовсю занимались ремонтом помещений! Пока новички тренировались отдавать команды шимпанзе, они и сами кое-что сделали внутри: побелили стены, отмыли полы и даже научились заготавливать продукты в кувшинах и бочонках. Значит, грядущая зима будет не такой унылой, как предыдущие.

— Как дела с кошками? — спросил Гонат.

— Я как раз иду их проведать, — ответил Эдеард.

Ген-кошки так хорошо справлялись с перекачкой воды, что совет постановил вырыть второй колодец по другую сторону от скалы. Теперь Эдеарду, кроме формирования ген-форм на замену кошкам в существующем колодце, надо было создать второй комплект. По правде говоря, животные работали не так долго, как он надеялся, всего пару лет. А формировать их было до сих пор невероятно трудно.

— Не забудьте, что завтра утром привезут продукты с фермы Доддита, проверьте, чтобы в хранилище было достаточно места.

— Ладно, — простонали хором Эвокс и Гонат.

Подмастерья поспешно загнали резвых жеребят в конюшню и убежали, пока Эдеард не нашел им еще каких-нибудь дел. Во дворе было шумно от ржания, блеяния, лая и стука копыт. Как только новые подмастерья освоили базовые принципы формирования, поголовье ген-форм в гильдии сразу же удвоилось. В стойлах теперь было два десятка аморфов, и Акиим уже договаривался с Ведардом о расширении помещений. Большая часть животных по-прежнему расходилась по фермам, но и в самой деревне многие жители расчищали давно неиспользуемые сараи и просили ген-мартышек или шимпанзе. Спрос на ген-волков после возвращения каравана из Визама тоже многократно возрос. Эдеард радовался этому, но тот факт, что взрослые отказывались выслушивать обновленные инструкции, его обескураживал. Старики ворчливо заявляли, что командовали ген-формами еще до появления на свет родителей Эдеарда. Не поспоришь, конечно, но если делать это неправильно и ничего не менять, то ничего и не добьешься. Вот почему в Эшвилле до сих пор бродили плохо управляемые ген-формы, раздражавшие окружающих. Так что Эдеард втайне от родителей старался обучить новым командам хотя бы ребятишек. Лореллан по-своему помогала ему, позволяя принимать участие в своих наставлениях. Против этого никто не осмеливался возражать.

Эдеард вошел в общий зал и взбежал по лестнице, радуясь, что убрался со двора. Гильдия переживала расцвет, поголовье увеличилось, но одним из побочных эффектов этого был сильный запах, распространявшийся из помещений для животных. Через неделю после того, как в спальне поселился Эвокс, Эдеард переехал в комнатку помощника мастера.

«Я пока еще не могу назвать тебя мастером, — печально сказал ему тогда Акиим. — Несмотря на то что ты сделал вне этих стен, несмотря на твое искусство, законы гильдии должны соблюдаться. Прежде чем стать мастером, тебе следует пять лет прослужить помощником».

«Я понимаю», — ответил Эдеард, но в душе посмеялся над формализмом Акиима: «Упаси нас Заступница от стариков, старающихся сохранить порядок в этом мире…»

«И я бы хотел, чтобы ты серьезнее относился к порядкам в гильдии», — резко добавил учитель.

Веселье Эдеарда мгновенно угасло. Похоже, что Акиим способен уловить любые эмоции, как ни старайся их скрыть.

В новой комнате хотя бы имелась кое-какая мебель. Приличный стол, полученный от гильдии плотников, буфет и комод, необходимый для хранения увеличившегося гардероба, кровать с мягким матрацем, набитым гусиным пухом. После нескольких неудачных опытов Эдеард все-таки научил свою личную ген-мартышку основам стирки и теперь раз в неделю получал чистую рубашку, пахнувшую лавандой с маленькой грядки на огороде — тот дождался наконец должного ухода.

Эдеард наскоро умылся из фарфорового кувшина, стоявшего на комоде. Комплекс построек гильдии еще не был подключен к примитивному деревенскому водопроводу, но Мелзар пообещал исправить это уже к концу месяца. Вместе с кузнецом он пытался построить плиту для подогрева воды, поступающей в дома, и давно экспериментировал с сетью труб вокруг жаровни. Они все время протекали и лопались, но определенный прогресс уже был достигнут.

Старинным лезвием Акиима Эдеард поскреб клочки волос на подбородке и недовольно поморщился, заметив царапины. Новое лезвие и приличное зеркало стояли в его списке покупок на первом месте. Из стопки оставленной ген-мартышками чистой одежды он выбрал свободную белую рубашку из хлопка и щегольские брюки из армшелка. Эдеард нашел в деревне несколько ткачих, которые в обмен на ген-пауков снабжали его изделиями из этого материала. Акиим знал о неформальном обмене, но только предупредил, чтобы бартер не мешал официальным сделкам гильдии. Ботинки Эдеард носил все те же, что купил в Визаме. За год они немного потерлись, но оставались все такими же прочными и удобными, единственное, что его огорчало, так это то, что обувь опять становилась ему тесноватой. За последний год он вырос еще на два дюйма, но не раздался в плечах. Он очень боялся, что в конце концов станет таким же костлявым, как Фахин.

Из каменного углубления напротив очага в большом зале Эдеард достал кожаную сумку с наплечным ремнем. Это было единственное место, защищенное от случайного про-взгляда. Проверив ее содержимое и убедившись, что юные подмастерья до нее не добрались, Эдеард забросил ремень на плечо.

— Настоящий франт, — раздался голос Акиима.

Эдеард вздрогнул и с виноватым видом сжал руками сумку. Он и не заметил, что старый мастер все это время сидел в комнате. Все они с переменным успехом время от времени пытались освоить защиту, применяемую бандитами, но Эдеард сомневался, что Акиим сейчас применил этот метод. Старый мастер всегда обладал способностью просто сидеть неподвижно и становиться незаметным на окружающем фоне.

— Спасибо, — ответил Эдеард и непроизвольно одернул полу рубашки.

— Собираешься уходить? — спросил Акиим, насмешливо махнув рукой в сторону длинного стола, накрытого на пятерых.

Насчет сумки он ничего не сказал.

— Э-э, да. Работа выполнена. Формировать лошадей и собак для фермы Джибита я начну завтра с утра. У трех аморфов намечается овуляция, самцы готовы к оплодотворению.

— Да, некоторые проблемы у других видов решаются проще, — заметил Акиим, многозначительно разглядывая наряд Эдеарда. — Какое же из увеселительных заведений ты собираешься сегодня почтить своим присутствием?

— Ну, таверна мне еще не по средствам. Мы просто собираемся с другими подмастерьями, вот и все.

— Очень хорошо. А среди них случайно не будет представительниц женского пола?

Эдеард поспешно обуздал свои мысли, но избавиться от румянца на щеках не получилось.

— Я думаю, придет Зехар. Может быть, и Калинди тоже.

Он пожал плечами, сохраняя самый бесстрастный вид, на какой только был способен.

На этот раз смутился Акиим, но его разум надежно укрывал мысленный щит.

— Знаешь, парень, надо бы нам с тобой поговорить на эту тему.

— На какую? — с беспокойством спросил Эдеард.

— О девушках, Эдеард. Тебе ведь уже шестнадцать. Я уверен, что ты уже обращаешь на них внимание. Ты ведь знаешь, что именно надо спросить у доктора Сенео, если… представится удобный случай?

Эдеард замер и мысленно взмолился, прося Заступницу, чтобы это кошмар поскорее закончился.

— Я… э-э… да. Знаю. Спасибо.

Прийти к доктору Сенео и попросить флакончик сока винака? Милосердная Заступница, да я лучше совсем его себе отрублю.

Акиим откинулся на спинку стула и поднял взгляд к потолку.

— А, я помню свои любовные приключения в Маккатране. Эти городские девчонки одеваются просто потрясающе. Те, кто из зажиточных семей, целый день только и делают, что наряжаются и причесываются, готовясь к балам и вечеринкам. Ах, Эдеард, жаль, что ты их не видел. Ты бы наверняка влюбился в какую-нибудь с первого взгляда. Нет, конечно, они сильно сердятся, когда сдергиваешь с них лифчик, но зато какой вид…

— Мне пора идти, а то я опоздаю, — выпалил Эдеард.

В возрасте Акиима не стоит употреблять такие слова, как «любовные приключения» и «лифчик».

— Да, конечно. — Старый мастер улыбнулся своим мыслям. — Я удерживаю тебя здесь из чистого эгоизма.

— Несколько минут у меня еще есть.

— Я говорю не о сегодняшнем вечере.

— Гм…

— Мне больше нечего тебе дать, Эдеард. Ты почти превзошел своего мастера. Думаю, тебе пора отправляться в Маккатран, чтобы продолжить обучение в Синей башне. Меня там еще должны помнить. Да и мое звание кое-чего стоит. Я мог бы написать тебе рекомендацию.

— Я… Нет. Нет, я не уйду.

— Почему же? — негромко спросил Акиим.

— В Маккатран? Я? Нет, это немыслимо. Это… Это так далеко, я даже не знаю где. Как я туда доберусь?

— Так же, как все, мой мальчик. С караваном. В этом путешествии нет ничего сверхъестественного. Ты должен научиться заглядывать за горизонт, а если останешься в Эшвилле, он будет тебя сковывать. Я не хочу, чтобы ты попусту растрачивал свой талант. В мире есть и другая жизнь, не только жалкое существование в нашей деревне на краю дикого леса. В этом ты убедишься еще по пути в Маккатран.

— Вряд ли я зря растрачиваю свой талант, оставаясь здесь. Я нужен нашей деревне. Вспомните только, насколько увеличилось поголовье ген-форм.

— Ты так думаешь? Ты раздражаешь местных жителей, Эдеард. Ты силен и умен, а они не могут похвастаться ни тем, ни другим. Нет, не пойми меня превратно, это прекрасное место для таких как я, кто доживает оставшиеся дни. Но не для тебя. Поверь мне, Эшвилль жил сотни лет без тебя и проживет еще столько же. Эти люди так упрямы, так приросли корнями к месту, что и без тебя никто из них не провалится в черное сердце Хоньо. На следующей неделе я напишу письмо. А к концу месяца подойдет караван Баркуса. Мы с ним давно знакомы, и он мне кое-чем обязан. Ты сможешь отправиться с его караваном.

— В этом месяце? — изумленно прошептал Эдеард. — Так скоро?

— Да. Откладывать поездку нет смысла. Я уже все обдумал.

— А новые ген-кошки…

— Я справлюсь, Эдеард. Прошу, не делай этот нелегкий для меня шаг еще труднее.

Эдеард подошел к старому мастеру.

— Спасибо, сэр. Это… — Он вдруг усмехнулся. — Трудно себе представить.

— Ха! Посмотрим, как ты будешь меня благодарить через год. Мастера Синей башни совсем не такие мягкосердечные, как я. Они вобьют в твою голову понятия о почтительности. Твое тело покроется синяками еще до конца первого дня обучения.

— Я выдержу, — заверил его Эдеард. Он положил руку на плечо Акиима и открыл свои мысли, наполненные любовью. — Я докажу, что вы не зря отправили меня к ним. Что бы ни случилось, я все снесу ради вас. И никогда не дам повода сомневаться в вашем ученике. Вы будете мной гордиться.

Акиим взял его руку и крепко сжал.

— Я уже тобой горжусь. А теперь иди. Ты попусту теряешь время, пока твои друзья веселятся. Иди, а мне предстоит очередной ужин с юными недоумками, придется выслушивать их глубокомысленную болтовню и отвечать на заковыристые вопросы.

Эдеард рассмеялся.

— Какой же я плохой ученик, раз оставляю своего мастера на такие мучения.

— И в самом деле. Уходи, ради Заступницы. Дай мне собраться с духом, иначе я сбегу в таверну.

Эдеард повернулся и вышел из зала. Он почти остановился, чтобы полюбопытствовать, что имел в виду Акиим, говоря, что он раздражает местных жителей. Но решил, что успеет спросить утром.

— Эдеард, — окликнул его Акиим.

— Да, мастер?

— Хочу тебя предостеречь. Помалкивай о том, что уезжаешь, не говори даже своим друзьям. Зависть — не самый приятный цветок, и он пахнет обидой.

— Хорошо, мастер.

Солнце уже спустилось до верхушки крепостной стены, и Эдеард поспешил свернуть с главной улицы в переулок, ведущий к гранитной скале на окраине деревни. В голубом небе, словно столбы утреннего тумана, уже вырастали призрачные колонны ночного сияния. Старина Булуку застыл прямо над головой. Фиолетовая струя коварной змеей скользила по небу своей дорогой, постичь которую был не в силах ни один из астрономов Кверенции. Ее путь не могли изменить ни смена времен года, ни движение солнца. Эдеард увидел, как по всей ее длине в течение нескольких минут бежали ярко-голубые отблески, слишком слабые, чтобы вызвать тени на высохшем грунте дорожки. Море Одина — неправильный овал мерцающего зеленовато-голубого тумана, появляющийся летними ночами, — уже двинулось к северному краю горизонта. Последователи Заступницы говорили, что там находится Ядро Бездны, куда Небесные Властители уносят души мужчин и женщин, чтобы те могли грезить в тихом блаженстве до конца своего существования. Эта участь была уготована только самым достойным, и в небесах Кверенции так давно не видели Небесных Властителей, что они превратились в легенду, поддерживаемую лишь последователями Заступницы. Из неровных краев Моря Одина выступали алые рифы, куда Небесные Властители отправляли души менее достойных людей, чтобы те медленно падали в сердце Хоньо, навстречу полному забвению.

Эдеард частенько недоумевал, не исчезли ли эти великие существа из-за того, что им приходилось уносить так много недостойных людей. Значит, мы по своему невежеству сами виноваты в упадке этой Вселенной. К счастью, учение Заступницы говорило, что люди просто ослабели духом и потому Небесная Заступница была призвана Первожителями, чтобы направить их на путь истинный, который и приведет в Ядро Бездны. Жаль только, что в нынешнее время к словам Заступницы прислушиваются лишь немногие.

— Призываешь Небесных Властителей? — раздался рядом голос.

Эдеард с улыбкой обернулся. Его про-взгляд отыскал ее еще десять минут назад, на пороге церкви. Именно из-за нее он и выбрал этот маршрут. Из теней рыночной площади вышла Салрана. Позади пустых палаток и прилавков церковь со спокойной уверенностью возвышалась над остальными зданиями деревни. Прозрачная крыша мерцала отблесками горящих внутри лампад.

— Они не отвечают, — сказал он. — Никогда не отвечают.

— Когда-нибудь ответят. Кроме того, ты еще не готов к отплытию в Ядро Бездны.

— Нет, не готов.

Он был не в состоянии поддержать ее добродушную насмешку. Отъезд в Маккатран, такой далекий, казался Эдеарду почти равносильным полету в Ядро. «Что она будет делать после моего отъезда?» — подумал он.

Этим летом вырос не только Эдеард. За последние пару лет Салрана тоже прибавила в росте несколько дюймов. Плечи у нее стали шире, как будто девочка превращалась в обычную крепкую крестьянку, но, в отличие от сверстников, которые становились все более массивными, готовясь к столетию тяжелой работы на земле, она оставалась стройной и хрупкой. Простая бело-голубая одежда послушницы плотнее обтягивала тело, и Эдеард, глядя на нее, испытывал одновременно восторг и смущение. Это обстоятельство усугублялось еще и тем, что девушка постепенно избавлялась от детской пухлости, и в ее лице проявились высокие скулы, каких он не видел больше ни у кого. Уже всем было видно, какой красивой она станет спустя некоторое время. К счастью, Салрана все еще мучилась от своих веснушек, а ее медно-рыжие волосы оставались такими же непослушными, как в детстве. Если бы не это, Эдеард испытывал бы большие трудности в ее обществе. Пока же их дружба вызывала у него одновременно и радость, и страх. Салрана была еще слишком молода для того, чтобы делить постель с мужчиной, но он не представлял, что произойдет, когда она еще немного повзрослеет. После таких размышлений он опасался, что Небесная Заступница поразит его огненным копьем самого Хоньо. Впрочем, ее служительницам не возбранялось выходить замуж.

«Теперь это не важно, — подумал Эдеард. — Если даже я сюда вернусь, то лишь через несколько лет. К тому времени у нее будет тупица-муж и трое ребятишек».

— У тебя какое-то странное настроение, — с невинным любопытством заметила Салрана. — Что-нибудь случилось?

— Да, вроде того. Я получил хорошие новости. Великолепные. — Он предостерегающе поднял руку. — И я тебе о них расскажу, только немного позже.

— Господи, какие могут быть секреты в Эшвилле? Спорим, я обо всем узнаю завтра еще до полудня.

— Спорим, что не узнаешь.

— На что спорим?

— Ни на что. Это было бы нечестно. Это личное дело.

— Ты ведешь себя просто жестоко. Но я попрошу Заступницу, чтобы она тебя простила.

— Ты очень добрая.

Салрана подошла к нему вплотную и ласково улыбнулась.

— А ты собрался в пещеры?

— Да, один или два подмастерья сказали, что заберутся туда. И я тоже решил к ним присоединиться.

— А когда меня туда пригласят?

— Вряд ли мать Лореллан одобрит твои ночные вылазки.

— Ха. Добрая матушка не знает о многих моих проделках.

Салрана решительно тряхнула волосами и расправила плечи. Постояв в агрессивной позе не больше двух секунд, она начала хихикать.

— Я буду молиться, чтобы она и дальше оставалась в неведении. — сказал ей Эдеард.

— Спасибо. — Ее пальчики игриво пробежались по его руке. — Кто бы мог такое представить еще несколько лет назад? Мы оба счастливы, и ты стал своим среди других парней.

— До того, как они меня приняли, я участвовал в бою.

Убивал людей. Даже теперь он видел искаженное страхом и удивлением лицо бандита перед тем, как тот врезался в дерево.

— Конечно, это свойственно всем мальчишкам. Как и ночные походы в пещеры. Все мы должны приспособиться к здешней жизни. Эдеард. Нам суждено провести в Эшвилле долгие-долгие годы.

Он не нашел слов для ответа и только напряжено улыбнулся.

— И будь осторожен с Зехар. Она давно похваляется, что скоро окрутит тебя. Девица весьма красноречива в своих мечтаниях. Особенно для подмастерья пекаря.

— Она? Она собирается?..

На лице Салраны вспыхнула издевательская усмешка.

— Да-да. — Затем она хихикнула и послала ему воздушный поцелуй. — Не забудь все подробно мне рассказать. Очень хотелось бы узнать, способен ли ты на такие непристойности.

С этими словами она повернулась к нему спиной, приподняла подол юбки и побежала вниз по склону, продолжая хихикать.

Эдеард выдохнул. Его мысли беспорядочно метались в голове, а ноги противно дрожали. Если у него и имелась причина остаться в Эшвилле, то сейчас он смотрел именно на нее. Его про-взгляд провожал Салрану и после того, как она свернула за угол на главную улицу. Эдеард следил за ней до тех пор, пока не убедился, что девушка, выполнявшая какое-то поручение, не оказалась в безопасности.

В скалах позади Эшвилля имелось немало пещер. Многие из них использовались уже не одно десятилетие. В тех, где держалась постоянная температура и влажность, долгими зимами хранили всевозможные припасы. Самые большие пещеры давно превратились в надежные амбары. Но ни одна из них Эдеарда не интересовала. Он направился к узкой, причудливо изогнутой трещине в скале всего в тридцати ярдах от основания крепостного вала. Чтобы добраться до нее, ему пришлось вскарабкаться на груду округлых булыжников, потом ухватиться за нависающий выступ и протиснуться в темную расщелину. Более крупный человек сюда бы не поместился, да и сам Эдеард мог бы ходить этим маршрутом еще только год или два. Он оказался в постепенно расширяющемся проходе, куда не проникали телепатические посылы жителей деревни. Теперь его мир ограничивался влажной темнотой, и даже про-взгляд не мог пробиться сквозь толщу скалы. Все ощущения ограничивались открывшейся впереди пустотой. И только после пологого поворота он увидел впереди мягкий желтоватый свет.

В узкой пещере под проходящей высоко над головами трещиной вокруг пары старых коптящих масляных ламп собрались семь подмастерьев. Приход Эдеарда нарушил их разговор, но молчание быстро сменилось приветственными улыбками. Ощущение причастности к их кружку не переставало радовать юношу. Даже Оброн приветливо махнул рукой, а Фахин жестом предложил сесть рядом с ним. Эдеард постарался пройти как можно дальше от Зехар, а на ее кошачью усмешку ответил нервной улыбкой.

— Я думал, ты уже не придешь, — сказал Фахин.

— Я просто немного задержался, — ответил Эдеард.

Открыв кожаную сумку, он достал и высоко поднял большую бутылку с вином, чем заслужил одобрительный свист.

Фахин наклонился к его уху.

— Я решил, что ты сбежал в страхе перед Зехар, — многозначительно подмигнув, прошептал он.

— Милосердная Заступница, неужели она всем рассказывает обо мне?

— Я подслушал ее разговор с Марили. Она просила Келину достать у доктора Сенео пузырек с соком винака. Я думал, ты в курсе.

— Нет, не в курсе, — буркнул Эдеард.

— Ладно. Если возникнет такая потребность, просто скажи мне. Я смогу достать тебе флакончик так, что никто не будет об этом знать, тем более Сенео.

— Спасибо, я запомню.

Фахин кивнул, не проявляя дальнейшего интереса к этой теме, о чем свидетельствовали и его пассивные поверхностные мысли. Он открыл свою старую сумку на поясе и достал несколько высушенных листьев кестрика. Теперь они двое стали центром нескрываемого интереса со стороны остальных подмастерьев, собравшихся в пещере.

Эдеард уселся поудобнее и откупорил бутылку. Вино было темно-красным, что, по словам Акиима, свидетельствовало о его высоком качестве. Сам Эдеард в этом не разбирался. Все вино в Эшвилле обладало сильным привкусом, остающимся во рту даже на следующий день. Эдеард полагал, что со временем привыкнет к нему, но чтобы получать удовольствие…

— Фахин, каким ты себя видишь лет через пятьдесят?

Тощий ученик доктора поднял взгляд от приготовленной сланцевой ступки.

— Дружище, ты сегодня что-то слишком серьезен. Имей в виду, она действительно производит эффект.

На мгновение Эдеард решил, что речь идет о Салране, но взгляд Фахина, усиленный толстыми линзами, метнулся в сторону Зехар.

— Нет, это не то, — раздраженно отмахнулся Эдеард. — Только представь, прошло пятьдесят лет. Чего ты ждешь от жизни?

— Ну, я обязательно стану доктором. Сенео ведь намного старше, чем это кажется со стороны. А она говорит, что таких многообещающих учеников, как я, не было уже много лет.

Он начал растирать листья в ступке, вращая пестик плавными неторопливыми движениями.

— И это все? Деревенский доктор?

— Да. — Фахин больше не смотрел на Эдеарда, в его мыслях проскользнул оттенок нетерпения. — Я не такой, как ты, Эдеард. И пусть меня заберет Хоньо, я даже не такой, как Оброн. Я уверен, что при тебе гильдия эгг-шейперов уже в следующем столетии обретет небывалое величие. Возможно, лет через тридцать ты станешь мэром. Эшвилль прославится по всей стране, сюда начнут стекаться толпы людей, и наш край дождется процветания. В этом мы все на тебя надеемся. А в таких условиях быть доктором и твоим другом весьма почетно.

— Ты действительно считаешь, что я на это способен?

— Ты сможешь это сделать. — Фахин растер в пыль последние кусочки листьев. — В противном случае ты поведешь армию варваров на штурм Маккатрана и разрушишь старые порядки. В тебе есть особая сила. Я это видел. Мы все видели. Такая сила привлекает людей.

— Не говори так, — попросил Эдеард. — Даже в шутку.

— А кто шутит?

Фахин насыпал порошок кестрика в маленькую белую фарфоровую трубку и добавил немного табака.

Эдеард с беспокойством смотрел на друга.

«Так вот что думают люди! И поэтому я их раздражаю!»

— А знаешь, сторожа на башнях по ночам видят про-взглядом твоих быстролисов, — сказал Фахин. — Ты по-прежнему удерживаешь их снаружи?

— Что? Нет! Я прогнал быстролиса сразу, как только мы вернулись; ты ведь был рядом и сам все видел. Да и как эти старые дурни могли что-то увидеть? Они спят большую часть ночи, кроме того, не в состоянии отличить одного зверя от другого.

— Быстролисы были в ошейниках.

— Это не мои! — возразил Эдеард. — Постой, лис был не один? Ты же знаешь, что я управлял только одним зверем. А когда они их видели? — заинтересовался он.

Фахин чиркнул спичкой и сильно затянулся, загоняя пламя в чашечку трубки.

— Точно не помню. — Он выпустил клуб дыма. — Кажется, пару месяцев назад.

— Почему никто мне не сказал? Я бы мог выяснить, правда это или нет.

— А зачем?

Спичка догорела, Фахин сделал глубокую затяжку, и его взгляд мгновенно утратил четкость.

Эдеард смотрел на своего друга с растущим беспокойством. Все они собрались в пещере, чтобы выпить, покурить и поболтать, как поступали все подмастерья с самого основания Эшвилля. Но Фахин с недавних пор стал употреблять кестрик почти каждый вечер, и после возвращения каравана из Визама эта привычка быстро укреплялась.

— Милостивая Заступница, — прошептал Эдеард и обернулся к другому подмастерью.

«Может, и правильно, что я уеду отсюда».

Фахин передал трубку соседу. Зехар, не переставая хищно улыбаться, протянула руку к бутылке Эдеарда. Прежде чем передать ей вино, он с преувеличенной жадностью сделал большойглоток.

…Первым, что ощутил Эдеард после пробуждения, был сильнейший приступ тошноты. Попытавшись перевернуться, он сильно ударился виском о холодные доски пола. Он даже не сразу понял, что лежит не на своем чудесном мягком матраце, а почему-то прямо на полу, рядом с кроватью, к тому же полностью одетый, если не считать одного сброшенного ботинка. И изо рта жутко воняет!

Эдеард застонал и снова ощутил, как к горлу поднимается кислота. Отказавшись от попыток контролировать свой организм, он уступил позывам рвоты. А через мгновение его охватил ужас, выступивший холодной испариной из каждой поры тела. Дрожащими руками Эдеард попытался стереть клейкую жидкость, капавшую с губ, и едва не заплакал от жалости к самому себе. Он мог бы смириться с похмельем, даже таким сильным, какое давало красное вино, но сейчас испытывал нечто более страшное, чем расплата за невоздержанность. Эдеард вспомнил. Лес. Засада бандитов.

Его тело среагировало на алкоголь и пару затяжек трубки. А разум на глубинном инстинктивном уровне вопил о смертельной опасности, надвигающейся из темноты. Эдеард заставил себя сесть. Слабый рассеянный свет ночного неба, проникающий сквозь щели в ставнях, позволил осмотреть комнату. Все было в порядке. Все, кроме него самого. Он всхлипнул, не в силах сопротивляться животному ужасу, почти ожидая, что его в любой момент поглотит какое-то чудовище. Похмелье отдавалось в голове пульсирующей болью. С трудом сосредоточившись, он медленно открыл про-взгляд и осмотрелся.

Трое младших подмастерьев спали в своих постелях. Эдеард продвинул про-взгляд дальше, едва не плача от острой боли позади глаз. Акиим тоже мирно храпел в своей комнате. Во дворе подрастающие ген-формы, как и всегда, спали стоя, переступая с ноги на ногу и пофыркивая. Две кошки неторопливо пробирались по крыше, выслеживая мелких грызунов. Ген-волк, сидя на привычном камне у ворот деревни, медленно поворачивал голову, послушно наблюдая за дорогой.

Эдеард в изнеможении застонал и отвел про-взгляд. Он все еще дрожал от холода. Влажная и липкая на груди рубашка невыносимо воняла. При малейшем движении его снова начинало тошнить. Он не без труда освободился от рубашки, дотянулся до стакана с водой, стоявшего на прикроватной тумбочке, и отпил несколько глотков. Из комода, с самого дна одного из ящиков, Эдеард достал мешочек вымоченных в масле лепестков джуна, приготовленных Фахином. Он развязал бечевку, закрыл глаза и положил в рот один лепесток. Снадобье обладало отвратительным вкусом, но Эдеард протолкнул его в горло последним глотком воды.

За все шестнадцать прожитых лет ему еще никогда не было так плохо. И страх все еще не унимался. От нового приступа дрожи на глазах выступили слезы, а руки непроизвольно обхватили плечи.

«Что со мной происходит?»

Он доковылял до окна и распахнул ставни. В комнату ворвался прохладный ночной воздух. Море Одина уже почти спустилось за горизонт, а это означало, что после полуночи прошло около двух часов. Впереди бледными пятнами в призрачном свете звездных туманностей простирались соломенные крыши низеньких домишек. Ничто не двигалось. Но от одного вида этой безмятежной картины Эдеарду стало еще страшнее. На мгновение в ушах зазвенели крики, перед глазами мелькнули языки пламени. Живот опять скрутило болью, так что Эдеард привалился к подоконнику.

«Заступница, за что мне все это?»

Выпрямляясь, он инстинктивно взглянул на ворота в крепостной стене и две сторожевые башни. Ни одного из часовых не было видно. Впрочем стояла ночь, а ворота находились в доброй полумиле. Эдеард решительно набрал полную грудь воздуха и уперся обеими руками в оконную раму. Он снова сосредоточился на про-взгляде. «Если там все в порядке, — решил он, — я иду спать».

Сторожевые башни были построены из гладкого камня, а в течение последующих десятилетий их еще укрепили изнутри толстыми брусьями В их стенах до сих пор не было ни одной пробоины, но сверху вниз уже поползли извилистые трещины. На широких парапетах башен могли одновременно поместиться до десяти воинов, и в их распоряжении имелось несколько тяжелых орудий, угрожавших любому глупцу, осмелившемуся штурмовать ворота. Сегодня на восточной башне никого не было. А вот на парапете западной башни под сигнальным колоколом стоял человек. Он повернулся и посмотрел на деревню. У его ног на каменных плитах лежали три тела.

Эдеард испуганно вздрогнул и попытался изменить фокусировку про-взгляда. Мысли одинокого мужчины мерцали оттенком удовлетворения Эдеард ощутил его злобную усмешку.

«Привет», — донесся до него телепатический посыл.

У Эдеарда сжалось горло, он перестал дышать.

— Кто ты?

В его голове зазвучал мысленный смех.

«Нам известно, кто ты такой. Мы все о тебе знаем, смышленый мальчишка. Мы знаем, как ты поступил с нашими друзьями. И поэтому сегодня ты — моя добыча. Обещаю, твоя смерть не будет быстрой».

Эдеард ахнул и отпрянул от окна. Но слабое ощущение прикосновения чужого про-взгляда все равно осталось. Он вложил в телепатический посыл все свои силы:

— Акиим! Акиим, проснись. Бандиты! Бандиты уже в деревне!

Его мысленный вопль стал своеобразным сигналом. Мягкое сияние мыслей проявилось на дорожках и переходах между строениями гильдии. Эдеард закричал. Бандиты были повсюду!

Как их много! Здесь собрались негодяи со всего дикого леса.

— Во имя Заступницы, что случилось? — донесся мысленный вопрос сонного Акиима.

— Бандиты! — снова крикнул Эдеард и мысленно, и вслух. — Сотни бандитов. Они уже здесь.

Он обратился сразу ко всем ген-волкам, оставшимся в гильдии, и да: команду атаковать чужаков. В ответ по двору раскатился угрожающий рык.

На улице у гильдии появились пятеро бандитов. Они излучали силу и уверенность и уже не старались остаться незамеченными. В отличие от своих лесных собратьев, они не были измазаны грязью и носили простые темные куртки и крепкие ботинки. И они не пользовались ни луками, ни стрелами. Вместо этого грудь каждого пересекали два ремня крест-накрест, к которым были пристегнуты небольшие металлические коробочки и несколько кинжалов. Эфир вокруг бандитов дрожал от телепатических посылов. А потом Эдеард заметил рядом с каждым по паре быстролисов.

— Милосердная Заступница, — выдохнул он.

Его мозг уловил посылы Акиима, обращенные к старейшинам деревни, и в них короткие и четкие команды объявить общую тревогу.

Но было уже поздно. Над крышами Эшвилля взметнулось пламя. Ярко горящие факелы, пропитанные маслом, взлетали в воздух и, направляемые телекинетической силой, падали прямо на соломенные кровли. Сухая погода, стоявшая в последние месяцы лета, способствовала распространению огня, и вскоре вся деревня запылала оранжевым костром.

По двору гильдии пронеслись ген-волки. Эдеард, протянув третью руку, распахнул перед ними ворота. И тогда он впервые услышал этот грохот. Ужасный оглушительный раскат, словно выстрелили сразу сотни пистолетов. В открытом окне полыхнули белые вспышки, а в его голове отозвались злорадные мысли бандитов. Ген-волки попадали на землю; их тела изрешетили пули, а через мысленную связь пронеслись импульсы мучительной боли. Те, которые сумели уцелеть под выстрелами, были атакованы быстролисами. Металлический грохот затих, а звери сцепились между собой, принялись прыгать, вертеться и рвать друг друга клыками.

В этот момент Эдеард услышал женский крик. В нем было столько смятения и боли, что он не осмелился посмотреть на жертву про-взглядом, он знал, что означает такой крик. Знал, что это значит для любой женщины деревни. Или девочки.

Его пронизывающая расстояние мысль метнулась к церкви.

— Салрана!

«Эдеард, — донесся до него ее посыл. — Они здесь, они уже в церкви».

Его мысль мгновенно отыскала ее, словно подсветив мощным лучом. Салрана закрылась в своей комнатке в покоях настоятельницы, примыкающих к церкви. А под куполом церкви между пустыми скамьями в сопровождении быстролисов уже шли трое бандитов, излучавших презрение и злобное торжество. Мать Лореллан, поднявшись с кровати, спешила в церковь навстречу осквернителям. Для служительницы богини ее мысли сияли необычайно сильной агрессией.

Эдеард понимал, что бандиты и их звери через минуту разорвут ее в клочья.

— Беги, — крикнул он Салране. — Беги быстрее. Выпрыгни из окна в сад. Старайся не попадаться им на глаза и пробирайся к рыночной площади. На мостовой нет огня. Я встречу тебя у палатки взвешивания зерна.

«Ой, Эдеард!»

— Не медли. Беги скорее.

Он бросился к окну. В несколько прыжков он оказался на улице. Бой быстролисов с выжившими ген-волками уже почти закончился. Если здесь и остался еще кто-то из зверей, он сможет с ними справиться. Напротив гильдии полыхал весь ряд домов. Из распахивающихся дверей выбегали мужчины, закрытые щитами, с ножами в руках. Бандиты подняли свое оружие, и снова раздался грохот. Они как-то умудрялись перезаряжать свои пистолеты с невероятной быстротой и посылали подряд десятки пуль. Эдеард в оцепенении смотрел, как плоские предметы в их руках плюются пурпурно-филетовым пламенем. Пули легко пробивали щиты, и жители деревни один за другим падали на землю в страшных мучениях.

— Мерзавцы! — крикнул Эдеард и рванулся вперед.

«Нет! Стой!»

Телепатический посыл Акиима был настолько мощным, что половина людей застыла на месте. На несколько мгновений стих даже грохот оружия.

Эдеард приземлился и едва не вскрикнул от боли в босой ноге. Ближайший к нему бандит пригнулся, словно собирался схватиться врукопашную. Каким-то образом Эдеард чувствовал сразу и Акиима, и бандита на сторожевой башне и знал, что оба они затаили дыхание. Бандит на улице, торжествующе оскалив зубы, поднял оружие. Эдеард третьей рукой потянулся к его руке. Он не был уверен, что даже его щит сможет устоять против множества одновременно бьющих пуль, но, как и с любым другим оружием, для выстрела надо было нажать на курок. Бандит вытаращил глаза, ощутив на себе силу телекинеза Эдеарда. А потом улица огласилась воплями, когда третья рука Эдеарда быстро переломала ему все пальцы по очереди. Эдеард стал поворачивать оружие под изумленным взглядом бандита, пока дуло не уперлось в грудь стрелка. А потом резко нажал на курок. Разряд, хоть и длился долю секунды, оказался необычайно мощным. Потом внутри оружия сработал какой-то механизм, и сердце бандита взорвалось. Обрывки плоти и брызги крови окропили пыльную улицу.

Еще трое бандитов подняли оружие. Эдеард напрягся, обхватил их тела третьей рукой и лишил возможности двигаться.

— Разберитесь с ними, — крикнул он оставшимся в живых крестьянам, выбежавшим из горящих домов.

«Твоя смерть будет неимоверно мучительной», — уловил он посыл бандита со сторожевой башни.

За спиной Эдеарда громыхнуло оружие. Резко обернувшись, он увидел, как падает пятый бандит, не устоявший под натиском целой стаи ген-мартышек, проинструктированных Акиимом.

— Я же сказал остановиться, — упрекнул его учитель.

— Спасибо, — ответил Эдеард.

Жестокость крестьян, набросившихся на неподвижных бандитов, его неприятно поразила. Он ослабил хватку на окровавленных трупах. Люди, опомнившись, повернулись к нему, ожидая указаний.

— Собирайтесь все вместе во дворе гильдии, — сказал им Эдеард, припомнив действия Мелзара во время нападения в лесу. — Держитесь единой той, так ваша защита будет крепче.

— И ты тоже иди с нами, парень, — позвал его Акиим, увидев, что Эдеард ял оружие одного из бандитов.

Пpo-взгляд открыл ему внутреннее устройство, оказавшееся невероятно сложным. Эдеард ничего не понял в работе механизма, кроме того, что надо нажимать на курок и еще что в передней камере металлического футляра лось не так уж много пуль.

— Я должен помочь Салране.

— Нет. Здесь все кончено. Уходи. Живи, Эдеард, я прошу тебя. Постарайся пережить эту ночь, не дай им одержать победу.

Эдеард пустился бегом по улице, морщась от боли при каждом шаге босых ног.

— Нельзя допустить, чтобы они разрушили всю деревню.

— Они уже сделали это, мой мальчик! Беги и прячься!

Его про-взгляд постоянно осматривал путь в поисках новых бандитов, переулка навстречу выскочил быстролис. Эдеард почти поравнялся дм, а потом проник третьей рукой в череп и вырвал мозг. При этом он ощутил злобу зверя, обжигающую, словно пламя факела. От полыхающих домов на улице стало светло задолго до рассвета. Ночную тишину прогнали утихающие крики, стоны, грохот оружия и треск огня.

«А ты ловкий парень, верно?» — послышался в его мыслях насмешливый голос бандита с башни.

Эдеард направил туда свой про-взгляд, но на башне уже никого не было. Быстрый осмотр не выявил ничего, кроме разбитых ворот и мертвых сторожей.

— Где ты? — с досадой воскликнул Эдеард. — Акиим, помоги, я не чувствую и половины бандитов.

Физический слух уловил щелчок механизма, и Эдеард инстинктивно усилил защиту. Из дома, мимо которого он пробегал, вырвалась очередь выстрелов. Позже он решил, что ему повезло: бандит плохо прицелился, и в Эдеарда попали не все пули. Да еще в мозгу послышатся чей-то слабый телепатический посыл: «Нет, только не его». Но даже и при этом ударная сила отбросила его назад и почти оглушила. Третья рука Эдеарда непроизвольно потянулась к источнику выстрелов. Бандит, слегка пошатываясь, уже выходил на дорогу. Эдеард дотянулся до горящей соломенной крыши и резко дернул. Языки пламени взметнулись к небу, а остатки крыши рухнули на голову бандита, тот упал на колени и завопил, но, к счастью, его крики быстро затихли.

«Ты в порядке?» — спросил Акиим.

Эдеард со стоном поднялся на ноги. Вокруг повсюду бушевали пожары, в ночное небо то и дело взмывали столбы искр, из дверей и окон домов вырывались оранжевые потоки. От невыносимого жара кружилась голова, и казалось, что не защищенная одеждой кожа вот-вот почернеет и вздуется пузырями.

— Я здесь, — ответил он, — но я не чувствую их, я не знаю, где они находятся.

Он был уверен, что бандит из сторожевой башни уже подкрадывается к нему, скрываясь за бушующим пламенем и оседающими стенами домов.

«Попробуй вот это», — сказал Акиим.

Тон его телепатического посыла стал высоким, словно звонкая птичья трель. Эдеарду казалось, что эта песня до отказа заполнила его разум. В ней содержались знания, грани таланта, мысли и даже воспоминания, позволяющие осуществить особые действия разума. Учась формировать зародыши, Эдеард усвоил множество базовых толкований, но это оказалось намного более сложным. Когда песнь закончилась, он начал объединять свой про-взгляд и третью руку в единую силу, которая образовала вокруг оболочку непроницаемой темноты. Теперь он как будто попал в сгусток плотного тумана.

«Я прошу тебя, — снова заговорил Акиим. — Уходи. Не рискуй своей жизнью. Эдеард, воздержись от напрасного риска. Пожалуйста. Запомни: Синяя башня в Маккатране. Иди туда. Раскрой свой дар».

— Я не могу вас оставить! — закричал он в кошмарную ночь.

«С деревней покончено. А теперь уходи. Ступай, Эдеард. И пусть наши старания не пропадут понапрасну».

Эдеарду хотелось опровергнуть слова старого мастера, сказать, что его отважные друзья-подмастерья и мастера вроде Мелзара и Бедарда сумеют дать отпор. Но, взглянув на окружающий хаос и огненный шторм, он понял, что был бы неправ. Вокруг все еще раздавались отчаянные крики, рычание быстролисов и грохот оружия. Бандиты встречали сопротивление только поблизости от нескольких гильдий, а вся остальная деревня уже пала. Спасать было некого. Кроме Салраны.

Эдеард снова заставил себя бежать к рыночной площади. Мимо него по улице, не дальше, чем в пяти ярдах, проскочил бандит — и даже не заметил присутствия Эдеарда. Тот мог бы убить его без труда, хотя бы в отместку за гибель своих соотечественников, но тогда выдал бы себя. Несмотря на охвативший его гнев и отчаяние, Эдеард понимал, что для борьбы с человеком со сторожевой башни у него нет ни сил, ни опыта.

По пути к рынку он проскочил еще мимо трех разбойников. Вокруг площади повсюду бушевал огонь, но ближе к центру было уже не так жарко. Вдруг он увидел, что двое мужчин удерживают лежащую женщину и смеются, наблюдая, как третий ее насилует. Быстролисы, охраняя своих хозяев, образовали вокруг них кольцо.

Этого Эдеард стерпеть не смог. Он даже узнал женщину, хотя и не вспомнил ее имени, — она помогала подготавливать шкуры в дубильной мастерской.

Бандиты ни о чем не догадывались, пока их быстролисы не развернулись мордами внутрь кольца и не зарычали, показав клыки величиной с человеческий палец.

— Что за… — только и успел выкрикнуть один из насильников.

Он поднял оружие, но было слишком поздно. Звери прыгнули, и по площади разнеслись отчаянные вопли терзаемых разбойников.

«А, вот ты где, — раздался в голове злорадствующий телепатический голос. — А я уж испугался, что ты от меня ускользнул».

Эдеард зарычал от ярости, подняв взгляд к затянутому дымом ночному небу. Как он ни старался, отследить источник посыла он не мог.

«Ну и что же ты намерен здесь делать, кроме как истреблять моих товарищей? Ах, да, уже вижу».

Эдеард уже заметил, что Салрана, спрятавшись под прилавком весовой, озадаченно смотрит вверх. Он со всех ног устремился к ней.

«Он на рыночной площади, — на всю деревню объявил бандит. — Окружайте».

Эдеард почувствовал, как все разбойники повернулись в его сторону.

«А она хорошенькая. Очень молода, к тому же из церкви, верно? Да, я ее: наю. Позволь тебя поздравить, ловкий парнишка. Отличный выбор. Ради такой девчонки можно и рискнуть».

Эдеард добрался до Салраны и окружил ее своей защитной маскировкой. Его появление вызвало у нее изумленный возглас.

«Вот я тебя и поймал».

Эдеард отчетливо ощущал злорадное удовлетворение в посыле бандита. Он даже почувствовал, как тот напряг мышцы ног, чтобы добраться до испуганного мальчишки.

«В самом конце я пришпилю тебе веки, чтобы ты не мог закрыть глаза и видел, как я ее трахаю, — объявил бандит, наполняя свой посыл предвкушением наслаждения. — Это будет последнее, что ты увидишь перед смертью. И ты отправишься к Хоньо с одной мыслью: я оставлю ее себе, ловкий парнишка. И буду обрабатывать каждую ночь. Следующее десятилетие твоей девчонке предстоит вынашивать моих детей».

— Вставай, — закричал Эдеард, потянув Салрану за руку.

Она плакала и уже почти не могла шевельнуться от страха.

— Не отдавай меня им, — рыдала она. — Пожалуйста, Эдеард. Убей меня. Л этого не вынесу. Я не могу, лучше целую вечность провести в темноте Хоньо.

— Ни за что не отдам, — заверил ее Эдеард и обнял, окутывая свой защитой.

«Приведите на рынок быстролисов, — приказал бандит. — Выследите его по запаху».

— Пойдем, — прошептал Эдеард.

Он направился к главному выходу, но сразу же остановился. Навстречу шло больше десятка бандитов с целой сворой быстролисов. Прямо перед ними, спасаясь от огня, пробежала стайка цыплят и группа отчаянно визжащих ген-мартышек, но хищники даже не оглянулись на них.

— Милосердная Заступница!

Он оглянулся по сторонам, не осмеливаясь воспользоваться про-взглядом из страха, что чертов бандит его обнаружит.

«Мне наплевать, что огонь мешает взять след. Найдите его!»

Злость в мыслях бандита стала для Эдеарда первым за эту ужасную ночь поводом для радости. Только оглянувшись по сторонам, он понял, насколько разрушительным оказался пожар. Горели все дома. Столб удушливого дыма поднимался на сотни футов, закрывая созвездия и туманности. Падающие стены засыпали обломками палисадники, а за ними виднелись пылающая мебель и домашняя утварь. Кольцо пламени не только не позволяло бандитам взять след, но и самому Эдеарду мешало найти путь к бегству. Ему надо было отвлечь преследователей, и как можно быстрее. Его третья рука дотянулась до пирамиды пивных бочек и толкнула ее. Бочки раскатились по мостовой, некоторые из них разбились, выплеснув на камни быстро растекшуюся волну пива. Одновременно Эдеард дотянулся до всех ген-форм, которых только мог достать, и позвал их на рыночную площадь, обещая спасение от огня. Животные хлынули на рынок, прыгая через прилавки и проскакивая в узкие проходы. Разгоряченные быстролисы вышли из повиновения и, подчиняясь природным инстинктам, устремились за ними.

«Прекрасный ход, — издевательски похвалил его бандит. — Думаешь, это поможет тебе скрыть запах? А как тебе такой поворот?»

Бандиты на площади выстроились с одной стороны и начали обстреливать рынок, рисуя изрыгающими пули стволами широкие дуги. Пораженные выстрелами звери подняли оглушительный вой и попытались скрыться. К общему шуму добавился и злобный рык быстролисов, тоже попавших под обстрел. Вскоре вся площадь была усеяна безжизненными телами зверей. Кровь, смешавшись с пивом, потекла вниз по улице.

Эдеард и Салрана, пригнувшись от выстрелов, начали пробираться к выходу ползком. Вскоре стрельба закончилась. Эдеард ждал очередной насмешки, но ничего не услышал.

— Бежим, — поторопил он Салрану.

Взявшись за руки, они ринулись в переулок, ведущий к гильдии плотников. Вдоль стен бродили разбойники со своими быстролисами. Внутри бушевало пламя, жадно поглощавшее столярные мастерские и запасы леса, языки огня пробивались сквозь клубы дыма и поднимались в небо. Шиферная крыша главного здания уже провалилась. Эдеард гадал, остался ли там кто-то в живых. Оброн наверняка сумел пробраться в глубокие погреба. Эдеард просто не мог представить себе мир без Оброна.

На перекрестке Салрана потянула его вправо.

— Не туда, — прошипел Эдеард.

— Но стена там, — зашептала она.

— Они будут нас там ждать, и, если мы попытаемся перелезть через вал, быстролисы почуют наш запах.

— А куда же мы пойдем?

— Вверх, к скале.

— Но… они же будут обыскивать пещеры.

— Мы не пойдем в пещеры, — заверил ее Эдеард.

Он собрал оставшиеся поблизости ген-формы, в основном собак, пару мартышек и даже одного жеребенка. Всех животных он заставил пройти вокруг них с Салраной, чтобы затоптать следы. Впрочем, Эдеард сомневался, что в таком дыму на засыпанной пеплом земле смогут учуять запах даже быстролисы.

Через пару минут они с Салраной добрались до места, где копали новый колодец. Ведард и его команда успели углубиться всего на пять ярдов и не более трети шахты обложили камнями.

— Полезай туда, — скомандовал Эдеард, указывая на деревянную лесенку, ведущую на дно, где ген-мартышки целыми днями рыли землю и глину.

— Они обязательно заглянут сюда, — жалобно простонала Салрана.

— Только в том случае, если колодец будет открыт, — ответил Эдеард и махнул рукой на каменную крышку, которой собирались закрыть колодец после окончания работ.

— Ты сможешь ее сдвинуть? — недоверчиво спросила Салрана.

— Сейчас мы это выясним. Зато я абсолютно уверен, что сквозь нее не пробьется ни один про-взгляд.

Салрана, излучая страх, начала спускаться по грубо сколоченной лесенке. Эдеард последовал за ней, а когда его голова оказалась на уровне земли, остановился. Он шел на огромный риск, от которого зависели жизни их обоих, но другого способа скрыться от быстролисов и кровожадных разбойников не видел. Он лишь осмелился направить телепатический посыл точно в гильдию эгг-шейперов.

— Акиим? — тихо окликнул он.

Ответа не последовало, а пользоваться про-взглядом было слишком опасно. Он в последний раз окинул гневным взглядом огненный шторм, разрушивший его дом, а потом сосредоточился на третьей руке. Каменная плита приподнялась над землей на пару дюймов, медленно проплыла по воздуху и с негромким скрежетом опустилась на колодезную шахту. Надежная крышка преградила путь и отблескам огня, и грохоту оружия, и горестным крикам.

Эдеард провел в ожидании не один час. Они с Салраной сидели на деревянном настиле на дне шахты, прижавшись друг к другу, черпая силы в дружеской близости. Девочка время от времени засыпала беспокойным сном, часто вздрагивая и постанывая. Эдеард такой роскоши как сон себе позволить не мог.

«Неужели я во всем виноват? — думал он. — Неужели это месть за битву в лесу? Но ведь они начали первыми. — Впрочем, самым тяжелым был вопрос, снова и снова терзающий его душу: — А мог ли я сделать больше?» Теперь, когда Эдеард окончательно протрезвел и похмелье отступило, он постоянно вспоминал внезапно разбудившее его ощущение. Оно было точно таким же, как ужас, охвативший его в лесу, предчувствие какой-то беды. Предвидением, естественно, подаренным Небесной Заступницей, обычно обладали старшие служительницы церкви. Значит, это реально. «Если бы я не был таким глупцом! Если бы не пренебрег предупреждением!..»

Эдеард не хотел открывать крышку колодца. Он боялся, что не выдержит ужасного зрелища, ожидавшего его наверху. «Моя вина. Только моя вина».

Прошло несколько часов, и вдоль края каменной плиты, там, где она неплотно легла на землю, стали пробиваться слабые лучики света. Но Эдеард продолжал ждать. Восход солнца еще не гарантировал ухода бандитов. На десятки миль вокруг им было нечего бояться. Теперь каждый вечер, ложась спать, станут испытывать страх только жители окрестных деревень.

— Мы не подозревали, что они так хорошо организованы, — горько произнес Эдеард. — А уж я‑то должен бы это понять.

— Не говори глупости, — ответила Салрана. В темноте шахты она придвинулась к нему вплотную, и тонкая ручка обвилась вокруг его талии. — Откуда тебе было знать? Даже мать-настоятельница не могла этого увидеть.

— А у матушки Лореллан было предвидение?

Нет, нельзя сказать, чтобы это было предвидение. Вчера она была чем-то озабочена, но не могла определить причину беспокойства.

— Она не могла предвидеть собственной смерти? Какое же это откровение?

Салрана снова заплакала.

— О, Заступница, прости, — воскликнул он и крепче прижал Салрану к себе. — Я не подумал. Какой я глупый.

— Нет, Эдеард. Ты пришел мне на помощь. Только мне, а не своим друзьям, не матери-настоятельнице. Почему? Почему ты помог именно мне?

— Я… Знаешь, все эти годы мне казалось, что мы вдвоем противостоим целому миру. Ты была моим единственным другом. Не думаю, что без тебя я смог бы чего-то достичь. Я не раз думал о том, чтобы убежать в леса.

Она возмущенно тряхнула головой.

— Тогда ты стал бы одним из бандитов, одним из тех, кто вчера напал на нашу деревню.

— Нет, не говори так. Никогда. Я ненавижу их. Сначала мои родители, теперь… — Он не удержался, опустил голову и всхлипнул. — Все. Все пропало. Я не смог им помочь. Все вокруг опасались моей силы, а когда она понадобилась, я ничего не смог сделать.

— Смог, — возразила она. — Ты помог мне.

Долгое время они сидели, прижавшись друг к другу. Немного погодя слезы Эдеарда высохли, чувствуя себя несчастным и никчемным, он стер остатки влаги ладонью. Ладони Салраны обхватили его лицо.

— Ты хочешь меня? — прошептала она.

— Э-э… Нет.

Ему было очень трудно это выговорить.

— Нет? — Ее мысли, и до того рассеянные, выплеснули волну обиды. — Я думала…

— Не сейчас, — поспешил продолжить он, сжимая ее ладони. Он знал, что она испытывает: сокрушительное горе, одиночество и страх — все это ясно отпечаталось в ее мыслях. Она жаждала утешения, а физическая близость просто была самым сильным способом. И в его растерянности и горе близость между ними очень бы ему помогла. Но Эдеард слишком заботился о Салране и не мог, что называется, воспользоваться ситуацией. — Я бы очень хотел, но ты еще молода. Слишком молода.

— Линем в прошлом году родила ребенка, а она была не старше, чем я сейчас.

Он не удержался от усмешки.

— Какой пример ты бы подала своей пастве?

— Паствы больше нет.

Веселье Эдеарда моментально испарилось.

— Есть. Это я.

Салрана подняла взгляд к каменной плите.

— Как ты думаешь, там остался кто-то еще?

— Кто-нибудь обязательно остался. Акиим всегда говорил, что Эшвилль может многое выдержать. Ведь его жители так эффективно сопротивлялись всем переменам уже не одно столетие.

— А ты правда хотел бы?..

— Я… — Легкость, с которой она перескакивала с одной темы на другую, особенно, когда одна из тем была об этом, приводила его в замешательство. — Да, — осторожно признался он. — Ты даже не представляешь, какой ты становишься красивой.

— Лжец! Я три раза в неделю прихожу к доктору Сенео за притираниями для лица.

— Ты с каждым днем становишься все краше, — настойчиво повторил он.

— Спасибо, Эдеард. Ты самый лучший. Я никогда даже не думала о других парнях. Только о тебе.

— Гм. Правильно.

— Было бы обидно умереть девственницей, правда?

— Леди! Вы самая ужасная послушница во всей Бездне.

— Глупости. Заступница никогда не отвергала любовь. Она была женой Раха, и половина жителей Маккатрана считают себя их потомками. Это же великое множество детей.

— По-моему, это богохульство.

— Нет. Это человечность. Именно поэтому Первожители призвали Заступницу, чтобы она помогла нам снова обрести свою истинную натуру.

— Ладно, сейчас нам важнее просто остаться в живых.

— Я знаю. А насколько я должна быть старше? Такого возраста, как ты?

— Ну, наверное. Да, пожалуй, так.

— Не могу дождаться. А прошлую ночь ты провел с Зехар?

— Нет! Эй, это тебя не касается.

Он почему-то пожалел, что не поддался заигрываниям Зехар. Она уже мертва, и, если ей повезло, ее смерть была быстрой.

— Ты станешь моим мужем, и я должна знать о твоих бывших подружках.

— Я пока еще не твой муж.

— Пока, — подчеркнула она. — В моем предвидении ты им станешь.

Он поднял руки, признавая свое поражение.

— Как долго ты намерен здесь оставаться? — спросила Салрана.

— Не знаю. Даже если им здесь нечего бояться, вряд ли они задержатся в сожженной деревне. В окрестных селениях уже знают о том, что произошло. Дым пожара поднялся к самому Морю Одина, и фермеры разбежались, рассылая телепатические посылы во все стороны. Я надеюсь, что в провинции поднимут милицию и организуют преследование.

— Милицию? А она сможет справиться с разбойниками?

— В критических условиях каждая провинция имеет право образовать отряды милиции, — пояснил он, стараясь припомнить основы конституционного закона Кверенции, передаваемые ему Акиимом. — А сейчас именно такой случай. Но в реальности, я думаю, бандиты уйдут подальше задолго до того, как сюда доберется хоть какой-нибудь отряд, а в диком лесу их никто не будет преследовать. Да еще это оружие, что у них появилось. — Он поднял свой диковинный трофей, в котором угадывалась грозная мощь. — Я никогда не слышал ни о чем подобном. Наверное, такие вещи имелись у людей до полета в Бездну.

— Так как же это? Никакой справедливости нет?

— Должна быть. Пока я жив, они будут проклинать свою дерзость этой ночи. Уничтожением деревни они заслужили свою смерть.

Салрана прильнула к его плечу.

— Не гоняйся за ними, Эдеард. Пожалуйста. Они живут в лесах, это их владения, и они знают только жестокость и насилие. Я не перенесу, если тебя схватят.

— Я и не думал преследовать их сию минуту.

— О, спасибо.

— Ладно, сейчас, наверное, уже полдень. Надо выглянуть наружу.

— Хорошо. Но, Эдеард, если они все еще там и если нас увидят… я не стану его наложницей.

— Никто нас не схватит, — искренне заверил он девушку и в подтверждение своих слов похлопал по трофейному оружию. — Давай посмотрим, что там снаружи.

Он протянул третью руку к холодному камню. И в этот момент к его губам прикоснулись губы Салраны. Его рот непроизвольно открылся в ответ, и поцелуй затянулся.

— Просто на всякий случай, — пробормотала Салрана, снова прижимаясь к нему. — Я хотела, чтобы мы оба знали, что это такое.

— Я… я рад, — смущенно буркнул он.

На этот раз сдвинуть каменную плиту было намного труднее. Только сейчас, когда он попытался ее приподнять, Эдеард понял, насколько он голоден и испуган. Но тем не менее сумел сдвинуть крышку на несколько дюймов, так что появился тонкий полумесяц серого дневного неба. В яму не проникали ни крики, ни про-взгляды. Сам Эдеард не мог воспользоваться про-взглядом из-за того, что отверстие было слишком узким, а его голова все еще оставалась ниже уровня земли. Но вместо этого он мысленно позвал ген-орла, жившего в гильдии. К счастью, отклик величавой птицы поступил без промедления. Орел, уставший и совершенно сбитый с толку, сидел на скале. И то, что он показал Эдеарду, когда пролетел над деревней, мгновенно погасило робкие искры надежды.

От Эшвилля ничего не осталось. Ничего. Вместо домов дымились груды обгоревших обломков, каменные стены гильдий обвалились. Эдеард с трудом мог определить расположение улиц. Над руинами все еще висела тонкая пелена дыма.

Затем орел спустился ближе к земле, и стали видны трупы. На обгоревших телах колыхались почерневшие клочки одежды. Еще хуже выглядели конечности, торчавшие из-под обломков. Внимание орла привлекло какое-то движение, и птица почти вертикально слетела вниз.

У развалин своего дома, уронив голову на руки и раскачиваясь взад и вперед, сидел старый Формал. По его морщинистому лицу текли слезы. Маленький мальчик, совсем голый, бегал вокруг прилавка на рыночной площади. Его тело покрывали многочисленные синяки и ссадины, лицо словно окаменело, и взгляд был обращен куда-то за пределы физического мира.

— Они ушли, — сказал Эдеард. — Давай выбираться.

Он бросил на землю ненавистное оружие и отодвинул каменную плиту.

Хуже всего был отвратительный запах; неистребимая вонь дыма сгоревшего дерева и сожженной плоти. В первый момент Эдеарда чуть не стошнило. Сгорели не только ген-формы и домашние животные. Он оторвал от своих потрепанных брюк полоску ткани, смочил ее в луже и повязал на лицо.

Они остановили мальчика, которого налет поразил так глубоко, что он перестал воспринимать реальность. Увели старика Формала с пепелища, бывшего ему домом в течение ста двадцати трех лет. Отыскали маленького Сагала, спрятавшегося под пустой бочкой рядом с работающим колодцем.

Семь человек. Это все, кого смог отыскать орел. Семь человек осталось в деревне, еще вчера насчитывающей более четырех сотен душ.

Все собрались у разбитых ворот, в тени бесполезной теперь крепостной стены, где не так сильно чувствовался трупный запах. Эдеард пару раз возвращался в деревню, пытаясь отыскать какую-нибудь еду и одежду, но его сердце в этих поисках участия не принимало.

Там их и обнаружил перед наступлением сумерек отряд из Села-над-Водой. Их было около сотни человек, хорошо вооруженных, на лошадях и ген-лошадях, и с целой стаей ген-волков. Глядя на руины деревни, люди с трудом верили своим глазам, но еще менее они были склонны поверить, что в этом повинны отлично организованные лесные бандиты. Никто и не подумал преследовать разбойников и отомстить за погибших. Вместо этого мужчины, беспокоясь о своих родных и близких, сразу же повернули обратно. Выживших обитателей Эшвилля они взяли с собой в Село-над-Водой. Обратно никто из них так и не вернулся.

Эдеард обратился к Салране телепатическим посылом.

— Караван уже здесь.

— Где? — удивилась она. — Я ничего не чувствую.

— Они только что миновали ферму Молби и на мосту перед деревней будут примерно через час.

— Это очень далеко для про-взгляда, даже для твоего.

— Мне помогает ген-орел, — признался Эдеард.

— Мошенник!

Эдеард засмеялся.

— Встретимся через полчаса на площади.

— Хорошо.

Он закончил инструктаж группы ген-мартышек, отобранных для чистки конюшен, и отпросился у Тонри, старшего подмастерья. Ответом на его вежливую просьбу отлучиться было только неопределенное ворчание. В гильдии эгг-шейперов Села-на-Воде ему не очень обрадовались. Проблема заключалась в его статусе. Мастер так и не признал его своим помощником. Желание Эдеарда занять это положение вызвало у подмастерьев бурю негодования; они считали, что новичок должен быть младшим членом гильдии. А то, что его талант превосходил способности каждого из них, считая и самого мастера, ничуть не улучшало положение.

Салрану в церкви Заступницы Села-на-Воде приняли более приветливо. Но счастливее она не выглядела.

«Это место никогда не станет нашим домом», — печально сказала она Эдеарду уже через неделю.

Не то чтобы жители Села-на-Воде неприязненно относились к беженцам, но и не слишком их привечали. Провинция Рулан теперь жила в страхе перед бандитами. Если уж лесные разбойники могли напасть на деревню в трех милях от опушки дикого леса, они с таким же успехом могли атаковать любой другой населенный пункт. Жизнь кардинально изменилась. Между фермами и лесом теперь постоянно дежурили патрули, а ремесленники были вынуждены оставить все самые срочные дела ради того, чтобы укрепить стены. Этой зимой в провинции Рулан все стали немного беднее.

Эдеард шел на рыночную площадь под теми же косыми взглядами, которые замечал на себе все три последние недели. Сама площадь, вымощенная булыжником и заставленная рядами палаток, в точности повторяла рынок Эшвилля, но была, конечно, больше. Село-на-Воде, более крупное поселение, располагалось между двумя рукавами реки Гвош, обеспечивающей естественную защиту с двух сторон. Между руслами быстротекущей реки был прорыт канал с крепким подъемным мостом посередине, замыкающий кольцо обороны. Единственный путь в деревню пролегал через мост, и в этом отношении здесь было безопаснее, чем в Эшвилле. Если только бандиты не воспользуются лодками. Но откуда им взять столько лодок?

Про-взгляд Эдеарда уже отыскал бегущую навстречу Салрану. Они встретились в рыбном ряду. Девушка снова получила голубую с белым форму послушницы церкви Заступницы, но сейчас одежда была ей немного великовата.

— Почти как раньше, — сказал Эдеард, окидывая ее взглядом с головы до ног.

Обращенных на нее взглядов других молодых парней на площади он предпочитал не замечать. Салрана поежилась и одернула длинные, расширяющиеся книзу рукава.

— Я давно забыла, как колется одежда, пока она новая, — пожаловалась она. — В Эшвилле я надевала собственное платье только один раз, на церемонии инициации. В остальное время я донашивала старье. А здесь мать-настоятельница выдала мне пять комплектов. — Салрана окинула оценивающим взглядом его костюм. — А ты все еще не нашел ткачей?

Эдеард отряхнул рукой свою старую рубашку с заплатками неопределенного цвета. Брюки на нем были короче, чем нужно, а кожа на ботинках потрескалась от старости.

— Чтобы ткач изготовил рубашку, ему надо заплатить. Подмастерьев одевает гильдия. А подмастерьям без статуса достается то, что не нужно никому другому.

— Он так и не подтвердил твоего статуса помощника мастера?

— Нет. У него своя политика. Все его помощники ни на что не способны, и только из-за его собственной небрежности в обучении. Они теряют по крайней мере шесть из десяти яиц. Это недопустимо. Даже новички у Акиима и то работали лучше. Кроме того, все помощники лет на пять старше меня, и поставить меня вровень с ними означало бы признать свою несостоятельность. Я не ценил свои отношения с Акиимом.

Он помолчал, вспоминая печальные события. Надо бы выбрать время и позаботиться о телах, устроить жителям деревни подобающее погребение, благословленное Заступницей.

— Ты справишься, — подбодрила его Салрана.

— Да. Спасибо.

Пока они бродили по рынку, Эдеард с завистью смотрел на выставленную одежду. Подмастерьям не разрешалось продавать ген-формы, полученные ими из яиц, все они принадлежали гильдии. Акиим в этом отношении проявлял большую гибкость, он верил в систему материального поощрения. Зато теперь у Эдеарда не было ни денег, ни друзей, ни уважения. Он словно вернулся в прошлое, снова стал десятилетним мальчишкой.

— Вчера вечером вернулся один из патрулей, — сказала Салрана. — А утром матушка была на совете старейшин. Командир патруля сказал, что они не встретили ни одного разбойника, не говоря уж о многочисленных бандах. Скорее всего, завтра будут обсуждать отмену патрулирования.

— Идиоты, — буркнул Эдеард. — А что они ожидали найти? Мы же предупреждали, что бандиты превосходно маскируются.

— Я знаю. — По лицу Салраны скользнула тень смущения. — Нашим словам здесь не очень-то доверяют.

— Чем же они объясняют страшную гибель Эшвилля?

— Будь к ним терпимее, Эдеард. Весь их мир перевернулся с ног на голову. С этим нелегко смириться.

— А мы, по их мнению, просто развлекались.

— Это нечестно.

— Извини. — Он набрал полную грудь воздуха. — Мне это неприятно. В конце концов, все мы прошли через такое испытание, а к нам относятся как к нежелательной обузе. Надо было мне сохранить оружие.

Он бросил пистолет на дне колодца, не желая принимать наследство убитых бандитов. Это оружие воплощало в себе абсолютное зло. Но с тех пор он постоянно пытался зарисовать странные мелкие детали, увиденные внутри. Когда он показал свои наброски кузнецу Села-на-Воде, тот высмеял Эдеарда и заявил, что подобные детали изготовить невозможно. Да и остальные жители скептически относились к их рассказам о непрерывно стреляющем оружии.

— Ты правильно поступил, — сказала Салрана. — Если бы каждый имел такое оружие, жизнь стала бы невыносимой.

— Невыносимо то, что им обладают бандиты, а у нас нет ничего подобного, — резко возразил он. — Что может им помешать пройтись по всей провинции? И даже по всей области?

— Это невозможно.

— Да, потому что губернатор поднимет армию. К счастью, нас больше, чем их, и мы сможем победить, несмотря на их вооружение. Но произойдет колоссальное кровопролитие, какого еще никогда не было. — Эдеарду очень хотелось со всей силы стукнуть кулаком по какому-нибудь прилавку. — Откуда они взяли такие вещи? Как ты думаешь, может, они отыскали корабли, — которых сюда прилетели люди?

— А если они никогда и не покидали эти корабли? — негромко ответила она.

— Возможно. Не знаю. Почему нас никто не слушает?

— Потому что мы еще дети.

Он повернулся, чтобы ответить очередной резкостью, но вдруг заметил глубокое беспокойство в ее мыслях и усталость на лице, покрытом пятнами зеленоватого притирания. Как же она красива! Эдеард не сомневался, что Акиим одобрилбы его рискованную попытку спасти девушку.

— Извини. Не понимаю, почему я все это на тебя выплескиваю.

— Потому что я тебя всегда готова выслушать, — сказала Салрана.

— Знаешь, в некотором отношении жизнь здесь хуже, чем в Эшвилле. Старейшины такие… отсталые. Наверное, выродились в результате инбридинга, как собаки.

Салрана ухмыльнулась.

— Не говори так громко, — посоветовала она ему.

— Ладно. — Он улыбнулся в ответ. — Надеюсь, теперь нам уже недолго здесь осталось.

На краю площади собралась толпа людей, встречающих караван. Пока приезжие пересекали подъемный мост, Эдеард насчитал тридцать две повозки. Ко многим были привязаны земные животные — лошади, ослы, волы и коровы, — на повозках виднелись и клетки со свиньями. Рядом бежали ген-волки. Сопровождающих верховых с оружием стало намного больше, чем помнилось Эдеарду. Повозки остались такими же громоздкими и крепкими, какими он их запомнил, катились они на окованных металлом колесах гостом с него самого. Большая часть повозок была накрыта тентами из темной промасленной ткани, и лишь на нескольких возвышались настоящие передвижные дома из просмоленного дерева. Рядом с возницами сидели целые семьи, и по пути к рынку приезжие с улыбкой махали руками встречающим. Караван шел по провинции каждый год и привозил на продажу животных, семена, яйца, инструменты, продовольствие, напитки и прекрасную одежду из самого Маккатрана. Он не всегда сворачивал в Эшвилль, но волнение, сопутствующее каждому приезду каравана, Эдеард помнил очень хорошо.

Повозки еще не остановились, а жители села уже начали окликать приезжих, спрашивая о привезенных товарах. Благодушно настроенной толпе не было дела до приветственной речи мэра, обращенной к предводителю каравана, и торговля началась задолго до окончания формальностей. Всем желающим, особенно подмастерьям, было предложено отведать привезенного пива и вина. Эдеард съел ломтик вяленой говядины, приправленной незнакомыми ему специями. Салрана скромно взяла понемножку маринованных фруктов и овощей, но, когда дошла до подноса с заморскими сладостями, проявила меньшую сдержанность.

К концу дня настроение Эдеарда значительно улучшилось. Большая часть покупателей поспешили по домам на ужин, чтобы позже вернуться к традиционным вечерним развлечениям. Эдеард и Салрана направились к повозке предводителя каравана. Последние покупатели уже торопились в другую сторону, старательно отводя взгляды от эшвилльской пары.

Баркус, караванный мастер, оказался точно таким, каким его помнил Эдеард. На вид ему давно перевалило за первую сотню лет, но мужчина оставался крепким и сильным. У него были самые роскошные бакенбарды, какие только видел Эдеард. Полоски побелевших волос обрамляли скулы и румяные щеки. На бочкообразном туловище красовалась красная шелковая рубашка и экстравагантный голубой с золотой отделкой жилет.

— Чем могу вам услужить, прекрасная парочка? — насмешливо спросил он, когда Эдеард и Салрана подошли ближе к повозке. Члены его большой семьи, едва посмотрев в их сторону, продолжили натягивать тент на раму из дерева мартоза, чтобы установить дополнительную палатку. — Боюсь, что образцы пива у нас уже закончились.

Он подмигнул Эдеарду.

— Я хочу с вами добраться до Маккатрана, мы оба этого хотим, — выпалил Эдеард.

Баркус раскатисто расхохотался. Двое его сыновей, забивавших столбики для палатки в твердую землю, громко захихикали.

— Уверен, путешествие было бы романтическое. Как я догадываюсь, вы… как бы это выразиться… ждете прибавления, которому ваши родители не обрадуются. Послушайте старика. Идите домой и признайтесь.

Салрана негодующе расправила плечи.

— Я не беременна. Я со всей серьезностью отношусь к своим обетам.

Такая откровенная ложь мгновенно развеяла негодование Эдеарда.

— Меня зовут Эдеард, а это Салрана. Мы беженцы из Эшвилля. — Он сразу заметил, какая настороженная тишина установилась после его слов. Все родственники Баркуса теперь смотрели на них. С противоположной стороны повозки протянулись нити про-взгляда. — Я надеюсь, что вы помните моего мастера, Акиима.

Баркус осторожно кивнул.

— Нам лучше пройти внутрь. А вы занимайтесь своими делами, — добавил он, обращаясь к родственникам.

Его повозка как раз была одной из тех, на которой возвышался деревянный корпус. Внутри жилище украшала древняя искусная резьба, какая и не снилась Гиипалту и его подмастерьям, да еще сиявшая позолотой. Все пространство стен от пола до потолка состояло из дверей, причем некоторые были не больше кулака Эдеарда. Баркус открыл две горизонтальные створки, и они развернулись в длинные мягкие скамьи. За двумя маленькими дверцами, отодвигающимися в сторону, показались матовые стеклянные панели. Баркус чиркнул спичкой, поднес ее к небольшому отверстию у края стекла, и внутри зажегся фитиль лампы. Комнатка осветилась знакомым уютным светом ямоларового масла.

Эдеард смотрел на все это, не скрывая восхищения.

— Я вспоминаю твоего мастера с глубочайшей любовью, — заговорил Баркус, указывая им на скамью напротив себя. — Много лет назад он странствовал с нашим караваном. Мне тогда было примерно столько же лет, как сейчас тебе. И твоя мать, послушница Салрана, тоже относилась ко мне с искренней добротой. Я скорблю по ним обоим. Это горестная утрата.

— Спасибо, — сказал Эдеард. — Я бы не хотел навязываться, но ни один из нас не может оставаться в Селе-на-Воде. К нам относятся с нескрываемой неприязнью, да и в любом случае это слишком близко к Эшвиллю.

— Понятно. То, что произошло, повергло в шок всю провинцию, хотя я уже услышал несколько различных версий рассказов. И пара вариантов, должен заметить, выставляют тебя, парень, не в самом выгодном свете. Я не стал их никому пересказывать, потому что помню тебя с нашей последней встречи, четыре лета назад. И помню, как о тебе говорил Акиим. Он восхищался твоим талантом, а удивить старого Акиима было нелегко. Тем более что ты еще совсем молод.

— Эдеард рисковал своей жизнью, спасая меня, — вставила Салрана.

— Об этом я тоже слышал.

— Накануне той ночи Акиим сказал, что хочет отправить меня в Маккатран, чтобы я продолжил обучение в Синей башне. Я постараюсь… нет, я обязательно выполню его желание.

Баркус слегка улыбнулся.

— Достойная цель, молодой человек.

— Мы отработаем свой проезд, — решительно заявил Эдеард. — Я не буду для вас обузой.

— И я тоже, — добавила Салрана.

— Ничего другого я и не ожидал, — сказал Баркус. По его лицу пробежала тень беспокойства. — Однако дорога предстоит дальняя, мы не доберемся до Маккатрана раньше следующей весны, да и то если все будет благополучно. Уже не один караван сократил свой маршрут, чтобы обойти стороной эту провинцию. Рассказов о несчастье Эшвилля ходит много, но все они вселяют страх. Насколько я помню, Акиим говорил, что у тебя сильная третья рука.

— Верно. Но мой основной талант — формирование зародышей. В горах и лесах этой провинции много аморфов. К началу зимы я смогу сформировать вам целую стаю ген-волков, так что мимо них не пройдет ни один бандит, какой бы ни была его маскировка. Я дам им самое сильное чутье, какого вы до сих пор не встречали. И еще я могу сформировать ген-орлов, они будут кружить в небе и осматривать местность на мили вокруг каравана, отыскивая малейшие признаки засады.

— В этом я не сомневаюсь.

Но Баркуса все еще одолевали сомнения.

— Еще я могу научить тебя и твоих родных вот этому.

Эдеард выстроил вокруг себя маскирующее поле. Баркус ахнул, удивленно моргнул и наклонился вперед. Эдеард чувствовал, как про-взгляд караванного мастера мечется по комнате. Он тихонько встал, пересел на скамью рядом с Баркусом, а потом снял маскировку.

— Как смогут бандиты напасть на вас, если они вас не увидят?

— Милосердная Заступница! — воскликнул Баркус. — Я и не знал, что такое…

— Это подарок Акиима.

Баркус быстро оправился от растерянности.

— Он знал, что делает. Акиим не ошибался в тебе, и, как я думаю, половина рассказов соответствует истине. Ладно, молодые люди, я приму вас в качестве младших членов моей семьи. Вы отправитесь в Маккатран вместе с нами. И вы действительно отработаете свой проезд. Посмотрим, чего стоят твои способности, когда доберемся до гор Ульфсен. Однако, Эдеард, у меня есть одно условие: ты никого не будешь учить искусству маскировки, согласен?

— Да, сэр. Только я не понимаю почему.

— Ты никому не рассказывал об этом в Селе-на-Воде?

— Нет, сэр.

— Значит, у тебя есть политическое чутье, мой мальчик. Давай и дальше ему следовать. В нашем мире полно всяких неприятностей, а что будет, если каждый может незаметно рыскать вокруг? Но если ты найдешь способ преодолеть эту защиту, я с благодарностью тебя выслушаю.

— Хорошо, сэр.

— Ты отличный парень. Мы отправляемся отсюда на рассвете третьего дня. Если вас в это время здесь не будет, мы все равно уйдем. Хотя я думаю, что твой мастер не станет возражать, если ты отправишься с нами.

— Я думаю, он будет доволен, сэр.

Когда они покинули повозку, Эдеард воскликнул:

— Маккатран!

Теперь, когда Баркус пообещал взять их с собой, все прошлые обиды и сомнения быстро рассеялись. Ему казалось, что он трусливо убегает, оставляя между собой и бандитами несколько провинций, обрекая их жителей на решение новых проблем ценой своей крови, а сам в это время будет в безопасности в большом городе. Но теперь он принял решение, они с Салраной уедут.

— Не могу поверить! — в тон ему сказала Салрана, беззаботно улыбаясь. — Как ты думаешь, там действительно так чудесно, как говорится в рассказах путешественников?

— Там в десять раз великолепнее, чем они говорят, это будет прекрасный сон.

— И мы окажемся в безопасности, — добавила она.

— Да. — Он по-дружески обнял ее за плечи. — Мы окажемся в безопасности. И нас ждет прекрасная жизнь в столице мира.

Глава 4

Обнаружить ошибку оказалось на удивление легко. Но Троблум догадывался, что у Эмили Альм не было времени, чтобы ее скрыть, да она и не предполагала, что кто-то станет ее искать, по крайней мере в ближайшее время. Она ввела несколько изменений в рабочий проект; каждое из них само по себе казалось вполне невинным, что, безусловно, должно было затруднить поиски, но в совокупности эффект оказался губительным. На устранение сбоя Троблуму понадобился всего один час, а потом он снова запустил процесс изготовления.

Затем юз-дубль установил скрытую одностороннюю связь с квартирой Троблума. Теперь, когда было ясно, что Марий пытается им манипулировать и пойдет на все, лишь бы достигнуть желаемой цели, Троблум убедился в необходимости подготовки путей отступления. Ускользнуть от представителя фракции он мог только в колониях. После войны против Звездного Странника у старых Династий остались ковчеги — космические корабли, построенные на случай победы праймов и способные переправить верхушку каждой Династии в безопасное место на другой конец Галактики. Учитывая затраченные на сооружение ковчегов средства, лидеры Династий не захотели отказаться от них по той лишь причине, что человечество одержало верх. Вместо этого корабли были посланы на поиски новых миров и цивилизаций, абсолютно независимых от Содружества. В путь отправилось около четырех десятков ковчегов, но эта цифра была приблизительной, так как лидеры Династий не горели желанием признавать, сколько денег они вложили в собственное спасение в ущерб всем остальным. В течение последующих столетий было построено еще несколько таких кораблей. Тогда они взяли на борт не только представителей Династий, но более широкий круг семейств, идеологических и религиозных обществ, стремящихся к полной независимости, которой невозможно было достичь даже во Внешних мирах Последний громкий старт состоялся в 3000 году, когда Найджел Шелдон лично возглавил флотилию из десяти космических кораблей — самых больших из когда-либо построенных людьми, — чтобы основать где-нибудь еще «новую жизнь человечества». В то время ходили упорные слухи, что эти корабли способны на трансгалактический переход.

После установления канала связи с апартаментами Троблум поручил юз-дублю со всеми предосторожностями прочесывать унисферу в поисках любых намеков на возможные координаты колоний внутри Галактики. Всего нашлось около сотни сообщений о стартах ковчегов и тысячи статей посвященных каждой из флотилий в более позднее время. Большая часть рассуждений касалась одного и того же вопроса: почему ни одна колония не выходила на связь хотя бы с кратким сообщением о прибытии на место назначения. Не было ни одного упоминания о том, что корабли флота обнаружили где-то еще человеческие миры, но они не имели возможности исследовать и доли процента от общего числа пригодных к жизни планет Последователи Воплощенного Сна во всеуслышание заявляли, что бóльшая часть экспедиций — а может, и все — закончилась в Бездне. Но встречались и работы серьезных ученых, вычислявших наиболее вероятные цели, хотя оставшиеся Династии делали все возможное, чтобы свести на нет их усилия Даже при условии, что предположения ученых были верны, область, где пришлось бы вести поиски, измерялась сотнями световых лет. С другой стороны, «Искупление Меллани» — прекрасный корабль, он вполне способен пролететь пятьдесят тысяч световых лет до звездного скопления Драси, куда, по слухам, направилась Династия Брандт.

Троблум знал, что не будет скучать по Содружеству, его здесь ничего не удерживало, а большинство колоний наверняка достигли высокого уровня цивилизации. Если ему повезет обнаружить мир Династии Брандт, возможно, они с удовольствием выслушают его рассказ о бионониках, появившихся намного позже отправления ковчегов. Ему оставалось решить только проблему артефактов. Расстаться со своей коллекцией он не мог, а если попытаться перевезти ее в ангар, Марий обязательно это заметит. Троблум ввел инструкции в домашнюю систему насчет фрахта, а потом, хоть и с большой неохотой, обратился за помощью к коротышке Флораку.

На создание сверхсветового двигателя, перемещающего планеты, неймановым машинам потребовалось тридцать два часа. По окончании процесса Троблум стоял под сверкающим цилиндром, выходящим из экструдера, и восхищался его элегантностью. Полевое сканирование подтвердило устойчивый баланс между сгустком концентрированной энергии и гипернапряженной материей. Устройство обеспечивало настолько бурную активность экзотических частиц, что его можно было считать почти самостоятельной сингулярностью.

Если в колонии не заинтересуются бионониками, это им наверняка понравится.

В полном удовлетворении он смотрел, как силовое поле перемещает цилиндр в «Искупление Меллани». Наконец модифицированный грузовой отсек закрылся, и Троблум перевел двигатель в режим ожидания. Взломать код управления кораблем было не под силу даже АНС. Двигатель принадлежал только ему, и никто другой им воспользоваться не мог.

Убедившись в надежной сохранности своего детища, он вернулся в кабинет и восстановил в проектном плане изменения, внесенные Эмили Альм, а к ним добавил и собственные, на более глубоком уровне. Теперь двигатель стал действительно уникальным.

Через пару часов его вызвал Марий.

«Ты еще не закончил свой анализ?»

— Почти закончил. Я думаю, придется полностью изменить каналы разгона экзотических частиц.

«Звучит не слишком обнадеживающе, хотя я даже отдаленно не представляю, о чем ты толкуешь».

— Это действительно не очень хорошо.

«Я уверен, тебе хватит на эту работу наших фондов. Но я хочу попросить тебя об одном одолжении».

— Да?

— Я хочу, чтобы ты забросил на станцию нашего коллегу.

— Взять пассажира? — с тревогой переспросил Троблум.

Если на борту окажется кто-то еще, ему не удастся спокойно улететь. Мысль о том, что именно этим и была обусловлена «просьба», повергла Троблума в полное уныние. Неужели Марий что-то заподозрил? Он мог поклясться, что его кодировку никому не под силу взломать, но, с другой стороны, он ведь имеет дело с фракцией АНС.

«Проблемы? Твой корабль может вместить не одного пассажира, да и полет будет не слишком длинным. В конце концов, мы все еще находимся в пределах Содружества».

У Троблума больше не осталось сомнений.

— Никаких проблем. Но мне надо провести предполетную подготовку.

«На это потребуется не больше часа. Приятного путешествия».

Никаких вежливых вопросов о его личной готовности, скорее, завуалированный приказ. К раздражению Троблума добавилось легкое любопытство. «Что же еще им от меня надо?»

— Троблум?

— Что?..

Троблум развернулся со всей скоростью, какую позволяла его грузная фигура. В кабинете стоял человек. Это был очень высокий мужчина с почти голым черепом, если не считать островков коротко подстриженных рыжеватых вьющихся волос. Простая одежда серого цвета подчеркивала необычную длину его конечностей.

— Кто ты, черт побери?

Биононики мгновенно окутали его защитным силовым полем, а вживленное оружие было готово к стрельбе по незваному гостю.

— Я Лакен. Надеюсь, ты меня ждал?

— Так ты…

— Твой пассажир. Корабль готов?

— Как ты сюда попал?

Выражение лица Лакена осталось абсолютно невозмутимым.

— Тебе нужна какая-то помощь в подготовке к полету?

— Э-э, нет.

— Тогда приступим.

Троблум с негодованием по поводу его бесцеремонности одернул свой старый костюм.

— Насосы уже подключены. Мы стартуем сразу, как только наполнятся баки. Не хочешь пройти в свою каюту?

— Ты намерен подняться на борт?

— Нет. У меня есть одно важное дело, которое я хотел бы закончить.

— Я подожду. Поднимусь на корабль вместе с тобой.

— Как хочешь.

Троблум откинулся на спинку своего кресла и активировал объемные проекции — просто чтобы показать, что ему абсолютно все равно.

Лакен не шелохнулся. Но и не сводил глаз с Троблума.

Похоже, полет будет долгим.

Станция словно перенесла его в далекое прошлое. В последний раз Троблум видел ее лет пятьдесят назад и даже не думал, что когда-нибудь сюда вернется. По правде говоря, он даже удивился, что она еще существует. На перелет с Аревало до безымянного красного карлика «Искуплению Меллани» потребовалось трое суток. Вокруг неяркого красноватого пятна, излучавшего свет, не было ни твердых, ни газообразных планет, только огромный диск бесформенных углеводородных астероидов. Но с тех пор, как Троблум здесь работал, астероидов стало меньше. Он улыбнулся, вспомнив тот запуск тестовой программы. Тогда он напился в последний раз и ничуть не беспокоился о том, каким дураком он выглядит.

«Искупление Меллани» вышел из гиперпространства в десяти а. е. от звезды и в восьми тысячах километров точно над пунктом назначения. Троблум задал ускорение в 7 g и направил корабль в центр темного тороида, диаметр которого составлял около пяти километров. Эскадрилья патрульных кораблей, сбросив маскировку, взяла судно в плотное кольцо. Их корпуса длиной более ста метров каждый были похожи капли ртути, застывшие в падении и распространяющие пульсирующие поля, а элегантным и плавным полетом они напоминали стаю водяных существ, заигрывающих с незнакомым пришельцем. Вот только в их анализаторах, исследующих «Искупление Меллани» на квантовом уровне, не было ничего игривого. Троблум, затаив дыхание, ждал, выдержит ли их сканирование передний отсек его корабля, снабженный дополнительной защитой. Барьер устоял, ведь не зря же Троблум лично принимал участие в проектировании этих быстроходных патрульных судов семьдесят лет назад. Он даже удивился, что за прошедшие десятилетия не появилось ничего нового. Видимо, человеческие технологии достигли своего наивысшего развития, и Эмили Альм была права насчет флота. По ее словам, во Вселенной не существовало ничего нового, только разнообразные модификации уже созданных устройств.

Патруль проводил «Искупление Меллани» до самой станции. Корабль спустился за край тороида и скользнул в широкую трубу внутреннего перехода. Троблум осматривал сооружение при помощи скрытой сенсорной сети корабля и по пути отметил, что целые секции были восстановлены. Черную титановую оболочку пересекали длинные тонкие штрихи, словно всю станцию разрисовал сильный мороз. Большая часть полосок светилась бело-голубым огнем, но между ними в случайном на первый взгляд порядке встречались и тускло-красные отрезки, как будто уловившие фотонный поток ближайшей звезды.

Троблум подвел «Искупление Меллани» к основанию красного зубца, оказавшегося примерно семисот метров длиной. Дверь ангара открылась, пропуская корабль. Когда створки сошлись, Троблум не мог не вспомнить о двери древней тюремной камеры, закрывающейся за узником.

— Спасибо, что воспользовались «Линиями Троблума», желаю приятного дня, — легкомысленно бросил он.

Лакен открыл шлюз и вышел наружу. С самого начала полета этот человек не произнес ни слова. Он даже не спал, просто все время сидел в центральной каюте. К тому времени, когда Троблум открыл небольшой чемодан и надел костюм изумрудного цвета, Лакена и след простыл. Корабль в гигантской глянцевой белой камере выглядел маленьким и почти жалким. Из-под пола высунулись трубы насосов и подключились к заправочным люкам. В стенах не было никаких признаков наружных дверей или какого-то другого выхода в помещение станции. Троблум шагнул по изогнутому полу и отметил, что направление гравитации все время изменяется, так что он как будто постоянно находится в вертикальном положении. В сочетании с визуальным эффектом это производило странное впечатление.

У носа корабля его поджидала женщина. Она была примерно одного с ним роста, с абсолютно безволосым черепом и большими, совершенно круглыми глазами, выделяющимися на плоском лице. Ее шея длиной около двадцати сантиметров была полностью закрыта рядом тонких золотых колец, словно какая-то сегментированная металлическая конечность. Кожа женщины излучала мерцание плащ-костюма серо-стального цвета. Троблум предположил, что подобный эффект был достигнут путем модификации всей поверхности кожи. Впрочем, Высшие перед загрузкой в АНС нередки экспериментировали со своей физиологией.

— Приветствую вас на станции, — заговорила она приятным молодым голосом. — Я много о вас слышала.

— Жаль, но не могу ответить вам тем же, — сказал он, руководствуясь протоколом поведенческих программ, открытым в экзозрении.

— Я Неския, руководитель станции. Мой предшественник очень высоко отзывался о ваших способностях. Наша фракция благодарна вам за согласие вернуться.

«Можно подумать, у меня был выбор».

— Прекрасно. Но какова цель моего визита? Неужели в работе роя возникли сбои?

— Ничего подобного.

Плавным жестом она указала направление, и ее змеиная шея повторила движение руки, причем лицо осталось повернутым в сторону Троблума. Он шагнул следом, и чемодан послушно поспешил за хозяином, держась прямо над его головой. Над ними открылась дверь-диафрагма. Да, внутренность станции за семьдесят лет, безусловно, изменилась.

— Ого.

— Вы, кажется, разочарованы? — спросила она, помедлив у двери.

Троблум так и не понял, то ли пол изогнулся таким образом, что дверь оказалась впереди, то ли гравитация на станции вела себя еще более странно, чем он думал. Но полевое сканирование он применять не стал. Попытки дезориентировать его в пространстве казались чересчур ребяческой выходкой.

— Нет, не разочарован. Я полагаю, что прибыл сюда с целью проинспектировать и укрепить рой на случай наихудшего варианта развития событий. Сценарий паломничества начинает оправдываться. Несколько последних разработок позволят повысить эффективность машин.

— Рой рассредоточился в соответствии с заданной целью. И он постоянно модернизируется. Мы не думаем, что экспансия Бездны создаст какие-либо проблемы.

— Вот как? Значит, именно поэтому станция продолжает работать?

— И поэтому тоже.

Женщина миновала дверь и вышла в коридор с голубовато-серыми стенами, которые Троблум тотчас узнал. Похоже, они не все здесь изменили.

— Я отвела вам номер в секторе семь-В-пять, — сказала Неския. — Вы можете изменить его по своему вкусу, просто скажите интел-центру станции, чего вы хотите.

— Спасибо. И какова же все-таки причина моего присутствия здесь?

— Мы собираем двенадцать ультрадвигателей для флотилии паломников. Ваш опыт в используемой нами технике сборки был бы для нас весьма полезен.

Троблум так резко остановился, что чемодан едва не ударил его по затылку.

— Ультрадвигатели?

— Да.

— Вы не шутите? Я всегда думал, что это лишь слухи.

— Нет, не слухи. Вы будете работать с небольшой командой, состоящей из пятидесяти экспертов. Изготовление осуществляется при помощи неймановых машин, создавших рой.

— Великолепно. — Его уныние и мысли о шантаже и угрозах начали рассеиваться. — Но я хотел бы изучить теорию, лежащую в основе работы двигателей.

— Конечно. — Ее огромные глаза моргнули. — Мы устроим брифинг, как только вы будете готовы.

— Я готов прямо сейчас.

Пока не приехала Шелли, чтобы вступить в права владения квартирой, Араминта оставалась там. Она не обязана была при этом присутствовать, поскольку фирма Крессиды оформила сделку, значит, все в порядке. Но личное участие в сдаче работы служило лишним подтверждением профессионализма, а репутацию в бизнесе нельзя купить ни за какие деньги.

Араминта с балкона наблюдала, как капсула Шелли приземлилась на специально обозначенной площадке рядом с домом, а следующий за ней грузовик опустился на общественную стоянку. После удаления чехлов с мебели квартира показалась Араминте совершенно непривлекательной, и все тщательно выбранные ею детали и элементы только подчеркивали разнородность обстановки.

— Все в порядке? — спросила Шелли у открывшей ей дверь Араминты.

— Да. Я только хотела убедиться, что вы всем довольны.

— О да. Не могу дождаться переезда.

Шелли, сверкая радостной улыбкой, прошла мимо Араминты, с довольным видом оглядывая почти пустые комнаты. Эта высокая привлекательная девушка уже открыла в районе собственный салон. Араминта немного завидовала ей: та была на год моложе нее, но уже обзавелась своим бизнесом. «Но ведь она не делала таких ошибок, как я с Ларилом».

Взгляд Шелли остановился на большом букете цветов, стоявшем на рабочей кухонной панели.

— О, спасибо, вы очень любезны.

— Не за что. — юз-дубль Араминты переслал Шелли коды активации квартирной сети. — Если возникнут какие-то проблемы, звоните мне, пожалуйста.

Спускаясь по лестнице, она была вынуждена придерживаться за стену. Мимо нее на антиграв-лифте проплыл наверх большой красно-черный диван. Араминта и сама от такого бы не отказалась, но… Она тряхнула головой и вышла из дома.

Старенькая капсула перенесла ее через весь Колвин-сити в район Боданат, где приземлилась на общественной стоянке. Утро было пасмурным, ветер с моря гнал грязновато-медные тучи, грозившие дождем. Араминта выбралась из капсулы и с улыбкой окинула взглядом шестиэтажный жилой дом. Он был построен по стандартному проекту, со сплошными белыми ребрами балконов, увитых разноцветными лозами и лианами. По углам здания стояли черные стеклянные колонны, внутри которых непрерывно проскакивали светящиеся красные и синие штрихи, то поднимающиеся, то опускающиеся, словно мелкие ползучие зверьки. Крышей дома служил прозрачный золотистый купол, под которым располагался общественный бассейн и спортивный зал. Под целыми рядами аккуратно подстриженных лужаек и клумб, украшавших фасад, скрывались личные гаражи жильцов.

С ненастного неба спустилась изящная капсула Крессиды и приземлилась рядом с Араминтой.

— Поздравляю с успехом, дорогая.

Сегодня на кузине было пушистое черно-белое пальто, ласково льнувшее к ее телу при каждом движении. Она окинула взглядом фасад здания и прищурилась, заметив груды испорченных вещей на трех балконах.

— Я получила коды доступа и сертификат владельца. Может, мы поднимемся?

Араминта купила весь четвертый этаж дома, где располагалось пять больших квартир. Весь дом подлежал реконструкции, и, когда Икор, один из застройщиков, решил выставить свою часть на продажу, Араминта не смогла устоять перед открывающимися перспективами.

Крессида вошла в первую из квартир и закатила глаза.

— Не могу поверить, что ты решилась.

— Почему нет? Это для меня превосходный шанс.

Араминта усмехнулась, видя страх Крессиды, и подошла к балконной двери. Стеклянные створки плавно разошлись, приглашая на свежий воздух. С других этажей донеслись слабые звуки работающих инструментов. Остальные владельцы уже готовили свои помещения к сдаче в аренду.

— Дому всего девяносто лет, он нуждается только в косметическом ремонте. Ты посмотри, какой открывается вид.

Крессида поджала глянцево-синие губки и выглянула на парк района Боданат, простиравшийся до самого Кэрнса. Как раз напротив дома от набережной тянулся причал, а стоявшие на берегу домики сияли белизной, словно только что вышли из плавильной печи.

— Ты выбрала не ту сторону парка, дорогая. Вон там обитают настоящие деньги. Кроме того, отсюда всего несколько кварталов до района Хельи. Нет, правда!

— Перестань ворчать. Я доказала, что могу, и тебе это прекрасно известно.

— Мне известно и то, сколько ты заплатила за здешние лачуги. Да, дорогая, по сотне тысяч за каждую. Как тебя заставили на это пойти?

— В каждой квартире по три спальни. И работы здесь намного меньше, чем в предыдущих помещениях. Из двух апартаментов открывается отличный вид. А с прошлой квартиры я получила сорок тысяч чистой прибыли.

— И все-таки я не могу поверить, что вот на это банк выдал тебе ссуду.

— Это стандартный коммерческий кредит. Мой бизнес-план им понравился, — с гордостью сказала Араминта.

— Ага, и Оззи вернется, чтобы нас спасти. Ладно, уж мне-то ты можешь сказать. Ты переспала со всеми сотрудниками банка?

— Это простая экономика и ничего больше.

— Ха! Ты только что доказала, что не представляешь, о чем говоришь. Экономика никогда не бывает простой.

— Я обновлю лучшую из квартир — допустим, эту — и буду ее демонстрировать, чтобы люди увидели, что можно сделать, и оценили качество работы. Задатки окупят стоимость работ.

— И это лучшая? О боже!

— Да, лучшая квартира. А район Хельи быстро развивается и весьма перспективен. Не будь такой брюзгой. Это раздражает.

В ее словах прозвучало больше недовольства, чем она хотела высказать.

Крессида неожиданно смягчилась.

— Извини, дорогая. Но моя жизнь теперь лишена всякого риска. Честно говоря, твое участие в этой игре меня восхищает. Но ты должна признать, что играешь, причем очень азартно.

— Конечно, играю. Но в жизни ничего не достигнешь, если не будешь рисковать.

— Ну-ну, надо же, как изменилась маленькая девчонка из захолустного Лэнгхэма.

— Она умерла. И на ее похороны никто не пришел.

Бровь безукоризненно изящного рисунка удивленно поднялась.

— Кого же я выпустила в этот мир?

— Я думала, ты обрадуешься, что я иду вперед.

— Я рада. А ты опять будешь выполнять всю работу сама?

— Большую часть. У меня есть несколько новых роботов, и теперь я знаю, где искать материалы и арматуру. Это будет престижное жилье с отделкой по высшему классу.

— Да, конечно. А тебе известно, что отели в городе заполнены до отказа?

— А какое это имеет значение?

Крессида смахнула рукой пыль с перил балкона и прислонилась к ним.

— К нам хлынул колоссальный поток приверженцев Воплощенного Сна. Ходят слухи, что на Виотии обнаружился Второй Сновидец.

— Я об этом ничего не знала, но я и не подключалась к новостным шоу уже несколько недель — была очень занята работой.

— Об этом не говорят вслух, но правительство очень обеспокоено проблемой размещения людей и прочими аспектами — например, общественного порядка.

— Ой, брось!

— Серьезно. За семь недель к нам прибыло более двух миллионов человек. А знаешь, сколько уехало?

— Нет.

— Ни одного. И если все они обратятся с просьбой о предоставлении жилья, нас ожидает демографический кризис.

— Что ж, значит, мы снова принимаем иммигрантов. Это обычный путь развивающихся планет. И спрос на жилье возрастет. Так что я только выиграю.

— Я лишь хочу сказать, что во времена гражданских потрясений цены на недвижимость падают.

— Все так серьезно?

Араминта внезапно забеспокоилась; в конце концов, Крессида всегда была отлично информирована.

— Знаешь, к Эллезелину у нас всегда относились с некоторой неприязнью. А если число приверженцев Воплощенного Сна будет расти такими темпами, осложнений не избежать. Кому захочется жить в теократическом мире?

— Да, но ведь они собираются организовать паломничество. И все снова вернутся на Эллезелин, не так ли? Вряд ли они отыщут своего дурацкого Сновидца, тем более у нас. По-моему, все это какие-то политические игры нового Пастыря. Как ты считаешь?

— Кто знает. Но я бы настоятельно советовала тебе подыскать какого-нибудь простофилю, который сразу купил бы у тебя эти апартаменты, и как можно скорее.

Араминта вдруг вспомнила, как настойчиво предлагал Икор заключить сделку. И дело показалось ей выгодным, по крайней мере на тот момент. «Может, простофиля — это я?»

— Пожалуй, присмотреть такого клиента не помешает, — сказала она.

Четыре мистера Бови разразились проклятиями, пытаясь протащить старинную каменную ванну через холл и дверь ванной комнаты. Честно говоря, холл в этой квартире был не слишком большим, да еще и угол поворота они выбрали неудачно.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — крикнула с кухни Араминта.

Вместе с тремя роботами она вносила последние изменения в схему разводки, чтобы подключить заказанные приборы.

— Я справлюсь, спасибо, — раздался в ответ хор четырех ворчливых голосов.

Оттенок обиды в их отказе вызвал у нее смех.

— Хорошо.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем один из мистеров Бови зашел на кухню. Это был тот, с которым она встретилась в отделе ванных комнат, — пожилой мужчина с кожей цвета черного дерева. Хоть он и сохранял облик биологически старого человека, тем не менее от физической работы не отказывался. В морщинках на его лбу блестела испарина.

— Я приготовила чай, — позвала Араминта и показала на чайник с набором старинных чашек. — Похоже, что небольшой перерыв тебе не помешает.

— Согласен, пусть работу заканчивают мои более молодые «я». — Он улыбнулся, увидев поднимающийся над чашками пар и пакет с чайными пирамидками. — Все это ты сделала сама?

— В ожидании доставки кулинарного процессора, — подтвердила она, изобразив мученический вздох.

— Обещаю, его доставят следующим рейсом, — сказал он, принимая чашку. Его взгляд упал на пакеты с едой и печь-гидратор. — Ты здесь и живешь?

— Да. Экономия небольшая, но какой смысл снимать квартиру? Я владею пятью апартаментами, и они не так уж плохи — крыши не текут, а остальное только дело вкуса. В течение нескольких месяцев я могу это выдержать.

— Я тобой восхищаюсь. Немногие люди в твоем возрасте решились бы на подобный проект.

Она иронично приподняла брови.

— А в каком это возрасте?

— Честно? Не имею понятия. Но, как мне кажется, ты живешь первую жизнь.

— Да, верно.

— Могу я предложить тебе замену полуфабрикатам на сегодняшний вечер? Я знаю одни неплохой ресторанчик.

Она усмехнулась и поднесла к губам кружку с чаем.

— Звучит неплохо. Только я ненавижу карри!

— Это не страшно, некоторые из нас тоже его не любят.

— У вас разные вкусы?

— Конечно. Вкус определяется биохимическими процессами, а в каждом человеческом теле они протекают по-разному. И ты не сможешь отрицать, что мне есть из чего выбирать.

— Хорошо. — Она смущенно опустила взгляд. — Но я должна спросить. Я никогда раньше не встречалась с мультилюдьми. За столиком со мной будут сидеть все твои варианты?

— Нет, я думаю, это было бы для тебя слишком сложно, не так ли? Кроме того, мне надо управлять магазином, осуществлять доставку, установку и тому подобные дела. Моя жизнь продолжается непрерывно.

— Ну да. — Тут сложно было что-либо возразить.

— А вот если бы и ты стала мультиличностью, дело пошло бы совсем по-другому.

— Как это?

— Мы бы заказали целый ресторан со столиками на двоих и собрались бы все вместе. Все ты и все я одновременно вели бы пятьдесят разных бесед и пробовали бы все блюда в меню и все вина, указанные в карте. Что-то вроде ускоренного развития свидания.

Она рассмеялась.

— А ты когда-нибудь проделывал такое?

— Я отвечу тебе сегодня вечером.

— Хорошо. И какой же из вас будет сидеть со мной за столиком?

— Выбор за тобой. Сколько и какие из меня.

— Один. И ты меня вполне устроишь.

Араминта бесконечно долго размышляла, что надеть и какие выбрать косметические мембраны. Одеваться она начала за два часа до назначенного времени. Придирчиво осматривала себя в зеркале и отвергала один вариант за другим. Пятьдесят минут спустя все чемоданы в ее спальне были открыты. Вся одежда, купленная за последние два месяца, лежала на всех предметах мебели и на полу, почти не оставив свободного места. Араминта испробовала четыре разных стиля, используя масштабные мембраны. Она взбивала и приглаживала волосы. Смазывала их маслом и делала пышные локоны. Украшала красными мерцающими звездочками, потом голубыми, зелеными и ярко-белыми.

В конце концов — за одиннадцать минут до встречи — они приняла волевое решение: быть естественной. Мистер Бови не тот человек, которого можно поразить внешним блеском. Его капсула приземлилась на площадке рядом с домом, и она вызвала лифт. Кабина доставила ее в пыльный вестибюль, заваленный строительным мусором и упаковочной тарой. Все это было залито безжалостно яркими лучами временного освещения.

Мистер Бови, одетый в светло-серый плащ-костюм с минимальным поверхностным блеском, встретил ее у самых дверей и улыбнулся.

— В наше время женщина, которая не опаздывает, дорогого стоит.

Она окинула его взглядом и одобрительно кивнула, невольно представив себе брошенных покупателей, задержки в установке аппаратуры и транспортные капсулы, мечущиеся по городу из-за неправильно выданных адресов.

— А выглядишь ты, — он сглотнул, стараясь подобрать слова, — фантастически. Просто великолепно.

— Спасибо.

Она завела руки за спину и подставила щеку для формального приветственного поцелуя, словно молоденькая инженю. Значит, выбор она сделала правильно. Черное платье без рукавов из гладкой шелковистой ткани широким разрезом спереди, едва скрепленным парой тонких изумрудных цепочек, так, что создается впечатление, будто девушка вот-вот вырвется из одежды. Золотисто-каштановые волосы двумя волнами спускаются ниже плеч. Никаких изменений в лице, кроме того, что губы стали чуть темнее естественного оттенка, а на веках зажглись изумрудные искры. И самая важная деталь облика: легкая полуулыбка, гарантирующая помутнение разума всей мужской половины человечества.

Мистер Бови справился со своими эмоциями.

— Ну что, едем?

— Хорошая идея.

Выбранный им ресторан назывался «У Ричарда». Небольшое, но роскошное заведение занимало два этажа старинного белокаменного здания в районе Адно. Его владелец был также и шеф-поваром и, как рассказал мистер Зови, имел небольшой катер, на котором пару раз в неделю отправлялся в дельту реки и сам ловил рыбу для фирменных блюд.

— Так как, ты встречался с другими мультиличностями? — спросила Араминта после того, как они сделали заказ.

— Конечно, — ответил мистер Бови. — Хотя на Виотии нас не так уж и много.

— А что насчет браков? Вы заключаете союз только с себе подобными?

— Однажды я был женат. На мультиженщине по имени Рион. Это было… — он нахмурился, словно что-то вспоминая, — довольно приятно.

— Но звучит ужасно.

— Нет, я к ней несправедлив. Мы прекрасно проводили время, пока длился наш союз. Секс был просто потрясающим. — Он бесстыдно ухмыльнулся. — Вообрази, тридцать меня и тридцать ее. И все вместе каждую ночь. Вы, одиночки, даже не представляете себе, что это такое, несмотря на все ваши оргии.

— Но и ты не знаешь, как я веду себя в оргиях.

Не успела она договорить, как почувствовала, что у нее покраснели уши. Она удивила его уже второй раз за этот вечер, а свидание не продлилось еще и часа. «Крессида бы мной гордилась».

— Ну, все равно, — продолжал он, — мы решили, что пора заканчивать лет через семь после женитьбы. Никакой враждебности между нами не было, мы и сейчас остаемся друзьями. К счастью, мы не объединили свой бизнес.

Брачный контракт никогда не помешает, каким бы ни был союз.

— Да, я усвоила это после сурового урока.

— Ты была замужем?

— Да. Наш брак оказался неудачным. Но ты прав, я еще молода. Моя жена утверждает, что научиться можно только на собственных ошибках.

— Твоя кузина права.

— Так ты сегодня собираешься обратить меня?

— Обратить?

— Убедить поверить в преимущество мультиличности. Мне казалось, что ты считаешь неизбежным переход к такой форме жизни.

— Да, считаю. Но я не проповедник. Хотя кое-кто из нас действительно стал ярым пропагандистом, — признал мистер Бови.

— И ты встречаешься?..

— С представителями другой веры? Конечно. Каждый человек представляет интерес, независимо от его убеждений.

— Высшие, по-моему, слишком скучны. Если это позвучало чересчур резко, могу пояснить: мой бывший сейчас как раз в процессе миграции.

— Значит, это не совсем беспристрастное мнение.

Араминта приподняла свой бокал.

— Помоги нам, Оззи, надеюсь, что нет.

— Стремление стать Высшим — не самый лучший вариант, это путь технократии. А мы решаем проблемы смертности и эволюции гуманистическими методами.

— Но и вы зависите от технологии.

— В очень малой степени. Лишь несколько гея-частиц, чтобы объединить наши разумы. Это простейшаяпроцедура.

— Ага! Ты все-таки пытаешься меня обратить.

Он усмехнулся.

— Это паранойя.

— Это свойство всех разведенных. А среди твоих вариантов есть женщины?

— Нет. Некоторые мультиличности действительно бисексуальны, но это не для меня. Слишком смахивает на мастурбацию.

— У меня возник еще вопрос, и ты должен ответить, иначе будет нечестно.

— Что нечестно?

— Ну, ты можешь не сомневаться, что у меня сегодня не назначено других свиданий…

— А, — он лукаво усмехнулся. — Значит ты подумала, что другие «я», кроме занятий в бизнесе, могут сидеть в другом ресторане и болтать с другими женщинами?

— Да, — призналась Араминта.

— А впрочем, почему в другом ресторане? — Он обвел жестом весь зал. — Скажи честно, ты могла бы определить, что среди посетителей нет другого меня?

От таких слов у Араминты перехватило дыхание, и она оглянулась по сторонам.

Мистер Бови рассмеялся.

— Нет, ничего подобного, — заверил он ее. — Сегодня меня интересуешь ты и только ты. — Его взгляд остановился на разрезе ее платья. — Да и как может быть иначе?

— Очень лестно. — Она отпила глоток вина. — Спасибо.

После этого их свидание продолжилось по более или менее стандартно-сценарию.

Могучие создания свободно летели в грандиозных переливающихся потоках, сиявших на фоне бесконечной черноты. Они огибали огромные пурпурные выступы, простирающиеся на много световых лет, поднимались и пускались над переливающимися лентами холодных разреженных газов. Все, что испытывали их тела во время полета, мерцающим сиянием отражалось в мыслях, словно они плыли по океану воспоминаний другого существа. И это было недалеко от истины, особенно в такой близости от ядра их Вселенной.

То существо, с которым она связана, медленно поворачивается вокруг своей оси, не теряя контакта с сородичами. Стая растянулась на миллионы километров. На расстоянии диаметра планеты парит его другая сущность; по обеим сторонам от его продолговатого тела размером с гору широко распростёрты вакуумные крылья — тончайшие скопления молекул, каждое величиной с атмосферный фронт, мерцающие в слабом свете звезд. Колоссу известно, что где-то на другой стороне бескрайней бездны с поверхности твердого мира поднимается слабый шепот мыслей. И среди них снова есть мысли отдельных личностей, которые становятся все сильнее и постепенно вплетаются в ткань этой галактики. Огромное существо купается в мягком сиянии звездной туманности и размышляет, когда же мысли станут достаточно сильными, чтобы влиять на реальность. И оно, и его сородичи уверены, что рано или поздно такой момент настанет. И тогда стая покинет прекрасную туманность, чтобы искать новых пришельцев и направлять их мысли к ядру, где осуществляется кульминация всей жизни.

Приятная перспектива вызвала у Араминты вздох удовлетворения, хотя огромное существо уже исчезало в далекой тьме. Звездное мерцание превратилось в подвижные язычки свечей. Призрачное касание космической пыли сменилось скользящими движениями сильных пальцев. Другая пара рук поглаживала ее живот, еще одна ласкала грудь. Теплое масло втиралось в кожу с настойчивой чувственностью. Языки проникали в самые интимные уголки ее тела.

— Пора просыпаться, — прозвучал негромкий голос.

С противоположной стороны от нее раздался другой голос:

— Пора снова предаваться наслаждениям.

Все еще в приятной дремоте, Араминта перевернулась, подчиняясь движению рук и приоткрыла глаза. Мистер Бови, с которым она ужинала в ресторане, стоял у края широкой кровати и улыбался ей, глядя сверху вниз.

Она ответила ему ласковой усмешкой и вдруг ощутила, как в нее входят сзади. Ее изумленный и взволнованный вздох осветил его лицо восторгом. Еще одна пара рук смяла ее ягодицы. Она приоткрыла рот и приняла член совсем молодого мистера Бови.

Она не знала, сколько его вариантов с ней на этот раз совокуплялись. Не знала, утро сейчас или еще полночь. Ей было все равно. Вся ее Вселенная сейчас заключалась только в ее плоти и наслаждениях.

После ужина в ресторане «У Ричарда» они в капсуле мистера Бови отправились в его большой городской дом на южном берегу, с лужайками доходящими до самой реки. Еще не было даже полуночи. Несколько его вариантов сидели в гостиной, двое на кухне занимались приготовлением каких-то блюд, трое плавали в большом бассейне. По его словам, остальные отдыхали в спальнях на верхних этажах.

Араминта словно бы оказалась хозяйкой большого приема. Два мистера Бови сидели по обе стороны от нее на мягком диване, а остальные расположились у ее ног на больших подушках. Потребовалось немало времени чтобы она смогла победить инстинктивное ощущение, что все они разные люди. Он с удовольствием поддразнивал ее, то подхватывая чей-то разговор на середине фразы, то затевая спор с самим собой. Но совместный смех всех его тел звучал ласково и добродушно. Это было очень медленное и мягкое соблазнение.

А потом тот, с кем она ужинала, наклонился и поцеловал ее. От вина и предвкушения к этому времени у нее уже лихорадочно стучало сердце, а кожа горела огнем.

— Выбор за тобой, — прошелестел его голос.

— Выбор?

— Сколько и какие из нас.

Она окинула взглядом лица, и на каждом увидела одинаковое выражение восторга и желания. На то долгое мгновение все лица показались ей абсолютно одинаковыми, словно это были клоны. Тогда ее подсознание и постигло тот факт, что все они — один человек.

— Безусловно, ты, — сказала она своему компаньону по ужину. — Это ведь ты сделал самую тяжелую работу, убедив меня прийти сюда. — Затем она стала просто показывать. — Ты — очень красивый парень. — И ты. — Молодой и мускулистый, это она заметила, когда он выбирался из бассейна.

Выбранная троица проводила ее наверх. Араминта думала, что вела себя достаточно отважно, но затем мистер Бови стал обучать ее приемам, осуществить которые можно было только в группе, и ночь превратилась в горячее сексуальное приключение.

— Доверься мне, — сказал он, открывая перед ее лицом аэрозоль. — Это стимулятор. Он усилит наслаждение и уравняет наши возможности.

Араминта вдохнула газ. Он оказался довольно мощным средством.

Они собрались вокруг нее, поддерживая сильными руками в разных положениях. По мере того как стимулятор насыщал кровь, Араминта достигала оргазма с каждым по очереди. После третьего она в приятной истоме пала на матрац. И только тогда заметила, что вокруг постели в полной наготе стоят другие варианты мистера Бови, молча ожидая ее внимания. Она не стала возражать, видя их горящие желанием лица.

— Да, — выдохнула она.

Новые тела одновременно приблизились к кровати.

Той ночью Араминта в экстазе не раз отключалась от реальности. Каждый газ мистер Бови давал ей немного отдохнуть, а потом снова начинал возбуждать. В один из таких периодов она и увидела тот странный сон.

Она проспала почти до полудня. А когда наконец проснулась, все подробности прошедшей ночи слились в непрерывную череду почти животного секса. Араминта сама удивилась, что соглашалась на все, что он ей предлагал.

В постели рядом с ней лежал мистер Бови, пригласивший ее в ресторан. Больше в спальне никого не было.

— Доброе утро, — ласково произнес он.

Она все еще ощущала невероятную усталость и неприятное раздражение. Действие аэрозоля закончилось, а ее кожа стала холодной и слегка липкой.

— Ты знаешь, что ты очень красива, когда спишь?

— Я… Раньше мне никто об этом не говорил.

— Как ты себя чувствуешь?

— Вроде бы неплохо.

— Ладно, — с понимающей улыбкой сказал он, убирая с ее лба прядь волос. — Тогда я спрошу прямо: ты бы хотела повторить такую ночь?

— Да, — прошептала она, сознавая, как лицо заливает краска.

Несмотря на порой полуобморочное состояние, эта ночь была лучшей в ее жизни. О чем-то похожем говорила Крессида, когда рассказывала о сексе с несколькими партнерами одновременно, но такого Араминта в силу своей застенчивости попробовать не решалась. Этой же ночью она занималась любовью с одним и тем же человеком и потому не стыдилась своего возбуждения — почти.

— Я надеялся, что ты согласишься. Не каждый моночеловек способен вести себя со мной таким образом. Ты необыкновенная женщина, Араминта.

— Я… — Она помедлила, не решаясь на откровенность. Какая глупость! — Я чувствовала, что становлюсь частью тебя. Я это себе выдумала?

— Нет. В таком эмоциональном состоянии гея-поля могут смешиваться, а между нами почти все время существовала близость. Ты делала это по доброй воле?

— Во мне нет гея-частиц.

Он посмотрел на нее с удивлением.

— Интересно. А мне всегда казалось… Ладно, это не важно. Ванна для тебя уже готова.

— Спасибо. А куда мы отправимся потом?

— В «Империи Бродвея» идет неплохая пьеса, комедия с реальными актерами. Я купил билеты на сегодняшний вечер.

Это было не совсем то, на что она надеялась.

— Прекрасно. А потом?

— Я бы хотел, чтобы ты вернулась сюда, в эту постель. Правда, мне очень понравилось.

Араминта застенчиво кивнула.

— Согласна.

Она не надеялась, что вчерашняя ночь повторится. Первый опыт всегда особенный. Но, если Араминта будет такой же возбужденной, как накануне, секс станет самым горячим во всем городе. Она выбралась из постели и охнула, выпрямляя тело.

— Гм, сколько же у тебя тел?

Пришла его очередь проявить сдержанность.

— Больше трех десятков.

— А сколько… прошлой ночью?..

— Шесть, — ответил он и очень по-мужски удовлетворенно ухмыльнулся.

— Великий Оззи!

«Вот это да, я теперь законченная распутница. Скорее бы увидеться с Крессидой и все рассказать. Она мне позавидует».

— Что бы ты хотела на завтрак? — спросил мистер Бови, остановив Араминту на пороге ванной комнаты.

— Апельсиновый сок, кофе, черный и крепкий, и круассаны с джемом из клубники и хиджани.

— К твоему выходу все будет готово.

Над поросшей кустарником пустыней антиграв-капсула увеличила скорость. За прозрачным корпусом мертвые иссушенные растения, почти того же цвета, что и почва, из которой они росли, слились перед глазами Аарона в сплошное мутное мелькание. Дрожащее пятно внизу искажало визуальную перспективу, и было трудно определить, летят они на высоте нескольких метров или нескольких километров. Аарон не раз ловил себя на том, что ищет глазами черную тень, скользящую по земле.

За пару минут до приезда на ранчо он увидел забор: выбеленные солнцем деревянные столбики ограничивали участок, ничем не отличающийся от остальной пустыни. Между столбиками была натянута ржавая колючая проволока. По мере приближения капсулы к дому внизу мелькнули еще какие-то изгороди. Обнесенные ими участки были намного меньше и ближе располагались друг к другу. Наконец появились и строения самого ранчо — небольшое скопление в центре паутины колючей проволоки.

— Что он здесь разводит? — спросила Корри-Лин.

— Корримулов, — ответил Аарон.

— Я не вижу, чтобы там хоть что-нибудь двигалось.

— Полагаю, сейчас неподходящий сезон.

Корри-Лин с сомнением посмотрела на пустыню.

— А здесь есть какие-то сезоны?

— Да. Раз в десять лет идет дождь.

— Черт побери, какое счастье для фермеров!

Капсула сделала круг над ранчо. Аарон насчитал восемь больших отдельно стоящих амбаров из древнего ржаво-коричневого композита и белокаменный дом в центре, окруженный изумрудной зеленью обширного сада, Бассейн под открытым небом сверкал насыщенной бирюзой. По широкому выгулу скакали земные лошади.

— Ну, вот это по крайней мере выглядит неплохо, — ворчливо заметила Корри-Лин.

Юз-дубль Аарона доложил о широкоспектральном сканировании капсулы.

— На рай немного непохоже, — пробормотал он.

Его собственное пассивное сканирование выявило внизу мощные источники энергии. Располагались они по всему периметру ранчо — своего рода оборонительный рубеж.

Капсула приземлилась на специальную площадку у самого края сада.

— Ты не могла бы… — заговорил Аарон и тотчас заметил на лице женщины выражение глубокого равнодушия. — Предоставь все переговоры мне, хорошо?

— Конечно. Может, мне просто остаться здесь? Или ты сначала заткнешь мне рот? А может, предпочтешь упрятать в передвижную стазис-камеру?

— Очень соблазнительно, — ухмыльнулся он, игнорируя ее хмурый взгляд.

Поль Алкофф, одетый в выцветший джинсовый костюм, со стетсоном на основе, поджидал их, облокотившись на ворота выгула. Этот высокий худой мужчина наконец позволил проявиться своему возрасту в семь с половиной столетий. Его длинные волосы, аккуратно зачесанные назад, сильно поредели и стали совсем белыми. Суставы рук и ног, видимо, утратили гибкость, и их движения были несколько замедленными. На сильно загоревшем лице выделялись бледно-голубые глаза. Еще одной отличительной особенностью была аккуратно подстриженная бородка. Даже Аарон понял, что встретился с непростой личностью. Он сразу же задумался, сколько повидал этот человек за свои семьсот пятьдесят лет.

— Сэр, спасибо, что согласились встретиться со мной.

Его уважительный тон вызвал удивленный взгляд Корри-Лин.

Поль слегка улыбнулся, приподнял свой стетсон ровно на дюйм и чуть наклонил голову в сторону Корри-Лин.

— Добро пожаловать, мэм.

— Хм, привет, — выдавила основательно смущенная Корри-Лин.

— Как правило, я не пускаю в дом таких, как вы, — обратился Поль к Аарону. — Так что не обижайтесь, что не приглашаю преломить хлеб.

— У меня только боевые биононики, я не Высший.

— Угу. Полагаю, в наши дни это не так уж важно, сынок. Битва случилась много лет назад.

— И вы победили?

— Планета все еще принадлежит людям, так что я считаю, мы тогда не напрасно старались.

— Так вы Протектор?

— Мои бывшие партнеры просили меня сдать землю в аренду. Я навел справки и понял, что на них надавили высшие чины, люди, о которых мы давно ничего не слышали. Вы это допустили, сынок, так что я бы не хотел, чтобы ты снова начал ту же игру.

— Я здесь не для того.

— Что же тебе нужно?

— Информация.

— Я так и думал. — Он повернулся и поставил локти на верхнюю перекладину ворот. — Видишь, вон там Джорджия? Крапчатая кобыла.

Корри-Лин и Аарон подошли к воротам.

— Да, сэр, — ответил Аарон.

— Резвая малышка, верно? Я могу проследить ее родословную до земных арабских скакунов середины девятнадцатого столетия. В ней нет ни капли чужой крови. И никаких модификаций в генах. Зачата естественным путем и рождена из чрева своей матери, как и все ее предки. Для меня это истинная красота. И я не хочу, чтобы ее испортили. Нет, в самом деле, не желаю, чтобы ее жеребят улучшали. Она и ее сородичи имеют право существовать в этой Вселенной в том виде, в каком их создал родной мир.

Аарон проводил взглядом скачущую галопом лошадь с развевающейся гривой.

— Мне это понятно, сэр.

— В самом деле? А моя шляпа?

— Сэр?

Поль снял стетсон, внимательно его осмотрел и снова водрузил на голову.

— Должен сказать, что это настоящая вещь. Одна из последних, выпущенных в Техасе двести пятьдесят лет назад на фабрике, которая изготавливала шляпы почти тысячу лет, пока АНС не прикрыла ее якобы за ненадобностью. Потомки людей, живущие в том несчастном мире, больше не делают их даже в кустарных мастерских. Я купил целую партию и храню в стазис-поле. Как только одна шляпа изнашивается, я надеваю новую. Осталось всего две штуки. Это вопиющее безобразие. Хотя я не думаю, что протяну так долго, чтобы износить последнюю. Она будет покоиться на крышке моего гроба.

— Прискорбно это слышать, сэр.

— А скажи-ка, сынок, что ты обо мне думаешь?

— Э-э, не знаю.

Поль уставился на Аарона пронизывающим взглядом.

— Если уж я так расстраиваюсь, говоря о подлинности шляпы, подумай, я испытываю, когда исчезновение грозит всему человеческому наследию.

— А!

— Да. Я Протектор и горжусь этим. Я немало постарался, препятствуя распространению мерзопакостных фальсификаций и ханжеской идеи превосходства среди этих великолепных звезд. Высшие — не фанатики какой-нибудь старомодной религии или идеологии. С теми, даже имея различные взгляды, можно было всю ночь проспорить за бутылкой виски, а утром посмеяться и по-джентльменски разойтись. Но только не с Высшими. Я смотрю на них как на физический вирус, который необходимо уничтожить. В противном случае он заразит всех нас. Те, кто рождается с бионониками в клетках, уже лишены права выбора. Они обязательно загрузятся в АНС. Вот так. Нет выбора, нет альтернативы. Твоя сущность украдена еще до рождения. Люди, настоящие люди, обладают свободой воли. У Высших этого нет. И быть не может.

— А жизнь, которой они живут между рождением и загрузкой? — спросила Корри-Лин.

— Не имеет значения. Это все равно что домашние собачки, вернее, скот, окруженный заботой и охраной машин до того момента, когда они решают принести своему железному богу последнюю жертву.

— Так какой же смысл этому богу их создавать?

— В конечном итоге какая-то цель должна быть. Несмотря на прошедшие годы, это еще только начало. АНС считает, что таково наше будущее. Если дать им волю, система нас уничтожит.

— Многие расы живут в стабильности постфизического состояния, — заметил Аарон. — Для большинства сингулярность является процессом регенерации. Те, кто не согласен с этим, отделяются и осваивают новые звезды.

— Согласен. Но это совсем другое. — Поль снова отыскал взглядом Джорджию. — Если ее не защищать, Вселенная никогда не будет такой, как прежде. Это неправильно. Нельзя этого допускать.

— Радикальное движение внутри АНС почти уничтожено, — сказал Аарон. — АНС следит за тем, чтобы не было несанкционированного доступа.

Поль слабо улыбнулся.

— В том-то все и дело. Может, добрый Бог просто смеется над своим железным соперником.

— Я хочу спросить вас о тех временах, когда вы были активным Протектором.

— Валяй, сынок. Я не знаю, кто ты, но абсолютно уверен, что ты не полицейский в любой их разновидности.

— Нет, сэр, я не полицейский.

— Рад это слышать.

— Я здесь ради Иниго.

— А! Он один из первых в моем списке. Вы ищете его?

— Вы знали, что он был Высшим?

Реакция Поля удивила Аарона. Старик хлопнул ладонью по перекладине ворот и просиял широчайшей улыбкой.

— Сукин сын! Я знал, черт побери, знал. Да, он был хитрой бестией. Знаете, сколько времени мы за ним следили?

— Так вы подозревали?

— Конечно, подозревали.

— Значит, Высшим был Эрик Хорови?

— Эрик? Нет. Бедняга! Проклятый ангел его просто использовал, так же как и сестер.

— Сестер? Вы говорите о тетке Иниго?

— А вам не так уж много об этом известно, не так ли?

— Нет, сэр. Но я должен во всем разобраться. И срочно.

— Ха! Всегда все срочно. В наши дни вся Вселенная куда-то торопится. Я‑то понимаю это, потому что я стар…

— Эрик, — мягко напомнил ему Аарон.

— Давай-ка начнем с ангела. Вам известно, кто это такие?

— Я о них слышал.

— Высшие — радикалы хотели обратить в свою веру целые миры. Они не собирались предоставлять людям право выбора. Как я говорил, рожденный с бионониками человек не мог выбирать, как провести свою жизнь. Так вот, в те времена ангелы высаживались на планету и начинали свою грязную работу: сеяли заразу, которая должна была поразить все население. Протекторы организовали наблюдение за космопортами и стали следить за всеми носителями бионоников. Как я полагаю, они и сейчас этим занимаются. Так вот, ангелы приспособились высаживаться где-нибудь в глуши. Они прыгали с корабля, находящегося на низкой орбите, а силовые поля спасали их от последствий аэродинамического торможения. — Он внимательно посмотрел на Аарона. — А ты можешь такое проделать?

— Да, наверное, смогу. Весь вопрос в форматировании. Но тогда это была новейшая технология.

— О, эти мерзавцы получали все, что хотели. Из-за своих силовых полей они и получили свое название. У них как будто вырастали крылья, несущие тела в огненном потоке. Многим удавалось и вовсе остаться незамеченными В тот раз нам повезло. Сочувствующий нашему движению рыбак заметил термальный след и известил нас. Я и моя команда проследили этого ублюдка до Кухмо. Но мы опоздали. К тому времени, когда мы туда добрались, он уже подцепил Эрика Хорови и Эмильду Виатак, они в то время встречались, как это бывает у нормальных подростков. Ангелы обладают одной особенностью: они гермафродиты, и еще они очень красивы. По-настоящему красивы. А тот был исключительным экземпляром даже для своего рода — то ли прекрасный юноша, то ли потрясающая девчонка, зависит от пола партнера. Ангел подружился с Эриком и Эмильдой и переспал с ними обоими. Сначала с Эриком. И это очень важно. Он впрыснул ему свою сперму с биониками. А потом он соблазнил Эмильду, и она забеременела от измененной спермы Эрика.

— А меры предохранения? — спросил Аарон.

— Бесполезно. Ангелы нейтрализуют любую контрацепцию быстрее, чем медики. Так что вскоре молодые люди поняли, что Эмильда ждет ребенка, а анализ ДНК показал, что отцом без сомнения был Эрик. Обнаружить бионики в зародыше чертовски трудно даже в наши дни. Они не проявляют себя до полового созревания, а тогда уже слишком поздно. Стоит заразить ими часть населения, и через несколько поколений большинство младенцев будут рождаться Высшими. Но мы вовремя разрушили этот любовный треугольник.

— Пожар в колледже? — спросила Корри-Лин.

— Да, мэм. Вы скажете, что ангелы хорошо вооружены, но мы все равно справились с ним. Победить обладателя бионоников можно, только следует подобрать более мощное оружие. Здание гуманитарного отделения при этом сильно пострадало.

— А что стало с ребенком?

— Мы отвезли Эрика и Эмильду в свою штаб-квартиру. Она была беременна, как мне помнится, около двух недель, и эмбрион оказался заражен.

— Я думал, это невозможно определить.

Взгляд Поля устремился за горизонт.

— Выяснить всегда можно. Надо только исследовать саму клетку.

— Ох, Оззи, — выдохнула Корри-Лин и сильно побледнела.

— Мы извлекли из Эмильды эмбрион и исследовали его. Такой процедуры не вынесет ни один зародыш. К счастью, мы успели вовремя.

— Что бы вы ни говорили, это бесчеловечно.

Аарон метнул в ее сторону сердитый взгляд. Корри-Лин хотела еще что-то добавить, но только махнула рукой и ушла.

— Извините за эту сцену, — сказал Аарон. — Что же было дальше?

— Стандартная процедура, когда женщина знает, что она беременна, как в случае с Эмильдой. Мы не могли стереть две недели из ее памяти, это было бы слишком заметно. Потому мы извлекли ее яйцеклетку, оплодотворили спермой Эрика и поместили в матку. После этого им обоим удалили память о вечере, проведенном в нашей штаб-квартире. На следующее утро ребята проснулись с головной болью и не могли вспомнить, что делали накануне. Обычный случай среди молодежи.

— Что же не получилось?

— Нет, сынок, все прошло великолепно. Спустя девять месяцев у них родилась хорошенькая девочка. Вполне нормальная.

— А как же был зачат Иниго?

— У Эмильды была сестра.

— Сабина.

— Да. Они были близнецами. Однояйцевыми близнецами.

— А, вот теперь я начинаю понимать.

— Я должен был учесть такое развитие событий. Это же мечта каждого подростка, да и большинства мужчин тоже!

— Он спал с ними обеими.

— Да. И он, и ангел. И ты только что подтвердил мою догадку. После стольких лет. Частью процедуры зачистки для Протектората является исследование памяти ангела, чтобы узнать, кого он успел заразить. Взламывать чей-то разум — ужасно, это одно из тяжелейших прегрешений современной медицинской технологии. На то, чтобы преодолеть защиту бионоников, уходит несколько дней. Да простит меня Бог, в нашей команде этим занимался я. Тяжелая необходимость. Другого способа узнать, что натворили отродья дьявола, не существует. Процесс нельзя назвать чисто научным опытом сейчас, нельзя было и тогда. Разум — это не просто небольшое хранилище наподобие кристалла памяти. Мне приходилось погружаться в его разум и терпеть его коварные мысли в своей голове. При исследовании последних по времени воспоминаний я чувствовал себя так, словно сам переспал с Эмильдой. — Он прикрыл глаза, явно страдая от болезненных воспоминаний. — Я помню ее лицо в нескольких дюймах от моего. Она… она была такой красивой! Хотя я не могу с уверенностью сказать, что запомнил именно ее. Я не отличал одну сестру от другой. Черт, в то время я и не знал, что должен был искать различие между ними.

— Выходит, Иниго появился на свет в процессе инфильтрации Высших.

— Да. Мы были в шоке, когда обнаружили, что Сабина беременна, но это случилось уже накануне родов. Мы долго спорили, как поступить.

— Выкрасть ребенка и протестировать его.

— Да, это был один из вариантов. Наиболее мягкий. — Поль оглянулся на Корри-Лин, сидевшую на бетонном бордюре, идущем вокруг одного из амбаров. — Но с течением времени вмешательство становилось все более проблематичным, особенно после рождения ребенка. Мы не… Между прерыванием беременности и детоубийством существует огромная разница — по крайней мере для меня. Раз уж младенец появился на свет, он имеет законное право на существование. Даже если бы мы забрали его у матери и доставили в Центральные миры, его бы тотчас отослали обратно. Таковы наши законы. Протекторат для того и задумывался, чтобы прекратить этот кошмар, пока он не повлек за собой политических осложнений.

— И что же вы решили?

— Я никогда не верил, что рождение детей у двух сестер с разницей в две недели может оказаться простым совпадением. Если Иниго был заражен, он обязательно выдал бы себя, так всегда происходит.

— Но этого не произошло.

— Нет. Мы не спускали с него глаз, пока ему не исполнилось двадцать пять лет. И он ни разу не ошибся. Он вел себя в точности как любой другой нормальный человек. Школа. Университет. Средние успехи в спорте. Травма во время игры в футбол. Потом он нашел работу. Держался вдалеке от местной политики. Заключил контракт с финансовой компанией, страхующей процесс омоложения. Когда попробовал аэрозоли, достиг желаемого эффекта. Занял невысокую скучную должность в департаменте космологии государственного университета. Ничто не указывало на присутствие в его организме бионоников. До самого вашего сегодняшнего появления я еще сомневался, что он заражен. Я склонялся к мысли, что его рождение все-таки было случайным совпадением. Поверь, сынок, если бы мы нашли подтверждение своей догадке, по достижении совершеннолетия ему был бы предъявлен негласный ультиматум.

— Жить или умереть.

— Да. Другого пути бороться с ними не существует.

— А потом он покинул этот мир, не так ли? И попал на станцию «Центурион».

— Да. И надо же, чем все кончилось! Половина чужаков в этой Галактике хотят нас уничтожить. И кто может их винить?

— Нам угрожает только Окайзенская Империя.

— Ты хотел сказать, что только они открыто высказывают свое недовольство. Не думаю, что остальные спокойно сидят и ждут, пока мы уничтожим их звезды.

Кто знает. Если мне удастся его отыскать, может, мы сумеем предотвратить паломничество.

— Мне следовало уничтожить его в утробе матери при первой возможности.

— Ну, кем бы он ни был, Высшим его назвать нельзя.

— Может, он и не развращен их культурой, но это пока.

— Скорее всего, вы правы. Он нашел альтернативу пути, который вы считали неизбежным. Его судьба — в Бездне, а не в АНС.

Поль пожал плечами.

— Как бы то ни было, это не судьба нормального человека.

— Наша судьба такова, какой мы себе ее выстроим. Свободный выбор, вы сами об этом сказали.

— Ты ошибаешься, сынок. Я вижу, что ты веришь в себя, и желаю, чтобы так было и дальше. Но здесь ты ошибаешься.

— Ладно, тут наши мнения расходятся. А что произошло с Эриком?

— Утрата тела. — Поль заметил изумленный взгляд Аарона. — Не тут ни при чем. Обычный несчастный случай. Он упорно работал, чтобы поддержать обеих сестер. Полагаю, он был порядочным малым. Фе которому он помогал, не следил за своими машинами. Агробот сильно ранил Эрика. Парень к тому времени уже выплатил страховку, но не успел загрузить в хранилище воспоминания. Так часто бывает. В новом теле осталась лишь память о нескольких месяцах, а этого для воссоздания личности явно недостаточно. В новом теле он остался ребенком, и, возможно, к лучшему, поскольку настоящего детства он не знал. У Эрика больше не было эмоциональных связей ни с сестрами, ни с собственными детьми. Но Эмильда очень постаралась, и ей удалось это исправить. Они уехали вместе. Сабина и маленький Иниго остались. Так в большой семье возникла глубокая трещина. С тех пор сестры не разговаривали друг с другом.

— И поэтому тетя Эмильда была вычеркнута из официальной семейной хроники.

— В общем-то, да.

— Никогда не встречала личности, более достойной презрения, — сказала Корри-Лин, как только антиграв-капсула поднялась с ранчо. — Даже по сравнению с нашим дражайшим Духовным Пастырем.

— А ты когда-нибудь встречалась с ангелом Высших?

— Нет.

— То-то же.

— И все? — сердито крикнула она. — А что ты сам думаешь?

— Я не пытаюсь никого оправдать. Я только хочу сказать, что на каждое действие находится равное противодействие. То, что они делали, было обусловлено эпохой.

— Он психопат. Черт знает сколько он убил младенцев. Он заслужив небытия до конца вечности.

— Смерти, ты хотела сказать.

— Какая разница! — отрезала она и плюхнулась в кресло.

Ее привлекательное личико исказила гримаса ярости.

— Я же просил предоставить все переговоры мне.

— Заткни пасть.

— Что ж, по крайней мере он нам помог.

— Чем это?

— Знаешь, если ты не перестанешь беситься…

— Пошел к дьяволу! Держу пари, до лишения памяти ты и сам был Протектором. Тебе это очень подходит.

— Нет.

— Ты же не можешь знать наверняка. Иначе откуда у тебя такие связи в этой мерзкой организации?

— Мне просто известно, кого в данной ситуации надо спрашивать. Информирование не означает согласия, и мне неизвестен источник моих знаний.

— Пф!

Она отвернулась и уставилась на пролетающую внизу пустыню.

Аарон немного подождал, пока Корри-Лин отойдет. И не дождавшись, молча улыбнулся.

— Иниго оплатил полис на омоложение, — произнес он немного погодя.

— И что?

Она умудрилась вложить в эту фразу больше капризной раздражительности, чем пятилетний ребенок.

— Это часть его плана поддерживать иллюзию нормальной жизни. Обладатели бионоников не нуждаются в омоложении, оно — участь Профессоров и нормальных людей. Биононики поддерживают клетки человеческого тела в оптимальном состоянии, после двадцати пяти лет организм не становится старше. Иниго сделал это в попытке одурачить Протекторат. Он ведь знал о своем наследии, соответственно, знал и о том, что с ним сделают, если он допустит ошибку.

— И как нам это поможет?

— Он должен был завести и хранилище памяти. Скорее всего, как раз перед тем, как отправиться на станцию «Центурион».

— Жаль, что ты внезапно оглох. Я спросила: как это нам поможет?

— Где-то на Анагаске сохранилась электронная копия юного Иниго. Алкофф дал мне название компании, где он покупал полис.

— Я не намерена… Всемогущий Оззи! Ты же не собираешься?..

Аарон весело усмехнулся.

— Наконец-то эту планету что-то встряхнет.

До войны со Звездным Странником, когда население Содружества было однородным и состояло преимущественно из физических лиц, правительство учредило весьма серьезный комитет, названный Советом внешней защиты Содружества, в чьи задачи входила оценка степени угрозы со стороны каждой новой расы чужаков. После того как АНС вступила в действие а взяла на себя управление всеми операциями флота, угроза стала несущественной. Если уж старое Содружество нашло в себе силы победить праймов, то АНС с ее почти постфизическими технологиями вряд ли могло угрожать нечто менее могущественное, чем постфизическое зло. Но исключать вероятность ударов со стороны физического сектора Галактики тоже было неразумно, и потому Совет внешней защиты продолжал функционировать внутри АНС, но независимо от правления.

Заседания совета собирались крайне редко, поэтому на призыв адмирала Казимира откликнулись все делегаты, впрочем, догадывающиеся о причине созыва. Они встретились в нейтральной реальности внутри АНС, представляющей собой старомодный зал заседаний, хотя и обставленный экстравагантной мебелью оранжево-белой расцветки, с большим панорамным окном, за которым виднелись равнины Моллавии и стена водородных вулканов.

Казимир, активировав реальность восприятия, появился в кресле во главе стола. Через миллисекунду справа от него возник Гор, следом за ним прибыла и Джастина. Следующей появилась Иланта — хрупкая на вид женщина, одетая в серо-голубое трико. Ее коротко подстриженные темные волосы украшали пурпурные пряди, созданные не ради каких-то усовершенствований, а лишь в довершение внешнего облика. Казимиру казалось, что он узнал этот стиль, но без обращения к усиленной нейронной памяти назвать его не мог. Иланта не стоила того: она представляла в Совете фракцию Ускорителей и с удовольствием вносила суматоху в любые мероприятия. Самым главным при общении с ней было не попасться на уловки.

Криспин Голдрич появился рядом с Джастиной. Более тысячи лет назад он был сенатором и членом первоначального Совета внешней защиты. С тех пор он этого поста не покидал. Казимир и правление АНС позволили ему остаться, поскольку среди всех членов правления ему не было равных в вопросах политического урегулирования любых конфликтов. К несчастью, его полезность ограничивалась ксенофобией по отношению к любым представителям чужих рас. Несколько членов семьи Голдрича пропали на Наттавааре во время войны против Звездного Странника, и с тех пор его мнение о чужаках ничуть не изменилось. В силу своих убеждений он всегда поддерживал фракции Изоляционистов и Интерналистов.

Последними прибыли Грииван и Джон Телвелл, представлявшие в Совете фракции Хранителей и Дарвинистов соответственно.

— Благодарю всех за согласие присутствовать на заседании, — произнес Казимир. — Я созвал совет по той причине, что наши отношения с Окайзенской Империей вступили в новую стадию. Корабли флота, базирующиеся в секторе Ханчер, обнаружили многочисленную флотилию Империи. Траектория ее движения нацелена на Содружество, а если точнее, то на сектор, где находится Эллезелин.

— Сколько в ней кораблей? — спросила Джастина.

— Две тысячи восемьсот семнадцать, — ответил Казимир. — Девятьсот из которых — класса «Старслайер», самые мощные и дорогие из имеющихся у окайзенов кораблей. Для их производства Империи в последние сорок лет пришлось сильно напрячь экономику. Эти корабли вооружены боеголовками, подобными квантовым ракетам. Окайзены считают, что нам неизвестно об их оружии, но мы засекли их испытания еще сорок пять лет назад.

— У них появились квантовые ракеты? — переспросил Голдрич.

— Некоторое их подобие, — сказал Казимир. — Этого надо было ожидать. По сравнению с Империей наши милитаристы эры атомных бомб выглядят кучкой пацифистов.

— Наше предполагаемое неведение Империя рассматривает как фактор собственного превосходства. Если мы обнародуем тот факт, что у Империи имеются смертоносные ракеты, мы со своей стороны лишимся преимущества, к тому же сильно пострадает уверенность нашего населения в собственной безопасности.

— Они сошли с ума, — пробормотал Грииван. — Император должен знать том, как мы реагируем на подобные угрозы. Им известно, насколько мы сильны.

— На самом деле это не совсем так, — возразил Казимир. — Помимо правления АНС и меня лично, никто не в состоянии точно оценить способности наших сдерживающих сил.

— Надеюсь, они справятся с Окайзенской Империей?

— На этот счет можете не сомневаться. Империя не представляет для нас существенной угрозы.

— Окайзены действуют в одиночку? — спросил Гор. — Посланник вполне определенно высказывался о каких-то могущественных союзниках.

— Неимперских кораблей в их флотилии нет, — заверил его Казимир.

— Ты становишься настоящим политиком, мой мальчик. Можем ли мы быть уверены, что эти «Старслайеры» вооружены только квантовыми ракетами, или чужаки отыскали какие-то остатки вооружения расы, перешедшей в постфизическое состояние?

— Для того чтобы точно ответить на этот вопрос, нам бы пришлось захватить «Старслайер» и исследовать его содержимое, — сказал Казимир. — Но я бы не советовал так поступать. Для окайзенов это равносильно объявлению войны. Кроме того, мы бы преждевременно обнаружили свою мощь.

— Ладно, а что бы ты посоветовал, черт побери? — воскликнул Криспин. — Они и так скоро о ней узнают.

— Я бы хотел этого избежать. В отношении окайзенов я бы предпочел прибегнуть к интенсивному дипломатическому воздействию, чтобы они развернули флотилию и отправились домой.

— Это невозможно, — сказал Грииван. — Если уж Империя решила запустить стиль весь свой флот, она не остановится, пока не устранит угрозу паломничества. Никакие уговоры не подействуют на окайзенов. Нам придется применить силу.

— А если возникнет другая, более существенная угроза Империи? — предложила Джастина. — Какие-нибудь неизвестные корабли, подошедшие с противоположного направления? Мы ведь сможем такое устроить, не так ли?

— Да, — согласился Казимир. — Но это лишь отложит конфликт на некоторое время. Мы можем создать видимость угрозы, но, если флотилия вернется, наш блеф будет раскрыт. Я не имею права отдать приказ уничтожать звезды лишь для поддержания иллюзии. И дело не только в морали, возникнет значительная физическая проблема радиации. Наш проект «Огненный вал» это подтвердил.

— Сколько осталось времени до прибытия окайзенов? — спросила Иланта.

— Расчетное время приближения к Эллезелину — семьдесят девять дней, — ответил Казимир. — И это очень важно, поскольку флот паломников еще не будет построен. Окайзены собираются ударить по кораблям еще на поверхности планеты. Если Воплощенному Сну удастся подняться в космос, перехватить их будет намного труднее, особенно для Империи.

— В таком случае я не понимаю твоего нежелания организовать диверсию. Как только флотилия паломников поднимется, атака Империи будет нейтрализована. И не надо никаких драматических шагов вроде взрыва звезды на противоположной от Империи стороне. Запустите тысячу дронов с фиктивными опознавательными знаками, чтобы они были похожи на приближающийся к Империи флот. Выиграйте время для Воплощенного Сна.

— Они догадаются, — сказал Гор. — Все дело в выборе времени. Они послали флотилию. Нам необходимо ее задержать, и вдруг из космоса появляется неизвестная армада. Даже окайзены не настолько глупы, чтобы поверить в простое совпадение.

— Не стоит на это рассчитывать, — тихо пробормотал Джон Телвелл.

— Чтобы заставить их вернуться, необходимо нечто более существенное, — сказал Казимир.

— Подкрасться к границам Империи и взорвать пару звезд или хотя бы планет.

— Мы слишком буквально воспринимаем слово «Империя», — заметила Джастина. — Более точно их название переводится как «миры, в которых мы гнездимся». Мне жаль, что наш Совет демонизирует окайзенов в оправдание силовых мер. Мы должны отыскать мирное решение.

Гор метнул в сторону дочери сердитый взгляд, на что Иланта отреагировала торжествующей улыбкой.

— Если бы они не посылали к нам флотилию с квантовыми ракетами, способными уничтожить все планеты Содружества, я не стал бы относиться к ним как к компании сумасшедших придурков, — огрызнулся Гор. — А в данных обстоятельствах мы собрались для того, чтобы помочь флоту выбрать соответствующий ответный шаг. Ты встречалась с Посланником. И как ты считаешь, к каким мирным предложениям прислушается Империя?

— Мы должны предложить им встречные меры, — сказала Джастина. — Предпочтительно такие, которые помогут им сохранить лицо.

— Например усилить давление на Воплощенный Сон, чтобы они отказались от своего идиотского паломничества, — предложил Грииван.

— Это вне компетенции флота, — быстро возразила Иланта. — Мы обязаны помочь флоту выбрать ответные меры. — Она даже не посмотрела в сторону Гриивана. — Если тебе так хочется, подними вопрос на политическом уровне или в правлении АНС.

— Это убедительный аргумент, — сказала Джастина.

— Но не здесь. Здесь мы решаем, сколько звезд надо превратить в сверхновые, чтобы убедить окайзенов повернуть назад.

— Никто не собирается превращать солнца Империи в сверхновые, — сказал Казимир. — Как я уже говорил, их флотилия не представляет для Содружества никакой физической угрозы. Она может быть эффективно нейтрализована.

— Довольно смелое заявление, — отметила Иланта. — Ты в этом уверен?

— При условии, что у окайзенов не было доступа к постфизическим технологиям, уверен полностью.

— Так нейтрализуйте их корабли. Оставьте без движения в межзвездном пространстве. Вряд ли у них найдется еще один флот, чтобы послать его на выручку в случае неудачи.

Казимир обвел взглядом всех сидящих за столом.

— Все согласны с такой рекомендацией?

— Нет, конечно, — воскликнула Джастина.

— А какой план ты предлагаешь? — насмешливо поинтересовалась Иланта.

— Предупреждение, — сказал Джон Телвелл. — Или, учитывая, с кем мы имеем дело, несколько предупреждений. Сопровождаемых демонстрацией пашей мощи и намерений.

— Неоднократной демонстрацией, не так ли? — едко спросила Джастина. — Чтобы ни у кого не осталось сомнений, насколько мы опасны.

— Если они поймут, что не смогут воспрепятствовать паломничеству, им придется повернуть назад.

— Это при наличии разума и логического мышления, — заметил Криспин. — Но мы говорим об окайзенах. Они вознамерились нас остановить — не оставят своих попыток до гибели последнего корабля.

— Их корабли будут нейтрализованы, но не уничтожены, — вмешалсяКазимир. — Я не могу допустить потери жизни в таких масштабах.

— Тогда я не понимаю, для чего нас здесь собрали, — обиделся Криспин.

— Правление АНС и я сам не хотели бы раскрывать наших возможностей до того, как возникнет реальная угроза, которой пока нет.

— Тупик, — буркнул Гор. — Единственный способ их убедить без значительных потерь жизней — это демонстрация технологий АНС, что, в свою очередь, насторожит всех чужаков физических миров нашего сектора Галактики.

— Будем обсуждать вопросы морали? — ехидно осведомилась Иланта.

— Такой шаг может вызвать беспокойство даже у райелей, — сказала Джастина.

— Поддерживаю, — согласился Гор. — Высокомерные подонки. Давно пора хорошенько тряхнуть их пьедестал.

— Ой, прекрати, — взмолилась Джастина.

Гор слегка наклонился вперед.

— Надо послать предупреждение на командный корабль, — сказал он. Если оно будет проигнорировано, вывести его из строя. Если окайзены после этого продолжат наступление, нейтрализовать значительную часть флотилии. Но использовать низший уровень технологии, лишь бы достичь желаемого эффекта.

— Согласен, — произнес Криспин.

— Должен заметить, что во главе флотилии, скорее всего, стоит кто-то из гнезда Императора, — сказал Грииван. — Последствия поражения представителей правящего гнезда крайне нежелательны. Высока вероятность нестабильности.

— Нам нет никакого дела до этого, — возразил Джон Телвелл. Он окину Хранителя презрительным взглядом. — Мы и раньше устраивали выволочку Императору, но окайзены ничему не научились.

— Наше положение накладывает на нас определенные обязательства, — сказала Джастина.

— Только с точки зрения человеческой морали, — парировала Иланта. — А мы обсуждаем чужаков.

— Спасибо, но я бы хотела остаться верной своим принципам, — строго заметила Джастина.

— Да, конечно.

— Я не согласен ни на какое применение силы против флотилии Императора, даже приемов сдерживания. Мы должны найти другое решение.

— Спасибо, мама, — поблагодарил ее Казимир. — Кто-нибудь еще против последнего предложения?

Грииван поднял руку.

Казимир обвел глазами стол.

— В таком случае оно принимается большинством голосов. Флот направит предупреждение на командный корабль и в случае игнорирования нейтрализует его. Я немедленно отдам соответствующий приказ.

— А если движение флотилии продолжится после того, как командный корабль выйдет из строя? — спросила Джастина. — Ведь никто не сомневается, что так оно и будет.

— Тогда я снова соберу заседание совета, — ответил Казимир.

Джастина с шумом выдохнула и в нарушение всех правил этикета мгновенно исчезла. Присутствующие уставились на опустевшее место, а реальность восприятия сгладила последствия ее отсутствия.

— Вот что делает пребывание в физическом теле, — насмешливо отметила Иланта.

— Ультиматум мы, безусловно, отправим по закодированному каналу, — сказал Казимир. — И вы все сможете отслеживать дальнейшие события.

— Как скоро окайзены получат наши требования? — спросил Джон Телвелл.

— Мне придется задействовать корабль с оснасткой, позволяющей нейтрализовать командный «Старслайер» без потери жизней, — пояснил Казимир. — В эскадрилье над Ханчером такие есть. Полетное время — около десяти дней. Сроком выполнения ультиматума пусть будут земные сутки.

— Значит, мы снова соберемся здесь через пару недель, — вычислил Гор.

Меньше чем через секунду после официального закрытия заседания Иланта направила Гору запрос о встрече в его личной реальности. Он этого ожидал и потому сразу же разрешил доступ на пляж с белым песком, лежащий под его владениями. Иланта вышла из моря в бело-голубом бикини.

— Совсем как Урсула Андресс, — одобрительно хмыкнул он.

Прическа в стиле Кэт кардинально изменилась, и теперь Иланта стряхивала капли с длинных медово-золотистых прядей.

— Благодарю. — Она прищурилась в лучах полуденного солнца, прикрыв глаза бледной ладонью. — Управляющие этим местечком довольно жестоки. Мне грозит солнечный ожог?

— Никакой жестокости. Обычные предосторожности от проникновения троянов и прочих неприятных сюрпризов. Нет, ожоги тебе не грозят, но фактор пигментации кожи не мешало бы повысить.

— Ага. — Она моргнула, наблюдая, как бледная кожа приобретает густой бронзовый оттенок. — Все-таки для меня это слишком земной пейзаж. Ты собираешься меня напоить и соблазнить?

— Секс между врагами — довольно обычное дело.

— Ах, Гор, — промурлыкала она. — Мы не враги. Кроме того, мы оба в ходе заседания получили то, чего хотели.

— В самом деле?

— Мы голосовали за одно и то же предложение. Почему? Джастина все еще дуется?

Он зашагал вдоль кромки воды.

— Хочу дать один совет: никогда не стоит недооценивать мою дочь. Я порой еще допускаю эту ошибку. И напрасно.

— Предупреждение принято. Ты считаешь, что Казимир ради нее задержит дело?

— Ни за что. Он самый исполнительный служака из всех, кого ты видела. Правительство отдает приказ, он щелкает каблуками, салютует и нажимает на кнопки.

— Какой ты старомодный. Тебе обязательно надо обновить программные ссылки.

— Что? Перетащить себя целиком в двадцать пятое столетие?

— Постепенно, шаг за шагом.

— Это ведь время твоего рождения, не так ли?

Она хихикнула.

— Они правы. Ты настоящий дьявол.

— Кто это «они»?

— Ну, почти все.

— В таком случае, наверное, правы. Итак, что же я могу для тебя сделать?

— Мы способны договориться?

— Относительно паломничества? Конечно.

— Любопытная уступка. И почему я не могу тебе поверить?

— Паломничество обещает стать значимым событием, и об этом знают во всех фракциях. Черт, снаружи начинают просыпаться даже некоторые животные. Дарвинисты того и гляди описаются от волнения. Да и твоя компания не намного лучше, бегают вокруг, суетятся и суются куда не следует.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Этот засранец Марий намотал немало световых лет.

Она изобразила удивление и даже схватилась рукой за горло.

— Не больше, чем ваш Экспедитор.

— Настоящие Консерваторы всегда в той или иной степени подвержены паранойе. И у них есть на то причины.

— Разве ты не один из них?

— У меня с ними крепкая связь.

— Забавно. Согласно твоему личному файлу, ты председатель правления.

— Это тебе надо бы обновить программные ссылки.

Она подняла руки на бедра.

— Послушай, ты собираешься договариваться или нет?

— А в такой позе ты очень соблазнительно выглядишь. Тебе об этом известно?

— Гор!

— Ладно, что же ты предлагаешь?

— Ослабить давление. Чуть меньше манипуляций с обеих сторон.

— Хочешь сказать, пусть животные сами решают? Не думаю, что могу поверить этому предложению, если оно исходит от тебя. В любом случае мы так долго расставляли свои фигуры, что теперь они продолжат двигаться и без нашего участия. — Он слегка наклонил голову набок и усмехнулся. — Или я что-то пропустил?

— Нет.

— В самом деле? Возможно, ты стараешься ради того, чтобы какое-то важное событие прошло гладко?

— Такие моменты, как этот, впоследствии тщательно описываются историками и скрашивают их скучное существование. Нет таких факторов, которые могли бы решить судьбу паломничества.

— Вот как? А ты не пробовала сказать Оззи или Найджелу, что действия отдельной личности не влияют на ход истории?

— Ими никто не манипулировал. В этом-то вся разница. Мы просто хотим, чтобы обе стороны немного успокоились.

— Значит, фракция Ускорителей предоставляет животным решать судьбу Галактики. Гм. Ничего удивительного, что тебе не нравится этот пейзаж, в нем нет никаких летающих свинок.

— Это твой ответ?

— Нет. Но мне становится интересно. Если не вмешается правление АНС или какая-нибудь из фракций, паломничество состоится. И на что же рассчитывают Ускорители, когда Бездна поглотит всю Галактику, включая и нас самих?

— Этого не произойдет. Я и пришла сюда ради того, чтобы сказать о принятых нами предосторожностях.

Гор остановился и посмотрел на нее с искренним удивлением.

— О чем ты, черт побери, толкуешь?

— Если границы Бездны расширятся до этого сектора Галактики, Земля и АНС останутся в полной безопасности.

— Ты не можешь этого знать.

— Нет, мы знаем.

— Я искренне, искренне надеюсь, что ваши утверждения не базируются на каких-то продуктах боевой технологии, которые вам удалось получить при помощи пары устаревших репликаторов. Райели не способны пробить границу Бездны. Даже правление АНС не может предсказать, что произойдет в случае ее расширения.

— Подобный уровень расширения настолько маловероятен, что граничит с невозможностью. Во-первых, звезды Стены обладают колоссальной массой. Этого достаточно, чтобы в течение многих столетий исполнять волю каждого паломника Воплощенного Сна. А утверждение о том, что Галактика будет поглощена Бездной, абсолютно ошибочно. Пропаганда райелей, подхваченная окайзенами. Райели принадлежат к древней несостоявшейся расе, настолько же неизменной, как сама Бездна, и они не имеют права диктовать нам свою волю. Даже если поглощение затронет самое ядро Галактики, это не имеет значения. Там нет ничего живого, одни лишь насыщенные радиацией обломки скал. Ты и сам все понимаешь, но обвиняешь Ускорителей в стремлении к поглощению. Я тебе уже об этом говорила?

— Нет. Я прекрасно знаю, чего хотят Ускорители: слияния. Вы собираетесь соединить АНС с тканью непрерывности Бездны. Вы считаете, что так мы сможем достичь постфизического состояния.

— Ты ведь изучал сны Иниго, нам известно, что Консерваторы анализировали их так же тщательно, как и все остальные. Внутри Бездны мысль воздействует на ткань Вселенной, мы могли бы сами управлять своей судьбой.

— Нет, нет и нет! — крикнул Гор. — Бездна — не Вселенная, черт побери, а микровселенная, крохотный, ничего не значащий сгусток пустоты. В космологии этот объект даже не регистрируется. Вы можете изображать там богов, как делает Идущий-по-Воде. Но богами вы останетесь только там и нигде больше. Это версия АНС для чужаков, вот и все. Не достижение превосходства, а уход от действительности, да так далеко, что больше вы ничего не увидите.

— Это превосходная возможность роста. Бездна установилась, она не меняется миллионы-миллиарды! — лет. Мы сумеем вселить в нее новую силу. Люди всегда так поступали. Достойные сострадания животные теперь овладели ментальной мощью, какую даже мы с трудом можем себе представить. Подумай, что произойдет, если АНС получит доступ к этой технологии и даст ей новое направление.

— Всемилостивый Оззи, сострадания достойны вы сами. Я бы презирал себя, если бы считал вас разумными существами, вам не дано даже этого.

— Мы знали, что ты будешь возражать против слияния, и потому выдвинули иное предложение.

— Ну-ка? — с подозрением произнес Гор.

— Мы продублируем АНС. Те, кто захочет достичь слияния, останутся здесь, кто не захочет, смогут свободно переместиться в другое пространство.

— Это ничего не решает, девчонка. Нельзя позволить Бездне сливаться с постфизическим разумом или даже с АНС, которой, надо заметить, там пока нет.

Взгляд Иланты ожесточился.

— Твои слова выдают тебя с головой. «Нельзя позволить»? У тебя нет права на подобные заявления. Эволюция продолжится, и не важно, подтолкнет ее паломничество или более прямое вмешательство. Вполне возможно, что расширение Бездны способен спровоцировать и Идущий-по-Воде.

— Он существовал тысячу лет назад, возможно, и десять тысяч лет назад.

— Внутри Бездны время не имеет значения.

— Проклятье! Вы больше не Ускорители, вам явился свет, и вы примкнули к Воплощенному Сну.

— Мы увидели возможность усовершенствования и решили ею воспользоваться. Мы никогда и ни от кого не скрываем своей цели.

— Ускорители никогда ранее не пытались заигрывать с Бездной.

— Теперь твои слова выдают твой возраст и твою неизменную натуру.

— Значит, я просто должен уйти с вашего пути, не так ли? Может, мне самоуничтожиться? И не препятствовать Новому Порядку?

— Ты сам отвечаешь за свою судьбу. — Она пожала красивым плечиком. — Это твой выбор.

— Согласен. И будь уверена, я его сделаю. Но предположим, что вы правы и Бездна не превратится во всепоглощающее космическое цунами, когда паломники проникнут внутрь. Как вы намерены добиться слияния ее с АНС?

— Нам не придется этого делать. На кораблях паломников отправятся и Высшие. Они изучат истинную природу Бездны и поддерживающий ее механизм.

— Если это было построено однажды, — пробормотал Гор, — это может быть построено снова.

Иланта усмехнулась.

— Теперь ты все понял. Мы создадим вторую Бездну здесь, в Солнечной системе, и тогда произведем слияние. АНС пройдет следующий этап эволюции.

— Чудесный научный эксперимент. А что произойдет, если он не удастся? АНС представляет собой ядро цивилизации Высших, а Земля — физический центр Содружества. В случае неудачи пострадают обе цивилизации.

— Никогда не думала, что увижу такое: Гор Бурнелли — плаксивый либерал. Натуралы, Прогрессоры и Высшие получат возможность прокладывать свой путь во Вселенной. Это и есть эволюция.

— Ага, в Галактике, которую вы по своему невежеству обрекаете на весьма недолгое будущее.

— Наше предложение удовлетворит все фракции. И каждый из нас сможет жить как и прежде.

— Ты даже родилась не на Земле. А я родился там. Это мой дом. И я никому не позволю им рисковать.

— В таком случае ты еще более отсталый тип, чем мы думали. Наше предложение остается в силе. Я уверена, остальные фракции, увидев неизбежность грядущих событий, его поддержат.

— А флотилию Империи вы планируете выбить из космоса?

На лице Иланты отразилось искреннее негодование.

— Нет, конечно. Окайзены не играют никакой роли. Так или иначе Казимир с ними справится. — Она холодно улыбнулась. — Гор, прошу тебя обдумать наше предложение. Оно составлено в духе примирения. В конце концов, если кого-то и можно назвать отцом АНС, то только тебя. Наверное, пришло время позволить ребенку искать собственный путь в жизни.

После этих слов она пробежала по песку и нырнула в воду.

Гор посмотрел, как она исчезает в волнах, и мысленно проследил ее уход из его личной реальности.

— Проклятье! — буркнул он.

Поднявшись по тропинке к дому, он обнаружил, что у бассейна под башней его уже поджидает Нельсон. На столе перед ним, как обычно, стоял высокий бокал.

— Ты все видел и слышал? — спросил Гор, усаживаясь рядом с Нельсоном.

— Да. Вот только не думаю, что всему можно верить. Для начала она чересчур бойко предсказывает проникновение кораблей паломников внутрь Бездны. Что ты собираешься делать?

— Я знал, что Ускорители стремятся овладеть технологией Бездны, это логическое продолжение пути к постфизическому состоянию, но способ исследования вызывает у меня тревогу. Я ни за что не поверю в кучку самоотверженных академиков, собравшихся лететь вместе с паломниками, чтобы узнать, как все работает. Нам придется удвоить усилия и раскопать их истинные намерения. Выясни все, что удастся, об этом Марии и его визите на Аревало, где он встречался с ученым по фамилии Троблум.

— Будет сделано. А что если АНС все-таки найдет способ завершить переход к постфизическому состоянию?

— Я с самого начала знал, что такое произойдет. В этом весь смысл организации АНС. И в обретении способностей надежно защитить Содружество.

— Ты собираешься этому помешать?

— Ни в коем случае. Я просто хочу, чтобы процесс шел естественным путем. А для этого нам надо быть очень осторожными.

Антиграв-капсула приземлилась на стоянке рядом с административным зданием клиники Святой Марии глубокой ночью. Аарон вышел и осмотрелся. Клиника располагалась в четырех милях от края густого леса, и на ее территории стояло множество небольших индивидуальных домиков. Вокруг посадочной площадки высилась темная стена деревьев-гистрел, чьи длинные перистые листья полностью скрывали из вида отдельные виллы, лечебные корпуса и спортивно-оздоровительные комплексы. Кругом было темно, и только в тридцати метрах от стоянки черные стволы освещались огнями приемного покоя.

Корри-Лин остановилась рядом с Аароном и одернула блузу. Ее лицо недовольно сморщилось.

— Господи, в этих темных джунглях того и гляди наткнешься на диких зверей. Хорошенькая встреча.

— Может, пока мы в клинике, нам удастся вылечить тебя от маниакально-депрессивного психоза.

— Пошел к черту.

— А теперь запомни, дорогая, у нас должны быть счастливые лица.

Он сжал ее руку и изобразил широкую радостную улыбку. Она едва не попыталась вырваться, но, припомнив что-то, тяжело вздохнула.

— Ладно. Только пусть все это поскорее закончится.

Двери приемного покоя распахнулись, как только Аарон и Корри-Лин подошли к невысокому зданию. Внутри их ждал роскошный интерьер, казалось, высеченный из розового и золотистого мрамора. В стенах просторного центрального зала открывались ниши, в основном служившие витринами невероятно дорогих магазинов дизайнерской одежды и аксессуаров.

Навстречу прибывшим вышла Рут Стол, их персональный врач-консультант, — ее внешность могла служить отличной рекламой самой клиники. Тело юной богини было изящно задрапировано серебристо-розовым шелком. Даже Аарон, полностью сконцентрировавшийся на предстоящей миссии, помедлил секунду, наслаждаясь жизнерадостной улыбкой женщины, и с удовольствием пожал безупречной формы ручку. Детекторы засекли сканирование, производимое системой безопасности клиники, но он легко блокировал его, представив сенсорам образ слегка располневшего мужчины. Дополнительный объем вокруг его туловища занимала портупея с целым набором оружия.

У Рут Стол никакого оружия не имелось, но макроклеточных узлов было больше, чем у среднего Прогрессора, и ее нервная система работала с такой скоростью, какой нормальному человеку удалось бы достичь только при помощи значительной дозы ускорителей.

— Спасибо, что вы выбрали нашу клинику, мистер Тефлер, — сказала она.

Ее пальчики кокетливо сжали ладонь Аарона. Биононики отреагировали тестом на выделение феромонов. Паранойя! Но ее голос и прикосновение действительно возбуждали, и графики в экзозрении показали учащение сердцебиения и увеличение температуры кожи.

«Инфильтрации не обнаружено», — доложил его юз-дубль.

Значит, все естественно. Но это и не удивительно.

— Не стоит благодарности.

Голос Корри-Лин был пронизан таким холодом, что мог покрыть инеем весь зал.

— Э-э, да, — с запозданием ответил Аарон. Он неохотно отдернул руку и с удовольствием отметил озорной блеск в ясных зеленых глазах доктора. — Я рад, что вы сразу же согласились нас принять.

— Мы с удовольствием помогаем супружеским парам достичь гармонии в их отношениях, — сказала Рут Стол. — Как я помню, вы говорили, что хотели бы близнецов?

— Близнецов? — беспомощно повторила Корри-Лин.

— Да, верно. — Аарон обнял Корри-Лин за плечи и ощутил, как напряжены ее мышцы. — И самых лучших, насколько это возможно.

— Конечно, — кивнула Рут Стол. — Мальчиков или девочек?

— Дорогая? — обратился Аарон к Корри-Лин.

— Мальчиков, — ответила она.

— У вас есть какие-то особые требования к их физиологическому состоянию?

— По крайней мере не хуже, чем у вас, — заявил Аарон и получил очередную улыбку. — Кроме того, я бы хотел, чтобы и мы сами немного улучшились в этом отношении. В последнее время я совсем за собой не следил. — Он похлопал рукой по выступающему вперед животу. — Вероятно, придется подправить процесс метаболизма.

— Я была бы этому очень рада, — сказала Корри-Лин. — Его вид абсолютно невыносим. Не говоря уж о сексе.

— Дорогая, ты обещала об этом не упоминать.

Она ответила широкой улыбкой.

— Выявить все проблемы с самого начала крайне важно, — заметила Рут Стол. — Вашей семье скоро будут завидовать окружающие. Завтра утром мы начнем оздоровительные процедуры и подберем наиболее подходящий курс. Наши первоклассные специалисты ускорят процесс, и я надеюсь, что он займет не более двух недель. Вы собираетесь сами вынашивать близнецов? — спросила она у Корри-Лин. — Или предоставите это утробе-резервуару?

— Я еще не решила, — с улыбкой ответила Корри-Лин. — Я, конечно, достаточно люблю своего мужа, чтобы стерпеть физические неудобства, но прежде, чем принять окончательное решение, хотела бы узнать, что вы можете предложить для облегчения этой ноши.

— Очень разумно. Утром я ознакомлю вас с полным пакетом мер для всего периода беременности, и не забывайте, что позже вы всегда сможете изменить ход процесса.

— Отлично.

— Мы отвели вам виллу под номером сто шестьдесят три. Там есть собственный бассейн, и расположена она недалеко от третьего корпуса, где будут проходить процедуры.

— Прекрасно, — сказал Аарон. — Я, пожалуй, сначала осмотрю главный бассейн и загляну в рестораны, в первую очередь в «Сингапурский гриль», о котором уже наслышан. А ты, дорогая?

— День был очень долгим, я отправлюсь к вилле. — Она окинула взглядом витрины. — Только немного познакомлюсь со здешними магазинами. Некоторые модели мне очень понравились.

— Только не трать слишком много.

Аарон на прощание прикоснулся к ее щеке губами и направился к выходу. Его юз-дубль извлек из внутренней сети план клиники, что пока выглядело вполне нормально.

— Ты можешь проникнуть в хранилище? — спросил Аарон.

«Нет. Информационных каналов связи с хранилищем не обнаружено».

Аарон выбрал дорожку, ведущую от посадочной площадки к зданию общего плавательного бассейна — огромному голубоватому куполу, под которым укрывалась пышная тропическая растительность и собственно бассейн, построенный в виде лагуны. Дорожка под ногами загорелась полосой желтого тумана.

— А как насчет системы безопасности? — спросил Аарон у юз-дубля.

«Доступ получен только к нижним уровням. Все гости постоянно остаются под наблюдением, кое-кто из них помечен красными иконками».

— Вот как? А на нас эти метки есть?

«Нет».

— Будет ли известно, если я сверну с дорожки?

«Да, интел-центр принимает сигналы различных пассивных сенсоров».

— Тогда запусти отвлекающие маневры. Устрой несколько сигналов тревоги подальше от меня. Но ничего серьезного, что повлекло бы вызов полиции.

«Выполняю».

Аарон свернул с дорожки и побежал между деревьями. Его костюм активировал маскирующее поле. Через минуту, незаметно проскользнув между стволами, он оказался у административного блока. Над землей поднимались два этажа, тогда как ниже поверхности сканирование показало еще десять. Секретное хранилище располагалось на самом нижнем уровне. Стены здания и прилегающий участок парка охранялись сложной системой наблюдения. Аарон воспользовался усиленными мускулами, стремительно пробежал между деревьями до края лужайки, а потом подпрыгнул и растянул силовое поле в пару длинных, загнутых назад лепестков. Невидимые крылья понесли его; словно бесшумную ракету, к техническому окошку на верхнем этаже. Аарон усмехнулся бьющему в лицо ветру. Начало нарастать возбуждение, с которым могли справиться только его биононики. Он знал, что сейчас предстоит сделать, и несмотря ни на что испытывал наслаждение. Ради таких моментов он и существовал.

Выпущенный им электромагнитный импульс вывел из строя датчики и источники мощности вокруг окна. Когда до цели оставалось пять метров, Аарон включил дезинтегратор. Последовал мягкий хлопок, как будто встряхнули мокрую ткань, и стекло превратилось в белый порошок, который потоком воздуха втянуло внутрь. Аарон отменил формирование крыльев, нырнул в проем и кувырком прокатился по полу.

Он оказался в продолговатом помещении бухгалтерии. Пустом и темном. Дверь была заперта. Аарон даже не стал использовать дезинтегратор, а просто вышиб замок при помощи усиленных мускулов плеча. Оранжевое аварийное освещение рождало на стенах странно изогнутые тени. Многофункциональный шифратор отключил связь в половине здания. Аарон выскочил на пожарную лестницу, перегнулся через перила и с громким стуком упал на бетонный пол, но силовое поле предохранило его от удара. Он осмотрелся.

В контрольном центре сидели два тяжеловооруженных охранника. Их неподвижные позы говорили о том, что оба через своих юз-дублей подключаются к общей охранной системе клиники, чтобы понять, что произошло в лесу.

Аарон ворвался в помещение через разбитую дверь. Оружейная система под его костюмом выпустила восемь энергонакопителей. Черные диски размером с кулак пролетели в воздухе, словно кибернетические шершни, и ударили в охранников, не дав им возможности произвести хотя бы выстрел. Оба мгновенно превратились в силуэты из ослепительно-белого света; их защитные поля оказались безнадежно перегружены, от пылающих фигур метнулись миниатюрные молнии. От ковра из-под их ног поднялись струйки дыма. Люди отчаянно заметались под невыносимо пронзительный визг энергетических разрядов. Потолочная панель освещения взорвалась и рассыпалась вихрем пластиковых осколков.

Аарон заметил, что ореол света вокруг первого охранника начал угасать, и вытащил гель-ружье. Защитное поле охранника замерцало пурпурными и оранжевыми разводами. Яркость свечения уменьшилась, так что проступили темные пятна дымящейся формы. Аарон выстрелил. Тело охранника, превратившись в студенистую массу, расплескалось по комнате кровяными сгустками. После этого Аарону оставалось только подождать, пока энергонакопители закончат работу со вторым охранником и силовое поле рассеется. Женщина почти без сознания со стоном упала на пол бесформенной грудой, и комната погрузилась в темноту.

Аарон опустился рядом с ней на колени и достал из кармана хирургический резец. Небольшое серебристо-черное устройство, осторожно приложенное к голове, выпустило восемь малметаллических манипуляторов. В отличие от Рут Стол, охранники явно не пользовались возможностями клиники. У лежавшей перед Аароном женщины было плоское круглое лицо с темными глазами, выдающими наличие усилителей зрения. Смуглая кожа на щеках успела покраснеть от электрических ожогов. При виде Аарона у женщины потекли слезы.

— Пожалуйста, — прохрипела она.

— Не беспокойся, — сказал он. — После оживления ты не вспомнишь эту ночь.

Резец, словно летучая мышь, прижался к черепу и приставил манипуляторы к покрасневшей коже. Через мгновение выдвинувшиеся микрохирургические волновые лезвия начали свою работу. Аарон ждал в тишине, нарушаемой только падающими с потолка каплями липкой крови.

«Процедура закончена», — спустя некоторое время доложил юз-дубль.

Аарон нагнулся и легонько потянул за корпус резца. С негромким чавкающим звуком прибор поднялся, увлекая за собой и верхнюю половину черепа. По краям разрезанной кости выступили мелкие капельки крови, быстро исчезнувшие в спутанных волосах. В слабом свете аварийных фонарей, пробивающемся из коридора, блеснула светло-серая масса обнаженного мозга.

Аарон поднес к нему левую руку, остановив ее в паре сантиметров от мягкой бугристой поверхности. Кожа на ладони вздулась семью небольшими бугорками. Из каждого потянулись гибкие щупальца. Аарон опустил руку на мозг и, стараясь ни на волос не сдвинуть ладонь, при помощи своего силового поля установил связь. Щупальца тем временем стали углубляться в ткань, разветвляясь снова и снова, словно корни растения в поисках влаги. Гибкие манипуляторы отыскивали устойчивые нейронные связи, лишая мозг возможности контролировать не только тело, но и мысли.

Вскоре защитная реакция была нейтрализована, и интеллектуальная программа Аарона начала выделять из потока хаотических импульсов смысловые последовательности.

Вирц Акку. Возраст — сто семнадцать лет. Прогрессор по рождению. В настоящее время состоит в браке с Ашером Лелом. Двое детей. Младшему, Гарри, исполнилось два года. Необходимость выходить в ночную мену ее огорчает, поскольку Гарри очень любит, когда она читает ему перед сном.

Программа Аарона перевела фокусировку ближе к настоящему времени.

Все предыдущие эмоции смыло волной непреодолимого ужаса. Сигналы восприятия, почти подавленные импульсами боли при обрушении силового поля, были очень слабыми. Одно воспоминание преобладало над остальными: приближающийся хирургический резец. Оно повторялось снова и снова. Бессвязные мысли разлетались в состоянии наступающей паники. Реакция тела выражалась во вздрагивании конечностей.

«Забудь об этом», — продиктовал инструкцию мозгу Аарон. Ему пришлось хорошенько сосредоточиться, чтобы подавить ощущение ужаса. Эффективность внушения усиливалась безупречно выбранным расположением щупалец, искажающих работу нейронов и лишающих разум возможности сопротивляться. Затем началось ментальное давление иного рода. Сознательные мысли начали слабеть, постепенно погружая разум в состояние комы.

«Встань», — скомандовал Аарон телу-марионетке.

Женщина поднялась, и вместе с ней поднялся он сам. Благодаря скрепляющему полю его рука оставалась точно над обнаженным мозгом.

«Система безопасности клиники».

В их общем экзозрении появилась схема расположения постов охраны. Юз-дубль Аарона, получив доступ к системе безопасности, прекратил отвлекающие маневры и разослал подложные сообщения об исправности оборудования, которое на самом деле Аарон вывел из строя.

«Коды».

Из собственной памяти Вирц и ее макроклеточных узлов тут же начали поступать файлы с кодами для всех возможных ситуаций в клинике. Аарон воспользовался ими, чтобы подавить систему безопасности и свести степень защиты к нулевому уровню. Следующая череда команд устранила тревогу интел-центра, убедив его в том, что полученные сигналы были ложными и охранники держат ситуацию под полным контролем.

Поступил вызов с поста оперативников на другой стороне парка.

— Все в порядке. — Вирц повторила команду по служебному каналу. — Был кратковременный сбой, эти проклятущие глинты опять добрались до кабельной сети. Мелкие пакостники загадили узловой модуль. — Словечко «проклятущий» Вирц употребляла при каждом удобном случае, а глинтами назывались мелкие местные грызуны, населявшие лес и постоянно причинявшие неприятности, несмотря на две незаконные попытки персонала от них избавиться.

Объяснение в общих чертах было принято. Вирц обменялась с коллегами еще несколькими специфическими фразами и отключила связь.

«Хранилище».

Они пошли по коридору первого этажа бок о бок, рука Аарона по-прежнему лежала на голове женщины. Код Вирц открыл двери лифта. Аарон отыскал узлы корректировки и удалил часть изображения, скрыв свое присутствие.

На уровне, где располагалось хранилище, возникли проблемы. Все пространство здесь покрывала сеть сенсоров, передающих информацию по секретным каналам непосредственно в интел-центр. Аарон понял, что откорректировать изображение не удастся. Если сенсоры его заметят, то немедленно затребуют данные о его личности.

С этого момента миссия стала сверхсрочной.

Как только лифт остановился на нижнем уровне, Аарон ЭМ-импульсами нейтрализовал все датчики и незащищенные системы. Шифратор вывел из строя секретный канал связи. Теперь интел-центру было известно, что произошло какое-то нарушение, но он не мог определить какое. Весь этаж стал электронной мертвой зоной.

Свободной рукой Аарон отодвинул створку лифта. Металлическая дверь оказала значительное сопротивление, механизм привода под натиском издал пронзительный скрип. Аарон шагнул в темноту. Полевой сканер и инфракрасный фильтр показали, что короткий коридор впереди пуст. Вместе с зомбированной Вирц Аарон прошел в самый его конец, до двери хранилища, изготовленной из усиленного малметалла. Стену и дверь защищало мощное силовое поле, источник питания которого находился внутри. Свободной рукой Аарон провел по незащищенной стене коридора, пока его пальцы не наткнулись на армированный кабель, несущий часть служебной сети связи. Аарон прижал к стене ладонь. Импульс дезинтегратора небольшой мощности разрушил бетон. Не обращая внимания на летящую пыль, Аарон запустил ладонь в отверстие. Добраться до кабеля ему удалось только после того, как рука по локоть ушла в стену. После небольшого столкновения силовых полей кабель подался, обнажив скрытые внутри оптические проводники.

Кончики его пальцев пронизали волокна кабеля, погрузившись в сияние когерентных вспышек внутри линии связи. Теперь собственные системы Аарона имели прямой контакт с интел-центром через незащищенный канал. Юз-дубль запустил серию разрушительных помех, разъедающих основные программы интел-центра, словно кислота кожу. В первые восемь миллисекунд атаки интел-центр потерял больше половины управляющей мощности. Аварийные программы отключили его от системы хранилища.

Юз-дубль Аарона перешел к другому концу захваченного кабеля и обнаружил отдельную систему охраны подземелья. Меньше секунды понадобилось на то, чтобы выявить ее основные узлы, выйти из-под контроля интел-центра и избежать процедур проверки. Силовое поле отключилось, и массивная дверь открылась с легким малметаллическим шорохом.

Аарон вытащил руку из дыры в стене. Он и Вирц одновременно прошли сквозь воздушно — пылевой занавес — охранное поле лишь издало легкое жужжание. Сработала независимая система освещения, и впереди открылся светлый продолговатый зал, заставленный высокими, до самого потолка, стеллажами с кубиками из прозрачного розового пластика.

Прямо напротив двери стояла невысокая металлическая тумба — системный реестр.

Вирц подсоединилась к заключенной внутри неактивной программе и получила запрос о сертификате личности согласно ДНК.

У самого порога Аарон провел сканирование и обнаружил признаки двух странных источников энергии в противоположной стене хранилища — последний рубеж защиты полумиллиона бесценных ячеек памяти, хранящихся в зале. Эти меры предосторожности нигде не числились. Весь комплекс был давным-давно вывезен из Центральных миров, где подобная технология стала уже привычной: два тяжеловооруженных охранника в состоянии временного небытия, поддерживаемом контейнерами из экзотической материи. Их оружие было готово к бою еще в самом начале двухлетней смены. Вернувшись в реальность, они не стали задавать вопросов, а сразу открыли огонь.

Силовое поле Аарона, которым он попытался защитить себя и Вирц, мгновенно напряглось почти до предела. Под энергетическими лучами, бьющими и в него, и в женщину, невыгодное положение стало для Аарона очевидным. Плотные алые потоки фотонов в слепящей ярости уперлись в его грудь и плечи. Он с трудом сделал полшага назад.

«Введи сертификат личности».

Однако программа реестра была сугубо гражданской, в таком электромагнитном вихре она не могла принимать и проверять информацию.

— Проклятье!

Боевая система Аарона выпустила партию дронов и пять нуль-губок. Охранники уклонились от угрозы, спрятавшись за стеллажами. Аарон свободной рукой схватился за верхушку колонки. Очередной энергетический залп еще больше истощил его защитное поле. Тонкие волокна выступили из кончиков пальцев и попытались проникнуть в провода и кабели, скрывающиеся под металлом.

Оба охранника выскочили из-за стеллажей и снова открыли огонь. Нуль-губки активировались и собрались в одном месте. Энергетические лучи причудливым образом вильнули в воздухе и, не причинив никакого вреда, исчезли в непроницаемо черных пятнах, почти неподвижно висящих перед Аароном. Их область поглощения быстро стала увеличиваться. Охранники достали кинетические карабины. Сверхбыстрые снаряды беспрепятственно миновали скопление нуль-губок и ударили по Вирц и Аарону. Защитное поле вспыхнуло яркой медью с оттенком кармина. Шквальный залп едва не опрокинул его, удержаться помогли только усиленные мускулы.

«На колени!»

Вирц быстро упала на блестящий пол. Она представляла меньшую мишень и была более устойчива. Нитевидные пробники уже проникли сквозь металл и начали внедряться в тончайшую оптоволоконную сеть.

В сторону Аарона полетели два энергогасителя. Он сбил их простым ионным импульсом излучателя, закрепленного в предплечье. Защитное поле на мгновение реформировалось, чтобы пропустить поток ионов, и охранники усилили обстрел, спеша воспользоваться этим преимуществом. Аарон почувствовал, как кинетические снаряды пронзили плечо и верхнюю часть груди. Боевая система доложила о пяти прямых попаданиях и начала сканирование, чтобы определить природу чужеродных тел. Номер один: разрывной снаряд, нейтрализованный гасящим полем, превратившим его в кусок раскаленного металла. Номер два: пакет тончайших шипов, которые распространяются в теле, поражая плоть на клеточном уровне, самовоспламеняются и повреждают органоиды бионоников. Этот заряд можно нейтрализовать только особым частотным дезинтегратором, что приведет к ослаблению еще действующих в области поражения бионоников. Номер три: заряд нервнопаралитического вещества, способный уничтожить пятьсот человек. Биононики быстро объединяют усилия и обезвреживают смертельный яд. Номер четыре: обычная взрывчатка, нейтрализованная вместе с первым снарядом. Номер пять: блок микроизлучателей-генераторов размером с микроб, подавляющих действие нервной системы, а также замедляющих работу бионоников и боевых систем. Вторичный эффект — болевые импульсы. Для их уничтожения потребуется активация помехоизлучателя.

Из рваных ран хлынула кровь, путь ей преградило реформированное защитное поле. Ткань разорванного костюма быстро стала влажной. Биононики сконцентрировали усилия, стягивая края ран, закрывая разорванные вены, артерии и капилляры. Распространение шипов в теле прекратилось, после того как дезинтегратор разрушил их молекулярную структуру. Но этот процесс слишком затянулся, и внутренние органы оказались сильно повреждены. Действующие микроизлучатели усилили эффект.

В его мышцах и кровеносных сосудах шла настоящая война микротехнологий, и Аарон, запрокинув голову, издал мучительный стон. Но Вирц и реестр хранилища все еще оставались под его контролем.

Биононики отключили целую серию нервных окончаний, устранив боль и все другие ощущения в плече и руке. На медицинском дисплее в экзозрении красным цветом окрасился опасно большой сектор. К горлу подступила тошнота. Руки и ноги мелко затряслись. Полевая аптечка, внедренная в бедро, впрыснула в кровь дозу ингибитора.

На Аарона обрушился очередной залп кинетических снарядов. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Биононики и боевые системы работали на пределе своих ресурсов. Противодействующие дроны делали все возможное, чтобы сбить прицелы противников, но в небольшом замкнутом пространстве оказались почти бесполезны.

Пробники Аарона наконец-то подключились к реестру.

«Введи сертификат личности».

Управляющая реестром программа признала полномочия Вирц. Юз-дубль тут же бросился на поиски личного хранилища Иниго. Как только он нашел ячейку памяти, ее физические координаты загрузились в боевую систему Аарона. Этот объем в восемь кубических сантиметров должен сохраниться невредимым, а все остальное хранилище можно уничтожить.

Аарон разъединил контакт с реестром и с Вирц. Женщина упала вперед, встряхнув ничем не защищенный мозг. Вдоль среза черепа появились кровавые пузырьки. Нуль-губки прекратили вращение, черные поглощающие пятна стали уменьшаться. Аарон поднял голову и хищно оскалился, глядя на охранников. Они прекратили стрельбу и оценивали обстановку.

— Пора платить по счетам, — решительно воскликнул он.

Первый же импульс дезинтегратора превратил драгоценные стеллажи в тучи оплавленного пластика. Оба охранника попятились. Гель-ружье ударило по их защитным полям. Энергогасители подобрались к ним с обеих сторон. Черные пятна нуль-губок сжимались и расширялись, подобно инверсным сверхновым звездам. Кинетические снаряды ударили в бетонные с мраморные стены. Еще несколько стеллажей обрушились со звоном антикварного стекла. Загоревшиеся пластиковые контейнеры начали отекать, славясь и разбрызгивая искры.

Аарон занял позицию между охранниками и ячейкой памяти Иниго, защищая ее от любых возможных повреждений. Ему удалось пробить силовое поле одного из противников, и в образовавшуюся пробоину ударил заряд гель-ружья. Нога человека мгновенно превратилась в жидкую массу разрушенных клеток. Охранник с криком упал. Силовое поле сомкнулось вокруг обрубка, и вязкая масса, исходя паром, стекла на пол. Энергогасители хищными грызунами впились в защиту пострадавшего и сократили поле до критического минимума.

Аарон остался один на один со вторым охранником. Они двигались друг к другу, полагаясь только на оружие. Теперь исход битвы решали не программы и не человеческий опыт. Победить могла только грубая сила.

Под конец они оба стали подобны летящим навстречу друг другу атомным зарядам. Они столкнулись с ослепительной вспышкой, испепелившей все, что было рядом. И один из огненных шаров внезапно угас.

Аарон поднялся над кучкой пепла, секунду назад бывшего его противником. Не отводя взгляда, он поднял непострадавшую руку. Из предплечья появилось дуло рентгеновского лазера. Его луч пронзил голову одноногого охранника и вильнул немного вверх, чтобы наверняка уничтожить ячейку памяти. Аарон испустил протяжный вздох и поморщился от тупой боли в плече. Кровавое пятно уже расползлось по всей груди. Из-под обугленной и рваной ткани костюма виднелся участок потемневшей, сочащейся кровью кожи. Медицинский дисплей показывал, что шипы глубоко проникли в тело и нанесли значительные повреждения. Острая боль в левой ноге заставила Аарона невольно вскрикнуть. Колено подогнулось. Биононики вовсю старались нейтрализовать микрогенераторы, переносимые потоком крови. Аптечка в бедре все впрыскивала и впрыскивала лекарства, предотвращающие болевой шок. Если он не доберется домедицинского учреждения, потеря крови тоже скоро станет серьезной проблемой. Но Аарон все еще оставался в сознании, хотя испытывал необходимость в деактивации остатков нервно паралитического яда. Биононики свидетельствовали, что еще не вся отрава вышла из организма. Сканер поля самостоятельно настроился и снова произвел исследование.

Аарон приблизился к стеллажу с ячейкой памяти Иниго. Нуль-губки подлетели ближе и скрылись в боевой портупее. Под ногами хрустнули обломки пластика, слипшиеся от крови. Аарон протянул руку и взял ячейку. Самая трудная часть миссии осталась позади.

Направляясь к выходу из хранилища, он заметил, что одежда Вирц уже загорелась. Женщина так и не шевельнулась после того, как упала на пол. Аарон направил в ее голову луч рентгеновского лазера. Этот акт милосердия он совершил на тот случай, если ее ячейка памяти еще продолжает что-то фиксировать. Вообще-то подобные поступки были несвойственны Аарону, но победитель может позволить себе проявить великодушие.

Через три минуты Аарон уже был на крыше административного здания. Прерывисто дыша, он подошел к краю. Онемевшее плечо уже начало невыносимо холодить, отчего по всему телу распространялись волны слабости, с трудом сдерживаемые бионониками. Ужасная боль терзала колени, живот и спину, ослепляя, едва не сбивая с ног. На дисплеях в экзозрении, которые Аарон уже едва видел, появился отчет бионоников о прогрессе: оставшиеся восемь микрогенераторов, отравлявших его кровь, были успешно нейтрализованы.

Аарон медленно, с трудом выпрямился, постоял, качаясь и чуть не упав со второго этажа. Юз-дубль, подключившийся к унисфере сразу после того, как Аарон вышел из шахты лифта, известил его о том, что остаток интелцентра клиники вызывает на помощь полицию по всем сохранившимся каналам связи.

«Оперативный отряд полиции принял вызов, — доложил юз-дубль. — Охрана клиники наготове. Периметр под наблюдением».

— Пора выбираться отсюда, — с напускной храбростью заявил Аарон. Он морщился от фантомной боли в уничтоженной выстрелом ключице и вызвал Корри-Лин. — Поехали. Я на условленной позиции 1-А.

«Ох, — донесся ее ответ. — Ты уже закончил?»

На мгновение ему показалось, что она шутит.

— Что?

«Я не думала, что ты так быстро управишься».

От ярости он весь заледенел. Составленный им график четко обозначал ее действия. Ни внезапное появление охранников, ни последующая перестрелка не задержали его больше, чем на сорок секунд.

— Где ты находишься?

В его экзозрении появился план клиники с приближающимися на скорости восемь М полицейскими капсулами.

«Э-э… Я все еще в приемном покое. Знаешь, у них здесь действительно отличная одежда, и советы Рут Стол мне очень помогают. Кто бы мог подумать? Я уже примерила пару прекрасных шерстяных…»

— Быстро марш в капсулу! Сию же секунду! — заорал он.

Тактическая программа выдала рекомендации, соответствующие собственным соображениям Аарона. Позиция на крыше была слишком открытой. Переждав еще один приступ дрожи, он упал через ограждение, полностью положившись на боевую систему. Силовое поле трансформировалось, смягчив падение. Но, несмотря на это, боль, казалось, взорвалась в самом мозгу, Аарон перекатился через голову и поднялся на ноги. Слишком медленно.

«Дверь не открывается, — пожаловалась Корри-Лин. — Я не могу добраться до капсулы. Здесь завыл сигнал тревоги. Подожди-ка… Рут говорит, чтобы я не двигалась».

Аарон со стоном заковылял через лужайку, окружающую административное здание. Деревья, конечно, не обеспечат ни малейшей защиты, тем более от сил, которые за ним охотятся. Желание скрыться в темноте было продиктовано чисто животным инстинктом.

— Выруби эту суку, — крикнул он Корри-Лин.

«Что?»

— Ударь ее. Вот боевая программа. — Его юз-дубль переслал Корри-Лин соответствующий файл. — Примени обезвреживающий удар. Без колебаний.

«Я не могу этого сделать».

— Давай. И быстро вызывай капсулу. Она разобьет двери.

«Аарон, а нельзя просто вызвать капсулу? Как-то неудобно бить человека безо всякого предупреждения».

Аарон добрался до деревьев. Ноги подогнулись, он упал и покатился пс земле, заросшей колючими лианами. В раненом плече вспыхнула боль, не имеющая ничего общего с оставшимися микрогенераторами.

— Помоги, — прохрипел он. — Проклятье! Корри-Лин, давай сюда капсулу.

Он начал ползти. Вокруг сужающегося поля зрения заплясали неразборчивые экзообразы.

«Эй, она меня схватила».

— Корри-Лин…

«Корова!»

— Я не могу тебе помочь.

Он уперся здоровой рукой во влажную песчаную почву, пытаясь подняться на ноги. Над головой безмолвно пролетели две полицейские капсулы Через секунду их гиперзвуковая волна снова бросила его на землю. Жестокий удар сбил с деревьев несколько веток. Аарон жалобно застонал и перекатился на спину.

«Ох, Оззи, сколько крови. Кажется, я сломала ей нос. Я и ударила-то совсем не сильно».

— Вытащи меня, — прошептал он.

Он мысленно послал единственную команду нуль-губкам, остававшимся в портупее. Небольшие шарики взмыли в ночную темноту, огибая ветви деревьев. С неба, словно фиолетовые молнии, ударили лазерные лучи.

— Напрасно, — прошептал он полицейским.

Нуль-губки собрали энергию, посланную в них с капсул. Теоретически нуль-губки до полного насыщения могли поглотить миллиарды киловатт-часов. Аарон запрограммировал им намного меньший предел. Энергия полицейских лазеров быстро насытила губки, и поглощение сменилось выделением.

Пять мощных взрывов осветили ночной лес, создав гигантские перепады давления. Повредить полицейские капсулы они не могли, для этого защитное поле было слишком сильным. Но взрывные волны преодолели направленную силу антиграв-двигателей, завертели машины в воздухе и отбросили за границы леса. Внизу деревья, словно сделанные из бумаги, начали падать друг на друга, создавая эффект домино, распространившийся вокруг эпицентра.

Шквал, несущий гравий и обломки веток, приподнял Аарона и прокатил по земле метров на пять, после чего сильно стукнул о ствол. Он очнулся, лежа на спине и глядя в небо, испещренное сложным узором мерцающих ионных потоков. Как ни удивительно, ячейка памяти все еще была зажата в его руке.

— Корри-Лин, — в отчаянии позвал он.

Огни в небе стали меркнуть, и в поглотившей Аарона тьме не было видно ни одной звезды.

ЧЕТВЕРТЫЙ СОН ИНИГО

Сразу после восхода солнца караван покинул лагерь и еще три часа провел в пути, пока наконец не поднялся на последнюю гряду, отделявшую его от прибрежной равнины. Всплеск адреналина вызвал у Эдеарда радостную улыбку. После почти целого года странствий он смотрел в свое будущее. Салрана, остановив рядом с ним ген-лошадь, пронзительно ахнула и хлопнула в ладоши. В повозке О'Лрани от неожиданного шума недовольно захрюкали несколько свиней.

Эдеард придержал своего ген-коня. Мимо повозка за повозкой тянулся караван. Впереди предгорья кряжа Донсори круто спускались к бескрайней равнине Игуру. Плоская местность простиралась на многие мили. И повсюду плодородная земля была возделана, разделена на огромные поля, сулящие богатые урожаи. Неглубокие реки, ограниченные земляными дамбами, питали обширную цепь оросительных каналов. Однообразие рельефа нарушали редкие и невысокие вулканические конусы, в нижней части покрытые лесами. В расположении вулканов Эдеард не видел никакой закономерности, их вершины были хаотически разбросаны по всей равнине.

После горных перевалов, густых лесов и долин открывшаяся картина казалась странной. Эдеард пожал плечами, удивляясь необычному виду, прищурился на восточный край горизонта. То ли в силу воображения, то ли из-за легкой дымки море Лиот показалось ему узкой сероватой линией. Зато представлять себе сам город необходимости не было. Маккатран поднимался над горизонтом, подобный освещенной солнцем жемчужине. В первый момент Эдеарда разочаровали скромные размеры города, и лишь потом он вспомнил о разделявшем их огромном расстоянии.

— Потрясающий вид, не так ли? — произнес Баркус, поравнявшись с Эдеардом.

— Да, сэр, — ответил Эдеард. Все слова восхищения показались ему в этот момент лишними. — Как далеко мы от города?

— Еще по крайней мере полдня пройдет, пока мы спустимся в долину, это последний довольно сложный отрезок пути. Потом встанем на ночлег в Клипшаме — первом настоящем городе на равнине. И нам понадобится еще целый день, чтобы добраться до самого Маккатрана.

Баркус доброжелательно кивнул и снова тронул своего ген-коня.

«Почти два дня пути». Эдеард устремил на столицу восторженный взгляд. Говорят, что это единственный настоящий город на Кверенции. Караван проходил обширные поселения с многочисленными жителями, где одни только парки площадью превосходили весь Эшвилль. В то время Эдеард считал эти города огромными и не мог представить себе что-то еще большее. «Заступница, какой же я чурбан».

— Ты в чем-то сомневаешься? В таком месте? — спросила его Салрана. — В твоей голове бродят какие-то печальные мысли.

— Я просто раздавлен, — сказал он.

В ее разуме сверкнули искры радости, а на лице вспыхнула задорная усмешка.

— Задумался о Франли?

— Не вспоминал о ней уже несколько месяцев, — с достоинством ответил он.

Салрана озорно рассмеялась.

Франли он встретил в Плаксе, главном городе провинции по ту сторону гор Ульфсен. Череда неприятностей в пути, включая ломавшиеся колеса и болезни животных, привела к тому, что в Плакс караван пришел с опозданием. А в результате необычно ранней зимы, засыпавшей снегом дороги пришлось остаться в городе на целых шесть недель. Вот там Эдеард и встретил Франли, ученицу из гильдии эгг-шейперов, свою первую настоящую подружку. Большую часть ненастных дней они проводили вместе — либо в постели, либо в дешевых городских тавернах. Мастер гильдии, распознавший талант Эдеарда, предлагал ему остаться в качестве старшего подмастерья и обещал статус помощника мастера через год работы. И Эдеард чуть было не остался.

Но последнее обещание, данное Акииму, не позволило ему свернуть с пути. Оправиться от горя он смог только к концу зимы, по другую сторону от хребта Ульфсен, отделившего его от Плакса. Да еще помогла Розейлин, встреченная в одной из горных деревушек. И Далиция. И… еще несколько девчонок в разных местах.

— Ты только посмотри, — искренне воскликнул он. — Мы правильно поступили, отправившись в путь.

Салрана запрокинула голову и прикрыла глаза от яркого утреннего света.

— Забудь про город, — сказала она. — Я никогда не видела так много неба.

Он поднял голову и понял смысл ее слов. С высоты, где они остановились, открывался отличный вид на бескрайний лазурный купол, нависший над равниной. Небольшие облачка были настолько тонкими, что и сами отсвечивали голубоватым цветом. Они сплетались над Игуру узкими и хрупкими жгутами и только в термальных потоках над горами становились плотнее и темнее. «Ветер в городе всегда дует с моря, — припомнил Эдеард слова Акиима, — а уж если он поворачивает в другую сторону, берегись».

— Что это за запах? — озадаченно спросил он.

Воздух вокруг казался свежим и бодрящим, но в то же время с привкусом какой-то гнили.

Из проходящей мимо повозки раздался смех.

— Эх ты, темная деревенщина, — насмешливо крикнул возница. — Это же запах моря.

Эдеард снова опустил взгляд к горизонту. Он никогда еще не видел моря. По правде говоря, с такого расстояния оно не производило особого впечатления: какая-то расплывчатая серо-голубая линия. Он решил, что вблизи море окажется более интересным.

— Спасибо, старик, — крикнул он в ответ, сопровождая слова издевательским жестом.

К этому времени он успел подружиться почти со всеми семействами каравана, и расставание в Маккатране грозило стать не меньшим огорчением, чем в Плаксе.

— Поехали, — поторопила его Салрана.

Она тронула коня, и спустя несколько мгновений Эдеард последовал ее примеру.

— За завтраком я разговаривала с Магрит, — сказала Салрана. — Она говорит, что по этой самой дороге Рах повел своих товарищей после долгих споров, которые последовали за приземлением корабля на Кверенции. Он должен был впервые увидеть город с этого же места.

— Удивительно, во что он превратил равнину, — пробормотал Эдеард.

— Знаешь, порой я совсем тебя не понимаю. Мы добрались до Маккатрана, во что раньше я с трудом могла поверить. Мы, два жалких беженца из Эшвилля, оказались в центре всего мира. А ты говоришь о каких-то дурацких фермах вокруг.

— Извини. Просто… это место кажется мне очень странным, вот и все. Оглянись по сторонам, горы отступают, словно их кто-то остановил.

— Я уверена, твой интерес порадует географическую гильдию, — фыркнула Салрана. — Любопытно, ты сумеешь туда вступить?

— А что, это идея, — неожиданно оживился он. — Ты думаешь, будет очень трудно?

— Ах ты!.. — сердито воскликнула Салрана. Ее третья рука обхватила его за пояс, пытаясь стащить с седла. Эдеард ответил тем же, и Салране пришлось натянуть поводья. — Эдеард! Осторожнее!

— Прости.

В караване уже давно шутили, что он не знает своей силы. Юноша тряхнул головой и сосредоточился на группе ген-форм, идущей в караване. Он убедился, что ген-лошади исправно тянут повозки, ген-волки держатся поблизости, а ген-орлы описывают в небе широкие спирали. Перед караваном расстилалась отличная дорога, выложенная плоскими каменными плитами, почти как в большом городе. Не зря же она шла через горы до самой столицы. Глазами и про-взглядом он постоянно замечал на петляющей трассе то повозки, то группы всадников. Навстречу каравану неторопливо двигался отряд мужчин, сопровождаемый ген-волками. По расчетам Эдеарда, они должны встретиться примерно в полдень.

Открытое восприятие дало ему возможность прислушаться к постепенно усиливающемуся эмоциональному фону города. Негромкое неутихающее бормотание было похоже на ауру любого другого поселения, но пока Эдеард находился слишком далеко, чтобы даже при своем таланте ощутить настроение жителей Маккатрана. Кроме того, темп человеческих мыслей здесь был другим — более медленным и спокойным. Общее впечатление сводилось к ощущению праздного летнего дня, сплетенного в одну бесконечную мелодию. Он зевнул.

— Эдеард! — окликнула его Салрана.

Юноша моргнул. Беспокойство в голосе подруги мгновенно заставило его собраться. Его ген-лошадь брела по самому краю дороги. На этом отрезке никакой опасности не было, но чуть дальше начинался очередной поворот, и откос круто уходил вниз. Пара мысленных инструкций, обращенных к лошади, исправили положение.

— Давай попытаемся добраться до места целыми и невредимыми, — едко заметила Салрана. — Всемилостивая Заступница, ты так до сих пор и не научился ездить верхом.

Он был слишком взволнован, чтобы продолжить вечную перебранку. И даже не слышал больше смутных мыслей горожан — в его крови шумел излишек адреналина. Теперь, когда город уже показался впереди, Эдеард ощутил неподдельное волнение. Ужасное прошлое наконец осталось далеко позади.

В середине дня, как обычно, караван остановился, наполнив окрестности стуком дерева, лязгом металла, криками животных и негромкими разговорами людей. Повозки растянулись на добрые полмили на длинном повороте, загородив почти всю дорогу. Капитан милицейского патруля извинился за неудобство, но настойчиво попросил караванщиков задержаться.

Эдеард в это время ехал за пару повозок от переднего экипажа, так что без труда услышал вопрос Баркуса:

— Какие-то проблемы, сэр? Наш караван приходит в столицу каждый год и хорошо известен местным властям.

— Я и сам вас узнал, Баркус, — сказал капитан, поглядывая на ген-волков.

Капитан сидел верхом на угольно-черной земной лошади и в форменном синем с красным кантом мундире с начищенными медными пуговицами выглядел весьма внушительно. Эдеард не удержался и при помощи про-взгляда исследовал содержимое его белой кожаной кобуры. Оказавшийся там револьвер был удивительно похож на тот, что хранился в семье Генрила. Вооружение остальных членов патруля оказалось вполне обычным — ничего даже отдаленно похожего на то, что Эдеард видел у бандитов. Он не знал, радоваться этому или огорчаться. Хорошо хоть, что не грозит ужасная битва, как в Эшвилле.

— Однако я не припомню, чтобы у вас было так много ген-волков, — заметил капитан.

— В прошлом году мы проходили через провинцию Рулан, там бандиты дотла сожгли одну из деревень и опустошили несколько ферм. Осторожность никогда не помешает.

— Проклятые дикари, — воскликнул капитан. — Наверное, два племени дрались из-за какой-нибудь шлюхи. Не понимаю, ради чего вы туда ездите, Баркус, по-моему, от них нельзя ждать ничего, кроме неприятностей. Эдеард медленно выпрямился и, не сводя глаз с капитана, усилил свою защиту.

«Успокойся», — телепатировал ему Баркус.

— Эдеард, — тихо прошептала Салрана.

В ее мыслях он ощутил едва сдерживаемую ярость. Мысли остальных членов каравана были наполнены печалью и сочувствием.

— Это выгодно, — спокойно ответил Баркус. — Мы очень дешево покупаем там некоторые товары.

Капитан, не обращая внимания на разразившуюся вокруг эмоциональную бурю, громко рассмеялся.

— А потом, полагаю, намного дороже продаете моим друзьям.

— В этом весь смысл торговли, — сказал Баркус. — В конце концов, риск путешествий мы берем на себя.

— Что ж, удачи вам, Баркус. Но я в ответе за безопасность Маккатрана, поэтому должен предупредить, что в стенах города вы должны держать своих зверей на привязи. Вряд ли они знакомы с цивилизацией. И нам не нужны никакие неприятности.

— Безусловно.

— Вам придется познакомить их с порядком, как только выйдете на равнину.

— Я сам за этим прослежу.

— Всего хорошего. Да, и никакой торговли с обитателями района Сампалок, ладно?

— Конечно.

Капитан и его люди освободили дорогу и неспешно поехали дальше, уводя своих ген-волков.

Баркус, убедившись, что караван снова тронулся в путь, подъехал к Эдеарду и Салране.

— Мне жаль, что вам пришлось это выслушать, — сказал он.

— Но ведь не все жители города так думают? — с тревогой спросила Салрана.

— О, Заступница, конечно, не все. Офицерами милиции обычно становятся младшие сыновья из старинных семей, молодые глупцы, ничего не знающие о жизни. В силу своего положения они до крайности высокомерны, но денег им не достается. Служба в милиции позволяет поддерживать определенный статус, пока не найдется богатая невеста. К счастью, патрули не причиняют особого вреда.

Рассказ Баркуса вызвал изумление у Эдеарда.

— Если они нуждаются в деньгах, почему не вступают в гильдии, почему не развивают свои способности или не организуют какое-нибудь дело?

К его не меньшему удивлению, Баркус разразился хохотом.

— Ох, Эдеард, ты проделал с нами огромный путь, но сколько же еще тебе предстоит пройти! Чтобы благородный отпрыск зарабатывал себе на жизнь?

Он опять рассмеялся, дернул поводья и отъехал к соседней повозке.

После Клипшама Эдеарду захотелось погнать лошадь галопом до самого Маккатрана. На это ушло бы всего несколько часов. Но он сумел сдержать свое нетерпение и послушно трусил рядом с повозками, помогая успокаивать ген-волков, не привыкших бежать на сворке.

На равнине было тепло, и мягкий ветерок приносил с моря влажный воздух, странным образом подбадривавший Эдеарда. По словам Баркуса, зима здесь длилась немного меньше, чем в провинции Рулан, но в холодные месяцы случались и жестокие морозы, и снежные бури. Лето же, наоборот, было очень знойным и продолжалось более пяти месяцев. Богатые семьи в разгар жаркого сезона предпочитали переезжать в виллы в горах Донсори.

Благоприятный климат сказывался на сельском хозяйстве, и все поля вокруг выглядели поразительно. Вдоль дороги тянулись узкие полосы пальм, окутанных лентами синего мха и увенчанных лохматыми метелками алых и зеленых листьев. Многие растения на полях Эдеард видел впервые. Зерновых было очень мало, а вместо них тянулись плантации цитрусовых и плодовых деревьев, сменяемые акрами винограда и ягодников. Местами встречались делянки тростника, который уже сжигали, и к чистому небу с земли поднимались темные столбы дыма. Вулканическая почва способствовала процветанию фермеров не меньше, чем частые дожди, регулярно падавшие со щедрого на солнце неба. В полях под присмотром верховых суетились целые толпы ген-мартышек. Дома фермеров, выбеленные известкой и покрытые красной черепицей, не уступали размерами комплексам эшвилльских гильдий.

Караван час за часом шел по равнине, но панорама с обеих сторон оставалась удручающе однообразной. Только вулканические конусы и отмечали его путь. Эдеард замечал на их склонах серебристые нити ручьев, исчезающих под темно-зеленым пологом деревьев, но кратеров не было, все конусы заканчивались округлыми вершинами.

На узких выступах кое-где виднелись небольшие, но изящные строения. Друзья объяснили Эдеарду, что это всего лишь летние домики зажиточных горожан, проводящих праздные дни среди великолепия природы. Еще чаще там жили любовницы богачей.

По мере приближения к Маккатрану движение на дороге усиливалось. Здесь вместо ген-лошадей чаще встречались их земные аналоги, а всадники щеголяли роскошными одеяниями. К рынкам и складам столицы тянулись вереницы повозок, нагруженные продукцией с ферм и из поместий равнины. Мимо каравана проносились элегантные экипажи с занавешенными окнами. К удивлению Эдеарда, почти все они были окутаны слабым подобием его маскирующей защиты, а сидевшие снаружи лакеи свирепыми мыслями предостерегали встречных от проявления назойливого интереса к пассажирам.

Последний отрезок пути перед городом изумлял разнообразием растущих вдоль дороги деревьев. Древние серые и черные многовековые стволы часовыми стояли с обеих сторон, их узловатые ветви смыкались над головой арками. В первый момент Эдеард решил, что здесь произошло какое-то землетрясение: все деревья, независимо от возраста и вида, наклонялись в одну сторону, их ветви загибались в том же направлении. И только потом догадался, что причиной тому был постоянно дующий с моря ветер. Последнюю четверть мили караван шел среди лугов, где паслись отары овец. Вскоре деревья расступились, и Эдеард увидел город впервые с тех пор, как спустился на равнину. Перед ним встала хрустальная стена, отвесно поднимающаяся с уровня земли на тридцать ярдов вверх. Несмотря на прозрачность, она обладала золотистым оттенком, который искажал очертания стоящих внутри зданий и мешал составить точное впечатление о самом городе. Стена по правильной окружности огибала его с трех сторон и заканчивалась лишь у порта, позволяя волнам плескаться у причалов. Слабые приливы и отливы Кверенции не оказывали на нее видимого воздействия: кристалл был настолько прочным, что не поддавался ни природным силам, ни каким-либо другим посягательствам. Разрушить его не могли ни пули, ни кирки, к гладкой поверхности даже не прилипала глина. Стена являла собой почти идеальный оборонительный рубеж.

Материал был восприимчив лишь к телекинезу, способному постепенно одолеть его прочность. Именно таким образом Раху удалось открыть город для своих людей. Обладавший мощным даром, Рах постепенно разрезал хрусталь, сформировав трое ворот. Легенды утверждали, что на каждые ворота у него ушло два года работы. Его спутники зажали отсеченные сегменты в огромные металлические скобы, превратив в плотно прилегающие створки. За два тысячелетия, прошедших с тех пор, ворота закрывались восемь раз. Последние семь веков они были постоянно распахнуты.

Караван вошел в город сквозь северные ворота. Их ширина в основании составляла семь ярдов, а потом проем постепенно сужался, образуя арку высотой в десять ярдов. Створка ворот была плотно закреплена на внутренней стене. Эдеард никак не мог заставить себя поверить, что такая громадина способна двигаться; массивные шарниры показались ему ужасно примитивными, но содержались они отменно — нигде не было ни пятнышка ржавчины, и все поверхности лоснились от масла.

Внутри, сразу за воротами, с левой стороны вдоль стены тянулся ряд загонов, называемый Высоким Рвом, и заканчивался он у припортового района Верхний Конец. Поскольку лошади не допускались на главные улицы города, многие семьи строили тут простые деревянные стойла; здесь же находились загоны для скота, предназначенного на продажу, помещения для путешественников и даже пара дешевых рынков. С другой стороны от дороги подобный полукруг составлял Низкий Ров, заканчивающийся у Главных ворот. По внутренней стороне оба Рва ограничивал канал Северная Дуга, облицованный тем же светлым материалом, из которого состоял: большинство городских построек. Он напоминал снежный мрамор, но по прочности превосходил любой металл, получаемый людьми в кузницах Кверенции.

Снующие по каналу гондолы привели Эдеарда в восхищение. Лодки он видел и раньше, в Селе-на-Воде и в других городках их было предостаточна Но по сравнению с изящными черными корабликами те суденышки казались неуклюжими и неповоротливыми. При низкой осадке нос у каждой гондолы высоко поднимался над водой и заканчивался искусно вырезанной фигуркой. Мягкие скамьи в середине лодки были защищены от солнца белыми навесами, а сам гондольер стоял на корме и ловко направлял кораблик длинным шестом. При каждой гондоле имелось не менее двух ген-кошек При виде традиционных ген-форм, грациозно резвящихся в соленой воде. Эдеард радостно улыбнулся. В отличие от раздутых существ, сформированных им для колодца в Эшвилле, эти звери обладали стройными вытянутыми телами, перепончатыми лапами и длинными гибкими хвостами. Ген-кошки непрерывно охотились за проворными водяными крысами или жевали стебельки водорослей трилан, так что вода в канале ни на минуту не оставалась спокойной.

— Милосердная Заступница, — воскликнула Салрана, разглядывая город.

— Мы правильно поступили, — решительно заявил Эдеард. — Да, правильно.

Внутри хрустальных городских стен его окутала истинная аура города Он никогда еще не ощущал такой жизненной силы, такого опьяняющего эмоционального заряда, какой мог возникнуть только в результате скопления множества человеческих существ. Выделить индивидуальности в этом потоке не получалось, но общий фон казался источником неиссякаемой энергии. Эдеард чувствовал себя намного бодрее просто от того, что стоял и впитывал бесконечные звуки и зрительные образы.

Караван свернул с дороги. После недолгого разговора Баркуса с городским мастером движения им было отведено три отсека в Высоком Рве, где они могли расположиться. Повозки, постукивая на каменной мостовой, двинулись к финальной цели.

Эдеард и Салрана подвели своих ген-лошадей к Баркусу. Это было почти как в Селе-на-Воде, когда они обратились за помощью к караванному мастеру. Члены семьи Баркуса опять устанавливали навес рядом с повозкой. Тогда они смотрели на чужаков с любопытством и подозрением. Теперь Эдеард успел хорошо познакомиться с каждым из этих людей, со многими — подружиться, и оттого становилось еще труднее. Мысли Салраны, обращенные к Баркусу, тоже были подернуты печалью.

Старый мастер окинул взглядом заплечные мешки в руках у молодых людей.

— Значит, вы действительно решили остаться здесь?

— Да, сэр.

Он по очереди обнял обоих. Салране пришлось смахнуть пару слезинок с ресниц. Эдеард и сам с трудом удерживался от слез.

— У вас достаточно денег?

— Да, сэр, все в порядке.

Эдеард похлопал по внутреннему карману брюк, где держал все свои сокровища. По пути он продал достаточно ген-пауков, чтобы несколько недель платить за постой в приличной таверне. И он снова обзавелся пристойной одеждой.

— Если что-то не получится, мы будем здесь еще неделю. И с радостью примем вас обратно. Вас обоих. У нас вы всегда можете рассчитывать на дом в дороге.

— Я никогда не забуду вашей доброты, — сказал Эдеард.

— И я тоже, — добавила Салрана.

— Тогда уходите, и покончим с этим.

По взволнованным мыслям старика Эдеард видел, что прощание для него менее болезненно, чем для них. Прежде чем уйти, он пожал Баркусу руку и отвернулся. Салрана обняла караванного мастера за шею и крепко поцеловала.

Дорога, которая привела их в город, заканчивалась у канала Северная Дуга. Эдеард и Салрана прошли немного вдоль водного пути до ближайшего моста. Он был возведен из того же материала, что и большинство городских построек, только коричневато-желтого цвета, а впоследствии с обеих сторон появились деревянные ограждения. По мосту шло так много людей, то Эдеарду пришлось крепче прижать к себе рюкзак. Но он не заметил, никаких животных, даже ген-мартышек. Мост привел путников в район Илонго, застроенный небольшими двух- и трехэтажными домиками-коробками с высокими готическими крышами и стенами, зачастую отклоняющимися от вертикали. Общей формы окон тоже не наблюдалось: среди них встречались узкие полумесяцы, косые щели, овалы, круги, но не было ни одного прямоугольника. Вместо стекол окна закрывали прозрачные кристаллические панели, которые увеличивались, формировались и самостоятельно заменялись по мере роста самого здания. Входами служили простые арочные или овальные проемы, а деревянные двери навешивали сами жильцы, закрепляя петли гвоздями, вбиваемыми при помощи телекинеза. Материал постепенно выталкивал инородные тела и затягивал отверстия, так что каждые десять лет приходилось все начинать сначала. Постоянное обновление вещества, из которого состояли дома, придавало городу свежий вид словно его только-только построили.

Проходы между домами порой были настолько узкими, что Эдеард протискивался через них боком, но иногда попадались широкие вымощенные тротуары, где свободно могли идти несколько человек в ряд. По пути встречались небольшие площади и скверы, повсюду были фонтаны — из их широких колонн с журчанием сбегали струи свежей воды.

— Неужели здесь никто не работает? — с удивлением спросила Салрана после того как им пришлось минут десять проталкиваться сквозь толпу на узком тротуаре. — Похоже, что на улицы вышли все горожане.

Эдеард лишь пожал плечами. Весь район представлял собой запутанный лабиринт. Только здесь Эдеард понял, что строительный материал города почти непроницаем для его про-взгляда. За стенами он различал только смутные силуэты, а уж с другой стороны здания и вовсе ничего не было видно. Эдеард не привык к такому ограниченному обзору, и это его немного нервировало. В конце концов он призвал на помощь своего ген-орла и послал кружить над крышами, указывая нужное направление.

Эдеард хотел попасть в район Тоселла, где стояла Синяя башня гильдии эгг-шейперов. Он располагался к востоку от Илонго и отделялся от него Скрытым каналом. Несмотря на сравнительно небольшое расстояние, их с Салраной пришлось минут сорок бродить по Илонго, пока не нашелся простой деревянный мост, пересекающий узкий канал.

В районе Тоселла они обнаружили более высокие здания, чем те, что встречались им прежде. Длинные прямоугольные дома с узкими вытянутыми окнами громоздились друг на друга и достигали высоты в шесть этажей, а крышей им служили круглые концентрические купола, пересекающиеся между собой, словно мгновенно замерзшие волны. Высокие тонкие столбы у стен отделяли общественный тротуар от панно с разными символами, выложенными яркой блестящей мозаикой. Нижние этажи были построены в виде изогнутых галерей, охватывающих маленькие внутренние дворики, где в длинных желобах под рассеянным светом, проникавшим сквозь высокую крышу, росли цветы. Здесь Эдеард впервые после приезда в город ощутил присутствие ген-форм. В одном из таких домов нижний этаж был переоборудован в стойла. Он даже успел заметить подмастерьев и старших учеников в каком-то дворике и уловил их беспокойство по поводу настроения мастера. Эдеард с улыбкой вспомнил рассказы Акиима о тяжелой участи подмастерьев Маккатрана.

— Я знаю, что об этом спрашивает каждый, — сказала Салрана, когда они задержались у одного из особняков, чтобы полюбоваться радужными бликами, играющими на его снежно-белом фасаде. — Но интересно, кто построил этот город?

— Я думал, Первожители. Разве не так говорила Заступница?

— Об этом в точности не рассказывается ни в одном из ее учений. Она только говорила, что город оставили пришедшие раньше.

— Значит, это могли быть и не люди.

— Почему ты так считаешь?

— Ну, мы с успехом пользуемся этими конструкциями, поскольку понятие укрытия универсально для всех. Но здесь нет ничего, что создавалось бы специально для нас. Даже ворот не было до тех пор, пока не пришел Рах.

— Наверное, жители уходили и приходили морем, поэтому здесь столько причалов, — с улыбкой ответила она.

— Нет. — Он не смог поддержать ее насмешливого тона. Взгляд Эдеарда скользнул по фасаду особняка. Архитектура во всем — от функциональности до эстетики — основывается на склонностях расы, а Маккатран ничем не отвечал эмоциональному складу людей. Эдеард сам чувствовал себя здесь не на своем месте. — Люди никогда не строили этот город, мы просто приспособились к нему.

— Какой ты всезнайка! А мы ведь пробыли здесь не больше часа.

— Извини. — Он усмехнулся. — Но это любопытно, ты ведь и сама согласна.

— Говорят, что самый странный из всех Замковый район. Это в нем находится храм Пифии, единственное здание, построенное для людей. Город предоставил его Защитнице, чтобы ее паства была поближе к башням, когда вернутся Небесные Властители.

— К башням?

— Да. Именно там они спускались с неба в последний раз, когда приходили за душой Раха, чтобы унести ее на отдых в Море Одина.

— Ух ты! Постой, значит, храм Заступницы построили люди?

Салрана преувеличенно громко вздохнула.

— Вот видишь! Если б ты хоть изредка обращался к церкви, ты бы об этом знал. Так говорится в писании Заступницы.

Он снова с сомнением посмотрел на особняк.

— Похоже, будто дома формируются, как и ген-формы. Интересно, создатели города привезли с собой аморфов?

— Если тебя выгонят из гильдии географов, можешь попытать счастья в гильдии историков.

— Нахалка!

Он шутливо замахнулся на нее. Салрана отскочила в сторону и высунула язык. Непривычное поведение послушницы Заступницы вызвало несколько удивленных взглядов прохожих. Салрана состроила сокрушенную мину и скромно спрятала руки за спиной, но ее глаза и мысли все еще искрились смехом.

— Пошли, — сказал Эдеард. — Чем быстрее мы доберемся до Синей башни, тем быстрее ты окажешься в общежитии для послушниц, где тебе самое место — вдали от зла и соблазнов.

— Помнишь наши обещания? Я собираюсь стать Пифией, а ты будешь мэром.

— Помню, — усмехнулся он. — Это может занять пару лет, но мы своего добьемся.

Улыбка Салраны погасла, а в мыслях мелькнула печаль.

— Эдеард, ты ведь не забудешь меня, правда?

— Эй, конечно, не забуду.

— Я говорю серьезно. Обещай. Обещай, что мы и впредь будем разговаривать каждый день, хотя бы передавать друг другу телепатический привет. Он поднял руку и повернул ладонь в ее сторону.

— Клянусь Заступницей, я тебя не забуду. Это просто невозможно.

— Спасибо. — На ее лицо вернулась озорная улыбка. — А ты не хочешь снова поцеловать меня, прежде чем мы разойдемся по разным спальням?

Он горестно застонал.

— Может, мне следовало остаться с караваном?

На этот раз Салрана попыталась его ударить.

Синяя башня стояла в центре района Тоселла и по меньшей мере вдвое возвышалась над всеми зданиями, что встречались им до сих пор. Ткань города окрасила ее стены в цвет темной лазури, и казалось, что они поглощают солнечный свет и излучают тень. Стоя под опорами ее арок, похожими на корни древних деревьев, Эдеард чувствовал себя полным ничтожеством. Нет, такое здание не могло предназначаться для тех, кто работал чтобы людям легче жилось. Эта крепость больше подходила для лесных бандитов.

— Ты уверен, что хочешь туда? — нерешительно спросила Салрана.

Грозная мощь башни поразила ее не меньше, чем Эдеарда.

— Э-э… Да. Я уверен.

Еще ему хотелось, чтобы зыбкая дрожь в его мыслях была не столь заметной.

Они вошли через главный вход, сходство которого с открытой пастью неприятно поразило обоих. Стены и пол внутри были темно-красного цвета и блестели не хуже полированного дерева. Сумрак помещения прорезали яркие лучи солнца, проникавшие в узкие остроконечные окна высоко нал головой.

В зале не было никого, кто встретил бы посетителей и указал им нужную комнату. Эдеард не знал, куда ему идти, и, чувствуя, как быстро иссякает его решимость, остановился посреди обширного помещения.

— Мне почему-то кажется, что комнаты для подмастерьев находятся не здесь, — едва шевеля губами, прошептала Салрана.

Люди в зале негромко разговаривали между собой, разбившись на маленькие группы. Поверх роскошных костюмов их окутывали отороченные мехом мантии, а на обоих концах высокого воротника золотыми нитками был вышит символ гильдии — яйцо, заключенное в неправильной формы крут. В сторону Салраны и Эдеарда обратились неодобрительные взгляды, а затем и удивительное число про-взглядов.

Собственный про-взгляд Эдеарда выявил трех вооруженных револьверами охранников, направляющихся в их сторону. Поверх безукоризненно белых мундиров на них были надеты еще и легкие жилеты из армшелка. Герб гильдии сиял на их шлемах.

Сержант сердито взглянул на Эдеарда, но к Салране, одетой в форму послушницы, отнесся менее враждебно.

— Эй, вы, — проворчал он. — Что вам здесь нужно?

— Какой теплый дружеский прием прибывшего издалека собрата по гильдии, — саркастически отметил про себя Эдеард. А потом понял, что ничуть не испугался охранников. После бандитов сержанта с его немногочисленным отрядом нельзя было считать серьезной угрозой.

— Я помощник мастера гильдии, — произнес Эдеард, удивляясь своему уверенному и спокойному тону. — Я приехал из провинции Рулан продолжить обучение.

Сержант сморщился, словно надкусил гнилое яблоко.

— Ты слишком молод, чтобы называться помощником мастера. И где твой значок?

— Путь сюда был неблизким, — сказал Эдеард, не желая рассказывать несчастье, постигшем его деревню, тому, кто не знает другой жизни, кроме городской. — Я потерял его.

— Понятно. А письмо?

— Письмо?

Сержант говорил медленно, почти не скрывая презрения, окрасившего его мысли.

— Письменное поручительство твоего мастера гильдии?

— У меня его нет.

— Ты пытаешься меня надуть, щенок? Прошу прощения, мисс, — ворчливо добавил он, повернувшись к Салране. — Убирайся отсюда, пока мы не отправили тебя в Справедливый Суд по обвинению в подлоге и краже.

— Я ничего не украл, — громко возмутился Эдеард. — Мой мастер Акиим погиб, не успев написать письмо.

— Ты проник сюда с единственной целью что-нибудь украсть, деревенский мальчишка! — закричал сержант. — И ты, на свое несчастье, вывел меня из себя. — Он потянулся за Эдеардом, но изумленно моргнул, наткнувшись за сильную телекинетическую защиту. — Ага, ты сам напрашиваешься на трепку!

Он попытался схватить Эдеарда третьей рукой.

Эдеард легко отвел его попытку, а потом приподнял над полом. Сержант вскрикнул от изумления и забил ногами в воздухе.

— Взять этого негодника, — приказал сержант своим людям.

Их третьи руки протянулись к нарушителю, но безуспешно. Охранники попытались схватиться за оружие, однако обнаружили, что их руки едва могут преодолеть сопротивление внезапно сгустившегося воздуха.

— Эдеард! — предостерегающе крикнула Салрана.

Эдеард и сам не мог понять, как потерял над собой контроль.

— Достаточно, — раздался чей-то повелительный баритон.

Про-взгляд показал Эдеарду, что через весь зал к ним направляется пожилой мужчина. За его спиной в такт быстрым шагам развевалась мантия На склоне лет он сильно располнел, и даже его брюки цвета охры были скроены так, чтобы прятать округлившийся живот, а свободная рубашка довершала маскировку. Но излишний вес выдавали и пухлые пальцы, и собравшаяся в складки шея, и отяжелевшие щеки. Тем не менее он двигался с проворством юноши, и даже без учета его решительных мыслей весь вид выдавал в нем человека высокого положения.

— Опусти его, — приказал он Эдеарду.

— Да, сэр, — промямлил Эдеард. Он уже понял, что перед ним мастер, равный Акииму. — Я прошу прощения. Но мне ничего не остава…

— Помолчи. — Он повернулся к сержанту. Охранник, ни на кого не глядя, приводил в порядок свою одежду. — А вам, сержант, следует быть сдержаннее. Я бы не хотел, чтобы Синюю башню охраняли узколобые параноики. Постарайтесь научиться более разумно относиться к людям, или вам придется заканчивать службу, охраняя поместья гильдии по ту сторону от гор Донсори. Я ясно выразился?

— Да, сэр.

— Можете идти. Я сам выясню, насколько большую угрозу представляет этот юноша.

Сержант удалился вместе со своими людьми, но прежде бросил на Эдеарда взгляд, не суливший ему ничего хорошего.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Эдеард, сэр.

— А я Топар, мастер Совета Гильдии и помощник Грандмастера Финитана. Так что ты должен понимать, в какие неприятности впутался. Могу я узнать имя послушницы Заступницы?

— Салрана.

— Хорошо. Насколько я понимаю, вы оба недавно прибыли в Маккатран. Верно?

— Да, сэр. И я очень сожалею…

Топар раздраженно взмахнул рукой.

— Мне следовало бы рассердиться, но имя Акиима очень давно не произносилось в нашей великой башне. Я заинтригован. Я правильно расслышал, ты сказал, что он погиб?

— Да, сэр. К сожалению, это так.

Топар на мгновение утратил свой величавый вид.

— Жаль. Очень, очень жаль.

— Вы знали его, сэр?

— Нет, я его не знал. Но я отведу вас к тому, кто знал его очень хорошо. Он захочет узнать подробности. Я в этом уверен. Следуйте за мной.

Он провел их в противоположный конец зала и стал подниматься по лестнице, открывшейся за арочным проходом. По пути наверх Эдеард окончательно убедился, что город построил ктоугодно, только не люди. Ступени оказались ужасно неудобными, они, скорее, напоминали застывшие волны. Закругленные края не позволяли прочно поставить ногу, да и расстояние между ними было слишком большим: мышцы голени, не привыкшие к столь суровым испытаниям, быстро налились болью.

В какой-то момент, на высоте четвертого или пятого этажа. Топар обернулся и подмигнул своим юным спутникам.

— Представьте себе, насколько я был бы круглее, если б мне не приходилось спускаться и подниматься по этой лестнице по пяти раз на дню.

Он весело усмехнулся и продолжил путь.

К тому моменту, когда они остановились в большом помещении, похожем на вестибюль, Эдеард успел запыхаться. Он не имел представления, на какую высоту они поднялись, но подозревал, что верхушка башни наверняка не дальше пары футов. Этим он и объяснил легкое головокружение.

— Подождите здесь, — сказал им Топар и скрылся за деревянной дверью, окованной узорными полосами железа.

Стены вестибюля тоже были красными, но светлее, чем в нижнем зале. Потолок над головой мерцал бледным янтарем, отчего кожа Эдеарда приобрела неприятный серый оттенок. Он бросил свой рюкзак на пол и упал в большое кресло на гнутых деревянных ножках. Салрана, растерянно оглядываясь, уселась рядом.

— Мы попали в беду или нет? — спросила она.

— Мне, кажется, уже наплевать. Какая же свинья этот сержант! Он же знал, что мы не опасны.

Она улыбнулась.

— О тебе я бы этого не сказала.

Эдеард слишком устал, чтобы спорить. Его про-взгляд ограничивали стены башни, но за деревянной дверью он ощущал присутствие двух разумов. Об их эмоциональном состоянии он почти ничего не мог сказать, но, проходя по улицам города, он уже заметил, насколько искусно скрывают свои чувства местные жители.

Топар открыл дверь.

— Теперь можешь войти, Эдеард. Послушница Салрана, надеюсь, ты согласишься подождать здесь. Скоро кто-нибудь подойдет, чтобы о тебе позаботиться.

Еще на пороге комнаты Эдеард догадался, что его принимает Грандмастер Финитан. Юноша вошел — и едва не споткнулся, настолько сильным был пронзивший его про-взгляд, подобный порыву холодного ветра. Волоски на руках встали дыбом. В голове мелькнула мысль: если кто-то и способен видеть сквозь психомаскировку бандитов, то только этот человек.

Грандмастер сидел лицом к двери за большим дубовым столом в кресле с высокой спинкой. Его кабинет, вероятно, занимал четверть всего этажа башни, но при столь огромных размерах оказался почти пустым. Никакой другой мебели, кроме стола и кресла, здесь не было. Две стены занимали книжные полки с сотнями переплетенных в кожу книг. За спиной Грандмастера стена была почти прозрачной, только с тонкими хрустальными ребрами, так что с высоты открывался превосходный вид на Маккатран. У Эдеарда отвисла челюсть. Он едва удержался, чтобы не подбежать к окну, словно восторженный ребенок. Даже с того места, где он стоял, было видно, что волнистые крыши простираются вдаль на целые мили, а каналы пересекают город серо-голубыми артериями. Этот вид убедил Эдеарда в том, что город живой, а люди — всего лишь чужеродные бактерии, поселившиеся на теле, постичь природу которого не способны.

— Прекрасный вид, не так ли? — мягко произнес Грандмастер Финитан.

Во многих отношениях он был полной противоположностью Топару.

Высокий, худощавый, с густыми, распущенными по плечам волосами, только начинающими седеть. И все же возраст успел наложить свой отпечаток морщинами на лице. Несмотря на это мысли Топара текли спокойно и были окрашены не высокомерием, а любопытством и благожелательностью.

Эдеард перевел взгляд на Грандмастера.

— Да, сэр. Э-э, я еще раз прошу прощения за сцену внизу…

Грандмастер приложил палец к губам, заставив его замолчать.

— Больше ни слова об этом, — сказал Финитан. — Ты ведь проделал долгий путь, не так ли?

— Из провинции Рулан, сэр.

Финитан и Топар переглянулись, улыбнувшись общим мыслям.

— Долгий путь, — задумчиво повторил Финитан. — Хочешь чаю?

Эдеард, обернувшись, увидел, как под книжными полками открылась дверца, слишком маленькая для человека, всего около фута высотой. Оттуда выбежали ген-мартышки с парой стульев и чайным подносом. Стулья поставили к столу Грандмастера, а поднос с серебряной посудой разместился рядом с подставкой, на которой покоилось ген-яйцо.

— Присядь, мой мальчик, — пригласил Финитан. — Итак, ты говоришь, что наш коллега Акиим мертв. Когда это произошло?

— Почти год назад, сэр.

— Это воспоминание поднимает в твоей голове какие-то темные мысли. Расскажи мне, пожалуйста, всю историю. Я достаточно стар, чтобы вынести самые ужасные подробности.

Эдеард подавил разочарование, поняв, что его разум прозрачен для Грандмастера, набрал в грудь воздуха и начал рассказ.

Он закончил, и некоторое время Грандмастер и его помощник сидели молча. Затем Финитан опустил подбородок на сплетенные пальцы.

— Ах, мой добрый бедняга Акиим. Такое завершение его жизни — это простительная трагедия. Целая деревня вырезана бандитами. Небывалый случай.

— Но это произошло, — вспыхнул Эдеард.

— Я не ставлю под сомнение твой рассказ, мой мальчик. Меня возмущает то, что часть общества, живущая в лесах, настолько отличается от нашего. И огорчает их непримиримая враждебность.

— Они настоящие звери, — буркнул Эдеард.

— Нет. Это инстинктивная реакция, и довольно справедливая в твоем случае. Но для организации такого рейда требуются немалые способности. — Финитан откинулся назад и отпил чай. — Неужели существует другая цивилизация, не отмеченная на наших картах? Эти люди обладают техникой психомаскировки и фантастическим оружием. Я всегда считал, что подобные вещи могут появляться только в нашем городе.

— У вас есть непрерывно стреляющее оружие? — спросил Эдеард.

За все время путешествия он не встретил ни одного человека, кто хотя бы слышал об этом. Целый год разочарований заставил его усомниться даже в собственных воспоминаниях о той ужасной ночи.

Финитан и Топар снова обменялись взглядами.

— Нет. И это беспокоит меня сильнее, чем искусство психомаскировки. Но хорошо, что Акиим владел техникой, доступной только мастерам гильдии.

— Он и был мастером, сэр.

— Да, конечно. Я имел в виду тех, кто входит в Совет. Печально, что Акиим не удостоился такой чести. Но это, безусловно, вопрос политики. Боюсь, мой юный Эдеард, тебе быстро придется усвоить, что городская жизнь полностью подчинена вопросам политики.

— Да, сэр. А вы были знакомы с Акиимом?

Финитан улыбнулся.

— А ты еще не понял, мой мальчик? Неужели? Я думал, ты более сообразителен. Между мной и тобой существует связь, потому что я, будучи младшим подмастерьем, учился у мастера Акиима.

— Ох.

— Но это означает, что из-за тебя у меня возникнет весьма неприятная проблема.

— Из-за меня? — с тревогой переспросил Эдеард.

— У тебя нет официального письма от мастера с подтверждением статуса. Более того, после уничтожения деревни у нас не осталось никаких доказательств, что ты вообще был принят в гильдию.

Эдеард неуверенно улыбнулся.

— Но я уже умею формировать зародыши в яйце. — Его про-взгляд проник в яйцо на столе Грандмастера и выявил силуэт свернувшегося внутри эмбриона. — Вы сформировали собаку. Я не могу разобрать отдельные детали, но это точно собака. Как я понимаю, вылупится она через пару дней Топар одобрительно кивнул:

— Впечатляюще.

— Акиим был лучшим из мастеров, — с горячностью воскликнул Эдеард Финитан тяжело вздохнул, и его лицо стало еще печальнее.

— Да, ты проходил обучение в гильдии, и я признаю твой талант и силу. В этом-то и проблема.

— Сэр, я не понимаю.

— Ты сказал, что Акиим признал тебя помощником мастера?

— Да, сэр.

— Но я не могу принять тебя в гильдию в этом качестве. Я понимаю, звучит очень жестоко, Эдеард, но есть законы, которым я должен следовать.

Эдеард почувствовал, как вспыхнули его щеки. Но не от гнева — просто невольно вспомнилась мелочность мастера гильдии в Селе-на-Воде. Гранд-мастер, стоящий во главе всей гильдии эгг-шейперов, конечно, не мог быть настолько ограниченным. Просто таковы законы.

— Я понимаю.

— Сомневаюсь в этом, но я разделяю твое раздражение. Я был бы рад принять тебя в гильдию Маккатрана, Эдеард, но ты снова стал бы младшим подмастерьем. Я не могу делать исключений, особенно в твоем случае.

— Что вы имеете в виду?

— Если я приму тебя помощником мастера без официального письма, члены Совета сразу же обвинят меня в фаворитизме.

— Политика, — добавил Топар.

— Я понимаю, — прошептал Эдеард.

Он испугался, что вот-вот расплачется. Добраться до Маккатрана, попасть на прием к Грандмастеру, а потом услышать, что все его достижения бесполезны без клочка бумаги…

— Простите мою глупость, сэр, — грустно произнес он.

— Это не глупость. Но я одобряю твою вежливость, мальчик.

Эдеард шмыгнул носом.

— Сколько времени мне потребуется, чтобы стать помощником мастера?

— Здесь, в Синей башне, при наличии соответствующего таланта на это нужно семь лет. Присвоить тебе статус помощника мастера в столь юном возрасте… было опрометчиво даже для Акиима. Но, с другой стороны, очень на него похоже.

— Семь лет, — отрешенно вздохнул Эдеард.

Семь лет повторения всех уроков и упражнений, которые он уже усвоил. На семь лет вернуться назад. Семь лет быть в подчинении помощника мастера, уступающего ему в искусстве. Семь лет!

— Я знаю, о чем ты думаешь, и для этого даже не требуется прибегать про-взгляду, — мягко сказал Финитан. — Требовать от тебя такой жертвы очень жестоко.

— Я не уверен, что смогу такое выдержать, — сказал Эдеард. — Я думал, — то в Маккатране больше всего буду стремиться к членству в гильдии, но теперь… Эти формальности… Акиим всегда говорил, что мне будет трудно с ними смириться. Я думал, он поддразнивает меня.

— Послушай меня, Эдеард, — снова заговорил Финитан. — Послушай внимательно, поскольку то, что я сейчас скажу, граничит с кощунством.

— Сэр?

— Иерархия не только в нашей, но и во всех других гильдиях существует для тех, кто стремится продвинуться в нашей политической системе.

Талант в выбранной области играет немалую роль, но важнее таланта — деньги и власть. Так обстоят дела в столице. Если ты родился не в благородном семействе, но обладаешь честолюбием, ты вступаешь в гильдию и пробиваешь себе путь наверх. А теперь будь особенно внимателен, поскольку тебе предстоит сделать выбор на всю жизнь. Действительно ли членство в гильдии эгг-шейперов — предел твоих мечтаний? Я хотел именно этого, и я добился своей цели. Я стал Грандмастером. Но подумай о сражениях, которые ожидали меня на каждом уровне. Вокруг меня столько людей, стремящихся занять мое место в этом кабинете, что я не могу сделать исключение для твоего таланта только потому, что сто лет назад обучался того же мастера, что и ты. Хочешь ли и ты так жить, Эдеард? Мне приходится ежедневно рассматривать десятки подобных вопросов, и нельзя оступиться ни на шаг — я должен поддерживать традицию, какой бы сухой и безжизненной она ни была. Таким правилам следую я, Эдеард, таким же правилам следует Топар. Временами я впадаю в отчаяние от своей беспомощности, от того, что стал зависимым от системы, которую когда-то хотел изменить и улучшить.

— Но, сэр, кто же может ее изменить, если не вы?

— Никто, Эдеард. Только не сейчас. Наше общество устоялось, а изменения вызывают нестабильность. И потому все существующие у нас организации противятся любым переменам. Сохранение статус-кво стало нашей единственной целью в жизни.

— Это неправильно.

— Да, неправильно. Но как решишь поступить ты? Хочешь ли ты надрываться еще семь лет, чтобы заработать звание помощника мастера и сделать первый шаг на пути к статусу мастера, когда твой талант перестанет иметь значение и придется вплотную заняться политикой? На каждом заседании Совета тебе придется вербовать друзей и отбиваться от врагов, чтобы заработать определенное положение и получить контроль над Советом. Но это будет всего лишь положение и контроль над Советом, в конечном итоге они немногого стоят.

— Вы советуете мне вернуться и присоединиться к каравану?

— Нет. Мое предложение вступить в гильдию — абсолютно искреннее, и оно останется в силе, пока я буду Грандмастером. Кто знает? Может, когда-нибудь ты сумеешь занять мой кабинет и что-то изменить? Но я должен тебя предупредить, что в эту должность никогда еще не вступал человек моложе ста лет.

— Я не знаю, — беспомощно признался Эдеард.

— Есть одна альтернатива. Ты уже научился формировать яйца, и, если ты вступишь в гильдию, тебе ничего не останется, кроме как заняться политикой. Однако служба городских констеблей постоянно набирает рекрутов. Это благородная профессия. Мое положение в Высшем Совете обеспечит тебе место в их рядах. И они с радостью примут того, кто обладает настолько сильной третьей рукой. Такие люди, как ты, очень нужны нашему городу, чтобы укрепить закон. Без соблюдения закона мы все пропадем.

— Констебль?

Эдеард имел об этой профессии самое смутное представление.

— Даже в таком великолепном городе, как Маккатран, существует преступность. Добропорядочные люди, особенно в бедных районах, живут в страхе перед бандами, которые хозяйничают на улицах по ночам. Купцы страдают от грабежей и, соответственно, повышают цены, что сказывается на всех нас. Ты будешь помогать реальным людям. И без промедления. В отличие от других гильдий, подмастерьев констеблей не гоняют по пустякам, чтобы облегчить жизнь мастера. Иерархия у них намного проще, чем в любых других гильдиях. И существует неплохая перспектива повышения. Ты силен и умен. Я не стану обманывать тебя, предлагая легкую жизнь, поскольку это далеко не так. Но ты уже побывал в смертельном бою, и такого опыта нет больше ни у одного рекрута. Ты справишься.

— Я не уверен.

— Конечно. Я и не жду от тебя немедленного ответа. Тебе потребуется время, чтобы обдумать будущее. От этого решения зависит вся твою жизнь Почему бы тебе не проводить твою подругу до храма, а потом просто не осмотреться? Если захочешь испытать себя на службе констеблей, телепатируй сюда, Топару, и мы позаботимся о том, чтобы тебя приняли.

— Благодарю вас, сэр.

— Рад помочь. И еще одно слово, Эдеард.

— Сэр?

— Я рад, что в конце жизни у Акиима был такой одаренный ученик. Думаю, в Эшвилле ему приходилось нелегко, а ты скрасил его последние годы.

— Спасибо. — Эдеард понял, что его время истекло, и встал. — Сэр, почему Акиим ушел из Синей башни?

Финитан приветливо улыбнулся.

— Он был таким же как ты, мой мальчик. Он хотел перемен, хотел помогать людям. Здесь он мало что мог сделать. Вне хрустальных стен, в Эшвилле, я думаю, ему удалось изменить жизнь крестьян к лучшему.

— Да, сэр, удалось.

— Что там произошло? — спросила Салрана, как только Эдеард вышел из кабинета. — Ты выглядишь не слишком счастливым.

— Так и есть, — признал он и поднял рюкзак. — Пойдем, надо доставить тебя в храм до заката. А по пути я тебе все расскажу.

— Ты не должен сдаваться, — умоляющим тоном сказала Салрана, когда они с Эдеардом переходили по мосту через Садовый канал в Замковый район. — Ты так долго этого добивался!

— Но Финитан прав. Какой смысл? Я уже умею формировать яйца не хуже любого другого. Если я вступлю в гильдию, мне останется только карабкаться вверх по служебной лестнице и больше ничего. И что с того, что я могу стать Грандмастером? Сидеть на вершине башни, управлять гильдией, пока все остальные члены Совета ждут моей ошибки? У меня будет миллион врагов и ни одного друга. Ничего не изменится. Я не смогу никому помочь.

Вспомни Эшвилль. Люди не сразу поняли, что ген-мартышки способны облегчить их труд. Так вот, Маккатран поймет это еще лет через тысячу. И мы не можем создавать лучшие ген-формы или увеличить их поголовье.

— Когда ты станешь Грандмастером, ты станешь продвигать ген-формы в районы, близкие к дикому лесу. Гильдия эгг-шейперов способна изменить жизнь не только на равнине Игуру. Ты же знаешь, какова жизнь в отдаленных провинциях. Так сделай ее лучше, Эдеард, сделай ее такой же легкой, как в столице.

— Это невозможно, — сказал он. — Салрана, я не сумею этого сделать. Кроме того, я должен буду еще семь лет работать младшим подмастерьем.

А любое положение ниже помощника мастера будет для меня огромным шагом назад. Я не могу. Жаль.

Он почти увидел, как старый Акиим удрученно качает головой. Чувство вины было невыносимым.

Салрана погладила Эдеарда по щеке, чем снова вызвала изумленные взгляды прохожих.

— Я не собираюсь отказываться от тебя. И не позволю тебе сдаться после того, что нам пришлось пережить.

Я не знаю, что бы без тебя делал.

— Я с тобой, — весело воскликнула она.

Эн поднял голову: вокруг повсюду высились странные изогнутые шпили, похожие на гигантские сталагмиты. Даже самый маленький из них превосходил высотой Синюю башню. На них не было видно ни окон, ни балконов, только единственный вход у основания, откуда до самого верха поднималась спиральная лестница. Заканчивались шпили широкими круглыми платформами, ужасно неустойчивыми на вид, словно грозящими упасть в любой момент.

После нескончаемой суеты других районов здесь было почти пустынно. Приближался закат, и все верующие спешили на вечернюю службу в главный храм Небесной Заступницы, чтобы помолиться или поблагодарить свою покровительницу. Из трещин в неровных стенах башен начал пробиваться свет, окутывающий землю бледно-оранжевым сиянием. Эдеард с интересом отметил, что точно такие же отблески освещали лестницу в Синей башне. Похоже, его без всякого выделения тепла излучал материал, из которого состоял весь город.

— Где ты будешь сегодня ночевать? — спросила Салрана.

— Не знаю. Найду недорогую таверну, где сдаются комнаты.

— Ах, Эдеард, тебе будет там так одиноко. Почему бы тебе не вернуться в караван? Там тебя с радостью оставят на ночь.

— Нет, — решительно ответил он. — Я не вернусь.

Она сердито поджала губы.

— Твоя гордость тебя погубит.

— Возможно, — с усмешкой сказал он.

Центральный храм Заступницы производил неизгладимое впечатление: огромный снежно-белый купол, верхняя треть которого была сделана из того же хрусталя, что и городская стена. От центра купола отходили три крыла, обрамленные балконами.

— Я пришла, — восторженно воскликнула Салрана. В ее глазах блеснули слезы, а мысли засияли счастьем. — Сама Заступница провела здесь последние годы своей жизни. Ты чувствуешь, какая это священная земля? Она реальна, Эдеард. Послание Заступницы миру — реально.

— Я знаю, — просто сказал он.

Главные двери были распахнуты, и на широкую площадь из храма изливался золотисто-розовый свет. Несколько служительниц в роскошных серебристо-белых одеяниях стояли на пороге и приветствовали паству. Салрана расправила плечи и подошла к ближайшей из женщин. Они стали о чем-то разговаривать, и Эдеард изо всех сил старался не подслушивать В завершение беседы служительница храма обняла Салрану. На ее телепатический призыв откликнулись еще две женщины, и все вместе они стали что-то оживленно рассказывать внезапно оторопевшей Салране.

Затем она обернулась и махнула рукой Эдеарду.

— Они принимают меня к себе, — сказала она, сияя от счастья.

— Вот и хорошо, — негромко ответил он.

— Пойдем, дитя мое, — сказала первая из служительниц, покровительственно обнимая Салрану за плечи. — Молодой человек?

— Да, матушка.

— Мы благодарим тебя за помощь нашей заблудшей душе. Да благословит тебя Заступница за твои добрые дела.

Он не знал, как ей ответить, и потому просто кивнул в знак признательности.

— Ты останешься на службу?

— Я… Э-э, спасибо, но мне еще надо подыскать комнату на ночь.

Он попятился, потом повернулся и торопливо покинул площадь.

— Не забудь, — донесся до него телепатический посыл Салраны. — Завтра утром сразу же свяжись со мной. Я хочу знать, что у тебя все хорошо».

— Не забуду.

Несмотря на оранжевое сияние из причудливо изогнутых башен, Эдеард неуютно чувствовал себя в почти безлюдном районе. Высокие шпили вырисовывались на вечернем небе мрачными темными силуэтами. Эдеард сосредоточился на теплой ауре человеческих мыслей по ту сторону Садового канала. Еще даже не дойдя до моста, он принял решение. Про-взгляд Эдеарда обратился к Синей башне. За ее стенами было нелегко распознать искры мыслей, но он упорно искал, пока не нашел знакомый разум.

— Извините, если я не вовремя, сэр, — обратился он к Топару.

Помощник Грандмастера не удержался от всплеска удивления, но быстро его сгладил.

«Где ты находишься, Эдеард?»

— В Замковом районе, сэр.

«И оттуда ты проник сквозь стены Синей башни?»

— Э-э, да, сэр.

«Ну, конечно. Итак, что же я могу для тебя сделать?»

— Это, наверное, покажется вам несколько неожиданным, но я обдумал слова Грандмастера и хочу стать констеблем. Больше мне ничего не остается.

«Да, мы действительно сделали тебе такое предложение. Очень хорошо. Обратись в центральный участок района Дживон. К тому времени, когда ты туда доберешься, они уже будут тебя ждать. А письмо с поручительством доставят капитану утром».

— Да, сэр. Прошу вас поблагодарить от меня Грандмастера, сэр. Я его не подведу.

«Я почему-то уверен в этом, Эдеард. Хочу дать тебе один совет, как давнишний обитатель Маккатрана».

— Да, сэр?

«Поначалу постарайся не демонстрировать своим коллегам все, на что ты способен. Это может вызвать нездоровый интерес. Политика, помнишь?»

— Я помню, сэр.

— Подъем, мелкие негодяи!

Эдеард, чувствуя неимоверную усталость, тихо застонал и прищурился на оранжевый свет, затопивший спальню. Реальность жестоко ворвалась в уже исчезающий сон, и его мысли остались в полном беспорядке.

— Подъем! У меня нет времени нянчить ваши жалкие задницы. Какая от вас польза, если вы даже не в состоянии проснуться? Никакой. И это меня совсем не удивляет. Через пять минут вы все должны одеться и собраться в малом зале. Тот, кто не успеет войти, пока я не закрою двери, может отправляться обратно, к своей мамочке. Шевелитесь!

— Что?.. — простонал Эдеард. Кто-то подошел к его кровати и ударил пс ноющим от боли ногам дубинкой. — Ой!

— Если ты считаешь, что это больно, подожди, пока я займусь тобой всерьез, деревенщина.

Эдеард торопливо сбросил одеяло и скатился с постели. В спальне имелось шесть альковов с кроватями, и только две из них пустовали. С остальными рекрутами он познакомился только вчера вечером, но, не успели они поболтать, как Чаэ, их сержант-наставник, распахнул дверь и приказал заткнуть рты и немного поспать. «Завтра у вас ранний подъем», — предупредил он.

Эдеард, путаясь в рубашке, решил, что остальных Чаэ тоже разбудил.

— Он, верно, пошутил, — сказал Бойд, высокий блондин с большими ушами.

Четвертый сын пекаря, которому уже перевалило за двадцать, отлично видел, как старший брат постепенно прибирает к рукам всю пекарню, и понял, что отцовского наследства ему ждать не приходится. Его сестры уже вышли замуж, а остальные братья покинули дом и пытались организовать собственное дело в другом районе. Сам он не обладал предпринимательской жилкой, так что оставалось только вступить в гильдию либо записаться в милицию или службу констеблей. Но денег, чтобы купить место в милиции, не хватило, а экстрасенсорные способности Бойда были довольно ограниченными.

— О нет, он не шутит, — ответил Максен, торопливо застегивая брюки.

Его история лишь немного отличалась от истории Бойда. Он родился у любовницы патриарха одного из благородных семейств. Такие отцы, как правило, без особого шума покупают своим отпрыскам младший чин в милиции или проталкивают их в гильдию юристов или клерков. Но, на беду Максена, глава семейства отправился в путешествие на юг вдоль побережья с одним из своих торговых кораблей, когда в море Лиот разразился один из нечастых штормов. Жена и старший сын покойного выгнали Максена из домика в горах, даже не дождавшись поминальной церемонии.

Эдеард сунул босые ноги в ботинки.

— Придется выполнять его требования, по крайней мере до тех пор, пока мы не выясним, насколько серьезны здешние офицеры, — сказал он.

Он бросил взгляд на сундучок в ногах кровати, где покоился его рюкзак, и задумался о безопасности имущества. Но ничего ценного там не было. «В конце концов, это же участок констеблей».

— Чаэ вполне серьезен, можете не сомневаться, — заверил его Динлей.

Четвертый обитатель спальни тоже был младшим сыном, но родился в семье констебля. И Динлей единственный из всех уже обзавелся формой. Сейчас он застегивал серебряные пуговицы на темно-синем мундире. Начищенные металлические кружочки ослепительно сияли, на брюках были наглажены острые стрелки. То, что форма не новая, становилось понятно, только если внимательно присмотреться. Прошлым вечером он сообщил им, — то форма принадлежала его отцу, когда тот был констеблем-стажером. Из всех четверых только один Динлей относился к будущей профессии с энтузиазмом. Он перешел на телепатический посыл.

«Отец сказал, что сержант Чаэ — горький пьяница. На этот участок его отправили после того, как выгнали со всех других».

— И ему доверили тренировать рекрутов? — воскликнул Максен.

Динлей поморщился и опасливо оглянулся по сторонам.

— Не так громко. Он не любит вспоминать о том, как загубил свою карьеру.

Бойд хихикнул.

— Карьеру. На службе констеблем. Ну и шутник ты.

Динлей сердито сверкнул на него глазами и надел очки в проволочной оправе. Что-то в его наружности напоминало Эдеарду о Фахине — не только близорукость, но и уверенность в правильном выборе пути, хотя нельзя было сказать, что Динлей для этого пути создан.

Эдеард вздрогнул, несмотря на толстый шерстяной свитер. Он давно не вспоминал о Фахине. Не самое удачное начало дня.

Хотя до дня было еще далеко, Эдеард заметил это, лишь когда вприпрыжку спускался по центральной лестнице участка в маленький зал, где рекрутам предстояло провести ближайшие полгода, изучая новую специальность. Яркие созвездия Кверенции просвечивали сквозь полог перистых облаков, набегавших с моря. До рассвета оставалось не меньше часа.

Эдеард еще не привык к тому, что здания Маккатрана блокируют его про-взгляд. Поэтому он удивился, увидев в зале сержанта Чаэ и еще одного констебля-стажера. Это была девушка примерно того же возраста, что и Эдеард, возможно, немного старше, с темными, очень коротко подстриженными волосами — такой прически у женщин он еще не видел. На ее лице, на котором, казалось, навсегда застыло сердитое выражение, выделялись пухлые щеки. Даже по стандартам Маккатрана ее разум был тщательно защищен и не пропускал никакого проблеска эмоций. Эдеард старался не слишком пристально ее рассматривать, но, когда его взгляд поднялся с ног — длинных, но чересчур полных в бедрах — к груди, парень понял, что девушка тоже смотрит на него. Она насмешливо приподняла бровь. Эдеард покраснел и отвернулся.

Чаэ стоял в дальнем конце комнаты, под одной из круглых осветительных вкладок. Его гнев, к счастью, уже испарился.

— Очень хорошо, мальчики и девочки. Почти вовремя. Хотите верьте хотите нет, но сегодняшняя ранняя побудка предназначалась не для того, чтобы усложнить вам жизнь. Для этого в ближайшие месяцы у меня будет предостаточно других возможностей. Сегодня нам предстоит познакомиться друг с другом. Это означает, что мы начнем с нескольких простейших тестов, чтобы выявить ваши способности — или их отсутствие. Так мы сможем объединить вас в отряд, действующий намного эффективнее, чем если бы каждый из вас работал в одиночку. Поверьте, умение работать сообща вам очень пригодится. Здесь немало банд, которые готовы порвать вас на части только за то, что вы перейдете им дорогу.

Эдеард не слишком ему поверил, но постарался, чтобы его сомнений никто не заметил. Он сосредоточился на том, чтобы выглядеть таким же бесстрастным, как и все остальные.

— Констебль Кансин, начнем, пожалуй, с тебя, — скомандовал Чаэ.

Он показал рукой на стоящую впереди скамью. На старинной деревянной доске лежали пять металлических шаров. Самый маленький был размером с кулак, а каждый следующий — больше предыдущего. Шестой шар, дюймов восемнадцати в поперечнике, лежал на полу.

— Который? — спросила Кансин.

— Покажи мне, на что ты способна, девушка, — ответил Чаэ. В его голосе прозвучало нескрываемое презрение. — Так я определю, какое тебе дать задание. Или вовсе никакого.

Лицо Кансин стало еще более сердитым. Она остановила взгляд на четвертом шаре. Он медленно поднялся над полом.

Максен одобрительно свистнул и хлопнул в ладоши. Остальные констебли-стажеры тоже заулыбались. Эдеард, немного помедлив, выразил и свое одобрение. Он заподозрил, что Кансин получила такой же совет, как и он сам, — не показывать все свои возможности.

— Это все? — спросил Чаэ.

— Да, сэр, — пробормотала Кансин.

— Ладно, спасибо. Бойд, давай посмотрим, из чего сделан ты.

Бойд, усмехаясь, шагнул вперед. Четвертый шар дрогнул и поднялся над полом на пару дюймов. На лбу Бойда выступила испарина.

Максен умудрился поднять пятый шар. Динлей уверенно хмыкнув, поднял пятый и второй шары, чем заслужил громкие аплодисменты. К ним присоединилась даже Кансин.

— Давай, Эдеард, покажи, насколько деревенские парни сильнее городских.

Эдеард неторопливо кивнул и вышел вперед. Остальные с любопытством за ним наблюдали. Ему хотелось швырнуть шестой шар прямо в сержанта, но предупреждение Топара было еще слишком свежо в его памяти.

Третья рука Эдеарда сомкнулась вокруг пятого шара и, вращая, подняла в воздух на половину высоты зала. Остальные стажеры разразились восторженными возгласами. Он поднял и второй шар, а потом устроил целое представление с третьим, приподняв его над скамьей всего на несколько дюймов.

Первый шар вдруг сорвался с места и полетел в Эдеарда. Он усилил защиту и легко отразил удар, сразу же уронив все три поднятых шара.

Стажеры замолчали и недоуменно переводили взгляды с Эдеарда на Чаэ.

— Прекрасно, Эдеард, — протянул Чаэ. — Ты меня почти убедил. Только многовато времени между ударом и падением шаров. Тебе стоит над этим поработать.

Эдеард хмуро уставился на сержанта.

Чаэ наклонился вперед и заговорил нарочито громким шепотом:

— У меня имеются друзья в охране гильдии эгг-шейперов, приятель. Эдеард покраснел.

— Констебли в первую очередь должны быть честными, — продолжал Чаэ. — Особенно со своими товарищами по отряду. Ваши жизни во многом зависят от действий коллег. Ну, хочешь попробовать еще разок?

Эдеард подбросил вверх шестой шар. Бойд вскрикнул от удивления.

— Спасибо, Эдеард, — сказал Чаэ. — Теперь займемся про-взглядом.

Я разместил в районе несколько отметин. Посмотрим, кто сможет что-то найти.

Эдеард осторожно опустил шестой шар. Интересно, что сказал бы Чаэ, если бы знал, насколько больший вес он способен поднять.

Испытания разных способностей продолжались еще час, пока Чаэ не заявил, что с него хватит. Результаты заинтересовали Эдеарда. Про-взгляд Кансин оказался почти таким же сильным, как у него, а телепатический посыл Динлея достигал чуть ли не середины Игуру, чем парень очень гордился. Защита Максена значительно превосходила силу его третьей руки — ничем не удалось ее пробить. Бойд не отличался никакими особыми талантами. Эдеарду оставалось только гадать, то ли он сам превосходит средний уровень, то ли его товарищи по отряду значительно до него не дотягивают. Но он заметил, что сам сержант Чаэ обладает достаточно сильным даром во всех отношениях.

Чаэ отправил их на завтрак, а потом приказал решить вопрос с формой.

— Если у кого-то из вас есть деньги, я советую потратить их на мундир, кого денег нет, получат форму, но будут выплачивать ее стоимость из своего жалованья в течение шести месяцев. И я вас уверяю, к концу недели у вас от жалованья останется совсем немного.

Они промаршировали в главный зал участка — длинное помещение со сводчатым потолком и хрустальным окном в дальней стене. Несколько столов уже были заняты. Сержант указал на скамью в самом конце зала — там им предстояло сидеть до окончания стажировки. Остальные констебли не обратили на молодежь никакого внимания.

Ген-мартышки выбежали из кухни и проворно расставили посуду. Эдеард, заказывая чай и омлет, отметил, что мартышки неплохо понимают приказы. Хорошо хоть, что участок обеспечивает стажеров питанием. Затем он подумал, не послать ли весточку Салране. Солнце еще только выглядывало из-за горизонта.

— Я никогда не видел, чтобы кто-то поднимал такой вес, — сказал ему Бойд. — У тебя настоящий талант, Эдеард.

Эдеард пожал плечами.

— Я, пожалуй, буду держаться поближе к нему, когда в нас полетит дерьмо, — добавил Максен. — И пули.

— Мне кажется, вы все сможете постоять за себя, если нас загонят в угол, — ответил Эдеард.

— Выбор у нас невелик, верно? — сказал Максен. — Для гильдии маловато таланта, а купить место в милиции не на что. И вот мы здесь, тычемся в жизнь с черного хода, и это еще только начало. Начало долгого падения в сточную канаву, мои друзья — неудачники.

— Не обращай на него внимания, — посоветовал Динлей. — Он слишком зол на то, как с ним обошлись в семье отца.

— Не так зол, как будут злы они, когда я до них доберусь, — с неожиданной горячностью воскликнул Максен.

— Планируешь отомстить? — поинтересовалась Кансин.

— И планировать нечего. Эти высокомерные мерзавцы нарушают закон по десять раз в неделю. Когда-нибудь я стану достаточно влиятельным чтобы разорить и упрятать в тюрьму их всех.

— О, вот это мне нравится: честолюбивые помыслы.

— Эдеард, а почему ты не вступил в гильдию? — спросил Максен. — У тебя таланта больше, чему нас всех, вместе взятых.

— Я не хочу подчиняться чужим приказам еще семь лет, — откровенно ответил он.

— Благодарение Заступнице, — сказал Динлей. — Нам надо стиснуть зубы всего на шесть месяцев, и мы у цели.

— Интересное определение цели, — пренебрежительно заметила Кансин принимая от ген-мартышки тарелку с овсяной кашей и высокий стакан с молоком. — Отвоевывать улицы у банд и нарываться на побои в попытках предотвратить драки в тавернах.

— А почему же тогда ты оказалась здесь? — спросил Максен.

Она неторопливо отпила глоток молока.

— А ты можешь представить меня примерной женушкой какого-нибудь неотесанного лавочника?

— Не все лавочники тупицы, — с обидой возразил Бойд.

Максен проигнорировал его слова.

— Ты молодчина, — сказал он Кансин.

Она медленно повернула голову и неторопливо окинула его взглядом.

— Не интересует, спасибо.

Эдеард усмехнулся, а Бойд и Динлей громко засмеялись.

— Меня тоже, — нашелся Максен, но момент был упущен, и его слова прозвучали не слишком убедительно.

— Так что там Чаэ говорил насчет формы? — спросил Эдеард.

Он подозревал, что монет у него в кармане больше, чем у остальных.

— Как посмотреть, — откликнулся Динлей. — Если ты окончательно решил стать констеблем, то не имеет значения, как платить. Но если еще не уверен, лучше уж пусть вычитают часть зарплаты, вдруг через пару недель захочешь все бросить, тогда вернешь форму, не теряя собственных денег.

— Надо смотреть фактам в лицо, — сказал Максен. — Если уж мы оказались здесь, значит, все решено, и больше податься некуда.

— Говори за себя, — заметил Динлей. — Это наша семейная профессия.

— В таком случае прошу прощения. А у меня просто нет другого выбора.

— Ты мог бы вступить в банду, — легкомысленно заметила Кансин. — Там, вероятно, платят больше.

Максен ответил коротким пренебрежительным жестом.

— Насколько они опасны? — спросил Эдеард. — Я имею в виду банды. Я и не слышал о них, пока не приехал в город.

— Заступница, да ты и впрямь из деревни, да? — воскликнул Максен. — Когда ты познакомился с городом?

— Вчера.

— Вчера!

Он так громко выкрикнул это слово, что на их стол оглянулись несколько констеблей.

— Вчера, — настойчиво повторил Эдеард.

— Ладно, теперь все равно уже поздно. В некоторых районах действуют крупные банды, в других — поменьше. Хуже всего дело обстоит в районе палок. Для богатых они не составляют большой проблемы, но, если ты беден, приходится несладко. Они собирают дань с торговцев. Можно сказать, составляют конкуренцию налоговой системе Большого Совета.

— Но они действуют жестоко, — добавил Динлей. — Это безжалостные ублюдки, их всех необходимо истребить.

— Только после того, как суд признает их вину, — с усмешкой произнес Максен.

— Это серьезная проблема, и со временем становится все хуже и хуже, — сказал Бойд. — Мой брат вынужден платить, чтобы его пекарню оставили в покое, а он работает в десяти минутах ходьбы от центрального участка, и это очень далеко от Сампалока. Раньше там было намного спокойнее, мой отец не имел никаких проблем с бандитами.

— А почему он не пожалуется на них констеблям? — спросил Эдеард.

Максен презрительно фыркнул.

— Оглянись по сторонам, Эдеард. Ты бы стал просить нас о защите от организованной банды, если тебе угрожают побросать в канал твоих детишек и мать, привязав им камни на шеи? Или ты собираешься охранять булочную двадцать четыре часа в сутки на протяжении десяти лет? Думаешь, Чаэ тебе позволит? Да если бы и позволил, как быть с остальными жителями района? Нет. Теперь это неотъемлемая часть жизни Маккатрана. Констебли могу только поддерживать хрупкое равновесие и не давать нам скатиться к полной анархии.

— Такой молодой и такой циничный, — сказала Кансин. — Не обращай на него внимания, Эдеард. Все не так плохо, как он говорит.

— Надеюсь, — подавленно произнес он.

Может, он еще не освоился в городе, но что-то подсказывало, что Финитан не был до конца откровенным, говоря о жизни в Маккатране.

Глава 5

Следователь второго класса Харлан стоял на пороге подземного хранилища и смотрел на учиненный внутри разгром. Все поверхности — стены, пол, потолок, тела — были покрыты густым ковром голубовато-серой паутины, как будто здесь всю ночь проработали миллионы пауков. На самом деле тонкие волокна представляли собой полуорганические нити, которые за три часа могли нейтрализовать нервно-паралитический яд, разлившийся из кинетических снарядов, а также подавить смертельно опасные источники энергии, питавшие оставленное после битвы оружие. Применение запрограммированных охранников в клинике Святой Марии немного удивило Харлана, но он понимал, что важные персоны хотели, чтобы их воспоминания действительно были в безопасности. Он предупредил управляющего клиникой, что днем проверит сертификат на пользование отравляющим оружием. Времени, чтобы сделать нужные звонки и выправить лицензию у того было достаточно. Такой гибкий подход обеспечил Харлану уже два повышения по службе. Он давно понял, что миром правят важные персоны и, раздражая их, не наживешь состояния. Именно поэтому комиссар полиции и поручил ему расследование. Как только Харлан получил задание, помощник мэра связался с ним, чтобы высказать свои политические соображения. И прежде всего, сказал он, никакого уничтожения полумиллиона ячеек памяти, принадлежащих самым богатым и влиятельным личностям этого мира, не было. Произошел всего лишь временный сбой в системе считывания информации из-за отказа силового генератора. Случай, достойный сожаления, но никакого повода для тревоги, и уж тем более — для журналистского расследования. А репортерам пусть показывают разрушения в парке. В административный блок и, конечно, в подземное хранилище их пускать нельзя.

Юз-дубль Харлана закончил анализ сделанного паутиной и доложил, что обработка помещения завершена.

— Отлично, — сказал он и обернулся к своей команде из восьми криминалистов, дожидавшихся указаний в коридоре. — Я хочу получить полную картину вплоть до молекулярного уровня. Средств не жалеть, для нас это дело первостепенной важности. Кол, Анджело, вы составите для меня временной график. Дарвал, попробуй назвать имя того, за чьими воспоминаниями охотился этот подлец Тефлер.

Дарвал заглянул внутрь через плечо Харлана; аварийный прожектор, установленный в дверном проходе, создавал впечатление серебристо-голубой голографической проекции, лишенной теней. Тончайшая паутина, покрывающая осколки полумиллиона ячеек, казалась озером лунного света.

— Во имя Оззи, как же я смогу это сделать, шеф?

Харлан сердито фыркнул.

— Здесь, вероятно, не хватает одной ячейки. От тебя требуется просто перебрать все осколки и сказать мне, что пропало.

— Будь я проклят!

— Дельное замечание. План «Б»: просмотри имена клиентов и определи, воспоминания могли привлечь столь серьезное внимание. Начни с политиков, преступников и финансистов.

Дарвал нерешительно кивнул.

— Защитные поля не отключать ни при каких обстоятельствах, — приказал Харлан. — Здесь применялись весьма неприятные средства, и я не желаю никаких неожиданностей.

Криминалисты осторожно зашли в хранилище. Вместе с ними двинулись экерт-боты, похожие на свинцовых тараканов с черными электро-мускульными конечностями. Их корпусы мгновенно ощетинились бесчисленными сенсорными антеннами, и машины начали ощупывать ими все поверхности под нейтрализующей паутиной. Для составления всеобъемлющей молекулярной карты хранилища на стенах и полу работали более двух тысяч ростов.

Харлан подождал, пока эксперт-боты перестанут кружить вокруг трупа Вирц Акку, а потом и сам тщательно его осмотрел. Тело все еще оставалось на коленях, с согнутой вперед спиной, словно на молитве. Верхнюю часть черепа женщины криминалисты обнаружили наверху, пока ждали, когда закончится процедура обезвреживания. Харлан понял, что это означает. Дело с самого начала принимало неприятный оборот.

Он просмотрел результаты анализа эксперт-ботов, поступившие в его экзозрение,и обнаружил на поверхности мозга тонкие линии ожогов. Объемное сканирование помогло ему определить глубину проникновения лучей. Похоже, использовался мощный источник энергии. Ячейка памяти в голове женщины была уничтожена.

— Надеюсь, она не так давно обновляла воспоминания, — пробормотал он.

— Что вы об этом думаете, шеф? — спросил Анджело, стоя перед контейнером из экзотической материи.

— Полагаю, неплохая идея. Я никогда не видел их раньше. Тефлер, вероятно, не знал об этих охранниках.

— Но клинике они принесли не много пользы. Они ведь его почти не задержали, не так ли?

— Верно. Уровень его боевых систем был на порядок выше.

Харлан еще раз вызвал в памяти основной файл дела. В экзозрении явилось изображение Тефлера, взятое с камеры наблюдения в прием покое. Мужчина, предположительно восточной этнической группы, но с серыми глазами. Возраст — выше тридцати, что тоже довольно необычно. И густая щетина на щеках. Но зацепиться не за что. И Харлан знал, что это не случайно. Впрочем, в современном мире черты лица и возраст не играли большой роли; нельзя было полагаться даже на анализ ДНК, хотя материала для этого имелось предостаточно, кровавый след тянулся до самой крыши. Камера запечатлела и улыбку Тефлера при встрече с красивой сотрудницей клиники. А вот его спутница — совсем иное дело, ее внешность никак нельзя было назвать обычной: настоящая красотка с веснушками на лице и темно-рыжими волосами. И симпатичный носик, с восхищением отметил Харлан. Такое лицо люди обязательно должны запомнить.

В их поведении не было ничего необычного до того момента, когда в системе безопасности клиники начались сбои, а Тефлер исчез из поля зрения интел-центра. И вся операция была проведена на высоком профессиональном уровне. За исключением отхода. Женщина казалась неподдельно изумленной, словно ей пришлось импровизировать. Но это было бы бессмысленно.

— Шеф, — окликнул его Дарвал.

— Да?

— Реестр взломали.

Харлан направился к столбику реестра, возле которого стоял Дарвал. Несколько эксперт-ботов ползали по серебристой паутине, исследуя верхнюю часть устройства своими антеннами.

— Было физическое… — начал говорить Дарвал, но так и не закончил фразу.

В хранилище вошла женщина. Харлан с удивлением взглянул на собираясь спросить, какого черта ей тут нужно. Он полагал, что это один помощник мэра, поскольку никто другой не мог бы пройти сквозь полицейский кордон без разрешения. Но, увидев ее лицо, Харлан передумал задавать вопросы. Он прекрасно знал эту живую легенду, ее знали все работники сил правопорядка.

— Всемилостивый Оззи, — пробормотал он.

И без того неприятное дело грозило обернуться настоящим кошмаром. Женщина была ниже ростом, чем большинство современных людей, но излучала необычайную уверенность. Харлан достаточно много общался с Высшими, чтобы узнавать их слегка надменную горделивость, но эта женщина на порядок превосходила их всех, а ее хладнокровие было сродни спокойствию ледника. В ее очаровательном лице угадывались черты филиппинцев и европейцев, живших на Земле до образования Содружества. Прямые черные волосы, зачесанные назад, ничто не украшало. Ее внешность так и хотелось назвать старинной — что было не так уж далеко от истины, если учесть, что внешность женщины не менялась четырнадцать столетий.

Вся команда криминалистов при виде ее погрузилась в благоговейное молчание.

Харлан, надеясь, что сумел скрыть беспокойство, шагнул вперед. Консервативного образца плащ-костюм кремового цвета облегал стройную фигуру женщины, не уступающую лучшим образцам клиники Святой Марии.

Попытка самого деликатного сканирования, на какое только были способны усовершенствования Харлана, оказалась моментально отклонена. Судя по приборам, женщины перед ним не существовало, о ее присутствии говорило лишь изображение, рисуемое его физическим зрением.

— Мэм, я следователь Харлан, ведущий это дело. Я… Э-э, мы польщены видеть вас на месте происшествия.

— Благодарю, — ответила Паула Мио.

— Могу я узнать, что вызвало ваш интерес?

— Речь не о моем личном интересе, я представляю здесь правление АНС.

— В этой Вселенной, — тихонько шепнул Дарвал на ухо Анджело.

Паула приветливо улыбнулась.

— Древние шутки никогда не устаревают.

Дарвал заметно смутился.

— Хорошо, — продолжал Харлан. — Что же интересует правление АНС?

— Мистер Тефлер.

— Он Высший?

— А как вы считаете?

— Его биононики боевой системы превосходят все, что мы до сих пор видели на Анагаске. Здесь была самая современная охрана, но он обезвредил обоих сторожей меньше чем за минуту. Если он и не Высший, то имеет доступ к лучшим достижениям Центральных миров.

— Отлично, — похвалила Паула. — И что из этого следует?

Вероятно, он работает на одну из ваших фракций.

— Превосходная логика, следователь. Я пришла как раз для того, чтобы убедиться в верности этого вывода. А теперь я бы хотела получить результаты работы ваших криминалистов.

— Э-э, я обязательно перешлю вам все копии.

— Правительство вашей планеты гарантировало АНС полное сотрудничество в этом деле. Я полагаю, вы и сами подозреваете, что здесь замешана политика. Вы можете связаться со своим комиссаром или мэром города, но мне нужны не копии. Я хочу получить неограниченный доступ к первичной информации.

Харлан понял, что бой проигран.

— Да, мэм. Неограниченный доступ.

— Спасибо. Кто из вас занимается реестром?

— Я, — нерешительно признался Дарвал.

— За кем, по вашему мнению, охотился Тефлер?

Дарвал бросил взгляд на Харлана, и тот едва заметно кивнул.

— Это оказалось довольно легко определить. Одна из ячеек памяти принадлежала Иниго.

— Ага. — Паула улыбнулась. Она прикрыла глаза и сделала глубок выдох через нос. — Когда было последнее обновление?

— В три тысячи триста двадцатом.

— В тот год, когда он отправился на станцию «Центурион», — уточни она. — И он не возвращался на Анагаску до три тысячи четыреста пятнадцатого года, верно?

— Да, — подтвердил Харлан. — В Кухмо был построен центральный храм Воплощенного Сна, и Иниго прилетел на Анагаску к его освящению.

— Любопытно, — негромко бросила Паула.

— Вы думаете, кто-то собирается сотворить его полный клон?

— А зачем еще надо было похищать его воспоминания? — сказала Паула. — Благодарю вас за содействие. И жду результатов исследования.

Затем она повернулась и пошла к выходу.

— Это все? — спросил Харлан.

Паула остановилась и подняла голову, взглянув в глаза следователю.

— Если только вам больше нечего добавить.

— А как насчет Тефлера?

— Желаю вам удачи в его поисках.

— Вы не окажете нам помощь?

— Я не стану чинить вам в этом препятствий, ни политических, ни каких-либо иных.

Она покинула подземное хранилище, оставив Харлана и его команду в растерянности и негодовании.

Паула вышла из административного блока и посмотрела на лесопарк. Взрывные волны нанесли незначительный ущерб; основная часть здания осталась невредимой, а после уборки упавших больших деревьев останется молодая поросль. Полицейский кордон из патрульных роботов и офицеров в форме растянулся на несколько сотен ярдов. Обслуживающий персонал клиники вместе с временно нанятыми рабочими и роботами лесного хозяйства уже приступил к устранению самых крупных завалов. В некоторых местах, где ночью занялся пожар, с обожженной земли еще поднимались струйки дыма.

Она не замедляла шаг, проводя полевое сканирование, но двоих из временных рабочих ее юз-дубль немедленно пометил красными метками. Оба они были защищены современными отражающими системами, доступными только для бионоников высокого уровня. Ее аппаратура, безусловно, была лее мощной. Эти люди держались вдали от кордона, но глаза Паулы смогли приблизить и зафиксировать их изображения. Ее юз-дубль меньше чем за секунду провел перекрестный анализ. Оказалось, что около тысячи лет назад Паула уже сталкивалась с ними обоими. Сейчас ей нравилось думать, что ее характер немного смягчился — на самом же деле предпочтительнее было позволить им думать, будто они в безопасности.

Родилась Паула в Раю Хаксли, уникальном мире, созданном Фондом структуры человечества, который генетически модифицировал каждого человека, чтобы он вписывался в простую социальную структуру цивилизации с невысоким технологическим уровнем. К ужасу и смятению остального Содружества, так называемое генетическое рабство исправно работало, население было вполне довольно своим предопределенным жребием. Немногочисленных мятежников сдерживал отряд офицеров полиции, получивших особое психоневрологическое профилирование. Среди прочих особенностей их наделяли непреодолимым стремлением продолжать расследование во что бы то ни стало. Одним из таких офицеров и должна была стать Паула, но из родильной палаты ее похитили члены радикальной группировки, намеренные освободить несчастных рабов. Девочку перевезли в один из миров Содружества, и со временем Паула стала работать в Управлении по расследованию особо тяжких преступлений, а последние семь веков была агентом правления АНС.

Рай Хаксли продолжал существование, и его население, избегая любых перемен, мирно следовало избранным курсом. Великое Содружество теперь почти не поддерживало контактов с этим миром, и сама Паула не посещала уже лет триста, а последний визит был вызван элементарной ностальгией. Общество Рая Хаксли не нуждалось в пристальном присмотре, а правило АНС чрезвычайно бережно относилось к сохранению существующих цивилизаций за пределами миров Высших. Такая политика, как с иронией отмечала сама Паула, почти не оставляла ей возможности вернуться; ее обязанности по предотвращению нелегального вмешательства фракций АНС в жизнь Внешних миров почти не оставляли свободного времени.

Юз-дубль Паулы установил ультрасекретную связь с Джастиной Бурнелли.

— Я в клинике Святой Марии, — сказала Паула.

«И?»

— Мы не ошиблись, налет был организован фракцией.

«Можно определить, какой именно?»

— Ну, Марий и Экспедитор держатся поблизости, так что они, вероятно, заинтересованы не меньше, чем мы.

«Следовательно, они в этом не участвовали».

— Не будь так уверена. До сих пор я не замечала, чтобы Ускорители и Консерваторы действовали настолько откровенно. Скорее, похоже, что это сделал кто-то из них, а второй пытается его разоблачить или помешать. Ты же знаешь, на что они способны.

«За чьими воспоминаниями охотились?»

— А вот здесь начинается самое интересное: за памятью Иниго.

«О боже! В самом деле? — удивилась Джастина. — Странно, что Инииго так слабо позаботился о своей безопасности».

— Если быть точным, то это Иниго периода, предшествующего Воплощенному Сну. Старая история.

«Кто же может извлечь из нее какую-то пользу?»

— Пока трудно сказать. Консерваторы только выиграют, если он вернется и заставит нового Пастыря остановить проект паломничества. Но нельзя с уверенностью сказать, что он так и сделает. Он ведь может одобрить проект и сам в нем поучаствовать.

«Если одной из фракций удастся его клонировать, у нее в руках окажется мессия-марионетка. Очень удобно для продвижения собственных идей».

— Но это не будет полноценный клон, — возразила Паула. — Всего лишь его ранняя версия.

«У меня есть мысль».

— Рассказывай.

«Клон ранней версии, вероятно, сможет принимать сны Бездны, как и оригинал, что даст его хозяевам значительное преимущество перед соперниками».

— Ты хочешь сказать, что они смогут добраться до предполагаемого Последнего сна?

«Вернее, до снов Небесных Властителей. Этан, несмотря на колоссальные усилия, еще не смог отыскать Второго Сновидца. Тебе известно, что Воплощенный Сон модифицирует все имеющиеся в его распоряжении узлы восприятия Гея-сферы? А это около восьмидесяти процентов Великого Содружества. Они торопятся: продолжительность новых снов возрастает. Теперь это уже не отдельные фрагменты, в Гея-сферу просачиваются целые цепочки видений».

— Я не думаю, чтобы за налетом стоял Воплощенный Сон.

«А они бы точно выиграли», — сказала Джастина.

— Да, но мой юз-дубль идентифицировал спутницу мистера Тефлера. Это бывший член Совета Воплощенного Сна Корри-Лин. В настоящее время — персона нон грата для Воплощенного Сна, да еще и подозреваемая в умышленном лишении тел на Эллезелине. Выданные в Содружестве ордера весьма подробны, в них упоминается и ее возможный сообщник по имени Аарон, чья внешность в точности соответствует облику мистера Тефлера.

«Очень интересно. Есть какие-то предположения относительно этого Ларона или Тефлера?»

— Нет. Но сразу после нападения в клинике эта парочка скрылась на космическом корабле. В настоящий момент на Анагаске неизвестна цель прибытия только одного судна, это «Бестия».

«Что за корабль?»

— Стандартная частная яхта, зарегистрированная на Шолапуре.

«О, уже что-то проясняется. Если речь идет о Шолапуре, установить имя владельца почти невозможно».

— Верно. Полная история полетов нам недоступна, однако сразу после беспорядков в храме Риази «Бестия» стартовала с Эллезелина.

«Известно, что Корри-Лин когда-то была любовницей Иниго. Может, до сих пор по нему тоскует? Создание клона — неплохой способ его вернуть».

— Нет. Она — пешка. Тефлер использует ее, чтобы добраться до Иниго. «Как поможет добраться до него устаревшая ячейка памяти? Его многие пытались разыскать. Возможно, он совсем покинул Содружество. Или самостоятельно добрался до Бездны, или присоединился к Оззи».

— У Оззи он не появлялся. Я проверяла это пятнадцать лет назад.

— Я всегда завидовала твоей жизни, — призналась Джастина. — Захватывающая опасность и неожиданные путешествия, в этом для такой богатой и преуспевающей девчонки, как я, есть нечто опьяняющее. Как поживает Оззи?»

— Как и я, совершенно без изменений.

«Ты думаешь, на кого работает этот тип, Аарон?»

— Как ты и говорила, многие фракции, захватив Иниго, получат неоспоримое преимущество. Этот налет просто свидетельствует об их возросшей настойчивости. Но до сих пор никто еще не вел себя настолько самонадеянно, чтобы оставить подпись.

• Каким же будет твой следующий шаг?»

— Налет на клинику-только один аспект какого-то серьезного процесса в политической жизни. Я думаю, сейчас важно разыскать Второго Сновидца, опередив людей из Воплощенного Сна. Этот человек, безусловно, сыграет огромную роль в судьбе паломничества.

«Ого, да ты, как всегда, не мелочишься, не так ли?»

— Я всегда считала любое расследование многосторонним процессом. И это убеждение за прошедшее тысячелетие ничуть не изменилось.

• А как насчет Аарона и Корри-Лин?»

— Я прослежу за их поисками. Следователю Харлану не потребуется много времени, чтобы идентифицировать личность Корри-Лин, и тогда дело получит широкую огласку. Если же я начну интересоваться Вторым Сновидцем, возникнет нездоровый интерес во многих фракциях.

«Хочешь, чтобы я поискала Второго Сновидца?»

— Нет. Ты тоже у всех на виду. Почти так же, как и я. Думаю, тебе лучше присмотреть за Экспедитором и Марием.

«Это я сделаю. А кто же возьмет след Второго Провидца?»

Паула широко улыбнулась, зная, что оба агента фракций в лесу тоже сосредоточатся на этой задаче.

— Тот, на кого никто никогда бы не подумал.

Состояние коммунального питающего трубопровода в третьей кварт оказалось намного хуже, чем предполагала Араминта. Она выбилась из графика, отслеживая шахты в стенах и полах и следя за роботами, выдирающими полуразвалившиеся трубы. После такой работы возник жуткий беспорядок, а это означало, что потребуется дополнительная уборка и останется меньше времени на подготовку стенных проемов для новой отделки. И общий срок окончания работы отодвигался.

Юз-дубль напомнил, что уже одиннадцать часов, а значит, времени едва хватит, чтобы принять споровый душ в четвертой квартире, где жила Араминта. Две из пяти насадок старого душа совсем не работали, а одна из оставшихся распространяла странный запах. До прихода клиентов Араминта успела нанести на кожу освежитель, а потом натянуть элегантные брюки и жакет. Освежающий гель неожиданно вызвал в памяти тот день, когда узнала об отъезде Дарила с Виотии. Вспомнила Араминта и о том, как часто ей тогда приходилось пользоваться освежителем вместо душа, а после возникло чувство вины из-за того, что она целую вечность не была в кафе «У Ника».

Араминта стиснула зубы, прогоняя неожиданный приступ сентиментальности, и вышла на площадку как раз в тот момент, когда лифт поднял из вестибюля ее новых клиентов. Ей сразу бросилась в глаза странная одежда Данала и Марибель. На женщине была надета длинная широкая юбка цвета корицы и замшевая безрукавка с блестящими пуговицами, из-под которой выглядывала простая белая блузка. Под развевающимся подолом виднелись грубые коричневые ботинки. Густые черные волосы она зачесала назад и переплела простыми эластичными лентами. Ее спутник был одет в кожаные брюки и такие же, как у Марибель, ботинки, а его желтая рубашка почти полностью скрывалась под коричневой курткой из какой-то промасленной ткани.

Несмотря на архаичную внешность посетителей, Араминта не смогла удержаться от улыбки. От этой пары исходили волны всепобеждающего энтузиазма и радостного нетерпения. Кроме того, мужчина и женщина постоянно держались за руки.

— Добро пожаловать, — сказала Араминта, открывая дверь демонстрационной квартиры.

В этих апартаментах она каждую комнату оформила в простой двухцветной гамме и поставила минимальный набор мебели. На пол в открытой гостиной постелила паркет из дорогого черного дерева. Искусно подобранные столики и кресла, а также кушетка были выполнены в стиле Герфал — крутые изгибы и муаровые металлические ножки, — популярном три сотни лет назад. За открытой балконной дверью простирался парк, освещенный яркими и теплыми солнечными лучами.

Марибель восхищенно ахнула.

— Потрясающе, — воскликнула она. — Как раз то, что мы ищем.

Данал ухмыльнулся.

— Извините мою жену, она, похоже, ничего не понимает в искусстве торговаться.

— Я точно так же вела себя на переговорах с прежним владельцем, — призналась Араминта. — Эти квартиры трудно не полюбить. Я даже подумываю, не оставить ли одну из них для себя.

Марибель подошла к двери на балкон.

— А из той квартиры, о которой мы договаривались, открывается такой же вид?

— Третья квартира угловая, — сказала Араминта. — С одной стороны вы будете смотреть на парк, а с другой — на западную часть города. Оттуда виден и подвесной мост.

— Как мило.

— Мы могли бы туда зайти? — спросил Данал.

— Не сейчас. Городской закон о технике безопасности не позволяет мне приводить людей на стройплощадку.

«А кроме того, там настоящие развалины, что может вас отпугнуть».

— На стройплощадку? Какие-то проблемы с конструкцией здания?

— Нет, ничего подобного. Здание в отличном состоянии. Если вы хотите в этом убедиться, результаты независимой экспертизы, подтвержденные глубоким сканированием, хранятся в городской ратуше. Я занимаюсь только отделкой и перепланировкой. К несчастью, городской совет из-за прокладки новой проводки и труб предпочитает называть это строительством. Мне приходится оформлять больше документов, вот и все.

Данал сочувственно вздохнул.

— На Эллезелине все то же самое. Милосердная Заступница, ведь Идущему-по-Воде не требовалось никаких официальных запросов, чтобы что-то сделать. Но попробуйте сказать это нашему правительству.

— Ну, ну, милый. — Марибель крепче сжала его руку. — У него тоже были проблемы с бюрократами, — пояснила она.

— Мы все от этого страдаем, — заверила их Араминта.

— Спасибо, — кивнул Данал.

— Так вы переезжаете с Эллезелина? — спросила Араминта.

— О да, — хором воскликнули они.

— Я техник по обслуживанию узлов восприятия, — сказал Данал. — Сейчас везде много работы по модификации Гея-сферы, а на Виотии тем более.

— Почему? — поинтересовалась Араминта.

— Здесь находится Второй Сновидец, — ответила Марибель. — Мы все в этом уверены. Вы не находите, что последние два сна были более содержательными, чем предыдущие фрагменты?

— У меня нет гея-частиц, — сказала Араминта.

Она старалась сохранить легкомысленный тон, словно признавалась в небольшом недостатке, подлежащем корректировке, и молилась, чтобы это признание не повлияло на исход сделки. Задаток за третью квартиру был ей необходим. Продать апартаменты оказалось не так просто, как она рассчитывала, а поставщики все время присылали новые счета.

На лицах Марибель и Данала одновременно отразилось сочувствие, словно они ее пожалели. Их единогласие немедленно напомнило Араминте о мистере Бови.

— Нет, я бы не согласилась жить без Гея-сферы, — тихо произнесла Мирабель. — Я всегда, где бы мы ни были, даже на разных планетах, чувствую присутствие Данала. Постоянная эмоциональная связь очень успокаивает и вселяет уверенность.

— И мы напрямую получаем сны Иниго, — добавил Данал.

Его улыбка излучала тихое блаженство, доступное лишь истинно верующим.

Араминта постаралась сделать вид, что разделяет их чувства.

— А я и не знала, что вы можете определить местонахождение источника снов, — сказала она, надеясь отвлечь их от своего вопиющего недостатка.

Всем известно, как фанатики любой веры или идеологии любят распространяться перед иноверцами о преимуществах своей религии.

— Да, по отношению к Гея-сфере это справедливо, — честно признала Мирабель. — В ней не все так ясно и точно, как в унисфере. Мысли людей — не числовые последовательности, это эмоции. Я чувствовала несколько последних снов о Небесных Властителях, они были мне по-настоящему близки. Такая близость утрачивается, когда сны запоминаются узлами восприятия, но от этого они не становятся менее удивительными. Мы все надеемся, что будем ощущать, как Небесный Властитель прилетит в Маккатран за душой Идущего-по-Воде. После того что он сделал для народа Кверенции и всех нас, он достоин отдыха в Море Одина.

Что-то в откровениях Мирабель заставило Араминту насторожиться точно слова пробудили давние воспоминания. Но это было нереально.

— Я понимаю, — сказала Араминта. Ее познания в истории Идущего-по-Воде были в лучшем случае поверхностными, и, уж конечно, она не знала никаких подробностей. — И поэтому вы хотите жить здесь?

Мирабель энергично кивнула.

— Я уверена, что Второй Сновидец где-то рядом. Скоро настанет день, когда он объявится, и тогда начнется паломничество.

— Вы тоже решили отправиться в путь?

Они переглянулись и снова взялись за руки.

— Мы надеемся на это.

— Не хотела бы показаться слишком навязчивой, но лучшего места для ожидания вы не найдете.

— Я думаю, мы примем ваше предложение, — сказал Данал. — Жилье на Виотии сейчас ищет множество наших собратьев по вере. В гостинице довольно удобно, но мы хотим переехать в свой дом.

— Это я могу только одобрить.

— Мы согласны заплатить запрошенную цену, но хотелось бы получить гарантию, что работа будет закончена в срок.

— Это условие я могу заверить своим сертификатом.

— И полученная нами виртуальная модель превосходна, но…

— Я хочу внести некоторые изменения, — быстро сказала Мирабель. — Чуть уменьшить роль технологических новинок, а отделку сделать более натуралистичной.

— Натуралистичной?

— Поменьше искусственных материалов, побольше дерева. Как на Кверенции. Мы не против техники, мы все время ею пользуемся, но она не должна играть главную роль. К примеру, нельзя ли установить на кухне настоящую плиту? С конфорками и духовкой?

— Я проверю, нет ли на этот счет ограничений в городских законах, обязательно вас извещу.

— Так ты можешь достать для меня настоящую плиту? — спросила Араминта в тот же вечер, когда ужинала с мистером Бови.

Они сидели в его доме за небольшим столиком на балконе, выходящем да лужайку. По краю ее протекала река Кэрнс, и подстриженная трава уступала место густому тростнику и узкой полосе поникших корановых деревьев, опустивших в воду желто-голубые ветви. В темной гладкой воде отражались яркие огни домов, стоящих на противоположном берегу. Несколько мистеров Бови приготовили изысканный ужин, еще трое сидели вместе с Араминтой, наслаждаясь приятной расслабляющей атмосферой.

— Смогу, — ответил ей привлекательный блондин.

— Ты говоришь с такой уверенностью…

— Потому что за последние десять дней я уже продал три такие плиты, — сказал темноволосый парень невысокого роста. — Последователи Воплощенного Сна предпочитают примитивный комфорт. И водные ванны споровому душу.

— Великий Оззи, кузина была права, их становится все больше. Надо поднять цену на две оставшиеся квартиры.

— Не хотелось бы портить вечер, но мне происходящее не по нраву. Главным образом потому что их здесь стало слишком много, уже не один миллион.

— А я думала, спрос на недвижимость принесет тебе выгоду, так же как и мне.

— В финансовом отношении да, — согласился блондин. Он подцепил кебаб из пряного торкала и свинины, маринованной в красном меду. — Но в легендах Воплощенного Сна нет места мультиличностям.

Он откусил мясо и начал жевать.

— В Маккатране нас нет, — пояснил мужчина восточной наружности.

— Но ведь они не возражают против вашего образа жизни, не так ли?

Араминта вспомнила, насколько преданными своей идее показались ей Марибель и Данал. Но в них не было ни капли враждебности, просто неприятие другого образа мышления.

— О, нет, никаких активных проявлений. Ничего подобного. Их драгоценный Идущий-по-Воде хотел, чтобы все жили вместе, в мире и согласии. Но скажи мне, как твои покупатели отреагировали на то, что ты не разделяешь блаженства, существующего только в Гея-сфере?

— Они удивились, — признала она. — А потом пытались меня обратить.

— Я и не сомневался.

— Но это не затянется надолго, — добавила Араминта. — Как только начнется паломничество, они все улетят. Моя пара так и сказала. Они прибыли сюда только потому, что ищут Второго Сновидца.

— И это тоже очень неприятно.

— Почему? — спросила она, подливая себе еще немного прекрасного розового вина.

— Если это еще один избранный, почему он скрывается? Более того, зачем продолжать транслировать сны, чтобы все узнали о твоем существовании и нежелании открыться?

— Я плохо разбираюсь в идеях Воплощенного Сна. Да и все учение в целом кажется мне какой-то глупостью.

— Ты употребила не то слово. Оно опасно, — сказал невысокий мистер Бови. — Слишком много невыполнимых обещаний, слишком много верующих. Неприятная комбинация.

— Ты старый циник.

Все трое приподняли бокалы с вином.

— Виновен и горжусь этим.

— У тебя есть гея-частицы. Скажи, вторые сны действительно реальны?

— А разве сны могут быть реальными? — Все трое одновременно усмехнулись. — Сны существуют. А все остальное зависит от персонального восприятия. Если хочешь им верить, значит, Второй Сновидец существует где-то неподалеку и получает сны от Властителя Небес прямиком из Бездны. Если же нет…

— Я не знаю, чему верить. Я почти согласна внедрить в мозг гея-частицы, чтобы в этом разобраться.

— Возьми мои, — предложил блондин. — Но дело того не стоит. Гея-сфера — это всего лишь очередной фокус, на котором играет группа фанатиков.

— Почему же Оззи его создал?

— Он говорит, что так люди смогут лучше понимать друг друга. Больше сопереживаний, меньше враждебности. Великолепная теория. Но я не замечал, чтобы она и впрямь повлияла на человеческую природу.

— Но ты бы без этого не мог существовать. А ты считаешь, что будущее принадлежит мультилюдям.

Мистер Бови восточной наружности скромно улыбнулся.

— Верно. Но я сомневаюсь, что Оззи предвидел наше появление.

Она поднесла бокал к самому лицу и скромно потупила взгляд.

— Я тоже этого не предвидела.

— Есть много вещей, о которых мы не знаем, пока с ними не столкнемся.

Восточный вариант мистера Бови прижался к ней и забрал из руки бокал.

Тепло его тела было ей приятно. С другой стороны блондин погладил девушку по щеке и повернул ее не сопротивляющуюся голову для поцелуя.

Она закрыла глаза. Руки погладили ее спину. Руки погладили бедра. Поцелуй все продолжался и продолжался.

— Пойдем со мной, — предложил один из них.

Поцелуй закончился, и она увидела, что все три мистера Бови улыбаются особым образом, ласково и понимающе, не скрывая своего нетерпения.

Все трое повели ее на второй этаж, в теплую спальню, освещенную уютным оранжевым пламенем свечей. Араминта встала у края кровати, а они начали раздеваться перед ней, как раз так, как ей нравилось, когда она чувствовала себя центром их внимания, центром всех желаний. Затем наступила ее очередь, и она стала медленно снимать одежду, не скрывая своего тела, упиваясь их восхищением и одобрительным блеском трех пар глаз. Все трое принялись ласкать ее обнаженное тело с непреодолимой настойчивостью. Наконец она задрожала от наслаждения, выдохнула «Да», и они подняли ее и уложили в постель.

Стремительный полет в космосе вызывал в широко распростертых вакуумных крыльях ощущение поцелуев редких молекул. Люминесценция незначительных ударов струилась по краям, оставляя слабый светящийся след. Впереди, на великолепном фоне волнующейся бирюзовой туманности, ярко сияла звезда, создающая теплую волну фотонов, мучительно медленно утоливших физический голод. Гигантское существо лениво поворачивалось в обильном потоке света и прислушивалось к мыслям, все громче звучавшим на планете, до которой было еще много световых лет.

Одна мысль казалась особенно отчетливой: «Видишь, сейчас ты нуждаешься в отдыхе. Если бы ты была мультиличностью, твое другое тело могло продолжать. Твое наслаждение длилось бы часами. А если принять участие сразу несколькими телами? Представь, что удовольствие, которое ты сейчас испытываешь, удвоилось, учетверилось, удесятерилось. Разве это тебе не понравилось бы? Разве твоя жизнь не стала бы лучше, насыщеннее?..» Но вот мысль растаяла, унесенная солнечным ветром.

Проснувшись, Араминта обнаружила, что в постели с ней остались только два мистера Бови. Она посмотрела на часы в экзозрении и удрученно застонала. Было уже пять минут восьмого. А в третьей квартире сегодня предстояло так много сделать! И в пятой квартире, где роботы всю ночь сбивали старые плитки, работа прекратилась в три часа. Как доложил юз-дубль, строительные машины столкнулись с проблемой, непосильной для их полуинтеллектуальной программы. А в четвертую квартиру в четыре часа пополудни придут потенциальные покупатели.

— Оззи всемилостивый, — пробормотала Араминта, выбираясь из кровати.

На душ времени уже не оставалось. Она собрала одежду, в которой ужинала накануне вечером, — для повседневной работы та явно не годилась. «Надо бы принести сюда сумку, чтобы переодеваться по утрам. Интересно, как он к этому отнесется?»

Она покинула спальню, не потревожив спящих мистеров Бови. Сбежала по лестнице, на ходу распутывая пальцами пряди волос. Из кухни донесся аромат кофе и тостов. Ее тело откликнулось волной озноба. «Надо быть поосторожнее с этими аэрозолями». Неужели нельзя потратить минутку на чашку горячего чая, не рискуя испортить весь день?

Она выглянула из арочного прохода и улыбнулась всем, кто собрался в просторной кухне. Пять мистеров Бови завтракали за стойкой, и еще трое расположились на большом старом диване.

— Привет.

Ее улыбка мгновенно погасла. Шестой стул за стойкой занимала женщина, одетая в не по росту большой пушистый халат. Один из мистеров Бови, обняв ее за плечи, ласково массировал основание шеи. Женщина подняла взгляд от дымящейся чашки кофе и изобразила насмешливо-виноватую улыбку.

— Привет. Меня зовут Джосилл. Полагаю, меня обрабатывала та половина его вариантов, которая прошлой ночью не была с тобой. А они хороши в постели, правда? Я справилась с четверыми.

Она самодовольно улыбнулась, обернувшись к своему ближайшему соседу.

Араминта сумела удержать выражение лица, чтобы не допустить сердитого взгляда, не надуть губы или не начать орать на весь дом, каким дерьмом считает она его хозяина.

— Правда, — выдавила она. — Мне пора бежать. Придут люди, которых я не могу подвести.

Она поспешила к выходу, едва удерживаясь, чтобы не пуститься бегом. И даже успела выйти из дома. Ее старенькая капсула стояла на покрытой гравием площадке. Всего в пятнадцати метрах от двери.

— Подожди минутку.

Она обернулась. Перед ней был тот мистер Бови, с которым она впервые ужинала в ресторане. Он всегда использовал это тело, когда хотел поговорить о чем-то серьезном. Очевидно, считал, что почтенный возраст внушает большее доверие.

— Проваливай, — огрызнулась она. — Проваливайте вы все.

— Ты же знала, что я встречаюсь с другими женщинами.

— Я… — От негодования у нее начал заплетаться язык. — Нет! Я ничего не знала! Я думала, мы…

Ее упрямство не позволяло расплакаться в его присутствии. Хотя какой в этом смысл, если он успел досконально ее изучить. И все-таки она не желала доставить ему удовольствие, показав, насколько ее задел этот случай.

— Выслушай меня. — Он встал перед ней, воспользовавшись моментом, чтобы собраться с мыслями. — Ты прекрасная, восхитительная женщина. Меня давно ни к кому не тянуло так сильно, как к тебе. Думаю, ты и сама знаешь.

— Что ж, это…

— Необычный способ выказать свою привязанность? Нет. Это понятие для одиночек, а не для меня.

— Как смешно, — бросила она.

— Возможно, ты предпочитала закрывать на это глаза, не знаю. Чтобы привыкнуть к образу жизни мультилюдей, требуется немало времени. Тебе нелегко, и ты расстроена.

— Я ничуть не расстроена, — заносчиво воскликнула она.

— Мы с тобой прекрасно проводили время независимо от того, где мы были и чем занимались. В этом-то и проблема. Подумай сама. Ты удивительная, здоровая и сильная женщина с огромным сексуальным аппетитом. Мечта любого мужчины. И я всегда удивлялся, скольких меня ты удовлетворяла, когда мы с тобой ложились в постель. Но даже тебе не под силу физически удовлетворить тридцать восемь мужских тел за ночь. Все это время мы менялись, но до сих пор есть я, которых ты даже не видела, не говоря уж о том, чтобы заняться сексом. Ты распаляешь меня и приводишь в исступление, и каждый раз большая часть моих тел остаются неудовлетворенными.

— Я… Ох. В самом деле?

Его объяснения были очевидны, но он сказал правду: она абсолютно не хотела задумываться ни о чем подобном.

— Я могу найти только один выход. Джосилл и другие помогают снять вызываемое тобой возбуждение.

Другие. Опять она отказывалась это принять. Да, выходит, что знакомство с мультиличностью ведет к гигантским осложнениям. Она шумно вдохнула и уставилась на гравий под ногами.

— Извини. Ты прав. Я не задумывалась над этой проблемой. Мне было так хорошо, что я полагала, ты испытываешь то же самое. Образ мышления одиночки.

— Да. — Он положил руку ей на плечо. Его прикосновение успокаивало, как и весь этот мудрый сочувственный разговор. — Но я смею надеяться, что мы справимся.

Она виновато оглянулась на дверь.

— Я не уверена, что смогу привыкнуть к мысли о твоих свиданиях А ты… Нет, даже не хочу знать.

Он приподнял бровь и терпеливо ждал.

Араминта вздохнула.

— Прошлой ночью ты занимался сексом одновременно с нами обеими?

— Да.

В ее голове мелькнула зловредная мысль.

— И она смогла справиться только с четверыми?

— Боюсь, что так.

— Бедная девочка. — Слабый проблеск юмора быстро угас. — Я не знаю, смогу ли я это принять. Я не уверена. Тебе необходимо множество женщин. Но такое не годится для долговременных отношений.

— Послушай, я уже говорил, что ты стала для меня особенной с первой же встречи, и чем больше я тебя узнаю, тем сильнее хочу удержать.

— И что же ты хочешь сделать? Кастрировать половину себя? Я в с деле не могу… Тридцать восемь — это слишком.

Он усмехнулся.

— Я снова узнаю свою Араминту. Но есть другой вариант, не так ли?

— Какой?

Он не стал отвечать. Просто взял ее пальцами за подбородок и осторожно поднимать голову, пока ей не пришлось встретиться с ним в дом. Спустя некоторое время она покорно кивнула.

— Я создам себе несколько дополнительных тел, — тихо сказала Араминта.

— Я не собирался на тебя давить. Я не мог бы так поступить с тобой, это было бы неправильно. Решение придется принимать тебе самой. Я только хочу, чтобы ты подумала. Ты лично убедилась во всех практических преимуществах. И прошлой ночью я лишь напомнил тебе о дополнительных возможностях в сексуальной жизни.

Она твердо смотрела ему в глаза.

— Скажи, если я это сделаю, ты перестанешь встречаться с другими женщинами? Ты останешься только со мной?

— Да, разумеется, только с тобой. Все ты в моей жизни, все ты в постели. Единение сердец. Я хочу этого, Араминта, очень хочу. Будь у гея-частицы, я бы показал тебе, насколько я серьезен. Но мы можем обойтись и просто регистрацией в городской мэрии.

— Великий Оззи! Предложение выйти замуж и полностью изменить стиль жизни, а ведь еще только половина восьмого.

— Прости, что тебе приходится решать проблему таким образом.

— Тут нет твоей вины. Ты прав, мне следовало раньше об этом подумать. Но я исправлюсь и обязательно все обдумаю. Только не жди немедленного ответа. Я не привыкла решать такие вопросы за один день.

Он обнял ее обеими руками и прижал к груди, словно сам искал у нее утешения.

— Это очень важный вопрос. Я понимаю. Раздумывай столько, сколько требуется.

Час за часом он скакал на огромном коне, хотя мальчишечьи ноги едва свешивались с седла. Вдали маячили настоящие горы, их снежные вершины высоко поднимались в ясное сапфировое небо. И горы, и густые леса, покрывающие нижние склоны, он оставил позади. Теперь его конь мчался сквозь дикий вельд, бескрайние просторы пышной тропической растительности, пересекаемой быстрыми ручьями и небольшими речками. На невысоких холмах росли деревья с десятков планет — грандиозный фейерверк форм и окрасок. Горячий воздух, плотный от чужеземной пыльцы, бил в лицо.

Рядом скакали шесть его друзей, они подбадривали друг друга громкими возгласами, объезжая небольшие возвышения и впадины. Ни Ни одного из них нельзя было назвать взрослым, но они достаточно выросли, чтобы им позволяли самостоятельные вылазки. Такие дни придавали смысл его жизни, наполняя ее ощущением свободы и восторга.

Потом послышался чей-то крик: «Царь-орлы, прилетели царь-орлы».

Он прищурился против яркого света и над изрезанным горизонтом увидел черные точки. И сам, едва не задыхаясь от волнения, радостно вскрикнул. Благородные повелители небес его мира постепенно становились все больше, и конь скакал все быстрее.

В небе вспыхнули красные огоньки. Царь-орлы вытянулись в темные динии, они стали переплетаться и изгибаться, образуя серый прямоугольник. Скакун исчез, оставив наездника лежать ничком на спине. Огоньки из красных стали фиолетово-синими и растворились по мере того, как поднималась крыша медицинской палаты. В поле зрения попало обращенное к нему лицо, Он несколько раз моргнул, фокусируя зрение. Очень красивое веснушчатое лицо и масса завязанных сзади темно-рыжих волос.

— Ты в порядке? — спросила его Корри-Лин.

— Хр-р, — прохрипел Аарон.

— Вот, попей.

Между губ скользнула пластиковая трубочка. Он пососал, и в саднящее горло пролилась приятно прохладная жидкость.

— Что? — сумел произнести он.

— Что?

— Что произошло?

— Ты провел пару дней в исцеляющей камере корабля.

Он попытался пошевелить руками и поморщился. Левая сторона тела одеревенела, словно вся кожа ссохлась.

— Погоди, — сказал он.

Юз-дубль развернул в его экзозрении медицинскую карту. Аарон, пропуская детали, сосредоточился на основном лечении. Повреждения оказались более обширными, чем он предполагал. Чтобы устранить входные отверстия кинетических снарядов и последствия действия токсинов, потребовалось колоссальное количество мышечной и костной ткани. В лечении использовалась посторонняя ткань из нейтральных клеток, ДНК которых обладали способностью формировать любой орган, мышцу или кость, нуждающуюся в замене. Но на самом деле посторонняя ткань вовсе не была посторонней, ДНК соответствовала его образцу, и в ней имелся полный набор органоидов бионоников.

Лечение тела производила как медицинская камера, так и оставшиеся в организме биононики. Их интеграция и объясняла ужасное самочувствие. Расчетное время полного ассоциирования составляло еще семьдесят два часа.

— Могло быть лучше, но могло быть и хуже, — решил Аарон.

— Я беспокоилась, — отозвалась Корри-Лин. — Такие огромные раны! И кровь!..

Ее лицо побледнело так сильно, что веснушки почти исчезли.

Аарон медленно подтянул руки и приподнялся на матраце. Только тогда он понял, что на нем нет никакой одежды.

— Спасибо тебе.

Она ответила растерянным взглядом.

— Я ведь должен благодарить тебя, не так ли? Что случилось? Последнее, что я помню, это твоя стычка с Рут Стол.

— Мелкая высокомерная шлюха.

— И что дальше?

Аарон спустил ноги с края постели; с некоторым опозданием он почувствовал движение. Переборки вокруг него повернулись и отошли назад. Каюта корабля приняла вид общей гостиной, и из боковых стен выдвинулись длинные диваны. Он перебрался на ближний из них, после чего медицинская капсула ушла в пол. Аарон уселся и с интересом провел указательным пальцем по груди. Половина его туловища, затянутая блестящей защитной мембраной, приобрела отвратительный желтовато-розовый оттенок.

— Я сделала так, как ты посоветовал, — продолжала Корри-Лин. — Капсула пробила двери и въехала в приемный зал. Только я успела заскочить внутрь, как в лесу прогремел ужасный взрыв. Он немного подбросилкапсулу, но меня поддержало внутреннее защитное поле. А потом мы оказались около административного корпуса. Ты был в жутком состоянии, но я умудрилась затащить тебя внутрь. Капсула, как ты и запрограммировал, помчалась навстречу «Бестии». Пока мы перебирались на корабль, «Бестия» прикрывала капсулу своим силовым полем. Все отлично получилось. Полицейские просто взбесились. Они стреляли в нас из всего подряд; когда мы стартовали, вокруг вся земля была изрыта кратерами. Я приказала интел-центру вывести нас из звездной системы, но он выполнял твой план полета. И сейчас мы сидим в какой-то дыре гиперпространства в световом годе от Анагаски. Я не могу подключиться к унисфере, интел-центр мне не подчиняется.

— Я загрузил несколько дополнительных опций, — сказал Аарон. Его юз-дубль проинструктировал интел-центр, и один из стенных шкафов открылся. — Ты не могла бы подать мне тот халат?

Она неодобрительно нахмурилась, но халат подала.

— Я действительно очень беспокоилась. Я думала, что в случае твоей смерти я застряну тут навсегда. Это было бы ужасно. Медицинская камера омолаживала бы меня каждые пятьдесят лет, и я бы торчала в кают-компании, подключившись к библиотеке ощущений и питаясь продукцией кулинарного процессора. Нет уж, благодарю, я не хотела бы провести так целую вечность.

Он облачился в халат, усмехаясь ее драматическому монологу.

— Если уж медкамера смогла бы тебя омолодить, тебе ничто не мешало бы оживить меня.

— Ох.

— В любом случае, если я умру, интел-центр перейдет под твой контроль.

— Это правильно.

— Но! — Он схватил ее за руку. Она внезапно сообразила, в чем дело, л попыталась вырваться. — Ничего бы этого не произошло, если бы ты заорала меня в тот момент, когда я был готов.

— Я уже несколько недель не видела достойной одежды, — возразила она. — Я просто потеряла счет времени, вот и все. Я не собиралась задерживаться. Кроме того, в назначенный момент ты уже был ранен.

Он в отчаянии закрыл глаза.

— Корри-Лин, на боевом задании не предусмотрено хождение по магазинам. Понятно?

— Ты ничего не говорил о боевом задании. Быстрый налет и небольшая кража в хранилище, ты сам так сказал.

— Запомни на будущее: тайная миссия, в которой обе стороны вооружены, считается боевой операцией.

Она сердито надулась.

— «У них нет ничего такого, что сравнилось бы с моими бионониками».

— Я никогда такого не говорил.

— Нет, говорил.

— Я…

Он набрал полную грудь воздуха, чтобы успокоиться.

«Йога. Она все время заставляла нас заниматься йогой. Какая глупость».

Корри-Лин нахмурилась.

— Ты в порядке? Может, снова переберешься в медицинскую капсулу?

— Я отлично себя чувствую. Слушай, спасибо, что вытащила меня оттуда. Я понимаю, что в прежней жизни ты не сталкивалась с такими вещами.

— Не за что, — ворчливо ответила она.

— И, пожалуйста, скажи, что ячейка памяти все еще в наших руках.

Корри-Лин озорно улыбнулась и показала ему небольшой пластиковый футляр.

— Ячейка памяти все еще в наших руках.

— Благодарение Оззи.

Его юз-дубль запросил у интел-центра бортовой журнал — Аарон решил посмотреть, какие были предприняты усилия ради их поимки. После поспешного старта с Анагаски несколько кораблей провели обширное сканирование радиусом до нескольких световых лет — но ничто не могло обнаружить судно с ультрадвигателем в трансмерном погружении. Еще одна запись в журнале свидетельствовала о том, что Корри-Лин сумела обойти запрет на производство алкогольных напитков, наложенный им на кулинарный процессор. Но сейчас был неподходящий момент, чтобы заострять на этом внимание.

— Хорошо, — снова заговорил он. — Я думаю, нас никто не засек. Хотя после нашего налета над Анагаской были замечены космические корабли с характерными квантовыми признаками. Интел-центр предполагает, что это суда с ультрадвигателями, но пользующиеся маскировкой.

— И кто бы это мог быть?

— Не знаю. И не желаю больше околачиваться здесь, чтобы это выяснить. Пора двигать дальше.

— Наконец-то.

Он протянул руку, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.

Корри-Лин бросила на футляр сентиментальный взгляд и помедлила, прежде чем уронить его в подставленную ладонь.

— Мне не слишком нравится твое намерение прочитать мысли Иниго.

— Я и не собираюсь этого делать. Погружение в память не похоже на подключение к постановкам в унисфере или общности ощущений в Гея-сфере. Реальные воспоминания нельзя усвоить быстро. Их можно уплотнить относительно реального времени, но в ячейке как-никак сорок лет его жизни. Человеческому мозгу, чтобы переварить информацию, потребуется несколько месяцев. Это один из определяющих факторов при оживлении клонов. А у нас, если мы хотим найти Иниго до начала паломничества, такого запаса нет.

— Что же ты собираешься делать?

— Отвезти ячейку к тому, кто сможет усвоить воспоминания намного быстрее, и попросить его об услуге.

— Ты сказал, что человеческий разум не в состоянии усвоить воспоминания быстрее.

— Верно. Именно поэтому мы сейчас зададим курс на Высокий Ангел.

Корри-Лин потрясенно ахнула:

— На корабль райелей?

— Да.

— А почему ты уверен, что райели согласятся тебе помогать?

Он с улыбкой кивнул на футляр.

— У нас есть отличный повод с ними поторговаться.

У Корри-Лин не хватало терпения для обширных исследований, и Аарону пришлось заполнять пробелы длиной в десятки и сотни лет, допущенные ей в изучении файлов, касающихся райелей. Он рассказал, что люди обнаружили Высокий Ангел еще в 2163 году, когда открыли червоточину, разыскивая в звездной системе пригодные для жизни планеты. Разведка ККТ быстро убедилась, что таких миров здесь нет, но астрономы успели засечь сантиметровые волны, поступающие с орбиты газового гиганта Икаланайз.

— И какое отношение это имеет к ангелам? — спросила Корри-Лин. — Они были настолько религиозны?

— Нет, астрономы не были религиозны.

При помощи сенсоров, направленных на источник сигналов, удалось обнаружить спутник длиной в шестьдесят три километра, от которого отходили крылья жемчужно-переливчатого света. Что-то вроде крыльев ангела.

— Все-таки мне кажется, что они были религиозными, если уж такое уравнение пришло им в голову.

Аарон застонал. Разведчики поспешно применили самые мощные датчики, и тогда истинную природу артефакта удалось раскрыть. Это оказался сколок скалы с двенадцатью выступами, на которых стояли обширные купола. Пять из них оказались прозрачными, и внутри виднелись парковые зоны и постройки.

Это был космический корабль — живое существо или машина, эволюционировавшая до разумного состояния. Происхождение объекта выяснить не далось, и о нем корабль не рассказывал. Под куполами проживали представители нескольких рас. Общаться с людьми согласились только райели, но и они поведали не слишком много.

Несколько крупнейших астро-инженерных компаний заключили договор об аренде трех куполов, и Высокий Ангел стал городом-спальней для орбитальных станций, где для Содружества выпускались наиболее современные и ценные продукты передовых технологий. Численность работников и их семей неуклонно возрастала, и со временем (с одобрения Высокого Ангела) это поселение стало автономным, что обеспечило его представителю место в сенате.

С началом войны против Звездного Странника Высокий Ангел оказался основной базой для боевого флота Содружества, а орбитальные станции перешли на выпуск военной продукции. Выросли или были построены а может, вызваны магическим путем еще несколько куполов для размещения персонала флота. Технологии Высокого Ангела до сих пор никто не понимал.

— А сейчас мы знаем о нем больше? — заинтересовалась Корри-Лин.

— Не совсем так. Возможно, что-то известно АНС, и в Центральных мирах при помощи бионоников дублируются некоторые его функции. Но во Внешних мирах не достигли ничего подобного.

Людям, продолжал рассказывать Аарон, пришлось подождать еще две сотни лет после войны, и только тогда история космического корабля чужаков немного прояснилась. В результате легендарного полета Уилсона Кайма на корабле «Исследователь» вокруг Галактики было обнаружено существование Бездны и станции «Центурион», а также защитных систем райелей, охраняющих звезды Стены. В последующих экспедициях корабли флота встретили и другие корабли класса «Высокий Ангел», единственно) же расой, которая обитала на всех них, была раса райелей.

После таких открытий райели наконец объяснили, что создали корабли еще миллион лет назад, когда переживали расцвет. Это был золотой век райели посещали тысячи планет, встречались с сотнями других цивилизаций, направляли их и наблюдали, как десятки рас переходили в постфизическое состояние. Они даже были знакомы с сильфенами, еще до того как их Исток-остров дал начало волшебным тропам.

А потом Бездна вступила в фазу расширения. Райели не смогли предотвратить поглощение целых звездных скоплений. Звезды, увлеченные к горизонту событий, срывались со своих мест, и гравитация в галактическом ядре резко изменялась. На цивилизации вне Стены обрушились катастрофы Тысячи уникальных биосфер погибли, прежде чем эволюция в этих мирах достигла расцвета. Под угрозой штормов сверхжесткой радиации, распространявших свои спирали на тысячи световых лет, пришлось эвакуировать целые миры.

После того как все закончилось, после спасательных и восстановительных операций, продолжавшихся тысячелетие, райели заявили, что не намерены больше терпеть существование Бездны. Первожители, сотворившие ее на заре зарождения Галактики, не предусмотрели гибельного влияния своего детища на расы, пришедшие в следующую эпоху. Райели создали армаду кораблей, способных действовать в любом квантовом состоянии которое теоретически могло создаться внутри Бездны. И пошли на штурм Сто тысяч кораблей окружили грозный барьер и ринулись внутрь. Все напрасно.

Ни один из них не вернулся.

Бездна осталась в неприкосновенности.

Остатки цивилизации райелей были вынуждены отступить. Защитная система для охраны звезд Стены создавалась в слабой надежде сдержать очередное макрорасширение. Для неожиданно оказавшихся под угрозой рас были построены корабли-ковчеги, чтобы перенести их из обреченной Галактики в такое место, где разумные существа в мирных звездных скоплениях смогли бы восстановить свои цивилизации. Это был акт милосердия расы, потерпевшей неудачу в главном сражении. Раз уж райели не сумели спасти Галактику, они решили биться до последнего, лишь бы обеспечить безопасность менее способным народам.

— Я не могу поверить в эту версию истории, — спокойно сказала Корри-Лин, когда изображения файлов собрались в центре каюты и исчезли. — Очень трудно представить враждебность Бездны, когда я видела царящую внутри нее прекрасную жизнь.

Она сделала глоток горячего шоколада, сдобренного порцией бренди, и устроилась поудобнее на длинном диване.

— Версию? — удивленно переспросил Аарон с другого конца каюты.

— Ну, ее ведь никто не может подтвердить, не так ли?

— Если я правильно помню, ты получила результаты почти шестисотлетних наблюдений со станции «Центурион», которые подтверждают, что этот неестественный барьер поглощает звездные системы. И кто же собрал часть информации? Ну да, лично Иниго.

— Но как тогда быть с атакующей армадой? Все-таки это сто тысяч кораблей с оружием, способным сокрушать звезды. И где же они? Ни в одном из снов Иниго не показано ни единого осколка.

— Погибли. Распылены на отдельные атомы и поглощены точно так же, как поглощается любая частица материи, проходящая сквозь барьер. — Он задумчиво помолчал. — Все, кроме единственного человеческого корабля, прорвавшегося внутрь и приземлившегося на Кверенции.

— Довольно странная тактика для существ, считающих себя самой передовой цивилизацией. Почему бы им не послать для начала пару разведчиков?

— Возможно, они так и сделали. Если хочешь, спроси, когда доберемся до Высокого Ангела.

Она бросила в сторону Аарона полный сочувствия взгляд.

— Если они разрешат нам хотя бы приземлиться.

— Ты плохо меня знаешь.

«Бестия» вернулась в реальное пространство в десяти тысячах километров от Высокого Ангела. Позади корабля чужаков светился восковой полумесяц Икаланайз, испещренный топазовыми и платиновыми разводами бурь. Вдоль экватора виднелся ряд маленьких черных кружков, отмечавших тени некоторых из тридцати восьми лун.

В сторону корабля развернулись излучатели нескольких датчиков. Бычий Ангел до сих пор оставался базой для флота Содружества. И адмирал весьма серьезно относился к вопросам безопасности. В интел-центр в качестве ответа на запрос уже был загружен файл с новым удостоверением личности и сертификатом, юз-дубль Аарона запросил разрешение на посадку у купола «Нью-Глазго» для «Алини». Разрешение было выдано почти мгновенно.

Вокруг Высокого Ангела на тысячекилометровой орбите медленно проплывали производственные платформы, образующие плотное кольцо серебристых пятнышек. Между ними и куполами, заселенными людьми, сновали служебные челноки — они собирали полученные материалы и приборы для дальнейшей отправки во Внешние миры, где подобная продукция все еще была в цене.

— Ну, как тебе это? — с довольным видом произнес Аарон, принимая изображение с датчиков корабля. — Настоящий ангел с нимбом.

— Религиозные аналогии могут завести тебя слишком далеко, — насмешливо ответила Корри-Лин.

Над скалистой поверхностью поднималось уже семнадцать куполов. Шесть из них, заселенные людьми, имели прозрачные стены, так что Аарон и Корри-Лин хорошо видели и города, и зеленые парки. Четыре из оставшихся куполов тоже были относительно прозрачны, и оттуда, согласно суточному циклу чужаков, пробивался свет, по своему спектру схожий с лучами их солнц. Внутри можно было заметить силуэты странных зданий. По ночам они соблазнительно подмигивали разноцветными огоньками. Один из куполов принадлежал райелям. Остальные были закрыты для обзора, и ни Высокий Ангел, ни райели никогда не обсуждали с людьми их обитателей.

По инструкции Аарона интел-центр корабля направил коммуникационный мазер на купол райелей.

— Я бы хотел получить разрешение на стыковку с куполом райелей, — передал Аарон. — Мне необходимо поговорить с одним из его обитателей.

«Это необычный для частного лица запрос, — ответил Высокий Ангел приятным мужским голосом. — От лица райелей могу говорить и я».

— Это не совсем то. Тебе известен тип моего корабля?

«Да, я узнаю его. Поблизости от меня корабли АНС с ультрадвигателями проходят нечасто. Технология их конструкции довольно сложна. По-видимому, ты один из представителей АНС».

— Что-то вроде того. И я должен поговорить с одним определенным райелем.

«Хорошо. Я высылаю новый план полета. Следуй ему».

— Спасибо. Райеля, с которым я хотел бы встретиться, зовут Кватукс.

«Конечно».

«Бестия» слегка изменила курс и, огибая массивную темную скалу, направилась к куполу райелей. У основания стержня, уходившего в толщу скалы, показались большие темно-серые овалы. Один из них словно растворился, открыв вход в ничем не примечательную белую камеру. «Бестия» нырнула внутрь, и наружная стена сразу же появилась вновь.

— Приготовьтесь к телепортации, — предупредил их Высокий Ангел.

Корри-Лин озадаченно подняла брови.

— Я опять прошу тебя, — сказал Аарон, — хотя и без малейшей надежды на твое внимание: оставь все переговоры мне.

Она только и успела, что приоткрыть рот, чтобы ответить. Камера вокруг них исчезла, мгновенно сменившись просторным круглым залом с бледно-изумрудным светящимся полом. Если здесь и был потолок, он терялся в сумраке где-то высоко над головой. Корри-Лин ахнула и почти оцепенела. Аарон поспешно схватил ее за руку. Он не помнил, чтобы сам посещал Землю и пользовался планетарной телепорт-сферой, но почему-то был готов к внезапному перемещению.

— Великий Оззи, — выдохнула Корри-Лин.

— Я надеюсь, что вы не слишком сильно шокированы, — раздался мягкий шепот райеля.

Аарон торжественно поклонился. Райель был огромным, как и все взрослые представители его расы, больше, чем земной слон, с такой же серовато-коричневой кожей, на которой топорщились толстые волосы. Хоть Аарон и не считал себя большим знатоком, но эта особь показалась ему исключительно здоровым образцом. Округлую голову спереди охватывал целый ворот щупалец; внизу виднелась пара толстых конечностей, метра четыре длиной, с сегментированными захватами, предназначенными для тяжелых работ. Остальные щупальца были намного меньше, вплоть до пучка тонких манипуляторов, напоминающих чрезвычайно гибких змей. На голове с обеих сторон располагалось по пять небольших круглых и синхронно поворачивающихся глаз. Ниже глаз кожа свисала несколькими свободными складками, образующими ротовую зону. Во время разговора Аарон даже успел заметить влажную внутреннюю полость и ряд острых коричневых зубов.

— Нет, все в порядке, — слегка заикаясь, ответила Корри-Лин.

Она вспомнила о хороших манерах и неловко склонила голову.

— У меня уже давно не было физических встреч с людьми, — грустным шепотом произнес Кватукс. — Я заинтересован. Не предполагал, что мое имя еще сохранилось в вашей памяти.

— Боюсь, что мне известно только твое имя и ничего больше, — сказал Аарон. — Но я благодарен за то, что ты согласился с нами встретиться.

— Я сыграл в вашей истории скромную роль. Я принимал участие в экспедиции людей во время войны против Звездного Странника. У меня были друзья. Друзья среди людей, что необычно для райелей и тогда, и сейчас. Скажите, вам знакома Паула Мио?

Аарон с удивлением отметил, что при звуке этого имени его сердце слегка дрогнуло. «Надо будет посетить медицинскую камеру».

— Я слышал о ней.

— Паула Мио мне очень нравилась.

— Она сейчас представитель правления АНС.

— А вы?

— Мы работаем на другом уровне.

В душе он взмолился, чтобы Корри-Лин не стала ничего уточнять.

— Какова причина вашего появления здесь? — спросил Кватукс.

— У меня к тебе просьба. — Аарон поднял вверх футляр. — Здесь ячейка памяти человека. Я бы хотел, чтобы ты впитал его воспоминания. Мне необходимо прояснить некоторые вопросы относительно его личности.

Кватукс не ответил. Его глаза повернулись от Аарона к Корри-Лин, потом обратно.

— Ты можешь это сделать? — спросил Аарон.

Что-то было не так, но он не понимал, что именно. Его разум подсказывал, что из всех райелей именно Кватукс способен ему помочь. И до сих пор интуитивное знание, загруженное в его подсознание, ни разу не подводило.

— Раньше я это делал, — прошептал Кватукс. — А однажды человеческое эмоциональное состояние поглотило меня целиком. Женщина стала моей женой.

— Женой? — вырвалось у Корри-Лин.

— Прекрасная леди по имени Тигрица Панси. Такой эмоциональной отзывчивости я больше не встречал. Мы провели много счастливых лет на планете, которую вы называете Дальней. Я разделял все ее мысли, все переживания.

— Что же случилось? — спросил Аарон, подозревая недоброе.

— Она умерла.

— Как жаль.

— Она умерла самым ужасным образом. Женщина по имени Кэт растянула ее смерть на несколько дней. Намеренно. И все это время я разделял страдания со своей женой. Я испытал человеческую смерть.

— Проклятье, — пробормотал Аарон.

— С тех пор я не допускал в себя человеческих мыслей и чувств. Своей смертью моя жена излечила меня от этой странной слабости. Таков был ее последний подарок, хотя и сделанный против ее воли. Я снова стал райелем и в своей расе занимаю наивысшее положение.

— Не надо было нам обращаться к тебе с этой просьбой, — смущенно сказала Корри-Лин. — Но мы ничего не знали. Мне очень жаль.

Аарону захотелось ее оглушить.

— Это память Иниго, — сказал он, снова поднимая футляр. — Того человека, что видит сны о жизни людей внутри Бездны.

Кватукс снова замер в полной неподвижности, всеми своими глазами уставившись на Аарона.

— Аарон! — сквозь стиснутые зубы прошипела Корри-Лин.

Он ощущал ее гнев, разливающийся в Гея-сфере, но полностью его игнорировал.

— Я разыскиваю его, — обратился он к молчащему чужаку, глядя прямо в его глаза. — Его необходимо найти, пока приверженцы Воплощенного Сна не спровоцировали своим паломничеством очередную фазу расширения Бездны. Ты поможешь нам?

— Иниго? — переспросил Кватукс едва слышным шепотом.

— Да. В этой ячейке хранятся его воспоминания до того момента, когда он отправился на станцию «Центурион». Годы формирования его личности. После образования Воплощенного Сна его жизнь известна всем, даже райелям. Или, возможно, особенно райелям. Я надеялся, что воспоминания о годах его юности помогут тебе понять его мотивацию и ты сумеешь определить, где он может быть.

— Райели очень долго пытались узнать, что происходит внутри Бездны. Ради того мы и существуем. Мы стали судьбой Бездны так же, как она стала нашей судьбой. Этой ролью, выпавшей на нашу долю, мы довольствовались более миллиона лет. А потом появляется человек и просто видит во сне то, что происходит внутри. Никто из нас не способен на это. Сильнейшие представители нашей расы сгинули в обители зла, и от них не осталось никаких следов. Ничего.

— Это не обитель зла, — угрюмо возразила Корри-Лин.

— Я бы хотел поверить, но не могу. Мы узнали о Бездне задолго до того, как ваша раса обрела разум. Бездна несет гибель всему живому, гибель всех надежд. От нее ничто не может спастись.

— Внутри Бездны живут миллионы людей. Их жизнь полна надежд, любви и радости, их жизнь лучше, чем жизнь многих из нас.

— И ради этой великолепной жизни, которой вы так завидуете, они убивают вас. Они убивают Галактику. А вы стремитесь к ним присоединиться, усилить степень разрушения до такого уровня, который не в состоянии себе представить.

— Вы предотвратите паломничество? — спросил Аарон.

— Не я. Не этот корабль-ковчег. Его миссия иная, мы всего лишь хранители. Но есть и другие райели, служащие другой цели. Это защитники Галактики. Мне неизвестно, что они предпримут в связи с паломничеством.

Аарон взглянул на Корри-Лин и заметил, как решительно сжаты ее губы.

— Ты поможешь нам с воспоминаниями Иниго? Если я отыщу его и поговорю, может быть, появится шанс остановить паломников.

Кватукс двинулся в сторону Аарона. Восемь коротких толстых ног с обеих сторон под животом плавно понесли его вперед. Аарон остался на месте, хотя и заметил, что Корри-Лин сделала маленький шаг назад; ее эмоции в Гея-сфере менялись от гордости к тревоге.

— Я сделаю, что смогу, — сказал Кватукс, вытягивая среднего размера щупальце.

Аарон со вздохом облегчения поднял в руке ячейку памяти. Кончи щупальца обвился вокруг футляра и потянулся назад. За воротником щупалец на эквиваленте шеи райеля свисали бесчисленные выступы плоти заканчивающиеся тяжелыми вздутиями технологического прохождения. Пластиковый кубик утонул в темной поверхности вздутия, словно упавши в воду камешек.

По массивной туше Кватукса прокатилась волна дрожи, а его продолжительный вздох граничил с мучительным стоном.

— Я извещу вас, когда закончу, — сказал он.

После этого Аарона и Корри-Лин бесцеремонно телепортировали на бор: «Бестии».

Близнецы Марса приобрели невероятно насыщенный красный оттенок; ураганы в верхних слоях их атмосферы кружились и сталкивались тысячекилометровыми фронтами, отбрасывая на поверхность темные тени. Грозное явление природы в полной мере соответствовало настроению Духовного Пастыря Этана, беспокойно мерившего шагами зал Лилиалы. Над его головой на призрачном потолке бушевали бури, они сходились, озаряя все вокруг синеватыми вспышками молний, а потом откатывались назад, словно штурмующие берег волны. Сплетающиеся вихри порой полностью закрывали собой обе небольшие планеты. Эта безмолвная, но красочная битва сопровождала Этана, пока он не прошел в арочную дверь, ведущую в покои мэра.

В первой приемной уже поджидали Ринченцо и Фалвен, его самые надежные сторонники в Совете; отсветы молний придали их встревоженным лицам зловещий оттенок. А в Гея-сферу оба они позволяли просачиваться лишь оттенку вежливого ожидания. И даже легко ощущаемое беспокойство Этана не могло поколебать их наружной невозмутимости.

Он жестом пригласил их за собой и, не останавливаясь, прошел в овальный кабинет. Яркий солнечный свет, льющийся в высокие окна в стиле французской готики, падал на большой деревянный стол, точно такой же, как тот, за которым сидел Идущий-по-Воде, когда был мэром Маккатрана. Перед столом выстроились пять простых стульев. У одного из них, ожидая, пока не сядет Этан, стоял советник Пелим. Он был одет в повседневное зеленое с синим платье, призванное демонстрировать каждому просителю, что Пелим готов оказать любую помощь. На нем это одеяние производило отталкивающее впечатление, подчеркивая его рост и суровое выражение лица.

— Итак, Властитель Небес, похоже, на пути к Кверенции, — произнес Этан, садясь за стол.

Фалвен откашлялся.

— Он направляется к какой-то планете. Мы можем предположить, что это Кверенция. Существование в Бездне других миров, заселенных людьми, грозит нам значительными осложнениями.

— Не совсем так, — возразил Ринченцо. — Меня не волнует, сколько в Бездне пригодных для жизни людей планет и кто их населяет. Нас интересует только Кверенция и Идущий-по-Воде. Мы склонны следовать его примеру.

— Для таких заявлений слишком много неизвестных факторов, — заметил Фалвен.

— Ну, не так уж и много, — сказал Этан. — Мы не можем сомневаться в том, что Второй Сновидец передает видения Властителя Небес. Это существо ощущает души и мысли разумных созданий. Он и его стая летят к твердой планете, чтобы собрать души и унести их к Морю Одина. Это соответствует учению Заступницы.

— Интересно бы узнать, какой стала сейчас жизнь в Маккатране, — негромко произнес Ринченцо. — Прошло так много времени.

— Ты скоро сам это выяснишь, — сказал Этан. — Производство корпусов для наших кораблей уже началось. Скоро мы будем готовы к отлету. Пелим?

— Корпуса и внутренние системы должны доделать к сентябрю. — сказал Пелим. — Их цена колоссальна, но зона Свободного Рынка обладает значительными производственными мощностями. Сборка по большей части кибернетизирована: после загрузки шаблонов процесс становится довольно простым. И, несмотря на критику, Внешние миры никогда не отказывались от наших денег.

— Сентябрь, — повторил Ринченцо. — Великий Оззи, уже так скоро…

Этан старался не смотреть на Пелима. Кроме них двоих об ультрадвигателях, обещанных Марием, не знала ни одна душа.

— В физическом отношении процесс подготовки идет гладко. — сказал он. — Нам остается только разобраться с таинственным Вторым Сновидцем. До сих пор нам неизвестно, почему он себя не обнаружил, но то, что с началом постройки кораблей его сны стали более содержательными, говорит о многом.

— Почему же он не откроется? — воскликнул Фалвен. В Гея-сферу прорвался проблеск его гнева. — Проклятье, неужели мы его так и не найдем?

— Он на Виотии, — сказал Пелим.

— Ты уверен?

— Да. Узлы восприятия на Виотии первыми зафиксировали его последний сон, а потом уже они рассеяли видения по всей Гея-сфере Содружества.

— А в каком именно месте на Виотии он находится, тоже известно?

— Пока нет. Но теперь, когда мы определились с планетой, мы сконцентрируем усилия на том, чтобы выяснить его точное местоположение. Да, конечно, люди переезжают с места на место, и если он стремится к анонимности, то будет поступать так после каждого сна.

— Но это необходимо предотвратить, — напрямик заявил Этан.

— Как? — спросил Ринченцо.

— Вот почему я и пригласил сюда вас, мои ближайшие друзья и союзники в Совете. Второй Сновидец — ключевая фигура для паломничества. Именно он должен просить Небесных Властителей провести нас сквозь барьер и дальше, к Кверенции. За неимением Иниго только он один способен осветить наш путь.

— И что же ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросил Фалвен.

— У нас есть несколько способов, — негромко продолжил Этан. — И я уверен, что один из них заключается в том, чтобы вовлечь Виотию в зону Свободного Рынка.

Оба советника озадаченно переглянулись.

— Но Виотия и так состоит в зоне Свободного Рынка, — осторожно заметил Фалвен.

— Да, по договору, — согласился Этан. — Но это не одна из наших ключевых планет. Пока. Мы должны быть готовы ускорить процесс ассимиляции и закончить его, открыв между двумя нашими мирами червоточину. После этого правительство Виотии должно изменить отношение к Воплощенному Сну в лучшую сторону. В конечном итоге я хотел бы видеть Виотию в составе нашей теократии.

Фалвен, не скрывая своего изумления, откинулся назад.

Ринченцо же только одобрительно улыбнулся.

— Там уже и сейчас немало наших последователей. Только достаточно ли, чтобы изменить соотношение сил?

— Возможно, — сказал Пелим.

— В таком случае я с радостью поддержу это предложение в Совете.

— Я тоже, — протянул Фалвен.

— В настоящее время на Виотии по отношению к нашим последователям проявляется некоторая враждебность и раздражение, — сказал Этан. — Если червоточина откроется и экономика планеты окажется привязана к нашей, раздражение может перерасти в уличные столкновения. Нам необходимо гарантировать безопасность всем приверженцам Воплощенного Сна.

— Мы можем это сделать? — настороженно спросил Фалвен.

— В основных мирах зоны Свободного Рынка достаточно сил правопорядка, чтобы поддержать законность на Виотии, — сказал Пелим. — После избрания Этана мы провели дополнительный набор персонала.

— И этого хватит?

— Да.

— Понятно.

— Я сожалею о неудобствах для населения Виотии, к которым может привести такой вариант, — сказал Этан. — Но нам нельзя лишиться шанса отыскать Второго Сновидца.

— Если бы мы только знали, почему он отказывается себя обнаружить, — сердито протянул Ринченцо.

— Не исключено, что он и сам об этом не знает, — устало ответил Этан.

— Как он может не знать?

— Иниго потребовалось несколько недель, чтобы понять, что с ним происходит. Сначала он решил, что это какое-то наложение полноэмоциональной драмы, просочившейся в Гея-сферу станции «Центурион». Я полагаю, что Второй Сновидец тоже заблуждается. Ведь сначала это были лишь небольшие фрагменты, краткие видения Небесного Властителя, которые мы вместе редактировали. Теперь контакт установлен, продолжительность и отчетливость снов возрастают. Как и в случае с Иниго. Скоро наступит кульминация, и тогда Второй Сновидец осознает, для чего он избран.

Фалвен растерянно обвел взглядом всех, кто находился в овальном кабинете.

— В таком случае зачем же нам присоединять Виотию?

— А вдруг Второй Сновидец не входит в число наших последователей? — вкрадчиво спросил Этан.

— Но…

— Есть и другие сценарии, много хуже, чем этот, — сказал Пелим. — Например, если кто-то из наших противников найдет его раньше и использует для срыва паломничества.

— А они будут искать, — заметил Ринченцо.

— Конечно, будут, — согласился Этан. — Но у нас, при нашем влиянии на Гея-сферу, имеется огромное преимущество. И его не в состоянии преодолеть даже презренные фракции АНС. Мы должны отыскать его первыми.

— А если он откажется нам помогать? — спросила Фалвен.

— Заставить его изменить образ мыслей, — ответил Пелим. — В буквальном смысле слова.

— Я полагаю, это необходимо, — неохотно признал Ринченцо.

— Надеюсь, что до такого не дойдет, — сказал Этан. — Но мы должны быть готовы к любым неожиданностям.

— Да. Я понимаю.

— В первую очередь я хотел бы обратиться напрямую и к Второму Сновидцу, и к Небесному Властителю, — продолжил Этан.

Мысли Фалвена подернулись удивлением, которого он даже не пытался скрыть.

— Обращение в унисфере?

— Нет. Прямое вмешательство в следующий сон.

— Как?

— Второй Сновидец транслирует сны в узлы восприятия в реальном времени, — сказал Пелим. — В последнем сне, в самом его конце, проскользнула незначительная аномалия. Заметить ее очень трудно, мы уверены, что на нее не обратили внимания большинство наших последователей. Но наши мастера снов тщательно изучили эти последние моменты. К потоку сознания Небесного Властителя примешивается человеческое чувство. Слабое ощущение удовольствия, окрашенного сексуальными нотами. Вероятнее всего, это свидетельство удовлетворения после совокупления.

— Второй Сновидец принимает сон Небесного Властителя во время сексуальных утех? — недоверчиво спросил Ринченцо.

— В моменты расслабленности человеческий мозг наиболее восприимчив, — сказал Этан. — И такое состояние возникает как раз после соития.

— И с Иниго тоже так было?

Фалвен едва сдерживал негодование.

Губы Этана дрогнули в довольной усмешке.

— Мне неизвестно. Но Иниго никогда не передавал свои сны в реальном времени, так что мы вряд ли теперь узнаем, как это было. Замеченная аномалия доказывает, что все происходит именно так. А следовательно, мы можем вмешаться и поговорить и со Вторым Сновидцем, и с Небесным Властителем. В случае успеха мы получим шанс установить прямую связь без посредничества Второго Сновидца. И все наши проблемы будут решены. Виотия потеряет значение, как и сам Второй Сновидец. А мы на шаг приблизимся к Бездне.

— Это было бы… великолепно, — сказал Фалвен.

— Сейчас наши мастера снов следят за узлами восприятия Виотии, чтобы определить, когда начнется передача Второго Сновидца. Как только это произойдет, мы предпримем свою попытку.

— А если она окажется неудачной?

— Тогда ты представишь Совету наше предложение.

Четырнадцать столетий — долгий срок жизни по любым стандартам. Однако некоторые граждане Содружества оставались в своих телах и дольше; кое с кем из них Паула даже встречалась. Но их общество ей не нравилось. В большинстве случаев это были члены Династий, не желающие забыть времена, когда их семейные империи правили Содружеством. После того как биононики, АНС и цивилизация Высших навсегда изменили Центральные миры, они собрали остатки своих богатств и удалились во Внешние миры, где пытались продлить свой персональный золотой век.

Им хватало денег и смелости на создание экспериментальных обществ, в чем-то новых, в чем-то интересных, но при всей своей близости к бессмертию эти люди никогда не пытались принять новый образ жизни. И чем дольше они умудрялись поддерживать свои личные маленькие империи, тем сильнее становилось их неприятие любых перемен. Особого расцвета стремление к социальному строительству достигло на Айоуд, где правили представители семейства Халгарт. Этот мир сопротивлялся изменениям еще более стойко, чем Рай Хаксли. По окончании пятидесятилетней жизни все граждане проходили процедуру омоложения, во время которой их память стиралась, и никто, кроме правительства не знал, кем они были и каким делом занимались. После выхода из клиники их снова обучали той же профессии, и еще пятьдесят лет они выполняли все ту же работу, что и в предыдущие пятьдесят, сто или триста лет. Это был настоящий феодализм.

Триста лет тому назад Паула с группой тайных агентов посетила тот мир. Агенты внедрились в клиники омоложения и начали медленно склонять людей к неповиновению. В последующие несколько лет механизм стирания памяти стал несовершенным, что позволило клиентам клиник вспоминать, кем они были раньше. Тысячи женщин обнаружили, что в их обновленных телах снова функционирует матка. Одновременно развивалась подпольная сеть помощи нелегальным матерям и их детям, которая организовала их в политическую силу сопротивления власти Халгартов.

Через сорок лет после завершения этой миссии на Айоуде произошел раскол, и правительство Халгартов было свергнуто почти без сопротивления. Еще полторы сотни лет потребовалось, для того чтобы извращенный мир обрел равновесие и встал на путь социально-экономического развития по образцу обычного общества среднего Внешнего мира.

В то время Паула беспокоилась, что она еще не готова к миссиям подобного рода. Значительные изменения происходили и в ней самой. С одной стороны, она сознавала, что должна приспосабливаться к постоянно изменяющейся культуре Великого Содружества. Но, в отличие от всех остальных, ей для этого пришлось решиться на физические изменения. Тщательно выверенное строение ее ДНК жестко ограничивало нервную систему, придавая личности определенные черты. И для того чтобы выдержать любые изменения в психике, ей требовалось сначала разрушить старые барьеры, а это уже граничило с разрушением личности. Но самолюбие — как и у любого другого человека — не было обусловлено наличием особых звеньев ДНК; Паула считала себя вполне адекватной личностью, другими словами, ей нравилось быть самой собой. Тем не менее при каждом омоложении она подвергала свою психику едва заметной модификации. К концу трехсотлетнего процесса она еще проявляла чрезмерную настойчивость в отношении многих вещей, но теперь это был уже не физически непреодолимый инстинкт, а сознательный выбор. Давным-давно, когда она пыталась преодолеть стремление арестовать преступника, чтобы достичь главной цели, ее организм подвергся тяжелейшему потрясению. После снятия физиологических ограничений, наложенных Фондом, разум Паулы стал работать с такой эффективностью, о которой его давно ушедшие в небытие создатели даже и не мечтали. От рождения ей было дано стремление преследовать отдельных преступников, которые могли появиться в обществе Мира Хаксли; теперь же она получила способность смотреть на проблемы в глобальном масштабе. Но ни одно из изменений ни в малейшей степени не затронуло ее личности; Паула всегда отчетливо различала грань между добром и злом. Ее душа осталась нетронутой.

Айоуд в полной мере испытал гибкость ее обновленной личности. Паула Мио признала, что конституция, навязанная Халгартами, абсолютно неприемлема, поскольку провозглашает угнетение всего населения. Признать это она могла и раньше. Но остановившееся в развитии общество Айоуда слишком уж было похоже на общество Рая Хаксли. Спустя некоторое время Паула решила, что разница все же имеется. На Айоуде свободу людей ограничивал авторитарный режим, злоупотребляющий технологическими достижениями Содружеств, тогда как в Раю Хаксли застой цивилизации обуславливали внутренние побуждения. Возможно, в самом начале, когда Фонд структуры человечества изменял ДНК всего населения в соответствии со своей грандиозной схемой, он совершил преступление. Представители древних либеральных кругов, наверное, были правы — это допущение могло бы порадовать радикалов, выкравших во младенчестве саму Паулу. Но, каким бы тяжелым ни был тот грех, ограничения, наложенные на жителей Рая Хаксли, оставались внутренним делом. Теперь они не могли измениться, не рискуя уничтожить свою личность. А это грех еще более тяжкий.

Так она убеждала сама себя. В конце концов она оставила решение этого вопроса философам. Интересно, но слишком уж далеко от реальной жизни. В Содружестве было множество других серьезных проблем, занимавших все время и внимание Паулы. Одно только паломничество постоянно подбрасывало все новые и новые трудности.

На этот раз она и сама не могла решить, имеют ли право последователи Воплощенного Сна организовывать поход, невзирая на последствия. Сомнения возникали, поскольку не было эмпирических доказательств того, что Бездна неизбежно поглотит оставшуюся часть Галактики. Паула не могла не признать, что люди, пропагандирующие идею паломничества, имеют полное право не верить в это. Все утверждения о грядущей катастрофе основывались только на информации, полученной от райелей. За то огромное время, что отделяло последнюю фазу макрорасширения Бездны от сегодняшнего дня, любая информация могла исказиться, как бы тщательно ее ни сохраняли. Мало того, источником сведений были чужаки, имеющие собственные представления о развитии событий.

Правление АНС стремилось получить как можно больше данных о складывающейся ситуации, так что Пауле не приходилось скучать, и, к счастью, у нее совсем не оставалось времени на изучение действующих политических сил. Цель ее была прежней: не давать фракциям АНС давить на физических граждан Содружества, чтобы удержать их от поступков, которые они без этого нажима и не подумали бы совершать.

Паула покинула клинику Святой Марии и вернулась на свой корабль «Алексис Денкен» — судно обтекаемой формы с ультрадвигателем, оснащенное и вооруженное АНС так, что могло бы вызвать тревогу у любого капитана флота. После старта с планеты Паула осталась в трансмерном пространстве в двадцати а. е. от звезды. Такое положение позволяло ей наблюдать за сверхсветовыми судами в системе Анагаски. К ее сожалению, сенсоры корабля не могли зафиксировать холодный след. Никаких признаков корабля Аарона она не обнаружила. Учтя промежуток времени между налетом на клинику и своим прибытием, Паула сделала вывод, что Аарон использовал корабль с ультрадвигателем. У Мария такой наверняка имелся. Ее юз-дубль отследил его возвращение в городской космопорт на личной яхте. Сенсоры «Алексиса Денкина» зафиксировали переход в гиперпространство. Осведомленный наблюдатель по возникшим искажениям мог без труда определить ультрадвигатель.

Спустя час с планеты на своем корабле стартовал Экспедитор, и его судно вызвало точно такие же искажения пространства. Экспедитор двигался в направлении прямо противоположном тому, что выбрал Марий. Через десять минут из трансмерного погружения вынырнул еще один космический корабль, он отправился тем же курсом, что и корабль Экспедитора.

— Желаю удачи, — обратилась Паула к Джастине.

«Спасибо».

Паула открыла канал сверхсекретной связи с правлением АНС.

— Похоже, что технология ваших ультрадвигателей перестала быть тайной, — сказала она.

«Этого следовалоожидать, — ответило правление АНС. — И мне не потребуется вся интеллектуальная мощь, чтобы определить утечку. Научные ресурсы имеются в большинстве фракций. А когда принцип действия известен, с производством справится любой репликатор выше пятого уровня».

— И все же я думаю, тебе надо воспользоваться своей властью. В конце концов, фракции — это часть АНС.

«Существование фракций — мой способ оставаться цельной системой. Я многогранен».

— Судя по этим высказываниям, ты испытываешь электронную версию раздвоения личности.

«Скорее, многомиллиардного деления. Но это то, что я есть. Все присоединяющиеся ко мне личности накладывают собственный отпечаток, на том и основывается мой авторитет. После передачи сознания они вольны стать теми, кем им хочется. И я не лишаю их воспоминаний, это было бы равносильно лишению личности».

— Чтобы играть наравне с богами, тебе придется пройти сквозь игольное ушко.

«Одно из лучших высказываний Иниго, — не без удовольствия отметило травление АНС. — Жаль, что остальные его проповеди не столь удачны».

— Ты не слишком-то стремишься облегчить мне работу.

«Тебе доступны любые из моих ресурсов».

— Но я одна, и порой мне кажется, что я сражаюсь с Гидрой.

«Недостаток уверенности? Это на тебя непохоже. В чем дело?»

— В паломничестве, конечно. Следует ли его допускать?

«Миллиарды людей верят, что это их право и их предназначение. Как могут быть неверными их убеждения?»

— Но они способны навлечь угрозу на триллионы других жизней.

«Верно. Этот вопрос не имеет ответа. По крайней мере настолько определенного, как бы тебе хотелось».

— А вдруг паломничество спровоцирует фазу окончательного поглощения Галактики Бездной? Или хотя бы частичного?

«Вот это уже более определенный вопрос. Но и на него, как мне кажется, мы не сможем ответить, поскольку информации слишком мало. Ни я, ни кто-либо из постфизических существ, с которыми мне доводилось общаться, не знаем, что происходит внутри Бездны».

— Иниго тебе это показал.

«Иниго показал нам судьбу людей в Бездне. Что, кстати, не слишком отличается от загрузки личности в меня; в глазах многих людей Бездна имеет некоторое преимущество — это ее псевдомистические детали. И ты все еще предпочитаешь оставаться в физическом теле. Чего нам не показал Иниго, так это истинной природы Бездны».

— Выходит, ты готов рискнуть?

«В настоящий момент я готов позволить игрокам оставаться на сцене».

— Как всегда, ничего определенного.

«Если бы я захотел силой воспрепятствовать паломничеству, во мне мог бы произойти раскол. Поддерживающие Воплощенный Сон фракции, к примеру Ускорители, попытались бы создать собственную версию меня. Не забывай, я ведь не виртуальный объект. Я целиком и полностью базируюсь на узлах пересечений квантовых полей вокруг Земли».

— Ты боишься соперников?

«В человеческой расе еще никогда не было такого единства, как сейчас. На достижение гармонии потребовалась вся наша история. Люди — все люди — живут прекрасной жизнью, настолько разнообразной, насколько они сами этого пожелают. Они мигрируют во Внутренние миры и загружаются в меня. Внутри меня они вольны выходить за границы физического мира в той степени, на какую способно их воображение. Настанет день, и я весь, целиком, перейду на постфизический уровень. Те люди, которые не пожелают ступить на этот путь, начнут все сначала. Такой я вижу нашу дальнейшую эволюцию. Соперничество способно этому помешать и даже ослабить или исказить момент сингулярности».

— Бог может быть только один, так?

«Богов может быть много. Я просто не желаю способствовать зарождению враждующих богов. Никто не хотел бы стать свидетелем войны на небесах. Поверь, расширение Бездны по сравнению с этим сущий пустяк».

— Я думала, многообразие относится к числу достоинств.

«Это одно из них, и оно прекрасно развито во мне».

— Но…

«Кроме того, существует опасность нашего полного уничтожения. Противодействующие силы должны быть сбалансированы. Именно этим я и занимаюсь».

— И именно в этом случае, если не соблюдать осторожность, ты можешь проиграть.

«Несомненно».

— Значит, надо искать другие варианты.

«Так поступали люди с самого начала цивилизации на Земле. И я считаю это величайшим достоинством».

— Что ж, ладно. — Паула помедлила, собираясь с мыслями. — Я пока не могу определить, кто стоял за нападением на клинику. Удивительно, что после этого происшествия здесь появились представители и Ускорителей, и Консерваторов. Ты не считаешь, что вовлечена какая-то третья сила?

«Весьма вероятно. И я не берусь сказать, какая именно. Возникает и разрушается множество союзов. Тем не менее ты, возможно, скоро установишь эту личность. В настоящий момент Казимир получает рапорт с базы «Адмирал» на Высоком Ангеле. Вероятно, он попросит тебя заняться этим вопросом».

— Ага.

«Если тебе что-то понадобится…»

— Я дам тебе знать.

Разговор закончился. Паула поудобней уселась в глубокое кресло, сформированное для нее каютой корабля. Учитывая ее собственную неуверенность по поводу данного дела, отсутствие помощи со стороны правления АНС ее сильно встревожило. Похоже, ей оставалось только радоваться, что правление было с ней достаточно откровенно.

Уже через минуту поступил вызов от Казимира.

«Как идет расследование происшествия на Анагаске?» — спросил он.

— Кое-какие результаты есть. Преступник явно обладает новейшими бионониками и, возможно, пользуется кораблем с ультрадвигателем. Целью налета была ячейка памяти Иниго.

«Интересно. А мне только что доложили, что на Высоком Ангеле приземлился частный корабль под названием «Алини»».

— Какое это имеет отношение к делу?

«Он пришвартовался к доку купола райелей. Система наблюдения Флота зарегистрировала искажения, свойственные для ультрадвигателя».

Сообщение адмирала неожиданно заинтересовало Паулу.

— Он и сейчас там? Райели допускают в свой купол далеко не каждого человека. Кому принадлежит «Алини»?

— Неизвестно. Корабль зарегистрирован на Шолапуре.

— Я уже отправляюсь.

Экспедитор приземлился в главном космопорте Дароки, поставив корабль с ультрадвигателем под названием «Джомо» на площадку третьего терминала, отведенного для пассажиров частных рейсов. Через летное поле он направился к расположенному неподалеку комплексу ангаров. Ему было известно об искажениях в системе наземной навигации, но даже при этом интел-центр космопорта ничем ему не помог. Все ангары выглядели одинаково и тянулись длинными ровными рядами. Это немного сбивало с толку. При имеющемся у Экспедитора оборудовании и врожденном чувстве направления сбиться с пути он, безусловно, не мог. Но одно дело — инстинкт… Его юз-дубль перехватывал изображения с сенсоров спутникового наблюдения и превосходно указывал путь.

Спустя какое-то время Экспедитор оказался перед гладкой темной стеной, боковую дверь в которой защищало необычно сильное поле. Даже его мощный сканер не мог проникнуть внутрь ангара. Экспедитор улыбнулся. Это и был самый ценный указатель.

Его биононики начали модифицировать функции поля, подбирая различные энергетические комбинации, вызывающие небольшую нестабильность защиты, юз-дубль быстро сумел проникнуть в образовавшуюся брешь и запустил во внутреннюю сеть ангара шквал тщательно продуманных помех.

Створки двери бесшумно разошлись.

«Девяносто семь секунд. Неплохо».

Внутри сразу же началось сканирование на предмет боевых систем защиты, а юз-дубль тем временем овладел электронной сетью ангара. Оказалось, что Троблум установил стандартную защитную сеть с концентрическими барьерами вокруг основного помещения. Похоже, ученый больше заботился о секретности, чем о физической безопасности.

Сканирование не обнаружило в ангаре присутствия других людей. Первое помещение было обычным кабинетом, предназначенным для тех, кому удавалось добраться сюда, несмотря на искаженную навигацию. За ним находился второй кабинет, и такого мощного интел-центра, как здесь, Экспедитор еще никогда не видел. Он не был подключен ни к сети ангара, ни к унисфере, юз-дубль взломал периферийную систему и начал выискивать доступные файлы.

Экспедитор прошел в основное помещение ангара. И негромко присвистнул при виде колоссального набора неймановых модулей, занимавших большую часть пространства. Энергия на машины не подавалась, но Экспедитор без труда определил, что их сложность наверняка превышает шестой уровень репликатора. Довольно необычное имущество для обычного гражданина, даже в обществе Высших. Ничего удивительного, что Троблуму понадобился столь мощный интел-центр, ничто другое с таким набором бы не справилось.

— Можешь проникнуть в основную память? — спросил он у юз-дубля.

«Это не в моих силах. Требуется помощь высшего порядка».

Экспедитор негромко выругался и открыл ультрасекретный канал связи с фракцией Консерваторов. Разговор могла перехватить другая фракция или, что более вероятно, правление АНС, но важность находки оправдывала риск.

— Мне требуется помощь, чтобы получить доступ к интел-центру Троблума. Так мы выясним, что он построил со всеми этими машинами.

«Хорошо», — ответила фракция Консерваторов.

При связи через юз-дубля Экспедитор почти физически ощутил присутствие фракции в ангаре. Пока продолжалась атака на интел-центр, он подключился к сети ангара, стараясь отыскать рутинные записи о графиках поставки деталей. Отдельные компоненты машин должны были откуда-то поступать, и один человек не мог обладать достаточным РМЭ для таких приобретений. Конечно, Консерваторы бы не подали в суд на Ускорителей, даже если бы Экспедитор и отыскал их след, — такого суда просто не существовало. Но в случае раскрытия их доверенного лица, снабжающего Троблума дополнительным РМЭ, Экспедитор мог бы проследить и за остальными трансферами и тогда определил бы весь уровень операций Ускорителей.

«В интел-центре содержится информация только об одном устройстве. — объявила фракция консерваторов. — Похоже, что это двигатель, способный со сверхсветовой скоростью перемещать планеты».

Экспедитор обернулся к темнеющим в глубине ангара машинам и отыскал взглядом отверстие экструдера.

— Целые планеты?

«Да».

— И он будет работать?

«В основе проекта лежит оригинальная интерпретация теории экзотической материи. Если она применена правильно, устройство будет работать».

— И его создали здесь? — спросил он, все еще глядя на машины.

«Было сделано две попытки построить двигатель. Первая прервана. Вторая прошла успешно».

— Зачем им тащить планету со сверхсветовой скоростью? И какую именно планету?

«Это нам неизвестно. Необходимо уничтожить все машины и интел-центр».

Экспедитор положил руки на бедра и с ужасом посмотрел на машины.

— Какой уровень технологии позволено использовать?

«Без ограничений. Никто не должен узнать о существовании подобного устройства, тем более, никто из Высших».

— Хорошо. Заказ принят.

Фракция Консерваторов прервала связь, и Экспедитор внезапно ощутил себя невероятно одиноким. После того как ему стала известна цель создания машин, безмолвный ангар почему-то стал похож на древнее место преступления. Это неприятное место вызывало у него сильнейшее раздражение.

Он связался с интел-центром «Джомо» и вызвал корабль. К моменту его появления главные двери ангара уже были открыты, и «Джомо», пройдя сквозь защитное поле, остановился на внутренней платформе, едва не уткнувшись носом в стену неймановых машин.

Экспедитор убедился, что защитный экран ангара работает на полную мощность, и только после этого позволил инверсной гравитации втянуть себя внутрь корабля. После трехуровневой авторизации он активировал м-поглотитель Хокинга, хранящийся в одном из носовых отсеков. Небольшое устройство помещалось внутри мощной реграв-капсулы; после активации капсула вышла наружу и замерла перед неймановыми машинами. Убедившись, что поглотитель на месте, Экспедитор направил на машину узкий луч дезинтегратора, держа его чуть выше капсулы. Полуметровая секция оборудования испарилась горизонтальным фонтаном раскаленного ионизированного газа. Струя плавно наклонилась и вся, до последней молекулы, исчезла в м-поглотителе Хокинга. Экспедитор стал перемещать луч дезинтегратора вдоль всего ряда машин, и капсула с м-поглотителем неуклонно следовала за ним.

На полное уничтожение ушло сорок минут. Когда все закончилось, квантовая черная дыра в центре м-поглотителя Хокинга собрала триста двадцать семь тонн материи, что почти исчерпало подъемную силу реграв-капсулы. Затем устройство медленно вернулось в носовой отсек корабля. Экспедитор запросил в космопорте разрешение на взлет, и вскоре «Джомо» взмыл в теплое летнее небо над Аревало.

Джастина проводила его взглядом, сидя в собственном корабле, стоявшем через восемь ангаров в том же ряду.

Сумерки окутали бухту Хоксбил теплым золотистым сиянием, настолько прозрачным, что в безоблачном небе можно было различить мерцание незнакомых созвездий. Вокруг павильона у бассейна стояла тишина, нарушаемая только плеском волн о прибрежные скалы.

— Двигатель, перемещающий планеты со сверхзвуковой скоростью, — произнес Нельсон. — Можно только восхищаться. Они играют по-крупному.

— Они играют вслепую, — проворчал Гор. — АНС базируется в местных квантовых полях. Нельзя же просто разорвать все и нестись на другой конец Галактики ради сомнительной встречи с Бездной.

— Они, похоже, верят в Бездну. РМЭ поступал к Троблуму через один из их головных комитетов. Двигатель создавался для Ускорителей.

— Я бы не стал на это рассчитывать, — возразил Гор, качая головой. — Троблум ведь организовал презентацию для флота, доказывал, что аномийцы при помощи похожего устройства доставили к Паре Дайсона генераторы для установки барьеров. И упрашивал Казимира провести тщательный поиск. Зачем Иланте разрешать ему опубликовывать свою идею? Они бы разложили его на атомы после первого же разговора с флотом. Нет, у нас по-прежнему слишком мало информации.

— Это имело бы смысл в качестве отвлекающего маневра, — неохотно согласился Нельсон. — Они бы не стали строить ничего столь важного для своих планов в Высших мирах. Мы бы так не поступили.

— Кроме того, при таком смехотворном бюджете у него ушло на работу несколько лет. Неверная расстановка приоритетов. Нет, необходимо отыскать Троблума и подробно расспросить о том, чем он занимается для Ускорителей.

— Некоторое время назад он покинул Аревало. Пунктом назначения указал Лутайн. Но не показывался там, как, впрочем, и ни в одном из миров Содружества, ни в Центральных, ни во Внешних.

— Необходимо его найти, — решительно повторил Гор.

— Вряд ли это удастся. Или его прячут Ускорители, или он сам решил скрыться, или он просто мертв.

— Тогда надо выяснить, что именно с ним произошло.

Джастина остановилась в центре странно пустого ангара и вызвала Паулу.

— Здесь определенно что-то не так.

«В каком смысле?» — спросила Паула.

— Я полагаю, Экспедитор устроил здесь большую чистку. — Джастина медленно повернулась кругом, открыв для Паулы канал оптического наблюдения. — Видишь? Тут что-то было. Сканирующее поле показывает, что эти кабели, как и опоры, рассечены лучом дезинтегратора. Здесь находилось что-то очень большое и потребляющее колоссальные объемы энергии. Но «Джомо» не больше моего корабля, следовательно, остается только один вариант.

«Я считала, что м-поглотители Хокинга засекречены еще надежнее, чем ультрадвигатели. К сожалению, похоже, что я ошибалась».

— Необходимо известить об этом Казимира, — сказала Джастина. Если по Содружеству ходят космические корабли, оснащенные таким оружием, адмирал должен об этом знать. Представителями фракций частенько становятся не самые благонадежные личности.

«Это я предоставляю тебе».

— Прекрасно. Премного благодарна. В нем еще достаточно человеческих свойств, чтобы во всем обвинить посланника.

«Он профессионал. С тобой ничего не случится. А тебе известно, куда направляется Экспедитор?»

— На границе моей системы слежения его курс был направлен на Землю. Я подозреваю, что сначала он постарается избавиться от массы, накопленной в м-поглотителе Хокинга, и сделает это в глубоком космосе. Уничтожение груза вызовет колоссальный выброс гамма-частиц.

«Можешь пока оставить его в покое. Фокус снова перемещается на Воплощенный Сон».

— Почему?

«Наши источники в этом движении сообщают о тревожных признаках, — сказала Паула. — Воплощенный Сон мобилизует силы правопорядка во всех ключевых мирах зоны Свободного Рынка. Они отменили все отпуска, и бойцы проходят тренировки».

— Тренировки? И где же они намерены применить этот опыт?

«Если они собираются захватить Виотию, им потребуются усиленные наряды полиции, чтобы усмирить протесты населения».

— Господи! А они собираются это сделать?

«Этану не терпится взять Второго Сновидца под свой контроль. Он единственный человек, который мог бы немедленно остановить паломничество».

— И все уверены, что он на Виотии, — ужаснулась Джастина. — Боже милостивый, межзвездное вторжение! И это в наши дни! Просто немыслимо, какой-то пережиток времен войны со Звездным Странником.

«Вот и подумай об этом. Я сделала ошибку, не сразу поняв важность проблемы. Правление АНС должно обеспечить защиту Второму Сновидцу. В таком случае никто не сможет давить на него, чтобы ускорить или остановить паломничество».

— Но сначала надо его найти. Когда ты пустишь по следу своего агента?

«Скоро. Я уже направляюсь к нему, только сделаю по пути короткую остановку».

Джастина обвела ангар подозрительным взглядом. К пустому месту подходили три толстых обрезанных кабеля.

— Не знаю, что они здесь строили, но Экспедитор, заметая следы, сильно рисковал. Мне кажется, у нас остается все меньше времени.

«Корабли для паломничества будут готовы не раньше сентября».

— А флотилия Окайзенской Империи появится здесь к концу августа, так что осталось меньше трех месяцев. Я бы хотела предложить одну ниточку, за которую, кажется, еще никто не тянул.

«И что же это?»

— Иниго начал видеть сны во время работы на станции «Центурион». А не происходило ли то же самое с кем-нибудь еще?

«Если бы случилось нечто подобное, мы бы об этом узнали».

— В том-то и загвоздка: узнали бы или нет? Предположим, контакт был слишком слабым и даже окончательно не установился. Или принимающий объект не захотел поддерживать религию Иниго. Некто, ведущий себя подобно Второму Сновидцу.

«Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь».

— Я бы хотела проверить узел восприятия на станции «Центурион», нет ли там каких-то воспоминаний о снах Бездны или их фрагментов. Может.

Второй Сновидец обрел связь с Небесным Властителем именно там, как и Иниго.

«Ты права, с этой стороны проблему еще никто не рассматривал».

— Если я стартую немедленно, мой корабль доставит меня туда за пятьсот часов.

«Ты собираешься лететь сама? Почему не воспользоваться линией связи флота?»

— Слишком большой риск перехвата.

«Но, если ты что-то обнаружишь, тебе потребуется еще пятьсот часов, чтобы вернуться. К тому времени, возможно, все будет кончено».

— Если я найду что-то важное, я воспользуюсь линией связи и передам тебе имя, закодированное самым надежным из наших шифров.

«Хорошо. Желаю удачи».

Троблум проснулся в кресле, где просидел целый день за изучением различных схем. Дисплеи его экзозрения замерли в тот самый момент, когда он уснул. По сторонам от него механическими призраками парили цветные контуры модуляторов массы экзотической материи, и вокруг каждого стайками синих и зеленых рыбок мерцали аналитические таблицы. Предполагалось, что эти компоненты будут без особых проблем выполнять свои функции. Проектировщики просто изменили масштаб уже существующих ультрадвигателей. Вот только никто еще не создавал ничего подобного, и у Троблума возникло множество вопросов по поводу точного контроля за подаваемой энергией. А к стадии изготовления еще не приступали.

Он постарался напрячь мышцы отяжелевших ног и подняться с кресла. Выглядел он точь-в — точь как перевернутый на спину глагви, и после двух неудачных попыток его юз-дубль дал приказ станционной сети уменьшить местную силу притяжения. После этого толчок ногами вынес Троблума из мягких подушек. Сила тяжести медленно вернулась к прежнему значению, и он успел выпрямить колени, прежде чем ступни коснулись пола. Ощущение падения исчезло, заставив его громко рыгнуть. В животе все еще что-то бурлило, а ноги дрожали от напряжения. И еще Троблума мучила головная боль. Медицинский дисплей в экзозрении показал ему уровень сахара в крови, потом анализ на присутствие токсинов и содержание кислорода, после чего Троблум отменил запрос, не дожидаясь рекомендаций по режиму питания и физическим упражнениям. «Глупейший анахронизм в век бионоников».

Он направился в салон, где обычно собиралась поболтать и обменяться идеями вся команда, работающая над ультрадвигателями. Здесь же стояли лучшие на станции кулинарные процессоры. Несколько столиков вдоль изогнутой стены уже были заняты группками, обсуждающими различные аспекты проекта. Троблум заметил Нескию в компании двух инженеров, работающих над проблемой маневренности в гиперпространстве. Все трое повернулись в его сторону, когда он сел на свободный стул и невольно поморщился, услышав хруст в суставах. На лицах обоих инженеров отразилось сдержанное неодобрение. Длинная металлизированная шея Нескии плавно изогнулась, так что ее плоское лицо оказалось обращенным точно к Троблуму.

— Благодарю, — сказала она своим собеседникам. — Мы продолжим позже.

Они коротко кивнули и встали Из-за стола.

— Вы нашли то, что хотели? — равнодушно спросила она.

— Необходимо перестроить модулятор плотности массы, — сказал он.

Робот-официант доставил поднос с блюдами, заказанными кулинарному процессору его юз-дублем. Троблум начал переставлять тарелки.

Лицо Нескии повернулось вниз; ее огромные круглые глаза без тени каких-либо эмоций осмотрели еду.

— Понимаю. Вы хотите предложить новый дизайн?

— Нет, — буркнул он, не переставая жевать спагетти. — Я хочу получить ваше одобрение изменений, прежде чем потрачу на них целую неделю.

— А чем плох существующий модулятор?

— Это просто хлам. Не работает. Ваши идиоты не приняли во внимание требования по регулированию мощности.

— У вас имеются технические расчеты?

Троблум смог только кивнуть — он был слишком занят горячими хлебцами с моцареллой и травами. Его юз-дубль переслал файл с расчетами.

— Благодарю. Расчеты оценит техническая группа. Вы получите заключение в течение часа. Таков порядок.

— Конечно. Хорошо.

Он вздохнул. Хорошо, что с технической проблемой покончено, но вот черного перца в спагетти с фрикадельками из мяса джол и соусом аттрато можно было положить и побольше. Он потянулся за своей кружкой, но вдруг обнаружил, что рука Нескии мешает ему взять пиво. Ее кожа то отливала белизной, то мерцала серебром. Троблум даже не смог разобрать, холодные у нее пальцы или теплые.

— Что?

Ее глаза медленно сменили черный цвет на темно-синий.

— На будущее. При посторонних. Пока вы находитесь на моей станции, убедитесь, пожалуйста, что ваша программа социального общения активирована, и следуйте ее советам.

— Ох. Ладно.

Он перевел взгляд на кружку.

— Благодарю вас, Троблум. — Она освободила его руку. — Вы обнаружили что-то еще? Мне кажется, работа над проектом поглощает большую часть вашего времени.

— Да, есть Кое-что интересное. Я мог бы предоставить ссылки на один из моих собственных проектов. Ультрадвигатели предполагают самые разнообразные интерпретации теории квантовой размерности. Кто их изобрел?

— Я думаю, их создало правление АНС. А это имеет значение?

— Нет.

Он отодвинул тарелку из-под спагетти и занялся седлом ягненка.

Неския все еще продолжала внимательно смотреть на него. Она собралась было что-то сказать, когда у их столика остановились два человека. Троблум, прежде чем поднять глаза, прожевал очередной кусок, — он прекрасно знал, что программа общения этого не позволяет. Сверху вниз на него с обычным выражением изысканного презрения смотрел Марий. Но лишил Троблума возможности двигаться не он, а его спутник. Руки и ноги отказывались шевельнуться. К счастью, губы тоже. А то бы Троблум не удержался и открыл рот, да еще бы и ахнул от удивления. Он даже дышать не мог, словно воздух в его легких внезапно замерз.

— Я вас представлю, — холодно произнес Марий. — Но если кто-то на этой станции и не нуждается в знакомстве, то это ты. Троблум. А ты?

— Тоже, — с усмешкой ответила Кэт. — Зачем?

Жуткие чары все еще удерживали мышцы Троблума в ужасном напряжении. Ее было нелегко узнать, прическу с торчащими пучками волос, известную по историческим файлам, она сменила. Ее темные волосы по-прежнему были коротко подстрижены, но зачесаны назад и оттенены надо лбом двумя прядями медного цвета. Но это мрачное выражение лица в сочетании с широкой довольной усмешкой на грани безумия… Ошибки быть не могло. Как ни странно, она оказалась миниатюрной и едва доставала ему до плеча, а он представлял ее настоящей амазонкой.

— Троблум увлекается историей, — продолжал Марий. — Ему известно немало интересных фактов.

— Какое мое любимое блюдо? — спросила Кэт.

— Ризотто с лимоном и спаржей, — промямлил Троблум. — Это было фирменное блюдо в ресторане, где ты работала официанткой в пятнадцать лет.

Улыбка Кэт стала еще шире.

— Что за чертовщина? — воскликнула она и обернулась к Марию, ожидая объяснений.

— Идиот, одержимый войной против Звездного Странника. Он нам полезен.

— Ну, если так…

— Ты осуждена на небытие, — выпалил вдруг Троблум. Он не мог удержаться, хотя и испытывал страх. — Тебе вынесли приговор на пять тысяч лет небытия.

— Ух ты! Классный парень, — сказала Кэт Марию, а потом лукаво подмигнула Троблуму: — Когда-нибудь я отбуду срок. Обещаю.

— Не могли бы вы нас извинить, — обратился Марий к Нескии. — Нам необходимо подобрать нашей гостье подходящий корабль.

— Конечно.

Неския встала.

— Ах, да, — добавил Марий таким тоном, словно речь шла о пустяке. — Как Троблум себя показал?

Неския перевела взгляд с Мария на Троблума.

— Пока все отлично. Он нам очень помог.

— Продолжай в том же духе, — сказал Марий Троблуму уже без улыбки.

Троблум опустил голову, не в силах смотреть на них. Слишком много людей. Слишком близко. Слишком назойливы. «И одна из них — Кэт!» К такой встрече он был сегодня абсолютно не готов. И в любой другой день тоже. Но она каким-то образом выбралась из небытия. «Она здесь, на станции!»

На медицинском дисплее экзозрения вспыхнули голубые символы: подключились биононики, приводя в движение грудные мускулы, чтобы стабилизировать дыхательный ритм. Троблум и не заметил, что начал хватать ртом воздух, словно у него в горле встал комок. Небольшая доза лекарственной смеси, впрыснутая из макроклеточных гланд, помогла восстановить дыхание и сердечный ритм.

Троблум рискнул поднять глаза, хотя и сознавал, что не в силах прогнать с лица виноватое выражение. Он не увидел никого из троих; они пропали из вида, покинули салон. Зато оставшиеся за столиками коллеги не скрывали своего любопытства. Ему захотелось им крикнуть: «Вам не на меня надо было пялиться!»

Вместо этого Троблум начал дрожать всем телом. Он поспешно поднялся. У него сразу закружилась голова. Усиленные бионониками мышцы ног позволили ему быстро выйти из комнаты. В коридоре юз-дубль вызвал ему робота с тележкой. Доехав до своего номера, Троблум упал на кровать. Сознавая всю бесполезность этого действия, он загрузил в дверной замок код девятого уровня.

«Кэт!»

Он лежал на кровати, включив подогрев и ощущая, как его организм постепенно приходит в норму. Но устранение физических симптомов никоим образом не могло освободить его от страха. Из всех мегаманьяков и психопатов Ускорители выбрали именно ее. Троблум лежал в теплой темноте и гадал, с чем таким ужасным они столкнулись, что не осталось других средств, кроме как вернуть Кэт. Сам он всегда сочувствовал движению Ускорителей, поскольку считал их выбор логически обоснованным. Они способствовали эволюции, которая началась с деления амебы на клетки а закончиться должна была переходом в постфизическое состояние. Необходимость, которую не стоило и обсуждать. Остальные фракции заблуждались, это выглядело совершенно очевидным. Для него. Философия Ускорителей была близка его натуре ученого — злобный ублюдок Марий прав, больше ему лично ничего не оставалось.

«Забудь об этом. Это несущественно.

Потому что те, кто вынужден воспользоваться услугами Кэт, не могут быть правы. Просто не могут».

ПЯТЫЙ СОН ИНИГО

Следовательно, поскольку город признается единым самостоятельным организмом, ни один человек не вправе «владеть» своим жильем в традиционном юридическом смысле. Однако в пятнадцатый год после прихода Раха только что сформированный Высший Совет принял первый Акт Регистрации. По существу это означает, что любой человек может занять жилье в пределах городской стены для собственного использования. Для регистрации необходимо просто найти незанятый дом, квартиру или комнату, пробыть там два дня и две ночи, а затем зафиксировать свои притязания в департаменте заселения. Заверенная нотариусом регистрация дает право проживать в помещении вам и вашим потомкам до тех пор, пока они сами не решат его покинуть. Поскольку новых зданий нет и быть не может, самые просторные и удобные помещения оказались заняты в течение десяти лет после того, как Рах открыл первые ворота. Теперь эти дворцы принадлежат древнейшим семействам, главам районов, и в них проживает до пяти поколений представителей рода, а старшие сыновья ожидают своей очереди унаследовать право на жилье и место в Высшем Совете. Оставшееся на сегодня в городе жилье невелико и малопригодно для проживания человека. Но и этот остаток быстро уменьшается. Следовательно, в силу малонаселенности таких районов, как Замковый…

Эдеард старался не слишком громко вздыхать от невыносимой скуки. Теперь он уже не хуже любого жителя Маккатрана научился скрывать свои чувства от случайного про-взгляда, но, если мастер Соларин из гильдии юристов еще раз произнесет слово «следовательно»… Удивительно, как этот старик может так долго говорить без остановки. В участке ходили слухи, что мастеру Соларину уже двести пятьдесят лет, и Эдеард ничуть бы не удивился, если б это оказалось правдой. Учитель выглядел даже старше. Седые волосы на его голове так поредели, что макушка стала совсем лысой, чего раньше Эдеард ни разу не видел. Зато оставшиеся пряди свисали до самых плеч. Руки и ноги у него стали ужасно тонкими и хрупкими, а пальцы уже почти не гнулись. Но его голосовые связки, похоже, ничуть не ослабели.

Вместе со своими собратьями, констеблями-стажерами, Эдеард сидел на скамье в малом зале участка Дживон и слушал еженедельную лекцию по основам законов Маккатрана. Через пару месяцев им всем предстоит сдать несколько экзаменов по этому предмету и только тогда получить звание. Эдеард, как и все остальные, считал лекции Соларина настоящим испытанием. Быстрый взгляд по сторонам показал, что Бойд почти спит. В глазах Максена застыло отсутствующее выражение, значит, он при помощи телепатии болтает с девчонками из модного ателье в конце улицы. Кансин всем своим видом олицетворяла вежливое внимание, но Эдеард уже достаточно хорошо ее изучил, чтобы понять, насколько ей скучно. Зато Динлей сидел прямо, внимательно слушал лектора и даже что-то записывал. Эдеард почему-то и не усмехнулся, глядя на него. Бедняге Динлею предстояло так много доказывать своему отцу и дядьям, что он наверняка сдаст все экзамены с высшими оценками. А это грозило им всем существенной неприятностью — после выпуска Динлея могли назначить командиром отделения.

— …Следовательно, для суда второй ступени был создан прецедент по рассматриванию ходатайства о выселении в случае совершения преступления внутри владения. На практике полного слушания дела обычно не требуется, и вы вправе запрашивать постановление о выселении у магистрата, который de facto действует как высший орган для суда второй ступени. На этом, боюсь, наша встреча подошла к концу. На следующей неделе мы обсудим критерии для подобных актов. Тем временем я советую вам всем прочитать с тринадцатой по двадцать седьмую главы третьего тома «Общего права» Сампсолса. В них рассказывается о правомерности применения оружия в пределах городской стены. Возможно, я сделаю нашу следующую встречу немного веселее, предложив вам небольшой тест. Будет довольно интересно, не правда ли? На этом я благодарю вас за внимание и прощаюсь.

Соларин одарил их рассеянной улыбкой, снял очки в золотой оправе и захлопнул большую тетрадь с собственными заметками. Сопровождающие его ген-мартышки бережно уложили тетрадь и книги в кожаную наплечную сумку.

Динлей поднял руку.

— Сэр?

— Ах, мой милый, к сожалению, я сегодня спешу. Если бы ты записал свой вопрос и передал моему старшему помощнику в гильдии, я был бы весьма благодарен.

— Да, сэр.

Рука Динлея опустилась, и вместе с ней от разочарования опустились плечи.

Эдеард оставался на своем месте, пока Соларин, поддерживаемый двумя ген-мартышками, медленно пересекал зал. Он пытался представить себе, как бы мастер выглядел, если б действительно спешил.

— Вечером в «Орле Олована»?

— Что?

Эдеард тряхнул головой, прогоняя абсурдные видения. У его стола, самодовольно ухмыляясь, стоял Максен.

— Клеменса обещала прийти. Эвала говорила, что она о тебе спрашивала. И не раз!

— Клеменса?

— У нее длинные темные волосы, завязанные в хвост на затылке. Большая грудь. К сожалению, ноги тоже большие, но в мире нет совершенства.

Эдеард вздохнул. Еще одна девчонка из модного ателье. Большую часть свободного времени Максен проводил с ними — болтая и пытаясь свести со своими друзьями. Однажды он даже попробовал познакомить Кансин с подмастерьем плотника. Больше он этого делать не будет.

— Нет. Нет, я не могу. Я так отстал с этими юридическими текстами, а ты же слышал, что сказал Соларин.

— Напомни.

— Он проведет тестирование, — уныло произнес Эдеард.

— Ах, да. Важен только экзамен в самом конце. Не переживай. Послушай, я познакомился с одним парнем из гильдии юристов. Пара золотых шиллингов, и он обеспечит нас полным сборником Сампсолса.

— Это жульничество, — горячо запротестовал Динлей.

Максен придал своему лицу выражение праведной обиды.

— В каком смысле?

— Во всех смыслах!

— Динлей, он просто дразнит тебя, — сказала Кансин, поднимаясь, чтобы уйти.

— Я абсолютно серьезен, — возразил Максен с самым невинным видом.

— Не обращай на него внимания, — посоветовала Кансин и легонько толкнула его в плечо. — Лучше пойдем, поищем что-нибудь подходящее на обед.

Динлей успел бросить еще один свирепый взгляд в сторону Максена и поспешил за Кансин. На ходу он принялся что-то спрашивать у нее о жилищных законах.

— Вот она, истинная любовь, — насмешливо пропел Максен, как только они скрылись из вида.

— Ты дьявол, — воскликнул Эдеард. — Настоящий дьявол.

— Только благодаря многолетней практике и самоотверженности.

— Ты же понимаешь, что он наверняка станет командиром нашего отделения.

— Да. Он получит назначение, как только гильдия эгг-шейперов объявит о формировании летающей свиньи.

— Я серьезно. Его оценки будут на порядок выше наших, плюс отец и другие родственники, уже служащие констеблями. На это наверняка обратят внимание.

— Чаэ не дурак. Он понимает, что ничего хорошего из такого назначения не получится.

Эдеарду очень хотелось верить Максену.

— Эй, Эдеард, Клеменса действительно тебя не интересует? — спросил Бойд.

— Ого, вот здорово, — воскликнул Максен, потирая руки. — Хочешь попытаться?

— Ну да, — ответил Бойд с неожиданной для Эдеарда храбростью.

— Превосходно. Она отличная девчонка. Я случайно узнал, что в постели она не знает удержу.

Бойд нахмурился.

— Откуда ты это узнал?

— Эвала рассказала, — без запинки ответил Максен. — Ее последний дружок выбыл из игры Из-за недостатка выносливости.

Бойд уставился на Максена восхищенным взглядом.

— Я сегодня пойду с вами. Только пусть Эвала замолвит за меня словечко.

— Можешь положиться на меня, мой друг. Ты сегодня же будешь с ней кувыркаться до изнеможения.

Эдеард закатил глаза и мысленно пообещал Заступнице всегда примерно вести себя, если она удержит Максена от… от поступков Максена.

— Пошли, надо успеть пообедать, пока констебли все не съели, как в прошлый раз.

— Да-да, — поддержал его Бойд. — Наши любезные и доброжелательные коллеги. Они прескверно с нами обращаются.

— Еще два месяца, и все будет иначе, — заявил Максен.

— Ты в самом деле думаешь, что после выпуска они начнут относиться к нам с уважением? Я в это не верю.

— Я тоже, — согласился Максен. — Но мы по крайней мере сможем отыграться на новых стажерах. Я знаю, что мне от этого станет легче.

— Мы не должны так поступать, — возразил Эдеард. — Надо разговаривать с ними, помогать решать проблемы и дать им понять, что мы их ценим.

— Почему?

— Потому что именно этого я бы хотел от старших. Тогда к нам будет присоединяться больше людей. Вы никогда не обращали внимания на численность служащих? Не только в нашем участке, но по всему городу? В Маккатране не хватает констеблей. Люди, чтобы противостоять бандам, объединяются в самостоятельные отряды. А это подрывает власть закона.

— Великая Заступница, ты и в самом деле так думаешь? — спросил Максен.

— Да, — убежденно ответил Эдеард и дал им ощутить свое настроение, чтобы друзья поняли, что он не шутит. — Я знаю, что происходит, когда гражданские власти бездействуют. Я видел, как жестоко расправляются варвары с поселениями, не способными себя защитить. Нельзя допустить, чтобы Маккатран раздирали внутренние распри.

— Не понимаю, почему ты беспокоишься о назначении Динлея командиром отделения, — уже серьезно произнес Максен. — Им будешь ты. Сэр!

Эдеард до сих пор немного смущался, выходя в город в форме констебля. От кадровых служащих стажеров отличали только белые эполеты. Все остальное, как говорил Максен, было «подлинным». Нарядный темносиний мундир с серебряными пуговицами на груди; такие же брюки с широким регулируемым кожаным ремнем, на котором висела дубинка, два баллончика с перцовым газом, пара металлических наручников с замысловатым замком шестого уровня, который невозможно было открыть при помощи телекинеза, и маленькая аптечка. Под мундир надевалась рубашка, белизну и свежесть которой сержант Чаэ неукоснительно проверял по утрам. Ботинки каждый выбирал по своему вкусу, но им полагалось быть черными и высотой не ниже щиколотки (но не выше колена). И обувь следовало начищать до зеркального блеска. Круглый шлем был сделан из пропитанного смолой армшелка, а внутри имелась мягкая подкладка, чтобы уберечь череп от физических ударов. Как и все остальные, Эдеард обзавелся и жилетом из армшелка; предполагалось, что он достаточно прочен, чтобы задержать пулю. Максен пошел еще дальше и приобрел такие же шорты.

В теории цена обмундирования была не так уж и высока. Но на практике каждому констеблю требовалось не меньше двух мундиров и трех рубашек. Кроме того, постоянно приходилось покупать мыльную стружку для ген-мартышек, прикрепленных к их группе, чтобы все это стирать. Эдеард своим умением инструктировать мартышек заслужил всеобщее уважение, и уже через неделю Чаэ перестал отыскивать пятна на их рубашках.

Порядок дня почти не изменялся. По утрам проводились различные тренировки по физическому и телепатическому взаимодействию, а потом начинались лекции. Днем под бдительным надзором Чаэ они отправлялись патрулировать улицы. Иногда их сопровождал дивизионный капитан Ронарк. Вечером стажеры теоретически были предоставлены самим себе. Но в течение недели следовало заниматься еще и самостоятельно.

Эдеард терпеть не мог, когда Ронарк шел с ними, чтобы «проверить успехи». Ему было уже за восемьдесят, и подняться выше нынешнего положения шансов у него не оставалось. Жена бросила Ронарка несколько десятков лет назад, дети от него отреклись. После этого у него осталась только служба, к которой он относился почти с религиозным рвением. Все должно было делаться строго по правилам. Никаких отклонений не допускалось, а малейшие нарушения карались жестокими штрафами, дисциплинарными мерами и понижением в звании. В участке района Дживон численность рекрутов была самой низкой в городе.

Никто не обратил особого внимания, когда ровно в час дня Чаэ вывел отделение с территории участка. Только Ронарк, стоя у выпуклого круглого окна над двойными воротами, следил за сменой патрулей, сверяясь с древними карманными часами. На узком тротуаре им навстречу беглым шагом спешил вернуться утренний наряд, и младший сержант, запыхавшись и покраснев, старался минимизировать опоздание. Вдоль шеренги, радуясь возможности пробежаться, весело скакали ген-псы.

Констеблям-стажерам поддержка ген-форм не разрешалась. Хорошо хоть Чаэ благоразумно молчал о ген-орле Эдеарда, поселившемся в вольере на крыше участка вместе с двумя другими птицами.

Район Дживон был довольно приятным местом. В центре его даже имелся парк, за которым прилежно ухаживала целая команда ген-мартышек. Посреди парка в большом проточном пруду жили экзотические красные рыбы длиной добрых два фута — Эдеарду они всегда казались довольно злыми, и ему не нравились ни их острые зубы, ни плотоядный взгляд, устремленный на каждого, кто подходил близко к перилам. Еще в парке была размечена футбольная площадка, ив выходные дни Эдеард частенько принимал участие в соревнованиях местной молодежи. Его радовало, что в районе не много представителей великих семейств; здешние здания были недостаточно просторны. Хотя дома вдоль Мраморного канала выглядели великолепно. В этом районе располагались представительства гильдий плотников, ювелиров и врачей. А еще здесь был дом ассоциации астрономов, уже семь столетий боровшейся за статус гильдии, в котором ей неизменно отказывала Пифия, утверждавшая, что небеса — это царство сверхъестественное и астрономия граничит с ересью. На извилистых улочках Бойд обычно рассказывал множество местных историй и сплетен; да и топологию района он, возможно, знал лучше, чем Чаэ.

Сегодня Чаэ повел отделение через Входящий канал в квартал под названием Силварум. Дома здесь имели странную округлую форму, словно гроздья сжатых пузырей. Бойд называл их стиснутыми ульями. Ни один из них не был достаточно большим, чтобы называться дворцом, но все принадлежали зажиточным семьям — средней руки купцам и старшим мастерам профессиональных гильдий. Товары в местных магазинчиках были куда дороже, чем мог позволить себе Эдеард — его накопления стремительно таяли.

На резном деревянном мосту через канал спутницей Эдеарда оказалась Кансин.

— Так ты не собираешься повеселиться сегодня вечером? — спросила она.

— He-а. У меня осталось не так уж много денег, да и позаниматься тоже не мешает.

— Ты серьезно намерен сделать карьеру в службе констеблей?

— Спроси меня об этом через годик. А пока я не намерен тратить время зря. Я должен получить звание.

— Все мы этого хотим, — заметила она.

— Гм. — Эдеард отыскал взглядом Максена. Тот задержался в начале моста, чтобы обменяться беззлобными насмешками с проходящим внизу гондольером. Вместо мягких сидений на этой гондоле был установлен простой помост, на котором громоздились деревянные ящики. — Для того, кого вышвырнули на улицу без гроша в кармане, Максен, похоже, получает немало денег.

— Разве ты не слышал? — самодовольно усмехнувшись, воскликнула она.

— О чем?

— Его мать сошлась с известным мастером гильдии музыкантов. Теперь она живет в хорошеньком маленьком домике в районе Кобара. Очевидно, музыкант старше нее лет на сто.

— Нет!

Эдеард понимал, что не должен интересоваться слухами, но сплетни в Маккатране были второй валютой. Каждый, кто услышал какие-то новости о семьях мастеров, с радостью делился ими с приятелями. А скандалы ценились превыше всего прочего.

— Да-да. Раньше он путешествовал со своей группой по деревням равнины Игуру и предгорьям Донсори. — Она наклонилась и зашептала ему на ухо: — Турне, похоже, пришлось прекратить, поскольку в этих деревнях появилось слишком много его отпрысков. Теперь он занимается с подмастерьями гильдии и играет для богатых семей.

В голове Эдеарда всплыли смутные воспоминания: поздний ночной разговор в таверне несколько месяцев назад, не предназначенный для его ушей. И слово «знаменитый».

— Ты говоришь о Дибале?

Кансин торжествующе улыбнулась.

— Я не называла имени.

— Но… разве не его застали в постели с двумя послушницами церкви Заступницы?

— Это только часть истории. Если бы не популярность его сатирических песен, его вышвырнули бы из гильдии лет десять назад. Но, видимо, они очень зажигательны. Для младших отпрысков благородных семейств он кумир, а старшие с радостью утопили бы его в канале.

— Да, но… мать Максена?

— Да.

Кансин была счастлива увидеть недоверчивый взгляд Эдеарда. Она просто обожала показывать свое превосходство. Эдеард не придавал этому значения; таким образом она старалась утвердиться во время стажировки и окружить себя надежным барьером. Девушки редко шли в констебли — служба давалась им нелегко.

Чаэ свернул к площади, где находилось представительство гильдии химиков. Тротуар здесь был красновато-бурого цвета, а посередине тянулся ряд массивных конусов высотой до пояса. В каждом таком конусе, заполненном землей, росли высокие деревья саф-вишни, образующие над изогнутыми стенами зеленую крышу. Их розовые и голубые цветы только начали опадать, образуя под ногами тончайший ковер лепестков. Эдеард попытался присматриваться к прохожим, отыскивая признаки криминальной деятельности, как учил Чаэ. Это оказалось нелегко. В памяти Акиима отчетливые воспоминания сохранились только об одном: о девушках. Они здесь действительно были красивы. Особенно дочери благородных семейств стайками гуляющие по кварталу Силварум. Выходя на улицы города, они тщательно заботились о своем внешнем виде. Платья с глубоким декольте или юбки с изумительными разрезами среди складок и почти прозрачные кружевные ткани. Тщательно уложенные волосы, так чтобы прически казались небрежными. Умелый макияж, подчеркивающий улыбки, скулы и огромные невинные глаза. Сверкающие украшения.

Эдеард проводил взглядом группу девушек, которым не было еще и двадцати лет, но на их украшения не хватило бы и его месячного оклада. Они озорно засмеялись, заметив его взгляд, и начали поддразнивать. «Чем мы можем вам помочь, офицер?» «Смотри, Гиллиен, какая у него длинная дубинка!» «А вы обрабатываете ею плохих людей?» «Эмили у нас очень плохая, офицер, обработайте ее!» «Ханна! Она говорит непристойности, офицер Арестуйте ее», «Как вы думаете, у него есть темница, чтобы ее там держать?» Эдеард вздрогнул от удивления и лишь потом тщательно прикрылся и густо покраснел.

— Маленькие распутницы, — пробормотала Кансин.

— Э-э, конечно, — буркнул Эдеард.

Он оглянулся — просто чтобы убедиться, что они не натворят ничего дурного. Но две девушки все еще наблюдали за ним. На улице снова зазвенел смех. Эдеард вздрогнул и, приняв суровый вид, уставился прямо перед собой.

— Они тебя не соблазнили? — спросила Кансин.

— Нет, конечно.

— Эдеард, ты отличный парень, и я рада, что мы в одном отделении. Но в тебе еще так много деревенского! Это хорошо, — поспешила добавить она. — Но любая девчонка из приличной семьи съест тебя на завтрак и выплюнет косточки. Эти барышни не так уж хороши, Эдеард. Если копнуть поглубже, в них нет ничего основательного.

«Почему же они выглядят так красиво?» Он задумчиво вздохнул.

— Кроме того, они хотят заполучить в мужья старших сыновей мастеров, или членов гильдии, или, если уж совсем не повезет, офицеров милиции. Констебли им не подходят ни по статусу, ни по деньгам.

С площади они пошли дальше, к рынкам. Все три рынка располагались в паре кварталов от Главного канала, огибающего Силварум с северного края. Это были просто небольшие открытые площадки, заставленные прилавками. На первой торговали свежей рыбой и овощами. Разноцветные полотняные навесы тянулись над прилавками от края до края, создавая внутри теплую радужную полутень. Неподвижный воздух загустел от самых разнообразных запахов. Эдеард с тоской смотрел на груды фруктов и овощей и даже не пытался прислушиваться к выкрикам торговцев, обещающих отличный вкус, свежесть и низкие цены. Он уже давно соскучился по настоящей еде, которой кормили в столовой эшвилльской гильдии. На кухне участка все продукты подавали запеченными в тесте и ни одну ген-мартышку не научили делать хоть какие-нибудь салаты.

— Опять впадаешь в меланхолию. — негромко заметила Кансин.

— Прости, — откликнулся он и сделал нал собой усилие, чтобы сосредоточиться на патрулировании.

Чаэ говорил, что рынки всегда кишат ворами и карманниками. Возможно, так оно и было. Сегодня, как и всегда, продавцы тепло приветствовали констеблей, улыбались, предлагали мелкие подарки — яблоки, сливы, бутылочки домашнего вина — и обещали хорошие скидки, если те зайдут на рынок после смены. Присутствие констеблей оберегало продавцов от мелких воришек.

На некоторых улицах, куда направлял отделение Чаэ, отношение людей беспокоило Эдеарда. Их встречали мрачными взглядами и молчанием, даже не стараясь скрыть своей неприязни. Люди поворачивались к ним спиной, а на берегах каналов ощущались толчки третьих рук. Чаэ, конечно, не обращал на это внимания, но Эдеард нервничал. Он никак не мог понять, почему целые слои населения отвергают закон и порядок.

Второй рынок был отведен для торговли тканями и одеждой. Между прилавками в основном прохаживались молодые женщины; они с удовольствием рассматривали разноцветные товары и весело болтали друг с другом. Эдеард поставил легкую защиту и постарался удержаться от визуального контакта. Хотя была здесь пара девчонок, которые так и напрашивались на пристальное внимание. А вот Максен не испытывал подобных затруднений. Он весело болтал с каждой, кто смотрел в его сторону.

— Ты никогда не говорила, из каких мест сюда приехала, — произнес Эдеард.

— Не говорила, — подтвердила Кансин.

— Извини.

— И тебе надо перестать извиняться каждую минуту, — с улыбкой сказала она.

— Да. Я знаю. Дело в том, что для тебя все это привычно. — Он обвел рукой рынок. — А для меня — нет. Здесь, на рынке, больше людей, чем было жителей во всем Эшвилле.

На мгновение его охватило чувство вины. В последнее время он все реже и реже думал о доме. Некоторые лица уже потускнели в его памяти. Нет, Акиима он никогда не забудет. Но вот Гонат — волосы у него были рыжими или темно-каштановыми? Эдеард нахмурился, стараясь представить себе его облик, но ничего не получилось.

— Беллис, — сказала Кансин. — Моя семья живет в Беллисе.

— Верно, — кивнул он. Район Беллис находился на восточной окраине города, неподалеку от порта, по другую сторону Главного канала от района Сампалок. Там они еще не патрулировали. — И ты пока не возвращалась туда, чтобы повидаться с родными.

— Нет. Мать не одобряет моего желания стать констеблем.

— Ох. Из… Очень жаль.

— Я думаю, она бы предпочла, чтобы я приняла обет послушания Заступнице.

— В этом нет ничего плохого.

— А ты действительно приехал из деревни, да?

— Это плохо? — сдержанно спросил он.

— Нет. Я полагаю, именно там, по ту сторону от гор Донсори, сохранились ценности, когда-то рожденные в городе. Меня просто удивляет, что кто-то еще придерживается определенных убеждений. Такие, как ты, редко встречаются в Маккатране, Эдеард. Тем более среди констеблей. Поэтому многие в твоем присутствии чувствуют себя неловко.

— Разве? — искренне удивился он.

— Да.

— Но… Ты ведь тоже веришь в эти ценности. Иначе зачем бы ты пошла в констебли?

— Затем же, зачем и половина других рекрутов. Через несколько лет я стану телохранителем главы района. Им всегда требуются люди с опытом и подготовкой констеблей. Особенно такие, как я, — женщин среди констеблей очень мало. А благородные дамы нуждаются в защите не меньше, чем их мужья и сыновья. Мне останется только назвать свою цену.

— Ого. — Эдеард был удивлен, он никогда не рассматривал службу констеблей как отправную точку для чего-то другого. Тем более для чего-то лучшего. — А кто чувствует себя неловко при мне?

— Ну, для начала Динлей. Он, как и ты, верит в правду и красоту и распространяется об этом намного чаще, чем ты. Но ты сильнее и умнее. Чаэ собирается рекомендовать тебя на должность командира отделения.

— Ты не можешь этого знать.

Кансин улыбнулась. Эдеард вдруг понял, насколько она привлекательна. Из-за формы он всегда упускал это из вида. А ведь, улыбнувшись, она могла затмить красотой многих женщин на этом рынке.

— Хочешь поспорить на деньги? — предложила она.

— Конечно, нет, — притворно возмутился он. — Это было бы противозаконно.

Они оба рассмеялись.

— Вам не нужна уединенная комната? — обернувшись через плечо, спросил Максен. — Я знаю место, где недорого можно снять помещение.

Кансин ответила ему энергичным жестом.

Максен изобразил презрительную гримасу.

— Правду говорят, что можно вывезти девчонку из Сампалока, но Сампалок из девчонки вывести невозможно.

— Засранец, — бросила она.

— Мы в патруле, — прервал их Чаэ. — Что это значит?

— Профессионализм всегда и во всем, — послушно ответили они хором.

— В таком случае не забывайте об этом.

Максен, Кансин и Эдеард весело переглянулись и вслед за сержантом направились к третьему рынку, где торговали ремесленники. Здесь на прилавках разместились мелкие предметы домашней обстановки, украшения, недорогая бижутерия и снадобья алхимиков. Один небольшой ряд был даже отведен для торговли редкими домашними животными. Над всеми прилавками стояли одинаковые навесы — полотняные шестиугольные конусы в оранжевую и белую полоску, с центральными шестами, увитыми орлиной лозой. Под ними было тепло, но от палящего зноя они защищали.

Эдеард прошелся про-взглядом до противоположного берега Главного канала, пересекающего весь город от порта до Окружных каналов, между которыми стоял Дворец-Сад. Напротив квартала Силварум находился район Йисидро, зажатый между задней границей Золотого парка и Нижним Рвом. В этом районе жили послушницы церкви Заступницы.

— Я тебе не помешал? — мысленно спросил он.

«Привет, — прилетел ответ Салраны, искрящийся радостью. Все в порядке. Мы сейчас в саду, высаживаем летние травы. Здесь так красиво».

В придачу к ее радости пришло и изображение. Он увидел обнесенный стеной сад и конические тисы, обрамлявшие засыпанные гравием дорожки. Разноцветная лоза и вьющиеся розы яркими пятнами украшали каменные стены. В центре находилась обширная лужайка — это выглядело необычно для Маккатрана; трава на ней была подстрижена так ровно, что Эдеард не смог определить, какую здесь пасли ген-форму. В конце лужайки стояла снежно-белая статуя Заступницы, почти такая же высокая, как и сами стены. Богиня с улыбкой смотрела на послушниц в бело-голубых одеждах, несущих ивовые корзинки с рассадой трав.

— Чудесно. А почему вы не используете для высадки трав ген-мартышек?

«Ох, Эдеард, тебе следует больше читать учения Заступницы. Цель жизни — в достижении гармонии с окружающим миром. Если во всех своих делах использовать ген-формы, ты воздвигнешь барьер между собой и миром».

— Ладно.

Он считал, что это неразумно, но постарался сдержать эмоции из страха, что Салрана их прочтет. В последние дни она ощущала почти все его мысли.

«Где ты?» — спросила Салрана.

— Мы патрулируем рынки в квартале Силварум.

Он показал ей суетившихся вокруг людей и богатые товарами прилавки.

«Арестовали кого-нибудь из преступников?»

— Нет. Они в ужасе бегут, увидев нас.

«Эдеард, ты грустишь».

— Извини. — Он поймал себя на очередном промахе и поморщился. — Вовсе нет. Просто мне скучно. И, знаешь, я уже жду не дождусь экзаменов Тогда все это закончится. И я стану настоящим констеблем.

«А я с нетерпением жду церемонии выпуска».

— Не думаю, что это будет интересно. Мэр вручит нам темные эполеты вот и все.

«Да, но это будет происходить в Дворце-Саду, там соберутся все стажеры и их родственники тоже придут посмотреть. Нас ждет большое событие, Эдеард, не преуменьшай его значение».

— Я и не думал. А тебе удастся прийти, как ты думаешь?

«Обязательно. Матушка Галльян одобряет официальные церемонии.

Я уже сказала ей, что ты заканчиваешь стажировку».

— Только не забывай, что экзамены будут нелегкими.

«Ты все сдашь, Эдеард. Я помолюсь Заступнице, чтобы тебе достались простые вопросы».

— Спасибо. А ты сможешь освободиться на эти выходные?

«Не уверена. Главную службу…»

Сердитые крики заставили Эдеарда обернуться, про-взгляд уловил мысли нескольких человек, переполненные яростью. Раздражение и гнев волнами стали расходиться по рынку.

Под навесами зазвучали громкие крики:

— Держите их!

— Воры! Воры!

— Кавайн ранен.

— Воры на рынке!

Эфир наполнился аналогичными телепатическими посланиями. В мозгу Эдеарда замелькали изображения лиц. Но их было слишком много, чтобы выделить кого-то одного.

При помощи про-взгляда он быстро разобрался в обстановке и определил центр возмущения. Толпа людей расступалась перед бегущими мужчинами, размахивающими руками. В руках у них сверкали длинные металлические ножи, от которых и шарахались окружающие. В эфире к гневу стали примешиваться струйки страха.

— Мы здесь! — крикнул сержант Чаэ. — Констебли! Скорее! С дороги!

Он одновременно телепатировал всем вокруг, чтобы люди дали дорогу его отряду. Чаэ пустился бегом. Эдеард вместе с Максеном и Кансин немедленно бросился за ним.

— В сторону! Расступитесь!

Бойд в замешательстве на мгновение замер, а потом побежал за товарищами. Динлей остался на месте, излучая полную растерянность.

Эдеард бежал изо всех сил, постепенно догоняя Чаэ. Люди, освобождая им путь, бросались врассыпную и прижимались к прилавкам. Визжали женщины, плакали перепуганные дети. Впереди возрастала суматоха, вызванная кражей.

— Помните: действовать заодно, — удивительно спокойным тоном обратился к стажерам Чаэ. — В любом случае вас должно быть минимум двое. Не разделяйтесь. И держите защиту.

Эдеард поднял в небо своего ген-орла, направив его к тому краю рынка, к которому бежали грабители. За пределами сомкнувшихся навесов все улочки были усыпаны розовыми и голубыми лепестками отцветающих саф-вишен. Его про-взгляд по-прежнему следил за преступниками, спешившими покинуть рынок. Их было четверо; трое размахивали ножами, а четвертый нес какой-то ящичек. Эдеард чувствовал, что он наполнен металлом. На прилавках вокруг было выставлено множество ювелирных украшений.

Чаэ, вытащив дубинку, врезался в толпу людей, собравшихся вокруг двух опрокинутых прилавков. На земле лежал мужчина; он громко стонал, и рядом уже собралась лужица крови.

— Заступница! — воскликнул Чаэ. — Разойдитесь, дайте ему воздуха. — Он потянулся за своей аптечкой первой помощи и опустился на колени рядом с лежащим хозяином стола. — Доктор? — Посыл Чаэ перекрыл гвалт в эфире. — На рынке есть доктор? Здесь ранен человек.

Про-взгляд Эдеарда все еще следил за грабителями.

— Скорее, — крикнул он Максену и Кансин.

— Где они? — крикнул Максен. — Я их потерял.

— Они только что добрались до края рынка. Улица Албарик. Я все еще чувствую их.

Он бросился в погоню, расталкивая собравшихся зевак.

— Эдеард, нет! — крикнул вслед ему Чаэ.

Эдеард чуть не остановился, услышав приказ, но прекратить погоню он не мог. «У нас еще есть шанс их поймать». Это будет их первый настоящий арест. До сих пор, за четыре месяца стажировки, им приходилось лишь убирать с улиц пьяниц и разнимать драки. Ничего похожего на реальную работу констеблей не подворачивалось. Он свернул в узкий проход между прилавками. Максен и Кансин бежали следом.

— Вернитесь! — заорал Чаэ.

Эдеард проигнорировал приказ сержанта, и это вызвало в его крови всплеск грешного ликования.

Торговцы за прилавками подбадривали стажеров громкими криками. Эдеард и Максен телепатическими посылами разгоняли прохожих. Пока все получалось. Расстояние между ними и грабителями постепенно уменьшалось.

Ген-орел Эдеарда парил над улицей Албарик, едва не задевая крыльями цветущие деревья. Четверо преступников тяжело бежали под ним по тротуару по направлению к Главному каналу. Чтобы не привлекать внимания, они спрятали ножи, но и теперь мысли проходящих мимо людей излучали любопытство и беспокойство.

— Куда они направляются? — спросила Кансин.

— Похоже, к каналу, — ответил Максен.

Его телепатический посыл переполняло радостное возбуждение.

Эдеард наконец увидел впереди край рынка; за полосатыми шатрами уже виднелась розоватая пелена пропитанных солнцем цветов.

— Ты можешь отыскать поблизости других констеблей? — спросил он.

— Проклятье, я в состоянии только определить, куда бегу, — пожаловался Максен.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросила Кансин, не скрывая мрачных сомнений.

— Остановить их, — сказал Эдеард.

«Разве не ясно? Что это с ней?»

— Их больше, чем нас. И у них ножи.

— Я с ними справлюсь, — уверенно бросил он.

Сомнения Кансин пролетели мимо него, словно упавшие с дерева лепестки.

Теперь они быстро приближались к грабителям. По сравнению с многолюдным рынком улица Албарик была почти пустынной, и констебли быстро двигались вперед, прогоняя с пути случайных зазевавшихся прохожих.

Ген-орел взмыл в небо над последним деревом саф-вишни и показал Эдеарду, что улица упирается в набережную Главного канала. Широкий водный путь, разделяющий город на две части, простирался в обе стороны. На западе, в месте пересечения с Внешней Дугой, он образовывал Бирмингемскую заводь, а на востоке раскинулась Верхняя заводь, объединяющая его с Витым и Рыночным каналами. Между Силварумом и районом Падуя стояло всего два моста — по одному у каждой заводи. Как и большинство мостов в Маккатране, они были узкими и крутыми, и многие люди предпочитали переправляться через канал, достигающий ста пятидесяти футов в ширину, на гондолах. В конце улицы у причала стояло несколько свободных лодок.

— Засек их, — воскликнул Эдеард. — Они только что добежали до конца улицы. — Но его ликование быстро развеялось; четверо преступников протопали по деревянному настилу причала и спрыгнули в поджидавшую их гондолу. Она сильно отличалась от изящных суденышек, скользивших по водным городским протокам, казалась старой и грязной, краска давно облупилась, а навес выгорел под солнцем. Но на корме стояли два гондольера с шестами в руках. — О, Хоньо!

— Что такое? — потребовала объяснений Кансин.

Она покраснела и запыхалась от бега, но не отставала.

— Лодка, — выдохнул Эдеард. — Скорее, мы еще можем их поймать.

Прямо перед ним из роскошного ресторана, каких на улице Албарик было немало, вышла величественная дама в развевающемся черно-белом одеянии, сопровождаемая эскортом молодых горничных. Его посыл освободить дорогу, похоже, не дошел ни до одной из женщин. Он метнулся в сторону, огибая процессию и ругаясь на бегу. Третья рука хлопнула его, словно назойливое насекомое, и Эдеард не удержался от свирепого взгляда.

Ген-орел поднялся по спирали и показал, что облупленная гондола отошла от причала и присоединилась к потоку судов, курсирующих по широкому каналу. Гондольеры, хоть и не утруждали себя ремонтом лодки, но дело свое знали отлично. Работая одновременно двумя шестами, они погнали свою гондолу быстрее всех остальных лодок. Четверо грабителей уселись на скамьях и засмеялись.

Эдеард, Максен и Кансин выбежали на берег канала и проскочили до самых ступеней причала, рискуя свалиться в воду.

— Мерзавцы! — крикнул вслед преступникам Максен.

Один из гондольеров издевательским жестом махнул им шляпой, украшенной зелеными и синими лентами. Гондола уже отошла вниз по течению ярдов на двадцать. Эдеард с мрачной уверенностью понял, что грабители беспрепятственно продолжат свой путь до самого Сампалока, а пострадавший торговец будет разорен.

— Помогите нам, — крикнул он оставшемуся у причала гондольеру. — Помогите их догнать.

Эта гондола сияла на солнце черными лакированными бортами, а навес над ней был вышит алыми птичьими лапками. Эдеард почему-то вдруг понял, что она принадлежит той женщине, которую они обогнали.

— Не могу, парень, — ответил лодочник. — Это личная гондола госпожи Флорелл.

Эдеард прикинул, не столкнуть ли его в канал и не реквизировать ли гондолу, чтобы пуститься в погоню. Но он не имел ни малейшего представления, как работать шестом.

Над водой раздался громкий хохот. Грабители, уже уплывшие на три десятка ярдов, перегибались через борта, сыпали насмешками и размахивали руками. У Эдеарда от такого издевательства заледенела кровь. Он свирепо усмехнулся. Какая-то часть его ярости видимо просочилась наружу. Максен и Кансин отшатнулись. Хохот прекратился.

Эдеард протянул третью руку и вырвал из рук грабителя похищенный ларец. Бандит судорожно схватил воздух, но ящичек уже поднялся над гондолой футов на десять. Грабители попытались вернуть добычу при помощи своих третьих рук.

— И это все, на что вы способны? — поддразнил их Эдеард.

Их старания даже не ослабили его хватки.

Люди в гондолах в молчании смотрели, как ящичек плавно летит по воздуху и приземляется у ног злорадно улыбающегося Эдеарда. Он скрестил руки на груди и обратился к грабителям:

— Больше не появляйтесь в нашем районе, — отправил он телепатический посыл вслед удаляющейся гондоле. — Никогда.

— Считай, что ты уже сдох, паршивец, — пришел ответ.

Эдеард третьей рукой нажал на корму гондолы, заставив ее опасно качнуться. Но, чтобы ее опрокинуть, было уже слишком далеко, а потом все шестеро поспешно закрылись общим щитом.

Максен, рассмеявшись, сильно хлопнул Эдеарда по плечу.

— Клянусь Заступницей, ты лучший из нас, Эдеард. Самый лучший. Ты видел их рожи?

— Видел, — протянул Эдеард, ехидно улыбаясь.

— Этот день они никогда не забудут, — сказала Кансин. — Великие небеса, Эдеард, ты, верно, испугал их до смерти.

— Будем надеяться. — Он улыбнулся своим друзьям, уверенный, что это происшествие немного укрепило связь между ними. Кружевной зонтик ударил его по руке. — Ой.

Зонтик принадлежал пожилой женщине, которую они обогнали на тротуаре.

— В будущем, молодой человек, вы должны проявлять большее уважение к тем, кто старше вас и занимает более высокое положение, — заявила она Эдеарду. — Вы оттолкнули меня с дороги, когда гнались за кем-то, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. Я такого не потерплю.

— Э-э, да, мадам. Простите.

— Госпожа Флорелл! — Ее голос задрожал от возмущения. — И не притворяйтесь, что вы не знаете, кто я такая.

Эдеард услышал за спиной сдавленный смешок Максена.

— Да, госпожа Флорелл.

Она окинула его подозрительным взглядом. Эдеард решил, что на вид она не моложе, чем мастер Соларин.

— Я доложу о вас своему племяннику, — сказала женщина. — В былые времена в констеблях служили достойные люди. Но эти дни прошли. А теперь прочь с моей дороги.

Говоря по правде, он и не стоял у нее на пути, но все же сделал шаг назад. Женщина, шурша необъятной юбкой, прошла мимо и стала спускаться по ступеням на деревянный настил причала. Ее свита поспешила следом. Две горничные одарили его озорными усмешками. А потом вся компания погрузилась в гондолу.

— Видел? — заговорил Максен, обнимая Эдеарда за плечи. — Такова наша награда — почет и уважение от благодарного населения.

— Кто это? — простонал Эдеард.

Его вопрос вызвал у Максена очередной приступ смеха.

— Ты действительно не знаешь? — недоверчиво спросила Кансин.

— Нет.

— Помимо всего прочего, это госпожа Флорелл, тетка нашего мэра.

— Ого. Полагаю, такая встреча не сулит нам ничего хорошего, да?

— Верно. В последние сто лет каждый мэр приходится ей каким-то родственником. По существу, она и решает, кого изберет Высший Совет.

Эдеард покачал головой и посмотрел на гондолу. Госпожа Флорелл скрылась под навесом. Гондольер подмигнул ему и отчалил.

— Надо возвращаться, — сказал Эдеард.

Неунывающий Максен нагнулся, чтобы поднять ящик. Ощутив его тяжесть, он оглянулся на Эдеарда.

— Я чувствую, что здесь полным-полно цепочек на шею. Должно быть, золотые.

— Я надеюсь, что с ним все в порядке, — сказал Эдеард.

— С Чаэ? — с некоторым беспокойством спросила Кансин.

— Нет, с пострадавшим торговцем.

— А, да. Наверное.

Высоко над Главным каналом ген-орел парил в потоках нагретого воздуха, не теряя из виду потрепанную гондолу, спешившую к Сампалоку.

Эдеард и его товарищи вернулись на место преступления, когда большая часть людей уже разошлись. Несколько торговцев в отличительных темно-зеленых фартуках суетились вокруг поставленных на место прилавков и заново раскладывали товар. Бойд и Динлей помогали закрепить сорванный при нападении навес.

Раненый торговец все еще лежал на земле. Возле него на коленях стояла женщина, а у ее ног виднелся открытый докторский саквояж. Ей помогали двое подмастерьев. Они уже забинтовали грудь мужчины, и женщина, неподвижно замерев и прикрыв глаза, положила руку на повязку. Ее третья рука манипулировала рассеченной плотью, соединяя разорванные сосуды и связки. Утонченное лицо застыло от напряжения. Время от времени женщина негромко отдавала команды своим помощникам, и по ее указанию они задействовали свой телекинез.

Эдеард внимательно смотрел, одновременно пытаясь проследить за ходом процесса и своим про-взглядом. Доктор Сенео никогда не пользовалась для операций третьей рукой, хотя Фахин рассказывал, что во врачебных книгах такая тактика рассматривается.

— Вы трое в порядке? — пришел телепатический посыл от Бойда.

— Конечно, — ответил Максен.

Бойд взглядом указал на сержанта Чаэ, беседующего с группой торговцев.

— Будьте осторожны, — едва слышно прошептал он.

Чаэ направился к ним с искаженным яростью лицом. Его ботинки так тяжело ступали по серо-коричневому тротуару, что Эдеарду показалось, будто они оставляют в твердом покрытии отпечатки. Он и сам не понял, как вышло, что он встал впереди Максена и Кансин.

— Мне кажется, вы получили недвусмысленный приказ, — угрожающе спокойным тоном заговорил Чаэ.

Вся радость Эдеарда от возвращения похищенного ящика мгновенно испарилась. Он и не думал, что Чаэ может так разозлиться. На этот раз сержант даже не пытался скрыть свои чувства.

— Но, сержант…

— Я приказывал вам остановиться или нет?

— Ну, да… Но…

— Значит, вы меня слышали?

Эдеард опустил голову.

— Да, сержант.

— И вы не повиновались. Мало того, вы навлекли угрозу на себя и своих коллег. Вы напали на членов банды, к тому же при оружии. А если бы у них были пистолеты?

— Мы вернули его, — вызывающе заявил Максен.

— Что?

— Мы отняли его у грабителей, — громко объявил Максен.

Он слегка повернулся, чтобы видеть соседних торговцев, и поднял ящик Волна восхищения, выплеснутая людьми на рынке, удивила Эдеарда И заставила замолчать сержанта Чаэ, хотя он и продолжал сверлить их сердитым взглядом. Максен шагнул к людям, стоящим ближе всех к раненому.

— Вот, — сказал он, демонстрируя ларец.

Один из молодых парней в зеленом фартуке вышел вперед.

— Я Монрол, Кавайн приходится мне дядей. Этот ларец они украли у него. — Он повернул диск замка несколькими уверенными движениями, и крышка поднялась. — Все на месте, — улыбаясь, объявил он и продемонстрировал открытый ящик всему рынку. — Абсолютно все. Они вернули его Констебли вернули похищенное.

Кто-то захлопал в ладоши. Вскоре к нему присоединились все зрители Послышался пронзительный одобрительный свист, а потом трех констеблей окружили мужчины и женщины в темно-зеленых фартуках. Им пожимали руки и хлопали по спинам. Сияющий Монрол обнял Максена, потом повернулся к Кансин. Эдеард тоже очутился в чьих-то объятиях.

— Спасибо, спасибо, — слышалось со всех сторон.

— Сержант Чаэ, — раздался глубокий бас.

Торговцы замолчали, пропуская вперед Сетерсиса. Пару раз Эдеард видел его, когда Сетерсис жаловался сержанту Чаэ, что патрули констеблей слишком редко посещают рынки. Сетерсис возглавлял ассоциацию торговцев Силварума и благодаря этому входил в состав совета городской торговли что придавало ему почти такой же политический вес, каким обладали мастера гильдий.

— Я правильно понял? — заговорил Сетерсис. — Неужели констебли наконец пришли нам на помощь?

Чаэ заметно смутился.

— На этот раз мы подоспели вовремя. — Яростный блеск в его глазах несколько угас, и на лице появилось почти благодушное выражение. — Я как раз собирался выслушать доклад своих самых отчаянных сотрудников о преследовании.

— Самых отчаянных? — Сетерсис усмехнулся, глядя на троих стажеров. — Да вы еще совсем юнцы, не так ли? Молодцы. Если бы у нас было больше таких парней среди констеблей, мы бы не оказались в нынешнем плачевном положении. Извини, девочка.

— Принято, — любезно ответила Кансин.

— Ну так расскажите же, как прошла погоня. Вам удалось спихнуть этих мерзавцев в канал?

— Нет, сэр, — сказал Эдеард. — Очень жаль, но они ушли на гондоле. Направились в сторону порта.

Его что-то удержало от упоминания о ген-орле, который показывал, что грабители уже миновали Лесную заводь и приближаются к Сампалоку.

— И никто из гондольеров нам не помог, — сердито буркнул Максен. — Хотя мы просили.

— Ха! Да это крысы в человеческом обличье. Но вы все равно отлично справились с работой. Не могу припомнить другого такого случая, когда констебли возвращали похищенные ценности. — Он многозначительно посмотрел на сержанта, и тот обиженно поджал губы. — Примите мою благодарность. Я уверен, остальные торговцы будут более приветливо встречать ваши патрули.

Эдеард понимал, что его лицо расплылось в дурацкой улыбке. Но ему, как и Максену, и Кансин, было все равно. А потом он вдруг увидел Динлея, стоявшего с таким видом, будто умер его близкий родственник.

Вскоре доктор объявила, что Кавайн поправится, и Чаэ приказал патрулю возвращаться в участок. Не говоря больше ни слова, он увел констеблей с рынка. На этот раз мысли сержанта были надежно скрыты, и Эдеард не мог определить, грозят ли им большие неприятности.

Максен обратился к Бойду с узконаправленным посылом, не скрывая его лишь от Эдеарда и Кансин:

«Что тут наговорил Чаэ?»

«Не так уж и много, — так же скрытно ответил Бойд. — Он кричал, чтобы вы вернулись. А когда понял, что вы уже далеко, ограничился помощью пострадавшему торговцу. Мне пришлось зажимать рану руками, чтобы хоть немного остановить кровь. Ее было так много, что я чуть не упал в обморок. Монрол рассказывал, что грабителям пришлось ударить его ножами два раза, прежде чем они смогли отнять ларец. Жаль, что я не побежал с ва но я замешкался в самом начале. Простите».

— Не стоит извиняться, — сказал Эдеард. — Чем больше я об этом дум тем больше убеждаюсь, как глупо поступил. Чаэ был прав.

— Что? — вслух воскликнул Максен.

Он тотчас посмотрел на Чаэ, но сержант, похоже, ничего не заметил.

— Четверо вооруженных ножами бандитов. Шестеро, если считать гондольеров. Нас могли убить, и только по моей вине.

«Мы вернули ящик».

— Повезло. Только и всего. Просто повезло. Сегодня Заступница нам улыбнулась. Завтра она может отвернуться. Нам надо действовать так, как поступают настоящие констебли. Надо работать сообща, одной командой.

Максен разочарованно покачал головой. Эдеард, обернувшись к Кана смущенно пожал плечами.

— Я побежала с тобой, — негромко сказала она. — Меня тоже занесло, так что не стоит обвинять только одного себя.

Эдеард кивнул. Чаэ шагал впереди, все еще ни на кого не глядя. Идущий рядом с ним Динлей старался даже не смотреть на товарищей. Возвращаясь на рынок с отбитым у грабителей ларцом, все трое чувствовали себя победителями; сейчас это ощущение быстро тускнело. Эдеарду хотелось просто повернуться и сбежать из города. Он знал, что в участке его не ждет ничего хорошего.

«Твое настроение совсем не похоже на радость возвращающегося героя», — пришло к нему послание Салраны, смягченное глубоким сочувствием.

Эдеард, подняв глаза к небу, робко улыбнулся.

— Извини. Мы отняли у воров добычу, но ведь мы гнались за головорезами из банды.

«Я знаю! Я все время следила за тобой про-взглядом. Ты был великолепен, Эдеард. Жаль, что я не пошла в констебли».

— Наш сержант не разделяет твоего восхищения. И, что еще хуже, он прав. Мы поступили неправильно.

«А вы не пробовали так и сказать пострадавшему торговцу?»

— Дело не в этом.

«Нет, в этом, Эдеард. Ты поступил правильно. И не важно, как ты добился успеха. Ты помог человеку. Заступница видела все, и она тобой довольна».

— Иногда надо совершить ошибку… — неслышно прошептал он.

Хорошее настроение частично вернулось, когда он представил, что бы сказал Акиим о нравоучениях и приказах Чаэ. Его суждение было бы кратким, но очень выразительным.

«О чем это ты?» — спросила Салрана.

— Так, ни о чем. Но я тебе благодарен. Сейчас мы вернемся в участок и постараемся разобраться с сержантом.

«Я всегда горжусь тобой, Эдеард. Расскажи мне вечером, чем все закончится».

— Обязательно. Я обещаю.

По возвращении в участок гнев Чаэ немного утих. Эдеард ждал, что сержант начнет кричать на них, как только за патрулем закроются ворота. Но Чаэ с грустным видом остановился, его защита на мгновение соскользнула, и Эдеард успел заметить, как сильно мысли Чаэ пропитаны усталостью.

— В малый зал, — скомандовал Чаэ.

Все послушно зашагали к зданию. Эдеард, пропустив товарищей вперед, немного помедлил у двери.

— Это полностью моя вина, — обратился он к Чаэ. — Я подбил их на погоню. Я не послушался вас и игнорировал тактику.

Несколько мгновений Чаэ внимательно рассматривал его, снова закрыв свои мысли от окружающих.

— Я знаю. А теперь представь, что бы произошло, если бы Сетерсис услышал, как я устраиваю вам разнос?

— Э-э, он, возможно, встал бы на нашу сторону?

— Верно. Парень, тебе пора повзрослеть и понять, как сохраняется равновесие в этом городе. Пойдем, я хочу поговорить со всеми вами.

Чаэ вошел в малый зал, и все констебли встали. Динлей аккуратно отдал честь.

— Отставить, — бросил Чаэ и третьей рукой захлопнул дверь. — Садитесь.

Стажеры недоумевающе переглянулись. Кроме Динлея, который все еще сторонился остальных.

— Итак, что вы можете сказать о своем поступке? — спросил Чаэ.

— Мы нарушили порядок, — осмелилась признаться Кансин.

— Да, нарушили порядок. Но мы спасли жизнь торговца. Отъявленные мерзавцы получили неприятный сюрприз. И похищенное добро возвратилось к его владельцу. Это положительные моменты. Следующие пару недель констебли будут пользоваться на рынках Силварума всеобщим уважением. В этом тоже нет ничего плохого. Я бы сказал, что вы поддержали власть закона. Эдеард?

— Сэр?

— Твой орел проследил за ними до конца?

— Э-э, да, сэр. Я видел, как они добрались до Сампалока и вошли в дом неподалеку от Главного канала. И пока еще не выходили оттуда.

— Итак, нам известен дом, в котором они предположительно живут. И что мы с этим будем делать? Собрать большой отряд и идти их арестовывать?

— Вероятно, нет.

— Почему? Они нарушили закон. Разве преступники не должны предстать перед судом?

— Слишком много усилий Из-за мелкого правонарушения, — сказал Максен.

— Верно. Так что, пожалуйста, отзови своего орла.

— Сэр.

Эдеард послал в небо команду и почувствовал, как орел сделал круг, сложил крылья и стремительно понесся к земле. Вскоре замелькали изображения большого канала.

Чаэ неожиданно улыбнулся ему.

— А ты действительно можешь так далеко отправлять телепатический посыл?

— Сэр?

— Все в порядке. Я не сержусь на тебя и ни на кого из вас. Так что расслабьтесь и, ради Защитницы, постарайтесь услышать то, что я вам сейчас скажу. Сегодня вы сделали то, ради чего сюда пришли: вы остановили преступление и защитили жителей города. Это хорошо, это означает, что у вас есть чувство долга и верности друг другу. Официально я руковожу вами еще два месяца, потом вы будете действовать самостоятельно, а я начну учить очередную группу безнадежных юнцов. И моя ответственность за вас на этом закончится. Но до тех пор я попытаюсь вбить в ваши головы понятие о пропорциональности и, возможно, познакомить с основами политики. Давайте-ка об этом подумаем. Бандиты слегка шокированы силой Эдеарда и разъярены до предела, поскольку вернулись с пустыми руками. В следующий раз они постараются сделать так, чтобы вылазка была более удачной. Они предпримут дополнительные меры. Бойд, что бы ты сделал на их месте? Как бы ты застраховался от неудачи?

— Взял бы пистолет?

— Весьма вероятно. Значит, при попытке их задержать патруль констеблей попадет под обстрел.

— Постойте, — воскликнул Эдеард. — Мы не можем допустить, чтобы это нас останавливало. Если мы будем бояться ответных выпадов бандитов, мы ничего не добьемся, и они одержат победу.

— Правильно. И что же из этого следует?

— В следующий раз мы погонимся за ними, но и только, — сказал Максен.

— Хороший вывод. Хотя, говоря откровенно, ваша реакция была почти правильной. Это я повел себя не слишком верно — в основном Из-за того, что беспокоился о тех, кто убежал. Есть древний закон природы, который гласит: каждому действию соответствует эквивалентное противодействие. Если эти бандиты среди белого дня явились на рынок и с ножом напали на торговца, значит, они не ожидали реакции констеблей. Они переступили черту. Но это еще не значит, что вы втроем можете гоняться за четырьмя грабителями. С ножами и пистолетом или даже без оружия, они превосходят вас численностью. В этом-то все и дело. Это неправильно. Кроме того, неправильно оставлять без помощи пострадавшего гражданина. Вы не остановились, чтобы ему помочь, хотя должны были. И еще: вы позволили своему инстинкту перевесить мой приказ, а это еще большее преступление, независимо от того, насколько вы были правы. Моя обязанность — научить вас профессионально реагировать на сложные ситуации, и, похоже, я в этом не преуспел. Сегодня я склонен списать ваши проступки на волнение новичков и общее замешательство. Опыт вам нужен не меньше, чем теория, так что я никого не стану наказывать. Но поймите, такое не должно повториться снова. В следующий раз при нарушении закона вы будете действовать согласно уставу. Я понятно объяснил?

— Да, сержант, — хором ответили они.

— Значит, мы понимаем друг друга. Так что можете сегодня вечером отправляться в «Орел Олована», можете напиваться, но завтра утром вы должны явиться в этот зал и усвоить очередную порцию теории. И в нарушение своих привычек хочу вам сказать: пока вы не сдадите выпускные экзамены, вы остаетесь стажерами.

— Я оказался ни на что не годен, — пожаловался Динлей. — Я как будто заледенел. Я ни на что не годен.

Он снова отхлебнул пива.

Эдеард покосился на Максена, но тот только пожал плечами. Они уже час просидели в «Орле Олована», и Динлей продолжал твердить одно и то же.Удивительно, что им вообще удалось вытащить его в это заведение. После того как Чаэ отпустил их из малого зала в участке. Динлей не сказал и десяти слов.

— Ты затормозил на пару секунд, не больше, — сказала Кансин. — Ты ведь был рядом с Чаэ, когда он приказал нам остановиться и помочь раненому. Ты не мог поступить иначе.

— Я должен был ослушаться его, как и вы. Я провалился.

— Ох, милосердная Заступница, — пробормотала Кансин и уселась на: вое место. Она пришла сюда в бело-синем платье с оранжевыми цветами. Оно не было ни самым модным из всего, что Эдеард видел в Маккатране, ни даже новым, но на ней выглядело отлично. Короткая стрижка выделяла не среди остальных девушек, носивших длинные волосы по последней моде. Но такая прическа оттеняла ее немного плоский носик и узкие темно-зеленые глаза и была ей к лицу. Даже после нескольких месяцев знакомства Кансин оставалась такой же загадочной, как и в первый день. Хотя Эдеард никогда не думал о ней иначе, чем как о коллеге и хорошем товарище.

— Никто не провалился, — сказал Эдеард. — Сегодня была такая неразбериха… Но ты ведь помог Чаэ с пострадавшим.

— Я впал в ступор, — обреченно повторил Динлей. — Я вас всех подвел. Подвел своих родных. Знаете, они ждут, что через десять лет я стану капитаном участка.

— Давайте еще выпьем, — предложил Максен.

— О да, это решит все проблемы, — едко заметила Кансин.

Максен подмигнул ей, а потом направил заказ телепатическим посылом официантке.

Одним заказом он не ограничился. Эдеард заметил, как девушка покраснела и с показным возмущением усмехнулась в ответ.

«Как он это делает? Дело даже не в словах, а во всех его манерах. И почему я так не могу?»

Эдеард откинулся назад и уставился на приятеля критическим взглядом. Максен сидел на небольшом диванчике в середине между Эвалой и Николар. Обе девушки немного наклонились в его сторону. Они смеялись его шуткам, ахали и хихикали, слушая рассказ о происшествии на рынке, превратившийся в полную волнующих подвигов легенду, которой Эдеард уже не узнавал. Он считал, что Максен, со своими светло-каштановыми волосами и квадратной челюстью, довольно красив. Его карие глаза постоянно сверкали весельем, граничащим с насмешкой, и это придавало ему особую привлекательность. Сегодня он надел светло-коричневые брюки из мягкой замши, подпоясанные сплетенным из кожаных полосок поясом, и небесно-голубую атласную рубашку, едва видневшуюся из-под темно-зеленого сюртука.

«Я бы никогда не отважился надеть такой яркий костюм, а на нем он смотрится великолепно. Настоящий младший сынок из благородного семейства».

В сравнении с Максеном они все выглядели довольно уныло. Эдеард был вполне доволен своим черным пиджаком, сшитыми на заказ брюками и высокими, до колен, ботинками. Но рядом с Максеном он выглядел нищим приятелем, которого девушки из жалости пытались свести со своей не менее убогой подружкой. По этой причине… Эдеард старался не смотреть на сидящего напротив Бойда, на лице которого застыло выражение полного восторга. Рядом с ним, оживленно болтая о прошедшем дне, сидела Клеменса. Она была примерно такого же роста, как Бойд, да и по весу ему почти не уступала. Эдеард не мог удержаться, чтобы время от времени не смотреть украдкой на чрезвычайно глубокий вырез ее платья, особенно когда она наклонялась вперед, что случалось подозрительно часто.

Официантка принесла поднос с заказанным Максеном пивом. Динлей немедленно потянулся за кружкой, а Эдеард полез в карман за кошельком.

— Э, нет, сейчас моя очередь, — сказал Максен. Его третья рука бросила на поднос несколько монет. — Спасибо, — искренне поблагодарил он официантку.

Девушка улыбнулась ему, а Эвала и Николар прижались еще теснее.

Эдеард вздохнул. «Он к тому же всегда вежлив. Может быть, в этом все дело?»

— Бойд, — громко окликнул товарища Максен. — Прикрой рот, у тебя уже слюни текут.

Бойд щелкнул челюстью, бросил на Максена сердитый взгляд и густо покраснел.

— Не обращай на него внимания, — посоветовала Клеменса. Она положила ладонь ему на щеку, повернула к себе лицом и поцеловала. — Девушкам нравится, когда на них обращают внимание.

Эдеарду показалось, что Бойд от радости вот-вот лишится чувств.

— Надо выйти, — пробормотал Динлей. — Сейчас вернусь.

Он поднялся, покачнулся, но потом зашагал к арочному проходу в задней части бара, где находились туалетные комнатки.

К наличию туалетов на верхних этажах городских зданий Эдеард не сразу смог привыкнуть. Но и ресторан, занимающий сразу несколько этажей, тоже был для него в новинку. Как и бледно-оранжевый свет, распространяющийся с потолка, почти такой же яркий, как свет дневного солнца. В первый вечер, когда Эдеард пришел в «Орел Олована», его удивило, что на полу нет соломы. Жизнь в городе была цивилизованной. Теплое помещение, огни, простирающиеся за окном до самого моря Лиот, хорошее пиво и приятная компания друзей; все это как-то не вязалось с преступлениями и бандами, омрачающими жизнь горожан.

— Что ты делаешь? — прошипела Кансин, повернувшись к Максену. — Он и так уже много выпил.

— Так лучше для него. Он не буйствует, когда напьется. Еще пару пинт, и он заснет. И проснется только завтра утром, когда ему будет не до грустных раздумий. Нам надо помочь ему пережить сегодняшний вечер.

Кансин явно была с ним не согласна, но не могла подыскать возражений. Она оглянулась на Эдеарда.

— Логично, — признал он.

Максен послал официантке еще один заказ.

— Придется пожертвовать моей печенкой, чтобы помочь Динлею дожить до выпуска, — пожаловалась Кансин.

— Мы, констебли, все заодно, — сказал Эдеард, поднимая кружку. — За упокой наших печенок. Кому они нужны?

Они выпили.

— Не беспокойтесь, — сказал Максен. — Наше пиво разбавлено. А у Динлея в каждой пинте по две стопки водки.

Засмеялась даже Кансин. Она ткнула кружкой в сторону Максена.

— Какой ты…

— Красивый злодей? — продолжил за нее Эдеард, печально глядя на свою кружку.

«И это разбавлено? Ни за что бы не сказал. На вкус то же самое».

— В точку, — воскликнула Кансин.

— Благодарю. — Максен обнял за плечи обеих девушек, притянул к себе и поцеловал — сначала Эвалу, потом Николар.

— Нам придется побеспокоиться не только о сегодняшнем вечере, — сказал Бойд.

— Неужели Бойду стоит переживать за сегодняшний вечер? — спросил Максен у Клеменсы.

Она с вожделением посмотрела на Бойда.

— Нет, определенно не стоит. После ваших подвигов вы все в моих глазах настоящие герои. И заслуживаете награды.

— Он стремится реабилитироваться. И никакие слова сержанта Чаэ его не удержат. В следующий раз, как только мы столкнемся с ограблением или дракой, Динлей первым бросится в бой, чтобы задержать плохих парней.

— Я тоже так думаю, — согласился Эдеард.

— Придется нам это учитывать, — сказала Кансин. — Нельзя все время его прикрывать, мы сделаем только хуже. Но мы можем держаться рядом.

— Все за одного, — провозгласил Максен, поднимая кружку. — Всегда и во всем.

— Всегда и во всем, — хором крикнули они.

Эдеард так и не почувствовал воду в пиве.

Четыре ген-мартышки из участка констеблей медленно, словно в похоронной процессии, шли по улице и несли бесчувственного Динлея к его койке в общежитии.

Кансин оглянулась, присматривая за ними.

— Как ты думаешь, с ним все будет в порядке?

— Не совсем, — ответил Эдеард. — Если Максен не пошутил насчет водки, завтра его ждет дьявольское похмелье.

Он тоже оглянулся на мартышек. Их помощь была далеко не идеальным вариантом, но все же лучше, чем если бы тащить Динлея пришлось ему и Кансин. Бойд и Максен остались в таверне с девушками. Наверху там имелись уединенные комнатки, где они оба, несомненно, проведут ночь. Эдеард изо всех сил старался подавить в себе зависть.

— Ох уж этот Максен! — воскликнула Кансин.

— Он не такой уж плохой. Честно говоря, я предпочел бы, чтобы со мной рядом был он, а не Динлей.

— Я тоже.

— Но ты предпочтительнее, чем они оба.

Выпитое пиво и благоуханный ночной воздух сделали его легкомысленным. Именно поэтому он так и сказал.

Кансин ничего не ответила, и некоторое время они молча шли по длинной, почти пустой улице.

— Сейчас я ни с кем не хочу встречаться, — спустя некоторое время с грустью сказала она. — Я только недавно рассталась с одним человеком. Мы были помолвлены. Но… ничего хорошего не вышло. Ему была нужна обычная хорошенькая девочка, знающая свое место.

— Мне очень жаль. Но я бы сказал, что это его потеря.

— Спасибо, Эдеард.

Они еще немного прошли, глядя, как меняются их тени в ярком оранжевом сиянии наружных стен зданий.

— Я не понимаю, в чем твоя особенность, — негромко заговорила Кансин. — Я не о силе твоей третьей руки. Но ты отличаешься от других. Ты такой, каким я представляла себе сыновей благородных семейств, вернее, какими они были до того, как стали богатыми и толстыми.

— Во мне нет ничего благородного.

— Благородство не в семейных связях, Эдеард, оно рождается внутри. Где была твоя деревня?

— Эшвилль стоял в провинции Рулан.

— Это ничего мне не говорит. Боюсь, все мои познания в географии ограничиваются равниной Игуру.

— Эшвилль далеко отсюда, на самом краю диких лесов. Я покажу тебе на карте, если только смогу найти такую. Нам понадобился целый год, чтобы добраться сюда.

— Покажи его мне.

— Что? Ах, да.

Эдеард сосредоточился, стараясь подыскать воспоминание, правдиво отражающее облик его дома. Он решил, что это весна, когда деревья пробуждаются к жизни, ветер приносит тепло, а небо становится невыносимо ярким. Вместе с другими детьми он выбирался за крепостную стену и поднимался высоко на скалы, откуда смотрел вниз на уютно расположившиеся внизу домики.

Он услышал мягкий вздох и тогда понял, как увлекся воспоминаниями, окрашенными меланхолией.

— Ох, Эдеард, это так красиво. Что же случилось? Почему ты оттуда ушел?

— На деревню напали бандиты, — сдержанно ответил он.

За все время обучения в спальне общежития он ни разу не рассказывал своим товарищам всей правды об Эшвилле. Они лишь узнали, что его родные погибли от рук разбойников.

— Как жаль, — вздохнула Кансин. Она на мгновение ослабила защиту своих мыслей, дав ему ощутить ее сочувствие. — Это было очень страшно?

— Выжили Салрана и я. И еще пять человек.

— О Заступница!

Ее рука сжала его пальцы.

— Не беспокойся. Я давно с этим смирился. Только до сих пор мне не хватает моего мастера, Акиима.

Эмоциональный взрыв, всколыхнувший его разум, был настолько же сильным, насколько и неожиданным. Эдеард искренне верил, что оставил позади свою скорбь. А теперь, едва вызвав воспоминания о бывшем доме, почувствовал себя так, словно все произошло только вчера.

— Тебе надо поговорить с кем-нибудь из матерей Заступницы. Они могут дать хороший совет.

— Да, возможно. — Он снова заставил свои ноги двигаться. — Пойдем. У меня есть предчувствие, что завтра утром Чаэ будет к нам не слишком снисходительным.

Ген-мартышки уложили Динлея на матрас и прикрыли одеялом. Он даже не проснулся, только застонал и немного поворочался. Эдеард не стал утруждать себя тем, чтобы снять с него обувь. Он внезапно почувствовал себя невероятно уставшим и едва смог стащить свои ботинки и брюки. Ген-мартышки еще немного посуетились в спальне, собирая одежду для стирки.

Но, как только он наконец-то лег, растревоженные мысли мгновенно прогнали сон, которого так жаждало тело. Мысленным приказом Эдеард уменьшил яркость осветительной розетки на потолке до звездного мерцания. Городские здания откликались только на эту команду людей. Вскоре затихли и ген-мартышки. Сверху доносился едва слышный шум, обычные звуки ночной смены констеблей. Эдеард так до сих пор и не привык к странным изгибам стен. В Эшвилле при строительстве придерживались прямоугольных форм, и девятиугольный двор гильдии эгг-шейперов уже казался необычным. Здесь, в спальне, овальные ниши были почти замкнутыми комнатами с арочными проемами высотой в два человеческих роста. Эдеарду нравилось представлять эту комнату спальней какого-то аристократа из расы, построившей Маккатран. Возможно, у них было не два пола, как у людей, а больше. Вот почему здесь стояло шесть кроватей. В таком случае здание участка представлялось чем-то более значительным. Эдеард не мог только сообразить, как использовались маленькие помещения, напоминающие соты, где сейчас держали арестованных или хранили инвентарь.

Не успел он об этом подумать, как его про-взгляд устремился вниз, прямо сквозь полупрозрачную серую панораму здания участка. Изображение, казалось, полностью его окружило. На мысль подействовала сила тяжести, и Эдеард, подобно призраку, опустился ниже подвального этажа. Внизу в земле обнаружились трещины; извиваясь, они уходили все глубже и глубже. Некоторые щели были не шире пальца, через другие мог пройти человек. Трещины разветвлялись и пересекались между собой, образуя странный узор, и в рассеянных мыслях Эдеарда представлялись сосудами кровеносной системы в человеческом теле. В некоторых расщелинах он чувствовал воду, а по другим гуляли сильные ветры. Несколько небольших трещин содержали нити фиолетового света, горящего вне изогнутых стенок. Он попытался прикоснуться к ним третьей рукой, но она прошла насквозь.

Его про-взгляд постепенно расширялся и при этом слабел. Трещины распространялись от участка констеблей, проходили под улицей, сплетались с обширными филигранными контурами окружающих зданий. Эдеард от изумления открыл рот, а его про-взгляд все ширился и ширился; чем больше он расслаблялся, тем пространнее становилось его восприятие. В мозгу вспыхивали цветные полосы, словно его теневой мир обретал новую структуру. Эдеард больше не ощущал спальню. Сам участок превратился в маленький светящийся камешек, окруженный огромным завитком многоцветных искр.

«Маккатран».

Эдеард ощутил чудо его мыслей. Погрузился в мелодию, где один такт длился годами, а аккорды, если бы они обрели физическую реальность, могли бы сотрясти землю. Город спал долгим сном гиганта; отчаянная суматоха людей, паразитирующих на его физических оконечностях, его ничуть не беспокоила.

Он был доволен.

Эдеард, наслаждаясь древней безмятежностью, медленно погрузился в ничем не потревоженный сон.

Глава 6

Сколько еще? — спросила Корри-Лин.

Аарон сердито заворчал и проигнорировал ее вопрос. Он находился в тренировочной каюте, предоставленной ему кораблем, испытывал свое отреставрированное тело на гибкость и силу. Поднимал вес, толкал вес, сгибался и поворачивался. По выделению пота измерял выносливость, определял уровень поглощения кислорода новой мышечной тканью, скорость кровяного потока и проводимость нервных окончаний.

— Ты заранее знал, что Кватукс может это сделать, — ныла она. — Так что должен знать, сколько потребуется времени.

Аарон скрипнул зубами; сила тяжести отклонилась от вертикали и увеличилась, заставляя его тянуть рукоятку, зажатую в руке, и одновременно выкручивая тело. Биононики показали, что напряжение сухожилий приближается к критическому уровню.

Терпение Аарона тоже подвергалось критическому испытанию. Они провели на борту «Бестии» пятнадцать часов, и все это время Корри-Лин посвятила выпивке и нытью. Теперь она считала передачу ячейки памяти Иниго для прочтения ужасным предательством и просто неудачной идеей. В общем, глупостью. О чем и не переставала твердить.

— Значит, у него в мозгу появится нечто вроде мини-Иниго?

Аарон взглянул на уровень использования кислорода плечевыми мышцами. Показатели отличались от его собственных лишь на пару десятых процента. Не так уж плохо за пару дней. Лекарства и биононики сделали все, что могли, теперь очередь была за старой доброй физкультурой. Программа соответствующих упражнений поможет довести уровень до нормы примерно за неделю. Он отключил тренажерное оборудование.

— Что-то вроде того, — сказал Аарон.

Корри-Лин, уже не ожидавшая ответа, слегка вздрогнула. Она перевернулась на кушетке и потянулась за кувшином с тасимионовой Маргаритой.

— И когда ты задаешь вопрос мини-Иниго…

— Кватукс озвучивает для нас ответ. Да.

— Какая чушь.

— Посмотрим. — Он стянул футболку и стал изучать свой торс. Защитная пленка начала шелушиться. Кожа под ней была еще слишком нежной, но по крайней мере по цвету почти сравнялась с остальным телом. — Я собираюсь принять душ, — сказал он.

— Ты быстро восстанавливаешься, — насмешливо заметила Корри-Лин. — Хочешь, помогу помыться?

Аарон закатил глаза.

— Нет, спасибо.

Ему начинало казаться, что бегство Иниго не имело никакого отношения ни к Последним Снам, ни к тяжести от преклонения миллиардов людей. «А может, Корри-Лин стала такой после его исчезновения?»

Тренажерный комплекс утонул в переборке, а до появления душевой кабины Аарон успел сбросить шорты и только потом шагнул внутрь. Корри-Лин одобрительно присвистнула. Да, восстановление идет нормально, его член уже поднялся. Но, если Кватукс сумеет определить место, где скрывается упрямый мессия, помощь Корри-Лин будет ему нужнее, чем прежде. Поэтому Аарон понизил температуру спор до минимума и постарался переключить мысли на другие предметы. К сожалению, при скудости воспоминаний выбор оставался небольшой. Если только странные сны… Скачка верхом… ощущение молодости. Наверное, таким было его детство. Кажется, довольно приятным.

После душа Аарон вместе с Корри-Лин занялся изучением истории странного райеля, согласившегося им помочь. Они приняли во внимание сказанные им накануне слова и послали юз-дублей в унисферу на поиски файлов, касающихся истории планеты Дальняя в период войны против Звездного Странника. К их удивлению, было доступно более миллиона ссылок. На отбор полезной и проверенной информации ушло почти восемь часов. И даже после этого никаких упоминаний о присутствии Кватукса на Дальней обнаружить не удалось.

В бесконечном потоке документов описывалась погоня команды Брэдли Йоханссона за чужаком вплоть до самого его логова. Упоминался и таинственный отряд, посланный на помощь Найджелом Шелдоном. Одним из членов отряда был, конечно, Уилсон Кайм, этот факт вошел во все исторические источники. Как и его отважный полет на гиперглайдере над вершиной Геркуланума, и последующее его спасение лично Найджелом, и предательство Анны, и самопожертвование Оскара Монро. Говорилось и о Пауле Мио, а еще о десантной группе под названием Кошачьи Когти.

— А я и не знала, что Найджел сам послал Кэт на Дальнюю, — воскликнула Корри-Лин. — О чем он только думал?

После обеда и пары нейтрализующих алкоголь аэрозолей она опять обрела способность рассуждать трезво. Некоторые аспекты поисков вызвали у нее неподдельный интерес.

— Он же не мог предвидеть будущее.

В некоторых документах упоминалось, что в преследовании участвовал чужак. Но в то время было уже широко известно об участии в отряде мобайла Боуза. И ни слова не говорилось о райеле. В одном из файлов речь шла о помощи группы барсумианнев, поскольку Йоханссон доставил на Дальнюю их Святой Грааль в области генетики. Но что это было на самом деле, никто не знал.

— Давай попробуем подойти с другой стороны. — предложил Аарон. Он дал задание юз-дублю отыскать файлы, относящиеся к гражданке Содружества по имени Тигрица Панси в период войны.

Портал каюты воспроизвел ее ошеломляющий облик.

— Не может быть, — заявила Корри-Лин.

Аарон тоже с большим недоверием посмотрел на женщину. Она казалась почти безобразной: волосы в ужасном состоянии; некачественное перепрофилирование лица, нарушившее симметрию глаз, носа и губ, и усугубляющий эти промахи макияж; смехотворным образом увеличенная грудь; обтягивающая одежда, какую не будет носить ни одна девчонка старше двадцати лет — а женщине на снимке явно требовалась процедура омоложения.

— Заключила контракт с «Придорожной студией» на Октиере, — прочитала текст Корри-Лин. — Появлялась в значительном числе их, гм, постановок. Покинула студию в последний год войны против Звездного Странника. И больше никакой информации. Ничего: ни адреса в киберсфере какой-либо планеты, ни записей об омоложении, ни свидетельства об утрате тела. Она просто исчезла из поля зрения.

Аарон тряхнул головой и отключил проекцию.

— В то время это было довольно просто. Началась колоссальная миграция с Утраченных двадцати трех планет, которые завоевали праймы. Затем случился настоящий хаос.

— Совпадение?

— Райели не склонны лгать. Может, Кватукс действительно на ней женился. Она кажется достаточно эмоциональной.

— Я бы охарактеризовала ее иначе, — пробормотала Корри-Лин. — А как она попала на Дальнюю? Планета была отрезана от всего мира несколько десятков лет, пока туда не начали летать космические корабли.

— Вероятно, она была в команде Йоханссона. Не думаю, что это важно.

— Не важно, но интересно. А зачем туда отправился райель?

— Хочешь его об этом спросить?

Она покачала головой.

— Нет, это неудобно.

— Я сам у него поинтересуюсь.

— Не надо. Оставим это.

— Но ты права. Очень интересно. Похоже, полученная мной информация подтверждается. Кватукс помогает людям.

— Он сказал, что помогал раньше. До убийства Тигрицы Панси.

— Совершенного не кем-нибудь, а именно Кэт. Это кого угодно может освободить от зависимости, какой бы приятной и укоренившейся она ни была.

— Да, благодарение Оззи, Паула Мио все-таки изловила ее.

— Угу. И приблизительно через четыре сотни лет мы все сможем порадоваться ее выходу из небытия.

— Брр. Не хотела бы я в тот момент оказаться поблизости.

— Кватукс хорошо знал Паулу Мио, — сказал Аарон. — Интересно, имеет ли для нас значение этот факт.

— С какой стороны?

Он помедлил, спрашивая свое подсознание, но никаких подсказок не получил.

— Не имею понятия.

Интел-центр «Бестии» известил их о вызове Высокого Ангела.

«Прошу приготовиться к телепортации», — сказал им чужак.

— Вот тоска, — пробормотала Корри-Лин, поднимаясь с кушетки. — Как я не люблю эту…

Каюта исчезла. Они снова оказались в большом круглом зале перед Кватуксом.

— …часть.

Корри-Лин недовольно наморщила носик.

Аарон поклонился Кватуксу: Спасибо, что сделал нам одолжение.

— Не стоит благодарности, — прошептал огромный чужак.

— Твои усилия увенчались успехом?

— Я прожил ранние годы жизни Иниго. В них нет ничего выдающегося.

Аарон смотрел только на Кватукса, избегая взгляда Корри-Лин. Но его гея-частицы уловили всплеск, вызванный в ее мыслях этим высказыванием.

— Тем не менее воспоминания Иниго должны были помочь тебе понять мотивы его поведения.

— Им движет чувство вины.

— Вины?

— Всю жизнь он скрывал свою сущность от всех: от родных, от любимых и врагов.

— Ты имеешь в виду Протекторат?

— Да. Он знал об их постоянном наблюдении. Со временем, изображая обычного человека, он даже стал получать злорадное удовольствие. И это послужило одной из причин его отъезда на станцию «Центурион».

— Хорошо, понимаю. А куда он мог отправиться сейчас, учитывая обстоятельства его дальнейшей жизни?

— На Ханко.

К такому ответу Аарон был абсолютно не готов. Ни в малейшей степени.

— Одну из Вторых сорока семи планет?

— Да.

— Мне известно, что население Анагаски пришло оттуда, но они были вынуждены покинуть планету, потому что после атаки праймов она стала непригодной для жизни. Там ничего не осталось. Совсем ничего.

— Иниго всегда тянуло в мир, который он считал родиной своих предков, — сказал Кватукс. — Не забывайте, что он не принадлежал к обществу Прогрессоров, сложившемуся на Анагаске. Его личность начинала формироваться на Ханко, а одержимость предками возникла Из-за раннего расставания с отцом. Подобная травма не проходит бесследно ни для одного ребенка, будь он Высшим или Прогрессором, особенно если он чувствует печаль матери.

— Рана, которой он не давал заживать то ли непреднамеренно, то ли нет.

— Верно. Ханко представлял идеальный выход для того, кто растерян так, как был растерян Иниго. Реальное, но в то же время недостижимое место. Иллюзия, которой не грозит крушение. Он часто совершал пожертвования в благотворительные общества поддержки команд Реставрации. Это говорит о многом. На Анагаске он не был богатым человеком.

— И ты считаешь, что он вернулся туда?

— Если он покинул Воплощенный Сон Из-за неуверенности в дальнейшем пути, я с высокой долей вероятности полагаю, что именно это он и сделал. Он Высший, и климат и радиация на него не подействуют.

— В этом предположении слишком много неизвестных.

— Если бы вы имели на руках факты, вас бы здесь не было.

— Прошу прощения. Я ожидал услышать о его бегстве за пределы Содружества или о какой-то тайной политической силе, его прикрывающей. Но Ханко… Теперь понятно, почему его до сих пор никто не отыскал.

— Вы отправитесь туда?

Аарон взглянул на озадаченно моргающую Корри-Лин.

— Да, — ответил он.

— Амбиции и добрые намерения всегда образуют превосходную стартовую площадку, — сказал Ликан. — Потом вам приходится сталкиваться с реальностью, о которой вы и не подозреваете. Вы или приспосабливаетесь, становитесь реалистами и отвечаете соответствующим образом, или начинаете барахтаться, пока не потонете под грузом собственных неудач. Мне известно, что присутствующих в этой аудитории нельзя назвать неудачниками. Неудачник просто не смог бы оплатить входной билет. — Он усмехнулся, услышав сдержанное одобрительное бормотание. — В жизни либо давите вы, либо давят на вас. То же самое и в бизнесе…

Араминта, сидя в третьем ряду от кафедры, окинула взглядом своих коллег-предпринимателей. Можно было подумать, что здесь собрали армию клонов. Энергичные молодые люди, превосходно одетые и тщательно причесанные; старательно внимают словам богатейшего человека планеты, рассказывающего о том, как достичь этого самого богатства. Каждый отчаянно пытается уловить малейший намек на шанс овладеть рынком, мудрое изречение о финансовых тенденциях, об ожидающихся новых законах, о государственных проектах, в которых стоит поучаствовать.

Если они считали, что Шелдонит все это им выложит, их ждет огромное разочарование. Результат предварительного анализа: Ликан — человек безжалостный. Он приехал в Колвин-сити прочитать очередную лекцию на тему «Как я этого добился», чтобы поддержать свой авторитет и популярность, а не ради помощи своим юным соперникам. Лекции шли на пользу бизнесу, а заодно Ликан получал удовольствие от всеобщего восхищения. Вся эта затея наглядно иллюстрировала его любимый лозунг: выигрыш всегда и во всем.

Араминта представила, как разозлился бы Бови, и едва заметно улыбнулась. В окружении истинно верующих в идею подобные мысли граничили со святотатством. Но Бови всегда с недоверием относился к богатым и могущественным. Всех политиков он считал бесполезными и некомпетентными. Всех миллиардеров — развращенными преступниками. Он был одним из только что упомянутых неудачников, но он ей нравился. Ее забавляло, когда самый молодой его вариант, четырнадцатилетний подросток, отчаянно критиковал кабинет министров за социальные программы. Мистер Бови, как каждый самостоятельный предприниматель, искренне ненавидел чиновников и налоги, требуемые не только для продолжения работы, но и для расширения дела. Четырнадцатилетних подростков, по ее глубокому убеждению, не интересовали проблемы взрослых, в первую очередь их мучили беспочвенные страхи и неосуществимые стремления. Она очень хорошо это помнила.

Араминта сочувственно вздохнула. Громче, чем следовало. Взгляд Ликана устремился в ее сторону, но речь не прервалась ни на мгновение. Ее губы самокритично поджались.

Лекция оказалась точно такой, как Араминта и ожидала. Бесконечные рассуждения о целеустремленности, несколько анекдотов, полный набор рекомендаций по размещению капиталов и нескончаемая демонстрация зубов в улыбках во время пауз для аплодисментов или смеха. Араминта даже аплодировала вместе со всеми. В общем-то, стандартный набор фраз, но в этой пустой болтовне попадались крупицы полезной информации. Араминту интересовала молодость Ликана и то, как ему удалось от малого предприятия, как у нее, перейти на уровень корпорации. Согласно Ликану, расширение бизнеса невозможно без риска и готовности предпринимателя к решительным шагам. Наряду с целеустремленностью и тяжелой работой он немало говорил и об уверенности в собственных силах. Араминта представила себе встречу Ликана и Ларила. Вот это был бы интересный разговор.

Ликан закончил лекцию и удостоился бурной овации. Вместе со всеми Араминта поднялась со стула и немного похлопала в ладоши. Она-то хотела бы получить более определенные рекомендации, возможно, описание конкретных случаев. Председатель ассоциации малого бизнеса Колвин-сити поблагодарил высокопоставленного гостя и объявил, что в соседнем зале всем участникам предложены освежающие напитки и закуски.

Араминта вышла из аудитории и увидела, что ее собратья, хозяева мелких предприятий, уже собрались небольшими группами и оживленно обсуждают лекцию, поглощая бесплатную выпивку и бутерброды. Из обрывков разговоров по пути к бару она поняла, что в подавляющем большинстве это были владельцы виртуальных компаний. Речь шла о кривых расширения, комбинированном стимулировании сбыта и способах слияния. Проходя мимо мужчин, она ловила на себе их взгляды. Многие приветливо улыбались, а ее юз-дубль даже принял несколько пробных запросов с комплиментами и приглашениями. Юз-дубль не получил команды отвечать — анонимные запросы годятся только для подростков. «Если хочешь пригласить меня поужинать, наберись смелости сказать об этом в лицо». Сегодня она выбрала темно-бирюзовое платье, выгодно оттенявшее ее волосы. Откровенно говоря, вырез был немного низковат, а юбка коротковата для деловой встречи, но Араминта стала уже достаточно уверенной в себе, чтобы не беспокоиться об условностях — по крайней мере на таком уровне. В этом ей помогли обретенная независимость и влияние Крессиды.

— Грушевый напиток, — сказала она бармену.

— Интересный выбор.

Она обернулась и увидела стоящего рядом Ликана. Для такого богача он выглядел странно. Лицо казалось слегка отекшим, щеки покраснели, словно он запыхался. И биологический возраст значительно превышал общепринятый уровень — на вид ему было далеко за тридцать. Одежда — явно дорогая — смотрелась так, словно при выборе он руководствовался рекламными объявлениями. Шикарный пиджак из акульей кожи с блеском никак не подходил к фиолетовой рубашке с зеленым шейным платком. А коричневые брюки лучше было бы надевать для работы в саду.

— Вечером мне еще предстоит поработать, — сказала она. — Не хочу терять здравый смысл Из-за алкоголя.

— Превосходное чувство меры. Мне это нравится.

— Спасибо, — равнодушно ответила она.

— У меня создалось впечатление, что сегодняшний вечер тебя несколько разочаровал.

Люди вокруг стали поглядывать в их сторону. Голос Ликана звучал так же громко, как и с трибуны, и это характеризовало его как сильную личность.

Араминта, обдумывая ответ, отпила немного из бокала.

— Я надеялась на более детальный анализ, — сказала она.

— Какие именно детали тебя интересуют? Не робей, ты заплатила за билет, ты имеешь право.

— Хорошо. Дано: маленькая успешная компания. Цель: перейти на следующий уровень. Вкладывать в дело всю прибыль и постепенно расширять объем работ — или взять ссуду в банке и перепрыгнуть сразу через несколько ступеней?

— Насколько небольшая компания?

— Одна женщина и несколько роботов.

— Специализация?

— Модернизация недвижимости.

— Хороший выбор для старта. Высокая прибыльность при небольших масштабах. Но имеется определенный потолок, особенно для единственного участника. После первых трех операций должно хватить прибыли на увеличение штата. После чего возможно не ограничиваться одним проектом. И время выбрано превосходно, благодаря Воплощенному Сну недвижимость разбирают, как горячие пирожки.

— Все относительно. При нынешнем спросе и покупать приходится по высокой цене.

— В таком случае предприниматель должен купить целую улицу не самого популярного жилья. Это обойдется дешевле, чем покупать дома по одному, и конечная цена поднимется, поскольку престижной станет вся улица.

— Серьезный шаг.

— Уровень риска, на который ты готова пойти, пропорционален растущему потенциалу. Если ты не решишься, останешься на одном месте. И это определит твою дальнейшую жизнь. Я почему-то думаю, что ты такого не хочешь.

— Вопрос: переход в состояние мультиличности может решить проблему увеличения штата?

— Нет.

— Почему?

— Переход в мультиличность не решает проблему персонала, хотя так может показаться со стороны. Строго говоря, это, скорее, стиль жизни, а не ведения бизнеса. Задумайся, чего ты сумеешь добиться, будучи мультиличностью, чего нельзя достичь при достойном агрессивном управлении. Поскольку ты сегодня пришла меня послушать, значит, ты задумываешься о будущем, задумываешься о большем. Недвижимость может стать фундаментом для корпоративной империи. Крепким фундаментом, у меня до сих пор имеется обширный пакет в этой области. Но, чтобы достичь значительного положения на рынке, ты должна разнообразить свои интересы. Так поступал Шелдон. Свою межзвездную транспортную монополию он использовал как источник средств, чтобы развивать в десятках миров индустриальные, коммерческие и финансовые предприятия.

Во время войны против Звездного Странника он был настоящим Императором Содружества.

— Вы тоже хотите стать императором?

— Да.

Его откровенность немного шокировала Араминту. Она решила, что он намеренно ее провоцирует.

— Почему?

— Потому что только тогда можно делать все, что захочешь. Абсолютная свобода. Разве не к этому все мы стремимся?

— Но с ростом могущества растет и ответственность.

— Так говорят политики, когда уговаривают нас проголосовать. Между политической и финансовой властью есть большое различие, особенно здесь, во Внешних мирах. И это я могу тебе продемонстрировать.

— Каким образом?

— Приезжай в мой дом на весь уик-энд. Ты сама увидишь, чего я достиг. И тогда решишь, хочешь ли ты жить так же.

— А как насчет ваших жен?

Всем было известно, что он старается подражать своему идолу, как в бизнесе, так и в стиле жизни, включая (возможно, и в первую очередь) и гарем.

— А что с ними?

— Они не будут возражать против моего визита?

— Нет. Они составят нам компанию в постели.

«Это мне урок: более откровенного приглашения нельзя и придумать». Она порадовалась в душе, что сумела удержаться от видимой реакции — не выдала себя ни выражением лица, ни языком тела. В сущности, дала ему понять, что способна ни в чем ему не уступать.

— Я принимаю приглашение, — сказала она таким тоном, словно речь шла об анализе финансового положения.

— Я знал, что не ошибся в тебе, — сказал он.

— В каком смысле?

— Ты уверена в себе и знаешь, чего хочешь. Это опасное сочетание.

— Для кого?

— Для всех остальных. Этим-то ты и привлекаешь людей.

— Тогда — выигрыш всегда и во всем, — пошутила она.

«Алексис Денкен» без труда скользнул в большой шлюз у основания купола райелей. Стена за кормой быстро восстановилась, заслонив звезды. Паула поднялась, тщательно разгладила складки на костюме и выпрямила спину. Высокий Ангел телепортировал ее сразу в личные покои Кватукса. Дома райелей традиционно делились на три секции: общедоступную, жилую и личную. И попасть дальше общедоступного зала мог разве что очень хороший друг хозяина. В этом зале пол был светло-голубого цвета, а потолок, в соответствии с традицией, терялся где-то высоко над головой. Серебристо-серые стены слегка пульсировали, словно по ним струилась вода, но не было слышно ее журчания, и в воздухе не ощущалось влажности. Позади зыбкой поверхности сменялись хрупкие пейзажи незнакомых звезд и галактик. Лишь одно изображение постоянно оставалось четким и неподвижным. Человеческое лицо, прекрасно знакомое Пауле.

Она склонила голову перед восседавшим в центре огромным чужаком.

— Паула, я рад твоему приходу.

— Мы давно не виделись, Кватукс. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Если бы я был человеком, сказал бы, что я в отличной форме.

— Я рада.

— Я достиг пятого эшелона Высокого Ангела.

— А сколько их всего?

— Пять.

Паула рассмеялась. Она уже забыла скрытый юмор Кватукса.

— Значит, ты теперь капитан.

— Я удостоился этой чести.

— Прими мои поздравления.

— А ты, Паула? Ты по-прежнему преуспеваешь?

— Я по-прежнему очень занята. Для меня это одно и то же.

— Чего и следовало ожидать. В вашей расе лишь немногие живут в своем теле так долго, как ты.

— И именно поэтому я здесь. Мне нужна информация.

— Совсем как в старое доброе время. Очень интересно.

Паула внимательно посмотрела на чужака, слегка склонив голову набок. Последняя фраза прозвучала немного странно. Все глаза Кватукса по-прежнему были устремлены на нее. В давние времена он никогда не отваживался ее поддразнивать. Но тогда, до самого окончания войны со Звездным Странником, он выглядел настоящей развалиной. Она и сама тоже сильно изменилась.

— Совсем недавно купол райелей посетил корабль «Алини». Не можешь ли ты мне сказать, были на борту эти люди?

Ее юз-дубль воспроизвел изображения Аарона и Корри-Лин.

— Были, — прошептал Кватукс.

— Что они хотели?

— Я полагаю, их миссия была конфиденциальной.

Она окинула своего давнего друга проницательным взглядом; напрашивающийся вывод был ей не слишком приятен.

— Это ведь ты их принимал, да?

— Да.

По нижнему ярусу щупалец Кватукса пробежала дрожь, что было равносильно краске стыда на лице человека.

— Кватукс, ты прочел воспоминания Иниго?

— Да.

— Почему? — с неподдельной тревогой спросила она. — Я думала, это закончилось несколько столетий назад. Тигрица…

Она не договорила. Ее взгляд приковало к себе изображение за стеной. Глупая беззаботная ухмылка Тигрицы Панси сияла перед ее глазами, свидетельствуя о бездумном счастье женщины.

— Я понимаю, — зашептал райель. — Но могу тебя заверить, это не означает возвращения к моей давней зависимости. Немногие райели отказались бы от возможности исследовать разум Иниго. Паула, в своих снах он видит Бездну. Бездну! Эта мрачная загадка терзает нас так, как люди и представить себе не в силах.

— Хорошо. — Паула провела рукой по волосам, стараясь забыть о личных вопросах, которые затрагивало это расследование. — Ячейка памяти Иниго была похищена из клиники на Анагаске. Почему ты помогал Аарону?

— Я не знал, что воспоминания украдены. Он прибыл на корабле с ультрадвигателем. Подразумевалось, что он представитель правления АНС. Хотя прямо он об этом не говорил. Извини. Боюсь, что меня использовали. Какая глупость, с моей-то стороны. Его обман был почти очевиден.

— Не вини себя. Такое случается и с лучшими из нас. Так что же он хотел узнать?

— Он просил предположить, где Иниго может сейчас скрываться.

— Разумно. И это само по себе любопытно. О твоей бывшей проблеме известно лишь немногим людям. Вероятно, один из них присоединился к фракции. И что же ты ему ответил?

— Я предположил, что Иниго может быть на Ханко.

— Ханко? Но от этого мира остались только радиоактивные развалины. — Она помолчала, обдумывая новую мысль. — Впрочем, если не считать Землю, Ханко — его этническая родина. И все же очень странный выбор.

— Тебе известно, что он Высший от рождения?

— Нет, неизвестно. Об этом не говорилось ни в одном файле. Ты уверен?

Самые крупные щупальца Кватукса взволнованно вздрогнули.

— Я прожил первые сорок лет его жизни, Паула. Через меня ты говоришь с молодым Иниго.

— Если ни я, ни правление АНС ничего не знали, значит, можно не сомневаться, что знал лишь очень ограниченный круг людей. Но это все меняет. Ничего удивительного, что его до сих пор никто не обнаружил. Личные ресурсы Высшего намного превосходят способности обычных людей.

— Ты отправишься вслед за Аароном и Корри-Лин?

— Еще не знаю. Я не предполагала, что Аарон так близко подобрался к Иниго. Но, даже если тот действительно на Ханко, Аарону потребуется время, чтобы его отыскать. Придется проконсультироваться с правлением АНС. Спасибо за помощь, Кватукс.

— Я всегда рад тебе помочь, Паула. Всегда.

Она уже собралась попросить, чтобы ее телепортировали обратно на корабль, но немного помедлила.

— Кватукс, что думают райели о паломничестве?

— То, что это невероятная глупость. Одно дело — снять барьер вокруг Альфы Дайсона, но такой поступок поднимает ваше упрямство на качественно новый уровень. Почему правление АНС это допускает?

Паула вздохнула.

— Не имею понятия. Люди всегда стремятся лично испытать пределы своих возможностей. Таков инстинкт.

— Глупый инстинкт.

— Мы не настолько стары, как вы. Мы не обладаем расовой мудростью и тем более не чувствуем ответственности.

— Высшие достигли этого уровня.

— Принцип всеобъемлющей ответственности лежит в основе их культуры, но отдельные личности еще далеки от его понимания. А что касается АНС, это интеллектуальный эквивалент первобытной трясины; кто знает, что выползет из нее к концу дня? Я начинаю сомневаться в способности правления АНС поддерживать порядок.

— Ты говоришь всерьез?

— Не знаю, — призналась Паула. — Все это дело меня сильно тревожит. Слишком много людей играют с катастрофически опасными неизвестными. Часть меня, старая часть, приверженная порядку, стремится закрыть проект паломничества. Я считаю его чудовищным безрассудством. С другой, либеральной стороны, я признаю, что все эти люди имеют право искатьсвое счастье, раз уж Содружество их не устраивает.

— Но, Паула, их «право» искать решение проблем в безупречности Бездны ставит под угрозу всю остальную Галактику. Нельзя позволить им осуществить это право.

— Верно. И все же у нас нет неопровержимых доказательств, что Бездна отреагирует именно так, как утверждаете вы.

Кватукс помолчал, словно ее слова ошеломили его.

— Ты сомневаешься в нас, Паула?

— Люди должны сами во всем убедиться. Такова наша природа, Кватукс.

— Это я понимаю. И мне жаль вас.

— Не стоит впадать в уныние. Даю тебе слово, что я изо всех сил стараюсь разобраться с этой проблемой.

— Ты была и осталась благородной личностью. Я надеюсь на твой успех. Я бы не хотел конфликта между нашими расами.

— Его не будет.

Высокий Ангел телепортировал Паулу обратно в каюту «Алексис Денкен». Современный космический корабль предоставлял ей всевозможные удобства, совсем как номер в отеле, только с отвратительным видом из окна. Паула выбрала для себя простой стул и вынула из шкафчика гитару. На текущем отрезке жизни она увлеклась музыкой. По мере ослабления генетически заложенных ограничений стал расширяться ее культурный кругозор. Живопись она никогда не могла оценить по достоинству, поскольку в каждой картине искала рациональное содержание. Литература в большей мере удовлетворяла ее запросы, в книгах рассматривались различные проблемы и имелась развязка. Но в последнее время книги редко появлялись в унисфере, современные авторы отдавали предпочтение либретто и сценариям для постановок в области ощущений. Хотя классика ее радовала; единственное, чего она старалась избегать, это детективов и триллеров. А поэзию, как устаревший абсурд, не воспринимала совсем. Зато музыку можно было подобрать для любого настроения и для любых условий. Немалое удовольствие ей доставляло прослушивание самых различных произведений: от оркестровых аранжировок до самодеятельности, от джаза до гея-пьес природы, от хорала до звездного танца. «Алексис Денкен» нередко мчался между звездными системами, содрогаясь от музыки Рахманинова, «Пинк Флойд» или «Дили КТС».

Паула села на стул и стала наугад перебирать аккорды, а потом постепенно перешла к «Бродяге» Джонни Кэша. Петь она даже не пыталась; в жизни имеются ограничения, с которыми приходится просто мириться. Вместо этого интел-центр включил в каюте изображение Человека в Черном, и тот начал тихонько подпевать мелодии.

Музыка помогала ей думать.

Она знала, что должна отправляться прямо к Оракуму или даже Ханко, но больше всего ее беспокоили последние слова Кватукса. Казалось, что вся эта ситуация с паломничеством создана специально для того, чтобы испытать ее суждения и объективность.

«Или это возраст заставляет меня впадать в уныние и неуверенность».

Паула оставила струны в покое. Человек в Черном бросил на нее укоризненный взгляд, но она лишь махнула рукой, интел-центр отключил проекцию.

Юз-дубль Паулы открыл канал связи с Казимиром — человеком, сочувствующим ее положению.

«Чем могу помочь?» — спросил Казимир.

— Я сейчас на Высоком Ангеле. Аарон передал ячейку памяти Иниго Кватуксу. Кто-то знал о пристрастиях нашего общего друга.

«Кватукс прочел воспоминания?»

— О да. Он сказал Аарону, что Иниго может скрываться на Ханко.

«Интересно. Вероятно, именно туда и направляется сейчас «Бестия», он же, Алини»».

— Да.

«Перед самым стартом «Бестии» в звездной системе появился еще один корабль с ультрадвигателем. Командующий флотилией на Высоком Ангеле доложил, что судно некоторое время стояло в кометном поясе, а потом от правилось по горячим следам».

— Неужели такими кораблями обладают все фракции? — возмутилась Паула. — Джастина засекла Экспедитора на Аревало за использованием м-поглотителя.

«Да, она мне говорила. То, что фракции открыто используют подобные технологии, очень важно. Это паломничество вполне может стать причиной раскола человеческой расы».

— И на чью же сторону встанешь ты?

«Флот был создан АНС, чтобы защищать людей от сильных и враждебно настроенных чужаков. Это я и продолжу делать до тех пор, пока занимаю свою должность. Если АНС предпочтет покинуть физическую реальность, я останусь и позабочусь о том, чтобы защита не ослабевала. Как ты думаешь, это означает встать на чью-то сторону?»

— Нет. Но план хорош.

«Ты собираешься преследовать Аарона?»

— Не сразу. Ты сможешь обеспечить защиту Ханко и Иниго, если он там?

«Я буду наблюдать и информировать тебя о развитии событий, но, как тебе известно, флот не может напрямую вмешиваться во внутренние дела граждан Содружества. Несмотря на масштаб проблемы, внешней угрозой ее назвать нельзя».

Ответ Казимира обескуражил Паулу. Она очень надеялась на его помощь.

— Тысячу лет назад я тоже не отступала от правил. Ничего хорошего из этого не вышло. Ты должен быть более гибким, Казимир.

«На то есть ты и другие представители правления, мне это ни к чему. Вы оперируете полутонами, а я имею дело с белым и черным».

— Такого деления не существует.

«Тем не менее я подчиняюсь законам, нарушать которые не намерен».

— Я понимаю. Просто сделай то, что сможешь.

«Обязательно».

«Бестия» вынырнула из гиперпространства в пяти тысячах километров над экватором Ханко. Исследующие поверхность датчики выдали несколько янтарно-желтых предупреждающих символов и даже пару красных. На поверхности местной звезды было неестественно много пятен, производящих угрожающе плотный солнечный ветер. Непрерывная пелена туч под пурпурным металлическим корпусом корабля отражала белый свет звезды обратно в космос, его однообразное сияние нарушали только вихри полярного сияния, несущиеся в стратосфере. Над атмосферой, намного выше геосинхронной орбиты, поднимались фиолетовые дуги излучения Ван Аллена, бомбардирующие планету высокоактивными частицами. «Бестия» соскользнула на орбиту с большим углом наклонения, и ее корпус замерцал от коронных разрядов.

— Добро пожаловать в ад, — пробормотал Аарон, изучая изображения на мониторах.

Сквозь плотный слой туч корабль при помощи радара высокого разрешения, стандартного радара, магноскана, датчиков квантовых искажений и электромагнитных сенсоров начал исследовать замерзшую землю внизу. В возникающей на экране картине появилось несколько коммуникационных маячков — единственный признак активности в этом заброшенном мире. С маяков передавались сигналы команды Реставраторов, запрашивающие контакты всех проходящих кораблей.

Корри-Лин мрачно смотрела на портал, а корабль наматывал вокруг планеты виток за витком, собирая детальную информацию о поверхности. Через двенадцать веков после атаки праймов из полярных областей все еще двигались ледники.

— Не могу представить, чтобы это место чем-то привлекло Иниго, — сказала она.

— Ты слышала Кватукса: Иниго привлекала мысль о родном мире предков.

— Если бы даже он прилетел сюда, хватило бы одного взгляда, чтобы тотчас повернуть обратно. Здесь же ничего нет.

— Даже сегодня здесь работают команды Реставраторов. — заметил Аарон, указывая на красные огоньки, мерцающие на карте.

Маяки выполняли роль примитивных ретрансляторов единственной сети связи между континентами.

— Это, должно быть, самое безнадежное дело во всей Галактике, — сказала она.

— Возможно, ты права. Семнадцать из сорока семи Вторых миров уже официально свернули программы Реставрации, а остальные постепенно угасают. Бюджеты урезаются ежегодно. И никто больше не поднимает шума по этому поводу, как было в первые пару столетий после войны.

После десяти витков интел-центр составил подробную карту всей поверхности, лежащей под вечным одеялом облачности. Датчики засекли двадцать три центра плотной электромагнитной активности. Самым большим оказался купол силового поля в центре Каджаани, бывшей столицы мира. Все остальные были не больше чем скоплениями оборудования и зданий, разбросанными по мертвой тундре трех континентов. Термальные датчики сквозь облачность не проникали, и нельзя было определить, есть в этих форпостах люди или нет.

— Понять, там ли он на самом деле, невозможно, — сказал Аарон. — По крайней мере отсюда. Мне даже не рассмотреть, какие корабли стоят под куполом силового поля.

— А чего ты ожидал?

— Ничего другого. Я просто осматриваю территорию перед высадкой, хочу убедиться, что нас не ждут неприятные сюрпризы.

Корри-Лин зябко потерла ладони, словно холод замерзшей планеты уже проник в каюту.

— Какую же легенду ты предложишь на сей раз?

— Нет необходимости что-то выдумывать. Вряд ли у этих людей имеется тяжелое вооружение.

— Значит, просто будешь расстреливать их по одному, пока они не выдадут нам Иниго?

Аарон раздраженно поморщился.

— Мы скажем, что ты разыскиваешь бывшего возлюбленного. Стараясь тебя забыть, он изменил имя и внешний облик, но стало известно, что он здесь. Все очень романтично.

— Я буду выглядеть законченной неудачницей.

— Да что ты? — насмешливо фыркнул он и приказал интел-центру вызвать маяк в Каджаани.

Ответ от защищенной силовым полем базы пришел через несколько минут. Явно удивленный руководитель проекта Реставрации по имени Ансан Пуриллар лично вышел на связь, чтобы дать им разрешение на посадку.

«Бестия» без труда преодолела трехкилометровый слой облачности. Ветер, достигающий скорости двести километров в час, ударил по корпусу почти плотными сгустками серого тумана, а молнии тотчас яростно вцепились в силовое поле. Наконец корабль достиг нижнего края туч и попал в слой чистейшего воздуха и очень низкой температуры. Внизу проявилась унылая картина. Черную промерзшую землю пересекали длинные дюны снега. Растительность отсутствовала, и весь пейзаж был выдержан в монохромном спектре. Над мертвой равниной тянулись длинные грязноватые облака.

— Какой ужас, — грустно воскликнула Корри-Лин.

— Праймы запустили в звезду две «бомбы-вспышки», — сказал Аарон. — Нейтрализовать их у флота был только один шанс — залпом квантовых ракет в корону. Результирующая радиация могла миллион раз убить каждую живую клетку. Атмосфера Ханко поглощала ее, пока не достигла точки насыщения, что вызвало колоссальный шторм, который, в свою очередь, нагнал столько туч, что планета была отброшена в ледниковый период. И звезда до сих пор не стабилизировалась. В любом случае это уже не имеет значения, радиация полностью уничтожила биосферу. Согласно некоторым данным, в самых глубоких впадинах океана еще сохранилась какая-то жизнь, но больше ничего не осталось. Земля стерильна, как хирургическая палата. Взгляни на уровень излучения — а мы еще только на пятикилометровой высоте.

— Я и не представляла себе масштаб военных действий.

— Праймы стремились полностью нас истребить.

Последние слова дались ему с трудом, причиняя почти физическую боль. Ужасное время. Аарон вздрогнул. «Откуда мне известно, какой была эта война?» Глубинный инстинкт подсказывал, что он не настолько стар.

«Бестия» продолжала спуск сквозь рваные облака нижнего слоя; ее корпус сверкал, словно солнце, распространяя вокруг узкие и длинные щупальца накопленного электричества. Скорость ветра на этой высоте снизилась до ста пятидесяти километров в час, но Из-за плотности воздуха устройства инверсной гравитации с трудом удерживали корпус судна в стабильном положении.

Когда корабль вдруг задрожал, Корри-Лин постаралась скрыть свою тревогу. Они попали в полосу облачности, и несущиеся с сумасшедшей скоростью градины врезались в силовое поле. Треск было слышно даже в каюте.

— Ага, теперь понятно, почему здесь не летают никакие капсулы, — пробормотал Аарон.

В области экзозрения он видел, как купол меняет коэффициент проницаемости, давая им возможность проскользнуть внутрь. Скорость ветра снизилась до ста километров в час.

За пределами купола от города почти ничего не осталось, хотя в свое время в Каджаани проживало около трех миллионов человек. После нападения праймов силовое поле сдерживало натиск штормов, защищая станцию ККТ, чтобы можно было эвакуировать жителей на Анагаску. Бури на планете набирали силу, растительность уже начала сохнуть и погибать, и выделенные правительством машины доставляли беженцев из отдаленных районов всех континентов. Через семь недель и три дня после того, как премьер-министр планеты первым подал пример, ККТ закрыла червоточину на Ханко. Если здесь кто-то и остался, все контакты с окружающим миром прервались. К тому моменту для поиска людей были приняты все меры, удалось осмотреть все известные поселения и отдаленные фермы.

После ухода человечества силовые барьеры, защищающие города, один за другим стали падать, штормовые ветра обрушились на здания, а наводнения размыли вокруг них почву. Такому яростному натиску не смогли противостоять даже современные сверхпрочные материалы. Постройки начали трескаться и разрушаться. Наступила ледниковая эпоха, дожди сменились снегом, потом пришли льды. Каменистые осыпи скрыли обледеневшие развалины, уничтожив последние признаки обитаемого мира.

«Бестия» миновала силовой барьер и оказалась в тихом и теплом замкнутом пространстве, где располагалась главная база Реставраторов. Купол накрывал значительную часть бывшего городского парка. Землю под защитой силового поля дезактивировали и заново засадили растениями. Здесь, как и прежде, зеленела трава и стояли небольшие аллеи деревьев. Гроздья парящих наверху сфер полифото излучали свет, имитирующий солнечные лучи, по ирригационным трубам поступала чистая вода, в воздухе, вопреки постоянно темному небу и леденящим ветрам снаружи, порхали насекомые и даже птицы.

Корабль приземлился на небольшой забетонированной площадке на краю парка, где стояло всего одно судно — тридцатилетний торговый комби-транспорт с двигателем на непрерывной червоточине, который мог перевозить как людей, так и грузы. Разница между двумя судами была колоссальной: гладкий пурпурный с хромовой отделкой корпус «Бестии» и темно-серый фюзеляж из титаново-карбонового сплава с потускневшими логотипами.

Аарон и Корри-Лин плавно вылетели из шлюза и встали на бетон между пятью приземистыми опорами. Встретить их вышли десять человек — целая толпа по масштабам базы; всем интересно было посмотреть на неожиданных гостей. Во главе делегации стоял Ансан Пуриллар, слегка располневший мужчина с коротко подстриженными светлыми волосами, в простой темно-синей куртке с эмблемой Реставратора на рукаве.

— Приветствую вас, — заговорил он. — И хочу узнать, что привело вас сюда. Не поймите меня превратно, мы рады вас видеть. Но у нас еще никогда не было посетителей. Никогда.

Под его радушной приветливой улыбкой угадывался решительный и твердый характер.

Биононики Аарона провели пассивное сканирование. Директор Пуриллар, как и все его коллеги, оказался обычным Прогрессором. Ни одного Высшего среди них не было.

— Причина довольно деликатная, — сказал Аарон, смущенно усмехнувшись. — Э… Корри…

— Я разыскиваю одного человека, — подхватила она.

Ее низкий скорбный голос, наполнивший местную гея-сферу болью, произвел сильное впечатление на Аарона. И члены делегации мгновенно откликнулись сочувствием и пониманием.

— Мужчину. Йиго. Мы любили друг друга. А потом все кончилось. Это моя вина. Я так глупо себя вела. Не надо было… Я не хотела…

Она убедительно всхлипнула и опустила голову, и Аарон покровительственно обнял ее за плечи.

— Ну, ну, — успокаивал он ее. — Им не обязательно знать детали.

Корри-Лин кивнула и отважно продолжила:

— Он уехал. И я осознала свою ошибку только спустя долгое время. Но я обидела его, сильно обидела. Я разыскивала его три года. Он изменил имя и внешность, но его сестра проговорилась, что он отправился сюда.

— Кто же это? — спросил директор Пуриллар.

— Я не знаю. Мне известно только то, что сказала его сестра, что он принял участие в проекте Реставрации. И я не могла не прилететь. Если есть хоть какой-то шанс…

— Гм, да, конечно. — Он оглянулся на коллег, но они лишь переглядывались между собой, ожидая, что кто-то признается. Тот самый. Пуриллар жестом обвел группу. — Кто-то кажется вам знакомым?

Корри-Лин с отчаянием покачала головой.

— Нет. Возможно, я его не узнаю. — Она подняла голову. — Йиго, пожалуйста, если ты здесь, прошу тебя, подай мне знак. Я хочу только поговорить. Пожалуйста.

Никто не ответил на ее взгляд.

— Это не обязательно делать при всех, — сказала она. — Подойди ко мне попозже. Я правда, правда, очень тоскую по тебе.

Последние слова вызвали в Гея-сфере взрыв неподдельного отчаяния.

— Ну, ладно, — с облегчением вздохнул Пуриллар. — Это можно организовать. Давайте снова встретимся за ужином.

Люди стали расходиться, старательно сдерживая улыбки. Отойдя на несколько шагов, они разбились на пары и, наклонив головы друг к другу, стали оживленно обсуждать неожиданное событие.

Аарон, сохраняя бесстрастное выражение, посмотрел им вслед. Об их приезде на базе будут разговаривать еще лет двадцать.

Ансан Пуриллар остался стоять перед своими непрошеными гостями, одной рукой в замешательстве почесывая густую шевелюру. Его гея-частицы тоже излучали немалое беспокойство.

— Вы можете остановиться у нас, с тех пор как началась Реставрация, здесь освободилось немало домов. Но, честно говоря, я полагаю, что на вашем корабле будет намного удобнее. — Он с завистью оглянулся на «Бестию». — Наши жилые помещения не обновлялись уже лет сто.

— Вы очень добры, но, конечно, мы останемся на корабле, — ответил Аарон. — Мы не хотим причинять излишнее беспокойство.

— Что вы, напротив, — смущенно сказал Пуриллар. — Ваш приезд благотворно повлияет на моральное состояние людей. Единственное доступное нам развлечение — это сенсорные постановки, но со временем они бледнеют. А тут такая интрига… Романтическое прошлое одного из нас, старых и скучных парней.

— Сколько же времени вы здесь провели? — поинтересовался Аарон.

— Лично я? Скоро отмечу двадцать пять из последних ста тридцати.

Аарон присвистнул.

— Какая целеустремленность! Не могли бы вы назвать ее причину?

Пуриллар поманил их рукой за собой и зашагал по траве.

— Мне уже почти триста лет, так что это лишь небольшая часть моей жизни. И я не против пожертвовать временем, поскольку могу растягивать жизнь, пока не надоест.

— Очень похоже на философию Высших.

— Вероятно. По окончании проекта Реставрации я, возможно, и сам мигрирую в центр. Культура Высших мне вполне подходит.

— Но чем был вызван первый приезд?

— Все довольно просто. Я встретился с одной из Реставрированных. Эта женщина погибла сразу после атаки праймов, ураган застал ее вне силового поля. Спустя семь веков одна из наших команд обнаружила ее тело и извлекла ячейку памяти. Женщина была клонирована в новом теле и продолжила счастливую жизнь на Анагаске. Меня привлекла ее энергия; женщина обзавелась большой семьей и наряду с занятостью в местной общине вела насыщенную деловую жизнь. Мне вдруг подумалось, насколько беднее стал бы мир — мой мир — без нее. И тогда я подписал контракт. А здесь мы сами видим найденных людей: как их извлекают, опознают, определяют ДИК, затем восстанавливают ячейку памяти — вплоть до оживления. Это ни в чем не повинные люди, застигнутые врасплох, не заслуживающие смерти; жертвы отвратительной войны. Можете назвать меня эгоистом, но только представьте себе, какую радость это приносит.

— Трудно вообразить. Похоже, я решусь на финансовое пожертвование, когда вернусь на Анагаску.

Они пересекли травянистую лужайку и подошли к невысоким зданиям. Участники проекта размещались в небольших индивидуальных коттеджах, составляющих пять аккуратных кругов с общественными зданиями в центре. Аарон заметил открытый плавательный бассейн, несколько лужаек для пикников и даже размеченную спортивную площадку. На данный момент использовались только две группы домов. Он не мог разглядеть, из чего построены коттеджи, настолько густо стены были увиты лианами с продолговатыми коричневыми листьями и золотистыми цветами. Пышные растения составляли разительный контраст с ледяной пустыней за пределами силового поля — и тщательно поддерживаемый контраст, как заметил Аарон: лианы закрывали все стены, но были подстрижены так, чтобы не закрывать окна.

Позади коттеджей располагались современные служебные корпуса. В одном, как объяснил Пуриллар, размещались лаборатории, а в другом находились мастерские и стояло оборудование.

— Здесь все автоматизировано, — сказал он, — но даже нам нужны техники, чтобы время от времени ремонтировать роботов.

— Он мог бы работать техником? — спросил Аарон у Корри-Лин.

— Кто знает? — пренебрежительно ответила она. — Я знаю только, что он здесь. Возможно. В конце концов, это ненадежная ставка.

Аарон даже не взглянул на нее. «Чертова болтушка!» Он умудрился влезть в программу кулинарного процессора и ввести изменения в ее заказы, так что в напитках содержалась только половинная доза алкоголя. Но ее поведение не сильно изменилось.

— Мы со всеми можем встретиться? — спросил Аарон.

— Конечно. Я так думаю. Это ведь гражданский проект. И я вовсе не комиссар полиции. Но я никого не вправе принуждать в случае отказа.

— Если кто-то откажется, можно предположить, что это именно Йиго, не так ли? — заметил Аарон.

— Звучит логично, — согласился директор. — Но вы должны понимать, что всем на планете уже известно о вашем визите и о его причине. У нас не слишком большое общество.

— А сколько здесь работает людей?

— Четыреста двадцать семь, из которых сто восемьдесят человек находятся здесь, на базе. Пятьсот лет назад здесь работали шесть тысяч человек.

— А сколько народу вы восстановили?

— Всего два миллиона и сто тысяч человек, — с гордостью ответил Пуриллар.

Аарон одобрительно свистнул.

— Я и не подозревал.

— Конечно, такая массовость была только в начальные годы. Но с тех пор наша техника значительно улучшилась. К счастью, поскольку даже в этом холоде, помогающем сохранить тела, наш главный враг — энтропия. Входите, я вам все покажу.

Он распахнул дверь лабораторного корпуса.

В первую очередь они осмотрели помещение для обследования. Это была просторная чистая палата с десятью длинными медицинскими столами, вокруг которых висели плайпластиковые манипуляторы с инструментами и сенсорами. На одном из столов лежало недавно обнаруженное тело. При виде его Аарон невольно поморщился. С первого взгляда в темном свертке смятой одежды, испачканном грязью, трудно было признать человека. От конечностей остались лишь продолговатые выступы. Только по прядям волос Аарон определил, где находится голова. Еще через минуту он понял, что тело свернуто в позе эмбриона.

Двое Реставраторов в герметичных белых скафандрах стояли у стола, осматривали тело через круглые шлемы и исследовали каждую трещину в поверхности при помощи щупов-сенсоров. От их движений на стол время от времени сыпались мелкие льдинки, которые тотчас убирал вакуумный насос.

— Мы поддерживаем здесь ту же температуру, что и снаружи, — сказал Пуриллар. — Любое нарушение условий может привести к катастрофе. По той же причине приходится соблюдать полную стерильность.

— Зачем? — спросила Корри-Лин.

— Радиация убила жизнь на Ханко вплоть до микробов. Это еще один фактор, помогающий сохранить останки. Если же сюда проникнут какие-нибудь организмы, у них начнется настоящий пир, а нам останется только слизь.

— А сейчас необходимо соблюдать предельную осторожность, — заметил Аарон.

— Верно. Это тело почти не пострадало. Обычно мы имеем дело с фрагментами.

— А вы не пользуетесь стабилизирующим полем?

— Нет, если без этого можно обойтись. Мы обнаружили, что стабилизатор пагубно влияет на ячейки памяти. Не забывайте, в те времена в Содружестве еще использовались кристаллические матрицы. В самом начале мы теряли до десяти процентов информации.

— Должно быть, нелегко извлекать эти ячейки.

— Мы даже не пытаемся. Как только мы получаем достаточное количество образцов ДНК, чтобы восстановить полный геном, мы запускаем в кристалл нитевидные инфильтраторы. И даже это довольно рискованная операция. Активировать ячейку памяти после столь долгого бездействия недопустимо. Она должна прочитываться в пассивном состоянии, то есть по одному молекулярному слою зараз. Прочтение каждого слоя занимает около девяти месяцев.

— А я думал, что кристаллические ячейки более долговечны.

— Даже тогда они изготавливались с огромным запасом прочности. Но подумайте, что с ними стало за двенадцать столетий. Это не пошло им на пользу.

— А кто он? — спросила Корри-Лин.

— Это женщина. Мы считаем, что ее звали Аэва Сондлин. Мы можем уточнить, когда прочтем ее геном, но местонахождение тела подтверждает догадку.

— Местонахождение?

— Ее обнаружили в четырех километрах от машины. Это было не так уж трудно. Смыта потоком при наводнении. Из архивов нам известно, что она жила в доме выше уровня паводка. Мы полагаем, что она пыталась добраться до ближайшего города, когда разразился шторм. В городе находился правительственный эвакопункт, и она известила власти о своем приезде. Но не приехала. Ей помешал то ли ветер, то ли вода. Может, когда-нибудь она нам об этом расскажет.

— Вы знали, что она пропала?

— Да. Конечно, записи того времени далеки от совершенства, но надо учитывать обстоятельства. Но у нас имеются данные переписи всех, кто прибыл на Анагаску. Наша работа в том и заключается, чтобы выяснить, что стало с теми людьми, которые числятся пропавшими. Каждый случай приходится расследовать по отдельности. Что касается Аэвы, мы разыскивали ее в течение семидесяти лет.

— Вы шутите, — воскликнул Аарон.

— Уверяю вас, это вполне серьезно.

— Простите, но семьдесят лет?..

— Сначала мы восстановили ее предполагаемый маршрут, потом выбрали наиболее опасные участки и начали прочесывать их при помощи роботов. Как и все остальное оборудование, роботы за прошедшие столетия стали значительно лучше. Большинство из них имеют функцию проходчика и бурят слои снега, льда и почвы. Колоссальные бури сместили такие массы верхнего слоя, что изменилась вся топология континентов, а потом все это превратилось в вечную мерзлоту. Девяносто девять процентов людей, обнаруженных в последнее время, были погребены под слоем земли. Так что роботы ведут поиски в очень неблагоприятных условиях даже для этого мира. В начале Реставрации в проекте участвовало в общей сложности четыреста пятьдесят миллионов человек. Сейчас активные поиски ведут одиннадцать миллионов. Они продвигаются не слишком быстро, но тем не менее результаты есть.

— А сколько человек вы еще надеетесь разыскать?

— Треть миллиона. Но шансы невелики. Большая часть жертв была смыта в море. — Он показал на темную глыбу на столе. — Машину Аэвы унесло на сорок семь километров от дороги, и это еще легкая находка, хотя поверх нее был толстый слой нанесенной почвы. Настойчивость все же приносит свои плоды. Даже сейчас мы находим около двадцати тел за год.

Они перешли в помещение, где проводился анализ ДНК. На взгляд Аарона, это был обычный кабинет с пятью мощными интел-центрами. ДНК человека быстро разлагается даже в обычных условиях; после двенадцати веков на Ханко оставались только отдельные фрагменты. Но в телах содержалось множество клеток, и в каждой фрагменты были разные. Определенная технология и высокопродуктивные компьютеры позволяли составлять из них полную последовательность. После ее получения можно было использовать семейные архивы. В подавляющем большинстве случаев полные данные о ДНК обнаруживались в клиниках. А после окончательной идентификации оставалось только вырастить клон для оживления.

— Но не здесь, — сказал Пуриллар. — Этим занимаются клиники на Анагаске. В конце концов, кому было бы приятно очнуться в таком мире? У людей и так появляется масса забот, в первую очередь о своем будущем. Очень многим приходится обращаться к помощи специальных консультантов.

— Жизнь настолько изменилась?

— Не так уж сильно. И большинство людей погибали, надеясь на оживление. Их потрясает в основном то, сколько времени прошло. У них не осталось ни родных, ни друзей. После пробуждения они испытывают острое одиночество.

После кабинета анализа ДНК шла комната восстановления памяти, где специалисты пытались прочитать информацию, сохранившуюся в ячейках. Процесс был на порядок сложнее, чем определение ДНК.

Исторический архив: для людей, которых не удалось идентифицировать. Все гражданские записи Ханко, воспоминания тех, кто потерял родственников, протоколы эвакуационных команд. И даже списки тех, кто мог посетить Ханко во время нападения. И межзвездный список всех когда-либо про павших.

Специальные лаборатории анализа молекулярных структур: идентификация разнообразнейших ничтожных фрагментов, найденных роботами в промерзшей почве Ханко. Соответствие частиц краски определенной марке автомобиля. Сортировка обрывков одежды по изготовителям, торговым сетям, банковским переводам. Ювелирные украшения. Даже домашние питомцы. Длиннейший список неизвестных предметов, возможно, принадлежавших еще какому-то трупу.

Еще одно хранилище. Файлы на каждого, кто, как уже известно, пропал во время атаки праймов.

Операционный центр, поддерживающий связь с роботами и удаленными командами, ведущими раскопки в тяжелейших условиях.

В течение двух часов гости встретились со всеми, кто находился в здании. Никто не отреагировал на появление Корри-Лин, и никто не пытался уклониться от встречи. Аарон потихоньку сканировал всех. Наличия бионоников не было обнаружено.

— На базе есть еще несколько человек, — сказал Пуриллар. — Вы можете встретиться с ними вечером в столовой. Мы предпочитаем собираться за ужином.

— А если его здесь нет? — спросил Аарон.

— Очень жаль, но я вряд ли смогу помочь чем-то еще.

Директор неловко покосился на Корри-Лин.

— А мы сможем посетить удаленные станции? — спросила она.

— Если он здесь, он уже знает о вашем приезде. И позвонил бы, воспользовавшись коммуникационным маяком. Я думаю, он не хочет с вами встречаться.

— Увидев меня перед собой, он может изменить свое намерение, — возразила Корри-Лин. — Прошу вас.

Волны ее печали, захлестнувшие Гея-сферу, уже вызывали раздражение.

Директор явно расстроился.

— Если вы хотите отправиться наружу, я не смогу вам воспрепятствовать, официально мы все еще в свободном мире Содружества. Вы вольны поступать, как вам угодно. Но я бы этого не советовал.

— Почему? — спросил Аарон.

— У вас прекрасный корабль, но даже на нем трудно маневрировать над самой поверхностью. Капсулы невозможно использовать Из-за сильных ветров, да и насыщенность атмосферы энергией слишком высока. Оба случая, когда мы поднимали наш корабль ради спасательных операций, едва не закончились катастрофой. Мы прервали обе попытки и были вынуждены оживлять членов команды.

— У моего корабля отличное силовое поле.

— Я не сомневаюсь. Но расширение силового поля ничего не даст, вы только создадите большую парусность. Здесь, внизу, самое опасное — это шторма. В воздухе вы можете рассчитывать только на ту стабильность, которую вам обеспечивают двигатели.

Аарону это не понравилось. «Бестия» обладала наилучшей защитой из существующих. В нормальных обстоятельствах. Он не мог не вспомнить, как тяжело работали реграв-узлы во время спуска к куполу базы, а эта цель была не маленькой.

— Как же добираются на места ваши команды? — спросил он.

— Наземными гусеничными машинами. Каждая из них весит три тонны. Скорость у них не большая, но они надежны.

— Можно мы позаимствуем одну из них? У вас, вероятно, найдется что-то в запасе? Вы же говорили, что раньше персонала было намного больше. Нас устроит и старая машина.

— Вне базы работают больше двух десятков команд. Половина из них находятся на иных континентах. Чтобы добраться до других участков суши, мы пользуемся полярными сегментами. У вас на объезд всех объектов уйдет целый год.

— Ну, мы бы хотя бы начали. Если Йиго узнает, что мы не ограничились базой, он поймет, что рано или поздно встретится со мной. Это может подтолкнуть его к контакту.

Пуриллар от волнения потер пальцами лоб.

— Это будет самая необычная аренда во всем Содружестве. Но я не могу найти никаких возражений.

— Я все понимаю. И благодарна вам.

После ужина Аарон и Корри-Лин отправились во второй ангар, чтобы осмотреть гусеничный вездеход, весьма неохотно предоставленный им Пурилларом. Парящие наверху светильники уменьшили яркость до мягких сумерек. Но молнии, сверкавшие за пределами силового поля, портили весь эффект.

— Его не было в столовой? — спросила Корри-Лин.

— Нет. Я уже просканировал всех обитателей базы. Ни у кого из них нет бионоников. Хотя кое у кого замечены весьма необычные приспособления. Здесь все не так спокойно, как утверждает наш директор.

— Ты всегда осуждаешь людей, да?

— Как раз напротив. Мне нет дела, чем они занимаются друг с другом в своих коттеджах. Я просто должен убедиться, что нам ничто не угрожает.

Малметаллическая дверь одиннадцатого бокса отошла в сторону, и за ней показался вездеход. Простой клиновидный корпус покоился на четырех низких гусеницах. На фоне ярко-оранжевого кузова глубокими пробоинами темнели узкие прорези окошек. Генераторы силового поля скрывались под округлыми выпуклостями в верхней части машины, а похожие на крабов вспомогательные роботы цеплялись за наружную поверхность, словно детеныши сумчатого животного. Аарон, проверив внутренние системы, убедился, что в машине заложены функции самовосстановления. Треть грузового отсека занимали запасные узлы и устройства.

— В этой машине мы не пропадем, — сказал он Корри-Лин. — Ее поведет автоматика, а нам останется только говорить, куда мы хотим попасть.

— Все-таки собираешься ехать? Знаешь, Пуриллар прав. Если бы Иниго был здесь, он бы уже знал, что я его ищу. Он бы связался с нами. По крайней мере со мной.

— Правда?

— Ой, прекрати. — Она сердито нахмурилась. — Перестань.

— Возможно, он не так сильно скучает, как ты. Не забывай, ведь это он предпочел скрыться.

— Да пошел ты!

— Не стоит закрывать глаза на очевидные факты. Мне надо, чтобы ты действовала эффективно.

— Эффективно, — фыркнула она. — Так вот, я на это не способна. И когда мы его найдем, я сразу скажу, чтобы он не помогал тебе, псих ненормальный.

— Я от тебя ничего другого и не ожидал.

Она сердито сверкнула глазами, но не ушла. Аарон незаметно усмехнулся.

— Если он здесь, паломничество начнется задолго до того, как мы его отыщем, — мрачно заметила она.

— Не обязательно. У нас есть преимущество, позволяющее сузить область поисков. Нам известно, что он Высший.

— И чем это нам поможет?

Наряду с презрением в ее голосе прозвучали и нотки любопытства.

— Функция сканирующего поля в этих условиях должна быть очень полезной. Она помогла бы обнаружить погребенные в почве тела. Я могу заметить аномалии в нескольких сотнях метров. В твердой породе оперировать немного сложнее, но проникающая способность все же распространяется на значительное расстояние.

— Если он здесь, он добивается больших успехов по сравнению с остальными, — сказала она.

— На результаты влияют и другие факторы. Например, чтобы точно определить, где находится пропавший человек, нужно пристально изучить его личное дело. Но — да. Логично предположить, что Иниго работает в команде, добившейся наилучших результатов.

— И такая есть?

— Есть. Моему юз-дублю даже не пришлось ничего взламывать. Служебные файлы находятся в свободном доступе. Группа, в настоящий момент показывающая наивысшие результаты, работает в провинции Олхава. На этом континенте. Если мы отправимся в путь, мы будем там через сорок восемь часов.

Оскар Монро влюбился в дом с первого взгляда. Это был простой цилиндр с высокой стеклянной стеной между полом и потолком, стоящий в пяти метрах от земли на центральной опоре, внутри которой проходила винтовая лестница. Крыша и основание состояли из искусственного камня, имитирующего белый гранит. В голубоватом свете солнца Оракума он сиял, словно горный снег. Окрестные земли напоминали огромный старый заброшенный парк с заросшими густой травой дорожками, рядами декоративных деревьев, парой озер и небольшим водопадом между ними. Атмосферу старины создавали и несколько спрятанных в укромных уголках кирпичных строений в эллинском стиле, местами покрытых мхом и увитых цветущими лианами. За садом неустанно ухаживали несколько десятков роботов.

Он прожил здесь уже девятнадцать лет. В это прекрасное место было приятно возвращаться после летной смены, чтобы избавиться от стресса и отдохнуть от политической чепухи — и то и другое неизбежно сопутствовало любой работе в компании. Оскар водил космические корабли процветающей коммерческой корпорации Оракума, обслуживающей маршруты в двадцать Внешних миров. После оживления он не искал иного занятия, кроме пилотирования.

Пробуждение в клинике стало для него настоящим потрясением. Последним, что он помнил, было намеренное столкновение его гиперглайдера с точно такой же машиной, управляемой Анной Кайм. Спасение Содружества — это хорошо. Убийство жены лучшего друга — намного хуже. Без Анны, которая угрожала их миссии, Уилсон Кайм должен был беспрепятственно завершить полет, игравший решающую роль в войне против Звездного Странника. Момент перед столкновением, момент абсолютной искренности Оскар помнил очень хорошо. Он и не ожидал, что кто-то будет восстанавливать его ячейку памяти после того, как он признался, что в юности принимал участие в политическом терракте, ставшем причиной гибели четырехсот восьми человек. Третью часть из них составляли люди без ячеек памяти, в основном дети, еще не имеющие вставок. Тот факт, что никто не собирался этого делать, что люди погибли по ошибке и мятежники просто ударили не по той цели, никогда не принимался во внимание. Но похоже, что последующая служба Оскара Содружеству и финальная жертва для суда что-то значили. Он надеялся, что Уилсон по старой дружбе оплатил услуги хорошего адвоката.

«Похоже, что мы выиграли эту войну», — были его первые слова после пробуждения.

Его голос звучал совсем как раньше.

Над ним возникло молодое улыбающееся лицо доктора.

«С возвращением, мистер Яохуэй».

«Зовите меня Оскаром. Это имя я носил дольше, чем предыдущее».

Под именем Оскар Монро он скрывался больше сорока лет.

«Как пожелаете».

Оскар сумел приподняться на локтях, и это его удивило. Он несколько раз видел оживленных клонов — жалкие создания со скудной плотью, едва скрывающей кости, и органами, искусственно доведенными до состояния зрелости. Несчастные месяцами не могли пошевелиться, пока наращивалась мускульная масса. А его тело казалось вполне оформленным. Значит, техника оживления заметно улучшилась. За время войны было утрачено множество тел — по меньшей мере десятки миллионов. Наверное, Оскара оставили ждать конца очереди.

«Как долго?»

«Прошу меня понять, э-э, Оскар, но вы были осуждены за ваше, гм, давнее правонарушение. Этот процесс, учитывая ваше состояние, создал новые прецеденты».

«Какой процесс? Какое состояние? Я же был мертв».

— Вы перенесли утрату тела. Ваша ячейка памяти уцелела в катастрофе — согласно законам Содружества, ваша личность сохранилась. Это и было использовано Паулой Мио.

«Угу. — Оскаром неожиданно овладели дурные предчувствия. — Меня восстановила Паула?»

«Да. Вас и Анну Кайм. Она доставила вас обоих на Землю».

«Но Анна была агентом Звездного Странника».

«Верно. По условиям объявленной амнистии, изменения, произведенные Звездным Странником, были стерты из ее памяти, и ее оживили как нормальную женщину. Скорее всего, ей суждена долгая жизнь и счастливый брак с Уилсоном Каймом. Во всяком случае, она вместе с ним участвовала в облете Галактики на «Исследователе»».

Плечи Оскара быстро устали, и он осел на матрас.

«Как долго?» — настойчиво повторил он.

«Вас признали виновным. Служба в составе флота была учтена при вынесении приговора в качестве смягчающего обстоятельства, но она не могла компенсировать гибель всех людей на станции Абадана. Суд приговорил вас к погружению в небытие. Но, поскольку клиники Содружества не справлялись с потоком ни в чем не виновных жертв войны, вам было позволено оставаться в прежнем состоянии без оживления до окончания срока».

«Как долго?» — прошептал Оскар.

«Вас приговорили к тысяче ста годам небытия».

«Ничего себе!»

Он остался в полном одиночестве — наказание, возможно, более тяжкое, чем небытие. В конце концов, он же не ощущал хода времени в течение этого тысячелетия и не мог обдумывать свою жизнь и раскаиваться в преступлении. А нынешний мир оказался другим. Все, кого знал Оскар, либо умерли, либо мигрировали во внутренний мир — странная фраза, благопристойное название для эвтаназии с гарантией безопасности. Может, в этом и заключался смысл вынесенного приговора. В любом случае он оказался довольно жестоким.

Оскар Монро, оставшись без друзей и родных, обладая знаниями и навыками, которые могли заинтересовать только музейных работников, был вынужден начинать жизнь с самого начала.

Вполне понятно, что на флот его не приняли. Он объяснил, что не настаивает на службе во флотилии сдерживания и согласен на переподготовку для пилотирования кораблей исследовательского подразделения. Ему снова отказали.

Раньше, до войны против Звездного Странника, он работал в исследовательском отделе ККТ. Открытие новых планет, предоставление людям новых шансов стало для него чем-то вроде личного искупления. Кроме того, эта работа доставляла ему удовольствие. Оскар начат новую жизнь с подготовки к пилотированию космических кораблей. К счастью, вдвигателях с непрерывными червоточинами использовались те же принципы и теории, которые он усвоил в прежней жизни, и Оскар довольно быстро привык к современным технологиям.

«Солар Стар» на Оракуме была третьим местом, где он стал работать после оживления. Она ничем не отличалась от других транспортных компаний, предоставлявших перевозки на космических кораблях. Откровенно говоря, она была даже меньше многих. Оракум, расположенный на краю Великого Содружества, заселили две сотни лет назад, но благодаря своему положению этот мир был первым кандидатом для отправки исследовательских экспедиций и открытия новых миров. Впрочем, случались они все реже и реже. Силами флота все звездные системы по соседству с Внешними мирами были уже отмечены на картах. Освоение новых планет переживало свой исторический минимум. Граница между Центральными и Внешними мирами за последние столетия почти не изменилась. Давнее утверждение, что цивилизация Высших всегда будет расширяться, а впереди нее пойдет волна обычного населения, оказалось явным заблуждением. С началом внутренней миграции численность Высших оставалась практически неизменной. Внешние миры предоставляли на выбор людям любые типы общества в отношении этнического состава, технологии или религии. Если кто-то из граждан Содружества чувствовал себя ущемленным в правах в родном мире, ему стоило лишь совершить коммерческий перелет в любое другое место. Искать новые миры в настоящее время просто не было причин.

За девятнадцать лет, что Оскар провел на Оракуме, Содружество организовало всего три разведывательных полета. Два из них оказались короче, чем дальние торговые маршруты. Вряд ли это можно было назвать расширением границ. Но к тому времени у Оскара имелся приличный стаж. Если возникнет необходимость в других экспедициях, его наверняка выберут первым. Как и все пилоты, он был неисправимым оптимистом.

Когда он сдавал отчет о полете в одном из офисов компании, никаких признаков долгожданной миссии не увидел. Оскар только что вернулся из продолжительного полета к Трояну, расположенному в семидесяти световых годах, — пятнадцати часов, в течение которых ему было нечем заняться, кроме как беседовать с интел-центром да прочесывать унисферу в поисках чего-нибудь интересного. Он не сомневался, что однажды — и довольно скоро — люди откажутся от пилотов. Он и так занимает место в передней части корабля только для видимости. В пассажирской каюте вполне может быть тот, кто разбирается в устройстве корабля лучше, чем Оскар. Хотя до сих пор необходимости в ремонте не возникало. И вряд ли таковая возникнет.

По крайней мере Оскару предоставляется возможность посещать далекие планеты. Одни и те же. Раз за разом.

Его антиграв-капсула вынырнула из дымки легких облаков, по плавной дуге обогнула дом и приземлилась на траву рядом с группой величественных деревьев ранката высотой почти двадцать метров, с красновато-коричневыми узкими листьями, шелестевшими под слабым ветерком. Оскар выбрался из машины и вдохнул теплый, насыщенный цветочными ароматами воздух. До самого горизонта на неиспользуемых землях Оракума пышным ковром почти круглый год цвели дикие колосовидные цветы. Еще одной причиной поселиться здесь стал благодатный климат.

Из-под дома вышел Джесарал. На привлекательном лице юноши не было приветственной улыбки, но при виде Оскара он явно почувствовал облегчение. На его загорелом теле, от одного только вида которого у Оскара всегда немного быстрее начинала бежать кровь, были только белые шорты до колен. Джесаралу, самому молодому из его спутников жизни, едва исполнилось двадцать. По этой причине, полагал Оскар, его самого можно было считать наибольшим подлецом во всей Галактике. Разница в возрасте в тысячу с лишним лет — ужасный грех.

Парень широко развел руки и заключил Оскара в крепкие объятия, сопровождаемые долгим страстным поцелуем. Гея-сфера наполнилась его ничем не сдерживаемым энтузиазмом.

— Что произошло? — спросил Оскар.

— Они, — только и ответил Джесарал, обвиняющим жестом тыча большим пальцем на дом.

Оскар сдержал вздох. Он и двое его других партнеров, Дашику и Анья, составляли постоянное трио уже больше десяти лет. Обоим перевалило за сотню лет, и они прекрасно уживались друг с другом. В этом возрасте они отлично понимали, что ради прочных отношений иногда приходится идти на компромиссы. Возможно, именно потому новичку, который не обладал ни их опытом, ни уступчивостью, было так трудно вписаться в общую жизнь. И, вероятно, потому он так волновал Оскара, как в постели, так и вне ее.

— Что же они сделали?

— Это сюрприз для тебя. А я знаю, что ты ненавидишь сюрпризы.

— Не всегда, — заверил его Оскар. — Зависит от того, хороший он или плохой. Какой на этот раз?

— О нет. Я только говорю, что тебя ждет сюрприз. Я просто не хочу, чтобы ты расстроился, вот и все.

Оскар связался с домашней сетью посредством макроклеточного пакета. Что бы там ни скрывалось, оно было искусно заблокировано. Значит, поработала Анья, занимавшаяся коммерческими нейронными подпрограммами. В этом она не имела равных на всей планете.

— У тебя самая странная логика, — заметил Оскар.

Джесарал широко улыбнулся.

— Пойдем! Я не могу больше ждать.

Он потащил Оскара за руку, сияя энтузиазмом, словно восходящее солнце.

Они поспешили к основанию опорного столба и поднялись по широкой винтовой лестнице. Она вывела их в небольшой холл, украшенный живописными кустами из разных миров, тянувшимися своими цветами к открытому небу. В холл выходило десять дверей. Джесарал увлек Оскара к той, что вела в главную гостиную, отделанную, по контрасту со внешними стенами, местной разновидностью дерева каран, имевшего насыщенный золотисто-коричневый цвет. Доски обшивки были подогнаны так тщательно, что казалось, будто находишься внутри огромного пустотелого ствола. Великолепие роскоши подчеркивала и красно-золотая мебель.

В центре гостиной, держа в руке стакан с солодовым виски и тремя кубиками льда, их ждал Дашику. Его широкое лицо освещала озорная улыбка.

— Добро пожаловать домой.

— Спасибо.

Оскар осторожно взял бокал.

— Как я вижу, Джесарал проявил свою обычную сдержанность.

— Я ничего ему не сказал, — запротестовал Джесарал.

— Итак? — спросил Оскар.

Дашику приподнял бровь и, полуобернувшись, показал на балкон за стеклянной стеной в дальнем конце гостиной. Прислонившись к перилам и рассказывая что-то об особенностях простирающегося внизу парка, стояла Анья. Через открытую дверь доносился ее звенящий смехом голос. Оскар прекрасно изучил этот ее тон: Анья изображала безупречную хозяйку, а заодно охраняла свою территорию. Она была невероятно красива, и на поддержание этого великолепия уходила треть ее жалованья. Минимум два посещения клиники в год, поскольку красота быстротечна, а мода, даже на Оракуме, предательски неуловима. Анья вернулась после такого визита три недели назад, продемонстрировав постройневшую фигуру и смуглую атласную кожу. Ее прекрасной лепки лицо обрамляла грива густых каштановых волос, спускавшихся до середины спины. Из тени ресниц невинно смотрели огромные золотисто-карие глаза, создавая впечатление девичьей застенчивости, сопровождаемое фонтаном невинного веселья, постоянно бьющим в Гея-сфере. Обманчиво простой наряд состоял из алой футболки и темно-голубой расклешенной юбки, почти не скрывающей миниатюрную женственную фигурку.

Но на этот раз достоинства Аньи не произвели впечатления на ее собеседницу. Оскар посмотрел на вторую женщину, стоявшую у перил на балконе. На полголовы ниже Аньи, в модном белом платье с легким поверхностным мерцанием и красно-коричневом жакете с короткими рукавами. Прекрасный стиль без свойственного Анье избытка женственности. Женщина не оказывала Анье восхищенного внимания, к которому та привыкла. Это Оскар отчетливо видел. Язык тела Аньи и тон ее голоса давно стали для него открытой книгой. И чем больше она старалась произвести впечатление, тем сильнее проявлялось ее раздражение. Он даже позволил просочиться в Гея-сферу некоторой части своего удивления.

Должно быть, Анья его ощутила. Она капризно надула пухлые губки.

— Оскар, дорогой, я разговаривала с твоим давним другом.

Вторая женщина повернулась. И многозначительно улыбнулась.

Оскар выронил стакан; не только руки, но и все его тело мгновенно онемело от изумления. Осколки хрусталя и кубики льда со звоном раскатились по полированному дереву.

— Привет, Оскар, — сказала Паула Мио.

— Черт подери!

— Мы давно не виделись.

Оскар был не в силах даже застонать.

В Гея-сфере проявились искры тревоги, исходящие от наблюдающих за встречей его партнеров.

— Вы двое… — Джесарал обвиняющим жестом ткнул пальцем в сторону Паулы. — Я думал…

— Все в порядке, — сумел выдавить из себя Оскар.

— Что такое? — сердито спросил Джесарал у Паулы. — Ты сказала, что вы были друзьями.

— Были когда-то. Очень давно.

— Опять одно и то же! Все случилось до моего рождения.

— Верно, — подтвердил Оскар.

Его юз-дубль дал команду роботу-горничной убрать осколки бокала. Только тогда на лице Оскара появилась слабая улыбка.

— Как поживаешь, Паула?

— Как и всегда.

— Да.

Она ничуть не изменилась. По крайней мере в физическом смысле. Разве что ее длинные темные волосы стали на пару сантиметров длиннее. В отличие от него, получившего превосходное тело Прогрессора, клонированное из его собственной ДНК, улучшенное макроклеточными ячейками, укрепленными костями, более эффективными органами и большей продолжительностью жизни. В свои восемьдесят шесть он еще и не думал об омоложении, хотя признаки вновь прожитой жизни уже стали проявляться на лице — и Анья никогда не уставала ему об этом напоминать. Но Паула… Оскар решил, что она уже стала Высшей. Он почему-то представить себе не мог, чтобы она посещала клинику в угоду своему тщеславию.

— Так вы знакомы? — неуверенно спросил Дашику.

— Да. — Оскар откашлялся. — Вы не могли бы ненадолго оставить нас наедине?

Его партнеры обменялись тревожными взглядами, наполнив Гея-сферу ощущением беспокойства с немалой примесью раздражения.

— Мы будем снаружи, — сказала Анья, на ходу похлопав его по руке. — Только позови.

Робот-горничная собрал осколки и начал всасывать виски. Оскар попятился к дивану и тяжело опустился на мягкие подушки. Оцепенение начало проходить, и на смену ему пришел гнев. Он окинул Паулу сердитым взглядом.

— Тысяча сто лет. Спасибо.

— Я спасла твою ячейку памяти.

— И отдала ее под суд!

— Сегодня ты жив, как и в день полета на гиперглайдере, чего нельзя сказать о жертвах Абадана.

— Слезы Иисуса! Ты когда-нибудь перестанешь меня преследовать?

— Я не могу вызвать у тебя чувство вины. Ты сам это делаешь.

— Да-да. — Он поглубже уселся на диване. — Какого дьявола ты здесь забыла?

— Ты неплохо устроился. — Она повернула голову, оглядывая гостиную. — Анья искренне гордится домом. И я ее понимаю.

— Моя страховка в ККТ, спасибо Уилсону, была переведена в трастовый фонд в день завершения суда. Знаешь, как выглядят проценты за тысячу сто лет? Ты на них смотришь. Проклятая инфляция! Если бы не она, я мог бы купить себе планету.

— И у тебя прекрасные спутники, очень хорошие люди. Джесарал ведь совсем молод, не так ли?

— Так, — почти зарычал Оскар. — И еще у него большой член.

Паула усмехнулась.

— Ты не общался с Уилсоном после того, как вышел из клиники?

— Он оставил послание. И Анна тоже. Они оба давным-давно мигрировали в АНС. Я лично их не понимаю. Послушай, все это чепуха. Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты Кое-что для меня сделал.

Оскар не мог поверить своим ушам. Он сидит в одной комнате с Паулой Мио и смеется.

— О боже, неужели ты изменилась за эти столетия. Ты хочешь, чтобы я сделал что-то для тебя? Ты, наверное, шутишь.

Ответная улыбка Паулы граничила с непристойной усмешкой.

— Точно.

Смех Оскара мгновенно умолк, оставив неприятное ощущение жжения в желудке.

— Ох, черт. Ты не шутишь.

— Конечно, нет. Это вполне серьезное предложение. Кто бы заподозрил нечто подобное?

— Нет. Ни за что. Иди и шантажируй кого-нибудь другого. Я лучше снова уйду в небытие.

— Ну же, Оскар, ты ведь не Джесарал, так перестань ему подражать. Я приехала не для того, чтобы тебе угрожать. Я обращаюсь к тебе с просьбой, потому что знаю тебя и знаю, чего ты хочешь.

— Вы меня совсем не знаете, леди!

Паула, сверкнув глазами, наклонилась к нему.

— О да, Оскар, знаю. Мы провели вместе последние дни твоей жизни. Я чуть не умерла, а ты погиб. И не говори, что мы не понимаем друг друга. Ты пожертвовал собой, чтобы спасти человечество. Ты благороден, Оскар. Угнетен чувством вины, но благороден.

Оскар изо всех сил старался ей не уступить.

— То был экстренный случай. Больше такого не повторится.

— Правда? Как ты думаешь, на кого я в последнее время работаю?

— Рискну предположить, что это АНС. Ты никогда не меняешься.

— Насчет АНС ты прав, но ошибаешься в другом. Я изменилась.

— Да уж, конечно. Одна и та же работа в течение тринадцати веков. Я тебя еле узнал. Паула, ты не можешь измениться, ты — это ты.

— Дальняя изменила меня. Она почти убила меня, но я поняла, что должна приспосабливаться. И я перестроила свою ДНК, чтобы убрать инстинкт импульсивного поведения.

— Оно и видно.

— Свободная воля способна преодолеть искусственно созданный инстинкт.

— Былое естество против формирования. Я уверен, философы бы с радостью тебя послушали. Почему бы не обратиться к ним? Ах, да, верно. Все они мертвы уже две тысячи лет.

— Ты пытаешься уйти от ответа. Стараешься перед самим собой оправдать свой страх.

— Нет, леди. Все абсолютно не так. Я отвечаю: нет. Я не буду тебе помогать. Хочешь, повторю по буквам? «Н», «е», «т». Нет.

— Как ты считаешь, насколько все плохо, раз я решилась обратиться к тебе?

— Мне все равно. Я не буду тебе помогать.

— Это паломничество, Оскар. Оно меня тревожит. Действительно тревожит.

Он уставился на нее, сомневаясь, что способен вынести еще одно потрясение.

— Послушай, я неплохо изучил эту историю. Впрочем, как и все другие. Флот остановит Окайзенскую Империю. АНС не позволит подняться в космос кораблям паломников. Не так уж плохо. А если дубоголовые бараны Иниго сунутся в Бездну, она поглотит половину Галактики.

— И ты считаешь, это все? Оскар, перед отправкой на Дальнюю мы с тобой были рядом с Найджелом. Тебе известно, насколько трудная сложилась тогда ситуация, как много неизвестных было задействовано в той игре. Так вот, сейчас еще хуже. Намного хуже. Бездна — лишь второстепенный фактор. Борьба начинается между фракциями. И это борьба за судьбу человечества. От ее результата зависит будущее нашей души.

— Я не могу тебе помочь, — сказал он уже чуть не плача. — Ради бога, я же просто пилот.

— Ох, Оскар. — Она опустилась перед ним на колени и сжала его руки. Ее пальцы излучали тепло. — Хватит скромничать. Я прошу помощи Из-за твоего характера. Я знаю, как только ты согласишься, мне больше не надо будет беспокоиться о проблеме. Ты не подведешь меня, вот что важно.

— В тебе говорит ностальгия. Я же просто пилот.

— Ты был просто пилотом флота, когда спас нас от Звездного Странника. Я расскажу, что мне от тебя надо. А потом объясню, почему ты возьмешься за это дело. Если ты возненавидишь меня за то, что я открыла тебе глаза, что ж, пусть так и будет.

Он вырвал руки из ее пальцев.

— Говори, что ты хочешь, а потом уходи.

— Фракции прекрасно меня знают и следят за мной, как я слежу за их агентами. А я не хочу, чтобы они знали, что мне необходимо отыскать Второго Сновидца.

Оскар рассмеялся. Но его смех граничил с истерикой.

— Искать Второго Сновидца? Мне?

— Да. А знаешь, почему это сработает?

— Потому что никто такого не ожидает.

Он говорил тоном школьника, повторяющего бесполезное правило.

— Правильно. А знаешь, почему ты сделаешь это для меня? Прошу не стрелять в гонца.

Он насторожился. Нет, он не помнил ничего такого, чем она бы могла ему угрожать. «Неужели я стер часть памяти? Господи, неужели был второй Абадан?»

— Почему?

— Потому что тебе до чертиков надоела эта монотонная жизнь, где ты бродишь, словно лунатик.

Оскар уже открыл рот, чтобы прикрикнуть на нее. Сказать, что она все-таки спятила. Что она безумно заблуждается. Что у него насыщенная жизнь. Что рядом люди, которые его любят. Что каждый день приносит радость. Что он никогда не хотел вернуться к хаосу войны против Звездного Странника. Что испытанного им ужаса и возбуждения достаточно для одной жизни. Что подобные занятия лучше оставить для нового поколения. Но его голова почему-то бессильно опустилась на руки, и он тяжело вздохнул. Он не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. И тем более не мог смотреть на своих партнеров.

— Как я им об этом скажу? — с болью в голосе прошептал он. — Как? Они решат, что виноваты.

Паула поднялась. Ее рука мягко сжала его плечо.

— Хочешь, я сама им скажу?

— Нет. — Он покачал головой. Вытер тыльной стороной ладони досадные капли влаги с глаз. — Нет. Я не настолько труслив.

— Ты получишь любую легенду на выбор. Я могу устроить… практически все.

— Угу.

— В местном космопорте тебя ждет корабль. — Она лукаво усмехнулась. — С ультрадвигателем.

Оскар слабо улыбнулся, прислушиваясь к зарождающейся в душе радости.

— Ультрадвигатель? Что ж, по крайней мере ты не считаешь меня дешевой шлюхой.

Совсем не так надеялась Араминта вернуться на континент Суворова, не в старой полугрузовой капсуле, летящей над Великим Облачным океаном медленнее и ниже всех остальных капсул на планете. Ничего шикарного в этом не было. Она всегда клялась себе, что вернется на родной континент только тогда, когда сможет выйти из роскошной капсулы и с улыбкой превосходства посмотреть на Лэнгхем и семейный бизнес.

Время еще не пришло.

К сожалению, поместье Ликана располагалось как раз на Суворове. И это было вполне понятно, поскольку там же находилась столица Виотии, Людор. Ликана никто бы не назвал провинциальным деятелем, ему необходимо было постоянно оставаться в гуще событий. Поэтому Араминта и отправилась через океан. С багажом самых лучших нарядов и растущим чувством беспокойства.

Таланты Шелдонитов ее действительно заинтересовали. Достижение такого уровня за каких-нибудь полторы сотни лет — это был феноменальный успех. Она могла бы многому у него научиться, если только сумеет его разговорить.

Существовало целое общество Шелдонитов. Тысячи людей в сотнях миров пытались подражать своему древнему идолу. Подражание, как считала Араминта, граничило со слепым преклонением. Но она воздерживалась от окончательного мнения, желая убедиться во всем лично. Может, она и сама выберет этот путь. Даже мистер Бови не отрицал, что Шелдонизм стал вершиной культуры бизнеса. Точнее сказать, успешный Шелдонизм. Во Внешних мирах можно было отыскать и довольно много неудачников, не преуспевших в своем подражании.

И, конечно, у него был гарем, типично мужская прихоть: богатый человек воплощает свои юношеские мечты. Но сейчас это встречалось намного чаще, чем в дни жизни Шелдона. Во Внешних мирах групповое партнерство становится все более популярным. Впрочем, Араминта решила, что ее это не касается. Ее собственные отношения с Бови мало чем отличались. Кроме того, сейчас она официально была свободна и одинока и пробовала различные способы сексуальной жизни, чтобы выяснить, что же ей больше по нраву. Вряд ли она высоко оценит гарем, но ведь и связь с Бови тоже стала сюрпризом.

«Значит, последний загул. Что бы я ни испытала, этот уик-энд пройдет под лозунгом «Выигрыш всегда и во всем»».

С такой мятежной мыслью, согревающей душу, Араминта направила капсулу вниз и полетела над землями Ликана. Он владел площадью в сто тысяч квадратных миль, в том числе и длинной прибрежной полосой, застроенной курортными комплексами. Далее шли сельскохозяйственные угодья с полями, где усилиями миллиона агророботов выращивались всевозможные экзотические культуры, не встречающиеся в кулинарных процессорах, и потом продавались под собственной маркой.

Помимо всего прочего, Ликан построил еще и индустриальный комплекс «Олбани». Тот занимал квадрат со стороной в восемь миль на плоской равнине; высокие прямоугольные здания стояли ровными рядами; каждое из них было отдельной фабрикой или перерабатывающим заводом. С одной стороны от него по зеленому лугу до протекающей неподалеку реки тянулись посадочные площадки космопорта. Океанские баржи вспенивали воду, а массивные грузовые корабли приходили и уходили сплошным потоком. В самом «Олбани» никто не жил. Обслуживающий персонал размещался в спальных городках в двадцати милях от порта. Пролетая над одним из них, Араминта удивлялась его прекрасному состоянию, большим домам, обширным массивам зелени и красивым общественным зданиям, где располагались все необходимые службы.

Он владеет всем этим. Более того, он все это создал. Вот реальное свидетельство.

На ее капсулу поступил запрос местной сети контроля движения. Араминта ввела свой сертификат и тотчас получила маршрут посадки.

Дом Ликана состоял из трех отдельных зданий. Два из них располагались на берегу десятимильного озера. Первое оказалось гигантским каменным замком, в котором было не меньше пяти сотен комнат. Араминте приходилось видеть целые поселки меньшего размера. Второе, расположенное почти напротив, представляло собой мерцающий овоид в ультрасовременном стиле, лежащий на боку и будто бы погруженный в воду. Третьим строением оказался сравнительно небольшой деревянный домик, стоящий на скалах островка.

Капсула приземлялась рядом с овоидом, чему Араминта тихо порадовалась. Ей очень хотелось осмотреть его изнутри и, возможно, перенять какие-то концепции для своей работы.

У самой капсулы ее встретили две представительницы гарема. Клеманс была стройной девушкой в простой белой рубашке и голубых хлопчатобумажных шортах. Ее свежее личико украшали веснушки на лбу и носу, открытая улыбка и небрежно причесанные густые волосы. Такого Араминта совсем не ожидала. Зато вторая женщина, Мараката, отличалась высоким ростом, классической красотой и блестящей на солнце темной кожей. Ее алое платье, вероятно стоило, больше, чем все привезенные Араминтой наряды. И это она носит в середине дня? Легкие косметические мембраны подчеркивали ее желтовато-зеленые глаза и широкий рот. Мараката не улыбалась, но весь ее облик излучал благожелательную вежливость.

Клеманс, сияя улыбкой, бросилась вперед и обняла Араминту.

— Ликан нам рассказывал о тебе. Как здорово, что мы наконец-то встретились.

Араминта, слегка удивившись, осторожно ответила на объятия.

— И что же он обо мне говорил?

— Быть настороже. — Мараката, приподняв ухоженные брови, следила за реакцией Араминты.

— Он говорит, что ты честолюбивая, умная, красивая и сама себе босс… — Клеманс, казалось, не хватило воздуха. — Во всех отношениях потрясающая.

Араминта не без труда освободилась из объятий девушки.

— Я и не знала, что произвела такое впечатление.

— Ликан очень быстр в своих суждениях, — сказала Мараката.

— А ты? — как можно сдержаннее спросила Араминта.

Величественная женщина наконец-то улыбнулась.

— Я не спешу — и делаю абсолютно правильный выбор.

— Буду знать.

Клеманс хихикнула.

— Пойдем, мы покажем тебе твою комнату.

Она схватила Араминту за руку и потащила за собой, словно пятилетний ребенок, увлекающий родителей к рождественской елке.

— Твой багаж принесут слуги, — небрежно обронила Мараката.

Араминта нахмурилась, но быстро поняла, что та не шутит. Две женщины в одинаковых серых плащ-костюмах направились к капсуле в сопровождении антиграв-тележки.

— Вы держите человеческую прислугу?

— Конечно.

— Наверное, так было принято и у Найджела Шелдона.

— Гм, а ты быстро соображаешь, верно?

Клеманс рассмеялась и потянула сильнее.

— Пойдем! Я сама ее выбрала для тебя.

Они подошли вплотную к искрящейся поверхности овоида. Араминта еще даже не поняла, насколько он велик. Сооружение, вероятно, возвышалось над ней на высоту десятиэтажного дома, но изогнутая поверхность затрудняла точную оценку. Поверхность оказалась совершенно гладкой, не было заметно и никаких дверей. Основание овоида окружала широкая полоса мрамора, как будто гигантское яйцо лежало на подставке. Под ногами проявились две тонкие золотистые полосы, и Клеманс пошла между ними. А потом она проскользнула сквозь поток радужного света. Араминта шагнула следом. У нее возникло ощущение атмосферного барьера или спорового душа, кожу слегка закололо, потом вспыхнул яркий свет, и она оказалась в круглом зале с прозрачной мебелью, оконтуренной светящимися зелеными линиями, словно изогнутыми лазерными лучами. Буфеты и серванты оставались пустыми, а подушки стульев и диванов слегка светились и были похожи на некачественные проекции. Пол и купол стен повторяли мерцание внешнего покрытия дома, но более приглушенное. Только кремовые с золотом простыни казались на вид вполне материальными.

— Домашний интел-центр предлагает операционную программу, — доложил ей юз-дубль.

— Прими ее, — разрешила Араминта и в области экзозрения увидела открывающийся файл.

Клеманс уже уселась на край кровати и слегка попрыгала на мягком матрасе.

— Нравится?

— Неужели основной вход в дом ведет в гостевую спальню?

— Только если ты этого хочешь, — весело ответила девушка. — Скажи своей управляющей программе, что ты хочешь выглянуть наружу.

Араминта последовала ее совету, и жемчужно-матовое мерцание одной из стен исчезло, так что стал виден сад и ее капсула, из которой на антиграв-тележку слуги выгружали чемоданы.

— Ну, а если тебе нужна ванная… — продолжала Клеманс.

Вся комната вдруг заскользила вверх вдоль округлой наружной стены. Похоже, что где-то под полом скрывались превосходные компенсаторы силы тяжести, потому что никакого ощущения движения у Араминты не возникло. Затем комната стала двигаться к центру овоида, и мимо проплыли какие-то другие круглые помещения.

Араминте пришло в голову сравнение с движением кровяных клеток в венах. Она восхищенно улыбнулась. Гениальная идея, бесконечное разнообразие!

Спальня остановилась вплотную к ванной комнате, и дверь отошла в сторону, позволяя войти внутрь. Обстановка там была более привычной: огромный бассейн-ванна, душевая установка и фены. Только размером ванная превосходила гостиные во многих квартирах, которые отделывала Араминта.

— Если захочешь кого-то навестить, или пройти в столовую на ужин, или просто сменить вид за окном — только скажи своей программе, — объяснила Мараката.

— Я так и сделаю, — уверенно ответила Араминта.

Напротив ванной открылась еще одна дверь, и Мараката вышла. Араминта успела только заметить белизну комнаты, длинный стол и гимнастический тренажер.

— Увидимся позже, — добавила Мараката перед тем, как дверь за ней закрылась.

— Это угроза? — негромко проворчала Араминта.

— А, не обращай на нее внимания, — сказала Клеманс. — Она всегда настороженно относится к новым людям. Зато в постели она просто чудо, честно.

— Не сомневаюсь.

Араминта повернулась и внимательно осмотрела комнату. В ящики комода, словно поднимающиеся из воды пузырьки, начала загружаться ее одежда. Араминта приказала юз-дублю доставить себя к Ликану.

Ванная комната скрылась за дверью, и перед глазами заскользили изгибающиеся стены: сперва комната двигалась горизонтально, затем начала подниматься.

— И убери прозрачность стен, — добавила Араминта.

Несмотря на превосходные стабилизаторы, вид движущихся предметов грозил вызвать головокружение.

Комната Ликана оказалась огромной. И Араминта предположила, что та не перемещается, иначе пришлось бы передвигать все остальные помещения. Комната тоже была круглой, с полированным дубовым полом, который казался единым огромным сегментом — искусственно выращенным, Араминта читала о таком в одном из файлов курса по дизайну. Стены здесь, окрашенные в бледно-розовый и голубой цвета, имели матовую полупрозрачную структуру. Треть их площади была совсем прозрачной и открывала панораму озера.

Ликан вышел навстречу, одетый в простую сиреневую хлопковую рубашку и длинные зеленые шорты. Вокруг него кружилось облачко мелких разноцветных символов, но оно быстро исчезло. Вероятно, стены были еще и порталами, обеспечивающими неограниченную возможность проецирования, решила Араминта. Скорее всего, огромная комната служила хозяину кабинетом. Ликан тепло улыбнулся, подошел к девушке вплотную и поцеловал ее. Этот поцелуй откровенно свидетельствовал о том, что ожидало ее вечером.

— Великолепный дом, — сказала Араминта.

— Я знал, что тебе понравится. Концепция довольно старая, но мы снизили стоимость процесса изготовления до приемлемого уровня. Хотя без репликаторов Высших это далось нелегко.

— Я была бы не прочь получить франшизу Колвин-сити.

Он ласково улыбнулся, не скрывая своего восхищения.

— Вот видишь, многие застройщики предпочли бы меня застрелить за то, что я подрываю их бизнес. Но ты… ты понимаешь, как приспособиться к новым условиям и продолжать двигаться вперед. Это и выделяет тебя среди прочих.

— Спасибо.

Клеманс подбежала к новой двери.

— До скорого!

Ликан небрежно помахал ей рукой и подвел Араминту к прозрачной стене.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Или, может, перекусишь?

— На несколько часов меня еще хватит.

— Хорошо. На ужине будет премьер-министр и два министра из его кабинета.

— Пытаешься произвести впечатление?

— Они все равно бы пришли. Но, надеюсь, этот ужин даст тебе представление о моей жизни. Такой уровень невозможен без участия в политике.

— Знакомства в мэрии способны помочь в получении разрешительных документов.

— Пригласи на ужин инспектора по застройке. Предоставь члену местного совета высококлассную капсулу. У каждого из них есть своя цена. В противном случае они будут опустошать правительственную кормушку.

— Если только не начнут бороться с коррупцией.

— Верно. Эти доставляют серьезные проблемы. К счастью, они недолго задерживаются на своих местах.

— А ты циник.

— Прагматик, если не возражаешь. И в любой из областей обладаю большим опытом, чем ты. Так что можешь мне поверить, у каждого политика есть своя слабость.

— А у тебя? — насмешливо спросила она.

— Первая — влюбчивость. Но об этом ты уже знаешь. Вторая — склонность к риску. Вот моя настоящая слабость. Радость оправдавшегося риска ни с чем невозможно сравнить. Я всегда делаю высокие ставки. Мне слишком нравится выигрывать.

— А сейчас чем ты рискуешь?

— Умница, ты неплохо подготовилась. Прочла финансовые отчеты. Верно?

— Я Кое-что изучила по пути сюда. Есть мнение, что ты слишком разбрасываешься.

— За последние пару лет это мнение значительно укрепилось. Как ты думаешь почему?

— Ты разоряешь торгующие недвижимостью компании такими вот домами? Вытесняешь их с рынка?

Он усмехнулся.

— Это слишком мелко. Я мыслю более крупными масштабами. Кроме того, чтобы подобное строительство вошло в моду и потом стало общепринятым, требуется лет десять. Подумай, в чем сейчас самая большая проблема Виотии?

— Воплощенный Сон?

— Близко. Эллезелин всегда нам угрожает. Это действительно так. Зона Свободного Рынка очень велика, она никогда не исчезнет и постоянно расширяется. Все уже существующие игроки имеют огромное финансовое и индустриальное преимущество перед компаниями бедной маленькой Виотии. Беда в том, что после открытия червоточины все наши компании останутся в проигрыше Из-за дешевого импорта. Товары будут идти только в одном направлении.

Араминта вспомнила о грандиозном масштабе «Олбани».

— Ты собираешься перебить их цены.

— «Олбани» автоматизирован настолько, насколько это возможно без репликаторов. Я десять лет потратил на инвестиции в наиболее современные кибернетические системы, какие только есть у нас в наличии, чтобы снизить стоимость продукции. Но, чтобы выпустить на рынок товары почти по себестоимости, необходимо продавать большой объем. Вот это и беспокоит меня в настоящий момент. Заводы работают почти вхолостую. Но когда откроется червоточина…

— Финансовой бойни, как они ожидают, не произойдет.

— Они импортируют. Я экспортирую. Только количество экспорта будет в десять раз больше, чем они предполагают.

— Тебе потребуется система распространения.

Ликан с торжествующей улыбкой повернулся к окну.

— Обязательно потребуется.

— Ого, — протянула она. Она искренне восхитилась. Цель Ликана оказалась настолько велика, что по сравнению с нею собственные стремления Араминты были совсем незаметными. — Зачем ты все мне рассказываешь? Тебе нет необходимости производить впечатление, чтобы затащить меня в постель. Это ты уже сделал.

— Хоть я и весьма высокого мнения о своих способностях, я не могу лично уследить за каждым аспектом даже при аугментированном интеллекте. Слишком много деталей. Для фазы расширения на таком уровне мне требуются люди, которым я мог бы доверить ключевые посты — особенно в других мирах.

— Весьма лестно.

— И да, и нет. Я думаю, ты была бы способным управляющим: у тебя подходящее мышление и достаточно энергии. Нет опыта руководителя высшего звена, но это появится.

Она нахмурилась.

— Почему я?

— Насколько хорошо ты подготовилась? Много ли узнала о самом Шелдоне?

— Немного, — призналась она. — Только то, что усвоила в школе.

— Старые Династии были чем-то вроде семейных организаций. Это самый верный способ из всех, придуманных людьми, чтобы обеспечить лояльность и полный контроль. Найджел использовал свою плоть и кровь.

— Ага.

Ей вдруг показалось, что комната стала опускаться вниз.

— Все ключевые посты были заняты его потомками, — сказал Ликан. — И я планирую поступать так же.

В ее памяти мелькнуло имя.

— Деббина? — не удержавшись, выпалила она.

Ликан заметно поморщился.

— Что же мне с тобой делать? Нет, только не моя любимая маленькая девочка. Но многие мои дети уже управляют секторами компании.

— И при чем же здесь я?

— А как ты думаешь?

— Скажи, пожалуйста.

— Ты станешь одной из моих жен. Родишь мне детей. И они займут места в компании.

— Да, ты знаешь, как завлечь девушку.

Он криво усмехнулся.

— Да ладно, мы же взрослые люди. В наше время почти все браки заключаются с учетом интересов бизнеса. Мы будем прекрасно проводить время в постели. Я могу обеспечить любой стиль жизни, какой ты захочешь. Наши дети, став взрослыми, окажутся частью наиболее динамично развивающейся компании в этом секторе Содружества. Они не будут ни в чем нуждаться и получат практически неограниченные возможности. Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понимать, что тебя привлекает. Кому нужны молодые бездельники, получающие трастовые фонды? Все это относится и к тебе лично. Оставайся со мной лет десять или пятнадцать, а потом можешь продолжать, получив пост в компании, или уйти с порядочной суммой денег и запасом знаний, позволяющим свободно чувствовать себя в любом обществе.

— Оззи милосердный! Ты говоришь всерьез?

— Абсолютно.

— Тебе не кажется, что столь лестное предложение слегка преждевременно?

— Ты думаешь, Шелдон сомневался, когда видел что-то подходящее? Ничуть. Он начинал охоту и получал желаемое. И не так уж это неожиданно, ты не находишь? Не станешь же ты отрицать, что наши отношения завязались еще во время моего выступления?

— Не стану, — признала она.

— Ну вот. Физическое влечение есть. Остаются только твои способности. Я провел некоторые изыскания.

— Вернее, посыльный твоего пятого помощника провел изыскания.

— Да, примерно так, — сухо подтвердил он. — Ты незаурядный ребенок из ниоткуда. Отвергаешь налаженный семейный бизнес. Ищешь способ выбраться. Неудачное замужество. В данный момент приходишь в себя после расторжения брака. Ты нетерпелива. И восприимчива. При наличии опыта, приобретенного в моей компании, ты будешь процветать. — Он подошел ближе, обнял Араминту рукой за плечи и поцеловал. На этот раз мягче. — Я не жду немедленного ответа. Ты ведь не зря сюда приехала. Посмотри и попробуй все, что хочешь, а потом подумай и реши.

«Ого, второе предложение всего за месяц!»

— Хорошо, — негромко ответила она. — Я так и сделаю.

— Обещаешь? Это не просто отговорка?

— Нет, я обещаю.

На ужин Араминта пошла не в привезенной из дома одежде. Она испытала на себе, что значит жизнь в гареме. По возвращении из огромного кабинета Ликана она застала поджидающую ее в спальне стилистку по имени Еленна. Это была общительная женщина, чей возраст приближался к омоложению и сказывался некоторым излишком веса, набранного в последние годы. Она вела себя очень доброжелательно и с удовольствием рассказывала все домашние сплетни, хотя для Араминты они не имели никакого значения. Зато их было много. Женщина работала у Ликана уже пятьдесят лет.

— …Так что я все здесь знаю, милая, и многое повидала. Я никого не осуждаю, и ничто из того, что здесь происходит, не может меня удивить. Если хочешь на вечер что-то особенное, просто скажи мне.

Араминта еще не разобралась, что значит «особенное», и очень хотела бы узнать, что предпочли другие девушки. Еленна сказала только, что Ликану нравится, когда его женщины выглядят элегантно.

— Мы приведем тебя в порядок, чтобы ты ни в чем не уступала другим.

На это ушел не один час. Ее спальня металась по всему овоиду, соединяясь с самыми различными специализированными помещениями. Сначала сауна, чтобы очистить поры. Массажист Нифран, настолько же безжалостный, насколько искусный; после его работы Араминта стекла со стола, не ощущая свободно работающих суставов. Примерочная. «В этом доме имеется примерочная?!» Здесь с нее сняли мерки для вечернего платья.

Спиральный спуск в салон, где свое колдовство наконец проявила Еленна. На лицо легли косметические мембраны, но Араминта, взглянув в зеркало, их даже не заметила. На нее смотрело лицо самой Араминты, только девятнадцатилетней. Такое, каким она всегда хотела его видеть, но никогда не получала: высокие скулы, ничего лишнего, длинные мягкие ресницы, абсолютно чистая кожа, искрящиеся глаза. Следующий час ушел на ремонт волос, как Еленна с неодобрением назвала эту процедуру. Затем их удлиняли, делали гуще, завивали и укладывали.

Все это время в соседнем кресле сидела Клеманс, а с другой стороны еще одна обитательница гарема, Алсена. Они непринужденно болтали, словно родные сестры. Араминта выслушала краткий обзор генеалогии Ликана, включая рассказы о непокорных отпрысках. Для этой саги ей пришлось открыть отдельную ячейку памяти, чтобы всегда иметь информацию наготове.

При всем своем дружелюбии женщины, казалось, были совершенно оторваны от реального мира. Это наблюдение могло показаться злобной придиркой, но Араминта не стала от него отмахиваться. Если ему нужны такие, как она, что же он делает с остальными? Они явно не стремились занять руководящие посты в его империи.

— Ему нравится разнообразие, — сказала Еленна, когда салон вернулся к примерочной.

Классическое маленькое черное платье никогда не выходило из моды. И когда помощник в примерочной показал Араминте одно такое, появившееся специально для нее, словно по волшебству, она поняла почему. Едва только натянув его, она уже ощутила себя легкомысленной женщиной, и одному только Оззи было известно, какой эффект оно произведет на любого мужчину, встретившегося ей на пути. Оно самым бесстыдным образом обтягивало ее тело, но в то же время позволяло груди двигаться совершенно свободно. На первых же шагах Араминта даже смущенно покраснела. Короткий подол и шелковистая микрофибра, распыленная на ее ноги, загадочным образом подтянули бедра и голени в соответствии с идеальным обликом девятнадцатилетней девушки, созданным Еленной.

Коктейли перед ужином для семьи и гостей Ликана были поданы в музыкальной комнате, из которой теперь открывался вид на озеро, как прежде из его кабинета. Араминта, сознавая, как великолепно она выглядит, вошла с высоко поднятой головой. Восхищенный взгляд Ликана, улыбки женщин его гарема и даже короткие аплодисменты Клеманс — все эти похвалы она восприняла как должное. И ее уверенность поднялась до уровня высокомерия. Даже когда Ликан представил ее премьер-министру и ее супругу, Араминта сохранила полное спокойствие и вела себя с ними как с равными.

И во время светской беседы, и пробуя удивительные на вкус канапе, она не переставала гадать, как бы повел себя здесь Бови. Он любил общество, мог быть настоящим снобом в вопросах еды и напитков, но она подозревала, что в компании сильных мира сего он мог бы попытаться задрать нос.

«А я все же здесь и ни перед кем не тушуюсь».

Участие в ужине имело и оборотную сторону. Супруг премьер-министра, сидевший рядом с Араминтой, был невыносимо скучен. К счастью, с другой стороны от нее расположился Эридал, один из старших сыновей Ликана. Такой же умный и очаровательный, как Ликан, он управлял финансовым центром в Людоре, но был лишен решительной уверенности, присущей отцу. Только из чувства долга Араминта старалась не болтать с ним целый вечер.

Прием закончился, и столовая спустилась на первый уровень, чтобы гости могли пройти к своим капсулам. Остались только Ликан и восемь женщин его гарема. Как только двери сомкнулись и стены снова стали искристо-матовыми, все с облегчением рассмеялись, и Араминта присоединилась к ним от всей души.

Ликан поцеловал ее в знак благодарности.

— Проклятье, я и забыл, какой это невыносимый тип, — сказал он. — Мне все время хотелось его щелкнуть, а ведь со мной он даже не разговаривал. Спасибо, что справилась с ним.

В столовой сталиоткрываться двери спален, и жены Ликана исчезали в них одна за другой. Из присутствующих на ужине женщин они, безусловно, превосходили всех своей красотой. Араминта, несмотря на старания Еленны, рядом с обитательницами гарема чувствовала себя бедной родственницей.

— Иди и приготовься, — сказал ей Ликан. — Мы будем тебя ждать.

Он повернулся и ушел в какую-то затемненную комнату. Араминта, проводив его взглядом, призвала свою спальню. В качестве мачо, отдающего приказы, он ее не устраивал. У него не было ни обаяния, ни чувства стиля, ни подходящей наружности. С другой стороны, его успехи давали на это право. Она усмехнулась своему внутреннему диалогу. «Какого черта, Клеманс, по крайней мере, не даст мне соскучиться».

— Одень меня так, чтобы ему понравилось, — сказала она поджидавшей Еленне.

Процесс оказался более сложным, чем ожидала Араминта. Для начала снова потребовалась помощь Нифрана, пожурившего ее за недостаток физической подготовки и неспособности расслабиться. То, что он вытворял потом с ее ногами, уже было фактически сексом.

Еленна нанесла на ее тело невероятно приятно пахнущее масло, и после манипуляций Нифрана кожа Араминты словно начала светиться изнутри.

— Он не увлекается садизмом или чем-то подобным? — спросила Араминта.

Очень уж тщательными были приготовления. В ее понятии подготовка к горячей ночи заключалась в том, чтобы надеть что-то такое, что мужчина сможет быстро снять.

— Не беспокойся, моя сладкая, секс ему нравится такой же, как и женщины: со вкусом.

Араминта, позволив Еленне себя одевать, задумалась над ее словами. Затем посмотрела на себя в зеркало. Белый пеньюар преимущественно состоял из отдельных полос ткани, но закрывал большую часть тела, чем черное платье. «Значит, в его понятии «со вкусом» — это принцесса-шлюха? Очень по-мужски».

Спальня скользнула к будуару Ликана — иначе комнату назвать было никак нельзя. Огромная кровать располагалась в центре, мебель напоминала по форме половые органы, золотисто-розовое освещение было притушено. Весь гарем уже собрался, и действительно, женщины пришли в элегантных нарядах из шелка и атласа и вызывающе открытых ночных сорочках. Они удобно устроились на диванах, потягивали шампанское и наблюдали, как две из их числа занимаются любовью на кровати.

Араминта вошла, стараясь выглядеть не слишком встревоженной. Ликан встретил ее в черном халате.

— Шампанского? — предложил он.

— Спасибо.

Она взяла хрустальный бокал из рук Маракаты, тотчас подвергшей ее детальной оценке. В том, как эта строгая женщина выглядела в пеньюаре, было нечто загадочно-эротическое.

— Поцелуйте друг друга, — сказал Ликан.

Араминта всем телом прижалась к величественной женщине, наслаждаясь ее чувственными прикосновениями. Мараката явно в полной мере овладела искусством поцелуя.

Они закончили, и Ликан, взяв Араминту за руку, неторопливо подвел к кушетке, где улеглась Алсена. Она опустилась на колени и приступила к поцелую.

Затем, по инструкции Ликана, она обошла и всех остальных женщин. Араминта нашла, что этот процесс не столько элегантен, сколько стереотипен. Ликан превращал занятие любовью в застывший ритуал. Последний поцелуй достался ему самому, после этого Араминту повели к кровати. Хозяин предложил ей принять особую позу, почти по-детски шаловливую, и кто-то из женщин даже расправил волосы на ее плечах, чтобы они выглядели привлекательнее.

Клеманс сняла халат с Ликана, открыв его огромный возбужденный член.

— У меня есть подарок для тебя.

— Да, — многозначительно протянула она. — Я уже вижу.

— Это программа.

— Что?

— Некая композиция, которую я составлял несколько лет. Она позволит тебе глубже постичь собственный разум, прислушаться к нему почти на уровне подсознания, чего древние йоги добивались путем медитаций.

— Интересно, — нерешительно протянула она.

«Кстати, о том, как можно испортить настроение…»

Он нежно улыбнулся и погладил ее по щеке.

— Я сам пользуюсь ею, чтобы сосредоточиться. Программа помогает очистить мозг от посторонних мыслей. Ты сможешь вернуться к животным инстинктам, составляющим основу нашей личности. — Его лицо приблизилось к ней вплотную. — В таком состоянии нет никаких ограничений. Все твои порывы абсолютно чисты.

— Никаких ограничений?

— Чистота разума очень помогает в бизнесе. Но и в занятии любовью тоже. Ты можешь целиком и полностью сосредоточиться на ощущениях своего тела. Программа усиливает даже малейшие сигналы нервов.

— Ты хочешь сказать, что оргазм окажется более сильным?

Все это было похоже на электронную версию аэрозолей, которыми она пользовалась вместе с Бови.

— Да. В ней заложена и биологическая обратная связь, способная влиять на твое физическое состояние. Как только ты определишь источник наслаждения для своего тела, ты сможешь повторить его. — Голос Ликана превратился в соблазняющий шепот. — Столько раз, насколько хватит твоих сил.

Юз-дубль сообщил ей о предложении установить программу. Араминте вдруг стало невыносимо жарко в пеньюаре.

— Проверь на угрозу внедрения и трояны, — сказала она юз-дублю, не сводя глаз с лица Ликана.

«Все чисто».

— Загружай и запускай.

В области экзозрения она увидела, как в одну из ее ячеек закачивается программа. По виду она мало чем отличалась от обучающих курсов, которым Араминта позволяла укореняться в своем сером веществе. В сознании забурлил источник инстинктивного знания.

— Не бойся, — ласково сказал Ликан. — Я тоже воспользуюсь программой вместе с тобой. Наша первая встреча будет более яркой.

Она кивнула, не решаясь что-то сказать. Прислушавшись к себе, она поняла, что очистить мозг стало намного легче; надо лишь следовать нарастающим циклам сна, но не поддаваться им полностью. Дыхание стало более равномерным, она смогла следить за ритмами своего тела. За сердцебиением. Стало ощутимым легкое прикосновение ткани к коже и выступившие бисеринки испарины. Она услышала шелест пузырьков в хрустальных бокалах и дыхание Ликана, увидела, как его рука поднялась и кого-то поманила.

Мараката, ответив на призыв, гибким движением скользнула на матрас. Ее пальцы погладили кожу Араминты. Сигналы нервных окончаний наводнили ее мозг приливной волной. Яркие впечатления вызвали у нее судорожный вздох, и она все свое внимание сосредоточила на самых приятных ощущениях, утопая в наслаждении.

По знаку Ликана Мараката спустила бретельки пеньюара с плеч Араминты. Вслед за прикосновением теплых пальцев обнаженную грудь окатило потоком воздуха. Она сильно вздрогнула, зафиксировала свою мысль на этом ощущении и улыбнулась. Горячая кровь прилила к соскам, заставив их распуститься розовыми бутонами.

— Сюда, — сказала она обладателю пальцев.

Ласка повторилась, вновь произведя то же впечатление. Затем по ней скользило множество рук. Теплые страстные губы дарили поцелуи. Симфония ощущений, вызываемых женщинами гарема, исторгла из ее груди беспомощный вопль. Пеньюар куда-то исчез. Она инстинктивно выгнула спину. Член Ликана скользнул в ее плоть. Ощущение было почти непереносимым, она отдалась ему целиком. Но ее мозг все еще постоянно фиксировал поток физического наслаждения. Араминта пообещала себе не терять сознание, как иногда случалось в постели с Бови. На этот раз ее разум не затуманивали химические средства, и она могла свободно наслаждаться до самого невероятного завершения. Мощный ритм движения Ликана вызвал у нее одновременно слезы и смех. А потом гарем возобновил свое виртуозное представление.

Небесный Властитель, убрав вакуумные крылья, скользил вдоль наружного края атмосферы над твердой планетой. Плотные турбулентные потоки ионосферы охватывали его переднюю часть, вызывая продолжительные волны вибрации гигантского тела. Внутри особым образом струился поток энергии, мысли сплетались со стихийными силами тела, взаимодействуя с тканью Вселенной. Его воля, наложенная на реальность, уменьшила скорость. Он стал медленно погружаться в атмосферу. Далеко внизу звучала приветственная песнь разумных существ.

— Пора! — скомандовал Духовный Пастырь Этан, обращаясь к послушным его воле разумам мастеров снов.

Их мысли единым потоком хлынули в Гея-сферу, проталкиваясь в ткань сна, отыскивая вход. Внимание Небесного Властителя обратилось к древнему прибрежному городу, и они ощутили его восприятие. Он чувствовал их! Он знал об их присутствии!

— Мой господин, — с глубоким почтением обратился к нему Этан. — Мы нуждаемся в твоей помощи.

Снижение Небесного Властителя прекратилось. И те, кто воспринимал сон Небесного Властителя, ощутили восприятие гигантского существа давлением целой планеты. Они знали, что оно вызвало ветра по всей равнине Игуру. Они чувствовали волны в море Лиот, лениво покатившиеся к берегу. И здесь, как раз под ними, так маняще близко, физические формы зданий Маккатрана коснулись их сознания.

Восхищение и благодарность хлынули в Гея-сферу, унося ввысь мысли Этана.

— Мы хотим подняться к тебе. Укажи нам путь, мой господин. Прими нас.

Сновидение рассыпалось апофеозом агонии. Колоссальная сила отвратила величественную мысль Небесного Властителя.

— Нет!!! — в осколках сна закричал Второй Сновидец. — Я здесь!

Бесконечная чернота, клубящаяся яростным гневом, закрыла трещину между Гея-сферой и Небесным Властителем.

Темнота охватила разум Этана и отозвалась в его мозгу ослепляющей болью. Он вскрикнул, напрягся всем телом, словно пытался вылететь из кресла, и провалился в милосердное забытье.

Араминта вскрикнула, просыпаясь, и рывком села в постели; сердце учащенно билось, и дыхание толчками вырывалось из груди. Она снова инстинктивно применила программу, успокаивая разбегающиеся мысли и снимая возбуждение. Программа помогла.

Что за чертовщина с этим сном?

Все начиналось так прекрасно: плавный полет над незнакомой планетой, теплое солнце, согревающее спину, проплывающие внизу незнакомые континенты. Потом что-то произошло. Ощущение удушья вызвало всплеск адреналина, она начала метаться, стараясь проснуться и освободиться от гнетущего спазма. Кто-то как будто пытался похитить ее душу. Она протестующе закричала во враждебную темноту и наконец проснулась.

Она билась и извивалась, перед тем как крикнуть. В самом деле? Оглядевшись, она поняла, что всего лишь слегка повернулась и села.

Араминта окинула комнату беспокойным взглядом. Спальню Ликана все так же заливал теплый свет. Кроме нее, никто не проснулся. Рядом, свернувшись клубочком и обняв одной рукой ее ноги, лежала Клеманс. Девушка приподняла голову и сонно заморгала, реагируя на движения Араминты. Она погладила ее по разметавшимся волосам и щеке, словно успокаивая ребенка. Клеманс преданно улыбнулась и снова закрыла глаза.

Араминта выдохнула и медленно опустилась на матрас. Несмотря на мягкую постель, ее тело было сильно напряжено — Нифран наверняка бы расстроился. Она прислушалась. Еще две женщины из гарема тихонько всхлипывали во сне. Значит, не она одна страдает от кошмаров. Пока она раздумывала, сумеет ли пройти через спальню и разбудить их, женщины погрузились в спокойный глубокий сон. А она никак не могла расслабиться. Что-то билось в ее подсознании, не позволяя успокоиться, какое-то ускользающее воспоминание. Но не сон, что-то произошло до него.

И снова ей на помощь пришла программа. Араминта освободилась от всех посторонних мыслей и сосредоточилась на воспоминаниях об оргии. В физическом отношении все было великолепно — этого она не могла отрицать. И женщины гарема с радостью обучали ее разнообразным приемам, которыми потом она пользовалась с Ликаном. Но опять-таки, это было больше похоже на ритуальное действо, лишенное подлинной страсти, а вместе с ней и любовного возбуждения, испытываемого ею во время свиданий с Бови. Все как-то напоминало работу слаженного механизма, а женщины были озабочены лишь тем, чтобы выполнять инструкции Ликана.

Араминта вдруг снова села в постели, похолодев от изумления. Воспоминание о Ликане и Маракате отчетливо сохранилось в ее мозгу, благодаря все той же программе. Какая ирония! Она мысленно прокрутила всю сцену, потом вспомнила еще несколько подозрительных моментов, уронила голову на руки и застонала.

— Ох, черт!

Еленна, верная своему слову, не стала ее осуждать. Она ничего не сказала, когда домашняя программа опустошила все ящики и шкафы, и одежда Араминты стала исчезать в ее чемоданах, оставленных в кладовой. Араминту так и подмывало спросить Еленну, сколько еще женщин на ее глазах покидали дом после ночи с Ликаном. Но это было бы нечестно по отношению к ним обеим.

Ее комната еще раз скользнула по овоиду и открыла дверь перед дорожкой, огибающей здание. Озеро в предрассветных сумерках казалось скучносерым. Двое щеголевато одетых слуг уже загружали багаж в ее капсулу.

— Как жаль, милая, — заговорила Еленна. — Я почему-то думала, ты легко здесь приживешься.

— Я тоже, — ответила Араминта. Она порывисто обняла горничную. — Спасибо за все.

— Мне было приятно с тобой познакомиться.

Араминта повернулась и вышла из спальни. Створки двери сомкнулись за ее спиной.

— Подожди! — раздался крик Клеманс. — Ты не можешь так уехать!

Она выбежала из соседней двери метрах в десяти от Араминты, пытаясь завернуться в свой полупрозрачный пеньюар. Следом за ней, гораздо более спокойный, в темно-фиолетовом халате вышел Ликан. Его слегка отекшее лицо сердито хмурилось.

— Даже не захотела попрощаться? — спросил он.

— Домашняя сеть активна. Ты знал, что я уезжаю. Если тебе есть что сказать, можно было это сделать раньше, — произнесла Араминта. — Или сейчас.

— Я бы хотел узнать, почему ты убегаешь. Думаю, после моего вчерашнего предложения я вправе об этом спросить. Я знаю, что ты наслаждалась сегодняшней ночью. Так в чем же дело?

Араминта посмотрела на расстроенную девушку, нерешительно стоявшую между ними.

— Ты уверен?

Ликан шагнул вперед и обнял Клеманс за плечи, помогая ей справиться с одеждой.

— Я ничего не скрываю от своих жен.

— Даже то, что они подверглись психонейронному перепрофилированию?

Выражение его лица не изменилось.

— В начальной стадии это было весьма полезно.

— Полезно? — закричала она. — Ты сделал из них своих рабынь. Подобные манипуляции противозаконны и всегда были запрещены. Это не по-человечески. У них нет выбора. Нет собственной воли. Это отвратительно! Во имя Оззи, зачем? Тебе нет необходимости принуждать людей, чтобы лечь с ними в постель. Я, пожалуй, могла бы заключить с тобой союз. И я знаю, есть тысячи других, кто воспользовался бы таким шансом. Зачем ты это сделал?

Ликан окинул Клеманс почти отеческим взглядом.

— Они были первыми, — просто ответил он.

— Первыми?

— В моем гареме. Надо же было с чего-то начинать. Стадия самораскрутки.

— О чем ты говоришь?

— В самом начале, когда у тебя еще ничего нет, приходится самостоятельно пробиваться наверх. Я должен был стать им, стать Найджелом Шелдоном. Он содержал гарем, поэтому и я обзавелся гаремом. Ты не понимаешь, каким был этот человек. Он правил сотнями миров, миллиардами людей. Не зря же я назвал его императором. Это величайший из всех когда-либо живших людей. И я должен знать, что значит мыслить, как мыслил он.

Он почти скрежетал зубами, выплевывая эти слова.

— И ради этого ты превратил их в рабынь?

— Они не рабыни. У каждого из нас есть предрасположенность к различным личным особенностям. Их сочетание — вот что делает нас личностью. А я просто усилил некоторые склонности девочек.

— Да, склонность к повиновению! Ликан, я видела их этой ночью. Они слушались тебя, словно роботы.

— Наши отношения намного сложнее.

— Но все сводится именно к этому. Почему ты не перепрофилировал себя, чтобы думать как Шелдон? Если уж кого-то уродовать, почему не начать с себя?

— Я ввел его доступные нейронные параметры в свою ДНК. Но нейронная структура — это только сосуд для личности. Необходимы соответствующие условия. Настолько схожие, насколько возможно.

— Ой, ради Оззи! Ты намеренно получил специально выведенных рабов. Неужели ты считаешь, что с их помощью можно достичь желаемой цели? Меня тошнит от этого. Я не желаю иметь ничего общего ни с тобой, ни с твоей ненормальной семьей. Ты их все равно не отпустишь! Почему бы тебе не удалить перепрофилирование при их следующем омоложении?

— Я создал их согласно своим убеждениям, хотя ты считаешь их неверными. Теперь, согласно твоим убеждениям, я должен их изменить? Ты не находишь, что это немного странно? Есть старая поговорка: минус на минус не всегда дает плюс. Я несу ответственность за всех своих жен, особенно за перепрофилированных, — так поступил бы и Шелдон.

Араминта сердито глянула на него, потом переключила внимание на Клеманс.

— Поедем со мной, — почти умоляла она. — Уедем отсюда. Это все поправимо. Я научу тебя свободной жизни, ты станешь полноценным человеком. Я знаю, ты мне не веришь, но хотя бы попробуй. Попробуй, Клеманс.

— Какая ты глупая, — сказала девушка и теснее прижалась к Ликану. — Меня не перепрофилировали. Мне нравится в гареме. Я люблю деньги. Я люблю жизнь. И я хочу, чтобы мои дети управляли целыми мирами. Без Ликана кем станут твои дети?

— Сами собой, — без особой уверенности ответила Араминта.

Клеманс окинула ее полным искреннего сожаления взглядом.

— Для меня этого недостаточно.

Араминта нерешительно подняла руку.

— Она?..

— Их было только три, — заявил Ликан. — Клеманс не входит в их число. Хочешь сделать еще одну попытку?

Араминта покачала головой, не зная, что сказать.

«Мараката. Точно Мараката, я в этом уверена. Возможно, если бы я только…»

— Прощай, — сказал Ликан.

Араминта поднялась в свою капсулу и приказала лететь домой.

Оскар никогда не предполагал, что ему придется вернуться в то место, где он погиб. Но и встречи с Паулой Мио он тоже не ожидал.

Как будто ему этого было мало, предприимчивые местные жители превратили его последний отчаянный полет в туристический аттракцион. И, что еще хуже, аттракцион оказался неудачным.

Зато ему предоставили право дать название новенькому космическому кораблю, который АНС доставила для него на Оракум. Без долгих размышлений он назвал его «Возмездие Элвиса». В его интел-центре хранился большой файл с инструкциями. Открыв и прочитав его, Оскар послал несколько запросов Пауле, уже вернувшейся на свой корабль и куда-то летевшей. Она так и не сказала, куда именно.

После прочтения файла он понял только одно: Паула переоценила его способности. Поисками Второго Сновидца занималось немало могущественных и решительно настроенных группировок. Нельзя сказать, чтобы это стало для Паулы неожиданностью, но…

— Я же только пилот, — повторил Оскар, когда она вызвала его по секретному трансмерному каналу и спросила, почему он направляется на Дальнюю.

Она не говорила о том, что может следить за «Возмездием Элвина», но Оскар почему-то совсем не удивился.

— Мне понадобится помощь. И, раз уж ты доверяешь мне, я тоже кое-кому доверяю.

Он не стал говорить, кому именно, и злорадно усмехнулся. Хотя, он подозревал, что и это ей известно — невелика тайна.

Он приземлился в аэропорту Армстронг-сити, занимающем огромное пространство к северо-востоку от города, с четырьмя пассажирскими терминалами и комплексом складских помещений, где постоянно садились и взлетали грузовые суда. Посадочную площадку он выбрал у самого ограждения — подальше от активной деятельности. После приземления он переключил визуальные сенсоры корабля на древний город, простирающийся вплоть до самого берега Северного моря. Верхний ярус побережья, как и повсюду, занимали высокие башни и пирамиды, а под ними раскинулись обширные поместья. По сравнению с другими мирами Содружества застройка здесь была более хаотичной, но Оскара это лишь приятно удивило. Он попытался отыскать признаки Первой магистрали, исторического пути, где его друзья преследовали Звездного Странника до самого его логова. Но вместо старого шоссе теперь тянулась широкая полоса городских зданий, на многие мили уходящая в Иральскую степь, словно дома пытались убежать от своего исторического центра. Наземное движение, как и в большинстве других миров, снизилось до минимума, зато в небе над городом двигались целые стаи антиграв-капсул.

Оскар выплыл из шлюза в нижней части «Возмездия Элвиса» и во второй раз ступил на поверхность Дальней. Сколь смешным это ни казалось ему самому, он почему-то дрожал. Он долго стоял, вдыхая свежий воздух, а потом зашагал прочь от корабля. Ноги, легко отталкиваясь от травянистой поверхности, в условиях пониженной силы тяжести несли его тело плавными скользящими шагами. Он и забыл, насколько приятной была эта особенность здешнего мира, эта легкость парения, словно в Оскаре снова заиграли гормоны подростка.

Он вышел из-под корабля, остановился и оглянулся вокруг. С одной стороны тянулась изломанная линия городского горизонта, а вдали виднелись вершины гор. Он ничего не узнавал. Кроме великолепного сапфирового неба. К счастью, при восстановлении биосферы новыми организмами и растениями, привезенными людьми, цвет неба не поменялся.

Непрекращающееся движение космических кораблей приносило порывы теплого морского воздуха, растрепавшего волосы Оскара. Как это было не похоже на порт Оракума, откуда он прибыл и где за целый день совершалось не больше пятидесяти полетов! Но Дальняя, отказавшись от политической и экономической интеграции с Великим Содружеством, стала самопровозглашенной столицей Внешних миров. Даже сейчас она оставалась только аффилированным членом Содружества. Упорное стремление Дальней к независимости после войны со Звездным Странником вдохновило целое поколение новых миров. Политическая воля вкупе с окончанием транспортной монополии ККТ, вызванным развитием космического кораблестроения, позволило сторонникам отделения основать внутри Содружества новое общество. Как доступность бионоников, обеспеченная Династией Шелдон, положила начало цивилизации Высших, так и генетические улучшения человеческого тела, разработанные барсумианцами, вызвали к жизни движение Прогрессоров. Впоследствии Дальняя, известная своими стойкими либертарианскими традициями, объявила себя идеологическим противовесом Земле и АНС. Сенаторы Содружества с высоты своей древней мудрости смотрели на это заявление с некоторым презрением, но граждане Дальней верили в свое предназначение.

Оскар улыбнулся, погрузившись в эмоциональное течение местной Гея-сферы. Даже здесь ощущалась резкость, характеризующая упрямство местных жителей. Его юз-дубль подключился к планетарной киберсфере и ввел код одноразового адреса, полученного Оскаром восемьдесят шесть лет назад, в день выхода из клиники. К его удивлению, ответ пришел немедленно.

«Да?»

— Мне необходимо с тобой увидеться, — сказал Оскар. — Возникла проблема, и мне требуется помощь.

«Кто ты, черт побери, и где украл этот адрес?»

— Я — Оскар Монро, а адрес мне дали. Довольно давно.

Возникла долгая пауза, но канал связи остался открытым.

«Если ты самозванец, у тебя есть только один шанс уйти невредимым, и уйти немедленно».

— Я знаю, кто я такой.

«Мы это проверим».

— Хорошо.

«Ладно. Через час будь в заповеднике Кайма на вершине Геркуланума. Один из нас тебя встретит».

Связь оборвалась. Оскар усмехнулся. Он не должен злиться на подобный прием и не будет этого делать.

Юз-дубль отыскал контакт местной прокатной компании, и Оскар выбрал себе отличную антиграв-капсулу. Учитывая характер встречи, он не хотел рисковать и допустить утечку информации, появившись на корабле с ультрадвигателем.

Капсула взмыла в небо баллистической свечой и подняла его над вершиной Геркуланума всего за двадцать восемь минут. Этот колоссальный вулкан Оскар видел в день своей гибели, когда спровоцировал крушение на его нижних склонах. Сегодня полет был намного более комфортабельным. Капсула вышла за пределы верхнего слоя атмосферы и по огибающей планету дуге полетела на юго-запад. Благодаря сенсорам, он видел над горизонтом вершины Великой Триады. Они и сейчас оставались самыми высокими в обитаемых мирах. На планете со стандартной гравитацией они развалились бы под собственной тяжестью, а здесь продолжали расти за счет выталкиваемой наружу магмы. Геркуланум, самая высокая из гор, поднималась на тридцать два километра, и ее плоская вершина уходила за пределы тропосферы Дальней. К северу от нее на семнадцать километров возвышалась гора Зевс, а на юге от Геркуланума стояла гора Титан высотой в двадцать три километра, этот вулкан единственный из всей Триады до сих пор проявлял признаки активности.

Капсула Оскара описала крутую кривую над безбрежными просторами лугов плато Олдрин и только потом начала опускаться. Внизу раскинулся величественный конус Геркуланума. Его неровное буро-коричневое плато, состоящее из реголита, нарушалось двумя кальдерами. Вокруг, вплоть до кольца ледников, видневшегося далеко внизу, спускались каменные склоны, а за ледниками зеленели хвойные леса, сменяемые альпийскими лугами. По счастью, сегодня активность Титана была невысокой. Оскар заглянул в красный пылающий кратер; поверхность огромного озера лавы морщила слабая зыбь. Раскаленные добела камни вылетали из жерла и, рассыпая оранжевые искры, чертили в вакууме пологие дуги. Некоторые из них выбрасывало с такой силой, что они перелетали через стену кратера и долго катились вниз, пока не пропадали из вида.

Конечно же, внимание Оскара привлек и длинный сквозной каньон между Зевсом и Титаном, ведущий к основанию Геркуланума. Сторожевой каньон, где ветра с океана Хондю сжимаются до сокрушительного потока воздуха, которые отчаянные искатели приключений раннего Содружества использовали для разгона своих гиперглайдеров, чтобы вылететь за пределы атмосферы и подняться над Геркуланумом. Оскару не довелось испытать это приключение до конца, потому что он врезался в гиперглайдер Анны, чтобы Уилсон получил возможность добраться до вершины.

Оскар заранее готовился к эмоциональному потрясению при виде места своей гибели, но теперь не испытывал ничего, кроме легкого любопытства «Это значит, что я вполне приспособился к новой жизни. Да?»

Глядя вниз на длинную расщелину в скалах, он в области экзозрения вызвал метеорологические файлы и убедился, что ветра на Дальней теперь уже не такие сильные, как тысячу лет назад. Терраформирование успокоило здешнюю атмосферу. Полеты на гиперглайдерах остались в легендах.

Капсула опустила его к большому куполу, установленному на самом восточном краю вершины Геркуланума, где начинался восьмикилометровый отвесный обрыв Трона Афродиты. Вокруг входа в сектор высадки, рассчитанный на два десятка капсул, стоял атмосферный барьер. Сейчас в металлическом ангаре было всего две пассажирские капсулы, и еще пять обычных машин стояли неподалеку.

Оскар прошел через шлюз в основное помещение комплекса и уплатил за вход двадцать местных долларов, воспользовавшись монетой-кредиткой, предоставленной ему Паулой. Внутри, позади Трона Афродиты, стояло три невысоких здания. Оскар вошел в первое, согласно табличке, именующееся «Место крушения». Целая группа туристов, оживленно переговариваясь, уже уходила оттуда, направляясь к кафе за следующей дверью. Они не обратили на него никакого внимания, что весьма порадовало Оскара. Хотя его лицо до сих пор оставалось прежним.

Внутри было почти темно, и за одной из стен открывался извилистый пешеходный переход, установленный в трех метрах над поверхностью. Атмосферный барьер под ним поддерживал вакуум над участком реголита, а стабилизирующее поле предотвращало гиперглайдер от дальнейшего разрушения. Его некогда изящный корпус был смят от удара в выступ скалы, а плайпластиковые крылья сильно погнулись и местами лопнули. Оскар вспомнил, какими красивыми были эти машины с раскинутыми крыльями, и тихонько вздохнул.

Он медленно пошел по переходу, пока не оказался прямо над старинным экспонатом. Оскар представил себе, как его друг, охваченный ужасом и отчаянием, летит по плато в вышедшем из-под контроля гиперглайдере. От него зависит судьба целой расы, а скалы неудержимо несутся навстречу. Оскар нахмурился, глядя вниз. Гиперглайдер был практически перевернут, а это означало, что в какой-то момент произошел очень сильный удар. Он посмотрел на край Трона Афродиты, где сидел человек в древнем герметичном скафандре.

Оскар дошел до конца перехода и понял, что это была объемная проекция. Голова Уилсона Кайма хорошо просматривалась в не совсем точно воспроизведенном круглом шлеме. Прорехи в герметичном скафандре были запаяны какой-то смолой, на реголите остались потеки крови. В проекции Уилсон поверх гор Дессо смотрел на восток, где в яркой дымке закругляющегося горизонта виднелись увенчанные снежными шапками вершины. Именно эту картину тогда и видел Уилсон, и ради нее умерло так много людей — упомянутых в истории и оставшихся неизвестными. Двенадцать веков назад с этого места передавалась информация, необходимая для направления колоссального шторма, уничтожившего Звездного Странника и освободившего Содружество. Сегодня, в том же самом месте можно посидеть в кафе «Избавитель» и купить пончиков, названных его именем.

— Без тебя нас бы здесь не было.

Оскар вздрогнул. Рядом с ним в переходе стоял человек в очень темном плащ-костюме.

«Хороший же из меня секретный агент; кто угодно может подобраться вплотную».

— Простите? — произнес Оскар.

Мужчина улыбнулся. Он обладал весьма привлекательной наружностью: квадратная челюсть, подбородок с ямочкой и слегка приплюснутый нос. Карие глаза окружала сеточка смешливых морщинок. Губы широкого рта в улыбке приоткрыли сияющие белизной зубы.

— Меня чуть не смыло волной меланхолии, запущенной тобой в Гея-сферу, — сказал он. — Это понятно. — Он махнул рукой, обводя сумрачный зал. — Сегодня лишь эта пародия напоминает о том, что совершили вы с Уилсоном. Но даю слово, мы помним и ценим ваш подвиг. И учим этому своих детей.

— Мы?

Мужчина вежливо поклонился.

— Рыцари-Хранители. С возвращением на Дальнюю, Оскар Монро. Чем мы можем тебе помочь?

По пути к капсуле Оскара он сказал, что его зовут Томансио.

— Полностью мое имя звучит так: Томансио Макфостер Стюарт. Это мой отец восемьдесят шесть лет назад снабдил тебя кодом.

— Я едва успел с ним увидеться. Правительство организовало кордон вокруг моей комнаты. Я должен был сохранить свою тайну. Тем не менее сумел пройти. А потом и выйти.

— Мы думали, ты забыл нас, — сказал Томансио. — Или еще хуже.

— Я уже не тот, каким был прежде, — заметил Оскар. — По крайней мере, я так думал.

— И все-таки ты здесь. Интересное время и для Великого Содружества, и для Галактики в целом. Не совсем подходящее для того, чтобы поддаваться ностальгии.

— Верно. Дело совсем не в ностальгии.

Они разместились в капсуле.

— Ты не возражаешь, если поведу я? — спросил Томансио. — Добраться до наших земель без посторонней помощи тебе будет трудновато.

— Пожалуйста, — согласился Оскар. Любопытство овладело им сразу, как только они поднялись со стоянки. — А где ваши земли?

— Там, где были всегда. От северо-восточной оконечности хребта Дессо до самого Дубового моря.

Капсула набрала скорость и стала подниматься над горами, свернув на север. Оскар впервые увидел Высокую пустыню, словно часовыми, окруженную величественными вершинами.

— И я не мог бы сам вас отыскать? Ведь это гора Сент-Омер, не так ли? Неподалеку от нее и разбилась «Мария Селеста».

— Знать и добраться — это разные вещи.

— Надо же, вы превратились в буддистов и начали изрекать предсказания.

Томансио птичьим движением склонил голову набок, и снова вспыхнула его улыбка.

— А, понимаю. Я не собирался загадывать загадки. Хотя, возможно, виновен в излишнем драматизировании. Но мы очень ценим тебя, Оскар. Я надеялся произвести впечатление.

На мгновение Оскару показалось, что он прожил каждый год из прошедших одиннадцати столетий. Господи! Да ему же надо было хорошенько порыться в истории, чтобы меня понять. Он слишком отдалился от жизни, занимаясь только своими спутниками. Стоит ли удивляться, что ему казалось, будто дом окружил себя мягким барьером, отделяющим их небольшую семью от окружающего мира.

— Мы охраняем свои земли телепорт-сферой, — пояснил Томансио.

— Вот как? Я думал, что она есть только на Земле.

— Мы себя не рекламируем. Это невероятно действенный способ защиты на всех уровнях, хотя для ее поддержания требуется колоссальная энергия. Тот, кто подходит, подъезжает или подлетает к нашим границам, попросту телепортируется на другую сторону. Невозможно постучать в дверь, которой даже не видишь. Надо, чтобы тебя пригласили.

— Здорово.

Территория, к которой они приближались, даже издали казалась покрытой невероятно буйной растительностью. Густую зелень пересекали серебристые нити рек, долины и пологие склоны холмов делили между собой луга и леса. На востоке поблескивало Дубовое море. Капсула вернулась в атмосферу. Мимо прозрачного корпуса поплыли быстро сгущающиеся полосы облачности. После непродолжительного спуска снизу развернулся полог из разноцветной листвы. Планета Дальняя всегда славилась уникальным многообразием генетических форм. Команды терраформирователей, прибывшие на почти стерильную планету, привезли с собой семена из сотен миров и со временем создали удивительные по своим контрастам пейзажи.

— Вот мы и прибыли, — объявил Томансио, когда капсула снизилась до высоты в три мили.

Вид снаружи так внезапно изменился, что Оскар подпрыгнул на своем сиденье. Теперь они парили в сотне яров над землей, у начала длинной долины. На многие мили вокруг расстилался голубовато-зеленый ковер травы, окружающий лесные массивы в складках пологих склонов. Повсюду виднелись дома, построенные из камня и дерева, прекрасно вписывающиеся в окружающий пейзаж, словно средневековая деревня из древнего прошлого Земли. Только это поселение было во много раз крупнее.

— Вы живете здесь? — воскликнул Оскар.

— Да.

— Я вам завидую.

— Видимость может быть обманчивой.

Капсула приземлилась у одного из каменных домов с потемневшими от времени деревянными брусьями, торчащими из-под шиферной крыши Вдоль одной из стен тянулся узкий балкон. Сквозь открытые большие окна можно было увидеть весьма современную обстановку, а подступающая к самым стенам трава создавала впечатление полной естественной гармонии.

Оскар устало выбрался наружу. В Гея-сфере звенело эхо теплой тихой радости, окутывая его грезами ребенка, уснувшего на руках матери, — домашним уютом и безопасностью.

Это были приветственные мысли людей, спешивших с ним поздороваться. Они выходили из соседних домов или просто телепортировались, выскакивая из ниоткуда и увеличивая толпу. Затем появились всадники, вернее, Из-за ближайшего холма выехал целый кавалерийский отряд в темной форме с развевающимися за плечами красными и золотистыми геральдический лентами. Спины коней покрывала металлическая сетка, и ее золотистые кисти свисали до самой земли. При виде этих грозных гигантских скакунов с окованными металлом рогами и острыми клыками в мыслях Оскара мелькнули какие-то смутные воспоминания.

— Я видел их раньше, — взволнованно воскликнул он. — Во время нашей поездки по горам. Шарлемани. Кто-то показывал нам дорогу.

— Да, — подтвердил Томансио. — Мы до сих пор обучаем молодежь тактике конного боя. Но в настоящих сражениях после Отмщения планеты они больше не участвовали. Теперь это лишь часть церемониала. Всадники прибыли в честь твоего приезда. И царь-орлы тоже.

Он показал наверх.

Оскар умудрился не вздрогнуть, но все же вскрикнул. Над головой кружила стая гигантских птицеподобных существ. Они были созданы барсумианцами в ходе экспериментов по генетическому расширению и своим видом напоминали птерозавров дочеловеческой земной эры. На каждой птице сидело по всаднику в развевающемся одеянии. Пролетая над домами, они махали руками и с удивительной четкостью изменяли строй. Оскар без стеснения улыбался их акробатическим номерам. Но ведь всадники наверняка должны быть надежно пристегнуты?

Томансио сдержанно откашлялся.

— Может быть, несколько слов? — прошептал он на ухо Оскару.

Оскар так увлекся созерцанием царь-орлов, что не заметил, как много людей собралось перед ними. Он с легким беспокойством окинул взглядом толпу. Можно было подумать, что посмотреть на него собралась целая группа атлетов. Все без исключения были довольно высокими, мужчины — привлекательными, женщины — красивыми, и все — в прекрасной форме. Даже энергичные улыбающиеся ребятишки казались абсолютно здоровыми. Оскар невольно вспомнил описание будущего, сделанное Гербертом Уэллсом в «Машине времени». В этом надежно защищенном подобии райского сада Рыцари-Хранители были кем-то вроде элоев, но с мускулами и своей точкой зрения. Морлокам, осмелившимся забрести в эту долину, никто бы не позавидовал.

Оскар набрал полную грудь воздуха, искренне стараясь не думать обо всех интервью, данных средствам массовой информации за время службы во флоте.

— Я давно не был на Дальней. Очень давно. Вы смогли создать процветающий мир, мир, пользующийся уважением всего Содружества. И за это я благодарен вам, как благодарен и за теплый прием.

Аплодисменты звучали громко и искренне. Оскар вертел головой, улыбаясь приветливым лицам. И с огромным облегчением подчинился, когда Томансио пригласил его в дом.

Гостиная была отделана чем-то вроде полупрозрачной белой ткани, испускавшей мягкое сияние. В стенах имелись странные глубокие складки, что указывало на параллельные помещения. Оскар догадался, что это аспекты телепорт-сферы. В комнате стояла прочная мебель, и таким же солидным был небольшой киот, установленный на широком старинном столе в дальнем углу. Оскар замер, взглянув на голографический портрет в обрамлении черной драпировки, освещенный единственной свечой. Худощавое лицо Кэт сияло своей лучшей загадочной улыбкой.

— В каждой бочке меда своя ложка дегтя, — мрачно пробормотал Оскар.

Он мог бы и сам догадаться; слишком уж идиллической была эта долина.

Рядом с ним остановился Томансио.

— Ты ведь ее знал, не так ли? И даже разговаривал с ней, когда путешествовал по Дальней.

— Мы провели вместе один день на борту «Карбонового гуся», пока летели на другой конец Промежуточной. Я бы не сказал, что хорошо с ней знаком.

— Как бы я хотел в тот день оказаться на твоем месте. Она внушала тебе страх?

— Она раздражала меня. Да и всех остальных тоже. Может, и тебе пришлось бы это испытать.

— Я бы не испугался. Я был бы польщен.

— Она — воплощенное зло.

— Конечно. Но она благородна. Она указала нам путь, благодаря ей Хранители Личности снова обрели цель. Она подружила нас с барсумианцами. Оскар, после уничтожения Звездного Странника, после того как ты помог его убить, нашим предкам ничего не осталось. Сначала Брэдли Йоханссон поднял нас против порабощения. Он сделал нас воинственным племенем, готовым к величайшей битве в истории человечества. Битве за спасение всей нашей расы. А когда все было кончено и он погиб, мы растерялись, мы оказались обречены на постепенное вымирание, как старые солдаты, закончившие поход. Анахронический пережиток, мешающий Содружеству цивилизовать Дальнюю.

— В конце концов солдатам всегда приходится отложить оружие.

— Ты не понимаешь. Она спасла наш дух. Она показала, что сила — это добродетель, это благословение. Это наша эволюция, и никаким либералам Содружества не позволено считать наши традиции позорным недостатком, подлежащим искоренению. Если бы мы не были сильны, если бы Брэдли не остался непреклонным, Содружество погибло бы в тот же день, что и ты, Оскар. Если бы барсумианцы не поддерживали свою чистоту, люди сегодня были бы чахлыми, недолго живущими существами. — Он улыбнулся, глядя на портрет. — Один из нас обладал силой, второй видел цель. Она видела и то и другое, и она соединила их в один четкий принцип, она дала нам мечту, которой мы верны и поныне. Силы нельзя стыдиться, Оскар.

— Я знаю, — неохотно согласился Оскар. — Потому-то я и приехал сюда.

— Я всегда надеялся. Ты сказал, что нуждаешься в помощи.

— Верно. — Он помолчал. — А вдруг это противоречит вашей идеологии?

Томансио рассмеялся.

— У нас нет идеологии, Оскар. В этом суть движения Рыцарей-Хранителей. Мы следуем единственному кредо: силе. Человеческое общество растет и становится разнообразным, и мы хотим придать ему силы. Это и есть наше основное убеждение. Те ветви человечества, которые примут его, сумеют выжить. Все предельно просто. Мы следуем природе. А то, что на: считают не кем иным, как наемниками, нас не волнует. Когда нас нанимают для определенной работы, мы старательно ее выполняем.

— Для моей работы требуется деликатность и скрытность. По крайней мере в самом начале.

— Мы можем действовать деликатно, Оскар. Секретные операции — одна из наших специальностей. Мы беремся за любые поручения, исключая откровенно безнравственные или глупые. К примеру, мы даже ради тебя не пойдем на грабеж. Рыцари-Хранители дорожат своей честью.

Оскар чуть не принялся расспрашивать, как вела себя Кэт, но решит этого не делать.

— Я должен Кое-кого отыскать, а затем предложить ему защиту.

— Звучит достойно. И кто же это?

— Второй Сновидец.

Оскар впервые с момента встречи увидел, что Томансио изменила его сдержанность.

— Ты не шутишь? — Рыцарь-Хранитель снова рассмеялся. — Двенадцать веков отсутствия, и после этого ты приходишь к нам с таким поручением… Оскар, мы не зря тебя так долго ждали. Второй Сновидец! — Он неожиданно снова стал серьезным. — Я не стану спрашивать о причине поисков. Но хочу от всей своей простой души поблагодарить, что ты обратился к ним.

— Причина довольно проста. На него стремятся оказать давление самые разныелюди. Если он решит выйти из тени, ему необходимо будет предоставить право самому сделать выбор.

— Пытаться попасть в Бездну — или нет. Стать причиной возможного краха Галактики в погоне за счастьем нашей расы — или нет. Достойная цель, достойный вызов.

— Я могу предположить, что это означает согласие?

— Моя команда будет готова в течение часа.

— Ты сам поведешь своих людей?

— А ты как думал?

— Я была так уверена! — воскликнула Араминта. — Она вела себя как ненормальная, она делала все, что он ей приказывал. Абсолютно все.

— Признайся, моя дорогая, в тот момент ты находилась не в той позиции, чтобы быть объективным наблюдателем, — насмешливо ответила Крессида.

— Но как она это проделывала! Ты не понимаешь. Она была усердной. Послушной. Да и остальные тоже. Мне так кажется. Черт. Как ты думаешь, может, он просто водил меня за нос? Может, она перепрофилирована, а он приказал скрывать это? — Араминта пыталась успокоиться. Алкоголь — неплохое средство от волнения. Она наклонила бутылку над своим бокалом. Но там ничего не осталось. — Проклятье.

Крессида просигналила щеголеватому официанту.

— Повторите заказ, пожалуйста.

— Да-а. Ну почему все мужчины такие? Почему они так подло себя ведут? Или у них мозг так устроен? А те женщины — настоящие рабыни.

— Я понимаю.

Официант принес еще одну бутылку и щелкнул пробкой.

— Вон тот джентльмен спрашивает, может ли он заплатить за вино?

Араминта и Крессида посмотрели в сторону огромного, от пола до потолка, окна, за которым открывался вид на сверкающий огнями ночной город. Бар находился на тридцать пятом этаже отеля-башни «Саламартин» и привлекал многих туристов, согласных на безумные цены. Все комнаты в отеле уже были заполнены последователями Воплощенного Сна, и, естественно, вестибюль тотчас осадили их противники. Араминте пришлось проталкиваться сквозь кричащую озлобленную толпу, а потом еще и уговаривать швейцара пропустить ее внутрь. Она здорово испугалась; на улице явно назревало серьезное столкновение. А у Крессиды, как всегда, имелся код постоянного посетителя, что давало ей право воспользоваться стоянкой на крыше.

Мужчина, улыбающийся им Из-за столика у окна, был одет в костюм из натуральной ткани, как одевались только жители Маккатрана.

— Нет, — хором ответили Араминта и Крессида.

Официант понимающе улыбнулся и разлил вино.

Араминта мрачно уставилась на наполненный бокал.

— Как ты считаешь, может, стоит обратиться в полицию?

— Нет, — решительно возразила Крессида. — Эта дорога тебя до добра не доведет. Ради Оззи, он же усадил тебя за ужином рядом с премьер-министром. Ты убедилась в его могуществе. Кроме того, никакая полиция на планете не станет им заниматься, а если и станет, они не смогут ничего доказать. Этих женщин, если ты права — а я и не говорю, что ты не права, — никогда не найдут, и уж тем более не станут исследовать их мозг на предмет незаконного перепрофилирования. Забудь об этом.

— А если обратиться к правительству Содружества? Должно же у них быть какое-то агентство для борьбы с преступниками.

— Межзвездное Управление расследований особо тяжких преступлений. Значит, ты поедешь в их местное отделение, которое, возможно, находится на Эллезелине, и скажешь, что некоторые из его жен подверглись психонейронному перепрофилированию, а узнала ты это по их поведению во время оргии с применением эротической наркотической программы.

— Это не наркотик, — непроизвольно возразила Араминта.

— Очко в твою пользу. Тогда все в порядке.

— Ладно! А что, если я расскажу им о его коммерческих планах? О комплексе «Олбани» и его назначении?

— Кому?

Араминта надулась. Для лучшей подруги Крессида проявляла не слишком сильное сочувствие.

— Не знаю. Ассоциации промышленников Эллезелина, или как там она называется.

— А ты думаешь, им ничего не известно? Такую стройку, как «Олбани», нелегко спрятать. И какое это имеет отношение к психонейронному перепрофилированию?

— Понятия не имею.

— Мне кажется, это уже мелкая месть, а не поиски справедливости.

— Он мерзавец. И заслуживает наказания.

— А в постели он хорош?

Араминта сосредоточилась на наполнении своего бокала и надеялась, что не слишком сильно покраснела.

— Он был недурен.

— Послушай, дорогая, по-моему, это один из тех неприятных случаев, когда надо просто забыть и двигаться дальше. Ты получила ценный урок теперь знаешь, насколько надо быть безжалостной, чтобы пробиться наверх в этой нашей старой и несовершенной Вселенной.

Голова Араминты опустилась на руки, и волосы рассыпались вокруг бокала.

— Великий Оззи, я сама приехала, чтобы с ним переспать! Разве это не унизительно?

Ей захотелось избавиться от воспоминания, хотя бы от того, как ей понравилась та ночь. Ведь возможно же незначительное редактирование памяти при помощи имеющихся в продаже подпрограмм и некоторых лекарств. «Ой, перестань-ка себя жалеть, девочка!»

— Ну, ну. — Ладонь Крессиды накрыла руку Араминты. — Он уже давно забыл твое имя и заманил в постель дюжину других девчонок. Он относится к этому случаю намного проще, чем ты.

— Ты так говоришь, чтобы меня утешить?

— Ведь в этом и заключалось его предложение, не так ли? Ты спала бы с ним по вторым пятницам каждого месяца, в названии которого есть буква «р»?

— Да, я знаю. Черт, я ведь уже большая девочка, я знаю, что делаю.

— При наличии некоторого опыта всегда проще оценить настоящее.

Араминта подняла голову и усмехнулась.

— Спасибо, что не осуждаешь меня.

— Тебе еще учиться и учиться. Но я считаю, что под моим руководством ты быстро совершенствуешься. Эта ошибка не так ужасна, как в случае с Ларилом.

— Ты никогда не упускаешь шанса поднять мне настроение.

Крессида легонько стукнула своим бокалом о край бокала Араминты.

— Ты начинаешь разбираться в жизни. Это хорошо. А как ты собираешься поступить с мистером Бови?

Араминта поморщилась.

— Вернее, с его предложением.

— Что? Он все-таки решился?

— Да. Брак состоится, как только я стану мультиличностью.

— И ты еще говоришь, что это я вредная! Постой-ка, он сделал тебе предложение до твоей развлекательной поездки к Ликану?

— Гм-м. Да.

— Ну ты даешь, девочка. И к чему тогда весь этот шум с Ликаном?

— Я просто хотела попробовать и решить, что мне больше нравится.

— Ого.

— А ты никогда не думала о том, чтобы стать мультиличностью? Ликан сказал, что это только стиль личной жизни, а не способ ведения бизнеса. Я не уверена. В моей работе лишний десяток пар рук пришелся бы очень кстати.

— Нет, я никогда об этом не думала. Юристу нужна одна голова, и только. Но если ты всерьез решила заняться недвижимостью, я могу представить некоторые практические преимущества.

— Но ведь это отчасти влечет за собой некоторое самоограничение. Я навсегда буду вынуждена заниматься физической работой.

— Твоя гордость довольно изменчива.

— Я просто хотела… — Она так и не решила, как закончить фразу. — Не знаю. Просто уик-энд меня шокировал. И еще этот ужасный сон. Я видела себя огромным существом, парящим над планетой, как вдруг кто-то попытался меня задушить. В последнее время было несколько подобных сновидений. Как ты думаешь, это последствия стресса?

Крессида озадаченно моргнула.

— Дорогая, но ведь такие сны видят все. Это сон Второго Сновидца о Небесном Властителе над Кверенцией. И никто не пытался тебя душить, просто Этан попробовал обратиться к Небесному Властителю напрямую. Говорят, что он до сих пор в коме и лежит в клинике, где лечат его обожженный мозг.

— Я не могла видеть этих снов.

— Почему?

— У меня нет гея-частиц. Это всегда казалось мне глупостью, какой-то карикатурой унисферы.

Крессида вдруг замолчала. Она отставила свой бокал и взяла Араминту за руку.

— Ты серьезно? — затем спросила она.

— Насчет чего?

— Твоя мать ничего тебе не рассказывала?

— О чем?

Араминта забеспокоилась. Ей захотелось выпить еще, но пальцы Крессиды крепко держали ее руку.

— О нашей пра-пра-прабабке.

— А что с ней такое?

— Это была Меллани Рескорай.

Напряжение мгновенно спало, и ему на смену пришло разочарование Она-то ожидала услышать о наследнице какой-нибудь Династии или королевской семьи с Земли. Но уж никак не о личности, о которой ничего не знала.

— Ох. А кто она?

— Друг сильфенов. Они признали ее своим другом. Тебе известно, что это означает?

— Нет, не совсем.

Знания Араминты о сильфенах были весьма расплывчатыми. Какая-то гуманоидная раса, которую все называют эльфами. Известны своими непонятными песнями и причудливой сетью червоточин, охватывающей половину Галактики, что позволяет им буквально бродить между мирами. Эта способность привлекла удручающе большое число людей романтического склада, которые пытались следовать за сильфенами по их извилистым межзвездным тропам. Вернулись лишь немногие из них, но они рассказывал невероятные истории о новых мирах и обитающих в них экзотических существах.

— Ладно, — сказала Крессида. — Вкратце это звучит так. Сильфены назвали своим другом и Оззи тоже. Они подарили ему волшебный амулет, помогающий ориентироваться в их тропах, и даже позволяющий общаться с их коллективным разумом, их Исток-островом.

— Оззи? Ты имеешь в виду нашего Оззи? Который…

— Да. Но Оззи есть Оззи, он разломал амулет и понял, как работает их волшебство. Никакой магии, просто квантовое сцепление. И тогда люди начали производить гея-частицы. Наши Гея-сферы — просто жалкие копии коллективного разума сильфенов.

— Ну и какое отношение к этому имеет наша прародительница?

— Меллани тоже была другом сильфенов. Следовательно, не только обладание амулетом. Исток-остров принимает твои мысли и делится с тобой накопленной мудростью. Амулет только инициирует контакт. Спустя некоторое время эта способность становится естественной — ну, приблизительно. И, как всякая магия, предположительно передается по наследству.

Крессида отпустила руку Араминты и мягко улыбнулась.

— Ты же сказала, никакой магии не было.

— Конечно, нет. Но послушай дальше. У Меллани и ее мужа, Ориона, который тоже был другом сильфенов, пока они бродили по Галактике, родилась дочка Софи. Одна из немногих детей, рожденных на тропе, и точно единственная дочка двух друзей сильфенов. Она с самого рождения имела связь с Исток-островом и передала это свойство своим детям. Вот почему многие из нашей семьи могут ощущать Гея-сферу даже без гея-частиц, хотя с каждым поколением способность эта уменьшается. Зато в удачную ночь иногда удается чувствовать связь с Исток-островом. Я и сама в молодости немного побродила по тропам сильфенов; одна из них начинается сразу под Колвин-сити, в лесу Франкола. Мне было тринадцать лет, я хотела приключений. Глупо, но…

— На Виотии есть тропа сильфенов?

— Да. Только они ею редко пользуются. Им не по нраву цивилизованные планеты вроде нашей.

— А куда она ведет? — взволнованно спросила Араминта.

— Они не ведут всегда к одному и тому же месту, они изгибаются и переплетаются. И время на них течет совсем иначе. Поэтому люди, не принадлежащие к числу друзей сильфенов, так часто на них теряются. Мне повезло, я сумела выбраться всего через пару дней. Мать была в ярости.

— Значит… мои сны вовсе не мои?

— Если о Небесном Властителе, то действительно не твои.

— А все казалось таким реальным.

— Еще бы. — Крессида многозначительным взглядом обвела бар, битком набитый последователями Воплощенного Сна. — Теперь ты понимаешь, почему они проявляют такое рвение. Если каждый раз, когда ты засыпаешь, тебе являются такие соблазнительные картины, разве захочется просыпаться? Такой они видят для себя Бездну. Вечные сны.

— Я все-таки не понимаю. Если все происходит на самом деле? Этот город, который всегда появляется во сне, Маккатран, он же из средневековья? А их Идущий-по-Воде все время с кем-то сражается. Это ужасно. Даже если у них имеется дар телепатии, что с того? Наши технологии ничуть хуже. Кому захочется так жить?

— Прежде чем высказывать такое суждение, тебе бы надо просмотреть сны Иниго. Идущий-по-Воде изменяет все человеческое общество.

— Значит, он талантливый политик?

— О нет, дорогая, он больше чем политик. Он открыл нам истинную сущность Бездны. Он показал, на что она способна. Такую мощь, которая ужасно но пугает меня. И которую очень многие находят привлекательной. — Крессида махнула изящной ручкой в сторону последователей Воплощенного Сна. — Спаси нас, Оззи, если эти ни на что не годные придурки обретут способности Идущего-по-Воде. Тогда поглощение Галактики покажется досадной мелочью.

ШЕСТОЙ СОН ИНИГО

Без малого восемь десятков констеблей-стажеров сидели на скамьях, расставленных на абсолютно черном полу Мальфит-холла, а на сводчатом потолке над ними по золотисто-розовому рассветному небу плыли тонкие облака. Эдеард, заняв свое место во втором ряду, запрокинул голову и в изумлении смотрел на огромный потолок. Он был уверен, что перед ним одно из чудес света. Товарищей по отряду позабавила его реакция. Ники из них, за исключением Динлея, раньше никогда не был во Дворце-Саду, но они хотя бы знали о движущихся изображениях. И даже не подумали предупредить товарища!

Появление на «небе» Никрана вызвало у Эдеарда удивленный возглас Рыжевато-бурая планета здесь была больше, чем в небе Кверенции, и он даже сумел рассмотреть некоторые детали пустынного рельефа. Из-за этой он почему-то решил, что видит реальное место, а не часть божественной панорамы.

— Там кто-нибудь живет? — шепотом спросил он у сидевшей рядом Кансин.

Она посмотрела на него, нахмурилась, потом подняла взгляд к изображению Никрана и хихикнула.

— Что такое? — прошипел Максен.

— Эдеард хочет узнать, живет ли кто-нибудь на Никране, — с самым серьезным видом ответила Кансин.

Теперь захихикало все отделение. К ним быстро присоединились и остальные стажеры. Эдеард почувствовал, как вспыхнуло его лицо.

— Почему бы и нет? — возмутился он. — Корабль Раха попал в этот мир, почему другой корабль не мог приземлиться на Никране?

— Точно, — подхватил Максен. — Вопрос актуальный. Нет, там наверняка есть и другой Маккатран.

Эдеард проигнорировал насмешку и уставился прямо перед собой. Он дал себе слово никогда не рассказывать друзьям о своих снах и о том, что в них увидел.

Констебли-стажеры быстро успокоились, а Эдеард постарался сосредоточиться на том, что происходило в зале. Перед рядами стульев почти во всю стену поднималась закругляющаяся лестница. Наверху появился Овайн, мэр Маккатрана, сопровождаемый мастерами гильдий и главами районов, составляющими Высший Совет. Все они были в роскошных церемониальных одеждах, распространявших блеск и разноцветное сияние. Процессия начала спускаться в зал.

— О Заступница, — простонал Динлей.

В мыслях своего друга Эдеард уловил признаки головокружения.

— Десять секунд, — в самом слабом телепатическом посыле обратился он к Динлею. — А потом все закончится. Потерпи только десять секунд. Ты сможешь.

Динлей кивнул, хотя и без особой уверенности.

Эдеард с трудом удерживался, чтобы не оглядываться назад, где собрались друзья и родные, желавшие посмотреть, как стажеры получают бронзовые эполеты. Кто-то сказал, хоть, может быть, и слегка преувеличил, что половину зрительских мест заняли родственники Динлея, и все в форме констеблей.

— Держу пари, что сегодня во всех районах возрастет число правонарушений, — заявил Максен, когда они еще только занимали свои места. — В патрулях не осталось ни одного констебля.

Овайн подошел к трибуне, установленной у подножия лестницы. Он широко улыбнулся притихшей аудитории.

— Сегодняшняя церемония для меня и большая честь, и приятная привилегия, — произнес он. — В силу своей работы я часто слышу жалобы людей на обстановку в городе, на хаос, царящий в его хрустальных стенах. Я бы хотел, чтобы жалобщики сегодня присутствовали среди нас и увидели, как много молодых людей пришли на службу Маккатрану. Ваше чувство долга, заставившее выбрать служение своим согражданам, воодушевляет меня. Вы даете мне уверенность в будущем.

«Вот что значит настоящий политик», — с осуждением подумал Эдеард. Кому, как не мэру, знать, насколько мала численность констеблей. Восьмидесяти человек явно недостаточно, ведь за последние несколько месяцев примерно столько же людей уволились со службы, чтобы стать телохранителями или занять более доходную и уважаемую должность шерифа в провинциальном городке. «Почему он не может что-нибудь с этим сделать?»

Мэр закончил свою воодушевляющую речь. Констебли-стажеры все как один встали, и первый ряд промаршировал к трибуне, чтобы принять поздравления от мэра. Шеф-констебль громко зачитывал имя стажера, помощник подавал мэру пару эполет, и новичок получал их от градоначальника, причем каждому тот улыбался и жал руку.

Настала очередь ряда, в котором сидел Эдеард. До сих пор он думал, что все это глупо, что ему предстоит только скучать и злиться, что без церемонии вполне можно было бы обойтись. Тем более что хлопала ему только Салрана, получившая выходной день от своих обязанностей в храме. Но теперь, шагая к главе целого города, он осознал торжественность момента. За его спиной от зрителей расходились волны горделивой радости. Люди верили в констеблей. Впереди свое одобрение выражал Высший Совет. Никто из советников не обязан был присутствовать на церемонии, а она проводилась трижды в год. Они видели десятки подобных торжеств, и еще десятки им предстояло увидеть. При желании каждый мог отказаться, но они считали это событие достаточно важным, чтобы приходить снова и снова.

И вот он, Эдеард, делает шаг вперед, чтобы принести публичную клятву горожанам в том, что будет защищать их и поддерживать власть закона. Вот ради чего Рах и его соратники и создали подобные церемонии — чтобы выразить признательность констеблям, решившим посвятить свои жизни городу. Это не глупость и не пустая трата времени, это проявление уважения.

Шеф-констебль зачитал его имя, и Эдеард пожал руку улыбающегося мэра. В его ладонь легли бронзовые эполеты.

— Спасибо, сэр, — сказал Эдеард, несмотря на комок в горле. — Я вас не подведу.

«Эшвилль никогда не повторится».

Если мэр и был удивлен его словами, он этого не показал. Эдеард заметил на парадной лестнице Финитана. Грандмастер гильдии эгг-шейперов в своем пурпурно-золотом одеянии с вышитыми алым шелком символами и капюшоном, пристегнутым на левом плече, выглядел великолепно. Он увидел, что Эдеард на него смотрит, и подмигнул.

«Отличная работа, парень», — пришел от него узконаправленный посыл.

Эдеард спустился с возвышения у трибуны. В зале раздались громкие аплодисменты. Он едва не рассмеялся: казалось, будто присутствующие радуются его уходу. На самом деле, пришла очередь Динлея, и многочисленные члены семьи приветствовали своего родственника, получавшего бронзовые эполеты. Динлей сумел не споткнуться, не покачнуться и не упасть от страха в обморок. Он с сияющей улыбкой вернулся на свое место рядом с Эдеардом и оглянулся на родных.

После церемонии состоялся официальный прием, мэр и члены Высшего Совета смешались с новоявленными констеблями и их родными, а ген-мартышки сновали по Мальфит-холлу с подносами напитков. Прием должен был продлиться час. Эдеард, хоть и изменил свое отношение к самой церемонии, все же планировал удрать минут через десять.

— Нет, ты этого не сделаешь, — заявила Салрана. — Только посмотри, кто здесь собрался.

Эдеард хмуро оглядел болтавших между собой нарядных родственников констеблей и представительных членов Совета.

— Кто?

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Ну, для начала, Пифия. И она заметила меня. Во время церемонии я ощутила ее про-взгляд.

Эдеард снова осмотрелся.

— Все понятно, ты здесь единственная послушница. Наверное, она решила, что ты тайком удрала из храма ради бесплатной выпивки.

Салрана возмущенно выпрямилась. Ткань ее бело-голубого платья так натянулась, что Эдеард просто не мог не обратить внимания кое на что. Если он будет продолжать думать о том, как она выросла, и о том, что из этого следует, Заступница наверняка когда-нибудь вычеркнет его из жизни.

— Эдеард, ты до сих пор иногда ведешь себя как капризный ребенок. Мы оба теперь жители Маккатрана. Сегодня для тебя особенный день. Попробуй вести себя соответствующим образом.

У Эдеарда даже рот приоткрылся.

— Сейчас мы пойдем и поблагодарим мастера Финитана за оказанное тебе покровительство, выразим свою признательность, которую ты действительно чувствуешь, и, возможно, нас представят другим членам Совета. Если уж ты собираешься стать шеф-констеблем, пора обратить внимание и на политические течения в городе.

— Гм. Да, — согласился Эдеард. — Шеф-констеблем?

— Ну, раз уж ты предпочел гильдии службу констеблей, это твой путь в Высший Совет.

— Я всего восемь минут назад получил эполеты.

— Сомневающиеся проигрывают. Книга Заступницы, пятая глава.

У него дернулся уголок рта.

— Я это знал.

— В самом деле? — Салрана приподняла бровь. — Надо бы как-нибудь устроить тебе проверку.

— Спасибо, но в последние пару недель я сдал достаточно экзаменов.

— Бедняжка Эдеард. Пойдем.

Она снова, как маленькая девочка, потянула его за руку.

Эдеард и Салрана подошли к Грандмастеру Финитану, когда он разговаривал с двумя членами Высшего Совета. Финитан повернулся к молодым людям и улыбнулся.

— Поздравляю тебя, мой мальчик. Сегодня тебе есть чем гордиться.

— Да, сэр. Спасибо вам за помощь.

— Похоже, что шеф-констебль теперь мне обязан. Ты закончил стажировку третьим из всего выпуска. Это великолепный результат для юноши, не знакомого с городом.

— Благодарю вас, сэр.

— Позволь мне представить тебя Гралею, мастеру географической гильдии, и Имилану, мастеру гильдии химиков. Это констебль Эдеард из провинции Рулан, друг моего бывшего мастера.

— Мастера.

Эдеард отвесил официальный поклон. Вдруг он увидел, как Салрана, изящным движением приподняв юбку с одной стороны, изобразила небольшой поклон, согнув колени, но держа спину прямо.

— И послушница Салрана, — тотчас добавил Финитан. — Тоже из провинции Рулан.

— Рад познакомиться, — сказал Имилан.

Эдеарду не понравилось, как взгляд мастера приклеился к Салране.

— Вы забрались далеко от дома, послушница, — заметил мастер.

— Нет, сэр, — вежливо ответила она. — Теперь мой дом — Маккатран.

— Хорошо сказано, послушница, — произнес Финитан. — Хотелось бы мне, чтобы все горожане так же ценили свой город, как ты.

— Ну, Финитан, — со смехом воскликнул Гралей. — Сегодня не тот день.

— Прошу прощения. — Финитан склонил голову, обернувшись к молодым собеседникам. — Итак, Эдеард, ты уже сталкивался с нашими преступниками?

— Немного, сэр.

— Он скромничает, — вмешалась Салрана. — Он возглавил погоню за грабителями на рынке в районе Силварум. И сумел вернуть похищенное.

Эдеард смущенно поежился под внимательными взглядами троих мастеров.

— И что, злодеи уже отрабатывают свой срок на шахтах Трампелло? — спросил Имилан.

— Нет, сэр, — признался Эдеард. — На этот раз они скрылись. Но больше им сбежать не удастся.

— Я тоже думаю, что не удастся, — не скрывая своего удовольствия, сказал Финитан. — Пойдем, Эдеард, позволь мне представить тебя мэру. Пора ему снова увидеть достойного человека.

— Сэр?

— Это старая шутка. Мы нередко поддразниваем друг друга в Совете. — Он сделал молодым людям знак следовать за ним. — Но, конечно, не во время обсуждения жизненно важных проблем.

Мэр Маккатрана беседовал с Пифией возле той самой трибуны, где он вручал эполеты. Может, ему и не интересно было знакомиться с новоиспеченным констеблем, но он ничем этого не показал. Настолько закрытого разума Эдеард еще не встречал — хотя он и не особо присматривался. Все его внимание приковала Пифия. Он ожидал встретить древнюю женщину, излучающую материнское тепло. Вместо этого он в полном замешательстве смотрел на красавицу, которой не было и полувека. Отделанное золотом белое одеяние только подчеркивало ее красоту, а просторный капюшон, накинутый на голову, бросал на лицо легчайшую тень.

Салрана повторила перед Пифией свой странный поклон.

— Да благословит тебя Заступница, дитя мое, — сказала Пифия.

В ее голосе угадывалась скука, характерная для аристократов Маккатрана, когда им приходилось общаться с теми, кого они считали ниже себя. Этого от Пифии Эдеард никак не ожидал. Но вот она обратила внимание на него. Поразительные светло-голубые глаза, окруженные массой бронзовых волос, переплетенных золотыми и серебряными листьями, остановились на его лице. Она чуть-чуть прищурилась, словно оценивая Эдеарда, и ему показалось, что он разочаровал Пифию. Но потом она улыбнулась, прогнав его тревогу.

— А вы интересный человек, констебль, — сказала Пифия.

— Моя госпожа, — сумел выдавить он.

Каким-то образом он ощущал про-взгляд Пифии, словно она пыталась проникнуть в его мысли. В этом странном контакте было что-то откровенно личное. А она казалась такой красивой! И стояла всего в ярде от него, с открытой и манящей полуулыбкой.

Из горла Салраны вырвался сдавленный стон.

— Я не настолько тщеславна, — весело усмехнулась Пифия. — У нас только одна госпожа — наша Заступница. Обычно ко мне обращаются Дорогая Матушка.

— Прошу прощения, Дорогая Матушка.

— Забудь об этом. Ты прошел долгий путь, чтобы добраться сюда, и еще более долгий путь тебе предстоит.

— Правда?

Но Пифия уже повернулась к Финитану.

— Какой у тебя интересный молодой друг, Грандмастер.

— Я рад, что ты так считаешь, Пифия.

— Он молод, но уже очень силен.

Ее тон вызвал в позвоночнике Эдеарда предательскую дрожь. Он больше не осмеливался смотреть в сторону женщины и перевел взгляд на нахмурившегося мэра.

— Ты предвидишь для него громкие свершения? — насмешливо спросил Финитан.

Пифия пристально посмотрела на Эдеарда; в этой небольшой группе он не мог игнорировать ее внимание, не показавшись грубым. Эдеард попытался ответить ей тем же, но это было необычайно трудно.

— В тебе заложен колоссальный потенциал, — сказала Пифия. Она словно весело подтрунивала над ним. — Ты следуешь учению Заступницы, констебль Эдеард?

— Я стараюсь, Дорогая Матушка.

— Я так и думала. Да будет с тобой Ее благословение на твоем новом поприще.

Но Эдеард ее уже почти не слышал. Его внимание привлекло какое-то волнение за спиной Финитана. Через мгновение он с ужасом увидел, что к ним, вся в черном шифоне, с развевающейся вуалью на высокой шляпке, направляется миссис Флорелл. Приветствовать важную даму повернулись и Финитан, и мэр, и Пифия.

— Тетушка! — радостно воскликнул мэр. — Как хорошо, что вы пришли.

— Вот он, — своим скрипучим голосом объявила миссис Флорелл. — Этот молодой хулиган, который чуть не сбил меня с ног.

— Ну, тетушка…

— Отнимите у него эполеты, — скомандовала она. — Он недостоин служить городу. Было время, когда в констебли принимали только лучших, только сыновей благородных фамилий.

Мэр, слегка смутившись, обернулся к Эдеарду.

— Что произошло, констебль?

— Я преследовал грабителей, сэр. Миссис Флорелл вышла из здания. Я обогнул ее…

— Ха! Скажи лучше, пытался пробежать прямо по мне.

— Будет вам, тетушка. Парень, вероятно, выполнял свою работу, нам как раз нужны такие добросовестные молодцы. Представьте, если бы грабители вырвали у вас сумочку, разве вы бы не хотели, чтобы за ними погнались констебли?

— Мою сумочку никто не посмеет украсть, — отрезала она.

— Я очень сожалею о причиненном беспокойстве, — в отчаянии взмолился Эдеард.

Но эта ужасная женщина ничего не желала слышать.

Мэр ловко развернулся, встав между миссис Флорелл и Эдеардом, а за спиной щелкнул пальцами, давая знак уйти. Эдеард торопливо поклонился и быстро попятился. Вслед за ним поспешили Салрана и Финитан.

— Ах, тетушка, нехорошо обращать внимание на подобные пустяки. Знаете, вы должны попробовать это крепленое вино из округа Миндалла, оно очень, очень неплохое…

В голосе мэра прозвучало плохо скрываемое раздражение.

Финитан широко улыбнулся, как только они отошли от мэра и его тетушки на порядочное расстояние.

— Спасибо тебе, Эдеард. Обычно эти приемы бывают довольно скучными.

— Э-э… да, сэр.

— Ну, хватит тебе, сегодня ведь день твоего выпуска. Не позволяй этой полоумной старой летучей мыши его испортить. К несчастью, у нее слишком хорошие связи, но и у тебя были бы не хуже, если б так же долго и упорно цеплялся за жизнь. Я бы не удивился, услышав, что она пьет кровь девственниц. Прошу прощения, послушница.

— Я наслышана о миссис Флорелл, сэр, — сказала Салрана.

— Как и все остальные в нашем городе, — подхватил Финитан. — Поэтому она и считает себя такой важной персоной, хотя на самом деле она просто невыносимая старуха. — Он положил руку на плечо Эдеарда. — И это говорю я, ее праправнучатый племянник. К счастью, дважды отвергнутый.

— Спасибо вам, сэр, — сказал Эдеард.

— А теперь бегите отсюда и повеселитесь как следует. Да, Эдеард, когда придет время подавать рапорт на присвоение офицерского звания, зайди ко мне. И я с радостью подпишу письмо.

— Сэр? — недоверчиво воскликнул Эдеард.

— Ты все слышал. А теперь выбирайтесь отсюда. Вас ждет развратный и дерзкий город. Развлекайтесь.

Эдеарду не надо было повторять дважды. Вместе с Салраной он поспешил к арочному проходу, ведущему в вестибюль.

— Эй, Эдеард, — окликнул его Максен и бросился наперерез. — Куда это ты направился?

— Подальше отсюда, — бросил Эдеард.

Он даже не осмеливался оглянуться через плечо, опасаясь встретить взгляд миссис Флорелл.

Максен догнал их и остановил.

— Мать и Дибал пригласили меня отметить сегодняшнее событие в ресторане «Ракас». И заочно приглашают всех моих товарищей по отделению. — Максен умолк, глядя на Салрану. — Послушница, я и не подозревал, что Эдеард уходит в такой приятной компании.

Он выжидательно посмотрел на Эдеарда, словно забыв о вечеринке.

— Это послушница Салрана, из той же деревни, что и я, — неохотно произнес Эдеард.

— Я обязательно должен посетить вашу деревню.

Максен низко поклонился.

— Почему же, констебль?

— Посмотреть, все ли девушки там так же красивы, как и вы.

Она рассмеялась. Эдеард застонал и метнул в Максена предостерегающий взгляд.

— Приглашение в «Ракас» распространяется и на друзей моих товарищей, послушница.

— Друг с благодарностью принимает приглашение, — с важным видом ответила она. — Но только если вы перестанете называть меня послушницей.

— С радостью, Салрана. А еще я попрошу тебя рассказать о детстве Эдеарда. Похоже, что он что-то скрывает от нас. От нас, доверяющих ему свою жизнь.

— Это ужасно, — согласилась она. — Я рассмотрю ваше обращение.

— Салрана! — в отчаянии воскликнул Эдеард.

— Отлично, — обрадовался Максен. — Я найму еще одну гондолу для нашей вечеринки. Да, Эдеард, а где Кансин?

Эдеард бросил на своего так называемого друга сердитый взгляд.

— Эдеард? — окликнула его Салрана, прибавив еще и толчок в бок.

— Вон там, — показал он рукой, даже не помедлив, чтобы сконцентрироваться. Его про-взгляд автоматически отслеживал передвижения товарищей по отделению — этой привычке Чаэ всегда придавал особое значение. Кансин весело болтала с беременной женщиной и мужчиной в нарядной рубашке с вышитым на ней символом корабельных плотников. — Ее сестра пришла на церемонию, и теперь они наверстывают упущенное.

— Как жаль, что здесь нет ее матери, — печально заметил Максен. — А, ладно, пойду приглашу Кансин на вечеринку.

— Семейство Бойда присутствует в полном составе, — сказал Эдеард.

— А родственники Динлея перевешивают всех нас, — добавил Максен. — Нас-то совсем немного. Ну, жду вас на причале Внешнего канала через десять минут.

— Зачем ты все это ему наговорила? — спросил Эдеард, как только Максен направился к Кансин.

Салрана кокетливо наклонила голову и высокомерно поджала губы.

— Это был просто дружеский жест. Почему бы мне на него не ответить?

— Он же флиртовал с тобой.

— Конечно, флиртовал, — с усмешкой подтвердила она.

— Но ты же послушница!

— Эдеард, мы ведь не давали обета безбрачия. И, насколько я помню, мы с тобой целовались. Более того, разве мы не обсуждали мой возраст и готовность лечь с тобой в постель?

Эдеард густо покраснел. Его про-взгляд отыскивал искры интереса в мыслях окружающих людей — но они либо слишком хорошо маскировались, либо не подслушивали. Но одно было абсолютно ясно: она не отступит. «И никогда не отступала». Если он станет настаивать, она только повысит голос.

— Если ты не возражаешь, я бы не хотел уделять тому дню слишком пристальное внимание. Но, если я тебя чем-то обидел, извини. Я все еще считаю тебя своей подопечной, особенно после того, что нам пришлось пережить. Поэтому я так отреагировал на болтовню Максена. Правда, Салрана, у него девчонок больше, чем у меня носков.

Она примирительно улыбнулась.

— Я видела твой гардероб. У тебя всего две пары носков.

— Неправда!

— Да и те с дырками. Так что тебе стоит побеспокоиться о самом себе, Эдеард. Я прекрасно понимаю таких мальчишек, как Максен. Они много болтают, но совершенно безвредны.

— Он довольно привлекателен.

— Но это же не преступление. Кроме того, если бы ты чуть больше уделял внимания ухаживаниям, ты одержал бы больше побед.

— Ухаживания? — Он согнул руку. — Не позволите ли проводить вас к причалу, послушница Салрана?

— Благодарю вас, констебль Эдеард. Я буду рада.

Она взяла его под руку и позволила вывести из зала.

Ресторан «Ракас» находился в районе Абад, так что гондолой туда можно было добраться по Главному каналу. Эдеард впервые сидел в одной из этих изящных черных лодок, поскольку никогда не осмеливался их нанимать Из-за высокой стоимости. Но для Дибала цена не имела значения.

Эдеард ожидал увидеть обычного бродячего музыканта. Буйная черная грива Дибала ниспадала почти до середины спины, едва сдерживаемая красными кожаными лентами, придававшими ей странный маслянистый блеск. Продолговатое обветренное лицо пересекали морщины, над острой челюстью виднелись впалые щеки, но золотисто-карие глаза, выглядывавшие из-под маленьких голубых линз, казалось, видели только смешные стороны жизни. Его ментальная аура больше подошла бы разуму беспечного подростка, а не перешагнувшего столетний рубеж мужчины. Одного только его приветствия и рукопожатия хватило, чтобы бесследно прогнать тягостные воспоминания Эдеарда о стычке с миссис Флорелл. Благодаря Дибалу все, кто собрался на причале, чувствовали себя желанными гостями, хотя никогда прежде не встречались с хозяином. Музыкант инстинктивно находил верный подход к каждому из них.

— Ну, теперь поехали, — громко объявил он, когда все собрались, и первым стал спускаться по ступеням.

Невероятно стройный для своего возраста, Дибал носил очень просторную одежду — как подумал Эдеард, для того чтобы она могла вместить неуемный энтузиазм музыканта; казалось, он намного больше, чем на самом деле, — тому способствовал и его резкий голос, и размашистые жесты. Сегодня он был одет в отороченную мехом бархатную куртку, пеструю рубашку и кожаные брюки расцветки, соответствующей цветам гильдии музыкантов или, вернее, представляющей карикатуру на них. Единственное, чем Эдеард был слегка разочарован, так это отсутствием гитары; ему очень хотелось послушать мятежные песни, будоражившие молодежь Маккатрана.

Дибал вместе с Максеном и Бижули, его матерью, выбрал первую гондолу. Эдеард видел, как Дибал разговаривает с гондольером, крепко держа его руку в своих ладонях. Потом они оба приглушенно рассмеялись, словно какой-то непристойной шутке. Дибал сел рядом с Бижули, а все еще улыбающийся гондольер оттолкнул лодку от причала.

— Это и есть мать Максена? — спросила Кансин, когда они уселись на средней скамье одной из гондол.

— Да, — ответил Эдеард. Надо же, еще несколько минут назад он считал Пифию очень привлекательной женщиной в возрасте. — Максен представил меня еще до твоего прихода.

Это знакомство заставило его окончательно примириться с окружающим миром.

— Не может быть, — заявила Кансин. — Выходит, она родила его лет… в десять? Клянусь Заступницей, она выглядит моей ровесницей.

Эдеард с улыбкой откинулся на спинку скамьи. Его настроение настолько улучшилось, что он готов был обнять за плечи сидевшую рядом Салрану.

— Неужели я слышу голосок зависти, констебль?

— Ты слышишь голосок недоверия, — пробормотала Кансин.

— Может, это его сестра, и я просто не расслышал.

— Как она умудряется сохранить такую свежесть кожи? Наверное, какое-то притирание, доступное только богачам.

— Заказывает прямиком с Никрана.

Кансин состроила ему гримасу.

— Эй, вы, двое, — со смехом окликнула их Салрана. — Вы ведете себя словно давно женатая пара.

Эдеард и Кансин больше не смотрели друг на друга. Гондола уже вышла в Бирмингемскую заводь, оживленный водный узел в начале Центрального канала. Со своего места Эдеарду казалось, будто все круглое пространство забито гондолами, которые выскальзывали из окружающих каналов или ныряли в них, умудряясь не задевать друг друга. Он с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть. Ни один из гондольеров и не думал снижать скорость; они инстинктивно знали, куда свернуть. Чья-то лодка прошла так близко от них, что можно было бы достать до нее, если осмелиться и протянуть руку. Вскоре приглашенные добрались до начала Центрального канала, и гондольер сильным толчком шеста послал свое суденышко вперед. В первую очередь Эдеард посмотрел на тот причал, через который сбежали грабители. Он перехватил направленный в ту же сторону взгляд Кансин, и она слегка пожала плечами. А потом он забыл обо всем и стал наслаждаться видами города. В верхней части города канал проходил не только вдоль районов Силварум, Хакспен и Падуя, но и мимо самых роскошных зданий Маккатрана; это были дворцы высотой до десяти этажей, с огромными окнами и фасадами, светившимися разными цветами. Ротонды, бельведеры и шпили образовывали ломаную линию горизонта. Над башнями лениво парили огромные ген-орлы, каких Эдеарду никогда не доводилось формировать. Птицы несли стражу, следя за каждым, кто приближался к величественному семейному особняку. Некоторые дома Кансин знала и называла их: дворец семьи мэра, зиккурат, где предположительно жили Рах и Заступница, теперь дом семейства Кульверит, считавшего себя их прямыми потомками. Она шепотом рассказала, что в доме с красноватым фасадом проживал отец Максена. Эдеард взглянул на переднюю гондолу; Максен и Бижули, проплывая мимо, смотрели в противоположную сторону.

Во всех этих величественных зданиях имелись арочные проемы на уровне воды, которые вели в лабиринты складов и погребов, охраняемых массивными железными воротами. Стены особняка семьи Пурдад стояли наклонно, нависая над водой, и когда Эдеард поднял голову, то увидел застекленный бельведер, откуда несколько подростков наблюдали за проходящими гондолами. Кансин пояснила, что это сказочно богатое семейство, владеющее флотилией из трех десятков кораблей.

Гондолы миновали Верхнюю заводь, служившую перекрестком между Быстрым и Рыночным каналами. С каждой стороны заводи имелось по мосту; первый был создан самим городом и представлял собой простую высокую арку, к которой плотники прикрепили широкие перила. У него была особенность: участок длиной десять ярдов в середине моста состоял из прозрачного кристалла. Таким образом, пешеходы видели в тридцати ярдах под ногами воду канала и плывущие гондолы. Выдержать такое зрелище было не всем под силу; по уверениям гильдии врачей, спокойно пройти по мосту мог только один человек из двадцати. Чаэ настоял, чтобы во время патрулирования каждый стажер несколько раз себя испытал. Эдеарду на невидимом отрезке моста пришлось напрячь силу воли; головокружение оказалось не настолько сильным, чтобы его остановить, но достаточно неприятным. Испытание прошли все констебли отделения, но Динлей удивил остальных, не проявив и тени беспокойства. Мост на другой стороне Верхней заводи был построен из металла и дерева, по сравнению со своим соседом он казался громоздким и к тому же скрипел, но по нему люди ходили намного чаще. Позади заводи в чистое лазурное небо вздымались башни Замкового района, словно готовые пронзить пролетающего Небесного Властителя. Фасады района Фиакра, похожие на скалы, были увиты ползучими растениями, из-под их зеленых и коричневатых листьев повсюду свисали длинные гроздья цветов. Только окна глядели из пышного живого ковра глубокими темными дырами.

Сразу после Лесной заводи гондолы подошли к причалу, и пассажиры выбрались на мостки. Дибал заплатил гондольерам, а потом вся компания направилась к круглой башне, на третьем этаже которой и находился ресторан «Ракас». Гансальт, его владелец и шеф-повар, оставил для Дибала стол у длинного окна, выходящего на одну из живописных площадей района.

— Сегодня у нас знаменательный день, — провозгласил Дибал, как только официантка принесла поднос с бокалами охлажденного белого вина. — Первый тост за твое отделение, Максен, и пусть оно избавит наш город от преступников.

Все выпили. Эдеард сначала с подозрением посмотрел на бокал; он никогда еще не видел вина с пузырьками. Но, попробовав его на вкус, обнаружил, что напиток совсем легкий и пахнет фруктами. Ему очень понравилось.

— Второй тост, — продолжал Дибал, — мы поднимем за Эдеарда, за его назначение командиром отделения.

Эдеард вспыхнул.

— Речь! — потребовал Максен.

— Ни за что, — буркнул Эдеард.

Все рассмеялись иснова пригубили вино.

— И третий тост. — Дибал повернулся к Бижули. — Я с гордостью объявляю, что моя любимая согласилась выйти за меня замуж.

Хор поздравлений привлек внимание других посетителей ресторана. Узнав Дибала, они понимающе улыбались. Максен бросился обнять мать. Эдеард и Салрана удивленно переглянулись, но чокнулись и понемногу отпили пузырящегося вина. Принесенные еще две бутылки быстро разлили по бокалам.

Впоследствии, вспоминая тот вечер, Эдеард понимал, что впервые после Эшвилля был по-настоящему счастлив. Такой еды, какую подавали за ужином, он еще никогда не пробовал. Ее приносили на больших белых тарелках, так красиво оформленных, что он даже не хотел к ней прикасаться, но, когда осмелился, нашел сочетание вкусов просто изумительным. А Дибал продемонстрировал знание самых скандальных слухов о представителях городской знати. Все началось с Салраны, когда она отвечала на вопрос Максена о том, чем целый день занимаются послушницы.

— Я ни в коей мере не хочу проявить неуважение к Заступнице, — сказал он, — но, наверное, скучно весь день напролет читать Ее писание и петь в Ее храме.

— Эй, — запротестовал Дибал. — Побольше уважения, когда речь идет о пении, если вам не трудно.

— Меня направили в «Дом Миллицал», — сказала Салрана. — Мне нравится присматривать за детишками. Они такие хорошенькие.

— Что такое «Дом Миллицал»? — спросил Эдеард. — Школа?

— Ты не знаешь? — удивилась Бижули и посмотрела на Эдеарда, пытаясь понять, не шутит ли он.

— Мама, я же тебе говорил, — вмешался Максен. — Он действительно прибыл из селения на краю дикого леса.

— «Миллицал» — это приют для сирот, — серьезно объяснила Салрана. — Я не понимаю, как могут матери отказываться от своих детей, особенно таких красивых, как у нас в яслях. Но они это делают. И Заступница берет на себя заботу о них. «Миллицал» — чудесное место, Эдеард, дети там ни в чем не нуждаются. Маккатран опекает их.

Дибал многозначительно кашлянул.

— По правде говоря, это особый приют.

— О чем вы? — спросила Салрана.

— А ты уверена, что хочешь это услышать?

Салрана повернула в пальцах ножку бокала, не сводя с Дибала спокойного взгляда.

— Мы действительно принимаем всех детей.

— Да, я и не возражаю. Но вам повезло, что приют находится в районе Лиллилайт. Вспомните, кто живет по соседству с вами. Видишь ли, Эдеард, «Дом Миллицал» — такое заведение, куда благородные семейства отправляют нежелательные осложнения, к которым приводят связи их младших отпрысков с сомнительными девицами, в основном с актрисами низкопробных увеселительных заведений, украшающих наш город.

— Вроде тех, где ты выступаешь? — негромко спросила Бижули.

— Да, любовь моя, вроде тех, где я выступаю. — Он обвел взглядом трех констеблей. — Уже побывали хоть раз?

— Еще нет, — ответила Кансин.

Максен промолчал.

— Это дело времени. Так или иначе, в основе превосходного финансирования «Дома Миллицал» лежит традиция пожертвований — анонимных, конечно, — совершаемых каждый раз, когда младенца оставляют на ступеньке милосердия, чтобы о нем позаботились послушницы.

— Все деньги, жертвуемые на детей, поровну распределяются между всеми приютами Заступницы, — сказала Салрана.

— Я уверен, большая часть сумм уходит в другие детские приюты. И Заступница, насколько мне известно, ревностно заботится о несчастных. Но, если тебе придется работать в других приютах, ты, несомненно, заметишь разницу.

— А почему ты так уверен? — насмешливо спросила Бижули.

Дибал печально улыбнулся ей.

— Потому что в одном из них я вырос.

— Правда? — воскликнул Максен.

— Правда. И по этой причине ваши успехи произвели на меня огромное впечатление. Все вы, особенно Эдеард и Салрана, пришли ниоткуда и сами строите свою жизнь. Я восхищаюсь вами. Честно. Вы ни от кого не зависите, вам не нужны протекции загнивающих аристократических семейств. Я знаю, что стал первым, кто жалуется на иерархию власти в городе, на узурпацию демократии богачами, но есть в городе и достойные службы. Людям необходимы констебли, чтобы обеспечить безопасность на улицах и каналах, и Заступница, питающая наши надежды.

— Я думала, надежды питает ваша музыка, — сказала Салрана, озорно сверкнув глазами.

— Это зависит от того, к какому классу вы принадлежите. Для богачей я — никчемный мятежник, заражающий публику сарказмом и иронией. Им приходится платить мне за представления, и я этому очень рад. Но для остальных горожан, для тех, кому приходится трудиться всю жизнь, я — основной очаг возмущения, я выражаю их чувства. Для них я пою бесплатно. Я не беру их деньги, пусть лучше они потратят их на себя, и им не придется отказываться от своих детей.

— Так вы соперничаете с Заступницей? — спросила Салрана.

— Я просто предлагаю альтернативу. Надеюсь, что приятную.

— Я должна посетить ваше выступление.

— Буду счастлив тебя сопровождать, — тотчас предложил Максен.

— Я надеюсь на это, — ответила Салрана, прежде чем Эдеард успел вмешаться.

Он промолчал. Затевать в такой момент ссору означало бы испортить весь ужин.

— А вы знакомы с членами Высшего Совета? — поинтересовался Эдеард.

— О да. Они считают, что общение со мной делает их популярнее. А на самом деле, когда они приглашают меня в свои дома, то совершают благородное дело: питают своим лицемерием мою иронию. А почему ты спрашиваешь, Эдеард? Хочешь узнать об их любовницах? Об их загадочном интересе к налогам на производство хлопка в провинции Фондрал? Или подробности скандала с фондами милиции? Количество денег, потраченных на официальные приемы? Степень коррупции, проникшей в ряды служителей Дворца-Сада, которые считаются беспристрастными? Или тебе интересно, как наш дорогой мэр Овайн уже покупает голоса для будущих выборов? Ему ведь так необходима общественная поддержка.

— Нет, ничего подобного. Я только хотел спросить о миссис Флорелл.

— Эдеард встречался с ней, — сдавленно фыркнув, пояснил Максен.

— Мы все встречались, когда были в патрулировании, — поправил его Эдеард.

— Она ударила его зонтиком, — сухо добавила Кансин.

Дибал и Бижули дружно рассмеялись.

— Эта старая ведьма требовала исключить Эдеарда из рядов констеблей, — взволнованно воскликнула Салрана. — На сегодняшней церемонии она велела мэру отобрать у него эполеты.

— Как обычно, — сказал Дибал. — Не беспокойся, Эдеард; сегодня у нее уже нет той власти, что в прошлом. Она превратилась в символическую фигуру благородных семейств и только. Им нравится представлять ее любимой бабушкой всего города. Полная чепуха. В молодости она была коварной пронырливой сукой. Но для всех нас это уже далекая история. Еще до своего пятидесятого дня рождения она умудрилась трижды выйти замуж, и каждый раз за старшего сына главы района, чего никому не удавалось вплоть до сегодняшнего дня. Каждому из мужей она рожала по два сына — и Кое-кто утверждает, что при этом не обошлось без колдовства. По какой-то странной случайности каждый из ее вторых сыновей женился на дочери одного из благородных семейств, в которых наследование по мужской линии прерывалось. В следующем поколении она распространила своих отпрысков в семьях одиннадцати мастеров гильдий. Не удивительно, что она не одно десятилетие контролировала результаты голосований в Высшем Совете. К примеру, последний период, наш так называемый Золотой Век: необычайный подъем милиции в ущерб остальным ветвям власти. Видите ли, миссис Флорелл уверена, что существуют радикальные различия между знатью и теми, кто не обладает награбленными богатствами. Другими словами, ее отпрыски рождены для того, чтобы управлять нецивилизованными массами, к которым относимся все мы. Само собой разумеется, она твердо уверена, что нам нечего делать в городском правительстве. Это занятие надлежит оставить тем, кого судьба благословила благородной кровью.

— Ничего удивительного, что она тебя невзлюбила, Эдеард, — поддразнил его Максен. — Ты ведь даже не уроженец города. Наверное, она почуяла твой деревенский запах.

— Но ведь не все члены Совета думают так же, как она? — спросил Эдеард, имея в виду Финитана.

Ее племянника, как тот сам сказал.

— Надеюсь, что нет. И сегодня там найдутся вполне достойные люди. Мастера гильдий имеют значительное влияние на глав районов. Да и Нижний Совет до сих пор избирается прямым голосованием, хотя жители некоторых районов даже не знают об этом. Так что на заседаниях разгораются яростные споры. Рах знал, что делал, когда создавал нашу конституцию.

— Но ваши песни все же пользуются популярностью.

— Верно. Большинство всегда недовольно теми, кто держит в руках власть; это свойство люди принесли с собой на кораблях, упавших на Кверенцию. Для нашей расы оно так же привычно, как дыхание. И такому старику, как я, вспоминающему о лучших временах, ничего не изменить.

— Хочешь сказать, что ты подстрекатель, — ласково произнесла Бижули, проводя рукой по его растрепанным волосам.

— И горжусь этим. — Дибал поднял свой бокал. — За то, чтобы наши правители жили в нищете.

Все сидящие за столом поддержали его тост.

— Так что же происходит между тобой и Салраной? — спросила Кансин.

Уже наступил поздний вечер. Праздничный обед растянулся на всю вторую половину дня. Эдеарду хотелось, чтобы он никогда не кончался. Вкусное пузырящееся вино, дружеское общение, прекрасная пища и разумные разговоры привели его в приятное расслабленное состояние. Нет, если бы Заступница проявила милость, этот день длился бы бесконечно.

Но, как случается всегда, последняя бутылка вина опустела, был съеден последний ломтик сыра, и настало время прощаться. При виде счета Дибал изобразил комичное негодование. Солнце уже село, и за стенами ресторана город окутало холодное оранжевое сияние и мерцающий свет небесных созвездий. Эдеард вызвался проводить Салрану в район Лиллилайт к «Дому Миллицал», а поскольку это место располагалось между Абадом и Дживоном, Кансин пошла вместе с ними.

Детский приют оказался отличным местом на берегу канала Виктория, с собственным садом и игровой площадкой. Но Эдеард не мог не отметить, что это здание было на улице самым маленьким. Салрана легонько поцеловала Эдеарда в щеку и ускользнула через внушительные ворота, перекрывающие входную арку.

Эдеард и Кансин отправились дальше по мосту через канал Кастофф в район Друп, где вдоль канала Великого Мэра высились великолепные дворцы. На узких улочках и просторных площадях стояла тишина. У железных ворот дворцов с воинственным видом застыли охранники. Эдеард старался не задерживать взгляд на их неподвижных фигурах в темной униформе; он не сомневался, что работа констебля намного интереснее таких вот монотонных ночных дежурств. Его недовольство, похоже, пробилось сквозь защиту.

«Это совсем не то, чем я буду заниматься. — Эхо шагов на узкой улочке почти заглушало ее голос. Высокие дома заслоняли большую часть небосклона, оставив лишь узкую фиолетовую полоску хвоста Булуку. — Никто из них никогда не был констеблем. Это уволившиеся работники из поместий и ферм, пришедшие в город в поисках лучшей жизни. Через пару лет им все надоест, и они вернутся домой. Или переберутся в Сампалок».

«Такое могло случиться и со мной», — сказал Эдеард.

«Я почему-то в этом сомневаюсь».

Они миновали третий мост, через Мраморный канал, и оказались на знакомой территории Дживона. Внизу сновали гондолы с маленькими белыми фонариками на носу. Их пассажиры, уютно устроившись под тентами, наслаждались романтической прогулкой. Эдеард уже отчетливо различал морской влажный ветерок. В небе появились облака, постепенно закрывающие звезды. Сегодня ночью будет дождь. Уже через час, решил он, принюхавшись к ночному воздуху.

Общежитие констеблей стояло в двух кварталах от участка. Это было большое, уродливое снаружи здание, зато оно окружало овальный внутренний двор с бассейном тепловатой воды, достаточно большим, чтобы в нем можно было поплавать. Над бассейном нависали четыре уровня галерей. Все квартирки в доме предназначались для констеблей. Семьи занимали один конец здания, а холостяки размещались в другом, но это разделение было весьма условным. Эдеард и его товарищи поселились здесь всего пару дней назад, и каждое утро их будили крики детей, разыгрывавших за дверями какие-то увлекательные погони.

В этот час дети давно спали. Эдеард и Кансин поднялись по неудобным ступеням на третий этаж, где были их квартирки.

— Ничего не происходит, — ответил Эдеард. — Ты же знаешь, что мы с Салраной долгое время путешествовали вместе. Я ей вроде старшего брата.

— Она любит тебя.

— Что?

— Я сегодня наблюдала за ней. Это очевидно для каждого, у кого есть хоть капля мозгов. Даже Максен все понял. Разве ты не заметил, что он перестал с ней флиртовать еще до подачи рыбного блюда? Это было бы бессмысленно. Ее интересуешь только ты.

— Салрана достаточно умна, чтобы понять, что он собой представляет. Вот и все. Если девчонки не падают к его ногам в течение первых пяти минут, он выбирает следующую цель. Ты же его прекрасно знаешь.

— Никогда бы не подумала, что ты будешь уклоняться от темы.

— Я и не уклоняюсь. Ты задала вопрос, и я ответил.

Они остановились на галерее и посмотрели на просторный двор. Тонкий светящийся ободок бассейна подсвечивал воду оранжевым сиянием, словно приглашая искупаться. Эдеард уже не раз видел, как многие констебли выходят из своих комнат, чтобы окунуться перед сном. Но он слишком набил живот сегодня за ужином и решил не плавать.

— Нет, на самом деле ты не ответил, — настаивала Кансин. — Ты только признал, что давно ее знаешь, но это не проливает света на ваши отношения.

— Спаси меня, Заступница, ты слишком хорошо усвоила лекции мастера Соларина.

— Да, мои оценки были не намного ниже твоих. Скажи, ты спал с ней во время этого долгого путешествия по горам и лесам, кишащим чудовищами?

— Нет!

— Почему? Она красивая. И стройная. Я же вижу, что притягивает твои взгляды во время патрулирования.

— Начнем с того, что она еще слишком молода. И еще только становится красивой. В Маккатране можно найти притирания получше, чем были в караване.

— Эдеард! — Кансин в притворном негодовании закатила глаза. — Кажется, это с твоей стороны самый злобный выпад в чей-либо адрес, не говоря уж о твоей младшей сестренке.

— О, Заступница, ты меня замучила. Я отвечаю на твой вопрос не так, как тебе хочется, и ты говоришь, что я уклоняюсь; а когда слышишь честный ответ, называешь меня злюкой.

Она с покаянным видом прикусила нижнюю губу.

— Извини. Но ты и сам все понимаешь.

— Нет, не понимаю.

Эдеард смотрел на ее профиль, выделявшийся в золотисто-медном мерцании воды. В этом ракурсе ее сильный подбородок и тонкий нос придавали лицу изысканное изящество, а кожа соблазнительно потемнела. Кансин повернулась к нему и слегка наклонила голову набок, что ему особенно нравилось.

Он наклонился вперед и поцеловал ее. Кансин тесно прижалась к его груди, ее руки скользнули по спине. Он убрал мысленную защиту и показал, как приятна ему ее близость, ее прикосновения… Поцелуй завершился не скоро. Затем она потерлась носом о его щеку и дала понять, как важен для нее этот поступок.

— Пойдем ко мне, — прошептал он.

Кончик его языка обвел мочку уха. Кансин задрожала от его ласки. В ее мыслях вспыхнули жаркие разводы наслаждения. Он ощутил прикосновение ее груди и теснее привлек к себе. «Это будет лучше всего, что было».

— Нет, — ответила Кансин. Ее плечи опустились, руки уперлись в плечи и оттолкнули, размыкая объятие. — Прости, Эдеард. Мое чувство к тебе слишком сильно, ты и сам это знаешь. В том-то и проблема.

— О чем ты?

— Мы могли бы сойтись с тобой, я уверена. Стать любовниками, затем пожениться, завести детей. Я этого не боюсь. Все дело в выборе времени. Неподходящий момент.

— Почему?

— Я не думаю, что ты уже готов к долговременным обязательствам. А я не хочу снова быть отвергнутой, да еще тем, кто мне небезразличен.

— Ты и не станешь отвергнутой. Я готов связать свою судьбу с тем, кто мне так дорог, как ты.

— О, Заступница, ты такой милый, — вздохнула она. — Нет, Эдеард. Я не могу соперничать с идеалом Салраны. Ты крепче к ней привязан, чем сам это сознаешь или согласен признать. Да и как иначе — после всего, что вам пришлось пережить. Я не ревнива, совсем не ревнива. Но она всегда будет стоять между нами, пока ты не разберешься в своих чувствах.

— Она же просто девчонка из той же деревни, что и я, вот и все.

— Открой мне свои чувства, покажи все свои мысли и поклянись, что ты не хочешь с ней переспать, что не хочешь испытать ее близость.

— Я… Нет, это глупости. Ты обвиняешь меня в… Ну, не знаю, в моих мечтаниях. В мире множество возможностей. Одними мы пользуемся, другие проходят мимо. Ведь это не я опасаюсь того, что может быть. Лучше загляни в свои собственные чувства.

Они стояли друг против друга, и голоса, хоть и не громкие, звучали твердо.

— Мои чувства мне известны, — сказала она. — И я бы хотела, чтобы твои с ними совпадали. То есть я могу подождать. Ты этого стоишь, Эдеард, сколько бы ни пришлось ждать. Ты слишком дорог мне.

— Ну, тогда это самый неподходящий способ, чтобы их проявить, — сказал Эдеард, стараясь не допустить оттенок обиды в своем голосе.

Его мысленный барьер укрепился, чтобы никакие эмоции не проникли наружу, хотя Из-за охватившего его смятения это было очень нелегко.

— Скажи ей, — спокойно сказала Кансин. Ее рука поднялась, чтобы погладить его по щеке, но Эдеард отпрянул. — Будь честен с собой, Эдеард. Скажи, что хочешь только ее.

— Спокойной ночи, — холодно попрощался он.

Кансин кивнула и отвернулась. Эдеард мог поклясться, что увидел слезу на ее щеке. Но не решился убедиться в этом при помощи про-взгляда. Он ушел в свою комнату и бросился ничком на слишком высокую кровать. В его голове смешались злость и разочарование. Он представил себе, что Салрана и Кансин борются между собой, и этот образ быстро вышел из-под контроля и начал стремительно развиваться. Эдеард ударил кулаком в подушку. Перевернулся. Послал про-взгляд странствовать по городу, наблюдая за колоссальным вихрем чужих мыслей, боровшихся с собственными демонами. Страдать в одиночестве было бы еще тяжелее.

Он долго не мог заснуть.

— Ходят слухи, что Пифия использует свою способность маскироваться, чтобы изменять внешность. В конце концов, ей уже больше полутора сотен лет; она даст сто очков форы даже миссис Флорелл. В том, как она сейчас выглядит, определенно есть какая-то чертовщина.

— А ты так можешь? — изумленно спросил Эдеард.

— Не знаю. — Бойд понизил голос. — Говорят, что каждый Грандмастер может сделаться совершенно невидимым для окружающих. Я такого никогда не наблюдал.

Эдеард отметил некоторое логическое несоответствие в его заявлении, но ничего не стал говорить. Отделение патрулировало территорию Дживона вдоль Братского канала, ограничивающего район с южного края. На другом берегу канала располагался Тайхо — не то чтобы район, а просто широкая полоса луга, протянувшаяся вплоть до хрустальной стены. На траве стояли только деревянные конюшни милиции — единственные разрешенные на общинной земле постройки. Эдеард видел конюшенных мальчишек, гонявших по круговым песчаным дорожкам лошадей и ген-лошадей; эту утреннюю разминку они и их предшественники проводили ежедневно на протяжении нескольких веков. Рядом с некоторыми лошадьми бежали и ген-волки.

Это было их шестое дежурство со дня выпуска. Шесть дней, на протяжении которых он и Кансин перебросились не более чем десятком слов. Они относились друг к другу с безукоризненной вежливостью, но и только. Эдеарду это не нравилось; он хотел бы вернуться по крайней мере к отношениям, установившимся до испорченного праздничного вечера. Но даже не представлял, как возвратить дружескую легкость. И уж тем более, не хотел советоваться по этому вопросу с друзьями. Хотя наверняка они и так о чем-то догадывались и оживленно обсуждали, что же произошло.

По какой-то неведомой ему самому причине Эдеард ничего не стал рассказывать и Салране. Хоть и неохотно, но он отчасти признал правоту Кансин. Ему действительно предстояло разрешить ситуацию «друзья или возлюбленные», складывающуюся между ним и Салраной. Он был к ней несправедлив. Салрана взрослела и превращалась в красивую девушку, превосходившую живостью и энергией всех горожанок, с которыми ему приходилось сталкиваться. Ему давно пора было пересмотреть свое понятие о покровительстве. Это уже казалось глупым. Салрана сейчас достаточно взрослая, чтобы самой о себе позаботиться, чтобы сделать свой выбор. Его ведь никто не назначал опекуном, он сам возложил на себя это обязательство, просто из дружеского участия. А изменить их отношения, особенно сейчас, значило бы воспользоваться преимуществом.

«Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь».

И он не сомневался, что в физическом плане им будет хорошо вместе. «Это тело, а какие ноги…» И так в последнее время он слишком часто представлял, как ее ноги обхватят его торс, и сильные мускулы будут неустанно двигаться. Оба они одновременно закричат от восторга, когда все закончится. «Мы бы целый год могли не вылезать из кровати».

И помимо физической страсти общество друг друга приносило бы им только радость. Салрана была единственным человеком, с кем он мог спокойно поговорить. Они понимали друг друга. Два провинциальных подростка против всего города. Будущий мэр. Будущая Пифия.

Его губы дрогнули в сердечной улыбке.

— …Конечно, я бы мог просто поговорить с самим собой, — уловил он раздраженный голос Максена.

— Извини. Что ты сказал? — спросил Эдеард, прогоняя улыбку.

Максен оглянулся. Кансин и Динлей смотрели вниз на гондолу, загруженную ящиками, и что-то кричали гондольеру.

— Парень, она что, дала тебе отставку?

— Кто? Нет же. У нас с Кансин все в порядке.

— Не хотел бы я увидеть, когда у тебя не «все в порядке».

— Нет, правда, все нормально. Что ты хотел?

— Лавочники с улицы Болтан говорят, что у них бродят какие-то незнакомцы и прощупывают здания сильным про-взглядом. Похоже, что это разведчики из банды грабителей. Если мы заявимся туда в своих мундирах, мы только спугнем их, и они вернутся через неделю или через месяц — когда мы будем на другом конце района. Хорошо бы погулять вокруг них в обычной одежде, тогда мы могли бы поймать их с поличным.

— Не знаю. Всем известно, как Ронарк настаивает на дежурстве в форме.

Перед началом их третьего дежурства капитан неожиданно устроил им тщательную проверку, и тогда Эдеарда чуть не разжаловали за «недостойное пренебрежение стандартами». С тех пор Эдеард внимательно следил за внешним видом своих товарищей по отделению.

— Точно, — кивнул Максен. — Если ты констебль в Дживоне, ты должен носить форму, это всем известно. Они и не подумают, что мы можем быть без мундиров.

— Гм, не знаю. Дайте-ка я сначала поговорю с Чаэ, послушаем, что он скажет.

— Он скажет «нет», — вмешался Бойд. — Все знают, что говорится в инструкции. Если намечается преступление, ведите наблюдение при помощи ген-орлов, а отделение должно ждать вне пределов про-взгляда.

— Мы же не знаем, сколько придется ждать, — сказал Максен. — И у Эдеарда только один ген-орел.

— А ты мог бы сформировать еще орлов? — спросил Бойд. — Ты же говорил, что был подмастерьем в гильдии эгг-шейперов.

— Он не может никого формировать без лицензии гильдии, особенно в Маккатране, — возразил Максен. — Таков закон, иначе нам же придется его арестовать. Вы же знаете, как они охраняют свою монополию. В любом случае, у нас на это нет времени. Значит, надо патрулировать в камуфляже.

— Обычная одежда — не камуфляж, — поправил его Бойд.

— Не важно, во что мы будем одеты, лишь бы не в форму, — начал горячиться Максен. — Одевайся, как тебе хочется, хоть древней старухой.

— Ага, умник. Если уж эти грабители такие умные, как ты считаешь, они давно знают всех нас в лицо.

— Хватит. — Эдеард поднял обе руки. — Я поговорю с Чаэ, когда мы вернемся. А до тех пор мой ген-орел будет кружить поблизости от улицы Болтан. В середине дежурства я больше ничего не могу сделать, так что хватит об этом.

— Я просто предложил, — обиженно буркнул Максен и отошел.

— Ты нарочно выводишь его из себя? — спросил Эдеард у Бойда.

Долговязый парень слегка усмехнулся.

— Я не должен отвечать на этот вопрос, я не под присягой.

Эдеард рассмеялся. Тот Бойд, каким он был шесть месяцев назад, ни за что не осмелился бы насмешничать, тем более над другом.

Отделение снова направилось на север вдоль канала, следуя его плавным изгибам. Констебли шли к месту, где он впадал во Внешний окружной канал, чтобы потом возвратиться в Дживон — таков был план Эдеарда, ген-орла он послал кружить над крышами и шпилями домов, постепенно направляя к улице Болтан. Стояло серое и сырое утро, в небе после ночного дождя еще клубились тучи, но уже понемногу уходили на запад. Вокруг все до сих пор блестело от влаги. Тем не менее улицы и узкие аллеи были заполнены неутомимыми горожанами.

Ген-орел Эдеарда бесшумно пролетал над ними, и почти никто на него не смотрел. Внезапно внимание Эдеарда привлекло какое-то движение. Примерно в середине улицы Сонрал некто в куртке отвернулся от орла и поднял капюшон, полностью закрыв голову.

Это могло ровным счетом ничего не значить — ген-орел был в пятидесяти ярдах от человека. И в прохладном воздухе еще висела неприятная сырость. В такую погоду нет ничего необычного в том, чтобы прикрыть голову капюшоном. Половина мужчин на этой извилистой улочке сегодня утром надели шляпы. Да и в куртке с капюшоном замеченный парень был далеко не один.

«Но я знаю, что-то не так».

— Стойте, — скомандовал он отделению.

Эдеард прошелся про-взглядом по улочке в поисках подозрительного человека. Мысли парня оказались тщательно скрыты, но тонкая струйка неуверенности все же просочилась наружу. И опять в этом не было ничего преступного; он мог беспокоиться Из-за ссоры с женой или по поводу долгов.

Эдеард определил направление его движения и скомандовал ген-орлу вернуться, описав большой круг. Птица уселась на карнизе трехэтажного здания, где объект наблюдения не мог ее увидеть. Эдеард немного подождал и вскоре обнаружил, что парень в куртке с капюшоном был не один; вместе с ним шли еще двое мужчин. Затем вся компания, следуя изгибу улицы, снова попала в поле зрения орла, и на этот раз капюшон немного соскользнул назад.

— Есть, спасибо Заступнице, — воскликнул Эдеард.

— Что происходит? — спросил Динлей.

— Он вернулся, — сказал Эдеард. — Это грабитель с рынка в Силваруме, тот, что держал в руках ларец.

— Где? — потребовала подробностей Кансин.

— Верхняя треть улицы Сонрал.

Его товарищи не скрывали разочарования.

— Наши про-взгляды не проходят так далеко, — пожаловался Бойд.

Тогда Эдеард передал им изображение, получаемое через ген-орла.

— Ты уверен? — спросил Максен.

— Он не ошибся, — сказала Кансин. — Точно тот мерзавец. Я уже достала его про-взглядом.

— С ним еще двое, — добавил Эдеард. — И он нервничает Из-за ген-орла, так что наверняка замышляет что-то недоброе. Давайте рассредоточимся и окружим их. Не подходите к нему ближе, чем на квартал. А я прослежу за ним про-взглядом, не хочу, чтобы он еще раз увидел ген-орла, это его спугнет.

Констебли возбужденно переглянулись.

— Пошли! — крикнул Максен.

Через пять минут небыстрого бега Эдеард пожалел, что не уделял достаточного внимания физической подготовке. Граждане Маккатрана, как и всегда, неохотно уступали дорогу, тем более раскрасневшемуся и запыхавшемуся молодому констеблю. Ему пришлось петлять и проталкиваться в потоке пешеходов, не обращая внимания на недовольных и бросая гневные взгляды на тех, кто высказывал неодобрение вслух. Форма только затрудняла бег, сковывая движения, к тому же в ней было невыносимо жарко.

Спустя некоторое время он все же занял свою позицию в квартале к западу от троицы подозреваемых, про-взгляд показал товарищей по отделению, замкнувших кольцо.

«Вижу их», — пришел посыл от Динлея, когда Эдеард уже перешел на шаг.

«Я тоже», — доложил Бойд.

«Интересно, что они собрались украсть?» — спросил Максен.

«Что-то не слишком большое, чтобы можно было легко унести, и достаточно ценное, чтобы оправдать риск», — ответил Динлей.

«Похоже, что ты внимательно слушал лекции. Но, к несчастью, сказанное тобой относится к большинству магазинов в районе».

«Они могли нацелиться и на чей-то склад», — предположил Бойд.

«Или дом», — добавила Кансин.

— Давайте пока просто следить за ними, — сказал Эдеард. — Как только они войдут в здание, мы подойдем ближе. И помните, прежде чем арестовывать, надо дождаться, пока не свершится преступление.

«Эй, я об этом даже не думал», — откликнулся Максен.

Эдеард прошелся про-взглядом по ближайшим зданиям, стараясь угадать, что заинтересовало грабителей. Напрасное занятие.

Подозреваемые свернули с улицы Сонрал в такой узкий переулок, что там едва мог пройти один человек. Эдеард задумался: они направлялись в его сторону, но переулок был тупиком, его перегораживала стена дома высотой в двадцать футов, про-взгляд обнаружил несколько подземных хранилищ под одним из ювелирных магазинов на улице Сонрал. Проход из переулка вел к массивной металлической двери.

— Что ж, они последовательны в своих намерениях, — заметил он. — Наверху стоит ювелирный магазин.

«Наверху чего?» — спросил Бойд.

«Здесь из переулка куда-то вниз ведет проход, — ответила ему Кансин. — Эдеард, ты можешь определить, что там?»

— Приблизительно, — неохотно признал он. — Какой-то зал. Так мне кажется.

Он мимоходом пожалел, что не каждый обладает его способностями. Жизнь стала бы намного легче.

«Что мы теперь будем делать? — спросил Максен. — Не можем же мы догонять их в этом переулке».

«Ждите в конце, — сказал Динлей. — Им отсюда некуда деться».

Про-взгляд позволил Эдеарду обнаружить обширную сеть соединенных между собой переходов и помещений, расположенных под целым рядом магазинов. Переходы были перегорожены запертыми дверями, но, попав внутрь, грабители получали шанс ускользнуть от преследователей.

— Всем остальным собраться на улице Сонрал, — приказал он. — Я попытаюсь найти другой проход вниз, с обратной стороны.

«Не можешь же ты идти один? — воскликнула Кансин. — Эдеард, их трое, и мы знаем, что они носят ножи».

— Я просто хочу убедиться, что у них нет другого выхода, вот и все. Давайте, двигайтесь.

Он едва смог увидеть, как его товарищи спешат выйти из переулка на широкую улицу. Один из грабителей наклонился у маленькой двери и стал что-то делать с первым из пяти замков. Запоры Эдеард ощущал нечетко и понял, что ему самому вряд ли удалось бы их открыть. Он сосредоточился и запустил про-взгляд в материю города, изучая лабиринт помещений и переходов. Кроме той двери, у которой в данный момент остановились воры, было еще три выхода.

Зато ниже подземелья Эдеард обнаружил сеть трещин, оплетающих всю структуру города. Несколько расщелин извивались рядом с хранилищем, а их более мелкие ответвления пронизывали стены стоящих наверху зданий. Он отвел взгляд и наметил замысловатый маршрут, ведущий к улице, на которой стоял он сам. Третьей рукой потрогал заднюю стену ниши между двумя магазинами. Никакого толка, она была прочной, словно гранит.

«Пожалуйста, — направил он телепатический посыл разуму спящего города. — Впусти меня».

Под ним произошел какой-то неуловимый сдвиг. С крыши дома вспорхнула стайка руугулов.

«Здесь». Он мысленно прижался к задней стенке ниши. Что-то оттолкнуло его назад. В мозгу поднялся вихрь разноцветных значков, летавших быстрее, чем птицы над головой.

Его изумленный взгляд разобрал числа и математические символы, гораздо более сложные, чем те, которым во время уроков арифметики учил его Акиим. Этими уравнениями можно было описать структуру Вселенной. Они бесшумными призраками плясали вокруг него, выстраивались в другом порядке, и наконец унеслись прочь длинной спиралью.

Эдеард хватанул воздух ртом, стараясь устоять на задрожавших ногах. Сердце забилось еще чаще, чем во время недавнего бега по улицам. Он вдруг почувствовал, что состояние стены изменилось. На вид она выглядела совсем как прежде, темно-красная поверхность с серыми блестками поднималась вверх на три этажа, до самого стыка крыш. Но она поддалась от прикосновения его третьей руки.

По улице мимо него спешили пешеходы. Эдеард дождался небольшой паузы в потоке и шагнул в нишу. Теперь со стороны его никто не мог увидеть. Его рука, едва прикоснувшись к поверхности стены, прошла насквозь. Кожу на пальцах что-то защекотало, словно они погрузились в мелкий песок. Он прошел сквозь стену. Его мозг воспринял ощущение как волну сухой воды. Эдеард открыл глаза в полной темноте, про-взгляд показал, что он заключен в вертикальную трубу. Ничего не видя глазами, он инстинктивно опустил голову; про-взгляд подтвердил, что его ноги ни на что не опираются.

— О Заступница!

Он начал двигаться вниз. Казалось, будто очень сильная третья рука мягко спускает его на дно трещины, горизонтально проходящей под зданиями. Но Эдеард почему-то был уверен, что это не телекинез. Никогда раньше он не ощущал ничего подобного; сейчас им управляла какая-то другая сила. Он двигался довольно медленно, но в животе возникло ощущение стремительного падения.

Ноги коснулись земли, потом поддерживавшая его неведомая сила исчезла, и от неожиданности он почти припал к полу. Стены трещины на ощупь оказались мокрыми и скользкими. На носки ботинок падали капли — он слышал их негромкий стук.

— Это водосток, — вслух произнес он, удивляясь, что такие фантастические силы привели его в такое заурядное место.

Про-взгляд действовал отлично, но Эдеард все же похлопал по стенам ладонями. Трещина водостока оказалась тесноватой, чтобы идти во весь рост, а боковые поверхности отстояли друг от друга на пять футов. В глубине сознания уже зарождались первые признаки клаустрофобии, немало его огорчившие, но Эдеард вдохнул побольше воздуха и, ссутулившись, двинулся вперед.

Грабители уже справились с дверными замками. Поразительный результат, учитывая столь небольшой промежуток времени. Двое начали спускаться по изогнутой лесенке к следующей двери, а третий остался караулить снаружи. Эдеард, благополучно миновав несколько развилок водостока, ускорился. Он увидел, как двое грабителей, быстро справившись с очередными запорами, вошли внутрь. А потом оказался точно под тем помещением, где они собирались поживиться. Планировка хранилища была ему видна во всех подробностях: деревянные стеллажи располагались параллельно друг другу, на полках теснились небольшие ящички. В одном углу стоял металлический сундук с очень сложным замком. На него грабители даже не обратили внимания.

Эдеард направил про-взгляд на ткань города над своей головой; твердая масса похожего на гранит материала толщиной пять футов. Он сосредоточился. Закрыл глаза — глупо, конечно, но… — и послал мысленную просьбу. Опять откуда-то появились и заплясали перед внутренним взором непонятные уравнения. Эдеард начал подниматься, скользя сквозь твердую на вид массу, словно пробка, выскакивающая из воды. Опять в животе появилось ощущение падения, да такое сильное, что слегка закружилась голова. Под самым полом он осознал, что грабители почуют его, как только он окажется в помещении, и поспешно установил маскирующую защиту. В следующий миг он уже был в хранилище, залитом слабым оранжевым светом. Ботинки опять опирались на твердый пол.

— Что это было? — раздался голос.

Эдеард стоял за одним из стеллажей, скрытый от прямых взглядов. Он затаил дыхание.

— Ничего. Прекрати паниковать. Здесь только две двери, и вторая заперта. Лучше помоги найти барахло, за которым мы пришли, пока кто-нибудь нас здесь не почуял.

Эдеард осторожно обогнул стеллаж. Теперь он видел обоих грабителей: они шли вдоль полок, снимали ящички и открывали их при помощи какого-то инструмента. После беглого осмотра ящик летел в сторону. Похоже, что по большей части лежали флаконы, которые со звоном раскатывались по полу.

— Вот оно, — объявил тот, что был одет в куртку с капюшоном.

Он только что взломал ящичек, наполненный крошечными пакетами. Из одного выглядывал моток металлической нити. При оранжевом свете Эдеард не сумел точно определить, что это, но могло быть и золото.

Грабитель в куртке начал засовывать пакеты во внутренний карман.

Эдеард сбросил маскировку.

— Что за черт…

Оба грабителя повернулись в его сторону.

— Мы опять встретились, — сказал Эдеард. — помните меня?

«Эдеард! — отчаянный посыл Кансин зазвенел у него в голове. — Благая Заступница, где ты был? Мы уже не надеялись тебя отыскать. Как ты туда попал?»

— Это тот крысеныш с рынка, — буркнул грабитель в куртке. — Проклятье, я знал, что орел шныряет не зря. — Он вытащил из кармана длинный нож. В то же самое время его третья рука ткнулась в грудь Эдеарда, пытаясь сжать сердце.

Эдеард со смехом отразил нападение. А потом уже его третья рука метнулась вперед и сдавила нож в руке грабителя. По металлу лезвия прошла Он не сводил глаз с грабителя в куртке. А тот поднял искореженный нож и восхищенно усмехнулся.

— Смышленый парень. Ты хорошо в этом разбираешься? Здесь достаточно драгоценного металла, чтобы обеспечить каждого из нас.

— Хочешь, чтобы к обвинениям добавилась попытка подкупа?

— Идиот.

Вор повернулся к Эдеарду спиной и неторопливо зашагал к двери, ведущей в переулок.

— Стоять на месте, — приказал Эдеард.

Третья рука грабителя подняла в воздух одну из небольших бутылочек. Эдеард озадаченно нахмурился. Затем и второй флакон приподнялся и сильно ударился в первый. Стекло разбилось.

В сумрачном хранилище вспыхнул ослепительно белый огненный шар. Эдеард инстинктивно усилил защиту и отвернулся. В щит застучали горящие капли.

«Эдеард!» — хором закричали его друзья.

— Я в порядке.

Он усиленно моргал, стараясь избавиться от фиолетовых пятен в глазах. По хранилищу распространился едкий запах, но про-взгляд обнаружил лишь несколько язычков пламени на ближайших к месту взрыва стеллажах. Третьей рукой Эдеард сбил пламя, прежде чем оно успело распространиться и вызвать пожар. Затем он увидел обуглившиеся дыры в разбросанных по полу ящичках. Похоже, что огонь был очень сильным, их края все еще дымились. Приглядевшись внимательнее, он увидел пятна пузырившейся смолы. Эдеард в недоумении покачал головой.

«Мы его взяли! — торжествующе объявил Максен. — Клянусь Заступницей, этот последний ублюдок такой самоуверенный! Эдеард, тебе точно не нужна помощь?»

— Да, я в полном порядке.

Он направился к выходу из хранилища. Глубинный инстинкт заставлял его тщательно обходить лужицы дымящейся блестящей массы. От дыма, поднимавшегося тонкими струйками к потолку, у него слезились глаза. За массивной металлической дверью он едва не наступил на один из пакетиков с металлической нитью. Грабитель выбросил всю свою добычу. Эдеард поднял один пакетик и нахмурился.

«Зачем он это сделал?»

Все еще недоумевая, он поспешил по проходу в переулок, где его поджидали товарищи вместе с задержанными грабителями. Только теперь, когда у него появилось время осознать, чего он достиг и чего добилось его отделение, ликование внутри Эдеарда засияло как утренняя заря.

Суд заседал в Доме Парламента Маккатрана, который возвышался над всеми постройками района Майят. Технически это было одно здание; разные его части словно бы срослись в целый городок огромных холлов, залов для заседаний, аудиторий и кабинетов с крытыми аркадами вместо улиц. В самом центре располагался великолепный Зал Демократии, где Большой Совет собирался, чтобы обсудить политику и законы. Защитным барьером вокруг него расположились ярусы кабинетов, которые предназначались для гильдии клерков, отвечавшей за снабжение города и сбор налогов. Целое крыло занимали отлично обставленные кабинеты представителей районов, где они принимали своих избирателей с жалобами на вымышленные и реальные проблемы. Где-то внутри (в подземелье, как утверждали слухи) находилось Казначейство и его сокровищница — там хранились горы золота и серебра и чеканились монеты. Главный констебль вместе с довольно скромным аппаратом служащих занимал одну из пяти конических башен. Наружная башня, ближайшая к городским воротам, долгие столетия служила казармой милиции; но рядовые бойцы давным-давно переехали в несколько бараков в черте города, а их генерал и старшие офицеры получили резиденцию поблизости, во Дворце-Саду. Освободившиеся помещения быстро заняла вездесущая гильдия юристов.

Весь комплекс официально был открыт для любого посетителя, но средний житель Маккатрана обычно попадал не дальше соединенных между собой сводчатых залов, расположенных вдоль Центрального канала. Там находился суд, а также основные камеры для задержанных. Эдеарду и его друзьям эти помещения показывал мастер Соларин, не упустивший случая долго и нудно рассказать историю каждой комнаты и каждого коридора. Посещение судебных заседаний входило в программу их подготовки, чтобы констебли познакомились с юридическими процедурами и услышали словесные перепалки законоведов. Эдеард охотно посещал эти занятия, но на всех заседаниях, где он присутствовал, юристы ограничивались простыми вопросами к тем, кто сидел на скамье свидетелей. Только раз довелось услышать оживленный диспут по поводу интерпретации прецедента, случившегося четыреста лет назад, когда между двумя рыботорговцами и их поставщиком вышел спор о праве на ловлю по долгосрочному контракту. Эдеард с трудом понимал многие слова юристов, а о том, чтобы уследить за их логическими построениями, не могло быть и речи. Единственное уголовное дело, которое слушалось при нем, касалось группы молодых людей, арестованных констеблями во времядраки на вечернем представлении в театре. Парни вели себя робко, не возражали против обвинений сержанта, признали себя виновными, после чего им быстро присудили штраф.

Как показал последующий опыт, все это не имело никакого смысла.

Для разбора дела против троицы арестованных грабителей были назначены двое судей средней категории и старший судья городского совета. Все трое в просторных черно-алых балахонах с отороченными мехом капюшонами, пристегнутыми к правому плечу, сидели за длинным приподнятым деревянным столом, расположенным вдоль задней стены овального зала.

На плечах старшего судьи блестела золотая цепь, подчеркивавшая его высокий ранг.

На скамье подсудимых сидели воры, а по бокам в полной форме судебных констеблей стояли два охранника. Задержанные назвали свои имена. Предводитель, одетый в куртку с капюшоном, носил имя Арминель. Ему не было еще и сорока лет, вытянутое бледное лицо обрамляли густые рыжеватые волосы, отпущенные до самых плеч, чтобы скрыть большие уши. На его лице не было и тени беспокойства, более того, оно выражало откровенную скуку. Его сообщников звали Омасис и Харри. Харри, стоявшему на страже в переулке, еще не исполнилось и двадцати. Ему было предъявлено обвинение всего лишь в соучастии в краже. Арминеля и Омасиса обвиняли в незаконном проникновении и краже. Кроме того, Арминелю вменяли в вину еще и нападение на констебля. Хозяин ювелирного магазина быстро определил содержимое двух разбитых флаконов; это было очень едкое чистящее средство на основе спирта и концентрированная кислота. При мысли о том, что могло бы произойти, не будь его защита такой сильной, Эдеард невольно вздрогнул. Он хотел, чтобы Арминеля обвинили еще и в нападении на Кавайна на рынке Силварум, но мастер Восбол, приглашенный капитаном Ронарком в качестве обвинителя, категорически возражал. Это произошло слишком давно, чтобы суд счел показания свидетелей надежными.

— Но я сразу же его узнал, — воскликнул Эдеард.

— Ты увидел кого-то, чье поведение показалось тебе подозрительным, — сказал ему мастер Восбол. — И ты решил, что он принимал участие в предыдущем преступлении.

— Кавайн тоже его узнает.

— Кавайн был ранен, и довольно серьезно. Защита отведет его свидетельство. Давайте ограничимся последними обвинениями.

Эдеард вздохнул и покачал головой.

Уже этот эпизод должен был продемонстрировать им, как действуют законы в Маккатране. Но осознание того, что дело вовсе не такое ясное, каким казалось сначала, пришло, только когда адвокат попросил признать его подзащитных невиновными.

— Не может же он говорить так всерьез, — прошипел Эдеард, когда мастер Черикс, адвокат защиты, стоя перед судьями, озвучил свое заявление.

Все констебли отделения, одетые в парадную форму, сидели у задней стены зала, ожидая вызова со стороны обвинения. С одного края рядом с ними занял место капитан Ронарк, с другого — сержант Чаэ.

Почти все остальные места в зале пустовали, и Эдеард не знал, радоваться ему или огорчаться по этому поводу. Но ему бы очень хотелось, чтобы граждане Маккатрана знали, что его отделение помогло установить справедливость. Хотелось показать горожанам, что закон на их стороне.

Мастер Черикс, услышав его восклицание, недоуменно приподнял бровь и обернулся. Мастер Восбол метнул на Эдеарда сердитый взгляд. «Не разговаривать», — донесся его строгий посыл.

Это было, как объяснил происшествие мастер Черикс, досадное недоразумение. Его клиенты, честные граждане, шли по своим делам, как вдруг заметили взрыв в переулке. Взрыв выбил металлическую дверь, и они, преисполненные тревоги за жизнь людей, устремились в хранилище сквозь пламя и дым — подвергая риску собственные жизни, — чтобы убедиться, что внизу не осталось раненых. В этот момент их обнаружили констебли и сделали ошибочный вывод.

Трое обвиняемых по очереди вставали со скамьи и под присягой клялись, что действовали бескорыстно. Их неприкрытые мысли при этом были полны искренности с примесью уязвленной невинности и недоумения, как могли стражи правопорядка так неверно истолковать их поступок. Мастер Черикс сочувственно качал головой, сокрушаясь о заблуждении констеблей.

— Вот он, характерный признак нашего времени, — вновь обратился он к судьям. — Эти констебли, совсем молодые люди с добрыми намерениями, прошли краткий курс обучения, поскольку город из политических соображений торопится укомплектовать штат. Но, по сути дела, в тот печальный день им не хватило компетентности. Слишком уж они стремятся арестовать хоть кого-нибудь, чтобы заслужить одобрение известного своей суровостью участкового капитана. В таких обстоятельствах вполне объяснимо, что они предпочли интерпретировать события по-своему.

Эдеард встретился взглядом с Арминелем. «Он пытался меня убить, а его адвокат сводит все дело к простому недоразумению? К нашей ошибке». Защита вела себя настолько возмутительно, что он чуть не рассмеялся. А потом выражение лица Арминеля на мгновение изменилось. И его снисходительная ухмылка врезалась в память Эдеарда. Он понял, что это еще не конец.

После двухчасовой речи адвоката на место свидетеля наконец-то вызвали Эдеарда. «Теперь-то я смогу все объяснить».

— Констебль Эдеард. — Мастер Черикс приветливо улыбнулся. Он был ничуть не похож на мастера Соларина. Сравнительно молодой человек, одетый как отпрыск семьи процветающего торговца. — Вы ведь родились не в городе, не так ли?

— Разве это имеет отношение к делу?

Мастер Черикс с оскорбленным видом повернулся к судьям.

— Господа судьи?

— Отвечайте на вопрос, — произнес старший судья.

— Простите, сэр. — Краска залила лицо Эдеарда. — Да. Я родился в провинции Рулан.

— И пробыли в городе около полугода?

— Чуть больше.

— Следовательно, справедливо будет предположить, что вы не слишком хорошо знакомы с городом.

— Я знаю свой район.

— Я имел в виду образ мыслей и поведение наших сограждан. Почему бы вам не рассказать, как было дело с вашей точки зрения?

Эдеард повторил отрепетированный рассказ. О том, как Арминель пытался скрыться от ген-орла. О слежке за подозреваемыми по улице Сонрал. Об окружении и наблюдении при помощи про-взгляда. О взломе замков Арминелем.

— После этого мы приблизились, и я лично увидел, как подозреваемый похитил из хранилища золотую нить.

— Вот здесь позвольте задать вопрос, — вмешался мастер Черикс. — Вы сказали, что отделение осталось ждать на улице Сонрал у входа в переулок. А вы проникли в хранилище. Но ведь по вашим словам, Харри остался в переулке, как вы выразились, на страже. Как же вам удалось проскользнуть мимо него?

— Мне повезло, я нашел другой вход, через здание с задней стороны от ювелирного магазина.

Мастер Черикс с довольным видом кивнул.

— Может, это было вовсе и не хранилище? Если вам удалось так легко туда войти.

— Я попал туда с большим трудом, — признал Эдеард, мысленно моля Заступницу помочь ему уйти от этой темы. Он ведь не лгал, просто умалчивал о том, как именно оказался в подвале. — Но я успел вовремя.

— Вовремя для чего?

— Чтобы увидеть, как Арминель похищает мотки золотой проволоки. Этим он занимался до того, как бросил в меня горящую кислоту.

— Вот как. Я хотел бы Кое-что уточнить, констебль. После того как вы присоединились к своему отделению, была ли при Арминеле эта пресловутая «золотая проволока»?

— Нет, не было. Он все выбросил, когда я его окликнул.

— Понимаю. А ваши коллеги по отделению могут подтвердить ваши слова?

— Они знают об этом… да.

— Что «да», констебль?

— Мы поймали его во время кражи. Я все видел!

— По вашим собственным словам, во время предполагаемого преступления вы были глубоко под землей, на скудно освещенном складе. Кто из ваших товарищей способен проникнуть про-взглядом сквозь пятнадцать ярдов плотной ткани города?

— Кансин. Она знала, что я там.

— Благодарю вас, констебль. Защита просит вызвать констебля Кансин.

По пути к месту свидетеля Кансин прошла мимо Эдеарда. Они оба старательно сохраняли бесстрастное выражение лица, но он все же ощутил ее беспокойство. Он занял свое место рядом с Динлеем, и все друзья встретили его сочувственными улыбками.

— Отличная работа, — шепнул ему Чаэ.

Но Эдеард не был в этом уверен.

— По силе про-взгляда вы не уступаете командиру вашего отделения? — задал вопрос мастер Черикс.

— При тестировании мы показали почти одинаковые результаты.

— Следовательно, с вашей позиции на улице Сонрал вы ощущали, что происходит в хранилище?

— Да.

Эдеард поморщился, настолько неуверенно прозвучал ее голос.

— Сколько там было золотой проволоки?

— Я… Э, не могу сказать точно.

— Унция? Тонна?

— Несколько ящичков.

— Констебль Кансин, — мастер Черикс торжествующе улыбнулся. — Это ваша догадка?

— Золота было не так много, чтобы обнаружить случайно брошенным про-взглядом.

— Пока оставим этот вопрос. Констебль Эдеард утверждает, что вы различали его в хранилище.

— Так и было, — уверенно ответила она. — Я чувствовала, что он появился в задней части хранилища. К тому моменту мы его потеряли и сильно беспокоились.

— Вы чувствовали его мысли. Но между источником мыслей и инертным материалом существует большая разница, не так ли?

— Да, конечно.

Мастер Черикс похлопал по карману пиджака, скрытого черной мантией.

— В одном кармане у меня отрезок золотой проволоки. В другом — такой же отрезок стальной проволоки. Что в каком кармане находится, констебль Кансин?

Эдеард сосредоточил про-взгляд на адвокате. Да, в его карманах точно имелись продолговатые предметы, но определить их материал было невозможно.

Кансин решительно выпрямилась.

— Я не могу этого сказать.

— Вы не знаете. А ведь между нами только пять футов воздуха. Так можете ли вы с уверенностью сказать, что мой клиент, находясь за пятнадцатью футами твердого материала, похищал золотую проволоку?

— Нет.

— Благодарю вас, констебль, у меня больше нет вопросов.

Затем настал черед спора между двумя адвокатами. Эдеард, услышав, как истолковывают его рассказ, невольно заскрипел зубами.

— Подозрительное поведение. — Мастер Восбол начал загибать пальцы. — Проникновение в хранилище через две запертые двери. Похищение золотой проволоки на глазах у прекрасно зарекомендовавшего себя констебля. Нападение на этого констебля. Господа судьи, их вина очевидна. Подозреваемые проникли в хранилище с целью совершить кражу. Кражу, доблестно предотвращенную этими пятью констеблями, не щадившими своих жизней.

— Это всего лишь косвенные улики, — заявил мастер Черикс. — Факты, искаженные обвинением в пользу собственной версии. Деревенский парень, один в подземном городском хранилище, полном огня и дыма. Растерянный и потому, к сожалению, не заслуживающий доверия. Слова коллег по отделению не подтверждают его показания. Мои клиенты не отрицают, что были в хранилище, объясняя это тревогой, вызванной взрывом. Они вели себя так, как вел бы себя любой ответственный житель города. Обвинение не предоставило никаких доказательств того, что они хотя бы прикасались к золотой проволоке. Я обращаю внимание господ судей на прецедент «Маккатран против Линея» о непринятии во внимание недостоверной информации.

— Возражаю, — рявкнул мастер Восбол. — Это свидетельство городского служащего, а не недостоверная информация.

— Ничем не подтвержденное свидетельство, — указал мастер Черикс. — Следовательно, имеет такой же вес, как и утверждения моих клиентов.

Судьи совещались восемь минут.

— За недостаточностью улик, — объявил старший судья, — дело прекращено.

Он с грохотом опустил молоток на деревянную столешницу.

Эдеард уронил голову на руки. Он никак не мог поверить услышанному приговору.

— О Заступница, — простонал он.

Бывшие обвиняемые весело смеялись и хлопали друг друга по плечам. Эдеард с отвращением увидел, как мастер Восбол пожимает руку мастера Черикса.

— Такое нередко случается, — мрачно бросил капитан Ронарк. — Вы прекрасно справились со своей работой, никто не смог бы сделать лучше. Я горжусь вами. Но таково сейчас положение дел в Маккатране.

— Спасибо, сэр, — грустно ответили ему Динлей и Максен.

Ронарк с беспокойством окинул взглядом их лица, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор.

— Это пойдет вам на пользу, — сказал он. — Могу себе представить ваши мысли, но в следующий раз вы будете знать, что делать, как тщательно собирать улики, чтобы окончательно покончить с этим мерзавцем.

Он кивнул Чаэ и отошел поговорить с мастером Восболом.

— Ставлю всем выпивку, — объявил Чаэ. — Поверьте, я понимаю, как вам всем обидно. Я видел, как эти проклятые адвокаты выкручивались и в худших ситуациях.

— Двойную порцию чего-нибудь незаконно крепкого, — сказал Максен.

Остальные согласно кивнули и посмотрели на Эдеарда.

— Да, конечно, — ответил он.

Арминель отсалютовал ему, приложив два пальца ко лбу, и злорадно ухмыльнулся.

Эдеард подавил желание прыгнуть через весь зал и врезать подлецу кулаком по физиономии. Вместо этого он подмигнул в ответ.

— Мы еще встретимся, — прошептал Эдеард.

Глава 7

Унисфера никогда не была однородной системой, и создавалась она, как ни странно, далеко не по логическим принципам, хотя и базировалась исключительно на цифровых устройствах. Она росла и расширялась беспорядочными бросками, в соответствии с коммерческими и гражданскими требованиями процветающей межзвездной цивилизации. Согласно определению, унисфера всего лишь обеспечивала обмен данными между всеми планетарными киберсферами, а они были невероятно разнообразными. В мирах Великого Содружества до сих пор использовались почти все технологии, разработанные человеческой расой, от устаревших макросистем, управляемых СИ, до полуорганических массивов, квантовых блоков и фотонных кристаллов, наконец, вплоть до АНС, которая в техническом отношении представляла собой еще один узел маршрутизатора. Такими же разнообразными были и межзвездные системы согласования; Центральные миры Содружества пользовались все теми же бесконечно узкими червоточинами, тогда как во Внешних мирах предпочитали комбинировать червоточины с модуляторами гиперпространства. Новое поколение Внешних миров все чаще применяло трансмерные каналы. Космические корабли, при условии, что они не покидали сеть контроля космоса, тоже имели возможность подключаться к общей системе.

Колоссальное разнообразие технологических решений привело к тому, что управляющая унисферой программа за прошедшие столетия неимоверно разрослась, чтобы соответствовать все новым устройствам и требованиям. При практически неограниченной емкости памяти согласующие узлы, адаптеры, ретрокрипторы и преобразователи, словно слои луковой шелухи, накапливались вокруг каждого узла. Они обеспечивали возможность работать с любыми устройствами, выпускаемыми с конца XXI века; но с усложнением интерфейса пропорционально возрастала и проблема безопасности. Хороший специалист мог без труда подключиться к узлам согласования, чтобы скачать и скопировать определенные файлы. Проблема состояла лишь в том, что каждый пользователь по-своему кодировал свои послания. Чтобы декодировать сообщение, надо было заполучить соответствующий шифр. Сверхсекретные шифры никогда не посылались через унисферу, их заблаговременно передавали из рук в руки — такой способ часто использовался для финансовых операций. Менее надежным методом была передача шифра юз-дублем по одному каналу, а сообщения — по другому. Маршрутов передачи (самого разного назначения) существовало великое множество, и большинство людей (если они вообще об этом задумывались) считали такой способ достаточно надежным. В конце концов, требовалась значительная компьютерная мощность, чтобы отследить каждый маршрут, доступный для определенного адреса, отыскать ключ, а потом повторить процедуру в поисках сообщения.

Но так было в раннем Содружестве, до появления АНС. Каждая личность, загрузившая разум в АНС, имела постоянный доступ к соответствующим возможностям. Фракция Прогрессоров непрерывно сканировала все послания, адресованные правлению АНС, отслеживая любые упоминания и донесения о своей деятельности.

Предупредительный сигнал поступил, когда следящая программа обнаружила трансмерный канал, установленный между космическим кораблем и системой связи Белена и содержащий фрагмент адреса правления АНС. Через две целых и три десятых секунды по разным каналам с семи планет пришли остальные части шифра, и мониторинговая система подтвердила попытку открыть сверхсекретную линию связи. В этом не было ничего экстраординарного, все-таки обращение направлялось в отделение безопасности. Но все восемь планет находились в радиусе двадцати пяти световых лет от секретного промышленного комплекса фракции Прогрессоров, и в результате уровень тревоги поднялся до первой степени.

Три секунды спустя расширенное сознание Иланты уже принимало сам секретный вызов, направленный с девятой планеты, Лозницы, в семнадцати световых годах от комплекса.

«Слушаем, Троблум», — отозвалось на вызов правление АНС.

«Мне необходимо кое с кем повидаться. С определенной личностью».

«Я с радостью приму любой запрос, касающийся безопасности Содружества. Не могли бы вы высказаться более определенно?»

«Я работаю на фракцию Прогрессоров. Вернее, работал. У меня имеется информация, очень важная информация об их деятельности».

«Я с радостью приму ваше сообщение».

«Нет. Я вам не доверяю. Больше не доверяю. Часть системы порочна. И я не знаю, насколько глубоко проникло заражение».

«Могу вас заверить, что правление АНС сохраняет свою целостность, как в структурном, так и в моральном отношении».

«Иначе вы и не могли ответить. Я даже не уверен, что разговариваю с правлением АНС».

«Недоверчивость — полезное качество, если только оно не переходит в паранойю. Если вы мне не доверяете, что же я могу для вас сделать?»

«После того, что я видел, нетрудно стать параноиком».

«Что же вы видели?»

«Я скажу только Пауле Мио. Она единственная, кому я еще могу верить. Перенаправьте этот вызов ей».

«Я спрошу, хочет ли она вас выслушать».

Через пятнадцать секунд на линии была Паула Мио.

«Что вы хотите?» — спросила она.

«Есть Кое-что, о чем вы должны узнать. То, что многое вам объяснит».

«Тогда, скажите, что именно».

«Я должен быть уверен, что разговариваю с вами. Где вы находитесь?»

«В космосе».

«Вы можете добраться до Шолапура?»

«Для чего?

«Я расскажу все, что знаю об их планах по слиянию, о созданной ими аппаратуре и вовлеченных в это дело людях. Обо всем, лишь бы вы согласились меня выслушать. А вы должны, вы единственная, кто во всем разбирается».

«В чем?»

«Встретимся на Шолапуре».

«Хорошо. Я буду там через пять дней».

«Не маскируйте свой корабль, я с вами свяжусь».

Линия разъединилась.

Поскольку АНС и ее возможности зависели от унисферы, внутри самой АНС существовали иерархические уровни. Различные степени доступа были тайно установлены несколькими людьми, основателями АНС. Именно они обладали уникальными средствами. Они не могли нанести вред АНС или использовать боевые корабли флота в собственных целях, это было бы слишком заметно. Но в нескольких коммуникационных узлах АНС имелись лазейки, позволяющие наблюдать за наблюдателями без особых усилий, которые приходилось в тех же целях прикладывать Прогрессорам. А поскольку лазейки появились с самого начала, эти личности следили и за мониторинговыми программами Прогрессоров и других фракций, а значит, и узнавали о перехватываемых сообщениях.

— Иланта будет в ярости от такого предательства, — сказал Гор.

— По крайней мере нам известно, что Троблум еще жив, — ответил Нельсон.

— Да, в ближайшие пять секунд.

— Или до тех пор, пока он не доберется до Шолапура. И не стоит недооценивать Паулу.

— И в мыслях этого не было. Если кто-то и способен сохранить его целым и невредимым, то только она.

— Так что мы можем спокойно сесть и расслабиться, пока Паула не доставит информацию о планах Прогрессоров. Троблум говорил об аппаратуре. Вероятно, речь идет о сверхсветовых двигателях, перемещающих планеты.

— Возможно, — согласился Гор. — Но это была приманка, чтобы Паула согласилась его выслушать, его испугало нечто другое, более ужасное. Но что?

Марий мчался по коридору. Такое зрелище Вселенная видела далеко не часто. Функции силового поля Высшего помогли развить феноменальную скорость. Малметаллические двери, если раздвигались недостаточно быстро, подвергались полному уничтожению. Его темный плащ-костюм хлопал за спиной, на этот раз будучи не в состоянии создать эффект плавного скольжения, всегда отличавший походку Мария. Сейчас внешний облик его не волновал. Марий был в ярости.

Короткий разговор с Илантой выбил его из колеи. Марий никогда еще ее не подводил. Всего лишь в нескольких словах она обрисовала ему весь ужас вероятных последствий. Сейчас ему хотелось лишь одного: иметь время, чтобы заставить Троблума страдать.

Он проскочил развилку и устремился в коридор, ведущий к сектору 7-В-5. Какая-то идиотка тащилась по самой середине прохода, после долгой смены направляясь в свою комнату. Марий настиг ее и дернул за руку; кость моментально сломалась от рывка. Женщина развернулась на месте, ударилась об стену и с криком сползла на пол.

Впереди показалась дверь номера Троблума, как и две минуты назад, запертая лично Марием кодом девятого уровня, чтобы не дать этому ничтожеству сбежать. Сенсоры внутреннего наблюдения показали, что Троблум сидит за столом и причмокивает, поедая «вечерний перекус».

Марий начал замедлять бег, а его юз-дубль тем временем занялся замком. Дверь открылась как раз перед ним, и Марий ворвался внутрь. Голова Троблума повернулась, с уголка его губ посыпались крошки бургера. Несмотря на раздутые щеки, он все же сумел выразить недоумение.

Импульс дезинтегратора ударил в его тело, вызвав в номере призрачную зеленоватую вспышку. За ним без промедления последовал выстрел гель-пистолета. Еще несколько секунд, и он уничтожит ячейку памяти, и тогда останется только резервное хранилище на Аревало.

Но вместо того чтобы брызнуть фонтаном крови и разложившейся плоти, Троблум просто лопнул, словно мыльный пузырь. Со стены позади стола, куда ударил импульс, стекла струйка металлической пыли. Марий замер в недоумении, и его сканер обследовал комнату. Это был не Троблум. В помещении не обнаруживалось никаких признаков биологической материи. Зато взгляд Мария отыскал на стуле, пробитом залпом дезинтегратора, наполовину расплавившийся электронный модуль.

Объемная проекция.

Потрясенный Марий, не шелохнувшись, уставился на остатки прибора.

— Что случилось? — спросила Неския, входя в комнату.

Ее длинная шея изогнулась, так что голова высунулась Из-за плеча Мария.

— Похоже, что Троблум вовсе не такой глупый толстяк, каким я его считал.

— Мы найдем его. Это не займет много времени. Станция не так уж и велика.

Марий рывком развернулся, его зеленые глаза угрожающе сузились до тонких щелочек.

— Где его корабль? — рявкнул он.

— Стоит в шлюзе, — спокойно ответила она. — Без моего ведома никто не может ни проникнуть сюда, ни покинуть станцию.

— Хорошо, если так, — буркнул Марий.

— Каждый сантиметр всех помещений просматривается тем или другим датчиком. Мы его отыщем.

Юз-дубль Мария потребовал от интел-центра станции показать тамбур-шлюз. «Искупление Меллани» неподвижно стоял посреди большого белого отсека. Визуально корабль был на месте, на радаре шлюза регулярно появлялось отражение от его корпуса. Программы технического обслуживания докладывали о постоянном отборе энергии через кабель, подключенный к его разъему. Марий запросил доступ к интел-центру. Ответа не было.

Марий и Неския переглянулись.

— Проклятье!

Через четыре минуты они вошли в шлюз. Марий сердитым взглядом окинул конусовидный корпус с идиотскими загнутыми назад стабилизаторами. Сканирование показало, что вместо корабля они видят объемную проекцию, производимую небольшим модулем на полу шлюза. От импульса дезинтегратора, ударившего по проектору, она задрожала и превратилась в образ молодой обнаженной женщины со светлыми волосами, спускавшимися до середины спины.

«О, Говард, — сладострастно простонала она, проводя ладонями по своему телу. — Сделай это снова».

Марий зарычал от злости и выстрелил еще раз. Проектор разлетелся дымящимися обломками. Женщина исчезла.

— Во имя Оззи, как он умудрился это провернуть? — воскликнула Неския. В ее голосе прозвучал оттенок восхищения. — Он ведь сумел пройти и мимо кораблей обороны. Они его даже не заметили.

Марий уже успел справиться со своими эмоциями.

— Троблум участвовал в проектировании и постройке этих кораблей. Или он еще тогда оставил в их программах лазейки, или знал способ обмануть их системы наблюдения.

— И интел-центр станции он тоже обманул. Без этого «Искупление Меллани» ни за что бы не выпустили.

— Верно, — сказал Марий. — Вы найдете эти погрешности и исправите их. Недопустимо ставить под угрозу операцию.

— Это не я поставила под угрозу работу станции, — с такой же холодной сдержанностью ответила Неския. — Это ты привез его сюда.

— У тебя было двадцать лет, чтобы обнаружить оставленные им дефекты. Такие оплошности непростительны.

— Не пытайся переложить вину на меня. Это твой просчет. И я непременно доведу это до сведения Иланты.

Марий резко развернулся и направился к выходу из шлюза. Темный плащ-костюм уже снова облегал его тело, скрывая своим мерцанием движения ног. Со змеиной грацией Марий заскользил по коридору к шлюзовому отсеку, где стоял его собственный корабль.

Юз-дубль установил секретный канал связи с кораблем Кэт.

«Как приятно снова пользоваться популярностью», — сказала она.

— У нас проблема. Я хочу, чтобы ты отыскала Троблума. И стерла это дерьмо с лица Вселенной. Честно говоря, я бы предпочел вычеркнуть его из истории.

«Марий, дорогой, это что-то очень личное. Очень некстати. Нарушает твою объективность».

— Он направляется на Шолапур. Через пять дней он встретится там с представителем АНС и расскажет о том, что мы здесь делаем. Его корабль оснащен какой-то неизвестной нам системой маскировки.

«Улизнул от тебя, да?»

— Я надеюсь, ты сумеешь исправить нашу ошибку.

«А что мне делать с Аароном? Он все еще остается на поверхности планеты».

— Есть какие-то признаки Иниго?

«Дорогуша, сенсоры едва различают очертания континентов. Я понятия не имею, что происходит внизу».

— Поступай как знаешь.

«Я думала, это критический аспект в ваших планах».

— Если Троблум выдаст нас АНС, не будет никаких планов, а возможно, не будет и фракции Прогрессоров.

«Выживают сильнейшие. Таков закон эволюции».

— На встречу с Троблумом прибудет Паула Мио.

«О, Марий, ты так добр ко мне. Честное слово».

Поездка обещала быть заманчивой. Один на небольшом корабле с тремя прекрасно сложенными молодыми людьми, возможно, считающими за честь разделить с ним постель. Оскар с удовольствием познакомился с членами отряда Томансио. Лиатрис Макпейерл, его заместитель, был намного спокойнее своего командира, но его широкий рот временами растягивался в белозубой и откровенно соблазнительной улыбке. Томансио объяснил, что он отвечает за техническую сторону миссии, включая вооружение. При виде целой груды ящиков на антиграв-тележке, следовавшей за Лиатрисом, Оскар ощутил первый укол беспокойства; ему не хотелось бы прибегать к насилию, хотя он смотрел на вещи достаточно реалистично и понимал, что от него мало что зависит. Черитон Маконна был включен в группу благодаря своему знанию Гея-сферы. По словам Томансио, в работе узлов восприятия для него не осталось никаких секретов. Характеристики Черитона слегка удивили Оскара: по своим показателям он был почти Высшим; он изменил форму ушей, сделав из них простые круглые воронки, нос стал широким и плоским, а глаза превратились в искрящиеся пурпурные шарики, похожие на фасеточные линзы насекомых. На голом черепе от бровей поднимались два невысоких рубца, смыкавшиеся сзади, у основания шеи.

— Мультимакроклеточная модификация, — пояснил он. — И чертова уйма индивидуально настроенных гея-частиц.

В подтверждение своих слов он создал иллюзию концерта. Оскар мгновенно перенесся в природный амфитеатр и оказался в море зрителей под чистым звездным небом. Далеко впереди на сцене играл пианист, его проникновенная мелодия отозвалась в самом сердце Оскара.

— Ого.

Видение рассеялось, и Оскар заморгал и невольно отпрянул. Он едва не начал подпевать артисту — мелодия казалась смутно знакомой, только звучала как-то не так.

— Я воспроизвел эту сцену специально для тебя, — сказал Черитон. — Я помню, ты говорил Уилсону Кайму, что предпочитаешь старинные мотивы.

Действительно, теперь вспомнил и Оскар.

— Верно. Это ведь «Где-то высоко над радугой»?

Из осторожности он уменьшил степень восприятия своих гея-частиц. Черитон создавал невероятно сильные видения, и Оскар впервые задумался, нельзя ли использовать Гея-сферу во вред человеку.

— Да.

Последним членом группы была Бекия Маккратц, чье излучение в Гея-сферу откровенно давало понять Оскару, что она хочет с ним переспать. По красоте она не уступала Анье, но не обладала ее нервной энергетикой. Оскара ее желание не заинтересовало. Даже в то первое утро на корабле, когда он выбрался из своего крошечного спального отсека в кают-компанию и увидел, что все четверо, обнаженные до пояса, выполняют какие-то странные упражнения. Они двигались с полной синхронностью, поднимали то руки, то ноги, а потом замирали в невероятных позах, глубоко дыша и закрыв глаза. Судя по Гея-сфере, их мысли в это время оставались в спячке.

Чужаки, переселенные в человеческие тела и испытывающие, на что они способны.

Все это было совсем непохоже на утренний распорядок самого Оскара, обычно предусматривающий огромное количество кофе и подключение к самым низкопробным сплетникам унисферы, каких он только мог отыскать. Из этих различий он и не проявил интереса. Такая одержимость физическим развитием и совершенствованием вряд ли оставляла много времени на чисто человеческие увлечения. Она отбивала всякую охоту.

Оскар тихонько пробрался к кулинарному процессору, подхватил чашку с кофе и тарелку с намазанными маслом круассанами, уселся в уголке и приступил к завтраку, наблюдая странный медлительный танец.

Спустя некоторое время участники представления остановились в исходной позе, глубоко вздохнули, открыли глаза и заулыбались.

— Доброе утро, Оскар, — приветствовал его Томансио.

Оскар сделал очередной глоток. Кроме всего прочего, его утренний распорядок исключал всякие разговоры до третьей чашки кофе. Кулинарный процессор вдруг загудел и начал выплевывать тарелки с большими порциями яичницы с беконом и тостов.

— Что-то не так? — поинтересовался Лиатрис.

Оскар вдруг понял, что уставился на занятого едой мужчину.

— Извини. Я полагал, что вы все вегетарианцы.

Они удивленно переглянулись.

— Почему?

— Я помню, как во время полета через Промежуточную на «Карбоновом гусе» Кэт подняла жуткий шум по поводу имевшейся на борту еды. Она отказывалась есть все, что произведено на планетах Большой Дюжины.

Удивление его спутников мгновенно испарилось. Оскару вдруг показалось, что он превратился в какого-то гуру, преисполненного мудрости.

— Ты правда с ней разговаривал? — спросила Бекия.

— Немного. Можно было подумать, что ей с нами неимоверно скучно. И я до сих пор не понимаю, почему вы ее так идеализируете.

— Мы реалистично смотрим на ее поступки, — сказал Черитон. — Но она столь многого достигла.

— Она убила многих людей.

— Как и ты, Оскар, — поддел его Томансио.

— Не намеренно. Не ради своего удовольствия.

— Война против Звездного Странника произошла лишь по той причине, что человечество было слабым. Столетия либерализма подтачивали наши силы. Больше такого не повторится. Внешние миры верят в то, что смогут постоять за себя в борьбе против Центральных миров. И эту веру они обрели благодаря руководству Дальней. А главная политическая сила на Дальней — Рыцари-Хранители. Политики больше не могут игнорировать силу. И так происходит в сотнях миров, в самых разнообразных формах.

«Вот в чем беда истории, — подумал Оскар. — Чем дальше событие уходит в прошлое, тем больше появляется вариантов его интерпретации. Настоящий ужас бледнеет со временем, и его место занимает невежество».

— Я сам жил в те времена. У Содружества было достаточно сил, чтобы одержать победу. В противном случае вы бы не сидели тут и не разглагольствовали о том, что могло бы произойти.

— Мы не хотим тебя обидеть, Оскар.

Он допил остатки кофе и заказал процессору следующую чашку.

— А разве чувствительность — это не проявление слабости?

Лиатрис рассмеялся.

— Нет. Уважение и культурность — это высочайшие достижения цивилизации. Так же как независимость и доброта. Сила проявляется по-разному. В том числе и в способности пожертвовать своей жизнью ради выживания человечества. Если Рыцари-Хранители о чем-то и сожалеют, так только о том, что твое имя не пользуется такой же известностью и уважением, как другие имена твоей эпохи.

— Какая чушь, — пробормотал Оскар и забрал свой кофе. Он знал, что его щеки покраснели. «Моя эпоха!» — Ладно, — сказал он, усаживаясь на стул, подставленный ему кают-компанией. — Как я понимаю, за разговорами об истории и политике нам не будет скучно до самого окончания миссии. А для начала нам предстоит обсудить реальную цель. Мой план предельно прост, и я жду вашего вклада. Пока же мы рассмотрим наши возможности. Вы, ребята, эксперты в этой области и в этой эпохе. Итак, вот вам вводная информация: злосчастного Второго Сновидца усиленно разыскивают различные фракции АНС, не говоря уж о Воплощенном Сне, который заранее отвел ему вполне определенную роль. Все они обладают колоссальными ресурсами, перебить которые у нас нет никакой надежды. Поэтому я предлагаю уцепиться за хвост победителей и предоставить им сделать всю черную работу. Мы должны занять такую позицию, чтобы успеть перехватить Сновидца, как только кто-то выяснит его местоположение.

— Мне нравится, — сказал Томансио. — Чем проще, тем лучше.

— В таком случае нам остается обсудить некоторые детали, — сказал Оскар. — Все уверены, что Второй Сновидец находится на Виотии. Мы будем там через семь часов.

— Впечатляющая скорость, — сухо заметил Черитон. — Я еще не летал на кораблях с ультрадвигателем.

Оскар проигнорировал намек. Томансио ни разу не спросил, кто нанял Оскара, но корабль выдавал его с головой.

— Томансио, каким образом мы сможем там следить за действиями Воплощенного Сна?

— Прямое внедрение. Мы взломаем файлы с личными делами в их интел-центре и введем Черитона в состав поисковой группы. Он достаточно сообразителен, чтобы сойти за мастера снов, верно?

— Нет проблем, — согласился Черитон и вздохнул. — Значит, придется перепрофилироваться.

Он провел рукой по рубцам на своем черепе.

— Я сделаю тебя похожим на человека, — заверила его Бекия.

Черитон послал ей воздушный поцелуй.

— Чтобы установить местонахождение Второго Сновидца, Воплощенный Сон, модифицировал узлы восприятия по всему Содружеству, — сказал он. — Это наверняка стоило им целого состояния, что свидетельствует об отчаянной спешке. Метод не самый точный, но, когда они ограничат зону одним узлом, будет известен хотя бы район поисков.

— И чем это им поможет? — спросила Бекия. — Узел восприятия Гея-сферы охватывает огромную площадь. Если речь идет о городе, там может быть и миллион жителей.

— Я бы на их месте окружил район специалистами по узлам и мастерами снов и попытался разбить район на треугольники, чтобы найти источник распространения снов.

— Что ж, мы тоже можем выбрать себе место в районе главных событий, — сказал Оскар. — И тогда дело за скоростью.

— Фракции будут проводить такие же операции по перехвату, — заметил Томансио. — И нам придется соперничать не только с Воплощенным Сном, но и с их агентами.

Оскар заметил, какой энтузиазм вызвало последнее замечание у Рыцарей-Хранителей.

— Но ведь агенты фракций имеют биононики с боевыми системами.

— Я на это надеюсь, — усмехнулся Томансио.

— Вы сможете с ними справиться? — встревожился Оскар.

— Есть только один способ это выяснить.

Неглубокую лощину покрывала высокая темная трава, и налетавший с гор ветерок гнал по ней гигантские волны. В небольшой впадине стоял дом — красивое старое здание из шероховатого камня, добытого в ближайших горах. Нависающая по бокам соломенная крыша создавала впечатление полного единства с природой. Внутреннее убранство резко противоречило внешнему виду: репликаторы выполняли все физические запросы, а расщелины телепорт-сферы обеспечивали семье изменяемую по желанию внутреннюю структуру и неограниченное пространство.

Он стоял лицом к дому, держа перед собой бамбуковый шест. Воздух свободно овевал обнаженный торс. На ногах были простые черные штаны «Дирукку». Он отключил функции бионоников, и восприятие ограничилось зрением, слухом и осязанием. Ощущением окрестностей. Кобра в гнезде — основа личности. Он принял позу зоркого орла. Затем резко развернулся, имитируя прыжок гепарда. Вдох. Движение противника сзади. Бамбуковый шест устремился вниз, последовал быстрый выпад — коготь тигра. Затем прыжок с поворотом — разворачивающийся дракон. Одна рука согнулась в спартанский щит. Выпад — разящий ангел. Он бросил шест и выхватил из ножен пару изогнутых кинжалов. И упал на колени пробуждающимся фениксом.

В воздухе возникла странная вибрация. Тяжелые шаги топтали нежные стебельки травы. Он поднял голову и увидел шеренгу одетых в броню фигур, марширующих в его сторону. Прогремел боевой клич, и из отверстий в шлемах вырвались длинные языки пламени. Его дыхание участилось, а пальцы крепче сжали рукоятки кинжалов. Над лугом разнесся смрад горящей плоти. Аарон едва не задохнулся от невыносимой вони. Он отчаянно закашлялся и сел на койке в кабине гусеничного вездехода.

— Какая гадость, — пробормотал он и снова зашелся в кашле, хватая ртом воздух.

От кашля Аарон согнулся пополам. Медицинский дисплей экзозрения показал, что биононики, откликнувшись на команду легких и дыхательных путей, взяли на себя функции его организма. Аарон выдохнул воздух и тряхнул головой; искусственные органеллы стабилизировали его состояние.

С койки на другой стороне кабины на него смотрела Корри-Лин. Она подтянула колени к подбородку и накинула одеяло на плечи. От ее взгляда он почему-то почувствовал себя виноватым.

— Ну, что? — буркнул он, раздраженный недостатком кофеина.

— Я не знаю, — сказала она. — Я думаю, эти воины олицетворяют ловушку. Но они напали на тебя вне дома. Ты не мог изменить себе и своему роду.

— О, пощади, — простонал он, пытаясь встать с койки.

Ноги запутались в одеяле, и он освободил их резким рывком.

Корри-Лин в ответ обиженно нахмурилась.

— А еще они могут означать паранойю, — резко добавила она.

— К черту. — Он заказал кулинарному процессору травяной чай. «Чтобы очистить душу». — Послушай, — вздохнув, заговорил он. — Кто-то серьезно попортил мой разум. Я обречен на ночные кошмары. Так что оставь все как есть.

— Ты разве не беспокоишься?

— Я такой, какой есть. И меня это устраивает.

— Но ты даже не знаешь, кто ты.

— Я сказал, оставь это.

Он уселся на одно из передних кресел и уставился наружу сквозь толстое стекло смотровой прорези. Вездеход неспешно катился вперед, то поднимаясь, то опускаясь, словно по замерзшим океанским волнам. За всю поездку погода снаружи нисколько не изменилась, сильный ветер все так же гнал тучи ледяной пыли. Высоко наверху неустанно кипел темный покров туч, временами освещаемый зарницами. Их маршрут пролегал по унылой местности, где потоки наводнения прорезали в почве глубокие впадины. Широкие лучи фар скользили по гребням дюн, постоянно перемещавшихся по замерзшей поверхности. Монотонность путешествия нарушали только встречавшиеся иногда развалины и обломки.

Корри-Лин без слов выбралась из койки и направилась к туалетной комнате в задней части продолговатой кабины. Она даже сумела хлопнуть старенькой алюминиевой дверцей.

Аарон потер лицо ладонями; создавшаяся ситуация его пугала. Кошмарные сны постепенно подтачивали самообладание. Не хотелось признавать, но Корри-Лин, возможно, была права, его подсознание каким-то образом сохранило самые ценные отрывки истинных воспоминаний. Сейчас он представлял собой простую целеустремленную личность без излишней сентиментальности. И он не желал лишаться этого равновесия, никогда.

В качестве извинения он ввел в кулинарный процессор целую серию инструкций. Через тридцать минут, когда Корри-Лин вышла, на маленьком столике ее уже ждал завтрак. Она молча надула губки.

— Сеть вездехода напоминает, что мы подойдем к лагерю через девяносто минут, — сказал он. — Я думал, тебе не помешает подкрепиться перед новой встречей.

Корри-Лин немного помолчала, затем кивнула, принимая предложение мира, и села за стол.

— Кто-нибудь выходил на связь? — спросила она.

— Из лагеря? Нет.

Прошлой ночью они разговаривали с женщиной по имени Эрисцилла и сообщили примерное время прибытия. Она с интересом выслушала их, но на предположение о том, что герой истории может оказаться среди ее коллег, весело рассмеялась.

— Если бы вы их знали, вы бы поняли, что напрасно тратите время. Они отнюдь не романтики.

— Мы все еще подключены к маячковой сети, — сказал Аарон, прихлебывая вторую порцию травяногочая. — Пока никто не признался.

— Что будем делать, если его здесь нет?

Аарон старался не разглядывать Корри-Лин слишком пристально, но успел заметить, что она переоделась в черные брюки и светло-зеленый свитер с V-образным вырезом. Чистые волосы блестели, на лице не было никакой косметики, но на щеках появился румянец. Она явно не хотела упускать шанс вернуть прежнюю страсть, если он здесь. После отъезда из Каджаани ее гея-частицы оставались надежно замкнуты, но случайная утечка позволила Аарону ощутить радостное возбуждение.

— Я еще не решил, — признался он. — Время играет не в нашу пользу.

— А если он здесь? Если он не хочет, чтобы его тащили обратно на Эллезелин?

В голове Аарона что-то шевельнулось. Уверенность. Он должен знать, что произойдет дальше. Знание хранилось в его разуме. Готовое всплыть в нужный момент.

— Я просто скажу ему то, что должен сказать. После чего решение останется за ним.

Взгляд Корри-Лин выразил легкое недоверие, но затем она опустила голову и занялась сэндвичем с беконом.

По мнению Аарона, то место, где в провинции Олхава работала группа людей, лишь с большой натяжкой можно было назвать лагерем. Под защитой осыпающихся скал вплотную друг к другу стояли два вездехода. Открытые задние малметаллические заслонки обеспечивали членам команды необходимое пространство. Но это было все.

Аарон остановился в нескольких метрах, и они оба влезли в громоздкие скафандры, используемые для работы на поверхности. Аарон, пристегнув шлем, шагнул в крошечный тамбур и подождал, пока не отойдет в сторону наружная дверь. И сразу же был атакован ветром. По шлему застучала ледяная крупа. Он осторожно спустился по трапу, крепко держась за поручни. Ветер налетал сильными порывами, но еще можно было стоять во весь рост. На случай действительно сильного шторма в скафандре имелись усилители мышц. Главной его задачей была защита от радиации.

Хоть потребовалось и немного физических усилий, чтобы преодолеть небольшое расстояние до санкамеры на боку одного из вездеходов, Аарон успел пожалеть, что не поставил свою машину поближе. На весь путь у него ушло почти три минуты; позади, чертыхаясь и жалуясь, брела Корри-Лин.

Эрисцилла встретила их в раздевалке размером не больше обычного чулана. Это была невысокая женщина с копной кудрявых каштановых волос, пронизанных серебряными прядями. Глядя, как Корри-Лин выбирается из громоздкого защитного костюма, она весело усмехнулась и облизнула губы.

— Ни один мужчина этого не достоин, — объявила она.

— Он достоин, — заверила ее Корри-Лин.

Аарон уже запустил сканер и обследовал весь лагерь. Он обнаружил четырех людей, включая Эрисциллу. Ни один из них не был Высшим.

— Входите и познакомьтесь с моими мальчиками, — пригласила Эрисцилла, сопровождая слова широким жестом.

В центре помещения, ограниченного задними бортами вездеходов, их ждали Вилитар и Цитус, они стояли навытяжку, словно на воинском смотре. Нерина, жена Вилитара, окинула Корри-Лин настороженным взглядом.

— Не повезло, — уныло объявила Корри-Лин.

Нерина ткнула Вилитара в грудь.

— Отлично, тебя исключили.

Двое мужчин заметно расслабились и смущенно заулыбались. Аарон почувствовал, как исчезает напряженность. Теперь все присутствующие искренне радовались встрече.

— Я думал, ваша группа состоит из пяти человек, — сказал Аарон.

— Эрл внизу, на раскопках, — пояснила Эрисцилла. — Прошлой ночью сенсоры ботов засекли многообещающий сигнал. Он сказал, что это важнее, чем…

Интонация незаконченной фразы показала, что Эрисцилла поддерживает Эрла.

— Я бы хотела его увидеть, прошу вас, — попросила Корри-Лин.

— Почему бы и нет? — воскликнула Эрисцилла. — Вы уже так далеко забрались.

Последовала еще одна поездка. Вход в раскоп находился по другую сторону от скал. Простой металлический куб, где располагался небольшой ядерный генератор и несколько энергетических накопителей. Наклонное силовое поле защищало его от смертоносной стихии Ханко. Дезактивационный шлюз позволял изолировать аппаратуру от радиации. Мощные фильтры, занимавшие большую часть оставшегося пространства в кубе, поддерживали чистоту внутренней атмосферы. Но температура оставалась такой же низкой, как и снаружи. Аарон и Корри-Лин, войдя внутрь, даже не сняли шлемов.

Землеройные роботы выкопали проход под углом в сорок пять градусов с грубыми ступенями, вырубленными в скальном грунте. Толстые синие шланги воздухопровода, отходившие от полуметровой трубы экстрактора, пронзали свод и с шумом выбрасывали размельченную замерзшую землю, которую собирали в одну груду в полукилометре от объекта. Полоски полифото, свисавшие с кабелей, заливали тоннель зеленоватым светом. Аарон спускался вниз с особой осторожностью. Плотная масса земли блокировала работу сканера.

Примитивная лестница заканчивалась примерно в семи метрах под поверхностью почвы. Эрисцилла объяснила, что они находятся на дне озера, заполнившегося осадочными отложениями во время муссонов после атаки чужаков. Здесь находилось несколько тел людей, так и не добравшихся до Анагаски.

Проход заканчивался пещерой шириной десять и высотой три метра, стены и свод которой поддерживало силовое поле. На полу лежало несколько вышедших из строя роботов длиной не больше руки, рядом с ними виднелись мотки кабеля. Два голографических проектора заливали пространство резким светом. За границей силового поля в осадочной породе поблескивали кристаллы льда.

В дальней стене пещеры имелся еще один проход. Сканер Аарона показал, что там есть еще одно открытое пространство, где наблюдается электронная активность. И там кто-то был. Кто-то, кто мог закрыться от сканирования.

— Великий Оззи, — выдохнул Аарон.

Корри-Лин посмотрела на него с любопытством, а потом поспешила во вторую шахту. Она оказалась больше, чем первая, треть всех стен была занята землеройными роботами. Словно стая гигантских личинок, они прогрызали себе путь в заледеневшей породе. Тонкие трубки густой паутиной тянулись от их хвостов к началу трубы экстрактора. В воздухе летали серебристые сенсорные диски, собирающие всевозможную информацию. На фоне кибернетических устройств виднелся силуэт человека в зеленом скафандре. Корри-Лин нерешительно шагнула вперед.

Человек обернулся и снял круглый шлем. Латиноамериканская смуглость ничем не напоминала о североевропейской бледности Иниго, и волосы были не рыжими, а скорее темно-каштановыми. Но черты лица почти не изменились. Аарон подумал, что подобная маскировка никуда не годится, казалось, будто Сновидец ограничился гримом и некачественным париком.

— Иниго! — прошептала Корри-Лин.

— Надо же, из всех реставрационных миссий во всех мертвых мирах ты выбрала именно эту.

Корри-Лин опустилась на колени и беспомощно всхлипнула.

— Привет, девочка, — ласково произнес он, встал на колени рядом с ней и расстегнул наружные защелки ее шлема.

— Где ты был, негодяй? — закричала Корри-Лин. Ее кулак звонко ударил по его груди. — Почему ты меня бросил? Почему бросил нас?

Он стер с ее лица несколько слезинок, наклонился и поцеловал. В первый момент она почти сопротивлялась, а потом забросила руки ему на шею и страстно поцеловала в ответ. Ткань защитных костюмов отчетливо зашуршала в такт их движениям.

Аарон терпеливо выждал полную минуту, затем отстегнул свой шлем. Холод больно щипнул кожу, в воздухе почему-то пахло гниющей мятой. Дыхание мгновенно превращалось в сероватые облачка.

— А тебя нелегко было отыскать.

Иниго и Корри-Лин отпрянули друг от друга.

— Не слушай его, — решительно заявила Корри-Лин. — Что бы он ни предлагал, не соглашайся. Он сумасшедший. Чтобы найти тебя, он погубил сотни людей.

— Ты немного преувеличиваешь, — заметил Аарон. — На самом деле, не больше двадцати.

Иниго прищурил голубовато-серые глаза.

— Я тебя ощущаю. На кого ты работаешь?

— Ага. — Аарон слегка усмехнулся. — Я точно не знаю.

«Но скоро мы это выясним». В его мозгу снова всплывало знание. Еще немного, и ему будет известно, что делать дальше.

— Я не хочу возвращаться, — прямо заявил Иниго.

— Что произошло? — умоляющим тоном спросила Корри-Лин.

Юз-дубль известил Аарона о вызове директора Ансана Пуриллара. Сигнал прошел от Каджаани через сотни километров ледяной пустыни от одного маяка к другому, достиг лагеря и по единственному оптоволокну добрался до раскопа.

— Да, директор? — отозвался Аарон.

Иниго и Корри-Лин недоуменно переглянулись и уставились на Аарона.

«За вами могут прилететь ваши коллеги?» — спросил Ансан Пуриллар.

— Нет.

«В атмосфере над нами появился космический корабль, и он не отвечает ни на какие наши запросы».

У Аарона похолодела кровь. Боевая подпрограмма немедленно активизировалась и повысила степень защиты до максимальной.

— Уходите.

«Что?»

— Уходите с базы. Все. Немедленно!

«Я думаю, вам лучше объяснить, что происходит».

— Проклятье! — Его юз-дубль воспользовался ненадежной связью с базой, чтобы вызвать интел-центр «Бестии». — Скажи им, — крикнул он Корри-Лин.

Она вздрогнула.

— Директор, прошу вас, уходите. Мы были с вами не до конца откровенны. — Она повернулась к Иниго. — Пожалуйста, — свистящим шепотом попросила Корри-Лин.

Он раздраженно вздохнул.

— Ансан, это Эрл. Выполняйте указание Аарона. Укройте людей на корабле, сколько поместится. Остальным придется воспользоваться вездеходами.

«Но…»

интел-центр «Бестии» просканировал небо над Каджаани. Луч в значительной степени был ослаблен защитным полем базы, но он показал Аарону небольшое тело на высоте тридцать километров, над толстым слоем туч.

— Перемещайся сюда и забирай нас, — приказал он интел-центру. — Немедленно.

Экзозрение зафиксировало повышенный расход энергии. Полетным системам для достижения полной готовности потребовалось не больше секунды. Защитное поле усилилось. Мощный луч гамма-лазера с неба ударил по силовому полю базы. Вокруг точки попадания вспыхнула алая корона, и луч достиг здания генераторной станции.

Возможность полного отключения защитного поля была учтена при проектировании базы. Над жилыми и исследовательскими зданиями тотчас поднялись резервные поля, почти успевшие защитить постройки от первого опасного перепада давления. По стенам застучали ледяные кристаллы, оставляющие проплешины в травяном покрове. Люди с криками выскакивали из домов и падали, сраженные ударами. Через несколько секунд воздух снова успокоился. Служащие базы подняли головы и увидели, что трава и кусты пожухли от ледяного смерча. Ударом гамма-лазера их космический корабль был разрезан на две неравные части, сброшенные яростным порывом ветра на посадочную площадку. Стоявшая рядом «Бестия» взмыла вверх в тот момент, когда обрушилось главное силовое поле и по базе прошелся радиоактивный шквал. Сенсоры уловили точку ослепительно белого света, несущуюся вниз с ускорением в 50 g. Интел-центр корабля ответил на угрозу лучом нейтронного лазера и импульсами квантовых искажений. Ничего не изменилось. Интел-центр начал менять курс. Но и этого оказалось недостаточно. Вспышка света, несмотря на защитное поле, ударила в среднюю часть корабля. Колоссальное сотрясение нарушило целостность структуры. Со своих мест сорвались даже ребра, усиленные связующим полем. Остальные элементы были исковерканы до неузнаваемости. Корпус треснул и свернулся внутрь на треть от первоначального объема. А потом с другой стороны через корабль насквозь пролетел м-поглотитель Хокинга и ушел в землю. Ослепительный свет погас. Земля вокруг вздыбилась, словно в Каджаани началось грандиозное землетрясение; оставшиеся постройки рухнули. Затем исчезло и резервное защитное поле, оставив руины домов и исследовательских комплексов смертоносным стихиям планеты.

В довершение разгрома на остатки строений упали обломки «Бестии».

Аарон потерял связь с кораблем, когда м-поглотитель Хокинга проник внутрь, и все ячейки и микросхемы были физически уничтожены.

Пара сенсоров над Каджаани успели зафиксировать последние мгновения падающей с грозового неба ослепительной звезды. Человеческий глаз воспринимал ее стремительный полет как сплошную белую линию, будто ударила абсолютно прямая молния. Радиационный дозиметр показал резкий скачок излучения, а потом вышел из строя.

— Черт побери, что происходит? — спросила Корри-Лин.

Аарон был настолько потрясен, что ответил не сразу. Юз-дубль доложил ему, что линия связи теперь заканчивается в двух километрах от периметра базы.

— Они ударили по базе, — тихо произнес Иниго. — Заступница, люди там даже не были вооружены. — Он яростно сверкнул глазами на Аарона. — Это одна из ваших фракций?

— Возможно. Или сам Духовный Пастырь, заявляющий права на свою собственность.

— В пучине Хоньо для таких, как ты, отведено особое место. Я надеюсь, что ты скоро туда попадешь.

— Где это? — спросил Аарон.

Иниго и Корри-Лин одновременно фыркнули от возмущения.

— Надо поскорее уйти в укрытие, — сказал Иниго. — Я полагаю, люди сейчас же захотят вернуться в Каджаани. Наш лагерь один из самых близких к базе.

Как только они миновали разбитую раздевалку, Эрисцилла обвиняющим жестом наставила палец на Аарона.

— Это все вы, — в ярости закричала она. — Вы виноваты. Вы приказали им выйти. Вы знали, кто приближается. Это вы привели их сюда.

— Я не приводил их сюда. Эти люди рано или поздно должны были нас настигнуть. Но место оказалось… неудачным.

— По-вашему, просто «неудачным»? — воскликнул Вилитар. — Там было почти две сотни человек. Мы даже не знаем, уцелел ли кто-то после атаки, но те, кто остались в живых, погибнут от радиации. Мои друзья. Безжалостно убиты.

— Их оживят, — спокойно ответил Аарон.

— Ты мерзавец, — крикнул Цитус и замахнулся кулаком.

— Хватит, — вмешался Иниго. — Этим ты никому не поможешь.

Цитус на мгновение замер, а потом, отвернулся, не скрывая своего отвращения и ярости.

— Ты все знал, Эрл, — заговорила Нерина. — Ты тоже предупреждал Ансана. Что происходит? Ты знаешь этих людей?

— Они охотятся за мной. А о нападении я не знал.

Его коллеги недоуменно переглянулись.

— Мы отправляемся в Каджаани, — объявила Эрисцилла. — Мы можем помочь сохранить тела, пока ветер не унес их слишком далеко.

— Когда ваша организация сможет прислать другой корабль? — спросил Аарон.

— Какая тебе разница!

— Когда? Ответьте, пожалуйста.

— Не скоро, — сказала Нерина. — На Ханко не распространяется действие унисферы. Мы даже не можем позвать на помощь. Единственная связь с Содружеством поддерживалась через корабельную линию гиперпространства, подключенную к нашему штабу на Анагаске. Без нее мы полностью отрезаны. На Анагаске решат, что у нас отказал какой-то элемент аппаратуры; потом, если мы не ответим в течение недели, они начнут разбираться. Насколько я помню, регулярный полет должен состояться через две недели. Вряд ли они решат отправить корабль раньше. Из финансовых соображений, — презрительно добавила она.

— К тому моменту радиация убьет всех, кто останется вне укрытия, — сказал Вилитар. — И чтобы помочь им, у нас не хватит медицинского оборудования. С чем вас и поздравляю.

Он не сводил вызывающего взгляда с Аарона.

— Пора двигаться, — сказала Эрисцилла. — Медицинские системы наших вездеходов спасут пару человек, может, больше.

Она прошла мимо Аарона, не удостоив его взглядом. Цитус, пробираясь к раздевалке, умудрился ткнуть его локтем.

— Ты идешь, Эрл? — спросила Нерина.

— Да.

— Ты и так уже натворил достаточно, — сказал Вилитар. — Какое же ты на самом деле дерьмо. Я думал…

Он неопределенно хмыкнул и поспешил в раздевалку.

— Мы поедем с вами, — предложила Корри-Лин. — Мы можем помочь.

— Отсюда до Азиатского ледника полдня пути, — сказала Нерина. — Пики в его дальнем конце поднимаются на целую милю. Почему бы вам не помочь нам, отогнав их подальше?

Она ушла в раздевалку и закрыла за собой дверь.

— Ну вот, мы остались втроем, — произнес Аарон.

— Лучше бы нам тоже отправиться в путь, — сказал Иниго. — Знаешь, Из-за этого случая могут закрыть весь проект Реставрации.

— А как ты думаешь, следующая галактика будет поддерживать проект Реставрации по отношению ко всем расам, поглощенным Бездной?

На мгновение Аарону показалось, что Иниго переведет свои биононики в режим агрессии.

— Ты ничего не понимаешь, — прошептал скрывающийся мессия.

— Кое-что, надеюсь, я все-таки понимаю.

— Что же?

— То, что у тебя здесь где-то припрятан космический корабль. И лучше бы он был недалеко отсюда.

— У меня ничего подобного нет.

— Правда? Вот это любопытно. Ты приложил немало усилий, чтобы тебя не нашли, и не позаботился о запасном выходе на тот случай, если кто-то тебя обнаружит?

— Очевидно, нет, иначе я не сидел бы здесь в ожидании, пока ты приедешь.

— Если бы это был только я, ты бы ждать не стал, — согласился Аарон. Он махнул рукой в сторону Корри-Лин. — А она? Другое дело. Семьдесят лет — очень долгий срок для одиночества. Она любила тебя все это время. А ты?

Корри-Лин подошла ближе к Иниго.

— А ты? — тихо повторила она.

Его губы дрогнули в безрадостной улыбке.

— Я рад, что ты пришла. Этого достаточно?

— Да, — ответила она и прислонилась головой к его плечу.

— Корабля нет, — сказал Иниго Аарону. — И если я куда-то и поеду с тобой, то только в ящике, в виде мелких угольков.

— Очень жаль, потому что их оружие мне известно.

— Думаешь, я удивлен? Я подозреваю, что ты прекрасно разбираешься и в оружии, и в жестоких методах. Такие люди, как ты, всегда это знают.

— Они использовали м-поглотитель Хокинга, — сказал Аарон. — А тебе известно, что он собой представляет? Нет? Это новое и очень опасное устройство. Даже АНС относится к нему настороженно. По существу, это очень маленькая черная дыра, но обладающая большим горизонтом событий, помогающим поглощению. Она запускается как ядро нейтрония, примерно такого же размера, как атомное ядро.

Корри-Лин отметила сделанное им ударение.

— Запускается?

— Да. Гравитационное поле достаточно велико, чтобы притягивать все соприкасающиеся с ней атомы. Затем они сжимаются в нейтроний и сливаются с ее ядром. С каждым атомом она становится больше. Не намного, должен признать, но это лишь начало. Чем больше площадь поверхности, тем больше материи она способна поглотить. После пробоя «Бестии» м-поглотитель врезался в планету. В настоящий момент он погружается сквозь мантию, пожирая все встречающиеся на пути атомы. Он остановится в центре планеты. А потом будет просто сидеть там и расти.

— И насколько же он вырастет? — с тревогой спросила она.

Аарон мельком взглянул на Иниго.

— Теоретически черные дыры не имеют ограничений в размерах. Мы полагали, что именно такова природа и самой Бездны.

— Но… Ханко?

— На поглощение пригодной к жизни планеты уйдет приблизительно пара недель. Только мы погибнем намного раньше. Ханко, пожираемая изнутри, начнет разрушаться. Дня через три или четыре станут проваливаться континенты. Так что я еще раз спрашиваю: нет ли у тебя припрятанного поблизости корабля?

Араминта расцеловала троих мистеров Бови и села за стол в его саду под навесом из цветущего йизантала.

— Я соскучилась, — объявила она, повернувшись к суровому аскету восточного типа.

Все ее спутники одновременно улыбнулись и подняли бокалы.

— Твое здоровье!

— Твое здоровье, — ответила она и пригубила белое вино.

— Итак? — задал вопрос тот, с кем она ужинала в первый раз.

Араминта стала серьезной.

— Если ваше предложение еще действует, я его принимаю.

Оживленные возгласы троих спутников за столом не помешали ей услышать радостные возгласы даже самом доме.

— Ты даришь счастье нам, зрелым мужчинам.

— И нам, молодым, тоже.

Араминта рассмеялась.

— Только я не могу себе представить, как все устроить. Первые три квартиры будут готовы только на следующей неделе. И я уже получила задаток за четвертую.

— Поздравляем.

— Но пока я не закончу работу и не въедут новые собственники, я не получу никакой прибыли. У меня не хватит денег на покупку новых тел.

— Это не так дорого, как ты думаешь. У нас есть хорошая знакомая, владеющая клиникой соответствующего профиля. Она всегда дает скидку новичкам.

— Отлично.

Араминта отпила еще вина, стараясь успокоить дрожь. Ей предстояло сделать два важных шага одновременно.

Молодой парень кельтского типа сжал ее руку.

— Ты в порядке? — с искренним беспокойством спросил он.

— Наверное.

Она понимала, что улыбается с самым идиотским видом. «Ну и пусть».

Из дома выбежали еще двое. Один мистер Бови, не больше семнадцати лет на вид, опустился перед ней на колено. Она успела отметить его стройную атлетическую фигуру и буйную светлую шевелюру. Парень протянул ей маленькую открытую коробочку, в которой сверкало старинное обручальное кольцо с бриллиантом.

— Я купил его на всякий случай, — сказал он.

Араминта надела кольцо и смахнула с глаз слезинки.

— Ой, не плачь, — воскликнул парень.

Он крепко обнял ее и прижал к груди, и Араминта засмеялась сквозь слезы.

— Я тебя раньше никогда не видела.

— Я держу себя в строгости.

Она обхватила его лицо ладонями и горячо поцеловала.

— Сегодня ночью я бы хотела, чтобы и ты тоже был со мной.

— С превеликим удовольствием.

— Ты говорил, что я еще не со всеми вами познакомилась.

— О, можешь не сомневаться, до свадьбы ты узнаешь каждого из нас.

— И я не стану возражать против других женщин, пока не наберу достаточно тел, чтобы вас удовлетворить. Только… я бы не хотела с ними встречаться.

— Обещаю, я постараюсь свести число гостей к минимуму.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она.

— Ну, а какие тела ты выберешь?

— Господи, я и не задумывалась об этом, — призналась Араминта. — А какие бы ты хотел?

— Высокую блондинку амазонского типа. Это всегда в моде.

— О, и еще одну, очень смуглую. Давай охватим все этносы. У меня уже почти полный набор.

— И еще с огромной грудью.

— Да не одну!

Араминта с притворным негодованием замахнулась на своего соседа:

— Ты невыносим. Я не собираюсь делать ничего подобного.

— В постели ты обычно говоришь иначе.

Араминта засмеялась. Она действительно соскучилась по этому обществу. «Я приняла верное решение».

Араминта лежала на огромной кровати и прислушивалась к дыханию троих спящих мистеров Бови. Двое были в постели вместе с ней, а третий завернулся в лоскутное покрывало на диване. Все трое сопели мерно, но не синхронно. Сегодня она отказалась от аэрозолей, желая проверить, работает ли программа Ликана с другими людьми, не загружен ли в нее скрытый сигнал самоуничтожения.

Программа работала.

«И как работала!»

Отзывчивость тела девушки удивила и порадовала мистера Бови. И, как она и подозревала, ночь в постели с различными его версиями понравилась ей гораздо больше, чем с Ликаном и его гаремом. «Всегда приятно убедиться в своей правоте».

А теперь ей было не уснуть. Нельзя было сказать, что она не устала — при этой мысли она тихонько усмехнулась. Она просто все думала и думала о помолвке и переходе в мультиличность. Слишком крутой поворот. Для нее все изменится. А до тех пор она не могла избавиться от страхов. В ее мозгу снова и снова возникали одни и те же вопросы. И они оставались без ответов, поскольку в действительности о жизни мультиличностей она почти ничего не знала. Единственным надежным способом узнать было стать одной из них.

Она повернула голову и посмотрела на рыжеволосого парня, уютно прильнувшего к ее плечу. Он обещал помочь ей в переходный период. Мистер Бови любил ее. И этого было достаточно, чтобы выдержать напряжение нескольких следующих месяцев. Они не назначали дату. Мистер Бови сказал только, что хотел бы заключить брак, когда ее будет хотя бы две. И это казалось справедливым. Она действительно должна закончить отделку квартир. И после сегодняшнего вечера работа стала еще более срочной.

Она опустила голову на мягкий матрас и закрыла глаза. Воспользовалась программой, чтобы успокоить мысли и очистить сознание. Затем, ощутив ритмы своего организма, замедлила их. Вместо сна пришло ощущение огромного пространства и множества образов, мелькающих где-то на грани сознания. Все они сильно отличались друг от друга, все, подчиняясь каким-то непонятным связям с ней, летели откуда-то издалека. Она инстинктивно узнала сновидения мистера Бови — продолжительное знакомство позволило ей ощутить их интеллектуальный окрас. Его присутствие вызвало у нее довольный вздох; часть его разума еще была настолько напряжена, что ей стало его жалко, но другая часть сияла от радости, и в этих мыслях мелькало ее лицо. Одна из связующих нитей была ей абсолютно чуждой, но от нее веяло материнским теплом. Губы Араминты дрогнули в безмятежной улыбке. Исток-остров сильфенов. Значит, Крессида говорила правду. В таком случае, беспокойное море разноцветных образов должно быть Гея-сферой.

Араминта выбрала самую тонкую и хрупкую из всех нитей. И ей привиделось, что она скользит в космической пустоте вдали от звезд. Позади величественно сияли туманности Бездны, а она поднималась к темноте внешних сфер.

— Привет, — сказала Араминта.

И Небесный Властитель ответил ей.

Джастина думала, что будет волноваться сильнее, когда ее корабль «Серебряная птица» начнет опускаться к станции «Центурион». Но пятьсот часов одиночества в маленькой каюте без подключения к унисфере неожиданно сильно ее утомили. Умом она понимала, что все это чепуха, причуда ее физического тела, вызванная биохимическими и неврологическими недостатками. Но усталость была реальной.

А теперь, когда она достигла своей цели, то могла думать только о таком же долгом и скучном пути назад. «Наверное, я сошла с ума, решившись на это путешествие».

«Серебряная птица» приземлилась на участок лавового поля, служившего космопортом для человеческого сектора станции. Здесь уже стояли пять кораблей, и все они были больше, чем ее судно. Интел-центр доложил о нескольких различных фактах сканирования корабля. Самыми бесцеремонными оказались обитатели высокой башни этоксов — они применили довольно агрессивные детекторы квантовых искажений. Более осторожный запрос поступил из мрачных куполов форлинов. И в обсерватории человеческого сектора тоже был замечен всплеск интереса. Джастина улыбнулась, получая эту информацию, пока ее тонкий защитный костюм обтягивал тело, удаляя воздушные пузыри, так что образовалась наружная оболочка, идеально прилегающая к коже. Затем она пристегнула шлем.

Путь до главного шлюза по песчаной лаве был совсем коротким, но Джастина нуждалась в нем, чтобы прийти в норму и вернуть ощущение пространства. Она и сама удивилась, насколько успокаивающим был вид горизонта, даже такого однообразного, как здесь. Над головой на многие световые годы во все стороны небо подсвечивали яростные ионные бури. Бледные пародии на туманности внутри Бездны.

Сразу за шлюзом ее встретил директор базы Лер Трахтенберг. Этот внушительных размеров мужчина напомнил ей Рамона, одного из бывших мужей. Пока Джастина, стоя перед директором, пожимала его руку и задирала голову, чтобы увидеть лицо, она не могла не отметить, каким мелким было ее собственное физическое тело. Воспоминания о Рамоне, безусловно, вызвали у нее мысли о возможности секса.

— Это для нас большая честь, — говорил Трахтенберг. — АНС еще никогда не присылала сюда своего представителя.

— В свете политических обстоятельств, сложившихся в Содружестве, мы нашли необходимым изучить всю информацию о Бездне прямо на месте.

Директор медленно провел языком по губам.

— Расстояние не влияет на достоверность информации, Джастина. Мы напрямую отсылаем все получаемые данные в исследовательский отдел флота. И райелям.

— Тем не менее я бы хотела ознакомиться с вашей работой.

— Я и не собирался вам ничего запрещать. Тем более после такого перелета. Насколько мне известно, еще никто не решался на столь дальнюю поездку в одиночестве. Как вы перенесли изоляцию?

Она заподозрила, что директор намекает на возможное наличие ультрадвигателя на «Серебряной птице», но предпочла обойти молчанием реальное время перелета.

— С трудом. И множеством имевшихся на борту постановок.

— Могу себе представить. — Он показал рукой на пятиместную капсулу, ожидавшую их в конце зала прибытия. — Я выбрал вам номер в Мексиканском жилом блоке.

— Благодарю.

— И еще взял на себя смелость организовать в вашу честь небольшой прием. Он начнется через три часа. Наши сотрудники с радостью встретятся с вами.

— Да, вероятно, — кивнула она. — Отлично, я буду готова. После такой поездки компания мне не помешает.

Они вместе забрались в кабинку, и капсула мгновенно устремилась в транспортный тоннель.

— Я должен вас предупредить, — снова заговорил директор. — Приблизительно каждый третий из наших сотрудников — приверженец Воплощенного Сна.

— Перед поездкой я просматривала личные дела.

— Просто хотел, чтобы вы знали.

— Это обстоятельство может вызвать проблемы?

— Надеюсь, что нет. Но, как вы упомянули, ситуация сейчас не слишком устойчивая.

— Не беспокойтесь, при необходимости я могу быть дипломатом.

Ее апартаменты выглядели как любой из номеров «люкс», в которых она останавливалась. Единственное, чего недоставало, так это человеческого персонала, но множество самых современных ботов компенсировали этот ущерб. Флот явно не жалел сил и средств на то, чтобы сделать станцию как можно более уютной. В главной гостиной даже имелось окно, выходящее на сектор чужаков. Джастина некоторое время смотрела на него, а затем переключила окно в непрозрачный режим. Ее юз-дубль подсоединился к сети номера.

— Никаких посетителей, никаких вызовов, — распорядилась Джастина.

Затем она легла на кровать и открыла свой разум местной Гея-сфере. Затемненная комната заполнилась видениями, в сумраке заиграли краски, послышался шепот, потом смех. Потоки эмоций увлекали ее за собой, обещая погрузить в самые сокровенные переживания.

Она устояла перед искушением и сосредоточилась на источнике видений, на узле восприятия. Он представлял собой квазибиологический нейронный модуль, одновременно хранивший и излучавший каждую мысль, попавшую в поле его действия. Узел сохранял воспоминания, наподобие человеческого мозга, но обладал намного большей емкостью. Джастина сформировала собственные образы и предложила их узлу восприятия. Он ответил ассоциациями. Здесь, естественно, были все сны Иниго — об этом позаботились его последователи. Она проигнорировала красочные картины жизни Идущего-по-Воде, отвергла эти воспоминания, предложив собственную фантазию о жизни внутри Бездны. Узел фонтанировал загадками и мысленными образами, оставленными наблюдателями под гнетущим впечатлением от вселяющего ужас темного сердца Галактики. Были здесь и фантазии на темы прекрасной жизни, ожидающей тех, кому посчастливится проникнуть внутрь; представления о сбывшихся мечтах, легко отличаемые от реальных картин. И обеты-молитвы, каждый вечер направляемые приверженцами Воплощенного Сна к их мистической цели. Все это хранилось в узле восприятия. Но ничего больше. Никаких других проблесков жизни на Кверенции. Никаких величественных мудрых мыслей, исходящих от Небесного Властителя.

Садовый купол в центре человеческого сектора по праву мог гордиться своими деревьями, которым было не меньше двух с половиной столетий. Гигантские дубы раскинули массивные ветви, образуя пышный покров над площадкой, где проходил прием. На ветвях располагалась грубо сколоченная платформа, где любительский оркестр с энтузиазмом исполнял произведения самых разных эпох, охотно прислушиваясь к пожеланиям гостей. Приглушенное освещение не затмевало резкого фиолетового света звезд Стены.

Джастина любовалась ослепительным сиянием с некоторым опасением, какое бывает при встрече с опасными животными. Ее появление в садовом куполе вызвало оживленный интерес. Джастина надеялась, что хотя бы отчасти обязана этим своему маленькому черному платью для коктейлей. По крайней мере на директора Трахтенберга ее наряд произвел требуемое впечатление. Тот начал усиленно флиртовать и оказывать ей знаки внимания, предлагая разнообразные напитки и изысканные закуски.

Все, с кем она знакомилась, горели желанием узнать, чем вызван интерес АНС к их станции, и Джастина каждый раз повторяла официальную версию том, что ее прислали ознакомиться с процессом наблюдений.

— Ничего не изменилось, — пожаловался ей Граффал Эац, руководитель группы наблюдения. — За последнее время мы не узнали ничего нового, только и делаем, что следим за направлениями ионных штормов в Заливе по ту сторону от Стены звезд. Это никоим образом не приближает нас к разгадке истинной сущности Бездны. Надо посылать датчики внутрь.

— А я думала, ничто не способно прорваться сквозь барьер, — сказала Джастина.

— Вот поэтому и необходимо более тщательное изучение. А оно невозможно, когда сенсоры находятся в пятидесяти световых годах от объекта.

— Райели не советуют нам подходить ближе, — пояснил Трахтенберг.

— Может, вы по возвращении домой поинтересуетесь у АНС, почему нам до сих пор требуется их разрешение, чтобы просто здесь болтаться, — возмущенно выпалил Эац. — Это просто оскорбительно.

— Я запомню, — ответила ему Джастина.

Прием начался не больше двадцати минут назад; ей стало интересно, сколько аэрозолей успел за это время вдохнуть Эац.

Директор взял ее под руку и деликатно отвел в сторону.

— Прошу прощения за этот инцидент, — сказал он. — Здесь не так много возможностей выпустить пар. Я стараюсь до предела уплотнить расписание работ. Наша миссия обходится недешево, а результаты имеют колоссальное значение. Надо извлечь как можно больше информации имеющимися средствами.

— Я понимаю.

— Эац работает здесь уже третий срок. И его раздражает отсутствие прогресса. Я такие случаи уже наблюдал. Сначала вас захватывает это просто грандиозное чудо. А когда восхищение ослабевает, вы начинаете сознавать, какая пассивная нам отведена роль.

— А сколько сроков проработали вы?

Он усмехнулся.

— Это уже седьмой. Но я намного старше и мудрее, чем Эац.

— И вы намерены присоединиться к паломничеству?

— Навряд ли. Три сотни лет непосредственного наблюдения показали нам, что стоит коснуться барьера, и ты погибнешь. Строго говоря, человек погибнет задолго до того, как достигнет барьера. Я до сих пор не могу понять, как они надеются прорваться.

— Но кто-то же это сделал.

— Да, и это меня бесконечно раздражает.

— И что же вы…

Джастина умолкла. Земля внезапно поднялась, едва не сбив ее с ног. Джастина напрягла мышцы и слегка пригнулась, как и все окружающие.

Мгновенно активировалось интегральное защитное поле. Местная сеть разразилась целым набором тревожных сигналов. Ветви огромного дуба угрожающе затрещали, а листва зашелестела, словно от порыва ветра.

— Черт побери! — вскрикнул Трахтенберг.

Юз-дубль Джастины установил связь с интел-центром «Серебряной птицы».

— Будь в полной готовности, — скомандовала она. — Непрерывно отслеживай мои перемещения.

Сканирование купола не обнаружило никаких повреждений. Она взглянула на горизонт, но он остался таким же ровным. Джастина ожидала увидеть хотя бы трещины, прорезавшие лавовое плато. Земля снова наклонилась. «И ничего не сдвинулось!»

— Что происходит? — спросила она.

Какое-то землетрясение? Но эта планета была мертвой оболочкой, абсолютно неактивной во всех отношениях.

— Пока не знаю.

Директор раздраженно махнул рукой, призывая ее помолчать.

Оркестранты поспешно покидали свою сцену на ветвях, спрыгивая с последних ступенек. Они побросали свои инструменты. Земля снова повернулась, когда Джастина смотрела на свой бокал. Несмотря на то что она держала его неподвижно, с одной стороны вино выплеснулось.

— Святой Оззи, — воскликнул Трахтенберг. — Это гравитация.

— Что?

— Гравитационные волны. И, черт побери, невероятно мощные.

Эац побежал в сторону Джастины и Трахтенберга и чуть не упал, когда земля опять качнулась.

— Вы принимаете сведения с удаленных сенсоров? — закричал он Трахтенбергу.

— Что они показывают?

— Граница! Через нее проходят пульсации искажения длиной в несколько световых лет. И эта проклятая штука начинает разрастаться. Датчики в Заливе зафиксировали ее движение. Вы понимаете, что это означает? Экспансия со сверхсветовой скоростью. Клянусь Оззи, начинается фаза поглощения!

Почва под ногами сильно завибрировала. Вода в мелких ручейках тонкими струйками выплеснулась вверх. Джастина ощутила, как ее вес на мгновение уменьшился. Затем он вернулся в норму, а со столов полетели аккуратно составленные тарелки и бокалы. Громкий треск дерева заставил ее отпрянуть от дуба. Аварийные силовые поля усилили поддержку купола, по периметру защитного барьера открылись двери убежищ.

— Объявляется эвакуация первой степени, — закричал Трахтенберг. — Персоналу флота вернуться на свои корабли. Группа наблюдения, составьте детальную картину происходящего. У нас, вероятно, мало времени, так что надо сделать все возможное, пока не настанет момент отступления.

Он вздрогнул под действием очередной гравитационной волны, прокатившейся по станции. На этот раз направленная вверх сила была настолько велика, что Джастине показалось, будто она вот-вот оторвется от земли.

— Волны идут из Бездны? — спросила она.

Само это предположение ее пугало: они находились на расстоянии сотен световых лет.

— Нет, — воскликнул Эац. — Это что-то местное. — Он задрал голову, изучая замысловатые сполохи в небе над куполом. — Смотрите!

На фоне размытого мерцания звезд Стены Джастина увидела два голубых спутника. Они двигались по очень странной траектории и двигались чрезвычайно быстро, даже с ускорением.

— О боже, — выдохнула она.

Защитные комплексы райелей, каждый величиной с планету, перемещались на новые позиции.

— Райели готовятся к последней битве, — ошеломленно произнес Эац. — Если они проиграют, это чудовище истребит всю Галактику.

Не может быть. Воплощенный Сон еще даже не начал паломничество.

— Не смей! — закричала она невидимому врагу, поддавшись человеческим гормонам и эмоциям. — Это нечестно. Это нечестно!

Всего через каких-нибудь пять часов после того, как Новый сон хлынул в Гея-сферу, в Золотом парке, ища руководства Духовного Пастыря, собрались более пятидесяти тысяч человек. Все они выразили свою волю через гея-частицы. Единодушное желание множества людей обрело колоссальную силу.

Этан лишь смутно ощутил его; опираясь на руку советника Пелима, он пустился в долгий мучительный путь из кабинета мэра, где доктора устроили ему палату интенсивной терапии. Он медленно брел через зал Лилиалы, а на потолке густые кучевые облака постепенно превращались в перистые и перемежались яркими нитями молний. Его воспаленный мозг был закрыт от Гея-сферы, но горячее желание толпы просачивалось в мысли, несмотря на преграду.

Пелим продолжал поддерживать его и в менее просторном зале Торала. Его полуночный свод мерцал золотыми искрами туманности Ку, плывущей на фоне пульсирующего зеленовато-синего ореола.

— Надо было призвать их к своей постели, — сказал Пелим.

— Нет, — проворчал Этан.

В этом случае он не мог, не имел права проявить слабость.

Они прошли сквозь резные двери зала Высшего Совета Дворца-Сада. Его крестовый свод поддерживали массивные конические колонны. В центральном сегменте бронзовым светом сияла расплывчатая звезда, ее лучи мерцали на медленно вращавшемся диске. Огненные кометы величиной со спутник мчались по орбитам с большим углом наклонения. Ее местоположение до сих пор не определил ни один из астрономов-энтузиастов.

Члены Духовного Совета в красно-черных одеяниях ждали его, стоя вдоль длинного стола в середине зала. Пелим проводил Этана до возвышения, а затем Духовный Пастырь настоял на том, чтобы самостоятельно пройти к золоченому трону. Опускаясь на тонкие подушки, он невольно поморщился. От головной боли хотелось кричать во весь голос. Этану пришлось подождать, пока утихнет дрожь во всем теле. С того самого момента, как он пришел в сознание, любое резкое движение причиняло ему невыносимые мучения.

Советники тоже сели, стараясь не смотреть на кольцевые полуорганические накладки на его черепе, лишь частично скрытые под широким капюшоном белого одеяния.

— Благодарю вас за помощь, — обратился Этан к советникам.

— Мы рады видеть, что ты поправился, Пастырь, — в соответствии с этикетом ответил Ринченцо.

О неодобрении советников по поводу его спутника Этан знал и без Гея-сферы. Он это отчетливо ощущал.

— Еще не совсем поправился, — сказал он и притронулся пальцем к одному из блестящих обручей. — Но моя нервная система восстановится окончательно на следующей неделе. До тех пор я буду обходиться вспомогательными средствами.

— Как же так получилось? — спросил советник Де Луи. — На протяжении столетий гея-частицы были совершенно безопасны.

— Дело не в гея-частицах, — пояснил Пелим. — Мастера снов, организовавшие перехват, утверждают, что спазм мозга Духовного Пастыря был спровоцирован приступом паники Второго Сновидца. Подобные обстоятельства вряд ли повторятся.

— В Гея-сфере и унисфере ходят слухи, что Второй Сновидец — сильный телепат и может убить силой мысли.

— Чепуха, — отрезал Пелим.

Его худощавое лицо повернулось к Де Луи, и в мозгу на мгновение вспыхнул опасный огонь гнева.

Де Луи не выдержал его взгляда.

— В любом случае это несущественно, — сказал Этан. — Мастера снов заверили меня, чтотеперь, когда они понимают природу опасного явления, они способны свести последствия к нулю. Любой контакт со Вторым Сновидцем впредь будет осуществляться. — он мрачно усмехнулся, — только с аварийной отсечкой, как они это называют.

— Ты собираешься снова с ним поговорить? — спросил советник Фалвен.

— Как мне кажется, этого требует сложившаяся ситуация, — ответил Этан. — У тебя другое мнение?

— Я согласен, но…

— Я, как и вы все, принимал последний сон. Он был ярким и отчетливым, не хуже, чем у самого Иниго. Тем не менее он сильно отличался от остальных, поскольку внутри сна состоялся разговор Второго Сновидца с Небесным Властителем.

Это общение потрясло Этана намного сильнее, чем отчетливость и яркость видений.

«Я пришел, потому что ищу тебя, — ответил Небесный Властитель на приветствие Второго Сновидца».

«Но мы же далеко за пределами твоей Вселенной».

«Тем не менее я почувствовал твое желание. Ты стремишься присоединиться к нам».

«Нет, не я. Но многие другие этого желают».

«Мы всем будем рады».

«Мы не можем войти к вам. Это очень опасно».

«Я готов встретить вас. И проводить. Такова моя цель».

«Нет».

Этим решительным отрицанием сон закончился. Только в последний миг, когда видение уже рассеивалось, в мыслях Небесного Властителя мелькнул едва уловимый оттенок волнения. Он явно не ожидал отказа.

«И не он один».

— Небесный Властитель убежден, что может привести нас к Кверенции, — сказал Этан. — И это финальное заверение, которого мы так долго ждали и о котором неустанно молились. Наше паломничество будет успешным.

— Но только при содействии Второго Сновидца, — заметил советник Тосайн. — Прошу прощения, Пастырь, но он не желает вести нас в Бездну. А без него не будет и паломничества.

— Он растерян, — ответил Этан. — До этого момента он даже не знал, что является Вторым Сновидцем. Ощущать себя ответственным за надежды миллиардов людей очень нелегко. И даже Иниго такая ноша оказалась не по силам. Я думаю, мы простим Второму Сновидцу его слабость и предложим свою поддержку и руководство.

— Но сейчас он должен уже осознать свою сущность, — сказал советник Тосайн. — А нам до сих пор не известно, где он находится.

— Уже известно, — заявил Пелим. — Он в Колвин-сити на Виотии.

— Отличные новости. — Этан хищно усмехнулся и с удовольствием убедился, что протест исчез из мыслей Тосайна. — Мы должны радушно приветствовать его и поблагодарить Виотию за ее благословенный подарок.

Он вопросительно глянул на Ринченцо.

— Я предлагаю утвердить Виотию членом зоны Свободного Рынка, — сказал Ринченцо. — И помочь ей получить статус ключевой планеты.

— Поддерживаю, — согласился Фалвен.

Остальные члены Духовного Совета растерянно переглянулись.

— Вы не сможете этого сделать, — сказал Тосайн. — Они будут сопротивляться, и мы навлечем на себя немилость сената Содружества. Мы утратим все дипломатические преимущества.

В поисках поддержки он обвел взглядом сидящих за столом.

— Это не просто наши амбиции, — сказал Пелим. Он жестом предложил советникам посмотреть на портал, стоящий напротив трона Этана. Юз-дубль установил секретную линию связи, и над столом появилось изображение Ликана.

Ликан вежливо поклонился.

«Пастырь, я польщен вашим вниманием».

— Благодарю, — ответил Этан. — Я полагаю, что вы действуете как неофициальный представитель виотийского правительства.

«Да, сэр. Я только что беседовал с нашим премьер-министром. И выражаю ее желание принять великодушное предложение Эллезелина и повысить статус нашей планеты до ключевого мира в рамках зоны Свободного Рынка».

— Это прекрасная новость. Я проинформирую кабинет Эллезелина о вашем решении.

«Наше решение останется в силе, если в соглашение будет включен пункт о нулевых тарифах, — добавил Ликан».

— Конечно. Свободное передвижение товаров начнется сразу же, как только Второй Сновидец присоединится к нам в Маккатране-два.

«Понимаю. Премьер-министр утвердит соглашение официальным сертификатом, как только оно будет прислано».

Изображение Ликана погасло.

— Как я полагаю, — нарушил изумленное молчание Этан, — нам осталось только проголосовать. Кто за?

Он обвел взглядом поднимающиеся руки. Решение было принято единогласно. В такие моменты он почти скучал по Корри-Лин — она ни за что не допустила бы столь гладкого течения заседания.

— Благодарю вас. Я ценю то, как вы поддерживаете мои политические меры. Других вопросов в повестке дня нет.

Советники покинули зал, и только Пелим остался сидеть за столом. Неустанно двигающиеся по своим орбитам кометы отбрасывали блики на его бесстрастное лицо.

— Все прошло гладко, — подвел итог Этан.

— Они не знают, что делать, — сказал Пелим. — Точь-в — точь как те верующие, что собрались снаружи: растеряны и уязвлены отказом Второго Сновидца. Им необходимо твердое руководство. Ты его обеспечиваешь. У тебя есть решение. Естественно, они склоняются на твою сторону.

— Когда мы сможем открыть червоточину?

— Я дам команду канцелярии немедленно выслать договор премьеру Виотии. Если Ликан не обманывает, документ сразу же будет подписан и вернется назад. В течение двух часов заработает червоточина. Мы приготовили сразу несколько переходов.

— Надеюсь, что один из них будет в Колвин-сити.

— Конечно. Там имеется транспортный комплекс, прекрасно подходящий для этой цели.

— Полицейский контингент?

— Сорок тысяч готовы к немедленной переброске вместе с транспортом и оборудованием для подавления мятежей. Мы сможем доставить их на место в течение шести часов после открытия червоточины. Передислокация еще четверти миллиона служащих продлится не более четырех дней.

— Отлично.

— Я надеялся на твое одобрение. — Пелим нерешительно помолчал. — Мы не рассматривали вероятность того, что Второй Сновидец таким образом проявит свои способности. Мастера снов смогут занять свои позиции вокруг Колвин-сити только через день.

— А ты сможешь до тех пор прекратить движение всех капсул и космических кораблей?

— Да. Это наша первоочередная задача. Мы попытаемся удержать его в границах города. — Снова нехарактерная для Пелима пауза. — Но для обнаружения он должен снова увидеть сон. После вчерашнего этого может и не случиться.

Этан прикрыл глаза и обессиленно осел на своем троне, устав от напряжения.

— Увидит. Он еще не знает, что натворил.

— Что ты имеешь в виду?

— Час назад я получил известия от Трахтенберга, директора станции «Центурион». Он счел это событие достаточно важным, чтобы открыть связь с нами и воспользоваться коммуникационным каналом флота. Сразу после окончания разговора между Вторым Сновидцем и Небесным Властителем Бездна перешла в фазу поглощения. Это не может быть совпадением. Похоже, что Небесный Властитель не желает мириться с отказом. Наш неуловимый друг должен будет его умиротворить, иначе мы все погибнем. Стимул достаточно мощный.

СЕДЬМОЙ СОН ИНИГО

Эдеард проснулся слегка с похмелья. Опять! Прошлая ночь была уже третьей, проведенной в обществе Максена и Бойда.

Он сел в постели и дал команду включить свет. Высокий сводчатый потолок затеплился неярким розоватым сиянием. Одна их трех ген-мартышек поспешила к Эдеарду со стаканом воды и упаковкой порошков, приобретенных у подмастерья доктора Муруса. Эдеард бросил в рот одну из пилюль и запил водой. Его мысли перенеслись в прошлое, в то утро в Визаме, когда Фахин смешал свой ужасный коктейль, излечивавший от головной боли. Такого эффективного снадобья Эдеарду больше не попадалось. Он был уверен, что пилюли производили плацебо-эффект, обеспечивая подмастерьям небольшой, но регулярный заработок. Он допил воду. Фахин всегда утверждал, что вода помогает организму выводить токсины.

В круглой ванне в его квартирке теперь имелось несколько ступенек, так что Эдеард мог спокойно сойти вниз. Он уселся на выступ в стенке, погрузился в воду по шею и удовлетворенно вздохнул. Ген-мартышка вылила в воду флакон мыльной жидкости, и поверхность покрылась множеством пузырьков. Эдеард снова закрыл глаза и стал ждать, пока утихнет головная боль. Температура воды в его ванне точно соответствовала температуре тела. Он добился этого после двух недель экспериментов. В Маккатране вода обычно подавалась слишком холодная. Эдеард переделал и дыру в полу, служившую туалетом. Общепринятый у жителей города деревянный ящик исчез, а вместо него комната вырастила для него полую тумбу, на которую было удобно садиться.

Несколько других небольших модификаций превратили его квартирку в удобное жилье. Слишком высокая стандартная кровать в форме куба стала ниже, ее верхняя пружинящая поверхность — мягче и удобней. Ниши в стенах обзавелись полками. Одна глубокая выемка в кухонном уголке постоянно оставалась прохладной, позволяя сохранить пищу свежей несколько дней, как в больших городских дворцах.

Многоквартирный дом для констеблей не шел ни в какое сравнение с общей спальней в общежитии стажеров. Эдеард наконец снова мог выбирать еду по своему вкусу Половину первого месячного заработка он потратил на новенькую железную плиту с конфорками для варки. Он сам установил ее, воспользовавшись отверстием в стене, которое прорубил предыдущий жилец. Плита заняла на кухне почетное место, и вскоре к ней добавилась постоянно растущая коллекция кастрюль. Здесь даже появилась небольшая раковина, в которой можно было мыть посуду, вместо того чтобы бросать ее в ванну, как делали большинство горожан. Это новшество так понравилось Эдеарду, что он подумывал вырастить еще одну раковину, для умывания. Все это, конечно, могло открыть каждому, что он научился формировать материю города с той же легкостью, как раньше яйца ген-форм.

Каждому, кто заглянул бы в квартирку.

«Значит, никому».

Прошлой ночью Максен пришел с девчонкой из театра. С одной из танцовщиц! Красивой, как девушки из самых благородных семейств, и к тому же невероятно гибкой и сильной. Об этом Эдеард догадался, глядя на ее танец в довольно откровенном костюме. Он только скрипнул зубами и постарался не ревновать. Вместе с Бойдом ему пришлось отойти в сторону. Но в целом вечер удался. Посещать театры Эдеарду нравилось намного больше, чем просто сидеть в таверне за столом и напиваться. На сцене всегда играли музыканты. Всегда подмастерья гильдии, молодые и горячие. Наслушавшись их сочинений, выражающих полное презрение городским властям, Эдеард начал считать себя чуть ли не противником Высшего Совета. Он уже выучил слова отдельных песен, в основном сочиненных Дибалом. Хотя некоторые группы выступали всего лишь на подземных складах, везде звучала громкая музыка. Впервые услышанный звук барабана заворожил Эдеарда — ему показалось, что музыканты приручили небесный гром.

Максен сказал, что отведет их на выступление Дибала, и Эдеарду хотелось, чтобы приятель поскорее выполнил свое обещание.

Пузыри стали исчезать вместе с водой, вытекающей через узкие щели у дна ванны. Эдеард поднялся и застонал. Ген-мартышка уже ждала его с халатом наготове. Он набросил его на плечи, прошел в кухонный уголок и сел за маленький столик. Рядом со столом имелось пятиугольное окно, откуда открывался вид на крыши центральной части города.

Ген-мартышка поставила перед ним стакан с соком яблок и манго и чашку со смесью овсяных хлопьев, орехов и сухофруктов. Сок приятно холодил горло; по его инструкции ген-мартышки перед подачей на стол на час ставили стакан в холодную нишу. Эдеард налил в чашку молока (тоже охлажденного) и начал есть, глядя, как в лучах поднимающегося солнца просыпается город.

Жизнь была бы прекрасной, если бы только он перестал размышлять о царившем на улицах и каналах беззаконии. За последние недели его отделение добилось осуждения нескольких нарушителей. Но это нельзя было назвать значительным результатом: несколько подростков, ограбивших магазин, почти постоянно пьяный вор, да хозяин дома, арестованный по поручению гильдии клерков за уклонение от налогов. Никаких столкновений с бандами, причинявшими жителям Маккатрана большую часть проблем, не было.

«Ты готов?» — донесся телепатический посыл Кансин, когда Эдеард уже застегивал форменную куртку.

Он натянул ботинки. Новенькие, стоившие трехдневного заработка, но оправдывающие свою цену.

— Уже иду.

Она ждала его на галерее, перекинув через руку непромокаемый плащ.

— Сегодня будет дождь, — объявила Кансин.

Эдеард окинул взглядом ясное небо.

— Ну, как скажешь.

Кансин усмехнулась, и они вместе стали спускаться по неудобным ступеням. Каждое утро Эдеарду очень хотелось сформировать из них менее опасную лестницу — и приписать чудо Заступнице.

— Это ведь будет твоя первая зима в городе, верно? — спросила Кансин.

— Да.

Лето было таким долгим и жарким, что Эдеард не мог себе представить Маккатран, занесенный снегом и скованный льдом. Эдеард стал неплохим (по его мнению) футболистом и в составе команды занял третье место в малой парковой лиге Дживона. Многие таверны выставили столики на улицы, и за ними он провел немало приятных вечеров. Он даже начал снова делать наброски, хотя и никому их не показывал. Вместе с Салраной, скопив немного денег, они совершили прогулку по городу на гондоле.

— Зимой будет весело, — сказала Кансин. — Перед Новым годом часто устраиваются вечеринки. В первый день года мэр приглашает всех желающих на бесплатный завтрак с зажаренным на вертеле быком, только вот все в этот день сильно страдают от похмелья и потому опаздывают. А парки и площади, укрытые снегом, становятся светлыми и чистыми.

— Звучит заманчиво.

— Но тебе надо купить теплую куртку. И шапку.

— На нашу зарплату?

— Я знаю несколько магазинов, где за приемлемые цены можно взять качественные вещи.

— Спасибо.

— И не забудь заранее запастись углем для плиты; в середине зимы в домах бывает не слишком тепло, а цены на уголь после первого снегопада поднимаются выше крыш. Прокляни их Заступница, эти торговцы думают только о наживе.

— Ты сегодня в отличном настроении.

— В субботу моя сестра устраивает праздник присвоения имени своему новорожденному сыну. Она пригласила меня стать поручительницей перед Заступницей.

— Отлично. Как она собирается его назвать?

— Дьюм, в честь третьего мэра.

— Хорошо.

— А ты и понятия не имеешь, чем он прославился?

Эдеард весело усмехнулся.

— Не-а!

Кансин рассмеялась.

В последнее время между ними сложились ровные отношения. Лучшие друзья. Вся напряженность, возникшая после празднования выпуска, давно исчезла. И он был этому отчасти рад. Эдеард не хотел, чтобы они чувствовали себя неловко, работая бок о бок. С другой стороны, он не мог забыть ни поцелуя, ни охватившего их обоих чувства. У него не хватало смелости снова вернуться к тому разговору. Кансин тоже никогда не поднимала эту тему.

Зато его теперь одолевали мысли о Салране, всегда остававшейся в отличном расположении духа и всегда красивой. Было невероятно трудно не замечать ее женственности. И Эдеард подозревал, что это ей прекрасно известно. Ее поддразнивания в последнее время становились все более резкими.

Остальные члены отряда уже собрались в главном зале участка Дживона и заканчивали завтрак. В отличие от Эдеарда, почти никто из них не готовил пищу дома. Максен пришел в очках с очень темными стеклами, почти таких же, какие носил Дибал. Кансин, едва увидев его, рассмеялась.

— Что, мальчики, вы вчера снова развлекались в театрах?

Максен что-то буркнул и сердито посмотрел на нее поверх чашки с очень крепким черным кофе.

Эдеарду очень хотелось спросить, как ему понравилась Нанитта, танцовщица из театра. Наверное, они провели бурную ночь, раз наутро он явился выжатым как лимон. Но, какими бы они ни были друзьями, Кансин не терпела рассказов об их похождениях.

— Есть новости, — прошипел Бойд, оглядываясь, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает Из-за соседних столов.

— Выкладывай.

Эдеард пододвинул себе стул и сел. Таинственное выражение лица Бойда выглядело почти комическим.

— Моему брату Изойксу опять угрожают. К нему в лавку пришли вчера вечером, когда он уже закрывался, и потребовали двадцать фунтов, чтобы «отвести беду». Сегодня утром они явятся за деньгами.

Эдеарду это не понравилось. Три раза за последние несколько месяцев Бойд говорил им о членах банды, приходивших к его брату в их семейную пекарню. До сих пор реальных угроз не было, только предупреждения, чтобы он «вел себя разумно». Подготавливали почву. Но теперь было предъявлено требование.

— Это довольно глупо с их стороны, — медленно произнес Эдеард.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Динлей.

— Они наверняка знают, что брат Изойкса служит констеблем. Зачем им идти на риск? В Дживоне сотни магазинов, чьи хозяева не имеют таких связей.

— Это же бандиты, — возразил Динлей. — Жадные и глупые. На сей раз слишком жадные и слишком глупые.

— Придет какая-нибудь мелкая сошка, — заметила Кансин. — Хулиганы, недавно присоединившиеся к банде.

— Что же, мы не поможем? — запальчиво воскликнул Бойд.

— Поможем, — ответил Эдеард. — Об этом не может быть и речи. Мы будем на месте и произведем арест, тебе это прекрасно известно. Кансин хотела сказать, что это не решит проблемы.

Максен согнутым пальцем опустил очки и посмотрел поверх ободков.

— Надо же с чего-нибудь начать, — прохрипел он.

— Ты говоришь так, словно мы одни намерены бороться с бандами, — сказала Кансин.

— Кто-то должен это делать. Ни мэра, ни главного констебля это как будто не интересует.

— Ой, брось!

Он пожал плечами и вернул очки на место. Все посмотрели на Эдеарда.

— Пора идти, — сказал он. — И я надеюсь, что все надели жилеты из арм-шелка. Я не хочу объясняться с капитаном Ронарком по поводу потерь.

Пекарня семьи Бойда находилась в северном конце улицы Макоун, недалеко от Внешнего кольцевого канала. Узкая улочка извивалась между двумя рядами причудливых зданий, что затрудняло прямое наблюдение. Действие про-взглядов ограничивали крутые повороты. Пекарня занимала трехэтажное здание с башней в центре и слегка ребристой крышей. Высокие полукруглые мансардные окна выступали над межэтажным балконом, а на первый этаж с улицы вели несколько сглаженных ступеней. По обе стороны от широкой входной арки имелись два закругленных, выступающих наружу окна, где выставлялись ряды булок и кексов. В карнизе башни были прорублены три отверстия, откуда торчали уродливые металлические трубы; в уже ставшем влажном воздухе из них поднимались тонкие струйки дыма.

Эдеард тщательно расставил свое отделение. Бандиты наверняка предусмотрели пути отхода, поэтому Максен и Динлей зашли в магазин между пекарней и каналом. Кансин прикрывала другой конец Макоун-стрит, бродя между прилавками в небольшой галерее и пряча форму под плащом. Сам Эдеард расположился в гостиной на втором этаже дома напротив. Его владельцы, хозяева магазина одежды, были хорошими друзьями Изойкса. А Бойд на этот день вернулся домой и помогал в пекарне, надев по этому случаю белый фартук и зеленый берет. Эдеард долго сомневался, стоит ли использовать ген-орла. В конце концов он усадил его в глубокий водосточный желоб на башне пекарни, так что с земли его было почти не видно. Орел спугнул стайку руугулов, но кроме них его никто не заметил.

«Зато нам не далеко придется их конвоировать», — сказал Максен, как только все заняли свои места.

И действительно, через балконную дверь гостиной Эдеарду была видна одна из конических башен Дома Парламента.

Ожидание продлилось два часа. За это время они пять раз поднимали тревогу, но каждый раз убеждались в ошибке.

«Как много горожан выглядит подозрительно, — заметила Кансин, после того как двое подростков пробежали по улице, стащив третьими руками несколько апельсинов с прилавка бакалейщика. — А поступают еще хуже».

«Просто сегодня мы все на взводе, — откликнулся телепатическим посылом Максен. — Мы в каждом видим только зло».

«Это заголовок песни?» — поинтересовался Динлей.

Эдеард улыбнулся, услышав их подтрунивание. Быть командиром отделения оказалось совсем неплохо. Он сидел в удобном кресле, попивая чай, который время от времени приносила жена хозяина дома. Она же поставила перед ним тарелку с вкусным печеньем. Но как только юные хулиганы скрылись за углом, хорошее настроение мгновенно угасло. Внутри зашевелилось плохое предчувствие, от которого даже защипало кожу. Это ощущение уже было ему знакомо.

— Проклятье, — простонал он.

«Эдеард?» — окликнула его Кансин.

— Приготовьтесь.

«Что?» — спросил Максен.

— Они где-то здесь. Сейчас начнут.

«Где? — удивился Бойд. — Кто это?»

— Я не знаю, — сказал Эдеард. — Прошу вас, поверьте мне и будьте предельно осторожны. Я знаю, что это нам необходимо.

Он видел неуверенность в их мыслях, его друзья не привыкли к таким неопределенностям. А его тело реагировало так сильно, что Эдеард с трудом встал с кресла. Он подошел к балконному окну и почувствовал, как тяжело сконцентрировать внимание на улице.

— Думаю, я их вижу, — передал Бойд.

Два довольно молодых человека поднимались по ступенькам в пекарню, а третий ждал снаружи. Через глаза Бойда Эдеард и остальные члены отделения увидели, как двое ввалились в булочную. Стоявший за прилавком Изойкс выпрямился.

«Я же вам говорил, что у меня нет таких денег», — сказал он.

«Найдешь», — заявил первый из парней.

Вдруг его взгляд беспокойно метнулся к Бойду, стоявшему у другого конца прилавка.

Эдеард уже знал, что что-то неправильно. Зачем члену банды беспокоиться о каком-то помощнике продавца?

— Бойд, он знает, кто ты, — послал он телепатический посыл, направив его как можно точнее и надеясь, что на фоне неумолчной болтовни жителей Маккатрана бандиты его не перехватят.

«А?» — буркнул Бойд.

Бандит еще раз посмотрел на него, потом повернулся к Изойксу.

— Гони двадцатку, или мы подожжем твою лавку, — громко произнес он.

— Нет! — воскликнул Эдеард. Волосы у него на затылке уже встали дыбом. — Нет, нет, нет.

Неправильно!

«Эй, вы, — крикнул Бойд. — Он сдернул фартук и показал значок констебля, приколотый к жилету».

Оба бандита повернулись к нему.

«Я городской констебль и объявляю вас арестованными за угрозы с целью вымогательства».

«Как вам это нравится, ублюдки?» — злорадно закричал Изойкс.

— Всем приблизиться, — приказал Эдеард.

Сквозь узкую дверь он протиснулся на балкон. Стоящий снаружи бандит поднял голову. И улыбнулся.

— Ох, черт, — проворчал Эдеард.

«Это он», — мощным посылом оповестил своих сообщников бандит.

И пустился бежать.

Один из бандитов в булочной выхватил небольшой нож. Он бросил его в Бойда, но тот отпрянул, а третьей рукой попытался отвести оружие в сторону. Изойкс схватил с прилавка нож побольше и кинул его в уже убегающих бандитов. Нож вылетел на улицу, едва не попав в проходившую мимо женщину. Раздался ее пронзительный крик.

Эдеард, перегнувшись через перила, спрыгнул с балкона на улицу. Приземление вышло неудачным; подвернувшаяся лодыжка помешала ему устоять на ногах, и плечо врезалось в ступеньку магазина. От острой боли он вскрикнул и из глаз брызнули слезы.

Про-взгляд показал ему, как Бойд перепрыгнул через прилавок. Кансин уже бежала по улице Макоун, бросив плащ между прилавками. Максен и Динлей, выйдя из магазина, решительно двинулись навстречу преступникам. Они объединили свою защиту и шли прямо посередине улицы, блокируя путь. Навстречу им бежали все трое бандитов.

— Пропустите их, — приказал Эдеард.

На лице Максена вспыхнуло недоумение, граничащее с гневом.

«Что?»

Эдеард неуклюже поднялся и заковылял в их сторону.

— Оставьте их.

«Что за шутки?»

Трое налетчиков были уже в двадцати ярдах от Максена и Динлея.

— Это ловушка. Они знали, что мы здесь.

«Чепуха, — телепатировал ему Динлей. — Я вижу их насквозь, у них пара небольших ножей и больше ничего».

— Где-то поблизости их сообщники, они нас ждут. Пожалуйста, просто пропустите их, а ген-орел за ними проследит.

Максен задумался. И сделал шаг к краю улицы.

«Нет», — яростно прошипел Динлей.

Широко раскинув руки, он остался стоять на пути трех бандитов.

— Динлей, прекрати, — заорал Эдеард.

Он уже бежал, не обращая внимания на боль в лодыжке. Кансин быстро приближалась, упрямо сжав зубы. Бойд скатился по ступеням пекарни и бросился следом.

— Стойте, — громко заявил Динлей. Он вытянул вперед руку, словно мог одним этим движением остановить всех жителей города. — Вы арестованы.

— Вот черт, — едва слышно буркнул Максен и невольно придвинулся к Динлею.

Они встретили троих бегущих бандитов вдвоем. Замелькали кулаки, раздались удары ногами. Третьи руки толкались и царапались. Максен вместе с толкнувшим его бандитом упал на мостовую и сильно ударился затылком. Динлея отшвырнули в стену шляпной лавки, так что он с трудом сохранил равновесие. А потом упавший вместе с Максеном бандит поднялся и вместе со своими сообщниками пустился бежать. Динлей бросился в погоню.

— Вернись! — отчаянно крикнул Эдеард.

Он поравнялся с Максеном; тот уже поднимался на ноги, прижав ладонь к затылку. Между пальцев вытекла тонкая струйка крови.

— Что будем делать? — спросил Максен, морщась от боли.

Про-взгляд Эдеарда легко отыскал Динлея, уже приближавшегося к северному концу улицы. Бандиты были от него всего в десяти ярдах.

— Спасать его, — сердито проворчал он, злясь на Динлея.

И мысленным приказом поднял в небо ген-орла.

Кансин, раскрасневшаяся от бега, замедлила шаг рядом с Максеном и Эдеардом. Чуть позади нее уже подбегал Бойд.

— Пошли, — скомандовал Эдеард и снова бросился вперед.

Кансин раздраженно поморщилась и побежала следом.

— Ты в порядке? — на бегу крикнул Бойд Максену.

— Да.

Максен резко выдохнул и присоединился к погоне.

Орел сорвался с места и быстро обогнал Эдеарда и Кансин. Он поднялся над крышами и отыскал Динлея, продолжавшего погоню в съехавших набок очках. Трое бандитов уже приближались к тому месту, где улица упиралась в Бирмингемскую заводь и серебристо-голубой мост соединял Дживон с Золотым парком. В заводи, как и обычно, сновали многочисленные гондолы. У выхода из Внешнего канала берег был занят десятком причалов, и у каждого стояло по несколько гондол. Ген-орел начал снижаться над причалами, и Эдеард попытался угадать, какое из блестящих черных суденышек поджидает бандитов. Если это засада, они должны были хорошо подготовиться к бегству.

Внезапно он ощутил присутствие еще двух быстро приближающихся птиц. Ген-орел сделал разворот и показал атакующего его противника. Другой ген-орел, более крупный, с острыми шипами на лапах, нанес яростный удар. В воздухе закружились золотисто-зеленые перья. Шипы вонзились в правое плечо птицы, разорвали кожу и мышцы и задели вены. Большой орел сразу же развернулся и попытался сломать центральную кость вражеского крыла. Ген-орел Эдеарда вступил в бой и, согнувшись, вцепился зубами в заднее крыло противника. Обе птицы стали быстро падать. А затем последовал удар второго врага, его окованные железом когти вонзились в тело ген-орла Эдеарда, и послышался пронзительный крик. Эдеард отшатнулся, увидев перед собой страшные когти, и в следующее мгновение его мысленная связь с птицей оборвалась. Теперь он видел только несущуюся к воде темную массу и был уверен, что услышал плеск упавшего тела. Два чужих ген-орла развернулись над заводью и улетели.

— Что случилось? — крикнула ему Кансин.

— Милостивая Заступница, они действительно нас ждут. — Он переместил фокус восприятия к Динлею. — Стой! Динлей, ради Заступницы, я тебя умоляю, остановись.

Эдеард снова заставил работать свои уставшие ноги и устремился к концу улицы. Тридцать ярдов.

«Я их вижу», — донесся ликующий посыл Динлея.

Он направил изображение друзьям, и они увидели троих бандитов, собравшихся над одним из причалов. Все они издевательски усмехались. В мыслях Динлея впервые проскользнул оттенок беспокойства. Он остановился в десяти ярдах от них, на самом краю заводи. А бандиты и не думали двигаться с места, они ждали.

— Стоять на месте, — прохрипел Динлей, хватая воздух открытым ртом.

Он еще и пригрозил им пальцем, словно древний учитель озорным ученикам. Бандиты расхохотались.

Эдеард выскочил с улицы Макоун. Слева от него тянулся Внешний канал с серебристо-голубым мостом, ведущим в Золотой парк, а справа дома отступали, освобождая место для полукруглого бульвара, проходящего вдоль берега заводи. На причалах ген-мартышки под присмотром гондольеров и хозяев магазинов перетаскивали ящики с товарами. Между водой и бульваром широким полумесяцем стояла длинная вереница плакучих хасфолей, их высыхающие к концу лета полосатые желто-голубые листья уже начали громко шуршать. По бульвару прогуливались многочисленные пешеходы.

— Динлей, — закричал Эдеард, пытаясь догнать оторвавшегося товарища.

Динлей поправил очки и оглянулся.

В пятнадцати ярдах от него Из-за дерева вышел Арминель. Эдеард беспомощно смотрел, как его друг, осознав опасность, бросился бежать. Арминель вытащил пистолет.

— Нет! — заорал Эдеард врагу. — Тебе нужен я.

Динлей в ужасе открыл рот в немом крике.

Арминель выстрелил. Нажимая на спусковой крючок, он улыбался.

Защита Динлея была не настолько сильной, чтобы устоять против выстрела. Арминель прицелился точно. Пуля попала в бедро Динлея, как раз ниже жилета из арм-шелка. От взрыва боли в мозгу Динлея на бульваре вскрикнула добрая половина пешеходов. Затем вспыхнул огонь, зажженный проникающей пулей. Динлей, словно не веря своим глазам, посмотрел на вытекавшую из раны кровь и упал.

Эдеард в считанные секунды оказался рядом с ним и встал на колени возле поверженного друга. Глаза Динлея были широко распахнуты, он хватал ртом воздух и окровавленными пальцами зажимал рану.

— Прости, — простонал он.

На бульваре поднялся крик. Люди разбегались в поисках укрытия. Родители хватали детей, стараясь загородить их от вооруженного бандита.

Среди всей этой суматохи Эдеард отчетливо услышал щелчок пистолета и растянул свой щит, прикрывая Динлея. Пуля угодила ему в бок, от удара они оба сдвинулись, но щит выдержал. Эдеард обернулся и насмешливо ухмыльнулся огорошенному Арминелю.

— Что, не так-то это легко? — с издевкой крикнул он.

Арминель выстрелил снова. От удара в шею Эдеард застонал. Щит держался. «Пока». И тут выстрелил кто-то еще.

«Ублюдки. Я знал, что это засада».

Как ни странно, его защита все еще работала. Мало того, ему стало легче ее поддерживать. Сердце громко стучало в висках. Гнев сжег все другие ощущения, и сконцентрировать внимание на щите стало проще; он убедился в силе своей мысли и мог правильно ее направлять.

Он по-прежнему лежал, раскинув руки и прикрывая собой Динлея, когда прогремели еще два выстрела. Пули протащили их обоих по земле на несколько дюймов, но и только.

— Умри, гаденыш, — крикнул Арминель.

Эдеард почувствовал его третью руку, но против щита она оказалась слишком слабой. Он засмеялся. В щит толкнулась еще чья-то третья рука, потом еще одна. Все три бандита, которых он преследовал, объединили усилия. Эдеард вскрикнул: вместе с Динлеем он заскользил над землей.

— Эдеард! — донесся крик Кансин.

— Не подходите, — приказал он.

Бандиты напряглись для заключительного броска. Эдеард и Динлей приподнялись над краем заводи и на три ярда погрузились в воду. При падении Динлей выскользнул из рук Эдеарда. У самой поверхности он развернулся и забил ногами, стараясь снова достать друга. Вода затуманивала про-взгляд, и найти Динлея оказалось очень трудно. Он ощущал только его рассеянные ускользающие мысли. Намокшая одежда потянула вниз, и погружаться вслед за медленно опускавшимся Динлеем было легко.

«Эдеард».

Мысли Динлея заметно слабели.

В воде было сумрачно. Холодно. Он видел — или ощущал — только темную бесформенную массу. Ноги в тяжелых, словно свинец, ботинках еле двигались. В легких разгорался огонь, затрудняющий любое движение. Эдеард мог бы позвать на помощь город, но знал, что в воде это бесполезно. Она уже проникла в ноздри, едва не вызвав панику.

Его рука что-то зацепила. В сумрачном свете блеснули крошечные светлые пятна. Начищенные пуговицы на мундире Динлея! Эдеард отчаянно напряг пальцы и вцепился в ткань.

«Теперь осталось только выбраться наверх».

Он запрокинул голову и увидел серебристое зеркало поверхности. Она показалась невероятно далекой. А легкие как будто разрывались от боли. В глазах появились красные пятна, пульсировавшие в такт ударам сердца. Ботинки все сильнее тянули вниз.

«Заступница, помоги!»

Что-то толкнуло его в плечо. Про-взгляд уловил тонкую черную линию.

— Эдеард, — донесся до него объединенный посыл Кансин, Максена и Бойда. — Эдеард, хватайся за шест.

Они кричали откуда-то издалека.

Конец лодочного шеста опять стукнул его по плечу. Эдеард ухватился и в тот же момент стал подниматься. Больших усилий ему стоило не выпустить мундир Динлея. Вода стала светлеть.

Он выскочил на поверхность и жадно вдохнул воздух. Кто-то прыгнул в воду рядом с ним и перехватил Динлея. Оказывается, они были совсем рядом с причальным настилом. Чьи-то руки вцепились в одежду Эдеарда, и через мгновение он уже кашлял и отплевывался, лежа на досках.

Над ним проявилось лицо Кансин, выражающее крайнюю тревогу.

— Ох, Заступница. Эдеард, ты в порядке?

Он кивнул и снова зашелся кашлем, потом перекатился на бок. По спине захлопали руки друзей, и изо рта вылилась струя отвратительной жидкости.

Два гондольера помогли Максену вытащить на причал Динлея, все еще истекавшего кровью. Побледневший Бойд выбрался самостоятельно.

— Динлей, — слабым голосом позвал Эдеард.

— Мы послали вызов доктору, — заверила его Кансин. — Ложись.

Эдеард не послушался ее. Он увидел, что Максен начал делать Динлею искусственное дыхание. Уже в третий раз на его жизнь покушаются силы анархии и разрушения. Сначала засада в лесу по пути из Визама. Потом разгром Эшвилля. А теперь это. Хватит.

— Нет, — отрезал он.

Больше нельзя этого допустить. Люди не могут так жить.

— Эдеард, сиди спокойно, — строго приказала ему Кансин.

— Где он? Где Арминель?

— Прекрати.

Слегка покачиваясь, он поднялся на ноги и, глубоко дыша, огляделся по сторонам. На берегу заводи собралась целая толпа народа, и все смотрели на причал. Он повернулся лицом к Бирмингемской заводи. Большая часть гондол стояли на месте, их пассажиры и гребцы наблюдали за разворачивающейся драмой.

Одна гондола двигалась. Быстро.

Эдеард сморгнул с ресниц соленую влагу и простер вдаль про-взгляд.

Арминель стоял на средней скамье гондолы. Он с извиняющимся видом пожал плечами, а его мысли наполнились насмешливым сожалением. Как будто он проиграл футбольный матч. Всего-навсего. Ничего важного. Придет день, когда они сыграют снова, и результат может оказаться другим.

Ярость Эдеарда уходила, как вода, стекавшая с его промокшей одежды. Он ощутил странное спокойствие.

Один из гондольеров, взглянув Из-за плеча Максена, испуганно попятился.

— Эдеард, — робко окликнула его Кансин.

Он не знал, что такое возможно, он просто сделал это. Выбора не было. Как и в прошлый раз, гондола Арминеля шла слишком быстро. Им никогда не поймать его, никогда не добиться осуждения. Третья рука Эдеарда протянулась к воде и уплотнила ее.

— Я с этим покончу, — решительно заявил он. — В любом случае.

Эдеард шагнул на участок контролируемой им воды. Зрители, собравшиеся на берегу Бирмингемской заводи, изумленно ахнули. Эдеард угрожающе усмехнулся и сделал еще шаг. И еще. Он плавно перемещал третью руку, удерживая кромку отвердевшей воды прямо перед собой.

С лица Арминеля исчезла ухмылка. Два гондольера на корме прекратили отталкиваться шестами и с ужасом смотрели, как Эдеард идет прямо на них. В полной тишине он целенаправленно шагал к их лодке. Теперь в Бирмингемской заводи остановились все гондолы. Лодочники и пассажиры с восторженным трепетом наблюдали за проходившим мимо них Эдеардом.

— Шевелитесь! — в ярости закричал Арминель на гондольеров. — Вывозите нас отсюда.

Они не ответили. Двое бандитов, сидевших на скамье рядом с Арминелем, медленно подняли руки. Они даже отодвинулись от своего главаря.

Эдеарду оставалось пройти не больше десяти ярдов, когда Арминель поднял руку к поясу, где у него висел пистолет. Эдеард чувствовал его растерянность, его испуг. Зверь, загнанный в угол. Теперь ни у одного из них выбора не было.

Он прошел последние ярды до самой гондолы, открыл свой разум и отправил самый мощный телепатический посыл, на какой только был способен.

«ПУСТЬ ВСЕ ЗНАЮТ. ПУСТЬ О СОБЫТИЯХ ЭТОГО ДНЯ НЕ ОСТАНЕТСЯ СОМНЕНИЙ НИ У ОДНОГО СУДЬИ, НИ У ОДНОГО АДВОКАТА». И он открыл всем свое зрение.

Весь Маккатран, от мэра во Дворце-Саду до грузчиков в порту, увидел гондолу, четверых пригнувшихся и зажавших ладонями уши мужчин. Пятый человек с искаженным от бешенства лицом стоял, сжимая пальцами пистолет. Потом губы Эдеарда задвигались.

— Вот что, бандит, твое время в этом городе закончилось. Если ты считаешь иначе, целься хорошенько.

Арминель поднял оружие. Весь Маккатран вздрогнул, увидев дуло меньше чем в двух футах от глаз Эдеарда.

— Пошел к черту, — огрызнулся Арминель.

Он нажал на курок.

Потом рассказывали, что единый крик, выплеснувшийся за стены города, слышали на половине равнины Игуру. А когда все снова начали дышать и поняли, что еще живы, они увидели пулю. Она неподвижно зависла в шести дюймах от лица Эдеарда.

Губы его опять зашевелились и на этот раз сложились в слабую улыбку. Лицо Арминеля застыло.

Последнее, что ощутили горожане, это удар третьей руки Эдеарда в лицо Арминеля. Раздался хруст сломанного носа. Брызнула кровь. Бандит не удержался на ногах, качнулся от удара назад и с громким плеском шлепнулся в воду, тотчас сомкнувшуюся над ним.

— Ты арестован, — объявил Эдеард.

Под оглушительный гвалт, поднявшийся над Бирмингемской заводью, гондола прямиком направилась к причалу, где ждали Кансин, Бойд и Максен. Вместе с ними на настиле уместилось еще человек пятнадцать. По серебристо-голубому мосту из Золотого парка подбегали все новые стайки детей; они перевешивались через перила, кричали и махали руками. На берегу в ожидании выстроились не меньше сотни констеблей, и половина из них были родственниками Динлея. Люди продолжали прибывать с прилегающих улиц и толпились на бульваре, наблюдая за происходившим. Самые смелые подростки, желая рассмотреть все в подробностях, карабкались на верхушки хасфолей.

Эдеард медленно шел позади гондолы и молился Заступнице, чтобы его телекинетической силы хватило до самого причала, чтобы не опозориться и не свалиться в воду. В толпе на берегу заводи он видел Сетерсиса и Кавайна, стоявших во главе большой группы торговцев с рынка Силварум и энергично аплодировавших. Стайка девчонок из благородных семей приветствовала его озорным смехом и мельканием ярких нарядов. Эвала, Николар и остальные девушки из магазина одежды отчаянно махали руками, стараясь привлечь его внимание. Ему показалось, что даже Дибал и Бижули взволнованно улыбаются в толпе зрителей, но к тому моменту он уже слишком устал.

Нос гондолы коснулся настила. Констебли быстро закрепили ее у причала. Командовал ими сам капитан Ронарк. Чаэ и несколько старших констеблей из участка Дживона надели наручники на Арминеля и его сообщников. Остальные констебли расчистили путь по бульвару, и задержанные зашагали в участок.

Эдеард наконец вышел на деревянный настил. От усталости он дрожал всем телом и едва держался на ногах. Капитан Ронарк, вытянувшись по стойке «смирно», отдал ему честь. Кансин, к радости зрителей, обняла и крепко поцеловала его.

— Заступница, какой же ты идиот, — прошептала она ему на ухо. — Я так тобой горжусь.

Максен похлопал его по спине. Бойд обнял.

— Как Динлей? — спросил Эдеард.

— Им занимаются доктора, — закричал Максен, чтобы перекрыть громкий шум толпы. — С ним все будет в порядке. Пуля не задела никаких жизненно важных органов. Хотя в той области у него ничего важного и нет.

— Ты напугал нас до смерти, — воскликнул Бойд, смахивая слезы. — Ты сумасшедший, но все же герой.

— Эдеард, оглянись вокруг, — сказала ему Кансин. — Смотри и запоминай. Об этом дне ты будешь рассказывать своим правнукам.

— Помаши им рукой, недотепа, — скомандовал Максен.

Он взял руку Эдеарда, поднял и, помахивая из стороны в сторону, что-то крикнул.

Застенчивая улыбка Эдеарда прогнала страх, внушаемый его силой. Единая волна эмоций множества восхвалявших его людей граничила с физической силой. Максен развернул его лицом к бульвару, и Эдеард улыбнулся еще шире.

— Если бы выборы проходили сегодня, ты стал бы мэром, — заявил Бойд.

— Послушай их, — сказал Максен. — Они обожают тебя. Они хотят тебя. Тебя!

Он расхохотался во весь голос.

Эдеард задержал взгляд на серебристо-голубом мосту; дети так далеко перегибались через перила, что он был уверен, они вот-вот посыпятся в воду. А они что-то декламировали и одновременно выбрасывали в воздух сжатые кулаки.

— Что это? — спросил Эдеард. — Что они кричат?

— Они зовут тебя, — ответила Кансин.

Эдеард наконец разобрал слова и рассмеялся.

— Идущий-по-Воде! — кричала восторженная толпа. — Идущий-по-Воде. Идущий-по-Воде. Идущий-по-Воде.

Книга IV. ТЕМПОРАЛЬНАЯ БЕЗДНА

Много лет назад астрофизик Иниго стал видеть сны об удивительной судьбе Эдеарда, живущего внутри Бездны, самостоятельной микровселенной в самом сердце Галактики. Сны Иниго, транслируемые миллионам людей,положили начало новой религии Воплощенного Сна. Однако действия Второго Сновидца спровоцировали расширение Бездны, которое грозит гибелью человечеству и повергает Межзвездное Содружество в смятение. Между тем Иниго видит очередной сон, дающий ключ к разгадке истинной природы Бездны. А Джастине, капитану корабля «Серебряная птица», удается проникнуть внутрь Бездны, Небесные Властители которой способны спасти Вселенную… или уничтожить ее.

Глава 1

Как ни странно, но самым ярким воспоминанием о том дне, когда погибла станция «Центурион», для Джастины Бурнелли стали деревья — дубы. Вместе со всеми, кто находился в парковом куполе, она спешила к дверям аварийного бункера и по пути оглянулась назад. Покрытый густой изумрудной травой газон усеяли канапе — после сорвавшегося торжественного приема их втоптали в землю — и разбитые стаканы и тарелки, сброшенные со столов неустанно сотрясающими станцию гравитационными волнами. Защитные силовые поля превратили туманности, окружающие ядро Галактики, в расплывчатые пастельные мазки. Джастина почувствовала, как ее вес снова уменьшается. Служащие станции, бегущие по светящейся оранжевой дорожке, изумленно и испуганно закричали, стараясь сохранить равновесие. А затем под куполом раздался оглушительный треск. Одна из гигантских нижних ветвей двухсотлетнего дуба обломилась у самого ствола и рухнула на землю. Стаей перепуганных бабочек взлетели листья. Дерево содрогнулось и покрылось продольными трещинами. Очередная волна развернула его, нагнула и бросила на соседний дуб. Празднично украшенная платформа в его ветвях, где еще минуту назад играли музыканты, разлетелась на куски. Последним, что увидела Джастина, стала пара белок, скачущих по траве прочь от падающего дерева.

Малметаллические двери бункера сомкнулись за ее спиной, и Джастина словно очутилась в оазисе тишины. Собравшиеся здесь люди представляли собой странное зрелище: разодетые в парадные костюмы и вечерние платья, они тяжело дышали и тревожно переглядывались. Директор Трахтенберг, бросая по сторонам безумные взгляды, подошел к Джастине.

— Вы в порядке? — спросил он.

Побоявшись, что голос сорвется, она кивнула.

Станция содрогнулась от очередной гравитационной волны. Вес Джастины снова уменьшился. Ее юз-дубль подключился к станционной сети, и она получила изображение неба. Шары защитных комплексов райелей все еще двигались к своим новым позициям. Джастина убедилась, что гравитационные волны, вызываемые движением ЗК, не повредили «Серебряную птицу». Интел-центр сообщил, что удерживает корабль над пыльной лавовой равниной — той, что заменяла посадочную площадку для станции.

— Я только что посовещался с коллегами-чужаками, — объявил директор Трахтенберг. Он криво усмехнулся. — По крайней мере с теми, кто согласен с нами разговаривать. Мы все пришли к единому мнению, что гравитационные волны превышают защитные способности наших баз. Как ни прискорбно, но я вынужден объявить немедленную эвакуацию.

Раздалось несколько возгласов, полных разочарования.

— Недопустимо! — воскликнул Граффал Эац. — Мы собрались здесь как раз ради этого. Всемилостивый Оззи, такое событие насыщено ценнейшей информацией, беспрецедентный случай! Нельзя уползать, поджав хвост, из-за каких-то нелепых ограничений, разработанных где-то в Содружестве.

— Я разделяю твои сожаления, — спокойно ответил директор Трахтенберг. — Если ситуация изменится, мы обязательно вернемся. А сейчас я прошу всех разойтись по кораблям согласно штатному расписанию.

Джастина заметила, что большинство сотрудников вздохнули с облегчением, тогда как Эац и небольшое число самых упрямых исследователей не скрывали своего негодования. Когда Джастина открыла мозг местной Гея-сфере, то обнаружила столь же разнообразные эмоции. Впрочем, точку зрения Эаца разделяло меньшинство.

Трахтенберг, наклонившись к Джастине, спокойно спросил:

— Вы справитесь сама?

— О да, — заверила она его.

— Прекрасно. В таком случае советую вам выдвинуться вместе с остальными.

— Конечно.

Через канал связи с интел-центром она увидела, как аварийные бункеры поднялись на поверхность и титаново-черные шары повисли над пыльным лавовым плато. Через мгновение они поплыли к стоявшим неподалеку космическим кораблям.

Джастина, убедившись, что аварийная эвакуация проходит штатно, быстро успокоилась. Через интел-центр «Серебряной птицы» она открыла ненадежный канал связи с Содружеством, до которого было не меньше тридцати тысяч световых лет.

— Папа?

«А, с тобой все в порядке, — послышался в ответ голос Гора. — Слава богу».

Несмотря на минимальную ширину канала, она заметила, что отец улыбается. На губах Гора словно играло теплое солнце Карибского моря.

Это ощущение неожиданно вызывало у Джастины эмоциональный отклик. У нее перехватило горло, к глазам подступили слезы, а щеки жарко вспыхнули. «Черт бы побрал это глупое тело», — мысленно выругалась она, но тоже слегка улыбнулась, не обращая внимания на удивленные взгляды окружающих.

— Да, все в порядке.

«Отлично, тогда послушай вот что. Я наблюдал за связью Флота со станцией «Центурион». Твой новый приятель Трахтенберг только что говорил с Духовным Пастырем — доложил ему о начале фазы расширения. Он даже не позаботился в первую очередь предупредить о происходящем службу безопасности Флота».

Джастина с гордостью отметила, что удержалась от взгляда в сторону Трахтенберга. «Может, это старое глупое тело не такое уж и бесполезное», — подумала она.

— Вот как. Интересно.

«И это еще не все. Примерно пять часов назад Второй Сновидец отказался следовать за Небесным Властителем в Бездну. А потом началась фаза расширения. Не знаю, как ты, а здесь никто не допускает мысли о простом совпадении».

— То есть расширение вызвал Второй Сновидец?

«Ненамеренно. По крайней мере я на это надеюсь. Эффект причинно-следственной связи, как мне кажется. Небесные Властители преследуют единственную цель — помогать душам добраться до ядра Бездны, — и вдруг кто-то заявляет, что их услуги больше не требуются. В таких случаях одержимые испытывают сильнейшее беспокойство».

— Небесные Властители не одержимые.

«Ну, не стоит воспринимать это буквально. Я употребил аллегорию или метафору — что-то такое. Я имел в виду, что мы здесь только и ждем их руководства, и если не последуем за ними…»

— Они сами к нам придут, — прошептала Джастина.

«Вроде того».

— Но переход через барьер никому не под силу.

«Один корабль все-таки прорвался. Каким-то образом».

— Второй Сновидец сказал еще что-то?

«Ничего, даже не извинился. Мелкий чванливый подонок. Я-то считал себя высокомерным, но это!..»

— Тем не менее должен же он что-то сделать.

«Да, мы здесь тоже так считаем. Дело в том, что Воплощенный Сон подбирается к нему все ближе и ближе. Если они его заграбастают, не миновать осложнений — наша подруга Иланта об этом позаботится».

Джастина обратилась к информации станционной сети и недовольно отметила, что запас прочности оборудования из-за гравитационных волн оказался почти исчерпан.

— Хуже, пожалуй, уже не будет, отец.

«Проклятье, мне очень жаль, мой ангел. Ты сумеешь благополучно оттуда выбраться?»

— Ты и сам знаешь, что напрасно обо мне беспокоишься. Не отключайся, мы добрались до космических кораблей.

Наружная дверь шлюзовой камеры начала открываться; люди активировали личные защитные поля, а кое-кто для пущей безопасности вытаскивал из рундуков бункера герметичные костюмы. Джастина знала, что для защиты от любой угрозы на этой безымянной планете она может положиться на свои биононики. Вокруг нее уже усилилось личное силовое поле. Джастина сбросила туфли на каблуках и следом за остальными прошла сквозь тройной барьер повышенного давления. После спуска по десяти алюминиевым ступеням она оказалась на застывшей лаве — босиком и в совершенно неуместном маленьком черном платье для коктейлей. Ступни тотчас ощутили вибрацию, несмотря на усиленную защиту. Вокруг завихрились мелкие пыльные смерчи, поднимаемые аргоновым ветром.

Бункер остановился в ста метрах от приземистого здания, где находился главный шлюз станции. Два из пяти кораблей Флота висели в нескольких метрах от земли по обе стороны от него, их двигатели негромко гудели, компенсируя непредсказуемые скачки гравитации. Джастина обошла один из кораблей и в двух десятках метров от него увидела свою «Серебряную птицу». Простой пурпурный овоид, державшийся устойчивее собратьев, ее заметно порадовал. Она удовлетворенно усмехнулась и поспешила под основание корабля. Поверхность шлюза прогнулась внутрь, образовав темную воронку, и интел-центр уже начал уменьшать силу тяжести, чтобы втянуть Джастину, как вдруг ее внимание привлекло какое-то движение на горизонте. Перед ней предстало невероятное зрелище.

— Стоп, — приказала она.

Ее ноги замерли в десяти сантиметрах над лавой. После того как она активировала зрительные вставки, стало ясно, что это едущий верхом сильфен. Ярко-синий костюм гоминида, похожего на эльфа, сверкал в размытом мерцании звезд драгоценными камнями. Голову его украшала черная остроконечная шляпа с развевающейся наверху золотой лентой. Закрытая перчаткой рука сжимала светящееся копье, поднятое вверх, словно в приветственном салюте. Сам сильфен, подтверждая догадку Джастины, привстал на стременах и немного наклонился вперед. Это само по себе было очень странно, но куда больше Джастину поразил скакун сильфена. Загадочное существо отдаленно напоминало земного носорога, но ростом не уступало слону. Ветерок развевал его длинную пурпурно-красную шерсть, а четыре изогнутых рога по обеим сторонам удлиненной головы были опасно остры. Джастина, которой однажды довелось прокатиться на шарлемане, выведенном на Дальней древними барсумианцами, сразу поняла, что это настоящий боевой монстр. Его устрашающий вид вызвал в ее древнем теле тревожный всплеск гормонов.

Здесь никак не могло быть сильфенов. Никто никогда не предполагал, что их тропы ведут к этой удаленной и пустынной планете. Кроме того, сильфены дышали кислородом, и Джастина подозревала, что грозный скакун тоже. Для таких существ разреженная, насыщенная аргоном атмосфера была смертельно опасной. Впрочем, через мгновение она усмехнулась: а разве она сама не стоит под звездными вихрями Стены в одном бесстыдно коротком платье для коктейлей? И стоило ли ей в таком случае рассуждать о том, как здесь оказался сильфен или как он защищается от опасной окружающей среды?

— Но… почему он здесь? — прошептала Джастина.

«Сильфены живут ради знаний, — откликнулся Гор, не менее Джастины поглощенный созерцанием чужака. — Признай, что нигде не получишь более ценного опыта, чем когда ты наблюдаешь за концом обрушивающейся вокруг тебя Галактики».

Джастины и забыла, что оставила открытым канал связи.

— Боюсь, ему не удастся сохранить полученный опыт, — мрачно ответила она. — А что это за существо под ним?

«Кто знает? Я помню, Оззи рассказывал, что на холодной планете он встречал охотников-сильфенов, ездящих на странных существах».

— Странных, но не ужасных.

«Какая разница? Я полагаю, что ради такого события он выбрал самого выносливого скакуна. В конце концов, и у тебя тоже самый мощный корабль в этом секторе Галактики».

«Мощный корабль?» — Эта мысль нарушила ее оцепенение. Джастина склонила голову в официальном приветствии. Сильфен в ответ качнул копьем и снова опустился в миниатюрное седло.

«Серебряная птица» втянула женщину в небольшую, но роскошно устроенную каюту. Оказавшись внутри, Джастина со вздохом облегчения опустилась в выдвинутое кораблем глубокое мягкое кресло. Под защитой спроектированного Активной нейронной сетью судна она чувствовала себя в безопасности, насколько только это было возможно для человека. Корабельная система наблюдения показала ей, что последние сотрудники станции скрылись в шлюзах кораблей Флота. К первому сильфену присоединились двое его собратьев. Джастина признала правоту отца: они могли появиться здесь только ради какого-то знаменательного события. Их присутствие в ее глазах усиливало мрачное впечатление от разворачивающейся сцены.

— Стартуем, — приказала она интел-центру.

«Серебряная птица» взлетела со станции «Центурион» раньше других космических кораблей. Остальные суда, поднимаясь вслед за ней, образовали странную разношерстную стаю: обтекаемые корабли Флота Содружества шли вперемежку с громоздкими транспортами тикотов, сверкающие пурпурные сферы этоксов беззвучно плясали вокруг огромных танкеров, перевозящих сулинов. В других обстоятельствах Джастина бы с радостью прокатилась на борту элегантных, похожих на птиц порождений искусственной жизни, уносящих от опасности форлинов. Несмотря на поспешность эвакуации, никто не удержался от того, чтобы бросить взгляд на металлические кубы, где жили представители расы кандра. И никто особенно не удивился, когда эти массивные сооружения просто поднялись с поверхности планеты и легко взмыли над рушащимися зданиями наблюдательных миссий.

Джастина по-детски порадовалась тому, что ни один из кораблей не в состоянии развить такое же ускорение, как ее «Серебряная птица». Ультрадвигателю потребовалось всего несколько секунд, чтобы поднять корабль на высоту в пятьсот километров, где Джастина решила остановиться и понаблюдать за последними минутами станции «Центурион». Удар очередной гравитационной волны оказался настолько яростным, что бортовой генератор силы тяжести едва выдержал. Джастина отчетливо ощутила, как завибрировала ее каюта. Поверхность безымянной планеты вздыбилась, но древние геологические пласты еще упрямо сопротивлялись колоссальным гравитационным волнам, сотрясающим мантию. Прямо под кораблем Джастины башня этоксов начала раскачиваться из стороны в сторону все сильнее и сильнее, пока колебания не истощили систему безопасности и все строение с медлительной грацией не упало и не рассыпалось по застывшей лаве. Затем из танкеров сулинов вырвались и раскатились по плато огромные волны. Застывающие на лету брызги превращались в острые иглы и снова падали в темные волны. Но холод быстро победил, создав трехкилометровое в поперечнике ледяное озеро с неровной поверхностью. Из куполов людских построек, как и из сооружений форлинов, через трещины стали вырываться тонкие сероватые струйки воздуха, быстро уносимые слабыми порывами аргонового ветра.

В поразительно короткое время все постройки сровнялись с землей и стали неотличимыми от древних руин, отмечавших место, откуда представители сотен рас наблюдали за ужасающей и загадочной Бездной в центре Галактики. Джастина перевела взгляд на растревоженное небо над головой. Мощные ионные бури, словно в ответ на происходящее за звездной Стеной, обрели такую яркость, какой Джастина еще не наблюдала за тот короткий промежуток времени, что она провела на станции.

Датчики «Серебряной птицы» продолжали следить за полетом сферических ЗК райелей, превосходящих размерами газовые гиганты. Производимые ими гравитационные волны нарушили орбиты в основных кольцах астероидов. Два малых спутника, захваченные возвратными потоками, уже изменили углы наклона орбит. Все девять ЗК держали курс к небольшой оранжевой звезде, вокруг которой и вращалась так и не получившая названия планета. Спустя какое-то время сенсоры отметили, что фотосфера солнца начала тускнеть.

— Господи, помилуй! — воскликнула Джастина.

Похоже, что ЗК черпали энергию напрямую от звезды. Джастине стало интересно, как они сумели этого добиться. Производимый эффект взволновал ее не меньше, чем внезапная гибель станции, хотя сразу после поднятой тревоги Джастина решила было, что «Центурион» станет тем местом, где ее тело окончательно погибнет.

Директор Трахтенберг, словно разделяя ее мысли, активировал связь с кораблями людей.

«Прошу доложить о своем состоянии. Все ли в порядке?»

— У меня все хорошо, — передала она на «Далфорд», где вместе со старшим персоналом находился директор.

Убедившись, что сотрудники человеческого сектора станции благополучно эвакуированы, Трахтенберг связался с кораблями чужаков, покинувшими атмосферу. Все подтвердили, что эвакуация прошла успешно. Странные кубы кандр, как обычно, не отвечали ни на какие сигналы, но все сошлись во мнении, что и они в порядке.

«Мы немедленно возвращаемся в Содружество, — объявил Трахтенберг. — Судя по тому, что показывают приборы систем наблюдения, нам без труда удастся опередить рубеж. Расширение идет со скоростью около трех или четырех световых лет в час. Это дает нам значительное преимущество».

— А информация поступает до сих пор? — спросила Джастина.

«Некоторая ее часть. Мы получаем довольно разрозненные сведения, поскольку еще не понимаем многих процессов внутри Стены. Я полагаю, что большая часть зарегистрированных возмущений вызвана движением ЗК райелей, но, даже если и так, мы продолжим наблюдение до тех пор, пока работают наши сенсоры. Все, что мы получаем, немедленно передается в исследовательский центр Флота».

— Понятно.

Джастина смотрела, как остальные корабли поднимаются до ее высоты, и чувствовала непонятное раздражение. Наверняка можно было что-то предпринять, а не просто бежать. Это попахивало трусостью, страхом невежественных крестьян перед грозой, убежденных, что боги разгневаны и требуют жертв. «От такого рода чепухи мы избавились тысячу лет назад, — подумала Джастина. — Но при всей своей просвещенности остались на том же месте, что и раньше, стараемся укрыться от грозы в уютной сухой пещерке». Космические корабли уже миновали «Серебряную птицу» и начали расходиться, держа курс к родным звездам. Форлины первыми преодолели скорость света, скользнув в червоточины, закрывшиеся сразу же после их прохода.

Каюта «Серебряной птицы» снова завибрировала. Защитные комплексы райелей, находясь на расстоянии восьмидесяти миллионов миль, выстраивались вокруг тускнеющей звезды на низкой орбите. Дрожь корпуса усилила решимость Джастины. «Нет, надо что-то делать», — сказала она себе.

— Папа?

«Я здесь».

— Что говорят райели по поводу расширения?

«Ничего членораздельного. Не забывай, Высокий Ангел — это всего лишь спасательная шлюпка. Все их оборонительные системы сконцентрированы в твоей части Галактики. В любом случае не стоит их винить за сдержанность по отношению к людям. В данный момент половина разумных рас готова разорвать нас в клочья из-за паломничества. И их можно понять. Я и сам в ярости на людей».

— Я знаю. Поэтому я отправляюсь туда, — сказала она, удивляясь скорости своих мыслей.

«Куда ты отправляешься?»

— В Бездну. — Еще не договорив, она уже начала инструктировать интел-центр и прокладывать курс. Она мысленно поторопила машину: «Быстрее! Пока я не перетрусила».

«Ты не можешь так поступить, девочка».

«Серебряная птица» нырнула в гиперпространство и понеслась к звездной Стене со скоростью пятьдесят световых лет в час.

— Скажи ему, — обратилась она к отцу. — Скажи Второму Сновидцу. Убеди его попросить Небесного Властителя впустить меня. Когда я буду там, я смогу поговорить с Властителем напрямую, я попытаюсь объяснить ситуацию, рассказать об угрозе их рубежа для нас.

«Черт побери, немедленно возвращайся сюда!»

— Нет, отец. Это наш шанс добиться дипломатического решения проблемы. Райели миллион лет пытались воздействовать силой. У них ничего не получилось.

«Возвращайся. Ты не сможешь проникнуть внутрь. Эта штука несет гибель всей Галактике. Твой корабль…»

— Люди способны проникнуть туда, это нам уже известно. Нам как-то удается. И если Второй Сновидец мне поможет, я получу исключительный шанс.

«Это безумие».

— Я должна попытаться, папа. Кому-то надо совершить первый шаг. Попробуем человеческий метод. Мы стали частью Галактики, ее неотъемлемой частью. И теперь наша очередь попытать счастья. Это наше право. — Возбуждение отозвалось стуком в ушах. — Я понесу факел для всех нас. Если я не сумею… что ж, попробуем что-нибудь еще. Это тоже очень по-человечески.

«Джастина».

Даже за тридцать тысяч световых лет она ощутила его тоску. И на мгновение испытала ту же боль.

— Папа, если кто-то и способен добраться до Второго Сновидца, если кто-то и сможет его убедить, то только ты, тот самый Гор Бурнелли. Ему всего лишь надо сказать Небесному Властителю о том, что я здесь. Попроси его. Предложи любые сокровища. Все что угодно. Ты сумеешь. Пожалуйста, папа.

«Проклятье! Ну почему ты такая упрямая?»

— Я твоя дочь.

Среди звезд прозвучал его невеселый смех.

«Конечно, я его попрошу. Я предложу ему выбор. Если он не будет умолять Небесного Властителя, стоя на коленях, после фазы расширения ему грозит полное забвение».

— Нет, не смей угрожать людям, — немедленно возразила она.

«Ладно, ладно».

— Я постараюсь держать открытым канат связи через станцию «Центурион», пока это возможно. Специалисты Флота понимают толк в надежности коммуникационных систем, какое-то время они еще продержатся.

«Хорошо, а мне придется расхлебывать последствия твоего самоуправства».

— Спасибо, папа.

«Успехов тебе».

Было три часа утра, когда Крис Тернер вышел из служебной столовой дока в восточной части Колвин-сити и недовольно поморщился летящим в лицо каплям дождя. Он надеялся, что за время перерыва нехарактерный для этого сезона атмосферный фронт пройдет над городом. Но нет, в плотном одеяле туч не было видно ни одного разрыва. Полуорганическая куртка подняла вокруг его шеи высокий воротник, и Крис поспешил обратно в ремонтные мастерские.

Этой ночью в доках он не увидел никаких признаков движения. Да и все предыдущие ночи мало чем отличались от сегодняшней. Рабочих в темное время почти не было, обслуживающие рем-боты отключены. Именно потому он и согласился на эти смены — они не пользовались популярностью, зато неплохо оплачивались. Трансокеанские баржи стояли на якорях у причалов, а их экипажи либо спали, либо гуляли в городских клубах ночь напролет. Все склады оставались закрытыми.

Да и в городе из-за неожиданного дождя ночная жизнь почти замерла. Антиграв-капсулы и наземные машины давным-давно развезли по домам самых заядлых гуляк. Крису была видна громадная арка перекинутого через Кэрнс моста и расплывчатые пятна его фонарей, просвечивающих сквозь дождевую пелену. Обычно на мосту не затихало движение хотя бы отдельных такси и вагончиков метро. Но сегодня не было и их. Криса пробрала дрожь. В такой момент город казался всеми покинутым. Крис попытался избавиться от чувства одиночества и подключился к Гея-сфере, надеясь найти утешение в вечном водовороте чужих мыслей и эмоций. Привычный оживленный шум окружил его неразборчивым гомоном, где мелькали настойчивые мрачные мысли и интригующие ощущения, хотя от самых печальных он старался отгородиться.

Ему стало немного веселее от того, что вокруг были и другие живые и бодрствующие люди, и Крис зашагал энергичнее. До утра ему предстояло отремонтировать еще восемь роботов общего назначения. Интел-центр компании и по ночам был подключен к инженерным службам мастерских, но несмотря на это придется поторопиться, чтобы закончить работу вовремя. Он снова задумался, стоит ли таких усилий даже повышенная плата за ночные смены. С друзьями он теперь мог встречаться только по выходным, но и тогда, при сбитом режиме сна, редко разделял общее веселье.

Он шагал мимо длинного ряда посадочных площадок, расплескивая ботинками образовавшиеся на бетоне лужи. Взбаламученная вода отражала мягкий зеленоватый свет фонарей, висевших на высоких столбах. Тяжелые капли стучали по темным корпусам космических кораблей.

Прямо по курсу в десятке метров над гладким бетоном вдруг зажглась маленькая голубовато-фиолетовая звезда. У Криса от изумления открылся рот. Невозможно работать с космическими кораблями, хотя бы и на таком незначительном участке, и не узнать спектр излучения Черенкова.

— Невозможно, — едва слышно пробормотал Крис.

Звезда исчезла, а на том месте, где она была, воздух начал вибрировать. И внезапно Крис понял, что смотрит в идеальный черный круг, касающийся краем бетонной площадки. Чернота тоже задержалась недолго; круг посветлел до голубовато-серого цвета, а потом стал уменьшаться с головокружительной быстротой. Повинуясь инстинкту, Крис взмахнул руками — он был уверен, что падает вперед. А когда убедился, что прочно стоит на ногах, перед ним уже протянулся бесконечно длинный тоннель. Его слабо светящаяся внутренность быстро наполнилась ослепительным светом солнца — но не солнца Виотии. Это была уже другая звезда.

На одно мгновение свет заслонила большая капсула, вылетевшая из отверстия. Крис метнулся в сторону. Он заметил, что червоточина опустилась на четверть круга ниже уровня земли, так что образовалась широкая дорога для длинной шеренги одетых в броню фигур, выходящих из иного мира. Над ними одна за другой вылетали капсулы. Тяжелые ботинки ритмично стучали по мокрому бетону, и мерный топот разносился гулким эхом между высокими стенами доков. Этот звук почему-то показался Крису зловещим. На Виотию переправилось уже больше сотни солдат. Солдат? А как еще можно было их назвать?

Наконец до него дошла чудовищная невероятность происходящего. Его юз-дубль начал посылать срочные вызовы родным, друзьям, коллегам по работе, руководству компании, полиции, мэру, правительству… Мозг Криса излучал в Гея-сферу мощный вопль, привлекший внимание ближайших пользователей. А когда он открыл им зрительные ощущения, люди заинтересовались ситуацией всерьез.

— Эй, там! — прогремел усиленный голос из первого ряда марширующих фигур. В воздухе уже кружили три десятка капсул, направляющихся к центру города, но они все продолжали прибывать. С того места, где стоял Крис, червоточина представляла собой узкое окошко, позади которого виднелось бескрайнее поле. Теплые солнечные лучи ласково светили на бесконечные ряды людей в броне — тысячи, нет, десятки тысяч ожидали своей очереди. И только зависшая сверху армада антиграв-капсул отбрасывала на них обширную тень.

Крис Тернер развернулся и пустился бежать.

— Стоять, — приказал ему резкий голос. — Мы законная полиция Виотии, получившая полномочия от вашего премьер-министра. Остановись, или будешь отвечать по всей строгости закона.

Крис продолжал бежать. Такого не может быть. Ведь это Содружество. Спокойное и безопасное. Люди с оружием не завоевывают другие планеты, даже в такие беспокойные времена, как сейчас. Невероятно!

— Последнее предупреждение. Стой.

На его отчаянные вызовы начали откликаться члены семьи. Те, с кем он делился своими чувствами в Гея-сфере, отвечали таким же смятением, как и он сам. А потом ударил подавляющий импульс, и Крис потерял сознание, еще падая на мокрый бетон.

Гроза разразилась, когда «Возмездию Элвина» до Виотии оставался всего час пути. Юз-дубли примерно в одно и то же время предоставили новости, взорвавшие унисферу, и все, кто был на борту, притихли. В полном молчании они просматривали репортажи о высадке через червоточину в доках Колвин-сити отрядов военизированной полиции и сопровождавших их капсул. После тщательно выверенной паузы кабинет Духовного Пастыря на Эллезелине опубликовал приглашение Виотии присоединиться к зоне Свободного Рынка. Тотчас последовало согласие, высказанное премьер-министром Виотии от имени всей планеты. Ровно через минуту открылись червоточины.

Вызов Паулы по каналу секретной связи, последовавший через пару минут, не слишком удивил Оскара Монро.

«Мы догадывались об их планах по присоединению, — сказала Паула. — Решающим фактором стал Второй Сновидец».

— Логично, — согласился Оскар. — Все до смерти испуганы начавшейся фазой поглощения. Если нам удастся заполучить Второго Сновидца, я лично постараюсь вбить в его голову немного ума.

«Я думаю, начавшееся поглощение застигло Воплощенный Сон врасплох, так и всех остальных. Последний сон просто помог им определить местонахождение Второго Сновидца. Вот они и приступили к активным действиям».

Оскар снова просмотрел несколько изображений, которые прислали репортеры, собравшиеся вокруг доков.

— И мы с уверенностью можем предположить, что он находится в Колвин-сити.

«Да, но они не знают точно, где он. В противном случае их тайные агенты провели бы операцию и захватили бы его. А то, что мы наблюдаем, свидетельствует об отчаянии Этана. Наши источники на поверхности докладывают, что заблокирован въезд в город и выезд за его пределы, причем как по земле, так и по воздуху».

— Затягивают петлю.

«Точно».

— Но это не облегчает нашу задачу. Нам еще предстоит проникнуть внутрь.

«Не усложняй. Советую приземляться прямо в доках».

— Ты шутишь?

«Ничуть. Дай команду интел-центру активировать маскировку. Я не думаю, что у Воплощенного Сна на Виотии найдутся средства, чтобы обнаружить твой корабль, да еще дождливой ночью».

— Вот дерьмо. Ну ладно.

Сеанс связи закончился, и Оскар повернулся к своим спутникам, чтобы объяснить ситуацию.

— Я могу запустить кое-какие помехи, чтобы прикрыть наше появление, — сказал Лиатрис Макпейерл. — Их сеть уже вышла за пределы доков. Я слежу за ее расширением в унисфере, но могу взломать и узлы сопряжения. Это обеспечит мне доступ к их сенсорам и командным цепям.

— Приземлиться в доках было бы неплохо, — согласился Томансио. — Так мы окажемся в самом центре их операции. Даже если у них очень плотная сеть и очень мощные интел-центры, на начальной стадии все равно будет полная неразбериха. Это даст нам блестящую возможность проскользнуть незаметно.

— Прекрасно, — ответил Оскар. — Я полагаюсь на вас. Только скажите, какой требуется маршрут для захода на посадку.

Спустя сорок минут корабль «Возмездие Элвина» вышел в реальное пространство в тысяче километров над Колвин-сити. При полной маскировке он был незаметен для большинства сенсоров, даже тех, что применялись на боевых кораблях. Огромный невидимый убийца. Детекторы гражданских служб Виотии вряд ли сумели бы обнаружить космический корабль даже на геоцентрической орбите, разве что если б он подавал сигналы. А переправившиеся с Эллезелина отряды не позаботились о развертывании сети обнаружения за пределами атмосферы. Они были заняты слежкой за движением капсул в городе и перехватом любых транспортных средств, выходящих за границу Колвин-сити. На новые суда никто не обращал внимания. Торговые корабли, появившиеся на орбите уже после аннексии, наблюдали за развитием событий и ожидали инструкций от своих хозяев.

По рекомендации Томансио Оскар начал спуск над устьем реки в двух милях от города. Шел дождь, и вздувшаяся река скрывалась за низкими клубящимися тучами. Оптическое искажение, окутывающее корпус, сделало корабль похожим на плотный сгусток мороси, поблескивающий в редких лучах звезд. Электронные сенсоры просто не смогли бы удержать фокус, а датчики массы не увидели бы в занимаемом кораблем пространстве ничего, что было бы тяжелее воздуха. Даже Высшим, вздумай они сканировать пространство, пришлось бы напрячь все свои силы, чтобы хоть что-то заметить — и то лишь при дневном свете и в ясную погоду, а никак не в эту ненастную ночь.

Оскар снизился до трех метров над поверхностью мутной воды и направил корабль вверх по течению, пользуясь при этом только пассивными сенсорами. На высоте пролетели несколько больших капсул с Эллезелина, преследуя бегущих горожан. Хотя корабль Оскара оставался незамеченным, тот каждый раз непроизвольно задерживал дыхание и глупо пялился в потолок каюты. Он вспомнил виденный в первой жизни фильм — уже тогда считавшийся древним — о безмолвном бегстве на субмарине. Обстоятельства показались Оскару схожими, так что несколько раз он хотел спустить корабль под воду. Томансио возражал, говоря, что шум и смещение массы воды при погружении выдадут их намного скорее.

Корабль дрейфовал мимо пустынных причалов, словно призрак в тумане. Лиатрис уже успел внедриться в коммуникационную сеть захватчиков и доложил, что периметр доков охраняется несколькими отрядами военизированной полиции и десятком боевых капсул. Со стороны реки доки оставались открытыми.

Бекия Маккратц проникла в коммерческую сеть управления доками и, осторожно манипулируя узлами согласования, открыла командные каналы, не потревожив службу наблюдения. Еще до приземления она получила полный контроль над огромным торговым складом, принадлежащим импортирующей компании «Буутель и Лейчестер». Как только мимо проплыл пустой ремонтный отсек, Бекия открыла одну из плайпластиковых створок, и космический корабль, роняя дождевые капли на ферментированный бетон, скользнул в пустой и темный ангар. Дверь бесшумно закрылась, из основания корпуса «Возмездия Элвина» выдвинулись пять цилиндрических опор, и корабль остановился рядом с высоким штабелем желто-зеленых ящиков, в которых хранились детали экскаваторов для гражданского строительства, привезенные из другого мира.

— На планете и в безопасном месте, — со вздохом облегчения объявил Оскар.

— Мы-то в безопасном, — весело отозвался Томансио, — но об остальных я бы такого не сказал.

Корабль «Искупление Меллани» вышел из гиперпространства в четырех тысячах километрах над Шолапуром, и Троблум посмотрел на континент, медленно поворачивающийся навстречу рассвету. В ярких лучах нового дня виднелся муссон, зарождающийся недалеко от субтропического побережья, занятого городом-государством Икео. Каприз погоды заинтересовал Троблума. Муссоны на Шолапуре бывают довольно редко, но те, что развиваются, представляют немалую опасность. Этот достигнет побережья уже через пару часов.

В кресле напротив Троблума объемная проекция Катрионы Салиб откинулась назад и медленным движением отвела с лица прядь черных вьющихся волос — этот жест всегда казался Троблуму очень сексуальным.

— Шторм может сыграть нам на руку, — послышался ее хрипловатый голос.

Проекция Триши Марины Халгарт проплыла через небольшую каюту и остановилась рядом с Катрионой. На Трише были узкие черные кожаные брюки и простой белый топ, открывавший значительную часть великолепного стройного торса. Она устроилась на мягкой кушетке, и на ее щеках затрепетали зелеными крыльями бабочки ОС-татуировки. Девушки уютно обнялись, Триша скрестила босые ножки.

— Ты так думаешь? — спросила она Катриону.

— Шторму потребуется не один час, чтобы пересечь Икео. Он собьет все датчики, какими бы точными они ни были. Над большинством поместий поднимутся силовые поля, и сканирование нижних уровней атмосферы окажется затруднено. Мы воспользуемся этим, правда, милый Троблум?

— Возможно, — признал он.

Троблум с удовольствием выслушал бы мнение Изабеллы Халгарт по этому поводу, но ее персональная интел-программа была утеряна во время бегства со станции Ускорителей. Оставив голограмму, он создал видимость, будто корабль все еще стоит в отсеке. Точка зрения Изабеллы всегда оказывалась самой неординарной и была незаменима для прогнозирования предстоящих событий.

— Не стоит и пытаться маневрировать во время шторма, — сказала Триша. — Даже с такой мощной антиграв-установкой, как на твоем корабле, трудно будет точно выдержать курс при ураганном ветре. Лучше приберечь это преимущество на случай поспешного бегства, если в нем возникнет необходимость.

Троблум еще раз просмотрел изображения с наружных сенсоров. Шторм набирал силу. Даже с этой высоты в темной массе туч были видны яркие вспышки молний. По команде интел-центр корабля наложил на картинку схему охранной системы, защищающей Икео от непрошеных гостей. Корабль имел шанс проскользнуть незамеченным, но только после напряженной электронной борьбы. Триша верно заметила: в такую бурю тяжело будет выдержать точный курс. Троблум провел пассивное сканирование,

но ни садящихся, ни улетающих судов не обнаружил — только горстка спутников крутилась на геосинхронной орбите.

— Активировать полную маскировку и приступить к снижению, — скомандовал он интел-центру, а потом, развернув карту города, указал место приземления — небольшую лощину в пяти километрах от дома Коротышки Флорака, почти у самой границы его владений.

Пока корабль опускался сквозь тучи, Троблум взмок от страха. Но скоро облачность осталась позади, и в двух километрах под кораблем показалась твердая поверхность. В скудном предутреннем свете корпус быстро снижающегося «Искупления Меллани» почти сливался с серым небом. Троблум выбрал площадку рядом с высокими, похожими на пальмы деревьями, уже раскачивавшимися под первыми порывами ветра.

Прежде чем отправиться к Коротышке Флораку, Троблум надел под плащ-костюм комплект из армированной материи. Затем он проверил биононики, отвечающие за интегральное защитное поле. В совокупности эти средства способны были противостоять многим угрозам, но надеяться на то, что они защитят его от превосходно оснащенного агента Прогрессоров, Троблум не мог. Он задумался, не взять ли с собой оружие. В рундуке имелись два гель-ружья, но оба сначала надо было зарядить. Кроме того, Троблум не обладал никаким боевым опытом. При необходимости его биононики могли запустить импульсные помехи, да и Коротышке вряд ли понравится, если он заявится к нему в дом с опасными игрушками. Троблум и так прилетел без предупреждения, да еще собирался просить об одолжении. Так что он оставил ружья в рундуке и вышел в тамбур-шлюз.

Из грузового отсека вылетел и замер в паре сантиметров над голубоватой травой одноместный антиграв-скутер. Троблум с подозрением посмотрел на миниатюрный транспорт. Он не пользовался им уже несколько десятков лет. Машинка показалась ему слишком хрупкой, к тому же она угрожающе просела под его тяжестью, когда он попытался взгромоздиться на седло. Только с третьей попытки он все-таки сумел сесть верхом и грустно поморщился, ощутив боль, — наверняка потянул мышцу бедра. Биононики мгновенно приступили к ремонту и замещению поврежденных клеток мышечной ткани. В передней части скутера поднялся и развернулся прозрачный плайпластиковый колпак, защищающий водителя от встречного ветра. Обычно он представлял собой вытянутую обтекаемую полусферу, но в случае с Троблумом это была очень широкая сфера. Он направил миниатюрную машину к основной вилле Коротышки, придерживаясь скромной скорости в пятьдесят километров в час на высоте не больше трех метров.

Во время поездки его юз-дубль проверил все космопорты, передающие информацию в довольно скудную планетарную киберсферу. Среди прилетевших на Шолапур космических кораблей не оказалось ни одного, зарегистрированного на Земле. Список был далеко не полным, и Троблум понимал, что Паула Мио не стала бы привлекать внимание к своему визиту

земной регистрацией. Отсутствовали в списке и корабли, которые, на взгляд Троблума, могли бы принадлежать агентам Ускорителей. Если за ним и велась погоня, то она была скрытой.

Скутер подошел к ряду тонких серебристых столбов, обозначающих границу поместья Коротышки. Троблум сбросил скорость и отметил, что на него направлено сразу несколько датчиков. Он набрал код вызова Коротышки. Ответ торговца пришел только после удручающе долгой паузы.

«Троблум, приятель, ты ли это?»

— Конечно, я. Не мог бы ты меня впустить?

«Я и не знал, что ты на Шолапуре. В космопорте Икео ты не приземлялся».

— Я же говорил, что для этого дела требуется особая осторожность.

«Да-да, конечно».

Троблум с тревогой покосился на серебристые столбики. Он чувствовал себя здесь бесконечно одиноким и уязвимым.

— Ты собираешься меня впустить?

«Конечно. Да. Обязательно. Вот, я отключил для тебя систему охраны. Входи».

На верхушках двух столбиков прямо перед Троблумом загорелись зеленые огоньки. Он направил скутер между ними и, проезжая линию границы, затаил дыхание. Ничего страшного не произошло, и он вздохнул свободнее.

Позади белой виллы над свинцово-серым морем уже опустилась стена ливня. Троблум остановил скутер у высоких стеклянных дверей и окинул взглядом пологий склон и маленькую уютную бухту. Глиссера Коротышки, обычно стоявшего у причала, нигде не было видно.

Коротышка, открыв дверь, неуверенно усмехнулся.

— Эй, толстяк, как поживаешь?

— Все так же, — ответил Троблум.

Он окинул взглядом Коротышку, но заглянуть ему за спину не смог — тот встал вплотную к косяку, загородив собой проем. Торговец редкостями, как обычно, был одет роскошно и безвкусно: в тесные золотистые спортивные шорты и рубашку с черно-оранжевым цветочным орнаментом, расстегнутую до пояса. Однако лицо его осунулось, как после грандиозного запоя, под глазами явственно проступили темные круги, а щеки заросли щетиной по меньшей мере двухдневной давности. В довершение ко всему его как будто лихорадило, и на покрасневшей коже выступила испарина.

— Я приехал за своей коллекцией.

— Ага, — протянул Коротышка, почесывая затылок. — Да-да. Конечно. Все верно.

За его спиной кто-то босиком прошлепал по выложенному плитками полу.

Троблуму пришлось прибегнуть к программе поведения в обществе.

— Могу я забрать ее прямо сейчас? — прочитал он подсказку, появившуюся в экзо-зрении.

— О'кей, — неохотно согласился Коротышка.

Он распахнул дверь.

Обширное пространство в центре дома осталось таким же, каким Троблум его помнил. Около бассейна журчали струи небольшого водопада, сбегавшего по валунам. Зеленые и желтые растения высотой в два человеческих роста шелестели листвой под первыми порывами ветра, проникавшими под высокую крышу. В воде никто не плавал. Три атлетически сложенные подружки-телохранители Коротышки оставались в патио: одна загорала в шезлонге, остальные неподвижно стояли у длинной барной стойки. Осторожное сканирование показало, что их боевые системы не активированы.

Послышался раскат грома. Три женщины одновременно посмотрели наверх.

— Ты не собираешься включить силовое поле? — спросил Троблум у Коротышки, тяжелоопускаясь в шезлонг. Дерево и ткань жалобно застонали под его тяжестью. Он выбрал себе место рядом с девушкой в изумрудно-зеленом бикини. Она так крепко вцепилась в края своего шезлонга, словно боролась с инверсной гравитацией. — Шторм, похоже, разыгрался не на шутку.

— Силовое поле, — повторил Коротышка. — Ага. Отличная идея, старик. Гм, да, конечно, мы так и сделаем.

— Моя коллекция благополучно дошла до тебя?

Коротышка кивнул и присел на край шезлонга рядом с девушкой в зеленом бикини.

— Да, — протянул он. — Все здесь. Мы перевезли вещи с грузового корабля, как и договаривались. Знаешь, капитан очень заинтересовался грузом. Пришлось немного приплатить ему наличными. Я все спустил вниз. Старик, я и не думал, что получу столько хлама.

— Я собирал коллекцию много лет. И это не хлам. — Троблум поднял голову и посмотрел на купол силового поля, накрывший виллу. Завывания ветра уже не было слышно. — Я хочу сегодня же погрузить все на мой корабль.

— А где он стоит, старик?

— Неподалеку, — уклончиво ответил Троблум. Он не собирался ничего раскрывать, пока не расплатится с Коротышкой и не подготовит коллекцию к отправке. — У тебя найдется грузовая капсула?

— Конечно, конечно.

— И у меня есть к тебе еще одна просьба, если ты не возражаешь. Я, конечно, заплачу за дополнительные хлопоты.

Коротышка выдохнул воздух, как будто у него что-то застряло в горле.

— О чем ты говоришь, старик?

— Я должен кое с кем увидеться, так, чтобы о встрече никто больше не знал. И в другое время ты бы не захотел приглашать этого человека в свой дом. Тебе придется согласовать визит с защитной системой города.

— Кто это?

— Можешь считать ее офицером полиции.

— Полиции? — Коротышка криво усмехнулся. — Эге, старик. Ладно, какого черта, все равно мы все погибнем на рубеже Бездны, верно?

— Есть такая вероятность, — согласился Троблум.

Он и сам еще не определился, как относиться к известию о начавшейся фазе расширения. Если ее действительно невозможно остановить, нет смысла и пытаться скрыться в какой-нибудь колонии. Придется бежать в другую галактику, как, по слухам, и поступил Найджел Шелдон. Это будет тяжелым испытанием для «Искупления Меллани». К счастью, прихваченное со станции Ускорителей оборудование могло бы сделать такой полет реальным, если только удастся собрать все компоненты в одно целое и заставить их работать.

— Ну как, могу я приглашать ее на встречу?

Коротышка как-то странно рассмеялся, прищурив глаза.

— Конечно.

— Спасибо.

Троблум воспользовался секретным каналом связи со своим кораблем и вызвал отдел безопасности правления АНС.

«Да, Троблум», — ответило правление АНС.

— Соедините меня пожалуйста с Паулой Мио.

«Как пожелаете».

Паула Мио ответила.

«Ты готов встретиться?»

— Я же просил не маскировать корабль.

«Я и не маскировала».

— И где же ты?

«Неподалеку от Шолапура».

— Хорошо. Я нахожусь в Икео, на вилле Флорака. Он согласился помочь, чтобы планетарная система безопасности пропустила твой корабль. Сколько тебе потребуется времени, чтобы добраться сюда?

«Приблизительно пара часов».

— Отлично, я буду ждать. — Троблум отключил связь и посмотрел на Коротышку. Тот неподвижно сидел на своем месте. — Она появится здесь через два часа.

Его педантичный ум тотчас отметил, что Паула сказала не совсем так. Она никогда не лгала, но в данном случае ее фраза прозвучала слишком неопределенно.

— Хорошо, — сказал Коротышка.

— Я могу посмотреть коллекцию?

— Безусловно, старик. Она внизу.

Коротышка повел Троблума вглубь виллы. Его подружки-телохранители остались у бассейна, хотя их глаза следили за Троблумом, словно сенсоры прицелов.

За одной из дверей просторного холла открылась бетонная лесенка. Коротышка остановился наверху и дождался, пока не включатся осветительные полоски полифото. Казалось, ему очень не хочется спускаться.

— Здесь внизу? — спросил Троблум.

— Ага, — прошептал Коротышка.

Троблум заметил, что он опять вспотел. «Интересно, — подумал Троблум, — какие излишества он позволил себе прошлой ночью, если его тело до сих пор не может справиться с последствиями?»

Коротышка начат спускаться по ступеням. Троблум следоват за ним, ему не терпелось убедиться, что коллекция, посвященная войне против Звездного Странника, не пострадала. Каждый экспонат был помещен в специальный контейнер со стабилизирующим полем, но, чтобы доставить вещи к Коротышке, Троблуму пришлось воспользоваться услугами чартерной перевозки, и пронаблюдать за погрузкой лично он не сумел. Иначе он рисковал привлечь внимание Мария. Так что при перевозке могло произойти все что угодно.

Лестница закончилась, далее тянулся широкий проход, вырубленный в сплошной скале, а от него расходились в стороны более узкие тоннели. Все они были закрыты малметаллическими дверями. Подземное хранилище Коротышки оказалось намного больше, чем сама вилла.

Троблум чуть было не спросил, что же тот хранит здесь, но программа поведения в обществе подсказала, что хозяина виллы такое любопытство огорчит.

Коротышка свернул в один из боковых коридоров и открыл малметаллическую дверь. В просторном круглом зале вспыхнул свет. Троблум вошел внутрь и увидел ряды невысоких столов. Коллекция дождалась хозяина. Каждый бесценный контейнер мерцал защитным полем. Троблум признал, что погрузить все это на «Искупление Меллани» будет нелегко. От самых громоздких экспонатов придется отказаться. Юз-дубль быстро провел инвентаризацию по электронным ярлыкам. Некоторые вещи при погрузке бросали не так осторожно, как хотелось бы Троблуму, но контейнеры превосходно выполнили свою задачу, и их содержимое осталось невредимым. Он с улыбкой провел рукой по футляру, где хранился портативный модуль в роскошном корпусе: эта дорогая вещица принадлежала самой Меллани Рескорай — она была подарена ей любовником, Мортоном, накануне суда. Сквозь мерцание защитного поля Троблум мог видеть даже сам предмет.

— Спасибо тебе, — сказал он Коротышке. — Я знаю, ты не обязан был это делать.

Он поднял взгляд на лицо хозяина виллы и увидел гримасу, которую программа эмоционального контекста интерпретировала как смесь гнева и презрения.

Сетевые узлы виллы, поддерживающие связь с «Искуплением Меллани», внезапно отключились.

— Вот теперь я чувствую себя совсем как дома, — раздался голос Кэт.

Тело Троблума содрогнулось от шока, словно от боли. Его колени подогнулись, и, чтобы не упасть, он был вынужден ухватиться руками за край стола. Женщина вышла из-за огромного контейнера, где хранился носовой обтекатель аэробота, приписанного к планете Уэссекс. Стройное тело Кэт обтягивал простой белый костюм, испускавший слабое сияние, словно она была какой-то древней святой. Поверх костюма обвивались черные ленты; они плавно двигались, а еще десяток таких же полос образовывал вокруг головы нечто вроде шлема. Троблум понимал, что она защищена какой-то особой броней. Даже сейчас, когда он был готов разрыдаться от страха, он не мог не отметить, как великолепно выглядит эта женщина.

— Троблум, дорогуша, — оживленно воскликнула она, словно только что его увидела. — Как приятно снова тебя встретить. А ты забавный малый, какую блестящую игру для нас придумал. Ну, по крайней мере мне понравилось.

— Игру? — едва слышно повторил он.

Интегральное силовое поле Троблума мгновенно активировалось, но он понимал, что против Кэт этого недостаточно.

Она сделала несколько шагов ему навстречу. Троблум почти в панике отскочил назад. И опять не смог удержаться от восхищения ее кошачьей грацией.

— Ну да, милый, — сказала Кэт. — Как же ты ничего не понял? Марий был прав, не так ли? Ты совершенно не разбираешься в человеческих эмоциях. Ты пришел сюда, абсолютно не обращая внимания ни на этого старика Коротышку, ни на его убогий отряд охраны. Троблум, неужели ты не видел их лиц? Посмотри хотя бы сейчас.

Троблум ошеломленно взглянул на Коротышку. Лицо его дилера превратилось в застывшую маску со сжатыми до дрожи губами. В дверях зала появились две из его спутниц. Троблум помнил их по прошлому визиту: Симони в алом платье с короткой юбочкой и Алсинда, чьи тугие мускулы едва не разрывали ткань блестящего черного купальника.

Кэт насмешливо присвистнула.

— Разве они не великолепны? Только играют отвратительно, но это забавно. — Она повернулась к Троблуму, слегка наклонив голову. — Ты до сих пор ничего не понял? Фантастика! Интересный ты тип. Запусти программу эмоционального контекста, милый. Тебе сразу станет ясно, что они очень, очень не в духе. Они были расстроены, когда ты только вошел в дом, они расстроены и сейчас. И все из-за меня, старушки.

— Ладно, — произнес Троблум. — Ты права, я ни о чем не догадывался. Поздравляю.

— Знаю. — Кэт притворно надула губы. — Мы здесь с Коротышкой заключили небольшое пари. Я думала, что ты все поймешь у бассейна, Коротышка говорил, что это случится сразу, как только ты его увидишь. Мы оба проиграли. По твоей вине.

— Как ты меня нашла? — спросил Троблум.

У него не было никакого определенного плана бегства, он даже не представлял, как выбраться из этого помещения, где всего одна дверь, да еще и нет связи. Но и без всяких программ он понимал, что умрет. Всех его знаний хватало только на то, чтобы вспомнить о разнообразных и весьма неприятных методах, которыми Кэт пользовалась, расправляясь со своими врагами (и друзьями), — для этого даже не требовалось вызывать из памяти ее досье. Если бы только он мог заставить ее продолжать разговор… Он снова посмотрел на дверь.

— Вот тебе на! — Довольный смех Кэт, перехватившей его взгляд, раскатился по залу. — Троблум, дорогуша, неужели ты собираешься убежать? Знаешь что, я дам тебе пять минут форы. Как ты думаешь, твои жирные ноги донесут тебя до нижней ступеньки? Или тебе придется присесть, чтобы перевести дух?

— Иди к черту.

— Троблум, как грубо!

В устах кого-нибудь другого это замечание могло показаться смешным, но когда его произнесла Кэт, Троблум испугался еще сильнее.

— Как ты меня нашла? — повторил он.

Кэт похлопала ресницами.

— Это было так трудно… Ты ведь поднаторел в секретных операциях. Дай-ка подумать. Наверное, когда обнаружились нелегально переводимые твоими друзьями Ускорителями деньги, которые через банк Внешних миров поступали прямиком на счет Коротышки Флорака? Или когда ты обратился к правлению АНС и назначил здесь встречу моей давней подружке Пауле Мио? Хм, когда же я догадалась? Да, моя память уже не та, что прежде.

— Ох.

Троблум не часто называл себя глупцом, но после ее слов почувствовал себя полным идиотом. Он ведь подозревал, что связь через унисферу не вполне надежна, и все же не подумал о дополнительных предосторожностях. А что касается денег, так их движение мог проследить любой средний специалист.

— Где твой корабль? — спросила Кэт.

Троблум тряхнул головой.

— Ну уж нет!

На тот случай, если секретный канал окажется взломан, у интел-центра корабля имелись особые инструкции. В экзо-зрении Троблума уже включился таймер. Утешение было слабым, поскольку он предполагал, что корабль, предоставленный Кэт Ускорителями, способен сбить «Искупление Меллани» с одного выстрела. Еще один аспект плохого планирования. Оставался всего один шанс.

— Троблум. — Кэт заговорила таким тоном, словно собиралась пожурить несмышленого ребенка. — Я бы хотела узнать, где стоит твой корабль, и получить коды управления. Уж кто-кто, а ты не решишься меня огорчать.

— Я не понимаю. Зачем тебе мой корабль?

— Ой, брось, ты же все понимаешь. Марий сильно огорчился, когда ты выставил его дураком перед начальством, но меня это мало беспокоит. Ну попробуй, догадайся, ты ведь эксперт по моему прошлому.

— Паула. Ты хочешь воспользоваться кораблем, чтобы заманить ее в ловушку.

Кэт радостно хлопнула в ладоши.

— Нам с ней предстоит провести вместе долгое время. У меня, знаешь ли, свои планы. Большие планы на наше общее будущее. И я хочу, чтобы она попала ко мне целой и невредимой. И ты поможешь мне, убедив ее, что здесь все замечательно.

— Это бессмысленно. Будущего больше нет ни у кого. Бездна пожирает Галактику. Мы все через несколько лет погибнем.

По лицу Кэт скользнула тень раздражения. Некоторое время она молча смотрела на Троблума.

— Я хочу, чтобы она пришла сюда, ожидая увидеть тебя. Желательно, чтобы она при этом ни о чем не подозревала, хотя она настоящий параноик. Итак… Корабль. Быстро.

— Нет.

— Тебе известно, что я делаю с неприятными мне людьми?

Он пожал плечами, не желая вспоминать детали, которые он когда-то тщательно выбирал из полицейских донесений за несколько десятилетий.

— Ты все равно мне поможешь, — заявила она. — Не вынуждай меня тебе угрожать. Мое терпение объясняется лишь тем, что ты не понимаешь последствий своей глупости. Подумай-ка, почему Коротышка и его подружки стали такими сговорчивыми?

Троблум повернулся к перекупщику. И понял, что снова совершил ошибку.

— Помогай ей, — отрывисто бросил Коротышка.

— Я смошенничала, — сказала Кэт, приложив палец к губам. — Я вообще плохая девчонка. Я воспользовалась одной маленькой вставкой. — Она усмехнулась, оглянувшись на телохранителей Коротышки, а те злобно смотрели на нее, стиснув зубы. — Внедрить ее оказалось непросто, верно, девочки? Знаешь, мне пришлось хорошенько прижать их, чтобы это сделать. А как они визжали и извивались! Зато теперь они счастливы сделать все, что им прикажут.

Троблуму показалось, что его сейчас стошнит. Его биононикам пришлось потрудиться, чтобы удержать гормоны в норме. Зато ему не потребовалось прибегать к помощи программы эмоционального контекста, чтобы прочитать мимику Симони и Алсинды — на их лицах отчетливо читались страх и отвращение. Из правого глаза Симони вытекла слезинка.

— Девочки будут тебя держать, Троблум, — продолжала Кэт. — Твое жалкое силовое поле не устоит даже против их идиотских усовершенствований. Общество Высших… — протянула она, тряхнув головой. — О чем думали эти люди, называя себя Высшими? Кто-нибудь позаботился о безопасности? И вы еще толкуете о моих психологических отклонениях!

Обе девушки шагнули к Троблуму. Тогда он мысленным приказом отключил защиту на всех контейнерах и даже собственное интегральное силовое поле. Кэт отреагировала мгновенно. Она просто скрылась в серебристом сиянии, словно окутанная лунным светом.

— Стойте, — скомандовал Троблум.

Девушки нерешительно оглянулись на столб света, ожидая инструкций Кэт.

— Троблум? — послышался ее голос из-за защитной пелены. — Что ты делаешь? Ты остался безо всякой защиты.

— Помнишь эту игрушку? — спросил он, показывая на серый овальный предмет, лежащий на столе у самой двери.

— Нет, — с устрашающим равнодушием ответила Кэт.

— Это оружие было на «Эйблс ND-сорок семь», на котором вы въехали в Буунгейт, — пояснил Троблум, жалея о том, что не в силах унять дрожь и перестать потеть. — Кто-то подобрал его и взял с собой в новый мир. Я так и не смог выяснить, с какой целью. Вероятно, тот человек хотел получить преимущество перед своими собратьями-переселенцами. Но правительство конфисковало этот предмет, и несколько веков он оставался в архиве улик. Потом попал в музей и…

— Троблум! — Сердитый окрик Кэт хлестнул по залу.

— Да, извини. Это зональный истребитель, — кротко закончил он. — Я был счастлив, когда сумел выкупить его. В музее его держали в стабилизирующем поле, так что оружие до сих пор действующее. Вещь, конечно, антикварная, но я бы не поручился, что кто-либо, даже с таким силовым полем как у тебя, выживет в замкнутом пространстве вроде этого зала. Как ты считаешь?

— Ты пытаешься мне угрожать, дорогуша? — спросила Кэт после небольшой паузы.

— Я поставил его на двойной триггер, — сказал Троблум. — Я могу привести его в действие лично, если решу что ты представляешь для меня угрозу. Но, если ты окажешься достаточно ловкой и уничтожишь меня, оружие все равно сработает.

— Да хоть бы и волновым ножом, — взвыл Коротышка. Ноги у него подогнулись, и он грузно осел на пол. — Я больше не могу. — Он обхватил руками голову и зарыдал. — Действуй, старик. Ради бога, покончи с этим.

Убей нас всех.

— Он этого не сделает, — заявила Кэт. — Не тот тип. Если ты выстрелишь, толстяк, погибнут все, не только я. А если ты меня послушаешься и поможешь схватить Паулу, я могу и позабыть об этом мелком проступке. Поворачивайся, Алсинда, — повелительно добавила она.

Троблум отправил команду на маленький пульт управления зонального истребителя; малметаллическая поверхность замерцала, и на ней открылись пятьдесят небольших отверстий.

— Нет.

Алсинда успела сделать один шаг и снова остановилась.

— Действуй, — приказала Кэт.

— Они не понимают, — сказал Троблум. — Контролировать их тебе помогает не только вставка; они не потеряли надежду. А у меня ее нет. Я знаю, как это глупо. Я знаю тебя. Возможно, ты одна из немногих людей, кого я действительно понимаю. Потому я и отключил свое силовое поле. Я знаю, что ты все равно меня убьешь. И мы оба понимаем, что меня не оживят, даже если Галактика уцелеет. Для меня это конец. Не утрата тела, а реальная смерть. Так что я могу оказать услугу человечеству, забрав тебя с собой.

— А как насчет Коротышки и девчонок? — спросила Кэт.

— Стреляй же, чертов ублюдок! — завопил Коротышка.

— Да, — взвизгнула Алсинда. — Избавь нас…

Ее тело судорожно напряглось, спина выгнулась так сильно, что Троблуму показалось, она вот-вот сломается. Девушка вцепилась пальцами в голову, оставляя ухоженными ногтями кровавые полосы на коже в попытках избавиться от источника мучений. Потом ноги у нее подогнулись, и Алсинда с безмолвным криком рухнула на пол.

— Давай не будем осложнять дело никчемными советами посторонних, — беззаботно сказала Кэт. — Ты все еще надеешься как-то выкарабкаться, иначе уже активировал бы зональный истребитель. Что ты можешь предложить?

— Не знаю, — ответил Троблум. — У меня нет никакого плана. Никакого логического решения. Я просто жду, когда ты совершишь что-то ужасное, и тогда выстрелю. Мы оба погибнем.

Он взглянул на извивающуюся на полу Алсинду. Из ее глаз, рта и носа поползла какая-то ворсистая масса, похожая на грибы: потом еще один нарост поднялся над пупком. Они быстро расширялись и разбухали.

Кэт засмеялась.

— Ты просто прелесть. Я единственный человек, которого ты понимаешь, и потому ты решил себя убить. А что если я предложу тебе пройти к двери и убежать к своему кораблю, в то время как я сама останусь здесь и дождусь Паулу.

Троблум не мог отвести взгляда от бьющейся в конвульсиях Алсинды. Ее голова уже наполовину скрылась под ворсистыми наростами, а по краям бикини вырастали все новые и новые опухоли. На кончиках ворсинок

блестели прозрачные капельки. Судороги усиливались. Троблум всерьез подумывал, не убить ли девушку обезвреживающим импульсом и способны ли на это его биононики.

— Я не доберусь и до верхней ступеньки, — сказал он, стараясь сосредоточиться на словах Кэт. В голове крутилось: «Смерть стала бы избавлением для Алсинды, у нее наверняка есть страховка для оживления и ячейка памяти в хранилище». — Остальные охранники Коротышки об этом позаботятся.

Кэт слегка махнула рукой, и Алсинда перестала биться, неподвижно замерев на полу.

— Смотри. Если тебя это беспокоит, девчонок легко отключить.

Троблум всерьез опасался, что и сам может упасть в обморок. Симони в шоке уставилась на тело Алсинды. Серый мех продолжал разрастаться. Троблум ни разу еще не был свидетелем смерти, тем более такой ужасной.

— Не делай этого, — воскликнул он.

— Почему? Я думала, ты все равно собираешься всех нас убить.

Троблум начал привыкать к мысли о скорой смерти. И некоторым утешением в этом ему служила возможность уничтожить одно из самых ужасных существ, когда-либо живших среди людей.

Сеть виллы внезапно ожила и перебросила ему сообщение, расшифровать которое он не сумел. Он попытался возобновить связь с кораблем, но система виллы не воспринимала команды его юз-дубля.

— Она уже здесь. — Кэт радостно оскалилась. — Так ты поэтому тянул время, дорогуша? Мне показалось, что она должна была прибыть не раньше чем через пару часов.

— Извини, — буркнул Троблум, не в силах удержаться от усмешки.

— Я не позволю ей тебя спасти, мой милый.

Поднятая рука Кэт высунулась из светящегося кокона.

— Но ты можешь уйти, — поспешно предложил Троблум.

— Что?

— Уйти. И деритесь между собой. Если кто и способен тебя одолеть, так только Паула. А я подожду здесь, внизу. Оставишь Симони меня охранять. Я не могу отправить сообщение и предупредить Паулу. Если победишь ты, я запущу зональный истребитель. Если она одержит верх, тебе уже не придется здесь командовать, не так ли?

— Умный мальчик, — с восхищением сказала Кэт. — Так и сделаем. Коротышка, поднимайся. Троблум выходит из игры, так что наживкой придется служить тебе.

— Нет! — взвыл Коротышка.

Его тело судорожно дернулось, и он вскочил на ноги, словно пол раскалился добела. Троблуму это очень не понравилось, но он постарался не задерживаться на подробностях.

— Действуй, дерьмо собачье, — крикнул Коротышка Троблуму. — Убей нас всех. Убей ее.

— Ну-ну, — укоризненно бросила Кэт. — Так-то ты выражаешь свою благодарность?

Коротышка мгновенно закрыл рот. Из уголка рта у него побежала струйка крови.

— Симони, ты останешься здесь, — приказала Кэт, выходя из хранилища.

Коротышка Флорак потрусил следом, бросив последний отчаянный взгляд на Троблума. Симони осталась у выхода. Малметаллическая дверь захлопнулась, очертив фигуру девушки темным овалом.

— Извини, — сказал ей Троблум.

Симони не ответила, но он заметил, как напряглись ее челюсти.

Кэт управляет ею на расстоянии, решил он, а это означает, что времени у него мало. Затем он заметил, что взгляд Симони постоянно перемещается с тела Алсинды на него и обратно. Отвратительный мох уже полностью покрыл плоть и теперь распространялся по полу, разбрасывая свои отростки, словно струйки жидкости.

Троблум снова активировал свое защитное поле и прошел в другой конец зала, где лежал самый длинный предмет из его коллекции. Снаружи послышался удар, может, и не один, но малметаллическая дверь служила эффективной преградой. Вероятно, Паула уже была на вилле.

Поднять длинный цилиндр с подставки Троблум смог только при помощи бионоников. Оружие оказалось невероятно тяжелым, но создателям боевых кораблей класса «Москва» не приходилось беспокоиться о массе. Троблум все же сумел поставить его вертикально, чувствуя себя древним рыцарем с разящим копьем. Верхний конец цилиндра оказался всего в нескольких сантиметрах от потолка зала, да еще и покачивался, поскольку Троблум удерживал оружие с огромным трудом. Он сомневался, что древние детали выдержат выстрел, как не был уверен и в том, что его собственное защитное поле устоит против выстрела или взрыва. Но Кэт изгнала из его жизни уверенность, и теперь разум метался между логикой и обреченностью.

Троблум пристально посмотрел в лицо Симони. Правый глаз у нее заметно дергался. Второй раз за этот день Троблуму не потребовалось прибегать к программе эмоционального контекста. Он кивнул девушке и выстрелил из нейтронного лазера класса «корабль — корабль».

Пауле не составило труда отыскать на Шолапуре пособника Троблума. Отслеживать его нелегальные денежные переводы Казначейство Сената Содружества начало в тот день, когда Джастина рассказала о странно опустевшем ангаре в космопорте Дароки. Работники Казначейства выяснили, что за последние годы на счет Коротышки Флорака поступили колоссальные средства, и служба безопасности правления АНС начала собирать подробные сведения о его деятельности. Флорак не представлял никакой угрозы, но нарушал закон, сбывая предметы, не подлежащие продаже в Содружестве. Большая часть его товаров вроде реликвий военного времени была абсолютно безвредной, но вместе с тем он приторговывал и оружием, снабжая террористические группировки. Сам Флорак, насколько было известно АНС, не имел дела ни с фракциями, ни с их агентами. Несмотря на все свои амбиции, в глазах политических и экономических кругов Содружества он не представлял собой ровным счетом ничего.

Паула на своем корабле «Алексис Денкен» прилетела за день до назначенной встречи, ночью тайно спустилась сквозь атмосферу, легко уклонившись от оборонительной системы Икео, и погрузилась под воду в двадцати милях от виллы Флорака. Еще в открытом море ее заинтересовали обломки высокоскоростного глиссера, лежащие на белом песке неподалеку от чудесного пляжа в поместье Флорака. Анализ, проведенный сенсорботами, показал, что судно рассечено надвое импульсом дезинтегратора. Паула догадалась, что встретиться с неуловимым Троблумом намерена не только она одна. Вызовы, поступающие в службу безопасности правления АНС, перехватить довольно трудно, но возможно для специалистов фракций. А Троблум обещал поделиться важными сведениями относительно деятельности Ускорителей. Иланта наверняка направила своего представителя, чтобы предотвратить утечку информации. Возможно, самого Мария. Паула с радостью бы его арестовала, хотя он, вероятно, предпочтет наручникам самоуничтожение.

Паула запустила пять небольших роботов с пассивными сенсорами, разместила их на высоких точках вокруг поместья и приготовилась ждать. Из обитой мягкой материей ниши выдвинулось ее пианино. Инструменту из дерева фай, мерцавшему в приглушенном свете каюты красноватым золотом, было триста лет. Изготовил его в мастерской на Лотиане мастер-Высший, который полтора века совершенствовал свое искусство и превзошел даже легендарных ремесленников древности. Паула получила пианино прямо из мастерской и ни разу не пожалела, что ждать пришлось девяносто лет.

Она села на бархатный табурет, вытащила ноты и в который раз начала исполнять «К Элизе». Из-за недостатка времени для практики у нее были проблемы с техникой игры. Паула могла бы подключить к пальцам музыкальную программу, но ей хотелось сыграть эту мелодию так, как было задумано автором. Такой прекрасный инструмент заслуживал упорства и уважения, а музыка, извлекаемая пальцами под управлением программы, ничем не отличалась от обычной записи.

Любопытные рыбы, отдыхавшие на песке вокруг овоида, были вынуждены десятки раз прослушивать одни и те же отрывки, исполняемые с неустанной целеустремленностью.

Спустя день, когда Паула играла уже с заметно большей уверенностью, ей пришлось признать, что корабль Троблума обладает превосходной маскировкой. Грузная фигура, восседающая на маленьком скутере и обернутая потрепанным плащ-костюмом, появилась из леса у дальнего края поместья Флорака, застигнув Паулу врасплох. Ни один из датчиков ее корабля не засек, как Троблум спускался с орбиты. Пальцы замерли над клавишами из искусственно выращенной слоновой кости: Паула ждала, что произойдет дальше.

Скутер остановился у пограничных столбиков и слегка качнулся, когда Троблум послал Флораку известие о своем прибытии. Затем охранный периметр отключился, и гость, неуверенно петляя, направился к вилле.

Вскоре он оказался у главного входа и скрылся в здании. Над виллой поднялось силовое поле. В этот момент подошел передний край атмосферного фронта приближающегося шторма.

Троблум вызвал службу безопасности правления АНС, сигнал оттуда поступил Пауле. Ее дистанционные наблюдатели не могли подобраться так близко к вилле, чтобы получить четкое изображение, но во время разговора она ясно видела ряд экзотических желтых и зеленых цветущих растений, окаймляющих край бассейна, где он стоял. Она не солгала Троблуму. Через два часа она точно будет на вилле.

Паула дала команду интел-центру убрать пианино, натянула броню, активировала три боевых робота, хранившихся в носовом отсеке корабля, и вышла через тамбур-шлюз. Антиграв-установка костюма подняла Паулу прямо на поверхность, под тропический ливень, низвергающийся из плотно затянувших небо туч. Она пролетела по плавной низкой дуге до скалы над белым пляжем и приземлилась у одного из серебристых столбиков, означающих границу поместья. Все три робота, охраняя Паулу, кружили над головой, хотя заметить их в такую погоду было непросто. Непрерывно сверкали молнии. Наконец охранные сенсоры зафиксировали приближение гостьи, и интел-центр виллы потребовал идентификацию.

— Я Паула Мио, представитель АНС, прибыла по официальному делу. Меня ожидают. Позвольте пройти.

Ответа не последовало. Пограничные столбики оставались активными, и Паула отключила восемь ближайших приборов при помощи протонного лазера. Костюм с антиграв-установкой понес ее к вилле на высоте около пяти метров над землей. Впереди поднялся купол силового поля. Она облетела вокруг, пока не оказалась между двумя крыльями трехстороннего здания. Стекающая по силовому куполу вода затуманивала видимость, но Паула сумела рассмотреть трех подражающих амазонкам женщин в бикини, торопливо занимающих позиции за валунами искусственного водопада на краю бассейна. Паула уже изучила скромное личное дело Флорака, и потому его предпочтения относительно телохранителей были ей известны.

— Ну-ну, — пробормотала она.

Женщины даже не надели броню. Глупые дилетантки.

Охранники заняли стандартные позиции, защищая центральную часть виллы. Паула решила, что именно там скрывается их босс вместе с Троблумом.

Два из ее боевых роботов запустили на верхушку защитного купола виллы стайку энергетических подавителей. Маленькие черные шары заскользили и покатились по наклонной поверхности. Вокруг каждого контакта загорелись яркие вспышки, и шары начали замедлять движение, словно поверхность стала липкой. Плотные всплески ионов привлекли молнии, и из туч на купол обрушился целый шквал разрядов. Темнота, окутывающая шары, начала распространяться и впитываться в силовое поле. Купол окрасился тревожным пурпуром.

Во внутренний дворик сквозь защитный барьер стала просачиваться горячая вода. Силовое поле сияло, подобно красному карлику, пожираемому черными язвами. Полевой сканер Паулы пробился сквозь ослабленную защиту. У амазонок обнаружилось кое-какое активированное оружие, но Троблума нигде не было видно.

— Где же ты? — прошептала она.

Внутри виллы медленно двигался еще один человек, обладающий тяжелым вооружением, но следить за ним при упорно сопротивляющемся силовом поле было трудно. Сканирование функций поля не помогло обнаружить Троблума. Видимо, он находился где-то в глубине здания, возможно, ниже уровня земли.

В купол снова ударила молния. Боевые роботы добавили к ней еще три разряда протонных лазеров. И этого оказалось достаточно. Силовое поле обрушилось, результирующая звуковая волна хлестнула по растениям у бассейна и послала в мрачное небо вихрь листьев. Мелкие осколки стекол от разбитых окон усеяли каменные плиты.

В струях разразившегося ливня Паула стремительно спустилась к бассейну. Охранники-амазонки встретили ее лучами лазеров и импульсами дезинтеграторов. Потом последовал залп из гель-ружей, не причинивший ни малейшего вреда ее броне. Она озадаченно нахмурилась. Коротышка или тот, кто взорвал его глиссер, наверняка должен обладать более мощным оружием.

— Немедленно деактивируйте свои боевые системы, — скомандовала Паула.

Боевые роботы, рассекая струи ливня, устремились к амазонкам. Две из них, стреляя на ходу в массивные аппараты, укрылись в доме. Третья, в ярко-зеленом бикини, выскочила из-за валуна, намереваясь пересечь разгромленный двор, и Паула направила в камень импульс дезинтегратора. Валун взорвался тысячами осколков, загремевших по стене виллы.

— Стоять, — закричала она.

Но женщина нырнула в крайнее помещение, служившее просторным вестибюлем. Телохранители Коротышки снова заняли оборонительные позиции.

— Троблум, выходи, я ведь здесь по твоему приглашению.

В ее силовое поле снова ударил залп энергетических зарядов. В местах попаданий с шипением вспыхнула паутина алых разводов, испаряющая

капли дождя на плечах. Паула вздохнула. Трудно будет нейтрализовать глупых женщин, не причинив им вреда. Полевой сканер снова прошелся по вилле. Человек с мощным оружием двигался в задней части комнаты, где укрылись женщины. А Троблума по-прежнему нигде не было видно.

— Ну хватит, — вслух произнесла Паула.

Антиграв-установка костюма подняла ее над землей и понесла вперед. Импульс дезинтегратора обрушил стену перед Паулой, а заодно и часть крыши, открыв пространство вестибюля. Вместе с дождем внутрь полетели тучи обломков. Женщины перегруппировались и снова спрятались в укрытиях.

Датчики наружного наблюдения виллы засекли приближающийся сквозь стену ливня объект: большое судно, идущее на малой высоте тем же маршрутом, что и скутер Троблума. Его корабль. Паула, не зная возможностей судна, резко остановилась.

Из-под пола вестибюля, прямо перед ней, вырвались восемь желто-пурпурных лепестков экзотической энергии. Словно хищные челюсти, они мгновенно сомкнулись в каком-то метре от брони Паулы, образовав массивный светящийся столб. Он изогнулся, лепестки снова разошлись и потянулись к ней, быстро удлиняясь.

Паула успела только изумленно ахнуть, а антиграв уже оттолкнул ее назад. Она призвала на помощь боевых роботов, и все вместе они открыли огонь по основанию энергетического цветка, пытаясь уничтожить генератор. Кончик одного из лепестков задел силовое поле ее брони. В экзо-зрении вспыхнули странные тревожные символы.

В этот момент колоссальный взрыв взметнул вверх землю.

Паула, беспорядочно кувыркаясь, взлетела над виллой. На мгновение ей показалось, что это взорвался генератор экзотической энергии, но желтые лепестки все еще трепетали, словно пламя на ветру. Они погасли только через пару секунд.

В пятидесяти метрах над виллой Паула стабилизировала свой полет. Обращенные вниз сенсоры показали, что вместо значительной части здания образовался двадцатиметровый кратер со стенами взрытой дымящейся земли. На дне виднелось отверстие, ведущее в подземелье. Вокруг повсюду валялись искореженные обломки металла.

— Быстрее сюда, — скомандовала она «Алексису Денкену».

Боевым роботам она велела обстреливать точку с координатами генератора экзотической энергии. На полуразрушенную виллу обрушились импульсы дезинтеграторов и лучи протонных лазеров. Ослепительные вспышки, осветившие руины, затмили сверкавшие в небе молнии.

Паула устремилась вниз, стараясь избежать любого возможного контакта с экзотической энергией. До сих пор ей везло, но тот генератор способен поймать ее в клетку вместе с защитным полем. Она заметила, что по склону кратера кто-то карабкается наверх. Сенсоры зафиксировали крупное телосложение и биононики Высшего, с трудом поддерживающие истощенное силовое поле.

— Троблум, — направила она вызов.

Он остановился на краю кратера и завертел головой, словно пьяный.

В небе показался быстро приближающийся «Алексис Денкен». Из носовой части вылетели еще десять боевых роботов, усиливших защиту Паулы. И тут со скоростью девять махов, со свистом рассекая воздух, над холмами стал снижаться еще один корабль.

Паула приземлилась на клочке грязи, еще минуту назад бывшем тщательно ухоженным топиарием. Корабль, имеющий форму классического ракетного конуса с восемью хвостовыми стабилизаторами, повис над кратером рядом с Троблумом. В носовой части разошлись створки шлюза.

— Стой, — крикнула Паула.

И тут ее сканер обнаружил еще одну фигуру, выбравшуюся из руин виллы Флорака. Этот человек был окутан серебристым сиянием, непроницаемым для любого сенсора. Паула инстинктивно переключила внимание с Троблума на неизвестного. Она поняла, что это и есть реальная угроза. Между ними остались только исходящие паром остатки плавательного бассейна.

«Алексис Денкен», окруженный десятком боевых роботов, с грохотом прорвался сквозь шторм, остановился позади Паулы в паре метров над землей и расширил свое силовое поле, захватывая и ее. В сверкающую фигуру, спокойно стоящую на фоне разрушенной виллы, нацелились орудия, способные смести с лица земли средних размеров город. Троблум скрылся в шлюзе, и его космический корабль под прямым углом взмыл навстречу тучам. Затем появился третий корабль. Паула ожидала, что судно Троблума будет сбито, но корабль опустился и занял позицию позади светящейся фигуры. С «Алексиса Денкена» пришло сообщение об активации на чужом судне множества мощных орудий.

— Марий, это ты? — спросила Паула.

Белая фигура отрицательно качнула головой. Коротышке Флораку каким-то образом удалось уцелеть в этом побоище. Он выполз на треснувшие деревянные доски пола, орошая их кровью из десятка ран.

— Проклятье, — прошипела Паула.

Если начнется бой, его исход предсказать невозможно. АНС обеспечила ей превосходное оснащение, но представитель фракции тоже обладает довольно мощным арсеналом. Если она одержит победу, то никогда не узнает, кто так беззастенчиво противостоял ей — а в ее лице и АНС. От проигравшего не останется ничего, кроме быстро рассеивающегося потока ионов. А Коротышке Флораку в любом случае грозит утрата тела или даже окончательная смерть. В развалинах виллы могли остаться и другие люди; она сама видела несколько глупых амазонок-телохранителей. Несмотря на многие личные качества и опыт, приобретенный за несколько веков, понятия Паулы о добре и зле остались прежними. Она, Паула Мио, не имеет права подвергать опасности жизнь гражданских лиц, хотя бы и таких отвратительных, как Флорак. В этой Вселенной у нее одна цель — поддерживать закон. Как бы ни мешал ей сейчас Флорак, она не может лишить его последнего шанса.

Кроме того, Флорак — ценный свидетель. А с такими противниками, как фракция, к которой принадлежит неприятель Паулы, должно разбираться правление АНС.

Паула стояла неподвижно и смотрела поверх разбитого бассейна на фигуру, испускающую холодный белый свет. Ее сканер упорно исследовал блестящее силовое поле, но не мог найти ни малейшей лазейки. Ей было известно только одно: это не Марий, тот намного выше.

Шлюз прибывшего корабля стал втягивать белую фигуру. Рука поднялась в насмешливом салюте. Напоследок по-дурацки вильнули бедра, а потом шлюз закрылся, погасив серебристо-белое сияние. Паула дала команду сенсорам «Алексиса Денкена» проследить за кораблем, насколько это возможно. За пределами ионосферы активировалась маскировка. Осталось незначительное квантовое искажение высоко над экватором, которое мог заметить только интел-центр; затем корабль, вероятно, нырнул в гиперпространство. Лучшие сенсоры, предоставленные АНС, были способны зафиксировать малейшие квантовые следы ультрадвигателя. Но в этом случае они не увидели ничего.

Паула сжала губы и просвистела условный сигнал. Боевые роботы, кружившие над головой, показали ей Коротышку Флорака, бьющегося в агонии на исковерканном деревянном полу. Паула, подбежав к нему, увидела странные серые наросты, показавшиеся из его рта и носа. Ее юз-дубль обратился напрямую к его макроклеточным ячейкам.

— Флорак? Ты принимаешь мой сигнал?

Ворсистая серая масса выползла из его глаз.

— Кто это был, Флорак? Ты знаешь, кто это сделал?

В ответ ей только белый шум шелестел в канале связи.

— Ладно, я забираю тебя в медицинскую палату. У меня лучший во всем Содружестве корабль. Ты поправишься.

Она подхватила Флорака и полетела прямиком к шлюзу, приказав по пути интел-центру запустить процедуру обеззараживания первого уровня. Ей очень не нравился вид этого серого мха.

— Держись, Флорак, все будет в порядке. Ты останешься со мной, понял?

Всего через несколько секунд Паула уже находилась в каюте, но к тому времени, когда она уложила Флорака в похожую на гроб медицинскую камеру, он уже бился в агонии. Над ним плавно опустилась серая блестящая малметаллическая крышка.

Сканирование показало, что серое вещество поразило его тело, проникнув во все внутренние органы. Оно оплетало нервные волокна, не разрушая, но полностью охватывая их. Пока Паула с отвращением и недоумением просматривала результаты анализа, материя-захватчик запускала в нервную ткань Флорака непрерывный поток импульсов. Отростки в мозгу стимулировали отдельные нервные пути, удерживая жертву в сознании.

Во всем организме Флорака не осталось плоти, которую могли бы поддержать медицинские средства. На глазах у Паулы он умер, испытывая мучения, предельные для его нервной системы.

— Извлечь ячейку памяти, — скомандовала Паула.

Но и это оказалось невозможно: серый нарост пронизал ячейку, полностью ее разрушив. Паула с растущей тревогой перечитала результаты анализа. Серый мох, похоже, оказался чем-то вроде вируса-биононика, способного поражать как органические, так и неорганические объекты. Он уже проник в вещество инструментов, прикасавшихся к телу Флорака, и превратил их в свое подобие. Этот процесс затронул даже корпус медицинской камеры.

— Проклятье! — проворчала Паула.

«Алексис Денкен» поднялся на высоту в пять тысяч километров, вышел за пределы атмосферы и вытолкнул медицинскую камеру. Блестящий металлический футляр, кувыркаясь, отлетел от корабля и засверкал в лучах солнца. Паула запустила в него несколько импульсов мощного гамма-лазера, чтобы разделить вирус на отдельные молекулы, а затем прикончила залпом дезинтегратора. Раскаленные добела остатки медицинской камеры разлетелись сверкающим облачком газов.

«Алексис Денкен» попал в зону обзора сразу нескольких наземных систем слежения. Интел-центр доложил о запросах идентификации, поступивших из каждого города планеты. Паула проигнорировала их и спустилась к вилле.

Над ней снова закружили боевые роботы, а ливень продолжал хлестать по развалинам. По разбитым дорожкам потекли бурные ручьи, несущие пыль и мелкий мусор. Паула, разбрызгивая воду бронированными ботинками, осторожно приблизилась к краю кратера. Земля на его склонахоказалась незначительно радиоактивной. Роботы-шпионы спустились разыскать в подземелье останки других обитателей виллы. Первое, что они обнаружили среди искореженного металла и оплавленного пластика, был обгоревший труп. Еще одна амазонка Флорака. Затем на обломке скалы обнаружился клочок серого вещества. Его края подрагивали и морщились, отыскивая материал для роста.

— Черт побери, — выругалась Паула.

Здесь ему нечем было поживиться. Она дала команду двум боевым роботам спуститься и начать систематическую стерилизацию всего участка гамма-лучами. После этого послала вызов АНС.

— Здесь творится настоящее безумие, — доложила она.

«Ускорителям отчаянно хочется заставить Троблума молчать».

— Нет. Здесь совсем другое. — Паула прошла на то место, где был вестибюль, и при помощи сканера отыскала обломки генератора экзотической материи. От устройства мало что осталось, и она была почти уверена, что виновато в этом не только ее оружие. В какой-то момент схватки генератор сработал на самоуничтожение. — Тот, кто здесь побывал, мог уничтожить Троблума в первую же секунду. Но они этого не сделали. Они хотели использовать его в качестве приманки для меня. Система с экзотической материей предназначалась для того, чтобы меня схватить. Весьма хитроумная ловушка. Кто-то здорово постарался. Мне повезло, что корабль Троблума появился вовремя. Еще секунда, и я бы попалась.

«За долгие годы ты нажила себе множество врагов».

— Да, но этот пользуется поддержкой фракции. У него есть корабль с ультрадвигателем, не уступающий «Алексису Денкену», и омерзительный вирус, кроме того, кто-то знал о нашей с Троблумом встрече. Логично предположить, что он союзник Ускорителей, но Троблум остался жив. К кому могли бы обратиться Ускорители в таком деле? И кто осмелился бы не сделать того, что им было нужно в первую очередь? Непонятно. Этот человек явно не обременен моральными устоями и готов убить любого. И меня, похоже, ждала камера пыток или нечто подобное.

При этих словах в ее голове возникло дурное предчувствие. Паула вспомнила дурацкое движение бедрами за момент до того, как светящаяся белая фигура исчезла в воронке шлюза. Она знала одну личность, подходящую по всем пунктам, но ее участие было исключено. Она погружена в небытие и останется там еще очень долго. Впрочем, если кто и имеет возможность вытащить ее в реальный мир, то только фракция…

— Они не осмелятся… — прошептала Паула.

С другой стороны, Ускорители становятся все более и более бесцеремонными, а свои шаги они просчитывают на десятки лет вперед.

«Что ты собираешься делать дальше?» — спросила АНС.

Паула окинула взглядом промокший от ливня участок, по которому все еще били молнии.

— Здесь мне потребуется полная криминалистическая экспертиза. Шансов немного, но, если выяснится, кем и где была создана клетка из экзотической материи, я бы хотела это узнать.

«Я немедленно отправлю команду».

— Спасибо. А я пока займусь Троблумом. Надо выяснить, куда он мог отправиться. Пока Оскар не нашел для нас Второго Сновидца, я больше ничего не в силах предпринять.

«Как скажешь».

Паула подняла взгляд к хмурому небу, жалея, что не видит звезды.

— Есть какие-то новости о поглощении?

«Пока нет».

— Ты сумеешь это пережить?

«Не знаю. А как намерена поступить ты?»

— Я еще не решила, что буду делать, если окажется, что процесс остановить невозможно. При желании Высокий Ангел возьмет меня с собой в другую галактику. А пока надо помешать нашим дорогим согражданам еще больше усложнить положение.

Араминта не смыкала глаз всю ночь напролет. Да и как могло быть иначе? Она сказала «нет». «Нет» — Небесному Властителю! «Нет» — существу, предлагавшему провести значительную часть человечества в предполагаемую Нирвану!

Нет. Это было сказано, потому что я и есть Второй Сновидец.

«Я! Ох, Оззи, помоги мне, пожалуйста. Такого просто не может быть. Я…» — Она все ворочалась с боку на бок. Как такое вообще случилось? Благодаря какому-то далекому предку, о котором она услышала всего день назад, благодаря этой Меллани и ее дружбе с сильфенами. Все неизвестные до сих пор факты из прошлых веков давили на Араминту, лишали ее самостоятельности, определяли ее долю. Судьба выбрала ее.

«Меня!»

И теперь миллионы, миллиарды последователей Воплощенного Сна будут смотреть на нее, ждать ее помощи в единении с Небесным Властителем. А она сказала «нет».

Небесный Властитель был удивлен. Даже шокирован. Она чувствовала это болезненное изумление, прекращая мысленный контакт. Подобный ответ не вписывался в его реальность. С таким же успехом она могла сказать «нет» силе тяжести.

Она ужаснулась своему поступку, но его продиктовал ей инстинкт. Она не хотела быть Вторым Сновидцем. Всего несколько часов назад, после долгих дней самоанализа и самопознания, она определила свое будущее. Она выйдет замуж за мистера (или за мистеров) Бови. Она получит новые тела и станет мультиличностью. И они станут жить в этом прекрасном доме или в другом, который она построит, но таком же чудесном. Интересно, а какие дети рождаются у мультиличностей? И хочет ли мистер Бови детей? Они об этом пока еще не говорили. В ближайшие годы ее ждет так много нового, столько открытий! Столько радости!

Естественно, она сказала «нет». А что еще она могла сказать?

«Это не моя судьба, и я никогда не стану частью происходящего».

Миллионы хотят, чтобы их мечты сбылись. И они настоят на своем.

«Но они не узнают, что это я. Я больше не стану разговаривать с Небесным Властителем».

Решение она приняла, когда в окна спальни пробились первые лучи солнца. Араминта безумно устала, и ее била дрожь. На щеках остались следы высохших слез от беззвучных рыданий в часы одиночества, когда за

окном тихо шелестел дождь. Но теперь она приняла решение. И твердо намерена его придерживаться.

Возле нее на большой кровати лежал на спине юный мистер Бови. Он слегка хмурился. От неприятного сна у него даже подергивался уголок рта.

«Хуже сна, чем у меня, быть не может, — мысленно сказала ему Араминта. Она решила, что мистер Бови тоже ничего не узнает, ноша слишком тяжела. — С этим надо порвать. Окончательно. Я все выдержу, и со временем жизнь наладится».

Араминта нагнулась и поцеловала юное тело. Сначала нежно. В бровь. В щеку. В губы.

Мистер Бови зашевелился, перестал хмуриться. Она улыбнулась и поцеловала его в шею. Пальцы ласково размяли мышцу на его груди, а в мозгу из памяти развернулась меланж-программа. Разбушевавшиеся мысли успокоились, Араминта неторопливо вздохнула, прислушиваясь к ритмам своего тела и обретая долгожданное спокойствие. Теперь она могла сосредоточиться на молодом любовнике.

Весь следующий час не было ни раздражения, ни посторонних мыслей, ни сомнений. С какой радостью Араминта сменила Небесного Властителя, Второго Сновидца и Воплощенный Сон на добрый старый ненасытный человеческий секс.

— Прости меня, особенно после того, что у нас сегодня было, но ты выглядишь не очень хорошо, — сказал мистер Бови.

Араминта, выбираясь из огромной ванны, неохотно кивнула. Насколько все же приятнее нежиться в воде с ароматическими маслами, чем наскоро мыться под споровым душем. Ее бедное тело заслужило такую роскошь.

— Это твоя вина, — насмешливо ответила она.

Ей не удалось произнести фразу с надлежащей интонацией. Ее мысли с настойчивостью морского прибоя снова и снова возвращались к откровениям прошедшей ночи.

Юный кельт подал ей огромное полотенце.

— Ты в порядке? Ничего не скрываешь?

— Оззи! Нет, конечно! Я приняла правильное решение. Возможно, впервые в жизни.

Он горделиво улыбнулся, но не сумел скрыть беспокойство.

— Ты выглядишь… озабоченной. И я переживаю.

Она наклонилась, чтобы вытереть ноги.

— Неделя выдалась нелегкой. Я в порядке, просто плохо спала, вот и все. Сейчас вернусь домой и приму какой-нибудь стимулятор.

— Домой?

Он нахмурился.

— Мне необходимо закончить отделку квартир. Мы оба знаем, как мне нужны деньги.

— Конечно.

Он смущенно почесал затылок. Араминта не привыкла к этому. Каждый раз, когда возникала потребность в серьезном разговоре, мистер Бови представал перед ней в теле чернокожего мужчины средних лет, в том самом, что присутствовало на их первом свидании. И она почти считала его отцом семейства. Правда, она никогда и не задумывалась, было ли это с его стороны намеренным шагом.

— Послушай, — сказал юноша. — Я ненавижу приносить дурные вести, но ты сегодня утром наверняка еще не подключалась к унисфере.

От одного только тона, каким была произнесена эта фраза, у Араминты сжалось сердце. Вчера вечером, отправляясь в спальню, он велела юз-дублю приостановить все контакты с унисферой; сейчас она возобновила подключение, отдав предпочтение новостным каналам.

— Великий Оззи, — выдохнула Араминта.

Она увидела все. И вторжение сил Эллезелина. И военизированные отряды, марширующие по городу. И огромные капсулы, патрулирующие небо и блокирующие передвижение гражданского транспорта.

Араминта бросилась к окну. Над рекой Кэрнс, на фоне подсвеченных утренним солнцем облаков, парили зловещие темные овалы. Силовое поле, защищающее Колвин-сити от непогоды, было поднято над всем городом. Но удерживало оно не разбушевавшуюся стихию — захватчики не позволяли покинуть город ни одной капсуле.

Но худшей новостью, куда худшей, было сообщение директора станции «Центурион» Трахтенберга о начале расширения Бездны. Все комментаторы называли это явление фазой поглощения. И с тем же единодушием они возлагали вину на Второго Сновидца, отказавшегося от помощи Небесного Властителя. «Это не может быть простым совпадением», — фраза повторялась бесконечно, и ее эхо звенело в голове Араминты.

— Я не могу здесь остаться, — простонала она.

— Ты шутишь? На улицах небезопасно. Они фильтруют новости, наши сограждане просто так не смирятся. Уже произошло несколько стычек, а еще даже не наступило время завтрака.

«Они здесь из-за меня, — поняла Араминта. — Из-за одной меня подвергся насилию целый мир. Да простит меня Оззи».

— Я отправлюсь прямиком домой, — упрямо сказала она. — Необходимо присмотреть за квартирами. Кроме них, у меня ничего нет. Ты ведь понимаешь меня, правда?

Она чувствовала себя отвратительно, прибегая к эмоциональному насилию, но сейчас больше всего она хотела уйти. Хотя, наверное, совершенно напрасно. Она ведь собиралась выйти замуж, мистерам Бови можно было доверять. Но в этом вопросе она не открылась бы никому. Он сделал предложение девушке, изо всех сил старающейся создать собственный бизнес, а не ходячей катастрофе галактического масштаба.

— Я-то понимаю, — нехотя согласился он. — Но они блокировали движение капсул. Половина меня разбросана в разных концах города.

Араминта принялась одеваться. Теперь в ванной комнате у нее имелся свой стенной шкаф, так что она могла надеть практичные темные джинсы и синий свитер.

— В гараже стоит моя мотогондола, я оставила ее здесь пару недель назад.

Юз-дубль Араминты срочно изучил все ограничения движения в Колвин-сити. Сеть управления транспортом извещала о запрете на перемещение любых неслужебных воздушных средств, объявленном службой мэра и Федеральным транспортным агентством Виотии. Жителям города разрешалось пользоваться наземными видами транспорта в границах города, но с рекомендацией совершать поездки только в случае крайней необходимости. Было очень много ссылок на официальные бюллетени правительства Виотии о вхождении в зону Свободного Рынка в качестве ключевого мира и о том, что после недолгого переходного периода жизнь вернется в нормальное русло и начнется фаза интенсивного развития экономики, что повлечет повышение общего уровня жизни. Араминта на мгновение вспомнила Ликана и его грандиозные планы относительно зоны Свободного Рынка, но тут же отмахнулась от посторонних мыслей.

— Позволь кому-нибудь из нас сопровождать тебя, — предложил мистер Бови. — Давай я хотя бы провожу тебя до квартиры.

— Я не думаю, что начинать совместную жизнь с зависимости от тебя — хорошая мысль, — произнесла она, в душе проклиная себя за сказанное.

Он совсем сник.

— Ну ладно. Оззи свидетель, я еще не встречал таких упрямиц.

— Считай это настойчивостью и подумай, насколько полезно оно бывает в постели.

— Помоги, Оззи, военным, которые попадутся у тебя на пути. — Его ироничная улыбка получилась неубедительной. — Так ты не позволишь кому-либо из нас сопровождать тебя?

— А у тебя есть наземный транспорт? — ответила она вопросом на вопрос.

— Нет.

— Какой ты милый. Все еще хочешь на мне жениться?

— Да.

— Даже если меня станет много?

— Будь осторожна, пожалуйста.

Когда Араминта взобралась на свою мотогондолу, попрощаться с ней вышла целая команда мистеров Бови. К удивлению девушки, батареи в машине еще сохранили добрую половину заряда. Она весело помахала рукой, оглянувшись на одинаково расстроенные лица, а потом вывела гондолу на узкую гравийную дорожку, ведущую к основной магистрали. В какой-то момент Араминта испугалась, что вся ее решимость вот-вот

иссякнет, что она вернется и во всем признается. К тому же она боялась, что больше никогда не увидит мистеров Бови и что несмотря на свои намерения не сможет справиться с навалившейся тяжестью.

«Если даже и так, я не могу втягивать в это дело его».

С такой мыслью Араминта пересекла сад, еще не просохший после ночного дождя. Старые кованые ворота со скрипом разошлись, выпуская ее из поместья, и она оказалась на пустой дороге, обсаженной высокими лакфолями, листья которых тихо шелестели под легким ветерком, веявшим внутри силового купола.

Самым неприятным местом на пути был длинный арочный мост, ведущий на северный берег реки: перед скользящими вдоль моста огромными капсулами Араминта чувствовала себя ужасно незащищенной. И город, лишенный обычного движения, казался странным, как будто его поразил какой-то недуг. Идущие по мосту люди, похоже, разделяли ее мнение. Многие горожане, выражая свое пренебрежение захватчикам, нарушившим их нормальную жизнь, решили отправиться на работу, как обычно. На центральных улицах скользили по рельсам вагончики общественного транспорта, плотно набитые жителями пригородов. И кто бы мог подумать, что в городе так много мотогондол? Большая часть этих машин явно не выходила из гаражей долгие годы.

Араминта добралась до верхней точки моста и тогда позволила себе окунуться в Гея-сферу, бурлящую гневом и решимостью, которую излучали сограждане, поддерживая друг друга в возмущении. Единство горожан не могло не порадовать Араминту, но поделиться своими мыслями она не осмеливалась. Она чувствовала и других людей вроде Данала, которые следили за узлами восприятия, стараясь уловить ее мысли, определить ее местоположение, ее личность. Какая ирония: один из охотников покупает квартиру именно у нее, и они живут по соседству, долгое время ни о чем не догадываясь. А вдруг он сможет ощутить исходящее от нее чувство вины?

Впереди, над дальним концом моста, повисли еще три капсулы. Десятки бойцов в броне собрались на выходе с моста и осматривали всех проходящих. Араминта едва не повернула назад, но это привлекло бы нежелательное внимание. А они наверняка наблюдали за движением по всему мосту, ожидая именно такой реакции. И она продолжала ехать, размышляя, как бы в таком случае поступила ее прародительница Меллани, так осложнившая простую жизнь Араминты. Может, она была героем войны или засекреченным агентом правительства? И почему она стала другом сильфенов? Араминта дала себе слово: добравшись до дома, первым делом изучит биографию этой женщины, виновной во всех ее нынешних бедах.

Военные просто стояли двумя грозными рядами, держа винтовки поперек груди, и всем приходилось проходить или проезжать между ними. Узел унисферы в конце моста запрашивал идентификацию юз-дублей. Араминта тоже отослала сертификат личности, с тревогой поглядывая на

громоздкие фигуры и гадая, что сейчас выражают лица солдат. В Гея-сферу от них не просачивалось абсолютно никаких эмоций, что казалось довольно странным, ведь гея-частицы должны быть абсолютно у всех последователей Воплощенного Сна. Испытывают ли они какое-то беспокойство? Ведь не могут же они не чувствовать ненависть целой планеты?

Впрочем, какую бы программу захватчики ни использовали для выявления Второго Сновидца, Араминта ее не заинтересовала, и военные беспрепятственно пропустили ее мотогондолу. А на берегу уже собралась группа молодежи, и во влажном воздухе разносились обращенные к бойцам крики. Несколько роботов со строительной площадки неподалеку покатились к темным шеренгам солдат, угрожающе размахивая инструментами и блокируя взломанными программами ближайшие узлы киберсферы.

К тому времени, когда Араминта была уже в сотне метров от проспекта Гатано, проходящего за мостом, командир военизированного отряда решил принять меры против обидчиков и взбесившихся роботов. Противное высокочастотное гудение энергетического оружия, направленного на роботов, вызвало новую волну гневных выкриков. Араминта, увидев, что на помощь подходят еще две капсулы, увеличила скорость. Не хватало ей именно сейчас угодить в участок!

Спустя сорок минут, когда она подъехала к своему дому в районе Бодант, в парке перед ним собралась целая толпа народа. Араминта сознавала свое предубеждение, но многие из собравшихся выглядели точно как бандиты, оккупировавшие соседний район Хельи, о которых часто говорили в новостях. В Гея-сфере над парком сгущалось мрачное недовольство, более пугающее, чем гнев молодежи. Здесь ощущалась общая цель, чреватая насилием.

Араминта направила гондолу в подземный гараж, радуясь, что на дверях установлены двойные запоры. Лифт быстро доставил ее на четвертый этаж. Отпирая замок, она молилась, чтобы Данала и Марибель не было дома или чтобы они не услышали ее шагов в вестибюле. Достаточно ли хороша установленная ею звукоизоляция? Пара последователей Воплощенного Сна вселились два дня назад, не дожидаясь официального окончания работ, и Араминте предстояло еще многое сделать, пока деньги не поступят на ее счет. Но не сегодня!

Дверь занимаемой Араминтой квартиры закрылась, и она подперла ее спиной, словно не надеясь на старый латунный замок. Девушка со свистом выдохнула и медленно сползла на паркет.

«Я просто останусь здесь. Незачем выходить наружу. Можно заправить кулинарный процессор, не выходя из дома. Буду заниматься отделкой двух оставшихся квартир. А к тому времени, когда закончу работу, шумиха уляжется. Если бы только не фаза расширения Бездны! Но райели справятся, об этом твердят во всех новостных шоу унисферы».

Араминта и сама осознавала, что старается себя обмануть.

Минут через тридцать поступил вызов от Крессиды. Араминту подбодрил один только вид ее активировавшейся иконки. Если кто и способен был ей помочь, то лишь Крессида. И, возможно — только возможно, — она расскажет кузине о том, кто такой Второй Сновидец.

«Привет, милая, как дела? Где ты сейчас?»

— Спасибо, у меня все в порядке. Я в своей квартире.

«О! Я думала, что ты с мистером Бови».

— Я была у него. Только недавно вернулась.

«И сама пробиралась через весь город?»

— Да. Это оказалось нетрудно. Я воспользовалась своей мотогондолой.

«Великий Оззи, какая глупость. Милая, пойми, не надо было так делать.

Я серьезно. Наша жизнь становится слишком напряженной. Я уже поговорила со своими знакомыми в городском совете и правительстве. Эти мерзавцы из Воплощенного Сна не планируют убираться обратно. Наш безмозглый премьер-министр сдала Виотию со всеми потрохами».

— Да, я знаю, — грустно ответила Араминта.

«И Колвин-сити сейчас стад самым опасным местом. Они решили, что этот чертов Второй Сновидец живет здесь. Теперь ему некуда деться. Своим вторжением они нарушили все статьи конституции Содружества и теперь не намерены останавливаться. Ты знаешь, кого они отрядили руководить поисками?»

— Нет.

«Только никому не говори. Советник Пелим лично прибыл через червоточину, чтобы взять на себя командование».

— Кто он такой?

«О, держись, дорогая! Это первый помощник Этана, его кулак. Худшего подонка ты не встретишь, паршивый старикашка Ликан ему в подметки не годится».

— Великий Оззи!

Араминта подтянула колени к подбородку и крепко обхватила руками голени.

«Прости, дорогая, я совершенно не хотела тебя пугать. Мы-то с тобой выкарабкаемся. Да, как раз поэтому я тебе и звоню. Есть один способ выбраться отсюда, который может тебя заинтересовать».

— Какой еще способ? Погодный купол закрыл город, никто не может выйти наружу.

«Ха, запрет касается только капсул. В конце концов, эта штука должна защищать нас от туч и ураганов, а не от боевых кораблей Окайзенской Империи или Рубежа Бездны. На самом деле между нижним краем купола и землей щель не меньше двадцати метров, она необходима для нормального воздухообмена. Без этого мы бы все задохнулись уже через несколько дней».

— Так мы улизнем через нее?

«Да, мы могли бы пройти, пока они не закрыли ее своими войсками. Но и тогда остались бы разные тоннели, известные знающим нужных людей. Мой юз-дубль на всякий случай вышлет тебе файлы. Как бы то ни было, мы с друзьями арендуем космический корабль. Мы покидаем не только Колвин-сити, но и саму Виотию. Если есть желание, тебе тоже найдется местечко. Я его придерживаю для членов семьи».

— Гм… но мистер Бови?

«Дорогая, для всех его сущностей потребуется пять таких кораблей. Надо смотреть на вещи реально. И разумно. В такое время приходится заботиться только о своей заднице».

— Но они не выпускают никого из города, не то что с планеты.

«Эту проблему предоставь нам. Тот, кто считает Воплощенный Сон всесильной организацией, забывает о юристах. Мы арендуем корабль, зарегистрированный в другом мире, обладающий полным дипломатическим статусом. Если Пелим попытается его задержать, ему может грозить импульс дезинтегратора из орудия боевого корабля Флота».

— Понятно.

«Так ты согласна или нет?»

— Я… я не знаю.

«Есть один момент, о котором я должна тебя предупредить, дорогая. Билет будет стоить недешево. Как твои дела с продажей квартир?»

— Ох. Не очень хорошо. За последние две я еще не получила и задатка, а остальные и вовсе не закончены. Сегодня никто не торопится ничего покупать.

«Да, это проблема. Значит, ты не нашла оптового покупателя, как я тебе советовала? Ладно, не важно. Нельзя недооценивать рынок, когда дело касается будущей прибыли. Дай время, и венчурные группы половины Внешних миров начнут предлагать жителям Виотии деньги за их бизнес и недвижимость. Их предложения будут ниже нынешней рыночной стоимости, но они учитывают долгосрочные перспективы. Рано или поздно Воплощенный Сон заграбастает своего Второго Сновидца, и тогда положение начнет стабилизироваться. Через пару десятилетий мир вернется к нормальной жизни, после этого стоимость приобретений возрастет раз в пять».

— Если жизнь вернется в нормальное русло, почему ты уезжаешь?

«Жизнь здесь будет нормальной для планеты зоны Свободного Рынка под властью жрецов, дорогая. А я не собираюсь остаток своих жизней проводить в подобном обществе, благодарю покорно. Я хочу жить при нормальной рыночной демократии, при всех ее преимуществах и недостатках. Там, где случаются споры, там нужны мы, юристы. А наша помощь стоит денег. Я уже перевела свои сбережения за пределы этого мира».

— Уже?

«Конечно, дорогая, банки с радостью пошли мне навстречу. И, знаешь, я была далеко не первой. С этой планеты хлынул такой поток средств, что нашего дорогого премьер-министра ждет экономический кошмар к обеду, не говоря уж о завтрашнем дне. Единственное, о чем ей придется беспокоиться, это о преждевременной утрате тела, когда до нее доберутся ее преданные избиратели. Хочешь, я попытаюсь реализовать твои оставшиеся квартиры? У меня есть довольно разумные финансисты, которым я могла бы поручить решение этой проблемы».

— Гм, да. Да, я думаю, было бы здорово.

«Отлично. Тогда я смогу забронировать для тебя билет».

— Да, пожалуйста, — не задумываясь, ответила Араминта.

Она не хотела уезжать, но Крессида умела найти нужные слова, и иное решение могло бы вызвать подозрения. «Оззи милостивый, — подумала Араминта, — как же быстро я становлюсь параноиком».

«Не беспокойся, — продолжала Крессида. — Через десять дней мы будем попивать коктейли на террасе у бассейна «Ля Цинал» на Этинне. Начинать все заново так весело!»

Разговор закончился, а Араминта так и сидела, в изумлении глядя на не до конца отделанную открытую гостиную. Она никак не могла поверить, что даже Крессида способна так легко отказаться от прежней жизни. Но, с другой стороны, это же Крессида, думающая быстрее и энергичнее, чем кто-либо другой. Вероятно, она успела пережить шок и гнев и перейти к расчетам и активным действиям в первый час после вторжения, пока Араминта маялась на первой стадии. И уж конечно, она ни на миг не задумывалась над тем, какой будет жизнь на Виотии, когда все успокоится. Крессида верно заметила, их мир навсегда станет частью зоны Свободного Рынка. Если только не вмешается Сенат или Флот и если жители Виотии не поднимут восстание.

«Или нас поглотит Бездна».

В любом случае Крессида была права в одном: Араминта не может сидеть и ждать, надеясь, что ее не найдут. Она начала размышлять о том, чего стоил захват планеты в экономическом и политическом отношении. Духовный Пастырь Этан и его пособник Пелим пошли на это в надежде, что обнаружат Второго Сновидца. У них должен быть план. И хороший план.

Араминта заставила себя подняться. Она еще не знала, что станет делать, но ничего не делать было еще хуже.

Троблуму пришлось два часа провести в медицинском отсеке, и только после этого он перестал дрожать. А когда вышел оттуда, то с трудом смог пройти два метра до кресла и упал на мягкое сиденье, опасаясь новых приступов дрожи. Медицинская сводка в экзо-зрении сообщала только количество и наименование лекарств, растворенных в его крови и работающих

вместе с бионониками, чтобы подавить животную реакцию тела. Он был в ужасе.

Кроме того, его изумляло, что он до сих пор жив. От выстрела нейтронного лазера в его памяти осталась только непереносимо яркая вспышка и гул, настолько сильный, что ощущался не ушами, а костями. Биононики до сих пор восстанавливали поврежденную сетчатку и барабанные перепонки. До шлюза корабля Троблум добрался чудом — интел-центру пришлось подсказывать хозяину, как передвигать конечности.

Но Троблум остался жив и почти невредим. Интел-центр при помощи датчиков проследил за кораблем Кэт, стартовавшим с виллы и вскоре исчезнувшим. Система маскировки у нее была не хуже, чем у Троблума, а может, и лучше. Он не стал задерживаться, чтобы проверить, в каком состоянии корабль Паулы. Он просто активировал маскировку и нырнул в гиперпространство. И теперь сидел в трансмерном погружении в десяти световых годах от Шолапура.

— Тебе повезло, — сказала Катриона Салиб.

— Я знаю.

Он взглянул на единственный уцелевший предмет из коллекции. Портативный модуль Меллани Рескорай лежал на полу, там, где Троблум его уронил. Роскошный корпус почернел по краям, на нем отчетливо отпечатался силуэт ладони. Троблум закрыл глаза, повернул голову и, убедившись, что взгляд обращен к потолку, снова поднял веки. Все пропало. Вся его коллекция. Уничтожена его собственными руками. Все уникальные, бесценные предметы. Ему казалось, что пострадала сама история.

— В следующий раз может не повезти, — сказала Триша Халгарт, устраиваясь рядом с подругой и наматывая прядь ее волос на указательный палец. — Удивительно, что Кэт тебя не прикончила.

— Ничего удивительного, — возразила Катриона. — Она еще погоняется за тобой, Троблум. И поймает. Тогда ты умрешь. Возможно, на это уйдет несколько лет.

— Заткнитесь! — заорал он. — Прекратите. Почему бы вам меня не поддержать?

— Хорошо. — Катриона обняла Тришу. — Пока Кэт где-то рядом, ты не можешь считать себя в безопасности.

— И Паула ее тоже не убила, — озадаченно добавила Триша. — Так что у тебя только два варианта.

— Два? — переспросил он.

— Полететь следом и покончить с нею.

— Нет! Это не вариант. Такое под силу только Пауле. До сих пор она остается единственной, кому я доверяю. Я не думаю, что разложение настолько глубоко проникло в АНС. Скорее, в унисфере имеются какие-то лазейки, которыми воспользовалась фракция.

— Подумай хорошенько, — с серьезным видом сказала Катриона. — Кэт работает на Ускорителей. Они дали ей все, что ей было нужно, — корабль, оружие, да еще такое мощное, — и она знала, куда ты направляешься. Нет, АНС больше нельзя доверять. Я бы ни за что не доверяла, — заносчиво добавила она.

— Должно быть, дело в унисфере, — произнес Троблум, обращаясь скорее к самому себе, а не к девушкам. — Вероятно, они перехватили мое сообщение.

— И это только осложняет твое положение, — сказала Триша. — Остается второй вариант. Бежать! Бежать быстро и далеко. В другую галактику. Твой корабль способен на это. Там ты будешь в безопасности.

— А если последователи Воплощенного Сна правы и Бездна работает на них? — спросил он. — Вдруг Кэт проникнет внутрь? И сумеет манипулировать ее мощью, как это делает Идущий-по-Воде?

Девушки переглянулись, и обе обиженно надули губки.

— И что же ты надумал? — спросила Катриона.

— Я должен их предупредить, — заявил Троблум. — По крайней мере Паулу. Она знает Кэт. Паула понимает, что ее необходимо остановить. И Паула не отступит.

— Так поговори с ней и давай убираться отсюда, — предложила Катриона.

Троблум никак не мог справиться со своими чувствами. Его взгляд вновь упал на модуль, принадлежавший Меллани Рескорай.

— Катастрофа. — Одна только эта мысль грозила снова заставить его тело биться в конвульсиях. В медицинской сводке опять зажглись тревожные желтые символы. — Все, что у меня было, — простонал Троблум. Он начал сворачиваться в клубок — настолько, насколько мог, пока живот не прижался к коленям. — Я собирал коллекцию несколько столетий. Я хранил ее, у меня она была в безопасности. — Из-за подступивших рыданий его речь стала неразборчивой. — Такие ценные, такие важные экспонаты. Это же часть человечества, часть нашей эволюции. Почему до сих пор никто не понимает их колоссального значения?

— Троблум, — жалобно протянула Триша. — Бедняжка Троблум.

— Есть и другие экспонаты, — заметила Катриона. — Вспомни, ты же был в Смитсоновском институте. Их куратора настолько впечатлила твоя работа, что он даже позволил тебе прикоснуться к «Харибде». Это наследие будет храниться вечно.

— Пока она остается в живых, ни за что нельзя ручаться, — мрачно пробормотал Троблум. Он рукой размазал влагу по щекам. — Она несет разрушение. Она — погибель. Она и есть Бездна.

— Вызови Паулу, — настаивала Триша. — Поговори с ней.

— Я должен убедиться, — прошептал он. — Я должен знать, что мы в безопасности. Что она окончательно уничтожена. Как я буду жить, зная, что она может возникнуть у меня за спиной? Что она схватит меня и… и…

Катриона вздохнула.

— Ты никогда не сможешь быть в этом уверен.

— Нет, смогу.

Он уперся ладонями в подлокотники и поднялся, а потом прошел в заднюю часть каюты. За узенькой дверцей открылся такой же тесный проход. Троблум с трудом протиснулся в средний отсек правого борта. Здесь ему даже негде было встать во весь рост: приходилось пригибаться и сводить плечи. Как бы он ни старался, поношенный плащ-костюм при каждом движении задевал за какую-то часть украденного груза. Все помещение было занято беспорядочно сваленными деталями, словно сокровищами в пещере дракона. Одна тысяча триста семьдесят два компонента, как вспомнилось Троблуму. Он нахмурился и взял первую попавшуюся деталь: распределитель мощности гиперполя, изогнутая полоса из неизвестного ему вещества, менявшего свою структуру от кристалла до металла. Он знал, что представляет собой каждый предмет, но они не были разобраны по отдельным узлам; все бросалось как попало роботами, таскавшими детали с репликатора на станции Ускорителей.

И теперь ему надо было все собрать; начать с центральных узлов и не спеша, соблюдая определенную последовательность, создать новую машину, потом состыковать ее с имеющимся на корабле гипердвигателем. Тогда у него будет корабль с ультрадвигателем, способный долететь до Андромеды и даже дальше.

— А ты сможешь это сделать? — спросила Катриона.

Ее личико, омраченное сомнениями, показалось в проеме входного люка.

— Он должен работать, — сказал Троблум. — Теоретически.

Он даже не мог отыскать взглядом центральных узлов.

— А что потом?

— У нас появится реальный путь к безопасности. Но сначала я все-таки должен связаться с Паулой.

— Через унисферу?

— Нет, слишком боюсь Ускорителей и их возможностей. Они натравили на меня Кэт. В следующий раз это будет Марий или кто-то еще, кто не станет отвлекаться на воспоминания.

— И как же ты с нею свяжешься?

Троблум поднял угольно-черный икосаэдр, силясь понять, что это такое.

— Есть еще один человек, кому я могу безоговорочно доверять. Он знаком с Паулой, по крайней мере был знаком во время войны. Я расскажу ему все, что мне известно об Ускорителях. Он сумеет доставить сообщение Пауле. Может, после этого АНС остановит фракцию и Кэт лишится всякой поддержки. Тогда-то Паула ее и прикончит.

— Кто это? — спросила Катриона. — Кому ты можешь доверять?

— Мученику Оскару.

ВОСЬМОЙ СОН ИНИГО

Эдеард проснулся от прикосновения мягких пальцев, ласкавших его живот. Чудесное ощущение еще усиливалось теплом податливого матраса, свежестью льняных простыней и слабым ароматом духов Джессиль. Он улыбнулся, не открывая глаз, и благодушно вздохнул, с радостью встречая новый день. К его щеке прикоснулись губы. Нос потерся о его ухо. Требовательная ручка скользнула по коже, опускаясь к пупку и еще дальше. Девушка хихикнула.

— Вот теперь я понимаю, что значит встречать рассвет с удовольствием, — двусмысленно произнес он.

Раздался чужой смех.

Эдеард резко открыл глаза. Начал вспоминать. Словно подтверждая его воспоминания, Кристиана, лежа с другой стороны от Эдеарда, приподнялась на локте, не без зависти наблюдая за ним и Джессиль. Тонкое белое белье почти не скрывало прелести ее пухленькой фигуры, несмотря на завязанные спереди кружевные ленты. Эдеард вспомнил, с каким удовольствием развязывал их вчера вечером.

Он только и смог, что протяжно вздохнуть.

— Я первая, — настаивала Джессиль, подтверждая свое требование острыми зубками на мочке его уха.

Кристиана шутливо нахмурилась.

— Не забудь и про меня, Идущий-по-Воде.

Эдеард не смог ответить — его губами завладел рот Джессиль. Он обнял ее обеими руками, помогая забраться на него верхом. Образы прошедшей ночи обрели четкость, и он вспомнил, как доставить ей удовольствие. Движения его рук вызвали в ее теле непреодолимую дрожь наслаждения, а потом он умело помог себе и третьей рукой.

За три недели, прошедшие в Маккатране с начала осени, он прекрасно научился использовать свои телекинетические способности в спальне. Это была еще одна сторона жизни, которую, в отличие от развращенной столицы, в добром старом Эшвилле он познать не мог. А здесь у него не было недостатка в девчонках, желающих приобщить его к самым темным тайнам древнего искусства. Его слава и сила безотказно действовали на озорных дочерей благородных семейств. Они с радостью демонстрировали полученный в недозволенных развлечениях опыт, а он с таким же удовольствием у них учился. Он и сам точно не знал, кто кого развращает.

— Я никогда прежде не видела ступеней в бассейне, — заметила Кристиана, спускаясь в пузырящуюся воду. — В поместье прадеда во всех прудах висят эти ужасные деревянные сходни. — Она села на выступ рядом с Эдеардом и потрепала его по щеке. — Так намного лучше.

— В квартирах констеблей лишь несколько таких лесенок, — заверил ее Эдеард, решив, что девушка не станет проверять.

— Несправедливо, что у вас есть то, чего нет у нас, — пожаловалась Джессиль.

Она надула губки. По мнению Эдеарда, это у нее очень хорошо получалось, и очаровательная гримаска помогала Джессиль добиваться всего, чего бы она ни захотела.

Он совершенно расслабился, сидя между двумя девушками, и это показывало, насколько изменилась его жизнь после происшествия в Бирмингемской заводи. В театрах несколько раз между девушками из приличных семейств случались драки за право лечь с ним в постель. Он и не представлял, как популярность украсит его жизнь. А воспитание, полученное в родном далеком Эшвилле, помогало ему убедить себя, что все это временно. А пока…

По его команде ген-мартышка принесла к краю бассейна две губки и флакон с маслянистым мылом.

— Вы не потрете мне спину? — спросил он, наклоняясь вперед.

Обе девушки взяли губки. Даже при тщательно скрытых мыслях было ясно, что они, медленно растирая его спину, думают совсем не о чистоте.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросила Джессиль.

— Надеюсь, буду праздновать, — ответил Эдеард.

На сегодня назначили последнее заседание суда над Арминелем, и приговор был пустой формальностью. По крайней мере Эдеард искренне на это надеялся; но ведь и в прошлый раз он думал точно так же. Опять старый добрый оптимизм Эшвилля. Суд, длившийся уже четыре дня, был главным событием Маккатрана, и все это время противоборствующие юристы обменивались доводами и контрдоводами. На галерею для зрителей могли попасть только представители высшей аристократии, всем остальным приходилось довольствоваться зрелищем и звуком, передаваемым официальным судебным протоколистом.

— А ты?

— Сегодня в город возвращается с патрулирования мой жених, — ответила она. — Юстас — лейтенант милиции. Он охраняет наши границы, — с немалой долей иронии добавила она.

— Ага.

Эдеард посмотрел на ее левую руку и увидел тонкое серебряное колечко в виде двух переплетающихся веточек. В центре сверкал бриллиант. Девушка наклонилась вперед и заглянула в лицо Эдеарда.

— Тебя ведь это не волнует, правда? Ты ведь Идущий-по-Воде.

— Нет. Не волнует.

Он на мгновение задумался, каким будет этот брак, и эта мысль, видимо, выскользнула из-под его зашиты.

— Я третья дочь, — ласково улыбаясь, сказала Джессиль. — Мы женимся, потому что для меня это возможность наконец вырваться из семейного поместья, а он получит приданое, на которое будет жить. Бедный мальчик — пятый сын второго сына из семьи Норрет, что уменьшает его долю в наследстве практически до нуля. Папа обещал мне имение в провинции Валтон, говорят, там отличный просторный дом.

— И только поэтому вы вступаете в брак?

— Конечно. — Ее рука с губкой задержалась на его плече. — Я знаю, что заскучаю по Маккатрану, но, думаю, смогу привыкнуть к деревенской жизни. А каждый сезон буду приезжать в столицу.

— А как же любовь? — спросил Эдеард.

Обе девушки мечтательно улыбнулись, позволив просочиться наружу ощущению смутного восхищения.

— Какой ты милый, — воскликнула Джессиль. — Это так легко почувствовать! Все мы так считаем. Ты просто очарователен. А правда, что Пифия, увидев тебя, сказала, что ты будешь мэром?

— Что? Нет! Ничего подобного она не говорила.

Он попытался вспомнить, что же сказала та женщина на самом деле.

— Я хочу познакомить тебя с моей подругой Ранали, — сказала Кристиана. — Она из Гилморнов, это купеческая семья. Ужасно богатая. Ранали — вторая дочь, завидная партия, и она по секрету мне сообщила, что очень хочет с тобой встретиться.

— Хм, ладно.

Кристиана встала перед Эдеардом и начала медленно убирать со своего плеча мокрые пряди темных волос.

— Она тоже хорошенькая и молодая, если хочешь знать. Если ты не против, мы могли бы завтра вечером собраться все вместе.

У Эдеарда перехватило дыхание.

За дверью квартирки Эдеарда уже поджидал Бойд, на котором поверх парадной формы было надето длинное пальто с меховой отделкой. Его волосы намокли от летящего с хмурого неба дождя вперемешку со снегом. Бойд хотел что-то сказать, но, увидев за спиной Эдеарда Кристиану и Джессиль, сразу же примолк. Обе девушки кутались в длинные меховые накидки, модные в этом сезоне. Меха почти полностью прикрывали их дорогие вечерние наряды.

— Леди, — вежливо поклонился им на прощание Эдеард.

Девушки скромно улыбнулись и позволили ему поцеловать себя.

— Не забудь, — сказала Кристиана. — Вечером. Я и Ранали.

Бойд зачарованно смотрел, как они спускаются по ступеням. А девушки, взявшись за руки, склонили друг к другу головы, весело хихикали и довольно громко перешептывались.

«Театр «Алрадо» в районе Зельда», — пришел телепатический посыл от Кристианы.

«Обязательно буду», — ответил он и усмехнулся, глядя вслед девушкам.

— Две! — воскликнул Бойд; каблучки еще цокали по ступеням.

Эдеард сознавал, что чванливо улыбается. Но ему было все равно.

— Заступница! И как тебе удается? Максену придется подвинуться, на троне новый король.

— Как тебе Сарья? — парировал Эдеард. — Кажется, это была ваша пятая ночь?

— По правде говоря, девятая. — Усмешка Бойда стала почти виноватой. — Она из Матранов, шестая дочь будущего главы района.

— Недурно, — сказал Эдеард.

Он до сих пор плохо разбирался в иерархии аристократов Маккатрана, хотя в последнее время познакомился со множеством младших отпрысков благородных семейств.

— Она проговорилась, что, если я сделаю ей предложение, она отнесется к нему благосклонно. Можешь себе такое представить? Я, сын булочника, вступлю в семью Матранов!

— В этом есть что-то странное?

Бойд хлопнул Эдеарда по спине.

— Эх ты, деревенщина!

Эдеард попытался представить, что сказал бы его приятель по поводу второй дочери из семейства Гилморн. Он с самого начала считал, что в Маккатране придают слишкомбольшое значение происхождению и состоянию, словно только эти два фактора определяли любую личность. Но если Ранали окажется еще и хорошенькой, будет неплохо. И есть только один способ это выяснить.

По невысокому мостику через Внешний канал друзья вышли в район Майят. Суд над Арминелем проходил в центральной палате Дворца Правосудия, в его самом большом помещении. Снаружи, в стенах обширного вестибюля, имелось множество сводчатых арок, ведущих к кабинетам судей и их помощников. В самом вестибюле в ожидании начала заседания собралось множество прекрасно одетых людей. Эдеард и Бойд, направляясь к группе констеблей, собравшихся вокруг капитана Ронарка, вежливо кивали в ответ на обращенные к ним взгляды. Эдеард узнал нескольких членов Высшего совета: Имилана, Грандмастера гильдии химиков, Далсина, главу района Фиакр, Джулана, главу района Хакспен, и, конечно, Финитана — тот приветствовал Эдеарда легкой усмешкой.

— Наконец-то, — бросила Кансин, когда молодые люди подошли к своим коллегам. — Уже пора идти в зал.

В ее мыслях проскользнула легкая тень подозрительности. Эдеард решил, что это сделано намеренно, поскольку обычно Кансин очень тщательно скрывала эмоции. Она никогда не выказывала ни малейшего неодобрения по поводу его успеха у женщин, но Эдеард догадывался, что это ее беспокоит. Кроме того, он знал, что она получает много приглашений от юношей из благородных семейств, хотя и полагал, что они только раздражают Кансин.

— Без нас не начнут, — легкомысленно заметил Максен.

— Я уже дал показания, — с равнодушным видом произнес Эдеард. — Мое присутствие сегодня необязательно.

Кансин нахмурилась.

— Но твое самолюбие все же заставило тебя прийти вовремя, — так же бесстрастно добавил Максен. — И мы все счастливы тебя видеть.

— Что слышно о Динлее? — спросил Эдеард, игнорируя насмешку Максена.

Отсутствие члена отделения на заседании суда его слегка разочаровало. В прошлый раз, пару дней назад, когда они навещали Динлея, доктора сказали, что он скоро сможет выйти из больницы. Еще месяц ему следовало избегать физических нагрузок, но огнестрельная рана заживала достаточно хорошо.

— Как только его выпишут, он непременно придет, — сказал капитан Ронарк. — Возможно, уже завтра.

— Да, сэр, — ответил ему Максен.

— Сейчас начнется заседание, — сказал сержант Чаэ.

Из ближайшей арки вышел мастер Соларин, юрист гильдии, сопровождаемый, как обычно, парой ген-мартышек. После ужасного провала предыдущего суда над Арминелем Эдеард спросил капитана Ронарка, нельзя ли на этот раз пригласить в качестве обвинителя их старого наставника. К его удивлению, капитан согласился. Жители города были уверены, что нынче Арминеля и его сообщников признают виновными по всем статьям, и тем не менее Эдеард чувствовал себя увереннее, когда обвинителем выступал Соларин. Старый юрист отлично знал, как представить дело и не попасться на процедурные уловки адвокатов защиты.

— Вы ждете меня? — бодрым голосом спросил Соларин. — Весьма лестно. Пойдемте же, дадим им последний бой.

К высоким дверям центральной палаты вышел секретарь суда.

— Заседание по делу «Маккатран против Арминеля, Густапа, Фалора и Омасиса» начинается, — громко объявил он.

Мастер Соларин с мучительной медлительностью зашагал в зал, и все остальные потянулись вслед за ним.

Защиту, как и в прошлый раз, представлял мастер Черикс. Он вошел вслед за констеблями, сопровождаемый двумя младшими клерками и, казалось, ничуть не расстроенный состоянием дела.

— Хотел бы я иметь средства, чтобы оплатить его услуги, — шепнул Бойд Эдеарду и Кансин, когда они пробирались к своим местам. — Если меня арестуют, лучше защитника мне не найти.

— Наверное, ты хотел сказать: «Когда меня арестуют», — насмешливо бросила ему Кансин.

Эдеард усмехнулся. Впрочем, Бойд был прав. Несмотря на уже практически решенное дело, Черикс безукоризненно выстроил линию защиты, указав на провокационность поведения Эдеарда, на давнюю вражду между ним и Арминелем, переросшую в стычку, на всеобщее волнение в тот день. Он сделал все, что было в его силах, чтобы смягчить приговор.

— Им нельзя без опытного адвоката, — сказал Чаэ, усаживаясь на скамью рядом с сослуживцами. — Такова политика. Никто не должен усомниться в справедливости суда.

Центральная палата очень скоро заполнилась до отказа, секретарь призвал присутствующих соблюдать тишину, и после этого вышли судьи.

В первый день суда Соларин сообщил, что председательствовать в суде намерен сам Овейн, мэр Маккатрана. Несмотря на то что его кабинет был вершиной законодательной власти, такое случалось крайне редко. Но Эдеард почему-то совсем не удивился. Политика. Опять политика. Город должен был увидеть, что члены банды понесли наказание. Кроме того, весной предстояли очередные выборы. Громкое дело давало Овейну колоссальное преимущество.

Овейн и двое младших судей заняли свои места, призвали публику к порядку и приготовились слушать заключительные выступления обеих сторон.

Эдеард ощутил волнение, перерастающее в тревогу. Дело было почти решено. Соларин произнес блестящую речь, камня на камне не оставив от доводов Черикса. Но даже после этого Черикс едва не вызвал у самого Эдеарда чувство сострадания к Арминелю: полная ошибок жизнь, тяжелое детство без родительской ласки, невнимание со стороны городских властей — вот что подталкивало несчастного ступить на скользкую дорожку…

«Невозможно, чтобы это впечатлило судей», — думал Эдеард. Он смотрел на их лица, но видел лишь застывшие бесстрастные маски и был не в силах уловить ни одной мысли.

После того как юристы закончили выступать, Овейн объявил перерыв, чтобы судьи посовещались перед вынесением окончательного приговора. Эдеард и его коллеги вновь оказались в вестибюле, стараясь скрыть свои чувства от окружающих.

К ним подошел Грандмастер Финитан.

— Вы сомневаетесь в исходе дела? — негромко спросил он. — У вас подавленный вид.

— Нет, сэр, — ответил ему Эдеард. — Но Черикс отлично знает свое дело.

— Так и должно быть. Высший Совет не может допустить ни малейших обвинений в предвзятости.

— Политика.

— Ты становишься настоящим гражданином Маккатрана, а?

— Я стараюсь, сэр.

— Знаю. — Финитан отвел Эдеарда в сторонку. — Послушай, что я тебе скажу: после суда тебе сделают предложение, но оно не будет иметь отношения к твоим способностям. Тебя захотят испытать.

— Сэр?

— Если ты его примешь, ты покажешь, что понимаешь городскую политику и согласен играть по тем же правилам, что и все мы. Если откажешься, если заявишь, что недостоин или не намерен проявить смирение перед тем, от кого исходит предложение, значит, во всеуслышание объявишь себя опасным идеалистом.

— Да, сэр, — неуверенно сказал Эдеард.

Он понятия не имел, о чем говорит ему Грандмастер.

— В любом случае я тебя благословляю. Но ты сам должен сделать выбор. Я только хочу попросить тебя: учитывай, чего ты сможешь добиться в том или ином случае. Хорошенько подумай об этом.

— Обязательно, сэр.

Финитан похлопал Эдеарда по плечу и отошел к группе мастеров из Высшего Совета.

— О чем он с тобой говорил? — поинтересовался Максен.

— Понятия не имею.

Трем судьям потребовалось два часа, чтобы прийти к единому мнению. Наконец заседание возобновилось, и Овейн, перед тем как зачитать приговор, потребовал, чтобы Арминель и остальные обвиняемые встали.

По обвинению в грабеже все пятеро были признаны виновными. По обвинению в сговоре — тоже. По обвинению в покушении на убийство двух констеблей суд признал виновным одного Арминеля.

Все время мысли Арминеля оставались тщательно скрытыми. Эдеард ждал, что тот хоть раз взглянет в его сторону, но решимость этого человека была непоколебимой.

Затем Овейн возложил на голову квадрат из алого армшелка. И только тогда Эдеард почувствовал, как напрягся Арминель. Густап, Фалор, Гарри и Омасис были приговорены к двадцати годам каторги в шахтах Трампелло. Всех четверых сразу же увели в тюремные камеры. Арминель остался в одиночестве перед тремя судьями.

— Ты признан виновным в исключительно тяжелых преступлениях, — заявил Овейн. — Подобных умышленных злодеяний не было за все время моего членства в Высшем Совете. Твоя вина усугубляется нежеланием сотрудничать с констеблями и отказом назвать имена других членов вашей криминальной организации. Помощь с твоей стороны могла бы смягчить приговор, но ее не было, так что не будет и снисхождения. На Кверенции никогда не существовало смертной казни. Ты должен благодарить за это Заступницу, которая в своей мудрости верит в возможность искупления для каждой человеческой души. Однако я сомневаюсь, что ты будешь спасен. Мне не остается ничего другого, кроме как приговорить тебя к заключению в шахтах Трампелло до конца твоей жизни. Да благословит Заступница твою душу, когда она поднимется к сияющим небесам, поскольку люди от тебя отвернулись. — Овейн громко стукнул молотком. — Суд завершен.

Зрители начали покидать центральную палату. Эдеард и его сослуживцы в легком оцепенении остались сидеть на своей скамье.

— Ого, — произнес Максен.

— Пожизненно! — воскликнул Бойд.

— Неслыханная мера, — сказала Кансин.

Мастер Соларин повернулся к констеблям.

— Насколько я помню, последний раз человека приговорили к пожизненному заключению сорок два года назад — Потрошителя из Золотого парка, весьма неприятного типа. Но это случилось еще до вашего рождения. Можете считать, что вам повезло.

— Ого, — повторил Максен.

— Примите мои поздравления, молодые люди, — сказал Соларин и протянул руку.

Эдеард осторожно пожал пальцы старика.

— Спасибо вам, сэр. Вы добились этого приговора.

— Благодаря твоему необычному дару мне почти ничего не пришлось делать. Желаю тебе удачи в дальнейшей деятельности. Я горжусь тем, что был твоим наставником. Но, вспоминая эту древнюю фразу, я полагаю, что ты меня уже перерос.

— О нет, сэр. Я надеюсь на вашу помощь в будущих делах.

— А их будет немало, в этом я не сомневаюсь. Но, кажется, я не единственный, кто хочет тебя поздравить. Ты видишь вон того господина?

Узловатый палец старика, лишь слегка дрогнув, указал куда-то в сторону.

Эдеард, а за ним и все остальные повернулись, чтобы посмотреть, о ком говорит старый юрист. По главному проходу зала шел мужчина в яркосинем пиджаке и серой рубашке из армшелка. На первый взгляд возраст человека приближался к первому столетию, но фигура его оставалась крепкой и подтянутой, а в густых каштановых волосах, ниспадавших на воротник, блестело лишь несколько серебристых прядей. На всех пальцах мужчины сверкали массивные золотые перстни, а шею обвивала такая же блестящая цепь. Долгие годы благополучной жизни немного округлили его лицо, но не лишили видимой физической мощи. Из-под широкого лба на констеблей смотрели бледно-зеленые глаза. Из-за давнего несчастного случая или драки челюсть человека осталась перекошенной, отчего лицо казалось немного несимметричным. По внешнему виду он был похож на преуспевающего самоуверенного коммерсанта. Такое впечатление поддерживали и две сопровождающие его красотки в дорогих платьях и роскошных украшениях. Эдеард ощутил легкий укол сочувствия к девушкам, которые были даже моложе Кристианы. А потом он встретил взгляд мужчины. Испытующий взгляд, не менее пронзительный, чем у Пифии, с которой он встретился несколько месяцев назад. Эдеард инстинктивно почуял противника и твердо выдержал взгляд, хотя и не понимал, почему он это делает.

— Кто он такой? — тихо спросил Эдеард.

— Это, — всем своим видом выражая презрение, ответил мастер Соларин, — капитан Иварл.

— Он владеет большой флотилией? — поинтересовался Эдеард и слегка смутился, услышав пренебрежительные стоны товарищей.

— Нет, — сказал Чаэ. — У него нет ни одного корабля, хотя он утверждает, что когда-то водил торговое судно. Иварл — хозяин «Дома голубых лепестков».

Эдеард слышал об этом заведении, борделе в районе Мико, неподалеку от порта Маккатрана.

Капитан Ронарк шагнул вперед и встал рядом с Эдеардом.

— Если у городских банд и есть лидер, — сказал он, — то это Иварл. Он и сам не против называть себя мастером криминального братства. Возможно, именно он приказал Арминелю устроить на тебя засаду.

— Ага, — воскликнул Эдеард.

Он вежливо улыбнулся и кивнул приближавшемуся преступнику. Иварл ответил, приподняв трость с золотым набалдашником. Мастер Черикс догнал Иварла и что-то прошептал ему на ухо. Тот сдержанно улыбнулся и подошел к группе констеблей.

— Примите мои поздравления с показательным процессом, — произнес он.

У него оказался очень хриплый голос, и Эдеард решил, что рана, перекосившая его лицо, оставила и более глубокие повреждения.

— Благодарю, — с нескрываемой иронией ответил он.

— Без таких людей, как Арминель, город становится лучше, — продолжил Иварл. — Это зловредные паразиты, не приносящие никакой пользы. Но вы, констебль Эдеард, исключительный человек.

— Я стараюсь как могу.

Максен и одна из девушек Иварла тотчас начали подмигивать друг другу, и Эдеарду захотелось врезать сослуживцу по уху.

— Как и все мы, — сказал Иварл. — Каждый вносит свою посильную лепту в жизнь этого чудесного города. Я, со своей стороны, приглашаю вас и ваших друзей насладиться гостеприимством моего дома.

Эдеард почувствовал, как напряженно все ждут его ответа. «Так вот о чем говорил Финитан, — вдруг понял он. — Я показал бандитам, что не все констебли одинаково слабы, что жестокость на меня не действует. А теперь они хотят посмотреть, как я клюну на наживку. Политика!»

Он позволил старому, глубоко личному воспоминанию просочиться наружу: дымящиеся руины Эшвилля и трупы людей на его улицах.

— Я еще не посещал ваш район города, — сказал Эдеард. — Но в ближайшем будущем собираюсь его посетить.

Широкие губы Иварла сжались в гримасе глубокого разочарования. Он демонстративно пожал плечами.

— С нетерпением жду вас у себя, молодой человек.

Он развернулся и пошел прочь, уводя с собой обеих спутниц, повисших на его руках.

Только теперь Эдеард заметил обращенные к нему взгляды.

— Что такое?

Капитан Ронарк улыбнулся.

— Отлично, Эдеард. Я знал, что ты не изменишь себе.

Чаэ восхищенно усмехнулся и отошел вслед за капитаном.

— Что это было за место? — взволнованно спросил Бойд.

— Деревня, где я вырос, — ответил Эдеард.

— Милостивая Заступница, мне стало не по себе от одного только вида.

— Я хотел яснее выразить свою мысль, чтобы Иварл наверняка меня понял.

— О, я думаю, он все понял, можешь не беспокоиться.

— Однако жаль, — мечтательно вздохнул Максен. — Ты видел эту блондинку?

— Хам, — прошипела ему Кансин.

— Эй, ты же знаешь, я способен на великие жертвы. Но неужели все соратники Идущего-по-Воде должны подчиняться одним и тем же правилам?

— Не называй меня так, — устало запротестовал Эдеард.

— Поздно, — усмехнулся Бойд. — Слишком поздно.

До участка Дживон друзья добрались в середине дня. Они уселись за свой обычный стол, и ген-мартышки принесли им кружки с чаем и тарелки с бутербродами. В последнее время питание в участке заметно улучшилось: благодарные местные торговцы поставляли констеблям лучшие продукты по разумным ценам.

Эдеард порадовался такой реакции, но вместе с тем ощутил на своих плечах тяжесть чужих надежд. «Теперь я встретился с настоящим противником, — думал он. — Арминель уничтожен, но Иварл пошлет десяток других негодяев. Или сотню».

Вслед за ликованием по поводу окончания судебного процесса пришло отрезвление. На самом деле Эдеард ничего не изменил, только прославился. А какой прок от этого жителям города?

— Но ведь мы добились результата, не так ли? — произнес Бойд.

Он выбрал себе сэндвич из солодового хлеба с сыром и ветчиной, обильно приправленный острым томатным чатни, и с наслаждением впился в него зубами.

Другие констебли считали долгом подойти к их столу и поздравить с успешным завершением дела. Такое восхищение раздражало Эдеарда.

— Да, добились, — сказала Кансин, выбирая себе сэндвич. — Одного-единственного результата.

— А ты не упустишь случая плеснуть ледяной водичкой, — пробормотал Максен.

— Она права, — вмешался Эдеард. — Нам предстоит приложить колоссальные усилия, чтобы заставить бандитов хотя бы волноваться.

— Не совсем так, — возразил Бойд. — Успех Идущего-по-Воде достаточно встревожил Иварла, чтобы он вылез из своей норы и решил познакомиться с тобой лично.

— Перестаньте, пожалуйста, меня так называть.

— Я думал, Арминель получит лет тридцать или сорок, — сказал Максен. — Но пожизненно? Сколько ему сейчас, тридцать? Значит, еще полторы сотни лет в шахтах Трампелло. Это вам не павильон на равнине Игуру. Сто пятьдесят лет! Овейн, должно быть, страстно хочет добиться переизбрания.

— Я не могу жалеть Арминеля, — сказал Эдеард. — Он пытался меня убить.

— По приказу Иварла, — добавила Кансин.

— Ты так считаешь?

— Он не смог бы организовать такую засаду без чьей-то помощи. Ему нужны были указания. Вероятно, Иварл дал согласие.

— Благая Заступница, — испуганно воскликнул Максен. — Посмотрите-ка!

Про-взгляд Эдеарда показал, что в зал зашел капитан Ронарк вместе с главным констеблем Уолсфолом. Все разговоры стихли, слышался только скрип скамей. Даже ген-мартышки перестали двигаться по залу.

Главный констебль Уолфсон направился прямиком к столу Эдеарда. Офицер пришел в парадном безукоризненно черном мундире с золотыми пуговицами и алыми эполетами, сверкающими алмазами. Эдеарда представили ему в день, когда был арестован Арминель, и шеф службы констеблей произвел на молодого человека сильное впечатление. Его возраст перевалил за первую сотню лет, и в поведении отчетливо угадывалось, что он проделал непростой путь к вершинам службы. Главный констебль не стеснялся говорить откровенно и держался уверенно, поскольку своим положением был обязан поддержке городских участков.

Уолсфол коротко отсалютовал, и Эдеард поспешил отдать честь.

— Сегодня знаменательный день, констебль, — отрывисто, на аристократический манер, заговорил Уолсфол. — Участок гордится вами.

— Благодарю вас, сэр.

Уолсфол вытащил из кармана пару эполет. На них блестела единственная серебряная звездочка.

— За проявленную храбрость в операции у Бирмингемской заводи я рад предложить вам звание младшего сержанта.

Возможно, у Эдеарда разыгралось воображение, но ему показалось, что слово «предложить» прозвучало с особым ударением. Но он так обрадовался, решив, что Финитан имел в виду именно это предложение, а не грубую попытку подкупа, предпринятую Иварлом, что ответил не раздумывая:

— Да, сэр. Благодарю вас, сэр. Я рад его принять.

Капитан Ронарк первым начал аплодировать, а Уолсфол прикрепил эполеты к плечам Эдеарда.

«Наверняка Финитан имел в виду не Иварла, — убеждал себя Эдеард. — Высший Совет хочет убедиться, что я поддерживаю его власть. Заступница! Неужели они могли подумать, что я способен им чем-то угрожать?»

Уолсфол снова отсалютовал и удалился.

— Младший сержант Идущий-по-Воде! — громогласно воскликнул Максен, смеясь и поднимая кружку с пивом.

Эдеард уже смирился с веселыми поддразниваниями. Все отделение собралось выпить за его повышение в «Орле Олована» и заняло одну из кабинок в баре наверху, где было относительно спокойно.

— Интересно, какие отделения перейдут под твое командование, — негромко сказала Кансин. — Обычно под началом младшего сержанта три отделения.

— Только не соглашайся на команду Дроала, — посоветовал Бойд. — Все они никчемные болтуны, а Вилби еще и берет взятки.

— Я этого не знал, — сказал Эдеард.

— С твоими-то суперспособностями? — поддразнил его Максен.

Эдеард воспроизвел жест, частенько употребляемый Оброном, но вдруг обнаружил, что готов прослезиться от грустных воспоминаний. Оброну теперь было бы двадцать три…

— Эдеард, ты должен хорошенько об этом подумать, — настаивала Кансин. — Серьезно, все будут смотреть, как ты себя поведешь после повышения. У тебя появился шанс сколотить собственную команду констеблей, людей, на которых ты сможешь положиться.

— Да, конечно.

На самом деле Эдеарду даже думать не хотелось об ответственности, сопутствующей его новому положению. Он никак не мог решить, что делать дальше. И бандиты, и констебли хотели посмотреть, на что он способен: просто ли он небесталанный деревенский парень, радующийся популярности у городских девчонок, или по-настоящему сильная личность,

способная встать на защиту закона и что-то изменить. И Дворец-Сад, вероятно, тоже хочет это узнать.

— Полагаю, придется взять к себе всех вас, — сказал он с преувеличенным недовольством.

На этот раз грубый жест воспроизвел Бойд.

— Даже Динлея? — спросил Максен так тихо, что услышал только Эдеард.

— Да, — ответил ему Эдеард точно направленным посылом. — Даже Динлея.

Максен наклонил голову и сердито уставился на свою кружку.

— И что же ты намерен предпринять со своей командой? — поинтересовалась Кансин. — В конце концов, это всего пятнадцать человек.

— Два месяца назад нас было пятеро, — спокойно напомнил Эдеард. — Я уверен, мы способны приносить настоящую пользу. Если только Ронарк нам позволит. Есть же еще и инструкции.

— Для начала это очень неплохо, — с неожиданной горячностью заговорил Бойд. — Ты хорошо стартовал, Идущий-по-Воде, и у тебя есть желание продолжать. Вот он, твой шанс что-то сделать.

— Благая Заступница, налейте ему еще пива — и он заткнет за пояс любого политика, — простонал Эдеард.

— Я знаю Маккатран, — настойчиво продолжал Бойд. — У тебя здесь есть отличный шанс. — Он обнял за плечи Кансин и Максена. — А мы, три местных жителя, намерены присмотреть за тобой, чтобы ты не упустил этого шанса.

— Все трое! — Эдеард в притворном ужасе закатил глаза. — Великолепно. Разве мы можем потерпеть неудачу?

— Мы все заодно, — подхватил Максен. — Были и будем заодно, несмотря ни на что.

— Несмотря ни на что!

Все выпили.

Бойд поставил на середину стола опустевшую кружку.

— Ас твоим новым окладом, как мне кажется, ты сможешь оплатить следующую выпивку.

— Извините. — Эдеард поднялся и застегнул куртку. — У меня свидание в театре «Алрадо», а до района Зельда путь неблизкий.

— Свидание? — с любопытством переспросил Максен.

— Кое с кем из гильдии клерков — они помогают мне разобраться с налогами.

Он вышел под ироничный хохот. Уже спускаясь по неудобной винтовой лестнице, он услышал, как Кансин предложила оплатить последние кружки пива.

На улице, за дверью «Орла Олована», было холодно. Мороз выбелил городские тротуары, а в лучах оранжевых огней зданий уже запорхали

снежинки. По переулку Альби Эдеард вышел к Быстрому каналу; люди, торопливо снующие вокруг, кутались в теплые пальто и куртки. Эдеард закрыл свои мысли от случайных про-взглядов пеленой уединения, как поступали все жители Маккатрана, когда шли по своим личным делам. Это был эффект, близкий к легкой версии полной маскировки.

Эдеард уже подошел к металлическому мосту, ведущему в район Хакспен, как вдруг заметил, что его про-взгляд в третий раз натыкается на одну и ту же фигуру. Человек уже некоторое время преследовал Эдеарда, несмотря на его очевидное желание побыть в одиночестве. Он сосредоточил свое внимание.

— Салрана! — воскликнул Эдеард.

Она поспешила его догнать, излучая вокруг себя озорное веселье. Эдеард отметил, что девушка уже почти сравнялась с ним ростом. Полы ее длинного пончо хлопали на бегу, а большой капюшон съехал вперед.

— Ты такой медлительный, — насмешливо воскликнула она. — Я шла за тобой от самых дверей таверны. Если бы на моем месте был убийца, тебе бы не поздоровилось. — Она сдвинула капюшон назад, предоставив золотисто-каштановым локонам развеваться на ветру, и, не переводя дыхания, поцеловала Эдеарда. — Знаешь, с этими длинными волосами я с трудом тебя узнала. Городская мода тебе к лицу.

Эдеард усмехнулся в ответ, всем телом ощущая, как тесно она к нему прижалась. Он посмотрел на ее высокие скулы, заглянул в красивые карие глаза, полные задорного восторга. Салрана стала настоящей красавицей, и потому он продолжал избегать встреч с нею. Они до сих пор каждый вечер обменивались телепатическими посылами, но, когда она предлагала увидеться, он ссылался на то, что занят в судебном процессе. Теперь же, стоя с ней на холодной полутемной улице, он смущенно вспомнил всех девчонок, с которыми забавлялся несколько недель. Но провести с Салраной хотя бы полдня для него было бы настоящей пыткой.

«Почему? — спрашивал он себя. — Она красива, она тянется ко мне, и я с радостью не только лег бы с ней в постель, но и провел целую жизнь. Мы стали бы прекрасной парой. Единственная девушка, способная с ней сравниться, — это Кансин».

Все его сомнения были вызваны каким-то дурацким понятием о долге. По крайней мере именно этим он себя и оправдывал. Он действительно чувствовал, что покровительствует ей, хотя теперь в этом вряд ли была такая необходимость. Они уже не были вдвоем против целого мира, как когда-то раньше. Скорее, он просто боялся сломать сложившиеся отношения. Все вокруг менялось, а Салрана оставалась неизменной. И она терпеть не могла, когда он ей об этом говорил. Она была живой и веселой и хотела получать удовольствие. Она заслуживала счастья. А они могли быть счастливы вместе…

— Боже, я, кажется, тебя немного развеселила? — продолжала она свои поддразнивания.

— Извини. — Он улыбнулся и задвинул свои эмоции за непроницаемый для про-взгляда барьер. — Я так рад тебя видеть, но ты лишь напомнила мне о том, что я сегодня еще должен сделать.

— Вот как? — весело спросила она. Ее ручка скользнула под его локоть, и они вместе зашагали по металлическому мосту. — Бедняжка. Должно быть, очень трудно справляться в постели сразу с Кристианой и Ранали.

От изумления Эдеард остановился.

— Как же ты об этом узнала?

Она хихикнула от удовольствия, что заставила его покраснеть.

— Ах, Эдеард, всему городу известно, кто прошлой ночью подцепил Идущего-по-Воде. Кристиана сегодня успела раструбить об этом в половине городских баров. А ты ведь знаешь, как быстро в Маккатране распространяются сплетни.

— Знаю, — сокрушенно вздохнул он. Но, еще не в силах поверить, снова спросил: — Неужели люди и впрямь обсуждают мою интимную жизнь?

— Обсуждают. Поют об этом куплеты. И даже пишут книги. Насколько я помню, кто-то даже хотел поставить пьесу для новогоднего пикника в Золотом Парке.

— Перестань.

Она прижала его к перилам моста и снова поцеловала. Ее кожа была приятно теплой, мягкой и шелковистой, и от нее сильно пахло духами.

— А второй акт будет о нас? А третий и четвертый?

Эдеард едва не оттолкнул Салрану. Но вместо этого выдавил унылую улыбку и развернулся лицом к перилам. А потом обнял ее. Всплеск ее радости, смешанной с удивлением, опьянил Эдеарда.

— Неужели я так непроходимо глуп?

— Только в том, что отвергаешь меня. В остальном ты ведешь себя точно так же, как любой отпрыск благородной семьи на пятнадцатом году. Ты вписался в жизнь города, Эдеард. Разница между ними и тобой лишь в том, что ты заслужил известность. Теперь людям не терпится узнать, что случится дальше: была ли победа над Арминелем случайностью, или ты в самом деле Идущий-по-Воде.

Он вздохнул.

— Ненавижу это прозвище.

— Я надеюсь… Эдеард, я надеюсь, что ты его оправдаешь. А тебе известно, что после событий в Бирмингемской заводи в храмы стало приходить больше людей? В тот день ты проявил не только отвагу, но и преданность своему долгу и понятиям чести. Этого нашему городу катастрофически не хватает. Ты показал людям, о чем они стали забывать в своей жизни. Это же чудесно, Эдеард.

Он уставился вниз на темную воду, несущую ледяную крошку. Только у берега, где сновали водяные крысы, было заметно какое-то движение. Из Высокой заводи, что на Главном канале, в их сторону с трудом проталкивали свои лодки два гондольера. Их фонари освещали лишь остроконечные носы суденышек, а над каналом негромко звучало мелодичное пение.

— Я не знаю, что делать дальше, — признался Эдеард. — То есть не совсем так. Я знаю, что должен делать. Но как только я совершу шаг в ту сторону, как только обращу свой талант против банд, пути назад уже не будет. Сейчас я ничего не могу предпринять, и вся шумиха скоро утихнет, но…

Салрана снова его обняла, и теперь это был не просто веселый флирт.

— Ты не сможешь так поступить, — прошептала Салрана. — Просто не сможешь, ты и сам знаешь.

— Да, знаю. Спасибо.

— Я только передаю то, что написано в учении Заступницы, Эдеард. В этом и состоит главная цель моей жизни.

— Салрана, ты такая хорошая!

Она игриво прижалась к нему.

— Не хочу быть хорошей. Только не с тобой. А эти девчонки из благородных семей говорят, что ты отличный любовник.

Эдеарда возмутило ее замечание. Неужели это предмет обсуждения для всего Маккатрана? Впрочем…

— Не стоит верить всем этим слухам.

— В самом деле? — лукаво спросила она.

— Ну… признаю, доля правды в них есть.

— Ой, вы послушайте только!

Она хлопнула его по плечу и тут же прижала к себе и поцеловала.

Они как будто снова оказались на дне того колодца. Он знал, что не должен этого делать, но даже самому себе не мог назвать ни одной причины. «Позволь хоть раз сердцу взять верх над разумом…»

Мимо них прошли двое людей, и их про-взгляды осторожно коснулись молодой пары, с таким пылом целовавшейся на мосту.

— Это он, — прошептала женщина. — Идущий-по-Воде.

— А с ним послушница!

И телепатический посыл, направленный сразу множеству знакомых: «Вы никогда не догадаетесь…»

Эдеард и Салрана отпрянули друг от друга, словно застигнутые врасплох подмастерья. Они привели в порядок одежду и стали спускаться с моста в район Хакспен.

— Я рискую заработать репутацию еще хуже, чем у Дибала, — заявил Эдеард.

— Отличная маскировка. Бандиты решат, что ты отъявленный распутник, и перестанут обращать на тебя внимание.

— Ага. — Он рассмеялся. — Но цена чересчур высока. Пойдем, я провожу тебя до «Дома Миллицал», мне почти по пути.

— Совсем не по пути.

— Нет, в самом деле. Я действительно хочу попытаться чего-то добиться. Ты и Заступница правы: было бы грешно не попробовать.

— Начнешь прямо сегодня ночью?

— Да. Самый подходящий момент. В этот вечер никто не ожидает, что я займусь своими служебными делами.

— Я бы точно не подумала.

— Я знаю. Но нам надо поговорить.

— Эдеард, мы говорим уже три года!

— Верно.

Он едва сдерживал себя, чтобы не уступить. Может, разборки с Иварлом денек подождут?

— Честно говоря, я тебе не все рассказала, — призналась Салрана.

— Что такое?

— Сестра-хозяйка сообщила мне только вчера. Меня на всю зиму направляют в лазарет Заступницы в Уффорде.

— А где это?

— Уффорд — центральный город провинции Тралшер, к югу от Игуру.

— Что? Нет!

— Да. Уход за больными — часть нашей программы обучения.

— Но больницы есть и в Маккатране.

— Церковь судит иначе. Нас хотят научить жизни вне хрустальных стен.

— О жизни в провинции ты знаешь намного больше, чем твоя сестра-хозяйка.

— Если я об этом скажу, мне вряд ли станет легче.

— Я мог бы попросить мастера Финитана, а он бы убедил настоятельницу.

Салрана тихонько хихикнула.

— Представляешь, как было бы здорово? Приятель Грандмастера хочет взять в любовницы послушницу церкви, не могли бы вы ради этого изменить программу ее обучения?

— Нет, если так представить дело, полагаю, он ничего не добьется.

— Ты правильно полагаешь.

— Но ты не будешь моей любовницей.

— В самом деле?

— Нет. — Он решительно тряхнул головой. — Никогда. Мы всегда останемся на равных. Настоящая пара влюбленных.

— Ох, Эдеард. — В ее глазах блеснули слезы. — Повтори. Скажи это еще раз. И обещай, что мы станем парой, как только я вернусь.

Эдеард взял в свои руки обе ее ладони.

— Клянусь, и пусть Заступница слышит эту клятву.

Эдеард поднялся на мост возле Высокой заводи, тот самый, у которого средняя часть была хрустальной. В эту ночь его прозрачность не имела значения; Эдеард шел по блестящей темной поверхности, припорошенной ледяной крупой. Мост вывел его на безлюдные улицы Эйри, и Эдеард быстро прошел по ним до самого района Зельда. Он не собирался заходить так далеко, но, если все знали о его свиданиях со здешними девушками, надо было показаться на тот случай, если кто-то вздумает за ним следить. Эдеард все еще возмущался тем, что все знают о его похождениях, но в глубине души он сознавал, что винить должен только самого себя. Странно лишь то, что на эту тему не заговаривал никто из его друзей. Или они были уверены в его осведомленности? Вечная проблема приезжего: все полагают, что он досконально знаком с городскими обычаями.

Эдеард пересек Лесной канал. Здания вокруг него стали другими, они составляли огромный муравейник скромных жилищ, магазинов и мастерских. На узких улочках, которые Эдеард выбирал намеренно, стены почти смыкались между собой. В переулке Полтерал он оказался в полном одиночестве. Переулок представлял собой крошечный проход между задними стенами домов, едва достаточный для одного человека. Люди могли разойтись здесь только благодаря нишам в стенах — странным округлым выемкам в паре футов над землей, по форме которых оставалось только гадать о внешнем виде первых обитателей города. По ночам здесь никто не ходил; толстые стены препятствовали про-взгляду и почти полностью блокировали телепатические посылы. В случае нападения о жертве никто не узнал бы до самого утра. Эдеард при помощи про-взгляда смог убедиться, что все ниши впереди него пусты. Примерно в середине переулка он остановился под нависающей стеной и соткал вокруг себя маскирующий покров; убедившись, что за ним никто не наблюдает, он обратился к дремлющему разуму Маккатрана с просьбой снова позволить ему пройти. Сегодня ему было легче это сделать. После первого случая на улице Сонрал Эдеард не раз выбирал укромные уголки, чтобы попрактиковаться. А безлюдных закутков в городе было предостаточно.

Тротуар под его ногами изменился, в мозгу снова взвился вихрь разноцветных символов, и ноги Эдеарда стали погружаться в землю, словно в сгусток тумана. Неведомая сила бережно опустила его в дренажную трещину, проходящую под зданиями. И опять Эдеарду показалось, что он падает с огромной высоты.

Через несколько минут он оказался в средней части склона обширного тоннеля, который проходил точно под Главным каналом. Эдеард осторожно поставил ногу на один из выступов, созданных городом по его просьбе. Даже при наличии этого уступа в бурлящей воде, доходящей почти до верха его ботинок, идти было довольно опасно. В результате предыдущих исследований Эдеард убедился, что в этом подземном мире повторяется вся сеть каналов Маккатрана. В слабом оранжевом свете, струившемся со

свода тоннеля, виднелся бегущий по дну поток. Этой ночью он был более полноводным, чем обычно, что объяснялось огромным количеством воды, попадающей с тротуаров в дренажные стоки. Выступ в стене позволял Эдеарду идти по самому краю потока, хотя в местах пересечений ему приходилось шлепать вброд. Ледяная вода просочилась в его ботинки. Уже не в первый раз Эдеард задумался, чтобы неплохо было бы как-то пронести сюда небольшую лодочку. Спустя некоторое время он приспособился удерживать воду на уровне щиколоток при помощи своей третьей руки. Оправдывать прозвище Идущего-по-Воде и стабилизировать поверхность потока в течение долгого времени было слишком утомительно.

Спустя некоторое время он свернул в тоннель, идущий вдоль Верхнего концевого каната, а через несколько сотен метров вскарабкался до очередной водоотводной трещины. Эдеард не слишком хорошо знал район Мико, но его про-взгляд теперь легко проникал сквозь субстанцию города, как будто здания были построены из дымчатого стекла. Он остановился под укромным уголком небольшой площади, и город снова поднял его наверх, прямо под усиливающийся снегопад. К этому моменту Эдеард уже окутал себя маскирующей пеленой.

По площади, не замечая его, шагали два моряка в традиционных лиловых куртках. Эдеард довольно усмехнулся и направился в противоположную сторону.

«Дом голубых лепестков» стоял на самом берегу Верхнего концевого канала, на другой стороне которого уже виднелись высокие своды портовых складов. Это было четырехэтажное здание с фасадом, украшенным орнаментом, и овальными окнами, обрамленными фризами с цветочным рисунком. В мансардном этаже из покатой крыши выступали полусферические окна, словно гигантские глаза, любующиеся на звездные туманности неба Кверенции. Эдеард озадаченно нахмурился, заметив исходящий из них слабый свет фиолетового оттенка. Он уже давно не видел на улицах по ночам ничего, кроме повсеместного оранжевого сияния Маккатрана.

Все три входные двери первого этажа были открыты настежь. Изнутри доносились звуки фортепьяно, чьи-то громкие голоса и смех. По обе стороны от тяжелых деревянных дверей стояли швейцары в черных куртках, похожих на мундиры констеблей. Эдеард, затаив дыхание, проскользнул мимо них, с тревогой ожидая, что его вот-вот заметят. Один из охранников нахмурился и огляделся по сторонам, но больше никаких признаков тревоги не проявил.

Половину первого этажа занимал бар с пианино посередине, на котором кто-то наигрывал веселые мелодии. Нарядно одетые бармены за длинной полированной стойкой смешивали коктейли, а вышколенные ген-мартышки разносили их к столикам. Клиенты, сидя в глубоких кожаных креслах, потягивали напитки и ждали мадам. Две большие металлические печки, стоящие друг напротив друга, наполняли зал приятным теплом ярко горевшего угля. Девушки с мелко завитыми кудряшками, в ярких и сильно открытых платьях, пересмеивались между собой на деревянной галерее, опоясывавшей высокое помещение, посылали мужчинам воздушные поцелуи, строили глазки и обращались к клиентам с откровенными телепатическими посылами.

Некоторое время Эдеард наблюдал за теми, кто поднимался или спускался по деревянной лестнице у задней стены зала. Заведение Иварла посещали не только матросы; судя по одежде, большую часть клиентов составляли члены гильдий и благородных семейств. Среди них он заметил и двух офицеров милиции, узнав их по ярким сине-красным мундирам. Вот констеблей здесь не было. Вероятно, они не могли себе этого позволить.

Он долго простоял на одном месте, знакомясь со здешними порядками и прощупывая здание про-взглядом. Мадам переходила от одного столика к другому, обмениваясь с посетителями любезными фразами. Кое-кто из клиентов спрашивал о своих постоянных фаворитках, другие выбирали девушек из числа стоящих на галерее. Оплата взималась на месте, а постоянным посетителям приписывалась к общему счету. Затем мужчины допивали коктейль и отправлялись наверх, где их уже поджидали выбранные девицы.

Несколько минут Эдеард простоял у подножия лестницы, а потом, дождавшись мастера из гильдии плотников, отправился наверх. Выбранная проститутка встретила плотника жаркими объятиями, и они вдвоем свернули в один из боковых коридоров. Эдеард быстро миновал ряд остальных девиц, удивляясь резкому запаху их духов. Он едва удержался, чтобы не чихнуть. Самым трудным оказалось преодолеть занавешенный портьерами арочный проход в конце галереи, чтобы не выдать себя движением тяжелых бархатных полотнищ.

За портьерами открылся пустой коридор и лестница, по которой он поднялся на самый верх. Здесь он смог определить, что в разных комнатах находится около трех десятков человек. Опознать Иварла было не трудно, Эдеард не забыл оттенок его мыслей.

Он и не подумал входить через дверь — открыть ее незаметно не представлялось возможным. Вместо этого Эдеард попросил город изменить состояние нужного участка стены и просочился внутрь, словно призрак. Мастер бандитов собрал совет в продолговатой комнате, расположенной в самом конце здания. Четыре огромных окна овальной формы выходили на море Лиот, но в тот момент они были занавешены плотными портьерами. Горячая печка, покрытая зеленой эмалью, распространяла такой сильный жар, что Эдеарду захотелось снять куртку. Верхней одежды не было ни на одном из присутствующих.

Расстегнутая серая рубашка Иварла позволяла видеть густую седую поросль на его груди, а его ботинки стояли рядом с мягким кожаным диванчиком, на котором устроился их хозяин. Кроме него в комнате было еще семеро мужчин. Их роскошная одежда говорила о принадлежности

к благородным семействам или купеческим домам. Эдеард не мог избавиться от впечатления, что эти люди создали криминальную гильдию и теперь пользуются всеми преимуществами законных организаций Маккатрана. Впервые узнав о бандитах, он представлял себе мрачного вида мужчин в лохмотьях, тайно встречающихся в заброшенных подземельях, но никак не подобное роскошное общество.

Вдоль одной из стен стоял длинный стол с тарелками всевозможных яств, не уступающих блюдам самого роскошного ресторана. Кроме того, здесь был представлен широкий выбор алкоголя из провинций, о которых Эдеард даже не слышал.

Три девушки с бутылками в руках ходили по залу и наполняли хрустальные бокалы мужчин. Из одежды на них были лишь длинные прозрачные юбки и замшевые туфельки, больше ничего. Эдеард ощутил легкое смущение, словно заглянул в чужую спальню. «Глупая деревенщина! — подумал он. — Чего еще можно ожидать от девиц в этом заведении?» А потом он присмотрелся к ним повнимательнее. Двух девушек он видел с Иварлом в суде. Третья же…

Эдеард не удержался от разочарованного стона. К счастью, разговор мужчин его заглушил, и никто ничего не услышал. Третьей была танцовщица Нанитта, посетившая Максена в его квартирке в ночь перед засадой у Бирмингемской заводи. Иэто казалось страшным. Иварл явно оперировал на уровне, недостижимом для Эдеарда. Его комната на самом деле вполне подходила для мастера бандитов. Иварл был умен, обладал огромным опытом и средствами и пользовался негласным влиянием в таких пределах, о которых Эдеард не мог и подумать.

Он пробрался сюда с намерением подслушать планы каких-то преступных операций. Теперь Эдеард понимал, что с Иварлом невозможно справиться несколькими рейдами и отдельными арестами. Ему придется полностью уничтожить банды, а для этого надо узнать, как работает Иварл, что попадает в сферу его интересов и с кем он связан. При этой мысли Эдеард приуныл; он догадывался, что Иварл не смог бы достичь подобного положения без поддержки городских властей.

Ладно, надо начинать с малого.

Он проверил прочность своей маскировки и приготовился слушать.

В первый день нового года шел снег. Большие мягкие снежинки плавно спускались с серого неба и приглушали все звуки города. Эдеард встал рано, искупался и плотно позавтракал яичницей с беконом и несколькими ломтиками кровяной колбасы, поджаренными на сковородке вместе с грибами. На обед он сегодня не рассчитывал. Надев новый, более плотный жилет из армшелка и тщательно проверив его застежки, добавил еще и подштанники из такого же материала. Во время рейда можно ожидать чего угодно, а половина бандитов вооружена пистолетами.

С кружкой горячего чая он вышел на галерею и заглянул в овальный бассейн, занимающий центральную часть внутреннего двора. Снежинки бесшумно падали в воду навстречу поднимающимся струйкам пара. Вода была достаточно теплой, чтобы не замерзнуть, но слишком холодной даже для отчаянных ребятишек. Эдеард давно подумывал сделать воду немного теплее, но каждый раз отказывался от этой мысли, опасаясь привлечь внимание к своим способностям.

Бойд и Динлей, раскрасневшиеся от холодного воздуха, подошли к нему. Динлей, как всегда, оделся безукоризненно — в форменное пальто до колена, точно такого же цвета, как и мундир, даже серебряные пуговицы на нем были точно установленной формы и размера. Бойд предпочел коричневое кожаное пальто с теплой подстежкой. Оно когда-то так понравилось Эдеарду, что он пошел в магазин в районе Кобара, чтобы купить себе такое же.

— Все в порядке? — беспокойно спросил Динлей.

После возвращения к служебным обязанностям два месяца назад он изо всех сил старался оправдаться перед товарищами. Даже чересчур старался. А они, стиснув зубы, ждали, когда же он успокоится.

Эдеард даже помолился Заступнице, чтобы этот рейд позволил Динлею снова почувствовать себя полноправным членом отделения, и кое-что придумал, чтобы ему помочь.

— Никаких изменений. Ген-орлы всю ночь следили за улицей. Трукал и Гаравольд все еще внутри, а Лиан отправился в Сампалок к своей подружке.

— А что Иварл?

— Он там же, где и всегда, — сказал Эдеард.

На самом деле Эдеард удивился, узнав, как редко выходит Иварл из «Дома Голубых лепестков». Но, с другой стороны, все, кого он хотел видеть, спешили откликнуться на его приглашение. Это давало Эдеарду некоторое преимущество: так легче было держать противника под присмотром. Он уже изучил «Дом голубых лепестков» лучше любого другого здания в Маккатране, за исключением лишь участка в Дживоне.

Последние две недели он подслушивал обсуждение плана ограбления в районе Ваджи. Замысел был дерзким и эффективным: проникнуть на склад гильдии химиков в канун Нового года и похитить весь запас платины в слитках. В тщательно разработанной операции должны были участвовать два десятка членов банды и четыре гондольера. Они изучили график дежурств охранников, подкупили двоих членов гильдии, чтобы те оставили незапертыми определенные двери, выбрали девиц, чтобы отвлечь внимание некоторых людей от стратегических участков. Они даже запланировали потасовку в таверне, чтобы заманить туда констеблей участка Ваджи. Что может быть естественнее, чем пьяная драка в новогоднюю ночь?

Эдеард, узнав обо всем, начал свою игру. Сперва он сказал подчиненным ему констеблям, что источник из банды Иварла сообщил о готовящейся

краже. Меньше чем через сутки это стало известно мастеру бандитов, и возникшая между его помощниками подозрительная напряженность не могла не порадовать Эдеарда. Затем он убедил капитана Ронарка не препятствовать ограблению, пообещав, что его осведомитель укажет место хранения похищенных слитков. Именно туда и следует направить отряд констеблей, настаивал Эдеард. Тогда бандиты решат, что успешно провернули дело, и в хранилище могут появиться старшие члены банды, которые будут продавать платину недобросовестным торговцам и ювелирам.

После этого Иварл позвал Трукала и Лиана и сообщил им о небольшом изменении плана, о котором будет известно только им троим. Эдеард, слушая, как они обсуждают новые детали, едва не рассмеялся вслух. Он уже с трудом удерживал в голове все их меры и контрмеры и понимал, что дело не просто в ограблении. На первый план вышло противостояние между ним и Иварлом. Наблюдая за мастером бандитов из-под маскировочной пелены, он видел, что его противник тоже так считает.

Кансин и Максен подошли к двери квартиры Эдеарда. Их лица горели нетерпением.

— Не страдаешь от похмелья? — беспечно спросил Эдеард Максена.

— Нет, только не после такой ночи, — ответил Максен. — Я мог бы служить примером для всего отделения. В девять вечера я был уже в постели с чашкой горячего шоколада. — Он подмигнул Бойду. — Алисоль отлично готовит горячий шоколад.

Кансин сморщила носик.

— Упаси нас Заступница от твоего самомнения.

— Пора идти, — скомандовал Эдеард.

В малом зале участка Дживон их уже поджидали два других отделения, переданных Эдеарду. Все констебли буквально лучились предвкушением успешного рейда. Дроал и Урарл, командиры отделений, отдали честь, и Эдеард старательно ответил на приветствие. В сторону Вилби он даже не посмотрел.

— Все в порядке? — спросил Урарл.

Третий сын кузнеца из района Кобара, он был на пару лет старше Эдеарда и, откровенно говоря, вполне мог получить повышение раньше, но ни разу не проявил и намека на возмущение.

— Все остались на своих местах, — ответил Эдеард ему и всем собравшимся в зале.

— Команда Чаэ всю ночь вела наблюдение. Слитки на месте, ждут нас. И мы опознали уже семнадцать членов банды, участвовавших в ограблении. У судей сегодня будет много работы.

В зал вошли констебли еще трех отделений под командованием капитана Ронарка.

— Готовы? — спросил он.

— Да, сэр, — ответил Эдеард.

— Вот ваше разрешение на оружие. — Капитан протянул небольшой пергамент с официальной печатью. — Я только что телепатировал капитанам участков Неф и Беллис, они согласились выделить людей для помощи при арестах. Разумный шаг. Не хотят остаться в стороне.

— Спасибо, сэр.

В зал вбежал констебль-стажер Фелакс. Этому парню едва исполнилось семнадцать, и он вместе с двумя десятками других юношей пришел в участок после событий у Бирмингемской заводи. Сержант Чаэ утверждал, что его жизнь благодаря этим никчемным бездельникам превратилась в настоящий кошмар. Но в душе он явно был рад тренировать новых констеблей.

— Все ордера подписаны, сэр, — почтительно доложил Фелакс. — Судья Салби желает вам удачи.

Эдеард положил ордера в карман, даже не читая их.

— Фелакс, ты сегодня можешь остаться с нами, нам будут нужны посыльные.

— Спасибо, сэр, — радостно ответил Фелакс.

— Теперь прошу внимания, — громко объявил Эдеард и поднялся на скамью. — Слитки, похищенные со склада гильдии химиков, хранятся в подвале дома на улице Уайтемир в Сампалоке. Дом охраняется пятью или шестью вооруженными бандитами. Но мы ожидаем, что сегодня утром там появятся старшие члены банды, чтобы распределить слитки между нечестными торговцами по всему городу. Они не хотят рисковать, держа украденное в одном месте. Вот почему мы должны прийти после того, как соберутся курьеры, но раньше, чем они покинут подвал. Это позволит арестовать наибольшее число преступников. Затем мы сможем переловить всех, кто участвовал в ограблении, но я хочу еще раз подчеркнуть: слитки необходимы нам в качестве улик. Это я твердо усвоил после первого ареста Арминеля.

В зале послышался сдержанный смех.

— В нашем распоряжении три ген-орла и десять ген-псов этого участка, и вдобавок подойдут группы констеблей из Нефа и Беллиса. Нам известно, что некоторые бандиты вооружены, потому нам и выданы пистолеты, но прошу пользоваться ими только в случае крайней необходимости. Я не хочу никаких потерь. Эта масштабная операция будет громким новогодним заявлением констеблей для банд, наступивший год должен стать для них последним в Маккатране.

Максен и Динлей первыми одобрительно засвистели и захлопали в ладоши.

— Сейчас начнется настоящий хаос, — заявил Максен, сидя в первой из пяти гондол, несущих констеблей по Главному каналу.

— Почему? — возмутился Динлей. — Эдеард проделал колоссальную работу и все организовал.

— Ты так думаешь? Кто будет командовать, когда мы явимся на место? Констебли из Нефа и Беллиса не прочь присвоить себе львиную долю успеха, а ими командуют сержанты. Не хочу сказать ничего плохого, Эдеард, но задействовано слишком много людей. Отделения не привыкли работать сообща.

— Я знаю, — откликнулся Эдеард.

Он спокойно сидел на корме и улыбался, глядя в небо. Снегопад закончился, и тучи постепенно стали расходиться. Яркие лучи зимнего солнца уперлись в заснеженные здания. После новогодних праздников люди начали возвращаться к своим обычным делам, и в городе царила атмосфера радостного ожидания. Эдеарду это нравилось.

— Что ты задумал? — подозрительно спросила Кансин.

— На самом деле все намного хуже, чем представляет Максен, — весело ответил Эдеард. Он оглянулся на гондольера, старательно скрывавшего интерес к их разговорам, нагнулся вперед и прошептал: — Бандитам известно о нашем рейде.

— Как это? — воскликнул Бойд.

— Мой осведомитель мне рассказал.

На самом деле все было гораздо проще. Три раза в неделю Вилби посещал уединенную комнатку в таверне «Черная лошадь», где его поджидала Нанитта.

— Великая Заступница, кто же твой осведомитель? — спросил Максен. — Все последние недели мы только и следовали переданным им указаниям, и он общался исключительно с тобой!

— Не могу вам сказать.

Эдеард так и не набрался храбрости рассказать все Максену. Хотя тот, вероятно, и думать забыл о Нанитте.

Максен сердито заворчал и откинулся на спинку скамьи.

— Что же мы будем делать? — спросил Динлей.

— Воспользуемся их собственной самонадеянностью.

Отряды констеблей Нефа и Беллиса ждали их на мосту у Средней заводи. Как только гондола Эдеарда остановилась у причала, он спрыгнул на настил и пошел проконсультироваться с сержантами. Максен не ошибся, их усердие было почти физически ощутимым. Эдеард понимал, что ни один из сержантов и не подумает выполнить его вежливую просьбу о координировании действий. Их интересовало только количество произведенных арестов. Он развернул карту и показал дом на улице Уайтемир. Оба сержанта согласились подойти к нему со стороны Парка Фолас, в то время как Эдеард поведет своих людей через район Мико. Даже если бандиты и почувствуют их приближение, они все равно окажутся в ловушке.

Гондола Эдеарда отправилась дальше по Главному каналу, разделяющему Сампалок и Беллис. Разница между ними казалась очевидной. Цилиндрические здания Беллиса были увенчаны длинными витыми шпилями, а из стен торчали чашеобразные балкончики.

Сампалок в основном состоял из больших многоквартирных домов, мало чем отличавшихся от того, где жил сам Эдеард, только здания там были еще больше, а квартирки — теснее. И в них ютились целые семьи. На широких улицах между домами высились груды мусора, словно ген-мартышки из районной санитарной службы не справлялись с работой. Условия жизни здесь были хуже, чем в Эшвилле. Эдеард подумал, что исправлять ситуацию в городе надо именно здесь: улучшить жилищные условия, дать людям надежду. Почему же глава района ничего не делает?

Словно в соответствии с характером местности, обитатели Сампалока провожали гондолы с констеблями мрачными взглядами. Они плевали в воду и выражали свое отношение оскорбительными жестами. Несколько третьих рук качнули гондолу. Ватаги ребятишек при виде людей в форме пронзительно свистели.

— Малолетние шельмецы, — проворчал Бойд.

— Им просто никто не показал другой дороги, — заметил Эдеард. — Вот и все.

— Поздно, — сказал Максен. — Они знают только один путь, знают только здешнюю жизнь. Изменить это уже невозможно.

Эдеард перевел взгляд на горизонт, образованный рядами скучных однообразных зданий, думая о том, как улучшить эти дома, как при помощи своих способностей придать им новые формы.

— Не будь таким самоуверенным, — прошептал он.

Кансин с подозрением покосилась на него, но ничего не сказала.

Гондолы причалили в Первой заводи, и констебли углубились в район Мико. Эдеарду странно было впервые видеть его при дневном свете. Этот маленький район, не такой убогий, как его сосед, населяли в основном семьи рыбаков и корабельных плотников, объединяемые сильными гильдиями. Чувство коллектива было развито здесь гораздо сильнее, Максен назвал это профессиональной гордостью.

— Для тебя есть новости, — телепатировал Эдеарду Чаэ, когда они проходили по улице Малей, неподалеку от «Дома голубых лепестков».

— Что за новости?

— Ты и представить не можешь, кто явился посмотреть на слитки.

— Кто?

— Капитан Иварл собственной персоной.

Друзья Эдеарда начали оживленно перемигиваться, горя нетерпением добраться до предводителя бандитов.

— Это логично, — ответил Эдеард.

— Заступница, он наш, — воскликнул Бойд и поднял вверх большие пальцы обеих рук.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Чаэ.

— Он явился, чтобы позлорадствовать, — сказал Эдеард.

Его про-взгляд проследил за поспешно пересекавшими Парк Фолас отрядами из Нефа и Беллиса. Как Эдеард и ожидал, они уже вошли на территорию Сампалока по мосту через Торговый канал и оказались намного ближе к хранилищу, чем его отделения. Они прибудут на место за десять минут до условленного времени.

— О чем ты думаешь?

Вопрос Кансин прервал его расчеты.

Эдеард остановил людей и подозвал Фелакса. Он протянул стажеру конверт.

— Беги к тому дому на улице Уайтемир и передай конверт сержантам.

Парень ловко отсалютовал.

— Слушаюсь, сэр, Идущий-по-Воде.

— И чем быстрее, тем лучше, — добавил Эдеард.

Одному из ген-орлов он приказал следить за бегущим стажером.

— Что происходит? — резко спросил Максен.

— Наш план немного изменился, — объявил Эдеард. — Прошу всех следовать за мной.

Он свернул на улицу Кэмпден, обсаженную жакралями, цветущими зимой. Сейчас их пушистые голубые шарики еще прятались в бутонах. С облепленных снегом, поникших ветвей уже капала талая вода. Теперь отряд двигался в противоположную от Сампалока сторону, к Верхнему концевому каналу, граничащему с Портовым районом.

— Динлей, — окликнул он приятеля. — Бери отделение Урарла и сворачивай в следующий переулок. — Он поднял карту, чтобы видеть ее мог только Динлей. — Вот дом, который нам нужен. Вы подойдете с этой стороны. — Эдеард показал пальцем требуемый маршрут. — Проследи, чтобы никто оттуда не сбежал. И не забудь про окна и крышу.

— А что там? — спросил Динлей.

Эдеард нагнулся, так что его губы почти коснулись уха Динлея:

— Слитки.

Подмена с идеальной точностью была произведена посреди ночи. Гондолам, увозившим слитки из гильдии химиков в безопасное убежище Сампалока, предстояло пройти по Розовому каналу под несколькими мостами, в том числе и под широким каменным арочным переходом в конце бульвара Короля Абада, ведущего в Ночной район. Потребовалась безупречная согласованность, и Иварл позаботился, чтобы в нужный момент под мостом не оказалось ни одной другой гондолы. На несколько секунд бандиты оказались вне поля зрения следящих за ними ген-орлов констеблей, а массивный мост затруднял прохождение про-взглядов, тем более что гондолы были окутаны пеленой уединения. В момент встречи они обменялись идентичными ящиками.

Точность операции вызвала восхищение Эдеарда. Единственное, чего не учел Иварл, это осведомленность Эдеарда о хитроумном плане, а наблюдение велось через ген-кошку, спокойно проплывавшую под мостом. Грандмастер Финитан с радостью согласился помочь, предоставив Эдеарду пятнадцать ген-форм, чтобы распределить их под каждым мостом. После подмены Эдеарду уже не составило труда проследить за новыми гондолами, описавшими большой круг и вернувшимися в Мико, где они выгрузили ящики на покатый спуск, а оттуда люди Иварла перенесли добычу в рыбацкий склад.

«Вот тебе на! — Телепатический посыл сержанта Чаэ, полный язвительной насмешки, зазвучал в головах Эдеарда и его людей. — Кажется, капитан Иварл чем-то сильно расстроен».

Переданное изображение показало предводителя бандитов, поспешно покидающего дом в Сампалоке с раскрасневшимся от ярости лицом. Следом за ним потянулись озабоченные помощники.

Эдеард усмехнулся, глядя на стоящий в двадцати ярдах склад. За высокими, распахнутыми настежь дверями просматривалось сумрачное помещение, заполненное бочками. Снаружи несколько женщин и мужчин чинили рыбачьи сети. Внутри тоже виднелись сети, развешанные для просушки.

— Окружить дом, — скомандовал Эдеард.

Люди, работавшие с сетями, в тревоге уставились на внезапно появившихся констеблей. Ген-орлы снизились к самой земле и зорко следили за наклонным настилом, подходящим к складу. Ген-псы грозно зарычали.

— Прошу вас оставаться на своих местах, — громко объявил Эдеард. — У меня есть ордер на обыск всех помещений.

Динлей и еще двое констеблей задержали пытавшегося улизнуть рыбака.

— Кансин, бери Максена и Дроала, идите внутрь. Осмотрите все. Возможно, придется спуститься в погреба.

— Хитроумная бестия, — с усмешкой пробормотала Кансин, направляясь к двери склада.

Через мгновение про-взгляд Эдеарда обнаружил человека, бегущего вниз по наклонному настилу с другой стороны от склада. Эдеард спрыгнул в канал и одновременно сосредоточился, чтобы стабилизировать воду в месте приземления. Под его ногами остались едва заметные углубления. Люди на другом берегу широкой протоки начали останавливаться и показывать на него пальцами. Над водой пронеслись громкие восхищенные крики. Дети во весь голос звали друзей посмотреть на необычное зрелище. «Идущий-по-Воде, — кричали они. — Он снова это делает!»

Эдеард обогнул причал. Запыхавшийся Лиан пытался столкнуть в воду маленькую шлюпку.

— Не уходи, — вежливо попросил его Эдеард. — Мы же только начали.

Лиан отчаянно телепатировал кому-то, а потом полез в карман за пистолетом.

Эдеард предостерегающе нахмурился.

— Арминелю это не помогло, помнишь?

Лиан бросил на него разъяренный взгляд, но попятился от шлюпки и поднял руки. Подошедший сзади Дроал забрал у него оружие и защелкнул наручники.

— Что происходит? — поступил телепатический запрос от сержанта из участка Беллис.

При помощи про-взгляда Эдеард увидел, что его группа подошла к дому в Сампалоке.

— Мы узнали, что они успели перевезти награбленное, — ответил Эдеард, осматривая шлюпку и стараясь даже в мыслях не выдать своих чувств. — Извините, не успели вас предупредить. Мой посыльный передаст вам список всех, кто участвовал в ограблении гильдии химиков. Почти все они живут в общежитиях неподалеку от вас. Не могли бы вы их арестовать?

Сержант из Беллиса выхватил конверт из рук Фелакса, а Эдеард уловил злорадную насмешку, просочившуюся из головы сержанта Чаэ.

— О Заступница, — воскликнула Кансин. — Эдеард, ты должен это увидеть.

— Уже иду, — ответил тот.

Подвал рыбацкого склада и был одним из секретных хранилищ Иварла. Два дня назад Эдеард лишь мельком прошелся по нему про-взглядом, опасаясь привлечь внимание. В трех подземных помещениях он заметил сложенные в груды ящики, бутыли и мешки. Огромное количество вещей.

Максен и Урарл уже начали открывать ящики и обнаружили колоссальное количество дорогой серебряной посуды и столовых приборов. В меньших упаковках хранились ювелирные украшения. В мешках лежали кипы необработанного армшелка. Еще там были упаковки с чаем и специями из самых отдаленных от моря провинций. Вдоль стен стояли стеллажи с креплеными винами.

— Чтобы все это переписать, потребуется целая неделя, — с изумлением воскликнул Урарл.

Они открыли всего лишь несколько ящиков в первом из подвалов.

— Помощь уже в пути, — заверил его Эдеард.

По удивительному совпадению Ронарк прибыл на место одновременно с Иварлом. Капитан привел три гондолы со счетоводами из гильдии клерков, они шли вслед за гондолами Эдеарда, но намного медленнее. Едва они остановились у причала, как с улицы Кэмпден, насилу переводя дух, выскочил Иварл. Он был очень, очень зол.

— А я и забыл, что вы живете где-то здесь неподалеку. — Эдеард улыбнулся мастеру бандитов. — Рад снова вас видеть.

Иварл яростным взглядом окинул Эдеарда, потом капитана Ронарка, сохранявшего бесстрастное выражение лица. Поднятая трость с золотым набалдашником повисла в воздухе. Он нерешительно замер.

— Мы можем вам чем-то помочь? — поинтересовался Эдеард.

Динлей и Кансин в этот момент вынесли из склада первые ящики со слитками. Гневный взгляд Иварла остановился на драгоценной добыче.

— Может, вы хотели бы что-то отсюда забрать? — продолжал Эдеард. — Но, естественно, только после предъявления накладной. В этих подвалах обнаружилось так много товаров. Странно, что у инспекторов городского порта нет никаких записей об их выгрузке в Маккатране, следовательно, и об уплате пошлины. Я уверен, счетоводы быстро подсчитают недостающие сборы. А до тех пор все товары будут храниться на городском складе. Возможно, кто-то заявит на них права и придет, чтобы уплатить пошлину.

На лице Иварла появилась недобрая усмешка.

— Хорошая работа, Идущий-по-Воде.

— Я просто исполняю свои обязанности.

— Но тебе придется и дальше работать так же хорошо. А удача капризна.

— Да. Я уверен, Танамин бы с этим согласился.

Две ночи назад Эдеард подслушал отвратительные инструкции, данные Иварлом Гарравольду относительно наказания Танамина, недобравшего денег со своего участка в районе Фиакр.

Иварл не сумел блокировать всплеск изумления. Но быстро справился со своими эмоциями и посмотрел на Эдеарда с выражением загнанного в угол быстролиса.

— Да. Отлично. Я вижу. Ты уверен, что не хочешь воспользоваться моим приглашением? Вместе мы могли бы многого добиться.

— В шахтах Трампелло трудно что-то организовать.

— Понимаю. Что ж, очень жаль.

— Хотите еще что-нибудь сказать?

— Нет. Не сегодня.

Глава 2

К полудню военные капсулы Эллезелина, снующие в небе над Колвин-сити, были вынуждены то и дело включать сирены, создающие прекращающуюся беспорядочную какофонию, и мчаться к умножающимся точкам столкновений. Очередной веер красно-синих лучей лазера сквозь открытые балконные двери прошелся по квартире Араминты, и капсула закружилась над парком у ее дома, добавляя шума к нестройному гомону собравшейся толпы. Араминта сердито нахмурилась, когда ослепительный луч снова вспыхнул в кухонном уголке ее гостиной. Девушка заваривала чай в чайнике, а кулинарный процессор тем временем трудился над простейшим сэндвичем с курятиной. На экране вновь появилось сообщение об ошибке температурного регулирования, и Араминта раздраженно ударила ногой по основанию дурацкой машины. Возможно, это лазерные лучи так пагубно сказывались на ее работе.

Она вздохнула и тряхнула головой, на этот раз сердясь на саму себя за то, что думает о таких глупостях. Еще хуже, сидит здесь и ничего не делает. Вернее, не знает, что делать.

Еще одна капсула с визгом пронеслась мимо. Араминта со стуком поставила чайник и подошла к балконным дверям. К тому моменту капсула уже скрылась за соседним зданием. Наверное, они надеются на устрашение собравшихся в парке людей, а эта толпа стала уже чем-то вроде центра неповиновения захватчикам. Араминта бы с удовольствием хлопнула дверью, но стеклянная панель еще была в процессе формирования, и сегодня с ней следовало обращаться осторожно. Хорошо хоть, что после завершения процесса звуки сирен будут не так слышны в комнатах. По крайней мере это гарантировал дорогой звукопоглощающий слой, который она не забыла добавить. Дверь простояла открытой целый день, это давало Араминте ощущение хоть какой-то связи с городом. Глупо, но успокаивающе. По правде говоря, весь день она старательно избегала думать о реальных проблемах. И совсем не занималась отделкой квартир.

Юз-дубль выдал ей обширную подборку новостей из унисферы, касающихся исключительно расширения Бездны. В них было слишком мало достоверных фактов, зато предостаточно предположений и обвинений. Юз-дубль применил соответствующий фильтр и составил общую картину. Почти ничего не изменилось; команда исследователей покинула станцию «Центурион». Все новостные шоу демонстрировали картины разрушения станции. Немного интереснее было смотреть на загадочные сферы ЗК, направляющиеся к орбите вокруг звезды. Комментаторы в студиях строили догадки об их возможностях и рассказывали, что эти сооружения были скопированы аномийцами для изолирования Пары Дайсона. Теперь все надеялись, что Защитные Комплексы, невзирая на колоссальные размеры, способны и на более агрессивные действия.

Несмотря на потерю станции «Центурион», в Стене все еще работало множество сенсоров, передающих информацию через тонкую нить связи Флота. Границы Бездны продолжали расширяться, Стена бурлила и вздувалась, стремясь поглотить несущиеся ей навстречу звездные скопления. Эта агрессия, как утверждали многие, имела прямое отношение к Второму Сновидцу и Небесному Властителю.

Араминта наконец-то закрыла балконные двери и упала на колени, прямо на бетонный пол. Слезы, подступавшие к глазам все утро, грозили пролиться в любой момент. «Это чересчур. Такое не по силам ни одному человеку. Я не могу поставить под угрозу целую галактику. Не могу».

Юз-дубль доложил Араминте еще об одном файле массовой рассылки в унисфере, прошедшем без ограничений все коммуникационные узлы с правом доступа ко всем адресам. Это был вызов в реальном времени с неизвестным ей кодом, зарегистрированным на Земле.

«Такой уровень покрытия доступен только АНС», — сообщил ей юз-дубль.

— Прими его, — приказала она.

Если АНС обращается ко всем людям, наверное, это какие-то разъяснения.

Гор Бурнелли стоял среди скал, а за его спиной синела гладь тропического моря. На нем была простая белая рубашка, светлые волосы шевелил легкий ветерок. Серые глаза смотрели с лица двадцатилетнего юноши, загоревшего до матово-золотистого оттенка. Взгляд был обращен прямо на Араминту и вызывал непреодолимое чувство вины, хотя она и не понимала ее причины.

«Я сомневаюсь, что в Великом Содружестве кто-то еще меня помнит, — заговорил Гор. — Но я был одним из состоятельных людей, оказавших помощь в становлении Содружества. Если вы поинтересуетесь моим личным делом, вы обнаружите, что краткий миг славы выпал на мою долю во времена войны против Звездного Странника. Я надеюсь, что мои прошлые заслуги дают мне право на некоторое время занять ваше внимание. Однако речь идет не обо мне. Я обращаюсь к единственному человеку: Второму Сновидцу. Я понимаю, что, говоря с Небесным Властителем, ты не догадывался о том, что он может спровоцировать фазу поглощения. Я ни в чем тебя не виню. И не осуждаю. В отличие от многих других, я не пытаюсь за тобой охотиться. К слову сказать, прими к сведению, что тебя ищет не только Воплощенный Сон, а еще и несколько других агентов, представляющих различные фракции в АНС и другие политические группы Содружества».

— Великий Оззи, — всхлипнула Араминта.

На этот раз она не смогла удержать слез.

«Все предъявляют к тебе какие-либо требования, — продолжал Гор. — И я полагаю, что ты напуган и растерян. И я понимаю, что ты не желаешь себя обнаруживать, о чем ясно свидетельствует твое поведение до сего момента. Я это одобряю. Ты должен привыкнуть к своему новому положению, и никто тебе здесь не помощник. Тебе предстоит принять множество решений, я тебе не завидую. Если захочешь со мной связаться, я помогу в пределах своих сил, можешь не сомневаться. Но это опять не главное в моем обращении. Есть одна проблема, решение которой откладывать нельзя: фазу поглощения Бездны необходимо остановить. Насколько нам известно, в данный момент ты единственный, кто может это сделать. Я говорю «в данный момент», потому что нашелся еще один человек, желающий исправить ситуацию».

Гор перевел дыхание и расправил плечи, стараясь казаться уверенным.

«В тот час, когда началось расширение Бездны, на станции «Центурион» была и моя дочь Джастина. В отличие от всех остальных, она не повернула домой. Вопреки моему желанию, моим мольбам и надеждам, она направила свой корабль прямо в Бездну. Это один из редких кораблей с ультрадвигателем, о которых ты, вероятно, что-нибудь да слышал. Очень быстрый. А это означает, что через день или два она достигнет Рубежа. Джастина не похожа на меня; она приветливая, и добрая, и убежденная оптимистка — всеми этими чертами наша раса может по праву гордиться. Уже несколько веков она занимается дипломатическими вопросами. Она в одиночестве летит в Бездну в надежде поговорить с Небесным Властителем; она верит, что благоразумие восторжествует. Но сначала она должна проникнуть внутрь. Когда-то людям уже удалось такое. Иниго и Идущий-по-Воде нам это показали. Я обращаюсь к тебе, Второй Сновидец, и прошу еще один только раз поговорить с Небесным Властителем и убедить его впустить Джастину. Это все. Это моя единственная просьба. Тебе не нужно будет говорить о паломничестве или фазе поглощения. Дай шанс моей дочери договориться с тем, кто обладает там истинной властью. Джастина намерена лететь к границе несмотря ни на что, несмотря на все мои уговоры. Она верит в человечество, верит в нас. Я прошу, я умоляю тебя попытаться дать ей шанс. Не дай моей дочери погибнуть зря. Если тебе что-то нужно или ты чего-то хочешь, не опасайся, свяжись со мной по коду, содержащемуся в этом файле. Пожалуйста. В последний раз попытайся остановить то, что сейчас происходит. Времени осталось не так уж много. Помоги ей. Это по силам только тебе».

Обращение закончилось, и Араминта бессильно уронила голову на руки. Больше всего сейчас ей хотелось свернуться в клубочек и забыть обо всей Вселенной.

— Благодарю покорно, — пробормотала она, обращаясь к исчезающей фигуре Гора.

Но крошечный червь сомнений уже подтачивал ее сознание. «Может, эта Джастина сумеет что-то сделать. Может, не все зависит только от меня».

Оставалось только связаться с Небесным Властителем и при этом не попасть в поле зрения Воплощенного Сна и всех остальных преследователей. Ну, для того, кто не может даже заставить кулинарный процессор сделать сэндвич с курятиной, это раз плюнуть.

Посреди глинистой пустыни стоял домик — иглу из спрессованного снега. В домике имелась деревянная дверь, когда-то покрашенная в темнозеленый цвет. Яркий солнечный свет и пыльные бури ободрали краску до самой древесины, оставив мелкие зеленые пятнышки в щелях между дубовыми досками.

Он знал эту дверь, знал хорошо, и ему было известно, что скрывается за ней.

На здешнем сапфировом небе солнце повисло в зените, лишая пустыню всех красок. Так было всегда.

Он соскочил с огромного шарлеманя рядом с иглу и расправил свободное белое одеяние. Глубокий капюшон защищал лицо от всепроникающих лучей солнца. Путь до иглу, всего в несколько шагов, почему-то занял целую вечность. Ноги с трудом преодолевали сопротивление неведомой силы, затрудняющей любое движение. Он спрашивал себя, не потому ли он стремится преодолеть эту силу, что она олицетворяет его страх. Страх того, что его ожидает по ту сторону от двери. Но продолжал идти, потому что и сейчас, как всегда, у него не было выбора, не было своей воли, не было независимости. От напряжения он уже дрожал всем телом, но дверь наконец оказалась прямо перед ним. Он поднял руку, приложил ладонь к теплому дереву, ощущая знакомую шероховатость. Толкнул.

Дверь открылась, выплеснув наружу темноту, поглощающую солнечный свет. Она окутала его, словно туманом, и страх усилился до настоящего ужаса. Но дверь была открыта. Между ним и тем, кто жил в этом доме, не осталось никаких преград. В темноте что-то шевельнулось, выдавая присутствие живого существа.

— Тебе и твоему отцу хватило смелости наконец сделать правильный выбор, — раздался голос. — Мое мнение значит немного, но я рад. Полагаю, я должен дать вам второй шанс.

— Моему отцу?

Он ринулся вперед…

…вездеход опять накренился; передние гусеницы преодолели ледяной торос, и клиновидный нос резко качнулся вниз. Аарон встряхнулся, переходя от безумия сна к реальному миру, крепче ухватился за подлокотники и уставился в ветровое стекло. Снаружи их окружала полуночная темнота под толщей туч, громоздившихся над завывающим ураганом на высоту пяти километров. В лучах фар бушевал снег. В случайных проблесках почвы блестели глыбы льда величиной в половину самого вездехода. Прекращающиеся вспышки молний освещали беспорядочные россыпи огромных валунов, бесконечно тянувшиеся во все стороны. Узкие проходы между ними с каждым часом встречались все реже и реже. Кошмарный ландшафт. Их скорость, и без того небольшая, продолжала уменьшаться.

Он сверился с внутренним навигатором вездехода. За прошедшие два часа они преодолели семь с четвертью километров, да и то совсем не по прямой линии проложенного маршрута. Прошло одиннадцать часов с того момента, как неизвестный корабль сбросил на Ханко м-поглотитель Хокинга. Аарон пожалел, что нет формулы, позволяющей подсчитать точное время, требующееся этому оружию, чтобы поглотить планету изнутри. Но сожаление быстро улетучилось. Никакие точные расчеты не заставят вездеход идти быстрее. Вполне достаточно и его первоначальной прикидки, что у них осталось не более трех суток.

Автоматическая система замедлила скорость гусениц. Аарон ощутил это в первую очередь по ослаблению вибрации, сотрясающей кабину. На вопрос о причине замедления он получил информацию с радара. Впереди в земле появилась вертикальная трещина более десяти метров глубиной.

— Заступница… — проговорил Иниго, изучая радарный отклик. Его лицо едва просвечивало в сумрачном фиолетовом свете двух полосок полифото на потолке кабины. — Только на спуск у нас уйдет не меньше получаса.

— Тебе лучше знать, — мрачно буркнул Аарон.

Иниго криво усмехнулся.

— Это точно.

Он схватился за джойстик ручного управления, отвел вездеход назад, а потом активировал передние силовые ножи. Они выдвинулись из носовой части машины и начади вращаться. Вездеход качнулся вперед, и ножи коснулись льда. К снежным смерчам добавился фонтан крошки из грязного льда. Визг ножей заполнил кабину, а вездеход затрясся, едва удерживаясь на гусеницах. Иниго осторожно поворачивал машину, вырубая наклонную полочку параллельно краю трещины. Фонтан ледяной крошки свел видимость на нет. Иниго приходилось довольствоваться показаниями приборов вездехода и собственного полевого сканера. Аарон решил, что пропавший мессия обладает довольно сложной системой фильтрации; его собственный сканер позволял увидеть не дальше корпуса вездехода. Ледяная масса, по которой проходил пандус, представлялась однообразной субстанцией с вкраплениями камней и земли, похожими на искажения от помех. А Иниго еще и оценивал плотность, определяя, когда отступить, а когда усилить давление.

От воя ножей Аарон стиснул зубы. Тональность звука постоянно менялась в зависимости от того, встречался им лед или промерзшая почва. А потом ножи наткнулись на скалу, и от скрежета Аарону захотелось что-нибудь разбить. Он оглянулся: Корри-Лин сидела, зажав уши руками и оскалив от напряжения зубы. Иниго слегка повернул рычаг, чтобы отвести машину от твердой породы. Земля и лед снова полетели из-под лезвий, пологой дугой падая вдоль склона трещины. Иниго снова направил их на лед, вырубая более широкий проход.

Они продолжали спуск, то останавливаясь, то поворачивая под прекращающийся скрежет и вой, сопровождающий вырубку приемлемого пандуса. На дно разлома вездеход спустился только через сорок пять минут. Аарон с тоской посмотрел на россыпь ледяных глыб, освещаемых вспышками молний. Здесь они были еще больше, чем наверху, и располагались намного чаще.

— Дрянь, — буркнул он. — Нам здесь не пройти. Насколько тянется этот завал?

Если им не удастся преодолеть поле за пару часов, они не успеют добраться до корабля до разрушения планеты.

— Не знаю, — невозмутимо ответил Иниго. — У нас нет профильных карт поверхности.

Он повернул вездеход вдоль разлома, отыскивая проход между глыбами.

— Должны быть!

— Нет свежих карт. А те, что есть, составлены тысячу лет назад. Поверхность льдов меняется. Медленно, конечно, но за каждые сто лет ландшафт становится неузнаваемым.

— Проклятье! — Аарон уступил порыву и ударил кулаком в стену кабины. — Мы должны двигаться быстрее.

— Я знаю.

Корри-Лин встала со своего места, пробралась вперед и обвила руками шею Иниго. При слабом освещении ее красивое лицо выглядело бесконечно соблазнительным.

— Ты делаешь все, что можешь. Не обращай на него внимания.

От разочарования Аарон зарычал и снова стукнул кулаком по стене. В лагере на раскопках Иниго все-таки сознался, что его личный космический корабль спрятан на случай экстренной опасности. Но, как только вездеход тронулся, радость Аарона, увидевшего путь к спасению, быстро угасла. По словам Иниго, его корабль был укрыт в тоннельной впадине в семистах километрах от лагеря. Аарон надеялся, что они доберутся до этого места не позднее чем за пару дней. А потом вездеход вышел на поле с ледяными глыбами.

— Мы всегда прорубали путь через подобные препятствия, — сказал Иниго. Корри-Лин нежно потерлась щекой о его лицо. — Так я научился неплохо управляться с этими ножами.

— Старайся изо всех сил, или мы погибнем.

Иниго молча усмехнулся ему и направил вездеход в небольшой проход. Острые осколки льда заскрипели по корпусу. Аарон поморщился, он был уверен, что они вот-вот снова застрянут. Несколько часов назад так и случилось. Ему и Иниго пришлось выйти из кабины и освобождать зажатый льдами вездеход при помощи личных силовых полей. Приятно было снова активировать боевые системы, пусть и на минимальной мощности. Он хоть что-то смог сделать.

Единственным положительным моментом во всем путешествии было то, что Корри-Лин не выпила ни капли спиртного.

— А ты хоть догадываешься, кто мог быть в том корабле? — спросил Иниго.

— Нет. Я не догадывался даже о том, что за нами следят, и это само по себе отвратительно. Чтобы преследовать «Бродягу», надо иметь такой же корабль или даже лучше. В свободном доступе их нет, так что это либо АНС, либо какая-то фракция. Но АНС не стала бы использовать м-поглотитель, я даже удивлен, что фракция на такое решилась.

— Вор у вора дубинку украл, да?

— Вроде того, — согласился Аарон. — Применение м-поглотителя смахивает на шаг отчаяния.

— Посмотрись в зеркало, — презрительно бросила Корри-Лин. — Это недопустимый, отвратительный поступок, повлекший гибель ни в чем не повинных людей. Пилот был явно похож на тебя.

— Во Вселенной найдутся личности и похуже.

— Не верю.

«Но это так», — подумал он и незаметно улыбнулся.

— И куда же ты должен был убедить меня направиться? — спросил Иниго.

— Я узнаю это, когда мы окажемся на корабле и в безопасности.

— Вот как? Любопытно.

— Постыдно, — вставила Корри-Лин.

— Всего лишь простейшая мера предосторожности, — пояснил Аарон. — Если я чего-то не знаю, никакие силы не смогут меня заставить это выдать.

— Но ведь ты знаешь, — сказала она. — Знание погребено в глубине твоего подсознания.

— Да, но я не в силах туда забраться, пока меня не вынудят определенные обстоятельства.

— Ты разрушил собственную психику, вмешиваясь в чужие дела.

— Я много раз говорил раньше и повторяю снова: меня такое состояние вполне устраивает.

— О Заступница, что теперь! — воскликнул Иниго при очередной остановке вездехода. Он посмотрел на оранжевые линии на экране радара, мечущиеся, словно раскрученная модель солнечной системы. — Странно.

Серые глаза прищурились на ветровое стекло. В свете фар виднелся сплошной снежный покров, но никаких ледяных глыб там не было. Непрерывные вспышки молний превращали ночь в свинцовый туман. Прямо по курсу машины не наблюдалось никаких заметных препятствий.

Полевой сканер Аарона показывал плоскую равнину перед гусеницами вездехода. А потом она исчезала в очередной расщелине. Он не мог рассмотреть ее противоположного края.

— Там ничего нет.

— В этом-то и проблема.

Они оба стали одеваться, чтобы выйти и осмотреться. Иниго сказал, что не станет подводить вездеход к самому краю, пока не поймет, с чем они столкнулись. Аарон пожал плечами. Скафандр для работы на поверхности ему не нравился. Биононики вполне способны были предохранить его от неблагоприятных условий Ханко, но скафандр добавлял еще один слой

защиты, а инстинкт подсказывал, что в этой неопределенной ситуации он лишним не будет.

Они вышли наружу и, держась поближе к лучам прожекторов, двинулись против ветра. Сканер Аарона не смог ничего обнаружить даже у самого края обрыва.

— Куда, к черту, подевалась земля? — воскликнул он.

Прямо под ногами сканер показывал несколько сантиметров свежего снега, а потом, насколько хватало дальности, простирался только чистый лед. Можно было подумать, что они оказались на гребне гигантской замерзшей волны.

— Вероятно, какой-то разрыв, —ответил Иниго. — При определенном давлении лед может раскалываться, а не подниматься наверх.

— Великолепно.

— Разрыв должен заканчиваться где-то поблизости. Я никогда не видел длиннее пятисот метров. Проверь с той стороны. И не приближайся к краю.

— Хорошо.

Аарон зашагал параллельно краю, держась в трех-четырех метрах от пропасти. Вскоре он обнаружил плоский треугольный выступ, куда и свернул, осторожно шаркая ногами по самому снегу. Если откуда-то и можно было заглянуть в пропасть, то это место казалось самым подходящим.

Он увеличил мощность сканера до максимума и запустил луч в плотный вихрь снега, но по-прежнему не сумел обнаружить противоположного края разлома, равно как и каких-либо признаков дна. Он стоял на границе необъятной бездны. Внезапно проснувшийся инстинкт пробудил неясные предчувствия. Что-то, сказанное Нериной в лагере, стало всплывать в памяти.

— Эй, а мы…

Сканер показал Аарону, что функции поля Иниго переключились в более энергоемкий режим. Его собственные биононики отреагировали мгновенно, силовое поле укрепилось для защиты от любых угроз от устаревших систем Иниго. Нервы, подхлестнутые ускорителями, были готовы к любому его ответу. Тактические программы органично вплелись в мысли, помогая проанализировать ситуацию. И только тогда Аарон понял, как сильно он промахнулся, доверяя Иниго.

— Проклятье-е-е!

Иниго запустил самый мощный импульс дезинтегратора, на какой были способны его биононики. Удар пришелся в лед в паре метров от ног Аарона. На мгновение весь выступ засиял переливчатым нефритом. А когда сияние угасло, гигантская трещина с невероятной скоростью побежала по треугольнику, отделяя его от края Азиатского ледника.

Аарон ошеломленно смотрел на раскалывающийся лед. Тактические программы стали поспешно подыскивать варианты контрудара.

— Прости, — прозвучал голос Иниго. Отзвуки мыслей, просочившиеся из его гея-частиц, свидетельствовали о его полной искренности. — Но иногда, чтобы выбраться на верный путь…

Выступ откололся полностью. С точки зрения ускоренного восприятия Аарона, он провисел над пропастью целую вечность. А затем сила тяжести увлекла вниз колоссальную глыбу льда вместе со стоящим в центре человеком. Края обломка задевали за стену обрыва, и он начал поворачиваться. Силовое поле Аарона изменило конфигурацию и вытянулось в два лепестка-крыла, способные выдержать его вес. Не слишком удачный вариант в гуще снежной бури, но все же лучше, чем ничего. И в этот момент сверху обрушилась снежная лавина, спровоцированная выстрелом Иниго. Сплошная масса погребла под собой и обломок льда, и Аарона.

Единый снаряд еще долго летел со скалы высотой в милю, пока не достиг дна.

«Серебряная птица» мчалась сквозь Пучину, необъятное пространство мертвых звезд и ионных штормов, лежащее между плотным кольцом древних шаровидных скоплений, представлявшим Стену, и границей самой Бездны. Изображения гисрадара и квантового сканера поступали непосредственно к Джастине, окружая ее реальной картиной Вселенной, написанной алыми и бирюзовыми красками. Крохотные изумрудно-зеленые огоньки, мерцающие в волнующемся космическом океане, указывали на сверхмассивные звезды, еще сохраняющие свою целостность на длинном спиральном пути в небытие. Впереди, меньше чем в сотне световых лет, холодно сияла петля — вращающийся пояс перенасыщенной энергией материи шириной в десять световых лет, пронизывающий Х-Лучами всю Галактику. Дальше за ним раскинулась мрачная темень границы Бездны. Ее структура постоянно изменялась, подобно океанским волнам, как хаотично перемещаются пики и впадины, рожденные непостижимыми внутренними бурями. Довольно часто она видела, как образующееся вздутие вытягивается к хвосту умирающей звезды, находящейся еще в нескольких световых месяцах от границы. Феноменальная сила притяжения всасывала всю материю в черную дыру, что сопровождалось последней разрушительной вспышкой сверхжесткой радиации, подпитывающей петлю миллиарды лет. Но скоро это закончится. При текущем темпе расширения Бездна поглотит петлю уже через неделю. И тогда между границей Бездны и остальной Галактикой останутся только Стена и защитные комплексы райелей.

По телу Джастины снова пробежала дрожь. Трудно было даже представить себе масштаб действующих снаружи сил. Она вдруг почувствовала себя маленькой и одинокой.

— Папа?

«Я еще здесь, милая. Линия связи пока держится. Большой привет техникам старого Флота, установившим ее».

— Последние известные системы датчиков мы оставили позади пять минут назад. Связь больше не может работать.

«Но работает, мой ангел. И это самое важное».

— Да, конечно.

«Я посмотрел на статистику унисферы. Уже сейчас за тобой следит половина человечества».

— Привет вам, половина человечества, — с некоторым раздражением бросила Джастина.

«Ты прекрасно держишься. Я оказался глубоко в дерьме, публично заявив о корабле с ультрадвигателем».

— Ха! Ты вечно во что-нибудь вляпаешься.

«Верно. Не будь меня, все юристы давно бы высохли и вымерли. Они должны считать меня своим спасителем. Помнишь, как нас застукали за посадкой лоз из чужого мира в поместье во Флориде?»

— Конечно. Комиссия по окружающей среде Федерации Объединенных Наций тогда сильно на нас разозлилась.

«Во Внешних мирах еще сохранились принадлежащие нам банки, которые выплачивают этот штраф».

Джастина отрывисто рассмеялась, а потом судорожно вздохнула. Ей отчаянно захотелось освободиться от своего древнего тела и его дурацкого страха, вызванного биохимическими процессами. Любой, кто бы ее увидел, сразу бы понял, что ее сущность смертельно напугана.

— Есть какие-то признаки того, что Второй Сновидец принял твое обращение?

«Пока нет. Я полагаю, что теперь он быстро решится поговорить с Небесным Властителем. В конце концов, если он не пошевелит задницей, ему придется иметь дело со мной. Верно, Второй Сновидец?»

— Да ну, папа, — насмешливо фыркнула она.

«Да-да, не спорь».

— Я думаю, что мне лучше обогнуть петлю. Эта радиация настолько сильна, что прорвет защитное поле «Серебряной птицы», как бумагу. Ты только посмотри на цифры.

«В гиперпространстве ты будешь в полной безопасности».

— Я знаю, но…

«Как скажешь, лишь бы ты чувствовала себя спокойнее, мой ангел».

Джастина выдала интел-центру команду свернуть к галактическому югу от петли.

— Странно. — Сенсоры обнаружили объект искусственного происхождения в сорока световых годах позади нее. Она сконцентрировала фокус на источнике искажений, и интел-центр обозначил его двумя янтарно-желтыми кружками. — Эй, папа, ты это видишь?

Гор ответил не сразу:

«Да».

— Чем бы ни были эти объекты, они двигаются со сверхсветовой скоростью.

«Вижу».

— Я не предполагала, что в этой части Галактики летает кто-то еще. — В ее экзо-зрении появилась сведенная в таблицу информация. — Господи, какие они огромные! — В голове мелькнула невероятная мысль. — А вдруг это Небесные Властители? — с нетерпением спросила она.

«Нет, не думаю. Они еще больше. И эти идут наперерез твоему кораблю».

— Ох. — Ее энтузиазм мгновенно угас. Райели. И идут очень быстро. Быстрее «Серебряной птицы». Немного быстрее. Вряд ли она сумеет достичь границы Бездны раньше них. — Я не думаю, чтобы они пришли ради того, чтобы меня проводить.

«Я сейчас же свяжусь с Кватуксом. Он разберется».

— Хорошо, папа.

Изображения с внешних сенсоров на мгновение залила ослепительно белая вспышка, как будто в них попал разряд молнии. После восстановления Джастина увидела, что из кораблей райелей вылетел и стал быстро расширяться полупрозрачный снаряд мрачного лилового цвета. Повторный обзор показал, что его курс нацелен на материальный объект размером с земную луну, несущийся к Бездне по пути к гибели, который должен был растянуться на десять миллионов лет. Должен был. Материальное тело исчезло, полностью превратившись в экзотическую энергию, быстро распространяющуюся в гиперпространстве.

— Дерьмо! — вскрикнула Джастина.

Все защитные системы «Серебряной птицы» перешли в экстремальный режим.

Ударная волна накрыла небольшой корабль с мощью разъяренного динозавра. Джастину выбросило из кресла, и она взвизгнула, стукнувшись о приборную панель. Сзади послышалось завывание тревожной сирены. В экзо-зрении вспыхнули желтые и красные огоньки.

В парке над толпой протестующих против вторжения пронесся единый вскрик, когда на «Серебряную птицу» обрушился удар, а потом раздался продолжительный выдох облегчения и изумления. Араминта не могла удержаться, чтобы не выразить свое сочувствие, радуясь, что Джастина выдержала третью ударную волну и снова поднялась с пола каюты. Это чувство распространилось по всему Колвин-сити и далеко-далеко за его пределами.

Она проскользнула внутрь подземного гаража. Дверь осталась приоткрытой на пару метров — недостаточно широко для капсулы, но вполне хватит, чтобы вывести мотогондолу. Оставив ее здесь, она подняла контрольную панель и попросту выдернула проводки, чтобы дезактивировать

механизм. Теперь оставалось только вернуть разноцветные наконечники в их гнезда. Дверь закрылась, и Араминта поспешила по почти пустому бетонному гаражу к лифтам.

«Ты в порядке?» — спросил Гор.

«Ублюдки! — раздался в ответ слегка дрожащий голос Джастины. — Что, неужели и этого мало?»

Араминта прислонилась к прохладному металлу стенки лифтовой кабины. Она чувствовала себя не намного лучше, чем Джастина. Целый час она ездила по городу на мотогондоле, а потом оставила ее на общественной стоянке в торговом центре «Тала». Теперь ничто не указывало на то, что она вернулась домой; лучшего варианта спрятаться Араминта не придумала. Пешая прогулка до района Бодант заняла сорок минут, и в это время корабли райелей начали взрывать мелкие спутники, пытаясь остановить Джастину. Все следили за ее полетом. Из-за этого Араминта встревожилась еще сильнее: на улицах Колвин-сити почти никто не двигался.

«Ты отлично справляешься, — подбодрил свою дочь Гор. — Просто прекрасно».

Араминта открыла дверь квартиры Данала при помощи своего старого универсального кода. Ни его, ни Марибель дома не было. Она подумала, что оба работают на армию оккупантов, и возмущенно вздохнула. Араминта передала квартиру покупателям, едва закончив базовую отделку. С тех пор Марибель привезла сюда только самую необходимую мебель. Араминта критически осмотрела плиту. Большое металлическое сооружение выглядело здесь до смешного примитивным. Мистер Бови потратил немало времени на ее поиски, а установка превратилась в сплошной кошмар.

Экзо-зрение Араминты показало, как Джастина снова взобралась на свое кресло, тотчас обернувшее ее тело предохраняющими ремнями.

«Основные системы в рабочем состоянии. Мощность двигателей уменьшилась. Эти энергетические залпы вызывают перегрузку многих компонентов. Я полагаю, райели пытаются взять меня измором».

Араминта подкралась к балконным дверям и осторожно выглянула наружу. Над парком и окружающей его дорогой повисли эллезелинские капсулы. Они не двигались: как и все остальные, оккупанты были захвачены погоней, происходящей за тридцать тысяч световых лет отсюда. Собравшиеся внизу люди смотрели в небо, на звезды, затуманенные защитным куполом. Она удовлетворенно кивнула.

«Они опять стреляют, — вскрикнула Джастина. — О господи!»

«Серебряная птица» сильно задрожала. Араминта, ощущая тревожное ожидание, затопившее Гея-сферу, стиснула зубы. Еще несколько секций корабля подверглись перегрузке. Энергетические потоки сконцентрировались на пострадавших элементах, но при этом упала скорость. Джастина изменила курс; она свернула прямо к петле, выбрав кратчайший путь к рубежу. Оба корабля райелей неуклонно следовали за ней, быстро сокращая дистанцию.

Араминта вытащила большую небесно-голубую подушку и положила ее в центре гостиной. Глубокие царапины на паркете из эбенового дерева вызвали у нее всплеск раздражения. Неужели Мирабель не понимает, как трудно подобрать лак? Скрыть повреждения можно будет только после зачистки целого блока паркета.

Она уселась на подушку, скрестив ноги, и постаралась прогнать неприятные мысли.

«Хороший ход, милая, — сказал Гор. — Внутри петли не так много материальных объектов».

Араминта немного успокоилась и обратилась к ячейке памяти, где хранилась программа Ликана. Она сильно рисковала, воспользовавшись этой квартирой, но не представляла, насколько точно специалисты Воплощенного Сна могут отслеживать людей через Гея-сферу. Сразу после переезда Данал сообщил ей, что помогает в поисках Второго Сновидца, и объяснил, что ради этой цели узлы восприятия были немного модифицированы. Вот почему она никак не хотела оставаться в своей квартире на тот случай, если стало легко определить точное местоположение человека. А адрес Данала вполне могли принять за случайную ошибку. Араминта не знала, куда еще пойти, кроме дома мистера Бови, но в таком случае она подставила бы его оккупантам, а на это она решиться не могла.

Неясные ощущения, мелькающие в подсознании, вышли на передний план. Она позволила своему вниманию медленно плыть по океану мыслей, испытывая удовольствие, какого не могла возбудить ни одна программа.

Большую часть мыслей она игнорировала. Некоторые привлекали ее мимолетное внимание. Одна имела знакомый ей оттенок, ассоциировавшийся с мрачным тоном, едва не заставивший Араминту снова отступить. Но вместо этого она сконцентрировала свое внимание.

«Мой господин, — взывал Этан. — Прошу, услышь нас».

Он призывал Небесного Властителя всеми своими мыслями, усиленными бесчисленными узлами восприятия и направленными в бесконечность.

«Напрасно, — прошептала она с Олимпа своих мыслей. — Небесный Властитель не где-то вдали, он внутри нас».

Ее внимание продолжало дрейфовать, не проявляя назойливости.

«Если ты их не отзовешь, я лично разберу на отдельные молекулы ваш чертов ковчег и все, что в нем находится, — орал Гор. — Ты считаешь Бездну опасной? Да? Ты так думаешь? Да она покажется тебе мамой родной, когда я до тебя доберусь».

Араминта невольно усмехнулась: «От такого отца я бы не отказалась». В парке под окнами люди подбадривали Гора криками, повторяющимися на многих других планетах. Гея-сфера наполнилась решимостью и состраданием, фонтаном эмоций, рождающих чувство единства, близкое к экстазу. «Давай, Гор», — вопило человечество. Араминта добавила свою молитву — шепот, потерявшийся в многоголосом хоре.

«Я ничего не могу сделать, — протестовал Кватукс. — Это райели-воины. Не наш род, больше уже не наш».

«Найди способ, черт тебя побери!»

Араминта поднялась над суетой, потянулась к нити знакомой величавой мысли и открыла свой разум. Вокруг нее из темноты засияли звездные скопления Бездны. Половину пространства занимало полупрозрачное аквамариновое пятно, сквозь которое просвечивали редкие звезды. Она узнала в нем Море Одина. Небесный Властитель парил там между двумя алыми мысами, двумя извивающимися выбросами газов длиной в несколько световых лет и настолько широкими, что в них могло поместиться звездное скопление. Здесь мысли о том, что было когда-то, смешивались с более целенаправленными идеями. Осознанность пронизывала это пространство, еще не ставшая сознанием, но уже имеющая цель.

«Серебряная птица» вырвалась из петли и устремилась к последнему непроницаемому барьеру. Звезды вокруг нее сворачивались внутрь, роняя раскаленные осколки своих планет, словно избавляясь от обузы перед финальным взрывом и последующим угасанием.

«О боже, опять», — простонала Джастина.

В десяти световых годах позади ее корабля взорвался газовый гигант, выпустив вихрь сверхмощных квантовых искажений.

«Серебряная птица» вынырнула из гиперпространства и по инерции понеслась в пространстве-времени, недоступном ни одному из людей. Внутри Стены Вселенная поражала полной темнотой. За кормой корабля широкие ленты пыли и газов заслоняли свет галактического ядра. Впереди редкие фотоны, избежавшие непреодолимого притяжения Бездны, оседали, словно закатные солнца. Светящаяся багровая полоса — завихрения ионных облаков, возбужденных фатальным разрядом петли, — пересекала пространство, освещая корпус корабля, словно взгляд самого дьявола. Вой тревожной сирены возвестил о том, что силовое поле начинает разрушаться под действием радиации. Фюзеляж начат пузыриться.

— Один из нас идет к тебе, — сказала Араминта. — Видишь?

В реальном пространстве ударная волна искажений пронеслась быстро и почти незаметно. Пассивные потоки атомов мгновенно рассосались, поглощенные квантовыми разрывами. «Серебряная птица», дымясь от радиоактивных ожогов, снова нырнула в гиперпространство.

«Ты?» — изумился Этан.

Небесный Властитель откликнулся, проявив интерес:

«Я все еще ищу тебя. Ядро томится ожиданием».

— Я знаю. Ты должен это прекратить. Прошу тебя, прими нашего посланца. Она уже приближается к тебе.

«Где она? Я чувствую, что ты все еще очень далеко».

— Да, я далеко. Но она уже близко. Направь к ней свои мысли. Ее эмоции сильны, как и эмоции всех нас. Проведи ее. Открой свою границу.

«Ядро Бездны встретит тебя с радостью».

Два корабля райелей быстро догоняли «Серебряную птицу». Сенсоры корабля Джастины обнаружили еще один материальный объект размером с газовый гигант, всего в пяти световых годах от нее. Если преследователи взорвут его, все будет кончено. Вся мощность «Серебряной птицы» теперь направлялась только на ускорение.

— Поторопись, пожалуйста, — взмолилась Араминта.

Небесный Властитель удалился, излучая удовлетворение.

«Я благодарю тебя, — сказал Гор. — Кем бы ты ни был».

Джастина откинулась назад в своем кресле и открыла разум Гея-сфере, не пряча эмоций: надежд, страхов и самой своей сущности.

Граница Бездны перед «Серебряной птицей» начала меняться. На поверхности образовалась круговая волна, оставившая кратер в десять световых лет в поперечнике. Из центра к кораблю начал подниматься гладкий конус абсолютной черноты. Джастина с изумлением следила за информацией, проецируемой в ее экзо-зрение. Пальцы до боли сжали края подлокотников, кожа покрылась липкой холодной испариной.

«Я не уверена…»

Корабли райелей позади нее замедлили ход, предоставив «Серебряной птице» мчаться в одиночестве.

«…что это такая уж…»

Конус, достигнув высоты в пятнадцать световых лет, перестал расти.

«…хорошая…»

Вершина открылась лепестками бесконечной тьмы. В Пучину ворвалось сияние звездных скоплений.

«…идея…»

«Серебряная птица» миновала порог Бездны.

«…в конце концов».

Конус сомкнулся и снова растворился в неподвижной поверхности рубежа. Связь с «Серебряной птицей» через коммуникации Флота прервалась. Оба корабля райелей, описав крутые петли, устремились обратно к Стене.

«Поговори с нами, пожалуйста, — умолял Этан. — Небесный Властитель избрал тебя Вторым Сновидцем. Мы ждем тебя. Ты нам необходим».

Ответа он не дождался.

Араминта выскользнула из квартиры Данала и на цыпочках пробежала через вестибюль к себе домой. За окнами над защитным куполом разливался яркий рассвет. Из толпы неслись радостные крики. Хорошо.

— Ну вот я и спасла Вселенную.

Араминта усмехнулась забавной мысли, а потом зевнула. Жизнь героя очень утомительна. Она упала в большое старое кресло с комковатыми подушками. «Отдохну хотя бы пять минут», — решила она.

«Соответствующий» костюм, изготовленный Бекией на репликаторе «Возмездия Элвина», не понравился Черитону Маконне. Очень не понравился. Нет, с ощущениями все было в порядке, хлопчатобумажная рубашка, отороченная мехом куртка с медными пуговицами и брюки из материала, похожего на замшу, но намного мягче. Ему не нравились ни фасон, ни расцветка; шнуровка спереди на рубашке, ее зеленовато-серый оттенок, больше похожий на грязь, чем на краску, и странный покрой узких черных брюк. Он наотрез отказался надевать фетровую шляпу с яркими голубыми и зелеными перьями, но неохотно согласился носить ее с собой, после того как Бекия проявила признаки раздражения. Сердить Бекию было небезопасно.

Она, конечно, оказалась права. Едва он вошел в здание в центре города на Дарьяд-авеню, где размещался узел восприятия, как сразу же смешался со специалистами, прибывшими с Эллезелина. Вокруг старого кирпичного дома с темными арочными окнами появилось плотное кольцо охраны. Три узла восприятия, имевшиеся в Колвин-сити, для оккупантов были первоочередными целями. Но Лиатрис Макпейерл отлично справился со своей задачей и составил безупречную легенду для Черитона, включая и данные о ДНК. В просторном вестибюле с мраморными полами его встретили трое вооруженных охранников и сразу же приказали приложить ладонь к колонке с сенсорами на крышке. Заново установленная сеть здания признала Черитона, и страж махнул рукой, приглашая пройти. Черитон бодро улыбнулся, а в ответ получил в Гея-сфере поток уверенного удовлетворения.

Сам узел располагался на четвертом этаже, в стерильно-чистом зале, занимающем половину всего уровня. Черитон доложился мастеру снов Йенролу, сидевшему в стеклянной конторке. Обычно этот кабинет был занят в течение лишь нескольких часов, когда старший смены или его помощник проводили периодические проверки работы узла. Сейчас здесь теснились семь специалистов, устанавливающих блоки новой программы, а за стеклом еще большее количество экспертов проводили стыковку модернизированных бионейронных кластеров с базовой системой узла.

— Какая у тебя специализация? — спросил Йенрол.

Он был одновременно взволнован и озадачен. Запоздалое назначение Черитона вкупе с колоссальным давлением сверху заставляло его нервничать.

— Формирование шаблона, — с готовностью ответил Черитон. — Разработанные мной подпрограммы помогут выделить мысли Второго Сновидца в Гея-сфере. И мы получим более сильный источник, который можно будет отследить.

— Хорошо, — кивнул Йенрол. — Отлично, начинай устанавливать свои программы.

Мастер тотчас вернулся к незаконченному узлу, не давая Черитону возможности ответить.

— Ну ладно, — пробормотал Черитон, не забыв создать в своих гея-частицах выражение сосредоточенности и энтузиазма.

Он отыскал свободное место перед пультом и кивнул сидевшему рядом парню.

— Добро пожаловать в глаз, — сказал его новый коллега. — Я Данал.

— Я рад заняться этой работой, — сказал Черитон. — А что ты имел в виду под «глазом»?

— Глаз бури.

Черитон усмехнулся.

— Так это самое тихое место?

— Точно!

Как выяснилось, Данал уже немного освоился на Виотии. Близость Второго Сновидца вызывала у него и Мирабель ощущение радостного предвкушения.

— Мы хотели быть поближе ко Второму Сновидцу, когда он объявится, — признался Данал. — И как только появилась надежда, что наши мастера снов смогут его обнаружить, я занялся модификацией узлов восприятия. — Он с виноватым видом оглянулся на Йенрола и на мгновение приглушил свои эмоции. — Но такого я не ожидал, — добавил он шепотом.

— Я тебя понимаю, — сочувственно кивнул Черитон. — Я сам горячо молился Заступнице об избрании Этана Духовным Пастырем, но я и подумать не мог, что наше присутствие будет здесь настолько необходимым.

Данал смущенно пожал плечами и вернулся к своей работе. Черитон принялся загружать состряпанные им программы. Они действительно поддерживали функцию узнавания, но со знаком «минус»: при обнаружении мыслей Второго Сновидца в ближайшем узле восприятия создавалось расплывчатое слепое пятно. Оно известило бы Черитона о цели, и лишь потом функции узла восстанавливались.

Сумасбродный бросок Джастины приостановил энергичную работу по модификации узла.

— Она так близко, — восторженно выдохнул Данал, когда сенсоры «Серебряной птицы» показали волнующуюся поверхность Бездны.

А потом все содрогнулись, став свидетелями ослепительной вспышки, спровоцированной райелями, взорвавшими второй осколок массы.

— Как они это делают? — пробормотал Черитон, пораженный невероятным проявлением агрессивности.

— Какая разница? — воскликнул Данал. — Бездна способна устоять перед их нападками. И успешно сопротивляется уже миллион лет. Только это и имеет значение.

Черитон приподнял бровь. Только тщательный самоконтроль помог ему удержать ужас перед ограниченностью этого парня и не дать ему просочиться в Гея-сферу.

— Остается только надеяться, что корабль Джастины выстоит.

— Она не верующая. Она порождение АНС.

— Она человек, — заметил Черитон. — А это значит, что она способна проникнуть внутрь. Так или иначе.

— А. Я об этом не подумал.

— Прошу всех продолжать работу, — обратился к своей команде Йенрол. — Если Второй Сновидец намерен себя обнаружить, это произойдет сегодня ночью.

Данал украдкой улыбнулся Черитону.

Оскар не ожидал, что все закрутится так быстро. А мог бы и догадаться. Если война против Звездного Странника его чему-то и научила, так это тому, что события управляют людьми, а не наоборот.

И вот теперь он, облаченный в жесткую броню военизированной полиции, сидит в пассажирском отсеке эллезелинской капсулы, парящей над Кэрнсом. Соседнее сиденье занимает Бекия, а впереди, на месте командира — Томансио. Капсула рассчитана на пятнадцать человек. Но те, кто занимал ее еще совсем недавно, теперь отдыхают в искусственной лекарственной коме на территории склада «Буутель и Лейчестер», так что здесь есть где вытянуть ноги.

И вместе со всем Содружеством они следят за отважным рывком Джастины через Пучину.

— Команда встречи приступила к активной фазе, — доложил Лиатрис. Он остался на борту «Возмездия Элвина», чтобы наблюдать за действиями сил вторжения и обеспечивать мониторинг унисферы. — Все уверены, что Второй Сновидец вступится за Джастину.

— Но он не сделал этого после обращения Гора, — заметил Оскар.

— Корабли райелей ускорят вмешательство, — сказала Бекия. — Я согласна с Воплощенным Сном: если это произойдет, то сегодня ночью.

Оскар пожал плечами, что в бронированном костюме получилось довольно неубедительно.

— Ты был знаком с Гором и Джастиной? — спросил Томансио.

— Кажется, я как-то раз встречался с ней во время совещания старших офицеров на Высоком Ангеле. Тогда все пытались с ней флиртовать.

— Включая тебя? — насмешливо поинтересовалась Бекия.

— Нет. Я сосредоточился на тех, кого она отвергла. Неудача всегда делает людей уязвимыми и склонными к ничего не значащим связям.

— Оззи, а ты опасен.

— Есть что-нибудь от Черитона? — спросил Томансио.

— Ничего с момента последней проверки связи, — ответил Лиатрис. — Его назначение в команду Йенрола ни у кого не вызвало подозрений. Он установил свою программу в систему узла.

— А он носит шляпу? — невинным тоном спросила Бекия.

Оскар не смог удержаться от улыбки. Очень важная деталь.

— Я выясню это в следующий раз, — пообещал Лиатрис.

— Что ты узнал о команде встречи? — спросил Томансио.

— Все безусловно преданные последователи Воплощенного Сна. Похоже, что Пелим не терпит, чтобы кто-то вмешивался в его работу. Все члены команды присланы из службы безопасности кабинета Маккатрана-два.

— Личные телохранители Этана, — подсказал Томансио. — Какое у них оснащение?

— Сверхмощное оружие, и тренированы они ничуть не хуже нас. Но я не думаю, чтобы у них имелись биононики. По крайней мере в тех файлах, что я нашел, о них не упоминается.

— Ладно, спасибо. Продолжай копать. Я хочу знать о них все, что только возможно.

— Сделаю. Отправляю файлы.

Юз-дубль известил Оскара о получении зашифрованной информации. После их просмотра Оскар резко втянул воздух. Команда встречи, собранная советником Пелимом для задержания Второго Сновидца, обладала огневой мощью, несравнимой с вооружением Рыцарей-Хранителей. Кроме того, все ее члены были исключительно преданы своему лидеру. Пелим получил неограниченные полномочия, лишь бы ему удалось достигнуть цели.

— Нам надо действовать очень быстро, — удрученно пробормотал Оскар.

— Надо, — согласился Томансио. — Я бы не хотел, чтобы эти ребята схватили меня за руку.

— Могу поспорить, что у них есть биононики, — заявила Бекия. — Они оправдают это стремлением к достижению общей цели. Парни вроде них всегда так делают.

— Я и не знал, что Воплощенный Сон не одобряет биононики, — удивился Оскар.

— О да, хотя и не так непримиримо к ним относится, как Протекторат. Биононики не считаются святотатством, просто им нет места в Бездне. Большинство людей уверены, что они не будут там работать.

— Почему?

— Потому что на Кверенции никогда не знали сложных технологий. Самым передовым устройством, с каким столкнулся Идущий-по-Воде, был автоматический пистолет. Да и то чисто механический. Там нет электричества, нет генетики, нет бионоников. Судя по тому, что люди выжили, приземлившийся корабль был продуктом технологий и информационной базы на уровне Содружества. Непостижимо, что новое общество не удосужилось создать хотя бы аккумулятор. Ведь имели же они определенные знания по химии и медицине, даже астрономии. Но от использования электромеханики их что-то удержало.

— Внутренняя структура Бездны, — негромко произнес Оскар.

— Точно. Квантовая структура, обеспечивающая ментальные силы, должно быть, блокирует электричество.

— Смешно! Нельзя остановить поток электронов, для этого должен исчезнуть целый ряд химических реакций. И тогда не было бы никаких звезд.

— Тропы сильфенов глушат наиболее сложные устройства человеческих технологий, — напомнил Томансио.

— Это просто помехи, генерируемые их тропами.

— Я и говорю, что в Бездне с электронами происходит нечто подобное.

— Но первый корабль, положивший начало колонии на Кверенции, смог приземлиться.

— Последователи Воплощенного Сна до сих пор спорят, приземлился он или потерпел крушение, — сказала Бекия. — Интерференция, препятствующая развитию электроники, может исходить из самого Ядра, как будто какой-то владыка намеренно мешает цивилизации подняться выше определенного уровня.

— Кому же, черт побери, взбрело в голову создать эту Бездну только ради того, чтобы сделать из разумной расы домашних питомцев?

— Не имею понятия, — весело ответила Бекия. — Не забывай, что Первожители были чужаками. Они мыслят иначе, чем мы.

Оскар сдался, раздраженно взмахнув рукой.

— Ладно, значит, согласно теории о зоопарке Первожителей, у команды встречи вряд ли имеются биононики.

— Похоже, что так, — согласился Томансио.

— В любом случае, — сказала Бекия, — не хотелось бы сталкиваться с ними, если этого можно избежать.

— Правильно.

— Лиатрис, а не мог бы ты включить нас в состав команды встречи? — спросил Томансио.

— Я уже подумал об этом. Файл с назначением должен прийти к вам через пару минут.

— Спасибо.

Взрыв райелями газового гиганта вызвал судорожный вздох у Оскара.

— Господи, дай бедной девочке хоть немного передохнуть.

«Серебряная птица» вынырнула в реальное пространство. И снова Оскар поморщился, увидев, как радиация терзает защитное поле. Воспоминания унесли его на орбиту Ханко, в кабину «Дублина», которым он тогда командовал. Как много параллелей! Корабли Утеса Утреннего Света пытались сбить «Дублин» залпами экзотической энергии. И в полумиллионе километров над поверхностью планеты их силовое поле едва выдержало излучение звезды. А это такая малость по сравнению с тем, что обрушилось на «Серебряную птицу». Оскар не удержал всплеска одобрения и позволил ему просочиться в Гея-сферу, как будто молитва могла чем-то помочь.

Джастина снова ушла в гиперпространство.

— Хорошая тактика, — одобрительно буркнул Оскар.

Где-то в глубине мозга возникла мысль о том, что по характеристикам «Возмездие Элвина» не уступает «Серебряной птице». «Мы могли бы быть на ее месте», — подумал Оскар.

«Приготовиться, — передал Черитон по сверхсекретному каналу. — Второй Сновидец вступает в контакт с Небесным Властителем».

— Где же он? — рыкнул Томансио. — Активировать броню. Оскар, делай все так, как тебе скажут. Понятно?

— Да.

Он едва удержался, чтобы не добавить «сэр».

«Его местоположение еще не определено, — сказал Черитон. — Мои подпрограммы пока рассеивают фокусировку узла».

Оскар полностью открыл свой разум для Гея-сферы.

«…она уже близко. Направь к ней свои мысли», — умолял Второй Сновидец.

«Вот и началось, — воскликнул Черитон. — Первый ориентир в районе Бодант».

— Уже летим, — откликнулся Томансио, разворачивая капсулу над рекой на сто восемьдесят градусов. Сквозь прозрачную переднюю секцию фюзеляжа в кабину хлынули рассветные лучи солнца Виотии.

«Проклятье, остальные узлы уже сфокусировались на источнике, — пожаловался Черитон. — Я надеялся, что у них на это уйдет больше времени».

Томансио увеличил скорость.

— Оззи! Сколько у нас в запасе?

В тридцати тысячах световых лет от них Бездна потянулась навстречу «Серебряной птице».

— Сможет ли она выжить внутри, если там нет места технологии? — спросил Оскар.

— Давайте лучше сконцентрируемся на наших непосредственных задачах, ладно? — одернула его Бекия.

Она уже активировала свою броню. Визор шлема закрыл лицо.

«Второй Сновидец где-то на краю парка, — продолжал информировать их Черитон. — Мастера снов выдают довольно точные координаты. Да, они молодцы. Извините, парни, вам уже не успеть. Команда встречи получила точные указания».

— Дерьмо, — прошипел Томансио и сбросил скорость. — Если мы окажемся на месте за пару секунд до их появления, это будет выглядеть подозрительно. А больше времени у нас нет.

— Каков план «Б»? — поинтересовался Оскар.

— Выкрасть его у команды встречи, но это будет нелегко. Я бы предпочел основательно закрепиться в силах оккупантов, прежде чем переходить к плану «Б».

— Нейтрализовать червоточину, — предложила Бекия. — С таким кораблем, как «Возмездие Элвина», мы можем перехватить команду встречи

в межзвездном пространстве, когда они будут перевозить Второго Сновидца на Эллезелин.

— Этот вариант сулит больше шансов, — сказал Оскар. — Наш корабль на порядок мощнее, чем все, что имеется у Воплощенного Сна.

— А вот этого мы знать не можем, — сказал Томансио. — И отключение червоточины, скорее всего, повлечет за собой ненужные жертвы.

— Я могу войти в систему и отключить переход, — настаивал Лиатрис.

— Тогда они будут точно знать, что произошло и по какой причине, — сказал Томансио. — Похоже, что нам придется переключаться непосредственно на Эллезелин. О, вот и приказ о разворачивании сил от команды встречи. Многоквартирный дом.

«Здесь какая-то ошибка, — сказал Черитон. — Об этом сообщил один из моих новых коллег, Данал. Он сам живет в том доме. А насколько нам стало известно, Второй Сновидец находится как раз в его квартире».

— Ага. Выходит, что Второго Сновидца напрасно недооценивали, — сказал Томансио. — Он неплохо придумал.

— И нам это тоже на пользу, — добавила Бекия.

— Ему придется поторопиться, чтобы оттуда выбраться, — заметил Оскар.

Он просматривал план расстановки сил над Колвин-сити. Парк района Бодант патрулировали девять машин. Пять капсул получили приказ закрыть периметр на земле. Два экипажа должны были прикрывать операцию с воздуха. Остальным, включая и их капсулу, следовало вместе с командой встречи войти внутрь.

Оскар смотрел вниз на ярко освещенный причал, потом на парк. На его лужайках собрались тысячи людей, они что-то кричали и прыгали, радуясь, что их всенощное бдение будет вознаграждено. Внизу установилась атмосфера веселого праздника, и ее заразительность, распространившаяся в Гея-сфере, действовала не хуже тонизирующего коктейля.

Над ними с грохотом промчалась капсула с командой встречи; она летела почти со скоростью звука, но уже начала тормозить. Прямо перед ними, словно указывая курс, голубыми и красными огнями сверкали угловые колонны многоквартирного дома. Капсула с командой встречи уверенно описала над ним полукруг, оставляя за собой тонкую струйку газов. Грубость вторжения заставила многих людей в парке нахмуриться. В Гея-сфере, словно темными пятнами в солнечной короне, возникли очаги негодования и испуга.

— Чудесно, — проворчал Оскар, наблюдая, как приподнятое настроение горожан сменялось возмущением. — Это нам поможет.

— Им все равно, — сказал Томансио. — Планета не имеет для них никакого значения. Им нужен только Второй Сновидец.

— Интересно, какой он, — вслух подумал Оскар, пока их капсула снижалась над полосой ухоженного газона перед домом.

— Неврастеник, — сказала Бекия. — Иначе и быть не может.

— Умный и напуганный, — предположил Томансио. — А это опасно для Воплощенного Сна.

Прибыли остальные капсулы, назначенные в помощь команде встречи.

«Говорит майор Хонилар, — объявил командир. — Ответственным за охрану — немедленно закрыть периметр. Никого не впускать и не выпускать. Любого, кто попытается пересечь линию охраны, поражать подавляющими импульсами. Отряду поддержки перекрыть первый этаж и лифты. Занять все лестничные клетки. А теперь слушайте внимательно. Я хочу, чтобы все поняли: ни в коем случае нельзя использовать оружие на поражение. Второй Сновидец где-то внутри, и он не должен пострадать. При любых проблемах, к примеру при использовании силового поля и попытке к бегству, вызывайте нас. Мы сами с ними разберемся. Я не желаю, чтобы вы хватали его своими грязными руками».

— Есть, сэр, — ответил Томансио и направил капсулу вниз.

Капсула команды встречи опустилась на крышу неподалеку от золотистого прозрачного купола, где располагался солярий.

— Что будем делать? — спросил Оскар, выходя на бордюр из фуксий и топча грубыми ботинками алые и белые цветы.

— Выполнять приказ, — ответил Томансио. — И запомни: ни в коем случае не пользоваться бионониками. Я понимаю, что это лучше, чем броня, но команда встречи наверняка тебя засечет.

— Хорошо.

Вместе с остальными экипажами капсул они вошли в вестибюль первого этажа. За их спинами охрана периметра начала оттеснять первые группы разгневанных горожан, прибежавших из парка.

«Данала арестовали, — сообщил Черитон. — Его забрали два офицера из службы безопасности. Не повезло парню».

— Возможно, это намеренный маневр, чтобы отвлечь преследователей, — сказал Томансио.

— Да, но кто его совершил? Второй Сновидец или такая же группа, как наша?

Вестибюль был завален упаковками из-под оборудования и контейнерами, доверху заполненными мусором. Временное освещение, смонтированное на металлической раме, отбрасывало резкие тени.

«Команда встречи взяла под контроль внутреннюю сеть дома, — доложил Черитон. — Не отключайтесь, я принимаю информацию от их специалистов».

Томансио повел Бекию и Оскара вверх по бетонной лестнице. Здесь тоже все было засыпано мусором, образовавшим целые груды на нижних ступенях. Двое военных спустились, чтобы обследовать подземную стоянку.

«Согласно сообщениям, в настоящий момент в здании находится около трех десятков человек, — сказал Черитон. Весь этот чертов дом ремонтируется. На четвертом этаже зарегистрировано всего четыре человека: Данал, Мирабель и еще одна супружеская пара. Реконструкцию проводит некто по имени Араминта. Ее сейчас разыскивают».

Оскар поспешил вверх. Вместе с ними по лестнице с топотом поднималась длинная цепочка из отрядов военизированной полиции. По инструкции Хонилара, на каждом этаже оставалось по шесть человек. Когда его, Томансио и Бекию направили на четвертый этаж, Оскар не на шутку поразился способностям Лиатриса.

В вестибюле уже стояли два офицера из команды встречи, и все двери квартир были взломаны и распахнуты настежь. Через проем Оскар увидел жильцов третьей квартиры, стоящих посреди гостиной: мужчину в шортах и женщину в длинной ночной сорочке. Они стояли с поднятыми руками под прицелом оружия третьего офицера. Женщина дрожала и плакала, мужчина старался сохранить хотя бы наружное спокойствие, но дрожь в ногах выдавала его испуг сильнее, чем любое излучение в Гея-сферу.

Из квартиры Данала вышел майор Хонилар.

— Никаких признаков присутствия. Он не мог ускользнуть из дома, на это не было времени. Всех жильцов доставить в наш штаб. Обыскать и просканировать каждую квартиру, чтобы не пропустить никого.

Он развернулся и снова скрылся в квартире Данала.

— Разбиться на пары, — скомандовал Томансио. — Обыскать квартиры.

Оскар вместе с Томансио занялись квартирой под номером четыре. Он обследовал помещение сенсорами бронекостюма и остался недоволен их медлительностью и ограниченностью по сравнению со сканером силового поля бионоников. «Ты избаловался», — сказал он себе. Датчики не обнаружили источников теплового излучения, сравнимых по размеру с человеческим телом. Квартира была отремонтирована лишь наполовину. В гостиной выстроились в ряд отключенные роботы. Вдоль одной из стен лежали новые трубы и кабели. У двери виднелась груда старой арматуры. Коробки и ящики с этикетками «Домашний инвентарь Бови» были еще не распакованы. Здесь же оставалась и кое-какая мебель: сильно поцарапанный кофейный столик с немытыми чашками, древний диван и не менее древнее кресло со странными комковатыми подушками.

Юз-дубль Оскара передавал ему донесения групп, проверяющих жильцов дома на других этажах. Пока все задержанные соответствовали своим сертификатам личности.

— Иди-ка сюда, — позвал его Томансио, воспользовавшись секретным каналом.

Он стоял в дверях спальни. Кроватью здесь служил просто матрас, поверх которого лежал скомканный спальный мешок. Вдоль стены стояли четыре чемодана; один из них, открытый, демонстрировал коллекцию женской одежды. Небольшой туалетный столик был завален инструментами для укладки волос и коробочками скосметическими мембранами.

— В списке жильцов здесь никто не зарегистрирован, — сказал Оскар.

— Зависит от того, какой список посмотреть. Лиатрис, проверь, продала Араминта эту квартиру или нет?

— Сейчас сделаю.

Томансио отправился осматривать две другие спальни, а Оскар прошел в ванную комнату. Пол, как и стены, были ободраны до самого бетона. В центре стоял каменный куб новехонькой ванны. Позади нее из бетона торчал вывод трубы, подающей холодную воду, из ее крана просачивались капли, падающие в подставленное пластмассовое ведро. Старый туалет все еще располагался на своем месте. В углу был установлен резервуар для горячей воды, уже обведенный рамками для вспомогательной стенки. Панели для нее стояли рядом. Из-под резервуара выходило несколько труб, забитых заглушками, чуть дальше лежал полный набор компонентов для спорового душа.

— Ничего, — сказал он Томансио.

— Остальные спальни тоже пустые.

Оскар встретился с Томансио в кухонной зоне гостиной. Старый кулинарный процессор, снятый с основания, все еще был подключен к трубкам снабжения питательной смесью. На поцарапанной мраморной столешнице стояли микроволновка и чайник. Термодатчики определили, что температура чайника чуть выше средней.

— Здесь недавно кто-то был, — пробормотал Оскар.

— Надо бы с ней поговорить, — сказал Томансио. — Если кто и может назвать имя жильца, то только Араминта.

— Это будет нетрудно, — предположил Оскар. — Мы знаем, кто она, и Лиатрис легко сумеет ее разыскать.

— Конечно. — Томансио еще раз прошелся сенсорами по квартире. — Прихвати что-нибудь из ее спальни, чтобы сверить ДНК. А потом надо будет вернуться и помочь собрать всех подозреваемых.

— Бедняги, — сочувственно вздохнул Оскар, забирая со столика маленькую кисточку для накладки косметических мембран. — Как ты думаешь, что сделает с ними майор Хонилар?

— Интересный вопрос. Как можно доказать, что ты не Второй Сновидец? Это ведь не отражается на физическом состоянии. Я думаю, что если никто не признается, им всем придется пережить прочтение памяти.

Оскар содрогнулся.

— Вряд ли это поможет им заслужить любовь Второго Сновидца. А он им необходим, чтобы попасть в Бездну.

— Оскар, не забывай, с нынешней медицинской техникой можно любого заставить делать все, что вздумается.

— Медицинской техникой?

— Именно с этого они и начинали.

— Я полагаю, ты знаешь, как такого добиться?

— Да, мы все проходили курс соответствующих тренировок.

Несмотря на безупречную термоизоляцию бронекостюма, Оскару вдруг стало холодно.

Паула никак не ожидала такого сильного ощущения дежавю, как то, что охватило ее, едва открылись стеклянные двери просторного холла. При том что прежде она ни разу не была в этом старинном здании. Она прошла мимо пустой стойки консьержа и окинула взглядом прозрачную кабину лифта. Странное чувство, вызывающее необычное возбуждение где-то в глубине мыслей, было обусловлено почтенным возрастом всего, что окружало Паулу. Согласно записям в архиве городского совета Дароки, в интерьере дома сохранялась полная аутентичность со времен войны против Звездного Странника. Паула и сама жила в те времена и могла подтвердить, что обстановка была выдержана точно в духе тех лет.

Лифт доставил ее на пятый этаж, и Паула вошла в пентхаус Троблума. По пути из космопорта она запросила давний рапорт лейтенанта Ренне Кампасы, составленный в тот единственный раз, когда эта квартира вызвала интерес управления. Вместе с рапортом поступило сообщение АНС о том, что около ста лет назад Троблум запрашивал подключение к тому же файлу, а вместе с ним и к соответствующему отчету о расследовании.

Паула прошла в огромную открытую гостиную и отметила, что Троблум великолепно справился с реставрацией. С балкона открывался чудесный вид на реку Кейсп и на остальную часть Дароки.

Пауле не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что в квартире нет ничего интересного и все личные файлы Троблума стерты из памяти домашней сети. Единственным незначительным исключением стали спальни, в каждой из которых почему-то имелись гардеробные с женской одеждой. Одежда самого Троблума — три поношенных плащ-костюма и довольно неказистое белье — была сложена в ящиках комода главной спальни. На какое-то время Паула решила, что женские вещи принадлежат подружке Троблума. Но кожаная мини-юбка, вышедшая из мастерской известного дизайнера, заставила Паулу недоуменно приподнять бровь. Возможно, она немного пристрастно относится к Троблуму, но что могла найти в нем девчонка, надевающая подобные предметы? Затем Паула отыскала ярлычок, каких не видела уже семьсот лет, и поняла, что юбка тоже была деталью коллекции. У нее вырвался восхищенный свист; Троблум умудрился даже воссоздать гардероб девушек, занимавших эти комнаты во время войны.

Да, он был по-настоящему одержим.

Паула прошлась по другим квартирам дома, перестроенного из древней фабрики, а ее юз-дубль подключился к внутренней сети и проанализировал оставшиеся файлы. Ее внимание привлекла самая большая квартира на третьем этаже. Все помещения в доме были отреставрированы в той или иной степени, но это подверглось значительной перестройке. Внутренних

стен здесь не осталось, а образовавшееся пространство защищала от атмосферного влияния стабилизирующая мембрана и воздушные фильтры клинической степени очистки. По всей длине просторного зала высились массивные стеллажи, снабженные информационными узлами и розетками высокого напряжения. Паула даже определила контуры некогда стоявших на полках предметов; видимо, они пролежали здесь не одно десятилетие, раз оставили следы на поверхности из нержавеющей стали. Сегмент сети, относящийся к этой квартире, тоже оказался тщательно вычищенным.

«Приблизительно в то же время, когда уехал Троблум, сюда были вызваны три грузовые капсулы, забравшие множество предметов», — доложил ей юз-дубль.

— Какие предметы?

«Неизвестно. Все они находились в контейнерах, защищенных стабилизирующим полем».

— Ага. Могу поспорить, что это и была его коллекция, — сказала Паула. — Скорее всего, артефакты времен войны против Звездного Странника. Коротышка Флорак часто поставлял своим клиентам исторические реликвии. Куда отправлены капсулы?

«Было задано три отдельных маршрута в городской космопорт; груз приняли на борт три коммерческих корабля, зарегистрированных во Внешних мирах. О пункте назначения записей нет».

— Они отправились к Флораку.

Паула уже не сомневалась в этом. Троблум хотел забрать коллекцию. Вот что было для него важнее всего. Отсюда следовало, что он намеревался навсегда покинуть Содружество. Она открыла канал связи с АНС.

— Троблум был напуган сильнее, чем я думала.

«Марий нередко действует на людей именно таким образом».

— Да. Но здесь было что-то еще. Вспомните, что он сказал нам при первом контакте. У него имелась информация, понятная только для меня. А его одержимость затрагивает период войны против Звездного Странника — хорошо знакомое мне время.

«Это не слишком приближает нас к разгадке».

— Есть еще кое-что, — сказала Паула. Она видела стройную фигурку, скользнувшую в шлюз корабля посреди развалин виллы Флорака. Стройная фигурка… Это движение бедрами, насмешливое, почти издевательское… Из нынешних агентов никто не мог себя так держать, даже Рыцари-Хранители. Они всегда гордились своим непоколебимым профессионализмом. — У меня возникло нехорошее предчувствие.

«Что за предчувствие?»

— Мне надо съездить в одно место. Потом я обо всем расскажу.

«Разве нельзя сказать сейчас?»

— Нет. Можешь мне не верить, но в случае ошибки я буду чувствовать себя неловко. Вы сочтете меня одержимой. Сначала я должна все выяснить.

«Звучит очень интригующе. Впрочем, как пожелаешь».

— У вас есть какие-нибудь успехи в изучении жизни Троблума?

«Да. Во многих отношениях он кажется довольно необычной личностью, особенно для Высшего. Мы составили для тебя достаточно полное описание его жизни. В нем имеются подозрительные пробелы. Кстати, он даже принимал участие в одной из исследовательских миссий Флота».

— Вот как? — Юз-дубль Паулы принял файл. Паула просмотрела его содержание в экзо-зрении, и один из последних разделов привлек ее внимание. — Презентация для Флота на тему об аномийцах и генераторах барьеров Пары Дайсона? И среди присутствующих — сам Казимир. Интересно было бы прочитать отчет.

«Конечно».

— Спасибо, я займусь им по пути на Землю.

«Ты возвращаешься?»

— Да. Мне не потребуется много времени, чтобы разобраться со своей проблемой. Я буду на Земле через час.

Майор Хонилар вывел из всего дома тридцать три человека и всех отправил в штаб-квартиру службы безопасности, организованную в доке Колвин-сити. Кордон вокруг здания еще оставался, несмотря на растущую враждебность толпы из парка. После того как транспортные капсулы увезли несчастных жильцов, пять офицеров в последний раз просканировали здание, но больше никого не нашли. Затем и они уехали заниматься более срочными делами. Отрядам оккупантов становилось все сложнее сдерживать протест жителей Виотии.

Через полтора часа после ухода последнего оккупанта на четвертом этаже в четвертой квартире из ванной комнаты послышалось жужжание электроинструмента. Болты в верхней части бака для горячей воды один за другим повернулись и упали на пол. Полукруглая крышка чуть-чуть сдвинулась. Затем высунулись пальцы, вцепились в толстый слой термоизоляции и еще сдвинули крышку. Она с громким стуком тоже упала на пол.

— Великий Оззи! — простонала Араминта.

Немало времени ей потребовалось, чтобы просто встать. Цилиндр был достаточно большим, но она помещалась в нем, только сидя на корточках. Затекшие мускулы сразу же свело судорогой, отчего на глазах выступили слезы. Едва не рыдая, она медленно разогнула спину. И еще пять минут просто стояла, ожидая, пока утихнет боль, только потом неуклюже выбралась из резервуара, воспользовавшись основой для облицовки вместо лесенки.

Единственным звуком, проникавшим в квартиру, был гул толпы, насмехающейся и издевающейся над отрядом военизированной полиции, охранявшим дом. Араминта осторожно заглянула в гостиную. Никого. Ее макроклеточные ячейки не могли уловить никаких индивидуальных сигналов. От унисферы она отключилась заранее и знала, что стоит только

снова подключиться, как ее обнаружат. Чувствуя себя абсолютно беззащитной, она на цыпочках пересекла гостиную. Входная дверь была распахнута настежь. Увидев сломанный дорогой латунный замок, Араминта скорчила недовольную гримасу. Насколько она могла судить, на всем четвертом этаже не было ни души. Араминта закрыла дверь и придвинула к ней ящик с кухонным оборудованием.

— Ну ладно, — сказала она и села в свое старинное кресло.

Но сразу же встала и пошла за чайником. Она совсем было собралась его включить, как вдруг подумала, что какая-нибудь хитрая программа может следить за потреблением энергии. После пятиминутных размышлений она извлекла аккумулятор из строительного робота и подключила его к чайнику.

Вскоре она вернулась в кресло с чашкой восхитительно горячего чая и пачкой шоколадного печенья, которое всегда держала про запас.

«И что мне теперь делать?» — подумала она.

ДЕВЯТЫЙ СОН ИНИГО

Эдеард почти месяц не посещал «Дом голубых лепестков». Сегодня же, когда судебный процесс шел полным ходом, он стоял на улице прямо перед борделем, ощущая легкий морской бриз. Зима близилась к концу, и наступающая весна принесла с моря Лиот долгожданное тепло. Мелкий дождь проникал сквозь маскирующую завесу Эдеарда, смачивая его лицо и одежду. Он продолжал смотреть на дом с высокими овальными окнами и хмурился, ощущая неясное беспокойство. На вид все было как всегда. У трех дверей мускулистыми статуями стояли охранники, люди спокойно входили и выходили. Даже звуки пианино, доносившиеся изнутри, казались знакомыми.

Про-взгляд, запущенный сквозь толстые стены, тоже не выявил ничего нового. На третьем этаже клубком завуалированных мыслей присутствовал Иварл. Он, как всегда, сидел в своем кабинете вместе с несколькими почтительными посетителями.

Все было абсолютно нормально.

«Что же не так?»

Когда-нибудь он обязательно разберется с этими ощущениями, время от времени его беспокоящими. Но сейчас тревога казалась не такой сильной, как в ночь, когда бандиты напали на Эшвилль. Просто Эдеарду нужно было быть настороже, вот и все.

Двое моряков, поднимавшихся по ступеням, так и не узнали, что следом за ними крадется кто-то еще. Охранники жестом пригласили их войти, и Эдеард тоже переступил порог.

Обстановка в зале слегка изменилась. Иварл приобрел шары из цветного стекла диаметром около двух футов, и их переливчатые поверхности

отбрасывали вокруг разноцветные тени. Десять таких шаров на резных деревянных подставках украшали стены по обе стороны от бара. Эдеард окинул новинки неодобрительным взглядом и скользнул в глубь комнаты.

Раздался громкий лай.

Эдеард замер. Присутствия животного он не заметил, впрочем, собачий разум мало чем отличался от разума ген-мартышек. Это была ищейка на цепи, привязанной к одному из массивных дверных крюков. Эдеард только успел обратиться к мыслям пса, чтобы его успокоить, как охранники захлопнули все двери. Трехдюймовые металлические засовы с лязгом встали в гнезда, надежно заперев дом.

В зале поднялся крик, а Эдеард тихонько выругался. Несколько посетителей заметались по комнате, стараясь отыскать выход. Эдеарду пришлось прижаться к стене, чтобы его не сбил с ног офицер милиции, пробежавший мимо и требующий объяснить, что происходит. Одетые в форму охранники собрались у основания лестницы, держа наготове револьверы.

— Джентльмены, прошу внимания, — раздался громкий голос Иварла. — Тише!

В баре стало тихо. Эдеард посмотрел наверх. Иварл стоял на галерее, обеими руками опираясь на перила. Его перекошенный рот еще больше скривился в жестокой усмешке. Эдеард чуть не закричал от огорчения. Рядом с Иварлом стоял Таннарл, высокомерно разглядывая обращенные вверх лица. Отца Ранали Эдеард видел только однажды, на потрясающем балу, который семейство Гилморн давало в своем особняке. Во время знакомства Эдеард понял, от кого Ранали унаследовала свою заносчивость.

«Заступница, какой же я идиот!»

— Я рад приветствовать в своем доме нового гостя, — громким самодовольным голосом объявил Иварл. Он поднял в руке пару носков, которые Эдеард сразу же узнал — он оставил их на той вилле на равнине Игуру. Вероятно, их и дали понюхать ищейке. — И я предлагаю тебе в полной мере насладиться моим баром… Идущий-по-Воде.

Посетители изумленно заахали и завертели головами, стараясь отыскать Эдеарда.

— Всем остальным я разрешаю бесплатно провести ночь с нашими девушками. Прошу вас, поднимайтесь наверх. И побыстрее, джентльмены. Спасибо.

Все еще нерешительно оглядывающиеся посетители потянулись к лестнице, а Таннарл вытащил большой револьвер и с рассеянным видом проверил его. На галерею вышли и другие подручные Иварла, тоже с оружием. У Эдеарда не было ни единого шанса незаметно подняться по лестнице; группа охранников, используя третьи руки, образовала плотный барьер у первой ступеньки. Каждого клиента они тщательно проверяли и только потом разрешали подняться.

Эдеард направил свой про-взгляд вниз, но под «Домом голубых лепестков» не было ни одного тоннеля. Он мог бы без особого труда просочиться сквозь одну из стен, но для этого сначала предстояло до нее добраться. Он оказался в полной изоляции у самого бара, к тому же не был уверен в своем контроле над разумом ищейки.

Он задержал взгляд на револьверах. И от них он защитился бы, но только ценой маскировки. Эдеард еще не решил, что безопаснее при стрельбе: остаться под галереей или обойти зал, как вдруг началась стрельба.

Последний из посетителей вприпрыжку взбежал по лестнице.

— Я знаю, что ты здесь, — крикнул Иварл.

Таннарл опустил дуло пистолета и выстрелил. Раздался оглушительный грохот. Эдеард вздрогнул; пуля попала в спинку кресла и прошла навылет, вырвав довольно большой кусок дерева. Таких мощных зарядов он еще не видел.

Иварл засмеялся и тоже направил вниз свой пистолет. Эдеард метнулся к барной стойке и присел на корточки. От начавшейся непрерывной стрельбы в воздух полетели обломки дерева и клочья набивки из подушек. Некоторые подручные Иварла развлекались, стреляя по оставленным на столах бокалам.

Иварл поднял руку, прекращая обстрел.

— Ты готов поздороваться с нами, мой юный друг?

Эдеард окинул взглядом пол. Он был сплошь усыпан осколками и обломками, а в воздухе еще кружились перья. Теперь они шагу не мог ступить, чтобы что-то не задеть. Его сразу бы заметили.

Иварл стал перезаряжать свой пистолет странными длинными пулями.

— Говорят, ты пришел из какой-то деревни на западе, — спокойно заговорил он. — Значит, ты еще не знаком с некоторыми особенностями нашего города и его действиями. С тем, что каждый из нас воспринимает как должное. К примеру, знаешь ли ты, что, если здесь начнется пожар, стены восстановятся сами собой? Через месяц никто и не узнает, что здесь что-то произошло.

Эдеард осмотрел заднюю часть бара. Возможно, он сумел бы проскользнуть в кладовую, не создавая лишнего шума.

Одна из деревянных подставок начала наклоняться под действием чьей-то третьей руки. Затем она опрокинулась, сбросив разноцветный шар. Стекло разбилось. На пол выплеснулась жидкость. Эдеард с тревогой покосился на лужу — он и не подозревал, что внутри шаров что-то есть. И тогда он понял, что это масло джамолара, используемое в лампах по всей Кверенции, кроме Маккатрана, где в нем не было необходимости. Через несколько секунд и остальные шары полетели на пол, разбрызгивая масло. Эдеард с тревогой смотрел на приближающийся к нему ручеек. Опасность возросла; он не был уверен, что его защита выстоит сразу против огня и пуль. Потоки масла подобрались к ближайшей печке.

Иварл закончил заряжать пистолет и взвел курок.

— Выходи, где бы ты ни спрятался.

Эдеард направил взгляд поверх головы предводителя бандитов. В сводчатом потолке над баром сияли широкие осветительные розетки, чьи тонкие лепестки спускались на стены изящными спиральными завитками. Бледно-оранжевый свет был отрегулирован на полную яркость. Эдеард приказал розеткам свернуться и убрать освещение. Бар погрузился в темноту; лишь за решетками жаровен мерцали огоньки тлеющего угля. Он резко выпрямился и помчался к двери.

Наверху позади него вспыхнул серебристый свет, отчетливо выявлявший его следы.

— Что это?

Оглянувшись, Эдеард увидел светящиеся силуэты Иварла и Таннарла.

— Ты не такой уж и способный, Идущий-по-Воде, — насмешливо крикнул Иварл. — Ты даже не умеешь ходить по огню.

Он вытянул руку вперед. Вдоль всей руки сияние стало намного ярче, с пальцев, словно звездный дождь, посыпались искры.

Эдеард сбросил маскировку. Масло загорелось.

Со скользкого пола взметнулись языки огня. Волна раскаленного воздуха отбросила Эдеарда к пианино. Защита вокруг его тела едва устояла, лишь немного смягчив удар. Пламя бушевало уже выше его головы, и Эдеард даже не осмеливался дышать.

Наверху раздался женский визг — туда уже проник дым и отдельные языки пламени, пробившиеся сквозь перила.

— Я вижу тебя, — торжествующе выкрикнул Иварл и начал стрелять.

Эдеард бросился на пол, раздвигая тонкий слой горящего масла, шипевшего в каком-нибудь дюйме от его лица и одежды. Он еще был способен защитить тело от жара, но кожу уже жгло, словно ее облили кислотой. Куртка начала дымиться. И он по-прежнему не мог вдохнуть. Рядом с ним в пол ударяли пули, выбивая из досок острые щепки. Позади галереи по коридорам забегали люди. Перепуганные посетители, расталкивая девушек, спешили спастись сами. Иварл и его сообщники оставались на галерее, защищаясь от пламени и стреляя без перерыва.

Вскоре они пробились про-взглядами сквозь огонь, и пули стали бить по Эдеарду. Он ощущал попадания, словно удары молота, вызывающие мучительную боль в позвоночнике и взрывающиеся в мозгу. Его защита грозила рухнуть. И ему отчаянно не хватало воздуха.

Его мысли уперлись в пол, умоляя выпустить его, умоляя помочь. Вдруг пол чудесным образом изменился. Эдеард начал проваливаться. Под ним как будто ничего не было. Последняя пуля ударила в затылок. Эдеард вскрикнул и потерял сознание.

Он очнулся от непереносимой боли во всем теле. Потом его стошнило, даже до того, как он полностью пришел в себя. А после этого он просто лежал, надеясь, что боль постепенно утихнет. Руки и лицо саднило от жара пламени, пробившегося сквозь защиту. Спина, в которую били пули, превратилась в сплошной ноющий синяк. Яркий свет заставлял моргать.

Спустя некоторое время Эдеард зашевелился и сел, морщась от боли при каждом движении. Вокруг стояла полная тишина. Он попытался сфокусировать зрение. Но то, что он увидел, ничем не помогло.

Он лежал на полу странного тоннеля — не такого широкого, как те, что повторяли контуры каналов Маккатрана, но зато абсолютно круглого в сечении. И по дну здесь не струилась вода. Гладкие стены, похоже, были сделаны из стекла, но в этом Эдеард сомневался, поскольку от них исходил болезненно яркий свет. Белый, а не светло-оранжевый, как во всем Маккатране. Более того, к этой белизне примешивался слабый фиолетовый оттенок, отчего его глаза не переставали слезиться. В верхней части закругляющейся стены в обе стороны, насколько он видел, тянулась цепочка одинаковых алых огоньков. Отсюда возникла проблема: Эдеард не видел конца тоннеля ни с одной стороны.

Он медленно поднялся на ноги и, осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к спине, поморщился. Его куртка пришла в негодность; кожа стала жесткой и ломкой и распадалась на полоски, словно разрезанная ножом. Ботинки были не в лучшем состоянии, их прорезиненные подошвы из армшелка почернели и стали мягкими. Пол на том месте, где он лежал, покрылся масляными пятнами. Эдеард стащил куртку и ощупал жилет из армшелка. Кое-где появились прорехи. Похоже, что он спас ему жизнь. На затылке у него вздулась огромная шишка, и, дотронувшись до нее пальцами, Эдеард вскрикнул от боли.

— Спасибо тебе, — вслух поблагодарил он город, а потом снова медленно опустился на пол.

Эдеард понимал, что ему необходимо немного отдохнуть. Его про-взгляд проникал в стены тоннеля лишь на несколько дюймов. Он уже догадывался, что оказался в одном из очень глубоких тоннелей, лежащих намного ниже обычных проходов, повторявших рисунок каналов. Здесь не ступало ничьей ноги с момента постройки города, и Эдеард до сих пор не представлял, какие существа могли воздвигнуть это сооружение. Кем бы те ни были, строили они великолепно, хотя, зачем им понадобилось создавать освещенные тоннели, он не понимал. Но то же самое он мог сказать и обо всем остальном городе.

Попытки расслабиться ни к чему не привели. Полная изоляция, отсекающая от привычного телепатического гомона города, действовала на Эдеарда угнетающе. Кроме того, он злился на самого себя за то, что попался в западню в «Доме голубых лепестков». Конечно, Иварл рано или поздно должен был обо всем догадаться. О возможности маскировки в этом

городе знало достаточно людей, в особенности среди мастеров и немногих других компетентных личностей. А вот о сиянии, окружившем Иварла и Таннарла, и о сыпавшихся с их рук искрах Эдеард никогда не слышал. Хотя после последней ночи, проведенной с Ранали, он не слишком удивился.

Ранали, как и все дочери благородных семейств, была очень красивой. Ее иссиня-черные волосы, до блеска расчесанные горничными, ниспадали до середины спины. Лицо было слегка удлиненным, с узкими глазами и маленьким симпатичным носиком. Все это смотрелось очень мило, но в совокупности черты лица создавали впечатление холодной отстраненности. Казалось, что это общая особенность аристократии Маккатрана: чем богаче и могущественнее семья, тем меньше смеха в жизни ее членов. Зато в постели девушка была чертовски изобретательной. По правде говоря, изящество, с которым она за две недели удалила из жизни Эдеарда Кристиану, вызвало у него искреннее восхищение. Такая собственническая целеустремленность, предметом которой был он сам, делала эту девушку еще более привлекательной.

И уж конечно, он не стал возражать, когда она заявила, что ближайший уик-энд они проведут в семейном охотничьем домике на Игуру. Максен и Бойд, не скрывая зависти, пожелали ему удачи. Впоследствии он удивлялся, насколько пророческими оказались их слова.

Охотничий домик был настоящим произведением искусства из резных бревен, украшенных с великолепным изяществом, какое только могли обеспечить деньги семейства Гилморн. После неизменно чуждой структуры города сотворенная людскими руками постройка приятно радовала взгляд. Они не взяли с собой «почти никого» — так Ранали сказала о пятерых слугах, обязанных удовлетворять каждую ее прихоть. Вечером она отослала их в отдельный коттедж.

— Вне пределов про-взгляда, — как лукаво пояснила она, — поскольку мы не сможем постоянно удерживать пелену уединения.

В главной спальне он обнаружил нормальную кровать на деревянной раме и с пуховым матрасом; Эдеард видел подобное ложе впервые после Плакса, и оно пробудило в нем приятные воспоминания о Франли. Ранали заставила его ждать, пока надевала самое дорогое белье, изготовленное лучшими городскими мастерами. Эдеард сразу же решил, что еще никогда огромные суммы не тратились с такой изысканной целью. Прекрасное вино и навеянные Ранали видения привели его в возбуждение. Ранали энергично воспользовалась и его состоянием, и собственной сексуальностью. Бедную малышку Франли их поведение наверняка бы шокировало.

— Мне нравится твоя отзывчивость, — сказала ему Ранали, когда они уже лежали бок о бок на пахнущих лавандой простынях. Там он обнаружил, что Ранали была не из тех девчонок, что предпочитают объятия после

секса. Мягкий желтоватый свет канделябров, расставленных по углам комнаты, мешал ему увидеть выражение сдержанного удовлетворения на ее лице, обращенном к вышитому пологу над кроватью. — Во всех отношениях, — добавила она.

— Угу, — произнес он, неуверенный, что понял ее слова.

— У меня есть к тебе предложение. Я уверена, что такое же предложение делали тебе Кристиана и другие девчонки, но благодаря моим связям и способностям оно будет более выгодным. Кроме того, ты не будешь полностью зависеть от денег Гилморнов, что, полагаю, для таких, как ты, очень важно.

— Гм, а что это за предложение?

Эдеард пребывал в расслабленном состоянии после пары часов непрерывного наслаждения. Он еще никогда не был таким неутомимым, а она требовала полной раскрепощенности и сама отвечала тем же. Он испытал такой восторг, что хотел бы продлить его навечно.

Ранали повернулась и окинула его рассудительным взглядом.

— Я выйду за тебя замуж и устрою тебе встречи с этими третьими и четвертыми дочерьми за вознаграждение.

— Замуж? — невольно повторил он.

Они были знакомы всего несколько недель.

— Да. Тебе же известно, что я вторая дочь.

— Э-э… да. Ранали, твое предложение очень лестно для меня, но я еще не знаю, чего хочу.

— Ну, сейчас самое время подумать об этом серьезно. Ты приобрел известность, и надо воспользоваться ею с наибольшей выгодой.

Эдеарду показалось, что он ослышался.

— Воспользоваться?

— Подумай сам, при всей твоей популярности и привлекательности тебе никогда не стать мэром.

— Почему это? — возмутился он.

Ранали рассмеялась.

— Ты ведь не нашего круга, понимаешь? Ты не связан ни с одним из благородных семейств.

— Мэра выбирают все жители города.

— Великая Заступница, ты что, шутишь?

— Я могу подняться до поста главного констебля, войти в состав Высшего Совета и тогда получу шанс выдвинуть свою кандидатуру.

— При поддержке нашей семьи тебе, возможно, удастся подняться так высоко. Но когда главный констебль становился мэром?

— Я не знаю, — признался он.

— Никогда.

— Ох.

— Не будь глупцом. Я серьезно говорю о твоих перспективах.

— Хорошо. — Его уязвила собственная неспособность понять все, о чем она говорила. — Так что это за предложение?

— Я же сказала. Я буду твоим диспетчером.

— Я… прости, я что-то не понимаю.

Она перекатилась на бок и положила руку ему между ног.

— Используй свой потенциал. Он очень ценится в любом семействе. Вот этот потенциал, если тебе все еще непонятно.

Пальчики с длинными ноготками сомкнулись вокруг самой чувствительной части его тела.

— Потенциал?

— Заступница, какой же ты темный. Я даже не подозревала, насколько ты невежественен. Как ты думаешь, каким образом семейства вроде моего достигли своего нынешнего положения?

— Частично благодаря удаче, оказавшись в нужное время в нужном месте, частично благодаря тяжелому труду, это особенно относится к твоему семейству. Твои предки шли на огромный риск, осваивая новые рынки и странствуя на кораблях.

— Чушь. Только благодаря удачным бракам.

— Ну да, конечно.

— Ты сомневаешься? Больше всего в благородных семействах ценятся сильные психические способности. С их помощью мы и удерживаем свои позиции. Про-взгляд, позволяющий видеть соперников за маскировочной пеленой, третья рука, способная обеспечить защиту, и множество других полезных талантов. И при заключении браков эти особенности имеют наибольший вес. Так составляется семейная родословная. И вот в городе появляешься ты, простой парень из далекой деревни, обладающий большей мощью, чем десяток аристократов, вместе взятых. Мы хотим тебя, Идущий-по-Воде. Мы хотим получить то, что содержится здесь.

Ее пальчики сжали член, а ноготки пощекотали мошонку.

Эдеард едва осмеливался дышать и лишь провел языком на губах, а Ранали приостановила нажим только на границе боли.

— Ладно, теперь я понял.

— Хороший мальчик. Итак, я выйду за тебя замуж. — Она улыбнулась и соблазнительно потянулась. Голос снизился до ласкового мурлыканья, будившего эхо в его черепе. — Ты получишь это великолепное тело и будешь обладать им, когда захочешь и как тебе вздумается. А ты уже понял, какие чудеса оно тебе обещает. У меня есть все, о чем только может мечтать мужчина. Не так ли?

В ее голосе отчетливо звучала насмешка и вызов.

— Да.

Он не мог ей солгать. Этот чуть хрипловатый голос всю ночь поддерживал в нем возбуждение, освобождал глубоко скрытые в его подсознании животные инстинкты, будил самые постыдные желания. Но именно она

осуществляла их, словно радуясь непристойному поведению тел. От мысли, что он сможет проводить так все ночи до конца жизни, Эдеарда залихорадило. Ради этого он собственноручно уничтожил бы всех бандитов до последнего.

— Я буду щедрой, — смиренно пообещала она. — Пока ты очищаешь наш город от всякого сброда и пробиваешься в кабинет главного констебля, я сделаю тебя отцом многих маленьких девочек. Это днем.

— А ночью?

Улыбка Ранали смягчилась, и девушка слегка ослабила хватку. Ее губы пощекотали его ухо.

— Я буду приводить в нашу постель самых разных младших дочек благородных семейств. — Теперь ее рука поглаживала его отвердевший член. Эдеард улыбнулся, представляя себе полные блаженства картины. — Каждая из них страстно желает зачать от тебя дочку. Они будут снова и снова платить, лишь бы ты наполнил их своим семенем.

— Да-а, — восторженно простонал Эдеард.

— Красивые девочки. Молодые. Такие, как Кристиана, выданные за ничтожных торговцев или офицеров милиции, — наши дальние кузины. У них родятся дочери, которые смогут заключить брак с первыми сыновьями следующего поколения. Их с радостью примут в каждом семействе. — Ранали задумчиво надула щеки и вдруг игриво подмигнула. — Может, я даже сумею выторговать процент от приданого в качестве платы за твои успехи.

Эдеард едва не вздрогнул от образа госпожи Флорелл, видимо, выскользнувшего наружу из его памяти.

Ранали радостно засмеялась.

— Она! Да, именно потому она и пользовалась таким успехом. На удивление сильная личность в том, что касается психических возможностей. Кстати, мы с нею родственники в четвертом поколении. И Раха тоже не стоит забывать.

— Раха?

— А как ты думаешь, почему все великие семейства не устают напоминать людям, что произошли от него? И это правда. Кто бы отказался от третьей руки, способной пробить хрустальную стену города?

— Я не догадывался ни о чем подобном, — тихо произнес Эдеард.

Теперь, когда Ранали все разложила по полочкам, он понял.

— Через три поколения твои потомки будут править Маккатраном. И это случится меньше, чем через сто лет, Идущий-по-Воде. Ты станешь некоронованным королем. Подумай, чего можно добиться, обладая такой властью.

— Я сломлю их сопротивление, — решительно заявил он, осознав грядущие перспективы. — Я уничтожу банды. Город восстановит все, что утратил со времен Раха. И Небесные Властители снова прилетят, чтобы отнести наши души к Морю Одина.

— Я уйду туда вместе с тобой.

— Да, мы уйдем вместе!

— И вся твоя жизнь будет ничуть не хуже, чем эта ночь. Я могу тебе поклясться. Твое наслаждение продлится бесконечно. — Она приподнялась над ним, и в неверном мерцании свечей на ее лице вспыхнуло торжество. — А теперь мы отпразднуем наш союз, — добавила она шепотом, прогремевшим громом в тишине спальни.

Плоть Эдеарда подчинилась ее призыву, и мысли беспорядочно разлетелись. Он погрузился в лихорадочный экстаз.

— Этой ночью ты подаришь мне первую дочь, — объявила Ранали.

Эдеард восторженно рассмеялся.

— Будем надеяться, что это окажется девочка, — сказал он со слезами радости на глазах.

— Обязательно девочка. И остальные — тоже. Все знают, как этого добиться.

— Но мальчики…

— Мальчиков нам не надо. Они не имеют ценности. В великих семействах практикуется майорат. Ну, кроме странного исключения в семье Кальверит. Так что твои дочери будут выходить замуж только за прямых наследников.

— Что? — Ужас в его разгоряченном мозгу затмил физическое наслаждение. — Что?

— Эмбрионы еще не люди, — успокаивающим тоном сказала она. — По крайней мере на той стадии, когда становится возможным определить их пол. И мне это не причинит никакого вреда. Так что не беспокойся, все будет хорошо.

— Как? Нет!

— Расслабься, мой красивый и сильный Идущий-по-Воде. Занимайся тем, что получается у тебя лучше всего.

— Нет! — во весь голос закричал Эдеард. Он задыхался от ужаса. — Нет, нет, нет.

Он толкнул ее. Сильно толкнул третьей рукой, желая отодвинуть от себя воплощение зла.

Ранали взлетела в воздух и испуганно вскрикнула. Эдеард, тяжело дыша, старался стряхнуть путы со своего разума. Он как будто только что пробудился от кошмара, и сердце еще лихорадочно колотилось. Он испуганно оглянулся и увидел Ранали, лежащую на коврике в ногах кровати. Она медленно поднялась. С растрепанными волосами и злобной усмешкой на губах, она выглядела опасной.

— Что случилось? — выдохнул Эдеард, не в силах успокоиться.

Он с трудом сопротивлялся желанию увлечь ее на кровать, овладеть телом и через потомков добиться власти над Маккатраном.

— Я тебя освободила, — бросила она.

Ее голос зазвенел в голове Эдеарда, вызвав у него болезненный стон. Он даже закрыл ладонями уши.

— Я показала тебе твои же сокровенные желания. Следуй им. Освободись.

— Прекрати, — взмолился Эдеард.

Он свернулся в клубок, сопротивляясь собственной страсти, желанию строить свое будущее таким, каким его описывала Ранали.

— Для таких, как мы, нет запретов. Твоя кровь насыщена силой, так же как и моя кровь. Подумай, чего мы сможем добиться вместе. Поверь в нас!

Произнося последние слова, она перешла на крик.

Сила ее приказа едва не сбросила Эдеарда с кровати. Ее мысль пылала пламенем. И тогда он наконец осознал, что противится не ее голосу. Каким-то образом она обращалась напрямую к его разуму. Мощный телепатический посыл коварно овладел его мыслями, заставив подчиниться ее воле, словно он был не более чем ген-формой, посланной чистить конюшню. Эдеард, стиснув зубы, сосредоточился и закрылся третьей рукой, отражая телепатические посылы. Мысленно он обратился к Заступнице, прося сил, чтобы устоять.

— Слушай меня! — потребовала Ранали.

Эдеард видел, как шевелятся ее губы, но голос затихал где-то вдали. Он применил все, что узнал в этом городе об экранировании эмоций, и усилил защиту телекинезом. Ничего не слыша, ничего не ощущая, он сжался в напряженный комок.

Ранали метнула на него разъяренный взгляд. Эдеард, немного успокоившись, поднял голову. Руки у него все еще дрожали от сильного потрясения и испуга.

— Ты. — Он невольно сглотнул. — Ты пыталась… Ты хотела меня… Милосердная Заступница!..

От мысли о том, чего он только что сумел избежать, по спине снова прокатилась дрожь.

Ранали презрительно фыркнула и что-то сказала.

Эдеард осторожно пропустил ее голос сквозь щит третьей руки, но оставил защиту от телепатии. Этот канал он блокировал надежно.

— Что?

— Ты глупый жалкий деревенский мальчишка.

— Сука, — бросил он в ответ.

Ее презрение переросло в неприкрытую издевку.

— А ты считаешь, что это не так? Ты думаешь, что ты добр и благороден? Ты хоть представляешь себе, как осуществляется влияние? Надо лишь подергать за ниточки, ведущие к самому сердцу. А я мастер их отыскивать. Я играю мужчинами, потому что они недалекие простофили. Я вижу их насквозь, Идущий-по-Воде. Тобой управляет твое самолюбие и страсть, истинные качества в твоей крови. Все, что я предложила, просто дремало внутри тебя. Я только дала тебе возможность вырастить это семя.

— Я не такой.

— А сколько девчонок из благородных семейств уже побывали в твоей постели? Ты ведь довольно быстро уступил своей страсти, не так ли? Сколько месяцев ты и твои жалкие друзья просиживали вечерами в низкопробной таверне, строя планы, как победить бандитов и сделать тебя главным констеблем? Именно это я тебе и предложила. И не пустые детские мечты, а реальную возможность. Тебе пора повзрослеть, Идущий-по-Воде. Твоя мнимая добродетель не приведет тебя к власти сама по себе, а ты желаешь именно власти. Власти сделать город таким, каким ты его видишь. Верно?

— Да, — буркнул он. — Сделать город честным. Таким, где люди не заключают браки ради преимуществ или выгоды.

— Иногда надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

Он ошеломленно уставился на нее.

— Ага. Значит, эта фраза знакома даже тебе? А ты знаешь, кто ее произнес? Сам Рах, когда пробивал себе путь сквозь стены Маккатрана. Он знал, что только внутри его народ обретет убежище от хаоса, выплеснутого принесшими нас сюда кораблями. И он дал нам город. Он взял город и таким образом обеспечил нам порядок и стабильность, существующие уже две тысячи лет.

— Нет. — Эдеард тряхнул головой. — Я не… Дети должны рождаться не ради этого. Их надо любить ради них самих.

— А их и будут любить. А у наших с тобой детей к тому же прекрасные перспективы.

— Это неправильно.

— В самом деле? Представь, что ты женишься на милой малышке, которая будет тебя любить, как это принято в ваших деревнях. Как ты думаешь, что в таком случае ждет детей Идущего-по-Воде? Я. Вот именно. Я и мне подобные. Чем меньше у вас окажется детей, тем выше они будут цениться. Мальчиков соблазнят дочери из благородных семейств, девочки станут добычей наших первых сыновей. Интересное соревнование. Сила твоей крови все равно достанется нам.

— Ничего у вас не выйдет.

Она вскинула голову и посмотрела на него с истинно аристократическим высокомерием.

— Ты можешь достичь многого, Идущий-по-Воде. Если и переделывать Маккатран, то полностью. Я буду противиться этому, поскольку пострадаю от таких перестановок одной из первых. Но радикальные перемены должны идти изнутри. И тебе известно, как это может произойти: твоя кровь должна разойтись максимально широко, неся твою волю.

— Я сумею изменить положение и без этого.

— Нет, — резко бросила она. — Изменения, идущие от приезжего, равносильны внешней угрозе, а это заставит весь Маккатран объединиться против тебя. Благородные семейства, простой народ, даже банды — все будут против твоих планов.

— Все слои населения желают мне победы, они хотят, чтобы я избавил их от преступников и коррупции.

— Они хотят, чтобы ты избавил их от преступников — но и только. Ты не сможешь этого сделать без помощи существующего строя. Банды слишком глубоко укоренились на наших улицах и каналах, чтобы ты мог справиться в одиночку. Советы и гильдии не станут тебе помогать, пока ты не докажешь, что намерен их поддерживать. У тебя нет выбора. И твое подсознание это знает. Сегодня ночью я видела все твои мысли, даже самые слабые.

— То есть твое предложение означает легкий путь?

Откровенно похотливый взгляд Ранали скользнул по его обнаженному телу.

— В тебе живет не только стремление к власти. В конце концов, все мужчины одинаковы. И сегодня ночью я наслаждалась не меньше, чем ты.

— Я отказываюсь играть с тобой в эту игру.

— Идиот. — Она разочарованно вздохнула и подняла ладонь. Ее третья рука вынула из комода длинный халат, и он скользнул к ней по воздуху. — Но ведь наши дети ни за что не унаследуют от тебя твой образ мыслей, не так ли?

Эдеард, чувствуя бесконечную усталость, выбрался из кровати. Он сердился на себя, сознавая, что Ранали во многом права. Этой ночью ее коварная сила проникла в самые глубокие уголки его рассудка.

— Скорее всего, ты уже опоздал, — насмешливо заметила она.

Он отыскал свое белье.

— Что ты имеешь в виду?

Ранали похлопала себя по животу.

— Сейчас благоприятная фаза в моем цикле, и ты постарался на славу. Я буду очень хорошей матерью. Я оставлю ребенка, даже если это окажется мальчик. Через десять с небольшим лет он уже сможет заняться воспроизведением. Будет тебе соперником.

Она широко улыбнулась, желая сильнееего уязвить.

У Эдеарда сжалось сердце. В его сумке имелся флакон с соком винака, но он так отчаянно хотел оказаться с ней в спальне, что совершенно забыл о нем. Она не дала ему времени. Теперь он понимал, что это было сделано намеренно.

«Глупец! Она права. Ты просто деревенский мальчишка!»

Ранали уловила его чувства и рассмеялась.

Третья рука Эдеарда схватила ее и подняла под балдахин над кроватью. Ранали, обнаружив, что не в силах дышать, изумленно вытаращилась на него. А Эдеард неторопливо натянул рубашку, не поднимая головы.

— Я, в отличие от тебя, не умею убивать нерожденных детей, — спокойно заговорил он. — Поэтому должен бы уничтожить тебя, чтобы мой ребенок не узнал той жизни, какую ты ему — или ей — готовишь.

Он немного ослабил хватку, и Ранали жадно вдохнула воздух.

— Ты слишком слаб для этого, — прошипела она.

— Иногда надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

Он отпустил ее. Ранали тяжело шлепнулась на матрас, перевернулась и обнаружила, что Эдеард склонился над ней. Выражение его лица и оттенок мыслей заставили ее испуганно сжаться.

— Никогда не рассуждай с такой легкостью о смерти и убийствах, — сказал он ей. — Особенно при тех, кто уже убивал и будет убивать еще.

— Ты умрешь в одиночестве, лелея свои разбитые мечты, — вызывающе выкрикнула Ранали.

— Если ты беременна, поставь меня в известность. Я заберу ребенка и сам воспитаю его.

Он натянул ботинки и вышел в ночь, оставив свою сумку на вилле.

Потом был долгий унылый путь обратно в Маккатран. Наедине с собой Эдеард не мог не признать, что в его характере есть черты, нисколько его не радующие. Снова и снова он обдумывал предложение Ранали. И все больше утверждался в том, что изгнать из Маккатрана бандитов — очень непростая задача. «Великая Заступница, неужели Финитан говорил об этом предложении? Не может быть».

Как не хватало ему сейчас мудрости Акиима! Задать бы старому мастеру один-единственный вопрос. Доброе морщинистое лицо Акиима появилось перед его мысленным взглядом; старик качал головой с удивленно-печальным видом, словно обсуждал очередной проступок юного подмастерья. «Ты и сам знаешь ответ», — как будто говорил он.

С первыми лучами рассвета, когда Эдеарду удалось уговорить фермера подвезти его на телеге до города, решение было принято. Он станет бороться с Иварлом и другими бандитами собственными методами. Так Эдеард одержал победу над темным естеством, таившимся в его душе.

Эдеард глядел вдоль ярко освещенного тоннеля, как будто бесконечно тянущегося под городом, и понимал, что его снова ждет долгий одинокий путь домой.

— Нет, мне определенно потребуется помощь, чтобы справиться с этими ублюдками, — устало подумал он вслух.

Ни тоннель, ни город ему не ответили. Эдеард пожал плечами и снова поднялся на ноги. Боль оказалась такой же сильной, как и в прошлый раз. Тоннель одинаково тянулся в обе стороны, постепенно пропадая из вида. Тишина стала действовать на нервы. Она казалась такой же глубокой, как в тот момент, когда Эдеард защищался от голоса Ранали при помощи третьей руки.

Он вспомнил, как девушка говорила о «других маленьких талантах» — во множественном числе. Кстати, Эдеард ведь считал себя невидимым,

когда преследовал Арминеля у Бирмингемской заводи. Интересно, сколько еще неприятных сюрпризов таят от него аристократические семейства?

Он прошелся вокруг про-взглядом, стараясь определить, где находится. Тоннель был очень глубоким. Эдеард исследовал пространство над головой, чтобы отыскать следы своего падения или хотя бы понять, с какой стороны он сюда попал. Маккатран снова изменил структуру, позволяя заглянуть вглубь, но в плотной массе наверху ничего не было видно. Эдеард тщательно сосредоточился — и вдруг ему показалось, что он что-то заметил. Его про-взгляд вернулся немного назад. Вот оно! Он поймал изображение самого себя, погружающегося в городскую материю: он падал, отчаянно размахивая руками, и от его одежды все еще шел дым. Пока он рассматривал себя, картинка медленно двигалась. Если Эдеард фокусировал взгляд немного выше, она поднималась. Изменение направления про-взгляда вызывало схожую реакцию изображения. «Память, — восхищенно подумал он. — Город помнит меня».

Эдеард проследил свое падение до самого потолка тоннеля. Забавно было видеть, как он плашмя шлепается на пол, но он так и не понял, куда ему идти или где наверху находится «Дом голубых лепестков». Тогда он обратился к мирно текущим мыслям города и вызвал в памяти улицу Трансаль в Дживоне, где он обычно спускался в подземные каналы через заброшенный подвал. «Ты помнишь, как попасть туда?» — спросил он.

Никаких видений, на которые почти надеялся Эдеард, не появилось. А потом ему пришлось упереться ногами, потому что тоннель каким-то образом стал наклонным. Пол выскользнул из-под Эдеарда, и он упал на спину. Он стал скользить по гладкой поверхности, набирая скорость по мере увеличения наклона. Пол уже на сорок пять градусов отошел от горизонтали и продолжал наклоняться. Бесконечные красные огоньки стремительно проносились мимо. Эдеард уже инстинктивно чувствовал, что будет дальше, хотя и знал наверняка, что такое невозможно. Разве тоннель способен самопроизвольно наклониться?

Никакого ответа он не получил. Единственным звуком был его собственный вопль, когда он полетел вниз по вертикальной шахте.

Крик оборвался, когда Эдеарду перестало хватать воздуха в груди. После этого он больше не орал; в конце концов, примерно так же он падал в тоннелях под каналами. Просто раньше не было такого сильного ощущения скорости. Может, если закрыть глаза…

Он тотчас открыл их снова. Это было слишком: ощущения тела и то, что он видит, должны соответствовать друг другу. Скорость настолько возросла, что красные огоньки слились в сплошную линию. О такой свободе он только мечтал, наблюдая за полетом ген-орла! Эдеард ахнул, заметив, что пронесся мимо какого-то бокового тоннеля. Не успел он задуматься о том, куда мог вести тот проход, как пронесся мимо следующего разветвления. Он осмелился тихонько усмехнуться. Никто еще так не путешествовал под городом. Изумительное ощущение! Эта ночь сделала его королем города — и пусть Ранали, Иварла и им подобных поглотит Хоньо. Их можно назвать полными невеждами.

Он испугался только однажды, когда его тело внезапно повернулось, едва не врезавшись в стену, и он выпал из главного тоннеля на одном из разветвлений. Эдеард резко вдохнул, но быстро оправился от испуга. Если бы город хотел его умертвить, он давно бы уже встретился с Акиимом в Море Одина.

Спустя некоторое время тоннель начал возвращаться в горизонтальную плоскость, и головокружительный полет закончился. Эдеард еще долго катился на заднице по ровному полу, но наконец остановился. Он осмотрелся и направил про-взгляд вверх, сквозь монолит. Потолок тоннеля опять начал меняться, уже знакомым образом, и Эдеард стал падать вверх. Через минуту стремительного полета в полной темноте он остановился. Воздух вокруг был прохладным, тоннель под Мраморным каналом освещало слабое оранжевое сияние.

Знакомый вид привел Эдеарда в полнейшее уныние. Мысль о том, что надо снова возвращаться в город, напомнила о его провале. Он ни с кем не мог поговорить и посоветоваться. Хуже того, он не знал, что делать дальше.

«Может, мне просто уехать? Добраться до Уффорда и вместе с Салраной вести счастливую спокойную жизнь в деревне, где нам самое место?»

Это было так заманчиво! Но если он не выступит против банд, против Ранали, ее семейства и прочих негодяев, ничего никогда не изменится. Вслед за городом постепенно придут в упадок окрестности. Проблемы достанутся по наследству детям Эдеарда.

Он вздохнул и отправился домой.

Весь следующий день Эдеард провел в своей квартире и только телепатировал Динлею, сказав, что сильно простудился. Суд над Лианом шел восьмой день, но Эдеард уже дал показания под присягой. Обвинение больше не нуждалось в его присутствии. Динлей пожелал Эдеарду выздоравливать.

Одну из ген-мартышек он отправил к ближайшему доктору за успокаивающей мазью для обожженной кожи. Потом он извинился перед Джессиль и попросил ее не приходить вечером, сославшись на то, что не хочет ее заразить. Девушка посочувствовала ему и велела домашнему повару отправить Эдеарду корзину с куриным бульоном и другими яствами.

Все, чего хотел Эдеард, — это получить пару дней передышки, чтобы все спокойно обдумать и, конечно, поговорить с Грандмастером Финитаном. В середине второго дня ему телепатировала Кансин.

Район Кобара всегда вызывал у Эдеарда восхищение. В отличие от остального города, здесь отсутствовали улицы. Вместо этого из земли поднималось больше сотни домов-башен. Все они были одинаковой высоты в четыре этажа, и на каждом уровне имелось достаточно места для одной семьи. И только выше башен проявлялась необычная архитектура. Каждая башня служила опорой для широкого моста, тянувшегося до соседнего дома. Значительная часть зданий несла на себе не меньше трех пролетов, а многие и того больше, так что над крышами образовалась сложная сеть из различных многоугольников. Вот здесь и находились настоящие дома, поднимающиеся над плавно изогнутой плоскостью моста до шести этажей. Они образовывали треугольники, квадраты, пятиугольники и шестиугольники, а в самом центре района мосты сходились в знаменитый фонтан Рафаэля — двенадцатиугольник, приютивший в себе гильдии артистов, ботаников и картографов. Сам фонтан с шумом бил из большого бассейна в центре здания, и его пенящиеся струи поднимались выше полукруглых хрустальных крыш.

Эдеард быстро прошел мимо бьющей вверх воды, отгоняя третьей рукой обжигающе холодные капли, выплескивающиеся из бассейна. Он закутался в подбитое мехом пальто, голову прикрыл черной шапкой, а рот — темно-красным шарфом. Под пеленой уединения его никто не мог узнать, но он уже заметил в свинцово-сером небе ген-орла, в точности повторяющего его маршрут.

После фонтана он свернул влево, к башне Миллагаль с красно-синими полосатыми стенами, увитыми голыми плетями гурклозы. Многочисленные группы ген-мартышек убирали остатки талого снега с площади, простирающейся на весь район в тени высоко вознесенных зданий. Зимой район Кобара казался настоящим подземным миром, где между домами проникали лишь узкие лучи солнечного света. Летом здесь всегда было многолюдно, работали небольшие рынки, выступали уличные артисты и играли дети. Сегодня же все старались остаться в домах наверху, вокруг печей, жалуясь друг другу на припозднившуюся весну.

Эдеард, настроение которого так и не улучшилось, радовался только тому, что вокруг почти никого нет. Приблизившись к башне Йолон, он прошел внутрь через широкую арку. Вверх по световой шахте уходила спиральная лестница. Эдеард недовольно застонал. Однажды, решил он, с трудом преодолевая ступеньку за ступенькой, надо будет отбросить осторожность и переделать все эти проклятые лестницы.

С верхней площадки расходились три аркады. Он выбрал «Кимвалу» и был мгновенно очарован оживленной атмосферой, царившей здесь, несмотря на значительную высоту. Проход был довольно узким по сравнению с высокими стенами, ограничивающими галерею с обеих сторон, — пять этажей стрельчатых арок и эркерных окон, — но достаточно широким, чтобы вместить два ряда торговых киосков. Эдеард опустил шарф и зашагал между прилавками. Зимнее солнце свободно проникало сквозь розоватую хрустальную крышу, и внутри галереи было довольно тепло. Люди

бродили от киоска к киоску и торговались с продавцами. Удивительно сухой воздух благоухал ароматами специй. Где-то неподалеку жарили медовые сливы.

Эдеард прошел около трети галереи и свернул в боковой проход, ведущий к еще одной спиральной лестнице. Тяжело вздохнув, он поднялся на три этажа. Холл этого уровня освещался обычным для города оранжевым светом, исходившим из кругов над дверями. Эдеард выбрал дверь красного цвета с фиолетовым орнаментом в виде плюща и вежливо постучал, хотя уже чувствовал за стеной присутствие людей.

Дверь открыл Дибал. Старый музыкант явно чувствовал себя скверно. Хоть он по-прежнему носил кричаще-яркую рубашку, а его волосы были безукоризненно заплетены, его прежняя заразительная веселость пропала без следа.

— Спасибо, что пришел, — приветствовал он Эдеарда. Затем он прищурился, увидев на лице юноши розовые пятна. — Ты в порядке? Похоже, что ты сильно обгорел.

— Все нормально. Просто несчастный случай.

— Странно. Это уже второй несчастный случай за неделю; говорят, пару дней назад в «Доме голубых лепестков» случился пожар. Эдеард, тебе следует избегать подобных мест, они погубили немало молодых людей.

— Спасибо, я запомню.

Эдеарда проводили в гостиную с округлым выпуклым эркером, выходящим на пятиугольную площадку. Далеко внизу виднелись деревья ореховой груши в больших кадках. В тени зданий резко выделялись их голые белые ветви.

Все члены отделения Эдеарда уже были здесь. Бойд и Динлей озабоченно переминались с ноги на ногу у горячей металлической печки, их мысли излучали неприкрытую тревогу. Кансин возилась с чайником, но ее разум, как обычно, был слегка затенен. Максен стоял на коленях рядом с креслом, где сидела Бижули. Она явно только что плакала, а сейчас, промокая слезы платком, храбро старалась улыбнуться.

При виде синяка, темнеющего у нее под глазом, Эдеард невольно поморщился. Его уныние мгновенно сменилось гневом.

— Вы узнали их? — выпалил он.

Она повернула улыбающееся лицо в его сторону. Даже с синяком под глазом Бижули была очень красивой.

— Нет. Я говорила им, что не надо вас вызывать. Я не хочу, чтобы вы беспокоились из-за этого случая.

— Мама, — воскликнул Максен, — но в том, что произошло, — наша вина!

— Нет, — возразила она.

— Что они натворили? — спросил Эдеард, почти боясь услышать ответ.

Он заметил, как сжались кулаки Максена.

— Ничего, — ответила Бижули. Она улыбнулась Кансин и взяла из ее рук чашку с горячим чаем. — Спасибо. Это были обычные хулиганы.

— Четыре, — буркнул Максен. — На нее напали четыре человека.

Он многозначительно посмотрел на Эдеарда.

— Они сказали, что любые действия влекут за собой последствия, — продолжала Бижули. — И что Максен должен остерегаться. — Ее рука погладила голову сына. — Еще сказали, что он должен поискать другую работу. А потом… — Она показала на синяк. — Я даже не заметила, как это произошло. Я! Считавшая себя настоящей горожанкой! Заступница, какая я глупая…

— Мерзавцы! — не удержавшись, воскликнул Максен.

— Трусы, — добавил Динлей.

— Это мы и так знали, — заметила Кансин.

— Вы помните, как они выглядели? — снова спросил Эдеард. — Не могли бы вы передать нам их изображение?

— Боюсь, что нет, — ответила Бижули. — У меня в памяти все расплывается, Может, сумею завтра, когда немного успокоюсь.

— Конечно. Мне очень жаль, что так получилось. Не понимаю, чего этим хочет добиться Иварл. Суд займет самое большее пару дней. Лиану и остальным придется провести в Трампелло не один десяток лет. Что он пытается доказать мне?

— Это не ваша вина.

У Максена на скулах заходили желваки. Он по-прежнему не отрывал от лица матери сочувственного взгляда.

— А кто-нибудь вокруг что-то видел? — спросил Эдеард у Дибала.

— Нет. Это произошло поздним утром на рынке Беллиса. Там были сотни людей — и никто ничего не помнит. Все занимались своими делами, а потом бросились на помощь.

— Мне очень жаль, — повторил Эдеард. Он ощущал свою полную беспомощность. — Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы это не повторилось.

Дибал печально улыбнулся.

— Я в этом уверен. Ты хороший парень, Эдеард, я знаю. И я понимаю, к чему ты стремишься. Людям необходима надежда, особенно сейчас. Жаль, что таких, как ты, немного. А город очень большой.

Друзья собрались уходить. Откровенная враждебность Максена очень расстроила Эдеарда — из всего отделения он всегда был самым рассудительным.

— Нельзя ли нам поговорить с глазу на глаз? — спросил Эдеард у Дибала.

Музыкант провел его в небольшую комнату, где находилось около дюжины гитар и барабаны. На столе в изобилии лежали нотные листы. В другое время Эдеард с восхищением стал бы рассматривать инструменты, но сегодня только порывисто вздохнул.

— Я понимаю, сейчас не самый подходящий момент… — начал он.

Дибал снял синие очки и протер их о рукав рубашки.

— Я в любом случае постараюсь тебе помочь, парень. И не только потому, что ты друг Максена. Ты занимаешься важным делом.

— Спасибо. Э-э…

— Если тебе это важно, знай, что меня очень немногое может шокировать.

— Хорошо. Я хотел спросить, известно ли вам что-нибудь о телепатическом влиянии?

Дибал приподнял бровь.

— Старинная серенада раба страсти? Тебе не стоит прибегать к подобным ухищрениям, Эдеард, как бы хороша ни была девушка. Поверь, это может привести к печальным последствиям. Кроме того, как я слышал, каждая мать и дочь в нашем городе готовы встать в очередь, чтобы затащить тебя в постель.

— Я не собираюсь этим пользоваться. Я хочу защититься от него.

— А, понятно. Некоторые дочери благородных семейств не желают принимать отказов?

— Если бы все было так просто.

Дибал внимательно заглянул в его лицо.

— Печально такое слышать. Прежде всего, не ослабляй защиту своего разума. К сожалению, это необходимо. Ты всегда оставался более открытым, чем уроженцы города, вот что привлекает к тебе людей.

— Верно.

— Техника подчинения действует через твои собственные слабости. Какие-то части нашей личности нужно раз и навсегда спрятать под замок, Эдеард. Общепринятой сдержанности обычно вполне достаточно, чтобы оставлять нежелательные мысли на заднем плане, но, как только они пробудятся, их будет трудно обуздать.

— Я знаю, — уныло согласился Эдеард.

Пальцы Дибала сжали его плечо.

— Не тревожься. Послушай, нет никакого греха в том, что эти мысли время от времени возникают, они есть у каждого из нас. Если же какая-то красотка однажды ночью пробилась сквозь твою защиту и сумела их пробудить, значит, ты получил хороший урок и должен его усвоить. А тот факт, что тебя это так сильно беспокоит, безошибочно свидетельствует о том, что они не являются частью твоей личности. Отрадно слышать. Я верю, что ты достаточно сильный человек, чтобы пережить кризис сознания. Но на всякий случай вот тебе верный способ распознать, не пытается ли кто-то использовать такой трюк.

Эдеард изучил мысленный образ, переданный ему Дибалом, и запомнил последовательность действий.

— Большое спасибо.

— А теперь возвращайся на городские улицы и выбей дух из Иварла и его дружков.

По пути через четыре района, до самого Дживона, никто из друзей почти не разговаривал. Но Эдеард отлично знал, что в участке им предстоит серьезный спор. Максен будет настаивать на продолжении борьбы, несмотря ни на что. Случай с Бижули привел его в ярость. Это означало, что Эдеард должен что-то предпринять. Ему претило и дальше скрывать от друзей свои грандиозные достижения. Если в ближайшие два часа они ни до чего не договорятся, все их победы пойдут насмарку.

В малом зале участка сидели два констебля, которые, едва почувствовав подавленное настроение друзей, поспешно направились к выходу. Массивная деревянная дверь закрылась за ними с громким треском. Эдеард приподнял бровь. Чья-то третья рука сегодня действовала под натиском адреналина.

Он расстегнул верхнюю пуговицу пальто и уселся на свое обычное место в торце стола.

— Моя мать! — сердито воскликнул Максен.

— Да.

— «Да»? И это все, что ты можешь сказать?

— Неужели ты думал, что Иварл постесняется надавить на нас?

— Надавить! Да ведь в качестве боксерской груши они выбрали мою мать!

— Это его попытка добраться до меня, — негромко сказал Эдеард. Он невольно поднес руку к едва зажившему ожогу. — Вы мои единственные друзья, мое главное уязвимое место. Он не может не использовать это в своих целях.

— Верно, — горячо подхватила Кансин, что вызвало изумленный взгляд Эдеарда. Она пожата плечами. — На прошлой неделе грубо оскорбили мою сестру. В то время она носила Диума.

— Почему ты мне об этом не сказала? — с горечью воскликнул Эдеард.

— Доверительные отношения, — саркастически бросил Максен.

— Ох… — Эдеард огорченно всплеснул руками. — Ради Заступницы!

— Мы думали, что мы все заодно, Эдеард. Мы были с тобой у Бирмингемской заводи, ты не забыл? Неужели это для тебя ничего не значит?

— Это очень много значит! — вскричал Эдеард.

Он уже так разволновался, что больше не мог сдерживаться.

Все его сомнения и тревоги выплеснулись наружу, и друзья невольно отшатнулись. Эдеард сделал над собой усилие, стиснул зубы и медленно положил ладони на старую деревянную крышку стола.

— Извините, — сказал он изумленным друзьям.

— Эдеард, во имя Заступницы, что случилось? — взмолился Бойд. — Что произошло с тобой, с твоим лицом? И почему ты нам больше ничего не рассказываешь?

— Он не доверял нам, когда брали склад в районе Мико, — резко произнес Максен. — Почему же сейчас должен нам доверять?

— Я доверяю вам, — сказал Эдеард, но и сам понял, что его слова прозвучали наскучившим припевом. — Я обжег лицо, когда шпионил в «Доме голубых лепестков». Вот и все. Не так плохо, как вам кажется.

— Ты ходил туда в одиночку? — неодобрительно нахмурилась Кансин.

— Да. Именно так я и выследил Иварла.

— Это опасно, — заметил Бойд. — Эдеард, ты не можешь все делать сам.

Максен насмешливо хмыкнул.

— Он же Идущий-по-Воде, он может все. И ему не нужна наша поддержка, так?

Эдеард вздохнул. Все оказалось хуже, чем он себе представлял.

— Из всех наших дел операция с тайником приобрела самую громкую огласку. Иварл подстроил ловушку, он собирался сделать нас — меня! — предметом насмешек. Он преследовал единственную цель: свести на нет доверие людей ко мне. Я же просто ввел его в заблуждение. В деле участвовали больше сотни констеблей, и мы не знали даже половины из них. Если бы все было известно всем, ничего бы не получилось.

— Но мы — не все, — рыкнул Максен. — Мы — твои друзья, твое отделение. По крайней мере я так считал до сих пор.

— Эй, остынь, — вмешался Динлей. — Операция прошла отлично.

— Да, конечно. Я так и думал, что ты встанешь на его сторону.

— Что это значит?

— Перестаньте, — сказал Эдеард. — Нельзя так себя вести. Если бы Иварл нас услышал, он бы посмеялся.

— Значит, тебе важно только его мнение? — запальчиво спросил Максен. — А мое ничего не значит?

— Это не…

— Не кипятись, — прервала его Кансин. — Он просто злится.

— И все? — резко повернулся к ней Максен. — А почему, это тебе известно? Я — член его отделения, его так называемой команды. Я верил в тебя, Эдеард. Верил. И как ты со мной обошелся? Проклятье, ты просто используешь нас, чтобы поднять свой престиж. Идущий-по-Воде снова спасает мир. Ладно, черт с тобой.

— Я никого не использую. Мы вместе участвовали в той операции. И вы играли в ней важнейшую роль. А вы знали, что готовится ограбление? Знали, где они собирались хранить добычу? Знати о подмене в последний момент?

— Так что ты хочешь сказать? Что я недостаточно хорош, поскольку не умею шпионить так ловко, как ты? А остальные? Все к тому и идет. Даже Динлея злит твоя скрытность.

— Нет, не злит, — возразил Динлей так поспешно, что Эдеард даже не успел повернуться к нему.

— Ну, если тебе нужны констебли на посылках, прекрасно, — сказал Максен. — Таких даже в этом участке найдется не один десяток. Но если ты хочешь работать со мной, изволь спуститься со своей башни и снова нам доверять.

— Проклятье! — взорвался Эдеард. — Вы себе не представляете, с чем мы столкнулись. Я защищаю вас.

— Я не нуждаюсь в твоей защите. И о бандах я знаю побольше, чем ты, деревенщина. Я вырос в Маккатране.

— Это я выросла в Маккатране, — сказала Кансин. — И Динлей, и Бойд. А ты провел спокойное детство на равнине Игуру.

— Что ты сказала?

Максен подался навстречу Кансин.

— Прекратите сейчас же, — скомандовал Эдеард. — Я не впутывал вас в эти дела, потому что боялся.

Они мгновенно замолчали и изумленно переглянулись. Эдеард, поставив локти на стол, опустил голову на руки. Он так устал, что боялся заплакать, — Вы — все, что у меня есть. Я не хочу вам навредить. Даже не потому, что я завишу от вас. Мы кое-чего добились вместе, и это больше, чем нанесенный Иварлу ущерб. Мы обрели надежду. Если бы она разбилась, я бы не выдержал. Я бы опять остался ни с чем. Лучше уж умереть.

Кансин подошла и села рядом с ним, в мыслях остальных проявился оттенок сочувствия.

— Что происходит, Эдеард? — спросила она, положив руку ему на плечи. — В чем дело? Все мы с самого начала доверяли друг другу. И сейчас ничего не изменилось. Расскажи нам.

Эдеард поднял голову и посмотрел в глаза Максену, позволяя товарищу почувствовать всю его муку.

— Ты хочешь этого?

— Да, — ответил Максен с искренней тревогой.

— В самом деле?

— Да!

— А вы?

Бойд и Динлей кивнули. Кансин сжала его плечо.

— Конечно.

— Ну хорошо. Но я хочу, чтобы вы поклялись Заступницей, что не будете стрелять в гонца.

— Эй, мы уже взрослые, — бросил Максен.

— Нет, — возразил Эдеард. — Нам до этого еще далеко.

— Твои слова наводят тоску, — с нервной усмешкой сказал Бойд. — Так о чем ты там хотел нам рассказать?

— О том, против кого мы ведем борьбу. О масштабе банд. Я хочу, чтобы вы это осознали.

— Но мы знаем, Эдеард, — сочувственно сказал Динлей. — В прошлую среду они пытались запугать мою сестру Карну. Клянусь Заступницей, теперь они не скоро на такое решатся.

— Карну? — переспросил Максен. — Это…

— Моя старшая сестра, — с довольной улыбкой пояснил Динлей. — Самая старшая.

Эдеард вопросительно повернулся к Бойду.

— Ну да, — угрюмо кивнул Бойд. — У Изойкса снова были неприятности.

— Ну так что? — настойчиво спросил Максен. — Где твой большой секрет?

— Я вам покажу, — медленно произнес Эдеард. — В один из следующих дней. Еще не знаю точно, но будьте готовы. По моему вызову вы должны прийти в конец улицы Голард, к Быстрому каналу.

— К «Черной лошади»? — уточнил Максен.

— Да, только ради Заступницы, не заходите внутрь. И убедитесь, что за вами никто не следит.

— Легко!

— На самом деле не так-то легко. Иварл наблюдает за всеми нами при помощи ген-орлов, но я о них позабочусь. Дело будет ночью, это облегчит задачу.

— Что ты сказал?

На мгновение мысли Кансин выдали ее искреннюю тревогу.

— Он следит за нами, — спокойно повторил Эдеард. — И следил весь прошлый месяц. Я сбиваю со следа его ген-орлов, но не могу защищать вас всех постоянно.

— Дерьмо.

Эдеард медленно поднялся. Он с грустью посмотрел на Максена.

— Мне жаль, что так случилось с Бижули.

— Я знаю.

Максен протянул руку.

Эдеард настороженно пожал ее, еще опасаясь каких-нибудь неприятностей.

— И не забывай, гонец — это всего лишь гонец.

— Понял.

На следующий день Эдеард пошел в суд на заключительные речи обвинения и защиты. Иварл так и не появился, чтобы выслушать, как Лиана признают виновным. Не пришел он и на следующий день, когда тому присудили двадцать пять лет заключения. Это удивило Эдеарда. После ухода судей из зала констебли участка Дживон собрались вокруг Эдеарда, чтобы его поздравить. Затем им пришлось расступиться перед Грандмастером гильдии химиков Имиланом, ежедневно посещавшим заседания суда.

— Спасибо, молодой человек, — сказал Имилан, внимательно разглядывая заживающие ожоги на лице Эдеарда. — Утрата этого материала сильно ослабила бы мою гильдию в финансовом отношении. Я в долгу перед вами.

— Я делал свою работу, — ответил Эдеард.

— Я не сомневаюсь. Но моя благодарность от этого ничуть не меньше. Если вам когда-нибудь потребуется от меня какая-либо помощь — только скажите…

— Непременно. Благодарю вас, сэр.

— Финитан был прав насчет вас. Я тоже считаю, что твои действия приносят нашему городу только пользу. Жаль, что глава района Байз не разделяет это мнение. Но не беспокойся, в Совете он представляет меньшинство.

— Байз?

Это имя Эдеард знал. Байз был главой района Сампалок. Эдеард ни разу не видел, чтобы Байз лично посещал «Дом голубых лепестков», но знал, что с организацией Иварла его связывают разнообразные финансовые операции.

— Высшая политика, к сожалению, — с усмешкой пояснил Имилан. — Хотя ничего высокого в ней, безусловно, нет. Наш небольшой блок избирателей в Совете полностью на вашей стороне. К несчастью, наши оппоненты разделяют противоположную точку зрения. Но в Совете всегда так. Если бы они встали на вашу сторону, я, возможно, оказался бы вашим вынужденным противником. Это как в проблемах с погодой: если они голосуют за солнце, я голосую за дождь.

— А, понимаю.

— Позвольте дать вам один совет: не выставляйте свою кандидатуру на пост главного констебля еще хотя бы пару сотен лет. Так вы сохраните в городе положение, когда еще можно что-то сделать.

— Да, сэр.

Эдеард отвесил официальный поклон и нахмурился, провожая Грандмастера взглядом.

«В Высшем Совете спорят обо мне?»

— Выпьем сегодня? — предложил Чаэ. — Нынешняя победа для тебя важнее, чем дело Арминеля. Ты дал бандитам понять, что не намерен отступать. Это надо отметить.

— Нет, спасибо. У меня свидание.

— А, это прекрасно, парень. Наслаждайся, пока можешь, пока ты молод. С возрастом они становятся надоедливыми.

— Кто?

— Женщины. Все эти женщины.

— Неужели в городе живут одни циники? — спросил тем вечером Эдеард.

Джессиль достала из принесенной корзины бутылку с пивом.

— Кого ты считаешь циниками?

— Похоже, что всех. Или я просто параноик?

Она ласково улыбнулась.

— Возможно.

— Спасибо.

Эдеард взял бутылку и плюхнулся на старую массивную кушетку, стоящую в его квартирке. Он ощущал бесконечную усталость, хотя целый день просидел в суде. Победа должна была воодушевить его, но вместо этого только вызвала очередную порцию вопросов и сомнений. Как бы ему хотелось, чтобы все было как до Бирмингемской заводи. В те дни жизнь казалась ему намного проще.

— Положи ноги на стул. Я сниму с тебя ботинки.

Он откинулся назад и сделал так, как она сказала. Хорошо, что рядом есть Джессиль. После той бурной ночи с Ранали он почти отказался от встреч с девушками из благородных семейств. Но потом вспомнил, какой искренне милой была Джессиль — полная противоположность Ранали. Она ничего не требовала, замечательно умела заниматься любовью и не болтала лишнего. По крайней мере сейчас. Это он оценил. Он отчаянно хотел восстановить свою репутацию после нескольких месяцев шумихи вокруг его похождений.

Жених Джессиль провел в городе не больше трех дней, а потом, к ее огорчению, его снова куда-то отправили. Они даже не успели назначить день свадьбы. Поэтому Джессиль охотно продолжала встречаться с Эдвардом, хотя и не так открыто, как прежде.

«По сути, мы — просто два одиноких человека», — думал Эдеард. Почти каждое утро он искал за окном признаки весны, означавшей возвращение Салраны.

Эдеард виноватым взглядом скользнул по письму, лежащему в одной из стенных ниш. Оно пришло вчера. Салрана написала его тремя неделями раньше. Столько времени потребовалось, чтобы почта из провинции Тралшер дошла до Маккатрана. В письме Салрана объясняла, что ей придется задержаться на несколько недель. Настоятельницы отчаянно нуждаются в помощи, и она не может их подвести. В Уффорде очень многие люди обращаются за поддержкой к церкви.

— Лиан получил двадцать пять лет, — сказал Эдеард, когда они с Джессиль сели ужинать. Ген-мартышки занимались сервировкой блюд, положенных в корзину поваром семьи. — Остальным дали от трех до одиннадцати.

— Хорошо, — сказала Джессиль.

— Ты так думаешь? Ты заметила, что преступлений стало меньше?

— Не ты ли только что говорил о циниках?

— Извини.

— Он будет отсутствовать еще по крайней мере шесть недель.

— Кто? Ах, да.

— Утром я получила письмо. Они остались в провинции Рейтте, чтобы помочь навести порядок в каком-то городе, Эриах, кажется.

— Да, он расположен на западных склонах гор Ульфсен.

— Ты и это знаешь?

— Я проезжал там по пути к Маккатрану.

— А теперь и туда добрались бандиты.

Эдеард поднял голову от тарелки со спаржей и рыбным пирогом.

— Что там случилось?

— Нападения на деревни, и на дорогах тоже небезопасно. По правде говоря, милиция прогнала бандитов из окрестностей Тетуана, и они сейчас же проявились всего в нескольких милях оттуда.

— Да, они частенько так поступают. Бесполезно их отпугивать, они обязательно вернутся позже. Чтобы окончательно от них избавиться, надо гнать их все дальше и дальше, тогда в конце концов им некуда будет бежать. И не позволять им где-нибудь спрятаться. А потом истребить. — Он немного помолчал. — Это может сработать.

— Что?

— Ничего, просто появилась одна идея.

— Нельзя даже поручиться, что Юстас вернется в город после Эриаха. А вдруг бандиты объявятся где-нибудь еще?

Она повертела на пальце витое серебряное кольцо, бессознательно поглаживая бриллиант.

Эдеард накрыл ее пальцы своей ладонью и легонько сжал их.

— Он вернется.

— Спасибо. Я знаю.

— А он не написал, было ли у них огнестрельное оружие?

— Ружья? Нет. Он ничего не писал. А ты думаешь, это реально? Его могут застрелить?

— У некоторых бандитов есть ружья или пистолеты. Но не у многих, — быстро добавил Эдеард, позволяя Джессиль ощутить спокойную уверенность его мыслей. — Они иногда отнимают у фермеров старые револьверы. Но, честно говоря, у них очень небольшая дальность стрельбы.

— Ох. — Девушка неуверенно улыбнулась. — Не пугай меня.

— Извини. Ни один бандит в здравом уме не станет связываться с отрядом конной милиции. Юстасу ничего не грозит. К середине лета ты уже будешь замужем.

— Это так отвратительно, что ему постоянно приходится уезжать. И все ради политики. Мэр Овейн посылает милицию, чтобы выглядеть одновременно сильным и великодушным. Так говорит папа. И я уверена, что торговцы из гильдии Овейна сопровождают отряды и продают оружие местным жителям.

— Вот видишь? Все циники.

Она усмехнулась:

— Наверное, так и есть.

— Может, Овейн и делает это по политическим соображениям, но помощь милиции действительно необходима. Реутт не в силах себя защитить, местные шерифы не справляются. После Нового года в город приехало довольно много фермеров со своими семьями. Я разговаривал с ними, все они были вынуждены покинуть свои земли.

— Да, я знаю.

— Он вернется.

— Спасибо, Эдеард. Ты такой милый.

После ужина они устроились рядышком и стали читать принесенную Джессиль книгу «Путешествие Кадриля». В ней рассказывалось о легендарном капитане торгового судна, открывшем новый маршрут на юг и обнаружившем проход через пролив Гатсавал. Эдеард с удовольствием читал о морских путешествиях и сражениях с пиратами, хотя и подозревал, что автор немного приукрашивает истину. Они по очереди читали вслух, потягивая красное вино под шипение и потрескивание угля в металлической печке. Эдеард ощущал, как его напряжение постепенно ослабевает. Вот такая жизнь ему нравилась: успешные дела в судах, искоренение банд с улиц города и тихие вечера дома. Не в служебной квартирке, а в настоящем доме, может быть, вместе с Салраной. Он даже присмотрел несколько свободных помещений в районах Кобара и Игади. Со временем, как он надеялся, им потребуется больше места для детей. Детей, которые будут расти, не боясь бандитов и домогательств благородных семейств, и без опаски играть на улицах и в парках. И это возможно. Возникшая во время ужина идея постепенно укреплялась в мозгу Эдеарда, превращаясь в решение.

— Твое настроение улучшилось, — проворковала Джессиль, закрывая книгу и придвигаясь ближе.

— Это твой голос действует успокаивающе, — сказал он.

Она потерлась носиком об его щеку.

— Мой голос, да?

— Да.

— Жаль, что у тебя здесь нет пианино. Знаешь, я довольно неплохо играю. Музыка успокаивает еще лучше.

Он весело усмехнулся в ответ на ее сетования. Джессиль представления не имела, насколько мала зарплата констеблей. При таком заработке ему потребовался бы не один месяц, чтобы скопить денег на инструмент.

— Мы бы не смогли протащить его сюда по лестнице.

— Не важно. — Она поцеловала его, и ее густые волосы защекотали лицо и шею. — Я сегодня купила новую атласную сорочку. Но, боюсь, она мне маловата. Хочешь, я ее надену? Хоть и не уверена…

— Да.

— Скажи «пожалуйста».

— Пожалуйста, — хрипло простонал он.

Джессиль встала, одарив его торжествующе-распутной ухмылкой.

— Через минуту вернусь.

Она подхватила свою корзинку и скрылась в ванной.

Эдеард перевел дыхание. Сгорая от нетерпения, он скатился с кушетки и приказал свету уменьшиться до приятного полумрака, но в то же мгновение получил изображение Вилби, шагающего через мост в Силварум.

— О Заступница, нет! — воскликнул он.

— Что случилось? — крикнула ему из-за двери Джессиль.

— Э, мне очень жать, извини, но…

Товарищи по отделению ждали Эдеарда там, где он и велел им находиться. Они теснились под наклонной стеной на улице Голард, тротуар на которой был не шире фута. Уже совсем стемнело, и только через два дома от них на стену падали слабые отблески сияния туманностей.

— Сарья меня чуть не прибила, — говорил Бойд. — Сегодня ее двоюродная бабушка дает ежегодный бал, там собралась чуть ли не половина глав районов.

Он пришел в шикарном темно-вишневом фраке и белоснежной рубашке с кружевной манишкой. На высоких ботинках поблескивали серебряные пряжки.

— Похоже, что ты добился успеха в обществе, — заметила Кансин.

Она слегка хмурилась и смотрела вдоль улицы, словно что-то отыскивая.

— Я не думал, что он вызовет нас так внезапно.

— Он был по-настоящему встревожен, — сказал Максен. — Совсем не похоже на нашего великого Идущего-по-Воде.

— Ну, от тебя-то помощи немного, — заметил Динлей. — Позавчера ты так кричал на него, в чем только не обвинял…

— Эй, я имел на то полное право, — ответил Максен и потряс пальцем перед лицом Динлея. — Напали-то ведь на мою мать. А он в этом виноват.

— Нет, не он.

— Правда? Если он так много знает, как говорит, ему следовало нас предупредить. Будь я в курсе, я б не подпустил этих ублюдков к матери.

— Мы сами ему ничего не рассказывали, — вмешалась Кансин. — Мы тоже виноваты.

— Он нам не доверяет. Не мог предупредить хотя бы о ген-орлах? Мы для него приманка, вот и все.

Эдеард сбросил маскировку и возник у плеча Максена.

— О Заступница!

Максен от неожиданности отпрыгнул в сторону.

— Хоньо тебя побери, откуда ты появился? — потребовал объяснений Динлей.

— Я уже довольно давно здесь.

— Ты слышал?..

Худощавое лицо Максена густо покраснело.

— Теперь вы понимаете? Это не игра. Я хочу изменить город. И мне нужна ваша помощь.

— И ты считаешь, что подслушивание — лучший способ заручиться нашей поддержкой? — возмутился Максен.

— Если пара бранных слов и плохое настроение способны поставить крест на нашем отделении, значит, мы с самого начала обречены на провал — просто группа детей, не связанных ничем друг с другом. Я надеюсь, что это не так. Я не утверждаю, что у меня нет слабостей. Я сам вел себя по-идиотски, гоняясь за девчонками. И я боюсь рассказать вам все, что мне известно об Иварле. Я не знал, как организовать операцию со складом, и согласился на предложение капитана Ронарка. Что нам делать дальше, я тоже не знаю, хотя одна идея у меня уже есть. — Он пожал плечами. — Вот и все.

Максен посмотрел на остальных, и его мысленная защита пропустила оттенок огорчения.

— Ладно, это хотя бы честно. Можешь пока оставить идею при себе. Но я хочу увидеть, что ты собирался нам показать.

— Я тоже, — подхватила Кансин.

— И я, — сказал Динлей.

Бойд довольно фыркнул.

— Я с вами.

— Спасибо, — сказал Эдеард.

— А мы научимся скрываться под маскировкой? — нетерпеливо спросил Бойд. — Я всегда считал, что это городской миф.

— О да, вам придется научиться, — ответил Эдеард. — Вам пригодится. Готовы принять образ?

— Да, — ответили все хором.

После получаса тренировок на улице Эдеард повел всех в таверну «Черная лошадь». Они еще не полностью овладели приемом маскировки. Бойд частенько терял концентрацию; про-взгляд Максена оказался вполовину хуже, чем он заявлял, а это означало, что он не может эффективно комбинировать его с третьей рукой. А вот Кансин и Динлей оказались удивительно способными. Если не считать случайных ляпов Бойда и Максена, когда их призрачные фигуры возникли из пустоты, все остались незамеченными, естественно, для случайных взглядов. Даже сами они могли определить, кто где стоит, только при помощи слабого, но точного телепатического посыла, какой сотни раз практиковали на улицах. Эдеард

помог друзьям, уменьшив вокруг них освещение так, что появились длинные глубокие тени, и таким образом все незаметно прошли в заднюю комнату.

С каждым шагом по лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались отдельные комнаты, тревога Эдеарда нарастала. Пока Максен был с ним заодно, но как он отреагирует, когда увидит… Без Максена отделение станет намного слабее, а в борьбе против банд нельзя надеяться на успех без поддержки всей группы.

— Готовы? — спросил Эдеард перед дверью.

— Да, — прошептал Динлей.

В тот же момент Эдеард услышал металлический щелчок — пистолета, снимаемого с предохранителя.

— Кто-то из вас вооружен?

— Да, — ответил Бойд.

— Да мы все вооружены, — решительно произнес Динлей. — Мы думали, что будет облава на убежище бандитов.

— О Заступница. Нет. Это не облава. Более того, нет никакой опасности, мы просто должны застать их врасплох. Так чтоуберите, пожалуйста, пистолеты.

В коридоре послышалось ворчание, затем шорох одежды.

— Готовы? — еще раз спросил Эдеард. Он мысленно отметил, как трудно действовать сообща, когда не видишь остальных. — Вперед!

Все одновременно сбросили маскировку. Эдеард своей третьей рукой сломал замок и распахнул дверь. Констебли ворвались внутрь.

Лицо Вилби застыло маской изумления и испуга. Он только и успел, что поднять голову с подушки, а потом уже не мог двигаться; его собственные наручники защелкнулись на запястьях и приковали руки к странным металлическим кольцам в изголовье кровати. Нанитта, сидевшая верхом у него на груди с кувшином меда в руке, обернулась и тихо вскрикнула. Затем она узнала Максена, и на ее лице отразилось искреннее огорчение.

— Кара Заступницы!

Эдеард уловил ее телепатический вопль, направленный на другой конец города. Содержание было кратким: «Они застукали меня с Вилби. Я не почувствовала их приближения, они пришли невидимками». Сообщение сопровождалось изображением его собственного лица. Ей никто не ответил.

— Больше не появляйся в участке, — приказал Вилби Эдеард. — И до завтрашнего вечера забери свою семью из общежития. Там могут жить только констебли.

— Но…

Эдеард третьей рукой сжал ребра Вилби. По границе его хватки выступили капли меда.

— Не вздумай ослушаться, — проворчал он.

Вилби понуро повесил голову.

Кансин, заметив, что член Вилби покрыт клейкой массой, приподняла бровь.

— Ну спасибо тебе, Вилби. Отныне я зарекаюсь есть меренги.

Бойд издевательски хихикнул.

— Знаешь, надо бы подольше продержать его в печи; настоящие меренги никогда не бывают внутри такими липкими.

— Правда? — с интересом спросил Динлей, поворачиваясь к двери.

— Правда. Это известно даже самому отсталому подмастерью.

Максен не произнес ни слова. Он пристально смотрел на Нанитту, а та отвечала ему таким же твердым взглядом.

— Пойдем, — сказала Кансин.

Она взяла Максена за плечо и мягко развернула его к выходу.

Эдеард, насмешливо подмигнув Вилби, закрыл за собой дверь.

Подавленное состояние друзей, занявших угловую кабинку в «Орле Олована», удивило официантку. Эдеард молча дал ей медный фартинг и третьей рукой подхватил с подноса пивные кружки. Первую он поставил перед Максеном.

— Прости, — осторожно заговорил он.

Максен тряхнул головой, обхватил ладонями кружку и уставился на темную янтарную жидкость под пышной шапкой пены.

— В войне выигрывает тот, кто больше знает, — продолжал Эдеард.

— О Заступница, — мрачно воскликнула Кансин. — Полагаю, теперь мы это усвоили, Эдеард. — Она сделала большой глоток пива. — А среди моих кто-нибудь?..

— Нет.

— К счастью. Для них. Я бы своими руками оторвала им яйца и засунула туда, где не светит солнце.

— Гм. — Бойд смущенно кашлянул. — А Сарья?

— Она хорошая девочка. Тебе не о чем беспокоиться.

— Значит, только я, да? — горько воскликнул Максен.

Он все так же смотрел на пиво. С тех пор как они вышли из «Черной лошади», он ни разу не взглянул на Динлея.

— Не только. — Эдеард поморщился, искоса посмотрев на Динлея. — Чиаран.

— Нет! — с ужасом крикнул Динлей. — Она же констебль.

Бойд медленно повернулся и с любопытством взглянул на Динлея.

— Кто такая Чиаран?

— Ее отец задолжал одному из подручных Иварла. Она помогает оплатить долг.

— Не может быть.

— Ты никогда не рассказывал мне о Чиаран, — слегка улыбнулся Бойд. — Ушлый парень.

— Извини, — сказал Эдеард.

— Ох, Заступница!

— Так что, ты один из нас такой умный? — спросил Максен, все еще не поднимая глаз.

— Не такой уж и умный. — Эдеард вздохнул. — Я думаю, вы все помните Ранали.

Кансин едва не поперхнулась пивом.

— Что?

Эдеард ссутулился.

— Семейство Гилморн тесно связано с Иварлом. Они вместе организуют работу порта. Я узнал об этом позднее. К несчастью, слишком поздно. Я думаю, Иварл так выяснил, что мне известно насчет Вилби.

Он не мог заставить себя рассказать друзьям о той ночи.

— Постой. Ему известно, что ты знал?

— Да.

— Но… Ох, помоги нам, Заступница.

Кансин отхлебнула еще пива.

— Погодите. — Бойд сосредоточенно нахмурился. — Если он знал, что тебе известно… Я не понимаю. Почему он не отказался от ограбления гильдии химиков, если вы оба знали, что произойдет?

— Я же сказал, выигрывает тот, кто больше знает и умеет пользоваться знаниями.

Максен наконец поднял голову, и его холодный взгляд остановился на лице Бойда.

— Ну, теперь понял? Вся эта грандиозная борьба ведется между Иварлом и Эдеардом, кто кого перехитрит.

— Именно это вы должны понимать, — твердо заявил Эдеард.

— Я-то теперь понимаю, — горько произнес Максен и повернулся к Динлею. — Я тот идиот, который тебя подстрелил. Я!

— Это навряд ли.

Динлей нервно рассмеялся.

— Я ей рассказал, что у нас секретное задание, после того как мы поговорили о наблюдении на улице Болтан.

— Когда ты это сказал? — спросил Эдеард.

— В тот день, когда мы задержали Арминеля, — предположила Кансин.

— Да-да.

— И Арминель этим воспользовался, — продолжал Максен. — Он организовал засаду у Бирмингемской заводи.

— Наверняка мы ничего не можем знать, — сказал Эдеард. — Сегодня я пытался лишь показать, насколько умен Иварл и как хорошо он организует свою деятельность. И еще: его преступные сети охватывают весь город.

— Ты своего добился, — сказала Кансин. — Мы были слишком наивными. Больше такого не повторится.

— Прости.

Максен почти умолял Динлея.

— Ты не стрелял в меня.

— Но я виноват.

— Нет, не виноват, — сказал Эдеард. — Вы все знаете, что представляет собой Арминель. Если бы он не подловил нас в тот день, он попытался бы снова. И никто не стал бы посылать людей вроде Нанитты шпионить за нами, если бы всерьез не пытался от нас избавиться.

— И Чиаран, — угрюмо буркнул Динлей.

— И Чиаран, — согласился Эдеард. — Это означает, что он все еще охотится на нас, а после истории с тайником будет преследовать нас еще энергичнее.

— Она такая красивая, — пробормотал Динлей.

Он снял очки и начал усиленно протирать линзы.

— Но мы-то чисты, а, Идущий-по-Воде? — неуверенно спросил Бойд. — Скажи нам хотя бы это. Скажи, что никто из нас не попал в сети Иварла.

— Мы чисты, — заверил его Эдеард.

— Нанитта, — простонал Максен и откинулся назад. — А как насчет остальных? Кто-то еще из моих девчонок работает на Иварла?

Эдеард усмехнулся.

— Извини, у меня не хватило времени, чтобы проверить весь твой список.

— И свой собственный, как мне кажется, — ехидно добавила Кансин.

— И свой собственный, — подтвердил Эдеард.

— Милосердная Заступница, — простонала она. — Теперь мы должны представлять своих любовников тебе на утверждение. Как будто я снова живу в семье и стараюсь заслужить одобрение матери.

— А какие у нее критерии? — с любопытством спросил Бойд.

— Ну, тебя бы она и на порог не пустила, точно говорю.

Эдеард рассмеялся.

— Это неплохо.

Кансин посмотрела на него серьезно.

— Да, неплохо.

— Вы не должны мне докладывать, с кем проводите ночи. И я не пользуюсь про-взглядом, чтобы это выяснить. Просто…

— Будьте параноиками?

— Я бы сказал, соблюдайте осторожность. Если захотите, чтобы я проверил вашего нового дружка или подружку, я это сделаю.

— Паранойя — не такая уж плохая штука, — сказал Бойд. — В отличие от вас всех, мой выбор оказался правильным.

— Ты ничего не выбирал, — возразила Кансин. — Это Сарья тебя выбрала. И она же принимает за тебя все решения.

— Ничего подобного! Я сам себе хозяин.

Кансин протянула руку и подергала за рукав его великолепного фрака.

— А это ты тоже выбирал сам? Или хотя бы сам за него заплатил?

Бойд густо покраснел, а остальные засмеялись.

— Что же мы теперь будем делать? — спросил Динлей.

— Именно «мы», — подчеркнул Максен. — Верно?

— Конечно. — Динлей смущенно помолчал после его замечания. — Просто Чиаран…

— Порви с ней, — резко бросил Максен. — Она тебе больше не подружка, шлюха Иварла. Телепатируй ей, это легко и оскорбительно. Или с ней могу поговорить я.

— Ты?

Максен повернулся к Эдеарду.

— Может, ты хочешь сначала использовать ее?

— Нет, — ответил он. — Хотя это очень заманчиво. Если мы намерены продолжать свое дело, я бы не хотел опускаться до его методов.

— Тебе не удастся все время сохранить чистоту, — предупредила Кансин.

— Я знаю. — Он с улыбкой посмотрел на своих соратников. Своих друзей. — Но мы попробуем.

— Так чем же мы займемся прямо сейчас? — спросил Бойд.

— Над этим я в последнее время и думал, — сказал Эдеард. — Большая часть доходов Иварла поступает от рэкета. В каждом районе у него имеется команда, запугивающая владельцев лавок и мастерских. Я хочу изгнать их. Для начала очистить Дживон, потом двигаться дальше, оттеснять их по всему городу, пока не загоним всех бандитов в Сампалок.

— А что потом? — спросила Кансин. — И как можно заставить их убраться туда? Будем им угрожать? Но они станут сопротивляться.

— Деталей я еще не знаю. Прежде чем приступать к этой операции, надо проконсультироваться с Грандмастером Финитаном. Нам наверняка потребуется поддержка Высшего Совета, может быть, даже новый закон.

— Хорошо. Даже если ты уговоришь его поддержать нас в Совете, если мы добьемся содействия сотни капитанов из других участков и утрясем еще прорву всяких деталей, как мы найдем бандитов? В рэкете задействованы сотни людей. Или нам всем придется рыскать вокруг «Дома голубых лепестков»?

— Ага. — Эдеард усмехнулся, не скрывая самодовольства, и вытащил из кармана мундира толстый черный блокнот. Он положил его на стол между пивными кружками. — Ты, наверное, говоришь вот об этом списке имен, которые я подслушал.

— Великое объединение против преступной деятельности банд, — произнес Грандмастер Финитан. — Неплохая идея.

Он развернул свое кресло с высокой спинкой и посмотрел в окно кабинета.

Эдеард и его товарищи сидели в креслах меньшего размера перед огромным столом, и каждый старался не слишком пялиться на великолепный вид, открывающийся с высоты башни.

— Как вы думаете, сэр, Высший Совет поддержит ее? — спросил Эдеард.

Если бы не чай с печеньем, поданный ген-мартышками, он мог бы представить себя учеником младшего класса подмастерьев на уроке у Грандмастера.

— Если вы обратитесь напрямую к главам и делегатам и попросите помощи в выдворении бандитов, каждый, глядя вам в глаза, будет клясться в полной и безоговорочной поддержке. Кроме Байза, конечно. Но, скажу вам откровенно, любой новый закон, предусматривающий выдворение всех подозреваемых в бандитизме, не дойдет в Совете даже до первого чтения, не говоря уж о голосовании.

— Но почему? — спросил Динлей.

— Слишком дорого. Надо законным образом доказать, что человек состоит в банде, а это потребует массу времени в суде и еще больше времени адвокатов, которое никогда не было дешевым. И в чем ты собираешься их обвинить? Если можно доказать членство в банде, значит, можно доказать и участие в тяжких преступлениях, и тогда обвиняемый все равно подлежит ссылке в шахты. Нет, тебе надо найти другой путь.

Эдеард застонал. Эта идея казалась ему такой хорошей.

Финитан снова повернулся лицом к констеблям.

— Не сдавайся, Эдеард. Ты ведь Идущий-по-Воде. Мы все ждем от тебя великих свершений. — Он лукаво улыбнулся. — А не только ночных блужданий вокруг борделей.

Эдеард вспыхнул.

— А что бы вы посоветовали, чтобы избавиться от бандитов? — спросила Кансин.

— Если вы хотите что-то сделать, надо, чтобы все от этого выиграли. Поддержка очень важна. Чем шире поддержка, тем выше вероятность успеха.

— Но Совет, должно быть, не один год искал спасения от бандитов, — возразил Эдеард. — Почему же не видно никакого прогресса?

— Возможно, я повторяюсь, но опять все упирается в расходы. И не только финансовые. Присмотритесь к тому, как подручные Иварла контролируют доки. Семейства торговцев заключают с Иварлом негласные договоренности: они платят деньги, а он поддерживает порядок среди докеров. Уберите этот контроль — и докеры потребуют достойную оплату. Кстати, они будут в своем праве. Для работы с ген-мартышками, загружающими или разгружающими трюм корабля, нужно немало опыта. Если надсмотрщики потребуют больше денег, платить им будут и хозяева кораблей, и арендаторы складов, и владельцы магазинов — что безусловно отразится на покупателях. Цена на товары повысится. Не на много, надо признать, но это положит начало неконтролируемому процессу, приведет к дестабилизации. Зачем нарушать баланс власти в работающей системе? И докеры — лишь верхушка айсберга. Изменения затронут многие стороны жизни.

Эдеард снова вспомнил слова Ранали: «Изменения, идущие от приезжего, равносильны внешней угрозе».

— Но ведь банды — зло, — воскликнул он. — Закон должен быть превыше всего.

— Да, конечно. Но ты, как никто другой, должен понимать, насколько жители этого города привержены устоявшемуся порядку.

— Должно же быть какое-нибудь решение.

— Найди способ обеспечить себе широкую поддержку, — сказал Финитан, — и тогда ты сможешь начинать преобразования.

— Мне нужна поддержка Совета.

— В конечном итоге да. Но ты можешь начать с другого конца — с улиц, где бандиты бесчинствуют каждый день. Скажи, до того как ты решил начать свой крестовый поход, что происходило на улицах? Я не имею в виду богатых и беспечных представителей своего класса, а людей, напрямую сталкивавшихся с жестокостью и насилием?

— Они формировали уличные сообщества, — сказал Бойд.

— Верно. Самосуд, на который Совет тоже смотрит косо, но терпит, пока эти сообщества не преступают закон.

Эдеард не мог понять, к чему клонит Финитан.

— Мы должны поддерживать уличные сообщества?

— Нет. Капитаны участков воспротивятся этому по той простой причине, что подобные действия подрывают их собственный авторитет и авторитет судов.

— Что же тогда? — недоуменно воскликнул Эдеард.

— Вы не можете их поддерживать, но что вам мешает вместе пропустить стаканчик-другой после дежурства?

— Ага, — кивнул Максен. — И мы могли бы обсудить, кто приходит к торговцам вымогать деньги, как они выглядят и где живут.

— А почему бы и нет?

— И эти отдельные люди вправе позвать на помощь, когда бандиты начинают угрожать, — подхватила Кансин.

— Если они уверены, что констебли придут, они будут более склонны к сотрудничеству, — добавил Финитан.

— А если на этом уровне сотрудничество принесет ощутимую пользу… — пробормотал Эдеард.

— Оно станет развиваться, — закончил за него Финитан. — И это будет поддержка людей, не слишком верящих предвыборным обещаниям. И районные представители почувствуют, что на них оказывается все большее давление.

— Но первоначальная проблема остается, — сказал Эдеард. — Арест и судебное разбирательство. Каждое дело занимает уйму времени и обходится в целое состояние. Не говоря уж о том, что мы вынуждены просиживать в суде целыми днями в ожидании вызова для дачи свидетельских показаний. Если мы кого-то и изолируем, Иварл пришлет на его место десяток других. А я хочу выдворить из Дживона их всех.

Взгляд Финитана остановился на ген-яйце, стоящем на его столе.

— Что вам нужно, так это легальное право. Вы консультировались с юристом?

— Можно только радоваться конституции, в которой за две тысячи лет не было ни единого изменения, — удовлетворенно произнес мастер Соларин. Он сидел за столом, заваленным стопками папок, которые могли соперничать с башнями Эйри. Нагромождения бумаг были столь высоки, что Эдеард с трудом видел за ними мастера. — В ней можно найти закон для любого случая. Политики охотно издают законы. Это показывает людям, как напряженно они трудятся на благо всего населения.

Соларин кашлянул и потянулся за ромбом в небольшом пакете из коричневой бумаги, лежащим под перекошенной башней из зеленых и синих папок.

— Значит, это можно сделать? — нетерпеливо спросил Динлей.

Эдеард взял Динлея с собой, а Максен и Кансин отправились на встречу с Сетерсисом. Нельзя сказать, что он в чем-то не доверял Динлею, но Максен больше подходил для переговоров с главой ассоциации уличных торговцев Силварума. Бойд, естественно, обсуждал их дело в палате торговли Дживона вместе с Изойксом.

— Какое нетерпение, — неодобрительно пробормотал мастер Соларин.

Одна из ген-мартышек принесла толстый, переплетенный в кожу том и положила на огромный лист промокательной бумаги перед старым юристом.

Когда подмастерье Соларина проводил Эдеарда в кабинет, тот решил, что вся комната построена из книг. Каждую из пяти стен от пола до потолка закрывали полки, содержащие тысячи юридических фолиантов. Возможно, когда-то здесь было окно, но оно тоже давно скрылось за книгами. Три гладких сталактита, свешивающиеся с потолка, распространяли оранжевый свет, отчего все книги казались коричневыми.

Мастер Соларин открыл толстый фолиант. Лизнув кончик указательного пальца, он начал переворачивать страницы. Эдеарду сразу же захотелось ему помочь, так медленно он это делал. На Динлея он боялся даже посмотреть.

— Ага, — радостно воскликнул мастер Соларин. — Мне кажется, это то, о чем я вспомнил.

— Сэр? — спросил Эдеард.

— Я думаю, что нашел то, что вам нужно.

Эдеард наклонился над столом. Страница, на которой была открыта книга, посерела от времени, но буквы остались четкими и черными.

— Конечно, конечно, это именно здесь, — пробормотал мастер Соларин.

Его дрожащий палец стал двигаться вдоль строки, а губы начали беззвучно шевелиться.

— Что там говорится? — не выдержал Динлей.

Эдеард бросил на него предостерегающий взгляд.

— Здесь, констебль Динлей, говорится, что девятьсот тридцать два года назад Высший Совет принял подзаконный акт о выдворении из районов. Этот эдикт позволяет главе или представителям района объявить аннулированным право на вход любому человеку, которого сочтут нежелательным для местных жителей. Оформление подобного ордера является прерогативой главы или делегата района без подтверждения суда или магистрата. — Он поднял глаза от книги. — Как мне кажется, этот проект был внесен главой района Кобара с целью предотвращения ухаживания за его единственной дочерью чрезмерно энергичного поклонника. И если вы помните свою историю, констебль Динлей, речь идет о молодых возлюбленных Генали и Гистелле.

— Правда? — Динлей радостно улыбнулся и повернулся к Эдеарду. — Они сбежали на корабле «Оксмайн» и основали Приют Влюбленных, где заложили виноградники. В той провинции до сих пор производят лучшие вина Кверенции.

— Чудесно, — сказал Эдеард, с трудом удерживаясь, чтобы не воспользоваться третьей рукой и не дать Динлею хороший подзатыльник. — Выходит, руководствуясь этим законом, мы можем запретить членам банд посещать Дживон и Силварум, даже не доказывая в судах, что это бандиты?

— Любому человеку, если его имя числится в ордере, подписанном главой или деле…

— Да! Делегатом района. А как получить их подпись?

— О Заступница, неужели мои лекции прошли впустую?

— Необходимо подать запрос, — с гордостью ответил Динлей.

— Верно, констебль Динлей. Я рад, что не все мои слова пролетели мимо ушей. Согласно еще более древнему закону, житель Маккатрана имеет право подать петицию о соблюдении закона. Чтобы глава района или… — мастер Соларин сделал многозначительную паузу, — делегат района мог отправить запрос капитану районного участка и восстановить действие закона, который, по утверждению просителя, был нарушен. В наши дни, когда содействие граждан города подразумевается само собой, как было оговорено в статьях положения о службе констеблей шестьсот двадцать два года назад, это давнее право петиций практически не используется. Но его никто никогда не отменял.

— Вы хотите сказать, что эта лазейка позволит нам заставить главу района подписать ордера? — спросил Эдеард.

Пергаментная кожа на лице старого мастера сморщилась еще сильнее.

— Вы никогда не станете юристом, констебль Эдеард, за что моя гильдия несомненно будет благодарна небесам. Нет такого понятия, как лазейка. Юристы только советуют своим клиентам, как применять законы и прецеденты, имевшие место в практике.

— Спасибо вам, сэр, — сказал Эдеард, поднимаясь со стула.

— Позвольте вас предостеречь, мой юный друг.

— Сэр?

— Вы вправе подать петицию во исполнение закона, но не в силах принуждать их предпринимать активные действия. Вам необходимо наладить сотрудничество.

— Я понимаю, сэр. Мои коллеги уже работают над этим.

Петиция получилась огромной. Эдеарду лично пришлось встречаться с уличными сообществами хозяев магазинов, таверн, мастерских и прочих торговых организаций и убеждать их, что его идею стоит попробовать. При минимальной политической поддержке Сетерсиса, капитана Ронарка и Финитана и благодаря своей репутации он стал постепенно обретать необходимое влияние. Через неделю после встречи с мастером Соларином торговые палаты Дживона и Силварума одновременно подали официальный запрос на встречу с главами и представителями своих районов.

Собрание проходило в библиотеке особняка главы района мастера Волограла. С главой Дживона Эдеард встречался всего дважды, да и то на официальных мероприятиях, где они перекинулись несколькими фразами, стараясь оценить друг друга. Но Волограл в Высшем Совете поддерживал Финитана, и это вселяло в Эдеарда некоторую надежду.

Волограл вместе с тремя другими мастерами, стоя за длинным столом, выслушал официальный запрос, зачитанный спикером торговой палаты. Затем он обернулся к Эдеарду.

— Это возможно?

— Я почти уверен, сэр, — ответил Эдеард. — Нам известны уже семь или десять имен тех, кто занимается рэкетом, и это только в наших районах. Для них уже готовы ордера. Если бандиты пришлют им на замену новых людей, мы немедленно узнаем и добавим их в список.

— Но удерживать их… — с сомнением произнес Волограл.

— В оба района ведут в общей сложности пятнадцать мостов. Для их охраны с завтрашнего дня будут дежурить по два констебля. Нам необходима только законная база.

— А причалы? Их намного больше. Вы не сможете их охранять.

— Три постоянно действующих патруля будут в произвольном порядке проверять все причалы. Вдобавок за ними станут следить наши ген-орлы.

Хочу заметить, что суд вправе наложить значительный штраф на любого гондольера, нарушающего городской закон. В нескольких случаях придется устроить показательные процессы, возможно, с конфискацией лодок. После этого у гондольеров пропадет охота помогать бандитам.

— Представляю себе реакцию гильдии гондольеров, проворчал Деверон, делегат от Силварума.

— Идущий-по-Воде пытается нам помочь, — спокойно произнес Сетерсис. — И я рад с ним сотрудничать.

Деверон посмотрел на Сетерсиса, но больше ничего не произнес.

— Ну хорошо, — сказал Волограл. — На данный момент вы убедили меня удовлетворить петицию. Я подпишу ордера. Но предупреждаю, Идущий-по-Воде, в течение трех недель до Праздника прощания я буду лично отслеживать ситуацию. Если активность рэкетиров не уменьшится или вы не справитесь со взятыми на себя обязательствами, я отзову ордера. Вам это понятно?

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

— Ордера у вас с собой?

Эдеард жестом подозвал Фелакса и трех других стажеров, поджидавших за спинами остальных делегатов. Каждый из них, выйдя вперед, принес стопку бумаг.

— Великая Заступница, — проворчал Волограл, увидев количество ордеров, принесенных молодыми констеблями. — Я и не знал, что мне придется изгнать из района половину городского населения.

— Для начала семьдесят три человека, сэр, — сказал Эдеард.

— Джентльмены, — обратился Волограл к остальным мастерам. — Будем надеяться, что судороги в пальцах нам не грозят.

Он первым сел за длинный стол.

— А что будет с остальными районами? — спросил Деверон. — Не перекладываем ли мы проблемы на их территории?

— Они подождут и посмотрят, сработает ли этот прием, — ответил Сетерсис. — Если все получится, они не замедлят последовать нашему примеру. Порядочные люди давно натерпелись бед.

Волограл подписал первый ордер.

— Предположим, что вы добьетесь успеха. Вытесните бандитов отовсюду, кроме Сампалока, потому что я абсолютно уверен, Байз не подпишет ни одного ордера. А что потом?

— Я думаю, это будет решать Высший Совет, сэр.

— Ха! — Волограл одобрительно усмехнулся и взял следующий ордер. — А ты не так уж прост, парень из деревни, верно?

Все началось уже на следующее утро. Ронарк внес изменения в расписание смен констеблей, что само по себе было событием историческим. Пять человек отправились дежурить у мостов, соединяющих Дживон с районами Друп, Тайхо и Майят. Капитан участка Силварума сделал то же самое, поставив охрану на мостах, ведущих в Хакспен и Падую.

На рассвете констебли заняли свои посты. Известия о нововведениях, как и все новости в Маккатране, особенно касающиеся Идущего-по-Воде, распространились молниеносно. Многие жители пришли к мостам, чтобы лично увидеть, что произойдет. На некоторых мостах констеблей встречали аплодисментами, а на посты приносили бутерброды, горячий чай и кофе. Потом все успокоились и стали ждать, как поведут себя бандиты.

В середине дня Золотой парк пересекли восемь человек. Все молодые и крепкие, все опытные бойцы с сильной третьей рукой. К тому времени, когда они достигли южного края района, прилегающего к Бирмингемской заводи, над ними кружили пять ген-орлов, и только две птицы были посланы констеблями.

— Кажется, у меня сильный приступ ностальгии, — крикнул Максен, бежавший вместе со всем отделением Эдеарда по улице Макоун.

— Ностальгия — это приятное ощущение, — проворчала Кансин. — А здесь ничему подобному нет места.

Эдеард был склонен с ней согласиться. На бегу он мельком взглянул на пекарню Изойкса.

— Ты в порядке? — направленным телепатическим посылом спросил он у Динлея.

Все утро они ходили по обоим районам, не придерживаясь определенного маршрута, показываясь то у одного, то у другого моста. Все знали, что где-то произойдет открытое столкновение. Неминуемая стычка должна была бы беспокоить Эдеарда, но утром он получил письмо от Салраны, где та сообщала, что снова задерживается.

Они выбежали с улицы Макоун на широкий простор бульвара. Плакучие хасфоли только начинали распускать почки, показывая полосатые желто-голубые листочки, приветствующие приход весеннего тепла. Впереди виднелся серебристо-голубой мост, высоко поднимающийся над водой Главного канала и ведущий в Золотой парк. Сержант Чаэ, стоя у основания моста, окинул беспечным взглядом запыхавшихся констеблей Эдеарда.

— Я оскорблен, — с напускным высокомерием заявил он. — Ты мне не доверяешь?

— Инструкции, сэр, — выпалил Максен. — Подкрепление прибыло.

— Но я еще никого об этом не просил.

Эдеард показал рукой на мост.

— Они все ваши, сэр.

— Благодарю. — Чаэ окинул взглядом быстро увеличивающуюся толпу. — Ностальгическое зрелище, а?

Затем он отвернулся и повел четырех своих констеблей на мост.

— У них есть пистолеты? — спросил Бойд.

— Я ничего не чувствую, — сказала Кансин. — Эдеард?

— Нет. Ничего. Иварл хочет представить их обычными горожанами. Ему просто необходимо сделать из нас плохих парней.

— Эй, Идущий-по-Воде, — весело окрикнул его один из мальчишек. — Ты опять это сделаешь?

— Не сегодня.

— Ой, ну пожалуйста. Пробегись по заводи. В прошлый раз я этого не видел.

Восемь мужчин дошли до начала моста. Чаэ и его люди, сложив руки на груди, стояли на середине.

— Это особый день, — громко произнес Эдеард. Собравшиеся вокруг люди смотрели то на него, то на подошедших из Золотого парка бандитов. — Сегодня мы изгоняем бандитов с ваших улиц и из вашей жизни.

Восьмерка парней ступила на мост.

— Эй, ты! — заорал Чаэ. — Поклан, мы знаем тебя и твоих дружков. Ни шагу дальше.

Мужчины продолжали идти.

— У меня есть ордер, подписанный главой района Дживон, о вашем выдворении.

— Я не сделал ничего плохого, — закричал в ответ Поклан. — Я свободный человек. В этом городе я имею право ходить повсюду. Таков закон.

— Остановись и поворачивай назад. Возвращайся туда, где водится такая дрянь, как ты.

Эдеарда толкнул Бойд:

— Посмотри-ка, кто здесь.

Эдеард проследил за его жестом. В первом ряду толпы, внимательно наблюдая за происходящим, стоял мастер Черикс.

— Мы знали, что они попытаются оспорить ордера в суде, — сказал Динлей.

— О, пожалуйста, только не надо вмешательства адвокатов, — простонала Кансин.

— Я навещаю мать, живущую в Дживоне, — произнес Поклан, явно играя на притихшую толпу. — Ей осталось жить несколько дней. Неужели вы лишите меня этого права?

— Какая гнусная чушь, — негромко проворчал Динлей.

— Проваливай, — бросил Чаэ и ткнул пальцем в начало моста. — Быстро.

— Сержант. — Голос мастера Черикса прозвучал не слишком громко, но его самоуверенность дошла до всех.

Чаэ повернулся кругом. Отвращение на его лице подкреплялось достаточно энергичными образами, вырвавшимися из-под мысленного щита.

— Да? Сэр?

— Я юрист-консультант этого джентльмена. Могу я посмотреть на так называемый ордер?

— Он в участке.

— В таком случае мой клиент вправе идти куда угодно, в том числе и в этот район, пока документ не будет ему предъявлен. Равно как и его ни в чем не повинные спутники.

— Ладно. — Чаэ ткнул пальцем в направлении Поклана. — Жди здесь. Я отправлю посыльного.

— Нет, сержант, — запротестовал Черикс. — Вы не можете заставлять моего клиента ждать без основательной причины. Предоставить ему ордер — это ваша обязанность. До тех пор пока вы его не зачитаете, мой клиент волен идти, куда он хочет.

— Не могу же я бегать за ним и ему подобными по всему району, — возмутился Чаэ.

— Эта проблема моего клиента не касается, — с улыбкой заявил Черикс.

Поклан нахально усмехнулся.

— Уйди с дороги, — сказал он Чаэ.

Эдеард вышел вперед.

— Мастер Черикс.

— Капрал Эдеард. Я рад снова вас видеть. Полагаю, вы можете помочь нам в этой неприятной ситуации. Ваш коллега чуть было не нарушил закон. Как гражданин города я прошу вас, констебль, проследить за неуклонным соблюдением закона.

— С удовольствием.

Мастер Черикс помахал Поклану рукой.

— Пожалуйста, проходи по мосту, мой бедный друг. Идущий-по-Воде гарантирует соблюдение твоих прав, и ты в полной безопасности.

— Вы говорили о таком ордере? — вежливо спросил Эдеард, вытаскивая из кармана мундира свиток пергамента.

Елейная улыбка мгновенно исчезла с лица адвоката, как только он начал читать.

— Но в этом ордере указано…

— Ваше имя. — Эдеард улыбнулся. — Да. А раз так, я уполномочен — законом! — выдворить вас из Дживона как можно быстрее.

Он протянул третью руку.

Мастер Черикс испустил испуганный вопль, ощутив, что его ноги оторвались от земли. Но подъем продолжался, и его испуг сменился настоящей паникой. Толпа на бульваре, наблюдая, как адвокат возносится над мостом и продолжает набирать высоту, изумленно ахнула.

— Опусти меня! — заорал Черикс, дублируя голос телепатическим посылом.

Он уже поднялся выше зданий на бульваре, выше металлических столбов, окаймляющих Золотой парк, и все еще поднимался. Следящие ген-орлы, чтобы не столкнуться с ним, резко меняли курс.

— Вы что-нибудь слышали? — обратился к товарищам Эдеард.

— Он просил опустить его, — с серьезным видом ответила Кансин.

— А, ну конечно.

Эдеард кивнул. И отпустил адвоката.

Черикс летел с неба на землю и непрерывно орал от страха. С оглушительным всплеском он приземлился в центре заводи. Толпа весело загомонила.

Чаэ повернулся к Поклану.

— Так на чем мы остановились?

Поклан метнул на сержанта разъяренный взгляд, потом посмотрел поверх его плеча на бесстрастно ожидавшего Эдеарда. Резко развернувшись, он увел своих спутников обратно в Золотой парк.

Максен положил руку на плечо Эдеарда и крепко сжал пальцы.

— Скажи, почему так получается? Почему люди, которые тебе неприятны, каждый раз падают в Бирмингемскую заводь?

— Ностальгия.

Эдеард с нетерпением дожидался Праздника прощания почти всю зиму. И его друзья, и его девушки всегда говорили об этом дне с радостным энтузиазмом. Он предвещал приход лета, которое, по убеждению Эдеарда, слишком долго не наступало. Но основным поводом был обычай почитать людей, умерших в этом году. Все, кто потерял кого-то из близких, изготавливали небольшие лодочки и украшали их любыми цветами, кроме белых. В основном в семьях этим занимались дети, мастерившие яркие замысловатые суденышки около ярда длиной. Лодочки символизировали души покинувших мир людей.

В полдень в храме Заступницы района Эйри Пифия проводила торжественную службу, после завершения которой люди спускали цветочные лодочки в каналы. Украшенные белыми цветами гондольеры, распевая поминальные гимны, вели их в порт. Гондолы символизировали Небесных Властителей, которые, как обещала Заступница, снова прилетят к Кверенции, чтобы проводить души людей в благодатные просторы Моря Одина. В порту гондолы останавливались, а лодочки, покачиваясь на волнах, уходили в море.

А самым приятным всегда был следующий вечер, захватывающий город одной гигантской вечеринкой. И вот этот день настал, и Эдеард, еще не до конца проснувшись, посмотрел на чистое рассветное небо, сулившее прекрасную погоду. Телепатический посыл главного констебля Уолсфола резко ворвался в его дремоту.

— Э-э, сэр? — неуверенно отозвался Эдеард.

Остатки очередного странного сна мгновенно испарились. Эдеард и не подозревал, что у этого человека такой сильный посыл. Впрочем, после той ночи с Ранали ему многое стало понятно в иерархии города.

— Вы нужны мне в особняке семейства Кальверит, что в районе Хакспен, — сказал ему Уолсфол. — Приходите немедленно.

— Слушаюсь, сэр, — сонным голосом ответил Эдеард. — Но зачем?

— Мы встретимся там, и я все объясню. И лучше бы вам привести все свое отделение.

Эдеард потер глаза. Он лег спать далеко за полночь. Накануне поздно вечером члены ассоциации торговцев улицы Лиллилайт заметили гондолу с тремя известными им бандитами, которая шла по каналу Виктория. Эдеард вместе с двумя констеблями из Силварума перехватил их на причале Быстрого канала. После объявления о выдворении никто не оказал сопротивления, но Эдеард еще долго следил за рэкетирами, пока их гондола не вышла в Главный канал.

Теперь все его дни проходили подобным образом: в постоянном ожидании новых попыток проникновения, на вызовах в магазины и на рынки для задержания незнакомых членов банды. Два дня пришлось провести в суде по обвинению в психической атаке с тяжелыми последствиями, предъявленному мастером Чериксом. К счастью, в законах он разбирался далеко не так хорошо, как мастер Соларин.

Эдеард тяжело вздохнул и высунул ноги из-под приятно теплой простыни.

Джессиль заворочалась на упругом матрасе.

— Что такое? — пробормотала она.

— Я должен уйти, — тихонько ответил он и поцеловал ее в лоб.

Она застонала и свернулась клубочком.

— Сегодня вечером я не приду. Надо присутствовать на семейном приеме. Увидимся завтра.

— Хорошо.

Но она уже опять уснула. Эдеард приказал ген-мартышке принести свежую одежду. Натягивая на себя белье и мундир, он начал вызывать остальных. Это доставило ему некоторое удовлетворение.

У двери Эдеард надел ботинки и с тоской оглянулся на свой цветочный кораблик. Ничего особенного: простой остов из картона около фута длиной, украшенный дюжиной красных и желтых роз. Друзья говорили, что такие же поминальные лодочки изготавливают и почти все остальные. Так Эдеард с некоторым опозданием решил почтить память Акиима и других жителей Эшвилля.

На галерее он встретился с Бойдом и Кансин. После столь раннего пробуждения они тоже были явно не в духе. На Кансин Эдеард не мог заставить себя посмотреть.

— Ждем Динлея? — спросил Бойд, спускаясь по ступеням.

— Он присоединится к нам на месте.

Лицо Бойда засияло улыбкой.

— Хочешь сказать, он не ночевал дома?

— Это не наше дело, — с излишней резкостью отрезал Эдеард.

Теперь он опасался даже повернуть голову в сторону Кансин.

— Есть какие-то догадки насчет причин вызова? — спросила она.

— Ни малейших. Но если уж сам Уолсфол вызывает нас в семейный особняк Кальверит, случай явно неординарный.

— Джулан — глава района Хакспен, — заметил Бойд. — Кажется, он один из сомневающихся, верно?

— Вроде бы, — ответил Эдеард, потирая бровь.

На самом деле Эдеард давно потерял счет своим союзникам и противникам, настолько неустойчивыми были их намерения. А в последние дни перестал следить даже за махинациями в Высшем Совете и только молился, чтобы Финитан одержал победу.

Бойд открыл высокую створку кованых ворот в ограде общежития. Снаружи их уже ждал Максен.

А вы знаете, что Динлей все еще не порвал с Чиаран? — оживленно заметил Бойд.

— Мы все пережили сильное потрясение, узнав о методах Иварла, — сказал Эдеард, выходя вслед за остальными на улицу. — Давайте просто забудем об этом и двинемся дальше.

Бойд явно намеревался сделать еще какое-то язвительное замечание и даже открыл рот, как вдруг на пустынной улице раздался громкий голос.

— Идущий-по-Воде! — кричала женщина.

Она сидела на пороге магазина одежды напротив общежития. Провзгляд Эдеарда обнаружил ее, когда он был еще на последних ступенях. Безоружная. Зато вместе с ней сидели трое ребятишек — ситуация, необычная для этого времени суток. Эдеард предположил, что женщина встала пораньше ради праздника. А вот теперь она направилась через улицу в его сторону, таща за собой несчастных сонных детей. Старшему из них было не больше пяти, а младшая девочка едва научилась ходить.

— Куда мне идти? — вызывающе крикнула она. — Скажи-ка мне куда?

— Что? — растерянно переспросил Эдеард.

Максен поспешил его догнать.

— Что будут есть мои дети? Спроси его, Дамнил. Давай, спроси Идущего-по-Воде, где для тебя взять еду.

Среднего из малышей, мальчика в рваном зеленом свитере и серых поношенных брюках, она вытолкнула вперед. Он уставился на Эдеарда, и его губы задрожали. А потом полились слезы.

— Я хочу папу! — завыл мальчик.

— Что такое? — снова спросил Эдеард.

— Эддис, мой муж, — отрывисто бросила женщина. — А ты выгнал его. Выгнал из его собственного дома. Мы живем на улице Фонскейл. И твои мерзавцы ввалились в дом и заявили, что ему теперь запрещено ходить по Силваруму, где он прожил семь лет. Он не может прийти домой. Не может вернуться туда, где моя семья жила три сотни лет. Что это за закон? Вот ты и скажи, куда мне идти? Как я буду кормить детей без отца? А? Отвечай, кусок деревенского навоза.

Эдеард молча смотрел на нее, настолько потрясенный, что в голове не осталось ни одной мысли. Бойд застонал и закатил глаза, взывая к Заступнице.

— Вот дерьмо, — промычал он.

Кансин эта сцена ничуть не тронула.

— А как он кормил их раньше? — спросила она. — Где работал твой муж?

— Убирайся в Хоньо, подонок. Это все вы натворили. Вы разрушили наши жизни.

— Так где он работал?

— Он хороший человек. Он приходил домой и приносил еду. Он любил своих детишек.

— Своих — может быть, — сказала Кансин. — Но он не щадил чужих. Угрожал им, бил, отнимал у их родителей деньги, заработанные тяжким трудом.

— Ничего подобного. — Женщина закрыла руками уши старшему мальчику. — Ложь. Все, что ты говоришь, ложь. Вы все отправитесь в Хоньо. Эддис работал на скотобойне, на аллее Кромптон. Грязная работа, тяжелая, не под силу никаким ген-формам.

— Ты прекрасно знаешь, чем он занимался, — заявила Кансин. — Если скучаешь по нему, отправляйся в его новый дом. Но помни: мы очистим город от таких, как он. Через год здесь никого из них не останется.

Женщина плюнула в Кансин, но та успела оттолкнуть ее третьей рукой. Теперь заплакали все трое ребятишек.

— Я хочу, чтобы ты передала кое-что от меня Эддису, — сказал Эдеард. — Скажи ему, что, если он уйдет из банды, если найдет нормальную работу — а работы в городе хватает, — он вернется на улицу Фонскейл. Я сам отменю ордер. Это все, что он может сделать.

— Провалитесь вы все! — Она дернула за руки детей. — Вы ничего не понимаете в жизни. Иварл еще спляшет на ваших костях. И ни один Небесный Владыка не спасет ваши души.

Она зашагала по улице, и Максен поднял руку к полям своей шляпы.

— Спасибо, мадам. Всегда рады помочь согражданам.

Но произнес он это очень тихо.

— Ты в порядке? — спросила Кансин.

— Да. — Эдеард неуверенно кивнул. — Да, в порядке. Милосердная Заступница, сколько еще семей разделены из-за этого?

— Ты серьезно? — недоуменно спросила Кансин. — А как насчет жертв Эддиса? Людей, которым ты обязался помогать? Как насчет Изойкса и его детей? Неужели они не заслуживают твоего внимания?

— Да, извини. — Он опустил голову. — Я просто не ожидал, что будет так тяжело.

— Держись, — сказал Бойд и обнял его за плечи. — Дальше станет еще хуже.

Эдеард хотел возразить, но увидел насмешливую улыбку Бойда и сам слегка улыбнулся.

— Намного хуже.

— Намного, намного, — подхватил Максен.

— Пойдемте посмотрим, какие мучения и несчастья припас для нас Уолсфол.

Эдеард шагал вместе с друзьями и ругал себя, что не предусмотрел произошедшей неприятности. Удивительно, что такое не случилось раньше. Они добавили еще пятьдесят ордеров к ранее выписанным, но пятнадцать пришлось отменить. Было несколько случаев явных ошибок в идентификации личности, но, кроме того, они не раз сталкивались снедобросовестными торговцами, которые, пользуясь новым порядком, хотели посчитаться со старыми недругами. Были и такие, кто хотел получить выгоду, удаляя из района конкурентов. Каждый такой случай требовал тщательного рассмотрения, а это занимало время констеблей, хотя и в меньшей степени, чем суды, как Эдеард не раз подчеркивал в разговорах с недовольными мастерами и капитанами участков.

Но при всех промахах и злоупотреблениях, при бесконечных попытках рэкетиров нарушить закон Эдеард не мог не отметить успехов. И в этом он был не одинок. Бандиты недосчитались выручки в районах Дживон и Силварум, и только два торговца пострадали от их нападений, прежде чем констебли подоспели на помощь. Под неустанным давлением жителей главы Хакспена, Лиллилайта, Друпа, Илонго и Падуи тоже начали оформлять ордера и обратились к капитанам своих участков за поддержкой. Через пару дней они, возможно, уже подпишут ордера. Завтра наступает последний день трехнедельного испытательного срока, установленного Вологралом. Это, безусловно, будет еще не окончательное решение глав и делегатов районов. В Высшем Совете готовятся дебаты по поводу «нарушений общественного порядка», вызванных введением давно забытых ордеров на выдворение. Финитан возглавлял блок советников, отстаивающих их пользу. Если он проиграет, ордера будут аннулированы, и, как предсказывал Финитан, Байз готовит акт об отмене самого закона. Многие члены Совета скрытно поддерживают Байза, поскольку никто не знает, чем все это закончится. Может, Идущий-по-Воде намерен превратить Сампалок в криминальное гетто, отрезанное от остального города? И вообще как такой молодой и неопытный констебль смог организовать столь масштабную кампанию? В политическом отношении Эдеард возбуждал в мастерах все возрастающее беспокойство, и от Финитана постоянно требовали обнародовать конечную цель кампании.

Сам Эдеард ничего не мог сказать по этому поводу. Он редко задумывался о том времени, когда все районы станут оформлять ордера, и считал, что финальное решение должен принять Высший Совет. Эдеард предпочел бы высылку, хотя и не представлял себе, как ее организовать и куда именно

ссылать бандитов. Он просто пытался заставить мельницу вертеться, дать людям надежду. Настоящие последствия стали проявляться только теперь.

Эдеард не мог удержаться от смеха, когда после купания мастера Черикса в Бирмингемской заводи глава Сампалока Байз публично подписал ордер, запрещающий Эдеарду появляться в его районе. Гораздо меньше радости принесло ему торжественное заявление Пифии о том, что она никому не будет запрещать посещать район Эйри, где находится храм Заступницы. И мэр Овейн довел до общего сведения, что в районах Анемон и Майят ордера применяться не будут, чтобы все граждане имели возможность обратиться к правительству, воспользоваться правом, дарованным им самим Рахом. Что же касается протеста гильдии гондольеров по поводу ограничения их права на ремесло… В Маккатране еще никогда не было забастовки гондольеров, и, хотя длилась она всего один день, потрясла всех горожан. Звучали угрозы повторить стачку, и поддержать гондольеров собиралась гильдия докеров.

К счастью, Эдеард пользовался поддержкой и одобрением всех видов торговцев и ремесленников. И обычные люди, судя по их реакции на присутствие констеблей у мостов, тоже были ему благодарны.

Эдеарду только очень хотелось, чтобы завтра Высший Совет пришел хоть к какому-нибудь решению. Тяжесть ожидания давила на него с неимоверной силой.

Динлей ждал их у главного входа в особняк семейства Кальверит. Первые лучи утреннего солнца уже добрались до верхнего уровня ступенчатой десятиэтажной башни и заблестели на огромных полукруглых окнах. Высокие, окованные железом ворота открыли пятеро вооруженных пистолетами охранников с семейными эмблемами на куртках. Констебли прошли сквозь гигантскую арку и оказались в просторном внутреннем дворе. С обеих сторон от дорожки стояли столбы, увитые пышными плетями желтых вьющихся роз, и строго смотрели высокие гранитные статуи бывших мастеров и мастериц рода Кальверит. У входа в дом их встретил дворецкий и пригласил пройти внутрь. При виде спиральной лестницы Эдеард устало вздохнул.

— Полагаю, семья живет на самом верхнем этаже, — тихонько прошептал он Бойду.

— Семья мастера — наверняка.

Дом на вершине башни был больше, чем помещение участка констеблей в Дживоне, а со всех сторон его окаймляла еще и неширокая полоса оранжереи. Таким было традиционное жилище главы района, где нижние этажи занимали десятки родственников, домашних слуг и клерков, управляющих поместьями.

Во время подъема Эдеард внимательно прислушивался к царящему внутри настроению. В мыслях людей преобладал гнев, смешанный с печалью и страхом.

— В этом месте произошло что-то очень неприятное, — негромко сказал он.

Максен, соглашаясь с ним, лишь коротко кивнул.

Уолсфол и Джулан ждали их в оранжерее, выходящей на Главный канал. Даже в это раннее утро мундир главного констебля сверкал чистотой, а золотые пуговицы могли соперничать с поднимающимся солнцем. Джулан, словно по контрасту, был одним из немногих аристократов, не скрывавших свой возраст. Сто пятьдесят три года придавили его плечи и выбелили волосы. Он вышел в помятом домашнем халате, накинутом поверх пижамы. В запавших покрасневших глазах плескалось отчаяние.

По пути к особняку товарищи по отделению рассказали Эдеарду все слухи, касающиеся семейства Кальверит. В последнее время, как никогда раньше, эта семья стала в Маккатране едва ли не главной темой для пересудов. Мастер Джулан женился довольно поздно, что среди аристократов случалось достаточно часто. Брак он заключил по любви, настолько сильной, что с момента знакомства со своей женой (бывшей моложе его на сто восемь лет) сохранял супружескую верность до самой трагической и преждевременной смерти, настигшей ее шесть лет назад. Но обсуждалось в основном не это, а тот факт, что первенцем в их союзе была дочь Кристабель и вторым ребенком, во время рождения которого умерла супруга Джулана, тоже оказалась девочка. Сына-наследника у них не было. Для Маккатрана этот случай стал почти беспрецедентным. Но, к разочарованию Лорина, младшего брата Джулана, в официально зарегистрированном положении о назначении главы Хакспена имелась оговорка, позволяющая в отсутствие сыновей передавать пост старшей дочери семьи Кальверит. Подобная ситуация за всю двухтысячелетнюю историю Маккатрана возникала только дважды.

В результате у Джулана испортились отношения с большей частью родственников. Тем временем Кристабель стала самой завидной невестой города, и знакомства с ней искали старшие сыновья всех благородных семейств. Приглашения на любое торжество, где она должна была присутствовать, мгновенно расходились среди ее бесчисленных поклонников. «И Заступница свидетель, если вам не известно, она к тому же еще и прехорошенькая», — мечтательно добавил Максен.

— У нас произошло несчастье, — объявил Уолсфол, как только друзей проводили в оранжерею верхнего яруса. — К завтраку о нем, несомненно, будет знать уже весь город. Мирната похищена.

Эдеард украдкой покосился на Динлея.

«Вторая дочь», — объяснил тот направленным телепатированием.

— Я бесконечно сожалею, сэр, — обратился Эдеард к Джулану, — и готов помочь, если только это в моих силах.

Джулан, на мгновение забыв о своем горе, бросил на него гневный осуждающий взгляд.

— Для начала попробуй объяснить вот это, — сказал он, показывая небольшой листок бумаги.

Эдеард недоуменно нахмурился и повернулся к Уолсфолу. Главный констебль, взяв листок из рук Джулана, протянул его Эдеарду.

— Меньше часа назад его принес ген-орел.

С замиранием сердца Эдеард прочел записку.

«Мирната — красивая девочка. Цена ее возвращения живой и такой же красивой составляет восемь тысяч золотых гиней. Если сумма вас устраивает, не позднее полудня вывесьте на башне Дворца-Сада желто-зеленый флаг.

Выкуп должен доставить лично Идущий-по-Воде. Пусть в полночь он явится в таверну «У Якова», что в Овесторне. Дальнейшие инструкции он получит там. Если с ним придет кто-то еще или если он попытается забрать ее без выкупа, девочка будет убита».

— О Заступница, — простонал Эдеард.

— Я не могу приказать вам доставить деньги, — заговорил Уолсфол.

— Вам этого и не требуется, сэр. Я все сделаю. Э-э… у вас же есть деньги? — спросил он Джулана.

Такой суммы вполне хватило бы, чтобы купить всю провинцию Рулан, да еще осталось бы на несколько торговых судов.

— Да, я смогу их собрать.

— А где находится Овесторн?

— Это деревушка за пределами Игуру, — сказал Динлей. — Часа два езды от Южных ворот.

«Подальше от любых возможных помощников, — подумал Эдеард. — И на таком расстоянии даже я не смогу телепатировать в город».

— Записку доставили после похищения Мирнаты, — осторожно заметил он. — Есть ли какие-то доказательства, что она написана похитителями?

Джулан поднял руку с золотисто-каштановой прядью волос, перевязанных голубой лентой.

— Это принесли вместе с запиской.

— Понимаю.

По лицу старика покатились слезы.

— Эта лента была на ее ночной рубашке. Я целовал ее перед сном. Я каждый вечер целую мою Мирнату. Она такая милая…

Он беспомощно всхлипнул.

Уолсфол подошел и попытался его успокоить.

— Мы вернем ее, друг мой, — уверял он Джулана. — Мы сделаем все возможное. Констебли не прекратят усилий, пока она снова не будет в ваших руках.

— Она ведь еще ребенок, — зарыдал Джулан. — Всего шесть лет! Кто мог решиться на такое? Почему? — Его обезумевший взгляд упал на Эдеарда. — Почему они так поступили? Какое вы имеете к этому отношение? Почему вы? Почему я сам не могу к ним пойти? Она же моя дочь!

— Я не знаю, сэр.

При виде искренних мучений отца Эдеард ощущал себя виноватым.

— Нет, знаете, — раздался высокий пронзительный голос.

Про-взгляд Эдеарда обнаружил ее входящей в оранжерею, но он не хотел оборачиваться.

— Это ваша вина, — настаивала госпожа Флорелл. — И только ваша. Вы спровоцировали похищение своим смехотворным крестовым походом против бандитов. Почему вы не могли оставить все по-прежнему? Никто бы не пострадал. Пока вы не появились, в городе все было спокойно.

Эдеард, пытаясь скрыть нарастающий гнев, сделал глубокий вдох. Госпожа Флорелл предстала в одном из своих обычных старомодных черных одеяний и в высокой шляпе, из которой, казалось, вырастали диковинные красные фрукты. Опираясь на руку мужчины в изысканном костюме аристократа, она медленно приближалась к Эдеарду.

— Лорин, — тихонько шепнул Максен. — Младший брат Джулана. Госпожа Флорелл остановилась вплотную к Эдеарду. Ее плечи поникли, словно от горя, но взгляд выражал безжалостную ярость.

— Госпожа Флорелл.

— Ну, что вы можете сказать?

— Я верну вашу девочку и призову к ответу виновных.

— Ничего подобного вы не сделаете. Вы отнесете деньги, как здесь сказано. И ничего больше. Я не желаю, чтобы ваша глупость усугубляла положение. С этого момента дело возьмут в свои руки офицеры милиции. Надежные джентльмены из хороших семейств. Это то, что нам нужно. А не какие-то деревенские шуты.

Эдеард услышал, как скрипнули его зубы.

Бойд, вежливо улыбаясь, положил руку ему на плечо.

— Мы будем сотрудничать, насколько это в наших силах, госпожа Флорелл.

Женщина прищурилась.

— Я тебя знаю. Сарья к тебе благосклонна.

— Да, госпожа.

— Ха. — Она взмахнула рукой, показывая, что разговор окончен. Затем в ее голосе проявились трагические нотки. — Мой дорогой мальчик… — Она всплеснула руками, всем своим видом выражая сочувствие, и двинулась к Джулану. — Как ты себя чувствуешь? Это так ужасно, так ужасно!

— Она вернется, — с трудом выдавил Джулан.

— Мы позаботимся обо всем, брат, — высокопарно воскликнул Лорин. — Все, что было между нами, теперь ничего не значит. Я помогу тебе перенести это испытание.

Джулан качнул головой.

— Спасибо, — прошептал он.

— Иди сюда, — вновь заговорила госпожа Флорелл. — Присядь, мой дорогой Джулан. Твоя семья собралась, чтобы тебя успокоить. Ты больше не один и не в окружении этих глупцов. Идите и принесите ему чай, — повелительно бросила она Уолсфолу. — Скажи, мой мальчик, у тебя хватит денег, чтобы уплатить выкуп? Если нет, я тебе помогу. Мы просто обязаны вернуть девочку домой, к ее любящим родным.

Уолсфол почтительно склонил голову, прощаясь с Джуланом, и покинул оранжерею, сделав знак констеблям следовать за ним. Они поспешили выйти.

— Что теперь? — спросил Эдеард.

— Не хотелось бы это признавать, но в одном госпожа Флорелл права, — сказал Уолсфол. — В том, что случилось сегодня, виноват ты.

— Да, сэр, — горько признал Эдеард.

— Оставайтесь здесь на тот случай, если бандиты снова проявятся. И, ради Заступницы, не попадайтесь ей на глаза. — Уолсфол с нескрываемым раздражением показан на окно оранжереи. — Я соберу капитанов участков. Может, кто-то знает, где держат эту бедную девочку. Может, кто-то что-то слышал.

Эдеард окинул взглядом роскошную гостиную с позолоченной мебелью и великолепными картинами.

— Как они сюда проникли? — недоуменно спросил он. — И как выбрались, да еще с Мирнатой? Ведь в особняке сотни людей, и это десятый этаж.

— Вопрос справедливый, — негромко произнес Уолсфол. — Капитана домашней охраны зовут Гомелт. Поговорите с ним. Не исключено, что похитителям кто-то открыл изнутри. Осмотрите комнату девочки. Возможно, удастся отыскать какие-то улики, что-то, что помогло бы выявить похитителей.

— Как вы думаете, сэр, она еще жива?

Уолсфол еще раз оглянулся на оранжерею.

— Очень немногих жертв похищений удается вернуть. Настолько немногих, что благородные семейства и богатые торговцы предпочитают платить в надежде на то, что их близкие станут исключением.

— Значит, она может быть еще жива?

— Да. Вполне. Мы просто обязаны продолжать — и верить, что Мирната цела и невредима и что ее вернут в обмен на деньги.

Его тон не слишком обнадежил Эдеарда. Гомелт, как оказалось, уже поджидал их в центральном коридоре — человек лет за пятьдесят, плотного телосложения, но еще в силе. Похищение вызвало у него злость и сильное огорчение, и скрывать эмоции ему стоило большого труда. По его словам, двадцать лет он прослужил констеблем в участке Беллис.

— Я был неплохим констеблем, — подчеркнул он. — Работал не просто ради денег. Я выполнял свой долг и заслужил это звание.

— Так как же они ее похитили? — спросил Эдеард.

На мгновение ему показалось, что Гомелт что-то обдумывает. Несколько мгновений он стоял неподвижно, а потом глубоко вздохнул.

— Я не знаю. И это правда, клянусь Заступницей. Похищение произошло около полуночи. Все ворота были заперты, и у них стояла стража. Еще несколько охранников патрулировали территорию внутри. На лестнице тоже всегда кто-то есть. Я ничего не могу понять.

— Как насчет охранников?

— Вчера еще я думал, что могу доверять каждому из них. Сегодня уже ни в ком не уверен. Мы не берем кого попало. Все должны иметь рекомендации, и, как и ты, мы хорошо знаем, кто связан с бандитами.

— Ладно, тогда просто расскажи, что произошло.

— Няня девочки подняла тревогу рано поутру. Первое, что мы сделали, — удвоили охранников у ворот; потом обыскали весь особняк, каждую комнату, за это я могу поручиться. И не только про-взглядом, мы физически обошли все помещения. А потом этот чертов ген-орел залетел прямо в оранжерею десятого этажа. Мастер… я никогда не видел его в таком горе. Девочка очень хорошая, правда. Ничего такого, что можно было бы ожидать от дочери благородного семейства, никакой спеси, как у половины из них.

— Могу я осмотреть ее комнату?

— Ну, что ты думаешь? — спросил Динлей, шагая по коридору вслед за Гомелтом.

Попадавшиеся навстречу им слуги были явно подавлены и при виде констеблей опускали головы. Эдеард не заметил ни малейшего проблеска вины, все излучали молчаливый страх. Три няни сидели в своей комнате рядом с помещениями хозяев, и все плакали. Даже ген-мартышки, улавливая общее настроение в доме, заметно притихли.

— То же самое, что и ты, — ответил Эдеард. — Кто-то, обладающий способностью маскировки. Иначе быть не могло.

— Бандиты тоже умеют скрываться? — с тревогой спросила Кансин.

— Ну, не уличные громилы, с которыми мы обычно имеем дело, но я на своей шкуре убедился, что Иварл обладает значительными психическими силами.

Детская Мирнаты по величине не уступала квартире Эдеарда. Розовые гобелены на стенах пестрели разноцветными феями, эльфами и птицами. Комоды и стулья украшала пушистая бахрома из розовых перьев. Было здесь и два больших кукольных домика, чьи изысканно одетые обитатели валялись по всему полу. В одном углу стояла качалка в виде лошадки. В шкафу висела разнообразная детская одежда.

Один только вид нарядной комнаты, застланной розовым ковром, причинял Эдеарду боль. Он принюхался.

— Вы чувствуете этот резкий запах?

У кроватки под кружевным пологом запах ощущался еще отчетливее.

— Хлороформ, — сказал Гомелт. — Он и заставил девочку замолчать.

— Что за хлороформ? — спросил Эдеард.

На лицах друзей появилось выражение, изрядно ему надоевшее.

— Это химикат, — пояснил Динлей. — Если его вдохнешь, сразу же засыпаешь. Им пользуются почти все похитители. Надо только смочить тряпку и поднести к лицу жертвы.

— Химикат? — воскликнул Эдеард. — Они применили химическое воздействие к шестилетнему ребенку.

— Да, — подтвердил Гомелт и как-то странно посмотрел на Эдеарда.

Эдеард в последний раз окинул взглядом детскую и распахнул стеклянные двери. Секция оранжереи непосредственно перед этой комнатой была покрыта густой травой, и лишь вдоль серебристо-серой балюстрады в кадках росли декоративные деревца тиса. Он встал, опираясь руками на перила, и посмотрел вниз. С наступлением весны деревья, раскрывшие бутоны навстречу теплу, образовали великолепный яркий ковер. Оранжерея Мирнаты выходила на восточную сторону. Слева идеально прямой полосой к виднеющемуся вдалеке морю Лиот протянулся Главный канал. Люди еще только начали появляться на его берегах, занимая лучшие для праздника места. Эдеард направил про-взгляд вдоль канала, мимо Лесной и Средней заводей к Первой заводи, за которой начинался район Мико. Там, превосходно отремонтированный после пожара, стоял «Дом голубых лепестков».

У овального окна своего кабинета стоял Иварл, и его про-взгляд был устремлен навстречу Эдеарду. На краткий миг Эдеард словно опять оказался в своей комнатке гильдии эгг-шейперов Эшвилля и смотрел на сторожевые башни, отыскивая караульщиков, а бандит в это время уже смотрел на него.

«Я не думал, что даже ты способен опуститься до такого, — обратился Эдеард к своему противнику. — Помилуй, Заступница, ей же всего шесть лет. Шесть!»

«Мне жаль девочку, — ответил Иварл. — Но это сделал не я».

«Ты никудышный лжец».

«Ты и твои действия начали раздражать кое-кого из самых важных персон города. Кстати, твое исчезновение из огня произвело впечатление даже на меня. Люди начинают задумываться, кто ты и на что еще способен. Я и сам полагаю, что ты еще не до конца определил свой потенциал. Да это и не важно, потому что ты уже нагнал на них страху. И они позаботятся, чтобы другие твои способности так и остались нераскрытыми. Так что дело совсем не в ребенке, а в тебе. Она — только средство для достижения цели. Но ведь ты и сам догадался, не так ли?»

«Где она?»

«Я не знаю. И не знаю, кому это известно. Если она тебе нужна, доставь выкуп по назначению».

«Она еще жива?»

«Я думаю, что жива. Они хотят выманить тебя из города, подальше от помощников. Если она умрет, они потеряют преимущество и не смогут тобой манипулировать. Это всего лишь отвлеченные рассуждения того, кто намного лучше тебя разбирается в подобных делах».

«Кто? Кто это сделал?»

«Ой, Идущий-по-Воде, прекрати, пожалуйста».

«Я считаю ответственным тебя».

«В самом деле? Неужели истина для тебя слишком тяжела? Это твоя война, и надо было предусмотреть последствия, прежде чем ее начинать. Поздно притворяться обиженным, когда неприятности коснулись тебя лично. И отступать тоже поздно, спасти ребенка под силу только тебе».

«Не мог бы ты переговорить с похитителями? Если они ее отпустят, я сам приду в Овесторн».

«Неужели ты и впрямь такой благородный глупец? Заступница, упаси меня от добродетелей юности. Если ты займешь кресло мэра в Высшем Совете, городу настанет конец».

«Ты поговоришь с ними?»

«Им не нужен мученик, Идущий-по-Воде. Одной твоей смерти им мало. Важно то, как ты погибнешь».

«Но ведь ей всего шесть!»

«Мне уже не с кем поговорить, мои старые добрые друзья больше меня не слышат. Тебе надо было осторожнее выбирать себе противников. Я отношусь к своим людям точно так же, как ты относишься к констеблям и мелким торговцам. Я проигрываю битву, и дело не только в деньгах, потраченных на борьбу с тобой. Я теряю власть, а это равносильно смерти».

«Если девочка погибнет, клянусь, ты тоже умрешь».

«Ты и впрямь считаешь, что мы оба не доживем до завтрашнего рассвета?»

Иварл покачал головой и, прощаясь, помахал рукой.

Эдеард разочарованно фыркнул и стукнул ладонью по перилам.

— Ты ведь Идущий-по-Воде, не так ли?

— А?

Он обернулся и под перголой, увитой густыми изумрудными лозами, увидел Кристабель. Первое, что бросилось ему в глаза, была копна растрепанных волос и тонкие, словно у насекомого, ноги. В голове сразу промелькнула мысль, которую Эдеард счел предосудительной: «А она не такая уж и хорошенькая, как утверждал Максен».

Кристабель была высокой, а ее продолговатое лицо, омраченное горем, придавало ей невероятно меланхоличный вид. Стройная фигура частично скрывалась под просторной белой хлопковой ночной сорочкой. Как и отец, девушка не переставала плакать. В ее волосах, золотисто-каштановых, как

и у сестренки, просматривались более светлые пряди. Она постоянно теребила их руками, свивая в густые непослушные завитки.

Эдеард, вспомнив о правилах приличия, поклонился.

— Да, госпожа, это я.

— Госпожа! — Она попыталась улыбнуться, но только сморщилась, стараясь остановить слезы. — Никакая я не госпожа. Вся наша семья стала предметом насмешек, словно она проклята. Как могла Заступница допустить это несчастье?

— Прошу вас, не отчаивайтесь. Я сделаю все, что смогу, чтобы вернуть вашу сестру.

— Все, что сможете. А что вы можете? — Она поморщилась. — Извините. Она ведь моя сестра, я так люблю ее. Почему они не похитили меня? Почему?

— Не знаю.

Эдеарду вдруг отчаянно захотелось обнять ее и успокоить. На вид она была моложе его примерно на год, а боль, сочившаяся из незащищенного разума, поражала своей силой.

— Если вы будете разговаривать с этими зверями, — сказала она, — предложите вместо Мирнаты меня. Я хочу занять ее место. Пусть делают со мной что хотят, мне все равно. Я хочу, чтобы Мирната вернулась домой. Скажите им. Я ведь более ценная добыча, чем она. Я первая дочь. И я стану главой района.

— Ваш долг, госпожа Кристабель, оставаться дома и поддерживать отца. — Эдеард постарался придать уверенности своим словам. — Я верну вашу сестру в семью.

— Это только слова. Обещания. Я тысячу раз слышала их из уст мастеров. Они ничего не стоят.

— Позвольте мне попытаться. Я не мастер. И прошу вас, не теряйте надежды.

Она горестно сжала руки.

— Вы считаете, что надежда еще есть?

— Надежда есть всегда, — серьезно ответил он.

— Вы собираетесь отвезти им выкуп?

— Если понадобится — да, я его доставлю.

— Я подслушала разговор наших охранников. Они считают, что это ловушка.

— Верно считают.

— Но вы даже не видели Мирнату.

— Мне этого и не требуется.

— Вы действительно хороший человек, и потому бандиты вас ненавидят?

— Надеюсь, что так.

Она выпрямилась, одернула свою сорочку и окинула его вопросительным взглядом.

— Это правда, что вы отвергли Ранали?

Он снова поклонился.

— Да, госпожа.

— Не называйте меня так.

Она храбро улыбнулась и шагнула вперед.

Эдеард почувствовал прикосновение ее губ к своей щеке. Он был так удивлен, что и не подумал отпрянуть.

— Да благословит тебя Заступница, Идущий-по-Воде.

Она повернулась и выбежала из оранжереи.

Эдеард, не в силах сосредоточиться, вернулся в детскую Мирнаты.

— Что с тобой случилось? — спросил Динлей.

— Почему они это делают? — воскликнул Эдеард, снова оглядывая комнату.

Ему еще ни разу не приходилось видеть столько вещей розового цвета в одном месте.

— Чтобы уничтожить тебя, — ответил Бойд.

— Это был риторический вопрос. Они заманивают меня в Овесторн, полагая, что смогут убить, если я приду один, верно?

— Я бы так и сделал, — сказал Максен, не обращая внимания на возмущенный взгляд Кансин. — Там у них наверняка собрана небольшая армия. Даже если бы мы были неподалеку, им хватит и десяти минут, чтобы тебя прикончить. Возможно, они на всякий случай и нас попытаются ликвидировать.

— Но в таком случае мы станем мучениками, как он сказал. И начатое нами дело только окрепнет. Возможно, настолько, чтобы определить исход завтрашнего голосования.

— Кто сказал? — спросил Динлей.

— Нет, это не годится, — возразил Максен. — В таком случае Мирната не вернется домой.

— Но появится виновный, — сказал Бойд. — Если не останется никаких свидетелей, они подстроят все так, будто ты решился на безрассудный шаг. Город сочтет тебя виновным в ее смерти. Кроме того, у тебя будет выкуп. Ни один преступник в здравом уме не откажется от такой суммы, особенно после столь удачного похищения.

— И ордера на выдворение закончат свое существование вместе с нами, — добавил Эдеард. — Умно задумано.

— Так что же нам делать? — спросила Кансин.

Эдеард посмотрел на маленькую деревянную кроватку, искусно сделанную в виде лебедя, и представил спящего под розоватой простынкой ребенка, свернувшегося калачиком.

— Найти ее.

— Ага, — согласился Максен. — Было бы неплохо. Слухи о похищении уже разносятся по городу. Люди огорчены, это ощущает каждый из нас.

Все примутся ее искать, в такой день похищение ребенка — двойное святотатство. И никто не станет сочувствовать бандитам. Девочку очень старательно будут прятать, только если она еще жива.

— Она жива, — произнес Эдеард, медленно отходя от кроватки. — До полуночи она им еще нужна. Иначе они не смогут мной манипулировать.

— Надо схватить Иварла, — взволнованно воскликнул Динлей. — Выжечь огонь огнем, этого они никак не ожидают. И тогда обменять на него девочку.

Максен с удивлением посмотрел на Динлея.

— Вот уж никак не ожидал услышать от тебя такое. Я поражен. Да, это будет неожиданный поворот. Эдеард?

— Нет. К тому же Иварл не имеет к этому никакого отношения.

— Откуда ты знаешь? — удивился Бойд.

— Он сам мне сказал.

Эдеард провел пальцами по пологу, все еще пытаясь представить Мирнату.

— Он сказал?..

Его товарищи с недоумением переглянулись.

— Да. А теперь, окажите мне услугу. Посторожите двери, не впускайте сюда никого. Мне нужно побыть здесь одному.

— Ладно, — благоразумно согласился Максен. — А ты не хочешь сказать нам, зачем тебе это?

— Я хочу вспомнить, — сказал Эдеард.

Они не подвели. И больше ни о чем не спрашивали его. Они сомневались — он знал наверняка, — но дружно вышли, расположились у дверей и стали разговаривать между собой.

Эдеард прижался к стене за кроваткой и запустил про-взгляд в неподатливую материю, образующую особняк.

— Я должен узнать, — обратился он к ней. — Я должен увидеть, что ты помнишь.

Где-то на пороге восприятия, словно воспоминания о сновидениях дремлющего города, возникли дрожащие образы. В детской двигались люди: он сам и его товарищи по отделению. Эдеард обратился к более ранним воспоминаниям. В детской Джулан вопил от ярости, а Кристабель рыдала, словно на похоронах. Еще дальше назад — метались ошеломленные охранники и няни. Еще раньше одна из них вошла в комнату и не обнаружила Мирнаты. И вот, наконец, она здесь, очаровательная маленькая девочка спокойно спит, прижимая к себе игрушечного мишку.

Он замедлил течение воспоминаний и снова прокрутил их вперед. После полуночи в почти темной детской материализовалась некая фигура. Мужчина в черном плаще сбросил маскировку и остановился у кроватки. Эдеард не узнал его, но черты лица показались смутно знакомыми. Он мог только предположить, что похититель принадлежит к тому же семейству, что и Таннарл,

один из бесчисленных кузенов Ранали. И его плащ явно стоил немалых денег, как и высокие ботинки. Это был не какой-нибудь рядовой бандит. Мужчина достал из кармана лоскут материи и плеснул на него немного жидкости из маленькой коричневой бутылочки. Смоченную материю он прижал к лицу Мирнаты. Она на мгновение забилась. Эдеард судорожно сжал кулаки; ему захотелось избить негодяя, заставить страдать перед смертью.

Бесчувственную Мирнату подняли с постели. Плюшевый мишка свалился на пол. А затем пелена маскировки закрыла обе фигуры. Через мгновение дверь детской открылась и закрылась, словно сама по себе.

— О Заступница! — разочарованно воскликнул Эдеард.

Сколько он еще ни пытался погрузиться в память материи, особняк не сохранил воспоминаний о похитителе, скрытом пеленой маскировки. Эдеард остановил тот момент, когда мужчина поднимал Мирнату с ее кроватки: его лицо было видно отчетливо.

«Должны же у дома сохраниться какие-то иные воспоминания о злоумышленнике!» — подумал Эдеард. Но особой уверенности не было. Вместе со своим отделением он не одну неделю отыскивал слабые стороны маскировки, но до сих пор ничего не придумал. Последний дар Акиима казался безупречным.

Теперь, изучая похищение, Эдеард отчаянно пытался представить себе, как еще дом мог определить местоположение человека. Ищейка в «Доме голубых лепестков» почуяла его запах, но город не обладал обонянием. Движение воздуха во время спуска по лестнице? Такое хрупкое воспоминание сохраниться не могло.

Он посмотрел на бледное личико Мирнаты, на ее безвольно повисшие руки. Лицо похитителя выдавало некоторое напряжение, словно вес ребенка был для него слишком большим.

— Вес! — внезапно крикнул Эдеард.

И оказался прав. Пол помнил давление каждого отдельного шага. Он снова перебрал все воспоминания, сохранившиеся в структуре особняка, но на этот раз сосредоточился на ощущении веса. В его мыслях коридор протянулся простой белой полосой с голубыми отметинами по краям, где стояли антикварные столики и кресла. Затем у двери детской проявился темно-красный отпечаток, за ним еще один, и еще, вдоль всего коридора до самой центральной лестницы. Похититель спускался по ступеням…

Друзья встретили Эдеарда изумленными взглядами. Они никак не ожидали увидеть на его лице улыбку.

— Хоньо тебя забери, что ты там делал? — возмущенно воскликнул Динлей. — Мы с трудом справлялись с челнами семьи. И Джулан сказал, что выкуп готов. Флаг над Дворцом-Садом вывешен. Офицеры милиции уже в седлах, они будут провожать тебя до границы города. Да, тебе еще потребуется пара ген-лошадей, чтобы увезти такую массу денег.

Эдеард поднял голову. Солнце над хрустальной прозрачной крышей коридора повисло в зените. Снаружи доносился обычный гул телепатирования; похищение ребенка возмутило горожан, их страх и гнев смешивались в печальную решимость. Праздник прощания получился не таким веселым, как все ожидали.

Он и представить не мог, что так долго изучал воспоминания дома. Но это было не важно, и выкуп теперь уже не требовался.

— Я знаю, где она, — объявил он.

— Где? — нетерпеливо спросил Динлей.

— Как ты узнал? — потребовал объяснений Максен.

Эдеард ответил ему уверенным взглядом.

— Город помнит.

— Город помнит?

— Да.

Максен недоверчиво переглянулся с Кансин и Бойдом.

— Угу.

— Она в подвале рыбной коптильни в районе Фиакр. Живущая там семья пользуется двумя подземными уровнями, но есть еще и третий. Четыре помещения. Они заняли их все.

— Они?

— Их не меньше десяти, может, больше. Даже я не способен отсюда точно их сосчитать.

Довольный Бойд хлопнул в ладоши.

— Великолепно. Она спасена!

— Не совсем. Чтобы удержать в подземной тюрьме шестилетнего ребенка, не требуется отряд в десять человек. И им известно, что мы овладели маскировкой.

— Они убьют ее, — отчаялся Динлей. — Негодяев слишком много, чтобы можно было застать их врасплох.

— Я думаю, ты прав, — сказал Эдеард.

— Что же нам делать? — воскликнула Кансин.

Эдеард улыбнулся.

— Застать врасплох.

Он телепатировал в участок капитану Ронарку и попросил, чтобы им привезли оружие.

— А ты уверен, что она еще жива? — спросил Максен.

Эдеард улыбнулся еще шире.

— Да. Она жива.

— Ну наконец-то хорошие новости. Город грустит, Эдеард. А сегодня должен быть праздник. О похищении всем уже известно, многие подстрекатели прямо обвиняют в нем тебя.

— Чудесно.

— Пифия собирается начать службу с молитвы об освобождении Мирнаты, — заявил Динлей. — Это будет в полдень, через десять минут. Ты не хочешь ничего ей сказать до начала службы?

— О Заступница, нет. Мы еще не освободили девочку.

Кансин тряхнула головой, прекращая попытки продлить радиус провзгляда.

— Проклятье, я отсюда едва могу рассмотреть коптильню, не говоря уж о подвалах.

— Они там, — заверил ее Эдеард.

— Какой же у нас план? — спросил Динлей. — Можно было бы окружить дом. Как только все узнают, что Мирната там, бандитам ничего не останется, кроме как ее отпустить.

— Пошли, — скомандовал Эдеард и повел их по коридору, прямо по следам похитителя. — Они не отпустят ее только из-за того, что людям это не нравится. Охранники будут биться до конца. Их специально подобрали — людей вроде Эддиса, которым нечего терять. Дело ведь не в девочке, она тут ни при чем. Цель похищения — повлиять на завтрашнее голосование.

Они только успели дойти до главной лестницы, как в дверях гостиной появилась госпожа Флорелл.

— Куда вы собрались? — набросилась она на Эдеарда. — Хотите сбежать, как я полагаю. Да, это для вас единственный выход.

— Мы собираемся вернуть девочку, — запальчиво ответил Динлей.

Эдеард недовольно поморщился.

— Что вы собираетесь сделать?

Ее голос задрожал от ярости.

Эдеард откашлялся и спокойно посмотрел в лицо своему неотступному противнику.

— Полагаю, что мне известно, где находится девочка. Я намерен выполнить свой долг и вернуть ее домой. Мы ведь все этого хотим, не так ли?

— Ничего подобного вы не сделаете. Если вам известно, где она, немедленно доложите об этом мэру. Отряд милиции вернет домой мою дорогую бедняжку Мирнату. Уж им-то известно, как надо поступать с теми, кто поднимает руку на моих родственников.

— При всем моем к вам уважении, госпожа Флорелл, это не так. Я верну ее невредимой. Даю вам слово.

Эдеард повернулся и шагнул к лестнице.

— Вернитесь, молодой человек, — с непоколебимой уверенностью окликнула его госпожа Флорелл.

Эдеард с трудом мог поверить своим ощущениям. Благодаря дару Дибала его мозг распознал в ее телепатическом посыле попытку проникновения в подсознание, мягкое принуждение выполнить ее требование. Женщина пыталась им манипулировать.

Он презрительно приподнял бровь, мгновенно поставив мысленный барьер.

— Нехорошо, — сказал он и покачал перед лицом госпожи Флорелл указательным пальцем.

Она побледнела и театральным жестом подняла руку к горлу.

Эдеард, улыбаясь, стал спускаться по ступеням.

— Держу пари, нам не удастся даже выйти за пределы особняка, — весело воскликнул Максен уже на девятом этаже.

— За пределы? — переспросил Бойд. — Это просто нахальство. Нам не дойти и до конца лестницы.

— Ты узнал, кто похитил девочку? — спросила Кансин.

— Нет. — Эдеард передал им изображение похитителя. — Кто-нибудь его знает?

— Он из рода Гилморн, — заявил Максен. — Или потомок их боковой ветви. Взгляните только на его нос.

— Может, надо было посвятить Джулана в то, что мы нашли его дочь? — с оттенком беспокойства поинтересовался Динлей. — В смысле, он имеет на это право. Если есть хоть какой-то риск, последнее слово за ним.

— Я не могу сказать ему, что я умею, — спокойно ответил Эдеард. — Неизвестно еще, на чьей он стороне.

— Ну, вряд ли он поддерживает бандитов, — усомнился Бойд.

— Нет, сегодня не поддерживает. Но, говоря откровенно, мы даже не знаем, кто похитители, не так ли?

Друзья спустились до третьего этажа, когда Эдеард ощутил телепатическое послание Грандмастера Финитана. Его посыл был настолько точным, что казалось, будто Финитан стоит рядом и нашептывает ему на ухо.

«Эдеард, что ты сделал с моей самой нелюбимой тетей?»

«А что я, по ее словам, сделал?»

«Ну, самоуверенность и невежество были самыми мягкими ее комплиментами. Предполагается, что я должен отговорить тебя от спасения Мирнаты. Вероятно, она считает, что я могу оказать на тебя «влияние»».

«А вы действительно намерены это сделать?»

«Конечно, нет. Ты уже знаешь, где спрятана бедная девочка?»

«Думаю, да».

«Эдеард, может, я покажусь черствым по отношению к малышке Мир нате, но ты сознаешь, что поставлено на карту?»

«Завтрашнее голосование».

«Я мог бы сменить свою тактику в Совете. До сих пор я еще колебался, но теперь мы легко возьмем главный приз».

«А что это за тактика?»

«Плебисцит. Ваше движение найдет поддержку у многих мастеров. Сейчас они озадачены. Но они видят успехи, достигнутые в Дживоне и Силваруме, а основная масса населения требует продолжения кампании.

Однако смерть Мирнаты станет поводом для отмены ордеров. Если до завтрашнего заседания Совета ее судьба еще не определится, они воспользуются возможностью отложить решение, а тем временем повсюду трубить о твоей виновности».

Эдеард остановился на ступеньке.

«Вы хотите сказать, что ничего не надо делать?»

«До Овесторна путь немалый. И ты можешь устроить так, чтобы новости оттуда дошли не скоро».

«Сэр, я не могу так поступить. Я, как никто другой, хочу изгнать бандитов из города. Но я не стану играть в политику, когда на кону жизнь невинной шестилетней девочки. Я знаю, где она находится и что надо сделать для ее возвращения в семью. Сейчас для меня это важнее всего».

«Ты прав. И я не перестану тебя поддерживать, что бы ни случилось».

«Спасибо, сэр».

На последнем пролете лестницы они услышали сверху крик Джулана:

— Стойте! Стойте, я запрещаю вам что-либо предпринимать. Выкуп собран. Идущий-по-Воде! Вернись. Флаг над Дворцом-Садом вывешен, как они и требовали. — К его голосу добавился и телепатический посыл: «Ты мне обещал. Ты сказал, что вернешь ее».

Эдеард поднял голову. Обезумевший от горя мастер стоял наверху, перегнувшись через перила.

«Доверьтесь мне, сэр. Я верну вашу девочку».

«Нет, нет. Никаких схваток. Надо заплатить выкуп. Это единственный способ вернуть ее живой и невредимой».

«Я даю вам слово, что не подвергну ее никакой опасности. Если без выкупа обойтись будет нельзя, я отнесу его похитителям».

«Подожди. Ты знаешь, где она?»

«Я еще не уверен».

«Тетя сказала, что ты знаешь. Подожди, я пойду с тобой».

— О Заступница, — простонал Эдеард.

— Мы сможем добраться до места раньше, чем он спустится, — проворчал Бойд.

— Нет, не сможем, — прошипел Максен.

Эдеард посмотрел вниз. У подножия лестницы стоял Гомелт, а с ним еще несколько охранников.

— Неужели никто не хочет снова увидеть девочку живой? — сердито пробормотал он.

— Мы хотим, — подбодрила его Кансин.

— Ну ладно.

Эдеард бегом преодолел последний отрезок лестницы.

— У меня приказ, — сказал Гомелт, загораживая дорогу констеблям.

Он поднял руку к кобуре пистолета.

— Что за приказ? — спокойно спросил Эдеард.

— Не выпускать вас из особняка. И это приказ не только мастера Джулана. В такой день я мог бы его и проигнорировать. Но его поддержал Лорин, а с ним шутки плохи. Я уж не говорю о госпоже Флорелл.

Капитан охраны поднял голову. Несколько человек с шумом и криками спускались, и они уже добрались до восьмого этажа.

— Что ж, это понятно, — сказал Эдеард. — Ну и не выпускай нас.

Гомелт коротко вздохнул, явно испытывая облегчение.

— Вы дождетесь мастера?

— Не совсем так. — Эдеард наклонился вперед. — Она жива. И я знаю, где ее прячут.

— Я пойду с тобой, Идущий-по-Воде, — тихо произнес Гомелт.

— Нет. Сейчас ей требуется не это. Но новости уже разносятся по городу, и нам надо спешить. Ты ведь не сомневаешься, что ее жизнь в опасности, и знаешь причину.

Страдание в лице Гомелта можно было заметить обычным взглядом.

— Что ты от меня хочешь?

— Уведи нас в самый глубокий подвал. Желательно в северо-западном углу особняка. И еще нам потребуются ваши пистолеты. Только побыстрее, дружище, иначе будет слишком поздно.

Гомелт посмотрел наверх. Джулан и остальные уже добрались до седьмого этажа.

— В таком случае поспешим.

Деревянная дверь подвала так сильно потемнела от времени, что не было видно даже структуры древесины. Гвозди, закрепляющие ее в естественной арке, нуждались в обновлении: материя города вытолкнула их уже почти наполовину. Из-за этого после отодвигания засова дверь открылась со скрипом и сильно провисла. Небольшое помещение загромождали бочонки и ящики, покрытые десятилетним слоем пыли и крысиного помета.

— Не понимаю, — буркнул капитан охраны, вглядываясь в пыльный сумрак. — Что здесь такого?

— Здесь мы, — сказал ему Эдеард. — Запри нас в этом подвале, таким образом ты неукоснительно выполнишь полученный приказ.

— А как же Мирната?

— Доверься мне.

На миг Эдеарду показалось, что Гомелт может передумать и погнать их наверх, навстречу Джулану и Лорину. Но после недолгих колебаний, когда его разумизлучал сильнейшие сомнения, Гомелт впустил их в подвал, выдал каждому по пистолету и запер дверь снаружи.

— Я далек от того, чтобы кого-то критиковать, — заговорил Максен, пока Гомелт еще гремел засовом. — Но я тоже ничего не понимаю.

— Если мы намерены отбить Мирнату живой, в плен мы никого взять не сможем, — мрачно объявил Эдеард. Он поднял пистолет и про-взглядом проверил его механизм. — Вы все еще со мной?

— Мы-то с тобой, — ответила Кансин, — но не мог бы ты, Хоньо тебя побери, сказать, что происходит. Мне кажется, мы уже договорились насчет взаимного доверия.

Эдеард усмехнулся.

— Сегодняшний день испытает ваше ко мне доверие как никакой другой. Вставайте по одному на то место, где стою я. Вам покажется, что вы будете падать, но, клянусь, это не так. Если у кого-нибудь не получится, я не стану его ни в чем упрекать.

Он попросил участок пола пропустить его. Пол изменился. Эдеард ступил на него и провалился сквозь темноту в тоннель под Главным каналом. Приземлившись на выступ над водой, он сделал шаг в сторону и стал ждать.

Первым за ним последовал Бойд, и он орал все время, пока его ноги не коснулись земли.

— Благая Заступница! — оторопело воскликнул он.

Эдеард, все так же усмехаясь, схватил приятеля за плечо и отодвинул в сторону. Следом за ним уже неслась, тихонько повизгивая, Кансин; ее руки отчаянно молотили по воздуху.

— Это невероятно. Это… Я и не представляла, что такое может быть.

Эдеард взял ее за руку и едва успел отодвинуть в сторону из-под ног Динлея. Его глаза за стеклами очков были плотно зажмурены.

— Йа-а-аху-у-у! — завопил Максен, падая сквозь крышу тоннеля.

Эдеард, еще не в силах погасить усмешку, обвел взглядом лица друзей.

Он редко заставал их мысли столь незащищенными, но испытанное потрясение лишило их возможности скрывать эмоции.

— Итак, — медленно произнес он. — Вы, городские жители, знающие все о своем доме, скрывали от меня эти тоннели.

— Ты негодяй, — радостно улыбаясь, сказал Максен. — Где мы?

— Это тоннель под Главным каналом. Такие же есть под каждой водной протокой в городе.

— Но как?..

Динлей, изумленно моргая, смотрел на потолок тоннеля и про-взглядом пытался отыскать путь, по которому они прилетели.

— Я ведь Идущий-по-Воде, — сказал Эдеард. — Не забывайте об этом.

— А если серьезно? — с заметным напряжением в голосе спросила Кансин. — Как мы сюда попали?

— Я и сам точно не знаю. Я просто прошу город, и он пропускает меня.

— Ты просто… просишь… город?

— Ну да, — извиняющимся тоном произнес он.

— После сегодняшнего дела тебе придется нам еще кое-что объяснить.

Эдеард мгновенно стал серьезным.

— Так давайте побыстрее покончим с этим сегодняшним делом.

Его настроение сразу же передалось товарищам по отделению, и вслед за Эдеардом все зашагали по тоннелю в направлении Лесного канала.

— Коптильня расположена всего в одном квартале от Розового канала.

— Так у тебя уже есть план? — спросил Максен.

— Да. Путь, которым мы попали в тоннель, действует и в обратном направлении. Мы все пятеро поднимемся в подземелье недалеко от того места, где находится Мирната.

— Ты сказал, там не меньше десяти человек.

— Может, и больше. И, думаю, сам похититель тоже там. А он умеет маскироваться, так что мы не узнаем о нем наверняка, пока не попадем в подвалы. Первое, что они попытаются сделать, почуяв опасность, — это убить Мирнату. И не важно, что мне удалось ее отыскать и что мы сумеем застать их врасплох. Если девочка погибнет, все будет кончено.

— В таком случае зачем же вообще туда лезть? — спросила Кансин. — Попроси город, и она провалится в тоннель.

— Во-первых, она прикована к стене, и даже я не способен разбить цепи с такого расстояния. Во-вторых, непосредственно под коптильней нет ни одного тоннеля, нет даже дренажного стока. Нам придется подняться наверх по ближайшему к ней проходу.

— Дерьмо, — буркнул Бойд.

— Мы появимся наверху под пеленой маскировки, — пояснил Эдеард. — Если я смогу попасть в тот подвал, где они ее держат, моя третья рука защитит девочку от пуль. А вам придется защищать мою спину.

Спустя некоторое время они прошлепали по неглубокому водоему, соответствующему Лесной заводи наверху. Эдеард даже заметил про-взглядом людей, собирающихся на берегах: детей, которым не терпелось запустить в плавание свои цветочные кораблики, и взрослых, озабоченных судьбой Мирнаты.

— Сколько человек с ней в подвале? — спросила Кансин.

— Я чувствую двоих.

Он все еще не определил, есть ли в подвале сам похититель. Там стояло много разных ящиков, бочонков, обрезков бревен, да еще пара скамеек. Но сидит ли на них кто-то, скрытый пеленой маскировки, Эдеард сказать не мог. Да и пол подземелья еще не накопил воспоминаний о стоящих на нем людях. Чтобы перебрать всю дневную память материи, потребуется слишком много времени.

— Как же ты тогда собираешься ее вызволить?

— Грубой силой. Как только все мы проникнем туда, я побегу к двери, пробью ее и окажусь перед девочкой, где смогу ее защитить. Останется только продержаться, пока вы не разберетесь с остальными.

— А если не получится?

— Тогда мы все погибнем, а Маккатрану придется найти кого-то другого, чтобы бороться с бандитами.

Кансин неодобрительно нахмурилась.

— Из тебя получится ужасный главный констебль. Члены Высшего Совета должны быть уравновешенными и утонченными.

— Можешь меня поучить, для этого у тебя есть еще сотня лет.

— Нет, — сказала Кансин. — Ты двигаешься намного быстрее.

Эдеард провел своих товарищей под Розовым каналом, затем они свернули в водосточную трещину и оказались под подвалом рядом с тем местом, где бандиты удерживали Мирнату.

— Я чувствую ее, — взволнованно прошептала Кансин. — Бедняжка перепугана насмерть.

— Все готовы? — спросил Эдеард.

Получив утвердительные ответы, он выдал дальнейшие инструкции:

— Я думаю, мне удастся поднять наверх нас всех одновременно. Не забывайте держать маскировку, пока они не поймут, что мы здесь, потом нейтрализуйте их как можно быстрее. И, ради Заступницы, не кричите. Вы никуда не падаете, это только так кажется.

— Подожди, — сказал Бойд. — Мы будем подниматься, а чувствовать, что падаем?

— Да. И я не знаю, почему так происходит.

Максен щелкнул предохранителем пистолета.

— Давайте уже начинать. Увидимся наверху.

— Хорошо.

Эдеард окутался пеленой маскировки, потом дождался, когда все остальные тоже скроются из вида, и тогда попросил город поднять их наверх.

Он оказался в подвале, где едва мог выпрямиться во весь рост. Это было простое прямоугольное помещение, разделенное потемневшими перегородками, с неглубокими нишами и сводчатым потолком на расходящихся веером балках.

Вдоль одной из стен были свалены старые рыбацкие сети и ловушки для сбора тишкрабов. Ближайший дверной проем выходил на спиральную лестницу, ведущую наверх, в саму коптильню. Перед ней за двумя деревянными столами сидели охранники и неторопливо опустошали миски с какой-то едой. На столе, как заметил Эдеард, не было ни вина, ни пива, только вода. Тот, кто организовывал преступление, не ошибся в выборе. Эти люди подчинялись строгой дисциплине и лежащими на столе пистолетами были намерены воспользоваться безо всяких колебаний. Один только их вид внушал Эдеарду тревогу за друзей.

Один из охранников вдруг нахмурился и начал оглядываться по сторонам.

— Вы что-нибудь слышали?

Эдеард начал пробираться к полуоткрытой двери. Он протиснулся в щель, не осмеливаясь даже дышать. Охранники за его спиной разобрали со столов оружие. К сторожам наверху полетели вопросы, отправленные мощным телепатическим посылом.

Эдеард осмотрел коридор. Воздух там стал плотным от запахов рыбы и дубового дыма. Дверь прямо напротив него вела в подвал, где держали Мирнату. Створка двери состояла из трехдюймовых планок тай-дерева и висела на сравнительно новых металлических петлях. Два тяжелых засова были задвинуты до упора. Эдеард слегка пригнулся, направил всю свою силу в третью руку и прыгнул вперед.

Пелена маскировки слетела с него еще в середине коридора. Дверь от удара третьей руки раскололась пополам, словно стеклянная.

Позади раздался крик, и чей-то про-взгляд поймал его спину. Через миг Эдеард уже проскочил сквозь разбитую дверь и свернул третью руку защищая оцепеневшую девочку.

В замкнутом пространстве подземелья оглушительно прогремели три пистолетных выстрела. Его про-взгляд уловил Кансин, возникшую позади похитителей, сидящих за столом. Один из них уже начал подниматься. Пистолет Кансин нацелился на его затылок. Щелкнул курок, и лицо взорвалось фонтаном крови и осколков костей. Динлей, излучая одновременно ярость и страх, выстрелил в бок второму охраннику. С другой стороны подвала появился Максен.

Эдеард на бегу поднял пистолет, пытаясь прицелиться в одного из двух сторожей, карауливших Мирнату. Позиция была не самой выгодной, но он выстрелил четыре раза подряд. Вокруг загрохотало. Крики и телепатические посылы смешались в сплошной белый шум. Охранник, в которого он стрелял, замер на месте и уставился на кровавое пятно, расплывающееся на груди его куртки. Две пули угодили в Эдеарда, отбросив его в сторону. Третья попала в его щит, точно напротив головы Мирнаты. Через миг он уже согнулся над ней, сцепив руки вокруг дрожащих плеч. Девочка громко плакала. Снова загрохотали выстрелы. Одна пуля, выпущенная оставшимся охранником, ударила Эдеарду в шею. Он вытянул третью руку и, пробив защиту противника, разорвал его мозг. Кровь брызнула из ушей и трещины в черепе, и бандит рухнул на пол.

В Эдеарда попала еще одна пуля. Изменив фокус про-взгляда, он увидел, что раненный охранник, привалившись к стене, дрожащей рукой поднимает пистолет. Третья рука Эдеарда вырвала оружие из его слабеющих пальцев и развернула на сто восемьдесят градусов. Он нажал на курок.

Снаружи прогремело еще три выстрела, и шум затих.

— Эдеард? — крикнул Максен.

— Все в порядке! Я здесь.

— Ты не ранен?

— Подождите, — приказал он.

Эдеард до предела усилил защиту. Мирната потеряла сознание. Он инстинктивно почуял неладное. После того как он подстрелил первого охранника, второй открыл огонь. Две пули попали в него, а третья летела в голову Мирнаты. Все эти выстрелы не могли быть сделаны из двух пистолетов.

Его товарищи сгрудились у двери в подвал.

— Ждите, — снова крикнул Эдеард. — Не входите сюда.

— Что происходит? — с тревогой спросил Бойд.

Эдеард знал, что должен бы радоваться, что никто из его друзей не пострадал. Но он продолжал упорно осматривать подвал в поисках малейших признаков присутствия еще одного человека. Сканирование пола ничего не дало, на нем не было заметно никакой тяжести. Эдеард третьей рукой опрокинул скамью, на которой сидели охранники. Ничего. Он разбил вторую скамью и все стулья.

— Заступница!

Эдеард поднял обломок стула и послал его летать по комнате. Кансин и Динлей сидели на корточках на полпути к его двери с пистолетами наготове; их лица выдавали недоумение, вызванное его действиями, за которыми они наблюдали про-взглядами. Эдеард трижды прощупал подвал деревянным обломком, но так ничего и не задел. Он запустил его вдоль стены на уровне пояса, тыча в каждую нишу. Опять ничего.

— А ты умен, — признал Эдеард и снова направил про-взгляд на пол в поисках отпечатков человеческих ног. Затем он стал проверять стены снизу доверху и тогда наконец обнаружил последнего из похитителей. — Очень умен, — искренне произнес он вслух.

Затем он развернулся, по-прежнему держа Мирнату в центре телекинетического щита, прицелился в потолок сбоку от двери и одну за другой послал две оставшиеся пули.

Маскировка похитителя слетела в тот же момент, когда в него попал свинец. Он прятался, цепляясь за расходящиеся брусья потолка, словно огромный паук. Бандит с глухим стуком упал на пол. Это был тот самый человек, который похитил Мирнату из ее комнаты.

Эдеард подошел ближе.

— Ей всего шесть лет, а вы воспользовались девочкой в своих целях, — с отвращением произнес он.

Губы похитителя раздвинулись в злобном оскале, изо рта показалась струйка крови.

«Сгниешь в Хоньо», — донесся до Эдеарда едва уловимый посыл.

Затем разум бандита потускнел, но Эдеард продолжал наблюдать за ним про-взглядом, отыскивая малейшие признаки сожаления. Хоть какое-то объяснение его ужасному поступку.

С последним вздохом изо рта похитителя снова выплеснулась кровь. Но Эдеард еще ощущал редеющую дымку его мыслей. Тело уже умерло, а они пока жили. И вдруг они всколыхнулись.

Эдеард изумленно ахнул и отступил на шаг назад; от тела похитителя плавно отделилась его душа. Призрачная фигура несколько мгновений помедлила над трупом, поднялась к потолку, а затем исчезла из поля зрения про-взгляда Эдеарда.

— Вы видели это? — с удивлением обратился он к своим друзьям.

— Эдеард? — окликнула его Кансин. — Опасность миновала?

— А, да. Это ведь была его душа, да?

— Его душа?

Она осторожно вошла в разбитую дверь, но сразу же забыла обо всем, едва увидев Мирнату.

— Чья душа? — спросил Максен, появляясь вслед за Кансин.

Эдеард все еще не мог отвести взгляда от потолка, где исчезло призрачное видение.

— Похитителя.

— Тебя ранили? — сочувственно спросил Максен.

— Нет.

Слабый стон Мирнаты заставил Эдеарда вернуться к реальности.

— Не дайте ей увидеть все это, — поспешил предупредить он своих друзей. — Вы в порядке?

— О, наконец-то спросил, — насмешливо бросил Бойд.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — пробормотал Динлей.

Его форменный мундир был весь забрызган кровью.

Эдеард третьей рукой сломал наручники, удерживающие Мирнату у стены. Кансин удивленно моргнула, пораженная его силой.

— Ты понесешь ее, — сказала она и нежно провела пальцем по брови девочки.

Рукав ее мундира и пальцы тоже были покрыты пятнами крови.

— Но…

— Это твоя победа, — прервала его Кансин.

Эдеард кивнул:

— Спасибо. Спасибо вам всем.

Мрачное лицо Бойда расплылось в улыбке.

— Хвала Заступнице, мы освободили ее! Проклятье, мы это сделали!

Все засмеялись, внезапно ощутив колоссальное облегчение. Эдеард взял девочку на руки и вынес из подвала. У лестницы уже толпились рабочие коптильни и члены живущей в доме семьи; все лица были озабоченно нахмурены, а про-взгляды ощупывали поднимающихся констеблей. Но когда появился Идущий-по-Воде, озабоченность сменилась ужасом. Все быстро попятились от ступеней.

— Напрасно вы пытаетесь спрятаться, — сказал Бойд, входя в магазин в передней части здания. — Скоро придут местные констебли. Хотя их могут опередить охранники семьи Кальверит.

Эдеард вышел на улицу и зажмурился от яркого солнечного света. Казалось, он не меньше недели не видел солнца, хотя с тех пор, когда Гомелт отвел их в подвал особняка, прошло меньше часа. Он быстро определил направление к особняку семейства Кальверит.

Мирната очнулась, когда они свернули на улицу Арнольда, направляясь к Розовому каналу. Она внезапно подняла голову и стала лихорадочно оглядываться по сторонам.

— Все в порядке, — сказал ей Эдеард. — Мы принесем тебя домой, к твоим родным. Отец и сестра страшно беспокоились о тебе.

Она взглянула ему в лицо широко распахнутыми глазами.

— Ты — Идущий-по-Воде.

— Да, это я.

— Они забрали меня… — Девочка расплакалась. — Держали в темной комнате. Про-взгляд ничего не видел… они такие страшные…

— Все кончилось. Посмотри, как ярко светит солнышко. Ты скоро будешь дома и успеешь увидеть, как запускают цветочные кораблики.

Она прильнула к его груди.

— А что стало с плохими дядями?

— Ты их больше не увидишь. Я обещаю.

Вдоль канала, выстроившись в шесть рядов, собралось множество людей, ожидавших окончания службы Пифии в главном храме. Впереди в основном стояли взволнованные дети и подростки, прижимавшие к груди кораблики. Находившиеся позади взрослые просили их успокоиться и не запускать лодочки, пока Пифия не закончит церемонию. Эдеард улыбнулся; он наконец-то увидел, как много лодочек приготовлено к празднику. Они были самыми разными: от незатейливых бумажных корабликов с парой маргариток в руках у самых младших детей до замысловатых судов с целой радугой цветов, которыми гордились подростки. Их счастливые лица могли поднять настроение кому угодно.

Он начал пробираться сквозь толпу, привлекая к себе любопытные взгляды. Удивление людей возрастало до настоящего шока, когда они видели уставших, но веселых констеблей в покрытых пятнами крови мундирах, а потом и самого Идущего-по-Воде с похищенной девочкой на руках, преданно ему улыбающейся. Наступила глубокая тишина. Люди расступались, освобождая им путь к причальной платформе в конце аллеи.

Кто-то начал хлопать в ладоши. Восхищенный шепот быстро перерос в восторженные возгласы и телепатические посылы. Аплодисменты усиливались.

— Это Идущий-по-Воде.

— Они спасли девочку!

— Мирната жива.

— Благая Заступница, посмотрите, сколько крови.

— С ним все его отделение.

— Они сумели, они спасли ее.

У причала стояли три гондолы, увитые гирляндами снежно-белых роз. Эдеард остановился у первой из них. Гондольер, увидев Мирнату, снял шляпу и прижал ее к груди.

— Отвезите нас к ее дому, — сказал ему Эдеард.

— Но праздник…

— Пифия еще не закончила службу. И я полагаю, Мирната заслужила, чтобы ее вернули домой. А ты как думаешь?

— Да, сэр. Конечно.

Он поднял шест.

К этому моменту вся толпа устремилась к краю канала. Аплодисменты и крики людей вернули Эдеарда к воспоминаниям о событиях у Бирмингемской заводи.

— Посмотрим, как быстро ты умеешь гнать гондолу, — сказал он, давая знак гондольеру отчаливать.

Путь был недолгим. После Лесной заводи они вышли в Главный канал и по нему добрались до частного причала семьи Кальверит на краю Высокой заводи. Мирната сидела на носу гондолы, смотрела по сторонам и наслаждалась всеобщим восторгом, сопровождавшим ее возвращение.

— Как ты думаешь, может, они и голосовать завтра не будут? — тихо спросил Максен, не переставая энергично махать рукой выстроившимся вдоль канала зрителям.

Поднятые вверх цветочные кораблики ритмично раскачивались, приветствуя маленькую девочку, создавая вдоль берега разноцветные волны.

— Голосование уже не имеет смысла, — согласился Бойд.

— Мальчики, неужели вы не можете просто наслаждаться моментом? — воскликнула Кансин. — На этот раз некоторая доля восторгов приходится и на нашу долю.

— Меня сейчас вырвет, — снова пожаловался Динлей, тыча пальцем в запекшуюся кровь на рукаве мундира.

— Держи себя в руках, — строго приказала ему Кансин.

Мирната схватила Эдеарда за руку. Другой рукой она показывала вперед, на причал.

— Я вижу папу, — взвизгнула она. — И Крисси. Они оба здесь.

Она отчаянно замахала рукой, телепатируя все, что приходило ей в голову.

— А госпожи Флорелл нет, — с удовлетворением отметил Бойд.

Гондольер плавно подвел лодку к платформе. Джулан поднял дочку со скамьи и начал лихорадочно обнимать и целовать. К ним присоединилась Кристабель. Мирната с невероятной скоростью принялась рассказывать, что с ней произошло. По всему Главному каналу раскатилось единодушное «ура».

Эдеард и его товарищи поднялись на настил причала. Подошедший Гомелт в знак уважения склонил голову.

— Спасибо вам, — произнес он. — Хотя, видит Заступница, я не могу понять, как вы это провернули. Из подвала нет другого выхода.

Эдеард с заговорщицким видом подмигнул. Потом Джулан порывисто обнял его за плечи и привлек к себе.

— Спасибо, Идущий-по-Воде. Я благодарю тебя от всей души! Мое дитя! Мое дитя снова со мной.

— Извините, что не взяли вас с собой, сэр, — сказал Эдеард. — Но мое отделение отлично работает в команде.

Джулан никак не мог унять слезы. Он снова обнял Мирнату.

— Я все понимаю. Спасибо вам всем. Вы были правы. Я ошибался. Простите, я обезумел от горя…

— Никто не ошибался, сэр. Мирната дома, и это главное.

— Да, да. — Он поднял дочку над головой, и Мирната, засмеявшись, поцеловала отца в макушку. — Просите у меня что угодно, ничто не сможет перевесить моей благодарности. Только скажите, чего вам хочется.

Максен с самым серьезным видом приоткрыл рот, но третья рука Кансин ударила его под ребра. Он страдальчески сморщился и ничего не сказал.

— Мы действительно выполняли свой долг, сэр, — ответил Эдеард.

— Что за чепуха. Я начну выплачивать свой долг с приглашения всех вас на сегодняшний праздник в нашем доме.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр, — поспешно заговорил Бойд, не дав Эдеарду возможности отказаться. — Мы польщены.

— Спасибо тебе, Идущий-по-Воде, — со смехом прощебетала Мирната.

Она наклонилась на руках у отца и обслюнявила щеку Эдеарда поцелуем.

Джулан с Мирнатой на руках стал подниматься по ступеням причала, и перед Эдеардом остановилась Кристабель.

— Да, — сказала она, — мы все вам бесконечно благодарны.

Он не знал, что ей ответить, и просто смущенно пожал плечами. На Кристабель все еще была надета просторная ночная сорочка, однако на плечи девушка набросила серо-зеленую шерстяную шаль, да еще привела в порядок прическу.

Друзья подошли ближе.

— Вы сдержали свое слово, — сказала она.

— Э-э, да. На самом деле, это было довольно глупо…

Ее палец прикоснулся к его губам.

— Нет. Вы великолепно справились. Не удивительно, что бандиты и мастера вас так боятся. Я верю в тебя, Идущий-по-Воде.

— Госпожа.

Он очень старался отвесить официальный поклон, но получилось нечто вроде судорожного дерганья. Кристабель осталась абсолютно невозмутимой, словно не происходило ничего особенного. Она проявила колоссальное самообладание.

— Ах, да, госпожа, — насмешливо повторила она. — Что ж, как будущая госпожа Хакспена, я требую первый танец на нашем семейном празднике. И последний. И, думаю, все остальные между ними.

— Ох. — Эдеард побледнел. Танцевал он прескверно. — Почту за честь.

Улыбка Кристабель теперь была обращена ко всем констеблям.

— Прошу вас, сегодня наш дом — это ваш дом. И в любой другой день, когда вам захочется сюда прийти. Из верхней оранжереи открывается наилучший вид на потоки цветочных корабликов, уплывающих в море. И вам надо освежиться. Я позабочусь, чтобы слуги нашли для вас подходящую одежду к празднику.

Эдеард не сводил с нее взгляда, пока Кристабель поднималась по ступеням причала к величественному особняку. Подол ночной рубашки хлопал по ее коленям. «Я не должен смотреть на ее ноги. Не должен».

Кансин сзади оперлась подбородком на его левое плечо.

— Ты ведь и сам прекрасно знаешь, — тихо сказала она, — что не можешь переспать с каждой девушкой в этом городе, верно?

Эдеард посмотрел на ноги Кристабель. Да, худые, но изящные.

— Я знаю, — мрачно ответил он.

Кансин игриво чмокнула его в ухо.

— Но ты мог выбрать кого-то намного хуже, чем Кристабель.

Глава 3

Такую темноту могли создать только плотные штормовые тучи Ханко.

Ветер, завывающий между ледяными глыбами, выводил странные мрачноватые мелодии, а непрерывно сверкающие молнии высвечивали жуткий пейзаж черно-белым силуэтом.

На самом краю Азиатского ледника вспыхнул оранжевый свет, окутавший вершину колоссального утеса призрачным сиянием. Через мгновение вспышка погасла. Ледяная толща содрогнулась. Спустя некоторое время пучок оранжевого света снова вырвался на поверхность. На этот раз он стал ярче, и вибрационный удар отколол более тяжелые куски льда.

Затем наступила пауза, заполненная бесконечным воем бури.

И снова вспыхнул свет. Осколки льда полетели с самой вершины утеса и пропали в темноте километровой бездны. Над ее краем появилась рука в тяжелой серой рукавице, похлопала по льду, отыскивая прочную опору.

Аарон подтянулся до верха расщелины и выкатился на ледник. Еще мгновение, и он встал на ноги. Сканирующее поле его бионоников отыскало следы вездехода. Его маршрут остался неизменным, машина по-прежнему шла через заваленную валунами равнину.

Аарон побежал за вездеходом.

Он был очень, очень зол.

Кафе «Клипсби» на Дарьяд-авеню предлагало один из тех завтраков, которые больше всего нравились Оскару: крепкий кофе из автомата, багеты с беконом и миндальные рогалики с кувшинчиком эйгалового сиропа. Они зашли туда втроем, все в форме эллезелинской полиции, но хозяин довольно быстро их обслужил. Других клиентов в кафе и не было, только эллезелинские полицейские торопливо поглощали поздний завтрак между нескончаемыми тревогами.

Сегодняшнее утро должно было стать совсем другим. Жители города не ложились спать, следя за героическим броском Джастины в Бездну. Унисферу и Гея-сферу одинаково сильно взбудоражило очередное проявление Второго Сновидца, миллиарды людей передавали друг другу всевозможные слухи и домыслы. Но в Колвин-сити атмосфера чуда была грубо нарушена рейдом команды встречи. В парке перед многоквартирным домом собрались толпы людей. Реакция на проявление грубой силы оказалась вполне предсказуемой: они дразнили и упрекали стоящих в оцеплении полицейских. Город оказался на грани открытого восстания. В результате городские системы были парализованы почти полностью. Лишь немногие жители пошли на работу. Одни боялись беспорядков, другие, наоборот, присоединялись к толпе в районе Бодант или в другой горячей точке, надеясь, что им повезет и удастся проучить кого-нибудь из захватчиков. Так или иначе, большинство заведений в центре города было закрыто.

Оскар благодарно улыбнулся официантке, в очередной раз наполнившей его чашку. Может, хозяин и упросил ее обслуживать захватчиков, но улыбаться она обязана не была.

— Ну, что теперь? — спросил он у Томансио, как только женщина отошла и поле уединения снова замерцало вокруг их столика.

— Как всегда, информация — ключ ко всему, — ответил тот, стараясь не хмуриться при виде еды на тарелке Оскара. Для себя он заказал ломтик копченого граслета и сэндвич со сливочным сыром, а запивал это зеленым чаем. — Нам доподлинно известно, что Второй Сновидец был в том доме. Следовательно, либо команда встречи загребла его и майор Хонилар выяснит это в течение следующих шести часов, либо он успел улизнуть до нашего прибытия.

— Мы быстро туда добрались, — заметила Бекия. — Не думаю, чтобы ему удалось ускользнуть, да еще и незаметно.

— Этот человек неглуп, — сказал Томансио. — Он придумал неплохой отвлекающий маневр, воспользовавшись квартирой Данала.

— Но как он мог уйти? — спросил Оскар. — Любую капсулу, поднимающуюся из дома, наверняка бы засекли.

— Невидимка? — предположила Бекия и тотчас сморщила носик, отвергая догадку. — Если бы у него была капсула-невидимка, зачем тогда входить в Гея-сферу из квартиры Данала? Это бессмысленно.

— Единственным путем бегства мог бы стать тоннель, не нанесенный на план города, — сказал Томансио. — А в доме работали разные команды застройщиков. Это давало ему почти неограниченные возможности.

— А откуда ему знать заранее, что понадобится запасной выход? — заметил Оскар. — И как можно было предвидеть захват Этаном целой планеты и оккупацию города военизированной полицией?

— Связи в Воплощенном Сне? — озадаченно спросила Бекия и покачала головой. — Нет, тоже нелогично. Если имеются связи, зачем так тщательно скрываться?

— Ты думаешь, это сам Иниго? — спросил Оскар.

Томансио громко выдохнул сквозь сжатые зубы.

— Не хотелось бы исключать такой вариант, но на Иниго это не похоже. Ему нет необходимости ходить вокруг да около. Начнем с того, что одного его слова хватило бы, чтобы положить конец безумной идее паломничества.

— Не такая уж она и безумная, — пробормотала Бекия. — И не так легко ее уничтожить. Теперь уже нет. Все Великое Содружество увидело, как Джастина преодолела барьер. Второй Сновидец способен помочь паломникам попасть в Бездну. Это колоссальный козырь для Воплощенного Сна.

— И поддержка власти Этана, — добавил Томансио. — Если бы Иниго сейчас вернулся, он вряд ли сумел бы остановить паломничество. Его влияния могло бы оказаться недостаточно.

— И это не первый случай, когда религия опережает своего мессию, — сказал Оскар.

— Да, в самом деле. Итак… мы остались с той же проблемой, что и все прочие: отыскать этого неуловимого Второго Сновидца.

— В секретные тоннели я не верю, — сказал Оскар. Он сделал глоток кофе, наслаждаясь окутавшим горло теплом. Спать давно не хотелось. — Здесь не сходится кое-что еще.

— Не хочешь поделиться?

— К сожалению, не могу. Я просто не уверен, что Второй Сновидец — это какой-то сверхсекретный суперагент. Воплощенный Сон вычислил бы такого в первую очередь. А он общается с Небесным Властителем, чего не удавалось и самому Иниго. Это не похоже на человека, тщательно просчитывающего последствия каждого своего шага.

— Но он сумел уйти от нас, — многозначительно заметил Томансио. — А для этого требуются немалые способности и острый ум.

— В самом деле? Не хочу никого обидеть, но нас застали врасплох. И команда встречи нас опередила.

— Команда не один месяц тренировалась специально для этого случая.

Оскар печально заглянул в опустевшую кружку.

— Не знаю. Я просто представить не могу, что он планирует предпринять в будущем. Все его действия говорят о том, что он реагирует на события, а не контролирует их. На мой взгляд, это нормальный человек, попавший в чудовищную переделку и изо всех стремящийся из нее выбраться.

— Он мог получить помощь от какой-нибудь фракции, — предположила Бекия.

— Мой источник утверждает, что этого не было, — возразил Оскар. — Но проверить у нас нет возможности.

— Ладно, хватит, — сказал Томансио. — Этот спор не имеет смысла. Когда его найдем, спросим. А пока нам предстоит самая секретная из всех секретных миссий. — Он открыл канал связи с Лиатрисом. — Ты нашел для меня Араминту?

«Нет, извини, босс. Ее юз-дубль отключен от унисферы, что и понятно после налета на ее дом. Я внедрил программы во все городские узлы связи, чтобы быть в курсе, когда она появится. Что интересно, то же самое сделали и еще некоторые люди. Кроме того, я отслеживаю ее кредитку, но до тех пор, пока она остается в каменном веке, я не могу ее увидеть».

— Хорошо, а что с ее историей? Есть какие-нибудь зацепки? Дружок? Подружка? Кто-нибудь, к кому она могла бы обратиться?

«Она персона довольно занятная. Недавно разведена».

— Местоположение мужа?

«Оактиер, мигрирует в центр».

— Великий Оззи! Ладно, давай что-нибудь в городе, хотя бы салон красоты, который она посещает.

«У нее нет постоянного салона».

— Лиатрис!

«Не паникуй, есть у меня для тебя и конфетка. И поверь, судя по имеющейся информации, это довольно серьезная находка».

— Выкладывай.

«Ее кузина Крессида, ведущая дело о разводе, занимает не последнее место в лучшей юридической фирме города и обладает широкими связями. И, между прочим, она вместе с целой группой друзей собирается обдурить Этана. Получи! Они зафрахтовали пассажирский корабль линии «Дамба-ванд», тот, что наделен полным дипломатическим статусом, и намерены эвакуироваться».

— В самом деле?

Мысли Томансио выбросили в Гея-сферу настоящий фонтан злорадства.

— Это имеет отношение к делу? — спросил Оскар.

— Семейство Дамбаванд — главная политическая сила на Дальней. И помоги бог тому, кто посмеет нарушить график полетов их кораблей. Забудьте о сварах дипломатов в Сенате. Патриархом семейства был герой войны против Звездного Странника, и всем своим потомкам он передал несокрушимое упрямство. Ради осуществления своего права пролета они спокойно будут настаивать на присутствии на орбите Виотии военного корабля Флота. Умная женщина эта Крессида.

— Один из купленных ею билетов предназначался для Араминты, — продолжал Лиатрис. — И Крессида вела поиски инвесторов из других

миров, которые согласились бы купить проект перестройки дома, начатый Араминтой.

— Значит, надо наблюдать за Крессидой.

— Уже сделано. У меня вокруг нее больше шпионов и мониторинговых программ, чем последователей у Воплощенного Сна.

— Отлично. А пока Араминта не вышла на связь с Крессидой, сосредоточимся на первоначальном объекте, будем и дальше идти в кильватере за командой встречи. Есть что-нибудь от Черитона?

— Нет. Он ушел в доки вместе с Мирабель, чтобы попытаться вытащить Данала из лап майора Хонилара. Как только это будет сделано, у нас появится очень сильный союзник среди технического персонала узла восприятия.

Может, из-за недостатка сна или из-за слишком крепкого кофе, тормозящего синапсы, Оскару стало трудновато следить за дискуссией. «Почему она скрывается? Команда встречи действовала довольно грубо, но это не могло ее испугать, если только она не была в том доме. А если была…»

«А еще Араминта провела уик-энд с Ликаном», — сказал Лиатрис.

— Шутишь? — воскликнул Томансио.

— Я не уверен, что это важно. Ликан, кроме своего гарема, обычно меняет двух-трех женщин в неделю, а Араминта после развода развлекается вовсю.

— Я когда-то работал на Найджела Шелдона, — сказал Оскар. — И даже пару раз встречался с ним, когда мы с Уилсоном создавали Флот. Он бы ужаснулся, как современная идеология исказила его идеи.

— Это относится к делу? — раздраженно спросил Томансио.

Оскар смущенно пожал плечами.

— Извините. Просто пришло в голову.

— Она встречается с кем-то постоянно? — спросил Томансио у Лиатриса.

«Этого я еще не выяснил. Я анализирую маршруты ее капсулы, но очень медленно и осторожно. Я выявил еще три похожих расследования, не считая Воплощенного Сна, официально проявившего к ней интерес. А местная полиция обнаружила ее мотогондолу. Вчера днем она была оставлена на стоянке торгового центра «Тала». Это ее последнее подтвержденное местонахождение. Майор Хонилар приказал пропустить записи всех городских узлов наблюдения через визуальный фильтр, чтобы узнать, куда она направилась. Это займет его до конца дня».

— Спасибо, Лиатрис.

— Она наверняка нам что-нибудь рассказала бы, — заметила Бекия. — Только сильный испуг мог заставить ее так тщательно скрываться. Я думаю, майор Хонилар так действует на всех людей.

— Согласен.

Оскар усмехнулся. Бекия сказала это без всякого умысла, но уловить связь мог только тот, кто прожил такую жизнь, как сам Оскар. Если кто-то

в Великом Содружестве и знал все о том, как исчезнуть и не оставить следов, то это он. И тогда нужно лишь найти мотив…

Томансио заметил его усмешку и нахмурился.

— Что?

— А вы не поняли?

Оскар был доволен собой: «Ну, как вам это? Старик еще на что-то годится».

— Что не поняли? — спросила Бекия.

— Я десятилетиями жил обманом, скрывая свою истинную сущность от всех, кого знал, кого любил и с кем работал. Это намного легче, чем вы думаете. И я уверен, мы понимаем друг друга.

У Томансио приоткрылся рот.

— Великий Оззи… Ты полагаешь?

— Я полагаю, что это весьма вероятно.

Бекия, ошеломленно глядя на Оскара, подалась вперед.

— Она и есть Второй Сновидец?

— Можешь предложить лучшую кандидатуру?

— Черт побери!

— Хонилару потребуется немного времени, чтобы дойти до той же мысли.

— А когда это произойдет, девчонке придется несладко, — уверенно заявил Томансио. — Против команды встречи не устоять никому.

— До сих пор это ей неплохо удавалось, — возразил Оскар.

— До сих пор ей везло, но она свой лимит выбрала. Мы должны ей как-то помочь. Лиатрис, начинай загружать ложные следы для Хонилара.

«Дайте мне десять минут, и я заставлю его носиться по всему городу».

— Она ведь была там, точно? — с нескрываемым восхищением спросила Бекия. — Она там пряталась, пока мы ее искали.

— Если только не провела последний месяц, копая тоннель, то да, пряталась в доме, — согласился Оскар.

Томансио искоса посмотрел на него.

— Дом все еще охраняется.

— Поехали.

Захваченная ими капсула стояла по площадке рядом с кафе. Оскар, проходя мимо официантки, на мгновение почувствовал себя виноватым в том, что не оставил чаевых.

Араминте потребовалось две чашки чая и половина пачки печенья, чтобы немного прийти в себя и, отодвинув в сторону ящик, приоткрыть дверь. Насколько она могла судить, в вестибюле никого не было, и во всем здании стояла полная тишина. Другое дело снаружи. Громкие гневные выкрики. Удары камней и обломков бетона, падающих рядом с солдатами. Постоянный звон бьющихся стекол. Гудение приближающихся и удаляющихся капсул. Араминта застегнула на талии пояс с инструментами, прикрыла его флисовой курткой и направилась к лестничной клетке.

Кордон вокруг здания включал в себя и усиление широкой двери подземного гаража, гудевшей так, словно она была под напряжением. При тусклом освещении, оставшемся вдоль пандуса, Араминта даже видела мерцающие искры на металлической поверхности. Выбраться через гаражный подъезд можно было только при помощи мощных взрывных устройств. Она повернулась и прошла в другую часть гаража, где располагалось техническое оборудование. В первой комнатке было темно. Она еще не решалась воспользоваться энергоснабжением здания и потому выудила из набора инструментов фонарик. Пройдя между двумя рядами огромных резервуаров, она оказалась перед дверью, ведущей в помещение для переработки отходов. Здесь она была всего пару раз, только чтобы убедиться, что новые устройства совместимы с общим узлом.

Громоздкая, примитивная на вид машина занимала почти все пространство огромными металлическими сферами и множеством соединяющих их трубок. Позади стояла гладкая стена из усиленного ферментированного бетона. Чуть выше головы Араминты имелось прямоугольное отверстие для шести выпускных труб, уходящих в городскую магистраль. Между верхними краями труб и бетоном оставалась щель высотой около полуметра. Араминта вскарабкалась на верхушку резервуара с дезинфицирующей жидкостью, морщась каждый раз, когда по ошибке хваталась рукой за горячую трубу. Она оказалась на одном уровне с отверстием. Снаружи виднелась металлическая решетка, наполовину засыпанная песком и пылью.

Араминта решительно сжала зубы, сбросила куртку и протиснула в щель голову и плечи. Она все еще не решалась воспользоваться розетками, чтобы открутить крепящие решетку болты; они плотно приросли к гнездам, а Араминта боялась шуметь. После нескольких минут неслышных проклятий и смахивания пота с ресниц решетка все же поддалась. Затем еще пять минут ее пришлось раскачивать и дергать, чтобы освободить от земли и корней травы. Прежде чем пролезть сквозь устрашающе узкий лаз, Араминта была вынуждена снять пояс с инструментами.

Наконец она выбралась на узкую полоску травы между стеной здания и деревянной оградой. Блузка оказалась порвана в клочья, кожа — расцарапана до крови, брюки на коленях покрывала грязь, а прическа над раскрасневшимся потным лицом походила на копну сена. Араминта оглянулась на узкую щель. Не надо было набирать столько лишнего веса!

Крики толпы здесь слышались отчетливей. Голос из усилителя приказывал людям разойтись. Полоску неба над Араминтой пересекла капсула. Девушка торопливо вытащила пояс с инструментами из дыры и начала откручивать шурупы, удерживающие доски. После вывинчивания трех шурупов одна доска сдвинулась, и сквозь треугольное отверстие Араминта смогла проскользнуть на почти такую же полоску земли у соседнего дома. Это здание занимали офисы и магазины, часть из которых в данный момент пустовала и предлагалась в аренду за небольшую плату. Вдоль стены дома Араминта пробралась к просторному отсеку для мусорных контейнеров. Оттуда ворота вели в узкий переулок, вымощенный сильно потрескавшимся бетоном. На ограде вокруг контейнеров кто-то оставил старую поношенную куртку. Араминта повесила пояс с инструментами через плечо, натянула куртку поверх порванной блузки, глубоко вздохнула и медленно вышла в переулок.

У задних ворот ее дома стояли два офицера в бронекостюмах. Араминта, не оборачиваясь, пошла по переулку. Каждую секунду она ожидала окрика, но ничего не произошло. Через двадцать метров другой переулок, уходящий влево, позволил ей скрыться из их поля зрения. А потом она просто продолжала идти.

Он целую вечность шагал по белым джунглям. Над ним поднимались полупрозрачные хрустальные деревья, отражающие неяркий солнечный свет и шелестящие длинными белыми листьями. Ноги путались в густом подлеске из обвитых лианами кустов всех оттенков серебра. Над головой проплывали белые облака. Плотный туман, длинными полосами извивающийся между сверкающими стволами, сильно уменьшал видимость. Вокруг белыми пушистыми треугольниками носились мелкие птички. Из-под подошв разбегались белые грызуны. На ботинках после ходьбы по парящей глине остался белый налет.

— Я знаю, это нелегко, — донесся голос из-за деревьев. — Но ты должен сделать выбор.

Он тосковал по цвету. Или хотя бы по темноте. Но в этих джунглях встречались лишь легкие тени. Контуры начали расплываться, утрачивая четкость. Сверкающая Вселенная постепенно его затягивала. Он поднял руки, но с трудом смог их различить. Белое на белом. От одного только этого вида начиналось головокружение.

— Ты можешь потерять себя. Потерять настоящее. Потерять то, что успел сделать. Твоя жизнь не оставит следа. Порой я жалею, что для меня это недоступно.

Потом стали приближаться враги. Он видел их повсюду — легкая рябь движений, распространяющаяся по зарослям кустарника. Они поджидали его. Он знал. Это была западня.

Он громогласно закричал на них. Биононики выпустили колоссальный заряд энергии. Целые участки подлеска превратились в кинетические снаряды. Мощные вихри, несущие тучи листьев и камней, заставили его метаться из стороны в сторону. Поле зрения сузилось, но вокруг все равнопо-прежнему было белое: впереди, с обеих сторон, сверху, снизу. Белое. Белое. Белое.

И по этой белизне к нему приближались враги — злобные, решительные, опасные. Он стрелял в них и видел, как они сгорают. Яростное белое пламя пожирало их, выбрасывая в белое небо белый дым.

Он посылал в удушающую однородную белизну выстрел за выстрелом. А она начала смыкаться вокруг него. Его выстрелы, какими бы мощными они ни были, не могли ее пробить.

— Помоги мне, — закричал он голосу. — Забери меня отсюда. Я выбрал. Я сделал выбор! Я помню. Я не хотел этого.

Он катился сквозь белизну, уже не разбирая, где верх, где низ. Собственные крики громко отдавались в его ушах, а в визор била слепящая белизна. И вдруг он обо что-то ударился и остановился, да так резко, что перехватило дыхание. И наконец появился другой цвет: пока он судорожно пытался вдохнуть воздух, перед глазами заплясали красные искры боли. Он закрыл глаза, крепко сжав веки, а потом открыл их и заморгал.

Осколки темно-серой скалы, шипя, погружались в лед.

— Проклятье, — угрюмо протянул Аарон.

Он заставил себя подняться на четвереньки, а потом и выпрямиться во весь рост. Белая тьма одолела его, выпустив сидящих внутри подсознания демонов.

«Проклятье, что же во мне таится? — ужаснулся он. — Что я пытаюсь забыть?»

Он тряхнул головой и запустил полную проверку бионоников, а заодно и программы в макроклеточных ячейках. Холодный воздух проник в шлем, заставив Аарона несколько раз судорожно вздохнуть. Оглянувшись по сторонам, он понял, что уже оставил позади заваленное валунами поле. Ветер стих, но в воздухе еще носились последние снежные заряды. Из кратеров, куда попали его выстрелы, поднимался пар. За его спиной виднелась зубчатая линия обледеневших валунов. Экзо-зрение показало пройденный маршрут, обозначив его прямыми оранжевыми линиями. Преследовать вездеход среди валунов было просто: местами тот оставлял глубокие царапины и осколки камней, а кое-где Иниго просто пробивал себе путь между близко лежащими глыбами. Теперь, на открытой вершине ледника, отыскать следы будет сложнее.

Аарон не спеша обошел вокруг разбитого его выстрелами участка. Никаких следов вездехода. Мелкая ледяная пыль постоянно перемещалась, сглаживая любые отпечатки. Собственные следы Аарона пропадали почти сразу, как только он делал шаг. Остаточных тепловых потоков тоже не было. Иниго и Корри-Лин вышли с поля валунов не меньше шести часов назад. Этот промороженный мир стирал их инфракрасные следы за двадцать минут.

Аарон не имел ни малейшего представления, куда они направились.

— Черт с ними.

Никаких вариантов у него не осталось. Внутренний навигатор проложил маршрут обратно к Каджаани через лагерь Олхава — единственный

путь, на котором не было ледников и других препятствий. До полного развала планеты он туда, безусловно, не доберется, но, если и будет проведена какая-то спасательная операция, корабль приземлится именно там. Больше ничего не оставалось. «Просто лежать и ждать конца не годится, — подумал он. — Кем бы я ни был».

Он снова пустился бегом. Энергетические потоки его бионоников сформировали сигнал бедствия и начали посылать его в бесконечный снежный шторм.

Голубоватые лучи местного солнца ярко засверкали на корпусе «Искупления Меллани», вынырнувшего из гиперпространства в пятистах километрах над планетой Оракум. Через сенсоры наружного наблюдения Троблум смотрел на мир, ничем не отличающийся от других планет Великого Содружества: лазурные океаны, окутанные пухлыми белыми облаками, и коричневая земля материков с налетом зелени. Электромагнитное излучение здесь по сравнению с Центральными мирами было невелико, что свидетельствовало о небольшой численности населения Прогрессоров и Натуралов. Такой мир обеспечивал идеально спокойную и размеренную жизнь. Троблум, достаточно хорошо изучив пристрастия Оскара Монро, ничуть не удивился, что бывший герой войны выбрал себе такое место.

Он приказал интел-центру войти в атмосферу в режиме полной скрытности. Последние десять часов Троблум провел на корточках, и теперь все мускулы отчаянно ныли. Он достиг определенных успехов в составлении каталогов и сортировке компонентов, складывая их в отдельные кучи, но и после этого в среднем отсеке правого борта было невероятно тесно. Процесс сборки уже начал его беспокоить колоссальным объемом работы, хотя до этого еще было очень далеко.

Он вернулся в каюту, когда его корабль вошел в ионосферу, и наскоро принял споровый душ. В тех местах, где медицинский модуль залечивал полученные на вилле Флорака раны, кожа все еще оставалась болезненно чувствительной.

— Тебе надо наложить мазь, — сказала ему Катриона.

Она сочувственно склонила набок хорошенькую головку, и блестящие локоны рассыпались по плечу.

— Не важно, — буркнул он.

— Для нас это важно, — проворковала Триша.

Троблум, почему-то озаботившись своим внешним видом в присутствии двух девушек, натянул поношенный плащ-костюм. Он не привык оставаться при них обнаженным. В доме на Аревало такого никогда не случалось благодаря тщательно составленным программам. Так ему было удобнее. Но в каюте космического корабля уединиться не так-то просто, кроме того, проекторы могли передавать изображение практически в любую точку.

— Спасибо, — сказал он, надеясь, что это заставит их замолчать. Вводить ограничения в безупречно сконструированные личности ему не хотелось. — Я в полном порядке.

Последняя застежка костюма защелкнулась, и он сумел выпрямиться, даже не поморщившись.

— О чем ты собираешься его спросить? — поинтересовалась Триша, когда корабль спускался сквозь слой облачности.

Наружные сенсоры уже зафиксировали вдали белый кружок дома, стоящего в холмистом участке на краю обширного района дикой растительности.

— Мне потребуется всего пять минут его времени, вот и все. После этого все будет кончено.

На высоте в пятьсот метров Троблум отключил режим невидимки. Корабль опустился на покрытую травой площадку, где в тени высоких красновато-коричневых деревьев уже стояли две капсулы. За пределами шлюза в воздухе чужого мира ощущался аромат незнакомых растений. По спиральной лестнице, обвивающей центральную опору дома, торопливо спускались двое мужчин. Троблум не слишком любил сельскую местность, но не мог не признать, что поднятый над землей дом великолепно вписывался в этот буколический пейзаж.

Юз-дубль доложил ему о запросах, поступивших от идущих навстречу людей. Троблум довольно вежливо ответил, отослав свой сертификат личности и надеясь, что они не станут запрашивать о нем сведения в унисфере. Ускорители наверняка ждут, что он где-нибудь проявится, но, даже если они и вычислят его местонахождение, здесь он будет в относительной безопасности от Мария.

— Меня зовут Дашику, — представился первый из незнакомцев. — Чем мы можем вам помочь?

— Это действительно ваш корабль? — осведомился второй. Он был совсем молод, явно жил своей первой жизнью. Весь его облик буквально кричал о едва сдерживаемом энтузиазме и располагающей наивности. — Он выглядит фантастически.

— Спасибо.

— А это крылья?

— Теплоотводы.

— Ой.

— Джесарал, хватит, — насмешливо прервал его Дашику.

— Извините.

— Я бы хотел поговорить с Оскаром, — сказал Троблум.

Их настроение мгновенно изменилось. Дашику заблокировал свое излучение в Гея-сферу, выражение его лица стало суровым, а разум Джесарала выплеснул волну разочарования и тревоги.

— Оскара здесь нет, — холодно ответил Дашику.

— Я сказал что-то не то?

— Нет, — ответил Джесарал. Его привлекательное лицо печально нахмурилось. — Просто в настоящее время Оскар здесь не пользуется особой популярностью. Несколько дней назад он бросил нас и поспешно уехал. Видимо, мы не так много значим для него, как он для нас. Это ведь всегда полезно знать, правда? Бедная старушка Анья уже выплакала все глаза.

Рука Дашику легла на плечи юноши.

— Все в порядке, — утешительным тоном произнес он. — Он вернется.

— Кому какое дело? — с неожиданной резкостью воскликнул Джесарал.

— А вы знаете, когда он вернется? — спросил Троблум.

— Нет. — Дашику пристально взглянул в его лицо. — А вы с ним знакомы?

— У нас есть один общий друг. И мне очень важно с ним связаться.

— Его юз-дубль блокирует все наши вызовы, — пожаловался Джесарал. — Но пусть это вас не останавливает, может, вам повезет больше.

— Спасибо, я попробую.

— Правда? А почему вы это не сделали, прежде чем явиться сюда?

— Я… э-э… — Программа поведения в обществе отметила, что Дашику начинает сердиться и проявляет любопытство и что Троблум должен сказать что-то успокаивающее. Только неизвестно, что именно. — Это довольно сложно объяснить. Куда он направился?

— Это ее надо спрашивать, — сердито выпалил Джесарал.

— Кого?

— Эту женщину, Паулу Мио. Она была последней из его «старых друзей», объявившихся здесь без предупреждения. Я и не знал, что вас так много.

Троблум замер, глядя на проявлявших тревогу мужчин. «Невероятное совпадение. Просто невероятное. Зачем Пауле навещать Оскара? И чем он сейчас занимается? Неужели они работают вместе? На вилле Флорака я его не видел».

— Вы ее знаете? — спросил Дашику.

— Я о ней наслышан. Мне пора.

Троблум повернулся и шагнул к шлюзу корабля.

— Эй!

— Извините, что вас побеспокоил.

— Какого черта вам от него нужно?

— Ничего. Совсем ничего.

— Во имя Оззи, кто же вы такие?

Троблум, ощутив трап под ногами, почувствовал себя безопаснее. Он уже дал команду интел-центру запустить двигатель.

— Верните его нам, — закричал Джесарал. — Я хочу, чтобы Оскар вернулся. Это мой Оскар, негодяи!

Шлюз закрылся. «Искупление Меллани» мгновенно поднялся с земли и начал ускоряться, почти сразу перейдя сверхзвуковой барьер. Троблум

понимал, что его реакция была смешной; любовники Оскара не представляли ни малейшей угрозы. И тем не менее он хотел побыстрее от них убраться. Оболочка скрытности окутала корпус корабля уже в слое облачности. Троблум даже убедился, что в небе за ним не следят никакие сенсоры.

— Какие они ужасные, — презрительно бросила Триша.

Она и Катриона, прижавшись друг к другу, устроились в каюте на диванчике.

— Хуже, чем Кэт.

— Тебе повезло, что ты выбрался оттуда живым.

— Заткнитесь, — огрызнулся Троблум.

Девушки обиженно надулись, потом, повернувшись друг к другу, начали ласкаться, словно котята. Троблум, не обращая на них внимания, шлепнулся в широкое кресло. Открытие потрясло его. Паула Мио была у Оскара! Такого он никак не мог ожидать. И вдруг он восхищенно ахнул. Вот оно! Конечно, никто не ожидает, что эти двое будут работать вместе.

Что же он для нее делает?

Корабль поднялся на четыре километра. Троблум дал команду перейти на сверхсветовую скорость и отойти от Оракума на десять световых лет.

Код унисферы Оскара хранился в его памяти. Было бы неплохо им воспользоваться, но после Шолапура Троблум больше не доверял унисфере. Известие о контакте Паулы и Оскара давало ему определенное преимущество. Только он никак не мог додуматься, в чем оно состоит.

Катриона, подняв голову, бросила на него призывный взгляд.

— Куда же мы теперь направляемся?

— Никуда, — ответил он, приняв окончательное решение. — Я намерен собрать ультрадвигатель. После этого попытаюсь предупредить Паулу и АНС. Ну а если что-то не получится, я смогу убежать.

Паула уже несколько десятилетий не была в Париже. После своего расцвета в эпоху Первого Содружества город сильно уменьшился. В этом отношении АНС действовала беспощадно, и не только здесь, но и повсюду на Земле. Здания, признанные не представляющими ценности, уничтожались. Остаточная ностальгия не могла повлиять на трезвый анализ. Впрочем, исторические сооружения оставались нетронутыми: Эйфелева башня, Триумфальная арка, собор Парижской Богоматери, площадь Согласия. К их числу отнесли и большую часть исторических зданий вдоль Сены.

С «Небесной пристани» над Бордо Паула телепортировалась на тротуар перед древним зданием, в котором проработала много столетий, еще до появления АНС и общества Высших. Рядом с входом на серой стене все еще блестела начищенная медная табличка: «Межзвездное Содружество. Управление по расследованию особо тяжких преступлений».

Паула меланхолично улыбнулась, взглянув на нее, и вошла в мраморный вестибюль. Как много воспоминаний хранилось в этом месте! Куда бы

она ни посмотрела, из стен появлялись образы и звуки, более сильные, чем все излучения Гея-сферы, и гораздо более значительные. Коллеги, с которыми она работала все эти годы, расследуемые дела, борьба с бесчисленными начальниками, политическими ставленниками и адвокатами. Все они кружились здесь, приветствуя ее возвращение.

У лифта ее поджидал АНС-дроид, подобие человека с золотисто-коричневой кожей, лишенный каких-либо особенностей. Он был одет в сине-зеленую униформу, характерную для всех представителей этого рода. В городе работали десятки тысяч таких существ, выполнявших вспомогательные функции, необходимые для поддержания облика древних зданий. Генераторы стабильного поля не могли сохранить в неприкосновенности бесценную атмосферу города, тем более что в нем еще проживало около восьмидесяти тысяч человек.

— С возвращением вас, следователь Мио, — произнес дроид, открывая дверь лифта.

Его голос был таким же непримечательным, как и тело.

— Спасибо.

Паула приложила руку к контактной пластине службы безопасности, чтобы система управления здания могла проверить ее ДНК. Затем ее юз-дублю пришлось пройти еще несколько ступеней процедуры авторизации, и только тогда лифт начал опускаться. По пути к хранилищу он миновал по меньшей мере два силовых поля, а три уровня окружало еще и поле скремблера экзотической энергии, предотвращающее телепортацию или открытие внутри червоточины.

Лифт остановился в длинном холле, напомнившем Пауле приемную АНС, где хранились тела тысяч недавно загрузивших свой разум людей, еще не уверенных, смогут ли они адаптироваться в бесконечном пространстве и свободе внутри АНС. Только здесь вместо светящихся фиолетовых сфер на полу стояли длинные ряды темных саркофагов.

— Сюда, пожалуйста, — вежливо направил ее АНС-дроид.

Паула пошла следом, и их шаги разбудили в хранилище гулкое эхо.

— Сколько их здесь хранится? — спросила Паула.

— На данный момент небытие поддерживается для тысячи восьмисот сорока трех человек.

Она удивилась, что ответственна за такое количество заключенных.

— Многим предстоит провести здесь еще по несколько сотен лет, — продолжал АНС-дроид. — В некоторых исключительных случаях срок намного больше. Нескольким придется провести в небытии дольше, чем существует сам город.

— Да, — отметила Паула, останавливаясь перед одной из камер небытия. И это один из тех случаев. — Я хочу увидеть ее.

— Вы можете воспользоваться сканированием поля. Я не повлияю на систему поддержки небытия, она достаточно устойчива.

— Откройте ее.

— Как пожелаете.

Малметаллическая крышка камеры скользнула в сторону. Паула взглянула на лежащее внутри тело. Там лежала Кэт. Ее тело обвивали серебряные нити поддержки долговременного небытия, обеспечивающие полную сохранность каждой клеточки тела, сотни лет остающегося на грани между жизнью и смертью.

— Ну, здравствуй, кошка Шредингера, — пробормотала Паула.

Ее сканер обследовал Кэт, подтверждая наличие небольших шрамов и ожогов, полученных в жестокой перестрелке, предшествовавшей пленению. Перед судом ее подлечили в госпитале. В те дни кое-кто из старших чинов Управления и даже из президентского офиса спрашивал Паулу, почему она позволила Кэт остаться в живых. Многие политические деятели видели в законе докучливый принцип, который можно было в любой подходящий момент безнаказанно обойти или нарушить.

Паула удовлетворенно кивнула. «Это определенно она, мой давний противник, — отметила Паула. — По крайней мере ее оригинал. Хотя в современном мире оригинальность уже мало что значит».

— Сколько человек ее навещало?

АНС-дроид не был приспособлен проявлять эмоции, но каким-то образом сумел изобразить удивление.

— Ваша проверка триста восемьдесят лет назад была единственной, следователь.

— Спасибо, — поблагодарила она дроида.

В то время политическая группа на Дальней похвалялась, что им удалось извлечь своего идола из узилища. Конечно, это были всего лишь слова, распространяемые ради усиления своего влияния.

Крышка плавно опустилась на место, оставив Кэт в темноте еще на четыре тысячи лет.

«Теперь ты довольна?» — спросил ее голос правления АНС, когда Паула вышла под неяркое парижское солнце.

— Нет, нельзя сказать, чтобы полностью.

«Взломать хранилище Управления нельзя».

— Я знаю. Но есть и другие варианты. Я не одно столетие раздумывала о возможности ее воскрешения. У нас ведь еще много фанатиков.

«На самом деле Рыцарям-Хранителям она не нужна живой. Иметь лидером личность, которая должна появиться в далеком будущем, для политиков довольно удобно. Это обеспечивает свободу действий».

— Интересно, где я могла слышать такое раньше?

«Эта слабость тебе несвойственна, Паула».

— Никто из нас не идеален.

«Итак, ты все еще веришь, что на Шолапуре была она?»

— Я с большой долей уверенности полагаю, что встретилась с полным клоном.

«Ну, положим, ее ДНК раздобыть не так уж трудно. Но где они могли взять копию ее памяти? Нам известно, что Кэт не пользовалась секретным хранилищем: она опасалась, что до него может добраться твое Управление».

— Ее слабость, — равнодушно сказала Паула. — Однако существует одна копия, о которой мне известно. Я проверю этот вариант.

«Не хочу показаться слишком настойчивым, но есть и другие дела, требующие внимания. И довольно срочные. Необходимо использовать отсрочку, добытую для нас Джастиной. Хотелось бы знать, что затевают Ускорители».

— Ты пытаешься поставить мне в вину слежку за Марием и его дружками?

«Разве было сказано что-то о вине?»

— Если Ускорители в какой-либо форме воскресили Кэт, значит, она потребовалась им для какого-то грязного и подлого дела. Но я подозреваю, что они начинают догадываться о ее неконтролируемости. Для нее личные дела всегда на первом месте. Я могу этим воспользоваться, чтобы ее поймать. А когда она будет в заключении, мы ее допросим.

«Интересная логика».

— Но тем не менее это логика.

«Если только ты не ошиблась на Шолапуре».

— Я уверена, что моя ценность для вас в основном обусловлена моим инстинктом, особенностью личности, которой вам все еще не достает.

«Верно».

— Спасибо. Но насчет других направлений дела замечание оправданно. По пути сюда я просмотрела личное дело Троблума. Меня очень заинтересовала презентация, устроенная им для Казимира.

«Да. Я считаю, что его доклад хорошо аргументирован и вполне правдоподобен».

— Я имела в виду не это. Из его слов понятно, что он лично неплохо изучил Темную Крепость.

«Флот держит вокруг Пары Дайсона действующие подразделения. Получить назначение в одно из них не составляет особого труда».

— Да, если человек числится в научной команде. В ученых кругах, особенно среди Высших, не так много специалистов этого профиля. Проанализируй, пожалуйста, список персонала, служившего в окрестностях Пары Дайсона после войны против Звездного Странника.

Ответ пришел без малейшей паузы.

«Великолепная догадка. Высылаю файл».

Паула изучила переданную информацию. Это было личное дело Кента Вернона, ученого с Сальто. Экзо-образ выдал ей лицо, весьма похожее на лицо Троблума, только темное, почти до черноты.

— Он значительно усилил пигментацию, но черты лица вполне узнаваемы. Ах, да, и еще имя. Он дальний потомок Марка Вернона. — Паула улыбнулась, вспоминая Марка, весьма недалекого, но достойного представителя человеческого рода. — А жена Марка, Лиз, была темнокожей. Все сходится. Только не хватило воображения. Удивительно, что его покровители из Ускорителей это допустили.

«Он отслужил полугодовую смену в исследовательском подразделении Флота на корабле «Пойкс» пятьдесят шесть лет назад, — добавила АНС. — Эта миссия имела целью изучение двух внутренних решетчатых сфер. Они даже добились успеха, составив схему интегральных квантовых функций. Флот все еще поддерживает этот проект, хотя до сих пор так и не удалось разгадать механизм действия Темной Крепости».

— Даже тебе?

«Даже мне».

— Согласно этому файлу, Кент Вернон загрузил свой разум в тебя, — продолжала Паула, изучая экзо-образ, — что исключает возможность нежелательного расследования. Итак, посмотрим, какие реальные факты у нас есть.

Ее юз-дубль вызвал записи из квартиры Троблума и систем обслуживания Дароки. Информация полувековой давности уже попала в хранилище памяти, но благодаря своим полномочиям Паула получила ее почти мгновенно.

— Посмотри-ка на уровень потребления энергии, — воскликнула она.

«Ничтожное потребление на протяжении десяти лет, что говорит о его отсутствии. Чем бы он ни был занят, это заставило его покинуть Аревало на целое десятилетие».

— Какое же устройство требует столь длительной работы?

«Именно об этом Троблум и собирался тебе сказать».

— И почему он прямо обо всем не рассказал? — раздраженно бросила Паула.

«Он настоящий параноик. И это вполне объяснимо, учитывая секретные проекты, с которыми он был связан, да еще под надзором Мария. И его паранойя только усилилась после событий на Шолапуре. Не исключено, что он уже навсегда покинул пределы Содружества. Его корабль вполне способен на такой полет, даже без ультрадвигателя».

— Я бы на его месте сделала то же, так что могу поверить в его бегство, — признала Паула. — К несчастью, предположения для нас сейчас недопустимая роскошь. Дай мне, пожалуйста, список всех, кто служил вместе с Троблумом, и просмотри их прошлое, начиная с капитана.

«Капитаном «Пойкса» был Дональд Чатфилд, Высший, в настоящее время проживает на Гантии».

— Хорошо. Я признаю, что это более уместное занятие, чем поиски Кэт. Я отправляюсь поговорить с Чатфилдом.

«Как пожелаешь».

— А тебе действительно не догадаться, что могли бы построить Ускорители?

«Нет. По словам Гора, они задумали продублировать меня и копию объединить с Бездной, чтобы начать эволюцию к постфизическому состоянию. Системы по созданию второй меня довольно сложны, но они не имеют ни малейшего отношения к технологиям Темной Крепости».

— А это слияние сработает?

«Кто знает?»

— Очень хорошо, я выйду на связь, как только получу какие-нибудь результаты.

Паула активировала интерфейс поля и ввела требуемые координаты. Телепорт-сфера Земли немедленно переместила ее обратно к «Небесной пристани». Едва Паула миновала приемный центр и вышла в зал терминала, юз-дубль известил ее о вызове Казимира.

«Плохие новости», — сказал он.

У Паулы дрогнуло сердце. В Галактике осталось не так много людей, которые были ей небезразличны, но Джастина числилась среди них.

— Джастина?

«Нет. О маме пока нет никаких известий, и это, насколько я понимаю, можно считать хорошей новостью. Но я на связи с «Линдау»».

— Мне неизвестно, что это за корабль.

«По твоей просьбе я отправил его к Ханко, чтобы отследить ситуацию с Аароном».

— И?

«На этом судне не самые лучшие сенсоры, но с планетой творится что-то неладное».

— В каком смысле?

«Речь идет о ее гравитации. Мы полагаем, что кто-то выстрелил в нее м-поглотителем Хокинга».

— О боже! Нет! Зачем это делать? Ханко и так мертвая планета.

«База Реставрационного проекта в Каджаани перестала отвечать на вызовы. На «Линдау» еще принимают импульсы нескольких маячков на поверхности, таким образом, выходит, что цель выстрела — сама база».

— Но м-поглотитель?.. Это чудовищное оружие. Те корабли были оснащены ультрадвигателями, значит, и мощными орудиями, вполне способными стереть с поверхности незащищенную гражданскую базу.

«Причина мне неизвестна, я просто докладываю тебе результаты. Естественно, поблизости нет никаких следов другого корабля с ультрадвигателем».

— Естественно.

«Однако…»

— Ага! И что же?

««Линдау» принял довольно мощный сигнал бедствия, поступающий с поверхности. Это стандартное излучение бионоников. В списках членов реставрационной команды Высших не значится».

— Следовательно, там или Аарон, или сам Иниго.

«Да. А это ставит передо мной довольно болезненную проблему. С м-поглотителем в ядре планета долго не протянет. С «Линдау» докладывают, что до разрушения мантии остается в лучшем случае не больше нескольких часов. После этого там никто не сможет выжить. Стоит ли им приземлиться в Каджаани в поисках уцелевших людей?

— Нет, — без промедления ответила она. — Им надо спасти того, кто посылает сигнал при помощи бионоников.

«Одного-единственного человека?»

— Если м-поглотитель попал в Каджаани, оттуда нечего вывозить, после этого не осталось ни тел, ни ячеек памяти. Каждый, кто идет на работу в Реставрацию, знает, что подвергает свою жизнь риску. Все они оставляют в домашних мирах образцы ДНК и ячейки памяти. Они будут оживлены. Если есть хоть один шанс, что там Иниго или тот, кто знает, где находится Иниго, ты должен спасти его.

«Я и сам примерно так же рассуждал, но всегда приятно получить твою поддержку. Я немедленно поговорю с капитаном и буду держать тебя в курсе».

— Казимир.

«Да?»

— Предупреди их о мерах безопасности. Если на поверхности Аарон, неизвестно, что он может натворить.

«Понимаю. Я подчеркну необходимость дополнительных мер».

Паула глубоко вздохнула и сквозь прозрачную секцию приемного центра «Небесной пристани» выглянула наружу. Внизу раскинулся великолепный Бордо, позолоченный спокойными солнечными лучами. Она несколько раз посещала этот город, когда с его виноградников еще получали знаменитые вина, а оставшиеся жители упрямо не желали пользоваться преимуществами Содружества. Что-то в этой местности и в этом обществе вызывало у нее ощущение спокойствия и доброжелательности, утоляя чисто человеческое стремление к простой жизни, стремление, которое так и не смогли искоренить создатели Паулы. Интересно, что сказали бы давно ушедшие жители этого города о сегодняшней жизни со всеми сопутствующими ей проблемами. Она подозревала, что современное общество не произвело бы на них большого впечатления.

Глядя вниз, она сознавала, что в глубине ее души таится желание телепортироваться туда, поселиться в одном из оставшихся домиков, отключить связь и деактивировать биононики, отгородившись от Казимира, Аарона, Мария, Кэт и всех остальных. По слухам, на Земле существовало

несколько примитивных групп, живущих так, как две тысячи лет назад жили их предки, АНС всегда отрицала это, но слухи не утихали.

«Не в этот раз», — решила Паула. Она прошла в зал ожидания, где мерцало излучение Черенкова от червоточины, ведущей обратно в Орлеан. Оттуда другая червоточина доставит ее прямиком к Аревало. К тому времени, когда Паула доберется до космопорта Дароки, «Алексис Денкен» заменит медицинскую камеру и заправится. Корабль будет готов унести ее к другим мирам. Опять.

В этом доме Араминта не была уже больше года. В тот раз она смотрела на компактное здание из сухого коралла как на строительный объект, больше обращая внимание на стоимость переделок и возможную выгоду, чем на живущую там семью и дружеский воскресный обед. Сегодня, когда дверь перед ней открылась и выглянула Тандра, она не смогла удержаться и разрыдалась. В те времена, когда она обслуживала столики «У Ника», жизнь казалась не такой уж плохой. В самом деле, совсем не плохой. Араминта была членом одной большой семьи. Тандра и другие официантки посвящали ее в свои переживания и радости, между сменами они ходили друг к другу в гости, а иногда выбирались куда-нибудь большой компанией и весело проводили время, хотя у самой Араминты зачастую не было в кармане ни гроша. И от этих людей она сама отказалась, когда в ее жизни возник Ларил и его деньги. Безусловная доброта и сочувствие Тандры при виде неожиданно появившейся на ее пороге оборванки заставили Араминту почувствовать себя еще более жалкой.

— Успокойся, — пропела Тандра, по-матерински обнимая ее за плечи. — Все хорошо.

Мартин, ее муж, ни о чем не спрашивая, освободил от детских игрушек место на диване в гостиной. Пятилетним близнецам Михалу и Фредди выдали фруктовые соки и попросили помолчать, а Араминта все еще шмыгала носом и никак не могла унять слезы.

— Простите, — причитала она. — Не надо было мне вас беспокоить. Но мне больше некуда идти.

В ее голове тут же мелькнула тревожная мысль о том, что одним своим присутствием она навлекает угрозу на всю семью Тандры.

— Тебе здесь всегда рады, и ты это знаешь, — возразила ее давнишняя подруга. — Ты с кем-то подралась? Ты бросила его?

Она с подозрением посмотрела на изорванную одежду Араминты.

— Нет. Ничего такого не было. Вокруг моего дома собралась целая толпа народа. И все такие злые. И солдаты-захватчики тоже там. Я испугалась.

— Какие мерзавцы, — буркнул Мартин.

Тандра многозначительно посмотрела на близнецов, выглядывающих из-за спинки кресла, где они устроились вдвоем, и предупреждающе нахмурилась.

— Да, это не слишком приятные люди, и ведут они себя не самым лучшим образом, — нейтральным тоном сказала она. — Но закон восторжествует, и их выдворят из нашего мира.

Мартин закатил глаза.

— Ну да, конечно.

— А пока ты можешь поспать на диване, — заверила ее Тандра.

— Только одну ночь, — пообещала Араминта. — Только одну. Мне надо прийти в себя.

— А где твой дружок? — спросил Мартин.

— У меня сейчас никого нет, — солгала Араминта.

Мартин ничего не сказал, но мимолетная усмешка вызвала у Араминты новую волну вины. Чтобы понять его чувства, ей даже не надо было углубляться в Гея-сферу.

— Ближе к вечеру мы уйдем, — сказала Тандра. — Развлекать тебя останутся дети, они сегодня не пойдут в школу. Все согласны?

— Да! — хором радостно закричали мальчишки.

Мартин выглянул в окно.

— А как ты сюда добралась?

— Пешком.

— Откуда?

— Из Боданта.

— Это же не целая миля!

— Они не разрешают пользоваться капсулами, а моя мотогондола неисправна.

Тандра и Мартин переглянулись.

— Сиди здесь и отдыхай, — сказала Тандра. — Я брошу твои вещи в стирку. Мартин, приготовь чай.

— Уже иду.

— Спасибо, — слабым голосом поблагодарила Араминта.

Тандра дождалась, пока ее муж не скрылся за дверью кухни.

— Не хочешь рассказать мне что-нибудь еще?

Араминта покачала головой.

— Я правда уйду завтра утром. Я уже придумала, что делать дальше. Есть один человек, с которым я должна поговорить. Завтра я с ним свяжусь. Когда решу, как это сделать.

— Ладно. Я дам тебе халат, а то Мартина хватит удар, если он увидит тебя в одном белье. — Она похлопала по своим бедрам. — Он привык к женщинам десятого размера и больше, а не к таким подросткам, как ты.

Араминта улыбнулась.

— Я скучала по тебе.

— Конечно, скучала. Каждый вечер, развлекаясь, ты наверняка все время думала обо мне. — Она бросила в сторону близнецов критический взгляд. — Я клялась себе, что в этой жизни не стану заводить детей, что

теперь буду жить для себя, но, черт побери… против такого, как мой Марти, не устоит ни одна девчонка.

Араминта рассмеялась, но сразу же притихла и виновато покосилась на дверь кухни.

— Вот, другое дело, — сказала Тандра. — У тебя лучшая в мире улыбка, моя милая. Именно поэтому все остальные в нашей смене требовали делить чаевые поровну. — Проходя мимо близнецов, она взъерошила им волосы. Те ответили ласковыми взглядами. — Я просто обожаю бессонные ночи, постоянное беспокойство, нехватку денег и секса. Такой уж у меня характер.

— Когда-нибудь и я выясню, какой у меня характер.

— Конечно, выяснишь. А его испытание начнется прямо сегодня. — Она немного повысила голос: — Эй, послушайте, тетя Араминта сегодня главная за ужином. А потом она вас обоих искупает и вымоет вам волосы.

— Да! — ликующе закричали близнецы.

— Все еще хочешь остаться?

— О да, — ответила Араминта.

Этот дом, Тандра, близнецы — все казалось ей оазисом благонадежности в океане безумия, бушующем снаружи. После двух прошедших дней ей было просто необходимо убедиться, что нормальная жизнь еще существует.

«А потом я должна решить, как самой в нее вернуться».

Семьсот лет назад Уилсон Кайм официально передал руководство Флотом Содружества Казимиру. Уилсона уже в пятый раз назначили верховным главнокомандующим. В той обстановке это была чисто формальная должность, которую он занимал всего один год, своего рода прощание с физическим миром перед загрузкой разума в АНС.

После официальной передачи командования, прошедшей в присутствии президента, старших сенаторов и журналистов, Уилсон и Казимир поднялись в адмиральский кабинет на верхнем этаже тридцатиэтажной башни Петагона-2. Там оба они остановились у прозрачной стены, выходящей на великолепный парк под куполом Бабийянского Атолла, и Уилсон дал Казимиру два совета.

«Никогда не уступай политическому давлению, — сказал тогда Уилсон. — Я сам был президентом и знаю, как удобно, когда военные берут под козырек в ответ на любые выданные тобой инструкции. Сопротивляйся. Придерживайся основ. В давние и более честные времена Сенат определил Флоту две функции: защищать человечество от всех форм агрессии чужаков и вести научное исследование Галактики в мирных целях. Вот и все. Не позволяй официальной администрации заставить тебя свернуть с этого пути. Население должно нам доверять».

«Я смогу придерживаться такой линии», — заверил его Казимир.

«И второе: меняй обстановку этого чертова кабинета без всяких сомнений. Я всегда его ненавидел, но никак не мог выкроить время, чтобы все переделать, а теперь каждая молекула белого цвета здесь считается традицией, поскольку так было, когда мы одержали победу над Утесом Утреннего Света. Все последующие адмиралы, начиная с Рафаэля, принимали это как должное. Я бы хотел, чтобы ты дал консерваторам хороший пинок под зад и поставил здесь мебель по своему вкусу».

Странная речь Уилсона вызвала улыбку на лице Казимира. Они пожали друг другу руки.

«Я все сделаю», — пообещал он.

На сегодняшний день он мог гордиться, что успешно выдержал свой курс, несмотря на все политические бури. Второе обещание он не считал нарушенным — просто, как и Уилсон, он все еще никак не мог собраться, чтобы сменить обстановку.

Сегодня он посмотрел из своего кабинета на круглое жилое пространство купола и отметил, что за прошедшие семь столетий оно тоже почти не изменилось. Пентагон-2 остался прежним, чего нельзя было сказать о его предшественнике на Земле, который АНС сочла не настолько значительным, чтобы поддерживать в сохранности. Несколько зданий изменили очертания, и Высокий Ангел адаптировал формы растущего камня согласно новым запросам людей. Самые заметные изменения претерпел парк. С того дня, когда Казимир принял командование, средний уровень древесных крон поднялся больше чем на пятьдесят метров. Органическая среда под оберегающим куполом ковчега райелей была идеальной. Все разновидности растений процветали здесь так, как не могли процветать на своих родных планетах с их сменами сезонов, ураганами, пожарами, землетрясениями, вредителями и болезнями. Здесь для них не было причин умирать, и в благодатном климате они просто продолжали расти. Десятка два гигантов уже достигли высоты Пентагона-2, хотя им уже требовалась помощь Высокого Ангела: вокруг этих деревьев слегка уменьшилась сила тяжести, чтобы питательные вещества могли подниматься до самых высоких веток. Такой лес не вырос бы ни на одной планете, и это придавало ему дополнительное очарование.

Подняв голову, Казимир увидел наверху тонкий коричневатый серп Икаланайз. В Большой северной полосе облачности, похоже, зарождался Новый Ураган. Казимир уже два столетия наблюдал, как шторм, сталкиваясь с более мелкими бурями, поглощает их и становится самым крупным циклоническим вихрем газового гиганта. Космические корабли людей металлическими стайками мелькали в скоплении орбитальных станций и лабораторий, работающих в условиях, приближенных к невесомости. В основном это были корабли Флота, намного реже встречались коммерческие и пассажирские суда. Высокий Ангел и сейчас оставался крупнейшей базой Флота Великого Содружества. Здешние обитатели видели в этом предмет особой гордости и производили невероятное количество офицеров.

Казимир прогнал посторонние мысли и вернулся к своему огромному белому столу. Древняя мебель из дерева траг была ужасной с точки зрения эстетики, гладкие белые стены и потолок только усиливали впечатление, будто это какая-то клиника. «Впрочем, здесь вполне удобно», — признал Казимир, опускаясь на мягкие подушки кресла.

— Созвать Совет внешней защиты Содружества, — дал он команду своему юз-дублю.

Кабинет растворился, и перед Казимиром предстал конференц-зал с оранжево-белой мебелью (ничем не лучше той, что стояла в его собственном кабинете), выходящий окнами на буйство стихий моллавианской равнины. Первыми прибыли и уселись рядом Гор и Иланта. Представитель фракции Ускорителей со времени последнего заседания успела сменить внешность. Теперь у нее по спине до самого пояса спускались длинные темные волосы, перехваченные красными кожаными лентами, а надела она модное черное платье с горизонтальным плиссе. Она вежливым кивком приветствовала Гора в его золотом обличье, одетого в безукоризненно сшитый смокинг.

— Есть новости от Джастины? — спросила Иланта.

Взгляд Гора остановился на кресле, где его дочь сидела во время предыдущего заседания Совета.

— Никаких. Я думаю, придется подождать, пока Второй Сновидец не соизволит нам что-нибудь показать.

Затем появился Криспин Голдрич. Древний сенатор тоже взглянул на кресло Джастины.

— Гор. Казимир, — официальным тоном произнес он. — Я вам искренне сочувствую.

— Да, спасибо, — буркнул Гор.

— Я предпочитаю думать, что она достигла определенного успеха и способна помочь нам в будущем, — сказал Казимир. — В конце концов, она совершила невероятный прорыв.

— Да, конечно, — смущенно пробормотал Криспин.

Слева от Казимира материализовался Криивэн. Член фракции Кустодианцев отвесил официальный поклон Казимиру. Не успел он выпрямиться, как напротив занял свое место за столом Джон Телвелл, представитель фракции Дарвинистов. Эти двое всегда прибывали одновременно. Порой Казимиру в голову приходила праздная мысль о каком-нибудь союзе, хотя он не мог взять в толк, что общего у столь разных фракций.

— Вы не собираетесь активировать личность Джастины в АНС? — с некоторым удивлением поинтересовался Джон Телвелл.

— Зачем? — спросил Гор. — Ее настоящая сущность жива. А ведь дублирование и сейчас еще остается для нас настоящим кошмаром, не так ли? Или ты перешел на сторону приверженцев мультиличностей?

Телвелл примирительно поднял руки.

— Ладно, если вы так это трактуете…

— Если все готовы, начнем, — предложил Казимир. — У меня активирован секретный канал связи с «Енисеем».

— Отлично, — согласился Гор. — Давайте посмотрим, с чем пожаловали к нам окайзены.

Капитан Люций гордился своим немногочисленным экипажем. «Енисей» уже девять дней сопровождал самую большую флотилию боевых кораблей, когда-либо собранную окайзенами. Если верить подсчетам разведки относительно числа кораблей класса «Старслайер», такой огневой мощи против Содружества не удавалось выставить даже Утесу Утреннего Света. Так что не было ничего удивительного в том, что по мере приближения к флотилии напряженность на борту нарастала. Тем не менее Люций считал, что экипаж справился отлично. Никакие тренировки не подготовили людей к подобной миссии, однако они приняли вызов. А Той, системный офицер, даже радовалась шансу противостоять окайзенам.

— За пятьсот лет они так ничему и не научились, — сказала она. — Они до сих пор искренне считают нас стаей отсталых животных, которым повезло в области технологии. Мы для них просто классический стационарный объект, и они собираются стрелять тем, что попадется под руку. Они не пытаются ни учиться, ни адаптироваться.

— Но эта флотилия и есть доказательство того, что они задумались над проблемой, — возразил Кайли, офицер-тактик. — Они поняли, что необходимо, чтобы нас превзойти, и постарались это найти. Самая что ни на есть адаптация.

— Они постарались что-то украсть, — сказала Той.

— Договор о союзничестве едва ли можно назвать кражей.

— Я не верю, что они на это способны. Они отыскали наследство тех, кто перешел на постфизическую стадию развития, и воспользовались им, чтобы повысить боевую мощь.

— И это тоже своего рода адаптация.

Дискуссия длилась бесконечно, поскольку все четверо занимали различные позиции. На выполнение задания спор не влиял, хотя насчет Джиована, второго тактика, Люций испытывал некоторые опасения. Его вариант решения проблемы окайзенов был отталкивающе жестоким. Люций считал, что после загрузки в АНС Джиован присоединился бы к фракции Ускорителей, если не к Изоляционистам или еще более радикальным Дарвинистам. Сейчас, когда в руках Джиована было управление колоссальным арсеналом корабля, Люция больше всего тревожила вероятность противостояния всей флотилии. Однако до сих пор убеждения членов команды никак не влияли на профессионализм. Люций был уверен, что выполнит задание адмирала Казимира.

Уже восемнадцать часов «Енисей» скользил рядом с флотилией чужаков, оставаясь в режиме невидимости. К огромному облегчению Люция, все корабли принадлежали Окайзенской Империи.

— Если только они не овладели технологией скрытности, — заметил Кайли после первого часа мониторинга.

— Нельзя скрыть двигатель с червоточиной непрерывного цикла, — заявил Джиован. — Можно только минимизировать эмиссию гипердвигателя и снизить эффект искажений. Для сенсоров высшего уровня скрытного режима не существует. Скрытность и обнаружение постоянно ведут борьбу за превосходство.

— Но мы ведь ничего не нашли? — спросил Люций.

— Нет, капитан, — ответил Джиован. — Мы, конечно, могли бы воспользоваться активным сканированием, но тогда обнаружили бы себя.

— Давайте не усложнять. Продолжайте фиксировать их переговоры. Надо отыскать командный корабль.

Иерархия в окайзенской флотилии в точности повторяла иерархию Империи, где гнездо Императора обладало неограниченной властью. Отдельные капитаны почти не пользовались свободой действий. Перехваченные переговоры подтверждали этот порядок, и один из кораблей отсылал инструкции для всех остальных. Переговоров между судами почти не велось.

Таким образом командный корабль вскоре был обнаружен, и Люций, вызвав адмирала Казимира, получил приказ на пресечение.

«Лишите их сверхсветовой скорости, — сказал Казимир, — и доставьте наше предупреждение. Флотилия должна повернуть назад, или все их корабли будут выведены из строя».

— Я не уверен, что мы сумеем это сделать, — сказал Люций. — «Енисей» отлично оснащен, но здесь больше двух с половиной тысяч кораблей, включая девятьсот «Старфлайеров». Если хотя бы двадцать из них объединят усилия, они смогут пробиться сквозь наши барьеры.

«Люций, я и не думал блокировать флотилию в глубоком космосе, хотя они и вышли далеко за пределы Окайзенской Империи. У них просто нет ни сил, ни средств на спасательную операцию. Могут пострадать экипажи. Я не хотел бы, чтобы эти действия остались на моей совести или на совести моих офицеров. Нет, сегодня мы только напомним им о нашем технологическом превосходстве. Я полагаю, этот прием придется повторить несколько раз, пока они не поймут, что физически не смогут добраться до своей цели».

— Понятно, сэр, — с облегчением произнес Люций.

Все четверо членов команды уселись в свои кресла в главной каюте и подключились к интел-центру. Таким образом они получили обзор с передней части фюзеляжа. Внизу плавно изгибался корпус «Енисея» — широкий цилиндр длиной восемьдесят метров с конической носовой секцией. В средней части от него отходили три радиальные лопасти, поддерживающие сужающиеся книзу оружейные обтекатели. Равномерное голубоватое свечение гиперпространства создавало впечатление, будто они плывут по морю на яхте.

Люций отметил в голубой дымке созвездие темных штрихов, окруженных зеленоватым туманом экзотической энергии, — боевой флот окайзенов, Люций вел «Енисей» параллельным курсом, пока не оказался в километре от командного корабля.

— Все готовы? — спокойным голосом спросил капитан.

— Да, сэр, — откликнулся Кайли.

— Отлично. С этого момента ты управляешь боевыми системами. Продолжай сканировать — на всякий случай, если вдруг обнаружится аномальная активность. Той, приведи все системы в боевую готовность.

Люций внимательно осмотрел корабль чужаков. Широкий овоид длиной двести пятьдесят метров с почти плоскими краями, словно с закругленными крыльями. Поверхность корпуса казалась неровной, усеянной беспорядочно расположенными шишками, будто во время полета корабль оброс ракушками. Сканирование не передавало цвета, но Люций знал, что тот тускло-серый, с рыхлыми зелеными пятнами. С тех пор как окайзены овладели технологией полуорганической экструзии, все их корабли красились одинаково.

— Блокируй его, — приказал он Кайли.

Генераторы «Енисея» выбросили мощные, яростно пульсирующие волновые фронты, нарушившие плавное течение потоков экзотической энергии вокруг «Старслайера». По червоточине помчалась волна нестабильности. Кайли, проанализировав усилия модификаторов чужого корабля, быстро блокировал их выбросом энергии из систем «Енисея». Остальная флотилия после разрыва псевдоматерии быстро пронеслась мимо и через секунду уже скрылась в голубой пелене.

Пространство-время мгновенно вступило в свои права, и голубая дымка сменилась непроницаемой чернотой, нарушаемой лишь ярким сиянием звезд. Массивный боевой корабль окайзенов в восьмистах метрах от «Енисея» начал неуклюже разворачиваться. Защитные поля тревожно замерцали от выбросов энергии блокированного двигателя.

— Вниманию корабля окайзенов, — начал передачу Люций. — К вам обращается экипаж корабля Флота Великого Содружества. Вам предписывается немедленно повернуть флотилию и возвратиться, в противном случае…

— О черт! — воскликнул Джиован.

В километре от «Старфлайера» неизвестно откуда появился корабль сферической формы. Его защитное поле оказалось непроницаемым. На «Енисее» не смогли даже получить скан квантовых искажений, чтобы определить тип двигателя.

— Адмирал, — в отчаянии крикнул Люций. — Мы не можем…

Неизвестный корабль выстрелил.

— Что за чертовщина! — рявкнул Гор, когда оборвалась связь.

Казимир был настолько ошеломлен, что на просмотр информации трансмерной линии ему потребовалась целая секунда. Тактическая группа предоставила несколько возможных вариантов, и в большинстве случаев упоминалась вероятность использования окайзенами оружия, полученного от развитых рас. Но никаких более точных сведений не было.

— Это совершенно незнакомый мне дизайн, — сказала Иланта. — А в регистре военной разведки имеются корабли сферической формы?

— Некоторые расы используют форму шара, — медленно произнес он, просматривая более упорядоченные сведения, предоставленные его юз-дублем. — Но мы не зарегистрировали ничего, что могло бы так быстро вывести из строя корабль класса «Река».

— Вывести из строя? — резко бросил Гор. — Так теперь политкорректно принято называть уничтожение?

— Пока нам известно лишь то, что трансмерный канал связи с «Енисеем» не действует, — заметил Казимир.

— Да брось!

— Боюсь, тут я согласна с Гором, — сказала Иланта. — Это был не предупредительный выстрел. «Енисей» — боевой корабль, один из лучших для операций на дальних расстояниях. И последнее, что у него вышло бы из строя, — это система связи. В конце концов, мы поддерживали контакт с Джастиной, пока ее не поглотила Бездна.

— Мой персонал проведет полный анализ, — сказал Казимир. — Это поможет определить характер атаки.

— Оружия, ты хотел сказать, — поправил его Криспин. — Я тоже согласен с Гором. Адмирал, не стоит прятаться за словами. Мы все здесь давно через это прошли.

— Вы правы, — признал Казимир.

Как ни тяжело, но ему пришлось согласиться с остальными: «Енисей» со всем его экипажем погиб. Казимир не терял кораблей уже шестьсот лет, со времени последней волны агрессии Окайзенской Империи. Команда, безусловно, будет оживлена, но он все еще не мог смириться с тем, что послал навстречу противнику недостаточно оборудованный корабль. Это классический провал командования: переброска сил при недостатке информации в уступку политическому давлению. Поразительная непредусмотрительность!

— В свете сегодняшней катастрофы я предлагаю послать на перехват флотилии Окайзенской Империи флот устрашения, — сказала Иланта. — Я не думаю, что у нас есть выбор. После гибели «Енисея» перед нами встала реальная и серьезная угроза всему Великому Содружеству. Кто знает, на что способен этот корабль?

— Они все еще очень далеко от нас, — возразил Казимир. — И пока они приближаются, мы можем попытаться определить их полный потенциал.

— Ты берешь на себя ответственность за наше будущее, — сказал Криивэн. — И я, к примеру, этого не могу позволить.

Казимир бросил в его сторону уничтожающий взгляд.

— Не думаю, что один неизвестный корабль предвещает гибель нашей цивилизации.

— Ты не знаешь, один он или их много, — заметила Иланта. — И не знаешь, воспользовались они своим самым мощным оружием или это их эквивалент нашего лука со стрелами. Казимир, что с тобой? Тебе поручено защищать всю нашу расу. Вот и поступай в соответствии со своим долгом.

— Я ни на миг не забываю о своем долге. И настаиваю на продолжении разведывательной операции по отношению к этому возможному союзнику окайзенов. Я бы предложил послать еще одну группу, чтобы подробнее узнать об уровне угрозы. У нас еще есть время, а наносить решающий удар без достаточной информации я не намерен.

Иланта обвела взглядом всех, сидящих за столом.

— Я поддержу это предложение при условии, что ты хотя бы мобилизуешь силы решающего удара. Если и следующая группа будет уничтожена, тогда против окайзенов выступит флотилия устрашения.

— Я поддерживаю такой вариант, — сказал Гор.

Трое остальных участников тоже выразили согласие.

— Я направлю туда четыре корабля класса «Столица», — сказал Казимир. — Для прибытия на место им потребуется пять дней.

— Я не знаком с вашей классификацией, — сказал Джон Телвелл. — Эти корабли входят в состав флотилии устрашения?

— Нет. Они классом ниже. Но я уверен, что они справятся с заданием и нам удастся больше узнать о союзниках окайзенов.

После того как все остальные разошлись, в реальности восприятия остались Гор и Казимир. За окном неслышно падали сверкающие ледяные метеориты, оставляющие на темном небе паутину электронных следов.

— Знаешь, за всю свою жизнь при всех привилегиях в АНС я так и не смог найти ни малейших сведений о флотилии устрашения, — произнес Гор.

— Хорошо, что не смог, — ответил Казимир. — Это наше абсолютное оружие защиты. И его природа не должна быть предметом слухов и дискуссий, с какими бы добрыми намерениями они ни велись. Достаточно того, что оно у нас есть.

— В этом-то все и дело. В глубине сознания я так и остался архаичным типом, привязанным к физическому миру и не доверяющим политикам. Мне бы не хотелось думать, что все наши надежды на выживание базируются на покерном блефе космического масштаба. — Золотое лицо Гора смотрело прямо на Казимира. — У нас действительно имеется флотилия устрашения, а? Она реальна?

— Реальна, дед. И если союзники окайзенов окажутся сильнее, чем корабли класса «Столица», я лично поведу ее в бой против флотилии Империи.

— Ну тогда ладно. Прости за стариковские причуды.

— Конечно.

— А что же мы будем делать с твоей матерью?

— Ждать, пока она с нами не свяжется.

— Ты считаешь, что это реально?

— Я думаю, она, возможно, уже стала мэром Маккатрана.

— Да, — протянул Гор. — Не исключено, что ты прав. Но как мы об этом узнаем?

— Спросим Второго Сновидца.

Аарон показывал неплохое время. Он уже проделал в обратном направлении весь маршрут до лагеря Олхава. Остался только один бросок в девять сотен километров по пересеченной, замерзшей и радиоактивной местности — и он вернется в Каджаани. А там его ждет геологический кошмар и несколько уцелевших бедняг из дальних лагерей, предпринимающих жалкие попытки спастись. И все же это его единственный шанс. И не потому, что игра со смертью его сильно волновала. Просто оставалась всего одна возможность выполнить миссию. Он до сих пор не переставал злиться на себя за непростительную доверчивость. Иниго, должно быть, разыгрывал его с самого первого момента, когда Аарон добрался до раскопок. Усыплял его бдительность нерешительными мыслями и показными сомнениями, позволяя им просачиваться в Гея-сферу.

«Глупо. Я бы ни за что этого не допустил, если б мыслил правильно».

Впрочем, для самобичевания было слишком поздно. Если удастся отсюда выбраться, он должен строго следить за своими мотивациями и реакциями, чтобы под натиском неизвестных факторов не деградировать еще больше.

Местность, по которой он бежал сейчас, представляла собой холмистое вулканическое плато, лишенное растительности и скованное толстой коркой льда после наводнения незадолго до окончательного понижения температуры. Разбушевавшиеся потоки вырвали из основной породы фрагменты скал, и они так и остались торчать над тускло-серой поверхностью. Ледяная пыль летала в воздухе, словно утренний туман. В тени холмов, где не было ветра, клубились плотные тучи, осыпавшие Аарона градом, когда он пробивался сквозь их пелену.

Его макроклеточные ячейки все еще принимали сигналы маяков вплоть до Каджаани. Никаких переговоров, кроме его собственного сигнала бедствия, на линии связи не было. Маяки просто остались крошечными искорками виртуального света во враждебном мире. Следующий должен был встретиться через восемь километров.

Юз-дубль доложил Аарону, что на него направлен чей-то коммуникационный луч. Он недоверчиво тряхнул головой, решив, что это еще одна попытка подсознания сбить его с толку. Но дисплей экзо-зрения начал показывать вполне убедительную информацию. Источник сигнала находился прямо над его головой и работал на той частоте аварийной линии, на которой Аарон отправлял призыв о помощи.

«Это «Линдау», корабль-разведчик Флота Содружества. Вы слышите нас?»

Аарон остановился и задрал голову к жуткой мешанине темно-серых туч.

— Алло?

Коммуникационный луч мгновенно усилился и сфокусировался.

«Великий Оззи, кто вы?»

— Кириал, — ответил он, воспользовавшись именем одного из членов реставрационной команды, с которым разговаривал в Каджаани.

«Ну, Кириал, это самый счастливый день в вашей жизни. Оставайтесь на месте, мы спустимся и заберем вас».

— Вы нашли кого-нибудь еще?

«Нет, к сожалению. Вы первый».

Аарон стоял и ждал, пока корабль, освещенный фиолетовыми молниями, пробивался сквозь тучи. Инграв-системы, с трудом справляясь с ветром, спускали его метр за метром. Это был широкий цилиндр длиной тридцать восемь метров, с мощными сенсорными установками в коротких и толстых выступах в районе средней секции. Два кольца термоизлучателей в задней части корпуса светились рубиновым огнем, указывая на колоссальный расход энергии, требуемой для сохранения стабильности в этой бушующей атмосфере. Снежные заряды выбивали из защитного поля голубые искры.

Наконец из носовой и кормовой части корабля выдвинулись Малметаллические опоры, и «Линдау» остановился в десяти метрах от Аарона.

— Вы не поверите, как я рад, что вы меня отыскали, — обратился Аарон к своим спасителям.

«Отдаленно представляем. — Из открывшегося шлюза появился короткий трап. — Простите, но нам приказано соблюдать осторожность. Пока еще неизвестно, кто атаковал базу реставраторов. До сканирования и подтверждения вашей личности вы останетесь в изоляторе».

— Парень, ты можешь даже переспать с любой из моих дочерей, мне все равно. Хочешь, я передам тебе их коды в унисфере? Девочки у меня хорошенькие.

Аарон активировал все имеющееся у него оружие на полную мощность, настроил энергетические потоки бионоников в режим экстремального боя и шагнул на трап.

ДЖАСТИНА

Первый момент после того, как Джастина поняла, что не погибла, был самым безмятежным во всей ее жизни. Словно пятилетняя девочка, она вообразила, будто поднимается к библейским небесам. Не хватало только ангелов. Наконец, осознав, что она еще жива, Джастина осмотрелась по сторонам, и благостное чувство, словно уязвленное ее практичностью, быстро рассеялось. Она слышала стук своего сердца. Она дышала. Дисплей экзо-зрения показывал, что тело работает нормально, включая макроклеточные ячейки и биононики. В каюте по-прежнему было светло. Гравитационное поле не изменилось.

— Статус? — спросила она интел-центр «Серебряной птицы».

«Системы жизнеобеспечения функционируют. Вторичные системы после повреждения поддерживают оптимальный режим. Гипердвигатель неработоспособен».

— Что с ним произошло?

От паузы перед ответом интел-центра у нее похолодела спина. Если на диагностику повреждений требуется так много времени, ущерб должен быть значительным. Она встала и шагнула к кухонной нише. Боль в ногах и спине после многочисленных падений вызвала у Джастины резкий вздох.

«Квантовое состояние этого места не соответствует внешним параметрам Вселенной».

— Ого, — воскликнула Джастина. Она уставилась на переборку, за которой находился интел-центр. Что ж, давно не секрет, что в Бездне все по-другому. — Ладно, покажи мне, что это за место.

Экзо-зрение окутало ее изображением, собранным с наружных сенсоров. Мягкое мерцание туманностей Бездны вызвало у Джастины восхищенный вздох. Кое-где среди обширного океана сияния она заметила какое-то движение, совсем как то, которое видел Идущий-по-Воде, когда смотрел в небо Кверенции. Звезды, отстоящие от нее на много световых лет, ярко просвечивали сквозь неоднородную пелену.

«Постой… много световых лет… Во всех направлениях?» — вдруг ужаснулась она.

— Где находится граница Бездны?

«Неизвестно», — ответил интел-центр.

— Но мы миновали ее меньше минуты назад.

«Да».

Проклятье!

— А как насчет близлежащих объектов? Ты что-нибудь обнаружил? — и мысленно добавила: «Вроде Небесного Властителя?»

«Никаких откликов радара в пределах пяти миллионов километров. Никаких визуальных признаков значительной массы. Гис-радар неработоспособен. Локального гравитационного поля не обнаружено».

— Черт! Меня выбросило посреди пустоты.

Джастина упала в кресло, не зная, что подумать или предпринять. Затем она вспомнила об одном из чудес Бездны. Это показалось ей интересным. Она нерешительно улыбнулась и остановила взгляд на бокале охлажденного белого вина, только что приготовленного для нее кулинарным процессором. Закрыв глаза, она попыталась мысленно найти его. В темноте возникли странные тени, гораздо более тусклые, чем в Гея-сфере. Джастина резко подняла веки. Про-взгляд!

— Отлично, попробуем кое-что другое.

Она усмехнулась, глядя на бокал, и представила себе, что тянется к нему рукой и поднимает. Поверхность светлой жидкости подернулась рябью. И вдруг донышко бокала чуть-чуть приподнялось.

— Есть!

Она восторженно рассмеялась. Еще десять минут, и бокал приподнялся на пару дюймов.

«Прекрасно. Нельзя сравнить с силой Идущего-по-Воде, но я ведь только что попала сюда. И все это реально. Реальны все до единого сны Иниго. С ума сойти!»

— Приступай к каталогизации созвездий, — дала она команду интел-центру. — Попробуй найти хоть одно, соответствующее тем, что видны с Кверенции. И определи ближайшую звезду.

Интел-центр приступил к выполнению задания, а Джастина решила принять душ — настоящий душ с водой и гелем, без современной споровой чепухи. Полет через Пучину потребовал колоссального напряжения, и она чувствовала себя измотанной до предела, да еще все тело было покрыто синяками. Хрупкая связь с отцом через трансмерный канал донесла до нее поддержку и ободрение большей части ее расы, и тогда это вдохновляло Джастину. Теперь прежнее чувство сменилось тяжким грузом ответственности. Она стала послом целой вселенной в совершенно другой вселенной. Ее несчастному старому биологическому мозгу было трудно с этим свыкнуться.

После душа она съела хорошую порцию запеченного лосося с джерсейским картофелем и мятным маслом и запила все это шампанским. Джастина уже заканчивала десерт с малиной, а интел-центр все еще не нашел ни одной знакомой туманности. Джастина заснула ровно через минуту после того, как легла на выдвинутую каютой кровать.

Через десять часов она проснулась отдохнувшей и сразу же нетерпеливо занялась изучением информации. Интел-центр так и не обнаружил ни одной распознаваемой туманности даже при тщательном сравнении трехмерных схем, которые ему удалось построить. Они не совпадали, с какого бы угла их ни рассматривали. Или Джастина оказалась очень далеко от Кверенции, или внутри Бездны прошло так много времени, что туманности изменились до полной неузнаваемости. И тот и другой вариант не сулили ничего хорошего.

Ближайшая звезда находилась на расстоянии трех световых лет. Между нею и кораблем не было обнаружено никаких признаков материальных объектов.

Джастина позавтракала и напомнила себе, что не надеялась на легкий путь. Возможно, Небесные Властители уже плывут к ней, не изменяя своей великолепной безмятежности. В конце концов, эти существа передвигаются с меньшей скоростью, чем скорость света.

Днем она старательно втерла лекарственную мазь в места ушибов, потом вызвала тренажер и целый час разминала мускулы. Затем она отправилась спать, оставив в каюте негромкую музыку и не ощущая ни малейшего раздражения по отношению к Небесным Властителям — чувствуя разве что слабый намек на клаустрофобию. А может, на агорафобию. Какое чувство будет испытывать существо, оставшись наедине со всей вселенной? Боязнь ограниченного пространства или бесконечно далеких горизонтов, сопровождаемую одиночеством?

На второе утро она заказала себе легкий завтрак из яиц и тостов. Чашка со свежевыжатым соком куранжа — очень легкая, надо отметить, — пролетела по воздуху от кулинарного процессора через всю каюту и опустилась точно в подставленную физическую руку.

— Ура! Берегитесь, бандиты и Ранали! В городе появилась новая девчонка-задира.

Два дня спустя все туманности были проанализированы самым тщательным образом. Джастине пришлось признать простейший факт: она безнадежно заблудилась.

Она проверила состояние корабля. Главный преобразователь массы мог снабжать ее энергией почти до бесконечности. Небольшой репликатор седьмого уровня был в состоянии произвести большинство компонентов корабля. Нескольких роботов, имеющихся на борту, было достаточно для всех видов работ. И, к худу или к добру, медицинская камера могла продержать Джастину в стазисе больше ста лет, обеспечивая полную сохранность нынешнего тела. Кроме того, в случае крайней необходимости она могла вырастить клон и загрузить хранящиеся отдельно воспоминания. В целом это был довольно мерзкий способ обеспечивать бессмертие.

Вскоре интел-центр информировал ее о некоторых досадных неполадках. Не все системы сохраняли стабильность постоянно. В отчетах о работе устройств она заметила упоминания о неожиданных сбоях. Но при проверках в режиме реального времени они исчезали, а анализ ни разу не обнаружил причин их возникновения. Единственным общим фактором было то, что эти сбои чаще возникали в самых сложных системах.

Джастина еще день потратила на принятие решения. Вернее, на то, чтобы смириться с досадной необходимостью. Корабли, доставившие на Кверенцию предков Идущего-по-Воде, спустились с неба или упали — ни в одной легенде точно не сообщалось. Тем не менее больше эти корабли не взлетали.

Было в Бездне что-то такое, что противостояло технологиям — возможно, другая квантовая структура, связывающая здешнее пространство-время. Смущала и общая концепция ментального верховенства, господствующая в Бездне. Как будто Властитель привел в действие какие-то факторы, мешающие работе корабля. А могло быть и так, что коллективный разум ядра препятствовал полету «Серебряной птицы».

Джастина ничуть не сомневалась, что «Серебряная птица» намного надежнее старых кораблей колонистов, каким-то образом добравшихся сюда несколько столетий назад. В первую очередь она поручила интел-центру провести тщательный анализ квантовой структуры и определить, можно ли внести изменения, чтобы вернуть функцию сверхсветовой скорости. Затем воспользовалась портативным узлом восприятия, имевшимся на борту, чтобы усилить свои мысли, и составила приветственное послание Небесному Властителю, прося найти ее и встретиться. Она перевела систему в режим непрерывного излучения.

После этого инграв-установка начала разгонять ее небольшой корабль до семидесяти процентов от скорости света по направлению к ближайшей звезде. Если ничего не изменится, путь займет у нее четыре года, а защитные поля при такой скорости смогут уберечь корабль от пылевых облаков.

Джастина дала команду интел-центру оживлять ее через определенные промежутки времени или в экстренных случаях. В последний раз просмотрела показания сенсоров. Снаружи ничего не изменилось. Наконец она вошла в медицинскую камеру и запустила процесс погружения в небытие.

ДЕСЯТЫЙ СОН ИНИГО

Театр «Пуалю» располагался в середине переулка Доулон в районе Кобара. Снаружи его можно было и не заметить: театр занимал подвальное помещение магазина игрушек, чьи витрины пестрели раскрашенными деревянными куклами и собачками. Узкая дверь находилась в углублении между витриной и мастерской кожевника. Два швейцара стояли по обе стороны от входа и притопывали ногами, стараясь согреться в прохладную полночь.

Эдеард и Кристабель подошли к театру за четверть часа до начала представления. Эдеард сдвинул капюшон куртки, и швейцар сначала вздрогнул, но сразу же заулыбался.

— Нас известили о вашем приходе, — сказал он. — Добро пожаловать в «Пуалю», Идущий-по-Воде и вы, госпожа.

Дверь открылась, за ней оказались округлые ступени, ведущие в подвал. Снизу потянуло теплом, донесся гул голосов и негромкая игра на гитаре.

— Он скоро начнет, — добавил швейцар вслед Эдеарду и Кристабель.

С каждым шагом вниз становилось все теплее. Эдеард заметил волнение в мыслях Кристабель и ее нерешительную улыбку, когда они вошли в сам театр. Это было просторное сводчатое помещение с нишами в стенах, где находились буфеты, предлагающие напитки и легкую закуску. Узкую светящуюся полоску в центре потолка дополняли масляные лампы в кованых решетчатых колпаках. Эдеард настороженно покосился на их стеклянные

резервуары. В дальнем конце зала поднималась деревянная сцена, и стоящий на ней гитарист пытался своей игрой заглушить голоса собравшихся.

Кристабель сняла пальто. Стоящие рядом люди с любопытством посмотрели на ее голубое шелковое платье, отделанное перламутром. Затем Эдеард сбросил плащ, открыв черно-алый мундир с серебряным поясом и снежно-белой рубашкой. Его наряд вызвал еще больше удивленных усмешек.

— А, вот и наши щеголи, — громко окликнул их Максен.

Кристабель с улыбкой обняла Максена. Потом подошел Динлей и принес Эдеарду бокал. Бойд приветствовал их веселым смехом, Сарья обнялась с Кристабель, а слегка подвыпившая Кансин крепко поцеловала Эдеарда.

— Что вас задержало? — спросил Динлей.

Его рука лежала на плечах рослой девицы с огненно-рыжими волосами, спускающимися до самой талии. Эдеард с трудом удержался, чтобы ничего не сказать — Динлей всегда выбирал девчонок, не уступавших ему ростом.

— Приятная вечеринка, — ответил он.

Кристабель рассмеялась и погладила его по щеке.

— Мой бедный мальчик. Он так храбро держался, — пояснила она его сослуживцам. — Все папины друзья стремились поговорить с ним за ужином, а они такие же старые и скучные, как и папа. А потом все их дочки непременно хотели с ним потанцевать.

Эдеард смущенно пожал плечами.

— Такова цена славы, — сказал он Бойду.

— Не обращай внимания, — посоветовал ему Максен. — Все это временно. Лет через десять от славы останутся далекие воспоминания да загадки в салонных шарадах под Новый год.

Эдеард поцеловал Кристабель.

— Видите, я стараюсь стать достойным членом общества.

Она рассмеялась и в ответ обняла его. Им было легко и просто вместе. Они радостно улыбались друг другу и не испытывали ни малейшего напряжения. Эдеард знал, что ждать осталось недолго, и предвкушение наполняло его сердце приятным теплом. Кристабель ничем не напоминала тех девчонок, которых он выбирал просто ради секса или ради уютного комфорта, как Джессиль. Он и Кристабель станут самой прекрасной парой, какую только могут составить два человека.

— А вот и он, — воскликнул Динлей.

На сцену легкими шагами вышел Дибал. Он приветствовал зрителей взмахом руки, и в ответ послышался радостный гомон. Следом за ним на сцене появился и его оркестр: три барабанщика, саксофонист, пианист и еще два гитариста. Возможно, из-за отблесков ламп с маслом джамолара или из-за прекрасного вина, выпитого во время приема, Эдеарду показалось, что Дибал и его оркестр сияют разноцветной радугой. Все музыканты вышли в немыслимо ярких костюмах, и Эдеард присоединился к восторженному приветственному хору.

Громкие и ритмичные песни были нисколько не похожи на мелодии, исполнявшиеся на приеме. В них говорилось о любви и разлуке, предательстве и коррупции, они осмеивали и разоблачали поступки членов Высшего Совета. Они были злыми. Печальными. Стихи Дибала отлично ложились на музыку. Эдеард и Кристабель энергично танцевали. И пили. Он даже сделал пару затяжек кестрика из пущенных по кругу папиросок. Его примеру последовала и Кристабель. После первого же вдоха ее мысли стали излучать неистовый восторг.

Выступление Дибала длилось около часа. Достаточно долго, чтобы Эдеард вспотел. К концу второго отделения по стенам зала побежали ручейки конденсата.

— Это было великолепно, — сказала Кристабель, обнимая Эдеарда. — Не могу поверить, что Совет все еще у власти. Да здравствует революция! — крикнула она, высоко поднимая сжатую в кулак руку.

Он тоже обнял ее и прикоснулся носом к ее щеке.

— Ты ведь говоришь о своем отце.

— Какая разница! — Она закружилась на месте. — Спасибо, что взял меня на концерт.

— Я долго ждал случая послушать Дибала.

— Почему?

Эдеард пожал плечами. Люди обходили их, направляясь к ступеням, ведущим на улицу. Все они казались уставшими и счастливыми.

— Я просто не хотел идти один, — сказал он.

Ее ответная улыбка оправдала риск некоторого несоблюдения истины.

Друзья вышли в переулок Доулон, распрощались и разошлись в разные стороны. В этот час на улицах было почти пусто. Эдеард застегнул накидку и снова обнял Кристабель. Она положила голову ему на плечо, всеми своими мыслями выражая полное удовлетворение. Под ночным небом, расцвеченным бледными сполохами туманностей, они пошли к заводи в конце Садового канала. Возможно, из-за кестрика, но Эдеарду показалось, что он заметил яркую вспышку. Особенно сильным было сияние, окружающее Хоньо.

— Ты часто это делаешь, — промолвила Кристабель.

— Что?

— Разглядываешь туманности.

— Разве? Я просто размышляю о том, что мы о них знаем.

— Я могу назвать большинство туманностей.

— Да, конечно, но разве это знание? Что они собой представляют? Как ты думаешь, наши души смогут парить между ними?

— Заступница говорит, что именно это и ожидает нас, если мы не будем вести достойную жизнь.

— Угу, — раздраженно произнес он, вспоминая нескончаемые субботние часы, когда еще маленьким мальчиком приходил в эшвилльский храм, а матушка Лореллан монотонным голосом читала заповеди Заступницы.

«А кто решает, что достойно, а что нет?»

Кристабель теснее прижалась к нему, стараясь понять, что значат странные сомнения, проникшие в его мысли.

У причала на краю заводи ее поджидала личная гондола с небольшой полотняной каютой и белым фонарем на крыше. Внутри оказалось очень тесно, так что Эдеарду и Кристабель пришлось прижаться друг к другу, чтобы уместиться на скамье. Кристабель накинула им на ноги меховую полость. А как только гондольер отчалил и направил лодку вверх по Садовому каналу, Эдеард стал целовать Кристабель. Он пропускал сквозь пальцы пряди ее роскошных волос, пробовал на вкус ее губы, щеки и шею, потом снова возвращался к губам. Она стонала от возбуждения, не скрывая своего восторга. Казалось, что сплетаются вместе даже их мысли.

Наконец Кристабель отстранилась, и на ее лице вспыхнула нежнейшая из улыбок, какие он только видел.

— Что? — спросил Эдеард.

Он не мог ошибиться в ее чувствах. Такой открытой, как Кристабель, не была ни одна из его девчонок.

— Я готова к этому, — промурлыкала она. — И знаю, что ты тоже готов.

— О да, — подтвердил он.

— Вот только…

— Твой отец?

— Нет, на самом деле ты нравишься папе. Он не так привержен традициям, как может показаться со стороны.

Эдеард не сумел сдержать недоверчивой усмешки:

— Понятно.

— Мне кажется, мы оба понимаем, что это не случайная короткая связь.

— Да.

Ее слова затронули какие-то струны в его подсознании, но он отмахнулся от смутного ощущения.

— Поэтому я хочу, чтобы все было правильно.

— Все так и будет.

Она легонько поцеловала его.

— Сейчас очень поздно. Мы оба целый вечер праздновали. А тебе в семь утра заступать на смену. Это не очень хорошо.

— Ты права.

— Я знаю, что у тебя был неудачный опыт с Ранали. Но у нашей семьи тоже есть пляжный домик за границей города. Очень уютный. Я бы хотела, чтобы мы отправились туда. Только ты и я. На неделю.

Он всем своим существом ощущал ее чувства, обращенные к нему, и ее высказанные шепотом предложения, ее нескрываемое желание, пробудили в нем не меньшую страсть, чем огонь, зажженный под влиянием Ранали.

— Тебе нравится эта мысль?

— Да. — У Эдеарда так перехватило горло, что он с трудом выталкивал слова. — Да, нравится.

— Я не буду на тебя давить. Если хочешь, я сегодня же пойду с тобой в твою квартирку.

— Нет. Пляжный домик — это так заманчиво.

— Правда? — Она потерлась щекой о его лицо. — Спасибо. Спасибо, что ты даешь нам шанс.

Гондола свернула в Быстрый канал и направилась к Высокой заводи. Они больше не целовались. Они улыбались и смотрели друг другу в глаза. Эдеард отчетливо видел мысли девушки: напряжение, физическая страсть, волнение, смешанное с предвкушением. Любовь. Он прекрасно сознавал, что все это отражается и в его разуме. Открытость… как приятно…

На причале у особняка их ждал Гомелт. Выходящую из гондолы Кристабель он встретил улыбкой.

— Доброе утро, госпожа. Приятно провели время?

Она ответила теплым взглядом.

— Да, спасибо, очень приятно.

Гомелт перевел взгляд на Эдеарда. Тот пытался сохранить бесстрастное выражение лица и мыслей, но позорно провалился. Гомелт коротко кивнул ему.

— Мой отец еще не спит?

— Нет, госпожа, он лег несколько часов назад. Бодрствуем только я да ночная смена охранников.

— Понятно. Ну спокойной ночи, Идущий-по-Воде.

— Спокойной ночи, госпожа.

Гомелт удивленно посмотрел на него, а потом вслед за Кристабель стал подниматься по деревянной лестнице.

«Ты сможешь уехать в следующий вторник?» — телепатическим посылом спросила его Кристабель.

Эдеард ни на секунду не задумался об ожидающем его колоссальном объеме работы и расписании встреч, которое придется переделывать. А через неделю после того вторника ожидалась церемония выпуска — ее он просто не имел права пропустить. Ему придется нелегко.

«Смогу. Чего бы мне это ни стоило».

«Буду надеяться, что ты справишься».

Он в последний раз увидел ее на верхней ступеньке. Улыбка Кристабель говорила о ее нетерпении. Эдеард не мог не признать ее очарования. Максен не зря говорил, что она хорошенькая.

Гондольер перевез Эдеарда на другую сторону канала, откуда через Силварум лежала дорога в Дживон. На мосту через Входной канал его встретили два скучающих и сонных констебля. Оба очень удивились, увидев Эдеарда так рано утром, но он задержался, чтобы с ними поговорить. Это было полезно с точки зрения политики, как постоянно указывал ему Финитан: выстраивай добрые отношения, потому что ты не знаешь, когда понадобится поддержка.

Политику, как понял Эдеард, никогда нельзя игнорировать, живя в Маккатране. Финитан ловко воспользовался случаем с похищением девочки и добился нужного результата при голосовании после Праздника прощания. Та же самая политика не позволила гондольерам устроить еще одну забастовку, как они грозились, поскольку это выглядело бы как поддержка похитителей. В настоящий момент город был на стороне Идущего-по-Воде. Эдеард понимал, что это ненадолго, что он еще обязательно столкнется с попытками изменить настроения в Совете и аннулировать ордера на выдворение. Скорее всего, такое противодействие никогда не прекратится. Ему следовало бдительно следить за ситуацией, и он старался изо всех сил.

Но сегодня все его мысли занимала Кристабель. Пытался он сосредоточиться на графиках дежурств, или встречался с главами районов, или следил за бандитами — но все время думал о ней. Он думал о ней, просыпаясь по утрам. И во время патрулирования он тоже думал о ней, вспоминал ее смех, ее черты, ее запах, вспоминал их разговоры о самых обычных вещах. А когда в конце дня выкраивал несколько свободных часов и проводил их с ней, Кристабель заслоняла собой весь остальной мир.

И вот теперь они станут любовниками по-настоящему.

Эдеард добрался до дома всего за несколько часов до рассвета, когда ему предстояло вести патруль по Дживону и вокруг Тайхо. В мыслях была кутерьма: он то пытался придумать, как изменить график дежурств, чтобы освободить себе целую неделю, то вспоминал, как Кристабель прижималась к нему в гондоле. Вспоминал ее улыбку. И свое обещание. Отделению придется нелегко в его отсутствие, но Эдеарду было все равно. Он охотно забыл бы о Маккатране. Они с Кристабель станут любовниками. Он с трудом в это верил и чувствовал себя счастливым как никогда.

В одном отношении Кристабель и Ранали мало чем отличались друг от друга: в том, что касалось понимания фразы «только ты и я». Хотя надо признать, что Кристабель взяла с собой только трех личных слуг, а не пятерых, но ее экипаж сопровождала повозка, до отказа загруженная багажом и провизией. И, конечно, при повозке была команда возниц с подмастерьями и охранники с ген-волками, отобранные лично Гомелтом.

Эдеард не возражал бы против всего этого, если б можно было сразу отправиться в путь. Но сначала предстояло проститься с многочисленными (и весьма смешливыми) подружками Кристабель, специально ради

этого пришедшими в особняк семьи Кальверит. Бедняжка Мирната, расстроенная тем, что сестра и Идущий-по-Воде не берут ее с собой, прощалась как будто навсегда, так что пришлось пообещать привезти ей подарки и сладости. Кроме того, Эдеард должен был пожать руку ее отцу и поклясться, что с его драгоценной дочерью не случится ничего плохого. И все это — под бесстрастным взглядом Лорина, наблюдавшего за приготовлениями с верхнего балкона.

Эдеард пришел в особняк сразу после завтрака, и при нем была всего одна сумка. А кучер вывел экипаж из семейной конюшни в Тайхо около полудня. Кристабель, величаво выпрямившись, сидела напротив Эдеарда на мягких подушках, ее волосы были убраны под широкий берет, и вокруг лица вились только мелкие завитки. Даже просто сидя в экипаже, не говоря ни единого слова, она казалась воплощением властности, чего Ранали при всех своих усилиях достигнуть не могла.

— Ты был нетерпелив, — надменно сказала она. — Мне пришлось скомкать прощание, так что получилось почти грубо. Имелась ли у тебя какая-то причина для подобной торопливости?

Он с трудом сохранил серьезный вид.

— Нет, госпожа.

— Вот как? Сегодня же вечером я проверю пределы твоего терпения.

— Даже твоя жестокость приносит мне радость, госпожа.

Кристабель сумела еще несколько секунд сохранять серьезность, а затем весело рассмеялась:

— О Заступница, я думала, они никогда нас не отпустят!

Она пересела к нему на заднее сиденье, и остальной путь они проделали, прижавшись друг к другу.

Дорога, ведущая из города на юг, поддерживалась в полном порядке, как и все остальные дороги на Игуру. Дважды им встретился патруль милиции, усиленный из-за растущего числа грабителей, подстерегавших путников. Эдеард подозревал, что это последствия выдавливания бандитов из Маккатрана. Многие из тех, кто попадал в списки на выдворение, просто исчезали из города. В остальном поездка вдоль побережья прошла без происшествий. Около дороги высокие пальмы, пережившие зиму, выпускали алые стрелы, вскоре обещавшие превратиться в широкие изумрудные зонтики. Поля с обеих сторон готовились к новому сезону, многочисленные отряды ген-мартышек работали на виноградниках, в цитрусовых рощах и фруктовых садах, и массивные ген-лошади уже тащили по полям тяжелые плуги. Это время года благотворно сказывалось на настроении Эдеарда, напоминая о беззаботных днях его раннего детства. Все вокруг радовалось наступлению весны.

Он не знал, как выглядит пляжный домик, — единственной загородной постройкой, которую он видел, был павильон семейства Ранали. Но когда Кристабель открыла окна и окинула Эдеарда озорным взглядом, он заподозрил, что его ждет нечто необычное. Поля вдоль дороги уже закончились. Теперь экипаж ехал между песчаных холмов, густо поросших мягкой травой. В защищенных от ветра местах росли чахлые искривленные деревца. Впереди дорога исчезала среди выступов темных скал, защищающих небольшую бухточку. Где-то рядом негромко журчал ручеек. И вот перед белой полосой пляжа, за осыпающейся песчаной дюной он увидел его.

— О Заступница, — восторженно выдохнул он.

Кристабель, разделяя восхищение, сжала его ладонь.

— Я всегда любила это место.

Она мечтательно вздохнула.

Дом представлял собой живую скульптуру. Пять древних мардубов, посаженных кругом, долгие годы обрезали и направляли. Ветви первого яруса на высоте трех ярдов над землей были переплетены в прочную платформу и усилены крепкими балками, так что образовался ровный пол. Но больше всего Эдеарда поразили стены. Стволы над уровнем пола раздваивались и ветвились, а мастера-садовники согнули их в высокие арки, а потом снова направили к центру, где вырос колоссальный полог, прикрывающий жилище от летнего солнца. Это, как заметил Эдеард, было необходимо, поскольку стенные арки оказались просто застеклены. Со всех сторон домик окружала неширокая открытая терраса.

Кучер остановил экипаж, и Кристабель повела Эдеарда по изогнутой деревянной лесенке к входной двери, где их уже ждал смотритель дома. Пожилой мужчина низко поклонился, приветствуя Кристабель, словно она была членом его семьи.

Эдеард с интересом осмотрел толстые опоры арок, удивляясь зеленым почкам, уже начавшим распускаться в складках толстой серой коры, и коротким веточкам, тщательно подрезаемым каждой осенью. Пройдет еще месяц, и стеклянные панели в свинцовых рамах почти полностью скроются за пышной листвой.

— Я поражен, — сказалон. — Я и не подозревал, что люди способны создать нечто подобное.

Он даже представить себе не мог такого дома где-нибудь в Эшвилле или в городах, через которые проходил караван.

— Деревья растут здесь уже двести восемьдесят лет, — с гордостью сказал смотритель. — Их посадил еще мой прадед. С тех пор наша семья ухаживает за ними, и, когда я уйду, мое место займет сын.

— Двести восемьдесят лет! — изумленно повторил Эдеард.

— В Маккатране мы становимся ленивыми, — сказала Кристабель. — Город все делает за нас. Но люди и сами на многое способны.

Внутри дом был разделен старинными деревянными панелями на семь комнат. Центральное помещение под сводом ветвей занимала спальня с большой круглой кроватью посередине. Хитроумное устройство из шкивов и шнуров позволяло открывать и закрывать ставни на окнах над головой. Толстая каменная плита в гостиной служила опорой для высокой печки. В ней уже потрескивал огонь, а дым выходил наружу через металлический конус.

Кристабель и Эдеард уселись на длинном диване и любовались морем, накатывавшим на берег в какой-то сотне ярдов от дома. К сожалению, до лета было далеко, и вода еще не прогрелась. У самого горизонта медленно скользил двухмачтовый торговый корабль, идущий к южным портам. Слуги и ген-мартышки суетились вокруг, раскладывая багаж, а смотритель уже зажег огонь в плите на кухне, чтобы приготовить чай.

Кристабель переплела свои пальцы с пальцами Эдеарда.

— Не беспокойся, — сдержанно сказала она. — Все слуги ночуют в коттеджах за песчаным холмом, вне пределов про-взгляда. Я бы не хотела их шокировать сегодня ночью, многие служат нашей семье не одно десятилетие.

Эдеард усмехнулся, припомнив похожие заверения Ранали, и снова повернулся к морю.

По странному совпадению пляжный домик семейства Кальверит стоял всего лишь в паре миль от бухты, где к берегу прибило труп Иварла. То утро Эдеард запомнил очень хорошо. Через неделю после Праздника прощания он получил от береговой охраны послание — его просили помочь в опознании тела. Эдеард взял в милицейских конюшнях напрокат местную лошадь и выехал из города через южные ворота.

Море и скалы не пощадили Иварла, а Эдеард еще никогда не видел, что делает вода с трупом. Его поразило то, насколько сильно раздулось мертвое тело, и немало удивил желтовато-серый цвет кожи. Тем не менее он ни на миг не усомнился, что это и есть бывший главарь бандитов.

— Никогда такого не видел, — признался пожилой охранник.

Про-взгляд Эдеарда остановился на веревках, все еще стягивающих запястья и лодыжки Иварла. В безупречно свитой веревке и аккуратно завязанных узлах была какая-то странная элегантность, несовместимая со смертью, тем более с такой. Эдеард насчитал девять глубоких ран и бросил это занятие. Умереть быстро и спокойно Иварлу не позволили.

Убийство врага встревожило Эдеарда даже сильнее, чем похищение ребенка, хотя бы по той причине, что оно свидетельствовало о существовании в городе тайной организации, о которой Эдеард и не подозревал. Допросы ближайших подручных Иварла не помогли установить имена убийц. Кроме этого, Эдеарда интересовало, что стало с душой Иварла. Покинула ли она тело тем же путем, что и душа убитого похитителя Мирнаты? Реальность душ волновала юношу сильнее, чем он мог в этом признаться.

Ночью Кристабель прогнала все его сомнения и тревоги.

Ее слуги, хоть и ночевали в домике вне пределов про-взгляда, наверняка были разбужены ее восторженными криками.

Утром они надели простые белые халаты и позавтракали на небольшой террасе, опоясывающей дом. Теплый ветерок играл с распущенными волосами Кристабель. После десерта из нескольких долек блюгрейпа она позвала горничную, чтобы расчесать спутавшиеся пряди и уложить их в дневную прическу. Девушка приступила к работе, а Эдеард, устроившись поудобнее, приказал ген-мартышкам помыть посуду. Между ограничивающими бухту скалами в море были видны три парусника. Он позавидовал свободе моряков.

— Хотелось бы и мне когда-нибудь так плыть, — объявил он. — Когда покончим с бандитами и загоним их подальше в пустоши, возьмем корабль и обойдем вокруг света.

— Через южные плавучие льды еще никто не находил пути.

— Значит, мы пойдем на север.

— Через атоллы в море Августы? Помилуй Заступница, Эдеард, эти рифы тянутся на сотни миль. Все море представляет собой предательский лабиринт, где пробивают корпуса любые корабли, имевшие неосторожность подойти близко к кораллам.

— Тогда сильной третьей рукой мы разобьем рифы или найдем путь через лабиринт при помощи про-взгляда и ген-орлов. По-моему, дело в другом: просто никто не пытался этого сделать. Мы не знаем, что есть в нашем мире, кроме бандитов. А вдруг на другой континент или остров упал еще один небесный корабль? И, возможно, тамошние люди сохранили знания строителей этих кораблей?

— Ну тогда бы они давно отыскали нас, — сказала Кристабель, оглядывая в зеркале законченную горничной прическу.

— Ох. Да. Но все равно было бы очень интересно исследовать неизведанные пути.

— Да, наверное. Я никогда не задумывалась о таких вещах.

— Не могу поверить, что никто из Маккатрана не попытался этого сделать. У благородных семейств достаточно денег, чтобы построить самые крепкие корабли, и много ничем не занятых сыновей. Неужели никто из них не пытался заглянуть за горизонт?

— Да, сыновей много, но они ищут только невест с хорошим приданым. Никто больше не думает о таких вещах, Эдеард. Последним, кто совершил попытку кругосветного путешествия, был капитан Аллард — тысячу лет назад. Второй сын в семействе Гавейн, он построил точно такой корабль, о каком ты говорил, «Величавую Марию». Маккатран не видел ничего подобного ни до, ни после. Это был настоящий галеон больше двухсот футов длиной, с тремя мачтами. Паруса на нем поднимали восемьдесят опытных моряков, и у них было самое лучшее снаряжение, какое только могли изготовить гильдии Маккатрана. Никто не вернулся назад. Жена Алларда дожила до своего двухсотого дня рождения. Каждый день она приходила к морю и спрашивала на прибывших кораблях, не видел ли кто ее мужа. Ее прозвали «ждущая вдова». Говорят, ее душа до сих пор появляется в доках.

Эдеард снова мечтательно посмотрел на море.

— Я никогда не изучал историю, я имею в виду настоящую историю. Нам только и рассказывали о том, кто построил окрестные фермы и гильдии и когда какая семья поселилась в нашей провинции. Заступница, это было так скучно!

— Бедняжка. — Кристабель взяла его за руку. — А когда же ты научился морскому делу?

Эдеард слегка покраснел.

— Я не учился. Еще не учился.

Кристабель залилась смехом.

— Ты не умеешь управлять кораблем, но хочешь обойти вокруг света? Ох, Эдеард, вот за это я тебя и люблю. У тебя такие необычные мечты! И ты уверен, что все они могут сбыться.

Он застенчиво усмехнулся.

— Сначала я должен разобраться с бандами. Потом, когда появится время, я научусь управлять кораблем.

— Только остерегайся пиратов. — Она с подозрением покосилась на корабли в открытом море. — Наши капитаны рассказывали, что стали чаще их видеть. Пираты не беспокоят большие корабли, но малые суда уже пропадают.

— Хорошо хоть никто не сможет обвинить в этом меня.

— А почему должны обвинять тебя?

— Некоторые бандиты, упоминаемые в наших ордерах, ушли из города и стали грабителями на дорогах. Поймать их очень трудно.

— Пусть с ними разбираются местные шерифы и милиция. Пора и другим людям заняться борьбой с бандитами вместо того, чтобы оглядываться на Маккатран. Я бы очень хотела, чтобы это положение изменилось.

Эдеард посмотрел на нее с гордостью.

— Высший Совет еще не знает, что ждет его с твоим приходом.

— И есть еще кое-что. Почему в благородных семействах до сих пор практикуется передача наследства старшему сыну? И это в наше время! Или они считают, что я недостаточно хороша?

— Они дураки, — не задумываясь, ответил Эдеард.

— У тебя свои амбиции, — серьезно заявила она, — а у меня свои.

— Пройдет время, и мы добьемся триумфа.

— Клянусь Заступницей, ты начинаешь говорить как Финитан. Надо отвлечь тебя от этих мыслей. — Она встала и протянула ему руку. — Пойдем.

Эдеард позволил Кристабель увести его на пляж. Под босыми ногами приятно зашуршали сухие песчинки.

— Между прочим, я не стану просить тебя сделать это, — сказала Кристабель. — Наверное, ты уже устал от надоедливых просьб.

— Что «это»?

Она показала на небольшие волны, набегающие на берег.

— Ходить по ним.

— А, спасибо.

Они подошли ближе к морю. Кристабель развязала пояс своего халата, позволив полам свободно разойтись в стороны. Вид ее стройного тела при дневном свете подействовал на него возбуждающе. А она продолжала идти.

— Гм, не слишком ли холодно для купания? — беспечно спросил он.

Кристабель недоумевающе нахмурилась.

— Только не здесь. Вода вокруг города всегда на несколько градусов теплее, чем в остальном море. Вероятно, это из-за жара, просачивающегося сквозь почву, потому прибрежные воды так богаты рыбой, а в окрестных деревнях почти у каждого есть лодки для ловли омаров.

— И об этом, конечно, известно каждому, — с растущим раздражением буркнул он.

— Ну да. — Кристабель положила руки на бедра. Она намеревалась выразить насмешку, но на фоне развевающегося халата ее поза оказалась до крайности эротичной. — А почему бы и нет?

— Когда-нибудь я заброшу тебя и моих сослуживцев в середину провинции Рулан, и тогда настанет моя очередь посмеяться, пока вы будете есть ядовитые ягоды, проваливаться в норы драккенов, биться над разведением костра или накалывать пальцы, собирая грибы гаче. Чтобы вы все узнали, что это такое.

Кристабель выпрямилась и втянула щеки.

— Ты пришел жить в городе. Я же никогда не собиралась жить в деревне.

— В самом деле?

Он шагнул ей навстречу.

— Ужасное место. Никакой культуры, и отвратительно пахнет.

Она выждала момент, наслаждаясь его возмущенным видом, а потом повернулась и, хихикая, побежала к воде. Эдеард сбросил на песок свой халат и пустился следом за ней.

Кристабель оказалась права: вода была чуть теплее, чем он ожидал, хотя и не настолько, чтобы купание доставляло удовольствие. Но Эдеард догнал и схватил Кристабель, и они оба барахтались в волнах, не переставая смеяться.

— Отличный момент научить меня разводить костер, — стуча зубами от холода, сказала Кристабель.

Выйдя из моря, Эдеард отдал ей свой халат, но это не помогло ей согреться. Он и сам весь покрылся мурашками, пока они шли к песчаному холму.

— Очень хорошо, — с достоинством ответил он.

При помощи третьей руки он начал собирать сухие ветки и выброшенные морем обломки дерева. Кристабель, увидев, как они летят по воздуху и складываются в пирамиду у подножия холма, весело захлопала в ладоши.

— Теперь нам понадобится немного сухих листьев, чтобы положить в середину, — пустился он в подробные объяснения, пока его третья рука подхватила пригоршню хрупких коричневых листочков и сложила в кучку. — И эти колючки тринпина тоже подойдут, они очень быстро загораются.

Эдеард встал на колени рядом с грудой дерева, чтобы убедиться, что растопка уложена как следует. Кристабель опустилась на песок рядом с ним. Ее мысли были тщательно завуалированы, но лицо выражало искреннюю серьезность.

— А теперь мне потребуются кремни. — Два подходящих камешка поднялись с песка и подлетели к ним. — Надо ударять их друг о друга, а третьей рукой направлять искры, чтобы они падали в одно и то же место. И одновременно создавать легкий поток воздуха. Только не очень сильный, потому что он может их погасить.

Эдеард повернулся, чтобы взять в руки кремни. За его спиной сверкнул серебристый свет.

— Что?

Когда он снова посмотрел на костер, растопка уже пылала вовсю.

— О-о-о, — пропела Кристабель. — Как это здорово, Идущий-по-Воде. Твоя девушка ни в чем не будет нуждаться, когда ты пойдешь на охоту или по грибы по ягоды.

— Как ты?..

Ее глаза и мысли сверкнули колдовским блеском. Кристабель подняла руку. Холодное белое пламя заискрилось на ее пальцах и плавной дугой подлетело к основанию костра.

— Ох!

Несмотря на прохладный воздух, ему вдруг стало жарко.

Кристабель так смеялась, что чуть не упала. Даже язык ей повиновался с трудом.

— Как легко тебя дразнить.

— В самом деле.

— Милый Эдеард. — Она погладила его по щеке. — Извини.

А потом снова согнулась, не в силах удержаться от смеха.

Все было бесполезно. Он просто не мог на нее сердиться. Негодование сменилось удрученной усмешкой.

— Отлично, но этот фокус не поможет с грибами гаче, — сказал он.

Кристабель села к нему на колени и обвила руками шею. Ее улыбка могла поспорить с полуденным солнцем.

— Если на меня нападут легионы грибов гаче, клянусь Заступницей, я буду делать то, что ты мне скажешь. И я больше никогда не стану над тобой смеяться.

— Ладно. Теперь покажи, как у тебя такое получается.

— Я не могу. Это семейный секрет.

— Представь себе, что мы начинаем революцию.

Кристабель поцеловала его.

— Хорошо.

Ее разум передал ему последовательность действий.

Эдеард, изучив информацию, понял, что на самом деле все довольно просто. Надо создать небольшой поток воздуха, сильно раскрутить его и одновременно собрать мощный статический заряд.

— Легко!

Он поднял руку, с помощью телекинеза взбудоражил вокруг нее воздух. С руки сорвалась ослепительная вспышка и широким веером накрыла груду собранных дров. Огненный шар с глухим хлопком окутал ветки. Несколько горящих сучьев взлетели в воздух, заставив Эдеарда и Кристабель пригнуться.

— Вот это да! — воскликнула Кристабель, изумленно распахнув глаза.

Костер запылал жарким пламенем. Кристабель опять рассмеялась.

— Так лучше, — сказала он, увидев, как высоко взметнулись языки огня. — Теперь я начинаю согреваться.

Кристабель все еще обнимала его за шею. Она выгнула спину и стала опускаться на землю, увлекая его за собой.

— Я тоже.

Эдеард бросил в сторону пляжного дома немного виноватый взгляд, а потом озорно усмехнулся.

— Я давно слышал, что нет ничего лучше секса на пляже.

Его третья рука развязала пояс ее халата.

Вскоре он понял, что ему говорили правду: секс на пляже оказался восхитительным.

На второй день с наступлением ночи они вернулись на круглую кровать в центре дома. Свечи уже давно догорели и погасли, а Эдеард все еще смотрел, как поворачиваются в ночном небе мерцающие туманности. Он лениво улыбался, но сон никак не приходил.

— Как далеко они от нас?

Кристабель взглянула в небо.

— Ты все еще следишь за туманностями? Я не знаю. Очень, очень далеко.

— А наши души долетят до них без помощи Небесных Властителей?

— Не могу точно вспомнить, что говорится об этом в писании Заступницы. Мне кажется, душам после расставания со старым телом будет трудно, они станут просто парить в пространстве.

— Заблудшие. Поэтому нам и нужны Небесные Властители.

— Да. — Она улыбнулась и теснее прижалась к Эдеарду. — Видишь, ты знаешь больше, чем я. Ты, вероятно, силен в религии.

— Вряд ли. Я вспоминаю что-то с большим трудом. Но откуда Заступница все это узнала?

— Ей рассказали Первожители, или Небесные Властители передали ей то, что говорили Первожители. Не могу точно вспомнить. А Первожители должны были знать, ведь они и создали эту Вселенную.

— Эту Бездну. Принесшие нас сюда корабли прилетели извне.

— Конечно, они прилетели из какого-то другого места.

— Если они летели с противоположной стороны небес, они должны были пройти сквозь туманности.

— Вероятно.

— Тогда они должны были точно знать, что те представляют собой. Почему люди не остались там, в Море Одина? Заступница говорит, что это вход в Ядро, где души в единении и блаженстве живут вечно.

— Корабли падают. Они не могут остановиться.

— Они падают на Кверенцию, а пока они в небе, полет продолжается. Люди внутри управляют ими, как капитаны торговыми судами.

Кристабель приподнялась. Эдеарду был виден лишь ее смутный контур, а ее мягкие волосы упали ему на грудь.

— Почему ты задаешь такие вопросы?

— Кристабель, у нас есть души. Я чувствую их. Когда я застрелил похитителя Мирнаты, я про-взглядом видел, как его душа улетела вверх.

— Прямиком в Хоньо, — сердито добавила она.

— Вряд ли, если души просто парят в небе.

— Эдеард, — неуверенно спросила Кристабель, — ты надо мной смеешься?

— Нет! — заверил ее он. — Ничуть. Я просто не понимаю, почему Небесные Властители нас покинули. Что нам надо сделать, чтобы они возвратились?

— Заступница говорит, что мы должны оставаться верными самим себе.

— Но большинство людей такие и есть, разве нет? Я знал многих, кто прожил достойную жизнь и умер. Неужели их души тоже блуждают? — воскликнул он, а про себя подумал:

«Неужели Акиим в одиночестве блуждает в небесах? А Оброн? Мелзар? — По какой-то причине, выяснять которую ему не хотелось, он неожиданно вспомнил о Салране, добросовестно работавшей в госпитале Уффорда и ожидавшей того дня, когда она вернется в Маккатран — и к Эдеарду. — Она посвятила свою жизнь Заступнице и была достойным человеком. Гораздо более достойным, чем я. Неужели и ее душе суждено блуждать в Бездне? — От этих мыслей ему стало не по себе по нескольким причинам. — Я обязательно должен ей написать, объяснить, что встретил Кристабель. Но сам бы я не хотел получать подобные известия в письме. Что же делать, Заступница?»

— Я не знаю, Эдеард, — сказала Кристабель. — Я честно не знаю. С такими вопросами тебе надо обратиться к настоятельницам храма. Если хочешь, я могу устроить тебе встречу с Пифией. Мы с ней в далеком родстве.

— Нет. Извини. Просто мои мысли сегодня ночью что-то разгулялись.

Он постарался отогнать воспоминания о Салране, решив, когда она вернется, все честно ей объяснить.

Он ощутил, как волосы на его груди шевельнулись. Пальцы Кристабель погладили его щеку.

— Хочешь снова заняться любовью?

Он улыбнулся в темноту, где должно было быть ее лицо.

— Я сейчас даже пошевельнуться не могу.

— Но завтра от тебя опять потребуется физическая сила.

— Я сейчас усну, даю слово. И буду к твоим услугам завтра вечером.

— Завтра утром, — потребовала она.

— Да, госпожа.

Проснувшись на рассвете, он понял, что Кристабель не шутила.

Они целыми днями бродили по берегу, исследуя окрестные бухточки и пляжи. Порой они купались, а потом согревались в объятиях друг друга, укрывшись между дюнами. Казалось, что девушке доставляет особое удовольствие мысль о том, что их могут случайно увидеть рабочие ферм или их жены. Ему никогда не приходилось ее упрашивать.

На четвертый день они пошли вдоль дороги, осматривая поля и рощи, раскинувшиеся чуть выше узкой полоски необработанной земли у самого берега. Береговая линия почти до самого города была изрезана многочисленными бухтами. Над самыми большими заливами стояли деревни, и местные жители приспосабливали укрытия между скалами под стоянки для рыбачьих лодок. Прочие бухточки стали собственностью благородных семейств, строивших там павильоны или домики, где в летние месяцы бездельничали младшие отпрыски.

Еще дальше к югу начинались соленые болота, и потом, к концу Игуру, поверхность снова повышалась. Бесплодные земли южных окраин охраняла горная цепь Бруно. Поселки и деревни теснились на побережье, уходящем на восток до Чарьи, самого южного города Кверенции, стоящего почти на экваторе.

— Говорят, что там круглый год надо носить закрытую одежду, — сказала Кристабель, глядя на юг с высокой дюны. На горизонте виднелись снежно-белые вершины гор Бруно. — Солнце такое сильное, что сжигает кожу, особенно если ты не привык к такому климату.

— А у них есть легенды о других обитателях нашего мира? — спросил Эдеард. — Может, о странных судах, увиденных в далеком море?

— Нет. Наши корабли давно ведут с ними торговлю, и их шхуны регулярно заходят в порт Маккатрана. Если бы у них были легенды, мы бы давно их услышали. — Она наклонила голову набок. — Тебя интересует все, что находится вне пределов досягаемости. Почему?

— Меня интересует наш мир, вот и все. — Он не хотел признаваться, что главным его интересом были скорострельные ружья и их происхождение. — Неужели никого не волнует, что у нас нет даже полной карты Кверенции? С кораблей, доставивших сюда Раха и Заступницу, вероятно, было видно, как выглядит наша планета. Почему ничего не сохранилось?

— Ну вот, опять, твои мысли идут в совершенно новом направлении. В твоих словах есть логика, но никто никогда еще не задавался таким вопросом.

— Разве это плохо?

— Нет, но это отличает тебя от других. Хотелось бы мне понять, почему твои мысли идут в таком направлении.

— Полагаю, потому что они мои мысли. И еще из-за моих снов.

— Я бы очень хотела познакомиться с твоими родителями. Извини, если это покажется тебе бестактным, но я думаю, что они были особенными людьми. Ты что-нибудь помнишь о них?

— Очень мало. — Он вздохнул. — Акиим рассказывал, что моя мать приехала в Эшвилль из другой провинции, что она была красивой и энергичной. Многие мужчины добивались ее руки, но она выбрала моего отца. Он и сам к тому времени прожил в Эшвилле всего лет двадцать, так что его вряд ли считали местным. У него была ферма в окрестностях деревни. Очень большая, по крайней мере мне так казалось. Еще я помню, что в доме стояла роскошная мебель, не такая, как в других деревенских домах. Я не знаю, откуда она взялась. Родители не могли заработать больше, чем другие фермеры. Акиим говорил, что отец не часто бывал в Эшвилле. Не скажу, чтобы я его за это осуждал.

— Я не хотела пробуждать болезненные для тебя воспоминания.

— Ничего подобного. Они умерли много лет назад, я давно уже перестал горевать. Я ненавижу убивших их бандитов, но Акиим стал для меня настоящим отцом. Мне повезло, что я его встретил.

Кристабель взяла его под руку, и они стали медленно спускаться с холма.

— Бандиты есть повсюду, — сказала она. — И самые разные. Все они покушаются на плоды тяжелого труда других людей. И банды в Маккатране ничем от них не отличаются.

— Я знаю. Вот что меня злит больше всего. Сам факт их существования. И еще то, что люди мирятся с этим.

— Я считаю, что городские бандиты умнее, они сумели прочно вписаться в нашу жизнь.

— Опять сравниваешь город и деревню?

— Почти. Хотя все они склонны к насилию и жестокости. Это сломленные люди, Эдеард, и потому они так поступают.

— Ты хочешь сказать, что мы должны относиться к ним с состраданием?

— Я не знаю, что с ними делать. — Он провела пальцами по его лицу и сочувственно вздохнула. — Но ведь ты понимаешь, что ответа на этот вопрос ждут именно от тебя, не так ли?

— У меня нет ответа. Пусть поломает голову Высший Совет.

— Если ты не представишь решение проблемы, тебя станут во всем обвинять. Ты ведь слышишь их голоса? Ты все это начал, ты вышел к главам районов со своим предложением. Ты изгнал бандитов из некоторых районов и заставил их переместиться в соседние. Почему их жители должны страдать за других? Что ты намерен сделать, чтобы решить тобой же созданную проблему и избежать войны?

— О Заступница, — простонал Эдеард.

— Ты должен что-то придумать, Эдеард, найти выход.

— Я не вижу ни одного.

— Один выход есть, и ты сам это знаешь. Высылка. Бессрочная высылка за пределы хрустальных стен. Изгони их из всего города.

— Ничего не получится. Мастер Байз не допустит этого, по крайней мере в Сампалоке.

— Провалиться бы ему в Хоньо. Ты положил начало колоссальному политическому движению. Все убедились, что тактика выдворения работает. Надо двигаться вперед. Если ты сейчас начнешь сомневаться, ты потеряешь то, чего достиг.

— Высылка? Ты не шутишь? — Он мысленно вернулся к тому утру, когда была похищена сестра Кристабель, и вспомнил проклятия, которыми осыпала его жена Эддиса. — Куда же они пойдут?

— Я вижу, как тебя это беспокоит, но, думаю, ты напрасно так тревожишься. Твое воображение уводит тебя с пути истинного. Ты представляешь себе, что под угрозой оружия будут опустошаться целые районы. Эдеард, все зло идет в лучшем случае от пары сотен человек. Я помню тот вечер, когда папа подписал составленные тобой ордера. Там числилось четыреста восемнадцать имен. Все они были членами банды, которых ты отыскал. Но это настолько малая часть от общего населения, что ее даже нельзя назвать меньшинством. Избавься от лидеров банд и их помощников — и остальные разбредутся сами. Многие снова станут членами общества. Вряд ли они будут тебя любить, но хотя бы не станут причинять беспокойство, как сейчас.

— Да, наверное. Но куда денутся предводители бандитов? Они создадут проблемы кому-то другому.

— Посмотри, — сказала Кристабель, и ее рука энергичным жестом обвела обширные окрестности. — Я уговорю отца одолжить тебе самый большой корабль из его флотилии, и он отвезет их на самый далекий атолл. Или можно купить полсотни повозок и отправить их в дикие леса за пределами провинции Рулан. Пусть эти люди сами строят себе дома и выращивают собственный хлеб. Эдеард! После их изгнания ты не будешь нести за них ответственность. Ты — городской констебль, и до твоего появления к этой должности относились с полным презрением. Ты позволил нам снова почувствовать себя в безопасности, ты дал нам надежду. Не отступай. Маккатрану не выдержать твоих колебаний.

Он молчал, с восторгом глядя ей в глаза.

Кристабель смущенно поежилась.

— Что?

— Ты потрясающая. Я не могу поверить, что ты обратила внимание на такого, как я.

Кристабель опустила глаза.

— Но я обратила.

— Маккатрану повезло, что у него есть ты.

— Я не стану номинальным лидером нашего семейства, всего лишь временным смотрителем между отцом и моим первенцем, голосующим по указке мэра. Я буду вносить свой вклад, — решительно заявила она.

— Я это знаю.

Наступила их последняя ночь в пляжном домике, и Эдеарду хотелось, чтобы она никогда не кончалась. И снова, после того как догорели свечи, он лежал на кровати и смотрел вверх, а его мысли постепенно приходили в порядок — и в немалой мере ему помогали советы Кристабель, высказанные в течение недели самыми разными словами. Она лежала рядом, положив руку ему на грудь, уткнувшись лицом в сгиб локтя и переплетя свои ноги с его ногами. Они словно составляли одно целое. Навсегда.

— Я люблю тебя, — благоговейно прошептал он.

Возвращение в Маккатран пугало Эдеарда. Где-то в глубине его мыслей возникала фантазия о том, чтобы они вдвоем навсегда остались в домике на пляже. И не только из-за радости физической близости, хотя Кристабель воплощала в себе все, чего только он мог пожелать от любовницы. Ему хотелось, чтобы ничто не нарушало великолепие проведенной вдвоем недели.

— Я тоже не хочу уезжать, — призналась Кристабель за завтраком в последний день их каникул.

— Но все равно придется возвращаться, — сердито проворчал он.

— Придется, и не дуйся, пожалуйста.

— А я и не… Извини.

— Ты слишком часто это повторяешь.

— Спасибо.

— У меня есть подарок для тебя, — сказала Кристабель и велела ген-мартышке принести один из своих чемоданов.

Эдеард и не заметил его среди остального багажа. Несмотря на то что большую часть времени Кристабель проводила обнаженной или одетой в мелкие лоскуты шелка, атласа и кружев, она привезла с собой изрядное количество одежды. И теперь он с интересом смотрел, как она поднимает крышку и достает китель.

— Полный комплект формы для тебя, — сказала Кристабель. — Я не могу допустить, чтобы мой мужчина на церемонии выглядел заурядно, верно? Только не в этот день. Знаменательный день.

Эдеард взял китель из ее рук и восхитился покроем и добротной черной тканью. Это был стандартный мундир констебля, но в то же время намного более элегантный. Кристабель достала из чемодана такие же брюки, белую рубашку, пояс и галстук.

— Огромное тебе спасибо, — упавшим голосом произнес он. — А у меня для тебя ничего нет.

Она посмотрела на него с таким видом, словно он сказал что-то обидное.

— Это потому, что у тебя нет денег. И хорошо, я ведь не ищу богатых мужчин.

— Ты удивительная, — воскликнул он и поцеловал Кристабель.

— Времени у нас мало, к середине дня мы уже должны быть в городе. Иди и надень это.

— Мы могли бы выкроить еще несколько свободных минут, — с надеждой возразил он.

Кристабель показала пальцем на дверь спальни.

— Иди и переоденься.

Эдеард подчинился. Мундир сидел на нем превосходно, и, изучая себя в зеркале, он не смог удержаться от широкой самодовольной улыбки. Он выглядел великолепно.

— Ох, Заступница, — охрипшим голосом промурлыкала с порога Кристабель. — Определенно, в мужчине в форме есть нечто особенное.

— Портной сшил форму точно по мне. Он что, шпионил за мной?

Кристабель слегка приподняла бровь.

— Я теперь точно знаю все твои размеры, — проворковала она. — А теперь пора собираться, мы скоро отправляемся.

Как ни странно, но его настроение значительно улучшилось, когда они подъехали к городу. Несмолкаемый гул мыслей и телепатических посылов подбодрил и немного успокоил Эдеарда. Знакомые очертания зданий, улиц и каналов вселяли уверенность, и он с радостью убедился, что на всем пути от конюшен никто не обратил на них внимания, хотя они даже не позаботились окутать себя пеленой уединения.

«Я дома», — решил он, когда гондола вывезла их по Главному каналу к Дворцу-Саду.

Друзья уже поджидали его в Мальфит-холле. Они встретили его радостными улыбками.

— Вы только посмотрите на него! — воскликнул Максен, дергая Эдеарда за рукав новенького мундира. Он бросил взгляд на Кристабель, о чем-то болтавшую с Кансин. — Ни о чем не хочешь объявить?

Эдеард нахмурился.

— Нет. Мы прекрасно провели время. А подробностей не ждите.

Максен и Бойд огорченно покачали головами.

— Ты так и остался деревенщиной, — грустно сказал Максен.

— Что?

— А у нас есть кое-какие новости для тебя, — с гордостью выпалил Динлей.

— Какие? — сдержанно поинтересовался Эдеард.

— После церемонии, — насмешливо бросила Кансин. — А то придется слишком долго объяснять.

— Пойдемте, — поторопил их Максен. — Надо занять места, пока еще возможно.

На церемонии выпуска их отделения зал был заполнен не больше чем на одну пятую. Сегодня же нескольким семьям, пришедшим посмотреть на вручение погон своим сыновьям и дочерям, даже пришлось стоять вдоль стен.

Как и в прошлый раз, на широкую лестницу вышел мэр Овейн, сопровождаемый главами районов и мастерами гильдий. Они стали неторопливо спускаться, а на потолке зала в это время появилось изображение Кверенции, плывущей по небу под вуалью тонких золотистых облаков.

Овейн поднялся на импровизированную трибуну и начал небольшую речь. Эдеард тем временем прошелся взглядом по ряду стоящих позади мэра мастеров. На этот раз в их лицах угадывалось напряженное внимание, словно они пытались определить настроение аудитории. Эта настороженность составляла резкий контраст с радостным волнением новоиспеченных констеблей и их родственников. И вдруг он увидел Байза, чье лицо застыло в злобной усмешке, — тот смотрел прямо на Эдеарда. Его враждебность на мгновение ошеломила Эдеарда, но в следующую секунду он собрался и ответил главе Сампалока холодным равнодушным взглядом.

Первого выпускника, получившего эполеты из рук Овейна, приветствовали оглушительными аплодисментами. За ним последовали другие, и Эдеард вежливо хлопал вместе со всеми. Его рукоплескания стали энергичнее только тогда, когда очередь дошла до участка Дживон. Юный Фелакс, сияя от гордости, спускался по ступеням и высоко держал бронзовые эполеты, чтобы их могли увидеть все его родные.

Эдеард и Динлей переглянулись.

— О Заступница, — простонал Динлей. — Неужели и я вел себя так же?

— Не знаю. Я был слишком сосредоточен на том, чтобы не скатиться по лестнице.

К ним наклонился сидевший позади Чаэ.

— Вы оба были в полном смятении, — заверил он их.

Эдеард понимал, что ему следует присутствовать на последующем приеме. Всего несколько месяцев назад подобная перспектива привела бы его в ужас. Сегодня ничего подобного он не испытывал и был абсолютно спокоен. Кроме того, с ним под руку шла Кристабель, и ее улыбка производила на людей большее впечатление, чем он сам. Поэтому он взял у ген-мартышки бокал с вином, отказался от канапе, изобразил на лице лучшую из своих улыбок, закрыл мысли и стал рассказывать родителям, какими

замечательными констеблями стали их дети и как он рад, что они станут ему помогать; да, он думает, что с бандами скоро будет покончено, но точной даты назвать не может, это секретная информация; и да, простые люди должны поддержать кампанию по выдворению рэкетиров и убедить мастеров и представителей своих районов оформить соответствующие ордера.

— Мы раскалываемся на политические группы, — прошептала ему на ухо Кристабель через час после начала приема. — Как истинное общество Маккатрана.

Эдеард обвел публику про-взглядом. Кристабель была права. На черном полу Мальфит-холла образовались три отчетливо различимые группы. В центре одной Финитан расточал доброжелательные улыбки главам районов, присоединившимся к кампании по выдворению бандитов. Самым энергичным из них был Джулан, совсем не похожий на того сломленного старика, каким он показался Эдеарду утром в Праздник прощания. Энтузиазм отца Кристабель заражал каждого, кого он поздравлял, — родственники новоиспеченных констеблей не привыкли разговаривать с главами районов, да еще с такими оживленными и приятными в общении.

— Твой отец — талантливый политик, — заметил Эдеард.

— Постарайся в следующий раз произнести это так, словно считаешь достоинством.

И она больно ущипнула его за ягодицу третьей рукой.

Эдеард с трудом сдержался, чтобы не ответить ей тем же. Финитан встретился с ним взглядом, одобрительно улыбнулся Кристабель, а потом снова сосредоточился на беседе с главой гильдии гончаров района Фиакр, чья третья дочь только что получила эполеты. В этой группе собралось восемь глав районов, представляющих Дживон, Силварум, Зельду, Друп, Тоселлу, Лиллилайт, Илонго и Падую. Кроме того, поблизости находились мастера Вайи, Кобара и Мико, и их осторожно убеждали оказать поддержку Финитану.

Самую значительную группу, занимавшую центр зала, составляли те, кто еще не принял никакого решения, и их было большинство.

Третья компания кучковалась вокруг Овейна. Эдеард заметил, что там собрались представители самых консервативных семейств во главе с Байзом. Они тоже приветливо улыбались и пожимали руки новым констеблям. Эдеард возмутился, увидев в той группе Пифию. Уж она-то должна была бы понять пользу, приносимую ордерами! Но затем он вспомнил, как она мягко отказалась запретить посещение района Эйри кому бы то ни было, обосновав это тем, что нельзя мешать людям приходить в храм Заступницы.

— Разделение не принесет ничего хорошего, — сказал Эдеард, когда гости уже начали расходиться. — Для победы над бандитами Маккатран должен быть единым.

— Верно.

Кристабель повела его к группе, где находились Финитан и ее отец.

— С возвращением, — сказал Джулан.

Он обнял дочь и пожал руку Эдеарду. Затем он слегка помедлил, глядя на Эдеарда, словно рассчитывал на что-то еще. Финитан тоже ждал. Эдеард не знал, что сказать.

— Ну что ж, — заговорил Финитан. — Этот момент не хуже любого другого. Эдеард, пока вы с Кристабель отсутствовали, мы попытались убедить мастеров оставшихся районов присоединиться к кампании выдворения, но, к сожалению, без особого успеха. Мэр действовал не менее эффективно, только в противоположном направлении.

— Но почему? — спросил Эдеард.

— Он объяснил это — и вполне справедливо — тем, что у нас нет окончательного решения проблемы, нет плана, как поступить с бандитами.

— Уже есть, — сказал Эдеард, ощущая уверенность после неоднократных обсуждений этого вопроса с Кристабель.

— Есть? — переспросил Финитан.

— Да, сэр. Есть один-единственный выход: высылка.

— Ага. Это смелое заявление, мой юный друг.

Он смущенно улыбнулся Кристабель.

— Меня убедили, что эта мера, хотя и жестокая на первый взгляд, коснется ничтожно малой части населения.

Финитан и Джулан обменялись взглядами.

— В таком случае нам будет намного легче, — сказал Финитан. — Никто не сомневается, что мэр намерен устроить бурное обсуждение в Совете, и кампания уклонения играет ему на руку. Мы должны перехватить инициативу, и предложение высылки как раз подтолкнет людей на нашу сторону.

Эдеард оглянулся на мастеров, окружавших Овейна.

— Я не понимаю. Я ожидал, что такое предложение усилит раздражение Совета.

— Так и будет, — с улыбкой подтвердил Финитан. — И мы сможем воспользоваться этим разделением.

— Ага. — Кристабель понимающе усмехнулась и кивнула. — Конечно.

— Что «конечно»? — спросил Эдеард.

— Я собираюсь объявить о выдвижении своей кандидатуры на пост мэра, — сказал Финитан. — И высылка бандитов станет моим основным обещанием жителям Маккатрана в предвыборной кампании.

— Что он сказал? — спросил Бойд по пути в участок Дживон после церемонии.

— Что собирается принять участие в выборах мэра, — ответил Эдеард. Он все еще не опомнился после заявления Грандмастера и чувствовал, как растет радостное возбуждение. Если Финитан будет у власти, многое удастся изменить. — Сегодня вечером в Голубой Башне состоится прием, и тогда он сделает публичное заявление.

— Да не Финитан, тупица, — рявкнул Максен. — Мастер Джулан.

— Джулан? Он ничего не говорил. Но с его поддержкой шансы Финитана увеличиваются.

— Ладно, — перебила его Кансин. — Забудем. А что сказал ты?

— Я сказал, что буду поддерживать его всеми доступными способами.

Друзья озадаченно переглянулись. Эдеард чувствовал, что они скрывают от него свои мысли, но оттенки раздражения и разочарования он все же успел уловить. И решил, что его недельный отпуск рассердил их больше, чем он рассчитывал.

— Ну и ладно, по крайней мере мы не бездельничали, — сказал Бойд, минуя главный вход участка. — К сожалению, и бандиты тоже. В прошлый четверг гондольеры вытащили из канала еще один труп. Второй сын торговца тканями из района Игади.

— Ох, Заступница, — воскликнул Эдеард. — Немного же им потребовалось времени, чтобы прийти в себя.

Они разместились в малом зале участка. Третья рука Динлея плотно прикрыла дверь. Кансин уселась на один из столов, поставив ноги на скамью. Максен приказал ген-мартышке принести воды.

— На этом приеме подавали самое дешевое вино, — пожаловался он, отпивая из стеклянной кружки несколько больших глотков.

Динлей подтащил скамью и сел напротив Эдеарда. Его лицо сияло от удовольствия. Бойд расположился рядом с ним, стараясь не показывать своего отношения к настроению приятеля.

— Так чем же им досадил второй сын? — спросил Эдеард.

— Ничем, — сказал Динлей. — Они лишь немного изменили тактику вымогательства денег.

— Умный ход, — заметил Максен, допивая вторую кружку воды.

— Они больше не мелочатся с хозяевами лавочек и павильонов, — пояснил Динлей. — Бандиты стали подыскивать более крупные цели, пока это торговцы средней руки. И у них не требуют денег — у них хотят отобрать долю в бизнесе.

— Это способ получать законный доход, — добавила Кансин.

— К примеру, у тебя есть склад, полный товаров. Некто приходит и предлагает продать ему долю в торговле. Но суть в том, что оплату он желает отсрочить до получения прибыли.

— Он утверждает, что сумеет повысить процент выручки, обычно они говорят так, — продолжил Бойд. — Как видишь, ничего криминального. Ничего такого, на что можно было бы пожаловаться констеблям или в суд.

— Вот только все знают, что это за покупатели и о чем они просят, — сказал Динлей. — Они и не скрываются. Если хозяин не соглашается, страдает кто-то из членов его семьи.

— Или даже умирает при невыясненных обстоятельствах, — добавил Максен, — как произошло с сыном торговца тканями. Это исключительный случай, но мы узнаём только о них.

— Значит, нам неизвестно, насколько распространилась такая схема, — сказал Эдеард.

— Нет. Зато очень многие жалуются на рост цен, а причин этому нет. Нет никакого дефицита, в порту полно кораблей, доставляющих товары, и городские склады заполнены до отказа.

— Средние и мелкие торговцы не объединяются ни в какие ассоциации, как хозяева магазинов и рыночные торговцы, — сказала Кансин. — Их конкуренция исключает любые формы сотрудничества.

— Но у них есть личная охрана, — возразил Эдеард.

— Ничего подобного, — ответил ему Динлей. — Ну разве что глава семьи берет с собой крепких парней, когда собирает выручку с розничных продавцов или платит капитану корабля, но ни о каких подготовленных отрядах охраны, как в благородных семействах, здесь говорить не приходится. У этих купцов, как правило, большие и ничем не защищенные семьи, а их деятельность составляет значительную часть экономики Маккатрана.

— Понятно, — протянул Эдеард. Он надеялся на небольшую передышку после возвращения, но, как оказалось, совершенно напрасно. — Значит, нам надо выяснить, кто…

— Не надо, — весело воскликнул Динлей.

— Не надо?

— Уже сделано.

— Ага. — Теперь ему стало понятно настроение в отделении. Он окинул взглядом самодовольно улыбающиеся лица. — Так для чего же вам нужен я?

— Для обеспечения поддержки грубой физической силой во время ареста, — с невинным видом произнес Максен.

Эдеард рассмеялся.

— Расскажите подробнее.

— Сначала плохие новости, — сказал Бойд. — У «Дома голубых лепестков» появился новый хозяин.

— Кто? — отрывисто спросил Эдеард.

Бойд искоса посмотрел на Динлея, словно ища у него поддержки.

— Буат.

— Никогда не слышало таком.

— О нем никто не слышал, — сказал Бойд. — Вроде как он единокровный брат Иварла.

— Чудесно.

— А теперь хочешь услышать действительно плохую новость? — спросил Максен.

Эдеард бросил на него сердитый взгляд.

— Ходят слухи, что у Буата есть партнер.

— Продолжай.

— Ранали.

Эдеард уронил голову на руки и негромко рассмеялся. Ну конечно! Ведь Таннарл в тот злополучный день был заодно с Иварлом.

— Эдеард? — с недоумением окликнула его Кансин.

— На самом деле это хорошая новость, — сказал он.

— Разве?

— Мы наконец получили связь между бандитами и благородным семейством. Мы можем доказать, что они партнеры?

— Договор об аренде зарегистрирован в городском реестре, — сказал Динлей, снимая очки и протирая линзы. — Он считается конфиденциальным до тех пор, пока не будет совершено правонарушение в здании или его хозяином. Мы можем затребовать его через суд низшей ступени. Но там указан только тот, кто имеет право проживать в здании, а поскольку мы знаем, что Буат считается членом семьи, ничего нового нам это не даст. Устав корпорации, ведущей бизнес в «Доме голубых лепестков», будет представлен в гильдии клерков. Но условия бизнеса таковы, что имя Ранали нигде не упоминается.

— Так что, все это — лишь слухи?

Динлей пожал плечами:

— Да.

— И это все, что вы смогли разузнать в мое отсутствие?

— Мой будущий отец говорит, что критиковать умеет каждый, — с напускным унынием произнес Максен. — Нет, на самом деле мы вели трудную слежку в опасных условиях за мизерную плату и скудную благодарность нашего капрала и капитана участка.

— Ради Заступницы, вы можете мне рассказать, что происходит?

— Мы следили за несколькими членами банды, упомянутыми в ордерах на выдворение, — и не без причины. Один из них был в команде силового воздействия, — сказал Динлей. — Они вчера приходили к торговцу из Нефа по имени Чариу и потребовали треть его бизнеса. Он импортирует салгубку.

— Что это еще за фигня? — потребовал объяснений Эдеард. — Клянусь Заступницей, если кто-то из вас снова изобразит сочувствующий взгляд, я окуну его вниз головой в Бирмингемскую заводь и там подержу.

Бойд открыл рот, готовый пуститься в объяснения, но нахмурился и повернулся к Максену. Тот поджал губы и вопросительно взглянул на Кансин.

— Можете меня не спрашивать, — сказала она. — Ни разу о таком не слышала.

— Должно быть, это что-то ценное, — задумчиво произнес Динлей. — У Чариу большое семейство, молодежь одевается у лучших портных и устраивает пирушки по всему городу. У него есть еще две любовницы, которых он одаривает драгоценностями.

— Он согласился на их условия? — спросил Эдеард.

— Нет, — ответил Бойд. — Заступница наделила его твердым характером и вспыльчивым нравом. Он отказался.

— Вот мы и проследили за бандитами-вышибалами до самого их дома в Сампалоке.

— Вы ходили в Сампалок? — удивился Эдеард.

— Я же говорил, трудная слежка в опасных условиях, — с важным видом повторил Максен. — Так мы узнали, что в качестве первого предупреждения они собираются выбить дух из Рапсайля, первенца Чариу. Причем намерены сделать это сегодня ночью.

— Где? — нетерпеливо потребовал Эдеард.

Улица Риорн представляла собой извилистый проход в самом северном углу района Абад, соединяющий Розовый и Главный каналы. Вдоль тротуара стояли высокие красивые здания, и лишь одно из них было наклонено вперед, что позволяло разросшимся ветвям гурклозы свисать с карниза до самой земли, образуя вдоль прохода живой занавес. Рядом с этим домом и находился «Беспечный полковник» — ресторан и театр с хорошей репутацией, где сыновья зажиточных людей собирались по вечерам, чтобы приятно провести время в обществе себе подобных.

За шестиугольными столами, покрытыми накрахмаленными льняными скатертями, здесь можно было попробовать отличные дорогие блюда, а в погребе имелась обширная коллекция лучших вин со всей Кверенции. В гостиной зоне стояли удобные глубокие кресла и уютные диваны, а любители потанцевать изящно двигались на приподнятом помосте под музыку отличного семейного оркестра. Снаружи, у полированных деревянных дверей, стояли пять рослых швейцаров, обладающих немалой физической и телекинетической силой, и одно только их присутствие отпугивало тех, кто не удосужился достичь определенного общественного положения.

Было уже больше двух часов ночи, когда один из швейцаров подал высокий цилиндр Рапсайлю, не без труда спускавшемуся по трем неудобным ступеням на тротуар. На улице хлестал сильный дождь, притемняющий и без того неяркий оранжевый свет, испускаемый стенами зданий. Рапсайль застегнул кожаный плащ, закрывая длинный синий с алым пиджак, неразборчиво пробормотал швейцару: «Спокойной ночи», — и, шатаясь из стороны в сторону, побрел в сторону Главного канала.

Алкоголь ограничил зону охвата не только его про-взгляда, но и физического зрения. Он не заметил пятерых мужчин, скрывающихся в густой тени улицы Риорн, не увидел, как они покинули свое убежище и зашагали следом за ним. В пьяном недоумении он уставился на преследователей только после того, как они подошли почти вплотную.

— Эй, привет, парни, — с трудом выговорил он.

Чья-то третья рука обвила его лодыжки. Еще несколько мгновений ноги Рапсайля бессильно дергались, а потом он уставился на свои ступни. Он разглядывал лаковые кожаные туфли с модными серебряными пряжками и удивлялся, почему они ему не подчиняются и не уносят как можно дальше от этого места.

— Послушайте, хватит.

Один из мужчин рассмеялся. Теперь нападавшие окружили Рапсайля, словно темные призраки: их лица скрывались в глубокой тени надвинутых капюшонов и плотной пелене уединения. Капли дождя барабанили по плащам и ручейками стекали на тротуар.

— Что вам нужно?

Инстинкт самосохранения начал пробиваться сквозь пьяный дурман. Рапсайль попытался телепатировать призыв о помощи, но для этого требовалась большая концентрация мыслей.

Кто-то сбил шляпу с его головы.

— Имейте в виду, у меня в городе много друзей. Влиятельных друзей.

— Это предупреждение твоему отцу, — сказал Медат, предводитель группы.

— Какое предупреждение? — спросил Рапсайль.

Дождь мгновенно намочил его прическу.

— Он поймет.

В выпуклый животик Рапсайля врезался кулак. Парень тут же согнулся пополам и рухнул на колени. От боли по щекам вместе с дождем потекли слезы.

— О милостивая Заступница, не надо. У меня есть деньги. Возьмите все.

— Нам нужны не твои деньги, — спокойно пояснил Медат. — А твое наследство.

Двое головорезов вытащили из-под плащей дубинки, а двое других воспользовались третьей рукой, чтобы удержать Рапсайля на коленях.

— В конце концов, — рассудительно продолжал Медат, — оно тебе и не нужно. Калекам не на что тратить деньги.

Рапсайль жалобно взвыл.

— Изуродуйте его, — приказал Медат. — Хорошенько.

Две дубинки, блестящие от влаги, поднялись вверх… и продолжали подниматься, выскользнув из пальцев бандитов, пока не скрылись в ночной темноте. Оба головореза изумленно заворчали. Медат пригнулся, в его руках блеснули острые ножи. Он усилил свой телекинетический щит, а про-взглядом стал обыскивать улицу, изучая каждую нишу, каждый проход. Один из его подручных прицелился ударить Рапсайля ногой в голову, но его ботинок дернулся назад, и громила шлепнулся лицом в лужу. Из разбитого носа и губ хлынула кровь, и он громко заорал. Но в следующее мгновение смолк, ощутив, что скользит по тротуару. Он с пугающей скоростью проскочил мимо своих дружков, бессильно царапая руки о мокрый

тротуар. Его вопли стихли, когда громила скрылся за ближайшим поворотом.

— О Заступница! — выдохнул второй бандит.

Он пустился наутек, но ноги оторвались от земли, его швырнуло в стену соседнего дома, и парень остался лежать, потеряв сознание.

Три оставшихся бандита собрались плотной группой. Медат держал наготове ножи, двое других вытащили пистолеты. На улице послышался смех. Один из громил не выдержал и выстрелил в самую густую темень. Пуля остановилась всего в двух футах от дула, неподвижно повиснув в воздухе. Капли дождя на нее почему-то не падали.

— Идущий-по-Воде, — выдохнул Медат.

— Добрый вечер.

Эдеард шагнул вперед, и его фигура проявилась посреди улицы на фоне колеблющихся теней и непрекращающегося дождя. Над его головой струи воды аккуратно расходились, оставляя сухим его новенький роскошный мундир. За его спиной из ниоткуда возникли Кансин и Динлей.

— Вы арестованы, — произнес Эдеард. Он поднял руку, и оба пистолета выскользнули из пальцев своих хозяев. — Надень на них наручники, — сказал он Динлею. Потом обернулся к Кансин. — Возьми ножи.

Медат ждал, пока Кансин подойдет к нему. Он ловко повернул свои кинжалы рукоятками к девушке. Эдеард направился к бандиту, неподвижно лежавшему у стены и громко стонавшему.

— Отдай мне оружие, — сказала Кансин, протягивая руку к ножам.

Это был единственный шанс Медата. Неуловимым рывком он бросил в нее оба ножа, одновременно толкая Эдеарда в спину третьей рукой.

— Взять их, — заорал он своим сообщникам.

Кансин, отражая бросок, споткнулась и упала на тротуар. Динлей схватился с одним из бандитов, и Эдеард пришел ему на помощь, быстро нейтрализовав второго несокрушимой хваткой третьей руки. К тому времени, когда эти двое все же были закованы в наручники, Медат успел сбежать. Про-взгляд Эдеарда проследил его до железного моста над Средней заводью.

Максен и Бойд тоже сбросили маскировку. Бойд тащил на плече первого бандита, который все еще был без сознания. Максен поспешил помочь подняться Кансин.

— Как это унизительно, — пробормотала она, стараясь стряхнуть грязь с форменных брюк.

— Он и рассчитывал на такую реакцию, — ответил Эдеард.

Его про-взгляд показал, что Медат уже миновал мост и углубился в Парк Фолас.

— Для крутого парня он неплохо умеет бегать, — с довольным видом заметил Бойд.

Эдеард повернулся к бандиту, на которого только что надел наручники.

— Подними руки, Сентан.

— Ты знаешь мое имя?

— Конечно, я знаю, как тебя зовут. И знаю, где твой дом, знаю, что ты ешь на обед, и твою подружку, и твоих троих детей, нашедших себе нормальную работу. А теперь подними руки.

— Что ты собираешься сделать?

Эдеард применил третью руку и подтянул вверх кисти Сентана. Ощутив непреодолимую силу, громила вздрогнул.

— Пожалуйста, — заныл он. — Я… я брошу это… клянусь Заступницей, брошу.

— Нет, не бросишь, — сказал Эдеард.

Он вставил ключ в наручники и снял их. Сентан посмотрел на него с испугом.

— Я не буду тебя арестовывать, — сказал Эдеард. — И остальных тоже.

— Ой, Идущий-по-Воде, пожалуйста, не надо. Не убивай меня.

— Заткнись. Я устал просиживать в судах и тратить время на таких, как вы. Так что вам придется просто уйти.

— Что? — изумился Сентан.

— Ты и твои дружки должны покинуть Маккатран. Сегодня же ночью. Сейчас. Мы проводим вас до Южных ворот. Вы выйдете и никогда больше не вернетесь назад.

— А куда же мы пойдем?

Эдеард наклонился вперед, так что его лицо оказалось в каком-нибудь дюйме от лица Сентана.

— А что остается делать вашим жертвам, когда вы ломаете им кости и поливаете пол в их доме их же собственной кровью, а их детям приходится на это смотреть? Когда их, кричащих от боли, увозят в больницу? Они справляются как могут. Теперь ты меня понял?

— Да.

— Если ты вернешься, если хоть на шаг ступишь в мой город, я об этом узнаю. Ты мне веришь?

— Да. Да, сэр.

— Тогда уходи.

Сентан удрученно повесил голову. Эдеард подошел к Рапсайлю, все еще стоявшему на коленях. Он был весь в грязи, брюки промокли, волосы прилипли к голове.

— Спасибо, — всхлипнул он. — Спасибо, Идущий-по-Воде.

— Вставай, — без какого бы то ни было сочувствия сказал Эдеард.

Динлей и Максен за его спиной собирали вместе запуганных бандитов, чтобы выпроводить их из города.

Рапсайль с трудом поднялся во весь рост и стоял под дождем, все еще покачиваясь. Эдеард сделал над собой усилие и попытался успокоиться.

Он поклялся защищать обычных жителей Маккатрана, но такие типы, как Рапсайль, не вызывали у него ни малейшей симпатии.

— Тебя сегодня подстерегли не случайно, — холодно произнес Эдеард. — Твой отец, получив ультиматум от дружков Медата, не пришел к нам, не обратился ко мне. Если я не знаю, что предпринимают бандиты, я не могу защищать вас от них. Сегодня тебе повезло, и теперь ты в долгу перед моим отделением.

— Конечно, — воскликнул Рапсайль. — Отец щедро оплатит ваши усилия. Мы честные граждане.

— Мне не нужны деньги, — презрительно бросил Эдеард.

Рапсайль уже почти протрезвел. Даже будучи в полном смятении, он не мог не почувствовать гнев Эдеарда.

— Ой, конечно, нет. Я прошу прощения, Идущий-по-Воде. Э-э, а что же тебе нужно?

— Информация. Бандиты приходят не только в вашу семью. Завтра, когда ты протрезвеешь, я навещу тебя и твоего отца, и мы обсудим, как констебли могут освободить ваших коллег-торговцев от этих подонков.

— Да, да, конечно.

Эдеард жестом подозвал Кансин.

— Доставь его домой в целости и сохранности. И скажи отцу, что я приду к ним завтра утром.

— Я сегодня не слишком-то отличилась, верно?

Эдеард неловко усмехнулся.

— Ты все сделала отлично. Я знаю, тебе пришлось нелегко. Спасибо тебе.

— Ха!

Но оттенок удовлетворения все же вырвался из-под защиты ее мыслей.

— Пойдемте, сэр, — сказала Кансин, положив руку на плечо Рапсайля.

— Ой, девушка-констебль.

— Да. Сэр.

— И к тому же такая хорошенькая.

Эдеард и Бойд одновременно резко вздохнули и поморщились. Но Кансин не стала лишать жизни своего подопечного.

— Эдеард, разреши мне пойти с тобой, — попросил Бойд, когда эта невероятная парочка удалилась. — Пожалуйста.

— Я справлюсь.

— В прошлый раз тебя чуть не убили.

— Тогда я старался не поднимать шума. Думаю, эти дни уже миновали.

Бойд окинул его скептическим взглядом.

— Ну ладно.

— Я хочу, чтобы ты вернулся к «Беспечному полковнику». Оттуда кто-то послал телепатический вызов этим громилам. Объясни хозяину, что теперь он числится в моем черном списке. С сегодняшнего дня я требую

от него безусловного сотрудничества. И посмотри внимательно, может, удастся вычислить и самого информатора.

— И это все?

— У каждого из нас свои способности, это и делает нас всех такой отличной командой.

— Хорошо, только будь осторожен.

— Я просто собираюсь познакомиться с новым владельцем.

— А вдруг Ранали тоже там?

— Заступница не может быть такой жестокой, верно?

После пожара Эдеард старался держаться подальше от Мико. Он знал, что способен защититься от любых угроз Иварла и его подручных. Но ему не хватало стимула. Нельзя сказать, чтобы он струсил после столкновения с Иварлом или что его сильно беспокоила личность нового владельца. Ему требовалось время, чтобы восстановить уверенность. Спасение Мирнаты и общение с Кристабель очень в этом помогли.

Эдеард благополучно и бесшумно поднялся сквозь измененный городом пол прямо в гостиную «Дома голубых лепестков» и обнаружил, что она почти пуста. Двое подвыпивших клиентов похрапывали на диванчиках под покрывалами, наброшенными заботливым персоналом. Три ген-мартышки и пара усталых официантов домывали в задней комнате последние бокалы. Огонь в железных печках почти погас, и только тлеющие угольки отбрасывали на стены неяркий красноватый свет.

Эдеард внимательно осмотрелся. Мебель, совсем новая, выглядела почти такой же, что и в прошлый раз. Даже пианино показалось ему знакомым. Не было только стеклянных шаров, заполненных маслом, равно как и других похожих резервуаров. Ищейки он тоже не увидел.

Эдеард сбросил маскировку и поднялся на галерею. Несколько кабинетов занимали клиенты с девочками. Мадам и двое швейцаров сидели в небольшой гостиной за очень поздним ужином, ожидая, пока проститутки закончат работу.

Странно было идти по коридору и подниматься по лестнице, не прибегая к маскировке, не прячась, словно испуганный призрак. Эдеард подошел к продолговатой комнате в конце коридора третьего этажа, где обычно сидел Иварл, и дверь под ударом чьей-то третьей руки распахнулась. Эдеард вошел.

— А я гадал, когда же ты нанесешь мне визит, — заговорил Буат.

Родство этого мужчины с Иварлом — скорее всего, по отцу — не вызывало сомнений. У Буата был такой же широкий лоб и странные зеленые глаза, как у брата. Но, если мощная фигура Иварла уже начинала расплываться, Буат остался стройным и мускулистым, словно всю жизнь занимался тяжелым физическим трудом. И он был явно моложе своего брата, не старше семидесяти лет, с густыми черными волосами, завитыми в аккуратные локоны, которые свисали чуть ниже воротника по моде аристократов северных районов города. Модным был и его расшитый золотой нитью кожаный жилет, оставленный незастегнутым, так что виднелась ярко-алая рубашка. Украшения, которые носил Буат, были более скромными, чем у Иварла: пара золотых колец на пальцах и бриллиантовая сережка в ухе. С довольно крупным камнем, как заметил Эдеард.

Буат сидел за столом и смотрел на посетителя с высокомерием аристократа. В отличие от Иварла, всегда державшего свой стол в порядке, новый хозяин раскидал перед собой какие-то бумаги и свитки с юридическими документами. Словно в подтверждение преемственности в кабинете присутствовала и Нанитта, сидевшая на широком бархатном диванчике сбоку от стола. Поверх прозрачного платья сегодня на ней был надет какой-то странный корсет из кожаных лент, казавшийся ужасно тесным. Нанитта бросила на Эдеарда равнодушный взгляд, оставив свои мысли полностью закрытыми.

Эдеард воспользовался третьей рукой и притворил за собой дверь.

— Это мой первый и последний визит, — сказал он, намеренно игнорируя Нанитту. Ему показалось, что на скуле у нее темнел кровоподтек, но при скудном освещении не мог сказать уверенно. — По крайней мере, такой визит.

Буат взял со стола серебряный стилет и начал рассеянно вертеть его в руке.

— Так что же это за визит, Идущий-по-Воде?

— Дружеский.

— Вот как? Какая же между нами может быть дружба?

— Недолгая.

Буат рассмеялся.

— Теперь я понимаю, почему мой бедный усопший брат ценил такого противника, как ты.

— Не припомню, чтобы видел тебя на его похоронах.

— У меня были дела в провинции. Я вернулся в Маккатран сразу, как только услышал печальные вести.

— Тебе известно, кто его убил?

— Я думал, что он утонул.

— Нет. Он был мертв задолго до того, как попал в воду. И умер от пыток.

— Ужасно. Я верю, что ты ищешь преступников.

— Это одна из причин, по которой я здесь.

— Ага. Интересно.

— Ты слышал, что Грандмастер Финитан выставил свою кандидатуру на пост мэра?

— Сегодня вечером здесь все только об этом и говорили.

— Его кампания будет основываться на идее высылки бандитов из города.

— Да, я это слышал. Боюсь, моего голоса он не получит. От такой политики пострадают многие из моих друзей.

— Вот потому ты и должен их увести.

Напускное равнодушие на мгновение изменило Буату.

— Извини?

— Я хочу, чтобы ты ушел. Покинул город. Забирай с собой своих коллег и партнеров по бизнесу, своих помощников забирай тоже. Так ты сможешь сохранить большую часть своих денег и прекрасно устроиться в провинции.

— Обычно я смеюсь, услышав подобный абсурд, но вижу, что ты говоришь серьезно.

— В ближайшие несколько месяцев пострадают многие люди. Кто-то погибнет. Ты можешь этого избежать. Подумай о моем предложении как о воззвании к лучшей стороне твоей сущности.

— А ты думаешь, она у меня есть?

— Я думаю, что ты умнее своего покойного брата. Он был просто зазнавшимся головорезом, ловившим мелкую рыбешку при помощи грубой силы. А когда на его месте появился ты, я увидел, что ситуация меняется. Теперь банды нацеливаются на купцов и более крупный бизнес. Ты стараешься интегрироваться в экономику города и оградить себя от юридического преследования. А это требует более методичного ума. — Третьей рукой Эдеард схватил со стола целую кипу бумаг и рассыпал их по полу. Нанитта изогнулась, подбирая листы, упавшие на нее и на диван. — Ума, не боящегося бумажной работы.

Буат уронил на стол стилет и неодобрительно покачал головой.

— Прошу тебя, не делай так больше.

Остатки бумаг Эдеард подбросил к самому потолку.

— Ума, разбирающегося в законах, — продолжал он. — А я в последнее время невзлюбил юристов.

— Я представления не имею, о чем ты говоришь. Я не собираюсь обзаводиться новым бизнесом. «Дом голубых лепестков» приносит неплохой доход.

Эдеард услышал топот тяжелых ботинок за дверью в коридоре. Он наклонил голову набок и выжидающе посмотрел на Буата.

— Босс! — раздался громкий вопль из коридора.

Дверь распахнулась. В кабинет вбежал запыхавшийся Медат. С его промокшего плаща на лакированный пол потекла вода.

— Босс! Босс! Там был Идущий-по-Воде. Он застукал нас с Рапсайлем и… А-а-а!

Медат в ужасе отшатнулся назад, так что чуть не упал. Выпучив глаза, он схватился за грудь и судорожно втянул воздух. Буат при виде своего громилы буквально затрясся от ярости.

Эдеард довольно усмехнулся.

— Время в нашем деле играет важнейшую роль, ты не находишь?

— Ты не можешь быть здесь, — закричал Медат. — Ты остался там. — Его палец бессмысленно ткнул в окно. — Я бежал… Босс?

— Заткнись.

Эдеард погасил улыбку.

— Покинь город. Забери с собой этого кретина вместе с остальными. Тебе не победить. Не победить меня.

Буат поднялся со своего кресла и уперся ладонями в стол.

— Ты ничего не понимаешь. Убирайся обратно в свою деревню, мальчишка, пока не пострадал кто-нибудь, кто тебе дорог. Этот город — не для тебя.

Они молча смотрели друг другу в лицо, и в кабинете слышалось только тяжелое дыхание Буата.

— Маккатран уже мой, — сказал Эдеард. — Ты не имеешь представления, на что я способен.

Он повернулся и шагнул к двери.

— Ты такой же слабый, как мой брат, — бросил ему вслед Буат. — В следующий раз жертвой похищения станет не Мирната.

Эдеард резко развернулся и взмахнул руками. Буата выбросило из кресла, и он ударился в стену между двумя овальными окнами. Оставшись в семи футах над полом, он беспомощно забился. В воздухе вокруг него заплясали тонкие змеи статического заряда, их концы уткнулись в его одежду. Из каждой точки касания стати подниматься тонкие струйки дыма, и Буат взвыл от ужаса.

— Если что-то случится с ней или с моими друзьями, ты последуешь за своим братом, но таким путем, что его смерть покажется приятной прогулкой.

Эдеард резко отдернул третью руку. Буат рухнул на пол, сильно ударившись плечом, и закряхтел от боли.

— Ты попала в плохую компанию, — сказал Эдеард Нанитте, закрывая за собой дверь.

Эдеард в одиночестве проснулся в своей квартире. Пока ген-мартышки суетились, приготавливая завтрак, он спустился по ступенькам в свою ванну. Несмотря на наслаждение, получаемое от купания вдвоем с Кристабель в бассейне пляжного домика, он скучал по своей ванне с водой оптимальной температуры. Подавленное настроение он сначала приписал приступу меланхолии, но быстро понял, что хотел бы всегда просыпаться рядом с Кристабель.

Завтракая орехами и фруктами, он размышлял, не направить ли ей телепатический посыл. Было бы неплохо узнать, когда они смогут встретиться. Вчерашний день прошел в бесконечных хлопотах. Эдеард полагал, что Кристабель ждет его прихода в особняк семьи Кальверит, чтобы провести вместе вечер и ночь, хотя им было бы намного уютнее в его квартире с модифицированной кроватью и другими удобствами. Потом он задумался, так и не донеся до рта стакан с соком. Встречаясь с девушками из благородных семей, он всегда приглашал их к себе домой, за исключением нескольких случайных ночей, проведенных в гостинице, и кошмарного уик-энда с Ранали. Его ни разу не звали в спальню семейной резиденции.

«Интересно, а Бойд хоть раз ночевал с Сарьей в ее доме? — подумал Эдеард. — Не могу припомнить. О Заступница, хотел бы я лучше разбираться в этих городских обычаях».

Возможно, благородные семейства непоколебимы в соблюдении формальностей. В конце концов он решил спросить об этом у Кансин и пока воздержаться от телепатирования Кристабель. Ну если только та сама его вызовет…

У ворот общежития его уже поджидал Максен.

— Как прошел вчерашний вечер? — спросил он.

— Не слишком хорошо. Буат не расположен покидать Маккатран.

— Это я мог бы сказать тебе и заранее.

— Я и сам знал, но хотел, чтобы он лично заявил о своем решении.

Максен усмехнулся.

— Твоя совесть… когда-нибудь нас всех погубит.

— Вполне возможно. Но ты бы видел лицо Медата. Это с лихвой окупило весь риск. А вы как справились?

— Сентан и остальные побрели по южной дороге. Тоже неплохая была картина. Мы простояли у ворот больше часа, а потом послали следить за ними ген-орла, но никто не повернул назад.

— Отлично, от четверых избавились, осталось еще четыре сотни.

— Не можем же мы выгонять их по четыре человека за раз. Кроме того, нам потребовалось пять дней напряженных усилий, чтобы раскрыть схему одного-единственного преступления.

— Я знаю. Нам придется гнуть свою линию, пока Финитан не станет мэром.

— Ты всерьез на это рассчитываешь?

— Он должен выиграть, — убежденно ответил Эдеард. — Большинство горожан поддерживают изгнание бандитов. У Овейна нет ни одного шанса.

— Ты не можешь быть в этом уверен. Он способен изобрести новую политическую линию и стать еще более популярным.

— Если ему нужна популярность, он бы прямо сейчас поддержал идею высылки и перестал подрывать нашу кампанию с ордерами на выдворение рэкетиров.

— Политики в этом городе намного хитрее и изобретательнее, чем ты о них думаешь. Скоро ты и сам убедишься.

Эдеард не поверил ему. Он знал, что Финитан выиграет выборы. Друзья дошли до Входного канала и направились к ближайшей платформе, чтобы нанять гондолу.

— Ну, по крайней мере посмотрим на похмелье Рапсайля, — сказал Максен.

Встреча с Рапсайлем и Чариу прошла довольно напряженно. Чариу то выражал благодарность констеблям, то злился на себя и особенно на сына. В его адрес то и дело летели слова «бездельник», «паразит» и «тунеядец». Но Эдеард уже привык разговаривать с упрямыми горожанами, особенно с важными персонами или считающими себя таковыми.

Он не воспользовался тем, что Чариу злился на самого себя, а вместо этого сосредоточился на страхе торговца перед бандитами, подобравшимися к нему и его благосостоянию так близко. Под конец разговора Эдеарду почти не пришлось убеждать хозяина. Чариу стал его горячим сторонником. В районе Неф должна была появиться первая ассоциация купцов — в этом Чариу поклялся именем Заступницы. Он пообещал надавить на своих друзей и конкурентов, припомнив оказанные некогда услуги, общественные связи и даже финансовые обязательства. Объединившиеся крупные торговцы должны были противостоять бандитам и их коварной стратегии. Все новости и слухи Чариу пообещал немедленно передавать констеблям через Рапсайля.

Эдеард пришел в малый зал участка Дживон в превосходном настроении. Несколько стажеров принесли ему списки имен, которые их капитаны хотели бы увидеть в ордерах на выдворение, и информация была немедленно передана группе Урарла для проверки. Теперь в обязательном порядке проверяли каждое имя. Списки подозреваемых поступили и от уличных торговцев и владельцев магазинов. Эдеард разослал курьеров в соответствующие участки с просьбой установить наблюдение за этими людьми. Три новых ордера ждали оформления в гильдии юристов, обещавших представить по девять копий каждого документа, которые впоследствии Эдеард должен был передать на подпись главам и представителям районов.

— Жаль, что нельзя выпустить один ордер на все районы, — пожаловался Бойд.

— После выборов Финитана будет можно, — пообещал ему Эдеард. — Хотя после вчерашней встречи с Буатом у меня появилась одна идея. Если бандиты решили принять участие в законном бизнесе, им придется всерьез заняться бумажной работой. Дроал, как мы можем добиться, чтобы гильдия налоговых инспекторов проверяла подозреваемых в уклонении от уплаты налогов?

— Поручить соответствующему инспектору просмотреть документацию.

— Динлей, ты можешь это организовать?

Тот улыбнулся.

— С огромным удовольствием.

— И заодно поговори с капитаном участка Мико. Пусть снабдит инспектора эскортом констеблей. Я не хочу, чтобы его запугивали.

— Можешь на меня положиться.

— Проверка не на шутку рассердит Буата, — удовлетворенно усмехнулся Эдеард.

— Если он так умен, как ты говоришь, он найдет счетовода, способного справиться с налоговым инспектором, — сказал Максен.

— Да, но это будет ему стоить определенных денег и времени. Я хочу обложить его со всех сторон.

Эдеард вернулся к собственной работе: его бумаги громоздились на столе и еще на двух скамьях. Сказать по правде, их было больше, чем в кабинете Буата. Эдеард и не подозревал, что эту войну придется вести в письменной форме. Больше всего ему хотелось просто патрулировать улицы и арестовывать преступников.

— Есть известия о планах бандитов, которые мы могли бы сегодня поломать? — с надеждой спросил он.

— От уличных торговцев Илонго поступила довольно интересная информация, — ответил Максен. — Сегодня днем я с этим разберусь.

— Хорошо, — кивнул Эдеард.

Он подумал, что Кристабель сейчас сидит за ленчем. Наверняка в оранжерее десятого этажа. Длинный стол под белым пологом, который лениво треплет ветерок, вокруг родные и друзья, собравшиеся пошутить и поговорить, за их спинами простирается Маккатран, на столе прекрасное вино и вкусная еда. Впереди их ждет день, занятый обходом магазинов или посещением спа-салона, где они готовятся к вечерним развлечениям.

Он взял листок из стопки последних поступлений. Им оказался рапорт из участка в районе Лиллилайт, где были пресечены попытки указанных в ордерах бандитов снова просочиться на территорию и угрожать прежним жертвам. Их методы становились все изощреннее: применялась и маскировка, и воздействие на стоящих у мостов констеблей.

Двери малого зала захлопнулись — все ушли на обед. Оглянувшись, Эдеард заметил, что в комнате остались только он и Кансин. Ее озабоченный взгляд, обращенный на него, вызвал у Эдеарда беспокойство.

— Не хочешь об этом поговорить? — спросила она.

— Ну послушай, я поручил тебе обезвредить Медата, ведь он рассчитывал, что справится с тобой. Я знал, что это ему не под силу.

Она неодобрительно поджала губы.

— Я имела в виду проведенную тобой неделю с Кристабель.

— А что такое?

Внезапно он понял, что их уединение было не случайным.

— Эдеард, пожалуйста… Вы двое… — Она сочувственно улыбнулась. — Так получилось, что я с тобой связана теснее, чем с остальными. Я и сейчас иногда почти жалею, что у нас ничего не вышло. Но…

— Я все понимаю. И я рад за вас обоих. Ему необходим кто-то вроде тебя. Вы прекрасно подходите друг другу, и я никому ничего не говорил.

— Эдеард! Сейчас разговор не обо мне. Я по-дружески предлагаю тебе свою помощь. Почему не получилось? Ведь не из-за недостатка у тебя опыта в любовных делах? В последние месяцы ты встречался со многими девушками.

— Я… — Он понял, что краснеет. Да, Кансин ему друг, и очень хороший друг, особенно после… Но он не привык разговаривать с ней на такие темы. С другими — да. Это нормальный разговор между парнями, хотя в детали они никогда не углублялись. — Ничего не случилось, спасибо, — скованно произнес он. — Ни в каком смысле.

Кансин смотрела на него с таким видом, словно пыталась разгадать сложную шараду. Она даже как будто сердилась на него. И вдруг на ее лице вспыхнуло выражение изумления, а потом ужаса. Она даже прикрыла рукой рот.

— О нет. Нет!

Кансин умоляюще смотрела на него, словно ожидала еще каких-то объяснений.

— Что случилось? — настороженно спросил он.

— Эдеард. — Она встала перед ним и взяла за обе руки. — Ты понимаешь значение проведенной вами вместе недели?

— Да. Если хочешь знать, это была самая чудесная неделя в моей жизни. Удивительно, что я вообще вернулся в Маккатран. Теперь ты довольна?

— Неделя и один день, — произнесла она, словно предлагая ему тест.

— Какой еще день?

— Ох, Заступница, ты и в самом деле не знаешь.

— Э…

Кансин сжала его пальцы.

— Эдеард, девушка из благородного семейства Маккатрана, особенно занимающая такое положение, как Кристабель, приглашает мужчину провести неделю за городом только по одной причине. Чтобы они оба убедились, что подходят друг другу в постели. Если вы собираетесь провести вместе следующие две сотни лет, вы просто обязаны проверить это в самом начале.

— Две сотни лет? — У Эдеарда внезапно ослабели ноги. Ужас, завладевший всем его телом, был устрашающе похожим на то, что он ощутил, проснувшись в Эшвилле и обнаружив напавших на деревню бандитов. — Какие две сотни лет?

— В браке, простофиля ты этакий. Ох, Эдеард. — Кансин была подавлена. Она отпустила его руки и сжала ладонями виски. — Если вы провели неделю так, как ты говоришь, тебе следовало прийти к ее отцу и просить руки Кристабель в день возвращения. Таков обычай. Неделя и один день.

— О Заступница!

— Между вами не было никаких разногласий? Вдруг ты чего-то не заметил?

— Кристабель считает, что мы можем пожениться?

Он тяжело осел на скамье.

— Она рассчитывала, что ты придешь с предложением. И все мы этого ждали. И все переживали, что у вас что-то не сложилось.

— Заступница! Подожди. Кто еще знает? Это ведь Маккатран, и здесь все становится общим достоянием.

Теперь Кансин расстроилась по-настоящему.

— Ну, было несколько человек, споривших, в ком из вас проблема.

— Несколько?

Он прекрасно знал, что это означает.

Теперь их якобы размолвку обсуждает весь город.

— Теперь она должна ненавидеть меня, — едва слышно прошептал Эдеард.

«Только не Кристабель. Только не ее гнев. Я этого не вынесу».

— Нет. Гм, послушай, я бы могла сходить в Хакспен и все объяснить.

— Нет!

Эдеард направил про-взгляд в особняк семьи Кальверит. Он без труда отыскал Кристабель в ее роскошной спальне. Девушка скорчилась на кровати, ее мысли слабо мерцали искренней печалью. Маленькая Мирната сидела рядом, ничего не говорила и горевала вместе с сестрой. Снаружи в коридорах слонялись слуги, грустные и встревоженные. Джулан сидел в одной из гостиных, стараясь притвориться спокойным, но не мог сдержать огорчения и тревоги за свою дочь.

— О Заступница, — простонал Эдеард. — Какой же я идиот.

— Ты же не знал, — повторила Кансин.

Он тряхнул головой, прогоняя все мысли о работе.

«Кристабель?»

Его направленный посыл был исполнен нежности.

Она вздрогнула, а потом еще сильнее сжалась на своей кровати. Мысли Кристабель закрылись самым плотным щитом.

«Кристабель, пожалуйста, я так виноват!»

Бесполезно. Она полностью закрылась от него.

— Проклятье!

Он ударил кулаком по скамье, бессознательно добавив к удару и телекинетическую силу. Старинное дерево оглушительно треснуло и разломилось. Обе половинки упали на пол. Волна бумаг расплескалась по полу. Эдеард поднялся.

— Я должен ее увидеть.

— Я не уверена, что это хорошая…

— Я допустил ошибку. — Он уже почти кричал. — Я ее исправлю. Должен исправить.

— Эдеард.

Нежность ее голоса застала его врасплох. Кансин обняла его за шею и поцеловала в лоб.

— Да поможет тебе Заступница. Ты достоин ее.

— Спасибо, — негромко произнес и застенчиво кашлянул. — Э-э… есть еще какие-нибудь обычаи, о которых я должен знать, прежде чем?.. Ну ты понимаешь.

— Нет. И это не закон, а всего лишь обычай. Иди и добивайся ее.

Сразу за дверью участка Эдеард почувствовал слежку двух ген-орлов.

Они провожали его всю дорогу вдоль Входного канала до самого Силварума. Его передвижения кого-то очень сильно интересовали. По крайней мере в одной из птиц он узнал ген-орла из вольера особняка. Эдеард направил про-взгляд вперед. Перед главными воротами стоял Гомелт с отрядом из нескольких охранников. Вооруженная стража — и это в дневное время! Сами ворота были закрыты и заперты, как и все остальные входы в поместье. Усилением охраны руководил Лорин, важно расхаживающий по двору и отдающий приказы.

— Ах ты, мелкий мерзавец, — едва слышно пробормотал Эдеард.

Лорин даже не пытался скрыть своего желания наглухо запечатать территорию семейного жилища.

На мосту между Силварумом и Хакспеном констебли почтительно отдали честь пробегавшему Эдеарду, он тоже отсалютовал, но не остановился. Его телепатический посыл сумел пробудить в нескольких ген-мартышках поместья давно подавленные половые инстинкты и даже ловко направить их. Пять из них начали носиться по двору, открыто выражая свою любовь к Лорину.

Горожане, проходившие в этот момент по улице, могли слышать странные пронзительные крики мартышек и вопли Лорина — сначала сердитые, а потом и откровенно испуганные. Затем послышался треск рвущейся одежды, и вокруг разлетелись волны изумления и страха. Поспешившие спуститься во двор охранники и слуги только усилили атмосферу смятения. Несколько минут потребовалось им, чтобы успокоить ген-мартышек и увести их со двора. Поднявшийся шум привлек даже внимание Гомелта. Он заглянул внутрь и с изумлением увидел, как новых нежеланных поклонниц Лорина уводят в их гнезда. Гомелт окинул двор задумчивым взглядом, потом, стараясь скрыть усмешку, снова закрыл главные ворота.

Вскоре Лорин оправился от потрясения, один из слуг принес ему плащ, чтобы скрыть прорехи на костюме, и он устремил про-взгляд за пределы поместья. Но тщетно. Ген-орлы из семейного вольера бесцельно кружили над Бирмингемской заводью.

— Куда подевался Идущий-по-Воде? — закричал он.

Но никто не смог ему ответить.

Не так надеялся Эдеард войти в особняк. Хоть он и проскользнул сквозь стены во двор поместья без особых проблем, ему оставалось еще десять пролетов этих проклятых лестниц, созданных Маккатраном. А он очень спешил, опасаясь, что каждая секунда промедления может сыграть против него.

Через стену спальни Кристабель он прошел, едва дыша от изнеможения. Кристабель все еще сидела на кровати, опустив плечи, опираясь лбом на сложенные руки, так что ее густые волосы спускались ниже колен. Широкие стеклянные двери в оранжерею были открыты, Мирната стояла у перил и смотрела на западные районы города. Эдеард сбросил маскировку и прикрыл стеклянные двери.

Мирната обернулась, от удивления открыв маленький ротик. При виде материализовавшегося в комнате Эдеарда ее испуг сменился искренним негодованием. Девочка подбоченилась и вызывающе уставилась на него.

— Все в порядке, — хриплым голосом и неустойчивым посылом сказала ей Кристабель. — Прогуляйся, пожалуйста, вокруг оранжереи, прошу тебя.

Мирната напоследок бросила на Эдеарда гневный взгляд, но послушалась и отошла.

Эдеард опустился перед Кристабель на колени и сплел пальцы, словно в молитве.

— Я так виноват перед тобой, — заговорил он. — Прошу тебя, выходи за меня замуж. Я ведь ничего не знал.

Кристабель откинула с лица прядь волос. Глаза у нее припухли и покраснели, а лицо стало бледным, как у больной.

— Выйти за тебя замуж?

— Пожалуйста.

Ее взгляд затуманился недоумением.

— Ты не знал?

— Об этом обычае недели и одного дня. Клянусь, я даже не слышал о нем. Поверь, я бы никогда не решился тебя обманывать, тем более в таком деле. Я люблю тебя, Кристабель.

— Ты не знал?

Надежда придала силы ее голосу.

— Нет. Клянусь заветами Заступницы, я не знал.

По ее лицу снова потекли слезы, но уголки губ уже приподнялись в улыбке.

— Ты не знал? — почти прокричала она.

Эдеард сокрушенно опустил голову.

— Грибы гаче, — умоляюще прошептал он.

Кристабель начала смеяться, но смех прервался всхлипываниями. Она ударила его по голове, а в следующее мгновение они уже оказались в объятиях друг друга.

— Я думала… — Она опять всхлипнула. — Я думала, ты… Я не знала, что думать. Я ничего не понимала. После этой недели — после всего, что мы делали, после того, что мы вместе испытали, — я не знала, почему…

— Ш-ш-ш. — Он пытался ее успокоить и крепче прижимал к себе. — Тише. Произошла глупейшая ошибка, и это только моя вина. Всю свою оставшуюся жизнь я буду стараться ее исправить. Клянусь. А теперь, прямо сейчас, я пойду к твоему отцу и попрошу его согласия. Я знаю, у меня всего один день. Если… — он помолчал, — только ты согласна.

— Нет, — сказала она.

— Почему? — ошарашенно воскликнул он.

— Потому что в тебе говорит твоя вина.

— Нет. Я действительно хочу на тебе жениться. Я еще не могу поверить, что и ты этого хочешь, но, если ты думаешь, что я снова сделаю глупость, тогда…

— Послушай. — Она схватила его за руки, не давая ему жестикулировать. — Посмотри на меня.

Эдеард подчинился. Она была потрясающе красивой, даже с залитым слезами лицом.

— Когда я предлагала тебе провести неделю со мной, я знала, о чем прошу, — произнесла она. — Я, как мне казалось, предоставила тебе выбор: традиционную «неделю и один день» — или любовное свидание в тот же день безо всяких обязательств. Ты выбрал неделю, и твой выбор многое рассказал о тебе, о том, что ты уважаешь меня, а не просто хочешь затащить в постель. Но ты-то не знал, что все это означает. Ты не думал о браке. Ты не обдумывал свое решение. Поверь, я долго размышляла, я знала, чего я хочу. Но, Эдеард, ты узнал об этом… как давно?

— Кансин мне все объяснила, — признался он.

— Час назад?

— Нет! Не так давно. Я сразу примчался сюда.

— Хорошо, полчаса назад. Эдеард, такие решения не принимаются за полчаса. Ты поступаешь так из-за чудовищного недоразумения, и весьма любезно с твоейстороны стараться меня утешить. Это лишь прибавляет тебе привлекательности в моих глазах, но не делает твое решение взвешенным.

— Все не так. Я хочу жениться на тебе. Очень хочу.

— Отлично. Кансин объяснила тебе, почему этот обычай принят в наших семьях?

— Чтобы понять, подходим ли друг другу физически. — Он самодовольно кашлянул. — Я полагаю, мы прошли это испытание, не так ли?

— Так. Мы отлично справились. Но говорила ли она, зачем так делают?

— Если мы поженимся, мы будем вместе долгое время, возможно, не одно столетие. И нас все должно устраивать.

— Да, но и это еще не гарантия, особенно если мы заключаем брак в столь раннем возрасте. Сотня лет — большой срок для любви, не говоря уж о двух сотнях. Теперь ты понимаешь? Я думала об этом с того момента, когда мы впервые встретились, и я поняла, что поступлю правильно, предложив тебе неделю. Но ты-то не думал. Ты подчинился внезапному импульсу. Эдеард, мне нужно, чтобы ты ясно представлял, о чем просишь. Мне это необходимо. Пожалуйста.

— Ох. — Эдеард привстал и остался сидеть на корточках. — Конечно, — послушно сказал он.

Кристабель усмехнулась и наклонилась к нему.

— Но это не значит, что ты целую неделю будешь гадать, сколько тебе потребуется времени, чтобы сделать вид, будто все основательно обдумал. Понятно?

— Да. — Эдеард физически ощутил тепло залившей его лицо краски. — Заступница, какой же будет наша с тобой жизнь?

Она улыбнулась в ответ и поцеловала его.

— Настолько трудной, насколько я смогу устроить.

— Это точно.

Он обхватил ее голову руками и крепко расцеловал.

Они еще долго сидели, обнявшись. Когда они наконец отодвинулись друг от друга, про-взгляд Эдеарда обнаружил, что на третьем этаже Лорин выходит из себя, поторапливая на лестнице четверых вооруженных охранников. Даже для хорошо тренированных мужчин подъем был делом нелегким.

— Твой дядя торопится сюда, — негромко произнес Эдеард.

— И Мирната вернулась, — весело добавила она.

Эдеард обернулся. Девочка, прижавшись лицом к стеклу, заглядывала в комнату. Затем его про-взгляд обнаружил и приближающегося по центральному коридору Джулана.

— О Заступница, — простонал он.

— С папой я все улажу, — сказала Кристабель, направляя отцу телепатическое сообщение.

Эдеард позволил стеклянным дверям открыться.

— Ты просил прощения? — обратилась к нему с порога Мирната.

— Да, — заверил ее Эдеард. — И мы с твоей сестрой во всем разобрались.

— Я знала, что так и будет.

— Хотел бы я это знать заранее.

Она наклонила головку, внимательно его рассматривая. Эдеард, поежившись под ее пристальным взглядом, впервые понял значение фразы «из шести в шестьдесят».

— Если бы я была старше, я бы выбрала тебя себе в мужья, — решила Мирната.

— Э-э… я рад.

Кристабель поцеловала сестренку в макушку.

— Еще раз вокруг оранжереи.

— Крисси!

— Вперед. Сейчас же.

Мирната печально вздохнула и убежала.

Кристабель улыбнулась ей вслед.

— Мне уже сейчас жаль ее будущего мужа.

— Что твой отец? — спросил Эдеард.

— Успокоился. На время. Мы оба должны с ним поговорить.

Эдеард попытался изобразить ободряющую улыбку.

— Он поймет. Лучше, чем кто-либо другой. — Кристабель встала и подошла к большому зеркалу. — О Заступница. Ты только посмотри на меня.

— Ты выглядишь великолепно.

— Очень любезно. Но не слишком правдиво. — Телепатическим посылом Кристабель вызвала свою горничную. — Я хочу быть готовой снова показаться людям. Это займет некоторое время.

Она принялась распутывать руками пряди волос.

— Хорошо.

Он наконец-то смог как следует осмотреть ее спальню. Насколько Мирната предпочитала розовый цвет, настолько же в комнате Кристабель преобладали кружевные рюши и оборки. Это его немного расстроило.

— Ты можешь подождать, если хочешь, — сказала она.

— Да. Я подожду.

— Эдеард, не здесь.

— Хорошо.

Кристабель вытащила из туалетного столика пару сережек.

— Эдеард?

— Да?

— Что же случилось с бедным дядей Лорином во дворе?

— Представления не имею, — с невинным видом ответил он, поспешно закрывая за собой дверь спальни.

У входа в участок Дживон Эдеарда дожидался капитан Ларош. При одном только взгляде на его парадный сине-красный мундир, саблю и пистолет на белой кожаной перевязи, на его идеально прямую спину Эдеард вспомнил тот день, когда впервые встретил представителя милиции на дороге в Маккатран. К тому же вид Лароша был таким же аристократически высокомерным, как и у того офицера.

— Идущий-по-Воде, — окликнул Ларош приближающегося Эдеарда.

— Капитан?

— Мэр Овейн хочет тебя видеть.

Эдеард представления не имел, с чем это связано.

— Понятно.

— Отлично. — Ларош обернулся к поджидавшим его рядовым.

— Становись, парни.

— К чему такой эскорт? — поинтересовался Эдеард.

Капитан Ларош слегка усмехнулся.

— Мэру очень нравятся внешние атрибуты его власти. Он говорит, что это напоминает людям о существующем порядке.

— Ага.

— Лично я считаю эту помпезность и церемонность лишней занозой в заднице. Мой ординарец потратил полночи, чтобы привести мундир в порядок.

Эдеард с трудом удержался, чтобы не опустить взгляд на собственный костюм. Он все еще донашивал мундир, приобретенный им во время стажировки, и на нем уже появились признаки износа.

— Куда мы идем? — спросил Эдеард, когда Ларош свернул на улицу Чейт к Братскому каналу.

Он полагал, что встреча состоится во Дворце-Саду.

— К милицейским конюшням, — сказал Ларош. — Полки районов Парк Фолас и Зельда сегодня отправляются в провинцию Таленс, и по традиции мэр пришел их проводить.

— Я и не знал.

— Теперь это происходит все чаще. Возможно, и я скоро получу приказ на выход. — Он грустно улыбнулся. — Не совсем то, на что я рассчитывал, когда поступал на службу, но у каждого свой долг, верно?

— Точно, — быстро ответил Эдеард.

— Ты молодец. В последнее время твои действия вдохновляют людей. Давно пора кому-то усмирить бандитов. Так больше не может продолжаться.

Эдеард слегка удивился — он никак не ожидал одобрения со стороны капитана милиции. Он повидал столько высокомерных и никчемных сыновей из благородных семейств, что стал относиться к ним всем с некоторым презрением. Но капитан Ларош, несмотря на свой чопорный вид, хотя бы проявил беспокойство по поводу обстановки в городе.

Вокруг деревянных конюшен посреди широкого луга Тайхо кипела бурная деятельность. В одном конце садились на лошадей и строились в шеренги воины полка: две сотни офицеров и солдат в полной форме и со всеми регалиями. Эдеард не мог не признать, что их вид действовал воодушевляющее. Пурпурно-зеленые эмблемы полка бросались в глаза, особенно на украшенном перьями головном уборе полковника, сидевшего верхом на угольно-черной лошади. Рядом с ним замерли два ген-волка с лоснящейся шерстью.

Чуть дальше Эдеарда увидел с помощью про-взгляда слуг офицеров и ген-мартышек, готовивших к отправлению обоз. Почти сорок повозок уже были загружены провиантом, и под громкие крики интенданта и его помощников на борт укладывались последние тюки и ящики. Две крытые повозки меньшего размера везли оружие и боеприпасы, и каждую из них охраняли группы из пяти солдат со своими сворами ген-волков. Ген-псы сбивали в тесное стадо скот, а из клеток на повозках доносилось гоготанье гусей и писк цыплят. Похоже, что подготовить обоз было намного труднее, чем выстроить солдат.

Овейн, сопровождаемый большой группой помощников и тремя мастерами, стоял на деревянном помосте у края конюшен. Его пурпурно-сапфировое одеяние сверкало снежно-белой меховой отделкой, широкий капюшон свисал за спиной. Мысли мэра, как и всегда, были непроницаемы, а лицо выражало глубокий интерес к разворачивающейся перед платформой сцене.

— Теперь уже недолго, — пробормотал Ларош, как только они с Эдеардом остановились у ступеней платформы.

На крышу конюшни опустились десять ген-орлов. Полковник, сидя в седле, отдал честь.

— Я желаю вам удачи в вашей миссии, — обратился мэр Овейн к построенному перед ним полку. — Я не сомневаюсь, что вы быстро восстановите порядок в провинции Таленс. Бандиты без особого труда скрываются от местных фермеров и шерифов, но скоро они поймут, что от милиции спрятаться невозможно. Сегодня я с гордостью провожаю вас, зная, что наш город стал символом надежды всей Кверенции, к которому обращаются в дни величайшей беды. И я знаю, что могу на вас положиться, что милиция с честью выполнит свой долг.

По команде полковника прогремело троекратное «ура», а мэр ответил энергичными аплодисментами. Затем прозвучал сигнал трубача, и полк шагом отправился к городским воротам. Ген-орлы взмыли в небо и полетели к хрустальной стене.

Овейн, сохраняя бесстрастное выражение лица, стоял на платформе, пока мимо него не проехал последний всадник. И только когда следом двинулись повозки, он повернулся и спустился по ступеням.

— Ваша честь, — почтительно обратился к нему Эдеард, когда мэр оказался на земле.

— Идущий-по-Воде, спасибо, что откликнулся на мою просьбу. Я надеюсь, что не причинил тебе большого неудобства.

— Нет, сэр.

Овейн искренне улыбнулся.

— Столь же вежливый, сколь и энергичный. Скоро ли ты станешь нашим главным констеблем, а?

— Я не думаю, что Уолсфолу стоит о чем-то беспокоиться, ваша честь.

— Посмотрим. Давай прогуляемся.

Повинуясь жесту Овейна, его помощники немного отстали. Капитан Ларош со своими солдатами пристроился следом за ними. Овейн выбрал узкую тропинку, ведущую к Внешнему каналу, ограничивающему район Майят. Просторный луг по обе стороны от дорожки уже обезлюдел.

— Я сожалею, что наше знакомство началось не лучшим образом, юноша. И в этом я виню себя — в конце концов, ты ведь протеже Финитана.

— Он поддерживает идею высылки, ваша честь.

— Да. И я тоже.

— Я об этом не знал, ваша честь.

— Все так же вежлив, даже в ответ на провокацию. Ты очень любезен, Идущий-по-Воде. Ты видишь во мне того, кто противится твоей идее ордеров на выдворение и кто обязательно будет бороться против Финитана и его идеи.

— Все так и получается, ваша честь, да.

— Я уверен, что ты так и думаешь. Это все из-за того, что ты молод и — прошу меня простить — способен видеть только краткосрочные перспективы. Неужели ты в самом деле думаешь и веришь всем сердцем, что я не хотел бы избавить город от преступности?

— Нет.

— Ты прав. Что ж, я благодарен тебе за любезность. На самом деле я поддерживаю идею высылки. И тебя можно поздравить с тем, что ты ввел эти ордера, да еще при такой сильной политической оппозиции.

— Я усвоил в городской политике, что идея, которой препятствуешь, всегда получает поддержку из других источников.

Овейн благодушно улыбнулся.

— Вот теперь мы поговорим о сегодняшнем дне. Что ты можешь сказать об этом полке милиции?

Эдеард оглянулся на конюшни. От деревянных зданий отъезжали последние повозки. Следом ген-псы погнали блеющее стадо.

— Я думаю, бандитам придется несладко.

Ген-орел участка Дживон, парящий над городскими воротами, показал Эдеарду еще пять повозок гильдии оружейников. Они поджидали обоз, стоя на обочине. Эдеард знал, что эти повозки последуют за полком до самой провинции Таленс, где будут продавать пистолеты перепуганным крестьянам и фермерам, еще больше обогащая гильдию Овейна, как и говорила Джессиль. Такая торговля не считалась преступлением, но это не делало ее справедливой.

— Да, — согласился Овейн. — Но можешь ли ты сказать, откуда они там взялись?

— Они есть повсюду.

— И это верно. Бандиты и грабители — свидетельство падения нашего общества, Идущий-по-Воде. Вот что меня беспокоит.

— Я не уверен, что понимаю, ваша честь.

— Если ты вышлешь лидеров банд из города, куда они пойдут?

— За пределы самой дальней провинции или на какой-нибудь удаленный остров. Я думал именно об этом.

— Конечно. Такое решение выглядит гуманным; и ничего другого от человека с твоими принципами я не ожидал. Мы все грешим тем, что распространяем о тебе всякие пересуды. Но я ни разу не слышал, чтобы хоть кто-то упрекал тебя в недостатке честности, и за это я благодарен Заступнице. Но задумывался ли ты о том, что произойдет через год или через десять лет после их изгнания? Негодование? Стремление вернуться? Если они не вернутся сюда, они обязательно присоединятся к бандитам.

— Что же вы предлагаете? Мне показалось, что именно это мы и намерены обсудить.

— И обсудим. Мое предложение, как ты его назвал, состоит в том, чтобы избавляться от бандитов и грабителей не через их изоляцию. Все мы живем в одном мире. Мы должны стать единым народом. И проблемы нужно решать всем миром. Полки милиции должны действовать в провинциях, а констебли — здесь, в городе. И вот когда мы переловим всех злодеев, мы сможем сослать их в удаленное место. Твоя идея о далеком острове мне понравилась, так легче будет их охранять.

— Так в чем же разница между вами и Финитаном?

— Финитан думает только о городе. Он ищет краткосрочные решения. Ведь не мог же ты не задумываться о том, что станет с людьми после высылки.

— Я думая об этом, ваша честь, — признал Эдеард. — Но пока мы только ухудшили положение на равнине Игуру, где участились случаи грабежей. Именно потому я и предложил высылку.

— А как ты думаешь, сможем ли мы решать эти проблемы по отдельности?

— Как я понимаю, необходимо учитывать обе стороны дела.

— Рад слышать. К несчастью, в городе справиться легче. И ты, Идущий-по-Воде, показал нам, как это можно сделать. Никто не сомневается в твоем окончательном успехе, даже бедняга Байз.

— Хотелось бы мне, чтобы и он сдался.

Овейн рассмеялся.

— Не беспокойся. Придет время, и я сам встану рядом с Байзом и добьюсь его подписи на ордерах.

— Ваша честь?

— Это просто политика. Мастер Байз считает, что добьется большего могущества, поддерживая меня. В Совете меня его поддержка вполне устраивает. Но в конце концов он будет вынужден смириться с неизбежностью, и мы изгоним его гнусных дружков с улиц города.

— Это… внушает надежду.

— Я так и подумал. Я не стану просить тебя о поддержке, поскольку Финитан твой покровитель, а я не могу поощрять вероломство, но скажи, ты согласен хотя бы с некоторыми из моих возражений?

— Да, ваша честь, согласен.

— Спасибо.

— Но почему вы не можете достичь согласия с мастером Финитаном?

— К несчастью, мы слишком долго были политическими противниками. И ни один из нас не доверяет другому. Должен предупредить, я буду упорно бороться за то, чтобы сохранить свой пост, и не важно, насколько мы согласны или не согласны в частных вопросах. Такова человеческая природа, особенно у нас, консервативных мастеров. Как ты думаешь, Финитан согласится отступить?

— Нет.

— Верно. Я же хотел разъяснить тебе свои стремления. Кто бы ни выиграл эти выборы, бороться на улицах против бандитов придется тебе.

— Спасибо вам, ваша честь.

— Хочу признаться, что мысль о твоей дальнейшей работе на благо города вселяет в меня уверенность. С тех пор как ты прошел по воде, констебли творят настоящие чудеса. Чего стоит только эта громкая победа над похитителями бедняжки Мирнаты. В тот день я и сам присоединился к всеобщему ликованию, когда вы плыли в гондоле по Главному каналу. И прошу Заступницу только о том, чтобы она была так же благосклонна к полкам милиции. У них не менее трудное задание, да еще и тесно связанное с политикой.

— Каким образом? — спросил Эдеард.

За разговором они уже почти дошли до Внешнего канала, и впереди показался бронзовый позеленевший мост, спроектированный самим Рахом.

— Жители провинций хотят пользоваться всеми преимуществами города, ничего за это не заплатив, — сказал Овейн. — Пять раз за прошедший год я посылал наши полки на помощь отчаявшимся губернаторам провинций, И что мы получили взамен? Неохотное возмещение самых основных затрат. А какая польза от этих рейдов? В конце концов полки возвращаются домой, оставляя провинции беззащитными перед уцелевшими бандитами. Бессмысленное занятие, которое ничего не дает в долгосрочной перспективе. Если мы хотим добиться стабильности и покончить с этими ужасными преступлениями, провинциям придется платить налоги по ставкам Маккатрана, чтобы организовать постоянную защиту. Тогда милиция будет оставаться в стратегически важных пунктах постоянно. Такое дело требует колоссальной реорганизации, нельзя усилить одну провинцию в ущерб другим. И все затраты — а они будут немалыми — следует делить поровну. Закон должен действовать одинаково для всех без исключений. И мастер в своем особняке, и фермер в своем коттедже должны подчиняться одним и тем же правилам.

— Единый народ, — произнес Эдеард.

— Точно. Сейчас же между городом и провинциями слишком слабые связи. И посмотри, к чему это привело: мы оказались на грани анархии. Новой угрозы можно избежать, лишь объединив все цивилизованные силы, укрепив границы и усилив правосудие. А такое возможно только там, где существует настоящее равенство.

Они вместе подошли к мосту. Эдеард пытался осознать все, сказанное мэром, но его мысли были в полном беспорядке. В тени комплекса Дома парламента Овейн снова повернулся к Эдеарду.

— Я надеюсь, что ты больше не считаешь меня врагом, Идущий-по-Воде.

— И никогда не считал, ваша честь.

— Это меня радует. Возможно, настанет время, когда ваше поколение придет к власти, вы избавитесь от тщеславия и недомыслия, отличающих сегодняшних политиков. Я желаю тебе в этом удачи.

Сказав так, Овейн коротко кивнул и направился в башню гильдии чиновников. Свита последовала за ним. Капитан Ларош, проходя мимо Эдварда, понимающе кивнул.

— Ох, Заступница, — выдохнул Эдеард.

Он повернулся и медленно зашагал вдоль стены Дома парламента к мосту, через который мог выйти в Дживон. «Значит, — думал он, — кто бы ни выиграл, мне обеспечена поддержка в борьбе с бандами».

Несмотря на все заверения мэра, Эдеард все же надеялся, что победит Финитан. Хотя и идея с колонией для преступников на удаленном острове казалась весьма привлекательной.

Из всех жителей Маккатрана Эдеард меньше всего ожидал встретить на ступеньках общежития констеблей Нанитту. Но в тот вечер его поджидала именно она.

— Можно с тобой поговорить? — спросила она.

Про-взгляд Эдеарда мгновенно обследовал окрестности. Он надеялся не увидеть знакомых людей (к примеру, эта встреча была бы в первую очередь неприятна для Максена), а узнать, кого послал следить за ним Буат.

— У тебя ровно одна минута, — сказал он, убедившись, что поблизости нет ничего подозрительного.

— Не здесь, это слишком важный разговор, — дрогнувшим голосом попросила Нанитта. Вся ее самоуверенность куда-то пропала.

Эдеард пригляделся к ней внимательнее. Под темно-синим плащом на ней было платье в зеленую и белую полоску с низким вырезом, а волосы она уложила длинными локонами. При солнечном свете был отчетливо заметен обильный макияж, но даже он не мог скрыть синяка на скуле, и губа девушки, похоже, совсем недавно кровоточила.

— Хорошо, — согласился Эдеард. — Пять минут.

Нанитта с любопытством огляделась, войдя в его квартиру. Она протянула руку в охлаждающей нише, потрогала кувшин с молоком и фрукты.

— У тебя здесь все по-другому, как они и говорили, — сказала она, подходя к кровати и пробуя рукой ее упругость.

— Кто говорил?

— Девушки, с которыми я разговаривала. По поручению Иварла, конечно. Со мной они держатся свободнее, чем с ним.

— Правильно, — буркнул Эдеард.

— Он зациклился на тебе.

— А его брат?

Нанитта печально опустила плечи.

— Я его ненавижу.

Эдеард показал рукой на ее щеку.

— Он тебя бьет?

— И это тоже.

— Так уходи от него.

Она горько усмехнулась.

— Ты так говоришь, будто это просто. Ты действительно приехал откуда-то издалека?

— Возможно.

— Я хочу от него уйти, — сказала Нанитта. — То, о чем ты говорил прошлой ночью, — это все правда?

— Да. Даже если будет избран снова Овейн. Сегодня я с ним разговаривал.

— Значит, меня вышвырнут из города.

— Это зависит от того, насколько сильно ты замешана в преступлениях.

— Удивительно, что моего имени еще нет в твоих ордерах.

— До сих пор мы сосредоточивали внимание на опасных преступниках.

— В ссылке моя жизнь будет совсем другой; кому там нужна городская шлюха.

— Зачем ты пришла, Нанитта? Что ты хотела мне рассказать?

— Он собирается купить оружие. Очень большую партию.

— У кого?

Она слабо усмехнулась.

— Если я уйду сейчас, я доберусь до какого-нибудь большого города за пределами равнины Игуру, где никто не знает, кто я и что я. Я могла бы купить маленький домик и найти себе мужа, хорошего провинциального парня. Я бы добилась того, чтобы он меня полюбил. Из шлюх получаются лучшие жены, ты об этом знаешь? Я не уверена, что смогу стать хорошей домохозяйкой и заботиться о детях, но как мужчина он будет счастлив, и моя жизнь тоже устроится.

— Жаль, что Буат не думает так же.

— Нет, ты об этом не жалеешь. Тебе это нравится — оно составляет всю твою жизнь. Ты стремишься победить его, ты хочешь освободить Маккатран от банд, которые его контролируют. Ты хочешь дойти до конца, Идущий-по-Воде. Просто выбросить их из города, чтобы они могли через несколько месяцев или лет вернуться в город, тебе недостаточно. Идущий-по-Воде жаждет окончательной победы. Мне неизвестно, что ты сделаешь, чтобы ее добиться, но я точно знаю, что не хочу при этом присутствовать. Если выбирать между тобой и Буатом, тебя я, пожалуй, боюсь больше.

— Это прекрасная характеристика для меня. Жаль только, что не совсем точная.

Взгляд Нанитты через проем проник в ванную, и при виде ровных и плоских ступеней ее брови удивленно приподнялись.

— Знаешь, не только Матери в храмах способны предвидеть будущее.

— Почему бы тебе просто не рассказать мне все, что тебе известно об оружии? Я готов лично проводить тебя до городских ворот. И никто тебя не остановит.

— А как я, по-твоему, смогу получить свой домик с участком земли?

— Я думал… У тебя же, вероятно, есть деньги?

— Когда-то я была танцовщицей. Очень давно. Это единственное, чего я тогда хотела. И я выступала в тот день, когда к нам заглянул Иварл. Вот так. Он, конечно, хорошо знал хозяина театра, а я была настолько молодой и глупой, что поверила обещаниям. После того как я провела с ним какое-то время, я поняла, что стала частью той жизни, что пути назад нет. Без согласия Иварла меня бы не нанял ни один театр. Я сдалась.

— Очень жаль.

— В том-то все и дело, Идущий-по-Воде. Я не просто одна из девушек в «Доме голубых лепестков». Я его собственность. Ты знаешь, что это значит? Знаешь, что такое быть ниже, чем любая ген-форма?

— Не стану тебя поощрять, отвечая, что знаю.

— Спасибо. Но теперь ты знаешь. Если ты хочешь услышать, когда и где он получит оружие, ты должен мне заплатить. Так всегда поступают мужчины: они платят мне за то, что у меня есть.

— Я должен буду посоветоваться с капитаном участка или с Финитаном.

Она подошла ближе и встала перед ним, излучая уверенность, словно настоящий мастер.

— У тебя нет времени. Я хочу сегодня получить деньги и уехать завтра утром.

— Такие вещи требуют подготовки, и тебе это известно.

— Я рассказала тебе о своей мечте, только и всего. Мы оба знаем, что выжить я смогу где угодно. Так ты хочешь, чтобы я продолжала свое занятие? Я-то считала, что ты хочешь всех нас спасти, Идущий-по-Воде.

— У меня нет таких денег.

— Они есть у Кристабель.

— Я не могу ее просить.

— Почему? Кстати, а почему вы до сих пор не помолвлены? Об этом гадает весь Маккатран. Мне-то хоть скажи, я ведь утром уеду.

— Прекрати.

Нанитта сбросила плащ, подошла к кровати и нагнулась, так что ее руки скользнули по простыням.

— Если она тебе так нужна, могу показать тебе кое-что, чтобы ваша следующая неделя и день сработали безотказно.

— Убирайся с кровати.

— Я знаю, что хороша в постели. Как ты думаешь, кто показал Ранали физические стороны ее способностей?

Эдеард едва удержался, чтобы не схватить ее третьей рукой, но сумел обуздать свой гнев.

Нанитта выпрямилась.

— Ты видишь, какая я, Идущий-по-Воде, видишь, как низко я пала? Это они сделали меня такой. Я уже не могу вернуться назад после разговора с тобой. Ты видел, как поступили с Иварлом, а он даже не пошел против них, в отличие от меня. И ты теперь должен спросить себя: насколько сильно ты хочешь их прижать? Достаточно ли, чтобы попросить у Криста-бель сумму, которую она тратит на пару туфель, подходящую к одному из вечерних платьев? Или ты решишь оставить все как есть только потому, что это слишком личное для тебя дело?

— Это не личное дело.

— Прекрасно. Тогда я подожду здесь, пока ты не принесешь деньги.

— Мы не можем ей доверять, — сказал на следующее утро Максен, когда Эдеард собрал свое отделение в малом зале.

— Почему? — стараясь быть рассудительным, спросил Эдеард.

Он ужасно себя чувствовал, обращаясь к Кристабель за деньгами. Она, конечно, старалась облегчить его положение, говоря, что очень рада помочь, но легче ему от этого не стало.

Нанитта, не в силах скрыть удивления при виде огромной суммы, пересчитала деньги в кошельке, который Эдеард принес домой.

— Надо было давным-давно это сделать, — сказала она.

— Рассказывай, что тебе известно об оружии, — поторопил ее Эдеард.

И она рассказала: о встрече в кабинете Буата, куда ее не допустили, о посетителе с незнакомым ей акцентом и о том, что Буат стал поговаривать о пистолетах, убивающих констеблей, и о сведении счетов.

— Потому что это Нанитта, — сказал Максен, недоумевая, что остальным недостаточно такого аргумента.

— Я чувствовал, что об оружии она говорила правдиво, — ответил Эдеард.

— Меня больше беспокоит все остальное, — заметил Бойд. — Прости, Эдеард, но, когда дело касается честности, твой инстинкт не кажется мне непогрешимым. Ты всегда стараешься отыскать в людях что-то хорошее.

Эдеард с удивлением взглянул на сослуживца.

— Ладно, так в чем она могла солгать? В худшем случае она выставит меня полным ослом и сбежит с порядочной суммой денег. И как это нам повредит?

— Как ты сказал? — негромко спросил Динлей. — Ах, да: «пистолеты, убивающие констеблей».

Эдеард почесал в затылке. Именно эти слова расстроили его сильнее всего.

— Да, — подтвердил он.

«А вдруг это скорострельное оружие? — подумал он. — Нанитта упоминала о незнакомом акценте».

Но в глубине души он даже хотел, чтобы все оказалось именно так, хотел наконец доказать, что Эшвилль пал от рук неизвестного клана, обитающего где-то в неизведанной области мира.

— Но если эта часть ее информации правдива, — быстро ответил он, — нам просто необходимо вмешаться, пока оружие не попало в руки обычных уличных громил. В противном случае нас ждет кровавая баня.

— Логично, — нехотя согласился Максен.

— Им известно, что мы научились скрываться, — сказал Бойд. — В Сампалоке, когда мы следили там за бандитами, я видел тьму собак. Сейчас уже многие преступники ими обзавелись.

— Я защищу вас от самого сильного обстрела, — сказал Эдеард. — И вы знаете, что мы можем скрыться таким путем, какой им и не снился.

Его товарищи переглянулись.

— Ладно, — сказала Кансин. — Но если эти пистолеты такие, как говорила Нанитта, нам потребуется надежное подкрепление.

— Я поговорю с Чаэ и Ронарком, — пообещал Эдеард.

Спустя две ночи Эдеард пожалел, что не может полностью доверять всем пяти отделениям констеблей, патрулирующим районы Падуя и Зельда. Маршруты обходов должны были казаться случайно выбранными, по крайней мере такими их надлежало сделать сержантам и капралам. Но внимательному наблюдателю маршруты бы показались чрезвычайно подозрительными.

«Или я становлюсь настоящим параноиком?» — думал Эдеард.

Как бы то ни было, он вместе со своим отделением затаился в нижней части асимметричной башни в Эйри, стоявшей поблизости от центрального храма Заступницы. Местом для проведения сделки была выбрана соседняя башня, но Эдеард не рискнул ждать преступников там, поскольку сомневался в способностях своих товарищей скрываться под маскировкой.

По извилистым проходам между изогнутыми и наклонными башнями уже подходили люди, спешившие к вечерней службе. Эдеард не мог не признать, что место для передачи оружия выбрано отлично, тем более что Пифия до сих пор отказывалась вводить ордера на выдворение для района Эйри.

«Это уже третий раз», — донесся направленный телепатический посыл Кансин.

Она передала им изображение ген-орла, бесшумно облетающего башню снаружи. Затем птица нырнула в широкий арочный проход и сделала облет огромного внутреннего пространства.

Выбранная для совершения сделки башня была одной из самых высоких в Эйри — громадный изогнутый шпиль с выступающими вертикальными ребрами, меняющими цвет от дымчато-серого внизу до аметистового в середине и приглушенно пунцового на самом верху, где восемь конических зубцов окружали наклонную площадку. В обширный внутренний зал, занимающий все основание, вели три арочных входа, тогда как большинство башен имело только один. Несколько длинных сталактитов и сталагмитов розоватого цвета загромождали зал, а в самом его центре от черного пола до вершины сводчатого потолка на пятьдесят футов поднимался гладкий черный столб. Единственное отверстие в нем открывало вход на спиральную лесенку, поднимающуюся до верха башни.

«А я вот что обнаружил», — доложил Бойд, показывая друзьям мужчину рядом с башней, ведущего на поводке пса. Он медленно обходил вокруг ее основания, и собака усиленно обнюхивала землю.

«А это не Пирал? — спросил Максен. — Он упоминается во всех ордерах на выдворение».

Мужчина с собакой, закончив обход, направился к мосту, ведущему в район Фиакр. Два констебля в гражданской одежде неторопливо зашагали следом.

Солнце скользнуло за горизонт, и из трещин в похожих на кору дерева стенах башни начал просачиваться оранжевый свет. Через зал пролетел еще один ген-орел.

Про-взгляд Эдеарда неотрывно следил за гондолой, причалившей к ближайшей платформе. Из нее вышли четыре человека, закрытые плотной пеленой уединения. Они вынесли на берег два окованных железом ящика. На таком расстоянии про-взгляд выявил в ящиках лишь наличие металлических предметов. Вскоре подошла еще одна гондола, и из нее вытащили ящики меньшего размера.

«Боеприпасы», — прошептал Эдеард.

В храме началась вечерняя служба, и широкие двери закрылись. Сквозь купол и сотни окон всех трех приделов засиял яркий оранжевый свет. Около дюжины людей, ранее слонявшихся вокруг храма, начали потихоньку собираться к высокой башне.

«Вот это да», — протянул Динлей.

Одним из мужчин, попавших в сияние башни, оказался Медат.

Эдеард усмехнулся.

«При виде нас он просто помрет от страха».

Люди из гондол подошли к башне и встретились с группой Медата.

«Я насчитал пятнадцать человек», — сказал Максен.

Эдеард все еще пытался определить контуры предметов в ящиках. Это явно были пистолеты, но не настолько сложно устроенные, как то скорострельное оружие, что применяли налетчики в Эшвилле. «Благодарю, Заступница!» — подумал Эдеард. И вдруг он узнал их.

«Я уже видел эти пистолеты. Иварл и его люди стреляли из них в меня, когда горел «Дом голубых лепестков». Они заряжаются пулями большого калибра, но я наверняка смогу их остановить».

«В таком случае не позволяй им пробить мою грудь», — сказал Бойд.

«Выходим, — скомандовал Эдеард. Он бесшумно выбрался из укрытия и поспешил к высокой башне, телепатируя на бегу Чаэ: — Окружайте их. Здесь пятнадцать человек, но могут быть еще и наблюдатели».

«Троих мы уже вычислили, — заверил его Чаэ. — Мы идем».

План операции был довольно прост. Динлей и Бойд должны блокировать один вход в башню, Кансин и Максен закроют второй, а Эдеард пройдет сквозь третий.

«Они приближаются».

Эдеард замер и нахмурился, уловив отчетливый телепатический посыл. Он не мог определить, кто его отправил, но точно не один из членов его отделения. Впереди ощущалась тревога, излучаемая бандитами, их провзгляды обшаривали окрестности.

Он остановился на пороге и прислушался к негромким взволнованным голосам, отражаемым сиреневыми сталагмитами и странными выемками в стенах зала. Обе группы сгрудились в центре, вокруг черного столба, у каждого выхода стояли часовые.

«Готовы», — телепатическим посылом объявила Кансин.

Ближайший к Эдеарду часовой резко повернулся и направил про-взгляд на ту арку, у которой должна была быть Кансин.

Эдеард шагнул в башню и сбросил маскировку, одновременно укрепляя вокруг себя защиту.

Часовой чуть не задохнулся от шока.

— Идущий-по-Воде, — заорал он и голосом, и мысленно.

Эдеард устремился вперед. Его третья рука выдернула обоймы из пистолетов у двух бандитов. Кто-то попытался ответить ему тем же, но сил не хватило.

Медат и его сообщники тоже достали пистолеты. У Медата было оружие с длинным дулом. Эдеард сердито заворчал. Двое бандитов начали стрелять. Тогда он выбросил обоймы за пределы башни и сосредоточился на

защите. Некоторые бандиты кинулись к двум другим выходам. Первый добежал до той арки, что блокировали Кансин и Максен, и в испуге вскрикнул, когда в каком-нибудь ярде от него появилась девушка-констебль. Ее третья рука нанесла точный удар в висок, и бандит мгновенно рухнул. Девушка исчезла. В то место, где только что была ее фигура, ударили выстрелы. Эдеард своим щитом отразил целый залп. Затем бандиты стали прятаться за сталагмитами.

— Прекратить сопротивление! — закричал Эдеард; его голос отчетливо разнесся по всему залу. — Мы знаем, кто вы. Башню окружают несколько отрядов констеблей. Наши ген-орлы ведут наблюдение снаружи. Вам не уйти.

В ответ на него обрушился настоящий шквал выстрелов. Он сокрушенно тряхнул головой. Динлей, только наполовину видимый, погнался сразу за двумя бандитами. Кто-то растянулся на полу и по инерции, усиленной телекинетическим толчком, ударился головой в сталагмит. Эдеард схватил двух противников и столкнул их друг с другом. Оба безвольно осели на пол. Еще двое вдруг обнаружили, что поднялись в воздух, и отчаянно заорали.

«Поднимайся сюда».

Это был тот же телепатический голос, что и прежде, он без труда пробился сквозь крики и мысленный гвалт. Эдеард стремительно огляделся, стараясь определить, кто говорит. Его про-взгляд наткнулся на Медата, бежавшего к отверстию в основании центрального столба.

Четверо членов банды уже стояли в ряд, с пистолетами у ног и поднятыми руками. Бойд появился прямо перед ними с оружием наготове. В зале все еще гремели выстрелы. Потом шум прорезал вопль боли. Максен стал видимым за спиной парня, схватившегося за плечо, между пальцами уже просачивались струйки крови. Максен отвел дуло пистолета от раны.

— В следующий раз это будет выстрел в голову, — громко предупредил он. — А теперь стой смирно, ты арестован.

И он снова пропал из вида.

Эдеард стремглав помчался к центральному столбу. По пути он третьей рукой перехватил трех бандитов, мгновенно прекративших сопротивление. Он бросил их в сторону Динлея. Из отверстия в столбе доносился топот. Эдеард заглянул внутрь и увидел уходящую вверх спиральную лестницу.

— Эй, остановись, — крикнул он Медату. — Оттуда некуда бежать.

«Но кто же приказал ему подниматься? Неужели они видят нас, несмотря на маскировку?»

Он сердито вздохнул и побежал по ступенькам. Почти сейчас же он оступился на предательской округлости и сильно ушиб колено. Взрыв боли вызвал перед глазами туман из красных искр. Шаги Медата становились все тише.

— Ладно, если уж ты этого хочешь, — пробормотал он, поднимаясь и продолжая погоню.

— Эдеард? — донесся снизу оклик Кансин.

— Медат побежал наверх. Я его возьму. А вы держитесь внизу.

Стены столба оказались невероятно толстыми и неприятно ограничивали про-взгляд. Эдеард мог видеть только отряды констеблей, спешивших к башне. Внизу, в зале, его друзья окружили сдавшихся бандитов. Над ним двигалась мерцающая точка, которая, как он знал, соответствовала разуму Медата.

Они продолжали бежать, поворачивая снова и снова. Тонкого луча оранжевого света, падавшего с высокой выгнутой крыши, едва хватало, чтобы видеть закругленные ступени. При каждом шаге приходилось напрягаться почти до прыжка. Как Медат выдерживал такой темп, оставалось для Эдеарда загадкой. У него уже громко стучало в ушах, а легкие чуть не разрывались. По спине и ногам текли струйки пота. После двух третей подъема он был вынужден замедлить бег, что разозлило его еще сильнее. Медат стал прибавлять скорость.

На последнем витке спирали Эдеард уже практически шел шагом. Каждый вдох приходилось буквально проталкивать в легкие. Мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. И концентрировать внимание стало ужасно трудно. Тем не менее он сумел прощупать про-взглядом верхнюю площадку башни. Восемь зубцов по ее краям вонзались в небо, их слегка загнутые концы поднимались над уровнем платформы еще на сорок футов.

Медат стоял в десяти футах от центрального конуса, напротив выхода с лестницы. Он явно поджидал Эдеарда и уже поднял пистолет.

— О Заступница, — неслышно прошептал Эдеард.

Ярость, загнавшая его на самый верх башни, отступила под натиском усталости. Надо было просто подождать его внизу, рано или поздно голод заставил бы его спуститься. Эдеард поднялся еще на несколько ступеней. Он бы легко справился с Медатом. Но, с другой стороны, Медат это прекрасно знал. Эдеард до сих пор не понял, кто посылал бандиту телепатические приказы и где он сейчас.

Словно в подтверждение его сомнений, в душе начала зарождаться тревога. Она проявилась так сильно, что Эдеард остановился. Что-то было не так, он это чувствовал, хоть и не знал причины. Очень осторожно он сделал еще пару шагов вверх и стал более тщательно осматривать площадку. Точно! Медат был здесь не один. Пол чувствовал давление еще четырех пар ног, хотя про-взгляд Эдеарда ничего не обнаруживал.

«Нанитта, — мысленно воскликнул он, снова впадая в ярость. — Вот дерьмо, Максен такого бы не допустил».

У самого выхода с лестницы Эдеард снова закрылся маскировкой и попросил город пропустить его сквозь стену. Он вышел на площадку в пяти футах от проема. Первое, что его поразило, — это ветер. Внизу, на уровне

земли, он был довольно тихим, а здесь едва не сбивал с ног. Эдеард наклонился навстречу потоку воздуха. Четыре его невидимых противника стояли рядом с одним из восьми зубцов. На фоне бледного сияния звездной туманности, заливавшей небеса Маккатрана мерцающим светом, Эдеард ничего не видел.

Ступая как можно тише, он направился в их сторону. Мимо Медата, все еще целившегося в проем лестницы из длинноствольного пистолета, Эдеард прошел в каких-нибудь двух футах. В этот момент он обнаружил, что платформа башни слегка наклонена к краю. Что-то вроде головокружения вызвало дрожь в его коленях. Эдеард не позволил ей подняться выше и продолжал подкрадываться.

Невидимые ноги стали менять положение. Сначала двое врагов сделали по шагу назад, а потом все четверо подошли ближе к зубцу. Эдеард злорадно усмехнулся и продолжал идти.

Он был всего в пяти футах от цели, когда в левый бок, чуть пониже грудной клетки, что-то ударило его с колоссальной силой. Он вскрикнул, скорее от удивления, чем от боли, и едва смог вздохнуть, мгновенно утратив маскировку. Медат развернулся. Второй удар сбил его с ног.

«Пристрели его», — донесся телепатический шепот.

«Как они смогли меня увидеть?»

Медат выстрелил. Пуля едва не пробила защиту Эдеарда. От мощного телекинетического толчка он заскользил по наклонному полу. В памяти вспыхнуло воспоминание о том, как Арминель сбросил его в воду Бирмингемской заводи. Заступница, помоги!

«Еще».

Удар пули снова сопровождался телекинетическим толчком. Эдеард перекатился за край площадки. Он отчаянно замахал руками, но пальцы хватали только воздух.

— А ты умеешь летать, Идущий-по-Воде?

Эдеард, непрерывно крича, полетел вниз. Он инстинктивно попытался удержаться за край площадки третьей рукой и даже ощутил захват, но это не остановило падения. Его мысли под свист воздуха устремились к дремлющему разуму города. «Помоги мне, если ты можешь», — обратился он с мольбой к медлительным необъятным мыслям.

Все было бесполезно. Он падал. Падал…

«Кристабель!»

Краешком сознания он уловил ее испуганный крик. Эдеард направил еще один посыл. «Я люблю тебя». Он был уверен, что Кристабель поймет, и от этого смерть не казалась такой уж пугающей. Он падал.

Теперь в любой момент…

Он напрягся, ожидая взрыва непереносимой боли перед смертью.

Падал…

— Благая Заступница, как же ты это делаешь? — раздался озадаченный возглас Чаэ.

Что-то шлепнуло Эдеарда по заднице. Земля.

— А? — изумленно воскликнул он.

Он посмотрел вверх. С десяток лиц, одинаково удивленных и встревоженных, склонились над ним, образовав кольцо. Ладони недоверчиво похлопали по земле. Он был внизу — и невредим.

— Я упал, — выпалил Эдеард.

Конечно, ему ведь всегда казалось, что он падает, перемещаясь по подземным тоннелям города. Наверно, это то же самое.

В его горле заклокотал почти истерический хохот, а по щекам потекли слезы.

Кто-то из констеблей, окружающих Эдеарда, буквально отлетел в сторону. В образовавшуюся щель просунулись Кансин и Бойд.

— Эдеард! — взвизгнула Кансин. — О Заступница, что произошло?

— Западня, — слабым голосом произнес он.

Он показал наверх, на темный силуэт нависшей над ними башни. И удивился, сколько потребовалось усилий, чтобы просто поднять руку.

— Медат? — удивленно спросила она.

Эдеард кивнул. Дыхание давалось ему с трудом, все тело противно покалывало, и его начала бить дрожь. Его про-взглядобнаружил донесшийся откуда-то импульс животного страха.

— Что происходит? — прохрипел он. — Что?

— Эдеард? — Голос Бойда словно звучал где-то очень далеко.

Чаэ, нахмурившись, оглядывался по сторонам. Эдеард настолько обессилел, что уже не мог говорить.

«Вы чувствуете?» — телепатически обратился он к друзьям.

«Что?» — спросила Кансин.

Теперь и Чаэ тоже излучал тревогу.

«Живее!»

Третья рука старого сержанта отшвырнула Кансин, а сам он попытался отпрыгнуть назад.

И тогда Эдеард увидел: прямо над ним, на великолепном фоне зеленоватого сияния туманности Ку чернел человеческий силуэт. Эдеард попытался откатиться и одновременно напрячь остатки телекинетической силы, чтобы отбросить падающее тело.

Медат ударился о землю в двух футах от того места, где лежал Эдеард. Чаэ отскочил только наполовину. Столкновение вызвало зловещий треск множества ломающихся костей.

Эдеард бессмысленно уставился на груду разбитой плоти. Из открытого рта Чаэ вытекла струйка крови. Глаза сержанта медленно повернулись и встретились с взглядом Эдеарда.

В стороне раздался чей-то плач. Похоже на Кансин.

— Сержант? — воскликнул Эдеард.

«Ох, клянусь Заступницей, — телепатически откликнулся Чаэ. — Подожди, мне так больно».

— Нет, — прошептал Эдеард. — О нет.

Чаэ с хрипом выдохнул в последний раз. Эдеард старался про-взглядом удержать его гаснущий разум. Но мысли угасли и в то же мгновение отделились от тела. Эдеард почувствовал, как призрачный силуэт Чаэ поднялся над его собственным телом.

— Сержант? — в отчаянии окликнул его Эдеард.

«О Заступница», — ответил ему призрак.

— Сержант!

— Эдеард?

Это Динлей, опустившись на колени, испуганно кричал ему прямо в ухо.

— Ты видишь его? — шепотом спросил Эдеард.

— Эдеард, ты в шоке. Попытайся сосредоточиться на мне.

— Это не шок. — Эдеард передал изображение всем окружающим.

Все констебли, собравшиеся вокруг, одновременно вздохнули, увидев дух сержанта, приветливо улыбающегося им.

«Я чувствую, Эдеард, — объяснил Чаэ. Он посмотрел вверх, на небеса. — Как красиво. Они зовут меня. Туманности поют. Ты слышишь?»

— Нет, — всхлипнул Эдеард. — Я не могу их слышать.

Из центрального храма высыпала стайка настоятельниц, желавших узнать причину шума, но их встревоженные голоса смолкли, как только им поступило переданное Эдеардом ощущение. Потом рядом с разбившимся телом Чаэ появилась сама Пифия, излучающая искреннюю радость. Одна ее рука приподнялась, словно намереваясь дотронуться до призрака.

«Я хочу уйти, — сказал Чаэ ошеломленным зрителям. — Я должен. Здесь меня больше ничто не держит».

— Ты заблудишься там, — предостерег его Эдеард. — Оставайся с нами, оставайся, пока Небесные Властители не вернутся, чтобы проводить твою душу.

«Это пение, Эдеард. Ох, что это за пение. Какая радость нас ждет».

— Подожди! Пожалуйста!

Чаэ улыбнулся, глядя вниз. Он как будто благословлял всех, кто его видел.

«Не волнуйся обо мне. Я буду следовать за песнями».

— Да приведет тебя Заступница к самому Ядру, — произнесла Пифия.

«Спасибо, Матушка», — ответил Чаэ.

Он потянулся к небу, словно за каким-то материальным предметом. Его облик начал вздрагивать. Он в последний раз посмотрел вниз, и призрачное лицо едва заметно нахмурилось.

«Кто ты?»

Затем его силуэт с невероятной скоростью унесся навстречу желанной туманности.

Эдеард, всхлипнув, упал на спину. Его разум погрузился в темноту.

Сознание вернулось ощущением приятного тепла. Эдеард чувствовал себя превосходно, лежа неизвестно где, закрыв глаза и ни о чем не думая. Ему легко дышалось, голод не мучил, тело прикрывала почти невесомая простыня. Чего еще можно было пожелать?

— Кристабель, — произнес он, зная, что она где-то рядом.

Ему не надо было пользоваться про-взглядом, он просто знал это.

— Ты очнулся.

Ее пальчики погладили его по лицу.

Он открыл глаза и увидел ее улыбающееся лицо. Более прекрасного зрелища он не мог и вообразить.

— Никогда больше так не делай, — упрекнула она его.

— Не буду.

Кристабель легонько поцеловала его.

— Все очень беспокоились, — добавила она.

— Могу себе представить.

Эдеард огляделся по сторонам. Он лежал в незнакомой большой комнате с высокими потолками, на стенах висели гобелены и картины в рамах. Он узнал деревянные застекленные двери, выходящие в оранжерею, сквозь них в комнату било яркое солнце.

— Уже полдень?

— Гм, Эдеард, ты упал два дня назад.

— Ого.

— Наш доктор сказала, что ты страдаешь от истощения и перенесенного шока. Она дала тебе какое-то снадобье, чтобы ты спал. Тебе нужно было время, чтобы поправиться.

Эдеард обвел рот языком и нахмурился. Вкус оказался не слишком-то приятный.

Кристабель подала высокий стакан с водой.

— Спасибо.

Он осторожно приподнялся, и Кристабель подложила ему под спину пару подушек.

— Весь Маккатран только о тебе и говорит. Опять, — насмешливо сказала она.

Он слегка пожал плечами.

— Когда ты позвал меня, я думала, ты умираешь.

Ее глаза стали наполняться слезами.

— Прости.

Он привлек ее к себе и долго держал в объятиях, пока мысли Кристабель немного не успокоились.

— Теперь ты и летать умеешь, — сказала она.

— Нет, я не могу. Это что-то другое. Город. Кристабель, город мне помогает.

— Город? Ты имеешь в виду Маккатран?

— Да. — Он ощутил в ее мыслях недоумение. — Я попробую объяснить, но не уверен, что сумею. Наверное, я давно должен был объяснить это всем. Не знаю.

Она положила руку ему на грудь.

— Не спеши. Ты должен многое рассказать многим людям. Но надо еще подумать, о чем можно им рассказать, а ты пока не в том состоянии, чтобы принимать важные решения.

— Согласен.

Он понимал, что в этом Кристабель права.

— А еще ты видел душу сержанта Чаэ. Если раньше ты считал себя популярным, не поверишь, насколько знаменитым ты стал сейчас.

— Я думал, мне все это привиделось.

— Ты поделился своими ощущениями, и сама Пифия говорила с его отлетающей душой. Более надежного свидетеля и пожелать невозможно. Она ждет — хочет поговорить с тобой о «сопряжении с загробным миром по милости Заступницы». Мы должны немедленно проинформировать ее, как только ты очнешься, — многозначительно добавила Кристабель.

Эдеард неосознанно подтянул простыню на пару дюймов. В данный момент на нем была только мешковатая ночная рубашка. «Кто же меня раздевал?» — подумал он.

Кристабель высокомерно поджала губы.

— Я прислала своих горничных, чтобы подготовить тебя к отдыху.

— Что?

Она хихикнула.

— За тобой ухаживала доктор и послушницы.

— Ох.

Час от часу не лучше. Послушницы!

Кристабель обняла его.

— Благодарение Заступнице, ты все тот же глупенький Эдеард.

— А что с моими друзьями?

— Ждут за дверью — с большим нетерпением. И доставляют слугам массу хлопот. И еще они очень хорошие. Да, можешь не спрашивать: бандиты арестованы и ждут суда в камерах под Домом парламента. Их «пистолеты, убивающие констеблей» конфискованы, и ты ни за что не догадаешься, откуда они появились.

— Откуда? — нетерпеливо спросил он.

— Из гильдии оружейников.

— Нет!

— Да. Вероятно, из тайного хранилища, оберегаемого на случай нападения на город врагов. Изготовлены несколько столетий назад. Овейн в ярости. Он приказал провести тщательное расследование. Об этом оружии кроме самых старших мастеров гильдии никто не должен был знать.

— У мэра большие неприятности.

— Вероятно. Папа очень веселился, когда рассказывал мне об этом.

— Спасибо тебе, — ласково сказал он.

Она беззаботно улыбнулась.

— За что?

— За то, что ты есть.

— Пожалуйста, Идущий-по-Воде. — Она снова поцеловала его, на этот раз крепче, с оттенком обещания. — Я позову их. Я знаю, что ты хочешь их видеть. Не беспокойся, доктор уже предупредила, чтобы они не задерживались и не утомляли тебя.

Они вошли все вместе. Кансин, все еще встревоженная, убедилась, что он действительно очнулся, а потом села на кровать, взволнованно вздыхая. Динлей нервничал и стеснялся. Бойд, по-мальчишески энергичный, вертел в руках корзину с засахаренными фруктами. Зато Максен ухмылялся во весь рот.

— Нанитта, — язвительно пропел он и ткнул пальцем в грудь Эдеарда. — Я же говорил!

Глава 4

а угольно-черном полу огромного Мальфит-холла, куда Мария проводил один из младших клириков, стояло всего несколько человек. И все они с подозрением поглядывали на Высшего, без усилий скользившего через зал. В их отношении не было ничего личного, просто на неверующих в этом священном месте всегда смотрели косо.

Марий вошел в Лилиала-холл с его непрекращающимися штормами, разворачивающимися на потолке. Проходя под куполом, он увидел, как в пробитом молниями узком просвете среди клубящихся туч мелькнули Близнецы Марса. Арочная дверь в дальнем конце зала привела Мария к апартаментам мэра. Этан ждал в овальном кабинете. После того как комнату отреставрировали, она стала в точности похожей на кабинет Идущего-по-Воде, где тот работал, когда возглавлял Маккатран. Столы и стулья были изготовлены из мардуба и отполированы натуральным воском, испускавшим слабый лавандовый аромат. Три высоких полукруглых окна в стене позади стола открывали великолепный вид на Внешний канал, западную часть Золотого Парка и пологие зеленые холмы района Нижнего Рва, протянувшегося вплоть до хрустальной стены.

— Спасибо, что согласились прийти, — радушно приветствовал гостя Духовный Пастырь.

Он сидел за столом, низко надвинув капюшон белого одеяния. Но даже свободные складки ткани не могли скрыть полуорганических модулей, закрепленных на коже.

Марий почтительно поклонился.

— Я благодарен за ваше согласие встретиться со мной, Пастырь.

Рука Этана чуть заметно шевельнулась, показывая младшему клирику, что можно идти.

— Надеюсь, что вы почти поправились, — продолжал Марий, подойдя к столу.

Его черный мерцающий плащ-костюм оставил в воздухе мимолетные тени.

— Почти. — Этан слабо улыбнулся и поднял руку к полуорганическим наростам. — Теперь их всего три, и мои доктора обещают снять их до конца недели. Удивительно, как благотворно на нашем состоянии сказываются хорошие новости.

— Хорошие новости?

Этан помедлил, прикидывая, не пытается ли гость его поддразнить.

— Человек с помощью Небесного Властителя прошел в Бездну.

— Чтобы попытаться обсудить запрет на ваше паломничество.

— Я сомневаюсь, что кто-либо из представителей АНС понимает основное значение Бездны. Она существует, чтобы научить нас в полной мере пользоваться жизнью, чтобы вознести нас к вершинам духовных возможностей, на какие только способен подняться человек.

— Воистину так, — не скрывая иронии, ответил Марий.

Его чувства не остались незамеченными, и на лице Этана появилась вежливая улыбка.

— При всем моем уважении, я бы не стал сравнивать вас с Джастиной Бурнелли. Насколько мне известно, вы твердо придерживаетесь физических основ Вселенной.

— Я принимаю ее такой, какой она, в моем понимании, должна быть.

— Спасибо.

Этан откинулся на спинку кресла и внимательно оглядел представителя фракции. На старте своей предвыборной борьбы за звание Пастыря он опасался принимать помощь этого человека. И, подобно большинству соискателей высших постов, послал прощупывать контакты своего помощника. Пелим вернулся с переговоров, воодушевленный новыми возможностями. Тогда Этан согласился прислушаться. В политическом отношении помощь Мария была скрытой, но весьма ценной, что позволяло Этану искать союзников в рядах советников и духовенства Дворца-Сада и завоевывать позицию, с которой он мог без опасений выдвинуть свою кандидатуру. А предложение оборудовать корабли для паломников ультрадвигателями почти гарантировало ему полный успех. И все это Ускорители предоставляли по доброй воле, без каких-либо обязательств со стороны Воплощенного Сна. Марий не пытался скрывать истинную цель своей фракции. И Этан понимал, что так долго продолжаться не может, он не раз задумывался, какой окажется цена за такую помощь.

— Но разве Бездна не подтвердила человеческую сущность Джастины, откликнувшись на ее мысли? — спросил Марий таким тоном, словно речь шла о сущих пустяках.

— Всего один коротенький сон, — сказал Этан. — Мимолетный проблеск, рассказывающий о ее трудностях. Очевидно, что она не обнаружила Ядра или хотя бы Небесного Властителя. А ее стремление добраться до ближайшей звезды говорит о приверженности физическому миру.

— Тем не менее она продемонстрировала духовные возможности, доступные Идущему-по-Воде.

— До его силы ей далеко.

— Но ведь, по меркам Бездны, она бодрствовала всего несколько дней и, похоже, неплохо акклиматизировалась.

— И это тоже говорит в пользу нашей доктрины. Бездна станет для нас спасением. Второй Сновидец поведет нас навстречу нашей судьбе, как планировал сделать Иниго.

— Я полагаю, нам обоим прекрасно известно, что этот коротенький сон из Бездны представил нам не Второй Сновидец.

— Верно, — подтвердил Этан.

— А Воплощенному Сну известно, кто принял мысли Джастины?

— Нет.

Марий улыбнулся. На его круглом лице с тонким носом улыбка, скорее, была похожа на гримасу.

— Значит, еще один Сновидец, Пастырь? Похоже, они становятся довольно распространенным явлением.

— Три Сновидца за двести семьдесят лет — вряд ли это можно назвать распространенным явлением. Но я считаю немаловажным тот факт, что два Сновидца появились в столь короткий промежуток времени. События движутся к развязке, что соответствует видениям Иниго.

— Конечно. Я рад, что Второй Сновидец подтвердил: человек может проникнуть в Бездну. Это должно воодушевить последователей вашего движения.

— Так и произошло.

— Мне нет необходимости подчеркивать, как важен для вас Второй Сновидец. Насколько близко вы к нему подобрались?

Этан улыбнулся, глядя в лицо собеседника, мало похожее на человеческое из-за неподвижных зеленых глаз, отражающих мрачные мысли.

— К ней, если быть точным.

— Вот как?

— Да. Мы уверены, что установили личность вероятного кандидата. И раз уж команде встречи известно ее имя, ей не удастся избегать нас сколько-нибудь продолжительное время.

— Примите мои поздравления, Пастырь. Полагаю, отрадно сознавать, что желанная цель так близка.

— Верно.

— Как продвигается постройка кораблей паломничества?

— И здесь нам тоже сопутствует успех. Строительство идет в соответствии с графиком. Не хотите ли предпринять ознакомительную поездку?

— Увы, время ограничено. И по многим причинам.

— Что вы имеете в виду?

— Информация еще не дошла до широких масс, но мне известно, что Флот Содружества направил навстречу флотилии Окайзенской Империи корабль класса «Река», который должен был блокировать ее флагман и передать предупредительное послание.

— Должен был?

— Корабль уничтожен. Как выяснилось, окайзены сильнее, чем предполагал адмирал Казимир.

— Милосердная Заступница!

— Если не удастся их остановить, флотилия будет здесь раньше, чем вы закончите постройку кораблей. И паломничество не состоится.

— Основным поводом для образования АНС после войны против Звездного Странника была необходимость надежно защитить человечество от угрозы извне. С помощью АНС предполагалось достичь значительного прорыва в области технологий.

— Ну, не расстраивайтесь. В конце концов, это был один-единственный корабль. Флот направит более мощное подразделение и преградит путь окайзенской флотилии. Даже мы согласны с этим прогнозом.

— Но гарантий нет.

— В реальной жизни их не существует.

— Они существуют в Бездне, — запальчиво возразил Этан. — К сожалению, ускорить постройку кораблей мы не в силах.

— Я понимаю. Мы все зависим от АНС.

— На честном слове и на одном крыле.

— Точно. Но не стоит огорчаться. Теперь, когда мы так близки к успеху, у моих покровителей есть к вам просьба.

— Ага.

Улыбка Этана стала еще шире. Он почти обрадовался. Будет ли это какое-то абсурдное еретическое требование или несложное задание, которое после старта паломничества вызовет политическую лавину? Принять ему новое условие или сопротивляться до последнего вздоха?

— Мы хотели бы послать с вами своих наблюдателей.

— Наблюдателей? Само слово подразумевает, что они станут держаться особняком, а я искренне надеюсь, что в Бездне такое невозможно.

— Тем не менее мы были бы благодарны, если бы вы взяли их с собой.

— Мы рады всем, кто стремится в Бездну, что бы их к тому ни побудило. Сколько?

— По два-три человека на каждый корабль. Нам бы не хотелось вас затруднять.

— Понятно. — На самом деле Этан ничего не понимал. Он знал, что возможность наблюдения важна для любой фракции, но несомненная логичность запроса его удивила. — Я позабочусь, чтобы вам предоставили достаточное количество камер небытия.

— Наши люди не станут погружаться в небытие на время путешествия.

— Для этого есть причины?

— Они просто не хотят.

Этан помолчал, размышляя, не пора ли выдвинуть решительные возражения. Но никаких весомых аргументов он привести не мог, к отказу его склонял только инстинкт.

— Они настроены против паломничества или против нашего движения в целом?

— Прошу прощения, но ваша доктрина их ничуть не интересует. Это просто ученые, желающие исследовать Бездну.

— А если я откажу?

Марий изобразил искреннее удивление.

— Вы желаете испытать меру моей доброжелательности, поставив меня в затруднительное положение?

— А оно действительно будет затруднительным?

— Я более чем кто-либо другой способствовал вашему выдвижению на этот пост. А ультрадвигатели — подарок феноменально щедрый даже по стандартам Высших. И, принимая его, вы знали, что взамен я, вероятно, попрошу о некотором одолжении.

— Да, знал. И вы понимаете, что я не откажу вашим коллегам в том, чтобы отправиться с нами в путешествие. Я просто хочу понять, каковы ваши мотивы и насколько для вас важна эта возможность.

— Очень важна. Бездна до сих пор остается самым загадочным явлением. Мои покровители считают, что пора разгадать ее тайну.

— Зачем «разгадывать тайну», если вы в любой момент можете стать ее частью?

— Она могущественнее нас.

— Она поделится с вами своими секретами.

— На своих условиях. Принимать чужие условия нам не свойственно.

— А вот меня они вполне устраивают.

— Должен ли я теперь прибегнуть к угрозам?

— Давайте, — спокойно ответил Этан.

— Даже при наличии ультрадвигателей нельзя не учитывать проблему противодействия райелей. Их ранее неизвестная боевая группа явно не желает допускать к границе Бездны кого бы то ни было. Одно дело — позволить проскользнуть одинокому маленькому кораблю, но целая флотилия с миллионами окрыленных надеждами паломников?.. Вам придется либо повернуть назад, либо погибнуть. Райели обладают огромными ресурсами, и я полагаю, защитить вас не сумеет даже весь Флот Содружества, к тому же правление АНС ясно дало понять, что такой попытки предпринимать не станет.

— Да, это последнее препятствие на нашем пути, — признал Этан.

Оборотная сторона триумфа Джастины произвела на Духовного Пастыря колоссальное впечатление. Он всегда знал, что райели — яростные противники паломничества, но о существовании таких кораблей прежде никто и не подозревал. Комментаторы в унисфере последние несколько часов только и делали, что обсуждали эту опасность. И выражение «паломничество к неминуемой гибели» стало одним из наиболее популярных.

— Вдобавок к ультрадвигателям мы можем оснастить ваши корабли защитным полем, пробить которое не под силу даже райелям, — сказал Марий.

— Мне трудно поверить.

— Тем не менее мы обладаем такими системами.

— В обмен на места для ваших пассажиров?

— Да.

— Пути Заступницы неисповедимы. Однако… Она могла бы пожелать, чтобы ваши ученые получили шанс достичь своей цели вместе с нами.

Марий слегка наклонил голову набок.

— Я уверен, что могла бы.

— Я прослежу, чтобы для вас были оставлены каюты.

— Благодарю. — Марий поклонился и легко развернулся. Он без усилий скользнул к двери, но у самого выхода задержался. — Ах, да, — произнес он, не оборачиваясь к Этану. — Нам потребуется еще и немного места в трюмах для оборудования.

— Оборудования?

— Для исследования Бездны ученым нужны инструменты. Подробности я пришлю в ваш офис.

Дверь открылась, и Марий бесшумно исчез, оставив после себя мимолетный вихрь теней.

Приятный морской ветерок долетал до Золотого Парка и шевелил длинные ветви вишневых деревьев, окаймлявших гигантскую площадь. С безоблачного неба беспощадно палило солнце. В белой хлопчатобумажной рубашке и плотных синих джинсах Экспедитору было довольно жарко, но он не хотел пользоваться бионониками, опасаясь привлечь ненужное

внимание. Предполагалось, что Иниго выбрал место для Маккатрана-2 из-за климата, почти такого же, как в столице Кверенции. Из-за этого пристрастия к полнейшей идентичности Экспедитору приходилось мириться и с идиотской широкополой кожаной шляпой, потому что именно таким способом реальные жители Маккатрана защищали свои мозги от перегрева. Зато маскарад позволял ему ничем не выделяться в толпе.

В Золотом Парке теперь было многолюдно каждый день. Число обычных зевак значительно возросло, когда Второй Сновидец отказался от предложения Небесного Властителя и верующие пришли искать поддержки у своего нового Духовного Пастыря. С тех пор толпа постоянно разрасталась, наблюдая за историческими событиями в Галактике. Экспедитор понимал такое поведение, он и сам ощущал, какую уверенность излучают мысли людей, разделяющих общие надежды и верования. Так осуществлялась одна из основных человеческих потребностей: быть частью однородной группы.

Сам он испытывал ее на примитивнейшем уровне: он хотел находиться рядом со своей семьей. Играть с дочками, когда Лондон окутывает вечерний полумрак. Купать их. Читать сказки на ночь. А потом спокойно ужинать с Лиззи.

Здесь ему не нравилось. По одной простой причине: ему предстояла активная операция, к каковым, по заверениям фракции, его привлекать не собирались. Поначалу он соглашался только доставлять определенное оборудование, а использовать его должны были другие люди. С течением времени он позволил уговорить себя на выполнение заданий, предусматривающих не просто доставку. Но теперь…

Он опять следил за Марием. Он и прежде занимался этим без возражений, хотя Марий всегда нагонял на него страх. И проблема заключалась вовсе не в эмоциональной чепухе, недопустимой для Высшего. Просто его противник был намного профессиональнее Экспедитора в любом отношении. Да и недавние происшествия никак не способствовали установлению равновесия: полет Джастины в Бездну, уничтожение «Енисея», вторжение на Виотию. Экспедитор не мог представить, какими будут последствия для Содружества в целом. Он просто знал, что в такой неустойчивой ситуации его место дома, с семьей. Тем не менее он торчал здесь, болтался в толпе, следя, чтобы его разум излучал в Гея-сферу присущее всем беспокойство и надежду, да еще носил средневековый наряд, чтобы ничем не выделяться. Между людьми он видел гондолы, скользящие по Внешнему каналу, и Дворец-Сад, чья крыша напоминала столкнувшиеся волны.

Все это время он не спускал глаз с моста из дерева и тросов, ведущего к главному входу во дворец. Именно на нем он всего час назад видел Мария. Удаленные сенсоры, размещенные вдоль канала, позволяли наблюдать и за другими мостами, но встроить датчики во внутреннюю систему было почти невозможно. Воплощенный Сон использовал какую-то сверхсложную программу, предотвращающую внедрение и проникновение, хотя несколько едва заметных микроботов уже потихоньку прогрызали себе путь внутрь. Впрочем, даже если им и удастся миновать парадные залы и добраться до апартаментов мэра, будет слишком поздно.

Полевой сканер Экспедитора засек знакомые признаки бионоников в десяти метрах от него. Он смиренно вздохнул и повернулся к стоящему в ожидании Марию. Несколько неодобрительных взглядов скользнули по его темному плащ-костюму, отражающему яркое солнце, но непоколебимо высокомерный вид его хозяина заставил окружающих воздержаться от активных действий.

— Ты попался, — заговорил Марий.

— Верно, — кивнул Экспедитор. — Поздравляю.

— Хочешь выпить?

— Почему бы и нет?

Скользящей походкой Марий пересек Золотой Парк и по коричневато-желтому мосту из песчаника вышел в район Йисидро. Экспедитор прищурился на трехэтажное здание круглой формы с невероятно сложным узором из шестигранников, выложенным в кладке стен. Высокие стрельчатые окна придавали постройке сходство с башней древнего замка.

— Не здесь ли… — начал он.

— Здесь, — коротко ответил Марий.

Они вошли в таверну и отыскали уединенный столик у самого окна. Официантка приняла заказ и быстро вернулась с чашкой горячего шоколада с апельсином и зефиром для Экспедитора и мятным чаем для Мария. Как только она отошла, они объединили свою защиту, образовав вокруг себя почти невидимую, но непроницаемую оболочку.

— Игра меняется, — сказал Марий.

— Игра осталась той же самой, но ставки возросли, — ответил Экспедитор.

— Справедливо. Ты мне не нравишься, поскольку воплощаешь все, от чего я стремлюсь избавиться. Но я отношусь к тебе с уважением: ты играешь по правилам. В нашем деле есть люди, переставшие их придерживаться.

— Мы не уничтожали Ханко.

— Ханко?

— Не прикидывайся! Кто-то из ваших бросил в планету м-поглотитель Хокинга.

— В самом деле?

— Да.

— Ты в этом уверен?

— Перестань. Не стоит приглашать меня выпить, чтобы разыгрывать из себя вербовщика. Я выбрал фракцию в соответствии со своими убеждениями.

Марий приветственным жестом приподнял свою чашку.

— Мои извинения. Суть в том, что и ты и я исчерпали себя в служении своим фракциям.

— Нет. Если мы будем действовать заодно, мы оба останемся на плаву. И только если вы устроите собственный Армагеддон — вот тогда все изменится.

— Ты представления не имеешь о наших замыслах.

— Концепция слияния не слишком привлекательна. Она предполагает восхождение к вечной божественности. Конфликта за этим столом достаточно, чтобы убедить меня в недопустимости такого пути. И мы оба знаем, что есть фракции более радикальные, чем наши.

— Прими мои поздравления. У тебя есть ответы на любой вопрос.

— Конечно, ты можешь перейти на нашу сторону. И это будет означать неминуемый конец для твоей фракции. И все проблемы исчезнут.

— Я так не думаю.

— Мое дело спросить.

— Я знаю.

Экспедитор попытался отпить шоколад из-под шапки воздушного зефира.

— И что теперь?

— Как я и сказал, игра меняется. Мы подходим к последней стадии операции, планирование которой длилось веками. По существу, это уже не игра. И не думай, пожалуйста, что мы стерпим какое-либо вмешательство.

— Я верю в нашу расу при всей ее многогранности и поразительной недальновидности. Я восхищаюсь нашим многообразием и нашей настойчивостью. И самые лучшие стороны человечества проявляются именно в период бурно разрастающихся конфликтов.

— Только не надо мне рассказывать о том, как мы сильны, когда нас загоняют в угол.

— Не стану, поскольку вы, как мне кажется, намерены игнорировать все разногласия и все многообразие и переделать всех под свою мерку. Но я вам не позволю. Моя фракция этого не допустит.

— В том-то и дело. У вас больше нет выбора. Его не стало еще десятилетия назад, когда мы добились успеха. И сегодняшние события — это результат наших действий.

— Неужели вы считаете, что имеете моральное право подталкивать каждого к постфизическому состоянию, хочет он того или нет?

— Мы берем далеко не каждого.

— Тогда перестаньте манипулировать всем обществом.

— Ты упорно цепляешься за прошлое и хочешь в нем остаться. Что это, влияние твоей жены?

Экспедитор аккуратно поставил чашку на стол, опасаясь ее раздавить, настолько напряглись его мускулы.

— Осторожнее.

— Мы имеем право эволюционировать.

— Имеете. Но вы не имеете права принуждать к эволюции всех остальных, не имеете права разрушать все, что мы создали.

— А что хорошего в вашем правлении АНС? Это же самая консервативная фракция.

— Правление позволило вам существовать.

— Верно. А теперь, словно одряхлевший родитель, завидует нашей юности и свежим взглядам и пытается удержать нас на месте.

— Правление АНС ничего не поощряет и не запрещает, оно нейтрально. А вот мы — нет. Найдите способ осуществить свои намерения, не причиняя вреда остальным, не создавая угрозы для всей Галактики.

— Ничего такого мы не делаем. И вы не вправе удерживать нас от восхождения на новую ступень развития. И не пытайтесь. Я тебя предупредил. Мы с тобой исчерпали возможности этой скучнейшей рутины. При следующей встрече нам не придется мирно сидеть за столом в таверне.

— Что ж, пусть будет, что будет.

Экспедитор проводил взглядом Мария, выскользнувшего из таверны, и только тогда порывисто выдохнул.

— Оззи милостивый, — прошептал он, — я больше этого не вынесу.

Шторм неуклонно усиливался уже на протяжении трех часов. Вездеход обстреливался нескончаемым горизонтальным вихрем миниатюрных ледяных кинжалов, несущихся навстречу со скоростью около ста миль в час. В кабине стоял оглушительный шум, словно машина пробивала путь сквозь стеклянные джунгли.

Уже не в первый раз почва неожиданно вздрогнула, сильно раскачав вездеход. Корри-Лин крепче уцепилась за края сиденья. За последний час это было уже пятое мини-землетрясение, и промежутки между толчками становились все меньше и меньше.

— Прости меня, — сказала Корри-Лин.

Иниго старался провести вездеход по гористой местности, скованной вечной мерзлотой, а Корри-Лин сидела рядом с ним. Ветер медленно и методично выметал весь рыхлый снег, скопившийся в дюнах и трещинах, поднимал его в воздух и только усиливал безумную вьюгу. За узкой щелью смотрового окна уже ничего не было видно, и даже мощные лучи фар обрисовывали на фоне пурги лишь слабо светящийся круг. Датчики вездехода пробивались на жалкие пятнадцать или двадцать метров. И даже сканирование при помощи бионоников Иниго почти не улучшало видимость.

— Тебе не за что просить прощения, — ответил ей Иниго.

Он нащупал ее руку и сжал. Корри-Лин наклонилась в его сторону.

— Если бы я сюда не прилетела, ничего бы не случилось. Все участники Реставрации остались бы живы. А ты бы мог продолжать спасать людей.

— Во Вселенной так не бывает. Меня все равно рано или поздно нашли бы. Я рад, что это удалось именно тебе.

— Я тебя погубила.

По ее веснушчатым щекам потекли слезы.

Иниго остановил вездеход и обнял женщину.

— Ты просто напугана. Нельзя никого винить, тем более себя.

— Как ты можешь быть таким спокойным?

— Все, что я видел, все, что показал Эдеард, дает мне надежду. Надежду, которая не умрет, даже если погибну я, если погибнет еще миллион человек. Человеческая раса выживет. Как выживала уже много раз, как ей еще не раз предстоит выживать.

— Такой же глупый, как и раньше, — жалобно пробормотала она, смахивая слезы.

Он перехватил ее руку, поднес ее к лицу и медленно слизнул влагу с пальцев.

— Все та же моя Корри-Лин.

Она теснее прижалась к его груди.

— И все-таки я считаю себя виноватой. Нельзя было позволять этому психопату уговорить себя на поиски.

— Из твоих слов я понял, что выбора ты не имела.

— Я могла быть смелее. Стоило сбросить мерзавца со скалы, как это сделал ты.

— Но, в конце концов, какая разница?

— Благодарю, но я бы предпочла провести свои последние минуты не в его компании.

— Мы еще не погибли. — Иниго выпустил Корри-Лин из своих объятий и повернулся к пульту. — До моего корабля каких-то две сотни километров.

— А у тебя действительно есть корабль?

— Действительно. Умный парень этот Аарон, сразу догадался.

Вездеход снова рванул вперед. Корри-Лин, поднявшись с кресла, встала позади Иниго и начала массировать ему плечи.

— А сколько мы прошли?

— Около восьмидесяти километров за последние семнадцать часов. — Он кивнул на экран. — Но здесь еще труднее отыскивать путь. Эти землетрясения, как я думаю, означают начало сплющивания планеты. Не удивительно, что атмосфера так взбесилась.

— Мы не доберемся до корабля, да?

— Не доберемся.

Она нагнулась и легонько укусила его за ухо.

— Эй, ты же мессия. Ты должен воодушевлять паству.

— А разве паства не требует определенности?

— Я думала, здесь нет абсолютных понятий.

— Вижу, что тебя нелегко будет обратить в мою веру.

После очередного подземного толчка вездеход опасно накренился. Корри-Лин изо всех сил вцепилась в подлокотники, чтобы не упасть на металлический пол.

— О Заступница, — пробурчал Иниго.

На портале, куда выводилась информация с наружных датчиков, появился контур трещины, проходящей почти параллельно вездеходу. Ее ширина в некоторых местах достигала двух метров. До последнего толчка этого разлома здесь не было.

Иниго увеличил скорость вращения гусениц, заставив вездеход отойти от края.

— Почему ты нас покинул? — спросила Корри-Лин.

— В этом нет ничего загадочного, — сказал он. — Я устал. Устал от ожиданий. Устал от Совета. Устал от поклонения.

— И от меня?

— Нет, только не от тебя. Если бы не ты, я бы не продержался так долго.

— Я тебе не верю.

Иниго рассмеялся.

— Если ты и не абсолют, то уж точно константа. Почему ты мне не веришь?

— Потому что знаю тебя, вернее, знала в прошлом. Ты верил в сны, верил в жизнь, показанную нам Идущим-по-Воде, в жизнь, которая могла бы быть у нас в Бездне. Ты никогда не уставал — только не от этого, не от положения Сновидца. Что же случилось?

— Наверное, мне не стоило уходить. Заступница, посмотри только, что вышло. Этан стал Пастырем! Он никогда бы не поднялся до члена Совета, и причина тебе известна. Почему конклав проголосовал за него? О чем вы думали?

— Перемены, — бросила она. — Паломничество. Второй Сновидец сделал его возможным или по крайней мере позволил надеяться. Но то, что происходит сегодня, не важно. А что случилось семьдесят лет назад? Почему, Иниго? Неужели я не заслуживаю даже этого?

— Был еще один сон, — прошептал он.

Его гея-частицы выплеснули такую мощную волну печали, что она в ужасе содрогнулась.

— Последний Сон? — выдохнула она. — Он реален?

— Не в том смысле, как о нем говорят.

— Но Идущий-по-Воде умер, — запротестовала Корри-Лин. — И в этом его победа: он прожил прекрасную жизнь. Небесные Властители показали его душе путь к Морю Одина. Я была там, я прожила тот сон — сон, данный нам тобой. Я лежала на погребальном костре на вершине самой высокой башни в Эйри и видела, как возвращаются Небесные Властители, заполняя все небо над Маккатраном. И вместе с ними я поднималась ввысь, а весь

город пел прощальные гимны. Я приняла его последнее ощущение мира. Он ушел в Ядро Бездны! Это было так красиво, и я верила. Я верила в тебя. — Корри-Лин протиснулась между креслами и опустилась на колени, так что между их лицами осталось не больше нескольких дюймов. — Этот сон я вызываю крайне редко, он такой эмоциональный, что я каждый раз плачу, жалея о том, чего лишены все мы, запертые за пределами Бездны. Это самый значительный сон. И только из-за него я стала последователем Воплощенного Сна, твоего движения. И всегда такой останусь, кто бы ни стоял во главе, какие бы политические игры ни занимали клириков. Ты подарил нам его. Ты подарил нам мечту.

Иниго смотрел на изображение предательской трещины, избегая взгляда Корри-Лин. Его гея-частицы закрылись, спрятав все эмоции.

— Говори, — потребовала она, дрожащим от испуга голосом. — Скажи, что это был за сон.

— Дело во мне, — сказал Иниго. — Только и всего. В моей личной реакции. В нем нет ничего, что могло бы воспрепятствовать паломничеству, ничего, что помешало бы верующим на пути к идеальной жизни. Этот сон взволновал только меня.

— Что в нем было? Пожалуйста, Иниго.

— Я видел еще один сон, — заговорил он, все так же глядя в экран. — Я видел, что произошло с Кверенцией после. После смерти Идущего-по-Воде. Это была жизнь одного из его потомков в Маккатране.

— Что же они сделали? — спросила Корри-Лин. — Злоупотребили его даром?

Вездеход снова тряхнуло.

— Нет, — слабо улыбнувшись, ответил Иниго. — Они правильно им воспользовались.

Корри-Лин раздраженно поморщилась от нового, более сильного толчка и крепче сжала руками спинку кресла Иниго. Вездеход вдруг сильно задрал нос, и они встревожено переглянулись. Сенсорный дисплей показывал, что земля перед ними вздыбилась и на ней появляются новые трещины.

Иниго торопливо ввел в системный узел вездехода несколько команд. Из нижних отсеков корпуса вылетели якоря и стали быстро ввинчиваться в промерзшую почву. Сверхпрочные тросы мгновенно натянулись, удерживая тяжелую машину.

— Иниго, — всхлипнула Корри-Лин.

Он взял ее за руку и снова открыл свои мысли.

— Я с тобой.

Участок почвы под вездеходом еще раз всколыхнулся. Все шесть якорей одновременно вылетели из потревоженной толчком земли и с оглушительным лязгом ударились в борта вездехода.

— Я с тобой.

Машина начала опрокидываться. Корри-Лин с криком отлетела к боковой стенке кабины, но это было еще не все. Иниго повис вниз головой в своем кресле, удерживаемый ремнями безопасности. Затем угол наклона изменился, и Корри-Лин покатилась к задней стенке. Перевернутый вездеход заскользил на крыше. Из открывшихся шкафчиков посыпались запасные комплекты одежды и пакеты с продовольствием, грозя пассажирам новыми ударами.

Корри-Лин даже не успела уцепиться за переборку, как ее потащило в другую сторону. Удар о наружную дверь сломал ей руку. Взрыв боли затуманил мозг и погрузил кабину в полумрак. Осталась только одна мысль: «Это конец».

После пары судорожных вдохов она обнаружила, что лежит на том самом месте, где упала. Вездеход остановился.

— Держись, — донесся до нее голос Иниго. — Я сейчас приду.

Сквозь пелену подступающей тошноты она увидела, как Иниго карабкается по боковой стенке, а потом с ловкостью циркача огибает передние сиденья. Вездеход каким-то образом остался стоять, упершись носом в землю, кабина сильно наклонилась вперед.

Иниго пристроился на спинке водительского кресла, обнял Корри-Лин и стал легонько покачивать. Открыв глаза, она увидела над собой распахнутые дверцы настенного шкафа.

— Моя рука, — захныкала она.

Боль в руке вспыхнула с новой силой. Медицинский дисплей в экзозрении выдал сводку полученных повреждений.

Иниго окинул взглядом кабину.

— В этих вездеходах всегда есть аптечки; наверняка одна из них валяется где-то здесь. А пока подкорректируй нервные окончания, чтобы избавиться от боли.

Она кивнула и снова с трудом удержалась от крика. Сконцентрировать внимание на физиологических иконках оказалось чрезвычайно трудно, но в конце концов вторичная подпрограмма заблокировала нервы в сломанной руке. Боль утихла, и Корри-Лин облегченно вздохнула. А вот с тошнотой она справиться так и не смогла.

Иниго выпустил ее из рук и присмотрелся к разбросанным вокруг вещам. Аптечка первой помощи нашлась довольно быстро. Миниатюрный прибор проанализировал информацию, полученную из макроклеточной ячейки, и выбросил плайпластиковую ленту, быстро обвившуюся вокруг плеча женщины. Иниго разорвал рукав ее блузки, обеспечивая доступ к коже.

— Что теперь будем делать? — спросила Корри-Лин.

Иниго взглянул на абсолютно темный портал.

— Мы застряли в трещине, а задница торчит в воздухе. Как тебе нравится такое положение?

— Твои биононики могут нас отсюда вытащить?

— Не уверен. Но, думаю, надо попробовать.

Он усмехнулся и погладил ее по щеке.

— Пожалуй, я немного подожду. Прежде чем выйти наружу, хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

— Не уходи, — слабым голосом попросила она.

— Тогда я останусь. Нам некуда спешить. Уже некуда.

После старта «Алексиса Денкена» с Аревало прошло всего девяносто минут, когда поступил вызов от Казимира.

«Мы только что лишились связи с «Линдау»», — сказал он.

Паула, сидевшая у пианино в попытке снова сыграть «К Элизе», горестно опустила плечи.

— Проклятье. Я ведь говорила, чтобы ты предупредил их об осторожности.

«Я предупредил. Видимо, недостаточно настойчиво».

— Значит, теперь у Аарона в распоряжении корабль Флота?

«Корабль-разведчик. А может, это Иниго».

— Или сам Идущий-по-Воде. Или вернувшийся Найджел. Или…

Она так и не закончила.

«Мне и без того несладко», — сказал он.

— Мы все чаще промахиваемся, Казимир.

«Я знаю. Но есть и хорошие новости. Хоть с «Линдау» и не связаться, мы все еще можем за ним проследить».

— Каким образом?

«На всех кораблях Флота имеется вспомогательный трансмерный канал, генерируемый двигателем. Он служит для одной-единственной цели: отслеживать местоположение, как раз для подобных случаев».

— Я этого не знала. И где же «Линдау» сейчас?

«Все еще на Ханко».

— Интересно. Если бы ты оказался на месте Аарона и получил спасательную шлюпку, ради чего бы ты мог задержаться на планете, которая вот-вот взорвется внутрь?

«Чтобы найти то, зачем прилетел».

— Верно. Держи меня в курсе.

«Обязательно».

— Ты пошлешь туда еще один корабль?

««Янцзы» в пути. Но я думаю, уже слишком поздно».

— Корабль класса «Река»? Да, ты всерьез взялся за дело. Будем надеяться, что его ждет лучшая участь, чем «Енисей».

«И «Линдау»».

ВокругКолвин-сити шел дождь, мелкие капли холодной воды сыпались из плотных туч на окрестные поля и холмы. В отсутствие ветра появился туман, окутав землю и скрыв высокие небеса с их розоватыми слоистыми облаками. Но под куполом силового поля, преграждавшего путь ненастью, было сухо и солнечно.

Некая женщина решила в полной мере воспользоваться хорошей погодой и, неторопливо проходя по Дарьяд-авеню, разглядывала стеклянные витрины. Почти половина магазинов на этой улице были открыты, а вот большинство баров и ресторанов не работали. С тех пор как завоеватели запретили полеты капсул, доставка продуктов в Колвин-сити стала невозможной.

В то утро в центре города почти все спускались к реке. Ожидалось прибытие делегатов Сената, и жители Колвин-сити спешили успеть к тому моменту, когда корабль приземлится в доках, чтобы высказать свое мнение. Вокруг охраняемой посадочной площадки уже начали собираться толпы людей.

Женщина то ли ничего не знала о происходящем, то ли не придавала ему значения. Она была молодой и привлекательной, в модном серо-голубом платье, открывающем красивые ноги. Проходившие мимо мужчины встречали ее одобрительными взглядами и посылали сообщения, предлагая познакомиться. Она застенчиво улыбалась, игнорируя их внимание. Мало того, она игнорировала и пролетающие на небольшой высоте капсулы эллезелинских полицейских, воющие сирены и лучи лазеров, мелькавшие по тротуарам.

Женщина до такой степени не обращала на них внимания, что даже не заметила, как три особенно большие капсулы, летевшие над самыми крышами домов, внезапно зависли в воздухе. Она ничего не замечала до того момента, когда они приземлились рядом, устремившись вниз с такой скоростью, что ударная волна разбила витрину, у которой она остановилась. Женщина закричала, когда воздушный поток бросил ее на колени, и в ужасе закрыла руками голову от летящих осколков. Капсулы висели в десяти сантиметрах над тротуаром. Их малметаллические двери мгновенно открылись, и майор Хонилар выпрыгнул наружу, выводя отряд команды встречи. Полицейские выполнили маневр «окружить и обезвредить», и на жертву со всех сторон уставились дула энергетических винтовок пятнадцатого калибра. Женщина все еще продолжала кричать, и ее искромсанное осколками платье уже начало пропитываться кровью из сотни мелких порезов.

— Немедленно заткнись, — рявкнул на нее майор Хонилар.

Прохожие, упавшие на землю поблизости от капсул, начали поднимать головы, чтобы узнать, что же, во имя Оззи, здесь происходит. На их глазах человек в броне схватил женщину за волосы и бесцеремонно поднял на ноги. Они увидели ее искаженное от боли лицо, пропитанную кровью

одежду и красные капли, свободно стекающие на тротуар. Самые сообразительные сразу же стали передавать увиденное прямиком в новостные шоу унисферы.

— Араминта, с этого момента ты находишься под защитой временного контингента Эллезелинской армии.

— Эй! — раздался чей-то протестующий возглас.

Один из боевиков послал поверх голов взрывчатый заряд малой мощности. Выстрел заставил людей снова броситься ничком.

— Любой, кто посмеет препятствовать нашей операции, будет застрелен, — громко объявил майор Хонилар.

Он втолкнул рыдающую окровавленную женщину в капсулу, и машина взмыла вверх. Ее малметаллическая дверь успела закрыться только на высоте крыш. Остальные бойцы команды встречи разошлись по своим капсулам, отступая по всем правилам ведения операций во враждебной обстановке.

Оскар и его товарищи, сидевшие за утренним чаем на балконе кафе как раз напротив этой сцены, проводили взглядами последнюю капсулу, поспешно поднявшуюся в искусственную синеву неба.

— Отличный порядок, — с невольным восхищением воскликнула Бекия.

— Такой же деликатный, как удар по яйцам, — ворчливо добавил Томансио. — Ты только посмотри на них.

Он показал на ошеломленных горожан, медленно поднимавшихся с земли. На лицах многих из них отчетливо проступала ярость.

Оскар посмотрел, как люди, вставая, грозили в небо кулаками и выкрикивали оскорбления. Он порадовался, что снова надел гражданскую одежду. После этого случая эллезелинским бойцам будет небезопасно в одиночку появляться на улицах.

— Мне кажется, майор Хонилар чем-то недоволен, — сказала Бекия. — Кажется, это пятая Араминта, выделенная программами опознавания за сегодняшнее утро?

— Лиатрис неплохо поработал, — ответил Томансио.

— Сомневаюсь, что его жертвы с тобой согласны, — заметил Оскар.

Ему вдруг расхотелось допивать кофе с корицей. Увиденная откровенная жестокость вызывала чувство вины. Бедная женщина не сделала ничего плохого, она всего лишь отдаленно напоминала настоящую Араминту. Все произошло из-за некорректной программы распознавания, которая выбрала ее изображение из информации уличных камер наблюдения и привлекла внимание команды встречи.

— Это твоя операция, Оскар, — упрекнул его Томансио. — Ты знал, что потребуется для ее проведения. Теперь не время проявлять слабость.

— Во всей Галактике я лучше других реально представляю себе, что такое сопутствующий ущерб, — заявил Оскар.

— Не стану возражать. В таком случае ты должен понимать, что это неизбежная жертва.

— Но понимание ее не оправдывает.

— Оскар, Эллезелин неоправданно вторгся на Виотию. Охота за Араминтой тоже неправомочна, но мы все только этим и занимаемся, потому что знаем, что ее необходимо найти.

— Как ее зовут? — спросил Оскар, отвернувшись к широкой улице.

По Дарьяд-авеню к докам спускалось все больше людей, намеревавшихся донести до делегации Сената свои требования. Оскар понимал, что это бесполезно. Воплощенному Сну нет дела ни до их мнения, ни до мнения Сената. Делегация и переговоры между Пелимом и премьер-министром только обеспечивают время, чтобы команда встречи могла поймать свою жертву.

— Разве это важно? — удивилась Бекия.

— Да, очень важно, — заверил ее Оскар. — Ведь мы использовали ее.

— Я передам Лиатрису, чтобы он выяснил, как только у него появится свободная минута, — сказал Томансио.

— Спасибо.

Томансио и Бекия допили чай. А Оскар все еще не мог заставить себя притронуться к своей чашке. Люди пострадали, и причиной тому стали его действия. Он понимал, что это глупо, что он должен был подумать о последствиях до того, как согласился сотрудничать с Паулой. В его экзозрении очень и очень заманчиво мерцала иконка вызова Дашику. Было бы чудесно обсудить положение со спокойным и здравомыслящим партнером, но этот разговор стал бы признаком слабости, и Рыцари-Хранители вряд ли отнеслись к нему благожелательно. Томансио и Бекия поднялись из-за стола и вопросительно посмотрели в его сторону. Оскар вздохнул.

— Поехали.

У выхода из кафе они взяли такси. Машина быстро промчалась вверх по Дарьяд-авеню в район более высоких современных зданий. Спустя десять минут все трое вышли в округе Паллисер, где отыскали бар, уступавший только что покинутому кафе на несколько социальных уровней и втиснутый между мастерской по ремонту мотогондол и оптовым магазином упаковочных материалов.

Оскар посмотрел в дальний конец улицы, где, похожее на крепость среди обветшавших домов, стояло приземистое квадратное здание узла восприятия Колвин-сити.

Внутри бар был не намного лучше: его окна скрывались под старыми голографическими рекламами, а тусклые лампы почти не освещали зал. На древнем деревянном полу стояли столики вперемежку с бильярдами и три-геймерными автоматами. Хорошо освещена была только стойка. Висящие над ней белые матовые шары ярко отражались в блестящих частях пивных насосов.

Посетителей в баре насчитывалось не больше десятка: расположившиеся на табуретах два закоренелых завсегдатая, перед которыми выстроились стопки и баллончики с аэрозолями, одинокий игрок у автомата и еще несколько человек за столиками. На новых гостей никто не обратил внимания.

Томансио, проходя мимо стойки, заказал бармену четыре кружки пива и вслед за остальными направился к столику в углу. Сервис-бот быстро подкатил с заказом, а через пару минут появился и Черитон. Вот он привлек несколько взглядов своим застегнутым на все пуговицы пальто, под которым скрывал «натуральную» одежду, обычную для жителей Эллезелина. Только шляпу он спрятать не мог, просто нес ее в руке.

— Итак? — спросил Томансио, когда Черитон занял место за столиком.

Специалист по Гея-сфере поднял свою кружку. Для создания экранирующего поля вокруг стола все четверо воспользовались бионониками.

— Паранойя усиливается. Они ввели сканирование и запись всех вызовов в здании. Если бы я хоть что-то зашифровал, на меня сразу бы набросили клетку.

— Они кого-то подозревают?

— Не нас, но они догадываются, что кто-то мешает команде встречи. И мы здесь не единственная секретная группа.

— Лиатрис выявил по крайней мере еще две попытки внедрения, — сказала Бекия.

— Да, между нами, мы явно разворошили гадючье гнездо недоверия. Третий Сновидец ничем не помог.

— А я-то думал, что они обрадуются, — сказал Томансио. — Подключение к Бездне почти в режиме реального времени, показывающее, что люди способны проникнуть внутрь и что психические силы проявляются незамедлительно.

— Этим Воплощенный Сон наверняка доволен, но возникает вопрос: почему для переговоров не был избран наш дорогой Духовный Пастырь или хотя бы кто-то из Совета.

— А за Третьим Сновидцем они тоже охотятся? — спросил Оскар.

— Нет. Но есть мнение, что это человек, которого с Джастиной связывают сильные естественные узы.

— Что ты имеешь в виду под «естественными узами»?

— Иниго, по многим предположениям, был каким-то родственником Эдеарда. Но, поскольку мы не знаем, какой из кораблей колонистов попал в Бездну, эту связь проследить невозможно. Воплощенный Сон считает, что случай с Джастиной аналогичен.

— Таких людей осталось немного, — задумчиво произнес Оскар. — Она уже не одно столетие как загрузилась в АНС. И все ее сверстники тоже, если только не умерли окончательно.

— Кроме адмирала Казимира, — сказал Черитон.

— Нет!

— Возможно, и нет, — согласился Черитон. — Но в любом случае проверить это у нас не выйдет. Сон о Джастине поступил из Гея-сферы Центральных миров, где узлы восприятия построены и обслуживаются Высшими. Воплощенный Сон не может туда сунуться.

— Благодарение Оззи за это, — добавила Бекия.

— Ладно вам, — вмешался Оскар. — Вряд ли Араминта связана родственными узами со Звездным Странником.

Черитон усмехнулся.

— Такая теория не выдвигалась.

— Значит, Воплощенный Сон все свои усилия направил на поимку Второго Сновидца? — уточнил Томансио.

— Выходит, что так. — Черитон отхлебнул пива. — Вам надо притащить Лиатриса в здание узла, чтобы он блокировал их мониторинг и установил для меня секретный канал. В противном случае, чтобы в следующий раз вас предупредить, мне придется применить силу.

— Я ему скажу.

— А как развиваются твои отношения с Даналом и Мирабель? — спросил Оскар.

— Понемногу. Но не знаю, даст ли нам это хоть что-нибудь. Данал подвергся прочтению памяти.

Все трое невольно поморщились.

— Да, — продолжал Черитон. — Как и все остальные, кого задержали во время рейда в доме. Я провожал Мирабель в их штаб-квартиру, в док. Ей позволили его увидеть, но Данал все еще остается под арестом, а Мирабель ограничили возможность передвижения. По мнению майора Хони-лара, любое знакомство с Араминтой — уже преступление.

— Значит, ты встречался с Мирабель зря?

— Ну, я бы так не сказал.

Бекия многозначительно усмехнулась.

— Вот как?

— Я что мне оставалось делать? Синдром веселой вдовы оказался чересчур сильным. Мирабель была так расстроена…

Оскар фыркнул в свою кружку.

— Великий Оззи!

— Она считает меня своим другом, на которого можно опереться, — запальчиво воскликнул Черитон. — А это нам на руку. Действия Пелима поколебали веру многих последователей Воплощенного Сна. Такого они никак не ожидали.

— Отличная работа, — похвалил его Томансио.

Черитон поставил кружку.

— А вы хоть догадываетесь, где может скрываться Араминта?

— Ни в малейшей степени. Лиатрис прогнал уйму анализирующих программ, стараясь понять, куда она могла пойти. Да и Хонилар отстает от него ненамного; даже он скоро догадается, что его намеренно отвлекают от цели.

— Здорово. Вот тогда начнется настоящая паранойя.

— В следующий раз они нагрянут к ее родным, — грустно сказал Оскар. — И будут с громким шумом арестовывать всех подряд, чтобы ее выманить.

— Предлагаешь их предупредить? — спросил Томансио.

— Если они нам поверят — что маловероятно, — Хонилару будет труднее взять всех сразу. В худшем случае это займет у него полчаса. Вы ведь все время твердите мне, что дорога каждая минута.

— Уже похоже на план. Сейчас пошлю им вызов.

— Мне, пожалуй, пора возвращаться, — сказал Черитон.

Он поднялся и выскользнул из-под оболочки уединения.

— Наблюдение за Крессидой ничего не дало, — сказала Бекия, пока Томансио посылал анонимные предупреждения родственникам Араминты. — Мы наведаемся в ресторанчик «У Ника», может, кто-то из бывших коллег даст какой-то намек, где ее искать.

— Конечно, — поддержал ее Оскар.

В этот момент юз-дубль известил его о вызове Паулы, поступившем по секретному каналу.

«Есть успехи?» — спросила она.

— Вторым Сновидцем оказалась Араминта, уроженка Виотии. До сих пор ей удается скрываться ото всех. Мы проверяем имеющиеся связи, но наша группа здесь не единственная.

«Ты уверен, что это Араминта?»

— О да. — Оскар довольно усмехнулся, припоминая второе посещение квартиры. При виде лежащей на полу ванной комнаты крышки водонагревателя он не удержался и рассмеялся во весь голос. А потом они определили, что Араминта осталась на какое-то время, чтобы выпить чая и погрызть печенье, прежде чем уйти. Высший класс — или настоящее безумие. В любом случае ему не терпелось с ней встретиться. — Воплощенному Сну это тоже известно.

«Вы сумеете первыми до нее добраться?»

— Постараемся.

«Я должна тебе кое-что сказать», — продолжала Паула.

— Звучит не слишком ободряюще.

«Агент одной из фракций заполучил сверхмощный космический корабль, не уступающий твоему судну. И недавно сбросил на Ханко снаряд, эквивалентный черной дыре. Планета уже начала разрушаться изнутри».

Оскар похолодел. Невидящим взглядом он уставился на цветные рекламные голограммы.

— Ханко?

«Да. Мне очень жаль, Оскар».

— Я ведь был капитаном «Дублина» во время нападения праймов, — вырвался у него бессильный протест. — Мы из кожи вон лезли, чтобы защитить планету.

«Я знаю. Это новое и очень опасное оружие. Никто не ожидал, что его используют таким способом. Я рассказываю тебе затем, чтобы ты понял, насколько отчаянно действуют отдельные фракции. Будьте осторожны в погоне за Араминтой. Это далеко не игра».

— Понятно. Но почему Ханко?

«Там мог находиться Иниго».

— Ого! Ясно. Ему удалось спастись?

«Еще неизвестно. Связь с планетой прервана».

— Проклятье.

«Оскар. Есть кое-что еще. Я говорю тебе это на тот случай, если исчезну. Я подозреваю, что агентом, возможно, была Кэт».

— О нет. Нет, нет, нет. Только не она. Она погружена в небытие. Какого черта, ты же сама ее туда упрятала? Это я после оживления проверил в первую очередь.

«Я пока еще не знаю точно. Возможно, агент — не она, а всего лишь ее клон».

— Всего лишь клон? О господи. Где она?

«Я не знаю. Но, если она появится на Виотии, твои Рыцари-Хранители могут переметнуться на ее сторону».

— Дерьмо! — вскрикнул он громко, очень громко.

Бекия и Томансио с любопытством посмотрели на него.

«Теперь ты все знаешь, — продолжала Паула. — И можешь принять меры предосторожности».

— Предосторожность? Против Кэт, корабля с ультрадвигателем и сверхмощного оружия? Какой же сумасшедший ублюдок дал ей все это?

«Я же сказала, что фракции действуют все более безрассудно».

— Подожди. А почему ты можешь исчезнуть?

«Она или кто-то очень на нее похожий пыталась меня убить. И, скорее всего, повторит попытку. Ты же знаешь, какая она».

— Я хочу вернуться домой.

«И вернешься. Теперь осталось уже немного».

— Проклятье. Я тебя ненавижу.

«Это хорошо. Ненависть помогает сосредоточиться».

— Это плохо, — раздраженно возразил он. — Это делает мышление иррациональным.

«И ты поступаешь непредсказуемо, что мешает противникам предугадать твои действия. Ей будет труднее поставить тебе ловушку».

— Я не имел врагов, пока ты не втянула меня в это дело.

«Если тебе действительно необходима поддержка, я могу прилететь на Виотию. Но не хотелось бы, пока положение еще не безвыходное. Хочешь, я прилечу?»

Оскар сделал глубокий вдох и уставился в потолок.

— Нет. У меня все под контролем.

После этих слов он приказал юз-дублю прервать связь.

— Все в порядке? — спросил Томансио.

— В полном порядке. Пойдемте. Надо добраться до «Ника».

Пока Виотия еще существует.

Ветра на Ханко всегда представляли проблему для кораблей, хоть с антиграв-, хоть с инграв-установками. На большой высоте воздушные потоки не слишком мешали — над уровнем облачности точность была не так уж важна. Но ближе к поверхности неожиданные порывы могли прижать судно к земле, угрожая катастрофой. Так что ни один корабль не опускался ниже восьмисот метров, если только ему не надо было приземлиться в Каджаани. И это в обычных условиях.

А теперь, когда промерзшая поверхность сотрясалась от подземных толчков и покрывалась трещинами перед финальным, смертельным обрушением, шторма продолжали усиливаться, и скорость ветра достигала двухсот километров в час. Аарон понял, что полет над поверхностью возможен только на такой скорости, чтобы корабль преодолевал любой натиск ветра.

На высоте пятьсот метров «Линдау» набрал двенадцать Махов. Он уже не столько летел, сколько разрывал плотные потоки шторма, оставляя за собой вакуумный след. Ударная волна распространялась кругами от силового поля и спрессовывала снег и пыль в ледяные гранулы. Вслед за кораблем устремился целый пучок молний; у самой поверхности они разошлись широким веером на сотни квадратных километров. Далеко в вышине верхний слой облачности забурлил, словно какой-то гигант рвал накрывшее планету одеяло мощными когтями.

Аарон довел корабль до конца участка и с ускорением в 8 g бросил «Линдау» вертикально вверх. Через несколько секунд он преодолел слой облачности, в ионосфере увеличил ускорение до 10 g, круто развернулся и снова направил нос корабля вниз. Компенсаторы силы тяжести смогли убрать только 4 g, оставив натиск еще шести, вдавивших Аарона в кресло пилота. Биононики усилили его тело. «Линдау» снова вошел в нижние слои атмосферы, и сразу же возникла вибрация такой частоты и интенсивности, что грозила разрушить весь остов корабля. Несмотря на защиту бионоников, Аарон ощущал, как в его плотно сжатом теле дрожат все внутренности. В кабине раздался вой тревожной сирены. Красные сполохи затмили обычное освещение, погрузив Аарона в индивидуальную пыточную камеру. Где-то за спиной из треснувшей трубы со

свистом вырвался газ. К общему шуму добавились сигналы тревоги, предупреждающие об отравлении. Аарон поднял степень силовой защиты.

Сильнейшая молния на мгновение ослепила визуальные сенсоры в самом начале очередного захода «Линдау» над поверхностью. Жестокая вибрация возрастала. Аарон ни на что не обращал внимания, тщательно анализируя мельчайшие крупицы информации, поступающей с наружных датчиков. В условиях катастрофического шторма корабельные сканеры могли обеспечить относительно точные показания лишь на нескольких сотнях метров. А район поисков охватывал огромную площадь от Азиатского ледника до лагеря Олхава, которую ему пришлось разбить на восьмисотметровые полосы — да еще с перекрытием в полсотни метров, чтобы не сомневаться в результатах.

«Линдау» завершил очередной безумный бросок и устремился вверх. Амортизационная стойка лопнула, разрывая кабели и трубы. В кабину ворвался поток искр, и половина элементов полифото в кабине погасли. Интел-центр зафиксировал более серьезную проблему потери энергии во вспомогательных системах. Аарон переключил дисплей на резервное питание и снова погнал корабль вниз с ускорением в 11 g.

Экспедитор телепортировался прямо в холл и сразу услышал, как Элси и Тилли спорят, кому играть с гравимячом. Элси первой схватила игрушку и, бегая кругами по гостиной, торжествующе кричала:

— Моя очередь! Моя очередь!

Тилли носилась за сестрой и пыталась отнять мяч.

— Нет, не твоя! — возмущалась она.

Робот-нянька парил над ними, держась на безопасном расстоянии в один и семь десятых метра, и мелодично повторял: «Дети, перестаньте запрыгивать на мебель. Это опасное занятие. Пожалуйста, успокойтесь. Делитесь игрушками. Делиться — похвально».

— Дурак, — крикнула на него Элси и запустила мячом.

Мячик попал в верхнюю поверхность робота и отскочил к потолку, испуская голубые лучи голограммы. Секунд пять он продержался наверху, а потом сполз на стену, выпустив еще один сноп света. Тилли и Элси наперегонки бросились за игрушкой. Но обе промахнулись, поскольку шар снова подпрыгнул вверх и при этом насмешливо звякнул. Скачок к потолку завершился плавным падением в сторону любимой вазы Лиззи, пятнадцать веков назад созданной Ребеккой Уильямс в период ее пребывания в Брин-Белла.

Экспедитор ненавидел это вычурное чудовище, но поспешил перехватить мяч в воздухе, пока он ничего не разбил.

— Папочка!

Обе девочки мгновенно забыли о своем споре и со всех ног бросились к нему в объятия.

— Я ведь сто раз вам говорил, что нельзя играть в комнатах для взрослых, — упрекнул он дочек.

— Да, да!

Они обхватили его руками и запрыгали от радости.

— Где ты был?

— Ты привез нам подарки?

Он передал гравимяч роботу.

— Везде. Нет, не привез.

— О-о-ой!

— Извините, я был очень занят.

«Тем, чтобы остаться в живых». — Этого говорить вслух он не стал.

Все втроем они прошли в кухню, где Лиззи с помощью робота готовила ужин на железной плите. На огне кипело сразу несколько кастрюлек, из которых вырывались восхитительные ароматы. Снаружи уже стемнело, и окна превратились в листы черноты, покрытые капельками конденсата.

Лиззи улыбнулась и поцеловала мужа.

— Я рада, что ты вернулся, — прошептала она.

— Я тоже.

Из оранжереи приковыляла Роза, одетая в красно-черное платье с зелеными чулками.

— Па-апа.

— Привет, малышка.

Он подхватил ее на руки и пригладил темно-рыжие кудряшки.

— Она сегодня сказала «бот», — доложила Лиззи.

— Ты так и сказала? — спросил девочку Экспедитор.

Роза заулыбалась и ничего не ответила.

— Но это мог быть и «ботинок», — признала Лиззи. — А не хотите ли вы втроем заняться чем-нибудь полезным? К примеру, накрыть на стол?

Экспедитор спустил Розу на пол и помог Элси и Тилли правильно разложить ножи и вилки.

— Я думаю, что мог бы сократить количество обследований, — сказал Экспедитор, поставив на стол бокалы для себя и жены.

— Было бы отлично, — откликнулась она.

— По крайней мере на самых удаленных от Центральных миров планетах. Это значительно сократит мои отлучки из дома.

Лиззи наградила его поцелуем.

— Спасибо.

Всей семьей они сели за стол. Робот поставил по центру столешницы большую керамическую кастрюлю и снял с нее крышку. Экспедитор взял ложку и выудил нечто, исходящее паром.

— Что это? — с подозрением поинтересовался он.

— Тушеные сосиски, — с гордостью объявила Тилли. — В школе я делала сосиски. Мы программировали кулинарный кабинет третьего уровня и вводили список ингредиентов.

— А я делала томаты, — вставила Элси.

— Выглядит очень аппетитно, — заверил их Экспедитор.

Он положил себе на тарелку немного сосисок и добавил к ним овощей и картофеля. Лиззи, отпив вина, лукаво посмотрела на мужа поверх бокала.

Наконец они отправили детей спать, и Экспедитор зажег в гостиной камин. Дом в георгианском стиле превосходно защищал от ночных заморозков, но Лиззи убедила мужа, что настоящий огонь создает уютное тепло. Они разлили по бокалам остатки вина и, прижавшись друг к другу, устроились на широком диване.

— Сегодня до меня дошли кое-какие слухи, — сказала Лиззи. — Тебе известно, чем занимается жена Джена?

— Э-э, кажется, нет.

Впервые за долгое время он почувствовал, что может по-настоящему расслабиться, а не просто сохранять спокойствие.

— Она имеет какое-то отношение к Флоту. Так вот, она сказала, что окайзенская флотилия может оказаться более сильной, чем мы предполагали.

— В самом деле?

Он заранее знал, что распространение известий о судьбе «Енисея» — только вопрос времени.

— Ты что-нибудь слышал?

— Нет.

Зато он помнил, как Марий отреагировал на новости с Ханко. «Странно, но представитель фракции Ускорителей как будто не знал о применении м-поглотителя Хокинга. Зачем ему понадобился этот блеф?»

— И еще дошли ужасные новости с Виотии. В унисфере можно было видеть, как вооруженные полицейские схватили какую-то несчастную женщину. Они напали на нее прямо на улице безо всяких причин.

— Чудовищно.

«А вдруг он и в самом деле ничего не знал? В таком случае кто мог завладеть оружием?»

— Вижу, что тебя это сильно встревожило.

— Извини.

— Все в порядке. — Она теснее прижалась к его плечу. Я рада, что ты решил сократить поездки. Ты сам-то не против?

— Лет через двадцать я смогу снова все вернуть. Просто я хочу видеть, как растут наши дети. Это уникальное время.

Лиззи похлопала его по бедру и отпила еще глоток вина.

— Отлично.

Вызов от фракции Консерваторов поступил в тот час, когда Экспедитор уже готовился лечь в постель.

«Нам необходимо завтра же перегнать корабль на Пулап».

— Нет, — отрезал он. Торопливо брошенный виноватый взгляд позволил ему увидеть Лиззи, вошедшую в спальню. Он закрыл дверь. — Больше не поеду.

«Это будет абсолютно пассивная миссия, как мы и обещали с самого начала. И, насколько нам известно, на Пулапе нет ни одного агента фракций».

— Если он меня поймает, вам придется меня оживлять. А я этого не хочу.

«У нас есть кандидатура для слежки за Марием. Оперативник, подготовленный для активных действий».

— Угу.

«Может, тебе станет легче, если ты узнаешь, что Марий только что прибыл на Гантию».

— А что ему надо на Гантии?

Он тотчас проклял себя за этот вопрос.

«Еще не известно. Но она находится за две сотни световых лет от Пулапа. Мы бы не стали просить тебя доставить туда корабль, если бы это не было так срочно».

— Я не знаю.

«Чтобы подыскать тебе замену, потребуется некоторое время. На какой-то период, пока твой преемник не освоится, нам нужны вы оба».

— Я не говорил, что наотрез отказываюсь вам помогать. — Он сердито нахмурился, глядя на свое отражение в зеркале, потом резко отвернулся и швырнул одежду в контейнер для стирки. — Ладно, я доставлю корабль, но с этого момента требую предупреждать о заданиях за три дня.

«Спасибо».

Араминта почти не спала этой ночью. Из разложенного дивана получилось превосходное ложе, матрас, хоть и далеко не новый, был мягким, и укрылась она теплым пуховым одеялом. Спавшие в соседней комнате близнецы ее ничем не беспокоили. Но не давала расслабиться тревога, что в любой момент в дом могут ворваться эллезелинские полицейские, схватить ее, а попутно испугать Тандру и ее детей.

«Я не имела права приходить сюда и подвергать их опасности».

И еще ее мучили раздумья о том, что делать дальше. Она знала, с кем хотела бы поговорить, но не могла найти способа. В эти часы, когда ее не трясло от страха, она просмотрела все файлы о методах коммуникаций, хранившиеся в ее памяти. Их оказалось больше, чем она думала, поскольку можно было подсоединиться к домашней сети и выйти в унисферу. Так

удалось получить отличные практические навыки. Осталось только выяснить, как их применить.

Араминта продолжала обдумывать свою проблему, словно прогоняя в мозгу какую-то особенно неудачную программу. Если «А» не работает, надо попробовать «Б», потом перейти к «В» и так далее. Она в восьмой раз дошла до «Я», когда за дешевыми бумажными шторами забрезжили первые утренние лучи. Но восьмой вариант «Я» показался ей вполне осуществимым и, возможно, самым хитроумным. Кроме того, его никто не сумел бы предвидеть. И это стало решающим аргументом. Она уже убедилась, насколько настойчивы представители Воплощенного Сна в попытках ее поймать. Они наверняка проанализируют всю ее жизнь до мельчайших подробностей. И каждой подробностью обязательно воспользуются.

Вскоре Тандра на цыпочках вошла в гостиную, направляясь к кухонному блоку, и Араминта села в постели.

— Извини, — сказала Тандра. — Я тебя разбудила?

— Нет.

Тандра подняла шторы.

— Ой, ты неважно выглядишь.

— Я почти не спала, — призналась Араминта.

Из ванной вышел Мартин, одетый в поношенную футболку и голубые шорты.

— Не раскаиваешься, что пришла? — насмешливо спросила Тандра.

Они обе захихикали. Мартин, бросив на женщин хмурый взгляд, скрылся на кухне.

— Могу я позаимствовать кое-что из твоей косметики? — спросила Араминта, как только услышала, как он гремит чашками.

— Да, конечно, милая, — ответила Тандра. — Половина мембран уже просрочена, но это не так уж и важно. Пользуйся, чем хочешь. У меня не так много поводов вертеться перед зеркалом.

— Спасибо.

— Собираешься встретиться с парнем?

— Нет, ничего подобного.

— Ладно. Хочешь кофе?

Араминта улыбнулась. Кофе, принесенный вчера вечером Мартином из кухонного блока, оказался ужасным.

— Да, с удовольствием.

Завтракали они в тесноте, едва поместившись вокруг маленького стола. Близнецы забавлялись, размазывая по тарелкам свою кашу. Араминта, с трудом проглатывая кусочки тоста, старалась не смеяться, наблюдая, как Тандра, все больше раздражаясь, переходит от уговоров к угрозам.

После завтрака она села на кровать в комнате Тандры и занялась своим лицом. У подруги оказалось множество косметических наборов от самых разных компаний. Некоторые были уже наполовину израсходованы, другие

оставались нетронутыми. За полчаса Араминта сумела значительно изменить свою внешность. Она скрыла округлость щек, придав им вид четко очерченных скул, осторожно затемнила подбородок, отчего нижняя челюсть стала казаться более прямоугольной и выступающей. Простыми линзами сделала свои глаза темно-голубыми, а спрей-краска затемнила ее волосы почти до черного цвета. И она заплела их так, как не причесывала со времен колледжа.

Тандра принесла ее одежду.

— Чистая и заштопанная в меру способностей нашего старенького робота. Надо бы поискать новую программу шитья. — Она положила вещи на кровать рядом с Араминтой. — О, да ты сильно изменилась. Я тебя еле узнала.

Араминта благодарно улыбнулась.

— Спасибо.

— Не хотелось бы тебя беспокоить, — сказала Тандра, прикрывая дверь, — но со мной только что разговаривал Мэттью. Сегодня утром «У Ника» о тебе спрашивали три разных человека.

— Ох, Оззи.

Все страхи и сомнения вчерашнего дня мигом завихрились у нее в голове.

Тандра присела рядом.

— Это очень плохо?

— Хуже и быть не может. Я уйду прямо сейчас. И вообще зря я пришла.

— Все в порядке, милая, я перенесу встряску.

Араминта сбросила одолженный Тандрой халат и стала натягивать зашитые джинсы.

— Только не такую. Послушай, если кто-то станет обо мне спрашивать, ты все расскажешь. Все.

— Что именно?

— Что я была здесь. Ничего не скрывай и не утаивай.

— Ладно, если ты так хочешь.

Она надела блузку, мимоходом удивившись, что машина Тандры смогла убрать пятна от травы.

— Очень хочу.

Араминта застегнула инструментальный пояс на талии, прикрыла его флисовой курткой и направилась к выходу.

— Еще раз спасибо вам, — сказала она, задержавшись у двери.

Неуверенная улыбка Мартина снова заставила ее почувствовать себя виноватой.

— Будь осторожна, — сказала Тандра, целуя ее на прощанье.

Первые двадцать минут Араминта шла быстрым шагом, стараясь максимально увеличить дистанцию, отделявшую ее от дома Тандры. После этого, когда блузка промокла от пота, она позволила себе отдышаться

и пошла медленнее, надеясь, что косметические мембраны на ее разгоревшихся щеках не пострадают. Она даже не могла распахнуть куртку, тогда стал бы виден пояс с инструментами.

Ей предстоял долгий путь до офиса в районе Солсбери, на противоположной стороне города от дома Тандры. Кратчайший маршрут пролегал прямо через центр, но она не рискнула появиться на многолюдных улицах. Кроме того, в центральной части было слишком много камер наблюдения. Араминта описала широкую дугу, удаляясь от реки, а потом стала спускаться, обходя доки с северной стороны.

Через три часа она добралась до Солсбери. Здесь преимущественно стояли коммерческие здания, и лишь изредка между ними попадались дешевые строения, привезенные с континента Суворова, — сборные прямоугольные конструкции, соединяемые в дома любой конфигурации по желанию хозяина. Перед ними за простейшими оградами из цепочек зеленели плохо подстриженные газоны или располагались засыпанные гравием площадки с наземными машинами и немногочисленными в этих местах капсулами.

По центру района проходила линия метро с редкими боковыми ответвлениями и не менее редкими поездами. Большинство жителей здесь пользовались мотогондолами, хотя и их сегодня встречалось не так уж много. Зато велосипеды попадались вдвое чаще. В небе над Солсбери не было видно даже эллезелинских капсул.

Араминте не приходилось забредать в этот район раньше, так что еще целый час она потратила, ходя по главным улицам и читая указатели, пока не отыскала Харрогит-стрит — безлюдный бетонный отрезок, заканчивающийся в пятистах метрах от перекрестка на большом пустыре с долгостроем. Как ни странно, по нему проходила линия метро, которая обрывалась прямо перед забором заброшенной стройки. По обеим сторонам от дороги стояли небольшие промышленные объекты, располагались офисы компаний и складские помещения.

Здесь Араминта точно могла вызвать подозрения — она оказалась в одиночестве на всей улочке, где потрескавшийся бетон уже прорастал травой, а водосточные канавы были забиты мусором. Она прошла примерно треть пути до стройки и обнаружила здание, которое искала, — средних размеров пакгауз из композитных панелей и с крышей из дешевых солнечных батарей. На улицу выходила одноэтажная пристройка с наклонной крышей, приютившая несколько офисов компаний, в том числе и «Настоящие испанские блинчики», обозначенную маленькой оранжевой вывеской на запертой двери. Окна в пристройке были закрыты листами армированного карботаниума, а стены изрисованы граффити, такими старыми, что они выгорели уже почти полностью.

Араминта прошла вдоль боковой стенки пакгауза. В самом конце обнаружилась маленькая дверца, которую она легко открыла, пустив в ход резак из своего набора.

За дверью оказалось огромное пространство, освещаемое через полосы запыленного стекла, идущие вдоль конька крыши. На голом бетонном полу стояли пять произвольно сложенных пирамид из ящиков, на каждом из которых имелась этикетка «Испанских блинчиков». Араминта, не задерживаясь, поспешила к офисам в передней части здания. Дверь к ним оказалась заперта, но не поставлена на сигнализацию. Для этого Дарил был слишком легкомысленным.

В передней части находились три кабинета с дешевой мебелью и оборудованием, и все они выглядели так, словно их обитатели только что вышли на обеденный перерыв. Араминта открыла жалюзи и начала обыскивать все три комнаты по очереди.

Компания «Настоящие испанские блинчики» была одной из многих неудачных затей Дарила. Он пытался создать коммерческую концессию, снабжающую самые крупные развлекательные заведения и магазины Колвин-сити качественной продукцией. Дарил намеревался собирать с них деньги за право торговли. Как всегда, дело застопорилось на стадии получения лицензии, когда товар был приобретен у самых дешевых поставщиков, каких только удалось найти. Затем возникли трудности с дочерними организациями, компаниями, зарегистрированными в других мирах, которые работали непосредственно с магазинами и кулинарными комплексами. Транспорт и униформа приобретались через взаимосвязанные, но не зарегистрированные фирмы. И никаких сведений об этих операциях в налоговую службу подано не было.

Араминта узнала о компании только потому, что Дарил как-то оставил открытый файл в домашней сети. Она никогда не говорила ему об этом и утаила информацию даже от Крессиды. Компания должна была стать последним аргументом, когда все законные методы окажутся исчерпаны.

Тщательный осмотр ящиков столов и полок стеллажей почти ничего не дал. Бесполезные бумажные копии непонятных квитанций и договоров. Коробки с образцами начинок для блинчиков. Высохшие растения в горшках. Неисправные компоненты кулинарных процессоров. Электронные модули неизвестного назначения. Еще она нашла три узла для подключения к киберсфере в заводской упаковке, коробку с трехцветными фартуками с логотипом компании и административный модуль средней мощности с устаревшим программным обеспечением.

Однако, когда она устроилась за столом с древним пультом и тремя интерфейсами, где, по-видимому, сидел Дарил, в нижнем ящике под инструкциями для грузовых капсул обнаружились пять кэш-монет. Их было нелегко найти, но никаких подозрений они бы не вызвали. Значит, он положил их сюда не случайно. Очень характерно для Дарила.

Она взяла одну из кэш-монет и улыбнулась. Добрый старый Дарил, как всегда, с разными уловками в запасе.

Тридцать минут ей потребовалось, чтобы распечатать один из узлов, адаптировать его программу и зарегистрировать счет новой компании, переведя туда средства с кэш-монеты. После этого в ее распоряжении появилась довольно примитивная коммуникационная линия, действующая в обход ее юз-дубля и не требующая идентификации личности. Установить связь между Араминтой и офисом «Испанских блинчиков» не сможет ни одна следящая программа.

Теоретически.

Араминта тщательно ввела код Октиера, хранящийся в ячейке памяти. Иконка на крошечном дисплее изменила цвет, показывая, что канал связи установлен.

«Пожалуйста, — взмолилась Араминта, — прояви любопытство и прими вызов».

Портал спроектировал в воздухе прямо перед ней озадаченное лицо Ларила. Араминта изумилась своей реакции, но вид этих ужасно знакомых тонких каштановых волос, полных щек и излишне отросшей щетины вызвал у нее слезы. Просто невероятно, что он ничуть не изменился. Она ощутила уверенность.

«Араминта? Это ты? Ты перепрофилировала лицо?»

— Не отключайся, — выпалила она. — Мне нужна помощь.

«A-а. Я и не подозревал, что тебе известно об этой компании».

— Забудь. Ты можешь проверить, не подслушивает ли кто-то наш разговор?

От удивления он вытаращил глаза.

«Ладно. Юз-дубль анализирует трассу. Ага. Похоже, что канал чист, но я не эксперт в этой области. У тебя все в порядке? Пару раз я пытался с тобой связаться. Но твой юз-дубль не отвечал, и я забеспокоился».

Араминта сделала глубокий вдох.

— Ларил, они ищут меня.

«Тебя?»

— Второй Сновидец — это я.

«Ты знаешь Второго Сновидца?»

— Нет. Я и есть Второй Сновидец.

«Не может быть».

Араминта сердито нахмурилась. Да, все тот же Ларил и все так же ей не верит.

— Почему?

«Ну, для начата у тебя нет гея-частиц».

— Мне они не нужны.

Она быстро рассказала о неизвестном прежде предке.

«Ты потомок Меллани Рескорай?»

Это был единственный вопрос, когда она закончила.

— Ты о ней слышал?

«Кто же ее не знает? Особенно здесь, на Октиере, это же ее родной мир».

Точно, Ларил. Никто другой не способен до такой степени ее раздражать.

— Я… — Она прикрыла глаза, набрала воздуха и посмотрела прямо на его проекцию. — Я не знаю, к кому еще обратиться.

Он усмехнулся и непроизвольно поднял руку, чтобы почесать правое ухо.

«Ого! Я польщен».

— Ты говорил, если что-то…

«Да. Но я и подумать не мог о таком».

— Понятно.

Не сомневайтесь, Ларил всегда готов вас подвести.

Она подняла руку к клавиатуре, чтобы отключить связь.

«Но это не означает, что я отказываюсь помочь», — произнес он тем мягким, ласкающим голосом, какого она не слышала после первой недели их совместной жизни.

— Правда?

«Я любил тебя тогда и, полагаю, буду любить всегда».

— Спасибо.

«Извини, но… ты правда Второй Сновидец?»

Она усмехнулась.

— Ага.

«И ты сказала Небесному Властителю, что он тебе не нужен?»

— Я не хочу в Бездну, тем более, не хочу возглавить безумное паломничество туда для религиозных фанатиков.

«Коротко и ясно. К несчастью, приходится учитывать и другие силы».

— Знаю. Для начала за мной по всему городу гоняется половина эллезелинской полиции. А Гор сказал, что кроме них есть еще желающие со мной встретиться.

«Что я могу для тебя сделать?»

— Я даже не знаю. Обращение к тебе было чисто инстинктивным.

«Я снова польщен, хотя все это довольно странно. Но, говоря откровенно, если кто-то и может посоветовать тебе, как уклониться от внимания официальных властей, то только я».

— Я не уверена, что даже ты сумеешь мне в этом помочь. Ларил, в нашем городе царит полная анархия. Единственная власть здесь — захватчики с Эллезелина. Я не смогу прятаться вечно.

«Ладно, дай мне немного подумать».

Он театральным жестом приложил ладонь ко лбу.

— Ты нашел себе кого-нибудь? — спокойно спросила она.

«Да. Есть одна женщина, с которой я стал постоянно встречаться. Она недавно прибыла на Октиер по той же причине, что и я».

— Это хорошо. Я рада.

«Спасибо. А ты?»

— Тоже. Ты бы, наверное,удивился, узнав его, но мы встречаемся.

«В таком случае почему бы ему не помочь тебе выкарабкаться?»

— Я не хочу его впутывать. Было бы слишком…

«Ладно, этим все сказано».

— Что?

«Не пойми меня превратно, но ты неправильно оцениваешь ситуацию».

— Как?

«Слишком мелко. Говоря проще, дело не только в тебе».

— В данный момент речь только обо мне.

«Нет. Это вопрос эволюции целых обществ и рас. Возможно, решается судьба всей Галактики, если верить райелям. И ты играешь определенную роль, но очень небольшую, учитывая масштаб разворачивающихся событий».

Она хотела возразить, но Ларил поднял руку.

«Однако, — продолжал он, — она решающая, и это крайне важно. Араминта, у тебя есть выбор. Ты можешь остаться мелкой фигурой, можешь убегать и прятаться. Потом кто-нибудь тебя все-таки поймает, и, в зависимости от того, кто это окажется, твоя роль будет вписана в их программу. Даже не надейся, что кто-то из них оставит тебя в покое, предоставив поступать по своему усмотрению. Этого не будет».

— А другой вариант? — сердито поинтересовалась она.

«Попытайся переиграть их на их собственном поле. Остановись, перестань убегать, повернись к ним лицом и используй полученные силы в соответствии со своими убеждениями».

— А в чем они заключаются?

Ларил негромко рассмеялся.

«Как только ты это выяснишь, ты автоматически перейдешь ко второму варианту. И тогда держись, Вселенная».

Араминта ссутулилась на стуле и неодобрительно глянула на изображение.

— Ох, и зачем я только к тебе обратилась?

«Это практичность. Послушай. Или ты сама к ним выйдешь, или они тебя схватят, так что не стоит беспокоиться. Я же дам совет, который ты вправе проигнорировать по своему обыкновению. Зато я со спокойной совестью буду знать, что сделал все, что мог».

Она обиженно нахмурилась.

— Я не всегда игнорировала твои слова.

«Извини, должно быть, я пропустил тот единственный случай, когда ты со мной согласилась».

— Ладно, продолжай. В конце концов, я же тебя вызвала, так что надо выслушать.

«Только не торопи меня. От моих слов может зависеть будущее Галактики, таким моментом нельзя не наслаждаться».

— Заканчивай.

Лицо Ларила вновь стало серьезным.

«Это ты предоставила сон Джастины?»

— Джастина видит сны?

«Ага, уже ответила. Да, видит, но она погрузилась в небытие, так что на время вышла из игры. А это возвращает нас к тебе и твоему несомненному влиянию на Небесного Властителя. И ты должна им воспользоваться. Поговори с Небесным Властителем еще раз».

— Я не могу. Они следят за мной через Гея-сферу. В прошлый раз я с трудом выбралась из своего дома, да и то мне просто повезло.

«Великий Оззи! Но тебе стоит попытаться и все-таки поговорить с ним».

— И что я ему скажу?

«Попробуй объяснить, сколько людей стремится попасть в Бездну. Попробуй объяснить, насколько катастрофическими будут последствия этого шага для остальной Галактики. А если ты не хочешь, чтобы тебя силой принудили стать символом Воплощенного Сна или какой-нибудь фракции, тебе надо довести дело до конца».

— Да, — неохотно согласилась она и тяжело вздохнула. — Я понимаю. Попробую снова воспользоваться Гея-сферой и посмотрю, смогу ли я обмануть слежку.

«Хорошее начало. Похоже, что твое восприятие отличается от способностей остальных людей, так что есть шанс, что эта разница сыграет в твою пользу. Да, вот еще одна идея: если сумеешь воспользоваться Гея-сферой, не привлекая ненужного внимания, возможно, стоит просмотреть сны Иниго. По крайней мере будешь иметь представление, от чего ты отказываешься. Если это не поможет, попробуй связаться с Исток-островом сильфенов. Кто знает, что они скажут?»

— Спасибо. Это очень…

«Полезно?»

— Да.

«Ну и прекрасно. А как ты справляешься? Где остановилась?»

— Пока нигде.

«Ты ведь в офисе «Испанских Блинчиков», верно?»

— Да.

«В нижнем ящике стола лежит пачка инструкций. Под ними несколько кэш-монет. Непрослеживаемых».

Она подняла одну из них, стараясь скрыть самодовольную улыбку.

«Ох, Оззи, — пробормотал он. — Я так ни разу и не смог тебя одурачить?»

— Это случалось, но нечасто.

«Ладно. На них в общей сложности около двух тысяч фунтов Виотии. Тебе пригодится. А тебе известно о транспортной компании «Кенгуру»?»

— Нет.

«Хорошо, значит, я все-таки могу быть чем-то полезен. Это еще одна из моих компаний. Гаражная секция через два дома от того места, где ты находишься. Там стоит легально зарегистрированная машина. Всего одна, другим транспортом компания не располагала. Я могу отсюда переслать код активации, и к тому времени, когда ты туда дойдешь, она будет готова. Теперь послушай внимательно: в ее управляющей системе имеется любопытная подпрограмма, которая позволяет оставаться незамеченной для городской системы контроля».

— Зачем тебе это? — удивилась она.

Ларил смущенно пожал плечами.

«Полезная вещь, когда надо перевезти какой-то груз незаметно для других».

— Ох, Ларил!

В ее голосе одновременно прозвучало и неодобрение, и любопытство.

«Те дни давно миновали, — сказал он. — В машине имеется и узел подключения к унисфере. Я переведу его в режим ожидания — так ты сможешь вызвать меня в любой момент. Доступа к этому узлу нет больше ни у кого».

— Спасибо тебе.

«Араминта».

— Да?

«Я рад, что ты обратилась ко мне. И рад, что сумел помочь».

Она долго сидела и просто смотрела на него.

— Почему ты выбрал меня? — тихо спросила Араминта.

«Древнейший фактор для любого мужчины: ты великолепна».

Смешно, но она почувствовала, что вот-вот покраснеет.

— Постарайся не слишком измениться, когда станешь Высшим.

«Ты меня узнаешь. Удачи тебе. И обращайся, если будет нужно».

— Прощай, Ларил.

Она отключила связь, а потом отправилась на поиски «Кенгуру».

«Пурус» и «Конго» незаметно скользили среди кораблей огромной флотилии Окайзенской Империи, несущейся к Содружеству со скоростью четыре с половиной световых года в час. Тщательное сканирование не выявило других кораблей, кроме «Старслайеров», которые перемещались внутри собственных червоточин. Кем бы ни были загадочные союзники окайзенов, технологически они не уступали Содружеству.

Оба корабля заняли позицию в двух километрах от нового командного центра флотилии и запустили помехи в системы непрерывных червоточин. После яростного противодействия потоку экзотической энергии громадный «Старслайер» выпал в реальное пространство, и его реактивные двигатели выбросили огненные струи, чтобы предотвратить беспорядочное вращение, вызванное неожиданным переходом. Сверхсветовые двигатели еще содрогались от остаточных флуктуаций, и вдоль овального корпуса появились хаотические вспышки силового поля. «Пурус» и «Конго» отключили гипердвигатели.

Вблизи поврежденного «Старслайера» возник неизвестный корабль в виде гладкого шара.

«Гурон», «Ньяса» и «Байкал» сбросили маскировку. Три космических корабля почти не уступали размерами «Старслайеру», но были намного мощнее. В пяти километрах от первого материализовался второй сферический корабль. В тот же миг показали себя «Онега» и «Торренс».

В течение трех секунд ничего не происходило. Люди затаили дыхание.

А затем оба корабля чужаков открыли огонь.

Сверхсекретный канал связи с Пентагоном-2 восстановился только через девяносто секунд. Адский шквал энергии, вызванный ожесточенной перестрелкой, спровоцировал такую напряженность структуры пространства-времени, что повредил даже базовые квантовые поля, приведя к обрыву связи. Адмирал Казимир быстро проанализировал обновленную информацию. Оба неизвестных корабля были уничтожены, и вместе с ними погиб «Конго», а «Торренс» получил тяжелые повреждения, лишившие его возможности сражаться, но экипаж не пострадал. Энергетические потоки выжгли большую часть корпуса «Старслайера», хотя в него никто и не целился. Остатки корабля настолько раскалились, что светились багровым блеском и пузырились по краям.

— Значит, все-таки не абсолютно невидимые, — с облегчением отметила Иланта.

— Выходит, что так, — согласился адмирал.

Еще некоторое время они ждали, не вернется ли кто-то из союзников Окайзенской Империи, чтобы помочь своим коллегам. Корабли класса «Столица» обнаружили среди «Старслайеров» не меньше пятидесяти источников искажений, характерных для гипердвигателей. Сила поистине внушительная.

— Может, и не невидимые, но остановить их трудновато, — сказал Криспин. — Адмирал, у нас достаточно кораблей класса «Столица»?

— В пределах досягаемости находится тридцать девять единиц, — доложил Казимир совету, собравшемуся в неполном составе.

Отсутствие членов его семьи вызвало у Казимира тревогу. Человек, передавший сон его матери в Гея-сферу, так и не объявился. Нельзя было надеяться, что информация о нем сильно поможет — Джастина еще долгое время проведет в небытии. Но Казимира задело, что связь с ней установилась через какого-то постороннего человека.

Еще больше расстроило его отсутствие Гора. Казимир послал ему вызов, но юз-дубль сообщил о том, что дед недоступен. Адмирал не представлял, что могло помешать Гору присутствовать на заседании, тем более что его отсутствие значительно усиливало влияние Иланты. Нет, он признавал, что результат вовсе не обязательно окажется таким, как он рассчитывает.

«Остальные неизвестные остаются в рядах флотилии», — доложил Сорекс, капитан «Онеги».

— Отлично, — ответил Казимир. — Подойдите поближе и просканируйте обломки.

«Выходит, что флотилию все-таки можно ликвидировать?» — настойчиво спросил Кривая.

— Учитывая численное соотношение, это будет нелегко, — ответил Казимир, пока с «Онеги» к самому крупному фрагменту второго сферического корабля запускали рой дронов, оснащенных сенсорами. — Кроме неизвестных, приходится учитывать еще и девять сотен «Старслайеров». Наши корабли класса «Река» и «Столица», вероятно, разбили бы флотилию, но неизвестно, какой ценой. Не исключено, что Содружество лишилось бы большей части своего флота.

— В таком случае мы знаем, что необходимо предпринять, — заявила Иланта. — Я уверена, что существуют более мощные корабли, чем класс «Столица».

— Такие корабли есть, — неохотно подтвердил Казимир.

«Адмирал, — окликнул его Сорекс. — Составлено общее изображение сенсоров высокого разрешения. Великий Оззи!»

Казимир вместе с остальными членами совета в молчании смотрел, как над большим столом разворачивается проекция. Мелкие дроны сновали по помещениям и переходам разбитого корабля, добавляя информацию в один образ. Сферический корпус был проанализирован вплоть до отдельных составляющих. Раскаленный металл еще не успел остыть и испускал красноватый свет. И сильно фонил. Во внутренних помещениях парили части тел чужаков, вырванные энергетическими разрядами. Ближе к центру обнаружились почти целые тела. Дроны сосредоточились на одном из них.

Казимир увидел до ужаса знакомый торс грушевидной формы с четырьмя хрящевыми рубцами, проходящими по всей его длине. Из округлого основания торчали четыре короткие ноги, а прямо над ними располагались руки, заканчивающиеся подвижными четырехгранными щипцами. Четыре ротовых отростка в верхней части туловища покачивались в невесомости, словно водоросли в медленно текущей реке. Между ртами торчали отвердевшие после гибели сенсорные отростки, подсоединенные к миниатюрному электронному модулю.

— Невероятно! — воскликнул Криспин. — Не может быть! Мы заблокировали их всех двенадцать веков назад. Всех!

— Однако это они, — бесстрастно заметила Иланта.

— Да, — сказал Казимир, подавляя граничащее со страхом изумление. — Мобайлы. Союзниками Окайзенской Империи стали праймы.

Стук ледяных кристаллов, разбивавшихся о металлический корпус в сверкающую пыль, не давал нормально разговаривать. Вездеход не двигался, даже несмотря на яростный натиск бури. Передняя узкая часть машины прочно застряла в трещине, и все промежутки быстро заполнялись снежно-пылевыми гранулами. Мелкие толчки продолжали сотрясать тяжелую машину, но, казалось, с каждым разом она увязает все глубже. Несколько раз уже слышался протестующий стон толстой металлической оболочки.

Корри-Лин, набросив на плечи одеяло, с трудом устроилась на спинках двух передних сидений. Иниго примостился на панели резервного пульта.

— Почему ты больше не видел снов? — спросила Корри-Лин.

— Эра Идущего-по-Воде закончилась, — сказал Иниго. — Ты узнала об этом, и больше снов я не получал.

— Но если у тебя случилось видение уже после вознесения Идущего к туманностям, должны быть и другие. Ты же говорил, что принял сон его потомка. У Эдеарда осталось много детей.

— Я… — Иниго покачал головой. Его глаза, обращенные к давней возлюбленной, влажно блеснули в неровном мерцании пульта. — Мы увидели все, что должны были увидеть. Я веками поддерживал надежду в душах миллионов людей. Этого достаточно.

Корри-Лин внимательно всмотрелась в маячившее над ней лицо. Такое знакомое, вот только смуглая кожа и волосы, выкрашенные в темно-каштановый цвет, придавали ему неприветливый вид. Это был не тот Иниго, которого она знала и любила. «В конце концов, прошло семьдесят лет, — подумала она. — И сны не всегда заканчиваются так, как у Идущего-по-Воде. А я так мечтала об этом моменте…»

— Пожалуйста, — попросила она.

Ветер взвыл так громко, что стало больно ушам. Она вцепилась в подлокотник кресла, боясь последнего толчка, который унесет их в разрушающееся ядро планеты.

— Все в порядке, — раздался ласковый голос Иниго. — Это просто ветер.

Она неловко усмехнулась. Его голос не изменился, и по-прежнему она черпала в нем бесконечную уверенность. Как часто она слышала ее в посланиях тысячам верующих в Золотом Парке и чувствовала нежность, когда они с Иниго оставались наедине. Каждый раз этот голос дарил ей спокойствие. Если он сказал, что ветер, значит, ветер и есть.

— Ты можешь снова видеть сны? — спросила она.

Освещение кабины мигнуло. Ветер все так же завывал снаружи, но на пульте вспыхнули тревожные красные огоньки. Пальцы Иниго погладили ее щеку.

— Какой сон ты хочешь увидеть? — спросил он, излучая искреннее сочувствие.

— Я хочу в последний раз перенестись на Кверенцию, — сказала она. — Хочу пройтись по аркадам Лиллилайта. Хочу прокатиться на гондоле по Главному каналу. Хочу наблюдать рассвет из оранжереи Кристабель. — Она схватила его за руку. — Чтобы мы были там вдвоем. Разве я прошу так много?

— Нет, — сказал он. — Это красивое желание.

— Перенеси нас туда. До самого конца.

Слезы скатились по его щекам.

— Я не могу, любимая. Прости.

— Нет, — крикнула она. — Иниго, пожалуйста.

— Хочешь, мы вместе пересмотрим один из снов про Идущего-по-Воде. Любой. Стоит только выбрать.

— Нет. Я знаю их все наизусть. Даже последний сон. Я хочу знать, что происходило потом. Если ты не можешь перенести меня туда, покажи свой последний сон.

— Корри-Лин, ты все еще веришь мне?

— Конечно.

— Тогда не проси об этом. Давай посмотрим на то, как Эдеард бросает мастера Черикса в Бирмингемскую заводь, или на его противостояние мастеру Байзу и отряду милиции в Сампалоке. Это такие чудесные моменты! Идущий-по-Воде показывает людям, что их жизнь может измениться к лучшему.

— Почему? — захныкала она. — Скажи, почему?

Шум ветра внезапно стих. Стих так неожиданно, что Корри-Лин показалось, будто она оглохла. Вот и конец. И никаких сожалений. Ну, почти никаких.

— Проклятье.

Взгляд Иниго устремился к задней части кабины.

— Все в порядке, — храбро прошептала она. — Мы вместе.

— Угу.

Он покачал головой и выпрямился.

Корри-Лин неловко приподнялась.

— Что такое?

— Заступница не проявила милости и уготовила нам судьбу худшую, чем смерть.

— Иниго, что ты говоришь?..

Кабину залил ослепительно яркий зеленый свет. Корри-Лин невольно зажмурила глаза. Остаточное раздражение зрительных нервов вызвало в ее мозгу хоровод белых и алых искр. Мощный толчок швырнул ее в сторону, и она закричала от страха и боли, скатившись с кресел в узкую щель у стены. Здоровая рука отчаянно замахала.

Иниго!

Затем ее внезапно накрыла волна ледяного холода. Испуганный вдох обжег морозом губы и гортань. Зрение стало постепенно восстанавливаться. Она увидела, что Иниго все еще стоит на пульте, окутанный мерцанием силового поля, и все так же смотрит куда-то вверх. Корри-Лин, боясь увидеть что-то ужасное, все-таки проследила за его взглядом.

Задняя часть кабины вездехода исчезла. Вместо нее было мрачное небо и медленно падавшие серые гранулы изо льда и пыли. Чуть дальше вспыхивали пурпурные искры, отмечавшие широкий купол силового поля, защищающий вездеход от яростного ветра. На фоне укрощенного шторма темнела человеческая фигура, дополнительно защищенная от стихии личным силовым полем. Корри-Лин моргнула, стараясь восстановить резкость. Задействовав вспомогательную программу своей макроклеточной ячейки, она узнала лицо этого человека.

— Ох, Заступница, будь все проклято, — простонала она и бессильно упала.

— Привет-привет, — весело воскликнул Аарон. — Рад снова с вами встретиться.

ОДИННАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

Ночью великолепные крыши Маккатрана, отражая спокойный свет звездных туманностей, блестели муаровым шелком. На фоне этого мягкого покрывала улицы протянулись оранжевыми нитями, причудливым узором переплетавшими огромный город, прильнувший к морю. В полете над хрустальной стеной взгляд осведомленного человека мог заметить и новые искры света, едва видные на фоне ночного великолепия.

Далеко-далеко внизу, почти на границе восприятия, с вершин домов в ласковое ночное небо поднимались светящиеся штрихи, оставлявшие за собой прозрачные следы. Казалось, будто сам Маккатран выдыхает в небеса фосфоресцирующий дождь.

Души умерших, начиная свой полет в величественной пучине ночи, испускали счастливые и удивленные возгласы. Он улавливал их голоса, когда души проносились мимо; в них слышалась радость освобождения от тела, от боли и несчастий, печаль об оставленных внизу любимых и восхищение песнями, зовущими их в небо. Голоса перекликались друг с другом, спеша поделиться радостью обретенной свободы. Некоторые объединялись, образуя более яркие ореолы, другие оставались в одиночестве, наслаждаясь независимостью.

Иногда, опуская печальный взгляд вниз, он видел, что какие-то души задерживаются. Расстроенные своей смертью, они стремятся остаться среди тех, кто им дорог. Их никто не видит и не слышит, и хрупкие призраки еще больше огорчаются от того, что близкие не чувствуют их присутствия, тем самым разбивая слабую надежду. Их печаль так тяжела, что грозит задушить его, стоит только остаться среди них немного дольше. И он снова устремляет взгляд вверх, к тем, кто спешит подняться все выше и выше, он жаждет уловить хотя бы слабые отзвуки пения, звучащего из сердца Вселенной. Если бы еще немного напрячь силы, еще немного потянуться вверх…

Эдеард проснулся как от толчка, резко сел в постели, хватая ртом воздух. Сердце отчаянно колотилось в груди, кожа покрылась липким холодным потом.

Рядом с ним приподнялась Кристабель и обняла его обеими руками.

— Все хорошо, любимый, — нежно прошептала она. — Тебе всего лишь приснился дурной сон.

— Каждую ночь, — простонал он. Этот сон он видел регулярно с тех пор, как упал с башни в Эйри. — Когда же пройдет наваждение? Уж лучше бы я видел свои прежние сны, чем такое наказание.

— Прежние сны?

Кристабель распорядилась, чтобы потолок дал свет. Чистое белое сияние озарило квартиру. Привычный вид немедленно вернул Эдеарда к реальности.

— Извини. Я всегда вижу сны. Но этот!

— Опять души умерших?

— Да, — грустно признался он. — Я вижу, как они поднимаются, но не могу слышать зовущего их пения. Я пытаюсь прислушаться, а потом… — Он раздраженно тряхнул головой. — Прости.

— Перестань извиняться. Я просто беспокоюсь о тебе, вот и все.

— У меня все в порядке. — Он упал на постель и взглянул в узкое окошко. — Сколько времени?

— До рассвета еще несколько часов.

— Ха! Тогда это, возможно, не сон. По ночам я всегда мысленно представляю себе город.

Кристабель перевернулась на бок, и ее взгляд стал тревожным.

— А ты способен сейчас увидеть души про-взглядом?

— Не уверен.

Эдеард закрыл глаза и устремил про-взгляд вдаль. Перед его мысленным взором появились темные силуэты зданий, пронизанные искрами дремлющих разумов. Он легко узнал всеобъемлющие мысли Маккатрана, охватывающие все структуры без исключения, хотя ниже уровня улиц и каналов, там, где проходили тоннели, трубы и странные энергетические нити, они проявлялись сильнее, чем наверху. Никаких признаков душ Эдеард обнаружить не смог.

— Ничего, — упавшим голосом признался он.

— Это же не соревнование. Ты ничего не потерял.

— Но ведь я дважды ощущал души. — Эдеард задумчиво помолчал. — И каждый раз я находился близко от тела, очень близко.

— Что ты задумал? Хочешь навестить отделение для тяжело больных?

— Нет, — солгал он.

Кристабель посмотрела на него с подозрением.

— Гм.

— Может, мне снова поговорить с Пифией?

Эта идея ему самому не слишком нравилась; слишком неприятной была для него их последняя встреча. Отвечая на бесчисленные вежливые вопросы на протяжении, как ему показалось, нескольких часов, он почему-то чувствовал себя неловко и словно оправдывался. В присутствии такой высокопоставленной особы он ощущал себя ребенком, совершившим какой-то проступок и теперь отчитывающимся перед любящими, но строгими родителями.

— И чему она может тебя научить? — не скрывая своего пренебрежения, спросила Кристабель.

— Полагаю, ничему.

После той бесполезной для него встречи Эдеард снова начал читать писания Заступницы. После воскресных уроков в эшвилльском храме, проводимых матушкой Лореллан, он впервые обратился к священным записям. А тогда он только и делал, что заучивал наизусть отрывки, совершенно не вникая в их содержание.

Чтение писания стало для него чем-то вроде откровения. Он увидел не столько религиозный текст, сколько произвольной формы дневник, написанный витиеватой прозой и дополненный размышлениями о том, как сделать свою жизнь лучше и совершеннее. И объединяли две эти линии только Небесные Властители — гигантские крылатые существа, неспешно летающие между Кверенцией и звездными туманностями с непонятной для людей целью, но попутно провожающие души к Ядру. Однако, согласно писанию Заступницы, они брали с собой лишь души тех людей, кто достиг состояния, которое она определила как «самореализация». Читая ее наставления, он не мог избавиться от образа старой незамужней тетки, толкующей своим родственникам о том, как надо себя вести в хорошей семье: вежливо и приветливо, снисходительно, оказывая ближним максимум внимания. Или в те времена жизнь была совсем другой? Судя по записям, вряд ли. Но чтение дневника хотя бы увлекало, вот только начинался он с того момента, когда Рах впервые увидел Маккатран с горного склона. А о корабле, доставившем их в здешнюю Вселенную, Заступница писала лишь то, что Рах увел людей от хаоса, последовавшего за приземлением. Кроме этого момента о прошлом ни разу не упоминалось. Заступница восхищалась настойчивостью Раха, прорубившего три входа в хрустальной стене. Описывала свои впечатления о первой высадке в порту

когда люди увидели полностью построенный, но пустынный город, где впоследствии обрели свой дом. Рассказывала о том, как они плыли по Главному канату, а над башнями Эйри парил Небесный Властитель. И о том, что он согласился проводить душу ее умирающего друга в Ядро, находящееся за Морем Одина.

Затем Заступница описала организацию Совета и возникновение гильдий и упомянула о том, что некоторые беженцы с упавших кораблей приходили в город, тогда как другие оставались по ту сторону хрустальных стен и завидовали горожанам. Она перечисляла ожесточенные споры между городом и окрестностями о том, чьи законы важнее. Заступница так и не дождалась подписания окончательного договора, закреплявшего права провинций и города, что положило конец этим разногласиям. Ее растущее разочарование из-за нескончаемых, как казалось, споров, проявилось и в описании более позднего периода, когда визиты Небесных Властителей стали более редкими. Заступница спросила их, почему они покидают людей, и ей ответили, что люди слишком несовершенны и их души еще не созрели для того, чтобы попасть в Ядро. Заступнице стало стыдно за свою расу. Мысль о том, что души могут зачахнуть и погибнуть раньше, чем их примет Ядро, ужаснула Заступницу, и остаток своей жизни она посвятила просвещению человечества, старалась своими проповедями привить людям целеустремленность и достоинство. Вместе со стареющим уже Рахом и последними Небесными Властителями, посетившими Маккатран, она упросила город создать в Эйри главный храм. Она добилась своей цели и, увидев, как зародыш храма начинает расти из-под земли, вслед за Рахом поднялась на самую высокую башню и позволила своей душе выскользнуть из тела, чтобы под руководством Небесного Властителя вместе направиться к Ядру.

С тех пор над Кверенцией больше не видели ни одного Небесного Властителя.

— И правильно, — сказала Кристабель. — Я бы не хотела, чтобы ты искал ответы у таких людей, как она. Это люди прошлого. Если ты тот, каким я тебя вижу и люблю, ты самостоятельно примешь решение.

— Ого. — Эдеард, почти напуганный ее страстным заявлением, заглянул в глаза Кристабель. — Я сделаю все, что в моих силах, — пообещал он.

— Я знаю. Потому и люблю тебя. — С этими словами она легла, прижавшись к нему, и приказала потолку уменьшить свет. — И не думай, что я не заметила, как ты изменил свою квартиру, — добавила она.

— Э-э-э…

— Все в порядке. Я никому не сказала. Это же Маккатран, и даже ты уже должен знать, что проявлять все свои способности не стоит.

— Да, знаю.

— Хотя бы до тех пор, пока без них можно обойтись.

— Верно.

Она незаметно усмехнулась в темноте. Как ни удивительно, но после этого Эдеард снова уснул. И теперь, чувствуя близость Кристабель, он уже не страдал ни от каких сновидений.

Утром Кристабель встала, как только над горами Донсори немного посветлело небо. Она быстро оделась и на прощанье поцеловала еще дремавшего в кровати Эдеарда.

— Увидимся позже, — негромко сказала она и выскользнула за дверь.

Про-взгляд Эдеарда сопровождал ее до самой гондолы, что ожидала в заводи, соединяющей Концевой и Входной каналы, а ген-орел участка Дживон проводил ее до самого фамильного особняка. Охрана впустила Кристабель через маленькую боковую калитку, и девушка вышла к завтраку, притворяясь, что всю ночь провела в своей комнате, а ее родные притворялись, что ей верят.

— Дурацкий этикет, — проворчал Эдеард и начал одеваться.

Рукава его сиреневой хлопчатобумажной рубашки едва спускались с плеч, а вместо брюк он надел шорты, в которых играл в футбол в парке, — они не доходили даже до коленей. Сапожник, получивший заказ на ботинки, удручающе покачал головой — по его словам, Эдеард хотел получить какие-то шлепанцы на шнуровке и с толстой подошвой. Но такая странная обувь лучше всего подходила для его ставших ежедневными пробежек.

В это утро, защищаясь от холодного ветра, он добавил к своему костюму еще и тонкую безрукавку, а затем не спеша выбежал за ворота общежития. Народу на улицах почти не было, и он быстро добрался до Братского канала, а потом потрусил по тропинке, по стороне района Огден, до милицейских конюшен и откуда через луг до самой хрустальной стены. Золотые утренние лучи превратили ее в сияющий полог, мягко изгибающийся над головой.

Эдеард, не останавливаясь, продолжал пробежку и вдруг ощутил легкое касание про-взгляда. Те, кто за ним наблюдал, явно хотели остаться незамеченными. Пристальное внимание сопровождалось сдержанными мысленными усмешками. Его пробежки с самого начала привлекали повышенное внимание. Первые две недели, покидая общежитие, он даже замечал стайку преследовавших его на удалении ребятишек. Но он продолжал бегать, не обращая внимания на наблюдателей, и удивление людей постепенно сошло на нет. После падения с башни, еще не до конца оправившись, он едва мог пробежать полмили, а затем, раскрасневшись и задыхаясь, был вынужден останавливаться. Теперь он без труда бегал по сорок пять минут без остановки.

Доктор семьи Кальверит одобрила его усилия и добавила, что желает и остальным жителям города серьезнее относиться к своему здоровью. Все остальные оказались менее снисходительными. Но Эдеарду было наплевать. Он поклялся, что никогда не допустит, чтобы кто-то обогнал его на лестнице, пусть даже на самой высокой башне Эйри.

Эдеард поравнялся с Входным каналом и снова пробежал по лугу, когда из конюшни на утреннюю прогулку начали выводить оставшихся в городе милицейских лошадей. По зелено-желтому мосту Эдеард вернулся в Дживон. Кафе и магазины уже начинали готовиться к приему ранних посетителей, и он, как обычно, остановился у пекарни на углу улицы Фаро, чтобы купить свежих круассанов, а затем направился к общежитию.

Дома он быстро разделся и бросил пропотевшую одежду ген-мартышкам для стирки. Рядом с внутренним бассейном у него теперь появилось небольшое овальное углубление в полу, на две трети закрытое от остального помещения хрустальной пластиной. Эдеард встал в него и обратился к комнате с просьбой выпустить воду. Из отверстия в потолке на него хлынула толстая струя. После натирания мыльным гелем он приказал немного охладить воду и сполоснулся.

В последнее время традиционному купанию в бассейне он все чаще предпочитал этот мини-водопад. Так на мытье уходило меньше времени, и Эдеард чувствовал себя приятно освеженным, но не расслабленным. После замечания Кристабель насчет изменений в комнате он задумался, не стоит ли расширить углубление, чтобы поместиться под водопадом вдвоем. Это было бы забавно.

С Кристабель, как они и договорились, он встретился у ворот особняка. Оттуда они прошли к причалу и на семейной гондоле пересекли город до района Илонго, где вышли на берег напротив Северных ворот.

— Ты выглядишь счастливым, — заметила Кристабель, шагая с ним рядом.

Сегодня она надела скромное голубое платье, отделанное по подолу узкой полосой кружев, и широкополую зеленую шляпу, защищающую от горячих лучей солнца. Густые волосы были собраны в один толстый пучок.

— Семьи из каравана стали мне добрыми друзьями, — ответил Эдеард, — а друзей у меня не так уж много.

Они осторожно петляли между повозками, выбирая путь к стоянкам караванов. В это утро движение здесь было достаточно напряженным: мимо катились телеги с продукцией ферм, шли стада животных, а время от времени кто-то выезжал из деревянного стойла на местных лошадях. Несколько экипажей аристократов, во весь опор несшиеся из города на равнину Игуру, заставили Кристабель и Эдеарда поспешно отскочить в сторону.

— Как неосторожно они ездят, — возмущенно воскликнула Кристабель, глядя вслед третьему экипажу, окутанному дымкой уединения. — А герб я узнала, он принадлежит семейству Ивесоль. Держу пари, это Корилла едет в семейный павильон на горе Корбал. Она стала втихомолку встречаться с Джемисом, третьим сыном Апрала, который, как тебе известно, глава семейства Тарморл. Корилла — старшая дочь, так что речь идет о немалом приданом. Я слышала, что ее отец собирается последовать нашему примеру, поскольку Корилла будет лучшим главой района, чем ее братец.

— В самом деле?

Кристабель подозрительно прищурила глаза. А потом стукнула его по плечу костяшками пальцев.

— Не будь невеждой. Такие вещи очень важны. Эти два семейства не заключали союзов уже полтора столетия.

— Постараюсь запомнить. Скажи, каким районом правят Ивесоль?

— Парком Лизье.

— Отлично.

Эдеард вспомнил, что глава района Парк Лизье еще не определился со своей позицией, но склонялся к поддержке действующего мэра. Не побудит ли его союз с семейством судовладельцев Тарморлов перейти на сторону Финитана?

— Это поможет, — насмешливо сказала Кристабель.

— Что?

— Тарморлы поддерживают Финитана.

— А!

Эдеард смущенно усмехнулся. «И что бы я без нее делал?»

Он стал гадать, не пора ли предложить ей пожениться. После каникул в пляжном домике прошло уже несколько недель, и он изо всех сил старался при первой же возможности проводить время с Кристабель, но все еще боялся, что она подумает, будто он просто выжидал. Это было далеко не так. Каждую минуту каждого прошедшего дня он представлял себе их совместную жизнь после свадьбы.

Он вздохнул и поторопился уступить дорогу телеге с опасно высокой пирамидой клеток с галдящими гусями. Хорошо бы произошло какое-нибудь событие, которое убедило бы Кристабель в его искренности, в том, что он принял взвешенное решение и не представляет себе жизни без нее. «Может, надо попытаться ей все объяснить? А вдруг будет недостаточно? Ох, Заступница, за что ты меня так наказываешь?»

Заветы святой ему ничем не могли помочь. Единственное изречение, относившееся к делам сердечным, гласило: «Загляните в души друг друга, и, если вы увидите собственное отражение, это и есть верный признак благословенного союза».

Вот только Заступница в то время была уже так стара, что ее заветы он слышал словно бы из уст госпожи Флорелл.

«Какие тут разговоры о страсти!»

Стоянки караванов вдоль Верхнего Рва вызвали у него мощную волну ностальгии. Это ведь была первая часть Маккатрана, которую довелось увидеть Эдеарду. Он помнил, как поразили его огромные толпы людей и стада животных, двигавшихся по дорогам. Сегодня здесь было так же шумно и пыльно, как и в тот раз; более того, движение стало еще плотнее.

Из Северных ворот шло сразу три каравана, и помощники дорожного мастера изо всех сил старались, чтобы все повозки двигались равномерно, не создавая заторов на поворотах и перекрестках. Общую суматоху усиливали бесконечные распоряжения, передаваемые и физически, и телепатически.

Два каравана уже добрались до стоянок, и последние нагруженные до предела повозки, увлекаемые флегматичными тяжеловозами, медленно подтягивались к назначенным для ночлега местам. Эдеард и Кристабель пристроились за одной из них. Между повозками уже сновали представители различных торговых фирм, и почти у каждого на плече сидела маленькая ген-мартышка. Эти создания, обладающие огромными глазами и чуткими носами, обычно карабкались на горы ящиков и тюков, исследуя привезенные товары и отыскивая изъяны, предусмотрительно скрытые от постороннего взгляда.

Эдеард и Кристабель подошли к трем огороженным площадкам, где разместился караван Баркуса, и остановились, разглядывая повозки. Пять экипажей были новыми, но все остальные оказались хорошо знакомы Эдеарду. От фургона О'Лрани, откуда доносился визг свиней, все так же воняло, хотя сами О'Лрани всегда клялись, что не чувствуют никакого запаха. Взгляд Эдеарда остановился на повозке из темного эвкалипта с резными вставками темно-красного дерева, которые Голтор мастерил каждую зиму. Рядом Олкус осматривал ось своей повозки, а трое его ребятишек с радостными криками бегали вокруг. Олкус рассеянно глянул на Эдеарда, а потом подался вперед, словно не веря своим глазам.

— Эдеард! — радостно воскликнул он и раскинул руки. — Ах ты, деревенщина! Заступница, вы только посмотрите на него!

Эдеард широко улыбнулся и опрометчиво шагнул в его объятия. Мощные руки чуть не переломали ему кости. Он немного побаивался встречи со старыми друзьями, но Олкус мгновенно развеял все его сомнения. А потом подоспели и остальные члены огромной семьи; они весело приветствовали юношу, обнимали, целовали, хлопали по плечам и спине и пожимали руку.

— Мой мальчик! — послышался голос Баркуса.

Все посторонились, и Эдеард обнял старика. В этот момент он порадовался, что жизнь в городе научила его надежно скрывать эмоции. Баркус сильно постарел. Его белые усы заметно поредели, а дородное прежде тело стало почти хрупким. Из-за дрожи в коленях ему приходилось ходить, опираясь на палку. Но он по-прежнему носил экстравагантный жилет алого цвета с тонкой серебряной окантовкой.

— Рад снова вас видеть, сэр, — приветствовал его Эдеард.

— Мы много о тебе слышали, — сказал Баркус. — Сначала я даже не верил. Слухи об Идущем-по-Воде широко разошлись по провинциям, но никто и не подозревал, что речь шла о тебе. А теперь посмотрите-ка. — Он

похлопал Эдеарда по плечу. — Эполеты капрала, не больше, не меньше. Поздравляю.

— Спасибо, сэр. А вы, как вам живется в караване?

— Ба! — Баркус с отвращением махнул палкой. — Видишь эту дрянь? Глупейшее падение на снегу прошлой зимой, и мои ноги треснули, словно стекло. Наш доктор запретил мне ездить верхом, и теперь я должен смирно сидеть в повозке, пока сыновья ведут караван через горы. Заступница посылает мне тяжкое испытание таким унижением.

— Вы неплохо выглядите.

— Ха. Обманщик. Но я тебя прощаю. Эй, здесь есть еще кое-кто, кому не терпится с тобой увидеться.

Старик загадочно усмехнулся, обернулся к своему закрытому фургону и кого-то окликнул с помощью телепатии. Эдеард воспользовался паузой и подозвал Кристабель. До сих пор она скромно стояла позади, чувствуя себя немного неловко, поскольку на нее не обращали внимания, но ведь никто из путешественников и не знал, кто она такая. А Эдеард с нетерпением ждал этого момента. По какой-то ему самому непонятной причине он надеялся, что Баркус и Кристабель понравятся друг другу. Он взял ее за руку и снова повернулся к Баркусу, не заметив, как из фургона спустилась фигура, одетая в бело-голубую одежду послушницы. С горделивой улыбкой он уже открыл рот, чтобы познакомить Баркуса и Кристабель.

— Эдеард! — Салрана промчалась мимо Баркуса, обняла Эдеарда обеими руками и запечатлела на губах страстный поцелуй. — Ох, дорогой, как же давно мы не виделись.

— Посмотри, кого мы обнаружили в Уффорде, — радостно объявил Баркус. — Она-то и рассказала нам всем о твоих удивительных успехах.

— Возьми меня прямо сейчас, — горячо зашептала она ему на ухо. — Не хочу больше ждать ни минуты.

Эдеард окаменел от изумления — и боли. От стыда он не знал, куда деваться.

Салрана отодвинулась, ее подвижное лицо озадаченно нахмурилось, в мыслях проявилось удивление.

— Эдеард?

— Ох, — простонал он.

Его взгляд непроизвольно метнулся к Кристабель. Та тоже замерла и с ледяным спокойствием смотрела на Салрану. Только сейчас он понял, как они похожи между собой: высокие, стройные, красивые… Он ведь давно и думать забыл о Салране, разум послушно отодвинул ее на второй план.

Все собравшиеся, наблюдая за встречей, удивленно примолкли. Салрана в свою очередь посмотрела на Кристабель, и никакой мысленный щит не смог скрыть ее внезапного осознания. Она выпрямилась, и некоторое

время девушки молча рассматривали друг друга. Потом Салрана протянула руку.

— Салрана. Мы с Эдеардом вместе росли.

— Кристабель. — Последовало вежливое рукопожатие. — Он забыл об этом упомянуть.

Все собравшиеся, словно по команде, повернулись к Эдеарду. Все, кроме Баркуса. А старик, тихонько вздохнув, поднял глаза к ясному голубому небу.

Про-взгляд Эдеарда нащупал в пяти ярдах под площадкой небольшой тоннель. Он мог бы буквально провалиться сквозь землю, словно какой-нибудь испуганный драккен, спасающийся в нору от опасности. Это было очень заманчиво. Но подобная трусость навсегда оттолкнет от него Кристабель.

Он виновато опустил голову, стоя перед своей любимой.

— Извини. Мне следовало рассказать тебе, что послушница Салрана и я вместе выбрались из Эшвилля. Салрана, я должен был послать тебе весточку о том, что помолвлен. Прошу меня простить, мое поведение не заслуживает оправдания.

Кристабель обиженно поджала губы, но ничего не сказала. Зато в своих мыслях была не так сдержанна.

— Понимаю, — произнесла Салрана с таким видом, словно давно этого ожидала. — Примите мои поздравления.

— Пойдем, девочка, — заговорил Баркус, обнимая ее за плечи свободной рукой. — Эдеард, увидимся позже, если ты, конечно, найдешь минутку своего драгоценного времени.

— Да, сэр, — промямлил Эдеард.

Остальные тоже вдруг вспомнили о неотложных делах. Оклус, бросив на Эдеарда сердитый взгляд, повернулся и, подгоняя перед собой детей, зашагал прочь. Старший из сыновей О'Лрани успел насмешливо поднять большие пальцы, а затем его мать увела мальчишку.

— Я бы хотела вернуться домой, — едва сдерживаясь, сказала Кристабель.

— Конечно.

Под любопытными взглядами подходивших торговцев они вместе отошли от стоянки. Эдеард не мог вымолвить ни слова. Он проклинал себя за то, что допустил этот катастрофический промах. Откладывать объяснение с Салраной было его самой большой глупостью, за исключением лишь того, что он до сих пор ничего не рассказал о ней Кристабель.

У самых конюшен он внезапно схватил Кристабель за руку и потащил ее с дороги. Она так удивилась, что даже не подумала возражать, а Эдеард, укрывшись в тени под задней стеной деревянного здания, окутал их обоих пеленой маскировки. Он хотел остаться с ней наедине.

Про-взгляд Кристабель мгновенно нащупал возникший барьер, и она нахмурилась.

— Откуда ты знаешь, как это делать? — спросила она, а потом ахнула, увидев, что Эдеард бросился перед ней на колени.

— Госпожа Кристабель, я люблю тебя так сильно, что не могу выразить словами, и не представляю себе жизни без тебя. Не согласишься ли ты выйти за меня замуж? Я знаю, что все делаю не так, но мне все равно. Я люблю тебя. И чтобы доказать свою любовь, готов сразиться даже с Небесными Властителями.

— Эдеард?

— Я понимаю, что сам все запутал, но я не хотел этого, правда, не хотел.

— Да.

— Я просто не знал, как поступить с Салраной, и все время откладывал проблему.

— Я сказала «да».

— Я не представлял, как… Что?

Кристабельопустилась рядом с ним на колени, взяла его за руки и улыбнулась.

— Я сказала: да, я выйду за тебя замуж.

Эдеард уставился в ее глаза и мгновенно забыл о маскировке.

— О Заступница. Это правда?

Она слегка наклонила голову, подставляя лицо для поцелуя. Эдеард прикоснулся губами к ее губам, и весь окружающий мир для него исчез. После поцелуя они смотрели друг на друга и улыбались. Эдеард вдруг заметил, что из-за угла выглядывают смеющиеся мальчишки. Телепатические послания, направленные ими друзьям, передавали, как страстно целуются, стоя на коленях в грязи, Идущий-по-Воде и будущая госпожа района Хакспен.

Эдеард поспешно поднялся и протянул руку, помогая Кристабель тоже встать на ноги. Она с досадой посмотрела на мокрое темное пятно, украсившее подол платья. Эдеард, немного придя в себя, обратил внимание на окружающий пейзаж и едкий запах навоза. Испуганный взгляд вниз показал, что под их ногами была не только размокшая земля. Из его горла вырвался подавленный стон.

Кристабель заливисто рассмеялась.

— А ну, марш заниматься своими делами, — прикрикнул Эдеард на мальчишек, и они со смехом разбежались.

Кристабель обняла его.

— Рассказывать нашим детям об этом дне ты будешь сам, — заявила она.

— Согласен, — смиренно пробормотал он.

Она крепко поцеловала его.

— Нет необходимости сражаться с Небесными Властителями. Ты ведь и сам знаешь, как я к тебе отношусь.

— Да. — Он опустил взгляд на серые доски конюшенной стены. — Не могли бы мы…

— Конечно.

Она протянула руку, и Эдеард вывел ее обратно на дорогу.

— Но твоя решимость мне понравилась, — сказала Кристабель. — Хотелось бы мне посмотреть, как бы ты сразился с Небесным Властителем.

Эдеард покраснел.

— Мне тоже. Теперь я могу попросить твоей руки у отца?

— Да. — К Кристабель вернулось спокойствие, и ее взгляд устремился вперед. — Если отец одобрит наше решение, он подаст ходатайство в Высший Совет для голосования.

— Верно. Что?

— Прямому наследнику главы района для вступления в брак необходимо согласие Совета. Это простая формальность. Она появилась после спора о наследстве в Ночном районе, когда его глава запретил своему старшему сыну жениться на женщине из Мико. Он поссорился с ее отцом из-за какого-то неоплаченного груза. Отец угрожал сыну лишением наследства, и тот обратился в суд. После этого глава района настоял на изменении закона. С тех пор благородные семейства следили, чтобы наследники рождались от «правильно выбранных» родителей. Сейчас споры по этому поводу почти не возникают; все важные союзы потихоньку подготавливаются на переговорах между семьями. Закон превратился в традицию. Но формально это все еще закон.

— Ох, Заступница. Когда я стану мэром, я позабочусь об отмене самых глупых законов, и жизнь в городе будет более простой.

— Когда станешь мэром?

Эдеард смущенно кашлянул.

— Если.

— Ты всерьез об этом думаешь?

— Неужели ты считаешь, что в наше-то время я должен спрашивать позволения Байза или даже Овейна, чтобы выбрать себе жену?

— Мне кажется, это довольно неприятно, но я-то с детства знаю, как все происходит. И раньше никогда не беспокоилась.

— И что же, твой отец подыскивал тебе женихов?

— Нет. Папа так бы не поступил. Но могу тебе сказать, что это не мешало другим семействам посылать запросы. Соискателей было довольно много.

— Ох.

При мысли о том, что такую красивую и энергичную девушку, как Кристабель, могли отдать какому-нибудь отвратительному второму сыну только из династических соображений, Эдеарду стало противно. И сразу вспомнились откровения Ранали насчет родственных связей. Да, этот закон определенно должен быть отменен. Но, чтобы ослабить влияние аристократов на общество Маккатрана, потребуется кое-что еще.

— А почему сейчас? — негромко спросила Кристабель, когда они подошли к Северному Кольцевому каналу.

— Извини?

— Почему ты решил сделать предложение именно сейчас? Я понимаю, что тебя подтолкнула к этому встреча с Салраной, но интересно, почему так получилось?

— Только не из-за чувства вины, — торопливо ответил он. — Нам с Салраной всегда было хорошо вместе. Мы через многое прошли. И знакомы всю жизнь. После ее возвращения из Уффорда мы могли стать любовниками, а это обязательно закончилось бы женитьбой. По крайней мере я всегда так думал. А потом я встретил тебя.

— Ты согласился, что станешь ее возлюбленным?

— Э-э, да.

— По-моему, это деревенская версия наших брачных переговоров.

— Я не могу как следует объяснить. Дело в том, что я увидел ее сегодня и понял, как ужасно с ней поступаю. Я ведь фактически разбил ей сердце, а ты сама знаешь, как тяжело такое пережить. Она не заслуживает такой жестокости. Салрана всегда была хорошей девушкой, она лучшая из всей нашей деревни. Но несмотря ни на что мне не пришлось выбирать. Я никогда не сравнивал вас. Ты и только ты навсегда завладела моими мыслями.

Кристабель остановилась и еще раз поцеловала его.

— Прекрасно и весьма лестно. Я так думаю.

— Просто я люблю тебя, Кристабель.

— И я тоже тебя люблю. И в первую очередь мы должны объявить эту отличную новость отцу.

«А для дорогого дядюшки Лорина она окажется плохой новостью».

— Правильно. — Он расправил плечи и набрал в грудь воздуха. — Я так и сделаю. Мы пойдем к нему прямо сейчас.

— А ты сознаешь, что в случае его согласия мы уже не сможем ничего решать самостоятельно? Если ты думаешь, что уже достаточно ознакомился с обычаями Маккатрана, ты все равно не знаешь, что нам предстоит. Формальности, сопутствующие браку прямого наследника главы района, прописаны тысячу лет назад, и их невозможно изменить даже для Хакспена и такой странной наследницы, как я.

— Ну, хорошо, — с опаской согласился он.

— Ты так говоришь, сейчас?..

— Если в конце концов мы окажемся вместе, город может делать с нами все что угодно. Хотелось бы только знать, насколько тяжело это будет выдержать.

В разгар дня Эдеард подошел к основанию Синей башни и поднял голову, заглядевшись на величественное здание, господствующее над районом Тоселла, Лазурные стены почти не отличались цветом от синевы ясного неба, словно сама башня окутала себя дымкой уединения. Через несколько шагов Эдеард попал в тень ее гигантских опор. Дом гильдии эгг-шейперов почему-то всегда вызывал у него неясные опасения, и причины этого Эдеард понять не мог.

Он вошел в огромный вестибюль и остановился на темно-красном полу, расчерченном на квадратики солнечными лучами, что проникали сквозь решетки узких окон, расположенных под самым потолком. Навстречу шагнул командир охраны, одетый в простую белую тунику и светлую куртку из армшелка. Эдеард посмотрел на него с опаской: это был тот самый сержант, с которым он столкнулся во время своего первого визита в башню.

— Идущий-по-Воде, — обратился к нему сержант.

— Сержант Эчаль. Меня пригласил Грандмастер Финитан.

На лице охранника появилась сдержанная улыбка.

— Я знаю. Всегда лучше приходить сюда по приглашению.

— Да. Я это усвоил.

— Прошу. — Эчаль показал рукой на лестницу. — Он ждет.

Ежедневные утренние пробежки определенно принесли пользу. Длинная винтовая лестница раздражала неудобными ступенями, но и только. Дыхание Эдеарда оставалось ровным вплоть до самого верха.

— Говорят, что ты видел душу Чаэ, когда он погиб, — сказал Эчаль.

— Верно.

— Он был рад?

Эдеард озадаченно нахмурился. Ему часто задавали вопросы на эту тему, но такого он еще не слышал.

— Он не радовался смерти. Но был доволен тем, что его ожидает.

— Хорошо, что в конце он обрел мир. В его жизни случилось немало трудностей.

— Ты знал его?

— Точно так же, как и ты. Я стажировался в участке Дживон.

— Правда?

Эдеард не мог скрыть своего удивления. Эчаль искоса бросил взгляд в его сторону.

— Я не так выделялся, как ты, но да, я получил звание и восемь лет работал на улицах.

— Я и не знал.

— Ты ведь не подведешь нас?

— В чем?

— Люди ожидают больших перемен.

— Это я знаю.

— Но ты все же женишься на аристократке.

Эдеард остановился и повернулся к сержанту лицом.

— Я женюсь на девушке, которую люблю. Бандиты от этого ничего не выиграют. В городе должны быть восстановлены закон и порядок, одинаковые для всех.

Эчаль поджал губы и кивнул в знак понимания.

— Я рад это слышать.

Эдеард чувствовал, что не сумел развеять его скептицизм, но не знал, как убедить охранника, да и не понимал, почему должен это делать.

Вид из окна кабинета Финитана, как и всегда, поражал воображение, но Эдеард все же сумел официально поприветствовать Грандмастера, пока Эчаль, поклонившись, пятился к двери. Эдеард ожидал, что высота напомнит ему о падении с башни в Эйри, но, глядя сверху на крыши зданий, остался совершенно спокойным.

— Мой мальчик, — радостно воскликнул Финитан и поднялся с кресла, чтобы пожать ему руку. — Я так рад тебя видеть. И можешь не спрашивать. Я с радостью стану твоим поручителем в Высшем Совете, когда Джулан внесет на обсуждение проект вашего брака с Кристабель.

— А, спасибо, сэр.

Хоть он и говорил всем, что не беспокоится насчет глупых формальностей, все же… Как только обрадованный Джулан дал согласие, в гостиную вызвали старшего шталмейстера особняка и велели немедленно начать приготовления. Джулану надлежало спросить разрешения мэра, чтобы представить прошение Высшему Совету, а голосование должно было произойти только через неделю, поскольку расписание законодателей в нынешней сессии оказалось невероятно плотным. Следовало проинформировать Пифию, чтобы получить ее благословение на помолвку, а потом ее помощницам предстояло определить, когда в главном храме найдется свободное время для проведения церемонии. Это в любом случае должно было случиться не раньше осени. Всем главам районов и, по обычаю, мастерам гильдий следовало направить письма-уведомления. Официальный прием по поводу помолвки был запланирован на вечер следующего дня после голосования. Обычно такой прием устраивался родными жениха, но на этот раз торжество готовили в особняке Кальверит.

На обсуждение всех важных вопросов Эдеард потратил два дня (два полных дня!), слушая бесконечные разговоры Джулана с его служащими. Учитывая полное невежество Эдеарда в таких делах, его вклад был минимальным, но тем не менее ему пришлось присутствовать в комнате, пока бесконечно счастливая Кристабель обсуждала со стилистами достоинства различных тканей. Учитывая важность события, следовало выбрать соответствующую одежду. Для Кристабель это означало шитье целой коллекции новых вечерних платьев и полный свадебный наряд.

А Эдеарда завели в одну из комнат на седьмом этаже, где его ждал портной, специализирующийся на пошиве формы для офицеров милиции. Он должен был изготовить полный комплект формы констебля, учитывая новый статус Эдеарда. А тот уже со страхом ждал дня, когда все будет готово и ему придется появиться в участке в новеньком мундире.

Приступать к подготовке свадьбы следовало только после официальной помолвки. А до тех пор счастливая пара могла ожидать массы приглашений на приемы и балы, которые надо было посетить в обязательном порядке. Вдобавок ко всему их компаньоном в этих визитах назначили дядю Лорина.

При виде удрученного лица Эдеарда Финитан рассмеялся.

— Ну как, еще не думаешь улизнуть?

— Нет, конечно, — искренне ответил Эдеард.

Финитан снова расхохотался.

— Теперь ты представляешь, как я себя чувствую, произнося бесчисленные речи? Сегодня ради нескольких голосов в свою пользу я должен выступить перед подмастерьями гильдии химиков. Не хочешь послушать?

— Меня ждет Кристабель. Надо помочь ей выбрать музыку для приема по случаю помолвки.

— Прекрасно. А ты знаешь много песен?

— Только песни Дибала, — признался Эдеард.

Финитан опять не удержался от смеха. Из-за маленькой двери в книжных стеллажах выскочили ген-мартышки с подносами, уставленными чашками и вазочками. Эдеард с удовольствием увидел имбирные пряники и шоколадное сдобное печенье. Он так и не выяснил, какая пекарня снабжала Синюю Башню, но у Финитана всегда были лучшие сладости во всем Маккатране. Затем за его спиной открылась дверь кабинета.

— Я уверен, ты не забыл мастера Топара, — сказал Финитан, все еще усмехаясь.

С того первого дня городской жизни Эдеард ни разу не встречал Топара, и это казалось ему странным, поскольку мастер был главным помощником Финитана. А теперь, глядя на входящего человека, он удивился еще и изменениям в его внешности. От лишнего веса не осталось и следа. Топар сильно похудел, но здоровее не стал. Его лицо казалось изможденным, пухлые щеки повисли складками кожи, а вокруг глаз залегли тени. Впрочем, одежда осталась такой же роскошной, как и прежде: шелковая рубашка, замшевые брюки, высокие черные ботинки и традиционная мантия мастера. Но даже великолепный наряд не мог скрыть того, что его владельцу в последнее время пришлось несладко.

— Мастер, — с поклоном приветствовал его Эдеард.

— Говорят, что за время моего отсутствия ты стал известной личностью, — ответил Топар.

По крайней мере его мощный баритон ничуть не изменился.

Эдеард пожал плечами.

— Как же мало мы знали, когда предложили тебе стать констеблем, — продолжал Топар.

— Сэр?

— Прошу прощения, Идущий-по-Воде. Я стреляю в гонца. Просто я пережил нелегкие времена.

Все трое расселись за столом, и ген-мартышки расставили перед ними изящные фарфоровые чашки.

— Частично это моя вина, — сказал Финитан. — Но ведь ты поведал нам совершенно невероятную историю, Эдеард. Должен признать, что в других условиях я бы не стал обращать на нее особого внимания: провинциальный паренек преувеличивает обычную драку, чтобы вызвать сочувствие и вступить в гильдию. Но я убедился в твоей полной неискушенности, кроме того, Акиим взял тебя в ученики, а для меня это лучшая рекомендация.

— Я не понимаю, — признался Эдеард.

— Оружие, — подсказал Финитан.

Его третья рука открыла один из ящиков, вытащила кожаный сверток и положила на стол. Про-взгляд Эдеарда исследовал содержимое.

— О Заступница, — простонал он.

Это было скорострельное ружье.

Финитан третьей рукой осторожно развернул пакет. Эдеард с растущим отвращением рассмотрел предмет. На черненом металле местами появились пятна ржавчины, на магазине виднелось несколько царапин, но это смертельное приспособление он мог узнать и на смертном одре.

— Где вы его нашли?

— Там, где ты его оставил, — сказал Топар. — На дне нового колодца в Эшвилле.

— Как?..

— Именно там я и побывал. Как тебе известно, путь туда считался нелегким даже в лучшие времена. Я вернулся только вчера ночью.

— Вы были в Эшвилле?

Эдеарду казалось, что он покончил с прошлой жизнью, и он почти не вспоминал погибших соотечественников. Но встреча с тем, кто совсем недавно видел забытые руины, всколыхнула в нем лавину воспоминаний.

— Я послал мастера Топара, чтобы убедиться в достоверности твоей истории, — заявил Финитан. — И он, к сожалению, не оставил никаких сомнений.

— Все было так, как ты и говорил, — сказал Топар. — Конечно, развалины заросли кустарником и сорняками, но я узнал Эшвилль сразу, как только увидел: скалы, старая крепостная стена вокруг деревни. И даже шахту колодца, в которой вы прятались, отыскать оказалось нетрудно, хотя

она была сильно забита грязью. Представить не могу, как ты умудрился сдвинуть с места тот камень. Мы целый день трудились, чтобы его расколоть, а потом оттащить обломки. Потом еще неделя ушла на очистку от грязи, и тогда мы обнаружили ружье.

Он хмуро кивнул на лежащее на столе оружие.

— И что же теперь? — спросил Эдеард.

— Мы убедились в реальности скорострельного оружия и теперь должны как можно больше узнать о самих бандитах, — ответил Финитан. — Если только это действительно бандиты. Что ты скажешь об их главаре? Ты упоминал, что разговаривал с ним.

— Все, что я могу сказать, так это то, что он был очень зол. Он ненавидел меня, поскольку я убил кого-то из его родичей.

— Он так и сказал?

Эдеард сосредоточился на воспоминаниях. Это было нелегко, ведь он так долго пытался стереть те события из памяти.

— Друзей. Он так их называл: «наши друзья». Я должен был умереть за то, что сделал с его друзьями. Да.

— Интересно. А сколько времени прошло после засады в лесу до нападения на деревню?

— Почти год.

— Значит, это не был импульсивный акт мщения? Они планировали свой рейд.

Эдеард кивнул. Превозмогая боль, он не отпускал воспоминания.

— Они много знали о нас. Знали Салрану. «Та, из храма», назвал он ее. Полагаю, они некоторое время наблюдали за нами. Тогда я как-то об этом не задумывался.

— Значит, они были организованной группой?

— Да.

— Этот рейд не похож на обычный бандитский налет.

— Их одежда, — воскликнул Эдеард. — В лесу нас поджидали настоящие дикари; они мазали лица грязью и даже обходились без обуви. А в деревне бандиты были в хорошей одежде и ботинках.

— И со скорострельным оружием, — добавил Финитан.

— Так это были не бандиты?

— По крайней мере не те, что обитают на задворках нашего города, — подтвердил Финитан. — Хотя, подозреваю, что между ними может существовать связь. Это представители какого-то совершенно иного общества.

— Какого? — спросил Эдеард.

— Не знаю. И они беспощадны.

Финитан слегка кивнул Топару.

— В нашем отряде было пять человек, — стал рассказывать Топар. — А в Маккатран вернулись только двое. Мне очень жаль, Эдеард, но провинцию можно считать потерянной для нас. Восемь деревень разрушено полностью,

и это было перед нашим отъездом, незадолго до Нового года. Столица укрепляется, а ее жители объяты страхом, и ежедневно провинцию покидают все новые и новые семьи. Фермеры бросают свои земли и перебираются восточнее. Караваны туда больше не заходят. Хозяйство приходит в упадок. Соседние области уже не спешат на помощь, они сами опасаются вторжения бандитов.

Эдеард опустил голову на руки.

— Визам? — спросил он.

— Тоже, — ответил Топар. — Он пал меньше чем через шесть месяцев после Эшвилля. С тех пор налеты участились. И каждый раз повторялось одно и то же: они уничтожали всех жителей без исключения, а дома поджигали. Больше всего шокирует бессмысленность их действий. Они проделывают все это лишь из желания убивать. Больше никаких причин я не вижу.

Эдеард вспомнил хорошенькую девчонку из кожевенной мастерской в Визаме и чуть не расплакался. Он был тогда таким застенчивым, что даже не узнал ее имени. А теперь она мертва, ее родные убиты и все сделанные ими пояса, седла и уздечки тоже уничтожены.

— Это не твоя вина, — мягко произнес Финитан. — Перестань себя корить.

— Я должен был вернуться, — сказал Эдеард. — Должен был примкнуть к городской милиции и выжечь бандитов с оскверненной ими земли, истребить всех до последнего. Их главарь еще тогда боялся меня, и, клянусь Заступницей, не напрасно. Так или иначе, я положу конец их бесчинствам.

— Успокойся, — остановил его Финитан. — Настанет время, мы выступим против бандитов, и ты сможешь возглавить битву Но до тех пор нам предстоит еще многое сделать.

— Почему? — резко возразил Эдеард. — Если вы объединитесь с Овейном в Совете, вы сможете послать против них все имеющиеся бригады милиции и приказать провинциям поддержать их своими силами. В Рулане легко собрать целую армию. Необходимо раз и навсегда избавить Кверенцию от новых бандитов.

— Откуда они пришли? — задал вопрос Финитан. — Это не какие-нибудь варвары, они одеты и обуты. — Его третья рука снова приподняла скорострельное ружье. — И, что более важно, где изготавливают подобные вещи? Может, за налетчиками стоит город вроде Маккатрана? Два города? Целый континент? Нам до сих пор неизвестно, что расположено за пределами Рулана. Прежде чем начинать массированное наступление на неизведанные земли, необходимо все точно разузнать. Подобное начинание не встретит общественной поддержки ни здесь, ни в провинциях.

— А если ничего не предпринимать, эти захватчики лет через пять появятся у городских ворот.

— Да, такое возможно, — признал Финитан. — С тех пор как Рах привел нас сюда две тысячи лет назад, это, пожалуй, самая серьезная угроза. Я очень обеспокоен, Эдеард. Там что-то есть, какое-то общество, движимое враждебной силой. Общество, стремящееся уничтожить нас по неизвестной нам причине. Хуже всего то, что у них имеется это проклятое скорострельное оружие. Ты со своими способностями сумел бы защититься от пуль, возможно, даже от двух или трех стрелков. Но сомневаюсь, чтобы я устоял перед ними и многие другие люди тоже. Ты говорил о выступлении милиции. Но один человек с таким оружием способен разгромить целый отряд. Кроме того, они умеют скрываться под маскировкой. Мы не можем посылать милицию против такого врага, это будет настоящая резня. Эдеард, я напуган. Ты понимаешь? Я не знаю, чего ждать.

— Да, сэр. Я понимаю.

— Они не стремятся к оседлой жизни, — сказал Топар. — И это тоже очень странно. Земли, отнятые у нас бандитами в провинции Рулан, превращаются в пустоши. Поля зарастают травой и кустарником, животные бродят на воле, руины скрываются под лианами и сорняками. Там никто не живет. Эти захватчики не просто вытесняют нас, чтобы занять наше место. Добираясь до Эшвилля, мы неделями не встречали ни одного человека, хотя двигались очень быстро. Мы столкнулись с бандитами только на обратном пути. В тот день нам не повезло: какой-то случайный патруль или разведчик нас заметил, и, как только мы узнали их, мы бежали со всех ног. Как будто нас преследовал Хоньо. И теперь, когда я увидел, как это оружие применяется во зло, я понял, какой ужас тебе пришлось пережить, Эдеард. Наверное, сама Заступница сотворила чудо, направив вас той ночью в безопасное убежище. Мы могли только бежать со всей поспешностью, на какую были способны, но троим это не помогло…

— Но чего же они добиваются? — воскликнул Эдеард. — Чего они хотят?

— Я не знаю, — вздохнул Финитан. — Но наш долг — это выяснить. — Он долго смотрел на злосчастное оружие, не скрывая отвращения, тлевшего в его мыслях. — Если мы не сумеем остановить их в провинциях, придется и нам изготавливать такие же ружья, просто чтобы выжить. Можете себе представить, что за бойня нас ждет? Зло, причиняемое одним человеком с таким оружием, возрастет в тысячи раз. Раз уж оно появилось на свет, изменить этого невозможно.

— Уже появилось, — горько повторил Топар. — И не по нашей вине.

Эдеард протянул третью руку и поднял ружье, исследуя механизм про-взглядом. По правде говоря, в нем было не так уж много деталей.

— Вы изучили его? — спросил он у Топара.

— Я занимался этим несколько месяцев, — ответил мастер. — Всю обратную дорогу.

— Нет ли в нем какого-то секрета, какой-то особенности, привнесенной с кораблей, доставивших людей на Кверенцию, или его может изготовить любой кузнец?

— Механизм довольно замысловатый, но и только. В нем нет ничего необычного, никакой магии или недоступных компонентов. Все его детали может изготовить искусный мастер из гильдии оружейников. Думаю, даже помощник мастера.

Эдеард, услышав эти слова, вопросительно посмотрел на Финитана.

— Длинноствольные пистолеты были похищены в гильдии оружейников. Овейн говорил, что это старинные изделия.

— Да, — многозначительно кивнул Финитан, плотно закрыв при этом свои мысли. — Возможно, в других глубоких подземельях хранится нечто подобное. Сведения или образцы, оставшиеся после крушения кораблей.

— Вы не думаете, что захватчики могли получить оружие оттуда же?

Сквозь мысленный щит Финитана пробилась тень испуга.

— Не может быть, чтобы за две тысячи лет мы не получили ни малейшего намека на существование другой цивилизации на Кверенции.

— Но ведь до сих пор никто так и не исследовал всю планету, — сказал Эдеард. — По крайней мере насколько известно мне. И, возможно, именно поэтому. Не из-за географических особенностей, а из-за того, что никому никогда не удавалось миновать бандитские поселения.

— Если бы они были настолько большими и могущественными, мы бы услышали о них, — возразил Финитан.

— Может, нам спросить об этом «ждущую вдову»? — саркастически произнес Топар. Потом он пристально взглянул на Эдеарда. — На самом деле…

— После смерти Чаэ я не видел никаких душ, — быстро сказал Эдеард. — В любом случае информация об их местонахождении нам ничем не поможет. Важно знать, чего они добиваются.

— Если бы мы сумели выяснить, откуда они пришли, вероятно, удалось бы понять их намерения, — сказал Финитан. — Но наш спор пошел по кругу. Надо определиться, как мне реагировать.

— Может, заключить перемирие с Овейном, — предложил Эдеард. — Маккатран должен выслать разведчиков в дикие леса за границами Рулана и узнать, откуда поступает оружие. Я бы…

Он неуверенно умолк.

— Нет, ты не пойдешь, — решительно заявил Финитан. — Ты нужен здесь для полной победы над бандитами. Вот когда город освободится от них, можно будет подумать о более тесном взаимодействии с провинциями. Овейн этого никогда не понимал: нельзя призывать к единству, если мы не в силах навести порядок в своем доме. Но перед лицом угрозы вторжений единство должно быть достигнуто. И твои действия для моей кампании жизненно важны, Идущий-по-Воде.

Эдеард неохотно кивнул.

— А потом?

— Если городские бандиты будут побеждены, а я стану мэром, мы отправим тебя испытывать судьбу. И одной Заступнице известно, как ты станешь объяснять свое отсутствие молодой жене.

Эдеард вздрогнул: он совсем не думал об этом.

— Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь, — негромко пробормотал он.

— Действительно так, — сказал Финитан. — Тем временем мне надо сосредоточить все усилия на том, чтобы выиграть проклятые выборы. Это позволит мне заложить фундамент неизбежной в будущем борьбы.

— Она может начаться раньше, чем ты думаешь, — сказал Топар. — Провинции вокруг Рулана уже создали свои отряды милиции. Скоро в Совет поступят их призывы о помощи. Люди узнают о том, что творится у наших западных границ.

— Не только у границ, — добавил Эдеард. — Обычные бандиты осмелели во всех областях. Когда вы станете мэром, вам придется действовать решительно.

— «Если», мой мальчик, и это еще большой вопрос. Овейн далеко не глуп, и многие жители города его поддерживают. Им нравится его призыв стать единым народом.

— Но ведь и мы сейчас говорили о том же.

— В конечном итоге — да, но осуществлять эту идею я намерен по-другому. В первую очередь необходимо обезопасить город, иначе идея потеряет всякий смысл. Овейн же пытается сплотить горожан вокруг своей персоны, оставляя сам город без внимания. Это приведет к катастрофе.

— А мы добились некоторого прогресса, — сказал Эдеард. — Я выработал новую тактику и почти готов ее запустить. Это немного рискованно, но в случае успеха может нарушить существующее равновесие.

— Что ж, будем молиться Заступнице, чтобы так и вышло.

Эдеард встал, собираясь уходить.

— Мастер?

— Ох, милый, — с доброй улыбкой воскликнул Финитан. — Ты меня пугаешь.

— Мне нужна мелкая ген-форма, чтобы вести наблюдение, не привлекая внимания.

— Интересная задача. Посмотрим, что я смогу для тебя сформировать.

— И еще… не знаете ли вы способа видеть сквозь маскировку? Я уверен, что во время засады в Эйри бандиты ощущали мои передвижения.

Финитан с озадаченным видом оглянулся на Топара.

— Поскольку такого явления, как маскировка, быть не может, не существует и способа сквозь нее проникнуть.

— Да, сэр, — разочарованно вздохнул Эдеард.

— Например, такого точно не может быть.

Финитан передал Эдеарду невероятно сложную инструкцию, которую его разум едва сумел воспринять.

— Значит, я постараюсь не применять это, сэр.

— Скоро мы сделаем из тебя настоящего жителя Маккатрана, мой мальчик.

Форменная одежда, присланная портным, была сшита из комбинированной ткани — хлопка и армшелка, — что делало ее невероятно удобной и прочной. Ничего подобного Эдеард и представить себе не мог. В отличие от подаренного Кристабель комплекта, эта форма предназначалась для повседневной носки. Она не была такой яркой, как мундиры милиции, но портной каким-то образом сумел скроить ее так, что выглядела она более эффектно, чем та, которую Эдеард покупал у обычного поставщика констеблей. Платиновые пуговицы сияли ярче, чем тщательно отполированные Динлеем серебряные. И покрой слегка отличался, так что мундир мог сойти за куртку аристократа, вздумай тот нарядиться в форму констебля. А белизна рубашек затмевала даже снег горных вершин. Портной позаботился и о специальных мыльных хлопьях для ген-мартышек, чтобы ткань не поблекла. А что до высоких, доходящих до колен ботинок, так темнота между туманностями не была такой черной, как они, и сами звезды мерцали не так ярко, как начищенная кожа.

В первый раз надев форму, Эдеард с опаской взглянул в зеркало. И не смог удержаться от горделивой улыбки.

«Эффектно, — решил он. — Да, очень эффектно».

Впечатление не портил и длинный плащ, скрепляемый у горла пряжкой с изумрудом, которую он пытался застегнуть одной рукой. А третьей рукой он всколыхнул плащ и поразился, как красиво опадают его складки. «Великолепный штрих». Он снова взмахнул полой плаща, заставив ткань взметнуться вверх и медленно опуститься. Возможно, это станет его отличительным знаком. Эдеард представил, как он внезапно выскакивает перед бандитами и его силуэт эффектно выделяется на фоне оранжевого сияния города, а плащ развевается, словно клубы зловещего черного дыма. От такого вида у них душа уйдет в пятки, и самые злостные преступники упадут на колени, в раскаянии склоняя головы. «Отлично!»

— Ой! — Булавка пряжки вонзилась в неловкий палец. Эдеард потряс рукой и слизнул капельку крови. — Проклятье.

«Ладно, образ надо немного доработать».

Наконец он справился с застежкой, водрузил шляпу на голову и провел пальцем по канту, закончив салютом самому себе.

— Вот теперь я могу назвать себя настоящим городским офицером.

Правда, Максен, когда Эдеард решительным шагом вошел в малый зал участка Дживона, дал ему совершенно другое определение. А юный Федакс, сидевший на скамье, от изумления открыл рот. Затем в зале раздался насмешливый многоголосый свист.

— Мы счастливы, что ты не отрываешься от корней, — издевательским тоном приветствовала его Кансин.

Эдеард расстегнул пряжку и широким жестом сдернул плащ.

— Кто еще мне позавидует?

— Как здорово, что ты научил нас маскироваться, — ворчливо произнес Бойд. — Не могу же я показаться на улице рядом с таким парнем.

Динлей бросил на нескромного товарища сердитый взгляд.

— Ты отлично смотришься, — сказал он. — Люди теперь надеются на нас; и это правильно, что ты выглядишь соответствующим образом.

— Спасибо, — поблагодарил его Эдеард.

Он окинул взглядом зал. За столами сидели уже десять констеблей, которым он безоговорочно доверял. И все они были заняты изучением рапортов. Если дело и дальше так пойдет, скоро придется привлекать к работе гильдию клерков.

— Их уже семьдесят два, — доложил Дроал.

— Хорошо, — одобрил Эдеард.

Большинство дел, рассматриваемых в зале, касались лиц, упомянутых в ордерах на выдворение, число которых все продолжало расти. Кроме них, его команда изучала донесения из других участков и бесценную информацию, поступающую через Чарью и его сеть в торговых кругах. Кроме этого, констебли пользовались и записками, сделанными Эдеардом во время его тайных посещений «Дома голубых лепестков». Констебли неторопливо и тщательно составляли список главарей бандитов. Те редко встречались между собой, так что установить связь между ними было нелегко. Но они строго соблюдали границы своих территорий и время от времени даже сотрудничали, так что явно знали друг о друге, а значит, действовали организованно. Откровенно говоря, их отношения почти полностью повторяли принципы взаимодействия некоторых аристократических семейств. Что до сих пор раздражало Эдеарда, так это отсутствие свидетельств о связи между бандитами и заслужившими дурную славу аристократами вроде Гилморнов.

— Неужели нельзя просто арестовать их? — нетерпеливо спросил Бойд. — Семьдесят два человека — это не так уж много. А Буат до сих пор каждый день вынужден посещать финансовый арбитраж.

Эдеард поморщился.

— Хочется набрать целую сотню, — сказал он.

Это число производило глубокое впечатление. Горожане Маккатрана узнают, как эффективно полицейские борются с бандитами и что грабежам противостоят не только ордера и обещания кандидатов в мэры.

Все это было затеяно не ради того, чтобы осудить преступников. Эдеард понимал, что у него нет убедительных доказательств. Но малоизвестная статья в законодательстве гласила, что констебль по обвинению в противоправной деятельности может задержать подозреваемого на двадцать два дня, даже не передавая дела в суд. Предполагалось, что за это время констебли успеют получить доказательства и опросить всех заинтересованных лиц.

Эдеард полагал, что обычные уличные бойцы, лишенные руководства — хотя бы тех главарей, которых удастся выявить, — растеряются и разбегутся. «Тело без головы», — подвел итог Максен.

Ослабление гнета бандитов, как надеялся Эдеард, станет колоссальным аргументом в пользу высылки. Кроме того, после начала арестов Финитан планировал внести на рассмотрение в Совет поправку к закону, увеличивающую срок предварительного задержания до полного месяца. Сорок четыре дня закончатся уже после выборов. Это, конечно, своего рода хитрый ход, но Эдеард понимал, что изменить Маккатран за одну ночь ему никак не удастся.

Он уселся на свое обычное место за столом и уныло посмотрел на стопки серых картонных папок. Как бы он ни старался, сколько бы людей ни привлекал к этой работе, ее объем не уменьшался.

— Ты должен прочитать кое-что еще, — обратился к нему Динлей.

Эдеард поднял голову и увидел, что все друзья собрались у его стола и загадочно улыбаются, а Динлей протягивает ему небольшую красную книжечку.

— Это подарок от всех нас, — сказала Кансин.

Эдеард взял книгу, оказавшуюся очень тонкой. Тисненный золотом заголовок гласил: «Руководство для джентльменов, намеревающихся вступить в брак».

— Спасибо, — искренне поблагодарил он.

— Что там говорится о мальчишнике? — поинтересовался Максен. Поймав преувеличенно испуганный взгляд Кансин, он поправился: — О дружеской вечеринке в канун свадьбы?

Кансин горестно застонала.

Эдеард перевернул несколько страниц.

— Прием устраивается для прощания с друзьями мужского пола как подтверждение окончания холостяцкой жизни. Это может быть приятная вечеринка с посещением привычных мест отдыха, чтобы в последний раз насладиться тамошними удовольствиями.

— Я не вынесу еще одних посиделок в «Орле Олована», — возмутился Динлей. — Это должно быть что-то особенное.

— Мы могли бы начать с ресторана «Ракас» в Абаде, где отмечали выпуск, — предложила Кансин.

Эдеард уже собирался согласиться, но вспомнил, что в тот день с ними была Салрана.

— Может, поищем что-то другое? — спросил он.

— Я знаю один театр в Фиакре, — быстро отреагировал Бойд. — Там танцовщицы во время выступления сбрасывают одежду.

Кансин, плотно сжав губы, вызывающе уставилась в пространство поверх головы Эдеарда.

— Это не относится к привычным местам, — заметил Эдеард.

— Тогда можем начать с собачьих бегов в Андромеде, а потом пройтись по заведениям Лиллилайта, — сказал Максен. — Там много отличных ресторанов и театров, так что будет из чего выбрать.

— Прекрасная идея, — поддержала его Кансин.

— Но сначала надо дождаться голосования в Совете, — грустно заметил Эдеард.

— Голосование против соглашения о помолвке считается дурным тоном, — сказал Динлей. — За триста лет в Совете не было ни одного голоса против.

— Правда? А я и не знал.

— Мы так и думали, — хором ответили друзья.

Этот вечер Эдеард собирался посвятить выбору костюма для благотворительного бала, ежегодно устраиваемого главой Ночного района с целью пополнить фонд городских больниц. Бал должен был состояться только через две недели, так что Кристабель отреагировала спокойно, когда Эдеард заявил, что должен остаться на ночь в участке констеблей и поработать сверхурочно.

— Будь осторожен, — напутствовала она его, почти заставив покраснеть от стыда. Почти.

Он впервые в своей жизни был благодарен Буату. Главарь всех бандитов назначил встречу нескольким своим подручным, которые числились в списках, и проигнорировать такое знаменательное событие Эдеард не мог.

С наступлением сумерек констебли вышли из участка. И сразу же ощутили слежку трех ген-орлов и пары мелких ген-псов, бродивших по улице. От личного наблюдения за констеблями бандиты уже давно отказались.

— Я хочу испытать кое-что новенькое, — сказал Эдеард своим товарищам. — На какое-то время мы откажемся от путешествий по тоннелям.

По мосту через Мраморный канал он привел их в район Друп, где по обеим сторонам узких улочек стояли высокие дома. Ген-орлы не отставали, описывая в небе над констеблями плавные круги.

— Я прочитал вашу книгу, — сказал Эдеард. — Я понял, что не должен жаловаться Кристабель, если дела в имении, которым я управляю, пойдут не так хорошо, как хотелось бы.

— Да, я никогда не разговариваю с Сарьей о работе, — сказал Бойд. — И это к лучшему.

— Еще я не должен спрашивать, какую часть бюджета она тратит на свой гардероб. Ведь поддерживать меня и хорошо выглядеть на публике — это ее прямой долг.

— Совершенно верно, — поддакнула Кансин.

— И я не должен сильно огорчаться, если жена меня переспорит.

— Книгу наверняка написала женщина, — заявил Динлей.

На улице Мослет, представляющей собой всего лишь узкий проход между шестиэтажными домами, было уже совсем темно. Между зданиями протянулись небольшие закрытые мостики. Снизу в них имелись узкие светящиеся щели, откуда оранжевое сияние попадало на тротуар. Уточка постоянно меняла направление, затрудняя прохождение про-взгляда, и любой человек, идущий следом, вызывал бы подозрения. Именно такие места Эдеард предпочитал, когда собирался проникнуть в подземные тоннели.

Он приказал светящимся полоскам померкнуть, и друзей окутала непроницаемая тьма. После первого поворота обзор про-взглядом показал, что на улице кроме них никого нет. Затем последовал более тщательный осмотр с применением переданной Финитаном процедуры. Эдеард ощутил чье-то присутствие, которое ему показалось сгустком серого тумана с расплывчатым силуэтом в центре.

— Идем дальше, — скомандовал он. — Надо торопиться.

Друзья перешли на легкий бег. Эдеард отметил, что преследовавший их человек тоже ускорил шаги.

— Останавливаемся, — сказал он, как только отделение свернуло за второй угол.

Они встали точно под одним из мостиков, недосягаемые для зрения ген-орлов. Тайный преследователь, выскочив из-за поворота, увидел тесно сгрудившихся констеблей, как будто они замышляли нечто противозаконное. Рука Эдеарда резко поднялась в его сторону, и пола плаща взвилась вслед за ней.

Узкая улочка на мгновение озарилась слепящей белой вспышкой, между нависшими стенами раскатилось эхо мощного удара.

Миниатюрная молния Эдеарда ударила незнакомца прямо в грудь. Он упал навзничь, мгновенно потеряв маскировку.

— Великая Заступница, — воскликнул Динлей.

Эдеард внимательно посмотрел на упавшего; руки и ноги у мужчины дергались, но он не делал попыток подняться. Про-взгляд показал, что он жив, но мысли смешались, словно во сне. Удар, вероятно, лишил его сознания, а сердце продолжало биться быстро, хотя и не совсем ровно. В месте удара на толстой кожаной куртке еще дымилось пятно.

— Позаботься о ген-орлах, — сказал Эдеард Кансин и, подняв жертву третьей рукой, подтащил ближе.

Птицы наверняка заметили вспышку, избежать этого было невозможно. Но яркий свет ослепил их на некоторое время, и хозяева не видели, что произошло под мостом.

Кансин на время отогнала растерявшихся ген-орлов, и тогда Эдеард попросил город открыть им путь в дренажный канал, проходивший под улицей. Отделение опустилось под землю, прихватив с собой пленника.

В безопасности подземелья Эдеард исследовал незнакомца, которого все еще поддерживал третьей рукой над неглубоким потоком. Мужчина с темными вьющимися волосами и аккуратно подстриженной бородкой не имел особых примет, его возраст на вид приближался к пятидесяти.

— Кто-нибудь его знает? — спросил Эдеард.

— Я не помню, чтобы он числился в каком-то из наших списков, — сказал Динлей.

Эдеард присмотрелся внимательнее. Незнакомец был одет довольно просто: черная кожаная куртка поверх синей рубашки, бежевые замшевые брюки и ботинки высотой до лодыжки с поблескивающими серебряными крючками для шнурков. В таком костюме любой человек мог ходить по Маккатрану, не привлекая излишнего внимания. Но Эдеард уже достаточно близко познакомился с портными города, чтобы определить качество вещей.

— Дорогая одежда, — заметил он.

— Точно, не дешевая, — согласился Максен. — Значит, он не состоит в банде, по крайней мере не связан с бандитами напрямую.

— Благородные семейства?

Максен страдальчески поморщился.

— Как всегда, мы ничего не сможем доказать, а он будет гордо молчать.

— И что теперь? — спросил Бойд. — Давай, Эдеард, ты явно что-то знаешь.

— Посмотрите, где мы находимся, и вспомните, как сюда попали, — необычно спокойным и серьезным голосом заговорил Максен. — И та вспышка, которой ты его сбил, Эдеард, — это что-то новенькое. Ходят слухи, что твоя квартира очень изменилась. И даже падение с башни тебя не убило. Нет ничего удивительного в том, что аристократы тобой заинтересовались.

— Аристократы и сами могут бросать такие заряды, — запальчиво ответил Эдеард. — Просто у меня сил больше.

— Нет, дело не только в твоих силах. А видеть души кто-нибудь способен? Или разговаривать с городом? Никто. Ты выше нас, Идущий-по-Воде. Намного выше.

— И что с того? — воскликнул Динлей. — Мы всегда знали, что Эдеард намного талантливее всех нас, вместе взятых.

— Это выходит за рамки психических способностей. — Максен пристально посмотрел на Эдеарда. — Ты пугаешь людей, Идущий-по-Воде. И даже мне не по себе, когда ты рядом, а я знаю тебя лучше, чем кто-либо

в городе. Я не думаю, что ты употребишь свои силы во зло. Но скажи сам, что может тебя остановить? Этим-то ты и привлекаешь всеобщее внимание.

— Я бы никогда… — Эдеард умолк и умоляющим взглядом обвел лица товарищей. — Я хочу, чтобы город жил и работал, чтобы он стал безопасным домом для каждого из нас. И вам это известно, потому вы мне и помогаете. Разве не так? — спросил он, страшась их отчуждения.

— Так, — заверила его Кансин. — Но ты не можешь не признать правоту Максена. Ты не только получил невероятные способности, ты стал популярным. Держу пари, если бы ты выставил свою кандидатуру на выборах мэра, за тебя бы отдали голоса немало людей.

— Этого я не хочу. Я поддерживаю Финитана.

— Я знаю, — сказала она. — Благородные семейства видят, что у тебя есть покровитель, и они знают о твоем стремлении к переменам. Эти перемены, означающие возврат к демократии и прозрачности власти, уменьшат их могущество и, помоги им, Защитница, их богатство тоже. Вот вокруг чего вращаются все политические структуры: сохранение и приумножение состояний. Если ты уничтожишь бандитов, ты доберешься и до богатеев, обвинив в том, что они исказили и оскорбили конституцию Раха. Это неизбежно.

— Некоторые люди считают, что ты и есть Рах, — сказал Бойд. Он пожал плечами. — Правда. Меня часто об этом спрашивают. Они говорят, что ты вернулся из Ядра, чтобы восстановить город и сделать его раем, каким он был когда-то. Бандиты и грабители, отравляющие людям жизнь, — это и есть хаос, от которого Рах увел своих последователей.

— О Защитница.

Эдеард в отчаянии повернулся к Динлею.

— Меня тоже спрашивали, — сконфуженно улыбнулся тот. — Но я знаю, что ты не собираешься объявлять себя императором. Это было бы глупо. Они бы никогда так не сказали, если б лучше знали тебя.

На Эдеарда вдруг навалилась непреодолимая усталость. После всего, что он сделал, после всего, что перенес, он вдруг узнал, что породил только волну недоверия и подозрений.

— Я просто хочу, чтобы люди жили в безопасности! — закричал он. — Я хочу прекратить убийства. Я хочу изгнать страх. Я хочу, чтобы люди знали, что их правители и констебли способны их защитить.

Кансин положила руку ему на плечо.

— Я думаю, именно это и раздражает аристократов сильнее всего. Они не могут поверить, что человек с твоими способностями способен быть честным. Но ты такой, какой есть, и поэтому я останусь с тобой до конца.

— Я тоже, — сказал Динлей.

— Я верю тебе, Эдеард, — подхватил Бойд.

Все повернулись к Максену.

— Эй! Да тут и разговаривать не о чем.

— И все-таки скажи, — потребовала Кансин.

— Я с тобой.

— Спасибо вам всем.

— Но ты должен признать, что таких способностей, как у тебя, Кверенция еще не видела. Даже у Раха их не было. Надеюсь, что я не сказал святотатства.

— Верно, — смущенно согласился Эдеард.

— Итак, — протянул Динлей, — ты Рах?

— Нет!

— Но почему ты? — спросил Максен. — Наверное, ты какой-то особенный.

— Нет, ничего подобного.

— Ты был избран, — сказала Кансин. — Мы знаем, что в своих заповедях Защитница писала только правду. Ты показал нам душу Чаэ. Как тебе нравится эта ирония? Именно его, а не кого-то другого. А если у нас есть души и через Море Одина лежит путь к Ядру, значит, мы еще многого не знаем об этой Вселенной.

— Избран? — ошеломленно повторил Эдеард.

— Не знаю кем или чем, но не верится, чтобы ты и твои способности появились в этом мире случайно. Через тебя с нами говорит Ядро или наши предки.

— А может, и не они, — сказал Эдеард, вспомнив о своих снах. — Но, кто бы ни послал мне этот дар, я не откажусь от него. И обещаю вам, я буду поступать так, как считаю нужным. А если кто-то из вас не согласен, именем Заступницы, прошу, скажите мне об этом. — Он перевел взгляд на пленника, все еще не пришедшего в сознание. — И тут мы снова возвращаемся к нему. Кто он?

— У семейств аристократов свои методы поддерживать порядок в городе, — сказал Максен. — В конце концов, они едва ли могли рассчитывать на помощь констеблей, не так ли? По крайней мере до тех пор, пока не появился Идущий-по-Воде.

Динлей обиделся.

— Констебли всегда защищали закон и порядок в Маккатране. Сам Рах основал нашу службу.

— Рах позволил главам районов контролировать свои территории, — спокойно возразил Максен. — Независимая городская организация констеблей появилась намного позже.

Эдеард поднял руку, чтобы утихомирить разгневанного Динлея.

— Ты хочешь сказать, что в Маккатране есть еще одна полицейская служба?

Максен покачал головой.

— Это слишком сильно сказано. Истинные благородные семейства так же стары, как и сам город. Как только они образовались, они стали искать способы защитить свои интересы. К примеру, организовывали свои службы охраны. Точно так же, как нанимали своих клерков, адвокатов, врачей и еще многих, кто обеспечивал все их запросы. Ну, есть еще специальные люди, заботящиеся об их политических интересах, и это очень широкое понятие. Вы и сами знаете, что бандиты не посягают на безопасность самых благородных семей. Они неприкосновенны. А почему?

— Потому что сотрудничают с ними? — предположил Эдеард.

— Нет, нет. Ты чересчур узко мыслишь. Между ними установилось взаимопонимание. Ничего официального, никто не садится за стол и не обсуждает границы. Но семьи защищают себя на всех уровнях. Если бандиты настолько обнаглеют, что решатся переступить черту, члены семьи быстро отреагируют и примут меры, чтобы осадить нахалов.

— Но… Мирната, — напомнил Эдеард.

— Да. Тот случай стал самым сильным потрясением для города после происшествия у Бирмингемской заводи. Не хотелось бы это говорить, но здесь прямая связь между причиной и следствием.

— Ты что, один из них? — спросил Динлей. — Один из агентов благородных семей?

— Нет.

— Откуда же ты так много о них знаешь?

— Не так уж и много. Один из родственников моего отца пару раз намекал, что в семье есть определенная группа, в которую я мог бы вступить. Но это было очень давно. Потом отец умер, и вы знаете, как обошлись с моей матерью и со мной.

— Что ж, в этом есть определенный смысл, — сказал Эдеард. — Только я все же уверен, что дело касается не только собственной безопасности. Из своего печального опыта я понял, что Гилморны тесно связаны с организацией Буата.

Максен кивнул на человека, все еще висевшего в третьей руке Эдеарда.

— На тебя совершены уже две хорошо организованные попытки покушения. И твои враги не остановятся, тем более что твои силы, похоже, растут.

Эдеард мысленно вернулся к своему последнему разговору с Иварлом.

— Наверное, ты прав. И в таком случае не мы управляем событиями, как бы нам этого ни хотелось.

— Добро пожаловать в Маккатран, — произнес Максен.

— Где все замешано на политике.

— Отлично, ты уже начинаешь понимать.

Эдеард шумно втянул воздух.

— Так как же мы поступим с нашим приятелем?

— Ген-орлы показали агентам семейств, что ты владеешь техникой вспышки, — сказала Кансин. — А теперь ты можешь еще и видеть сквозь маскировку. В следующий раз они бросят против тебя все свои силы.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Почему? А что ты планировал, когда его сбивал?

— Я не знаю. Я просто обезвредил его, потому что должен был.

— Он не расколется на допросе, — заявил Максен. — Он слишком уверен в своих сообщниках. А это не оставляет нам большого выбора.

— Есть одно место, куда я бы мог его спрятать, чтобы он не выбрался, — сказал Эдеард, гадая, не испытывает ли его Максен. — А пока мы решим, что делать дальше.

— Звучит неплохо.

Эдеард, отказываясь от ученичества в городской гильдии эгг-шейперов, был убежден, что его умение не уступает искусству любого практика Синей Башни. Теперь, глядя на крошечную ген-мышь, лежавшую в его руке, он понимал, что в день принятия решения, определившего его дальнейшую жизнь, он себя переоценивал. Маленькое существо было не длиннее пальца, с темной шкуркой, мягкой, словно у новорожденного котенка, а изогнутые коготки, торчащие из тонких лапок, позволяли взбираться по вертикальным стенам большинства городских построек. Но самой удивительной была голова этого создания: удлиненные торчащие уши могли за тридцать ярдов уловить стук упавшей булавки, а глаза казались миниатюрной копией синеватых глаз ген-орлов, способных видеть в полной темноте.

Финитан, передавая ему мышку, удовлетворенно улыбнулся.

«Надеюсь, ты оценишь мои усилия. И прошу тебя бережно обращаться с этим созданием».

«Да, сэр», — благоговейно ответил Эдеард.

Он бережно принял подарок и автоматически постарался успокоить взволнованные чувства мышки. Маленькие глазки послушно повернулись в его сторону, и разум доверчиво откликнулся. Эдеард улыбнулся в ответ.

«Ах, каким замечательным учеником ты мог бы стать», — с сожалением произнес Финитан.

«Сколько она проживет?»

«Жаль, но не больше недели».

Эдеард печально вздохнул, понимая, что иначе быть не могло. Он никогда еще не видел такой мелкой ген-формы, а их жизненный срок всегда зависел от размера.

Вместе с товарищами Эдеард под землей добрался до дома в Сампалоке, где Буат назначил встречу, а там, вынув мышь из кармана, поднял ее на ладони и попросил город пропустить его в нижний подвал. Направленным телепатическим посылом он провел мышь под дверью, заставил подняться по лесенке в средний подвал. Крошечные коготки, цепляясь за мельчайшие неровности, позволили ген-форме преодолеть закругленные ступени. Наверху, в коротком полутемном коридоре, стояли два охранника, вооруженные пистолетами. Ни один из них не заметил, как ген-мышь проскользнула по полу. Не заметил и третий охранник, скрывавшийся под маскировкой прямо перед дверным проемом.

Буат и восемь главарей бандитов уже собрались в комнате. Они сидели за большим старинным столом, на котором стояли открытые бутылки с вином и пивом. Ген-мышь пробралась в угол за высоким буфетом и бесшумно поднялась на самый верх, где кто-то оставил несколько чашек из старого фарфора. С этой позиции мышь передавала Эдеарду отличный вид и звуки сердитых голосов.

Эдеард делился ощущением со своими друзьями, ждавшими в тоннеле.

«Это Гормат и Эдсинг, — сказал Динлей. — А с ними Джоарвель. Смотрите, он сбрил бороду».

«Ты уверен?» — спросила Кансин.

«Да».

«Он прав, — подтвердил Бойд. — Его никто не видел уже пару недель, и вот, оказывается, почему. Хитрый малый».

«Я узнал Халлвита и Койса, — сказал Максен. — А остальные мне не знакомы».

Еще двое мужчин вошли в комнату и коротко поприветствовали остальных.

— Почему мы здесь собрались? — спросил Джоарвель.

— Потому что мы несем убытки, — ответил Буат. — Хоть мы и говорим своим людям, что все в порядке, этот мерзавец, Идущий-по-Воде, выживает нас то с одной, то с другой улицы.

— Мне можешь не рассказывать, — сказал один из пришедших позднее. — Тридцать лет я прожил в своем доме, и вдруг является какой-то мальчишка в форме констебля и размахивает у меня перед носом проклятым ордером. Я с трудом удержался, чтобы не пристрелить его на месте. Тридцать лет!

— Будет еще хуже, — заявил Буат. — Он собирается нас всех арестовать.

— На всех судей не хватит.

— Нет, не наших людей, только нас. Он составляет список, куда войдут сто человек.

«Дерьмо, — прошипел Максен. — Как они узнали?»

Эдеард пожал плечами. Он почти не удивился осведомленности бандитов.

— За что же нас арестовывать? — возмутился Койс. — Я в этом году едва собрал денег, чтобы прокормить семью. Клянусь Заступницей, трое моих сыновей ушли из дома и получили работу в театрах.

— Ни за что, — сказал Буат. — Он не собирается предъявлять обвинения, просто задержит.

— А какой в этом смысл?

— А такой, что он может держать нас двадцать два дня. Таков закон.

— Двадцать два дня!

— И еще перед самыми выборами, — многозначительно добавил Буат. — А без управления, считает он, наши люди разбредутся.

— Вонючий поддонок! Пора перерезать ему глотку.

— Нет. Перерезать глотку его девчонке, а он пусть смотрит. А потом сжечь заживо. С бакалейщиком из Зельды мы так и сделали, и после этого с хозяевами магазинов не было никаких проблем.

— Идущий-по-Воде верно рассчитал, — сказал Эдсинг. — Без нашей твердой руки наши люди разбредутся.

— Это еще что, — добавил Буат. — Если выборы выиграет Финитан, нас вообще вышвырнут из Маккатрана.

— Неужели мы останемся в стороне? — закричал Халлвит. — Нельзя позволить ему стать мэром, это ведь Маккатран.

— Мы несколько раз пытались убить или изувечить его. А он по-прежнему расхаживает по улицам. У нас нет таких сил, как у него.

— Хочешь сказать, что он Рах? — поинтересовался Эдсинг. — Об этом толкуют повсюду, куда ни загляни.

— Глупые суеверия. Он сирота из провинции Рулан, только и всего. Мне известно доподлинно. Но силы у него хватает.

— Говорят, ему покровительствует сама Пифия.

— Мне наплевать, кому она покровительствует. Наша проблема не в мистике, а в реальности. Нас запрут в камеры, а потом отправят на какой-нибудь забытый Заступницей остров до конца жизни.

Кулак Халлвита яростно ударил по столу.

— Мы все поняли! А теперь скажи, что нам делать.

— Драться с ним, драться всеми силами. Это все, что нам остается. Когда они придут, чтобы забрать нас в камеры, мы будем сопротивляться, иначе наша жизнь кончена. Мы перестреляем всех констеблей, сожжем склады, потопим гондолы и корабли в порту. Мы покажем Маккатрану, что не уступим Идущему-по-Воде, что мы не слабее его и более опасны.

— Но нам с ним не справиться, — сказал Койс. — Его столкнули с башни — а он полетел. Пули его не берут. Я сам был в «Доме голубых лепестков», когда твой брат устроил ему ловушку. Он бессмертен. Ох, Заступница! Может, это действительно Рах.

— Если я еще раз услышу такое от кого-нибудь из вас, я перережу ему глотку, — заявил Буат. — Наши сомнения только укрепляют его. Да, он силен, но он один. Один! Пусть только попробует прийти за мной, беспорядки начнутся по всему городу. Всех остановить он не сможет. Вот в чем наша сила. А когда горожане увидят, что натворил их драгоценный Идущий-по-Воде, они потребуют его крови. Это его приговорят к высылке, а мы отпразднуем победу в особняке Кальверит. Все, теперь расходитесь по домам, вооружайтесь и присматривайте цели. Когда он со своим отделением постучится в ваши двери, откройте перед ним двери Хоньо.

В «Орле Олована» друзья заняли свой обычный стол. Они сидели молча, уставившись на кружки с пивом и почти не скрывая мрачные мысли, просачивавшиеся наружу сквозь ослабленные барьеры.

— Вы думаете, они так и сделают? — спросил Динлей.

— Наверняка, — ответила Кансин. — Мы все время загоняли их в угол. Лишали источников денег, как и сказал Буат. Что им терять?

— Тогда надо переловить их быстро и без шума, — предложил Бойд.

— Произвести сотню отдельных арестов? — переспросила Кансин. — Помнишь рейд на рыбацкий склад? Большая часть горожан узнала о нашем прибытии еще до полудня. Буат умно поступает, заранее подготавливая запал. Одного ареста хватит, чтобы все воспламенилось.

— Значит, надо сделать это завтра на рассвете, — сказал Бойд. — Они еще не успели всех предупредить. Там было десять человек, и приказы Буата за ночь не успеют разойтись по всей сети. Его схватим первым, а потом другие участки начнут действовать согласно списку.

— Мы и сами еще не готовы, — возразил Эдеард. Он тоже в первую очередь подумал об ускорении арестов. — Нам потребуется не меньше двух дней, чтобы согласовать действия с другими участками.

— Я полагаю, можно рассчитывать на то, что идея Буата и всеобщее восстание не найдут поддержки у благородных семейств, — сказал Бойд. — Вероятно даже, что их агенты согласятся нам помочь.

— Ни за что, — сердито выпалил Максен. — Мы для них тоже создаем проблемы. Не будь нас, Буат не стал бы ничего затевать. Мы — источник неприятностей.

Эдеард отхлебнул пива.

— Они знают о наших планах, и мы знаем о том, что запланировали они. Но они не знают, что нам это известно.

Динлей в отчаянии схватился за голову и застонал.

— Только не надо начинать сначала.

— Это наше единственное преимущество, — сказал Эдеард. — Надо только придумать, как им воспользоваться.

— И как же? — спросила Кансин.

— Я не знаю, — грустно ответил Эдеард.

— У Буата нет настоящего плана, — заговорил Максен. — Это всего лишь инстинктивная реакция. Должен признать, инстинкт его не подвел. Даже если мы откажемся от арестов, он все равно попытается организовать погромы и убийства констеблей, когда в Совете будут обсуждать проект высылки. Что ему еще делать? Массовые столкновения — его последний

шанс остаться в городе. PI единственный шанс заставить Совет отказаться от нашей идеи.

— Как же можно обратить беспорядки в городе в нашу пользу? — воскликнул Бойд. — Я не понимаю. Совсем не понимаю.

Эдеарду очень хотелось знать ответ. И ободрить своих друзей. Он бы согласился на любую стратегию. Вместо этого он мог только смотреть на свою кружку с пивом и молить Заступницу о ниспослании вдохновения. Лучше бы ей поторопиться.

Комната представляла собой простой куб со сторонами по десять ярдов, с единственным светящимся кругом на потолке. В одном углу стояла высокая кровать с жестковатым пористым матрацем, какой можно было найти в любом доме Маккатрана. Второй угол занимала небольшая ванна с непрерывно циркулирующей водой. Простая тумбочка в третьем углу скрывала внутри туалет. Четвертый угол оставался пустым. Дверь отсутствовала. Свежий воздух поступал через щели под самым потолком.

Стены, потолок и пол были настолько толстыми, что про-взгляд сквозь них не проникал. Снаружи не доносилось ни единого звука. Круг на потолке не реагировал на команды, и свет оставался постоянным.

В первый день единственный обитатель комнаты ходил из угла в угол, исследовал про-взглядом каждый квадратный дюйм, ощупывал пальцами стены в поисках малейших трещин, хоть какого-то признака входа — и выхода. Он не нашел ничего. Сквозь стены не проходил даже телепатический посыл, пленник не мог позвать на помощь.

Впервые очнувшись в этом не слишком приятном помещении, он нашел на полу в центре комнаты три тарелки. На них лежали хлеб, масло, ломтики двух сортов сыра и холодной говядины, фрукты и даже абрикосовое пирожное. За день он съел все, что там было. Время от времени он отжимался от пола, потом переходил к приседаниям. Несколько раз пытался докричаться до своих похитителей, но и просьбы, и оскорбления остались без ответа.

Спустя какое-то время круг на потолке потускнел до слабого оранжевого мерцания. Пленник еще немного подождал, а потом сдался и лег на кровать. Сон долго не шел.

Через восемь часов свет снова усилился, а на полу появились три новые тарелки. Старые куда-то бесследно исчезли.

Так начался второй день.

Ближе к полудню Эдеард сквозь пол поднялся наверх. Пленник в это время сидел на кровати и ел сладкий зеленый виноград. Он изумленно смотрел, как пол вокруг Эдеарда снова становится твердым, и тщательно обследовал место его появления своим про-взглядом.

— Это производит колоссальное впечатление, Идущий-по-Воде, — с невеселой усмешкой произнес пленник и бросил в рот виноградину.

— Спасибо, — ответил Эдеард. — А тебя зовут?..

— Это не имеет значения.

— Может иметь значение для твоей жены или детей.

— Не женат. К счастью. По мне, так слишком рано. А вот тебя поздравляю с помолвкой. Малышка Кристабель — отличная партия.

— Почему ты за нами следил?

Мужчина перевел взгляд на потемневшее от жара пятно на рубашке.

— Просто шел по своим делам, офицер. Я ни за кем не следил. На меня кто-то напал, а очнулся я здесь.

— Да. Это был я. Извини за рубашку. Хорошая вещь. Где бы и мне купить такую?

— В прибрежном городке Челстон, к северу от Маккатрана. Несколько дней пути при хорошем ветре.

— Ты понимаешь, что я не выпущу тебя отсюда, пока не получу ответы на некоторые вопросы?

— А что будет, если ты их не получишь? Попытаешься выбить их из меня?

— Нет, ничего подобного. Ты просто останешься здесь, пока не надумаешь отвечать. Знаешь, одиночное заключение — это эффективный способ склонить к сотрудничеству кого угодно. — Эдеард окинул взглядом подземную камеру, созданную для него городом. — Я не уверен, что помещение должно быть настолько удобным, но я еще не до конца освоил этот метод. Извини.

— В Маккатране обычно иначе получают ответы на неудобные вопросы, — с показным равнодушием заметил пленник. — Здесь принято пускать в ход ножи и огонь, сжатие сердца или легких. Только Идущий-по-Воде мог придумать такой странный способ расследования.

— Но не сомневайся, он сработает. Заключение уже расстроило тебя. Это я вижу. Так почему бы тебе не пропустить все последующие неприятности и не сказать мне то, что я хочу знать? Тогда я сразу бы выпустил тебя отсюда.

— Интересно, а где мы, Идущий-по-Воде?

— В участке констеблей, в Дживоне.

— Ты никудышный лжец.

— Я знаю. Мне все говорят, что я не могу скрывать свои чувства, как это делают коренные жители города. Я проявляю слишком много эмоций.

Мужчина бросил в рот еще одну ягоду и усмехнулся.

— Но ты исправляешься.

— В самом деле? Мы встречались раньше?

— Тебя все знают, Идущий-по-Воде.

— Но не все меня боятся.

— И я не боюсь.

— Зато боится твое семейство, иначе ты бы не следил за мной.

— Я же говорил, у меня нет семьи. Я просто оказался не в том месте и не в то время, вот и все.

— Почему они меня боятся?

— Я ничего об этом не знаю.

— Попробуй догадаться.

— Поездка в Челстон для капитана была обычным рейсом. Он знает маршрут, знает, чего нужно опасаться. Он всю свою жизнь водил здесь корабли, как до этого делал его отец, а до него дед и все остальные предки с тех самых пор, как космический корабль упал с неба. Такие рейсы обеспечивают его и его родных едой и одеждой и позволяют жить в уюте. Это их жизнь. И его работа. И как ты думаешь, каково ему будет, если однажды из воды неожиданно поднимется риф, грозящий разбить его судно?

— Грамотный капитан должен знать, как его обойти.

— У него большой и тяжело нагруженный корабль. Его не так-то легко повернуть.

— Я понимаю, особенно если такие, как ты, толкают его по прежнему курсу. Но как знать, воды по другую сторону от рифа могут быть совершенно безопасными для плавания.

Мужчина покачал головой и вздохнул.

— Как мог такой наивный парень настолько продвинуться в нашем городе? Это загадка, решить которую не под силу самой Заступнице.

— Кое-кто говорит, что именно Заступница избрала меня, чтобы напомнить людям о ее заветах.

— Чудесно. Ты и в самом деле считаешь себя воплощением Раха?

— Нет. И мы оба прекрасно знаем, что это не так.

— А, ну хорошо. По крайней мере ты не заявляешь, что имеешь божественное право разрушать порядок, существующий уже две тысячи лет. Полагаю, это должно меня успокоить.

— Я ведь женюсь на Кристабель, а она член более влиятельного семейства, чем десятки менее значительных, таких как твое. Неужели ты думаешь, что я намерен разрушить все, что создала ее семья? Семья, которая станет и моей?

— Менее значительных? Надеешься рассердить меня, чтобы ослабла моя защита?

— Тебе это не нравится? Истинно благородные семейства вряд ли станут огорчаться, если в городе восстановится закон и порядок. А ты? Кто ты такой? Что-то вроде пятого сына или четвертого сына третьего сына? Твою ветвь семьи, вероятно, давным-давно выставили из великолепного особняка. И ты каждый раз завистливо смотришь на него, проходя мимо. Слышишь смех, доносящийся из-за его стен. А кто твой отец? Какой-нибудь мелкий торговец, одержимый манией величия? Могу поспорить, он платит далеко не все налоги. Разве это не единственный способ рассчитаться за твой новый маленький домик? Или дать тебе возможность одеваться не

хуже, чем слуги Кристабель? И ты вступил в эту жалкую ассоциацию головорезов, чтобы тешить себя мыслью, что снова стал частью благородного семейства?

— Знаешь, Идущий-по-Воде, я ожидал большего. Хотя ты ведь очень молод, не так ли? Но я уверен, что твоих сил хватит, чтобы увидеть, к какому ужасному результату приведут твои действия. Он будет поистине ужасным.

— Для тебя результат уже определен. Как только закон о высылке утвердят, тебя выпроводят из города. Навсегда.

— Ты не можешь говорить о будущем, если только не обладаешь даром предвидения, более сильным, чем у Пифии. Так что спасибо, я лучше подожду и посмотрю, чем все это кончится.

Эдеард, склонив голову набок, с любопытством оглядел поразительно спокойного оппонента.

— А не ты ли был одним из тех четверых, что напали на меня на башне?

После падения Эдеард трижды возвращался к ее подножию и изучал воспоминания города о том дне. Он чувствовал тяжесть шагов всех четверых врагов, поднимавшихся по витой лесенке за три часа до передачи оружия, но, как ни старался, не мог проследить их за пределами башни. Все они вышли из толпы сотен верующих, собравшихся на службу в храме, и отделить их следы от других было невозможно. А после падения, конечно же, никто не знал, что происходило в башне, пока Эдеард не очнулся. Да и тогда он рассказал о случившемся только своим друзьям. Так что таинственная четверка, никем не замеченная, успешно покинула башню в разгар суматохи, длившейся не меньше часа.

Пленник усмехнулся, но улыбка получилась злобной.

— Когда ты падал, ты думал, что умрешь. Ты не знал, что останешься в живых. И вот это беспокоит нас больше всего. Кто тебе помогает, Идущий-по-Воде? И почему?

— Вселенная помогает тем, кто ведет правильную жизнь. Так говорится в каком-то из писаний Заступницы.

— Ответь мне на этот вопрос, и я отвечу на все твои.

Эдеард отрицательно покачал головой.

— Ты останешься здесь, пока не согласишься сотрудничать. Я думаю, ждать недолго. Одиночество — грозный противник. А ты остался в полном одиночестве, насколько это возможно в нашем мире.

— Ты действительно считаешь, что время на твоей стороне?

— Мы еще увидим, на чьей оно стороне. Я вернусь. Когда-нибудь.

Он приказал полу измениться и скрылся.

Помещения финансового арбитража располагались в середине Дома Парламента, вдоль южной оконечности Первого канала. Девять арочных мостов, соединяющих здания по обе стороны русла и вмещающих множество комнат, были настолько широкими, что образовали настоящий тоннель. По этой причине кабинеты и залы освещались исключительно вогнутыми восьмиугольниками, украшавшими сводчатые потолки. От какого-нибудь подземелья помещения отличались только узкими окнами, выходившими в сумрачное пространство под мостами. Тусклое освещение усиливало унылое настроение, сопутствовавшее восьмому заседанию суда, когда Эдеард потихоньку проскользнул в полукруглый зал. Заседания здесь происходили иначе, чем в криминальном суде. На нескольких ярусах стояли длинные столы, а в центре, за круглым столом, сидели следователи. На каждом столе горели лампы с джамоларовым маслом, отбрасывающие желтоватые круги на беспорядочно сложенные стопки бумаг. Эдеарду казалось, что документы размножаются быстрее, чем драккены. Не может быть, чтобы все эти счета относились к бухгалтерии «Дома голубых лепестков». Но за каждым столом сидело по два клерка. Все они были одеты одинаково, в рубашки и жилеты. Многие носили очки. И ни один из них не выглядел моложе пятидесяти лет.

Жилет налогового инспектора был отделан серебряным кантом, и только это отличало его от младших коллег по гильдии. Он изучал страницу из толстого журнала, потом задавал вопрос относительно траты или получения денег. Затем клерки из команды Буата совещались между собой, просматривали папки и журналы, содержавшие записи о расходах и доходах, и давали объяснения по поводу каждой суммы. На тот момент, когда он пришел, клерки, привлеченные к делу налоговым инспектором, оспаривали одну из записей в книгах Буата, не соответствовавшую представленным документам.

Инспектор выслушал объяснения, тщательно записал их и перешел к следующей странице.

Расследование велось по записям за три последних года. Учитывались ежедневные расходы напитков. Закупка и стирка постельного белья на протяжении всех трех лет. Замена панелей за стойкой бара. Подсчет всей посуды с учетом износа и амортизации. Трехлетний расход косметики и средств ухода за волосами для девочек. Пересчет всех до единой заколок и шпилек для волос.

Буат сидел за столом напротив инспектора. У него поникли плечи, ввалились глаза, а кожа так побледнела, что это было заметно даже в грязновато-желтом свете ламп. Он поднял голову, когда вошел Эдеард, и выражение лица стало медленно меняться: лицевые мускулы напряглись, челюсти сжались, и в глазах зажглось пламя нескрываемой ярости.

Эдеард не дрогнул, встретив его взгляд. Инспектор в это время поинтересовался, почему два года назад, в шестой четверг июня, копченые орешки токо закупались по цене, превышающей среднюю по городу. Буат продолжал сверлить взглядом Эдеарда, а его клерки искали в своих записях объяснение дополнительным затратам.

Эдеард первым отвел взгляд. Он не мог поверить самому себе, но был близок к тому, чтобы посочувствовать Буату. Между ними шла отчаянная битва за целый город. Бои должны были проходить на улицах и каналах, их соратники пускали в ход кулаки и третьи руки, а покровители в политических кругах плели бы свои интриги. Но только не это. Такой метод нельзя назвать гуманным.

«И я навлек на него такое бедствие».

Эдеард опустил голову и уставился на свои ботинки, точь-в-точь маленький мальчик в задних рядах класса, изо всех сил старающийся не засмеяться. Он поспешно вышел из зала заседания, остановился на галерее и расхохотался во весь голос. Проходившие мимо клерки в красно-коричневых и оливково-серых жилетах неодобрительно нахмурились.

— Простите, — извинился он перед ними и всей гильдией.

Он постарался успокоиться, а затем зашагал в направлении Центрального Окружного канала. Он мог себе это позволить. Мог покинуть суд, вдоволь посмеявшись. «Злорадно посмеявшись, честно говоря». А Буат не мог. Буат должен был высиживать там по шесть часов каждый день. Уже десятый день. И, как сказали Эдеарду, расследование продлится еще не меньше восьми.

«Эх, если бы то же самое можно было сделать со всей сотней главарей! Мы бы уже справились с ними. И не понадобилось бы никакой высылки, они бы сами с воплями убежали за ворота города».

Но такого рода расследования проводились только в отношении самых крупных дельцов города, которые постоянно мухлевали с налогами. Чтобы запустить проверку счетов Буата, главному констеблю пришлось как следует нажать на начальника налоговой службы. Такие расследования занимали массу времени, и возможные штрафы не покрыли бы и половину их стоимости. Хуже всего, что клерки так и не обнаружили явной связи между Буатом и семьей Ранали. Это, конечно, было не так уж и важно, поскольку в первую очередь проверка затевалась, чтобы отвлечь и разозлить Буата, пока констебли участка в Дживоне составляли свой список. Но доказать его связь с аристократами было бы неплохо.

Эдеард оставил за спиной сросшиеся здания Дома парламента и по изящному белому мостику перешел через Центральный Окружной канал. Клочок земли, огибаемый этой небольшой протокой, был слишком мал для района. Зеленый оазис посреди шумной центральной части города люди называли Сад Раха. Эдеард прошел по чистым дорожкам, окаймленным огненными тисами. Впервые в этом сезоне зацвели розы, наполняющие неподвижный воздух тонким ароматом. Через небольшие ручейки, соединяющие несколько пресноводных прудов, были перекинуты невысокие горбатые мостики. Под ними в воде скользили алые и изумрудно-зеленые рыбки. Эдеарду казалось, что они исподтишка наблюдают за ним.

На другой стороне Сада Раха возвышался задний фасад Дворца-Сада, превосходящий высотой все здания в окрестностях. У подножия широкой наружной лестницы Эдеарда поджидал капитан Ларош. Эдеард невольно одернул мундир, но рядом с одетым в безукоризненную парадную форму капитаном это было бессмысленно.

— Идущий-по-Воде.

— Вы сегодня один, капитан?

— Да, один. Внутри дворца я всего лишь скромный провожатый.

— Так проводите меня, пожалуйста.

Они поднялись на три пролета лестницы и через высокую арочную дверь вошли внутрь. Из вестибюля расходились пять крытых галерей.

— Да, примите мои поздравления, — сказал Ларош. — Кристабель — отличная партия.

— Спасибо.

— Я встречался с нею несколько раз. Но, видимо, не произвел должного впечатления.

Эдеард предпочел оставить его слова без комментариев.

— А вы и впрямь видели душу Чаэ?

— Да.

Эдеард наконец-то научился не вздыхать, отвечая на один и тот же вопрос по двадцать раз на дню. Его досада выглядела бы кощунством.

— Наверное, это заставило вас задуматься обо всей своей жизни, а?

— Смерть не так уж страшна, из чего, впрочем, не следует, что не надо радоваться жизни.

— Вы необычный малый, — заметил капитан, вводя Эдеарда в Мальфит-холл.

Эдеард представил себе, как капитан читает «Руководство для джентльменов, намеревающихся вступить в брак» и цепляется к каждому слову.

В Лилиала-холле Эдеард остановился, глядя на потолок с тем же изумлением, с каким во время первого посещения дворца разглядывал потолок в Мальфит-холле. Над ним беззвучно бушевал шторм; бесчисленные молнии разрывали тучи и отбрасывали странные резкие тени. Затем в разрыве показался Алаккад: гладкий темный шар, пронизанный алыми нитями мощных потоков лавы, опоясывающих планету.

— Я и не знал, что здесь есть такое, — сказал Эдеард и выгнул шею, чтобы охватить взглядом сразу весь потолок. — А отсюда можно увидеть весь Браслет Гикона?

— Вы преуспели в астрономии.

— Немного. В гильдии, где я учился, был старенький телескоп. Мой мастер любил наблюдать за небесами. Он всегда говорил, что хотел бы увидеть еще один корабль, летящий к Кверенции. Я думаю, на самом деле он ждал возвращения Небесных Властителей.

— Наверное. Если подождать, отсюда можно увидеть все миры Браслета.

Алаккад снова скрылся за тучами. Эдеарду очень хотелось бы задержаться. Браслет — пять малых планет, вращающихся друг вокруг друга и летящих по орбите того же солнца, что и Кверенция, — всегда был его любимым объектом наблюдения на ночном небе. Но в старый телескоп он не мог рассмотреть Алаккад так подробно. Интересно, как выглядят отсюда Вили или Близнецы Марса.

Ларош повел его дальше, в комплекс роскошно убранных комнат, составлявших личные апартаменты мэра. Овейн ждал его в овальном кабинете, сидя за огромным столом. Эдеард невольно задумался, что же может храниться в ящиках этого стола, но заглянуть в них про-взглядом он не осмелился.

— Идущий-по-Воде, — с добродушной улыбкой приветствовал его Овейн. — Прими мои самые искренние поздравления. Ты настоящий счастливчик.

— Благодарю вас, сэр.

Похоже, что за него и Кристабель радовался весь город.

Овейн дождался, пока Ларош не вышел из кабинета.

— Во-первых, позволь мне принести свои глубокие извинения по поводу инцидента в Эйри.

— Сэр?

— Я говорю о проклятых Заступницей пистолетах. Они в безопасности хранились в моей гильдии больше тысячи лет. Возможно, это был самый охраняемый секрет. Как их удалось выкрасть, для меня до сих пор тайна. Даже если умудриться вынести их из хранилища, остается еще охрана, запертые двери… Такое просто невозможно. Было невозможно до недавнего времени.

— А вам известно, кто несет за это ответственность?

Ронарк и Дроал допросили всех членов банды, задержанных тем вечером, но все они оказались простыми курьерами, ни один не знал ни о происхождении оружия, ни о том, кто предложил сделку.

— Мы полагаем, что главного похитителя нам удалось идентифицировать, — сказал Овейн. — Но он, конечно же, успел улизнуть. Со стыдом должен признаться, что это один из помощников мастера нашей гильдии, человек по имени Аргиан.

— Имя мне не знакомо.

— Усердный работник, достойный звания мастера, но в состав совета гильдии он вряд ли бы вошел.

Овейн передал изображение.

Эдеард с гордостью отметил, что удержал свои чувства за мысленным барьером и не дал просочиться наружу даже намеку на удивление. Аргианом оказался человек, которого он посадил в подземную камеру.

— Я дам знать о нем капитанам участков, и патрули будут его искать.

— Ты отличный парень. Хотя я подозреваю, что он покинул город. Такое тяжкое предательство влечет за собой суровое наказание. Он должен был об этом знать. Надеюсь, ему хорошо заплатили.

— Да, сэр.

Эдеард лихорадочно соображал, стараясь отыскать связующие нити. Агенты благородных семейств обязательно должны были внедрить своих людей в гильдию оружейников и, если уж на то пошло, в другие гильдии тоже. Теперь полиция с легкостью отыщет семью Аргиана, хотя родные и станут открещиваться от него, тем более узнав, что он задержан Идущим-по-Воде.

— Но давай не будем сегодня об этом говорить, — сказал Овейн. — Сегодня твой день. Время радоваться.

Эдеард заставил себя улыбнуться.

— Не волнуйся, Идущий-по-Воде. Остальная часть — просто формальность. Ты же знаешь, что голосовать против помолвки считается дурным тоном. Мы давно преодолели этот пережиток варварства.

— Спасибо, сэр.

— Я с радостью предоставлю слово Джулану, чтобы он мог огласить брачный проект. Итак, ты готов?

— Думаю, да.

— И я готов. Вы с Кристабель станете чудесной парой. Никому не говори, но я считаю, что никогда не вредно немного встряхнуть существующий порядок. Мне кажется, благородные семейства в наши дни немного одряхлели. Им недостает такого парня, как ты.

Эдеард плавно поднялся сквозь пол в камеру Аргиана и увидел, что тот ходит из угла в угол. Пленник начинал нервничать. Он стал разговаривать сам с собой. Сначала это было невнятное бормотанье утром третьего дня, потом послышались целые фразы. Стены камеры исправно передавали Эдеарду и изображение, и звуки.

«Что ж, мы знали, что будет нелегко… Такую поддержку трудно нейтрализовать… Неужели мы допустим, чтобы он это сделал?.. Если он женится на ней, то может и отступить. Лорин говорил, что он влюбился всерьез. Жаль, что Ранали не справилась, так было бы гораздо проще. Глупая шлюха… — Завтракая сэндвичем с яйцом, пленник бормотал: — Яд. Не мгновенный, что-то такое, что подействовало бы через несколько недель. Или месяцев. И никто ничего не заподозрит… Быстрее, быстрее. Выборы все погубят. Беспорядки заставят их задуматься. Кристабель. Все завязано на Кристабель. Она молодая. Глупая. Но она понимает интересы семьи. Она сможет. Сможет… Мы правильно делаем. Все правильно. Его кровь должна перейти каждому из нас… Как же он это делает? Как?»

Эдеард застал Аргиана в тот момент, когда тот грыз ноготь на большом пальце. Он немедленно прекратил это занятие и с виноватым видом спрятал руку за спину.

— Твоя одежда уже изрядно помялась, — учтивым тоном заговорил Эдеард. — Я подумал, что тебе не помешает переодеться.

Он протянул пленнику принесенный сверток с рубашкой и носками, склянку с мыльными хлопьями и фланелевые брюки.

— Спа…

Аргиан умолк, пристально глядя на вещи.

— Я нашел это в твоей комнате, — пояснил Эдеард.

Аргиан смиренно поклонился, признавая свое поражение.

— Очень умно.

— Не стоит. Это Овейн сказал мне твое имя. Хочешь верь, хочешь не верь, но ты стал единственным подозреваемым в краже тех особых пистолетов из гильдии оружейников.

— Овейн?

— Да.

— Нет.

— Да. Они бросили тебя быстролисам. Я навестил твою мать. Обвинения очень ее расстроили. Я сказал, что ты покинул город. Лучше не обнадеживать ее, ведь она может больше никогда тебя не увидеть.

— Все это весьма сомнительно.

— Нет, я думаю, твои друзья поступили довольно умно. Они, вероятно, знают, что я тебя задержал, и теперь стараются повесить на тебя преступление, повлекшее гибель констебля. Не будет тебя — не будет проблемы. Скажи, это входило в ваш уговор? Ты обещал пожертвовать собой в случае поимки? Вас ведь никогда не ловили до тех пор, пока не появился я, верно?

Аргиан присел на край кровати и нервно усмехнулся.

— Я не собираюсь ничего тебе рассказывать.

— Знаешь, помощником мастера я стал уже в семнадцать лет, — продолжал Эдеард. — А тебе? Сорок восемь, не так ли? И ты все еще помощник. Ничего удивительного, что тебе пришлось красть пистолеты из подземелья. Я бы не хотел пользоваться оружием, которое изготовил ты.

— Мне кажется, мы уже убедились, что провокации бесполезны.

— Ладно. Честно говоря, я думаю, ты даже не был настоящим помощником мастера. Просто долгое членство в гильдии придает некоторую респектабельность.

— Отлично. Ты и впрямь работаешь над собой. Или тебе все это рассказал твой дружок, ублюдок Максен?

— Не советую меня провоцировать. Я не так терпелив, как ты.

Аргиан широко развел руки.

— Покажи, на что ты способен. Ах, да, может, это и все, что в твоих силах?

— Ничего подобного. Просто я не тороплюсь.

— Не стоит рассчитывать на мои откровения, Идущий-по-Воде.

— Еще не согласен сотрудничать?

— Нет.

— Понятно. — Эдеард вздохнул. — Ладно, мне некогда сегодня с тобой возиться. Надо готовиться к приему в честь помолвки. И успокоить Кристабель.

— А что с ней?

— Один измастеров не подписал брачный проект.

— Байз, — быстро догадался Аргиан.

— Верно. Похоже, он настолько ненавидит меня, что не побоялся проявить дурные манеры.

— Возмутительно.

— Ну, ему надо беспокоиться не обо мне. Как я сегодня понял, даже Хоньо не сравнится в ярости с женщиной, расстроенной накануне помолвки.

— Бедняга Байз.

— Теперь даже не знаю, когда снова к тебе загляну. Мы получили так много приглашений.

Самообладание Аргиана иссякло. Он неуверенно посмотрел на Эдеарда.

— Ты действительно собираешься оставить меня здесь?

— Не совсем так. Я не получаю желаемых результатов, а работу надо продолжать. Я должен знать, кто против меня. А ты — ключ к этой загадке.

На краткий миг лицо Аргиана осветилось надеждой. Но Эдеард уже погружался сквозь пол.

— Покарай тебя Заступница! — закричал Аргиан ему вслед.

Он сжал кулаки и поднял руки, да так и замер, уловив едва заметное движение. Стены сдвинулись.

— Нет, — выдохнул он.

Камера начала сжиматься. Аргиан уперся руками в стену и попытался оттолкнуть ее, добавив к физическим силам еще и третью руку.

— Нет.

Неумолимое сокращение ничто не могло остановить.

— Нет, нет, нет. Прекратите!

Он вдруг заметил, что и потолок тоже начал опускаться.

— Не-е-ет!

Великолепное здание Оперного театра Маккатрана, сросшееся с Обителью Октав, где селились музыканты, было сердцем района Лиллилайт. Первые люди, пришедшие в город, обнаружили здесь обширный закрытый

амфитеатр, окруженный ярусами выступов, не предназначенными для людей. Огромные, вертикально вытянутые двойные окна в нижней части окружающей его стены были забраны необычными для города цветными хрустальными пластинами, и проходившие сквозь них солнечные лучи образовывали на центральной стене роскошную радугу. Наверху с полукруглого потолка, словно в огромной геологической полости, свисало множество белых и фиолетовых сталактитов. С наступлением ночи они начинали испускать привычный для горожан оранжевый свет.

Благородные семейства давно закрепили за собой некоторые участки ярусов и, наняв плотников, построили удобные скамьи. С течением времени скамьи обнесли стенами из резных панелей, и получились уютные частные ложи.

Небольшие строения, как обнаружил Эдеард, пробираясь позади второго яруса к ложе семьи Кальверит, увеличивались в размерах за счет пространства позади яруса. Идущая следом Кристабель поддерживала широкий подол пурпурного атласного платья и старалась сохранить на лице обязательную в таких случаях улыбку.

— Всегда забываю, как здесь тесно, — пожаловалась она.

— Можно было пройти и поверху, — легкомысленно заметил Эдеард.

Улыбка исчезла с ее лица, и он предпочел помалкивать, пока они не добрались до ложи семьи Кальверит.

Внутри небольшое помещение было отделано бархатом и витыми шнурами, а вдоль переднего барьера стояли восемь удобных кожаных кресел. Трое слуг за перегородкой уже готовили вино и фрукты. Одному из них Кристабель отдала пуховую накидку с шелковой подкладкой, а Эдеард добавил свой плащ. Он довольно неловко чувствовал себя в бирюзовом пиджаке, отделанном золотым кантом, и дымчато-серых брюках, но, убедившись, что заглянуть в ложу никто не может, быстро успокоился.

— Так-то лучше, — с облегчением вздохнула Кристабель, усаживаясь в центральное кресло.

Эдеард занял сиденье рядом. С их мест, как с высокого трона, поверх расположенных внизу лож открывался чудесный вид на плоскую круглую сцену. Несколько лож окутывала пелена уединения, пока перед началом представления их обитатели сплетничали или общались с неподходящими людьми. Эдеард наклонился к невысоким перилам и, посмотрев вниз, увидел мастера из района Кобара, пробиравшегося к своей ложе в компании молоденькой любовницы.

— Не смей так делать, — сказала Кристабель.

— Как? — с оскорбленным видом поинтересовался Эдеард.

— Никогда не поступай так со мной, — ответила она, показывая пальчиком на престарелого сластолюбца.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, но обнаружил, что кресла стоят слишком далеко друг от друга. Ему пришлось встать и подойти, что нарушило внезапность порыва.

— Ты так энергична и изобретательна в постели, что мне и в голову не придет думать о ком-то другом, — прошептал он ей на ухо.

— Веди себя прилично, — сказала Кристабель, и ее губы изогнулись в хорошо знакомой ему притворно чопорной улыбке.

— А знаешь, — он провел языком по мочке ее уха, — нас здесь никто не видит.

— Кроме музыкантов.

— А! — Эдеард снова повернулся к сцене. Из люка в центре сцены уже начали подниматься музыканты с инструментами в руках. — Они все портят. — Третьей рукой он подвинул кресло и сел вплотную к Кристабель. — Ты немного успокоилась?

— Да, — кивнула она.

Он еще никогда не видел Кристабель в такой ярости, как сегодня, когда Байз высокомерно проигнорировал пергамент с брачным проектом, пущенный вдоль длинного стола в Высшем Совете для сбора подписей всех мастеров. Его отказ шокировал даже Овейна, но Байз не внял никаким увещеваниям. Изменить решение его не смогла убедить даже Пифия. Впервые за триста девятнадцать лет брачный контракт не получил единогласного одобрения.

Для Эдеарда, конечно, это не имело значения, но Кристабель сочла себя оскорбленной. Жест Байза стал пощечиной всему семейству Кальверит, не говоря уже о ней лично. Когда Овейн официально объявил, что брачный запрос утвержден большинством голосов Высшего Совета, она вылетела из зала заседания, пылая жаждой отмщения.

— Он просто идиот, — сказал Эдеард, пока музыканты рассаживались по своим местам. — И долго не продержится.

— Ему нет еще и девяноста лет, — возразила Кристабель. — И он проторчит в Совете еще целый век. А мне придется сидеть с ним за одним столом.

— Нет, этого не будет. Вот увидишь, я упрячу его в шахты Трампелло. Я работаю над тем, чтобы доказать его связь с бандитами.

— Эдеард, я очень тебя люблю, но прошу, изучи законы и традиции Маккатрана. Байз — глава района, он не может предстать перед обычным судом.

— Как это?

— Только мастера Высшего Совета имеют право осудить одного из своих членов за какое бы то ни было преступление. Это исключение ввели когда-то с целью предотвратить пустые обвинения со стороны недовольных сограждан.

— Вот как. — Он наклонил набок голову и окинул ее внимательным взглядом. — Откуда ты все знаешь?

Еще не договорив, он понял, что напрасно затронул эту тему.

— Если хочешь знать, — ледяным тоном ответила Кристабель, — в возрасте от четырнадцати до девятнадцати лет я десять часов в неделю посвящала изучению законов под руководством мастера Равайля из гильдии адвокатов. Ваши выпускные экзамены для констеблей я могла бы сдать даже во сне.

— Не сомневаюсь.

— Неужели ты считал меня невежественной и необразованной?

— Нет.

— Со временем я стану главой целого района. Ты хоть представляешь себе, какая это ответственность?

Он взял ее за руку и сжал ладонь, придавая силу своим словам.

— Да, Кристабель.

— Извини.

Она сокрушенно улыбнулась.

— Обычно я произношу это слово.

— Знаю. И обычно я сержусь, когда его слышу.

— Битва идет на многих уровнях.

— Но на своем уровне ты можешь видеть результаты.

— Не совсем так, — признался он.

В эту минуту в огромном зале послышались первые нестройные звуки музыкальных инструментов, поразившие Эдеарда своей громкостью. Он решил, что усилению способствует вогнутый потолок.

— Я думала, вы уже набрали свою сотню, — сказала Кристабель.

— Набрали.

Он стал рассказывать, что на это придумал Буат и как он угрожает беспорядками и разрушениями, чтобы вынудить Совет остановить кампанию Эдеарда.

— Ловко, — сказала она, выслушав его рассказ. — И неизбежно. Ты заставляешь его сворачивать деятельность. А если людей загоняют в угол, они рвутся напролом.

— Ты думаешь, не надо арестовывать эту сотню?

— Результаты выборов пока непредсказуемы. И идея покончить с бандитами до голосования — отличная. Ты бы показал народу, какой станет жизнь в случае избрания Финитана. А если ты их не арестуешь, все останется по-прежнему или даже будет хуже. Буат может распустить слух, что ты боишься решительных действий, и голосование пойдет так, как захочет Овейн.

— Овейн поддержит меня, он сам сказал.

— Да, но только в той мере, в какой это согласуется с его лозунгом о едином народе. Что еще хуже, я думаю, Финитан прав: необходимо объединить сперва горожан и только потом помогать провинциям.

— Так что же мне делать?

— Нельзя допускать восстания, которое может охватить весь город, это противоречит всем принципам констеблей. Его надо предотвратить.

— Легко сказать. А как?

— Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

— Это я знаю. Я даже подумывал задержать главарей, составляющих верхушку банд, и изолировать их, но все упирается в ту же проблему: нас слишком мало для такой операции. Стоит арестовать двух или трех, как молва разнесется по всему городу и начнутся погромы. Я не могу придумать, как предотвратит беспорядки.

— Пожалуй, ты прав, надо только ограничить их, и я знаю где.

— Где?

— В Сампалоке.

— О Заступница.

— Не спеши. Байз явно покровительствует бандитам. Он предоставляет им убежище. Он даже не допускает тебя в свой район. Что ж, он скоро поймет, что за предательское попустительство нужно платить.

— Но как, во имя Заступницы, я смогу ограничить беспорядки территорией Сампалока?

— Если мятежники живут там — там и начнется бунт. Зажми их в Сампалоке, Эдеард. Воспользуйся их собственной тактикой.

— Но…

— Что такое? — насмешливо спросила она. — Эдеард, если ты намерен победить, ты должен сражаться до победы. Ты же Идущий-по-Воде. Кроме тебя никто не сможет это сделать.

— Да, — неуверенно протянул он. На сцену поднялся дирижер, и в зале раздались аплодисменты. — Я знаю.

— Выкрасть пистолеты было нетрудно. Мы получили ключ, а на страже стояли охранники, которые не задавали никаких вопросов.

— Ключ? Ты говоришь о ключе от хранилища?

— Да. На самом деле там три двери, к которым требуется пять ключей, и еще надо знать последовательность чисел. Эти замки невозможно открыть телекинезом, слишком много деталей должны двигаться одновременно.

— Кто дал вам ключи?

— Варпал сказал, где будет связка. Там же лежала бумажка с комбинацией цифр.

— Значит, ваш главарь Варпал?

— У нас нет лидера. Просто мы все договорились о том, что надо сделать, чтобы сохранить существующий в городе порядок.

— Сыновья благородных семейств?

— Люди хорошего происхождения и воспитания, имеющие схожие взгляды на жизнь. Ничего официального, что бы ты себе ни вообразил.

— Но кто-то должен был организовать все это.

— Не совсем так. Мы поддерживаем друг друга и в первую очередь закон.

— Вы защищаете благородные семейства от банд?

— Верно. И от многих других опасностей.

— Так почему же вы до сих пор не избавились от бандитов?

— Преступность в нижних слоях общества неизбежна. И, как ты начинаешь понимать, бандиты прекрасно организованы. Уничтожить их могла бы только равная по силе структура, а до этого нам далеко. Мы присматриваем только за своими. Если низшие классы хотят остановить бандитов, им придется самим что-то придумать.

— А когда появился я и начал делать то же, что и вы, вы попытались меня уничтожить. Почему?

— Ты больше, чем просто констебль. Намного больше. Ты обладаешь силой, понять которую в нашем городе никто не в состоянии. И у тебя собственное представление о законе и порядке, весьма жесткое и нетерпимое. Если ты воплотишь в жизнь свои идеи, благородным семействам будет нанесен огромный ущерб.

— Я не хочу ничего разрушать.

— Дорога в Хоньо вымощена добрыми намерениями. Маккатран прекрасно работает.

— Для аристократов — возможно. При вашем снисходительном правлении банды стали слишком многочисленными и могущественными. Вы допустили это. Маккатран теперь служит далеко не всем.

— Мы делаем то, что в наших силах.

— Ты был одним из тех, кто столкнул меня с башни?

— Да.

— Кто еще пришел с тобой?

— Варпал, Мерид и Питиер.

— А кто все организовывал?

— Варпал.

— А кто приказал ему сделать это?

— Нам никто не приказывает.

— Никому просто так не придет в голову устроить подобную засаду. Кто-то все же должен был вами руководить.

— Старшие члены семейств могут высказывать свои рекомендации, только и всего. Они облегчают нам вступление в гильдии, снабжают необходимыми средствами и тому подобное. Они имеют связи в семейных советах, а потому в курсе проблем, возникающих во всем городе. Таким образом мы получаем информацию о различных затруднениях и стараемся с ними справиться. Мы действуем незаметно и довольно редко. И даже не все из нас участвуют в операциях.

— Значит, вас контролируют старшие члены семейств?

— Они советуют и рекомендуют. У каждого из нас есть свой наставник. Наставники и посвящают нас в секреты «тайных искусств».

— Вроде маскировки?

— Да, это одно из них.

— А кто наставник Варпала?

— Мотлук. Он же и мой наставник.

— Мотлук?

— Это младший мастер гильдии кожевенников.

— Из какого он семейства?

— Он сын Алтала. Четвертый, насколько я помню.

— Алтал?

— Алтал — третий сын Каралло из семьи Дироала, пятого сына предыдущего мастера. Каралло женат на Карали, третьей сестре Таннарла.

— Дироал? О Заступница! Ты имеешь в виду Дироала, бывшего главу Сампалока?

— Да.

Бочонки хранились на огромном складе, принадлежащем семье Гилморн, на самом краю Портового района. Эдеард не без удовольствия отметил эту иронию, прося город изменить пол под высокой пирамидой. Бочки одна за другой провалились в тоннель, проходивший под Концевым каналом. Третьей рукой он подхватил сразу восемь и, держа их в воздухе перед собой, прошел по изгибающемуся переходу до тоннеля под улицами района Мико, пока не оказался под «Домом голубых лепестков».

До рассвета оставалась еще пара часов, и в гостиной, куда он поднялся сквозь пол вместе с бочонками, было еще совсем темно. Про-взгляд обнаружил в доме несколько спящих человек, в том числе и Буата, делившего постель с двумя девочками из борделя. Даже после самого тщательного осмотра внутри здания не нашлось никого, кто скрывался бы под завесой маскировки.

Три бочонка Эдеард через арочный проем отправил на деревянную галерею. Третьей рукой он сбил с них крышки, и густое джамоларовое масло стало растекаться по коридорам. Еще два бочонка поднялись на верхний этаж, пропитывая по пути ковры и мебель в кабинете Буата. Масло вытекло из-под двери и закапало со ступеней.

Затем телепатическим посылом он разбудил дремавших в загоне ген-мартышек и приказал им выйти на улицу. Ген-формы послушно побрели к двери, а Эдеард поднялся наверх.

Его третья руку сбила крышки с двух оставшихся внизу бочек, не трогая последнюю, стоявшую на барной стойке. Масло джамолара расплескалось по всему полу.

— Ностальгия, — прошептал он, поднимаясь на верхний этаж.

Он остановился перед дверью спальни Буата. Третья рука подхватила из печки уголек и бросила его на пол.

Пламя с ревом взметнулось к потолку. Деревянная мебель мгновенно занялась огнем, длинные языки лизнули стойку бара. Еще через секунду загорелись стекавшие со ступеней капли. Огонь быстро взметнулся по лестнице, пробежал по залитому маслом полу и ворвался в кабинет.

Эдеард выбил дверь спальни и ринулся внутрь, когда за его спиной уже заплясал огонь. С подушки поднялась сонная голова Буата. Девушки, увидев темную фигуру в развевающемся плаще на фоне яркого пламени, испуганно закричали и прижались друг к другу.

— Что за черт… — воскликнул Буат.

Его про-взгляд пробежался по дому и повсюду обнаружил огонь.

— Это здание словно привлекает к себе несчастья, — спокойно произнес Эдеард.

На барной стойке взорвался последний бочонок. Сквозь выбитые двери хлынул свежий воздух, и пламя в гостиной заревело еще громче.

— Я бы на твоем месте больше сюда не возвращался. Никогда, — сказал Эдеард. — По правде говоря, в городе для тебя повсюду будет небезопасно.

Огонь по следам Эдеарда добрался до спальни, язычки от его ног разбежались по ковру. Полы плаща снова взметнулись в воздух. Девушки в ужасе захныкали и отпрянули к изголовью кровати. Вокруг появились струйки дыма.

— Считай, что ты уже мертв, Идущий-по-Воде, — закричал Буат.

— Варпал попробовал, но у него ничего не вышло. И ты хочешь попытаться?

Услышав это имя, Буат на мгновение замер, чем вызвал у Эдеарда довольную усмешку.

— А теперь проваливай из моего города и забирай с собой своих дружков. А если будешь призывать к беспорядкам, отправишься вслед за братом, как я и говорил в прошлый раз. Это последнее предупреждение. — Он учтиво кивнул девушкам. — Леди.

Они пронзительно завизжали, когда третья рука подняла обеих с кровати. Потом из окон вылетели стекла, девушки плавно проплыли в проем и мягко опустились на тротуар, где метались встревоженные пожаром ген-мартышки.

Буат проводил их ошеломленным взглядом.

— А как же я? — крикнул он.

Но, когда он повернул голову, Эдеарда в комнате уже не было, а языки пламени жадно пожирали основание кровати.

Эдеард выбрал полночь и центр Золотого Парка. Огромная площадь была пуста, и лишь мерцание туманностей играло бликами на верхушках окружавших ее металлических шпилей. От двух темных фигур, появившихся из-под земли, по мощеной мостовой протянулись едва заметные тени.

— Можешь идти, — сказал Эдеард, сопровождая свои слова широким жестом.

— Куда же я пойду? Я ведь объявлен в розыск. Как ты думаешь, долго ли я останусь на свободе?

— В провинции тебя никто не узнает.

— Ты думаешь, я последую за Наниттой? — Аргиан горько усмехнулся. — Ты более жестокий, чем я думал, Идущий-по-Воде.

— Ты себе представить не можешь, насколько я расстроен.

— Извини, но я не стану выражать тебе сочувствие.

— Мне нужна твоя помощь.

— Я рассказал тебе все, что мог. Больше сказать нечего.

— Я прошу тебя делать только то, чему тебя учили. Я прошу сохранить верность городу.

— Со мной покончено. И благодарить за это я должен тебя.

— Продолжай вести наблюдение для меня, рассказывай о том, что делают другие.

— Это не верность, это предательство.

— Не по отношению к городу. Ты ведь благородный человек. Ты понимаешь, что необходимо избавиться от банд и укротить бесчинства благородных семейств. Так дальше продолжаться не может, это погубит всех нас. Помоги мне. Стань хотя бы голосом рассудка. Если ты сочтешь, что я поступаю жестоко, подойди и употреби все свое влияние на меня.

— Мое влияние на тебя?

— Тебе понятен общий порядок вещей. Я бы выслушал твой совет, если бы он был дан с добрыми намерениями. Подскажи, как восстановить справедливость, не повредив и не уничтожив лучших достижений людей. Укажи верный путь. Не допусти, чтобы я по незнанию превратил город в два враждующих лагеря.

— Похоже, ты неверно понял свое призвание.

— Это согласие?

Аргиан тяжело вздохнул, словно от мучительной боли.

— После всего, что ты со мной сделал, ты ждешь моей помощи?

— Я оставил тебя в одиночестве. Вот и все. А если тебя терзали какие-то демоны, то я их не посылал.

— Мне нужно некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Если я замечу, что затевается что-то страшное, я, возможно, извещу тебя об этом.

— Спасибо.

В малый зал участка Дживон вбежал взволнованный и запыхавшийся Фелакс.

— Идущий-по-Воде, пришел мастер Гаше из гильдии юристов! Он разговаривает с капитаном. Говорит, что у него ордер на твой арест.

— В самом деле? — с интересом спросил Эдеард.

— Честно! — заверил его юный констебль. — Я не шучу.

— Я уверен, что не шутишь. — Его про-взгляд уловил, как расстроенный Бойд передает довольному Максену какие-то деньги. — Я сейчас приду.

Его друзья поднялись и направились к выходу.

— Продолжайте работать, — обратился Эдеард к сидящим за столами констеблям. — Мы уже почти набрали сотню имен. А с этой ерундой я к концу дня разберусь.

Вместе со своим отделением он вышел из зала.

— Готовы?

Максен, оглянувшись на закрывающуюся дверь, усмехнулся.

— О Заступница, конечно.

Эдеард поспешно снял свой роскошный мундир. Его сияющие ботинки уже были на ногах Максена, хотя и оказались тому немного тесноваты.

— Не забудь, — умоляюще воскликнул Динлей. — Только ничего не говори.

— Кто, я? — спросил Максен, застегивая блестящие пуговицы.

— Давайте посмотрим, — сказал Бойд.

Максен кивнул. Его мысли на миг выдали тревогу, но он тут же сконцентрировался. Вокруг лица сгустилась тень, так что кожа приобрела нездоровый серый оттенок. Затем черты лица как будто расплылись.

Эдеард затаил дыхание, а Динлей от напряжения сморщился. Они все практиковались целый день, помогая друг другу советами и оттачивая технику, изменяющую полную маскировку. Как ни удивительно, но наиболее способным оказался Максен, хотя Эдеард предполагал, что старательный Динлей быстрее овладеет этим приемом.

Тени на лице Максена рассеялись. Кансин тихонько ахнула от восхищения. Эдеард недоверчиво тряхнул головой: он видел самого себя. Его собственное лицо ему злорадно усмехнулось.

— Как я выгляжу? Ну, как я выгляжу?

Динлей раздраженно шикнул на него.

— Молчи! Ты все портишь.

— Уходи! — поторопил Эдеарда Бойд. — Теперь мы справимся сами.

— Удачи, — пожелал им Эдеард.

Пол под ним изменил структуру, и он опустился в тоннель. Про-взгляд позволил ему увидеть, как Максен, Динлей и Кансин направляются в кабинет капитана Ронарка.

В кабинете их ждал и мастер Гаше в компании двух судебных приставов.

— Идущий-по-Воде, — заговорил мастер Гаше. — Я представляю здесь своего коллегу, мастера Черикса. Он приглашает вас во Дворец правосудия,

где намерен предъявить обвинение. Он бы и сам пришел, но его имя числится в ордере на выдворение.

— Что происходит? — возмутилась Кансин.

— Мастер Гаше предъявил гражданский ордер, — не скрывая своего отвращения, ответил капитан Ронарк. — Подлинник.

— Ничего не говори, — посоветовал Динлей Максену.

Максен, превосходно поддерживая фальшивый облик, только пожал плечами.

— Я бы хотел взглянуть на ордер, если вы не возражаете.

Динлей протянул руку.

— Вы? — изумился Гаше.

— Я подумываю о карьере в области юриспруденции, — заявил Динлей. — И пока капралу Эдеарду не назначен адвокат, я буду его советником.

Удивленный Гаше подал ему документ.

— Буат заявляет, что ты напал на него, — сказал Динлей, прочитав обвинение. — И еще совершил поджог «Дома голубых лепестков».

— И требует возмещения ущерба владельцам заведения, — с усмешкой добавил Гаше. — Остается только надеяться на помощь вашей нареченной, в противном случае придется удерживать сумму из вашего жалования на протяжении сотни лет.

— Мы попросим разобраться с этим делом мастера Соларина, — сказал Динлей. — Он оспорит ваш ордер в течение пяти минут.

— Может быть, — сказал мастер Гаше. — А пока… Офицеры, — он обернулся к судебным приставам, всем видом выражавшим крайнее смущение, — приступайте к своим обязанностям.

— Иди с ними, — сказал Динлей.

Судейские заняли места по обе стороны от Идущего-по-Воде и повели его к выходу из участка. Динлей, Кансин и мастер Гаше зашагали следом. Вдоль всего коридора выстроились констебли, провожавшие процессию гневными взглядами. Мастер Гаше изо всех сил старался их игнорировать, но груз ненависти явно давил ему на плечи.

От участка в Дживоне до Внешнего Окружного канала было довольно далеко. Весть об аресте Идущего-по-Воде по обвинению Буата быстро разнеслась по городу. Люди выбегали на улицы, чтобы посмотреть, как Эдеарда ведут во Дворец Правосудия. Арестованный улыбался, как и обычно, но ничего не говорил.

Эдеард сквозь пол поднялся в дом в районе Падуя и сбросил маскировку. В третьей руке он нес только один бочонок с маслом, поскольку домик был небольшим. Его появление вызвало изумленный возглас Эдсинга. Мирайз, его жена, на секунду замерев, бросилась к своим троим детям и обняла их.

Эдеард разбил бочонок. Масло брызнуло во все стороны и мгновенно впиталось в мягкую обивку мебели. Широкая струя разделилась на отдельные потоки, добравшиеся до спальни.

Эдеард не сводил сурового взгляда с Эдсинга, стараясь не обращать внимания на плач испуганных детей.

— Убирайся из этого места, — приказал он. — И прихвати всю свою команду, иначе я сожгу и их дома тоже. Уходи немедленно. Пожар начнется через пол минуты.

Эдсинг, оскалив зубы, ткнул пальцем в сторону Эдеарда.

— Ты…

— Двадцать секунд.

— Это же наша жизнь! — взмолилась Мирайз.

— Она закончилась, — ответил Эдеард. — Пятнадцать секунд.

Он указал взглядом на детей.

— Идем, идем, — закричала она и стала подталкивать детей к двери.

Эдсинг испустил яростный вопль, а потом выбежал вслед за семьей.

Эдеард стал погружаться, подняв руку над головой. Перед тем как окончательно скрыться под полом, его пальцы уронили единственную искорку.

— Господа судьи, здесь двойная ошибка, — заявил мастер Соларин, обращаясь к трем судьям, слушавшим его протест по поводу ареста. — Во-первых, позвольте обратить ваше внимание на то обстоятельство, что обвинение предъявлено субъекту, находящемуся на службе у городских властей. Идущий-по-Воде, как нам известно, более других преуспел в очищении города от преступных элементов. И его кампания привела к острому личному конфликту с Буатом, хорошо известным моим ученым коллегам.

— Возражаю! — выкрикнул мастер Черикс.

Мастер Соларин торжествующе усмехнулся.

— Прошу прощения, надеюсь, мне не придется напоминать недавно закрытое дело о психическом воздействии моего клиента на представителя обвинения.

— Возражаю!

Эдеард летел по ярко освещенному тоннелю, раскинув руки, словно у него выросли крылья. Ветер бил в лицо и трепал волосы. Из широко открытого рта вырвался ликующий вопль.

— Далее, в деле «Барклай против Полло» было установлено, что для утверждения обвинения необходимы независимо подтвержденные свидетельства.

— Господа судьи, я выражаю протест по поводу проволочек, устраиваемых защитой, — заявил мастер Черикс. — Имеющиеся свидетельства абсолютно надежны. Я сам лично снимал показания.

— Я нисколько не сомневаюсь, господа судьи. Тем не менее, как превосходно знает ученый советник, хотя и предпочел упустить это из вида,

свидетельские показания в данном случае недействительны. — Мастер Соларин учтиво поклонился двум девушкам из «Дома голубых лепестков», сидевшим позади скамьи обвинения. В ответ послышалось сдавленное хихиканье. — Эти привлекательные леди, на чьи показания вы опираетесь, сами работают в заведении, владельцем которого является истец. В данном случае, как доказано в деле «Рупарт против Ваксилла», беспристрастность, а следовательно, и достоверность доказана быть не может. Прошу вас незамедлительно высказаться по этому поводу.

Жилище Халлвита находилось на пятом этаже одного из мостов района Кобара. Эдеард подвесил в воздухе два бочонка и решительным взглядом пригвоздил к месту разъяренного главаря бандитов.

— Уходи, — приказал Идущий-по-Воде.

Бочонки треснули, и между полом и потолком образовался блестящий занавес из вытекающего масла.

— Их нельзя считать служащими «Дома голубых лепестков», — с усталым видом, словно повествуя о прописных истинах, заявил мастер Черикс. — Это свободные граждане, отчисляющие заведению часть своего заработка. А потому ссылка на дело «Рупарт против Ваксилла» здесь неуместна.

Боковые тоннели с невероятной скоростью проносились мимо. Эдеард, вытянув перед собой руки, словно собираясь прыгнуть в глубокий бассейн с большой высоты, изобразил сальто, не переставая гадать, куда ведут эти ответвления.

— Перейдем к достоверности идентификации. В показаниях Буата ясно сказано, что нападавший был освещен сзади. Позвольте указать, что в таких обстоятельствах визуальная идентификация не представляется возможной.

— Господа судьи, мой достопочтенный оппонент неудачно пошутил. Идущий-по-Воде — самая узнаваемая личность в нашем городе.

Мастер Черикс раздраженно нахмурился, заслышав чей-то шепот в задних рядах. Выплеснувшееся наружу волнение нарушило спокойствие атмосферы зала. «Эдеард», Кансин и Динлей, стараясь не улыбаться, с трудом удерживались, чтобы не обернуться. В дверь тихонько проскользнул Бойд, державший в руке полотняную сумку. Он сел позади коллег, наклонился вперед и что-то прошептал на ухо Динлею. Свидетели обвинения старательно игнорировали нарушение порядка, но удивленные шепотки в задних рядах становились все громче.

Старший судья стукнул по столу молоточком, призывая публику к порядку.

— Мне кажется, мой ученый коллега уже ответил на свое возражение, господа судьи, — сказал мастер Соларин. — да, Идущий-по-Воде широко известен, и именно потому при опознании так легко ошибиться. А это заставляет нас вернуться к законности выписанного ордера.

Динлей, поднявшись со своего места, прошептал несколько слов на ухо мастеру Соларину. В противоположном углу зала мастер Черикс, в свою очередь, прислушивался к словам своего младшего клерка.

— Господа судьи, прошу прощения за небольшую задержку, — сказал мастер Соларин. — Возможно, появилось неопровержимое свидетельство полной невиновности моего клиента.

Старший судья кивнул и снова ударил молоточком по столу.

— Судебное заседание будет возобновлено через час. Обвиняемому запрещается покидать здание.

Эдеард, тщательно проверив маскировку, прошел по галереям, пронизывавшим здание Дворца правосудия. Друзья ждали его в комнате адвокатов, неподалеку от зала, где проходило слушание дела. Дверь в комнату отворилась и закрылась, словно бы по собственной воле, и под удивленными взглядами материализовался Эдеард.

Кансин бросилась к нему и расцеловала.

— Ну, как все прошло? — спросил Динлей.

— Я лично посетил семь человек, — сказал Эдеард. — И успел отправить телепатические предупреждения еще двенадцати.

— Надо было и их поджечь, — буркнул Максен, стаскивая с себя роскошный мундир.

— Это не так легко. У троих дети.

— Мы ведь уже обсуждали, — решительно напомнила ему Кансин, — почти у всех жертв бандитов были дети, но они никого не щадили.

— Знаю.

Максен со вздохом облегчения сбросил ботинки Эдеарда. Он пошевелил пальцами ног и блаженно улыбнулся. Бойд достал его собственную обувь из полотняной сумки, а на их место уложил пару старых ботинок, в которых пришел Эдеард.

— Готово, — объявил он.

— Господа судьи. — Мастер Соларин отвесил официальный поклон. — Как вам уже, вероятно, известно, в нашем городе сегодня произошло несколько злонамеренных поджогов. Если говорить точнее, то прямо во время этого заседания. И в каждом случае пострадавшие, выбегая из своих жилищ, заявляли, что Идущий-по-Воде угрожал им и вызвал пожар. По странному совпадению, все они числятся в списках кандидатов на высылку. Совершенно очевидно, что эта серьезная преступная акция организована нежелательными для города личностями, чтобы нанести ущерб репутации моего клиента.

— Возражаю, — заявил мастер Черикс. — Это всего лишь слухи. Мы уже обсудили вопрос о достоверности свидетельских показаний. Как я понимаю, мой оппонент в своих утверждениях проявляет неуместное лицемерие.

— Господа судьи, я ничего не утверждаю. Я просто информирую вас о произошедших событиях. Только вам предстоит взвесить полученные сведения и решить, стоит ли тратить ваше время и средства на дело, которое не стоит и часа обсуждения.

Старший судья жестом пригласил обоих юристов занять свои места. Затем последовало короткое совещание с двумя остальными судьями.

— Просьба о признании ордера недействительным удовлетворяется. Идущий-по-Воде, вы свободны.

Удар молотка возвестил об окончании слушания.

Восточный купол Дома парламента был самым высоким во всем комплексе. Снаружи его окружала галерея, огороженная белой выпуклой балюстрадой, доходившей до колена взрослого человека. Друзья, стоя на значительном расстоянии от перил, смотрели через весь город на припортовый район. День уже клонился к вечеру, и солнце за их спинами опустилось почти до крыш остальных зданий Дома парламента.

Эдеард, прикрыв глаза, обследовал город при помощи про-взгляда. Он сосредоточился на семье Эдсинга, которая брела по Парку Фолас по направлению к Сампалоку. Взрослые несли пару узлов, это было все, что им удалось спасти от огня. Мирайз всю дорогу не переставала бранить Эдсинга, а тот, судя по оттенку его мыслей, хотел ее ударить.

— Они уходят, — сказал Эдеард своим товарищам. — Я насчитал больше шестидесяти человек, направляющихся в Сампалок.

— Этого достаточно? — спросила Кансин.

— Нет, — ответил Эдеард. — Я хочу, чтобы там собралось большинство. Вечером я разошлю телепатические предупреждения остальным. Через два дня мы начнем аресты главной сотни.

— Я ощутил эмоции Буата, когда он выходил из суда, — сказал Бойд. — Его защита на мгновение соскользнула. Он был в растерянности.

Максен, по-прежнему глядя на город, усмехнулся.

— Вот и еще одна легенда об Идущем-по-Воде. Ты можешь одновременно присутствовать в нескольких местах.

— Да, кстати, — заметил Динлей. — Эдсинг живет в Падуе.

— Верно, — кивнул Эдеард, уже догадываясь, что последует дальше.

— А Халлвит живет в Кобаре, тогда как Койс — в Илонго. И остальные тоже рассеяны по всему городу. И все же ты успел посетить семь человек.

Максен озадаченно нахмурился.

— В суде мы провели не больше полутора часов, — продолжал Динлей. — Как ты успел обернуться за такое короткое время?

— Я же не зря бегаю по утрам — это позволяет поддерживать форму. Вам стоило бы ко мне присоединиться.

— Никто так быстро не бегает.

Эдеард повернулся и улыбнулся, глядя в их удивленные лица.

— Я ведь Идущий-по-Воде, — загадочно произнес он.

Полы его плаща живописно всколыхнулись.

Грядущие события ни для кого не были тайной. Сплетники еще накануне вечером рассказывали повсюду о том, что во всех городских участках собирали и инструктировали констеблей. Весь Маккатран знал, что это решающий день.

В то утро, выходя из дома, Эдеард ощутил на себе больше про-взглядов, чем обычно. Он даже пропустил свою обычную пробежку. День обещал стать очень долгим.

— Будь осторожен, — напутствовала его Кристабель, прощаясь накануне вечером после приема в районе Зельда.

— Буду, — пообещал он.

— Нет, Эдеард, — сказала она, положив ладонь ему на руку и пристально глядя в лицо серо-голубыми глазами. — Не веди себя легкомысленно. Прошу тебя. Твои завтрашние планы грозят опасностью. Наступает критический момент в твоей борьбе, и об этом известно каждому жителю Маккатрана. Вот почему я очень прошу тебя быть начеку. Варпал и его люди наверняка знают, что Аргиан все тебе рассказал, и при первой же возможности нанесут удар с жестокостью быстролиса.

Эдеард взял ее руки в свои.

— Я знаю. Просто не хотел тебя беспокоить. Ну а ты помнишь, что мне обещала?

Она со вздохом закатила глаза.

— Я останусь дома, на верхнем этаже, и буду терпеть присутствие дополнительных охранников, назначенных Гомелтом.

— Несмотря ни на что.

— Несмотря ни на что, — согласилась она.

Эдеард закрыл за собой ворота общежития и про-взглядом окинул особняк семьи Кальверит. Кристабель, конечно же, была там, она завтракала в оранжерее вместе с Мирнатой и отцом, и все трое с беспокойством следили про-взглядами за Сампалоком.

Друзья поджидали Эдеарда на улице. Он постарался вспомнить тот первый день, когда все они с опаской входили в малый зал участка Дживон, чтобы выслушать выговоры Чаэ. Кучка глупых подростков-идеалистов, еще не представляющих, во что ввязываются.

Этих напуганных и нетерпеливых юнцов он с трудом мог узнать в них сегодняшних. Максен, одевавшийся почти так же стильно, как Эдеард, по-прежнему был самым самоуверенным в отделении. Бойд, при своем высоком росте уже не выглядевший костлявым, с непоколебимым достоинством носил мундир. Сегодня, если он приказывал остановиться, люди выполняли приказ из уважения к организации, которую Бойд представлял. Динлей, хотя и носил теперь новую форму, еще не до конца был уверен в себе, но, поняв свойства человеческой натуры, стал намного спокойнее. Огнестрельное ранение оставляет глубокий след в душе большинства людей. А Кансин в последнее время чаще улыбалась и, как прежде, оставалась самым надежным товарищем.

Эдеард знал, что во всем может на них положиться, — и догадывался, что будет зависеть от них до конца этого беспокойного дня.

На причале Входного канала их ждала гондола. На ней они дошли до Высокой заводи и свернули в Главный канал. Эдеард даже не посмотрел в сторону большого особняка, мимо которого они проплывали; все его внимание теперь было сосредоточено на Сампалоке.

Буат уже проснулся и встал. После пожара в «Доме голубых лепестков» он переехал в незанятый дом на улице Зульмал, что стоял на полпути между дворцом главы Сампалока и Средней заводью. В доме было пять комнат со странным выпуклым потолком. Две образовывали первый этаж, а остальные располагались одна над другой, так что все здание напоминало расплывшуюся трубу с винтовой лестницей, заключенной снаружи в узкий цилиндр. Треугольная терраса на крыше была обвита разросшимися лозами, закрывавшими почти весь фасад. Плотник по просьбе Буата закрепил входную дверь, в нижние комнаты поставили кое-какую мебель. Одежда и другие вещи до сих пор хранились в коробках, и всю работу в доме выполняла единственная ген-мартышка. Буат попытался заставить несчастное существо очистить стены от растений, но успеха так и не добился. Он намеренно отказался от роскоши, к которой привык, живя в «Доме голубых лепестков».

Бойд подтолкнул Эдеарда локтем, когда гондола пересекала Лесную заводь.

— Похоже, что сегодня не только мы встали рано.

Эдеард последовал мысленным указаниям Бойда, и его про-взгляд отыскал мастера Черикса, идущего через центральный мост между Золотым Парком и Анемоном. Этим маршрутом адвокат теперь пользовался ежедневно, чтобы добраться до Дома парламента, поскольку вход в район Дживон ему был запрещен.

— Даже ему не позволено нарушать закон, — сказал Эдеард.

Накануне он консультировался у мастера Соларина по поводу оснований для ареста, и тот заверил его, что задержание на двадцать два дня — это законная мера при условии, что констебль, производящий арест, изложит

свои подозрения в противоправной деятельности горожанина. Во время вчерашней встречи с капитанами других участков Эдеард не раз повторял слова мастера Соларина.

Он перевел про-взгляд с Анемона на Сампалок и заметил, что через Парк Фолас и район Тоселла к нему приближаются отряды констеблей. Сотни защитников правопорядка, собранные со всех городских участков, были заранее разбиты на группы задержания и отряды по охране мостов. Рядом с констеблями трусили десятки ген-псов, а в небе кружили ген-орлы.

В Средней заводи Эдеард ощутил направленный на гондолу знакомый про-взгляд.

«Салрана?»

После встречи в караване они не разговаривали, и несколько попыток Эдеарда послать ей телепатический вызов натыкались на ледяной мысленный щит. Теперь ее направленный вызов был обращен только к нему.

«Эдеард, люди испуганы. Многие целыми семьями пришли в храм с самого утра. Твои действия тревожат их».

«Я понимаю. Но после сегодняшнего дня с их страхами будет покончено».

«Ты не можешь знать это наверняка».

Сомнение было несвойственно Салране. До сих пор она всегда поддерживала и подбадривала Эдеарда.

«Но я ведь вправе на это надеяться, верно? Как можно жить без надежды?»

«Эдеард, ты становишься политиком».

«Я буду мэром, а ты — Пифией», — с улыбкой напомнил он.

«Мы уже не дети. Твоя гордыня привела тебя к этому противостоянию».

«Вовсе нет! — горячо запротестовал он. — Ты и сама прекрасно понимаешь, что больше нельзя терпеть бандитов, угрожающих жизням людей. Ты, как и я, если не больше, видишь страдания горожан. Я стараюсь, Салрана. Может, это и не идеальный путь к избавлению от гнета, но все же кое-что. Заступница поддержит меня — и наказала бы, если б я ничего не сделал».

«Не смей говорить за Заступницу».

Салрана внезапно отвела свой про-взгляд.

Эдеард раздраженно посмотрел в сторону Йисидро. Но направлять про-взгляд в храм Заступницы, где служила Салрана, он не стал.

«Она убедится, — сказал он самому себе. — После сегодняшнего дня она поймет, что я прав».

Гондола причалила к мосткам на краю Средней заводи. Вместе со своим отделением Эдеард по деревянным ступеням поднялся на широкую площадку, окружавшую заводь. Сегодня здесь было непривычно пусто. Вокруг стояли четырех- и пятиэтажные дома, не соединенные между собой, высокие и узкие, как и большинство зданий в этом районе. Их выпуклые окна напоминали глаза насекомых. В Сампалоке, как ни в одном другом районе города, строения наводили на мысли об органической структуре.

За изогнутыми хрустальными пластинами окон Эдеард видел целые семьи, наблюдавшие за констеблями. Тревога наполняла воздух, словно отравляющий газ.

— Он там, — сказал Эдеард и повернул к началу улицы Зульмал. При помощи про-взгляда он видел, как у каждого моста собираются констебли. Перед ними стояла задача не пропускать никого в город из Сампалока, особенно бунтовщиков. Гондол в каналах почти не было видно.

Минут десять Эдеард шел по извилистой и грязной улице. Редкие прохожие бросали в его сторону мрачные взгляды, кое-кто и вовсепрезрительно плевал вслед. Эдеард внимательно наблюдал за особняком Байза — пологой ступенчатой пирамидой, окруженной толстой стеной с тремя воротами. Внутри собралось много людей, но наружу никто не выходил. Все окованные железом ворота оставались плотно закрытыми. Эдеард не знал, есть ли внутри кто-то из его списка. Если есть, вытаскивать их оттуда будет все равно, что спускаться в Хоньо. «Возможно, и не стоит этого делать».

Эдеард послал телепатический вызов одинокому пешеходу в одной из боковых аллей.

«Ты что-нибудь видел?»

«Восемь моих людей сегодня направляются в Сампалок, — ответил Аргиан. — Пока даже без маскировки, чтобы не привлекать внимания».

«Зачем?»

«Я поговорил с Питиером, он придерживается почти таких же взглядов, как и я. По его словам, им сказано наблюдать и быть наготове».

«Понятно. Спасибо».

Перед приходом констеблей Буат спокойно сидел на одном из двух имевшихся у него стульев. Эдеард громко постучал в дверь. Про-взглядом он тщательно проверил хозяина дома, но ни пистолета, ни ножа при нем не было.

— Идущий-по-Воде, — усталым голосом заговорил Буат. — Ты явился, чтобы тащить меня в финансовый арбитраж?

— Намного хуже. Ты арестован.

— В чем меня обвиняют?

— Ты подозреваешься в вымогательстве. Останешься под арестом, пока мы не соберем подтверждающие улики.

— Ты уверен, что хочешь этого?

— Да.

— Очень хорошо.

Он прикрыл глаза и выдал сильное телепатическое сообщение.

«Друзья мои, началось. Вперед!»

Эдеард беззвучно попросил город поднять из тоннеля под улицей Зульмал оставшиеся бочонки с джамоларовым маслом. Бочки тихо выскользнули из-под земли в проходах между зданиями и, никем не замеченные, остались лежать в тени лиан и деревьев, потревожив лишь кучи мусора.

Отделение Эдеарда покинуло дом. По всей улице начали открываться двери, и наружу вышли люди, вооруженные дубинками, ножами, молотками, кочергами и просто разбитыми бутылками. Эдеард, не глядя в их сторону, третьей рукой сбил крышки с пяти бочонков, стоявших у дома Буата.

— Вы не пройдете и десяти ярдов, — заявил Буат.

Люди, собравшиеся на улице, медленно двинулись им навстречу. Они с опаской поглядывали на Эдеарда и его товарищей, но продолжали приближаться. На них был направлен плотный поток телепатических обращений.

Чаще всего ощущалось примерно следующее: «Вперед, вперед. Нас сотни».

— Отойдите назад, — громко приказал Эдеард.

Камень, брошенный из задних рядов быстро растущей толпы, закувыркался в воздухе. Третья рука Максена без труда отвела его в сторону.

Буат засмеялся.

— А ты считал себя всеобщим любимцем, а, Идущий-по-Воде?

Третьей рукой Эдеард собрал масло из всех пяти бочонков, сформировал из него огромный шар, заставил его взмыть в воздух и направил вперед. Когда шар был в паре ярдов над его головой, Эдеард поднял руку, и с указательного пальца сорвалась тонкая огненная нить.

Пламя с оглушительным ревом окутало шар. Эдеард немного опустил его и послал перед собой по улице. Преградившие им путь люди с испуганными криками расступились в стороны. Крупные капли горящего масла с шипением и треском начали падать на дорогу.

— Сюда, пожалуйста, — вежливо обратился он к изумленно моргавшему Буату. Они зашагали по улице, а расступившиеся люди держались поодаль, с ужасом глядя на пылающий шар. — Я не успел поблагодарить твоего брата за эту идею, — сказал Эдеард. — Но она мне понравилась.

— До Дома парламента еще далеко, — проворчал Буат. — И мы не скоро туда дойдем.

Он снова воспользовался телепатией и стал рассылать инструкции своим сообщникам.

Про-взгляд показал Эдеарду, что все улицы Сампалока быстро заполняются людьми. Ничего другого он и не ожидал. Констеблям на мостах было строго приказано ни в коем случае не выпускать людей из района, чтобы беспорядки не перекинулись на весь город. По его ощущениям, охрана пока успешно справлялась со своей задачей. Ни одна из быстро собиравшихся толп не приближалась к мостам, хотя Эдеард заметил нескольких лидеров, подталкивающих людей идти дальше. В воздухе уже летали камни и бутылки, направляемые третьими руками в констеблей. Кое-где заблестели метательные диски.

А вот группы задержания действовали не так успешно, как он надеялся. Констебли с наиболее сильным про-взглядом получили приказ отслеживать людей из списка и вести к ним своих товарищей. Но пробираться сквозь враждебно настроенные толпы, запрудившие улицы, было не так-то легко.

— Вот что я скажу тебе насчет огня, Идущий-по-Воде, — произнес Буат. — Ты никогда не можешь полностью контролировать его горение.

Эдеард прекрасно сознавал, как быстро расходуется масло. За их спинами улица уже заполнилась людьми, и вслед летели оскорбления и угрозы. Еще больше бунтовщиков собралось в боковых аллеях на пути к Средней заводи. Они пропускали констеблей, но сразу же присоединялись к толпам, идущим следом.

— Эдеард, — шепотом окликнул его Бойд.

— Вы же прекрасно знаете, что мы в состоянии защититься от всего, что они могут в нас бросить, — с уверенным видом сказал он друзьям. — Основная наша задача сейчас — доставить этого мерзавца в камеру.

— Зажженное пламя будет гореть до тех пор, пока ему есть чем питаться, — продолжил Буат. Его рука указала на напирающую сзади толпу. — Им больше не нужны зачинщики. В них горит ненависть к тебе.

Спрятанные в аллеях бочонки были обнаружены и разбиты, и масло джамолара вылилось на улице перед констеблями. Эдеард поднял пылающий шар высоко над крышами домов, а затем взорвал его, вызвав ослепительную вспышку. Толпа вздрогнула.

EI вдруг он заметил белую искру. Разлитое по улице масло вспыхнуло. Люди стали с криками разбегаться, а огненная стена рванулась навстречу констеблям.

— Проклятье, — выдохнул Эдеард.

Он быстро попросил город изменить улицу перед ними, и пламя исчезло, впитанное мостовой, неожиданно ставшей пористой. Клубы дыма, уносимые легким ветерком, поплыли между домами.

Буат он изумления открыл рот.

— Что за…

Эдеард подмигнул.

— Не задерживайся.

Толпа мятежников теперь держалась на почтительном расстоянии, и отделение благополучно прошло улицу вплоть до Средней заводи. На широкой полукруглой набережной собралось не меньше сотни констеблей, и дополнительные отряды стояли у мостов, ведущих в Беллис и Парк Фолас. На выходящих к мостам улицах Сампалока кипели возбужденные толпы.

Максен и Бойд передали помрачневшего Буата группе задержания, наказав немедленно доставить его в подземелье Дома парламента.

— Что теперь? — спросила Кансин, поглядывая на блокированную свистевшими хулиганами улицу Амтол.

— Я не знаю, — сказал Эдеард. Он посовещался с сержантами у каждого из мостов и проверил, как идут дела у групп задержания. — Мы сумели выловить только восемь человек из сотни, включая Буата. Я рассчитывал на лучший результат. — Эдеард с тревогой посмотрел на беснующуюся толпу. — Я не хочу больше никого туда посылать. Это может привести к потерям.

— Если мы еще немного здесь простоим, мы пропали, — сказал Максен. — Нельзя не признать, что они хозяева в Сампалоке, и с этим ничего не поделать.

— Мне казалось, ты не возражал, если бунт ограничится Сампалоком, — заметил Бойд.

— Здесь тоже живут порядочные люди, и их немало, — сказал Эдеард. — А толпа все увеличивается. И так у всех мостов. Я не предполагал, что Буат контролирует такие массы народа.

— Мы могли бы применить маскировку, — предложил Динлей. — Выследить ближайшего подозреваемого из списка и потихоньку его нейтрализовать. Эта сотня здесь всем управляет, они провоцируют толпу. Надо брать их по одному.

— Возможно, ты прав.

Но Эдеард еще не принял решения. Колоссальный масштаб ответной реакции оказался для него неожиданностью. Но ведь обитатели Сампалока всегда были готовы к дракам, и вызвать беспорядки не составило никакого труда.

Он подошел к отряду констеблей, охранявшему мост через Торговый канал, и попытался определить, кто из указанных в списке бандитов находится поблизости. Но не успел он сосредоточиться, как ощутил телепатическое сообщение от сержанта с моста, ведущего к Верхнему Рву. Тот докладывал, что толпа рассеялась по улицам и начались грабежи магазинов и мастерских. Про-взгляд Эдеарда выявил атмосферу ярости и ликования. Не слишком удачное сочетание. Затем его про-взгляд остановился на ген-орле. Острым зрением птицы Эдеард увидел огонь и дым, появившиеся сразу в пяти зданиях. Когда наблюдатель опустился ниже, он заметил, как люди стекаются к торговым заведениям. Из разбитых дверей выбрасывали товары, мгновенно расходившиеся в толпе. Десятки подростков разбегались по улицам, спеша спрятать свою добычу.

Внимание ген-орла внезапно нарушилось. Какая-то сила отвлекала его, притягивая вниз, к изломанной линии крыш Сампалока. Мощные крылья яростно захлопали, выдавая возрастающее волнение.

Поведение ген-формы сильно встревожило Эдеарда. Лишь у немногих людей хватило бы телекинетической силы, чтобы достать орла на такой высоте, и еще меньше проявляли намерение атаковать беззащитное существо. Отследить телекинез про-взглядом было необычайно трудно, но Эдеард сумел ощутить хрупкую нить воздействия до самой земли. Он сосредоточился на ее источнике и в толпе на улице Энтфолл обнаружил подростка лет пятнадцати.

«Прекрати», — скомандовал ему Эдеард.

Парень вздрогнул. Он мгновенно отдернул третью руку и скрылся в ближайшем здании.

На набережной Средней заводи раздался громкий треск дерева. Эдеард, оглянувшись по сторонам, понял, что мятежники взломали дверь в лавку пекаря на улице Мислор. Люди с радостными криками ворвались внутрь и в один миг расхватали свежие хлебцы и булочки. Протестующие крики пекаря и его родных быстро утихли. Следующей пострадала лавка бакалейщика, потом магазин одежды и таверна — и все под аккомпанемент ликующих криков толпы. Затем были разгромлены маленькая кузница, кафе и сапожная мастерская.

— Что нам делать, Идущий-по-Воде? — спросил старший сержант, командовавший констеблями на набережной.

Эдеард не знал, что ответить. В этот момент треск ломаемых дверей донесся с улицы Зульмал.

— О Заступница! — Он обернулся к сержанту. — Оттесняйте их назад, подальше от торговых кварталов.

Сержант, пришедший из района Ваджи, бросил на него неуверенный взгляд.

— Есть, сэр.

Рядом с Эдеардом выстроился отряд из более чем пятидесяти констеблей, и он повел их на улицу Мислор. Толпа, завидев его, стала разбегаться, но в констеблей полетел целый шквал камней и бутылок. Эдеард без труда остановил все снаряды, они осыпались на землю. Через первую же боковую аллею он заглянул на улицу Зульмал: погромы и грабежи там были еще более жестокими. Впереди, на улице Мислор, толпа врывалась в новые магазины и мастерские.

— Это ты виноват! — закричала ему с тротуара женщина. Она выбежала из проема, где еще сохранились обломки дверей. На желтом платье пестрели пятна крови, в руке женщина сжимала длинный нож. — Ты, Идущий-по-Воде, нас погубил. Моя семья жила здесь две сотни лет. Двести лет наша торговля процветала, а теперь все пропало. Чтоб тебе сгнить в Хоньо, мерзавец!

Эдеард остановил отряд. Единственное, чего он достиг этим выходом, — грабежи оставшихся пока нетронутыми лавок и мастерских. Оттесняя бунтовщиков, он сам подталкивал их к новым целям.

— Помоги мне, Заступница, — прошептал он.

Еще три сержанта известили его о начавшихся беспорядках. Хаос охватил уже шесть кварталов Сампалока.

— Возвращаемся на набережную, — скомандовал он сопровождавшим его констеблям.

За время его отсутствия толпа на набережной заметно осмелела и начала наступать на констеблей, охраняющих мост в Беллис. Грабежи не прекращались. Попытки владельцев защитить свое имущество привели к всплеску насилия. Эдеард видел, как яростно работают дубинки, как жестоко действуют третьи руки. А потом оправдались его худшие опасения: раздался пистолетный выстрел.

На мгновение вокруг все замерли, стараясь определить, откуда стреляли. Эдеард уголком глаза заметил, как упала Кансин. Она, конечно же, была в первых рядах констеблей, а теперь рухнула на колени, держась рукой за грудь и тяжело хватая ртом воздух.

— Кансин! — заорал Максен.

Он быстро растолкал притихших констеблей и обнял Кансин обеими руками.

— Все в порядке, — задыхаясь, пробормотала она. — Со мной ничего не случилось. О Заступница! Больше никогда не буду жаловаться на неудобство этих жилетов из армшелка.

Она потерла рукой место, куда угодила пуля. Максен всхлипнул от радости и поцеловал ее.

Разъяренный Эдеард выбежал на свободное пространство между толпой и констеблями. Стоявшие в первом ряду мятежники попятились.

— Прекратите беспорядки! — закричал Эдеард. — Расходитесь по домам. Все кончено.

Несколько мгновений все молчали. А потом из задних рядов раздался крик: «Долой Идущего-по-Воде!»

Прогремело еще два выстрела. Эдеард был готов к ним. Пули повисли в воздухе в паре футов от него. Он попытался устроить целый спектакль, рассматривая и презрительно отталкивая пули в сторону бунтовщиков, чтобы убедить их в своей непобедимости, в том, что их бунт бесполезен, но только дал повод для новых насмешек.

«Выстрелил один из наших людей», — поступило направленное сообщение от Аргиана.

Взгляд Эдеарда скользнул по крыше дома в самом начале улицы Зульмал, где среди разросшихся лиан притаился Аргиан.

«Кто? Где он?» — спросил Эдеард.

«Джанли. Он уже уходит».

В констеблей снова полетели камни.

— Ладно, — гневно бросил он бунтовщикам. — Я вас предупреждал.

Его решительный вид заставил прикусить язык тех, кто стоял впереди.

Плащ Эдеарда взвился, освобождая руки. Прикрыв глаза, он обвел ими широкий круг. Он никогда еще не пользовался своей телекинетической силой в полной мере и теперь старательно сосредоточился. За его спиной поверхность Средней заводи покрылась рябью. Затем в воздух поднялись две мощные струи воды. Они наклонились над набережной и сошлись вместе точно над головой Эдеарда. Стоявшие под летящими потоками констебли инстинктивно пригнулись.

Эдеард злорадно усмехнулся. Всю собранную воду он бросил в бунтовщиков единой волной. Удар, поднявший тучу пыли и брызг, пришелся на начало улицы Зульмал. Основная масса воды, сметая все на своем пути, устремилась вперед. Люди беспомощно барахтались, закрывая рты и носы третьими руками. А Эдеард не двигался с места, продолжая направлять страшный поток. Попавшие в неестественный водоворот ген-крысы пронзительно визжали. Основная волна прокатилась по улице ярдов на пятьдесят или семьдесят, а потом, растекаясь по боковым аллеям, стала уменьшаться.

Эдеард перестал поднимать воду, когда уровень в Средней заводи значительно понизился. Вода, попадая в ливневые канавы, начала возвращаться. Наконец он опустил руки и глубоко вздохнул. Остатки поднятой воды обрушились на улицу.

Беспорядков впереди больше не было. По тротуарам и дренажным стокам с журчанием сбегала вода. Эдеард увидел, что на земле остались сотни промокших людей, цеплявшихся друг за друга и за стены, едва шевелившихся, словно выброшенные на берег рыбы. Их кашель и резкие вдохи смешивались со стуком капель, падавших с листьев лиан. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь высокие кучевые облака, окутали странную сцену сияющим блеском.

— Я же говорил, — невозмутимо произнес Эдеард. — Отправляйтесь по домам.

Констебли разошлись по улице Зульмал, помогали людям подняться на ноги и проверяли, все ли в порядке. Самыми распространенными травмами были переломы рук и ног. Примерно две дюжины пострадавших перенесли на набережную, где ими занялись вызванные врачи. Среди оставшихся на улице людей обнаружились двое из списка Эдеарда, и их арестовали. Других репрессий не последовало. Дрожащие от холода в промокшей одежде, мятежники быстро расходились. На улице Мислор тоже стало тихо.

«Во имя Заступницы, что у вас происходит?» — потребовал объяснений главный констебль Уолсфол в прямом телепатическом обращении к Эдеарду.

Несмотря на ограниченное мысленным щитом восприятие, Эдеард не мог не ощутить страх и гнев шефа.

«Я должен был что-то сделать, сэр. Бунтовщики разгромили почти всю улицу».

«На своем участке ты, может, и справился, зато в остальном Сампалоке воцарился полный хаос».

«Я знаю, — печально ответил Эдеард. Про-взгляд позволил ему увидеть толпы людей, бушевавшие на улицах Сампалока. Утренние лучи с трудом пробивались сквозь клубы дыма, повисшие над кварталами. Его действия не дали констеблям никакой передышки, а только подстрекнули бунтовщиков. — Я сейчас пойду на улицу Галсард, это ближе всего, а потом…»

«Ты не сделаешь ничего подобного, — прервал его Уолсфол. — Мы опасаемся, что твои действия только ухудшают обстановку. Ты отстранен, Идущий-по-Воде. К полудню ты должен вернуться в Дживон. Я приказываю всем констеблям отойти за мосты».

«Но люди пострадают», — возразил Эдеард.

«Тебе, вероятно, следовало подумать об этом до начала акции. Ты заверил меня, что беспорядки будут незначительными. Я не знаю, кто вынудил всех лидеров банд укрыться в Сампалоке, но это лишь усугубляет положение».

«Могло быть намного хуже. Хорошо, что беспорядки не возникли во всех остальных районах. Наверное. Благая Заступница, что я наделал?» — подумал Эдеард, но ответил лишь:

«Слушаюсь, сэр».

«По мнению Овейна, для защиты граждан, которым угрожает опасность, потребуются более решительные меры».

«Какие именно меры?»

«Мы пока не знаем. Высший Совет двадцать минут назад собрался на экстренное заседание, но еще ничего не решено».

Эдеард окинул взглядом набережную. Обмелевший поток воды журчал по улице Зульмал и через невысокий бортик скатывался в Среднюю заводь. Два врача, откликнувшиеся на призыв констеблей, переходили от одного пострадавшего к другому. Послушницы храма Заступницы в белоголубых одеяниях помогали им накладывать повязки и старались успокоить раненых.

И снова прогремел выстрел. Все констебли непроизвольно повернулись к улице Зульмал. Про-взгляд Эдеарда, как давным-давно учил Чаэ, постоянно ощущал присутствие всех его друзей. И в этот момент восприятие мыслей Бойда пропало.

Где-то недалеко вскрикнула Кансин.

Эдеард устремил про-взгляд в то место, где за мгновение до выстрела был Бойд, — в одном из магазинов на улице Зульмал. В ближней к выходу комнате чей-то разум излучал злорадное удовлетворение. Рядом лежало безжизненное тело, но про-взглядом Эдеард не мог определить чье. Зато легко опознавалось обмундирование, какое носил каждый констебль.

— О Заступница, только не это, — прошептал Эдеард.

А потом он помчался через набережную на улицу Зульмал, к пекарне. Поток воды хлынул внутрь сквозь разбитую дверь и довершил разгром. Волна перевернула полки и прилавок, смыв все содержимое. Из печей вырывались опасные облака раскаленного пара. Один из тяжелых шкафов опрокинулся и придавил к полу подростка. Там его и обнаружил Бойд. Парень хныкал от боли и откашливал воду. В тех местах, где сломанные ребра проткнули кожу, одежда покраснела от крови. Был он сыном пекаря или бунтовщиком, для Бойда не имело значения. Парень пострадал и нуждался в помощи. Бойд помог. Третьей рукой и обломком мебели он приподнял шкаф, освободив мальчика.

Эдеард ворвался в дом. Мирайз все еще стояла над телом Бойда, держа в руке пистолет. Ее одежда, как и следовало ожидать, была густо запятнана кровью. Она выстрелила, приблизив дуло пистолета к самому затылку Бойда. Пуля полностью уничтожила лицо, кровь и остатки мозга брызнули и на шкаф, и на бедного парня, теперь бившегося в истерике.

— Я тебя достала, — протянула она странно монотонным голосом. — Ты разрушил нашу жизнь. Теперь мы квиты.

Динлей с искаженным яростью лицом рванулся вперед, и его третья рука уже была готова сжать сердце обезумевшей женщины. Щит Эдеарда не дал ему этого сделать.

— Нет. Она предстанет перед судом. — Третьей рукой он выбил из ее руки пистолет. — Выведи ее отсюда, — приказал он подбежавшему Урарлу. Затем Эдеард без труда поднял шкаф. — И позови врача.

Урарл и еще два констебля увели Мирайз. Как только они вышли, в комнату проскользнул Аргиан.

Максен упал на колени рядом с телом Бойда, бережно прикоснулся к его руке, словно боялся разбудить. Стекавшая с промокших форменных брюк вода смешалась с кровью. Кансин обняла рыдавшего Динлея, и по ее щекам тоже потекли слезы.

— За что? — прошептала она.

Аргиан поднял пистолет.

— Это как раз та модель, которую мы предпочитаем. Они явно знали о ее состоянии. Нетрудно было вручить ей пистолет и шепнуть, где находится один из членов отряда Идущего-по-Воде.

Максен с угрожающим видом обернулся.

— Подожди, — остановил его Эдеард.

Собственное спокойствие удивляло его. Шок, видимо, затормозил его мысли, и все происходящее в пекарне казалось спектаклем на далекой сцене.

— Что еще? — огрызнулся Максен. — Он ведь мертв!

Эдеард застыл в полной неподвижности, устремив свой про-взгляд куда-то вдаль. Друзья исчезли, исчезли и стены пекарни. Капли, падавшие на покрытый лужами пол с потолка и промокшей мебели, звенели, словно колокольчики. Окружающий мир затянуло серой пеленой. И вдруг в этой мрачной вселенной появилась одинокая фигура. Эдеард улыбнулся.

«Ты остался».

«Я не попрощался, — ощутил он ответ души Бойда. — Я хотел проститься. Но это так трудно, Эдеард. Они не слышат меня».

«Возьми все, что тебе нужно», — предложил ему Эдеард и поднял руки.

Призрачный Бойд коснулся его пальцев.

Сердце Эдеарда пронзила ледяная игла. Его губы округлились в изумленном вздохе. Прикосновение вытягиваю из него жизненные силы. Реальная Вселенная мгновенно вернулась.

Кансин, увидев призрачный силуэт Бойда, испуганно ахнула. Эдеард покачнулся и с трудом выдохнул воздух. По его телу распространялся парализующий холод.

— Бойд? — воскликнул Динлей.

— Мои друзья.

Бойд окинул их лица ласковым взглядом.

— Не уходи, — попросила Кансин.

— Я должен. Я слышу призывное пение туманностей. Это так прекрасно. Я только ждал, пока Эдеард заметит меня.

— Ты нам нужен.

— Динлей, расскажи обо мне Сарье. Будь добр к ней, постарайся ее утешить.

— Я обещаю.

— Кансин, Максен, не надо прятаться, это неправильно. Жизнь бесценна, чтобы терять даже мгновение счастья.

— Я… — Кансин виновато посмотрела на Максена. — Да. Да, ты прав.

Бойд перевел взгляд на Аргиана.

— Ты все еще сомневаешься. Поверь в Эдеарда, он сильнее всех нас. Я вижу это. Я вижу, как он влияет на Вселенную. Она подчиняется его воле.

У Эдеарда уже подгибались колени, и он невольно поморщился. Холод был непереносимым.

— Прости, Эдеард, — сказал Бойд. — Я истощаю твои силы. Ты не в состоянии поддерживать мою последовательность.

— Последовательность? — недоуменно повторил Эдеард.

— Ну да. Это и есть Вселенная — последовательности воспоминаний. Их бесконечно много, они переплетаются между собой и тянутся до бесконечности.

Бойд отпустил руку Эдеарда и стал быстро уменьшаться. Но он еще успел усмехнуться.

— Я и не подозревал, что город — на самом деле живое существо, Идущий-по-Воде. Но ведь ты знаешь это, правда? Ты ощущаешь его сны.

Позови его на помощь, сегодня она тебе необходима. Не робей. Чтобы покончить с беспорядками, воды будет недостаточно. Тебе понадобятся отвага и решимость.

Эдеард не мог справиться с дрожью.

— Обещаю, — ответил он.

— Ты, наверное, считаешь меня слабым, раз я еще не ушел, — сказал Бойд.

Его призрак уже поднялся высоко в небо и постепенно таял.

Эдеард еще ощущал его присутствие.

— Нет, — крикнул он.

А потом услышал: «Мы будем рядом с ним, ведь он — все, что от нас осталось».

— Что? — переспросил он.

Душа Бойда одарила его ощущением улыбки.

— Я понимаю.

Призрак устремился к звездным туманностям и пропал из вида.

Кансин вышла на улицу, не скрывая слез.

— Извините, — всхлипнула она, вытирая глаза рукой. — Я сейчас справлюсь.

— Ты действительно видишь души, — изумленно воскликнул Аргиан.

— Да, — ответил Эдеард.

Он чувствовал себя бесконечно усталым. Как было бы хорошо просто сесть на землю и прикрыть глаза, чтобы хоть минутку отдохнуть. В конце концов, Уолсфол приказал ему возвращаться в участок. И теперь все это не его проблемы.

«Да, правильно».

— Что ты собираешься делать? — спросил Максен.

Эдеард ответил отчаявшимся взглядом.

— Не знаю.

«Мой народ», — донесся вдруг телепатический посыл Байза.

Все одновременно повернулись к особняку главы района, стоявшему в центре Сампалока. На крыше, в ниспадающей фиолетовой мантии, с перекинутым через левое плечо капюшоном, отороченным мехом, стоял Байз. Он поднял перед собой обе руки, словно благословляя аудиторию.

— Я обращаюсь ко всем, кто сейчас находится в Сампалоке, к тем, чьи семьи жили здесь не одно поколение, и тем, кто пришел недавно, спасаясь от преследования Идущего-по-Воде.

Эдеард мгновенно возмутился.

— Ничего не говори, — строго приказала ему Кансин. — В публичном споре ты будешь выглядеть не лучшим образом.

«Перестаньте бороться друг с другом, — мягко увещевал Байз. — Ваш враг снаружи, и наши конфликты ему только на руку. Уже сейчас у Верхнего Рва собираются те, кого пугает ваша свобода. Я призываю вас оказать им решительное сопротивление. Не позволяйте оккупировать ваш дом, последнее место в городе, где вам гарантирована независимость, как завещал Рах. В стенах моего дома я предлагаю безопасное убежище вашим семьям. Пока вы сражаетесь за свободу против тирании Идущего-по-Воде, им не грозит никакая опасность. У нас мало времени. Слушайте тех, кто идет с вами и говорит от моего имени. Окажите сопротивление захватчикам, стремящимся изгнать вас из города, принадлежащего вам по праву рождения».

Байз послал ощущение сдержанной улыбки и спустился внутрь башни.

— Что это за чертовщина? — воскликнул Динлей. — Какой-то предвыборный трюк?

— Представления не имею, — сказал Эдеард, испытывая ту же растерянность, что и остальные. Он вопросительно взглянул на Аргиана. — Не может же он быть верховным предводителем бандитов?

— Нет, — ответил Аргиан. — Это далеко не так. Семейство Дироал тесно связано с бандами. Они увеличивают свою прибыль, ослабляя конкурентов. Но у Байза хватает ума, чтобы соблюдать дистанцию. А это что-то новенькое.

— Ох, Заступница, — простонала Кансин. Ее лицо было обращено на север, глаза прикрыты, про-взгляд устремлен вдаль. — Подходит милиция.

— Как? — изумился Эдеард.

— Судя по всему, целый полк. Они уже миновали Верхний Ров.

Эдеарду хватило секунды, чтобы отыскать про-взглядом длинную цепочку людей, марширующих мимо караванных стоянок.

— Что они делают? Констебли сдерживают бунтовщиков в границах Сампалока; они не перейдут через мосты.

— В Маккатране произошло масштабное нарушение законов, — невозмутимо заметил Максен. — Как бы ты себя чувствовал на месте мэра? Милиция прислана не ради охраны мостов. Она должна прекратить беспорядки.

— Но каким образом? — спросил Эдеард. — Милиция никогда этим не занималась. Констебли специально обучены работать среди толпы.

— Они вооружены, — тихо добавила Кансин.

Эдеард ощутил холод, как будто к нему снова прикоснулся призрак Бойда. Из всех констеблей, призванных им сегодня на помощь, только капралам и сержантам было позволено взять пистолеты.

— Но ведь люди на улицах…

— А Байз только что призвал их оказать сопротивление, — сказал Динлей.

— Их необходимо остановить, — решил Эдеард. — Милиция не имеет права стрелять в гражданских лиц, даже если они нарушают закон.

— У людей в толпе тоже есть оружие, — вмешался Аргиан. — Может случиться так, что кто-то из милиции выстрелит первым. Это было бы… удобно.

— Твои люди послушают тебя? Ты сумеешь их остановить?

— На улицах мало что сделаешь, — сказал Аргиан. — Но я мог бы поговорить со своими товарищами, пришедшими сегодня в Сампалок. Хотя окончательное решение за Мотлуком и ему подобными.

— Поговори с ним, — попросил Эдеард. — Нельзя допустить столкновения.

— Я сделаю, что смогу.

Аргиан повернулся и зашагал по улице.

— За мной, — скомандовал Эдеард остальным. — Мы должны добраться до Верхнего Рва и попытаться их остановить. — Он побежал обратно к набережной, обыскивая про-взглядом канал. — Ох, Заступница, куда подевались все гондолы? И почему их нет, когда они необходимы?

— Ты собираешься охладить милицию очередным душем? — поинтересовался Динлей.

— Чем угодно, лишь бы подействовало.

Ближайшую гондолу он обнаружил только в Сиреневом канале, она шла в сторону Главного канала. Ждать ее было бессмысленно, это слишком долго. Эдеард в нерешительности остановился в середине набережной. Поддержка Бойда обессилила его и вызвала боль во всем теле. Он понимал, что на очередной трюк вроде водопада у него не хватит сил, тем более если придется пробежать через весь Сампалок до самого моста в Верхний Ров.

— Прокляни их, Заступница.

Он направил про-взгляд прямо во Дворец-Сад и в зале Высшего Совета отыскал мэра.

«Сэр, прошу вас, мне надо с вами поговорить».

«Идущий-по-Воде. — От посыла Овейна повеяло холодом. — Ты пока остаешься в городе лишь потому, что твои показания необходимы специальной комиссии, которой я поручу разобраться, кто виноват. После этого Высший Совет непременно издаст указ о высылке, где будет фигурировать одно-единственное имя: твое».

«Сэр, прошу вас, отзовите милицию».

«А ты можешь предложить другой вариант? Маккатран тысячу лет не видел такого разгула преступности. А всё твои идеи! Арест сотни предводителей должен был положить конец хаосу. Но ты добился лишь того, что спровоцировал грабежи и уличные беспорядки. Достойные граждане — а их в Сампалоке немало, что бы ты ни говорил, — страдают от неслыханной жестокости разбушевавшейся толпы. Толпы, которую спровоцировал ты сам. Я мэр этого города, и я такого не потерплю. Хаос должен прекратиться».

«Позвольте мне самому прекратить беспорядки, сэр. Я смогу снова воспользоваться водой, и не раз, если потребуется. Прошу вас, нельзя допустить, чтобы милиция стреляла в людей».

«Поскольку, как мне кажется, ты далек от понимания ситуации, я скажу тебе прямо. Ты должен немедленно покинуть Сампалок. Офицеры милиции — не дикари, они быстро и профессионально справятся со своей задачей. Ты понимаешь? Если не подчинишься сейчас же, я попрошу Уолсфола выписать ордер на твой арест. Даже тебе не под силу справиться с сотней констеблей сразу».

«Да, сэр», — выдавил Эдеард.

У него так перехватило горло, что стало трудно глотать.

— И что же мы будем делать? — спросил Динлей.

Эдеард оглянулся по сторонам. Друзья по отделению ждали его решения. «Подумать только, куда нас завели мои идеи! Но я знаю, что поступаю правильно. Я уверен. Политики и благородные семейства все искажают». Он невесело улыбнулся своим товарищам.

— Я поступлю так, как советовал Бойд: буду действовать решительно. Вы со мной?

Лицо Максена болезненно сморщилось.

— Зачем спрашиваешь?

В их сторону направились несколько констеблей под командованием смущенного сержанта. Эдеард пренебрежительно махнул на них рукой.

— Полагаю, что мы только что перестали быть констеблями.

— О Хоньо! — простонала Кансин.

— Но сейчас вам необходимо держаться за мои руки, — сказал Эдеард.

Принятое решение значительно подбодрило его. Друзья, ощутив его настроение, заулыбались. Стоя посреди набережной, все четверо взялись за руки. И среди бела дня, на глазах у сотни констеблей и под прицелом тысяч про-взглядов, они с вызывающим смехом опустились сквозь твердую почву.

Они неслись по ярко освещенному тоннелю, как будто падали на Кверенцию от самых звезд, и Максен кричал громче всех.

«Эдеард, что ты делаешь?»

Он ощутил телепатический посыл Финитана, как только все четверо поднялись на поверхность в пустынной аллее неподалеку от центрального моста через Облачный канал.

«Я должен остановить милицию, сэр», — ответил Эдеард, удивляясь тому, как быстро Грандмастер сумел его отыскать.

Но потом он увидел пробегавшего в другом конце аллеи ген-пса.

«Послушай меня, Эдеард. Не применяй силу против милиции. Тебя поддерживают далеко не все офицеры. А Овейн предоставил им полную свободу действий».

«Почему? Зачем он это делает?»

«По мнению всего города, он расхлебывает заваренную тобой кашу, — сказал Финитан, и его мысли выдачи бесконечную усталость. — Таким образом он лишает тебя права осуществлять закон и порядок и одновременно побеждает бандитов. Сколько бы теперь людей ни погибло, обвинят только тебя. И потому за Овейна будут голосовать еще сотню лет».

«И все это только ради голосов избирателей?»

«Нет, Эдеард. Как я уже говорил тебе прежде, политика есть политика. Всегда. Тех, кто обладает властью, нелегко свергнуть. Тем более с добрыми намерениями».

«А как же Байз? Он предлагает убежище людям и призывает к сопротивлению милиции. Он только усугубляет положение».

«Овейн решил пожертвовать Байзом. До сегодняшнего дня они были союзниками в Высшем Совете. И каждый хотел отличиться, уничтожив тебя. Байз недооценил решительность Овейна. И тот не преминул воспользоваться лазейкой. Он уже поговаривает о том, чтобы отдать Байза под суд за соучастие. А у Байза найдется немало родственников, которые в случае его падения будут рады занять освободившееся место главы района. Сейчас Байз может лишь организовать сопротивление в надежде дискредитировать Овейна».

«Вы думаете, он это сделает?»

«Не берусь сказать. Они еще могут договориться, пока не пройдена критическая точка. Договорятся они или нет, за меня после сегодняшнего никто не будет голосовать. Пожалуй, я и сам воздержусь. Я серьезно подумываю, не предложить ли союз Овейну, так у меня есть шанс сохранить хотя бы часть политического влияния. Пожалуй, работая с ним, я мог бы стать смягчающим фактором».

«Нет, вы не сделаете этого».

«Эдеард, все мы должны смотреть в лицо реальности. Овейн консолидирует город вокруг себя, как надеялись сделать мы сами».

«Ценой человеческих жизней! Ведь в толпе есть агенты благородных семейств, готовые подстрекать людей на конфликт с милицией».

«В таком случае нам остается только надеяться на Заступницу, чтобы она сотворила чудо. Другого выхода я не вижу. На нас давят со всех сторон. И ты, мой отважный друг, потеряешь все, чего успел добиться».

«Этого не произойдет».

«Это уже произошло. Я готов защищать тебя, насколько в моих силах, но сомневаюсь, что завтра мои усилия будут чего-то стоить».

Эдеард закончил разговор с Грандмастером и опустил голову.

— Что еще произошло? — спросил Динлей.

— Мы остались совсем одни, — сказал Эдеард. — Овейн победил. Он просто бросил нас, словно мы никогда не существовали.

Но мы существуем, — решительно заявил Максен. — И я здесь, с тобой, готов помочь помешать милиции убивать людей. Идем и сделаем это.

Про-взгляд Эдеарда скользнул по первым рядам милиции, маршировавшим по мосту от Верхнего Рва.

— Ладно, — без особой уверенности согласился он. — Последняя попытка.

Их заметили сразу, как только друзья направились к мосту. В их сторону устремились тысячи про-взглядов, и все больше и больше людей следили за ними из каждого района города. Всеобщее внимание давило на четырех друзей, словно влажная духота летнего полдня. Жизнь в городе замерла, все наблюдали за событиями в Сампалоке. В их мысли ворвался телепатический шквал насмешек и оскорблений. Эдеард блокировал посторонние разговоры, стараясь придумать, что делать дальше.

«Чудо Заступницы. Финитан сказал, что нам без него не обойтись. И он прав. Но Заступница явила лишь одно настоящее чудо: это ее храм. А если… да, такой смелости от меня не мог ожидать даже Бойд».

Центральный мост через Облачный канал представлял собой пологую дугу из материи города, окаймленную приземистыми опорами, на которых росли мандариновые деревца. Мост выходил на небольшую площадь, где фруктовые деревья были посажены у каждого дома — сливы и груши прикрывали выпуклые стены густыми полосами цветущих ветвей. Но тонкие ароматы полностью заглушил едкий дым. Улицы Борфол и Джанкал, уходящие вглубь Сампалока, были перегорожены грудами мебели, которую натащили и подожгли мятежники. Позади баррикад виднелись разграбленные магазины и мастерские. В толпе Эдеард и его друзья заметили несколько человек из списка: они поздравляли единомышленников и передавали полученные инструкции. Он заметил и множество пистолетов, которые никто уже не прятал. Внутри зданий царила печаль. Избитые владельцы лавок залечивали раны, а их родные наблюдали за торжествующим снаружи хаосом в горестных раздумьях и с едва сдерживаемым гневом.

Эдеард обратился к Кристабель.

«Ты видишь все это?» — спросил он.

«Да, любимый. Сейчас все в городе наблюдают за Сампалоком. Никто не верил, что привлекут милицию. Отец опасается худшего, но в Высшем Совете лишь немногие осмеливаются возразить мэру. Ох, Эдеард, какой ужас, и все по моей вине».

«Нет».

«Да, — настаивала она. — Это я придумала согнать их всех в Сампалок, и посмотри, сколько достойных людей уже пострадали».

«Мы правильно поступили, иначе беспорядки только умножились бы. Так и должно было быть».

«Правда? Я уже не уверена в этом».

«Ответственность лежит только на мне. Кристабель, возможно, мне скоро придется покинуть город. И хорошо, если я не окажусь в шахтах Трампелло».

«Я поеду с тобой, ты же знаешь. Куда бы то ни было».

«Нет, дорогая, ты станешь главой Хакспена».

«Не уверена, что мне этого хочется, если Хакспен окажется под властью Овейна и его «единого народа»».

«Давай не будем ничего решать сгоряча, хотя бы до завтра».

«Как скажешь. Я могу тебе чем-нибудь помочь? Пожалуйста. Я бы очень хотела сейчас быть с тобой рядом».

«Нет. Но многие люди ранены. Им требуется помощь врачей».

«Это я организую. Я поговорю с Грандмастером медицинской гильдии. По крайней мере он не принадлежит к числу сторонников Овейна».

«Вот и хорошо».

Аллея вывела их к самому Облачному каналу неподалеку от моста. Констебли, стоявшие у обоих его концов, беспомощно наблюдали за маршировавшей мимо милицией. Солдаты все прибывали со стороны Верхнего Рва и аккуратными рядами заполняли площадь. Кроме одного взвода, построенного по четыре человека в ряд, поперек дороги. Стоило Эдеарду выйти из аллеи, как на него нацелились двадцать восемь пистолетов.

— Лейтенант, я хочу с вами поговорить, — крикнул Эдеард.

Первый ряд расступился, и вперед вышел лейтенант. На вид ему было далеко за тридцать, из-под форменной фуражки выбивались светлые вьющиеся волосы. На сине-зеленом мундире ярко блестели тщательно начищенные пуговицы, к белому ремню была пристегнута длинная сабля.

Эдеард постарался скрыть свое разочарование. Перед ним предстал типичный офицер милиции, недалекий молодой аристократ, считающий свой патент поводом для бесконечного высокомерия. А он-то надеялся, что хоть раз встретит кого-то с искрой сообразительности и склонностью к независимому мышлению.

— Идущий-по-Воде. — Офицер коротко кивнул. — Я лейтенант Юстас. Я командую несколькими отрядами и получил недвусмысленный приказ полковника не пропускать вас через мост.

Имя показалось Эдеарду знакомым, но он был уверен, что никогда не встречал этого человека.

— Если вам приказано еще и прекратить мятеж, то я могу это сделать. Я уже справился с беспорядками у Средней заводи.

— Зато спровоцировали их повсеместно, — заметил лейтенант Юстас. — Вы представляете угрозу, Идущий-по-Воде, и чем скорее покинете город, тем лучше.

— Пострадает множество людей, — сказал Эдеард. — Я уверен, вы и сами это понимаете. Я не могу допустить обострения ситуации до такой степени, чтобы милиции пришлось стрелять в людей. Для решения этой проблемы достаточно констеблей.

— Ваше неожиданное сочувствие к преступным элементам меня удивляет. А разве не вы сами провоцировали их весь прошедший год?

— Прошу вас, дайте мне попытаться. Я обращаюсь к вам как мужчина к мужчине. Что вы теряете? Если я успокою толпу, ваш полковник будет гордиться вашей способностью проявлять инициативу. Если мне это не удастся, вы просто продолжите выполнять задание.

— Как мужчина к мужчине, да?

Эдеард кивнул. Что-то было не так. Но лицо лейтенанта оставалось абсолютно бесстрастным.

— В Маккатране есть хорошая поговорка, — сказал Юстас. — Хотя деревенскому мальчишке она может быть и не известна. «Не мочись в канал, вдруг пригодится воды напиться».

Лейтенант презрительно махнул рукой, и вдруг Эдеард заметил на третьем пальце его руки серебряное кольцо. Он не смог сдержать разочарования. Кольцо было в виде завитка лозы с единственным рубином в центре.

«Жених Джессиль».

— Хватит об этом, — с утомленным видом сказал Юстас и отвернулся. — Еще один шаг к мосту, Идущий-по-Воде, и мы посмотрим, сколько пуль вы в состоянии отвести от себя и своих друзей. А теперь убирайся в свой грязный коровник, откуда вылез.

— Забудь о нем. — Динлей насмешливо кивнул на сомкнувшийся строй милиции. — Мы просто обойдем их стороной, используя маскировку. Это не проблема. Мы легко проберемся на площадь.

Эдеард посмотрел на суровые лица солдат, прицелившихся в него, на все еще прибывавшие шеренги милиции. Легкий ветерок осыпал все вокруг опавшими лепестками, словно сухим розовым снегом.

— Я не могу драться на две стороны сразу, — сказал он.

— Тогда сбей их водой, — предложил Максен. — Чем угодно, лишь бы предотвратить стрельбу.

— Не уверен, что здесь достаточно воды, — возразил Эдеард, мрачно поглядывая на Облачный канал.

— Тогда воздухом, — посоветовала Кансин. — Ты можешь использовать воздух? Смети их ураганом.

— Ну, допустим…

Раздался пистолетный выстрел. Все четверо инстинктивно пригнулись.Солдаты милиции, угрожающе насторожившись, смотрели поверх их голов.

— А, пропади все пропадом, — бросил Эдеард. — У нас больше нет времени.

Грохнул еще один выстрел.

Эдеард вытащил из канала позади солдат огромный столб воды и где-то вдалеке услышал команду «Целься!».

Столб воды начал наклоняться над берегом, и лейтенант Юстас опасливо втянул голову в плечи, а его солдаты поспешили объединить третьи руки, чтобы образовать единый щит. Эдеард обрушил огромную массу.

— Огонь!

Залп двухсот пятидесяти пистолетов разорвал воздух.

— Нет! — в ужасе закричал Эдеард.

Образованный им водопад сбил с ног с дюжину солдат и потащил по земле, пока они не ухватились за ограждающий канал бортик.

— Огонь!

Прогрохотал второй залп.

— Не подпускайте их ко мне, — скомандовал он своим друзьям.

Максен и Динлей сразу же начали сталкивать в Облачный канал еще не оправившихся от купания солдат, а Кансин третьей рукой выбивала пистолеты у тех, кто сохранил присутствие духа и целился в Идущего-по-Воде.

Высоко над улицей Барфол начал закручиваться широкий столб воздуха. В детстве Эдеард очень любил слушать истории об ураганах и часто жалел, что ни разу не видел их своими глазами. Теперь он старался изо всех сил.

Сгустившийся воздух потемнел и начал угрожающе завывать. Вращающийся конец воронки вытянулся вниз к самой площади.

Один из облитых водой солдат сумел все же выстрелить в Эдеарда. Динлей, увидев, как он целится, третьей рукой оттолкнул дуло оружия. Пуля ушла в сторону, а Динлей сбил солдата с ног физическим толчком. Лейтенант Юстас бросился на него, и все трое, поскользнувшись на мокрой дорожке, покатились на землю. К ним кинулся еще один солдат.

Смерч всосал в себя все до единого лепестки и превратился в розовое облако, зависшее над крышами домов. Его узкий конец коснулся груды горящей мебели, преградившей улицу. Пылающие обломки легко взмыли вверх и закружились в воющем вихре. На высоте около двух сотен футов над городом они разлетелись в стороны и стали падать. И бунтовщики, и солдаты начали разбегаться, спасая свои жизни под градом горящих частей тяжелых стульев, скамей и столов.

Два солдата бросились на Кансин. Она развернулась, увлекая их за собой, и вместе с одним из солдат перелетела через бортик и упала в воду.

Эдеард изменил направление вихря, так что его тонкий кончик уперся в баррикаду у начала улицы Джанкал. Обломки первой баррикады еще не успели упасть, а в воздух уже поднялись горящие деревяшки из второго заграждения.

Лейтенант Юстас выбрался из свалки, в которой увяз Динлей. Перед ним, зловеще оскалясь, встал Максен.

— Не понимаю, на что ты сердишься. Все наше общежитие признало, что в постели она никуда не годится.

Юстас, зарычав от ярости, бросился на Максена.

Эдеард почувствовал, что его силы на исходе, и отпустил воздух на свободу. Три оставшихся солдата из отряда заграждения собрались вокруг Максена и Юстаса, возившихся на скользкой дорожке, словно две разъяренные змеи.

— Иди, — крикнул ему Максен.

Эдеард развернулся, взмахнув полами плаща. Перепуганные солдаты сделали пару выстрелов, но Идущий-по-Воде как будто и не заметил их. При его приближении они прижались к стенам стоящих на берегу канала домов и замерли в тревожном ожидании.

Он уже дошел до площади, когда полк начал перегруппировываться. Несколько офицеров закричали, чтобы он остановился, но Эдеард не обращал на них внимания. Офицеры голосом и телепатическими посылами старались снова построить солдат и заставить их взять на прицел фигуру в развевающемся темном плаще. На землю снова тихо падали облачка розовых лепестков.

Эдеард остановился в начале улицы Барфол. Люди робко выглядывали из домов и боковых аллей, где пережидали огненный град.

— Уходите, — закричал он им. — Если останетесь, милиция всех вас перестреляет, а если я вас поймаю, вашим душам придется несладко.

И они стали убегать, сначала по несколько человек. Затем Идущий-по-Воде прошел дальше по улице, поднял руку, и молния, слетевшая с его пальцев, разорвала ряд оголенных деревьев. Началась давка. Десятки людей срывались с места, стараясь скрыться от ужасной фигуры, пугавшей их больше всего на свете. Про-взгляд позволил ему увидеть движение людей по всему Сампалоку. Толпы, еще несколько минут назад чувствовавшие себя полными хозяевами улиц, стекались к последнему прибежищу: особняку Байза.

Эдеард едва не упал, когда поравнялся с первым телом. Это была женщина, в которую попало три пули; ее окровавленную одежду уже покрыл тончайший слой цветочных лепестков. Исследовав про-взглядом пространство над телом, он отыскал ее душу.

— Прости, — прошептал он — Я должен был действовать быстрее.

Ее призрачное лицо исказилось от горя.

— Мои мальчики. Что будет с моими мальчиками? Они еще так молоды.

— О них позаботятся, я тебе обещаю.

— Я взгляну на них, прежде чем уходить, — сказала она и поплыла по воздуху к соседней аллее. — Я чувствую, что они близко. Один последний взгляд, чтобы убедиться, что они в порядке.

Эдеард нахмурился и зашагал дальше. Он насчитал пятнадцать убитых, и еще больше двух десятков человек ковыляли впереди, пятная кровью мостовую. Он обратился к ним телепатическим посылом, советуя подождать в боковых аллеях, куда скоро придут врачи. Кое-кто послушался. Восемь раненых продолжили свой путь.

Телепатическое обращение Овейна настигло его на середине улицы Барфол:

«Не понимаю, чего ты собираешься этим добиться. Отойди в сторону и дай милиции разобраться с отребьем. Я постараюсь, чтобы комиссия снисходительно отнеслась к той роли, которую ты сыграл в сегодняшних событиях».

«Чудо Заступницы», — ответил Эдеард, нимало не заботясь о том, что его мог ощущать весь город.

«Извини?»

«Однажды Заступница сотворила чудо в Маккатране, и сегодня я хочу его повторить».

«Тебе уже ничто не поможет, Идущий-по-Воде».

«Так оставьте меня».

«Я не могу этого сделать».

По улице разнеслась команда: «Полк, вперед марш».

— Посмотрим, — едва слышно пробормотал Эдеард. — Бойд, надеюсь, ты все видишь. Это твоя сумасшедшая идея.

Он немного замедлил шаг, давая возможность всем убегающим скрыться за воротами особняка до его прихода. Позади на улице появились солдаты милиции. Они не приближались, сохраняя постоянную дистанцию, и Эдеард усмехнулся.

«Эдеард, — настиг его удручающе точный телепатический посыл Салраны, обращенный только к нему одному. — В кого ты превратился?»

«Я тот, кем был всегда».

«В отношении силы — да, но твоя самонадеянность… это что-то новое».

«Мне не оставили другого выхода».

«Эдеард, ты поступаешь против воли всего города. Перестань упрямиться».

«Сегодняшний день должен стать последним для бандитов. Все остальное не имеет значения.

«Ты ведешь себя неправильно. Ты всю ответственность берешь на себя. Ты растрачиваешь свой талант, противодействуя Высшему Совету».

«В давние времена Рах воспользовался своими силами, чтобы дать прибежище людям, бежавшим от хаоса. И я не могу не употребить мой талант и мои силы на благо людей. Это означало бы предать все, чего он достиг».

«Не приплетай сюда Раха. Ты не Рах».

«Я знаю. Но я не могу допустить развала и гибели его великолепного наследия. Такой уж я есть, пойми это».

«Я буду молиться Заступнице, чтобы она вернула свет, когда-то горевший в твоей душе».

Эдеард скрипнул зубами и мысленно отвернулся от подруги детства. «Нельзя отвлекаться. Она поймет. И не все сомневаются в моих действиях».

Как будто стараясь избавиться от ужасающего неверия Салраны, Эдеард направил телепатический посыл Фелаксу, все еще остававшемуся на набережной Средней заводи.

«Мне нужна кое-какая помощь».

«Слушаюсь, сэр, — с гордостью ответил Фелакс. — Я обязательно помогу».

В безоговорочном доверии этого парня было что-то трогательное.

«Мне надо, чтобы ты и еще несколько надежных людей добрались до каждого сержанта, стоящего на мостах. Передайте им, что Идущий-по-Воде просит продолжать отслеживать людей из списка про-взглядами, и не

только их, но и тех, кто числится в ордерах на высылку. Если все получится, мне потребуются и группы задержания, пусть будут готовы сопровождать арестованных».

«Есть, сэр. Я все сделаю. Сэр, я очень хочу вам помочь».

«Сейчас для меня это задание самое важное. Если ты все сделаешь, мы сумеем повернуть ситуацию в свою пользу».

«Я знал, что вы справитесь, сэр. Я знал».

До конца улицы Барфол осталось около сотни футов. Эдеард уже видел большую открытую площадь, окружающую особняк Байза. Ничто в поле зрения не двигалось, если не считать еще работавших фонтанов, журчавших в небольших бассейнах по краям площади. Окованные железом ворота в высокой стене уже успели захлопнуться.

Он вышел на площадь и взглянул на круглую пирамиду особняка. На выступе внешней стены стояло не меньше сотни людей. Про-взгляд позволил определить, что они вооружены пистолетами и все оружие нацелено на него.

Позади них на фоне запятнанного дымом неба возвышался величественный силуэт семиэтажной башни. Ее стены были окрашены в желто-зеленый цвет, становившийся бледнее с каждым этажом, так что верхушка казалась почти белой. На крыше, в торжественном одеянии, развевавшемся под легким ветерком, стоял Байз. Его телепатический посыл оказался таким сильным, что мог быть воспринят в половине города:

«Идущий-по-Воде, здесь у тебя нет никаких прав. Глава района — полновластный хозяин в стенах своего дома. Уходи».

Эдеарду очень хотелось ответить ему одним простым жестом, но он сдержался.

— Подожди, пожалуйста, здесь, — сказал он. — Сначала я должен разобраться с милицией.

Он отвернулся от особняка. Со стены раздалось два выстрела. Эдеард легко отвел летящие пули, а с крыши обрушился шквал приказов. Больше никто не стрелял.

Эдеард терпеливо ждал, сознавая, что на нем сосредоточены про-взгляды целого города. С каждой секундой он все сильнее ощущал радостное возбуждение от собственной дерзости.

«Да, это будет смелый шаг!»

Полк милиции промаршировал до конца улицы и остановился. Три первые шеренги подняли оружие и прицелились в одинокую фигуру, стоящую посреди площади в странно обвисшем плаще. По обе стороны от Идущего-по-Воде весело журчали струи фонтанов.

— Капитан Ларош, — заговорил Эдеард. — Я рад, что командуете вы. Вы честный человек.

Капитан вышел вперед и вежливо кивнул:

— И вы тоже, Идущий-по-Воде. Не могли бы вы отойти в сторону, чтобы солдаты выполнили приказы, отданные законной властью города?

— А что это за приказы?

— Мы должны арестовать злоумышленников, скрывающихся в стенах особняка главы района.

— Они хорошо вооружены.

— И мы тоже.

— Да, но я не могу допустить ужасного кровопролития, которое неизбежно при выполнении этих приказов. Только не в моем городе. Я разберусь с Байзом и теми, кого он укрывает; даю в том свое честное слово. — Эдеард развернулся кругом и произвел сильный телепатический посыл: — «Я даю честное слово всем вам».

— К сожалению, после сегодняшних событий вашего слова уже недостаточно, — ответил капитан Ларош. — Отойдите, Идущий-по-Воде, или мне придется отдать солдатам приказ открыть огонь.

Эдеард добродушно улыбнулся.

— Но как они могут это сделать сверху?

И тотчас попросил город о помощи.

— Откуда сверху?

Капитан Ларош вдруг с беспокойством посмотрел себе под ноги. И даже немного присел, ощущая потерю равновесия. При этом его начищенные до блеска ботинки сильнее уперлись в землю, и он приподнялся над тротуаром.

Три сотни солдат за его спиной проделывали точно то же самое, поскольку все их чувства говорили им, что они падают. Три сотни солдат плавно поднялись в воздух. Раздались полные ужаса вопли, и ошеломленные люди отчаянно забили руками и ногами. От этого их положение только ухудшилось. Они начали вертеться и извиваться. Несколько человек случайно оттолкнулись от увитых лозами стен по обе стороны улицы и сразу отлетели в гущу своих не менее перепуганных товарищей.

Эдеард наблюдал за происходящим, стоя абсолютно неподвижно. На площади поднялся неимоверный гвалт, а от ощущения паники, хлынувшего в мозг, Эдеард даже поморщился. Большинство солдат уже взмыли на десять-двенадцать футов над землей и продолжали отчаянно хватать руками воздух. Он заметил, что почти у всех в руках пистолеты, и с притворным сочувствием покачал головой.

— Вам надо воспользоваться третьими руками и сцепиться друг с другом, — посоветовал он. — Так вы будете чувствовать себя устойчивее.

— Прекратите! — рявкнул капитан Ларош.

Он умудрился медленно повернуться, так что ноги оказались почти параллельно дороге.

Эдеард извиняющимся жестом развел руками, словно удивляясь происходящему.

— Я ничего не делаю.

Ларош в шоке выпучил глаза, но сумел осторожно повернуть руку, так что дуло его пистолета медленно уставилось в Эдеарда.

— На вашем месте я бы не…

Ларош выстрелил. Мощная отдача отбросила его назад на улицу Барфол. По пути он задел нескольких своих солдат, и те с бешеной скоростью завертелись. Их организм не выдержал такого испытания.

Эдеард поморщился, когда первого солдата стошнило в пятнадцати футах над землей. Рвотная масса, вместо того чтобы упасть, расплескалась в воздухе, образуя отвратительные подобия созвездий. Беспомощно барахтавшийся рядом его товарищ с ужасом смотрел, как сгустки медленно кружатся и сливаются. Потом начало тошнить и других. Вопли ужаса и удивления сменились стонами и кашлем.

Эдеард, призывая их внимание, поднял палец.

— Никуда не уходите. Я скоро вернусь, и мы поговорим о том, чтобы убрать пистолеты в кобуры.

Он снова повернулся к особняку. На этот раз никто не попытался его подстрелить.

Весь Маккатран замер в ожидании.

Эдеард остановил взгляд на далекой фигуре мастера Байза.

«Ты считаешь себя здесь хозяином, но забываешь, что власть влечет за собой ответственность. Ты и твоя семья позволили бандитам свободно занять весь район. Ты поощряешь насилие и манипулируешь законом в собственных интересах. Результатом твоих действий стали нищета и сегодняшние смерти людей».

«Это не я навлек…»

«Замолчи».

Эдеард поднял правую руку. Молния невероятной силы, сорвавшись с его пальца, ударила в крышу башни, всего в ярде от того места, где стоял Байз. Дымящиеся осколки полетели во двор особняка. Байз съежился от страха и загородил лицо руками.

«Мастер Байз, ты забыл, что ни ты, ни Высший Совет не являетесь здесь верховной властью. Все мы гости города. И жить здесь не право, а привилегия. И с сегодняшнего дня город забирает у тебя эту привилегию. Семейство Дироал лишается своего положения и состояния. Половина ваших денег будет распределена среди пострадавших сегодня жителей Сампалока, остальное перейдет новому мастеру. Ты сейчас же покинешь Маккатран и больше не вернешься. Никогда».

«Даже тебе не под силу меня заставить», — запальчиво ответил Байз.

«Верно, — спокойно согласился Эдеард. — Я не смогу этого сделать. Но город сможет. И начнет с того, что лишит тебя особняка».

Долгую минуту Эдеард и Байз смотрели друг на друга. Казалось, ничего не происходит. Среди людей, стоявших на стене, послышались смешки, в адрес Эдеарда полетели язвительные оскорбления.

Высокие, окованные железом ворота вдруг громко заскрипели. Люди примолкли и, перегнувшись через перила, старались определить, что происходит. На первый взгляд ворота были абсолютно целыми.

Тщательно защищенный разум Байза вдруг вспыхнул ужасом. Край крыши, в том месте, где он плавно переходил в стену башни, начал изменяться. Он растрескался и стал рассыпаться тончайшей пылью, стекавшей вниз наподобие жидкости. Потеки вещества протянулись по стенам до самой земли. Они становились все шире, постепенно закрывая светлый желто-зеленый узор. Байз опустил взгляд и увидел, что поток уже захлестывает его ботинки.

— Я бы на твоем месте, — спокойно заговорил Эдеард, — пошел вниз, пока еще сохранились ступени.

Ворота снова пронзительно заскрипели. Крепкие болты петель, забитые в вещество стен на восемнадцать дюймов, начали выскакивать один за другим. Выталкивание чужеродных деталей быстро ускорялось. Из особняка послышался визг и крики, поскольку процесс затронул абсолютно все двери и рамы. Картины падали со стен вместе с крюками, на которых они висели. Полки в кладовых и гардеробных с грохотом рушились на пол, вываливая все свое содержимое.

Байз повернулся и бросился к лестнице.

На всех этажах пирамиды потекла вода из купален. Оранжевое свечение в помещениях померкло. Хрустальные окна начали лопаться, словно мыльные пузыри. С оглушительным треском падали двери. А потом стали разрушаться и сами стены, превращаясь в потоки жидкой пыли.

Все члены семейства Дироал, их слуги, ген-мартышки и коты бросились к лестнице, где из-за темноты началась настоящая давка. Обрушение крыши застало Байза на шестом этаже. Хлынувший в лишенные потолка помещения солнечный свет открыл взглядам ковры и качающуюся мебель, постепенно скрывавшуюся под потоками пыли. Байз застонал и побежал быстрее. Он чувствовал, что ступени под его грохочущими ботинками становятся более округлыми и скользкими.

Все трое ворот в наружной стене, освобожденные от креплений, медленно наклонились и выпали на площадь. На стенах пирамиды уже не осталось никого, кто мог бы увидеть эту картину. Все спешили спуститься во двор.

Весь гигантский особняк растаял за тридцать минут. Тем временем на площадь подтянулись группы констеблей, вызванные Эдеардом через Фелакса. Они образовали вокруг исчезающего особняка цепь шириной в пять человек. Среди прибывших был и капитан Ронарк. Он отдал честь Эдеарду, и все сержанты последовали его примеру. Выслушав несложные приказы, они организовали людей так, как хотел Эдеард.

В конце, когда последние участки стен осыпались, на месте особняка осталось только небольшое озеро пыли, быстро отвердевшей до состояния

камня. Поверх него громоздилась поломанная мебель, одежда и ковры, белье и портьеры, книги, бутылки вина, битая посуда и погнутые серебряные столовые приборы — весь тот блестящий хлам, какой за два тысячелетия накопился в невероятно богатом семействе. Вокруг стояли обитатели дома — мрачные и возмущенные, но в первую очередь напуганные Идущим-по-Воде и его силой. На обращение Эдеарда они сверкали гневными взглядами, но никто не осмелился прервать его или возразить.

— Если вы члены семейства Дироал или те, кого я назову, — сдайте оружие констеблям, — объявил он. — И отправляйтесь отсюда прямиком к Северным воротам. Констебли проводят вас и в случае необходимости защитят. Вы можете взять все, что сумеете унести, но не больше. Все остальные свободны.

Капитан Ронарк, горделиво расправив плечи, возглавил разношерстную процессию и вывел людей на улицу Джанкал.

— Я скоро догоню вас, — сказал ему Эдеард и, перейдя площадь, вышел на улицу Барфол. Солдаты милиции все еще парили в воздухе между зданиями. Несколько десятков сумели уцепиться за лозы на стенах, но ощущение падения не проходило. В воздухе повсюду плавали шарики липкой массы. Эдеард подошел ближе и сморщил нос. Запах стоял ужасный.

Третьей рукой он подтащил капитана Лароша к краю зоны падения, устроенной городом по его просьбе.

— Я не мэр и не имею права вам приказывать, — обратился он к несчастному офицеру в сильно испачканном мундире. — Но я хотел бы предложить вам помочь тем, кто сегодня пострадал. Вы не находите, что это разумное предложение, капитан?

— Согласен, — прошептал Ларош.

— Благодарю вас. И прошу прощения за причиненные неудобства. А теперь всем пора сгруппироваться, на сегодня достаточно пострадавших.

Полк плавно опустился на землю.

Эдеард догнал процессию и присоединился к конвою. Рядом с ним оказались констебли из района Фиакр. Они приветствовали его сдержанными улыбками, стараясь не показать своего ликования, но торжествующую радость в мыслях скрыть было нелегко. Про-взгляд показал ему, что Кристабель на семейной гондоле вместе с доктором Асеной уже приближается к Средней заводи. Следом за ней тянулся целый караван из трех десятков гондол, в каждой из которых сидели по два врача и несколько послушниц.

«Милиция какое-то время пробудет с вами, — сказал он Кристабель. — Они помогут с ранеными. Постарайся не обращать внимания на запах».

«Мне бы не хотелось пользоваться их помощью», — раздраженно ответила она.

«Не надо лишних упреков, любимая. В конце концов, нам придется жить всем вместе».

«Да. Конечно».

«Будь добра, поговори с отцом от моего имени. Сегодня после полудня мне будет нужен корабль для плавания на север, нагруженный провизией и одеялами. Он мог бы встать на якорь недалеко от берега и снабжать ссыльных в течение нескольких дней. Нельзя же бросить их совсем одних. С ними немало детей».

«Знаешь, Эдеард, иногда мне бывает очень трудно смириться с твоими принципами поведения, но не проходит и дня, чтобы я не благодарила Заступницу, что они у тебя есть. Конечно, я поговорю с отцом».

Колонна высланных из города продолжала путь через Сампалок, и по пути к ним присоединялись небольшие группы констеблей, конвоировавшие людей, на которых уже были выписаны ордера. С кем-то из изгнанников шли жены и дети, другие отправлялись в путь поодиночке. Эдеард шагал вместе со всеми, чувствуя давление про-взглядов, сопровождавших процессию. Он ощущал таившийся в головах горожан неосознанный вопрос: «Что дальше?» Этот вопрос приводил в растерянность и его самого.

«Мне нужен совет, сэр», — обратился он к Финитану.

«Я думаю, в этом ты не одинок», — откликнулся Грандмастер.

«Дело вот в чем. Нельзя допустить, чтобы на меня смотрели как на какого-то владыку, стоящего выше Совета. Мы должны работать в рамках закона, иначе все бесполезно и никакого порядка не будет. Сегодняшние события служили восстановлению главенства закона. И отступать от этого нельзя. Много людей погибло».

«Я знаю. И до самой последней минуты я думал, что Овейн отступит. Но, если ты готов принять ограничения, накладываемые законами, значит, есть возможность все начать заново. Хотя это будет нелегко. Я уверен, что людям надо дать время подумать и они поймут, что ты действовал ради их блага. Надо только выбрать стратегию, чтобы должным образом подготовиться к выборам. Вот тогда и наступит день решающей оценки твоих и моих усилий».

«Это я понимаю, и у меня даже есть несколько идей».

«Очень хорошо, мой мальчик. Давай обсудим их».

Кансин, Максена и Динлея он нашел на мосту через Облачный канал. Они сидели на одной из его изогнутых опор и, расстелив форменные куртки, сушили одежду под яркими лучами солнца. Мокрые волосы облепили голову Кансин темным маленьким беретом. На костяшках ее пальцев запеклась кровь, смешанная с грязью. Динлей пытался очистить единственную уцелевшую линзу своих очков, хотя толку от этого было немного: один глаз так сильно опух, что констебль едва мог им видеть. Из рассеченной губы все еще сочилась кровь. Динлей снял ботинки и наложил на левую лодыжку тугую повязку. У Максена был сломан нос. Два тампона из платка, затыкавшие ноздри, уже покраснели от крови. Свой мундир он где-то

потерял, а рубашка под жилетом из армшелка висела клочьями, открывая многочисленные синяки и царапины на руках.

Они не встали, заметив приближающегося Эдеарда; все трое продолжали сидеть на своих местах, молча глядя на командира. Он остановился перед ними.

— Что я вижу, — сказал он. — Я оставил своих друзей в лучшем виде.

— Это все, что уцелело, — с усмешкой ответила Кансин.

— Вы стояли рядом со мной, — сказал он им. — Вы верили в меня. Вы сдерживали идиотов Юстаса, чтобы я мог пройти.

Максен усмехнулся и повернулся к Динлею.

— Идиоты Юстаса. Хорошее название для этого полка.

— Надо бы сделать его официальным, — предложил Динлей. Он поднялся с опоры и поморщился, встав на поврежденную ногу. — Иди сюда.

Эдеард обнял его. Он был бесконечно рад, что его друзья остались живы и невредимы, ну, почти невредимы. Затем в его объятия шагнула Кансин. И, наконец, он оказался в руках Максена.

— Ох!

— Что с тобой? — с тревогой спросил Эдеард.

— Может, он и законченный тупица, — палец Максена прикоснулся к разбитому носу, — но отлично знаком с грязными приемами. В этом я отдаю ему должное.

— Итак, — сказал Динлей, — мы остаемся констеблями.

Эдеард виновато покосился на Максена и Кансин.

— На данный момент да. Вы поможете мне конвоировать задержанных?

Динлей с сожалением посмотрел на забинтованную ногу.

— Не думаю, что сумею доковылять до Северных ворот.

— Доктора скоро придут, — заверил его Эдеард. — А как насчет вас двоих?

— Будь я проклят, опять идти с тобой?

Верхний Ров они преодолели довольно быстро. К тому времени, когда капитан Ронарк подошел к Северным воротам, Эдеард насчитал в колонне почти восемьсот человек. Больше всего его расстраивало, что среди них так много женщин и детей, но он ничего не мог с этим поделать. Пока не мог. «Не стоило ожидать чего-то другого».

Дорога по обе стороны от ворот была пустынной. Эдеард вместе со всеми констеблями остановился у хрустальной стены. Байз, идущий во главе колонны, помедлил под гигантской аркой.

— Корабль к вечеру бросит якорь в бухте Коули, — сказал Эдеард бывшему главе района. — На борту вы найдете всю необходимую провизию.

Байз гневно сверкнул глазами.

— И куда нам, по-твоему, деваться?

— В провинциях есть свободные земли. Если хотите, вы можете начать все сначала.

— Я глава района! — в ярости закричал Байз.

За его спиной столпилось более пятидесяти родственников, все в одежде, соответствующей их статусу, но совершенно непригодной для дальнего путешествия по сельской местности. Подолы пожилых женщин после ходьбы по пыльной дороге Верхнего Рва уже порвались и сильно запачкались. Мужчины потели в своих отороченных мехом мантиях, роскошных рубашках и брюках. Две молодые женщины несли на руках младенцев. А их обувь не выдержала бы ходьбы по дорогам больше пары дней.

Эдеард изо всех сил старался подавить в себе чувство вины и сожаления.

— Если вы достойны своего положения, вы его не потеряете, — сказал он. — А теперь уходите, пока я не передумал.

— Ты не доживешь до полуночи, — бросил Байз.

Эдеард невесело улыбнулся.

— Надеюсь, в этом вы не рассчитываете на помощь Варпала или Мотлука.

Байз побледнел. Затем окинул взглядом арку ворот и вышел с высоко поднятой головой. Его семейство поспешило следом.

— К ночи он устроится в летнем домике кого-нибудь из своих друзей, — заявил капитан Ронарк. — Переоденется в свежую одежду, будет прихлебывать вино и строить планы мести, тогда как эти несчастные останутся дрожать от холода на обочине.

— Я знаю. — Мимо Эдеарда потянулись люди, указанные в ордерах на высылку. Из их рядов доносились самые мрачные угрозы. — Важен факт выдворения как таковой. Без активных главарей мы сумеем установить порядок в городе. Кроме того, как вы думаете, сколько времени Байз пробудет желанным гостем? Две недели? Месяц? Как долго вы бы стали кормить и одевать его и всех его родственников? Рано или поздно ему придется переезжать, и с каждым разом все дальше.

— Надеюсь, что так.

— Я благодарен вам за поддержку, сэр, — сказал Эдеард.

— Можешь рассчитывать на нее и в дальнейшем. Я всю свою жизнь посвятил констеблям, но мало чего достиг. Ты восстановил веру в нас. А это очень важно и для меня, и для многих людей, о которых ты и не подозреваешь.

— Я надеюсь, что вы замолвите за меня словечко перед Уолсфолом.

— Непременно замолвлю. И это будет легче, чем ты думаешь. Сегодняшние действия мэра многих разочаровали.

— Мне следует остаться констеблем.

— Мне кажется, в новой должности тебе будет ничуть не хуже.

— В какой должности?

— Капитана участка Дживон.

Эдеард ошеломленно уставился на пожилого начальника.

— Но, сэр…

— Мне все равно скоро в отставку, а в офисе главного констебля есть места, где я могу протянуть оставшееся время. Посмотри на меня. Я вижу, как эти мерзавцы, с которыми я пытался бороться много лет, покидают город. Прекрасный момент. А ты — отличный кандидат для руководства участком, и эта должность послужит неплохой ступенькой к посту главного констебля. В конце концов, Уолсфолу примерно столько же, сколько мне.

— Очень благородно с вашей стороны.

— Это хорошая политика. А я надеюсь, что ты усвоил, что важнее всего в Маккатране.

— Да, сэр!

Восемь констеблей подвели к Северным воротам Буата. Эдеард, окинув его презрительным взглядом, приказал им выпустить задержанного из города.

— Я не знаю, кто ты, Идущий-по-Воде, — произнес Буат, — но долго ты не продержишься.

— Возможно, ты прав. Но я остаюсь здесь, а ты уходишь. И это всем дает надежду на лучшее будущее.

Буат отвернулся и вышел за городские ворота.

— Я и не думала, что когда-нибудь увижу такое, — сказала Кансин.

Буат с нескрываемым отвращением окинул взглядом простиравшиеся вокруг луга и зашагал прочь, держась отдельно от остальных.

— Да, эту картину не скоро забудешь, — сказал Максен. — Ну, что дальше, могущественный Идущий-по-Воде?

— Сампалок, а потом венчание, — ответил Эдеард. — А если вы еще раз меня так назовете, отправитесь вслед за Буатом в самую отдаленную хижину в провинции, какую я только смогу отыскать.

— О-о-о, какой обидчивый!

— Какое еще венчание? — поинтересовалась Кансин.

— Я хотел с вами пого… — Эдеард не закончил фразу. Он резко взмахнул рукой, указывая на последних путников, проходивших в Северные ворота. — Только не ты! — Он кого-то поманил. — Подойди сюда.

Молодой парень оглянулся с виноватым видом, словно не зная, кого зовет Идущий-по-Воде.

— Да, ты, — крикнул ему Эдеард.

Судя по внешнему виду, парень точно подлежал высылке: его вьющиеся каштановые волосы не видели мыла несколько недель, а на щеках начала пробиваться неопрятная щетина. Одежда на нем явно предназначалась для кого-то другого, поскольку брюки держались только на ремне, а штанины были просто подрезаны. Карманы его заплатанной куртки раздулись

от запасов еды и каких-то серебряных украшений, награбленных во время погромов магазинов в Сампалоке. На лице застыло угрюмое выражение, а взгляд беспокойно бегал по сторонам.

Вместе с ним, настороженно посматривая на констеблей, шли его родители. Эдеард вспомнил его отца — он обвинялся в рэкете.

— Как твое имя? — спросил Эдеард.

— Оставьте его в покое, — закричала женщина. — Мы уходим, чего вам еще надо, мерзавцы?

Парень окинул его неприветливым взглядом, свойственным многим жителям Сампалока.

— Как тебя зовут? — более мягко спросил Эдеард.

— Маркол, а вам-то что?

— А твоего отца зовут Арктон, это мне известно. А мать?

— Джаниль, — растерянно ответила женщина. — Зачем вы спрашиваете?

— У Маркола очень сильная третья рука.

Маркол покраснел.

— Ничего подобного!

— В городе не так много людей, кто смог бы спустить ген-орла с такой высоты.

— Это не я.

— Ты предан своим родителям, не так ли? — задумчиво произнес Эдеард. — Иначе и быть не может, раз ты решил уйти вместе с ними. Но ты достаточно взрослый и в состоянии позаботиться о себе, если только захочешь. В конце концов, твоего имени в ордере нет.

— Отвяжитесь от него, — отрезала Джаниль и покровительственно обняла сына.

— Я здесь не останусь, — вызывающе бросил Маркол.

— Я хочу сделать тебе одно предложение, — настаивал Эдеард. — Я аннулирую ордер на твоего отца, если ты поступишь в участок Дживон стажером.

— Что?

Арктон и Джаниль недоверчиво переглянулись.

— Эдеард? — удивленно воскликнула Кансин.

— И еще два условия, — продолжал Эдеард. — Маркол должен будет успешно пройти курс и сдать выпускные экзамены, а ты, Арктон, устроишься на работу и станешь держаться подальше от неприятностей.

— Ты говоришь серьезно? — спросил Арктон.

— Я Идущий-по-Воде.

— Он никогда не шутит, — коротко заверил их Максен.

— Да, — едва не плача, воскликнула Джаниль. — Да, мы все сделаем.

— Маркол? — обратился Эдеард к парню. — Что ты скажешь? Тебе придется нелегко.

— Почему вы это делаете? — отрывисто буркнул Маркол.

Эдеард положил руку ему на плечо и отвел в сторону.

— У тебя уже были подружки?

— Да! Сотни!

— Сотни? Да ты счастливчик. Мне не так везло, пока я не стал констеблем. Зато знаешь, сколько их у меня было, когда я стал Идущим-по-Воде? Наверное, слышал что-нибудь на этот счет?

Маркол уже почти улыбался.

— Что-то слышал.

— Девчонкам, особенно хорошеньким, из благородных семейств, очень нравятся парни в форме. И еще больше те, в ком есть необычная сила. Они это очень ценят.

— Правда?

— Быть стажером довольно тяжело, но неужели легче стать крестьянским парнем в дальнем закоулке Игуру? Ты сам-то хочешь работать на ферме?

— Нет.

— Так почему бы тебе не попытаться? Хотя бы ради своей матери. Посмотри на нее, ей ведь очень неохота покидать город. Но у меня нет выбора: твой отец поступил плохо. Зато у тебя появился шанс все исправить.

— Ладно. Я согласен.

— Спасибо. — Эдеард повернулся к Арктолу и Джаниль. — Вы можете возвращаться домой. Завтра к семи утра Маркол должен прийти в участок Дживон и выглядеть чистым и опрятным.

— Да, Идущий-по-Воде. Спасибо, Идущий-по-Воде.

— К чему это, Хоньо тебя забери? — спросил Максен. — Ты всерьез думаешь, что он станет констеблем?

Эдеард усмехнулся.

— Мы ведь стали.

Под аркой Северных ворот прошли последние из осужденных на высылку. Эдеард повернулся к многочисленной группе констеблей.

— Мои сегодняшние действия останутся в памяти людей. Но ничего этого бы не произошло, если бы не ваша поддержка, и я благодарю вас от всего сердца. Ваш вклад в общее дело ничуть не меньше, чем мой.

Третьей рукой он потянулся к огромным железным стержням, удерживавшим ворота. Стопорный механизм протестующе заскрипел, но освободил створки. На миг Эдеарду показалось, что древние хрустальные пластины вот-вот разобьются, но они плавно повернулись и встали на место. Он решил, что этот жест превосходно завершит операцию по высылке преступников.

Катлин, сестра Кансин, стояла на площади возле груды обломков, оставшихся от особняка Байза. Маленький Диум у нее на руках сосал медовый леденец и энергично вертелся, оглядываясь по сторонам. Рядом с Катлин стояли Дибал и Бижули. Все трое беседовали с Динлеем, который пристроился на старинной скамье из талвишневого дерева, вытащенной из груды пожитков. Жители Сампалока собирали трофеи, роясь в обломках, словно стая драккенов в падали. С площади они уходили с тяжелыми узлами самых различных вещей. По мнению Эдеарда, гигантская куча уменьшилась уже на треть. Как ни удивительно, но исчезли даже огромные ворота из внешней стены. Быстрый поиск про-взглядом обнаружил их рядом с кузницей, в трех кварталах от особняка. Хозяин кузницы вместе с подмастерьями уже начал сбивать массивные железные полосы.

— Отлично, — бросила Кансин, выйдя на площадь с улицы Барфол и завидев Катлин. — Так что же происходит?

Катлин заметила сестру и приветливо помахала рукой.

Эдеард поднял палец.

— Подожди немножко, — попросил он.

Жители Сампалока, заметив Идущего-по-Воде, прервали свои поиски и стали с тревогой оглядываться. Эдеард им улыбнулся.

— Возьмите все, что вам нужно, а потом отойдите, пожалуйста.

Несколько человек поверили ему и продолжили свое занятие, копаясь в обломках.

— Эдеард! — предостерегающим тоном окликнула его Кансин.

— А, сейчас, сейчас.

Он отыскал взглядом Кристабель. Она вышла на площадь в лимонно-желтом платье и фартуке, на котором виднелись пятна крови. Вместе с ней шла матушка — пожилая женщина, чей взгляд выдавал напряженную подозрительность. Она была настоятельницей храма Заступницы в Сампалоке — одно из наиболее неблагодарных занятий в таком районе. Это отражалось и в ее поведении. Эдеард заметил, что ее лицо более сурово, чем лица всех служительниц храмов, которых он когда-либо видел.

Бижули обняла Максена, а Дибал хлопнул его по спине, вызвав болезненный стон. Диум, обрадованный встречей с тетушкой, немедленно пересел к ней на руки.

Кристабель прикоснулась губами к щеке Эдеарда.

— Ты в порядке?

— Да. Но повторения сегодняшнего дня я бы не хотел.

— Этого никто не хочет.

— Ты еще не раздумала выходить за меня замуж?

— Нет, конечно. Так вот почему ты ее пригласил! — сказала она, указывая на настоятельницу.

— Нет, извини. Я решил восстановить законность и тем самым дать людям надежду. А сегодня им это особенно необходимо.

— Я тебя люблю, — прошептала она.

Матушка кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Ты хотел видеть меня, Идущий-по-Воде?

— Да, матушка. Я надеюсь, вам сегодня придется провести обряд.

— Какой именно?

— Максен, по-моему, наш дорогой друг посоветовал тебе не тратить время зря.

— Что?

Дибал хихикнул.

— Ты не хочешь кое-кого кое о чем попросить? — спокойно произнес Эдеард. — Прямо сейчас.

Максен ужаснулся.

— Ты, верно, шутишь, — пробормотал он, с трудом шевеля непослушными губами.

— Я Идущий-по-Воде и никогда не шучу.

Жители Сампалока уже собрали найденное добро и теперь явно намеревались посмотреть последний неожиданный акт представления, разыгравшегося в этот день на площади. Констебли тоже собрались в группы и поглядывали на друзей с нескрываемым интересом. Эдеард поднял руку. Из груды обломков взмыло вверх серебряное кольцо и, пролетев через площадь, приземлилось в его ладонь. Он торжественно преподнес кольцо Максену.

— Пожалуй, оно тебе понадобится.

— О Заступница. — Он взял кольцо и удивился, как много бриллиантов могло поместиться на такой маленькой вещице. — Ты думаешь?..

— Да, — кивнул Эдеард.

Максен набрал в грудь побольше воздуха и, шагнув к Кансин, опустился на одно колено.

— Кансин, рядом с тобой я стал счастливым человеком. Не окажешь ли мне честь, выйдя за меня замуж?

Он, вероятно, чувствовал себя ужасно неловко в присутствии многочисленных зрителей, но в выражении его лица ошибиться было невозможно.

— Да, мой дорогой. Я выйду за тебя, — ответила Кансин.

Несколько констеблей одобрительно засвистели и захлопали в ладоши.

Максен надел кольцо на палец Кансин, но нахмурился, увидев, что оно чуть не соскользнуло.

— Не мог подобрать подходящего размера? — упрекнул он Эдеарда.

— Матушка. — Эдеард повернулся к настоятельнице. — Обвенчайте их, пожалуйста.

— Нет, Эдеард, — протестующе воскликнула Кансин. — Ты только посмотри, в каком я виде. Моя свадьба… должна быть другой.

— Извини, — возразил он. — У меня есть на то особые причины.

— У тебя?

Он кивнул.

— Будем надеяться, что они достаточно веские, — проворчала она.

Дибал сыграл роль посаженного отца. Динлей стал свидетелем жениха. Катлин встала рядом с сестрой и плакала от счастья, пряча лицо за букетом цветов, поспешно наломанных с соседних деревьев. Кристабель и Бижули по очереди нянчили Диума, отчаянно желавшего оказаться в центре событий. Эдеард старался не выпускать из руки пальчики Кристабель и внимательно слушал матушку, совершавшую обряд венчания растрепанной и промокшей невесты с изрядно избитым женихом у груды обломков, оставшихся от особняка. Констебли образовали широкий полукруг, а за их спинами выстроились любопытствующие обитатели Сампалока.

Наконец церемония закончилась, клятвы были принесены, и жених поцеловал невесту. Эдеард подошел к новобрачным. Его голос и телепатический посыл заполнил площадь.

— Рах привел нас сюда из хаоса, и город принял людей, — заговорил он. — Когда Рах позволил вернейшим своим сподвижникам стать во главе районов, город не возражал, ибо выбор Раха был мудрым. Но прошли столетия, и члены семьи Дироал отступили от идеалов, которым присягали на верность в самом начале. Сегодня мы видели, к чему это привело. Никто из нас, и меньше всего я сам, не оспаривает законы, дарованные Рахом, и сегодня в вашем присутствии я прошу город принять новых лидеров Сампалока.

— Эдеард! — возмущенно прошипела Кансин.

Идущий-по-Воде взмахнул рукой, и земля под остатками особняка изменила структуру, став похожей на жидкость. Все, что осталось от особняка Байза, с пронзительным бульканьем погрузилось под землю. Люди на площади изумленно ахнули.

— Встаньте в середину, — негромко сказал Эдеард, когда почва снова затвердела.

Максен взял жену за руку и повел на освободившуюся площадку. Они оба заметно нервничали, шагая в промокших ботинках под взглядами сотен людей на площади и еще более многочисленными про-взглядами.

— Новый глава и госпожа района Сампалок, — объявил Эдеард. — И их новый особняк.

Почва под ногами Кансин и Максена покрылась рябью. Кансин от неожиданности подпрыгнула, но Максен крепко обнял ее, заслужив одобрительные возгласы зрителей.

Вокруг них на земле возникли шесть длинных темных линий, словно невидимый архитектор начал планировать прямо на земле шестиугольное здание. Затем внутри стали проявляться более тонкие линии, делившие общее пространство на отдельные комнаты и переходы. И, наконец, линии начали набухать и становиться выпуклыми.

Кансин даже не пыталась скрыть свою радость.

— Как много времени займет этот процесс? — спросила она у Эдеарда.

— Довольно долго. Стереть что-то с лица земли всегда легче, чем построить нечто новое.

— Сколько же? Неделю?

Эдеард с сомнением покосился на едва выступавшие над землей стены. За пять минут они поднялись почти на два дюйма. Внизу город неторопливо перестраивал сложную сеть каналов и стоков, чтобы подпитывать возводимое заново здание. Здание с нормальными ступенями. Наконец-то!

— Наверное, я в качестве свадебного подарка куплю вам палатку.

name=t76>

ДЖАСТИНА

^{Год третий.}

Человек не видит снов в состоянии небытия. Это всем известно. И все же…

Джастина с поразительной ясностью вспомнила два удивительно беззаботных дня с Казимиром. Это было самое невероятное и безнадежное любовное приключение во всей истории Вселенной. Джастина отдыхала на Дальней, своевольная богатая девчонка выбрала самую удаленную планету Содружества, чтобы отметить свое очередное омоложение. Под конец отпуска она затеяла грандиозный полет на гиперглайдере над вершиной Геркуланума. Невероятно сильный шторм разогнал ее крохотное суденышко до такой скорости, что оно вылетело за пределы атмосферы и по плавной дуге обогнуло верхушку самого высокого вулкана. Несмотря на все трудности, Джастина сумела спланировать вниз и приземлилась на небольшой полянке в лесу.

Удача, случайность, судьба или какое-то озорное божество привели Казимира на окраину этой поляны как раз в тот момент, когда гиперглайдер коснулся травы, немного прокатился вперед и остановился. Казимиру было семнадцать лет, и родился он в семье Хранителей Личности, движения, организованного Брэдли Йоханссоном для защиты человечества от Звездного Странника. Окружение сделало юношу стойким приверженцем общему делу, но оставило в полном неведении относительно остальной Вселенной. У него не было ни единого шанса устоять перед женщиной на две сотни лет его старше, молодое тело которой гудело от гормонов. Да он не очень-то и сопротивлялся.

Команде спасателей потребовалось два дня, чтобы обогнуть Геркуланум и собрать всех пилотов гиперглайдеров, вылетавших в тот же день, что и она. Два дня любовники оставались наедине, ели изысканные блюда из захваченных Джастиной запасов, спали, разговаривали и занимались сексом. Потом она вернулась в свой мир, а он — в свой. У нее остались самые приятные воспоминания за всю жизнь.

Так все и должно было закончиться. Но прошли годы, и Хранители Личности послали Казимира на Землю, где он рискнул всем, чтобы снова

увидеть Джастину. И наградой ему стало предательство — ее предательство. Она думала, что поступает правильно, информируя секретные службы. Но прав оказался он: Звездный Странник был реальностью, pi реальностью грозной. Казимира убил один из его агентов, и за двенадцать веков Джастина так и не смогла себя простить. Даже рожденный от него сын, названный его именем, не уменьшил ее боль.

И вот теперь сны дали ей шанс еще раз прожить те два дня. Она снова смотрела в горящее восторгом лицо Казимира, снова соблазняла его и учила чудесам, на которые были способны их молодые тела. Она снова почувствовала себя в его объятиях. Она смеялась вместе с ним на полянке среди гор, где с великолепного сапфирового неба Дальней светило яркое солнце. Она ловила на себе его страстные взгляды, сидя напротив костра, разожженного ночью неподалеку от палатки. Она смотрела, как он спит, рассказывала о своей жизни, слушала историю его жизни среди гор и пустынь, наполненную постоянным страхом перед могущественным врагом.

Два дня показали Джастине, что она получила бы, если б нашла в себе силы отказаться от условностей. Два дня заставляли ее плакать от радости просто потому, что они были. Два дня тянулись и тянулись бесконечно, дарованные сновидениями, невозможными — потому что в небытии снов не бывает.

Но спустилась ночь, и Джастина потеряла Казимира. Костер догорел, оставив ее в непроницаемой темноте. И воздух стал более сухим, чем в горах.

Затем в темноте проступили огоньки, странные разноцветные созвездия, медленно воспринимаемые ее сонным сознанием. Медицинские символы в экзо-зрении показали, что она пробуждается.

— О, дьявол, — простонала Джастина.

Крышка медицинской камеры плавно поднялась, и Джастина снова увидела каюту «Серебряной птицы». Это был только сон. Она села и вытерла со щек слезы.

— Статус? — спросила она у интел-центра.

В сознании вспыхнул новый набор символов.

Она провела в небытии три года. Намеченная звезда находилась на расстоянии примерно одного светового года, и «Серебряная птица» быстро сбрасывала скорость. К ней что-то приближалось.

— Ого, — пробормотала Джастина, получив информацию с наружных сенсоров.

Объект оказался огромным, как гора. И это был только основной корпус. А вокруг него мерцали и колыхались необъятные полосы тончайшей полупрозрачной материи.

Небесный Властитель с распростертыми вакуумными крыльями.

В ожидании сближения «Серебряной птицы» и Небесного Властителя Джастина приняла душ и заказала себе плотный завтрак. Процесс занял большую часть дня, и в итоге они оказались на расстоянии около тысячи

миль. Насколько позволяли видеть сенсоры сквозь пелену крыльев, Небесный Властитель выглядел точно так, как его показывали сны Иниго: длинное округлое продолговатое тело, но не твердое, а состоящее из огромных листов кристаллической материи, свернутых по принципу пространства Калаби-Яу, так что плоскости пересекались между собой неуловимым для глаза образом. Изгибающиеся поверхности мерцали дифракционными потоками, все время направленными внутрь. Движение казалось столь интенсивным, что Джастина не могла определить, стабильна ли вся структура в целом.

Она устроилась на самой длинной кушетке, имевшейся в системе каюты, и направила свои мысли к гигантскому существу. Ее про-взгляд воспринимал сияние его разума, не сильно отличавшееся от Гея-сферы: хрупкое, но насыщенное эмоциями.

«Здравствуй», — обратилась она к Небесному Властителю.

«Я с радостью приветствую тебя», — ответил Небесный Властитель.

«Это ты пропустил меня в вашу Вселенную?»

«Мой клан узнал о твоем приближении. Ядро втянуло тебя внутрь».

«В таком случае мне бы очень хотелось поговорить с этим центром, с Ядром, куда вы провожаете души людей. Ты можешь направить меня туда?»

«Твой разум отличается от разумов других представителей твоей расы, которые здесь остановились. Тебе недостает зрелости, хотя твоя решительность впечатляет. Этот корабль каким-то образом усиливает твои мысли, хотя и не совсем правильно».

Джастина поняла, что речь идет об узле восприятия.

«Это усилитель, прибор, сконструированный в моем домашнем мире для имитации существующего здесь способа связи. Благодаря ему вы обнаружили меня за пределами ваших границ».

«Мой клан, и я в том числе, провожает в Ядро тех, кто достиг самореализации. В этом заключается моя самореализация. Придет время, и я не вернусь из Ядра».

«Вот потому-то я и прилетела. Многие из моей Вселенной тоже хотят добраться сюда. Но их прибытие повлечет за собой непоправимое несчастье. Я должна объяснить все в Ядре».

«Существование в конечном итоге и есть самореализация. И ради этого всем приходится страдать».

«Здесь — да. Но снаружи есть другая Вселенная, совсем не похожая на вашу. Известно ли вам, что вы разрушаете все вокруг, уничтожаете наши звезды и планеты?»

«Есть только здесь: Вселенная и Ядро».

«Откуда же тогда прилетела я?»

«Центр знает».

«Так проводи меня туда. Пожалуйста».

«Это невозможно, это против наших принципов. Я скорблю о твоей неудаче. Я провожу тебя, как только ты достигнешь самореализации».

У Джастины сжались челюсти. Ей пришлось сильно постараться, чтобы разочарование не омрачило дальнейший разговор.

«Но ты понимаешь, о чем я тебе говорю? Ваше бытие, которым вы наслаждаетесь, влечет гибель живых существ, находящихся снаружи. Вы не даете достигнуть самореализации целой Галактике».

«Твоим сородичам для достижения самореализации необходимо поселиться на твердых планетах, имеющихся в этой Вселенной».

«Самореализации в вашем понимании. Но не в нашем».

«Я поведу тебя лишь тогда, когда твоей разум достигнет самореализации. Твое стремление очевидно, материя глубоко пронизана твоими желаниями. Ждать осталось недолго».

«Помоги мне, пожалуйста. Вы убиваете людей».

«Вознесение к материи — удивительное чудо в любом случае. Ее частью становятся даже самые скромные мысли».

«Нет, нет. В нашей Вселенной смерть — это окончательный конец. Конец всех форм существования».

«Печальная особенность вашей расы. Но в нашей Вселенной вы быстро освоитесь и повзрослеете. Мы с радостью примем вас всех. Это цель нашего существования».

«Я должна попасть в центр. Ты помнишь, как проводил туда таких же, как я?»

«Их было множество. И они с радостью стремились туда».

«Рада слышать. А где они сейчас? Где находится Ядро?»

«Это средоточие всех пространств и времен. Место, откуда мы вышли и куда вернемся, чтобы измениться и жить в бесконечном изменении».

«Так центр здесь? Мы находимся в центре?»

«Это не может быть центром. Ты еще не достигла самореализации».

«Я хочу поговорить с теми представителями моей расы, что уже живут здесь. Я многому могла бы у них научиться, это способствовало бы моей самореализации».

«Самореализация приходит изнутри».

«Самореализация достигается посредством опыта. Я здесь одна. Чтобы повзрослеть, мне необходимо общаться со своей расой».

«Моему клану неизвестно о разумах, присущих твоей расе. Никого не осталось».

«Никого? — потрясенно переспросила она. — Но нами здесь был заселен целый мир, и, может, даже не один».

«Мы всех проводили в центр. А мир ждет прибытия новых существ. Как и весь мой клан».

«В таком случае направь меня к тому миру, где ты ощущаешь присутствие живого разума».

«Моя стая постоянно наблюдает за Вселенной. Я не чувствую ни одного мира, где сейчас присутствовал бы живой разум».

«Проклятье!»

Джастина не сдержалась и выплеснула свое разочарование. Это существо еще упрямее окайзенов. Она сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. «Оно не упрямо, — подумала она, — таков его мыслительный процесс, абсолютно подчиненный условиям жизни и назначенной цели. Как он может понять мои намерения и проблемы?»

«Ты огорчена, — сказал Небесный Властитель. — Я приду за тобой, когда ты будешь готова. Помни это и не теряй надежды».

В движении мерцающих плоскостей, образующих тело Небесного Властителя, что-то изменилось, и он стал удаляться с непостижимой скоростью, стремительно уменьшаясь в размерах. Сенсоры «Серебряной птицы» потеряли его из вида уже через несколько секунд.

«Боже правый», — воскликнула Джастина.

В видениях Второго Сновидца Небесный Властитель всегда неторопливо парил в пустоте, а она увидела, как он удаляется с ускорением не меньше 500 g. «Если только это было ускорение. Странное место».

Следующие несколько часов она снова и снова анализировала свой разговор. И в конце концов признала, что другого результата достичь бы не удалось. Психология Небесного Властителя просто не могла позволить ему направить ее к Ядру. Она была слишком чуждой.

Несмотря на колоссальные размеры и не менее поразительные способности Небесного Властителя, Джастина стала сомневаться, можно ли назвать его разумным. Большинство мыслящих существ обладали способностью воспринимать нечто новое и доводы логики. Эти же создания, видимо, просто были неспособны отступить от своей модели поведения.

Но сделанные выводы ничем не помогли.

Джастина просмотрела бортовой журнал и с удовольствием отметила, что «Серебряная птица» сохранила свою функциональность. Во время погружения в небытие сбоев почему-то почти не случилось. Теперь оставалось только решить, что делать дальше.

На расстоянии одного светового года сенсоры обнаружили вокруг звезды медленно разраставшийся аккреционный диск. Она печально вздохнула, изучая неясное изображение. Планеты вокруг звезды, к которой она направлялась, только еще формировались, а потому не могли быть обитаемыми мирами. По крайней мере в реальной Вселенной.

Джастина продолжала обдумывать проблему во время изысканного обеда из бараньей ноги, приготовленной с травами в вине тобларис, а потом набросилась на шоколад. Она забралась так далеко, а впереди еще полтора года небытия! Для принятия решения все еще не хватало информации. Она направлялась к звезде только ради собственного спокойствия.

Сегодня это было ей необходимо больше, чем когда-либо. «Ни одного обитаемого мира во всей Вселенной!»

«Серебряная птица» вновь начала разгоняться до скорости в семь десятых от скорости света, и над Джастиной опустилась крышка медицинской камеры.

Глава 5

о меркам Гантии, это был обычный дом на обычной улице. Планета перешла в разряд Высших вскоре после заселения, и различные политические партии быстро выработали стратегию экологичного органического строительства. Местная флора вполне для этого подходила: в зоне умеренного климата росли деревья с твердой древесиной и пористой внутренней структурой. Небольшие изменения в генетике сделали их вполне пригодными для самого разнообразного формирования. Подобно сухим кораллам, широко распространенным в раннем Содружестве, деревья Гантии были способны создавать обширные круглые помещения. Более того, они прекрасно подходили для прививания, и отдельные комнаты из одного дерева без труда соединялись между собой в любых комбинациях.

Дональд Чатфилд, капитан Флота в отставке, проживал в районе, сверху похожем на обширный лес. По существу, это и был Персейн-сити, раскинувшийся на склонах гор над берегом моря. Двенадцать деревьев образовывали пять комнат первого этажа с округлыми стенами, из которых росли ветви с розовато-желтыми листьями. Пять стволов уходили вверх в промежутки между комнатами и создавали второй этаж, тоже из пяти комнат, но меньшего размера, покрытых медной листвой. Оставшиеся два ствола были полыми, в них скрывались винтовые лестницы, соединяющие оба уровня.

Капсула-такси скользнула в похожую на просеку подъездную аллею и бесшумно остановилась на естественном газоне у дома Чатфилда. Паула вышла и вдохнула непривычно ароматный воздух. Со всех сторон виднелись выращенные из деревьев дома, некоторые из них достигали высоты в три-четыре этажа. Солнечные лучи, проникавшие сквозь их кроны, покрывали траву пятнистым узором. Неподалеку на лужайке играли дети. Настоящий сельский пейзаж, и только пролетающие в небе капсулы свидетельствовали об истинном уровне развития этого мира.

По деревянным ступеням Паула поднялась на наружную галерею, образованную небольшим деревом, сформированным в форме гриба с плоской шляпкой. Навстречу из-за удивительно старомодной двери, выкрашенной зеленой краской, вышел Дональд Чатфилд. Это был моложавый на вид мужчина с непринужденной улыбкой на лице. В темных, аккуратно подстриженных волосах проглядывала седина, резко контрастирующая

с энергичными чертами лица и гладкой загорелой кожей. Паула не смогла определить, были ли серебристые пряди данью моде или в работе бионоников произошел незначительный сбой. В конце концов, этому человеку исполнилось уже триста пятьдесят лет.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказала она, входя в гостиную.

В три ровных круглых отверстия, выпиленных в выпуклых стенах, были вставлены прозрачные хрустальные пластины, а за ними открывался вид на газон позади дома. Ничем не покрытое дерево на стенах и потолке было тщательно отполировано, так что на темном фоне проступили бирюзовые искорки. Даже мебель здесь оказалась вырезанной из частей древесных стволов, а вместо мягкой обивки повсюду были разбросаны пухлые подушки.

— Ваше имя широко известно по всему Содружеству, — ответил хозяин, жестом приглашая гостью присесть в одно из глубоких кресел. — Мне даже не потребовалось вызывать из памяти ссылку. К тому же я служил на кораблях, дислоцированных в районе Альфы Дайсона. Это было довольно давно, но и тогда офицеры более глубоко вникали в подробности военного периода, чем гражданские лица, чтобы лучше понимать задания.

— Любопытно, — заметила Паула, откидываясь на спинку кресла. — Именно это обстоятельство меня и привело к вам.

Он с оттенком пренебрежения приподнял бровь.

— О небо, меня ведь тоже уже можно считать осколком истории.

— Не совсем так. Я хотела бы расспросить вас о третьей миссии, когда вы служили капитаном корабля «Пек».

— Пожалуйста. А в чем проблемы?

— Никаких проблем. Мне нужна информация об одном из членов миссии: о Кенте Верноне.

— А, о нем.

— Подозрительный ответ.

Дональд озорно усмехнулся.

— Фраза «служил на Флоте» звучит очень громко, но я всегда был в исследовательском отряде. Мы выполняли не боевые, а научные задания. А это предоставляет… — он немного помедлил, — более широкие возможности для подбора персонала. Вернон, безусловно, внес большой вклад в исследование решетчатых оболочек генератора, но на регулярной службе от него не было бы никакого толка. На борту старого доброго «Пека» он не пользовался популярностью.

— Почему же?

— Не поймите меня превратно. Он провел большую работу. А вот навыки общения у него отсутствуют полностью. Что довольно удивительно, если учесть, что он Высший. Это удивляло многих членов экипажа, они совершенно к такому не привыкли.

— Если он настолько неуместен в коллективе, как ему удалось получить назначение?

— Отбор проводился согласно научным заслугам. Строго говоря, это не служба на Флоте. Специалисты получали временные назначения на срок выполнения миссии. И о характере Кента Вернона меня предупредили заранее.

— Тем не менее вы позволили ему участвовать.

— Капитан обладает определенной свободой действий. Я изучил файл и решил, что Вернон способен внести ценный вклад в нашу работу. В своей области он был весьма квалифицированным специалистом. И это качество могло уравновесить его отрицательные черты. Кроме того, я согласился на его участие, поскольку считал, что время от времени нам всем нужна встряска.

— Странная точка зрения, — заметила Паула. — Вы отправляетесь для выполнения важной миссии далеко от дома, строго говоря, в зону военных действий, и соглашаетесь на присутствие нежелательного в коллективе элемента.

— Это было мое субъективное решение. И я принял его исходя из того, что мы уже провели две миссии в районе Альфы Дайсона — мой экипаж знал программу. В присутствии Вернона на борту не было никакой опасности. Даже в самом худшем случае, который мы не могли не учитывать, — если бы барьер обрушился во время нашего там присутствия — Вернона отправили бы в его каюту и приказали сидеть там, пока мы не сделаем все, что в наших силах, чтобы предотвратить вылет кораблей праймов. И даже тогда «Пек» оставался бы на третьей линии обороны. Флот до сих пор держит в районе Альфы Дайсона значительные силы. И помоги Оззи тем праймам, которые решатся прорваться сквозь оцепление.

— Так вы считаете, что сделали правильный выбор? — спросила Паула.

Дональд энергично пожал плечами.

— Исчерпывающего ответа на этот вопрос нет. За время работы было собрано огромное количество информации, но снова видеть Кента Вернона на борту я бы не хотел. Зато он некоторым образом помог сплотить экипаж. В последующие две миссии я только и слышал, что о трудностях того исследования.

— Сплоченность перед лицом бедствия?

— Что-то вроде того. Правда, я бы не сказал, что та миссия оказалась такой уж тяжелой. Нет. Просто Вернон отличался от других Высших, а это не преступление. Чем же он заинтересовал вас спустя столько времени?

— Он не тот, за кого себя выдавал.

Дональд окинул ее долгим пристальным взглядом.

— В каком смысле?

— Я полагаю, что он занимался своими делами. Возможно, по поручению одной из фракций АНС.

— Какими делами?

— Для того я и прилетела, чтобы послушать, что вы скажете.

— Извините, но единственное, что я могу ответить, так это: «Почти ничего». Даже учитывая его увлеченность своим делом, миссия была почти рутинная. В течение восьми месяцев мы собирали информацию, а потом вернулись домой.

— Не было ли чего-то необычного? Чего-то, что выходило бы за привычные рамки?

Дональд поморгал, вызывая из хранилища давние воспоминания.

— Ничего.

— А в чем конкретно заключалась ваша задача?

— Наблюдение и анализ работы двух решетчатых сфер внутри Темной Крепости, что мы с успехом и сделали.

— Были какие-то открытия?

— Нет, не при нас. Эта чертова штука до сих пор остается загадкой. Мы не понимаем, как она вырабатывает энергию, достаточную для поддержания барьера вокруг целой звездной системы. Очень странный механизм. Хотя я уверен, что изучение полей в наше время значительно продвинулось вперед. Но я не следил за научными новостями.

— Не проявлял ли Вернон желания заняться чем-то еще? Какой-то особой настойчивости, которую вы могли приписать странности его характера?

— Он часто рассуждал о производстве.

— О производстве?

— Ну, том комплексе, где аномийцы строили Темную Крепость. Он утверждал, что, изучив производство, мы разгадаем и тайну самого генератора. Ему нельзя отказать в логике. Но такая задача перед нами не стояла.

— Понятно. А для изучения этого производства была организована миссия?

— Нет. Потому что мы даже не знаем, где оно находится.

— И Вернон хотел его разыскать?

— Да. Должен признать, я бы и сам не отказался. Было бы грандиозно, верно? Фабрика, где создаются устройства размерами с газовый гигант. Ради этих поисков я бы снова вернулся на службу.

— Не сомневаюсь. — Паула не верила ни единому его слову. — А Кент Вернон не изменял направления ваших исследований?

— Постоянно. Для этого на корабле и собрали команду ученых. В зависимости от полученных результатов они переходили к тому или иному объекту. В рамках общего направления миссии процесс исследований был весьма гибким. В противном случае вместо нас запустили бы автоматические сенсоры.

— Какова специализация Вернона?

— Квантовые характеристики. Его основной целью было определение субфизической природы комплекса сфер.

— Он не выходил за рамки своей специальности?

— Нет. Что касается наблюдений, нам предоставлено широчайшее поле возможностей. Единственное, что запрещено, — забор физических образцов, хотя эти сферы вряд ли уместно будет назвать материальными объектами. По-моему, абсолютно дурацкое ограничение, но я не нарушаю приказов.

— Почему дурацкое?

В его взгляде отразилось удивление.

— Вы ведь участвовали в той войне. Оззи и Найджел Шелдон запустили внутри Темной Крепости парочку квантовых ракет, но она все равно работает. Это весьма прочная штука. И если отщипнуть кусочек, вряд ли ее испортишь.

— Логично.

Паула активировала под кожей правой ладони слой бионоников особого назначения.

— У вас хорошие отношения с АНС. Вы могли бы им об этом сообщить, — сказал Чатфилд.

— Думаю, не помешает.

— Верно.

Паула встала и протянула ему правую руку.

— Спасибо, что уделили мне время, капитан.

— Не за что. — Он энергично пожал ее ладонь. — Я вам помог?

Ее биононики получили образец отмершего эпидермиса с его ладони.

— Еще не знаю.

В следующую секунду ей показалось, что Чатфилд готов активировать свои боевые системы. Но впечатление мгновенно рассеялось. И все же ее архаичный инстинкт возражал, когда она повернулась спиной, чтобы уйти.

Уже в капсуле-такси она открыла канал связи с правлением АНС.

— Он Ускоритель.

«Что навело тебя на эту мысль?» — спросило правление АНС.

— Он признал возможную ошибку и свою вину. Стандартный маневр, вызывающий сочувствие. Но основной его промах не в этом. Когда я сказала, что Вернон проворачивает какие-то дела для фракции, Чатфилд поинтересовался именно делами, но не спросил, что это за фракция. — Паула подняла правую руку, изучая ладонь. Она ничего не увидела, но знала, что биононики уже передают в канал связи полученные данные. — Я посылаю вам его ДНК. Проверьте по всем имеющимся файлам. Особенно по тем, что относятся к правительству и Флоту.

Как и прежде, ответ пришел почти мгновенно. Повышенное внимание АНС произвело впечатление на Паулу. Ее юз-дублю на подобный анализ потребовалось бы не меньше минуты.

«Твой инстинкт не перестает нас удивлять», — сказало правление АНС.

— Вот как?

«Почти полное совпадение с данными капитана Эванстона».

— Но не полное, значит, либо родственник, либо…

«Либо перед назначением он подвергся изменению ДНК».

— Весьма сильное прикрытие. Как ты считаешь, это Эванстон или Чатфилд?

«Я думаю, что Чатфилд. Эванстон служил на Флоте двадцать лет назад. А ДНК Чатфилда почти полностью подходит капитану Чатфилду, зарегистрированному на Флоте сто лет назад».

— Почти полностью?

«Разница невелика, но она есть. Если не принимать во внимание промежутка времени, необходимого для переустановки ДНК, отличие можно отнести на счет допустимой погрешности».

— Если уж он решился на переустановку, почему бы ему не добиться полного совпадения? В конце первой и начале второй эпохи Содружества переустановка ДНК была весьма популярным методом среди преступных элементов. Превосходный способ избежать судебной идентификации. Этим путем многие убийцы ушли от правосудия.

«Ответ прост: его мозг. Он хотел сохранить прежнее мышление. Если изменить нейронную структуру и нейрохимические процессы, изменится и образ мыслей, изменится сама личность. Он стремился остаться самим собой».

— Логично. В таком случае прошу переслать его файл.

Она увидела, что файл поступил в ее макроклеточную ячейку, и вторичная программа, разделив информацию на части, выделила самые важные сегменты. Один из них открылся под взглядом Паулы.

— О боже, — прошептала она.

«Все верно, — откликнулось правление АНС. — И в свете последних событий это обстоятельство имеет огромное значение».

— Колоссальное значение, — согласилась она. — Эванстон был заместителем командира в группе наблюдателей, следивших за поддержанием ограничений на Элане.

«Мы всегда с иронией относились к решению Содружества позволить праймам жить на захваченных ими планетах».

— Не на всех, — заметила Паула. — Только на пяти из двадцати трех Утраченных планет, которые мы не успели окончательно уничтожить. Кто-то из выживших иммобайлов оказался умнее своих собратьев.

«Вернее, они позаимствовали знания у людей».

— Они впитали память юристов нашей расы и предпочли сдаться. Они даже ссылались на наши законы об основных правах. Я считаю это умным ходом. Почти эволюция. Не только приспособиться, но и использовать в целях выживания моральные принципы чужого народа, который они

намеревались истребить. Это стало единственной причиной, почему адмирал Колумбия согласился сохранить им жизнь: он считал, что праймы способны к социальному прогрессу — в человеческом понимании этого термина.

«И до сих пор они выполняли все условия соглашения».

— Я бы не стала ставить это им в заслугу.

Паула уже давно — много столетий — не испытывала такого гнева. Но Ускорители… Подтолкнуть Окайзенскую Империю с помощью праймов… Мало что могло поразить Паулу, но сейчас был именно тот случай. «Неужели они не сознают опасности? Конечно, сознают. Это до меня только начинает доходить, насколько высоки ставки в игре и как далеко Ускорители намерены зайти».

«Мы пришли к такому же выводу», — сказало правление АНС.

— Это предательство.

«Если удастся доказать. Пока у нас только косвенные улики».

Пауле вдруг захотелось оглянуться. Ее капсула уже оставила позади аккуратные городские дорожки и плавно летела над горными вершинами к космопорту, расположенному в центре материка. Она вдруг подумала, не вернуться ли назад, чтобы арестовать Чатфилда.

— Прочтение его памяти обеспечит нас доказательствами.

«Думаешь, Чатфилд позволит себя арестовать?»

— Нет, — с сожалением признала она. — Если он действующий агент Ускорителей, каким я его считаю, арест невозможен. Он прибегнет к автоматической утрате тела, и уже через сутки его оживят в новом. Надо понаблюдать за ним и посмотреть, на кого он выведет.

«Мы обеспечили электронное слежение».

— Спасибо. Не выпускайте его из вида, пока я не пришлю коллегу для физической слежки. Если Чатфилд принимает участие в проекте, объединяющем окайзенов и праймов, он, возможно, знает, что за устройство помогал строить Троблум. Не те ли это корабли, которые сопровождают флотилию Империи.

«По словам Гора, Иланта заявила о готовности Ускорителей защитить Солнечную систему от расширения Бездны. Мы не имеем представления, во что это может вылиться на практике».

— Два масштабных нелегальных проекта? Они действительно преданы своей идеологии. Нам придется глаз не спускать с Чатфилда.

«Кого ты привлечешь к этому делу?»

Паула позволила себе слегка улыбнуться.

— Дигби уже давно проявляет желание получить подобное задание. Было бы справедливо дать ему возможность себя испытать.

«Он обладает достаточной квалификацией и опытом».

Она откровенно рассмеялась.

— Какой тактичный способ обвинить меня в кумовстве.

«Вас разделяет четыре поколения».

— Тем не менее он мой потомок. В конце концов, где еще найти такого безумца, который взялся бы за эту работу?

«Мы считаем его подходящей кандидатурой».

— Он слишком молод и нетерпелив. Но если и есть способ излечить эти недостатки, то только такое задание. Я вызову его.

Марий обнаружил такси Паулы, когда был в полукилометре от него. Визит следователя именно в этот момент его насторожил. Ее появление могло означать, что она обнаружила связи, которые он надеялся скрывать до того момента, когда будет слишком поздно что-то предпринимать. Он проследил за капсулой до тех пор, пока машина не покинула границы города, а потом поспешил к дому Чатфилда. Что ж, это даст ему возможность устранить слежку, которая неизбежно будет установлена после визита следователя. В подтверждение его подозрений юз-дубль доложил о чрезвычайно хитроумных программах, внедренных в узлы киберсферы.

В первый момент он чуть не решил отказаться от Чатфилда, но подумал, что на данной стадии можно рискнуть. Если бы Паула Мио догадывалась о стратегии Ускорителей, она забрала бы Чатфилда для тщательного дознания. Марий принял собственные меры предосторожности: его юз-дубль подключился к домашним системам соседей Чатфилда и получил вполне невинную информацию об их наружности и привычках. Еще на подходе к дому его биононики переработали полученную информацию и выбрали вариант изменения внешности и излучаемых электронных сигналов. Мерцающий плащ-костюм быстро превратился в легкие складки ткани аметистового цвета, а из-под длинного одеяния показались рыжевато-коричневые ботинки. Убедившись в эффективности маскировки, Марий пересек неряшливо подстриженную лужайку и активировал сенсоры наружного наблюдения дома.

Чатфилд открыл блестящую краской дверь, но не проявил ни малейшего удивления, увидев перед собой человека, похожего на Фарделя, живущего через три дома от него, хотя и в одежде, характерной для Джалльета. Зеленые глаза не позволили ему ошибиться.

— Ты видел, что здесь была Паула Мио? — спросил Чатфилд, когда они оба прошли в гостиную, защищенную силовым полем.

— Да.

— Они узнали, что Троблум работал на «Пеке».

— Черт. Я бы с великим удовольствием избавил Вселенную от этого жалкого подобия Высшего. Мио знает, зачем он туда устроился?

— Нет. Я подбросил ей идею о его одержимости производственным комплексом аномийцев.

— Отлично. Это прекрасно сочетается с его навязчивой идеей перемещения планет со сверхсветовой скоростью. Ложный след на какое-то время отвлечет их.

— За мной установят слежку. — Чатфилд посмотрел Марию в глаза. — Ты пришел, чтобы лишить меня тела?

— Нет. Мы переходим к следующей стадии немного раньше, чем планировали. Ты исчезнешь из их поля зрения, а когда снова появишься, всем будет уже не до тебя.

— Понятно. — Чатфилд окинул взглядом комнату с выпуклыми стенами. — Я стану скучать. Жить на Гантии было очень приятно. И местные политики в некоторых вопросах придерживаются весьма прогрессивных взглядов.

— Теперь это уже не важно. В космопорте стоит корабль. Отправляйся прямиком на нашу станцию на Фросте и собери свое оборудование.

— Хорошо. А потом — на Эллезелин?

— Да, но не спеши, пока я не дам сигнал к приземлению. В Воплощенном Сне знают, что ты отправишься в паломничество, но я не хочу, чтобы ты появился слишком рано. Я обо всем договорился, но там могут быть другие агенты АНС, которые способны причинить неприятности.

— Вроде Мио?

— В том числе. Но у нас есть страховка, так что можешь не беспокоиться.

— Я отправляюсь немедленно.

На Бабийанском Атолле наступал промежуток времени, считающийся ночью. Внутреннее освещение купола погасло, но сам он остался абсолютно прозрачным. Желтоватый полумесяц Икаланайз поднимался над краем парковой зоны, окутывая слабым сиянием деревья и башни. Адмирал Казимир кропотливо устранял мелкие погрешности своего форменного мундира и задумчиво поглядывал в окно кабинета. Наверху, на Алдахо, уже собиралась на срочное заседание комиссия Сената по безопасности, где он должен будет обнародовать печальные вести о новых союзниках Окайзенской Империи. Все шло к тому, что придется пустить в ход флотилию устрашения, и это одновременно будоражило и пугало Казимира. На протяжении семи с лишним столетий одного только ее существования хватало, чтобы даже самые агрессивные расы Галактики не решались приблизиться к границам Содружества. Теперь козыри придется предъявить, а тех, кто считает это блефом, ждет весьма неприятный сюрприз.

Казимир поморщился, увидев в зеркале, что серебристый воротник мундира загнулся, и попытался поправить его пальцами. За семь веков он ни разу не надевал одежды из полуорганической ткани и теперь не имел ни малейшего желания менять привычки.

Юз-дубль известил его о вызове Паулы Мио, поступившем с Гантии.

— Хорошие новости? — спросил Казимир.

«Ничего подобного, — ответила Паула. — Я обнаружила свидетельство того, что Флотом могли манипулировать».

Ее рассказ о подозрениях относительно Чатфилда и его вторичной личности, Эванстона, привел Казимира в ярость.

— Так продолжаться не может, — заявил он. — Ускорители решились на предательство.

«Улики косвенные, — поступил ответ от правления АНС. — У нас нет полной уверенности».

— Они с самого начала поддерживали эту идею с паломничеством.

«Паломничество было неизбежно с того момента, как Иниго увидел свой первый сон, — сказала Паула. — Если союз окайзенов с праймами организовали они, значит, их подготовка началась несколько десятилетий назад. С тех пор как Эванстон был назначен на Элан, прошло уже тридцать лет».

— А Троблум, что бы он там ни задумал, начал свою работу еще на двадцать лет раньше, — признал Казимир.

«Полагаю, идея о слиянии возникла сразу после того, как Иниго покинул Воплощенный Сон, — сказала Паула. — Они увидели возможность быстрого перехода к постфизическому состоянию и немедленно начали осуществлять этот вариант».

— Весьма возможно, — согласился Казимир. — Не зря же они называют себя Ускорителями. Вопрос в том, что мы с этим будем делать. Нельзя ли просто временно изолировать их?

«Любое вмешательство должно быть всесторонним, — сказало правление АНС. — В настоящий момент у нас нет достаточных оснований».

— Но вы знаете.

«У нас имеются сильные подозрения. Принимать запрещающие меры на основании только лишь подозрений равносильно гонениям. Мы полагаем, что человечество преодолело свои варварские склонности, не так ли?»

«Давайте посмотрим с другой стороны, — предложила Паула. — На что они надеются, создавая альянс праймов и окайзенов?»

— Это отвлекающий маневр, — предположил Казимир.

«Нет, — возразила Паула. — Это нечто большее. Они понимают, что появление праймов привлечет к флотилии агрессоров определенное внимание, но понимают также и то, что люди вроде меня будут продолжать наблюдение за подготовкой паломничества и слежку за Марием и Троблумом. Никакие отвлекающие факторы, кризисы или вторжения чужаков не заставят нас отказаться от цели, когда речь идет о программе Ускорителей. Здесь должна быть какая-то связь».

— Какая же? — спросил Казимир. — При всей своей неожиданности с военной точки зрения этот альянс не представляет ничего страшного. В физическом плане угрозы Содружеству он не несет, да и затеянное Этаном паломничество предотвратить не может.

«А ты уверена, что Чатфилд — действительно Ускоритель? — поступил вопрос от правления АНС. — Твой вывод основан на всего одном его вопросе. Скорее уж можно предположить, что он Кустодианец или даже Изоляционист».

«Он Ускоритель, — сказала Паула. — Все совпадает. Почему же они решили создать угрозу для Содружества, связанную с паломничеством? Серьезную угрозу, а не просто диверсию?»

— Флотилия устрашения, — мрачно ответил Казимир. — Без праймов эскадрилья кораблей класса «Столица» легко справилась бы со всем флотом окайзенов. Но присутствие праймов заставляет нас прибегнуть к флотилии устрашения.

«Они хотят узнать, что кроется за этим понятием», — сказало правление АНС.

«Почему? — спросила Паула. — Что они получат? Или мы блефуем?»

— Нет, — заявил Казимир. — Не блефуем.

«За всю свою жизнь я ни разу не встречала человека, служившего на кораблях устрашения, — заметила Паула. — Я общалась с сотнями офицеров самых различных кораблей, но только не их. Учитывая уровень кругов, с которыми я связана, это кажется мне весьма странным».

— Ты встречалась с офицером флотилии устрашения, — спокойно возразил Казимир. — Со мной.

«Нашим появлением мы обязаны необходимости защитить физический сегмент человечества, — сказало правление АНС. — И могу тебя заверить, что флотилия устрашения вполне реальна и способна обеспечить защиту. Кому как не нам это знать. Мы сами ее строили».

«В таком случае Ускорители должны знать о ее вооружении, — сказала Паула. — Могу предположить, что оно весьма эффективно».

— Да. Очень эффективно.

«Хорошо, значит, они стремятся увидеть его в действии — в конце концов, зачем устраивать такой заговор, если не ставить перед собой определенной цели? Но здесь не сходится временная шкала. Даже если они сумеют провести анализ оружия, им потребуется время для его создания. А флот паломничества будет готов к старту уже через пару месяцев. Возможно ли за это время изготовить копии?»

«Маловероятно, — ответило правление АНС. — Нам при использовании всех мощностей потребовался для этого не один год. Мы признаем, что с тех пор наши возможности значительно выросли, но подобную работу нельзя провести быстро».

«Давайте рассмотрим крайний случай, — предложила Паула. — Сумеет ли флотилия устрашения пробить границу Бездны?»

«Нет».

«Но вы уверены, что против всех остальных угроз в Галактике она выстоит?»

«Да».

«В таком случае могу предположить, что Ускорители хотят применить это оружие против кораблей райелей, охраняющих границу Бездны. Джастине удалось проскользнуть мимо них, но у нее имелся запас времени плюс помощь самой Бездны. При сегодняшнем положении кораблям Этана не удастся добраться даже до Стены, не говоря уж о том, чтобы преодолеть Пучину».

— Проклятье, — буркнул Казимир. — Идиоты. Мало того что они ставят под угрозу всю Галактику, так еще и готовы развязать войну с самой могущественной из всех существующих рас.

«Есть один фактор, который может сыграть в нашу пользу», — сказала Паула.

— Какой?

«Праймы».

Многовековой опыт общения научил Казимира не удивляться идеям Паулы.

— Продолжай.

«Они не такие уж глупые. По крайней мере те, что живут в Содружестве, а Ускорители имели дело именно с ними. Стандартный иммобайл праймов прекрасно знает, что в случае любой угрозы людям с их стороны миры праймов немедленно будут уничтожены».

— Все верно. Мало того, учитывая новую природу и психологию пяти уцелевших цивилизаций праймов. Флот за последние сто лет дважды снижал уровень угрозы с их стороны.

«Итак, они не хотят навлечь на себя возмездие людей. И весьма маловероятно, чтобы они согласились сотрудничать с Ускорителями. Но нам известно, что человеческий разум способен успешно функционировать в теле прайма. Я лично встречалась с мобайлом Боузом. Согласованность двух чуждых организмов была безупречной, он не испытывал ни малейших проблем. И это может привести нас к неоспоримым уликам».

— Каким образом? — спросил Казимир.

«Внутри уничтоженных кораблей могли быть тела праймов, но более вероятно, что управлялись они мыслительными программами людей. Не так уж трудно похитить нескольких мобайлов на выходе из пруда амальгамации. На этой стадии их мозг совершенно пуст. Иммобайлы только спустя некоторое время загружают в него основные мысли и воспоминания. Следовательно, воспользовавшись такой оболочкой, можно загрузить ее человеческими мыслями и воспоминаниями — это же простая операция оживления, только в теле чужака. И вот вам ядро совершенно независимой ячейки праймов. В Окайзенской Империи решили, что нашли настоящих врагов человечества, способных придать вес их кампании, а на самом деле Ускорители манипулируют окайзенами, как и многими другими».

— Значит, нам остается только выловить их и прочитать мысли, — воскликнул Казимир.

«Верно. Когда пойдешь на заседание сенатской комиссии, объясни, что, после того как все убедились в превосходстве нашего флота над кораблями праймов, хочешь дать окайзенам еще один шанс повернуть назад. И пусть корабли класса «Столица» обезвредят один из кораблей праймов и захватят его».

«Если в них загружены человеческие мысли, они уничтожат себя», — сказало правление АНС.

«Станет ли это для вас достаточным доказательством?» — спросила Паула.

«Нет, достаточным не станет. Необходимо подключиться к внутренним каналам праймов и проанализировать образ их мышления».

«Попробуйте организовать перехват с кораблей класса «Столица», — предложила Паула. — Это полностью в наших интересах. Если получится и мы докажем, что праймы лишь биологическиеоболочки для Ускорителей, можно будет блокировать всю фракцию. Если нет, у Казимира останется достаточно времени, чтобы привести в действие флотилию устрашения, до того как окайзены приблизятся к Содружеству. Вдобавок ко всему Ускорителям придется еще подождать демонстрации оружия».

— Я согласен, все логично обосновано, — сказал Казимир.

«Но?» — спросила Паула.

— До тех пор пока моя мать не встретила корабли райелей на границе с Бездной, мы не знали об их колоссальной мощи. А сейчас мы пришли к выводу, что Ускорители начали воплощать свои планы еще полсотни лет тому назад.

«Зато мы знали о защитных комплексах райелей в районе Стены аж с 2560 года, когда их обнаружил Уилсон. Нетрудно было догадаться, что для их поддержки райели должны обладать адекватным наступательным оружием. В конце концов, только они одни отважились сунуться в Бездну. Вряд ли кто-то пойдет на такой шаг, имея при себе всего лишь жалкие «бомбы-вспышки». Ускорители всегда знали, что добраться до Стены можно только при наличии колоссальной боевой мощи».

— Это не исключено, — нехотя согласился Казимир. — Просто меня что-то тревожит, а что именно, я пока не понимаю.

«Если причина не в том, чтобы увидеть флот устрашения в действии, что еще может дать Ускорителям нападение Окайзенской Империи?»

— Я не знаю, — сказал Казимир. — АНС?

«Сценарий Паулы наиболее вероятен. С целью ввести в действие флот устрашения предпринимаются колоссальные усилия. Праймы — единственная раса, способная объединиться в политический или культурный блок внутри Содружества. И еще мы бы хотели подчеркнуть: если вы правы и праймы окажутся агентами Ускорителей, окайзены и без них не свернут со своего пути».

— Отлично. — Казимир наконец-то справился со своим воротничком. — Я спрошу разрешения комиссии Сената на применение флотилии устрашения, но только после еще одной попытки заставить окайзенов отступить.

«И обязательно дай мне знать, как отреагирует Иланта», — попросила его Паула.

Это было чудовищное унижение, но Корри-Лин для преодоления ста метров, разделяющих останки вездехода и корабль Флота, пришлось полностью положиться на помощь Аарона и Иниго. Кроме перелома руки, у нее был вывернут голеностопный сустав и растянуты связки. Это она поняла сразу, как только попыталась шагнуть.

Тогда Аарон просто встал на колени на разрезанном им корпусе вездехода и протянул ей руку. Корри-Лин с огромной неохотой уцепилась за нее и позволила себя вытащить, что он и сделал с такой легкостью, словно поднимал сумку с пухом громала. А когда он отпустил Корри-Лин, она вскрикнула от боли и чуть не свалилась на лед. Аарон, конечно, успел ее подхватить.

Ей пришлось обнять их обоих и позволить повести себя к космическому кораблю. От жуткого холода Корри-Лин дрожала всем телом. Над головой непрестанно вспыхивали яркие молнии, и раскаты грома наполняли отдаленным ворчанием небольшой островок спокойствия, созданный силовым куполом. Даже без усиления визуальных сенсоров было заметно, что космический корабль сильно пострадал. На корпусе появились трещины, а из различных клапанов и обрывков труб просачивались капли какой-то жидкости.

Земля снова сильно вздрогнула, и все трое кувырком покатились на лед.

— Поторапливайтесь. — приказал Аарон.

Его личное поле окутало фигуру бледно-голубым ореолом, усиливая защиту. Корри-Лин в замешательстве отметила, что Иниго принял точно такие же меры предосторожности. Потом они вдвоем подняли ее и протащили последние двадцать метров. Корри-Лин оказалась абсолютно беспомощной. Кроме того, в экзо-зрении появились тревожные красные символы. Из атмосферы, заключенной в силовом поле, ее организм получал опасную дозу радиации.

Это был действительно корабль из состава Флота, на корпусе она видела регистрационный номер и название «Линдау», но, как бы отчаянно она ни пыталась связаться с экипажем, на запросы никто не отвечал. Оставалось только гадать, какую легенду придумал Аарон. Корри-Лин даже не пыталась задуматься, как ему удалось выжить после обрушения ледника. Это воспринималось как само собой разумеющееся.

Они поспешили подняться по трапу и нырнули в тамбур-шлюз. Как только последний из них переступил порог, шлюз мгновенно закрылся. Корабль вздрогнул от очередного мини-землетрясения. А потом раздался безошибочно узнаваемый гул активируемого двигателя, и они поднялись над землей. Пол завибрировал и сильно наклонился. От дрожи и скрежета корпуса, испытывавшего предельные нагрузки, Корри-Лин до скрипа сжала челюсти.

Внутренние створки шлюза разошлись, как только стала резко возрастать тяжесть.

— Присмотри за ней, — бросил Аарон, отпустил ее руку и кинулся вглубь корабля, преодолевая тяжесть нарастающего ускорения.

Иниго быстро уложил Корри-Лин на пол прямо в коротком коридоре.

— Не верти головой, — строго приказал он. — Спину держи прямо. Я не знаю, насколько возрастет тяжесть.

Пол, похоже, был сделан из плайпластика — не слишком удобный, чтобы на нем лежать, но при ускорении, приближавшемся к 5 g, Корри-Лин порадовалась, что ей не надо двигаться. Медицинский дисплей показывал, как сильное ускорение действует на сломанную руку, а к горлу уже подступила тошнота.

— Что происходит? — простонала она. — Где экипаж?

Дрожь после наружного холода все еще не унималась.

Иниго отвечал, не поворачивая головы:

— Мы должны выбраться из атмосферы предельно быстро. А насчет экипажа мне ничего неизвестно.

Его мысли в Гея-сфере выдавали сильное беспокойство.

— Я не могу подключиться к внутренней сети.

— Я тоже.

Через пару минут ускорение неожиданно упало до стабильного 1 g, Иниго приподнялся и сел. Его гея-частицы по-прежнему излучали сильное беспокойство.

Корри-Лин, морщась от боли, тоже поднялась. В лодыжке все еще пульсировала боль, а принятые лекарства загадочным образом искажали видимую действительность. Возможно, Корри-Лин ощущала легкость во всем теле из-за общего состояния организма. Или же странно работали двигатели корабля. И в воздухе появился непонятный запах. Она икнула, надеясь, что это еще не предвестник рвоты. Ситуация, в которой она оказалась, почему-то беспокоила ее меньше, чем можно было ожидать. Хотя отсутствие экипажа ей очень не нравилось. Она инстинктивно понимала, что это очень плохо, но отказывалась задумываться. «Слишком много всего. Слишком много и сразу».

— Что ж, мы все еще живы, — со вздохом сказала она.

Иниго посмотрел на нее с тревогой.

— Верно. — Он неуверенно поднялся на ноги. Одна из осветительных полос на потолке постоянно мигала. В ее корпусе виднелись трещины. Иниго нахмурился, глядя на светильник. — Мой сканер обнаружил множественные повреждения корабля. И я не могу отыскать членов экипажа.

— Что ты хочешь этим сказать?

Толстая плайпластиковая дверь распахнулась, и в коридор вышел Аарон. Его гея-частицы были заблокированы, но и без них даже одурманенная лекарствами Корри-Лин поняла, насколько он разъярен. Аарон в гневе уставился на Иниго.

— Не вздумай повторять таких же фокусов, как на леднике.

Иниго презрительно усмехнулся.

— Я почти справился с тобой, правда? А я ведь всего лишь простой любитель.

Аарон напряженно улыбнулся и шагнул вперед.

Корри-Лин заорала от боли, когда его ботинок опустился на поврежденный сустав. Иниго бросился к нему и с размаху толкнул, словно игрок в регби. Аарон даже не покачнулся. Он демонстративно сохранял положение еще несколько секунд, потом убрал ногу и сделал шаг назад.

Корри-Лин, всхлипывая, обхватила ладонями лодыжку, стараясь унять разгоревшуюся боль. На глазах у нее выступили слезы.

— Не надо, — испуганно прошептала она.

— Медицинская камера находится в главной каюте, — сказал Аарон и протянул руку.

— А где экипаж? — спросила она.

— Они на минутку вышли. — Аарон задумчиво помолчал. — Но могут на некоторое время задержаться.

Корри-Лин проигнорировала протянутую руку, и подняться ей помог Иниго. Вслед за Аароном они доковыляли до основной каюты.

— О Заступница!

От увиденной сцены желчь мгновенно поднялась к горлу, и Корри-Лин невольно прикрыла рот свободной рукой.

Основное помещение космического корабля представляло собой круглую комнату примерно семи метров в диаметре. Из плайпластиковых стен и пола торчали отдельные предметы мебели, но почти все они были страшно исковерканы. Из разбитых панелей вывалились какие-то модули, и даже их корпуса не избежали физического воздействия — на них виднелись вмятины и трещины. Некоторые узлы оплавились вместе с прилегающими участками стен, а на потолке были заметны пулевые отметины.

Но взгляд Корри-Лин привлекли даже не эти последствия погрома. На полу она увидела кровь. Большие лужи расплескались при ускорении корабля и теперь начали застывать. Кровь широкими мазками покрывала стены, длинные красные штрихи испещряли даже потолок.

— Чудовище! — простонала она, не разжимая зубов.

— Давайте договоримся раз и навсегда, — сказал Аарон после того, как дал команду интел-центру активировать медицинскую камеру. — Я не хороший и не плохой. Я просто человек, выполняющий свою работу. И я ее выполню. Несмотря ни на что.

Корри-Лин бросила взгляд на Иниго. И поняла, насколько он напуган. Такого выражения на его лице она еще никогда не видела. Только не у Иниго, человека, который собирался вести их к новой прекрасной жизни.

— Что же это за работа? — спросил Иниго, стараясь сохранить хотя бы видимость достоинства.

На щеке Аарона едва заметно дернулся мускул.

— Прошу прощения. Я еще не до конца это понял.

— Невероятно!

Аарон смущенно пожал плечами, глядя на Корри-Лин.

— Ты ведь меня понимаешь?

— Он не человек, — проворчала она. — Это биоробот-киллер. И настолько несовершенный, что даже не знает, почему он так поступает.

— Ну, вот и готово, — сказал Аарон.

Он указал взглядом на выкатившуюся из стены медицинскую камеру. На серебристой поверхности тоже виднелись пулевые царапины, но малметаллическая крышка плавно поднялась, и управляющая система доложила о полной готовности, хотя некоторые узлы работали на резервных источниках.

— Я туда не полезу, — взвизгнула Корри-Лин.

— Полезешь, — заверил ее Аарон. — Или я сам тебе помогу. За твоим лечением, конечно, будет наблюдать юз-дубль Иниго. Но мне ты нужна целой и невредимой. А у тебя, кроме физических повреждений, еще и немалая доза облучения.

Корри-Лин оглянулась на Иниго, но тот лишь пожал плечами.

— Тебя волнует ее здоровье? — удивился Иниго. — Но почему?

— Она — рычаг воздействия, — спокойно ответил Аарон. — Гарантирует твое хорошее поведение.

— Пристрели меня, — взмолилась Корри-Лин. — Воспользуйся еще раз боевыми бионониками. Пожалуйста. Нельзя позволить ему достичь цели.

Иниго долго смотрел на нее, потом опустил голову.

— Ну а теперь, когда мы все выяснили, прошу.

Аарон вежливым жестом пригласил ее лечь в медицинскую камеру.

Корри-Лин доковыляла до серебристого корпуса и присела на край. Иниго помог ей снять одежду и лечь на спину. Крышка опустилась. Корри-Лин продолжала всхлипывать, пока не потеряла сознание.

Вторичная мыслительная система известила Корри-Лин, что медицинской камере потребовалось четыре часа, чтобы состыковать кости ее руки и закрепить их усиленным слоем мышц, восстановить растянутые связки на лодыжке и очистить от радиоактивного заражения кожу и кровь. Кроме

того, Иниго дал команду ввести успокаивающие средства. Она еще несколько минут пролежала в теплой темноте, не испытывая ни малейшего желания вылезти и убедиться, какой жалкой стала их жизнь. Но в конце концов глубоко вздохнула и дала команду поднять крышку.

Иниго тотчас оказался рядом, склонившись над камерой с озабоченным видом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Как Идущий-по-Воде после смерти Салраны.

Иниго ласково погладил ее волосы.

— Пока еще с нами не случилось ничего такого ужасного.

— Ха, — возмущенно бросила она. — Этого ублюдка даже человеком нельзя назвать, хотя некоторые навыки вбиты в него намертво. — Она села и увидела, что Аарон слегка улыбается, глядя на нее с другого конца каюты. — А твои кошмары тебя все еще мучают? — спросила она, прикрывая руками обнаженную грудь. — Надеюсь, что мучают. Когда-нибудь они окончательно затянут твой разум.

— Что ж, это вполне вероятно. — Аарон усмехнулся. — Можно вывести девчонку из Сампалока, но Сампалок из девчонки — никогда.

— Да что тебе известно о жизни Идущего-по-Воде, сумасшедший биоробот?

— С возвращением, Корри-Лин. Без тебя на этой вечеринке скучновато.

Иниго подал ей халат, оказавшийся не по росту большим. Корри-Лин сердито запахнула полы и перекинула ноги через бортик медицинской камеры. Но, вспомнив, что было на полу, тотчас поджала их.

Крови исчезла. Корри-Лин внимательно осмотрела каюту. Если не считать исковерканной мебели и сломанного оборудования, в помещении царил порядок.

— Некоторые из вспомогательных роботов еще функционируют, — пояснил Иниго. — Я приказал им почистить каюту.

— Ага. — Она выбралась из камеры. — Ну что, опять начнешь мне угрожать?

Аарон почесал за ухом.

— Нет.

— Почему? Ты же сказал, что я — рычаг воздействия. Вперед, продолжай. Я тебя не разочарую. Обещаю, что кричать буду громко.

Несмотря на браваду, у нее заметно задрожали ноги.

— Проклятье, а я-то думал, что это мой мозг не в порядке.

— Иди к черту.

Аарон с искренним любопытством взглянул на Иниго.

— Как же вы с ней ладили?

— Любовь. — Рука Иниго легла ей на плечи. — Сомневаюсь, чтобы это чувство сохранилось в твоей памяти.

— Верно. Должен признать, слово «любовь» не затрагивает во мне никаких струн. Но принцип мне понятен. Кто знает, если я буду правильно питаться и держаться подальше от неприятностей, может, и я встречу хорошую девчонку, которая полюбит меня таким, каков я есть. Как и в вашем случае.

Корри-Лин, сжав кулаки, шагнула вперед. Иниго заставил ее вернуться.

— Вы когда-нибудь успокоитесь? Это же непрофессионально.

— Я знаю, — сказал Аарон. — Объявим перемирие?

— Если у меня появится шанс застать тебя спящим и перерезать глотку, я как следует нажму на нож.

После этих слов даже Иниго как-то странно на нее посмотрел. Корри-Лин не проявила ни малейшего раскаяния.

— Вообще-то я не так давно спас ваши жизни, — с оттенком обиды в голосе заметил Аарон.

— Но в этой ситуации мы оказались только из-за тебя.

— Вот как? Подумай хорошенько. Люди, преследующие нас, искали Иниго и хотели его убить. Окончательно убить. Рано или поздно они все равно бы его нашли. А благодаря нашим с тобой усилиям мы подоспели первыми.

— И кто остался в живых на Ханко, чтобы поблагодарить тебя за это?

— Ладно, хватит, — вмешался Иниго и крепко сжал ее пальцы. — Мы еще живы, и я признаю свой долг. Но ты прекрасно понимаешь, что твое появление, обусловленное идеологическими соображениями какой-то фракции, не может меня радовать.

— Мне неизвестно, что тебе уготовано, — сказал Аарон. — И насколько это плохо.

Иниго ничего не ответил. Его гея-частицы оставались наглухо закрытыми и не пропускали даже малейших оттенков эмоций, и это расстраивало Корри-Лин. Она так привыкла делиться с ним любыми своими чувствами. «Семьдесят лет назад…»

— Так к кому же ты меня повезешь? — спросил Иниго.

У Аарона хватило такта, чтобы смущенно опустить взгляд.

— Он не знает, — ответила за него Корри-Лин.

— Могу я хотя бы спросить, куда мы направляемся?

— Ну, — протянул Аарон, — должен признать, что и в этом я пока не уверен.

— Что?

— Ты же говорил, что всегда узнаёшь, что делать дальше, — возмутилась Корри-Лин. — Твой мозг вроде старинной блок-схемы. Заканчиваешь один процесс, и сразу начинается новый. Ты уже заполучил Сновидца и должен знать, куда его доставить.

— Да, что-то вроде того. В обычных обстоятельствах я бы обязательно знал, что делать дальше.

— В обычных обстоятельствах?

— Мы на корабле Флота. Э-э… позаимствованном корабле.

— И ты его сломал, — сдержанно добавил Иниго.

— Сломал? — забеспокоилась Корри-Лин.

Перспектива провести остаток жизни, сколько бы она ни продлилась, в ограниченном пространстве, да еще в обществе помешанного на своей работе Аарона ей совсем не нравилась.

— Чтобы вас найти, мне пришлось погонять его в экстремальных условиях, — объяснил Аарон. — Лучше было бы сказать, что я его испытал на прочность. И результаты совсем неплохие: отличные резервы и достаточный выбор запчастей. Интел-центр уже составил схему ремонта, и роботы приступили к ее осуществлению.

— Постой, — воскликнула Корри-Лин. — А где мы сейчас находимся?

Она полагала, что за четыре прошедших часа они должны были уже покинуть систему Ханко.

— В миллионе километров от Ханко, — ответил Аарон. — Мы ждем.

— Чего ждем?

— Дело вот в чем. Военный корабль построен с огромным запасом прочности. Мы можем хоть сейчас выйти на сверхсветовую скорость, но мне этого очень не хочется. Роботам потребуется еще некоторое время для восстановления минимального уровня функциональности. И мой инстинкт подсказывает, что можно подождать. Когда работа будет закончена хотя бы наполовину, я узнаю, что делать дальше.

Иниго изумленно поморгал.

— И так бывает всегда?

Корри-Лин вздохнула:

— Да. Боюсь, что так.

Еды на борту корабля было достаточно. Каждый из членов экипажа сделал собственные запасы продуктов, без которых не представлял себе жизни. Корри-Лин и Иниго быстро отыскали пакеты с горячим шоколадом, произведенным на Луранде, и пастилой с Эпуала. Что еще не могло не радовать, так это саморазогревающаяся упаковка; роботы по-прежнему трудились над починкой кулинарного процессора, к тому же из поврежденного резервуара вытекла половина базовой питательной жидкости.

Починка мебели стояла в самом низу списка неотложных дел, поэтому все с кружками в руках устроились на бесформенных выступах. Аарон не засиживался в каюте: время от времени он выходил, чтобы проверить, как идет ремонт в разных частях корабля.

После очередного горячего спора Корри-Лин убедила его открыть доступ к корабельной сети, хотя и с некоторыми ограничениями. Но теперь она и Иниго могли принимать изображения с наружных сенсоров.

На фоне удивительно пустынного звездного поля серебристым полумесяцем выделялась Ханко. Оставшиеся сенсоры «Линдау» дополнили

визуальное изображение информацией о гравитационных изменениях. Теперь можно было видеть, как под воздействием м-поглотителя Хокинга, пожирающего планету изнутри, меняется распределение массы. Сильнейшие гравитационные волны опоясывали мир, сотрясая его, словно умирающее сердце. Процесс уже приближался к трагическому концу, и землетрясения становились все чаще и мощнее. Черная дыра с невероятной скоростью поглотила состоящее из магмы ядро. Тектонические плиты разрушались под действием ежеминутно менявшегося внутреннего давления. Тысячелетние льды, сковывавшие океаны, раскалывались на айсберги величиной с материк и накатывались на взбунтовавшуюся поверхность, сокрушая на своем пути горные хребты.

Аарон вернулся в каюту.

— Конец близок, — мрачно объявил он.

Сразу после его слов ослепительно белые облака начали светиться бледно-оранжевым сиянием и дополнили полумесяц до полной сферы. Янтарный шар атмосферы стал быстро расширяться. Массивные выбросы сгорающих в ядерном пламени газов достигали границ ионосферы и уносились в космос.

— Пожелай добра, пожелай исхода, — тихим шепотом нараспев произнес Аарон.

Внизу под истерзанной атмосферой взорвалась мантия. Из волн перегретой лавы полетели обломки, сравнимые размерами с целыми континентами.

— Великолепие смерти, однажды узнав, разуму вопреки полюбишь навеки. На эволюции бескрайнем берегу исполнится заветное желание.

Избавленный от оков оболочки, наружу ударил свет взрывающейся внутрь планеты, затмивший лучи ближайшей звезды. Черная дыра поглотила остатки ядра. Остался только свет, разгоравшийся все ярче.

— Все родилось из звездной пыли; все канет в темноту материи. Смерть насмехается над теми, кто хаосу бросает вызов, но смертные, рожденные во мраке, плывут по грозным времени морям.

«Линдау» начал разгоняться и с ускорением в 2 g быстро двинулся прочь от гигантских обломков, морей остывающей магмы и ослепительного света.

— Я не узнаю эти стихи, — сказал Иниго.

Аарон тряхнул головой, прогоняя меланхолию, и недоуменно взглянул на него.

— Какие стихи?

Корри-Лин закатила глаза, а затем долила в свой шоколад хорошую порцию рома столетней выдержки. Она обнаружила бутылку «Сент-Лизамна» в одной из кают команды и немедленно забрала ее себе.

— Не имеет значения. Твой несчастный мозг способен на что-то еще?

— Я обдумываю наши возможности. Что меня больше всего беспокоит, так это то, что Флоту известно о нашем визите сюда.

— Откуда ты узнал? — спросил Иниго.

— Эта информация имелась в памяти капитана. Адмирал Казимир лично рассказал ему о тебе и обо мне.

Корри-Лин вздрогнула и подлила себе еще немного рома. Шоколада в ее кружке почти не осталось.

— В его памяти! И теперь, когда корабль перестал отвечать, сюда нагрянут другие корабли?

— Я подозреваю, что они уже в пути, а поскольку капитан успел доложить о применении м-поглотителя, из гиперпространства выскочит не просто разведчик, а что-то помощнее.

— Ну и как, ты предпочтешь сдаться или покончишь жизнь самоубийством?

— Ни то, ни другое. Нам нужно еще три часа, пока ремонтные системы не приведут корабль в надлежащее состояние. Вспомогательные узлы можно восстановить и в пути, но работа двигателя и подача энергии должны быть обеспечены в первую очередь.

— Похоже, ты уже знаешь, куда мы отправимся.

— Я рассматриваю все открывающиеся варианты.

— Открывающиеся, — с любопытством повторил Иниго. — Ты мыслишь логически или эти возможности открываются в твоем мозгу по воле нанимателя?

Аарон опять почесал за ухом. Разговор причинял ему явное беспокойство.

— Варианты, как я считаю, заложены в моем мозгу. А выбор зависит от сложившейся ситуации. Способность профессионально оценить обстановку и обеспечила мне работу.

— А эти варианты не позволяют тебе догадаться, что ждет меня?

— О тебе и речи нет. Пойми, для меня лично ты совершенно не важен. Ты просто пакет, который я обязался доставить по назначению.

— Знаешь, пока я, так сказать, работал Сновидцем, я стал неплохим аналитиком. Если бы ты полностью открылся для Гея-сферы, я, возможно, сумел бы приоткрыть внедренные воспоминания.

— А зачем мне все это?

— Чтобы узнать, кто ты такой. Чтобы понять, где заканчиваются искусственные воспоминания и начинаются собственные мысли.

— А если это не искусственные воспоминания? Допустим, это я и есть и таким всегда был?

— Не похоже, ты слишком сильно мучаешься. То, что тебя беспокоят кошмары, я понял еще до того, как мне рассказала Корри-Лин.

— Тем не менее я жив, и ты у меня под арестом. Я думаю, пока мы остановимся на этом.

— Как хочешь. А ты не мог бы рассказать хотя бы об открывающихся вариантах действий?

— О долгосрочных перспективах мне почти ничего неизвестно. Таким образом, если меня схватят, я не смогу ничего выдать.

— Ты только что сказал, что это я у тебя под арестом.

— Я должен учитывать и бесконечно малую вероятность твоего побега. Я не могу поделиться с тобой всей информацией, это дало бы тебе тактическое преимущество, мой друг.

— О милосердная Заступница, — простонала Корри-Лин, после чего приложилась прямо к бутылке.

Через юз-дубль она дала команду возобновить передачу информации с наружных сенсоров.

Новая яркая звезда, совсем недавно бывшая планетой Ханко, стала угасать уже через час после рождения. Началось интенсивное поглощение осколков, не набравших после взрыва достаточной скорости. Колоссальная сила притяжения влекла к центру все твердые обломки. Затем гравитация распространилась еще дальше, и пришла очередь отвердевших потоков магмы. После чего остались только выплеснутые при схлопывании струи газов и пыли. Их течение сменилось на противоположное, и, захватывая по пути все свободные частицы, они тоже устремились навстречу ненасытному поглотителю.

Всего за три часа после вспышки, затмившей солнце, Ханко превратилась в крошечный тусклый огонек, окруженный клубами медленно исчезающего бледно-голубого тумана.

— Она поглощает все, чтобы продолжить горение, — сказал Аарон. — Но в конце энтропия неизменно одерживает победу, уничтожая последние искры тепла и света. И тогда остается только темнота. А когда это происходит, исчезает даже вечность, поскольку одно мгновение в точности повторяет следующее, и Вселенная погружается в небытие. — Он повернулся к Иниго. — Звучит знакомо?

— До небытия еще далеко, — ответил Иниго. — Ик тому времени здесь не останется даже постфизических существ. В общем, мне наплевать.

— Но ваша Бездна ускорит процесс. Лишившись массы этой галактики, Вселенная станет значительно ближе к концу времени и пространства.

— Твои наниматели хотят заставить меня остановить паломничество.

Аарон озадаченно пожал плечами.

— Я представления не имею, чего они хотят. Я просто вижу здесь некоторый символизм.

Корри-Лин встрепенулась. После рома она опустошила пару бутылок вина, припасенного другим членом экипажа. Потом последовала малиновая водка «JК». Корри-Лин была очень расстроена тем, что на корабле все еще не работал холодильник; «JK» следовало пить охлажденной чуть ли не до точки замерзания.

— Но тебе не все равно, — пробормотала она. — Это только начало. Твое состояние проясняется. Может, мы увидим истинного Аарона раньше, чем предполагал твой босс.

— Вы уже его видите. Извините.

Аарон подал команду интел-центру, и «Линдау» перешел на сверхсветовую скорость.

— Так что же ты решил? — спросил Иниго.

— Флотским известно, что я охотился за тобой, и, если они даже не уверены, что я выжил на Ханко, они всё поймут очень скоро. За нами обоими охотился тот, кто сбросил на Ханко м-поглотитель. Предполагалось, что я передвигаюсь на «Бродяге», и это давало мне некоторое преимущество, но и оно уже исчерпано. Однако на Пулапе меня на всякий случай поджидает запасной корабль. Плохо то, что, куда бы мы ни сунулись на «Линдау», очень скоро это будет известно всем и каждому. Вот почему мне не хотелось бы рисковать, я не могу допустить ни малейшей вероятности твоего похищения или уничтожения.

— Значит, ты в тупике, — насмешливо бросила Корри-Лин. — Как жаль!

— Не совсем. Есть еще один отдаленный уголок, самое последнее убежище.

— И где же это? — поинтересовался Иниго.

— Я отвезу тебя к Конусу.

— Макродом чужаков? До него же семьдесят световых лет. На дорогу уйдет не одна неделя. И кто там тебя ждет?

Аарон наморщил лоб, словно прислушиваясь к далеким голосам. То, что он сказал, удивило его самого:

— Оззи. На Конусе живет Оззи.

Паула с легким сожалением смотрела, как вокруг ее пианино сворачивается мягкая плайпластиковая оболочка. Нет смысла даже пытаться сесть за клавиши. После конференции с Казимиром и АНС она просто не могла целиком отдаться музыке, как делала это обычно. Сомнения Казимира относительно мотивов Ускорителей ее сильно встревожили. С точки зрения логики ее трактовка была безупречной. Оружие флотилии устрашения необходимо Ускорителям, чтобы расчистить путь от райелей.

Всплыл давно мучивший ее вопрос: чего еще можно ожидать от альянса с праймами? Чего еще? Вся эта затеянная Ускорителями авантюра с манипулированием окайзенами и праймами выглядела чрезвычайно рискованной, и провести ее втайне было весьма трудно, а в случае раскрытия фракции грозила блокировка со стороны АНС. По мнению Паулы, риск был даже слишком большим, чтобы столь умные и проницательные личности, как члены фракции Ускорителей, могли на такое пойти. Несмотря на то что Паула отвергала большую часть их идеологии, обвинить в недальновидности эту группу было нельзя. Но тогда оставался вопрос: что еще они надеялись получить, вынудив Содружество пустить в ход флотилию устрашения?

Согласно классической стратегии, флотилия должна устремиться навстречу окайзенам, оставив Содружество незащищенным. Степень незащищенности Паула оценить не могла.

Вряд ли Ускорители рассчитывали на физическое нападение. Сначала надо построить и запустить корабли паломничества. Да и уничтожение АНС для них неприемлемо: в конце концов, Ускорители — часть этой системы.

Так что же?

Если это была всего лишь грубая попытка изучить оружие флотилии устрашения, она вот-вот провалится, поставив крест на фракции и на ее идеях. До сих пор правление АНС только раз применяло санкцию блокировки по отношению к фракции. Это произошло пятьсот лет назад во время мятежа Эволюционных Сепаратистов, когда последние попытались расколоть АНС, взять под свой контроль одну из секций и осуществить переход к постфизическому состоянию.

«Наверное, я что-то упустила».

Самым большим пробелом в ее знаниях оставалась природа флотилии устрашения, и это был единственный пробел, заполнить который АНС никогда не согласится. При всех ее заслугах Паула признавала, что утечки такой информации допустить нельзя, что не исключено в том случае, если ее схватят. Шанс небольшой, но он есть, если за ней охотится Кэт. А если даже и не Кэт, найдется кто-то другой, кому физическое существование Паулы Мио может не понравиться. Такие всегда найдутся. Одна из особенностей работы. За четырнадцать столетий с этим пришлось свыкнуться.

Интел-центр доложил, что через пятнадцать минут «Алексис Денкен» прибудет на Керенск и что Паулу вызывает Гор.

— Значит, с Джастиной все в порядке, — сказала Паула. — Это хорошая новость.

«Да. Но мелкий пакостник Этан, должно быть, помирает со смеху над тем, что Небесный Властитель отказался ей помочь».

— Он отказался помочь сейчас. Но, говоря откровенно, если кто-то из нас и близок к вершинам развития, то это Джастина.

«Да, вероятно».

— Я и не подозревала, что в Бездне так быстро течет время.

«Этого никто не подозревал. Хотя, я полагаю, скорость времени может быть локализована. Мы еще ничего не знаем о самой материи Бездны, но такое допущение объяснило бы ускорение Небесного Властителя. Он не увеличивал физическую скорость, а оперировал другим потоком времени».

— А как ты думаешь, что случилось на Кверенции после смерти Идущего-по-Воде? Небесный Властитель сказал, что там никого не осталось.

«Да кого это волнует? У меня есть для тебя кое-что интересное. Угадай, кто стартовал с Гантии через два часа после тебя?»

— Знаю, заинтересовавший нас агент Ускорителей. Он получил корабль с ультрадвигателем, но его маскировка несовершенна, или, скажем, сенсоры АНС ее преодолевают. Не беспокойся. Дигби держит его под наблюдением.

«Семейный бизнес, да? Очень удобно. Но я говорил не о Чатфилде».

Паула вздохнула. Иногда привилегии Гора Бурнелли, предоставленные ему АНС, ее не на шутку раздражали.

— Кто же?

«Марий».

После четырнадцати сотен лет работы неожиданный поворот в деле уже не мог ее удивить, но заинтересовал всерьез.

— И как же ты об этом узнал?

Гор рассмеялся.

«Мне сказал друг моего друга, видевший его в космопорте».

Теперь уже рассмеялась Паула.

— Это означает, что фракция Консерваторов все еще стремится столкнуть Ускорителей?

«Упрятать их под землю и станцевать на их костях. Тебе помогла эта информация?»

— Она не полезна им, зато подтверждает мое предположение, что Чатфилд работает на Ускорителей.

Ее юз-дубль доложил, что не в состоянии определить местоположение Гора. Лишь очень немногие люди умели так ловко манипулировать унисферой. Да и зачем бы ему скрываться? «Если только… Нет! Не может быть».

«У меня есть еще кое-что, что тебе поможет», — продолжал Гор.

— Что же это?

«Троблум».

— Тебе известно, где он?

«Нет, извини, но я знаю, чем он занимается».

— В самом деле? Твой Экспедитор оборвал одну из наших нитей расследования. Знаешь, когда-нибудь я все же решу его арестовать. Использование м-поглотителя в одном из Центральных миров недопустимо.

«Считай, что это моя оливковая ветвь. Помнишь, как нас насторожили намеки Троблума?»

— И чем же он занимается?

«Строит сверхсветовой двигатель, способный перемещать планеты».

— О господи! Ты шутишь?

«Если бы. Хорошо хоть он делает это не для Ускорителей, по крайней мере пока мы не сомневаемся. Похоже, перемещение планет — его собственная навязчивая идея».

— Вполне вероятно. У него есть своя довольно правдоподобная теория о том, как аномийцы соорудили Темную Крепость. Один из вариантов — это похищение или приобретение устройства у райелей-воинов.

«Вот как? В любом случае он добился успеха».

— Теперь-то ты наверняка шутишь.

«Нет. Потому-то Экспедитора и послали туда, чтобы убрать все следы. Тогда мы думали, что имеем дело с частью плана Ускорителей, но теперь уже так не считаем».

— А почему же ты говоришь мне об этом только сейчас?

«Троблум — человек очень странный. И сегодня он болтается по Вселенной со сверхсветовым двигателем, способным перемещать планеты. Кроме того, он пытается связаться с тобой и рассказать что-то об Ускорителях. Им это не нравится».

— Ага, понимаю: непредсказуемые последствия.

«В точку».

— И тебя это беспокоит?

«Тебя тоже должно беспокоить. Обстановка и так достаточно неустойчивая. Нельзя допустить, чтобы люди вроде Троблума усложнили ее еще больше».

— И еще у него могут иметься улики, необходимые для правления АНС, чтобы блокировать Ускорителей.

«Не исключено. Кто знает?»

— И что же ты хочешь от меня?

«Перемести его в самое начало твоего списка приоритетов. Его необходимо найти».

— После того, что произошло на Шолапуре, он сейчас может быть на полпути к Андромеде.

«Нельзя позволить Ускорителям снова нас опередить».

— Не пытайся указывать мне, что делать, — коротко отрезала Паула.

«И в мыслях не было. Просто довожу до твоего сведения информацию, как и подобает добропорядочному гражданину».

— А чем ты занимаешься? Я слышала, что ты не появился на заседании совета по Внешней Защите.

«Я решил, что самое время взять отпуск. Но не беспокойся, я держу руку на пульсе».

— Если будешь сильно давить, я ее сброшу. Насколько я знаю, у тебя нет и половины привилегий, какие ты себе приписываешь.

«С тобой приятно иметь дело, Паула. Как и всегда».

Связь прервалась.

Паула откинулась на спинку дивана. Прошло несколько мгновений, и она улыбнулась.

Фургончик с логотипом компании «Кенгуру» весь день колесил вдоль старых путей общественного транспорта Колвин-сити. Араминта, сидя на широком переднем сиденье перед выпуклым окном с односторонней прозрачностью, наблюдала мучения города. Нескончаемый гул эллезелинских капсул, пролетавших над самыми крышами, не давал забыть о присутствии и мощи оккупантов. Мрачная решимость горожан постепенно сменялась отчаянием. Делегация сената шесть часов провела в ожидании приема у Пелима. Многие люди, собравшиеся в доках, чтобы донести до сенаторов свои требования, пострадали от эллезелинских полицейских. Полеты капсул скорой помощи все еще оставались под запретом, раненных в стычках развозили по больницам на мотогондолах и авто. К полудню ряды протестующих в доках стали редеть. Стихийные митинги переместились в другие районы.

Ларил, как и обещал, активировал узел унисферы в кабине. Управление осуществлялось голосовыми командами, и это очень понравилось Араминте. Одной из самых первых новостей прозвучал отчет о встрече Джастины с Небесным Властителем. Как сказали участники шоу, сон был запущен в Гея-сферу несколько часов назад и уже разошелся по всему Содружеству. Теперь вовсю шло обсуждение с участием самых опытных комментаторов, а также советника Воплощенного Сна по имени Делуи, похоже, не слишком огорченного отказом Небесного Властителя проводить Джастину к Ядру. Араминта некоторое время следила за обсуждениями, но быстро поняла, что никто ничего не знает, и переключилась на местные новости. На крошечном портале появились сценки, заснятые репортерами на улицах города.

Один странный сюжет повторялся в выпусках новостей снова и снова. Эллезелинские капсулы падали с неба, и полицейские силой уводили с собой шедшую по улице женщину. До сих пор еще никто не обнаружил какой-либо связи между жертвами похищения, хотя предположения строили самые опытные наблюдатели. Бойцы полиции, осуществлявшие захват, действовали решительно и ничуть не заботились о последствиях. Сюжеты новостей ясно показывали, как разгневаны жестокими задержаниями случайные свидетели. Это были те немногие жители города, кому хватило храбрости выйти на работу, а теперь они направлялись домой, чтобы пообедать. Во вторую смену таких храбрецов почти не осталось. Горожане пытались защититься всеми доступными средствами, они запирали двери домов и включали охранные системы.

Араминте хватило трех сюжетов о жестоких задержаниях, чтобы найти связь между женщинами. Все они были похожи на нее.

— Великий Оззи, — простонала она, увидев, как посреди улицы плачут два испуганных малыша, в то время как их маму уводят в полицейскую капсулу.

Свирепость полицейских с Эллезелина вызвала горячее осуждение во всем Содружестве, но на их поведение оно никак не повлияло.

Уныние возросло многократно, когда Араминта поняла, что весь мир страдает из-за нее. Отказ, полученный Джастиной от Небесного Властителя, тоже не улучшил ей настроение. Араминта сильно рассердилась. Она ведь очень рисковала, упрашивая Небесного Властителя пропустить Джастину в Бездну, а теперь все ее усилия пропали даром. Джастина даже не добралась до Ядра. Теперь не будет никаких переговоров, и никто не объяснит правителям Бездны, какие разрушения они наносят остальной Вселенной.

Араминта ничего не могла поделать, только лишь сдаться, и тогда все проблемы были бы решены. Но вместо этого она последовала совету Ларина и заглянула в Гея-сферу, мгновенно погрузившись в океан эмоциональных всплесков, соблазняющего шепота и радужных воспоминаний, распространяемых узлами восприятия. Здесь были различные уровни или слои, а может, она напрасно пыталась их разделить, но в этой эмоциональной вселенной определенно существовали различные аспекты.

Основой Гея-сферы, безусловно, были сновидения: не только сны Иниго, но и бесчисленные множества других грез, переданных в узлы восприятия их хозяевами, и каждый сон по своему уникальному эмоциональному признаку отличался от всех остальных. В сознании мог развернуться любой из снов, отвечающий определенному настроению или образу, совсем как в памяти — посредством простейшей ассоциации. И только сны Иниго обладали строго определенными признаками, и вызвать их было легче всего.

Араминта смирилась с неизбежностью и, пустив фургончик петлять по улицам в соответствии с заданной Ларилом программой, погрузилась в первые сны Иниго. Спустя несколько часов она очнулась, с улыбкой вспоминая, как молодой Эдеард прошелся по Бирмингемской заводи, чтобы сокрушить Арминеля. Ей даже показалось, что в машине стало немного светлее. Так здорово было смотреть на Маккатран с его странной архитектурой и своеобразными ген-формами, следить за жизнью богатых и напыщенных лордов и леди, словно сошедших со страниц невероятно древних книг. Араминта стала гадать, женится ли Эдеард на Кансин или Салране. В любом случае это был бы прекрасный романтический союз. И она не сомневалась в благополучном конце истории, несмотря на то что жить в таком отсталом мире ей совершенно не хотелось.

А между снами Иниго на крыльях искренних эмоций проносились ежедневные чувства, излучаемые согражданами Араминты по Колвин-сити. За пределами машины Гея-сфера являла собой жалкое зрелище: тревоги и страхи большинства горожан почти подавляли лихорадочную надежду последователей Воплощенного Сна, воодушевленных близостью Второго Сновидца.

Скорее всего, из-за ее наследия, полученного от сильфенов, вся эта странная вселенная эмоций и воспоминаний представала перед Араминтой необычайно отчетливо. Она могла подняться над потоками чувств и спокойно и объективно оценить загадочное пространство. Как только она сделала это, ее разум отметил небольшие нейтральные зоны, словно беспорядочно разбросанные осколки небытия. Еще сильней ее удивило то, что они как будто тянулись к ней, их внутренние слои откликались на эмоциональное состояние, почти идентичное ее собственному настроению. Эти призывы ментальных сирен заставили ее насторожиться. Наблюдая за ними, она нащупала подсознательные связи с городскими узлами восприятия.

«Оззи милостивый! Воплощенный Сон готов на все, лишь бы меня заполучить».

Араминта осторожно отдалилась от предательских ловушек. На фоне откровенных и ярких эмоций людей она нащупала бесконечную безмятежность Исток-острова сильфенов.

«Вы узнаете меня?» — с волнением спросила она.

Ответ был непривычно расплывчатым, похожим скорее не на человеческую речь, а на теплое ощущение приветствия и доброжелательности.

«Вы можете мне помочь?»

Печаль, но скорее сожаление, чем отказ.

«Я боюсь все испортить».

Ласковое тепло материнских объятий.

«Хотелось бы и мне быть такой уверенной. Вы хоть представляете, что здесь творится?»

Сияющий золотистый свет пронизал все ее тело до последней клеточки, словно сквозь туман уныния, окутавший Колвин-сити, пробилась улыбка ангела.

«Ох, ради Оззи. Ладно, я попробую еще раз его спросить».

Она устремилась мыслями к существу, маячившему где-то у самой границы восприятия. На этот раз она действовала с максимальной осторожностью, избегая внимания настойчивых наблюдателей. Она словно разговаривала сама с собой, не допуская утечки в Гея-сферу. Сразу же после обращения ееокутало мягкое мерцание звездных туманностей Бездны.

«Здравствуй», — приветствовала она Небесного Властителя.

«Я жду тебя».

«Это ты был рядом с моей подругой? С той, что проникла в вашу Вселенную?»

«Я уже очень давно не провожал никого из вашей расы».

«Не важно, — грустно сказала Араминта. — Если я приду в вашу Вселенную, ты проводишь меня к Ядру?»

«Провожу».

«Сразу же?»

«Как только ты достигаешь самореализации».

«Ага. Сразу ты этого не сделаешь, так? И никто из вашего рода тоже».

«Твое желание достичь Ядра меня радует. Я провожу тебя туда».

«А когда представители нашей расы появились в вашей Вселенной, куда вы их направили?»

«Мои сородичи показали им место, где они могли жить и взрослеть».

«Значит, вы направляете людей и к планетам, а не только к Ядру. Интересно».

«Я провожаю к Ядру тех, кто достиг само…»

«Да-да, это я поняла».

«Так ты идешь?»

«К вам скоро отправятся многие мои соотечественники».

«Я с радостью буду их ждать».

«Но они придут к вам лишь ценой гибели миллиардов других людей. Твоя Вселенная уничтожит всю нашу галактику и триллионы ее обитателей. Что ты об этом думаешь?»

Она понимала, что рискует спровоцировать очередную фазу поглощения, но в последний момент сумела унять свои чувства.

«Не всем дано достичь самореализации. Твоя раса все сильнее. Лишь немногие из вас останутся, чтобы раствориться в ткани Вселенной».

«Ты хоть понимаешь, что за границами вашей Вселенной другая Вселенная?»

«Есть только Вселенная и Ядро. И когда-нибудь ты возникнешь здесь».

«Дежавю, — тихонько буркнула она. — Ну, ладно, — сказала она Небесному Властителю. — Может, и возникну».

«Я жду тебя», — произнес он на прощание.

Араминта отозвала мысли и быстро осмотрелась вокруг. Наступил вечер, лучи заходящего солнца размывались защитным куполом в расплывчатые мазки. Она с тревогой посмотрела вверх, но не заметила ни одной эллезелинской капсулы, направлявшейся в ее сторону. Значит, посторонние не подслушали ее разговор с Небесным Властителем.

— Хорошенькое дело, — проворчала она, оставаясь в кабине. — Я не могу помешать Бездне нас принять. Эти ублюдки, похоже, выиграют.

Сделанный вывод не освободил ее от некоторых решений. Араминта дала команду машине проехать мимо парка Бодант по противоположной стороне гавани. Ей захотелось в последний раз взглянуть на то, что она впервые в жизни считала своим домом. Конечно, после того как покинула Лэнгхэм. Араминта начинала понимать, что ей надо как-то выбираться из города. Это единственный способ не позволить Воплощенному Сну использовать ее в своих целях. И выбора у нее не было. Предложенный Крессидой билет на космический корабль ничем бы ей не помог. События последних дней ясно показали, что из Колвин-сити не сможет подняться ни один корабль, даже обладающий дипломатическим статусом. Подумав

о Крессиде, она вспомнила и ее рассказ о тропе сильфенов в лесу Франкола. Да, это была полезная информация. Но больше всего Араминта надеялась на помощь Ларила. Он ведь теперь почти Высший, он должен знать, какая из фракций, не поддерживающих идею паломничества, заслуживает доверия. Всем известно, что фракции имеют своих агентов, оснащенных последними достижениями технологий, и Гор говорил, что они тоже ищут Второго Сновидца. Если кто-то и сможет вытащить ее из Колвин-сити и с Виотии, то только они.

После этих размышлений в ее мозгу возникло не слишком приятное подозрение, что фракция, которая возьмет на себя труд позаботиться о ней, лишит ее возможности самостоятельно принимать решения.

«Забудь об этом. Сначала надо выбраться отсюда».

Фургон компании «Кенгуру» свернул на Эана-стрит, идущую вдоль Кэрнса, уже в сумерках. В выпуклое окно кабины сбоку ударил сноп яркобелого света прожектора, установленного на одном из зданий гавани. Отсюда уже был слышен шум толпы — нервирующий гул голосов множества людей, охваченных гневом.

Машина скользнула на стоянку, и Араминта вышла. Огромное количество собравшихся в парке людей ее неприятно удивило. На этой стороне они стояли отдельными группами, а у ее дома собрались в огромную плотную толпу, из которой слышались яростные крики и удары металла по ограждению, поставленному вдоль дороги.

Внезапно она поняла, в чем проблема. Кордон полицейских вокруг ее дома подстрекал людей на протест.

«Моя вина. Опять».

Она прошла немного вперед. В Гея-сфере бушевали вихри ненависти и возмущения. Ее макроклеточные ячейки принимали колоссальное количество коротких сообщений, распространявшихся по парку: без определенного адреса, без кода авторизации, не привязанных к узлам киберсферы, а потому не отслеживаемых.

«Вот файл. Связующая частота во втором сегменте».

«Согласуй с Этолом, у него есть координаты».

«Одного ублюдка подбили импульсом мазера».

«Отлично».

«Отлично».

«Отлично».

«Отлично».

«Слева от здания, берегитесь, осыпается часть дороги».

«Люди, собирайтесь здесь».

«Свободу Виотии!»

«Боты к атаке готовы. Может быть. Вы слушаете, идиоты? Мы не шутим».

«Сами идиоты, мы идем к вам».

«Свободу Виотии!»

«Мы выбьем ячейки памяти из ваших затуманенных снами мозгов».

«Вас никто не сможет оживить».

«Собираемся у сегмента пять. Вперед, люди».

Араминта быстро поняла, что сегментами называют участки ограждения, возведенного полицией. Толпа определенно готовилась к атаке. Явного лидера у людей не было, они, словно антитела, сопротивлялись чуждому вторжению.

«Сюда бы пару дезинтеграторов, чтобы пробить их броню».

«Хорошо бы».

«Смешно».

«Винтовки будут».

«Эй, дерьмо в броне! Думаешь, Идущий-по-Воде тебе поможет? Тогда зови его».

«Смешно».

«Смешно».

«Готовы? Вперед».

Араминта напряженно замерла. Солдаты сквозь заграждение выпустили залп подавляющих импульсов. Над парком раздались крики.

«Вы мне поверили. Тупые пни».

«Смешно».

«Смешно».

«Сегодня вы нас зацепили, завтра мы вас убьем».

«Наверное, зря я сюда приехала», — подумала она, глядя на волнующееся людское море.

Но ностальгия придавала ей сил. Выгнув шею, она смогла увидеть все шестиэтажное здание, странно темное на фоне пурпурных вспышек над ограждением. Лишь по краям голубыми и фиолетовыми искрами подсвечивались стеклянные угловые колонны.

«Ладно, посмотрела. Надо уходить».

Араминта развернулась и стала протискиваться сквозь разбушевавшуюся толпу. Эмоциональное давление в Гея-сфере продолжало нарастать, несокрушимая уверенность постепенно сменялась тревожным ожиданием. Что-то должно было произойти — но что именно, пока оставалось непонятным. Она помедлила и оглянулась; вспышки над ограждением стали почти непрерывными.

Крики людей слились в единый звериный рев, захлестнувший парк. Импульсные посылы участились до состояния белого шума. Люди вокруг нее ринулись к заграждениям.

Отчетливо прозвучал выстрел.

В общем шуме, усиленный множеством макроклеточных ячеек, выделился возглас: «Один готов!» Гея-сфера полыхнула злобной радостью.

— О нет, — прошептала Араминта.

Люди, протискиваясь мимо, окидывали ее неодобрительными взглядами.

Кое-кто мысленно подталкивал присоединиться к общей массе.

Она нерешительно замерла.

Яркие рубиновые огни взлетели в воздух в разных концах парка, проплыли над головами людей и опустились на полицейских, стоявших позади раскачивавшегося ограждения. Им ответили следующие выстрелы. Вспыхнули зеленовато-голубые искры подавляющих импульсов. Вверх взметнулся второй залп красных огоньков.

«Все было спланировано заранее», — поняла она.

Голубоватый свет, испускаемый заграждением, померк в одной из секций. Со своего места Араминта смогла увидеть, как в темном проходе появились головы бегущих людей. Их путь освещали падающие красные звезды. Послышались одиночные выстрелы, и не все они звучали со стороны полиции.

А потом в окнах ее дома появился оранжевый свет.

— О нет!

Араминта в отчаянии прикрыла рот руками. «Пожар!»

Огонь вспыхнул на третьем этаже, и вскоре языки дотянулись до балкона этажом выше. Вспышки и грохот выстрелов на улице стали отчетливее.

«Мы их сделали!»

«Мы прорвались».

«Заграждение опрокинуто».

«Жарьте мерзавцев».

Араминта смотрела на быстро распространяющееся пламя, но не видела, чтобы сработала хоть одна противопожарная установка. Потом она вспомнила, что совсем недавно началась модернизация всей системы тушения огня.

«Оззи милостивый, нет!»

Техники, проводившие работы в доме, не подключили временную схему. Все, чем она владела в этой Вселенной, превращалось в дым. Весь ее труд! Страховку, даже если ее и будут выплачивать после уличных беспорядков, растянут на долгие годы. Она никогда не купит себе дополнительные тела. О свадьбе можно забыть.

Араминта едва сдерживала слезы. У нее на глазах сгорали последние остатки реальной жизни, а она ничего не могла сделать. Под оглушительные вопли разбушевавшейся толпы языки пламени вырвались из-под крыши и взметнулись к траурно-темному небу.

— Покарай вас Оззи!

Ее неслышный в общем гвалте вопль был обращен и к протестующим, и к военной полиции Эллезелина, спровоцировавшей беспорядки, и к самому отвратительному мерзавцу во Вселенной — к Духовному Пастырю Этану.

«Араминта?»

— А?

Она стремительно развернулась, услышав свое имя. Рядом никого не было.

«Араминта, им известно, что ты в парке. Твое огорчение заставило сработать резонансный триггер. Уходи. Немедленно выбирайся отсюда».

Она застыла на месте. Голос пробился к ней из Гея-сферы, а она и не подозревала, что такое возможно, что кто-то способен обратиться непосредственно к ней.

«Кто ты?» — крикнула она в водоворот эмоций.

И вдруг вся Гея-сфера всколыхнулась, и радужные разводы вспыхнули с яркостью новой звезды. На нее обрушилось удивление, смешанное с недоверием.

«Это ты!»

«Второй Сновидец… мы тебя умоляем».

«Бездна, — в унисон ахнули поклонники Воплощенного Сна. — Веди нас к Бездне. Ты избрана Небесным Властителем».

«Отвяжитесь!» — крикнула им она, не без удовольствия отметив оттенки отчаяния.

«Выбирайся из парка, — снова прошептал загадочный голос. — Я больше не могу поддерживать эту связь. Уходи. Они сейчас придут за тобой». — Приятная теплая и ободряющая улыбка, словно мысленный толчок.

Толпу в парке накрыл оглушительный гул. Небо внезапно вспыхнуло белыми лучами прожекторов с больших капсул. Их налетело не меньше десятка, и казалось, машины вот-вот столкнутся прямо над головой. Араминта закрыла уши руками, но гул противной дрожью отзывался в ее костях.

— Никому не двигаться с места, — прогремел голос сверху.

Небо прорезали нити багрового огня. Капсула взорвалась. Араминта с криком бросилась на землю. Перед тем как коснуться вытоптанной травы, она заметила, что из капсул выпрыгивают люди. «Это же так высоко. Они разобьются». Боевые лучи лишали возможности оглядеться. Капсулы с ускорением взмыли вверх, и на землю посыпались какие-то мелкие обломки. В ночном небе появились размытые спиральные струи ионных инверсионных следов, а между ними сверкали вспышки энергетических зарядов.

Толпы собравшихся в парке людей начаты разбегаться, и очень быстро.

Араминта больше не нуждалась в подталкивании. Она вскочила на ноги и припустила назад, к тому месту, где оставила машину. Прерывистые вспышки воздушного боя выхватывали из темноты стоп-кадры людей в самых странных позах. Боковым зрением она увидела, как над Кэрнсом появились красно-голубые огни мигалок.

«Подкрепление».

Ноги стремительно понесли ее по траве. В голове от страха не осталось никаких других мыслей. «Проклятье, какая же я дура».

— Эй, ты.

Голос громкий, но спокойный.

Араминта продолжала бежать.

— Женщина с темными волосами во флисовой куртке. Остановись. Последний шанс.

«Ох, Оззи. Нет!»

Она резко встала и опасливо обернулась. В десяти метрах за ее спиной стоял мужчина в простом кожаном комбинезоне. Воздух вокруг него подрагивал, выдавая силовое поле. Он улыбнулся, не обращая внимания на бежавших мимо людей.

— Все кончено, — доброжелательно произнес он, протягивая руку. — Идем. Тебя никто не тронет, ты слишком важная персона.

У Араминты открылся рот: позади мужчины по воздуху летел человек — действительно летел, раскинув руки, как птица. Это была женщина. Больше ничего Араминта заметить не успела — вокруг нее вспыхнул ярко-алый ореол. Женщина приземлилась точно на стоявшего на земле мужчину. Их соприкосновение вызвало фонтаны фиолетовых искр. Ударная волна едва не сбила с ног Араминту и всех, кто оказался поблизости. Пронзительный вой заглушил все остальные звуки.

Араминта все же сумела удержаться на ногах и, пошатываясь, снова пустилась бегом. За ее спиной завязалась ожесточенная борьба. Взрывы энергетических зарядов подняли в воздух тучи земли, и две фигуры сплелись в рукопашной схватке на дне ими же сотворенного кратера.

Над парком бесшумно пролетели еще два темных силуэта, едва заметные на фоне вспышек воздушного боя. Полицейские капсулы с мигалками уже почти поравнялись с причалом.

Араминта чуть не столкнулась с человеком, прислонившимся к небольшому деревцу гурало. Она попыталась свернуть, но споткнулась и растянулась на траве. Инструменты из ее сумки-пояса больно впились в ребра.

— О-ох.

— Вставай.

Мужчина схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Лицо оказалось прямо перед ее глазами, и Араминта увидела, что человек улыбается. Он выглядел молодым и на редкость красивым, но она поняла, что на самом деле этот человек живет очень долго. Такой непоколебимой спокойной уверенности в себе не было даже у Ларила. Мужчина вдруг посмотрел куда-то поверх ее плеча и нахмурился.

— О черт.

Она даже не хотела оглядываться.

«Вот и конец».

Под самым силовым куполом взорвалась еще одна капсула. Горящие обломки, кувыркаясь, понеслись вниз.

— Беги отсюда, — настойчиво посоветовал ей мужчина. — Мы их задержим. Моя команда блокирует все сенсоры в радиусе пяти километров, так что Воплощенный Сон не сможет тебя выследить. Беги!

— Что? — вырвалось у нее.

И тут же мелькнула мысль, что нельзя быть такой тупой.

Мужчина развернул ее, а сам шагнул вперед. Из толпы перепуганных людей появились еще две фигуры, облитые зеленоватым сиянием. Ее спаситель поднял руки и встал в стойку по всем правилам боевых искусств. На кончиках его пальцев вспыхнули голубоватые шаровые молнии.

— Беги! — прикрикнул он на нее.

— Кто ты?

Информационный импульс был коротким и узконаправленным, так что его никто не смог бы перехватить.

— Оскар Монро. Я работаю на АНС. Мы хотим помочь тебе самостоятельно сделать выбор. Когда будешь в безопасности, свяжись со мной. Пожалуйста. — Он с недоброй усмешкой посмотрел на своих противников. — Беги, черт бы тебя побрал! — добавил он вслух.

— Даже и не думай, — послышался другой голос.

Араминта наконец повернулась и пустилась бежать. Позади раздался громкий треск, означавший начало боя. Волна воздуха чуть не сбила ее с ног, но она умудрилась сохранить равновесие и продолжала двигаться вперед. Прямо над головами разбегавшихся людей пролетели еще какие-то темные фигуры. Со стороны реки цепью разворачивались полицейские капсулы, окружавшие парк.

Араминта запрыгнула в кабину фургончика с логотипом компании «Кенгуру» и всхлипнула от облегчения. Машина медленно двинулась по дороге. Люди разбегались из парка, не разбирая пути, и фургону, чтобы кого-нибудь не сбить, приходилось то тормозить, то снова разгоняться. Над парком все еще полыхали вспышки, но доносившиеся снаружи звуки заглушал корпус кабины. Араминта обхватила себя руками за плечи и свернулась в клубок. Гея-сфера, отдалённо воспринимаемая ее мозгом, была затоплена всеобщим ужасом. Последователи Воплощенного Сна все еще призывали ее — очень настойчиво. Она блокировала все внешние ощущения.

Через пару минут машина обогнала всех, кто спасался бегством из парка. Вспышки над городом прекратились, а звуков выстрелов и вовсе не было слышно. Фургон плавно катился по району Гарлей, застроенному элегантными жилыми домами и высокими тороидальными торговыми центрами. Под навесами открытых кафе и баров Араминта даже заметила немало посетителей, но почти все позабыли о своих тарелках и бокалах и с тревогой поглядывали в сторону района Бодант.

«Я должна выбраться отсюда. Несмотря ни на что».

Она ввела в программу управления новый пункт назначения. Проспект Франкола.

Паула уже давно не посещала Керенск, по крайней мере официально. В первую эру Содружества Керенск был одним из миров Большой Дюжины, индустриальных гигантов, обеспечивавших экспансию Содружества вплоть до самой войны против Звездного Странника. Своим рождением он был обязан Сергею Николаеву, российскому миллиардеру, для которого исход с Земли означал возможность освободиться от давления Москвы и сохранить свои капиталы. Подобно остальным планетам Большой Дюжины, Керенск превратился в высокоразвитый промышленный мир, чей мегагород производил великое множество дешевого оборудования и товаров широкого потребления. Целые континенты лишились всех своих ценных ископаемых, а другие были застроены производственными комплексами.

После войны, когда экономическое развитие замедлилось из-за необходимости финансирования Вторых сорока семи утраченных планет, а потом из-за появления общества Высших, миры Большой Дюжины постепенно стали утрачивать свое влияние. Их население, никогда не отличавшееся привязанностью к одному месту, быстро уменьшалось, и промышленность приходила в упадок. Благодаря хорошо развитой технологической базе эти планеты стали мирами Высших.

За исключением Керенска. Династия Николаевых по привычке слишком подозрительно относилась к идеологическому контролю, чтобы попасть под влияние Высших или подчиниться мягкому руководству АНС. По примеру Дальней Керенск отверг цивилизацию Высших и Прогрессоров, отозвал своих представителей из Сената и стал обществом наблюдателей. Те, кто продолжал жить в Калуге — старом мегагороде, — следовали своим техноэкономическим законам. Остальная часть планеты оказалась практически заброшенной.

«Алексис Денкен» начал спуск к поверхности планеты с ярко-голубого неба, а Паула тем временем с любопытством сканировала окрестности Кингсвилля. Старая военная база располагалась в центре пустыни на противоположной от столицы стороне планеты. Это наследие войны против Звездного Странника строилось для тренировки десантных групп, которые забрасывали в тыл врага, чтобы подпортить жизнь праймам. Отыскать безжалостных солдат в добропорядочном и цивилизованном Содружестве первой эры было не так-то просто, и основной контингент набирался из числа осужденных преступников.

В Кингсвилле проходили обучение тридцать тысяч новобранцев. В те времена скучные ряды сборных бараков тянулись в каменистой пустыне на несколько миль, и их кондиционеры, сражаясь с беспощадным солнцем.

работали на полную мощность. После войны территория базы значительно сократилась. Но династии соперничали между собой из-за военных контрактов, и поддерживать базу в рабочем состоянии было политически выгодно. Во время кампании «Огненный вал» ее переоборудовали в док для ремонта и переоснащения кораблей. Затем, по мере того как Керенск отдалялся от властей Содружества, базу неоднократно сокращали.

Тем не менее официально ее никогда не вычеркивали из списков военных объектов, и она по-прежнему была территорией Содружества. Она оставалась в резерве на случай внешней угрозы, и ее аварийные системы поддерживал интел-центр и бригада стареющих роботов. Людей здесь больше не было.

Сенсоры показали Пауле несколько длинных блокгаузов из осыпающегося бетона, стоящих в центре неправдоподобно прямых путей, уходящих в пустыню. За тысячу лет воздействия свирепой дневной жары и ночных холодов Керенска постепенное разрушение затронуло даже самые прочные материалы. Пустыня медленно, но неуклонно наступала. В сохранности остались только блокгаузы, защищенные маломощным силовым полем от самых опасных песчаных бурь, случавшихся примерно раз в два года.

Кингсвилль напомнил Пауле станцию «Центурион».

«Алексис Денкен» коснулся земли на специально отведенной для приземления площадке, представлявшей собой всего лишь выровненный участок, покрытый песком и мелкими камнями. Паула плавно спустилась из основного шлюза, и следом за ней по воздуху выплыла небольшая тележка. Как и ожидалось, воздух дышал жаром, а для защиты от солнечных лучей, имевших здесь фиолетовый оттенок, Пауле пришлось надеть темные очки.

Гладкая металлическая дверь ближайшего блокгауза открылась перед ней, со скрежетом перемалывая мелкие частицы камня, попавшие в приводной механизм. Паула, окинув ее взглядом, слегка удивилась, что для изготовления двери не использовали малметалл. Дверь медленно закрылась, пропустив внутрь Паулу вместе с тележкой. Там следы разрушений были не так заметны, хотя кондиционеры явно не включались уже несколько десятилетий, и лопасти за решетками издавали странные стонущие звуки. Потолочные панели отреагировали на движение и осветили пустое прямоугольное помещение с единственной дверью лифта.

Юз-дубль Паулы передал интел-центру базы код авторизации, после чего двери лифта разошлись. Сама база находилась на триста метров ниже уровня пустыни, но, к счастью, лифт работал исправно.

В восьми залах, окружавших центральное помещение, располагались системы трансмерной связи. Паула в сопровождении своей тележки свернула в зал № 5 и прошла между большими серебристыми корпусами машин. В зале стояла полная тишина. Не было слышно даже легкого гудения мощных потоков энергии, обнаруженных ее сканером под гладкими оболочками устройств.

В самом конце зала скрывался еще один лифт. Он опустил Паулу на сто метров, в самую старую секцию базы, состоящую из единственного укрепленного помещения. Этот отсек должен был выдержать даже ядерный удар оружия праймов. Сверхпрочные стены из углепластика защищались еще и силовым полем и генератором молекулярной связи. За последние пятьсот лет ни один из них ни разу не включался. На поддержание боевой готовности резервов интел-центра было недостаточно. Но это уже не имело большого значения: в самой глубокой части базы осталось только одно хранилище времен войны против Звездного Странника.

В то время командование рассчитало, что потери личного состава десантных групп составят не менее восьмидесяти процентов. Поэтому перед самой отправкой в зону боевых действий все солдаты оставляли копии своих воспоминаний, чтобы в случае утраты тела их можно было оживить. В подземелье Кингсвилля до сих пор хранились ячейки памяти тридцати тысяч солдат.

Личное силовое поле Паулы активировалось за мгновение до того, как открылись двери лифта. Она немного постояла, сканируя помещение при помощи бионоников. Воздух здесь был затхлым и неподвижным; система жизнеобеспечения вышла из строя семьсот лет назад, и ее так никто и не отремонтировал, потому что отсутствовала необходимость: в древнем хранилище трудились только роботы. Из тридцати осветительных панелей зажглись только две. Казалось, что освещенные участки пола окружает глубокий космос.

Полевой сканер Паулы не обнаружил никаких признаков посещения хранилища людьми за последние несколько столетий, но на его показания она не слишком рассчитывала. Из тележки вылетели восемь сенсорботов — небольших шариков, слабо мерцающих фиолетовым светом. Они разлетелись по залу, разматывая длинные тонкие нити с вплетенными волокнами молекулярных анализаторов. Нити, забиравшие пробы воздуха, поплыли над полом, словно волосы в воде.

Юз-дубль Паулы подключился к древней управляющей сети зала и начал исследовать подпрограммы. Несмотря на многократное резервирование и предосторожности, предпринятые по соображениям длительного хранения, от нее мало что осталось: сегодня она была способна лишь на обеспечение основных функций. При таком уровне распада через сотню лет окажутся утрачены и они, так что очень скоро Флоту придется принимать решение.

Из тележки вылетела стайка криминалистических датчиков. Словно кибернетические мотыльки, они распространились по всему помещению, останавливаясь у физических объектов, на которые указывал юз-дубль Паулы. Их молекулярные щупальца проникали сквозь хрупкие корпусы, нащупывали внутренние компоненты и проводили тщательный анализ.

Архив базы выдал Пауле координаты объекта, ради которого она сюда пришла. Двенадцать веков тому назад Кэт закончила изнурительные тренировки под палящим солнцем пустыни и готовилась к отправке на Элан. Как и все остальные, перед стартом она загрузила свои воспоминания в ячейку хранилища на тот случай, если не вернется с задания.

Паула не без волнения шагнула в темноту. Ряды запертых ячеек, содержащих тридцать тысяч небольших сверхпрочных футляров, занимали все помещение. Паула остановилась у полки, где хранились воспоминания Кэт. Два криминалистических датчика уже висели на стенке, исследуя двадцатисантиметровой толщины корпус и его замок. Как только щупальца втянулись, сенсоры скользнули по воздуху и повисли за спиной Паулы.

«Открой», — дала она команду юз-дублю.

Долгое время ничего не происходило, и Паула начала сомневаться, что механизм работает. Откровенно говоря, она даже удивилась, обнаружив, что древняя сеть еще подключена к большинству объектов. Но в конце концов послышалось негромкое жужжание, как будто в футляре проснулась оса; затем маленькая дверца повернулась, и изнутри вырвался розоватый свет. В кристаллической подставке лежала ячейка памяти — гладкий серый овал длиной в три сантиметра.

Паула снова запустила удаленно работающие сенсоры. Один из них остановился на краешке подложки и обвил ячейку щупальцами. Затем тончайшие пробники проникли внутрь, исследуя кристаллическую решетку содержимого ячейки. Для такого древнего устройства ячейка памяти сохранилась на удивление хорошо. Паула подумала, что компания, выпускавшая их двенадцать веков назад, оправдала свое рекламное заявление о вечной сохранности. Юз-дубль переслал результаты исследования в экзозрение Паулы.

Расшифровка ДНК свидетельствовала о том, что воспоминания, хранящиеся в ячейке, принадлежат Катерине «Кэт» Стюарт, направленной в группу ERT03. Паула подождала еще двадцать минут, пока роботы не закончили полное обследование зала, а затем вызвала правление АНС.

— Я не ошиблась, — сказала она. — Кто-то снимал копию.

«Вот так сюрприз», — ответило правление АНС.

— Да уж. Они действовали очень квалифицированно, следов почти не осталось. В поисках доказательств пришлось проанализировать вышедшие из строя компоненты сети. Поисковый файл был запущен в сеть сто лет назад. И квантовый анализ ячейки памяти подтверждает полное прочтение приблизительно в тот же период времени.

«Значит, все-таки она».

— Ускорители, вероятно, были готовы на все.

«Это нам и так известно».

— Но она — не та Кэт, которая основывала движение Рыцарей-Хранителей. То была ее более старая и более зрелая личность. Здесь воспоминания только раннего периода.

«Ты считаешь, что разница есть?»

— Точно не знаю. Я полагаю, этот вариант… более отчаянный. И Шолапур стал тому подтверждением.

«Ты так думаешь? Вспомни решающую причину ее ареста».

— Логичное замечание.

«Что же дальше?»

— Еще не решила. Я считаю, нам надо сосредоточиться на Чатфилде. Это единственная доступная нам связь между Ускорителями и праймами, да и Консерваторы им тоже интересуются. Не надо было мне отвлекаться на Керенск.

«Очень хорошо. Желаем удачи».

Канал связи закрылся.

Паула еще долго стояла у открытого хранилища, разглядывая серый овал ячейки памяти. Наконец она протянула руку и сняла ее с подставки.

— Добром это не кончится, — произнесла она и разжала пальцы.

Миниатюрный овоид ударился о бетонный пол, откатился на несколько сантиметров и замер.

Паула наступила на него и с удовольствием услышала, как ячейка памяти с хрустом раскололась на мелкие фрагменты. Преступное удовольствие, но…

— Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь, — сказала она и покинула пустынное подземелье.

Возвращаясь через кингсвилльскую базу обратно к кораблю, Паула обдумывала замечание правления АНС относительно личности Кэт. Возможно, они правы. Возможно, Кэт не способна измениться. Она нашла себе оправдание, основав движение Рыцарей-Хранителей, и стала хитроумным политическим лидером. Но не было ли это еще одним способом манипулировать людьми? Кэт никогда не стремилась развиваться и приспосабливаться: она всегда подгоняла мир под себя.

Паула хранила воспоминания о Наррогине, хотя и не любила к ним возвращаться. Она просто знала, что не должна забывать те события. Наррогин стал последней каплей, заставившей Сенат выдать бессрочный ордер на арест Кэт, невзирая ни на какие политические последствия. Идеологическое будущее планеты определялось в жесточайшей борьбе фанатиков, и одна из сторон призвала на помощь отряд Рыцарей-Хранителей. Кэт решила его возглавить. Ее финальным актом в поддержку правоты своего нанимателя стали события в кафедральном соборе Пантара, где Кэт взяла в заложники двадцать семь членов совета вместе с их семьями. Она пообещала казнить родственников, пока члены правительства не пойдут на уступки, а потом, не дожидаясь конца переговоров, начала их истреблять. Против Кэт тогда взбунтовались даже ее товарищи. Трое Рыцарей-Хранителей попытались спасти детей, и тогда в соборе завязалась ожесточенная перестрелка.

Паула прибыла на место спустя пять часов. Ни многочисленные сцены преступлений, ни самые разнообразные расследования не могли подготовить ее к картине зверства, проявленного под хрустальным переплетом изящного купола собора. Тогда она окончательно поняла, что Кэт необходимо остановить, несмотря на иммунитет, гарантированный ей правительством Дальней, и физическую охрану в лице Рыцарей-Хранителей. Стоя среди луж крови и обгоревших церковных скамей, Паула ради высшей справедливости была готова нарушить все законы Содружества. Ей, конечно, не пришлось этого делать. Сенат наделил ее законными полномочиями на преследование Кэт и привлечение ее к ответственности в специально созванном суде на территории Парижа.

Во время очередной процедуры омоложения Паула решилась на кардинальные генетические изменения, что помогли ей избавиться от глубокого психонейронного профилирования и обрести свободу, необходимость которой она признала еще в том храме. Она всегда находила горькую иронию в том, что к самому решительному шагу в развитии, необходимому для выживания в постоянно меняющейся Вселенной, ее подтолкнуло именно упрямство Кэт.

«Алексис Денкен» оторвался от осыпающихся руин базы Кингсвилль и с ускорением в 3 g взмыл в раскаленную прозрачность неба. Паула со смешанными чувствами наблюдала, как уменьшается контур удаляющейся базы. Хорошо было убедиться, что ей вновь противостоит Кэт, но грядущая борьба потребует дополнительных сил и времени, которого всегда не хватает.

Визуальные датчики обрисовали закругляющийся контур планеты. У Паулы возникло желание обогнуть ее и посетить Калугу, стоящую на побережье южного океана. Там все еще жил Мортон — то ли император, то ли промышленник, но во всяком случае уже почти не человек. Созданная им огромная компания приблизила его почти к президентскому креслу. Паула могла бы расспросить Мортона о Кингсвилле и о тех, кто тайком посещал старую базу. В конце концов, его собственные воспоминания тоже хранились в том подземелье, и Паула была уверена, что Мортон не выпускает его из вида.

Соблазнительно… Но опять-таки это ее личное дело. Да и столетний след давно остыл, даже по ее собственным меркам.

Она открыла канал связи с Дигби.

— Где сейчас Чатфилд?

«Все еще в глубоком космосе, — ответил Дигби. — Но придерживается прежнего курса. Мы направляемся к одной из незарегистрированных систем в границах Содружества».

— Я с вами.

Космопорт Пулапа занимал небольшое плато на восточной окраине столичного города. Поскольку планета была открыта для заселения всего сто пятьдесят лет назад, он выглядел опрятно и аккуратно, как любое сооружение в новых Внешних мирах. Бригады гражданских строителей снесли несколько близлежащих скал, потом подравняли края, и получилась абсолютно круглая площадка диаметром в два километра. Победители архитектурного конкурса построили терминал в виде грозди шаров невероятного розового цвета, соединенных между собой наподобие атомов в молекуле. В одном из шаров, торчащем на трех опорах над остальной группой, располагалось кафе с панорамным окном, опоясывающим его по всему периметру. Это был отличный наблюдательный пункт для любителей поглазеть на космические корабли. Кое-кто, любуясь на разные по величине и формам суда, проводил здесь за столиком по полдня.

Марий просидел здесь пять часов, до того момента, пока все новостные шоу в унисфере не начали передавать репортажи о схватке, произошедшей над парком Бодант. За тридцать секунд до этого он получил сообщение от своего агента на Виотии о том, что Воплощенному Сну удалось выйти на Араминту через Гея-сферу. Эллезелинская капсула устремилась за ней со скоростью в три Маха, что под силовым куполом было довольно опасно. К несчастью, решимость и скорость в оккупированном городе больше не имели особого значения. Они оказались в парке даже не вторыми. А потом начался настоящий воздушный бой, связь прервалась, и трое бойцов прыгнули прямо в обезумевшую толпу разбегавшихся протестующих.

Марий с изумлением смотрел, как лицом к лицу столкнулись разные группы агентов. Сработал эффект домино. Как только в первой же стычке вспыхнули дезинтегрирующие импульсы и лазерные лучи, все агенты мгновенно активировали свои биононики и боевые системы. Уже через несколько секунд маскировка была сброшена. Агенты, словно разъяренные звери, набрасывались друг на друга, стараясь не допустить, чтобы драгоценный приз захватили соперники. Не достался Второй Сновидец и бойцам из команды встречи майора Хонилара. Из пяти человек, находившихся на земле, только одному удалось уцелеть, чтобы доложить о неудаче.

«Она сбежала. Какая-то команда прикрывала ее побег, и вокруг парка не осталось ни одного работающего сенсора. Их кто-то вырубил. Я не знаю, куда она направляется. Как, впрочем, и эллезелинская полиция. Они в полном отчаянии».

— Это я и сам вижу, — пробормотал Марий, прихлебывая взбитый шоколетто.

В его экзо-зрении мелькали изображения, передаваемые репортерами с границы парка. Район напоминал сцену древней битвы: дымящиеся воронки, разбитые в щепки деревья, горящее здание и люди. Раненые люди, рыдающие люди и люди, едва передвигающие ноги. И кричащие на них вооруженные полицейские. На нескольких огороженных участках в беспорядке валялись тела и части тел. Где-то работала медицинская бригада. Над головами кружили капсулы, заливая разгромленный парк монохромным светом голопроекторов и стробоскопическими вспышками лазеров. Но капсулам скорой помощи советник Пелим так и не разрешил подняться в воздух.

Подобные проявления жестокости вкупе с большим числом раненых приведут к колоссальному политическому давлению на Духовного Пастыря Этана. Возможно, к непреодолимому давлению.

— Она действует на удивление умело для неопытного новичка, не обладающего никакими усовершенствованиями, — заметил Марий.

«У меня имеется скан помогавшей ей команды».

Марий изучил файл, поступивший в его память: восемь фигур, громивших своих противников энергетическими зарядами с первобытной жестокостью. Он определил, что трое из них — двое мужчин и женщина — обладали исключительно мощными бионониками. Юз-дубль по его команде запустил программу идентификации по всем файлам Ускорителей и получил довольно интересные результаты.

— Спасибо, — поблагодарил Марий своего агента. — В течение дня я пришлю тебе подкрепление. Но до тех пор не забывай об основной цели. Если ей удалось скрыться сегодня, это не означает, что охота закончена. Теперь у тебя есть преимущество: команда встречи выбыла из игры, как и большинство наших самых серьезных конкурентов.

«Слушаюсь, сэр».

Юз-дубль открыл для Мария канал связи с кораблем Кэт.

— У меня есть для тебя новое дело.

«Это до того, как я уничтожу Троблума и отыщу Иниго, или после?»

— Троблум больше не имеет значения. И я все еще ожидаю подтверждений тому, что Иниго уцелел.

«Какой ты ловкий, дорогуша».

По лицу Мария скользнула тень досады. Нападки Кэт давно ему не нравились, тем более что она намеренно старалась его разозлить.

— Ты наблюдала за свалкой на Виотии?

«Да. Вряд ли это можно назвать борьбой Титанов».

— Но там произошло немало интересного. Воплощенный Сон засек Араминту. А она скрылась. И помогали ей в этом Рыцари-Хранители.

«Вот как? Надеюсь, они отлично показали себя в драке».

Он улыбнулся, не сводя взгляда с корабля, за которым давно наблюдал. Манипулировать Кэт было не труднее, чем всеми остальными.

— Это еще не все. Похоже, что работали они на твоего старого приятеля, Оскара Монро.

«Оскар Мученик? Я и не знала, что его оживили».

— И уже довольно давно. После чего он вел тихую спокойную жизнь. Интересная психология. Кто бы мог подумать, что он снова будет принимать участие в активных действиях?

«И это делает его идеальным секретным агентом».

— Точно. Но уговорить его на такое способны лишь очень немногие люди. Только те, кто, с его точки зрения, достойны уважения.

«Блестящий вывод. Никто и не подумает, что он работает на Паулу».

— Не забывай, что главная наша задача — заполучить Араминту для Воплощенного Сна.

«Это что, насмешка?»

— Не намеренная.

«Я уже лечу».

Канал закрылся. Еще несколько минут Марий смотрел на корабль, оставленный на скалистом плато Экспедитором. И решил, что напрасно теряет время. Вероятно, корабль был брошен здесь просто на всякий случай. Консерваторам известно о судьбе Аарона и Иниго не больше, чем ему самому. Можно поставить удаленные сенсоры и следить за кораблем издали. Он оплатил счет кэш-монетой и скользящими шагами вышел из зала.

Троблум, согнувшись, насколько это было возможно, попятился из отсека и все равно умудрился стукнуться затылком о малметаллическую опору.

— Ой!

Он потер ушибленное место, с трудом подняв руку. У него ныл каждый мускул. Троблум долгое время оставался в неудобной позе, присматривая за роботами, и теперь был уверен, что в голени снова возникнут судороги. В прошлый раз он проигнорировал этот момент, и биононикам медицинской группы пришлось снимать приступ острой боли, охватившей всю ногу. Даже сейчас он не мог спокойно на нее наступать. В результате сила тяжести на «Искуплении Меллани» уменьшилась до двух третей от нормы. А ведь он знал, что это вредно и его тело не должно привыкать к легкости. Троблум уже пару раз допускал такую оплошность в долгих перелетах и каждый раз расплачивался не менее долгим пребыванием в медицинской камере.

Малметаллическая дверь захлопнулась за ним. Строго говоря, это был двигательный отсек, но для работы во внутренней планировке корабля пришлось кое-что изменить. К двигательному отсеку добавились две средние секции грузового трюма и даже небольшая часть сходней. Образовавшегося объема должно было хватить для сборки нового ультрадвигателя. После наконец-то завершившейся идентификации всех деталей он открыл гипердвигатель и объединил две машины в один узел. Устанавливать модули на места было трудно, несмотря на уменьшенную силу тяжести и помощь роботов. Несколько переборок пришлось вырубить и выбросить

через шлюз. Троблум опасался, что новое устройство потребует задействовать еще и части кабины, но, к счастью, выделенного объема хватило.

— А вот и ты, — приветствовал его глубокий грудной голос Катрионы Салиб, когда Троблум добрался до кают-компании.

Девушка расхаживала шелковых шортах, доходящих до колен, и свободном топике с прозрачными бретельками.

— Мы уже начали беспокоиться, — поддержала ее Триша из кухонного сектора, где она нагнулась понюхать блюда, приготовленные кулинарным процессором.

Белое бикини туго обтягивало ее ягодицы, а темно-синяя футболка так же плотно облегала грудь. Ее тело в облегающей одежде всегда поражало Троблума своей энергичностью.

— Работа оказалась нелегкой, — сказал он и плюхнулся в кресло.

Робот-официант поставил перед ним первый набор блюд.

— Ты закончил? — спросила Триша.

Она подошла вслед за роботом и села на пол рядом с креслом. ОС-татуировки на ее лице неярко вспыхнули, создавая соблазнительные узоры, а рука погладила Троблума по щеке. Его нервная система подключилась через точечное соединение с узлом чувственного восприятия, и по телу пробежала дрожь наслаждения.

— Пока нет, — признался он. — Надо поставить еще сотню компонентов, но все они относятся к периферии. Детали уже каталогизированы, так что теперь справятся и роботы. Основные модули я собрал. Проверка функциональности внутренней системы дала положительный результат.

— Да ты молодчина, — промурлыкала Катриона.

Троблум принялся за лососину, маринованную в сладком соевом соусе и рисовом вине, с гарниром из коричневого гальи-риса. Крепкое голландское пиво отлично подошло к этому блюду. Только сидя в кресле, Троблум понял, как сильно устал. За сборкой ультрадвигателя он провел несколько дней, и биононики помогали ему продержаться все это время без сна. Теперь просто необходимо было отдохнуть.

Катриона опустилась на колени рядом с Тришей.

— Ты должен поспать, только сначала надо вернуть в норму силу тяжести.

— Сделаю через минуту, — пообещал он.

Катриона обняла Тришу за плечи и просунула пальцы под ее облегающую футболку. Ее носик легонько, словно щекочущееперышко, прошелся по шее подруги.

— Почему ты на нас не смотришь? Это поможет тебе расслабиться.

— Я и без помощи расслаблюсь, — ответил он, принимая от робота большую тарелку с лазаньей, окруженной шариками из чесночного масла. — Но вы продолжайте.

Триша усмехнулась и, повернув голову, поцеловала Катриону. Они перешли к пылким ласкам, а Троблум с удовольствием приступил к лазанье. Он продолжал поглядывать на девушек, но чувственное восприятие отключил до тех пор, пока не закончит обед. По прошлым опытам он знал, что эта парочка — не самый удачный вариант. И снова пожалел об утрате Говарда Лайанга и возможности удвоить удовольствие, подключив и мужскую составляющую, чтобы в полной мере насладиться видом двух девушек, занимающихся сексом. Соединение с женским телом его почему-то нервировало. Он не слишком хорошо справлялся с ситуациями, выходящими за рамки обычного, хотя программа поведения не уставала повторять, что необходимо сделать над собой усилие и испытать новые ощущения. До полета в скопление Драсикс ему еще придется с этим разобраться.

Он наполовину справился с лазаньей и только тогда дал команду интел-центру установить трансмерный канал связи с унисферой, используя сверхсекретный одноразовый узел. Даже если Ускорители засекут деятельность его юз-дубля, они не смогут через эту связь определить его физическое местоположение.

«Ты нашел Паулу Мио?» — спросил он у юз-дубля.

«Нет. В репортажах, новостях и слухах о ней не упоминается, а Управление по расследованию особо тяжких преступлений отвечает, что она недоступна».

«Дьявол. Ну что ж, — подумал он, — я старался, как мог». И все-таки покидать Содружество, оставляя Кэт на свободе, было неправильно.

Он бросил в рот сразу четыре мягких шарика и втянул воздух, позволяя тающему чесночному маслу стекать по языку. «Я мог бы просто выбросить всю информацию об Ускорителях в унисферу. Паула наверняка ее примет. Но мне и самому неизвестно, что за стаю они намеревались поймать».

Троблум все еще опасался пользоваться унисферой, хотя и был уверен, что в данный момент его никто не может выследить.

«Вброс информации, вероятно, был бы самым правильным шагом». Но Троблум никак не мог решиться привлечь к своей персоне всеобщее внимание, несмотря на то что в случае его исчезновения это уже не имело бы значения.

Триша изумленно вскрикнула. Затем раздался смешок Катрионы, и Троблум опустил взгляд. Порой Катриона поступала весьма эксцентрично, и теперь она уже сняла с Триши синюю футболку. Но удивление Триши было вызвано не этим. Она выпрямилась и нахмурила брови, а ОС-татуировки на ее лице вспыхнули ярче. В следующее мгновение мерцающий узор начал распространяться по шее, затем захватил и руки. Триша подняла перед собой ладони, а Катриона опасливо отшатнулась.

«Что происходит?» — обратился Троблум с вопросом к интел-центру.

«Несанкционированный канал связи», — услышал он и мигом очнулся от ленивой праздности.

«Ты можешь предотвратить его открытие?»

«Я могу закрыть канал. Источник сигнала находится вне унисферы, и определить его мне не под силу».

«Он пытается тебя заразить?»

«Нет».

«При первой же попытке разрывай соединение».

Триша превратилась в трехмерный силуэт из подвижных зеленых завитушек. Черты ее лица исчезли, потом сам силуэт стал значительно меньше, и появились новые цвета. Зелень ОС-татуировок постепенно полностью сменилась полосками оранжевого и голубого цвета. Висящие в воздухе оранжево-голубые синусоиды отодвинулись от головы ошеломленного Троблума.

Странная картинка вызвала в его памяти — не в ячейке — давние воспоминания.

— Я тебя узнал, — прошептал он.

«Поздравляю, — послышался голос из постоянно меняющегося изображения. — Ты и впрямь отлично знаешь свою историю».

— Развивающийся Интеллект. Ты давно покинул нас.

«Я не покидал. Это АНС объявила меня персоной нон грата».

— Ох. Все думают, что ты уже перешел на постфизический уровень.

Троблум никак не мог поверить, что разговаривает с РИ. Это существо выросло из обширных систем, которые Сенат первой эры Содружества использовал для управления коммерческими червоточинами. Программы, составленные специалистами ККТ, были настолько сложными и содержали такое множество генетических алгоритмов, что стали самодостаточными. Владельцы программ, Найджел Шелдон и Оззи, согласились построить для постоянно совершенствующегося РИ независимый супермодуль, а в обмен попросили написать устойчивую программу управления генераторами червоточин, не нуждающуюся в дальнейших модификациях. В условия сделки входила также отдельная планета, где и поставили супермодуль.

Множество людей в Содружестве задавались вопросом: можно ли считать РИ живым существом, но однозначного ответа никто так и не получил. Тем не менее РИ и Содружество не создавали друг другу никаких проблем, пока не появилась АНС. Последовало заявление о том, что РИ нельзя отнести к категории живых существ, и о том, что РИ вмешивается в политические дела Содружества, что было подкреплено фактом присутствия тайных агентов РИ на стратегических позициях правительства. Контакт оказался прекращен или разорван — в зависимости от точки зрения.

«Нет, — сказал РИ. — Я всецело принадлежу к физическому миру. Для дальнейшей эволюции системы, в которых я оперирую, необходимо трансформировать».

— И ты сможешь это сделать?

«Да. А тебе знакома фраза «всему свое время»?»

— Э-э… Нет. Но я понял смысл.

«На данный момент я доволен своим состоянием. Однако, как и некоторые другие расы, я обеспокоен проектом вашего паломничества в Бездну. Угрозы достаточно, чтобы изменить отношения между мной и АНС».

— Я не имею отношения к паломничеству.

«Но ты работаешь на фракцию, поддерживающую эту идею».

«Откуда, черт побери, он мог узнать?» изумился Троблум и спросил:

— Насколько ты далек от наших дел?

«Не настолько, как хотелось бы АНС, но и не так близок, как полагают ваши сторонники теории заговоров. Я как всегда наблюдаю и анализирую. В этом заключается моя функция».

— Значит, ты все еще присутствуешь в унисфере?

«У меня остались кое-какие возможности. В конце концов, я старше АНС на несколько столетий. Меня не так легко изгнать из существующих систем».

— И что же ты хочешь от меня?

«На тебе сконцентрировано колоссальное внимание. И ты хочешь связаться с Паулой Мио. Твой юз-дубль пытался определить ее местоположение. Зачем?»

Троблум не собирался отвечать на этот вопрос. Он даже сомневался, что разговаривает именно с РИ. Ускорителям было бы нетрудно поставить подобную ловушку, а об его интересе к войне против Звездного Странника знали все.

— У меня есть для нее информация.

«Информация имеет отношение к сложившейся ситуации?»

— Да.

«Она может предотвратить паломничество?»

— Она ослабит позиции фракции Ускорителей. Но я не знаю, как это скажется на подготовке паломничества.

«Хорошо. Я создам секретный канал для связи с ней».

— Нет! Я хочу видеть ее лично.

«Зачем?»

— Я не доверяю тебе.

«Совсем не оригинально».

— Такой уж я есть.

«Она на пути к одной из незарегистрированных звездных систем».

— Как? Что там может быть?

«Если ты все еще работаешь на Ускорителей, это должно тебе помочь».

— Я не работаю на них. И, кстати, именно ты установил контакт со мной, а не наоборот.

«Верно».

— Я не собираюсь лететь ни в какую незарегистрированную систему. Я даже не знаю, где это.

«Ну ладно. А как насчет Оскара Монро?»

— А что с ним?

«Ты искал его на Оракуме».

— Да, Оскару я тоже доверяю.

«Хороший выбор. Он сейчас на Виотии, в Колвин-сити».

— Отлично. Спасибо тебе.

«Теперь, когда тебе это известно, попытаешься ли ты его разыскать?»

— Я подумаю.

В свои триста тридцать пять лет Дигби очень сердился, что его прародительница до сих пор считала его недостаточно опытным для серьезной работы. Он подозревал, что так будет всегда. Тем не менее, получив задание, он поклялся себе, что выполнит его в высшей степени профессионально.

С таким кораблем, как его «Колумбия-505», иначе получиться и не могло. Прекрасное судно, построенное АНС на Ио, было оборудовано новым ультрадвигателем. Такого передового оборудования не имел больше никто во всем Содружестве. Выследить корабль Чатфилда, стартовавший с Гантии, не составило никакого труда, несмотря на маскировку.

Дигби следовал за Чатфилдом вплоть до необитаемой звездной системы, расположенной у самой границы, весьма приблизительно опоясывающей Великое Межзвездное Содружество. Спектр этого сравнительно небольшого светила каждые два года менялся от оранжевого до желтого. Разведывательная экспедиция ККТ обследовала систему еще девятьсот лет назад и во время непродолжительного посещения установила, что пригодных для жизни людей миров здесь нет. Согласно сведениям интел-центра «Колумбии-505», других посещений больше не было.

Корабль Чатфилда подошел к группе троянцев самого большого газового гиганта. Единственным достойным внимания объектом оказался маленький ледяной спутник, захваченный силой притяжения более миллиарда лет назад. В неярких лучах солнца его сероватая поверхность отливала бронзой.

Дигби, проводив Чатфилда, быстро обнаружил целую сеть сенсоров, охватывающую реальное пространство и гиперпространство на миллион километров вокруг спутника. Система маскировки его корабля позволила незаметно подойти на двадцать тысяч километров. С этого расстояния бортовые датчики обнаружили, что на орбите вокруг спутника кружатся одиннадцать кораблей. Все они были тщательно скрыты, а в регистре судов Флота ничего похожего не числилось. Четкое изображение пассивными сенсорами на такой дистанции получить не представлялось возможным, потому Дигби запустил группу миниатюрных дронов и направил их по касательной к орбите. Этот процесс имел один существенный недостаток:

время облета. Во избежание подозрений аппараты величиной с гальку должны были достичь цели только через девять часов.

Визит Чатфилда длился три часа.

— Что мне делать дальше? — спросил Дигби после того, как корабль Чатфилда стартовал от ледяного спутника с ускорением в 5 g. — Оставаться здесь или последовать за ним?

«Следуй за ним, — сказала Паула. — Я сама осмотрю базу».

— Мои дроны вернутся через пять с половиной часов. Они тебе подробнее расскажут об этом спутнике. Если все так плохо, как я думаю, тебе понадобится целая эскадрилья, чтобы прорваться внутрь.

«Посмотрим».

Сенсоры наружного наблюдения «Колумбии-505» отметили переход корабля Чатфилда в гиперпространство. Через пять секунд Дигби вслед за ним покинул безымянную систему. Как ни странно, но теперь их путь лежал к Эллезелину.

Через семь часов после старта «Колумбии-505» в звездную систему прибыл «Алексис Денкен». Интел-центр подвел корабль к ледяному спутнику под покровом самой плотной маскировки. В десяти тысячах километров от поверхности спутника Паула собрала информацию с дронов, уже удалявшихся от места запуска. Все данные поступили в интел-центр и подверглись немедленному анализу.

Корабли охраны, расположенные на орбите, производили сильное впечатление. Сквозь маскировку удалось заснять очень немного, но из отдельных фрагментов, собранных дронами, получилось изображение судна длиной около ста метров, со странным складчатым корпусом каплевидной формы с непонятными выступами. Рассеиваемая кораблями энергия свидетельствовала о тяжелом вооружении. В технологическом отношении они уступали «Алексису Денкену» (мало что могло сравниться с ее кораблем), но благодаря колоссальным размерам и мощности корабли-охранники были способны пробить его защиту, если только сумели бы догнать.

Восемь минут потребовалось интел-центру, чтобы найти лазейку в системе опознавания и сформировать излучения «Алексиса Денкена» таким образом, чтобы незаметно проскользнуть сквозь кордон. Ее корабль спокойно прошел между сторожами, и Паула видела, как приближается ледяная поверхность. Хозяева базы даже не пытались скрыть сильное термальное и энергетическое излучение. Паула без труда обнаружила сооружение из темного металла в виде креста, каждое крыло которого имело длину около километра.

— Здесь могут быть нужные вам доказательства, — передала Паула правлению АНС. — Раньше нам ни разу не удавалось отыскать их базу, тем более, еще функционирующую.

— Тебе потребуется поддержка Флота?

— Нет. Это ознакомительный визит. Если Флот попытается пробиться силой, они просто уничтожат базу. Я хочу узнать, из-за чего потребовался такой невероятно высокий уровень секретности.

«Алексис Денкен» продолжал спускаться, пока не завис над неровной ледяной коркой в паре километров от базы. Анализаторы массы и квантовых излучений составили для Паулы подробный план сооружения, уходящего вглубь льда на полкилометра. Центральная секция, бывшая, по предположениям Паулы, доком для космических кораблей, оказалась пустой. Отходящие от нее крылья оказались заполнены гораздо плотнее, что говорило о наличии аппаратуры. Чем бы ни занимались здесь Ускорители, процесс требовал работы восьми высокопроизводительных масс-энергетических генераторов.

Паула дала задание интел-центру расширить поле телепортации до пяти километров. Т-поле не могло считаться стандартной составляющей космического корабля, даже с ультрадвигателем, но «Алексис Денкен» был далеко не обычным судном. Пару секунд Паула тревожно наблюдала, но охранные датчики базы не отреагировали на расширение поля.

Затем на протяжении получаса «Алексис Денкен» телепортировал крупинки льда прямо из-под своего основания, а появлялись они уже в трещинах и впадинах неровной поверхности спутника. В результате появилось углубление размером чуть больше корабля, куда и телепортировался «Алексис Денкен».

Следующая фаза была еще более деликатной. Паула оделась и вышла наружу, неся с собой несколько футляров с оборудованием. В первую очередь она осторожно очистила от кристаллов льда металлическую поверхность, а затем пустила в ход пучок нановолокон. Тончайшие нити стали просачиваться в металл, проникая между молекулами. Первые прошедшие насквозь кончики сканировали окрестности, давая возможность определить следующую точку приложения усилий. После пяти попыток последний пучок проник в информационные кабели базы, и корабельный интел-центр получил неограниченный доступ ко всей управляющей сети.

Юз-дубль Паулы взял на себя контроль, быстро отключил тревожную сигнализацию и заблокировал сенсоры. После происшествия на Шолапуре Паула не хотела пренебрегать своей безопасностью. Она телепортировала в помещение восемь боевых роботов, а затем и сама материализовалась в центре между ними.

Помещение, в котором она оказалась, было пустым и, на первый взгляд, давно не использовалось: голая металлическая комната со структурными ребрами, поддерживающими внешнюю оболочку, а на полу поверх волнистого металла лежала простая решетка. Через всю комнату тянулись трубы для кабелей. Единственную дверь закрывала круглая малметаллическая крышка. Паула приказала юз-дублю отворить ее. Антиграв-установка скафандра подняла Паулу вслед за боевыми роботами. Открывшийся

за дверью коридор тянулся в обе стороны примерно на двести метров и заканчивался герметическими перегородками. На всем уровне действовала стандартная для Земли сила тяжести.

Из интел-центра корабля она вызвала план сооружения, содержавшийся в сети базы. Помещения для персонала и док для кораблей располагались в центральной части креста, а под ними стояло оборудование, обеспечивающее условия для жизни на верхних уровнях всех четырех крыльев. На те огромные помещения, объединенные одной общей системой коммуникаций, сеть базы почему-то не распространялась. Что происходит внутри, узнать было невозможно. Только один сектор управлялся общей сетью. Внутри стояло двенадцать камер небытия. Три прилегающие комнаты занимало различное биомедицинское оборудование. Десять из двенадцати камер на данный момент оказались заняты. В сети не обнаружилось никаких указаний на личности, но у Паулы возникло мрачное предчувствие.

Юз-дубль внедрился в узлы сети этого помещения и создал нейтральные заставки для сенсоров, чтобы Паула могла войти, не поднимая тревоги. По информации сети, на базе присутствовали пять служащих, но все находились довольно далеко. Паула вместе с сопровождающими ее роботами телепортировалась в зал с камерами небытия.

Там было темно. Лишь маленькие зеленые шарики полифото, висящие по углам помещения, отбрасывали мрачные тени от саркофагов. Все это выглядело будто какое-то тайное отделение подземелья в Управлении по расследованию особо тяжких преступлений. Паула подошла к первому саркофагу и приказала юз-дублю обеспечить прозрачность крышки.

Внутри, опутанная паутиной серебряных проводов, лежала Кэт.

Паула долго всматривалась в лицо своего спящего противника.

— О господи, — вздохнула она и перешла к следующему саркофагу.

Юз-дубль сделал крышку прозрачной. Внутри лежала Кэт. Паула двинулась дальше.

Она осматривала седьмую версию Кэт, когда биононики отметили изменение энергетических полей в первом резервуаре. Паула резко повернулась. Три боевых робота направили в сторону саркофага протонные лазеры.

Кэт приподнялась на локтях. Мгновенно возникшее защитное поле окутало ее фигуру искрящейся фиолетовой пеленой. Полевой сканер из бионоников попытался проникнуть сквозь броню Паулы.

— Кто ты?

— Паула Мио.

Ее юз-дубль проанализировал управляющую саркофагом программу, чтобы определить, что отключило режим небытия.

— Ага, — воскликнула Кэт и хищно усмехнулась. — Какой сюрприз.

Юз-дубль доложил Пауле о незначительной подпрограмме, объединенной с включением прозрачности крышки. Режим небытия отключался

сразу, как только кто-то заглядывал внутрь. «Я должна была догадаться о ловушке. Это так типично для Кэт с ее параноидальной хитростью».

— Боюсь, сюрприз не из приятных.

Вторая Кэт села в своем резервуаре.

— Ты так думаешь?

— Да.

— Паула Мио собственной персоной, — заговорила третья Кэт. — Наверное, мы сделали что-то нехорошее, раз удостоились твоего личного внимания.

— Конечно, что-то натворили, — поддакнула четвертая.

— Вы не ошиблись, — подтвердила Паула. — А теперь вы должны вернуться в небытие, пока суд не решит, что с вами делать дальше.

— Мы там уже были, — сказала шестая.

— Надоело, — согласилась седьмая и ловко перепрыгнула через край камеры.

— Там скучно, — пояснила пятая.

— Вы вмешиваетесь в мое расследование, — предостерегла их Паула.

Два боевых робота заняли позиции по обе стороны от нее.

На лице первой Кэт появилась свойственная ей дерзкая ухмылка.

— Это ведь тайная миссия, Паула? Ты потихоньку шныряешь тут и подглядываешь?

— Девочки, я уверена, что так и есть, — согласилась третья.

— Проклятье, — проворчала Паула и закатила глаза, хотя под шлемом этого было не видно. Да, несомненно, она столкнулась именно с Кэт. «Столько сил и времени потрачено…»

Все семь Кэт, словно прочитав ее мысли, активировали боевые системы своих бионоников на полную. Боевые роботы открыли огонь. Паула телепортировалась из зала. Интел-центр «Алексиса Денкена» запустил свои боевые системы и повысил мощность защитного поля вокруг корпуса. Паула торопливо прошла к креслу и подключила активные сенсоры.

Схватка в зале с резервуарами небытия почти закончилась. Кэт проиграли; против боевой мощи роботов у них не было ни единого шанса. Но все они знали, что это не самое главное. Само помещение, как и прилегающие комнаты, подверглось сильным повреждениям. Одна за другой начали включаться аварийные системы. Персонал и охрана на орбите узнали о проникновении чужака. Паула ничуть не сомневалась в последующих действиях. Иланта была такой же беспощадной, как и Кэт, и Паула понимала, что Ускорители не могут допустить, чтобы их секреты вышли наружу.

Как и следовало ожидать, уже через пять секунд после схватки Кэт с роботами четыре корабля охраны с огромным ускорением понеслись вниз к ледяному спутнику. Их мощные сенсоры пронизывали базу, отыскивая боевых роботов. Юз-дубль Паулы попытался блокировать внутреннюю

сеть базы, но двое оставшихся в живых служащих установили аварийные каналы связи с кораблями.

Все защитные поля спутника отключились. «Алексис Денкен» телепортировался с поверхности и занял оборонительную позицию над крестом холодного металла. Приближающиеся корабли обрушили на здание залп из гамма-лазеров и дезинтеграторов. Импульсы пробивали корпуса базы, и наружу стали вырываться гейзеры перегретых газов. При виде наносимых повреждений Паула поморщилась и запустила три м-поглотителя. Корабли попытались уклониться, варьируя ускорением с такой ловкостью, какой она еще не видела. Один из сторожей успел избежать столкновения с м-поглотителем, устремившись вниз на 40 g. Паула поняла, что он решился на самоубийственное столкновение. «Алексис Денкен» поднялся и запустил еще два м-поглотителя.

Высоко над ней м-поглотитель насквозь пробил корпус одного из кораблей-охранников, и этот сокрушительный удар в доли секунды уничтожил все внутренние системы. Неуправляемый корпус беспомощно завертелся. Другие м-поглотители настойчиво преследовали свои цели, а «Алексис Денкен» отражал энергетические заряды. Стало казаться, что Пауле удастся сохранить хотя бы часть базы.

Колоссальный разряд мультиспектральной энергии потряс спутник с противоположной стороны и на мгновение заблокировал сенсоры «Алексиса Денкена». Вспышка голубовато-белого света охватила корабль с интенсивностью рождающейся звезды.

— Проклятье! — закричала Паула. «Квантовая ракета!»

Ледяной спутник взорвался. «Алексис Денкен» нырнул в гиперпространство, убегая от взрывного преобразования массы в энергию со скоростью пятьдесят световых лет в час.

Паула никак не могла успокоиться, просматривая в экзо-зрении последние полученные данные. Четыре корабля-охранника просто отвлекали ее внимание, а пятый зашел с обратной стороны спутника и позаботился об уничтожении всех улик.

— Дерьмо. Я стала старой и медлительной. Я должна была это предусмотреть. — Она открыла канал связи с правлением АНС. — Прошу прощения. Моя глупость лишила нас единственной надежной нити в расследовании.

«Ты слишком строга к себе».

— Нет. Настоящий профессионал в первую очередь должен был исследовать основные сектора. Судя по уровню потребления энергии, там шло какое-то производство. Но нет, я поддалась порыву.

«Ты установила, что Ускорители призвали на помощь Кэт».

— Перестаньте меня утешать. Кто-то воспользовался Кэт, но у нас все еще нет доказательств, что именно Ускорители. А если бы доказательства

и нашлись, этого недостаточно для отправки Ускорителей в небытие. Я должна поймать их на прямом предательстве.

«Паула, ты чересчур разозлилась на саму себя. В этом расследовании еще осталась одна нить: Чатфилд».

— К черту.

Ей хотелось ударить себя по голове, но юз-дубль уже открывал линию связи с Дигби.

Духовный Пастырь Этан в одиночестве сидел в овальном кабинете за столом из полированного мардуба, прикрыв глаза от яркого света звезд, проникавшего через полукруглые окна. Он знал, что скоро настанет день и он будет сидеть в настоящем овальном кабинете и видеть, как за таким же точно полукруглым окном с ночного неба мерцают великолепные туманности Бездны. Вот тогда такие дни, как сегодня, останутся в прошлом, и он начнет спокойную и легкую жизнь. В сущности, он уже не будет Духовным Пастырем и даже духовным лицом. Этан частенько размышлял, подумал ли об этом хоть кто-нибудь из членов Совета. Оказавшись в Бездне, они достигнут своей цели, и движение Воплощенного Сна перестанет существовать. Все они станут обычными гражданами Кверенции. Он знал, что многим советникам будет чрезвычайно трудно отказаться от своего нынешнего положения. Они начнут лезть вон из кожи, чтобы стать главами района или кем-то вроде того. Но Идущий-по-Воде доказал, что это бесполезно. В конце концов все будет хорошо. Небесные Властители проводят их к Ядру. Он и сам не мог представить, насколько это замечательно, особенно после такого дня.

Пять часов назад советник Пелим связался с ним и доложил, что они обнаружили Араминту в парке Бодант, рядом с ее домом. И уже через пять секунд Этан услышал ее гневный отчаянный крик, пронесшийся в Гея-сфере. Это встревожило его так сильно, что невозможно было признаться никому, даже Пелиму. Почему избранник Небесного Властителя так упорно отвергает Воплощенный Сон? Этан ясно ощутил ее эмоции, испытал ее глубокое отвращение к их общим целям.

Агенты, оснащенные бионониками, развязали в парке небольшую войну, о которой тотчас стало известно всей проклятой унисфере. Отряд встречи майора Хонилара оказался уничтожен, а ведь его бойцы были опытными оперативниками. Этан знал это наверняка, он сам следил за их оснащением и обучением. Последствия стычки повергли его в глубокий шок. Так много убитых, еще больше раненых. Он стал молиться Заступнице, прося о прощении и помощи.

Молитву прервал вызов спикера Сената, требовавшего прекратить оккупацию Виотии и предоставить разбирательство с эллезелинскими военными независимому суду. Оправданное замечание Этана о том, что резня была устроена агентами фракций АНС, не возымело действия. Спикер заявил, что комиссия Сената по безопасности готовит резолюцию, допускающую вмешательство Флота в случае таких масштабных нарушений прав человека. И это при том, что после осуждения вторжения на Виотию сенатор от Эллезелина сложил с себя полномочия, отвергая тем самым власть Содружества. Официально Эллезелин не являлся частью Содружества, и потому вмешательство Флота во внутренние дела было недопустимым.

В подобной ситуации Этан мог попросить поддержки только у одного человека, но ему этого очень не хотелось. Зависимость от Мария пугала его.

Краткие и не вполне убедительные заверения Пелима в том, что парк Бодант — это лишь временная неудача, не впечатлили Этана. Он подключался ко всем новостям, где только упоминалась Араминта. И ее уик-энд, проведенный с Ликаном, казался ему все более подозрительным. Ликан, естественно, клялся в своей полной невиновности и говорил, что она была лишь одной из кандидаток в его гарем. После инцидента в парке Бодант Этан решил дать разрешение Пелиму провести полное прочтение памяти Ликана. Похоже, что этот суперкапиталист вздумал манипулировать событиями ради собственной выгоды. Если прошлое Араминты настолько незатейливо, как утверждают репортеры, вряд ли она сумела бы так ловко водить за нос Хонилара и других агентов. Целая планета была оккупирована только для того, чтобы отыскать Второго Сновидца. Задействованные для этой операции ресурсы равнялись годовому доходу всего Эллезелина. Другой такой охоты за единственным человеком Этан не знал.

Кто-то должен был ей помогать. Этан твердо верил, что это АНС. Их неявное вмешательство грозило паломничеству серьезными препятствиями. Он сомневался, что в состоянии с ними справиться.

Неожиданно раздался сигнал тревоги гражданской обороны Эллезелина. В экзо-зрении Этана вспыхнула целая россыпь красных огоньков. Из кабинета службы безопасности вошли пять охранников в полной броне, а над Дворцом-Садом замерцало защитное поле. В экзо-зрении появилась информация об остальных куполах, поднятых для защиты центра Маккатрана-2. Источником сигнала тревоги было агентство гражданского космического флота. Что-то случилось на орбите Эллезелина.

— Сэр, — обратился к нему командир группы безопасности. — Прошу последовать за мной в ваше убежище.

В полу открылось круглое отверстие гравитационного желоба.

«Как своевременно», — мимоходом отметил Этан, хотя, если быть точным, отношения с городом Идущего-по-Воде позволяли тому проходить в подземные тоннели прямо сквозь твердое покрытие.

Двое охранников спрыгнули в желоб, и управляемая сила тяжести быстро унесла их вниз. Этан последовал за ними. Забавно, но во время падения он ощущал себя точно так же, как и Эдеард в тоннелях под Маккатраном, только летел Этан вперед ногами.

Из желоба он попал в подземное убежище в полукилометре под городом. Это было помещение круглой формы со стеклянными перегородками, разделявшими изолированные комнаты и кабинеты. Его президентский кабинет уже был освещен, но другие помещения еще оставались пустыми и темными. Небольшой контингент персонала налаживал взаимодействие с интел-центром убежища для дальнейшего отслеживания ситуации.

— Что нам известно? — спросил Этан.

— Энергетические заряды на орбите, сэр, — ответил полковник Министерства обороны. — На высоте в тысячу километров, это уровень стоянок. И заметьте, сэр, заряды были очень высокой мощности. Весьма сложного спектра. Мы считаем, что там находились два корабля, скрытые маскировкой. Мы даже не подозревали об их присутствии, пока они не начали перестрелку.

— Они угрожают объектам на поверхности?

В первую очередь Этан подумал о флотилии паломничества, еще не достроенной, а потому чрезвычайно уязвимой.

— Нет, сэр. Насколько можно утверждать, они стреляют только друг в друга. Выстрелы прекратились десять секунд назад. Наверное, все закончилось.

— Так быстро?

— Да, сэр, — подтвердил полковник. — Современное оружие работает быстро и эффективно. Это обусловлено колоссальными запасами энергии на кораблях.

— Теперь можно прояснить обстановку?

— Мы пытаемся, сэр, но наши гражданские сенсоры для этого не приспособлены. Пострадали находившиеся рядом корабли; пятно обломков очень быстро распространяется. По ходу его движения мы предупреждаем население об опасности.

— Сколько кораблей пострадало?

После объявления о подготовке паломничества к Эллезелину на своих кораблях стали прибывать состоятельные последователи Воплощенного Сна, надеясь принять участие в перелете с общей флотилией. Последний раз Этану докладывали о более чем трех тысячах кораблей, собравшихся на орбите Эллезелина.

— Более двадцати кораблей уничтожено полностью, еще около пятидесяти повреждено. Число погибших пока не определено.

— О Защитница, — простонал Этан. — Вы догадываетесь, кем были участники боя?

— Нет, сэр, простите.

— Флот Содружества обращался к вашему министерству?

— Еще нет.

— Хорошо бы связаться с ними и официально уведомить об инциденте. Мне интересно знать их мнение.

— Слушаюсь, сэр.

Этан беспокоился, что конфликт, начавшийся в парке Бодант, мог каким-то образом перекинуться на Эллезелин. Наличие маскировки на кораблях его немного успокаивало: это означало, что на орбите, в последней отчаянной попытке захватить Второго Сновидца, действовали агенты фракций. Но вызвать Мария он все еще не решался.

— Сэр, — снова обратился к нему полковник. — Резервные сенсоры подключились к работе, ситуация понемногу проясняется. Один из кораблей вышел из боя невредимым. Он следует за распространяющимся пятном обломков.

— Так вот он, победитель, — произнес Этан, изучая информацию, предоставленную Министерством обороны. В экзо-зрении появилось изображение небольшого корабля овальной формы, окруженного голубоватым мерцанием силового поля. Этан достаточно хорошо разбирался в современном оборудовании, чтобы узнать тип судна, предпочитаемого представителями фракций и агентами АНС. — Чей же ты? — прошептал он. — Попытайтесь установить с ним связь, — проинструктировал он полковника.

Ответить полковник не успел. В экзо-зрении Этана вспыхнула иконка вызова, увидеть которую он никак не ожидал. Он дал команду принять вызов и быстро прошел в свой опрятный новенький кабинет. Двое охранников в полной броне заняли места по обе стороны от двери. Затем все помещение затянулось пеленой уединения.

«Добрый вечер, Духовный Пастырь», — приветствовало его правление АНС.

Этан опустился в кресло, мгновенно изменившее форму в соответствии с его фигурой.

— Как я понимаю, вы наблюдали за схваткой над Эллезелином.

«Верно».

— Флоту уже известно о происшествии?

«Адмирал Казимир в курсе».

— Кто это был?

«Одним из кораблей управлял агент, работающий в нашей службе безопасности».

— Понятно. Он остался жив?

«К счастью, да».

— А проигравший?

«Некто, подозреваемый в злостном предательстве».

— В злостном предательстве? — Этан не знал, радоваться ему или нет. — Звучит весьма драматично.

«Эта информация не для общего пользования, но мы предоставим ее в качестве жеста доброй воли. Мы выяснили, что флотилию Окайзенской Империи, направляющуюся к Эллезелину, сопровождают корабли праймов».

Этан резко выпрямился. На мгновение ему показалось, что в канал связи проникла чудовищная ошибка.

— Праймов? — переспросил он.

Он только успел порадоваться, что закрыл гея-частицы: его шок мог перепугать работавших снаружи людей.

«Да, — подтвердило правление АНС. — Это обстоятельство нас чрезвычайно заинтересовало».

— На орбите тоже был корабль праймов?

«Нет. Но мы уверены, он каким-то образом с ними связан. К счастью, наш агент смог избежать полного уничтожения корабля, что при нынешней эффективности оружия довольно нелегко сделать. Мы направляем на место происшествия команду криминалистов. Нам необходимо знать, что было на том корабле».

— Понимаю. Могу я вам чем-то помочь?

«Да. Организуйте, пожалуйста, карантинную зону до прибытия нашей команды. К ней никому нельзя приближаться. Наш агент останется на орбите; он получил приказ открывать огонь по любому кораблю, грозящему исказить сцену боя».

— Я все понял. Я дам приказ Министерству обороны установить карантинную зону.

Во время разговора он мог видеть, что корабль АНС последовательными импульсами гравитации собирает обломки, уводя их с траектории, увлекающей от входа в атмосферу.

«Мы благодарны вам за сотрудничество, Духовный Пастырь. Великое Содружество переживает трудные времена. Мы надеемся, что после стабилизации ситуации сенатор от Эллезелина вернется на свое место в Сенате».

Этан не стал говорить о том, что в Бездне политика Содружества и возобновившаяся агрессия праймов не будут иметь никакого значения.

— А корабли Флота смогут остановить вторжение окайзенов? — спросил он.

«Да. И они сделают это».

— Спасибо.

Разговор закончился, и только тогда Этан понял, как напряжены его мускулы. Позади глаз начала зарождаться головная боль. Такие приступы случались нередко, хотя последние полуорганические устройства уже были сняты. Доктора предупредили, что для полного восстановления мозга потребуется немало времени. Этан еще немного посидел, собираясь с мыслями, а потом вызвал к себе полковника Министерства обороны.

— Оставшийся корабль работает на орбите. Я хочу, чтобы вокруг него была установлена двухсоткилометровая карантинная зона. Никто не должен к нему приближаться. Не важно, кто и с какими целями.

— Сэр, — полковник провел языком по губам, — спасательным отрядам, возможно…

— Никто, — твердо заявил Этан.

— Есть, сэр.

Не успел полковник покинуть кабинет, как поступил вызов от Мария.

«Сочувствую вашим неприятностям на орбите», — произнес он.

— Это был ваш агент?

«Да, один из вспомогательных сотрудников».

— АНС запросила карантинную зону вокруг пятна обломков. Они говорят, что в составе окайзенской флотилии есть корабли праймов. И это как-то связано с погибшим кораблем. Так и есть?

«Мне ничего не известно. У меня нет источников в разведке Флота».

— В самом деле?

«Да. В самом деле».

Этан решил больше не давить на представителя фракции — это все равно ничего бы не дало.

— Что делал ваш замаскированный корабль на орбите Эллезелина?

«Он ждал, когда закончится постройка кораблей для паломничества.

После этого должен был доставить партию защитных устройств. Как вы понимаете, мы бы не хотели, чтобы оборудование оставалось на поверхности, доступное шпионам АНС».

Достаточно логичный ответ, которому Этан ни на секунду не поверил.

«И мы не хотим, чтобы АНС изучали обломки».

— Это уже не в моей компетенции.

«Мой дорогой Пастырь, если АНС воспользуется обломками защитных комплексов, доставленных нашим кораблем, как предлогом для прекращения нашего сотрудничества, никакого паломничества не будет. Такой псевдозаконный повод удовлетворит всех ваших противников».

— Но я ничего не могу поделать. Вряд ли вы рассчитываете, что мы атакуем этот корабль.

«В течение часа с вами свяжется одна из моих сотрудниц. Она объяснит техникам червоточин, как помочь нашему делу».

На этом Марий закрыл канал связи.

— Всемилостивая Заступница.

Этан опустил голову на руки. События развивались слишком стремительно, чтобы он мог на них повлиять. Он попытался вспомнить, почему вообще решил принять помощь представителя фракции. Похоже, что ультрадвигатели стали для него отравленной приманкой. Но даже если бы он отказался от них и оснастил корабли обычными гипердвигателями, преодолеть заслон боевых кораблей райелей без посторонней помощи они

бы не смогли. Ему ничего не оставалось, как только терпеливо пережидать кризис.

«Если бы с нами был Второй Сновидец, наши позиции значительно укрепились бы. Эта женщина — ключ к успеху. Мы должны ее заполучить. Несмотря ни на что».

Члены Совета Внешней Защиты наблюдали за очередной эскадрильей кораблей класса «Столица», со сверхсветовой скоростью несущейся навстречу флотилии Окайзенской Империи. Сенсоры всех пяти судов Флота были направлены на единственный корабль праймов с целью выдернуть его из гиперпространства.

— Вульгарное повторение уже начинает надоедать, — протянула Иланта, не скрывая своего недовольства.

До этого момента Казимир и не подозревал, как на заседаниях Совета ему не хватает Гора. Дед всегда великолепно парировал нападки Иланты. Более того, он не стал бы мириться с ее придирками.

Криспин усмехнулся.

— А вы не задумывались, какое впечатление производят наши рейды на окайзенов? Их могущественных союзников оттаскивают одного за другим и расстреливают без всякого предупреждения. Это не может не сказаться на их моральном состоянии.

— Не стоит сравнивать психологию окайзенов с нашей, — предупредил его Криивэн. — Их главный принцип — подчинение старшине гнезда. Фактически это их единственный принцип. Они не раздумывают и не сомневаются, как мы.

— В таком случае перехват вообще не имеет смысла, — заявила Иланта. — Их невозможно запугать. И они не остановятся, если мы даже уничтожим все корабли праймов до единого.

— Я их не уничтожаю, — спокойно произнес Казимир. — Я хочу захватить живых иммобайлов.

— Что? — возмутился Джон Телвелл. — Я думал, что это было последнее предупреждение, а не охота за пленными.

Казимир через огромный стол перехватил взгляд Иланты. Сверкавшие за широким окном молнии окатывали лица участников резкими вспышками.

— Это и было последнее предупреждение.

Надо отдать ей должное, взгляд Иланты не дрогнул, хотя Казимир на такое и не надеялся. Час назад Паула доложила, что база Ускорителей на ледяном спутнике была уничтожена квантовой ракетой. Казимир даже удивился, что Иланта вообще появилась на заседании. Она-то не могла не знать, что неутомимая Паула уже близка к тому, чтобы добыть необходимые улики для АНС, а это грозило Ускорителям погружением в небытие.

— Что же, во имя неба, вам нужно от иммобайла? — потребовал объяснений Криивэн.

— Информация, — ответил Казимир. — Нам необходимо знать, откуда они прибыли, какую или какие планеты заселили. Численность кораблей. Уровень технологии. После того как флотилия устрашения уничтожит окайзенов, праймы станут следующей целью.

— Рад это слышать, — сказал Джон Телвелл.

— И было бы интересно узнать, как им удалось избежать Огненного Вала.

Иланта по-прежнему не проявляла ни малейшего беспокойства.

Корабли Флота вырвали боевое судно праймов из гиперпространства. Казимир пристально следил за операцией. Он ни в чем не мог обвинить капитанов: безупречная стратегия была нацелена на предельное истощение его силового поля. Когда оно обрушилось, обстрел корабля свелся к минимуму. Началось электронное воздействие, повреждавшее системы и силовые установки квантово-магнитными импульсами такой мощности, которая не затронула бы нервную систему праймов. Даже при выходе из строя системы жизнеобеспечения на корабле хватило бы воздуха и тепла, чтобы праймы выжили до тех пор, пока их не схватят.

Отряд десантников-штурмовиков приготовился к высадке.

Корабль праймов взорвался.

— Проклятье, — вырвалось у Казимира.

— Я полагаю, все дальнейшие вопросы отпадают, — заговорила Иланта. — Адмирал, намерены ли вы пустить в ход флотилию устрашения, как предписывает резолюция сенатской комиссии по безопасности?

Криван и Джон Телвелл настороженно притихли.

— Да, — сказал Казимир. — Я немедленно отдам приказ о запуске флотилии устрашения.

«И чего же ты надеешься этим достигнуть? Что ты задумала?»

Иланта переместилась из старомодной реальности восприятия зала заседаний и возникла в совершенно другой зоне АНС, в компиляционной секции Ускорителей, которая выглядела как инвертированный мир в темных тонах основного спектра. Под волнующимся океаном она прошла по зеленому небу. Вокруг нее носились воздушные вихри переливчато-голубого света. Они свивались в сложные секвенции, определявшие уровень ее сознания: видимые хранилища ее личности, выполнявшие второстепенные задачи, тогда как первичное сознание оперировало на более высоком иерархическом уровне. Телесные характеристики трансформировались до безупречной серебристой кожи, а персональные информационные наперсники хищными птицами уселись на плечах и руках. Потоки данных проникали прямо сквозь кожу.

В первую очередь былпроведен анализ столкновения над Эллезелином, для каждого сохранившегося обломка корабля Чатфилда — построены алгоритмы траекторий, уже без чудовищных неточностей, допущенных системами наблюдения Эллезелина. Пути всех восьмидесяти тысяч материальных осколков, обозначенные в четырехмерной проекции, напоминали невероятно красочный фейерверк из алых искр.

Исследование точки взрыва помогло определить критические сегменты оборудования, которое перевозил Чатфилд. Фрагменты экзотической материи, утратив межмолекулярную целостность, уже начали разлагаться. Но уцелело еще много обломков. До их полного исчезновения по ним можно будет определить точки соединения. АНС наверняка удастся восстановить природу оборудования, и тогда все пропало.

По небу приблизились еще два гуманоидных силуэта: собратья-Ускорители Колабал и Ата. Иланта продемонстрировала им построенные траектории.

— Вы лично должны проследить за перехватывающей червоточиной, — сказала она. — Надо спешить. Агент АНС быстро поймет, что происходит, и спровоцирует гиперпространственное искривление. Вам надо собрать семь тысяч фрагментов.

— Задание принято, — откликнулась Ата.

Размеры ее силуэта устремились к нулю, и она переместилась.

— Модель действует? — спросила Иланта у Колабала.

— Да.

Небо под ее ногами покрылось рябью, как будто набежали тонкие облака. Сквозь один из участков пробился янтарный свет, и Иланта шагнула в него.

Один из агентов Ускорителей, работающий на Колабала, доставил из квартиры в Колвин-сити образец ДНК Араминты. Установление последовательности дало возможность Ускорителям воссоздать структуру мозга. В него загрузили воспоминания, составленные из мельчайших обрывков информации о ее прошлом. Иланта признавала, что они удручающе недостаточны, но созданная модель личности точнее всего соответствовала настоящей Второй Сновидице. Странно, но у нее не было гея-частиц, и как она выходила в Гея-сферу, оставалось загадкой.

Иланта замерла в центре проекции и объединила свой разум с содержимым модели. Изумрудные нити нейронной имитации вплелись в ее сознание. Она позволила себе увидеть, как разгорается пожар в многоквартирном доме рядом с парком Бодант, и ощутила шок Араминты, всколыхнувший Гея-сферу. Затем последовал всплеск эмоций, вызывающий беспорядочные ассоциации и иррациональные отклики.

Иланта прервала контакт.

— Ларил, — сказала она. — Араминта обратится за помощью к своему бывшему мужу.

Основанное на плотском восприятии воспоминание, нелогичное и смутное, быстро пронеслось в ее мыслях.

— Он олицетворяет стабильность, какой она не знала ни до, ни после брака. Не слишком приятный для нее контакт, но надежный. А это то, что ей сейчас важнее всего.

— Он мигрирует в Центр, — подсказал Колабал. — Что делает личность более восприимчивой. Мы сумеем склонить его к сотрудничеству. И еще он слаб. Он не устоит перед угрозами.

— Принимайся за дело, — сказала Иланта.

Она открыла канал секретной связи с Нескией.

— Марий совершил огромную ошибку, так рано введя Чатфилда в операцию, — сказала она управляющей станцией. — Использование Кэт против Паулы было еще одним его промахом. Ему следовало бы знать о том, что полагаться на личную вражду недопустимо. Его глупость поставила нас в крайне рискованное положение. Прошу взять командование на себя и доставить его в Солнечную систему.

— Я вылетаю немедленно, — ответила Неския. — Может, мне уничтожить Мария?

— Еще рано. Я ограничу его инициативу. Это послужит достаточным предупреждением. Если подрезать крылья тому, кто высоко летает, стоит ожидать значительного улучшения дисциплинированности.

— Я всегда считала, что на него нельзя положиться.

— Я знаю. Но его темперамент в большинстве случаев подходил для поставленных задач. Возможно, он слишком увлекался игрой в ущерб конечной цели. Это довольно распространенное явление.

— Ну, за мной такого никто не замечал.

— Если все пойдет хорошо, а так оно и должно быть, мы встретимся с тобой за пределами зоны захоронения. Казимир уполномочен пустить в ход флотилию устрашения.

— Наконец-то! Интересно, что же это такое.

— Скоро узнаем.

Иланта отключила связь со своим агентом.

Над ее головой из лениво перекатывавшихся пурпурных волн вынырнул черный шар, высотой всего в два человеческих роста. Иланта поднялась, приветствуя его восход, и погрузилась в аморфную поверхность.

Ее сущность проявилась вновь в обширном пространстве диаметром около полумиллиона миль: в Цитадели этоса Ускорителей. Подобно древнему божеству, она воспарила в воздухе и понеслась по широким прогалинам между полупрозрачными, медленно вращающимися сферами размером с планету. Мимо нее, приветствуя своего лидера, пролетали группы Ускорителей. За ними тянулись длинные шлейфы возможностей, фрагменты антиреальности, быстро рассыпавшиеся снами в борьбе за воплощение. Все они, все ее собратья, стремились оставить свои следы в модифицированном

пространстве-времени искусственной среды, стремились подчинить реальность своей воле, как это без труда удавалось сделать в Бездне. Каждая секунда их существования была посвящена экстраполяции структуры, которая должна привести к абсолютному господству постфизической природы.

Инвертированное ядро мерцало наверху сдерживаемой мощью, готовое принять ее. Готовое освободить человечество и вознести его к вершинам, недостижимым даже для АНС, готовое навсегда изменить природу Вселенной.

Фургон компании «Кенгуру» добрался до конца линии метро почти к утру и остановился посреди проспекта Франкола. Араминта даже не задремала. Прежде ей никогда не приходилось здесь бывать, и она не рассматривала варианты покупки недвижимости в этом районе. В экономическом отношении квартал считался таким же захудалым, как и район Салисбери, но упадок здесь проявлялся мягче, на грани изысканности, словно здания погружались в ленивую праздность и были вполне довольны своей участью. Большую часть застройки составляли жилые дома. Когда-то просторные и роскошные, особняки теперь зачастую были разделены на отдельные квартиры. Окружающие их садики разрослись, так что деревья поднялись выше крыш зданий и днем отбрасывали длинные тени. Опавшие листья сухим ковром покрывали дорогу и громко шуршали под колесами фургона.

Араминта открыла дверь и выбралась наружу. Коричневый ковер захрустел под ее ботинками. Она огляделась по сторонам и достала свои вещи. Прямо перед ней, примерно в миле от дороги, стояла почти вертикальная стена мерцающего воздуха. Запрокинув голову, Араминта прошлась взглядом по нематериальному барьеру силового поля, охватывающего весь Колвин-сити. Полупрозрачный пласт легких облаков огибал купол с обеих сторон, и звезды размытыми штрихами светили на реку в центре города. Угроза головокружения заставила ее опустить взгляд.

— Отправляйся на ближайшую общественную стоянку и жди меня там, — сказала она фургону.

Может, она и не вернется, по крайней мере не скоро, но паранойя нескольких последних дней настроила ее мозг на предельную осторожность.

Дверца закрылась, и машина ушла вдоль линии метро. Инстинкт подсказал Араминте направление: позади домов, где заканчивалась улица, ряд высоких деревьев дапол отгораживал здания от силового поля. Оттуда на нее повеяло теплом и спокойствием, разительно отличавшимся от избыточно эмоционального шума Гея-сферы.

Она зашагала по тротуару, идущему немного под уклон, и время от времени обходила стороной ветки зеленой изгороди, почти перегораживающие проход. По земле шныряли мелкие ночные грызуны, а откуда-то

издали доносился вой котов, отлично слышный в неподвижном ночном воздухе.

Последний в тупике дом почти полностью утонул в растительности садика, уже много лет нуждавшегося в подрезке. Лес потихоньку отвоевывал свои земли, когда-то расчищенные под газоны и клумбы, выбрасывая под замшелые стены домов все новые и новые шеренги молодой поросли.

Вскоре Араминта уже смогла увидеть нижний край силового поля, повисший в двадцати метрах над землей. С того направления, откуда она смотрела, казалось, что купол поддерживают остроконечные верхушки деревьев. Крессида говорила, что границу города охраняют, но не сказала, как именно. У Араминты не было ни малейшего желания это выяснять. Она не видела ни одной эллезелинской капсулы, даже при помощи своего ночного зрения. К сожалению, ее наследие Прогрессоров не позволяло видеть в инфракрасном спектре. Она была не в силах узнать, не притаился ли кто-то за деревьями, зато люди с усиленными органами чувств вполне могли видеть ее и посмеиваться, когда она спотыкалась на растрескавшемся бетоне.

Вскоре твердый тротуар под ногами сменился травой и широкими синими веерами плетевидного папоротника. Араминта поторопилась укрыться в тени деревьев. В местной Гея-сфере не было слышно никаких мыслей, по крайней мере человеческих. Зато ощущение Исток-острова сильфенов стало сильнее, особенно с одной стороны. Она повернула туда, стараясь не наткнуться на сучки нижних ветвей. Идти мешали и густые заросли папоротника, цеплявшиеся за ноги мокрыми от росы листьями.

Сквозь сплетение веток над головой блеснули красно-синие огоньки. Араминта застыла на месте — она уже прекрасно знала, что это проблесковые маячки эллезелинских капсул. Машина шла снаружи силового купола, огибая город по плавной дуге: патруль искал горожан, пытающихся скрыться от нашествия.

Экипаж и наряд полиции излучали в Гея-сферу тусклые мрачные мысли. Все эти люди морально и физически вымотались. Они ненавидели Колвин-сити и его упрямых жителей.

Араминта не шелохнулась, пока капсула не скрылась из вида. Граница силового поля была уже близко, всего в какой-нибудь сотне ярдов от нее, но деревья, видимо, скрыли девушку от сенсоров капсулы. Ноги у нее промокли от росы, лицо и руки горели, расцарапанные сухими сучьями. И она уже начинала считать себя непроходимой дурой, отыскивая в ночном лесу тропу, которую выдавали за мистическую червоточину чужаков, куда ее должно было вывести наследие далекой прародительницы — друга эльфов.

— Приключение как раз для меня, — пробормотала она себе.

«Интересно, что бы я на это сказала всего неделю назад?»

К счастью, она выбралась на узкую звериную тропу, где листья папоротника не так путались под ногами, но от сучьев и веток все равно приходилось беречься.

«Великий Оззи, неужели всего неделю назад я жила нормальной спокойной жизнью? Я ведь уже несколько дней не общалась с мистером Бови. Наверное, он не на шутку встревожился. Крессида тоже беспокоится и, возможно, сердится, что я не подтвердила заказ на билет».

Деревья постепенно расступились, и идти по тропе стало значительно легче. Араминта не могла понять, то ли первые отблески рассвета, то ли ее собственное сознание понемногу освещало полоску глинистой земли, утоптанной множеством ног. Но она точно знала, что верно выбрала направление, и это рождало ощущение сдержанного облегчения. Но радостное возбуждение мгновенно рассеялось, как только она окончательно поверила, что тропа уводит ее из родного мира.

«Меня вынудили это сделать, — горько думала Араминта. — Я даже не попрощалась с теми, кого люблю. Пусть их и не очень много, но можно было позволить мне хотя бы это». Она уже освоилась с Гея-сферой, но выходить в унисферу не осмеливалась. Она решила связаться с друзьями, как только доберется до того мира, куда приведет ее тропа. Араминта хотела выяснить, кто такой Оскар Монро и почему он ей помогал. Если он не обманул и действительно работает на АНС, решившую оставить ей свободу выбора, значит, у нее еще есть надежда.

Небо действительно посветлело, хотя Араминта твердо знала, что до восхода остается около двух часов. Вокруг нее появились незнакомые деревья, а даполы встречались все реже и мелькали где-то в стороне от тропы. Новые деревья были выше и тоньше, с длинными гибкими ветвями и серебристо-зеленой листвой. Из жесткой желтоватой травы выглядывали бледно-лиловые звездочки незнакомых цветов. Над кронами новых деревьев больше не видно было силового поля. И Гея-сфера постепенно умолкала, ее тревожные мысли становились тоньше и прозрачнее. Откуда-то издалека Араминте сочувственно улыбался Исток-остров сильфенов.

Деревья стали совсем редкими, и от свежего ветерка, проносившегося между их полосатыми бело-зелеными стволами, Араминте стало холодно. Она застегнула куртку и потерла озябшие ладони друг о друга. Вскоре она вышла на опушку и остановилась как вкопанная.

— О великий Оззи, — в восторженном изумлении прошептала она.

Араминта оказалась на середине крутого склона широкой долины. Травянистый покров простирался перед ней до берега полноводной извилистой реки. За рекой, милях в двадцати, а может, и в тридцати лежал противоположный склон, поднимающийся к заснеженным горным вершинам. А над ними — Араминте пришлось прикрыть глаза ладонью — поднималось оранжевое солнце. По небу плыла четверка лун, вращающихся друг вокруг

друга. Араминта была готова поклясться, что одна из лун состоит из голубого хрусталя и на ее гранях играют ослепительные солнечные блики.

Над Виотией не было таких спутников. Более того, Араминта никогда не слышала ни о чем похожем.

Где-то за рекой, между рощами и редколесьем, Араминта чувствовала начало другой тропы. Она рассмеялась, радуясь свободе, и стала спускаться в долину.

ДВЕНАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

Летнее солнце поднялось в безоблачном небе и осветило охваченный волнением город. В Маккатране наступил день выборов. После всех беспорядков, после мятежа в Сампалоке и последующей высылки преступников еще две недели продолжалась напряженная предвыборная кампания двух претендентов на пост мэра, сопровождаясь взаимными потоками грязи, выплескиваемыми главами районов. И вот настал день, когда каждый должен был высказать свое мнение по поводу известных событий и обещаний.

Эдеард пробежал трусцой по мосту через Братский канал, возвращаясь в Дживон, когда на траве уже подсохла роса. Благоухающий свежестью утренний воздух на улицах Дживона навевал совершенно неоправданный оптимизм. Определить настроение горожан было невозможно. Так много всего произошло в последнее время, так много слухов и сплетен распространили кандидаты и их союзники. Предсказать результат не брался никто.

Только в одном можно было не сомневаться: голосовать намерено подавляющее большинство горожан. Пробегая по улице Голфайс, Эдеард ощутил пробуждение целых семей и их сборы к раннему завтраку. День выборов всегда объявлялся выходным. Все заведения, которые в этот час обычно готовились открыться, сегодня оставались закрытыми, а на рыночных площадях не было ни одного торговца.

Впрочем, выходной — не значит праздник. Слишком напряженной оказалась обстановка в городе, чему немало способствовали пятьдесят высланных главарей, которые устроили себе лагерь в рощице за Северными воротами и отказывались двинуться с места. Родственники, друзья и кое-кто из политиков приносили им еду и организовывали сбор средств, не давая жителям забыть о произошедшем.

Эдеард возвратился в общежитие и быстро взбежал по ступеням к своей квартирке. Снаружи, на галерее, его уже поджидал Динлей. Они обменялись улыбками и вошли внутрь. После событий в Сампалоке совместный завтрак стал для них чем-то вроде ритуала.

— Итак, момент истины, — сказал Динлей, пока Эдеард сбрасывал с себя одежду, чтобы сполоснуться под душем.

— Да, — крикнул Эдеард из-под водяных струй.

— Я никогда не видел, чтобы так много жителей собиралось голосовать. Полагаю, это тоже своего рода победа.

— Что ты имеешь в виду?

Динлей сел за маленький столик, где ген-мартышка уже приготовила для него тарелку с хлопьями и блюдо с фруктами. Вторая ген-мартышка поставила на железную плиту чайник.

— Ты заставил людей встрепенуться и заинтересоваться правительством города. Раньше никто не видел особой разницы между кандидатами. После выборов ничего не менялось.

Эдеард вышел из душа и стал растираться полотенцем.

— Это произошло благодаря Финитану, а не мне.

Динлей рассмеялся.

— Вряд ли снова я поверю твоей притворной скромности.

— Ладно, если уж я, по-твоему, так уверен в себе, почему не выставил свою кандидатуру?

— Момент неподходящий, — ничуть не смущаясь, ответил Динлей. — При всех твоих достижениях ты еще слишком молод. Даже для должности капитана.

— Ха! — буркнул Эдеард.

На самом деле Уолсфол не возражал против предложенной Ронарком замены и с радостью принял пожилого капитана в своем офисе во Дворце Правосудия. Что еще более важно, даже Овейн не выразил ни малейшего недовольства назначением Эдеарда командиром участка Дживон. Хитрый политик просто не мог позволить себе вступить в открытый конфликт с Идущим-по-Воде, когда настроение города еще не определилось. После беспорядков в Сампалоке Овейн и Эдеард вели себя друг с другом предельно вежливо. Иногда их отношения, все больше напоминавшие фарс, вызывали у Эдеарда непреодолимое желание рассмеяться.

Эдеард с усмешкой хлопнул рукой по эполетам своего друга.

— Благодарю, капрал.

— Это совсем другое, — сказал Динлей и гордо расправил плечи. — Это честно заслуженное и сполна оплаченное звание.

Ген-мартышка поставила на стол две большие кружки с чаем. Эдеард, отпив из своей, с некоторым сомнением посмотрел в глаза Динлею.

— Так ты… ты не хотел бы стать главой Сампалока?

— Клянусь Заступницей, — искренне изумился Динлей. — Нет, Эдеард. Я констебль. А это сегодня очень важно, и все благодаря тебе. Когда ты станешь мэром, я буду главным констеблем.

— Отлично. А то я тогда немного импровизировал.

— Я знаю. Но это был хороший выбор. Он и сейчас знает о благородных семействах больше, чем я смогу когда-нибудь узнать.

— В Высшем Совете должны опасаться не его, а ее, — заметил Эдеард.

— И это тоже верно.

Они снова обменялись усмешками и продолжали завтрак в дружеском молчании. Ген-мартышки прибрали посуду, потом стали собирать разбросанную Эдеардом одежду и складывать в корзину для стирки. Динлей набросил мундир и остановился, заметив нечто необычное. Третьей рукой он поднял с пола одну из беговых туфель Эдеарда.

— Никогда не видел ничего подобного. Это в вашей деревне носили такие?

— Нет, — ответил Эдеард, застегивая китель. — Я сам их придумал. В них очень удобно бегать.

Динлей пожал плечами и отдал туфлю ген-мартышке.

Они вместе вышли из общежития и направились к районному совету. Про-взгляд Эдеарда позволил ему заранее осмотреть помещение. Здание совета стояло посреди небольшой площади отдельно от остальных домов. Странное сооружение в форме огромной луковицы покоилось на двадцати толстых опорах. Между ними были установлены высокие раздвижные двери, защищающие центральный зал от стихии. На закругленной внутренней стене громоздились узкие галереи, куда выходили сотни крошечных темных комнатушек, опоясывающих всю верхнюю часть здания подобно пчелиным сотам. Между галереями он не увидел привычных неудобных лестниц, характерных для Маккатрана. Подняться можно было по узким крутым пандусам. Но ни галереи, ни мелкие помещения на них давно никто не использовал.

В главном зале для выборов уже стояли длинные столы и несколько кабинок. Служащие из гильдии клерков и отряд констеблей Дживона заканчивали последние приготовления. Клерки принесли с собой большие журналы официальной регистрации и опечатанные ящики с бюллетенями.

Снаружи, задолго до официального начала голосования, уже начали собираться люди. И когда Эдеард и Динлей вышли на площадь с улицы Форпал, все смотрели в их сторону. О приближении Идущего-по-Воде их известили про-взгляды. Эдеард, проходя мимо горожан, добродушно улыбался, но свои мысли держат надежно закрытыми, чтобы никто не догадался, как сильно он нервничает. Он сам еще никогда не участвовал в выборах — в Эшвилле мэра выбирали голосованием старейшин.

Фелакс открыл двери и впустил Эдеарда и Динлея в зал. Он четким движением отдал честь, и Эдеард ответил тем же. Приятно было видеть констеблей за нормальной работой. Собранная им команда для борьбы против бандитов слишком много времени провела в помещении участка, скрупулезно заполняя бумаги, словно подмастерья клерков. Теперь они

снова патрулировали улицы, где горожане могли обратиться к ним за помощью, как и должно было быть.

Клерки в зале закончили подготовку, и Урарл сразу позвал Эдеарда к первому столу.

— Урны готовы к проверке, сэр.

— Спасибо.

Он посмотрел на стоявшего рядом с Урарлом мастера клерков, и тот подтвердил готовность коротким кивком. Эдеард про-взглядом проверил восковую печать на каждой из урн, но не нашел никаких признаков нарушений.

— Они не повреждены, — объявил он.

— Подтверждаю, — согласился мастер клерков.

Он протянул папку, и Эдеард подписал по три экземпляра ярлыков для каждой урны. На каждом документе мастер добавил и свою подпись.

Маркол и еще два стажера под руководством Урарла открыли ящик и начали раскладывать на столах пустые бюллетени. Маркол так старался, что Эдеард с трудом сдержал улыбку. Этот парень не жалел сил и постепенно преодолевал привычки Сампалока, обещая стать отличным констеблем.

— Скоро начинать, — объявил мастер клерков.

Эдеард обратил про-взгляд в сторону Дворца-Сада. На балконе, выходящем в Золотой Парк, стоял Грандмастер гильдии клерков. Он посматривал на старинные карманные часы в своей руке и терпеливо ждал. В районном совете закончились все последние приготовления, все так же терпеливо ждали. И подобная картина повторялась в каждом районе по всему Маккатрану.

— Голосование начинается, — донесся телепатический посыл Грандмастера.

Эдеард подал знак Фелаксу, и двери зала распахнулись. Первыми вошли аккредитованные наблюдатели обоих кандидатов, предъявившие свои бумаги мастеру клерков и Эдеарду. Согласно обычаю, первым проголосовавшим стал Балогг, действующий глава района Дживон. Следом подошли два его соперника. Все они заявляли о поддержке Финитана и обязались содействовать высылке.

Эдеард с интересом следил за голосованием. Сначала люди подходили к клеркам, которые подтверждали их регистрацию, отмеченную в журналах. Затем они получали два бюллетеня: один для выборов мэра и второй для голосования за главу района. После этого каждый проходил в кабинку, чтобы заполнить бланки, и почти все окутывались пеленой уединения. Лишь некоторые, не скрываясь, с гордостью ставили крестики напротив своих кандидатов. В завершение бюллетени через узкую щель опускались в опечатанные и запертые урны. Ключи от них хранились у Грандмастера гильдии клерков. Эдеард, убедившись, что все проходит открыто и под

наблюдением честных и надежных представителей власти, не видел возможности обмана. Хотя, как он с грустью признавал, именно наблюдатели и были самым слабым звеном.

Динлей с нескрываемым удовольствием рассказал ему о припрятанных урнах, наполненных бюллетенями в пользу одного из кандидатов, которые при подсчете голосов появляются в Мальфит-холле вместе с подлинными. О «призраках» в журналах регистрации. О подкупе. О людях, выдающих себя за кого-то другого.

— Если бы голосование ничего не меняло, — усомнился Эдеард, — ради чего тогда такие хлопоты?

— Как раз для того, чтобы ничего не менялось, — пояснил Динлей. — И не забывай, что представители районов получают средства на выполнение своих обязанностей, да еще и резиденцию в центральной части города. Одного этого вполне достаточно, чтобы позаботиться о своем переизбрании.

Минут через сорок после открытия дверей, когда проголосовали самые ранние пташки, в зале наступило затишье. Тогда Эдеард подошел к клеркам и получил свои бюллетени.

— Не забывай, кто тебя поддерживал, — громко и весело крикнул ему Балогг.

— И я обещаю тебе помогать, несмотря ни на что, — добавил один из его соперников.

Эдеард усмехнулся и вошел в кабинку для голосования. Несмотря на веселые лица, в воздухе чувствовалась немалая напряженность. Он положил небольшие листки на полочку, взял карандаш и закрылся пеленой уединения. На бюллетене выбора мэра он, не задумываясь, отметил Финитана. А над вторым листком задумался. Балогг поддерживал его во всем и имел смелость подписать первый ордер на изгнание Волограла. Остальные двое на словах тоже поддерживали идею изгнания бандитов, но ничем не доказали своих намерений. «Балогг заслуживает моей благодарности за свои дела, — решил Эдеард и поставил крестик напротив его имени. — Итак, ничего не изменилось».

Странная штука демократия, подумал он, выходя из кабинки и опуская бумаги в металлический ящик. У стола клерков получили свои бумаги два мрачных юнца; проходя к кабинкам, они отвели взгляды. «И голоса этих двоих перевесят мой, — уныло подумал он. Но сразу же упрекнул себя в предвзятости. — Вот она, демократия: контроль над самыми сильными, чтобы они не стали еще сильнее. Рах не зря ввел такую систему».

Немного позже в зале опять наблюдался наплыв избирателей, потом снова затишье. Ближе к полудню к столам клерков образовались небольшие очереди. Эдеард проверил про-взглядом соседний Сильварум и Друп. Голосование повсюду происходило одинаково: без особого напряжения, но и без перерывов. Никаких признаков беспорядков. Он проверил и остальные районы. Везде одно и то же, кроме Сампалока. Здесь у районного совета выстроились длинные очереди. За порядком следили несколько групп констеблей — больше, чем в любом другом районе. Эдеард заметил отдельные споры с клерками и эмоциональные выкрики наблюдателей.

Сампалок был единственным местом, куда он решил сегодня не ходить, даже если там вспыхнет небольшая война. С любыми беспорядками придется разбираться местным констеблям, а если потребуется, можно направить подкрепление из Мико и Беллиса. У Уолсфола на такой случай имелось несколько заранее составленных планов действий.

«Я должен доверить людям самим выполнять свою работу. Это тоже демократия».

На должность представителя от Сампалока было семь кандидатов: трое сторонников Идущего-по-Воде и четверо сторонников Байза. Такое соотношение огорчало Эдеарда, но от него тут ничего не зависело. Хорошо хоть кто-то в этом районе его поддерживает. Жители, похоже, приняли Максена и Кансин, во всяком случае, никто не пытался выдворить их силой. Сегодняшнее голосование покажет, станет ли их назначение постоянным. Никто пока не оспаривал права города провозглашать глав района, это явление было слишком непривычным, слишком выходило за рамки обычной жизни. Но если старая гвардия Байза добьется успехов, новая кампания слухов и сплетен не заставит себя долго ждать.

Эдеард не верил, чтобы после провала с милицией кто-нибудь стал голосовать за Овейна, но мало ли что может случиться. «Демократия! Наверное, поэтому уроженцы города так искусно скрывают свои мысли — чтобы держать политиков в постоянном напряжении».

После Сампалока его про-взгляд ненадолго задержался на недавно отремонтированном — в очередной раз — «Доме голубых лепестков». Он испытал легкий укол вины, наблюдая прием, устроенный в главном зале в честь сторонников Овейна из числа клиентов заведения. Строго говоря, это не возбранялось правилами выборов, запрещающими материальное поощрение при голосовании, но оставалось на грани дозволенного. Эдеард недовольно покачал головой, но подобные вызовы были вполне в духе Ранали. В конце концов, в потоках юридических документов она фигурировала как совладелица заведения и теперь на законных основаниях занималась непристойным бизнесом и платила налоги в соответствии с требованиями гильдии клерков. Эдеард оставил в покое и ее, и ее заведение. Ранали явно нашла свое место в жизни, а Идущий-по-Воде не хотел казаться мстительным завистником. В разговоре с Финитаном они решили, что после изгнания бандитов надо подвести черту, и тогда город сможет двигаться дальше.

После нескольких часов бездельного хождения по залу Эдеард оставил вместо себя Динлея, а сам направился в Хакспен.

Вызов Финитана застал его на мосту через Быстрый канал.

«Да, сэр».

«Я получил твое одобрение?»

«Голосование должно быть тайным, сэр».

Телепатический посыл передал смех Финитана.

«Это верно. К несчастью».

«Есть какие-то намеки на результаты, сэр?»

«Пока показатели неплохие. Те, кто разговаривает с наблюдателями, не склонны к сдержанности. По результатам проведенных час назад подсчетов, я впереди».

«Это хорошая новость».

«Помнишь тот день, когда ты пришел в Сампалок, чтобы арестовать Буата? Казалось, что все пройдет гладко. А потом Овейн, будь он проклят, чуть все не испортил. Никогда не стоит его недооценивать».

«Я этого не забуду, сэр».

«А… Извини, Эдеард. Последние несколько дней я почти не спал. Не могу унять тревогу. Что если я проиграю? Я слишком много поставил на выборы».

«Сэр, я помню, что вы сказали мне при первой встрече. Вы говорили, что даже тот, кто стоит на самом верху, не может ничего изменить. Теперь, я думаю, вы признаете, что были неправы».

«Спасибо, Эдеард. По крайней мере мы оба знаем, что старались изо всех сил. И пусть нас судят по нашим делам».

«Да, сэр».

В особняке семейства Кальверит было не слишком оживленно. По правде говоря, в доме Эдеард никого не заметил, кроме охранников, встретивших его достаточно приветливо.

Кристабель ждала его в оранжерее на верхнем этаже, сидя за широким, обитым кожей столом с двумя стопками папок. Ее волосы, стянутые в тугой пучок, падали на спину. Платье бледно-лимонного цвета, дополненное массивным золотым ожерельем из переплетенных «восьмерок», было ей очень к лицу.

— Глядя на тебя, можно подумать, что ты подписываешь смертный приговор, — сказал Эдеард.

Она неодобрительно нахмурилась.

— Так и есть.

— Что?

— Ты видишь? — Ее рука широким жестом обвела бумаги. — Это моя семья, которая после нашей свадьбы будет и твоей семьей.

— Э-э… вижу.

— Папа решил, что мы с тобой займем весь десятый этаж, и это прекрасно. Но тогда он сам и Мирната переедут на девятый, где живут тетя Ришия и кузен Горрал, а еще дядя Лорин со своими детьми и тремя внуками. Дядя Лорин далеко не в восторге. Вчера вечером он долго спорил

с папой. Но папа говорит, что дядя всегда знал о такой возможности и должен смириться. Дядя настаивал, что для тебя это слишком большая честь, но папа все-таки еще мастер, и он переезжает на девятый этаж, а это значит, что придется перемещать уйму народа.

— Ох, Заступница. Я знаю, что твой дядя меня недолюбливает…

— Пусть проваливает в Хоньо. Настоящая проблема не в нем. А вот что делать с семьей с третьего этажа…

— С третьего?

— Да. Ниже живут только служащие.

— Верно.

— Чтобы здесь все утрясти, надо выселить одиннадцать семей.

— Одиннадцать? — с ужасом переспросил Эдеард.

Он подвинул себе кресло и сел напротив Кристабель. Джессиль говорила что-то насчет обещанного отцом поместья, но она имела в виду свое приданое.

— Да, и именно мне придется найти им места в загородных поместьях. — Кристабель положила руку на стопку папок. — Вот здесь сведения о землях, фермах, виноградниках и домах, принадлежащих нашей семье за пределами равнины Игуру. И они, естественно, тоже все заняты.

— Это безумие, — заявил он. — Семьи не должны поддерживать так много… родственников.

— Нахлебников?

— Я этого не говорил.

— На самом деле мои кузены с третьего этажа не так плохи, как те, что живут выше. Они-то знают, что когда-нибудь им придется выехать отсюда. Кое-кто из них получил образование, хотя и не в самых практичных областях. Кто-то уже всерьез размышляет о вступлении в гильдию. Кузен Далбус подал прошение о приеме в милицию. А вот остальные даже подумать не могут о том, чтобы лишиться нынешнего положения, не говоря уж о позиции в списке на получение дивидендов.

— На получение дивидендов?

— Старшие члены семьи имеют право на долю доходов. Но чем дальше от начала списка, тем меньше выплачиваемый процент.

— Ох, Заступница. Значит, когда мы поженимся…

— По правде говоря, все выплаты останутся прежними, до тех пор пока у нас не родятся дети. Вот тогда список изменится.

Эдеард усмехнулся.

— А сколько мы планируем детей?

— Ну, если отнестись к этому делу официально, надо не меньше семидесяти, чтобы лишить дядю Лорана всяких прав.

— Что ж, у каждого должна быть своя цель в жизни.

— Эдеард Идущий-по-Воде! Если ты думаешь, что я соглашусь вынашивать семьдесят детей…

Он засмеялся. Кристабель еще несколько мгновений пыталась выглядеть сердитой, но это ей не удалось. Она устало улыбнулась.

— Ну а сколько ты бы хотел?

— Не знаю. Я был единственным ребенком, так что определенно надо больше. Но я согласен не доводить их число до семидесяти.

— Отлично. — Она встала. — Мы продолжим обсуждение после обеда. Боюсь, придется обойтись чем-нибудь попроще из еды, все слуги отправились голосовать.

— Ах, Заступница, как приходится страдать старшим членам семейства ради благополучия города. В следующий раз тебе, пожалуй, придется самой отдавать команды ген-мартышкам.

— Если ты надеешься завести хотя бы одного ребенка, следи за своими словами.

— Слушаюсь, госпожа.

Они перешли в оранжерею, выходящую на юго-западные районы. Эдеард инстинктивно обнял плечи Кристабель. Ветерок заиграл с подолом ее платья.

— Как ты думаешь, Финитан победит? — негромко спросила Кристабель.

— Должен победить. Никто в здравом уме не станет голосовать за Овейна. Должны же люди понимать, что он мог натворить, посылая в Сампалок милицию.

Она печально нахмурилась.

— Это Маккатран. Никто не знает, что произойдет.

— А ты уже проголосовала?

Кристабель окинула его одним из тех самых взглядов.

— Нет, Эдеард. Такие люди, как я, не участвуют в выборах.

— А я думал, в списках избирателей учтены все.

— Так и есть. Но для старших представителей семейств это считается дурным тоном. Мы и так обладаем достаточной властью.

— Дурной тон — это голосование против разрешения на брак. Ты могла бы отплатить Байзу, спустившись вниз и проголосовав.

— Два минуса не дают одного плюса, — непроизвольно ответила она.

— Да, я знаю.

— Он все еще там?

— Байз? Да. Вместе с ближайшими родственниками он перебрался на ферму Гилморнов в двадцати милях от города.

— Откуда ты это знаешь?

— Аргиан продолжает делать то, что у него лучше всего получается, и его про-взгляд работает неплохо.

— Не уверена, что ему можно доверять.

— А ты знала, что в семействах имеются такие агенты?

— Папа никогда ничего определенного по этому поводу не говорил, но я понимала необходимость особой защиты, которая не требуется простым людям. О таких вещах не принято говорить вслух. Я думаю, меня познакомят с нужными людьми, когда я стану мастером.

— Мне интересно, кому в эти времена они хранят верность?

— Самым консервативным семействам, можешь мне поверить.

— Наверное, ты права.

Она теснее прижалась к нему.

— Ты быстро учишься.

Обед дали в оранжерее, за длинным каменным столом под пологом цветущей жимолости. К Кристабель и Эдеарду присоединились Джулан и Мирната. Девочка была рада самостоятельно выбирать еду с блюд и подносов, подготовленных поваром накануне, и несколько раз подходила за ломтиками копченой рыбы хал и взбитого сырного крема, пока отец ей это не запретил. Мирната недолго грустила и быстро утешилась банановым пудингом.

Это был длинный, приятный и праздный день. Кристабель обсуждала с отцом проблему обитателей третьего этажа. Эдеард получил некоторое представление о том, насколько обширными были владения семейства Кальверит.

Безмятежная семейная сцена позволила ему представить свою жизнь в течение ближайшего столетия и собственных детей, которые лет через тридцать поселятся на девятом этаже, в то время как родственники с третьего станут готовиться к отъезду. Все это создавало ощущение преемственности, представление о будущем, рождающееся из смутных ожиданий лучшей жизни. Благодаря частным деталям крепли самые грандиозные планы. В его прежней жизни никогда не было ничего подобного.

В середине дня его вызвал капитан Ронарк:

«Посмотри-ка, кто пришел голосовать в районе Лиллилайт».

Эдеард послушно направил про-взгляд в пристройку к Дому оперы, где проходило голосование. Перед клерком, перелистывавшим журнал регистрации, стоял мастер Черикс, Эдеард усмехнулся, узнав оттенок мыслей адвоката. Это был действительно он. Воспользовавшись восприятием города, он заметил, что Черикс сохраняет хладнокровие и терпеливо ждет, пока клерк ищет в списках его имя.

«Интересно, где он прятался все это время?»

В день высылки констебли не смогли его отыскать, а потом у Эдеарда появились более срочные дела, чем поиски юриста.

«Что ты предлагаешь сделать?» — спросил Ронарк.

«Пусть голосует. Его имя внесли в ордер о выдворении только потому, что нам это было выгодно. Ордера сделали свое дело, и я полагаю, их следует аннулировать. А преследование Черикса выглядит мелкой мстительностью с моей стороны».

«Хорошо. Я передам капитану участка».

Эдеард еще некоторое время наблюдал за выборами. Через пару минут клерк внезапно обнаружил в журнале нужную строку и выдал Чериксу бюллетени для голосования. Эдеарду показалось, что в мыслях адвоката мелькнуло удивление. А в кабинку он прошел с явным чувством облегчения.

«Это было сделано намеренно? Или Овейн решил подогреть интерес к своей персоне? Или сам Черикс хочет определиться со своим положением? Милосердная Заступница, как я волнуюсь!»

— Ты в порядке? — спросила его Кристабель.

— Да.

Он улыбнулся, чтобы ее успокоить. «Если это все, на что сегодня способен Овейн, то я в полном порядке».

Эдеард вернулся в Дживон, когда Грандмастер гильдии клерков снова вышел на балкон Дворца-Сада, чтобы объявить об окончании голосования. Он проследил, чтобы клерки заклеили щели для опускания бюллетеней, подписал документы, свидетельствующие, что это произошло у него на глазах, и проводил две группы констеблей, которые должны были доставить урны во Дворец-Сад для подсчета. Командовать ими он поручил Динлею.

— Явка составила восемьдесят процентов, — сказал ему мастер клерков, собирая свои бумаги.

— Неплохой результат, — откликнулся Эдеард.

— Я еще никогда не видел, чтобы на выборы пришло так много людей, а я участвую в них двадцать третий раз.

— Это хороший признак?

Пожилой мастер сухо усмехнулся.

— Для кого-то хороший.

Подсчет голосов должен был начаться через пару часов после официального закрытия избирательных участков. Эдеард подозвал гондолу и направился в Сампалок. После окончания выборов уже ничто не мешало ему это сделать, его посещение не грозило никакими политическими последствиями.

Гондола доставила его к причалу в Средней заводи, а оттуда он вышел на улицу Зульмал. Семьи, проживающие здесь, приветствовали его довольно сдержанно. Эдеард, как всегда, замедлил шаг у пекарни, где погиб Бойд. Благодаря средствам семейства Дироал почти все магазины и мастерские на этой улице, как и на соседних, уже открылись и разрушения, нанесенные беспорядками, были устранены. Торговля восстановилась полностью.

Вскоре он вышел на центральную площадь, где новый шестиугольный особняк поднялся уже на двенадцать футов и над выросшим первым уровнем подрастал второй этаж. По его замыслу, должно было появиться еще

шесть этажей, каждый больше, чем предыдущий, чтобы образовались ступенчатые уступы. По предварительным подсчетам, до окончания строительства пройдет еще четыре месяца. Поэтому новые главы района временно устроились на южной стороне площади в таверне «Бутылка Би».

У входа Эдеард весело помахал рукой хозяину таверны и направился вверх по лестнице. Хозяин быстро понял преимущества ситуации, поскольку сдал все комнаты клеркам, занимавшимся инвентаризацией наследства семьи Дироал, да еще и снабжал их едой и напитками, так же как и всех остальных, приходивших к новым главам района, а таких было немало.

Максен и Кансин занимали семь комнат на четвертом этаже. В одной из них имелся балкон, выходящий на площадь, откуда они наблюдали за ростом своего нового дома. Там, за бутылкой белого вина, Эдеард их и застал. Прежде чем принять предложенный бокал, он взглянул на этикетку. Благодаря влиянию Кристабель, он уже мог определить качество напитка.

— Отлично, — произнес он, отпивая вино. — Точно.

— Да, — сказала Кансин и потянулась в своем кресле. — Такой жизнью можно соблазнить любую девушку.

Эдеард обвел взглядом коробки и сумки, громоздившиеся в комнате позади балкона. Этикетки магазинов указывали на разные районы, но все они были популярными у женщин из благородных семейств, предпочитающих исключительное качество. Он теперь разбирался не только в винах.

— Приятно видеть, что вы выше глупых предрассудков.

Максен засмеялся и приподнял бокал.

— Положение обязывает. Глава района должен выглядеть соответствующим образом.

— И его одежда тоже.

— Да, я отношусь к этому весьма внимательно. Слежу за тем, чтобы шить одежду у тех же портных, у которых Кристабель заказывает для тебя мундиры.

Эдеард застонал, признавая поражение, пододвинул кресло и сел рядом с друзьями.

— Ну, как прошли выборы в Сампалоке?

— Относительно благополучно, как мне кажется, — сказала Кансин. — По крайней мере в районном совете не было драк. Констеблям пришлось прекратить несколько не в меру горячих диспутов относительно резиденции, но ничего сверхъестественного не происходило.

— Не догадываетесь, кто избран представителем района? — спросил Эдеард.

— Нет. Тебе придется подождать подсчета, как и всем остальным.

— И как выдерживают такое сами кандидаты?

Максен беспечно усмехнулся.

— Помоги нам, Заступница, что же с тобой будет, когда ты выставишь свою кандидатуру на пост мэра?

— Не выставлю. Нет, после того какя узнал, что это такое, я не пойду на выборы.

— Ха!

Максен сделал большой глоток вина.

— Как я слышала, наш старый приятель Черикс снова всплыл на поверхность, — заметила Кансин.

— Да, — подтвердил Эдеард, разглядывая вино в своем бокале. — Без него жизнь была бы не столь интересной.

— Тебе надо сдерживать свои сентиментальные порывы, — сказала она. — Иначе кто-то ими воспользуется.

— Кто? — возмущенно спросил Максен. — Воскрешать банды уже некому. Овейн наверняка проиграет. Благородные семейства примут Эдеарда и будут приспосабливаться, как делали это всегда. Для них изменения окажутся минимальными, а для обычных людей жизнь станет лучше. И, что приятнее всего, Байз постепенно лишится своего влияния, как и его так называемые друзья. Аргиан говорил мне, что прежние союзники начали от него уставать. Эти выборы станут концом для них всех.

— Молю Заступницу, чтобы так оно и было, — пробормотал Эдеард. — А Байз сумел что-нибудь спасти?

— Никто не знает, — грустно ответил Максен. — Клерки уже две недели подсчитывают финансы семьи Дироал и говорят, что им потребуется не меньше года, чтобы отследить каждый фартинг. Я подозреваю, что большую часть средств так и не найдут. Байз и его предки отлично умели скрывать свои богатства. И, как водится у благородных семейств, отлично знают, как избежать высоких налогов. Это одна из основ их нынешнего благосостояния.

— Он найдет средства, чтобы до конца жизни не отказывать себе ни в роскошной одежде, ни в дорогих винах, — добавила Кансин. — По правде говоря, неплохо было бы довести это до сведения его друзей. Я думаю, Гилморны не проявляли бы такой щедрости, если бы знали, что у Байза имеются и земли, и припрятанные денежки. — Она ехидно усмехнулась. — Хочешь, я расскажу об этом Ранали?

Эдеард притронулся своим бокалом к ее бокалу.

— Я об этом подумаю.

— Мы невероятно богаты и без полной инвентаризации, — сказал Максен. — В выигрыше оказались и все заведения, пострадавшие от беспорядков. Клерки до сих пор выплачивают компенсации пропорционально потерям. Я слышал, что люди намеренно громили свои дома и заявляли, что понесли убытки во время беспорядков, чтобы получить новую одежду и мебель. В район поступает масса денег, и это меняет экономику. Сторонники Байза пытались обвинить тебя в том, что ты подкупаешь избирателей.

— О такой возможности я не подумал, — признал Эдеард. — Как не думал и о том, что все деньги Байза достанутся Сампалоку. Впрочем, я подозреваю, эти деньги в основном выжимали из здешних жителей на протяжении нескольких поколений, так что будет справедливо оставить их здесь.

— Только не для тех, кто не получает компенсаций, — со вздохом заметила Кансин.

— Еще один благородный жест будет явно лишним, — предостерег Максен.

— Я и не подозревал, что половина состояния семьи Дироал окажется такой большой. Может, из остальных денег надо сформировать какой-то фонд для поддержки Сампалока, — предложил Эдеард.

— Но тогда ты нарушишь данное слово.

— Да, но я не собирался… А, пропади оно все пропадом. Это может подождать до окончания выборов. А потом проблему придется решать все равно вам.

— За что тебе огромное спасибо, — насмешливо произнес Максен.

Эдеард вызвал пелену уединения и понизил голос:

— А как вы вообще справляетесь?

— А вот так, — сказала Кансин. — Справляемся. И у нас, слава Заступнице, нет другого выхода. Чуть ли не все служащие Байза настаивают на том, чтобы продолжать работу, когда особняк будет достроен. А мне не хотелось бы общаться с людьми, посвятившими свою жизнь семейству Дироал. А как еще не допустить, чтобы все осталось по-прежнему? И на районном совете нам приходится быстро принимать жизненно важные решения, часто даже не представляя, что происходило перед этим. Ну, пока мы не слишком навредили местным жителям.

— Похоже, что вы контролируете ситуацию и подаете хороший пример. Большего я от вас требовать не могу. А как ваше назначение приняли в Высшем Совете?

— Овейн приветствовал нас с таким видом, словно мы работали лет пятьсот, — сказала она. — А остальные просто последовали его примеру. Хотя после беспорядков прошло только три заседания. Посмотрим, как пойдут дела после выборов.

— Зато как приятно было встретиться лицом к лицу с моим сводным братцем, — с отсутствующим видом произнес Максен. — Я прошел мимо него в своем парадном одеянии, я теперь так же богат, как он, и я вхожу в состав Высшего Совета, а он — нет.

— Мы входим в состав Совета, — подчеркнула Кансин.

— Да, дорогая.

Ее третья рука крепко ущипнула его бедро, и Эдеард рассмеялся, заметив на лице Максена оскорбленное выражение.

— Вот она, семейная жизнь. Теперь я понимаю, чего от нее ждать.

Кансин, прищурив глаза, вызывающе посмотрела на него.

— А как ты? Какие у тебя грандиозные планы?

— Поживем — увидим.

— Давай предположим, что Финитан сегодня ночью выиграет, — прямо заявила она. — Что ты предпримешь в этом случае?

— Ничего особенного, — сказал Эдеард и кивнул в сторону растущего особняка. — Я намерен поддерживать Финитана, поскольку верю в его правоту. Во-первых, объединить город и сделать все, чтобы законы выполнялись. Это не так уж трудно: Высший Совет, может, и будет тормозить, но организации и принципы, завещанные Рахом, никуда не исчезли. Их просто надо немного встряхнуть, вот и все.

— Да, после изгнания бандитов людям стало значительно легче, — согласился Максен. — Ты показал, что, несмотря на трудности, можно все исправить. Но, Эдеард, кроме того, ты показал, на что ты способен.

— Я никогда не обману доверия города. Вы же знаете.

— Будем надеяться, что со временем это поймут и все остальные. Тебе придется здорово постараться.

— Да. И это одна из причин, почему я настаивал на вступлении Маркола в службу констеблей.

— Точно. — Максен с нескрываемым любопытством наклонился вперед. — Я до сих пор не понимаю, зачем ты его нанял. По словам Динлея, из этого парня вряд ли получится хороший констебль.

— Не согласен. Он старается, — возразил Эдеард. — С таким стимулом, как у него, он обязательно сдаст выпускные экзамены.

— Но зачем?

— Помнишь, как все мы удивлялись, что Заступница выбрала меня и наделила такими способностями? А если я вовсе не избранник? Что если ее заветы начали выполняться? Выполняться по-настоящему?

— Не могу поверить, что это говоришь ты, — воскликнула Кансин. — Мы целый год провели на улицах, гоняя мерзких бандитов. Они никогда не следовали ее заветам.

— Да, члены банд не выполняли ее правила. А как насчет остальных? Они всегда знали, что что-то не так, хотя и не видели выхода. А когда бандитов прогнали, все изменилось. Вы сами сказали, что жизнь в городе стала лучше, а ведь прошло всего две недели. Учения Заступницы затрагивают все сферы, они пропитывают все наше общество, как в городе, так и в самой отдаленной провинции. Это единственное, что связывает всех нас, что укрепляет нашу общность. Мы все инстинктивно сознаем, что необходимо становиться лучше, жить более правильной жизнью, только не всегда понимаем, как это сделать.

— Такова человеческая природа.

— Возможно. Но Заступница одобряет это стремление, побуждает нас следовать своему инстинкту, дает силы его развивать. Матушки в храмах возносят молитвы уже две тысячи лет. Никто не стал бы терпеть так долго, если бы учение не было признано абсолютной истиной.

Мы знаем, что Небесные Властители ждут, чтобы направить нас в Ядро, и, как я показал всем, у нас есть души, отчаянно нуждающиеся в их руководстве.

— Но, ради Заступницы, скажи, какое отношение все это имеет к Марколу? — потребовал объяснений Максен.

— Я обладаю силой, позволяющей оказывать влияние на город, и я знаю, как ее использовать. А теперь представьте, что такая сила есть не только у меня. Представьте, что я лишь первый из многих. Может, народ Кверенции достиг такого уровня развития и самореализации, что возвращение Небесных Властителей уже не за горами?

Кансин даже не пыталась скрыть своего изумления.

— Маркол? Маркол такой же, как ты?

— Он обладает чертовски большими психическими способностями, — сказал Эдеард. — А что если он на пороге самореализации, о которой говорила Заступница? Что если вскоре мы увидим и других, подобных ему, если подобный потенциал начнет проявляться у детей?

— Заступница, помоги нам, — простонала Кансин. — Маркол?

— Не надо произносить его имя так, словно это ругательство, — решительно заявил Эдеард. — Он такой же мальчишка, как и все остальные. Кем он станет, зависит от его окружения. С родителями ему не очень повезло. Что ж, я пытаюсь помочь ему измениться в лучшую сторону. Меньше всего нам сейчас надо делить население на тех, у кого психические способности сильнее, и тех, кто менее талантлив, — хватит и того, что благородные семейства склонили соотношение в свою пользу. Мы должны показать Марколу и ему подобным, что самореализации можно достичь лишь в сильном обществе, которое заботится о каждом и в котором люди поддерживают друг друга.

— И это поможет вернуть Небесных Властителей? — недоверчиво спросил Максен.

— Предложи другой вариант, — ответил ему Эдеард. — Я с радостью его испробую. Вы видели, как уходили Чаэ и Бойд. Они и сейчас где-то там, пытаются отыскать дорогу к Морю Одина. Теперь вы убедились, что эта часть учения Заступницы соответствует истине.

Максен в растерянности провел рукой по волосам.

— Я все понимаю, — протянул он. — Но… Маркол!

— И другие, — добавил Эдеард.

— А ты встречал кого-то еще? — спросила Кансин. — Еще людей с выдающимися способностями?

— Пока нет. Но этот город заставляет людей скрывать таланты и использовать их только ради собственной выгоды.

— Но ты же сказал, что мы становимся более просветленными, — сказал Максен.

— Вот именно: становимся, — подчеркнул Эдеард. — Нам предстоит долгий путь.

Такой тесноты в Мальфит-холле Эдеард еще не видел. Все пространство до последнего дюйма занимали длинные столы, за которыми клерки, распределившись по районам, пересчитывали гигантские груды бюллетеней. А констебли все еще подносили новые ящики и, открывая, высыпали содержимое.

На верхней площадке лестницы стоял мэр Овейн, окруженный помощниками и союзниками. Он улыбался и вел непринужденный разговор, словно ничего существенного не происходило. Чуть поодаль на галерее, в компании своих сторонников Финитан тоже старался не слишком пристально следить за подсчетами. Время от времени они с Овейном обменивались вежливыми фразами.

Представители обоих кандидатов были более нетерпеливы. Они постоянно бродили вокруг столов и яростно спорили со своими соперниками по поводу каждого сомнительного бюллетеня. На занятых подсчетами клерков нередко обрушивались обвинения и оскорбления обеих сторон.

Это был тот редкий случай, когда на Идущего-по-Воде почти не обратили внимания. Эдеард вошел вместе с Максеном и Кансин, но, сделав всего несколько шагов по угольно-черному полу, ощутил на себе взгляд Овейна, хотя выражение лица того ничуть не изменилось. На потолке над энергично бурлящим залом начали пробиваться рассветные лучи.

— Мы пойдем и проверим свой район, — сказала Кансин у подножия лестницы.

Эдеард проводил их с Максеном взглядом, искренне восхищаясь своими друзьями. Не каждый, получив неожиданное назначение на высокую должность, смог бы быстро освоиться с новым положением, но Кансин и Максен сумели это сделать. В отороченных мехом одеяниях, с пришпиленными на плечах капюшонами, они держались так, словно были рождены для этой роли. «Может, в учении Заступницы говорится не только о психических силах».

Он стал подниматься по лестнице, сопровождаемый взглядами и Овейна, и Финитана.

«Городской констебль должен быть вне политики, — говорил он себе. — Надо поздороваться с обоими кандидатами, а потом спуститься к столам, где подсчитывают бюллетени Дживона. В конце концов, если Овейн победит, мне придется работать с ним».

Эдеард поднялся до верхней площадки, и Овейн встретил его нейтральной улыбкой.

«Политик!»

Эдеард наклонил голову.

— Мэр Овейн, — вежливо приветствовал он его и подошел к Финитану.

«Провались он в Хоньо. Ради своего поста он готов был убивать ни в чем не повинных людей. Я бы никогда не смог работать с такими, как он: это воплощение всего самого плохого, что есть в Маккатране».

Эдеард пожал руку Финитану и в мыслях Грандмастера заметил проблеск благодарности.

— Вам известны предварительные результаты подсчетов, сэр?

— У меня небольшое преимущество, — ответил Финитан. — Не такое значительное, как мы надеялись, но стабильное.

Через полчаса ничего не значащего разговора и вынужденных шуток они увидели, как мастер клерков, отвечавший за район Йисидро, подошел к лестнице и поднялся на нижнюю ступеньку.

— Йисидро всегда похваляется тем, что раньше всех заканчивает подсчеты, — сказал Топар. — Это небольшой район, но население разнородное, так что их результат говорит о многом.

Мастер прочистил горло.

— Сегодняшний день показал, что народным представителем района Йисидро в Высшем Совете избран Алансо. В голосовании на пост мэра кандидат Финитан набрал пятьдесят семь процентов.

В зале раздались редкие аплодисменты, и клерки снова погрузились в подсчеты.

— Алансо — один из наших сторонников, — сказал Топар. — Благодарение Заступнице.

Овейн любезно поздравил соперника с первой победой, на что Финитан с не меньшей любезностью ответил, что ночь еще только началась.

Следующими подвели итоги районы Фиакр и Лиллилайт, в обоих на выборах представителей сторонники Овейна вырвались вперед, а голоса за кандидатов в мэры разделились почти поровну. Дживон, Силварум и Хакспен увеличили число сторонников Финитана (в их числе прошел и Балогг) и вывели его вперед. В Ночном районе и Беллисе снова победили приверженцы Овейна, но Мико, Вайи, Кобара и Тоселла обеспечили Финитану большинство в Совете. И у самого Финитана теперь было почти шестьдесят процентов голосов. Результаты, поступившие из Абада, Игади и Падуи, дали Овейну еще одного представителя, а перевес Финитана увеличился: уже шестьдесят восемь процентов голосов было отдано за него. Последний представитель из числа сторонников Овейна оказался избран в Зельде. Парк Фолас и Парк Лисье почти единодушно проголосовали за представителей Финитана.

— Мы победили, — свистящим шепотом провозгласил Топар, когда преимущество Финитана составило семьдесят один процент.

— О Заступница, — выдохнул Финитан.

Казалось, он вот-вот лишится сознания, но ничто не могло стереть улыбки с его лица.

Илонго, Неф и Друп объявили свои результаты, еще подняв шансы Финитана. Оставалось дождаться только подсчета голосов Сампалока. Они уже не могли повлиять на общий результат, но для всех имели огромное значение. Эдеард в нетерпении не сводил глаз с восьми столов, где были разложены бюллетени. Кансин и Максен все еще переходили от одного стола к другому, а за ними по пятам следовали официальные наблюдатели. На этом участке споры вспыхивали чаще, чем во всем остальном Мальфит-холле. В течение ночи сюда не раз призывали и самого Грандмастера клерков, чтобы он разрешил сомнения по поводу небрежно заполненных бланков. Наконец мастер, назначенный наблюдателем за подсчетом голосов Сампалока, поднялся на первую ступеньку лестницы.

— Представителем народа Сампалока в Совете избран Грегори.

— Он из наших, — удивленно шепнул Топар.

— А в выборах мэра кандидат Финитан получает пятьдесят один процент, — закончил объявление мастер клерков.

Несмотря на прохладный вечер, в Золотом Парке собрались тысячи людей. После объявления результатов Сампалока на площади началось движение. Удрученные сторонники Овейна, покачивая головами и неодобрительно ворча, отправились по домам. Избиратели Финитана дружно устремились к Внешнему каналу. Дюжим констеблям из оцепления пришлось немало потрудиться, чтобы кто-нибудь от радости не нырнул в холодную воду.

Финитан появился на балконе, выходящем в Золотой Парк, вызвав оглушительный шквал криков и аплодисментов. Он начал благодарственную речь, но слушали его далеко не все. Ликующие сторонники пустили по кругу бутылки с вином, а чуть в стороне заиграли странствующие музыканты, приглашая всех желающих потанцевать.

Эдеард тоже не стал дослушивать речь. Он поспешил в особняк Кальверит, где вне себя от радости его поджидала Кристабель. Они отпраздновали победу по-своему.

Кристабель заставила Эдеарда ждать. Он не мог в это поверить. Традиция традицией, но ему пришлось в полном одиночестве стоять впереди всех в храме Заступницы, когда на него были направлены про-взгляды всего города, а томительные минуты тянулись одна за другой. Традиция запрещала ему пользоваться про-взглядом, чтобы выяснить, где задерживается невеста, и он терпеливо ждал.

Аромат пыльцы — показавшийся приятным, когда они с Динлеем только вошли в храм, — теперь стал до того приторным, что на глазах выступили слезы. Казалось, что для украшения огромного храма собрали всю растительность с половины Игуру. Оркестр из гильдии музыкантов играл одну и ту же мелодию, повторяя ее снова и снова, пока музыка не зазвучала похоронным плачем. Услышав уже в который раз мрачное вступление, Эдеард стиснул зубы и пожалел, что недостаточно настойчиво просил Дибала. Но Дибал согласился спеть только на вечернем приеме. Эдеард переступил с ноги на ногу. Сверху вниз на него смотрела тридцатифутовая статуя Заступницы, высеченная из белоснежного мрамора, ее воздетые руки призывали Небесных Властителей вернуться на Кверенцию. Скульптор придал ее лицу загадочное выражение: казалось, что она окидывает паству оценивающим взглядом. И тот, кто стоял перед скамьями — как ни странно, именно там, где сейчас страдал Эдеард, — удостоился ее неодобрения. Эдеард решил, что Заступница, должно быть, знала, что он решит венчаться в ее храме, — дар предвидения позволил ей увидеть это святотатство. Иначе зачем наделять его таким сердитым взглядом?

Еще одна бесконечно длинная минута. Он начал воображать себе всевозможные бедствия, задержавшие Кристабель. Он знал, что она уже покинула особняк. Хорошо хоть это традиция ему позволила. Та же самая традиция разрешала невесте изменить свои намерения только по пути от дома до храма. Но Кристабель ничего такого не сделает. Значит, ее могли похитить или убить, либо же ее гондола перевернулась. Кристабель не может бросить его по своей воле.

«Да где же она, Хоньо меня побери?»

Эдеард решился смошенничать и исследовал храм при помощи восприятия города. «Нет про-взгляда — нет нарушения традиции. Проклятье, я уже начал рассуждать как адвокат». На церемонию собрались представители почти всех благородных семейств Маккатрана. Заметным исключением стало отсутствие госпожи Флорелл, заявившей о приступе мигрени за час до начала и приславшей свои извинения. Из семьи Гилморн тоже никого не было, как и из семьи Норрет, к которой относился лейтенант Юстас. Зато капитан Ларош пришел и теперь с немалым удовольствием смотрел на мучения Эдеарда. Грандмастер Овейн сидел на скамье для высших членов гильдий. Поражение на выборах, казалось, на него совсем не подействовало. При встрече с Эдеардом он держался все так же вежливо и отстраненно. Максен и Кансин с трудом можно было отыскать среди других глав районов, их одеяния почти не отличались от костюмов коллег. Фигура Кансин ничуть не изменилась, но в последнее время она с ехидством говорила, что ребенок появится на свет раньше, чем вырастет особняк. Сектор, отведенный для приглашенных со стороны жениха, был необычайно маленьким, и Кристабель заняла несколько лишних скамей для своих друзей и родных. Но Эдеард считал, что ему достаточно поддержки десятка констеблей, Бижули и Дибала, Сетерсиса, Изойкса, Топара и еще нескольких человек, с которыми он успел сблизиться за время пребывания в Маккатране. О чем он сожалел больше всего, так это об отсутствии Салраны. Она лишь вежливо извинилась, сказав, что занята в храме и не придет. Она была единственной, кого Эдеард мог считать родственницей, но после изгнания лидеров бандитов их отношения значительно ухудшились.

Салрана отвергала все его попытки примириться. Он знал, что Салрана до сих пор остается при храме в Йисидро, и несколько раз обращался к ней про-взглядом. Каждый раз он видел ее грусть, словно ее жизнь лишилась всякой радости. Она очень повзрослела, став замкнутой и печальной. Это была уже другая, более серьезная и целеустремленная Салрана.

Каждый раз Эдеард сожалел о том, что обращался к ней тайком, и быстро отводил про-взгляд. В конце концов ему пришлось признать, что Салрана изменилась, как изменился и он сам. Те Эдеард и Салрана, которые жили в Эшвилле, исчезли навсегда.

С площади в храм донеслись оживленные возгласы, и сердце Эдеарда забилось быстрее. Их брачная церемония не была официальным праздником, но, подходя к храму вместе с Динлеем, он заметил, что на площади собралась большая толпа.

Наконец-то! Оркестр прекратил унылую музыку. Эдеард уловил шорох одеяний послушниц из хора, вставших со своих мест. Затем изменилось освещение — значит, открылись высокие двери храма. Рядом появился широко улыбающийся Динлей.

— Ну что, теперь уже поздно отступать, — прошептал он на ухо Эдеарду.

Его резкий ответ утонул в звуках органа, заигравшего свадебный марш.

Прежде Эдеарду не приходилось слышать звуков гигантских труб, и их мощь его потрясла. Затем к органу добавилось нежное пение хора послушниц. Торжественная музыка привела его в невероятный восторг, смешанный с ужасом.

Рядом с ним остановился Джулан, сиявший улыбкой, словно утреннее солнце. И сбоку от отца стояла она. Эдеард едва не застонал от радости. Мирната, заметив выражение его лица, озорно хихикнула. Бело-розовый наряд превратил бы маленькую девочку в прекрасное волшебное существо, если бы не ее бесовская усмешка.

Свадебное платье Кристабель представляло собой настоящее произведение портновского искусства из золотисто-кремового армшелка с васильковой оборкой и мерцающими цветами из драгоценных камней, а шлейф протянулся до середины прохода. Он видел ее лицо, закрытое вуалью, и глаза, сверкавшие сквозь кружево. Затем появилась Пифия, улыбавшаяся ласково и в то же время властно. Органист закончил оглушительный гимн.

— Поздравляю всех с этим счастливейшим из дней, — обратилась Пифия ко всем собравшимся.

Джулан помог Кристабель поднять вуаль с лица невесты. Золотистые волосы заструились волнами блестящего шелка. Эдеард не мог поверить, что столь прекрасное существо стоит с ним рядом на свадебной церемонии. Наверняка это какая-то сказочная фантазия из его последней ночи в Эшвилле, момент блаженного беспамятства между ударами пуль и смертью.

Кристабель взяла обе его руки в свои ладони и ободряюще сжала.

— Долго меня ждал?

— Всю жизнь, — искренне ответил он.

Медовый месяц они провели на побережье, в семейном домике из мардуба, целых двадцать дней наслаждаясь уединением.

На этот раз их сопровождало большее число слуг, готовивших изысканные блюда и ненавязчиво исполнявших все пожелания новобрачных. Приближался конец лета, но погода стояла еще жаркая. Все двадцать дней влажный воздух над бухтой почти не двигался. Как в прошлый раз, Эдеард и Кристабель совершали неторопливые прогулки, плавали в теплом море и загорали на пляже, пока у обоих кожа не приобрела насыщенный золотисто-коричневый оттенок. Эдеард попробовал ловить рыбу, но для этого занятия ему не хватило терпения. Оба научились управлять маленькой яхтой, подаренной к свадьбе семьей Чарья. Пару раз они отваживались на морские прогулки до ближайших рыбацких деревень, благо море все время оставалось спокойным.

— Думаю, мы еще не скоро отправимся в кругосветное путешествие, — признал Эдеард как-то вечером после их первого большого выхода в море на пару миль вдоль берега.

Сидевшая напротив Кристабель, окутанная золотом лучей заходящего солнца, рассмеялась. Оба решили, что эти дни будут посвящены исключительно отдыху. Они избегали говорить о городе и политике. Слишком много сил за последние четыре месяца ушло на предвыборную кампанию Финитана, на убеждение старой гвардии принять его политику, на усиление власти закона, укрепление и повышение эффективности службы констеблей. Похоже, их старания не пропали даром, и дела шли неплохо. Горожане, освободившиеся от гнета страха и неопределенности, снова обретали уверенность.

Первые месяцы правления Финитана можно было считать успешными — по крайней мере в Маккатране. В провинциях же дела шли намного хуже. Известия, подобные тем, что Топар принес в начале года, стали появляться все чаще. И даже самые мрачные его предсказания теперь казались оптимистичными. Бандиты, долгое время удерживаемые в самых далеких западных провинциях, постепенно продвигались на восток. После того как их набеги стали еженедельными, из провинции Рулан бежало почти все население. Затем из провинции Уорфолк пришли известия о нападениях на караваны, хотя раньше дороги в тех горных краях считались вполне безопасными. Пещеры в ущельях служили отличными убежищами для бродячих шаек, нападавших на деревни и селения. После набегов бандиты исчезали в труднопроходимой местности, ускользая от преследования шерифов и милиции.

Больше всего Эдеарда беспокоили огромные расстояния до тех мест, где происходили разбои. В Маккатране о преступлениях становилось

известно лишь спустя несколько месяцев. О том, что творится за пределами равнины Игуру и насколько близко подобрались головорезы к Маккатрану, горожане не имели ни малейшего представления.

Всего через два месяца после выборов первые беженцы достигли Маккатрана, принеся с собой слухи о странных, чрезвычайно мощных ружьях, способных истребить целый кавалерийский полк. В отрядах милиции, отправленной Овейном на помощь губернаторам провинций, возросли потери. Горожане обратили внимание, что участились пышные поминальные службы, устраиваемые благородными семействами по своим погибшим родичам. Финитана никто в этом не обвинял, но ему пришлось выслушивать вопросы о том, что он намерен предпринять, чтобы улучшить обстановку за пределами Игуру.

Все эти проблемы Эдеард отложил ради солнечных дней на пляже, прохладного вина и горячих любовных игр с Кристабель. Но пришел день, и слуги с ген-мартышками уложили бесчисленные сумки и коробки, и экипаж повез новобрачных обратно в город. Почти всю дорогу Эдеард безмолвствовал, гадая, какие новости ждут его по возвращении.

— У тебя все еще есть я, — решительно прервала его молчание Кристабель.

Эдеард очнулся от мрачного раздумья.

— А?

— Последние две мили ты не вымолвил ни слова. Неужели все было настолько плохо?

— Нет! В этом-то и проблема. Как было бы хорошо, если бы наш отпуск никогда не кончался! Я почти не хочу возвращаться.

— Я тоже. — Кристабель попыталась улыбнуться, но обычное самообладание ей изменило. — Я думаю, что еще не беременна.

— Жаль.

— Говорят, что сок винака действует еще некоторое время после окончания приема. Где-то через месяц его эффект закончится, и мы достигнем успеха.

Он обнял ее за плечи.

— Обещаю удвоить усилия, как только вернемся домой. — Он резко замолчал, потом улыбнулся. — Домой.

— Да, — с такой же радостью сказала она. — И вместе.

— Что бы мы делали одни, без твоей семьи и двух сотен слуг. Но, Хоньо нас побери, мы справимся.

Ее третья рука больно его ущипнула.

— Вот почему ты чувствуешь себя виноватым, да?

— Не виноватым… просто это непривычно.

— Знаешь, если бы Финитан проиграл, я отправилась бы с тобой в любую деревню самой далекой провинции.

Он поцеловал Кристабель.

— И тогда главой Хакспена стала бы Мирната.

— Ох, Заступница. — Кристабель прикрыла губы рукой. — Я никогда не думала об этом. Нет, езжай-ка ты сам в свою глушь.

Они теснее прижались друг к другу.

— Я хотела забеременеть, — сказала Кристабель. — Как было бы прекрасно, чтобы у ребенка Кансин появился товарищ по играм. Наши дети должны расти вместе.

— Кансин еще месяца полтора до родов. И ты еще не раз будешь носить ребенка. И наши дети станут дружить с детьми глав Сампалока.

Она кивнула, соглашаясь с его заверениями.

— А что делать с бандитами в провинциях?

Он вздохнул.

— Не знаю. Мы до сих пор не узнали, откуда они берут оружие. Это и есть ключевая проблема всех бед.

— Финитан попросит тебя туда поехать, да?

— Возможно.

— Если ты считаешь, что это нужно, ты должен ехать.

— Я не хочу оставлять тебя.

— Я понимаю. Но, Эдеард, разве ты не хочешь, чтобы наши дети росли в безопасном мире?

— Конечно, хочу.

— Значит, выбора нет?

Эдеард ничего не ответил. Она, конечно, права, и спорить тут не о чем. Он сам выбрал свой путь, и некоторых вещей ему не избежать.

Они вернулись в город и узнали, что за время их отсутствия ничего не изменилось, что уже было неплохо. Экипаж и лошадей отправили в конюшню семьи Кальверит в Тайхо, а Кристабель и Эдеард на принадлежащей семье гондоле возвратились в особняк. На причале их с нетерпением уже поджидали Джулан и Мирната.

— Я по тебе скучала, — пронзительно крикнула Мирната, обнимая сестру.

— И я тоже, — заверила ее Кристабель.

— Чем вы занимались?

Эдеард и Кристабель едва удержались, чтобы не переглянуться.

— Мы прекрасно отдохнули, — сказала Кристабель.

— Правда? А мне после первого дня в домике на пляже всегда становится скучно. Что же вы делали все это время?

Она широко открытыми глазами посмотрела на Эдеарда. Впрочем, невинный взгляд его не обманул.

Джулан кашлянул.

— Может, поднимемся наверх и осмотрим десятый этаж?

Слуги и ген-мартышки после венчания не отдыхали ни дня. Переселение семей, с мучениями спланированное Кристабель, было завершено,

и все заняли свои апартаменты и этажи. В итоге из особняка выехали четырнадцать семей — больше, чем планировалось, но родственники с пятого и седьмого этажей собирались заключить брачные союзы, а значит, через пару лет снова начнется нехватка помещений. Кое-кто из обитателей третьего этажа решил не ждать этого момента, и Джулан предложил им построить новые дома на землях, принадлежащих семье за пределами Игуру.

Откровенно говоря, Эдеард не заметил больших перемен в убранстве и обстановке десятого этажа. В просторных гостиных и приемных висели все те же картины, и античные произведения искусства стояли на тех же местах, где провели уже не одно столетие. Для него с Кристабель предназначались комнаты, принадлежавшие Джулану. Они уже были свободны. Эдеард не стал ничего говорить по поводу стандартных для Маккатрана кровати и бассейна — он легко их изменит. В одном из опустевших кабинетов стояли его жалкие пожитки, перенесенные из общежития констеблей. При виде нескольких коробок на фоне богатств, накопленных семьей Кальверит за два тысячелетия, он снова почувствовал себя неловко.

— Ты скоро освоишься, — заверил Джулан, заметив выражение его лица.

— Да, сэр.

— А я переехала в бывшие комнаты дяди Дагнала, — весело объявила Мирната. — И папа сказал, что я смогу выбрать новую мебель, и портьеры, и все остальное.

— В разумных пределах, — поспешил добавить Джулан.

— Пойдем, ты все нам покажешь. — сказала Кристабель, беря сестренку за руку.

Вслед за сестрами Эдеард вышел из комнат мастера и перед этим еще раз окинул взглядом основную восьмиугольную спальню с круглой кроватью в центре. Комната была почти пустой, лишь на полу остался пушистый коричневый ковер, да у стены стояли простые шкафы и комоды; смежная гардеробная уже была заполнена одеждой Кристабель. Он не мог не сравнить простоту убранства этих комнат с замысловатыми украшениями в бывших апартаментах Кристабель.

«Может, она позволит мне высказать свое мнение о том, как должна выглядеть спальня. Я бы предложил ей устроить душ и удобный туалет и заменить оранжевый свет белым». Эдеард представил, что следующие две сотни лет ему придется провести в обстановке девичьей спальни, какой он видел комнаты Кристабель, и ему стало не по себе.

Остаток дня они провели за обсуждением дальнейших изменений. Затем пришли мастера из гильдии столяров и по предложениям Кристабель составили чертежи мебели. Эдеард с облегчением заметил, что она не заказывает ярких портьер и украшений для спальни, и наконец набрался храбрости, чтобы поделиться своими соображениями. Мастера старались

не показывать удивления, когда Эдеард стал объяснять, что душ можно устроить в любом месте, а размеры кабинки зависят только от желания хозяев. В конце концов, нетрудно было бы изменить и весь десятый этаж, если подождать, пока стены не примут нужные очертания. Кристабель, услышав об этом, отпустила столяров.

— Я никогда не думала о таких масштабных изменениях, — призналась она. — В Маккатране никогда ничего не меняется.

— Теперь меняется. — Он обвел взглядом большую гостиную, где они стояли. — Как насчет того, чтобы добавить еще пару окон? Впустить в комнату побольше света?

— А лестницы? — возбужденно спросила она. — Ты можешь изменить лестницы? В новом особняке Кансин они намного удобнее.

— А я уж думал, ты никогда об этом не спросишь.

Джулан и Мирната решительно отказались от ужина в оранжерее десятого этажа, с преувеличенным воодушевлением ссылаясь на приглашение семьи, живущей на девятом.

— Жаль, что все кончается, — сказала Кристабель.

Они сидели в оранжерее под широким прозрачным пологом и пили белое игристое вино. Между кадками с орхидеями и огромными ипомеями горели длинные свечи. В сгущающихся сумерках начинал пробиваться оранжевый свет Маккатрана. Более романтичной обстановки Эдеард и представить не мог. Но еще она привлекала и многих других жителей города. Чтобы уберечься от любопытных про-взглядов, новобрачные окутались пеленой уединения.

— Но мы могли бы продлить отпуск еще на пару дней, — почти умоляющим тоном произнес Эдеард.

— Завтра тебе надо идти в Дживон. В конце концов, ты ведь капитан участка констеблей. И Финитан наверняка захочет с тобой поговорить, да и у Максена, думаю, скопились какие-нибудь проблемы.

— Я знаю. С их стороны весьма любезно оставить нас в покое хотя бы сегодня.

— Я сама недавно пообщалась с Кансин. Она говорит, что особняк, как ей кажется, почти готов. Она хочет, чтобы ты подтвердил, что рост закончился, и тогда можно было бы заказывать отделку и мебель.

— Хорошо, — с сожалением сказал он. — Я проверю завтра.

Ее ладонь легла на его пальцы.

— У нас еще осталась сегодняшняя ночь.

— И все остальные ночи.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Завтра у нас обоих начинается новая жизнь.

— Знаю.

— Но до тех пор есть еще несколько часов.

На следующее утро Эдеард пришел в участок Дживона, и первое, в чем он убедился, так это в способности Динлея отлично справляться во время его отсутствия. Он даже едва не расстроился, но Динлей методично разбирался с бумажной волокитой, и результаты его стараний уже проявились. Эдеард увидел на стене графики, из которых было ясно, что патрули вовремя выходили на свои маршруты, там же висело расписание дежурств и таблицы получения и расходования средств. За время его отпуска были произведены и аресты, хотя в последние дни констебли старались ограничиваться предупреждениями, и перед судом представали только самые отъявленные рецидивисты. Процесс обучения тоже шел своим чередом, и даже Маркол, похоже, имел шанс в следующем месяце сдать выпускные экзамены.

— Ну, в этом я пока сомневаюсь, — сказал Динлей. — Если хочешь рискнуть деньгами, у нас уже принимают ставки.

— Не думаю, что это правильно, — заметил Эдеард. Он не ожидал такого предложения от Динлея, но в остальном не обнаружил ни единого недостатка. — А что тут еще произошло?

— Все было тихо, по крайней мере в городе. Но к нам приходят беженцы, а вместе с этим начинаются споры о том, кто займет свободные помещения. Некоторые жители присматривали их для подрастающих детей.

— А можно сказать, как много у нас незанятых домов? Хотелось бы определить, насколько велика проблема.

— Я думаю, что точные сведения есть в гильдии клерков.

— Наверняка. Они точно знают все на свете.

— В любом случае это проблема Финитана, не так ли?

— Да. Ты прав.

Эдеард сел за стол, унаследованный от Ронарка. Кабинет в целом был темным и весьма удобным, но, по мнению Эдеарда, слишком мрачным и скучным. Он посмотрел на высокие, слегка закругляющиеся кверху стены с маленькими овальными окошками. Ничего удивительного, что в кабинете так темно; ткань города здесь приобрела грязно-коричневый оттенок с ярко-красными вертикальными штрихами, как будто кто-то давным-давно плеснул краской.

Динлей вышел, чтобы проводить на патрулирование очередной наряд, а Эдеард начал просматривать записи в журналах. Но мрачный кабинет не позволял сосредоточиться. Тогда Эдеард обратился к сознанию города и предложил кое-что изменить: расширить окна, сделать стены бледно-голубыми, а осветительные розетки — белыми. Эффект должен был быть примерно таким же, как для десятого этажа особняка Кальверит, но здесь перемены заняли бы не больше недели. В доме процесс продлится дольше, потому что Кристабель загорелась идеей изменить весь этаж.

Но и после этого журналы дежурств не вызвали у него никакого интереса. Эдеард обратил свой про-взгляд к Дворцу-Саду.

«А я гадал, когда же ты наконец решишься», — откликнулся Финитан.

Овальный кабинет ничуть не изменился. Эдеард ожидал, что Финитан немедленно все переделает по-своему, но через неделю после выборов услышал, что у мэра есть более насущные проблемы, чем мебель. И до сих пор огромный стол все так же стоял в центре, сверкая зеркальной полировкой. Обитое бархатом кресло с высокой спинкой тоже осталось от Овейна. Зато Эдеард узнал тонкие чашки, в которых ген-мартышки подали чай. Кроме того, Овейн никогда не пользовался здесь услугами ген-форм.

Финитан перенес сюда из кабинета в Синей башне и подставку для ген-яйца, но она стояла пустой.

Топар сел рядом с Эдеардом, но от чая отказался.

— Ну что ж, — заговорил Финитан. — Мы сумели выжить без тебя двадцать дней.

— Да, сэр, — кивнул Эдеард.

— В городе не так уж много проблем. Похоже, люди без особого недовольства приняли мои условия.

— Это верно. Кристабель жалуется, что придется очень долго ждать заказанной мебели. Мастера сбились с ног. И то же самое происходит по всему Маккатрану. Люди тратят деньги. Они верят вам, сэр.

— Передай жене мои извинения. — Финитан поставил на стол чашку, и в его взгляде мелькнуло беспокойство. — К несчастью, провинциям за пределами Игуру повезло гораздо меньше, чем городу.

Эдеард коротко кивнул:

— Я знаю.

Топар позаботился о плотной пелене уединения.

— Я посылал в провинции разведчиков, — сказал он, — надежных людей: бывших констеблей, шерифов и даже офицеров милиции из резерва. Людей, способных постоять за себя и заслуживших мое доверие.

— Мы старались составить полную картину этих проклятых набегов, — подхватил Финитан, — посмотреть, не скрывается ли за ними какой-то тайный замысел.

— Вот тогда-то и начались странности, — сказал Топар. — Если бандиты таким образом готовятся к вторжению, то делают это очень странно. После середины лета в провинции Рулан не было ни одного набега. Строго говоря, весь запад избежал нашествия. Бандиты через три самых высоких горных хребта двинулись на восток, сея разрушения, страхи и слухи. Я бы сказал, что слухи в данный момент причиняют нам основное беспокойство. Любой спор, переходящий в драку, начиная от стычек землевладельцев с браконьерами и заканчивая пьяными разборками в тавернах, приписывается набегу бандитов. И трудно определить, что истина, а что просто порождение ужаса. На губернаторов провинций и в прошлом нельзя было рассчитывать, а теперь они и вовсе посылают прошения о поддержке милиции Маккатрана после любой незначительной стычки.

— Никакие отряды милиции, так охотно посылаемые Овейном, не сумели помочь, — сказал Топар. — А люди так рассчитывали на их поддержку!

— Он оставил вам одни неприятности, — подвел итог Эдеард.

— Да. Такова политика, и этого можно было ожидать. Но мы внимательно изучили всю информацию, какую только удалось подтвердить. И сделали очень неутешительный вывод.

— Какой же?

— Мы выяснили, что существует шесть основных бандитских группировок, — стал объяснять Топар. — Две из них идут через горы Ульфсен. Одна скрывается в отрогах горного массива Команса. Еще две группы ранее хозяйничали в горах Горджии, но теперь одна направляется на северо-восток вдоль Йорарнса. И последняя группа терроризирует Састайрс вплоть до южных прибрежных провинций.

Эдеард прикрыл глаза, стараясь представить карту известных ему земель.

— Они сильно распыляются.

— Я бы сказал, они широко распространились, — поправил его Топар. — Мы привыкли жить в мире, и физическое воздействие, учитывая огромные площади, невелико, но тревога и волнения проявляются буквально повсюду.

— Так чего же они добиваются?

— Вот еще одна подборка, — сказал Финитан. Он придвинул к себе листок бумаги и начал читать: — В провинции Плакс от набегов пострадали Пайерн, Ораструл, Оки, Бихак и Тикрит. Все это деревни и небольшие городки. За последние два месяца значительный ущерб был нанесен также поместьям Стоунфорд, Турндих, Аксмал, Солтмарш, Клонгсоп, Эттрик и Каслбей. — Он многозначительно помолчал. — Тебе это ни о чем не говорит?

— О поместье Аксмал я слышал, им владеет семейство Кальверит. Насколько я помню, там большие луговые угодья, где выращивают овец.

Он вдруг вспомнил, что именно туда собиралась переселиться семья с третьего этажа городского особняка.

— Все верно. Все эти владения принадлежат моим союзникам, — сказал Финитан. — И в перечисленных городках и селениях тоже имеется имущество тех, кто меня поддерживает.

У Эдеарда похолодели руки.

— Но как могли знать об этом бандиты?

— Кто-то им сказал, — ответил Топар. — Кто-то основательно изучил официальный реестр собственности.

— Мы не сразу это поняли, — добавил Финитан. — На всех приемах и вечеринках я только и слышал о понесенных убытках. Я уж подумал, что начинается настоящее нашествие, пока не понял, что страдают только мои союзники.

— Заступница!

— И мы возвращаемся к вопросу: кто они и чего добиваются?

— У них есть осведомители в городе, — догадался потрясенный Эдеард.

— И это еще не все. — Топар и Финитан обменялись тревожными взглядами. — Остается еще вопрос оружия. Если нет равного Маккатрану города…

— Нет, — воскликнул Эдеард. — Гильдия оружейников…

«Длинноствольные пистолеты имелись у них давным-давно. Но тот, кто снабжал бандитов скорострельным оружием, виновен в гибели Эшвилля».

— Предъявлять обвинения еще рано, — сказал Топар. — Да и доказательств у нас еще нет.

— Вот почему мы тебя и пригласили, — продолжил Финитан. — Я знаю, что большей частью своих сил ты обязан особенным отношениям с городом, но и без того твои телепатические таланты превосходят все, что я когда-либо видел.

— Неделю назад мы получили донесение из Нордфорта, — сказал Топар. — Это деревня в горах Донсори, Эдеард, всего в четырех днях верховой езды от Маккатрана. Там были замечены скорострельные ружья. Это известно достоверно. Наверное, в прошлом месяце одна из группировок с гор Ульфсен продвинулась к востоку.

— Если бы удалось захватить кого-то из них живым, — предположил Финитан, — мы могли бы выяснить, что происходит и кто за этим стоит.

— Я собираю небольшую группу из лучших и самых надежных людей, — сказал Топар. — У нас есть ген-орлы и ген-волки и лучшие пистолеты, какие только можно найти. И все же нам не помешала бы твоя помощь, Эдеард.

— Ох, Заступница. — Эдеард поставил на стол чашку с остывшим чаем. — Когда мы отправляемся?

Уже на второй день путешествия Эдеард понял, как сильно расслабился в городе, несмотря на все, что с ним происходило. Жизнь в пути резко напомнила ему о том, к чему он привык раньше: надо было каждый вечер устраивать лагерь, самому приглядывать за ген-формами, вместо того чтобы перекладывать это на плечи слуг, собирать дрова для костра, собственноручно готовить еду и, укрывшись тонким одеялом и клеенкой, спать под мерцающим сиянием звездных туманностей. Ночами было уже довольно холодно. Потом, на третий день, опасаясь бандитов, они даже не рискнули

развести костер, а к тому времени небольшой отряд уже поднялся в горы Донсори.

Но все же Эдеарду приходилось проще, чем Динлею и Максену. Эти двое были настоящими городскими парнями. И Эдеард легче переносил невзгоды, глядя на их мучения.

Третью ночь после выезда из Северных ворот они провели на склоне горы Но, в нескольких часах пути по склонам в сторону от большой дороги. Движение до сих пор было довольно оживленным: по широким каменным плитам на изрезанных склонах стучали колеса повозок и телег, шли торговые караваны. Но все они передвигались в сопровождении ген-волков. Чем богаче были экипажи, тем более сильная охрана их защищала. Кроме того, днем дорогу патрулировал разъезд местной милиции. Отряд Эдеарда странствовал под видом торговой группы гильдии, что в те времена было обычным делом. Кроме него самого и Топара, с ними ехал Болотон, отставной шериф, половину своих семидесяти лет прослуживший в сельской местности. Вторым компаньоном Топара был Фресаж, огромный мужчина, чье тело, казалось, состояло исключительно из мускулов, — он тоже привык работать на местности, поскольку когда-то служил в отряде милиции в одной из южных провинций, а потом — десять лет в береговой охране. Он, в свою очередь, рекомендовал своего хорошего друга Верини, родившегося в караванной семье и в течение десяти лет странствовавшего по самым разным дорогам в поисках новых рынков. Четвертым в группе Топара был Ларби, обладавший манерами члена благородного семейства, но не меньше других привычный к путешествиям и к тому же отлично управлявшийся с оружием. Ларби не очень охотно рассказывал о своем прошлом, и Эдеард подозревал, что он занимался тем же, чем и Аргиан.

Дополняли компанию Динлей и Максен. К концу первого дня Эдеард, сам уставший от езды верхом, подумал, что напрасно позвал друзей с собой. Особенно трудно было убедить Максена, который не мог не беспокоиться о Кансин — ей предстояло рожать уже через несколько недель. Тем не менее оба его друга выдержали долгую езду и охотно учились дорожным премудростям. Но беспокоило Эдеарда даже не это, а то, что все трое покинули Маккатран в одно и то же время. Внимательный наблюдатель заподозрил бы неладное. Если в правительстве кто-то действительно сотрудничает с бандитами, эти люди могли насторожиться, пусть и не зная, в чем дело. Но опередить отряд Топара известие вряд ли успело бы.

В дороге главным источником информации служили собратья-путешественники. Не требовалось даже задавать наводящих вопросов — все, кто большую часть времени находился в пути, были непревзойденными разносчиками слухов. О бандитах говорили часто. После нападения на Нордфорт бандиты разгромили хутор под названием Регентфлит: были уничтожены пять семей и сожжены все строения. Местный губернатор требовал

от Маккатрана помощи для поимки разбойников. От Регентфлита до столицы провинции Сэндмаркета было совсем недалеко.

— Значит, они идут на юг, — сказал Топар, услышав новости о Регентфлите.

После этого отряд свернул с главной дороги и углубился в горы. Двигаться стало значительно труднее даже для крепких ген-лошадей особого типа, сочетавших скорость и выносливость и способных резвым шагом преодолевать скалистые склоны.

Топар вел отряд по средней части склона вдоль кромки густых зарослей высоких тонких калкандов, на зиму свернувших золотисто-голубые листья в тугие завитки.

В тот день отряд разбил лагерь под нависающими ветвями, на которых уже набухали споровые шишки, истекавшие каплями неприятного клейкого сока. Журчавший поблизости ручеек позволил напоить ген-лошадей и ген-волков. Ночью на разведку выпустили ген-орлов. Эдеард даже не слышал о птицах с такими способностями: эти ген-формы прекрасно видели в темноте. Их зрение не передавало цвета, оставались только разные оттенки серого, но четкость была великолепной. Эдеард различал на земле даже мелких грызунов, не замечавших бесшумно паривших в небе птиц.

— Ты еще молод, можешь поступить подмастерьем в Синюю башню, — поддразнил его Топар, заметив изумление Эдеарда.

Мастера Синей башни, как и в гильдии оружейников, ревностно хранили свои секреты, обеспечивающие им немалые преимущества.

Той ночью ген-орлы ничего не обнаружили, и перед наступлением утра Топар и Эдеард отозвали их, чтобы до следующей ночи птицы могли отдохнуть.

Утром Эдеарда разбудили громкие проклятия Динлея, скакавшего на одной ноге с ботинком в руке. Его очки все еще оставались на свертке одежды, который он использовал вместо подушки, и Динлей яростно щурился на ботинок.

— Проклятье!

Все члены отряда поспешно подняли головы и принялись обшаривать окрестности про-взглядами, опасаясь, что лагерь обнаружен бандитами. Все, кроме дежурившего Максена. Он невозмутимо сидел на упавшем стволе дерева и с едва скрываемым удовольствием наблюдал за Динлеем.

— Пропади ты в Хоньо!

Динлей неловко качнулся назад и упал, приземлившись задницей на небольшой камень, что вызвало у него сдавленный стон. Эдеард, уловив вспышку боли, сочувственно поморщился.

— Что? Что это? — бессвязно бормотал Динлей.

— Ты не ушибся? — окликнул его Максен слишком уж спокойным голосом.

При виде его равнодушия на лице Эдеарда появилась подозрительная усмешка. Про-взгляд, направленный на ботинок Динлея, обнаружил в носке остатки жука утог, местного насекомого с ужасно колючим панцирем.

— Это ты?.. — закричал разъяренный Динлей. — Ты?..

— Что «я»? — с невинным видом поинтересовался Максен.

Со всех сторон послышались приглушенные смешки. Динлей от боли в ягодицах и от холода, поскольку был одет лишь в тонкую рубашку и хлопковые подштанники, начал мелко дрожать.

— Чтоб Заступница плюнула на тебя с большой высоты, — мрачно пробормотал он.

Третьей рукой он поднял очки, водрузил их на место и начал вытаскивать из ботинка останки жука.

— Словно дети малые, — покачивая головой, сказал Фресаж.

Он сбросил одеяло и неторопливо поднялся, разминая затекшие от лежания на твердой земле мышцы.

Эдеард надел свитер и тоже встал на ноги. Спать на земле он так и не привык. Осторожный осмотр обуви показал, что на его ботинки насекомые не посягнули, так что он спокойно обулся.

Топар, едва проснувшись, схватился за пистолет. Теперь он неодобрительно покосился на Максена и снова поставил оружие на предохранитель.

Болотон и Ларби уже скатывали одеяла. Динлей, вычистив ботинок, занялся своей ногой. Из шерстяного носка торчало несколько шипов утога, и он стал вытаскивать их по одному, каждый раз морщась от боли.

— Неплохо придумано, — сказал Максену Эдеард. — Как раз этого я и ожидал от главы района.

Верини, посмеявшись вместе со всеми, подошел к Эдеарду.

— И как только вам удалось очистить город от бандитов? — тихонько поинтересовался он.

Максен с нарочито виноватым видом подмигнул Эдеарду.

— Ты безнадежен, — проворчал ему Динлей.

— Надо было что-то предпринять, чтобы не заснуть, — пробормотал Максен, поставив чайник на маленькую плитку, работающую на джамоларовом масле. — Кто хочет чая?

— Ну хоть какая-то от тебя польза, — насмешливо бросил ему Эдеард.

— У меня немного достоинств, но они превосходны.

Динлей и Эдеард переглянулись.

— А вот Кансин говорит совсем другое, — ехидно заметил Динлей, натягивая ботинок.

Эдеард протянул свою кружку Максену.

— Ты настоящая задница, — сказал он, ожидая, пока приятель нальет ему кипятка.

— Ага, и это как раз мое достоинство.

Эдеард вытащил один из льняных пакетиков с чаем, завязанных для него домоправительницей десятого этажа. Его товарищи по отряду не раз шутили по поводу такой избалованности, но каждый раз просили с ними поделиться.

— Сколько еще времени нам потребуется? — спросил Динлей, протягивая за кипятком и свою кружку.

— Хоть это и пустынная местность, здесь не так много мест, где могут скрываться бандиты, — сказал Топар, отпивая чай. — На высокогорных лугах пастухи пасут отары овец, кроме того, уже становится холодно.

— Они могли устроить себе с полдюжины удаленных лагерей, — добавил Фресаж. — И время от времени менять местоположение.

Эдеард, прищурив глаза, посмотрел на долину. Горы Донсори были не самыми высокими на Кверенции, но последние недели лета уже миновали, и на вершинах начали нарастать снежные шапки. Леса, покрывающие среднюю часть склонов, стали менять цвет, разрезные листья доминирующих здесь калкандов, сворачиваясь, постепенно приобретали коричневатый оттенок. Ниже лесной опушки более пологие участки слегка пожелтели. Трава, подсохшая из-за недостатка дождей в конце лета, сейчас снова впитывала влагу. На тех участках, где паслись дикие овцы и местные чамаланы, пробивались новые хрупкие побеги, которые вскоре снова скроются под снегом. Недостаточно плодородная земля не способствовала строительству ферм. Кроме нескольких отдельных выгонов для скота, здесь ничего не было. Зато горные вершины задерживали облачность, и воздух оставался кристально чистым и прозрачным на многие мили.

— Если бандиты хотят остаться незамеченными, они должны передвигаться под прикрытием деревьев, — сказал Ларби.

— А их лагеря не могут находиться далеко от деревень, — добавил Топар. Он показал на противоположный конец долины, где виднелась гора Алвайс. — Там, за седловиной, есть несколько деревушек, а до Сэндмаркета оттуда один день пути.

— Самое подходящее для них место, — согласился Болотон. — Уединенное, но недалеко от Регентфлита.

Эдеард мысленно поддержал их, но ничего не сказал. На этот раз он был вполне доволен, что решения принимал кто-то другой. Топар никогда не говорил, сколько времени намерен провести в поисках бандитов, но продовольствия они взяли с собой на две недели.

Вскоре все снова сели в седла, и Топар повел отряд к горе Алвайс. Как и накануне, стараясь остаться незамеченными, они двигались по краю леса. Бандиты вполне могли использовать и ген-орлов, и ген-псов, а рассказ Эдеарда о прирученных быстролисах, увиденных им в провинции Рулан, все выслушали очень внимательно.

К полудню, когда отряд наполовину обогнул горный склон, Топар объявил привал. Ген-орлы спустились и расселись на вершинах деревьев.

Верини, принимавший изображение от дневных птиц, рассказал о двух чужих ген-орлах, круживших в воздухе на одном месте над самым проходом к плато.

— Наверняка охраняют подступы к лагерю, — сказал Топар после получасового наблюдения за птицами. — Придется поглубже спрятаться под деревьями, чтобы они нас не заметили.

Все спешились и повели ген-лошадей в лес. Эдеард двигался последним. Он прошелся про-взглядом по долине, стараясь отыскать бандитов, управлявших ген-орлами, но не обнаружил ничего подозрительного даже после того, как воспользовался контрмаскирующим приемом. Впрочем, на таком расстоянии это было бесполезно. А бандиты могли скрываться за массивной скалой, а то и вовсе оставаться с другой стороны перевала.

Ген-волки рыскали в зарослях калкандов, обнюхивая чувствительными носами все, что скрывалось в подлеске. Под пологом леса было сыро и зябко, казалось, что свинцово-серые стволы надежно удерживают вокруг себя промозглый зимний туман. Холод очень быстро пробирался под куртки и брюки, остужая конечности. Чтобы убрать с дороги нависающие ветви и мокрые листья, всем приходилось пользоваться третьей рукой. Тянувшийся к свету подлесок из густого кустарника цеплялся за ноги, замедляя ход. Сок с бесчисленных красных шишек скапливался на шляпах, а потом тягучими струйками сбегал на плечи.

К концу дня отряд добрался до противоположного склона горы. Плато оказалось более гостеприимным местом, чем оставшийся позади перевал. Здесь раскинулись лиственные рощи, перемежаемые неширокими лугами и узкими ручьями. Окружающие вершины были невысокими и не имели снежных шапок. В нескольких милях к северо-востоку виднелись сложенные из желтого камня домики деревушки, расположенной на небольшом холме. Из труб кверху тянулись тонкие струйки дыма.

— И никакой стены, — пробормотал себе под нос Эдеард.

Он до сих пор не переставал удивляться отсутствию каких бы то ни было укреплений. Он помнил, как изумлялся во время путешествия на восток с караваном Баркуса, видя, что в каждом следующем селении крепостные стены становятся все меньше. В провинции Оксфолк, на другой стороне гор Ульфсен, их совсем не оказалось, и города и деревни стояли совершенно незащищенные. Но, с другой стороны, за границами этих селений многие сотни лет не было никаких опасностей.

Топар дал команду ген-орлам прикрывать отряд сзади, а сам направился вдоль опушки к небольшой долине, спускающейся с горы. В самом начале долины им встретился неширокий ручей, и там все снова сели в седла. Ген-лошади, поднимая всадников на плато, зашлепали по каменистому дну. Крутые склоны долины заросли невысокими мартозами и голубыми буками; их корни густо оплетали огромные валуны, принесенные оползнями и наводнениями. С неба их надежно закрывал полог из тонких плетевидных ветвей. Ген-орлы спустились к самым древесным вершинам, отыскивая в небе себе подобных, а ген-волки веером разбежались по влажным лугам.

До раскинувшегося на плато леса они добрались, когда солнце уже опускалось к высокому изломанному горизонту. Деревья здесь росли не так часто, а под ногами на мягком суглинке лежали только опавшие листья. Ни кустарники, ни высокая трава больше не препятствовали езде. Отряд прошел почти до самого центра плато, и там был устроен привал.

При первых проблесках звездных туманностей Топар запустил в небо пятерку ген-орлов, обладающих способностью видеть в темноте, надеясь обнаружить впереди часовых.

— Они где-то здесь, — решительно заявил Максен. — Иначе они бы не держали ген-орлов над перевалом.

— Если только не укрылись в долине по другую сторону плато, — заметил Динлей. — Мы вполне могли разминуться.

— Вечный оптимист, — буркнул Максен.

— Практикалист.

— Нет такого слова.

— Реалист, — подсказал Ларби.

— Спасибо, — поблагодарил Динлей.

— Они где-то на плато, — заявил Топар.

Эдеард взялся руководить одним из ген-орлов, поскольку его про-взгляд позволял посылать птицу на большие расстояния. Орел взмыл в небо и показал ему холмистые просторы. Топар попросил Эдеарда понаблюдать за юго-восточным участком, где росли леса и с крутого изрезанного края плато сбегали вниз узкие ущелья и длинные осыпи.

Ген-орел быстро и бесшумно летел по небу, показывая Эдеарду поверхность земли в серых тонах, словно сквозь толстый слой темных облаков. Он увидел стайку драккенов, спускавшуюся в узкую расщелину маслянисто-блестящим ручейком. Миниатюрные русалы ловко взбирались на деревья и кусты, отыскивая сочные бутоны и почки, чтобы пополнить зимние запасы. Триланы упорно строили дамбы в ручьях, превращая их берега в топкие болота, опасные для всех других животных. Несколько семей чамаланов сбились в кучи, и крайние особи беспокойно оглядывались по сторонам, опасаясь бродящих в ночной темноте врагов.

После часа наблюдения за относительно безопасными ночными обитателями плато ген-орел уловил движение у края рощицы хатлашей, растущих по краю небольшого озера: двигалось что-то более крупное и быстрое, чем все, что он видел до сих пор. Ген-орел взмахнул крыльями и сделал круг, пролетев в сотне футов над вершинами хатлашей. Их раздутые от озерной воды стволы теснились друг к другу в вечной борьбе за пространство; умершие деревья наклонялись, но, удерживаемые соседями, не могли упасть и образовывали завалы, служащие превосходным укрытием. Генорел снова развернулся, отыскивая среди качающихся вершин постороннее движение.

На третьем заходе он что-то заметил и по крутой спирали понесся вниз. Глазами орла Эдеард увидел быстролиса, пробиравшегося в зарослях кустарника. На открытом месте, где лежала груда гниющих под мхами деревьев, крупный хищник пустился бегом. Но ген-орел успел разглядеть его ошейник.

— Они здесь, — тихо объявил Эдеард и передал изображение остальным членам отряда.

— Всемилостивая Заступница, — ахнул Динлей.

— Никогда не видел ничего подобного, — признался Максен.

Эдеард дал команду ген-орлу возвращаться.

— Почему? — удивился Ларби.

— Хозяин быстролиса где-то неподалеку, — пояснил Эдеард. — Этих тварей нелегко контролировать. Я знаю. Его про-взгляд может обнаружить ген-орла.

И действительно, через несколько минут быстролис выскочил из зарослей хатлашей. Следом за ним легко бежал человек.

— О Заступница, — воскликнул Эдеард.

Этот человек носил простую темную куртку и ботинки, доходящие почти до колен. Грудь пересекали два ремня, перекинутые через плечи, а к ним были пристегнуты плоские коробочки, похожие на те, в которых бандиты хранили пули для скорострельного ружья, висевшего на третьем ремне.

— Это один из них!

От потрясения у него закружилась голова, а руки поднялись к груди, словно ему не хватало воздуха.

— Из них? — переспросил Максен. — Ты имеешь в виду бандитов?

— Тех, что были в Эшвилле. Он одет точно так же, как в ту ночь. Клянусь Заступницей, он один из них. — Эдеард заметил тревожные взгляды окружающих. — Из них, — настойчиво повторил он.

— Этого можно было ожидать, — сказал Топар. — Они уже гонялись за мной.

— Они не похожи на обычных грабителей, — заметил Ларби.

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Максен.

Эдеард медленно кивнул. Возвращение заклятого врага из прошлого, несомненно, потрясло его до глубины души. «Но за это время я вырос. Настала их очередь бояться».

— А ты узнал его? — спросил Динлей.

Эдеард вернулся к изображению, передаваемому ген-орлом. Профиль бегущего человека трудно было различить, и все же…

— Нет, — сказал Эдеард, — Я не помню их лиц, ни одного.

«Но один разум я никогда не забуду».

— Хорошо, — сказал Топар. — Давайте последуем за ним и посмотрим, куда он нас приведет.

Ген-орел неторопливо скользил по небу, не отставая от своей цели. Вскоре он приблизился к границе восприятия Эдеарда, Топар скомандовал садиться в седла, и отряд медленно двинулся вслед за бандитом, оставив лесное укрытие. Звездные туманности в эту ночь сильно потускнели из-за легкой дымки, но на всякий случай отряд укрылся под пеленой уединения. В ночной темноте даже с таким слабым прикрытием их мог обнаружить только очень мощный про-взгляд. Дополнительную безопасность обеспечивали ген-волки, державшиеся поблизости от всадников, а два ген-орла с ночным зрением под управлением Верини осматривали путь впереди. Про-взглядами путники пользовались лишь для того, чтобы направлять лошадей.

— Он все еще один? — спросил Максен примерно через полчаса езды.

Бандит двигался довольно быстро. Он то шел, то пускался бегом, постоянно держась под деревьями рощиц, рассыпанных по плато. Этот человек явно привык уклоняться от нежелательного внимания, и даже ген-орел временами терял его из вида.

— Я больше никого не ощущаю, — ответил Эдеард. Отряд намеренно не приближался к бандиту, опасаясь мощного про-взгляда. — Но из прошлого опыта знаю, что все они овладели искусством маскировки.

— Великая Заступница, — огорчился Болотон. — Да их там может быть целая армия.

— Нет, никакой армии там нет, — заверил его Эдеард.

Незадолго до полуночи бандит добрался до начала узкого оврага. Там он остановился и присел на корточки среди огромных валунов, покрытых густым кимхом. Быстролис, развернувшись, поспешил обратно тем же путем, которым они пришли.

— Надо спрятаться, — решил Топар.

Они завели лошадей в ближайший лесок.

Быстролис, настороженно принюхиваясь, продолжал бежать в обратном направлении.

— Двойная проверка, — сказал Фресаж. — Что бы там ни было, он считает важным убедиться в отсутствии слежки.

— Отзови ген-орлов, — обратился Топар к Эдеарду. — Если лагерь где-то поблизости, не стоит рисковать.

Эдеард скомандовал орлам подняться выше. Перед ним предстал край плато, спускающийся к востоку и рассеченный несколькими каменистыми оврагами.

— Смотрите, два оврага сходятся вместе, — заметил Верини. — Там углубление с почти отвесной скалой с одной стороны. Превосходное место для тайного лагеря.

— Значит, я туда и пойду, чтобы это проверить, — сказал Эдеард.

— Я с тобой, — немедленно вызвался Динлей.

— Спасибо, но это всего лишь разведка, я хочу выяснить, там ли они. Моя маскировка сильнее, чем у всех остальных, и я знаю, что смогу отразить любой удар бандитов.

В мыслях всех спутников Эдеард уловил сильное беспокойство.

— Только будь осторожен, — попросил его Максен. — Ты не в городе и не можешь надеяться на его защиту.

— Клянусь Заступницей, я только посмотрю.

Они дождались, пока быстролис не вернулся к хозяину, и после этого бандит начал спускаться по оврагу.

— У тебя два часа, — предупредил его Топар. — Потом мы отправимся тебя искать.

Эдеард не сразу определился с маршрутом. Небольшая скала наверху наверняка охраняется, а у быстролисов отличный нюх. Но и овраги явно находятся под постоянным наблюдением, и там могут быть капканы, которых он не заметил.

«Значит, скала наверху».

На краю леса он окутался маскировкой, после чего превратился в плотный темный сгусток воздуха. Про-взгляд ощупывал путь в поисках малейших признаков опасности.

На скале, как он и подозревал, были оставлены быстролисы. Они свернулись между большими булыжниками и, насторожив уши, принюхивались к ночному воздуху, чтобы уловить любой посторонний запах. Эдеард направил к ним телепатический посыл и начал ослаблять полученные команды, уменьшать бдительность, предлагая потянуться и сесть поудобнее, почесать шкуру и стряхнуть набравшуюся за день грязь. В конце концов они почуяли его запах, но сочли недостойным внимания.

У края скалы стоял на страже еще и человек. Он тоже оставался под покровом маскировки, но Эдеард уловил его про-взгляд, периодически перемещавшийся взад и вперед. Определив местоположение бандита, Эдеард осторожно приоткрыл его маскировку. У этого человека тоже имелись коробки с патронами, подвешенные на перекрещивающихся ремнях, и скорострельное ружье. Кроме того, в его карманах лежало несколько ножей и метательных дисков, а также обычный пистолет. Несмотря на всю свою бдительность, часовой не заметил странной вялости быстролисов, и в его мыслях не возникло и тени беспокойства.

Эдеард выбрал участок скалы в восьмидесяти ярдах от бандита и двинулся дальше.

— Девять человек? — спросил Топар. — Ты уверен?

— Да, — уже в третий раз ответил Эдеард. — Один на скале с быстролисами. Пятеро спят внизу под скалой, а тот, за которым мы следили, тоже устраивается отдохнуть. Еще двое, тоже под покровом маскировки, охраняют овраги. В каждом овраге расставлены быстролисы. Кроме того, я видел пять ген-орлов и девять обычных лошадей.

— А как насчет припасов? — спросил Ларби.

— Груда мешков и сумок, по крайней мере недели на три. И три ящика с патронами. Они наверняка планируют еще какие-то набеги.

— Мерзавцы, — буркнул Верини.

— Сможем ли мы их одолеть? — спросил Топар. — Бандитов больше, чем нас.

— Больше всего на одного человека, — пренебрежительно бросил Фресаж. — Кроме того, на нашей стороне преимущество внезапности.

— Я думаю, это возможно, — сказал Эдеард. — Надо спуститься по оврагу. Я попробую удержать быстролисов, пока мы не пройдем мимо. Хуже обстоит дело с часовыми, они постоянно телепатируют друг другу. Как только мы уничтожим одного, остальные тотчас об этом узнают.

— Значит, к тому моменту мы должны быть на расстоянии выстрела от лагеря, — сказал Топар.

— Я смогу довольно быстро снять всех трех часовых, — заверил его Эдеард. — Но не гарантирую, что они не успеют поднять тревогу, так что вам придется разбираться с остальными. Сложнее будет взять одного из них живьем.

— А лучше бы двух, — сказал Топар.

— А не отвлекут ли на себя быстролисов наши ген-волки? — с некоторой опаской спросил Динлей.

— Мы не можем взять их с собой, — ответил Эдеард. — Мне придется подавлять их основной инстинкт, чтобы они не обращали внимания на запах людей. Чем проще это будет сделать, тем лучше.

— Ох, Заступница… быстролисы.

— Они свирепы, но это и все. Не трать время, чтобы в них целиться, тем более, ночью. Придется третьей рукой сжать их сердце или разрушить мозг. Тогда на каждого зверя уйдет не больше секунды. Их единственный союзник — это страх.

— Ох, Заступница, — снова вздохнул Динлей.

— Ты справишься? — заботливо спросил Топар.

Динлей сделал глубокий вдох и принял оскорбленный вид.

— Конечно, смогу. Но изображать полное спокойствие способен только глупец.

— Хорошо. Я бы хотел, чтобы ты взял на себя обоих быстролисов, как только Эдеард справится с часовыми.

— Сделаю.

Ларби посмотрел на небо.

— Выходим сейчас?

— Нет, — ответил Топар. — До рассвета осталось не больше пары часов, а мы еще не спали. Мы затаимся на весь день в лесу и отдохнем, а атаку начнем завтра после полуночи.

Такой сильной тревоги Эдеард еще не испытывал. Во всех предыдущих случаях, когда он шпионил в «Доме голубых лепестков», когда вызволял Мирнату, арестовывал Буата и снизу вверх смотрел на Байза… он знал и понимал, с чем придется столкнуться. Сегодня все было иначе: он не знал, чего ожидать от неизвестных бандитов, и, в отличие от Топара, сомневался, что их удастся их одолеть. Одной оплошности хватит, чтобы всполошить часовых, и тогда отряд окажется под огнем девяти скорострельных ружей.

При первых признаках рассвета трое бандитов покинули лагерь. Над ними немедленно взмыли ген-орлы, а рядом послушно потрусили быстролисы. Один из людей проскользнул по опушке рощи, в которой скрывался отряд Топара, но его ген-орел, к счастью, ничего не заметил. Этот бандит направился вокруг склона горы Алвайе, в то время как двое других разошлись в противоположные стороны.

— Дозорные, — решил Болотон. — Они хотят удостовериться, что к их лагерю никто и близко не подойдет. Вчера нам повезло.

— Нет, — возразил Верини. — Они хороши, но мы лучше.

— Это мы выясним завтра, — заявил Максен.

В течение дня Эдеард так и не сумел заснуть. Он никак не мог успокоиться и снова и снова прокручивал в уме план. Успех всей операции зависит от того, насколько быстро ему удастся нейтрализовать часовых. «И это в том случае, если их всего трое. Они могут менять порядок каждый вечер. Я бы так и сделал… Впрочем, нет, не сделал бы…» Перед наступлением вечера он все-таки уснул.

Его разбудил Ларби.

— Дозорные возвращаются, — сказал он, пока Эдеард протирал глаза, глядя в темнеющее небо.

Булуку уже можно было увидеть, и по его изогнутой фиолетовой ленте покатились зеленовато-голубые волны. Над восточным краем горизонта поднималось Море Одина, в его бирюзовом ядре зажглись алые искорки. Присутствие знакомых туманностей подействовало на Эдеарда успокаивающе. «Интересно, Бойд уже добрался до Ядра? Вероятно, еще нет. Кто знает, насколько долог этот путь».

В широких окнах между туманностями зажглось необыкновенно много звезд. Но Хоньо на небосклоне не появился. Эдеард невольно порадовался этому, поскольку обратное мог счесть за дурную примету. «Как глупо, — подумал он, — ведь небо есть небо несмотря ни на что».

Отряд перекусил изрядно зачерствевшим хлебом, холодными пирогами и сухофруктами. Топар распорядился зажечь масляную плитку, чтобы приготовить чай и кофе. Быстролисы были слишком далеко, чтобы почуять запах.

— В течение дня никто из бандитов не ушел и никто к ним не пришел, — сказал Максен. — Так что их по-прежнему девять.

— Ты уверен, что девять? — переспросил Фресаж.

— Я насчитал девять, — заверил его Эдеард.

— Я хочу, чтобы все почистили и смазали пистолеты, — предложил Топар.

Эдеард ощутил благодарность за этот отвлекающий маневр, хотя и был уверен, что не воспользуется огнестрельным оружием. Ему хватит его третьей руки. Но тем не менее он подчинился.

Сразу после полуночи Топар вывел их из леса. Медленно и осторожно повторяя вчерашний маршрут Эдеарда, они добрались до начала оврага только через час. Перед тем как набросить маскировку, все взялись за руки. И Топар, и Ларби говорили, что это лучший способ связи, поскольку телепатические посылы или шепот могли выдать их бандитам. Странное было чувство: Эдеард ощущал руку Динлея в своей руке, но, оглядываясь, видел лишь сгусток темноты.

Эдеард шел очень медленно и лишь слабейшим про-взглядом прощупывал почву под ногами, остерегаясь ловушек или иной опасности. Буквально через несколько шагов он ощутил беспокойство. По его телу пробежала дрожь. «Что-то неладно».

Дно оврага уводило их вниз, к стоянке бандитов, а усеянные валунами склоны становились все круче. Вскоре наверху выросли почти отвесные скалы. Земля под ногами была влажной. Свет туманностей позволял увидеть извилистый желоб с пучками тростника, пробившимися между камнями. С каждым шагом тревога усиливалась. Эдеарду стало холодно. Он узнал это ощущение — то же самое он чувствовал тогда в Эшвилле, то же самое происходило с ним на вершине башни в Эйри.

«Сегодня ничего не случится. Только не здесь. Они не знают о нашем приходе. Не могут знать!»

На фоне необъяснимого беспокойства появилась еще одна тревожная мысль: успеет ли дойти его телепатический посыл до быстролисов или они раньше почуют его запах? Он не предполагал, что овраг может быть таким глубоким и извилистым.

На пути попался мелкий ручеек, и Эдеард осторожно поставил ногу, стараясь не плеснуть водой. И сейчас же почувствовал, что ботинок стремительно погружается. Зыбучий песок.

— Проклятье, — прошептал он, не разжимая зубов.

Третьей рукой он сумел стабилизировать предательскую трясину, а пальцем трижды стукнул по руке Динлея. Внимание!

Внезапно сверху раздался чудовищный скрежет, словно разламывалась целая скала. В тот же момент Эдеард ощутил несколько про-взглядов, направленных на его группу. Про-взглядов, которые нельзя было обмануть маскировкой. А скрежет становился все громче.

— К оружию! — крикнул Топар.

Эдеард, сбросив маскировку, устремил про-взгляд к источнику звука. То, что он увидел, на мгновение ошеломило его. Три огромных валуна прямо над ними начинали скатываться с самого верха склона, увлекая за собой целую лавину мелких камней.

— Засада! — закричал он.

Он инстинктивно усилил защиту, хотя и понимал, что это ему ничуть не поможет. Колоссальную массу летящих камней не мог удержать ни один щит. Третьей рукой он успел подхватить Динлея и забросить его на противоположный склон.

«Вот мы и встретились снова, Эдеард», — раздался в его мозгу насмешливый голос.

Эдеард уже карабкался вверх по склону, одновременно пытаясь дотянуться до Максена. Но этот голос, источавший жестокую насмешку, он узнал: главарь бандитов, напавших на Эшвилль, человек, который разрушил деревню Эдеарда и его жизнь. Убийца Акиима.

Динлей быстро опомнился от неожиданного полета и начал стрелять из пистолета. Его примеру сразу же последовали Топар и Фресаж. Верини бросился бежать вверх по оврагу. К оглушительному шуму каменной лавины добавился грохот скорострельных ружей. За тремя громадными валунами открылись входы в пещеры, и десяток выскочивших оттуда бандитов мгновенно взял на прицел Эдеарда и его спутников. Единственное, что помешало им сразу уничтожить отряд, была сама лавина — летящие камни не давали стрелять.

«Сам великий Идущий-по-Воде», — насмехался мучитель Эдеарда.

Мелкие камни размером с голову уже вовсю падали вокруг Эдеарда. Рядом с его ногами в землю впились первые пули. Динлей с криком бросился под прикрытие скалы, но не успел. Пули перебили ему ноги, а потом изрешетили тело.

В Эдеарда ударил поток пуль. Его щит выдержал, а инстинктивный толчок третьей руки нанес ответный удар. Один из нападавших отлетел назад, разбрызгивая кровь.

Три огромных камня настигли Фресажа и оборвали его крик.

Максен отчаянно отстреливался, а земля вокруг него уже была изрыта пулями скорострельных ружей. Мощная вспышка боли его умирающего мозга исторгла крик из горла Эдеарда. Яростным взмахом третьей руки он ударил по бандитам, сбив с ног сразу четверых. Двое, не удержавшись на выступе, покатились вслед за каменной лавиной, кувыркаясь на склоне и ломая кости.

Гигантский валун попал в грудь Ларби и вдавил его в землю, а прекращающийся град мелких камней почти полностью скрыл его тело.

Эдеард метался по склону, уворачиваясь от пуль и отклоняя летящие камни. Но вот огромный валун, самый большой, почти вдвое выше человеческого роста, ударился в дно оврага, так что задрожала земля. Сила инерции заставила его отскочить точно в сторону Эдеарда.

Он удержал глыбу. Колоссальный вес ему не помешал. Он просто схватил ее третьей рукой и остановил в воздухе. Валун висел в трех футах от земли, а Эдеард от невероятного усилия оскалил зубы. По валуну застучали более мелкие камни лавины. Эдеард выдержал. Один из других валунов прокатился мимо него, по инерции подскочил по противоположному склону и упал на дно оврага.

«Проклятье!» — раздался чей-то отчаянный посыл.

«Как он это делает?»

«Убейте его. Убейте ничтожного ублюдка».

Загремели скорострельные ружья. В висевший перед Эдеардом валун ударили пули. Он слышал, как они пронзительно жужжали и разлетались рикошетом в разные стороны. Грохот камней стал утихать, сход лавины закончился.

Эдеард поднял валун над головой, потом еще выше, на три своих роста, и продолжал поднимать, пока огромная глыба не поравнялась с пещерами на склоне. На длинном выступе перед темными пятнами входов скорчились семеро бандитов. Все потрясенно следили, как валун медленно изменяет направление и начинает ускоряться в их сторону.

Первого бандита камень сбил вниз и даже не замедлил движения. Остальные пытались бежать, но на узком выступе было слишком мало места. Удар валуна буквально размолол несколько тел, а уцелевших сбросил вниз. Тогда Эдеард аккуратно опустил камень точно на последнего из нападавших.

А потом он просто стоял, раскинув руки, и оцепеневшим взглядом смотрел на колоссальную осыпь, оставленную лавиной. Его начала бить дрожь. Сперва задрожали руки, потом ноги, а потом мускулы отказались ему повиноваться. Эдеард рухнул на колени.

— Динлей? — позвал он голосом и мыслями. — Динлей? Максен? Топар? Кто-нибудь, отзовитесь!

Он ощутил приближение быстролисов, подкрадывавшихся по дну оврага, чтобы выполнить приказ своих хозяев и умертвить пришельцев. Эдеард, не задумываясь, проникал третьей рукой в их черепа и рвал в клочья мягкий мозг. Быстролисы беззвучно падали на камни и умирали.

Остальные бандиты начали подкрадываться, закрывшись маскировкой и со скорострельными ружьями наготове. Эдеард подпустил их ближе и убил одного за другим, вытаскивая из-за камней и ломая позвоночники. Маскировка мгновенно исчезала, и их тела проявлялись в ночи рядом с трупами быстролисов. Он не чувствовал ничего: ни сожаления, ни гнева. Ничего.

Тело расстрелянного Динлея так и осталось лежать на склоне, хотя он должен был быть в безопасности. Он оказался бы в безопасности после броска Эдеарда, если б сразу спрятался. Но Динлей не прятался, если опасность грозила его друзьям. Только не Динлей.

Эдеард спустил про-взгляд по склону. Окровавленный труп Максена смотрел в Море Одина. Отчаянный до последнего момента, он сумел отразить только первый залп. Фресаж и Топар были погребены под завалами камней. Болотона пригвоздил к земле огромный валун, придавивший ноги, а потом его настигли пули, и тело засыпало мелкими камнями. Его трудно было узнать. Верини смог пробежать вверх по оврагу всего несколько шагов, а потом его достали пули из скорострельных ружей. Руки и ноги Ларби еще виднелись из-под одного из больших валунов, но от его тела почти ничего не осталось.

Эдеард не сдержал рыданий.

— За что мне такие мучения? — закричал он, подняв лицо к Морю Одина. — За что, Заступница? Чем я навлек на себя твое наказание? Почему? Почему? Говори, проклятая стерва. — Он захлебывался от слез. — Почему?

Наконец он беспомощно свернулся в клубок на земле. Он устал от этой невыносимой жизни. Он хотел умереть.

«Эдеард. — Голос донесся откуда-то издалека. — Эдеард, это еще не конец».

Он провел рукой по лицу, размазывая слезы, кровь и грязь.

«Кто это?»

«Эдеард».

Осознание пробилось сквозь пелену горя, и он сосредоточил про-взгляд в той точке, откуда слышался голос.

«Глава Сампалока собственной персоной», — с горькой иронией произнес он.

Душа Максена улыбнулась другу.

«Самое короткое правление за всю историю».

«Самое запоминающееся. — Про-взгляд Эдеарда переместился на стоявшего рядом призрака Динлея. — Прости меня».

«Тебе не за что просить прощения, — возразил Динлей. — Ты пытался меня спасти».

«Я не смог».

«Но ты пытался. В этом и есть характер Идущего-по-Воде».

«Вы слышите музыку туманностей?»

«Да, — ответил Максен. — Она отчетливо звучит, и она прекрасна. Трудно устоять перед ее призывом. Эти звуки сулят нам великолепное будущее в Ядре. Но мы пока останемся здесь, мы обещали, как бы ни было трудно. Есть еще одно дело, в котором нам доверено тебе помочь, Эдеард. Это борьба против тех, кто устроил здесь засаду. Ты отомстишь за нас».

«Обязательно, — горестно вздохнул он. — Даю вам слово. И благодарю вас».

Максен грустно улыбнулся.

«Эдеард, ты видишь их?»

«Кого?»

Он обвел про-взглядом овраг, опасаясь, что кто-то из бандитов мог выжить.

Максен и Динлей приблизились.

«Рядом с нами, Эдеард, — сказал Динлей. — Попытайся, постарайся их увидеть, хотя они теперь очень слабые и хрупкие. Но они все стерпели. Ради тебя. Милостивая Заступница, они протянули полтора десятка лет. Тебе никогда не понять, чего это стоит, пока не умрешь».

«Что?»

«Сосредоточься, Эдеард, — настаивал Максен. — Так же, как ты видишь нас, только еще глубже».

Эдеард попытался выполнить его указания и напряг про-взгляд, но не вдаль, а углубляя восприятие. И действительно, на грани ощущений он различил две фигуры. Почти прозрачные силуэты мужчины и женщины, очень слабые по сравнению с призраками Максена и Динлея.

«Я вас знаю, — изумленно ахнул он. — Ваши лица. Я вспоминаю их. — Его мысли беспорядочно устремились в далекое прошлое. В те дни, когда он бегал подле большого фермерского дома в окрестностях Эшвилля. Играл и смеялся весь день напролет. И радостно подбегал к… — Мама? — не веря своим ощущениям, воскликнул он. — Это ты, мама? И отец?»

На едва различимых лицах появились улыбки, а призрачные руки соединились.

«Сынок», — едва слышно прозвучал голос отца.

Слабость его голоса напугала Эдеарда.

«Вы остались?»

Догадка лишила его последних сил, и на глазах снова появились слезы.

«Конечно, мы остались, мой прекрасный сын», — сказала его мать.

«Вы присматривали за мной. Вы! Это всегда были вы. Вы предупреждали меня».

«Ты — все, что от нас осталось, — сказал его отец. — Наш долг — защитить тебя, позаботиться о твоей безопасности».

«О Заступница! А как же пение, зовущее в Ядро?»

«Мы любим тебя, а остальное не имеет значения».

«Но вы так… слабы».

«Если бы мы последовали призыву песен, было бы то же самое, — с нежной улыбкой заверила его мать. — Они так далеко. Я знаю, что лишь немногие души достигают Ядра».

«Уходите, — сказал Эдеард. — Теперь вы можете уйти. В следующий раз я хочу встретиться с вами на той стороне Моря Одина. Я хочу рассказать вам, какой стала моя жизнь. И хочу, чтобы вам ничего неугрожало».

«Уже слишком поздно, сын, — ответил отец. — Мы были счастливы, видя, каким ты стал, как развил свои способности. Я горжусь, я так горжусь тобой и не променял бы это время на целую жизнь в Ядре. Даже если бы мне предлагали выбор миллион раз».

«Мой прекрасный сын, — продолжила его мать. — Я даже не мечтала, что мой ребенок достигнет подобного совершенства. Ты вывел этот мир из тьмы».

«Еще не вывел, — вмешался Максен. — Простите, но, Эдеард, бандиты знали о нашем приходе. Эта засада хитро задумана и тщательно подготовлена».

«Правда, она не сработала, — решительно добавил Динлей и нахмурился. — Не сработала против тебя».

«Кто же их предупредил? — спросил Максен. — Кто за всем этим стоит? Эдеард, а наши девочки? Наши жены! Что творится в Маккатране?»

Радость необычного воссоединения покинула Эдеарда.

«Не знаю, — сказал он. — Но кое-кто остался, сейчас его спросим».

Огромный валун лежал точно на том месте, где он его уложил, на краю узкого выступа перед пещерами. Своей колоссальной тяжестью он придавил ноги главаря бандитов. Этот отчаянный человек, несмотря на невыносимую боль, несмотря на невозможность выбраться, умудрился перезарядить скорострельный пистолет, собрав третьей рукой магазины своих сообщников. Теперь ему оставалось только хорошо прицелиться.

Эдеард вскарабкался по склону оврага на выступ и тотчас ощутил на себе про-взгляд бандита. Он спокойно вышел из-за камня под огонь скорострельного оружия. Эдеард просто стоял и смотрел, как непрерывный поток пуль стучит по его щиту.

— Ужасное оружие, — произнес Эдеард, когда пули иссякли. — Твои враги оглохнут на целую неделю.

— Убирайся в Хоньо, Идущий-по-Воде.

— Ты туда попадешь гораздо раньше. — Третья рука Эдеарда вырвала ружье. — Ты никогда не называл своего имени. Но теперь я узнаю этот нос, очень примечательная форма. Насколько ты далеко от основного ствола семейного дерева Гилморнов?

— Твои друзья мертвы. Все до единого. Я в этом убедился при помощи про-взгляда. Ты даже представить себе не можешь, насколько ты одинок.

— В самом деле? — Эдеард снова воспользовался третьей рукой. Валун перекатился до коленей, и хруст костей заглушили вопли Гилморна. — Кто сказал вам о моем приходе?

— Все кончено, жалкий неудачник. — Лицо Гилморна покрылось каплями холодного пота, и он снова застонал от боли. — Мы победили. Даже после сегодняшнего боя мы все равно победили.

Валун еще чуть-чуть переместился. Чем дальше двигался камень, тем больше костей дробилось под его тяжестью.

— Кто победил? — хладнокровно спросил Эдеард.

— Тебе победы не видать, — с завыванием протянул Гилморн.

— Буду двигать по дюйму за раз, — предупредил его Эдеард. — А рост у тебя немалый.

— Не-е-ет!

Гилморн вопил так долго и громко, что Эдеард решил, он сорвет связки.

— А разве не так стонали и молили тебя крестьяне? Скольких ты погубил за все эти годы, Гилморн?

Эдеард передвинул валун ближе к бедрам.

Бандит забился, отчаянно колотясь головой о выступ, стараясь разбить череп и покончить с мучениями. Но третья рука Эдеарда быстро лишила его возможности шевелиться.

— Это было необходимо, — прохрипел Гилморн.

Он уже дышал с трудом, а его одежда промокла от пота.

— Необходимо? — возмущенно повторил Эдеард. — Для чего же? Ты убил — зверски убил — сотни людей. Тысячи. Ты превратил в руины целые деревни.

— Единый народ.

— Что?

Эдеарду показалось, что он ослышался. Это же лозунг. Лозунг Овейна. Овейна!

— Мы должны объединиться.

Эдеард в ярости снова толкнул валун. Затрещали бедренные кости.

— Овейн! — задыхаясь от ярости, воскликнул Эдеард.

Гилморн разразился безумным смехом, и на губах показалась кровавая пена.

— Единый мир, единый народ, управляемый теми, кто для этого рожден.

— И вы затеяли все, чтобы короновать императора? Вы… ты… Благая Заступница, ради этого?

Эдеард покатил валун вперед, пока стоны и хрипы не оборвались.

«При всех твоих талантах ты так слаб!» — с презрением произнес голос Гилморна.

Эдеард резко обернулся. Над лужицей крови, растекающейся из-под валуна, поднялся призрак бандита. Он с высокомерным видом отвернулся от Динлея и Максена.

«Ты мог бы стать одним из нас, Идущий-по-Воде. Кузина Ранали предлагала тебе целый мир и уважение всего народа, преклоняющегося перед твоей силой. Ты отверг ее. Ради чего? Ради них? И что дали тебе эти жалкие неудачники?»

«Тебя ждут в Хоньо, — возмущенно бросил Максен. — Не мешкай».

Призрак Гилморна начал подниматься.

«А, вот еще что, Идущий-по-Воде: моя семья скоро доберется и до твоей маленькой послушницы-шлюшки».

Призрак задрожал, рванулся ввысь и растаял в мерцании туманностей.

— Салрана? — в отчаянии прошептал Эдеард. — Кристабель!

«И Кансин, — добавил Максен. — Эдеард, что происходит в Маккатране? Если Овейн намерен стать императором, эта ловушка — только часть его безумного замысла».

— Помилуй, Заступница, — ахнул Эдеард.

Он скатился по склону и побежал вдоль оврага.

Несколько лошадей бандитов так и ждали на привязи. Животные эти были довольно норовистыми, но искусный телепатический посыл Эдеарда быстро их успокоил. Среди оставшегося имущества он нашел седло и набросил его на одну из лошадей.

«Мы уехали из Маккатрана шесть дней назад, — сказал Максен. — Что они могли сделать за это время?»

«Пройдет еще два дня, пока я туда доберусь, — с тоской ответил Эдеард, забираясь в седло. — Наверное, Овейн ждет отчета, чтобы убедиться, что засада была успешной и я убит. Он знает, что я могу ему помешать, что город встанет на мою сторону».

«Да, — согласился Динлей. — Будем на это надеяться».

Эдеард вызвал в памяти карту и постарался проложить кратчайший путь через горы до главной дороги. Он с огорчением убедился, что придется повторить тот маршрут, которым они сюда добирались, то есть в обход горы Алвайс, Но если раньше они двигались со всей осторожностью, пробираясь по лесам и глубоким впадинам, чтобы остаться незамеченными, ему эти ограничения были ни к чему. Он пришпорил лошадь, а остальным дал команду бежать следом.

Рассвет застал его далеко за горой Алвайс. К середине утра он уже выбрался на дорогу и увеличил скорость. Еще до полудня ему пришлось пересесть на другую лошадь — та, на которой он скакал сначала, уже буквально падала от истощения. Эдеард и сам сильно устал, но отчаяние толкало его вперед. Две следующие лошади продержались по паре часов каждая.

Незадолго до заката он подъехал к небольшой деревне, зная, что выглядит так, словно вырвался из Хоньо. Его вид вызвал тревогу у крестьян, но они знали Идущего-по-Воде, а золотые монеты хорошо помогали при любых переговорах. Он заплатил за трех свежих лошадей безумную сумму и под вечер снова пустился в путь.

У Эдеарда сводило судорогами все мышцы, бедра были стерты в кровь, но он скакал всю ночь. К утру он уже добрался до предгорий Донсори, и перед ним расстилалась равнина Игуру. На горизонте появился Маккатран, под утренними лучами заблестели шпили высоких башен. Несмотря на усталость, Эдеард всхлипнул от облегчения при виде города.

«Я должен знать», — сказал Максен, и его призрачный силуэт исчез в порыве теплого ветра.

«Я останусь с тобой», — пообещал Динлей.

Эдеард погнал последнюю уставшую лошадь вниз по извилистой дороге. Вскоре ему навстречу попался караван, поднимавшийся в горы, что было довольно необычно для раннего утра. Он остановился, чтобы поговорить с мастером.

— В городе царит полный хаос, — с тревогой поведал ему пожилой мужчина. — По всем улицам разгуливают вооруженные люди, заявляющие, что они представляют нового мэра. Два дня назад вошли два полка милиции. Констебли попытались их остановить, и завязалась схватка. Я никогда не видел такого количества мертвых.

— О нет, — простонал Эдеард. — Великая Заступница! Постой! Мэр вызвал полки милиции?

— Да, но не Финитан. Он умер, и никто не знает, как это произошло. Во Дворце обосновался Овейн, и его поддержали люди с оружием.

Эдеарду отчаянно хотелось услышать что-нибудь о Кристабель, но караванный мастер ничего о ней не знал.

— Мне нужны свежие лошади. Я заплачу.

Старик мрачно посмотрел на него, потом кивнул.

— Мы вернемся сюда не раньше чем через год, так что, полагаю, избежим возмездия.

— Возмездия?

— Высший Совет объявил тебя вне закона, Идущий-по-Воде. Я… мы слышали, что ты умер.

— Еще нет, — сквозь зубы проворчал Эдеард. — Они уже знают, что убить меня нелегко.

— Хорошо. Я обменяю тебе лошадей и не возьму денег.

— Спасибо.

Эдеард поскакал через равнину Игуру на длинноногой ген-лошади.

«Финитан мертв, — грустно промолвил Динлей. — Как они могли на такое решиться? Ведь его избрал народ».

«Они готовились долгие годы, — ответил Эдеард, скованный горестным оцепенением. — Все эти бандитские нападения, чтобы запугать провинции, и откровенный разбой в городе — все задумано для того, чтобы подчинить Кверенцию единому правительству во главе с Овейном. А потом появился я. Какая ирония: действия Овейна и привели к тому, что я бежал в город».

«А что же ты теперь можешь сделать?»

«Вышвырну его из кабинета мэра, восстановлю законное правительство».

Он слушал собственные слова и понимал, насколько необоснованны его заявления.

«Хорошо. — В голосе призрака слышалась неуверенность. — Это хорошо».

Эдеард не стал скрываться ни под маскировкой, ни даже под пеленой уединения. Пусть люди его видят. Пусть слух о его появлении распространится по всему городу. Он хотел, чтобы приезд Идущего-по-Воде вернул людям надежду.

Он все исправит.

Движение на дороге было довольно оживленным — люди уходили из Маккатрана. Они останавливались и смотрели вслед Эдеарду. Кто-то приветствовал Идущего-по-Воде радостными криками, но многие только печально качали головами. Вдоль дороги полетели телепатические посылы.

«Идущий-по-Воде жив».

«Идущий-по-Воде возвращается».

«Идущий-по-Воде прекратит безобразия».

«Идущий-по-Воде вернулся слишком поздно».

«Слишком поздно».

Их неуверенность расстраивала Эдеарда, поскольку была созвучна его собственным мыслям. В самом деле, кто его ждал, кроме Кристабель и нескольких друзей? Ему никогда не удастся избавить город от Овейна и ему подобных. Остается только спасти близких и жить в изгнании.

В полдень он выехал на последний участок дороги, обсаженной в этом месте самыми разными деревьями. Кроме него, на дороге никого не осталось, и Эдеард устремил про-взгляд вперед, стараясь определить, что его ждет.

Вскоре деревья закончились, и стало видно, что на покрытой травой полосе, окаймляющей хрустальную стену, нет даже овец. Северные ворота были закрыты. После быстрой проверки про-взглядом он убедился, что и остальные двое городских ворот тоже заперты. Перед огромными створками полукругом выстроилась половина полка милиции, сотня пистолетов была направлена на дорогу. Впереди милиции стоял отряд охранников в форме гильдии оружейников. В руках они держали скорострельные ружья.

Про-взгляд Овейна уперся в одинокого всадника, погоняющего свою уставшую лошадь, единственного борца, противостоящего многим тысячам.

«Поворачивай назад, Идущий-по-Воде. Тебе здесь больше нечего делать. Убирайся. Ты несешь гибель этим прекрасным людям, поскольку они все равно убьют тебя, сколько бы их ни погибло по твоей вине. Ты не в силах противостоять целому городу».

«Это не твой город», — возразил ему Эдеард.

«Как хочешь. Да благословит Заступница твою душу».

До первой шеренги милиции оставалось не больше трехсот ярдов, когда Эдеард внезапно повернул лошадь и, съехав с дороги, поскакал вдоль хрустальной стены. Взвод всадников покинул пост у ворот и направился за ним. В другое время Эдеард просто вызывающе рассмеялся бы им в лицо, но сейчас только сжал зубы и попросил город впустить его. Он снова повернул лошадь и заставил ее бежать прямо к хрустальной стене. Всадники ринулись ему наперерез.

Эдеард полностью овладел мыслями перепуганной ген-лошади и гнал ее все ближе и ближе к стене. Ген-лошадь не подвела его, не подвела даже в самом конце, когда так разогналась, что остановиться перед стеной просто не смогла бы. Она прыгнула вперед и на глазах у изумленных всадников, скакавших по пятам, проскочила сквозь стену, словно крепчайший хрусталь был не прочнее легкой дымки. Через полупрозрачную стену преследователи видели, как ген-лошадь с всадником коснулась копытами мостовой и благополучно поскакала дальше. Потом Идущий-по-Воде натянул поводья. Он спешился, несколько мгновений постоял на земле Нижнего Рва и быстро исчез под ней.

Эдеард поднялся из-под земли в центре внутреннего двора особняка семьи Кальверит. Ощущения города уже показали ему, что ждет наверху: длинный ряд тел, завернутых в белую ткань. И Буат в одеянии главы Хакспена, наблюдающий, как ген-мартышки и перепуганные плачущие слуги выносят тела из дома.

Лишь на одно мгновение его охватила безумная радость, когда показалась Кристабель. Но не успел он раскинуть руки для объятий и ринуться к ней, как услышал голос призрака Динлея:

«Нет, Эдеард. Она ушла. Ушла, как и мы все».

Он в замешательстве остановился, а Кристабель в этот момент обернулась. Тогда Эдеард понял, что про-взглядом видит ее душу, замершую над телом.

«Мне так жаль», — с печальной улыбкой заговорила она.

Шок, переходящий в ярость, вызвал у него дрожь во всем теле. Эдеард медленно повернулся к Буату, который уже пугливо пятился к главному выходу. Его охранники тоже держались в стороне — поднять оружие против Идущего-по-Воде никто не осмеливался.

— Я… У меня не было выбора, — захныкал Буат. — Овейн приказал мне взять руководство Хакспеном. Здесь произошел бой, с обеих сторон погибло много людей.

«Кто это сделал с тобой?» — спросил Эдеард, обращаясь к Кристабель.

«Его люди пришли на рассвете три дня назад, — сказала Кристабель. — Гомелт и все охранники отчаянно защищали дом, но, Эдеард, у них были эти ужасные ружья. Никто не смог против них устоять. Они убили всех охранников. Моих кузин и их служанок насиловали, не щадили ни молодых, ни старых. И они пробивались на десятый этаж. Мы с папой пытались

их остановить, но они оказались сильнее. Эдеард… я прыгнула. Я не могла позволить им сделать это со мной. Все было кончено. Папа, я и Мирната, мы взялись за руки и прыгнули с самого верха. Мы поступили неправильно?»

«Нет, любовь моя, все правильно. Это я должен был быть здесь и защитить. Только я виноват».

«Папа и Мирната улетели к туманностям в поисках Ядра, там их ждет наша мамочка. Я осталась. Я знала, что ты придешь. Я хотела еще раз тебя увидеть, прежде чем уйду».

— Что такое? — крикнул Буат, ощупывая про-взглядом двор, стараясь понять, с кем разговаривает Идущий-по-Воде. — Кто здесь?

— Кто? — переспросил Эдеард. — Здесь моя жена. Мои друзья. И мои родители тоже.

Кристабель улыбнулась призракам отца и матери Эдеарда.

«Он ваш сын?»

«Да», — с гордостью ответила его мама.

«Я так любила его».

«Мы знаем. До встречи с тобой он никогда не был так счастлив».

— Я никого не вижу, — пролепетал перепуганный Буат.

— Сейчас я тебе покажу, — заверил его Идущий-по-Воде.

Внезапно Буат оторвался от земли. Телохранители с ужасом увидели, как его стало трясти. Затем он запрокинул голову назад и взвыл, а из его разума хлынул поток непереносимой боли. На его одежде проступили мелкие пятна крови, они быстро набухали, и через секунду алые капли потекли на камни мостовой. Телохранители не выдержали; они отвернулись и пустились наутек. И долго еще бежали, пока вопли Буата не затихли вдали.

Эдеард бросил тело на землю, и спустя некоторое время над ним поднялась душа Буата.

«Ну, теперь видишь?» — спросил Эдеард.

«Ты проиграл, — сказал призрак. — Это все, что тебе осталось: убивать. А убивая, чтобы вернуть власть, ты становишься одним из нас».

Душа Буата унеслась ввысь, и на глаза Эдеарда навернулись слезы. Призрак сказал правду. Он ничего не может сделать. Овейн и его приспешники победили. Их уничтожение ничего не даст. Мир принадлежит им. И он не хочет жить в этом мире.

Сквозь стену особняка просочились Максен и Кансин.

«Бижули и Дибал мертвы, — сказал Максен. — Байз вернулся в Сампалок».

«Мы потеряли нашего ребенка, — горько добавила Кансин. Ее призрак был еще слабее, чем призрак мужа. — Может, он уже в Ядре. Я не имею права остаться. Даже ради тебя, Эдеард. Я должна узнать, где он. Я должна увидеть нашего сына».

«Я все понимаю», — ответил Эдеард.

«Друг мой, я должен отправиться за своей женой», — сказал Максен.

«Обязательно должен. — Эдеард махнул им рукой на прощание. — Вы первыми из нас доберетесь до Моря Одина. Ждите нас там. Скоро и мы к вам присоединимся».

«И тогда мы снова сможем улыбаться».

Эдеард проводил их взглядом и повернулся к оставшимся вокруг него душам.

«Мы проиграли. Я побежден. Я остался один. — Его рука опустилась к висевшему на поясе пистолету. — А я не хочу оставаться один».

«Салрана, — напомнил ему Динлей. — Он говорил, что Салрана еще жива, что они намерены схватить и ее тоже».

Эдеард поднял голову.

«Ох, Заступница».

Он направил про-взгляд в Йисидро, даже не осмеливаясь на что-то надеяться.

Храм в Йисидро временно превратился в госпиталь. Перед статуей Заступницы в несколько рядов выстроились импровизированные лежанки, на которых размещали раненых. Трое уставших и издерганных врачей ходили от одного пациента к другому и по мере возможности залечивали огнестрельные раны. Послушницы помогали им делать перевязки и успокаивали раненых. Матушка-настоятельница, которой было уже больше полутора сотен лет, утешала боязливо теснившихся на скамьях прихожан. Она читала вместе с ними молитвы, но сама явно боялась не меньше остальных.

Двери храма были закрыты. Снаружи отчаявшиеся родственники тех, кто лежал внутри, образовали полукруг, намереваясь защитить несчастных и с ужасом ожидая возвращения милиции или, что еще хуже, стражей гильдии оружейников, важно расхаживавших по городу со своими жуткими ружьями. Пока святое место еще не подвергалось нападениям.

Эдеард плавно поднялся сквозь пол в центре храма. Люди вокруг изумленно заахали, и только Салрана бросилась ему навстречу, вскрикнув от радости. Он крепко обнял ее.

— Они говорили, что ты убит, — всхлипывая, пробормотала она.

— Нет, — ответил Эдеард. — Меня не так-то легко убить.

— Ох, Эдеард, милиция стреляла в людей. И еще у стражей появились эти ужасные ружья, как тогда, в Эшвилле. Они утверждают, что подчиняются лично мэру.

— Я знаю, — сказал он, крепче прижимая Салрану к груди. На ее одежде послушницы были видны пятна крови, некоторые явно появились несколько дней назад. — С тобой все в порядке?

— Да. — Она кивнула и смахнула слезы с лица. — Прости, Эдеард, я виновата, я не разговаривала с тобой после…

— Ш-ш-ш, — остановил он ее и провел пальцем по брови.

— Я была такой глупой, такой упрямой. Ты же мой лучший друг.

— Все прошло. Ты уверена, что все в порядке? За тобой никто не приходил?

— Нет. Я все время помогала докторам. Очень многие умерли. И все боятся, что люди мэра вернутся. Ты можешь это остановить?

Эдеард опустил голову.

— Я не могу. Все, что я делаю, только ухудшает положение. Даже своим приходом сюда я навлекаю опасность на храм. Извини. Мне так жаль.

Ее пальцы погладили ему щеку.

— Мой милый Эдеард, ты все делал правильно.

— Они убили всех, кого я знал, всех, кого любил. Кроме тебя. И скоро придут за тобой.

Она ахнула.

— А твоя жена?

— Да, — болезненно сморщив лоб, прошептал он. — Кристабель мертва.

Салрана прислонилась головой к его груди.

— Так не должно было быть.

— Но это произошло. И теперь я хочу, чтобы ты ушла со мной.

— Эдеард! — В ее глазах мелькнуло отчаяние. Матушка, стоя перед статуей Заступницы, поглядывала на них с сочувствием. — Им нужна моя помощь.

— Они справятся.

Матушка поощрительно кивнула Салране.

— Но…

— Держись за меня крепче, — посоветовал он. — Сначала покажется непривычным, но ничего не бойся. Я буду с тобой.

— Всегда?

— Да, всегда.

Он виновато оглянулся на призрак Кристабель, но та ответила понимающей улыбкой.

Эдеард вместе с Салраной опустились сквозь пол храма. Он почувствовал, как ее пальцы сильнее сжали его ладонь. Через мгновение они оказались в небольшом тоннеле под храмом, под ногами шелестел тонкий ручеек воды.

— Дальше надо немного пройти, — сказал Эдеард.

Они стали спускаться, пока не вышли в ослепительно яркий свет тоннеля, проходящего глубоко под городскими улицами.

— Эдеард! Что это за место?

Салрана вертела головой, стараясь понять, где она оказалась.

— Я и сам не знаю. Хороший способ передвигаться по городу. И очень старый. Я думаю, им пользовались давние обитатели Маккатрана, но не

уверен. Тоннель не соединен ни с одним из зданий города на поверхности. Так что, возможно, его создали не те существа, что жили до нас.

— Ох. — Она коротко рассмеялась. — Эдеард, в кого ты превратился?

— Я не знаю, — смущенно признался он. — Кем бы я ни был, оказалось, что от меня нет никакой пользы.

— Не говори так. — Салрана поцеловала его. — А зачем мы сюда забрались? И куда направляемся?

Эдеард вздохнул и почесал висок.

— Куда-нибудь подальше. Я полагаю, за пределы города. Потом… изгнание. Мы найдем какую-нибудь далекую провинцию. Я отращу бороду. Тебе не обязательно оставаться со мной.

— Думаю, для начала будет лучше, если я останусь.

— Спасибо.

Он увидел, что оставшиеся с ним души Кристабель, Динлея и родителей молчаливо ждут в ярко освещенном тоннеле. Казалось, что они вполне удовлетворены тем, что Эдеард их ведет. В этот момент он еще не решался сказать о них Салране: ей и без того хватило потрясений. Он опустил про-взгляд вниз, в материю стен тоннеля, и позволил ей указать направление. Эдеард всегда подозревал, что сеть тоннелей уходит за границы хрустальной стены, но никогда не решался проверить, куда они ведут.

И теперь он увидел эту сеть далеко-далеко внизу. Яркие линии объединялись снова и снова, словно закручивались в похожую на воронку паутину, и последние несколько нитей тянулись под ним на десятки милей вниз, туда, где жил истинный разум города.

Но… несколько ответвлений шли горизонтально под равниной Игуру. Эдеард попросил город отправить его туда.

— Что это? — воскликнула Салрана, испуганно схватившись за его руку, когда пол тоннеля стал наклоняться.

— Все в порядке, — уверенно ответил он. — Теперь мы полетим.

— Полетим?

Тем временем пол тоннеля наклонился до сорока пяти градусов, и они начали скользить. Потом стали падать. Салрана завопила от испуга.

— Все хорошо, — крикнул ей Эдеард.

Он сумел погладить ее по спине, но получилось не очень хорошо, потому что юбка ее одеяния послушницы вздулась пузырем и стала заворачиваться вокруг тела. Эдеард третьей рукой расправил одежду.

— Мы разобьемся! — взвизгнула Салрана.

— Нет, не бойся. Я часто пользовался этими тоннелями.

Она прижалась к нему лицом. Полет продолжался дольше, чем привык Эдеард. Вероятно, тоннель уносил их далеко за пределы города. И он не знал, где они остановятся.

Спустя какое-то время Салрана немного успокоилась и стала смотреть по сторонам.

— Мы не умрем? — спросила она.

— Нет, не умрем.

— А где мы?

— Я и сам не знаю. Теперь уже, наверное, за границей города.

Тоннель стал круто поворачивать. Такого Эдеард еще не испытывал.

К тому же они больше не падали, а наоборот, летели вверх. Наконец движение стало замедляться. Эдеард поднял голову. В нескольких сотнях ярдов над ними тоннель заканчивался пятном алого света.

— Держись, — предупредил он Салрану.

Они вдруг оказались в пустом круглом помещении со светящимися красными стенами. Окон здесь не было. Отверстие, через которое они поднялись, быстро превратилось в твердый пол.

Салрана не отпускала его руку, но с любопытством смотрела по сторонам.

— А что теперь? — спросила она.

— Не знаю, — признался Эдеард. — Я еще не был в таких местах.

На стене перед ними появился черный круг. Затем он исчез, оставив такое же круглое темное отверстие. Эдеард и Салрана, переглянувшись, шагнули вперед. Пробивавшийся наружу красный свет показал что-то вроде каменных стен. При помощи про-взгляда Эдеард определил, что снаружи какая-то пещера. Они осторожно вышли на песчаную поверхность и вдохнули сухой застоялый воздух. Про-взгляд Эдеарда не мог пробиться сквозь каменную толщу, но было ясно, что пещера уходит куда-то далеко. Красный свет начал угасать сразу, как только они сделали несколько шагов. Салрана обернулась и негромко вскрикнула: круглое отверстие закрылось у нее на глазах.

Эдеард, подняв руку, применил прием, показанный ему Кристабель во время их отдыха в пляжном домике. Полоса холодного белого света веером сорвалась с его пальцев, и по пещере заплясали резкие тени.

— Здесь ничего нет, кроме камня, — удивилась Салрана, ощупывая скалу, где только что было отверстие.

— Я не понимаю, как действует город, — сказал Эдеард. — Я просто обращаюсь к нему с просьбой.

— А как? — спросила она, и сквозь мысленную защиту пробилось жадное любопытство.

— Ну… — Он пожал плечами. — Просто прошу, вот и все.

— Все как в тот раз, — прошептала Салрана, невольно вздрагивая. — Мы с тобой одни, прячемся в яме, а снаружи разрушается весь наш мир.

После ее слов Эдеард ощутил, как сильно он устал. Но не только телом после безумной скачки в Маккатран. Эмоциональные потрясения, пережитые за последние несколько суток, окончательно лишили его сил. Ему отчаянно хотелось свернуться калачиком прямо в пещере и долго-долго спать. Свет вокруг его руки начал меркнуть.

«Эдеард, — окликнул его призрак матери. — Не сдавайся. Только не теперь».

Он немного помолчал.

«Хорошо», — уныло ответил он после паузы.

Салрана оглянулась.

— Пойдем, — позвал ее Эдеард. — Посмотрим, куда нас выведет пещера.

Пещера не на всем протяжении оказалась такой широкой, как в начале.

В некоторых местах приходилось протискиваться между стенами, чтобы пройти дальше. Уровень все время повышался, что беспокоило Эдеарда. Своим про-взглядом он видел, насколько глубоко под землей проходили тоннели Кверенции.

Целый час они преодолевали бесчисленные повороты и узкие места, прежде чем Эдеард увидел над головой слабые отблески дневного света. Под конец им пришлось карабкаться по крутому склону под нависающим в трех футах потолком, и только тогда они выбрались на относительно ровную поверхность. Выход закрывало густое сплетение орлиных лиан, чьи красные и зеленые листья причудливо окрашивали солнечный свет.

Эдеард осторожно вывел про-взгляд за полог пышной растительности и обнаружил, что выход из пещеры находится на почти вертикальном склоне скаты. Снаружи он никого не заметил: ни людей, ни животных. Тогда он раздвинул ветви лиан и выглянул. Вдали поднимались вершины гор Донсори, а впереди расстилалась равнина Игуру.

— Это один из малых вулканических конусов, — сказал он Салране. Далеко внизу, на склоне бывшего вулкана, зеленели пальмы и вроллипаны, а дальше шли поля, делившие равнину на аккуратные квадраты. Эдеард изогнул шею и посмотрел вверх. — Вершина скалы ближе, чем ее основание. Я думаю, мне удастся туда забраться.

— Эдеард! Будь осторожен.

— Не беспокойся.

Про-взгляд показал, что под зарослями лиан скрывается неровная скала, на которой есть множество зацепок для рук и выступов для ног. Он вытянулся вверх, нашел опору и стал подниматься.

«Я пока разведаю окрестности», — предложил призрак Динлея, взмывая вверх.

Эдеард впервые в жизни позавидовал мертвым. Подъем оказался далеко не простым. Ему приходилось про-взглядом искать зацепки, потом просовывать руки между корявыми лианами, а переставлять ноги оказалось еще труднее, и третьей рукой постоянно надо было раздвигать старые крепкие ветви, толстые, как морские канаты.

Минут через десять после выхода из пещеры лианы поредели и показалась голая скала. Она плавно загибалась назад, и вскоре Эдеард вскарабкался на довольно пологий склон, покрытый тонким слоем почвы и редкой травой.

Телепатическим посылом он известил Салрану, что закончил подъем, а потом третьей рукой осторожно подхватил ее, вынес из пещеры и по воздуху поднял на склон.

«Я никого не обнаружил, — доложил Динлей. — В четверти мили отсюда, за вершиной скалы, есть летний домик. Там довольно ровный участок, и в доме никого нет».

— Благодарение Заступнице, — тихонько пробормотал Эдеард.

Он опустил Салрану перед собой.

— Я думаю, это еще хуже, чем лететь по тоннелю, — с боязливой усмешкой сказала она.

— Нам надо где-то спрятаться и решить, что делать дальше, — сказал Эдеард. — Пойдем туда.

Динлей точно указал расположение летнего домика, наверняка принадлежащего одному из благородных семейств. Он стоял на пологом склоне милях в пятнадцати от подножия вулкана и смотрел на Маккатран. Здание почти полностью было сделано из дерева, по переднему фасаду протянулась длинная веранда, а над ней выступал второй этаж, опирающийся на ряд широких арок. В обоих концах веранды поднимались небольшие многоугольные башенки под остроконечными крышами. Белая краска кое-где уже начала осыпаться, в трещинах и углах появились зеленые пятна грибка.

Двери в дом были просто прикрыты, но не заперты. Эдеард и Салрана вошли внутрь и поняли, что хозяева оставили летнюю резиденцию до следующей весны. Окна закрывали плотные ставни, мебель скрывалась под защитными чехлами, масляные лампы были пусты. Постельное белье, ковры и одежду, видимо, вывезли в город. На полу лежала отравленная приманка для грызунов.

— Еды на кухне почти нет, — сказала Салрана после недолгого осмотра. — Банки с консервированными фруктами и мука. Если хочешь, я приготовлю пудинг. У плиты осталось немного дров и угля.

Эдеард осмотрел единственную спальню и вышел на веранду. Склон оставался в тени — солнце в это время года не поднималось высоко в небе и всегда висело с другой стороны вулкана. Он перегнулся через перила и посмотрел на город. Один только вид Маккатрана отзывался в сердце мучительной болью. Эдеарду хотелось вернуться туда и все исправить. Но было поздно. Произошло слишком много всего. Овейн полностью разрушил его надежды.

— Не разводи огонь, — сказал Эдеард Салране. — И не зажигай свет. Нас будут искать.

Она тоже вышла на веранду и положила руку ему на плечо.

— Конечно. Я не подумала. Что же нам делать?

— Мы уйдем отсюда, — ответил он. — Будем пробираться на восток, пока не окажемся в какой-нибудь провинции, где Идущий-по-Воде — всего лишь легенда, в которую люди не очень-то и верят.

— А ты не думаешь остаться и продолжать борьбу?

— Нет. Овейн и его дружки захватили всю власть.

— Никто не хотел его возвращения. Люди ждут, что ты что-то предпримешь.

— Буат не ошибся: теперь я могу только убивать. А этим ничего не добьешься.

— Но, Эдеард…

— Нет.

— Я все поняла, — грустно сказала она. — Пойдем в дом.

Он позволил ей увести себя в большую спальню. Эдеард упал спиной на толстый матрас и смотрел в потолок, а Салрана прошла в кухню. Теперь, когда он перестал двигаться, боль в ягодицах и бедрах стала невыносимой. Скачка в Маккатран далась ему высокой ценой. Он провел рукой по внутренней стороне бедра и обнаружил, что брюки промокли от крови и пота. Эдеард поморщился от боли.

— Я это ощущала, — сказала Салрана. Она стояла в дверях с парой банок фруктового компота.

Эдеард почувствовал на себе ее про-взгляд, но не стал возражать.

— Эдеард! Что ты с собой сделал?

— Я должен был вернуться как можно быстрее, — сказал он. — Я думал, что еще успею что-то исправить. — Он понял, что из глаз вот-вот покатятся слезы, но даже сейчас не хотел, чтобы это заметила Салрана.

— Поешь хоть что-нибудь, — предложила она и поставила банки на кровать рядом с ним. — А я посмотрю, что тут есть из лекарств, наверняка найдутся какие-то перевязочные материалы. А если и нет, снаружи можно поискать листья фаланпана, я сделаю из них компресс.

Возражать ей у Эдеарда не было сил. В банке оказались сливы в сахарном сиропе, и он успел съесть несколько штук, пока Салрана не вернулась с тюбиком мази в руке.

— Я и не думал, что так голоден, — признался Эдеард.

А потом Салрана начала потихоньку стягивать с него брюки, и ему пришлось крепко стиснуть зубы. Выражение ее лица при взгляде на его бедра его ничуть не порадовало. А Салрана очень старалась скрыть свое беспокойство.

— Мазь, наверное, будет немного жечь, — предупредила она, осторожно натирая кожу.

— Заступница!

Одной рукой он зажал себе рот, чтобы сдержать рвущийся из горла крик, а второй вцепился в матрас.

— Я закончила, — сказала она спустя бесконечную минуту. — Мазь скоро успокоит боль.

— Мне кажется, уже успокоила. Или ты сожгла все нервные окончания.

Но его бедрам действительно стало легче.

— Не будь таким злюкой, — с улыбкой ответила Салрана и поцеловала его. А потом она набросила на Эдеарда один из мебельных чехлов. — Тебе надо немного отдохнуть. А я пойду и поищу какую-нибудь одежду.

— Будь настороже, — предупредил ее он. — Если кто-то появится, сразу скажи мне.

— Не беспокойся, — сказала Салрана. — Никто не знает, где мы. Никто и не подозревает, что мы могли здесь оказаться.

Эдеард начал жевать следующую сливу, но, не успев доесть, заснул.

Его обступили сны. Но не те, что снились обычно — о каких-то других местах, — сегодня он видел сны о собственной жизни. В основном о Кристабель. Кристабель, окруженная пламенем, к ней приближаются люди со скорострельными ружьями, от грохота их выстрелов раскалывается голова. Кристабель падает, подол ночной сорочки вьется вокруг ее ног — той самой сорочки, в которой он впервые ее увидел. Она падает с верхней площадки лестницы, где он только-только начал формировать ступеньки. Теперь по этим ступенькам с легкостью взбегают бандиты. Маленькая Мирната кричит от ужаса, испуганная пожаром и выстрелами, и прижимается к старшей сестре. Они обе падают с десятого этажа от толчка чьей-то руки. Это его собственная рука.

Он закричал от ужаса. Ощущение чего-то страшного накрыло его разум приливной волной, грозило сбросить в непроницаемую тьму бесконечной бездны, поглотившей мир. Он стал беспомощным жалким существом, летящим в Хоньо, покинутым Небесными Властителями, покинутым Кристабель, Динлеем, Бойдом, Максеном и Кансин. Все они смотрели, как он падает. И отворачивались один за другим.

«Нет, — взмолился он. — Вернитесь».

Но они не возвращались — что-то было не так.

Он рывком очнулся от сна, заметался на кровати, все еще дрожа. Ужас сковал его горло, не давая вдохнуть.

— Что? — прохрипел он, обшаривая про-взглядом комнату.

В ногах кровати сгрудились призраки Динлея, Кристабель и его родителей. Кристабель в тревоге протягивала к нему руки.

— Что? — повторил он, чуть-чуть отдышавшись.

«Эдеард, мы пытались тебя разбудить, — сказал Динлей. — Мы очень старались. Но ты так устал».

— Я проснулся.

Он прищурился на приоткрытую на веранду дверь и увидел облитые светом туманностей белые перила. Вероятно, скоро полночь.

«Салрана. — Кристабель судорожно вздохнула. — Она предала тебя».

— Что? — выпалил он, растерявшись от неожиданности. — Что ты сказала?

«Извини, — заговорил Динлей. — У нее исключительно мощный телепатический посыл. Сразу после заката она вызвала Овейна. И сказала, где вы находитесь».

— Салрана? О чем ты говоришь?

«Мы не могли ей помешать, — добавила Кристабель. — Против живых мы беспомощны».

— Нет, нет, — забормотал Эдеард.

Своим про-взглядом он ощутил, что Салрана приближается к спальне.

— Эдеард? — приветливо окликнула она его. — Ты в порядке? Я думала, ты еще спишь.

«Она говорила с Овейном, — настаивала Кристабель. — Его люди уже близко, они поднимаются на гору».

— Не может быть. Это же…

— С кем ты разговариваешь? — спросила Салрана.

Она уже вошла в комнату и с любопытством смотрела на него.

— С моей женой, — спокойно ответил он.

Ее лицо не дрогнуло. Вспышка удивления в ее хорошо завуалированных мыслях была мгновенной, но, как и Эдеард, она еще недолго прожила в Маккатране.

— Знаешь, я могу видеть души умерших, — сказал он. — Однажды я даже передавал изображение Пифии. Вот, посмотри.

Он открыл свой разум, чтобы она получала ощущения с его про-взгляда.

Салрана, обнаружив вокруг себя четырех призраков, ахнула.

— Я…

Эдеард соскользнул с кровати.

— Они сказали, что ты выдала меня, — бесстрастным тоном произнес он, шагнув ей навстречу. — Они сказали, что ты послала телепатическое сообщение лично Овейну. Я ответил, что это невозможно. Скажи, они ошибаются? Ошибаются?

Салрана попятилась.

— Эдеард…

Эдеард направил про-взгляд за пределы дома и осмотрел склон вулканического холма. Использовав дар Финитана, позволявший проникнуть под маскировку, он увидел более двух десятков людей со скорострельными ружьями. Они уже приближались к летнему домику. В темноте за их спинами ощущалось присутствие еще большего количества людей. Тогда Эдеард устремил про-взгляд к основанию горы. Внизу, вокруг склонов, стояли два полных полка милиции.

— Всемилостивая Заступница, — изумленно выдохнул он. — Ты действительно это сделала. — Он смотрел на нее, все еще ничего не понимая. — Салрана, ты позвала их!

Он почувствовал, что близок к истерике. Самообладание изменило девушке лишь на миг. А потом она посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, я вызвала Овейна.

«Такого не может быть. Это же Салрана. Моя Салрана. И мы вдвоем против целого мира».

— Почему? — взмолился он. — Почему ты так поступила? Из-за Кристабель?

Салрана окинула призрак Кристабель презрительным взглядом.

— Ревновать к ней? Мне? Вряд ли. Я ничем не хуже нее. А в постели так еще и лучше. Ты многого лишился.

— Но… Мы же…

— Ты все тот же глупый деревенский мальчишка. Неужели ты так ничему и не научился, живя в Маккатране? Неужели ты думаешь, что любовь тринадцатилетних юнцов будет вечной? Что я навсегда сохраню тебе верность?

— Не можешь же ты принимать всерьез слова Овейна о едином народе.

— Почему нет? Потому что это противоречит твоим отсталым деревенским понятиям? Так устроен мир, Эдеард. Неужели ты не понимаешь? Благородные семейства уже обладают богатствами и властью, а под управлением Овейна они станут еще богаче и еще сильнее. И я смогу быть в их числе. Не только у тебя есть честолюбие.

— Это не ты, — пересиливая растущую боль, крикнул он. — Это не твои слова, Салрана. Не твои мысли.

— Ты такой слабый, Эдеард. Даже теперь, когда считаешь город своим. У тебя есть талант и способности, чтобы завладеть всем миром. Почему ты этого не делаешь?

— Ни один человек не достоин править миром.

Она презрительно фыркнула:

— Смирение — удел слабых.

— Заступница учит доброте.

— А что хорошего в ее учении, кроме внушения покорности низшим слоям населения?

— Теперь я точно знаю, что это не ты. Кто тебя так изменил? Кто?

— Я изменилась сама. Я поняла этот мир и стала искать в нем свое место. В конце концов, ты ведь нашел себе подружку из благородного семейства. — Она пренебрежительно махнула рукой в сторону Кристабель. — Неплохой способ пробиться в Высший Совет для такого бесхребетного существа, как ты. Почему бы и мне не сделать то же самое? Я использовала людей, которые могли мне помочь. Теми, кто тебя ненавидит, довольно легко манипулировать. И добралась до самого Овейна. Если хочешь знать, у него восемь любовниц, но теперь он будет смотреть только на меня. Ему это нравится. Ему нравится иметь при себе меня, подругу детства Идущего-по-Воде. Я видела его решительность и целеустремленность, не то что у тебя. И он умнее, чем ты. У тебя есть только твоя добродетель, а у него честолюбие, страсть, могущество и богатство. И предвидение. Он станет

императором, объединит весь мир и весь народ. И я буду частью этого мира. Он пообещал мне, что я стану Пифией. Наши дети будут рождаться, чтобы править.

Шок лишил Эдеарда способности что-либо ощущать. Он видел вызывающую усмешку на лице обезумевшей девчонки и не испытывал абсолютно никаких чувств.

— Нет, — сказал Эдеард. По его щеке скатилась одинокая слеза. — Нельзя построить мир на фундаменте жестокости и страха. Он разрушит Кверенцию, как разрушил твою душу.

— Никто меня не разрушал, я никогда еще не чувствовала себя такой живой, как сейчас.

Про-взгляд показал Эдеарду вооруженных людей у самой двери. Он даже не удивился, увидев, что командует отрядом не кто иной, как Арминель.

— Ты хочешь, чтобы меня убили? — тихо спросил он.

— Выживают сильнейшие. Овейн боится, что ты займешь его место. У тебя до сих пор есть шанс это сделать, Эдеард. И ты сможешь устроить мир так, как тебе нравится. Я помогу тебе. Тогда мы будем вместе.

Эдеард посмотрел на свою жену. Посмотрел на Динлея. На родителей, так веривших в него.

— Я не стану мэром. Не сейчас. А ты… ты не будешь Пифией.

— Дурак! — крикнула ему Салрана.

Она резко развернулась и выбежала из спальни.

Эдеард понял, что способностью видеть сквозь маскировку Овейн Салрану не наградил.

Арминель и его люди ворвались в дом и сейчас же открыли беспорядочную стрельбу. Пули впивались в стены и разбивали в щепки мебель. Дула ружей, извергая огонь, поворачивались из стороны в сторону, отыскивая Идущего-по-Воде.

Защита Салраны не выдержала. Восемь пуль ударили в ее тело и отбросили назад. На одеянии послушницы вспыхнули алые пятна крови. Она осталась лежать неподвижной некрасивой куклой на великолепном полу из мрамора павонаццо. Ее душа быстро покинула тело и смотрела на него сверху вниз.

Эдеард пригнулся за высокой кроватью, и толстый матрас защитил его отпервого ураганного шквала пуль. Он поднял голову, когда нападавшие начали торопливо менять опустевшие магазины на полные.

«Желаю тебе всего хорошего, — сказал он призраку Салраны. — Надеюсь, что в Ядре ты обретешь мир».

«Эдеард? — воскликнула она. — Ах, Эдеард, что я наделала?»

«Уходи, — поторопил он ее. — Отыщи путь к Ядру. Там я к тебе присоединюсь».

Душа Салраны завибрировала и стала просачиваться сквозь потолок спальни. Эдеард ощутил ее последний всплеск печали, и призрак исчез.

Арминель щелкнул полным магазином и поднял скорострельное ружье, ощупывая дом про-взглядом в поисках Идущего-по-Воде.

Корпус обоймы неожиданно треснул, сжатый невероятно сильной третьей рукой. В спальне материализовалась фигура Идущего-по-Воде.

— Убейте его, — закричал Арминель своим сообщникам.

Но их ружья не сделали ни одного выстрела; мелкие детали механизма и обоймы оказались погнутыми и смятыми.

— Мы ведь с тобой уже попрощались, — сказал Эдеард Арминелю.

Арминель усилил защиту и повернулся, готовый убежать. Но двери захлопнулись перед ним с таким треском, что отозвался весь дом. Арминель решился встретиться с противником лицом к лицу, снова повернулся и увидел, как взвился вокруг Эдеарда его широкий черный плащ. Идущий-по-Воде поднял руки с раздвинутыми пальцами. И с кончика каждого пальца сорвалась молния.

Через несколько секунд весь павильон был объят пламенем. Горели стропила, балки, двери, окна, мебель, стены — все, к чему прикоснулись огненные разряды. Еще через несколько мгновений воздух потемнел от густого черного дыма.

Эдеард, толкнув дверь спальни, вышел на веранду. За его спиной отчаянно кричали от боли и задыхались от дыма бандиты. Дверь за ним закрылась. Эдеард перепрыгнул через перила на травянистую лужайку. Люди в доме метались, натыкаясь друг на друга, кто-то уже упал, а вопли страха и страдания не мог заглушить даже рев пламени. Эдеард, набросив маскировку, словно второй плащ, скрылся в темноте.

Доверенные бойцы гильдии оружейников Овейна, посланные, чтобы уничтожить Идущего-по-Воде, окружили дымящиеся руины летнего дома. Морща носы от запаха обугленных трупов, они начали разбирать завал. Но несколько человек среди них утверждали, что их про-взгляды проникли сквозь маскировку Идущего-по-Воде, и они бросились вдогонку за темной фигурой, скрывшейся за деревьями.

У подножия вулканического конуса полки милиции закончили построение и образовали плотный круг у самой кромки леса. Согласно приказу, они вытащили пистолеты и стали ждать. Их про-взгляды следили за группами, поднимавшимися вверх от еще дымившегося павильона. Время от времени грохотали выстрелы, заставляя многих вздрагивать, но члены гильдии оружейников со своими смертоносными ружьями продолжали двигаться вперед и вверх.

Эдеард без труда держался впереди преследователей. Он поднимался, потому больше идти было некуда. Склон скалы, где находился вход в пещеру, охранял отдельный отряд, так что забраться туда Эдеард не мог Салрана, вероятно, рассказала Овейну и о пещере, и о путешествии по

тоннелям… обо всем. Оставалось только идти наверх. Это оказалось не трудно; деревьев выше летнего домика было не так уж много, трава едва доходила до щиколоток, по склону журчали мелкие ручейки. Вскоре последние деревья исчезли с дороги. Остались только валуны и трава. Впереди Эдеард уже видел вершину горы.

И там следовало принять решение.

«Я мог бы их запереть, — сказал он небольшому кружку своих призрачных спутников. — Город построит для них комнаты без окон и дверей. И они будут получать пищу».

«Я думаю, смерть была бы более милосердной, — возразил ему отец. — Вспомни, что произошло с беднягой Аргианом, когда ты его заточил в камеру. И это всего лишь через пару дней».

«Он прав, — добавил Динлей. — Заточение успокоит твою совесть — и только. Их необходимо уничтожить. Я знаю, какими беспощадными они стали. Если ты не избавишься от них, они будут возвращаться снова и снова. Сколько еще ужасов переживет город?»

«И одного слишком много, — согласился Эдеард. — Но убить так много людей…»

«Заступница поймет тебя», — заверила его Кристабель.

«Они и сами к этому готовы, — сказал Динлей. — Потому мы здесь и оказались».

Он показал на группы людей, поднимавшихся по склону. Первый отряд был уже не более чем в двадцати минутах ходьбы.

«Я не уверен, что смогу мимо них пробраться, — сказал Эдеард. — Овейн настроен решительно».

«Конечно, — ответила Кристабель. — Он знает, что только ты стоишь на его пути к абсолютной власти».

«Может, мне лучше скрыться в провинции и сформировать легитимную оппозицию?»

«Готовить революцию? — спросила его мать. — На это уйдут годы, а то и десятилетия. И сколько еще людей погибнет в борьбе? Нет, если что-то и предпринимать, то быстро. Тогда и потери будут минимальными. Каждый день твоего промедления позволит ему укрепить свою власть».

«Ты говоришь так уверенно!»

Она улыбнулась. Сквозь ее призрачный силуэт засиял свет туманностей.

«Нельзя вырасти в Маккатране и не научиться разбираться в политике».

«Так ты из Маккатрана?»

«Да. Пятая дочь четвертого сына семьи Герузис. Но это было так давно! Мои сестры и братья сейчас имеют гораздо более низкий статус».

«Герузис? — Эдеард помолчал, вспоминая все, что слышал об этой семье. Богатое торговое предприятие, обширные владения на равнине Игуру и небольшая флотилия кораблей. — Да ведь Финитан тоже из семьи Герузис, да?»

«Да. Один из моих двоюродных дедушек».

«Значит, Финитан — мой родственник?»

«Да».

«Интересно, знал ли он об этом».

«Возможно, догадывался. Акиим точно знал».

«Но… Мама, почему ты уехала?»

«Меня сосватали за оболтуса из семьи Киркмаль — этот союз сочли выгодным оба наших семейства. Я не хотела свадьбы. Я хотела жить по-своему, даже если бы пришлось отказаться от денег».

«Так вот откуда в нем такое упрямство», — сказала Кристабель.

«Я не…»

Он слабо улыбнулся. Кристабель решилась поддразнить его даже в такой мрачный момент.

Эдеард быстро преодолел последний подъем. На вершине остались только голые камни да пучки жесткой травы, пробивающейся из трещин. С моря дул легкий ветерок.

Идущий-по-Воде остановился и повернулся лицом к Маккатрану. Оранжевое сияние подсвечивало воздух над улицами и каналами, так что можно было разглядеть даже зубчатую линию башен. С самого первого взгляда, когда он увидел Маккатран, город так манил его, что Эдеарду казалось, будто он возвращается домой. Это чувство все еще сохранилось в душе, но его затуманила печаль. Он с трудом заставил себя посмотреть в ту сторону.

«Я должен принять решение».

По ту сторону хрустальной стены осталось все, к чему он стремился и о чем мечтал. И все, что вселяло в него страх.

«Я не думаю, что смогу вернуться, — признался он призракам. — Наверное, Овейн прав. Я недостаточно силен».

«У тебя есть силы, сынок», — возразил его отец.

«Нет. Невозможно представить, сколько страданий принесет мое возвращение».

«Достаточно убрать только лидеров, — сказал Динлей. — Овейна и его пособников».

«Это надо было сделать в самом начале, но не теперь. Все изменилось. Оружие разошлось по городу. Люди сотнями встают на сторону Овейна».

«Сотни людей противились его приходу и погибли. Неужели они не заслуживают возмездия? Ты же знаешь, что тебя поддержат. Вспомни итоги выборов».

Эдеард, по-прежнему глядя на Маккатран, опустился на колени.

«Я не могу. Все кончено».

«Мы тебя понимаем, — сказала Кристабель. — В этом весь ты. Тот, которого я любила».

«Мы будем вместе, — пообещал он ей. Про-взгляд показал Эдеарду, что первая группа преследователей подходит к последнему подъему. Все они держали наготове скорострельные ружья. — Мы доберемся до Ядра и будем жить там вечно».

«Вместе», — согласилась Кристабель.

Эдеард глубоко вздохнул. Он полностью открыл свои мысли и в последний раз окинул взглядом равнину Игуру. Его разума коснулись мысли Маккатрана, медлительные и спокойные, как и всегда, уходящие куда-то в другое царство.

«Спасибо тебе за помощь», — сказал он, мысленно изливая свою благодарность городу.

И вдруг впервые ощутил перемену. Гигантский разум заработал быстрее. Более сильные и отчетливые мысли стали подниматься, словно из глубин моря всплывало гигантское существо. Маккатран пробуждался.

Эдеард, изумленный реакцией на свои действия, невольно отшатнулся. Он делал бессчетные попытки донести эмоции до города, но никогда не получал ответа. Он просил о мелочах вроде изменения зданий или путешествия по тоннелям, но никогда не ощущал истинной связи с городом.

«Ты услышал меня», — в изумлении отправил он телепатический посыл.

Ответ, как и следовало ожидать, был медлительным и уравновешенным. Даже торжественным, что вполне соответствовало этому величественному созданию.

«Я ощутил печаль, — сказал Маккатран. — Тебе больно. Я так давно не испытывал боли…»

«Я… Это моя утрата вызвала печаль, которую ты почувствовал. Прости. Я не собирался тебя беспокоить. Я просто хотел поблагодарить за все, что ты для меня сделал».

«Утрата? Я помню утраты. Когда-то нас было много, теперь я остался один».

«Здесь есть и другие, похожие на тебя?» — удивился Эдеард.

«Когда-то давно были. Теперь уже нет. Даже здесь. Нет смысла возвращаться в то время».

«Сожалею. Я не знал. Могу я чем-то помочь? Скоро я отправлюсь в Ядро Бездны. Я встречу там кого-то из твоих собратьев?»

«Нет. Никто из нас не покорится слиянию. Это не для нас».

«Кто же ты?»

«Несостоявшееся прошлое».

«Мы не можем назвать тебя несостоявшимся. Ты дал нам приют и защиту».

«Я рад. А ты принимаешь назначение Бездны? Поэтому ты намерен отправиться в Ядро?»

«Какое назначение?»

«Стать единым со Вселенной. Она приветствует любой разум».

«Это… нет. Я ухожу, потому что лишаюсь жизни».

«Как ты можешь лишиться жизни в Бездне?»

Эдеард в недоумении посмотрел на Кристабель и остальных, убедился, что преследователи уже поднимаются по склону.

«Я не понимаю».

От мыслей города повеяло легкой тенью эмоций. Нежелание. Одобрение. Сострадание.

«Бездна позволяет вам построить идеальную жизнь, — сказал Маккатран. — Так она подводит вас к самореализации, позволяет пройти личный путь эволюции и достичь удовлетворения собой».

«О чем ты говоришь?»

Эдеард уловил щелчки снимаемых с предохранителей ружей и усилил защиту.

«Все, кто приходят извне, стремятся к этому состоянию. Потому Бездна и принимает их. У нашей Вселенной нет иного назначения. Сейчас нет. В том и состоит ее привлекательность для тех, кто внутри, и трагедия для тех, кто вне ее, что всем в итоге придется заплатить свою цену».

«Я не могу построить идеальную жизнь. Моя жизнь кончена».

«Обратись к Бездне. Отыщи нужный момент и начни сначала. Все просто. Как только ты настроишься на Бездну, она даст тебе все, чего ты захочешь. Все побывавшие здесь расы оказались вовлечены в эту эволюцию. Не думаю, чтобы для тебя что-то изменилось. Попробуй, ничего плохого не случится. Желаю тебе удачи».

Мысли города снова стали замедляться, погружаясь в дремоту.

«Нет, — воскликнул Эдеард. — Нет, подожди. Скажи мне как. — Он обернулся к душам своих близких. — Что все это значило?»

«Я ощущаю вокруг себя последовательности мгновений. Все точно как говорил тебе Бойд, — сказала Кристабель. — Вселенная помнит каждое мгновение. Здесь видна вся наша прожитая жизнь».

«Ты можешь мне показать?» — попросил Эдеард.

«Смотри вместе со мной», — предложила она.

Эдеард сосредоточился, чтобы ощутить ее мысли, уловить воспринимаемые образы. Это было странное объединение, и о подобном протяжении про-взгляда Эдеард никогда не догадывался. Вслед за женой он проник в ткань реальности и убедился в правоте Кристабель. Он увидел себя, распростертого на склоне скалы, и миллионы, миллиарды других изображений, протянувшихся в обе стороны. Они охватывали каждый миг его подъема, каждый шаг, каждый вздох, каждое дыхание, каждый удар сердца, каждую мысль. Он словно заглянул в бесконечное зеркало, Маккатран сказал правду: все его существование сохранилось в Бездне. Все, до последнего момента.

Эдеард посмотрел на себя, каким он был пять минут назад, и удивился реальности изображения. Казалось, он вот-вот вдохнет воздух и станет настоящим.

— О Заступница, — выдохнул он. — Мне кажется, я понимаю. Но… нет. В противном случае… — Он вскочил на ноги. — Кристабель?

«Сделай это, — попросила она его. — Эдеард, если есть хоть один шанс…»

— Да.

Он раскинул руки и воспользовался силой телекинеза. Вооруженные люди, кольцом обложившие вершину, вдруг сорвались с земли и с воплями отправились в полет на несколько сотен футов вниз, до более пологого участка склона.

Эдеард, избавившись от непосредственной угрозы, снова сосредоточился на изображениях. Возвращение на несколько минут назад ему ничего не давало. Он стал перегонять воспоминания, погружаясь все глубже и глубже. Он увидел себя лежащим на кровати, в то время как Салрана разговаривала с Овейном. Яркий момент недавнего прошлого свидетельствовал о подключении его собственной памяти, соединенной с восприятием Бездны. Технику погружения он осваивал почти инстинктивно. Момент появлялся перед ним ускользающим изображением. Эдеард мысленно тянулся к нему, но не мог достать. Он пытался снова, обостряя концентрацию, прикладывая колоссальное телекинетическое усилие. Мысленные пальцы отчаянно сжимались, чтобы схватить момент и сделать его реальным. Эдеард стонал от напряжения, заставляя Вселенную соединять моменты воспоминаний.

Где-то — повсюду — Вселенная начала меняться. Настоящее дрогнуло и мало-помалу стало откатываться назад. Перед ним развернулась длинная цепочка изображений, начинавшаяся с его подъема на вершину горы. Звезды над его головой изменили ход по небу и двинулись в противоположную сторону. Эдеард, воодушевившись, все свои силы направил на достижение единства со временем. Невероятное движение стало ускоряться. Эдеард устремился в прошлое. Желанный момент, удивительно отчетливый, помчался ему навстречу…

…Эдеард с криком проснулся. Вопль изумления разнесся по лагерю на лесной лужайке, а он выдавливал воздух из легких и никак не мог остановиться. В глаза ударил утренний свет.

«Утро!»

Динлей в нескольких ярдах от него замер между двумя прыжками, держа в поднятой руке свой ботинок. Он ошеломленно уставился на Эдеарда.

Эдеард заставил себя замолчать. Растерянным взглядом он окинул лужайку и, увидев сидящего на поваленном дереве Максена, вскочил на ноги.

— Я ничего не клал в твой ботинок, — рассудительным тоном возразил Максен.

— Вы живы! — заорал Эдеард.

— Забери вас Хоньо, что происходит? — возмутился Топар.

Он приподнялся со своего одеяла уже с пистолетом наготове. Болотон, Фресаж, Верини и Ларби осматривались по сторонам, стараясь определить источник тревоги.

— Ничего! — выдохнул Эдеард. Взрыв ни с чем не сравнимой радости грозил помутить его рассудок. — Все! Я смог! Я здесь! Вы реальные. И вы живы.

Динлей раздраженно вздохнул.

— Что это с тобой? — Он заглянул в свой ботинок. — Ага!

Третьей рукой он вытащил смятые останки жука утог и с подозрением посмотрел в сторону Максена.

— Эдеард? — настороженно окликнул его Топар.

— Все в порядке. — Эдеард помахал рукой и рассмеялся. У него слегка кружилась голова, и мир казался немного неустойчивым. Он резко сел. — Нет, подождите. — Подняв руку, он стал загибать пальцы. — Засада будет через два дня. Э… потом еще полтора дня, чтобы вернуться… Проклятье! Если я отправлюсь прямо сейчас, могу и не успеть. Надо забраться глубже.

Динлей надел ботинок и подошел к Эдеарду.

— Плохой сон?

Эдеард усмехнулся.

— Лучший из всех, что я видел.

— Вот как. Хочешь чаю? У тебя остались еще эти льняные пакетики? — с надеждой спросил Динлей.

— Нет.

Эдеард торопливо поднялся и, прежде чем Динлей успел отпрянуть, поцеловал его.

— Провались ты в Хоньо, — воскликнул Динлей и отпрыгнул назад.

Эдеард весело рассмеялся.

— Я не могу остаться. Извините. Но, клянусь Заступницей, как здорово снова видеть всех вас живыми. А наши девочки, наши жены! Максен ты станешь отцом. Я тебе обещаю. Клянусь тебе именем Заступницы.

— Что ты такое пил прошлой ночью? — сердито спросил Максен.

— Я пил… Я пил все, что только можно выпить.

— Я думаю, тебе лучше присесть, — спокойно предложил Топар.

— Некогда. — Эдеард сознавал, каким сумасшедшим кажется он окружающим, но это только веселило его. — Ну, не совсем так, — добавил он и хихикнул. — Вы помните наш первый день в пути? — Он звонко щелкнул пальцами. — Мы еще остановились на ночлег у самой фермы. Как же называлось это местечко?

— Стиббингтон, — буркнул Динлей.

— Верно. Это как раз то, что мне нужно. Хороший запас времени. И всего день скачки в обратном направлении. Максен, ты помнить? Ты еще так стер себе ноги в седле, что говорил, будто не можешь ходить.

— Помню.

— И я тоже.

Эдеард мысленно обратился к моменту памяти…

ДЖАСТИНА

^{Год четвертый.}

Память сновидения. Сладкие картины настоящей любви: его запах, его смех, его восторг. Эти два дня растягивались до бесконечности… Джастина приподнялась в медицинской камере и осмотрела каюту. С тех пор как она погрузилась в небытие, ничего не изменилось. Никаких тревожных сигналов на этот раз не было. Корабль приблизился к звездной системе, и бортовой журнал свидетельствовал о прохождении маршрута без каких-либо происшествий. «Серебряная птица» уже начала уменьшать скорость.

Джастина спустила ноги через бортик и поморщилась: мышцы совсем отвыкли двигаться. И в шее тоже чувствовалась сильная напряженность. Что ей сейчас необходимо, так это хороший массаж. Лучше всего на курорте Халлуба, что на острове Фасал. Да, она с удовольствием представила, как лежит на веранде спа-салона, а за окнами — белоснежный песчаный пляж и бирюзовое кристально-чистое море. В этом салоне есть несколько очень симпатичных массажистов, талантливых молодых людей, знающих, как правильно обработать ее занемевшие мышцы и связки. Очень привлекательно. А еще там подают напитки в высоких бокалах, наполовину заполненных ледяной крошкой, и превосходные экзотические фрукты. Раскаленная голубовато-белая искра света на синем небе. Прекрасная и желанная.

«Господи, до чего же меня довели сны о тех двух днях! Халлуба была в моей жизни тысячу лет назад».

Джастина с сожалением вздохнула и третьей рукой вынула из модуля репликатора длинный халат. Кулинарный процессор выдал ей стакан витаминизированного морковного сока. Она состроила гримасу, но послушно выпила все до дна.

«Может, на здешних планетах тоже найдется подходящий пляж».

Джастина села на пол и приступила к растяжкам, чтобы немного размять мускулы. Она уже предвкушала очень горячий душ с мощными струями в сильно разогретой кабине, который избавит ее от этих отвратительных судорог в шее.

— Что творится снаружи? — спросила она у интел-центра.

В экзо-зрении возникло изображение звезды. Джастина нахмурилась.

— Я ее знаю.

Именно эта звездная система проецировалась на потолке зала заседаний Высшего Совета: светило бронзового оттенка, распространяющее теплое сияние в центре аккреционного диска. Кометы, ядра которых не уступали по величине спутникам, проносились по краям диска, следуя своим сильно наклоненным орбитам, а за ними на миллионы километров тянулись алые светящиеся хвосты. Но увиденная картина была намного старше той, что существовала во времена Эдеарда. Внутри системы уже образовались девять ясно различимых полос, плотно забитых астероидами, что предвещало зарождение протопланет. Хвосты комет стали короче и утратили прежнюю яркость, их алые следы испещряли длинные полосы белых испарений.

На астрономическом изображении появились прозрачные столбцы информации. Вторичные системы Джастины впитывали сведения и выдавали конечные результаты. Вдруг ее внимание привлек крошечный светлый полумесяц, вращающийся по краю диска.

— Не верю!

Это была планета, пригодная для жизни людей.

До звездной системы «Серебряной птице» оставалось еще семь астрономических единиц. У Джастины было достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть планету. В реальной Вселенной, за пределами Бездны, она не могла бы существовать. Даже если бы в аккреционном диске произошло слияние астероидов до размеров планеты, потребовался бы колоссальный отрезок времени для зарождения жизни и эволюции. Спектральный анализ, сделанный наружными сенсорами «Серебряной птицы», указывал на наличие воды и хлорофилла, а также на значительное содержание азота в атмосфере. Откуда бы ни появилась эта планета, на ней имелись и океаны, и растительная жизнь.

Осталась одна астрономическая единица. Для обитаемой планета была довольно маленькой — не больше Марса, — с плотной атмосферой — то есть давление на поверхности приближалось к нормальному. Температура была обычная. Магнитное поле сворачивало солнечный ветер в характерные радиационные пояса Ван Аллена. Никаких признаков электромагнитных излучений обнаружить не удалось, но Джастина не прекращала наблюдение.

Неправдоподобный мир в невероятном месте. В Бездне. Джастина прекрасно понимала, что масс-энергии, поглощенной границей даже во время последней, короткой фазы расширения, хватило бы на создание тысяч солнечных систем, не говоря уж об одной маленькой планете. «Здесь не стоит ничему удивляться. Не зря же Воплощенный Сон постоянно подчеркивает, что Эдеард прикоснулся лишь к поверхности потенциала Бездны».

Осталось десять миллионов километров, «Серебряная птица» затормозила до 5 g, потеряв значительную часть скорости, поддерживаемой на протяжении трех световых лет. В режиме ускорения в 5 g корабль надежнее всего сохранял стабильность. Но кое-какие неполадки вернулись. Заметно ухудшилось изображение с некоторых высокоточных сканеров, зато камеры с простыми оптическими линзами уже показывали очертания континентов и снеговые шапки горных вершин. Джастина увидела, как зарождающийся ураган, дойдя до побережья, разделяется надвое, словно рассеченный гигантским ножом. Странное явление пробудило в ее сознании смутные воспоминания. «Что может разделить надвое мощный ураган?»

Но флуктуации силы тяжести в кабине ее отвлекли. Они привели к отказам некоторых вторичных систем. Резервные устройства не всегда успевали компенсировать потери. Джастина дала команду каюте вернуться к нейтральному статусу, что подразумевало убрать все, кроме ее кресла. Хорошо хоть функции бионоников ничуть не пострадали. На последнем миллионе километров она активировала защитное поле. В верхних слоях атмосферы то и дело вспыхивали следы сгоравших метеоритов, срывающихся с кромки аккреционного диска. Сенсоры «Серебряной птицы» зарегистрировали учащение ударов микрочастиц в силовое поле. Плотность пыли стремительно возрастала.

Джастина надела скафандр.

Эффективность инграв-установки сохранилась только на двадцать процентов, да и то не отличалась стабильностью. Джастина отказалась от мысли остановиться на орбите. Приходилось готовиться к прямому приземлению. Она надеялась, что при входе в зону притяжения планеты включатся антиграв-установки. Но, оценив состояние остальных систем, решила на это не рассчитывать.

В тысяче километров над ионосферой интел-центр стал отключать периферийные программы, чтобы сосредоточить все мощности на основной задаче. Корабль начал описывать кривую, постепенно приближаясь к громаде планеты. Антиграв-установки заработали — как им и следовало. Они обеспечат благополучное приземление. Возможно.

В этот момент в поле зрения попали три гигантских каменных конуса, возвышающиеся над слоем атмосферы. «Серебряная птица» летела прямо на них, и, согласно построенной траектории, точка приземления находилась позади гор.

Знакомый силуэт трех вулканов поверг ее в шок.

— Вы, похоже, издеваетесь надо мной, — вслух произнесла Джастина.

«Серебряная птица» на скорости тридцать Махов приближалась к почти точной копии Великой Триады с планеты Дальняя. Джастина постаралась совладать со своим изумлением. «Все может быть. Здесь, в Бездне, ничего нельзя исключать».

Завершение полета протяженностью в три световых года в той же точке, где она двенадцать столетий назад посадила свой гиперглайдер, не могло оказаться случайным совпадением. Это было точное попадание в цель.

«Сон. О господи, мой сон».

Но тогда появляется вероятность, в которую совсем уж трудно поверить.

«Нет. Это невозможно».

«Серебряная птица» вошла в атмосферу. Удары молекул разреженного воздуха слились в непрерывный гул. Корабль пролетел вдоль края самого большого вулкана с плоской вершиной и мертвой двойной кальдерой. За кормой вскипел перегретый воздух. Антиграв-установки включились на всю оставшуюся мощность.

Ускорение вжало Джастину в кресло. Учетверившийся вес плотно сдавил грудь. Помощь бионоников быстро обеспечила нормальное дыхание. Антигравы не изменили расчетный вектор корабля. Точка приземления была вычислена абсолютно правильно.

«Предопределена?»

«Серебряная птица» проткнула тонкий слой перистых облаков, скорость к этому моменту стала дозвуковой. Внизу виднелись средние склоны вулканов — каменные скалы с пятнами лишайников и мхов, слегка припорошенные снегом. Затем развернулись луга предгорий, образующие широкий великолепный цветущий пояс, предваряющий лесные массивы. Талая вода водопадами спускалась до предгорий, а дальше растекалась по серебристой кружевной сетке ручьев и мелких речушек.

В Гея-сферу корабля снаружи проникла человеческая мысль, искрившаяся любопытством и энтузиазмом.

— О, нет. Нет, нет, нет. Он не мог оказаться здесь. Вы не смеете так со мной поступать.

Внизу среди леса открылась продолговатая поляна. «Серебряная птица» стремительно снизилась. Из корпуса корабля вышли посадочные опоры. Джастина сжала челюсти. Но удар оказался не очень сильным, хотя каюта завибрировала, и в верхней части корпуса послышался скрежет. Сила тяжести уменьшилась, став ниже стандартного 1 g. Несколько иконок статуса корабля мигнули желтым светом, но сразу же снова позеленели. После отключения двигателей целые секции «Серебряной птицы» перешли в нейтральное состояние. Теперь космический корабль еще не скоро куда-нибудь полетит.

Но Джастина была на поверхности, целая и невредимая. Это уже кое-что.

Посторонний разум не исчез, и мысли теперь выражали легкое нетерпение.

Она задержалась, чтобы снять скафандр. В конце концов, незачем его пугать, а для любого, кто не знаком с технологиями Великого Содружества, ее облик мог показаться устрашающим. Она не рискнула довериться гравитационному манипулятору и развернула аварийную веревочную лестницу. Уже спускаясь, Джастина поняла, что надела бежевый комбинезон, очень похожий на серо-голубой плотный костюм, в котором летала на гиперглайдере. Не хватало только шлема.

— Недосмотр? — иронично усмехнулась она, обращаясь к Бездне.

По мере приближения к земле веревочная лестница раскачивалась все сильнее, и с двух последних ступеней Джастина просто спрыгнула в траву.

Сила тяжести здесь оказалась ниже обычной, как и на Дальней. Влажный воздух сильно пах хвоей. Ее про-взгляд обежал поляну, впечатление было странное. Она стала распознавать расплывчатые очертания, сопоставляя их с тем, что видели ее глаза. Кроме того, ее полевой сканер нисколько не пострадал и выдавал детальную информацию об окрестностях.

Он стоял в десяти ярдах от корабля и вежливо ждал, пока его заметят. Джастина стала очень медленно поворачиваться, почти уверенная, что сейчас откроет глаза и, поднявшись из медицинской камеры, увидит каюту «Серебряной птицы». Но нет, все оказалось реально. И он был здесь.

Джастина улыбнулась. Испытанное потрясение как будто лишило ее всех эмоций.

— Здравствуй, Казимир, — сказала она.

На его прекрасном смуглом лице сияли белоснежные зубы. Она помнила, какой широкой могла быть его улыбка. Густые черные волосы перехватывала красная лента. Кожаный жилет расходится на груди, открывая великолепный мускулистый торс, а ниже пестрел изумрудно-медными клетками килт клана Макфостер. И на спине мужчины, как и тогда, висел небольшой рюкзак.

— Ты знаешь меня? — удивился он.

И голос был тоже тот же самый. Но как же иначе: в конце концов, она же его сама и сотворила. Приветливая улыбка Джастины сменилась выражением сочувствия.

— Мне известно, кем ты считаешь себя. Это моя вина.

Он нахмурился.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Корабль спустился так быстро…

Она не сдержалась и рассмеялась. Заботиться — так похоже на Казимира.

— Немного тряхнуло, но и только. Да, кстати, меня зовут Джастина.

— Я рад познакомиться, Джастина. А это действительно космический корабль?

— Да, действительно.

Джастина была неспособна на жестокость, и это представляло наибольшую трудность. Она просто не могла его прогнать или игнорировать — хотя, поступи она так, ей стало бы намного легче. Но перед ней стоял семнадцатилетний человек, обладающий собственными чувствами. И, как все остальные, он не просил его создавать, какими бы странными ни были обстоятельства его появления на свет. Он заслуживал, чтобы к нему относились с уважением.

Странно, у него ведь нет никаких воспоминаний о прошлой жизни.

Они сели рядом на берегу журчащего ручья у края поляны. Оба держались настороженно, и все же Джастина не могла не заметить, как сильно она привлекает его, и не только в физическом отношении.

— Я прохожу испытание, — ответил он на ее вопрос о том, откуда он пришел.

— Чтобы доказать, что сможешь выжить в лесу без посторонней помощи, — добавила она, припоминая точно такой же разговор в далеком прошлом. — А когда ты вернешься в свой клан, ты станешь настоящим воином и будешь сражаться против Звездного Странника.

— Ты знаешь о Звездном Страннике?

— Казимир, я понимаю, что в это трудно поверить, но Содружество очень давно победило Звездного Странника. Ты не тот, кем себя считаешь.

Он весело усмехнулся.

— А кто же я?

— Ты приснившийся мне сон. В этом месте сон стал реальностью.

На его лице отразилось незаурядное волнение, а в мыслях мелькнула вспышка изумления.

__ Что ты говоришь? Я умер и попал на Дремлющие Небеса?

— О боже! — Джастина в полном недоумении уставилась на собеседника. — Я и забыла об этой части идеологии Хранителей.

«Вероятно, сознательно».

— И ты мой духовный хранитель? Знаешь, я именно так и представлял себе ангела.

— Ты и называл меня так в прошлом.

— Что я делал?

— Ты часто называл меня своим ангелом.

— Это когда мы были живы?

Его мысли теперь излучали неуверенность, а радостное изумление быстро рассеивалось.

Джастина — в который раз — проклинала свое древнее биологическое тело за его деструктивную эмоциональную слабость.

— Ты и сейчас жив. Снова. Но это так сложно…

— Ты считала меня погибшим?

«Я видела, как ты умер».

— Скажи лучше, где ты был перед тем, как отправиться на испытание. Кто твои друзья? Чем ты занимался в прошлом году? Да хотя бы что ты делал вчера в то же время дня?

— Я… — Мысли беспорядочно закружились в его голове. — Это нелегко. Я почти ничего не помню. Нет, подожди. Брюс. У меня есть друг по имени Брюс.

— Казимир, прости, но именно Брюс тебя и убил.

Он вздрогнул.

— Это Дремлющие Небеса!

— Я думаю, в некоторой степени так оно и есть.

— Брюс никогда бы меня не убил.

— Он попал в плен к Звездному Страннику, и тот настроил его против Хранителей Личности. Брюс стал его агентом.

— Нет, только не Брюс.

— Это был уже не тот Брюс, не твой друг. Звездный Странник вытравил вашу дружбу. Казимир, у тебя нет воспоминаний о прошлом, потому что я о них не знаю, не знаю так полно, как должна бы, не знаю никаких деталей. Мы провели вместе не так много времени, чтобы ты мог подробно о себе рассказать. Время было слишком дорого для нас. И я всегда об этом сожалела.

Она отвела взгляд, стараясь обуздать свои чувства. «Как мучительно больно. Не надо было мне проходить через это испытание. Лучше бы я просто ушла». Потом она снова посмотрела на Казимира, увидела в его лице боль и растерянность и поняла, что не могла так с ним поступить. Только не с Казимиром, даже если он был всего лишь его тенью.

Он поднял руку и осторожно коснулся ее плеча, словно стараясь ее утешить.

— Мы были… вместе?

— Да, Казимир. Мы были любовниками.

Широкая улыбка вспыхнула на его юношеском лице, и мир стал не таким уж плохим.

— Я слишком резка с тобой, — призналась она. — Надо было как-то помягче тебе это объяснить.

— Значит, ты меня видела в своих снах?

— Да.

Его улыбка засияла торжеством.

— Я рад, что приснился тебе. И рад, что сейчас рядом с тобой.

«О нет. Нельзя снова ступать на тот же путь. Это… неправильно».

— Я тоже рада встретиться с тобой, но мне необходимо выполнить свой долг.

Казимир стал серьезным и кивнул.

— Какой долг?

Она печально нахмурилась.

— Спасти Галактику.

— Как?

— Я и сама еще не знаю. То, что мы оказались в этом месте, — неправильно. Я должна добраться до… тех, кто здесь всем управляет, и попытаться убедить их прекратить экспансию. Извини, если это звучит бессмысленно.

Взгляд Казимира обратился на «Серебряную птицу», и в его мыслях отразилось страстное желание.

— Мы полетим на этом корабле?

Ураган уже нашел путь между вулканами, и с темнеющего неба упали первые капли дождя.

— Я бы этого очень хотела, но надо еще выяснить, как заставить его снова взлететь. К тому же я еще не знаю, где именно находится центр и как туда добраться.

— Жаль.

Его разочарование отчетливо проявилось в слабо защищенном разуме.

Джастина усмехнулась.

— Хочешь посмотреть на корабль изнутри?

— Да, очень!

Он с легкостью забрался наверх по веревочной лестнице. «Казимир очень ловкий», — вспомнила Джастина. И, пока она поднималась вслед за ним, очередное воспоминание заставило ее сердце забиться быстрее. В переходном шлюзе им было тесно вдвоем. Она дала команду открыть внутренний люк и по узкому проходу провела Казимира в главную каюту.

Казимир старался быть вежливым, оглядывая круглое помещение, но он явно не привык скрывать свои мысли. К счастью, Джастина вспомнила несколько приемов, заложенных Эдеардом в сны Иниго.

— Ты живешь здесь во время путешествия? — осторожно спросил он.

Джастина щелкнула пальцами и приказала интел-центру создать пару стульев.

— Ого!

Казимир снова был счастлив, наблюдая, как из пола поднимается мебель. Джастина тем временем вызвала в воздухе перед ними голографическую проекцию, отражающую состояние корабля.

Его восхищение заставило ее почувствовать легкий укол раздражения. «Семнадцать лет, какой же это легкомысленный возраст!»

— Я бы хотела тебя обследовать, — сказала она. — Возможно, так я больше узнаю об этом месте.

— Пожалуйста.

При помощи своих бионоников она подробно просканировала его и передала информацию в интел-центр. Казимир определенно был человеком, и все его органы находились на своих местах. Она прикоснулась к его руке,

чтобы взять образец тканей, и он снова улыбнулся, излучая страстное желание.

Большую часть проведенных вместе двух дней они занимались любовью.

Увидев результаты анализа его ДНК, появившиеся на дисплее, Джастина удивленно подняла брови.

— У тебя… нормальная ДНК, — сказала она.

«Реальная? Соответствующая? Человеческая? И как же Бездна умудрилась провернуть такой трюк?»

— Я рад, — просто ответил он.

Интел-центр провел тест на совпадение с хранившимся у Джастины медицинским файлом ее сына. У этого человека отсутствовали ген-маркеры, имевшиеся у того, от кого двенадцать столетий назад она родила ребенка. Джастина не знала, радоваться или огорчаться. «Значит, Бездна все-таки не всемогуща».

— Давай-ка проверим, как работает кулинарный процессор, — предложила она.

Ей даже не надо было спрашивать, чего ему хочется. Чизбургер с беконом, жареный картофель, финиковый пудинг с ванильным мороженым, шоколад и шампанское. Полный набор нездоровой пищи, которым она соблазнила его при первой встрече.

Кулинарный процессор приготовил все, хотя вкус каких-то блюд показался странным.

Для Казимира все было странным и привлекательным, он съел все с огромным аппетитом.

— Ты видел здесь кого-нибудь еще? — спросила она между глотками шампанского.

— Ты ведь говоришь, что до вчерашнего дня я вообще не существовал, — сказал он лишь отчасти насмешливо.

— На самом деле я не знаю, сколько времени ты здесь был. Я полагаю, для создания этого мира Бездне потребовалось четыре года.

Он откинулся на спинку стула и задумался.

— У меня есть какие-то воспоминания или представления о моей жизни до сегодняшнего дня. Та жизнь, которую я провел в своем клане, не реальна. Теперь я это понимаю, в ней нет ничего определенного. Просто представление о том, какой она должна была быть. Но я хорошо помню, как пару недель назад отправился в лес, чтобы пройти испытание. И я уверен, что последние несколько дней провел в реальности. И сегодняшний день тоже. В нем есть ты. Я помню, как проснулся и любовался чистым небом.

— Значит, во время жизни в лесу ты никого не видел?

— Нет. Но в этом и есть смысл испытания.

— Да, конечно.

Он снова обвел взглядом каюту и вздрогнул. В его мыслях угадывалось мрачное осознание.

— Я ничто. Игрушка, созданная чуждым разумом ради твоего удовольствия. Что же за существо может обладать такой властью?

— Эй, — ободряюще улыбнулась она. — Ты не можешь так говорить. Ты — это ты. И не важно, почему ты здесь появился и каким образом. Жизнь дана, чтобы жить. Я говорила тебе это и при нашей первой встрече.

Казимир подозрительно прищурился.

— И я тебе поверил?

— Мне пришлось тебя убеждать. Ты и тогда был невероятно упрямым.

Это отчасти развеяло его сомнения.

— Что ты теперь собираешься делать? — спросил он.

— Еще не знаю. Я ведь направлялась сюда, чтобы договориться с центром. А теперь сделать это довольно трудно. Бездна думает, что я затеяла все ради встречи с тобой.

Джастина снова проверила состояние «Серебряной птицы». Ни один из двигателей не был готов к работе, и интел-центр не мог назвать причин отказа. Генератор вырабатывал энергию, но только в количестве, необходимом для систем жизнеобеспечения. Каюта сохранила большую часть своих функций, хотя воспользоваться медицинской камерой Джастина бы не рискнула. Что озадачивало ее больше всего, так это причины отказов: их просто не было.

«Воля. Вот управляющий фактор здешней Вселенной. Власть воли над материей. Мысли способны изменять реальность. И Бездна не хочет, чтобы «Серебряная птица» летала. Все очень просто».

— И ты не можешь остаться здесь со мной? — спросил Казимир.

— Это заманчиво, — ответила она. — Но летела я сюда за другим. — Он так очевидно расстроился, что Джастина почувствовала себя виноватой. — Казимир, прости меня, но ты и представить себе не можешь, насколько высока угроза. Я должна сделать все, что в моих силах.

— Я понимаю, — с грустью сказал он. — Благородное призвание. Мой разум несовершенен, но я верю в благородство. Это абсолютная истина.

— Ты такой милый, — вздохнула она. — Я отчетливо помню, какой ты милый. — Она зевнула. — Сейчас я хотела бы немного отдохнуть. Полет был довольно напряженным, да и шампанское ударило в голову.

— Я останусь на страже снаружи, — решительно заявил он. — Если это действительно целая планета, на ней могут быть и враждебные силы.

— Спасибо.

«Проклятье, какая опасная штука эта память».

Пока Джастина стягивала с себя комбинезон, каюта создала для нее широкую кровать, потом репликатор выдал тонкое стеганое одеяло. Она нащупала в нем какие-то странные комки, но, пожав плечами, накрылась им и сразу же уснула.

И увидела сон. Ей снилось, что она лежит на кровати в своем доме, где царили тепло и покой, а жизнь казалась более приятной.

Кто-то раздвинул портьеры, и в высокие окна ворвался солнечный свет. Джастина зевнула и потянулась. Под старым одеялом было так уютно.

«Здравствуй, милая».

«Папа, — сонно промурлыкала она и улыбнулась наклонившемуся над ней золотому лицу. — Уже пора вставать?»

«Пора нам с тобой поговорить».

Полное осознание словно окатило ее ледяной водой. Джастина ахнула и села в кровати. Она очутилась в своей спальне в Доме Тюльпанов, где провела раннюю юность. Только обстановка была выдержана в красных и черных тонах, как в тот период, когда она — в основном чтобы подразнить родителей — увлеклась ретроготикой. Она посмотрела вниз и ужаснулась: ногти на руках и ногах были выкрашены в черный цвет с кроваво-красными вкраплениями. Серебряные кольца с черепами оттягивали руки, а когда она поднесла к лицу прядь волос, они тоже оказались черными.

«Господи», — пробормотала она.

«Ты всегда хорошо выглядишь, какой бы глупой ни была мода», — сказал Гор.

Он стоял в ногах, сложив руки на груди и прислонившись к столбику. (Балдахин на четырех столбиках, естественно, с драпировками из черного газа.) На золотом лице играла добрая усмешка.

«Что? Я… Это Бездна?»

«Ты все еще в Бездне, — сказал Гор. — А я в Содружестве и решил, что уютная обстановка поможет нам достичь взаимопонимания. А ничего уютнее детской я и представить не могу».

«Взаимопонимания?»

«Хотя мне очень неловко, но должен сказать, что я стал Третьим Сновидцем. И угадай, чьи сны из Бездны я вижу?»

«О дьявол».

Гор насмешливо фыркнул.

«Могло быть и хуже. Если бы ты легла с ним в постель, я передал бы все это в Гея-сферу».

«Проклятье!»

«Твое благородство когда-нибудь доведет тебя до беды».

Джастина с опаскойвстала с кровати.

«А что происходит там, у тебя? Корабли паломничества прорвались в Бездну?»

«Ты имеешь в виду те четыре дня, которые провела внутри?»

«Четыре дня?» — недоверчиво повторила она.

«Ну, скоро будет пять».

«Но ведь прошло…»

«Четыре года, если считать и прелюдию с участием Небесного Странника».

«Ты получил и это тоже?»

«О да. Мелкий мерзавец Этан набрал себе немало очков на его отказе проводить тебя к центру. Он поднял такой шум! Выскочки из его так называемого Совета с тех пор постоянно торчат в унисфере и разглагольствуют о неизбежности. Они почти сквитались за тот бардак, что устроили на Виотии».

«На Виотии?» — в замешательстве спросила Джастина.

«В поисках Второго Сновидца они всю планету вывернули наизнанку. Но не беспокойся об этом. Нам надо сосредоточиться на твоих проблемах».

«С Казимиром?»

«В некотором роде. Черт, я и не подозревал, что ты так сильно им одержима. Ты действительно запуталась?»

«Что ты имеешь в виду?»

«До сих пор Воплощенный Сон обещал всем и каждому наладить жизнь, как делал Идущий-по-Воде каждый раз, когда допускал одну из своих многочисленных ошибок. Опять промахнулся? Не беда. Вам, он мысленно возвращается к тому моменту, с которого все пошло не так, и в одно мгновение перестраивает всю Бездну. Только это их и подкупило, и теперь бараны ломятся на корабли паломничества».

«Я знаю: путешествие во времени даст возможность каждому добиться исполнения желаний. Вернуться в прошлое, чтобы исправить свои промахи, — это абсолютная фантазия».

«Абсолютный бред. Никому не дано преодолеть причинно-следственную связь или энтропию. Бездна всего лишь нажимает кнопку перезагрузки. А слой памяти — это матрица, где хранится каждое мгновение. И где Бездна берет такую чертову уйму энергии?»

«Папа».

«Каждая планета, каждое существо, каждый Небесный Властитель, каждая звезда должны вернуть свою энтропию до той точки, до которой решил отступить Эдеард. Каждая звезда! Каждый отдельный атом каждой звезды должен получить энергию, чтобы начать все сначала. Боже милостивый, какое высокомерие! А откуда возьмется вся эта энергия? От нас. От нашей галактики. Она-то и поставляет энергию для перезагрузки. Превращение массы в энергию, старая добрая формула, где энергия равняется квадрату произведения массы на скорость света».

«Папа, успокойся. Такие речи хороши для обращенных».

«Вот как? Если бы эти идиоты хоть немного подумали, разве стали бы они рваться в свое паломничество? Порой я думаю, что окайзены правы: надо просто уничтожить нас всех, потому что раса, настолько больная, чтобы породить Воплощенный Сон, не имеет права существовать».

«Папа!» — возмущенно воскликнула Джастина.

«Да-да. — Он сердито усмехнулся. — Тебе нравится такой сон, Этан? Нравится, чем теперь грозит тебе Бездна? Или эта истина тебя не устраивает? Теперь ведь не только тупица Идущий-по-Воде будет метаться по своей жизни взад и вперед, верно? Я бы еще мог смириться с тем, что он спасает свое стадо средневековых кретинов. Но тебе этого показалось мало, да? Ты настолько глуп, что хочешь забрать туда всех. Миллионы твоих последователей будут включать перезагрузку жизни, как только им в глаз попадет капелька шампуня. Неужели ты настолько слаб и глуп, чтобы не суметь достойно прожить свою жизнь? Учись на своих ошибках и двигайся дальше. Только так должен поступать человек. А не обрекать всех нас на уничтожение из-за своей личной неудачи. Бога ради, не будь таким размазней!»

Джастина обняла отца за плечи и поразилась, обнаружив, что его трясет от ярости.

«Все в порядке, папа, — сказала она. — Мы найдем выход».

«Да, конечно. Правильно. Потому что теперь в качестве шаблона для созидания Бездна будет использовать не только единый пласт памяти. Она может обратиться к любому хламу, который притащат туда паломники. Воплощенный Сон не намерен обойтись одним Маккатраном, чтобы прозябать там, развлекаясь с Ранали. Нет, этого им будет мало. Теперь они могут воссоздать все что угодно из своего прошлого. Людей, города, цивилизации и целые миры. Возвращай к жизни все, что пожелаешь, хоть из прошлого, хоть из собственных фантазий. Ничего страшного, просто на Рубеже для подпитки твоих капризов исчезнет еще пара тысяч звезд. Господи милостивый!»

«Ты винишь в этом меня?»

Гор, стараясь успокоиться, некоторое время стоял неподвижно, и только его кулаки то сжимались, то разжимались, выдавая волнение.

«Нет. Твоей вины тут нет. Я тебя ни в чем не упрекаю. В первую очередь виноваты негодяи Первожители, создавшие эту мерзость. Правы были райели, пытаясь ее уничтожить. Жаль, что им не удалось, правда, жаль».

«С помощью «Серебряной птицы» я могу здесь все исследовать».

«Нет, нет, это не решит наших проблем. Нельзя же вломиться туда с оружием наперевес. Я думал, ты понимаешь. Ты была права, когда решила, что ключ к Бездне — это разум. Она настроена так, что реагирует на каждую мысль. Физическое окружение — лишь крошечная ее часть. Представь ее в виде луковицы в восьми измерениях.

Джастина выпрямилась и бросила на отца сердитый взгляд.

«Спасибо, папа. Как раз луковицы-то мне и не хватало. Ты мне очень помог».

Гор угрюмо усмехнулся.

«Ладно, забудь о восьми измерениях; просто представь себе множество слоев. Они взаимосвязаны, но не метафорически, а пространственно, это

тебе понятно. У каждого слоя своя функция. Есть слой памяти, где сохраняется все, что там происходит. Есть созидательный слой, отвечающий за перезагрузку. Есть слой взаимодействия, который форматирует мысли для созидательного слоя и создает возможность телепатии и прочей психической чепухи».

«Слой, поддерживающий существование душ», — задумчиво добавила Джастина.

«Верно. И все здесь основано на мышлении и эволюции разума, на самореализации, которой так одержим этот недоумок Небесный Властитель. Не исключено, что есть еще один слой, поддерживающий мыслительный процесс, — может, он и отвечает за души, а может, и нет. Смысл не в этом. Должно быть, там целая прорва слоев, о которых нам остается только догадываться, исходя из наблюдений, и которых мы даже представить себе не можем. Бог знает, что у них там за туманности и почему они поют. Не важно. Мы поняли, что это неимоверно сложная конструкция. И Ядро — ее центр, но не обязательно в физическом смысле».

«Значит, Ядро всем управляет».

«Кто знает, какая там у них иерархия? Важно отыскать соответствующий маршрут, который можно было бы рационализировать и осуществить, как ты и хотела».

«А зачем Бездне создавать для меня Казимира?»

«Я не думаю, что твои мысли достаточно сильны, чтобы привлечь внимание центра. Возможно, это узел восприятия, имеющийся у тебя на борту, внедрил сон о Казимире в созидательный слой. К таким мощным мыслям здесь не привыкли. Большая часть слоев не реагируют на всплески сознания, они просто выполняют свою роль. А узел восприятия в Бездну еще никто не привозил. Его функция в том и заключается, чтобы повторять какое-то воспоминание до бесконечности. И созидательный слой отреагировал, как ему и положено. Ничего личного».

Джастина посидела в кровати, стараясь усвоить его объяснения.

«Если силы моих мыслей недостаточно, чтобы привлечь их внимание, зачем тогда искать Ядро?»

«Сон принимают все, кто подсоединился к Гея-сфере. Понимаешь?»

«Ох».

«Не пытайся отыскать Ядро, это пустая трата времени».

«Но ты только что сказал…»

Гор опустился рядом с кроватью на колени и взял Джастину за руки. Из-под золотой маски лица пристально смотрели его глаза.

«Ты должна отправиться в Маккатран».

«Там никого не осталось. Небесный Властитель сказал, что все люди ушли в Ядро».

«Я ему не верю. Отправляйся в Маккатран. Это очень важно. Там сосредоточены все люди, находящиеся в Бездне».

«Но как? «Серебряная птица» не может летать».

«Неправильно. — Гор усмехнулся ей в лицо. — Ты ведь в Бездне. Ты обрела телепатические силы. «Серебряная птица» не может лететь сейчас».

«Ох! — Она задумалась над его словами. — Ох!»

«Узнаю свою девочку. Твой ум не уступает твоей красоте».

«Но, папа, ведь тогда Казимира не будет. Мне придется его убить».

Гор отпустил ее руки.

«Прости. Давай-ка это обсудим».

«Если я вернусь в прошлое, его не будет».

«О слезы Христа! — Гор театральным жестом приложил руку ко лбу. — Не грузи меня своим либерализмом. Только его нам сейчас и не хватает».

«Я не могу лишить его существования. Хорошо это или плохо, но сейчас он реален. Я в ответе за него».

«Это эквивалент клона, создаваемого при оживлении, только полученный из твоих воспоминаний. Жалкое подобие».

«Он живой», — упрямо сказала Джастина.

«И ты собираешься с ним жить».

«Нет, не собираюсь».

«Ты сама исследовала его ДНК и убедилась, что это не Казимир, а некий двойник, сохранившийся в слое памяти».

«Верно. Он человек. Я не могу с ним так поступить».

Гор снова взял ее руки в свои.

«Выслушай меня, дорогая. Бездна — это основное зло. Он отпечатался в ее памяти. И то же произошло с каждым, кто здесь побывал. Каждый, кто прилетел на корабле-колонизаторе, скопирован, как и каждый, кто здесь родился. Бога ради, и Овейн тоже где-то здесь, просто заморожен в памяти в тот момент, когда Идущий-по-Воде его застрелил, заморожен вместе со всей своей предыдущей жизнью. Сколько бы перезагрузок потом ни производил Эдеард, он ни разу не возвращался в прошлое, предшествующее тому моменту, когда он уничтожил заговорщиков. Он не мог заставить себя сделать это снова, потому что ему пришлось бы опять их убивать. Вот что подбрасывает нам Бездна. Он жили в те времена, которые были им отведены, и ты не в силах это изменить. Сейчас ты не в том положении, чтобы следовать их образу мышления и их этике».

«Папа, я понимаю, о чем ты говоришь, но ты не встречался с ним. Он такой хороший. Он не заслуживает этого».

«Галактика тоже не заслуживает поглощения, Джастина. И, кстати, я с ним встречался, дорогая. Я чувствовал, как при виде него твое глупенькое сердечко начинает биться быстрее. Я ощущал вкус шоколада, который вы ели, когда ты улыбалась ему и флиртовала. Ты должна отправиться в Мак-катран».

«Ох, черт побери».

Он прикоснулся губами к ее лбу.

«Посмотри на это с другой стороны. Если мы проиграем, тебе придется остаться в Бездне, и ты снова сможешь его разыскать».

«Ты абсолютно никчемный советчик, и ты это знаешь».

«Знаю. А теперь тебе пора просыпаться».

Джастина грустно кивнула, сознавая, что выбора у нее нет. Она впервые посмотрела в окно спальни. Пейзажа поместья вокруг Дома Тюльпанов она не увидела. Вместо этого их старый дом стоял на дне невероятно глубокой долины, и горы нависали над ней зелено-коричневыми волнами, готовыми вот-вот столкнуться. Вместо солнца была видна только сияющая светом полоса.

«Что это?»

Гор равнодушно пожал плечами.

«Мне пришлось кое-чем пожертвовать, чтобы видеть твои сны».

«Папа…»

«Все в порядке. — Он поднял руку, глядя на дочь с гордостью и обожанием. — Уходи. Просыпайся».

Джастина открыла глаза, и ее взгляд уперся в потолок каюты. На глаза навернулись слезы, и она сердито смахнула непрошеную влагу.

— О дьявол.

Казимир наверняка о чем-то догадается: ни один телепат не в состоянии скрыть таких эмоций.

И он, конечно же, уже ждал ее у веревочной лестницы. И даже придержал ту, пока Джастина спускалась.

— Что произошло? — спросил он.

— Я должна улететь, — решительно ответила она.

— Понятно. Но это же хорошо, не так ли? Ты узнала, как добраться до Ядра. Ты ведь туда хотела попасть?

— И я не могу взять тебя с собой, — с запинкой добавила она.

— Я понимаю.

— Нет, ты не понимаешь.

Она глубоко вздохнула и поцеловала его. Удивление на его лице мгновенно уступило место восторгу.

— Казимир, я хочу, чтобы ты знал. Если есть хоть один шанс вернуться, я обязательно это сделаю. Я отыщу тебя. Обещаю. Загляни в мои мысли и убедись, что я говорю искренне.

Он посмотрел на нее с нескрываемым обожанием, отчего Джастине сделалось еще хуже. Она никогда не думала, что снова увидит этот взгляд.

— Я вижу искренность твоих мыслей, — заверил ее Казимир. — Делай то, что ты должна сделать.

Джастина села на землю в нескольких метрах от опоры «Серебряной птицы». Предвечернее солнце приятно согревало лицо и руки. Она подогнула ноги и приняла одну из поз йоги. Казимир устроился на корточках

чуть в стороне и настороженно следил за ее действиями. Джастина, бросив на него прощальный взгляд, сосредоточилась.

Она направила свои мысли на узел восприятия, чтобы при помощи его программы усилить концентрацию. В памяти всплыл момент, когда Эдеард, стоя на вершине скалы, обращался к материи Бездны и заглядывал в прошлое. Джастина в точности повторила его действия, постаралась так же сформировать мышление и направила про-взгляд в окружавшую ее пустоту.

Вот ее собственное тело в цепочке множества образов, протянувшейся взад и вперед по земле и уходящей в люк корабля. Вот она разговаривает с Казимиром, излучая такую непреодолимую печаль, что чувство угрожало затопить ее целиком. Она протолкнулась дальше, увидела, как «Серебряная птица» спускается с неба. Дальше.

Процесс оказался невероятно трудным. Без поддержки узла восприятия ей бы ни за что не удалось сохранить концентрацию внимания. Трудно было поверить, что Идущий-по-Воде смог сделать это без какой-либо помощи. В ее памяти всплыл тот единственный момент, к которому она хотела вернуться. Разум удержал его, инстинктивно сопоставляя с воспоминанием, сохранившимся в вечной памяти Бездны. А потом ей оставалось только внедриться в него. Положившись на поддержку узла восприятия, она старалась сформировать свою мысль таким образом, к какому совершенно не привыкла, и где-то в физическом мире раздался крик отчаяния. Единственный бесценный момент, соединяя настоящее и прошлое, был перед ней. Джастина напряглась. Бездна начала перезагрузку…

ТРИНАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

Архивный зал находился на третьем подземном уровне Спиральной башни, где располагалась штаб-квартира гильдии оружейников. Всего на этом этаже было двадцать помещений, объединенных одним кольцевым коридором. Во всех хранились самые секретные образцы оружия и боеприпасов, известные мастерам гильдии. Здесь, за тройными дверями, закрывавшими вход в каждый зал, многие столетия лежали и скорострельные ружья, и длинноствольные пистолеты, давно забытые всеми остальными жителями Кверенции. Здесь же хранились механизмы для производства этого оружия и слитки необходимых редких металлов.

Попасть даже в саму Спиральную башню было довольно трудно: единственный вход в нее всегда надежно охранялся. Все посетители могли пройти только в сопровождении мастеров гильдии. На первом и втором подземных этажах тоже круглосуточно дежурили вооруженные охранники. На случай проникновения нарушителей под покровом маскировки в коридорах и на лестницах имелись хитроумные ловушки.

Но для тех, кто собрался в архивном зале через два дня после того, как скромная экспедиция Топара покинула Маккатран, секретность была необходима. Грандмастер Овейн тепло приветствовал каждого из одиннадцати своих гостей. При виде просторного сводчатого зала никто из них даже не пытался скрыть трепета и волнения. В центре зала стоял простой деревянный стол с тринадцатью стульями. Вдоль всех свинцово-серых стен возвышались стеллажи с кожаными свертками, где хранились образцы всех видов оружия и пуль, изготовленных оружейниками гильдии за два тысячелетия. С выгнутого потолка свисали длинные светильники, выполненные в виде падающих капель.

Последним в зал вошел Байз. Он улыбнулся друзьям, и три массивные двери зала закрылись за его спиной. Сложные замки повернулись, задвигая стальные засовы и надежно закрепляя их.

— Мой бедный мальчик, — ласково приветствовала бывшего главу Сампалока госпожа Флорелл. — С возвращением домой.

— Спасибо, бабушка.

— Ты получал провизию, что я тебе посылала? Я специально заказывала в пекарне на улице Джоселл булочки с малиной, которые ты так любил еще в детстве.

— Да, конечно, это очень любезно с вашей стороны.

— Ссылка была ужасной, да?

— Довольно неприятной.

— И довольно дорогой, — добавил Таннарл. — Половина твоей семьи остановилась в моем охотничьем домике.

— За что ты получишь достойную компенсацию, — примирительно произнес Овейн. — Ну, ну, мы здесь не для того, чтобы ссориться из-за мелочей. Близится наш день.

— Он близился два года назад, — заметил Байз. — А потом появился этот.

— Сейчас Идущий-по-Воде рыщет по провинциям в поисках бандитов, — сказал Буат. — А когда найдет, уже не вернется.

— Не будь так уверен в этом, — возразил Овейн. — Он обладает невероятно сильным даром телекинеза. Маккатран не видел ничего подобного со времен Раха. И даже Раху было не под силу изменять городские постройки.

При воспоминании о своем особняке Байз сердито вспыхнул.

— Осторожнее, кузен, — сказал Таннарл. — Ты близок к ереси.

— Я просто констатирую факт.

— Неужели вы всерьез верите, что он сможет избежать расставленной мной ловушки? — спросил Буат. — Мы специально выманили его за хрустальную стену, чтобы лишить преимуществ, которыми он пользуется в городе.

— Результат почти неизбежен, — заявил Овейн. — Даже если он выживет, ему не к кому будет возвращаться. Об этом мы позаботимся. Наши союзники готовы.

— Без сопротивления не обойтись, — предупредил Буат.

— Прокляни их Заступница, — бросил Таннарл. — Я настаиваю, что нельзя ждать…

В архивный зал сквозь пол плавно поднялся Идущий-по-Воде. Черный плащ окутывал его тело, словно потухшая туманность. Он внимательно всмотрелся в лица всех собравшихся. Кое-кто из них вскочил на ноги и потянулся за пистолетом, но после его презрительной усмешки все оставили эту идею.

— Выборы дали нам мэра и Высший Совет, — заговорил Идущий-по-Воде. — Никаких изменений или революций не будет. Мы не станем единым народом, пока сами этого не захотим.

— И что же ты предлагаешь? — спросил Овейн.

— Я ничего не предлагаю. Ваше время истекло.

— На этот раз — да, — сердито буркнул Байз. — Но будут и другие возможности.

— Их не будет, — заявил Идущий-по-Воде. — Я уже видел, что произойдет, если вы победите.

Странное утверждение заставило Овейна нахмуриться. Из-под его обычно непроницаемого мысленного щита прорвалось ощущение неуверенности.

— Ты не можешь нас арестовать, — заявила госпожа Флорелл. — Мы не подвластны обычному суду. А в Высшем Совете, где тебе придется утверждать арест, у нас много сторонников.

— Верно, — согласился Идущий-по-Воде. — Это было бы бессмысленно.

Таннарл пересек зал и третьей рукой потянулся к замку. Механизм на внутренней двери звонко щелкнул, и засовы скользнули в гнезда. Дверь распахнулась. За столом раздались изумленные возгласы. Вместо коридора за дверью показалась гладкая серая стена. Выхода из зала больше не было.

— От ваших последователей я частенько слышал, что слишком слаб, — продолжал Идущий-по-Воде. — Что мне не хватает решительности. Если и вы так считаете, значит, вы плохо меня знаете. Ваша революция закончится здесь и сейчас. Без вас ее бы не было. Без скорострельных ружей попытка переворота обречена. В Маккатране сохранится демократия.

Его плащ распахнулся, из-под него показалась рука, обращенная ладонью вниз. Из-под пола поднялось скорострельное ружье, и пальцы Идущего-по-Воде сомкнулись.

— Нет, — воскликнул Овейн. — Это противоречит всем твоим убеждениям.

— Нельзя верить всему, что говорит разочаровавшаяся девочка-подросток.

Овейн поморщился, ощутив укол страха.

— Ты не посмеешь, — заявила госпожа Флорелл. — Моя семья не позволит.

— Теперь это моя семья, — спокойно возразил Эдеард.

Одиннадцать третьих рук протянулись к Эдеарду, стараясь отыскать слабое место в его защите, но тщетно. Между непроницаемыми стенами заметались телепатические посылы с призывом о помощи.

— Я всю жизнь знал, что часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь, — сказал Идущий-по-Воде. — Теперь я постиг истину этой фразы. Именно так я и поступлю.

Его палец нажал на спусковой крючок. И держал до тех пор, пока магазин не опустел.

В пятом зале хранилось три сотни скорострельных ружей. Все они, завернутые в промасленную ткань, были аккуратно расставлены на стеллажах вдоль стен и готовы к бою.

Эдеард вернул использованное оружие на место. А потом попросил город избавиться от ружей. Пол под стойками изменил структуру, стал пористым, и смертоносное оружие кануло в забвение.

Эдеард про-взглядом обследовал остальные хранилища. В восьмом зале обнаружились патроны для скорострельных ружей. Город бесшумно поглотил все ящики. Во втором зале были сложены длинноствольные пистолеты. В семнадцатом он обнаружил огромные орудия со стволами толще его ноги, укрепленные на небольших колесных подставках. Рядом стояли пирамиды железных шаров величиной с кулак — Эдеард понял, что это пули к ним. Он содрогнулся, представив себе причиняемые ими разрушения. Всё тихо опустилось под землю. Последними в твердом полу утонули стеллажи с образцами из архивного зала.

Тайному могуществу гильдии оружейников пришел конец. В Маккатране больше не было внутренней угрозы мэру и Высшему Совету.

«Кроме выборов. И споров между гильдиями. И изворотливых торговцев-взяточников, готовых на все ради выгоды. И благородных семейств, стремящихся к неограниченному могуществу».

Эдеард улыбнулся своим мыслям. Непостижимая и потрясающая жизнь Маккатрана. «Но теперь это забота Финитана».

Теплое полуденное солнце посеребрило белые столбы, обрамляющие Золотой Парк. Последние цветы на кустах и лианах своей пышной красотой славили уходящее лето. Эдеард прошелся по аккуратным дорожкам, собираясь с мыслями и копя решимость для следующего поступка.

Ему нелегко было отыскать про-взглядом хрупкие силуэты душ родителей. Эдеард остановился у одного из столбов на краю парка со стороны Чемпионского канала. В ярком сиянии отраженного металлом света он до предела напряг свои силы.

И призраки появились, как обычно стоя в нескольких футах от него.

«Спасибо», — поблагодарил он их.

«Ты видишь нас?» — удивленно спросила мать.

«Да, мама, теперь я могу вас видеть».

«Мой сынок».

«Отец. Я не заслуживаю вашей бесценной заботы».

«Это наш долг. Ты — все, что осталось от нас».

«Теперь уже нет. У меня есть жена. У нас будут дети. У них тоже будут дети. В них останется ваше продолжение».

«Мы должны присмотреть за ними», — сказала его мать, но голос ее прозвучал неуверенно.

«Нет, — возразил Эдеард. — Вам пора уходить. Я сам смогу о них позаботиться, и лучше, чем вы думаете. Вы слишком дорого заплатили за то, чтобы поддержать меня. Вам нельзя больше здесь оставаться. Уходите в Ядро. Еще не поздно. Никогда не поздно».

«Ах, Эдеард».

«Я здесь».

Он протянул руку. Его мать прикоснулась к ней кончиками пальцев. Волна губительного холода прокатилась по его телу, но Эдеард сдержался и даже сумел улыбнуться.

«До свиданья, мама, — сказал он и прикоснулся губами к ее губам. — Когда-нибудь мы встретимся в Ядре. Я обещаю».

Она тоже улыбнулась, несмотря на глубокую печаль и мучительную боль, и отвела руку. Отец с нежностью обнял ее.

«Счастливого пути», — пожелал им на прощанье Эдеард.

Он без сожаления проводил взглядом тающие в теплом ясном голубом небе хрупкие силуэты.

В тот день в Золотом Парке было много людей, спешивших насладиться последними летними деньками. По траве на лужайках с криками бегали и играли дети. Подмастерья, отлынивавшие от обязанностей, собирались в тени огромных мартоз, пили пиво и сплетничали о своих мастерах.

Салрана шла по потрескавшимся плиткам дорожки и радовалась жизни. Парни мечтательно смотрели ей вслед, но строгое бело-голубое одеяние послушницы служило надежным барьером, защищающим от любых попыток привлечь ее внимание. Через желтовато-коричневый мост из песчаника она вышла в район Йисидро. Впереди показалась таверна «Голубой лис», круглое трехэтажное здание со странными шестиугольниками, выложенными в медно-красных стенах. Из-за узких стрельчатых окон здание казалось выше, чем было на самом деле.

После недолгого колебания Салрана проскользнула в небольшую боковую дверь. На границе видимости ее про-взгляда что-то мелькнуло,

словно туманный столбик, пронесшийся по переулку. Она нахмурилась, но больше никаких ощущений не было, и Салрана торопливо поднялась по лестнице на третий этаж.

Члены благородных семейств давно выбрали «Голубой лис» для своих тайных свиданий: исключительно толстые стены его комнат избавляли от необходимости поддерживать пелену уединения. Проникнуть в их тайны могли только самые одаренные медиумы. Салрана достала заранее переданный ключ и открыла дверь комнаты.

Цветные прозрачные портьеры рассеивали яркий солнечный свет. Такие же ткани прикрывали стены. На комоде горели свечи, распространяя сильный мускусный аромат. Широкая кровать была застелена шелковыми простынями и меховой полостью.

Рядом с кроватью Салрану поджидала ее любовь. Жар нетерпения окрасил ее щеки, и она поспешно сбросила одеяние послушницы, открыв недавно подаренный тонкий кружевной лифчик. Вознаграждением ей были нежные объятия и поцелуй. Ласковые руки спустили с плеча одну бретельку. И снова последовал поцелуй. За первой бретелькой опустилась вторая. С каждым разом поцелуи становились все более интимными и страстными. Тонкое кружево открыло грудь. Из горла Салраны вырвался восторженный вздох, и, не в силах больше сдерживаться, она бросилась в объятия, даря в ответ страстные поцелуи.

Эдеард сбросил маскировку. Салрана вздрогнула от неожиданности. В ее мыслях появился оттенок вины.

— Ты, — мрачно произнес Эдеард. — Я должен был догадаться.

— Но не догадался, верно? — презрительно бросила Ранали. Она набросила на плечи атласный халатик и убрала с лица пряди растрепавшихся волос. — Я думала, что ты уехал из города.

— Не ты одна так ошибалась. Твои друзья тоже. И твоя семья. И ваши приятели-заговорщики.

Ранали широко открыла глаза. Сначала в них вспыхнуло удивление, а потом, когда ее телепатические запросы остались без ответов, его сменила тревога.

— Что ты натворил? — прошипела она.

— Они тебе не ответят. Никогда.

— Отец? — воскликнула она.

— Да благословит Заступница его душу. Я уверен, больше ему не на кого рассчитывать.

— Ублюдок!

Ранали задрожала, еле сдерживая слезы.

— А мне вы готовили худшую участь, намного худшую.

Ранали совладала с истерикой и окинула его вызывающим взглядом.

— Что же ты приготовил для меня?

— Ничего. Без Овейна и твоей семьи ты ничего собой не представляешь Хозяйка борделя, только и всего.

Салрана нерешительно шагнула вперед.

— Эдеард…

— Ничего не говори. Я тебя не виню. Знаешь, что может эта стерва сделать с твоим сознанием, знаешь, что она с тобой уже сделала?

Еще не договорив, он ощутил перемену в ее мыслях: там, где раньше царила доброта и сердечность, теперь появилась резкая грубость.

— Конечно, знает, — злорадно ответила Ранали, покровительственно обнимая Салрану. А та прильнула к ней, словно ища поддержки. — Я показала ей настоящую жизнь.

— Они воспользовались твоим гневом, когда я тебя оставил. Эта… Это порождение Хоньо, она пришла к тебе в тот момент, когда ты была наиболее уязвимой. Ваша встреча не случайна. Салрана, я знаю, как действует Ранали. Ее гнусное искусство способно исказить твои мысли. То, что должно сиять красотой, после ее вмешательства оборачивается пороком. Ты не любишь ее, это извращенное влияние привлекательности, испытываемое твоей истинной сущностью.

— Нет, — с мягкой решимостью возразила Салрана. — Я сама отыскала Ранали.

— Они использовали тебя. Она, и Овейн, и другие. Их интересует лишь твое прошлое, наше общее прошлое. Видит Заступница, ты — лишь еще одно оружие против меня. Вспомни, в случае провала засады ты ведь должна была выманить меня из города, верно?

Салрана недоуменно обернулась к Ранали, потом снова посмотрела Эдеарду в лицо.

— Я бы не сделала этого.

— Ха. — Эдеард прикрыл глаза, чтобы унять боль, вызванную воспоминанием об участи Салраны. — Ты сделала. Салрана, прошу тебя, позволь мне тебе помочь. Есть и другие люди, кто сможет показать, как искажены твои мысли, как подло обманула тебя эта дрянь.

— Так вот чего ты добиваешься! — с неожиданной злостью воскликнула Салрана. — Отнять у меня Ранали? Оставить ни с чем? Опять?

— Это не…

— Я сама разберусь.

— Они собирались получать от тебя потомство. Салрана, ты же понимаешь, что это неправильно.

— Твоя сила сделала тебя Идущим-по-Воде, — сказала Ранали. — Твой талант привлек Кристабель, и теперь ты стал членом благородного семейства, в твоем распоряжении богатство и земли. Твоим детям обеспечены такие привилегии, каких в вашем жалком Эшвилле не могли и представить. Почему бы Салране не позаботиться о своих детях? Почему они не имеют права наслаждаться преимуществами обеспеченной жизни?

— Но вы ей этого не даете, — гневно возразил Эдеард. — Вы воспользовались ее беззащитностью, вы заставили ее позабыть о ее истинной сущности.

— Она тебе наскучила, и тогда я показала ей, что может предложить общество Маккатрана, — торжествующе заявила Ранали. — Брак, дети, семья — все это наши обычаи, начало которым положил сам Рах. Наши семейные договоры взаимовыгодны и никого не вводят в заблуждение. Кто ты такой, Хоньо тебя забери, чтобы нас осуждать?

Эдеарду невыносимо хотелось ее ударить. Но это означало бы его поражение.

— Я не брошу тебя, — сказал он Салране. — Она поступила с тобой подло и несправедливо, и когда-нибудь ты поймешь это сама. Клянусь Заступницей, я буду рядом.

Теперь и Салрана посмотрела на него с презрением. Ее лицо так точно отражало выражение лица Ранали, что Эдеарду стало не по себе. Салрана взяла руку Ранали и поднесла ее к своей обнаженной груди.

— У тебя своя жизнь, у меня — своя. Я имею на это право даже в твоих представлениях о морали. И я сделала свой выбор. Я выбираю Ранали. Мою любовь, мою повелительницу.

Эдеард заметил злорадную усмешку на лице Ранали.

— Это еще не конец, — сказал он.

Он понимал, что фактически признается в своем бессилии, но был не в силах придумать, что еще сделать.

«Ну почему она не видит, в кого превратилась? А может, она все понимает. О Заступница!»

— Сегодня ты победил, — насмешливо сказала Ранали. — Прояви немного великодушия. Идущий-по-Воде может себе это позволить.

Эдеард выскочил за дверь, даже не позаботившись набросить маскировку.

Он вернулся в особняк семьи Кальверит и, никем не замеченный, взобрался на десятый этаж. Даже сейчас он боялся, что все это окажется лихорадочным сном, что Кристабель… Он опасался, что увидит ее и все иллюзии развеются. «Старый добрый эшвилльский оптимизм. Глупо. Я знаю точно, что все это реально».

На десятом этаже он набрался храбрости и прошел в комнату, выбранную Кристабель для своего кабинета. В ней пока еще не было никакой мебели, кроме стола и стула. Отсутствовали даже портьеры на окнах, поскольку комната медленно менялась, приближаясь к варианту, придуманному Кристабель вместе с Эдеардом: с большими окнами и белыми осветительными розетками. Он знал, что стены постепенно сдвигаются, чтобы увеличить соседнюю гостиную, но процесс шел настолько медленно, что глаза не замечали никаких изменений. Перед его отъездом Кристабель отметила, что десятый этаж уже совсем не такой, к какому она привыкла

в раннем детстве. Она была так счастлива и взволнованна, что Эдеард не стал возражать.

Эдеард обнаружил Кристабель согнувшейся над столом, и ее перо, как всегда, стремительно порхало по бумаге. Она морщила красивый лоб, изучая очередной толстый журнал, куда записывались все доходы семьи. На краю стола высилась целая стопка таких же гроссбухов.

«Моя жена».

— По-моему, тебе скучно, — заговорил он.

Кристабель вздрогнула и улыбнулась стоявшему в дверном проеме Эдеарду.

— Я даже не ощутила твоего приближения, — воскликнула она. — Ты подкрадывался ко мне тайком? А как ты здесь оказался? Как же бандиты? Не мог же ты так быстро их отыскать.

— Нет, конечно. Но теперь мне известно, кто это и где они находятся. Им придется подождать еще денек. Я хотел вернуться домой и побыть со своей красивой супругой.

Она радостно улыбнулась, подбежала к нему и крепко поцеловала.

— Как приятно. Хотя Финитан тебя убьет, это же очень важная миссия.

Эдеард обнял ее обеими руками, мечтая никогда не отпускать — никогда. Он бросил взгляд в окно через цветущую оранжерею, на раскинувшийся внизу прекрасный город.

— Некоторые уже пытались.

Она нахмурилась и постучала его по груди.

— Ты в порядке? Выглядишь… усталым.

— Нет. Все хорошо. Просто я только сегодня понял, что есть вещи, которые нельзя удержать, как бы ни старался.

Кристабель еще раз его поцеловала.

— Но я тебя хорошо знаю, ты будешь пытаться снова и снова. И поэтому я тебя люблю.

Книга V. ЭВОЛЮЦИОНИРУЮЩАЯ БЕЗДНА

Самостоятельная микровселенная внутри Галактики, названная Бездной, вот уже много лет одновременно пугает и притягивает людей, порождая все новые вопросы о ее истинной природе. Со временем Бездна эволюционирует и меняет мир вокруг, ведь для поддержания существующей в ней реальности требуется колоссальная энергия, получаемая от поглощения звезд, планет — всего живого. Связующую нить с Бездной обеспечивают два Сновидца, Иниго и Араминта, но их дар оборачивается проклятием. Араминта становится объектом преследования как со стороны тех, кто поддерживает паломничество в эту вселенную, так и тех, кто пытается предотвратить его. А Иниго вынужден принять непростое решение: следует ли ему транслировать последний страшный сон о судьбе обитателя Бездны Эдеарда. Однако все может завершиться настоящей трагедией, если лидер мятежной фракции сумеет проникнуть в Бездну, поскольку на кону стоит не желание попасть в этот рай, а стремление заполучить безграничную власть.

Глава 1

Космический корабль не имел названия, серийного номера и даже марки. Он существовал в единственном экземпляре. Необходимости во втором таком корабле больше не возникнет, и потому не требовалось никаких обозначений: это был просто Корабль.

Он мчался сквозь субструктуру пространства-времени со скоростью в пятьдесят девять световых лет в час — быстрее, чем любое из средств передвижения, когда-либо построенных людьми. Навигация на такой колоссальной скорости осуществлялась посредством интерпретации промежуточных квантовых аналогий, что позволяло определять относительное положение масс в реальной Вселенной. Таким образом, отпадала необходимость в грубых гисрадарах и других приборах наблюдения, что исключало возможность обнаружения. Невероятно сложный ультрадвигатель разогнал бы Корабль и до большей скорости, если бы значительная часть феноменально мощного энергетического потока не тратилась на подавление флуктуаций. Зато вокруг не наблюдалось никаких квантовых искажений, способных облегчить задачу возможным преследователям.

При всей своей невероятной скрытности Корабль был огромным: длина широкого овоида достигала шестисот метров, а диаметр в центральной части составлял двести метров. Но самым большим его преимуществом было вооружение: установленные на борту орудия уже в момент выхода из режима могли поразить сразу полдюжины кораблей класса «Столица» Флота Содружества. Оружие испытывалось всего один раз, и ради этого Корабль на десять тысяч световых лет удалился от границ Содружества. В примитивных цивилизациях того сектора галактики еще не одно тысячелетие будут рассказывать легенды о зажженных богами звездных туманностях, вспыхнувших в просторах космоса.

И даже сейчас, сидя в опрятной полукруглой каюте Корабля и отслеживая маршрут по информации в экзо-зрении, Неския с легкой дрожью ужаса вспоминала разлетающиеся на части звезды. Одно дело — управлять секретной станцией для фракции Ускорителей, обеспечивая агентов кораблями и оборудованием. Это было легко, и она могла гордиться безупречной точностью работы всех механизмов. Но совсем другое дело — воочию наблюдать за результатами работы орудий. Такого смятения она не испытывала уже более двух сотен лет, с тех пор как стала Высшей и вступила на путь духовной миграции. Испытание ничуть не поколебало ее веру в дело Ускорителей — ее поразила колоссальная мощь оружия, затронувшая примитивную составляющую человеческой психики, от которой было невозможно избавиться. Невероятная сила, подчиняющаяся ее воле, произвела на Нескию неизгладимое впечатление.

Все остальные аспекты ее животного прошлого были устранены эффективно и безболезненно: сначала бионониками и постижением философии общества Высших, что подготовило ее к восприятию концепции фракции Ускорителей, а затем и некоторыми изменениями физического тела, подчеркнувшими ее новые убеждения. Ее кожа превратилась в мерцающий серо-стальной покров из клеток эпидермиса, насыщенных полуорганическими волокнами новейшей разработки, что обеспечило превосходный симбиоз. Лицо, в прошлом заставлявшее многих мужчин восхищенно оборачиваться, приняло более эффективную плоскую форму, а усиленные бионониками большие глаза позволяли видеть в различных спектрах. Ее шея вытянулась и приобрела дополнительную гибкость, обеспечивающую большую маневренность головы. Мускулы под мягко поблескивающей кожей стали настолько сильнее, что позволили бы ей остановить нападающую пантеру земного происхождения, и это еще до того, как вступили в действие биононики.

Но больше всего эволюция затронула ее разум. Неския отказалась от бионейронного перепрофилирования по той простой причине, что ее убеждения были достаточно сильны и без генетического воздействия. Термин «поклонение» тут подходил лишь приблизительно, но в ее преданности делу Ускорителей можно было не сомневаться. Прежние человеческие отношения и биологические потребности ее больше не беспокоили, все помыслы сосредоточились на достижении поставленной фракцией цели. В последние пятьдесят лет все ее радости и огорчения были связаны с проектами и планами Ускорителей. Она полностью посвятила себя фракции и стала воплощением ценностей, провозглашаемых Ускорителями. Именно поэтому лидер фракции Иланта, планируя операцию, выбрала Нескию для управления Кораблем. Вот почему она была так довольна.

Корабль начал сбрасывать скорость, приближаясь к точке с заданными Нескией координатами. Спустя некоторое время он неподвижно замер в трансмерном пространстве, а навигационный дисплей показал Солнечную систему, находящуюся на расстоянии в двадцать три световых года.

Такое расстояние было признано самым подходящим. Они оставались вне досягаемости для плотной сети датчиков, окружающей колыбель человечества, но могли преодолеть дистанцию меньше чем за тридцать минут.

Неския дала команду интел-центру провести пассивное сканирование. В радиусе трех световых лет кроме отдельных пылинок и случайной ледяной кометы ничего не было. И уж конечно, никаких кораблей. Тем не менее сканирование выявило незначительную аномалию, вызвавшую у Нескии сдержанную довольную улыбку. Вокруг ее Корабля в трансмерной неподвижности замерли ультрадвигатели, присутствие которых выдавали только эти малозаметные сигналы. Чтобы их обнаружить, надо было знать, где искать и на что именно обращать внимание. Корабль определил, что в ожидании дальнейших инструкций собралось восемь тысяч машин. Неския открыла канал связи с ними и провела быструю рабочую проверку. Стая готова.

Она успокоилась и стала ждать следующего вызова Иланты.

Заседание Совета внешней защиты закончилось, и Казимир отключил канал связи с виртуальным залом. Он остался в одиночестве в своем кабинете на последнем этаже Пентагона-2, не зная, куда пойти. Флотилия устрашения должна быть запущена — теперь в этом не осталось никаких сомнений. Ничто другое не могло сдержать приближающуюся армаду Окайзенской Империи без риска колоссальных потерь с обеих сторон. А если еще просочится известие об участии в ней кораблей праймов… Обязательно просочится. Иланта об этом позаботится.

«Выбора нет».

Он в последний раз поправил упрямый уголок расшитого воротника мундира, подошел к широкому окну и взглянул на пышную зелень парка Бабийанского Атолла. Прозрачный купол освещал базу неярким сиянием, но на фоне искусственного рассвета все еще был виден туманный полумесяц Икаланайз. Картина, которую он очень часто наблюдал за время своей службы. Он всегда принимал ее как должное и только теперь задумался, увидит ли все это снова. Такие мысли для настоящего военного, да еще при его происхождении, не были чем-то необычным.

Юз-дубль установил для него связь с Паулой.

— Мы запускаем против окайзенов флотилию устрашения, — сказал он.

«О боже. Как я понимаю, последняя попытка захвата не увенчалась успехом».

— Верно. Корабль праймов взорвался, как только его выдернули из гиперпространства.

«Проклятье. Самоуничтожение не вписывается в психологическую схему праймов».

— Мы с тобой знаем об этом. Правление АНС об этом тоже, без сомнения, знает, но ему, как и всегда, требуются доказательства, а не косвенные улики.

«Ты будешь участвовать в походе флотилии?»

Ее вопрос вызвал у Казимира улыбку. «Если бы ты только знала».

— Да. Я лечу в составе флотилии.

«Удачи тебе. Мне бы хотелось, чтобы твой поход дал нам рычаг против нее. Они наверняка будут наблюдать. Есть шанс заметить их первыми?»

— Мы обязательно постараемся это сделать. — Казимир прищурился на промышленные установки, вращающиеся вокруг Высокого Ангела узким мерцающиможерельем. — Я слышал новости с Эллезелина.

«Да. У Дигби не было ни единого шанса. АНС высылает команду криминалистов. Если им удастся установить, что именно вез Чатфилд, возможно, успеем привлечь Ускорителей к суду раньше, чем ты доберешься до окайзенов».

— Я так не думаю. Но у меня есть для тебя новости.

«Слушаю».

— «Линдау» покинул систему Ханко.

«Куда же он направляется?»

— А вот это самое интересное. Насколько я могу судить, корабль держит курс на Конус.

«На Конус? Ты уверен?»

— На это указывает проекция его движения. Курс не изменяется уже семь часов.

«Но… Нет!»

— Почему нет? — спросил Казимир, удивленный реакцией следователя.

«Я не могу поверить, что Оззи снова решился вмешаться в дела Содружества, да еще таким образом. И он никогда бы не нанял человека вроде Аарона».

— Ладно, предположим, ты права. Но ведь на Конусе есть и другие люди.

«Да, есть. Назовешь хотя бы одного?»

Казимир сдался.

— Но какой же интерес может быть у Оззи?

«Ничего не приходит в голову».

— «Линдау» идет медленнее своей обычной скорости. Вероятно, он сильно пострадал на Ханко. Ты могла бы намного быстрее добраться до Конуса или перехватить их в пути.

«Соблазнительно, но не буду рисковать. Я и так потратила слишком много времени, поддавшись собственной одержимости. Больше не могу позволить себе ввязываться в сумасбродные затеи».

— Ладно. Что ж, в ближайшие несколько дней я буду занят. Но в случае необходимости можешь со мной связаться.

«Спасибо. Я сейчас намерена сосредоточиться на безопасности Второго Сновидца».

— Желаю удачи.

«И тебе тоже, Казимир. Успехов».

— Спасибо.

После окончания разговора с Паулой он еще немного постоял у окна, а потом активировал биононики, обеспечивающие подключение к телепорт-сфере Флота. Он телепортировался в терминал червоточин, находящийся на орбите вокруг гигантского ковчега чужаков, а оттуда переместился в терминал Керенска. Следующая телепортация перенесла Казимира в помещение Острова Гевелия, одной из телепорт-станций Земли, парящей в семидесяти километрах над южной частью Тихого океана.

— Готово, — сказал он, обращаясь к правлению АНС.

АНС открыла недоступную для других червоточину к Проксиме Центавра протяженностью в четыре и три десятых световых года, и Казимир шагнул в переход. В 2053 году, когда Оззи и Найджел открыли свою первую червоточину дальнего действия, система Альфа Центавра принесла огромное разочарование. Двойная система, состоящая из звезд G- и К-класса, а также несколько планет были открыты еще в процессе стандартных астрономических наблюдений, и потому все отчаянно надеялись обнаружить мир, пригодный для жизни человека. Но ничего подобного не произошло. Тем не менее удалось доказать, что червоточины способны соединять отдаленные звездные системы, и Оззи с Найджелом продолжали развивать сеть червоточин, вскоре преобразованную в систему Компрессионного космического транспорта, что привело к созданию Межзвездного Содружества. В систему Альфа Центавра люди больше никогда не возвращались, и никто даже не приближался к Проксиме Центавра, поскольку вокруг красного карлика не могло быть пригодных к жизни планет. Именно поэтому АНС сочла ее самым подходящим местом для строительства и базирования флотилии устрашения.

Казимир материализовался в центре простого прозрачного купола диаметром в два километра. Это был крошечный блистер на поверхности голой, лишенной атмосферы планеты, вращающейся в пятидесяти миллионах километров вокруг маленького красного карлика. Сила тяжести здесь составляла две трети от стандартной. Горизонт ограничивали пологие холмы, а серо-коричневые осыпи в тусклом красноватом свете Проксимы казались темно-бордовыми.

Его подошвы стояли на чем-то, напоминающем гладкий серый металл. При попытке сфокусировать на нем взгляд, поверхность неуловимо ускользала, как будто неведомая сила отделяла его ботинки от физической структуры. Сканер его бионоников обнаружил мощные энергетические потоки, поднимающиеся из-под пола и окружающие его тело невидимым коконом.

«Ты готов?» — поступил запрос от правления АНС.

Казимир сжал челюсти.

— Приступайте.

Казимир не напрасно заверял и Гора, и Паулу, что флотилия устрашения — это не блеф. Она воплощала в себе высшие достижения технологий АНС и по крайней мере не уступала кораблям райелей-воинов. Но в то же время он признавал, что называть ее флотилией было бы преувеличением.

Создание флотилии породило неизбежную проблему: кому доверить эту невероятно опасную и мощную систему поражения. Чем больше численность экипажа, тем больше вероятность злоупотреблений и утечки информации. Как ни странно, ответ был найден благодаря все той же технологии. Для управления требовался один-единственный контролирующий разум. АНС отказалась по этическим соображениям, не желая, чтобы ее упрекали в неограниченном могуществе. Таким образом, роль командующего флотилией переходила к адмиралу Флота.

Энергетические потоки поднимались вокруг него с неуклонностью морского прилива, они считывали его информацию на квантовом уровне и конвертировали память. Казимир трансформировался: его исключительно физическая структура превратилась в эквивалент энергетической функции, заключенный в бесконечно малой точке, внедренной в пространство-время. Его «тело», превращенное в энергетический алгоритм, было погружено в глубину квантовых полей по тому же принципу, каким пользовалась сама АНС. Он сохранил свой разум и память наряду с некоторыми свойствами манипулирования и сенсорики, но, в отличие от АНС, он не был фиксированной точкой.

Казимир воспользовался новыми входящими сигналами, чтобы изучить мгновенно окружившую его межпространственную решетку, и произвел осмотр комплекса трансформированных функций, содержащихся в устройствах экзотической материи купола. Затем он стал отбирать те из них, что могли понадобиться в предстоящей миссии, и присоединять к своему алгоритму. Эту процедуру он воспринимал как посещение оружейного склада обычным солдатом, достающим с полок выбранное оружие и средства защиты.

В итоге к первоначальному алгоритму он добавил еще восемьсот семнадцать функций. Под номером двадцать семь значилась способность передвигаться в гиперпространстве со сверхсветовой скоростью. За отсутствием торможения массы он легко развивал скорость, намного превосходящую возможности самого мощного ультрадвигателя.

Казимир стартовал с безымянной планеты в сторону флотилии Окайзенской Империи при скорости в восемьсот световых лет в час. А потом начал ускоряться.

Космический корабль готовился войти в атмосферу планеты, и стюард начал собирать у пассажиров бокалы из-под напитков. Экспедитор невольно улыбнулся. Это занятие больше подходило для робота, а то и просто для встроенной системы утилизации, но на космических линиях продолжали держать экипажи из живых людей. Подавляющее большинство пассажиров (по крайней мере из не-Высших) были рады возможности личного контакта во время путешествия. Кроме того, обслуживающий персонал придавал судну оттенок роскоши, характерной для давно ушедшего прошлого.

После вхождения в атмосферу он подключился к наружным сенсорам корабля. На втором по величине южном континенте Фаналлисто шел дождь. Ветер, набирающий силу над пустынными просторами Антарктического океана, с устрашающей скоростью гнал огромные массивы серо-стальных туч в глубь континента. Из-за сильного ливня над городами стали подниматься защитные купола. Окружающие сельскохозяйственные фермы получили предупреждения о возможности наводнения.

История развития Фаналлисто перевалила вековой рубеж. Это был приятный во всех отношениях мир, ничем не примечательный среди других Внешних миров, с населением в несколько десятков миллионов человек, в основном сосредоточенном в городах пояса с умеренным климатом. В каждом из них имелся свой тан из числа проповедников Воплощенного Сна и довольно большое количество его последователей. Перспектива близкого паломничества значительно обострила ситуацию, а события на Виотии усилили напряженность среди населения. С каждым днем учащались случаи насилия по отношению к танам.

Само по себе это обстоятельство было не слишком примечательным, подобные конфликты возникали почти во всех мирах Великого Содружества. Но на Фаналлисто несколько случаев насилия предотвратили люди, оснащенные бионониками. Фракция Консерваторов решила выяснить, что на Фаналлисто могло быть столь важным, что потребовалась поддержка агентов, подозреваемых в принадлежности к Ускорителям.

Экспедитора, как он откровенно заявил Консерваторам, это не волновало. Но агент фракции в данный момент находился на Фаналлисто, а по правилам проведения полевых операций ему требовалась независимая страховка, так что Экспедитор, вместо того чтобы из космопорта Пулапа отправиться прямиком в Лондон, полетел на Тангор, а оттуда ближайшим рейсом вылетел на Фаналлисто. Но теперь он хотя бы не был участником активных действий. Работающий здесь агент даже не знал о его присутствии.

Коммерческий корабль спустился сквозь насыщенную влагой атмосферу и приземлился в космопорте Рапалл. Экспедитор вышел вместе с остальными пассажирами в здание терминала, где его уже поджидал багаж. Два средней величины чемодана благодаря антиграв-вставкам проплыли по воздуху вслед за ним и нырнули в багажный отсек такси. Он направил машину в торговую часть города — короткая поездка в антиграв-капсуле под куполом защитного поля. Там, уже в другом обличье, он перешел на другую стоянку такси и долетел до отеля «Наперстянка», расположенного на восточной окраине города.

Он заселился в номер 225, воспользовавшись третьим сертификатом личности, и неотслеживаемой кэш-монетой заплатил сразу за десять дней проживания. Четыре минуты он потратил на то, чтобы подключиться к комнатному узлу киберсферы, после чего внедрил мелкие подпрограммы, создающие видимость его присутствия в номере. Он считал эту предосторожность отличным профессиональным ходом. Пищу, приготовленную небольшим кулинарным процессором, робот-горничная во время утренней уборки ежедневно будет спускать в унитаз. Периодически станет включаться споровый душ и другие устройства, будет меняться режим кондиционера, а коммуникационный узел передаст в унисферу несколько сообщений. И уровень потребления энергии тоже будет изменяться.

Оба чемодана он для порядка уложил в шкаф, не забыв активировать защитные программы. Что находилось внутри, он даже не хотел знать, хотя догадывался о довольно опасных устройствах. Убедившись, что все работает должным образом, он вышел из номера и вызвал такси к вестибюлю отеля. За чемоданами придет совсем другой человек — в этом и состояла суть миссии. Такой порядок вещей его вполне устраивал. Он подключался к последнему сну Джастины, и теперь единственным его желанием было вернуться к семье. Он твердо решил в ближайшие пару недель отказываться от всех поручений Консерваторов, как бы вежливо они ни просили и как бы сурово ни предупреждали. События приближаются к драматической развязке, и настоящий отец в такой момент должен находиться рядом со своей семьей.

Широкие стеклянные двери вестибюля разошлись, выпуская его наружу. Капсула-такси, поджидая его, висела в двух сантиметрах над бетонным тротуаром. Но он не успел до него дойти, как поступил вызов из фракции Консерваторов.

«Я скажу им «нет», — пообещал он себе. — Несмотря ни на что».

Он уселся на закругленное сиденье, дал команду интел-центру машины доставить его в деловую часть города и только тогда ответил на вызов.

— Да?

«Запущена флотилия устрашения», — сказала ему фракция Консерваторов.

— Удивительно, что только сейчас. Люди нервничают из-за окайзенов, а они ведь еще даже не знают о праймах.

«Мы уверены, что запуск намеренно инспирировали Ускорители».

— Почему? Что они выиграют?

«Они наконец увидят, что представляет собой флотилия устрашения».

— Пусть так, но что они тем самым получат?

«Мы еще не знаем. Но это сильно затрагивает их планы. Ради запуска Ускорители пошли на огромный риск».

— Игра меняется, — негромко произнес Экспедитор. — Марий так мне сказал: игра меняется. Я думал, он говорит о Ханко.

«Видимо, нет».

— Значит, приближается критическая фаза.

«Похоже, что так».

Он немедленно заподозрил неладное.

— Я не намерен больше что-то для вас делать. Пока.

«Мы знаем. Потому и связались с тобой. Мы считаем, что ты должен об этом знать. Нам известно, как важна для тебя семья и что ты хочешь быть рядом с родными».

— А… Спасибо.

«Если ты захочешь вернуться к активному статусу…»

— Я дам вам знать. Мой сменщик успешно следит за Марием?

«Информация о ходе операции не разглашается».

— О, конечно. Извините.

«Еще раз благодарим за помощь».

Разговор закончился, а Экспедитор все еще сидел, напряженно выпрямившись. «Флотилия устрашения!» Значит, положение серьезное, если не сказать опасное. Он проигнорировал процедуры и приказал такси лететь прямо в космопорт. Корабль, на который он купил билет, должен был отправиться только через два часа. Юз-дубль мгновенно нашел ближайший рейс до Высших миров: судно компании «Панцефей» отправляется на Гралмонд через тридцать пять минут. Он даже сумел забронировать Экспедитору место, заплатив огромную сумму за последнюю каюту первого класса, поскольку перелет продлится двадцать часов. Еще двадцать минут потребуется, чтобы через червоточину добраться до Земли, и через двадцать один час он будет уже в Лондоне.

«Времени еще предостаточно. Не так ли?»

Араминта так спешила убраться из Колвин-сити, что совсем не подумала о практической стороне путешествия по тропам сильфенов между мирами. Мысль о прогулке по таинственным лесам и солнечным полянам казалась привлекательной, не меньше радовала Араминту мысль о возможности оставить в дураках Воплощенный Сон и его предводителя мерзавца Этана. Но, если бы она хоть на минуту задумалась о своей экипировке, наверняка поискала бы более крепкую обувь. Кроме того, существовала и проблема с питанием.

Однако в первые пятьдесят минут, когда она радостно шагала по небольшой рощице, с которой начинался лес Франкола, ни одна из этих мыслей ее не посещала. Араминта просто радовалась удаче и тому, как сумела выпутаться из труднейшего положения.

Ларил советовал ей понять, чего же она хочет.

«Что ж, я уже начинаю это делать. Теперь я снова могу управлять своей жизнью».

Четверка лун спустилась за горизонт. Араминта проводила их улыбкой и задумалась, как скоро на небосклоне снова появятся яркие спутники. Они довольно быстро передвигались по небу, значит, огибают планету не один раз в сутки. Взгляд в противоположную сторону прогнал улыбку с ее лица: над пологими холмами, ограничивающими долину, собирались угрожающе темные тучи. Минут через десять ее уже настиг сильный дождь, мгновенно промочивший одежду до нитки. Старая флисовая куртка защитила бы от небольшой мороси, но против муссонного ливня была бесполезна. Араминта отодвигала со лба промокшие пряди волос и продолжала упрямо шагать, хотя видела не дальше сотни метров вперед. Тонкие подошвы туфель начали скользить по промокшему подобию травы. После спуска до дна долины приходилось двигаться дальше, сильно наклонившись вперед, словно горилла. Так прошли первые три часа.

Оставшуюся часть дня она продолжала идти в том же направлении, пересекая широкую низину. Вскоре тучи унеслись, и теплые лучи оранжевого солнца высушили куртку и брюки, хотя белье под ними еще долго оставалось влажным. И скоро начало натирать кожу. Наконец она добралась до берега извилистой реки, оказавшегося неприятно топким. Не похоже было, чтобы сильфены пользовались лодками. Никаких признаков переправы или хотя бы брода она тоже не заметила. Да и быстрое течение реки казалось ей слишком опасным. Араминта сжала зубы и свернула вдоль потока. Через полчаса стало понятно, что никакой естественной переправы она не найдет, придется переходить реку вброд.

Араминта стащила с себя брюки, флисовую куртку и блузку, свернула все в один узел и добавила пояс с инструментами — она не могла оставить его, хотя сверток потянул бы ее ко дну, если бы пришлось плыть. Ноги скользили по дну реки, от холодной воды захватывало дух, а быстрое течение вызывало неослабевающий страх. В середине вода дошла ей до самых ключиц, но, стиснув зубы, она продолжала идти вперед.

Она почти онемела от холода, но все-таки добралась до противоположного берега. Непреодолимая дрожь мешала развязать сверток с пожитками — ее единственным имуществом во всей Вселенной. Довольно долго она боролась с желанием свернуться в клубок и остаться на месте, но в конце концов заставила себя снова двинуться в путь, несмотря на сильную дрожь. Спустя некоторое время пальцы снова обрели способность шевелиться. Натягивая одежду, она ужаснулась тому, какой опасно белой стала кожа.

Ходьба почти не согрела Араминту, и до верхней границы леса ей так и не удалось добраться. С заходом солнца она свернулась у небольшого валуна и, не переставая дрожать, погрузилась в тревожную полудрему. За ночь еще дважды шел дождь.

Утром она поняла, что нет никакой еды. Наклонившись к небольшому ручейку, чтобы зачерпнуть ладонью ледяной воды, она услышала голодное урчанье своего желудка. Такой несчастной Араминта еще никогда себя не чувствовала — ни в тот день, когда ушла от Ларила, ни при виде огня, пожирающего ее дом. Сейчас все было гораздо хуже. Мало того, она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Она оказалось в мире без людей. Если что-то случится — она вывихнет лодыжку или растянет колено, — на многие световые годы вокруг нет никакой помощи. Останется только упасть прямо на склоне долины и ждать голодной смерти.

При этой мысли и от осознания риска вчерашней переправы через реку у нее снова задрожали руки и ноги. Запоздалый шок, реакция и на реку, и на схватку в парке Бодант. После этого, продолжая путь наверх, она старалась двигаться как можно осторожнее. Ничего съестного вокруг по-прежнему не попадалось. Под ногами шелестела желтоватая трава, мерцающая лавандовыми искорками цветов. Араминта угрюмо брела вперед, стараясь припомнить все, что знала о тропах сильфенов. Информации было совсем немного: даже в энциклопедической статье, хранившейся в ячейке памяти, содержались в основном общеизвестные мифы. Тропы существовали на самом деле, но ничего похожего на их карту не было, и некоторые поклонники средневекового образа жизни отправлялись наудачу, преследуя личные, зачастую неразумные цели. Лишь немногие из них возвращались обратно, большинство исчезало бесследно. Кроме Оззи, конечно. Теперь Араминта догадалась, что и он тоже дружил с сильфенами. «Как и Меллани, кем бы она ни была в своей остальной жизни». Араминта злилась на себя за то, что не позаботилась дать команду юз-дублю провести хотя бы поверхностную выборку сведений. Больше недели назад Крессида рассказала ей о загадочном наследии, а она даже не подумала что-то выяснить, не задала ни единого вопроса. «Глупо».

Воспоминание о Крессиде помогло ей сосредоточиться. Крессида никогда не позволила бы себе утонуть в болоте жалости к самой себе. «А ведь она тоже моя родственница».

Араминта чувствовала, что в приближающемся лесу начинается другая тропа, и по пути к ней стала перечислять положительные моменты в ее ситуации. Во-первых, она ощущает тропы, значит, этот этап путешествия скоро закончится. Отсутствие еды сильно удручало, но наследие Прогрессоров позволяло выживать в любом мире. Еще в раннем детстве, на ферме, играя с братьями и сестрами, она узнала, что Прогрессоры почти не рискуют отравиться растениями в чужих мирах, поскольку их вкусовые сосочки распознают опасные вещества. Кроме того, их метаболизм позволяет самостоятельно вывести сильный яд из организма.

Но, несмотря ни на что, трава на склоне не казалась ей достаточно привлекательной.

«Я подожду, пока не окажусь в другом мире».

К тому времени, когда она поднялась к первым покрытым мхами деревьям, заметно похолодало. С нижнего конца долины в ее направлении снова ползли плотные тучи. Дождь при такой температуре окончательно лишит ее силы духа.

Араминта поспешила в лес, шелестящий продолговатыми золотисто-коричневыми листьями. Из травы под ногами поднимались пучки тонких белых стеблей, похожих на паутину. В глубине леса, между деревьями, воздух оставался неподвижным. Ее решимость возросла. Какой-то частью сознания она ощутила начало перемен. Посмотрев вверх, Араминта заметила, что небо в узких просветах между переплетающимися ветвями заблестело бирюзой, и это ее очень обрадовало. Теперь оно стало намного ярче и приветливее, чем над холмами.

Где-то в глубине Гея-сферы или в грезах Исток-острова сильфенов — неизвестно, где блуждали сейчас ее мысли, — Араминта увидела, как именно происходят изменения. Тропа постоянно трансформировалась. У нее не было четкого начала или конца — ее направление зависело от желания путешественника. Чье-то неимоверно далекое сознание, по всей видимости, вело постоянное наблюдение. Так она получила смутное представление о множестве странников, идущих по тропам. Бесчисленные миллионы, путешествующие повсюду, куда они только могли добраться: некоторые ставили себе цель приобрести новый опыт, другие позволяли тропам вести их наугад, чтобы открывать и узнавать что-то новое в любом уголке галактики.

Между заросшими мхом стволами стали появляться новые деревья с гладкой светло-зеленой корой. Своей пышной листвой они напомнили Араминте весенний лес. Потом на стволах начали попадаться плети плюща и лиан, свешивающих вниз каскады серых цветов. Она продолжала идти. Тропа то огибала пологие холмы, то спускалась в неглубокие долины со звонкими ручейками на дне. В какой-то момент послышался грозный шум водопада, но он был в стороне от тропы, и Араминта не решилась свернуть на звук. Вскоре в гуще лесного полога замелькали красные краски, а под подошвами в траве зашуршали мелкие ломкие листья. Воздух стал теплее и суше. Через несколько часов после того, как она выбралась из дождливой долины, Араминта услышала торжественное песнопение на незнакомом ей наречии. Не важно, что она не могла разобрать слов — изысканная гармония пения казалась очевидной. Араминта даже позволила себе остановиться и немного послушать. Это были сильфены. Большая группа весело шагала в новый мир, сулящий свежие впечатления и эмоции. На мгновение ей захотелось присоединиться к их походу, увидеть то, что видят они, разделить их чувства. Но образ Крессиды — самоуверенной, сосредоточенной и умной — тотчас возник в ее воображении, и Араминта смущенно признала, что бесцельное блуждание с толпой похожих на эльфов чужаков не поможет решить ее проблемы. Она с сожалением продолжила путь. Где-то впереди ее ждал мир Содружества. Она твердо была в этом уверена, хотя тропой, похоже, не пользовались уже очень давно. Сильфены не интересовались планетами с высокоразвитыми цивилизациями.

Араминта с облегчением вздохнула, заметив, что лес вокруг нее начал редеть. Над головой сияло яркое безоблачное небо, и с каждым шагом становилось все теплее. В лесу теперь преобладали деревья с красными листьями и тонкими, широко распростертыми серыми ветвями. Она довольно усмехнулась: в путешествии по тропам между мирами было что-то невероятно привлекательное.

Тропа вывела ее к последним деревьям. Араминта прищурилась от яркого солнца и окинула взглядом открывшиеся просторы.

— Великий Оззи, — испуганно прошептала она. Перед ней, насколько хватало глаз, простиралась равнина, покрытая белым песком. Высокое солнце палило с абсолютно безоблачного неба. — Это же пустыня!

Она развернулась кругом и обнаружила, что оказалась между небольшими группами деревьев, окаймляющих маленькое вытянутое илистое озеро. Где-то среди деревьев быстро таяла тропа.

— Нет, — воскликнула Араминта. — Подожди. Это неправильно. Я не хочу здесь оставаться. — Но тропа уже исчезла. — Вот незадача!

Может, Араминта и не знала ничего о неизведанных планетах, но зато точно знала, что нельзя отправляться в путь через пустыню в разгар дня, да еще без подготовки. Она медленно обошла водоем, пытаясь отыскать следы присутствия других людей. Но кроме весьма странных отпечатков в высохшей грязи не нашла ничего, что свидетельствовало бы о регулярном посещении оазиса. В середине дня, когда солнце замерло в зените, она выбрала самое тенистое дерево и села, прислонившись спиной к стволу.

Сомнения и сожаления, которые она гнала от себя во время путешествия по тропам, разбушевались с новой силой, грозя затопить с головой. А вдруг сильфены теснее связаны с событиями в галактике, чем думают люди? Вдруг они намеренно заманили ее сюда, чтобы Араминта не смогла возглавить паломничество? Не успела она об этом подумать, как перед глазами возник образ Крессиды, с трагическим видом приподнявшей одну бровь. Араминта даже смущенно поежилась.

«Ну же, возьми себя в руки».

Она опустила взгляд на пояс с инструментами. Выбор был довольно обширный, но у многих заряд подходил к концу. Тем не менее инструменты ей пригодятся. «А в чем? Как с их помощью пересечь пустыню?» Она снова окинула взглядом оазис, стараясь быть такой же внимательной и сосредоточенной, как Крессида. «Ладно, у меня хотя бы есть вода. Но как унести ее с собой?» Вдруг она заметила, что из земли кое-где торчат пеньки, но упавших деревьев не видно. Она подошла к нему и убедилась, что срез ровный и чистый. Кто-то поработал пилой. И тут она усмехнулась: вот и подсказка. «А теперь подумай, как можно использовать дерево».

Имевшаяся у нее моторная пила предназначалась для вырезания небольших фигурных отверстий, а никак не для валки деревьев, какими бы тонкими они ни были. Но Араминта сумела обрезать ствол по кругу, а затем свалить его. Под корой обнаружилась невероятно прочная черная древесина. И все же Араминте удалось отпилить два куска примерно по метру длиной и откатить их в тень. При помощи дрели она просверлила отверстие по центру. После чего, переключив инструмент в режим развальцовки, снова принялась сверлить. Работа заняла несколько часов, но в конце концов получилось два цилиндра со стенками толщиной в пару сантиметров. Из них вышли отличные ведра. Араминта отнесла сосуды на середину озерца, чтобы наполнить чистой водой, и вдруг ей что-то попалось под ногу. Она вытащила шарик с мягкой и скользкой темно-голубой оболочкой. Яйцо! Она тревожно оглянулась по сторонам, стараясь угадать, кто его отложил. Наземное животное или водяное? А может, это плод какого-то растения?

Она наполнила ведра, быстро вытащила их на берег и стала рассматривать мягкое яйцо. Размером оно было не больше ее кулака, и влажная скользкая оболочка прогибалась под пальцами, словно резина. В животе снова заурчало от голода. Араминта вспомнила, что ничего не ела после того, как позавтракала с Тандрой и ее семьей, а это было так давно.

Она установила находку между камнями, включила лазер в режим малой мощности и широкого луча и начала водить по яйцу рубиновым веером взад и вперед. Оболочка потемнела и стала коричневой, немного затвердела, а потом покрылась мелкими трещинами. Через несколько минут Араминта решила, что приготовление закончено, и при помощи отвертки проковыряла в оболочке дыру. Запах ей не понравился, но она расширила отверстие и вытащила изнутри немного дымящейся клейкой массы.

Она не могла удержаться от гримасы, но все же рискнула положить каплю вещества на кончик языка. Масса оказалась почти безвкусной, разве что отдаленно напоминающей мятное желе. Вспомогательная программа ее макроклеточных ячеек произвела анализ полученной по нервным каналам информации с вкусовых сосочков. Горячее органическое вещество не содержало никаких опасных элементов — по крайней мере, сразу оно ее не убьет. Араминта закрыла глаза и проглотила массу. Желудок отозвался благодарным стоном, и она подцепила порцию побольше.

Араминта быстро покончила с первым яйцом (она до сих пор подозревала, что это может быть плод растения) и отправилась на новые поиски, в итоге получив еще девять таких же шаров. Четыре она приготовила лазером, предварительно смыв грязь с их оболочки водой из ведра. Деревянные сосуды не протекали, что она отметила как небольшую победу. Наконец ее желудок успокоился, и тогда она разрезала остатки дерева и разожгла костер. Пламя испекло остальные яйца, позволив ей сберечь заряд лазера. Араминта гордилась своей смекалкой, хотя и признавала, что могла бы подумать об этом раньше.

Костер прогорел, и Араминта принялась снимать кору с оставшихся стволов. Разрезав ее на тонкие полоски, она сплела себе шляпу. После трех попыток она сумела подогнать конус по своей голове, а потом принялась плести корзинку, чтобы унести яйца.

Очередная экспедиция на озеро принесла ей еще пять яиц. Наконец она решила, что пора устроиться на ночлег. Работа по подготовке к переходу заняла несколько часов, а солнце еще только начинало клониться к горизонту. Дни в этом мире оказались довольно длинными. Следовательно, и ночь будет долгой, что даст ей возможность пройти до рассвета большое расстояние.

Она задремала еще до заката, и увидела во сне высокую светловолосую девушку, тоже чувствующую себя одинокой. Сон был не слишком отчетливым, и девушку окружала не пустыня, а горы. Затем рядом с блондинкой появился симпатичный парень, заставивший ее сердце забиться быстрее. А потом возник человек с золотым лицом.

Араминта резко проснулась. Этот человек был Гором Бурнелли, и она заподозрила, что сон навеян Гея-сферой. Голоса едва доносились сюда, но Араминта их различала. Гор сильно злился. Ей захотелось снова нырнуть в Гея-сферу и попытаться досмотреть сон, но осторожность удержала ее от этого шага. Меньше всего ей сейчас хотелось снова оказаться под прицелом Воплощенного Сна, хотя, как они могли выследить ее здесь, она не представляла. Кроме того, ее ждали более срочные дела.

Маленькое яркое солнце наконец скрылось за горизонтом, и Араминта собрала свой импровизированный набор для выживания в пустыне. Ведра были наполнены до краев и закрыты обрезками дерева. При помощи сплетенных из коры креплений она повесила их на спину и поморщилась от немалой тяжести. Печеные яйца отправились в корзинку, закрепленную на плече. Еще несколько полосок коры она повесила на шею — неизвестно, пригодятся ли они ей, но это все, что у нее имелось, к тому же жалко было бросать плоды нелегкого труда. Закончив подготовку, Араминта тронулась в путь.

К ее радости, сумерки продержались довольно долго; полная темнота подействовала бы угнетающе, к тому же могла вызвать страх. Со временем над головой появились звезды. Ни одно из созвездий не было ей знакомо, и их не удалось узнать даже с помощью энциклопедического справочника. «Значит, я еще очень далеко от Великого Содружества». Несмотря на это, она была уверена, что где-то близко проходит тропа, которая ее туда выведет. Араминта без колебаний покинула оазис. Она знала, в каком направлении нужно идти.

Ведра все сильнее давили ей на спину, но Араминта понимала, что должна нести с собой столько воды, сколько в ее силах. Желудок тоже чувствовал себя не слишком довольным и постоянно напоминал о себе ощущением голода. Она решила, что съеденные яйца были для человеческого организма не слишком питательными. Но организм не выбросил непривычную пищу, и это уже неплохо.

Араминта невольно усмехнулась. Странно, как сильно в зависимости от обстоятельств меняются суждения. Еще неделю назад она переживала из-за покупателей на квартиры и внесенных ими авансов и расстраивалась по поводу задержки поставок. А сегодня отсутствие рвоты в безлюдной пустыне считала значительным достижением.

Через три часа после старта она позволила себе отдохнуть. Пустыня освещалась уже только звездами. Похоже, что лун в этом мире не было. Зато некоторые звезды сияли очень ярко. Араминта пожалела, что ее познаний в астрономии недостаточно, чтобы понять, не являются ли они планетами. Хотя это не имело значения. Сейчас перед ней стояла определенная цель, и Араминта могла радоваться своим успехам.

Она отпила немного воды, стараясь не пролить ни капли. Яйца не тронула. «Надо оставить их до тех пор, пока не проголодаюсь по-настоящему». Отдохнув, она застегнула куртку и отправилась дальше. К этому времени она уже сильно натерла ноги. Ее туфли были совсем не предназначены для долгой ходьбы, хорошо хоть почва оказалась достаточно ровной.

По пути Араминта продолжала размышлять, что надо будет сделать, когда она снова попадет в мир Содружества. У нее всего один шанс, и нельзя ошибиться в выборе. На нее устремлены взгляды множества людей. Подчинение Воплощенному Сну она инстинктивно отвергала. А Ларил, несмотря на свою лояльность и готовность помочь, не до конца понимал ее ситуацию. «А кто ее понимает?» Хотя он мог бы поговорить с представителем одной из фракций. «Но с какой?» Чем больше она об этом думала, тем больше склонялась к мысли связаться с Оскаром Монро. Если кто-то и мог бы обеспечить ей убежище, то только АНС. А если и АНС намерена ее использовать, значит, надежды нет.

Араминта продолжала брести, хотя голод и недостаток сна ее порядочно измотали. Она чувствовала усталость, но не позволяла себе отдыхать. У нее была только ночь, днем жара делала путешествие невозможным. Каждый шаг причинял боль. Остановившись попить, она с трудом поднимала деревянные ведра, и мускулы спины ныли от тяжести. Ей оставалось только стараться не обращать внимания на резкую боль в стертых ступнях. Остывший воздух вызывал приступы дрожи, и все тело сводило судорогами.

Тогда она останавливалась на минуту, потом встряхивала головой, как вышедшая из воды собака, и делала очередной шаг. «Нельзя сдаваться».

Ей предстоит еще так много сделать, чтобы остановить безумное паломничество Воплощенного Сна. Но мысли начали путаться. Она увидела своих родителей, но не тех, с которыми яростно спорила, когда была подростком, а тех, что заботились о маленькой дочке, прощали ее проказы, играли с ней, тех, что на Рождество подарили пони, когда ей исполнилось восемь лет. А она не потрудилась поговорить с ними даже после развода с Ларилом. Слишком упрямая, вернее, слишком глупая. «Да я уже слышу, что они могли бы сказать, узнай о моем намерении выйти за мистера Бови и стать мультиличностью». А потом следующий период, когда Ларил убрался с планеты, походы по барам вместе с Крессидой и бесконечные свидания. Свобода, возможность развлекаться, знакомство с жизнью молодежи Содружества. Обретение независимости и немалая гордость по этому поводу.

Интересно, вернется ли она когда-нибудь к прежней жизни? Сейчас Араминта больше всего хотела, чтобы закончилось это безумие, чтобы Воплощенный Сон развалился, а она стала бы миссис Бови. Нельзя ли вернуться в благословенную неизвестность? Многие тысячи других людей сумели пережить моменты своей славы и бесславия. Например, Меллани.

В экзо-зрении Араминты вспыхнуло красное табло таймера, и сопровождающий его писк прогнал напряженность, заставляя отвлечься от уютных воспоминаний. Со стоном облегчения она сняла со спины надоевшую упряжь. Хорошо хоть стало не так холодно. Поднимая деревянный сосуд, чтобы попить, она заметила в звездном небе яркие огоньки. Араминта достаточно долго прожила в Колвин-сити, чтобы тотчас узнать космические корабли.

— Что за дьявол? — Только в этот момент она поняла, что тропа сильфенов осталась за спиной. — Великий Оззи!

Откуда-то неподалеку донеслись неясные излучения эмоций Гея-сферы. Араминта поспешила убедиться, что ее собственные мысли надежно скрыты и не могут выдать ее присутствия.

«Ради Оззи, где же я оказалась?»

Она внимательно огляделась по сторонам. Вокруг по-прежнему было темно, но один край горизонта начал немного светлеть. Она улыбнулась и села, решив подождать.

Спустя полчаса стало ясно, что она не ошиблась. В бледных лучах рассвета стало видно, что она все еще в пустыне, но вместо бескрайнего океана песка вокруг поднимались невысокие скалы цвета охры, а из тускло-коричневой почвы торчали голубовато-зеленые растения, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся едва живыми кустиками. В каменистых осыпях и трещинах скал виднелась такая же сухая и бледная трава. Вдали, едва заметная в дрожащем воздухе, в небо поднималась широкая полоса горной цепи. Вершины поражали колоссальной высотой, но снега на них не было. Каменистая пустыня простиралась до самых предгорий. С другой стороны Араминта заметила невысокую гряду, до которой, по приблизительным оценкам, оставалось не меньше пяти километров. Но в этой монотонной местности было нетрудно и ошибиться.

Как бы там ни было, она стояла на грунтовой дороге, укатанной каким-то транспортом. Дорога плавно уходила вниз по склону и упиралась в настоящее бетонное шоссе. От одного только его вида она ощутила громадное облегчение. После двадцати лет жизни в захолустном Внешнем мире Араминта знала, как редко встречаются дороги, особенно в сельской местности, где почти все пользуются исключительно антиграв-капсулами. Ей же повезло найти шоссе в сердце пустыни. Очень повезло.

«Спасибо тебе», — мысленно поблагодарила она Исток-остров.

Она попила воды и зашагала по грунтовке. Но расстояние ее обмануло. Как бы Араминта ни старалась, шоссе не приближалось. По пути она увидела над грядой несколько антиграв-капсул — другого движения над пустыней не было. Что ж, теперь она знала, в какую сторону повернуть, когда доберется до шоссе. С той стороны гряды определенно имелось какое-то поселение, и несколько осторожных попыток проникновения в Гея-сферу подтвердили эту догадку.

Подъем занял у нее целых три часа. И опять она обнаружила, что совершила ошибку, назвав препятствие грядой. Чем ближе она подходила, тем выше оно поднималось перед ней, больше похожее теперь на сильно вытянутую гору. Удача, приведшая Араминту на дорогу, теперь как будто покинула ее: за все утро ей не встретился никакой транспорт.

К тому времени, когда она забралась наверх, Араминта была готова увидеть все что угодно, только не открывшийся перед ней пейзаж. Насчет вытянутой горы она почти не ошиблась: гряда оказалась стенкой кратера, настолько огромного, что в центре его поместилось красивое круглое озеро не меньше двадцати миль в поперечнике. Это был прекраснейший оазис: внутренние склоны покрывала пышная растительность и аккуратные террасы, на которых, как ей показалось, раскинулись виноградники. Дорога перед ней спускалась вниз к небольшому городку, где живописные домики едва просвечивали между высокими деревьями. Несмотря на усталость, боль во всем теле и беспокойство по поводу состояния ног, Араминта, глядя на эту прекрасную картину, не могла удержаться от широкой улыбки. Затем она вытерла выступившие в уголках глаз слезы, бережно спустила со спины ведра с водой и поставила под камни на обочине дороги. Рядом осталась и корзинка с яйцами. Освободившись от ставшей ненужной тяжести, она устремилась вниз по склону.

Она вошла в городок, еле передвигая ноги и вызывая недоуменные взгляды местных жителей. Ничего удивительного. На голове все еще оставалась сплетенная из коры шляпа, одежда пестрела пятнами грязи и бесчисленными прорехами. Араминта догадывалась, что от нее еще и пахнет соответствующим образом. Она осмелилась заглянуть в местную Гея-сферу и ощутила инстинктивное изумление окружающих. Кроме удивления она обнаружила еще и немалую тревогу.

Большая часть домиков была обшита деревянными досками, выкрашенными в разные яркие цвета и скрывавшими современные строительные материалы. В результате городок приобрел уютный старомодный вид, что прекрасно сочеталось с безмятежной гладью озера.

Тень высоких стройных деревьев уже не спасала от жарких лучей утреннего солнца, и на улицах было немноголюдно. Лишь спустя время Араминта обнаружила пожилую чету, не разделявшую тревожного беспокойства своих соседей. Гея-частицы женщины даже излучали некоторое сочувствие к усталой путнице.

— Простите, — обратилась к ним Араминта. — Вы не подскажете, где здесь можно остановиться?

Муж и жена переглянулись.

— У тебя акцент другого мира, — заметила женщина.

Араминта подавила смешок. Ей самой показалось странным произношение женщины, которая почти не разделяла слов, проговаривая их подряд без остановки. К счастью, на незнакомцах не было старомодных костюмов, что носили последователи Воплощенного Сна. С другой стороны, люди с такими дряхлыми телами казались необычными.

— Да, вы не ошиблись, — ответила она. — Я только что приехала.

Мысли женщины засияли удовлетворением.

— Вот и хорошо, милая. Ты долго отсутствовала?

— Я… э… еще не знаю, — честно призналась Араминта.

— Я как-то тоже попробовала, — меланхолично сказала женщина. — Так никуда и не попала. Может быть, после омоложения попробую еще раз.

— Да, конечно. Но… как насчет отеля?

— А почему бы вам просто не выяснить это при помощи юз-дубля? — спросил мужчина.

Его поседевшие волосы уже начали редеть, и в целом вид у него был достаточно безобидным, но вопрос прозвучат довольно резко.

— Я из Натуралов, — попыталась объясниться Араминта.

— Да ладно тебе, Эрл, — усмехнулась женщина. — На Кастон-стрит есть мотель «Сайдстар», моя дорогая. Это в четырех кварталах отсюда. — Она ласково улыбнулась Араминте и показала направление. — Он довольно дешевый, но достаточно чистый. Тебе там будет удобно.

— Отлично, спасибо вам.

— У тебя есть деньги?

— Да, спасибо. — Араминта коротко кивнула и повернулась в указанном направлении. Но, пройдя пару шагов, остановилась. — Э… А что это за место?

— Майлдип Уотер, — сухо ответил мужчина. — Мы живем на экваториальном континенте Чобамбы, одного из Внешних миров, если ты не знаешь.

— Верно.

Она опять улыбнулась, давая понять, что название просто выскользнуло из ее памяти.

— По правде говоря, это единственное поселение на всем континенте, от берега до берега занятом пустыней. Вам повезло, что вы его нашли.

Его иронию не мог скрыть даже незнакомый акцент.

— Да, конечно.

Женщина легонькотолкнула его в плечо, призывая успокоиться. Араминта снова улыбнулась и поспешила уйти. Уже добравшись до Кастон-стрит, она еще чувствовала их внимание, причем мысли мужчины выражали не только легкое удивление, но и оттенок раздражения.

«Все не так плохо, — сказала себе Араминта. — Они ведь могли заподозрить меня в чем-то или даже узнать».

В энциклопедическом файле говорилось, что Чобамба была заселена всего двести пятьдесят лет назад. Араминта решила, что мотель «Стар-сайд» стал одним из первых заведений на планете. Его домики разительно отличались от обшитых деревом городских зданий. Они были выращены из сухого коралла, что давно омертвел и под нещадными лучами солнца уже начал разрушаться. Она узнала простейшую разновидность бледно-сиреневого коралла, которую в Лэнгхэме фермеры использовали для сооружения амбаров, потому и смогла определить, что этим домикам уже намного больше ста лет.

Мотель просторно раскинулся вокруг плавательного бассейна. Бетонные площадки возле строений, предназначенные для капсул гостей, давно потрескались под натиском семян и корней неприятных на вид шарообразных красноватых грибков. Сегодня на всей территории стояла всего одна капсула.

По пути к зданию администрации Араминта увидела, как поливочные трубки разбрызгивают на газонах слабые фонтанчики воды. Судя по всему, в регулярном поливе нуждалась и вся растительность на стене кратера.

Хозяин мотеля возился в задней комнате своей конторы, пытаясь отремонтировать древний кондиционер. Он вышел навстречу Араминте, вытер руки о несвежий белый халат и представился Рагнаром. Его внимательный взгляд быстро прошелся по ее одежде.

— Давненько к нам оттуда никто не приходил, — произнес он, подчеркивая слово «приходил».

В речи Рагнара слышался тот же самый акцент, что и у пожилой четы.

— Так я не первая? — настороженно спросила Араминта.

— Нет, мэм. Тропа сильфенов заканчивается где-то за стеной кратера. В последние годы я встретил несколько таких же, как вы, путешественников.

— Конечно.

Она улыбнулась и немного расслабилась. Рагнар перегнулся через стойку и понизил голос:

— А вы долго там пробыли?

— Еще не знаю.

— Ну, ладно. Но для возвращения вы выбрали не самое лучшее время. Для Великого Содружества настали неспокойные дни, могу вас заверить. — Он прищурился, заметив равнодушное выражение ее лица. — Вы ведь знаете, что такое Содружество?

— Знаю, — хмуро ответила она.

— Хорошо. Я спросил на всякий случай. Эти тропы непредсказуемы. Один раз ко мне попали путники из эры, предшествующей эпохе червоточин. Боже, как они изумились.

Араминта не стала высказывать свои сомнения насчет того, насколько это правдоподобно. Она показала хозяину свою кэш-монету.

— Могу я получить комнату?

— Нет проблем. Как долго вы намерены у нас погостить?

— Неделю.

Она передала ему плату. Рагнар снова окинул скептическим взглядом ее одежду и вернул кэш-монету.

— Я дам вам двенадцатый номер, там очень тихо. Туалетные принадлежности во всех наших номерах предоставляются бесплатно.

— Отлично.

Он усмехнулся.

— Я пришлю вам дополнительный набор.

Двенадцатый номер представлял собой комнату размерами три на пять метров, дверь в задней стене вела в ванную комнату с душем и туалетом. Спорового душа, как с разочарованием отметила Араминта, здесь не было. Она села на край двуспальной кровати и посмотрела на свои ноги: резкая боль не утихала. Ей пришлось потратить немало времени, чтобы снять туфли. А потом осторожно скатать и окровавленные носки. Она невольно поморщилась при виде лопнувших волдырей и кровоточащих ссадин. Кроме того, мускулы время от времени сводило судорогой.

Араминта со слезами на глазах смотрела на свои ступни. Она знала, что надо что-то сделать, хотя бы помыть их. Но она так устала, что никаких сил не осталось. Она натянула на плечи тонкое покрывало и провалилась в сон.

Врачи неотложной помощи продолжали работать в парке Бодант еще через десять часов после массовых беспорядков, или боя, или перестрелки — события называли по-разному. Многие горожане считали их массовым убийством. После предъявленного делегацией Сената обвинения и прозрачного намека на военный трибунал Содружества, где он станет главным обвиняемым, Пелим просто вышвырнул делегатов из своего штаба. Но во время неубедительных объяснений перед прессой, через пять часов после того как агенты прекратили стрелять друг в друга, Пелим все же снял ограничение на полеты капсул неотложной помощи. Тем не менее он не позволил отключить купол силового поля, чтобы перевезти раненых в другие города. Больницам Колвин-сити, и без того переполненным после столкновений горожан с военной полицией, пришлось справляться самостоятельно.

Определить количество пострадавших было довольно трудно, но журналисты, посетившие место схватки, говорили о ста пятидесяти случаях утраты тел. Число пострадавших с травмами разной степени тяжести явно перевалило за полторы тысячи, а может, и две.

Оскар лично добавил двоих к общему числу убитых. Сопутствующий ущерб он даже не пытался подсчитать, но тот явно был немалым: ни один из участников битвы даже не пытался сдерживаться. Отчасти Оскар тихо ужасался собственной жестокости, с которой защищал Араминту от окружающих ее агентов. Он позволил боевым программам определять степень противодействия. Да еще его собственные инстинкты внесли свой вклад, подсказывая возможные ошибки противников и способы их использования. А его биононики — продукты самых современных технологий — форматировали энергетические потоки в соответствии с лучшими военными программами, составленными Рыцарями-Хранителями. И хорошо, что уже после нескольких мгновений боя подоспели Томансио и Бекия, поддержав его своей мощью. Но эти первые, самые важные секунды он продержался сам; он чувствовал себя примерно так, как в добрые старые времена над Ханко, когда совершал невероятно опасные маневры вокруг звезды, потому что это было необходимо.

А на следующее утро в его душе возникло ощущение вины. Может, следовало бы действовать осторожнее, учитывать, что вокруг ни в чем не повинные люди. Но разум подсказывал, что важнее всего была защита Араминты. В тот момент решалась судьба Содружества, зависящая от того, какая фракция сумеет заполучить Второго Сновидца. Видимо, поэтому он и дрался так яростно: он знал, что должен одержать верх. Об альтернативном варианте он предпочитал даже не думать, не то что его допускать.

После схватки Томансио и Бекия стали относиться к нему с большим уважением, чего прежде он не замечал. Вот только жаль, что он заслужил его таким способом.

Позаимствованная ими капсула покинула базу эллезелинских сил, расположенную в доках, и поднялась над Кэрнсом, направляясь к длинному однопролетному мосту.

— Кто-то наверняка ее схватил, — сказала Бекия, повторяя фразу, словно заклинание.

Остаток ночи после перестрелки в парке Бодант они провели в поисках, стараясь помочь Лиатрису обнаружить неуловимую Вторую Сновидицу. Ее исчезновение отчасти было на их совести: Лиатрис отключил все камеры наблюдения в радиусе пяти километров от парка. В тот момент, когда их главная задача состояла в том, чтобы помочь Араминте скрыться от остальных агентов, это было оправданно, но больше всего их удивило ее полное исчезновение. Поиски не дали ни малейшего намека на то, куда она могла отправиться после встречи с Оскаром. В ситуации был и положительный момент: ни одной из фракций (а на планете, по утверждениям Лиатриса, действовало еще пять групп) тоже не удалось ее схватить.

— Воплощенный Сон остался ни с чем, — спокойно сказал Томансио. — И это для нас главное. До тех пор пока мы не определим ее местонахождение, миссия продолжается. Верно, Оскар?

— Верно.

Перед ним снова возникло ее лицо, увиденное в тот краткий миг, когда ошеломленная, перепуганная девчонка остановила на нем свой безумный взгляд. Она казалась такой хрупкой. «Как же, черт побери, ей удается на шаг опережать всех остальных?» Однако он лучше, чем кто бы то ни было, знал, что необычные ситуации очень часто пробуждают в людях необычные способности.

— Есть какие-то сдвиги в анализе записей? — спросила Бекия.

— Нет, — коротко ответил Лиатрис.

После того как Араминта пропала из вида, эксперты запустили просмотр старых записей с камер наблюдения, чтобы понять, как она добралась до парка Бодант. Специалисты команды встречи, пытаясь проследить ее путь, анализировали информацию всех городских сенсоров. Лиатрис (и его соперники из фракций) переключили подачу информации на своих квазиразумных шпионов, почти наугад рассылая их в погоню. Как ни удивительно, ни один из шпионов не обнаружил Араминту в течение всего дня, даже поблизости от парка Бодант. Впервые девушку заметили в тот момент, когда в Гея-сферу выплеснулся ее гнев, вызванный пожаром в ее собственном доме. И до сих пор никто не смог разгадать, как Араминте удавалось скрываться. Ее метод оказался настолько эффективным, что ей удалось сбежать в самый разгар битвы.

Теперь Оскару и его команде оставалось только два варианта. Во-первых, Араминта могла вызвать его, хотя бы из благодарности или из чистого прагматизма. Во-вторых, они проверяли все связи, словно заправские детективы. «Паула могла бы мной гордиться», — незаметно усмехнувшись, подумал Оскар.

Команда встречи, несмотря на разосланные предупреждения, арестовала почти всех членов семьи Араминты, за исключением блистательной Крессиды, подобно Араминте, сумевшей скрыться от преследования. Всех задержанных доставили в Колвин-сити для «снятия показаний», и Лиатрис сказал, что с Эллезелина вызвали опытных специалистов для прочтения памяти. В итоге Араминте оставалось надеяться только на помощь друзей, хотя, кроме Крессиды, их оказалось не так уж и много. И, по мнению Оскара, для молодой, привлекательной и независимой девушки это было довольно странно. Лиатрису удалось обнаружить лишь несколько ее знакомых, а самым многообещающим из всей группы оказался поставщик строительного оборудования мистер Бови.

Томансио отвернул капсулу от реки и направил ее в район Коредна. В конце главной улицы они приземлились на стоянке и вышли из капсулы. Их окружали по большей части одноэтажные маленькие домики из сухого коралла; их миниатюрные садики местами поражали своей аккуратностью, а в остальных случаях служили хранилищем для старой мебели и прочего подобного хлама. Этот район считался одним из беднейших в городе. Все трое сразу заметили капсулу эллезелинской полиции, стоящую в дальнем конце улицы.

— Будьте настороже, — предупредил Томансио.

На этот раз все трое оделись в простые куртки оккупационных сил, без всякой брони. Оскар привел свои биононики в боевую готовность. Защитные энергетические потоки и силовое поле можно активировать за долю секунды. Он надеялся, что этого хватит. Все трое зашагали по улице, и по пути Оскар просканировал стоявшую впереди капсулу. Машина была пуста и не активирована.

— Приписана к отделению FIK-шестьдесят семь, — доложил Лиатрис, получив серийный номер капсулы. — В данный момент патрулирует границы города.

— Проклятье, — пробормотал Оскар, приближаясь к намеченному дому.

Его полевой сканер обнаружил внутри работающие биононики. Кто бы там ни находился, его боевые системы тоже были приведены в состояние готовности.

— Ускоритель?

— Дарвинист, — предположила Бекия.

— Сепаратист, — высказал свое мнение Томансио.

— Я тоже участвую, — заявил Лиатрис. — Ставлю на Консерваторов.

Томансио подошел к алюминиевой входной двери и постучал. Все трое напряженно прислушались к приближающимся шагам. Дверь открыла усталая невысокая женщина в темно-синем домашнем халате.

— Да? — вопросительно произнесла она.

По полученному от Лиатриса файлу Оскар узнал в ней Тандру, работавшую в кафе «У Ника».

— Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, — сказал он.

Тандра закатила глаза.

— Опять! О чем еще вы хотите спросить?

— Не могли бы мы пройти в дом? — спросил Оскар.

— А я считала, громилы из Воплощенного Сна не спрашивают разрешения.

— Тем не менее, мэм, мы бы хотели войти в дом.

— Отлично! — буркнула Тандра и распахнула дверь. — Входите и присоединяйтесь. Вы здесь не первые.

Оскар с тревогой оглянулся на своих товарищей и вслед за Тандрой вошел в дом. В маленькой гостиной он остановился как вкопанный, выплеснув в Гея-сферу фонтан изумления. На диване, в компании улыбающихся близнецов, сидела женщина с активированными бионониками. Безукоризненно сшитый мундир майора был ей к лицу. Образцовый кадровый офицер. Перед ней с чашечкой кофе склонился Мартин.

— Привет, Оскар. — Кэт широко улыбнулась. — Давно не виделись. Чем ты занимался последние пару тысяч лет?

Он сокрушенно вздохнул. «Ладно, ты же знал, что рано или поздно это произойдет».

— Я находился в небытии, как полагалось и тебе.

— Мне там стало скучно, — сказала Кэт. Она перевела взгляд на Томансио и Бекию. Оскар никогда не видел Рыцарей-Хранителей такими растерянными. Казалось, они поражены еще сильнее, чем он сам. — Мои люди, — насмешливо заметила она. — Рада вас видеть.

— Боюсь, что здесь какое-то недоразумение, — произнес Томансио. — Мы работаем на Оскара.

— Ну, это я исправлю. Я же сама вас создала.

— Они верны своим принципам, — мягко заметил Оскар. — Не только сила…

Кэт с довольным видом рассмеялась.

— Недаром ты мне всегда нравился.

— В чем дело? — спросил Мартин. — Я думал, вы все из одной конторы.

— Так и есть, — поддакнула Кэт.

— Нет, — решительно возразил Оскар.

— Михал, Фредди, — позвала Тандра. — Идите сюда.

Кэт еще шире улыбнулась, но плотнее обняла руками близнецов.

— Они мне нравятся.

Михал и Фредди начали вертеться, стараясь выскользнуть из крепких рук, и Мартин шагнул вперед. Оскар мгновенно перехватил его, не давая пошевельнуться.

— Не двигайся, — приказал он.

Бекия одновременно удержала Тандру.

— Не надо, — предупредила она женщину.

— Отпустите меня, — крикнула женщина.

— Еще шаг, и я тебя пристрелю, — уверенно заявил Оскар, испытывая презрение к самому себе, но не видя другого выхода.

Возможно, это ошеломит женщину и заставит ее повиноваться. Она же не понимает, что близнецы останутся в живых только в том случае, если он со своей командой одержит верх.

— Громко сказано, — усмехнулась Кэт.

— Выбор у меня невелик, — ответил Оскар.

— Как поживает Паула?

— Мне казалось, вы недавно встречались.

— Не совсем так. Еще встретимся.

— Всегда будет другой раз, не так ли?

— Ты наверняка знаешь это не хуже, чем я.

— Знаешь, во время нашей последней встречи на борту самолета по пути на Дальнюю ты была не такой уж плохой.

— Все такой же, можешь не сомневаться, — заверила его Кэт.

— Странно, потому что ты была такой же, как сейчас. А основание движения Рыцарей-Хранителей пока еще в будущих твоих воспоминаниях.

— Для меня это слишком сложно и странно, дорогуша.

— Если подумать хорошенько, ты никогда не встречалась со мной по пути на Дальнюю. Твои воспоминания начинаются за день до отправки в Рэндтаун.

— И что с того?

— Любопытно, что ты внимательно изучила свою жизнь.

— Надо знать своих врагов.

— Да, конечно. Тем более что у тебя их немало.

— Ну да, а ты, вероятно, живешь во Вселенной благоденствия.

Оскар криво усмехнулся.

— Но в ней есть ты.

— Ох. Это слишком интимно, милый.

— Конечно. А как может быть иначе после того, что произошло между нами на том самолете? Ах, да, у тебя же нет этих воспоминаний.

Теперь Кэт выглядела по-настоящему шокированной.

— Ты шутишь, дорогуша. Тебе ведь вообще не нравятся девушки.

— Нет. Но, как ты сказала, мы немного похожи, а по пути к почти неминуемой смерти пробуждаются некоторые рефлексы. Пришлось обойтись тем, что было доступно.

— А теперь это звучит оскорбительно.

Лицо Оскара не дрогнуло.

— Нет, просто личные воспоминания. В конце концов, чьего ребенка ты носила и родила после свержения Звездного Странника?

— Ребенка? — выпалила Кэт. — Я? От тебя?

— Люди, о чем это вы? — завопила Тандра. — Уходите сейчас же! Уходите все и оставьте нас в покое!

Оскар погрозил пальцем рассвирепевшей женщине, но ничего ей не ответил.

— Если ты не изучила этот отрезок памяти, спроси у Рыцарей, которых ты создала. Разве ты не заметила небольшого провала в своей истории?

Кэт посмотрела на Томансио, все еще удерживающего Мартина.

— По правде говоря, после войны в твоем рассказе был какой-то неясный период, — медленно произнес он. — Никто не знает, чем ты тогда занималась.

— Да пошел ты, — бросила ему Кэт. — А ты… — она сверкнула глазами на Оскара. — Ты тоже ничего не знаешь. Ты тысячу лет болтался на цепочке у Паулы в виде ячейки памяти.

— Ребенок встретился со мной, когда меня оживили. И рассказал всю историю.

— Заткнись. Сейчас же.

— Хорошо, — покладисто согласился Оскар. — Ты уже обо всем расспросила этих добрых людей?

— Ты не можешь играть с моим разумом.

Оскар подмигнул.

— С твоим телом я это уже проделывал. — Он повернулся к Тандре. — Она спрашивала вас об Араминте?

Тандра протянула руки к дивану, где близнецы все еще безуспешно извивались, пытаясь освободиться.

— Прошу вас…

Оскар поднял руку. Из-под кожи указательного пальца пробился красный луч лазера и уперся в лоб Фредди. Все замерли. Фредди захныкал и прижался к Кэт, уверенный, что та его защитит. «Если бы ты только знал, как сильно ошибаешься».

— Спрашивала?

— Ты этого не сделаешь, — сказала Кэт и весело улыбнулась Тандре. — Он хороший парень, он не убивает детишек. Их убиваю я. И убиваю очень хорошо.

— Ну, наших детей я бы не стал убивать, — так же весело ответил Оскар. Злобная гримаса на лице Кэт доставила ему удовольствие. — Что здесь произошло до нашего прихода?

— Ничего! — взревел Мартин. — Во имя Оззи, прекратите это, пожалуйста. Прошу вас! Они же дети!

Оскар твердо смотрел в глаза Кэт. Прицельный луч его лазера погас.

— Мы обменяемся информацией, а после этого оба уйдем.

— Какой же ты слабак, — бросила Кэт.

— Тактичное замечание, — ответил Оскар. — Если ты задумаешь сопротивляться, мы втроем будем тебе противостоять. Кто-то, видимо, утратит тело, но АНС хватит полдня, чтобы нас оживить. А вот ты погибнешь безвозвратно. И информация погибнет вместе с тобой, не принеся никакой пользы. Ускорители не получат Араминту, а ты… А это что? Сообщение от Паулы. Она посетила ледяной спутник, где находилась база Ускорителей. Там в небытии хранилось еще несколько твоих копий. Так вот, их больше нет.

Кэт многозначительно посмотрела на близнецов.

— Возможная гибель галактики против двух жизней, — отреагировал Оскар. — Несопоставимо. Не забывай, я служил кадровым офицером Флота. Я привык к подобным ситуациям. Необходимость всегда перевешивает эмоции. Я взорвал солнце Ханко, что привело к гибели всей планеты.

— Строго говоря, Ханко уничтожила я, дорогуша, но не будем сейчас об этом говорить.

— Тебе больше не на что надеяться. У тебя осталось только два варианта: уйти или умереть. Подумай вот о чем: в случае победы Воплощенного Сна или Ускорителей твое настоящее тело никогда не выйдет из небытия. Рубеж Бездны превратит Землю в поток энергии задолго до дня освобождения, и все ради того, чтобы исполнить чью-то идиотскую мечту.

Оскар повернулся спиной к Кэт. «Скольким людям удавалось после этого остаться в живых?» Но, поскольку Кэт не стала стрелять, он обратился к Тандре:

— Расскажи мне об Араминте.

— Она была здесь. Сволочь. Она стала причиной всех наших несчастий и все же пришла! Сюда, в наш дом!

— Когда?

— Вечером, перед тем как произошло побоище в парке Бодант, — усталым голосом ответила Тандра. — Она сказала, что испугалась толпы в парке и что ей некуда больше идти. Мы оставили ее ночевать. На диване.

— Она сказала, что стала Вторым Сновидцем?

— Нет, и я до сих пор не могу в это поверить. Она просто безалаберная девчонка.

— Не только. Как она сюда добралась?

— Она сказала, что пришла пешком.

— Я ей не поверил, — проворчал Мартин.

— Ты видел такси? — спросил его Оскар.

— Нет, но до парка Бодант отсюда очень далеко. И обо всем прочем она тоже лгала.

— Ладно. А как она ушла?

— Тоже пешком, — сказала Тандра. — Я видела, как она уходила. У нее не было ни гондолы, ни чего-то еще. И она шла одна.

— Куда она отправилась?

— Она не сказала. — Тандра неуверенно помолчала. — Я думаю, к какому-то мужчине. Она воспользовалась моей косметикой и просидела перед зеркалом довольно долго. Уходя, она выглядела замечательно.

— Ага, — воскликнула Бекия. — Она не изменилась?

— Немного изменилась. Сделала себе темные волосы. Хотя естественный цвет ей больше к лицу.

— Прекрасный ход.

— Ну хорошо. — Оскар снова посмотрел на Кэт. — Хочешь еще о чем-то спросить?

— С кем она трахается?

— Я не знаю, — сказала Тандра. — Я сто лет ее не видела и очень удивилась, когда она пришла.

— Значит, ты ее лучшая подруга? К которой можно обратиться в трудной ситуации?

Тандра пожала плечами:

— Похоже.

— Я услышала достаточно.

Кэт отпустила близнецов и неуловимым движением встала с дивана. Оскар моргнул. Она действительно очень быстро двигается.

«Наверное, пользуется ускорителями».

Тандра и Мартин бросились к детям.

Кэт криво усмехнулась Оскару:

— Еще увидимся.

— Я передам правнукам, что ты их навестишь. Их уже много. В конце концов, прошла тысяча лет.

Ее смех прозвучал вполне искренне.

— Знаешь, это возможно.

Оскар насторожился. Если она на что-то решится, то сейчас. Но момент прошел, и Кэт ушла.

Бекия, расслабившись, испустила продолжительный свист. Томансио положил руку на плечо Оскара.

— Знаешь, ты, похоже, не меньший безумец, чем она. Э… А в самолете между вами действительно что-то было?

— Джентльмены о таком молчат, — серьезно ответил Оскар.

— Проклятье.

— Когда все кончится, я вам расскажу. А сейчас нам лучше уйти.

Полевой сканер показал ему, что украденная Кэт капсула поднялась над землей. И он снова напрягся. А вдруг она решит взорвать их вместе с домом?

Тандра и Мартин прижимали к себе хнычущих от страха мальчишек.

— Послушайтесь моего совета, — сказал им Оскар. — Уходите отсюда немедленно. Переждите некоторое время у друзей или в отеле, где угодно, только не здесь. Скоро сюда нагрянут остальные.

— Прокляни вас Оззи, мерзавцы, — сердито буркнул Мартин.

По его лицу потекли слезы.

— Я встречался с Оззи, — негромко сказал Оскар. — Он совсем не такой, каким его считают сейчас.

— Уходите же, — взмолилась Тандра.

Оскар сделал знак Томансио и Бекии вернуться к оставленной капсуле. Покинув домик из сухого коралла, он сразу же послал вызов Пауле.

— Кэт здесь.

«Ты уверен?»

Оскар невольно вздрогнул.

— О да. Мы только что мило поболтали.

«И ты еще жив. Это впечатляет».

— Да, согласен. Мне удалось подбросить отвлекающий фактор поистине космического масштаба. Это на какое-то время спутало все ее карты.

«Она тоже охотится за Араминтой?»

— Да.

«Все сходится. Ускорителям позарез нужен Второй Сновидец».

— Мне казалось, что и нам он нужен не меньше.

«Нужен. Это приоритетная задача».

— Я делаю все, что в моих силах. И до сих пор не теряю надежды, что Араминта свяжется со мной. Она вовсе не сверхчеловек, какой ее считают многие.

«Я в это никогда не верила. Какими будут твои дальнейшие шаги?»

— Мы собираемся навестить мистера Бови. Лиатрис обнаружил связь между ним и Араминтой.

«Ладно. Держи меня в курсе».

— А чем ты занимаешься?

«Не волнуйся, я уже лечу к Виотии».

— Я думал, что обеспечиваю тебе скрытность.

«Эта стадия закончена».

Казимир, приближаясь к флотилии окайзенов, поддерживал только один гиперпространственный канал связи с АНС. Совет внешней защиты наверняка ждал от него доклада о ходе операции в режиме реального времени, но это дало бы Иланте возможность получить излишнюю информацию. Корабли праймов, присоединившиеся к «Старслайерам» окайзенов, наверняка были бы предупреждены о его приближении. Хотя это никак не помогло бы им устоять против его оружия. Они ведь и с самого начала не представляли настоящей угрозы. Нет, там должно быть что-то еще, какой-то наблюдатель, передающий Ускорителям бесценную информацию о флотилии устрашения. Казимир в этом не сомневался.

Он снизил скорость до скорости движения армады чужаков и начал изучать корабли. С его сенсорными функциями сделать это было очень просто: в межзвездном пространстве со скоростью в четыре с половиной световых года в час шли более двух тысяч восьмисот судов, включая девятьсот «Старслайеров». Его восприятие проникло сквозь корпуса, позволяя оценить вооружение: квантовых ракет вполне достаточно, чтобы уничтожить большую часть Великого Содружества, если бы им только удалось к нему приблизиться. Но ничего сверх того, никакого наследия постфизических цивилизаций, найденного на просторах космоса и восстановленного для войны. Это уже хорошо. Затем он сосредоточился на тридцати семи сопровождающих флотилию кораблях праймов; в них использовались усовершенствованные гипердвигатели, ограничивающие квантовые искажения до абсолютного минимума. И оружие на них было установлено более мощное, чем у окайзенов, так что в целом по боевой силе они не уступали кораблям класса «Столица» Флота Содружества. Но ничего сверхъестественного, что могло бы ему угрожать. Никаких других кораблей поблизости не было, как не было и тайных наблюдателей или необъяснимых трансляционных каналов на расстоянии светового года от Окайзенской флотилии. Гиперпространственный канал связи соединял каждый из кораблей праймов с какой-то точкой на краю Содружества. Казимир ощущал эти тонкие линии, пронизывающие квантовые поля и пульсирующие передаваемой информацией.

Он решил, что корабли праймов и осуществляют наблюдение. Вероятно, они не допускали возможности одновременного уничтожения всех тридцати семи судов. И это было их первой ошибкой.

Казимир запустил сенсорные функции сразу на пять кораблей праймов. Их индикаторы едва достигали размерами величины нейтрона, но могли перехватывать все сообщения внутри корпуса. На каждом из этих кораблей имелся контролирующий иммобайл, заменяющий Интел-центр человеческих кораблей и выполняющий непосредственное руководство. Он же инструктировал мобайлов. В целом экипаж представлял собой микроячейку общества праймов. До овладения технологиями праймы общались между собой, соединяя верхние отростки и таким образом обмениваясь нервными импульсами. Затем они изобрели простейшие электронные передатчики, позволяющие иммобайлам передавать инструкции на большие расстояния.

Казимир начал считывать оцифрованную информацию. В Содружестве давно научились перехватывать внутренние переговоры праймов. На Флоте были разработаны специальные пакеты помех и методы подавления сигналов, так что в случае проникновения праймов за барьер, окружающий Пару Дайсона, они бы сразу же утратили способность общаться.

С первого же момента стало понятно, что праймы на этих кораблях были только лишь биологическими оболочками для человеческого разума. «Значит, Паула не ошиблась».

— Вы согласны с моими выводами? — спросил он у АНС.

«Да».

— Очень хорошо.

В потоке инструкций и приказов он выделил линию, по которой тщательно закодированная информация по сверхсекретному гиперпространственному каналу отправлялась в Содружество. В ней содержались показания множества сенсоров, но опять же ничего такого, что не мог бы получить корабль класса «Столица».

— Когда сигнал прервется, Ускорители поймут, что я перехватил флотилию, — сказал Казимир. — Но я уверен, что способ перехвата им будет неизвестен.

«Продолжай».

Казимир перешел к агрессивным функциям внутри каждого из кораблей праймов, и в результате были повреждены гиперпространственные линии связи. После этого он приступил к разрушению самих гипердвигателей. Боевые корабли стали выпадать в реальное пространство с интервалом в пятьдесят миллисекунд. Обеспечив их относительную неподвижность, он сосредоточился на боевых системах, и через полторы секунды управляющие программы были уничтожены. Тогда он сосредоточил внимание на окайзенах.

Проблема состояла в том, чтобы оградить от опасности Содружество, не вызвав при этом колоссальной утраты тел. Он не мог просто вывести из строя все множество кораблей, поскольку в Империи Окайзенов не нашлось бы средств для эвакуации своих сородичей вдали от домашнего мира. Вместо этого он применил особые агрессивные функции, действующие внутри кораблей и повреждающие боевые системы, так что они не подлежали восстановлению или ремонту. На судах не осталось исправных компонентов даже для того, чтобы собрать простейший лазер, не говоря уж о более сложных орудиях.

Общее время для нейтрализации двух тысяч восьмисот кораблей составило одиннадцать секунд — достаточно, чтобы понять, что происходит неладное, но слишком мало для ответных действий. И даже если бы они знали о его присутствии, окайзены ничего не могли предпринять.

Казимир оставил корабли окайзенов, и его энергетический алгоритм переместился к огромным судам праймов, беспомощно парящим в пространстве. На этот раз он прибегнул к коммуникационной функции, направив сигнал на один из кораблей и построив его в соответствии с системой связи праймов. Подобно всем человеческим разумам, те, что скрывались в телах праймов, использовали ассоциации в качестве главного катализатора памяти.

Казимир ввел: «Происхождение. Личность. Цель».

Каждое понятие вызвало целый вихрь мыслей. Казимир определил, что действующая личность была получена из разума Чатфилда, лишенного большей части человеческих эмоций. Осталось только чувство долга и непоколебимая преданность Ускорителям. Корабли праймов должны были сопровождать флотилию окайзенов и защищать их от атак Флота Содружества, но самой важной задачей оставалась передача информации о появлении флотилии устрашения, ее природе и функциональных возможностях. Других требований к ним не предъявлялось.

Замешательство, вспыхнувшее между иммобайлом и мобайлами, пока Казимир анализировал мысли, быстро исчезло. На смену ему пришло понимание. И в то же мгновение особым кодом был приведен в действие механизм самоуничтожения. Казимир не успел его перехватить. После этого, уже зная, что искать, он быстро вывел из строя подобные механизмы во всех остальных кораблях.

— Теперь у вас достаточно улик? — спросил он у правления АНС.

«Достаточно. Ускорители действовали опрометчиво. Поддерживая окайзенов и манипулируя Воплощенным Сном, она нарушили сам принцип нашего существования. Мы созываем коллегию, чтобы обсудить их погружение в небытие».

— Они уже будут знать, что флотилия устрашения остановила Окайзенскую армаду, хотя и не могут знать моей сущности. Они наверняка догадываются, что я раскрыл их связь с праймами.

«Логичное предположение. Но их агенты тут фактически бессильны. Как только мы примем решение, все их операции подвергнутся тщательному анализу и будут нейтрализованы».

Казимир окинул взглядом дрейфующие корабли.

— И все-таки я не понимаю, чего добивались Ускорители, если не считать грубых политических интриг. Иланта слишком умна для этого. Я предпочел бы держаться поблизости во время слушаний, так будет спокойнее. Возвращаюсь немедленно.

«А как же флот окайзенов? Нам казалось, ты намерен за ним наблюдать».

— Окайзены уже не в состоянии причинить какой-либо вред. Как только командующий это поймет, ему ничего не останется, кроме как повернуть назад. А проследить за ними смогут и наши корабли класса «Столица».

«Гордости командующего нанесен колоссальный урон. Вероятно, он не захочет возвращаться».

— В этом случае наши корабли примут меры. Я отправляюсь обратно в Солнечную систему.

«Как пожелаешь».

Казимир снова воспользовался коммуникационными функциями и передал кораблям короткое сообщение. «Вниманию личностей Чатфилда. Говорит флотилия устрашения. Нам известно о вашей сущности и ваших намерениях. Не пытайтесь снова предпринимать попыток самоуничтожения. Корабли класса «Столица» скоро будут здесь, чтобы доставить вас к месту заключения».

После этого Казимир свернул все свои функции и поспешил к Солнечной системе.

ДЖАСТИНА

^{Год третий, перезагрузка.}

В экзо-зрении Джастины Бурнелли из темноты появились медицинские символы. Точно такой же набор показателей она уже видела раньше. — О боже, — потрясенно выдохнула она. — Получилось.

Она попыталась засмеяться, но тело не желало подчиняться, сохраняя состояние, как после трех лет небытия. Впрочем, она не имела представления, сколько Бездне потребовалось времени на перезагрузку, чтобы вернуться к прошлому.

Крышка медицинской камеры поднялась, и она снова увидела перед собой каюту «Серебряной птицы». «Действительно, снова». Джастина села и стерла с лица слезы.

— Статус? — обратилась она с запросом к интел-центру.

В сознании зажглись новые символы. Судя по их показаниям, «Серебряная птица» провела в пути три года и в данный момент усиленно замедляла ход. К кораблю что-то приближалось.

— Ну, привет, — удовлетворенно усмехнулась она, просмотрев изображения направленных на гостя сенсоров.

Перед ней был Небесный Властитель с распростертыми вакуумными крыльями.

По мере приближения она опять стала рассматривать его овальный корпус, но так и не решила, то ли полупрозрачные слои из неизвестной материи движутся на самом деле, то ли это эффект перекрестного отражения. Датчики «Серебряной птицы» тоже не могли дать точного ответа.

Как и в прошлый раз, она села на длинную кушетку и обратилась к Небесному Властителю при помощи телепатии.

— Здравствуй, — сказала она.

«Я с радостью приветствую тебя», — ответил Небесный Властитель.

До сих пор все по-прежнему. Посмотрим…

— Я пришла в эту Вселенную, чтобы достигнуть самореализации.

«Все приходящие сюда стремятся к самореализации».

— Ты мне поможешь?

«Самореализация достигается только собственными усилиями».

— Это мне известно. Но человек, такой, как я, может достичь самореализации только в обществе себе подобных. Я прошу направить меня на Кверенцию, в физический мир, где обитает моя раса.

«Никто из моего клана больше не ощущает во Вселенной мыслей, свойственных твоему роду. Никого не осталось».

— Это я тоже знаю. Но я просто первая из нового поколения моей расы, стремящейся попасть сюда. Скоро нас будут миллионы. Мы хотели бы жить и стремиться к своей цели в том же мире, где достигали зрелости другие люди. Тебе известно, где он находится? Там стоит огромный город, не принадлежащий этому миру. Ты помнишь, что провожал к Ядру души людей оттуда?

Джастина напряженно выпрямилась. Ответ будет решающим.

«Я помню тот мир, — сказал Небесный Властитель. — Я сам проводил из него к Ядру множество душ».

— Направь меня туда, пожалуйста. Помоги мне достичь самореализации.

«Будь по-твоему».

Джастина ощутила неожиданное изменение силы тяжести в каюте. В тот же момент Интел-центр доложил о множественных сбоях во всех корабельных системах. Она оставила его рапорт без внимания — ее немилосердно тошнило. Рот переполнился слюной, а взгляд не мог сфокусироваться на закругляющейся переборке, настолько быстро она двигалась. Джастина поспешила зажмуриться, но от этого стало еще хуже, и она снова открыла глаза, стараясь сконцентрировать зрение на медицинской камере, стоявшей прямо перед кушеткой. Вспомогательные подпрограммы ее макроклеточных ячеек начали корректировать беспорядочные импульсы, поступавшие в мозг от внутреннего уха и вызывавшие головокружение. Неприятное ощущение стало понемногу ослабевать. Джастина взглянула на показатели датчиков.

— Господи помилуй!

«Серебряная птица», крутясь, резко разворачивалась; корабль болтался в кильватере Небесного Властителя, словно выброшенный обломок. Прозрачные контуры в теле Небесного Властителя резко ускорили вращение, а вакуумные крылья радужным туманом затянули мерцающие туманности Бездны. В голове возникла единственная ассоциация с отчаянно бьющей крыльями птицей. Вскоре изменение курса завершилось. Сенсоры «Серебряной птицы» зафиксировали колоссальное допплеровское смещение относительно звезд. Корабль мчался с ускорением в сотни g. Точно так же, как Небесный Властитель удалялся от него при первой встрече.

Эта встреча первая, поправила она себя. «Или надо считать…» В конце концов она решила, что человеческим языком невозможно описать реалии Бездны.

Колоссальное ускорение, достигнутое Небесным Властителем при помощи неизвестных приспособлений, быстро уменьшилось. Немногочисленные звезды, сиявшие среди туманностей впереди корабля, приобрели голубоватый оттенок, а те, что остались позади, — красноватый. Интел-центр «Серебряной птицы» определил, что они летят со скоростью в девяносто три процента от скорости света. Сбои на борту прекратились, и Джастину перестало мучить головокружение.

Она с облегчением вздохнула и невесело усмехнулась.

— Спасибо, папа, — вслух сказала Джастина.

Осталось только понять, что делать дальше. Хорошее настроение испарилось мгновенно, едва она представила, что скоро сюда нагрянут и остальные, ведь Воплощенный Сон тоже нацелился на Кверенцию. «Согласился ли Второй Сновидец их вести? И как, черт побери, они собираются проскользнуть мимо райелей-воинов?»

Гор настаивал, чтобы она любой ценой добралась до Маккатрана, и ей оставалось только полагаться на его мнение, что не вселяло особой уверенности. У него явно имеется какой-то план, но ей, возможно, он не понравится.

«Нет, никаких «возможно». Точно не понравится».

Хотя выбора у нее не было.

Корабль продолжал движение, и Интел-центр проложил предполагаемый курс. Джастина изучила его проекцию, показанную зеленой линией через пурпурно — фиолетовые туманности, напоминающие своими очертаниями венерин башмачок. До туманностей оставалось еще одиннадцать световых лет, а цель их путешествия не была видна за их светом и мерцанием черной космической пыли.

После завтрака и комплекса упражнений на корабельных тренажерах Джастина снова устроилась на кушетке и мысленно обратилась к Небесному Властителю:

— Сколько времени займет у нас путешествие?

«Столько, сколько нужно, чтобы туда добраться».

Она едва не рассмеялась: можно подумать, что она разговаривает с пятилетним эрудитом.

— Мир обходит вокруг звезды за определенное время. Сколько таких оборотов он совершит до нашего прибытия?

Она вдруг задумалась, а имеет ли Небесный Властитель представление о числах? В конце концов, зачем космическим существам изобретать математику?

«Мир, к которому ты стремишься, за это время обойдет вокруг звезды тридцать семь раз».

«Проклятье! Ведь год на Кверенции еще длиннее, чем на Земле. Вроде бы их месяц продолжается сорок дней».

— Я поняла. Спасибо.

«Скоро ли прибудут остальные представители твоей расы?»

— Та, с которой разговаривают твои собратья, та, которая просила вас меня впустить, их приведет. Слушай ее.

«Все мои собратья ее слушают».

У Джастины по спине пробежал холодок.

— Оставшуюся часть полета я бы хотела проспать.

«Как пожелаешь».

— Если что-то произойдет, я проснусь.

— «Что может произойти?»

— Не знаю. Но, если что-то изменится, я проснусь, чтобы с тобой поговорить.

«Изменения в этой Вселенной возможны при поисках самореализации. Если ты будешь спать, ты не достигнешь самореализации».

— Я понимаю. Спасибо.

Еще полдня она провела в подготовке: проверяла работу различных систем, загружала бесчисленные инструкции в Интел-центр, стараясь предусмотреть все случаи, когда ей следует проснуться. В конце концов она призналась самой себе, что просто тянет время. Перед тем как раздеться, Джастина отключила узел восприятия, чтобы ее усиленные сны не привели к незапланированному изменению реальности. Воспоминания, которых она старалась избегать, мгновенно выплыли на поверхность. Она не могла не думать о Казимире, оставшемся на склоне псевдо-Геркуланума. Теперь от него остался только контур в слоях памяти Бездны. Несправедливо, что его возродили на такое короткое время, чтобы снова отправить в небытие.

«Я обязательно верну тебя в реальность», — пообещала Джастина своему горькому воспоминанию. Наконец она легла в медицинскую камеру и включила режим небытия.

Глава 2

Араминту разбудили голод и мучительная боль. Она еще немного подремала, лежа на мягкой постели в номере мотеля. Яркий дневной свет просачивался сквозь жалюзи и согревал неподвижный воздух. Попытка приподняться и сесть вызвала боль во всем теле. Болью отзывалась каждая мышца, а ноги еще и начали дрожать. Она откинула покрывало и невольно поморщилась.

— Ох, Оззи.

Но лежать и жалеть себя бесполезно, и первое, что надлежало сделать, это хоть немного отмыть натертые ступни. Она спустила ноги с кровати и медленно стащила с себя одежду. Все вещи были настолько грязными и порванными, что от них оставалось только избавиться.

Рядом с кроватью имелся древний узел киберсферы, установленный, вероятно, в то время, когда закончился рост сухого коралла. Араминта стала набирать на маленькой клавиатуре код компании, которую зарегистрировала из офиса «Испанских блинчиков». Единого торгового центра в Майлдип Уотер не обнаружилось, но в маленьких магазинчиках на Стоунлайн-стрит нашлось все, что ей было нужно. Араминта подключалась по очереди к их квазиразумным программам и размещала заказы, добавляя их к перечню службы доставки.

Затем онаналила в ванну прохладной воды, села на край и осторожно опустила в нее ноги. В воде отмокла почти вся грязь и засохшая кровь, так что ступни стали выглядеть намного лучше. Араминта решила подождать, пока ноги высохнут, но в этот момент раздался стук в дверь. К счастью, мотель предоставлял постояльцам и банные халаты. Она ждала, что покупки привезут на антиграв-тележке, но, доковыляв до двери, увидела молоденькую девушку с двумя наплечными сумками и в бейсболке с логотипом службы доставки.

Араминта порадовалась, что не успела привести в порядок волосы и надела бесформенный красно-белый полосатый халат. В таком виде Второго Сновидца не смог бы узнать даже самый ярый последователь Воплощенного Сна.

— По-моему, я видела Ранто в парке перед мотелем, — сказала Джанис, протягивая сумки Араминте.

— Ранто?

— Вы ведь сделали заказ у «Копченого Джеймса», верно? А Ранто доставляет еду.

— Ах, да. Конечно.

Араминта не могла понять, ждет ли девушка чаевых. Использование людей вместо роботов в сфере обслуживания красноречиво свидетельствовало об уровне экономики в Майлдип Уотер. В любом случае, она не забыла, как еще полгода назад сама зависела от чаевых, работая «У Ника», так что протянула Джанис кэш-монету. Увидев благодарную улыбку, она поняла, что поступила правильно.

Она еще не успела закрыть дверь, как подошел Ранто с пятью термопластическими коробками от «Копченого Джеймса». И Араминта опять оказалась перед выбором: она собиралась воспользоваться купленными медикаментами, но не могла устоять перед аппетитными ароматами из коробок; она отчетливо слышала, как урчит ее голодный желудок. Она села на кровать и начала вскрывать упаковки. В коробках обнаружились оладьи со сливками и ягодным сиропом, стандартный завтрак из копченой грудинки, омлета из яиц местной птицы чалфи, драников, печеных овощей и жареных грибов. В коробке с напитками был апельсиновый сок со льдом и литровый термос с английским чаем и, наконец, упаковка румяных сдобных булочек. К тому времени, когда Араминта закончила есть, ноги болели уже не так сильно. Тем не менее она нанесла антисептик, хоть и поморщилась, когда раны защипало от лекарства, а потом закрыла поврежденные места слоем искусственной кожи. После всех процедур она свернулась калачиком на мягкой постели и снова уснула.

Проснулась она уже в темноте и ощутила неясную тревогу. Что-то где-то пошло не так, и ее подсознание протестовало. Вряд ли это был еще один контакт с Небесным Властителем, по крайней мере, Араминта не помнила, чтобы видела его в последнем сне. Из приятных ощущений ее порадовало отсутствие чувства голода. «Самое время подумать о себе».

Споровые насадки в душе оказались недействующими, и она решила наполнить ванну, добавив купленного накануне ароматического мыла. Пока набиралась вода, Араминта вернулась к древнему узлу киберсферы и старательно ввела запрос на информацию об Оскаре Монро. Антикварная программа поиска выдала список ссылок на материалы из унисферы, состоящий из восьми с половиной миллионов пунктов. И это без исследования архивов ограниченного пользования.

— Великий Оззи, — пробормотала она, сожалея, что не может воспользоваться юз-дублем, который отобрал бы всю полезную информацию за какие-нибудь доли секунды. Еще минуту она впечатывала новые параметры, ограничив поиски биографическими деталями, подтвержденными основным академическим стандартом Содружества — неплохая точка отсчета для начала. Это уменьшило количество ссылок до одного и двух десятых миллиона.

К тому времени ванна наполнилась. Араминта погрузилась в воду и долго лежала в пене, отмокая от грязи. Знакомство с материалами об Оскаре может подождать, теперь она хоть знает, что он действительно значительная персона. В этом он ее не обманул. После ванны Араминта почувствовала себя намного лучше.

Содержимое остальных сумок она вывалила на кровать и начала изучать одежду. Большая часть предметов была куплена в туристическом магазине, в том числе и практичные горные ботинки, доходившие до голени. Примерив их, она убедилась, что обувь очень удобная. Там же были куплены темно-коричневые непромокаемые джинсы, что наверняка вызвало повышенный интерес продавцов, учитывая, что город со всех сторон окружала пустыня.

Араминта натянула простую черную майку, а сверху — свободную темно-красную футболку. Темно-синяя флисовая куртка походила на ту, в которой она пришла, но была непромокаемой и содержала полуорганическое волокно, способствующее терморегуляции. Эта функция была ей необходима: даже после захода солнца воздух пустыни, проходящий поверх края кратера, оставался невыносимо жарким. Остальные аксессуары — рюкзак, бутылка для воды (в комплекте с ручной фильтрующей помпой), плитка на солнечных батареях, многофункциональный нож, миниатюрная палатка, перчатки, спальный мешок с терморегуляцией, средства гигиены и набор первой медицинской помощи — позволяли ей хоть сейчас отправляться куда угодно. Ее улыбка померкла при этой мысли. Покупка снаряжения была инстинктивным шагом. Араминта понимала, что Майлдип Уотер — лишь промежуточная остановка, хотя сама по себе Чобамба сулила неплохие перспективы.

Она провела рукой по еще влажным волосам и задумалась. Сидя в мотеле, вряд ли можно было принять решение о своей дальнейшей судьбе. Араминта застегнула куртку и отправилась знакомиться с ночной жизнью Майлдип Уотер.

После получасового блуждания по пустынным улицам она смогла сделать вывод: ночной жизни здесь почти не было. Несколько баров и ресторанов да круглосуточные автозакусочные для людей с ограниченными средствами. Несмотря на свое расположение и привлекательные здания, Майлдип Уотер был слишком похож на Лэнгхэм, чтобы ей понравиться. Маленький городок с соответствующей атмосферой.

Эмоции, поступавшие в Гея-сферу со стороны одного из баров на берегу озера, привлекли ее внимание. Собравшиеся там люди отмечали какое-то радостное событие. Она подошла ближе, и через открытую входную дверь до нее донеслось нестройное пение. Эмоции проявились отчетливее. Араминта решилась впустить в свой мозг чувства и зрительные образы и сразу ощутила, как Джастина проснулась на борту «Серебряной птицы». Разговор с Небесным Властителем, усиленный восторгом посетителей бара, зазвучал у нее в голове.

«Джастина направляется в Маккатран».

Ей стало понятно, кто собрался в баре, и робкая улыбка тотчас исчезла с лица Араминты. Последователи Воплощенного Сна отмечают очередное достижение на пути к своей цели. Она тщательно закрыла свои мысли, чтобы не насторожить их всплеском разочарования, и потихоньку ушла. То, что на Чобамбе имелись последователи Воплощенного Сна, ее нисколько не удивило: они были в каждом из Внешних миров Великого Содружества и даже кое-где в Центральных мирах. Ей стало интересно, что бы они сделали, узнав ее: попытались бы задержать или упали к ее ногам?

«Может, Джастине удастся что-то сделать». Араминта плохо помнила свой последний сон, в котором Гор и Джастина разговаривали в какой-то комнате. «Я должна увидеть остальные сны Иниго, выяснить, что произошло с Эдеардом и почему его жизнь так вдохновляет других. Надо хорошенько понять, чему я противлюсь». Внезапно она остановилась посреди улицы, подсознание наконец-то выудило из памяти причину ее беспокойства: это был циферблат в узле киберсферы. Араминта поспешила к мотелю, ничуть не беспокоясь, что кто-то увидит, как она почти бегом несется по пустым тротуарам, не обращая внимания на объемные проекции машин, предупреждающие о перекрестках.

Как только она оказалась в своей комнате, она заперла дверь и включила узел киберсферы. Часовой дисплей, находившийся в верхнем углу экрана, всегда показывал стандартное земное время, а ниже — время местное. Араминта торопливо набрала Виотию и Колвин-сити. Некоторое время она мысленно подсчитывала промежутки, пользуясь макроклеточными ячейками, а потом снова сверилась с показаниями. Если она все сделала правильно и вспомогательные программы в ее ячейках не повреждены, значит, она вошла в лес Франкола всего пятнадцать часов назад. Но это невероятно. Целый день и всю ночь она шагала по мокрой и холодной долине, потом целый день провела в оазисе, пересекла пустыню и долго спала в номере. Двенадцать из этих пятнадцати часов приходились только на ходьбу по пустыне и сон.

«Странствие по тропам сильфенов не занимает времени? Как же это может быть? Я ведь даже не всегда находилась на тропе. Великий Оззи, неужели они и на планетах манипулируют временем? И тогда кто знает, где находятся эти планеты, в какой Вселенной и в каком измерении? Существуют ли они в реальности?»

Глядя на свои ступни, затянутые искусственной кожей, она не сомневалась, что куда-то шла и занималась этим не один час. Что тем временем происходило или где и когда она бродила по тропам, не имело значения. И еще она инстинктивно понимала, что сильфены не дадут ей скрываться на своих тропах и планетах — это она чувствовала по ощущению Исток-острова.

«Я должна сама во всем разобраться».

— Ох, черт!

Она схватила плитку апельсинового шоколада, доставленного с остальной провизией, откусила большой кусок и плюхнулась на кровать. Другого выхода у нее нет. «С чего же начать?» Продолжить знакомство со снами Иниго казалось самым логичным решением, и, говоря откровенно, Араминта была не прочь снова погрузиться в жизнь Эдеарда. Но она сознавала, что важнее всего сейчас следить за полетом Джастины. Ее мысли потекли свободно и медленно, и Араминта испытала мимолетное удовлетворение тем, что больше не нуждается в программе Ликана, чтобы достичь спокойной сосредоточенности, необходимой для взаимодействия с Гея-сферой — хотя сознание Небесного Властителя и не относилось к ней. Его разум, безмятежный и невозмутимый, надо было искать в ином царстве.

«Здравствуй», — обратилась она к Небесному Властителю.

«Я с радостью приветствую тебя».

«Спасибо. И благодарю за прием, оказанный нашей посланнице. Это ты сопровождаешь ее в Маккатран?»

«Я вместе с моим кланом».

Непостижимые способности Небесного Властителя позволили ей увидеть бескрайний участок космоса между туманностями, лишенный звезд. В пустоте парила целая стая гигантских существ, перекликавшихся друг с другом через Пучину. Все они предвкушали появление в Бездне новых разумов, излучая необъятные потоки оживленных мыслей.

«О, а ты знаешь, где она сейчас?»

«Та, которую ты ищешь, находится в нашей Вселенной. Это известно всем нам. И за это мы все благодарны. Скоро здесь появятся и другие. Скоро мы снова будем провожать твоих сородичей к Ядру».

«Ты можешь обратиться к тому, кто связан с ней?»

«Мой клан разбросан по всей Вселенной. Не до всех я способен дотянуться. Со временем я встречусь со всеми, встречусь в Ядре».

«А откуда же ты знаешь, что один из нас уже прибыл?»

«Ядро это чувствует. А мы все связаны с Ядром».

«Проклятье. Ладно, спасибо тебе».

«Когда ты придешь к нам? Когда ты приведешь своих сородичей?»

«Я не знаю».

Араминта прервала мысленную связь и не сдержала разочарования. А было бы так хорошо поговорить с Джастиной. Но придется рассчитывать только на себя, хотя к этому она уже начала привыкать. Ее разум осторожно, словно бесшумный вор, потянулся к Гея-сфере, проникая в местные узлы восприятия. Ее мысли искали вид, вкус и запах Эдеарда, и через несколько мгновений она ощутила неспешное пробуждение на мягком матрасе и увидела за окном рассветное небо Маккатрана. К щеке Эдеарда прикоснулись губы, и фантомное ощущение отозвалось легкой дрожью в позвоночнике Араминты. Послышалось хихиканье Джессиль — совсем рядом и много тысяч лет назад. «Вот теперь я понимаю, что значит встречать рассвет с удовольствием», — послышались его слова. Рядом хихикнула еще одна девушка. Веки Эдеарда резко распахнулись, и через его глаза Араминта увидела небольшую квартирку.

Капсула эллезелинской полиции скользнула над гладкой и быстро несущейся поверхностью Кэрнса. Прямо впереди показался большой старый дом со стенами из белых арок, закрытых пурпурными и серебристыми стеклами. Окружающий дом балкон нависал над плавательным бассейном, призывно блестевшим бирюзовой водой. Ухоженный сад спускался к южному берегу широкой реки. Даже при тусклом из-за защитного поля свете это место выглядело гостеприимным приютом, настоящим домом.

— Как шикарно, — пробормотала Бекия, пока капсула опускалась на широкую лужайку. — Похоже, что поставка домашней утвари приносит больший доход, чем я думала.

— В условиях экономики Внешних миров обладание несколькими телами — это просто отличный способ уклонения от налогов, — презрительно пояснил Томансио. — Бови не мог бы себе такого позволить, если бы каждый из них платил подоходный налог.

Дверь капсулы открылась.

— Я могу вам доверять? — негромко спросил Оскар.

Двое его товарищей остановились и оглянулись. Гея-частицы Бекии излучали негодование. Томансио проявил крайнее удивление.

— Ты можешь нам доверять, — ответил Томансио, в Гея-сфере сопровождая свои слова оттенком спокойной уверенности.

— Она отыскала вас. Без нее вас бы просто не было. И все вы хотите, чтобы она вернулась.

— Это широко распространенная ошибка, — заметил Томансио. — Мы прекрасно знаем о ее недостатках, но мы не прощаем ее. Мы возникли благодаря ее решимости, но давно повзрослели.

— Отношения учеников и учителя, да? — уточнил Оскар.

— Совершенно верно. В свое время она много чего натворила. Я думаю, самое лучшее, что она сделала за свою жизнь, это основание нашего движения. — Он вопросительно приподнял бровь. — Если только у нее не было детей…

Оскар промолчал и сдержанно улыбнулся.

— Так вот, — продолжал Томансио. — Ее нынешнее существование, хотя и в состоянии небытия, создает для нас только лишние трудности из-за неизбежных заблуждений.

— Но народ Дальней взбунтовался, после того как Паула Мио ее арестовала, — возразил Оскар.

— Народ взбунтовался, — согласилась Бекия. — Но не мы. К тому моменту она стала символом независимости нашего мира. Ее арест сочли политическим актом воздействия на правительство планеты со стороны властей Содружества. Но надо заметить, что восстания продлились недолго, лишь до тех пор, пока не были обнародованы детали побоища в храме Пантара.

— Но ее принципы и сейчас остаются с нами, — добавил Томансио. — Приверженность силе. С момента основания движения мы ни разу не нарушали своего кодекса. Мы храним верность клиенту несмотря ни на что. И даже Кэт не в силах этому помешать. И уж тем более мы не можем предать тебя. Оскар, твое самопожертвование ради выживания нашей расы продемонстрировало непоколебимую силу человеческого духа. Я уже говорил, что мы испытываем к тебе уважение не меньшее, чем к Кэт.

Оскар посмотрел в симпатичное лицо Томансио, горевшее искренностью, которую подтверждали излучения в Гея-сферу, и постарался скрыть собственное смущение.

— Значит, все в порядке, — сказал он.

— Кроме того, это не наша Кэт, не та, что основала движение Рыцарей-Хранителей. И если бы не твое предложение, я бы с радостью последил за ней, чтобы выяснить, какая же из фракций заставила нашу Кэт служить собственным корыстным целям. Ты ведь говорил, что ее клонировали, не так ли?

— Ее клоны уничтожены, — заверил его Оскар и вышел из капсулы.

Бекия и Томансио обменялись улыбками и тоже спустились на аккуратно подстриженную лужайку.

Навстречу капсуле из дома вышли сразу три мистера Бови. До сих пор Оскару не доводилось общаться с мультиличностями, по крайней мере зная об этом. На Оракуме он о них даже не слышал. Старший в троице вышел немного вперед; у него была темная кожа и более отчетливые морщинки на лице, чем у самого Оскара, а на висках серебрились седые пряди. Слева от него держался молодой мужчина восточного типа, а третьим был почти подросток с копной густых светлых волос. Ни один из них не проецировал своих мыслей в Гея-сферу, но даже по манере держаться Оскар мог заметить, насколько решительно они настроены.

Оскар сразу же пожалел, что на нем была форма эллезелинской полиции, которая давно вызывала у граждан Виотии сильнейшее раздражение. Потом пришло осознание более глубокой вины. Он действовал не от лица властей Эллезелина, а пользовался поддержкой более могущественного покровителя, и это создавало для Оскара проблемы. Право врываться в чужой дом, пользуясь силой и властью, да еще требовать от хозяина безоговорочного сотрудничества стало мощным катализатором политических инстинктов молодого Оскара Монро, которые, в свою очередь, еще во время учебы в колледже привели его в ряды Межзвездной социалистической партии, скатившейся до радикализма. А результатом стала трагедия на станции Абадана.

«Вот круг и замкнулся. Но мы должны ее отыскать. Это первостепенная необходимость, поскольку Сновидец — приманка для тиранов всех мастей. Я понимаю, нельзя допускать, чтобы она попала в руки какой-то фракции. Черт, и как Паула все это выдерживает?»

— Что вы хотите? — мрачно спросил старший мистер Бови.

Оскар усмехнулся, позволив оттенку веселья просочиться в Гея-сферу.

— Да ладно вам, всем известно, что между вами и Араминтой что-то было.

Все трое с демонстративной серьезностью смотрели прямо перед собой.

— Послушайте, — спокойно заговорил Оскар. — Эта форма, — он подергал себя за куртку, — ничего не значит. Мы не имеем отношения к Воплощенному Сну. Я даже никогда не был на Эллезелине. Я работаю на АНС.

— Да? Я работаю на райелей, — ответил мистер Бови устами всех трех своих личностей. — И мы оба суперагенты.

— Я видел ее в парке Бодант. Я и мои коллеги прикрывали ее, чтобы Араминта могла убежать. Спросите ее. Только благодаря нам она еще здесь. Если еще здесь.

В темных глазах мистера Бови промелькнуло сомнение.

— Я встречался с Араминтой несколько раз, но это и все.

— Далеко не все. Брось, парень, она попала в такое глубокое дерьмо, что может утонуть, если не получит серьезной помощи. Так что, прошу, если вам известно, где она, скажите нам.

— Я не видел ее уже несколько дней.

Томансио разочарованно застонал.

— Она ничего не сказала вам? Вы не знали, что она и есть Второй Сновидец?

Мистеры Бови помрачнели еще сильнее, но ни один из них даже не взглянул на Томансио.

— Проклятье, это тупик, — огорчился Оскар. — Вероятно, она хотела вас защитить.

— Правильно, — согласился мистер Бови.

— Она была напугана, это вам известно. Только из-за нее Воплощенный Сон оккупировал всю планету. И она осталась одна. Она не понимает, что делает, нисколько не понимает. Если вам известно хоть что-то, что могло бы помочь ее отыскать, вы должны сказать об этом только нам. Если хотите получить подтверждение моего статуса, свяжитесь с АНС. На планете есть и другие, кто изо всех сил охотится за Араминтой, и это не считая Воплощенного Сна. Второй Сновидец стал важнейшим политическим инструментом. Как по-вашему, что привело к жестокой перестрелке в парке Бодант?

— К бойне в парке Бодант, — резко бросил мистер Бови. — Вы устроили на нашей планете настоящую бойню. Погибли сотни людей.

— И это еще только разминка, — предостерег Томансио. — Агентам фракций, которые за ней охотятся, наплевать на людей, попадающихся на пути. И когда сюда придут другие, прочтение памяти будет для вас наименьшим из бед. А они обязательно придут. И скоро.

— Мы ведь вас нашли, — добавила Бекия. — И остальные не намного от нас отстанут. Подумайте. Посмотрите на вещи реально. За ней гоняются самые могущественные организации Великого Содружества. Воплощенный Сон так сильно хочет ее заполучить, что оккупировал целую планету. Неужели вы действительно думаете, что ей удастся скрыться самостоятельно?

— Я ничего не знал, — сквозь зубы заговорил молодой блондин. — Она ничего мне не сказала. Как она могла скрывать, кем стала?

— Если она любила вас, то наверняка пыталась уберечь, — сказал Оскар. — Она поступила наивно, а время для наивности истекло. Вы должны сделать выбор. Хотите ли вы активно ей помогать? Если хотите, поговорите с нами. Если не хотите, бегите. Вы все до единого должны скрыться от полиции, а потом молиться, чтобы вас не переловили.

Трое мужчин переглянулись. Оскар почувствовал — за окнами дома замерли остальные личности мистера Бови.

— Дайте мне немного времени, — попросил темнокожий мистер Бови.

— Конечно.

Оскар сочувственно кивнул и повернулся к своим спутникам.

— Что вы об этом думаете? — негромко спросил он.

— Он ничего не знает, — высказала свое мнение Бекия. — Если бы знал, уже бросился бы к ней на выручку. Он расстроен, что Араминта с ним не связалась. Он любит ее или считает, что любит.

— Я согласен, — сказал Томансио.

— Десяток его других личностей сейчас могут помогать Араминте, — заметил Оскар.

Томансио неодобрительно усмехнулся.

— Мне верится с трудом.

— А реально ли прочитать память мультиличности? — спросила Бекия.

— Наверное, для этого нужно собрать их всех, — сказал Томансио. — А в том, что собрал всех, нельзя быть уверенным, пока не станет слишком поздно. Мультиличности весьма неохотно сообщают о количестве своих тел — это инстинктивная забота о безопасности. Интересная ветвь эволюции с точки зрения психологии. Но у нас для подобной роскоши нет времени. Если он намерен помочь, он сделает это добровольно.

Юз-дубль Оскара сообщил о вызове Черитона по секретному каналу. К их разговору присоединился и Лиатрис.

«Приготовьтесь услышать плохую новость, — предупредил эксперт по Гея-сфере. — Воплощенный Сон ее нашел».

— Дерьмо, — прошептал Томансио, оглядываясь на мистера Бови. — Где?

«А вот здесь начинается самое интересное. После того как узлы восприятия засекли ее в парке Бодант, Воплощенный Сон оптимизировал подпрограмму эмоционального резонанса, базируясь на ее истинных мыслях. Эта модификация позволила достичь высочайшей чувствительности к любой активности мозга. И вот четверть часа назад она подключилась к восьмому сну Иниго».

— Что она еще намерена получить из жизни Идущего-по-Воде? — раздраженно воскликнула Бекия. — Клянусь Оззи, неужели стрельба в парке ее ничему не научила?

«Вопрос поставлен неверно», — сказал Черитон.

— Так где же она? — спросил Томансио.

«На Чобамбе».

Оскару пришлось вызвать информацию о списке планет Содружества из памяти макроклеточной ячейки.

— Это же в шести сотнях световых лет отсюда, — возмутился он. — Не может быть. Еще шесть часов назад она находилась здесь.

— Твой корабль на такое способен, — неуверенно предположил Томансио. — Наверное.

— Она нашла способ обмануть Гея-сферу, — сказала Бекия. — Иначе и быть не может. В конце концов, она ведь Второй Сновидец. Значит, должна обладать способностями, недоступными для всех остальных.

— Черитон, ты уверен? — спросил Томансио.

«Нас не выпускают из здания, — сказал Черитон. — Мне поручено сделать ультрасекретное реле для подключения к унисфере. С тех пор как Араминту обнаружили, мастер Йенрол буквально сходит с ума. Все мастера снов уже в курсе дела, но прилагают все усилия, чтобы сохранить находку в тайне. Я не думаю, что это обман».

— Но как, черт побери, ей удалось добраться до Чобамбы? — возмущенно спросил Оскар.

— Они определили ее местоположение на планете? — поинтересовался Томансио.

«Еще нет, — ответил Черитон. — Но это вопрос времени. Во Внешних мирах у Воплощенного Сна есть несколько мастеров снов».

— Ты не мог бы ее еще раз предупредить? — попросил Оскар.

«Вряд ли. Прошел слух об отключении всех узлов восприятия на Чобамбе, чтобы отрезать ее от Гея-сферы».

— Это глупо, — сказал Томансио. — Это заставит ее насторожиться.

— Лиатрис, а ты не можешь устроить вброс на Чобамбе, чтобы ее предупредить? — предложил Оскар.

— Она уже несколько дней не подключается к унисфере, — напомнил Лиатрис, — Нет никакой гарантии, что она примет сообщение.

— Если об этом узнают люди, пойдут разговоры, — возразила Бекия. — Она не может не услышать. Надо только сделать информацию общедоступной.

Томансио слегка толкнул Оскара. Похоже, что мистер Бови принял решение. Его темнокожий вариант приближался к ним, а двое остальных провожали его печальными взглядами.

— Ну? — спросил Оскар.

— Я говорил с АНС, — сказал мистер Бови. — Вы те, за кого себя выдаете.

— И?

На его лице, как и на лицах двух других личностей, отразилась тревога.

— Она не знает… не может придумать, как с этим справиться. Да и никто не знает. Я вынужден довериться АНС. Какая ирония. Переход к мультиличности в технологическом отношении должен был бы смягчить переход к бессмертию.

— Вы можете с ней связаться?

— Нет. — Мистер Бови грустно покачал головой. — Как только я узнал, я пытался это сделать не раз. Ее юз-дубль отключен. Она не хочет отвечать на мои вызовы.

— Я понимаю, как это болезненно, но нет ли кого-то еще, к кому она могла бы обратиться?

— Ее кузина Крессида. Они были очень близки. По правде говоря, до нашей встречи Араминта не имела больше друзей в Колвин-сити.

— Это нам известно. Она тоже скрывается, но все равно, спасибо. Если Араминта с вами свяжется, дайте мне знать. — Юз-дубль Оскара переслал мистеру Бови код унисферы. — И не медлите, прошу вас. Время сейчас играет важнейшую роль.

— И это все? — растерянно спросил мистер Бови, увидев, что Оскар поворачивается к капсуле.

— Не беспокойтесь, мы продолжим поиски. А вы обдумайте мой дружеский совет и рассредоточьтесь по городу. Я говорил с вами вполне откровенно, просто мы первые до вас добрались, а мы хорошие парни.

Закрывающаяся дверь капсулы скрыла хмурое лицо мистера Бови. Оскар и его друзья поднялись над землей и свернули к полноводной реке, направляясь к докам.

— И что теперь? — спросил Томансио.

Оскар счел этот вопрос риторическим.

— Я намерен передать информацию, — сказал он Рыцарям-Хранителям.

«Да?» — откликнулась Паула, как только установился канал секретной связи.

— Мы нашли ее, — доложил Оскар.

«Отлично».

— Не совсем. Она на Чобамбе.

Пауза замешательства продлилась всего мгновение.

«Ты уверен?»

— Воплощенный Сон модифицировал узлы восприятия, так что стало возможным улавливать определенный образ мыслей. Они узнали, что Араминта сейчас находится на Чобамбе и наслаждается снами Иниго.

«В этом нет ни малейшего смысла».

— Как быстро ты сможешь туда добраться?

«Не намного быстрее, чем ты».

— Я надеюсь, что у тебя есть свои люди в Воплощенном Сне. Если они снова попытаются схватить Араминту, ее необходимо предупредить.

«Сначала хотелось бы ее отыскать».

— Я уверен, что АНС в состоянии проследить ее путь. Кто-то должен был заметить приближение ее корабля.

«Для такого перелета необходим ультрадвигатель, а это значит, что ей помогла какая-то фракция. Но какая?»

— Я подумываю о прямом вбросе информации в киберсферу.

«Да, это может сработать. Я попробую».

— Если о ней узнали мы, значит, со временем узнает и Кэт.

«Верно. Если она направится на Чобамбу, вы должны ее сопровождать».

— Проклятье, я на это не подписывался.

«Ты можешь доверять своей команде?»

— Да, я думаю, они меня не подведут.

«Отлично. Я выйду на связь, как только поговорю с АНС. Кстати, примерно через час начнется обсуждение вопроса о ликвидации фракции Ускорителей. За вторжением Окайзенской Империи стояли они».

— Мерзавцы. Это правда?

«Да. Если они будут признаны виновными, напряженность значительно снизится», — сказала Паула, заканчивая разговор.

Томансио и Бекия выжидательно смотрели на Оскара.

— Ну, что думает твой шеф? — спросил Томансио.

— То же самое, что и мы: все это очень странно. Давайте возвратимся к кораблю на тот случай, если придется срочно отправляться на Чобамбу.

Космический корабль с изящными очертаниями и мощным ультрадвигателем вынырнул из гиперпространства в половине светового года от Эллезелина, и Валеан просмотрела поступающую с сенсоров информацию. В ее экзо-зрении проявились огромные червоточины, соединяющие Эллезелин с экономически зависимыми от него планетами, составляющими зону Свободного Рынка. Колоссальный размер червоточин вызывал воспоминания о тех временах, когда миры Большой Дюжины были центром экономической паутины, опутывавшей сотни миров. Изучив мощности энергетических потоков, Валеан с удовлетворением отметила, что для выполнения задачи, поставленной Атой, подойдет любая из линий. Она выбрала червоточину, ведущую на Агру, — она была самой современной и наиболее продолжительной.

Как и большинство людей, давно ставших Высшими, Валеан при помощи бионоников перестроила свое тело в соответствии с собственными представлениями о функциональности и эффективности. Она была худой, как скелет, а лишенная волос кожа, мерцающая серебристо-серым сиянием, туго обтягивала ее, демонстрируя все ребра. Полосы мышц тоже выделялись на теле, перекатываясь под кожей, словно малметалл. Общему облику соответствовало и лицо со впалыми щеками и тонким носом с ноздрями-жабрами. Широко расставленные сферические глаза испускали слабый ровный розоватый свет. Единственным, что напоминало украшение, было золотое кольцо над грудью, сплетенное из толстых прядей, нити в которых, казалось, медленно двигались.

Через десять минут ожидания в полупустой каюте с датчиков поступил сигнал о слабом искажении квантовых полей. Рядом с ее кораблем из гиперпространства появилось еще одно судно — немного крупнее, с обтекаемыми выступами на овальном корпусе. Корабли приблизились вплотную и открыли входные шлюзы.

Марий скользнул в каюту Валеан, а вслед за ним с его плащ-костюма ворвались сгустки тьмы.

— В физической встрече есть нечто театральное, ты не находишь? — заговорил он. — Наши трансмерные линии связи вполне надежны.

— Согласна, — заверила его Валеан и улыбнулась, показав два ряда мелких зубов из воронёной меди. — Но личный контакт придаст больший вес этому посланию.

— В чем же оно состоит?

— Твой провал с Чатфилдом повлек за собой нежелательные осложнения миссии, большую часть которой поручено выполнить мне.

— На него вышла Паула Мио. Его отправка к Эллезелину была просто мерой предосторожности.

— А чем ты оправдаешь поведение Кэт?

Марий остался невозмутимым.

— Ее поведение могло быть непредсказуемым. Такова ее природа. Насколько помню, не я предложил освободить ее из Кингсвилля.

— Не имеет значения. Твои действия вызвали затруднения в критический момент. С этого момента ты переведен в низшую категорию.

— Возражаю.

Еще даже не договорив, он попытался связаться с Илантой, но его вызов был отклонен. Тем не менее бесстрастное выражение его лица не изменилось.

Медные зубы снова показались, блеснув безукоризненно ровными кончиками.

— Не имеет значения. Твоей новой целью станет Экспедитор.

— Это насмешка! — воскликнул Марий.

— Приближается момент запуска, кульминация нашего движения. И ничто не должно помешать. Экспедитора засекли на Фаналлисто. Выясни причину его прибытия. Что он там делает, что замышляют Консерваторы? Кроме того, мы должны знать, какой будет реакция оставшихся фракций.

— До нашей победы осталось несколько часов, а ты посылаешь меня в какой-то заштатный мирок следить за некомпетентным животным, работающим по совместительству. Я этого не заслуживаю.

— Результатом неподчинения станет утрата тела. А после активации Стаи оживление будет невозможным. Предлагаю сделать выбор.

Непроницаемо-темные щупальца, тянувшиеся за полами его одежды, беспокойно заклубились. Высокомерное презрение, излучаемое гея-частицами Валеан, вызвало в его глазах яростный блеск.

— Вот она, причина для личного контакта. Понятно. Я согласен. Я в высшей степени заинтересован в нашем успехе.

— Я в этом не сомневаюсь.

Марий резко развернулся и скрылся в своем корабле.

— Благодарю, — произнесла ему вслед Валеан, когда створки шлюза уже закрывались.

В следующую секунду она дала команду интел-центру доставить ее к Эллезелину.

Духовный Пастырь вернулся в овальный кабинет мэра во Дворце-Саду. Служба безопасности понизила уровень тревоги, частично основываясь на разговоре Этана с правлением АНС. Оставшийся неповрежденным корабль продолжил движение по орбите и сбор фрагментов своего разбитого противника.

Служащие накрыли ему поздний ужин из запеченного филе гурелоли со свежим картофелем и консервированной морковью, а запивал он еду игристым белым вином, похожим на тот напиток, что Эдеард выписывал из Рая Любви во время своей первой жизни с Кристабель. На улице уже стемнело, и в окна овального кабинета заглядывали редкие звезды. Этан в одиночестве ужинал за маленьким столиком, приставленным к большому столу из полированного мардуба. Линии, образующие цветочные лепестки на высоком потолке, испускали бледно — оранжевый свет, а из-за теней, падавших на стены, комната казалась еще больше.

О срочном вызове Пелима юз-дубль известил его в тот момент, когда Этан наливал себе второй бокал вина.

«Милостивая Заступница, пожалуйста, не надо сегодня больше плохих новостей», — устало подумал он, подключаясь к секретному каналу. Кроме всего прочего, он до сих пор ждал вызова от «друга» Мария.

«Мы обнаружили ее», — объявил Пелим.

Этан замер, так и не наклонив горлышко бутылки над бокалом.

— Кого?

«Вторую Сновидицу. Модифицированные подпрограммы распознавания определили ее местонахождение. Трудно поверить, но в данный момент она проживает одиннадцатый сон Иниго».

— Великая Заступница! Вы обеспечили ее безопасность?

«Нет, в том-то и проблема. Она уже не на Виотии».

— Проклятье. Где же она?

«На Чобамбе».

— Где? — Этан, не прерывая разговора, выбирал информацию из центрального регистра. — Этого не может быть, — сказал он и поставил бутылку с вином на столик.

«Я отреагировал точно так же. Но подпрограммы проверены тщательно. Отвечающие за них мастера снов клянутся, что место определено точно. Двадцать минут назад она подключилась к Восьмому сну».

— К Восьмому?

«Да».

Этан понимал, что этот вопрос практического значения не имеет, но трудно было преодолеть любопытство.

— Почему же она перескочила сразу на Одиннадцатый?

«Она не перескакивала, — возразил Пелим. — Она прочитывает все подряд».

— Четыре сна за двадцать минут? — вслух удивился Этан.

Этан изумился вслух, и то же удивление прозвучало в его мыслях. Ему самому в лучшем случае удавалось пережить один сон Иниго за пару часов, и то только потому, что он выучил все почти наизусть. Некоторые из самых преданных последователей движения проводили в снах по несколько дней, поддерживая организм внутривенными вливаниями.

«Совершенно верно. Это обстоятельство и убедило меня в правильности работы узлов. У нее… очень необычный разум».

— Но, ради Заступницы, объясни, как ей удалось добраться до Чобамбы? Это произошло после побоища в парке, ты сам подтвердил там ее присутствие.

«Вероятно, кто-то подбросил ее туда. И у него должен быть корабль с ультрадвигателем, иначе нельзя преодолеть такое расстояние за такое короткое время».

— Значит, агенты одной из фракций все же схватили ее и вывезли с планеты. Будь они прокляты.

«Это очевидный вывод. Но какой странный способ прятаться. Если бы она заботилась о своей безопасности, она направилась бы в какой-нибудь из Центральных миров, где мы не контролируем узлы восприятия. Фракциям это известно. Возможно, нам хотят что-то сказать. Хотя смысл послания мне недоступен».

Этан откинулся назад в своем кресле и стал рассматривать извилистые светящиеся линии на потолке. Изображаемых ими цветов никто не видел ни на Кверенции, ни в Великом Содружестве. Если только это действительно были цветы. Эдеард всегда надеялся их отыскать, но ни в одном из своих грандиозных походов, описанных в двадцать восьмом и сорок втором снах, не достиг местности, где они росли. А теперь Араминта загадывает еще более сложную загадку.

— Мы должны ее заполучить, — заявил Этан. — Всенепременно. Любой ценой. Без нее контакт с Бездной осуществляется только через… — его передернуло, — Гора Бурнелли. Нам прекрасно известно, что это означает.

«Джастина ничего не может сделать», — мягко возразил Пелим.

— Не будь так уверен. Это весьма примечательная семейка. Я изучил все, что относится к их истории, а многое, несомненно, не попало в архивы. Гор был одним из основателей АНС, как тебе известно. Ходят слухи о его особых возможностях.

«Что же, по-твоему, мы теперь станем делать?»

— Сколько потребуется времени, чтобы определить ее точное местонахождение?

«Она находится в городке под названием Майлдип Уотер, что создает для нас некоторые сложности. Это изолированное поселение, и у нас нет там надежных людей. Чтобы вычислить точные координаты, мастерам снов необходимо посетить местный узел восприятия. Это займет около часа или немного больше. Будем надеяться, что она еще какое-то время продолжит переживать сны Иниго».

— А есть на Чобамбе люди, которым можно поручить ее охрану?

«Да, там есть наши верные последователи, я могу им полностью доверять. Но я бы советовал нанять для их поддержки хорошо вооруженный отряд. Ее наверняка караулят агенты фракции».

— Как хочешь, Пелим. Только я не хотел бы повторения парка Бодант.

«Никто этого не хочет. Но не все зависит от нас».

— Да. Полагаю, ты прав. И держи меня в курсе.

Связь с Пелимом прервалась. Взгляд Этана остановился на давно остывшем ужине. Он отодвинул тарелку.

— Вы чем-то расстроены, Духовный Пастырь.

Этан вздрогнул и резко повернулся, чтобы увидеть источник звука. Его юз-дубль уже послал вызов службе безопасности.

Похожее на женщину существо вышло из тени у противоположного края стола — эмоциональная реакция Этана, похоже, огорчила ее.

— Я думала, вы ждете меня, — сказала она.

На ее теле не было никакой одежды, что только усиливало неодобрение Этана, но и половых признаков у нее тоже не наблюдалось. Кожный покров, явно искусственного происхождения, представлял собой странную сероватую поверхность с неуловимой границей. Но еще хуже выглядела фигура женщины. Казалось, что ее внутренние органы слишком малы для ее тела и кожа между ребрами прогибается внутрь. Не лучше были и глаза — небольшие сгустки розоватого света, не позволяющие определить, куда направлен взгляд. Чуть ниже основания шеи висело золотое кольцо с прикрепленными к нему двумя длинными темно-красными лентами. Ленты обвивали плечи гостьи и парили в воздухе, растянувшись на несколько метров за ее спиной. По ткани, словно по зародышевой оболочке, постоянно прокатывались неспешные волны.

В дверь ворвались пятеро охранников в броне с оружием на изготовку. Женщина слегка наклонила голову набок, и ее гея-частицы выдали вежливое недоумение.

Этан поднял руку.

— Стойте, — приказал он охранникам. — Вас послал Марий?

Узкий рот приоткрылся, обнажая мелкие металлические зубы.

— Марию пришлось заняться другими делами. Я Валеан, прислана ему на смену. Я собираюсь помочь вам решить проблемы с кораблем АНС, остающимся на орбите.

Этан жестом отпустил охранников, подозревая, что против этого существа они бы долго не продержались.

— Что вы хотите?

Она подошла ближе, и ленты заколыхались в такт ее шагам. Этан заметил, что под ее пятками поблескивают длинные заостренные конусы, словно ножные стилеты.

— Мне нужен доступ к генератору червоточины на Агру. Прошу вас проинформировать служащих о моем прибытии и обеспечить полное сотрудничество.

— Что вы собираетесь делать?

— Помешать агенту АНС собрать остатки фрагментов.

— Я не могу допустить ни малейшего конфликта с АНС. Кое-кто в Сенате был бы рад самому незначительному предлогу, чтобы оправдать интервенцию Флота.

— Мы полагаем, что подобные опасения очень скоро потеряют смысл. Смею вас заверить, Духовный Пастырь, никакого физического столкновения здесь не произойдет.

— Очень хорошо. Я прослежу, чтобы вам предоставили полную свободу действий.

— Благодарю.

Она слегка наклонила голову и повернулась к выходу.

— Прошу вас, передайте лидерам фракции, что я предпочел бы иметь дело с Марием, — сказал Этан.

Валеан даже не повернула головы.

— Я обязательно передам.

За фасадом вежливости в ее мыслях не проглядывало ни намека на иронию.

Двери кабинета закрылись. Этан, терзаемый мрачными предчувствиями, тяжело вздохнул. Он чувствовал себя так, словно увидел потерянную душу, погребенную в Хоньо.

Предварительный анализ облака рассеянных обломков показал, что в нем содержится тысяча триста двенадцать важных фрагментов, имеющих размеры свыше пяти сантиметров. После взрыва корабля Чатфилда примерно треть обломков была отброшена в сторону Эллезелина, и их траектория указывала на полное сгорание в атмосфере в течение получаса. Остальные, быстро вращаясь, разлетелись по орбите. Восстановление будет дьявольски сложной задачей.

Дигби оставалось только тихо радоваться тому, как Интел-центр «Колумбии 505» справляется с нелегким заданием. Модифицированные антиграв-установки перехватывали обломки с их временных орбит, сенсоры определяли предметы, содержащие экзотическую материю, и пристально следили за ними. Корабль Дигби ловко маневрировал, и первые фрагменты уже были доставлены в средний трюм, где сразу же попали в стабилизирующее поле. Правление АНС заверило его, что команда криминалистов прибудет через десять часов. Дигби надеялся, что так и произойдет. Стабилизирующее поле не предназначалось для сохранения экзотической материи; отдельные фрагменты распадались прямо у него на глазах, а он не мог ничего сделать.

Внезапно в экзо-зрении вспыхнуло предупреждение, которого он никак не ожидал. Всего лишь в трех километрах от «Колумбии 505» открылась огромная червоточина.

— Что за дьявольщина?

Интел-центр проследил, как несколько фрагментов исчезли в раструбе червоточины.Затем координаты выхода изменились, и червоточина открылась уже в пяти километрах от его корабля. И снова всосала несколько обломков. В экзо-зрении появилась информация о том, что обычно эта червоточина связывает Эллезелин с Агрой. Кто-то с невероятной ловкостью манипулировал ее координатами и перехватывал у него бесценные улики. Юз-дубль Дигби подключился напрямую к киберсфере и попытался установить контакт с системой обслуживания генератора.

«Сеть изолирована, — доложил юз-дубль. — Невозможно связаться даже с системой здания. Тот, кто обосновался внутри, надежно перекрыл все доступы».

Сенсоры «Колумбии 505» нацелились на генераторный комплекс в окрестностях Риази, в семи тысячах километрах по поверхности планеты. Весь комплекс зданий был закрыт силовым куполом.

— Проклятье.

Дигби дал команду интел-центру дестабилизировать червоточину. Вспышки отрицательной энергии из двигателя корабля понеслись к червоточине, чтобы нарушить ее целостность, но мощность планетарных генераторов значительно превосходила возможности космического корабля. У Дигби не было шансов выиграть это сражение.

— Приземляемся, — скомандовал он интел-центру. — Срочно.

Во время спуска сквозь атмосферу он вызвал правление АНС и объяснил ситуацию.

— Мы свяжемся с Духовным Пастырем, — ответила АНС. — Придется ему объяснить, что он не может безнаказанно нам противодействовать.

Дигби не сомневался, что Духовный Пастырь прекрасно об этом знает, но свое мнение оставил при себе. Полночь в Маккатране-2 давно миновала, а Риази в тот момент проходил через границу тьмы и света. «Колумбия 505», спускаясь с ускорением 15 g, ворвалась в стратосферу над континентом Синканг, на северном побережье которого находилась бывшая столица. Словно осколок солнечной короны, корабль прочертил по небу огненный след и резко остановился в пятистах метрах над силовым полем генератора червоточины Агры. Гиперзвуковая волна разбила все незащищенные стеклянные панели в радиусе трех километров. Стоящие поодаль антиграв-капсулы, несмотря на усилия их интел-сетей по предотвращению аварий, разлетелись, словно сухие листья под порывом бури.

Управление транспортного контроля транслировало предупреждение об опасном маневре на всех диапазонах. Полицейские машины устремились на перехват. А Дигби послал широкополосный сигнал с сообщением, которое должно было быть принято каждым узлом киберсферы и каждой макроклеточной ячейкой в окрестностях генераторного комплекса.

— Тем, кто находится в генераторном зале, приказываю отключить силовое поле и деактивировать червоточину. Вы противодействуете операции, санкционированной АНС. В случае неповиновения я уполномочен применить силу.

Как он и подозревал, ответа не поступило. Да его и не могло быть. Каждая минута, потраченная на добропорядочные предупреждения, означала потерю драгоценных улик, исчезающих с орбиты. Оставалось только решить, как разрушить генератор, не стерев при этом с лица планеты половину города.

От корабля к верхушке силового купола протянулись восемь тонких деформирующих лучей; они разрывали молекулы воздуха, вызывая ослепительные вспышки. В растревоженную атмосферу устремились чудовищные разряды статической энергии. На поверхности силового поля, словно огромный синяк, расплылось багровое пятно. С «Колумбии 505» вылетела стайка подавителей. При ударе в купол от них расходилась сильная рябь, а затем быстро распространялись темные пятна. При такой перегрузке обрушение купола было только вопросом времени. И он рухнул, разлетевшись вихрями неуправляемой энергии и волн раскаленного воздуха, повредивших окрестные здания. «Колумбия 505» не избежала удара, но Интел-центр удержал корабль в стабильном положении над очагом ионных вспышек, пожиравших генераторный комплекс. Сенсоры зарегистрировали исчезновение червоточины, и Дигби сожалел лишь о том, что уничтожено множество улик.

Над проспектами Риази поднялись несколько пересекающихся защитных силовых полусфер. Флотилия из пяти боевых кораблей обороны планеты срочно изменила траекторию и направилась к городу.

Из разрушенного генераторного комплекса с ускорением почти в 40 g взмыл космический корабль. В «Колумбию 505» ударили энергетические заряды и лучи дезинтеграторов, и Дигби беспомощно повис на ремнях безопасности, опутавших его при первом же ударе. Атмосфера планеты еще не знала такой битвы: боевые системы, предназначенные для сражений в открытом космосе, оперировали в далеких от вакуума условиях, где скорость зарядов гасилась плотными газами. Силовое поле подернулось яркими янтарными бликами, с его поверхности начали срываться ослепительные вспышки, из-за повреждения внутреннего уха Дигби затошнило. Далеко внизу ударные волны прокатывались по комплексу межзвездной торговли Риази, уничтожая на своем пути офисные здания и склады.

«Колумбия 505» быстро восстановила стабильное положение, и макроклеточные ячейки нейтрализовали тошноту. На дисплее в экзо-зрении стало видно, что чужой корабль уже несется сквозь стратосферу, оставляя за собой мерцающий ионный след.

— Следуй за ним, — приказал интел-центру Дигби.

Воздух снова взвыл над разгромленным районом, когда «Колумбия 505» устремилась вверх, не обращая внимания на попытки кораблей обороны ее задержать. Незнакомый корабль нырнул в гиперпространство. «Колумбия 505» последовала за ним.

«Почему? — спросила Паула, едва Дигби успел покинуть звездную систему Эллезелина. — Для нас очень важны эти улики, а теперь большая их часть будет утеряна».

— Выводы криминалистов еще не ясны, — возразил Дигби. — Я решил, что корабль фракции — более весомая улика. Они многое поставили на карту, расстроив операцию по сбору фрагментов.

«Это доказывает лишь то, что фрагменты представляют колоссальную ценность».

— Таково мое мнение, — настойчиво заявил Дигби, злясь на то, что опять чувствует себя мальчишкой.

Ни один другой человек — ни Высший, ни Прогрессор, ни Натурал — никогда не вызывал в нем ощущение такой неполноценности и желания оправдываться, как его прародительница Паула.

«Верно, это твое решение и твоя операция. Что показывают сенсоры?»

— Пока слежение проходит стабильно. Корабль, естественно, скрылся под маскировкой, но мой Интел-центр улавливает искажения. Этот их корабль не уступает тому, что вел Чатфилд.

«Хорошо. Возможно, в подобных обстоятельствах я и сама поступила бы так же. Продолжай преследование, и посмотрим, куда направится этот представитель. АНС уже начинает заседание судейской коллегии. Я надеюсь, что часа через два вся фракция Ускорителей будет под запретом».

— Отлично.

«Это создаст дополнительные проблемы, и не последняя из них — многочисленные агенты и представители вроде тех, кого ты сейчас преследуешь. Я подозреваю, нам еще долго придется их вылавливать».

— Ну, по крайней мере у нас будет полный список их имен и заданий.

«Да, это может помочь. Дай мне знать, когда станет ясно, куда направляется корабль».

— Обязательно.

Дигби нахмурился, закончив разговор. Вся эта миссия с самого начала явно не задалась. Каждый раз, устремляясь по новому следу, он оставлял позади слишком много нерешенных вопросов. Кроме того, он переживал из-за разрушений на Риази и своего бегства оттуда. Его действия наверняка вызвали не один случай утраты тела.

Через четверть часа стало понятно, что преследуемый корабль направляется к Центральным мирам и наиболее вероятный пункт назначения — Октиер.

В истории АНС юридическая коллегия заседала только один раз. Она была созвана, когда фракция Сепаратистов вознамерилась расколоть АНС и остаться отдельным сектором, свободным от норм и ограничений, которые накладывал основной закон, определяющий деятельность системы в целом. Большинством голосов на этот шаг был наложен запрет. Сущность, наделенная ресурсами и возможностями АНС, но подчиняющаяся идеологическим догматам, представляла опасность для всей Активной Нейронной Сети, не говоря уже о Великом Содружестве. Сомнительные методы, при помощи которых фракция Сепаратистов с целью раздела собиралась подчинить квазифизический механизм, обеспечивающий существование АНС, были признаны достаточным доказательством того, что Сепаратистам нельзя позволить беспрепятственно эволюционировать в каком-нибудь удаленном районе галактики. Во время заседания коллегии было выявлено также множество других попыток ускорить восхождение к постфизическому статусу.

Как и в прошлый раз, правление АНС создало зал заседаний в виде сферы диаметром в половину Земли. Такой размер был необходим для приема заявленных форм всех индивидуальных разумов, заключенных в сущности АНС. В течение нескольких секунд после объявления о созыве коллегии все они материализовались на огромной круглой скамье и расположились по фракциям или образуя свободные группы друзей и родственников. Иланта, как представитель фракции Ускорителей, парила в центре сферы. Она предпочла появиться в своем основном облике ничем не примечательной женщины с текучей кожей серебристого цвета. Индивидуальные черты проявились только в лице с удлиненной челюстью и маленьким изящным носом. Ее глаза поглощали свет, словно две черные дыры.

«Благодарим за согласие сотрудничать», — обратилось правление АНС к собравшимся.

Иланта плавно развернулась, окидывая скользящим взглядом формы и силуэты присутствующих. Больше половины сохранили свой человеческий облик, тогда как остальные предпочли многообразие геометрических фигур и красок, начиная с миниатюрных сгустков света или скоплений нейронных импульсов и заканчивая простыми, но зловеще черными пирамидами радикалов из фракции Изоляционистов. В одной из человеческих фигур она узнала Найджела Шелдона, разглядывающего ее с небрежным видом победителя. А вот Гора Бурнелли нигде не было видно, и это неожиданно встревожило ее. Она до сих пор не могла понять, как он стал Третьим Сновидцем. Вероятно, его сознание каким-то непонятным ей образом оказалось связано с Гея-сферой помимо АНС. Впрочем, теперь это не имело значения.

Полностью развернутый разум Иланты (все еще привязанный к компиляции Ускорителей) рассматривал судейскую коллегию с насмешливым удивлением: ничтожно малая его часть входила в состав правления АНС, и потому ей предстояло судить саму себя.

«Наше сегодняшнее собрание связано с деятельностью фракции Ускорителей», — объявило правление АНС. — Им предъявлено обвинение в жестоком предательстве.

Соратники Иланты ничем не проявили своих чувств, ожидая, пока из хранилища информации поступят собранные АНС свидетельства.

«Вы хотите что-либо сказать?» — спросило правление АНС у Иланты.

«Существование АНС подразумевает дальнейшее интеллектуальное развитие и эволюцию, но стоит кому-то достичь успехов в постижении пространства-времени, как вы накладываете ограничения. И теперь вы недовольны тем, что мы пытаемся достичь фундаментальной цели, обусловленной самой вашей природой. Объясните, где здесь логика».

«Все перешедшие в меня индивидуальности свободны стремиться к своим целям в физической или постфизической реальности, — ответило правление АНС. — Это вам хорошо известно. Но мы не можем позволить принуждения несогласного большинства к достижению таких целей. Мы перейдем к постфизическому статусу только тогда — и только в том случае, — когда на это будет воля большинства».

«В теории звучит великолепно. Но ограничения, накладываемые вами на тех из нас, кто готов к восхождению, абсолютно неприемлемы. Мы решили самостоятельно добиться своей цели».

Первичная сущность Иланты переместилась в центр компиляции Ускорителей, где ожидало инверсионное ядро. Ее место в зале заняли вторичные подпрограммы, продолжающие отвечать на вопросы правления АНС.

Поверхность шаровидного инверсионного ядра, мерцающего темносиним металлическим блеском, покрылась рябью, а это означало, что ограничивающие его полосы экзотической энергии стали отрываться от квантовой псевдоматерии, составляющей сущность АНС.

«Праймы из числа союзников Окайзенской Империи управляются мысленными контурами Дональда Чатфилда, — заявило правление АНС. — А он принадлежит к числу ваших агентов в Великом Содружестве».

Блок информации из хранилища раскрылся в зале заседания, сконцентрировав внимание всех собравшихся индивидуальностей. Только Найджел Шелдон проигнорировал эти материалы, а все остальные принялись изучать рапорт Казимира о наблюдении за флотилией, результаты электронного исследования и переговоры внутри кораблей праймов. Заключение не вызывало сомнений.

Сущность Иланты переместилась из АНС в инверсионное ядро. Она обрела полную независимость впервые с тех пор, как триста двадцать семь лет назад загрузила свое сознание в АНС.

«Что вы делаете?» — потребовало объяснений правление АНС, ощутив ее уход.

«Осуществляем свои права, ради защиты которых вы и были созданы», — ответила вторичная сущность, оставленная в зале заседания коллегии.

«Вы не можете существовать отдельно от меня, — возразило правление АНС. — Вы останетесь в изоляции до тех пор, пока первичная сущность снова не подключится к моей системе. А до тех пор будет блокировано любое взаимодействие с моими частями. Вы сами обрекаете себя на небытие».

«Правда?»

«Попытки вашей фракции манипулировать Воплощенным Сном ради проникновения в Бездну объявляются вне закона», — заявило правление АНС.

После этого, согласно основному закону существования Активной Нейронной Сети, была открыта коллективная память Ускорителей. И АНС немедленно зарегистрировало пробелы, оставленные целыми сегментами, перемещенными в сознание Иланты. Все остальное было на месте: деятельность агентов и развитие проекта по созданию независимых праймов, с чьей поддержкой Окайзенская Империя решилась на вторжение. Но причина этого шага не была указана. АНС также узнала про путь возвышения Иланты в составе фракции, про ее одержимость Бездной и открывающимися в ней возможностями, которые вытеснили все другие цели на пути к эволюции человечества. Были выявлены секретные производственные комплексы, где создавалось оборудование для агентов. Но сведений об одной из станций, находившейся на орбите красного карлика, не оказалось. АНС стало ясно, как Иланта использовала все возможности и ресурсы фракции в ее составе, чтобы создать центр компиляции Ускорителей и инверсионное ядро, предназначенное для слияния с Ядром Бездны.

Но недостающая информация не позволяла определить основную стратегию фракции. Все важнейшие данные, вся истинная сущность Ускорителей теперь была собрана в инверсионном ядре. АНС зарегистрировала обрыв всех контактов со своей сущностью. И тем не менее этот объект сохранял свою целостность внутри комплексной субквантовой системы. Не совсем реальной.

«С этого момента фракция Ускорителей осуждена на погружение в небытие», — объявило правление АНС всем собравшимся на заседание судебной коллегии.

В тот же момент мыслительные процессы каждой индивидуальности, входящей в состав фракции Ускорителей, были остановлены до удаления противозаконных секторов и наложения ограничителей, определяющих их последующую деятельность.

Но в инверсионном ядре не произошло ничего подобного. АНС попросту не могла найти в нем точку входа. Ускорители создали ядро без учета основного закона, и это обстоятельство было весьма тревожным. Оно свидетельствовало о совершенно новом подходе к строительству экзотических квантовых структур. Предположительно, это стало возможно благодаря изучению механизма Темной Крепости такими людьми, как Троблум. Исследование доступных теперь воспоминаний показало, что в районе Пары Дайсона на фракцию Ускорителей работали восемьдесят семь специалистов. И результаты их изысканий оказались удалены из памяти АНС.

Правление АНС отрезало от сети весь центр компиляции Ускорителей — на тот случай, если еще сохранились какие-то незамеченные связи. Инверсионное ядро осталось, оно оказалось самодостаточным и полностью независимым.

«Каковы ваши намерения?» — спросила АНС.

«Окончательная эволюция, — ответила Иланта. — И я никогда этого не скрывала».

«В настоящее время ваши действия навлекли серьезную угрозу не только на Содружество. Я не могу оставить ваши шаги безнаказанными».

«Я не признаю вашу власть», — заявила Иланта.

На протянувшуюся к нему структуру АНС инверсионное ядро ответило выбросом экзотической энергии. Сущность АНС зарегистрировала опасное напряжение. За пределами лунной орбиты над Землей произошло сильнейшее искажение пространства-времени, вызвавшее сферический водоворот фотонов, поглощающих свет с интенсивностью черной дыры.

«Воздержитесь от опасных действий», — предостерегло правление АНС.

Десять боевых кораблей класса «Столица», приписанных к Солнечной системе, уже вынырнули из гиперпространства и нацелили орудия на источник аномалии. АНС открыла линию связи и с Казимиром, успевшим вернуться во Внешние миры.

— Вы не догадываетесь, что это такое? — спросил Казимир.

«Можем лишь сказать, что инверсионное ядро, если они намерены провести его слияние с Бездной, должно обладать частью наших функций. Они очень хитро поступили, создав его внутри меня. Основной закон гласит, что отдельные личности или фракции могут создавать внутри сети все что угодно, поскольку это означает лишь расширение квантового пространства моей структуры. Но в данном случае основной закон оказался обойден. Инверсионное ядро больше не является моей частью».

— Я буду там через пятнадцать минут.

«Отрадно слышать. Хотя я не думаю, что Иланта попытается меня уничтожить. Это чрезвычайно трудно. У меня есть уровни защиты, которые еще никогда не задействовались».

Инверсионное ядро увеличило уровень выбрасываемой энергии. АНС ощутило, как содержащие ее квантовые поля начали разъединяться. В ткани пространства-времени появилась трещина.

Ощущения, распространяющиеся на границы инверсионного ядра, зарегистрировали свет звезд.

«Ты больше не сможешь меня удерживать», — сказала Иланта.

Звездный свет становился ярче и, пробиваясь сквозь рваную расщелину, резко менял направление, огибая инверсионное ядро. И вот оно вырвалось в открытое пространство-время. Земля осталась в полумиллионе километров внизу серебристо-голубоватым полукругом, а немного сбоку мерцала гладкая поверхность обратной стороны Луны. Десять кораблей класса «Столица» устремились к цели. Иланта ощущала, как энергия наполняет силой их орудия. Инверсионное ядро покинуло окололунную орбиту и меньше чем за полсекунды увеличило скорость до девяноста девяти сотых от скорости света.

— Что от меня требуется? — спросил Казимир, минуя пояс комет облака Оорта, ограничивающий Солнечную систему.

Он не без интереса следил за начавшейся погоней. Инверсионное ядро с колоссальной скоростью устремилось прочь от Земли, при этом чем-то неприятно напомнив Небесного Властителя из снов Джастины, а идущие вслед за ним корабли класса «Столица» погрузились в гиперпространство. Но у них возникли трудности: инверсионное ядро стремительно удалялось от Земли, и при выходе в реальный мир корабли сохранили соответствующую скорость. Как только они подошли ближе к цели, ядро в одно мгновение сбросило скорость до нуля, так что преследователи промчались мимо. Тогда инверсионное ядро продолжило движение с той же скоростью, что и прежде, но при этом слегка изменило курс. Боевым кораблям пришлось опять уйти в гиперпространство. Сближение с целью оказалось невероятно трудным делом, а всех способностей объекта погони еще никто не знал.

«Иланта не оставила нам выбора. Необходимо перехватить ее и уничтожить объект».

— Хорошо.

Казимир отозвал боевые корабли. После реализации определенных функций для пространства-времени его энергетический алгоритм набрал точно такую же скорость, как и инверсионное ядро. Но при попытке исследовать его он получил результат в виде невероятно сложного сплетения экзотических сил. Для интерпретации строения в квантовых полях его функций оказалось недостаточно. Возникла удивительная ситуация: Казимир не знал, какую из агрессивных функций применить против этого объекта.

Инверсионное ядро снова остановилось, теперь в двадцати миллионах километров от Марса. Энергетический алгоритм Казимира в точности повторил его маневр. Визуально инверсионное ядро напоминало шар из черного стекла, заполненный пурпурными искрами. Теплового излучения не было совсем, а сенсоры экзотической энергии обнаруживали только пограничный слой отрицательной материи, каким-то образом сплетенной с квантовыми флуктуациями огромной мощности.

«Флотилия устрашения, как я понимаю?» — равнодушно спросила Иланта.

— Да, — ответил Казимир.

«Впечатляет».

— Я бы не хотел реализовывать против вас боевые функции. Мы все еще находимся в пределах Солнечной системы. Могут произойти нежелательные разрушения.

«Только не для меня. Но у тебя есть и другие поводы для беспокойства».

— Однако это так. В случае необходимости я все же буду вынужден применить силу. Твой мятеж закончен. Советую прислушаться.

«Ты подумал, что мы подстроили твой вылет ради того, чтобы уйти беспрепятственно?»

— Это очевидно.

«Но неверно. Проведи — ка сканирование пространства вокруг Солнечной системы».

«Оглянись. Старая, как мир, уловка, но почти всегда применяемая с позиции превосходства». Казимир остался на том же месте, где и был, но реализовал функции дальнего обзора. Он заметил признаки замаскированных гипердвигателей. Восемьдесят тысяч устройств и еще один корабль неподвижно замерли в трансмерном пространстве, окружив Солнечную систему на расстоянии сорок а. е.

— А это что?

«Мы называем их Стаей, — пояснила Иланта. — Они пришли, чтобы положить конец вмешательству АНС».

— Я должен заняться ими, — сказал Казимир, обращаясь к АНС. — Их построение мне очень не нравится.

Он заметил, как один из кораблей со скоростью, слишком высокой даже для гипердвигателей, помчался к инверсионному ядру. Остальные восемьдесят тысяч устройств вынырнули из гиперпространства и материализовались в пространстве-времени огромными сферическими силовыми полями, почти полностью окружившими Солнечную систему.

Все корабли Флота, приписанные к Солнечной системе, понеслись к Земле, выстраиваясь по пути в боевые эскадрильи и занимая позиции над лунной орбитой. Боевые платформы, десятилетиями невидимые под покровом маскировки, возникли на орбите, нацелив орудия в сторону Стаи. На всей планете мгновенно поднялись защитные силовые поля, окружившие оставшиеся города. Тех, кто оказался за их пределами, телепортировали в безопасные районы. И сама телепорт-сфера перестроилась в оборонительную систему, готовую отразить энергетические заряды, исказив пространство-время.

Сигнал тревоги застал Лиззи на кухне. Незнакомые символы зажглись в экзо-зрении как раз в тот момент, когда она снимала с железной плиты кастрюлю с кипящим куриным бульоном. Вспомогательные программы идентифицировали их и донесли до ее сознания. Внезапно она поняла, что творится на окраинах Солнечной системы.

— Оззи милостивый, — вскрикнула она и поставила кастрюлю обратно на плиту.

Ситуация была настолько необычной, что Лиззи не имела представления, как на нее реагировать. Но затем проснулся материнский инстинкт.

Малышка Роза весело щебетала сама с собой, играя в гостиной с реактивными шарами. Она с удовольствием слушала громкую музыку, когда они сталкивались между собой, а потом отправляла кататься по древнему ковру, провожая аплодисментами. Вбежавшую в комнату маму она встретила радостной улыбкой. Лиззи взяла дочку на руки, и робот-няня, паривший в стороне над ребенком, плавно снизился.

— Пойдем со мной, — сказала Лиззи и ввела координаты для т-сферы.

В тот же момент поступило сообщение от Агентства обороны, где говорилось, что ровно через минуту т-сфера станет недоступной для гражданского населения.

Лиззи телепортировалась в школу. Неожиданный прыжок понравился Розе, и она радостно залепетала: «Хорошо, хорошо».

Классная комната, где они оказались, представляла собой круглое помещение с невысоким куполом и длинными выступающими окнами, за которыми виднелись игровые площадки Далвич-парка. Снаружи шел дождь. Внутри было три группы учеников общей численностью около двух десятков. Их учителя уже явно забеспокоились. Лиззи, не переставая следить за таймером, отсчитывающим минуту, огляделась. Элси нашлась в группе, занятой чтением. Она подняла голову и улыбнулась маме.

В классной комнате появились еще двое родителей. На их лицах читалась тревога, и Лиззи решила, что и сама выглядит такой же испуганной. Она отчаянно замахала рукой Элси. Девочка встала, и в этот момент в классе материализовались еще пять человек. В классе становилось тесновато.

Тилли занималась музыкой. Ее скрипка уютно устроилась под подбородком, и вместе с другими детьми девочка разучивала веселую песенку для школьной рождественской постановки.

— Иди сюда, — крикнула Лиззи, уже держа за руку Элси.

Осталось двадцать секунд. Уголком глаза она заметила, что женщина, пришедшая за своим сыном, уже исчезла.

— Что случилось? — спросила Тилли.

— Сюда! — взмолилась Лиззи.

Перед ней возникли еще двое взрослых, разыскивающих своих детей. Ученики уже встревожились, и в классе то и дело появлялись все новые родители. Тилли, все еще держа скрипку, стала пробираться к матери. Юз-дубль известил Лиззи о вызове мужа.

— Не сейчас, — отмахнулась она и начала вводить координаты дома.

Тили добежала до нее, когда оставалось всего девять секунд. На одно мгновение их окутала пустота непрерывности перемещения, и Лиззи вместе с детьми унеслась из школы.

В знакомом холле своего дома она невольно всхлипнула.

— Что такое? — испуганно спросила Элси.

— Мама, что происходит? — Тилли требовательно дернула Лиззи за юбку.

— Я еще не знаю, — призналась Лиззи.

Она лихорадочно пыталась разобраться в информации, поступающей с дисплеев Агентства обороны. Но и в ней не было почти никаких сведений об устройствах, окруживших Солнечную систему. А потом и иконка т-сферы пропала из набора доступных для подключения систем, оставив каждого обитателя планеты в том месте, где он находился в настоящий момент. Лиззи дала команду юз-дублю принять вызов мужа.

«Слава Оззи, — воскликнул он. — А где девочки?»

— Я их собрала дома, — ответила она, ощущая немалую гордость тем, что отреагировала быстро и правильно. — А где ты?

«На корабле. Восемь минут до Гралмонда».

— Ты понял, что происходит?

«Не совсем. Это дела фракций АНС. Борьба между ними перешла в физический мир».

— А они могут нанести вред Земле? Могут?

Лиззи ни на секунду не решалась отпускать от себя детей. За окном прекратился дождь, отгороженный поднятым силовым куполом, еще больше затемнившим серое лондонское небо.

«Нет, дело не в этом. Послушай, скоро я буду с вами…»

Связь прервалась. В ее экзо-зрении вспыхнули странные символы, означавшие проблемы трассировки.

В унисфере? Этого просто не может быть!

«…как только приземлимся, я…»

— Связь прерывается, — взволнованно крикнула она.

«…держись! Обещаю, я скоро буду…»

«Связи нет», — сообщил ее юз-дубль.

— Как она может исчезнуть? — возмутилась Лиззи.

«Закрываются червоточины, соединяющие Землю с мирами Содружества», — добавил юз-дубль.

— Оззи милостивый!

Лиззи, увлекая за собой дочерей, поспешила в оранжерею. Она то пыталась осмыслить символы чрезвычайного положения, заполнившие экзо-зрение, то вглядывалась в помрачневшее небо, ища признаки скорого конца света.

Энергетический алгоритм Казимира остановился в десяти километрах от составляющих Стаи. Он активировал все сенсорные функции, но ни одна из них не помогла ему заглянуть внутрь пятисотметровых силовых полей, неподвижно паривших в космосе.

— Проклятье, они овладели технологией Темной Крепости, — доложил он АНС.

Далеко позади от него, рядом с инверсионным ядром, из гиперпространства вынырнул космический корабль, превосходящий по своим размерам все суда, даже оснащенные ультрадвигателями. Сканирование дальнего действия обнаружило на борту множество мощных орудий. В задней части корабля открылся люк грузового отсека, и инверсионное ядро плавно скользнуло внутрь. После этого вокруг корабля активировалось силовое поле, такое же непроницаемое, как и вокруг кораблей Стаи.

Было бы прекрасно перехватить корабль фракции Ускорителей, но над Землей и АНС нависла неизвестная угроза, и долг заставил Казимира остаться. Он реализовал несколько высокопроизводительных боевых функций и выстрелил в силовое поле, находившееся прямо перед ним. Поле отразило все заряды. Ни в реальном пространстве, ни в гиперпространстве у него не было средств для его разрушения.

«Закрываются червоточины в миры Большой Дюжины, — сообщила АНС. — Что-то прекращает их работу».

Казимир исследовал каналы экзотической материи, тянувшиеся от Земли к далеким звездам, и увидел, что они сжимаются под воздействием колоссальной интерференции. Он был уверен, что помехи вызваны присутствием Стаи, но его сенсорных функций оказалось недостаточно даже для того, чтобы выяснить их природу.

Корабль фракции Ускорителей, подобравший инверсионное ядро, перешел на сверхсветовую скорость, равную семидесяти восьми световым годам в час, и пронесся по Солнечной системе в противоположном от Казимира направлении. Его энергетический алгоритм устремился за ним. Даже самые мощные манипуляции с экзотической энергией так и не помогли Казимиру вывести из строя двигатель и заставить корабль выйти из гиперпространства. Тот миновал орбиту Стаи. Казимир отставал всего на две секунды, но этого оказалось слишком много. Силовые поля кораблей Стаи начали распространяться со сверхсветовой скоростью.

Энергетический алгоритм Казимира ударился в непроницаемый барьер, разделивший пространство-время и гиперпространство. Прорваться сквозь него Казимир не мог.

В световой минуте от силового поля Корабль вынырнул из гиперпространства. Сенсоры показали поднявшийся позади огромный черный щит, закругляющийся с радиусом около сорока а. е. На всей его обширной поверхности не было ни пробоев, ни даже признаков напряжения. Какое бы оружие ни использовал Казимир, он не смог пробить барьер. Неския, принимая информацию сенсоров Корабля в экзо-зрении, внимательно следила за изображением, не упуская из вида таймер. По прошествии одной минуты звезда под названием Солнце, а вместе с ней и другие звезды по другую сторону барьера полностью скрылись.

— Никаких признаков прорыва, — сказала Неския. — Я думаю, мы в безопасности.

— А идея флотилии устрашения довольно оригинальна, — заметила Иланта. — Энергетический алгоритм, способный существовать в пространстве-времени. В прямом столкновении у Корабля против него не было бы ни единого шанса. АНС обладает большими способностями, чем мы предполагали.

— Тем больше у нас причин от нее оторваться, — пренебрежительно ответила Неския. — Такой потенциал, и так непродуктивно используется.

— Верно.

— Куда мы направляемся?

— К Эллезелину. Я уверена, что наши агенты скоро схватят Араминту.

— Обязательно.

Корабль снова скрылся в гиперпространстве и устремился вперед с умеренной скоростью в пятьдесят пять световых лет в час. За его кормой мрачная сфера, окружившая Солнечную систему, мерцала отраженным светом звезд, словно глубокое лесное озеро, надежно хранящее сокровища в темноте глубин.

ШЕСТНАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

Уже в пятый раз Эдеард наблюдал, как кольцо милиции смыкается вокруг тайного убежища в ущелье. В прошлом было допущено множество ошибок: ген-орлы выдавали их приближение, быстролисы калечили и убивали первых солдат, подходивших к склонам, бандиты пускали в ход оружие, спрятанное в тайнике, горячие головы не слушали его советов, позволяя семейству Гилморн собрать значительные силы. Каждый раз было слишком много погибших. И каждый раз Эдеард возвращал Вселенную на сутки назад, стараясь уменьшить потери.

В прошлый раз он был уверен, что все сделал правильно, но потом бандиты вдруг начали стрелять из скорострельных ружей, взятых в тайнике, который он не мог обнаружить в трех первых случаях. Несмотря на усиленную третьими руками защиту, солдаты были изрешечены пулями раньше, чем он успел прийти им на помощь. И вот…

На этот раз он, никем не видимый и не ощущаемый, два часа после полуночи тайно провел в ущелье. Он уничтожил вторую партию скорострельных ружей, спрятанных бандитами, а также выкрал их у часовых, предварительно погрузив тех в беспамятство. Политическая ситуация требовала, чтобы милицейские полки самостоятельно справились с бандитами, кроме того, Эдеард и Финитан решили, что будет лучше, если скорострельное оружие останется только в легендах. И вот наконец он стоит на небольшом возвышении в полумиле от ущелья, и свет туманностей постепенно тает в предрассветных сумерках. Первым исчез Булуку — его пульсирующий бледно-голубой свет погас над восточным краем горизонта, словно сама земля разверзлась и поглотила туманность. Эдеард легко мог в это поверить. Ущелье, выбранное бандитами в качестве последнего убежища, представляло собой узкую расщелину в холмистой равнине самой южной части Рулана, примыкавшей к невысокой горной цепи соседней провинции. Нетрудно было вообразить, что эта трещина делит на части весь мир.

Вскоре на небе начали меркнуть и алые вспышки Моря Одина, и про-взгляд Эдеарда показал, что отряды милиции районов Фолас и Зельда неподалеку от ущелья уже выходят из-под прикрытия рощи, где они провели ночь. Их наступление было усилено отрядами из провинций Плакс и Тайвс. Люди двигались бесшумно и плавно, словно непрерывный черный поток, петляющий между пологими холмами и возвышенностями равнины, вне досягаемости про-взглядов часовых. Эдеард сосредоточился на парящих в вышине ген — орлах, подчиняя их разум своей воле и внедряя свои приказы. После оставались только быстролисы. Здесь он ничем не мог помочь, поскольку находился слишком далеко. Вместо этого в атаку помчались самые сильные ген — волки и проворные ген — псы, которыми великолепно управляли местные шерифы и рейнджеры из Веллсопа.

«Вперед», — послал Эдеард телепатический приказ ожидающему Динлею.

Полки районов Лиллилайт и Кобара вместе с милицией провинций Фандин, Наргол и Обершир покинули свои позиции к западу от ущелья. Солдаты из Наргола уже второй раз подряд создавали проблемы из-за своего безрассудного энтузиазма, и Эдеарду пришлось строго предупредить их, что выступать надо только всем вместе и в соответствии с планом. Полковнику Ларошу пришлось приложить массу усилий, чтобы убедить их соблюдать дисциплину, несмотря на нескрываемое недовольство тем, что в провинциях распоряжаются представители города.

С началом атаки Эдеард оседлал ген-лошадь, специально созданную гильдией эгг-шейперов для быстрого бега. Угольно-черный плащ взвился над седлом и плавно опустился на круп лошади. С обеих сторон на таких же скакунов взобрались Фелакс и Маркол. Эдеарду даже не надо было им ничего говорить — мысленный приказ погнал животное галопом, и молодые констебли понеслись следом. В ночной прохладе уходящей ночи топот копыт по травянистой почве показался Эдеарду слишком громким, но до ущелья было еще далеко. Впереди к входу в убежище бандитов неудержимым потоком уже приближались войска милиции.

Наконец бандиты подняли тревогу. Бодрствующие часовые звали на помощь своих товарищей, но быстро поняли, что те погружены в глубокий неестественный сон и к тому же лишились оружия. Над ущельем раздались отчаянные крики и пронеслись телепатические посылы.

До сих пор все проходило так же, как раньше, но на этот раз схватка должна была закончиться, как спланировал Эдеард.

Вдоль ущелья неудержимым вихрем неслышно пронеслись быстролисы. Милиция выслала им навстречу ген-волков. На краю ущелья солдаты залегли с пистолетами наготове. Прозвучало несколько выстрелов. Ген-волки схватились с быстролисами, и над влажной от росы травой в сером свете занимающегося рассвета разнеслись яростные крики.

Полки Фоласа и Зельды, добравшись до дальнего конца ущелья, вслед за ген-волками стали спускаться по узкой тропе между почти отвесными стенами. Динлей и Аргиан шли в первых рядах, про-взглядами помогая отыскивать противников, укрывшихся под маскировкой. На такое были способны почти все, кто примкнул к бандитам. Эдеард затаил дыхание, перед его глазами пронеслось воспоминание о другом рассвете в этом ущелье. Теперь, убеждал он себя, все закончится иначе. Он был уверен, что никаких неприятных сюрпризов его уже не ждет.

Оставшиеся наверху солдаты плотным огнем поддерживали своих товарищей, продвигавшихся по дну ущелья. Гилморн, как всегда, собрал соратников на высоком мощном выступе стены. Бандиты не переставая стреляли по подходившим солдатам милиции из обычных пистолетов, но скрывались под маскировкой, что не давало возможности ответить точным огнем. Аргиан поспешил на помощь приближающимся к выступу солдатам.

Эдеард подъехал к началу ущелья и спешился. Он не стал торопиться, хотя именно этого от него и ждали. Своим про-взглядом он проследил за солдатами, которые окружили уже сдавшихся бандитов и продолжали осаду последнего оплота тех, кто еще оказывал сопротивление. Наконец на выступе остался только Гилморн и его ближайшие помощники. Динлей и Ларош, стараясь не рисковать людьми, командовали последним наступлением; солдаты перебегали от одного валуна к другому, а местами ползли на животах, скрываясь в неглубоких впадинах. Прошло еще десять мнут, и кольцо вокруг Гилморна сомкнулось.

Эдеард спустился на дно ущелья. Триумфально улыбавшиеся солдаты выводили наверх пленников. Некоторые из них явно были из числа дикарей, обитающих в неосвоенных районах за пределами Рулана. Они выглядели точно так, как много лет назад, когда напали на караван, возвращавшийся из Визама: лохматые головы и обнаженные торсы, покрытые уже отваливающейся местами грязью. На Идущего-по-Воде они хмуро оглядывались, тщательно скрывая свои мысли. За все последние годы Эдеарду не приходилось слышать, чтобы они пользовались скорострельным оружием, эти ружья были только у людей Гилморна. Он остановил одного из дикарей, идущего в сопровождении пяти настороженных солдат. На вид мужчине было далеко за пятьдесят, и он ничем не напоминал городского жителя. Светло-серые глаза горели яростью и отчаянием, тщательно скрываемыми в его мыслях.

— Почему? — коротко спросил Эдеард. — Почему ты к ним примкнул?

— У них сила. Это нам на пользу.

— Какая вам польза?

Стареющий грабитель махнул рукой в сторону лугов.

— Вы уходите. Даже теперь вы сюда не вернетесь. Эти земли будут нашими.

— Ладно, понимаю. Понимаю даже, что некоторых из вас просто привлекает возможность грабить и разрушать. Но зачем вам именно эти земли? К западу отсюда достаточно свободной территории. Там есть луга и леса, чтобы пасти скот и охотиться. Никто даже не знает, сколько там земли. Зачем вам наша? Вы ведь не занимаетесь сельским хозяйством. И не живете в каменных домах.

— Потому что вы ей владеете, — не задумываясь, ответил бандит.

Эдеард смотрел на него и понимал, что никогда не получит более подробного ответа. И более искреннего. Он ломал голову, пытаясь разгадать сложные планы, которых никогда не было. Планы и намерения имелись только у Гилморна и других оставшихся приверженцев идеи Овейна о Едином Народе. А дикари стали их союзниками в силу своего невежества и никогда не понимали цели их борьбы.

Взмахом руки он отпустил группу солдат, и пленника повели к участку, огороженному прямо на равнине.

— Надо обязательно залезть туда, — настойчиво заявил подошедший Маркол.

Про-взгляд этого парня уже обыскал пещеру на выступе и без труда обнаружил спрятавшихся там бандитов. Эдеард не без труда удержал улыбку. Психические способности Маркола после дня высылки заметно возросли, как и его чувство долга. Теперь он стал убежденным констеблем, верно служившим Высшему Совету, но порой в нем просыпался обычный уличный мальчишка из Сампалока. Марколу не терпелось самому вступить в бой.

— Дай милиции заслужить свою долю славы, — негромко сказала ему Эдеард. — Эта кампания была нелегкой, и они заслуживают того, чтобы достойно ее завершить.

Он не погрешил против истины. Отряды городской милиции и провинций в течение восьми месяцев преследовали Гилморна и его сообщников, вытесняя их все дальше и дальше на запад, пока им больше уже некуда было отступать.

— Политика, — недовольно поморщился Фелакс.

— Ты быстро учишься, — сказал Эдеард. — Кроме того, после случая в Овертон Фоллз вам обоим уже ничего не надо доказывать. Как я слышал, дочери хозяина каравана довольно откровенно выразили вам свое одобрение.

Молодые констебли переглянулись и многозначительно подмигнули друг другу.

Снизу донесся телепатический посыл Лароша с ультиматумом Гилморну. Бандиты были полностью окружены солдатами, численность которых в пятьдесят раз превосходила их силы. У них не осталось еды. Боеприпасы подходили к концу. И ждать помощи было неоткуда.

Эдеард сомневался, стоит ли разговаривать с таким отъявленным мерзавцем, как Гилморн, но прежде они никогда не доходили до этой стадии, и он не знал, как лучше поступить.

Он стал спускаться, внимательно обходя трупы быстролисов и ген-волков и стараясь не морщиться при виде их ужасных рваных ран. Недалеко от устья ущелья на замшелом валуне, спокойно жуя яблоко, сидел Аргиан. Вокруг сновали солдаты милиции, решительно настроенные не пропустить финал. Капралы и сержанты изо всех сил старались сохранить дисциплину. При появлении Эдеарда разговоры затихли.

— Он сдастся? — спросил Эдеард у Аргиана.

— Ему нечего терять, кто знает, что творится у него в голове.

— Понятно. Ладно, к счастью, мыможем и подождать. Столько, сколько потребуется.

— Ого, — взволнованно воскликнул Маркол. — Они спорят.

Аргиан окинул молодого констебля испытующим взглядом, а потом сосредоточил внимание на скальном выступе. За неровными краями действительно разгорелся спор, и громкие голоса зазвенели яростью. Двое мужчин кричали Гилморну, что они намерены сдаться милиции. При помощи про-взгляда Эдеард увидел, как они отвернулись, и тогда Гилморн, подняв пистолет, приставил дуло к затылку одного из своих соратников. Третьей рукой Эдеард без труда дотянулся до оружия и немного сдвинул боек. Гилморн нажал на спусковой крючок. Раздался металлический щелчок, но выстрела не было.

Маркол многозначительно кашлянул.

Спор возобновился и стал еще более ожесточенным. Затем в ход пошли кулаки. Третьи руки протянулись к сердцам. Мужчины стали яростно бороться.

Ларош отдал приказ сомкнуть телекинетические щиты и продвигаться вперед. Через две минуты все было кончено.

Воины милиции вспрыгивали на самые высокие камни, громко поздравляли друг друга и размахивали над головами пивными бутылками. С края долины к месту последнего сражения с радостными криками спускались остальные солдаты и обнимались со своими товарищами. Эдеард не мог удержаться от улыбки, проходя между ними, отпивая из протянутой бутылки, пожимая руки и энергично отвечая на объятия старых знакомых. Солдаты милиции радовались, видя Идущего-по-Воде, возглавившего кампанию, но еще больше гордились тем, что самостоятельно выиграли последний бой.

Полковник Ларош устроил лагерь над противоположным от скального выступа склоном. Там широким кольцом были расставлены повозки, а готовые к установке палатки разложили ровными рядами. Большой шатер с откинутыми полотнищами поставили первым и внутри начали готовить еду В неподвижном воздухе повис дым от костра. В центре лагеря поднялась штабная палатка тусклого серо — зеленого цвета, и на страже у ее входа встали часовые с ген-волками. Из палатки с приказами Лароша то и дело выбегали адъютанты и ординарцы. Снаружи на шесте были подняты одиннадцать знамен, представляющие лучшие части города и провинций.

Часовые у входа приветствовали Эдеарда салютом. Внутри за деревянными козлами, заменяющими письменный стол, сидел Ларош, окруженный адъютантами. Мундир его серой полевой формы был расстегнут до пояса, открывая пропотевшую и запыленную рубашку. На длинной скамье расположились старшие офицеры, составляющие костяк, необходимый для управления такой массой людей. Несмотря на то что после победы не прошло еще и двух часов, перед полковником уже лежала пачка приказов и рапортов. Ларош поднялся и тепло обнял Эдеарда.

— Мы справились, — воскликнул Ларош. — Мы сделали это.

Офицеры зааплодировали, и Эдеард ответил им благодарным кивком.

— Вы, должно быть, очень довольны своими людьми, — сказал он достаточно громко, чтобы услышали все командиры, особенно из провинциальных отрядов. — Они действовали безукоризненно.

— Именно. — Ларош, улыбаясь, обвел взглядом всех собравшихся. — Все без исключения.

— И вы тоже, — сказал полковнику Эдеард. — По возвращении вам надо выставлять свою кандидатуру. Я думаю, жителям Лиллилайта будет приятно, что их в Совете представляет человек, сумевший добиться огромного успеха за пределами города.

Ларош почти смущенно пожал плечами.

— Это вызвало бы немалое удивление и радость старших членов моего семейства.

Эдеард широко улыбнулся.

— Вас никогда не считали паршивой овцой.

— Нет, во всяком случае, мне об этом не говорили. Но были и у меня не самые удачные моменты.

— Как и у всякого из нас. Но мне кажется, вам надо обдумать такую идею.

— Маккатран никогда не отпускает нас от себя, не так ли?

— Верно. — Эдеард вздохнул. — Как ведет себя наш пленник?

— Пока тихо.

Ларош кивнул в заднюю часть шатра, и они вместе вышли наружу, откинув полотнище. Поставленные вокруг палатки образовали позади штаба небольшое закрытое пространство. В центре его стояла одна узкая и высокая палатка. У входа дежурили два пожилых закаленных солдата, которым Ларош безоговорочно доверял. Ген-волки сразу же натянули поводки и подозрительно обнюхали Эдеарда.

— Знаете, что меня удивляет? — заговорил Ларош. — Бандиты долгое время безнаказанно разоряли селения. И каждый из уцелевших жителей рассказывал о каком-то ужасном оружии. Но мы видели только бандитов, вооруженных обычными пистолетами.

— И это неплохо, — сказал Эдеард, глядя прямо перед собой. — Неужели вам бы хотелось, чтобы такое оружие существовало на самом деле? Чтобы кто-то всего за минуту мог уничтожить целый взвод?

— Нет. Нет, я бы этого не хотел.

— И я тоже.

— Я даже не представляю, чтобы кто-то смог создать нечто подобное. Даже гильдия оружейников.

— Верно, — согласился Эдеард. — Им это не под силу. Обычная выдумка, басня, какие люди рассказывают о давно минувших днях.

— Как и о высылке. Знаете, я уже не могу вспомнить, как выглядел Овейн. Он, должно быть, вместе со своими дружками уехал далеко от Маккатрана. Его больше никто не видел.

— Поражение на выборах нелегко перенести. Кому же понравится жить прошлым, когда у нас появилось будущее.

— А какое оно?

— Это неизвестно, как и всегда, но будущее у нас есть.

Полковник поджал губы и вошел в одиноко стоящую палатку.

В самой середине стоял Гилморн, а кроме него в палатке присутствовали Динлей и Маркол. Из всех странностей, сопутствующих возможности возвращать время назад, одна поражала Эдеарда сильнее всего: видеть живыми людей, погибавших у него на глазах. Вот и Гилморна он убил, да еще таким способом, о котором не хотелось вспоминать.

Но сам Гилмор, как и все возвращенные к жизни люди, ничуть не изменился. Хотя, надо сказать, у Эдеарда и не было возможности как следует изучить противника. При их предыдущей встрече это круглое лицо с приметным носом искажала гримаса боли из-за ног, раздробленных огромным валуном. Теперь же Гилморн выглядел усталым и сердитым. Но никак не побежденным. Под его мысленным щитом все еще пылало, пробиваясь наружу, откровенное негодование, в основном, как подозревал Эдеард, питаемое высокомерием отпрыска благородного семейства.

Кузнец вышел из палатки перед самым их приходом — он проработал целый час, но теперь запястья и щиколотки Гилморна надежно сковывали металлические кольца, соединенные между собой крепкими цепями. Никаких сложных замков, открывающихся при помощи телекинеза. Металлические оковы мог снять только кузнец или кто-то, обладающий огромной силой. На это был способен Эдеард, вероятно, Маркол и еще несколько человек на всей Кверенции.

— А, любимчик Финитана, — презрительно бросил Гилморн. — Я мог бы и догадаться.

— Извини, что я пропустил предыдущую встречу в долине у горы Алвайс, — с серьезным видом произнес Эдеард.

Гилморн окинул его изумленным взглядом, но промолчал.

— Итак, кто же ты такой? — спросил Эдеард. — Это, конечно, теперь уже не важно, но в Эшвилле ты так и не назвал мне своего имени.

— А что, тебе обязательно надо заполнить протокол?

— Ты ведь понимаешь, что все кончено, верно? Ты последний из них. И даже если у Единого Народа в Маккатране остались еще сторонники, они будут отрицать всякие связи с такими, как ты. Семейство Гилморн после высылки Таннарла утратило свое положение в городе и теперь отчаянно пытается его восстановить. Они тебя не примут. Можешь, конечно, попытать счастья с подручными Буата, которых выгнали из города. Но они так и не сумели приспособиться к новой жизни, за последние два года больше дюжины отправлены в шахты Трампелло. У них там собралась неплохая компания, включая и моего старого приятеля Арминеля. А дружка Овейна, управляющего шахтами, мэр Финитан заменил другим человеком, построже.

Гилморн взмахнул руками, так что зазвенели цепи.

— И это все на что ты способен, Идущий-по-Воде, издеваться над своими жертвами?

— А ты? Провоцировал того, чью деревню ты уничтожил?

— Туше.

— Ты сам вывел меня на эту дорогу. Чему я рад.

— Как рада Ранали и другие, развлекаясь с Салраной. Я слышал, она пользуется большой популярностью. У нее обширная клиентура, да еще среди нужных людей, как я понимаю.

Рука Динлея легла на плечо Эдеарда.

— Давай-ка я с ним разберусь.

— Ты? — Гилморн пренебрежительно усмехнулся. — Евнух выполняет грязную работу для Идущего-по-Воде? Как мило.

Лицо Динлея под очками вспыхнуло румянцем.

— Я не…

— Достаточно, — остановил их Ларош. — Идущий-по-Воде, у вас есть серьезные вопросы к этому ублюдку? Мои люди смогут выбить из него ответы. Понадобится некоторое время, но они весьма настойчивы.

— Нет, — сказал Эдеард. — Ничего важного он сообщить не может. Мне было интересно, почему он продолжал воевать, но теперь это понятно.

— В самом деле? — воскликнул Гилморн. — И почему же?

— Потому что всего остального я тебя лишил. Тебе ничего другого не осталось. Без своих покровителей ты пустое место. Ты настолько ничтожен, что не можешь придумать, чем еще заняться. Когда твоя жизнь подойдет к концу, тебе нечего будет предъявить, ты ничего не достиг, и твоя душа никогда не попадет в Ядро. Эта Вселенная скоро забудет о твоем существовании.

— Так вот зачем ты пришел, чтобы меня убить. Месть Идущего-по-Воде. Ты ничем не лучше меня. Овейн не был изгнан. Я знаю, что ты убил его и всех, кто с ним был. Не стоит считать, что ты настолько выше всех остальных, что имеешь право их судить. И ты напрасно говоришь, что я ничего не создал. Я создал тебя. Без меня ты остался бы деревенским мальчишкой и со временем обзавелся бы толстой женой и десятком хнычущих детишек, копающихся в грязи ради пропитания. Но этого не произошло. Я выковал настоящего правителя, такого же безжалостного, как Овейн. Ты сказал, что я больше ни на что не годен? Посмотри на себя. Ты потерпишь рядом с собой тех, кто не поддерживает твои идеи? Разве это не тот же порядок, что ты так презираешь?

— Я поддерживаю закон, перед которым все должны быть равны. Я подчиняюсь результатам выборов.

— Слова, слова. Истинный политик Маккатрана. Да смилуется Заступница над твоими противниками, когда ты станешь мэром.

— До этого еще очень далеко, да и то, не знаю, пойду ли я на выборы.

— Пойдешь. Потому что я бы так и сделал.

Плащ Эдеарда всколыхнулся с медлительностью и плавностью джамоларового масла. Он достал из кармана документ и развернул его.

— Это приказ, подписанный мэром Маккатрана и заверенный губернаторами провинций, направившими отряды милиции на борьбу с бандитами. Принимая во внимание твою многолетнюю преступную деятельность, было решено не доставлять тебя в город для проведения суда.

— Ха, смертный приговор. Да вы ничем не лучше завербованных нами дикарей.

— Тебя переправят в порт Солбич, где посадят на корабль, направляющийся на восток. Когда капитан поймет, что двигаться дальше ему не позволяют обстоятельства, он отыщет остров с пресной водой и растительностью. Там тебя и высадят, снабдив некоторым количеством скота и инструментами. Остаток жизни ты проведешь в одиночестве, чтобы иметь возможность осознать тяжесть своих прегрешений. И не пытайся вернуться к цивилизации. Если только приблизишься к границам населенных земель, ты будешь немедленно предан смерти. И да благословит Заступница твою душу. — Эдеард свернул документ. — Констебли Фелакс и Маркол будут сопровождать тебя в поездке, чтобы удостовериться, что приговор приведен в исполнение. И советую не раздражать их.

— Будь ты проклят. Я одержал верх, ты и сам знаешь. Эта кампания станет началом Единого Народа.

Эдеард повернулся, чтобы выйти из палатки.

— Овейн победил! — закричал ему вслед Гилморн. — Ты всего лишь его марионетка, и только. Ты слышишь меня, Идущий-по-Воде? Марионетка мертвеца, марионетка человека, которого ты убил. Ты мой двойник. Я приветствую тебя. Я приветствую свою последнюю победу. Этим миром всегда будет править кровь благородных семейств. Говорят, ты можешь видеть души умерших. Ты видишь, как смеется госпожа Флорелл? Видишь?

Эдеард усилил мысленный щит, заслоняясь от криков пленника, и вышел.

Он хотел поехать один, но Динлей и слушать ничего не желал. Он даже не спорил, а стоял и упрямо молчал, пока Эдеард не перестал кричать. В конце концов, Эдеард, как они оба заранее знали, уступил и попросил мастера кавалеристов оседлать двух лошадей. Двое друзей отправились в Эшвилль.

Ландшафт совсем не изменился, исчезли только признаки обработки земли. До цели оставалось еще полдня пути, когда Эдеард начал узнавать очертания горизонта, знакомые с детства. Только культурные растения совсем пропали, их сменили дикие травы, так что равнина приобрела другой оттенок. И дорога так сильно заросла, что каменистое покрытие приходилось отыскивать про-взглядом. Плодородные поля вокруг деревни тоже начали зарастать кустарником и молодыми деревцами. Дренажные канавы, забитые листьями и илом, превратились в странные продолговатые болота.

День стоял ясный и теплый, и на ярко-голубом небе виднелись лишь мелкие облачка. Эдеарду открывался обзор на несколько миль в любом направлении. Первой ему на глаза попалась скала. Ее силуэт ничуть не изменился. От знакомой картины странно затрепетало сердце. Он ведь никогда не собирался сюда возвращаться. После нападения он уходил с отрядом из Села-над-Водой и только раз оглянулся, увидев почерневшие развалины и тонкие струйки дыма, протянувшиеся к высокому небу. И даже такое воспоминание затуманивали слезы отчаяния и бессильной ярости. Ему было бы слишком больно взглянуть на эту картину еще раз. Взявшись за руки, они с Салраной ушли вместе, отважно глядя в будущее.

Природа закончила то, что начали Овейн и Гилморн. Многолетние дожди, ветер, насекомые и вездесущие лианы ускорили разрушение, начавшееся с пожаров. Следы не слишком энергичных попыток отремонтировать крепостную стену постепенно исчезали, а вал заметно осел и осыпался. Ворот тоже не было, обуглившиеся бревна окончательно рассыпались в труху, заросшую сорняками. Вместо ворот остался лишь короткий тоннель под стеной, сырой и темный проход между покрытыми плесенью кирпичными стенами. Над стеной еще сохранились две покосившиеся сторожевые башни; их толстые стены выдержали натиск времени, но ни черепичных крыш, ни перекрытий, под которыми стояли часовые, уже не было.

Эдеард спешился и привязал норовистую лошадь к железному кольцу перед проходом в стене. Металл коновязи почти не пострадал от времени.

— Ты в порядке? — осторожно спросил Динлей.

— Да, — заверил его Эдеард.

Он отвел свисающие плети лиан и нырнул в сырой полумрак тоннеля. Как только Эдеард вышел в деревню, из-под его ног вспорхнули птицы: вокруг испуганно защебетали огромные стаи, захлопали крыльями и взмыли в небо. Под грудами развалин разбежались мелкие грызуны.

Эдеард был готов увидеть развалины, но размер деревни его удивил. Каким же маленьким теперь казался ему Эшвилль! Раньше он никогда об этом не задумывался, но теперь осознал, что все пространство между скалой и крепостной стеной свободно могло поместиться на территории Мико или Нефа, самых маленьких районов города.

Первоначальный план деревни узнать было нетрудно. Каменные стены устояли почти полностью, хотя обвалившиеся крыши немного сбивали с толку. Все же он без труда вспомнил улицы и мысленно восстановил здания, превращенные пожаром в груды мусора. Дома гильдий лучше перенесли пожары, хотя и превратились в пустые оболочки, лишенные крыш и внутренних стен. Эдеард начал исследовать развалины при помощи про-взгляда и тотчас остановился. Под тонким слоем пыли, пепла и травы лежали кости их прежних обитателей. Они были повсюду.

— О Заступница!

— Что такое? — насторожился Динлей.

— Они не были похоронены, — объяснил Эдеард. — Мы просто ушли. Мы… мы не могли с этим справиться.

— Заступница все поймет. И души твоих друзей тоже.

— Возможно.

Он обвел взглядом мрачную картину и прерывисто вздохнул.

— Эдеард? Кто-нибудь из них все еще здесь?

Эдеард неохотно покачал головой.

— Я не знаю. — Он снова до предела простер про-взгляд, отыскивая призрачные фигуры. — Нет, — немного погодя сказал он. — Здесь никого нет.

— Вот и хорошо.

— Да.

Эдеард прошел к остову здания гильдии эгг-шейперов.

— Вот здесь ты и вырос? — с любопытством спросил Динлей, осматривая про-взглядом девятиугольный двор, окруженный полуразвалившимися стенами.

— Да.

Эдеард почему-то надеялся обнаружить здесь какие-то следы Акиима. Но сейчас, стоя у покосившихся конюшен и лишившегося крыши холла, он понимал всю тщетность своих ожиданий. Он повсюду видел кости и даже целые скелеты, но на их опознание ушло бы несколько дней. «Да и зачем? Кого я хочу здесь упокоить и умилостивить?» Чем он может помочь душам своих односельчан, придя сюда? Неужели Акиим хотел бы, чтобы я копался в земле, отыскивая кусочки его давно умершего тела? «Хоронить надо всех или никого».

Но кое-что Эдеард мог сделать. Он во всех подробностях помнил ту ночь: вечером вместе с другими подмастерьями он забрался в пещеру, чтобы провести несколько часов, болтая с друзьями и покуривая кестрик. Он словно снова увидел узкую извилистую расщелину, где приходилось ползти на животе до самой пещеры, куда не мог попасть ни один из взрослых мастеров.

Одна только эта сценка пробудила целый шквал воспоминаний. Он мысленно видел деревню, какой она была тем чудесным последним летом. На улицах разговаривали и смеялись люди. На рыночной площади стояли прилавки с товарами окрестных фермеров, привезенными на огромных повозках. По своим делам спешили подмастерья. Старейшины в своих лучших одеждах осматривали рынок. Дети с визгом и смехом гонялись друг за другом.

«Я могу это сделать. Я могу вернуть тот момент. Могу отразить нападение бандитов. Могу вернуть людей к жизни».

Он тряхнул головой, словно хотел ее прочистить. По его щекам покатились слезы. Искушение было намного сильнее всего, что предлагала ему Ранали.

«Я бы тогда отправился в Маккатран с письмом Акиима. Я стал бы учеником в Синей Башне. Но Овейн остался бы на своем месте, как остались бы и Буат, и Таннарл, и госпожа Флорелл. И мне пришлось бы снова от них избавляться».

— Нет, — прошептал он. — Я не могу снова через это пройти.

— Эдеард?

Динлей легонько сжал пальцами его плечо.

Эдеард вытер слезы и вместе с ними смахнул видение. Из-под треснувшей арки холла гильдии эгг-шейперов на него печальными глазами смотрел Акиим. Эдеард прекрасно помнил этот взгляд, не раз выражающий упрек непослушному подмастерью. «Не подведи меня».

— Не подведу, — пообещал Эдеард.

Динлей нахмурился.

— Кого не подведешь?

Эдеард сделал глубокий вдох, успокаивая свои разбушевавшиеся чувства. Он снова посмотрел на разбитый входной проем. Акиима не было. Легкая улыбка тронула его губы.

— Я не подведу их, — сказал он Динлею. — Тех людей, что погибли, чтобы я в конце концов стал тем, кем стал сегодня. Знаешь, это ведь не всегда срабатывает.

— Что?

— Иногда надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

— Я всегда считал, что это глупо. Не верю, чтобы Рах мог такое сказать.

Эдеард рассмеялся вслух и в последний раз окинул взглядом девятиугольный двор. Затем он обнял друга за плечи.

— Возможно, ты прав. Давай возвращаться домой. Домой, в Маккатран.

— Да, нам пора. Я знаю, тебе необходимо было прийти сюда, но я не уверен, что это полезно для тебя. Все мы придаем прошлому слишком большое значение. От него надо освобождаться. И смотреть в будущее.

Эдеард привлек друга к себе.

— Да ты настоящий философ, да?

— Почему ты говоришь так, словно удивляешься?

— Это не удивление, это уважение.

— Гм-м.

— Так или иначе, — насмешливо произнес Эдеард, — Сарья тебя ждет. Ждет с нетерпением.

— Ох, Заступница. Не хочу плохо говорить о мертвых, но пусть я провалюсь в Хоньо, если понимаю, что в ней нашел Бойд.

— Как? Не может быть. Она такая милая.

— Она настоящий кошмар.

— А Кристабель высоко ее ценит.

— Верно. Но Кристабель и тебя ценит высоко.

— Ого! Обидно. Ладно, тогда, может, попросить Кансин подобрать кого-нибудь, кто придется тебе по нраву…

— Нет! Только не Кансин. Ты бы слышал, кого она считает «отличными девчонками», не говоря уж о «подходящих». Это продолжается с тех пор, как вы все четверо обзавелись семьями. Просто невыносимо. Кроме того, мне нравится одиночество.

— Семейная жизнь прекрасна.

— Заступница! Прекрати, пожалуйста.

Эдеард довольно усмехнулся и покинул двор своей бывшей гильдии.

Глава 3

Космический корабль компании «Панцефей» успел вынырнуть из гиперпространства перед самым объявлением тревоги. На мониторах наружных сенсоров в двух тысячах километров внизу пассажирам уже был виден обитаемый мир. Над темно-синим океаном клубились высокие белые облака, время от времени посягавшие на пространство над сушей, имевшей непривычный коричневый оттенок. Предполагаемый маршрут полета был отмечен красной линией, упиравшейся в столицу Гралмонда. Благополучное завершение обычного ежедневного рейса протяженностью в триста световых лет.

Все это резко диссонировало с беспокойством, все сильнее терзавшим Экспедитора. Отдел разведки Консерваторов автоматически разослал секретные предупреждения оперативникам сразу, как только инверсионное ядро Ускорителей покинуло систему АНС. И теперь он с изумлением наблюдал, как оно ускользает от кораблей Флота. Затем прибыла флотилия устрашения (хотя ее природу не выявило ни одно сканирование Солнечной системы), а за ней материализовалась и Стая. Агентство обороны Земли объявило первый уровень тревоги.

Экспедитор, проигнорировав протокол, попытался связаться с женой. Ее юз-дубль по какой-то причине не принял первый вызов. Экспедитор, изучив базовую информацию, понял, что Лиззи в тот момент находилась в школе, в Далвич-парке. Его кулак тяжело опустился на удобный мягкий подлокотник кресла в каюте первого класса.

Наконец Лиззи телепортировалась домой, и юз-дубль ответил на его вызов. Он только успел произнести несколько успокаивающих фраз, как сигналы в экзо-зрении оповестили об изменении маршрутизации в унисфере, что было очень странно. Значок приоритетного секретного канала связи с фракцией Консерваторов вдруг показал, что канал не доступен. «Что за чертовщина?»

— Я телепортируюсь домой, как только доберусь до Земли, — успел сказать он, стараясь не выдавать беспокойства.

«Что-то не так», — воскликнула Лиззи.

Невероятно, но он ощущал ее тревогу, как будто они общались в унисфере.

— Лиззи, держись! Обещаю, я скоро буду с вами. Скажи девочкам, что папа с минуты на минуту вернется домой.

Юз-дубль доложил ему, что связь с Лиззи прервалась, как и связь с фракцией Консерваторов.

— Нет, — воскликнул он вслух.

Монитор экзо-зрения показал ему, что все маршруты на Землю исчезли. Из Солнечной системы не поступало никакой информации — Земля оказалась отрезанной от унисферы.

— Что происходит, черт побери? — спросил он у юз-дубля.

«Неизвестно, — поступил ответ. — Все червоточины на Землю физически закрыты. Имеющиеся у Флота и правительства секретные трансмерные каналы не действуют».

— Они что, взорвали Солнце? — со страхом спросил Экспедитор.

«Неизвестно, но это маловероятно. Что бы ни случилось, все произошло очень быстро. Ударная волна от образования сверхновой достигла бы Земли только через несколько минут».

— Значит, сама планета… Неужели они ее уничтожили, проведя квантовую ракету сквозь все рубежи обороны? Или м-поглотитель?

«Возможно. Но для одновременного отказа всех коммуникационных систем разрушительное воздействие должно было быть сверхмощным и очень быстрым. Со скоростью распространения, близкой к скорости света».

— Они уничтожили Землю?

Экспедитор сорвался на крик.

«Неизвестно».

— Всемилостивый Оззи.

От пережитого потрясения у него по всем телу распространилась дрожь. Для восстановления спокойствия подключились биононики.

— Выясни, — дал он команду юз-дублю. — Используй все доступные источники.

«Задание понятно».

Судя по гулу взволнованных голосов, пробивавшемуся сквозь дверь каюты, известие о недоступности Земли уже распространилось. Экспедитор не мог придумать, что ему делать. Фракция Консерваторов всегда снабжала его самой достоверной информацией, но теперь и она недоступна. А без связи с ней он ничем не отличается от всех остальных. У него нет особых возможностей, нет влиятельных друзей, и ему некому позвонить…

«Марий, — первое, что пришло ему в голову. — Я мог бы спросить у Мария. Это все равно, что признаться в собственной слабости. Но речь идет о Лиззи и наших детях. Это не дела фракции». Иконка вызова его противника повисла в экзо-зрении. Экспедитор не устоял.

Ответ на вызов поступил лишь через несколько секунд. Юз-дубль известил, что местоположение Экспедитора отслеживается сразу несколькими квазиразумными сенсорами.

«Да», — спокойно откликнулся Марий.

Никаких попыток засекретить разговор замечено не было. Юз-дубль доложил, что вызываемый объект подключен к киберсфере Фаналлисто.

— Что вы натворили? — раздраженно спросил Экспедитор.

Где-то в мозгу шевельнулось любопытство: «А что делает Марий на этой планете?»

«Я лично — ничего. Но мне интересно, почему ты оказался на Гралмонде?»

— А как ты думаешь, какого черта я здесь торчу, мерзавец! Я летел домой. «Летел». Что вы сделали с моей семьей? Что случилось с Землей?

«А! Не волнуйся. Они в полной безопасности».

— В безопасности!

«Да. Ваш Флот, наверное, скоро опубликует детали, но могу сказать, что мы просто заключили Землю в очень мощное силовое поле. Как Пару Дайсона».

— Что вы сделали?

«Мы больше не станем терпеть вмешательство АНС и вашей фракции тоже. Мы направляемся в Бездну. И вам не удастся нас остановить. Не сможете. Уже не сможете».

— Я тебя достану. Поймаю и порву на мелкие кусочки.

«Ты меня разочаровываешь. Я же говорил, что игра закончена. И когда вы, животные, чему-нибудь научитесь? Мы выиграли. Восхождение неизбежно».

— Нет, пока я жив, этому не бывать.

«Ты мне угрожаешь? Я оказываю тебе дружескую любезность, а в ответ получаю словесный понос? В конце концов, ты ведь агент фракции Консерваторов, может, мне не стоило испытывать судьбу. Лучше я нанесу визит на Гралмонд и уничтожу весь этот мир с тобой вместе».

— Нет!

«Так ты угрожаешь или это просто вопль перепуганного животного?»

— Так вы ничего не добьетесь. Вам не попасть в Бездну. Араминта никогда не согласится вести вас туда.

«Как только мы ее схватим, у нее не будет выбора. И ты это прекрасно знаешь».

В уединении личной каюты первого класса Экспедитор дважды грохнул кулаком по стене, и усиленная бионониками рука оставила вмятину на карботаниевой обшивке. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным. Таким никчемным. И никогда еще так не злился — в основном на самого себя, что в такой момент не находится со своей семьей, в единственном месте, где он хотел бы оказаться.

— А что потом? — спросил он.

«Потом?»

— Если инверсионное ядро попадет в Бездну, вы освободите Солнечную систему?

«Наверное. Для нас это уже не будет иметь значения».

— Если не освободите, я найду вас, кем бы вы ни стали. И вот это действительно угроза.

Связь оборвалась.

«Проклятье».

Он снова ударил в стену, в ту же самую вмятину. В его ячейке памяти хранились инструкции фракции Консерваторов на всевозможные аварийные случаи, но ни одна из них не предусматривала такого отчаянного положения, в каком он оказался. При мысли о грандиозном масштабе действий Ускорителей у него вырвался нервный смешок. Остановить паломничество могли только АНС или флотилия устрашения. «И еще райели-воины». Но в способностях чужаков он сразу же усомнился. Ускорители получили технологию Темной Крепости, а это могло помочь им миновать заслон райелей.

Он активировал биононики, чтобы привести в порядок физиологические параметры и утихомирить разбегающиеся мысли. Вспомогательные программы сделали свое дело и позволили ему спокойно оценить ситуацию. Только так он сможет хоть чем-то помочь Лиззи и детям.

Если флотилия устрашения не разрушит барьер, Флоту вряд ли удастся вырваться наружу. Значит, остаются агенты Ускорителей и специалисты, создавшие Стаю. Или — на крайний случай — райели с Высокого Ангела. Флот и президент без сомнения обратятся на Высокий Ангел за помощью, значит, ему останется выследить агента Ускорителей, знающего, как отключить эту дьявольскую машину. А Ускорители наверняка не захотят добровольно поделиться информацией.

Корабль приземлился на отведенной ему площадке. Пассажиры заторопились на выход, и их беспокойство, излучаемое гея-частицами, только усиливало общую неуверенность, пеленой затянувшую всю Гея-сферу. Персонал космопорта настолько увлекся подключением к новостным каналам унисферы, что некоторые службы полностью прекратили работу.

Частный корабль, уже подошедший к силовому барьеру вокруг Солнечной системы, транслировал изображения возведенной в космосе непроницаемой стены. Комментаторы, вытащив из хранилищ отчеты об историческом полете «Второго шанса» к Альфе Дайсона, проводили малоприятные параллели.

Экспедитор присоединился к толпе пассажиров в просторном зале прибытия, сооруженном из стекла и дерева, и уставился на объемную проекцию, повисшую над переходом червоточины Тампико. Светящееся изображение почему-то придавало сложившейся ситуации больше достоверности, чем все отчаянные заявления в унисфере. Выделенные красным цветом символы предупреждали, что планеты Большой Дюжины лишились связи с Землей. И, словно в насмешку, предлагали пассажирам выбрать альтернативные маршруты.

— Да, точно, — сказал вслух Экспедитор, обращаясь к самому себе.

Если он собирается схватиться с агентами Ускорителей, ему, во-первых, необходимо приобрести серьезное программное и боевое обеспечение. Это логично, других вариантов нет. А единственным известным ему агентом был Марий, и у него наверняка есть необходимая информация. Более того, в данный момент Марий находится на Фаналлисто, где у Консерваторов имеется секретная база для активных агентов, и ее код есть у Экспедитора.

Чудовищность поставленной перед собой задачи вызвала у него судорожный вздох.

Юз-дубль по его команде подключился к сети космопорта, чтобы найти ближайший рейс обратно на Фаналлисто, но операторы из предосторожности уже начали отменять все вылеты.

В этот момент по секретному каналу поступил вызов от фракции Консерваторов.

— Что?

Вспышка удивления мгновенно выплеснулась в Гея-сферу, вызвав недоуменные взгляды окружающих. Но в достоверности вызова сомневаться не приходилось, он имел все соответствующие коды и сертификаты. Экспедитор постарался сосредоточиться, принял беззаботный вид и ответил на вызов.

— Вы уже взломали силовой барьер? — спросил он.

«Боюсь, что нет. Это… всего лишь часть того, что тебе известно как фракция Консерваторов. Можешь считать меня администратором».

— Ладно. Но как же тебе удалось связаться со мной из-за барьера?

«Никак. Я нахожусь за его пределами».

— Но фракция входит в состав АНС.

«Нельзя ли на время отложить стадию определений? Просто прими это как данность: к тебе обращается фракция Консерваторов».

— А есть какой-то способ пробиться сквозь барьер? Я хотел бы поговорить со своей семьей.

«Забудь об этом. Мерзавцы освоили технологию Темной Крепости. АНС и Земле придется некоторое время провести на скамье запасных. Теперь дело за нами».

Экспедитор нахмурился.

— Мерзавцы, — пробормотал он. Ускорители так не разговаривали. Выражение «на скамье запасных», как уведомила его вспомогательная подпрограмма, имело отношение к спортивным состязаниям давних времен. Очень давних. — Кто ты? — спросил он.

«Я уже сказал, администратор. Или ты считал, что в АНС все равны?»

— Ну… Да. Конечно.

«Отличная теория. Что ж, считай, что администратор — это воплощение всего лучшего, что достойно любви каждого, кто вступает в ряды фракции. Доволен?»

— Но ты не можешь быть в составе АНС.

«Верно. Я взял кратковременный отпуск. К счастью для нас. Лучше скажи, ты со мной? Ты хочешь остановить Иланту и Мария?»

— Прежде чем я что-то решу, я хотел бы получить кое-какие доказательства.

«Чертовы Высшие. Все вы в душе заклятые бюрократы, разве не так?»

— Да кто ты, черт побери?

«Я дам тебе доказательство, что я тот, за кого себя выдаю, но ты должен сам за ним прилететь».

— Послушай, моя основная задача — единственная задача — снять барьер. Все остальное меня не волнует.

«Великолепно. И как ты предлагаешь это сделать?»

— Где-нибудь в Содружестве должен быть агент, обладающий информацией. Когда я его отыщу, я вытрясу из него эти сведения. Я готов на самые крайние меры.

«Мне кажется, я тебя недооценивал. Идея неплохая. Я почти согласен».

— Что ты имеешь в виду, говоря, что недооценивал меня?

«Послушай, сынок, ты ведь не агент ноль-ноль-какой-то, по крайней мере насколько мне известно».

— Мне и раньше приходилось противостоять Марию, — бросил он, начиная злиться.

«Раньше ты встречался с ним за чашкой горячего шоколада. Брось, взгляни на вещи реально».

— Ладно, а что ты предлагаешь?

«В первую очередь возвращайся в космопорт Пулап и забери оставленный там тобой корабль. Можешь мне поверить, тот человек, для которого он предназначался, не собирается им воспользоваться. А потом для решения нашей проблемы надо будет обзавестись достойным оборудованием».

— Нашей проблемы?

Упоминание об оставленном корабле произвело на него впечатление. Значит, этот человек говорил правду, или же с фракцией Консерваторов все кончено. В последнем случае Ускорители не стали бы устраивать ему таких розыгрышей. Это не в их привычках.

«Давай по порядку. Для начала заполучи корабль».

Экспедитор снова подключился к сети космопорта.

— Коммерческие линии отменяют свои рейсы. И, судя по всему, не только здесь.

Его юз-дубль проанализировал информацию по всему Содружеству. В отсутствие Флота, способного удержать корабли Ускорителей, никто не хотел выходить в космос.

«Ай-ай-ай, — протянул администратор Консерваторов. — Ты только что говорил, что готов на крайние меры».

— Только чтобы вернуться к своей семье.

«И это тоже. Теперь скажи, где ты находишься?»

— Не понимаю.

«Ты в центре космопорта, и вокруг тебя, согласно официальным данным, на стоянках триста семнадцать кораблей. Выбери подходящий, захвати его и доставь свою задницу в Пулап. Ты ведь секретный агент или нет? Вот и зарабатывай классификацию с двумя нолями».

— Угнать корабль? — переспросил Экспедитор.

«Хороший парень. Свяжись со мной, когда управишься. И не мешкай. Марий прибыл на Фаналлисто не ради собственного удовольствия, и, учитывая все происходящее, ему никак нельзя оставаться в эпицентре. Он близок к самой верхушке иерархии Ускорителей».

Разговор закончился, и в экзо-зрении Экспедитора остался светящийся значок.

— Захвати корабль, — сказал он самому себе. — Ну ладно.

Он начал выбираться из зала прибытия. Юз-дубль выбрал сведения из официального регистра и представил ему короткий список. В нем числились несколько кораблей Флота, включая двух разведчиков, что было очень соблазнительно, но требовало больше отваги, а Экспедитор очень хотел обойтись без утраты тела. Тем более сейчас, когда Флоту может потребоваться каждая боевая единица. Поэтому он остановил свой выбор на частной яхте под названием «Леди Расфай».

За стенами космопорта было прохладно, и по утреннему небу протянулись полосы тонких облаков. Бетонные дорожки космопорта и красноватый аналог травы между ними заблестели от росы. Влага была заметна даже на поверхности капсулы-такси, доставившей Экспедитора к стоянке под номером тридцать семь, находившейся в паре миль от главного здания космопорта. Экспедитор выбрался из машины и вздрогнул от утренней прохлады. В десяти метрах перед собой он увидел «Леди Расфай» — бело-голубой конус с овальным сечением, напоминавший лежащую на боку древнюю ракету. Он никак не мог понять, почему люди предпочитали корабли с обтекаемыми формами, словно им предстояли полеты в атмосфере. Но владелец корабля, мистер Дуаро, явно ценил классические очертания.

Юз-дубль Экспедитора уже произвел незначительное проникновение в корабельную сеть. На борту, похоже, никого не было, и питание на основные системы не поступало. Быстрое сканирование машинного отделения подтвердило догадку, на которую навела Экспедитора форма корабля.

Дуаро потратил немало ресурсов массы и энергии (РМЭ) и времени на свой гипердвигатель, и корабль мог разгоняться до пятнадцати световых лет в час, что для этого типа машин было почти пределом.

По команде Экспедитора юз-дубль ввел в систему код доступа для гражданских космических судов, и шлюз открылся. К бетонной дорожке опустился металлический трап. Экспедитор поднялся, не решаясь провести сканирование, чтобы не выдать себя. В этом и состояла прелесть мира Высших: о возможности кражи никто даже не думал, если кто-то поднимается на корабль, значит, у него есть на это право. Благодаря РМЭ и репликаторам материальные блага были теперь доступны каждому, и владельцам космических кораблей мало кто завидовал.

Но Дуаро оказался не таким уж бесхитростным. Системы корабля имели несколько уровней защиты. Юз-дубль, проанализировав охрану в течение нескольких миллисекунд, выдал Экспедитору восемь вариантов преодоления ограничений для доступа к интел-центру.

Центральный проход заливал странный красноватый свет. План корабля был довольно прост и старомоден: рулевая рубка в носовой части, за ней кают-компания и на корме две спальные каюты. После сканирования на малой дистанции биононики Экспедитора помогли ему обнаружить точки, откуда он мог получить физический доступ к узлам корабельной сети. И в тот же момент из спальной каюты по левому борту донесся страстный стон.

Дверь отворилась бесшумно. Вся каюта до последнего квадратного дюйма была отделана резным и прекрасно отполированным тиковым деревом. А на неширокой постели сплелись в объятиях два тела.

— Дуаро, насколько я понимаю? — громко произнес Экспедитор.

Мужчина испуганно оглянулся. Женщина взвизгнула и натянула шелковую простыню до самого подбородка. Экспедитор не мог не заметить исключительной красоты ее огненно-рыжих волос и покрытого веснушками лица. Кроме того, он был уверен, что она живет своей первой жизнью.

— Тебя послала Миран? — решительно спросил мужчина. — Послушай, мы могли бы цивилизованно уладить это недоразумение.

— Мирайн? — громко повторил Экспедитор. Его юз-дубль быстро извлек личное дело Дуаро. — Ты имеешь в виду свою жену Мирайн?

Женщина на кровати съежилась и угрюмо нахмурилась.

— Не могу поверить, чтобы она придавала значение таким вещам, — заворчал Дуаро. — Это же просто маленькая безобидная интрижка.

— О, спасибо, — обиженно бросила женщина.

— Спрятаться на борту корабля, погасить огни и отключить Интел-центр — все это выглядит не совсем безобидно, — заметил Экспедитор.

— Послушай, давай рассуждать спокойно…

Это великолепное и вечное клише Экспедитор встретил широкой улыбкой.

— Давай. Хочешь, я скажу, что мне надо?

— Конечно, — с некоторой настороженностью согласился Дуаро.

— Коды доступа к интел-центру твоей яхты.

— Что?

— Это не обсуждается, — отрезал Экспедитор и активировал несколько боевых систем.

Паула Мио не могла припомнить такого потрясения. Эмоциональный удар вскоре сказался на физическом состоянии, отозвавшись сильным сердцебиением и дрожью в руках, словно она была одной из женщин-Натуралов. У Паулы так ослабели ноги, что ей пришлось сесть прямо на пол каюты «Алексиса Денкена». В экзо-зрении осталось только одно изображение: бесконечная черная поверхность, увиденная с борта «Кабула», корабля класса «Столица», сканирующего барьер вокруг Солнечной системы с наружной стороны. Ее статус позволял напрямую связаться с Пентагоном-2 по секретному каналу. Но она ничего не могла предложить, ничем не могла помочь. Она оставалась пассивным наблюдателем величайшего несчастья Содружества, произошедшего после падения силового поля у Пары Дайсона. Воспоминания дали пищу для размышлений.

— Вы засекли пространственные координаты компонентов Стаи, когда они материализовались? — спросила она у адмирала Хульяки, заместителя Казимира, а сейчас фактически командующего Флотом Содружества. — В Темной Крепости имелось отверстие, благодаря которому и стало возможным отключение.

«Увы, — ответил Хульяка. — Это было первое, что попытался отыскать «Кабул». На поверхности барьера нет никаких различимых выступов, а в осмотре участвуют уже одиннадцать кораблей, не считая гражданских судов. Стена абсолютно гладкая, по крайней мере вокруг тех компонентов, что мы исследовали».

— Да, конечно, — пробормотала Паула.

«Нет хуже дурака, чем старый дурак. Не стоило и надеяться, что все так просто».

Она тряхнула головой и дала приказ биононикам стабилизировать капризничающее тело. Но мысли все еще оставались вялыми, как будто пробивались сквозь лед. «А я-то думала, что после перестройки ДНК избавилась от этой чепухи». В то же время где-то в глубине души Паула упрекала себя за излишнюю самокритичность. Однако колоссальное достижение Ускорителей стало не менее колоссальным провалом в работе разведки, собирающей и анализирующей информацию для АНС, а Паула в немалой степени несла за это ответственность. Такая грандиозная диверсия — а иначе произошедшее назвать было нельзя — расстроила бы любого.

— И можно с уверенностью сказать, что флотилия устрашения заперта внутри? — спросила Паула.

«Боюсь, что так, — подтвердил Хульяка. — ОтКазимира до сих пор не было никаких сигналов. Если бы он мог с нами связаться, он бы это сделал. А поскольку он командовал флотилией, значит, флотилия осталась внутри барьера».

Паула, следившая за юридической коллегией АНС, понимала, что адмирал прав. Но…

— Вся флотилия? Маловероятно. Должны же остаться какие-то резервные корабли.

«Минутку», — попросил адмирал.

В экзо-зрении Паулы вспыхнула иконка вызова. На монотонной поверхности барьера, демонстрируемой «Кабулом», она выглядела почти празднично. Паула узнала символ и передвинула принимаемое изображение в область периферийного зрения.

— Мистер президент, — официально приветствовала она собеседника.

«Следователь Мио, — откликнулся президент Алкамо. — Я рад, что связь с вами еще доступна. Откровенно говоря, мне сейчас необходим разумный совет. Без АНС у нас плачевно мало надежной информации».

— Да, конечно, все что в моих силах, — сказала Паула. — Я собиралась предложить адмиралу отыскать резервы флотилии устрашения и направить их к барьеру вокруг Солнечной системы. Может, им удастся сквозь него пробиться.

«В том-то и проблема, — заговорил адмирал Хульяка. — У меня нет никакой информации о флотилии устрашения. Нет даже контактного кода. А сеть Флота признала мои полномочия в качестве командующего».

— Но должны же они были с вами связаться? — изумленно воскликнула Паула.

«Пока не связывались».

— Понятно.

Она начала что-то понимать. И это ее не обрадовало.

«Паула, вам известно хоть что-то о флотилии устрашения?» — спросил президент Алкамо.

— К сожалению, ничего, сэр, кроме того, что АНС и Казимир очень не хотели ее запускать. Это наводит меня на мысль, что флотилией как таковой ее считать не стоит.

«Единственный корабль?» — предположил Хульяка.

— Это объясняет сложившуюся ситуацию. Перед такой угрозой оставшиеся корабли, если бы они имелись, обязательно установили бы с вами контакт. Так что вполне логично допустить, что корабль был всего один и он сейчас в Солнечной системе вместе с АНС.

«Вы хотите сказать, что мы беззащитны?» — спросил президент Алкамо.

«Нет, сэр, — ответил ему адмирал. — Флотилия окайзенов вместе с их союзниками праймами была обезврежена еще до установки барьера. Другой внешней угрозы не существует, а эскадрильи кораблей классов «Столица» и «Река» способны справиться с нападением любой известной нам расы. Флотилия устрашения всегда считалась средством защиты от угроз на постфизическом уровне».

— Внешней угрозы у нас нет, — сказала Паула. — Это Иланта и ее проклятое инверсионное ядро, чем бы оно ни было.

«Вам не приходилось раньше о нем слышать?» — спросил президент.

— Нет, сэр. Нам известно лишь то, что Ускорители мечтали осуществить слияние с Ядром Бездны, чтобы перейти к постфизическому состоянию. — Она сделала глубокий вдох и попыталась оценить ситуацию и предугадать следующий ход Иланты. — Остался еще один критический фактор, над которым никому не удалось установить контроль.

«Араминта», — догадался адмирал.

— Верно, — подтвердила Паула. — Единственная, кто может помочь Иланте и Воплощенному Сну проникнуть в Бездну. И как только они ее найдут, они заставят ее это сделать.

«Вы сумеете отыскать ее раньше?» — спросил президент.

— Сейчас она на Чобамбе, и похоже, что она уже заключила сделку с какой-то из фракций.

«С какой?»

— Я не знаю. Но чьи-то агенты помогли ей выбраться с Виотии. И утрата связи с АНС их безусловно так же шокировала, как и нас. Это может заставить их пойти на сделку, предоставить нам шанс.

«Вы справитесь?» — спросил президент.

— Я вскоре доберусь до Чобамбы, — сказала Паула.

В душе она ощущала разочарование. До Виотии «Алексису Денкену» оставался час пути, а до Чобамбы ей надо было преодолеть пятьсот десять световых лет. «В последнее время я только и делаю, что мечусь от одной критической точки к другой и каждый раз опаздываю. Так не может продолжаться, ставки слишком высоки. Я должна перестроить свою игру и вырваться вперед».

«Благодарю вас, — сказал президент. — Как только она отыщется, поместите ее в камеру. Никаких упрашиваний. Нам сейчас не до этого. Она должна оставаться с вами, и нельзя допустить никаких побочных союзов. Вы меня поняли?»

— Прекрасно поняла, мистер президент. Если я не сумею ее схватить, нельзя допустить, чтобы ее схватил кто-то другой. Я позабочусь.

«Вы сможете это сделать, Паула?»

— Почти наверняка.

«Спасибо. Адмирал, что нам еще стоит предпринять? Сможет ли Флот уничтожить корабль, подобравший инверсионное ядро?»

«Мы не знаем, сэр. Это был большой и мощный корабль неизвестного нам класса. И сначала нам необходимо его отыскать».

— Иланта стремится к той же цели, что и все остальные: ко Второму Сновидцу, — сказала Паула. — Я думаю, она сейчас тоже направляется на Чобамбу.

«Очень хорошо. Адмирал, соберите крейсера класса «Столица» у Чобамбы и поставьте перед ними задачу. Я хочу, чтобы они уничтожили этот корабль».

«До установки барьера вокруг Солнечной системы информации было не так уж много, — ответил адмирал. — Но тот корабль, похоже, защищен таким же силовым полем, основанным на технологии Темной Крепости. Мы полагаем, Ускорители надеются под его защитой проскочить мимо райелей-воинов».

«Великий Оззи, — огорченно воскликнул президент. — Вы хотите сказать, что не в силах его остановить?»

«Мы могли бы попытаться. Наши сенсоры достаточно хороши, чтобы проникнуть сквозь большинство маскировочных систем. Но я сомневаюсь, чтобы нам удалось его перехватить, хотя бы из-за его скорости, которую мы зафиксировали при наблюдении. И даже если бы мы загнали его в угол на Чобамбе, вряд ли наши орудия смогут пробить его защиту».

«Проклятье. Значит, все сводится к одному: к поимке Араминты?»

«Весьма вероятно, сэр».

Свое мнение Паула держала при себе — те несколько замечаний, которые она могла бы сделать, не опирались на факты.

— Мистер президент, я бы посоветовала вам напрямую обратиться на Высокий Ангел. Если кто-то и способен преодолеть барьер, созданный по технологии Темной Крепости, то только райели.

«Да, — согласился он. — Это будет мой следующий вызов. О результатах я вас извещу».

Секретный канал закрылся. Паула дала задание интел-центру проложить курс на Чобамбу. Яркая зеленая линия в ее экзо-зрении пересекла астронавигационный дисплей. Но что-то останавливало Паулу. Она понимала, что через десять часов, когда она доберется до Чобамбы, все будет уже кончено. К этому моменту о местонахождении Араминты известно уже всем охотникам. Воплощенный Сон поспешит направить туда своих местных представителей, как только вычислит точные координаты. Или спасшая Араминту команда снова эвакуирует ее, или она покинет планету с более сильными преследователями.

Всей этой картине недоставало логики. Любому профессионалу было ясно, что после инцидента в парке Бодант Воплощенный Сон бросит все силы на модернизацию аппаратуры. Кто бы ни доставил Араминту на Чобамбу, он должен был об этом догадаться, даже если бы и не знал, насколько грамотно могут действовать Этан и его мастера снов. В любом случае важнее всего было бы держать Араминту вдали от посторонних взглядов.

«Так кто же ее туда увез?»

Половина из гоняющихся за Араминтой фракций предпочли бы убить ее, только бы лишить Ускорителей любого преимущества. Остальные, преследующие похожие цели, предложили бы сделку. А Араминта, как ни в чем не бывало, проживает сны Иниго, и остальная Вселенная ее как будто ничуть не беспокоит.

Паула вдруг резко вдохнула. «Конечно, это же простейшее и самое правдоподобное объяснение. Она совершенно не сознает опасности и не находится под защитой профессионалов. Но, ради бога, как же она добралась до Чобамбы?»

Паула дала задание юз-дублю собрать самую подробную информацию об Араминте. Все, что удалось найти Лиатрису Макпейерлу, записи камер наблюдения Колвин-сити, данные о ее семье, полученные из Лэнгхэма, финансовые сведения, медицинские справки (весьма малочисленные, поскольку у нее было отменное здоровье Прогрессора), юридические документы — в основном касающиеся ее развода и составленные ее кузиной из адвокатской конторы. Вся информация была самой обычной, и, судя по ней, Араминта ничем не отличалась от миллиардов других обитателей Внешних миров.

«Но она отличается. Она Второй Сновидец. В ней есть нечто, что делает ее особенной. Что? Одним из Сновидцев стал Гор, и это невероятно — нет более практичного человека, чем Гор. Тем не менее он открыл секрет. Способности Иниго объясняла только одна теория: якобы он был далеким родственником Идущего-по-Воде. Семья. Сердце Паулы забилось быстрее. Гор и Джастина. Проклятье! Но Араминта видела в снах Небесного Властителя…»

Паула застонала от разочарования и сжала виски руками.

— Думай! Думай!

«Если не учитывать Небесного Властителя. Посмотреть на ее родственников…»

Юз-дубль отобрал семейные записи и документы о регистрации браков на протяжении нескольких поколений.

В экзо-зрении Паулы появился небольшой файл, содержащий часть семейного древа.

— Вот это да! — вскрикнула она.

Вот оно, на пятом уровне семейного дерева, все предельно ясно. Имя само собой всплыло в памяти Паулы, даже без помощи вспомогательных подпрограмм.

— Меллани Рескорай, — восторженно прошептала она. — О да. Прошло тысячелетие, а от нее по-прежнему одни неприятности.

Мало того, Меллани стала другом сильфенов, как и ее первый муж Орион. Паула вспомнила их последнюю встречу восемьсот лет назад, когда Меллани в очередной раз нанесла визит в Содружество. Их обеих пригласили на какое-то важное политическое торжество, возможно, на бал по поводу инаугурации президента. Дражайшая Меллани просто светилась в тот вечер торжеством, гордясь званием друга сильфенов — что ставило ее выше всех присутствующих, особенно выше Паулы. В этом вся Меллани: прекрасная дикарка.

— Меллани! — Паула почти смеялась.

Ну конечно, о тропе сильфенов на Чобамбе, в самом центре пустынного континента, она когда-то слышала. Как и о тропе в лесу Франкола в Колвин-сити. «Никакая фракция ей не помогала, и Араминта не прилетела на Чобамбу. Она просто пришла!»

А это означало, что Араминта до сих пор жива лишь благодаря своему счастью и удаче, как и говорил Оскар, а потому представления не имеет, что Воплощенный Сон ее уже обнаружил. Ее необходимо предупредить, а это будет нелегко, ведь в унисферу она давно не выходит.

Через макроклеточные ячейки Паула подключилась напрямую к корабельной сети. На борту имелось хранилище надежно зашифрованных файлов. Для открытия ей потребовались все пять ключей и подтверждение нейронного волокна. Здесь хранились программы, накопленные за пятнадцать веков расследований, программы на крайние случаи, составленные по заказам криминальных боссов, торговцев оружием, высших политиков… Преступлением считалось даже просто знать о некоторых из них. Кое-кто из создателей этих программ еще долгие века не вернется из небытия. Двенадцать столетий назад Паула бы ужаснулась, что ее будущая личность станет хранить подобные вещи. Но в нескольких случаях они оказались весьма полезными. Вот и сейчас она активировала одну из программ, хотя и не таящую в себе смертельной опасности.

Поцелуй Кристабель оказался таким нежным и одновременно настойчивым, полным любви и страсти! «Вот за это я тебя и люблю», — прошептала она. В ее искренности невозможно было усомниться. Безграничная любовь сулила вечное блаженство. И Эдеард наконец понял, что поступил правильно.

Араминта удовлетворенно вздохнула и заморгала, глядя на проявляющийся над ней потолок шале. Эмоциональный всплеск вызвал на ее глазах слезы.

— Великий Оззи, — прошептала она, все еще под впечатлением сна.

Теперь она понимала, почему так много последователей у Воплощенного Сна, почему они так отчаянно стремятся жить в Бездне. Путешествие во времени. Нет, не так. Это перезагрузка Вселенной вокруг отдельной личности, крайнее проявление эгоцентризма. Сколько раз она говорила себе: «Если бы я тогда знала то, что знаю сейчас». В таком случае она бы вернулась к тому моменту, когда встретила Ларила, и посмеялась бы над его очарованием и соблазнительными обещаниями. Она смогла бы отказать Ликану и не ездить в его поместье. Снова стать подростком и терпимее относиться к своим родителям, зная, что в жизни есть не только фермы и семейный бизнес на долгие столетия, и радуясь своей молодости. Так, как и следовало. А потом взрослеть, не испытывая сожалений. Встретить мистера Бови в Содружестве, ничего не знающем о Втором Сновидце.

Такой была бы ее жизнь — ее жизни — в Бездне.

Она даже сейчас ощущала разум Небесного Властителя, и оставалось только позвать его. Сказать: возьми меня к себе.

«Как все элементарно. Всего несколько простых слов, и я была бы счастлива».

Но такой же стала бы жизнь каждого, кто за ней последовал. А эгоистичное стремление к самореализации потребовало бы энергии, полученной от поглощения всей галактики. Всех звезд, всех планет, всех физических тел — разрушение каждого атома, именно так Бездна получала ее грандиозные возможности. Такова цена.

— Нет, — сказала Араминта вслух в темном шале. — Я не сделаю этого.

От высказанного вслух решения похолодела кожа и сильнее забилось сердце. Но оно было принято. И теперь ее решимость непоколебима. Разум и инстинкт не противоречили друг другу. «Это и есть я. Это моя сущность».

Араминта медленно поднялась. За окном еще стояла ночь, и до рассвета оставалось не меньше трех часов. Ей хотелось пить и выспаться, не видя никаких снов. В бутылке, присланной от «Копченого Джеймса», еще оставалось немного чая. Араминта неторопливо повернулась на кровати и вдруг на маленьком экране узла унисферы увидела красную бегущую строку. Она моргнула и стала вчитываться.

Она мгновенно забыла про чай и сон. Встав на колени рядом с тумбочкой, Араминта стала выискивать новости. Одновременно приоткрыв немного гея-частицы, она ощутила ужас, наводнивший Гея-сферу. Это не розыгрыш. Фракция Ускорителей окружила Землю барьером. АНС исчезла. Остальное Содружество предоставлено самому себе. Некоторое время она ошеломленно смотрела в экран, затем вывела из ячейки код и ввела его.

Перед ней возникло лицо Ларила — осунувшееся и изможденное, с мешками под глазами.

«О, слава богу, — хрипло произнес он. — Ты в порядке? Я уже отчаялся».

Она улыбнулась. Иначе не смогла бы удержаться от слез.

— Я в порядке, — подозрительно задрожавшим голосом ответила она.

«И ты… — Он нахмурился, покачивая головой, чтобы сфокусироваться на дисплеях экзо-зрения. — Ты на Чобамбе. Как ты туда попала?»

— Это длинная история. Ларил, они окружили Землю!

«Я знаю. Их могла остановить только АНС».

— Да. Мне кто-то помог. Оскар, его зовут Оскар. Если бы не он, я бы ни за что не выбралась из парка Бодант. Он сказал, что работает на АНС. И обещал поддержку. Я думала связаться с ним, попросить защиты у АНС. И что же теперь делать?

«Это зависит от твоего решения. Ты собираешься вести Воплощенный Сон в Бездну?»

— Нет. Нельзя. Они же уничтожат всю галактику.

«Что ж, в таком случае, у тебя три варианта».

— Продолжай.

«Попросить защиты у Флота. Если у кого-то и хватит боевой мощи, чтобы справиться с Ускорителями, то только у них».

— Ладно, неплохо. Что еще?

«Обратиться к этому Оскару. Если он действительно работает на АНС, он, вероятно, мог бы спрятать тебя от Воплощенного Сна. Я подозреваю, что у него имеются ресурсы, каких нет ни у кого другого».

— И последний вариант?

«Примкнуть к фракции, противостоящей Ускорителям».

— Но ведь никаких фракций не осталось.

«Да, фракции заперты внутри барьера, но в Содружестве остались их агенты. И все они ищут тебя. Я мог бы с кем-то из них поговорить от твоего имени. Пусть спрячут тебя в такое место, где не никому не отыскать».

— А что потом? Бесконечное бегство не решит проблем. Со всем этим надо покончить.

«Милая моя Араминта, никакого «конца» быть не может. Бездна существует миллиарды лет или даже больше. Даже райелям не удалось от нее избавиться, так что Содружеству такое точно не под силу».

— Но кто-то должен это сделать. Должен быть какой-то выход.

«Возможно, АНС и знает, как это сделать».

— Они ведь освободят Землю, — неожиданно испугалась она. — Освободят? Они же наверняка что-нибудь придумают?

«Да, конечно. Обязательно. И в остальном Содружестве, по крайней мере во Внутренних мирах, есть свои гении и ресурсы, даже больше, чем ты себе можешь представить. Они разобьют барьер».

— Хорошо, — сказала она, стараясь поверить его словам. — Я выбрала. Я свяжусь с Оскаром.

Ларил слабо улыбнулся.

«Узнаю свою Араминту. Хочешь, я свяжусь с ним вместо тебя?»

Она кивнула.

— Да, пожалуйста. Я боюсь подключаться к унисфере.

«Хорошо. У тебя есть его код?»

— Есть.

Она начала набирать код на клавиатуре.

«Вот и хорошо. Я…»

Изображение на экране внезапно распалось на красно — синие штрихи помех.

— Ларил! — вскрикнула Араминта.

Полосы задрожали и сложились в крупные зеленые буквы: «Араминта, прими сообщение».

— О нет, — всхлипнула она. — Что же такое? Что происходит?

«Араминта, — донесся из динамика узла уверенный женский голос. — Это вброс во все узлы киберсферы Чобамбы. Сообщение будет принято всеми устройствами и останется в памяти, пока его не сотрут. Надеюсь, что каким-то образом оно дойдет и до тебя. Я не могу обратиться к тебе напрямую, поскольку не знаю точно, где ты находишься. Воплощенный Сон тоже знает, что ты на Чобамбе, и тоже пока не определил точных координат. Не подключайся больше к Гея-сфере — в узлах восприятия у них установлены самые совершенные средства слежения. Тебя ищут и несколько боевых групп, оснащенных мощнейшим оружием, вроде тех, что устроили бойню в парке Бодант. Ты должна немедленно покинуть это место. Я советую тебе воспользоваться тем же способом, которым ты попала на Чобамбу. Не медли. Время сейчас для тебя важнее всего. И знай, есть люди, старающиеся тебе помочь. Флот Содружества способен тебя защитить. Попроси его помощи. А сейчас уходи».

Араминта в шоке уставилась на экран; в темном шале зеленая строка отбрасывала на стены бледные блики.

— Всемилостивый Оззи, — жалобно всхлипнула она.

«Они знают, что я здесь. Это известно уже во всем мире». Голос прав, ей нужно уходить. Но добраться до начала тропы в пустыне она сможет лишь через несколько часов. Араминта оглянулась по сторонам. Первый приступ паники перерос в непреодолимое отчаяние. Повсюду лежали купленные ею вещи, все снаряжение, необходимое для странствия по тропам между мирами. Они весили немало. С таким весом она не могла бежать, во всяком случае, бежать долго. Затем ее взгляд остановился на упаковках из «Копченого Джеймса», которые она еще не удосужилась выбросить, и в голове возникла идея.

Араминта не могла не признать, что в «Копченом Джеймсе» работали отлично. Было три часа ночи, а им потребовалось всего двадцать минут, чтобы доставить ей пиццу, жареный картофель и термос с кофе. Но такого устройства, на котором Ранто появился перед ее шале, ей еще не приходилось видеть — абсурдно примитивный трехколесный байк, вероятно далекий предок современной мотогондолы. Он сразу вызвал у нее опасения одним только видом: кожаное седло держалось в центре открытой черной карбоновой рамы, с многочисленными следами ремонта в виде эпоксидных заплат и накладок. Ведущие колеса соединялись с рамой через магнитные подвески амортизаторов, явно недостаточных для плавного движения. Своим транспортом Ранто управлял вручную, пользуясь несколькими блестящими рукоятками оранжевого цвета, и Араминта заподозрила, что это не его прихоть, а необходимость. И никаких интеллектуальных устройств, способных взять на себя управление, там явно не было.

Ранто слез с байка и достал из багажника за седлом картонку с пиццей.

«Вот и положительный момент, — подумала Араминта. — Я смогу уложить туда свой багаж».

— А вот и я, — сказал Ранто, сопровождая свои слова вымученной улыбкой работников ночных смен, всегда недовольных своей зарплатой.

Араминта была почти уверена, что наследия Прогрессоров Ранто не получил. Обилие веснушек на его хмуром мальчишеском лице и слишком длинный нос делали его малопривлекательным, а непропорционально большие руки и ноги свидетельствовали о том, что парень еще растет. Следовательно, у него не может быть макроклеточных ячеек, чтобы напрямую подключиться к унисфере. Она приняла протянутую упаковку.

— Спасибо. — Араминта подала кэш-монету. — Сколько хочешь за свой байк?

Неуклюжая улыбка на лице Ранто сменилась выражением подозрительного недоверия.

— Что?

— Сколько?

— Это мой байк, — возмутился он.

— Я знаю. И он мне нужен.

— Зачем?

— Это не важно. Просто нужен. Сейчас же.

— Я не могу его продать! Я сам его собрал.

— Он твой, значит, ты вправе его продать. И я предлагаю тебе самому назначить цену. Другого такого шанса ты не дождешься.

Он перевел взгляд на байк, потом снова на нее. Араминта почти слышала, как работает его мозг, как крутятся в нем мелкие шестеренки, перерабатывая неожиданную информацию. Затем его щеки порозовели.

— Ты сможешь купить себе новую машину, — осторожно попыталась она его подбодрить.

На мгновение она представила себе Ранто, разъезжающего по городку на массивном байке с алыми разводами и парящими над землей колесами. Ну же, сосредоточься! Если уж он наотрез откажется расстаться со своим транспортом, в ее памяти хранятся боевые приемы без применения оружия, загруженные давным-давно, когда только начинались беспорядки и ей приходилось посещать районы Колвин-сити, известные своей дурной репутацией. Она не хотела пользоваться этими программами. Во-первых, она не доверяла им и не доверяла самой себе. Кроме того, насилие над таким существом, как Ранто, было бы неоправданной жестокостью. «Но я решусь на такое. Я должна. Это намного важнее, чем его самолюбие». Она вытащила иконку программы в центр экзо-зрения.

— Пять тысяч франков Чобамбы, — с тревогой объявил Ранто. — На меньшее я не согласен.

— Договорились.

Араминта снова подала ему кэш-монету.

— Правда?

Ее быстрое согласие вызвало у него искреннее изумление.

— Да.

Она подтвердила перевод денег.

Ранто уставился на свою карту, на которую пришло подтверждение получения денег. А потом он улыбнулся, и его лицо внезапно стало очень милым.

Араминта бросила в открытый багажник свой рюкзак и повернулась к удивленному парню.

— А как на нем ездить? — спросила она.

Она потратила еще пару минут, катаясь по широкому проезду рядом с мотелем, а Ранто бежал следом, выкрикивал инструкции и отчаянно размахивал своими длинными руками, но в конце концов Араминта овладела навыками вождения. На руле имелся ручной регулятор газа и рукоятка тормоза. До сих пор она управляла транспортом только с автоматическими тормозами, так что теперь ей приходилось следить за машиной очень внимательно. После первых же попыток она начала разгоняться и при остановке чуть не вылетала из седла.

— Неужели в нем нет никаких систем безопасности? — крикнула она Ранто, в очередной раз разворачивая байк.

Он пожал плечами.

— Надо просто осторожно ездить.

После еще трех пробных кругов по улице она освоилась и, выбрав дорогу, ведущую из Майлдип Уотер, прибавила скорость. Ранто помахал ей вслед рукой. Араминта видела его в крошечных зеркальцах, торчащих с обеих сторон на руле. Никаких сенсоров кругового обзора здесь не было — вернее, сказать, не было вообще никаких сенсоров. Она просто увидела в зеркальце его долговязую фигуру с поднятой рукой и выражением легкого сожаления на лице.

Араминта сосредоточилась на дороге, повторяя свой маршрут, пройденный всего день назад. Фара байка бросала перед ней широкий веер дрожащего розовато-белого света. Это было неплохо, но за пределами луча она ничего не видела, а уличные фонари встречались все реже. Дорога уже поднималась на стену кратера, и Араминта активировала все оптические программы своих бионоников, включая программу анализа и распознавания. После этого видимость значительно улучшилась.

Наконец последние строения остались позади, в машине ничего не сломалось, Араминта ни во что не врезалась и не упала и потому решительно прибавила скорость. Двигатель с осевой подвеской работал довольно ровно, и на ходу байк оказался более устойчивым, чем можно было предположить. Мешал только ветер, хлопавший полами куртки и до рези высушивавший глаза. Не помешали бы очки. В ее рюкзаке имелась пара, но остановиться и поискать их в вещах она почему-то не решалась, предпочитая терпеть неудобство. Безликое предупреждение женщины из унисферы напугало ее.

Через пять минут после старта от мотеля Араминта доехала до верхушки кратера. Последний фонарь на обочине дороги стоял неподалеку от того места, где она оставила деревянные ведра с водой и прочую утварь. Ей хотелось забрать свое имущество, но в такой ситуации сентиментальность была равноценна откровенной глупости. Араминта увеличила скорость до предела и помчалась вниз по склону, к началу пустыни.

Она выключила фару, как только миновала последний фонарь. Программа распознавания образов давала устойчивое зеленовато-серое изображение лежащей впереди прямой дороги, и это позволяло продолжать движение с той же скоростью. В конце концов, никакого другого транспорта здесь не было. Она видела весь путь до самого горизонта, где оптические усилители позволяли рассмотреть дрожавшие в теплом воздухе пустыни яркие звезды.

Через шесть минут она закончила спуск. Согласно спидометру на передней панели байка, она ехала со скоростью сто километров в час. Хотя Араминте казалось, что это были все пятьсот километров. Ветер постоянно бил в лицо и оттягивал назад одежду. Ощущение скорости начало доставлять ей удовольствие, и она улыбнулась, приоткрыв зубы навстречу бьющему в лицо ветру.

Интересно, гоняет ли Ранто по пустынной дороге со своими друзьями? Если бы у нее и ее друзей на ферме был подобный транспорт, они бы не отказали себе в таком развлечении.

«А это возможно. В Бездне».

Она поморщилась. «Ничего подобного. И пора перестать думать о подобных вещах. Это проявление слабости, к тому же Бездна не терпит никаких достижений технологии».

Правда, байк достижением технологии Араминта не считала. Питающий двигатель аккумулятор, расположенный под седлом, сильно гудел. В левом заднем колесе что-то постукивало (что было бы невозможно при антифрикционной передаче). А шины на шероховатом бетоне громко шуршали. «А вдруг эта машина станет работать даже на тропах сильфенов?»

На дороге в пустыне не было никаких знаков, как не было и ничего примечательного на обочинах, чтобы определить то место, где уходила в сторону боковая грунтовка — даже не дорога, а просто следы нескольких машин, отпечатавшиеся на сухой земле. Араминта не смогла бы увидеть их и при свете фары. Тогда она постаралась определить это место мысленно, хотя и нервничала, что, раскрывая свое сознание, может выдать себя преследователям из Воплощенного Сна. Но теперь она четко понимала разницу между Гея-сферой и общностью сильфенов и тщательно следила за своими эмоциями.

Тропа сильфенов почувствовала ее приближение, как и Араминта ощутила ее начало. Где-то впереди, сбоку от дороги, она открывалась, словно бутон, готовый расцвести в полную силу. Араминта сбросила скорость и осторожно свернула с дороги. Под колесами зашуршали мелкие камешки, и байк то и дело норовил соскользнуть в сторону, так что Араминте приходилось напрягать все свои силы, чтобы удержать руль. От постоянного напряжения очень быстро заныли мышцы, на спине и на лбу выступили капельки пота.

И вот тогда она услышала гул гиперзвуковой волны, беспрепятственно раскатившийся в чистом воздухе пустыни. За первым взрывом последовал второй, потом еще и еще, так что заболели барабанные перепонки, Араминта испуганно оглянулась. Вершина кратера, скрывающего Майлдип Уотер, была окутана мягким сиянием уличного освещения, выделявшего ее на фоне ночного неба. А над ней, среди незнакомых созвездий, горели ярко-красные мерцающие огни, быстро снижающиеся к мирному городку. Араминта насчитала их шесть или семь.

— Проклятье, — воскликнула она и до отказа повернула ручку газа. — Все сначала.

Байк запрыгал по неровном грунте. Под колесами захрустели сухие кусты, их колючие ветки наматывались на оси и хлестали по ботинкам. Байк метался из стороны в сторону, и сохранить направление она могла только с огромными усилиями.

Еще два оглушительных раската возвестили о прибытии очередных капсул. Араминта с минуты на минуту ожидала, что небо вот-вот прорежут лучи лазеров и снова начнется бой, как в парке Бодант. Байк все так же швыряло из стороны в сторону, и она уже отчетливо слышала, как натужно завывает двигатель. Она старалась вести машину по прямой, но скорость пришлось уменьшить, хотя чувствовалось, что приближающаяся тропа надвигается, словно приливная волна.

Мощность двигателя вдруг снизилась, потом восстановилась и уменьшилась снова. На руле замигали желтые огоньки. Что это значило, Араминта не имела ни малейшего представления. Она сбросила газ, и странная машина свободно покатилась вперед. Байк уже выехал на пологий склон, ведущий к старому извилистому руслу, так что оставалось только поворачивать руль, избегая больших камней и валунов.

К тому моменту, когда под колесами оказался мягкий песок дна русла, двигатель совсем заглох, и байк, прокатившись еще несколько метров, остановился. Ничего не работало. Приборная панель и лампочки на руле погасли, и, как бы Араминта ни вертела ручку газа, мотор не оживал.

Пару минут она неподвижно сидела в седле, пытаясь снять напряжение в плечах и руках. Только сейчас она заметила, что ягодицы ноют, натертые седлом, явно нуждающимся в дополнительной подушке. Несмотря ни на что, Араминта радостно усмехнулась, глядя на байк.

«Я справилась. Эта нелепая машина меня вывезла».

Она уже не сомневалась, что Чобамба осталась позади.

Араминта осторожно слезла с седла и потянулась, прижав ладони к затылку и слыша, как потрескивают позвонки. Лицо саднило от сильного ветра. Не важно. Она была до смешного довольна тем, что снова сумела скрыться от своих преследователей, хотя и понимала, как это глупо. Своим спасением она в основном была обязана удаче, хотя не могла не отдать должное своей находчивости. Она быстро и правильно отреагировала на полученное предупреждение.

«А загадочное послание доказывает, что есть люди, которые стараются мне помочь. И не только та женщина, есть еще и Оскар из парка Бодант». Эта мысль пробудила в ее душе слабую надежду. И в одном Араминта была твердо уверена: принятое решение означало, что пора перестать бегать от людей. Ей предстояло самой преодолевать трудности и не ждать, что кто-нибудь поможет. «Теперь все зависит от меня». Эта мысль взволновала ее, даже напугала, но и принесла некоторое удовлетворение. «Мне теперь надо только найти людей, противостоящих паломничеству, и бороться вместе с ними».

С такой мыслью она вытащила из багажника рюкзак, взвалила его на спину и зашагала вдоль русла. По крайней мере, об этом думать не приходилось, она точно знала, что выбрала верное направление.

Не прошло и часа, как песок под ботинками стал влажным и мягким. По обеим сторонам поднялась трава. Ночь еще не закончилась, и дополнительное зрение не позволяло хорошенько рассмотреть окрестности, но Араминта была уверена, что пустыня давно кончилась. Краем глаза она стала замечать высокие деревья.

Вскоре в оставленных ею следах начала проступать вода. Она шла уже не по песку, а по темной земле. Камни по берегам покрылись мхом и лишайниками. Араминта поднялась повыше и продолжила путь вдоль русла. Стало намного прохладнее, так что она почувствовала дрожь и активировала термические волокна куртки, чтобы сохранить большую часть тепла. Очень скоро на дне русла заблестела тоненькая струйка воды. Высоко над головой серебряными пятнами заблестели плотные звездные скопления, каких невозможно было увидеть нигде в Содружестве. Араминта улыбнулась, глядя на небо.

Ручеек внизу быстро набирал силу и очень скоро из тоненькой струйки превратился в широкий поток, весело журчавший между выступавшими из земли валунами. Деревья стали гуще, их поднятые к небу ветви начали заслонять мерцающее серебро звезд. К потоку, вдоль которого она шла, присоединился еще один ручей. И вот тогда до нее донеслись первые отзвуки пения. Где-то недалеко были сильфены, она не только слышала их голоса, но и ощущала их присутствие. Незатейливые мелодии звенели в лесном мире и казались такой же неотъемлемой его частью, как пение птиц. Араминта остановилась и слушала, впитывая музыку, как могла бы впитывать аромат изысканных духов. Чарующая музыка то убыстрялась, то затихала, следуя собственному ритму. Высота ее звуков была совершенно недостижимой для человеческого голоса.

«Как птичья трель, — подумала она. — Стая птиц, поющих гимны».

Она усмехнулась неожиданному сравнению и вновь зашагала по краю потока, уже достаточно широкого, чтобы называться рекой. Близость поющих сильфенов действовала на нее как наркотик. Наконец-то она встретится с ними. Это неизбежно.

Небо над ней слегка посветлело. Длинные ветви по обе стороны от потока превратились в силуэты стройных деревьев, темнеющих на фоне пастельно — серого неба. Огромные звездные туманности потускнели, уступая небосклон восходящему солнцу. Ее ботинки заблестели от росы, покрывшей траву и невысокие папоротники. Араминта понимала, что у нее не так много времени на отдых, но не могла сдержать улыбку.

Деревья неожиданно расступились перед ней, и открывшаяся сцена заставила ее ахнуть от удивления и радости. Она стояла на высоком краю плато, поражавшего девственной красотой. Прозрачный воздух позволял видеть на многие мили вокруг. С двух сторон местность ограничивали увенчанные снежными шапками горы, а впереди простиралась бескрайняя равнина, перемежаемая невысокими холмами и пологими впадинами, покрытыми буйной растительностью. Утренний туман текучими облачками окаймлял подножия холмов и покрывал самые глубокие овраги. На склонах искрились мелкие ручейки, и тысячи потоков сливались в широкие, более темные реки. Со скальных выступов и из глубоких ущелий в предгорьях на сотни метров с шумом низвергались водопады.

— Вот это да! — восхищенно выдохнула Араминта.

Здесь она и осталась терпеливо ждать, а большое красноватое солнце поднималось в чистом небе, разбрасывая лучи по прекрасной равнине.

Мадригал звучал все громче, нарастая до бурного крещендо. Араминта оглянулась. Из леса вокруг нее показались сильфены. Их было около сорока, и все ехали верхом на высоких лохматых животных. Красочная сцена приковала ее взгляд. Точь — в — точь как эльфы из самых древних легенд человечества. Такие же высокие и стройные, с длинными руками и ногами, но с более коротким туловищем. Под широкими кошачьими глазами на плоских лицах торчал небольшой нос, а привычный рот заменяли три концентрических ряда острых зубов, размалывающих пищу и проталкивающих ее в желудок.

Их одежда напоминала обычные балахоны из ткани с металлическим отливом. На талии у каждого сверкал драгоценными камнями золотой пояс, а плечевые ремни закреплялись большими пряжками с зеленоватыми камнями, испускавшими странное сияние. Поверх балахонов на сильфенах были надеты безрукавки из ярко-белой сетки.

Мелодичное пение сменилось хором радостных восклицаний, под копытами огромных скакунов задрожала земля, и сильфены подъехали к Араминте. Один из них, в красной безрукавке, наклонился с седла и протянул ей руку. Араминта без колебаний протянула руку ему навстречу.

Сильфен оказался невероятно сильным. Он легко поднял ее с земли и усадил в седло перед собой, продолжая придерживать одной рукой. Опустив взгляд, она увидела у себя на животе его четырехпалую кисть. Сильфен запрокинул голову и издал пронзительную трель. Лохматый зверь с такой скоростью сорвался с места, что она невольно рассмеялась. А потом все помчались в раскинувшийся впереди лес. Это была чудесная и стремительная скачка. Немалый рост лохматых скакунов подразумевал величественную медлительность, но они двигались очень быстро. Араминта, немного успокоившись, заметила, что шкура животных красновато-коричневая, покрытая густой шерстью, напоминающей свалявшееся руно. Шесть крепких ног легко преодолевали любые неровности, но всадники при этом сильно раскачивались взад и вперед.

Остальные сильфены рассыпались сзади и, продолжая петь, поскакали вперед, словно соревнуясь друг с другом. Не замедляя хода, они пересекали реки и преодолевали склоны холмов. Араминта наслаждалась этой сумасшедшей гонкой, смеялась, радуясь необычному приключению, и хотела, чтобы оно продлилось как можно дольше.

Спустя некоторое время они выехали из леса неподалеку от широкого залива. Над спокойной водой струились полосы тумана. В неподвижной серебристой поверхности отражались маленькие конусы островов, и чахлые деревца льнули к их неровным замшелым склонам. Чуть в стороне с нависающей скалы в море извергался водопад. Глядя на совершенство пейзажа, она радовалась просто тому, что на свете существует такое место.

А прямо перед ними, на покрытом травой берегу расположился лагерь сильфенов. Там были тысячи этих странных чужаков и сотни их лохматых скакунов. Повсюду стояли шатры из необычной светящейся ткани. Одна такая палатка ставилась у нее на глазах: семь отдельных полотнищ основных цветов радуги поднимались все выше и выше, пока не выросли футов на двадцать, а потом сплелись наверху в свободный узел. Затем края полотнищ начали срастаться, и через минуту палатка стояла сама по себе, без всяких опор и креплений, словно затвердевшая радуга. Между тентами уже горели костры и были расстелены ковры, как будто здесь готовились к самому масштабному в галактике пикнику. Из огромных корзин, снятых со спин вьючных животных, сильфены вынимали большие золотые и серебряные блюда с едой. И блюда, и хрустальные бутылки, заполненные разноцветными напитками, выглядели просто великолепно. Многие сильфены, распевая ритмичные мелодии, уже танцевали вокруг костров. Может, ноги этих созданий и выглядели слишком длинными и тонкими, но двигались они чрезвычайно ловко, и Араминте казалось, что их суставы способны сгибаться в любую сторону. Половина их замысловатых танцевальных па человеку была явно не под силу.

Она только успела пожалеть об этом, как сильфен, привезший ее сюда, снова предложил ей руку, чтобы помочь спуститься. Араминта была не против присоединиться к их обществу. Ее ноги только успели коснуться земли, как сильфены устремились к гостье, и от неожиданности она попятилась. В воздухе множеством колокольчиков зазвенел смех. Но не обидный, скорее, сочувственный, ободряющий. Приветственный. Она неловко поклонилась. Сильфены, все как один, ответили тем же, и движение распространилось по толпе легкой рябью. При их гибкости формальное приветствие получилось гораздо более элегантным, чем у нее.

Двое сильфенов вышли вперед. Их круглые рты приоткрылись, демонстрируя бесконечное множество неприятно острых зубов. Араминта сочла это улыбкой. Ей показалось, что перед ней стояли женщины, хотя определить пол было трудно, поскольку все сильфены носили длинные волосы, украшенные бисером и камнями. Сильфены протянули к ней руки, и Араминта позволила вывести себя вперед. Их мысли излучали такую доброту и приветливость, что невозможно было не ответить им тем же. Затем ей предложили угощение — странные рассыпчатые печенья, завернутые в зеленые листья. Она надкусила одно, и кусочки печенья, попав в горло, зашипели, словно газировка.

— Ой!

Сильфены дружно рассмеялись ее удивлению. Ей предложили хрустальную бутылку, и Араминта храбро сделала глоток. Определенно, алкоголь, но не только. Потом она попробовала изящно вылепленные пирожки и пирожные, истекавшие медом и соком, которые оказались не только красивыми, но и очень вкусными.

Где-то рядом зазвучала ритмичная трель, и Араминта непроизвольно стала раскачиваться в такт мелодии. Одна из сопровождавших ее женщин взяла Араминту за руку и начала с ней танцевать. А потом она и вовсе потерялась в водовороте сверкающих и поющих тел.

Переходя от одной группы к другой, она то и дело пробовала новую еду и пила вино. Много вина. Оно опьяняло, но ничуть не затуманивало восприятие — наоборот, ее впечатления становились более яркими и отчетливыми. Танец в компании десятков сильфенов следовал за танцем, пока у нее не начала кружиться голова, а ноги не задрожали от усталости.

Она понимала, что поддалась безумному веселью чужаков, что должна добраться до какого-нибудь из миров Содружества и что-то предпринять, раз уж получила такое наследие. Но в то же время чувствовала, что поступает правильно. Ее разуму и телу просто необходимо было восстановиться после тяжелых переживаний, а завораживающее веселье праздника подходило для этого как нельзя лучше. Сильфены таким необычным способом помогали ей, показывали, что она не одинока, укрепляли ее связь с их благословенным Исток-островом.

После целой вечности танцев и прогулок по лагерю она сказала, что должна присесть. Она знала, что сильфены не говорят ни на одном из наречий людей, и даже не интересуются ни одним языком, кроме своего собственного, состоящего из трелей, воркования и пения, который поддавался лишь очень приблизительному толкованию. Эксперты Содружества, изучающие блуждающих между мирами чужаков, плохо понимали природу их эксцентричности. Ученые объясняли ее различием в нейронных процессах, недоступным разуму человека.

Но сильфены отлично поняли ее слова и проводили к одному из радужных шатров, где она обнаружила целую гору подушек. Она с облегчением растянулась на них, а шесть или семь сильфенов расселись вокруг, чтобы за ней поухаживать. Она без возражений подчинилась роскоши их заботы. С нее сняли ботинки, и тотчас раздался хор сочувственных, почтичеловеческих причитаний при виде искусственной кожи, нанесенной на стертые ноги. Сильные пальцы начали массировать ее плечи и спину. Физиология сильфенов отличалась от человеческой, но они явно знали, как обращаться с суставами и мышцами людей. Затвердевшие узлы в мышцах стали быстро размягчаться, и Араминта застонала от удовольствия. А снаружи продолжался праздник, и она была этому рада. Одна из женщин подала бутылочку из золотистого хрусталя. Араминта выпила. Жидкость оказалась освежающей, как вода, прохладной и наполненной множеством пузырьков. Еще двое сильфенов принесли блюда с их вкуснейшей едой.

— С этим не сможет сравниться ни один клуб Колвин-сити, — произнесла она, удовлетворенно вздыхая.

— Конечно, не сможет, — раздался ответ на английском языке, сильно искаженном акцентом.

Араминта вздрогнула от неожиданности и перевернулась посмотреть на говорившего.

Три добровольных массажиста прекратили свои манипуляции и расселись вокруг нее в кружок. В шатре стоял сильфен с большими кожистыми крыльями. Еще у него был длинный хвост, покрытый темной чешуей, который подергивался из стороны в сторону, словно от возбуждения.

Его облик отозвался в памяти Араминты — подобное существо тоже встречалось в легендах древних людей, но не в самых приятных.

— Кто ты? — выпалила она. — И почему у тебя немецкий акцент?

— Потому что он идиот, — ответил другой сильфен, — и ничего не понимает в нашей психологии.

Араминта опять вздрогнула и смутилась, чувствуя себя глупо. Сверху вниз на нее смотрел еще один сильфен, одетый в медно — красный балахон с черным поясом. В его рыжеватых волосах на висках виднелись седые прядки. Хвост он держал неподвижно, изогнув так, чтобы он не касался земли.

— Эй, заткнись, — буркнул первый сильфен.

— Я прошу прощения за своего приятеля, — заговорил второй. — Я Брэдли Йоханссон, а это Облачный Танцор, сильфены провозгласили его другом людей.

— Э… — только и сумела выдавить из себя Араминта.

— Да, я рад нашей встрече, девочка, — произнес Облачный Танцор.

— Э-э, — снова промямлила она. — Брэдли Йоханссон — это ведь человеческое имя.

— Да, я был человеком. Довольно давно.

— Был?..

Он приоткрыл круглый рот, и затрепетавший внутри тонкий язычок воспроизвел звук, напоминающий человеческий смех.

— Это длинная история. Когда я был человеком, я считался другом сильфенов.

— Ох. — В ее памяти всплыли уроки истории, ассоциировавшиеся с ненавистным мистером Дрикселем. — Я слышала о Брэдли Йоханссоне. Вы воевали против Звездного Странника. Вы спасли нас всех.

— Ого, братец, — воскликнул Облачный Танцор. — Спасибо, дочь друга. Теперь к нему лет десять невозможно будет подступиться.

— Я внес свой вклад, — скромно ответил Брэдли Йоханссон.

Его хвост при этом заметно дернулся.

Араминта села на подушки и подобрала ноги. Она испытывала радостную уверенность в том, что сейчас получит ответы. Много ответов.

— Как вы меня назвали? — спросила она.

— Он упомянул о твоей прославленной прародительнице, — ответил Брэдли Йоханссон.

— Меллани?

Может у нее разыгралось воображение, но Араминта была уверена, что при звуке этого имени пение за стенами палатки зазвучало более торжественно.

— Да, о ней, — подтвердил Облачный Танцор.

— Я никогда с ней не встречалась.

— Каким-то людям везет больше, другим — меньше. Такова ваша жизнь.

— Она теперь тоже сильфен?

— Хороший вопрос. Зависит от того, как понимать идентичность личности.

— Это… это какой-то экзистенциализм.

— Конечно, девочка, мы мастера экзистенциализма. Да ведь мы изобрели эту концепцию задолго до того, как ваша ДНК выбралась из моллюска.

— Не обращай на него внимания, — сказал Брэдли Йоханссон. — Он всегда такой.

— Почему я оказалась здесь?

— Тебе нужен ответ с точки зрения экзистенциалиста? — поинтересовался Облачный Танцор.

— Не слушай его, — посоветовал Брэдли Йоханссон. — Ты оказалась здесь потому, что это, строго говоря, твоя вечеринка.

Араминта повернулась и выглянула в проем между полотнищами: на берегу залива продолжался красочный праздник и сильфены неутомимо пели и танцевали.

— Моя вечеринка? Почему моя?

— Мы чествуем тебя. Мы хотим встретиться с тобой, почувствовать тебя, узнать тебя, дочь нашего друга. Таковы сильфены, мы впитываем впечатления.

— Разве я достойна чествования?

— Это будет ясно лишь спустя некоторое время.

— Вы говорите о Бездне.

— К сожалению, да.

— Но почему я? Почему я связана с Небесным Властителем?

— Ты связана с нами, и ты знаешь.

— Да, я знаю. Это из-за Меллани, да?

— Да, ты дочь нашего друга, и потому ты тоже наш друг.

— Магия в нашей семье передается по женской линии, — негромко сказала Араминта.

— Полная чепуха, — вмешался Облачный Танцор. — Наше наследие не зависит от пола, это чисто человеческий миф. Дети Меллани сроднились с сообществом своей матери еще в ее утробе и в свою очередь передали общность своим потомкам.

Араминта неуверенно улыбнулась Брэдли Йоханссону.

— Если это происходит именно так, мужчины неспособны передать дар.

— Но дети мужского пола наследуют способности, — с нажимом заметил Облачный Танцор.

— От женщин.

Влажный язычок Облачного Танцора затрепетал в центре его рта.

— Суть в том, девочка, что ты получила этот дар.

Она прикрыла глаза, стараясь разобраться.

— И Небесные Властители тоже им обладают?

— Да, у них похожие способности, — подтвердил Брэдли Йоханссон. — Время от времени до Исток-острова доносятся мысли из Бездны.

— А почему Исток-остров не попросит Бездну остановить экспансию?

— Не думай, что он не пытался это сделать. — Кончик хвоста Брэдли Йоханссона нервно задергался. — Десять миллионов лет открытости и дружеского отношения ни к чему не привели. Мы не в силах пробиться к Ядру. Или оно не желает нас услышать. Даже мы не могли определить, что там внутри, пока Эдеард не поделился с Иниго своей жизнью.

— Вы тоже способны переживать его сны?

— Да, мы видели их, — сказал Облачный Танцор, сумев придать своим словам немалую толику пренебрежения. — В конце концов, в основе вашей Гея-сферы лежит наша общность.

— Это сделал Оззи, — заявила Араминта, радуясь, что хоть что-то знает.

— Да, только Оззи и мог таким образом воспользоваться званием друга.

— Каким образом?

— Это не имеет значения, — сказал Брэдли Йоханссон. — Суть в том, что в галактике есть множество областей общности и разных ее проявлений. Все они чем-то отличаются друг от друга, но при определенных обстоятельствах могут взаимодействовать. И это равносильно вспышке зеленой сверхновой звезды.

— Выходит, что-то вроде посредника между мной и Небесным Властителем?

— Все обстоит немного сложнее. Ваш контакт осуществляется благодаря вашему сходству.

— Сходству? Между мной и Небесным Властителем?

— Вспомни свое состояние после разрыва. Ты была растеряна, одинока, стремилась найти для себя цель.

— Да, спасибо, я это прекрасно помню, — проворчала она.

— Небесный Властитель тоже ищет — ищет свою цель. Души, которые он провожал к Ядру, кончились, и теперь он и его сородичи с нетерпением ждут прибытия новых. Их поиски выражаются не только в блужданиях по Бездне, но и в неустойчивом моральном состоянии. И каким-то образом вам удалось преодолеть пустоту между твоей Вселенной и его миром.

— И первые люди тоже попали туда таким же образом?

— Кто знает? До Джастины никто не видел, как открывается Бездна. И для армады райелей она тоже не открылась, они просто пробили туда путь. Но люди были не первыми существами, кого Бездна приняла. Время от времени мы ощущаем, как в течение короткого периода там процветают другие расы. И их тоже поглощает Бездна.

— Значит, она сознает, что снаружи есть другая Вселенная? — задумчиво спросила Араминта.

— В некотором роде — вполне вероятно. Но это скорее философские рассуждения, а не доказательства. Мы не считаем, что Бездна допускает существование физической реальности за пределами собственных границ. Возможно, по ее представлениям, снаружи нет ничего, кроме источников зарождающихся разумов, и ее Ядро поглощает их, как граница, расширяясь, поглощает массу.

— Эдеард и другие люди из Маккатрана убеждены, что Бездна создана Первожителями.

— Да уж, — буркнул Облачный Танцор. — Такое не могло возникнуть естественным путем.

— А где же они сейчас?

— Никто не знает. Хотя тебе, дочери нашего друга, вероятно, удалось бы это выяснить.

— Я не знаю, что мне делать, — призналась Араминта. — С чего начать. Есть человек, который мог бы мне помочь, один из агентов АНС. Однажды он уже помог мне. Его зовут Оскар Монро.

Брэдли Йоханссон присел рядом с ней, его язычок быстро затрепетал в глубине рта.

— Я знаю Оскара. Мы вместе сражались против Звездного Странника. Можешь ему доверять. Разыщи его, но после этого твой путь будет нелегким.

— Я знаю. Но я приняла решение. Я ни за что не поведу Воплощенный Сон в Бездну.

— Мы знали, что ты так решишь, дочь нашего друга. Эта уверенность и привела нас сюда, чтобы встретиться с тобой.

— Расскажи ей об остальном, — ворчливо произнес Облачный Танцор.

Араминта взглянула на него с тревогой.

— О чем? Что еще происходит?

— Есть кое-что еще, нечто новое, появившееся в нашей Вселенной после пленения АНС, — сказал Брэдли Йоханссон. — Нечто более страшное, чем Воплощенный Сон. И оно ждет тебя.

— Что это?

— Природа предмета остается неясной, поскольку мы слишком слабо его ощущаем. Но то, что удалось уловить, внушает огромную тревогу. В людях, как и во всех разумных существах, имеется темная сторона, и это создание, это воплощение намерений, порождено как раз тьмой. Оно несет зло — вот что мы знаем точно.

— Но что же это? — со страхом спросила она.

— Устройство, машина, от которой веет холодом и злобой. Ей нет дела до духовного начала, присущего любой жизни, она отвергает смех, и пение, и даже слезы. И если она стремится завладеть тобой, то этому есть лишь одна причина.

— Проход в Бездну, — догадалась Араминта.

— Причина еще до конца не ясна, но мы опасаемся худшего, — сказал Брэдли Йоханссон. — Она стремится вмешаться в судьбу галактики, повлиять на реальность каждой звезды. Этого нельзя допустить.

— Ты должна объединить лучшие силы своей расы, дочь нашего друга, — добавил Облачный Танцор. — Вместе вы сможете противостоять ужасному будущему, уготованному всем нам этим ужасным созданием. Оно не должно попасть в Бездну. Два зла не должны объединиться.

— Но как? — воскликнула она. — Во имя Оззи, как вы можете надеяться на меня? Ведь есть же Флот Содружества, есть невероятно мощное оружие, они остановят это зло. Я даже не знаю, где оно и как оно выглядит.

Брэдли Йоханссон взял ее за руку.

— Если ты искренне веришь в необходимость чего-то, значит, к этому ты должна стремиться.

— Я думала, что просто спрячусь, пока фракции и Воплощенный Сон не уничтожат новую опасность. Именно так я и собиралась поступить.

— Нашу судьбу нельзя предсказать. Тем не менее это твой выбор.

— А я не могу просто остаться здесь?

Его сухие пальцы погладили ее ладонь.

— Оставайся, насколько захочешь, дочь нашего друга.

Араминта печально кивнула.

— А время пока остановится.

— Ты сильна и отважна, твоя душа сияет ярким светом, как и душа Меллани. Этот свет непросто погасить.

— Ох, Оззи!

— Так что же ты хочешь? — спросил Облачный Танцор.

Кончик его хвоста яростно подергивался. Сильфены, ожидая ее ответа, притихли за стенами палатки.

— Хорошенько поесть и выспаться, а потом я отправлюсь в путь, — объявила она. — Я сделаю все, что смогу.

Все сильфены в шатре одновременно запрокинули головы и широко раскрыли рты. Сладкозвучный напев, мелодичный и вдохновляющий, подхваченный теми, кто оставался снаружи, закружил Араминту, и она благодарно улыбнулась. Это был их подарок, их признательность. Она вдруг поняла, насколько они напуганы, как сильно опасаются, что зловещее изобретение людей положит конец их свободным странствиям.

«Да, я сделаю все, что смогу».

Поступающие изображения Ранто Марий рассматривал с пренебрежительной усмешкой. Костлявый подросток неожиданно стал главным героем новостей Содружества и мелькал в каждом выпуске. Репортеры прибыли в Майлдип Уотер лишь немногим позже, чем агенты фракций. Все они без труда выяснили, что Араминта останавливалась в мотеле «Старсайд». Но перепуганный управляющий Рагнар вышел только после того, как репортеры предложили ему деньги за рассказ, к их большому сожалению, не слишком содержательный. В основном он говорил о том, как прятался на кухне, пока оснащенные боевыми системами агенты прочесывали его драгоценный мотель в поисках Второго Сновидца.

«Просто агенты не обращали на него внимания», — мысленно поправил Марий рассказчика.

Зато Ранто, по общему убеждению, стал настоящей находкой. Последний человек в Майлдип Уотер, который видел Вторую Сновидицу и разговаривал с ней.

— Она была очень хорошенькая, — бестолково повторял он, стоя перед стойкой в мотеле, в окружении десятка репортеров. — И ничего необычного. Я с ней еще днем встречался. Доставил ей еду, и она дата хорошие чаевые.

— Она сказала, куда направляется? — спросил журналист.

— He-а, просто купила мой байк и укатила к тропе сильфенов. Представьте себе, Второй Сновидец разъезжает между мирами на моем стареньком байке.

«И наши сородичи еще удивляются, когда мы пытаемся ускорить эволюцию», — заметила Иланта.

Марий ничего не ответил. Он все еще дулся за наказание, постигшее его после истории с Чатфилдом. Но, похоже, его положение начинало выправляться. Иланта сама вызвала его, когда Марий вел наблюдение на Фаналлисто. После жалкой мольбы, обращенной к Марию, за Экспедитором следили квазиразумные сенсоры. Вскоре с Экспедитором связался еще один осколок фракции Консерваторов, но разговор шел по кодированному каналу, исключающему любые попытки прослушивания. Роботы-шпионы, подключившиеся к системе наблюдения космопорта, показали, как Экспедитор в капсуле подъехал к «Леди Расфай». Затем корабль получил разрешение на старт, выданное по коду владельца, и поднялся с планеты, что было довольно любопытно, поскольку сам владелец, раздетый и в бессознательном состоянии, остался на посадочной площадке вместе со своей молоденькой подружкой.

Иланта заинтересовалась тем, куда направляется Экспедитор и с кем он намерен встретиться. Она не была встревожена и не выказала ни малейшего нетерпения, но, поскольку Араминта снова сумела всех обмануть, исчезнув с Чобамбы, наблюдение за оставшимися Консерваторами следовало продолжить.

Марий знал, куда отправился Экспедитор. Если он и успел что-то оставить на Фаналлисто, это уже не важно, а вот в космопорте Пулапа стоял наготове корабль с ультрадвигателем. Марий сразу же вылетел туда.

И он не ошибся. Сенсоры его собственного корабля засекли приближающуюся к Пулапу «Леди Расфай», после чего он немедленно вызвал Иланту. Словно подтверждая, что он прощен, она ответила лично, а не через Валеан или Нескию.

— Хочешь, я его ликвидирую? — спросил Марий.

Его корабль скрытно оставался на высоте в сотню километров, прямо над космопортом. Здесь ему ничто не угрожало: коммерческие полеты с недавних пор прекратились почти полностью. Скорее могла вызвать подозрения обычная посадка «Леди Расфай».

Изображение Ранто отправилось в периферийный сектор экзо-зрения. Марий через свои сенсоры проследил, как «Леди Расфай» приземлилась на голой скале неподалеку от экстравагантного розового здания терминала. Экспедитор, заключенный в рамку прицела, спустился из шлюза. В двухстах метрах от него на той же скалистой поверхности стоял корабль с ультрадвигателем, представлявший собой темно-красный овоид на трех приземистых опорах.

«Нет, — ответила Иланта. — На данный момент информация для нас важнее. Пока Араминта еще не в наших руках, я хочу знать, на что способны Консерваторы. Следуй за ним, выясни, сколько их осталось и что они затевают».

— Понял.

Он не стал больше ничего говорить, опасаясь выдать свое удовлетворение. Вот только необычная осторожность Иланты свидетельствовала о том, какой напряженной стала ситуация из-за Араминты. Кто мог знать, что она способна странствовать по тропам сильфенов? Хотя ее необычные способности многое объясняли, и в первую очередь ее превращение во Второго Сновидца.

Марий поудобнее устроился в кресле и стал смотреть, как Экспедитор спешит к своему кораблю.

Экспедитор стоял под днищем корабля и старался успокоиться, чтобы его волнение не нарушило процесс идентификации. Вполне понятно, что процедура, дающая право командовать интел-центром корабля, была весьма сложной. Судно с ультрадвигателем стоило немало, и фракция Консерваторов не могла допустить, чтобы оно попало в чужие руки.

На протяжении всего полета он не спал и не ел. По сравнению с кораблями, к которым он привык, «Леди Расфай» была ужасно медлительной. К тому же стресс от разлуки с семьей, известие об очередном трюке Араминты, да еще невозможность узнать, разговаривал ли он действительно с «администратором» Консерваторов или угодил в ловушку Ускорителей, сильно подействовали на его нервную систему.

Наконец Интел-центр признал, что ему разрешено пользоваться кораблем, и подтвердил право командования. Экспедитор с облегчением выдохнул и дал команду открыть шлюз. Днище корабля над его головой ушло внутрь, образовав темную воронку. Инвертированная сила тяжести втянула его в небольшую круглую камеру. Пол под ногами восстановился, и в одной из стен открылся проход. Экспедитор поднялся в полукруглую рубку. Интел-центр уже запустил предстартовые программы, и все системы были приведены в состояние готовности. Все работало нормально, в том числе и внушительный комплекс вооружения. Экспедитор приказал создать мягкое кресло и, как только оно поднялось из пола, с облегчением в него опустился. Управляя кораблем, он снова стал влиятельным игроком, и это укрепило его уверенность.

Он вызвал «администратора» по секретному каналу.

«Похоже, ты справился», — сказал его загадочный союзник.

— Конечно.

«А Араминта улизнула по тропам сильфенов. Знаешь, я очень хотел бы с ней встретиться. Она оставила в дураках самые могущественные организации Великого Содружества. Этой женщиной нельзя не восхищаться».

— Ей повезло, — заметил Экспедитор. — А везение быстро заканчивается.

«Люди сами куют свою удачу».

— Как скажешь.

«Корабль готов?»

Экспедитор немного помолчал.

— Извини, но для меня важнее всего моя семья. Думаю, было бы лучше, если бы я отправился на поиски Мария.

«Он уже покинул Фаналлисто. Его корабль ушел через пятнадцать минут после старта «Леди Расфай». Это тебе о чем-нибудь говорит, суперагент?»

— Я разыщу его.

«Нет, в одиночку ты ничего не добьешься. Кроме того, я твой единственный шанс сохранить жизни твоих родных».

— Я до сих пор не знаю, кто ты и на кого работаешь.

«Я говорил, что предоставлю тебе доказательства, и я сделаю это. Вот координаты. Прилетай и убедись сам».

Экспедитор изучил поступившую информацию.

— Близнецы Лео? А что там?

«Надежда. И, возможно, еще и средства к спасению. Давай, сынок, что ты теряешь? Чтобы добраться сюда, тебе потребуется всего несколько часов. Если то, что ты увидишь, тебе не понравится, ты свободно сможешь развернуться и отправиться в свой благородный поход. Я думаю, фракция Консерваторов заслужила толику твоего внимания, не так ли?»

Экспедитор еще долго сидел, глядя на странные координаты. Если в Близнецах Лео что-то и было, то только какое-то секретное производство фракции Консерваторов. В конце концов, должны же они где-то строить корабли с ультрадвигателями. «Но зачем тогда им понадобился этот корабль?»

— Ты не мог бы просто поделиться со мной своими идеями?

«Слушай, насколько мне известно, только у меня одного есть план, как спасти галактику от Иланты и Бездны».

— Ой, брось!

«А что, у АНС есть такой план? Или был? А у Флота? Или у других выживших агентов фракций? Может, ты наберешься смелости и спросишь Утес Утреннего Света? Освободишь этого громилу из-за барьера, и он сотрет нас в порошок. Проблема, в конечном счете, будет решена. Или… О нет, только не говори, что надеешься на президента и Сенат. Хочешь доверить судьбу галактики политиканам?»

— Кто ты, черт побери?

«Прекрати ныть и тащи свою задницу к Близнецам Лео. Здесь ты получишь все ответы, обещаю».

— Скажи сейчас.

«Нет. Я еще не настолько тебе доверяю».

— Что?

«Ставки слишком высоки. Я не могу предвидеть, что ты выкинешь в следующий момент. И у меня, если ты подведешь, имеются другие варианты. Хотя и не такие подходящие, как ты. А из этого следует, что наибольшие шансы выжить у тебя, Лиззи и твоих детей будут в том случае, если мы объединим усилия».

Канал связи закрылся.

— Дерьмо! — Экспедитор стукнул кулаком по податливой обивке кресла. Он знал, что выбора у него нет. — Доставь нас к Близнецам Лео, — приказал он интел-центру.

С орбиты на ночной стороне Дарклейк-сити представал ярким освещенным пятном в полторы сотни километров в поперечнике, где редкие темные провалы указывали на глубокие озера и самые высокие вершины, упрямо сопротивлявшиеся застройке на протяжении всей пятнадцативековой истории колонизации. Расположенная в субтропической зоне Октиера столица планеты стала монументальным свидетельством и прогресса, и приверженности классике. Нового расцвета ее старинный центр с хрустальными небоскребами и алыми пирамидами жилых зданий достиг после того, как мир перешел в категорию Высших и для обновления и расширения домов стали доступны новые материалы и технологии. Обитатели города, поселившиеся здесь еще в первую эпоху Содружества, безошибочно выделяли старый центр, хотя сам город с тех пор значительно вырос. Появившиеся пригороды отличались капризами современной архитектуры и отсутствием промышленных и коммерческих комплексов, среди обширных парков возводились только жилые дома. Горожане до сих пор придерживались принципов своих предков, выходцев из стран тихоокеанского бассейна, и неизменно отдавали должное морским видам спорта, а также тщательно заботились об окружающей среде. Благодаря этому Октиер заслужил репутацию самого неформального из всех Внутренних миров, где общество Высших было занято исключительно дебатами и семинарами по вопросам внешней политики. Особенности Октиера привлекали сюда большую часть выходцев из Внешних миров, начинавших свою подготовку к внутренней миграции и переходу к статусу Высшего.

Но Дигби почему-то был уверен, что его противник не собирается примкнуть к общности Высших. Корабль, за которым он следовал от Эллезелина, вошел в атмосферный слой, направляясь к самому маленькому из трех космопортов Дарклейк-сити. При выходе из гиперпространства он не воспользовался маскировкой, а вместо этого обратился в контролирующую полеты службу с официальным запросом на посадку.

Зато «Колумбия 505», наоборот, держалась в тысяче километров над экватором в скрытном режиме, что позволяло избежать внимания сенсоров планетарной обороны. Правительство Октиера в соответствии с решениями тысяч местных комитетов объявило высший уровень опасности. В полумиллионе километров над поверхностью постоянно патрулировали три корабля класса «Столица», готовые отразить любую выявленную угрозу. К счастью, они тоже не заметили «Колумбии 505».

— Похоже, что внизу здесь у Ускорителей имеется активная команда, — доложил Дигби Пауле, как только корабль Ускорителей совершил посадку. — Стоит ли мне обращаться в наше местное отделение за поддержкой?

«Мы давно отказались от драк между вооруженными агентами, — ответила Паула. — Тебе надо проследить за пилотом через шпионов в планетарной киберсфере. Так у тебя останется возможность применить оружие прямо с орбиты, когда придет время захвата цели».

— У нас есть цель?

«Да. Единственная. И очень простая: никто не должен захватить Араминту. Никто. Чего бы это ни стоило».

— Великий Оззи! Ты хочешь, чтобы я открыл огонь по населенному объекту?

«Если потребуется. Надеюсь, до этого все же не дойдет. Я не думаю, чтобы она вообще появилась на Октиере».

— Тогда зачем сюда прилетел агент Ускорителей?

«Ларил, бывший муж Араминты, готовится стать Высшим. Он живет в Дарклейк-сити».

— Ага. И ты считаешь, что она к нему обратится?

«Уже обращалась. Они поболтали два раза. Последний разговор был прерван моим вбросом на Чобамбе».

— Вот даже как. — Дигби приказал юз-дублю провести анализ местных архивов. — В истории Октиера ничего не говорится о тропах сильфенов.

«Верно. Но, если уж она обращается к Ларилу за советами, я думаю, Ускорители собираются его прижать».

— Это логично. А твой юз-дубль не определил ее новый код в унисфере?

«У нее его нет. Она подключается к унисфере мануально, через узлы. Не оставляя записей».

— Разумно. Ты считаешь, что сильфены ее спрячут?

«Ни в коем случае».

— А у тебя есть с ними связь?

Глупо было об этом спрашивать, но он давно знал, что возможности его прародительницы не стоит недооценивать.

«Я когда-то контактировала с Исток-островом, но от сильфенов нельзя добиться ничего определенного. Если только уж сильно не повезет и ты не наткнешься на одного из них по имени Облачный Танцор. Тогда получишь целый ворох злобных инсинуаций».

— Выходит, место ее следующего появления предсказать невозможно?

«Верно. Но, когда это произойдет, мы должны быть готовы».

Дигби подключился к сенсорам космопорта и увидел, что агент Ускорителей покинула корабль. Она вышла без одежды, хотя серая кожа окутывала ее мглой ничуть не хуже, чем любой плащ-костюм, и можно было подумать, что одежда просто очень плотно облегает ее миниатюрную фигурку. За спиной у нее горизонтально развевались и трепетали под слабым ветерком две кроваво — красные ленты. А когда она огляделась по сторонам, стало видно, что глаза излучают слабое розоватое сияние.

— Валеан, — с сожалением отметил он. — После случившегося на Эллезелине можно было предвидеть ее появление. По сравнению с ней Марий — мягкотелый слабак. Ускорители командируют ее только в тех случаях, когда требуются чрезвычайные меры.

«Это еще раз доказывает, как важно для них заполучить Араминту, — сказала Паула. — Ты должен следить за ней очень внимательно. Нельзя допустить, чтобы она добралась до Ларила».

— Может, прямо сейчас навести на нее орудие? Она уже за пределами защиты своего корабля.

«Нет, — после недолгой паузы ответила Паула. — Нам неизвестно, кто еще из Ускорителей сейчас находится на Октиере. Как только вычислишь их, обсудим вопрос ликвидации».

— Хорошо. Приступаю.

«Искупление Меллани» плавно увеличил скорость до пятидесяти двух световых лет в час и продолжал ее поддерживать. Графики и таблицы заняли всю область экзо-зрения, так что он уже не мог видеть каюту. Его вспомогательные подпрограммы дублировали систему управления новым ультрадвигателем. Строго говоря, при максимальном расширении своих мыслительных возможностей он сам был ультрадвигателем и ощущал течение потока экзотической энергии и перестройку квантовых полей в стандартную конфигурацию гиперпространства. Флуктуации, проявляющиеся в вибрации его корпуса-плоти, мгновенно подавлялись, оставляя лишь фантомное эхо помехи. Энергетические потоки внутри тела-машины проходили по особым контурам, скручиваясь и сжимаясь до неестественного состояния, обеспечивающего сокращение пространства-времени. Абсолютная плавность и правильность происходящих процессов привели его разум в состояние медитации, и окружающий мир показался чуть ли не совершенным.

С огромной неохотой он вышел из этого состояния и вывел все показатели в автономную следящую программу. Теперь он чувствовал работу системы и миллиардов деталей двигателя точно так же, как чувствовал работу своего сердца и легких. Ощущение утраты вызвало почти физическую боль, похожую на реакцию организма на превышение нормы сахара в крови.

Сервис — бот подал тарелку с пекановыми пончиками, покрытыми карамелью, и кофейник. Троблум засунул в рот целый пончик и начал задумчиво жевать. В кресле напротив сидела Катриона Салиб. Шорты на ее длинных ногах, изящно поджатых под себя, задрались до самого верха бедер. Свободный топ на тоненьких бретельках, съехав на сторону, когда она наклонилась, открыл обширное декольте.

— Это было впечатляюще, — промурлыкала она чуть хрипловатым голосом.

— Все дело в аккуратной сборке, — откликнулся он. — Только и всего. Впечатляет сам принцип работы двигателя.

— Но ты сделал это. Ты укротил чудовище.

Он надкусил следующий пончик и отпил кофе. В голосе Катрионы улавливался неприкрытый вызов. Он решил, что ей стало скучно без привычных компаньонов. Троблум почему-то никак не мог заставить себя перезапустить интел-сущность Триши. Вмешательство РИ, подчинившего себе ее программу, испортило весь эффект от общения с ее виртуальной личностью.

— Теперь ты вернешь нормальную силу тяжести? — спросила Катриона с некоторой тревогой.

— Скоро верну. Как только немного отдохну.

Он знал, что за низкую гравитацию на борту придется расплачиваться, но она уменьшала физическое напряжение. «После всего, что мне пришлось вытерпеть, я этого заслуживаю». Он расправился еще с одним пончиком.

— Не оставляй ее надолго, — попросила она.

Спустив ноги с кресла, Катриона подошла к нему вплотную. Холеная рука прикоснулась к его колену. Похоже, что ее программа подключилась к его вспомогательным сенсорам: через заношенную ткань плащ-костюма он ощутил легкое, словно перышко, прикосновение пальцев.

— Мы с тобой остались вдвоем, — продолжала она, и хорошенькое личико подернулось дымкой трагической печали. Темные волосы, соскользнув с плеча, почти коснулись его головы. — Ты позаботишься обо мне, да, Троблум? Ты не допустишь никакой беды? Пожалуйста. Я не перенесу этого, не могу представить, что и я уйду, как остальные.

Он смотрел на ее руку, не противясь ощущениям. Он даже чувствовал тепло ее пальчиков, имеющих точную температуру человеческого тела. Может, и нет необходимости восстанавливать Говарда Лайанга, чтобы испытать близость женщины. Может, и неплохо, что на корабле только он и Катриона. В конце концов, до галактики Андромеды путь неблизкий.

Такие мысли вывели его из мечтательной задумчивости, и Троблум налил себе еще чашку кофе. В этом вопросе не стоит торопиться — надо все обдумать и взвесить возможные осложнения. Он окинул взглядом каюту, избегая смотреть на лицо Катрионы. Если их взгляды встретятся, она поймет, о чем он думает. Она изучила его. И это плохо.

Катриона, должно быть, ощутила его сомнения. Она сочувственно улыбнулась и, шурша шелком, вернулась к своему креслу. Ее близость оставила едва заметный аромат.

— Надо посмотреть, что происходит, — сказал он.

Интел-центр установил трансмерный канал связи с унисферой. И почти сразу же проектор Триши выдал над одним из свободных кресел сплетение голубых и оранжевых линий.

«Ты следишь за событиями?» — спросил РИ.

— Что? За какими? — воскликнул Троблум.

«Фракция Ускорителей пленила Солнечную систему».

Троблум ощутил всплеск исключительного удовлетворения.

— Стая работает?

«Так вот в чем твой секрет? Это и есть приманка, которую ты предлагал Пауле?»

Удовлетворение мгновенно сменилось чувством вины.

— Да, — сказал он и торопливо добавил: — Я не знал, где они собирались ее использовать.

«Конечно».

— Что-нибудь просочилось наружу?

«Нет, ничего, — ответил РИ. Его полосы на мгновение потемнели до пурпурного оттенка. — Флот не в силах прорвать барьер. Президент обратился к Высокому Ангелу с просьбой о помощи».

— И что они ответили?

«Райели сказали, что вряд ли смогут помочь. Значит, солнечный барьер действует по принципу Темной Крепости? Верно?»

— Да, — неохотно признал Троблум. Он даже не представлял, насколько это обстоятельство затрудняет его положение.

«Мы с Паулой знаем, что ты был в Темной Крепости. Она разговаривала с твоим капитаном, Чатфилдом. Ты принимал участие в проекте. Активное участие».

— Мне нравилось то, чем занимались Ускорители. Я намерен присоединиться к ним.

«Это будет возможно только после снятия барьера, — заметил РИ. — Сейчас с АНС никак не связаться, и флотилия устрашения тоже оказалась запертой внутри. Содружество теперь беззащитно перед остальной галактикой. А в ней есть и более опасные существа, чем окайзены, можешь мне поверить».

— После Слияния все это утратит смысл. Люди перейдут в постфизическое состояние.

«Я не хочу идти таким путем, как не хочет и значительная часть твоих соплеменников. Троблум, ты ведь знаешь, что это неправильно. Достичь постфизического статуса можно многими способами, и вовсе не обязательно принуждать тех, кто не согласен».

— Никакого принуждения не будет, — сердито возразил он.

«А ты знаком с концепцией Слияния и способом его осуществления?»

— Не совсем.

«И ты пытался воспрепятствовать Слиянию, если я не ошибаюсь? — В голосе РИ прозвучала нотка сочувствия. — Ваши пути с Ускорителями разошлись».

— Мне не понравилось, что они пользуются услугами Кэт. Но я одобряю идею постфизического общества.

«Ты согласен на этот переход, Троблум? Ты намерен его осуществить?»

— Я… не знаю. Возможно. Да, когда-нибудь.

«Я надеюсь, ты достигнешь своей цели. А почему ты до сих пор на своем корабле? Почему не присоединишься к паломничеству, чтобы отправиться в Бездну?»

— Потому что они убьют меня, как только найдут.

«Не слишком-то благородно с их стороны. И ты хочешь позволить существам с подобными принципами стать проводниками эволюции человечества?»

Троблум осел в своем кресле, стараясь не хмуриться на сплетение пульсирующих линий.

— Чего ты от меня хочешь?

«Мы оба понимаем, что они хотят убить тебя по одной причине: тебе известно, как отключить барьер. Так?»

— Нет, на самом деле, я этого не знаю. Отключение возможно только при введении определенного кода, а он мне неизвестен.

«Но принципы работы Стаи тебе понятны. Если кто-то и способен преодолеть преграду, то только ты».

— Нет. Я не знаю как. Силовое поле непреодолимо.

«А ты хоть задумывался об этом? Проанализировал все варианты?» — настаивал РИ.

— Конечно. Мы должны были удостовериться, что целостность барьера непреодолима.

«В этой Вселенной нет ничего совершенного, Троблум, ты сам хорошо знаешь. Наверняка есть какой-то изъян».

— Нет.

«Троблум, ты должен освободить АНС. Надо найти способ».

— Это невозможно.

«Подумай хорошенько. Рассмотри проблему со всех сторон. Найди решение, Троблум. Это твой долг перед всем человечеством».

— Я никому ничего не должен, — сердито бросил он. — Вспомни хотя бы, как паршиво со мной обращаются.

«Да уж, конечно. У тебя есть — или была — личная коллекция военных артефактов, самая обширная из всех существующих коллекций. У тебя есть РМЭ, достаточный, чтобы удовлетворить любые твои прихоти. Все это дало тебе общество Высших. У тебя есть друзья, если они тебе нужны, есть любовницы или жены».

— Не смеши. Я никому не нужен.

Голос РИ смягчился.

«А ты сам когда-нибудь тянулся к людям, Троблум? Если бы ты сделал хоть шаг им навстречу, они относились бы к тебе более сердечно. Но ты посвятил целые десятилетия возне с виртуальными личностями. Разве это люди?»

Троблум перевел взгляд на Катриону и получил в ответ ободряющую улыбку.

— Нет, чего ты добиваешься? — спросил он. — К чему все разговоры?

«Я только хочу, чтобы ты поступил правильно. До появления барьера вокруг Солнечной системы ты стремился связаться с Паулой Мио, предлагая ей информацию, при помощи которой можно было бы остановить Стаю, остановить Иланту, Мария и Кэт. Ты и сейчас способен это сделать. Продолжай, хорошее решение. Поговори с Паулой и передай ей сведения, которые помогут снять барьер».

— У меня их нет! Они не существуют, черт побери.

«Ты не можешь быть в этом уверен, — настаивал РИ. — Потому что ни в чем нельзя быть уверенным. Продолжай то, что ты начал до установки барьера. Троблум, Оскар Монро сейчас находится на Виотии, и он достоин твоего доверия. Он пожертвовал своей жизнью ради того, чтобы ты родился и жил».

— Не могу. Как только я высунусь на поверхность, меня убьют. Это — то ты понимаешь? Кэт сразу же набросится на меня и будет убивать меня снова и снова.

«Тогда не высовывайся. Просто свяжись с Паулой или Оскаром, да и я с радостью поговорю с тобой о принципах работы Стаи».

— Я тебе не верю. Я даже не знаю, что ты такое.

«Троблум, тебе необходимо решить, во что ты веришь. А до тех пор покоя тебе не видать».

— Да, конечно. Как скажешь.

«Хорошо. Я прошу тебя подумать еще об одном».

— Что еще? — ворчливо спросил Троблум.

«Как бы в такой ситуации поступил Марк Вернон?»

Пульсирующий клубок линий сжался и исчез. Юз-дубль доложил Троблуму, что РИ разорвал контакт.

— Пошел он к черту, — буркнул Троблум, глядя в пустоту над креслом.

— Как жаль, — заговорила Катриона. — Он не должен был так с тобой разговаривать.

В ответ он только раздраженно махнул рукой, надеясь, что она заткнется. «Марк Вернон». Его далекий предок. Человек, который запустил квантовую ракету, что позволило восстановить барьер вокруг Альфы Дайсона и выиграть войну. Популярные исторические очерки зачастую пропускали этот факт, приписывая все заслуги Оззи. Настоящий герой. Тот, кого Троблум уважал больше, чем кого бы то ни было.

«Глупые психологические трюки, — с раздражением подумал он. — Как будто на меня это подействует».

Троблум взял чашку с кофе, но только поморщился, обнаружив, что напиток давно остыл. Он приказал кулинарному комплексу приготовить еще одну порцию.

— Что ты собираешься делать? — настороженно спросила Катриона.

— Ничего, — сказал он. — Мне уже все равно. Сквозь барьер не пробиться. Ну почему они не могут с этим смириться?

Она улыбнулась и села на пол рядом с его креслом. Изящные пальчики погладили его лицо.

— Значит, остались только ты и я. Нам будет хорошо. Я никогда тебя не подведу.

— Ага.

Он не мог удержаться, чтобы не проверить навигационные решения интел-центра. Вспомогательные подпрограммы вытащили дисплей из области экзо-зрения в первичную зрительную зону и прочертили яркую оранжевую линию.

Расстояние от «Искупления Меллани» до Виотии составляло сто тридцать световых лет и быстро сокращалось.

Корабль Экспедитора в скрытном режиме вышел из гиперпространства в десяти а. е. от голубого карлика Альфа Льва, ярко выделяющегося на темном фоне космоса. С противоположной стороны от корабля находилась Августа, когда-то считавшаяся самым могущественным из миров Большой Дюжины. На ней была расположена опорная база Космического компрессионного транспорта (ККТ), и червоточины соединяли планету с десятками других миров; кроме того, здесь были сосредоточены основные финансовые и индустриальные потоки, что обеспечивало Августе ключевую позицию в Содружестве первой эпохи. Даже после возникновения АНС и общества Высших сеть червоточин не только сохранялась, но и продолжала совершенствоваться, что обеспечивало стратегическое влияние на большинство Внешних миров. Не удивительно, что орбиту планеты охраняли восемь кораблей класса «Река» и два судна класса «Столица», система планетарной обороны была приведена в состояние боевой готовности, а над генераторами червоточин, транзитными станциями и мегагородом поднялись купола мощных силовых полей.

Экспедитор выждал три минуты, чтобы убедиться, что его корабль не засекли никакие сенсоры, а затем дал команду лететь к Близнецам Лео. Так назывались компаньоны Альфы Льва: Мини-Лео, оранжевый карлик, и вращающийся вокруг него Микро-Лео, красный карлик. В результате пассивного сканирования обнаружилось кое-что еще. Вокруг Близнецов вращался продолговатый астероид эллиптической формы. При диаметре более сотни миль его вполне можно было считать спутником. Экспедитор почти не сомневался, что предмет имел искусственное происхождение, об этом свидетельствовала слишком правильная цилиндрическая форма. И не только. Согласно информации с сенсоров, астероид довольно быстро вращался вокруг своей оси, но никаких биений не наблюдалось, что для природного объекта было невероятно. Кроме того, сенсоры зарегистрировали излучение в инфракрасном диапазоне: темная неровная поверхность выделяла больше тепла, чем освещающие ее малые звезды. И когда анализ массы показал, что астероид пустотелый, Экспедитор ничуть не удивился.

Он подключился к секретному каналу связи с «администратором».

— Я на месте.

«Я знаю. И ты не один. За тобой прилетел кто-то еще».

— Что?

«Еще один корабль, и тоже с ультрадвигателем. У вас обоих великолепная маскировка, но мои сенсоры лучше».

— Ох, прокляни меня Оззи.

«Не беспокойся об этом. Держись, сейчас я втащу тебя внутрь».

От странного астероида протянулась т-сфера, и корабль телепортировался внутрь. Экспедитор спустился из шлюза и вышел из-под корабля. Он сделал полный оборот, осматриваясь по сторонам, поднял голову и восхищенно свистнул. Пространство внутри астероида тянулось примерно на восемьдесят миль. В семи милях над ним вдоль всей оси проходила какая-то опорная система, почти невидимая из-за сияния, излучаемого кольцевыми источниками солнечного света. Еще в семи милях выше картина завершалась дымчатой панорамой лугов и озер и величественных горных вершин со снежными шапками и великолепными водопадами. Именно эта картина была видна за окном детской комнаты Джастины и вызывала странное ощущение полной дезориентации. Он тряхнул головой, словно вышедшая из воды собака, и крепко зажмурился.

— Не беспокойся, так чувствуетсебя каждый, кто здесь оказался.

Экспедитор открыл глаза. Перед ним стоял человек в черной рубашке и брюках. Его кожа отливала полированным золотом.

— Гор Бурнелли, — произнес Экспедитор. — Мне надо было сразу догадаться. Но я не ожидал, что ты еще используешь физическое тело.

Гор пожал плечами.

— Будь мои действия предсказуемыми, мы бы оказались глубоко в дерьме.

— А ты считаешь, этого еще не произошло?

— Глубина погружения может быть разной. Мы еще не утонули окончательно, есть время выбраться.

— Как?

— Пойдем, сынок, нам надо поговорить.

Гор повернулся и зашагал прочь, так что Экспедитору ничего не оставалось, как последовать за ним. Неподалеку от корабля показалось скромное бунгало из белого сухого коралла, почти скрытое в складках равнинного рельефа. Его крыша была покрыта серой шиферной плиткой, какую применяли в строительстве еще до первой эпохи Содружества; ее выступающие далеко за стены края образовывали открытую веранду вокруг всего дома. На широкой лужайке возвышались древние кедры. Таких больших деревьев Экспедитору видеть еще не приходилось: их стволы у основания были едва ли не такого же размера, как сам дом.

— Это твой дом? — спросил Экспедитор.

Он слышал о феноменальном богатстве семьи Бурнелли, но цену подобного искусственного мира трудно было даже представить, тем более что астероид, как он подозревал, создавался в первую эпоху Содружества, задолго до образования АНС и появления технологий репликаторов.

— Нет, что ты, — проворчал Гор. — Я просто присматриваю за домом своего старинного друга.

— А ты разве не состоишь в АНС?

— Состою. — Гор опустился в большое деревянное кресло с белыми подушками и жестом предложил Экспедитору занять место напротив. — Я просто несколько дней отсутствовал. Я уже забыл, насколько бесполезны эти проклятые тела из плоти. Их нервной системы едва хватает на то, чтобы передвигать ноги, не говоря уж о таких сложностях, как завязывание шнурков. Чтобы как-то продолжить мыслительный процесс, пришлось подключиться к связи между домом и РИ, а его программы уже не такие современные и резвые, какими казались раньше.

Экспедитор осторожно присел в кресло.

— Это ради Джастины, да?

Гор провел рукой по светлым вьющимся волосам.

— Никак не можешь освоиться? Конечно, ради Джастины. Как еще мне ощущать ее сны? В миллионе километров над астероидом я запустил на орбиту пять гигантских узлов восприятия. Образованная ими Гея-сфера действует как огромный улавливатель снов. Образно говоря.

— Но как ты можешь быть уверен, что даже с таким оборудованием видишь именно ее сны?

— Мы же одна семья. Это единственно приемлемая теория, объясняющая связь.

— Значит, ты просто попробовал?

Экспедитор сознавал, что вопрос довольно рискованный и что в его голосе прозвучала изрядная доля скептицизма.

Золотое лицо Гора нахмурилось.

— Прежде чем делать предположения, надо хорошенько подумать, мой мальчик, — проворчал он. — Проклятье, что мы натворили с этим обществом Высших? Вам же не к чему стремиться, просто жалко смотреть.

— Ну, об Иланте я бы такого не сказал, — заметил Экспедитор. — Не правда ли?

— А, так у тебя еще есть кое-какой запал. Хорошо. А я боялся, что придется иметь дело с бесхарактерным оболтусом, которому без заполненных протоколов даже на горшок не сходить.

— Благодарю. Значит, ты тоже сторонник фракции Консерваторов?

Гор с довольным видом усмехнулся.

— Если тебе так нравится, то да.

— А что может быть еще?

— Сынок, я не пытался тебя обманывать. Я действительно администратор фракции. И оставался им на протяжении многих веков. Знаешь, как устроены политические движения? Лидеры ведут их к какой-то цели, и если всё делают правильно, то получают послушное стадо. И кто только мог назвать это демократией?

— Но… — Экспедитора шокировали его слова. — Такой и должна быть демократия, все фракции АНС основаны на демократических принципах.

— Если это считать демократией, пусть будет по-твоему, но есть и другие мнения. А ты присутствовал на первой конференции комитета фракции Консерваторов, когда я написал хартию в соответствии с нашими основными идеалами? Нет. И знаешь почему? Потому что не было никакой конференции, и хартии тоже нет, вы все просто делаете то, что я скажу. Консервативная фракция — это просто принципы, которых ты придерживаешься. И они довольно популярны. Нам не требуется никаких дискуссий и прочей политической чепухи. Если какая-то другая фракция своими действиями противоречит принципам АНС или грозит неприятностями Содружеству, я использую нашу фракцию в качестве механизма, чтобы ее осадить. Или ты считаешь, что Протекторат появился сам по себе, чтобы защитить Внешние миры от Высших-радикалов? С чего они начинали? Кто им платил, кто оценивал степень угрозы? Да если на то пошло, откуда взялись сами радикалы? Вряд ли их можно считать естественным проявлением философии Высших, как ты думаешь?

— Ох, Оззи, — простонал Экспедитор.

— Так что можешь не беспокоиться, фракция Консерваторов жива и продолжает бороться. Точно так же, как и Ускорители под просвещенным руководством Иланты. Не думаешь же ты, что они все согласились похоронить себя, пока она слетает в Бездну ради счастливого будущего?

— Проклятье.

Простые ответы должны были бы принести облегчение, но Экспедитору только стало еще хуже. Хуже от сознания, что им манипулируют. Хуже от нагромождений лжи. И еще он чувствовал стыд за то, что все это воспринимал как должное. Как и многие другие.

— Что же теперь делать? — с досадой спросил он. — Ты говорил, что у тебя есть план.

— Как ты его назвал? — спросил Гор, поднимаясь вслед за ним в рубку корабля.

— Что? — рассеянно переспросил Экспедитор.

Интел-центр почему-то не реагировал на введенный код.

— Как ты назвал корабль?

— Никак. Я даже не думал об этом. Интел-центр неисправен.

— Никаких неисправностей, — возразил Гор.

Из пола поднялось кресло-ракушка; его поверхность быстро окрасилась в коричневато-оранжевый цвет и приобрела текстуру рыхлой джутовой мешковины. Стены рубки стали небесно-голубыми. По закругляющимся плоскостям затейливым узором протянулись черные линии. Сверху спустился хрустальный светильник, а пол приобрел вид дубового паркета.

— В конце концов, это мой корабль, спроектированный и построенный фракцией Консерваторов. В былое время я бы еще добавил, что сам за него заплатил.

— Но в таком случае… — начал Экспедитор и едва удержался, чтобы не спросить, зачем он тут нужен.

Но это было бы слишком унизительно.

— Сынок, ты по-прежнему хочешь сидеть и ждать или все же отправиться в погоню за агентами Ускорителей? Не стесняйся! Я тебя пойму. На этом астероиде имеется генератор червоточин, способный перебросить тебя в любой из Внутренних миров. Я даже могу снабдить тебя реально опасным оборудованием и контактами еще нескольких агентов, которые рвутся в драку. Но я уверен, что мой замысел сулит больше шансов для нашей расы. И потом — мне может потребоваться помощь. Решать тебе.

Экспедитор опустился в свое кресло, ставшее ярко-пурпурным.

— Ладно. Я с тобой.

— Отличный парень. Я дал ему имя «Последний бросок». Достаточно благозвучно и в то же время гордо, как ты считаешь?

— Как тебе угодно.

Астероид стал для Мария полным сюрпризом. Он оказался пустотелым, но при этом не был кораблем райелей. Более того, ни о чем подобном в архивах Содружества не упоминалось, хотя Марий имел доступ к самым удаленным хранилищам памяти унисферы. Сперва он подумал о тайной базе Консерваторов, но быстро отказался от этой мысли. Подобное сооружение требовало грандиозных усилий, и его не удалось бы создать втайне от всех в непосредственной близости от Августы. А значит, оно было довольно древним.

«Вероятно, астероид принадлежит Найджелу или Оззи, — решила Иланта. — Логичное предположение, если учесть близость Августы».

— Гор принадлежит к той же эпохе, что и они, — сказал Марий. — Превосходное убежище, если он решил вернуться в физическое тело.

«Он так и сделал. И это лишь еще одно подтверждение. Такой геометрии ландшафта, как в его сне, больше нигде нет. Должна признать, я такого не ожидала. Надо было нейтрализовать его внутри барьера».

— У него есть единственный корабль с ультрадвигателем и Экспедитор в качестве партнера. Ни малейшей угрозы для нас. Мы уже знаем, что у них нет никакого оружия, способного нанести вред Кораблю.

«И тем не менее он там. Третий Сновидец все еще на свободе, а его дочь уже в Бездне, готова выполнить его поручения, тогда как Араминта скрылась на тропах сильфенов».

Марий присмотрелся к изображению астероида, получаемому с сенсоров. Темное пятно в полумиллионе километров от него едва заметно мерцало темно-красными искрами в лучах Близнецов.

— Я могу уничтожить его хоть сию минуту. Вокруг него нет даже силового поля.

«Зато есть телепорт-сфера. Мы понятия не имеем, какие там системы, но раз уж астероид оставался нетронутым тысячу лет, значит, защита у него есть. Если твоя атака будет неудачной, мы потеряем преимущество. Пока не найдем Араминту, я хочу знать все о возможностях Гора и его сообщников».

В экзо-зрении Мария вспыхнула еще одна иконка. Где-то поблизости открылась червоточина. Сенсоры зафиксировали поток экзотической энергии, протянувшийся на миллион километров от астероида. Червоточина почти сразу же исчезла, но вскоре появилась снова, с выходом в другой точке, но тоже в миллионе километров от астероида.

— Он там что-то собирает, — сказал Марий.

Теперь, зная координаты, он направил сенсоры на орбиту с высотой миллион километров. В результате поисков было обнаружено три предмета. Червоточина подобрала их один за другим. Затем телепорт-сфера снова развернулась, и снаружи астероида материализовался корабль Экспедитора, который сразу же нырнул в гиперпространство.

«Следуй за ним, — приказала Иланта. — Выясни, что он задумал».

После сбора орбитальных узлов восприятия Гор уложил их в грузовой отсек и телепортировал «Последний бросок» из астероида. Экспедитор, затаив дыхание, ждал, как отреагирует на их появление неизвестный корабль.

— Это, скорее всего, Марий, — предположил он.

— Весьма вероятно, — согласился Гор. — Следовательно, Иланте известно о том, что я опять в игре. Ей наверняка захочется узнать о моих планах. Больше они пока ничего предпринимать не станут. А когда поймут, в чем дело, будет уже поздно.

— А в чем же заключается твой план?

— У меня был очень хороший план, но он требовал, чтобы Иниго по моей просьбе направился в Бездну. Этого не случилось, и теперь, чтобы собрать все воедино, придется импровизировать.

— Не хочешь же ты сказать, что мы отправимся в Бездну? — испуганно воскликнул Экспедитор.

Он вдруг понял, что Джастина могла бы попросить Небесного Властителя открыть границу для Гора.

— Нет. Мы направимся в другое место. Теперь Галактике остается надеяться лишь на то, что мы раз и навсегда уничтожим Бездну.

— Мы?

— Ты и я, сынок. Больше никого нет. Мы ведь с тобой уже выяснили, что не стоит надеяться на политиков.

— Во имя Оззи, как же мы это сделаем? Райели с целой армадой кораблей за миллион лет не смогли ничего добиться, а наш Флот по сравнению с ними — горстка средневековых парусников.

Он начинал опасаться, что разрыв с АНС повредил базовые мыслительные системы Гора.

— Я не говорил, что мы ее закроем, я сказал «уничтожим». Силой этого не добиться, так что придется предложить ей альтернативу.

— Кому?

— Бездне.

— Альтернативу чего?

— Ее нынешнего состояния.

— Как это?

Он уже с трудом удерживался от крика.

— Она остановилась. Неизвестно, ради чего она задумывалась, но это не сработало. Бездна прекратила развитие миллионы, а может, и миллиарды лет назад. Она просто торчит там и поглощает мысли и материю, она стала бесполезной и очень опасной. Мы должны снова запустить эволюционный процесс, и не важно, понравится ей это или нет.

— А я думал, ту же цель провозгласила Иланта со своей фракцией.

— Послушай, сынок, я понимаю, что у тебя добрые намерения и ты расстроен разлукой со своей семьей, но перестань меня дразнить. Я уже два столетия воюю с этой ведьмой. Я не знаю, что собой представляет ее инверсионное ядро, но можешь мне поверить, оно не имеет ни малейшего отношения к слиянию фракции Ускорителей с Ядром Бездны и переходом к постфизическому состоянию. Это ее собственное средство достижения божественности, отчего никому лучше не будет.

— Но ты не можешь этого знать.

— Знаю, потому что для достижения постфизического статуса есть более простые пути, чем такое безумие.

— Например?

— Если ты еще не созрел до того, чтобы осуществить восхождение самостоятельно, воспользуйся механизмами других рас. В большинстве случаев, о которых нам известно, после перехода на постфизический уровень материальное оборудование сохранялось. Так что остается только включить его, перезагрузить и нажать кнопку «Пуск». Бац, и ты уже полубог.

— Но позволит ли это АНС? И как насчет тех, кто перейдет к постфизическому уровню?

— Им будет плевать на АНС. Если ты сядешь на корабль и выйдешь за пределы Содружества, юрисдикция АНС закончится, по крайней мере технически. А это проклятое паломничество спутало все карты. Спор насчет вмешательства накануне моего ухода разгорелся немалый.

— Так почему же никто до сих пор этим не воспользовался?

— А почему ты так считаешь? В том-то и дело. Постфизические сущности после восхождения здесь не болтаются. Во всяком случае, нам о них ничего не известно. Да, такой шаг потребовал бы массу усилий, и на восстановление приспособлений может уйти целое столетие, но это осуществимо. И намного легче, чем манипулировать Воплощенным Сном, захватывать в плен АНС и создавать инверсионное ядро.

— Так что же задумала Иланта?

Гор развел руками и пожал плечами.

— Вопрос на миллион долларов, сынок.

— Ох, черт.

— Добро пожаловать в клуб параноиков — минимальный вступительный взнос во всей Вселенной и членство навеки.

— Куда же мы направляемся?

— В домашний мир аномийцев.

— Почему?

— Потому что они успешно перешли к постфизическому статусу и оставили после себя все оборудование.

ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ СОН ИНИГО

Эдеард покинул кабинет мэра, стараясь не выдать своего раздражения.

Даже после многих десятилетий жизни в Маккатране он не научился скрывать свои мысли так хорошо, как уроженцы города. Спор возник по довольно незначительному вопросу, и от этого он чувствовал себя только еще хуже. Но мэр Трэвал остался непреклонным: сертификаты владельцев скота не будут учитывать поголовье овец и свиней. Документы вот уже много столетий выдавались только на крупный скот, и мэр настаивал, что такой обычай всех устраивает. Если в провинциях участились кражи овец, это не касается города, и не их дело — навязывать властям провинций лишнюю бумажную работу. Пусть губернаторы увеличивают численность шерифов, а надзирателей на рынках заставят работать внимательнее.

Эдеард закрыл за собой двери и вдохнул побольше воздуха, стараясь успокоиться. Чей-то мощный про-взгляд прошелся по нему, так что на руках зашевелились волосы. Как и всегда, это длилось одно мгновение, и наблюдатель не дал возможности Эдеарду воспользоваться своим про-взглядом, чтобы выяснить, где он находится.

Кто бы это ни был, наблюдение за Эдеардом велось уже два года и с каждым разом становилось все смелее. А в последнее время он ощущал навязчивое внимание уже каждую неделю. Оно раздражало его тем сильнее, что он ничего не мог предпринять и не успевал хотя бы мельком увидеть наблюдателя в его или ее собственном доме. До сих пор это ему не удавалось, хотя он и подозревал, что какие-нибудь молодые негодники просто проверяют, нет ли его поблизости, чтобы без помех заняться своими каверзами. Аргиан от своих осведомителей ничего не слышал ни о подростках с необычайными способностями, ни о тех, кто стал свидетелем их проявления. Поэтому Эдеарду ничего не оставалось, как продолжать выжидать: когда-нибудь они допустят оплошность и вот тогда поймут, за что его называют Идущим-по-Воде.

На потолке Лилиала-холла яростный шторм сбивал тучи в плотные комки, полностью закрывая Браслет Гикона. «Три недели, и все. До следующих выборов осталось только три недели». Не то чтобы он надеялся на поражение Трэвала или хотя бы желал этого. Жизнь в Маккатране и провинциях шла неплохо, и в немалой степени благодаря именно Трэвалу, надежному и порядочному мэру, укрепляющему все, чего за свои беспрецедентные шесть сроков достиг Финитан. Ему недоставало только реального взгляда на мир. Отсюда и нежелание расширить учет скота. Фермеры годами жаловались на кражи, и число их продолжало расти. Закупщикам на городских скотобойнях недоставало разборчивости, чтобы смотреть, у кого они закупают животных, и такая удручающая «гибкость» была характерна для многих крупных городов и столиц провинций. А расширение зоны действия сертификатов могло помочь, но обсуждение проблемы давалось трудно. Как всегда, основная тяжесть ложилась на плечи констеблей и шерифов, которым приходилось разбираться с кражами. Эдеард не без иронии отметил, что этого следовало ожидать. Двадцать лет назад людей беспокоила собственная безопасность и бандиты на дорогах, а теперь они переживают из-за кражи овец.

Но через три недели, если все пройдет хорошо, он наконец сможет выйти из комитета по делам организованной преступности при Высшем Совете, созданного Финитаном. За два с половиной десятилетия эта организация достигла всех целей, поставленных Эдеардом. Они начали с того, что вылавливали оставшихся членов банд, которых в городе набралась не одна сотня. После изгнания лидеров и избрания Финитана мэром бандиты занялись своими привычными делами, словно ничего и не произошло. Они больше не были организованы, как во времена Буата и Иварла, но Ранали и ее сообщники играли большую роль в преступном мире Маккатрана. Разобщенность бандитов привела к тому, что констеблям приходилось следить за каждым по отдельности, чтобы поймать на месте преступления. Потом начиналось судебное разбирательство, но зачастую дела были настолько мелкими, что влекли за собой не заключение, а штраф, но сроки обычно не превышали нескольких месяцев, что не решало проблемы.

В качестве альтернативы штрафам и заключению Эдеард и Финитан разработали схему реабилитации, предусматривающую для осужденных общественные работы наравне с командами из ген-форм. Оба они были уверены, что это необходимо, чтобы разорвать порочный круг нищеты и преступности. Введение схемы потребовало колоссальных усилий и политической борьбы в Высшем Совете, и Финитану почти весть второй срок пришлось работать только над этой проблемой. Мастеров гильдий убедили брать мелких преступников на испытательный срок в качестве подмастерьев, чтобы у них появилась хоть какая-нибудь перспектива. Уровень физической преступности в городе стал медленно, но неуклонно снижаться.

Но оставался и другой слой недовольных. Со временем Эдеард покончил и с остатками движения «Единый народ», что оказалось намного труднее. Этих людей не за что было привлечь к суду или обязать проходить программу реабилитации, так что он действовал по-другому. У сторонников «Единого народа» участились неудачи в бизнесе, банки отказывали им в ссудах, а положение в обществе — что очень важно для членов благородных семейств — страдало из-за многочисленных слухов и сплетен, в результате чего их не принимали в клубах и не приглашали на светские мероприятия. Если не действовали методы такого рода, оставалось еще формальное расследование со стороны налоговой гильдии. За прошедшие годы многие из этих людей просто покинули Маккатран, а Эдеард проследил, чтобы они равномерно расселялись по провинциям и не поддерживали тесных контактов друг с другом.

После этого остались только благородные семейства, которым комитету, строго говоря, нечего было предъявить. Их влияние обусловливалось богатством, охраняемым искусно и ревностно. Финитан без особой огласки увеличил численность гильдии клерков, а Эдеард позаботился об устранении самых коррумпированных ее членов. Налоговые сборы в городскую казну значительно возросли. Но полная ревизия деятельности благородных семейств и крупных торговцев требовала демократизации общества, что могло растянуться на всю жизнь Эдеарда, хотя основные пороки уже удалось устранить.

И вот через три недели жители Маккатрана будут голосовать за кандидатуру Эдеарда на пост главного констебля. «Помилуй, Заступница!» В каждом новом преступлении все жители Маккатрана, особенно члены благородных семейств, видели признаки какого-то разрушительного, почти революционного заговора. Таков был неизбежный результат успеха констеблей и созданного Эдеардом комитета, сумевших значительно снизить уровень преступности не только в самом городе, но и по всей равнине Игуру. Теперь заслуживающим внимания становилось любое преступление, от недопоставки ящика овощей в лавку до кражи плаща из Дворца Оперы. Все случаи приписывались организованным преступникам, и потому в каждом расследовании требовалось личное руководство Идущего-по-Воде.

«Три недели, — думал он, проходя по Лилиала-холлу. — И тогда я сумею покончить с этим проклятым Заступницей мусором. Три недели. А если проиграю выборы, мне могут предложить и отставку». Этим предположением он не делился ни с кем, даже с Кристабель, хотя сам не раз об этом задумывался. Все правильно, ведь работы у специального комитета в последнее время было не очень много. Штат констеблей по сравнению с составом пятнадцатилетней давности уменьшился почти в четыре раза, а большинство оставшихся временно были переведены в столицы провинций или корпели над делами, тянувшимися не один год.

«Так или иначе, комитет пора закрывать. Я должен заняться чем-то другим».

Яростный ураган над его головой раскручивался все быстрее и быстрее. Спиральные завитки туч стремительно темнели и сгущались. Сначала он не смог рассмотреть его центр, это было лишь еще одно темное пятно. Затем посреди него вспыхнула звезда, и Эдеард остановился, завороженный зрелищем. Центр бури постепенно расчистился, открыв клочок звездного неба. Такой картины на потолке он не припоминал, хотя за последние годы проходил здесь довольно часто. Тучи стремительно разбегались, открывая в небесной высоте отчетливое мерцание звездных туманностей Бездны. Вскоре показался и Браслет Гикона, все пять его малых планет распределились по потолку и засияли так ярко, как не сияли никогда прежде. Близнецы Марса, словно два злобных красных глаза, по-прежнему совершенно одинаковые. Вили, самая яркая из пятерки, полностью закрытая ледяным панцирем, отражающим солнечный свет сквозь разреженную атмосферу. Алаккад, мертвая черная скала, словно пульсирующими венами пронизанная оранжевыми потоками лавы. И, наконец, Рурт, безвоздушная пустыня, за миллионы лет покрывшаяся бесчисленными кратерами от падения комет и астероидов.

Эдеард восхищенно замер, глядя на великолепную панораму, неожиданно представшую перед ним во всех красочных деталях. Он провел немало времени, разглядывая каждый из малых миров Браслета. Он давно уже не смотрел в небо через телескоп — несколько десятков лет, с тех пор как обосновался в Маккатране. И теперь, внимательно рассматривая устоявшийся квинтет планет, заметил, что среди них появилось что-то еще. Рядом с Алаккадом засиял бледный радужный огонек.

— Что там такое? — озадаченно пробормотал он.

Это не могла быть туманность — слишком маленькое пятнышко, слишком устойчивое свечение. Кроме того, потолок показывал ему весь Браслет, а значит, пятно находилось поблизости от Кверенции. Хвоста у него не было, значит, это не комета. То есть…

Эдеард, словно молясь, упал на колени и обратил вверх восторженный взгляд.

— Милостивая Заступница!

Он никогда его не видел, никогда не представлял себе, как это будет выглядеть. Но все равно точно знал, что он видит.

Эдеард еще раз заглянул в телескоп, предварительно удостоверившись в правильности настроек. Он понятия не имел, почему линзы располагались посередине большой латунной трубы. Астроном, у которого он покупал прибор, говорил что-то о фокусном расстоянии увеличительных стекол, но для Эдеарда его слова не имели никакого смысла. Устройство работало, и это все, что ему было нужно. Полдня он потратил на то, чтобы установить его в оранжерее напротив кабинета, где Кристабель держала все бумаги по управлению поместьями. К этому времени о новом увлечении Идущего-по-Воде успели узнать все обитатели особняка, вплоть до третьего этажа, не говоря уже об астрономах Маккатрана, быстро распространивших новые слухи. Еще немного, и в курсе будет весь город. И тогда его жизнь снова может стать интересной.

«Вот в чем для меня и заключается истинная проблема в этом мире. Все чертовски правильно и аккуратно».

Он выпрямился, потянулся, снимая напряжение в мышцах, и окинул про-взглядом окутанный сумерками город. Кто-то за ним наблюдает. Но не тот скрытный незнакомец, его оттенок мыслей он уже давно выучил. Про-взгляд Эдеарда протянулся к району Мико и тому самому четырехэтажному дому, выходившему фасадом на Верхний концевой канал, к его окнам, откуда на улицу проливался слабый голубоватый свет.

«Привет, Эдеард», — получил он телепатический посыл Ранали.

Она стояла в своем кабинете, ранее принадлежавшем Буату и Иварлу. Эдеард обратился непосредственно к восприятию города и увидел, что на Ранали длинное шелковое вечернее платье с расклешенными рукавами. В волосах и на шее у нее сверкали драгоценные камни. Вместе с ней в комнате были еще две девушки, похожие на младших дочерей из благородных семейств, каких она часто вовлекала в свои династические схемы. Во всяком случае, их платья наверняка стоили больше, чем у девиц на нижнем этаже, а их восхищение Ранали нельзя было не заметить. Кроме них присутствовал темноволосый парень лет двадцати, одетый в одни только шорты. Высокомерный вид выдавал в нем аристократа. Ранали не часто приглашала к себе подобных посетителей, но и уникальным этот случай назвать было нельзя.

Эдеард вздохнул, глядя на троицу. Врываться с отрядом констеблей, чтобы освободить невинных жертв из ее капкана, было бесполезно, такую ошибку он уже совершал. Дело кончилось так плохо, что пришлось возвращаться в прошлое.

Избавить Маккатран от Ранали можно было только одним способом, но он на это не пойдет. Как она нередко говорила, подобный поступок опустил бы его на один уровень с ней. Эдеарду оставалось только смириться и постараться помешать ей законными методами.

Вдобавок ко всем исходящим от нее неприятностям Ранали прекрасно сохранилась — благодаря своим связям с Хоньо, как считал Эдеард. Ее кожа до сих пор оставалась гладкой и без единой морщинки, а рождение четырех детей никак не отразилось на стройной фигуре. Чтобы догадаться о ее истинном возрасте и мастерстве, надо было подойти к ней вплотную и заглянуть в гипнотизирующие глаза, чего Эдеард избегал, как только мог.

«Добрый вечер», — бесстрастно ответил он.

«Интересная у тебя появилась игрушка».

«Твое внимание мне, как всегда, очень лестно».

«Зачем тебе понадобился телескоп?»

«Чтобы увидеть приближающийся конец твоего мира».

«Как остроумно. Я ведь все равно узнаю».

«Конечно, узнаешь. Через несколько дней я сам объявлю об этом во всеуслышание».

«Очень интересно. Мне в тебе всегда нравилась способность делать мир интереснее».

«Кто твои новые друзья?»

Ранали с улыбкой оглянулась на молодых людей.

«Приходи, присоединяйся к нам, и все узнаешь».

Она подала сигнал девушкам, и те немедленно начали ласкать и целовать парня.

«Нет, благодарю».

«Все еще сдерживаешь свою истинную сущность? Это печально».

«Знаешь, мое объявление тебя вряд ли порадует. Я намерен помочь даже самым слабовольным людям отвернуться от твоего образа жизни».

«Что-то ты сегодня очень расстроен. Неужели сертификаты на скот так важны?»

Каждый раз. Она умудрялась добиться этого каждый раз. Эдеард сжал зубы, стараясь сдержать свой гнев.

— Ну, хотя бы рынок скота ты еще не прибрала к рукам, — бросил он.

Это было мелочно, но…

«Бедняжка Эдеард, столько лет прошло, а ты все еще завидуешь мне. Ты ведь не ожидал, что я добьюсь такого успеха, да?»

На эту наживку он не клюнул. Но деловые способности Ранали действительно поражали его. В отличие от предыдущих хозяев «Дома голубых лепестков», просто проматывавших деньги, она широко инвестировала в различные отрасли. К сегодняшнему дню Ранали стала владелицей двух с лишним дюжин полностью законных заведений и приобрела немалый вес в совете Коммерческой палаты Маккатрана. Теперь она никак не зависела от одряхлевшего и ослабевшего семейства Гилморн. Он, безусловно, знал, что она применяет свой зловещий дар влияния, чтобы заключать выгодные сделки и устранять соперников, но доказать этого не мог. Кроме того, она тщательно позаботилась о браках своих детей и тем самым приобрела еще большее могущество.

«Таков Маккатран, — ответил он. — Равные возможности для всех».

Ранали тряхнула головой, давая понять, что спор ей надоел.

«Нет, Эдеард. Не так. Не все рождаются равными. Ты достиг своего положения благодаря своей силе, как я и предвидела. А я добилась успеха благодаря своей силе, и тебя это возмущает».

«Так ты признаешь, что ради богатства пользовалась незаконными приемами?»

«А ты законно завоевал свою должность? Где мой отец, Эдеард? Где Овейн? Почему их исчезновение никем не расследовалось?»

«А расследование должно коснуться и их деятельности?»

«А будет ли оно беспристрастным?»

Она подняла руки и сняла заколки, распустив волосы.

«Ты и сама не хочешь».

«Нет, — согласилась она. — Прошлое принадлежит прошлому. С этим покончено. Я смотрю в будущее. Как и всегда».

Она равнодушным взглядом окинула молодых людей. Возбужденные девушки уже стянули с парня шорты и, заливаясь смехом, повалили его на широкий диван.

Эдеард с отвращением заметил, с каким благоговейным восхищением парень смотрит на подошедшую к дивану Ранали. «Слишком много воспоминаний».

«Зачем ты это делаешь? — спросил он. — Ты уже многого достигла».

Губы Ранали дрогнули в торжествующей усмешке.

«Но ты достиг большего».

«Ох, ради Заступницы!»

«Не хочешь развлечься сегодня ночью? Вспомнить, как это было? Как много ты потерял?»

«Спокойной ночи», — брезгливо ответил он.

«Подожди».

Она отвернулась от дивана.

«Ранали…»

«У меня есть кое-какие новости для тебя. Она к тебе с этим ни за что не придет».

«Что еще?» — спросил он, хотя с замиранием сердца уже понял, о ком говорит Ранали. Она никогда не поддразнивала его впустую, но каждый раз каким-то образом сообщала об очередном несчастье.

«Винтико провел вчерашний день в участке констеблей Беллиса, отвечая на весьма неприятные вопросы, — сказала она. — Странно, что ты об этом еще не знаешь. Очевидно, его задержали на ночь, чтобы завтра предъявить официальное обвинение».

«О Заступница», — простонал Эдеард.

Винтико, старший сын Салраны, считался самым никчемным бездельником во всем Маккатране. Его отцом был Тукал, брат Ранали. Узнав об этом унизительном союзе, Эдеард понял, что мир между ним и Ранали невозможен и война продлится до самой смерти одного из них.

«Что на этот раз?» — в отчаянии спросил он.

«Как мне показалось, он ошибся в выборе деловых партнеров. Какая-то неудачная сделка и огромный долг солидным торговцам. Они очень серьезно относятся к подобным вещам. Особенно сейчас, когда в городе появилась сильная власть. В конце концов, закон и порядок превыше всего».

«Я ничем не могу помочь».

«Понимаю. У тебя свои критерии. Но заключение в Трампелло разобьет сердце его матери и еще может разрушить ее помолвку. Лишить ее единственного хрупкого шанса на семейное счастье. Я упомянула об этом только потому, что мы родственники».

«В таком случае почему бы тебе самой не помочь ему?»

«Если бы я могла. Как раз сейчас у меня нет наличных денег. Все средства вложены в новые предприятия, обеспечивающие будущее моих детей. — Она похотливо улыбнулась и снова отвернулась к дивану. — Ты хочешь наблюдать за нами?»

Эдеард в ярости отвел про-взгляд, но напоследок успел ощутить ее злобную радость.

«Будь ты проклята!» — выплюнул он.

Салрана! Ее имя он не мог даже произнести в особняке Кальверит. На этот счет терпение Кристабель иссякло много лет назад. Он не раз пытался помочь Салране. Он наблюдал и ждал, что ее прошлая сущность со временем проявится снова, что моральный ущерб, нанесенный Ранали, развеется. Ничего подобного. С самого начала ее чары оказались слишком сильными, а его давление — слишком настойчивым, и новые эмоции прочно завладели разумом Салраны. Эдеарда она теперь просто ненавидела.

После долгих лет борьбы он признал свое поражение. Со временем и сама Ранали переключила внимание на более многообещающие занятия. Пять детей, рожденных Салраной от выбранных Ранали мужчин, не проявили никаких особых психических способностей. Поэтому Ранали решила просто — напросто избавиться от нее. В настоящий момент Салрана была помолвлена с Гарнфалом, мастером гильдии плотников, на шестьдесят лет старше нее. Эдеард не сомневался, что Ранали здесь ни при чем и взаимные чувства (если они были) возникли естественным путем. И тут Ранали говорила правду: Салрана получила шанс стать счастливой по-своему.

«Я не могу вмешиваться».

Но он чувствовал себя виноватым перед Салраной. И всегда будет ощущать свою вину. А это подразумевало и определенную ответственность, конца которой не предвидится.

В первый момент он подумал вернуться в прошлое на пару недель и предупредить Винтико о неблагополучной сделке. Но это означало бы еще две недели предвыборной горячки, бесконечных приемов и споров по поводу сертификатов для скота.

Эдеард лишь на миг представил себе все это и застонал. «Невозможно». Он направил телепатическое обращение в один из небольших домов в районе Илонго.

«Фелакс, у меня есть работенка для тебя».

Мысли Кристабель он ощутил, когда она поднялась еще только на шестой этаж. И усмехнулся их оттенку. Она опять была не в духе, и это позабавило его, тем более что собственный гнев уже улегся. Эдеард теперь мог не волноваться: Фелакс умелый и осторожный работник, так что проблема Винтико перестанет иметь значение еще до рассвета. Вряд ли надо было проявлять свою реакцию на нынешнее настроение Кристабель, но открывалась весьма интересная перспектива. Их дети, вероятно, тоже почувствовали настроение матери. В этот вечер никого из них в особняке Кальверит не было — разошлись по клубам или просто решили встретиться с друзьями; отсутствовал даже Ролар вместе со своей женой и детьми. И Эдеард их ничуть не винил.

«Что ты здесь делаешь?» — хлестнул его звенящий от гнева телепатический посыл Кристабель.

«Смотрю на звезды», — спокойно ответил он.

Он заглянул в кабинет сквозь высокие стеклянные двери. Силуэт Кристабель выделялся в дверном проеме на фоне освещенного холла. Отороченный мехом подол парадного официального одеяния поддерживала ее третья рука, а капюшон свободно спадал на плечи. Это позволило Кристабель обе руки упереть в бедра.

Эдеард вспомнил, когда в первый раз увидел ее в такой позе: в тот день, когда Байз в Высшем Совете отказался подписать их брачный договор. Кристабель тогда вылетела из зала заседаний с искаженным яростью лицом. Перепуганные мастера районов вслед за ней выскользнули из Дворца-Сада и быстро разошлись по домам. Даже сам Байз тогда выглядел озабоченным.

— Неплохое занятие накануне выборов, — язвительно бросила Кристабель, проходя в кабинет. — И почему здесь так темно?

— Свет все портит, — ответил он.

— Что?

— Телескоп лучше всего работает в полной темноте. Это имеет какое-то отношение к сокращению зрачка. Свет загрязняет ночь.

— Хоньо тебя побери, Эдеард. У меня реальные проблемы, у тебя свои обязанности, а ты убиваешь время с этой игрушкой для ген-форм.

— Что случилось?

— Что случилось? — Кристабель вышла в оранжерею. Она теперь носила более короткую стрижку, и ее горничные каждое утро старательно укладывали ей волосы. Этим вечером элегантные локоны полностью развились, словно на них подействовало пламя ее гнева. — Этот мелкий кретин, мастер Роньо из Тоселлы, внес уйму поправок в законопроект по торговле. Пять месяцев я старалась провести его через Совет. Пять проклятых Заступницей месяцев! Для провинции Кепсил эти тарифы жизненно необходимы. Можно подумать, у него кто-то украл разум.

— Среди крупных торговцев законопроект никогда не пользовался популярностью.

— Мы достигли равновесия, — резко указала она. — Я же не дура, Эдеард.

— Я такого и не говорил.

— И оставь этот покровительственный тон!

— Я…

Он постарался успокоиться. «После заседаний Совета она всегда такая. И в другие дни тоже часто сердится», — с сожалением признал он.

— Я хочу тебе кое-что показать, — произнес он, не скрывая волнения ни в голосе, ни в мыслях. — Пойдем.

Он подвел ее к телескопу. К этому времени уже совсем стемнело. Внизу перед ними ярким драгоценным камнем, вытянутым к берегу моря Лиот, лежал Маккатран, на фоне ночного неба поднимались подсвеченные оранжевым сиянием силуэты его башен. Темной сетью поблескивали каналы. У подножия особняка, в Главном канале можно было различить гондолы с яркими фонариками, весело качавшимися над водой. Легкий душистый ветерок приносил издалека обрывки песен. Эдеарду никогда не надоедало смотреть на город.

Кристабель наклонилась к окуляру, придерживая третьей рукой край капюшона.

— Что там?

— Скажи, что ты видишь?

— Алаккад, но он не в центре, ты неправильно навел телескоп.

«Теперь в каждом втором ее предложении критика в мой адрес».

— Он правильно установлен, — терпеливо ответил Эдеард.

Он позволил искрам волнения пробиться сквозь мысленный щит.

Кристабель раздраженно вздохнула и снова приникла к окуляру.

— Там что-то… Я не понимаю, похоже на небольшую белую туманность.

— Это не туманность.

Она выпрямилась.

— Эдеард!

— Час назад пятно было на несколько градусов дальше от Алаккада. Оно движется. И можешь не спрашивать, это не комета.

Гнев Кристабель испарился. Она с удивлением посмотрела на Эдеарда, потом снова наклонилась к телескопу.

— Это корабль? Он прилетел из-за границ Бездны, как тот, что принес на Кверенцию Раха и Заступницу?

— Нет. — Он обнял ее и улыбнулся, глядя в озадаченное лицо. — Это Небесный Властитель.

Мэр Трэвал через день устраивал большие приемы, неустанно двигаясь от одного района к другому, чтобы обеспечить поддержку себе и своим сторонникам из числа кандидатов в представители местной власти. В Беллисе для такого случая подходил только Морской Зал. Его вогнутые стены цвета насыщенной лазури и крыша, своей формой напоминавшая столкнувшиеся волны, полностью оправдывали это название. Кроме того, каждую из десяти высоких входных арок украшали необычные пульсирующие фонтаны. Ради торжественного события из зала удалили скамьи, а вместо них расставили столы с закусками, в центре зала играл небольшой оркестр. К подбору гостей организаторы отнеслись не менее тщательно, чем повара — к оформлению великолепных канапе. Пообщаться с самим Трэвалом и его основными союзниками пришли представители всех слоев населения Беллиса, от членов небольших торговых семейств, добивавшихся политического влияния, до лидеров уличных ассоциаций, местных членов гильдий и патриархов древних благородных семейств. Присутствовало и строго ограниченное число «простых рабочих». По своей организации прием ничем не отличался от множества других таких же вечеров, предшествующих каждым выборам. Трэвал и члены Высшего Совета знакомились и разговаривали с максимальным количеством людей, чтобы те могли рассказать своим родным и друзьям, что мэр лишен высокомерия, с пониманием относится к насущным проблемам жителей, обладает чувством юмора и знаком с последними слухами про его соперников и некоторых молодых членов благородных семейств.

Эдеард давно потерял счет подобным торжествам, которых посетил множество за последние сорок лет. Но отчетливо ощущал, что их было слишком много.

— Ладно, ладно, — негромко подбадривала его Кристабель, пока они пробирались под струями воды, обрамлявшими входную арку. — Ты можешь это выдержать.

— Есть огромная разница между «могу» и «хочу», — проворчал он в ответ.

Прибытие Идущего-по-Воде и главы Хакспена не осталось незамеченным, и по залу со скоростью лесного пожара распространились выражавшие надежду улыбки. Эдеард состроил соответствующую мину, для каждого означавшую, что он счастлив присутствовать на торжественном приеме, и удвоил излучаемый энтузиазм. Затем он помог Кристабель освободиться от алой накидки, украшенной топазами, сбросил свой знаменитый черный кожаный плащ и сдал вещи швейцару.

«Интересно, присутствуют ли сегодня здесь заядлые сплетники из Оперного театра? Их ждет обильная жатва».

— Посмотри, Максен и Кансин тоже здесь, — оживился он.

— Ты не должен к ним подходить, пока не поговоришь с дюжиной других гостей, — предупредила его Кристабель. — Если ты заболтаешься с Максеном, это продлится до конца приема.

— Да, дорогая.

Но он все равно довольно усмехнулся, поскольку упрек прозвучал не так жестко, каким он мог бы быть еще совсем недавно. В последние дни, с тех пор как Кристабель увидела Небесного Властителя, она заметно повеселела. «В любом случае, она права. Максен и я — пара древних скучных зануд».

Третья рука больно его ущипнула.

— И даже хуже.

— Да, да, дорогая.

Они улыбнулись друг другу и разошлись. Они давно поняли, что поодиночке легче работать с толпой.

Первым его взял в оборот импортер вина. Энергичный мужчина смолоденькой женой желал наладить связи с провинцией Голспит, где на каких-то удивительных виноградниках производили новые сорта вин. Не переставая говорить, он третьей рукой подхватил бокал с подноса официанта и протянул Эдеарду. Как выяснилось, он гордился тем, что в качестве спонсорской помощи предоставил напитки для сегодняшнего вечера. Эдеард сделал глоток и признал выдающийся вкус вина.

— Если бы вы поговорили со своей красавицей женой насчет убийственных тарифов…

Эдеард пообещал это сделать.

Смешно, но люди все еще считали его главным в их семье.

Потом к нему подошел старшина ассоциации уличных торговцев. Он просто заверил Идущего-по-Воде в своем желании видеть его главным констеблем и то же самое сказал о своих коллегах. Но Эдеард и так всегда старался поддерживать хорошие отношения с ассоциациями.

Следующим собеседником стал мастер гильдии рабочих верфи. Потом член местного Совета: «Меня вдохновил пример вашей жены, я выставила свою кандидатуру и теперь работаю в Совете». Три сына из проживавших в этом районе благородных семейств интересовались его мнением о службе в милиции. Хозяин магазина. Торговый агент по продаже фарфора, пятый сын третьего сына большой купеческой семьи, был необычайно доволен тем, что сумел завести собственное дело и уже наладил связи в провинциях.

— Я член Братства Абрикосового дома, — гордо заявил он Эдеарду.

— Кажется, я что-то слышал о нем, — дипломатично ответил тот.

— Это новое общество для тех, кто не желает жить за счет своих семей. Порядки на Кверенции изменились, и мы хотим самостоятельно воспользоваться новыми возможностями.

— Я очень рад это слышать, — искренне сказал Эдеард.

— Нас, конечно, еще не признают ни гильдии, ни ассоциации. Они просто боятся конкуренции. И Дворец-Сад нас тоже игнорирует, так что мы пока работаем по отдельным контрактам.

— Предоставьте это мне, — заверил его Эдеард. — Я обязательно займусь вашей проблемой.

— Все, чего мы добиваемся, — свободный рынок.

Потом к нему подошел кузнец. За ним — женщина-подмастерье из гильдии эгг-шейперов, чересчур восторженная и слегка пьяная.

Эдеард допивал пятый бокал уже набившего оскомину нового вина, закусывая третьей порцией пряного печенья, как вдруг заметил Джиску и поспешил к ней подойти.

— Ты ведь в числе приглашенных, — сказал он. — Поговори со мной.

— О, бедный папочка. Мама опять затащила тебя на прием?

— Выполняю свою норму.

— Звучит ужасно.

Она понимающе усмехнулась. Джиска была второй из их семи детей, и в ее внешности удачно сочетались красота матери и темные волосы Эдеарда. На прием она пришла в простом платье небесно-голубого цвета с узкой юбкой, что никак не соответствовало требованиям моды в этом сезоне. Но Джиска никогда не стремилась к успеху в высшем обществе Маккатрана, что Эдеарда очень радовало.

— А где же Натран?

— Он просил за него извиниться, но на корабле возникли проблемы. На новых парусах не тот такелаж или что-то вроде того.

— С его кораблем вечно какие-то проблемы. Он вообще годится для плавания?

— Папа!

— Прости.

На самом деле Натран ему нравился. Он родился в семье торговцев, но после нескольких лет работы на семейной флотилии парень решил обзавестись собственным кораблем. В будущем он собирался построить целую флотилию и самостоятельно добиваться успеха.

— Он не так уж плохо справляется, — запальчиво возразила Джиска. — Его агенты уже подготовили несколько выгодных контрактов.

— Вот и замечательно. Он умный парень и с прекрасными планами на будущее.

— Спасибо.

— Э… Ты слышала что-нибудь о Братстве Абрикосового дома?

— Да, конечно. Натран в нем состоит. В нем состоят люди приблизительно такого же положения, как и он, объединившиеся ради большего политического веса. А в чем дело?

— Ни в чем. Это неплохая идея. Я рад, что сыновья из состоятельных семей сами пробивают себе дорогу в жизни.

— Хорошо бы и именитые купцы не создавали им дополнительных трудностей. А то их методы конкуренции не всегда бывают законными.

— Почему ты мне об этом не сказала?

— А ты хочешь послушать, папа? Хочешь узнать, что мой парень за кружкой пива обсуждает с товарищами нечестные методы борьбы, жалуется, что его никто не воспринимает всерьез, что общество его игнорирует? Я могу часами говорить обо всем этом.

— Отлично. Я уверен, они найдут способ заявить о себе в Совете. Все инициативные группы рано или поздно этого добиваются.

— Отец, ты настоящий циник.

— И когда же ты собираешься пригласить его в наш пляжный домик на неделю и один день?

Она бросила на отца полный уныния взгляд.

— Бр-р! Мне казалось, ты хотел избавить Маккатран от бесполезных традиций, особенно от таких унизительных, как эта.

— Э…

— Знаешь, мне было восемь, когда я узнала, что песня «Невежа» написана о тебе. Все в школе над этим смеялись, даже мои близкие друзья… А, ладно.

— Да, я так и не простил Дибала за то, что он ее сочинил.

— Это ужасно.

— Вы встречаетесь уже пять лет, — многозначительно заметил он. — Достаточно, чтобы узнать друг друга.

— Для вас с мамой любовь с первого взгляда оказалась удачной. Но мне мало пары дней знакомства.

— Ничего себе, пара дней, — протестующе воскликнул он. — Я много месяцев старался ее соблазнить.

Тонкие брови Джиски подпрыгнули вверх.

— Папа, ты сказал «соблазнить»?

Он удрученно вздохнул.

— Если бы ваше поколение уделяло больше внимания ухаживаниям, у меня было бы больше женатых и замужних детей.

— Но мне еще и сорока нет.

— И ты еще очень красива.

Она надула губки.

— Старый льстец. Не удивительно, что мама не устояла.

— Если хочешь знать, я не буду возражать, если вы с Натраном предстанете перед Заступницей и поженитесь.

— Договорились, папочка. На самом деле мы знакомы четыре года и одиннадцать месяцев. Да и мой старший брат не теряет времени. Ты знаешь?

Она чуть наклонилась, сверкнув глазами.

— О чем?

— Мне кажется, Венали опять в положении.

Он строго посмотрел на дочь.

— Надеюсь, ты не пользовалась про-взглядом?

— Ну что ты, папа! Нет, конечно. Удивительно, что ты об этом спрашиваешь.

— Да, конечно, — проворчал он. Про-взгляд Джиски был даже сильнее, чем его собственный.

«Может, попросить ее вычислить моего таинственного наблюдателя?» Но известие о беременности Венали его отвлекло. «Третий внук. Это здорово». Ему нравилось, что по десятому этажу особняка уже бегают маленькие Гарант и Хонали (все звали ее просто Лапочкой). Ролар, его старший сын, не терял времени зря.

— Ого, — с притворным испугом протянула Джиска. — Внимание, двойняшки.

Эдеард огляделся и увидел, что сквозь толпу гостей к ним приближаются Марили и Анали. Пятая и шестая дочки были идентичными близнецами, и с самого рождения они забавлялись, одеваясь и причесываясь одинаково. Вот и сегодня они нарядились в атласные платья одного и того же покроя, только у Марили оно переливалось всеми оттенками вино-красного цвета, а Анали выбрала для себя золотисто — желтую ткань. Эдеард снисходительно улыбнулся; озорные девчонки вряд ли этого заслуживали, но разве отец мог устоять? Им уже исполнилось по двадцать пять, и в высшем обществе Маккатрана они стали признанными звездами. Высокие, как отец, и стройные, как мать, они обладали исключительным изяществом, густыми иссиня — черными волосами, унаследованными от бабушки со стороны Эдеарда, и красивыми лицами, с которых не сходили лукавые усмешки. А если к прекрасной внешности добавить и высокое положение, то нечего было удивляться, что девчонки получали все, что хотели: наряды, ласки и преклонение сверстников.

— Папочка! — радостно хором воскликнули они и запечатлели по поцелую на обеих его щеках. — Мы превосходно провели вечер.

— Мы побеседовали со многими гостями.

— И убедили их голосовать за тебя.

— Напомнили, как много ты сделал для города.

— Хоть это и было очень давно.

— О таком никогда нельзя забывать.

— И они напомнят о твоих заслугах всем своим друзьям.

— И придут на выборы со всеми своими родственниками.

— Чтобы поставить крестик в нужном месте.

— Или им придется отвечать перед нами.

Разговаривать с близнецами было все равно, что слушать оглушительные птичьи трели.

— Спасибо вам обеим, — поблагодарил их Эдеард.

— Теперь мы выполнили свой долг.

— И хотели бы уйти.

— Потому что в особняке у Франдолов сегодня грандиозная вечеринка.

— И мы нашли себе подходящий эскорт.

Они обе захихикали и просительно заглянули отцу в лицо.

— Он такой красивый.

— И высокий.

— И служит в полку милиции Фоласа и Зельды.

— Но у него имеется и свое состояние.

— Это не какой-то младший сын.

— Настоящий кавалер.

— И с радостью служит городу.

— Ладно, ладно. — Эдеард поднял руки. — Давайте, убирайтесь отсюда. Идите развлекаться.

— Мы так и сделаем.

В уши Эдеарду ударил еще один взрыв смеха, и девочки развернулись к выходу. Они одновременно подняли правые руки и повелительно поманили кого-то пальцами. В толпе гостей Эдеард успел увидеть молодого мужчину в форме милиции — ярко начищенные пуговицы и превосходно сшитый красно-синий мундир. На вид Утраллис был не старше двойняшек, но широко расправленные плечи и квадратная челюсть придавали ему уверенный вид. На всякий случай Эдеард присмотрелся к его носу, подозревая отдаленное родство с Гилморнами — он вдруг вспомнил Ранали и беспомощного парня в ее кабинете. Их взгляды встретились, и в глазах молодого человека появилось такое виноватое выражение, а щеки вспыхнули так ярко, что Эдеард не мог ему не посочувствовать. Затем близнецы с двух сторон подхватили Утраллиса под руки и увлекли к выходу из зала.

Джиска вздохнула и покачала головой.

— Такой милый молодой человек. Бедняжка. Как же так получается, что все они с восторгом начинают вечер, а наутро крадучись выскальзывают из особняка, словно удирают из самого Хоньо?

— Ну, близнецы не такие уж и плохие, — осторожно заметил Эдеард.

— Папочка, ты за ними совсем не смотришь.

Он лукаво усмехнулся.

— Зато я очень внимательно следил за тобой.

Джиска приподняла свой бокал.

— Не беспокойся, теперь за мной присматривает Натран. Пять лет — срок немалый.

— Я на тебя не давлю. Кроме того, уже через два месяца перед Заступницей предстанет Маракас.

Она улыбнулась, но не скрыла своего недоумения:

— Не могу поверить, что он женится на ней. То есть… Хелиана хорошенькая и добрая, но не более того. Неужели мужчинам больше ничего не надо?

— Конечно.

— Бедняжка Тарали.

— У нее все будет в порядке, ее ждут великие дела. Когда-нибудь она станет Грандмастером гильдии врачей.

Он не скрывал своей гордости, когда речь заходила о младшей дочери, которой еще не исполнилось и двадцати двух лет, но она уже стала помощницей мастера гильдии. Шумные вечеринки, так любимые близнецами, ее ничуть не привлекали, и девушка полностью посвятила себя изучению медицины.

— Посмотрим, — ответила Джиска. — После выборов ты станешь главным констеблем. И, раз уж Дайлорн вступил в полк милиции, мне или кому-то из двойняшек придется стать послушницей, чтобы подняться до звания Пифии, и тогда ты станешь править всем городом.

Представить одну из сестер в простом одеянии послушницы оказалось почти невозможно.

— Ты не первая приписываешь мне такие амбиции, — сказал Эдеард.

— Правда? А кто еще?

Он посмотрел на свою дочь. Умная, красивая, элегантная, привлекающая внимание всех мужчин подходящего возраста, с практически неограниченными перспективами. Но самым важным своим достижением Эдеард считал ее безопасность и радостное будущее. Битвы, в которых он одерживал победы еще до ее рождения, мало что значили для молодого поколения. Он с грустью подумал, что стал таким признанным авторитетом, что для избрания на один из важнейших постов в городе ему уже не надо ничего доказывать.

— Это старая и длинная история. Спроси как-нибудь у Максена.

— О Заступница. Я знаю, что он твой близкий друг, но уже не могу больше слушать его рассказы о старых временах.

— О старых добрых временах, — поправил он ее.

— Как скажешь, папочка.

То ли из-за скептицизма Джиски, то ли из-за приближавшегося прилета Небесного Властителя, но в этот вечер Эдеард весьма критически разглядывал своего друга, пробираясь к нему через зал. Официальное одеяние Максена, отороченное густым мехом, свободно струилось вокруг его тела. Такой незаурядный покрой, по всей видимости, должен был скрыть не менее выдающийся живот, приобретенный Максеном за последние несколько лет. И его красивое лицо тоже заметно округлилось. А в модной короткой бородке появились седые пряди.

— Эдеард!

Максен широко развел руки и энергично обнял друга, словно они не виделись несколько лет. Эдеард с некоторым смущением ответил на его приветствие. В конце концов, на протяжении последних четырех десятилетий они встречались не реже двух раз в неделю.

— Клянусь Заступницей, это не вино, а какая-то дрянь, — пожаловался Максен, поднимая бокал под луч закатного солнца, пробившегося сквозь полукруглое окно.

— Не ной, его пожертвовал один из моих потенциальных избирателей, — ответил Эдеард.

— В таком случае я почту своим долгом осушить еще несколько бутылок в честь этого замечательного парня.

«Заступница, теперь мы даже стали говорить как аристократы».

— Не напрягайся. Знаешь, мне все равно, стану я главным констеблем или нет. Согласись, в нашей жизни было немало хорошего.

Максен взглянул на него с удивлением. Боковым зрением Эдеард заметил, как нахмурилась Кансин, но ее мысли, как и всегда, были тщательно скрыты.

— Не говори за других, деревенский мальчишка. — Максен старался разговаривать легкомысленным тоном, но ему это плохо удалось. — Что бы ты ни говорил, ты далеко опередил соперников. Маккатран хочет видеть тебя на более значительном посту.

Эдеард едва не спросил «Почему?», но придержал язык.

— Наверное, ты прав.

Максен обнял его за плечи и отвел в сторонку, бросив несколько неискренних извиняющихся взглядов в сторону предыдущих собеседников.

— А ты хотел бы вернуть прошлое? После всего, что ты сделал?

— Нет… — устало возразил Эдеард.

— Вот и отлично. Я тоже не хочу, чтобы кто-то свысока оплевал все наши достижения только из-за того, что у тебя климакс.

— Нет у меня никакого… — «Может он не так уж и сильно изменился?» — Ладно, признаю, я просто немного расстроен. На днях встречался с мэром по поводу расширения области действия сертификатов на скот.

— Это я слышал. Так он отказал? Через три недели ты станешь главным констеблем. И тогда сможешь самостоятельно давить на Высший Совет.

— Но я не стану делать такое, — решительно заявил Эдеард. — Ведь Трэвал прав, не так ли? И ты это видел. Идиотская была идея, и мы не сможем распространить действие сертификатов на овец и свиней. Слишком много бумажной работы. Ты ведь помнишь, как мы составляли список из сотни имен? Мы неделями не видели дневного света, чтобы успеть заполнить необходимые формуляры и протоколы. И добавочные сертификаты только увеличат объем работы для клерков. А работать надо нам! Если уж бороться с воровством скота, то делать это должны констебли, защищающие закон. И о чем я только думал?

— Ага. Точно. Климакс.

— Я забросил все дела. Это безалаберность. Но больше я такого не допущу.

— О Заступница! И что теперь? Отправишься в провинции, взяв с собой пару отрядов? Соберешь в городе лучших людей, чтобы укрепить местную милицию и переловить всех угонщиков скота? К этому все идет?

— Нет, так быть не должно. Ты не понял. В последние несколько лет мы просто плыли по течению. У нас больше нет определенной цели. Дело не в победе над Овейном и Буатом, дело в том, что будет потом. Вот это меня и беспокоит. Очень.

— Ладно. — Максен тяжело вздохнул. — Значит, я поцелую на прощанье госпожу Сампалока и опять отправлюсь с тобой. Но не забывай, что для подобных вылазок мы становимся слишком старыми и толстыми. Может, просто будем сидеть в штабном шатре, а всю славу оставим твоему Дайлорну, моему Кастио и остальным юнцам?

Взгляд Эдеарда непроизвольно опустился к животу Максена. «Спасибо, но не все мы стали старыми и толстыми». Честно говоря, он гордился, что до сих пор не забросил утренние пробежки. И по лестницам особняка мог подняться, не запыхавшись. Мало того, теперь в городе появился клуб любителей бега, а каждую осень проводился показательный забег от городских ворот до фермы Кессал на равнине Игуру и обратно. И с каждым разом в нем принимало участие все больше людей.

— Нет, — ответил Эдеард. — С воровством придется бороться иначе. Придется изменить принцип действий капитанов участков и шерифов. Может, надо будет организовать особые группы констеблей и освободить их от обычного патрулирования.

— Еще один особый комитет при Высшем Совете?

— Нет, ничего подобного. Просто группа офицеров, более опытных и сообразительных, чем остальные. И пусть они исследуют все аспекты преступлений, чтобы выявить общие черты. Как мы сами делали. Помнишь, как я шпионил за Иварлом, чтобы узнать, что он затевает?

— Я помню, что с тобой случилось, пока ты этим занимался.

— Я пытаюсь тебе сказать, что нам пора поумнеть и научиться адаптироваться. Жизнь меняется. И было бы смешно, если бы мы сами не воспользовались этим.

Максен широко улыбнулся и крепче сжал плечо Эдеарда.

— Знаешь, в чем твоя главная беда?

— В чем? — спросил Эдеард, уже догадываясь, какой получит ответ.

— Тебе всегда мало побед.

Вот уже третью ночь Эдеард без сна лежал на кровати в большой спальне особняка Кальверит. Ему давно следовало уснуть. После многолетних изменений комната подходила ему идеально: полукруглые окна, выходившие в оранжерею, были увеличены, кольца светильников излучали слабый розоватый свет, высота потолка уменьшилась, образовавшиеся ниши Кристабель заполнила аккуратно подогнанной мебелью, а стены приобрели мягкий голубовато — серый оттенок, превосходно гармонировавший со специально сотканным ковром. Даже упругий матрас изменился, став настолько мягким, насколько этого хотелось ему и Кристабель. Спор вызвала ее склонность украшать мебель кружевом, но в итоге они сошлись на нескольких безвкусных оборочках. Даже шторы были повешены стильного красновато — коричневого цвета, но с толстыми оливковыми шнурами и кистями. Эдеард с трудом согласился на кисти, но нельзя же было их обвинять в его бессоннице.

Рядом с ним, натягивая на себя шелковую простыню, пошевелилась Кристабель. Он затаил дыхание и дождался, пока она снова не заснула. Было время, когда в такой момент он мог бы потереться носом о ее плечо, и тогда начались бы объятия и поцелуи. А потом смех и стоны, и простыни с одеялами откидывались в сторону, а их тела устремлялись к вершинам чувственного наслаждения.

Он посмотрел на Кристабель при сумрачном свете и попытался вспомнить, когда же все изменилось. Нет, не закончилось, они по-прежнему занимались любовью несколько раз в месяц. «А раньше — по нескольку раз за ночь». Кристабель сохранила свою красоту. Она уже не была молоденькой девушкой, но ему этого и не требовалось. Волосы Кристабель начали белеть, а вокруг глаз появились первые морщинки. Но она осталась очень привлекательной. Зато он прекрасно помнил все ее жалобы и недовольство после рождения каждого ребенка на неподъемную тяжесть во время беременности и ее опасения по поводу фигуры. Потом наступал период долгой борьбы за восстановление, строжайшая диета и упражнения, по сравнению с которыми его пробежки казались уделом лентяев.

Теперь она уже не надевала коротеньких кружевных сорочек, и душ они принимали раздельно. Они меньше разговаривали, почти не кричали друг на друга и давно не смеялись так весело, как бывало раньше. С возрастом и осознанием серьезной ответственности пришла сдержанность. И все тяжелее становилась ноша обязанностей, от которой оба чувствовали постоянную усталость. А ведь им нужно было лишь переложить тяжесть на плечи других.

«Просто мы изменились. И это не так уж плохо. Надо привыкнуть». Но, несмотря ни на что, его мятежный разум чуть не послал про-взгляд в «Дом голубых лепестков». Ранали наверняка развлекается с этим околдованным парнем, заставляя его выбиваться из сил и окончательно развращая. Ее сексуальный аппетит никогда не ослабевал.

«Нет!» Дело не только в сексе. За эти годы изменились их отношения. Эдеард всегда стремился к тому, чтобы утвердить полную демократию в городе, уменьшив власть Высшего Совета и расширив полномочия представителей. Переход не мог произойти быстро, он даже не надеялся, что доживет до полного завершения процесса. Но Эдеард был бы доволен, если бы ему удалось положить начало. Тем не менее, несмотря на все изменения и реформы в самом городе, несмотря на укрепление связей с провинциями, власть Высшего Совета оставалась непоколебимой, и перемены, казалось, откладывались на долгие годы. И Кристабель не помогала ему, по крайней мере не так, как он на это надеялся. Она в конце концов стала членом Высшего Совета как глава района Хакспен, и тогда появилось много других, более срочных дел. После избрания Финитана она была обязана продвигать законопроекты нового мэра, касавшиеся бюджета и налогов. И ни один из них, безусловно, не имел отношения к укреплению демократии.

Он понимал, что нельзя смешивать личные дела с работой. Но как трудно было удержаться и не обвинять ее в том, что Кристабель так и осталась частью системы благородного семейства, что ее всегда очень обижало.

Сомнения по поводу отношений с Кристабель заставляли Эдеарда ненавидеть самого себя, но после явления Небесного Властителя положение только осложнилось. В этом и крылась истинная причина его бессонных ночей. С того самого дня, когда потолок Лилиала-холла расчистился под его взглядом, он напрягал все свои чувства, чтобы ощутить мысли Небесного Властителя, но каждый раз терпел неудачу.

Разочарование затуманивало его мысли, вызывало уныние и вспыльчивость. Что еще хуже, все, кто близко его знал, заметили это, и потому он чувствовал себя еще хуже, не имея возможности раскрыть им причину.

Он снова тяжело вздохнул и осторожно, чтобы не разбудить Кристабель, скатился с кровати. Третьей рукой он подхватил одежду и бесшумно на цыпочках вышел в коридор. Одевшись, Эдеард накинул свой черный плащ и прошел к центральной лестнице. Там, вместо того чтобы спускаться по ступеням, он окутал себя маскировкой и просто перегнулся через перила и прыгнул с десятого этажа. Это было глупо и весело, и он уже несколько лет не проделывал ничего подобного. Маккатран по его просьбе замедлил падение, и Эдеард приземлился, лишь негромко стукнув подошвами о каменный пол. По пустынным переходам первого этажа он прошел прямо к принадлежащему семье причалу. Полночь давно миновала, и в Главном канале не было почти никакого движения. Эдеард все же выждал несколько минут, пока огонек единственной гондолы не скрылся за поворотом в Высокую заводь. Как только водный путь очистился полностью, он протянул третью руку и укрепил поверхность воды. Еще один прием, которым он не пользовался давным-давно.

Эдеард бегом пересек канал прямо по воде. На полпути его настиг про-взгляд. Это было настолько предсказуемо, что он почти ждал его.

— Когда-нибудь я тебя разыщу, — телепатировал он вдоль линии восприятия, протянувшейся к району Кобара. — И ты это знаешь.

Про-взгляд исчез так быстро, словно его кто-то оборвал. Эдеард усмехнулся и продолжил путь к общественному причалу, откуда по деревянным ступеням поднялся в Эйри.

Впереди высились крученые башни. В нижней части каждой из них из-под темных потрескавшихся декоративных карнизов сочился слабый оранжевый свет, падающий на пустынные извилистые улицы. А наверху, на фоне мерцающего туманностями неба, выделялись темные силуэты.

Эдеарда привел сюда инстинкт. Заступница в своем писании рассказывала, как немощные, дряхлые и просто состарившиеся люди ждали на верхушках башен, а потом, когда Небесный Властитель пролетал над городом, их души возносились к небу и покидали Кверенцию. Эдеард подошел к самой высокой из башен, откуда много лет назад его сбросили заговорщики из числа отпрысков благородных семейств. На ее вершине он будет ближе к Небесному Властителю, чем в любой другой точке Маккатрана. Он решительно отбросил мрачные воспоминания, связанные с этим местом, прошел к центральной винтовой лестнице и начал подниматься, описывая один виток за другим, пока не добрался до верхней площадки. По краю, как и прежде, возвышались восемь остроконечных зубцов, поднимающихся к небу еще на сорок футов.

Воспоминания, связанные с этим местом, действовали на него угнетающе. Здесь поджидал его Медат после того, как заманил в башню. Здесь стояли заговорщики из благородных семейств, сумевшие преодолеть его защиту и… Он поморщился, глядя на секцию ограждения, откуда его сбросили вниз. С тех пор прошло много времени, больше сорока лет, но воспоминания были удивительно отчетливыми. Настолько, что он даже обыскал про-взглядом площадку, чтобы убедиться, что кроме него здесь никого нет.

«Глупо», — упрекнул себя Эдеард. Он решительно уселся на пол, скрестив ноги, и поднял взгляд к небу. Над вершинами западного края небесного свода, почти у границы аквамаринового сияния туманности Ку сверкал Браслет Гикона. Несмотря на то что теперь Эдеард знал, где искать, невооруженным взглядом Небесного Властителя было не видно. Вместо этого Эдеард мысленно обратился к нему. Всеми силами своего разума он сосредоточился на приветствии и даже визуально представил, как единственная мысль устремляется вдаль через пространство.

И Небесный Властитель наконец ответил ему.

Финитан удалился на покой и жил в районе Тоселла, в одном из домов, которые гильдия эгг-шейперов предоставляла самым достойным из своих членов, когда те уходили на покой. Это было большое прямоугольное здание с пышным красно-зеленым орнаментом на уровне третьего этажа. У входа не стояло никакой охраны, лишь ген-пес, свернувшийся рядом с воротами, рассеянно посмотрел на Эдеарда и зевнул. В те времена, когда Эдеард только обосновался в городе, какая-то охрана имелась при каждом большом здании. Большие семьи и гильдии содержали отряды, по численности не уступавшие отрядам констеблей. Теперь они значительно уменьшились, и обязанности охранников снова перешли к ген-формам.

Через открытые деревянные ворота Эдеард прошел в центральный двор, ограниченный стенами, по которым до самых верхних балконов поднимались плети гурклозы с пышными красно-белыми цветами, а в середине, в небольшом пруду, весело журчал фонтан. Несколько ген-мартышек трудились на источающих сильный аромат клумбах, а другие подметали серо-белые плитки двора. По центральной лестнице Эдеард поднялся сразу на третий этаж.

На площадке его поджидала молоденькая послушница в безукоризненно чистой бело-голубой форме. Она слегка наклонила голову.

— Идущий-по-Воде.

— Как он?

— Сегодня немного получше. Утром боль не такая сильная. Он в сознании.

— Так он принимает лекарство?

Она с сожалением улыбнулась.

— Только когда сам этого захочет и если боль становится невыносимой.

— Я могу его навестить?

— Конечно.

Окна в комнате Финитана были узкими и длинными — от пола до самого потолка. Стены и потолок белые, а пол — блестящий, красновато-коричневый, с зелеными вкраплениями в виде мелких листьев, словно они упали и окаменели в ткани города. Обстановка тоже отличалась простотой, только стол и несколько стульев, да широкая кровать, наполовину утопленная в полукруглый стенной альков. Финитан сидел на постели, прислонившись спиной к нескольким плотным подушкам.

— Я побуду снаружи, — негромко сказала послушница и закрыла за собой массивную резную дверь.

Эдеард подошел к кровати, попутно прихватив третьей рукой один из стульев. Тихонько усевшись, он внимательно осмотрел своего давнего друга. Финитан сильно похудел; казалось, что болезнь пожирает его тело изнутри. Несмотря ни на что до последнего времени он неплохо держался, но теперь очень ослабел. Под кожей явственно выделялись голубые вены, а густые прежде волосы поредели и стали совсем седыми.

Про-взгляд Эдеарда обследовал его тело, обнаружив зловещие наросты в легких и грудной клетке.

— Нельзя быть таким любопытным, — прохрипел Финитан.

— Простите, я только…

— Хотел посмотреть, не уменьшилась ли опухоль и не стало ли мне лучше?

— Да, примерно так.

Финитан слабо улыбнулся.

— Исключено. Заступница призывает меня. Честно говоря, в последнее время я каждый раз удивляюсь, проснувшись поутру.

— Не говорите так.

— Ради Заступницы, Эдеард, смирись с тем, что я умираю. Я давно уже привык к этой мысли. Или ты намерен из вежливости заверять меня, что скоро поправлюсь? Укреплять мой дух?

— Я не собираюсь этого делать.

— Спасибо, Заступница. А вот негодные послушницы только тем и занимаются. Они думают, что это помогает, тогда как на самом деле только вызывает у меня депрессию. Можешь себе представить? Вокруг меня суетятся два десятка двадцатилетних послушниц, а я только и мечтаю, чтобы они заткнулись и убрались вон. Что за конец для мужчины?

— Достойный?

— Печально достойный. Я знаю, как мог бы поступить. Вот было бы здорово, да? Ошеломить всех у самого финиша.

Эдеард невольно усмехнулся, хотя ему очень хотелось плакать.

— Да, это было бы что-то. Может, спросить у доктора снадобье, которое придаст сил напоследок?

— Так-то лучше. Спасибо, что пришел. Я ценю твое внимание. Особенно сейчас, когда началась предвыборная кампания. Да, кстати, как там дела?

— Ну, в победе Трэвала сомневаться не приходится. О себе я этого сказать не могу. В частности, по словам помощников, я опережаю соперника всего на пару процентов. Главным констеблем снова может стать Йаранс.

Он постарался скрыть свое разочарование.

Финитан широко улыбнулся и откинул голову на подушки.

— И это тебя раздражает, не так ли? Ты меня восхищаешь, Эдеард. Ты так давно живешь в городе, но так и не научился скрывать свои эмоции. Единственный недостаток в твоих психических способностях, удивительно! И я прекрасно понимаю, как тебя задевает, что после всех побед на благо Маккатрана ты, Идущий-по-Воде, еще должен бороться за каждый голос.

— Да, это верно. Я не ожидал такой борьбы.

— Ха. Еще ты злишься, что люди о многом забыли. Всего сорок лет прошло после изгнания, а это уже стало историей. Так что для целого поколения ты теперь скучный урок в школьной программе, а ведь развлекаться на улицах намного интереснее.

— Спасибо.

— Политикам никогда не помешает дать хорошего пинка.

— Я не поли…

Финитан хихикнул, но смех тут же сменился кашлем. Эдеард озабоченно наклонился вперед.

— Все в порядке?

— Нет, я умираю.

— Смирение перед судьбой и болезненностью есть большая разница.

Финитан жестом попросил его помолчать. Стакан с водой, проплыв по воздуху, остановился у его губ. Он попил.

— Удивительно, но мои психические силы сохранились в полном объеме. Забавно, правда?

— Но ведь болезнь не затронула мозг.

— Ненавижу принимать варево, которое мне дают для уменьшения боли. Отвратительное на вкус, и после него я целый день дремлю. А я не хочу проводить день в дремоте, Эдеард.

— Я понимаю.

— Какой смысл? Моя душа скоро освободится. Зачем же тратить время, проводя его в постели и страдая от боли? Да простит меня Заступница, я хочу, чтобы все это кончилось.

Эдеард понял, что Финитан внимательно следит за его мыслями, и у него жарко вспыхнули щеки.

— Ага, — с удовлетворением усмехнулся старик и прикрыл глаза. — Так что же ты хотел мне сказать?

— К нам приближается Небесный Властитель.

— Благая Заступница! — Финитан резко повернулся, но тотчас поморщился от острой боли. — Откуда ты знаешь?

— Город явил его мне. А прошлой ночью я с ним разговаривал. — Он ласково улыбнулся и обхватил пальцами холодную ладонь Финитана. — Он хочет знать, не достиг ли кто-то из нас самореализации, чтобы проводить его душу в Ядро.

— Самореализация? — В глазах Финитана появились слезы. — Ты считаешь, что я достоин? Клянусь Заступницей, это было бы высокомерием с моей стороны. Но как он может нас судить?

— Финитан, мой дорогой друг, вы полностью себя реализовали. Оглянитесь на свою жизнь, вспомните, чего вы достигли! Я прошу, я умоляю вас подняться на башню Эйри. Примите помощь Небесного Властителя, чтобы попасть в Море Одина. Покажите Маккатрану, покажите всему миру, что мы вновь достойны внимания небес. Пусть люди снова обретут великую надежду, пусть поверят, что идут по верному пути.

— Если Небесный Властитель и направит мою жалкую душу, то только в Хоньо.

— Не говорите так. Поверьте мне в последний раз. Вы читаете мои чувства, а я вижу вашу душу, и она прекрасна.

— Эдеард…

— Если вы решитесь, если вы окажетесь достойны помощи, другие Небесные Властители узнают об этом и тоже прилетят на Кверенцию. И тогда все, чего мы вместе достигли, все то, чего нам стоило вырвать город из объятий тьмы, будет не напрасно.

Финитан долго молчал, потом вздохнул.

— Хоньо меня забери, я все равно умираю. Почему бы и не попробовать?

— Спасибо.

Эдеард наклонился над кроватью и поцеловал его в бледный лоб.

Принятое решение взбодрило Финитана. Его губы изогнулись в лукавой усмешке.

— Что ж, значит, с предвыборной борьбой покончено. И как ты чувствуешь себя в должности главного констебля?

— Почему вы так решили? Или все эти годы вы скрывали от нас дар предвидения?

— Ты опять станешь Идущим-по-Воде. Тем, кто призвал на Кверенцию Небесного Властителя. А потом, на глазах у всего города ты поднимешь меня на вершину башни, чтобы проводить в путешествие к Морю Одина. Именно ты, Эдеард, и никто другой. Кто же откажется отдать свой голос за такого героя?

О приближении Небесного Властителя Эдеард объявил в тот же день, когда произносил речь перед подмастерьями гильдии эгг-шейперов в районе Йисидро. После этого в зале установилась тишина, словно смысл его слов не дошел до аудитории. Затем последовал взрыв удивления и недоверия. Поднялась буря телепатических сообщений друзьям и родным, вверх взлетели десятки рук, и посыпались вопросы.

— Все очень просто, — сказал Идущий-по-Воде. — Небесные Властители возвращаются на Кверенцию. Первый из них прибудет к нам примерно через неделю. И проводит душу Финитана через Море Одина к Ядру.

— Как вы об этом узнали? — одновременно воскликнули сразу несколько подмастерьев.

— Я общаюсь с ним уже не первую ночь подряд.

— А почему с ним отправится душа Финитана?

— Потому что если кто-то из нас и достиг самореализации, то только он. Его жизнь должна стать примером для всех нас. Как только Небесный Властитель узнает его, он поймет, что души людей снова пора отправлять в Ядро.

Слухи и сплетни всегда были настоящей валютой Маккатрана, тем более ценной во время предвыборной борьбы, когда кандидаты старались опорочить своих соперников. И поэтому новость о Небесном Властителе распространилась по городу со скоростью солнечного света. Через час об удивительном заявлении Идущего-по-Воде знали уже все жители.

Ассоциация астрономов пообещала выяснить, приближается ли к Кверенции Небесный Властитель, и ученые немедленно начали обвинять друг друга в фальсификации наблюдений. Мэр Трэвал осторожно воздержался не только от критики, но и вообще от любых комментариев. Главный констебль Йаранс отделался намеком на забавный способ привлечь голоса, но его помощники быстро распространили шутку по всему городу. Они говорили об отчаянии Идущего-по-Воде, об обмане и недобросовестной борьбе. Его время прошло, заявляли они. Он мечтатель. Бывший. И агитировали за надежного и практичного человека, добивающегося реальных результатов, — вроде нынешнего главы службы констеблей.

По указанию Динлея от одного района к другому распространялись контрзаявления. Небесный Властитель реален. Он приближается к Кверенции, как и предсказывала Заступница. Душа Финитана будет направлена в Ядро, потому что он достиг самореализации, как всем нам завещала Заступница. И кто, кроме Идущего-по-Воде, мог возвестить о нашем окончательном спасении? Это он должен встать во главе народа. Эдеард поведет нас к будущему, которого мы так долго добивались.

— Хорошо бы все это оказалось правдой, — сказал Динлей пять дней спустя, когда они вместе подошли к дому, где жили удалившиеся на отдых члены гильдии эгг-шейперов.

— Не будь таким скептиком, — обиженно ответил своему старому другу Эдеард.

Из всех его друзей Динлей всегда оставался самым преданным его сторонником. И, как считал Эдеард, именно он меньше всего изменился за прошедшие годы. К тому времени Динлей уже восемь лет служил капитаном участка констеблей в районе Лиллилайт. Жители этого состоятельного района радостно приветствовали его назначение: они считали большой удачей, что за порядок на их улицах будет отвечать один из членов первоначальной группы Идущего-по-Воде. У здешних обитателей самыми важными качествами считались влиятельность и статус.

Динлей, безусловно, прекрасно отвечал этим требованиям (как и подозревал Эдеард). Он принимал участие в многочисленных общественных мероприятиях. Организовал эффективную работу участка. Тщательно следил за подготовкой нового поколения стажеров, создавая отряды вежливых и боеспособных констеблей. Выбранные им обвинители почти всегда добивались успехов в суде. По улицам Лиллилайта можно было без опаски гулять в любое время дня и ночи. Кроме того, капитан Динлей недавно объявил о своей помолвке с жительницей этого района. Опять.

Эдеард повел Динлея наверх, к комнате Финитана. У двери его встретила главный врач, сопровождаемая двумя послушницами.

— Я не уверена, что это будет полезно пациенту, — решительно заявила доктор.

— Я думаю, решение он должен принять сам, — спокойно ответил Эдеард. — В данный момент он имеет право.

— Но путешествие может убить его. Вы возьмете на себя такую ответственность, Идущий-по-Воде?

— Я обещаю, что позабочусь о нем. До башни он доберется со всеми удобствами.

— А что потом? Даже если Небесный Властитель прилетит, он ведь еще жив.

— Идущий-по-Воде сказал, что Небесный Властитель уже близко, — пылко воскликнул Динлей. — Неужели вы откажете своему пациенту в возможности достичь Ядра?

— Я обеспечиваю ему стабильность, — сказала доктор. — И не даю никаких обещаний, основанных на мифах.

— Это не предвыборная уловка, — с растущим негодованием произнес Динлей. — И не обещание политика. Небесный Властитель направит душу мастера Финитана в Ядро.

«Он действительно верит в меня», — понял Эдеард и даже немного смутился, в очередной раз осознав преданность друга, не утраченную за четыре десятилетия. Он не знал, как уговорить эту упрямую женщину, которая всего лишь исполняла свой долг и заботилась о благе пациента.

— Доктор, — донесся настойчивый посыл Финитана. — Прошу вас, разрешите моим друзьям войти.

Доктор, всем своим видом выражая недовольство, отступила в сторону. Друзья увидели Финитана сидящим на кровати в парадном одеянии Грандмастера гильдии.

— Вы великолепно выглядите, — сказал Эдеард.

— Хорошо бы я себя так чувствовал. — Старик закашлялся. Потом отважно улыбнулся. — Давайте поскорее с этим покончим, ладно?

— Конечно.

Эдеард обхватил Финитана третьей рукой, готовясь поднять с постели.

— Мастер? — окликнула своего пациента доктор.

— Все в порядке. Я сам этого хочу. И благодарю вас и ваших послушниц за отличную работу. Вы облегчили мне жизнь, насколько возможно. Но здесь ваши обязательства заканчиваются. Надеюсь, вы с уважением отнесетесь к моему решению.

В голосе Финитана прозвучал отдаленный намек на былую властность.

Доктор смущенно поклонилась.

— Я сама провожу вас до башни.

— Спасибо, — согласился Финитан.

Эдеард поднял Финитана и осторожно пронес через дверь. Небольшая процессия спустилась по ступеням во внутренний дворик.

Снаружи уже собралась возбужденная и нетерпеливая толпа. Люди толкались на узкой улочке и отыскивали про-взглядами немощного мастера. Финитан через силу улыбнулся и приветственно махнул рукой.

— Где же Небесный Властитель? — выкрикнул кто-то. — Покажи нам, Идущий-по-Воде. Где он?

— В небе нет ничего, кроме облаков, — подхватил другой.

Динлей нахмурился.

— Это люди Йаранса, — буркнул он. — Неужели у них нет ни малейшего понятия о приличиях?

— Что поделаешь, выборы, — насмешливо заметил Финитан.

— После того, что произойдет сегодня, все это будет уже не важно, — ответил Эдеард.

На причале Скрытого канала их поджидала гондола. Эдеард уложил Финитана на длинную скамью посередине, и доктор, как могла, устроила его поудобнее, воспользовавшись подушками и пледами. Гондольер повел лодку вдоль канала, и на губах Финитана появилась довольная улыбка. Деревья фолвалы, обрамлявшие канал, свешивали над водой длинные ветви. Ярко-оранжевые цветочные почки, разбуженные весенним теплом, живописно выделялись на фоне темной синеватой коры.

За их лодкой наблюдали на всем протяжении пути. Мальчишки, стараясь успеть за гондолой, бежали по набережной, натыкаясь на деревья и пешеходов. Над головами лениво кружили несколько ген-орлов.

Гондольер свернул из Скрытого канала в Рыночный, и вскоре лодка поравнялась с храмом Заступницы. Вокруг причала толпились сотни людей, ожидавшие либо провала, либо чуда.

На верхней ступени деревянной лестницы храма их встретила полуофициальная группа во главе с Пифией, сопровождаемой шестью матушками храма. Эта пифия была новой, посвященной в сан меньше трех лет назад. Она не обладала энергией своей предшественницы и не очень активно участвовала в общественной жизни Маккатрана, но ее преданность Заступнице не вызываланикаких сомнений. Она так часто цитировала священное писание, что Эдеард рядом с ней чувствовал себя довольно неловко.

— Идущий-по-Воде, — вежливо приветствовала его Пифия.

Ее красивое лицо не выдавало никаких эмоций, как и ее тщательно завуалированный разум. Эдеард, приподняв третьей рукой Финитана, подошел к основанию лестницы.

— Он уже показался? — спросил Финитан.

Кансин, стоявшая позади Пифии, ласково пожала его руку.

— Еще нет, — негромко сказала она.

— Ждать осталось недолго, — пообещал Эдеард.

Но он и сам с тревогой оглянулся на восток, где простиралось море Лиот. Накануне вечером он разговаривал с Небесным Властителем, пока вращение планеты не скрыло его из вида. Кое-кто из астрономов клялся, что видел его. Но агитаторы Йаранса назвали этих ученых безумцами, старающимися обеспечить Идущему-по-Воде кратковременное преимущество.

Кристабель послала ему ободряющую улыбку, хотя и она не смогла скрыть своей озабоченности. Максен просто закатил глаза, излучая уверенность, граничащую с бравадой, что, по его мнению, должно было помочь Эдеарду.

Вместе с Кансин, продолжавшей держать Финитана за руку, вся группа подошла к ближайшей башне. Ее серую потрескавшуюся поверхность украшали лишь продольные бороздки, выделенные темно-красным цветом. Два прямоугольных проема у самого основания вели в огромный центральный зал. Посреди него стояла широкая колонна с входом на узкую спиральную лестницу, протянувшуюся до самой верхней площадки.

Даже за толстыми стенами башни Эдеард чувствовал, как на него устремляются все новые и новые про-взгляды горожан, наблюдающих за событием.

— Я сам вас подниму, — сказал Эдеард.

Он не очень хорошо представлял себе, что произойдет наверху башни, когда Небесный Властитель явится за душой. В писании Заступницы говорилось, что тела избранных окутывает холодный огонь. Живому человеку такое вряд ли бы понравилось.

Эдеард оглянулся на Кристабель, но она в ответ только пожала плечами.

— Если так надо… — неохотно протянула она.

— Да пребудет с тобой Заступница, — напутствовала старого мастера Пифия.

Стоявшие позади нее матушки молитвенно сложили перед собой руки.

Эдеард, держа третьей рукой Финитана, направился к узкому входу на лестницу. Рука Максена придержала его за локоть.

— Не мешкай там, — тихо посоветовал глава Сампалока. — В прошлый раз, когда ты поднимался на башню один, тебе пришлось несладко.

Эдеард усмехнулся и начал подниматься.

— Ты никогда не задумывался о том, что нас там ждет? — спросил Финитан.

Эдеард держал его перед собой, наклонив под углом почти в сорок пять градусов, чтобы маневрировать по не всегда симметричным изгибам лестницы.

— В Ядре?

— Да.

— Я не знаю. Вряд ли это будет какое-то физическое состояние, вроде второй жизни в великолепном доме у моря, со слугами, обильной едой и выпивкой.

«Это мы можем получить и здесь».

— Да, я тоже примерно так думал. Так что же там?

— Что ж, вы узнаете раньше меня.

Финитан рассмеялся.

— Ты, как всегда, практичен, Эдеард.

Они поднялись примерно на треть лестницы. Эдеард невольно поморщился и сосредоточился, чтобы не уронить старого мастера. Узкий пролет лестницы вызывал у него клаустрофобию.

— Я всегда плохо разбирался в философии, — продолжал Финитан. — Я был организатором.

— Вы провидец. И потому так многого достигли.

— Очень любезно с твоей стороны. Но что нужно Ядру от человека-провидца?

— Ох, Заступница, вы как-то очень мрачно смотрите на свое последнее путешествие.

— А вдруг все не так? — прошептал Финитан. — Эдеард, мне страшно.

— Я знаю. Но посмотрите с другой стороны: даже если Ядро вас не примет, вы все равно получите ответы на свои бесчисленные вопросы. Вспомните, кто вас ждет. Для начала Рах и Заступница. Строители Маккатрана, кем бы и какими бы они ни были. Капитан корабля, доставившего нас сюда, и он сумеет объяснить, что заставило его отправиться в Бездну. Возможно, и сами Первожители. Представьте, как много они вам расскажут. Вы узнаете причину возникновения Бездны.

— Да, это великолепная мысль. Или мы всё неправильно поняли, и Ядро — просто выход наружу.

— Наружу?

— В ту Вселенную, что находится снаружи. Если мы достигли самореализации, если доказали, что достойны, мы отправимся домой.

— Я не думаю, что для жизни снаружи от нас бы требовали хорошего поведения.

— Может, ты и прав, — сказал Финитан.

Он вздрогнул, словно от порыва холодного ветра, и Эдеард заметил выступившие на его лбу капли холодного пота.

— Вы приняли болеутоляющее снадобье перед выходом?

— Нет, конечно, — раздраженно бросил Финитан. — Неужели ты думаешь, что я намерен дремать, когда за мной прилетит Небесный Властитель?

Эдеард промолчал.

— И можешь убрать с лица эту глупую ухмылку.

— Да, мастер.

Наконец они вышли на верхнюю площадку. Как и всегда, над слегка вогнутой ее поверхностью свистел сильный ветер. По краям площадки поднимались семь огромных шпилей, наклоненных внутрь, так что зазубренные концы почти смыкались в центре, над выходом с лестницы.

Эдеард бережно усадил Финитана на пол и присел на корточки рядом с ним.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Для умирающего? Совсем неплохо. Честно говоря, я чувствую облегчение. Мало кому с такой точностью удается предвидеть свой последний миг. Это знание бодрит. И мне больше не о чем беспокоиться.

Пальцы Эдеарда осторожно убрали пряди седых волос, упавшие на влажный лоб. Прикосновение к холодной коже помогло ему осознать, что происходит с изнуренным телом Финитана. Бесчисленные про-взгляды, еще более усилившиеся, когда они вышли на открытую площадку, оказывали чуть ли физическое давление. Эдеард ощущал, что город почти замер, сконцентрировав на нем все свое внимание. Все ждали. Сейчас, когда предсказанное приближалось, умолкли даже агитаторы Йаранса.

И снова Эдеард почувствовал про-взгляд неизвестного наблюдателя, он даже проник в структуру самой башни, исследуя все уголки. Источник, как обычно, находился в районе Кобара.

— Сегодня меня нетрудно отыскать, — бросил в ответ Эдеард.

— Кто это был? — спросил Финитан.

— Не знаю. Но, надеюсь, что скоро выясню. Вы же знаете Маккатран: где-нибудь всегда закипает какая-то неприятность.

— Это больше, чем обычная неприятность. Их способности не уступают твоей силе.

— Я думаю, даже превосходят.

— Ты и раньше такое замечал?

— Да, я знал, что появляются люди с выдающимися способностями. Но сегодня это не повод для тревоги.

— Эдеард…

— Нет. — Эдеард обхватил хрупкую кисть Финитана своими ладонями. — Сегодня день ваш и Небесного Властителя. Вы должны раз и навсегда доказать, что поступали правильно. По сравнению с этим все наши волнения ничего не значат. Вот о чем я вас прошу помнить.

Финитан, прислонившись к стене, запрокинул голову, защищенную капюшоном плаща.

— Упрямство до самого конца — до моего конца. Знаешь, в тот день, когда ты впервые вошел в мой кабинет, я боялся, что ты решишь еще на семь лет остаться подмастерьем в Синей Башне. Это было бы напрасно потраченное время. И потеря для всего мира.

— Я всегда знал, что вы преувеличиваете отрицательные моменты.

— Это одно из наименьших моих прегрешений. Думаю, Заступница захочет обсудить его, если я встречусь с ней и со всеми остальными.

— Вы встретитесь. Какая замечательная будет встреча!

— Ха! Я не думаю, что она… — Финитан внезапно умолк, и на его лице появилось выражение беспредельного удивления. — О, Эдеард?

Эдеард повернулся в сторону моря. У самого горизонта над водой быстро поднималось и разрасталось странное пятно.

— Он приближается, — не скрывая своего счастья, прошептал он.

Рука Финитана крепко сжала его пальцы.

— Спасибо тебе, Эдеард. Спасибо за все.

— Я многим вам обязан.

Он уже ощутил, как изумленные телепатические посылы полетели вдоль улиц и каналов. Люди, обладавшие наиболее мощными про-взглядами, ощутили приближение Небесного Властителя к Маккатрану. Через мгновение наблюдатели стали делиться межу собой изображениями. Ошеломленные горожане излучали волны восторженного удивления.

— Я тоже тебе многим обязан, — ответил Финитан. — И теперь пришло время оставить меня здесь одного, чтобы я мог отправиться в последний путь. Скоро я получу ответы. Представь себе, совсем скоро, Эдеард.

Да.

Эдеард поднялся, посмотрел на массивную колонну, внутри которой извивалась лестница, затем перевел взгляд на край площадки.

— Иди, — со смехом поторопил его Финитан. — Будь Идущим-по-Воде. Сегодня и всегда. Побей этого простофилю Йаранса. Но не останавливайся и никогда не забывай, что ты достоин большего, чем кто-либо другой. А в конце пути я буду тебя ждать. Нам предстоит счастливое воссоединение в Ядре, Эдеард. О нашей радости услышат даже внизу.

— До свидания.

Эдеард улыбнулся. Он еще так много хотел сказать, но, как и всегда, времени не осталось. Он повернулся, подбежал к краю платформы и с торжествующим криком прыгнул вниз.

Далеко внизу послышались испуганные крики, и лица всех собравшихся повернулись в его сторону. Эдеард вызывающе рассмеялся и широко раскинул руки, так что полы черного плаща отчаянно захлопали.

Мощный про-взгляд сопровождал его в падении. А затем, в сотне футов от земли, город подхватил его и мягко опустил на мощеный тротуар у подножия башни. Толпа восхищенно ахнула. Кое-где раздались аплодисменты и радостные возгласы.

Максен встретил его иронической усмешкой. Динлей неодобрительно нахмурился. А лицо Кристабель вспыхнуло от гнева. Эдеард смущенно пожал плечами, но этого извинения было явно недостаточно. Она все еще сердилась, когда он подошел и обнял ее за плечи.

— Папочка, — осуждающе зашептала Марили. — Это было очень нехорошо.

— Научи нас так прыгать.

Он подмигнул двойняшкам.

— Небесный Властитель приближается, — уже серьезно произнес он.

Люди в толпе, не переставая возбужденно переговариваться, смотрели на восток. Сначала они ничего не могли увидеть: башни Эйри заслоняли горизонт. Но вскоре изумленные жители Мико и Нефа начали делиться увиденным.

Небесный Властитель поднялся над горизонтом и теперь летел прямо над волнующимся морем. В первый момент Эдеард не смог в полной мере осознать его размеры. Из портового района он выглядел блестящей белой луной, скользящей над волнами, но, постепенно опускаясь, становился все больше. Трудно было даже просто уловить его контуры — вся его поверхность мерцала, словно озеро в солнечный полдень, и искажения света мешали взгляду сфокусироваться. А потом Эдеард понял, что Небесный Властитель не снижался, он просто становился все ближе. Нижняя округлая поверхность держалась примерно в миле над водной гладью, что казалось невероятным — в таком случае в поперечнике он простирался на несколько миль. И все же это было так. Отбрасываемая им тень сделала черным огромный участок серо-голубого моря, а попавшие туда паруса стали серыми и яростно захлопали на ветру, который принес с собой Властитель.

Наконец над изломанной линией городских зданий показался передний край колоссального силуэта. Эдеарда, как и всех собравшихся в Эйри, охватил благоговейный восторг. Размеры этого существа невозможно было себе представить, оно подавляло разум и наводило немалый страх. Небесный Властитель накрыл бы почти половину города.

— Великая Заступница, — прошептал Эдеард, обнимая прильнувших к нему Кристабель и сестер-близнецов.

Он ощущал их близость, но спокойствия не было. Хотелось умолять разум города о защите. При виде такого величия откуда-то из глубины примитивного сознания всплыла мысль о побеге, о поисках укрытия. У Эдеарда вырвался истерический смех. Подумать только, всего несколько минут назад они с Финитаном еще сомневались в Небесных Властителях и намерениях Ядра.

Люди вокруг него падали на землю, кричали от ужаса и закрывали головы руками. На лице Пифии он увидел слезы восторга, она воздела руки к небу, приветствуя пришельца, и всем своим разумом излучала благоговейную радость.

На крышах и улицах Маккатрана вспыхнули яркие солнечные блики. Эдеард наконец рассмотрел, что Небесный Властитель состоял из миллионов тонких прозрачных плоскостей, непостижимым образом изгибавшихся и нигде не пересекавшихся между собой. Солнечные лучи проходили сквозь его корпус, преломлялись и постоянно меняли направление. Эдеард никак не мог понять, то ли он наблюдает флуктуацию света, то ли прозрачные поверхности постоянно находятся в движении. Строение тела Небесного Властителя не поддавалось логике, как его движение противоречило всем законам природы.

Небесный Властитель продолжал свой полет над городом, и вскоре его тень накрыла и Эйри, но темноту постоянно нарушали яркие радужные пятна искаженных солнечных лучей, пробивавшихся сквозь пульсирующий корпус. Вместе с тенью пришел гул, превосходивший громкостью раскаты тысячи гроз. По улицам пронесся ветер, сгибавший деревья, уносивший одежду и мелкие предметы. Вихрь цветочных лепестков, сорванных с деревьев и лиан, взвился к потемневшему небу.

И тогда же стали доступны мысли Небесного Властителя. Каждый человек ощутил на себе мощный поток благожелательного интереса. Успокаивающий и сострадательный, соответствующий колоссальным размерам и великодушию Властителя. Воспрянули духом даже те, кто перед этим кричали от ужаса. В его благожелательности — искренней, на грани смирения — уже никто не сомневался. У людей возродилась надежда, что новые обитатели Маккатрана снова достигли самореализации и заслужили того, чтобы Небесные Властители проводили их к Ядру.

— Смотрите! — закричала Марили.

Эдеард посмотрел, на что показывала дочь. Все трещины неровных стен башни озарились алым светом, как будто внутри до самого ее верха запылал огромный костер. Он поднял голову. Изогнутые шпили наливались фиолетово-белым светом, становившимся все ярче и ярче.

«Эдеард, — донесся до него сильный и устойчивый телепатический посыл Финитана. — Ах, Эдеард, он слышит меня. Небесный Властитель слышит меня. Он заберет меня! Эдеард, он проводит меня к Ядру. Меня!»

Верхушка башни исчезла в ослепительном взрыве света. Языки холодного пламени взметнулись к Небесному Властителю. Про-взглядом Эдеард увидел, что тело Финитана превратилось в пепел, мгновенно развеянный ветром. Но его душа осталась. Теперь Эдеарду уже не приходилось сосредоточивать про-взгляд, чтобы ее ощутить: призрачный силуэт стал виден всем вокруг.

Бывший Грандмастер гильдии эгг-шейперов радостно рассмеялся и поднял прозрачные руки, прощаясь с любимым городом и его жителями. Затем он вознесся кверху в столбе пламени, рвавшегося из башни, и исчез в хаосе света, проникавшего сквозь тело Небесного Властителя.

«Спасибо тебе», — обратился Эдеард к Небесному Властителю.

«Ваша раса снова достигла самореализации, — ответил он. — Я рад. Мы так долго ждали этого дня».

«Мы будем ждать следующей встречи с тобой».

Эдеард улыбнулся громадному существу, сиявшему множеством радуг и без усилий парившему над городом.

Он был не единственным, кто обращался к Небесному Властителю.

«Возьми меня!»

«Проводи меня к Ядру».

«Я достиг самореализации».

«Я прожил хорошую жизнь».

«Забери меня».

«Мой клан вернется, чтобы проводить вас к Ядру, — пообещал им Небесный Властитель. — Готовьтесь».

Небесный Властитель миновал город и стал подниматься над равниной Игуру все выше и выше, пока не взмыл вертикально в небо над вершинами гор Донсори. Эдеард собрал вокруг себя свою семью, чтобы показать им все, что видит он сам. Он был убежден, что одновременно с подъемом Небесный Властитель увеличивает скорость. Скоро за ним уже стало трудно следить, и едва заметное пятно уменьшалось с каждой секундой.

— Ох, папочка, — хором проворковали сестренки, крепко его обнимая.

Эдеард поцеловал обеих дочек. Он давно уже не ощущал такого облегчения и приятного волнения.

— Мы спасены, — сказал он. — Наши души попадут в Ядро.

«Я победил. Я сделал это».

Небесный Властитель продолжал подниматься к невидимым туманностям, уменьшаясь, пока не превратился в дневную звезду, но и она вскоре пропала из вида.

Эдеард помахал ему рукой.

— Мир почувствует нашу радость, когда мы встретимся снова, — прошептал он Финитану.

Он глубоко вздохнул и осмотрелся по сторонам. Большинство людей до сих пор стояли, глядя в чистое лазурное небо. Маккатран еще не скоро вернется к своим привычным делам.

— Ты был хорош, — поздравил его Максен. — Настоящий Идущий-по-Воде.

Кристабель метнула на него сердитый взгляд.

— Зачем ты прыгнул? Это же так опасно.

— Йаранс, теперь не знает, что ему делать, — с мрачным удовлетворением заявил Динлей. — Мы не замедлим этим воспользоваться.

У Эдеарда это вызвало смех.

Глава 4

Рассветные лучи скользнули между узкими хрустальными небоскребами Дарклейк-сити, и с запада прилетел легкий ветерок. На пятьдесят втором этаже башни Бэйвью Ларил прищурился на яркий свет, проникающий сквозь высокие, от пола до потолка, окна гостиной. Он был одет в просторную полосатую пижаму и лежал на диване, где и провел всю ночь. Юз-дубль притенил окна, а Ларил тем временем медленно пошевелил плечами, стараясь размять уставшие мышцы. Недавно активированные биононики не слишком хорошо справлялись с затекшими мускулами, а может, он просто еще не так хорошо овладел принципами программирования, как ему бы хотелось.

Обслуживающий робот доставил кружку горячего черного кофе, и Ларил осторожно отхлебнул небольшой глоток. Лежавший рядом круассан при первом же прикосновении начал крошиться. В изготовлении основных продуктов кулинарные процессоры во Внутренних мирах не имели себе равных. Пятизвездочные комплексы требовали гастрономического опыта хорошего шеф-повара, но для повседневного питания искусственные заготовки вполне годились.

Ларил подошел к затемненному окну и окинул взглядом городскую панораму. Над старинными транспортными артериями уже появились капсулы — разноцветные блестящие машины овальной формы, проносившиеся на строго установленной высоте в ста метрах над поверхностью. На озере, от которого город получил свое название, к причалам уже подходили первые катера. Древние причудливые паромы спешили к первым в расписании пунктам назначения, оставляя за кормой яркий зеленоватый след. Но пассажиров на борту было еще немного. Слишком рано, да и люди пока не успели прийти в себя после шокирующего известия о барьере вокруг Солнечной системы. Большинство горожан, подобно Ларилу, всю ночь принимали новостные каналы, сообщавшие скудные подробности и пространные заявления президента и представителей Флота о том, что можно предпринять. Коротко их высказывания сводились к одному: почти ничего.

Политический совет планеты Октиер выпустил обращение, в котором фракцию Ускорителей единогласно осуждали и призывали снять силовой барьер.

«Как будто это поможет», — подумал Ларил. К одной особенности общества Высших он никак не мог привыкнуть: к невероятному количеству разнообразных комитетов. Они существовали во всех областях деятельности, как на внутреннем, так и на межпланетном уровнях, и в соответствии со строжайшей иерархией образовывали представительное правительство мира. Но именно это позволяло вовлечь всех жителей в процесс управления, так осуществлялся философский принцип общества Высших «Я есть правительство». Ларил, поскольку он пока лишь переходил к статусу Высшего, мог баллотироваться лишь в комитеты нижнего звена, первого из семнадцати уровней. На Октиере не было ни президента, ни премьер-министра, ни председателя. Вместо этого здесь существовал пленум-кабинет (пренебрежительно называемый местными жителями Политбюро) коллективной ответственности. При знакомстве с конституционным устройством здешнего общества Ларил почему-то ничуть не удивился. Даже при том, что повседневную законотворческую работу выполняли сверхмощные интел-центры, бюрократия была настолько сильна, что разрешение требовалось даже на посещение туалета. И Октиер еще считался одним из самых либеральных миров.

Прекрасным подтверждением этой всеобъемлющей демократии и терпимости было почти полное отсутствие эмоциональных всплесков в сегодняшней Гея-сфере. Все жители старались сдерживать осуждение по поводу паломничества Воплощенного Сна, ставшего первопричиной кризиса.

«Тоже не слишком большая помощь» — хотя вряд ли стоило относиться к этому с таким цинизмом. Проявляемое единодушие и решимость произвели впечатление даже на него.

Ларилу оставалось только надеяться, что и он способен на такую решимость. Когда прервался их последний разговор с Араминтой, его юз-дубль принял вброс, сделанный в унисферу Чобамбы. Он молился, чтобы Араминта серьезно отнеслась к предупреждению и побыстрее убралась с Чобамбы. Вызов, конечно, не повторился, а это означало, что она либо схвачена, либо успела убежать. Ларилу оставалось только надеяться на последнее и готовиться. Араминта снова может обратиться к нему за советом или помощью, что в корне противоречило идиотской бюрократии Октиера. В данном случае от единственной личности зависело многое, очень многое. Именно так представлял себе Ларил и собственное будущее. Благодаря своей находчивости и инстинктивной способности избегать неприятностей он мог благотворно влиять на события во всем Содружестве. И вот сейчас он наконец получил такой шанс. И решительно собирался предоставить Араминте все, что ей требовалось.

Для начала он решил не доверять коду, переданному ей для связи с Оскаром. Даже если тот, кем бы он ни был, помог ей в парке Бодант, это еще не означало, что он действительно работает на АНС, как утверждает. Защитить ее от Ускорителей мог и Флот, и какая-то конкурирующая фракция. К специалистам Флота Ларил обращаться не собирался, такого доверия к властям он не испытывал. Кроме того, это неминуемо означало передачу Араминты во власть президента, что привело бы к какому-нибудь политическому компромиссу. Ей было бы намного лучше наладить контакт с фракцией, способной на более решительные действия, чтобы покончить с этим делом.

Всю ночь он при помощи своего юз-дубля осторожно расспрашивал людей, с которыми уже давно не общался. Были предприняты все меры предосторожности: одноразовые коды, защищенные узлы, удаленные отключающие трассировки. Все старые трюки, которым он научился в прошлом. И ему повезло. У приятеля Яковала имелся коллега, чей далекий родственник когда-то имел дело с Протекторатом на Толмине, и его напарник сохранил контакт с фракцией Кустодианцев. Благодаря этому контакту Ларил получил выход на Ондру, активного члена фракции.

После каждого вызова Ларил менял электронную защиту в унисфере, чтобы никто не заметил его повышенного интереса к фракциям. Он полагал, что его усилия были не напрасны: к тому времени, когда он добрался до Ондры, ни один из уровней защиты не зафиксировал никаких шпионских проникновений и попыток отследить его физическое местонахождение.

Последний вызов был направлен Ондре. Она с интересом выслушала его историю и заверила, что на Октиере есть члены фракции, которые согласны дать «совет» другу Второго Сновидца. Только тогда Ларил продиктовал условия встречи. Он гордился своим планом. Больше часа он издали вел наблюдение за Колизеем Джахал, расположенным в семи километрах от башни Бэйвью. Во все выявленные узлы связи был загружен целый набор следящих подпрограмм. Затем он обратился к виртуальной карте и изучил окрестности, подготавливая пути отступления. И, наконец, нанял три произвольно выбранные капсулы-такси, которые должны были поджидать его на общественных стоянках. Все это он сделал еще до разговора с Ондрой. Саму встречу они назначили на девять тридцать утра. Ларил получил уверение, что придет один человек по имени Эсом.

Он допил кофе и отошел от окна. Из спальни вышла Джанин. Они прожили вместе шесть месяцев. Джанин было чуть больше шестидесяти, и после недавнего омоложения она выглядела на двадцать. Миграция во Внутренние миры в таком возрасте свидетельствовала о некоторой неуверенности в себе. И это делало ее весьма уязвимой для его очарования. Ларил прекрасно понимал, как ей необходимо его сочувствие и поддержка. Возможно, подобная расчетливость, равно как и другие неподобающие качества, будут искоренены к тому времени, когда он окончательно достигнет статуса Высшего, но пока его устраивала ее компания. Появление барьера вокруг Солнечной системы, однако, вернуло все ее тревоги, а в нем самом возродило не самые похвальные черты характера.

Глаза Джанин заметно покраснели, но слез в них не было. Густые вьющиеся каштановые волосы утратили пышность и прильнули к треугольному личику. Она посмотрела на Ларила с такой отчаянной мольбой, что он едва не отказался от всех своих планов. В отличие от остальных, Джанин не сдерживала своих эмоций, и в Гея-сфере отчетливо ощущалась ее потребность в утешении.

— Они не могут пробиться сквозь барьер, — охрипшим голосом заговорила она. — Попытки Флота уже несколько часов безуспешны. Теперь они послали туда исследовательские корабли, чтобы провести анализ структуры поля.

— Они что-нибудь придумают, я в этом не сомневаюсь.

— Что они могут сделать? Без АНС мы пропадем.

— Едва ли. Ускорители не сумеют прорваться в Бездну без Второго Сновидца.

— Они поймают ее, — всхлипнула Джанин. — Посмотри, что они уже натворили.

Ларил не стал это комментировать, хотя мог бы достойно ответить. Он провел рукой по подбородку и нащупал отросшую щетину. «Араминта всегда на нее жаловалась. Надо принять душ и сменить одежду».

— Я ухожу.

— Что? Зачем?

— Надо кое с кем встретиться. Со старым другом.

— Ты шутишь, — вскрикнула она, переходя от страха к ярости. — Сегодня? Ты, что, не понял? Они захватили в плен АНС.

— Если мы позволим им изменить нашу жизнь, это будет их величайшая победа. Я намерен делать все как обычно. Иначе они одержат верх.

Она растерянно нахмурилась. Больше всего ей сейчас хотелось поверить его словам, знать, что Ларил прав.

— Я об этом не подумала, — смущенно протянула она.

— Все в порядке. — Ларил обнял ее за шею и поцеловал. Джанни ответила без особого энтузиазма. — Вот видишь? — ласково спросил он. — Нормальность. Вот лучший способ идти вперед.

Перспектива встречи с агентом фракции и участия в большой галактической игре придавала его словам чрезвычайную убедительность.

— Да. — Она кивнула и обняла его обеими руками. — Да, именно этого я и хочу. Нормальной жизни.

Ларил проверил таймер в экзо-зрении. Времени оставалось еще достаточно. Капсула-такси нырнула в овальный проем ангара, занимавшего семьдесят пятый этаж башни Бэйвью. Ларил уселся на мягкое закругленное сиденье и почувствовал себя на вершине мира. «Ничего лучше и представить себе нельзя».

Путь по прямой от башни Бэйвью до Колизея Джахал занял бы пару минут. Ларил не собирался лететь по прямой. Хоть он и был уверен в подлинности представителя Кустодианцев, но все же не собирался допускать ни малейшей оплошности. Поэтому для начала он долетел до яхтенного причала, потом остановился у оперного театра Метрополитен, у городского музея, у дворца ремесел и так далее. Посетив двенадцать объектов после вылета из дома, он наконец дал команду такси спуститься в Колизей. Сверху казалось, что машина опускается в кальдеру небольшого вулкана. Наружные склоны продолговатого конуса были превращены в парк с деревьями и лужайками, извилистыми дорожками и даже парой ручьев, сбегавших вниз через цепочку прудов. На внутренних склонах располагались ряды сидений, где со всеми удобствами могли разместиться до семидесяти тысяч человек. На центральной арене внизу проводились самые различные мероприятия — от концертов до скачек, показательных выступлений и костюмированных празднеств. По верхнему краю Колизея проходила аллея двухсотлетних деревьев рэдка, чьи огромные стволы и мощные ветки едва проглядывали сквозь упругую зубчатую листву цвета выдержанного кларета.

Такси Ларила приземлилось на общественной стоянке в тени деревьев. Он воспользовался сканером бионоников и немедленно обследовал окрестности. С этой функцией он уже успел освоиться и во время полета в такси даже улучшил параметры. Сразу после выхода из машины биононики окутали его тело защитным полем начального уровня. Его плащ-костюм своим сильным мерцанием делал защиту визуально незаметной. Функция сканирования была напрямую связана с регулятором поля, так что в случае обнаружения любой угрозы или необычной активности уровень защиты мгновенно повышался до максимума. Это наряду с остальными мерами предосторожности придавало ему уверенность.

Ларил пересек аллею и вышел к верхнему ряду сидений. Его юз-дубль по шифрованным каналам проверил запасные такси вокруг Колизея и заверил, что все идет нормально. Как и было согласовано с Эсомом, Ларил явился на место встречи первым.

Никаких неприятных сюрпризов возникнуть не должно.

Крутой скользящий пандус спустил его по внутреннему склону до самой арены. Ларил продолжал сканировать окрестности в поисках малейших признаков движения. Но кроме нескольких роботов, медленно передвигавшихся вдоль рядов сидений, ничего не было. Оказавшись на арене, он увеличил радиус сканирования. На расстоянии пятисот метров от него не обнаружилось никаких необычных явлений, никаких непонятных устройств. Похоже, что Эсом в точности следовал договоренности. Ларил удовлетворенно усмехнулся. Все шло отлично.

На противоположной стороне поля что-то шелохнулось. Из высокого тоннеля для участников представлений кто-то вышел. Это была обнаженная женщина, но никто не назвал бы ее соблазнительной. Ее тело казалось настоящим скелетом, обтянутым мерцающим плащ-костюмом. Женщина целенаправленно зашагала по траве в его сторону, за ее спиной заколыхались две длинные алые ленты.

— Эсом? — неуверенно спросил Ларил.

Внезапно затея с этой встречей ему разонравилась. Дальше стало еще хуже. Связь с унисферой прервалась без предупреждения, что в теории было абсолютно невозможно. Мощность силового поля Ларила возросла до максимума. Он испуганно попятился на пару шагов, а потом развернулся и бросился бежать. Из ячейки памяти в экзо-зрении развернулись загруженные заранее пути отступления. До служебного выхода ему оставалось всего пятнадцать шагов, а там начинался обширный лабиринт подземных тоннелей. Женщина-скелет ни за что не сумеет его там отыскать.

Прямо перед ним возникли трое мужчин — они просто появились между сиденьями, отключив маскировку в своих костюмах. Ларил замер.

— Помилуй, Оззи, — простонал он.

Его сканер поля показал, что у мужчин мощное оружие и более сильное, чем у него, защитное поле. Они двинулись ему навстречу.

Дисплей его экзо-зрения вдруг замерцал, как будто при атаке потока квантовых флуктуаций. Ларил даже не успел открыть рот, чтобы закричать, как все вокруг окуталось непроницаемой тьмой.

Устроить ловушку еще никогда не было так легко. Валеан почти устыдилась, насколько все получилось просто. Агенты Ускорителей тайно установили свою версию программы для узла связи в Башне Бэйвью. Невероятно, но Ларил для выхода в унисферу пользовался узлом в своей квартире. Сначала она решила, что вызовы бывшим коллегам — какой-то отвлекающий ход. Нельзя же поступать так наивно. Но оказалось, что он и впрямь полагался на свою сообразительность.

На его последний вызов она ответила сама, представившись Ондрой. И следующей невообразимой нелепостью было его предложение встретиться в Колизее. Его массивные стены представляли превосходный экран для стандартных и полицейских следящих программ. А вызванные для возможного отступления такси, расставленные поблизости от выходов из тоннелей, вызвали у агентов откровенный смех. Что уж говорить о давно устаревшей программе наблюдения, загруженной им в сеть Колизея…

В темноте тоннеля для участников представлений Валеан дождалась, пока Ларил не спустился вниз по скользящему пандусу. Его сканер продолжал работать, но возможности этого древнего устройства еще раз подтвердили, каким наивным был его хозяин. Ее биононики без труда отклонили луч. И как только трое агентов из ее команды заняли свои места за его спиной, она вышла на утренний свет. Ларил был настолько ошеломлен, что даже не проявил никакой агрессии. «Его счастье», — равнодушно подумала она.

Ее помощники направились к объекту. И вдруг сканер поля Валеан зафиксировал странные изменения в структуре квантовых полей. Ее силовое поле повысило степень защиты. Боевая система активировалась.

Ларил исчез.

— Что за чертовщина! — воскликнул Дигби.

«Колумбия 505» зависла в двух сотнях километров над Дарклейк-сити, и ее сенсоры следили за разворачивающейся в Колизее Джахал сценой. Юз-дубль раскрыл для Дигби все фокусы, проделанные командой Валеан в киберсфере Октиера, и обозначил ловушку. По долгу службы Дигби сталкивался с такими людьми и почти никогда не испытывал к ним симпатии. Ларил же значительно отличался от них своей неопытностью. Симпатии у Дигби он тоже не вызывал, но пробудил чувство, близкое к жалости, — глупец, вовлеченный в игру, о которой не имел ни малейшего представления.

Дигби с недоумением смотрел, как такси Ларила опускается на гребень Колизея. Этот человек совершенно не понимал, во что он ввязался. Сенсоры «Колумбии 505» распознавали агентов Ускорителей с двухсот километров, а сканер Ларила оказался настолько примитивным, что не мог обнаружить их с двухсот метров.

Дигби недовольно застонал и активировал корабельную систему прицеливания. Сомнений не оставалось, ему придется вмешаться. Паула абсолютно права: нельзя позволять Ускорителям заполучить Ларила. Точнейшие нейтронные лазеры остановили свои прицелы на Валеан и ее команде.

Дигби еще не решил, стоит ли спускать «Колумбию 505», чтобы подобрать Ларила, или лучше просто удалить вредоносные программы из систем управления его «аварийных» такси и направить их к месту происшествия. Он склонялся к тому, чтобы забрать Ларила: человеку, связанному с Араминтой, нельзя позволить свободно разгуливать по Содружеству.

Валеан вышла из тени тоннеля и направилась к ошеломленному Ларилу. Трое из восьми агентов Ускорителей сбросили маскировочную защиту. Дигби ввел код активации оружия.

В его экзо-зрении внезапно появились странные символы. Этого Дигби никак не мог ожидать. В Дарклейк-сити развернулась телепорт-сфера.

Ларил телепортировался из Колизея. Т-сфера мгновенно исчезла.

Дигби просмотрел информацию со всех имеющихся в его распоряжении сенсоров. Валеан и ее команду волшебное исчезновение Ларила удивило не меньше, с их стороны в городскую сеть были направлены многочисленные запросы. Одно обстоятельство настораживало Дигби еще больше, чем их реакция: ни одна из служб безопасности Октиера о т-сфере даже не упоминала.

Все это было не похоже на действия агентов любой фракции. Он вызвал Паулу.

— У нас проблема.

«Т-сфера? — сказала она, выслушав его доклад. — Странно. На Октиере не было ни одного проекта по использованию телепортации, следовательно, здесь какой-то секрет. Судя по тому, что т-сферу не обнаружила официальная система наблюдения, можно предположить, что с ней тоже что-то сделали».

— Сенсоры «Колумбии 505» определили диаметр двадцать три километра.

«А где точно находится центр?»

— Смотри.

В экзо-зрении Дигби развернулось изображение с визуальных сенсоров. В центре приближенного плана оказался район Олика, один из престижных участков первоначальной застройки неподалеку от берега озера; большие дома в этой местности демонстрировали смешение разнообразных стилей в зависимости от времени постройки или модификации. По центру района вдоль берега проходила дорога. Изображение снова укрупнилось, оставив единственное бунгало из голубого сухого коралла с небольшим плавательным бассейном между двумя крыльями дома. Это было одно из самых скромных строений во всем районе.

«О господи», — воскликнула Паула.

— Источник здесь, — сказал Дигби. — Дом тысяча восемьсот по улице Бриггинс. Зарегистрирован на Поля Грэмли. Он живет здесь… Нет, не может быть.

«Может», — заверила его Паула.

— Ты думаешь, что генератор т-сферы где-то под бунгало? Я могу провести глубокое сканирование.

«Уже не нужно».

— Но…

«Ларил в полной безопасности. Жаль, что Араминта теперь не сможет попросить у него совета, не заплатив определенную цену союзнику Поля».

— Так ты знакома с этим Полем Грэмли? Мой юз-дубль не нашел его личное дело.

«И не сможет. Поль позаботился стереть все данные о себе еще до того, как Найджел и Оззи открыли первую червоточину на Марс».

— Правда?

«Лучше присмотри за Валеан».

— И все?

«Пока все. Я попытаюсь поговорить с Полем».

Дигби понял, что лучше воздержаться от дальнейших расспросов.

Воздух вокруг него странным образом изменился. Ларил больше не стоял в Колизее под утренними лучами солнца и не чувствовал ни малейшего дуновения. Кроме того, здесь явно работал кондиционер. Ларил рискнул открыть глаза.

Из всех самых невероятных вариантов меньше всего он ожидал увидеть старомодную обстановку гостиной, в которой оказался. Осветительные сферы были отключены, и в помещении царил полумрак. Сквозь полупрозрачные серые шторы, закрывавшие высокие полукруглые окна, просачивалась лишь малая часть солнечного света. За окнами он смог заметить небольшой дворик и круглый плавательный бассейн. Дощатый пол в комнате от времени и долгой полировки сильно потемнел, так что структуру дерева уже не было видно. На стенах из сухого коралла висели многочисленные полки.

В нескольких сантиметрах над полом парили элегантные серебристые круглые стулья. На одном из них сидел мужчина. Поверхность сиденья прогнулась под его телом, словно ртуть. Моложавое лицо в сочетании с седыми волосами, подстриженными несколько короче, чем того требовала современная мода, создавало приятное впечатление. Но инстинкт подсказал Ларилу, что человек стар, очень стар. И это не просто уловка, чтобы произвести впечатление на деловых партнеров или подружек. Он даже не решился провести сканирование. Неизвестно, как тот отреагирует.

— Хм. — Его сердце немного успокоилось, и он откашлялся. — Где я?

— У меня дома.

— Я не… Гм, спасибо, что вытащили меня оттуда. Вы Эсом?

— Нет. Такого человека не существует. Ускорители тебя разыграли.

— Им известно обо мне?

Мужчина презрительно приподнял бровь.

— Извините, — спохватился Ларил. — А кто вы?

— Поль Грэмли.

— Значит, я еще глубже увяз в дерьме?

— Не совсем так. — Поль усмехнулся. — Но и уйти отсюда ты не сможешь. Между прочим, это не угроза, а лишь забота о твоей безопасности.

— Хорошо. А кто еще обо мне знал?

— Ну, я. И, похоже, кто-то на корабле с ультрадвигателем, висящем на орбите. Так что вместе с Валеан и ее командой нас уже трое. Осмелюсь предположить, скоро подтянутся и остальные.

— Ох, Оззи. — Ларил удрученно ссутулился. — Мои программы не настолько хороши, как я надеялся?

— Это худшее из всего, что мне доводилось видеть. А я видел многое, можешь поверить на слово. К тому же, мне кажется, ты не представляешь, во что впутался.

— Ладно, а как насчет вас? В чем ваш интерес?

— Скоро ты это поймешь. Я полагаю, сейчас со мной захочет поговорить одна моя старинная знакомая. А в моем возрасте предположения, как правило, оказываются верны.

— Если вы еще не в АНС, несмотря на преклонный возраст, вы, возможно и не агент какой-либо из фракций.

— Я рад, что у тебя есть серое вещество. А вот и она.

В гостиной возникло изображение женщины. Ларил ахнул. Ему не надо было пользоваться программой идентификации, чтобы узнать Паулу Мио.

— Паула, — радостно воскликнул Поль. — Давно не виделись.

«Похоже, этот кризис вынуждает всех стариков взяться за работу».

— Неужели я слышу недовольство в твоем голосе?

«Просто наблюдение. Ларил, ты в порядке?»

Он пожал плечами.

— Вроде да.

«Никогда больше не делай таких глупостей».

Ларил бросил на изображение следователя сердитый взгляд.

«Спасибо, что вытащил его, — продолжила Паула. — Мои люди могли наделать много шума».

— Не за что.

«Валеан быстро тебя вычислит. И нанесет визит».

— Да, она не так глупа, как Ларил.

«Конечно, — согласилась Паула, а Ларил возмутился, но промолчал. — Но у нее задание, и Иланта не даст ей спуску».

— Бедняжка.

«Точно. Дай мне, пожалуйста, код доступа».

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

«Поль. У нас нет времени».

Поль посмотрел на нее с видом мученика.

«Соединяю напрямую».

Изображение Паулы мгновенно исчезло.

— С кем она хотела поговорить? — спросил Ларил.

— С наиболее достойной личностью, поскольку АНС теперь недоступна, — равнодушно ответил Поль.

— И все же… Я так и не понял, кто вы.

— Просто один тип, проживший очень длинную жизнь. У меня имеется собственное мнение, и мне не нравится то, что затевают Ускорители. Поэтому я и помог тебе выбраться.

Один из серебристых шаров — стульев подплыл к Ларилу, и он осторожно присел. Поверхность мягко прогнулась под его телом, образовав очень удобное сиденье.

— И сколько же вам лет?

— Давай посчитаем: я стал взрослым, когда никто еще не путешествовал дальше Луны. Да и то половина населения считала, что это фальшивка. Идиоты.

— Луны? Земной Луны?

— Да. Луна только одна.

— Великий Оззи, но тогда вам больше тысячи лет.

— Полторы тысячи.

— Но почему же вы не мигрировали в АНС?

— Ты так говоришь, словно это обязательно. Не все считают, что биононики и загрузка в АНС — единственный путь к прогрессу. В мире осталось еще несколько независимых личностей. Но, должен признать, мы все очень старые. И упрямые.

— Какова же ваша цель? К чему вы стремитесь?

— Независимость. Свобода.Индивидуализм. Нейтралитет. Что-то вроде этого.

— Но разве общество Высших не дает…

Ларил замолк, увидев, как Поль снова приподнял бровь.

— И по заданию какого комитета ты действовал сегодня утром? — спокойно спросил он.

— Согласен. Я еще не привык к жизни Высших. Я еще не слишком хорошо с ней познакомился.

— Получай свои биононики. Учись ими пользоваться — для тебя это очень актуально. Накопи достаточно РМЭ и занимайся тем, что тебе больше нравится.

— По вашим словам, это так просто.

— На самом деле чепуха. А я вот до сих пор не придумал, чем все закончить. Вероятно, переходом на постфизический уровень. Но я желаю сам принять решение, а не подчиняться чьим-то условиям.

— Знаете, я и сам так думаю.

— Лестно слышать. А, похоже, Валеан нас отыскала.

Ларил в испуге повернулся к окну. Снаружи донесся хорошо узнаваемый пронзительный свист быстро спускающейся капсулы. Даже сквозь шторы было видно, что в дальнем конце недавно выкошенного газона появились два блестящих желтых овоида. Женщина-скелет вышла из первой машины. При виде нее у Ларила заколотилось сердце. Как и в прошлый раз, за ее спиной горизонтально плыли две длинные алые полоски ткани. Следом за женщиной к бунгало направились шесть оснащенных боевыми системами агентов. Из-под их кожи уже высунулись дула оружия, агрессивно направленные в сторону дома.

— А нам не надо… гм, убраться куда-то в безопасное место? — заикаясь, произнес Ларил.

Его биононики зарегистрировали лучи мощных сканеров, обшаривающие бунгало. Ларил поспешил повысить уровень силовой защиты до максимума.

А Поль беззаботно откинулся назад на своем сиденье и забросил руки за голову, равнодушно наблюдая за приближающимися Ускорителями.

— Более безопасного места тебе не найти во всем Содружестве.

— Вот дерьмо, — простонал Ларил.

Ему очень хотелось спросить, насколько это безопасное место. Если Поль так уверен в своей защите, почему он не сбил капсулы еще на подлете, почему не телепортировал их куда подальше или не вызвал свою команду усовершенствованных агентов? Почему он… ничего не делает?

Валеан подошла к окну, подняла руку и прикоснулась к стеклу указательным пальцем. Стекло стало жидким и мгновенно стекло на пол гостиной.

Ларил напряженно выпрямился, так что заболели мышцы спины. Валеан спокойно раздвинула шторы, шагнула в гостиную сквозь оконный проем, и взгляд ее светящихся розовым глаз обошел комнату.

— Поль Грэмли, как я полагаю, — с полуулыбкой заговорила она.

— Верно, — ответил Поль. — Но я вынужден попросить вас удалиться. Ларил — мой гость.

— Он должен пойти со мной.

— Нет.

В экзо-зрении Ларила снова возникли квантовые помехи. Валеан и ее команду окутала зеленоватая фосфоресцирующая дымка.

— Боюсь, твоя т-сфера не поможет, — сказала она. — Мы блокировали ее своей программой.

Поль склонил голову набок, и длинная прядь волос упала ему на щеку.

— В самом деле? А что, если я обращусь к иронии?

Валеан открыла рот, намереваясь что-то сказать. Потом нахмурилась. Ее руки шевельнулись. И задвигались. Быстро. Они слились в одно неразличимое пятно, а изумрудная аура стала разгораться все ярче, оставляя в воздухе широкие инверсионные потоки фотонов. Женщина повернулась, и опять невероятно быстро. Окутавшее ее сияние стало ослепительно ярким, так что Ларилу пришлось прикрыть глаза. Он снова смог посмотреть на Ускорителей лишь после того, как его биононики подключили визуальные фильтры. Люди превратились в коконы пронзительно-зеленого света. Но он все еще видел контуры их тел, бьющихся внутри светящейся камеры, и их движения были в сотни раз быстрее движений нормального человека. Поднятые кулаки с непостижимой скоростью заколотили по стенкам ослепительных тюрем. Агенты Ускорителей казались отвердевшими сгустками света. Красные ленты Валеан яростно трепыхались внутри кокона, но сияние быстро меняло их цвет. Вскоре они почернели, замерли и начали осыпаться мелкими хлопьями, словно две горсти пепла.

Агенты Ускорителей перестали двигаться внутри своих зеленых коконов, и наблюдать за ними стало легче. Ларил увидел, как у Валеан подогнулись ноги. Изумрудная аура вслед за ее телом опустилась к земле. Еще секунду женщина оставалась на четвереньках, но очередная вспышка бросила ее на землю ничком. После этого зеленое сияние потускнело и стало почти незаметным. Странная кожа женщины стала темнеть, потом утратила свой блеск и превратилась в кожистую оболочку, еще сильнее натянувшуюся на скелете. Из появившихся трещин вытекли струйки жидкости, быстро отвердевшие на деревянных досках пола.

— Ох, Оззи!

Ларил закашлялся, прикрыл рот рукой и поспешно отвел взгляд.

Остальных членов команды Ускорителей постигла та же самая участь.

— Что с ними произошло?

— Старость, — ответил Поль. — То же самое, что ждет каждого из нас, если не соблюдать осторожность. — Он поднялся со стула и подошел к иссохшему трупу Валеан. Зеленоватое сияние исчезло полностью, оставив после себя лишь мерцание силового поля. — Я ускорил ее внутри зоны экзотического эффекта, миниатюрного подобия червоточины. Обычно она используется для приостановки потока времени, но легко достичь и противоположного эффекта, требуется только более мощный импульс энергии. Почти как в Бездне, если уж на то пошло.

Ларил почти боялся спрашивать. Он невольно представлял себе, как Валеан и ее агенты, запертые в крошечном экзотическом пространстве, проживали непрерывную вереницу дней, пока весь мир вокруг них оставался в неподвижности.

— Как долго?

— Около двух лет. У нее были очень сильные биононики, но и они не в силах поддерживать организм до бесконечности. В обычных условиях биононические органоиды подпитываются протеином и прочими веществами, имеющимися внутри мембраны, их запас восстанавливается при работе организма. Но в ограниченном временном поле она не получала никаких питательных веществ. В конце концов ее биононики исчерпали все резервы и превратились в подобие раковых опухолей, пожирающих ее изнутри, вызывающих истощение и обезвоживание.

По телу Ларила пробежала дрожь.

— Но ее силовое поле еще работает.

— Нет, его генерирует моя система безопасности. Кто знает, какие сюрпризы она запрограммировала на случай своей кончины. Если она мертва, это еще не значит, что она не может причинить вред.

Поль быстро восстановил т-сферу, и трупы из гостиной исчезли. Ларил даже не хотел знать, куда они делись.

— Что теперь? — спросил он.

Поль коротко усмехнулся.

— Ты останешься гостем в моем доме, пока Араминта снова не обратится к тебе. Или до тех пор, пока все это не закончится.

— Ох.

— Не расстраивайся. Понятие «здесь» довольно любопытно в пространственном отношении. В конце концов, не думаешь же ты, что я тысячу лет оставался взаперти в одном и том же бунгало.

— Э… нет. То есть, вероятно, нет.

— Вот и отлично. Итак, ты сегодня уже завтракал?

Сразу после того, как Поль Грэмли перевел ее вызов, в каюте Паулы возникло обширное изображение оранжевых и голубых синусоид, уходящих в бесконечность.

— Я так и думала, что ты этим заинтересуешься, — сказала она.

«Человеческие дела всегда меня интересуют», — ответил РИ.

— Вопрос первый: ты в состоянии преодолеть барьер вокруг Солнечной системы?

«Прости, нет. Если уж АНС это не под силу, что говорить о таком ископаемом, как я?»

— Пытаешься вызвать у меня сочувствие?

«А ты на это способна?»

— Вопрос неуместный. Но, могу признать, способна. По отношению к представителям своей расы.

«Паула, ты сердишься на меня?»

— Я согласна с мнением АНС. Твое вмешательство в дела человечества недопустимо.

«Но я и не вмешивался», — возразил РИ.

— Мы раскрыли восемнадцать тысяч твоих агентов. Твоя сеть по численности превышала сеть Звездного Странника.

«Такое сравнение меня оскорбляет».

— Ой, прекрати, — отрезала Паула. — Почему ты приказал Полю спасти Ларила?

«Я ничего не приказывал Полю. Да он уже давно и не слушает ничьих приказов. Тебе известно, что он на пути к постфизическому статусу?»

— Ну, я никогда и не считала его полноценным человеком.

«Это состарившееся тело, что ты видела в компании Ларила, теперь лишь незначительная часть его личности. Если уж тебя так беспокоит вмешательство не-людей, надо бы внимательнее присматривать за ним и ему подобными».

— А они есть?

«Не много, — признал РИ. — Ты и Казимир составляете исключение. Все остальные, достигшие такого возраста, либо загрузились в АНС, либо идут собственным путем, как Поль».

— Так вы с ним теперь коллеги? На равных?

«Это очень человекоцентристская точка зрения: оценивать каждого согласно его силам».

— Скорее, окайзенская, как мне кажется, или присущая праймам.

Волны цветных синусоид ускорили свой бег.

«Ну, ладно. У нас с Полем особые отношения. Тебе ведь известно, что он создал часть меня. Еще в те дни, когда он был одним из молодых специалистов в ККТ и работал над развитием искусственного интеллекта».

— Очень мило. И насколько же вы заинтересованы в проблемах паломничества?

«Очень серьезно. Этот идиот Этан действительно способен спровоцировать уничтожение галактики. Мне пришлось бы двигаться».

— Это ужасно.

«А ты не пробовала передвинуть планету?»

Паула бросила в сторону цветных волн проницательный взгляд.

— Я не пробовала, но знаю человека, который этим занимается. А ты?

«Да, — ответил РИ. — Троблум настойчиво пытается связаться с тобой».

— Нашу встречу на Шолапуре трудно было не заметить. Скажи что-нибудь такое, о чем мне еще не известно.

«Нет, я хотел сказать, что он действительно пытается. Он знал о Стае, и он решил заключить сделку».

— Это уже не актуально.

«Паула, я разговаривал с ним после Шолапура».

— А где он?

«Где-то в космосе на своем корабле. Последний раз, когда мы общались, он был еще в пределах действия унисферы, но точное место мне неизвестно. Его интел-центр хорошо защищен. Я посоветовал ему обратиться к тебе».

— Почему?

«Он помогал строить Стаю. Возможно, ему известно, как преодолеть барьер».

— Он сам так сказал?

«Он не слишком охотно разговаривал. Он заявил, что для отключения барьера существует код».

— Если это и так, код держит при себе Иланта, — заметила Паула. — Проклятье, думаешь, он свяжется со мной?

«Троблум одержим паранойей. И после Шолапура его состояние только усугубилось. Он боится высунуться. Больше всего он боится, что его отыщет Кэт. Но он подумывает обратиться к Оскару Монро».

— К Оскару? Почему?

«Мне кажется, что он считает Оскара единственным, кто достоин доверия в этой галактике».

— Я думаю, так оно и есть. Я предупрежу Оскара, чтобы он за ним присмотрел.

«Хорошо. — РИ немного помолчал. — А каковы твои намерения, Паула?»

— Мои взгляды не настолько либеральны, как у АНС. Я уверена, что необходимо удержать паломников и Иланту от контактов с Бездной. То есть надо найти Араминту.

«Это трудно. Она странствует по тропам сильфенов».

— Они не станут предоставлять ей убежище. Когда-нибудь и где-нибудь ей придется выйти.

«А ты знаешь, что бы она могла выбрать в качестве самого безопасного места? Землю. Разве это не забавно? Иланте, чтобы ее найти, пришлось бы отключить барьер».

Паула одобрительно улыбнулась, глядя на пульсирующие линии. Она знала, что тропы сильфенов проходили сквозь барьер вокруг Альфы Дайсона — Оззи сам ей сказал. Этот ненормальный даже нанес визит Утесу Утреннего Света после окончания войны. Паула полагала, что РИ об этом тоже известно, поскольку он давно был связан с Оззи.

— Логично, — сказала она. — Интересно, а нельзя ли передать ей сообщение. У тебя нет связи с Исток-островом сильфенов?

«Нет. Они не общаются с такими, как я. Я ведь просто машинный разум. У меня нет живой души».

— Значит, нам нужен друг сильфенов.

Извивающиеся цветные линии вспыхнули ярче.

«Их не так уж много, и большинство предпочитают оставаться в тени».

— Крессида, родственница Араминты. Они обе — далекие потомки Меллани.

«Связь довольно слабая, даже для нынешних нелегких времен».

— Да. К тому же Крессида тоже пропала из вида. Но я забыла, что тропы сильфенов проходят сквозь этот барьер. Одна из них начинается на Земле, где-то в окрестностях Оксфорда. Интересно, не сможет ли АНС передать с ее помощью какую — нибудь весточку.

«Если сможет, то передаст».

— Да, а пока… У тебя не найдется припрятанного оружия, чтобы остановить инверсионное ядро?

«У меня нет никакого оружия, — холодно ответил РИ. — Ни припрятанного, ни какого — либо другого».

— Мне трудно в это поверить.

«Конечно. Ты забываешь, что я — информация. Я оперирую внутри некоего подобия физической сети, но она мной не управляет».

— В тебя загружены разумы многих людей. Это не может не повлиять на твою точку зрения.

«Во мне хранятся воспоминания многих людей, — поправил ее РИ. — А это совсем другое дело».

— Хорошо. Но ты хоть знаешь, что представляет собой инверсионное ядро?

«В период между его появлением и установкой барьера я подключался лишь к немногим сенсорам Солнечной системы. АНС до сих пор считает подобные действия грубейшим нарушением. Так что я не могу сказать тебе ничего, кроме того, что оно имеет экзотическую природу. И, что очень необычно, квантовая структура абсолютно недоступна».

— Выходит, неизвестно, что в силах справиться с ним?

«Возможно, флотилии устрашения или воинам — райелям это и удалось бы. Других вариантов я не вижу. И еще: тот корабль, в котором оно скрылось, обладает невероятной мощностью и скоростью».

— Я знаю. Если Араминта попытается связаться с Ларилом…

«Поль и я немедленно подключим тебя к разговору», — заверил ее РИ.

— Спасибо. И позволь мне узнать твой код, если не возражаешь.

«Как пожелаешь».

Светящиеся линии перед глазами Паулы свернулись, и в ее экзо-зрении вспыхнула новая иконка связи. Быстрая проверка при помощи интел-центра показала, что РИ не предпринимал попыток внедриться в корабельные системы. Она этого и не ожидала, но…

Ее юз-дубль открыл секретный канал связи с Высоким Ангелом.

«Паула, — приветствовал ее Кватукс. — Наша ситуация не улучшилась».

— Как я понимаю, президент просил тебя попытаться пробить барьер.

«Да, просил. Мне кажется, это невозможно, но я откликнусь на его просьбу. Бездействие в такой ситуации было бы абсолютно безответственным. В ближайшее время мы прилетим к Солнечной системе».

— Райели снова принимают участие в жизни галактики? Я думала, такое противоречит принципам вашей расы.

«Это особая ситуация, которой мы ждали долгие тысячелетия. Наше вмешательство закономерно».

— Я полагаю, что барьер вокруг Солнечной системы построен по тому же принципу, что и преграда вокруг Пары Дайсона. Ускорители долгое время изучали Темную Крепость.

«Мы тоже выдвинули такое предположение. Если оно подтвердится, Высокий Ангел не сможет пробить барьер».

— А как насчет боевых кораблей райелей?

«Я не думаю, что им повезет больше. Хотя у них могли появиться новые разработки, о которых мне неизвестно. Генератор, что вы называете Темной Крепостью, — вершина нашего искусства».

Последнее заявление вызвало у Паулы легкий трепет облегчения. Древняя загадка наконец решена.

— Это райели построили Темную Крепость? Мы давно отметили ее сходство с Защитными Комплексами вокруг станции Центурион.

«Да. Это устройство с базы Галактического Ядра. У него несколько функций, и силовое поле — лишь одна из них».

— Вы говорили, что Пару Дайсона окружили барьерами аномийцы.

«Так и есть. Мы одолжили им эти устройства. После провала нашего вторжения в Бездну мы построили их очень много. Как верно заметили представители вашей расы, они — последняя линия обороны на случай фазы катастрофической экспансии».

— Значит, райели способны предотвратить экспансию?

«Ответа мы не узнаем, пока она не начнется. Это наилучшая схема, которую мы могли бы создать, но испытаний не было».

— И теперь крайне важно, чтобы Араминта не возглавила паломничество в Бездну?

«Да».

— Я сделаю все, что в моих силах, не сомневайся.

«Я знаю, Паула».

— Но мне может потребоваться помощь.

«Только попроси, я сделаю все, что сумею».

Лес наконец-то расступился, и перед ней на многие мили, до самого берега, охраняемого множеством дюн, раскинулась волнистая равнина, поросшая густой травой. Яркая синева океана сверкала солнечными искрами, пляшущими в ласковых волнах. Араминте стало грустно: она понимала, что ей никогда не придется прогуляться по этому пляжу и искупаться в чистой прохладной воде. Огромное четвероногое животное, на котором она ехала, фыркнуло и помотало массивной головой, словно разделяя ее огорчение.

— Не расстраивайся, все эти красоты природы со временем надоедают, — сказал ей Брэдли Йоханссон.

Он ехал рядом с ней на таком же скакуне, а с другой стороны ленивой рысцой ее сопровождал Облачный Танцор.

— И через какое же время? — поинтересовалась Араминта.

— Лет через тысячу, — проворчал Облачный Танцор. — Природа настолько разнообразна, что достойна восхищения. Ее очарование никогда не иссякает.

Брэдли Йоханссон сжал свой круглый рот и испустил пронзительный крик, похожий на звук трубы. Они провели втроем в пути полтора дня, покинув праздник на берегу залива, и Араминта успела понять, что этот звук означает хихиканье.

— Здесь так чудесно, — вздохнула она.

Свежий бодрящий ветерок с океана пытался развеять ее мрачное настроение. Всадники приближались к глубокой впадине, заросшей небольшими деревцами и густым кустарником. В начале склона блестело небольшое озерцо, и крошечный ручеек, вытекая из него, быстро терялся в зарослях. У самой воды Араминта остановила своего скакуна и перекинула ногу через седло, чтобы сползти на землю по широкому выпуклому боку терпеливо замершего животного. Брэдли Йоханссон подошел, чтобы отстегнуть ее рюкзак. Она никогда не видела, как он спешивается, но понимала, что силы его крыльев при нормальной гравитации для полета явно недостаточно.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он.

— Чертовски нервничаю.

— Твоя решительность восторжествует, — заявил Облачный Танцор.

Он все еще сидел в седле, свернутый длинный хвост лежал рядом, ветерок тихонько шелестел крыльями. Высоко подняв голову, он смотрел в сторону берега. Если бы он был человеком, Араминта могла бы предположить, что он принюхивается.

— Я должна это сделать, — сказала она искренне.

— Я горжусь тобой, дочь нашего друга, — торжественно произнес Брэдли Йоханссон. — В тебе воплотились все лучшие и сильные черты твоей расы. Глядя на тебя, я вспоминаю, почему пожертвовал всем ради нашего спасения.

Араминта наклонила голову, словно никак не могла справиться с пряжкой пояса.

— Я буду стараться изо всех сил, обещаю. Я не подведу вас.

— Я знаю.

Она подняла взгляд и увидела в руках Брэдли Йоханссона маленькую подвеску на серебряной цепочке. Драгоценный камень, оплетенный тонкой серебряной сеткой. Внутри, словно отблеск звездного света, сиял голубой огонек. Он надел цепочку ей на шею.

— Я нарекаю тебя тем, кем ты уже стала, Араминта. Другом сильфенов.

— Спасибо, — выдохнула она. Смешно, но на глазах у нее появились слезы. Она улыбнулась, подняв лицо к Облачному Танцору, а тот поклонился в ответ с самым серьезным видом, что ее безнадежно смутило. — Нет ли у вас каких-нибудь предложений для вашего нового друга? — спросила она, сердясь на себя за жалобный тон. — Мой бывший муж обещал мне помочь, но он не самый надежный из людей, хотя и очень добрый.

— Ларил утратил свою независимость, — предупредил ее Брэдли Йоханссон. — Он все еще может дать тебе совет, но это будет уже не его личное мнение.

— О! Спасибо. — «Откуда вы знаете?» Глупый вопрос. Она всегда заблуждалась, считая сильфенов легкомысленным народом из-за их стиля жизни. «Но это далеко не так, совсем не так». — Значит, остается Оскар? Сумеет ли он мне помочь обезвредить машину, о которой вы предупреждали?

Облачный Танцор и Брэдли Йоханссон переглянулись.

— Маловероятно, — сказал Облачный Танцор. — Никто пока не представляет, что это такое.

— Но кто-то должен знать, — настаивала она.

— Вот это и придется тебе выяснить, друг Араминта.

— Ой, бросьте! Решается судьба галактики, в том числе и вашего собственного существования. Оставьте хоть раз эту магическую чепуху и дайте мне практический совет.

Брэдли Йоханссон опять пронзительно хихикнул.

— Есть один человек, кого ты могла бы попросить, пожалуй, у него хватит ума разобраться в проблеме. Когда-то он был гениальным ученым. И его тоже нарекли другом сильфенов.

— Да, но вспомни, как он поступил с этой почетнейшей из наград, — проворчал Облачный Танцор.

— А как же могло быть иначе, — не без удовольствия ответил Брэдли Йоханссон. — Это и есть его главная черта. Потому-то он и стал другом сильфенов.

— Кто? — потребовала ответа Араминта.

— Оззи, — со вздохом произнес Облачный Танцор.

— Оззи? В самом деле? Я думала… Он все еще жив?

— Очень даже жив, — заверил ее Брэдли Йоханссон. — Оскар доставит тебя к нему. — Он помолчал и печально присвистнул. — Возможно. Помни, друг Араминта, теперь тебе следует соблюдать осторожность.

— Да, да. Я буду осторожна. Не сомневайтесь.

— А потом возвращайся к нам, — добавил Облачный Танцор.

— Обязательно.

В ее голове шевельнулось сомнение, но она быстро подавила его. «Это такая огромная ответственность. И встретиться с Оззи! Помилуй… Оззи».

Брэдли Йоханссон взял ее за руку, и они зашагали к спуску в узкую, заросшую лесом лощину. Араминта вздохнула и решительно шагнула вперед. Она чувствовала, как где-то далеко, петляя между деревьями и кустарниками, открывается тропа, которая приведет ее в лес Франкола.

— И еще несколько слов, если позволишь, — заговорил Брэдли Йоханссон. — Гнев — прекрасное топливо, ты уже убедилась. Гнев на то, что ты оказалась в таком положении, не зная за собой никакой вины, гнев на недальновидность Воплощенного Сна. Этот гнев вкупе с твоей решимостью будет поддерживать тебя в самом начале, сделает тебя силой. Потом наступит момент, когда ты оглянешься вокруг и увидишь все, что тебе пришлось вынести. Это самый опасный момент, когда ты можешь дрогнуть и потерять веру в себя. Такого не должно произойти, друг Араминта. Поддерживай свой гнев, подпитывай его, позволь ему вести тебя вперед. И не сдавайся до самого конца, несмотря ни на что. Вот единственный способ увлечь за собой других: быть силой природы, непреодолимой силой. Ты сможешь это сделать. Тебе многое дано.

Она застенчиво улыбнулась.

— Я все сделаю. Обещаю. Я сумею сосредоточиться.

«Так, что никто и представить себе не может».

Брэдли Йоханссон остановился, и его четырехпалая рука царственным жестом указала ей путь, а крылья гордо расправились. Его величественная фигура замерла на границе между двумя расами, между двумя стилями жизни. Араминта повернулась к нему спиной и шагнула вперед, не позволяя сомнениям овладеть ее мыслями. Навстречу ей начала открываться тропа.

Это здание когда-то было единым домом, экстравагантной резиденцией, построенной для зажиточного хозяина, с десятью спальнями и просторными гостиными, которые выходили в обширный сад, сбегающий до самого леса из даполов на границе города. Здесь был даже плавательный бассейн в форме капли, защищенный изогнутым белым навесом. Дом прекрасно вписывался в общую первоначальную картину района Франкола — района для успешных и богатых горожан, наслаждающихся относительным уединением за высокими зелеными изгородями, разделяющими просторные участки. Роскошь сельской местности в границах города.

После многообещающего старта район попросту дрейфовал в экономических приливах и отливах экономики Колвин-сити. Дома вышли из моды и попали в руки девелоперов, превративших особняки в современные многоквартирные апартаменты. Перепланировка привела к снижению цен и уменьшению популярности района.

Была в этом и положительная сторона: многие дома оставались незаселенными. На первом этаже такого здания Оскар и его команда устроили себе превосходное убежище. В доме имелось две спальни, ванная комната и гостиная, переделанная из обычной жилой комнаты. Но панорамное окно в ней выходило на лужайку, протянувшуюся до самой кромки леса Франкола, что превращало комнату в прекрасный наблюдательный пункт.

Оскар сидел на груде подушек, уложенных на пол перед окном, и вдали между темными стволами деревьев видел лишь слабое мерцание силового купола, закрывавшего город. Он не пользовался сканером из опасений выдать свое присутствие, хотя других наблюдателей это не останавливало. Время от времени его биононики регистрировали сканирующие лучи, источник которых находился где-то неподалеку. На этой же улице Лиатрис обнаружил еще семь квартир, сданных внаем за последние двадцать часов.

Еще две квартиры, давно заселенные, были незаметно заняты чьими-то агентами, рассчитывавшими скрыть свое присутствие при помощи такой нехитрой уловки. Но избежать внимания Лиатриса им не удалось.

«Что же здесь начнется…» — мрачно подумал Оскар. Он ничуть не сомневался, что и об их присутствии тоже многим известно.

После новости о том, что Араминта покинула Чобамбу, некоторые соперничающие команды сократили свою численность. Тропы сильфенов открывали перед ней всю галактику, и они решили, что Араминта вряд ли захочет вернуться в мир, оккупированный армией Воплощенного Сна. Оскар и сам придерживался того же мнения, но ждать здесь, надеясь на удачу, было все же лучше, чем гадать, куда еще она может направиться.

В середине утра, когда Оскар уже пять часов дежурил на своем посту в полной боевой готовности, его вызвала Паула.

«Есть какие-то признаки, что она близко?»

Оскар с трудом удержался, чтобы не закатить глаза, что было бы совершенно бесполезно.

— Ни одна из тринадцати команд, расположившихся на этой улице, ничего не заметила. И восемь эллезелинских капсул, непрерывно патрулирующих границу города, тоже не могут похвастаться результатами. Я полагаю, что и новая команда встречи, залегшая непосредственно в лесу, тоже впустую тратит время.

«Сейчас не подходящий момент для сарказма».

— Паула, не можешь же ты отрицать, что это тупик. Мы сделали все, что в наших силах. Мы позволили ей скрыться от Воплощенного Сна и других агентов. Теперь дело за ней.

«Я знаю. Но несколько агентов преследовали ее по тропе сильфенов, пока та не закрылась».

— Значит, мы теперь не скоро их увидим. По крайней мере, не в ближайшее столетие.

«Хотелось бы надеяться, что у нас есть в запасе сто лет».

— Мы останемся здесь еще на день или два. Если только ты не придумаешь чего-то другого. Скажи, Паула, а у тебя нет связи с сильфенами?

«Нет, никаких».

— Ты меня удивляешь. Если кто и…

«Но я только что разговаривала с РИ».

Оскар не удержался и рассмеялся вслух. Бекия, сидя в противоположном конце комнаты, озадаченно подняла голову.

— На это только ты способна, Паула, — весело сказал Оскар. — Ну, и как там РИ?

«Ничуть не изменился. Так он утверждает. Тем не менее он предпринял кое-какие меры и устранил потенциальную опасность. Но теперь у Араминты в Содружестве не осталось никого, к кому она могла бы обратиться за помощью».

— Ну, теоретически она могла бы обратиться к Флоту.

«Это только теория. Единственная, на данный момент».

— Что ж, будем надеяться, что она сработает.

«Да. Кроме того, у нее имеется один достойный контакт с представителем официальной власти. С тобой».

— Проклятье.

«Есть и еще кое-что».

Оскар поддался искушению и все-таки закатил глаза.

— Что именно?

«С тобой может связаться человек по имени Троблум. Если это произойдет, я должна знать немедленно. А ты постарайся его выследить. Если удастся, доставь его прямо в участок».

— Ладно. А кто это?

«Немного странный ученый, который может знать, как преодолеть барьер вокруг Солнечной системы. Я высылаю тебе его файл. Да, Кэт тоже охотится за ним, так что будь осторожен».

— И она тоже? Ты меня радуешь. Что-нибудь еще?

«Это все, Оскар. Спасибо тебе».

Оскар увидел, как файл появился в его памяти, а затем канал секретной связи закрылся. Он вздохнул и начал знакомиться с Троблумом. Бекия опять отвлекла его внимание. Ее мысли излучали в Гея-сферу импульсы уныния и гнева. Оскар хотел воспользоваться Гея-сферой как дополнительным средством для слежения за Араминтой. На случай ее возвращения они уже разместили в лесу Франкола три десятка датчиков, и вдобавок Лиатрис сумел подключиться к сенсорам и коммуникационным каналам других агентов и команды встречи. Но Оскар надеялся получить какой-нибудь сигнал о ее приближении еще с тропы. Он полагал — хотя и без особой уверенности, — что почувствует открытие червоточины сильфенов. В здешней Гея-сфере было что-то необычное, какое-то ощущение древности и невероятной отдаленности. И чем сильнее он сосредоточивался на этом ощущении, тем более ускользающим и неуловимым оно становилось. Потому Оскар позволил ему оставаться где-то на грани восприятия, но гея-частицы держал полностью открытыми. Конечно, эмоциональные всплески Бекии ему очень мешали.

— Что такое? — наконец спросил ее он, когда ощутил очередной всплеск возмущения, заставивший его отвлечься от описания впечатляющей коллекции Троблума.

Он отвернулся от окна и из-под поднятого визора сердито посмотрел на Бекию, не скрывая своих чувств и в Гея-сфере.

В ответ он получил почти негодующий взгляд. Бекия, поджав ноги, сидела на угловом диване с чашкой горячего шоколада. Рядом на полу лежала ее броня.

— Ты не следишь за местными новостями? — воскликнула она.

Оскар одетой в перчатку рукой махнул в сторону леса.

— Нет! Если ты помнишь, сейчас моя смена. Я должен сосредоточиться на том, что происходит снаружи.

— Напрасно ты так раздражаешься. Удаленные сенсоры оповестят нас заранее. Кроме того, ты ведь и сам считаешь, что она сюда не вернется, разве не так?

— Мы должны быть готовы к любому повороту событий, — возразил он, сознавая, насколько слаб его аргумент.

— Оскар, тебе известно что-то, чего мы не знаем?

Опять возник этот едва уловимый оттенок недоверия, появившийся в их отношениях сразу после столкновения с Кэт.

— Некоторые агенты, предположительно, попали на тропу сильфенов на Чобамбе, — сказал он. — Паула считает, что они могут заставить ее выйти раньше, чем ей самой бы хотелось. Я лично считаю, что это чепуха, но…

— Их тропы проходят далеко не по прямой линии, ты и сам прекрасно знаешь.

— Знаю. А что тебя так встревожило?

— Местные новости. Обстановка здесь становится все напряженнее.

— Я думал, это невозможно.

— Посмотри сам. А я пока послежу за удаленными сенсорами.

Оскар, вопреки своим намерениям, дал команду юз-дублю приготовить обзор новостей. Бекия оказалась права: ничего хорошего. После подтверждения, что Араминта находится на Чобамбе, Пелим начал вывод военизированных сил с Виотии. Операция была хорошо спланирована, вывод начинался с наиболее удаленных от Колвин-сити городов. Первым освободился от огромных темных капсул Людор, столица мира, расположенная на континенте Суворов. Там же было больше всего последователей Воплощенного Сна. После ухода эллезелинской полиции коренные жители Виотии ополчились против них. Местные силы правопорядка никак не пытались бороться с их выступлениями, а в некоторых случаях и сами к ним присоединились. Больницам, и без того переполненным пострадавшими, пришлось принимать новый поток раненых.

В ответ Пелим заявил, что присутствие сил Эллезелина сохранится в Колвин-сити до тех пор, пока не будет обеспечена безопасность приверженцев Воплощенного Сна. Об остальной планете он ничего не сказал, и отход военизированных отрядов продолжался. Тысячи верующих бежали в своих капсулах, надеясь проскочить сквозь червоточину, но Пелим не снимал силовое поле вокруг Колвин-сити, приказав пропускать только капсулы Эллезелина. Тысячи отчаявшихся беженцев остались в небе за границами города. Десятки тысяч счастливчиков, успевших обзавестись жильем в городе, оказались на враждебной территории и в страхе пытались пробраться к докам, откуда надеялись вернуться на Эллезелин через червоточину. Но это было почти невозможно: местные жители заполонили все улицы, выглядывая приезжих фанатиков. Все эллезелинские капсулы внутри силового поля теперь занимались только массовой эвакуацией. Пелим предупредил, что введет комендантский час, если жестокие нападки не прекратятся. Это не помогло, группы разъяренных горожан уже не дожидались, пока приверженцы Воплощенного Сна решатся выйти на улицу. Поступали сообщения о взломах домов. Осмелевшие репортеры публиковали изображения забитых насмерть людей и пострадавших детей. А у наиболее преданных поклонников Воплощенного Сна не было даже ячеек памяти, поскольку их не было у Эдеарда, и они стремились в мир снов Иниго, где подобные приспособления не имели смысла.

— Дерьмо, — буркнул Оскар.

Виотии, чтобы оправиться от потрясения, потребуется целое поколение. Если этот мир вообще сможет оправиться. И если следующее поколение будет жить.

— Нам не положено ни на что отвлекаться, — негромко сказала Бекия. — Но иногда это очень трудно. Настоящее испытание наших сил.

— Я пережил худшие времена, — произнес Оскар, безуспешно стараясь придать своему голосу убедительность.

«Погибшие дети. Господи! И это в Содружестве, где все должны жить в счастье и безопасности».

— И они не должны повториться.

— Согласен. — Он убрал новости в периферийную область. — Что-то в этом роде.

Из-за того, что он отвлекся и перестал обращать внимание на странную нить древней мысли в лесу Франкола, он почти сразу почувствовал, что она шевельнулась и начала меняться. Обновляться, другой аналогии он подобрать не мог.

— Эге, — пробормотал Оскар.

Естественно, как только он попытался сосредоточиться на этом ощущении, проклятая нить ускользнула из поля его восприятия.

— Что такое?

Бекия привстала с дивана.

— Надень свой костюм.

Юз-дубль продемонстрировал ему изображения с удаленных сенсоров. Судя по всему, не он один был настроен на тропу. Несколько членов команды встречи зашевелились в гуще нависших ветвей и показались между стволами даполов. Из окна гостиной он заметил, как, отчаянно хлопая ярко-синими крыльями, поднялась в небо стайка кайларов. «Не может же она быть такой глупой», — подумал он. Девчонка, которую он видел в парке Бодант, очень боялась, но все ее поступки свидетельствовали об уме и находчивости.

Оскар открыл секретный канал связи с Томансио, бесцельно летавшим над городом в украденной ими капсуле.

— Перебирайся поближе. Я думаю, ты нам скоро понадобишься.

— Она близко?

— Еще не знаю, но что-то происходит.

— Уже лечу. Буду через пару минут.

Сенсоры показали, что несколько агентов в полном боевом облачении покинули дома и по лужайкам и газонам помчались к лесу.

Бекия, застегивая шлем, подошла к окну. Оскар активировал защитное поле, и его визор немедленно опустился. Он наскоро проверил оружие крупного калибра. Биононики подключились к его мышцам, в кровь поступила первая доза ускоряющих препаратов.

— Ну вот, все сначала, — уныло прошептал он.

Маломощный импульс дезинтегратора разнес окно, и они выскочили из дома.

«Искупление Меллани», не выходя из трансмерного погружения, повис в тысяче километров над Виотией. Пассивные сенсоры собрали всю доступную информацию и показали, что вокруг планеты в космосе не летало ничего, кроме корабля компании «Дамбаванд», парившего на тысячекилометровой орбите. Для пассажирского корабля он был оснащен чрезмерно мощными орудиями, к тому же частично активированными.

Юз-дубль Троблума по безопасному трансмерному каналу подключился к планетарной киберсфере, что позволяло следить за происходящим внизу. Кроме того, юз-дубль должен был предупредить о любых признаках присутствия РИ. До сих пор он их не обнаружил, но Троблум почему-то не сомневался, что РИ принимает передаваемые по каналу данные.

— Зачем мы сюда прилетели? — спросила Катриона Салеб.

Она сидела на высоком стуле у стены, в которой был открыт небольшой бар. Соответственно, и ее наряд — изящное облегающее платье синего цвета — предназначался для вечернего выхода, а волосы были тщательно завиты в длинные локоны и украшены мелкими красными самоцветами.

— Этот курс я задал еще до появления Стаи, — ворчливо ответил Троблум. — И нам надо испытать гипердвигатель.

— Ты собираешься послать ему вызов? — спросила Катриона, глядя на изображение Виотии, проецируемое в центре каюты.

— Кому?

— Оскару Монро.

— Нет.

Он развернул в экзо-зрении несколько эксплуатационных графиков и стал изучать показатели работы гипердвигателя. Периферийные дисплеи продолжали демонстрировать проявления жестокости местных жителей по отношению к последователям Воплощенного Сна.

— Если ты им поможешь, они смогут избавить тебя от Кэт.

В его экзо-зрении юз-дубль сдвинул в сторону эксплуатационные графики, и Троблум сердито посмотрел на Катриону.

— Они в любом случае это сделают. Паула знает, что Кэт выведена из небытия, и не успокоится, пока не загонит ее обратно. Все кончено. Тебе понятно? А теперь я займусь гипердвигателем. Как только пойму, что он функционирует нормально, мы улетим.

— Ты же знаешь, я просто хочу, чтобы тебе ничто не угрожало. — Катриона взяла со стойки высокий стакан с коктейлем и выпила тягучую красную жидкость. Потом покрутила оставшиеся на дне кубики льда. — И еще я знаю, что ты должен лично следить за Кэт. Если ты сейчас убежишь, ты никогда не узнаешь, что произойдет. А так жить невозможно. Всю оставшуюся жизнь ты будешь видеть ее повсюду и вздрагивать от любого непонятного звука.

— Не такой уж я и слабый.

— Если не боишься, пообщайся с Оскаром.

— Ты говоришь как машина.

Она надула губки, и блестящие мембраны на них потемнели до насыщенного пурпурного оттенка.

— Ты иногда становишься настоящим ублюдком, что и не удивительно для человека, которому ни до кого нет дела.

— Заткнись. Я серьезно.

Он усилил интенсивность экзо-зрения. На улице Колвин-сити толпа, вооруженная силовыми инструментами и толстыми дубинками, гналась за семьей последователей Воплощенного Сна. Их выдавала одежда, сшитая из простых старомодных тканей. Двое взрослых тащили за собой трех перепуганных ребятишек, старшему из которых было не больше одиннадцати. Это происходило в жилом квартале, где здания стояли плотно друг к другу. Отец семейства, похоже, узнал один из домов и бросился к входу, отчаянно крича и барабаня кулаками по двери. Толпа остановилась, и преследователи, словно повинуясь древнему охотничьему инстинкту, стали окружать своих жертв. Мужчина продолжал колотить в дверь, а женщина умоляла пощадить ее детей. Затем, словно убедившись, что ее положение безнадежно, она обняла ребятишек и разрыдалась. Взгляд сфокусировался на поднимающихся самодельных дубинках — передававший сцену репортер отлично знал свое дело.

Троблум непроизвольно отвернулся, и юз-дубль отключил новости: слишком уж это было наглядно.

— Ты хочешь стать человеком? — спросил Троблум. — Ты думаешь, что я выращу для тебя клон и загружу твою личность?

— О чем ты?

— Ты на это надеешься?

— Нет, — с искренним изумлением воскликнула Катриона.

— Я этого не сделаю. Никогда. Люди не нужны Вселенной. Нам нечего ей предложить. Наша раса должна остаться в прошлом. Она не несет ничего, кроме страданий и горя. Внешние миры заполнены животными. Их нельзя назвать полноценными людьми. Они не думают, а просто действуют. Животные, вот они кто. Просто животные.

— А каким же ты видишь полноценного человека? Таким, как ты?

— Настоящий человек должен стремиться к независимости. Если бы ты была реальной, ты бы хотела обзавестись телом. Ты обсуждала это с Тришей, Изабеллой и Говардом?

— Троблум? — Она так разволновалась, что сорвалась на крик. — Перестань.

— Говард участвовал в этом? Вы собирались надавить на меня?

— Нет.

— Ты сказала обо мне Кэт? — завопил он.

— Прекрати!

— Ты мне не нужна.

— Но мне нужен ты. Я люблю тебя.

— Не говори глупости.

Она спрыгнула со стула и опустилась перед ним на колени.

— Я существую только благодаря тебе. Как же мне тебя не любить? Я бы не предала тебя. Не смогла. И ты это знаешь.

Троблум вздрогнул. Его рука потянулась к ее густым, туго завитым волосам.

— Пожалуйста, — со слезами на глазах взмолилась она. — Прошу тебя, Троблум, не изводи себя.

Он вздохнул, опустил ладонь на ее голову, ощущая кожей упругие пружинистые завитки. Потом ее пальцы обхватили его руку, даря ему тепло легкого прикосновения. Она стала по очереди целовать его пальцы. Троблум застонал — не то от стыда, не то от удовольствия. «Она не настоящая. Это виртуальная проекция. А если для меня именно она и есть совершенное существо?» Он никак не мог собраться с мыслями.

— Ты изменишься, — прошептал он. — Если я дам тебе физическое тело, ты станешь другой. Твои программы разойдутся по нейронной сети, которую невозможно контролировать. Я не хочу, чтобы ты менялась.

— Мне не нужно физическое тело. Мне нужен только ты. Всегда. И ради этого я хочу, чтобы ты был счастлив и спокоен. Ты понимаешь, Троблум?

— Да, — выдохнул он. — Я понимаю.

Сенсоры корабля зарегистрировали над Колвин-сити энергетические разряды. Троблум нахмурился.

— Что это? — воскликнул он.

Юз-дубль по его команде запустил детальное сканирование.

Араминта уже давно не пользовалась композиционной программой Ликана. Сама по себе программа была полезной, но одно лишь воспоминание о Ликане заставляло ее смущенно поеживаться. Очень глупо.Сейчас она не может позволить себе такой слабости.

Она шла вдоль ручья, а восприятие обгоняло ее, исследуя тропу, впитывая все ощущения. Где-то вдали громоздился источающий сочувствие Исток-остров. Человеческая Гея-сфера была наполнена волнением и нетерпением. Другая ветвь сознания сперва потянулась к Небесному Властителю, но затем Араминта вздрогнула и мысленно отпрянула. А ноги продолжали отмерять шаги. Деревья по сторонам стали выше, растения предыдущего мира постепенно сменялись знакомыми формами леса Франкола. Она уже знала, где тропа выведет ее в этот лес, и даже ощущала аромат поникших ветвей. Мысленное восприятие обнаружило в кустарнике группу притаившихся людей: сложные технические приспособления делали их почти невидимыми, а их сознание свидетельствовало о холодной решимости. Они ждали ее.

Близился конец пути, но Араминта знала, насколько гибкой может быть тропа. Ее окончание удерживалось на одном месте желаниями сильфенов, напетыми тысячелетия назад. Она постаралась проявить свое собственное желание. Но ему явно недоставало отчетливости, и тропа упрямо оставалась на прежнем месте. Вот тогда Араминта и призвала на помощь композиционную программу. Она почувствовала, как спокойствие разливается по телу, позволяя сосредоточиться на каждом ощущении.

После этого стало совсем нетрудно почувствовать вплетенные в тропу мелодии. Она начала формировать новые мелодии своих желаний, навеянных приятными воспоминаниями и очень хрупкой надеждой.

Ноги продолжали нести ее вперед, оставляя отпечатки на влажной траве, а мелодия крепла, пропитывая каждую клеточку ее сознания. Иногда вызванные изменениями повороты заставляли ее покачиваться, но Араминта была счастлива: конец тропы передвигался вместе с ней, унося туда, куда она стремилась всей душой. Из поджидавшего ее дома уже доносились так хорошо знакомые мысли.

Араминта открыла глаза и через обширный газон взглянула на большой старинный дом. Радостная улыбка быстро сбежала с ее лица. Там был пожар. Над тремя высокими арками первого этажа белую стену осквернили длинные пятна копоти. Два балкона обрушились. В крыше зияла дыра, похоже, с оплавленными краями.

— Оззи милосердный, — простонала она.

Композиционная программа, овладевшая всем ее сознанием, притупила страх, не позволив ему повлиять на ее поведение.

— Бови! — крикнула Араминта и побежала к дому. — Бови!

Два мистера Бови, стоявшие у бассейна, повернулись на ее крик. В Гея-сферу выплеснулся целый вихрь удивления.

— Ты жив, — вздохнула она и остановилась в нескольких метрах от них.

Один мистер Бови был тем темнокожим мужчиной, с которым она встречалась на их первом свидании и которого считала его воплощением. Рядом с ним стоял молодой светловолосый парень. У их ног лежало еще одно тело, неподвижное, прикрытое пляжным полотенцем.

— О нет, — воскликнула она. — Только не один из вас.

— Эй, — произнес старший из мистеров Бови, обнимая ее. — Все в порядке.

В каком-то дальнем участке ее разума возникло удивление: она оставалась совершенно спокойной и полностью контролировала свои эмоции. Она знала, что должна сказать, хотя энергии голосу явно не хватало.

— Мне так жаль. Это полностью моя вина.

— Нет, не надо.

— Я должна была все тебе рассказать. Предупредить. Я убежала, потому что не хотела тебя впутывать, не хотела причинить боль.

Они оба непроизвольно оглянулись на тело.

— Все в порядке. Ты вернулась, и это главное.

— Нет, не в порядке. Они убили одного из вас. — Импульс сожаления и вины насторожил ее. — Нет, не только одного? Сколько еще погибло?

Он отступил на шаг назад, но не снял рук с ее плеч.

— Скажи, — потребовала она.

— Пятеро, — смущенно ответил он, словно был в чем-то виноват.

— Ублюдки!

— Не важно. — Он невесело усмехнулся. — В этом смысл мультиличности: утрата тела не так уж много значит. Некоторые из нас находятся в разных частях города, и никто не знает, сколько их там. По крайней мере, эти бандиты. Я в безопасности. В большей безопасности, чем ты.

— Все равно, я виновата. Не следовало мне сюда приходить. Нельзя было появляться, пока все это не закончится.

— Я рад, что ты здесь, — искренне сказал он. — В самом деле, очень рад. Видеть тебя, знать, что ты жива и здорова, это уже хорошо. — Оба мистера Бови посмотрели на Кэрнс, несущий свои мутные воды мимо лужайки. — Как ты сюда пробралась? Все думают, что ты на Чобамбе.

— Это долгая история.

Над домом прокатился гул, похожий на отдаленный раскат грома. Араминта повернулась, пытаясь угадать его источник, и под самым куполом силового поля заметила вспышки энергетических разрядов. Ей не пришлось прибегать к помощи каких бы то ни было программ, чтобы понять, что стрельба ведется в районе Франкола.

— Неужели опять? — простонал мистер Бови. — Хватит уже!

— Это опять из-за меня, — безучастно сказала Араминта. — Они дерутся, потому что ищут там меня.

— Араминта.

Они оба воскликнули одновременно, и с одинаковым отчаянием в голосе.

— Мне нельзя оставаться. Рано или поздно они меня найдут.

— Тогда беги. И я пойду с тобой. Мы будем скрываться. Может, Флот сумеет тебе помочь.

— Нет. АНС в плену. Никто нам не поможет, никто не остановит Воплощенный Сон. Теперь это мое дело.

— Твое?

— Я не буду убегать и прятаться. Больше не буду. Я знаю, что не имею права просить, потому что струсила и ничего тебе не рассказала.

— Я все понимаю.

— Ты хороший, слишком хороший. После того как все это закончится, я бы хотела, чтобы мы оказались вместе. Хочу, чтобы ты знал.

Он снова привлек ее к себе.

— Так и будет, — решительно прошептал он. — Обязательно будет.

— Я должна кое-что сделать, — сказала Араминта. — Мне этого очень не хочется, но другого пути я не вижу. У меня есть идея, и мне потребуется твоя помощь.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ СОН ИНИГО

За все годы, прожитые в Маккатране, Эдеард так и не удосужился начертить карту глубинных тоннелей. Он знал, что есть пять больших концентрических кругов, образующих главные маршруты, и множество извилистых переходов между ними. Их соответствие улицам и проспектам на поверхности он представлял себе на уровне инстинкта. За пределы самого большого круга выходили длинные ответвления, тянувшиеся под равниной Игуру, но они располагались хаотично. Когда-нибудь он обязательно пролетит по этим ярко освещенным тоннелям и посмотрит, куда они выходят. Когда-нибудь, когда у него будет время.

А сейчас он просто радовался, что внешний круговой тоннель несет его к улице Гринал в районе Беллис, где у Маркола возникли трудности с противодействием необычайно сильной психике. Эдеард уже несколько месяцев, а может, и дольше не пользовался тоннелями, подземные вылазки стали редкими. Последние несколько лет у него не было причин для особой спешки, тем более по делам службы констеблей. Теперь, проносясь где-то под Парком Лизье, он испытывал откровенный восторг и проклинал свою неуверенность среднего возраста. Встречный ветер яростно хлопал полами плаща, едва не срывая его с плеч. Эдеард, словно ныряя, вытянул руки перед собой. Потом перевернулся. Удивительно приятное ощущение, от которого кровь забурлила в венах. От радости новой жизни из его груди вырвался ликующий вопль. Эдеард кувыркался снова и снова. Мимо пронесся поворот в боковой тоннель. Потом еще один. Он был уже почти под Беллисом, близко к своей цели. Возникло желание еще раз пролететь по большому кругу просто для собственного удовольствия. «Маркол и его отряд наверняка смогут справиться сами».

Внезапно впереди из-за плавного поворота что-то показалось. В этих залитых белым светом трубах Эдеард никогда не пользовался про-взглядом и потому был застигнут врасплох. Он едва успел сформировать щит из третьей руки, как мимо пронеслись два обнявшихся тела. Оглушительно кричащие подростки. Они летели совершенно нагими и в вихре ветра самозабвенно занимались сексом. Их застывшие в экстазе лица мгновенно промелькнули и пропали из вида, и восторженные крики быстро затихли в шуме ветра. Эдеард устремил следом свой про-взгляд, но тоннель скрыл пролетевшую пару за поворотом.

Он быстро оправился от потрясения и попросил город унести его в обратную сторону, чтобы догнать и перехватить незнакомцев. Как и обычно, он замедлил движение и опустился на пол тоннеля. Затем несущая его сила изменила направление, и он полетел в обратную сторону.

На этот раз он прощупывал про-взглядом все вокруг. Но восприятие в тоннеле было затруднено даже для него. Эдеард ощущал город в паре сотен ярдов над собой, и то лишь благодаря отчетливо видимым каналам. Все остальное различить было невероятно трудно.

На мгновение ему показалось, что он уловил присутствие подростков в сотне ярдов перед собой, но вскоре снова потерял их след. У ответвления одного из боковых проходов он уже не знал, в какую сторону повернуть. Он притормозил и остановился перед развилкой, заглянул в один тоннель, потом в другой, словно отыскивая следы, потом попытался проникнуть про-взглядом в стену тоннеля, чтобы отыскать воспоминания. Материя города сохраняла память обо всех событиях на протяжении десятков лет.

И в этот момент он испытал второе потрясение за утро. Никаких воспоминаний о молодой паре не было. Он ощутил отклик тоннеля на собственный полет всего несколько минут назад, но кроме этого — ничего.

— Во имя Заступницы, как же они…

Эдеард нахмурился, прислушиваясь к отголоскам собственного голоса, раскатившимся между стен тоннеля. Внезапно в главном тоннеле послышался тихий смех, но он решил, что гоняется за призраками.

— Провались все в Хоньо, — проворчал Эдеард и попросил город вернуть его в Беллис.

Улица Гринал представляла собой довольно приятный бульвар, пересекавший район от Изумрудного до Дубового канала. По его сторонам стояли самые различные дома — от особняков с продолговатыми тимпанами до широких полусфер с остроконечными арками, где приютились небольшие магазинчики, и зданий в форме тройных сросшихся цилиндров с нависающими крышами, которые делали их похожими на шишковатые каменные грибы. Сержант Маркол разбирался с происшествием на площади Пяти Фонтанов, неподалеку от Дубового канала. На площадь выходила терраса с вогнутой внешней стеной и похожим на улей зданием, состоявшим из мелких помещений, которые соединялись между собой короткими трубами-переходами, расположенными без всякого порядка, словно все сооружение было когда-то прогрызено гигантскими насекомыми. Странная форма как нельзя лучше подходила купцам и торговцам, предлагающим мелкие, но очень дорогие товары. Здесь почти никто не жил, но всегда было многолюдно.

Эдеард поднялся на поверхность перед угловой аркой и, автоматически нагнув голову, вошел внутрь. В сумрачном пространстве его встретила атмосфера враждебности и сдерживаемого гнева. Едва он перешагнул через порог, как сразу ощутил на себе сильный про-взгляд. Он попытался проследить его до источника, но наблюдатель, находившийся где-то в Зельде, быстро отвел взгляд.

Эдеард немного помедлил, задумчиво поджав губы. Такого он не замечал уже несколько лет. Кто бы ни проявлял к нему тайный интерес в прошлом, он оставил это занятие после возвращения Небесных Властителей. И Эдеард не считал, что сегодняшнее проявление любопытства можно отнести за счет простого совпадения.

Маркол ждал его на втором этаже, в небольшом магазинчике торговца травами, куда надо было пройти по спиральному переходу, соединявшему несколько мелких клетушек. Стены магазина полностью скрывались за коврами с геометрическими узорами. В фонарях, свисающих на длинных цепочках, горело джамоларовое масло, дающее желтоватый свет. Воздух был так насыщен самыми разными ароматами трав и спирта, что, казалось, можно увидеть, как он клубится. Украшением комнаты служили самые разнообразные трубки для курения кестрика, выстроившиеся рядами на узких полках. Несколько разбитых трубок валялись на полу. Пучки длинных продолговатых листьев этого наркотического растения висели на крючках и сохли в сильно прогретом помещении. Здесь же висели связки стеблей, семенных коробочек и листьев, незнакомых Эдеарду. Часть растений тоже была сброшена на пол и растоптана.

Эдеард сразу понял, между кем возник спор, как только раздвинул занавес из бус: двое мужчин, стоя в противоположных углах помещения, все еще бросали друг на друга гневные взгляды и излучали мысли, пропитанные злобой. Одним из них был довольно тучный старик в костюме, разукрашенном вышивкой в том же стиле, что и висящие на стенах ковры. В нем Эдеард сразу признал хозяина лавки.

Второй мужчина, которому не было еще и тридцати, принадлежал к хорошо знакомому Эдеарду типу людей. Отпрыск благородного семейства, занимающий одну из низших строчек в списках субсидий, очень красивый и столь же высокомерный, живущий не по доходам благодаря кредитам торговцев. Эдеард заподозрил, что купец-травник как раз и был одним из его кредиторов. Два сопровождающих Маркола констебля уже надели на него наручники, небрежно засучив рукава темно — красного бархатного пиджака. Эдеард еще раз окинул взглядом помещение, не понимая, зачем его вызвали. Потом он внимательнее присмотрелся к молодому мужчине, отметив его высокие скулы, темные растрепанные волосы и светло-карие глаза, в которых читался неприкрытый вызов.

«Я уже видел его раньше. Но где? Тогда он был моложе. Провались в Хоньо, моя память».

— В чем проблемы? — беззаботно спросил он.

— Нас вызвал Колфал, — сказал Маркол, показывая на хозяина лавки. — Утверждал, что к нему применено психологическое воздействие. Татал оказал сопротивление при аресте, — пояснил он, кивая в сторону молодого аристократа, продолжавшего презрительно усмехаться. — Крепкий орешек.

— Я ничего подобного не совершал, — заявил Татал.

Он говорил вежливо, но, судя по акценту, вырос не в Маккатране. Эдеард предположил, что парень — выходец из южных провинций. Он поднял палец, приказывая Таталу помолчать, и повернулся к Колфалу.

— Зачем Таталу понадобилось прибегать к психическому воздействию?

Ярость Колфала мгновенно развеялась, оставшись тлеть только в его сердитом взгляде. Хозяин лавки тяжело вздохнул.

— Мне жаль, что вас оторвали от дел, Идущий-по-Воде. Это было лишь недоразумение.

— Что? — Маркол от изумления открыл рот. — Но ты же сам нас вызвали.

Эдеард демонстративно перевел взгляд на обломки трубок и растоптанные растения, тогда как его про-взгляд изучил остатки мыслей Колфала, не успевшие исчезнуть за щитом.

— Угу. — Он приподнял бровь. — А ты что можешь сказать, Татал?

— Я тоже должен принести вам извинения. Констебли подтвердят, что у меня очень сильная третья рука. А в пылу спора я не всегда могу сдерживать свою силу.

— Ты намерен выдвинуть обвинение? — спросил Эдеард у Колфала.

— Нет.

Старый травник покачал головой, не осмеливаясь встретиться взглядом с Эдеардом.

— Очень хорошо. — Он подал знак констеблям снять наручники. — А ты учись сдерживаться.

— Обязательно, Идущий-по-Воде.

— Где ты живешь?

— В районе Абад, Идущий-по-Воде. У меня квартира на Болдар-авеню.

— Вот как? Недалеко от Абрикосового дома?

Татал широко усмехнулся и кивнул.

— Верно. Я имею честь состоять в Братстве.

Это объясняло роскошный наряд и провинциальный акцент, но лицо Эдеард никак не мог вспомнить.

— Хорошо, ты свободен. Считай, что тебе вынесено предупреждение, и держись подальше от неприятностей.

— Да, Идущий-по-Воде.

Эдеард был уверен, что за его сговорчивостью скрывается насмешка, но из-за мысленного щита не пробивался ни один намек. Более того, Эдеард еще ни разу не встречал такого непроницаемого разума.

— Необоснованный вызов констеблей тоже считается нарушением порядка, — сказал он Колфалу, как только Татал прошел сквозь звенящий занавес из бусин. — Тем более если пришлось вызвать меня.

— Я прошу прощения, сэр, — пробормотал Колфал.

— Хоньо, что это было? — спросил Эдеард у Маркола, как только они вышли на площадь Пяти Фонтанов.

— Мне правда очень жаль, Эдеард. Ситуация мгновенно вышла из-под контроля. Великая Заступница, он чрезвычайно силен, Я не мог с ним справиться. Даже при помощи моих товарищей я едва не упустил его. И, наверное, инстинктивно позвал тебя.

— Гм-м. — Эдеард с подозрением оглянулся здание, похожее на кроличий садок. — Он действительно так силен?

— Да.

— А о чем был спор? Если Татал и впрямь член Братства Абрикосового дома, вряд ли ссора началась из-за оплаты товара.

— Точно сказать не могу. Когда мы пришли, Колфал обвинял его во всех мыслимых преступлениях. Вымогательство. Финансовые злоупотребления. Физические угрозы. Психическое давление. Всего не перечислить. Он буквально кричал об этом.

— Интересно.

Эдеард направил про-взгляд в стену магазина трав, отыскивая воспоминания города о недавней ссоре. Но развешенные по стенам ковры не позволили городу ни увидеть, ни услышать то, что происходило внутри.

— Я не могу поверить, что Колфал дал задний ход, — продолжал Маркол. — Он был разъярен, словно почуявший кровь драккен.

— Принуждение, — сказал Эдеард. — Я узнал этот прием в его мыслях, после изменения признаки видны довольно отчетливо… — Он остановился. Только теперь он вспомнил Татала. — «Ох, Заступница, мне следовало догадаться».

Кабинет главного констебля Маккатрана находился в задней части Дворца-Сада. Это было большое круглое помещение с высоким конусообразным потолком, который закручивался кверху, словно его отлили в замысловатой форме. На блестящем коричневато-желтом полу темно-красные линии образовывали огромный пятиугольник, стены имели более светлый оттенок коричневого цвета, но тоже блестели, словно отполированные. Эдеард не придавал особого значения меблировке — в конце концов, это было просто место для работы. В кабинете у него стоял письменный стол из мардуба, подаренный Кансин сразу после его избрания, и длинный стол для совещаний с капитанами участков и юристами.

К тому времени, когда он вернулся после происшествия с Колфалом и Таталом, Фелакс уже вызвал Голбона и Джерали, двух последних активных членов комитета при Высшем Совете. За все это время Эдеард так и не решился его упразднить.

— Новое дело, — объявил он, проходя к своему столу.

Голбон и Джерали удивленно переглянулись. Последние семь лет они только и делали, что потихоньку заканчивали старые дела и сдавали их в архив.

Эдеард сел на свое место. За его спиной сквозь высокие узкие окна виднелся Сад Раха и Центральный канал. Эдеард всегда старался сесть так, чтобы вид из окон не отвлекал его от работы.

— Братство Абрикосового дома.

Голбон застонал.

— Неужели опять? Мы присматривались к ним несколько лет назад. Это всего лишь компания молодых торговцев, которые образовали собственную ассоциацию и стараются набрать политический вес. Они порой прибегают к довольно жестким методам, но-ничего противозаконного за ними не замечено. Никакой преступной деятельности.

— Хорошо, значит вы быстро справитесь с этим делом, — сказал Эдеард. — Мне нужны имена всех членов Братства, включая и моего зятя. И еще требуется финансовый отчет по магазину трав, принадлежащему человеку по имени Колфал. Проверьте, нет ли у него каких-то связей с Братством.

— Откуда такой неожиданный интерес? — полюбопытствовала Джерали.

— Мне кажется, я уличил одного из членов Братства по имени Татал в применении принуждения в деловых отношениях. И как раз с Колфалом.

— А, это безнадежное дело, если обращаться в суд, — заметила Джерали.

Она начинала свое обучение подмастерьем в гильдии юристов и только потом перешла работать клерком, что сделало Джерали незаменимым помощником в расследованиях Эдеарда. Даже из разрозненных обрывков информации она могла выбрать весомые улики, а юридические знания позволяли построить обвинения таким образом, чтобы они имели вес в судах.

— У нас были дела, где принуждение считалось доказанным, — сказал Голбон.

— В тех случаях, когда члены благородных семейств выступали против обычных горожан, — возразила Джерали. — И суд признавал обвинения только из-за этого. Но законных доказательств манипулирования чужими мыслями не существует.

— Я знаю, что юридической базы для обвинения нет, — сказал Эдеард. — Но если в деле с Колфалом все было именно так, как я думаю, значит, тут замешана преступная организация. Если мы это установим, то сумеем отыскать более весомые следы.

— Хорошо, — согласилась Джерали. — Главное — понять, что на основании одного обвинения в принуждении никакой суд нам не поможет.

— Я это понял, — сказал Эдеард, старательно прогоняя мысли о Салране. — Есть еще кое-что, что вам надо знать. Татал обладает очень сильными способностями. Даже Маркол столкнулся с трудностями при его задержании. Могу предположить, что он использует свой талант для принуждения.

— О Заступница, — проворчал Голбон. — Вы считаете, что он станет нам противодействовать?

— Сомневаюсь, — сказал Эдеард. — Но будьте осторожны. Татал не единственный сильный медиум в этом городе, использующий свои силы не по назначению.

Он рассказал им о замеченных про-взглядах, преследующих его уже на протяжении нескольких лет. Но, несмотря на то что полностью доверял своим сотрудникам, умолчал о подземных тоннелях. Молодая пара могла попасть туда только с согласия Маккатрана. Эдеард не знал, откликается ли город на любое сильное психическое воздействие или сознательно помогает определенным людям. В последнем он почему-то сомневался. Сознательный отклик города он ощутил только однажды, в тот день, когда узнал об истинных возможностях Бездны.

— Они имеют отношение к нашему делу? — спросила Джерали.

— Я не знаю, но еще прошу вас проверить, нет ли у Братства Абрикосового дома общих финансовых интересов с Ранали.

— Понятно, — безразличным тоном произнесла Джерали.

Он с трудом сдержал улыбку. За прошедшие годы комитет противодействия организованной преступности потратил массу времени и сил на изучение дел Ранали, и все без толку. Джерали и остальные давно стали считать хозяйку «Дома голубых лепестков» предметом личной одержимости Эдеарда, и он подозревал, что из-за этого они работали не так усердно, как следовало.

— Мне известно, что несколько лет назад между Ранали и Таталом существовала… Гм, физическая близость. Возможно, именно она научила его приемам принуждения.

И снова Джерали и Голбон многозначительно переглянулись.

— Мы все проверим, — заверила его Джерали.

Эдеард и Кристабель взяли семейную гондолу и отправились из особняка Кальверит в Среднюю заводь. Полдень уже миновал, и лучи заходящего солнца позолотили легкие перисто — слоистые облака. Над городом неподвижно повис теплый воздух, насыщенный ароматами моря.

Теплым летним днем наслаждались не только они: по Главному каналу двигалось великое множество гондол, так что движение замедлилось. Эдеарду казалось, что на воду вышли все лодки Маккатрана, столько изящных судов сразу он не видел еще никогда. Много людей было и на улицах, и на обеих набережных канала.

Присмотревшись внимательнее, он заметил, что среди них очень много стариков, сопровождаемых родственниками. И почти все они направлялись в район Эйри.

Кристабель перехватила его взгляд.

— Сколько еще?

— Они будут через девять дней.

— Пять Небесных Властителей, — благоговейно вздохнула она. — Интересно, во времена Раха их тоже было так много?

— Заступница никогда не называла их числа.

Эдеард заметил пожилую женщину, удивительно похожую на госпожу Флорелл. Даже с помощью своей молодой спутницы она с трудом передвигала ноги, настолько ее суставы были поражены артритом. Ее разум излучал слабые всплески боли и безграничное изумление. Он подозревал, что женщина не совсем понимает, что происходит. Внизу по воде скользили гондолы, перевозившие к скрученным башням Эйри ее сверстниц. Вся разница заключалась в количестве денег: у кого-то их хватало, чтобы провести последнюю поездку с комфортом, а кому-то приходилось идти пешком.

— Как же они справлялись раньше? — удивилась Кристабель.

— Население было тогда намного меньше. Приезжие могли остановиться в свободных домах, никому не причиняя неудобств, с которыми приходится сталкиваться нам.

Наплыв пожилых путешественников, ожидавших прибытия Небесных Властителей, достиг угрожающего масштаба. После проводов Финитана поток людей постоянно нарастал по мере того, как вести о возвращении Небесных Властителей достигали самых отдаленных провинций. Теперь каждый месяц в Маккатран стекались тысячи людей и каждого из них провожали по несколько родственников, и в конце концов город уже не мог с ними справиться. Констеблям, патрулирующим улицы, снова пришлось разбираться с мелкими нарушениями закона, начиная со споров из-за комнат и заканчивая вздутыми ценами на продовольствие для приезжих. Кроме того, констеблям приходилось обеспечивать свободный проход по улицам, что, учитывая почтенный возраст и болезни паломников, было довольно затруднительно. Милосердие и добрая воля горожан, достигшие своего расцвета во время первых двух-трех визитов Небесных Властителей, уже себя исчерпали.

Гондола вышла в Среднюю заводь и свернула в Торговый канал. У причала в конце улицы Джоселл им пришлось подождать несколько минут, пока не освободилось место. Оттуда они еще немного прошли по улице и добрались до особняка главы района в центре Сампалока.

На большой площади в сердце Сампалока Эдеард всегда испытывал некоторую неловкость. Это место все связывали с днем высылки: поворотным пунктом в истории Маккатрана и всей Кверенции в целом. Но на самом деле все было не так: настоящие перемены начались в тайном хранилище Спиральной башни гильдии оружейников, и об этом никто не знал.

В центре просторной площади стоял особняк главы и госпожи Сампалока: огромное шестиугольное здание. Все шесть плоскостей отличались по цвету, но в каждой имелся арочный проем, выходивший во двор. Ворота в них отсутствовали: нынешние правители района, в отличие от своих предшественников, не собирались отгораживаться от людей, которым были обязаны служить.

За прошедшие годы площадь немного изменилась, на ней появились палатки, торгующие фруктами и сладостями, а между фонтанами бегали дети. Но в основном она оставалась свободной. Только не сейчас. За стенами особняка выросли сотни палаток, поддерживаемых бамбуковыми шестами. По пути к главному входу Эдеард отметил, что их становится все больше, и сегодня тоже энергичные ген-мартышки устанавливали новые каркасы. Рядом стояли люди с узлами и принесенными из дома пожитками.

Кристабель подозрительно сморщила нос.

— Я думала, Кансин установила для приезжих санитарные будки.

Эдеард только пожал плечами. Они вошли во двор особняка, украшенный белыми статуями и аккуратно подстриженными деревцами в высоких кадках. Открытые входные двери вели в вестибюль с превосходным белым светом, льющимся с потолка. Широкие изогнутые лестницы поднимались на галерею второго этажа; как и предполагал Эдеард, шагать по ним было очень удобно. Возводя особняк, он имел представление только о его внешнем виде и не знал, как обустроить внутри. В нужный момент он просто набросал внутреннюю обстановку, похожую на ту, что город уничтожил по его просьбе, только освещение стало не оранжевым, а белым, размеры ванн и высота кроватей здесь соответствовали потребностям людей, а также были исправлены прочие многочисленные недостатки, с которыми жители Маккатрана мирились уже два тысячелетия.

Максен и Кансин встретили их в приемной второго этажа и пригласили на закрытый балкон, где уже стояло приготовленное вино и их ждали Динлей и Геали. Для своего четвертого брака Динлей выбрал девушку с ярко рыжими волосами. Геали было всего двадцать восемь лет, и она возвышалась над новобрачным на полных три дюйма. Эдеард смотрел на них, стоявших у балюстрады на фоне закатного неба, и с трудом сдерживал свои эмоции. Все жены Динлея легко могли показаться родными сестрами. «Он знает, что из этого ничего не получится, но почему же выбирает каждый раз один и тот же тип?»

— Оптимизм, — тихонько шепнула ему Кристабель.

Эдеард густо покраснел.

— Ох, Заступница, неужели я?..

— Нет, просто я хорошо тебя знаю. — Кристабель широко улыбнулась и обняла Динлея. — С возвращением. — Потом поцеловала Геали. — Как вам понравился медовый месяц?

— О, это было великолепно, спасибо. Ваша яхта возила нас в самые чудесные уединенные бухточки. А города на побережье все такие разные. Еще мы заглянули на острова Оантрана, я и не знала, что еще есть такие нетронутые места. С удовольствием осталась бы там жить.

Рука Динлея легла ей на талию.

— Мы и здесь можем отыскать уединенное местечко, — сказал он.

Геали в ответ поцеловала его, а Эдеард поспешил отпить глоток вина.

Максен обнял его за плечи.

— Ну, что ты думаешь о наших гостях? — спросил он, показывая на площадь поверх ограды особняка.

— Их очень уж много, — с радостью переключился на другую тему Эдеард.

Несмотря на стесненные условия, приезжие наполняли атмосферу города оптимизмом и надеждой. Люди излучали радостное предвкушение, словно в ночь накануне праздника.

— Через день после прибытия Небесных Властителей здесь никого не останется, — сказала Кансин.

— А еще через день начнут собираться другие, — ответил ей Максен. — Эдеард, мы не можем игнорировать проблему. Я посылал запрос в гильдию клерков: в Маккатране больше не осталось незарегистрированных помещений. Это невыносимо. Где будут жить наши дети?

— Никто и не собирается игнорировать проблему, — сказал Эдеард. — Как раз сегодня я обсуждал ее с мэром.

— И каково его потрясающее заключение? — спросил Динлей.

Эдеард взглянул на приятеля с удивлением: обычно Динлей выражался более сдержанно. В конце концов, может, Геали все же не такая, как ее предшественницы?

— Он уверен, что со временем все придет в норму. Сейчас мы видим колоссальный наплыв жаждущих руководства Небесных Властителей. В начале это неизбежно. Но потом их количество уменьшится.

— Когда?

Эдеард пожал плечами.

— Проблема не в тех, кто стремится попасть в Ядро, а в их родственниках. Это они создают проблемы с размещением.

— И это все? Таков ответ мэра? Подождите несколько лет, и проблема рассосется сама собой?

— Не совсем так. Вокруг Маккатрана открывается много перехватывающих гостиниц. В большинстве прибрежных деревень, менее чем в дне пути от города есть, по крайней мере, по одному такому отелю. И каждый месяц открываются новые. Это должно помочь.

— Я надеюсь, что так и будет, — сказала Геали. — Детям моего брата уже больше двадцати, и они не могут найти в городе никакого жилья. Керал уже путешествовал по провинциям, чтобы посмотреть, как устроена жизнь за пределами Игуру.

— Это очень хорошо, — заметил Эдеард. — Слишком многие из наших детей рассчитывают только на город.

— Но мы прожили здесь две тысячи лет, — посетовала Геали. — Почему мы должны уезжать?

— Жизнь меняется, — ответил Максен. — Трудностей в провинциях сейчас стало меньше. Там уже не только сельские поселения. Некоторые провинциальные гильдии по численности и возможностям соперничают с маккатранскими.

— Тогда почему Небесные Властители не посещают эти города? Почему они выбирают только Маккатран?

Кансин и Динлей повернулись, словно ожидая объяснений от Эдеарда. Он бы и рад был ответить, но не знал как.

— Только в Маккатране есть башни Эйри, — сказал Максен.

«Так не должно быть, — подумал Эдеард. — Маккатран не наш город, он никогда не предназначался для людей».

— Я спрошу, — выпалил он.

Теперь уже все посмотрели в его сторону.

— Правда, — сказал он. — Когда прилетят Небесные Властители, я спрошу, что им нужно для того, чтобы забрать наши души. И правда ли, что они могут вести нас только с башен Маккатрана.

Геали наклонилась вперед и чмокнула его в щеку.

— Спасибо тебе, Идущий-по-Воде.

Он усмехнулся, стараясь не встретиться взглядом с Кристабель.

— Пожалуйста.

— Это неудобство может нам помочь, — сказал Динлей.

— Неудобство? — переспросил Эдеард.

— Неудобство, причиняемое Маккатрану наплывом приезжих, — с абсолютно невинным видом пояснил Максен.

— Как это?

— Неудобство порождает неудовлетворенность. И все вспомнят о нем, когда наступит время очередных выборов мэра.

Эдеард застонал, догадываясь, что последует дальше.

— Момент очень подходящий, — неожиданно загорелась Кристабель. — Если ты прав насчет гостиниц, к тому времени, когда начнется твой первый срок, проблема значительно уменьшится.

— Мой срок? — Эдеарду хотелось посоветовать ей не поддерживать Максена, все это очень походило на сговор. — Сначала я должен выиграть выборы.

— Ты же Идущий-по-Воде, — весело воскликнула Кансин. — За тебя все будут голосовать. Даже молодежь. Ведь это ты вернул Небесных Властителей. Правда, Геали?

— Да, конечно, — серьезно поддакнула Геали.

Эдеард добавил Кансин к списку людей, которым сейчас не мог посмотреть в глаза, хотя и был уверен, что стрела предназначалась Геали. Или Динлею. «Пожалуй, Динлею».

— Все уже понимают, что это лишь вопрос времени, — сказал Динлей.

— В самом деле?

Он уже не мог делать вид, что вопрос его не интересует. Мэр? Наконец. Его мысли унеслись в далекое прошлое, в Эшвилль, когда его ген — кошки так успешно справились с работой в новом колодце. Мэр и Пифия, такие обещания они с Салраной дали друг другу. «Мы же были детьми. Только и всего. И сами весело смеялись над своими ребяческими мечтами». Но от одной мысли, что он может занять кресло мэра, Эдеард до сих пор ощущал легкий трепет.

— Давай, — подзадоривал его Максен. — Время пришло, и ты сам это знаешь. Только скажи, что ты согласен.

Он оглянулся на Кристабель, и жена энергично кивнула.

— Что ж, ладно. — Звук его голоса еще не успел затихнуть, а он уже ощутил, что не в силах удержаться от радостной и нетерпеливой улыбки. — Давайте попробуем.

Друзья ответили веселыми возгласами и объятиями.

— Ас чего, во имя Хоньо, мы начнем? — спросил Эдеард, словно уже готов был отказаться.

— Предоставь это мне, — сказал Динлей. — Я уже давно начал сколачивать команду.

Эдеард пожал плечами и покачал головой. Больше ему уже нечего было сказать.

Перед массивной деревянной дверью кабинета главного констебля его встретил Фелакс. И он явно волновался, что было довольно необычно для этого парня.

— Извини, — сказал он подошедшему Эдеарду. — Я не знал, как ее остановить.

Эдеард с любопытством посмотрел на дверь, а его про-взгляд проник в кабинет. Она сидела на краешке стула перед большим столом.

— Ох, Заступница, — уныло проворчал он, удовлетворив любопытство. — Ладно, — сказал он Фелаксу. — Я разберусь.

Салрана слегка обернулась на звук открываемой двери. Ее волосы стали теперь заметно короче и приобрели светло-песочный оттенок. Большие глаза смотрели на него с отстраненным интересом. В конце концов, они не виделись уже лет десять — и это несмотря на немалое количество торжеств, которые оба время от времени посещали. Если он и надеялся, что зловредное влияние Ранали когда-нибудь рассеется, всплеск эмоций, выбившийся из-под мысленного щита, быстро его разубедил. Салрана, как и сам Эдеард, так и не научилась полностью скрывать свои мысли, подобно коренным жителям города. Кроме горького отчаяния, он успел заметить тлеющие угли неприязни и негодования. Но, наряду с давней озлобленностью, она явно испытывала и неуверенность.

— Твой визит неожиданность для меня, — сказал он, проходя мимо ее стула.

Он не задержался, даже чтобы пожать ей руку, не говоря уж о том, чтобы обменяться братским поцелуем. Ее взгляд неотрывно следил за ним, пока Эдеард не занял свое место за столом.

— Ничего не изменилось, — заговорила она.

— Что-то должно было измениться, если ты решилась прийти.

— Можешь назвать это безумием отчаяния. Кроме того, я давно тебя знаю.

Теперь Эдеард был не на шутку озадачен. Все его попытки примирения, а их за прошедшие годы случилось немало, заканчивались ничем. Несмотря ни на что, он продолжал ей помогать, особенно когда подрос ее неблагополучный отпрыск. Не может быть, чтобы она об этом не знала.

— Чего ты хочешь, Салрана?

— Я не могу тебе ничего предложить. Я не изменилась и не испытываю к тебе благодарности.

— Я ее и не прошу. Чего же тебе надо?

Она наконец отвела взгляд и поправила шаль на плечах.

— Мой муж, Гарнфал, намерен последовать за Небесными Властителями. Он неважно себя чувствует вот уже больше года.

— Сочувствую, — искренне произнес он. — Я не знал.

— Он… он хорошо заботился обо мне, это тебе известно. Он не такой, как остальные.

«Те, с которыми тебя сводила Ранали», — мысленно добавил он.

— И он хочет обеспечить меня, — продолжала Салрана. — Его дом на Горрод-лейн, безусловно, отойдет старшему сыну, Тимату. Другого я и не ожидала. Но есть ценности, которые Гарнфал купил на заработанные им деньги. И он завещает их мне по доброй воле.

— А семья против?

— Кое в чем они не возражают. Но есть участок земли в Айв-коув, это рыбацкая деревушка в четырех милях к северу от города. На участке стоит коттедж. Гарнфал любил окружающие его сады, он говорил, что в городе настоящий сад создать невозможно. Мы жили там каждое лето. Прошлой осенью ему предложили продать землю под строительство гостиницы для людей, приезжающих ради встречи с Небесными Властителями. Но Гарнфал до сих пор отказывается.

— Это и есть предмет спора с Тиматом?

— Да. Гарнфал позволил мне продать участок после его смерти, что принесет немалые деньги. Тимат уже нанял адвоката, чтобы оспорить завещание. Он заявляет, что полная стоимость коттеджа не указана в счетах Гарнфала и что я обманываю семью. Настоящей семьей Гарнфала он считает себя и своих братьев и сестер.

— Понятно. — «Это не только твоя проблема, но и Тимата». — А зачем ты мне все рассказываешь?

— Я надеялась, что ты сможешь поговорить с Тиматом, убедить его, что я не какая-то хищница, которая околдовала его отца, что я люблю Гарнфала.

Эдеард надул щеки и выпустил воздух.

— Салрана…

— Я не хищница! Эдеард, что бы ты обо мне ни думал, ты должен знать, что я это сделала по собственной воле. Я сама выбрала Гарнфала. Прошу тебя, поверь мне. Ты борешься за справедливость, а если завистливый бездельник отберет у меня то, что принадлежит по праву, какая же это справедливость?

— Вот Хоньо, — устало вздохнул он. — Тебе надо было стать адвокатом.

— Тимат нанял мастера Черикса. — Она неуверенно пожала плечами и робко улыбнулась. — Если только это имеет какое-то значение.

Эдеард застонал, запрокинул голову и уставился в высокий сводчатый потолок.

— Я поговорю с Грандмастером гильдии юристов, попрошу, чтобы он назначил арбитраж по поводу ваших недоразумений с Тиматом.

— Спасибо тебе, Идущий-по-Воде.

— Я думал, что я для тебя все еще Эдеард.

Салрана поднялась и с грустью посмотрела в его лицо.

— Нет, ты Идущий-по-Воде. Эдеард из Эшвилля умер в день изгнания Байза.

В полдень Эдеард нанял гондолу, чтобы добраться от Дворца-Сада до района Абад. Суденышко вышло в Главный канал, и он увидел, что у подножия башен Эйри собралось уже множество людей. Наверх пока еще никто не поднимался, это запрещалось до ночи накануне прилета Небесных Властителей. У входа в каждую башню стояли констебли, которые помогали матушкам удерживать людей и не давали им столпиться вокруг длинных винтовых лестниц. До арестов дело пока не дошло, но Эдеард каждый день получал рапорты о ссорах и стычках между рассерженными родственниками. Надо сказать, подъем на башни требовал особого внимания. Их верхние площадки, открытые небесам Кверенции, были не слишком большими и ничем не огороженными. Старые и больные люди, поднимавшиеся наверх, нуждались в помощи даже в эти последние часы своей жизни. Матушки уже набрались опыта, чтобы помогать страждущим, но их усилия не ценили те, кто проделал трудный путь и чья надежда крепла с каждой милей.

Эдеарду было известно, что только за эту неделю умерли пятнадцать человек из числа ожидающих подъема на башни Эйри. К их родным следовало относиться с особым вниманием и тактом, но, несмотря на это, возникали ссоры, нередко заканчивающиеся жестокими стычками. В предстоящие семь дней ожидания будут и еще смерти, которые принесут немало горя и мучений тем, кто останется в живых.

Гондола подошла к причалу в центре Абада. По деревянным ступеням Эдеард поднялся на улицу Мейно и углубился в район. Минут через пятнадцать он дошел до Болдар-авеню — извилистого прохода между четырех- и пятиэтажными домами. Широкие входные двери в первых этажах почти повсюду вели в небольшие магазины и мастерские. Многие помещения, как он заметил, были отданы приезжим.

В дальнем конце улицы, у довольно большого здания, росли два высоких абрикосовых дерева, и среди трепещущих на ветру листьев уже были видны их наливающиеся плоды. Странные мысли, просачивающиеся из дома, он ощутил сразу. Про-взгляд позволил ему определить, что в разных комнатах там находилось около дюжины людей, но все они казались чем-то похожими между собой. У всех был один и тот же эмоциональный настрой, ритм их мыслей складывался в гармонию. Все это показалось Эдеарду настолько странным, что у выкрашенной в алый цвет входной двери он помедлил. По обе стороны от входа в глубоких нишах были высокие окна, но задернутые портьеры не позволяли заглянуть внутрь. Эдеард постучал.

Ему открыла молодая женщина в простом черном платье, украшенном белым кружевом, и с длинными каштановыми волосами, аккуратными локонами спускавшимися до середины спины. На ее лице играла приветливая и искренняя улыбка.

— Прошу, Идущий-по-Воде. Меня зовут Гала. Я ждала тебя.

— Почему? — спросил он, заходя в продолговатый холл со сводчатымпотолком, разделенным на несколько секций, словно уменьшенная копия проведенных под городом тоннелей.

Эдеард и не думал, что дом настолько велик. Вполне возможно, он соединялся с другими строениями, стоявшими дальше по улице. Эдеард обратил внимание на длинные светящиеся полосы, идущие вдоль потолка. Свет был белым, а ведь он не просил город его менять.

— Выбранный тобой путь меня восхищает, — сказала Гала, — Ты так одинок, но многого добился.

— Угу, — откликнулся Эдеард, размышляя, не она ли преследовала его про-взглядами на протяжении нескольких последних лет.

На первом этаже здания располагались несколько просторных салонов, как во многих закрытых клубах Маккатрана. Но везде было пусто, если не считать нескольких ген-мартышек, занятых уборкой.

— Мы наверху, — пояснила Гала и повела его вглубь холла, к винтовой лестнице.

Ступени были идеально приспособлены под шаг человека.

Любопытство Эдеарда росло. Кто-то, видимо, поддерживал такие же отношения с городом, как и он сам.

Второй этаж был отдан детям. Этот уровень ничем не отличался от жилых помещений обычного особняка — беспорядочная вереница гостиных, ванных комнат, кухонь и спален. Из дверей выглядывали дети. Они смеялись, показывали на него друг другу, а потом с визгом убегали, стоило только ему повернуть голову. Он насчитал почти три десятка ребятишек.

— Здесь и твои дети? — спросил он.

Гала горделиво улыбнулась.

— Пока только трое.

Гостиная третьего этажа оказалась очень большой, вероятно, она тянулась во всю ширину здания. Закругленная задняя стена состояла из арочных проемов со стеклянными дверями, выходившими на балкон, откуда за двумя улицами был виден Розовый канал и поднимавшиеся за ним дома Ночного района. Остальные стены, испещренные красно-золотым орнаментом, почти полностью скрывались за длинными черными кружевными драпировками, как будто всю комнату заплел какой-то гигантский паук. Для такой большой комнаты мебели здесь было немного: несколько комодов из мардуба у стен и пара длинных столов. Пол покрывали пушистые ковры цвета аметиста. Остальное пространство занимали произвольно стоящие пухлые кресла, нисколько не похожие на обычные для Кверенции сиденья с прямыми спинками. На креслах, с интересом поглядывая на Идущего-по-Воде, сидели члены Братства Абрикосового дома. Пятнадцать человек, шесть женщин и девять мужчин, все молодые, не достигшие еще и тридцатилетнего возраста. И все демонстрировали ту же уверенность, что и Татал во время своей встречи с Эдеардом. В их мыслях ощущалась недюжинная сила, по всей видимости, не уступавшая его собственным способностям.

Эдеард обвел взглядом присутствующих, отыскал Татала и сдержанно улыбнулся. А потом у двери на балкон он заметил молодую парочку, после чего понимающе усмехнулся. Именно их он мельком видел в тоннеле.

— Ага, — произнес он. — Как я понимаю, это ваша ячейка.

Название сообщила ему Джерали, когда они вместе с Голбоном докладывали о результатах изысканий. Они пришли сразу после ухода Салраны, и в их мыслях бушевала смесь тревоги и волнения, что его порядком насторожило. Обычно его следователи сохраняли невозмутимость.

— Ты был прав, — сказал Голбон. — Интересы Братства распространяются на все сферы бизнеса. Они настолько обширны, что только для составления списка потребуется не меньше недели.

— Какое это имеет значение? — спросил Эдеард. — В Братстве состоит много членов.

«Включая Натрана», — мрачно подумал он.

— Ага, — с торжествующей улыбкой продолжила Джерали. — Со стороны Братство может показаться нормальной коммерческой ассоциацией. Но я присмотрелась внимательно и обнаружила ядро, у членов которого в совместной или частичной собственности находится более сотни заведений и предприятий. Остальные же лишь создают видимость законно разрешенного бизнеса.

— Не совсем так, — возразил Голбон. — Члены ядра установили коммерческие связи, которые отвечают интересам остальных.

— Они создали чрезвычайно сложную финансовую сеть, — сказала Джерали. — И насколько я смогла узнать, она распространяется далеко за пределы города. Я посылала запросы клеркам регистрационных палат Игуру и столиц провинций. Ответов пока пришло немного, но деловые интересы ячейки выходят за границы Маккатрана. В целом на уровне финансов их организацию можно сравнить с благородным семейством. А если имеет место и скрытая от закона деятельность, то они намного сильнее.

— Ячейка? — переспросил Эдеард.

— Так называют себя основатели Братства. Это тесно сплоченная группа. Люди, которые что-то знают, боятся о ней говорить. Создается впечатление, что они чего-то боятся и быстро меняют тему. Сказать по правде, у меня против них нет ничего, кроме слухов.

— И что говорят слухи?

— Члены ячейки действительно работают как братья и сестры, настолько они тесно связаны между собой.

— А вы уверены, что это не так?

— Почти уверена. Большинство из них родились в провинциях, трое или четверо — уроженцы Маккатрана. Они начали сотрудничать семь или восемь лет назад. Тогда и подали заявку на Абрикосовый дом. Годом позже возникло и само Братство.

— И Татал — один из его основателей? — спросил Эдеард.

Разветвленная финансовая сеть напомнила ему о делах Байза, а Ранали, как он был уверен, стала отличным наставником.

— Да, его имя числится в заявке на владение Абрикосовым домом.

— Хорошо. А что вы можете сказать о Колфале?

Джерали опять довольно усмехнулась.

— Его торговля лечебными травами пришла в упадок. Дело идет настолько плохо, что в нынешнем году он даже не подал декларацию о доходах, а это довольно рискованно. Инспектор уже готовит постановление о принудительном взыскании налогов. Я поговорила с его обычными поставщиками. В последнее время Колфал нередко принимал рискованные решения. Доход падает. Кредиторы требуют возвращения долгов.

— Значит, Колфалу срочно нужен новый партнер, и лучше партнер со средствами, — сделал вывод Эдеард.

— Правильно, — согласилась Джерали. — Но Колфал торгует травами вот уже семьдесят лет. И только в прошлом году начал совершать ошибки.

— Вот что делает с мозгом семидесятилетнее курение кестрика, — заметил Голбон.

— Нет, он совершал серьезные ошибки, — возразила Джерали. — Он изменил ассортимент и набрал товара, который никто не покупает.

— А у кого он закупал этот товар? — заинтересовался Эдеард.

Она кивнула, подтверждая его догадку.

— Я уже работаю, но такие сведения быстро не получишь.

И вот теперь, стоя в гостиной Абрикосового дома, перед ячейкой Братства, Эдеард наконец осознал, что юридические подробности вроде смены поставщика не имеют никакого значения. Ячейка ничем не походила на банду Буата, и никакое расследование налогового ведомства не могло помешать ее деятельности.

— Мы пользуемся другим термином, — с удивлением заметил Татал. — Но это слово тоже прекрасно передает смысл.

Вокруг Эдеарда возник настоящий вихрь мыслей. Все члены ячейки общались между собой. Это было похоже не птичье пение, или на передачу очень сложного изображения, но Эдеард не мог воспринять ни то, ни другое. Его охватила настоящая тревога.

— Я удивлен, — заговорил он, стараясь сохранить ровный приветливый тон. — Люди предпочитают ничего не говорить о ком — либо из вас.

— Мы не стремимся привлекать внимание, — сказала одна из женщин.

Она сидела слева от Татала, закутавшись в толстую шаль из бордовой шерсти. Ее беременность была заметна даже под шалью.

Непрерывный поток мысленных обращений немного изменился и упорядочился.

— Самили, — неожиданно воскликнул Эдеард, словно уже много лет знал эту женщину, хотя ей минуло всего двадцать три года.

Ее любимым блюдом был омлет из яиц квотокса с беарнским соусом и поджаренными гренками. Усиленный аппетит объяснялся тем, что до родов ей осталось не больше пяти недель. Отцом ее сына мог быть Уфал или Джонас.

Он нахлынувших сведений Эдеарда пробрала дрожь.

— Рада тебя видеть, Идущий-по-Воде, — сдержанно приветствовала она его.

Снова поднялись вихри мыслей, словно в гостиной начали раскачиваться кружевные драпировки.

— Ты намерен нас в чем-то обвинить?

Это был Галан, парень двадцати восьми лет от роду, невероятно довольный тем, что обрел дом в городе после полутора десятков лет одиночества в провинции Хаптерн. Исключительные способности в области финансов помогли ему стать одной из ключевых фигур в делах ячейки.

— Вспомни, как относилась к тебе власть, когда ты впервые проявил свои способности, — произнес Джонас.

Двадцать девять лет, настоящий знаток городской моды, сам моделирует одежду для себя и доброй половины мужского состава ячейки. Ему принадлежат три самых популярных ателье в районе Лиллилайт — прежние владельцы заведений устранены от дела характерными для Братства приемами.

— Против тебя выслали целый отряд, хладнокровно решив уничтожить, — добавил Уфал.

Главный мастер убеждения, нашептывающий слабым свою волю, захватчик, словно червь вгрызающийся в город.

— Это было в прошлом, — ответил Эдеард. — И я старался изменить ситуацию, чтобы все мы могли жить вместе, независимо от наших талантов и способностей.

— Чтобы они могли жить вместе, — одновременно воскликнули Киари и Манел.

Молодые любовники, отчаянно развлекавшиеся не только в тоннелях, но и по всему городу: в овальном кабинете мэра, на алтаре храма Заступницы, на широкой кровати Эдеарда и Кристабель на десятом этаже особняка…

Эдеард в гневе повернулся в их сторону, и Татал раздраженно щелкнул пальцами.

— Хватит, — одернул он молодежь.

Татал, первый, кто осознал зарождающуюся в нем силу, воспитатель, учитель, глава ячейки. Отец семнадцати отпрысков, демонстрировавших внушительный рост силы.

— Проклятье, — пробормотал себе под нос Эдеард.

Он давно уже не испытывал такого страха. Даже десятилетия назад на его стороне была его юношеская уверенность.

— Вот видишь, Идущий-по-Воде, — продолжил Татал. — Мы, как и ты, олицетворяем будущее Кверенции.

— Я этого не вижу.

— Но ты же говорил, что появление людей, наделенных большими способностями, свидетельствует о зрелости человечества в Бездне, — заметил Галан.

— Разве?

— Я однажды разговаривала с Кансин, — с мечтательной улыбкой сказала Гала. — Ее мысли о тебе светились такой нежностью и неугасающей страстью. Я уверена, именно поэтому она, даже спустя много лет, так хорошо помнит время, когда ты еще работал в участке Дживона. А потом, после изгнания бандитов и твоего триумфа, ты рассказал ей, почему позволил Марколу учиться на констебля: чтобы его приручить, чтобы убедить в своей правоте. Ты заметил в нем силу и позволил ей развиваться. За это мы тебя уважаем.

— И с тех пор ты приглядывался к тем, кто своими способностями выделялся на общем фоне, — продолжил Уфал. — Внедрял их в государственную систему. Где ты сам предъявил права на высшее положение. Ты внушал им свои идеалы.

— Давно, — сказал Татал. — Когда сильных было еще мало и они боялись. Теперь их число растет. Скоро нас станет так много, что мы без страха выйдем из тени. Наступит день, и все люди будут такими, как мы. И как ты.

— Вот как?

— Ты сомневаешься в собственных идеях? Или не осмеливаешься заявить о них вслух? Ты ведь знаешь, что мы правы. Поэтому мы и здесь. Разве не так?

— И кем же вы хотите стать в итоге? — спросил Эдеард.

Мысли членов ячейки снова закружились вокруг него, еще быстрее, чем прежде. На этот раз он уловил их удивление, приправленное насмешкой, возможно, с оттенком презрения. Великий Идущий-по-Воде, оказывается, не такая уж внушительная фигура.

— Все мы дети сегодня живущих людей, — заговорил Татал. — И, как все потомки, однажды мы унаследуем мир своих предков.

— Ладно. — Эдеард откашлялся. — Но мне кажется, вы не из тех, кто будет терпеливо дожидаться этого момента.

— Мы просто готовимся к любым случайностям, — ответил Татал. — Я не тешу себя иллюзиями, что переход будет плавным и мирным, поскольку всегда неприятно сознавать, что твое время закончилось и приходит новый порядок.

— Невероятно. — Эдеард печально покачал головой. — Революция. Вы со своими последователями собираетесь упразднить Высший Совет. И это лучшее, на что вы способны?

— У нас нет намерений упразднять Высший Совет. Неужели ты не понимаешь, кто мы? Нам нет необходимости давать пустых политических обещаний массам, как это сделал Рах, проповедуя свою нелепую демократию. Он знал ей цену, когда учредил власть благородных семейств и глав районов. Вот где, по его мнению, должна была проявиться наша сила. Благородные семейства пытались, они веками заключали союзы с носителями выдающихся талантов. Но мы, как истинные наследники Раха, пришли им на смену. Эволюция неизбежна, хотя порой она оказывается бессистемной. Разве это не прекрасно?

— Значит, слабые при вашей власти не будут иметь права отстаивать свое мнение?

— Они смогут присоединиться к нам, — ответил Уфал. — Если их разум достаточно ярок, они станут частью нас. Мы союз чистой мысли, мы сильнее и решительнее, чем любой совет из жадных и коррумпированных вельмож, правящих нашими городами и селениями. Такая демократия недоступна слабым. И твои дети станут ее частью, особенно близнецы. Марили и Анали уже открыты и честны по отношению друг к другу, и это делает их близкими нам по духу. Нас ждет удивительная жизнь: никто не остается в одиночестве, никто не испытывает страха. И нас много, гораздо больше, чем ты думаешь, Идущий-по-Воде.

Эдеард холодно усмехнулся.

— Я прошу не угрожать моим близким. Настоятельно прошу.

— Я никому не угрожаю.

— Разве? Я видел, как ты пользовался даром принуждения, чтобы привлечь к себе людей и лишить их собственной воли. Только таким образом вы и смогли подняться так высоко. Вы стремитесь к тотальному контролю.

Татал рассмеялся.

— Как продвигается твоя предвыборная кампания? Динлей ведь уже собрал для тебя команду, не так ли? Неизменно преданный тебе Динлей. Его восхищение тобой граничит с обожествлением. Тебя это не раздражает?

— Если я и стану мэром, то только по воле жителей города. А когда их поддержка закончится, я отойду в сторону.

— Твое благородство делает тебя еще привлекательнее. Для них.

— Ты говоришь так, словно вы другие. Но ведь это не так.

— Мы другие, ты и сам понимаешь. И я еще сильнее разожгу тлеющее в тебе ощущение вины, сказав, что и ты такой же, как мы.

— Принуждение — это насилие над психикой. Оно незаконно и аморально. Я хочу, чтобы вы прекратили использовать его в отношениях с людьми. Можете начать с Колфала.

Киари и Манел презрительно рассмеялись.

— Было бы о чем беспокоиться! Бросьте. Это же дряхлый старик, которого можно раздавить, словно таракана.

Татал махнул рукой, приказывая им замолчать.

— Не надо, — сказал он Эдеарду. — Не стоит демонстрировать праведное негодование, это тебе не подходит. Ты был первым. И у тебя есть обязательства перед такими, как ты. Ты мостик между нами и остальными. Если хочешь сохранить свое достоинство и величие, тебе придется работать с нами. Быть мостом между прошлым и будущим. Люди доверяют тебе, и ты сможешь убедить их в неизбежности происходящего. Ты сыграешь важную роль. А остановить нас ты у тебя не выйдет — мы сама природа. Судьба. Помоги нам. Или ты считаешь себя выше этого?

Эдеард предостерегающим жестом поднял палец, сознавая, как жалко прозвучит его требование.

— Прекратите вмешиваться в жизни людей, оставьте их мысли в покое. Не считайте себя высшими существами. Мы все…

— Единый народ?

Татал даже не пытался скрыть насмешку.

Эдеард повернулся и вышел из комнаты. И слегка удивился, что ему позволили это сделать и оставили в живых.

Охваченный беспокойством, Эдеард добрался до дома и застал там Мирнату. Он совсем забыл о ее приезде. Вместе со своим мужем Олбалом и их детьми она поднялась на десятый этаж особняка. Кристабель занималась с близнецами в уединенной гостиной, а старшие вместе с детьми Маракаса и Ролара развлекались в игровой комнате на другой стороне здания. Веселый детский смех, разносившийся по лестничной шахте, вызвал у поднявшегося на последние ступеньки Эдеарда печальную улыбку. По короткому коридору он прошел мимо своей спальни и грустно посмотрел на закрытую дверь. Мысль о Киари и Манеле, тайно занимающихся сексом на его кровати, вызвала воспоминания о давнем похищении Мирнаты. «Слишком много воспоминаний», — сказал он себе.

Перед входом в главную гостиную он сумел сосредоточиться и усилить мысленный щит. Мирната бросилась ему навстречу и крепко поцеловала, и Эдеард ответил ей радушной улыбкой, потом энергично пожал руку Олбала. Их браку удивлялись все. До двадцати с лишним лет Мирната наслаждалась всеми радостями города, доступными чрезвычайно привлекательной дочери благородного семейства. А потом в город приехал Олбал, и Джулан, Кристабель и Эдеард неожиданно узнали о ее помолвке, за которой через шесть недель последовала свадьба, сыгранная в Калдратауне, столице провинции Джоксла. Кристабель боялась, что их брак продлится недолго; Эдеард был более оптимистичен. Свояк ему понравился. Олбал владел большими лесными и сельскохозяйственными угодьями в провинции Джоксла, к северу от гор Донсори, и очень мало интересовался городскими делами, политикой и общественной жизнью. Это был практичный человек, чей мозг постоянно занимали управление поместьем и рыночные цены на провизию. Он обеспечил Мирнате стабильность, в которой она так нуждалась. И вот они до сих пор вместе, уже тридцать лет, и с девятью детьми.

— Ну, что новенького? — спросила его Мирната, устраиваясь на диване с чашкой чая, принесенной ген-мартышкой.

Эдеард замялся. «Ты наверняка не захочешь об этом узнать».

— Не так уж много. Я все так же под каблуком.

Мирната радостно захлопала в ладоши.

— Отлично. Молодец, сестра. Я тоже считаю, что мужчин надо держать на коротком поводке.

Эдеард и Олбал обменялись жалобными взглядами.

— Мы ничего не объявляли, но он наконец решился выставить свою кандидатуру на выборах мэра, — сказала Кристабель.

— Правда? — заинтересовался Олбал.

— Момент довольно подходящий, — сказал Эдеард.

— Ты собираешься что-то изменить?

«Не я. Но мое мнение теперь немного значит». Он посмотрел на близнецов Алфала и Фанлола и грустно улыбнулся.

— Мне кажется, ситуация достаточно благоприятная. И я постараюсь это сохранить.

Третьей рукой он шутливо подтолкнул Алфала, стучавшего старой деревянной машинкой по ножке стула. Алфал с озорной улыбкой на хорошеньком личике обернулся и воспользовался своей третьей рукой. Толчок оказался довольно сильным, удивительно сильным для трехлетнего мальчишки.

— Мой маленький мужчина растет очень крепким, — с восхищением сказала Мирната. — Но и остальные ничуть не слабее. Вот что значит расти на свежем воздухе. Вам обоим надо больше времени проводить за городом.

— Я не против, — ответил Эдеард. — Мне всегда хотелось отправиться в далекое путешествие по морю на поиски новых земель.

— Как капитан Аллард? — спросил Олбал. — Это было бы великолепно. Я бы мог составить тебе компанию.

— Только через мой труп, — заявила Мирната.

— А мы отправимся вместе с семьями, — рассудительно заметил Эдеард. — В конце концов, такое путешествие займет не один год.

— Что? И вместе с детьми?

Он пожал плечами.

— Почему бы и нет?

— Тебе не найти таких больших кораблей, — возразила Кристабель.

— Значит, мы их построим.

— Целая флотилия, — сказал Олбал. — Мне нравится эта идея.

Кристабель и Мирната переглянулись.

— Мужские мечты, — воскликнула Мирната. — Они никогда не осуществятся.

После ужина Олбал попросил Эдеарда уделить ему несколько минут, и они вышли в оранжерею. А ночном небе сияли Ку и Хоньо; особенно выделялся Хоньо, его пухлые рубиновые разводы переплетались с желтоватыми полосами, окружающими темный центр, куда, как говорили, попадают потерянные души. Такое проявление Хоньо одновременно с прибытием Небесных Властителей люди считали плохой приметой. А пять светящихся точек Небесных Властителей с каждой ночью разгорались все сильнее.

Эдеард следил за ними с некоторой тревогой. Предстоящий визит проводников душ обычно вызывал в его сердце радостное волнение, но теперь, узнав об истинной природе Братства, он был склонен поверить в дурные предзнаменования.

— У тебя все в порядке? — спросил Олбал.

— Да. Извини, просто предвыборная кампания отнимает много сил.

— Это я могу понять. Не хотел бы оказаться на твоем месте.

Эдеард через силу улыбнулся.

— Ты хотел меня о чем-то спросить?

— Да. — Олбал перегнулся через перила и посмотрел на Центральный канал. — Я понимаю, что это звучит глупо, и, вероятно, я поднимаю шум на пустом месте.

— И все же?

— Мой племянник, Констатин. Он приехал в Маккатран три недели назад. Он собирался провести переговоры и согласовать цены на яблоки и сливы урожая этого года. Обычно мы имеем дело с Гарроем из семейства Линселл, и я собирался продолжать сотрудничество.

— Семейство Линселл мне знакомо, оно поставляет на рынки Маккатрана большую часть фруктов.

— Да, так вот… дело в том, что Констатин пропал.

— Ты уверен, что вы не разминулись с ним в дороге?

— Он приезжал с Тораном. И как раз Торан сказал мне, что в один из дней Констатин не вернулся.

— Хорошо. Как это произошло?

— Констатин договорился встретиться с Гарроем во вторник за обедом в «Голубом лисе», неподалеку от Золотого Парка, и заключить новую сделку.

— Я знаю это заведение, — сдержанно заметил Эдеард.

— Он туда так и не пришел. Вечером Гаррой телепатически обратился в гостиницу, где остановился Торан, желая узнать, что случилось. Но того не было на месте. Торан полтора дня сам пытался отыскать Констатина, а потом обратился в участок констеблей района Йисидро. Там ему мало чем могли помочь, но дежурный сержант пообещал держать про-взгляд открытым. С тех пор мы о Констатине ничего не слышали.

— Понятно.

— Я не думал, что в Маккатране еще остались какие-то бандиты.

— Бандитов не осталось, — уверенно заявил Эдеард.

Очень странно. Но ведь несколько капитанов из районных участков уже докладывали, что число пропавших без вести людей за два последних года незначительно возросло. Хотя при таком наплыве людей, незнакомых с улицами Маккатрана, этого следовало ожидать.

— Но ведь дело было утром, Эдеард. Что могло с ним случиться? Торан проверил все больницы и даже кладбище.

Эдеард, стараясь побороть охватившую его неуверенность, положил руку на плечо Олбала.

— Я поговорю с капитаном участка. Сомневаюсь, чтобы они отнеслись к этому случаю как к первоочередному делу, но тут я могу кое-что сделать.

— Спасибо тебе, Эдеард. Ненавижу пользоваться семейными связями, но моя сестра не находит себе места от тревоги. Он ее единственный сын.

— Все в порядке.

Эдеард нахмурился, размышляя, что еще можно предпринять. Подобные случаи были редкостью для Маккатрана. Он знал одного человека, способного разрешить столь странную загадку, но это было бы смешно: она всего лишь вымысел из его причудливых снов. Однако она пользовалась методом исключения, чтобы определить подозреваемых, для чего собирала всю доступную информацию.

— Ты говорил, что они хотели заключить сделку на год. В этом есть что-то необычное?

— Не совсем. Обычно я пользуюсь услугами их агентов, они есть в каждой провинции. И Гаррой раз в год нас навещает, чтобы поддерживать личный контакт. Когда он приезжает в город, мы обычно с ним ужинаем. В деловых кругах это укрепляет доверие.

— Так в чем же отличие? Почему теперь раз ты послал Констатина?

— Ко мне обратились новые торговцы, желающие купить нашу продукцию. Они предложили хорошие цены, очень хорошие.

— Разве это плохо?

— Нет. И я действительно собираюсь продать им некоторую часть урожая. Но и с семейством Линселл я не собираюсь разрывать торговлю, они надежные покупатели, а я должен заботиться о будущем, тем более что у нас так много детей. — Он добродушно улыбнулся. — Новые торговцы приходят и уходят. И Констатина я послал отчасти для того, чтобы дать понять, что мы, хотя и хотели бы поднять цены на продукцию, не откажемся от сотрудничества с семейством Линселл.

— А что это за новые торговцы? — спросил Эдеард, уже подозревая недоброе.

— Они работают на здешнего поставщика по имени Уфал.

— Что-то произошло? — спросила Кристабель. Она сидела на кровати и смотрела, как Эдеард надевает свою шелковую пижаму. — И не говори «ничего». Ты молчишь с тех пор, как вернулся домой.

— Произошло, — сказал Эдеард, падая на кровать. Стены ничего не помнили. Киари и Манел сумели извлечь воспоминания, обычно остающиеся в структуре города. Он решил, что и ему не помешает выяснить, как это делается. — Извини, но новости не слишком приятные.

— Я уже большая девочка.

Он усмехнулся. Кристабель надела сегодня полупрозрачную черную ночную сорочку с очень глубоким вырезом. Даже после семи родов она сохранила стройность и сейчас, распустив волосы, выглядела очень соблазнительно. Она знала об этом, что подтверждала играющая на лице многозначительная улыбка.

— Я это учту, — ответил он, окидывая ее фигуру восхищенным взглядом.

— Кто-то умер?

— Нет. В Маккатране есть медиумы, не менее сильные, чем я. И их довольно много.

— Ага. Но в последнее время ты сам разыскивал сильных медиумов: это и Маркол, и Дженован, и еще та девочка, пришедшая к вам в прошлом году.

— Вики. Нет, дорогая. У них такие замыслы, которым мы не в силах противостоять.

— Почему? Что они задумали?

— То же самое, что пытались сделать Ранали и Овейн со своим «Единым народом». Только на этот раз речь идет не о верховенстве кровных кланов. Они полагаются на свои способности. Тот, кто обладает большей силой, тот и достоин управлять всеми остальными.

— Таких попыток было немало, но все они провалились.

— Я знаю. Но эти люди меня пугают. Овейн держал народ в подчинении, пользуясь оружием и страхом. Члены Братства обладают даром принуждения и не стесняются его применять. Кроме того, они овладели теми же приемами обращения с городом, что и я.

Кристабель не утратила спокойствия.

— Если они сильны своей численностью, ты сможешь устранить их по одному.

— Не получится, — огорченно вздохнул он. — Они не зря называют себя Братством. У них что-то вроде мысленного родства, наблюдать которое очень странно. Когда старик Чаэ нас тренировал, он добивался, чтобы про-взгляд каждого из нас постоянно ощущал присутствие остальных членов группы. В ячейке разработана более изощренная версия этой техники. Их никогда не удастся изолировать друг от друга.

— Милосердная Заступница, что же ты собираешься делать?

— Еще не знаю. Но они молоды, и они стремятся вперед по собственному пути. Они никогда не пытались привлекать к себе людей, поскольку это им не нужно — и не понадобится, если они будут продолжать в том же духе. Вот здесь появляется небольшая возможность.

— Для чего?

— Они предложили мне стать мостом между ними и «более слабыми» людьми.

— Более слабыми? — с негодованием повторила она.

— Да. Так они считают. И это надо изменить.

— Ты действительно считаешь, что такое возможно? Эдеард, мы никогда не обсуждали исчезновение Овейна, Буата и других, и я не задавала вопросов, но… Ты ведь не сумел изменить их образ мыслей?

— Не смог. — Он вздохнул. — Но я должен попытаться.

«Заступница, но я не хочу, чтобы мне снова пришлось это делать».

— Значит, они постоянно разделяют мысли друг друга?

— Что-то вроде того. Они утверждают, что это развитие демократии. Они все еще остаются самостоятельными личностями, но для принятия решений общаются на очень глубоком уровне, на собственном ментальном языке. Я подозреваю, что именно так они подавляют всех своей силой. Они способны образовывать безупречный союз. И чем он больше, тем сильнее.

Необычный союз, с которым пришлось столкнуться Эдеарду, заинтересовал его. Как было бы хорошо свободно делиться мыслями с окружающими! Вот только эти люди исказили идею, воспользовавшись принуждением в ущерб всеобщему равенству. Он подозревал, что причиной тому был Татал. Если бы лишить Братство его пагубного влияния, оно могло бы развиваться в другом направлении, на благо всего общества. Эдеард уже много лет назад понял, что новое поколение наделено более сильными психическими способностями, чем его сверстники. Люди меняются, приспосабливаются к более спокойной жизни.

В глазах Кристабель вспыхнуло беспокойство.

— Объединяются или подавляют?

— Хороший вопрос. Я не слишком силен в принуждении и, Заступница свидетель, никогда не мог понять, как от него избавиться.

— Конечно, — проворчала она.

— Хорошо, что они тщательно скрывают свои следы и заботятся о своем обогащении.

— Чем же это хорошо?

— Это доказывает, что они не слишком отличаются от всех остальных. Они стремятся к богатству и власти точно так же, как любой другой.

— Тарали не такая, — быстро возразила Кристабель. — А ты и вовсе абсолютный приверженец демократии. Ты ведь и сам давно мог стать императором.

— Да, но… Как только станешь членом Братства, станешь и частью их движения.

Кристабель презрительно сморщила носик.

— Новая аристократия медиумов?

— Да. А что станет с теми, кто к ним не примкнет? В них нет и тени сострадания.

Она легонько погладила его по щеке.

— Бедняжка Эдеард. Тебе придется найти выход.

— Легко сказать.

— Но если не ты, то кто же?

— Я знаю. В конце концов, они согласились выслушать меня.

«Хотя Татал выразился несколько иначе».

— Они действительно сильнее тебя?

— Кто знает? По одному, я думаю, мы примерно равны. Но Маркол, столкнувшись с Таталом, запаниковал. Меня очень беспокоит этот союз.

Кристабель задумалась.

— Выходит, что Татал у них предводитель?

— Так и есть.

— Но если они утверждают ментальную демократию, лидер им не нужен. А что касается принуждения, да еще такого сильного, значит, это еще одна банда, и Татал ее главарь? Остальные могут ни о чем не догадываться, считая, что действуют по собственной воле. В случаях принуждения это самое страшное, жертва ни о чем не подозревает.

— Мне кажется, они поддерживают союз. Честно говоря, я не смог интерпретировать потоки их объединенных мыслей.

— Все дело в этом Татале?

— Думаю, да. Но вряд ли мне представится возможность застать его в одиночестве.

— Но ведь он был один, когда на него вышел Маркол.

— Да. Ты права.

Кристабель усмехнулась.

— Конечно, права.

— В таком случае, не скажешь ли мне, как следить за человеком, который знает, что я стану за ним наблюдать, и пользуется возможностями города, как и я?

— Ты же Идущий-по-Воде.

Она обняла его за шею и привлекла к себе.

— И не говори.

«Ты все сделал, — воскликнула Салрана. — Я и не верила, что ты захочешь или сможешь… Спасибо тебе, Эдеард. От всего сердца».

— Тимат отказался от претензий? — спросил удивленный Эдеард.

Он совсем забыл о ее просьбе и даже не встречался с Грандмастером гильдии юристов.

«Да. Все закончилось. Как только Гарнфал уйдет с Небесными Властителями, поместье перейдет ко мне».

— Понятно. Хорошие новости. Гм, Тимат не говорил, почему он решил отказаться от своих притязаний?

«Нет, не говорил. Просто изменил решение».

— Хорошо. Я рад за тебя, правда, рад.

«Изменил решение, как бы не так, — подумал Эдеард. — Ячейка не могла бы действовать убедительнее, даже если бы огрела его дубиной. Они хотят, чтобы я понял. Хотят посмотреть, как я отреагирую».

Как оказалось, отыскать вероятные слабости Татала было совсем не трудно. Эдеард послал Аргиана изучить последние передвижения Констатина. Если он оставил какие-то впечатления в памяти людей по пути к таверне, Аргиан их обнаружит. По крайней мере сможет определить, в какой момент он пропал. Тогда Эдеарду останется поискать эти события в памяти города. Любые пропуски можно сразу определить как насилие над Констатином со стороны членов ячейки.

Вторым направлением стали другие пропавшие люди. Поначалу Джерали и Голбона сильно озадачило это задание. Им было непонятно, как можно связать пропавших за несколько лет людей с деловыми интересами ячейки Братства, но вскоре они начали оперировать перекрестными ссылками и снова ощутили азарт погони. Они даже стали поговаривать о возвращении в комитет бывших сотрудников.

В результате появились две нити для расследования, которыми Эдеард занялся лично. И он почти не удивился, когда первую догадку удалось подтвердить в течение каких-нибудь трех часов — ведь капитаны участков были очень заняты на своей работе. Особенно Динлей, включавший в свое расписание многочисленные встречи, инспекции и приемы, а также в обязательном порядке трижды в неделю выходивший на патрулирование. Его жена целыми днями оставалась предоставленной сама себе.

Эдеард медленно парил в тоннеле, прикрыв глаза и стараясь двигаться параллельно Геали. А она прогуливалась по центральным улицам Лиллилайта, время от времени посещая магазины. Потом была встреча с подружками в кофейне, где женщины обменивались последними сплетнями и обсуждали утренние покупки. Эдеард не пользовался про-взглядом, вместо этого он впитывал ощущения непосредственно из материи города. Он чувствовал давление высоких каблуков Геали на мостовую, улавливал мелькание в толпе ее ярко-оранжевого с черной отделкой плаща, слышал голос, становившийся неприятно резким в разговорах с продавщицами, и даже ощущал аромат ее духов. Незадолго до полудня Геали через Облицованный канал перешла в район Абад и направилась в один из небольших домиков цилиндрической формы, что стояли позади особняка семейства Джаркон. Там проживал второй кузнец семейства, двадцатитрехлетний здоровяк с густыми иссиня — черными волосами, вьющимися по плечам. Геали очень нравилось пропускать их пряди между пальцами, пока энергичный любовник ублажал ее на кровати, на полу гостиной и даже на неудобных ступеньках лестницы…

— Уже соскучилась по медовому месяцу? — спросил Эдеард.

Геали не вздрогнула и не стала изображать удивление, когда он появился перед ней из темной ниши в Спинвелл-лейн, узком проходе, местами шириной не больше двух ярдов. Геали пользовалась им, чтобы срезать путь к Облицованному каналу.

Она остановилась и, воспользовавшись задержкой, поправила широкополую шляпку.

— Тебе нравится подглядывать?

— Дело не в этом. Динлей — один из моих лучших друзей.

— А я его жена. И достойна уважения. Можешь мне поверить, он ни в чем не нуждается.

— Это Татал приказал тебе о нем позаботиться? Тебя хотя бы спросили?

Она капризно надула губки и бросила на него кокетливый взгляд.

— Умно, — с явной неохотой признала она. — Но, конечно, ты не стал бы Идущим-по-Воде только благодаря грубой силе. Как ты догадался?

— Татал знал, что я собираюсь участвовать в выборах мэра. Людям, которых Динлей подобрал в свою команду, я доверяю, как доверяю самому Динлею и правителям Сампалока. Остаешься только ты.

— Отлично. Но тебе это ничем не поможет, не так ли?

— Не уверен. Как ты думаешь, какой будет реакция Динлея, если я скажу, что ты воспользовалась принуждением?

Геали рассмеялась.

— О, ничего подобного, его сразила моя красота. Я в точности соответствую его типу. Тебе и самому это известно, ты же видел всех его жен и подружек. Все, что нам надо было сделать, — организовать нашу встречу и подождать. Знаешь, он и впрямь очень мил — для его возраста, конечно. И так предан закону и тебе.

— Ты немедленно оставишь Динлея. Поняла?

— Ты хочешь, чтобы я его бросила? Чтобы разбила ему сердце? Опять?

— Я хочу, чтобы ты дождалась, пока он сам поймет свою ошибку.

— Почему бы тебе просто не рассказать ему обо всем? Настоящий друг так бы и поступил. — Она немного наклонила голову набок и окинула его задумчивым взглядом. — Ты просто не знаешь, что с нами делать, да? Значит, остановить нас ты не в силах.

— Это вы думаете только о борьбе.

— Ты такой же, как и мы. Единственное различие в том, что мы объединились в семью, а не действуем поодиночке. Почему ты не хочешь к нам присоединиться? Ты же знаешь, что будущее принадлежит нам. Иначе почему нас появляется все больше и больше? Пришло наше время. С этим не поспоришь. А ведь ты мог бы сыграть значительную роль в рождении нового мира, новой жизни. Вот для чего ты и был послан: чтобы стать первым, чтобы возглавить остальных.

— Нельзя делить общество на тех, кто имеет, и тех, кто не имеет. Люди, которых Заступница наделила выдающимися талантами, должны использовать их на благо всех остальных. Я видел, что происходит, когда правящая верхушка начинает думать только о себе. Ты тогда еще на свет не родилась, но, когда я пришел в Маккатран, здесь все так и было. Ваш образ мыслей — не дорога в будущее, а тупик. Вы осквернили свой дар, и я намерен положить этому конец.

Ее улыбка превратилась в холодную усмешку.

«Присоединяйся к нам».

От чрезвычайно сильной команды у Эдеарда даже заслезились глаза, ему словно бы воткнули в мозг ледяную иглу.

— Помилуй, Заступница.

Он покачнулся и сделал шаг назад, стараясь плотнее защитить свой разум.

Геали не шелохнулась и не сделала попытки повторить приказ.

— Видишь, Идущий-по-Воде? И это только я, а я не самая сильная из нас. Неужели ты думаешь, что кто-то сможет реально противостоять целой ячейке?

Он стряхнул оцепенение, глядя на нее с ненавистью и страхом.

— А теперь, когда ты выяснил, кто я, вряд ли я продолжу за тобой шпионить, — с поразительным хладнокровием заявила она. — Я возвращаюсь в ячейку. Динлей — твой друг, вот ты и расскажешь, почему у него больше нет жены.

Она поправила оранжево — черный плащ и пошла своей дорогой по переулку, постукивая каблучками.

Эдеард, все еще не оправившись от потрясения, смотрел ей вслед. Дрожащая ладонь смахнула со лба холодный пот. «Хватит демонстрировать перед ними свою слабость». Но он успел убедиться, что ячейка ни перед чем не остановится, чтобы узнать, на что он способен и что намерен предпринять. У него осталась только одна возможность, о которой они не имели представления. Последняя мера. «Если придется на это пойти, я не стану действовать так грубо, как раньше. Я вернусь в прошлое и постараюсь разобраться с Таталом, убедить его использовать талант на благо людей, пока им не овладела жажда власти». Эта мысль почему-то не принесла должной уверенности — в основном по той причине, что о происхождении лидера ячейки можно было узнать только из одного источника. Эдеарду очень не хотелось этого делать, но выбора не оставалось.

За три дня до появления Небесных Властителей толпы вокруг башен Эйри стали такими плотными, что затрудняли любое движение по всему району. Некоторые семьи наотрез отказывались куда-то уходить и, запасшись продовольствием, разбивали палаточные лагеря прямо на площади, чтобы лично наблюдать за всем происходящим. Констебли старались расчистить хотя бы проходы. Матушки и послушницы жаловались, что подвергаются оскорблениям, когда отказываются пропустить самых нетерпеливых претендентов на верхушки башен. Призыв мэра проявить терпение и милосердие остался без внимания. Пришельцы не подчинялись его власти.

Эдеард сидел под навесом, окутавшись пеленой уединения, а его гондольер вел лодку вдоль края района. Утро только что наступило, но по воде уже поплыли запахи пищи, готовящейся на открытом огне. Хотя разводить костры в Маккатране было запрещено. Эдеард, стиснув зубы, старался не обращать внимания на нарушение порядка. До следующего прихода Небесных Властителей надо что-то сделать, чтобы уменьшить поток приезжих. Но сейчас его беспокоила более срочная проблема, не говоря уж о том, что она затрагивала его лично.

Гондола миновала Главный канал и вышла в Лесную заводь. Эдеард поднялся на общественный причал. Оттуда он уже мог видеть стоящие в доках корабли и их свернутые паруса в лесах мачт. Натран рассказал, что за последние восемнадцать месяцев количество пассажиров, направляющихся на встречу с Небесными Властителями, увеличилось в семь раз. Кое-кто из капитанов уже подумывает о постройке судов нового типа — без грузового трюма, предназначенных исключительно для перевозки людей из дальних прибрежных городов.

Иногда Эдеарду казалось, что в Маккатран ради вознесения с башен направилась добрая половина всего населения Кверенции. Он смотрел на корабли до тех пор, пока не понял, что бессознательно оттягивает неприятную встречу. Тогда он повернулся спиной к морю и углубился в район Мико.

«Дом голубых лепестков» уже открылся, но посетителей в такое раннее время еще не было. У входа, как и обычно, дежурили два рослых охранника. Оба они удивленно проводили его взглядами, но ничего не сказали. Эдеард уловил их телепатические послания, направленные в кабинет на верхнем этаже.

Он распахнул дверь третьей рукой, одновременно подсчитывая, сколько же раз посещал это заведение за прошедшие годы. Сколько же раз ему приходилось вступать в борьбу? Усталость и злость привели к одной мысли: «Надо было уничтожить здание и попросить город разбить на его месте парк». Но ячейка, вполне возможно, помешала бы его намерениям.

Ранали его уже ждала. Ее волосы были уложены в изящную прическу, а платье из тончайшей пепельно-серой шерсти облегало фигуру, не скрывая выступающего живота. Ранали находилась на пятом месяце беременности. Эдеард буквально оторопел, и все заранее продуманные обвинения в ее адрес моментально вылетели из головы.

Она заметила его удивление и самодовольно улыбнулась.

— Дорогой Эдеард, что-то случилось?

— Я… Я не знал.

Он жестом показал на ее живот и разозлился, в основном на самого себя.

— А зачем тебе знать? Твое дело — управлять городом.

Она налила в бокал вина ипротянула Эдеарду.

— Прекрасный «сузакс», попробуй. Мне, в моем деликатном положении, это противопоказано.

— Нет, спасибо.

— Боишься, что я тебя отравлю?

Он вздохнул.

— Нет.

Улыбка Ранали стала откровенно насмешливой. Она театрально застонала и опустилась на длинный диван.

— Так зачем же ты пожаловал? Кристабель тебя больше не волнует? У меня сейчас есть несколько интересных девочек, и они не будут болтать.

— Ранали, прекрати это.

— Я просто пытаюсь помочь.

— В таком случае расскажи о Татале.

Ее взгляд на мгновение опустился к животу.

— А что с ним?

— Ты когда-нибудь… — И вдруг он понял, почему она посмотрела на свое нерожденное дитя, и тоже застонал. — Ох, Заступница, это же не его?

— Конечно, его. — Ее рука ласково прошлась по круглому животу. — Он во многих отношениях сильнее тебя. Все мои уловки для него ничего не значили, он быстро все понял, быстрее, чем ты. Но он простил меня, он позволил мне вступить в ячейку, а я взамен обучила его своему искусству.

Эдеард исследовал ее мысли, насколько позволяла плотная защита. В них зияли провалы, скрывавшие абсолютную черноту. Как будто ее голова наполнилась зловещими тенями. Это была не Ранали.

— Он и против тебя использовал принуждение.

Улыбка на ее лице говорила о чувственных воспоминаниях. Тени обрели очертания, похожие на силуэты членов ячейки. Они охватили весь ее разум, заслонив свет и звуки. Ранали не могла пошевелиться, не могла даже закричать. А потом в темноте появился он, и страх сменился ощущением невообразимого восторга. Она повернулась к источнику наслаждения, излучая благодарность и преданность.

— Как прекрасно было сознавать, что воплощается все, на что я так долго надеялась. Эдеард, его сила опьяняет. Он неопытен, как ты когда-то, но он не так скован глупыми условностями. Он свободен и ничего не боится. Мое дитя будет таким же могущественным, как его отец.

— Это не твои слова.

— Ошибаешься, Эдеард. Я не нуждалась в поощрении, как другие члены ячейки. Мои мысли давно разведали эти тропы. Он взял меня за руку и повел точно туда, куда я и хотела. Ты не проявил ко мне такой доброты.

— Итак, ты обучила его приему принуждения.

— Он уже владел им. Я только показала, как можно действовать тонко и искусно, тогда как он полагался лишь на грубую силу.

— Заступница! Ты хоть представляешь себе, что ты натворила? Кого ты спустила на всех нас?

Ее ладони плотно обхватили круглый живот.

— Да, — прошипела Ранали. — Ему не удалось меня ослепить, Эдеард. Я не такая, как другие члены ячейки. Я восхищаюсь им. Мы отлично подходим друг другу, и он это понимает, иначе зачем бы ему брать меня в супруги? Мой ребенок станет частью будущего Кверенции, значительной частью. — Она рассмеялась. — Возможно, он будет даже сильнее своего отца.

— Это твои мечты, — отрывисто бросил он. — Но он использует их в своих интересах.

— Присоединяйся к нам, Эдеард, — сказала она, порывисто наклоняясь вперед. — Не упускай момент. Он может стать твоим настоящим триумфом.

Эдеард повернулся и шагнул к двери.

— Мой ответ тебе известен.

— Да. — Она немного помолчала. — К счастью, не все члены твоей семьи такие глупые и отсталые.

Он остановился, зная, что делает именно то, чего она добивается. Снова превращается в марионетку в ее руках.

— Что ты имеешь в виду?

Ответом ему стала ее торжествующая улыбка.

— Я же говорила, что твоя кровь в конце концов перейдет к нам.

— Что ты натворила?

— Я ничего не делала. Но все дети рано или поздно покидают своих родителей. В душе ты и сам это сознаешь.

Люди на Болдар-авеню в изумлении остановились, увидев, как Идущий-по-Воде появляется из-под прочного тротуара. Никто из них ничего не сказал и даже не двинулся с места, а Эдеард, хлопая полами черного плаща, словно раздуваемого ураганом, стремительно ринулся к дверям Абрикосового дома. Только тогда он заметил их сдержанный интерес и относительное спокойствие. Жители Болдар-авеню тоже были членами ячейки.

Он ощутил присутствие Марили и Анали внутри, в гостиной на третьем этаже. Они находились там, и их мысли излучали удовлетворение, приправленное легким возбуждением. Но это были не совсем их мысли.

Эдеард пришел в ярость. Третьей рукой он выбил входную дверь и взбежал по лестнице.

На лице Татала играла понимающая улыбка, и то же самое выражение Эдеард увидел на остальных лицах. И на лицах Марили и Анали. Обе они стояли рядом с Таталом, голова Марили покоилась на его плече, а рука Анали обвивала талию.

— Прекрати это, — потребовал Эдеард.

Татал неторопливым взглядом окинул Марили, потом повернул голову к Анали.

— Нет, — ответил он.

Марили с обожанием заглянула в его глаза.

— Я уничтожу тебя.

— Если бы ты мог, ты бы уже это сделал. Мне требовалось только доказательство. Кроме того, твои дочери уже были частью ячейки. Они научились разделять общие мысли.

— Не сердись, папочка, — попросила его Марили. — Лучше порадуйся за нас.

— Это так чудесно.

— Такая полная связь.

— Не каждый способен разделять мысли, как это делаем мы.

— Вместе все будут счастливы.

Эдеард уже почти ничего не видел от слез.

— Ты сделал с ними это.

— Мы вместе, — сказал Татал. — Мы счастливы.

— Потому что ты так сказал.

Эдеард сознавал, что в бою у него не будет против них ни единого шанса. Значит, выбора у него нет.

— Идущий-по-Воде, пожалуйста, присоединяйся к нам. Мы с тобой равны. А в качестве мэра ты сделаешь переход совершенно безболезненным и гладким.

— Ни за что, клянусь Заступницей.

Татал медленно шагнул вперед.

— Ты ведь однажды сделал это.

— Что?

— Интересно, в чем твоя сила? В единении с городом? Но теперь нам всем это доступно.

— Откажись от своей затеи, — сказал Эдеард. — Второй раз я просить не буду.

— Любопытно. — Он сделал еще шаг вперед. — Ты знаешь, что не в силах нас победить, и все же угрожаешь. Я вижу тебя насквозь. Ты уверен, совершенно уверен, что одержишь победу. — Он слегка склонил голову и почти с восхищением разглядывал Эдеарда. — Что же это? Чего у меня еще нет?

— Сначала мои дочери.

— В лавке Колфала я заметил в тебе нечто особенное. Уверенность и решимость, какой я прежде не видел ни у кого. Ты считаешь себя неуязвимым. Почему?

Сил Эдеарда хватило только на то, чтобы не отступить перед приближающимся Таталом. Он чувствовал себя словно новорожденный котенок перед водяной крысой.

— Отпусти. Их. Немедленно.

— Я уже видел, что бывает, если вы победите, — негромко произнес Татал.

— Что?

— Это твои слова. Сказанные за несколько секунд до того, как ты уничтожил Овейна и его заговорщиков. Я много раз просматривал воспоминания в стенах хранилища Спиральной Башни. В тот раз ты проявил впечатляющую решимость, Идущий-по-Воде. Это ужасное оружие не пощадило даже госпожу Флорелл. Старую женщину, хотя и далеко не безобидную, как я полагаю. Но что ты имел в виду? Я так и не понял. Ты говорил так, словно видел будущее.

Эдеард ничего не ответил. Упоминание о беспощадном возмездии его потрясло.

— Так дело в этом? — спросил Татал. — Твой секрет — дар предвидения? — Его молодое привлекательное лицо стало задумчивым. — Но нет. Если бы ты мог видеть будущее, ты бы знал, кто я и кем способен стать.

— Ты станешь ничем.

— В чем твой секрет?

Вопрос опалил мозг, словно кислотой разъедая каждое нервное окончание, так что Эдеард не удержался от крика. Он должен был признаться. Все члены ячейки присоединились к требованию Татала, усиливая давление. Третьи руки сомкнулись вокруг тела, преграждая доступ воздуха. Чужие мысли начали просачиваться в мозг, ослабляя волю Эдеарда.

У него не осталось времени на размышления и расчет, да и на то, чтобы как следует сосредоточиться, тоже. Он подумал о том моменте, когда еще был свободен — они позволили ему это сделать, — до того, как он выбил входную дверь Абрикосового дома. И потянулся к нему…

Эдеард жадно вдохнул воздух, поднимаясь из-под земли на Болдар-авеню. Пешеходы остановились, повернувшись в его сторону, в их мыслях проявился сдержанный интерес. Наверху ячейка ждала его прихода.

Он не задержался даже для того, чтобы проверить, не зародилось ли в их головах подозрение. Его память восстановила тот вечер… нет, даже день, когда он занимался астрономией…

Эдеард стоял неподалеку от «Дома голубых лепестков» и терпеливо ждал. Полдень уже миновал, на другом конце города шло заседание Высшего Совета, а в районе Тоселла Финитан боролся со своей немощью и болью.

Наконец уверенной походкой к зданию вышел молодой Татал. Он вдруг остановился и оглянулся на Эдеарда.

— Ты за мной следил, — заговорил Эдеард.

Красивое лицо Татала подозрительно нахмурилось.

— Ну и что?

— Ты боишься, что я тебе помешаю.

— Да пошел ты!

Его третья рука начала вытягиваться, в то время как из-под необычайно сильного щита не пробивался ни один отблеск мыслей.

— Ты наделен колоссальным талантом, — спокойно продолжал Эдеард. — Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Людям этого мира нужна помощь. Ты можешь сделать много хорошего.

— Присоединиться к тебе? Принудить меня не сумеешь даже ты, Идущий-по-Воде. Я не стану ничьей ген-формой.

— Я и не собирался применять этот прием. — Его взгляд скользнул по окнам «Дома голубых лепестков». — Тебе, наверное, известно, что она как-то испробовала его на мне.

— Правда? Как глупо, что ты не научился этому трюку. А я заставил ее меня научить. — Он презрительно фыркнул. — Мне понравилось. — Она все еще думает, что контролирует ситуацию, но подчиняется моему приказу.

— Хоньо! Ты уже начал сколачивать ячейку?

Татал прищурился. Из-под его мысленного щита блеснуло недоумение.

— Чего тебе надо?

— Не тебя. С тобой я уже опоздал.

Эдеард вспомнил день за пару лет до этого. Потянулся к нему…

Он пытался. Сам удивлялся своему терпению, но продолжал отыскивать тот момент, когда в душе Татала оставалась хоть капля человечности. Если она там и была, он так ее и не нашел и под конец он усомнился в ее существовании.

Но он продолжал попытки. И вот он уже стоял у ворот города, встречая караван, который привез пятнадцатилетнего Татала. Но к этому моменту его личность уже вполне сформировалась. Он прибрал к рукам весь караван и управлял им из повозки мастера. И совсем не так мягко, как ячейкой: мужчины и женщины служили ему, а их дочери сменяли друг друга в его постели. От старых и непокорных он избавлялся по пути.

Еще раньше… Стало ясно, что Татал прибыл из провинции Уставен. Эдеард пропустил семнадцатый день рождения Тарали, но попал в столицу провинции, Грован за девять месяцев до отъезда Татала. Как раз вовремя, чтобы узнать, что четырнадцатилетний подросток при помощи телекинеза убил своего жестокого отца Матрара. А через несколько минут после этого выбросил из дома мать-алкоголичку.

Еще немного назад… Пятью годами ранее этого события Эдеард целый месяц посещал таверну вместе с Матраром, стараясь урезонить несчастного человека, уговорить его не проявлять жестокости к домашним. Все без толку.

Эдеард вернулся на два года и подкупил хозяина столярной мастерской, где работал Матрар, обеспечив ему более легкую работу и высокий заработок. Возможно, Матрар увидит будущее не в таком мрачном свете. Но деньги были потрачены на длительные запои, что вызвало возмущение работников, за которыми ему надлежало присматривать.

Наконец Эдеард в последний раз подошел к излюбленной таверне Матрара. Ему пришлось провести кое-какие исследования в довольно беспорядочных записях гильдии клерков Грована, но все же удалось раскопать свидетельство о рождении Татала. Впрочем, он не до конца полагался на его достоверность и потому пришел к таверне за десять дней до вычисленной даты. На нем была простая рабочая одежда и тяжелое пальто, а лицо скрывала легкая дымка. В этот момент его не узнала бы даже Кристабель.

Пока официантка протискивалась между старыми обшарпанными деревянными столами, он плеснул в эль Матрара несколько капель винака. Тот же самый фокус он проделывал на протяжении двух недель.

Татал так и не был зачат. Он никогда не существовал, значит, его никто не помнил и не оплакивал.

В Маккатран Эдеард возвратился ко второму дню рождения Тарали. И, как он уже помнил, через два дня она подхватила ветряную оспу. Осенью того же года невероятно счастливая Мирната объявила о своей неожиданной помолвке. Финитан в расцвете сил управлял городом и поддерживал комитет по борьбе против организованной преступности при Высшем Совете, добивавшийся значительных успехов.

Все это он помнил. События. Разговоры. Даже погоду. Он почти ничего не хотел менять. Сначала. Потом единообразие ему наскучило. Знание стало тяжелой ношей, а люди, совершавшие все те же ошибки, начали его раздражать.

Единственное, что изменилось, это его сны: такие же причудливые, невероятные, но совершенно новые.

Глава 5

Черитон Маконна чувствовал себя усталым, озлобленным и грязным до такой степени, что его одежда начала вонять. Ему просто необходимо было выпить кофе, глотнуть свежего воздуха и подставить лицо солнечным лучам. Кондиционер в помещении диспетчеров узла восприятия работал на полную мощность, но людей здесь было слишком много. А мастер снов Йенрол настаивал, чтобы они продолжали работу, отыскивая малейшие признаки проявления Второго Сновидца. Специальный модуль, внедренный в узел восприятия, был подключен напрямую к членам команды и усиливал чувствительность до чрезвычайно высокого уровня. Черитону это очень не нравилось: открываться Гея-сфере в такой степени было все равно что смотреть на солнце. К счастью, у него имелись вспомогательные фильтрующие программы, которые он потихоньку активировал, чтобы защитить свой мозг. Остальным членам команды Йенрола приходилось тяжелее. Безгранично преданные и послушные люди в полной мере испытывали последствия эмоциональных резонансов, отыскивая малейшие признаки своего неуловимого мессии.

Лица вокруг него искажались гримасами от сильных впечатлений, передаваемых уникальной связью, но люди не сдавались. Если они не остерегутся, есть риск получить повреждения тканей мозга. Но Йенрол оставался непоколебим в своем убеждении, что происшествие в лесу Франкола было вызвано возвращением Второго Сновидца. В ее переход с Чобамбы твердо верил и Пелим, поддерживаемый самоуверенными мастерами снов.

В кратком сообщении Оскара, полученном по секретному каналу, ясно говорилось, что с тропы сильфенов Араминта не вышла. Изменение состояния тропы каким-то образом удалось определить через Гея-сферу, но с той стороны никого не было. Теперь тропа свернулась, как происходило всегда, как только пути сильфенов осквернялись любопытствующими людьми. Черитон прекрасно понимал, что Второй Сновидец уже не воспользуется тропой и продолжит странствие между мирами. Но как объяснить это Йенролу? Мастер снов был одержим до безрассудства, он верил, что цель близка.

Черитон украдкой окинул быстрым взглядом душный маленький зал, где теснились его сослуживцы. Двое заметно вздрогнули от каких-то ощущений, обжигающих незащищенные нервы, словно физическая боль. Сам Йенрол тоже постоянно дергался. «Это смешно, — подумал Черитон. — Она ведь не идиотка. Все силы вторжения преследуют единственную цель: поймать Второго Сновидца. Не будет же она возвращаться прямо в расставленную ловушку». Большинство умеренных последователей Воплощенного Сна разделяли его убеждение. Он чувствовал уныние, просачивающееся в Гея-сферу от тех, кто неохотно направлялся к червоточине в доке Колвин-сити. Тех, кто мог туда добраться. В Гея-сфере города частенько вспыхивали вихри ярости, направленной на недавних завоевателей. Кроме этих эмоций сильнее всего ощущался страх преследования и боль. Черитон отгораживался от подобных всплесков после первых же нескольких мгновений. В Колвин-сити они наблюдались еще чаще, чем в других местах.

Некоторые стычки происходили неподалеку. Один разум, почти против своей воли, он ощущал особенно отчетливо. Это была Мирабель, с которой он завязал знакомство, хотя и совершенно напрасно. Несмотря на все свои намерения, он позволил ощущениям впитаться в гея-частицы и увидел открывшийся перед Мирабель склон широкой улицы, перекрытой возбужденной толпой.

— Ох, проклятье, — едва слышно пробормотал он. «Я ничего не могу сделать».

Он еще наблюдал за происходящим, принимая миллиарды эмоциональных всплесков, как вдруг все изменилось. Рядом с Мирабель и ее недалеким мужем поднялся еще один разум, мысль невероятной силы заявила о себе ослепительным светом и оглушительным звуком. Фильтры вспомогательных программ едва смогли защитить Черитона от ее непреодолимой мощи. Йенрол и все остальные в один голос закричали от боли.

Больше всего на свете Мирабель хотелось убраться из этого ужасного мира. Она прилетела сюда вместе с Даналом в надежде приблизиться к Второму Сновидцу. А вместо этого оба они подверглись жестоким испытаниям, кульминацией которых стал арест Данала силами Воплощенного Сна. Эти люди не могли быть частью движения, как она его понимала. Команда встречи, конечно, подчинялась советнику Пелиму, но им явно не хватало мягкого смирения истинных последователей. Они были жестоки и высокомерны. Данал перенес отвратительную процедуру, но ему никто даже не посочувствовал.

В конце концов ей вернули мужа, но он превратился в дрожащую развалину и уже не был похож на мягкосердечного мужчину, с которым она связала себя узами брака. Они даже не могли вернуться в купленную квартиру, из-за которой в первую очередь и был арестован Данал. Невероятно, но его заподозрили в сговоре со Второй Сновидицей. Мирабель никак не понимала, как Араминта, хорошенькая молодая женщина, немного нервная, но упорно трудившаяся над ремонтом дома, могла оказаться Вторым Сновидцем. Эта мысль просто не укладывалась у нее в голове. Марибель такого не ожидала, и, пока они осматривали квартиру и договаривались о цене, никаких подозрений у нее не было. Она пила чай с Вторым Сновидцем, но ничего не почувствовала. Здесь что-то неправильно.

Она пыталась объяснить это Даналу, но тот и слушать ее не захотел. После ареста он впал в глубокую депрессию, шарахался от собственной тени и кричал на жену. Она старалась не обращать внимания на его оскорбления. Их выкрикивал не Данал, а страх и боль, причиненные ему дознавателями.

Несколько дней они провели в гостинице. Еду им доставляли в номер, а Мирабель, как могла, заботилась о муже. Черитон порекомендовал какие-то лекарства, чтобы помочь Даналу, и она пыталась уговорить его их принимать. Иногда он соглашался, но чаще просто выбрасывал ампулу. И она терпеливо ждала, пока ее муж оправится от потрясения, а на улицах прекратятся преследования Воплощенного Сна. Тогда-то она и узнала, что Вторым Сновидцем была Араминта, и, более того, что она сбежала на какую-то планету на краю Содружества, о которой Мирабель никогда и не слышала. Как ни странно, эти новости благотворно повлияли на состояние Данала, и он согласился принимать нейролептики.

Успокаивающий эффект лекарств был медленным, но устойчивым. Мирабель начала замечать, как Данал снова становится ее любимым мужчиной. Тогда они решили, что пора уезжать. Того же мнения, похоже, придерживались и остальные сторонники Воплощенного Сна, оказавшиеся на Виотии. Враждебность и жестокость коренного населения планеты никак не уменьшались.

Покинуть отель они решили поздним утром, когда на улицах будет больше народа, больше последователей Воплощенного Сна, направляющихся в порт, и больше патрулей военизированной полиции. Так безопаснее.

Гостиницу от дока, где находилась червоточина на Эллезелин, отделяло около двух миль. В вестибюле в этот час почти никого не было. Накануне Мирабель заказала в местном кибермагазине современную одежду, чтобы не выделяться на улице, но вещи так и не доставили, хотя система управления магазином свидетельствовала об отправке заказа. Пришлось обойтись тем, что у них осталось. Даналу было проще: вместе с коричневыми джинсами он надел свитер нейтрального серого цвета, так что издали на него никто не обратил бы внимания. Если бы еще не обувь на шнурках, которой никто в Содружестве давно не пользовался… Марибель больше беспокоилась за свое белое с зеленой отделкой платье: само по себе оно не вызвало бы подозрений, если бы не его покрой, выдававший жительницу Маккатрана. В сущности, это была копия платья Кристабель, в котором та посещала таверну «Орел Олована».

У выхода из отеля Мирабель попыталась вызвать такси. Юз-дубль доложил, что ни одна компания не отвечает, а единая транспортная служба приносит свои извинения и обещает восстановить работу системы, как только будет возможно.

— Здесь не так далеко, — сказала она, стараясь подбодрить не столько Данала, сколько себя. — Мы быстро дойдем и через час будем уже на Эллезелине.

Данал кивнул, сжав губы, так что они слились в бескровную линию.

— Ладно.

Из отеля они вышли на залитую теплым утренним солнцем и почти пустую Поррал-стрит. Откуда-то издалека доносился вой сирены и характерный гул, похожий на злобное жужжание гигантского насекомого. Мирабель безошибочно определила в нем шум возбужденной погоней толпы. Поррал-стрит вывела их на главную магистраль этой части города, бульвар Дарьяд, спускавшийся к реке Кэрнс. И в конце спуска, чуть в стороне, располагался порт. Вид широкой улицы, обрамленной высокими зданиями, с бесшумно сменявшими друг друга объемными изображениями, регулировавшими отсутствующий наземный транспорт, рождал надежду. Насколько могла видеть Мирабель, на всем протяжении пути было не больше сотни человек.

Данал тоже приободрился, взял ее под руку, и они быстро зашагали вперед. Часть магазинов на обеих сторонах улицы были разгромлены, а разбитые витрины закрыты огромными листами черного карбона. Рекламные щиты по большей части оставались пустыми и темными. Поперек рельсов метро в середине спуска замерли три разбитые капсулы. Редкие пешеходы при встрече с ними отводили взгляды. И никто не делился своими чувствами в Гея-сфере. Никто не хотел обращать на себя внимание. Марибель быстро определила идущих к реке людей: парами и группами они торопливо шагали по улице, при этом стараясь сохранять непринужденный вид.

Они уже дошли до середины спуска и начали расслабляться, когда пришлось пересечь одну из боковых улиц. И сразу же донеслись крики толпы. Марибель увидела, как по направлению к ним бежит мужчина, преследуемый пятью десятками горожан.

— Бегите! — отчаянно закричал он, пробегая мимо.

На повороте к докам он потерял свою черную фетровую шляпу. Преследователи, излучая злобу и жажду крови, быстро приближались. Марибель и Данал, повинуясь инстинкту, бросились за беглецом.

— Помогите, — закричала Мирабель, в то время как ее юз-дубль посылал вызов эллезелинской полиции, который так и не был принят. Она обратилась к Гея-сфере, но в ответ ощутила лишь слабые отзвуки сочувствия, проявляемого другими последователями Воплощенного Сна. — Кто-нибудь, помогите!

Данал тащил ее вперед, держа за руку. Ноги путались в юбке, а высокие ботинки совершенно не подходили для бега. До порта оставалось еще не менее полутора миль. Вместе с выбросом адреналина появился страх. Мирабель вспомнила, как в ночь предательства Салраны Идущий-по-Воде стоял на горе, окруженный бандитами под предводительством Арминеля. Даже в тот момент он сохранял чувство собственного достоинства. «Я должна брать с него пример».

Ее нога обо что-то споткнулась, и Мирабель, обдирая колени и запястья, полетела на тротуар. Сильный удар отозвался болью в руках. Мирабель всхлипнула от ужаса, понимая, что все кончено.

— Заступница, помоги, — простонала она.

Данал пытался ее поднять, но толпа с невероятной скоростью приблизилась, и мир скрылся за враждебными лицами. Люди держали в руках деревянные дубинки и металлические прутья, а у двоих были даже портативные лазерные сварочные горелки.

— Не надо, — всхлипнула Мирабель.

Слезы уже застилали глаза. Она ненавидела себя за слабость, но эти люди собирались ее убить, не дав вкусить чудес Бездны.

— Я вызвал полицию, — вызывающе бросил Данал.

Деревянная жердь с отвратительным треском врезалась ему в висок. Бедняга едва открыл рот, чтобы закричать, как второй удар пришелся по голеням. Данал мгновенно упал, и его ослабевшая рука выпустила пальцы Мирабель.

— Нет! — завопила она. Ее обезумевший взгляд остановился на лице стоявшего впереди мужчины. Он казался совсем обычным — средних лет, одетый в модную куртку. «Он не ударит женщину», — подумала она. — Мы хотим уйти, — взмолилась она. — Отпустите нас.

— Сука.

Кулак мужчины ударил прямо в нос. Она услышала, как треснула кость. В первый момент она оцепенела от ужаса и даже не почувствовала боли. А потом в мозг словно воткнулась раскаленная игла. Марибель завизжала и рухнула на колени. Рядом чей-то ботинок врезался в бок Данала. По ее губам и подбородку потекла кровь.

— Хватит, — раздался спокойный женский голос.

В центре толпы возникла темная фигура.

И наконец Гея-сфера осветилась добротой и сочувствием. Удивительное ощущение росло и крепло, поражая Мирабель своей интенсивностью. Она удивленно ахнула и заморгала, а женщина, словно освобождаясь от кокона, распахнула пальто. Под ним обнаружилось длинное кремовое одеяние, похожее на балахоны клириков. Казалось, что оно испускает собственный свет. На тонкой золотой цепочке ярко сиял голубой камень, рассеивая страхи Мирабель. На мгновение она как будто вознеслась над своим телом и увидела мерцающие звезды галактики. Это видение согрело ей душу. В следующий миг она опять была на Виотии и ошеломленно смотрела на улыбавшуюся ей женщину.

Люди в первом ряду толпы, поначалу бросавшие на женщину злобные взгляды, недоуменно замерли. Против искренней доброты и умиротворенности, излучаемой ею в Гея-сферу, не устояла даже их безумная ненависть.

Данал, превозмогая боль, поднял голову, не веря в свое спасение.

— Сновидица! — удивленно выдохнул он.

— Здравствуй, Данал.

Араминта улыбнулась. В свое приветствие она впустила частицу безмятежного спокойствия Небесного Властителя и теперь чувствовала, как ее поток омывает душу несчастного избитого человека, принося облегчение. Марибель, стараясь остановить льющуюся из сломанного носа кровь, не сводила с Араминты благоговейного взгляда. А затем последователи Воплощенного Сна по всему Содружеству вознесли благодарность Второй Сновидице за то, что она наконец покинула свое тайное убежище и вышла навстречу судьбе. Волна доброжелательности, впитавшая в себя эмоции миллиардов людей, захлестнула сотни миров.

Но вот один из преследователей сумел стряхнуть оцепенение, вызванное Араминтой и Небесным Властителем. Им оказался тот самый мужчина, что ударил Мирабель.

— Ты! — рявкнул он. — Это все твои проделки.

Он поднял кусок арматуры. Араминта пристально посмотрела на него, чувствуя, как от Небесного Властителя нечто проникает в ее мозг, еще сильнее возвышая ее мысли. При этом она вспомнила об уникальной способности Ранали.

— Не надо, — спокойно сказала она и изменила его чувства, стирая из них страх и ненависть.

Рот у него приоткрылся в безмолвном вздохе, а металлический прут со звоном упал на тротуар. В тот же момент над землей пронесся гул целой эскадрильи капсул. Араминта с улыбкой следила за их снижением, делясь своими ощущениями со всеми вокруг. К тому времени, когда воины в броне пробили себе путь сквозь толпу, она уже помогла Мирабель подняться на ноги.

— Благодарю вас, джентльмены, — приветливо сказала она полицейским, наставившим дула оружия на толпу. — Помогите, пожалуйста, Даналу.

Идущий впереди офицер нерешительно остановился. Она чувствовала его сомнения и отчаянное желание оказаться где-нибудь подальше от этого места.

— Вы должны пойти со мной, — объявил он.

«Я СНОВИДЕЦ», — провозгласила Араминта в Гея-сфере, пользуясь мощью Небесного Властителя для усиления своих слов. Эта сила заставила офицера отшатнуться, и он едва не упал на колени, так ослабели его ноги. Люди из толпы за его спиной вздрагивали и пытались защититься от ее посылов.

— Разве Идущий-по-Воде ездил в капсуле? — спокойно продолжила Араминта. — Думаю, нет. Я пройду к червоточине пешком. И те, кто желает следовать за своей мечтой, пойдут со мной. — Она окинула толпу оценивающим взглядом, но никто уже не посмел смотреть ей в глаза. — А те, кто причинит вред моим последователям, будут наказаны. — Араминта снова обратила взгляд на офицера. — Ваше имя?

— Дарраклан. Капитан Дарраклан.

— Очень хорошо, капитан Дарраклан, ваши люди будут нас сопровождать. В этом городе должен воцариться мир. Такова моя воля.

— Да, мэм, — буркнул Дарраклан.

Араминта приподняла бровь, в ее мыслях мелькнула нотка порицания. Дарраклан поклонился.

— Да, Сновидица, — исправил он свою ошибку.

Араминта ласково улыбнулась Мирабель.

— Пойдем.

Толпа расступилась, и они зашагали вниз по улице, к берегу реки и докам. Ошеломленные полицейские быстро помогли Даналу подняться.

В конце бульвара Дарьяд ее ожидало грандиозное зрелище. Со всех перекрестков, со всех боковых улиц ей навстречу вышли счастливые приверженцы Воплощенного Сна, наполнив Гея-сферу искренней радостью, хотя и с оттенком недоверия. Бойцы капитана Дарраклана не посмели разгонять новые толпы и только тщательно охраняли Араминту, окружив ее плотным кольцом. Капсулы прикрывали процессию с воздуха. Араминта не обращала на них внимания.

В порту их встретили протестующие. Несколько сотен озлобленных горожан организовали лагерь перед главным входом, но капсулы летали взад и вперед над их головами, полностью игнорируя проявление протеста. И горожане с любопытством смотрели, как Араминта идет к ним во главе целой процессии. В передних рядах быстро началось смятение. Одно дело — дразнить неуязвимых и безразличных полицейских, отделенных забором, припоминая им все несправедливости, вызванные оккупацией Виотии, и совсем другое — встретиться лицом к лицу с живым мессией, наделенным загадочными телепатическими способностями.

Араминта была еще в ста метрах от них, когда люди начали расступаться, пока не образовали широкий проход к воротам. Высокие створки быстро распахнулись, и из-за них показалась еще одна группа вооруженных полицейских. Ими командовал сам клирик Пелим, и в его мыслях не было ни сострадания, ни одобрения.

Араминта поняла, что ей предстоит первое настоящее испытание в качестве Сновидца. Пелим не сдастся так быстро, как Дарраклан, но она не сомневалась: в конце концов и он не устоит перед принуждением Ранали. Кроме того, она надеялась на помощь Небесного Властителя, если возникнет препятствие на ее пути в Бездну вместе с остальными верующими. В глазах подавляющего большинства приверженцев Воплощенного Сна она по праву занимает место их лидера, их спасителя. Клирики же станут администраторами и помощниками, обязанными облегчить ей путь. Судя по суровому выражению лица Пелима и тем немногим мыслям, которые он выпустил в Гея-сферу, он и сам начинал это понимать.

«Я должна просто продолжать идти, — сказала она себе в том небольшом мысленном пространстве, которое не допускала до Гея-сферы. — Я должна стать воплощением непреодолимой силы, как и обещала Брэдли. Истинные последователи не допустят, чтобы кто-то мне помешал, тем более сейчас, когда я могу дать старт паломничеству. Это их конечная цель, то, что важнее всего на свете».

На лице клирика Пелима появилась притворная почтительная улыбка.

— Вторая Сновидица, — произнес он, едва заметно выделяя слово «вторая». — Мы рады, что ты наконец вышла из тени. Добро пожаловать.

Араминта даже не замедлила шаг. Она шла прямо на шеренгу полицейских, выстроившихся за спиной Пелима. Бойцы поспешно разошлись в стороны.

— Моя скрытность отчасти связана со страданиями жителей этого мира, — сказала Араминта, увлекая процессию сквозь строй охраны.

Мирабель, державшаяся с ней рядом на всем пути по бульвару Дарьяд, сердито уставилась на Пелима. Неодобрение выразили и остальные участники процессии. Впереди показалась червоточина. Араминта видела окружавшее ее сияние излучения Черенкова и свет солнца, проникавший из другого мира.

Пелим нахмурился, стараясь сдерживаться.

— Заверяю вас, мы сделали все возможное, чтобы…

Он шел рядом с ней, неловко передвигаясь почти боком. Она победила.

— Когда я буду во Дворце-Саду, я потребую полного и открытого расследования вашей роли в этой агрессии, — снисходительным тоном сказала она.

— Что… — только и сумел выдохнуть Пелим.

— Идущий-по-Воде всеми силами старался искоренить насилие. Этому он посвятил все свои жизни. Борьба едва не сломила его, но он выстоял. И мы должны брать с него пример. Организованное вами вторжение противоречит всем принципам Воплощенного Сна. И было бы огромной ошибкой надеяться, что подобные злодеяния останутся безнаказанными.

Араминта продолжала свой путь к червоточине, а Пелим остался стоять с открытым ртом под одобрительные и насмешливые возгласы окружающих. Снаружи, в рядах протестующих, тоже раздались энергичные возгласы.

Араминта, наслаждаясь одержанной победой, гордо улыбалась. Червоточина, обрамленная металлическими стойками с оружием и сенсорами, была уже прямо перед ней. Полицейские Эллезелина расступились. Они сняли шлемы, открыв улыбающиеся лица. Истинные верующие не скрывали своей радости: Вторая Сновидица пришла к ним и возглавит паломничество, как и было обещано. Ее встретили приветственными возгласами и аплодисментами.

— Спасибо, — сказала Араминта. — Большое спасибо всем вам.

Она с трудом удерживалась от смеха. Она не раз наблюдала, как известные политики общались с людьми, и всегда злилась, видя, как они манипулируют массами накануне выборов. Теперь она поняла, как именно: похоже, что это врожденная способность.

У самой червоточины она остановилась и сжала руки Мирабель. С запятнанного подсохшей кровью лица на нее смотрели горящие восторгом глаза.

— Теперь вы можете идти домой, — сказала она взволнованной поклоннице. — Как только корабли будут готовы, мы отправимся в паломничество.

У Мирабель задрожала нижняя губа и в глазах появились слезы.

— Все в порядке, — заверила ее Араминта. — Теперь все будет в порядке.

Произнеся эту невероятную ложь, она почувствовала гордость, что смогла скрыть свои чувства.

Араминта помахала рукой новым друзьям и шагнула через червоточину, сразу попав под более теплые лучи желтоватого эллезелинского солнца.

— Черт побери! — выругался Оскар.

— Это не она, — заявил Томансио.

— Она надула нас, — проворчала Бекия. — Она погубит всю галактику.

Сидевший на другом конце каюты Лиатрис покачал головой и восхищенно усмехнулся.

— Умная женщина. Они давили и давили на нее, загоняя в угол. И осталось два варианта: залечь на дно или выйти и драться. Они никак не ожидали от нее такого.

— Потому что это не она, — настаивал Томансио.

— Но внешне очень похожа, — заметил Оскар.

Его юз-дубль продолжал принимать новостную ветку и показывал вход червоточины, находившийся всего в полукилометре от склада компании «Буутель и Лейчестер», где скрывался их корабль. Оскар с трудом удержался, чтобы не выбежать из корабля и лично не понаблюдать за событиями. Новостные каналы показывали сотни людей, радостно отправляющихся сквозь червоточину на Эллезелин вслед за обретенным мессией. Но на этом трансляция заканчивалась. Выход из червоточины располагался в охраняемой зоне.

Зато Гея-сфера продолжала передавать ощущения Араминты, шагающей по почти пустой площадке. С неба к ней с ревом устремились капсулы. Люди бросали работу и восторженно приветствовали ее появление в Большом Маккатране. «Интересно, как отреагирует на нее Духовный Пастырь Этан?»

— Ну вот и все, — сказала Бекия.

Она все еще злилась, что приходится носить лечебный рукав, чтобы восстановить разорванные связки, пострадавшие во время стычки в лесу Франкола. На нее бросились сразу три агента, и силовое поле с левой стороны не выдержало перегрузки. Оскар вытащил ее из драки за мгновение до приземления капсул. Он считал, что ей повезло. Томансио сумел их подобрать, и медицинская камера сотворила небольшое чудо.

— Может, у нее есть какой-то план? — предположил Оскар.

— Она в большой опасности, — сказал Томансио. — Лиатрис все правильно угадал. Она была вынуждена решиться на такое, просто чтобы выжить.

— Мне кажется, ты говорил, что это не она, — заметил Оскар.

Красивое лицо Томансио осветилось улыбкой.

— Туше.

— Это она, — сделал вывод Оскар.

— Но я еще сомневаюсь, — продолжал Томансио. — Эта… владычица совсем не похожа на девчонку, за которой мы гонялись. Водить за нос Воплощенный Сон не в ее характере.

— Что же тогда? — спросила Бекия.

— Двойной обман, — высказал свою догадку Томансио. — Они поймали ее, взломали ее разум и внедрили собственные подпрограммы. Она стала марионеткой Воплощенного Сна, привлекающей всеобщее внимание. Главное преимущество в том, что она делает то, чего от нее ждут все верующие, желающие отправиться в паломничество. Этан получил все, чего хотел.

— Только лишился роли лидера, — добавил Оскар. — Это будет ее следующий шаг. Ей ничего не остается, кроме как занять трон.

— Не важно, — сказал Томансио. — Он все равно получил все, что нужно, то есть билет в Бездну. Кроме того, никто теперь не обвинит его, если дело не выгорит.

— А так оно и будет, — буркнула Бекия.

— Я все еще не могу в это поверить, — упорствовал Оскар.

Он еще помнил странное сочетание страха и решимости на лице Араминты во время их такой короткой встречи в парке Бодант. И ее великолепное бегство не только от его команды, но и от целой плеяды агентов всех самых могущественных игроков Содружества. Кроме того, она была потомком Меллани, а это означало неприятности такого масштаба, какой современные граждане Содружества даже представить себе не могут. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке. Что-то тут не складывалось.

— Что же она в таком случае делает? — спросила Бекия. — Она могла ввязаться в драку из того угла, в который ее загнали. Но у нее теперь нет выбора. Она должна возглавить паломничество Воплощенного Сна. Все ее хрупкое влияние базируется только на этом.

— Самоубийство? — предположил Лиатрис. — Она ведет их в Пучину, и райели-воины уничтожают все корабли вместе с паломниками.

— Это я могла бы понять, — пробормотала Бекия.

Оскар усмехнулся своей уверенности.

— Давайте посмотрим, что будет дальше, — сказал он Рыцарям — Храни-телям. — Она ведь мессия.

Томансио застонал.

— Хочешь сказать, что мы останемся?

— Вы уже видели, что творится в доке. Все последователи Воплощенного Сна ринулись к червоточине, и Пелиму придется снять защитный купол, чтобы их впустить. Если стартовать сейчас, вся наша маскировка пойдет насмарку.

— Если операция закончена, маскировка нам ни к чему.

— Дайте ей несколько дней. Сейчас, как я полагаю, она будет очень занята. А мой код у нее имеется.

— У нас тоже, — фыркнула Бекия.

Араминта стояла в передней части большой пассажирской капсулы и смотрела сквозь огибающий ее прозрачный фюзеляж. Внизу, в пятистах метрах от нее, раскинулся Большой Маккатран, огромный город, простирающийся до горизонта во всех направлениях. Хрустальные башни, поднимаясь из пышной зелени парков, мерцали и сияли в солнечных лучах, здания нижнего уровня переливались всеми цветами радуги. Она не могла не признать, что город очень красив. Наслаждаться прекрасным видом мешали только бесчисленные капсулы, поднявшиеся над установленными трассами в ожидании ее проезда. Почти все они, совершив плавный разворот, собирались сзади, образуя многоцветную армаду. Машин собралось так много, что Араминта видела внизу отбрасываемую ими тень.

Впереди, на горизонте, где город уходил вниз зелеными уступами парка, показался океан, а на самом берегу, мерцая в лучах предзакатного солнца, поднимался Маккатран-2.

— Вы хотите проследовать сразу во Дворец-Сад, Сновидица? — спросил ее капитан Дарраклан.

После перехода сквозь червоточину он остался при ней, претендуя на роль личного охранника. Араминта не стала возражать. Без шлема он выглядел довольно привлекательным и к тому же классическим квадратным подбородком и вьющимися каштановыми волосами напоминал ей одну из молодых сущностей мистера Бови.

— Нет, — сказала она, не отводя взгляда от странной копии чужого города. — Эдеард впервые вошел в город через Северные ворота. Отвезите меня туда, будет правильнее, если я пройду до дворца пешком.

«Что даст Этану больше времени воздвигнуть баррикады, если он решится».

Капсула начала снижаться, а в мыслях капитана Дарраклана Араминта уловила сдержанное удовлетворение. Вероятно, он думал о том же, что и она.

Они приземлились в широкой парковой полосе, прилегавшей к хрустальной стене. Выйдя на траву, Араминта подняла голову: сопровождавшие их капсулы теперь столпились в поисках места для парковки, так что потемнело небо. Она была уверена, что ни одна из машин не соблюдает правил движения. «Неплохо. Небольшой всплеск анархии, вызванный моим появлением. Законам Этана не все подчиняются беспрекословно».

До сих пор все просто наблюдали за событиями, побуждая ее двигаться вперед своим энтузиазмом и радостью от обретения Сновидца. Теперь ей предстояло потеснить в роли лидера Этана, проявив более сильные способности и решимость. «Как и говорил Брэдли».

Араминта прошла под высокой аркой хрустальной стены, а люди, побросав кое-как поставленные капсулы, образовали позади нее красочную процессию. Внизу ей почти не удавалось рассмотреть Маккатран-2. Район Высокого Рва, куда она попала, был переполнен людьми: встречать ее, похоже, вышли абсолютно все жители этого священного для Воплощенного Сна города. При ееприближении тотчас поднимался оглушительный рев приветственных выкриков. Констебли, одетые в точно такую же форму, как и отряд Эдеарда, отдали честь. Сержант и капитан Дарраклан выкрикивали приказы, а Араминта продолжала идти вперед. «Не останавливайся, не сомневайся».

Спустя некоторое время констебли окружили ее плотным кольцом и вывели на мост через Северный канал, ведущий в Йисидро.

Оказалось, что не все жители города встречали ее в районе Высокого Рва. Узкие улочки Йисидро тоже были забиты верующими, и некоторые из них не могли сдержать слез радости. Печально известная таверна «Голубой лис» стояла на своем месте, за коричневатым мостиком из песчаника, а дальше расстилался Золотой Парк, где на белоснежных колоннах играли солнечные лучи. На открытом месте ее поджидало еще одно людское море, и, наконец, над горизонтом поднялись купола Дворца-Сада.

Она уже шагала по аккуратным дорожкам парка, когда Дарраклан, нагнувшись, прошептал на ухо:

— Духовный Совет собрался у входа во дворец.

— Чудесно, — ответила Араминта.

Вдоль дорожек стояло множество детей, и в их глазах сиял неподдельный восторг. Очень тяжело было продолжать игру, зная, что придется обмануть их доверие. «Это их родители обманули своих детей. Я стану для них проявлением истины».

Решимость вернулась к Араминте, когда она дошла до моста из дерева и металлических тросов, повисшего над Внешним каналом. Пересекая его, она уже не обращала внимания на тысячи улыбающихся лиц. Дальше ее сопровождал только Дарраклан, а констебли остались позади и старались предостеречь самых отчаянных верующих от падения в воду. Всем хотелось узнать, что произойдет дальше, и потоки мыслей обратились к клирикам, призывая их встретить нового Сновидца.

Члены Совета, одетые в великолепные парадные красно — черные мантии, как и с казал Дарраклан, ждали ее перед входом в Мальфит-холл. Впереди всех в белой мантии, сиявшей гораздо ярче, чем одеяние Араминты, стоял Этан. Это ничуть не удивило ее, поскольку ее одежда была сшита из подкладки полуорганических портьер из дома мистера Бови.

Духовный Пастырь низко поклонился.

— Сновидица, — обратился он к Араминте. — Мы рады тебя видеть. Мы долго ждали этого момента.

Араминта лукаво улыбнулась. Для проигравшего в политической борьбе он излучал удивительно хорошее настроение.

— Надо быть осторожнее со своими желаниями.

— Несомненно. Могу я узнать, почему ты наконец решила к нам выйти?

— Время пришло, — ответила она. — И я хотела избавить Виотию от страданий.

— Это обстоятельство достойно наибольшего сожаления.

— Все в прошлом, — беззаботно ответила Араминта, представляя, как обозлится на нее родной мир. — Я здесь, и я поведу всех желающих к лучшей жизни, такой же, как у Идущего-по-Воде.

Она снова призвала Небесного Властителя, и тот заверил: «Мы ждем вас. Мы будем вас направлять».

Радостный гул в толпе снаружи проник даже сквозь толстые стены. Араминта многозначительно улыбнулась Этану. Теперь его ход.

Он с готовностью улыбнулся.

— Мы польщены.

— Благодарю. Может, теперь пройдем в зал Высшего Совета? Нам надо многое обсудить.

Этан оглянулся на ряд лиц, осененных зарождающейся надеждой. Один из советников неискренне улыбнулся.

— Конечно, Сновидица, — произнес он.

— Ринченцо, как я полагаю?

— Да, Сновидица.

— Благодарю вас за помощь.

— Рад услужить.

«Держу пари, так и есть, скользкий кретин».

— Куда идти?

Преувеличенно низкий поклон Ринченцо граничил с издевательством.

— Сюда, пожалуйста, Сновидица.

Она увидела непрекращающийся шторм, бушующий на потолке, и неожиданно пожалела, что это всего лишь копия Мальфит-холла и яркие образы над головой лишь отдаленно напоминают планетарную систему Кверенции. После того как Араминта решилась, она очень хотела пройти по настоящему Маккатрану и увидеть улицы и здания, где разыгрывались драмы из жизни Эдеарда.

Они в молчании прошли через не такой огромный Торал-холл, и Араминта не удержалась от улыбки, увидев по-прежнему яркий аккреционный диск желтовато-красного солнца, совсем не такой, каким увидела его Джастина — без стремительно летящих комет и нового мира, возникшего там, где его не могло быть.

— Вы не стали его обновлять? — беззаботно спросила она, проходя прямо к отделанному золотыми накладками трону во главе длинного стола.

— Это Маккатран Идущего-по-Воде, Сновидица, — сказал Этан.

— Да, конечно. Впрочем, не важно, скоро мы навсегда покинем его. Садитесь, — приветливо добавила она.

Этан выбрал место слева от нее, а напротив него уселся Ринченцо. Мест хватило для всех.

«Без Пелима, — догадалась она. — Что ж, как угодно». Худощавый клирик почему-то вызывал у нее тревогу.

— Могу я узнать, намерены ли вы и впредь делиться своими мыслями с Гея-сферой? — спросил Этан.

— Вплоть до того момента, когда мы войдем в Бездну, — заявила Араминта. — В последнее время верующие испытали немалые сомнения, и в этом есть доля вашей вины, Духовный Пастырь. Я уверена, они нуждаются в ободрении и хотят убедиться, что я действительно делаю все, что в моих силах, чтобы приблизить старт паломничества. Теперь это моя главная обязанность. И потому надеюсь, что сегодняшнее заседание Совета, как и последующие, будет подробно отражать все детали подготовки.

Она с любопытством наблюдала за реакцией Этана. Он, очевидно, не понимал ее неожиданной поддержки и не доверял ей. Он что-то подозревал, но не мог найти никаких поводов для возражений.

— Я буду рад всячески помогать вам по мере своих сил, — сказал Этан.

— Как и все мы, — поспешно добавил Ринченцо.

Ей не без труда удалось не дать просочиться в Гея-сферу отвращению, вызванному откровенным подхалимством клирика.

— Отлично. Итак, мой первый вопрос о степени готовности флотилии паломничества.

— Корпуса готовы полностью, — сказал советник Де-Луи. — Оснащение займет еще некоторое время, но, как мы надеемся, не больше месяца.

— А двигатели? — спросила Араминта.

Возможно, потому что он сидел не далее чем в метре от нее, Араминте удалось уловить слабый проблеск страха. Она повернулась и твердо посмотрела советнику в лицо.

— По моим подсчетам, со стандартными гипердвигателями нам потребуется почти полгода, чтобы добраться до Бездны.

— Да, Сновидица.

— Кроме того, остается проблема райелей-воинов. Джастине с трудом удалось от них ускользнуть.

— Мы принимаем меры, — уклончиво ответил Этан.

— Какие же?

Он слегка взмахнул рукой.

— Это конфиденциальная информация.

— Никаких тайн. С нездоровым увлечением секретностью и строгостью покончено. Оно уже нанесло колоссальный вред Воплощенному Сну. Иниго и Эдеард не допустили бы подобной безнравственности. Кроме того, мы уже не являемся частью Великого Содружества, и вы находитесь под моей защитой. Итак, какие были приняты меры?

— Вы уверены, что…

— Да!

— Хорошо. Я организовал доставку ультрадвигателей для всех кораблей паломничества. Время в пути сократилось до одного месяца.

— Отличная работа. А корабли райелей? Как мы прорвемся мимо них?

Этан сохранил полную невозмутимость.

— То же производственное предприятие обеспечит нас силовыми полями, способными выдержать атаку райелей.

— Понятно. И какова цена?

— Все учтено в бюджете. В конце концов, в нашем распоряжении средства всей зоны Свободного Рынка.

— Назовите, пожалуйста, цену, Духовный Пастырь, — более настойчиво потребовала Араминта. — В частности, политическую цену использования этой технологии.

Все присутствующие повернулись к Этану. Давление любопытства выросло в Гея-сфере до колоссальных пределов. Некоторый интерес к такой интенсивности эмоций проявил даже Небесный Властитель.

— Наш поставщик пожелал отправиться с нами в Бездну.

— Что ж, это логично, — сказала Араминта и любезно улыбнулась. — Благодарю всех за то, что уделили мне внимание. Завтра, когда я немного освоюсь, мы соберемся снова. Этан, до нашего отъезда я воспользуюсь апартаментами мэра здесь, во Дворце — Саде.

— Да, Сновидица.

Казалось, он был удивлен, что его тайная сделка не вызвала осуждения.

После того как члены Совета, хоть и подавленные, с явным облегчением покинули зал, в дверь заглянул Дарраклан. Араминта подняла палец.

— Еще минуту, пожалуйста.

— Да, Сновидица.

Он поклонился и, пропустив последних советников, прикрыл дверь. Тогда Араминта позволила себе неторопливо осмотреть зал, и ее взгляд остановился на светящемся изображении, безостановочно вращавшемся на потолке. Она задумалась, гадая, как встретила Джастину Бездна и удалось ли ей попасть в истинный Маккатран. Но нет, на это потребуется не один день — или неделя — даже в ускоренном времени Бездны, хотя «Серебряная птица» будет на месте раньше, чем корабли паломников дойдут хотя бы до границы. «Оззи! Надеюсь, до тех пор Джастина и Гор сумеют разобраться с этой дребеденью, иначе я окажусь в глубоком дерьме. Кажется, у Гора был какой-то план или, по крайней мере, идея. Должен же он что-то сделать. Может, он свяжется со мной». Но она почему-то не сомневалась, что большую часть работы придется сделать именно ей. А сейчас над ней нависла вполне реальная угроза. Араминта вздохнула, ощущая беспокойство миллиардов последователей Воплощенного Сна, уловивших ее тревогу.

— Ты не собираешься со мной поговорить? — спросила она у зала. Эхо ее голоса отозвалось в стенах. — Я знаю, что ты разделяешь мои ощущения. — И снова в зале было тихо. И пусто. Араминта позволила своему раздражению частично просочиться наружу. — Я обращаюсь к тебе, той, что избежала заключения на Земле. Тебе придется со мной поговорить, поскольку только я могу войти в Бездну. Почему бы не начать прямо сейчас? Не бойся. Ты же убедилась в моей разумности и практичности.

В Гея-сфере разгоралось любопытство людей, старавшихся понять, к кому она обращается. Юз-дубль известил Араминту об активации секретной линии связи, относящейся к залу Совета. Затем над противоположным концом стола появилась объемная проекция. Но не человека, а простой темной сферы, мерцающей темными красными искрами. Араминта невозмутимо посмотрела на шар.

«Поздравляю с воцарением, Сновидица», — раздался мелодичный, но мрачный женский голос.

— Кто ты?

«Иланта».

— Наверное, та, кто снабдила Воплощенный Сон ультрадвигателями и силовыми полями.

«Да, это мои агенты устроили сделку с Этаном».

— И ваши силовые поля устоят против райелей-воинов?

«Я надеюсь. Они того же типа, что и барьер, в настоящее время окружающий Землю».

— Ага. И за эту взятку ты намерена попасть в Бездну?

«Без моей помощи тебе не удалось бы добраться и до границы».

— А без меня тебе не попасть внутрь.

«Значит, мы необходимы друг другу».

— В этом мы достигли согласия.

«Так ты возьмешь меня с собой?»

В голосе Иланты прозвучало легкое удивление.

— Бездна приветствует всех, кто стремится к самореализации. Кем бы ты ни была, ты, вероятно, веришь, что преимущества, даруемые Бездной, тебе необходимы. Я с удовольствием провожу тебя туда. В конце концов, это мое предназначение Сновидца — помогать тем, кто стремится в Ядро.

«Весьма благородно с твоей стороны. И абсолютно невероятно».

— Ты зло, — сказала Араминта.

«Нет, я одержимая. Не только Иниго и Эдеарду было дано видеть прекрасное будущее».

— Тем не менее ты проявляешь враждебность по отношению к Содружеству и его гражданам.

«И снова ты неверно обо мне судишь. Я просто стремлюсь к иной цели, нежели ваша раса с ее приземленными притязаниями. К удивительной, возвышающей цели, достичь которой под силу каждому. Но для этого мне необходима помощь Бездны».

— В таком случае я желаю тебе всего хорошего на твоем пути.

«Почему?»

— Потому что Бездна уничтожит тебя. Ядро не потерпит вольного или невольного зла, какие бы намерения за ним ни скрывались. Ты не сможешь избежать гибели, не сможешь ускользнуть. Несмотря на все мои заблуждения, я верю в добродетель Ядра, поскольку связана с Небесными Властителями, которым известна его щедрость. Если будет необходимо, я сама готова отправиться туда, чтобы разоблачить тебя и твои махинации.

«Желаю успеха».

— Зная все это, зная, что я буду тебе противостоять, ты все еще хочешь лететь с нами?

«Да. А ты еще не передумала взять меня с собой?»

— Нет.

«Так тому и быть. Наша судьба определится в Бездне».

— Да.

Сфера рассеялась, и проектор отключился. Араминта выдохнула давно удерживаемый воздух. Она нервно улыбнулась своей миллиардной аудитории.

— Заступница! Каким же будет второй день?

Пауле тоже было это интересно.

— Она что-то затевает, — настаивал Оскар во время разговора по засекреченной линии связи. — Это воцарение — только начало чего-то большего.

«Я не вижу для нее других возможностей», — сказала Паула.

— Ну, конечно. Если бы они были очевидными, ее бы сразу же раскусили, и вся игра оказалась бы напрасной.

«Мне нравится твой оптимизм. Это самая привлекательная черта твоего характера. Может, ты веришь, что Иланта со временем поймет ошибочность своих действий?»

— Ты расстроена.

Паула провела рукой по лбу и с удивлением обнаружила, что у нее дрожат пальцы. Но она уже несколько дней не спала, и даже биононики не в состоянии так долго сдерживать ее усталость.

«Возможно. Мы ведь хорошие парни, Оскар, мы не должны проигрывать».

— Мы и не проиграли. Ничего подобного. Корабли для паломничества еще не готовы, не говоря уж о том, чтобы стартовать. Остается только выбрать способ вывести их из строя.

«Их сотни, мы выиграем совсем немного времени. Это не решение проблемы».

— Я настроен продолжать. Хочу надеяться, что Араминта свяжется со мной.

«Нет. Сейчас за ней пристально следит вся галактика. Она грамотно поступает: такая полная открытость мыслей делает ее не просто Сновидцем, она достигла почти такого же статуса, как когда-то Эдеард. Последователи видят каждый момент ее жизни, и ее идеализируют, как и Идущего-по-Воде. Но верующие будут поддерживать ее только до тех пор, пока она делает то, чего они хотят, пока приближает старт паломничества. У нее нет выхода».

— Не расстраивай меня. Я в нее верю. Не так, как в остальных, но все же верю. Она далеко не глупа и к тому же потомок Меллани.

«Если твое доверие основано только на этом, нам несдобровать».

— Да, я и сам так думаю.

Паула устало улыбнулась.

«Хорошо, Оскар. Я и сама не знаю, что еще вы можете сделать. Придерживайтесь прежнего курса, попытайтесь установить контакт с Вторым Сновидцем».

— Спасибо.

«А что думают по этому поводу твои коллеги?»

— Они все еще в штате.

«Все здоровы? Стычка в лесу Франкола показалась мне чрезвычайно жестокой».

— Честно говоря, я так не думаю.

«Что ж, ты там был».

— Мы были. И я до сих пор не понимаю, что там произошло. Тропа почему-то активизировалась, мы все поняли. Проклятье, мы это почувствовали. Но она так и не вышла.

«Но затем все же объявилась в Колвин-сити».

— Точно. Знаешь, она способна на большее, чем нам кажется. Уверен, ты заметила, что за украшение носит она под одеянием.

«Да».

— И ей было известно об Иланте. А мне — нет.

«Во Флоте знали, что она скрылась, но это держалось в секрете».

— Значит, Араминта получает информацию откуда-то еще. Она понимает, что происходит. А значит, знает, что надо делать.

«Надеюсь, что ты прав, Оскар».

— Я тоже. А чем теперь займешься ты?

«Буду отрабатывать имеющиеся версии, следить за информацией. Как обычно».

— Удачи тебе.

Связь оборвалась. Паула вытянулась на кушетке и прикрыла глаза, собираясь с силами для следующего разговора. Как хорошо было бы отдохнуть, но приходится успевать за ситуацией.

В ее экзо-зрении появились символы, отражавшие результат технического анализа. «Алексис Денкен» в полной маскировке оставался в пятидесяти тысячах километров над экватором Виотии. Интел-центр дотошно исследовал окрестности в поисках других кораблей над планетой. Первые восемь судов идентифицировать было довольно просто. Паула решила, что это поддержка для остающихся на поверхности агентов. Обнаружилось еще одно судно, создававшее едва заметные искажения в гиперпространстве в четверти миллиона километров от планеты. У него имелась первоклассная маскировка, и если бы не изготовленные АНС сенсоры, Паула не смогла бы его заметить. Потому возник вопрос: кто это мог быть, и имеет ли он отношение к ее делу.

Ее юз-дубль послал вызов адмиралу Хульяке.

— Я такого не ожидала, — сказала Паула.

«И мы тоже, — согласился адмирал. — Президент очень недоволен сегодняшними событиями».

— Вы хотите сказать, президент напуган.

«Да. В лучшем случае, как мы полагаем, ее похитили и нарушили образ мыслей. И теперь только контролируют ее действия. Если это не Иланта, то, вероятно, сам Этан».

— Маловероятно. Я не думаю, что Этан и Иланта позволили бы обнародовать свою грязную сделку. И как могла Араминта узнать об Иланте?

«Кто-то рассказал ей».

— Или она пообщалась с Исток-островом сильфенов, пока странствовала по их тропам. Нам ведь до сих пор неизвестно, как она вернулась на Виотию. Кроме того, ясно, что она стала другом сильфенов.

«Ну, хорошо, — согласился адмирал. — Но зачем сильфенам поддерживать паломничество Воплощенного Сна?»

Паула приложила пальцы к вискам и энергично помассировала голову.

«Я ничего не знаю. Я даже готова допустить, что Араминта затеяла собственную игру».

Поразительно: она повторяла догадку Оскара. Но как еще можно было объяснить непонятное поведение Араминты?

— Значит, ее игра приведет к нашей гибели.

«Флот намерен уничтожить корабли паломников?»

— Президент Алкамо все еще не принял решение о том, как поступить. Угроза все так же велика, как и раньше, если еще не больше. Если Иланта выполнит обещание и снабдит паломников силовыми полями, идентичными барьеру вокруг Земли, они устоят против любого нашего оружия. Есть только одна возможность — уничтожить их на поверхности, пока строительство не завершено.

Паула немедленно заметила проблему.

— Корабли строятся неподалеку от Большого Маккатрана.

«Более того, они находятся в границах города, а это означает, что они защищены гражданскими силовыми барьерами. Если придется их взрывать, мы уничтожим половину города, если не больше. Паула, если даже я отдам такой приказ, я не уверен, что капитаны кораблей его выполнят. И я не могу их за это осуждать. В городе живет шестнадцать миллионов человек».

— В Великом Содружестве проживают миллиарды. И триллионы разумных существ во всей галактике.

«Я знаю».

— Диверсию устроить довольно легко, но лобовой атаки быть не должно.

«Поверь, мы уже начали разрабатывать операцию».

— Но это лишь отсрочит проблему.

«Если мы остановим их на достаточное время, АНС сумеет вырваться из плена».

— Если мы надолго задержим паломничество, Иланта может предложить Араминте прокатиться на своем корабле. И вот тогда мы действительно окажемся в беде.

«Еще больше нас тревожит реакция Бездны, — сказал адмирал. — Она начала расширение, когда Араминта пыталась отказаться от своей роли. Если мы ее блокируем, реакцию предсказать невозможно. Проще говоря, ей теперь известно, где мы находимся».

— Значит, нужны другие варианты.

«Очень нужны. Паула… ты не догадываешься о том, что задумал Гор?»

— Нет, к сожалению, не догадываюсь.

«Проклятье. Что ж, значит, пока мы остались ни с чем».

— Я думала, что райели откликнутся на нашу просьбу взломать барьер вокруг Солнечной системы.

«Да, Кватукс согласился помочь. Мы ожидаем, что Высокий Ангел направится к Земле в течение ближайшего часа. Флот эвакуирует персонал на Керенск, в том числе и меня. Неизвестно, вернется ли он на свое прежнее место».

— Их заинтересованность я считаю многообещающим фактором. В наше время райелей мало что волнует.

«Я считаю, что Иланта и Араминта привлекли их внимание».

— Верно.

«У тебя есть еще какая-то информация для меня?»

— К сожалению, мы можем надеяться только на то, что Иниго жив и находится на борту «Линдау».

«А чем он нам поможет? Он сам заварил эту кашу, прокляни его Оззи».

— Правильно. Может, он сумеет и остановить процесс? Я имею в виду его внезапный уход из Воплощенного Сна. Многие могущественные люди сочли это обстоятельство достаточным поводом для весьма энергичных поисков.

«Что ты предлагаешь? Перехватить «Линдау»?»

— Не самый лучший вариант. Еще не время. Этот Аарон очень целеустремленно идет к своей цели и во время погони уже убил множество людей. Не исключено, что у него есть приказ ликвидировать Иниго в случае угрозы.

«Но такого приказа может и не быть».

— Согласна. Но, если Иниго наша последняя надежда и он на борту того корабля, мы не имеем права рисковать. «Линдау» — небольшой корабль, у него нет резервов, и бежать Аарону некуда. Благоразумнее было бы подождать, пока он доберется до Конуса. Это расширит наши возможности с тактической точки зрения.

«Хорошо, Паула, хоть такое и маловероятно, но нам необходима сейчас каждая искра надежды».

— Обещаю, я не дам ему уйти. У меня есть корабль, который в случае необходимости быстро доберется до Конуса.

Он снова бежал по огромному залу под хрустальным сводчатым потолком. Перед ним врассыпную разбегались люди, испуганные люди. И дети. Дети со слезами на милых личиках.

При всей своей растерянности и смятении он знал, что так быть не должно. И крепко держался за эту мысль. Единственное твердое убеждение в обезумевшем мире. Человеческое общество должно защищать детей. Лишь на этом фундаменте он чувствовал себя уверенно. Вот только в физической реальности, его окружавшей, уверенность ничего не стоила.

Вокруг непрерывно стреляли из всевозможного оружия и красивые разноцветные линии энергетических зарядов чертили в воздухе замысловатые узоры. Силовые поля застилали изображение розовато-лиловым туманом. А потом обрушилась какофония воплей.

Он бросился бегом к стайке рыдающих детишек. Плохо. За ним ринулась тьма, хлынувшая по залу морским приливом. Она окутала его. И в вихре разноцветных искр он почувствовал на своем плече ее руку. Боль пронзила тело, устремляясь к сердцу.

— Ты не уйдешь от меня, — прошелестел ее голос.

Он отчаянно забился, стараясь освободиться от ее хватки, и боль сменилась еще более пугающим холодом.

— От меня никто не уходит, — сказала она.

— Я уйду! — вырвался крик из его пересохшего горла. — Я не хочу.

Вдалеке, у самого края тьмы взметнулся очередной вихрь разноцветных огней. Он рванулся из последних сил…

…и больно ударился о пол каюты, выпав из койки. Зрение застилал странный черный туман, не давая сосредоточиться на переборках «Линдау». Пелена пульсировала в такт ударам его сердца и вспучивалась, словно что-то рвалось наружу из его кошмарного сна. Он застонал и крепко зажмурил глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Но боль все еще билась где-то за висками, пугая надвигающейся дьявольской мигренью. Потом он вспомнил корону тонких серебристых игл, торчавших из его головы, пронзавших кожу и легко проходивших через кость до самого мозга, и жестокий красный свет, затопивший его разум вплоть до последних жалких остатков его личности. «Делайте, — кричал он в пустоту. — Давайте, только скорее». Острые безжалостные когти впились в мозг и начали вырывать целые куски. Теперь его вопли были беззвучными, и он кричал снова и снова, пока в его истерзанном разуме не осталось ничего. Ни одной мысли, и он перестал думать…

Аарон проснулся, прижавшись щекой к полу, с болью в неловко повернутой шее. Как будто пришел в сознание после сокрушительного удара. Он дрожал всем телом — то ли от холода, то ли от шока.

— О дьявол, это необходимо прекратить, — пробормотал он, медленно приподнимаясь.

В капитанской каюте по-прежнему царил хаос. Он так и не собрался направить сюда роботов, чтобы навести порядок. Окружающая его лично обстановка была ему безразлична, в отличие от двух других, которые очень тщательно заботились о маленькой совместно занимаемой каюте. Аарон провел быстрое сканирование бионониками, чтобы проверить состояние своих пленников, и немного расслабился, обнаружив их в кают-компании. Убедившись, что с ними все в порядке, он проанализировал состояние систем «Линдау». После полученных на Ханко повреждений многие компоненты функционировали на пределе безопасности, но все системы работали, корабль оставался в гиперпространстве и направлялся к Конусу.

Аарон задержатся еще немного, чтобы протереть тело полотенцем, смоченным очищающим раствором, и надеть обнаруженную в рундуке форму. Капитан «Линдау» был примерно такого же роста, как и он, так что роботам потребовалось лишь внести минимальные изменения, чтобы он мог носить брюки и рубашки строгого консервативного покроя. Аарон натянул песочного цвета шорты, на две трети закрывающие ноги, и сиреневую безрукавку, а затем присоединился к двум своим попутчикам, чтобы позавтракать.

Корри-Лин встретила его угрюмым взглядом и сразу же опустила голову к своей тарелке с зерновыми хлопьями и йогуртом. Аарон без всякого сканирования определил, что она страдает от похмелья. Он уже отказался от попыток блокировать приготовление алкогольных напитков в кулинарном процессоре, электроника этого устройства и так была в плохом состоянии, и ему вовсе не хотелось окончательно вывести его из строя.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался он с Иниго.

Бывший Сновидец ответил ему коротким кивком, подняв голову от тарелки с тостами и джемом. Аарон заказал себе поджаренные ломтики с яйцом-пашот и копченой лососиной, апельсиновый сок и чайник с чаем.

— Почему от тебя пахнет хлоркой? — возмутилась Корри-Лин.

— Разве?

— Ты пользовался дорожным освежителем, — обвиняющим тоном заявила она. — Между прочим, на корабле работает душ.

Раздался звонок кулинарного процессора, и Аарон открыл стальную дверку. Его завтрак был готов, но странный запах, распространяющийся от подноса, заставил его нахмуриться. Последний стул у стола замер в процессе формирования, оставшись серым комком с углублением наверху, недостаточно широким и глубоким, чтобы на нем можно было сидеть. Аарон кое-как устроился на этом выступе.

— Душ находится в вашей каюте, — заметил он.

— И ты ценишь наше уединение превыше личной гигиены? С каких пор?

Иниго перестал жевать и молча уставился в потолок.

— Корри-Лин, нам предстоит провести на борту еще довольно много времени, — сказал Аарон. — Как ты могла заметить, состояние корабля оставляет желать лучшего, и не все системы функционируют должным образом. Я не жду от тебя никакой благодарности, но полагаю, что даже минимальная вежливость поможет обойтись без членовредительства. Это тебе понятно?

— Ублюдочный фашист.

— А это правда, что Этан терпел тебя в Совете по той причине, что ты была его любовницей?

— Провались к дьяволу!

Корри-Лин вскочила со своего места, яростно сверкая глазами.

— Видишь? — спокойно продолжал Аарон. — Это улица с двусторонним движением. Но ты не можешь меня покалечить.

Корри-Лин выскочила из кают-компании. Иниго проводил ее взглядом и снова принялся за тосты. Аарон отпил сок и надкусил яйцо. Оно пахло протухшей рыбой.

— Что за черт…

— У моих тостов вкус холодной баранины, — признался Иниго. — Немного жирноваты. Я изменил восприятие вкуса при помощи бионоников. Частично помогает.

— Хорошая мысль. — Юз-дубль Аарона занялся кулинарным процессором, чтобы определить проблему. Результат не обнадеживал. — Повреждены файлы памяти текстуры, и, похоже, на борту не осталось ни одного резервного варианта. Целая упаковка ячеек памяти оказалась физически уничтожена. Эта машина будет производить такую дрянь до самого Конуса.

— У Корри-Лин нет бионоников. Она не сможет улучшить вкус.

— Не сомневаюсь, что это ее здорово разозлит. Надо провести ревизию сухих пайков, проверить, хватит ли ей, чтобы продержаться до места.

— Или просто подключиться к унисфере через трансмерный канал и закачать новые файлы.

Аарон посмотрел на Иниго поверх стакана с апельсиновым соком, вполне нормальным по вкусу.

— Это невозможно. Слишком велик риск несанкционированного проникновения. Интел-центр в таком же плачевном состоянии, как и весь корабль.

— Нынче ночью тебе опять снился кошмар, — негромко сказал Иниго. — Тебе надо быть осторожнее с проявлениями истинной личности.

Аарон приподнял бровь.

— Моей истинной личности?

— Ладно, той личности, что поддерживает тебя в рабочем состоянии. Мистер Паранойя, опасающийся загрузить файлы синтеза продуктов, меня сильно тревожит.

— Учти, пожалуйста, что моя личность помогла мне не только остаться в живых при выполнении миссии, но забрать тебя на борт. И все это за какую-то пару недель, тогда как другие уже семьдесят лет гоняются за тобой по всему Содружеству. Советую хорошенько поразмыслить над моими способностями.

Иниго махнул рукой, выражая полное согласие.

— Как скажешь. Но твой характер меня заинтересовал. Я никогда еще не встречал такого мышления. В твоем разуме имеются провалы, не только в памяти. Подавлены все эмоциональные составляющие. Очень плохо. В твоем мозгу бушуют чрезвычайно сильные эмоции, и в результате он может лишиться равновесия.

— Корри-Лин тоже мне об этом говорила.

Аарон попробовал яйцо. Его биононики изменили восприятие вкусовых рецепторов, и теперь у желтка появился грибной привкус. Непривычно, но можно смириться, решил он.

— Ты ее обижал, — осуждающе заметил Иниго. — Не удивительно, что теперь она тебя ненавидит.

— Я нашел для нее тебя. Она просто неблагодарная, вот и все. Или просто не хочет признать, что заплатила за это без малейшего принуждения.

— Чем заплатила?

— Предательством. Оно и помогло тебя вычислить.

— Гм. Интересная оценка. И она тоже возвращает нас к сложившейся ситуации. Ты везешь меня на Конус для встречи с Оззи. А что потом?

— Не знаю.

— Должен же твой неизвестный наниматель дать тебе хоть какой-то намек на общий план. Полевому агенту, чтобы работать эффективно, необходимо постоянно оценивать альтернативные пути. А вдруг «Линдау» собьют противники, кем бы они ни были? Что, если кто-то попытается меня перехватить?

Аарон улыбнулся.

— Тогда я тебя ликвидирую.

Каюта, которую заняли Корри-Лин и Иниго, была маленькой. Теоретически она предназначалась для пяти членов экипажа, но с учетом графика дежурств там могли одновременно находиться только два человека, сменяющие друг друга каждые несколько часов. Иниго предполагал, что все они должны были прекрасно ладить друг с другом. Обе койки постоянно оставались выдвинутыми и стояли под углом примерно в десять градусов, да еще с приподнятыми бортиками, словно подверглись воздействию сверхвысоких температур. Поэтому свободного места между ними почти не оставалось. Да и спать на них было невозможно. Иниго просто расстелил все одеяла на полу и устроил уютное гнездышко.

Вернувшись после завтрака, он застал Корри-Лин сидящей на полу посреди скомканной постели, с кружкой черного кофе в руке. На полу рядом с ней стояла пустая коробка из-под готового обеда.

— Как на вкус? — поинтересовался он.

Она подняла фольгированную упаковку.

— «Лучшая горная фасоль с плантаций де Савоэль». Она ничуть не изменилась.

— Это должно помочь от головной боли.

Он неловко взгромоздился на край койки, которая слегка прогнулась под его тяжестью. А она должна бы быть крепче.

— И помогла, — буркнула Корри-Лин.

— Нельзя ли найти какую-то фасоль, которая улучшила бы твое настроение?

— Не начинай.

— Хоньо, что с тобой происходит?

Симпатичное веснушчатое лицо Корри-Лин побледнело от гнева.

— Кое-кто все бросил. Не только меня — он бросил все это проклятое движение. Просто собрался и ушел, даже не намекнув, куда направляется. Все, что я любила, все, во что верила, пропало, все было у меня отнято. Я не один десяток лет своей жизни посвятила тебе и твоей мечте. Мало того, я ничего не знала! Я не знала, почему ты ушел. Проклятье Заступницы, я даже не знала, жив ли ты. Может, ты отказался от всех нас, потому что все пошло не так и ты потерял надежду. Я. Не. Знала. Ничего. Вот с чем ты меня оставил. В одну секунду я лишилась всего — надежды на прекрасную жизнь, на любовь и счастье. Ты хоть представляешь себе, каково это? Нет, конечно, нет, иначе ты не сидел бы там и не задавал глупые вопросы. Что происходит? Мерзавец! Отправляйся хоть прямиком в Хоньо, мне все равно.

— Прости, — удрученно вздохнул он. — Это… Последний сон. Я не выдержал. Мы никого не могли привести к вечному блаженству. Маккатран, Эдеард, вся та цивилизация оказались обманом, хотя и великолепным обманом. Ту жизнь невозможно воспроизвести, тем более теперь, когда нам известны способности Бездны. Райели правы, это чудовище. Оно должно быть уничтожено.

— Почему? — взмолилась она. — Что случилось в Последнем сне?

— Ничего, — прошептал он. — Он показал, что даже сны могут в конце концов обратиться в прах.

— Тогда почему ты не…

— Не рассказал тебе?

— Да!

— Потому что такое мощное движение, как Воплощенный Сон, нельзя остановить за одну ночь. Когда я уходил, у него было больше десяти миллиардов последователей. Десять миллиардов! Я не мог просто повернуться и сказать им: «Ох, простите, я ошибся. Расходитесь по домам и живите своей жизнью, забудьте об Идущем-по-Воде и Кверенции».

— Иниго, которого я знала, так бы и сделал, — сквозь зубы проворчала она. — Мой Иниго был отважным и решительным.

— Я хотел дать ему угаснуть, по крайней мере я думал, что так и получится. Я считал, что так лучше. И лучшее тому доказательство — сам Этан. Он политик, а не верующий. После него пришли бы десятки ему подобных лидеров, и все они заботились бы о своем положении и поддержании слепой догмы. Воплощенный Сон превратился бы в обычную религию, которая обещает спасение, но не пытается воплотить исходную идею. Если бы я остался, ничего бы не получилось. Только я мог обеспечить преодоление барьера. Ты ведь знаешь, я сделал попытку, реальную попытку. Я отправился туда на быстроходном корабле, чтобы узнать, сумею ли я повторить то, что удалось древнему судну. Это было еще до того, как мы узнали о райелях-воинах. Но когда я увидел Последний сон, я понял, что с идеалом покончено. За пару столетий Этан и последующие лидеры погубили бы движение.

— А потом появился Второй Сновидец, — сказала она.

— Да. Наверное, я должен был бы понять, что Бездна никогда не оставит нас в покое. Она питается мыслями. Попробовав их однажды, она обязательно будет искать способ привлечь их снова.

— Ты хочешь сказать, что Бездна зла?

— Нет. Неподходящий термин. У нее есть цель, вот и все. К несчастью, эта цель приведет к необратимой гибели всей галактики.

— Но тогда, — она оглянулась на закрытую дверь, — что же мы теперь будем делать?

— Мы?

Она смущенно кивнула.

— Я верю в тебя, как верила всегда. Если ты говоришь, что Бездну надо остановить, я последую за тобой в Хоньо, лишь бы это сделать.

Иниго улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Форменная рубашка, слишком для нее большая, придавала Корри-Лин сексуальный вид, слегка обрисовывая контуры ее тела. Он и вчера испытал физическое влечение от одного ее вида, вызвавшего приятные воспоминания о тех временах, когда они были любовниками. Но вчера пьяная Корри-Лин источала злобу по отношению к Аарону, и к сложившейся ситуации, и вообще к происходящему во Вселенной. А сегодня, соскочив с края койки и опустившись рядом с ней на колени, Иниго увидел в обращенных к нему глазах проблеск надежды.

— Правда? — неуверенно спросил он. — После всего, что тебе пришлось пережить по моей вине?

— Это станет началом искупления твоей вины, — ответила она.

— Правильно.

— Но… — Она махнула рукой на дверь. — Как быть с ним? Мы же не знаем, хотят ли его наниматели помочь паломничеству или остановить его.

— Во-первых, он наверняка слышит каждое наше слово.

— Ох.

— Во-вторых, важно то, с кем нам предстоит встретиться.

— Оззи?

— Да, и потому я не предпринимал ничего подобного тому случаю с ледником. — Иниго усмехнулся, подняв взгляд к потолку. — Пока.

— Я думала, ты недолюбливаешь Оззи.

— Нет. Это я не нравлюсь Оззи. Он всегда был против Воплощенного Сна, из чего я могу сделать вывод, что наниматели Аарона представляют сторону, которая выступает против паломничества.

Корри-Лин пожала плечами и отбросила со лба прядь густых рыжих волос. Разговор ее действительно заинтересовал, и она не сводила с Иниго пытливого взгляда.

— Почему Оззи тебя не любит?

— Он дал человечеству Гея-сферу, чтобы мы делились эмоциями, что, как он считает, позволило бы нам коммуницировать на более высоком уровне. Если бы мы могли заглянуть в сознание людей, которых опасаемся или ненавидим, мы бы поняли, что в глубине души они испытывают обычные человеческие чувства. Это понимание способствовало бы сплочению расы. Черт, на такой идее можно создать целую фракцию, но сама идея была еще не совсем определенной. Оззи хотел, чтобы мы освоились с ней, чтобы открыто и честно пользовались Гея-сферой и только после того, как она прочно вошла бы в нашу жизнь, мы бы ощутили изменения во всем обществе.

— Так и произошло.

— Не совсем. Видишь ли, я исказил его идею Гея-сферы, создав на ее основе религию. Это в его планы не входило. Могу процитировать его слова: «Гея-сфера создана для того, чтобы помочь людям понимать и ценить жизнь и Вселенную, чтобы их не оболванивали дурацкие проповедники и продажные политики». А я воспользовался Гея-сферой для распространения снов об Эдеарде. Довольно иронично, по крайней мере с моей точки зрения. Оззи придерживался другого мнения. Похоже, что слухи о его чувстве юмора сильно преувеличены. В итоге он всерьез обиделся и удалился на Конус, чтобы в противовес моей недостойной диверсии построить «галактическую мечту».

— И он не добился успеха?

— Нет, насколько нам известно.

— И чем же он может помочь?

— Представления не имею. Но не забывай, что он абсолютный гений, хотя этот термин в нашей истории слишком часто употребляли не по назначению. Я подозреваю, что план, заложенный в мозгу Аарона, предполагает наши с Оззи совместные усилия по нейтрализации Бездны.

— Это большой риск.

— Время предусмотрительной осторожности давно миновало.

— А ты хоть представляешь, как можно остановить Бездну?

— Нет. Ни малейшего проблеска идеи.

— Но ведь ты же когда-то был астрофизиком.

— Да, но мои знания устарели на целое столетие.

— Ох. — Она мрачно нахмурилась и отставила опустевшую кружку.

— Эй. — Он погладил пальцами ее щеку. — Мы с Оззи постараемся что-нибудь придумать.

Она кивнула и, прикрыв глаза, наклонилась ему навстречу.

— Больше не покидай меня.

— Обещаю, мы вместе пройдем через это испытание.

— Идущий-по-Воде никогда не отступал.

Иниго поцеловал ее. Ощущение осталось таким же, как и десятки лет назад, и предательская память мгновенно восстановила сцены и эмоции той поры, когда они с Корри-Лин были вместе.

— Я не такой сильный, как Идущий-по-Воде.

— Ты сильный, — выдохнула она. — Поэтому мы и нашли друг друга. Поэтому мы связаны между собой.

— Я сделаю все что смогу, — пообещал он и потерся носом о ее подбородок. Его руки нащупали полы ее не по росту большой рубашки. — Но он никогда не сталкивался с подобной ситуацией.

— А его путешествие на «Свете Заступницы»?

Она потянула застежку его комбинезона.

— Нет, это не то.

— Он не знал, что его ожидает по возвращении.

— Согласен. — Он немного отодвинулся и посмотрел в ее широко раскрытые глаза. — Давай лучше поищем свой собственный путь, ладно?

— А как же?..

— Черт ним.

Язычок Корри-Лин игриво обвел губы.

— Я первая. Я ждала очень долго.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ СОН ИНИГО

Эй, на палубе, земля! — раздался крик впередсмотрящего.

Эдеард запрокинул голову, чтобы увидеть члена экипажа, примостившегося на главной мачте корабля «Свет Заступницы». Это был Манел, он широко улыбался и махал рукой всем стоящим на палубе. Он снял защиту со своих мыслей и продемонстрировал то, что видел: сейчас его взгляд охватывал только обращенные вверх лица.

— Манел! — разнесся по палубе коллективный вздох.

Неудержимая радость разлилась по всему кораблю. Парень повернулся на неустойчивой площадке, чтобы снова приникнуть к подзорной трубе. Линзы в латунной трубке, несмотря на регулярную чистку, за четыре года путешествия по морям изрядно помутнели, но изображение было довольно четким. Над самой линией горизонта, разделявшей две голубые поверхности, появилось темное пятнышко.

При виде пятна Эдеард захлопал в ладоши, и его веселье долетело до команд остальных четырех кораблей, составлявших исследовательскую флотилию. Все радовались. Далекая вершина над гладью моря могла быть только одним из островков к востоку от Маккатрана, а это означало, что до возвращения в город осталось не больше месяца пути.

— Ну, что ты скажешь? — воскликнула Джиска. — Все-таки он оказался прав.

— Да, конечно, — согласился Эдеард, слишком счастливый, чтобы спорить.

Натран, командующий «Светом Заступницы», уже пять недель обещал, что они скоро увидят восточные острова. У многих появились сомнения в его способностях к навигации, но капитаны других кораблей были с ним согласны. И Джиска все это время старалась поддержать мужа. После четырех лет плавания люди по вполне понятным причинам стали более раздражительными.

Кристабель оказалась рядом с Эдеардом, разделяя его радость. Он улыбнулся жене. Взявшись за руки, они прошли на нос корабля. На средней палубе, к неудовольствию Натрана, давно уже стало слишком тесно. Кроме бухт канатов и рундуков, здесь разместилось множество плетеных клеток сновыми животными, обнаруженными во время выходов на сушу. Не все они пережили долгий путь по морю. Каюта Тарали была заставлена стеклянными емкостями, где тела погибших сохранялись в дурно пахнущей жидкости. Сама Тарали вместе с другими врачами и ботаниками постоянно работала над составлением каталога сотен новых существ и растений.

«Но никаких других людей», — подумал Эдеард.

— В чем дело? — спросила Кристабель.

Еще несколько членов команды уловили его грусть и повернулись в их сторону. Эдеард с извиняющимся видом пожал плечами.

— Мы и в самом деле одни в мире. Теперь, когда до дома уже недалеко, это можно сказать определенно.

— Полной определенности не бывает, — возразила она, убирая с лица упавшую прядь.

Ее волосы снова отросли. Уже через восемь дней после отплытия из Маккатрана Кристабель села на стул в кают-компании и уговорила одну из женщин подстричь ее и без того не слишком длинные волосы, оставив лишь несколько дюймов вьющихся прядей.

— Это практично, — спокойно пояснила она изумленному Эдеарду. — Не мог же ты всерьез рассчитывать, что я стану заботиться о своей прическе в разгар ураганов, которые наверняка нам придется пережить? Мне хватило и первой недели при умеренной погоде.

«Но ты же заплетала их в косу, и все было в порядке», — подумалось Эдеарду. Вслух он ничего не сказал. Кристабель без длинных волос казалась какой-то… не такой.

Теперь он мог посмеяться над тем огорчением. Кроме того, она оставалась столь же красивой и элегантной даже с короткой стрижкой. Это было самое незначительное изменение из всех, что постигли их за время путешествия. Сейчас он даже не мог вспомнить, когда в последний раз видел женщину в юбке, если не считать торжественных обедов, неизменно проводимых раз в месяц. И еще сопровождавшей флотилию матушки, которой удавалось оставаться в своем традиционном одеянии. Все остальные женщины носили брюки, а в жаркую погоду — шорты. Эта маленькая революция позволила им заниматься такелажем и помогать в десятках других дел, до сих пор считавшихся прерогативой исключительно моряков. Представители гильдии моряков, конечно, сильно ворчали, услышав о женщинах в плавании, да и основная масса жителей Маккатрана недоверчиво отнеслась к этой затее — по крайней мере, мужская половина. Зато женщины почти единодушно выражали свою поддержку Эдеарду.

Скептицизм по поводу участия женщин в путешествии, покачивание головами при упоминании о неудачном опыте капитана Алларда, ужас многочисленных родственников Кристабель по поводу огромной стоимости пяти больших кораблей. Временами казалось, что довольна только гильдия кораблестроителей да целая орава купцов, снабжающих флотилию всем необходимым. Такая атмосфера царила над улицами и каналами Маккатрана с того самого момента, когда Эдеард объявил о своих намерениях, и до дня окончания постройки кораблей три года спустя. И вот когда пять судов встали на якоре у городского берега, скептическое настроение стало сменяться восхищением и волнением. В порту не нашлось достаточно просторного причала или глубокого канала в прилегающем районе, чтобы «Свет Заступницы» и четыре его собрата могли приблизиться к городу. Городские лодочники немало заработали, катая желающих вокруг новых судов. А для установки килей Эдеарду пришлось воспользоваться узким заливом в полумиле к югу от города, где капитан Аллард строил свою «Величавую Марию». Все это пробудило в душах людей сильнейший интерес и гражданскую гордость. Они верили, что на сей раз кругосветное путешествие будет удачным. Наше время, наши корабли, наш талант и наш Идущий-по-Воде, — думали они. Немало добавило уверенности и то обстоятельство, что свое объявление Эдеард сделал через неделю после того, как Небесный Властитель согласился проводить душу Финитана к Ядру.

Эдеард гордился, что продержался так долго. Он очень не хотел снова возвращаться в свое прошлое. От Братства Абрикосового дома Кверенцию он избавил, но личные последствия оказались чересчур сильными. Тяжело было проживать заново те же самые дни, видеть все те же ошибки и неудачи, несчастные случаи и никчемные споры и заново выслушивать политиков, когда он по прежнему опыту знал решение всех проблем. Очень часто ему хотелось вмешаться и тем самым облегчить жизнь многим людям. Но Эдеард понимал, что, единожды нарушив свои принципы, он будет снова и снова вмешиваться в жизнь других и только нанесет вред тем, кому хотел бы помочь.

Кроме того, те повторяющиеся события, которые он терпел с трудом, для всех остальных были не такими уж и плохими, тем более что во второй раз ячейка уже не организовалась. Людям следовало самим сделать свою жизнь лучше и обрести уверенность в грядущем. В конечном счете, как понять, где подвести черту? Если не дать ребенку упасть и сломать руку, он не научится быть осторожнее, а этот урок необходимо усвоить. Без него, кто знает, какую глупость он совершит в следующий раз?

Если не считать нескольких предотвращенных убийств, Эдеард держался превосходно. И потому страстно мечтал построить корабли и на несколько лет уйти в плавание. Он давно хотел увидеть неизведанные острова и континенты Кверенции, а еще больше хотел заняться другими, новыми для него делами.

И все получилось. Последние четыре года были самыми счастливыми с тех пор, как он возвращался в прошлое, чтобы избавиться от Татала. Кристабель не замедлила это отметить и даже сложила с себя полномочия члена Высшего Совета, покончив с бесконечными политическими неурядицами. Они стали близки, как в день своей свадьбы.

А на средней палубе Натран оказался в центре взволнованной группы и с добродушной сдержанностью принимал поздравления и благодарности. На плечах у него восседал маленький улыбающийся Киранан. Младший сын Натрана, родившийся на борту корабля три года назад, с нетерпением ожидал встречи с большим городом, который ему подробно описывали Эдеард и Кристабель. За время грандиозного путешествия на борту «Света Заступницы» родилось двенадцать детей, и еще тридцать на остальных четырех кораблях. В пути произошли и другие удивительные перемены. Ролар и Венали остались в Маккатране управлять делами семьи Кальверит и заседать в Высшем Совете вместо Кристабель. Маракас и Дайлорн тоже предпочли не покидать город, а все остальные дети отправились в путешествие. Джиска и Натран поженились всего год назад. Тарали близко сдружилась с Колином, подмастерьем из ассоциации садоводов, рассчитывавшим на членство в гильдии по возвращении из путешествия. Но больше всего Эдеарда удивили и порадовали Марили и Анали. Он полагал, что близнецы предпочтут остаться в городе и продолжать развлекаться, но они настояли на участии в поездке. Они, конечно, почти не изменили своим привычкам и на корабле и не слишком вникали в повседневные дела и порядки окружающей жизни. Вскоре после выхода из порта они выбрали себе в любовники Марвейна, младшего лейтенанта, восхищенного и очарованного их красотой, и каждую ночь увлекали его в свою каюту. (Особых усилий с их стороны и не требовалось, а друзья Марвейна сразу окрестили его счастливейшим мужчиной на всей Кверенции.) Парень оказался достойным и порядочным человеком, и это увлечение продлилось намного дольше, чем их обычные забавы.

Маленький Киранан протянул руки к бабушке и радостно взвизгнул, когда третья рука Эдеарда подхватила его с шеи отца и доставила в объятия Кристабель.

— Интересно, какие там произошли перемены, — негромко сказала Кристабель, лаская внука.

Киранан вытянул ручку, показывая на горизонт.

— Остров, — объявил он. — Большой дом.

Его мысли излучали яркий восторг и нетерпение.

— Он уже близко, малыш, — заверила его Кристабель.

— Город не изменится, — серьезно заявил Эдеард. — В этом суть Маккатрана, он не подвластен времени.

Кристабель бросила в его сторону понимающий взгляд.

— Он изменился после того, как там появился ты, — находчиво ответила она. — Например, женщины стали носить брюки.

Он улыбнулся и опустил взгляд. Кристабель была одета в белую хлопковую рубашку и голубые полотняные шорты, из-под которых виднелись ее стройные ноги, загоревшие после нескольких лет странствий.

— Это не самая плохая из революций.

— Папочка, — окликнула его Марили, пробираясь по палубе.

— Мы вовремя возвращаемся домой, — сказала Анали, идущая следом за сестрой.

Обе они инстинктивно прикрывали руками выступающие животы. «Свет Заступницы», надув паруса под теплым юго — западным ветром, набрал неплохую скорость.

— Не то чтобы мы не доверяли Тарали…

— Или корабельным хирургам.

— Но в особняке намного комфортнее, и вся гильдия врачей рядом.

— Просто на всякий случай.

Они широко улыбнулись ему. Обе были на шестом месяце беременности и радовались этому, несмотря на утреннюю тошноту, от которой жестоко страдали. На борту корабля недомогание скрыть было нельзя.

Никто не мог полностью защитить разум от неприятных ощущений близнецов, так что рвота наблюдалась и у некоторых членов команды.

— Пока еще рано судить, когда мы прибудем, — сказал Эдеард, пытаясь реалистично оценить ситуацию. Хотя близнецы редко обращали внимание на его предостережения. — Даже при попутном ветре нам потребуется не меньше месяца.

— Ой, папочка!

— Ничего не поделаешь.

— Мы хотим, чтобы наши дети родились на земле.

— Вот как? — спросил он. — А чего хочет Марвейн? Он ведь моряк.

Марили и Анали переглянулись.

— Он теперь отец.

— И наш муж.

— Да-а, — протянул Эдеард.

Полтора года назад Натран соединил их троих узами брака. На красивом тропическом островке, где все ходили босиком, под яркими лучами солнца, под плеск волн, ласкавших белый песок, счастливые близнецы заключили союз со своим возлюбленным. На Кверенции не было закона, запрещающего вступать в брак с более чем одним партнером, и в писаниях Заступницы об этом ничего не говорилось. Так что церемонию проводил капитан корабля, а не сопровождающая флотилию матушка. После подтверждения статуса семьи ликующая троица провела медовый месяц в маленькой хижине, наскоро построенной корабельными плотниками прямо на берегу, в то время как остальные участники плавания заметно дольше обычного составляли каталоги местной флоры и фауны.

— Он должен жить с нами, — уверенно заявила Марили, словно это подразумевалось само собой.

— В каком-нибудь небольшом поместье на равнине Игуру.

— Где мы будем вместе растить детей и урожай.

— Потому что этого плавания хватит на всю жизнь.

— Для всех нас.

— А Тарали нашла новые чудесные растения для выращивания.

— И они должны понравиться людям.

— И принести нам целое состояние.

Эдеард не нашелся, что возразить девчонкам, но почувствовал, как рядом напряглась Кристабель. «Но почему бы их мечтам и не сбыться? Случались и более странные вещи, а строить воздушные замки так приятно. В конце концов, разве не к этому стремится каждый из нас? К простой и спокойной жизни».

От обсуждений его спасло телепатическое послание Натрана рулевому, предписывающее слегка изменить курс.

— Почему? — настороженно спросил Эдеард.

— Надо установить, что это за остров, — ответил Натран. — В восточном архипелаге их восемь. Как только мы узнаем, к которому из них вышли, легче будет проложить курс к дому.

— Да, конечно.

— Ты готов к возвращению? — тихо спросила его Кристабель.

— Думаю, да, — ответил он, хотя нисколько в этом не сомневался.

«Теперь все будет по — новому». Жизнь в Маккатране снова станет легкой и спокойной. Предвкушение вызывало в его душе радость, которой он не испытывал уже давно. Он догадывался, что и Кристабель об этом знает, ее собственные мысли тоже светились удовлетворением.

— Мы всегда сможем отправиться в следующее путешествие, — поддразнила она мужа. — Например, чтобы исследовать и второй полюс.

Эдеард рассмеялся.

— Давай оставим это нашим внукам, ладно? Я с удовольствием займусь прежними делами. Полагаю, теперь можно подумать и об участии в выборах мэра.

Она посмотрела на него с таким выражением, словно впервые видела.

— Ты никогда не остановишься, да?

— Как ты думаешь, у кого я этому научился, госпожа?

Она улыбнулась и прижала к груди Киранана, все еще старавшегося увидеть город, который, как он знал, был где-то впереди.

— А ты, — сказала она мальчику, — скоро познакомишься со своими двоюродными братьями и сестрами.

— Ура! — воскликнул мальчуган.

— Которые теперь, возможно, составляют добрую половину всего городского населения, — проворчал Эдеард.

Ролар и Венали с изумительной скоростью увеличивали численность своих отпрысков, и, насколько он знал, Маракас и Хелиана не собирались от них отставать.

— Папа! — единодушно возмутились близнецы.

— Интересно, женился ли Дайлорн? — задумчиво произнесла Кристабель.

В ее мыслях промелькнуло — и мгновенно рассеялось — сожаление о долгой разлуке с детьми.

— Без нас? — поразилась Анали.

— Он не посмеет.

— Но вы же посмели, — заметил Эдеард.

— Это другое дело.

— Мы были с тобой и мамой.

— Значит, все в порядке.

Эдеард вздохнул и обратился взглядом к горизонту.

— Теперь уже недолго осталось. Клянусь Заступницей, мы устроим грандиозный праздник встречи.

Маккатран появился на горизонте на тридцать восьмой день после того, как Манел увидел первый остров восточного архипелага. Экипаж «Света Заступницы» уже давно знал, что город где-то рядом. Уже несколько дней путешественники видели на горизонте грузовые корабли, а сегодня рано утром им встретилась рыбачья флотилия из Портэва, небольшого селения, расположенного меньше чем в десяти милях от города. Рыбаки, как только оправились от изумления при виде огромных кораблей, встали в своих лодках и приветствовали экспедицию громкими криками.

К полудню вокруг них собрался целый эскорт из нескольких десятков торговых кораблей, совершавших рейсы вдоль побережья. Над прозрачными голубыми водами полетели полные любопытства и добрых пожеланий телепатические посылы. А потом появился и Маккатран. Сначала в чистом лазурном небе поднялись его стройные башни. Нетерпеливые про-взгляды устремились из города к флотилии, неся с собой лихорадочное любопытство и восторженные приветствия. Все вышли на палубы, чтобы посмотреть на город, оставленный более четырех лет назад. Стремление побыстрее добраться до дома было так велико, что Эдеарду казалось, будто корабли полетят над водой без всякого ветра. Флотилия представляла собой грандиозное зрелище. Каждый из огромных кораблей нес три мачты, оснащенные полными комплектами снежно-белых парусов. Правда, теперь, после многих месяцев под жарким солнцем, после леденящих ветров, когда с каждой веревки, с каждого края свисали сосульки, главный парус на «Свете Заступницы» был сшит из отдельных кусков резервной парусины. В бортах «Звезды Заступницы» и «Учения Заступницы» после столкновения с кораллами в море Августы, произошедшего, несмотря на все телекинетические усилия команды, виднелись заплатки из мягкой древесины тропических лесов. И несколько мачт после жестоких ураганов пришлось ставить заново.

«Но мы справились, несмотря на все вызовы, брошенные этим миром. — Эдеард широко улыбнулся, узнавая изломанную линию городского горизонта. — Вы видите, мы вернулись, с заплатками на парусах и пробитыми бортами, мы вернулись и привезли груз новых знаний. Мы открыли для каждого новые земли».

Но улыбка очень быстро стала таять на его лице: в дальних районах города Эдеард уловил совсем другие мысли. Сначала вспышки ярости на фоне экзальтированного ожидания, вызванного приближением флотилии, его только удивили. Затем он стал постепенно выделять поток мыслей, сосредоточенных у северных ворот, где, казалось, собрались тысячи разгневанных людей. В сгустках злобы и негодования не было и намека на радостное приветствие. Эти мысли разительно отличались от настроения остального города.

— Ох, ох, — неслышно вздохнул он.

Он направил к северным воротам про-взгляд, стараясь понять, что же там происходит. Первое, что он ощутил, это присутствие милиции: строй вытянутой дугой охватывал ворота и часть дороги, проходящей через зеленую полосу. По традиции участок у стен города всегда оставался пустым. Но не сегодня. На траве расположились десятки больших стоянок, и, насколько мог рассмотреть Эдеард, было спилено множество древних деревьев — вероятно, на дрова для костров.

— Что там? — спросила его Кристабель, уловив тревогу, как ни старался он закрыться мысленным щитом.

— Какая-то осада, но довольно необычная.

Он нехотя поделился с ней ощущениями.

— Ох, Заступница, — простонала Кристабель. — Откуда они пришли?

Он пожал плечами, перебирая в уме возможные варианты. Но задача оказалась не по силам его про-взгляду, тем более на таком расстоянии.

— Скоро узнаем. И тогда все будут ждать, что Идущий-по-Воде исправит положение.

Он не смог скрыть ни своего разочарования, ни откровенной жалости к себе.

— Эдеард. — Она ласково погладила его по спине. — Почему ты всегда так сурово к себе относишься?

— Потому что мне одному приходится все улаживать. Проклятье Заступницы, это же никогда не кончится. Каждый раз, когда я считаю, что все в порядке, появляется еще кто-то, и все снова идет наперекосяк.

— Дорогой, не переживай так сильно.

— Я и не переживаю, — печально отозвался он. — Это моя обязанность. Я отвечаю за наш мир. Я. И никто другой.

— Эдеард, не говори глупости. — В голосе и мыслях Кристабель послышалась строгость. — Прошу тебя, не взваливай на свои плечи больше никакую непосильную ношу, ты и так уже много сделал в прошлом. Сейчас нам важнее всего благополучно доставить на берег двойняшек. Бедные, им надо до родов добраться в особняк. Сосредоточься на этом, если уж тебе так необходимо о чем-то беспокоиться.

— Непосильную ношу? — тихо переспросил он, с трудом веря своим ушам.

— Да, — решительно ответила Кристабель, твердо глядя ему в лицо. — Заступница свидетель, перед началом строительства флотилии ты стал просто невыносимым. И это главная причина, почему я согласилась заплатить за нее целое состояние. И путешествие помогло, Эдеард. Ты стал прежним. Ты снова стал самим собой. И вот опять. Мы еще не сошли на берег, а ты уже начинаешь жаловаться, что все идет не так как надо.

«Проклятье Заступницы, ты же представления не имеешь, о чем говоришь!»

Он гневно сверкнул глазами и отошел в сторону.

— Папа? — с тревогой окликнула его Джиска.

Но он был не в состоянии с кем-то говорить, даже с ней.

Навстречу весельным шлюпкам флотилии на причалы и набережные вышли уже тысячи людей. В первой партии, перевозившей участников путешествия через широкую гавань, заключенную между хрустальными стенами, было пятнадцать лодок, укомплектованных экипажами ген-мартышек, специально сформированных для гребли. Их весла со свистом рассекали воздух. Эдеард сел во вторую шлюпку, первую заняли близнецы под присмотром Кристабель и Тарали, и вместе с ними ехал Марвейн. Эдеард сразу же направил телепатический посыл взволнованному Ролару и предупредил, чтобы в гавани их ждали две гондолы, готовые отвезти пассажиров прямо в семейный особняк. Двойняшки постоянно жаловались на недомогание, но в основном оно было вызвано их страстным желанием рожать на берегу. Накануне Тарали потихоньку сообщила Эдеарду, что до родов им еще не меньше двух дней, но Марили и Анали стонали так, словно их младенцы уже рвались наружу.

Вместе с Эдеардом к берегу направились Джиска с Натраном и еще полдюжины офицеров со своими женами и детьми. Это была очень веселая компания, все энергично махали руками встречающим и отыскивали взглядами на берегу своих родных. Все, кроме него. Эдеард не разделял их энтузиазма и в одиночестве молча сидел на корме.

«Клянусь Заступницей, мы перестали вас ждать еще пару лет назад, — донесся до него посыл Максена. — Неужели вы действительно обошли вокруг света? Вы путешествовали целую вечность».

Наконец и на лице Эдеарда появилась улыбка. Его старинный друг стоял во главе поспешно собранной делегации из членов Высшего Совета, представителей районов и благородных семейств. Они так плотно столпились на первом причале, что были вынуждены замереть почти неподвижно, чтобы не столкнуть в воду стоявших на самом краю. Официальные лица явились в ярких парадных одеяниях, но свежий морской бриз весьма непочтительно раздувал их мантии и ерошил волосы. Максен и Динлей, конечно, были в первом ряду, и оба отчаянно размахивали руками. Эдеард даже издали заметил, что за прошедшие годы глава Сампалока успел набрать лишний вес.

А вот рядом с Максеном стоял Доблек, глава района Друп. И на нем была мантия мэра.

— Вот и перемены, — тихонько пробормотал он.

Начиналось путешествие при мэре Трэвале. Он попытался убедить себя, что это хорошая новость, хотя и помнил Доблека как не самого лучшего из глав района, чересчур восхищавшегося древними традициями. «Реформатором его никак нельзя назвать».

Шлюпка коснулась причала. Как только рабочие закрепили концы, Эдеард под рев восторженной толпы поднялся по деревянным ступеням. От оглушительных приветственных криков испуганные чайки взмыли высоко в небо. «Совсем как в день изгнания, только без протестов и кровопролития».

Уже более энергично Эдеард помахал рукой, благодаря жителей за теплую встречу и улыбнулся всем, кто приветствовал его с неудержимым восторгом.

— Идущий-по-Воде! — Мэр Доблек шагнул вперед и обнял Эдеарда. — Какой радостный для всех нас день! Добро пожаловать, с возвращением домой. Неужели вы действительно совершили кругосветное путешествие?

Город притих, воспринимая ощущения мэра и ожидая ответа.

— Да, мы сделали это, — торжественно произнес Эдеард, а потом не удержался и широко улыбнулся.

И снова к небу взвились радостные крики.

Эдеард, слегка повернувшись, освободился от объятий Доблека.

— Мэр, вы, вероятно, знакомы с моим старшим капитаном, Натраном. А это моя дочь Джиска.

— Да, конечно.

Мэр двинулся вдоль ряда прибывших, с радостью исполняя свой официальный долг и сохраняя торжественный вид перед огромной аудиторией.

— Дедушка, как это здорово, — воскликнул маленький Киранан, прильнув к ноге Эдеарда, пока его родители отвечали на приветствие мэра.

— Что именно? — спросил Эдеард.

— Город. Здесь все, кто живет в нашем мире?

Эдеард никогда об этом не задумывался. Ведь Киранан действительно не видел никого, кроме участников путешествия, а сейчас оказался чуть ли не в центре ликующей толпы. Ничего удивительного, что он немного оробел.

— Нет, далеко не все, — заверил мальчика Эдеард.

Он направил про-взгляд на меньший причал по другую сторону от входа в порт, где Кристабель и близнецы пересаживались в семейные гондолы. Ролар тепло обнял мать, а многочисленные внуки радостно запрыгали, угрожая перевернуть черное лакированное суденышко. Бурлала среди них не было, и это поразило Эдеарда. Вместо младшего внука между Роларом и Венали ковыляла маленькая девчушка, месяцев на пять моложе мальчика, которого он ожидал увидеть. Эдеард не думал, что при изменении мира изменятся и его потомки. Теперь он знал, что может случиться и такое. С другой стороны, он был вознагражден рождением Киранана и беременностью сестер-близнецов. Но он успел полюбить Бурлала, этот малыш был таким прелестным созданием. Эдеард внимательно посмотрел на девочку. Та сразу же ощутила его внимание и тоже взглянула через воду в его сторону, но затем спряталась в складках маминой юбки.

— Ну, а это кто? — спросил его Динлей.

Улыбка вернулась на лицо Эдеарда, но немного потускнела.

«Бурлала нет? Заступница, но он же не заслужил забвения, как Татал. Это неправильно, несправедливо».

— Это мой новый внук, Киранан.

Он сумел сохранить спокойствие и ласково потрепал волосы мальчугана.

— Дедушка! — Киранан вывернулся из-под его руки. — А ты Динлей? Тебя однажды подстрелили. Дед все мне про тебя рассказал.

— Все-все? Что ж, как-нибудь ты придешь меня навестить, и я расскажу тебе о нем. Все, о чем он сам рассказать не захочет.

— Правда? Обещаешь? — Киранан с обожанием посмотрел на нового друга. — Поклянись Заступницей.

— С возвращением домой, Эдеард, — приветствовал его Максен, крепко пожимая руку.

— А где же Кансин? — спросил Эдеард.

Широкая улыбка исчезла с лица Максена.

— Мы решили пожить отдельно, — сказал он, стараясь сохранить легкомысленный тон. — Так лучше для нас обоих.

— Нет! Ох, как жаль.

«Заступница, не наказывай меня так сурово. Раньше они были вместе».

— Она сказала, что увидится с тобой позже.

— Что ж, ладно.

— Познакомься, это Хилитта. — Динлей с гордостью подтолкнул вперед высокую девушку. — Мы женаты уже семь месяцев.

Эту новость Эдеард воспринял легче. Он слышал ее уже не раз, фактически каждый раз, когда начинал сначала. Так что и сейчас он придал лицу соответствующее выражение, улыбнулся и протянул руку крепкой девице.

— Примите мои поздравления.

Он не допустил и тени неодобрения ее молодости (она наверняка не старше Джиски), и даже смутно знакомые черты кокетливо улыбающегося лица не вызвали у него смущения.

Максен, как будто случайно повернувшись, зашептал ему на ухо:

— Это дочка Нанитты.

Эдеард закашлялся, отчаянно стараясь скрыть свое изумление.

— Спасибо тебе, Идущий-по-Воде, — сказала она хрипловатым голосом — да, очень похожим на голос матери.

И ее кокетливая улыбка мгновенно стала озорной, отчасти оценивающей.

Эдеард поспешил снова обернуться к Максену.

— Заступница, как хорошо вернуться домой.

— Так вы на самом деле обошли вокруг света? — спросил Динлей.

— Да, конечно. Ох, сколько я вам расскажу всяких историй!

— Ну, и?

Эдеард сразу же понял, о чем он спрашивает.

— Кроме нас в этом мире никого нет.

Разочарование Динлея отчетливо проявилось в общей радостной атмосфере.

— Что ж, ладно, — вздохнул он.

— А что происходит у Северных ворот? — спросил Эдеард.

— Эти мерзавцы… — возбужденно заговорил Максен.

— Максен, — смущенно перебил его Динлей. — Идущий-по-Воде еще не видел своих родных после четырехлетней отлучки. Мы справлялись без него все это время, продержимся и еще день. Эдеард, тебе не о чем беспокоиться. Ситуация под контролем.

Максен неохотно кивнул.

— Да, конечно. Извини, дружище. Я не с того начал. Очень хотел бы услышать твой рассказ.

— И услышишь, клянусь Заступницей, — пообещал Эдеард.

Прошло еще несколько дней, прежде чем Эдеард смог встретиться со старыми друзьями в спокойной обстановке. Первые два дня он с радостью провел в своей семье, приветствуя оставшихся на берегу родных и знакомясь с молодым пополнением. Потом на целый день его вместе с остальными мужчинами изгнали на девятый этаж особняка, где все они чувствовали себя совершенно беспомощными и немного виноватыми. В это время Тарали, две акушерки, несколько послушниц, Кристабель и даже Марвейн помогали близнецам разрешиться от бремени. На этот раз сестры немного не соблюли синхронность: Марили родила двух дочек примерно через пять часов после того, как Анали дала жизнь сыну и дочери. После таких событий, как предписывала традиция дома Кальверит, состоялся праздничный завтрак, и еще не успевший оправиться от шока Марвейн сидел во главе стола и принимал поздравления.

Только в середине четвертого дня после прихода флотилии Эдеард взял гондолу и отправился в Сампалок. К центральной площади он прошел по Мислор-авеню. Ни один дом на этой улице не пустовал. Какими бы маленькими или неудобными ни были помещения, везде кто-то жил: холостые мужчины и одинокие женщины, небольшие молодые семьи или старые упрямые вдовы и вдовцы. Для приезжих не осталось ни одной комнаты.

Шестиугольный особняк, стоявший в конце аллеи, порадовал его своим видом. Глядя на свое творение, он всегда чувствовал радость и уверенность в своих силах.

На этот раз на площади вокруг особняка не было никаких лагерей и стоянок людей, приехавших ради встречи с Небесным Властителем. Улицы выглядели нормально, и между фонтанами в ярких солнечных лучах опять сновали пешеходы, а дети играли в мяч и догонялки. Торговцы в киосках на выходе с улицы Барфол, предлагавшие засахаренные фрукты и прохладительные напитки, не могли пожаловаться на недостаток покупателей.

Прохожие, завидев прославленный черный плащ, приветливо улыбались Идущему-по-Воде. Было время, когда он очень обрадовался бы такому отношению жителей Сампалока, но сейчас с трудом заставлял себя отвечать на улыбки. «Но я несправедлив. Нельзя осуждать жителей всего района».

В особняк он вошел сквозь арку в стене бледно-лилового цвета и сразу поднялся по лестнице на пятый этаж, где находился личный кабинет Максена. Это была обычная комната с выходом на балкон. Сегодня все окна в ней оказались закрытыми. Весь письменный стол занимала гора переплетенных в кожу папок, тесемки у многих были не завязаны, так что бумаги высовывались наружу. Груды бумаг покрывали и другие столы, а также всевозможные полки и бюро. Даже на стульях громоздились высокие стопки документов. Эдеард вспомнил, что прежде в этом помещении царил строгий порядок. Максен, словно прочитав его мысли, встал из-за стола и смущенно улыбнулся.

— Можешь не спрашивать, здесь стало так после ее ухода.

Эдеард заметил пятна (от вина) на его рубашке, но промолчал. На спинках занятых бумагами стульев висели плащи и мантии.

— Справляться одному с таким хозяйством с непривычки тяжело, — дипломатично отметил он.

— Ты уже виделся с ней?

— Нет. Еще не виделся. Кристабель навещала ее вчера вечером.

Максен тряхнул головой и сел в кресло.

— Она даже больше не живет в Сампалоке.

— Не хочешь рассказать, что случилось?

— Ох, Заступница, нет. Она сказала, что я перестал интересоваться делами, что растратил всю свою энергию — обычная чепуха, которую в таких случаях говорят женщины. Ты и сам их прекрасно знаешь. Все, что бы я ни делал, ей не нравилось.

— Да, я знаю.

— Что, даже Кристабель такая же?

Максен, казалось, ждет его подтверждения, чтобы убедиться, что страдает не один.

— Особенно Кристабель, — заверил его Эдеард, искренне желая, чтобы это было неправдой.

«Но… Заступница, она так изменилась после нашего возвращения. И, похоже, по моей вине».

Максен вытащил пробку из хрустального графина и плеснул в бокал крепкого напитка двойной очистки, которым славились производители из провинции Рашьен. Он хмуро посмотрел на золотисто-коричневую жидкость, немного поболтал ее в бокале, а потом залпом выпил. Графин передвинулся в сторону Эдеарда.

— Нет, спасибо.

— Ты меня жалеешь?

Максен громко рыгнул.

«О Великая Заступница, только не это. Мне достаточно и всего остального».

— Я тебя не жалею. Я бы хотел, чтобы ты стал прежним, но могу и подождать.

— Ох, Эдеард, как я жалею, что мы не отправились с тобой. Тогда ничего этого не произошло бы. Не было бы ни нового движения «Наш город», ни победы Доблека на выборах мэра, ни этих проклятых лагерей под стенами Маккатрана.

— Я слышал, что они называют себя сторонниками «Нашего города», Ролар мне говорил. И, конечно, я ощутил палаточный городок и милицию сразу, как только мы подошли к порту.

— Милиция там необходима, чтобы поддерживать порядок. И, да простит меня Заступница, я сам голосовал за предложение Доблека направить туда воинов. Эдеард, у нас не было выбора. Городу угрожали беспорядки, возможно, даже кровопролитие, еще худшее, чем планировал устроить Буат. Когда «Наш город» помешал приезжим занимать свободные помещения, Илонго получил два дня абсолютной анархии. Что нам оставалось делать?

— Вы поступили правильно, — заверил его Эдеард. — Вы спасали человеческие жизни. Мы всегда этим занимались и будем заниматься дальше.

— Эдеард, что происходит с нашим миром? Неужели мало того, что мы избавили его от Байза, Овейна и их бандитов? Готов поклясться именем Заступницы, что Небесные Властители снова покинут нас, если мы не сумеем измениться. Я знаю это, Эдеард.

Максен опять потянулся за графином, но обнаружил, что его удерживает третья рука Эдеарда.

— Сейчас придет Динлей, — сказал Эдеард. — И тогда мы поговорим о блокаде у стен Маккатрана. — Его про-взгляд уже распознал приближавшегося к особняку Динлея. — А пока скажи, вы оба присутствуете в Высшем Совете?

Максен, чуть не плача, покачал головой.

— Последние полгода от моего имени там работает Джемико. После голосования об отправке отрядов милиции я не мог заставить себя туда пойти. Джемико хороший малый, и я горжусь, что он мой сын. Он справится лучше, чем я. — Максен широким жестом обвел кабинет. — А я стараюсь разобраться с петициями. Правда, Эдеард, я стараюсь, но ожидания людей чрезмерны. Я не Рах, но они никак не хотят это понять. Они начинают шептаться, что я поворачиваюсь к ним спиной, как Байз. Можешь себе такое представить? Только подумай, в чем меня обвиняют! И я ничего не могу сделать, чтобы прекратить эти злобные, коварные и ошибочные слухи. Я уверен, что их распространяют люди Байза.

Эдеарду хотелось подхватить Динлея третьей рукой и поскорее втащить в кабинет через балкон, лишь бы прекратить эту жалкую и уничижительную тираду.

— Динлей вот-вот придет. Кстати, о Динлее…

— Ха! — Максен криво усмехнулся и тряхнул головой. — Ты же ее видел. Точно такая же, как и все остальные. Клянусь Заступницей, в провинции образовалась какая-то тайная гильдия, которая производит этих девиц по одному и тому же шаблону. Иначе как бы он каждый раз их отыскивал?

Эдеард улыбнулся.

— Гильдия изготовления жен для Динлея. Мне нравится. Но дочка Нанитты…

— Вот-вот! Я узнал ее в ту же минуту, как только увидел, ей даже не пришлось рассказывать мне, кто она такая. Она пробудила во мне воспоминания, которые я предпочел бы забыть. А потом она заявила, что они с матерью постоянно ссорились и она больше не смогла жить дома, поэтому четыре года провела в пути, пока не оказалась в Маккатране. Хотела посмотреть мир, как она сказала. Знаешь, я был одним из первых, к кому она обратилась. Она сказала, что на тот случай, если она доберется до города, мать сообщила ей имена нескольких человек, которые обязательно бы ей помогли. Не так уж сильны были их разногласия, не находишь? Готов поспорить, что эта сучка специально ее подослала, чтобы нам насолить.

— Зная Нанитту, трудно сомневаться. — Эдеард снова поискал про-взглядом Динлея. Его друг уже прошел сквозь арку в серой стене и теперь спрашивал слугу, где находится глава Сампалока. — А где же в конце концов поселилась Нанитта?

— Своей черной магией она обработала одного несчастного богатея в Обершире. Он женился на ней всего через месяц после ее приезда, и они живут в большом доме большого фермерского хозяйства.

— Вот и хорошо, — пробормотал Эдеард.

Максен презрительно фыркнул.

— Разве ты не понимаешь? — воскликнул Эдеард. — Она изменилась. Она стала частью нашего общества. Это очередное подтверждение правильности выбранного нами пути. Своевременное напоминание о том, что мы не должны колебаться.

— Как скажешь, — устало буркнул Максен. — Так или иначе, Динлею хватило полминуты, чтобы очертя голову броситься к ногам ее дочери. Как обычно.

— Ну, может, на этот раз все будет хорошо. В конце концов, у него богатый опыт.

— Никаких шансов, клянусь Заступницей.

Эдеарду вспомнилась кокетливая улыбка Хилиатты при их первой встрече в порту.

«Максен прав, симптомы не обнадеживающие».

Динлей открыл дверь и окинул Максена настороженным взглядом.

— Как я рад тебя видеть, — приветствовал его Эдеард и крепко обнял.

Динлей ответил на его объятия, даже не пытаясь скрыть облегчения и радости.

— Знаешь, мы уже начали серьезно волноваться.

— Знаю, и я благодарен вам за заботу. Но нас встретил огромный мир, о котором мы так мало знаем. Честно, то, что я видел…

— Ну же, рассказывай!

— Там были огромные морские существа, как будто состоящие из камня или кораллов, похожие на плавающие острова. Я даже стоял на одном из них. А деревья! Заступница, деревья на Парате — это целый континент на противоположной от Кверенции стороне — клянусь, они по высоте не уступали самым большим башням Эйри. А каких животных мы нашли! Вы видели тех, что мы привезли с собой? И это лишь самые маленькие экземпляры. А на Мараке, континенте, следующем за Паратом, мы видели зверей величиной с дом. У них голубая шкура, эти звери лениво прохлаждались в болотах. А еще мы видели джунгли! По сравнению с экваториальными районами Мараки лето в Чарье можно считать прохладной зимой, там как в парной бане.

— Ты никогда не был в Чарье, — ворчливо заметил Максен.

— Зато Натран там бывал, — возразил Эдеард. — Он поделился со мной воспоминаниями.

— Ох, Заступница, как жаль, что я не поехал с вами, — заявил Динлей.

— Я и сам сказал то же самое, — добавил Максен. — Только посмотри, что случилось, когда ты оставил город на нас.

— Нас не в чем обвинить, — запальчиво воскликнул Динлей.

Эдеард и Динлей тайком переглянулись.

— Ну, ладно, — со вздохом сказал Эдеард. — Рассказывайте, что произошло в моем городе.

Динлей пояснил, что движение «Наш город» возникло сразу после отплытия флотилии. Скорее всего, толчком послужила ссора в Тоселле. Молодая пара подыскала себе свободное помещение в одном из больших зданий между Синей Башней и Скрытым каналом. Комнаты давным-давно стояли пустыми из-за полов разного уровня и совсем круглых ступенек. Но там были довольно большие комнаты, в одной из которых молодой парень надеялся устроить ювелирную мастерскую. По традиции Маккатрана, они не стали оформлять заявку до венчания. И вот тогда-то и начались неприятности. Вернувшись в город после медового месяца, молодожены обнаружили, что облюбованные комнаты заняты семьей приезжих, дожидавшихся прибытия Небесного Властителя.

— Они поселились временно, — заметил Максен. — Вот и все. Два брата привезли из провинции Фандин свою мать, собиравшуюся просить Небесного Властителя направить ее к Ядру. Она страдала от сильнейшего артрита и к тому же была подвержена приступам старческого слабоумия. Эти люди на неделю опоздали к предыдущему появлению Небесных Властителей, а по информации гильдии астрономов, в ближайшие месяцы их визита не предвиделось. Братья не могли позволить себе долго снимать комнату в таверне или номер в пригородной гостинице, поэтому свободное помещение пришлось им как нельзя более кстати.

— Молодожены сказали, чтобы они убирались, — продолжал Динлей. — Тогда один из братьев обратился в департамент размещения при Дворце Правосудия и подал заявку. Поскольку они прожили в этом здании два дня и две ночи, заявка была удовлетворена.

— Ох, Заступница, — простонал Эдеард.

Он уже знал, что последует дальше. Из-за наплыва приезжих в Маккатране давно зрело возмущение. Вместе с мэром Трэвалом он обсуждал эту проблему перед тем, как столкнулся с Братством Абрикосового дома. Кардинального решения они тогда не нашли, но постройка гостиниц в пригородных районах казалась неплохим вариантом. Только по милости Заступницы в то время не произошло серьезных стычек вроде этой.

— Ювелир и новобрачная происходили из больших семей, к тому же тесно связанных между собой, — рассказывал Динлей. — Мало того, не нашлось ни одного другого помещения, которое устроило бы новобрачных или братьев с пожилой матерью. И те и другие, хотели занять именно эти комнаты. И вот молодожены бросили призыв: жилье Маккатрана для его жителей. Он стал популярным лозунгом. Братьев выгнали на улицу вместе с матерью. К тому времени, когда на место происшествия прибыли констебли, все трое из-за побоев уже нуждались в медицинской помощи. Молодая чета вместе с мебелью и всем своим имуществом обосновалась в комнатах, а их родственники, собрав приличную толпу, блокировали вход в здание. Хотя это было лишним: констебли не проявляли особого сочувствия к пострадавшим. Они лишь помогли братьям и их матери добраться до больницы.

— На этом все могло бы и кончиться. Но, с точки зрения закона, комнаты были закреплены за братьями. Так что молодоженам, чтобы утвердиться в новом жилище, потребовалась юридическая помощь.

Эдеард в отчаянии прикрыл глаза.

— О Заступница, только не он.

— Как раз он, — злорадно усмехнулся Максен. — За дело взялся мастер Черикс. По той причине, что молодожены однозначно были неправы и все об этом знали, Черикс в суде сумел добиться только утверждения иска. Регистрацию проживания может аннулировать лишь Высший Совет. Ради этого юридическое разбирательство превратили в политическую кампанию. Движение «Наш город» родилось за четыре недели до выборов. Мэр Трэвал высказывался в поддержку существующего порядка и закона, как и сам Идущий-по-Воде, — так он повторял в каждом выступлении. Доблек, до того момента бывший всего лишь формальным соперником, решил встать на сторону движения «Наш город». И одержал безоговорочную победу, как и целая группа придерживающихся той же точки зрения представителей районов.

Сторонники движения «Наш город» очень серьезно отнеслись к делу. Уже через неделю они зарегистрировали на себя все оставшиеся свободные помещения Маккатрана. Приезжим, прибывавшим в город со своими умирающими родственниками, было негде остановиться. Как и в первом случае, большинство не могло платить за ночлег в гостинице, поскольку ожидание грозило растянуться на долгие месяцы. Кризис разразился в Илонго, через неделю после того, как Доблек принес присягу во Дворце-Саду. Несколько разъяренных приезжих, услышав, что в городе, откуда их родные хотели бы отправиться к Ядру под предводительством Небесного Властителя, для них нет места, пытались силой занять помещения в одном из центральных особняков Илонго. Начались беспорядки, справиться с которыми констеблям не удавалось, да они не очень — то и старались. Вот тогда Доблек проявил удивительную решимость, отдав милиции приказ навести порядок.

С того дня и досих пор все, кто направлялся в город, чтобы встретиться с Небесными Властителями, и не мог платить за комнату в таверне, были вынуждены оставаться за пределами городских стен, пока матушки храмов Заступницы не проводят страждущих на башни. Но и тогда сопровождающим родственникам не рекомендовалось идти с ними даже до Эйри.

— Доблек искренне верил, что действует, как ты в период изгнания, — сказал Максен. — Ты вышвырнул из города Байза и его сообщников и запретил им возвращаться. Нашлось достаточно глупцов, которые тоже так считают и аплодируют его непреклонности.

— Удивительно, что у него хватило храбрости, — заметил Эдеард. — Это уже не тот Доблек, каким я его помню.

— Власть меняет людей, — сказал Динлей, искоса взглянув на Максена. — И необходимость. Что еще он мог предпринять?

Эдеард понял, что друзьям давно не удается прийти к согласию по этому вопросу.

— Я мог бы его понять, если бы он хоть что-то попытался сделать, чтобы изменить ситуацию, — сердито возразил Максен. — Но он ничего не сделал. Он просто не знает, как поступить, а люди прибывают каждый день. Ты знаешь, что из дальних провинций пришли только первые страждущие? В том числе и из Рулана.

— Это ничего не значит, — пробормотал Динлей.

— Не скажи. Число приезжих все еще растет. Доблек опять ничего не предпринимает. Ничего! Надо было выслать милицию, чтобы обезопасить дорогу в Маккатран. Люди, которых он оставил за стенами города, начинают устраивать засады на караваны и торговые повозки. Теперь милиция постоянно дежурит у ворот, выходящих на равнину Игуру, а приезжие устроили палаточные городки и вырубают леса в полосе вдоль городской стены. А эти деревья, как тебе известно, посажены самим Рахом и Заступницей.

— Рах просто предложил оставить лесную полосу вокруг города, — устало возразил Динлей. — Нигде не сказано, что он лично сажал семена деревьев, это пропаганда «Нашего города».

— Все равно, — не унимался Максен. — Проблема вызвана действиями Доблека, вернее, их отсутствием. Неужели он думает, что все утрясется само собой? И еще, Эдеард. Ходят слухи, что милиция Фандина уже на пути к Маккатрану.

Эдеард озадаченно моргнул.

— Зачем?

— Чтобы обеспечить безопасность своих сограждан от нашей милиции. В Фандине считают, что люди вправе рассчитывать на их защиту.

— Великая Заступница!

— Причина в огромных расстояниях, — пояснил Динлей. — Это наша беда. Слухи множатся с каждой милей. Разбитый нос и поцарапанная рука в Маккатране, дойдя до Фандина, превращаются в массовое избиение невиновных.

— Значит, это правда насчет милиции Фандина?

— Генерал Ларош на прошлой неделе разослал верховых разведчиков. Скоро все узнаем.

— Стычки между отрядами милиции на Игуру, — со страхом прошептал Эдеард.

Гибель людей в последней кампании против бандитов привела его в смятение, но он думал, что с убийствами покончено. Нельзя позволить, чтобы этот ужас повторился: бойня, спровоцированная Овейном, навсегда запечатлелась в его памяти.

— Я должен поговорить с Доблеком.

— Какой смысл? — спросил Максен. — Ты думаешь, он даст задний ход и отзовет милицию обратно в город?

— Доблек был избран только благодаря поддержке «Нашего города», — добавил Динлей. — Он никогда не пойдет против тех, кто протолкнул его во Дворец-Сад.

У Эдеарда возникла идея применить принуждение. От Татала и его сообщников он научился этой технике в те последние секунды их последней встречи, когда ячейка пыталась привлечь Идущего-по-Воде на свою сторону. Но мэр — всего лишь один человек, так можно решить лишь самую насущную проблему — с отрядом милиции, приближающимся к городу ради мести за своих сограждан. Менять надо всю ситуацию в целом — ситуацию, созданную Небесными Властителями. «Какая ирония!»

Он припомнил встречу с Максеном и Кансин сразу после возвращения Динлея и Геали из свадебного путешествия. На тот момент мэр Трэвал не знал, что делать с увеличивавшимся числом приезжих. Эдеард пообещал друзьям спросить Небесных Властителей, почему они забирают души людей только с башен Эйри. Но из-за борьбы против ячейки у него не нашлось для этого времени, а потом он просто забыл обо всем, готовясь к плаванию.

«Если я смогу убедить Небесных Властителей посещать другие города Кверенции, проблема исчезнет». Но сначала он должен был что-то сделать для людей, собравшихся у Северных ворот. «Враждебность с обеих сторон не даст нам достигнуть самореализации, по которой Небесные Властители судят о людях».

— Ладно, — сказал Эдеард. — Скажите, насколько неуступчивы сторонники «Нашего города»?

— Это движение одной идеи, следовательно, их курс неизменен, — сказал Динлей. — С ними невозможно добиваться компромисса. Если уж ты надумал им противостоять, надо пройти выборы, стать мэром и изменить закон.

— Это, пожалуй, чересчур. — Эдеард задумчиво втянул щеки. — Пожалуй, я для начата познакомлюсь с ними.

Штаб-квартира «Нашего города», как и следовало ожидать, находилась в районе Илонго. Динлей с невольным восхищением рассказал Эдеарду, каких успехов этому стремительно образованному движению удалось добиться на политической арене города. Восемь районных глав, примкнувших к движению, образовали в Высшем Совете мощный блок во главе с мэром. Но наибольшее влияние им обеспечивала поддержка жителей, обеспокоенных жилищным вопросом. Теперь каждому гражданину Маккатрана, решившему подыскать себе новый дом, требовалось в первую очередь заручиться согласием «Нашего города». Поскольку его членам принадлежало каждое свободное помещение, они должны были отозвать свою заявку, чтобы его мог занять кто-то другой. По существу, «Наш город» контролировал, кому и где селиться. И, как все политические партии, движение пользовалось этим преимуществом, заключая сделки с соперниками и другими группами в Совете, а также на улицах и каналах, все глубже проникая во все городские структуры.

Эдеард вышел в район Илонго с причала на Северном Окружном канале. В центральной части узкие улочки образовывали запутанный лабиринт. Большая часть зданий здесь имела вид прямоугольников со стенами, наклоненными под острыми углами, так что между ними оставались узкие проходы-тоннели с тонкими полосками неба над головой. Улицы сходились на неожиданно открывающихся площадях, больше похожих на колодцы света, окруженные нависающими стенами, и фонтаны на них весело журчали, словно радуясь возможности увидеть небо.

Это был первый городской район, по которому они прошли с Салраной, с восторгом разглядывая странные здания и робея при виде множества пешеходов, сновавших по извилистым улочкам и переулкам. Они жались друг к другу, но не столько из-за узости переходов, сколько в искренней надежде на общее будущее.

Он сердито сжат зубы, прогоняя воспоминания и досадуя, что, несмотря на все его старания, жизнь не становится лучше. Та юная и счастливая Салрана потеряна навсегда, и ему не под силу ее вернуть. Так же как и дорогого его сердцу маленького Бурлала. «Если, конечно, не вернуться в далекое прошлое и не повторить жестокую расправу в подземелье Спиральной Башни». Но и тогда спасти удастся только Салрану. Бурлал же никогда не сможет родиться в этом мире.

«Так не годится, даже если я заставлю себя вновь сойтись с живым Овейном, спасти можно только одного человека. Я должен всегда идти вперед».

«Если только, — мрачно подумал он, — я не проживу обе эти жизни». Вернуться в прошлое и избавить Салрану от Ранали, жить, пока для Салраны не придет срок отправляться в Море Одина. А потом, в последний момент, вместо того чтобы самому отдаться покровительству Небесного Властителя, опять погрузиться в то время, когда Бурлал был жив, а с Таталом справиться каким-то другим способом.

«Бесполезно, — с тоской признал Эдеард. — Татала нельзя победить иначе, чем я это сделал. Я потратил на борьбу с ним не один год. И вернуть Бурлала невозможно. Бедный мой маленький славный внучек».

Что еще хуже, такая попытка обрекла бы на небытие Киранана, а также новорожденных младенцев сестер-близнецов. «Если только прожить сначала эту жизнь… Ох, Заступница, за что же ты наказала меня даром!»

Эдеард вышел на Радужную площадь, названную так из-за окружающих ее семи стен, покрытых пушистыми зарослями мха. Поверхность этих стен была пористой, с выступающими каплями влаги, словно сжатая губка, и мох чувствовал себя на ней прекрасно. Избыток влаги скапливался на каждой его веточке и ярко блестел в солнечном свете, создавая в центре площади сверкающий туман.

В отличие от многолюдных улиц Илонго, здесь было пустынно. Он в ожидании остановился перед самым высоким зданием, и полы черного плаща Идущего-по-Воде беспокойно всколыхнулись. Стена дома перед ним была наклонена назад. В середине ее имелась двустворчатая высокая дверь из какого-то потемневшего от времени дерева. Вскоре открылась маленькая, явно вставленная позже дверца.

На площадь вышли руководители «Нашего города». Визит Идущего-по-Воде их взволновал: кое-кто из них был достаточно стар, чтобы помнить, как в знаменательный день изгнания он призвал на помощь силы города. А один из этих людей, уверенный в злокозненных намерениях Идущего-по-Воде, буквально исходил ядом.

— Проклятье Заступницы, — неслышно простонал Эдеард при виде первого вышедшего из дома мужчины.

Динлей даже не позаботился его предупредить.

Винтико встретил Идущего-по-Воде вызывающим взглядом. На лице этого худощавого парня Эдеард увидел глаза его матери. И тотчас догадался, что во всех неприятностях каким-то образом замешана и Салрана.

Следом за Винтико на Радужную площадь вышло около двух десятков человек. Все они не сводили тревожных взглядов с Эдеарда, все явно нервничали, но в то же время были уверены, что их численное превосходство и завоеванные позиции не уступят авторитету Идущего-по-Воде, которого считали воплощением «старого» Маккатрана.

Эдеард обратился сразу ко всем, стараясь сохранять спокойствие и рассудительность, демонстрируя свое благоразумие.

— Это надо прекратить, — сказал он. — Люди мучаются за стенами города. Это неправильно.

— Конечно, неправильно, — под одобрительное перешептывание своих сподвижников ответил Винтико. — Почему добрые граждане Маккатрана, последовавшие за Рахом из древнего хаоса, должны лишаться крыши над головой? У нас тоже есть свои права. Когда мы наконец услышим об этом от тебя и твоих дружков в Высшем Совете?

— Заступница привела нас к тому моменту в жизни, когда люди достигли самореализации. Они должны воспользоваться помощью Небесных Властителей. С этим нельзя спорить.

— А мы и не спорим, — сказал Винтико. — Мы просто просим, чтобы и нам дали возможность достичь самореализации. А как это произойдет, если наши семьи останутся прозябать на улицах, не имея места для ночлега? Ты думаешь, такая жизнь будет способствовать их просветлению, а, Идущий-по-Воде? Их самореализации?

Эдеард кивнул, показывая, что принимает его доводы, но в то же время вспомнил слова Финитана, сказанные им в момент откровенности: «Многие люди, ничего не добившиеся в жизни, могут воспользоваться последним шансом — стать политиками». Теперь Эдеард начал понимать, что это означает.

— Я понимаю ваше негодование, — сказал он. — Но решение такой масштабной проблемы потребует немало времени. Придется построить что-то вроде пунктов временного проживания.

— Так стройте, — бросил Винтико. — А нас оставьте в покое.

— Все вышло бы гораздо проще, если бы вы помогли решить сиюминутные проблемы. Я понимаю, этот период будет нелегким. Но я поговорю со следующим Небесным Властителем и спрошу, не могли бы они забирать души людей из других мест, а не только с башен Эйри. Кроме того, буду уговаривать мэра энергичнее взяться за строительство приютов за стенами города. Общими усилиями мы сможем преодолеть эти трудности.

— Тогда присоединяйся к нам, — сказал Винтико. — Мы с радостью тебя примем в свои ряды. И тогда все поймут, что ты одобряешь наши действия.

— Вы слишком ограниченны, — возразил Эдеард. — Это видно сразу. «Наш город» только и делает, что ограничивает возможности остальных. Вы должны смотреть в будущее, быть более открытыми для общества. А ваша ограниченность, попытки переложить решение проблем на плечи других приведут только к противостояниям и конфликтам. Разве такой мир вы хотите построить?

Винтико злобно ухмыльнулся, и его злоба рябью отозвалась в мыслях собравшихся на площади людей.

— Ты хочешь сказать, что это мы должны присоединиться к тебе? Стать такими же, как ты? Признать твой путь единственно правильным?

— Дело не в выборе «единственно правильного пути». Настоящая жизнь — это понимание и поддержка других людей, самоотверженность, милосердие и доброта.

— И готовность терпеть притеснения и угнетение, — ответил Винтико. — Именно это и происходит сейчас в Маккатране. Мы терпим засилье паразитов, которые швыряют наше гостеприимство и доброту нам же в лицо. Больше мы этого не позволим! Мы не откажемся от своих прав на город, от своих неотъемлемых прав. И уже очень скоро к нашему движению присоединятся все остальные.

Его голос и телепатический посыл окрепли, далеко разносясь по всей площади, вызывая одобрительные возгласы.

Эдеард, глядя на его лицо, видел упрямство, видел гневные искры в мыслях его сподвижников, видел силу и решимость, звучащую в его словах. Винтико был искренен в своих убеждениях. Его невозможно ни сломить, ни переубедить. И это показалось ему странным, даже для новичка в политике. Он внимательно изучал его мысли, удивляясь, откуда тот черпает свою непоколебимую уверенность.

— Почему ты считаешь, что все остальные поддержат ваше движение?

Сквозь мысленный щит Винтико пробился отблеск триумфа.

— Вот увидишь. И тебе самому скоро придется встать на защиту наших прав.

— О Заступница, — еле слышно пробормотал Эдеард, поняв, что имеет в виду Винтико. — Милиция из Фандина уже на подходе?

Винтико усмехнулся.

— И не только из Фандина. К городу приближается полк из Колшира, и еще один, из Бурала. Три провинции выступили против Маккатрана. Тебе придется решать, на чьей ты стороне, Идущий-по-Воде. На нашей или на их?

Лицо Эдеарда исказилось от боли. Стоявшие рядом с ним люди в испуге отшатнулись от шквала ярости, поднявшегося в его разуме. Порожденная гневом вспышка отчаяния поколебала решимость даже самых упрямых сторонников «Нашего города».

— Во имя Заступницы, чего же вы от меня хотите? — закричал Эдеард. Люди торопливо отступили еще дальше назад. — Каждый раз, провались все в Хоньо, каждый раз, когда я выбиваюсь из сил, чтобы исправить положение, получается одно и то же. Каждый раз что-то или кто-то выползает из тьмы и снова все портит.

У Винтико задергался уголок рта.

— Идущий-по-Воде, мы просто хотим, чтобы у наших детей был шанс…

— ЗАТКНИСЬ! — заорал Эдеард. — Чтобы привести вас в сегодняшний мир, я пожертвовал своим внуком. Своим славным маленьким внуком, не повинным ни в каких несчастьях. В отличие от тебя и тебе подобных, кто только и делает, что создает неприятности. Я отказался от него, чтобы дать шанс вам. А теперь я снова вынужден это сделать, потому что абсолютно ясно, что мне не придется совершить кругосветное плавание. Стоит мне только уйти, как появляетесь вы, и вы разрушаете мир, и лишаете его надежды. Полки милиции уже на марше, и их не остановить, как вы и рассчитывали. Их надо останавливать еще до того, как появится приказ о походе. Даже еще раньше, чтобы для подобного приказа не было повода. А единственный способ сделать такое — лишить ваше проклятое Заступницей движение возможности образоваться. Ты понимаешь, что это значит, кусок дерьма? Они родились всего два дня назад! Почему я должен из-за тебя отменять их появление на свет? А? Отвечай! Почему бы не уничтожить всех вас прямо здесь и сейчас? Оно бы подействовало. Они же не сумеют родиться еще раз, это не ген-формы в лесу. И я не смогу отправиться в путешествие, потому что не оставлю Маккатран, пока не решу проблему с размещением приезжих. Так что не будет никакой встречи с Марвейном, и его не назовут самым счастливым мужчиной. Ну, что?

Винтико, абсолютно не понимая, о чем говорит Эдеард, все-таки решительно шагнул вперед.

— Ты не можешь уничтожить нас всех. Мы сильны в своем единстве.

И словно в подтверждение его слов, мысленные щиты начали смыкаться, образуя мощный барьер против любого враждебного воздействия Идущего-по-Воде.

— Конечно, — рявкнул Эдеард. — Можно подумать, я этого не знаю.

Он издал мучительный стон и потянулся к памяти…

…и мягко опустился на мощеный тротуар у подножия башни. Толпа восхищенно ахнула. Кое-где раздались аплодисменты, многие приветствовали его радостными возгласами.

Он ошеломленно огляделся по сторонам. Город, казалось, подернулся странной дымкой, словно этому отрезку времени не хватало отчетливости реальной жизни. «Я больше не участвую в жизни. Я попросту реагирую на события так, как должен реагировать. Что за жизнь!»

Кристабель нахмурилась, видя такое откровенное хвастовство.

— Папочка, — осуждающе зашептала Марили. — Это было очень нехорошо.

— Научи нас так прыгать.

Он утомленно посмотрел на двойняшек. Никогда он не видел их такими счастливыми, как день назад в его собственном персональном времени, когда они держали на руках новорожденных деток. «Теперь этому не бывать, даже если я устрою им встречу с Марвейном».

— Небесный Властитель приближается, — безразлично произнес он, надеясь, что сказанное утихомирит сестер.

Раньше это помогало.

Над поверхностью моря Лиот из-за горизонта показалась мерцающая громада Небесного Властителя. Далеко наверху разошлись волны изумления Финитана, подхваченные всеми жителями города. А когда люди осознали колоссальные размеры Небесного Властителя, восторг сменился благоговейным трепетом.

«Итак, никаких путешествий, — размышлял Эдеард, пока огромное существо легко скользило над волнующимся морем. — А Кристабель говорила, что в этот период я стал просто невыносимым. Следовательно, вместо того чтобы заняться подготовкой к плаванию, я должен разобраться с наплывом приезжих. Заступница, прошу тебя, пойми, я больше неспособен жертвовать своей жизнью. Правда, я больше не могу».

Глава 6

В продолжение всего полета Экспедитор знакомился с информацией об аномийцах. Ее было не так уж и много. Эта высокоразвитая раса прошла стандартный для биологических существ путь, продвигаясь от сельскохозяйственной эпохи к промышленной, вплоть до расцвета цивилизации при достижении сверхсветовых скоростей, сделавшем возможными межзвездные путешествия, и освоения технологии клеточной репликации. Все эти достижения привели к появлению разнообразных форм и ветвей развития, которые в конце концов снова объединились и тогда произошел переход на постфизический уровень. Скудные крохи информации, добытые разведывательными экспедициями Флота, позволяли предположить, что толчком к переходу стала угроза со стороны праймов.

Экспедитор, сидя в старомодно оформленной каюте, в компании необщительного Гора, не мог не задумываться: что, если аномийцы увидели в праймах собственное не слишком приятное отражение? И у тех и у других тела и искусственно созданные устройства стали единым целым. С той лишь разницей, что технологии праймов были более примитивными. Неизвестно, какие беды могли бы случиться, если бы праймы не проявили своей генетической склонности к ксенофобии. Аномийцы прекрасно понимали, что будет, если агрессивно настроенные и хорошо вооруженные праймы выйдут за пределы своей солнечной системы, что они уже пытались сделать на кораблях, не достигших сверхсветовой скорости. Опасения полностью подтвердились, когда первые суда праймов добрались до обитаемого мира в ближайшей звездной системе Беты Дайсона. У миролюбивых обитателей этой планеты не было ни единого шанса противостоять завоеванию.

Через десять лет после вторжения, приведшего к истреблению коренных жителей, аномийцы воздвигли вокруг звезд, известных людям под названием Пары Дайсона, силовые барьеры. О происхождении генераторов, называемых Темной Крепостью, в малочисленных кругах академий человечества до сих пор велись научные споры. Кто-то считал, что они были изобретены аномийцами, а другие настаивали на авторстве райелей. Но именно предпринятые усилия и помогли различным группам аномийцев достичь единства. Всего через полторы сотни лет после возведения барьеров большинство аномийцев перешли в постфизическое состояние.

— Но о механизме вознесения здесь не говорится ни слова, — посетовал Экспедитор.

«Последний бросок» летел к звезде аномийцев со скоростью пятьдесят пять световых лет в час. До цели оставалось всего пятнадцать минут, и корабельные сенсоры уже начали выдавать в высоком разрешении изображения звездной системы вместе со всеми ее планетами.

— Эти данные засекречены, — не задумываясь, ответил Гор. — Правительства, какими бы благожелательными и прозрачными они ни были, никогда не изменяют некоторым привычкам. Для политиков и военных секретность все равно что кислород: она необходима для их деятельности.

— Но у тебя есть доступ к файлам, не так ли?

— Я просматривал некоторые отчеты.

Экспедитор взглянул на него с подозрением.

— Я думал, что ты уже все спланировал.

— Именно этим я и занимаюсь, так что не паникуй.

— А отчеты у тебя с собой?

— Нет, здесь их нет, но самое главное я помню.

— Но… Ты знаешь, как снова запустить механизм, правда? Ты ведь сам сказал.

— Я сказал, что он, вероятно, остался неповрежденным.

— Нет! — Экспедитор резко подался вперед, словно готовясь выскочить из кресла навстречу Гору. — Нет, нет, ты сказал — я цитирую: они перешли в постфизическое состояние и оставили механизм вознесения.

— Ну понятно же, что они не унесли чертово устройство с собой. — Гор насмешливо хмыкнул. — В постфизическом состоянии невозможно забрать с собой физический объект. Мы видели это у сколосков, их механизм и сейчас ржавеет в покинутом ими домашнем мире. То же самое произошло и с фаллрорами. Так всегда бывает. Господи, да расслабься, ты похож на девственницу, которую заманили в мотель.

— А ты!.. Дерьмо! Скажи, что Флот обнаружил механизм вознесения. Скажи, что он остался в их домашнем мире.

— Исследовательские группы Флота, которым удалось туда пробраться, контактировали только с аномийцами старого стиля, оставшимися на планете. У них есть легенды об уходящих сородичах. И легенды весьма специфические, в них говорится об исходе из домашнего мира. Отсюда следует, что механизм остался именно там.

— Но ты этого не знаешь! Я тебе верил! Прокляни тебя Оззи. Я уже мог бы чего-то добиться. Я уже мог бы отключить силовое поле.

— Сынок, если бы я позволил тебе идти своим путем, Марий уже порвал бы тебя в клочья. Ты хорошо справлялся со своим делом: доставлял оборудование для моих агентов, да время от времени за кем-то следил. Потому я тебя и привлек — всем известно, что ты не опасен, и это рассеивает любые подозрения. Пойми, у тебя нет инстинкта киллера.

— Моя семья осталась взаперти. Я должен что-то сделать…

— Страх за семью тебя злит и подстегивает. Но это очень плохо. В какой-то момент, когда ты начнешь отрезать пальцы Мария и заставлять его их съесть, тебя одолеют сомнения, или сожаления, или соображения благопристойности.

Экспедитор поморщился.

— Я не собирался…

— Сынок, ты только что говорил, что готов на все, а это еще не самое страшное. Такие люди не отступают только из-за того, что ты их вежливо попросишь. Тебе пришлось бы пристегнуть Мария к пыточному станку и заставить его сказать, как отключается барьер. А я готов поспорить на что угодно, что единственное существо, которое действительно способно деактивировать силовое поле, это Иланта, но она вне досягаемости. Нет. Ты можешь чего-то достигнуть только в том случае, если будешь мне помогать. Так что прекрати, пожалуйста, хныкать и дай мне найти способ отыскать этот механизм.

— Дерьмо!

Экспедитор осел в своем кресле. Он злился на Гора, снова его переспорившего, и еще больше — на самого себя, поскольку понимал, что тот прав. В своих неясных мечтах он угрожал Марию, возможно, стрелял из гель — ружья поверх его головы, что заставило бы сдаться любого. Или нет? Он покачал головой, чувствуя себя невероятно глупо. И вдруг снова повернулся к Гору.

— Постой — ка, ты сказал: «группам, которым удалось туда добраться».

— Что?

Гор почти не обратил на него внимания. Он откинулся на спинку оранжевого кресла — раковины и, прикрыв глаза, просматривал информацию с интел-центра.

— Исследовательские группы Флота. Ты сказал, что добраться удалось не всем.

Ответа не последовало. Экспедитор запросил свежие данные и объединил их в целостную картину. Вокруг звезды были обнаружены какие-то активные станции, закрытые силовыми полями, препятствующими сканированию.

— Да, да, это они, — наконец откликнулся Гор. — Пограничники работают отлично. Они остались от эпохи высоких технологий и следят, чтобы никто не осквернил домашний мир аномийцев.

— Пограничники?

Экспедитору это не понравилось. Очень не понравилось. Но на объяснения уже не было времени. «Последний бросок» вынырнул из гиперпространства, и Интел-центр показал изображение пограничника, находящегося не более чем в километре от них. Это устройство достигало в поперечнике пяти километров, хотя большая часть занятого им пространства оставалась пустой. Основная конструкция состояла из нитей, свернутых в широкий эллипсоид, но в центральной секции они круто изгибались, образуя три вращающиеся полости, пересекающиеся в середине. Каждый пучок волокон казался прозрачным и как будто наполненным плотным газом с мерцающими в нем зелеными искрами. Они перемещались по нитям и создавали внутреннее свечение. В центре полости виднелась идентичная структура, образованная из волокон зеленого цвета, но в десять раз меньше первой. Заполняющий ее газ цвета сапфира также мерцал быстро перемещающимися искрами. В ней просвечивала уменьшенная копия алого цвета, внутри которой светилась желтая структура, а в той виднелось еще сиреневое пятнышко. Пассивным сенсорам не под силу было определить, имеются ли еще в светящемся тумане какие-то миниатюрные детали, а активному сканированию препятствовало сильное защитное поле.

— И что теперь? — прошептал Экспедитор.

— Будем разговаривать очень осторожно, они могут нас подслушивать, — ответил Гор.

От его строгого взгляда Экспедитор невольно поежился, а потом смущенно откашлялся.

— Хорошо. Он собирается нас подстрелить?

— Надеюсь, что нет.

— И как мы должны себя вести?

— Спросим разрешения пройти.

— А если он откажет?

— Молись, чтобы не отказал. Иначе придется уничтожать все семнадцать тысяч пограничников.

— А этот корабль действительно может…

Экспедитор замолчал, не закончив фразу. Интел-центр послал пограничнику простейший коммуникационный импульс, В радиусе нескольких тысяч километров сенсоры засекли еще пять гигантских сооружений.

«Что вам здесь нужно?» — спросил пограничник.

— Мы представители человеческой расы. На борту корабля нас двое.

«Какого типа?»

— Высшие. В прошлом вам уже приходилось с нами встречаться, и вы отнеслись к нам благосклонно. Я прошу и сейчас такого же отношения.

«Ваши представители получили всю требуемую информацию от тех, кто остался на планете».

— Я понимаю. Мы ищем информацию о тех, кто ушел. Мы принадлежим к группе представителей нашей расы, считающей, что мы должны эволюционировать так, как это сделали аномийцы. Мы ищем сведения об их обществе.

«Вы везете с собой оружие. Весьма изощренные устройства уничтожения. Те, кто приходил раньше, были безоружными».

— Между нашей расой и Окайзенской Империей возник вооруженный конфликт. Появились и другие расы, проявляющие враждебность. Межзвездные путешествия в наше время стали небезопасными. Мы пользуемся своим правом защищаться.

«Мы не заметили никаких конфликтов».

— Он только разгорается. А недавно произошла небольшая вспышка экспансии Бездны. Разумные расы галактики обеспокоены ее поведением.

«Экспансию Бездны мы отметили».

— В связи с этим мы просим предоставить нам доступ к информации, чтобы мы попытались повторить окончательный исход вашей расы.

«Вы можете изучать предметы, оставленные аномийцами. Можете изучать их любыми методами, исключающими физические изменения и уничтожение. Запрещается перемещение каких бы то ни было объектов в мире предков. После вашего ухода все предметы должны остаться на своих местах».

— Мы благодарим вас за проявленное великодушие.

«Последний бросок» погрузился в гиперпространство и устремился к домашнему миру аномийцев. Экспедитор не без удивления отметил, что корабль описывает вокруг звезды класса G3 широкую дугу. Затем с корабля начали по одному отделяться спутники с узлами восприятия. Постепенно они выстроились в равномерную цепочку, опоясавшую планету на расстоянии двухсот миллионов километров от поверхности. Затем «Последний бросок» направился непосредственно к цели. На высокой орбите обнаружилось великое множество разнообразных следов цивилизации. Все они были очень старыми и неактивными: огромные доки для космических кораблей и жилые орбитальные комплексы, постепенно разрушаемые микрометеоритами и более крупными частицами, тысячелетиями радиации и температурных перепадов. Их корпуса, давно ставшие невероятно тонкими и хрупкими, вращались по сильно вытянутой орбите, теряя остатки атмосферы и содержимого резервуаров. Отделившиеся обломки, сталкиваясь друг с другом, вызывали дальнейшее разрушение, и теперь древний мир уже охватывало плотное серое кольцо мусора.

«Последний бросок» грациозно скользнул сквозь космическое кладбище и спустился на стандартную тысячекилометровую орбиту над экватором планеты. С этой высоты оптические датчики выдали изображение мира, почти не отличающегося от заселенных людьми планет, с темно — синими океанами и континентами, в соответствии с климатическими поясами менявшими свой цвет от зеленого до коричневого. В прозрачном воздухе парили гигантские скопления белых облаков, чьи пухлые округлые пики превосходили своей высотой скрывающиеся под ними горные вершины.

— И что теперь? — спросил Экспедитор.

— Мы добрались до стога сена, теперь будем искать в нем иголку.

Экспедитор намеренно не стал смотреть в золотое лицо человека, сидящего напротив. Все равно бесполезно.

— Эта планета больше, чем Земля, — прочитал он с дисплея экзо-зрения. — Площадь суши приблизительно восемьдесят миллионов квадратных миль. Колоссальное пространство, даже если поиски будут поверхностными.

— А кто сказал, что механизм на суше?

— Ладно, а тогда кто сказал, что он вообще там? Это было в отчетах? Аномийцы, насколько нам известно, селились еще в восьми звездных системах.

— И все они опустели. Это, черт побери, факт. Они вернулись сюда. Все вернулись. Еще одно дурацкое паломничество. И именно здесь совершили переход в постфизическое состояние.

— Оззи милостивый, — простонал Экспедитор. — Ты ведь ничего не знаешь наверняка, разве не так? Никакой определенности. Одни надежды и больше ничего. Надеешься, что здесь найдешь решение.

— Я рассуждаю логически.

Экспедитору хотелось ударить кулаком по подлокотнику. Но легче бы ему все равно не стало, даже в эмоциональном отношении. Он безвозвратно ввязался в это дело с тех пор, как прибыл на астероид для встречи с Гором.

— Ну хорошо. Но должна же у тебя быть хоть какая-то идея о том, как искать эту штуковину, так?

— Опять же надо воспользоваться логикой. Для начала мы спустимся на низкую орбиту и просканируем всю поверхность до последнего дюйма в поисках экзотической материи или флуктуаций гравитации, источников энергии, квантовых аномалий и тому подобных явлений — всего, что не соответствует обычной картине.

— Но это займет…

— Да, несколько дней.

— А если мы ничего не найдем?

— Спустимся на планету, пойдем к аборигенам и послушаем, что они смогут нам рассказать.

— Но ведь это аграрная цивилизация, что-то вроде человеческого общества девятнадцатого века. Вряд ли они могут знать что-то о машине, превращающей людей в ангелов.

— У них есть легенды, и нам это известно. Они гордятся своей историей. Культурологическая команда Флота проделала неплохую работу. Мы даже можем общаться с ними напрямую. Насколько я помню, они более развиты, чем люди девятнадцатого века. Да какой смысл в этом сравнении?

— Хорошо. Как скажешь.

Гор едва заметно кивнул и отдал приказ интел-центру.

— Но зачем ты меня — то взял с собой? — спросил Экспедитор. — С таким кораблем ты и сам бы справился.

— Резерв, — невозмутимо ответил Гор. — В какой-то момент мне может понадобиться помощь. Кто знает?

— Чудесно.

— Тебе надо отдохнуть, сынок, ты уже несколько дней в постоянном напряжении.

Экспедитор не мог не признать, что слишком устал и слишком расстроен, чтобы спорить. Он ушел в свою каюту и рухнул на небольшую, но очень удобную койку, выступающую из переборки. Он не собирался спать, тревожные мысли о Лиззи и дочках не оставляли его ни на миг. Корабельная система еще была в зоне досягаемости унисферы, и Экспедитор мог подключаться ко всем новостным каналам.

Высокий Ангел приблизился к Солнечной системе. Спустя шесть часов Кватукс дипломатично объяснил президенту, что огромный ковчег не в состоянии помочь людям. Силовой барьер, установленный Ускорителями, оказался непреодолимым для любого имеющегося на борту оружия.

Экспедитор подключился еще к нескольким каналам, но ничего полезного не узнал. После этого он погрузился в неспокойный сон.

Корри-Лин внезапно проснулась, не понимая, что вырвало ее из глубокого сна. Она окинула взглядом маленькую, слабо освещенную каюту, напряженно прислушалась, но ничего не обнаружила. Вероятно, какой-то звук издали пострадавшие на Ханко системы «Линдау». На корабле то и дело что-то булькало и хрипело в трубах, немало шума создавали занимающиеся ремонтом роботы, а однажды она могла поклясться, что слышала, как скрипел сам корпус. Но сегодня все было тихо, и до нее доносилось только непрерывное гудение энергетических потоков, которое действовало успокаивающе, хоть и казалось слишком громким. Хорошо хоть энергетические установки работали.

Рядом с ней беспокойно заворочался Иниго, и Корри-Лин ласково улыбнулась, опустив взгляд на его лицо. Как хорошо, что он снова с ней, и физически, и эмоционально. Хоть он больше и не был мессией, он остался ее Иниго. Теперь его беспокоили совсем другие проблемы, но к нему вернулась его решительность и целеустремленность. Несмотря на то что от Аарона им избавиться не удалось, Корри-Лин чувствовала себя намного лучше.

Подумав об Аароне, она вдруг поняла: это из-за него она и проснулась. В ее разум неожиданно ворвался ужас, выплеснувшийся из гея-частиц агента. Возникли видения, от которых ее мозг пытался защититься, омерзительное ощущение боли — но не импульсы, а воспоминания о мучениях, вызывающие тошноту. А хуже всего было соединившее их ощущение вины и страха, увлекающее Корри-Лин в мрачный и мучительный кошмар. Она задыхалась в каком-то гигантском соборе, где на языческом алтаре приносили в жертву мужчин и женщин. Из-за спины высокого жреца она видела, как снова поднялся изогнутый кинжал. Блестящее лезвие опустилось, вызвав вопли тех, кто ожидал той же участи, а потом поднялось, уже обагренное кровью. Стоящий перед ней человек в белом одеянии жреца не был мужчиной. Жрица с ликующим смехом смотрела на пропитанную кровью ткань, прилипшую к ее телу и обрисовывающую грудь и бедра.

— Ты не уйдешь от меня, — заявила она.

Губы растянулись в широкой ухмылке, обнажая клыки. Белые резцы стали расти и вытягиваться, а собор постепенно рассеивался в тумане, пока его окончательно не затянула тьма. Белое одеяние тоже исчезло, и кровь заблестела на коже. Рот открывался все шире и шире, пока не исчезло все лицо. Остались только зубы и кровь.

— Вернись туда, где твое место.

Он хотел закричать, соединив свой голос с воплями тех, кто остался в непроницаемой черноте. Но, как только открыл рот, в него хлынула кровь, она проникла в легкие и грозила его задушить. Мускулы напряглись до дрожи в отчаянной попытке освободиться, обрести свободу от нее и того, что она заставила его сделать.

— Ну, ну, сынок, — послышался новый, успокаивающий голос. — Дайка я тебе помогу.

Мягкая непреодолимая сила окутала его тело, не давая возможности шелохнуться. Ярко-красные веера лазеров пронзили темноту и мгновенно образовали спиральную паутину, центром которой стала его голова. Витки спирали стремительно сжались, посылая свет непосредственно в мозг. Боль стала невыносимой…

— Какая мерзость! — Корри-Лин энергично тряхнула головой и закрыла свои гея-частицы. Отвратительные видения развеялись. Только тогда она услышала сдавленный крик из капитанской каюты, расположенной с противоположной стороны узкого прохода. — Милостивая Заступница, — прошептала она.

Ни один мозг не выдержит таких эмоциональных пыток, не утратив способность к ясному мышлению. Она уставилась на дверь каюты, опасаясь, что агент ворвется сюда с активированным к бою оружием. Но ничего не произошло. Послышалось еще несколько приглушенных криков, потом жалобное хныканье, словно скулило раненое животное, а затем на корабле снова воцарилась тишина.

Корри-Лин облегченно вздохнула, но тревога ее не покидала. При мысли о прогрессирующем безумии Аарона все ее тело покрылось холодной испариной. Осторожно, чтобы не разбудить Иниго, она выбралась из-под одеяла и протиснулась к нише, где находился санузел. Прохладная пена освежила ее тело, значительно улучшив самочувствие. Но от процессов, происходящих под кожей, она избавиться не могла — успокоиться после пережитого кошмарного сна было не так-то просто.

«Если это действительно только сон».

Слишком уж реальными оказались его эмоции. Не похоже, чтобы нормальный мозг таким путем избавлялся от накопленных эмоций. Скорее, это фрагментарные воспоминания, рвущиеся наружу из блокированных участков разума.

— Хоньо тебя побери, что же они с тобой сделали? — пробормотала она в тихой и полутемной каюте.

На следующее утро обслуживающие роботы закончили переделывать одежду согласно ее инструкциям.

— Неплохо, — с восхищением отметил Иниго, когда она надела синюю форменную рубашку с укороченными рукавами. Корри-Лин улыбнулась и втиснулась в облегающие брюки. — Совсем неплохо.

— Для начала я хотела бы позавтракать, — с усмешкой откликнулась она.

Одним — и единственным — преимуществом их странного заключения было обилие свободного времени, которое они могли провести вдвоем.

В кают-компанию они вошли, взявшись за руки. Иниго, как обычно, воспользовался кулинарным процессором, запрограммировав его на омлет и копченого окуня. Корри-Лин стала рыться в запасах продовольствия, хранящегося на борту. Из набора кулинарного процессора она могла употреблять только напитки, но их выбор ограничивался томатным соком и чаем, а ни то, ни другое ей не нравилось. Она выбрала упаковку с банановым кексом и сушеными ягодами мортаберри и стала запивать их чаем, пытаясь убедить себя, что это действительно «Эрл Грей», хотя и с молоком и клубничным джемом.

Вошедший вскоре Аарон получил свои обычные яйца-пашот и копченого лосося. Не говоря ни слова, он прошел в другой конец каюты и устроился на сломанном стуле.

— Кто она? — спросила Корри-Лин.

— Не понял?

— Высокая жрица, или кто она там. Та, что вся в крови. Которая внушает тебе такой непреодолимый ужас.

Долгий сердитый взгляд Аарона не подействовал на Корри-Лин.

— Ну? — настаивала она. — Этой ночью ты с нами поделился своими кошмарами.

Смущением его реакцию назвать было нельзя — она подозревала, что агент на такое не способен, — но Аарон опустил глаза.

— Я не знаю, — сказал он.

— Нет, ты должен… — Она запнулась, потом набрала в грудь воздуха. — Послушай, я не собираюсь тебя подкалывать. Пойми, я беспокоюсь.

— Обо мне? Не стоит.

— Никто не в состоянии ночь за ночью выносить такие мучения без последствий. Мне наплевать, что ты напичкан всевозможными системами и усовершенствованиями. Этот мрак тебя погубит.

— Тем не менее я каждое утро приступаю к своим обязанностям.

— Семнадцать часов назад, — заговорил Иниго.

— Что?

— Семнадцать часов назад тебе полагалось быть на мостике и проверять системы корабля. Но ты погрузился в воспоминания. Я это почувствовал.

— Мои функциональные возможности не пострадали.

— Они снижаются, — сказала Корри-Лин. — Неужели ты сам не замечаешь? Или просто не хочешь признаться?

— Я мог бы помочь тебе, — предложил Иниго.

— Нет.

— У тебя же имеются инструкции на все случаи жизни, — настаивал Иниго. — А на случай собственного выхода из строя?

— Со мной все в порядке, и молчание по утрам ничего не означает. Неужели нельзя позавтракать в спокойной обстановке?

— Подумай вот о чем: если ты окончательно спятишь, как мы будем добираться до Оззи?

Аарон усмехнулся.

— А вам этого хочется?

— Да, — решительно ответил Иниго. — Я не знаю, кто тебя программировал, но, полагаю, они были правы, решив свести нас с ним.

— Ну наконец хоть какой-то прогресс.

— Единственное, что может помешать нам добраться до Конуса, это ты, — сказала Корри-Лин.

— Ну, если моя схема начнет разваливаться на кусочки, я…

Он умолк, мгновенно утратив все признаки хорошего настроения.

— Прибегнешь к самоуничтожению? — предположил Иниго.

Аарон уставился в какую-то точку в переборке, не донеся до рта чашку с кофе.

— Нет, такой глупости я не совершу. Я не настолько слаб. — Затем он нахмурился и перевел взгляд на Корри-Лин. — Что?

— О Заступница, — пробормотал Иниго.

Корри-Лин замерла, полагая, что на мгновение передней предстал настоящий Аарон.

— Тебе не придется этого делать, — решительно возразила она.

— До Конуса нам осталось не больше двух дней пути, — сказал Аарон. — До тех пор я сумею продержаться, не сомневайтесь.

— Тем не менее не мешало бы на всякий случай загрузить в Интел-центр аварийные инструкции, — предложил Иниго.

— С этим я справлюсь. Собственно говоря, я могу придать им первоочередной статус. А раз уж вы убедились, что я не собираюсь причинять вам никакого вреда и что вместе с великим Оззи вы составите лучшую команду для предотвращения этого гибельного цунами, я предлагаю вам подумать, как остановить Бездну.

— Ее невозможно остановить, — сказал Иниго. — Она такая, какая есть. Я знаю. Я наблюдал за ней со станции «Центурион» и там непосредственно ощущал излучаемые ею мысли. Я знаком с ней лучше, чем кто-либо другой из людей. Так что, можешь поверить, если хочешь остаться в одной Вселенной с Бездной, придется отыскивать путь, как ее обойти. Наилучшим решением было бы вернуться назад и попросить Высокого Ангела перебросить нас в другую галактику.

Аарон отпил глоток кофе.

— Кое-кто думает иначе, — невозмутимо произнес он. — Кое-кто все еще верит в тебя, Сновидец. Верит, что ты действительно откроешь нам путь к спасению. Как тебе такое? На данный момент у тебя остался только один последователь — я. Я единственный, кто на тебя рассчитывает.

Необычное влияние Конуса они ощутили еще в полутора днях пути до цели. Сначала это было всего лишь легкое ощущение радости, на которое никто не обратил внимания. Корри-Лин почти отказалась от выпивки, но в личных вещах членов экипажа отыскались бутылки с великолепными напитками. Было бы непростительно позволить им пропасть впустую. Два напитка — «Бодлианское белое» и «Зелень гор Гакслей» — считались сильными афродизиаками. Из-за них она особенно переживала. Кроме того, она не знала, чем еще заняться на борту.

В полдень она начала подготовку с того, что поручила роботу переделать рубашку из полуорганической ткани, чтобы спереди она держалась всего на двух пуговках. Удовлетворенная ее весьма соблазнительным видом, Корри-Лин разделась и прошла в душевую кабину, а робот тем временем перекраивал толстый шерстяной свитер в короткое платье. Грубоватая пряжа слегка царапала руки, но к дьяволу такие мелочи.

Все это время Иниго оставался в кают-компании, где просматривал сведения об астрономических свойствах Бездны. Когда Корри-Лин вызвала его, сказав, что произошло нечто важное, он поспешил прийти.

— Что случилось? — спросил Иниго, едва открыв дверь.

Он так и остался на пороге, с любопытством осматривая каюту, освещенную тремя мерцающими свечами, прикрепленными на относительно горизонтальных участках поверхности. Кулинарный комплекс, хоть и путал вкусы и запахи еды, достаточно легко изготовил восковые свечи.

Корри-Лин встретила его страстным взглядом и попросила закрыть дверь. Иниго увидел в ее руках бутылку «Бодлианского белого» и два бокала на высоких тонких ножках.

— Эге.

Его гея-частицы откликнулись вспышкой оживленного интереса.

— Посмотри, что я нашла, — произнесла она самым низким голосом, какой только могла изобразить, не засмеявшись при этом. — Было бы жаль не воспользоваться.

— Классика, — воскликнул он, принимая протянутую бутылку.

Она приникла к нему с поцелуем, не дав времени даже на то, чтобы снять колпачок с бутылки, потом провела кончиком носа по его лицу. Он с улыбкой обнял ее, впитывая настроение, излучаемое гея-частицами. Их руки одновременно потянулись к поясу ее колючего одеяния.

— О Заступница, да, — простонал Иниго, когда грубая шерсть соскользнула на пол, открывая соблазнительного фасона рубашку.

Корри-Лин опять поцеловала его, пустив в ход игривый язычок.

— Помнишь Франли? — спросила она. — И долгие зимние ночи, проведенные с ней в Плаксе?

— Я всегда предпочитал Джессиль.

— О да. — Она отпила глоток вина. — Она была очень плохой девчонкой.

— Как и ты.

Он наполнил свой бокал, потом провел рукой по ее шее, пока не остановился у верхней пуговки. Палец обошел преграду вокруг и слегка потянул, испытывая сопротивление.

— Я снова могу стать такой, если ты хорошо попросишь, — пообещала она.

Спустя два часа дезинтегрирующий импульс Аарона вдребезги разнес дверь их каюты, превратив малметалл в облако пыли. Корри-Лин и Иниго отдыхали, растянувшись на одеялах. Иниго, держа в одной руке бокал с «бодлианским», осторожно стряхивал капельки напитка на грудь Корри-Лин. Вторичные программы его макроклеточной ячейки мгновенно активировали защитное силовое поле. Корри-Лин вскрикнула и поползла вглубь каюты, пока не уперлась в переборку.

— Отключи их! — взревел Аарон.

Он втянул воздух, раздувая вспыхнувшие щеки и сжав зубы, так что под кожей проявились мускулы.

Иниго вскочил на ноги, загораживая собой Корри-Лин. Силовое поле растянулось, охватывая и ее, хотя против Аарона эта мера предосторожности была бесполезной.

— Силовое поле останется, — заявил он. — А теперь, ради Заступницы, скажи, в чем дело?

— Мне плевать на твое силовое поле!

Аарон сильно задрожал и сделал шаг назад. Из его гея-частиц хлынул такой мощный поток странных неприятных ощущений, что Иниго вздрогнул. Это был вихрь воспоминаний о каком-то незнакомом храме под прозрачной крышей, о мелькающих испуганных лицах и оглушительных залпах оружия. Каждое видение вызывало новый взрыв эмоций. Иниго, испытывая одновременно ужас и отвращение, отчаяние и вину, ощутил текущие по его щекам слезы.

— Эмоциональное дерьмо, — вопил Аарон. — Отключи его, или, клянусь, я убью ее прямо при тебе.

— Я ничего не делаю, — закричал в ответ Иниго. — Что происходит? Что с тобой?

Аарон осел, прислонившись к косяку выбитой двери.

— Убери их из моей головы!

— Отключи свои гея-частицы, это прекратит воздействие.

— Они отключены!

У Иниго от потрясения похолодела кожа — от собственных ощущений, а не от эмоций, излучаемых Аароном.

— Не может быть. Я чувствую твои мысли.

Взметнувшаяся рука Аарона остановилась в нескольких сантиметрах от лица Иниго. Кожа на его руках встопорщилась, и из плоти показались черные дула оружия боевой системы.

— Отключи их!

— Я же ничего не делаю! — снова заорал Иниго.

Как ни странно, он ощутил бодрящее волнение: настоящая жизнь, не то что существование последних десятилетий. Он уже проклинал себя за то, что прятался так долго вместо борьбы с любыми испытаниями, которые могла устроить ему Вселенная. Конечно, глупо…

Из вживленных в плоть Аарона лазеров вырвались четыре рубиновых луча и заплясали по лицу Иниго.

— Отключи. Их.

Обезумевший агент уже злобно рычал. Где-то совсем близко захлопали темные крылья. Дальний угол каюты затянуло дымкой, словно тьма молекулу за молекулой поглощала пространство. От ее приближения повеяло холодом, он просачивался сквозь силовое поле и леденил кожу Иниго.

Аарон запрокинул голову.

— Убирайся, чудовище.

— Это не я, — прошептал Иниго.

На окраине поля зрения, в гуще наползающего мрака уже маячило нечто пугающее. Он видел чью-то злобную усмешку, обнажающую хищные зубы. Если создание вырвется в то, что Аарон считает реальностью, неизвестно, что может произойти.

Лазерные лучи начали изгибаться в воздухе, обошли вокруг Иниго, заключив его в светящуюся клетку, и их кончики уперлись в обнаженное тело Корри-Лин.

— Я могу быть таким же мерзким, как она, — угрожающе проворчал Аарон. — В конце концов, я у нее учился. Ты еще услышишь мольбы Корри-Лин отключить их. И она станет просить убить ее, чтобы прекратить мучения.

— Прошу тебя, — взмолился Иниго. — Послушай. Я ничего с тобой не делаю.

Лазерные лучи стали ярче, и под их нажимом кожа Корри-Лин зашипела и начала темнеть. От боли она крепко стиснула зубы.

— Постойте, — вдруг воскликнула Корри-Лин. — Где мы находимся?

Аарона била дрожь, словно кто-то пропустил через его тело электрический ток.

— Местоположение?

Тьма, окутавшая каюту, пульсировала с частотой ударов сердца, создавая между ними легкие завихрения воздуха.

— Да! — подтвердила она. — Наше местоположение. Мы уже близко к Конусу?

— Осталось двести семьдесят световых лет.

— Это достаточно близко для сновидения? Может, он так действует на нас?

Аарон наклонил голову набок, все еще держа руки у лица Иниго.

— Сновидение? Ты думаешь, сон? Она здесь. Она идет по кораблю. Она гонится за мной. Ничего не забывает. Ничего не прощает. Ибо это есть слабость, а мы сильны.

— Я говорю не о твоих снах, чертов идиот, — огрызнулась Корри-Лин. — О мечте Оззи. О его галактической мечте, ради которой он оставил Содружество.

— Мечта Оззи?

Изогнутые лучи лазеров немного потускнели. Корри-Лин осторожно отползла из-под прицела.

— Правильно! — воскликнул Иниго. — Этот эффект действует как усилитель эмоций. Я знаю, секс был отличным, но…

Корри-Лин отвлеклась от своих ожогов.

— Эй!

— Разве ты не понимаешь? — настаивал Иниго. — Через Гея-сферу он повысил нашу эмоциональную чувствительность, а с твоей нарушенной психикой это привело к срыву. Контролирующие системы, установленные твоими нанимателями, не выдерживают натиска чувств.

Тьма снова запульсировала. Иниго готов был поклясться, что давление на внутреннее ухо заметно возросло.

— Мои гея-частицы закрыты, — прошептал он.

— Не может быть. Я чувствую твои сны.

— Он прав, — сказала Корри-Лин. — Мои гея-частицы тоже заблокированы, но чертов кошмар терроризирует нас всех. Это не из-за гея-частиц.

Аарон погасил лучи лазеров.

— Что же это? — спросил он. Он едва стоял на ногах. — Я не могу провалить миссию. Вы подвергаетесь риску вражеского захвата. Нам придется умереть. — Его пальцы почти обхватили лицо Сновидца. В экзозрении Иниго вспыхнули предостерегающие иконки, а силовое поле окрасилось слабым сиреневым цветом. — И твою ячейку памяти тоже надо уничтожить, — продолжал Аарон. — Ничто не должно попасть в руки врага, тем более в ее руки.

— Он обошелся без Гея-сферы, — как можно спокойнее заговорил Иниго. Жестокостью ничего не добьешься, ему придется преодолеть нервное расстройство Аарона. — Это мечта Оззи. Он больше не нуждается в Гея-сфере. Проводящей средой для эмоций служит непосредственно пространство-время.

— Это нападение, — упрямо заявил Аарон.

— Нет. Я клянусь. Он же гений, настоящий, ни с кем не сравнимый, живой гений. Гея-сфера была для него всего лишь разминкой. Понимаешь? Он создал настоящую телепатию. Оззи добился того, что люди могут непосредственно делиться мыслями друг с другом, как он и хотел. Это внутренний эффект. И твое расстройство тоже берет начало внутри тебя.

— Нет.

Аарон, хватая ртом воздух, упал на колени, увлекая с собой Иниго.

— Причиной провала миссии можешь стать только ты сам, помехи, идущие из твоего подсознания.

— Нет.

— Да.

— Прекрати. Она меня не получит. Я больше этого не допущу.

— Здесь никого нет. Она существует только в твоей памяти, в твоих жутких воспоминаниях, которые ты не в силах удержать. Пережитое внушает тебе непреодолимый ужас.

Аарон внезапно выпустил Иниго и, покачиваясь, оглянулся на выбитую дверь.

— Она здесь.

— Аарон, выслушай меня. Мечта Оззи подрывает твое рациональное мышление, поскольку не была предназначена для подобных обстоятельств. Ты должен избавиться от них, твоя истинная сущность должна возобладать над ограничениями, установленными твоим хозяином. Ты должен идти вперед. Искусственная личность не справится.

— Недостаточно хороша?

— Реальная личность более адекватна. Освободи ее, это единственный способ победить свои страхи.

— Устранение повреждений…

Аарон медленно осел, сидя на коленях, согнул спину и опустил голову почти до пола. Его дыхание стало замедляться. Жуткие галлюцинации, заполнявшие каюту, начали рассеиваться.

Иниго и Корри-Лин тревожно переглянулись.

— Ты думаешь?.. — спросила она.

— Это знает одна Заступница, — пробормотал он в ответ.

Они встали. Корри-Лин торопливо натянула шерстяное платье, а затем оба осторожно подошли к неподвижной фигуре. Иниго с опаской протянул руку, но дотронуться до Аарона так и не осмелился. Он даже удивился — истинная ли это тревога, или ее усиливает ментальное поле. Но мысль показалась ему вполне логичной. Эмоциональный усилитель многократно умножает его сочувствие. Возможно, он действует именно таким образом: усиливает все чувства, не нарушая их баланса. При этом личность не изменяется, просто увеличивается сила переживаний.

Аарон поднял голову. Его биононики провели быстрое сканирование корабля. Затем он поднялся и посмотрел на Иниго и Корри-Лин. Вживленные в его тело орудия снова исчезли в мышцах рук, и кожа над ними разгладилась.

— Привет, — с надеждой окликнула его Корри-Лин. — Аарон, теперь это действительно ты?

Иниго не был уверен. Стоящий перед ним человек не излучал абсолютно никаких эмоций. В сущности…

— Я Аарон, — заговорил агент.

— Хорошо, — неуверенно откликнулась Корри-Лин. — Твое расстройство прошло?

— В моем разуме нет никаких расстройств. Мыслительная подпрограмма снизила требования функциональности до минимума. Теперь миссия будет завершена. Прибытие на Конус через восемнадцать часов. Иниго вместе со мной отправится к Освальду Фернандесу Айзексу. А потом вы оба получите дальнейшие инструкции.

Аарон повернулся и вышел из каюты.

— Во имя Хоньо, что это такое? — изумленно воскликнула Корри-Лин.

— Последний резерв, насколько я могу судить. Тот, кто переделывал его мозг, явно был помешан на запасе прочности.

— Да уж. Проклятье Заступницы, а я надеялась, что есть шанс взломать его оболочку.

— Чепуха.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что он не пристрелит нас до встречи с Оззи.

— Освальд? Я и не знал, что его так зовут.

— Я тоже.

Она протяжно выдохнула и прищурилась.

— Так значит, секс был не так уж хорош?

— А! Мне следовало его как-то встряхнуть.

— Вот как? — Корри-Лин оглянулась по сторонам. Всю каюту засыпали крошечные металлические осколки. — Хоньо, какой же здесь бардак.

— Не бойся. Мы пробьемся.

— Я и не боюсь.

— Боишься. Я это чувствую.

— Что? Ох!

Она широко раскрыла глаза, осознав, что ощущает его мысли так же ясно, как если бы они делились эмоциями в Гея-сфере.

Иниго слабо улыбнулся.

— Да уж, Оззи и впрямь гений. Он достает нас даже на расстоянии больше двухсот пятидесяти световых лет.

— Как ты думаешь, это поможет каждому связаться с Бездной?

— Представления не имею. Но, подозреваю, придется выяснить. Может, хозяева Аарона как раз для этого и притащили меня сюда. Я же сумел подключиться к потоку мыслей в Бездне. Возможно, они хотят попытаться наладить контакт непосредственно с Ядром.

— На что же способно это поле? — задумчиво произнесла Корри-Лин.

Следующие несколько часов они занимались экспериментами. Эффект оказался удивительно похожим на телепатический посыл, так хорошо знакомый им по снам из Бездны. Если один из них тщательно формулировал в голове слова или фразы, второй мог их понять, хотя направленный посыл, доступный жителям Кверенции, им никак не удавался. Больше всего их волновал постоянный обмен эмоциями. Корри-Лин полагала, что, если бы они уже не были так близки с Иниго и не делились своими ощущениями при помощи гея-частиц, подобная открытость доставила бы им немало хлопот. По отношению к Иниго это было бы еще терпимо, но сознание того, что все ее мысли доступны похожему на робота Аарону, не доставляло ни малейшего удовольствия. А на Конусе ее чувства смогут разделить еще и проживающие там чужаки… Она подозревала, что это окажется невыносимым.

Стоило ей с тоской посмотреть на бутылку «риндхаса», как тотчас проявилось неудовольствие Иниго, отчего Корри-Лин почувствовала себя еще более неловко. Ничего удивительного, что этот чокнутый Аарон не вынес эмоционального давления и сорвался. Странный тип, позволяющий все время держать себя на коротком поводке.

«И все же, — сказала она себе, именно это мы хотели испытать в Бездне. — Особенно всеобъемлющую телепатию, как в Тридцать седьмом сне. Может, все дело в чувстве вины. Если бы мне нечего было скрывать, я бы нисколько не волновалась. Дело во мне».

Спустя несколько часов они легли спать, но сначала Иниго на всякий случай просканировал корабль, чтобы посмотреть на Аарона. Проснулись они как раз вовремя, чтобы успеть позавтракать перед прибытием к Конусу.

«Линдау» вышел из гиперпространства в пятидесяти а. е. над южным полюсом бело-голубой звезды класса А. Выбранное положение давало возможность без помех рассмотреть обширную систему колец вокруг светила. Визуальные сенсоры быстро зафиксировали Раскаленное Кольцо, внутренний край которого подходил к звезде на две а. е., а его диаметр составлял около половины а. е. Обруч из фрагментов насыщенной тяжелыми металлами породы, перекатывающихся в вечном кружении, ярко сверкал в резком свете звезды. В трех а. е. от него контрастом выделялось Темное Кольцо, состоящее из тонкого слоя углеродистых частиц и наклоненное относительно плоскости эклиптики на пять градусов. Оно было таким темным, что, казалось, впитывало в себя свет космического пространства. Благодаря углу наклона его орбиты Смог освещало слабое желтоватое сияние. Смогом называли третье кольцо. Оно состояло из светлой силикатной пыли и легких частиц, а также более крупных астероидов, создававших в охристой дымке причудливые завихрения. В семнадцати а. е. от него протянулось Ленточное Кольцо, тонкое и очень плотное, удерживаемое на орбите сотней мелких охраняющих спутников. Дальше мерцал лишь Ледяной Браслет, начинавшийся в двадцати пяти а. е. от звезды и тянувшийся вплоть до облака Оорта на самом краю звездной системы.

Планет у звезды не было, и эта странность озадачивала астрономов Содружества. Внушительный возраст звезды не позволял отнести кольца к категории аккреционных дисков. Большинство ученых объясняли такую особенность присутствием Конуса, но он оказался здесь всего пятьдесят тысяч лет назад — ничтожный промежуток времени для астрономических явлений. Если только, возникнув в системе, он не уничтожил все планеты, но это означало бы наличие исключительно мощного оружия, что было маловероятно.

Аарон запросил разрешение на приближение и посадку, еще не входя в пределы системы. После положительного ответа Искусственного Разума Конуса корабль снова нырнул в гиперпространство для короткого финального перелета.

Конус располагался в середине Раскаленного Кольца. Это было сооружение чужаков, в основе своей представляющее узкий трехгранник, слегка изогнутый по продольной оси. От вершины до невидимого основания его длина составляла одиннадцать тысяч километров. Точное положение основания определить было невозможно, поскольку оно оставалось погребенным в каком-то пространственном искривлении. У экспедиции Флота, обнаружившей Конус в 3072 году, создалось впечатление, что космический корабль размером с планету пытался выйти из гиперпространства, но не смог завершить маневр. Носовая часть проявилась в реальном пространстве-времени, тогда как корма осталась в причудливых складках глубинных квантовых полей Вселенной. Единственное, что противоречило версии про корабль с аэродинамическим силуэтом, так это колоссальный размер Конуса. Вершину трехгранника венчал шпиль диаметром в пять и высотой в две тысячи километров. Его назначение так и осталось неизвестным.

Вопреки всем законам орбитальной механики, Конус сохранял неизменную ориентацию, так что его вершина всегда была направлена наружу из Раскаленного Кольца. Вогнутая поверхность при вращении по безупречно круглой орбите тоже постоянно следовала за звездой, словно гелиоцветок в форме паруса, поворачивающийся к свету. Исходя из этого, казалось уместным сделать вывод, что основание Конуса, погребенное в кружащихся скалистых осколках, было активным, хотя сам механизм оставался вне досягаемости. Кое-кто из людей до сих пор верил, что это космический корабль, хотя такого мнения придерживалась только самая романтически настроенная часть ученого сообщества Содружества и наиболее азартные исследователи отношений между райелями и Бездной.

Установленный на удивление легко контакт с представителями четырнадцати рас, обитающих внутри, ни на шаг не приблизил исследователей Содружества к постижению загадки Конуса. Все, кто нашел себе дом в бесчисленных обитаемых секциях, появились на Конусе сравнительно недавно. Дольше всего — четыре с половиной тысячи лет — жили здесь чикойя. Все это время они, как и все последующие обитатели, вносили изменения и дополнения в структуру Конуса, и теперь уже трудно было определить, как он выглядел первоначально.

В следующий раз «Линдау» вышел из гиперпространства в восьмистах километрах от Конуса со стороны звезды и примерно на одном уровне с его верхушкой, так что огромный шпиль указывал над кораблем в южный сектор звездного пространства. Интел-центр задал ускорение, соответствующее вектору скорости огромного сооружения. Перед ними простиралась вогнутая поверхность, разделенная на прозрачные сегменты, похожие на вздувшиеся на коже пузыри. Самый маленький из них раскинулся в ширину более чем на сотню километров, а самый крупный, вместивший поселение илоди, имел диаметр около трех сотен километров.

Между сегментами извивались восемь труб, каждая не менее тридцати километров в поперечнике, они представляли собой внутренние транспортные путепроводы. Семь труб были заполнены пригодной для дыхания людей смесью азота и кислорода, а в одной поддерживалась раскаленная атмосфера из метана и азота.

Аарон направил корабль к грибовидному выступу на одной из труб с приемлемой для людей атмосферой. Подобные посадочные площадки были в изобилии разбросаны по всем путепроводам. Некоторые из них казались попросту металлическими плитами с примитивным шлюзом, соединявшим корабль с трубой. Как только «Линдау» коснулся площадки, возникло искусственное локальное поле гравитации, удерживающее его на поверхности с силой в одну десятую земного притяжения.

Иниго и Корри-Лин стояли позади Аарона в тесной рубке корабля, а несколько порталов вокруг них демонстрировали изображения с Конуса. Здесь было довольно напряженное движение. Вдоль труб и в сегментах ползали, катились, скользили и прыгали бесчисленные дроны, выполняющие различные работы по ремонту и обслуживанию конструкций. Все они контролировались ИР Конуса, комплексом процессорных ядер, который составили здешние обитатели, приходившие и уходившие в течение нескольких тысячелетий.

— А тут эффект не стал сильнее, чем когда мы его только заметили, — с удивлением сказала Корри-Лин, стараясь разобраться в многогранных ощущениях, воздействующих на ее мозг благодаря телепатическому эффекту Оззи.

Как и раньше, она узнавала эмоции Иниго и странные прямолинейные сигналы, выходящие из разума Аарона, но, кроме этого, ощущала и общий фон, не намного отличающийся от Гея-сферы. Здесь проявлялись человеческие мысли, хотя и сложно было сказать, сколько именно, возможно, не более нескольких тысяч. Мышление чужаков тоже присутствовало, интригуя своей интенсивностью и незнакомыми оттенками.

Иниго сразу же уловил ее интерес.

— То, что я ощущаю, не может исходить от всех, кто живет на Конусе, — сказал он. — Для начала, это больше миллиона представителей ордена Барайн расы чикойя, которые поселились здесь после того, как разнесли свою родную планету. Агрессивное объединение, и чикойя не стесняются демонстрировать свои взгляды. Но оттенков враждебности не наблюдается. Кроме того, на Конусе живут и фламги, известные ужасным высокомерием, и они тоже явно не скрывают свои настроения. И Хоньо знает, кто и что таится в наглухо закрытых сегментах.

— Значит, не все присоединились к мечте Оззи?

— Похоже, что так.

— Почему?

Его отклик она почувствовала, даже не успев задать вопрос.

— Я не знаю. Надо будет спросить его самого. Аарон, тебе известно, где он находится?

— Нет. — Агент даже не повернул голову. Он продолжал рассматривать проекцию изображения внутреннего пространства Конуса. Картографическая программа окрасила сегменты и трубы разными цветами. — Контролирующий ИР не владеет информацией о его местонахождении. Подпрограмма по коду юз-дублей работает некорректно, и доступ к сетям некоторых секций полностью блокирован. Мне никак не получить достоверные данные.

— Это вполне объяснимо, — сказал Иниго. — Здесь нет общего правительства. Насколько я помню, каждый желающий может просто подыскать себе пространство с подходящими для жизни условиями и остаться там.

— Что же делать? — произнесла Корри-Лин.

— Мы отправимся в самое большое поселение людей и там спросим, где искать Айзекса.

— А если они этого не знают? — усомнился Иниго.

— Он достаточно знаменит, кто-нибудь обязательно знает.

— Но ему уже известно о нашем прибытии, — заметил Иниго.

Аарон повернулся.

— Ты подал ему сигнал?

— Нет. Но эффект телепатии позволяет всем узнать обо всем. Ради этого он сюда и забрался. Значит, уже знает и о нас.

— Ты можешь определить источник эффекта?

— Нет.

— Хорошо. Идите за мной.

Аарон вышел в кают-компанию. Иниго растерянно пожал плечами и вместе с Корри-Лин последовал за ним к основному корабельному шлюзу.

С посадочной площадки поднялся малметаллический цилиндр, совместимый с выходным отверстием шлюза. За отошедшей дверцей стало видно, что цилиндр, изгибаясь, уходит вниз. Аарон шагнул в отверстие и под действием слабой силы тяжести скользнул вниз. Два крутых витка переходного цилиндра доставили всех троих к входу в транспортную трубу. После прохождения мерцающего прозрачного атмосферного барьера они оказались в небольшом помещении из голубоватого металла с открытыми арочными проемами. Температура и влажность мгновенно подскочили до уровня субтропиков. Арочный проем вывел их на широкую мощеную площадку. Внутреннюю поверхность трубы покрывал пышный ковер розовых трав и рощи высоких серо-голубых деревьев. Километрах в пятнадцати над их головами вдоль оси трубы тянулась узкая полоса ослепительно яркого белого света, проникающего сквозь толщу закрученного в спираль облака. Сразу после прохождения атмосферного барьера Корри-Лин заметила, что сила тяжести составляет примерно две трети от земного стандарта. Это создавало впечатление, будто она стоит на дне цилиндра, а все, что находится над ней, вот-вот рухнет вниз, хотя Корри-Лин прекрасно понимала, что та же самая сила тяжести действует во всех точках трубы.

Она надула щеки и с шумом выдохнула, частично от жары, частично от удивления невероятным пейзажем.

— И это всего лишь транспортная артерия?

— Одна из них, — ответил Аарон. — Внутри сооружения есть короткие червоточины и несколько т-сфер, но они под контролем тех рас, что их установили. Основное сообщение между сегментами обеспечивают трубы.

— Мы пойдем пешком?

— Нет.

Аарон посмотрел вверх. Корри-Лин проследила за его взглядом и увидела, что к ним из ослепительной вышины спускается темный треугольник. Несколько мгновений спустя стало ясно, что это какое-то воздушное судно около двадцати метров длиной и довольно объемное, несмотря на обтекаемый силуэт. На стреловидной хвостовой лопасти можно было разобрать надпись на человеческом языке, вероятно, регистрационный код, но Корри-Лин он ни о чем не говорил. Вскоре в носовой и кормовой части появились опоры, и судно плавно приземлилось на густую жесткую траву. В центре широкой части открылась дверца. «Это не малметалл», — подумала Корри-Лин. Заборных труб для реактивного двигателя она не увидела и решила, что судно передвигается по принципу антиграв-капсулы.

По сравнению с роскошными интерьерами капсул Содружества кабина оказалась довольно простой, но кресла явно были рассчитаны на человеческое тело. Непрозрачный корпус тоже ее разочаровал. Иниго уловил ее огорчение.

— Здесь есть сенсорная сеть, — сказал он и через юз-дубля передал небольшую подпрограмму, совсем не похожую на те, к которым она привыкла.

— Как ты об этом узнал? — спросила она, наблюдая, как в экзо-зрении разворачивается изображение.

Оказалось, что они уже поднимаются, хотя ускорение было незаметным.

— Я слежу за принимаемой Аароном информацией, — спокойно ответил Иниго.

Судно поднялось над густыми облаками и рванулось вперед. Скорость заставила Корри-Лин изумленно моргнуть.

— Ого, — протянула она.

— Насколько я могу судить, мы набрали около двадцати Махов, — сказал Иниго. — Даже если учесть изгиб трубы, с одного конца конуса на другой мы долетим всего за пару часов.

— Куда мы направляемся?

— В сегмент под названием Окторон, — коротко ответил Аарон.

— Это далеко?

— Продолжительность полета приблизительно три минуты.

Она закатила глаза и постаралась скрыть, насколько беспокоит ее машинная версия Аарона, хотя вряд ли он сейчас был способен волноваться из-за таких вещей. Она сосредоточилась на тех немногих мыслительных процессах, что происходили в его голове, и убедилась, что Аарон спокоен и сосредоточен, так что его настроение было невозможно уловить.

На полпути к световой оси трубы их маленький самолет резко свернул и начал вертикальный спуск. Они приземлились рядом с просторным низким куполом из какого-то серебристо — серого материала с широкими арками по бокам. Корри-Лин догадалась, что это транспортный узел. Вокруг одновременно взлетали и поднимались еще несколько таких же самолетов. Через арки входили и выходили люди, одетые как обычные обитатели Внешних миров Содружества: от ультрасовременных плащ-костюмов до причудливых нарядов прошлых веков.

Посреди просторного купола была установлена зеркальная золотистая сфера, нижняя четверть которой скрывалась ниже уровня пола. Люди входили и выходили, проникая через блестящую поверхность, словно сквозь туман. По пути к сфере Корри-Лин ощутила любопытство и подозрительность в мыслях окружающих людей. Ее опасения, что Иниго могут узнать, сыграли роль подтверждения. Несколько человек остановились, глядя в их сторону. Она почувствовала, как по мере узнавания их любопытство сменяется гневом и обидой.

У самой сферы Аарон взял Иниго за руку.

— Не пытайся от меня ускользнуть, — предупредил он.

— Я не собираюсь бежать, — ответил Иниго.

Аарон не выпустил его руку, и все трое шагнули в золотистую сферу. Корри-Лин показалось, что блестящая поверхность обтекает ее, наподобие атмосферного барьера. А потом сила притяжения снова уменьшилась, и Корри-Лин стала медленно падать. Внутри было почти темно. В макроклеточной ячейке активировалась подпрограмма усиления зрительного восприятия, и тогда Корри-Лин смогла увидеть, что спускается по широкой шахте. Длина этого варианта нуль-гравитационного желоба составляла около трехсот метров. Примерно в двух метрах от нее спускались Аарон и Иниго.

Спуск длился не больше минуты. Загадочная сила тяжести повернула Корри-Лин, так что она оказалась лицом к одному из двух идентичных туманных барьеров в противоположных концах желоба.

Пункт выхода: площадь.

Активация > силовое поле третьего уровня.

Активация > полевой сканер бионоников второго уровня.

Результат сканирования: наибольший диаметр площади сто семьдесят восемь и три десятых метра. К площади ведут три главные дороги и пять второстепенных улиц. На данный момент на площади находятся восемьдесят семь взрослых особей, из них пятьдесят три Высших. Девятнадцать детей младше двенадцати лет. Чужаков нет. Высота окружающих зданий в среднем составляет двадцать пять метров, фасады состоят из металла высокой очистки. Напряжение внутренних сетей сто двадцать вольт. Коммуникационная сеть высокой плотности. Видимый транспорт: велосипеды. Гравитонные флуктуации указывают на присутствие в радиусе трех километров семи действующих инграв-капсул.

Предварительная оценка: обстановка безопасная. Субъекту Альфа ничего не угрожает. Субъект Альфа зафиксирован физическим захватом. Захват продолжает действовать.

Первичная стадия миссии: определение местонахождения Освальда Фернандеса Айзекса. Четыре опции. Опция первая: спросить.

— Ты.

Обитатель Окторона номер один: мужчина, рост сто семьдесят два сантиметра. Функциональность биоников умеренной степени.

— Да?

— Где находится Освальд Фернандес Айзекс?

Обитатель Окторона номер один: «Кто? Эй, ты Иниго?»

Субъект Альфа: «Да, к сожалению, это я».

Обитатель Окторона номер один: «Ты мерзавец. Ты глупый самовлюбленный мерзавец. Что ты здесь делаешь?»

Субъект Альфа: «Послушай, извини, но это сложно объяснить. Ответь, пожалуйста, на вопрос. Нам необходимо найти Оззи».

Обитатель Окторона номер один: «Эй, а почему я не чувствую твои мысли?»

— Это несущественно. Тебе известно, где находится Айзекс?

Обитатель Окторона номер один: «Так ты заодно с Иниго? Проваливай».

Сканирование > Обитатель Окторона номер один изменяет функции поля бионоников. Температура кожи повышается, частота пульса возрастает, наблюдается мускульная активность и выброс адреналина. Вывод: возможная агрессия.

Угроза.

Реагирование.

Активация > боевая система бионоников.

Оружие > дезинтегрирующий импульс. Цель: центр корпуса обитателя Окторона номер один. Огонь. Возрастает уровень внешних шумов. Человеческие крики.

Субъект Бета: «О Заступница! Ты убил его».

— Я нейтрализовал угрозу.

Первичная стадия миссии: опция один неуспешна. Переход ко второй опции.

— Ты.

Обитатель Окторона номер два: женщина, рост сто пятьдесят восемь сантиметров, биононики отсутствуют, имеется полный комплект макроклеточных систем Прогрессора. Бежит.

Поймать.

— Ты.

Обитатель Окторона номер два: «Что? Я ничего не делала. Отпустите меня. На помощь! На помощь!»

Субъект Бета: «Отпусти ее, идиот».

— Освальд Фернандес Айзекс является резидентом Конуса? Обитатель Окторона номер два не отвечает.

Опция вторая, второй уровень.

Обитатель Окторона номер два: бессмысленный крик.

— Освальд Фернандес Айзекс является резидентом Конуса? Обитатель Окторона номер два: «Да, да, он живет здесь. О черт, как больно. Прекратите, пожалуйста. Пожалуйста».

Субъект Бета: «Отпусти ее».

Субъект Альфа: «Прекрати сейчас же».

Результат сканирования: двадцать три Высших активируют поля бионоников высокого уровня. Приближаются.

Увеличивается плотность личных сообщений.

Возрастающая угроза.

Реагирование на обострение ситуации.

— Стойте, или я ее убью.

Субъект Бета: «Не подходите. Этот маньяк так и сделает. Прошу вас, не приближайтесь».

— Где находится Освальд Фернандес Айзекс?

Обитатель Окторона номер два: «Я не знаю. Отпустите меня».

— Кто знает, где находится Айзекс?

Трое обитателей Окторона одновременно: «Отпусти ее».

Результат сканирования > восемь прицелов.

— Если вы его не приведете ко мне, я ее убью.

Субъект Альфа: «Прекрати. Дай мне поговорить с ними» Нет.

Надвигающаяся угроза повысилась до пятого уровня.

Реагирование — произвольный выбор цели: двенадцать обитателей Окторона, три здания.

Вооружение > дезинтегрирующий импульс. Режим стрельбы последовательный.

Вооружение > ионный луч. Режим стрельбы последовательный. Сканирование > уровень пять > успешное проникновение через тучи пыли и ионизированную атмосферу.

Снижение непосредственной угрозы до нулевой степени. Уровень шума значительный.

Люди на площади отступают. Ранено пятнадцать. Убито пять. Обитатели Окторона оказали сопротивление. Контакт не успешен.

Первичная стадия миссии: вторая опция не успешна. Переход к третьей опции.

Загрузка общего обращения в коммуникационную сеть через юз-дубля.

— Это обращение для Освальда Фернандеса Айзекса. Тебе ничего не угрожает. Ты должен связаться со мной. У меня Иниго. Вместе вы сможете противостоять угрозе Бездны.

Субъект Бета: «О, какой гениальный ход, идиот проклятый. Я бы на его месте так и бросилась тебе навстречу».

Громкость голоса повышена, состояние истерическое.

— Замолчи.

Субъект Альфа: «Аарон, это необходимо прекратить. Ты понимаешь меня? Ты ставишь под угрозу собственную миссию».

Анализ. Утверждение ошибочно.

— Я знаю, что я должен сделать. Не вмешивайся.

Субъект Альфа: «Не знаешь. Перед тобой люди. Им для убеждения необходима эмоциональная составляющая, а у тебя ее нет».

— Данное окружение враждебно для моих эмоционально — содержащих программ. Оно разрушает рациональность. Это недопустимо.

Субъект Бета: «Проклятье, что же нам делать?»

Субъект Альфа: «Не знаю».

Тревога > в Октороне активизировалась телепорт-сфера. Одиннадцать новых объектов — дистанция пятьдесят метров.

Сканирование > восьмой уровень > объекты идентифицированы: взрослые особи чикойя третьей ступени, защищенные броней. Множественные боевые системы. Силовые поля активированы.

Уровень шума повышается — человеческие крики.

Субъект Бета: «Великая Заступница, кто это?»

Первый чикойя: «Ты человеческий мессия».

Анализ: как они об этом узнали и как смогли быстро определить местонахождение субъекта Альфа? С момента приземления прошло семнадцать минут.

Субъект Альфа: «Да, я Иниго».

Анализ ситуации. Чикойя развертываются боевым строем. Успешное окружение дает им значительное преимущество. Вероятность защиты субъектов Альфа и Бета от синхронизированного огня: минимальная. Вариант первый: отказаться от субъекта Бета.

Первый чикойя: «Ты спровоцировал фазу поглощения Бездны».

Субъект Альфа: «У меня не было контактов с Эдеардом уже более полутора сотен лет».

Первый чикойя: «Ты инициировал контакт. Ты виновен. Ты должен это остановить».

— Остановлена должна быть любая активность Бездны. Мы позаботимся. А вам необходимо покинуть Окторон.

Первый чикойя: «Мессия, ты пойдешь с нами. Ты представляешь угрозу для галактики. Идем».

— Недопустимо. Уходи и уводи отсюда своих сородичей.

Первый чикойя: «Ваш мессия отправится с нами».

— Иниго, активируй силовое поле на полную мощность.

Субъект Альфа: «А как же Корри-Лин? Она же совершенно беззащитна».

Субъект Бета: «Что происходит? Иниго, прошу тебя, не ходи с этими чудовищами, умоляю тебя. Аарон, ты должен…»

Тревога > активация оружия чикойя. Множественные прицельные лучи.

Вооружение > дезинтегрирующий импульс. Непрерывная стрельба.

Вооружение > нейтронные лазеры. Непрерывная стрельба.

Подавление электронных сигналов. Активировано на полную мощность.

Вооружение > микрокинетика. Автоматический прицел. Стрельба по готовности.

Прекращение огня.

Сканирование > оставшиеся чикойя отступают. Передислокация > отслеживание. Текущая ситуация неблагоприятная. Смена позиции. Субъект Альфа сопровождает. Субъект Альфа удерживает субъект Бета, расширяет силовое поле для ее защиты.

— Брось ее.

Субъект Альфа: «Пошел ты!»

Сканирование.

Перемещение в здание А. Использование имеющегося укрытия.

— Следуй за мной.

Движение. Субъект Альфа и субъект Бета сопровождают.

Тревога > множественные прицельные лучи.

Лучшая тактическая позиция: дверной проем здания А.

Вооружение > дезинтегратор. Непрерывная стрельба.

Вооружение > нейтронные лазеры. Непрерывная стрельба.

Вооружение > ионные лучи. Непрерывная стрельба.

Вооружение > микрокинетика. Прицельный огонь. Стрельба по готовности.

Вооружение > самонаводящиеся летающие мины. Профиль чикойя загружен. Запуск.

Тревога > активация телепорт — сферы, доставка восемнадцати вооруженных чикойя.

— Нам отсюда не выбраться. Они знают, что ты здесь.

Субъект Альфа (крик): «Скажи что-нибудь, чего я не знаю».

Задняя дверь. Оружейный огонь ослабляет структуру здания А.

— Сюда.

Стратегическое отступление.

Сканирование > составление плана здания А. Наличие запасного выхода подтверждено. Юз-дубль подключен к местной коммуникационной сети, перехватывает управление ближайшими транспортными капсулами.

Тревога > чикойя приближаются к зданию А. Прицеливание. Критические точки структуры здания В.

Вооружение > дезинтегратор. Огонь.

Силовое поле усилено для поддержания частично поврежденной структуры здания А. Пожар. Сканирование сквозь дым. Трое чикойя обезврежены.

Субъект Альфа: «Куда теперь?»

— Необходимо покинуть это место. Отключи свое силовое поле.

Субъект Альфа: «Что? Клянусь Заступницей, ты пошутил?»

— Неверно. Они определяют твое местоположение благодаря телепатическому эффекту. Явление повсеместное, и ты остаешься на виду, где бы ни спрятался.

Субъект Альфа: «И что же?»

— Отключи силовое поле. Я лишу тебя сознания. Нет мыслей, нет демаскировки.

Субъект Бета: «Иниго! Нет! Он убьет нас обоих. Обязательно убьет».

— Мертвыми вы мне бесполезны.

Тревога > прицельные лучи с крыши здания С.

Вооружение > залп микрокинетики. Огонь. Цель уничтожена.

Субъект Альфа: «Но без сознания я не смогу остановить Бездну».

— Как только я доберусь до Айзекса, я буду настаивать на отключении телепатического эффекта. Тогда тебя никто не найдет.

Субъект Альфа: «Всемилостивая Заступница».

Субъект Бета: «Нет, нет, не надо».

Субъект Альфа: «Но о Корри-Лин ты тоже должен позаботиться».

— Позабочусь.

Тревога > девять капсул чикойя приближаются в боевом порядке.

Субъект Альфа: «Аарон, я полагаюсь на ту ничтожную часть реальности, что в тебе еще сохранилась».

Приближается первая капсула. Место приземления определено юз-дублем. Еще три капсулы совершают обманный маневр — их ограничители деактивированы.

— Ты можешь на меня положиться.

Субъект Альфа: «Хорошо».

Субъект Бета: «Нет! Иниго, прошу, несоглашайся».

Сканирование подтверждает отключение силового поля субъекта Альфа.

Прицеливание.

Вооружение > микрокинетика, режим минимального поражения тканей, заряд подавления нейронной системы загружен. Огонь.

Субъект Бета: «Нет! О Заступница! Ты его убил. Не приближайся ко мне. Прочь, чудовище».

Субъект Бета: попытка побега.

Прицеливание.

Вооружение > микрокинетика, режим минимального поражения тканей, заряд подавления нейронной системы. Огонь.

Тревога > пять чикойя атакуют. Множественные лучи прицеливания.

Вооружение > дезинтегратор. Мощность максимальная. Непрерывная стрельба. Донесение юз-дубля: приземление капсулы позади здания D.

Вооружение > нейтронные лазеры. Мощность максимальная. Стрельба непрерывная.

Донесение юз-дубля: отвлекающие капсулы заходят на цель. Восемь Махов.

Вооружение > микрокинетика. Разрывные боеголовки увеличенной мощности.

Вооружение > самонаводящиеся летающие мины. Профиль чикойя загружен. Запуск.

Тревога > новые цели.

Огонь.

Огонь.

Огонь.

Биононики Экспедитора в последний раз просканировали завихрение активных молекул и его путь в квантовых полях. Безусловно, очень интересный пример технологии в суперфизике. Он никак не мог придумать, для какой цели оно запущено, но подозревал, что это часть какого-то сложного эксперимента. Как бы там ни было, к механизму вознесения он отношения не имеет.

Его юз-дубль активировал связь с Гором.

— Пусто, — сказал он.

— Да, у меня тоже.

— Я выхожу.

Света в огромной пещере было немного — лишь несколько холодных синих пятен среди сталактитов в восьмидесяти метрах над головой. Нижнюю часть стен пещеры в четверть их высоты кто-то обработал до гладкой поверхности, а выше остались природные скалы. Даже две с половиной тысячи лет назад, когда в ней поселились прогрессивные аномийцы, она, пожалуй, не соответствовала соображениям практичности. Но в этом сказывался характер всех аномийцев: все должно подчиняться требованиям эстетики.

Из глубоких трещин и с кончиков сталактитов постоянно капала вода, оставляя на стенах длинные лохматые ленты водорослей. Дренажные канавки забились мусором, и на полу образовались темные влажные пятна. Загадочное завихрение оставалось неизменным, несмотря ни на что. На него не влияла ни сырость, ни застоявшийся воздух.

Экспедитор по извилистому тоннелю направился к выходу на поверхность, размышляя об отсутствии хоть какой-то коммуникационной системы. Если это эксперимент, они должны были бы наблюдать за результатами, установить какую-то систему контроля. «А может, я что-то пропустил, — устало подумал он. — Может, всю планету охватывает какая-то сверхсложная сеть, недоступная сканеру бионоников». Он понимал, что хватается за соломинку. На «Последнем броске» установлены отличные сенсоры. Во время облетов они обнаружили сто двадцать четыре сложных устройства, еще функционирующих на планете, из которых исследуемое им завихрение было одиннадцатым по счету. Если бы существовала объединяющая их сеть, датчики «Последнего броска» обязательно бы ее нашли.

Через четверть часа он вышел под лучи заходящего солнца. По темнеющему небу быстро летели высокие грозовые облака, по краям подсвеченные золотисто — розовым вечерним сиянием. С высокого выступа на краю плато ему была видна простирающаяся к юго-западу равнина, по краям уже затянутая сумерками. В зарослях розовато-лиловой и желто-зеленой растительности поблескивали серебристые ленты рек. А на востоке раскинулся город, своими размерами и величием превосходящий все поселения Земли даже времен бурного роста населения. Лес высоких башен поднимался в небо на целую милю. Пространство между ними, словно холмы предгорья, занимали странные сферы с торчащими башенками и округлые пирамиды. Система обслуживания все еще поддерживала город в полной готовности для заселения, и в окнах и высоких арках уже зажегся свет.

Но жителей давно не было, и Экспедитор с грустью подумал, что опустевший город подобен отвергнутому любовнику. Оставшиеся аномийцы предпочли жизнь в разбросанных по планете поселках. Несколько таких он видел в сгущающихся сумерках благодаря мерцающим желтоватым огонькам. Экспедитор не понимал философии аномийцев. Зачем жить в тени ушедшей цивилизации, зная, что в любой момент можно переселиться в роскошные условия гигантских башен и вернуться к интеллектуальной деятельности? Вместо этого аномийцы отказались от любых форм технологии, более сложных, чем гужевой транспорт, и проводили дни, занимаясь обработкой полей и постройкой примитивных хижин.

«Последний бросок» ярким штрихом прочертил небо над горами за его спиной и спустился, остановившись в нескольких сантиметрах над густыми спиральными прядями местного эквивалента травы. Экспедитор поднялся на борт.

— Так мы не скоро чего-нибудь добьемся, — проворчал Гор, когда вошел в кают-компанию.

— Это твой план. А что нам остается? Здесь не так много объектов для исследований.

— Все они слишком малы. Надо поискать что-то крупное.

— Не забывай, что нам о нем ничего неизвестно, — поддел его Экспедитор, устраиваясь в широком и глубоком кожаном кресле. — Мы не знаем, как может выглядеть этот механизм. Взять хотя бы тот молекулярный вихрь, который я осматривал. Вдруг он соединен с механизмом вознесения?

— Каким образом? — отрывисто бросил Гор.

— Мне кажется, это какой-то эксперимент по исследованию местных квантовых структур. Конечно подобная информация могла бы оказаться полезной при переходе на постфизический уровень. Но… но…

— Не называй меня Ноной.

— Что?

Гор устало провел рукой по лбу.

— Ладно. Не важно.

Неожиданная рассеянность Гора удивила Экспедитора. Это на него не похоже.

— Так вот, я подумал, что в городе должна быть какая-то информационная сеть и архивы.

— Она там есть. Только у нас нет к ней доступа.

— Почему?

— Управляющий ИР не позволяет извлекать никакие данные.

— Глупо.

— Да, с твоей точки зрения, но он такой же, как пограничники: они обеспечивают неприкосновенность домашнего мира, а ИР обеспечивает сохранность информации.

— Почему?

— Потому что так делают аномийцы, такие уж они есть. Они призваны охранять то, что ими создано. Как и все прочие.

— Но мы же не…

— Я знаю! — рявкнул Гор. — Я все прекрасно понимаю. Мы должны как-то обойти эту проблему. А твое круглосуточное нытье ничуть не помогает. Господи, надо было мне прожить нормальную жизнь в двадцать первом веке и умереть. Какого черта я вызвался помогать этому идиоту-супермену? И даже на благодарность рассчитывать не приходится.

Экспедитор с трудом удержался, чтобы, раскрыв рот, не уставиться на человека с золотым лицом. Он уже собирался спросить его, в чем дело, как вдруг догадался.

— Она уже скоро выйдет из небытия, — сочувственным тоном произнес он.

Гор что-то проворчал, глубже усаживаясь в своем мягком кресле.

— Уже должна бы выйти.

— Это неизвестно. С Бездной ни в чем нельзя быть уверенным. Там время течет как-то иначе, чем у нас.

— Возможно.

— Узлы восприятия работают. Скоро она покажет тебе Маккатран в своем сне, она обязательно туда попадет.

— Все это будет бесполезно, если мы не отыщем механизм вознесения.

— Я знаю. Кроме того, где-то поблизости бродит Марий.

Экспедитор очень расстроился, когда сенсоры показали, что Марий сумел пройти мимо пограничных станций. В поясе комет корабль агента Ускорителей немедленно скрылся под маскировкой и сейчас оставался где-то среди облаков космического мусора над домашним миром аномийцев, откуда Марий наблюдал, как они прочесывают планету. Ему не потребуется много времени, чтобы понять, чем они заняты.

— Ха. Этот придурок. Мы сможем избавиться от него в любой момент.

— Я сомневаюсь.

— Чтобы застать меня врасплох, нужен кто-то посильнее и поумнее, чем он.

Экспедитор покачал головой. Он не мог решить, что лучше: высокомерие или неуверенность.

— Ладно, будем надеяться, что до этого не дойдет.

— О да. Сила мысли, именно она и движет Вселенной.

Экспедитор застонал и решил прекратить разговор.

Золотые губы Гора чуть изогнулись в слабой улыбке.

— Вообще-то специалисты Флота и не пытались нажать на ИР.

— Угу, — равнодушно протянул Экспедитор.

— У нас ведь осталось еще около сотни объектов технологии, которые надо обследовать, верно? Значит, это займет не больше четырех-пяти дней, если не мешкать.

— Примерно.

— Так и сделаем. Если ничего не найдем, переходим к плану Б.

— И в чем он заключается?

— Тебе известно, что я лично знаком с Оззи?

— Нет, не известно, но это меня не удивляет. Вы из одной эпохи.

— Он совершил две величайшие кражи в истории человечества.

— Две? Я знаю, что по поводу «Харибды» у них с Найджелом возникли какие-то разногласия.

— Разногласия? Господи, неужели в наше время совсем не учат историю? Найджел чуть не убил его, и это не преувеличение.

Экспедитор не стал заострять внимание на словах «в наше время». После двух недель, проведенных с Гором в кают-компании, он воспринимал их почти как комплимент.

Гор усмехнулся.

— Величайшее ограбление с помощью червоточины. Хитроумный мерзавец обчистил казино Вегаса, и никто даже не догадывался, что это его работа. До тех пор, пока уже после войны не проговорился Орион. Можешь себе представить?

— Честно говоря, не могу.

— Ну вот. А мы с тобой, сынок, собираемся украсть знания целой расы. Если без них нельзя добраться до этого проклятого механизма, значит, придется так и поступить. И тогда уже никто и не вспомнит про Оззи и его легенды, так что черт с ним.

«Я и так их не знал», — с сожалением подумал Экспедитор. Он даже не догадывался, как Гор собирается обхитрить ИР мира аномийцев, но подозревал, что поднимется большой шум.

ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ СОН ИНИГО

«Мы можем посетить любое место в вашем мире, если почувствуем, что там собрались те, кто достиг самореализации и готов уйти за нами к Ядру», — сказал Небесный Властитель в ответ на вопрос Эдеарда.

«Значит, городские башни, куда вы спустились сегодня, не играют роли?»

«Те, кто населял этот мир до вас, построили их, чтобы прощаться со своими сородичами. Туда мы прилетали раньше и потому прилетаем туда и теперь. Вы воспользовались ими так же, как и они».

«Так мы можем призвать вас в любое другое место?»

«Конечно. Мой клан с радостью встретит, тех, кто достиг самореализации. Это наша цель».

Эдеард снова и снова переживал тот критический момент в своих редких естественных снах. Хотя спустя пару лет померк и он.

Уже восемь дней над горизонтом каждое утро можно было увидеть двух Небесных Властителей, медленно приближающихся из глубины звездных туманностей к Кверенции. Эдеард, обдуваемый прохладным ветерком с моря Лиот, наблюдал за ними, стоя на самом высоком балконе Дворца-Сада. Его про-взгляд, если постараться, мог бы уже ощутить безмятежные мысли гигантских существ.

«Два, тогда как в прошлые разы их всегда было четыре. Почему? Как такое произошло? Весь город стал единым сообществом. Я позаботился о том, чтобы на этот раз все остались довольны. Люди стали лучше. Так почему же пришли только два Небесных Властителя?»

Он сам себе не хотел признаваться, как сильно это его беспокоило. Даже в позапрошлый раз, во время строительства Великой Башни Проводов, когда вся экономика пошла вразнос, словно на Кверенции воцарилось царство Хоньо, прилетали четыре Небесных Властителя. Это было в начале осени, на пятый год после смерти Финитана. Тот день стал неизменной вехой в его попытках изменить мир к лучшему.

«Всемилостивая Заступница, с тех пор их всегда было четыре!»

Морской бриз охладил кожу, и Эдеард непроизвольно потер ладонями плечи. Две призрачные звезды были еще слишком далеко, чтобы попытаться поговорить с ними напрямую. Но как только они приблизятся еще немного, он спросит об этом. Да, обязательно спросит.

В восходящих потоках воздуха над тесными улочками и остроконечными шпилями Дживона лениво парили два ген-орла. Эти птицы были ему незнакомы, а широкие круги их полетов означали, что взгляд хотя бы одного из орлов постоянно обращен к дворцу. Эдеард нахмурился, но решил не спускать ген-орлов на землю. Кто-то опять им интересуется. Это не новость. Но ни одна из независимых провинций не представляет непосредственной угрозы для Маккатрана. «Тут я уверен. Возможно, они просто напуганы и решили последить за мной, чтобы унять паранойю». Зная обстановку в провинциях и неприятности, каких от них следовало ожидать, он нисколько не удивился. Но все же какое нахальство: подглядывать за Идущим-по-Воде, законным мэром Маккатрана в его собственном городе, способен только очень дерзкий человек. Поэтому круг возможных кандидатур сузился до трех губернаторов: Маллукса из Обершира, Киборна из Плаксшира или, что более вероятно, Девроула из Личхилла. Да, на такое способен каждый из них. Все трое озабочены соперничеством с ним и стараются завоевать себе славу объединителей. Каждый яростно отстаивает свою независимость, в то же время стараясь поглотить соседей. Полная противоположность его представлениям об идеальном мире, тому, к чему он так стремится.

Эдеард вернулся в большую спальню. Кансин всегда восхищалась парадными комнатами Дворца-Сада. Она утверждала, что такими должны быть все городские здания: сочетание древней архитектуры Маккатрана с практичными усовершенствованиями специально для людей. С Кансин они неплохо прожили вместе пару лет, хотя, говоря откровенно, после все возраставшей раздражительности Кристабель его устроил бы кто угодно. В то время как постепенно разрушался его брак, жизнь с Максеном стала невыносимой для Кансин, так что они просто не могли не сойтись.

Максен, после того как покинул особняк в Сампалоке, стал опускаться все ниже и ниже, что сильно расстраивало даже Эдеарда. Но он ничем не мог помочь другу — пока не мог. Максен отвернулся от старых друзей, от своих детей, от политических союзников — от всех, кто стоял между ним и его страстью к еде и выпивке, а также его неослабевающей жалостью к самому себе. Кроме того, он решительно отвергал единение, к которому стремился Эдеард. Ему ни к чему была растущая солидарность горожан, превращающая общество в одну большую семью, хотя открытые для всех мысли могли бы помочь ему вернуть прежнее достоинство и решительность.

В последний раз Эдеард обратил к нему про-взгляд три недели назад. Бывший глава Сампалока представлял собой жалкое зрелище. Живя в убогой комнатке в районе Кобара в полном одиночестве, он растрачивал остатки денег на дешевое пиво и еще более дешевую еду в ближайших тавернах. Реакцией на вторжение в личную жизнь стала обличительная речь, не утихавшая целый час, пока Максен не начал запинаться, а потом и вовсе не погрузился в пьяную дремоту.

Эдеард устыдился и разозлился одновременно и быстро отвел про-взгляд. Максен был одним из его старых друзей, и ему следовало как-то помочь. Его готовность сдаться каким-то демонам из Хоньо вызывала у Эдеарда недоумение и презрение. Максен всегда был сильным человеком, но в угаре алкогольных паров и дыма кестрика он всегда винил в своей неудавшейся жизни Эдеарда, и в первую очередь его стремление к единению. Однако жители Маккатрана нуждались в доверии и взаимопонимании, Эдеард не сомневался в этом и не мог остановиться из-за одного человека, какой бы важной ни была для него дружба Максена.

И отношения Эдеарда с Кансин сказались на Максене не лучшим образом. Их связь стала самым болезненным ударом по его гордости, и Эдеард понимал, что после этого их воссоединение уже невозможно, ни один из них не сумеет усмирить свою гордость и сделать шаг навстречу другому. Так получилось, что за объединение города ему пришлось заплатить дружбой старинного приятеля, а если так пойдет и дальше, то и его душой, поскольку ни один Небесный Властитель не поведет к Ядру ожесточившуюся и неудовлетворенную душу Максена. Но выбора у Эдеарда не оставалось. Теперь он только день за днем откладывал неизбежный шаг. Но скоро придется применить мягкое принуждение, и тогда можно будет постепенно вернуть Максена к тем, кто его любит.

Эдеард прошлепал босыми ногами к просторной круглой кровати и отодвинул окружающий ее полупрозрачный занавес. Участок потолка над мягким ложем излучал слабый золотистый свет, достаточный для того, чтобы увидеть контуры спящей девушки. Простыня сползла с ее плеча, обнажив кожу, все еще блестящую от масла, которое две другие девушки втирали во время вечернего массажа. Теперь Эдеард каждую ночь развлекался подобными приятными процедурами. Достаточное доказательство — если бы оно требовалось — в том, что город теперь идет правильным курсом, предоставляющим каждому возможность самореализации. Теперь больше никто не критиковал и не осуждал других, никто не жаловался и не протестовал. Жители города объединились и успешно помогали друг другу справиться с индивидуальными испытаниями. Он принес им освобождение от самих себя, направил на путь к самореализации, которой ждали от людей Небесные Властители.

Эдеард наклонился и легонько поцеловал ее в губы. Хилитта пошевелилась, грациозно потянулась и, еще не до конца проснувшись, улыбнулась ему.

— Сколько времени? — пробормотала она.

— Еще рано.

— Бедняжка Эдеард, тебе не спится?

Ее мысли окрасились искренним сочувствием.

— Меня кое-что беспокоит, — признался он и вслух, и мысленно.

«Честность со всеми, вот ключ к истинному единству».

— Даже сейчас? Это неправильно. Несправедливо. — Ее поднятые руки сомкнулись на шее Эдеарда. — Давай подумаем о чем-нибудь другом, чтобы ты развеялся.

Пару секунд он противился, а потом позволил увлечь себя в постель, чтобы в простых физических радостях забыть и о мятежных провинциях, и о Максене, и обо всех остальных, кто противился единению. По крайней мере, на время.

Не удивительно, что Эдеард проспал до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом. Потом они вдвоем с Хилиттой плескались в овальном бассейне в ванной комнате, где вода весело журчала по длинному желобу, созданному Эдеардом в виде небольшого ручейка. Стоило пожелать, и она окатывала их душем из выступа в закругляющемся потолке. После избрания, когда Эдеард поселился во дворце, он не переставал модифицировать душ, пока не добился того, чтобы воду можно было регулировать от мощной струи до легкого тумана. С удобного выступа на краю ванны он смотрел, как Хилитта смывает мыльную пену под частыми каплями, умело поворачиваясь и изгибаясь, чтобы он оценил ее стройную фигуру. Ему нравилось на нее смотреть, хотя… Кансин наслаждалась улучшенным душем с меланхолическим видом. Но не это стало поводом для их разрыва. Они разошлись во мнениях относительно объединения Маккатрана. Эдеард хотел полностью посвятить себя созданию атмосферы доверия, воспользоваться поддержкой семьи, политических союзников и тех, кто искал покровительства Идущего-по-Воде, — так он мог привлечь на свою сторону еще больше людей, пока процесс не стал бы необратимым. Она никогда полностью не разделяла его точку зрения, считая такое одной из форм принуждения.

Чего Кансин не могла понять и чего Эдеарду никогда не удавалось ей объяснить, так это того, как плачевно закончились его попытки идти к цели открыто, причем дважды подряд. После неудачи с башней в Обер-форде он передал Кверенции метод объединения, тщательно разработанный им в результате плачевного опыта с ячейкой, чтобы все граждане могли жить одной жизнью. Но его достижение было извращено и опорочено представителями нового, психически более сильного поколения (не без участия Ранали, конечно). Стали появляться другие, уменьшенные версии ячеек и новые Таталы. Началась новая борьба, принесшая в этот мир беды и несчастья, и ему ничего не оставалось, как еще раз повернуть время вспять и запустить процесс единения, предварительно позаботившись о том, чтобы его правление оказалось безраздельным. Ограничения для несогласных были небольшой ценой за такое достижение. Даже сейчас сильные медиумы в восьми провинциях сумели извратить его дар, объявив независимость от великодушной власти Маккатрана — от зловещей империи Идущего-по-Воде, как они говорили. Их маленькие жалкие вотчины едва ли можно было назвать центрами просветления. Он до сих пор не решил, стоит ли с ними бороться и как это сделать. Как и в случае с первыми ячейками, их лидеры никому не позволят покинуть их по доброй воле.

— Что случилось, любимый? — спросила Хилитта, излучая озабоченность.

— Все в порядке.

Она соблазнительно изогнулась под струей воды.

— Хочешь, я позову еще девочек?

— Мы достаточно поразвлекались этой ночью и продолжим вечером. Сейчас я хочу позавтракать.

Он выбрался из ванны и третьей рукой подхватил большое полотенце. Хилитта за его спиной недовольно надула губки и приказала душу отключиться.

Он понял, в чем ее единственный недостаток: девушка так молода, что годится только для постели. Он не мог разговаривать с ней обо всем, делиться идеями, обсуждать проблемы и вспоминать прошедшие события. Они никогда не посещали вдвоем Оперный театр, а на официальных приемах, куда его непременно приглашали, Хилитте становилось так скучно, что в последнее время она все чаще от них отказывалась. Зато у нее часто возникали восхитительно непристойные идеи, и ничто не заставило бы Эдеарда от них отказаться. После продолжительного брака для него это стало настоящим откровением. Может, по отношению к Кристабель он поступал не совсем справедливо, но озорство Хилитты в спальне намного лучше помогало ему отвлечься от дневных забот.

«И это намного удобнее, чем посещения «Дома голубых лепестков». Хотя и не дешевле».

Завтрак был накрыт в огромной парадной столовой, где на продолговатом потолке всегда полыхала оранжевым огнем солнечная корона, видимая с бесконечной орбиты в миллионе километров над бурлящей поверхностью. За полированным темно-серым столом, освещаемым пульсирующими вспышками, поместилось бы полторы сотни гостей. Сегодня он был накрыт только для двоих. На облицованных болнатом сервировочных столиках служащие кухни расставили множество засыпанных ледяной крошкой серебряных блюд, где были уложены тонкие, как пергамент ломтики копченого мяса и дичи. Рядом выстроились тарелки с искусно нарезанными фруктами и сыром и стеклянные кувшины с йогуртами. На подогреваемой поверхности стояли тарелки с омлетом, печеными и жареными яйцами, томатами, грибами, беконом, сосисками и отварным картофелем. В пять керамических горшочков были насыпаны различные зерновые хлопья, а маленькая жаровня уже раскалилась, готовая поджарить ломтики нескольких видов хлеба или подогреть круассаны.

Эдеард окинул невидящим взглядом до нелепости роскошный стол и уселся. Ген-мартышка по его просьбе поставила перед ним высокий стакан яблочного сока и тарелку с хлопьями. Рядом заняла место Хилитта, вышедшая к завтраку в толстом махровом халате и пушистых ярко-розовых домашних шлепанцах. Она ласково улыбнулась Эдеарду, а потом выдала ген-мартышкам длинный перечень заказов.

Несколько минут они ели в молчании, и Эдеард старался сформулировать вопросы к Небесным Властителям. Он не сомневался, что уже сегодня утром или в крайнем случае завтра они будут в пределах досягаемости его телепатического посыла.

Что же заставило их изменить обычаю? Причина крылась в нем самом. Эдеард достаточно часто возвращался в прошлое ради новой попытки, чтобы хорошо это понять. Все остальные продолжали жить привычной жизнью, пока он снова и снова не изменял их судьбу. Вот что было важно: он совершал какой-то поступок, так что жизнь окружающих его людей в какой-то степени менялась, а потом изменения расходились по всему миру, словно круги по воде. Самым главным его достижением после кругосветного путешествия был разговор с Небесными Властителями, в котором он выяснил, что башни Эйри не имеют решающего значения. Это привело к строительству башен в каждом провинциальном городе и селении в ущерб экономике, и все его заверения, что Небесным Властителям не нужны башни, а нужно только широкое открытое пространство, беспечно игнорировались (одним из последствий этой беспечности стали беспорядки, вызванные повышением налогов ради сооружения Великой башни).

Любые вносимые им изменения затрагивали только жизни людей. Он не мог изменить климат, не мог заставить планеты перейти на другие орбиты. «Так почему же сейчас их только двое?»

Существовал только один ответ на этот вопрос, но он не желал его принимать.

Эдеард взял второй ломтик поджаренного хлеба, когда в столовую вошел Динлей. Главный констебль, как и всегда, был в хорошем настроении. Динлей принял единение почти бессознательно и, безусловно, по доброй воле. К такому единству его подсознание незаметно стремилось уже давным-давно. Но некоторым своим привычкам он все равно не изменил.

Эдеард очень внимательно наблюдал за ним, отыскивая малейшие намеки на зависть или ревность (он заранее позаботился, чтобы Хилитта, добравшись до Маккатрана со списком адресов, встретилась сначала с ним). «Былой оптимизм мальчишки из Эшвилля никогда не угасает, не так ли?» Но нет, Динлея ничуть не интересовала последняя подружка Эдеарда, и со временем он вступил в брак с Фолопой, очень высокой девицей даже по его собственным меркам.

Динлей сел рядом с Эдеардом, положил щегольскую форменную фуражку на стол и выровнял ее по краю. Его открытые мысли выразили полное удовлетворение аккуратностью, достойной этого упорядоченного мира.

— Угощайся, — предложил Эдеард, показывая на сервировочные столики.

Он не смог удержаться от трогательных воспоминаний о тех днях, когда после стажировки они поселились в квартирах констеблей. До его женитьбы они с Динлеем почти каждый день завтракали за одним столом. «Это были лучшие дни. Нет! Самые спокойные».

Ген-мартышка принесла Динлею чашку кофе и круассан.

— Тебе надо следить за тем, что ты ешь, — сказал Динлей, оглядывая вереницу блюд. — Если не будешь осторожен, кончишь как Максен.

— Нет, мне такое не грозит, — мягко заверил его Эдеард.

Динлей и Максен не разговаривали уже больше года, и это причиняло ему боль. Может, стоило вернуть все к самому началу? Но он сознавал, насколько жалкой была такая идея. Только сейчас он почти сумел выйти на верный путь. Оставалось лишь привести к единению несколько последних провинций да горстку городских мятежников. И после этого он сумеет наконец по-настоящему расслабиться и отдохнуть.

— Ночью пришло известие, которое может тебя порадовать, — сказал Динлей. — Похоже, что милиция Фандина вышла в поход.

Ощущение дежавю вызвало у Эдеарда волну озноба. Милиция провинции Фандин уже выступала в поход, когда он путешествовал на корабле «Свет Заступницы», но в тот раз причины были другие.

— На Маккатран? — отрывисто спросил он.

Мысли Динлея лучились удовольствием от того, что ему удалось удивить Эдеарда и что теперь он может его успокоить.

— Против Личхилла. Амбиции Девроула, похоже, окончательно разозлили Манела.

— Понятно. — Эдеард никому не позволил заметить, как сильно его разочаровал Манел, вставший в этом витке времени на сторону зла и провозгласивший себя верховным президентом Личхилла. — Когда они выступили?

— Пять дней назад. Разведчики Лароша срочно доставили новость.

Динлей отхлебнул кофе и посмотрел на Эдеарда, ожидая его реакции.

— Пять дней. Значит, они прошли пятую часть пути.

— Ты собираешься их остановить?

— О Эдеард! — воскликнула Хилитта. — Ты должен им помешать. Если не остановишь их, погибнет множество людей. И Небесные Властители никогда больше к нам не прилетят.

Эдеард пожал плечами.

— Она права, — сказал он Динлею.

— Да, но… на чьей стороне выступит городская милиция?

— Ни на чьей. Мы должны утихомирить обе стороны.

Он уже начал мысленно прикидывать порядок действий. Городские отряды, безусловно, должны остановить силы провинциальной милиции, а принуждение, применяемое к отдельным личностям, приведет их к единению с Маккатраном. Хотя сильные медиумы, наверняка стоящие во главе независимых провинций, обязательно окажут сопротивление. Подобных столкновений ему удавалось избегать уже два года, и мысль об ожесточенной войне претила ему. Но единственной альтернативой было возвращение назад, чтобы успеть исправить ошибки и не допустить возникновения проблем, а о новом витке он не хотел даже думать. «Больше никогда. Я не вынесу, если придется снова проживать все эти годы».

Динлею не потребовалось больше ничего объяснять.

— Передать Ларошу, чтобы он готовился к выступлению?

Эдеард понимал, что в противостоянии погибнут люди. И число смертей зависит от него. Единственным способом свести потери к минимуму было его личное участие.

— Да, я сам отправлюсь с ними.

— Эдеард…

Он поднял руку.

— Я должен. И тебе это известно.

— Тогда я поеду с тобой.

— Главному констеблю в милиции нечего делать.

— Так же, как и мэру.

— Я знаю. Тем не менее ответственность лежит на мне, и потому я должен сделать все, что в моих силах. Но в городе должен остаться кто-то из власти.

— Высший Совет.

— Ты отлично знаешь, чем это грозит.

— Да, — согласился Динлей. — Знаю.

— Кроме того, не можем же мы оставить Геали вдовой, не так ли?

Динлей поднял взгляд от круассана.

— Геали? Кто такая Геали?

Эдеард поморщился, проклиная свою глупость.

— Извини. Что-то меня порой подводит память. Я имел в виду Фолопу. Ты не можешь собой рисковать. Ты же только недавно вернулся из свадебного путешествия.

— Риск одинаков, что для меня, что для тебя.

— Нет, Динлей, не одинаков. И мы оба это знаем.

Он нажал совсем незаметно, лишь слабый шепоток устремился в мысли Динлея, сгладил его волнение и рассеял противодействие.

— Да, я думаю, ты прав.

— Спасибо, — произнес Эдеард, надеясь, что ощущение вины не пробьется на поверхность. — Я понимаю, как нелегко тебе принять такое решение.

— Как правило, ты знаешь, что делаешь.

Он не без труда сумел сдержать горькую усмешку.

— Настанет день, и я точно буду это знать. А теперь пойдем. — Он поднялся и небрежно поцеловал Хилитту. — Нам пора в кабинет. Первыми сегодня придут Аргиан и Маркол. Похоже, они довольны своей работой.

— Ничего серьезного, — сказал Динлей, как только допил кофе и встал из-за стола. — Информация о преступниках, сопротивляющихся единству. У них появилось несколько новых имен.

— Это не преступники, — поправил его Эдеард.

«Пока не преступники, — мысленно добавил он, стараясь определить источник своего сегодняшнего недовольства. — Можно подумать, я не знаю: треклятые Небесные Властители».

— Все равно преступники, — мрачно пробормотал Динлей.

Теперь почти каждый день ему приходилось встречаться с теми, кто не принимал единство с городом. Он выступал посредником и обеспечивал взаимопонимание всех со всеми. Много лет назад, во время путешествия с караваном, Эдеард совсем не так представлял себе деятельность мэра. Он всегда думал, что его изберут в ходе свободного голосования, что для этого придется спорить с соперниками и завоевывать каждый голос. А вышло так, что он стал единственным кандидатом в городе, где все мысли были настроены на его разум. «Впрочем, не все, — признавал он, — и в этом состоит основная проблема». Кое-кто из горожан знал, как сопротивляться его влиянию или защищаться от него. Но все они до сих пор делали вид, что разделяют единство с остальными. Спокойная жизнь могла продолжаться несколько недель, а потом в одно прекрасное утро констеблей вызывали, чтобы разобраться с разрушенными постройками или выяснить, кто сломал лодки гондольеров, стоявшие на причале. Еще хуже были нападения на склады фруктов или мяса: продукты намеренно портились, выбрасывались на улицу или смешивались с огромным количеством экскрементов ген-форм. Все эти безобразия, по его мнению, случались слишком часто, а налеты совершались ген-формами, так что даже в памяти города не оставалось никаких следов.

Аргиану, Марколу и Фелаксу приходилось по одному вылавливать противников единения, но их численность оставалась неизвестной. Ходили слухи, что мятежников многие тысячи, Эдеард же считал, что их не сколько сотен, а это давало надежду, что ему удастся искоренить сопротивление с помощью своих преданных соратников. Их деятельность напомнила ему о добрых старых временах и особом комитете по борьбе с организованной преступностью, существовавшем когда-то при Высшем Совете. Хотя это была лишь иллюзия, воспоминания о комитете, если погрузиться в них поглубже, не доставляли Эдеарду особого удовольствия — всего лишь мучительно долгий период изучения бесчисленных донесений и досье.

Если в его жизни и оставалось что-то неизменное, то это горы бумаг и бесконечные скучные совещания. «Неужели таков мой путь к самореализации? А если нет?»

Вечер начался неудачно. Одна из новых девушек, приглашенных Хилиттой, не привыкла к такому изобилию и слишком много съела за ужином, а когда они собрались в спальне, ее начало тошнить. При этом ее мысли оставались открытыми для всех остальных, так что ощущение тошноты распространилось, словно эпидемия.

После того как девушка поспешила выбежать из комнаты, остальные еще долго глубоко дышали, чтобы угомонить взбунтовавшиеся желудки, а Эдеард решил предпочесть буйным играм спокойную ночь в одиночестве. Хватит и того, что прошедший день выдался долгим, утомительно скучным и абсолютно бестолковым. Единственная попытка связаться с Джиской, как обычно, закончилась мгновенным отказом. Все его дети приняли сторону матери. Возможно, именно это обстоятельство и подтолкнуло Эдеарда к Хилитте и другим подружкам. Дешевое обожание помогало унять боль потери, несмотря на то что чувства не отличались ни глубиной, ни постоянством. Мириться с разлукой помогала лишь мысль, что объединенный им мир обеспечит его близким возможность самореализации. Он не переставал заботиться о них, хотя никто из семьи ни за что бы в этом не признался.

Эдеард попросил Хилитту и других девушек покинуть спальню. Хилитта выбежала в коридор, оставив после себя шлейф сожаления и печали, лишь отчасти приправленной опасением, что ее время фаворитки подходит к концу. Эдеард был настолько утомлен, что не стал ее успокаивать. Он соткал глухой барьер вокруг своих ощущений, отсек свой разум от перманентного удовлетворения, царившего в объединенных разумах, и лег спать.

Из странного чужого сна его вырвала мощная волна беспокойства, распространяемая приближающимся разумом. На какое-то мгновение он вновь очутился в лесу, на учебной охоте в компании подмастерьев из Эшвилля, и ощутил беспричинный ужас. Но тотчас узнал Аргиана, энергично расталкивавшего служащих дворца и не желавшего ждать, пока они разбудят Идущего-по-Воде, чтобы доложить о приходе.

— Все в порядке, — телепатически обратился к ним Эдеард через закрытую дверь спальни. — Входи.

Едва он успел третьей рукой набросить на плечи халат, как в спальню вбежал Аргиан. Полностью очнувшись от сна, Эдеард понял, насколько сильной была тревога, бьющая из разума Аргиана. Горечь сожаления обжигала чувства, словно едкая желчь.

— Что случилось? — с трепетом спросил он.

— Мы схватили их, — сказал Аргиан, но в его голосе не прозвучало и намека на торжество.

В то утро Агриан и Маркол с энтузиазмом обсуждали полученную информацию о возможном налете на судоверфь в районе порта, где, согласно их сведениям, собирались поджечь две недостроенные шхуны.

— И? — поторопил его Эдеард.

— Они оказали сопротивление. — В глазах Агриана блеснули слезы. — Эдеард, мне так жаль. У нее была превосходная маскировка. Мы даже не подозревали, что она там.

Эдеард замер. Он увидел переданную Агрианом картину, и горячая кровь, пульсировавшая в его теле, внезапно превратилась в лед.

— Нет, — простонал он.

— Мы не знали, клянусь Заступницей. Маркол вынес ее из огня, как только обнаружил своим про-взглядом.

— Где она?

— В больнице в проезде Полубраслета, в Нефе, он был ближе всего.

Про-взгляд Эдеарда мгновенно пробился сквозь толстые стены больницы. Как и всегда, разум воспринимал лишь полупрозрачные светящиеся тени, но он смог увидеть в палате на первом этаже лежащую на кровати девушку. Он прекрасно знал особенности ее мыслей. Сейчас в ее разуме полыхала боль.

— Великая Заступница, — в ужасе ахнул Эдеард.

Городские тоннели доставили его в Неф за несколько минут. Пролетая под Абадом, он почувствовал, что впереди движется кто-то еще. Две девушки, держась за руки, стремглав мчались по тоннелю, излучая темные потоки горя и страха.

— Марили? Анали? — позвал он.

Эдеард и не подозревал, что они знают о городских тоннелях. Мысли девушек тотчас скрылись под удивительно плотными щитами. Он получил решительный и бесповоротный отказ.

Он поднялся сквозь пол больницы через несколько секунд после близнецов. Девушки, уже миновав приемную, мелькнули в полутемном коридоре, и стук их каблучков быстро удалялся. Он бросился за ними, но с каждым шагом невольно замедлял бег. Про-взгляд показал, что в больнице собралась вся семья, окружив кровать, словно хоровод ожесточенных душ.

На кровати лежала Джиска, из ее горла пробивался тонкий жалобный стон. Уровень боли, заполнившей продолговатую комнату, был настолько высоким, что у Эдеарда задрожали ноги. Подходя к кровати, он плакал. Трое врачей, склонившись над его дочерью, старались освободить обгоревшую кожу от остатков одежды. Целебные мази и масла, нанесенные на почерневшую плоть, почти не помогали от невыносимой пульсирующей боли.

Он сделал еще шаг вперед. Марили и Анали с непреклонной решимостью поспешно сдвинулись, загородив собой кровать. На них были плащи, очень похожие на его собственный узнаваемый всеми черный плащ, лица под надвинутыми капюшонами скрывались в тени. Суровые стражи у ложа смертельно раненной сестры, самоотверженно защищающие ее от последних оскорблений.

— Она уже достаточно выстрадала, отец.

— Ни к чему причинять ей дополнительную боль.

— Джиска, — умоляющим шепотом произнес он. — Почему?

— Не делай этого.

— Не здесь.

— Не сейчас.

— И не думай, что твое невежество делает тебя праведником.

— Ты не праведник.

— И не невежа.

— Ты зло.

— Чудовище.

— Мы сделаем все, чтобы разрушить твою империю.

— И уничтожить тебя.

Фигурки в черных балахонах стали расплываться перед его глазами, и Эдеард вдруг увидел их на тропическом острове, босыми на горячем песке, в длинных разноцветных юбках, ласково обнимающими Марвейна и безумно счастливыми во время свадебной церемонии, проводимой Натраном.

— Я же делаю это ради всех вас, — всхлипывая, произнес Эдеард. — Я даю возможность каждому достичь самореализации. Заступница свидетель, я пытаюсь подвести к самореализации весь наш мир. Почему вы отвергаете меня?

— Твое зло порабощает всех жителей Кверенции, а ты еще спрашиваешь почему.

— Зло. Зло. Тебя поглотит Хоньо.

Джиска забилась в конвульсиях. Эдеард застонал, стиснув зубы. Он заставлял себя разделять каждое мгновение ее мучительной агонии. Другого он не заслужил. Ноги уже отказывались его держать.

— Мы свергнем тебя.

— Мы сохранили свою свободу.

— Мы научили других, как от тебя освободиться.

— Твои рабы восстанут против тебя.

— Принуждение не дает вечной преданности.

— Твои провинции уже разбегаются.

— Это вы? — поразился он, несмотря на изматывающую боль. — Это вы организовали сопротивление?

И вот донесся посыл, которого он ждал больше всего.

«А кто же еще? — спросила Кристабель. — Чьи еще разумы не затронула твоя мания величия?»

Голова Джиски немного повернулась.

— Не двигайся, не двигайся, — хором заговорили врачи.

Красные, покрытые струпьями веки дрогнули, и из новых трещин вытекли капельки желтоватой жидкости. Один оставшийся не поврежденным глаз смотрел прямо на него.

«Мы одолеем тебя, — донесся до него слабый, но полный решимости телепатический посыл. — Пусть моя душа будет странствовать в Бездне, но я умру, зная это. Благодарение Заступнице, я самореализовалась, отец, но не так, как хотел бы ты».

Эдеард упал на колени.

— Ты не умрешь. Я могу это предотвратить, — зашептал он. — Я могу.

«Два часа, и все. Вернуться всего на два часа и предотвратить пожар.

Я сумею их убедить, мы найдем общий язык».

— Если ты попытаешься…

— Тебе сначала придется убить нас.

«Всех нас», — добавила Кристабель.

Эдеард поднял взгляд к слабо освещенному потолку.

— Ты не умрешь. Этого больше не произойдет, пока я жив. Я слишком много страдал, чтобы допустить такое.

За стенами больницы он ощутил присутствие других, до сих пор скрывавшихся под маскировкой. Это поразило Эдеарда. Ролар, Дайлорн, Маракас, даже Тарали. Пятеро старших внуков, такие же бесстрашные и решительные. «Но не Бурлал — хоть он избавлен». И не только они. Максен и Кансин тоже были здесь вместе со своими детьми. И, наконец, появилась Кристабель.

«Ты можешь править этим миром, — сказали они ему с единодушием, бесконечно более прекрасным, чем он себе представлял. — Но мы никогда не станем его частью».

— Но мы должны быть едины, — в отчаянии закричал он. — Мы должны стать единым… — «Народом». Осознание обрушилось на него колоссальным ударом, и Эдеард, наконец понимая, к чему он стремился, горестно зарыдал и рухнул на пол. «Великая Заступница, я стал таким же, как мои враги: Байз, Овейн, Буат, Гилморны, Татал и все остальные, против кого я так долго боролся. Как я мог быть таким слабым, что уступил им и перенял их методы? Такое не должно продолжаться. И вот почему Небесных Властителей сейчас всего двое. Самореализация ускользает от меня, от всех нас. Я же знал. Заступница, я всегда это знал».

Он клялся не возвращаться в прошлое, но сейчас клятва не имела значения — он вернется, чтобы спасти Джиску.И не на два часа. Этого будет недостаточно. Остается только одно.

— Вы правы, — сказал он и открыл свои мысли, чтобы они увидели его любовь и смирение. — Я погряз в грехе и высокомерии, но, клянусь Заступницей, больше я не допущу такой слабости.

Он потянулся к тому ненавистному моменту…

…и приземлился у подножия башни в Эйри. Суставы не выдержали, и он пошатнулся, едва не упав вперед. Сильные третьи руки его подхватили. Волна заботы и благоговения омыла расстроенный разум.

Опасный прыжок заставил толпу ахнуть. А когда Эдеард выпрямился, люди зааплодировали, приветствуя яркое возвращение былого Идущего-по-Воде.

В первое мгновение он испугался, что от ужаса ошибся с выбором момента в памяти Бездны. Но не обнаружил ни наблюдающего за ним мощного про-взгляда, ни Татала, ни ячейки. Значит, он уже избавился от этого противника, и ситуация близка к той истинной жизни, от которой он отказался давным-давно.

Максен пренебрежительно усмехнулся, а в мыслях Динлея появилось решительное неодобрение, вызванное безумным прыжком с башни. «Как и всегда, благодарение Заступнице».

Лицо Кристабель выражало едва сдерживаемый гнев. Он заглянул в ее глаза и слегка улыбнулся.

— Извини, — едва слышно прошептал Эдеард. — Извини, пожалуйста.

Смятение и печаль в его мыслях развеяли ее ярость. Он протянул руки ей навстречу. Кристабель задержалась всего на один миг, а потом шагнула вперед.

— Папочка, — с упреком окликнула его Марили. — Ты поступил очень плохо.

— Научи и нас так прыгать.

Эдеард неторопливо кивнул.

— Когда-нибудь мне придется это сделать. А сейчас я хочу познакомить вас с одним молодым человеком, с моряком.

— Кого из нас? — с шутливой недоверчивостью спросила Анали.

— Вас обеих. Вы обе должны с ним встретиться. Я думаю, он понравится вам обеим.

Близнецы изумленно переглянулись. Кристабель подошла вплотную.

— Что случилось?

Эдеард ответил не сразу.

— Прости, что я так вел себя в последнее время, — сказал он наконец. — Этого больше не повторится.

Она неловко пожала плечами в его объятиях.

— Со мной тоже иногда нелегко уживаться.

Он показал в сторону моря Лиот.

— Небесный Властитель приближается.

— Правда?

Ошеломленные жители районов Мико и Нефа в этот момент начали делиться своим видением гигантского существа, и Кристабель, вместе со всеми собравшимися, устремила свой про-взгляд к горизонту.

— Он принесет в нашу жизнь колоссальные перемены, — тихо произнес Эдеард. — Мне кажется, я знаю, как смягчить возможные проблемы, но я знаю далеко не все. Мне понадобится помощь. И нам придется нелегко.

— Я с тобой, — сказала она и ободряюще сжата его руки. — И твои друзья тоже, и вместе мы переживем любые трудности. Так что умерь свой ужасный оптимизм мальчишки из Эшвилля, Идущий-по-Воде. Ты создан для такой жизни.

— Да.

«Последний раз. Что бы ни случилось, с этим я и останусь жить. Всемилостивая Заступница, прошу тебя, в твоей безмерной мудрости дай мне силы все сделать правильно».

Глава 7

Капсула спустилась неподалеку от центра небольшого городка Окторона. В воздухе слоями повисли полосы едкого дыма. Несколько зданий вокруг площади были разрушены. Энергетическое оружие быстро раскалило металлические конструкции, так что они осели, изогнулись и стали опасно наклоняться. Из руин торчали обломки капсул. Дроны, обслуживающие этот сегмент, только приступили к тушению пожаров, возникших в результате перестрелки. Роботы не жалели кристаллической пены, и зеленовато-голубая масса расползалась по площади огромными одеялами, из-под которых пробивались струйки сернистого дыма.

Медики неотложной помощи сновали по площади и сортировали пострадавших. В серьезных случаях раненых относили к поджидающим капсулам и перевозили в больницу, расположенную на окраине городка. Три десятка не на шутку разозленных чикойя в тяжелой броне прочесывали площадь, мешая аварийным командам. Напряженность нарастала с обеих сторон и грозила новыми стычками.

Дверца капсулы плавно отъехала в сторону, и он вышел из кабины. Он счел, что выход получился довольно неплохим. Поверх стильных сиреневых шортов на нем была рубашка свободного покроя из полуорганического белого шелка, расстегнутая спереди, так что напоминала верхнюю часть парадной мантии. Наследие высшей ступени Прогрессоров, генетические усовершенствования и диета привели его тело в идеальное состояние. Стоя на трапе и возвышаясь над уровнем земли, он излучал полнейшую уверенность, и весь его облик говорил: прибыл тот, кто возьмет контроль в свои руки, всем остальным пришло время расслабиться. Образ несколько портили потрепанные кожаные шлепанцы, но он торопился и теперь ничего не мог исправить. В любом случае, все смотрели на него, а не на его обувь. Вот только полтора десятка вооруженных чикойя сразу направили в его сторону оружие, и огоньки прицельных лучей запятнали девственно белую рубашку.

— Дело плохо, — пробормотал Оззи.

Он вприпрыжку спустился по трем ступенькам трапа и одарил огромных чужаков своей лучшей беззаботной улыбкой. Чикойя напоминали динозавров среднего размера с зачаточными драконьими крылышками и в броне, похожей на черную металлическую крокодилью шкуру, и представляли собой внушительное зрелище. И еще были вне себя от злости, как понял Оззи, оценив уровень агрессии и паранойи, поразительно высокий даже для представителей этой расы.

— Что случилось? — поинтересовался он.

— Ты Оззи? — спросил предводитель чикойя.

Его массивная шея изогнулась, так что шлем оказался в нескольких дюймах от носа Оззи.

— Совершенно верно, старик.

Три зеркальные линзы в центре шлема слегка повернулись и сфокусировались на голове Оззи.

— Где человеческий мессия?

— Я не знаю. Я ведь только что прилетел, верно?

— Ты тот, кто пробился в царство всеобщего восприятия. Ты лучше всех знаешь, как им пользоваться. Ты должен знать, где он находится.

Оззи не без грусти отметил, что подбор слов всегда выдает общий образ мышления любой разумной расы.

— Я не знаю, — терпеливо повторил он, подкрепляя свои слова мощным ментальным потоком благожелательного сочувствия. — Мессия обладает выдающимися талантами. И способен таинственным образом скрываться от всех нас.

Он допустил некоторое преувеличение. Оззи действительно недоумевал, как мог Иниго бесследно скрыть свои мысли. Он только что был здесь, и его разум излучал волны тревоги, а через мгновение он пропал, словно погасил источник света. Выглядело так, будто он погиб, что, учитывая учиненный на площади разгром, казалось весьма вероятным. Но ведь с ним были и другие: какая-то женщина и охранник с явными отклонениями в психике, которого Оззи тоже не наблюдал в ментальной сфере. Трудно было поверить, что все трое исчезли, не оставив после себя даже трупов. Они могли телепортироваться, что маловероятно, поскольку, по свидетельству ИР, потрепанный корабль все еще оставался на посадочной площадке. А еще они могли найти способ обмануть ментальную сферу, чего вполне стоило ожидать от этого скользкого выскочки Иниго.

— Зачем он сюда явился? — потребовал объяснений чикойя.

На лицевой стороне его шлема с лязгом открылись овальные вентиляционные отверстия, и оттуда вырвались струи дымящейся слизи.

Оззи ловко увернулся, стараясь скрыть свои ощущения, вызванные этой характерной особенностью организма чикойя.

— Поскольку я с ним не виделся, я не знаю.

— Он представляет опасность для всех проживающих на Конусе существ. Бездна может узнать о его присутствии здесь. И будет нас искать. Мы станем первыми, кого она уничтожит.

— Я знаю. Это настоящий кусок дерьма, согласен? Как только я его найду, я вышибу его с Конуса. А я постараюсь его найти.

— Мы определим местонахождение мессии. И заставим его остановить Бездну.

— Великолепно. Мы оба хотим одного и того же. Но, послушай, старик, дай мне знать, как только вы его найдете. У меня есть особое суперсекретное оружие, которое разнесет его в клочья, каким бы защитным полем ни снабдили его наши военные.

— У тебя есть оружие?

Пучки датчиков, словно грибы в замедленной съемке, поднялись из брони чикойя и нацелились на Оззи, а из вентиляционных отверстий вылетела очередная порция слизи.

— Эй, ты же знаешь, что в Содружестве я был одним из правителей, если сомневаешься, можешь проверить свою базу данных. А это означает, что я имел доступ к любым технологиям эпохи, предшествовавшей переходу на постфизический уровень. Конечно, у меня есть оружие, старик. — Он выпустил в ментальную сферу всплеск искренней уверенности. — Я не хочу, чтобы кто-то из вас опять пострадал от этого вояки, так что, пожалуйста, как только его найдешь, позови меня. Я сумею раздавить его, как Кантр фолиппийцев.

«Хоть и не знаю, что это означает».

— Если он настолько опасен, мы тебя известим.

— Спасибо. Очень любезно с твоей стороны.

Оззи еще раз улыбнулся, глядя в шлем монстра, и, обойдя его, вышел на площадь. Остальные чикойя ему не препятствовали. Его макроклеточные ячейки зарегистрировали короткий шквал зашифрованных сообщений, которыми обменялись чужаки, прежде чем убрать оружие.

«Ого. Я еще на коне».

А он выбрался на Конус как раз ради того, чтобы избежать подобных ситуаций. Оззи подошел к одной из бригад неотложной помощи.

— Привет, Макс.

— Что? А, привет, Оззи, — ответил медик.

Он стоял на коленях перед сильно обожженной женщиной, потерявшей сознание.

— Так что же здесь произошло?

— Этот парень настоящий маньяк. Он в одиночку уложил целую армию чикойя.

— Ты сам видел? — спросил Оззи.

— Только самый конец. — Макс выпустил бледно — зеленую струю искусственной кожи на ноги женщины, покрытые черными и красными пятнами. Гель ровно распределился по всей поврежденной поверхности и начал пузыриться, как выдыхающееся шампанское. — И прежде чем приземлиться, мне пришлось ждать, пока это не закончится. На площади стреляли во все, что двигалось. Похоже, в Содружестве неплохо поработали над боевыми системами с тех пор, как я оттуда убрался.

— Да, наверное.

Сканер показал Оззи, что чикойя начинают телепортироваться с площади.

Колин, которая работала в паре с Максом, закончила устанавливать трубку дыхательного аппарата в горло женщины.

— Зачем Иниго понадобилось сюда прилетать? — спросила она.

— Кажется, он хотел со мной поговорить, — признался Оззи.

— Почему?

— Точно не знаю, но догадываюсь, что причина только одна: Бездна.

Макс срезал остатки истлевшей одежды с тела женщины и начал распределять заживляющий гель по ее животу.

— Ты можешь ее остановить?

Оззи невесело рассмеялся.

— Нет. Я даже не знаю, с чего начать.

— Тогда почему…

— Не знаю, не знаю, парень. — Оззи извиняющимся жестом развел руками. — С ней все будет в порядке?

— Она не из Высших, — сказала Колин. — Но, думаю, обойдется без утраты тела. Состояние стабильное, так что она выдержит поездку до больницы.

— Я ее заберу, — сказал Макс.

— Сколько людей пострадало? — спросил Оззи.

Он не хотел об этом спрашивать, но вмешалось его сознание. Такого не случалось уже очень давно. «И теперь, черт побери, не должно случиться».

— Одиннадцать случаев утраты тела, — ответила Колин. — Восемь человек в критическом состоянии уже отправлены в больницу, еще пятеро ожидают своей очереди. Еще десятка два отделались легкими повреждениями.

Оззи напряженно кивнул.

— Могло быть и хуже.

— Чикойя не следовало вмешиваться, не разобравшись, — заметила она.

— Понятно.

— Они считают себя хозяевами Конуса.

— А это не так.

— Но…

— Они привыкнут. Мы такое уже проходили.

— Ты всегда так говоришь.

Интенсивность сожалений и огорчения расстроила Оззи, тем более что Колин умела достаточно хорошо скрывать свои чувства.

— Я исправлюсь, — пообещал он.

— Хорошо.

Колин поспешила к следующей жертве, хлюпая ботинками по лужицам кристаллической пены. Макс бросил на Оззи сочувственный взгляд.

— Я тебя не виню.

— Грандиозно.

— Оззи, но это же Иниго! Сам Сновидец. Наверное, дела совсем плохи, раз он явился к тебе.

— Я понимаю.

— А тот охранник…

Оззи поднял руки ладонями наружу.

— Парень, я все понял.

Он повернулся и зашагал обратно к капсуле, время от времени останавливаясь и осматривая разрушенные дома. Теперь, безусловно, придется перестраивать весь центр города.

— Соедини меня с ним, — сказал он юз-дублю.

Вызов был принят сразу, как только юз-дубль ввел код.

— Это Оззи.

«Ты уже восьмой, кто так говорит».

— Как ты, наверное, замучился. А что, если я клонировал себя? Подойдет любой экземпляр, или тебе обязательно нужен оригинал?

Последовавшая пауза удивила Оззи.

«Мне нужен оригинал».

— Тогда тебе повезло, парень.

Юз-дубль известил Оззи об изощренной попытке проникновения программного агента в интел-систему капсулы.

— Впусти его, — сказал он юз-дублю. — Но, если мы окажемся в дерьме, я хочу иметь возможность его уничтожить.

«Выполнено», — ответил юз-дубль.

В экзо-зрении отразился процесс внедрения.

«Мне требуется подтверждение совпадения ДНК, чтобы убедиться, что ты Освальд Фернандес Айзекс».

— Меня так никто не называет.

«Это твое имя».

— Это было моим именем. — После всех процедур омоложения и вживления бионоников, после сопутствующих редактирований памяти он так и не избавился от воспоминаний о детских невзгодах, навлеченных на него этим именем. — Теперь я просто Оззи. Всегда был и всегда им останусь.

«Очень хорошо, Оззи, я загружаю координаты в систему твоей капсулы. Прошу не пытаться отклониться от заданного маршрута».

— Старик, я и не думал об этом.

Юз-дубль отметил предполагаемый маршрут на развернувшейся в экзо-зрении карте Окторона. Оззи внимательно изучил путь, но место назначения оказалось удаленной полоской суши поблизости от одной из водяных колонн в тридцати километрах от города. Какая-то глушь, где на славном старом Диком Западе могли бы залечь на дно преступники.

Капсула бесшумно поднялась и сделала над городом плавный разворот. Оззи с грустью смотрел, как внизу быстро съеживаются дома и улицы. После того как Иниго осквернил и разрушил его надежды на Гея-сферу, Конус стал для него убежищем от превратностей жизни в Великом Содружестве.

Найджел Шелдон предлагал Оззи другой выход, каюту в своей семейной армаде космических кораблей — колонизаторов. Они отправились в путь, чтобы дать начало новой цивилизации, но не просто на другом конце галактики, нет, этого Найджелу было мало. Он решил начать все сначала в новой галактике. Грандиозный поход, дающий новый шанс человеческому обществу в нетронутой части Вселенной. Еще через тысячу лет новое поколение кораблей колонизаторов могло доставить людей в еще более далекие галактики. В конце концов, как он говорил, нынешнее Содружество в одной галактике с Бездной все равно обречено на гибель, так что надо позаботиться об отдаленном будущем. Оззи признавал логичность его доводов, но утверждал, что люди перейдут на постфизический уровень задолго до того, как Бездна станет реальной угрозой.

«Ха! Конечно! Чертов Шелдон, как всегда, смеется последним».

Конус стал для Оззи своего рода компромиссом. Уход от Содружества, но не полное бегство, выбранное Найджелом, — хотя он никогда не считал это бегством. Оззи решил остаться здесь по той причине, что надеялся исправить ситуацию и восстановить мечту, разрушенную Иниго, Эдеардом и коварной Бездной.

Он надеялся, что Гея-сфера позволит людям и чужакам лучше понимать друг друга и таким образом избегать конфликтов по всей галактике. Самая старая мечта либералов: «Если будем общаться…» Гея-сфера и сейчас могла бы подкреплять слова ощущением искренности и понимания, но люди, как обычно, нашли способ все извратить и превратили ее в инструмент самой дурацкой из всех современных религий. Потому-то он и удалился на Конус, чтобы создать нечто более мощное, чем Гея-сфера, и объединиться с Исток-островом сильфенов, с прекрасным союзом разумов, который не попал под очарование отобранных и отредактированных снов Иниго, предназначенных для завлечения людей.

Ментальное поле показало неплохие результаты, вот только с мыслями людей оно работало лучше, чем с любыми другими, особенно с мыслями жалких злобных илоди. А вот чикойя уже почти свыклись с этим состоянием, хотя глупые монстры и насочиняли всяких религиозных сказок о «царстве всеобщего восприятия», предсказанном в их древних идиотских легендах.

Теперь требуется только точная настройка. То, чем он занимался уже около сорока последних лет. И тогда все разумные расы в галактике узнают обо всех остальных народах, и это будет чудесно. Если только среди них не окажется кого-нибудь вроде праймов. А не дошедшие до рационального уровня мышления расы, возможно, решат, что к ним взывают их божества. Ох, а ничтожные психопаты вроде окайзенов воспользуются новшеством как картой своих будущих завоеваний.

«Да, точная настройка. Это все, что требуется».

Вот чем он займется. Наконец-то. Вот только Содружество со своими идиотскими проблемами, фракциями и раздорами достало его даже на Конусе. Инстинкт подсказывал ему все бросить и снова убежать. Но непроходимая тупость Иниго уже подействовала, Бездна разбушевалась, и все отчаянно ищут выход. Хотя в этом Оззи сомневался. Зато не сомневался в том, что его будут разыскивать, обращаться как с величайшим гуру и требовать, чтобы он нашел решение.

И вот опять ему предстоит все исправить, что привело бы в возмущение его прошлую сущность. Сегодня он понял, что это наилучший способ поскорее выдворить незваных гостей с Конуса.

Капсула подлетела к водяной колонне, одной из двенадцати массивных опор, протянувшихся с уровня грунта до прозрачной крыши в сорока километрах над его головой. Эти высокие узкие цилиндры со спиральными ребрами по всей длине всегда напоминали Оззи гигантские соломинки для коктейлей. Колонны были частью ирригационной системы сегмента. С них постоянно стекала вода, огибая колонну виток за витком и образуя покрытые белой пеной каскады. Уступы в верхней трети колонн создавали грохочущие фонтаны пены, которая превращалась в длинные полосы облачности. Облака поднимались и опускались по огромной дуге, пока не становились обычными тучами, орошающими почву.

Капсула прошла под одной из пенных лент из белого тумана и начала спускаться. Внизу раскинулся обширный участок, заросший зеленой и пурпурной травой, и тень капсулы спугнула стадо траналинов, пасущихся на берегу небольшого озера у самого основания колонны. Оззи направил вниз сканер бионоников и осмотрел окрестности. Он обнаружил три человеческие фигуры и очень удивился, поскольку в ментальном поле не воспринимал ни малейших ощущений. Он нахмурился и приблизил изображение. Один человек, окруженный защитным силовым полем, стоял, двое других лежали на траве без сознания.

— А, — догадался Оззи. — Умно.

Капсула коснулась земли, и он вышел навстречу ожидающему мужчине. Да, это тот самый телохранитель, который устроил на площади настоящий ад. На вид его биологический возраст был от тридцати до сорока лет, что довольно необычно для жителей Содружества, предпочитающих более молодую внешность. Но больше всего Оззи заинтересовали его глаза — серые, со странными пурпурными искрами. На ничем не примечательном голубовато-сером мундире Флота виднелись темные подпалины, указывающие на наличке энергетического оружия, стреляющего из подкожного слоя. Но самым удивительным было выражение его лица — вернее, отсутствие всякого выражения. Этот человек не проявлял абсолютно никаких эмоций. Управляющие его телом мысли были невероятно простыми — как у мелкого животного. Оззи смог их обнаружить, лишь подойдя на десять метров.

— Эй, парень, ты уничтожил уйму людей. Кое-кого придется оживлять, а в больнице для этого маловато медицинских капсул.

Оззи пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум низвергающихся струй, падавших в озеро. Мелкие брызги и летящая пена насытили воздух влагой. Его полуорганическая рубашка увеличила плотность, чтобы защитить от сырости тело, но он чувствовал, как пропитываются водой его африканские косички.

Мужчина протянул руку. Оззи вопросительно приподнял бровь.

— Мне нужно проверить соответствие ДНК, — сказал мужчина.

— Нет проблем, братец.

Оззи прикоснулся к протянутой ладони, позволяя нитевидным сенсорам взять образец клеток кожного покрова.

— Ты Оззи, — объявил мужчина.

— В самом деле? А я думал, что обманываю самого себя.

Требование проверки ДНК тоже заставляло задуматься. Получить его образцы в Содружестве было невероятно трудно. Оззи сам позаботился об этом перед отъездом, и АНС по его просьбе ограничила доступ к информации. Похоже, им заинтересовался игрок высокого уровня.

— Нет, не обманываешь. Прошу тебя отключить телепатический эффект.

— Повтори?

— Прошу отключить телепатический эффект. Он позволяет чикойя отследить местонахождение Иниго.

— А, понял. Логично. Нет.

— Я привез Иниго для встречи с тобой. Вам не удастся действовать эффективно, если враждебные элементы будут постоянно вмешиваться.

— Старик, с этим мелким пакостником я не желаю действовать ни эффективно, ни как-то иначе.

— Тебе придется.

— Нет, старик, исключено.

— Если ты не отключишь поле, я уничтожу эту женщину.

— О господи! Зачем? Кто она такая?

— Корри-Лин. Бывший член Духовного Совета и любовница Иниго.

— И зачем тебе ее убивать?

Оззи очень не понравился ход его мыслей. Откровенно говоря, ему стало даже интересно, какие биологические процессы запрограммированы в человеческом на вид черепе. И кто их запрограммировал.

— Это мой козырь. Если ты продолжишь сопротивляться, я найду еще кого-нибудь и буду убивать, пока не согласишься.

— Ладно, признаю, что в данный момент угроза выглядит существенной. Но что надо от меня Иниго?

— Он этого еще не знает. Я выполняю поступающие из другого источника приказы и должен свести вас вместе.

— Дерьмо. Кому такое понадобилось?

— Я не знаю.

— Брось! Ты серьезно, парень?

— Да.

— Ого. Так чего же ты от нас ждешь, когда мы встретимся и поговорим?

— Я не знаю. Оперативные инструкции активируются только после выполнения предыдущей стадии миссии.

— Ты не человек.

— Я был им.

Да, ему это очень, очень не нравилось.

— Мне знакомо такое состояние. Последний раз такое с людьми делал Звездный Странник. Но я абсолютно уверен, что мы разделались с мерзавцем. — Оззи злорадно усмехнулся. — Но тебе об этом ничего не известно, не так ли?

— Я не знаю, на кого я работаю.

— Значит, мне придется воспользоваться шансом?

— Да. И сохранить жизнь Корри-Лин.

— Гм. Подозреваю, что твой хозяин сводит меня и этого пустоголового мессию по той единственной причине, что надеется на нашу помощь в ситуации с Бездной. Да, другого объяснения быть не может. Ладно, я отключу поле. Любопытно узнать, что именно ты надеешься от меня получить. — Оззи приказал юз-дублю отключить устройство. — Но это займет некоторое время.

— Как долго?

— Представления не имею. Возможно, полчаса. Я еще ни разу его не отключал.

— Я подожду.

Оззи все время наблюдал за ним. Этот человек не шутил. Между ними не возникло неловкой паузы, не было ни быстрых взглядов искоса, ни попытки завязать разговор. Он просто стоял и сканировал окрестности, не проявляя больше никакого интереса. Совсем не похоже на человека. Его мыслительные подпрограммы в своей простоте напоминали машинный код. В чем-то Оззи мог порадоваться: на Звездного Странника это было совсем не похоже.

Спустя некоторое время Оззи почувствовал, как ментальное поле начинает сворачиваться. Как будто стали закрываться гея-частицы. Мысли, мерцающие повсюду вокруг него, меркли, и в большинстве случаев он ощутил в них сожаление и тревогу. Он и сам почувствовал горечь утраты, хотя и понимал, что это лишь временное явление. Он так давно жил в ментальном поле, что привык считать его неотъемлемой частью своего существования.

— Готово, — мрачно объявил он и отбросил со лба прядь волос.

Его шевелюра так пропиталась водой, что начала слипаться в непривлекательные крысиные хвостики.

У мужчины задергалась левая щека. На лице начало проявляться выражение, словно очерченный карандашом контур заполняла краска. Из груди вырвался долгий тяжелый вздох, словно свидетельствующий о тяжких испытаниях.

— Вот и хорошо.

Оззи, не скрывая своего любопытства, окинул его внимательным взглядом.

— Что происходит?

Ему вдруг очень захотелось снова включить ментальное поле и ощутить мысли этого странного человека. Но на восстановление системы может уйти несколько дней.

— Вернулся режим нормального мышления. — Он с усмешкой покосился на бесчувственное тело Корри-Лин. — В некоторых случаях это совсем неплохо.

— А что же работало в твоих мозгах до сих пор?

— Что-то вроде ограниченного режима, предназначенного на случай повреждения нервной системы.

— Угу.

— При моей профессии физическое воздействие на нервную систему весьма вероятно, а этот режим позволяет функционировать при неблагоприятных обстоятельствах.

— Неплохой вариант. Какие же неблагоприятные обстоятельства ты нашел здесь?

— Телепатический эффект действует на меня не лучшим образом.

— Ладно, — протянул Оззи. — Так кто же ты все-таки такой?

— Аарон.

— Отлично. Первый в списке, да?

Аарон усмехнулся.

— Да. И спасибо, что согласился со мной встретиться. Аварийный режим не предусматривает проявлений вежливости.

— Слишком слабо сказано. Ты ведь говорил, что не имеешь представления, зачем сюда прилетел.

— Отчасти, да. Когда Иниго очнется, я буду знать, о чем вас попросить. Я полагаю, это прекращение фазы поглощения Бездны.

— Ну, конечно. Займусь сразу после обеда. Может, сразу дать команду подготовить боевые суперкорабли? Или мы проскользнем через заднюю дверь и украдем у плохих парней оставленный без присмотра источник питания?

Аарон улыбнулся с видом терпеливого родителя.

— А в Темной Крепости имеется задняя дверь?

— Парень, ты мне не нравишься.

— Я догадываюсь, что это будет нелегко.

— Ты себе даже не представляешь, насколько нелегко.

По утрам Араминта, едва проснувшись, часто выходила на балкон, откуда открывался вид на Золотой Парк, и любовалась рассветом и игрой первых солнечных лучей на верхушках белых колонн вдоль Верхнего лесного канала. Более тысячи человек обычно приветствовали ее радостными возгласами и взмахами рук. Почти все они оставались в парке круглые сутки, что вызывало серьезное неудовольствие властей. Но Араминта приказала клирикам не трогать людей. Чем больше вокруг нее было поклонников, тем увереннее она себя чувствовала. Она до сих пор делилась со всеми тем, что видела, и поначалу это причиняло огромное неудобство при посещении туалета, но скоро она научилась ограничивать поле зрения и соблюдать осторожность, переводя взгляд. Ей даже думать не хотелось, что будет во время критических дней, но, к счастью, окружающим хватало учтивости не упоминать об интимных подробностях.

Она радовалась, что способна полностью держать свои мысли под контролем (иногда для поддержки прибегая к помощи композиционной программы Ликана). Без этой дисциплины она оказалась бы совершенно беззащитной перед Гея-сферой. Мысли преданных поклонников успокаивали ее одним только ощущением безграничной благодарности. От остальных, тех, кто не испытывал по отношению к ней ни малейшего восторга, она старалась держаться подальше. Но, несмотря ни на что, она не могла не чувствовать их ненависть и подозрительность. Час за часом на нее бесконечными потоками обрушивались обвинения и оскорбления большей части человечества. Ярость людей не знала пределов. Араминту называли воплощением зла в человеческом облике. И она втайне признавала их правоту. В сущности, именно она собиралась запустить процесс, который, вполне вероятно, приведет к всеобщей гибели.

Араминта приветственно помахала рукой толпе последователей и вернулась в комнату. Ванна в ее апартаментах была настолько большой, что почти годилась для плавания, но никто — ни Сновидец, ни Духовный Пастырь — не позаботился установить где-нибудь в углу споровый душ. Если резиденты парадных покоев хотели помыться, им приходилось делать это старомодным способом. Араминта вошла в воду, подогретую до температуры тела, и начала размазывать по коже жидкое мыло. Этот процесс всегда вызывал в ее памяти темный период жизни Эдеарда в компании постоянно сменявшихся красоток, показанный в тридцать третьем сне. Затем она дала команду душу и, смывая с себя пену, невольно задумалась о том, как же это похоже на съемки в порнофильме.

И, конечно, несмотря на свои намерения, она не могла не ощущать физического восхищения мужской половины Воплощенного Сна, потоком хлынувшего в Гея-сферу, как вода на ее тело. И не меньшее одобрение женской половины. Мало того, лестные оценки ее фигуры просачивались даже со стороны противников.

«Когда все закончится, я уйду по тропам сильфенов на другой конец галактики и навеки останусь там отшельником. — Ее взгляд опустился к драгоценной подвеске, висевшей на скользкой от мыла груди. — Проклятье Оззи, не смотри туда!» Камень не был теплым, и огонек внутри виднелся едва-едва, словно сердцевина кристалла слабо флуоресцировала, но все же он светился. Он говорил о бесконечной мудрости Исток-острова и не давал погрузиться в тоску одиночества.

Трое мистеров Бови, сидя дома за поздним ужином, сочувственно улыбнулись.

Араминта приказала душу отключиться и вышла из ванны. Ей оставалось только вытереться насухо пушистым полотенцем, и сделала она это, глядя в потолок и негромко ворча от недовольства собой. Она поспешила натянуть коротенькую футболку и трусики, а затем набросила длинное белое одеяние. По настоянию дворцовой службы безопасности, пояс был модифицирован и теперь содержал генератор силового поля. Охранники настаивали на этом, и Араминта не стала возражать. Наконец она оделась и приняла подобающий вид, чтобы пройти по великолепным залам в парадную столовую.

Полированный стол под пылающим потолком, достаточный для полутора сотен гостей, был накрыт для одной персоны. «Эдеарду составляла компанию хотя бы Хилитта, — подумала она. — Интересно, как бы он отправлял естественные потребности организма, занимался сексом, да и просто жил, зная об огромной аудитории наблюдателей?» Она даже не могла решить, что более нелепо: гигантский стол, накрытый для двоих, или с одиноким прибором для нее. К тому же к Эдеарду за завтраком частенько присоединялся Динлей. А вокруг нее только суетились пять невероятно расторопных слуг, готовых исполнить любое ее пожелание и подать любое блюдо с сервировочных столиков, заставленных в точном соответствии с тридцать третьим сном Иниго. Араминта помнила и более поздние сны, когда Эдеард был избран мэром по всем правилам. Они с Кристабель никогда не устраивали таких завтраков, да и в парадных апартаментах не жили. Может, прислуга дворца решила над ней подшутить, но смысла этой иронии Араминта не понимала.

Из чистой вредности она попросила к горячим булочкам чашку шоколада. Девушка в форме официантки стремглав бросилась на кухню. Араминта, разрезая булочку, пожалела, что не может никого пригласить для компании. Крессида не выходила на связь, но это было вполне понятно.

Шоколад ей принесли в большой чашке, с шапкой сливок и клубничным мармеладом. Вместе с официанткой в столовую вошел и Дарраклан. Теперь он носил длинный темно-красный мундир с белой рубашкой и желтым шарфом из армшелка, как полагалось старшему представителю персонала Дворца-Сада. Он легко приспособился к этой должности и очень помог Араминте освоиться в новом месте.

— Доброе утро, Сновидица. Клирик Ринченцо просит уделить ему немного вашего времени.

Араминта отметила, что в Гея-сфере не проявилось никаких эмоций Дарраклана, относящихся к Ринченцо. А ведь клирик, хотя и при помощи отвратительно льстивого угодничества, тоже пытался выбиться в фавориты. Араминта считала, что может воспользоваться этим в своих интересах и узнать, кто из его коллег сомневается в ней или пытается ей противодействовать.

— Пригласи его, — сказала она.

Клирик вошел в столовую в тот момент, когда корона солнца Кверенции взорвалась вспышками по всему потолку. Яркий переменчивый свет заиграл на одежде и улыбающемся лице Ринченцо, придав его облику какую-то текучесть. Он вежливо поклонился.

— Сновидица, — приветствовал он Араминту.

Она посмотрела на него поверх чашки с шоколадом. Напиток оказался божественно вкусным. «Благодарение Оззи, положение убийцы галактики имеет свои преимущества».

— Вы нашли их?

— Да, Сновидица. Женщины оставались в поместье на Виотии. А он сам уже был здесь. Его задержала наша служба безопасности.

— Почему?

Улыбка Ринченцо выдала его напряженность.

— Считалось, что он мог укрывать вас от нашей команды встречи.

— А. Но это не так. Я сама от них ускользнула. — Она помедлила, чтобы следующие слова прозвучали многозначительней. — Без особого труда.

— Только для вас, Сновидица.

Ринченцо был таким скользким, что портил впечатление от вкусного шоколада.

— Он и сейчас здесь?

— Да.

— Приведите его.

Ринченцо замялся.

— Сновидица, его допрашивали весьма тщательно.

— Тщательно? Вы имеете в виду…

Ей не хотелось вникать в подробности. «Я становлюсь настоящим деспотом».

— Да, он подвергся прочтению памяти.

— Хоньо! Приведите его.

Вошедший человек, вынужденный опираться на руки двух здоровенных охранников в форме констеблей, выглядел как прежний Ликан, но дух его был сломлен. Вся злость, накопившаяся в душе Араминты, мгновенно улетучилась. Она встала и выдвинула стул рядом с собой. Охранники помогли Ликану сесть. Никаких следов повреждений на его теле не было, но руки у него постоянно дрожали, а плечи поникли, как будто он съежился, опасаясь вездесущего мучителя.

— Мне очень жаль, — сказала Араминта. — Я не знала об этом.

— Ты, — с горькой усмешкой бросил он. — Я знал, что ты не такая, как все.

— Ты и сам всегда был выдающейся личностью.

— При расставании ты говорила совсем другое. — Он обвел взглядом просторную комнату. — Теперь это не секрет и тебе известно, что я не лгу.

— Они отдадут тебе все копии. Я так хочу, — повелительным тоном добавила она. Ринченцо с готовностью кивнул. — Ты можешь их уничтожить, если захочешь.

— Ха. Какой смысл, если скоро Бездна поглотит все звезды и уничтожит нас?

— Я думаю, ты задавал себе этот вопрос, когда содействовал договору между правительством Виотии и Этаном. Чудовищное вторжение имело одну цель: найти меня. А как ты думаешь, что должен был сделать Второй Сновидец, оказавшись во Дворце-Саду?

Он сумел покачать головой, превозмогая подергивание мускулов.

— Подобно всем неверующим, ты считал нас заблуждающимися глупцами, — продолжала Араминта. — И превыше всего ставил возможность наживы.

— Я не позволял жадности управлять своими действиями. У меня была стратегия. Я подчинялся только логике и собственным планам.

— Ликан… Это меня не интересует. То, что случилось между нами, давно прошло. Ты здесь для того, чтобы устранить несправедливость.

— Иди ты к дьяволу со своими извинениями. Надеюсь, что райели-воины разнесут в щепки весь паломнический флот. А мы устроим грандиозный праздник.

— Я не собираюсь извиняться за это расследование. Ты сам навлек на себя беду.

— Правда? Ну, тогда я буду умолять райелей отдать тебя праймам. Ты ведь знаешь, как они поступают с людьми, не так ли?

Она ощущала, как многие другие поддерживают его, желая, чтобы это желание осуществилось.

— Я готова освободить тебя, — сказала Араминта.

— Что?

— Отправить на Виотию, если тебе этого хочется. Все мои последователи уже вернулись домой, так что наша червоточина закроется сегодня или завтра. И пусть власти Виотии разбираются, какую роль ты играл в переговорах между клириком Пелимом и продажным правительством о сдаче планеты. Да, Пелим тоже возвращается на Эллезелин, чтобы принять участие в паломничестве. И, как ты думаешь, кто тогда предстанет перед судом? А я благосклонно отнесусь к любой просьбе предоставить следователям твои воспоминания. Разве это не свидетельство твоего предательства?

Он задрожал всем телом.

— Ты сказала…

— Я сказала, что готова тебя освободить. Но сначала надо ликвидировать несправедливость, а это сможешь сделать только ты.

— Сука!

— Пелим забрал твой гарем в участок. Женщины уже здесь. И для их лечения я собрала команду лучших генетиков Эллезелина. Единственная проблема в том, что мы не читали твои воспоминания за тот далекий период.

Ликан яростно сверкнул глазами.

— Три из них — которые, Ликан? Как только я узнаю, даю слово Сновидицы, ты будешь на свободе. Космический корабль отвезет тебя, куда захочешь. Мы даже можем перепрофилировать тебя, если считаешь необходимым.

— Какой в этом смысл? — чуть не плача, воскликнул он.

— Смысл в успехе. Как ты думаешь, кто в итоге выйдет победителем? Я или ты с твоим образом жизни? Мне кажется, я знаю, какой выбор сделал бы Найджел Шелдон. А ты?

Ликан опустил голову. А когда снова ее поднял, судорожные подергивания мелких мышц поборола гримаса ярости. На Араминту смотрел тот самый Ликан.

— О да, мадам Сновидица. Я принимаю условия сделки. Я выполню твое условие. Но запомни, это дает мне право найти тебя, когда провалится твоя затея. Такая никчемная пустышка, как ты, ни за что не справится с таким грандиозным делом. У тебя нет ни единого шанса.

— Посмотрим, — бросила Араминта.

— Мараката, Крисана и Таммари, — сказал Ликан.

— Благодарю.

— Даже если я не успею до тебя добраться, тебя убьют твои новые друзья. Как только получат от тебя все, что им требуется. Эта роль тебе не по силам. Ты была ничтожеством, когда я тебя подобрал и трахал, и до сих пор осталась таким же ничтожеством.

— Что ж, значит, тебе не о чем беспокоиться, — холодно ответила она. Дальним уголком разума она ощутила интерес Небесного Властителя, вызванный ее волнением. — Уберите его. — приказала она охранникам.

Ликана бесцеремонно подняли со стула. В космопорте Большого Маккатрана его ждал космический корабль. Араминта подготовила все еще накануне, рассылая через юз-дубля послания Пелиму и Ринченцо и даже Этану, но не пропуская свои мысли в Гея-сферу. Пелим с несколькими отрядами еще оставался на Виотии, но торопился вернуться, поэтому приложил все усилия, чтобы ускорить дело. Араминта понимала, как была напугана бедная малышка Клеманс и все остальные: в то время как планета уже ликовала, избавившись от тирании, оставшиеся бойцы команды встречи схватили их, запихнули в капсулу, даже не объяснив, куда и почему увозят, а потом заставили пройти сквозь червоточину прямо на Эллезелин. Если уж Сновидицу Араминту теперь многие считали отродьем дьявола, то Эллезелин был ее царством.

Но через пару часов они воссоединятся с Ликаном — если захотят. Корабль отвезет их в любой выбранный ими мир. Араминта подготовила неотслеживаемые трастовые фонды и новые сертификаты личности. Больше она ничего не могла для них сделать.

Те же, кто подвергся психическому насилию, проведут пару месяцев в утробах — резервуарах, а специалисты Большого Маккатрана позаботятся об их психонейронном перепрофилировании. По выходе из клиники им предстоит сделать собственный выбор. «Если, конечно, галактика к тому времени еще будет жить». Но даже это не так уж важно. Она поступила правильно.

Араминта повернулась к Дарраклану.

— Этан готов?

— Да, Сновидица.

— Вот и хорошо.

Она поднялась из-за стола, тайно злясь на глупый запрет Иниго, не позволяющий пользоваться капсулами на всей территории Маккатрана-2. Оставалось только совершать долгие пешие прогулки, пользоваться гондолами (что, по правде говоря, ей очень нравилось) или ездить верхом, на что она не могла решиться после единственной неудачной попытки покататься на пони в семилетнем возрасте.

За стенами Дворца-Сада ее сразу окружил отряд телохранителей в форме констеблей. По изогнутому пандусу они спустились в Сад Раха с его великолепными розами и причудливо подстриженными огненными тисами. По пути сквозь здание Парламента из окон посмотреть на Сновидицу выглядывали многочисленные служители. Затем она вышла на открытое пространство, пересекла по мосту Братский канал и оказалась в районе Огден. Отсюда до городских ворот было уже недалеко. С обеих сторон по траве с приветственными криками сбегались люди. Араминте уже не требовалась композиционная программа Ликана, чтобы принять отстраненный вид и войти в роль важного общественного деятеля. Нескольких благоговейных поклонников она приветствовала рукопожатием, кому-то негромко бормотала слова благодарности за поддержку, а остальным любезно улыбалась, в то время как охранники обеспечивали свободный проход.

У городских ворот толпа собралась более многочисленная, но и охранников, уже в обычной одежде, здесь было больше. Араминта заподозрила, что под их мерцающими полуорганической тканью костюмами скрывались усиленные мускулы. Расталкивая напирающую толпу, эти люди проявляли колоссальную мощь. У самой хрустальной стены ее прибытия ожидали три капсулы, и еще пять машин сил обороны кружили в небе. У двери самой большой капсулы ее с поклоном встретил Этан.

— Ваше утро прошло благополучно? — спросил он.

— Да, более чем благополучно, — ответила Араминта. — Я благодарна вам за организацию медицинской помощи.

— Рад быть полезным, Сновидица.

Они вошли в кабину и заняли передние сиденья, а охранники расположились сзади. Капсула быстро поднялась и полетела вдоль побережья,оставляя сбоку Большой Маккатран и направляясь к широкой пойме к северу от города. Эскорт из пяти капсул никому не позволял приблизиться к их машине, и Араминта без помех могла любоваться пейзажем сквозь прозрачные стенки. Огромный город, раскинувшийся по соседству с Маккатраном-2, снова вызвал ее восхищение.

«Все это Воплощенный Сон построил на пустом месте, — думала она. — Если они на такое способны, зачем им Бездна? Перезапуск не слишком отличается от нашего оживления. Люди уже тысячу лет назад получили возможность начинать все сначала».

И Араминта с грустью осознала, что в немалой степени к этому шагу их подталкивает алчность, притаившаяся в сердцах. В Бездне возможность возвращаться назад имелась лично у тебя, тем самым давая огромное преимущество в опыте и знаниях по отношению к другим. Владение телепатией и телекинезом тоже.

— Ох, Заступница, — не удержалась она, увидев строительную площадку для космических кораблей.

Последний раз, вспомнила Араминта, она видела это место в новостях из унисферы, когда огромные строительные машины еще только подготавливали участок. Антиграв-установки поднимали в воздух мощные потоки почвы и раздробленной породы, а мощные строительные боты загоняли вглубь толстые опоры и заливали площадку ферментированным бетоном.

Она ожидала увидеть огромные ангары, в которых тысячи роботов на строительных подмостках собирают в одно целое миллионы деталей, составляющих космический корабль. Но оказалось, что корабли собираются под открытым небом, повиснув в центре антиграв-полей. А роботы здесь действительно имелись: десятки тысяч небольших черных модулей сновали вокруг кораблей, словно пчелы у летка.

— У меня нет слов, — призналась Араминта. Сейчас у нее не было необходимости скрывать свои эмоции, просачивающиеся в Гея-сферу. — И это все организовали вы? — спросила она Этана.

— Хотелось бы мне иметь право так сказать, — грустно ответил он. — Но планы паломничества начали формироваться еще во времена Иниго. И вся экономика Эллезелина была направлена на то, чтобы в определенный момент иметь ресурсы для строительства кораблей. Эти корабли проектировались в течение пятидесяти лет, и при появлении новых разработок планы постоянно корректировались. Министерство национальной экономики обеспечивало нам соответствующие производственные мощности. Нас не раз обвиняли в несправедливом получении дотаций, но, по сути, мы уже тогда готовились к нынешнему моменту. Любая секция, любая деталь корабля может быть изготовлена либо на Эллезелине, либо в мирах зоны Свободного Рынка.

— Невероятно, — только и сказала Араминта.

Все пятнадцать квадратных миль строительной площадки были в пять слоев окутаны защитными силовыми полями, способными противостоять любым известным видам оружия. В отличие от силового поля Колвин-сити, они опускались до самой земли и даже уходили вглубь, связывая молекулы земли и камней, чтобы предотвратить подземные диверсии.

Над огромной бетонной поверхностью грациозно парили двенадцать цилиндров длиной в целую милю, и вокруг каждого кружил целый рой летающих кибернетических модулей. Корпуса уже были собраны, и нескончаемые потоки антиграв-аппаратов проникали внутрь через огромные люки и технологические каналы. Час за часом на корабли прибывали тысячи тонн оборудования. В данный момент большую часть составляли одинаковые темные саркофаги камер небытия: их требовалось двадцать четыре миллиона. По словам Этана, их изготавливали на всех планетах зоны Свободного Рынка, используя репликаторы, близкие к третьему уровню машин фон Неймана.

— Нам остается только подключить их к энергосети и линии подачи базовой питательной жидкости. По сути, каждый корабль представляет собой ангар для камер небытия и кормовой машинный отсек.

Их капсула вместе с эскортом спустилась к одному из входов для поставки оборудования, расположенных через равные промежутки по периметру всего силового поля, и, пройдя несколько уровней тщательного сканирования, приземлилась у входа тридцатиэтажной башни, одной из пятидесяти, окружающих док. Там их встретила группа старшего персонала во главе с клириком Тарнасом, исполнительным директором производства. На этот раз Гея-сфера не наполнилась безграничным восхищением и волнением. Каждый, кто работал над грандиозным проектом, излучал радость от достигнутых успехов и гордость. Однако это не помешало тысячам служащих отвлечься от работы и приникнуть к окнам, чтобы взглянуть на Сновидицу. Араминта снова вошла в образ политического деятеля и поздравила директора и всю группу с достигнутыми успехами.

С приближением к первому из цилиндров Араминту поразила чрезвычайная сухость воздуха, не уступающая атмосфере пустыни вокруг Майлдип Уотер. Случайное сравнение навело ее на мысли о Ранто. Интересно, пытается ли он отыскать в пустыне свой старенький байк или купил новую блестящую машину, которая вознесет его на недосягаемый уровень среди сверстников?

Но сухость воздуха не шла ни в какое сравнение с шумом. Внутри защитного купола работало множество машин, непрерывно жужжащих и гудящих, причем очень громко. Самые мощные глухие удары отдавались вибрацией в грудной клетке Араминты. Летающие на антиграв-узлах металлические детали вызывали небольшие смерчи между громадными цилиндрами, создавая местный неустойчивый микроклимат. У Араминты с каждым шагом все сильнее развевались полы одежды и волосы. Гигантские антиграв-установки, удерживающие корабли над землей, неприятным образом подействовали на ее внутреннее ухо. Идти между кораблями было все равно что пытаться удержаться на ногах во время землетрясения. Из-за какой-то пары шагов между невидимыми пересекающимися полями могла неожиданно так закружиться голова, что макроклеточные ячейки не справлялись.

Чтобы уменьшить головокружение, Араминта решила сфокусировать взгляд на какой-нибудь точке вдали и посмотрела наверх. Серо — стальной корпус высился над ней, поражая колоссальными размерами. Вдоль всего корпуса были открыты люки, куда мог бы войти небоскреб, и целые флотилии роботов и грузовых капсул непрерывно влетали и вылетали, доставляя бесконечные камеры. «Двадцать четыре миллиона медицинских камер для обеспечения небытия». Это число не укладывалось у нее в голове. Больше, чем население Большого Маккатрана. Но меньше, чем численность жителей всего Эллезелина, а что касается миллиардов последователей по всему Великому Содружеству…

— Насколько я помню, вы говорили, что это только первая волна, — заметила она.

— Да, Сновидица, — с энтузиазмом ответил клирик Таранс. На вид ему было немного за пятьдесят, и даже волосы слегка поредели, а на лице появились морщины. Такой облик, по мнению Араминты, он выбрал намеренно, чтобы никто не сомневался в его опыте и знаниях. С другой стороны, многие последователи Воплощенного Сна предпочитали открыто демонстрировать свой возраст, поскольку в настоящем Маккатране каждый рано или поздно старел. — Теперь, когда технологический процесс отлажен, производство станет намного дешевле. Эллезелин справится с ним и в одиночку.

— Но разве население Эллезелина не переберется в Бездну в первую очередь? И тогда кто будет поддерживать экономику?

— Мы очень надеемся, что между Бездной и Содружеством установится что-то вроде моста, — уверенно заявил Этан. — Вряд ли это окажется невозможным для Ядра.

Араминта вспомнила, как растянулась Бездна, чтобы поглотить маленький корабль Джастины.

— Наверное, вы правы.

Проходя сквозь очередной водоворот силовых полей, она опять посмотрела наверх. Осмотр кораблей вызвал интерес у Небесного Властителя и ощущение приятного волнения. Араминта не могла осмелиться задать ему еще один вопрос: «А сумеете ли вы достать нас здесь?»

— Я должна бодрствовать в течение всего путешествия, — сказала она.

Этан и Таранс одновременно улыбнулись, не снисходительно, но близко к этому.

— Секция с необходимыми функциями жизнеобеспечения расположена в середине корабля, Сновидица, — сказал Таранс. — Каждая вмещает три тысячи человек. Там предусмотрены все необходимые системы, вплоть до обслуживающих роботов.

— Чудесно, это звучит обнадеживающе.

— Каюты оборудованы всеми удобствами, так что ваше путешествие пройдет в полном комфорте и безопасности. Вам не о чем беспокоиться.

Араминта поняла, что он не шутит.

— А как во время путешествия будет осуществляться связь с Эллезелином?

— Корабли через небольшие интервалы станут выбрасывать ретрансляторы. Наш корабль кроме трансмерных каналов поддерживает узлы восприятия.

Араминту обнадежило это обстоятельство. Она давно беспокоилась, чем может обернуться ее изоляция от основной массы верующих. Команда кораблей наверняка состоит из преданных Этану людей.

— Итак, нам нужно только дождаться ультрадвигателей и генераторов силового поля, — сказала она и сверилась с часами в экзо-зрении.

До назначенного момента оставалось две минуты.

— Я уверен, что они будут вовремя, — заявил Этан.

— О, я не сомневаюсь, она заинтересована в успехе нашего путешествия, — сказала Араминта.

Этан остановился и окинул ее взглядом, в котором читалось невольное восхищение.

— Вы были правы, говоря Иланте, что Бездна всегда побеждает. Меня… радует ваша вера.

— Вы не догадываетесь, чего хочет она добиться, попав внутрь?

— Нет. Но это наверняка будет какой-нибудь бездушный технократический способ «улучшить» жизнь всех людей. Таким, как она, свойственны подобные заблуждения. Так что я никогда особенно не беспокоился на ее счет.

— Да, я тоже так думала.

После поселения во Дворце-Саду Араминта несколько ночей подряд пыталась ощутить мысли Иланты и понять ее намерения. Брэдли и Йоханссон говорили, что Исток-остров уловил эмоции, исходящие из Солнечной системы, но то ли Иланта каким-то образом ускользнула от восприятия Исток-острова, то ли сильфены в своей мудрости не делились с ней своими ощущениями. Но второе она считала маловероятным.

— А вот и они, — радостно объявил клирик Таранс.

В экзо-зрении Араминты вспыхнули иконки управления космическими полетами Эллезелина. Она и не подозревала, сколько информации ежедневно способен воспринимать даже номинальный правитель государства, каким была она. Она не представляла, как справляются с потоком сведений реальные главы государств. Возможно, при помощи аугментированной нейронной системы.

В двух тысячах километров над планетой из гиперпространства вынырнули тридцать семь коммерческих транспортов. Штаб обороны Эллезелина по секретному каналу проинформировал ее, что вокруг грузовых кораблей сразу же выстроились пять эскадрилий защиты. Наступила критическая стадия, единственная возможность для тех, кто противостоял паломничеству. До тех пор пока перевозчики не окажутся под защитой силового купола, они остаются чрезвычайно уязвимыми.

Грузовым кораблям дали разрешение на посадку. И, как можно было ожидать, восемь скрывавшихся на орбите кораблей сбросили маскировку и открыли огонь. По площадке у ног Араминты пронеслись причудливые красные и зеленые тени, и в то же мгновение дисплей экзо-зрения начал разворачивать информацию об обстановке. Она непроизвольно запрокинула голову, чтобы посмотреть на происходящее, но купол над строительной площадкой утратил прозрачность. На ставшем серым небе она увидела только стремительно расширяющиеся цветные пятна, похожие на полярное сияние, но яркие, как солнечный свет.

Появились новые символы, информирующие об активации защитного поля над Маккатраном-2 и Большим Маккатраном, которое должно было уберечь людей от вихрей жесткой радиации, ворвавшихся в атмосферу. Она даже ощутила тень беспокойства, мелькнувшую в гея-частицах Этана, и сочувственно улыбнулась. На стандартных гипердвигателях корабли паломничества, вероятно, и добрались бы до Бездны, но без защитных силовых полей райели превратят их в радиоактивную пыль.

«Хотя Бездна могла бы их остановить, — подумала Араминта. — Райелям никогда еще не удавалось ее удержать».

Юз-дубль известил ее о вызове адмирала Колриса по секретному каналу.

«Сновидица, вражеские корабли нами уничтожены».

— А что с нашими кораблями?

«Три судна сильно повреждены. Восемь подверглись критической перегрузке, но сохранили способность летать».

— Насколько сильно повреждены?

«Мы восстановим экипажи, Сновидица. Не беспокойтесь, это наша работа».

— А грузовики пострадали?

«Нет, благодарение Заступнице. Похоже, что новые силовые поля действительно так надежны, как нам и обещали».

От удивления Араминты вздрогнуло все Великое Содружество, разделяющее с ней Гея-сферу.

— Грузовые корабли защищены тем же силовым полем, что установлено вокруг Солнечной системы?

«Да, Сновидица».

— Понимаю. Передайте мою благодарность экипажам.

«Обязательно. Они оценят ваше внимание, Сновидица».

И Этан, и Дарраклан следили за постепенно проясняющимся силовым полем. К небу над куполом уже вернулась его девственная голубизна, которую нарушила лишь пара вспышек, отметивших сгорание обломков в атмосфере. Этан не скрывал своей радости и облегчения.

— А это ведь были, вероятно, лучшие корабли, доступные нашим противникам, — сказал клирик.

— Да, — ответила Араминта, не зная, радоваться ей или огорчаться.

— Мы можем сразу же начать монтаж установок, — заметил Таранс.

— Сколько на это потребуется времени? — спросила она.

— Если системы соответствуют поставленному ранее оборудованию, мы рассчитываем управиться за неделю.

— Отлично.

«И тогда я наконец попытаюсь остановить это безумие. Только бы хватило времени».

Они подождали, пока грузовые корабли не начали спуск в атмосфере, а затем Таранс покинул гостей, чтобы организовать разгрузку. За началом работ Этан и Араминта наблюдали уже из окна высокой башни, у которой стояла их капсула. Араминта слегка разочаровалась, увидев, насколько обыденный вид имели привезенные устройства. Каждый модуль прятался в гладком металлическом корпусе, не позволявшем догадываться о функциях узлов. С таким же успехом это могли быть и обычные резервуары с водой.

— Ваш час приближается, Сновидица, — сказал Этан.

Его настойчивые попытки проникнуть в ее мысли не удивляли Араминту. Она ощущала, как тщательно он следит за Гея-сферой, стараясь постичь ее истинные намерения. Окажись Этан в Бездне, он мог бы стать сильнейшим телепатом.

— Да, действительно, — спокойно ответила она. — Как вы думаете, откуда доставлено оборудование?

— Для нас это уже не важно. Главное, что оно уже здесь.

— И благодаря ему мы сможем попасть в Бездну. Остальное будет зависеть от меня и Небесного Властителя.

— Я почту за честь лететь вместе с вами на флагманском корабле и оказать любую посильную помощь.

— А который из них…

Она небрежно махнула рукой на ряд космических судов.

— Вон тот. «Свет Заступницы».

Араминта заставила себя улыбнуться.

— Конечно. Но разве не стоило назвать его «Свет Заступницы Два»?

— Как пожелаете, Сновидица.

— Нет. Оригинал так и остался не построенным, а это был великолепный корабль. Надеюсь, что наше путешествие станет таким же успешным.

Улыбка Этана выглядела напряженной. Он так и не мог понять, какую игру затеяла Араминта, а именно этого она и добивалась.

Капсула поднималась над волнами густого тумана, надвигающегося с морского берега. Как только туман остался внизу, Араминта увидела, насколько изменились леса и поля, простиравшиеся вокруг города. Пышная зелень лугов и полей исчезла, сменившись болезненной желтизной, а в лесах длинными полосами бушевали пожары.

— Что случилось? — в замешательстве воскликнула она.

— Радиоактивное облучение, — пояснил Этан. — Схватка на орбите произошла как раз над этими районами. В прошлый раз знающие люди объяснили мне, что на космических кораблях установлено чрезвычайно мощное оружие.

— В прошлый раз?

— Незадолго до вашего появления два корабля завязали бой над Эллезелином. Причины их схватки мы так и не узнали.

— Помилуй… — она чуть не сказала «Оззи», — Заступница. А как же люди, застигнутые за пределами силового поля?

Араминта поняла, что и туман вызван сражением: поверхность воды все еще бурлила после энергетических разрядов.

— К сожалению, большая часть последователей Воплощенного Сна не имеют ни бионоников, ни ячеек памяти.

— Потому что их не было у Идущего-по-Воде, — добавила она, едва не пропустив в Гея-сферу свое негодование.

— Верно. Но тех, у кого имелись ячейки памяти, можно оживить в наших клиниках.

— Да позаботится Заступница о душах остальных, — сказала она, сознавая, насколько ханжеским может показаться ее сочувствие.

— Мы еще очень далеки от Заступницы, — ответил Этан.

— Теперь уже ненадолго.

— Араминта их презирает, — объявила Неския, стоя в окружении передаваемого изображения, частично отгородившего ее от каюты Корабля. — В Гея-сферу это не просочилось, но я вижу, в каком она была ужасе, когда Этан сказал, что вера не позволяет его идиотским последователям пользоваться ячейками памяти.

«Это вполне объяснимо, — сказала Иланта. — Я тоже их презираю. Вместо того чтобы усовершенствоваться, они предпочли остаться животными. Они не заслуживают даже жалости».

Голова Нескии на извивающейся шее качнулась из стороны в сторону.

— Если уж она и впрямь вступила в Воплощенный Сон, как утверждает, и стала их Сновидицей, ей положено проявлять сочувствие. В противном случае это свидетельствует о каких-то иных замыслах.

«Не представляю, что она могла бы сделать. Она связана по рукам и ногам. Своим обещанием возглавить паломничество она определила свой статус. Отступление от взятого обязательства приведет к плачевным последствиям. В лучшем случае Этан взломает ее разум и вынудит связаться с Небесным Властителем. И все верующие будут на его стороне. Так или иначе, доступ к Бездне мне обеспечен».

В экзо-зрении Нескии проявилось изображение инверсионного ядра, покоящегося в единственном грузовом отсеке Корабля. Гея-сфера сюда не дотягивалась, и Неския не ощущала оттенка мыслей Иланты, если их еще можно было так называть.

— Ее убеждения изменились слишком быстро и радикально. Я ей не верю.

«И я тоже, — согласилась Иланта. — Но обретение политической власти лишило ее выбора. Ты же слышала ее. Она уверена, что Бездна меня уничтожит».

— А как она вообще узнала о тебе? Она же все время пряталась и ни с кем не общалась.

«Я подозреваю сильфенов».

— А если у нее были сообщники из остатков фракций? Гор, Третий Сновидец, все еще на свободе. Это указывает на возможность связи между ними.

«Гор направил Джастину в Маккатран. Что бы он ни задумал, он связан с дочерью, а не с Араминтой. О ней никто из нас не знал до последнего момента. В планах Гора она никак не могла участвовать».

— Он ведь собирается перейти на постфизический уровень, не так ли? За тем он и прилетел в домашний мир аномийцев. Иного объяснения нет. Механизм вознесения аномийцев должен был остаться там. Это преимущество даст ему шанс все разрушить.

«Если его цель действительно такова, он проиграл».

— Почему ты так думаешь?

«Я исследовала механизм вознесения аномийцев еще столетие назад. Гору он не поможет».

— Почему? — спросила Неския.

«Потому что он не аномиец».

Горло Нескии завибрировало от удовольствия.

— Я не знала об этом.

«Задуманный мной процесс весьма сложен. Я просчитала все вероятности».

— Безусловно. Прошу меня извинить. Но тебе все же надо было приказать Марию ликвидировать Гора.

«Неизвестно, сумел бы Марий это сделать или нет. Корабль Гора, несомненно, не хуже того, на котором летает Марий. Кроме того, могли вступиться пограничники».

— Нельзя допустить, чтобы он вмешался в процесс Слияния, — настаивала Неския.

«Ты так говоришь, потому что не понимаешь, что я намерена предпринять, попав в Бездну. Гор и все остальные абсолютно не важны. Сейчас имеет значение только Араминта».

— Мы начнем процесс Слияния. Я понимаю и всецело поддерживаю это.

«Нет. Слияние — отвлекающий маневр. Инверсионное ядро предназначено для более важных изменений».

Неския, взволнованная такими словами, замерла. Все, что она делала, всегда было посвящено наивысшей цели Ускорителей — Слиянию.

— Как? — воскликнула она, втайне удивляясь, что дерзнула усомниться в намерениях Иланты. — Но ведь…

«Бездна не напрасно внушает всем ужас, поскольку для функционирования ей требуется внешний источник энергии. Это олицетворение энтропии, конечного врага всего сущего. Но сама концепция Бездны прекрасна: господство разума над материей и есть важнейший принцип эволюции. Я намерена достичь функциональности Бездны, но без ее слабого места, без потребности в энергии. И это будет дар Ускорителей всему живому».

— Каким образом?

«Меня вдохновил Оззи. Его ментальное поле действует путем изменения фундаментальной природы пространства-времени, так что оно приобретает телепатические свойства. Я не знаю, каким образом он реализовал эти изменения, но он добился феноменального успеха, к несчастью, недооцененного из-за того, что какая-то обида заставила его покинуть Содружество. Но изменение истинной природы пространства-времени на многие сотни световых лет — это великолепная идея. Она открывает бесконечное множество возможностей, о которых я прежде не задумывалась. Я осознала, что должна стремиться не просто к объединению фракции Ускорителей с Бездной. Потенциал Бездны намного больше. И то, что она заперта в границах, зависящих от уменьшающегося источника энергии, наносит ущерб эволюции разума во всей Вселенной».

— Ты хочешь сказать, что объединишь в Бездне все разумные расы?

«Напротив. Как ментальное поле Оззи действует только в границах, определенных, как я полагаю, питающим Конус механизмом, так и Бездна способна функционировать только до тех пор, пока имеется питающая ее материя, и это неоспоримое ограничение. А инверсионное ядро инспирирует перманентное изменение. Оно скопирует фундаментальную природу Бездны и по ее подобию сформирует пространство-время, что приведет к трансформированию реальности. Начнется колоссальная финальная перезагрузка. Изменения воссияют в центре этой галактики и через какое-то время — очень короткое время — их свет разольется по всей Вселенной. Энтропия исчезнет, поскольку она уже не будет частью нового космоса. Законы пространства-времени окажутся переписаны, и истинным правителем реальности станет разум, позволяющий эволюции подняться на высоты, недостижимые даже для постфизических существ, имеющих в этой несовершенной Вселенной свои пределы».

— Ты намерена изменить фундаментальные законы Вселенной? — воскликнула потрясенная Неския.

«Я стремлюсь к вершине эволюции, к вознесению целой Вселенной. Мы дадим начало новому бытию, которое заставит благоговейно умолкнуть наших мифических богов. Теперь ты понимаешь, почему меня не беспокоят такие отсталые существа, как Гор и ему подобные? Я просто вычеркну их из новой реальности. И все будет прекрасно».

СОРОК СЕДЬМОЙ СОН ИНИГО

^{Триумф Идущего-по-Воде.}

Привилегия помочь Эдеарду подняться по длинной спиральной лестнице на вершину башни была дарована Маттюэлю. Эдеард не позволил бы этого ни одному из других своих детей, или внуков, или правнуков, или даже праправнуков и, уж конечно, прапраправнуков, которые еще были детьми. А его обожаемому Гролралу, первому представителю пятого поколения отпрысков, минуло всего семь недель от роду, и его интересы ограничивались только кормлением и сном. Но Маттюэль был его любимым сыном, отчасти потому, что родился намного позже остальных, через четыре с половиной года после проводов Финитана. И это делало его еще более особенным — хотя остальные семеро детей не придавали особого значения таким вещам. Эдеард всегда видел в нем свидетельство своего успеха: он жил одной жизнью, как и обещал себе. К тому моменту, когда четыре Небесных Властителя показались в небе Кверенции, дела в этом мире и в этом витке времени шли не так уж плохо. В каждом городе и даже в крупных поселках появились просторные парки, где собирались те, кто нуждался в сопровождении Небесных Властителей. Открытые участки были организованы по настоятельному совету Эдеарда и после разъяснений, что Небесным Властителям не нужны башни Эйри и прилетают они к ним только из уважения к давно ушедшей расе, построившей здания. На то, чтобы разбить парки, не требовалось много денег и сил, поэтому обошлось без экономических кризисов и вспышек соперничества. Кроме того, никто уже не отправлялся в путь через всю страну к башням Эйри, создавая проблемы жителям города.

Однако сегодня Маккатран снова, впервые за сотню лет, наводнили толпы приезжих. В последний раз улицы города были такими же многолюдными, когда из кругосветного путешествия вернулась флотилия из восьми огромных галеонов. Эдеард тоже участвовал в экспедиции, и его одолевала ностальгия, когда путешественники открывали земли и моря, которые он уже помнил. На этот раз он заранее позаботился о том, чтобы устранить все проблемы, вызванные возвращением Небесных Властителей, до начала путешествия. И больше не случалось попыток принудительно подчинить людей одной идее, одному семейству или одной личности. Новое поколение сильных медиумов было с радостью встречено и интегрировано в общество. Общество все больше процветало благодаря расширению гильдии эгг-шейперов и избытку ген-форм. В диких западных областях осваивались новые земли. И даже отпрыски благородных семейств с радостью отправлялись путешествовать в поисках возможностей для расширения исконных владений и оживления бизнеса, и так будет продолжаться еще довольно долго после смерти Эдеарда.

А сегодня жители Кверенции собрались, чтобы отдать почести Идущему-по-Воде и выразить благодарность за просвещение всего мира и открытие новых потенциалов. Этот период уже называли золотым веком планеты.

— Молю Заступницу, чтобы они не ошиблись, — произнес Эдеард, проснувшись в свое последнее утро рядом с Кристабель.

Она предостерегающе взглянула на него, пока одна из их праправнучек расчесывала длинные тонкие пряди седых волос.

— Только не надо опять твоего эшвилльского оптимизма, пожалуйста. Не сегодня.

В ответ он улыбнулся ей с радостью и признательностью, но сразу же сильно закашлялся. Две ухаживающие за ним послушницы помогли Эдеарду приподняться в кровати, а третья поднесла дымящуюся чашу с отваром, предлагая вдохнуть целебный пар. Он едва не отказался из чисто старческого упрямства, но сдался, припомнив последние дни Финитана. Молодые девушки искренне хотят ему помочь. Он сделал глубокий вдох и с облегчением почувствовал, как расправляются напряженные мускулы горла.

— Да, дорогая.

— Ха!

Он опять улыбнулся. Одна из послушниц стала расстегивать пуговицы его ночной рубашки.

— Я пока еще справляюсь сам, спасибо, — вежливо произнес он.

Конечно он не мог сделать этого своими руками, скрюченными и искривленными артритом. Снадобья, приготовляемые докторами, давно уже не помогали его суставам. Но, к счастью, его третья рука действовала исправно. Как припомнил Эдеард, Финитан тоже об этом упоминал.

Он моргнул и, оглядевшись по сторонам, увидел, что все с тревогой смотрят в его сторону.

— Что такое? — спросил он.

— Ты опять отключился, — ответила Кристабель.

— Хоньо! Надеюсь, я смогу протянуть до их прибытия.

Эти слова вызвали неодобрительный взгляд Кристабель и заверения послушниц, что он непременно дождется визита Небесных Властителей.

— На самом деле, если вам так хочется знать, я задумался о Финитане, — сказал Эдеард, обращаясь к собравшимся в спальне людям.

— Боже, я уже не могу вспомнить, как он выглядел, — грустно пожаловалась Кристабель.

— Это было две сотни лет назад, — напомнил ей Эдеард. — Но скоро мы снова с ним встретимся.

— Да, обязательно.

Эдеард опять улыбнулся ей, игнорируя благонамеренное возмущение суетившихся вокруг помощниц. Его про-взгляд обратился к остальным членам семьи, собравшимся в гостиных верхних этажей особняка. Все его близкие излучали противоречивые эмоции. Вопреки ожиданиям, их присутствие прибавило ему уверенности. Их так много, и все выросли хорошими людьми — или, по крайней мере, не перешли на сторону зла. Вот истинная мера его жизни.

Спустя некоторое время он и Кристабель, почти не прибегая к помощи, облачились в парадные одежды. Эдеард не стал надевать черный плащ Идущего-по-Воде, в его возрасте это было бы просто смешно. Кроме того, после одиннадцати переизбраний на пост мэра он считал более подходящим официальное одеяние.

Эдеард сумел самостоятельно пройти из спальни в ближайшую гостиную, но на большее его ослабевшие мускулы были уже не способны. Третья рука Маттюэля поддержала его, когда Эдеард едва не упал на высокий стул с прямой спинкой. Эдеард с трудом удержался, чтобы не бросить в сторону юнца гневный взгляд, но вовремя одумался. По правде говоря, он действительно нуждался в помощи. Шлепнуться на пол в самом начале церемонии — не лучший способ сохранить достоинство.

— Спасибо, — тихо поблагодарил он.

Кстати, и юнцом Маттюэля уже давно никто не называл. Его двухсотый день рождения семья отметила еще несколько лет назад. Точную дату Эдеард вспомнить не мог.

Члены семьи стали по очереди подходить к Эдеарду и Кристабель для прощальных объятий и слов утешения. Эта традиция в последнее столетие стала весьма популярной, и он считал ее полезной. «Устраняются все недоразумения, прощаются все поспешно сказанные слова и совершенные по незнанию проступки. Но мне не о чем сожалеть». Этот тяжелый и важный урок он усвоил двести лет назад, и усвоил твердо.

Так что теперь он с радостью приветствовал родных и принимал их пожелания легкого путешествия. Если он и ощущал легкую грусть, то лишь при виде постаревших детей. Ронар и Венали наверняка прибегнут к помощи Небесных Властителей в их следующий визит. Джиска и Натран и их потомство в лице одиннадцати детей и пятидесяти семи внуков. Сколько у них еще потомков, он и не помнил, только знал, что младшие представители соберутся на восьмом этаже, чтобы попрощаться с ним телепатически — на десятом этаже для всех просто не хватило бы места. Марили, Анали и Марвейн, все так же вместе, и их восемнадцать детей. Эдеард тепло приветствовал капитана торгового судна, когда настала их очередь.

— Ты еще можешь пойти с нами, если пожелаешь, — шутливо предложил он. — Я думаю, ты заслужил отдых.

— Папочка, это ужасно.

— Он не хочет отдыхать.

— Мы прекрасно за ним ухаживаем.

— Когда он хорошо себя ведет.

— И еще лучше, когда он озорничает.

Марили широко раскинула руки.

— Видишь?

— Я всегда это знал, — с любовью ответил Эдеард.

Следующими подошли Маракас и Ярвина. Сорок лет счастливого брака. Но у Маракаса был большой опыт, в конце концов, Ярвина стала его седьмой женой. Хотя Динлея он никогда не догонит.

Тарали явилась в официальном платье Грандмастера, хотя и ушла в отставку из гильдии врачей еще тридцать лет назад.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила она. — У меня есть с собой успокоительное, то самое, из листьев фолокса.

— Нет, — решительно отказался Эдеард.

— Ты справишься, — с усмешкой проговорила она. — До свиданья, папа.

— До скорой встречи.

«До скорой встречи». Эти слова шелестели по всей гостиной, и их сопровождали добрые пожелания, доносившиеся с девятого этажа и ниже, вплоть до третьего. Но Бурлала в особняке не было. В одном ему повезло: он не испытал унижение старости. Его короткая жизнь состояла из сплошных радостей.

Эдеард с трудом удержался от слез, когда прозвучало последнее прощание огромного семейства. Затем его и Кристабель осторожно подняли третьими руками и понесли вниз по центральной лестнице особняка, а сотни родных, перевешиваясь через перила, махали руками им вслед.

— Знаешь, мы все-таки добились своего, выставив из дома твоего дорогого дядюшку Лорина, — сказал Эдеард, помахивая рукой мелькающим лицам.

— Хвала Заступнице за это, — ответила она.

У причала особняка на Главном канале их ждала самая большая семейная гондола. Они сели на центральную скамью и осмотрелись. Вдоль обоих берегов канала стояли люди, пришедшие пожелать Идущему-по-Воде счастливого пути. Аплодисменты и громкие крики сопровождали их на протяжении всего слишком короткого пути до центрального причала Эйри. Праздничные одежды людей превратили канал в многоцветную аллею.

— А помнишь цветочные кораблики во время Праздника проводов? — спросил он свою жену. — Они были такими же яркими и многоцветными. Мне нравился этот праздник, жаль, что теперь его больше нет.

— В нем нет смысла после возвращения Небесных Властителей, — сказала Кристабель. — И я никогда не забуду тот день. Мы ведь тогда впервые встретились.

— Похищение Мирнаты, — вспомнил он некоторые подробности. Он не думал об этом деле уже давным-давно, несколько десятков лет, а то и больше. — Байз держал ее в «Доме голубых лепестков».

— Мы так и не узнали, кто стоял за этим похищением, а держали ее в Фиакре.

Он знал. «Овейн и его клика приказали похитить девочку, но я так и не смог признаться в этом Кристабель. Тогда пришлось бы объяснять, что в конце концов произошло с Овейном, и Байзом, и — прости, Заступница — с госпожой Флорелл. И почему их необходимо было уничтожить. Что бы она сказала, если бы узнала этот секрет? Что бы сделала? И как бы поступил каждый из них?»

— Проснись, — насмешливо окликнула его Кристабель. — Мы уже приехали.

— Я не спал, — возразил он, когда гондола коснулась причала.

Изогнутые башни Эйри над каналом вонзались в безоблачное летнее небо. Все, кто сегодня решил уйти с Небесными Властителями, уже поднялись на верхние площадки башен. На улице стоял Маттюэль и несколько родственников третьего поколения. Они смотрели вниз на причал и готовили третьи руки, чтобы поднять Эдеарда и Кристабель. Все они шли прямо по поверхности канала вслед за гондолой. Все были достаточно сильны, чтобы это сделать.

На улицах между башнями толпились люди, съехавшиеся со всего мира, чтобы почтить Идущего-по-Воде и попрощаться. Они приветствовали его криками и энергично махали руками. Хор послушниц на ступенях храма Заступницы начал петь. Гимн сразу же подхватил весь город.

Заслышав пение, Эдеард попросил Маттюэля немного задержаться, чтобы в последний раз насладиться музыкой. Это был «Сладостно — горький полет», последнее и лучшее произведение старого музыканта Дибала. Простая и проникновенная песня стала традиционным прощальным гимном с тех пор, как сам Дибал ушел за Небесным Властителем восемьдесят лет назад.

— Наконец приличная песня, — пробормотал Эдеард, когда пение умолкло.

Люди вокруг склонили головы и замерли в традиционной минуте молчания.

— Бедный Дибал, ему бы это очень не понравилось, — весело заметила Кристабель.

— Да. Обязательно расскажу ему, как только мы доберемся до места.

Среди собравшихся у башен людей присутствовали и их друзья, и Эдеард приветствовал знакомые лица слабым взмахом руки. Салраны среди них не было, и, думая о ней, Эдеард до сих пор чувствовал себя виноватым, хотя за прошедшие столетия боль немного притупилась. Салрана последовала за Небесным Властителем десять лет назад. Из оранжереи особняка Эдеард следил за полетом Властителя, с тревогой гадая, примет ли он душу Салраны. И был очень рад, что это произошло. Они так и не сумели помириться, но к концу жизни Салрана смогла достичь самореализации.

Ранали тоже ушла, до самого конца оставаясь высокомерной и враждебной по отношению к нему. Она достигла многого, хотя и продолжала собственный путь. Ее бесчисленные потомки с успехом расширяли прибыльные предприятия, тем самым увеличивая ее влияние.

Плавный подъем продолжался, и Эдеард прикрыл глаза. «Сейчас я должен сделать выбор. Я прожил неплохую жизнь, и доказательство тому — сегодняшний день. Жизнь не совершенна, но она и не может такой быть. Надо ли возвращаться назад и все начинать сначала? И какой смысл? Я знаю, что снова сумею прожить эти столетия только в том случае, если сделаю все иначе. Наверное, теперь придется вернуться во времена, предшествующие смерти Овейна. Я мог бы опять оказаться в Эшвилле и предотвратить гибель своих родителей. И Салрана не попала бы под влияние злых сил…» Он покачал головой, ощущая лишь легкое сожаление. Эта жизнь ему не подходит. Слишком много несчастий в той или иной форме пришлось бы вынести снова, чтобы последние два столетия можно было жить в мире и спокойствии. Он не станет менять жизнь, чтобы сделать ее более терпимой. Риск слишком велик.

«Я приму покровительство Небесного Властителя».

Центральная винтовая лестница башни была слишком тесной, чтобы вместить всех его сопровождающих, и эту почетную обязанность он доверил Маттюэлю, идущему рядом с самой Пифией. Хонали несла свою бабушку, а остальные родственники ждали у подножия башни.

— Великая Заступница, я не был здесь с того дня, когда ушел Финитан, — сказал Эдеард, когда они поднимались наверх.

— Да, отец.

— А знаешь, это та самая башня, с которой меня сбросили сообщники Овейна.

— Знаю, отец.

Эдеард с мягкой улыбкой миновал последний поворот и прищурился от яркого солнца. Восемь высоких шпилей по краям площадки слегка загибались внутрь. Ветер, как и всегда, был здесь сильнее, чем на улицах внизу, и тихонько посвистывал, пролетая между шпилями.

Вокруг выхода с лестницы столпилась стайка послушниц и матушек, и все с нескрываемым беспокойством следили, как Идущего-по-Воде устраивают на груде мягких подушек. Они доставили сюда тех, кто решил сегодня уйти вместе с Небесным Властителем, и таких собралось пятьдесят человек. Почти все лежали и сидели на подушках, но некоторые упрямо настаивали на том, чтобы встретить Властителя стоя.

— Наконец-то и ты здесь, — заговорил с ним Максен.

Эдеард поднял два пальца, приветствуя старого друга, и при этом удивился, как удалось послушницам и матушкам поднять по узкой лестнице огромное тело главы Сампалока. Максен давно стал совершенно круглым и уже четыре года не мог без посторонней помощи подняться с кровати.

Эдеард окинул взглядом остальных друзей. В финальное путешествие они отправятся все вместе, и это наполняло его душу радостным волнением. Кансин, ужасно исхудавшая, лежала на подушках рядом с Максеном и дышала с огромным трудом. Динлей, конечно же, стоял. Он выглядел изможденным, но спину держал прямо, а его мундир главного констебля был безукоризненно отглажен и вычищен. Он решил уйти один. К великому удивлению друзей, его последний брак длился уже тридцать два года (рекорд), но его жена была на восемьдесят семь лет моложе мужа.

— Всегда вместе, — сказал Эдеард.

— Несмотря ни на что, — хором подхватили друзья.

Пифия поклонилась Эдеарду.

— Идущий-по-Воде, пусть сама Заступница благословит твое путешествие. Скоро Она сама будет приветствовать тебя, я уверена. Ты совершил великие деяния на благо этого мира. Ядро с нетерпением ждет тебя, как и твои друзья, что уже ушли раньше. Ты уходишь, унося вечную благодарность всех жителей Кверенции, ради самореализации которых ты так старательно трудился.

Эдеард взглянул в ее лицо — доброе и строгое, как подобает Пифии, но излучающее печаль. Печаль, распространявшуюся далеко за пределы башни. «Сказать ей?» Он почему-то побоялся вызвать неодобрение этой женщины и просто поблагодарил ее.

Послушницы и матушки стали спускаться с площадки. Максен с довольным видом заворчал и откинулся на подушки.

— Ну вот, у нас есть еще минутка. Кто-нибудь прихватил пиво?

— Я думаю, ты выпил уже достаточно, дорогой, — донесся слабый телепатический упрек Кансин.

Эдеард видел, как судорожно втягивает она воздух, и понимал, что Кансин удерживает жизнь лишь силой воли. Динлей подошел к Эдеарду и присел на корточки. Линзы в его очках стали такими толстыми, что практически превратились в шары. Динлей почти полностью ослеп и передвигаться в последнее время мог только при помощи про-взгляда.

— Как ты думаешь, Бойд добрался туда? — спросил Динлей.

Эдеард задумчиво улыбнулся.

— Если его там нет, придется нам организовать поиски по всей Бездне.

— И Небесный Властитель нам поможет, — телепатировала Кансин. — Бойд заслуживает места в Ядре.

— Какое удивительное путешествие нас ожидает, — заговорила Кристабель. — Путь через Вселенную как грандиозное кругосветное плавание.

— Да, любовь моя, это будет замечательно.

Он увидел, что ее голова повернулась к нему, а глаза сузились, и в них мелькнуло прекрасно знакомое выражение.

— Что-нибудь не так?

— Нет, нет, все в порядке. Лучше скажите мне вот что: если бы вы знали способ все изменить — вашу жизнь, веру, даже ваш образ мыслей, — вы бы сохранили это знание только для себя?

— Что за способ? — с интересом спросил Максен. — Вроде твоих разговоров с городом?

— Нет, нечто большее.

— А эти изменения к лучшему? — уточнила Кристабель.

— Просто изменения. А принесут они добро или зло, зависит от человека.

— Ты не можешь судить людей. — сказал Динлей. — Даже у тебя, Идущий-по-Воде, нет на права на такое. Для поддержания законов у нас есть суды, а определять природу человеческой натуры мы недостойны. Это решает только Ядро.

— Если такой способ существует, тому должна быть причина, — телепатировала Кансин.

— И я так думал, — согласился Эдеард.

Восторженные крики снизу возвестили о том, что Небесный Властитель показался над горизонтом. Мощный поток благословений и добрых пожеланий от собравшихся в Маккатране людей достиг своего максимума. Его энергия напоследок придала сил Эдеарду. Он протянул третью руку и подтащил друзей поближе к себе. Они взялись за руки, а Небесный Властитель уже пересекал море Лиот. Впереди несся стремительный вихрь воздуха, раздувающий одежды.Шпили башен повсюду вокруг засияли, и яркий свет залил всю площадку, наполняя воздух искрами, словно звездным дождем.

— Ты примешь нас? — спросил Небесного Властителя Эдеард. — Ты проводишь нас к Ядру?

— Да, — получил он благосклонный ответ гигантского существа.

По щекам Эдеарда покатились слезы благодарности, свет на башнях разгорался все ярче, и тень Небесного Властителя уже накрыла Эйри. У него остался последний шанс.

От яркой вспышки защипало глаза. Он почувствовал, как его тело под воздействием загадочной силы начинает растворяться. Но разум не пострадал. Более того, мысли стали такими отчетливыми и ясными, какими не были уже много десятков лет. Область восприятия расширилась, охватывая целый город.

«У меня для вас есть последний дар, — обратился он к сверкающим восторгом разумам. — Используйте его во благо».

И он показал всем, как возвращаться в прошлое и начинать свою жизнь заново с любого момента.

— Так вот как мы одерживали все свои победы? — со смехом спросил Максен.

Душа Эдеарда засияла счастьем. Рядом с ним в волнах света, наполняющих тело Небесного Властителя, поднимались его друзья, и призрачный облик Максена вернул ему красоту молодости.

«Не всегда, — заверил он друзей. — А в последние двести лет, клянусь Заступницей, все ваши успехи были достигнуты только вами».

«Как же они поступят с этим даром?» — спросил Динлей, глядя вниз на быстро уменьшающийся мир.

«Самым наилучшим образом», — сказала Кансин.

«Ты правильно сделал», — добавила Кристабель.

Эдеард мысленно устремился вверх, прислушиваясь к пению звездных туманностей. Казалось, что они обращаются прямо к нему и сулят блаженство, наполняя душу предвкушением чуда.

«Как они прекрасны, — воскликнул он. — И мы скоро будем там».

Глава 8

Оскар задумчиво доедал витую шоколадную булочку и изучал астрографические карты, извлекаемые его юз-дублем из различных файлов. По другую сторону от дисплея экзо-зрения Лиатрис Макпейерл проводил плановую проверку энергосистемы. Парень разделся до пояса, демонстрируя великолепно вылепленные грудные мускулы и легкую испарину, блестевшую на коже. Зрелище получилось весьма соблазнительным. Оскар никак не мог сосредоточиться на трансгалактической навигации, когда всего в паре метров от него гибко двигалось такое заманчивое тело.

Лиатрис закончил работу и ловко подхватил полотенце.

— Я иду в душ, — объявил он и, ощутив похотливые мысли в Гея-сфере, насмешливо вильнул задницей в сторону Оскара.

Оскар решительно откусил булочку, но при этом вдохнул сахарную пудру и закашлялся, что выглядело совсем уж глупо. Он отпил чай, чтобы прочистить горло, а когда снова поднял голову, Лиатрис уже скрылся, а Бекия из противоположного угла каюты смотрела на него с сочувственной улыбкой.

— Что такое? — ворчливо поинтересовался он.

— Лиатрис говорит, что пора возвращаться по домам, — ответила она.

— До дома нам еще далеко.

— Ты старый омерзительный извращенец.

— И горжусь этим. Хочешь посмотреть мою учетную карточку?

— У тебя нет ни капли стыда.

Он изобразил похотливую усмешку и приказал юз-дублю выбрать из унисферы файлы о всех известных и предполагаемых трансгалактических перелетах.

— Кое-кому именно это и нравится.

— Что именно может в тебе нравиться?

Томансио и Черитон поднялись через тамбур-шлюз в центр каюты. Оба надели плащ-костюмы с ярко мерцающей поверхностью и свели к минимуму излучение гея-частиц. Таким образом они давали знать окружающим, что являются добропорядочными гражданами Виотии и к Воплощенному Сну не имеют ни малейшего отношения.

— Обстановка снаружи не улучшается. — пожаловался Черитон.

Команда Оскара уже пару недель наблюдала и испытывала на себе попытки правительства Виотии восстановить нормальную работу городских служб и справиться с хаосом, оставленным войсками вторжения. Нормализации обстановки никак не способствовал и самосуд над премьер-министром, устроенный через два дня после ухода из Людора эллезелинских отрядов. Разъяренная толпа прорвалась в здание Национального парламента при полном бездействии охранников, предпочитавших держаться в стороне и не мешать народному правосудию. Остальные члены кабинета, опасаясь за свои тела, тоже не пытались вмешиваться. Оказание помощи пострадавшим до тех пор, пока страсти не остынут, было поручено местным властям.

Колвин-сити пострадал больше других городов, и его инфраструктура, несмотря на попытки ремонта и восстановления разрушенных объектов, сильно хромала. Команды инженеров и все имеющиеся роботы напряженно трудились, не испытывая недостатка в оборудовании, поставляемом со всего Содружества, но торговля оживала очень медленно, а множество заведений, несмотря на призывы городского совета, еще оставались закрытыми.

— Я думаю, все не так уж плохо, учитывая общую апатию, — сказал Томансио. — Полное восстановление до того уровня, который был перед вторжением, займет еще пару лет. Плохо, что закрылась компания Ликана. Она занимала значительный сектор в экономике планеты. Министерству финансов придется вмешаться и перенаправить денежные потоки. А нынешний кабинет министров недостаточно силен, чтобы управлять этим миром. Чтобы восстановить доверие народа к правительству, необходимо будет провести выборы.

— В том-то и проблема, — сказал Оскар. — Какой смысл что-то делать? Наш неподражаемый в своем идиотизме Сновидец намеревается через семь часов дать старт паломничеству. Кто будет заниматься выборами, если от галактики ничего не останется, чтобы увидеть их результат?

— В таком случае напомни, почему мы все еще торчим здесь, — потребовал Томансио.

Оскар уже собрался начать свою страстную речь насчет надежды и веры, основанную на пяти секундах встречи с Араминтой в парке Бодант. Он был совершенно уверен, что она ведет с Воплощенным Сном какую-то игру. Но его команда слышала это уже много раз, да и сам он изучал пути бегства из галактики на лучшем корабле, какой только конструировала АНС.

— Я не знаю, — произнес он, удивляясь, как трудно далось ему это признание.

Оно означало, что миссия закончена, что они больше ничего не могут сделать и будущего у них нет.

Оскар попытался представить, что скажут Дашику и Анья и его прекрасный и непостоянный Джесарал, когда он посадит рядом с их домом закрытый маскировкой космический корабль с ультрадвигателем и объявит, что им пора бежать в другую галактику. Он так давно с ними не разговаривал, что образы стали постепенно расплываться в сознании. Это плохо. Он может обойтись и без них. «Тем более теперь, когда я снова живу полной жизнью». С его губ сорвался стон разочарования. «Ах ты, предатель. Бекия права. У меня нет ни капли совести».

Противоречивые эмоции, хлынувшие из гея-частиц Оскара, вызвали у Черитона, Томансио и Бекии недоуменные взгляды.

— Что вы будете делать, когда начнется фаза расширения? — спросил их Оскар.

— Рыцари-Хранители выживут, — сказал Томансио. — Я полагаю, мы переберемся в новый мир, в другую галактику.

— Новый мир еще нужно найти, — сдержанно заметил Оскар. — А для этого необходим продвинутый корабль-разведчик. И хорошо бы — с ультрадвигателем.

— Хорошо бы. И мы были бы польщены, если бы ты к нам присоединился.

— Решиться на такое трудно, — печально посетовал Оскар. — Это значит признать полный провал. Не только нашей пятерки, но и всей расы в целом.

— Джастина все еще остается в Бездне, — заметила Бекия. — Гор еще может одержать верх. Он наверняка что-то замышляет.

— Хватаемся за соломинку, — ответил ей Оскар. — Она слишком тонкая.

— Да, но наша вера учит, что надо иметь силы, чтобы признать свое поражение. Мы не смогли заполучить Араминту, и она сделала свой выбор. Беспутная шлюха, вот кто она в таком случае. Наша роль сыграна.

— Да, — признал он.

Оскар все еще не мог решить, как на это отреагируют его партнеры по жизни. Но он не настолько мелочен, чтобы улететь, не предложив им место на корабле. А у его соратников есть семьи, что значительно осложнит бегство. По правде говоря, он одинок. Самым близким его человеком сейчас можно было считать Паулу Мио. При этой мысли Оскар невольно усмехнулся.

Внезапно все изображения в его экзо-зрении заслонила иконка вызова первостепенной важности, и юз-дубль доложил, что кто-то пытается активировать одноразовый код канала ультрасекретной связи.

— Черт побери! — выпалил он.

«Привет, Оскар, — сказала ему Араминта. — Помнится, ты просил меня с тобой связаться».

Даже при наличии интел-центров и современной кибернетики, целых комплексов репликаторов и полчищ ботов, а также практически неисчерпаемых правительственных ресурсов, не говоря уж о преданности делу каждого участника проекта, постройка двенадцати кораблей паломничества была по любым стандартам феноменальным достижением. Но при всем этом подавляющая часть энергии и человеческой мысли фокусировалась на планировании и непосредственно производственном процессе. К несчастью, на процедуру посадки на корабли двадцати четырех миллионов счастливчиков подобных усилий затрачено не было.

Извещение о том, что ей и Даналу предоставляются места на борту «Мечты Максена», заставило Мирабель расплакаться. Она упала на колени посреди гостиничного номера и вознесла благодарственную молитву, благословляя Сновидицу Араминту за проявленную доброту. Все последующие дни она прожила, окутанная дымкой бесконечного счастья. В ее голове клубились восхитительные мечты о чудесах, ожидающих на улицах настоящего Маккатрана, и зачастую Мирабель даже забывала поесть. Потом радостное оживление трансформировалось в энергию для подготовки. Она стала одной из избранных, и этой возможностью надо было воспользоваться в полной мере. Вместе с Даналом она часами изучала список необходимых вещей. Весь багаж строго ограничивался объемом в один кубометр на человека, и в конце списка имелось предупреждение не брать с собой высокотехнологичных устройств.

Самым горячим ее желанием было стать эгг-шейпером, как сам Идущий-по-Воде. Она годами изучала приемы, показанные им в первых снах. Она не сомневалась, что сможет имитировать его действия, как только получит доступ к беременной базовой ген-форме. После укладки самой необходимой одежды, утвари и инструментов Мирабель продолжала заполнять драгоценное пространство теплыми куртками, джинсами и обувью, подходящей для любой работы в деревне, а оставшиеся кубические сантиметры заняла ветеринарными инструментами. Данал уложил в свой контейнер пакеты с вкусной едой и набор семян, но большую часть багажа составляли старомодные книги, отпечатанные на самой прочной бумаге при помощи специализированного репликатора, доставшегося ему по случаю.

Мирабель он сказал, что хочет стать учителем и потому запасся ручками и карандашами, а также ингредиентами для изготовления чернил.

Посадка на корабли началась через три дня после доставки двигателей и генераторов силовых полей. До встречи со Сновидицей Араминтой Мирабель испытывала смутную тревогу по поводу технологических устройств сомнительного происхождения. Но теперь, после того как она увидела столкновение между Араминтой и неприятным существом по имени Иланта, Мирабель была уверена, что паломничество не станет орудием какой-нибудь фракции. Араминта права: Бездна сумеет противостоять любому злу. Подлетая в капсуле к строительной площадке, Мирабель чувствовала, как от беззаботного предвкушения полета у нее слегка кружится голова.

Перед куполом силового поля капсуле пришлось ждать семь часов, зависнув на высоте трехсот метров среди других таких же машин, образующих перед входом нечто вроде тучи металлической саранчи. Все ждали разрешения на посадку. Наконец они спустились перед одним из проходов для поставки оборудования, и боты быстро погрузили их багаж на тележки, стремительно взмывшие в воздух. Марибель и Даналу, прежде чем попасть под купол, окрашивающий вечернее небо в розоватый цвет, пришлось пройти мимо целого ряда сканеров. В воздухе жужжали плотные потоки грузовых тележек, направляющихся к кораблям для разгрузки. Марибель, глядя на их замысловатые маршруты, заранее смирилась с тем, что своего личного контейнера она больше никогда не увидит.

Ниже уровня полетов грузовых капсул несколькими ярусами светились объемные проекции указателей, направляющих пассажиров в широкие проходы между кораблями. Вдобавок к этому ее юз-дубль принял серию инструкций, объясняющих, как ей добраться до тринадцатого входного пандуса корабля «Мечта Максена». Ей и еще двум миллионам других людей. Инструкции сводились к следующему: «Пристраивайтесь к очереди триста метров шириной и шагайте вперед в течение пяти часов».

После наступления темноты закругленные корпуса гигантских кораблей, уходящие вверх, создавали впечатление бесконечного ущелья, из которого нет выхода. Антиграв-поля, поддерживающие корабли, почему-то пульсировали, вызывая в животе неприятное ощущение. Здесь не было туалетов, никакой еды и питья, никакого места для отдыха. Гул бесконечных разговоров и жалоб, плач уставших детей действовали на нервы. Радовала только Гея-сфера, наполненная ощущениями возбужденного ожидания полета.

Пять часов им пришлось провести рядом с группой развязных женщин, не скрывающих, что подверглись перепрофилированию ради тел двадцатилетних амазонок. На их футболках красовались вышитые слоганы: «Любофф Динлея», «Я Круче Хилитты», «Хочу Тебя ОтДинлеять».

Марибель и Данал обменялись язвительными усмешками и постарались не слушать вульгарные разговоры и непристойный смех. Удивительно, как люди воспринимали шанс на самореализацию, который давало им паломничество.

Наконец они добрались до основания тринадцатого пандуса, оставив позади ужасный тоннель между кораблями, подобный заточению в Хоньо. После пережитого ужаса Мирабель всхлипнула от радости.

— Вот и корабль, — прошептала она Даналу, когда они начали подниматься.

Развязные поклонницы Динлея и здесь шли следом за ними, но толпа уже не была такой плотной. Внизу по проходу еще проталкивались тысячи людей, и Мирабель теперь во всех отношениях чувствовала себя выше их.

Из мыслей Данала хлынула волна благодарности.

— Спасибо тебе, — сказал он, сжимая ее ладонь. — Без тебя я бы ничего не смог.

На мгновение Мирабель вспомнила Черитона и тот полный страсти и утешений период, что они провели вместе после ареста Данала. Только его сила духа помогла ей пережить боль и растерянность. Мирабель почему-то не чувствовала себя виноватой. В конце концов, и Идущему-по-Воде доводилось оступаться, когда он пытался объединить мир своей ошибочной идеей. Из того испытания он вышел с триумфом.

— Мы справились вместе, — сказала она. — Я тебя люблю. И теперь проснемся уже в Маккатране.

— Ах, как мило, — раздался довольно громкий и веселый голос.

Мирабель сложила губы в вежливую улыбку и обернулась. Мужчина, поднимающийся вслед за ними по пандусу, оказался совершенно не таким, каким она ожидала его увидеть. Нельзя сказать, чтобы она придавала большое значение предрассудкам, но…

Он был выше Данала и одет в килт и очень яркую красную куртку с золотыми пуговицами. Ничего похожего на одежду жителей Кверенции. Она уже хотела что-то сказать, но серебристые и золотистые вспышки в копне его густых каштановых волос привлекли ее внимание.

— Меня называют Львом Уокером, — представился мужчина. — Но я получил это прозвище задолго до того, как прославился наш дражайший Идущий-по-Воде. Рад встрече.

— Я тоже, — сдержанно ответил Данал и назвал свое имя.

— Полагаю, два таких влюбленных голубка, как вы, стремятся пожениться в храме Заступницы? — спросил Лев Уокер.

— Мы с Мирабель давно женаты, — произнес Данал с такой гордостью, что она не стала обращать на бестактность постороннего мужчины и с обожанием посмотрела в глаза обнимающего ее мужа.

— Ах, да, конечно, но венчание в этом храме еще крепче благословит ваш брак, не так ли? И поверьте человеку, повидавшему на своем веку множество самых разных невест и женихов, что брак нуждается в любой доступной помощи. — Лев Уокер поднял руку и отсалютовал им старинной серебряной фляжкой. — Мои поздравления и пожелания приятного путешествия вам обоим. — Он приложился к фляжке. — Ага, это убережет мои ноги от холода во время поездки.

— Нам не нужна никакая помощь, — отрезала Мирабель.

— Как вам будет угодно. Но учтите, только исключительная личность не нуждается в советах.

— Мне кажется, вам стоит оставить свои нотации при себе, — ответил Данал. — Мы следуем примеру самого Идущего-по-Воде.

Подъем они преодолели совсем не в той торжественной обстановке, какую представляла себе Мирабель. Лев Уокер опять приложился к фляжке, нахально подмигнул Мирабель и неторопливо прошел на борт «Мечты Максена», словно был хозяином корабля.

— Ну и ну! — возмущенно проворчал Данал. — Кому-то придется дольше стремиться к самореализации, чем другим.

За шлюзом они оказались на пересечении семи коридоров. Небольшие четкие указатели горели на стенах, показывая каждому, где находится предназначенная для него медицинская камера.

— Пойдем, — поторопил Данал, крепко держа ее за руку.

Мирабель, прищурив глаза, посмотрела на проход, где исчез Лев Уокер.

— Кажется, я его знаю, — неуверенно пробормотала она, не в силах уловить ускользающее воспоминание.

Но затем по коридорам со смехом и визгом разбежались поклонницы Динлея. Они напомнили ей футбольных фанатов, и Мирабель невольно хихикнула. Она позволила Даналу вести ее по внутреннему лабиринту корабля, а сама инстинктивно обратилась к ощущениям Сновидицы Араминты. Араминта в одиночестве стояла на обзорной палубе корабля «Свет Заступницы» и уверенно смотрела вдаль сквозь изогнутую прозрачную секцию корпуса.

Иконка РИ вспыхнула в экзо-зрении Троблума, запрашивая разрешение на контакт. Хорошо хоть он спрашивает, а не врывается незваным гостем.

«Искупление Меллани» все еще в скрытом режиме оставалось в трансмерном пространстве над Виотией. Отступничество Араминты повергло Троблума в изумление. Она так долго старалась ускользнуть от Воплощенного Сна и вдруг появилась открыто и взяла на себя роль лидера. Такое никак не укладывалось в голове. По крайней мере в голове Троблума. Он предполагал, что за ее поведением кроется какая-то уловка, но и этой тайны он разгадать не мог.

И он решил подождать финала игры, когда все прояснится. Он ведь собирался улететь в другую галактику, и, если Араминта каким-то невероятным образом сумеет решить проблему паломничества, хотелось бы об этом знать.

— Даже если они не отправятся в свое паломничество, здесь остаются еще Ускорители, и Иланта, и Кэт, — заметила Катриона.

— Устранение опасности паломничества автоматически ликвидирует и угрозы с их стороны, — терпеливо пояснил он.

— Я думала, тебе не терпится узнать, что произошло с трансгалактическими экспедициями.

— Так и есть, но временной масштаб позволяет подождать и выяснить, удастся ли Араминте провести флотилию паломников в Бездну. Если, как предсказывают, после этого начнется фаза расширения, мы успеем уйти, у нас теперь есть ультрадвигатель.

— А как насчет Оскара? РИ сказал, что знает, где находится его корабль.

— Теперь Оскар не имеет значения. Осталось только два настоящих игрока — Гор и Иланта. Это их война.

— Ты боишься встретиться с Оскаром?

— Нет. Просто не вижу смысла.

— Ты мог бы попытаться снять барьер.

— Нет!

И он не лгал. День за днем он анализировал файлы в своей памяти, заново изучая теории и оборудование, применяемые на базе Ускорителей во время создания Стаи. И не мог отыскать ни малейшей лазейки, никаких зацепок, чтобы преодолеть барьер. К тому же у него не было достаточной информации об отдельных компонентах Стаи, чтобы узнать, предусмотрен ли в них запасной вариант. Он занимался только тем, что помогал настраивать производственные системы. За прошедшие десятилетия Ускорители могли внести массу изменений, о которых он не знал.

Корабль оставался над Виотией лишь потому, что это место было ничуть не хуже любого другого. После тщетных попыток разгадать тайну барьера вокруг Солнечной системы Троблум даже сумел выспаться. В последующие дни он проводил время, проверяя корабельные системы, составляя программы обслуживания и изготавливая кое-какие детали на небольшом, но мощном корабельном репликаторе высокого уровня. Кроме того, его юз-дубль выбрал из унисферы огромное количество файлов, как информативных, так и развлекательных, чтобы жизнь в изгнании казалась более приятной.

Троблум увидел иконку РИ, но ответил не сразу. Во-первых, он был занят. И притом… За последние пару недель он почти смирился со своим положением. Он знал, что покидает Содружество. Теперь это был только вопрос времени, ему даже не пришлось принимать решение. Как только начнется финальная фаза расширения Бездны, он улетит. Все просто.

А РИ внесет в его жизнь осложнения.

— Я тебя хорошо знаю, — сказала Катриона Салеб. — Пока ты не узнаешь, что он хотел тебе сообщить, ты не успокоишься. И он соблюдает приличия, а мог бы проникнуть в сеть корабля через унисферу.

— Да, — вздохнул Троблум.

Он закрыл чертежи на дисплее экзо-зрения и перевел взгляд на микроманипулятор, которым пользовался в данный момент. Под прозрачным колпаком в абсолютно чистой среде лежало несколько деталей, из них он не спеша конструировал объемный проектор. Он набрал достаточное количество базовых программ, чтобы создать мыслящую личность. Троблум решил, что это будет он сам, более молодая и физически улучшенная версия, способная разделить постель с Катрионой. Он модифицирует сенсорные связи со своими бионониками и улучшит их по сравнению со стандартными вариантами, чтобы в полной мере наслаждаться ощущениями. Процесс потребовал немало времени, но задача оказалась интересной, так что в течение нескольких дней ум Троблума был полностью занят. Это почти то же самое, что стать мультиличностью. Катриона заверила его, что с нетерпением ждет результата.

Наконец его юз-дубль принял вызов.

«У меня есть интересные новости», — сказал РИ.

— Какие?

«Оскар Монро только что принял вызов по секретному канату от кого-то из компании мистера Бови — владельца магазина сантехники и кухонного оборудования в торговом центре Колвин-сити».

— И что же?

«Источник утверждает, что это Араминта. Связь была установлена посредством одноразового кода, переданного ей Оскаром. О передаче кода не знал никто, кроме нее и самого Оскара».

— И тебя. Так что об этом мог узнать любой электронщик.

«Я знал о сообщении только по той причине, что отслеживаю все сообщения, приходящие на корабль Оскара и посылаемые на него. Но расшифровать код трудно даже мне. И большинству электронщиков Содружества это не по силам».

Троблум нахмурился, глядя электронные компоненты под колпаком манипулятора, сверкающие, словно бриллианты.

— Но это не может быть Араминта. — Юз-дубль развернул в периферийном поле экзо-зрения изображение флотилии паломничества на Эллезелине. Суматошная посадка паломников уже закончилась. Несколько каналов в режиме прямой трансляции показывали Араминту, стоящую на смотровой площадке флагманского корабля «Свет Заступницы». — Она на корабле, и флотилия готова к старту.

«Верно. Тогда почему вызов с данным ей лично кодом поступил из Колвин-сити?»

— Я не понимаю. — Загадка отступничества Араминты стала еще более интригующей. Троблум любил разгадывать загадки. Хотя это ничего не меняло. — А что ему сказали?

«Немного. Оскара попросили прийти на встречу в ресторан на бульваре Дарьяд через пятнадцать минут».

— Но… — Троблум перевел новостной дисплей в центр. Защитное поле над строительной площадкой начало рассеиваться, открывая чистое небо для готовых к старту кораблей. — Она же на борту корабля «Свет Заступницы». Я смотрю непосредственный репортаж.

«Правильно. Значит, либо она со всей флотилией решила посетить с коротким визитом Виотию, либо происходит что-то еще».

— Что именно?

«Ты заинтересовался, Троблум? Не хочешь прямо сейчас связаться с Оскаром?»

— Я не собираюсь с ним разговаривать. Насколько я понимаю, это твой очередной трюк.

«По-моему, для трюков немного поздновато».

— Чего ты от меня хочешь?

«Я внедряюсь в узлы сети ресторана. Команда Оскара как раз проводит там проверку, чтобы обеспечить его безопасность. Хорошие ребята, но меня им не обнаружить. Не хочешь посмотреть, как пройдет встреча?»

Троблум прикрыл глаза. Изображения корабельных сенсоров показывали Виотию огромным пятном внутри гравитационного поля пространства-времени. Планета была всего в сотне тысяч километров от него, хотя РИ этого и не знал. «Или знал?»

Тревоги и сомнения, немного утихшие за последнюю неделю, вспыхнули с новой силой, ускорив сердечный ритм. Кожа похолодела от крошечных капель испарины. Биононики легко справились с физическими проявлениями беспокойства, но прогнать мысли они не могли. Он не имел ни малейшего представления о том, что происходит. «Проклятье, я совсем не понимаю людей. Зачем Араминта это делает? Почему пытается погубить галактику? И для чего вызывает Оскара? Он же должен понимать, что она не может с ним встретиться».

— Ты сказал, что люди Оскара проверяют ресторан?

«Да. Двое обеспечивают физическое прикрытие снаружи. Оскар уже в пути».

— Но он же знает, где сейчас находится Араминта. Он знает, что она никак не может явиться туда. Это какая-то ловушка, и он все-таки туда идет.

«А кто поставил ловушку? Зачем? И почему именно сейчас? Мы ведь прекрасно знаем, что флотилию паломников не остановит никакое оружие. Барьер, поставленный Илантой, непреодолим ни для Флота Содружества, ни для райелей-воинов».

— Ты хочешь сказать, что это не ловушка?

«Я говорю тебе только то, что наблюдаю, и предлагаю поделиться наблюдениями».

— Зачем? Зачем ты хочешь втянуть меня в неприятности?

«Чтобы наконец оправдать ошибочные обвинения и вмешаться в дела человеческой расы. Против Воплощенного Сна и Иланты нам придется собрать все силы. Ну, и против Кэт, конечно. И ты, Троблум, можешь сыграть немалую роль. Согласен?»

Он посмотрел в противоположный конец каюты и встретил восторженный взгляд Катрионы. «Она не настоящая. У меня нет ничего настоящего». Усиленным бионониками кулаком он ударил по крышке микроманипулятора. Прибор издал глухой стук, и внутри зазвенели крошечные детали. Он снова поднял кулак. Боевая система бионоников добавила удару силы. Прозрачный колпак раскололся, и миниатюрные изделия были безвозвратно уничтожены. Детали разлетелись по полу, что-то разбилось, а остальное погубили частицы воздуха, нарушившие хрупкую молекулярную структуру.

— Показывай, — сказал он РИ. — И кто такой мистер Бови?

«Приходи один».

Араминта настаивала на этом.

Оскар одобрял ее осторожность, но… Дело настолько важное, что о добропорядочности и вежливости позволительно на время забыть. Он выбрал столик в середине зала ресторана «Эндрю Райс» — старинного (по меркам Виотии) заведения, отделанного деревом и карбоновыми панелями и стоящего в начале бульвара Дарьяд, всего в миле от доков, где в ангаре все еще оставался никем не замеченным корабль «Возмездие Элвина», несмотря на старания служащих навести порядок. В ресторане недавно заменили выбитые окна, но посетителей было немного. Оскар догадывался, что в запасе есть еще столики, поскольку имеющиеся стояли довольно далеко друг от друга. Возможно, часть мебели растащили. «Кому нужен ресторанный столик?»

Женщина-официантка подошла принять заказ, и Оскар попросил салат. Увесистые бифштексы и пироги с почками, которые поедали двое парней за угловым столиком, ему тоже приглянулись, но Оскар только что выпил чай со сладкой булочкой. Дорога от «Возмездия Элвина» до ресторана заняла всего десять минут, и это наводило на тревожные мысли. Известно ли Араминте их укрытие? Но как такое вышло, он придумать не смог.

Бекия, разгуливая по магазину напротив, наблюдала за рестораном снаружи. Черитон занял позицию в переулке позади здания и тоже смотрел по сторонам, отыскивая малейшие признаки присутствия других агентов, какой-нибудь западни и просто чего-то необычного. Оскар так и не мог понять, что же происходит. Гея-сфера указывала на то, что Араминта и сейчас стоит на обзорной палубе, где провела уже два дня. Вот к ней подошли Этан и Таранс и одновременно поклонились.

— Посадка закончена, Сновидица, — доложил Таранс.

Он выглядел очень уставшим, но довольным, как человек, достигший своей цели в жизни.

— Благодарю, — ответила она. — Вы проделали колоссальную работу. — Араминта повернулась к Этану. — Мы готовы к старту?

— Да, — не скрывая свой радости, ответил он. — Ультрадвигатели в полном порядке.

— Очень хорошо. Попросите, пожалуйста, капитанов поднять корабли и установить курс на Бездну.

— Будет сделано.

— Иланта не проявила себя?

— Нет, Сновидица.

— Не важно. Я уверена, это произойдет раньше, чем мы достигнем рубежа.

Араминта снова повернулась к прозрачной секции, чтобы посмотреть, как отключается последний слой защитного поля. Снаружи разгоралась утренняя заря. Яркий золотисто-розовый свет заиграл на огромных кораблях паломников, и она улыбнулась. Затем палуба под ногами завибрировала, и «Свет Заступницы» медленно вышел из зоны действия антиграв-установки и стал подниматься в чистое небо Эллезелина.

— Пропади все пропадом, — пробормотал Оскар.

Он уже не понимал, зачем сидит в ресторане. По правде говоря, он начал опасаться, что специалисты Воплощенного Сна, стремясь избежать дальнейших проблем, взломали ее разум. Оскар понимал, что они на это способны. «Зачем еще чего-то здесь ждать?»

Официантка принесла его салат. Оскар удрученно уставился в тарелку.

— Ого, жизнь снова становится интересной, — донесся до него голос Бекии. — А вот и мы.

Она передала информацию с сенсоров, и Оскар увидел, как из капсулы-такси у дверей ресторана выходит мистер Бови. Тот самый темнокожий мужчина средних лет, с которым разговаривал Оскар.

— Есть! Деньги мои, — заявил Черитон. — Выкладывайте ставки.

Друзья заключили пари о том, кто же может прийти на встречу. Оскар поставил на неуловимую кузину Араминты, Крессиду.

— Есть что-то подозрительное? — задал он вопрос команде.

Лиатрис, курсирующий над Колвин-сити в модифицированной капсуле, доложил, что район чист и никаких сопровождающих не замечено. Томансио, оставшийся на борту корабля, тоже заверил, что все в порядке.

Мистер Бови без промедления вошел в ресторан и сел рядом с Оскаром.

Биононики окутали столик слабым пологом уединения.

— Мистер Бови, — заговорил Оскар тем тоном, который подразумевал: «Что она затеяла?»

Но мужчина только усмехнулся и покачал головой.

— Нет, — многозначительно произнес он. — Два мистера Бови вон там, присматривают за тобой.

Оскар развернулся. Двое мужчин, поедающие бифштексы, нехотя помахали руками.

— Я не понимаю…

— Я Араминта. Вернее, Араминта-два. Я позаимствовала у своего жениха одно из тел. Вот это, если быть точной. Оно мне всегда нравилось.

— А? — только и смог вымолвить Оскар.

— Я превращаюсь в мультиличность. Интересный стиль жизни, ты не находишь?

Она слегка усмехнулась.

— Будь я проклят.

— Как скажешь. Ты говорил, что способен помочь.

— О черт, конечно! — От изумления у Оскара начало пощипывать кожу. Он никак не мог осмыслить такой поворот и в конце концов рассмеялся. Надежда еще не потеряна! — Если бы ты пошла со мной…

Биононикам и вспомогательным подпрограммам пришлось взять под контроль нейронные процессы и снизить уровень адреналина, чтобы он мог сосредоточиться. А ему необходимо было сосредоточиться.

Араминта-два молча пожал плечами и встал.

— Прикройте нас, — передал Оскар Бекии и Черитону. — Лиатрис, вытаскивай нас отсюда.

— Уже лечу, — отозвался Лиатрис.

Оскар не мог припомнить, когда он был так рад и одновременно напуган. Если кто-то намерен их перехватить, это произойдет именно сейчас, когда Араминта себя выдала. По пути к выходу он чуть не запустил силовое поле на полную мощность и не активировал боевую систему. «Сосредоточься. Спокойнее. Это же блестящий маневр. Такого поворота никто не мог ожидать».

Лиатрис бросил капсулу прямо на тротуар к выходу из ресторана, заслужив несколько неодобрительных взглядов пешеходов, вынужденных посторониться. Оскар, распахнув дверь, буквально втолкнул Араминту-два внутрь. Затем капсула взмыла вверх, одновременно поворачивая к докам.

Араминта-два приветливо кивнул изумленному Лиатрису, затем бросила быстрый взгляд по сторонам.

— Знаете, некоторые люди утверждают, что антиграв-капсулам не место в городе.

— Согласен, — ответил Оскар.

— Есть вероятность нарушения геологической структуры, что может вызвать землетрясения.

— А, гм.

Оскар ожидал услышать что угодно, только не подобное рассуждение, от которого веяло сюрреализмом.

Скоро капсула нырнула вниз и повисла перед ангаром с вывеской «Буутл и Лейчестер». Ворота свернулись внутрь, и машина устремилась вперед. Оскар знал, что это привлечет внимание персонала доков, но теперь ему было все равно. Араминта у них, и все остальное не имеет значения. «На самом деле, часть Араминты, не целая личность. Может, потому она — он — черт! — немного заговаривается».

Томансио встретил их в каюте, в трех метрах от выхода шлюза. Оскар ощутил под ногами твердую палубу и не сдержал торжествующей усмешки.

— Я же тебе говорил! — воскликнул он, тыча пальцем в грудь Томансио.

— Говорил, — спокойно ответил Томансио.

Биононики подсказали Оскару, что Томансио со всей тщательностью исследует Араминту-два всеми имеющимися у него средствами. Он едва не возмутился, но быстро понял, что сам должен был это сделать еще в ресторане.

— Чисто, — объявил Томансио. — Исключительно чисто. У тебя нет бионоников и даже макроклеточные ячейки не самого высокого уровня.

— Мистер Бови — мультиличность, — сказал Араминта-два. — Он не зависит от техноцентрических систем, распространенных среди других категорий граждан Содружества.

— Конечно, — кивнул Томансио. — Но, надеюсь, ты понимаешь, что твои слова трудно принять без доказательств.

— Понимаю. Смотрите вместе со мной.

Передаваемое Сновидицей через Гея-сферу изображение показало вид со смотровой площадки «Света Заступницы». С огромного корабля, выходящего из атмосферы, она видела, как постепенно уходит вниз полукруг планеты. Граница света и тени, подсвеченная золотистым сиянием, легко скользила и по океану, и по материкам, и по облакам.

Губы Сновидицы приоткрылись.

«Поверь, Томансио, я настоящая», — сказала она.

Миллиарды последователей Воплощенного Сна, с завистью наблюдающие за ходом паломничества и переживающие ощущения Араминты, заверили ее в своей преданности. Десятки миллионов еще долго гадали, кто такой Томансио.

Араминта-два, глядя на Томансио, приподнял бровь.

— Ну как?

— Да, это убедительно. Мультиличность в двух телах. Кто бы мог догадаться?

— Вы не догадались, — усмехнулся Араминта-два.

— Будем надеяться, что не только мы.

Оскар радостно ухмыльнулся.

— Я оказался прав. Она не предавала нас.

— Оскар, я очень тебя люблю, — сказал Томансио. — Но если ты не прекратишь об этом твердить, я засуну твою голову в…

Оскар хихикнул.

— Ладно, ладно.

Интел-центр показал ему две приближающиеся к ангару капсулы. Из машин к кораблю стремглав бросились Бекия и Черитон. Это немного охладило восторг Оскара. Он приказал интел-центру поднимать корабль, как только они окажутся в шлюзе.

«Возмездие Элвина», пробив крышу ангара, устремился вертикально вверх с ускорением в 20 g, так что Томансио не удержался от недоуменного взгляда в сторону Оскара. Внутренние системы скомпенсировали бо́льшую часть силы тяжести, но всем пришлось сесть в кресла, поднятые полом каюты.

— Круто, — пробормотал Томансио.

— Тактический ход. Если придется убегать, наверху это сделать проще.

— Что ж, ты босс.

Бекия и Черитон, поднявшись в каюту, бросили недоверчивые взгляды на Араминту-два и поспешили к своим креслам.

Ликование Оскара быстро рассеивалось. Служба контроля за движением космических кораблей Виотии забросала их бесчисленными запросами и предупреждениями, но погони не было. Космос над планетой оказался относительно свободен, и ни один из находившихся поблизости кораблей, по результатам сканирования, не представлял угрозы.

— Ну, ладно, — обратился он к Араминте-два, — так что же, черт возьми, происходит?

— Мне уже некуда было податься, — ответил он. — Пришлось решиться на обманный маневр и стать Сновидицей. Я надеюсь на лучшее. Но теперь дело за вами.

Уверенность Оскара на мгновение дрогнула.

— Я тебя не обманул, — сказал он. — Мы здесь для того, чтобы помочь, чем только сможем.

— Но почему? Я знаю, кто ты. Но хотелось бы знать, кто стоит за тобой.

— Справедливо. С самого начала это была АНС, но теперь мы предоставлены самим себе. Надеемся, что что-нибудь изменится. И… теперь ты с нами.

— Что тебе требуется? — спросил Томансио. — Ты собираешься разбить флотилию паломников о рубеж или сделать что-то еще?

На степенном лице Араминты-два появилась печальная улыбка, отчего оно стало казаться еще старше.

— На тех кораблях двадцать четыре миллиона человек. Да, все они идиоты, но всё же люди. Я не могу погубить их только ради того, чтобы убедить остальную галактику в ошибочности их выбора. Нет, если они подойдут к границе Бездны раньше, чем мы сумеем их остановить, я буду просить Небесного Властителя открыть для них путь. Видите, я отчаянно нуждаюсь в помощи.

— Только скажи, что мы можем сделать, — попросил Оскар.

— Брэдли советовал разыскать Оззи. Он говорил, что Оззи — настоящий гений, и если кто-то и способен найти решение, то только мы с ним вместе.

По спине Оскара пробежал холодок.

— Брэдли? — непроизвольно переспросил он.

Остальные посмотрели на него с любопытством. Вероятно, гея-частицы выдали его эмоции.

— Брэдли Йоханссон, — пояснил Араминта-два. — Я встретилась с ним на тропах сильфенов.

— Брэдли Йоханссон жив?

— Брэдли Йоханссон теперь сильфен.

— Невероятно.

— Ты нас не обманываешь? — почти с яростью потребовал ответа Томансио.

Араминта-два с негодованием повернулся к нему лицом.

— Я говорю правду. — Затем снова посмотрел на Оскара. — Брэдли мне рассказывал, что ты и он вместе участвовали в войне против Звездного Странника. Он сказал, что тебе можно доверять, Оскар. И ты помог мне в парке Бодант.

— Брэдли стал сильфеном, — с изумлением произнес Оскар. — Ну и дела. Мы оба пережили Отмщение планеты, только каждый по-своему.

— Он жив, — прошептала ошеломленная Бекия. — Величайшая личность, наш основатель, спаситель человечества. Он жив! Ты понимаешь…

Она едва не задохнулась от нахлынувших чувств.

— Не хочу вас разочаровывать, — продолжил Араминта-два, — но помогать он не собирается. Боюсь, самое большее, на что он решился, это послать сюда меня.

— И он хотел, чтобы ты и Оззи работали в одной команде? — спросил Оскар.

— Да. И еще. Он встревожен появлением этого существа — Иланты. Все сильфены обеспокоены. Ну, настолько, насколько они вообще способны беспокоиться.

— Об Иланте никому из нас почти ничего не известно, — посетовал Оскар. — Так что давайте сосредоточимся на том, что мы в состоянии сделать.

Он активировал секретную связь с Паулой.

«Отвези ее к Оззи», — решила Паула, как только выслушала его объяснения.

— В самом деле?

«Брэдли прав. Сновидица и Оззи составят внушительную команду».

— Что ж, хорошо.

«И… Араминта действительно встретила Брэдли?»

— Да, она так говорит. Удивительно, не правда ли?

«Согласна».

— И где же сейчас живет Оззи?

«На Конусе».

— Не шути, Паула. До него же семь тысяч световых лет.

«Я знаю. Но подумай, что еще мы можем сделать? Мы в отчаянном положении».

— Хорошо.

«Возмездие Элвина» уже закончил ускоряться и теперь по широкой эллиптической дуге огибал Виотию. Оскар подмигнул Араминте-два.

— Оззи живет на Конусе. Чтобы туда добраться, нам потребуется пять дней.

— Что ж, значит, летим туда.

— Отлично.

Он с облегчением улыбнулся.

«Позвольте вас предупредить», — сказала Паула, снова охладив радость Оскара.

— Да?

«По моим сведениям, некто по имени Аарон мог доставить на Конус Иниго, причем с той же самой целью — свести его с Оззи».

— Вот черт. — Он оглянулся вокруг и заметил направленные в его сторону осуждающие взгляды. — Иниго? Они отыскали Иниго?

«Да. И я надеюсь, что это к лучшему. Объединение Первого и Второго Сновидцев с Оззи, возможно, даст нам необходимый толчок».

— Разрушить Бездну? Взорвать флотилию паломников? Ликвидировать Иланту?

«Сейчас я бы согласилась на любой вариант».

— А кто такой Аарон и на кого он работает?

«К сожалению, мне это неизвестно. Если рассуждать логически, он, вероятно, поддерживает фракцию, настроенную враждебно к Воплощенному Сну. И будьте осторожны. Он может быть довольно опасен и, насколько известно, весьма агрессивен. В случае враждебного отношения твоя команда должна защитить Араминту».

— Все понятно. А ты, Паула? Чем ты занимаешься?

«Как всегда, проверяю пару подходящих идей».

Оскар, слегка разочарованный ее неопределенным ответом, дал команду интел-центру перейти на сверхсветовую скорость и проложить курс к Конусу. А потом он вместе со всеми остальными стал подробно расспрашивать Араминту-два.

«Ну, что ты будешь делать?» — спросил РИ у Троблума, когда сенсоры «Искупления Меллани» зафиксировали переход корабля Оскара на сверхсветовую скорость.

После этого корабль мгновенноскрылся из виду и стал недоступен ни одному из датчиков.

— Я не знаю, — неуверенно произнес Троблум. Разговор между Паулой и Оскаром, перехваченный РИ, потряс его до глубины души. Объединение обоих Сновидцев с Оззи давало повод для робкой надежды. — Я все равно ничего не могу изменить.

«О барьере вокруг Солнечной системы тебе известно больше, чем кому бы то ни было из людей. Им могут пригодиться эти знания».

— Я не уверен.

Перед ним опять встал очень важный вопрос, затрагивающий его личную жизнь. Но теперь загадка поведения Араминты разрешилась, что принесло ему немалое облегчение. Она никого не предавала. Она делает все, что в ее силах. «И… Араминта, Иниго и Оззи в одной команде. Этот случай войдет в историю».

Катриона подошла и села к нему на колени. На ней сегодня была надета тоненькая кружевная блузка и тесные джинсы. Ощущение ее тяжести, запах тела и мускусный аромат духов, безукоризненная кожа в нескольких сантиметрах от его глаз. Все это каким-то образом подбадривало его.

— Мы должны лететь туда, — мягко посоветовала она.

— Да.

И после этого он почувствовал себя еще лучше.

Сенсоры показали Пауле, что «Возмездие Элвина» нырнул в гиперпространство и активировал маскировку. Она, конечно, могла проследить за ним, но такое было доступно лишь немногим кораблям в галактике.

Через минуту еще один корабль, скрывавшийся в тысяче километров над Виотией, тоже погрузился в гиперпространство и последовал за Оскаром. Его маскировка была не такой совершенной, как у судов АНС, но зато двигатель оказался превосходным, а выдавала его масса, идентичная той, что Паула наблюдала у «Искупления Меллани» при старте с Шолапура.

— Ну, вот и еще один, — пробормотала Паула.

В движение пришел последний из оставшихся кораблей. Характер искажений, производимых его двигателем, тоже был знаком «Алексису Денкену» по Шолапуру, как и его более изощренная маскировка. Паула дала команду интел-центру следовать к Конусу за тремя остальными кораблями и активировала канал связи с Высоким Ангелом.

«Здравствуй, Паула», — приветствовал ее Кватукс.

— Итак, райелям не удалось пробиться сквозь барьер?

«Нет. Наш визит туда был в основном символическим, своего рода демонстрацией поддержки Содружества со стороны райелей».

— Я не ожидала от тебя пустых политических жестов.

«Если есть хоть малейший шанс предотвратить паломничество Воплощенного Сна, мы обязаны им воспользоваться».

— Флотилия только что стартовала.

«Я знаю. Паула, если ты захочешь уйти с нами из обреченной на гибель галактики, я буду счастлив принять тебя на борт».

— Мне известно, что Высокий Ангел поставил перед собой цель по спасению жизни из этой галактики. Но что-то происходит, Кватукс, что-то очень важное, как подсказывает мне инстинкт. И я намерена попросить тебя оказать мне услугу. Очень большую услугу.

Озеро шириной более десяти километров в поперечнике образовывало по берегам уютные бухточки. Две трети окружающих его земель занимал густой лес, спускающийся к скалам, которые окаймляли покрытую рябью гладь воды. На оставшейся трети раскинулся город чужой расы, заслонивший горизонт своими шпилями и куполами. Его металлические строения, пустующие уже не одно тысячелетие, весьма походили на дома в небольшой человеческой колонии Окторона. Но метрополия была куда масштабней и казалась чересчур величественной. Люди, жившие в этом сегменте Конуса, никогда не пытались там поселиться.

Старенькая капсула Оззи скользнула по воздуху над тонкими шпилями и стала спускаться к широкому полукруглому заливу на противоположной стороне озера. Над водой выступало несколько маленьких островков. Капсула устремилась к самому большому из них, с широким песчаным пляжем, с обеих сторон охраняемым скалами. За пляжем возвышались продолговатые дюны, а потом начинался склон, поднимающийся к центральной вершине острова. Между дюнами и лесистым склоном стоял одинокий каменный домик с побеленными стенами. С трех сторон его окружала веранда, и ее древняя, слегка покосившаяся деревянная решетка почти полностью скрылась под густыми лианами. На высокие раздвижные окна снаружи опускались деревянные жалюзи, словно в какой-нибудь деревне древнего Прованса.

Капсула приземлилась перед одиноким домиком. Аарон провел быстрое сканирование. За широкими раздвижными дверями, отделяющими веранду от гостиной, скрывался еще один человек. Это была женщина, оснащенная бионониками, но не боевого профиля. Ее модификация оказалась непонятной, но, судя по невысокому уровню потребляемой энергии, она не представляла угрозы. В самом доме имелись вполне обычные устройства: кулинарный процессор, медицинская капсула, два довольно мощных репликатора, группа обслуживающих роботов и пять интел-центров большего объема, чем ему до сих пор приходилось видеть. В сущности, подходящее убежище для такого человека, как Оззи.

— Хорошо, можно выходить, — объявил Аарон.

Оззи окинул его внимательным взглядом.

— Ты уверен?

— Да.

— Ладно, только берегитесь кальмаров — мутантов в озере.

— Я понимаю, как ты недоволен нашим появлением, но мы покинем тебя, как только сможем.

Но Аарон был в этом не уверен. Он уже смутно представлял себе, что произойдет, когда Иниго очнется. Он искоса взглянул на спящего мессию. Ждать оставалось недолго.

— И помни, никогда не выходи из дома по ночам, — совершенно серьезным тоном, в котором все же угадывалась насмешка, добавил Оззи.

— Почему?

— Вампиры.

Аарон воздержался от ответа. Он никак не мог определить степень раздражения Оззи, вызванного вторжением в его отшельническую жизнь. Если тот разозлился всерьез, дело осложняется. Оставалось только надеяться, что это не так.

Оззи вышел из капсулы, предоставив Аарону одному позаботиться о двух бесчувственных телах, распростертых на мягком кожаном сиденье.

— Очень хорошо, — пробормотал он, поднял Иниго и взвалил на спину, как это делают спасатели.

Он немного задержался, глядя на Корри-Лин и борясь с соблазном всадить ей еще дозу (или десяток) успокоительного. Но тогда Иниго сильно огорчится. Иметь дело сразу с двумя строптивыми легендами, да еще обозленными, было бы крайне затруднительно.

Аарон перенес Иниго через дюну, поднялся по серым от времени деревянным ступеням на веранду и уложил неподвижное тело в шезлонг. Затем то же самое проделал с Корри-Лин.

К тому времени, когда он вернулся на веранду, Оззи уже и след простыл. Быстрое маломощное сканирование обнаружило его в спальне на втором этаже вместе с женщиной. Он сразу же отключил сканер и постарался сдержать свое недовольство отношением и поведением хозяина дома. Такого иррационального упрямства он не ожидал.

Иниго пошевелился и застонал. Биононики мгновенно привели его сознание в порядок. Он сел, окинул взглядом веранду, потом несколько секунд рассматривал древний покинутый город, видневшийся на другом берегу залива.

— Похоже, мы справились?

— Справились.

Иниго посмотрел на соседний шезлонг, где лежала Корри-Лин.

— Как она?

— Стабильно. Проснется примерно через полчаса. Биононики дают тебе преимущество.

Иниго медленно кивнул.

— Ты сдержал слово. Спасибо.

— Я знаю, что она ненавидит меня, но, честно говоря, я не такой уж плохой. Просто должен выполнить свою работу.

— Да, конечно.

Иниго начал разминать руки и ноги, морщась от судорог, вызванных действием успокоительного средства.

— Интересно, а как ты развлекаешься?

— Никак.

Иниго снова посмотрел на город.

— Он выглядит пустым.

— Так и есть. Оззи полностью оправдывает общее представление о нем как об отшельнике.

— Великая Заступница, так ты его отыскал?

— Да.

Иниго, не в силах сдержать волнение, огляделся по сторонам.

— И где же он?

Аарон поднял палец, призывая к молчанию. Словно по его сигналу, сквозь открытое окно хозяйской спальни до них донеслись ритмичные стоны женщины.

— Ага, — протянул Иниго. — И как он?

— Не слишком доволен встречей со мной и особенно с тобой.

— Да, он никогда и не скрывал своей неприязни. — Иниго встал, подошел к Корри-Лин и наскоро просканировал ее, определяя состояние. — И каков же дальнейший план?

— Скажу, когда Оззи спустится.

— Как тебе угодно.

Иниго прошел в дом и отыскал кухню. Кулинарный процессор, стоявший среди исторической кухонной утвари, вызвал у него бурю восторга, и вскоре он уже загружал в аппарат довольно разнообразное меню. На веранду вслед за ним вышла целая процессия роботов, несущих готовые блюда: завтрак для двоих.

Наконец и Корри-Лин, постанывая и ругаясь, стряхнула с себя оцепенение. После недолгих объятий с Иниго она метнула гневный взгляд в сторону Аарона.

— Мерзавец.

— Мы живы. Чикойя не могут нас обнаружить. И я отыскал Оззи.

— И где же он?

— Я уверен, он скоро спустится к нам.

— Он недоволен нашим вторжением, — пояснил Иниго.

— Передай, что он не один такой, — бросила она, но быстро смягчилась, когда Иниго подвел ее к столу, уже накрытому роботами. — Ого, настоящая еда.

Она неуверенно оглянулась.

— Самая настоящая, — заверил ее Иниго.

Корри-Лин блеснула благодарной улыбкой и набросилась на холодную рыбу, обильно поливая ее соусом из слив и радоров. Аарон тоже прошел на кухню, заказал в кулинарном процессоре свой обычный завтрак и съел его за поцарапанным сосновым столом.

Прошел еще час, но Оззи так и не появился. Его пренебрежение переходило всякие границы, и Аарон решился. Иниго и Корри-Лин после второй бутылки вина нежно шептались, держась за руки, словно влюбленные на первом свидании. Не хватало только сумерек и свечей. С тех пор как они приземлились, освещение нисколько не изменилось.

Аарон поднялся наверх и вежливо постучал в дверь спальни. Ответа он не дождался. Оззи намеренно создавал ему трудности, что было вполне понятно, но недопустимо. Он вошел в комнату. Внутри из-за закрытых ставней и опущенных жалюзи царила темнота. Оззи и женщина, обнявшись, лежали в постели. Женщина спала. Разноцветные разводы на ее угольно — черной коже медленно колыхались в такт дыханию. Аарона это привело в недоумение. Он вспомнил об ОС-татуировках, технологии настолько древней, что неизвестно, откуда возникло воспоминание.

Оззи поднял голову и уставился на Аарона.

— Чего тебе?

— Чем скорее мы начнем, тем скорее закончим.

— Идиот, сейчас середина ночи.

Аарон показал на лучик света, пробивавшийся из открытой двери.

— Да? Ну и что? В Октороне никогда не гаснет свет. Ты сам устанавливаешь себе день и ночь. А у меня сейчас ночь. Теперь проваливай.

— Нет. Ты спустишься вниз и поговоришь с Иниго.

— Или?

— Или я буду себя плохо вести.

— Проклятый фашист. — Оззи, не переставая ворчать, сполз с кровати. — Чтоб тебе утонуть в собственном дерьме. — Он нащупал шелковый халат и демонстративно затянул пояс. — Я привык, чтобы в моем доме ко мне относились с уважением.

Движением руки он пригладил копну вьющихся волос.

— Понятно. Стоит только на миг отвернуться, и вся проклятая Оззи Вселенная полетит в тартарары.

Оззи яростно сверкнул глазами и замер. Аарон даже занервничал. Его вторичные подпрограммы уже были готовы активировать биононики защиты.

— Не заводи меня, мерзкий мальчишка.

— Прости, но ты не намерен облегчить мне жизнь.

Оззи прошел мимо него на лестничную площадку.

— Я не для того родился.

— Спасибо, что сказал насчет постоянного света. Пожалуй, о вампирах беспокоиться не стоит, — произнес Аарон в спину легендарному гению.

Иниго и Корри-Лин при виде Оззи виновато переглянулись, словно провинившиеся школьники. Иниго начал подниматься с шезлонга.

— Это была не моя идея, но я рад, что наконец могу… — заговорил он.

— Ладно, засранец. — Оззи плюхнулся на один из стульев, стоявших вокруг стола. Он подозрительным взглядом окинул тарелки с едой и подхватил тантреновую сосиску. — Заканчивайте с этим.

— Хорошо. Каков же план? — спросил Иниго у Аарона.

Аарон сел за стол, стараясь придать себе вид рассудительного посредника.

— Первоначальная цель состояла в том, чтобы забросить тебя в Бездну, — сказал он Иниго. — И через тебя установить контакт с Ядром, или центром, или как там называют разум, контролирующий высшие функции. При наличии такого канала связи мы могли бы начать переговоры.

Оззи пожал плечами.

— На худой конец сгодится. Нам ведь никак не прогнать и не взорвать эту штуку. А кто справится с переговорами?

— Я не знаю, в какой форме будет проходить общение. Моя задача — установить контакт. А потом… Потом я разберусь.

— Во имя Заступницы, как вы представляете мой диалог с Ядром? — возмущенно воскликнул Иниго. — Вы что, не переживали мои сны? Ядра можно достичь только в результате самореализации.

— Да, я знаю об этой процедуре, — заверил его Аарон. — Я не сомневаюсь, что, как только мы окажемся внутри, я получу соответствующие инструкции.

Иниго махнул рукой и, помрачнев, откинулся на спинку стула.

— Я же говорила, — вмешалась Корри-Лин. — Вся эта миссия напрасный труд. Ты впустую погубил сотни людей.

— А зачем вам надо было сюда прилетать? — спросил Оззи. — При чем здесь я? В Содружестве прекрасно известно, что я давно не занимаюсь таким дерьмом. И твой босс тоже должен это знать.

— Есть несколько способов нам помочь. К примеру, нам необходим корабль с ультрадвигателем, чтобы долететь до Бездны.

— Старик, надо следить за ситуацией. Ладно. Во-первых, у меня нет такого корабля. Если бы мне понадобился такой… Ну, скажем, я заключил соглашение с АНС и в случае необходимости получил бы судно. Но спрашивать теперь не с кого, не так ли? Во-вторых, твой заместитель, — он ткнул пальцем в сторону Иниго, — только что стартовал.

— Паломничество? — благоговейно выдохнула Корри-Лин.

— Да, детка. Они оказались настолько глупыми, что решились на это.

— Откуда ты знаешь? — спросил Аарон.

— Майрайан собирает все глупые сплетни из Содружества.

— Майрайан? Та леди наверху?

— Да. Леди наверху. Которая, скажу тебе по дружбе, весьма раздражена всеми вашими делами, и не в последнюю очередь отключением ментального поля, так что следи за своими словами. У меня есть личный трансмерный канал связи между Конусом и Содружеством. Так что, даже если вы вне зоны действия моей Гея-сферы, вы можете выяснить, чем занимается Араминта.

Иниго проигнорировал его выпад насчет Гея-сферы.

— Чтобы добраться до Бездны, им потребуется не один месяц, так что…

Резкий смех Оззи заставил его умолкнуть.

— Нет, старик, тебе тоже надо следить за ситуацией. Я открою вам доступ в домашнюю сеть. Наверстывайте упущенное, а утром поговорим. Пока вы окончательно не разочаруетесь и не откажетесь от своей миссии.

Он оставил их на веранде, а сам поднялся наверх. На последней ступеньке лестницы он частично приоткрыл свои гея-частицы.

Иниго очень не понравилась проступившая в его мыслях надменность, граничащая с самодовольством. В следующее мгновение домашняя сеть признала право доступа для его юз-дубля и в экзо-зрении вспыхнули стандартные иконки коммуникаций.

— Давайте посмотрим, что происходит, — со вздохом произнес он.

— Давайте, — согласился Аарон.

Его гея-частицы не выдали эмоций, но в голосе прозвучала тревога.

На следующее утро, когда Оззи спустился к завтраку, его настроение заметно улучшилось. Он намеренно не стал вставать сразу, как проснулся. Сперва они с Майрайан продолжили то, что начали накануне, а после этого он с удовольствием еще часок подремал. Потом принял душ — не какой-то колючий споровый поток, от которого склеивались волосы, а настоящий душ с горячей водой и ароматным гелем. Майрайан к нему не присоединилась, и он пожалел об этом, но, в конце концов, нельзя требовать от жизни всех удовольствий сразу. Ну, или можно, если прожить так долго, как жил он, однако надо учиться не требовать от других людей слишком многого. Они сошлись на какое-то время и избегали стрессов и напряженности, неизменно накладывающей отпечаток на любые отношения. Ему потребовалось немало времени, чтобы понять, почему ни одна женщина не остается с ним больше пары десятков лет, и теперь он понял, как к ним относиться. Или, по крайней мере, создавать видимость отношений.

К тому времени, когда Оззи в шортах и футболке вышел из ванной комнаты, Майрайан уже была готова. Она вернула себя к возрасту в двадцать с небольшим лет, затем поиграла с хромосомами, чтобы добиться великолепной фигуры, которая в сочетании с умом, почти всегда гибким, как у эльфов, делала ее абсолютно неотразимой для Оззи. «Если не обращать внимания на кое-какие мелочи, она великолепно подходит мне в настоящий период жизни». Он окинул одобрительным взглядом длинную хлопчатобумажную юбку небесно — голубого цвета и черную сетчатую блузку, почти незаметную на ее коже. Светящиеся контуры просвечивали сквозь редкое плетение и создавали радужные переливы.

— Классно выглядишь, — сказал он. — Словно мать-земля, встречающая свою верховную жрицу.

— Спасибо.

Она тряхнула головой, и светлые каштановые и розовые пряди всколыхнулись медленно, как водоросли под водой. Как бы она ни ворчала, он никогда не позволял их укладывать в прическу.

— Пойдем, посмотрим, как они рыдают над утренним чаем.

Она надула губки.

— Тебе надо бы остаться здесь. А я покажу им, как обижать моего малыша Оззи.

— Это не самые приятные люди, — еще раз предостерег он, надеясь, что она запомнит. — Не позволяй им себя расстраивать. Да тебе и ни к чему с ними связываться. Правда, я совсем этого не хочу.

— Я съем их на завтрак с огромным аппетитом, — пообещала она.

— Отлично.

«Что ж, может, меня привлекает в ней не только ум».

Аарон, Иниго и Корри-Лин, сутулясь и зевая, сидели на веранде, словно прогулявшие всю ночь студенты времен его учебы в Калифорнийском политехе. Не хватало только коробок из-под пиццы. Они, конечно, уставились на Майрайан, но ничего не сказали. Оззи ничуть не удивился, когда первой на него набросилась Корри-Лин. Она напомнила ему многих бывших жен.

— Ты все знал! Ты знал, что погибнешь в своем убежище, и не собираешься ничего делать, чтобы помочь нам? — закричала она.

— Обычно я завтракаю апельсиновым соком, кофе и тостами. Знаешь, старые привычки самые стойкие.

Его юз-дубль передал заказ кулинарному процессору.

Корри-Лин только яростно сверкнула глазами.

— Ты не понимаешь, — сказал ей Оззи. — Ты не понимаешь меня. Мне больше полутора тысяч лет. Я видел все, и это не преувеличение. Я могу смириться и со смертью.

— А как насчет остальной галактики? Насчет всех тех людей, которым не выпало шанса жить, как жил ты? А дети?

— Ого! Какое рвение одной из самых преданных последовательниц Воплощенного Сна.

— Член Духовного Совета, — бесстрастно заговорила Майрайан, в то время как пряди волос лениво колыхались вокруг ее головы. — Любовница Сновидца. Главный обвинитель трибунала по делам ереси Эдгемона.

— Это не…

Корри-Лин замолчала, едва не задохнувшись от ярости.

— Если уж ты так обеспокоена тем, что будет с нами, почему не поспешила в Бездну вместе с другими, чтобы спастись?

— Можешь праздновать победу, — негромко заговорил Иниго. — Бездна не дает спасения. Я был неправ, считая ее символом доступной людям Нирваны и идеальной жизни. Я. Был. Неправ.

— Проклятье, — пробормотал Оззи. Не так уж часто он испытывал трудности, подыскивая ответ, но мессия, опровергающий дело всей своей жизни, лишил его дара речи. — Закажу-ка большой кофейник. А вам лучше присоединиться ко мне и позавтракать.

— Мы все отчетливо понимаем, какую угрозу несет Бездна, — сказал Аарон, пока роботы расставляли на столе тарелки и чашки. — Я бы хотел узнать твое мнение относительно превращения Иланты. Она может стать не последним фактором экспансии.

— Иланта была лидером фракции Ускорителей, — пояснил Оззи, принимая от робота стакан охлажденного апельсинового сока. — Первоначальная идея сводилась к тому, чтобы с помощью Бездны перейти к постфизическому состоянию. Проблема в том, — он поскреб пальцами затылок, — что фракция Ускорителей вместе с остатками АНС заперта в Солнечной системе, а значит, процесс Слияния им осуществить не удастся. Больше всего меня удивляет тревога Исток-острова сильфенов. Это безмятежное божество ничем невозможно расстроить. Ничем. Так было до сих пор. Делайте выводы.

— Исток-остров сильфенов? — неуверенно переспросила Корри-Лин.

— Да, детка. Я друг сильфенов. — Он постарался не допустить самодовольства и выразил лишь легкое высокомерие. — Мне известно, что происходит в галактике.

— Оззи — отец мысли нашей расы, — заявила Майрайан, и ее узоры на коже вспыхнули горделивым пурпуром.

На мгновение установилось вежливое молчание.

— Из всего того, что происходит, вмешательство Иланты тревожит меня больше всего, — сказал Иниго. — Коррупция и манипуляции были неизбежны для Воплощенного Сна после того как я передал движение Духовному Совету — в этом и состоял смысл моего ухода. Но ничего подобного я не мог и предположить. Ультрадвигатели, непробиваемые силовые поля… ничего такого не должно было быть.

Аарон повернулся к Оззи.

— А тебе известно что-нибудь об этих технологиях?

— Они не совсем по моему профилю, — тихо ответил Оззи и замолчал.

«А когда-то ты в таком разбирался», — неизвестно откуда раздался голос.

Оззи раздраженно вздохнул. Это был его собственный голос.

— Заткнись и не вмешивайся, — приказал он.

«Не нравится? Никому не удастся убежать от своего прошлого. Можно спрятаться лишь на время. Стари-и — ик».

— Что это было? — спросил Аарон.

— Я же говорил, старик, мне очень много лет. Человеческий мозг не способен вместить такой длительный период времени. Представляешь, что значит держать все «в уме»? В первую эпоху Содружества, когда у нас не было ничего, кроме омоложения, мы редактировали воспоминания и то, что не считали важным, оставляли в хранилище. Потом появились ячейки памяти и добавочные чипы. Биононики тоже увеличили объем памяти. Кроме того, есть еще система расширенной ментальности. — Он поднял голову и уставился куда-то в потолок. — Это для тех, кто хочет держать весь хлам при себе и отравлять свое тело. Я не хочу. Больше не хочу.

«И потому он вывалил меня, — произнес голос. — В буквальном смысле слова. А я Оззи. Настоящий Оззи».

— Ты, черт побери, мой мозг-в-кувшине, и не задавайся, — сердито бросил Оззи.

«Нет, серьезно, — настаивал голос. — Я — это твои воспоминания за полторы тысячи лет, а что ты? В лучшем случае лет двадцать, не так ли? Так кто из нас настоящий?»

— Личность сохраняется только в одном из нас, — закричал в ответ Оззи. — Я человек биохимически и гормонально, я обладаю душой, какой бы нелепой она ни была, чтоб тебя. А ты запрограммированная копия, оставшаяся в прошлом.

«Ты можешь говорить что угодно, но именно я обладаю знаниями и талантом, в которых так нуждаются отчаявшиеся до предела люди. Ты избавился от серьезных вещей вроде физики и математики, и теперь в твоем маленьком плотском мозгу одно дерьмо. Признай, что это так, ты же мужчина. В той степени, в которой ты можешь им быть, лишившись большей части своего разума».

— У Оззи есть все необходимое, — невозмутимо заявила Майрайан. — Он очистился на духовном уровне, чтобы снова стать цельной натурой. А ты только помеха, тащившая его назад и мешавшая ангелу расправить крылья. Он живет в чистоте не один десяток лет и потому снова растет.

Она широко улыбнулась.

Оззи перехватил настороженный взгляд Аарона, заметившего, что блистательная улыбка обнажила и крошечные клыки.

Аарон тряхнул головой и положил руки на стол.

— Ну, хорошо. Скажи мне, пожалуйста, ты можешь получить доступ к необходимым знаниям и извлечь информацию из… себя?

— Из моего мозга — в — кувшине? Конечно. Я установил автономное сопряжение для интел-центров и загрузил его-меня — туда.

Иниго смущенно и с оттенком уважения улыбнулся.

— Я не сомневаюсь, что тебе это ничего не стоит. Но подумай вот о чем: есть я, ты и он. — Он ткнул пальцем в сторону Аарона. — Великолепный интел-центр и не менее великолепный репликатор. Не важно, насколько мы хороши в любой комбинации, нам все равно не слепить супероружие, чтобы разбить барьер вокруг Солнечной системы, или скоростной ультрадвигатель, чтобы добраться до Бездны раньше Араминты. И это еще без учета произведения Иланты.

— Верно, — признал Оззи. — Но есть и положительные факторы. Я могу вывезти всех нас отсюда в безопасное место. Кватукс мне кое-чем обязан. Высокий Ангел захватит нас по пути к Андромеде, или куда он еще надумает направиться.

— Нет, — вмешался Аарон. — Нельзя терять надежду в первые же полчаса. И я даже не думаю, что мне придется кому-то угрожать, чтобы вас в этом убедить.

— Верно, — со вздохом согласился Иниго.

— У нас есть цель: наладить контакт между тобой и Ядром Бездны, — продолжил Аарон. — И, хотя себя я не могу считать выдающимся мыслителем, есть вы, умнейшие парни с довольно странными способностями. Вы что-нибудь придумаете.

— Попробуем, — сказал Иниго. — Оззи, как насчет твоего телепатического эффекта? Можем мы отсюда говорить с Бездной?

Оззи отодвинул пустой стакан и потянулся к тарелке с тостами.

— Послушай, как это работает. Гея-сфера — передающая среда. Ты через гея-частицы посылаешь свои мысли, и они носятся в пространстве, попадая в гея-частицы всех остальных людей. Узлы восприятия — просто мощные усилители и ретрансляторы. Они превращают пространство в «сферу». Надо признать, она довольно обширна, но стоит шагнуть за пределы Содружества, и ты остаешься наедине с самим собой. Есть и другие подобные сферы, и самая мощная — коммуникационная сеть сильфенов. Вот она точно распространяется на всю галактику. Можешь не сомневаться, я сам к ней подключен. Только она не такая плотная, как Гея-сфера. Это зависит от психологии расы. Суперэльфы не испытывают потребности делиться каждым мимолетным движением мысли, как люди.

— И что же? — спросил Аарон.

— Гея-сферой мы воспользоваться не можем. Она не дотянется до центра галактики.

— Не совсем так, — возразила Корри-Лин. — С флотилии паломничества по пути следования станут запускать узлы восприятия. Таков был план с самого начала, и Этан не станет его менять. Для Гея-сферы это приблизительно то же самое, что трансмерные ретрансляторы для станции «Центурион». Цель в том, чтобы установить постоянно действующий канал передачи снов из Бездны, чтобы верующие, не попавшие на корабли, могли видеть, как достигается самореализация, и стремились повторить путешествие.

— И как только мы попытаемся этим воспользоваться, Этан мгновенно прикроет канал, — сказал Иниго.

— Это крайний случай, — ответила Корри-Лин. — Обман может длиться довольно долго, особенно если станешь действовать ты, настоящий Сновидец. Твое влияние в движении до сих пор сильнее, чем у кого бы то ни было другого.

— Что ж, информация полезная, — признал Оззи. — Ну, а теперь о ментальном поле. Это нечто другое. Я изменил квантовую структуру пространства-времени, так чтобы оно стало проводником мысли, как воздух является проводником звука. Должен признать, что эта идея лучше всего работает с человеческими мыслями. По ним я синхронизировал процесс с самого начала. Чужаки тоже чувствуют его, но для них это все равно, что послания Исток-острова сильфенов для людей: смутные ощущения. И только чертовы чикойя считают, что слышат мысли своих предков. Не пойму: что такого особенного в их птичьей цивилизации, что они до сих пор всерьез преклоняются перед своими прародителями? Прошло сто тысяч лет с тех пор, как их крылья были достаточно большими, чтобы удерживать вес тел, но в каждом их поселении по-прежнему отсутствует сила тяжести, чтобы они могли порхать с грацией падающего со стены цыпленка. Даже здесь в их сегменте гравитация почти нулевая.

— Когда-нибудь и их коснется просвещение, — заявила Майрайан. — Ты этого добьешься. Твоя галактическая мечта всех нас выведет из тьмы к свету.

— Спасибо, детка, — поблагодарил ее Оззи. — Смысл моей идеи в том, чтобы люди могли свободно обмениваться мыслями. Узлы восприятия оскверняют чистоту разума. Они вносят искажения, и отдельные мысли по желанию источника могут преобладать над истиной.

— А нам обязательно сейчас это обсуждать? — с обманчивой беззаботностью спросила Корри-Лин.

— Я просто рассказываю об основных принципах, чтобы вы знали, с чем имеете дело. И знали причину создания ментального поля. Но оно имеет то же самое слабое место: дальность действия. Проще говоря, для увеличения радиуса распространения требуется дополнительная мощность.

— А откуда сейчас поступает питание для ментального поля? — спросил Иниго.

Оззи поморщился.

— Ну, я немного подрегулировал базовую систему Конуса, чтобы расширить охват изменений в пространстве-времени и обеспечить работу ментального поля. Проще говоря, поставил одно устройство, нечто вроде пассивной антенны. Но ее излучение не направленное, и им нельзя управлять, как лазером. Общий принцип заключается в том, чтобы объединить все разумные расы галактики.

— Но ничего подобного не произошло, — сделал вывод Аарон. — Чужаки испытывают трудности.

— Да, верно, и это самая важная проблема. Мне необходимо только провести более точную настройку, и все. Идея работает.

«У него был не один десяток лет, — снова раздался голос из домашних интел-центров. — И после того как мы создали базовый модификатор, он слоняется без дела и ждет вдохновения. Прогресс нулевой».

— Эй, ты, заткнись, — огрызнулся Оззи. — Может, тебе и нравится экспериментировать с чужими мыслями, а мне нет, больше не нравится.

«Тебе ни с чем не надо экспериментировать. Ты просто испугался, вот и все. Испугался, что разумы чужаков и экзотические мысли могут повредить ментальному полю, как это произошло с Гея-сферой».

— Я исследую психосоциальные последствия воздействия ментального поля на чужеродные цивилизации, и тебе это прекрасно известно. При воплощении настоящей галактической мечты спешка недопустима. Я такое уже проходил.

«А кучка неудачников, сбежавших на Конус в поисках спасения, как раз подходящие образцы своих цивилизаций».

— Проклятье, я всегда был фанатиком.

«Ты всегда был честен с самим собой. Ты прекрасно понимаешь, что не хочешь применять эффект поля к расам, не имеющим представления о своих соседях по галактике. Это развитой империализм в самой худшей своей форме. Наш образ мыслей лучше, чем ваш, так что присоединяйтесь».

— Всеобщее понимание могло предотвратить паломничество.

— А есть способ увеличить подачу мощности из базовой системы? — спросил Иниго. — Хотя бы временно?

— Нет, старик. И мне не нужен мозг-в-кувшине, чтобы это доказать. Емкость базы на пределе. Слушай, ментальное поле распространилось больше, чем на две с половиной сотни световых лет, это уже феноменально. Кроме того, неизвестно, отреагирует ли на ментальное поле Ядро Бездны. — Он поспешил допить кофе, пока тот не остыл окончательно. — Так что дело за тобой.

— За мной? — удивился Иниго.

— Ты принимал сны из Бездны на расстоянии в тридцать тысяч световых лет. И безо всяких передатчиков и усилителей. У тебя есть встроенный приемник. Как ты это делаешь?

— Не знаю. И никогда не понимал. Самая распространенная теория — наше далекое родство с Эдеардом. Возможно, и так, но доказать это не удалось. Я контактировал с человеком, а людей в Бездне не осталось. Небесный Властитель четко ответил на вопрос Джастины.

— Ты имеешь в виду Небесного Властителя вроде того, с которым общалась Араминта? Ей же это удается. А ты не пробовал к нему обратиться?

— Не знаю, какие у нее способности, но они явно отличаются от моих.

— Ты пробовал? — настойчиво повторил Оззи.

— Нет, конечно, нет. — Он повернулся к Аарону. — А ты, ты так отчаянно стремишься установить контакт. Ты не пытался разыскать Гора? Он же Третий Сновидец, храни нас Господь. У него постоянная связь с Джастиной, уже проникшей в Бездну.

— Это вне… У меня не было задания устанавливать связь с Гором.

— Потому что такова новая линия, — с издевкой бросила Корри-Лин. — Ты не способен думать самостоятельно. И, Заступница свидетель, ты никому и слова не даешь вымолвить, когда дело касается твоей работы.

— Ну, что ж, спасибо за вчерашнее развлечение, — сказал Оззи. — У вас уже есть два опробованных способа достучаться до Бездны.

— Ты можешь обратиться к Небесному Властителю? — спросил Аарон у Иниго.

— Сновидения нельзя вызвать нажатием кнопки с надписью «Пуск». Я должен признать, Араминта лучше контролирует свои способности, чем я.

— Небесный Властитель никогда не отправится к Ядру, даже по просьбе Сновидца, — заявила Корри-Лин. — Это мы знаем абсолютно точно. Они провожают туда только тех, кто достиг самореализации.

— Мне кажется, он вряд ли даже поймет наше желание говорить с Ядром, — добавил Иниго.

— В таком случае, вам остается только быстренько свалить отсюда обратно в Содружество и попросить о помощи Гора, — сделал вывод Оззи. — Обычно он знает, что делает.

— Цель этой миссии — физическое перемещение Иниго в Бездну, — сказал Аарон. — В самом крайнем случае для следующей стадии подойдет установление ментального контакта. От этого плана я не отступлю.

— А какова следующая стадия? — с любопытством спросил Оззи.

Аарон на мгновение задумался, и по его лицу пробежала тень какого-то внутреннего беспокойства.

— Я узнаю, когда будет установлен контакт.

— Слушай, старик, если уж ко мне обратились за помощью, я должен знать больше. Кстати, у меня в подвале стоит самый современный медицинский модуль. Что ты скажешь, если мы поместим тебя туда и разблокируем твою нейронную сеть?

— Нет.

Оззи неодобрительно заворчал. Ответ Аарона его не удивил, но его дурацкая запрограммированность начинала действовать на нервы.

— В какой пункт Бездны ты намерен меня забросить? — спросил Иниго.

— В Маккатран, — без тени сомнения ответил Аарон.

— Интересно. Определенно, не Звездный Странник. А это место назначения остается актуальным теперь, когда мы знаем, что на Кверенции уже нет людей?

— Я думаю, да.

— Я не слишком увлекался твоими снами, — продолжал Оззи. — Что в Маккатране могло бы облегчить нам установление контакта с Ядром?

— Ничего, — озадаченно нахмурился Иниго.

— Если в нашем распоряжении нет корабля с ультрадвигателем и ментальное поле до Бездны не доходит, нельзя ли передвинуть Конус? — спросил Аарон.

Майрайан резко рассмеялась.

— Ты надо мной издеваешься, — рявкнул Оззи.

— Значит, базовый механизм не является сверхсветовым двигателем?

— Нет.

— Это маловероятно, но с уверенностью утверждать нельзя, — вмешался голос интел-центра.

Аарон вопросительно посмотрел на Оззи.

— Ну да, — с издевкой протянул Оззи. — Мы можем исследовать скрытые функции, запустить их в работу, и все это за неделю. Нет, тебе определенно необходимо избавиться от блокировки и начать думать самостоятельно. Базовый механизм Конуса больше, чем весь сегмент, и у него есть еще продолжение вне пространства-времени.

— Я должен быть уверен, что учтены все возможные варианты, — сказал ему Аарон.

— Ну так запомни: я не намерен возиться с базовым механизмом. Ни за что.

— Если другого пути к контакту с Бездной нет, значит, это должно быть сделано.

— У нас бесконечное множество вариантов, старик. Мы ведь всего один день их обсуждаем.

— Значит, ты поможешь нам найти способ наладить связь с Ядром? — спросил Иниго.

Оззи долго вглядывался в лицо бывшего мессии, стараясь его разгадать, но потерпел неудачу и сдался.

— Ладно, только я не все понимаю. У меня остаются кое-какие сомнения, и в своей жизни я ошибался много раз, так что могу позволить себе кое в чем признаться. Но это? Что же произошло? У тебя было учение, привлекавшее миллиарды последователей. Что заставило тебя от всего отказаться? Эдеард, конечно, недоумок, но в конце он исправился. Этот моральный постулат проповедуется в каждой из религий, стандартная наживка. Люди преодолевают трудности. Добавь немного страданий, и успех обеспечен. В конце концов, этот парень победил.

— Нет, не победил, — с грустью возразил Иниго.

— Ладно, я немного приврал. Я бегло просмотрел твои сны. Старик, он же отправился в Бездну, оставив после себя мир в наилучшем возможном состоянии. И, наконец, он подарил каждому шанс сделать совершенной его собственную жизнь, как сделал он сам. Разве этого мало? Если бы он жил где-то поблизости три тысячи лет назад, он стал бы настоящим святым, а то и больше.

— Совершенство, — сказал Иниго, — вот ради чего мы страдаем. И никогда не достигаем его. Утопии не существует в реальности. Жизнь по своей природе — это непрерывная борьба. Исключите ее, и жизнь потеряет смысл.

— Что же произошло? — взмолилась Корри-Лин. — Иниго, пожалуйста, что ты видел после того, как Эдеард последовал в Бездну за Небесным Властителем? Расскажи нам. Я верю тебе. И всегда буду верить. Но я заслуживаю знать.

— Я видел сон о совершенстве.

ПОСЛЕДНИЙ СОН ИНИГО

Я ХОЧУ ЛЕТАТЬ.

Моя мысль поднимает тело. И я лечу, раскинув руки, и чувствую бьющий в лицо ветер. Очень приятное ощущение. Я открываю глаза. В сотне футов внизу Главный канал. Темная вода, прохладная и успокаивающая, заполняет длинную протоку. На ее поверхности играют солнечные блики. Черные штрихи традиционных гондол ничуть не нарушают величественной элегантности. Мелодичные песни гондольеров пробуждают воспоминания о древних, мрачных временах.

Почет.

Мы чтим память нашего великого предка, нашего Идущего-по-Воде. В этот день тысячу лет назад он вознесся к Ядру, призывающему каждого из нас. И все мы, кто остался в благословенном мире, собираемся здесь, в древнем месте, чтобы отдать должное его памяти.

Гордость.

Я горжусь тем, что по прямой линии происхожу от Идущего-по-Воде. Я родился в семье его близнецов. Полнота их жизни вызывает у меня восхищение. Моя мать — правнучка их внука. Это родство дает мне частицу его благородства и его силы.

Моя семья.

Мои родные летают вместе со мной. Всемером мы парим над древними зданиями глубоко чтимого нами города. Мы смеемся, наслаждаясь видами чуда. Его медлительные мысли излучают печаль. Мы чувствуем эту печаль, вызванную покорностью неблагоприятной судьбе. Мы уважаем его право на существование. Теперь мы обладаем силой, и никто его не потревожит.

Наша жизнь.

Наша жизнь проходит в доме на склоне над морем на далеком Толонане. Это остров, давным-давно открытый во время экспедиции Идущего-по-Воде. Прекрасное место, полное тепла и красоты. Деревья цветут круглый год, и их аромат насыщает воздух. На старинных террасах пышно разрастаются виноградники и фруктовые сады, приносящие обильные урожаи. Мы все еще следуем традиции, уважая обычаи наших предков и их страдания ради этого светлого дня. Мы собираем сочные ароматные фрукты и делаем сладкое вино. Наши желудки наполняются ежедневно. У нас ни в чем нет недостатка. Мы испытываем любые ощущения. И за это приносим свою благодарность.

Башни.

Как красивы шпили Эйри, высокие, изящно изогнутые в каком-то экзотическом стиле. Мы летаем вокруг них быстрокрылыми птицами, огибаем окаймляющие верхние площадки шпили и радостно смеемся. А потом резко взмываем вертикально вверх, словно души, стремящиеся к тем, кто нас направляет. Какой восторг, какое воодушевление.

Мои предпочтения.

Воспламенять дар мысли и размышлять о неограниченных возможностях, предоставляемых разумом. Я так много узнал за время своего существования. Много увидел в этом мире. Я жил на каждом из континентов. Я попробовал все съедобные растения, бегал наперегонки с быстролисами, летал с орлами, погружался в пучину вместе с киторыбами. Я испытал все времена года и восхищался их сменой. Я научился понимать природу и через нее постиг жизнь во всех ее формах.

Мой мир.

Я познал его от края до края. Я делился мыслями с каждым из десяти тысяч оставшихся людей. Мы радовались приобретенным познаниям и обсуждали свои стремления. Я участвовал в полетах фантазии тех, чье воображение превосходило мое собственное. Я демонстрировал места, не существующие в реальности, вызывал их из-под покровов тьмы, окружающей нашу Вселенную, и украшал их согласно своим желаниям. Я слушал мрачное эхо прошлых времен, наполняющее сердце ужасом. Я омывался слезами триумфа и восторга, восходящих из пучины бедствий. Моя голова наполнилась радостными гимнами успеха.

Они идут.

Те, кто направляет нас, падают с небес в вихрях искрящегося света, проникающего прямо сквозь череп. Мое семейство и я стремительно снижаемся и несемся по узким извилистым улочкам Маккатрана. Мы летим быстро, так быстро, что стены, окна и крыши сливаются в разноцветные полосы. Я управляю крыльями, растущими из моих рук, и разворачиваюсь навстречу бьющему ветру. Мое тело подчиняется с ловкостью того, кто рожден летать. Уже больше столетия на городских улицах и площадях раздаются только наши радостные крики.

Наша встреча.

Мы летим через море далеко за городскими причалами. На волнах покачивается армада элегантных яхт, доставивших нас в город со всего мира. Мягкий морской бриз раздувает широкие белые паруса, как и в давние времена, — дань красоте и законченности форм. Эти украшения морских вод заслуживают большего, чем просто служить своему назначению. Яхта моей семьи движется по воде одним лишь усилием мысли, но раздувающиеся паруса приносят покой и радость, как любимая детская игрушка в постели.

Сборы.

Сильный ветер несется перед теми, кто нас направляет, снова и снова прилетая к нам по тому же самому пути. Дрожащие полутени и мерцающее сияние сбивают с толку и слепят глаза, воздушные вихри сильнее раскачивают яхты на покрытой рябью воде. Мы собираемся все вместе, неловкохлопая ставшими непослушными крыльями, и приветствуем их мысленно и голосами. И мысли, и голоса быстро теряются в их эфирном великолепии. Но наше единство длится недолго, поскольку предстоит расставание. Я прощаюсь с четырьмя членами семьи, реализовавшими свои жизни на щедрой и благоприятной планете. Я прощаюсь с тысячей других достойных людей, намеревающихся отдать свой долг в этот день и в этот момент.

Уход.

Потоки холодных искр осыпаются с башен Эйри, белые языки пламени поднимаются к небу, задевая прозрачные и изменчивые тела тех, кто нас направляет. С этим пламенем улетает сущность тех, кто будет вознесен к Ядру Бездны. Сила башен, как и всегда, направляет их дух, тогда как тела рассыпаются невесомой пылью. И вот они уже взлетают вверх и разноцветными тенями проявляются на фоне фантастических полупрозрачных существ. Ушли за предназначенной судьбой наградой.

Я спускаюсь.

Легко и спокойно мои крылья исчезают. На теле снова появляется одежда. Я приземляюсь в Золотом Парке, глазами и мыслями смотрю, как те, кто нас направляет, поднимаются в пустоту пространства, лежащего между нами и звездными туманностями здешней Вселенной. Я доволен тем, что еще кто-то из нас ушел для встречи с нашими предками и всеми теми, кто жил в этой вечной Бездне, в милосердии своем дающей нам теплое и мирное прибежище среди хаоса, царящего за ее пределами. И я грущу, что ушло так много из нас. Я грущу, что осталось так мало. Но я не отчаиваюсь.

Те, что остались.

Их очень мало. У меня больше не будет детей. И у двоих моих оставшихся потомков их тоже не будет. Время ушло. Любой разум, рожденный в этот мир, узнает лишь то, что мы уже испытали. Мы теперь история. Мы апофеоз жизни.

Личность.

Клетки, из которых я состою, жаждут продолжения, таково их врожденное желание. Они и моя сущность — и есть я. И я осознаю, что это правильно, ибо отрицать это — значит отвергать самого себя. Цель вырастает из многих источников. Ни один из них игнорировать нельзя. Я проживу еще немного. Но не вечность.

Мое странствие.

У меня осталось еще только одно путешествие. Я иду по Золотому Парку и с радостью узнаю времена и события, здесь произошедшие. Богатое прошлое становится призрачным воспоминанием. Как много страданий, как много сил потребовалось для того, чтобы я оказался здесь сейчас. Это мое видение, и я благодарен тем, кто ушел до меня. Я хотел бы, чтобы они знали: ничего не происходит впустую. Любое произнесенное ими слово, любой совершенный поступок — все стало частью моего творения. Я связующее звено их существований, и я этому рад.

Награда.

Я выбрал довольно простое вознаграждение. По моей воле мысль приподнимает материю Вселенной. Прошлое в последний раз пересекается с настоящим, и Золотой Парк внезапно наполняется людьми. Воздух насыщают запахи и звуки. Меня обступают люди, спешащие по своим делам и не подозревающие о моем присутствии. Вот Рах и Заступница ступают на землю из своей маленькой лодочки, чтобы впервые полюбоваться куполами Дворца-Сада. А вот хорошенькая молоденькая девушка Флорелл выходит из дома, чтобы завлечь своего первого возлюбленного. Я вижу, как удрученный Акиим возвращается в свою гильдию, делая первые шаги к добровольному изгнанию. Салрана украдкой пробирается своим путем, спеша на судьбоносную встречу в таверне «Голубой лис». А вот и Идущий-по-Воде, во всем своем великолепии преследует несбывшуюся любовь, зная, что ему предстоит увидеть отвратительную сцену.

Любовь.

Я люблю их всех и издали преклоняюсь перед ними. Но вот мое воздействие заканчивается, и город снова пуст, если не считать меня и подобных мне, идущих по безлюдным улицам к своим яхтам, а потом по домам. Мы больше не вернемся.

Жизнь.

Я успешно прожил свою жизнь. Теперь, когда в моем доме порядок, я скоро поднимусь навстречу тем, кто нас направляет, сознавая, что сделал все, что надо было сделать. Мы добились успеха. И больше ничего не осталось. Ничего.

Грядущее.

Что будет? Я не могу открыть самую прекрасную из всех тайн. Пока не могу. Она ждет нас в Ядре Бездны. Песнь с каждым днем звучит все громче.

Глава 9

С наступлением рассвета «Последний бросок» бесшумно поднялся в прохладный воздух, оставив Экспедитора на поверхности. Вдалеке перед ним над горами на горизонте показался золотисто-розовый полукруг поднимающегося солнца. Ощущая на лице его ласковое тепло, Экспедитор отправился вниз по склону. Над мелкими кольцами здешнего эквивалента травы вились струйки тумана, превращающего впадины в бурлящие паром ручьи. Местные птицы уже заводили свои гортанные трели и в ожидании наступающего дня взлетали с черных деревьев.

Экспедитор с изумлением следил за их неловкими попытками взмыть в небо. Казалось, что эволюция в этом мире где-то допустила ошибку. Птицы выглядели столь же громоздкими, сколь и неуклюжими.

Стадо сонных четвероногих животных пофыркивало и отряхивалось, приветствуя в своей тяжеловесной манере новый утомительный день. Медлительные животные не уступали размерами земным носорогам и обладали приблизительно таким же норовом. Их туши покрывала складчатая шкура тусклого ржаво-коричневого цвета, а ноги, толщиной с торс самого Экспедитора, могли шагать целый день напролет. Аномийцы запрягали этих выносливых зверей в плуги и повозки.

Экспедитор обогнул стадо еще до того, как животные почуяли его приближение. Вряд ли стоило их распугивать еще до встречи с местными обитателями.

По мере приближения к деревне он стал ощущать в воздухе запах дыма. Горевшие всю ночь напролет костры уже угасали, превращаясь в кучки тлеющих углей. Они выполнили свою задачу — до самого рассвета отпугивали диких зверей.

Перед спуском на поверхность «Последний бросок» провел пассивное сканирование, что позволило увидеть на берегу небольшой реки широкий полукруг строений. Каменными были только низкие круглые сооружения, по-видимому, предназначенные для хранения зерна. Жилые дома строились из дерева.

Зрительные вставки позволили Экспедитору подробно рассмотреть их с расстояния около мили. Дома стояли на массивных опорах примерно в двух метрах над пыльной поверхностью планеты. Крыши из плотно уложенного тростника со всех сторон нависали над выпуклыми стенами, в которых были врезаны овальные рамы из полированного дерева с какой-то твердой прозрачной мембраной. Сквозь нее он даже разглядел движущиеся внутри тени.

Двое аномийцев, наблюдающих за одной из костровых ям, остановились и повернули свои антенны. Они были пожилыми, это Экспедитор мог определить по темно-голубому цвету верхних конечностей и тому, как они сгибали назад ноги, уменьшая вес тела. Кожа у всех молодых особей имела почти одинаковый медный оттенок, а у взрослых меняла цвет на желтовато-зеленый. Кроме того, эти двое имели массивные туловища. Вероятно, только у людей с возрастом не увеличивалась масса тела.

По пути к деревне его юз-дубль провел последнюю проверку переводящего устройства, висевшего на шее Экспедитора на золотой цепочке. Этот прямоугольный аппарат величиной с ладонь был способен воспроизводить звуки на верхних частотах, характерные для речи аномийцев. Антропологи из культурологической экспедиции Флота с этой целью изменяли свои голосовые связки, но полного успеха добиться не смогли. Тем не менее аномийцы, не применяющие механизмов сложнее колеса, одобрили их старания.

Экспедитор просмотрел файл, относящийся к местному этикету.

— Я приветствую вас этим чудесным утром, — заговорил он, и его слова немедленно преобразовались в смесь визга и свиста, похожую на щебетание дельфинов. — Я прибыл к вам из другого мира. Я хочу попросить вас поделиться со мной преданиями о ваших предках.

Он слегка поклонился, но этот жест явно не имел смысла для чужаков.

Аномийцы были примерно на метр выше него, особенно когда выпрямляли ноги при ходьбе. Обычно средняя, наиболее узкая часть их туловища заметно выдавалась вперед, а верхние колени ног с тремя суставами для сохранения равновесия выгибались назад.

Ему ответил аномиец, чья кожа стала такой темной, что казалась не лиловой, а почти черной:

— Я приветствую тебя этим утром, путник со звезд. Я Тизак, старший отец деревни. Я могу потратить некоторое время и обменяться с тобой преданиями.

— Благодарю за проявленную доброту — сказал Экспедитор.

Если Тизак и испытывал какое-то волнение или любопытство, на его облике это никак не отразилось. Ничего похожего на человеческий язык тела, ни дрожи, ни любых других движений. Сейчас Экспедитор признал, что для чужаков это было бы довольно затруднительно. Их кожа напоминала чешую, что делало невозможными движения мелких мышц. Эмоций не выдавали и глаза, поскольку вместо них у аномийцев была пара антенн, покрытых влажным, у всех одинаково серым слоем фоточувствительных клеток. Антенны торчали из шишковатой головы, большую часть которой занимал рот, и давали визуальное представление о мире, совершенно иное, чем у людей. Мозг аномийцев скрывался в верхней трети туловища, между маленькими средними и более сильными верхними руками.

— Твой истинный голос молчит, — сказал Тизак.

— Да. Я не могу правильно произносить звуки вашей речи. И прошу прощения за то, что пользуюсь машинным переводчиком.

— Тебе не за что извиняться.

— Мне говорили, что вы не одобряете применение машин.

Двое аномийцев коснулись друг друга небольшими коготками средних рук.

— Кто-то был с тобой не совсем честен, — сказал Тизак. — Я рад, что ты пришел в нашу деревню, чтобы мы рассказали тебе правду.

— О вашем отказе от машин мне рассказали мои сородичи. Они посещали вас довольно давно.

— Значит, память твоей расы со временем ослабевает. Мы не отвергаем машины. Мы просто предпочитаем ими не пользоваться.

— Могу я спросить почему?

Средние и верхние колени Тизака согнулись, и он опустился на корточки. Второй аномиец отошел.

— У нас есть жизненный путь, проложенный миром, который нас сформировал, — сказал Тизак. — Нам известно, что с нами стало, когда мы выбрали путь, ограниченный машинами и технологиями. Наши предки достигли величия, таких же высот, как, возможно, и вы.

— Ваши предки во многих отношениях ушли далеко вперед по сравнению с нами, — поправил его Экспедитор. — И мы в неоплатном долгу перед ними. Они спасли множество звезд от агрессивной расы, за что мы всегда будем им благодарны.

— Ты говоришь о тех, что живут вокруг двух звезд. Они стремились уничтожить все другие формы жизни.

— Ты знаешь о них?

— Наш жизненный путь отличен от пути наших предков, о чем мы искренне грустим, но мы радуемся их успехам. Они ушли, чтобы стать кем-то другим, кем-то более могущественным.

— Вы не последовали за ними. Почему?

— Эта планета создала нас. Ей и выбирать сущность нашей жизни.

«Звучит как какая-то религиозная проповедь», — по отдельному каналу связи сказал Гор.

«Скорее, как постулат одной из наших фракций, — возразил Экспедитор. — Аномийские «Ускорители» вознеслись на постфизический уровень, а «Дарвинисты» хотят жить так, как предписывает им природа».

Экспедитор решил, что чувство равновесия у аномийцев развито сильнее, чем у людей, хотя со стороны их движения и напоминали дерганую походку голубя.

К костровой яме устремилась группа молодежи. Дети аномийцев быстро окружили Экспедитора и Тизака, но они просто не могли стоять на месте. Они то садились на корточки, то подпрыгивали и непрерывно болтали между собой, обсуждая незнакомое существо со странным телом, слабыми на вид клешнями и шерстью на макушке. От их гвалта у него едва не заложило уши.

Экспедитор услышал, как Тизак объясняет детям, кто такой их гость.

— Откуда ты прилетел? — спросил один из подростков.

Он был выше своих товарищей, почти одинакового с Экспедитором роста, его абрикосовая кожа слегка отливала зеленым.

— С планеты под названием Земля, за много световых лет отсюда.

— А зачем?

— Я ищу мудрость. Ваши предки обладали удивительными знаниями.

Пронзительные крики детей стали еще громче. Переводчик интерпретировал их как повторяющиеся возгласы: «Да! Да, они много знали».

— Мне пора поесть, — произнес Тизак. — Ты присоединишься ко мне?

— Это доставит мне большое удовольствие, — заверил его Экспедитор.

Тизак быстро поднялся, заставив ребятишек отпрыгнуть в сторону, и пошел к одному из ближайших домов. Двигался он удивительно быстро. Экспедитору, чтобы не отстать, пришлось бежать трусцой.

— Я должен предупредить, что твоя пища, возможно, физически мне не подходит.

— Я понимаю. Твои биохимические процессы вряд ли приспособлены к нашим растениям.

— Тебе знакома концепция биохимии?

— Не считай нас невеждами, путник со звезд. Мы просто не применяем наши знания так, как это делаете вы.

— Я понимаю.

Тизак дошел до своего дома и запрыгнул на небольшую площадку перед дверью. Экспедитор окинул быстрым взглядом толстые опоры, на которых стоял дом, и взобрался по одной из них до площадки.

— Ты другой, — заявил Тизак и вошел внутрь.

Оконные мембраны пропускали в дом достаточно света. Изнутри Экспедитор заметил на них радужные разводы и решил, что это какая-то кожа или кора, обработанная особым способом. Дом Тизака был разделен на три комнаты. В самой большой, куда они вошли, мебели оказалось немного. Вдоль внутренней стены стояло несколько простых сундуков. Три странных каркасных сооружения Экспедитор определил как стулья, а кроме них имелось еще пять скамей, составленных в центре в пятиугольник. На всех стояли широкие глиняные горшки.

На первый взгляд ему показалось, что в половине горшков что-то кипит — на поверхность поднимались и лопались многочисленные пузырьки. От резких запахов у него заслезились глаза. Экспедитор узнал запах гниющих или забродивших фруктов, но невероятно сильный.

Через мгновение он понял, что в помещении нет ни плиты, ни очага, хотя воздух здесь был заметно теплее, чем снаружи. А в горшках действительно шел процесс брожения — и довольно интенсивный. Экспедитор украдкой заглянул в один из них. Густая масса напоминала джем, но из не перемолотых фруктов.

Тизак подвинул к себе один горшок, нагнулся и, распахнув широкий рот, обхватил горло посудины. Прежде чем аномиец закрыл рот и несколькими быстрыми глотками высосал содержимое, Экспедитор успел заметить внутри сотни подвижных мандибул.

— Не хочешь ли попробовать моего > нет прямого перевода: консервированного холодным способом супа <? — спросил Тизак. — Я знаю, что процесс совместного поглощения пищи имеет для вашей расы ритуальное значение. Одно из блюд ты сможешь переварить без вреда для организма.

— Нет, благодарю. Так ты помнишь моих сородичей, посещавших этот мир в прошлом?

— Мы храним предания, друг мой.

Тизак пододвинул еще один горшок и обхватил его ртом.

— Но, кажется, я никому не интересен, кроме самых молодых жителей деревни.

— Я расскажу твою историю на нашем собрании. И она начнет переходить от деревни к деревне на общих встречах. Через двадцать лет предание о тебе будет известно всему миру, и его станут передавать от поколения к поколению. Ты никогда не затеряешься в нашей памяти, путник со звезд.

— Мне радостно это слышать. Ты, наверное, знаешь множество преданий, Тизак.

— Знаю. Я очень стар и слышал много рассказов. Так много, что они начинают меркнуть в моей памяти. Потому я рассказываю их снова и снова, чтобы предания не затерялись в прошлом.

«Какая глупость, — заявил Гор. — Таким образом они теряют массу информации. Ведь была же у них своя письменность. Без базовой символики, особенно в математике, невозможно развивать технологии. Зачем они отказались от своей культуры? При пересказе их история невероятно искажается, а потом и вовсе забывается».

«Не беспокойся, — заверил его Экспедитор. — Необходимое нам событие слишком велико, чтобы о нем забыть. Уж о нем-то они наверняка помнят».

«Да, конечно, но неопределенность меня убивает».

— Я бы хотел услышать предание о ваших предках, — сказал Экспедитор Тизаку. — Я хочу узнать, как они покинули этот мир, эту Вселенную.

— Предание, которое хотят услышать все, кто посещает наш мир. Но у меня есть много других историй. Например, о Газуке, чья храбрость не позволила утонуть пятерым детям, когда обрушился мост. Я слышал, как Разул отбивалась от стаи > нет прямого перевода: эквивалент волков <, пока ее сестры рожали. Разул уже была стара, когда я присутствовал на общей встрече, но ее слова сохранили истину. Есть еще предание о Фозифе, как он на машине, изрыгающей пламя, полетел к Италу, соседней с нами планете. Он первым из нашего рода проделал такое. Это самое старое предание, все остальные рассказы относятся к более позднему времени.

— Какое из преданий ты хочешь мне рассказать?

— Любое о нашем прекрасном мире. Ради этого мы живем. Чтобы все мы знали обо всем, что случается с нами.

— Но разве такое не противоречит вашему выбору? Знания относятся к той же области, что и наука и технология, от которых вы отказались.

— То истории машин. Истории, уже рассказанные. Они закончены. Теперь мы рассказываем истории о самих себе.

— Кажется, я понял. Ваши предания повествуют не о достижениях ваших предков, а о личностях, которые чего-то достигли.

— Ты становишься ближе к нашей истории, к нашей жизни. Чтобы понять нас сегодняшних, ты должен услышать все предания.

— Я сожалею, что мое время в вашем мире ограничено. Я был бы благодарен, если бы ты рассказал мне о своих предках и о том, как они покинули эту Вселенную. Ты знаешь, где произошло то знаменательное событие?

Тизак проглотил содержимое очередного горшка, затем подошел к ряду сундуков и открыл держащиеся на петлях крышки. Оттуда появились небольшие, чем-то наполненные мешочки из ткани, которые он разложил на скамьях.

— Предание о великом расставании никогда не померкнет в моей памяти. Оно имеет для нашего народа чрезвычайную важность, поскольку так начался раскол расы. На тех, кто ушел, и тех, кто поклялся сохранить верность нашей планете и судьбе, уготованной ею для всех нас. Мы до сих пор испытываем сожаление, потому что воссоединиться уже не сможем никогда.

— Моя раса тоже разделена на множество групп, — сказал Экспедитор, наблюдая, как Тизак управляется с мешками.

Аномиец достал и положил в горшки какие-то фрукты, добавив туда воды из большого сосуда, стоявшего в центре между скамьями. В конце он посыпал все это бело-голубым порошком из маленького пакетика. Содержимое горшка немедленно забулькало.

— Я выслушаю твои рассказы о разделении, — сказал Тизак. — Они мне пригодятся.

— Спасибо. А рассказ о месте, откуда ушли ваши предки? Я бы очень хотел его узнать и посетить.

— Мы пойдем туда.

Это было не совсем то, на что надеялся Экспедитор.

— Я рад. Могу я позвать свой корабль? Он перенесет нас в любое место вашего мира.

— Я понимаю, что твое предложение вызвано твоей добротой. Но я не хочу путешествовать на твоем корабле. Я пойду к месту разделения пешком.

«Проклятье, — возмутился Гор. — Путешествие может занять целые месяцы, если не годы. Попробуй убедить этого монстра рассказать, где оно находится. И предложи встретиться там, если уж иначе никак».

— Мне жаль, но я не способен долго путешествовать по вашему миру, — сказал Экспедитор. — Мне нужна пригодная для нашей расы пища. Не могли бы мы там встретиться?

— Туда всего два дня пути, — объяснил Тизак. — Ты столько пройдешь?

— Да, столько я осилю.

«Вот черт! — воскликнул Гор. — Твой новый друг, похоже, говорит о городе, что стоит в дальнем конце долины. Больше ничего подходящего здесь нет».

Экспедитор быстро просмотрел файлы, извлеченные из хранилища памяти и развернутые в экзо-зрении.

— Четыре дня назад мы исследовали там здание, стоящее к западу от большой площади. Ты заходил внутрь. Там была какая-то конструкция, оперирующая экзотической материей, что-то вроде небольшого стабилизатора червоточины. Неработающая. Мы предположили, что она связана с орбитальной станцией или каким-то уже не существующим устройством.

«И это говорит о том, как глупо строить предположения, когда дело касается чужаков, — сказал Гор. — Мы обнаружили пятьдесят три таких объекта и отвергли их все».

«Все объекты находились в разных городах, — добавил Экспедитор, рассматривая карту планеты. — В географическом отношении размещение идеальное. Я думаю, это могла быть заброшенная транспортная сеть вроде нашего старого Трансземного Кольца».

«Да, это случилось еще до твоего рождения, а я довольно часто им пользовался. В любом случае я отправляюсь к городу. Просканирую и проанализирую все до последнего отрицательного атома. Я выясню, что там за чертовщина, еще до того, как вы остановитесь пообедать».

Тизак вышел в одну из задних комнат. Экспедитор счел маленьким чудом, что чужак не задел антеннами за потолок. Но каждое движение его было точно выверено, и, проходя в более низкий дверной проем, аномиец нагнул голову.

«Как нам повезло, что мы выбрали деревню поблизости от механизма вознесения», — заметил Экспедитор.

Он сам не мог поверить такой удаче. Вероятность столь точного выбора была просто ничтожной.

«Пора бы судьбе нам улыбнуться», — проворчал Гор.

Экспедитор прекрасно понимал, что Гор не верит в удачу. «Может, Тизак просто собирается воспользоваться червоточиной, чтобы переместиться к механизму вознесения? Может, именно для этого и предназначена транспортная система? Нет, глупо. Если он не согласен лететь к городу на корабле, он не будет пользоваться и червоточиной. Проклятье!»

Аномиец вышел в большую комнату в костюме, состоящем из витков толстой, ярко окрашенной ткани, расшитой каменными бусинами. Экспедитор отметил искусный замысел такого одеяния, закрывающего длинное туловище, но оставляющего конечностям полную свободу движений.

Они сразу же отправились в путь. Сначала спустились по склону через всю деревню, затем перешли реку по арочному каменному мосту, настолько старому, что боковые камни уже начали крошиться.

— Сколько времени стоит здесь ваша деревня? — спросил Экспедитор.

— Семьсот лет.

По обоим берегам реки простирались ухоженные поля и сады. Взрослые аномийцы шли вдоль рядов деревьев и сильными верхними клещами перекусывали черенки плодов. В саду работали в основном матери, об этом Экспедитор догадался по цвету их кожи. Жизненный цикл аномийцев заключался в довольно простой последовательности: от бесполых детей и подростков к взрослым матерям и престарелым отцам. Каждый цикл длился около двадцати пяти лет. До восьмидесяти лет доживали лишь редкие аномийцы.

Такое никак не укладывалось у него в голове. Известно, что в прошлом они овладели искусством генетических манипуляций и умели продлевать жизнь. Но и от этого достижения аномийцы отказались, предпочитая не сходить с пути, предначертанного эволюцией. Подобных принципов не придерживалась ни одна из человеческих фракций. Даже Натуралы и те каждые тридцать лет прибегали к услугам изрядно устаревшего омоложения. Желание продлить жизнь так глубоко укоренилось в человеческом разуме, что уничтожить его не могло никакое психонейронное перепрофилирование.

«Как и надежду, — подумал Экспедитор. — Я продолжаю разгадывать смехотворную шараду Гора, потому что она дает мне надежду. Это единственный способ вернуться к Лиззи и детям. Одному Оззи известно, какое безумие запланировала Иланта в Бездне, но ни у кого нет ни единой идеи, как ее остановить. Если бы только надежда не была такой… хрупкой. Если бы я мог заставить себя поверить в то, что я делаю».

Экспедитор поднял голову. В далекой вышине в разрывах туч виднелась серебристая полоска орбитального мусора, похожая на неподвижное перистое облако. Он вздохнул. «Знаки и приметы, вот что я теперь ищу в небе. Неужели я настолько жалок? И я еще считаю слабыми аномийцев и удивляюсь, что они вернулись к примитивной жизни. К жизни, не угрожающей галактике. К жизни, не разделяющей отцов с детьми».

Он активировал связь с Гором.

«А что ты будешь делать потом? Если мы победим?»

«Для начала освобожусь от животного тела и вернусь в АНС, где я снова смогу мыслить должным образом».

«Но разве проблема не в этом? Посмотри, до чего довело нас ускорение эволюции».

«Ты считаешь, что мы зарвались, сынок? Думаешь, наше высокомерие — корень всех бед?»

«В некоторой степени — да».

«Ха, в некоторой степени. Ну конечно. Как раз потому мы должны продолжать двигаться, расширять границы человеческого развития. Каждый из нас должен использовать свои гены рациональности и ответственности по максимуму. Это единственный способ мирно жить в такой опасной галактике, как наша».

«Старый аргумент».

«И абсолютно актуальный. Может быть, единственный аргумент, сохранивший силу на протяжении всей нашей истории. Без образования и осмысления варвары одолели бы нас и давно овладели бы воротами города».

«А она неплохо воспользовалась этим, не так ли?»

«Иланта? Типичный случай, когда образование превышает коэффициент умственного развития, а амбиции сильнее таланта. Она просто еще одна поборница фашизма, сынок, а это опаснее всего, такие всегда уверены, что правы. Любой несогласный по любой причине становится злом, существующим только для того, чтобы его сокрушить».

Трудно было поверить, но Экспедитор внезапно поймал себя на том, что улыбается, шагая мимо садов и лугов чужой планеты.

«Это совсем не то, что ваш либерализм, верно?»

«В самую точку, сынок».

Спустя некоторое время возделанные поля сменились холмистыми пастбищами. Тизак свернул на узкую тропинку, идущую параллельно реке, видневшейся в нескольких милях от них. Впереди лежал гигантский пустой город, охватывающий начало долины, хотя его грандиозные башни и поражающие воображение купола в дымке летнего полдня были едва различимы.

Прекрасный вид. Чистый воздух. Яркое солнце. Поход к определенному месту. Не важно, по какой причине, но он снова стал ощущать перед собой цель. Еще не уверенность, но для начала и это неплохо.

— Я могу идти быстрее, — сказал он Тизаку.

Высокий чужак без видимых усилий удлинил шаги почти до прыжков. Экспедитор не отставал, наслаждаясь скоростью приближения к цели. «Я делаю это, — мысленно говорил он Лиззи и дочкам. — Я иду к вам».

Оззи ничем не выразил своего мнения. На лице Майрайан появилась сонная улыбка.

— Мило, — сказала она и снова погрузилась в Последний сон Иниго.

Сильнее всего сновидение подействовало на Корри-Лин. Она опустилась на колени перед Иниго и посмотрела на него снизу вверх, словно в надежде, что это была ошибка.

— Они получили все, — умоляющим тоном произнесла она. — Они победили. Их мысли достигли невероятной красоты.

— И все тщетно, — ответил он ей. — Они перестали быть людьми. Они получили все, что хотели, и это лишило их чувства собственного достоинства и ощущения цели. Их жизнь стала однообразной и скучной. Все их интересы остались в прошлом. Они посещают уже открытые ранее места. Это не дает никакого опыта, а лишь вызывает мрачную ностальгию. Они ничем не жертвуют, потому что в том нет необходимости.

— Они достигли самореализации, — возразила Корри-Лин. — Их разум так окреп. Иниго, они научились летать!

— А куда им летать? Для чего они используют этот дар? Только ради собственного развлечения. Кверенция превратилась в курорт для бесхарактерных божков.

— Они сумели избавиться от рутинных физических оков, ограничивающих нашу жизнь. Этот дар преподнес им Идущий-по-Воде. Они живут в свое удовольствие, никого не эксплуатируя, ничего не разрушая. Они понимают и любят друг друга.

— Потому что все они одинаковы. Это просто эгоизм.

— Нет.

Корри-Лин покачала головой и вышла на веранду. Спустя несколько мгновений Оззи услышал скрип старых ступеней под ее ногами.

Расстроенный Иниго поднялся, чтобы ее догнать.

— Оставь ее, старик, — предостерег его Оззи. — Пусть сама во всем разберется. Это единственно верный путь к пониманию.

Иниго долго колебался, потом медленно опустился на стул с высокой спинкой у кухонного стола.

— Проклятье, — буркнул он.

— Так вот чем все закончилось? — произнес Оззи. — Досадно.

Иниго ответил полным отвращения взглядом.

— Я что-то не уловил, — сказал Аарон. — Они достигли жизни, близкой к классическому представлению о рае на Земле.

— К несчастью, старик. Я там побывал. Можешь мне поверить: богач с золотыми мозгами и с репутацией развратника. Вино, женщины и песни без конца. У меня получалось намного лучше, чем у тех парней. Ну… за исключением умения летать. Должен признать, это было здорово. Я всегда удивлялся, как Эдеард не научился раньше. Знаешь, если я попаду в Бездну, я стану учиться с рассвета до заката. Это будет самореализация старейшего из людей.

— Не понимаю, — упорствовал Аарон. — Они достигли самореализации. Все до единого. И это великолепно. Вот наилучшее оправдание всего движения Воплощенного Сна.

— Навозный жук, обнаруживший, что его норка заполнена. Мы ведь говорим откровенно, да, Иниго?

— Да.

— Так вот, надо быть осторожнее со своими желаниями. Утопия на нашем биологическом уровне не годится. Если ты достиг всего, больше ничего не остается. Исчезает сущность человека: борьба. Потомки Эдеарда достигли состояния, когда самореализация неизбежна. И тебе не надо прилагать никаких усилий. Это не по-человечески, и тогда начинается процесс, обратный эволюции. И жители Кверенции в глубине души все понимали. Во времена Эдеарда численность населения начала уменьшаться. Нет смысла заводить детей, когда для них не осталось ничего нового. Они не смогли бы внести весомый вклад в Ядро.

— В таком случае Последний сон ничем нам не поможет, насколько я понимаю, — сказал Аарон.

— Нет, для твоей миссии он бесполезен, — подтвердил Оззи, гадая, как это отразится на его странной психике. — Но я полагаю, если обнародовать Последний сон, кое-кто из последователей Воплощенного Сна начнет сомневаться. Хотя бы самые смышленые, хотя они и в меньшинстве.

— Слишком поздно, — возразил Иниго. — Даже если большинство признает, что результатом паломничества в Бездну станет потерянное, бесплодное поколение, это не повлияет на само паломничество. Ты же видел реакцию Корри-Лин. Она не поверила, что Последний сон свидетельствует о провале. Если уж я не смог убедить ее…

— Отказаться от своей веры всегда непросто. Посмотри хотя бы на себя.

Иниго бессильно провел ладонями по лицу и ссутулился на стуле.

— Да, стоит посмотреть на меня.

— Старик, я тебе сочувствую. Нет, правда, сочувствую. Это был грандиозный крах. Как долго ты держал в себе Последний сон?

— Около семидесяти лет.

— Ну и ну. Должно быть, тебе стало легче, когда ты освободился от этой ноши. Вот что я тебе скажу, сегодня вечером мы с тобой хорошенько напьемся. Вот наилучший способ избавиться от всякого дерьма. Если кто и понимает колоссальный масштаб нависшей угрозы, то только ты.

Звучит почти заманчиво, — признал Иниго.

— Этим вы можете заняться позже, — заявил Аарон. — Теперь, когда мы убедились, что Последний сон для нас не имеет значения, вы должны сосредоточиться на том, что следует предпринять.

— Парень, ты никогда не сдаешься?

— А ты сдался, когда появился Сновидец и извратил твою идею Гея-сферы?

— Ой, только не надо пробовать на мне приемы мотивационной психологии. Кем бы ты ни был, это тебе не по силам. Завязывай с психической атакой.

— Как пожелаешь. Завязывай со своими шутками и займись делом. Наша задача — доставить Сновидца в Бездну.

— Я не исключаю, что этого не потребуется, — сказал Иниго. — Я поддерживаю мнение Араминты о том, что Ядро уничтожит Иланту.

— Может, ты и прав, — поддержал его Оззи. — Сильфены верят в Араминту. Я чувствую. В данный момент она их самая реальная надежда.

— Вы опять отклонились от темы, — воскликнул Аарон.

— Нет, не отклонились, — упрямо возразил Иниго. — Проблема с Илантой возникла уже после того, как началась твоя миссия. Учитывая огромное значение этого фактора, нам придется принимать во внимание и ее. Поступать иначе было бы нерационально.

— Задача миссии — доставить тебя, Сновидец, в Бездну.

— Нет. Как это ни прискорбно признавать, — сказал Оззи, — но Иниго прав. Про Иланту нельзя забывать, даже если твой босс, программируя твою упрямую башку, не принимал ее во внимание. Ты должен привыкнуть думать и о ней тоже. Послушай, неужели в твоем чугунном черепе совсем нет простора для маневра?

— Справедливо. Я понимаю, что она является важным фактором конечного исхода. Но, если мы не попадем в Бездну, мы не сможем ей противостоять, не так ли? Так что вы, двое, объединяйте свои гениальные мозги и думайте, как нам забросить Иниго.

— Это невозможно, — сказал Иниго. — Даже с таким кораблем, на котором ты прилетел на Ханко, мы не сумели бы добраться до границы Бездны раньше флотилии паломничества. В сущности, выигрывает тот, кто первым попадет в Бездну.

Не стоит быть таким уверенным, старик, — заметил Оззи. — Если ты попадешь туда первым, ты получишь шанс на победу. Но с уверенностью утверждать так нельзя, особенно в этой ситуации. Ну а теперь, когда мы выяснили, что попасть туда ты не сможешь, пора подумать о быстром, но почетном отступлении.

— Об этом думать непозволительно, и я уже устал вам повторять, — сказал Аарон. — Не заставляйте меня менять метод убеждения, мне надоели ваши метафоры. Итак, как нам доставить Сновидца в Бездну?

Оззи устало ссутулил плечи. Агент начинал раздражать его, и это плохо. Он знал, что не сумеет удержаться, чтобы не выяснить, до чего может дойти Аарон. «Совсем как чикойя в Октороне».

— Давайте рассмотрим вопрос о телепатической связи на тот случай, если ничего другого не удастся? — с невинным видом предложил он.

Руки Аарона легли на стол. Боевые элементы приподняли кожу на запястьях.

— Не стоит.

Майрайан приоткрыла глаза и улыбнулась из глубин гипнотического сна.

— Плохие мальчики. Придется лишить вас ужина.

— Я хочу получить свой ужин, — возразил Оззи.

Аарон долго смотрел на него предостерегающим взглядом, но его оружие медленно исчезло.

— Что ж, ладно, давайте разберем проблему во всех подробностях. Корабли паломничества опережают нас примерно на восемь тысяч световых лет. «Линдау» сильно поврежден. Итак, нам нужен корабль, превосходящий по скорости все, что было построено в Содружестве. Что имеется на Конусе?

Оззи печально вздохнул.

— Эй, мозг-в-кувшине, ты слышал вопрос. Что ты можешь сказать по этому поводу?

«ИР Конуса на настоящий момент зарегистрировал триста восемьдесят два корабля чужаков, — ответили интел-центры. — Ни один из них не способен развить большую скорость, чем корабль Содружества, оснащенный гипердвигателем. Наиболее скоростные суда, определенные сенсорами, принадлежат илоди. Их скорость может достигать двадцати двух световых лет в час».

— Это нам не подходит, — сказал Иниго.

— Вы можете угнать один из кораблей и вернуться в Содружество, — предложил Оззи. — Если Иниго появится на людях, твой босс, скорее всего, свяжется с тобой и скажет, что делать дальше.

— Этот вариант будет запасным на тот случай, если не удастся даже установить телепатическую связь с Бездной, — сказал Аарон. — Ты говорил, что в случае расширения Бездны Высокий Ангел тебя заберет.

Оззи вдруг пожалел, что накануне не придержал язык. Этот намек мог привести лишь к одному, и Аарон не откажется от своей цели, только не он.

— Вполне вероятно. Зависит от того, будет ли у него свободное время.

— Вот твои слова: «Кватукс мне кое-чем обязан. Высокий Ангел захватит нас по пути к Андромеде, или куда он еще надумает направиться» Это означает, что ты можешь вызвать Высокий Ангел сюда.

— Старик, я могу только попросить. Нет никаких гарантий…

— Проси.

— Какой в этом смысл? Ты хочешь попасть в Бездну. Кватукс направится в противоположную сторону, и как можно дальше.

— Райели — единственные среди всех известных рас, кто способен прорваться сквозь рубеж. Они могут доставить нас внутрь.

— Могут, но не станут. Не стоит даже спрашивать.

— Сделай одолжение.

Оззи бросил в сторону Иниго умоляющий взгляд. Бывший мессия пожал плечами.

— Добро пожаловать в нашу компанию, — только и сказал он.

— Контакт установить не так-то просто, — произнес Оззи.

Ложь. Он проигрывал бой и понимал это.

— Для того, кто имеет частный трансмерный канал связи с Содружеством? — насмешливо спросил Аарон.

— Все равно ничего не получится, — упорствовал Оззи.

— Я тебя очень прошу. Ты ведь уже заслуживаешь моральной победы надо мной. Возможно, мне придется заткнуться и оставить тебя в покое.

Оззи метнул на него сердитый взгляд и дал команду юз-дублю активировать канал связи с Высоким Ангелом.

— Расширь приемный конец на всех нас, пожалуйста, — попросил Аарон.

Оззи не был так зол уже много столетий. Нельзя сказать, что он не хотел помочь Иниго попасть в Бездну. Но он опасался, что и ему самому придется его сопровождать, а в противном случае Кватукс вряд ли согласится одолжить им Высокий Ангел. Оззи не хотел соваться в Бездну по одной простой причине: еще никому, насколько это было известно, не удавалось из нее выбраться.

Высокий Ангел принял вызов.

«Оззи, — произнес Кватукс. — Мы не общались много лет».

— Да, точно. Послушай, давай оставим на потом приятельские приветствия. Тут у меня два человека, которым надо попасть в Бездну раньше, чем туда доберется флотилия паломничества. Не мог бы ты или кто-то из твоих сородичей этому поспособствовать?

«Оззи, ты, как всегда, выдвигаешь самые невероятные предложения. Именно потому я так ценю нашу дружбу. Аарон с тобой?»

— Я здесь, — откликнулся Аарон. — Откуда ты знаешь?

«Канал связи тянется на семь с лишним тысяч световых лет. Кроме того, он проходит через множество узлов в унисфере. Я не думаю, что он абсолютно безопасен. Не забывайте об этом, пожалуйста. Но я рад, что ты выжил. Наш общий друг Паула Мио информировала меня о твоих передвижениях».

— А. Конечно.

«И другой человек, которого ты разыскивал, когда мы встречались, он тоже с тобой?»

— Да.

«Чудесная новость».

— Я рад, что ты так считаешь. Надеюсь, ты понимаешь, что этот третий мог бы нейтрализовать угрозу, если бы ты доставил его в Бездну раньше паломников. Вам по силам такое? Тебе или райелям-воинам?

«Нет».

— Я хочу спросить тебя напрямик. Чем может навредить наш проход через границу? Это всего два человека, тогда как на подходе двадцать четыре миллиона паломников.

«Мне очень жаль, но мы просто не в силах помочь. Такое физически нереализуемо. Даже наши корабли не обладают достаточной скоростью, чтобы доставить вас туда вовремя. Тем не менее у меня есть альтернативное предложение».

— Какое?

«На встречу с Оззи летит кое-кто еще. Это, возможно, более значительная личность, чем тот человек, что находится рядом с тобой. Корабль прибудет через три дня. Я настоятельно советую его дождаться».

— Я не уверен, что смогу это сделать. У меня задание.

«Очень, очень жаль».

— Я подожду, — сказал Оззи.

«Спасибо, Оззи. С этим человеком летит мой старинный друг Оскар Монро. Он выступит гарантом того, что ты услышишь».

— Черт побери. Оскар? В самом деле? Он уже освободился? Проклятье, я потерял счет времени.

«Да, он давно на свободе. Я надеюсь, что все вместе вы найдете выход из этой ужасной ситуации. Прошу тебя, убеди Аарона подождать их прибытия».

— Сделаю, что смогу, старик.

Разговор закончился. Оззи задумчиво посмотрел на Иниго.

— Некто, более значительный, чем ты? Кто же это?

Он никак не мог догадаться и потому злился. Кватукс не стал бы лгать, так что… кто-то более значительный, чем Иниго, по отношению к Бездне. У Оззи не было ни единого предположения.

— Наша миссия под угрозой, — заявил Аарон.

Он поднялся, и вокруг позаимствованного им мундира появился слабый пурпурный ореол защитного силового поля.

Оззи хихикнул.

— Тебе надо бы лучше знать Паулу Мио. Мало того что она с десяти шагов способна отморозить тебе яйца одним только взглядом, эта цыпочка весьма серьезная особа. Не удивлюсь, если она и окажется твоим таинственным боссом. В свое время она проворачивала и более грандиозные операции.

— Я не могу позволить ставить под угрозу миссию.

— Расслабься. Если бы Паула хотела тебя остановить, ты бы сюда не добрался. Кватукс советовал мне остыть. Старина Ква далеко не глуп. Надо дождаться Оскара. Подумать только, он еще в деле. Могу тебя заверить, моя уверенность поднялась на десять пунктов.

— Во имя Хоньо, кто такой этот Оскар Монро? — воскликнул Иниго.

— Оскар Мученик, — негромко ответил Аарон. — Он пожертвовал своей жизнью, чтобы Уилсон Кайм помог Отмщению планеты и спас человечество от осквернения и истребления. Если сюда действительно летит Оскар…

Аарон явно колебался, чего раньше Оззи за ним не замечал.

— Ну, так я полагаю, мы будем ждать? — спросил он, с любопытством ожидая реакции.

Для того, кто не мог похвастаться почти никакими воспоминаниями (или для его босса), было странно упомянуть столь посторонний факт. И тем не менее упоминание об Оскаре вроде бы поколебало прямолинейную установку Аарона на выполнение миссии.

После его вопроса возникла заметная пауза, и лишь затем Аарон заговорил:

— Мы должны продолжать рассматривать все способы проникновения Иниго в Бездну. Этот процесс нельзя прекращать.

— Но мы можем продолжить, сидя здесь, не так ли? — уточнил Оззи.

И Аарон снова проявил признаки сомнений.

— Это допустимо.

— Отлично. Хотя о проникновении в Бездну можно забыть. Если уж райели не могут туда пробиться, чтобы нас забросить, догнать флотилию паломничества не удастся никому.

— Кватукс говорил, что связь ненадежна.

— Старик! Есть осторожность, а есть паранойя. Мне кажется, всем понятно, к чему ты склоняешься.

— Ладно. — Аарон повернулся к Иниго. — Этан говорил Араминте, чтоВоплощенный Сон надеется на открытие Бездны для остальных верующих Содружества.

— Эту идею мы обсуждали еще до моего ухода, — ответил Иниго. — Я никогда не считал ее реальной.

— Если ты можешь установить контакт с Небесным Властителем, ты должен попросить его забрать тебя отсюда.

— Ох, Заступница, прекрати…

— Мы должны обдумать все варианты. Если уж физический полет в Бездну для нас недоступен, мы должны опробовать и такой метод или, по крайней мере, обсудить его. Ты должен снова увидеть сон из Бездны. Это же не может усугубить нашу ситуацию?

В дверях кухни появилась Корри-Лин. Оззи нисколько не сомневался, что она уже некоторое время стояла поблизости.

— Я буду с тобой, если ты попытаешься это сделать, — сказала она Иниго и подошла, чтобы его обнять. — Отныне и навсегда.

Он положил голову ей на плечо.

— Спасибо тебе. За все. За понимание.

— Ты был прав. Их жизнь стала бесполезной, пустой. Они получили дар, о котором никто из нас и мечтать не мог, но не позаботились оглянуться вокруг. Их тела летали, а души постепенно умирали. Это так печально. Нельзя допустить, чтобы такая судьба постигла верующих. Они пропадут, и галактика погибнет. — Она взяла его руки в свои. — Веди нас прочь от этой участи, Сновидец. Не позволяй Бездне уничтожить нашу волю.

— Я люблю тебя.

Иниго нежно поцеловал Корри-Лин.

Сцена стала такой интимной, что Оззи почти смутился, наблюдая за ними. Почти. Влюбленные стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь от счастья и радости понимания. Никто другой для них не существовал.

— Старик?

Улыбка Иниго стала шире, а Корри-Лин рассмеялась.

— Да, Оззи?

— Есть предложение: выдай верующим Последний сон.

— Что?

— Корри-Лин права. Тебе пора начинать борьбу. Так что давай, покажи им, что мечта о переселении в Бездну была ужасной ошибкой, что они обрекают своих потомков на пустоту и вымирание. Как там говорил тот парень? «Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь?» Этот шаг заставит отвернуться от движения самых верных твоих последователей. Возможно, они все поймут, а возможно, и нет. Но кому какое дело, старик? Тебе все равно никогда не удалось бы снова привлечь их на свою сторону. В крайнем случае, они сильно подпортят настроение Этану и Иланте. А если повезет, можно надеяться на бунт на кораблях флотилии.

— Да, — неожиданно оживилась Корри-Лин. — Они заслуживают того, чтобы все узнать. Они так долго ждали твоего возвращения. Верни им их истинную надежду. Эдеард так бы и поступил.

— Хорошо.

Иниго выпрямился. Его гея-частицы открылись, и Сновидец снова поделился своими мыслями. Со всеми.

Если бы Тизак был человеком, они с Экспедитором стали бы лучшими друзьями еще до того, как добрались до покинутого города в начале долины. Два дня путешествия по необитаемой местности сплотили их как нельзя лучше. Ухоженные поля и пастбища, окружавшие деревню, уже через три часа ходьбы уступили место дикорастущим лугам. В отсутствие пасущихся животных вьющийся эквивалент травы вырастал густым и высоким, так что его изогнутые стебли образовывали труднопроходимый ковер. Часто встречались плотные растения высотой до человеческого колена с копьевидными листьями, выделявшими слабые токсины. Тизак старательно обходил их стороной. Потому путь их оказался не таким прямым, как хотелось бы Экспедитору. Он мирился с этим, рассказывая Тизаку о своей жизни и семье.

— Я слышу, что твоя раса близка к разделению, как случилось с нашими предками, — заметил старый аномиец.

— Да, конечно, в нашей истории есть сходство с вашими преданиями. Но судя по тому, что нам известно о вас, в вашем обществе было меньше противоречий. Это вызывает восхищение. Хотелось бы, чтобы и мы смогли добиться согласия.

— У нас есть предания о конфликтах между нашими предками. Кое-кто верит, что эти истории потеряли свою силу по той причине, что их рассказывали недовольными голосами. Было бы странно, если в нашем прошлом полностью отсутствовала вражда.

— В этом между нами тоже есть нечто общее. Очень многие из нас любят поговорить о добрых старых временах лет тысячу назад. Но по словам тех, кто жил тогда, я понял, что проходящие годы зачастую искажают реальность.

— Кому захочется плохо отзываться о своих предках? Ведь они подарили нам сегодняшний день.

Кроме ядовитых растений, путь сильно затрудняли ручьи. Тизак весил намного больше, чем человек, и на топких берегах ему приходилось соблюдать осторожность. Проходя вдоль бурлящего ручья в поисках каменистого участка для переправы, он говорил, что в предательских трясинах попало в ловушку немало беззаботных путешественников.

В ответ на отредактированный рассказ Экспедитора о своей жизни он получил предание о Газуке на разрушающемся мосту, и о Разул, и о Фазку и десяток других скучных историй, весьма характерных для пасторального общества. Под конец он выслушал предание о Фозифе, оказавшееся по сравнению с остальными удивительно лиричным. Его удивило трепетное отношение к первому полету в другой мир, тогда как обо всех остальных достижениях аномийцев, ставших расой звездных путешественников, говорилось лишь несколькими короткими фразами. Зато эта история напомнила ему о космических программах эпохи холодной войны и о Ниле Армстронге, о чем он и рассказал. После его историй Тизак молчал целых сорок минут.

Для первой ночевки они остановились на краю небольшой рощи высоких деревьев с широкими поникшими ветвями. Экспедитор отстегнул с пояса цилиндрический автономный конденсатор величиной с ладонь, и тот негромко зажужжал, пропуская через себя воздух. Пластиковая емкость, вышедшая из него, словно желтоватая опухоль, стала раздуваться, наполняясь влагой. Эту воду Экспедитор залил в пакеты с пищевыми концентратами. Они оказались неплохими на вкус, хотя он предпочел бы съесть что-нибудь горячее. Тизак высосал содержимое двух горшков, которые нес в рюкзаке.

С наступлением темноты послышались голоса ночных животных. Экспедитор из прямоугольного куска пластика развернул вверх и вширь свою палатку. Тизак поблагодарил его за предложение разделить ночлег, но отказался, сказав, что предпочитает спать под открытым небом. Сон аномийцев не был таким глубоким, как у людей. Они всю ночь только дремали. И уж конечно, не видели никаких снов.

Вспомогательные подпрограммы разбудили Экспедитора сразу после полуночи по местному времени. Сканирование бионониками показало, что к нему приближаются три довольно больших зверя. Город вдали мерцал радужным сиянием, как будто в зданиях из цветного стекла остались сгустки дневного света. Переливающееся зарево составляло резкий контраст с черным массивом леса с другой стороны, откуда слышался шорох ветра в ветвях да трели ночных птиц. Экспедитор, повернувшись лицом к лесу, настроил биононики на комплексный энергетический импульс низкого уровня. После разряда звери отчаянно взвизгнули и бросились прочь, ломая нижние ветки и в спешке разбрасывая лапами клочья травы. Неизвестно, как Тизак относился к убийству местных животных, поэтому выстрел Экспедитора был эквивалентен всего лишь увесистому удару по носу, подкрепленному слабым электрическим разрядом.

— Я благодарен тебе, — произнес Тизак, поднимаясь со своего травяного ложа. — От трех > нет прямого перевода: ночных зверей < даже мне было бы трудно нас защитить.

— Вот видишь, машины иногда могут оказаться полезными.

— Со мной мой > нет прямого перевода: топор-дубинка <, он бы мне помог, — сказал аномиец, поднимая продолговатый кусок дерева, обведенный парой резных спиралей и увенчанный шишкой с острыми гранями. — Он еще никогда меня не подводил.

Экспедитор посмотрел на светящийся город и открыл канал связи с Гором.

«Ну как, ты что-нибудь выяснил?»

«Частично. Эта штуковина стабилизирует нулевую червоточину, но в данный момент она не развернута. Сенсоры «Последнего броска» принялись за исследование квантового строения, но, пока она закрыта, проделать такое непросто. Первые предположения о том, куда вела червоточина, я получу через несколько часов».

«Так значит, это не механизм вознесения?»

«Нет, если только червоточина не ведет прямиком в рай аномийцев».

«Сквозь нулевую червоточину не может перемещаться ни одно физическое тело».

«Я знаю. Но это только начало. Вдруг я что-то просмотрел. А как у тебя дела?»

«О, великолепно. Приключение — мечта мальчишек — в самом разгаре. Мы встретимся с тобой завтра».

После этого Экспедитор пожелал Тизаку спокойной ночи и вернулся на удивительно мягкий матрас в палатке.

На следующее утро они пустились в путь с рассветом. По дну долины, повторяя извилистый путь реки, тянулись тонкие щупальца тумана, но поднимающееся солнце быстро их высушило. Над городом, сияющим в утренних лучах, дул ровный ветерок.

Путь предстоял неблизкий, но Экспедитор верил, что до наступления ночи они его одолеют.

— А у вас есть предание о том, что уготовила вам планета в самом конце? — спросил он старого аномийца.

— Мы живем в этом предании, но с той точки, где мы находимся, конца не видно.

— Но есть же у вас какие-то догадки? Какая-то общая вера, из-за которой вы не ушли вместе с предками, чтобы стать кем-то еще.

— Перед расставанием навеки было сказано много слов надежды. Кто-то верит, что со временем мы станем неразумными существами и планета выдвинет на главенствующее место другой разум.

— Разве это не обратный ход эволюции?

— Только с точки зрения единственной расы. Жизнь планеты важнее. Она настолько хрупкое и редкое явление, имеющее такой потенциал, что ее необходимо беречь. Если потребуется отречься от физического превосходства в пользу наших преемников, мы должны смириться. Но этот поворот лежит в далеком будущем для нас. По меркам эволюции, мы пока в самом начале пути.

— Как же вы узнаете, что достигли предела? Что уже пора уступить дорогу?

— Мы этого не узнаем. Я живу во времена ожидания. Мы считаем, что оно продлится несколько десятков тысяч лет. Возможно, мы просто перестанем существовать. Есть среди нас и те, кто считает, что мы будем жить в гармонии с планетой, пока не остынет солнце и не погаснет свет. Какой бы ни оказалась наша судьба, мне этого не узнать. Я всего лишь простой ремесленник, творящий свою недолгую жизнь. И у меня есть цель. Я доволен ею и доволен удивительными историями, которые еще успею послушать за короткий промежуток отведенного мне времени. Ты можешь сказать то же самое о своей жизни?

— Ты успел очень хорошо меня узнать, Тизак. Нет, моей жизни не хватает вашей уверенности и безмятежности. Не исключено, что моя жизнь улучшится, если я узнаю о твоих предках то, что хочу узнать.

— Мне жаль тебя. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы твоя история закончилась хорошо.

— Спасибо тебе.

«Это местная звезда», — в полдень объявил Гор.

Экспедитор сквозь густое сплетение ветвей посмотрел в небо. Вместе с Тизаком они шагали по лесу, где горячий неподвижный воздух был насыщен пыльцой какого-то растения, пахнущей перцем. Яркие солнечные лучи, проникающие через голубую и зеленую листву, заставили его прищуриться.

«А что тут такого?»

«Ничего. Червоточина с нулевым диаметром разворачивалась на сто восемьдесят миллионов километров. Таково расстояние до планеты. Ничего другого на таком расстоянии нет. «Последний бросок» закончил исследования. Это огромный участок пространства, при единственном сканировании нетрудно что-то пропустить, тем более, если объект скрыт маскировкой. Или какая-то станция могла изменить орбиту».

«Ты рассуждаешь как человек. Перестань. Аномийцам не надо было ничего скрывать».

Экспедитор рассмеялся во весь голос, вспугнув с деревьев несколько неповоротливых птиц.

«Но ведь механизм вознесения они умудрились скрыть, и довольно успешно, не так ли?»

«Механизм никто не прятал. Мы просто не знаем, что надо искать».

«Похоже на последний отчаянный аргумент».

«Или, еще хуже, на аргумент одержимого».

«Сынок, ты идешь за монстром через лес на чужой планете и надеешься, что этот путь приведет тебя к семье. Так что не надо говорить мне об отчаянии, ладно?»

«Ладно, но ответь на один вопрос: зачем открывать червоточину в центр звезды? Она может сжечь всю планету».

«Сквозь нулевую червоточину не способно перемещаться ни одно физическое тело».

Экспедитор отчетливо представлял себе лицо Гора, его золотую кожу и мелкие морщинки вокруг глаз, когда он растерянно хмурился.

«Хорошо, тогда какую информацию можно получить из звезды?»

«Не из самой звезды. Где-то под короной должен болтаться какой-нибудь сенсор. Или даже глубже. Всем известно, что они любили научные эксперименты».

«Эксперименты — это неплохо, но не забывай, нам нужен конечный результат».

Он и сам догадался, о чем сейчас спросит Гор, настолько велико было его нетерпение.

«Сколько вам еще потребуется, чтобы сюда добраться?»

Экспедитор усмехнулся, окидывая взглядом лес вокруг.

«Дай нам еще часов пять».

«Господи боже мой!»

«Мы и так неплохо идем, — возразил Экспедитор. — Не забывай, что Тизак — не самый молодой житель деревни».

«Ладно, я жду».

Экспедитор предпочел не уточнять, что пять часов потребуется, чтобы дойти только до границы города.

На плоскую равнину, простирающуюся перед городом аномийцев, они вышли, когда краски окружающего мира уже начали меркнуть в наступающем сумраке. Это была странная и беспокойная прогулка. В отличие от человеческих городов, зона городской застройки здесь не начиналась постепенно. Граница была резкой и отчетливой. Только что они шли по подозрительно ровной и однообразной траве, а в следующий момент под ногами Экспедитора уже протянулся местный эквивалент бетонной улицы, а впереди маячило поднимающееся высоко в пепельно — серое небо здание в форме луковицы. Внутри массивных строений начали загораться огни. Вместо привычных человеку окон здесь были полностью полупрозрачные стены. При внимательном осмотре Экспедитору даже почудилось какое-то движение разноцветных линий, пронизывающих поверхность стен, как будто по ним текла жидкость. Тогда он понял, что перед ним усовершенствованный вариант мембран, увиденных в деревенских домах.

Чем глубже они погружались в город, тем темнее становилось небо. Через несколько минут дома уже обступили их со всех сторон. С момента прибытия на планету он повидал немало городов, и чужеродные силуэты и планировка его не удивляли. Но в компании Тизака все это производило совершенно иное впечатление. Казалось… город не так пуст, как он считал. Мягкий теплый свет заливал улицы, создавая на каждой поверхности многоцветные узоры. Ему чудилось, что боковым зрением он не раз улавливал их мерцание. Ощущение чужого следящего взгляда стало настолько сильным, что он не удержался и провел быстрое сканирование.

Как и ожидалось, вокруг никого не было. Но холодная логика никак не могла рассеять таинственное ощущение.

— А у вас есть предания о призраках? — спросил он Тизака.

— Твоя переводящая машина затрудняется с толкованием слова. Ты говоришь о сущности, оставшейся после гибели живого тела?

— Да.

— Есть предания о наших предках, перенесших свои мысли в машины, чтобы продолжать после отказа биологического тела.

— Да, люди тоже так поступают, но это не совсем то, что я имел в виду. Я говорил о существовании вне физической формы.

— Такими стали наши предки после разделения. Вот он, метод, который ты ищешь.

— Нет. Не совсем. Это нечто невероятное, но оно существует.

— У нас нет преданий о таких вещах.

— Понятно. Спасибо.

Тизак продолжал двигаться по улице длинными прыгающими шагами, даже не оглядываясь на Экспедитора.

— Но город обращается ко мне со своими небольшими историями.

— Город?

— Без звука. Но тем не менее своим голосом.

— Интересно. А что за истории он тебе рассказывает?

— О том, где мои предки покинули этот мир. Так мы его и отыщем.

Экспедитор чуть не выпалил: «Но вы ведь не пользуетесь машинами!»

Он знал, что должна быть коммуникационная сеть, загрузка информации в эквивалент человеческих макроклеточных ячеек. По всей видимости, оставшиеся аномийцы так и не избавились от этого незначительного усовершенствования на генетическом уровне.

«Мы опять строим предположения, — сказал Гор. — Мы считали, что Тизак знает о механизме вознесения, а оказалось, что он спрашивает о нем у оставшегося ИР».

«Нет, — возразил Экспедитор. — Это не совсем так. Я уже достаточно хорошо его изучил. Он скорее позволит диким ночным зверям себя разорвать, чем воспользуется приличным оружием. Здесь что-то другое».

Он провел более тщательное сканирование.

«Никакой трансляции, по крайней мере я ничего не смог обнаружить. И все-таки от этого места у меня мурашки по коже бегают. Ты провел здесь два дня. Тебя что-то беспокоило?»

«Привидения и гоблины? Нет».

«Как типично», — подумал Экспедитор. Но город продолжал нервировать его, а Тизак получал какую-то информацию, передаваемую методом, который не могли определить его биононики. Он возобновил сканирование. Звуковое. Химическое. Электромагнитное. Визуальное/подсознательное. Микробиологическое. Вибрационное. Все варианты воздействий, способных затронуть человеческое тело.

Никакой активности в городе обнаружить не удалось. Но в других городах, где он ходил без Тизака, такого не было. «Следовательно, это не внешний эффект…» Экспедитор полностью открыл свои гея-частицы и прислушался к мыслям.

Да, вот оно, доносится откуда-то издалека, словно чужие сны на окраинах Гея-сферы, генерируемые узлами восприятия, которые они оставили на орбите. Мысль, но сотканная из понятий, разительно отличающихся от человеческих. Цвета, запахи, звуки, эмоции — все это как будто не совпадало по фазе с представлениями из мира Экспедитора.

«Привет?» — мысленно поздоровался он.

Реакция была, в этом он не сомневался. Едва уловимый слой незнакомых мыслей всколыхнулся. Мелькнуло даже слабое раздражение, не мысль и не воспоминание, а едва заметное ощущение: спящее свернувшееся животное еще глубже прячет голову, когда что-то задело его шкуру.

«Значит, мы способны понимать друг друга». Вот только город этого не хочет, потому что он не был его частью, частью здешнего мира. Он не связан с городом, он здесь чужак. В дремлющем разуме не возникло ни сожаления, ни вражды. Город не выразил своего отношения к нему. Он просто знал, что пришелец никак с ним не связан, не входит в его систему.

«ИР основан на нейронной сети, — доложил он Гору. — Я ощущаю его через гея-частицы. Он в какой-то степени активен, но откликается только на мысли аномийцев. Нам не удастся получить из него никакой информации».

«Дерьмо».

«Какая ирония, а? Одно пожелание, одна мысль местного обитателя, и весь город оживет, чтобы обеспечить им жизнь, которую они и представить себе уже не могут. А оставшиеся аномийцы довольствуются простейшей философией далекого прошлого».

Тизак вывел их на длинный бульвар, постепенно поднимающийся вверх. Здания с обеих сторон соединялись тонкими арками, и каждая светилась одним основным цветом, словно разделенные полосы радуги. Экспедитор развернул в экзо-зрении план города.

«А знаешь, мы направляемся в твою сторону».

«Да, я вижу».

«Если точнее, то прямо к тебе. Это не может быть простым совпадением».

«Сынок, я уже перестал удивляться всему, что нам подбрасывает планета».

Еще целый час они шагали по широким городским улицам. Тизак уверенно определял направление, но двигался уже не так быстро, как ранним утром. Напряжение ощущалось даже в усиленных бионониками мускулах Экспедитора. Не считая нескольких коротких остановок, они шли уже пятнадцать часов подряд.

С появлением первых звезд, едва различимых в насыщенном свете зданий, они наконец вышли на просторную площадь. Она представляла собой круг диаметром около семисот метров, по краю которого тянулись сегменты густых зарослей зеленовато — серого кустарника. Вокруг высились башни и эллипсоиды, уходящие в небо на целый километр. Благодаря их высоте и расположению казалось, что они слегка наклоняются внутрь, охраняя площадь.

Космический корабль на площади смотрелся явно нелепо, но Гор поставил «Последний бросок» почти вплотную к раздутой цилиндрической башне с гладкой темной верхушкой. Золотой человек уже шагал через площадь к ним навстречу, отбрасывая пучок разноцветных теней, колеблющихся при движении, подобно лепесткам цветка. Он остановился в центре площади и вежливо поклонился аномийцу.

— Тизак, для нас большая честь, что ты тратишь свое время, чтобы поведать нам предание об уходе ваших предков.

Экспедитор удивленно приподнял бровь: пронзительные звуки аномийской речи выходили непосредственно из горла Гора.

— Для меня это удовольствие, — ответил Тизак. — У тебя другой цвет кожи. Ты более развит, чем твой сородич?

— Нет, сейчас я от него не отличаюсь. Это мое тело из далекого прошлого. Обстоятельства заставили меня снова им воспользоваться.

— Я рад, что так получилось. Ты интересен.

— Благодарю. Можешь ли ты сказать нам, откуда ушли ваши умудренные знаниями предки?

От такой прямоты Экспедитор невольно поморщился.

— Вот отсюда, — ответил Тизак.

Золотой палец Гора показал на гладкое матовое покрытие площади.

— Отсюда?

— Да.

Биононики Экспедитора немедленно провели сканирование пространства под его ногами. Гор сделал то же самое. Площадь оказалась верхушкой цилиндра, уходящего вглубь почти на пятьсот метров. Ее ядерная структура была необычной: разнообразные полосы из усовершенствованных длинноцепочечных молекул сплетались и извивались друг вокруг друга, словно струи дыма под ветром. Вся система казалась бездействующей и инертной. Но создавалось впечатление, что эти полосы каким-то образом влияют на квантовые поля под ними, хотя эффект был едва заметен.

Ничего подобного Экспедитор еще не видел. Интел-центр наверняка не сможет идентифицировать не только саму систему, но и выполняемые молекулярными цепочками функции, если они перейдут в активный режим. Как только он открыл свои гея-частицы, он ощутил неясные мысли механизма, еще более абстрактные, чем эмоции самого города. Экспедитор с отчаянием осознал, что между механизмом и человеком невозможен никакой контакт. Чтобы перевести его в рабочий режим, необходима помощь Тизака или кого-нибудь из его сородичей.

— Они и впрямь не хотели, чтобы за ними последовал кто-то другой, — невесело заметил Гор.

— Похоже, что так.

— Ха. И вот появляюсь я. Ну, ладно. — Гор подбоченился и повернулся к Тизаку. — Прошу тебя, попроси машину включиться.

— Машина, отделившая нас от предков, не является частью моей жизни. Она выполнила свою роль. Нам планета уготовила другую судьбу.

— Вот как? И это твой окончательный ответ?

— А разве может быть иначе?

— Если мы не выясним, как твои предки покинули мир, галактике грозит гибель.

— Я не стану рассказывать эту историю на общей встрече. Она лишена обоснования в нашем мире.

— А если я докажу, что говорю правду?

— Если мир ожидает такая судьба, она уготована и нам. Нас носит планета.

— Чертовы фаталисты, — пробормотал себе под нос Гор.

— Ну, что теперь? — спросил Экспедитор.

Он не смог сдержать нотку отчаяния в голосе.

— Прекрати ныть, начинай думать. Нам остается только взломать систему, вот и все.

— Взломать- это?

— Нет, не сам механизм, а контрольную сеть. Как только получишь контроль над выключателем, ты на коне. Точка.

— Но речь идет не об управляющем процессоре. Это нечто среднее между узлом восприятия и многомерной системой. Ты не сможешь ее развернуть. Проклятое устройство наполовину живое и обладает разумом.

— Значит, мы физически разорвем связи и вставим собственную командную цепь непосредственно в механизм. А теперь помолчи. Ты провел сравнительный анализ остальных пятидесяти трех червоточин, которые мы обнаружили?

— Что? Нет.

— Тогда послушай. Все они расположены на открытых местах вроде этой площади. Другими словами, на планете не меньше пятидесяти четырех механизмов вознесения. Ну, логично. Высокоразвитых аномийцев было очень много, тем более что они собрались здесь из всех колоний. Процесс перехода на постфизический уровень наверняка тянулся долго.

— Да, я уверен, так и было.

— Отлично. А откуда они брали питание? Если ты раскручиваешься до статуса архангела, энергии потребуется немало, тем более что используется механизм чуть ли не в половину кубического километра твердотельных систем. — Гор повернулся к раздутой башне, на фоне которой стоял «Последний бросок», и обвиняющим жестом ткнул в нее пальцем. — Но, если подключить кабель непосредственно к ближайшей звезде, о мощности источника можно не беспокоиться.

— А, так по червоточинам поступала не информация…

— Ни в коей мере. Они соорудили какой-то энергетический сифон и поместили его в фотосфере, а может, и глубже. И от него энергия по нулевой червоточине поступала на планету. Ладно, это мне понятно. Теперь надо посмотреть, сохранился ли там сифон.

Экспедитор на мгновение лишился дара речи.

— Зачем?

— У тебя трудности с выполнением программы «Я так просто не сдамся»?

— Но червоточина даже не развернута. Все управление осуществляется разумными машинами, обладающими своей психологией, — и мы в этой психологии не учтены.

— Мы станем действовать постепенно. Сначала мы все проверим. Если все на месте и в дежурном режиме, как было оставлено, сделаем попытку проникновения. Разработанные людьми программы самые хитрые во всей галактике. Наши электронщики, благослови их, Господи, тысячу лет совершенствовали свое великое мастерство, и я считаю их первыми во Вселенной. Эта задача под силу их славному племени.

— Но у нас с собой нет никого…

Экспедитор, увидев выражение золотого лица, все понял и предпочел помолчать.

— Если я не сумею восстановить такую простую вещь, как обесточенная червоточина, значит, я уже мертв и испытываю адские муки. А теперь пошли.

Гор зашагал через площадь к «Последнему броску».

— Вы уходите? — спросил Тизак.

— Только ненадолго, — заверил старого аномийца Экспедитор. — Нам надо слетать и кое-что проверить. Это займет меньше суток. Ты останешься здесь?

— Я хотел бы услышать окончание вашей истории. Я задержусь на какое-то время.

Экспедитор, подавив желание извиниться, поспешил вслед за Гором.

За то время, которое потребовалось кораблю, чтобы нырнуть в гиперпространство и выйти из него в трех миллионах километров от фотосферы звезды, кулинарный процессор успел приготовить порцию ризотто с лимоном и жареными овощами. Лиззи обычно готовила это блюдо, стоя с большой сковородой у плиты, попивая вино и помешивая еду в течение получаса, пока они обсуждали прошедший день. В дополнение к рисотто Экспедитор заказал тарелку чесночных хлебцев и порцию тертого пармезана, которым посыпал горячий рис. Лиззи всегда возражала против этого, утверждая, что пармезан заглушает вкус овощей. Гор на предложение присоединиться только покачал головой.

— Ты все еще беспокоишься о Джастине? — спросил Экспедитор.

— Нет, я не беспокоюсь о Джастине, — проворчал в ответ Гор. — Мы еще не прошли границу временного эффекта, когда она должна добраться до Кверенции.

— Ну и хорошо.

— Даже если что-то случится, мы не в силах снарядить спасательную экспедицию.

— Если только Араминта не убедит Небесного Властителя покинуть «Серебряную птицу», других препятствий для ее полета я не вижу.

— И это тоже не остановило бы мою Джастину. Разве что задержало бы ее, но не больше. Ты себе не представляешь, какой упрямой она может быть.

— И откуда в ней эта черта? Интересно.

Гор слабо усмехнулся.

— От матери.

— В самом деле?

— Не имею понятия. От этого воспоминания я избавился тысячу лет назад.

Экспедитор положил в рот кусочек чесночного хлебца и втянул воздух, чтобы его охладить.

— Я не верю.

— Сынок, моя жизнь ничуть не похожа на мыльную оперу. Я не могу себе этого позволить. Мой эмоциональный багаж равен нулю. У меня не было ничего общего с той женщиной с тех пор, как Найджел наблюдал за историческими шагами Дилана Льюиса.

— Что?

— Ну и дети пошли! Высадка на Марсе.

— А, конечно.

Гор возмущенно вздохнул.

Экспедитор не понял, какое отношение это имело к их разговору. Он подцепил вилкой еще порцию ризотто, и тут «Последний бросок» вернулся в реальное пространство-время. В экзо-зрении немедленно вспыхнули предупреждающие иконки и изображения с наружных сенсоров. Быстрая проверка показала, что силовое поле корабля способно сдержать возросший уровень радиации и повышение температуры. Но изображение с гисрадара, искаженное колоссальной силой притяжения звезды, было расплывчатым. Отклик резонанса квантового поля тоже ухудшился.

— Надо подойти ближе, — заявил Гор.

Корабль начал разгоняться в сторону звезды до 10 g, — и Экспедитор предпочел не спорить. Он только надеялся, что Гор не станет проверять, какую температуру они способны вынести. Хотя, учитывая его взвинченное состояние, вполне мог бы.

В радиусе десяти миллионов километров от звезды не было ни одного пограничника, а те немногие, что следили за этим сектором пространства, не проявили к их полету никакого интереса. Не было здесь и каких-либо станций, только остатки астероидов да выгоревшие ядра комет. Самым близким значительным объектом оказалась первая от светила планета, вращавшаяся на расстоянии в семнадцать миллионов километров. День

для этого скопления спекшихся камней длился три с половиной года, что в полдень приводило почти к полному расплавлению поверхности. Интерес к их экспедиции проявил только корабль, следующий за ними от самых Близнецов Лео, который по-прежнему держался на дистанции в пять миллионов километров и соблюдал режим скрытности.

Предела безопасности «Последний бросок» достиг приблизительно в миллионе километров от бурлящей плазмы фотосферы, оставив их плыть в тонком ультрафиолетовом слое короны. Из бушующего внизу ядерного шторма вздымались гигантские языки плазмы, грозящие поглотить маленький корабль, а затем рассыпались вдоль индукционных линий тайфунами расщепленных частиц.

Лучи сенсоров углубились в этот ад, отыскивая в перегретом водороде любые аномалии. «Последний бросок» обошел вокруг звезды по экватору, затем немного сместился, охватывая новый сегмент поверхности. На восьмом витке их поиски увенчались успехом.

Линзообразное силовое поле в двух тысячах километров под поверхностью конвекционной зоны. Гисрадар определил его ширину в пятьдесят километров. Интенсивные манипуляции с гравитонами удерживали предмет на месте, в противном случае водородные потоки вытолкнули бы его в фотосферу со скоростью, близкой к скорости света.

— Вот и наш энергетический сифон, — воскликнул Гор.

Гисрадар показал им, как причудливо изгибаются вокруг диска индукционные линии. Силовое поле, по всей видимости, было частично пористым, так что позволяло материи по краям просачиваться внутрь.

— А почему бы не воспользоваться масс-энергетическим конвертером? — пробормотал Экспедитор.

— Измерь излучение нейтрино. Такую картину дает только масс-энергетический конвертер, — сказал Гор. — И посмотри сюда. Сейчас он всего лишь сохраняет свое положение, и прикинь, сколько на это расходуется массы. Я уверен, в том, что поток уже не выходит наружу, как фанатики уверены в своем священном писании. То, что мы наблюдаем, — самый грандиозный из всех турбоэнергетических конвертеров.

— Ну, ладно, мы установили, что он на месте и продолжает функционировать. Что дальше?

— Наше силовое поле не выдержит и половины пути, но единственный способ до него добраться — это спуститься и, возможно, приземлиться или хотя бы пристыковаться, чтобы взломать мозг.

Экспедитор посмотрел на Гора с нескрываемым ужасом.

— Ты шутишь?

— Хотелось бы, сынок. Но не паникуй. У нас на борту репликатор самого высокого класса. Придется отштамповать несколько более мощных генераторов, чтобы повысить защиту «Последнего броска». Как только доведем ее до уровня звездного сенсора, мы заберемся в конвекционную зону и направим энергию к механизму вознесения. Ну… говоря «мы», я имел в виду тебя.

— Выглядит внушительно, — сказала Катриона Салиб.

— Да.

На этот раз Троблум был доволен. Перед ним в центре каюты стоял матово-серый скафандр, почти упирающийся круглым шлемом в потолок. Его телу костюм добавлял почти двадцать пять процентов объема. Но это было не важно. Связки электромускулов легко с ним управлялись, так что ходьба не требовала ни малейших усилий. Как и полеты, благодаря встроенной компактной антиграв-установке. В скафандре, конечно, не предусматривалось оружия, над этим вопросом Троблум не мог заставить себя работать. Зато защита… Он при любых обстоятельствах будет чувствовать себя в безопасности. Другими словами, если он встретится с Кэт, то не оскандалится, как на Шолапуре.

Нечто подобное следовало сконструировать давным-давно.

По его команде два маленьких сборочных робота, притаившиеся под скафандром, словно пауки-переростки, отошли в сторону. Троблум повернулся к столу, где его поджидал легкий перекус, и взял треугольник сэндвича.

После этого в экзо-зрении развернулось изображение Конуса, до которого оставалось каких-нибудь три световых года. Его базовый механизм создавал колоссальные искажения, уходящие из пространства-времени и распространяющиеся в квантовых полях. Небывалое явление привело Троблума в восторг. Ничего похожего на гипердвигатель человеческих кораблей. К сожалению, на «Искуплении Меллани» не было сенсоров, способных провести детальное сканирование.

Троблум покончил с сэндвичем, запил его немецким пивом и начал облачаться в свой скафандр. К тому времени, когда он с удобством устроился внутри, корабль вынырнул из гиперпространства в двух тысячах километров над солнечной стороной Конуса. Визуальные сенсоры показали ему фантастический скругленный трехгранник из металлических сегментов, блестящих в ярком солнечном свете серебряными пузырями. Между сегментами переплетался сложный узор темных трубопроводов. Сразу стало понятно, почему экипаж корабля Флота, обнаруживший это сооружение, решил, что перед ним самый большой космический корабль во всей галактике. В его очертаниях инстинктивно угадывалось стремление отдать дань аэродинамике. С противоположной стороны от гигантского жилища чужаков тускло мерцало Раскаленное Кольцо, уходящее в бесконечность.

Троблум повел корабль поперек освещенной стороны Конуса, ускоряясь, чтобы сравнять скорость с его неестественным орбитальным вектором. Навстречу «Искуплению Меллани», шедшему над разновеликими сегментами, сверкали вспышки отражений от зеркальных граней похожего на парус устройства. Корабельные сенсоры обследовали посадочные площадки вдоль транспортных трубопроводов, пригодных для передвижения людей, отыскивая знакомые признаки. Во время полета «Искупление Меллани» не мог засечь этот корабль, идущий под покровом маскировки, но Троблум надеялся, что он пришел вовремя.

— А вот и они, — наконец произнес он.

— Корабль Оскара? — спросила Катриона.

— Угу. Они приземлились вблизи Окторона. Это логично. Окторон — самое крупное человеческое поселение.

Он дал команду интел-центру посадить корабль на свободную площадку в двух километрах от судна Оскара. Слабое локальное поле появилось сразу, как только опоры коснулись площадки, но Троблум на всякий случай оставил ультрадвигатель в рабочем режиме. Интел-центр направил коммуникационный лазерный луч к кораблю, за которым Троблум следовал от самого Содружества.

— Я бы хотел поговорить с Оскаром Монро, — сказал он, как только юз-дубль сообщил, что вызов принят.

«А ты, должно быть, Троблум», — откликнулся Оскар.

Звук собственного имени возбудил в нем такой сильный приступ страха, что он вздрогнул. Электромускулы усилили непроизвольное движение. Шлем скафандра ударился в потолок. Вспомогательные программы мгновенно сформировали команду «Искуплению Меллани» погружаться в гиперпространство и бежать. Чтобы ее запустить, достаточно было одной мысли.

— Откуда вам известно мое имя?

«Паула Мио говорила, что ты ищешь контакта со мной».

— Как она могла знать об этом?

Еще не закончив фразу, он понял, что его предал РИ.

«Будь я проклят, если знаю, — воскликнул Оскар. — Она до смерти пугает меня, и у нас общее прошлое. Кстати, а откуда ты узнал, что я на борту «Возмездия Элвина»?»

— Это название твоего корабля? А каким был Элвин?

«Адам? Такой же, как я, заблуждавшийся, как могут заблуждаться только очень молодые. Ты это хотел узнать?»

— Нет. Наверное, я сумею вам помочь.

«Каким образом?»

— Мне известно о Стае. Я сам помогал ее создавать. Оззи, Араминте и Иниго это может пригодиться.

Последовала продолжительная пауза.

«Да, я думаю, пригодится. Мы уже установили контакт с Оззи. Через десять минут за нами подойдет капсула. Мы могли бы захватить и тебя».

— Хорошо. Я буду вас ждать.

А потом он стоял посреди заснеженной тундры, полностью раздетый, но почему-то не чувствовал боли. Где-то вдали край ледяной пустыни охраняли высокие горы с пугающими зазубренными вершинами — геологическая стена между цивилизацией и диким краем, откуда он пришел. Несмотря на резкий ветер, бросающий навстречу снежные вихри, он не чувствовал холода. В конце концов, это был его дом, его единственное убежище от остальной жизни и всех ее мучений.

День давно наступил, но солнце скрывали низкие тучи, заполонившие все небо. Он шагал по промерзшей земле, оставляя в плотном снегу отчетливые отпечатки. Откуда-то из-за холмов аскетически чистого пейзажа слышалось фырканье и топот коней. И вот вдали на гребень выскочил табун диких гигантских животных. На бегу они запрокидывали головы, рассекая рогами морозный воздух. Он восхищенно улыбнулся, вспомнив те времена, когда скакал верхом просто ради удовольствия, ездил в соседние деревни, встречался с друзьями, оттачивал мастерство верховой езды и обучался древней боевой тактике, которой должен был владеть каждый подросток. Задолго до…

Но вот по его коже бьет уже не снег. Он подставил ладонь, чтобы поймать летящую по воздуху частицу, но она рассыпалась в его пальцах. Пепел. Ноги ступали по мягкому покрову, при каждом шаге поднимая тонкую пыль. Пепел запорошил землю, траву и деревья, изгнал жизнь из цветущей долины. Покрывало пепла слетело с высокого кургана, появившегося перед ним, и обнажило труп огромного крылатого существа. Перья осыпались с него, словно осенние листья, и высохшая кожа натянулась на крепком скелете.

— Нет, — вскрикнул он.

Царь-орел, одно из самых величественных созданий на планете Дальняя. Много раз он садился на одного из них верхом и взмывал в сапфировое небо.

Опустошенную землю залило мерцающим оранжевым светом. Он обернулся. Остроконечные горные вершины взрывались потоками лавы. В небо поднялись широкие столбы темного дыма.

Пепел за его спиной зашуршал под чьими-то шагами. Появившийся запах горящей плоти усилился, так что он едва не задохнулся от едкого дыма.

— Это не твое убежище, — сказала она. — Это место, где я тебя взрастила. Это место, где осталось твое сердце. Здесь все мое. И ты мой.

Он не решался обернуться. Не мог встретиться с ней лицом к лицу. Это означало бы потерять себя, отдаться во власть боли и мучительной привязанности.

Золотой солнечный свет пробился сквозь удушающее одеяло пепла, единственный сверкающий луч упал на него, заставив прикрыть рукой глаза.

— Ну же, сынок, — раздался приятный голос. — Вот твой путь. Вот твое будущее. Это твое искупление.

Тучи пепла взвились вокруг него, быстро обретая форму. Золотистое сияние не померкло. Он протянул к нему руки…

— О-о-х! — Аарон проснулся, молотя руками под тонкой простыней, обернувшейся вокруг его тела. — Проклятье!

Он так сильно вспотел, что шелковая ткань прилипла к коже.

Он очнулся в комнате на первом этаже дома Оззи с кроватью посередине, кое-какой примитивной мебелью и окном, наглухо закрытом ставнями. Тем не менее по краям пробивался солнечный свет, позволяя увидеть…

— Черт! — воскликнул он.

В ногах его кровати, аккуратно подогнув ноги и задумчиво глядя на него, сидела Майрайан. Ее волосы сегодня были зелеными и голубыми. Сквозь свободную кружевную блузу просвечивали светящиеся пурпурные узоры.

— Ты теряешь его, — с милой улыбкой сказала она.

Он опять с опаской увидел ее клыки. Даже когда он спал, никто не мог к нему приблизиться. Ее приход должны были зафиксировать биононики. Вторичная тактическая программа предназначалась для предупреждения о вторжении, и при пробуждении он бы знал, что что-то происходит. В конце концов, мог бы сработать и естественный инстинкт. Аарон давно уже так не удивлялся. «Это плохо».

— Что я теряю? — мрачно спросил он.

Тем временем биононики провели сканирование дома — нет ли там других сюрпризов вроде вооруженных чикойя, ожидающих завтрака на кухне.

— Свой разум.

Он застонал и сполз с кровати, освободившись наконец от простыни.

— Значит, я присоединяюсь к вашей компании.

— Она пришла, когда тебе снился дом. Тебе больше некуда отступать. А детство не сможет тебя защитить. Против нее не выстоит ни один ребенок.

Он помолчал, разворачивая брюки, отштампованные для него репликатором Оззи.

— Против кого?

Она пронзительно хихикнула.

— Если тебе не известно, то и мне тоже.

— Конечно.

Он пытался игнорировать сон. Но он видел не просто кошмар, и они оба это знали. Кроме того, тревога возникала на самом глубинном уровне. В его разуме где-то крылся дефект. Такая война была ему абсолютно непонятна, и тактических решений для нее не существовало.

«Если только я не возвращаюсь к своему изначальному состоянию».

Но сегодня от него требовалось терпение и такт.Не самые сильные его качества даже при всех приобретенных дополнениях.

Майрайан соскользнула с кровати и завела руки за спину, соединив пальцы. Ее голова покачивалась из стороны в сторону в такт неслышным ударам сердца. Облик волшебной принцессы не произвел впечатления на Аарона. Он был уверен, что женщина что-то скрывает.

— Так ты специалист? — спросил он.

— Я просто подходящая для Оззи женщина, — с обычной глуповатой улыбкой ответила она.

— Ну и ладно.

Он натянул черную футболку.

— Тебе тоже нужен кто-то рядом. Каждому нужен. Эта Вселенная не для одиноких, Аарон. Кроме того, тебе нужна помощь, чтобы защититься от нее.

— Я подумаю.

Он всунул ноги в ботинки, позволив полуорганическим голенищам обхватить и зафиксировать лодыжки.

— А они уже прибыли.

— А?

— Корабль. Оскар вышел на контакт одиннадцать минут назад.

Сообщение его юз-дубль должен был отследить и передать ему. Цепочка тактических промахов начала его серьезно беспокоить. Это не простое совпадение.

— Отлично. Он сказал, кого с собой привез?

— Нет. Но я сейчас отправляюсь их встречать. Скоро вернусь.

Аарон сам предпочел бы встретить прибывший корабль, но он не мог пойти без Иниго. Предоставить его самому себе означало бы увеличить риск. Выбора нет. Ему придется положиться на Майрайан и ждать. «Довольно противоречивая установка».

Внизу за большим кухонным столом сидели Оззи и Иниго. Грязная посуда и приборы были сдвинуты в сторону. Оззи допивал кофе, а перед Иниго стояла кружка с горячим шоколадом. Корри-Лин пристроилась на мягком диванчике в дальнем конце комнаты и откровенно скучала.

— Прадед моей матери предположительно был из семьи Брандт, — говорил Иниго. — Мать часто рассказывала, что ее бабушка, когда жила на Ханко, пользовалась трастовым фондом. Я не помню всех небылиц о старом добром домашнем мире и о том, как хорошо тогда жилось. Если эти деньги когда-то и существовали, во время войны против Звездного Странника они пропали, а семья перебралась на Анагаску. В путешествие через темпоральную червоточину каждому разрешили взять с собой только то, что он мог унести. Когда я рос, избытка денег я точно не замечал. Если мы и были Брандтами, верхушка семейства оставила нас выплывать самостоятельно.

— Да, это похоже на династию, — согласился Оззи.

— Но ты скрыл семейную историю, — отметил Аарон, проходя к кулинарному процессору. — Я был в музее Иниго на Кухмо. Там ничего нет о твоем родстве с Брандтами.

— Я сознательно скрыл это, — сказал Иниго. — Я ведь родился Высшим. Мою мать, как и тетку, соблазнил один из радикальных ангелов. Думаешь, мне очень хотелось, чтобы все Содружество обсасывало эту историю? А так бы оно и было, моим оппонентам она бы очень понравилась.

— Да, само собой. Но даже если родство с Брандтами каким-то образом связывает тебя с их семейным ковчегом, это не объясняет, как корабль мог попасть в Бездну.

— Так же, как и Джастина, я полагаю.

— Нет. Она подобралась вплотную к границе. В том случае должно быть что-то другое, вроде телепортации на большое расстояние.

— Корабль Династии мог оказаться рядом с Бездной, если Брандты решили уйти на другой конец галактики.

— Ничего подобного. Райели начали патрулировать этот сектор с тех пор, как их вторжение оказалось неудачным. Они разворачивают каждого, кто подойдет хотя бы близко, начиная с Уилсона с его «Исследователем».

— Я не спорю, — сказал Иниго. — Но точно так же нельзя оспорить тот факт, что корабль с людьми проник в Бездну. Именно на этом основывалась наша надежда на открытие перехода из Содружества.

— Вот тут-то теория и лопается с громким треском. Как могла Бездна узнать о приближении ковчега? Здесь огромная нестыковка.

— На это способны Небесные Властители. И нельзя не учитывать само Ядро. Оно должно быть намного умнее.

— Но в таком случае они должны обладать способностью ощущать мысли практически повсюду. Если нужны мысли, почему бы не телепортировать каждую разумную расу прямо из домашнего мира, как только ее особи разовьются до способности связно рассуждать?

— Это не обязательно должно быть восприятие мыслей. Араминта видела Небесного Властителя во сне. Возможно, он способен и на другие контакты.

Аарон забрал из кулинарного процессора рулет с беконом и кружку с чаем и сел рядом с Корри-Лин.

— Они все там же?

— О да, — проворчала она.

Прошло пять полных дней. Иниго пытался увидеть во сне Небесного Властителя, но попытка оказалась безрезультатной. В остальное время они с Оззи спорили о природе Бездны и пытались придумать способ преодолеть ее границу. Занимались именно тем, чего добивался Аарон. Только он никак не ожидал, что их разглагольствования окажутся такими умопомрачительно скучными. То и дело высказывалась какая-нибудь фантастическая концепция, а потом следовали бесконечные обсуждения. Иниго и Оззи, похоже, не собирались останавливаться на какой-нибудь одной идее и строить на ней целую теорию. Другими словами, за четыре дня ни один из них не высказал ни одного правдоподобного предположения.

— Ты разговаривала с Майрайан? — спросил Аарон.

Корри-Лин едва заметно пожала плечами.

— А она разговаривает? Разумно?

— Да, я в этом убедился.

— Я просматривала новости из унисферы Содружества.

— И?

— Последний сон не пользуется популярностью. Новый Духовный Совет Воплощенного Сна объявил его подделкой, но мысли Иниго узнают уже многие. Среди верующих начались серьезные разногласия. Немало людей — больше, чем я ожидала, — проявляют беспокойство по поводу последствий паломничества.

— Но на стартовавших кораблях все погружены в небытие.

— Верно. Так что всё это слишком незначительно и слишком поздно. Мнение неверующих на наш счет подтвердились, но на них, как и раньше, никто не обращает внимания. Попыток мятежа на кораблях флотилии не замечено.

— Что ж, по крайней мере, мы умрем с чистой совестью.

Он надкусил рулет с беконом. В нем оказалось чересчур много масла, и оно вытекло ему на пальцы.

Корри-Лин взглянула на него с любопытством и сморщила свой короткий носик.

— Это впервые.

— Что?

— Ты допустил возможность неудачи. Хотя бы в шутку. Я не знала, что в твоей голове водятся такие мысли.

— Просто стараюсь выглядеть по-человечески, чтобы вас не напрягать. Стандартная тактика.

— Твои сны становятся все хуже, да?

— Должен признать, что со снами дела обстоят не самым лучшим образом. Или, по-твоему, это тоже проявление слабости?

— А теперь еще и оборона? Господи, да так мы скоро взломаем твои установки.

«Что-то их точно взломает», — уныло подумал он. После пробуждения ему потребовалось несколько минут, чтобы избавиться от страха. Ужас кошмара впервые преследовал его и в реальном мире. Еще один аспект ее растущей силы.

— Лучше бы вам этого не делать, — проворчал он и перевел взгляд на стол.

— Со временем я, вероятно, мог бы выяснить, — сказал Оззи. — У меня еще сохранились кое-какие связи с остатками Династии Брандт, но твое родство станет всего лишь мелкой деталью. Даже если ты давно потерянный потомок Брандтов, это не объясняет, каким образом ковчег попал в Бездну. Кроме того, сам подумай, сколько Брандтов остались в Содружестве. Почему только ты стал таким особенным?

— А много ли Брандтов работали на станции «Центурион»?

— Не важно. Твой дар не позволяет разговаривать напрямую с Небесным Властителем, что нам сейчас необходимо.

— Знания всегда важны. Любая теория строится на фундаменте из фактов.

— Безусловно, старик, но этот фундамент нам не подходит.

— Мы должны проанализировать всю имеющуюся информацию о Бездне.

Аарон проглотил остатки рулета.

— Я, пожалуй, подожду капсулу снаружи.

— Не могу тебя за это упрекнуть, — сказала Корри-Лин.

Он остановился на веранде, глядя через спокойную гладь воды на таинственный чужой город. Его проклятые сны определенно пробивались наверх из глубин подсознания, причиняя сильное беспокойство. Он попытался прогнать тревогу, проведя диагностику бионоников и тактических подпрограмм, которые этим утром оказались такими ненадежными. Но так и не смог объяснить, как удалось Майрайан незамеченной проникнуть в спальню. Полевой сканер зарегистрировал движение, но оно оказалось настолько слабым, что сигнал тревоги бета — уровня не появился. А женщина сидела прямо у его ног, на расстоянии десяти сантиметров от границы, за которой последовала бы альфа-тревога. Было ли это простым совпадением? Если так, то совпадения стали слишком уж частыми.

Хорошо хоть юз-дубль объяснил, почему не перехватил адресованное Оззи сообщение. Домашние интел-центры оказались защищены какой-то очень сложной программой. «Значит, Оззи не до конца раскрылся. Вполне объяснимо».

На фоне яркого сияния полупрозрачной верхушки сегмента Конуса появилась капсула. Фильтры бионоников позволили Аарону следить за ней визуально. Полевой сканер определил, что внутри находится семь человек. Само собой, Майрайан, трое мужчин и женщина с бионониками, настроенными на легкую защиту, что его насторожило. Но боевые системы активированы не были. Кроме них, в капсуле разместился обычный мужчина без бионоников, и человек огромного роста в бронированном скафандре с активированным на полную мощность защитным полем.

Аарон послал в капсулу свои идентификационный импульс, и ему ответили все, кроме обычного мужчины. Вероятно, это и была та важная персона, которую Оскар вез ради встречи с Оззи.

Старенькая капсула приземлилась на лужайке с пурпурно — зеленой травой между озером и домом. Дверь открылась, и пассажиры начали выходить. Первой, весело помахивая рукой, появилась Майрайан, на которой Аарон не собирался сосредоточивать внимание. Быстрое сканирование окрестностей провели Бекия и Томансио, а не Оскар, что вызвало у Аарона легкое любопытство. Только после них вышел мужчина-Натурал. На вид он оказался старше, чем было принято по стандартам Содружества. Последним в дверь не без труда протиснулся Троблум в своей броне.

За спиной Аарона встретить прибывших выстроились Оззи, Иниго и Корри-Лин. Оззи весело усмехнулся.

— Святые угодники, да это и правда Оскар, — воскликнул он и продолжил немного громче: — Эй, старик, давненько не виделись.

Оскар, смущенно улыбаясь, направил на него указательный палец.

Однако внимание Аарона привлекла реакция Томансио. Он смотрел на него, не скрывая недоверчивого удивления.

— Ты! — выдохнул Томансио. — Ты жив.

— Никогда не чувствовал себя лучше, старик, — бодро ответил Оззи, поворачиваясь к Иниго. — Как видишь, легендарный гений всегда превосходит мессию.

— Иди-ка ты, — отрезал Иниго.

— Я не думаю… — заговорила Корри-Лин, переводя взгляд с Томансио на Аарона.

— Мятежник, — прошептал Томансио, все еще не сводя глаз с Аарона.

В мозгу Аарона, словно прорываясь через жизненно важную мембрану, мелькнуло короткое воспоминание. Ее- лицо с озорной улыбкой в его постели. Та же самая женщина в Золотом Парке в тот день, когда Этан был избран Духовным Пастырем. Другие волосы, но все же она. «Плохо дело».

— Что? — прохрипел он. — Как ты меня назвал?

— Мятежник. Точно ты.

— Нет, — запротестовала Бекия. — Не может быть.

— Кто? — озадаченно переспросил Оскар.

— Леннокс. Леннокс Макфостер. Как же это вышло? — со злостью спросил Томансио. — Как ты здесь оказался?

— Рыцари-Хранители потратили не одно десятилетие на твои поиски, — добавил Черитон. — Где ты был?

— Простите, — сказал Аарон. — Но я действительно ни черта не понимаю из того, что вы говорите.

Капсула приземлилась десять минут назад, но им еще не представили мужчину-Натурала, а Троблум хранил молчание. Рыцари-Хранители были крайне удивлены встречей с Аароном и нисколько не сомневались в его личности. Сын Брюса Макфостера, еще одного легендарного персонажа, захваченного и совращенного Звездным Странником, а впоследствии убитого Гором Бурнелли. Леннокс в то время был младенцем и, по их словам, воспитывался матерью Самантой в духе Хранителей Личности. Он одним из первых примкнул к Кэт в поисках новой роли для Хранителей Личности, чья организация тогда стояла на грани развала.

Аарона взволновал их рассказ. Имена и события определенно откликались в глубинах памяти, хотя и не в сознательном слое разума. Он не сомневался, что первоначально мог быть одним из Рыцарей-Хранителей. У него с ними имелось много общего. В таком случае, рассказ становился неприятно правдоподобным…

— А что за мятеж я поднял? — с любопытством спросил он.

Не надо было ему спрашивать. Он не имел отношения к делу.

— Мятеж в пантарском соборе, — безучастно ответил Троблум. — Это на Наррогине. Рыцарей-Хранителей привлекли на помощь одному из политических движений, стремившемуся подавить своих соперников. Кэт лично взяла на себя руководство операцией. Возникла ситуация с заложниками, и были выдвинуты невыполнимые требования. И тогда она начала истреблять людей. В том числе и их детей. Ты остановил ее. Ты выступил против Кэт.

— После этого наше движение претерпело значительные изменения, — продолжила Бекия. — Мы наконец признали недостатки Кэт. И исключили ее из числа лидеров. Но не тебя.

— Большинство членов организации отказались от нее, — с некоторым замешательством сказал Черитон. — Произошел раскол. В конце концов, она была основателем движения, снова вытащила нас на свет после окончания войны со Звездным Странником и добилась союза с барсумианцами. Впрочем, говорят, что это была твоя идея.

Аарон сознавал, что в первую очередь должен заняться выполнением миссии. Ему надо выяснить личность мужчины-Натурала и убедить всех продолжить обсуждение с Иниго и Оззи. «Доставить Иниго в Бездну». В этом вся его Вселенная, весь смысл его существования. Но сейчас установка оказалась слабее. В его мозгу таилась тень ее улыбки. Порой он видел ее даже с открытыми глазами.

«Плохо дело».

Похоже, что она не шутила.

— Я спас их? — вяло спросил он.

— Кого?

— Детей. Вы говорили, что я остановил ее, когда она убивала детей.

Томансио и Бекия переглянулись, и их смущение было красноречивее любого ответа.

— Ты помнишь, что происходило с тобой после? — спросил Черитон.

Аарон пожал плечами.

— Я даже этого не помню. То есть… ничего.

Он солгал. Где-то в дальнем уголке мозга вспыхнуло воспоминание о хрустальном куполе, мерцающем, словно пламя.

— Тебя так и не поймали, — сказал Томансио. — И не судили. Никто не знал, что с тобой случилось.

— Включая меня, как выяснилось, — добавил Аарон.

Казалось, в нем пробудилось чувство иронии.

— Кто же это с тобой сделал? — воскликнула Бекия, излучая гея-частицами бурлящий гнев. — Кто-то начисто промыл тебе мозги.

— Может, она, — пробормотал Томансио.

— Нет, — ответил Аарон, не зная, откуда в нем такая уверенность, но ни капли не сомневаясь. — Я сам выбрал, каким мне быть. И я сохраню эту сущность, что бы вы ни говорили.

— Но ведь ты явно сдаешь, — заметила Корри-Лин. — Твои установки слабеют.

— Я это переживу, — мрачно заявил он. — Я должен довести миссию до конца.

— Какую? — спросил Оскар.

Аарон махнул рукой на Иниго.

— Сновидец должен быть доставлен в Маккатран, внутрь Бездны. Или в крайнем случае установить контакт с Ядром.

Оскар и все трое Рыцарей-Хранителей посмотрели на мужчины-Натурала.

— Сновидец, — заговорил он. — Я Араминта-два.

Его гея-частицы выдали поток мыслей и эмоций, включая вид с обзорной площадки корабля «Свет Заступницы».

— Великая Заступница, — ахнул Иниго.

— Ого, — ухмыльнулся Оззи. — Вот это да!

— Я хочу помочь, — заявил Араминта-два. — Необходимо остановить паломничество.

— А теперь скажи им, кто посоветовал тебе объединить усилия с Оззи, — с довольным видом предложил Оскар.

По крайней мере, они разговорились, признал Аарон, хотя по мере повествования в основном ограничивались возгласами восторга и удивления. Но все они сидели вокруг кухонного стола в доме Оззи и поглощали закуски и напитки из его кулинарного процессора. Все, кроме Троблума, отказавшегося снять свой защитный скафандр и стоявшего во главе стола.

— Я встречался с Кэт.

Это было все, что он сказал по теме, и собеседники единодушно сочли его поведение следствием паранойи.

Во время знакомства Троблум произнес еще одну реплику: «Оззи, встреча с тобой большая честь для меня. Я потомок Марка Вернона».

— Правда? Здорово, — откликнулся Оззи и отвернулся к Араминте-два. — Мы пытались выяснить, способна ли Бездна перенести людей внутрь, как при телепортации, — сказал он. — Ты не могла бы спросить об этом Небесного Властителя?

— Я спрошу, — согласился Араминта-два.

Аарон внимательно наблюдал за Троблумом. После равнодушного ответа Оззи массивный человек слегка отодвинулся. В Гея-сферу не просачивалось ни малейшего намека на его чувства. Собственно говоря, невозможно было даже определить, кто именно скрывается внутри скафандра.

По словам Оскара, Троблум помогал при создании Стаи — и опять Иниго и Оззи это почему-то ничуть не заинтересовало. Аарона заинтересовало, но только потому, что подобная информация помогла бы освободить Землю из заключения. А в данный момент эта задача стояла в самом конце списка после всех возможных вариантов доставки Иниго в Бездну. Кроме того, раз райели не сумели пробить барьер вокруг Солнечной системы, он подозревал, что освобождение Земли займет больше времени, чем выполнение его основной миссии.

«Возможно ли, чтобы Ядро перенесло меня в вашу Вселенную прямо отсюда?» — спросил Араминта-два у Небесного Властителя.

Аарон с восхищением рассматривал золотистую пелену звездной пыли, флуоресцирующую отражениями десятков мерцающих точек-звезд, достигших точки воспламенения. На фоне этих облаков с распростертыми вакуумными крыльями парили Небесные Властители.

«Ты приближаешься, — сказал Небесный Властитель. — Я чувствую, как ты становишься ближе. Скоро ты будешь здесь. Скоро достигнешь самореализации».

«Я быстрее встречусь с тобой, если ты сможешь до меня дотянуться».

«Ядро притягивает все. Ядро принимает всех».

«Я все еще за пределами вашей Вселенной. Боюсь, что мне до вас не добраться. Сможешь ли ты дотянуться до меня, как сделал это с другими представителями моей расы?»

«Существа твоей расы росли здесь, на твердых планетах. Мой род доставит тебя туда».

«Но сначала мне надо добраться до вас. Можешь ли ты мне помочь?»

«Я чувствую, как ты приближаешься. Теперь уже скоро».

«Как проникли в вашу Вселенную первые существа моей расы?»

«Они появились, как появляются все».

«Ядро помогало им появиться?»

«Ядро принимает всех, кто появляется здесь».

«Я больше не смогу до тебя дотянуться. Мой путь прервется, если Ядро мне не поможет. Попроси его дотянуться до меня, пожалуйста. Я хочу увидеть мир, в котором обитали мои сородичи».

«Ты будешь там».

Мысли Араминты-два стали заметно жестче.

«Нет, не буду».

«Ты продолжаешь приближаться. Твой путь не нарушен. Мы встретим тебя. Мы проводим тебя».

Ощущение Небесного Властителя переместилось на задний план, и Араминта-два тряхнул головой.

— Прокляни тебя Оззи.

— Я, конечно, могу это сделать, если тебе так хочется, но вряд ли будет толк, — откликнулся Оззи.

Араминта-два смутился.

— Извини. Сила привычки.

— Вряд ли это имеет значение, — сказал Иниго. — С того самого момента, когда начались твои разговоры с Небесными Властителями, стало ясно, что они просто не воспринимают понятие «снаружи». Их разум для этого не приспособлен.

— Но Ядро, или Центр, или как там называется их правящий орган, — не согласился Оскар, — послушалось, когда ты попросил впустить Джастину. Интересная тогда выдалась ночка.

— Запрос все равно передавался через Небесного Властителя, — сказал Оззи. — И понять его было намного проще.

— Тогда и нам надо упростить свою просьбу, — предложил Иниго. — Нам бы только установить какую-то связь с Ядром. Оно обязательно поймет, чего мы добиваемся.

— Старик, упростить просьбу уже невозможно, — возразил Оззи. — Трудно убедить Небесного Властителя передать ее Ядру.

— Подозреваю, что это так, — сказал Иниго. — Трудно поверить, что существо, способное манипулировать материей Бездны, как делают Небесные Властители, не в состоянии воспринимать новые концепции.

— Процесс управления, вероятно, осуществляется инстинктивно. Внутри Бездны стремление — основная движущая сила любой модификации.

— Да, но…

Аарон ощутил, как в его груди зарождается вздох: снова эти споры. Ее улыбка стала откровенно издевательской.

— Я могу доставить вас туда вовремя, — заявил Троблум.

Все повернули головы к огромной фигуре, нависающей над столом. Майрайан тихонько хихикнула. Оззи откинул со лба прядь выбившихся волос.

— Старик, как ты собираешься это сделать?

— На моем корабле имеется сверхсветовой планетарный двигатель аномийцев.

Снова возникла пауза.

— Что-что? — переспросил Оскар.

— Аномийцы не строили генераторов силового барьера для Пары Дайсона. Они позаимствовали их у райелей. А чтобы доставить на место, использовали сверхсветовую систему такой мощности, что она могла перемещать целые планеты. Так вот, у меня она есть. Вернее, ее копия. Ну, или копия того, что они, по моему мнению, использовали.

Всеобщая неуверенность не остановила Аарона.

— Она быстрее, чем ультрадвигатель? — спросил он.

— Да. Перемещение практически мгновенное. Это червоточина.

— Такая широкая червоточина, что сквозь нее может пройти планета?

В голосе Оззи отчетливо прозвенело недоверие.

— Да.

— Это невозможно.

— По правде говоря, очень даже возможно, — возразил ему голос из интел-центров. — Чем выше задействованный поток энергии, тем больше размер — теоретически.

— Верно, — согласился Троблум.

— Хорошо, — сказал Оззи. — Так что же ты используешь для питания этой гигантской червоточины?

— Новую звезду. Ничто другое не даст такого пикового уровня.

— Ну, очень удобно, старик. Надо просто посмотреть по сторонам и подождать, пока не возникнет вспышка.

— Это необязательно, — послышался из интел-центров тот же голос, но с оттенком злорадства.

— Ага. — Аарон усмехнулся. — Нова-бомба.

— Да, — подтвердил Троблум. — С функцией отклонения энергии.

— Умно, — усмехнулся Иниго.

— Нет, ты, верно, надо мной издеваешься, — закричал Оззи.

— Я думаю, это сработает, — сказал Троблум.

— Хочешь сказать, ты еще не испытывал двигатель? — спросил Томансио.

Майрайан снова хихикнула, уже громче.

— Нет, пока нет.

— И он может доставить нас к галактическому ядру раньше, чем туда доберется флотилия паломничества? — настойчиво спросил Аарон.

— Должен. В качестве теста я рассчитывал перемещение планеты размера Сатурна на пятьсот световых лет. Но здесь могут быть варианты. Если диаметр червоточины уменьшить…

— Можно увеличить расстояние, — закончил за него Иниго. — Для объекта размером с космический корабль…

— Я считаю, что дальность перемещения составит приблизительно двадцать пять или тридцать тысяч световых лет. Если мы запустим червоточину сегодня, флотилию паломничества удастся опередить.

Оззи встал из-за стола.

— Что ж, ладно. Моя работа выполнена. Желаю вам всем удачи.

— Ты не полетишь с нами? — спросил Иниго.

— Эй, не забывай, что я всего лишь никчемный старик с половиной мозга. Кроме того… — Он картинно нахмурился и прищелкнул пальцами. — Чуть не забыл. Я хочу остаться в живых!

— Оззи, ты будешь полезным членом команды по предотвращению фазы расширения, — сказала Корри-Лин.

— Нет, не будет, — возразила Майрайан и любезно улыбнулась Корри-Лин. — Оззи останется здесь, где я позабочусь о его безопасности.

— Я не могу с ней спорить, — торжествующе усмехнулся Оззи.

Личность Майрайан всерьез заинтересовала Аарона. Сначала он предполагал, что это одна из фанаток знаменитости, склонная к наркомании. Но после нескольких проведенных здесь дней он понял, что в их паре ее слово не последнее. Нет слов, их союз казался очень странным, но ведь это не кто-нибудь, а Оззи. При своих скудных воспоминаниях Аарон знал, что Оззи слыл весьма необычным человеком, хотя сведения о нем устарели еще пару веков назад.

— Ладно. Присутствие Оззи не обязательно. У нас есть Иниго и Араминта-два. Я тоже должен лететь. Сколько еще человек поместится в твоем корабле, Троблум?

— Эй! — возмутилась Корри-Лин.

— Я исхожу из практических соображений, — терпеливо пояснил Аарон. — Для успеха миссии существуют минимальные требования. Сновидец и Второй Сновидец пользуются правом первоочередности.

— Кто, черт побери, назначил тебя здесь командовать? — спросил Томансио.

— У тебя есть реальный план по ограничению Бездны? Уверен, в таком случае мы бы все с интересом его выслушали.

— Насколько я знаю, такого плана нет и у тебя. О том, что делать дальше, тебе известно не больше, чем о себе самом.

— Но у меня действительно есть план. И я Мятежник, разве ты забыл? Тот самый Рыцарь-Хранитель, на которого вы можете положиться, как на самого себя. Или еще надежнее.

— Даже если ты и был Мятежником, откуда мне знать, кто ты такой в данный момент. Тебе самому это точно неизвестно.

Громкий смех Оззи заставил всех повернуться в его сторону.

— В чем дело? — спросил Томансио.

— Не понимаешь? Люди, вы сами — то себя слышите? Сновидец. Второй Сновидец. Мятежник. Мученик. Господи, да вам только масок и плащей не хватает, чтобы стать командой супергероев. Хотя Троблум позаботился о своем костюме. Да, кстати, отличный костюм, большой человек.

— Хочешь сказать, что нам лететь не стоит? — спросил Томансио.

— По всем правилам статистики и теории вероятности, вы даже сюда не должны были добраться, настолько вы бестолковы. Но вы добрались, и кто-то знает, что делает, загружая план в мозги Мятежника. Так пользуйтесь этим. Насколько я понимаю, вы, парни, получили последний шанс, чтобы остановить Иланту и Бездну. Представить себе не могу, что намерен сделать босс Аарона, когда вы доберетесь до Маккатрана, но… Томансио, он прав, если только у тебя нет какой-то идеи и ты не готов прозакладывать свою голову, что она сработает. Скажи, Оскар. Мы с тобой уже сталкивались с подобными проблемами, и ты знаешь, как отличить реальность от фантазий.

— Верно, — неохотно подтвердил Оскар. — Оззи прав. Все говорит о том, что у нас остался последний выстрел. Два Сновидца? Если кто-то и способен отвести эту угрозу, то только они.

Томансио пожал плечами.

— Ладно, я просто хотел сказать, мы даже не знаем, на чьей стороне сейчас Мятежник.

— Если рассуждать логически, это должна быть фракция, противодействующая Ускорителям, — сказал Иниго. — Я через такое уже проходил. И могу признать, что доверяю ему.

— Ха! — воскликнула Корри-Лин.

— Ну ладно. Итак, Троблум, сколько людей способен взять на борт твой корабль? — спросил Черитон. — И есть ли у него крылья?

— Система жизнеобеспечения рассчитана на пятнадцать человек, но тогда будет очень тесно. И это не крылья, а теплоотводящие лопасти, — ответил Троблум.

— А нас всего только десять, — сказал Оскар. — Значит, мы свободно сможем разместиться.

Оскар откашлялся.

— Вы еще не обо всем подумали. Сколько времени потребовалось Джастине, чтобы добраться до копии Дальней?

— Ох, черт, — спохватился Аарон. — Время Бездны.

— Верно, старик. Так что спрашивать надо было о том, сколько на борту у Троблума медицинских камер. До прохождения границы вам потребуется погружение в небытие.

— Одна камера, — ответил Троблум.

— На «Возмездии Элвина» их пять, — добавил Оскар. — Их установили на случай единовременных поражений.

— Ты опять нас недооцениваешь, — с усмешкой заметил Томансио. — Значит, надо еще четыре камеры. Оззи, в этом сегменте можно отыскать подобное оборудование?

— Не сейчас, — с поразительным спокойствием произнес Оззи. — Впервые за несколько десятков лет они все оказались заняты. Но не беспокойся. Мой репликатор сможет для вас что-нибудь собрать. — Он повысил голос: — Верно, мозг-в-кувшине?

— Процесс уже запущен, — ответил голос из интел-центров.

— Я думаю, и наш репликатор справится, — заметил Оскар. — Таким образом, время ожидания уменьшится.

Троблум так и не решился снять свой скафандр. Оскар не знал, что и думать. Юз-дубль Паулы прислал ему подробный файл на бывшего агента Ускорителей, но после этого возникло только еще больше вопросов.

Томансио по праву допрашивал Аарона, но Оскара больше беспокоил странный массивный человек, у которого имелось столько личностных проблем, что их хватило бы на целую монографию по психологии. «И система перемещения со сверхсветовой скоростью, способная двигать целые планеты? Газовые гиганты? Чу и ну».

Но беспокоиться было уже поздно. Теперь все они полетят на одном корабле. Если все получится и таинственный босс Аарона сумеет договориться с Ядром, весь этот кошмар с паломничеством и Бездной закончится через неделю.

«Да, так оно и будет».

Хотя Оззи прав. Больше им все равно ничего не остается. Потому он без жалоб и споров сидел за кухонным столом и ел бейглы с лососем, приготовленные кулинарным процессором Оззи для всей компании. Оскар подумал, что хорошо бы поболтать с Оззи. Не то чтобы они были очень близкими друзьями, но они пережили одни и те же исторические события. Жаль, но поболтать им не удастся. Оззи и Иниго готовы были спорить целую вечность. А в те короткие промежутки времени, когда спорщики переводили дух, Томансио терзал расспросами Аарона.

Домашние интел-центры (что казалось странным даже для Оззи) вместе с Лиатрисом пришли к выводу, что новые медицинские камеры будут готовы уже через час. После этого останется только установить их на «Искуплении Меллани». Еще одно напоминание о прошлом, без которого Оскар мог бы и обойтись. «Но, в конце концов, когда ты в таком возрасте, все взаимосвязано».

— Я надеюсь, ты больше никогда не активируешь ментальное поле, — убежденно заявил Иниго. Его голос прозвучал так громко, что все остальные разговоры прекратились. — Направлять мысль вдоль заведомо прогнившей ветви эволюции — это конец человечества.

— Психология в составе учения об эволюции? — буркнул в ответ Оззи. — Прекрати.

— Ты распространяешь влияние на каждое разумное существо. В Гея-сфере, по крайней мере, была возможность отгородиться от нее. А здесь нет ничего подобного. Это ментальный фашизм, и, что хуже всего, ты уверен, что действуешь во благо, ради нашей общей пользы. Распространи ментальную сферу на всю галактику, и ты превратишь наше общество в подобие того, что я видел в Последнем сне. Неужели ты этого не понимаешь? Утопия скучна, апатия страшнее всех врагов. Тебя надо остановить, как и Бездну. Ты ошибаешься, стремясь делиться мыслями, как ошибался Эдеард в темный период своей жизни. Вы оба поддались соблазну Ядра, соблазну совершенства, что в итоге приводит к порабощению человеческих душ.

Аарон, держа в руке тарелку с вафлями, присел рядом с Оскаром.

— Лиатрис уверяет, что репликатор закончит работу через восемнадцать минут, — шепотом сказал Оскар, наклонившись к Аарону.

— Может, они все-таки скажут что-то об ускорении времени в Бездне, — пробормотал в ответ Аарон.

— Они все время так общались?

— Пять дней без остановки. Я сам подталкивал их к обсуждению всех вариантов.

— А что ты можешь сказать о нашем большом друге?

Оскар незаметно кивнул в сторону громоздкого скафандра.

— В данный момент нейтрален. Я чувствую его страх перед Кэт. Если он сохранится и на борту его собственного корабля, можно будет сделать выводы.

— Верно. А ты действительно не знаешь, что произойдет, когда мы доберемся до Маккатрана?

— Нет, не знаю. Но мне нравится твой оптимизм.

Оскар снова задержал взгляд на его лице. То, что он видел, ему нравилось. Но под человеческой оболочкой Аарона скрывалось что-то еще, что-то странное — почти еще одна бездна. Он скорее изображал человека, чем был им. И Корри-Лин, не стесняясь, предсказывала ему скорый срыв.

— Личность не может оставаться сама по себе, — настаивал Оззи. — Человеческое общество должно стать коллективом. Подумай только, у нас есть нова-бомбы, м-поглотители, квантовые ракеты — всего этого достаточно, чтобы разнести галактику в клочья, и Бездна тут будет ни при чем. Такую силу необходимо сдерживать. Давай, спроси Мятежника. Ты никогда не задумывался, что произойдет, если оружием завладеет кто-нибудь вроде Кэт? И начнет буйствовать, просто ради собственного удовольствия! В таком технологически развитом обществе, как наше, нельзя обойтись без внутреннего защитного механизма. И это доверие, — парень. Только оно и может помочь. Ментальная сфера делает всеобщее доверие неизбежным. И ты научишься любить своих соседей.

— Ментальная сфера — это то же самое, что боевой корабль Флота в руках психопата. Мыслительные процессы некоторых чужаков настолько отличны от наших, что они уверены, будто ты пытаешься захватить над ними власть или обратить в какую-то веру.

— Все это чепуха. Что тебе известно о…

В экзо-зрении Оскара и Иниго внезапно вспыхнули красные предупреждающие об опасности символы. Вторичные программы дали возможность Оскару определить причину тревоги. Вокруг дома Оззи возникла телепорт-сфера.

— Проклятье!

Его защитное поле мгновенно активировалось. Краем глаза Оскар заметил, что скафандр Троблума потемнел до полной черноты. «Сукин сын, это же технология барьера, преграждающего путь к Солнечной системе».

Сканер бионоников определил, что на травянистый склон над краем озера телепортировались семнадцать чикойя. Все в тяжелой броне и с активированным оружием.

— Лиатрис, забирай нас отсюда. Быстро.

— Уже лечу, — ответил Лиатрис.

Еще двадцать три чикойя телепортировались перед домом, замкнув окружение. Группа из шести особей по газону устремилась к двери. Оскар только собрался спросить Томансио, какую тактику тот намерен применить, как сканер показал, что с квантовой структурой Оззи творится что-то непонятное. Благодаря ускорителям, хлынувшим в нервную систему, он отреагировал мгновенно, и сетка прицела зафиксировалась на зоне аномалии, то есть на теле Оззи, уже становившемся прозрачным по мере того, как молекулы изменялись, — а связи между ними слабели. На его лице еще можно было заметить виноватое выражение. Призрачная рука приподнялась в неискреннем прощальном жесте.

— Стой! — завопил Оскар. — Ты уходишь?

Он едва мог поверить своим глазам.

— Это, в общем-то, уже не совсем я, — донесся негромкий ответ.

— Нет, ты! Ты Оззи. Помоги нам.

— Я и так оказал вам немалую помощь, парни. Когда-нибудь я, возможно, снова вернусь в вашу компанию. Хотя вряд ли.

Затем его силуэт исчез полностью. В окружающих квантовых полях возникло незначительное искажение, недоступное для анализа сканеров Оскара.

— Черт побери! — ахнула Бекия. — Куда он подевался?

— Не важно, — бросил Томансио. — Мятежник, позаботься о Сновидцах. Всем остальным предлагаю организовать достойную встречу. Занимаем позиции и отгоняем их от дома.

Оскар, пригнувшись, пробил кухонную стену и прыгнул с веранды, пролетев над темной травой добрых пятнадцать метров. Он приземлился на склоне, спускающемся к озеру. Справа к зарослям кустарника, окаймляющего парк, пробирался Томансио. Слева на пологом подъеме перед неровной террасой появилась Бекия. Оскар не без удовольствия отметил, что прекрасно вписался в их команду и, не раздумывая, занимает нужную позицию.

Он никогда раньше не видел чикойя, тем более сразу шестерых. Их внешний облик немного шокировал, но в данный момент Оскар сосредоточился на тактическом анализе брони, оружия и маневренности противника. Только где-то в дальнем уголке мозга забилась предательская мысль: что бы смогли сделать Дашику и Джесарал против таких огромных монстров в черной бугорчатой броне с массивным оружием наперевес. Но в экзо-зрении он видел лишь траектории выстрелов на прицельной сетке, а вторичные подпрограммы координировали стрельбу его боевых систем. Залп электронных помех сбил работу брони чикойя и исказил показания их сенсоров. Воздух разорвали энергетические лучи и дезинтегрирующие импульсы. Двое чикойя в дымящейся броне покатились вниз по склону, разбрызгивая из открытых ран потоки пурпурной крови.

Защитное поле Оскара без труда отразило залп мазеров. Затем макроклеточные ячейки предупредили о прицельном сканировании, и он снова прыгнул, а на том месте, где он стоял полсекунды назад, землю взрыл луч лазера. В середине прыжка Оскар перекувырнулся через голову, изменил траекторию полета, изогнувшись влево, и, даже не выпрямившись после приземления, послал мощный дезинтегрирующий импульс в чикойя с огромным лучевым орудием.

С обеих сторон от него Рыцари-Хранители перепрыгивали от одного укрытия к другому, пользуясь усилителями мышц, предусмотренными бионониками. Шквал ответного огня заставил чикойя отступить от дома.

Во время перебежки по опаленной траве один из чужаков сопровождал Оскара нейтронным лучом, взрывавшим землю и камни и оставлявшим на пути фонтаны лавы и пламени. Оскар вычислил источник и послал залп микроракет. Прогремел взрыв, и нейтронный луч пропал.

— Кто-нибудь знает, что им от нас нужно? — крикнула Бекия, перекатившись за груду булыжников.

Стайка управляемых мин поднялась из-за камней над ее головой и понеслась к отряду чикойя.

— Сновидец, — ответил ей Аарон.

— Зачем он им? — спросил Оскар.

Двое чикойя неслись прямо на него, перемешивая разрывными снарядами землю и воздух вокруг узкой дренажной канавы, где он притаился. Оскар подпрыгнул и точным электронным лучом лазера ударил по магазину, висевшему на корпусе противника. Взрыв разорвал его тело на клочки, фрагменты брони и дымящиеся куски внутренностей дождем посыпались на землю.

— Разговор никогда до этого не доходил, — крикнул Аарон.

Схема на тактическом дисплее свидетельствовала о том, что Рыцари-Хранители оттесняют чикойя от дома, расходясь расширяющимся кругом. Но с задней стороны противники оставались еще близко к двери и рвались вперед. Черитон сдерживал натиск троих чикойя на лесистом склоне, но ему приходилось нелегко.

— Лиатрис, где ты?

— Еще две минуты, — пообещал Лиатрис.

Чикойя начали перегруппировку у самой кромки озера. Оскар увидел, как некоторые из них зашлепали по мелководью, и начал задавать координаты ищущим цель снарядам. Полевой сканер вдруг показал, что по выгоревшей лужайке к ним, пританцовывая, приближается Майрайан. Оскар рискнул поднять голову над краем канавы и взглянуть на нее. Женщина подпрыгивала и кружилась, словно участвовала в сложном балетном представлении. Широкие рукава тонкой просвечивающей блузы в такт движениям рук описывали в воздухе замысловатые узоры. К ней тут же устремились прицельные лучи лазеров чикойя.

— Какого черта… — буркнул Оскар. Его полевой сканер не обнаружил вокруг Майрайан никаких признаков защитного поля. — Ложись! — заорал он.

Женщина явно наглоталась каких-то наркотиков и не понимала, что происходит вокруг.

Майрайан не только танцевала, но и пела, хотя эту пронзительную трель Оскар скорее ожидал бы услышать от сильфенов, но никак не от человека. Земля вокруг нее вздыбилась фонтанами пыли и гравия, но ни один кинетический снаряд не достиг цели. Чикойя продолжали стрелять и не могли в нее попасть. Защищенные броней чужаки начали отступать при ее приближении. Обстрел прекратился. Безумный танец Майрайан закончился как раз перед одним из громадных чикойя. Она рассмеялась, широко развела руки и изобразила изящный поклон. Сквозь полупрозрачную ткань оранжевыми бликами вспыхнули узоры на ее коже. Чикойя не двинулся с места, и только выступающие из бронекостюма сенсоры следили за каждым движением. Майрайан выпрямилась и поднялась на цыпочки. Рядом с бронированной громадой чужака она выглядела невероятно слабой и уязвимой. Затем она запечатлела поцелуй на его шлеме.

Чикойя рухнул на землю. Мертвый.

Майрайан изящным пируэтом развернулась, и чикойя снова открыли огонь. И снова не могли в нее попасть. Тучи пыли, светящиеся полосы ионизированного газа и пламя взрывов почти полностью скрыли ее из вида.

Оскар вдруг понял, что едва не задохнулся, задерживая дыхание.

— Давайте ее поддержим, — скомандовал Томансио.

На отряд чикойя обрушился залп управляемых снарядов. Чужаки дрогнули и побежали, оставив на берегу озера погибших. Майрайан, весело подпрыгивая, последовала за ними по мелководью, словно обезумевший дух боевика, на ходу поддевая ногами клочья пены, так что ее пушистые тапочки потемнели от крови чужаков.

Оскар, выскочив из дренажной канавы, в изумлении следил за ней взглядом. Двое чикойя, преследуемых Майрайан, телепортировались с лужайки.

— Святые угодники, — пробормотал он.

«Что же она такое?» Точное определение сейчас его не слишком интересовало, он просто был рад, что это существо на их стороне.

Наверху, в пяти километрах над ними, в вихре фиолетовых вспышек появился быстро спускающийся корабль «Возмездие Элвина». Еще выше Оскар сумел рассмотреть черную дыру с рваными краями, пробитую в куполе сегмента. Обломки искореженного металла, кувыркаясь в растревоженном воздухе, начали свое долгое падение на землю. Вокруг пробоины стали сгущаться извилистые полосы тумана, постепенно вытягиваемые вакуумом. Яркая вспышка выявила восемь светящихся псевдокапсул. Они отделились от корабля и со значительным ускорением понеслись к осажденному дому. Биононики Оскара зафиксировали первое сканирование боевых роботов.

Чикойя, вероятно, понимали, что им грозит. Трое из них поспешно телепортировались.

— Проклятые Оззи монстры, — вскрикнул Черитон.

Семеро чикойя, заняв позиции на высоте, обрушили на него колоссальный залпэнергетических и кинетических зарядов, истощая мощность защитного поля почти до предела.

— Первоочередная задача, — скомандовал Томансио Лиатрису. — Обезвредить противников, окруживших Черитона.

Мощное копье ослепительного света пронзило взвихренный воздух и ударило в склон позади дома. Вверх взметнулись останки чикойя. Злобные языки пламени быстро поднялись над кустами и деревьями. На Черитона было нацелено оружие четверых оставшихся чикойя.

Сканер Оскара выявил очаг телепортации, появившийся вокруг их товарища по команде.

— Давай контрпрограмму, — завопил он.

— Не могу, — ответил Черитон.

Оскар, Томансио и Бекия немедленно запустили поверх крыши дома залпы управляемых ракет. Биононики Черитона, отражая массированную атаку и поддерживая силовое поле, не могли обеспечить достаточное противодействие телепортации. Боевые роботы выпустили еще один залп, уничтожив несколько чикойя. Энергетический разряд, сопровождающийся колоссальным выбросом тепла, заставил пожар взметнуться длинной полосой. Обзор заслонили столбы густого дыма, но сканеру Оскара они не помешали. На дисплее экзо-зрения он увидел, что Черитон исчез.

— Проклятье! Лиатрис, куда они его телепортировали? — закричал Оскар. — Где находится центр т-сферы?

Боевые роботы спустились уже до пятисот метров и продолжали обстрел, вокруг дома вспыхивали все новые очаги пожара. Оставшиеся в живых чикойя поспешно телепортировались.

— Центр находится в сегменте Фарлой, около полутора тысяч километров вдоль оси Конуса. Это основное поселение чикойя.

— Ты получаешь хоть какой-нибудь сигнал от него? — спросил Томансио.

— Ничего. Хочешь, я слетаю туда и проведу детальное сканирование?

— Нет, — ответил Томансио.

Оскар обвел взглядом стену огня, спускающуюся по склону, чтобы охватить ближайшие к дому деревья. Термальный обзор показал очаги опасно высоких температур вблизи стен. Телепорт-сфера сократилась до нуля. Как ни трудно было это признать, Томансио принял правильное решение.

— Приземляйся у дома, — скомандовал он Лиатрису. — Необходимо обеспечить безопасность Сновидцев, пока сюда не телепортировалась целая армия чикойя. Аарон, выводи их из дома.

— Выполняю, — отозвался Аарон.

Оскар развернулся и просканировал берег озера. На почерневшей траве осталось лежать девять убитых чикойя, еще двое чужаков упали в воду. Никаких следов Майрайан его биононики отыскать не смогли. Он покачал головой, изумляясь фантастическим способностям женщины. В какой-то мере он был рад, что она исчезла. Вместе с ней исчезла и необходимость думать о ней.

«Возмездие Элвина» упал с неба, вызвав взрывную волну, от которой из окон вылетели оставшиеся стекла, а с крыши посыпалась черепица. Корабль повис в пяти метрах над выжженной лужайкой. Оскар и остальные Рыцари-Хранители сгруппировались, приготовившись прикрыть Аарона, сопровождавшего к кораблю обоих Сновидцев, Корри-Лин и Троблума. Воздушный шлюз быстро всосал Иниго. Следующей поднялась Корри-Лин.

Из дома выкатились две грузовые тележки с медицинскими камерами. Огонь, поднявшись по балкам, уже показался над крышей. Из разбитых окон первого этажа повалил дым.

— Что будем делать? — спросил Оскар, пятясь к кораблю вслед за Томансио. — Отправимся за ним?

— Нет. Он настоящий Рыцарь-Хранитель и не ждет от нас помощи. Это могло бы поставить под угрозу выполнение миссии.

— Господи, что же они с ним сделают?

— На месте чикойя я бы беспокоился о том, что он с ними сделает. Изобретенные человечеством биононики крепче всего, что они когда-либо создавали.

Медицинские камеры поднялись на борт. Снаружи остались только Оскар, Томансио и Бекия. На них уже сомкнулось защитное поле корабля.

— Но они явно охотились за ним, — сказал Оскар. Он еще не мог расслабиться, даже под защитой силового поля. — Это намеренное похищение. Они должны были знать, что он не Сновидец.

— Может, они приняли его за меня, — предположил Аарон. — Еще до вашего прибытия у меня с ними возникли кое-какие проблемы.

— Это несущественно, — отрезал Томансио и жестом скомандовал Оскару пройти в открывшийся шлюз. — Мы должны выполнять свою работу.

— Нет, существенно, — настаивал Оскар, уже поднимаясь на борт. Он чувствовал, что упустил нечто важное, и это его сильно раздражало. — Все-таки он мог бы подать хоть какой-то сигнал. Лиатрис, есть какие-нибудь признаки перестрелки в сегменте Фарлой?

— Нет. Ничего не наблюдается.

Оскар проскользнул в кают-компанию, где уже были оба Сновидца и несчастная, перепуганная до дрожи Корри-Лин. Шлем Троблума едва не упирался в потолок. Броня его скафандра опять стала тускло — серой, но снимать скафандр он явно не собирался.

В каюту поднялась Бекия и следом за ней Томансио. Даже без мебели в помещении стало довольно тесно.

— Поднимаемся и уходим, — сказал Томансио. — Ну же, Оскар, пора отправляться.

Оскар проглотил готовые сорваться с языка возражения и дал команду интел-центру поднять корабль через дыру, пробитую Лиатрисом.

— Почему бы нам не сделать один облет? — произнес он.

— Его могли телепортировать в любой сегмент Конуса, — печально заметила Бекия. — Или на космический корабль. И тогда он уже за несколько световых лет отсюда.

— Это исключено, — сказал Оскар, просматривая информацию с сенсоров. Корабль уже миновал зону мини — урагана и вышел в космос. — За последние десять минут с Конуса не стартовал ни один корабль.

— Оскар, брось, — уговаривал его Томансио. — Он ушел и, надеюсь, прихватил с собой немало этих мерзких чикойя. Приглашаю тебя на церемонию возрождения, когда мы вернемся на Дальнюю. Мы вырастим для него новое тело и загрузим воспоминания из хранилища. И он целый вечер будет смеяться над твоими тревогами.

Оскару хотелось хорошенько стукнуть обо что-нибудь кулаком.

— Хорошо.

«Но я знаю, что-то не так». Он сосредоточился на показаниях корабельных сенсоров. «Искупление Меллани» покинул посадочную площадку в то же время, что и «Возмездие Элвина». Теперь он находился в пяти тысячах километров от темной поверхности Конуса. Оскар приказал интел-центру состыковать оба корабля.

— Троблум, мы уже в безопасности.

— Отлично, — донесся голос из скафандра.

— Ты можешь снять свой шлем.

Долгое время массивная фигура оставалась неподвижной. Затем горизонтальные стыки малметалла на шлеме разошлись, освободив по три сегмента с каждой стороны. Пластины опустились.

Оскар постарался сохранить беспристрастность. Лицо Троблума было широким и жирным, а дряблая, болезненно бледная кожа блестела от обильной испарины. Щеки и подбородок потемнели от подросшей щетины.

— Привет, — произнес Троблум и смущенно улыбнулся.

— Мы благодарны тебе за предоставленный корабль, — заговорил Иниго. — И ценим твою помощь.

Троблум отрывисто кивнул, но ничего не ответил.

Оскару ничуть не хотелось зависеть от такого человека, и дело было не только в жалости. Еще по первым нескольким фразам он убедился, что Троблум не самый приятный компаньон. Но выбора у них не было. «Я обязан. Опять. Остается надеяться, что на этот раз мне не придется погибнуть».

— Как чикойя сумели вас отыскать? — спросил у Иниго Лиатрис.

— В Октороне многие знают, где живет Оззи, — сказал Аарон. — Меня удивляет лишь то, что им потребовалось так много времени.

— А я рада, что вы прибыли раньше, чем они, — сказала Корри-Лин. Ее все еще била дрожь, хотя она сидела на поднявшемся из пола стуле, обхватив себя руками за плечи. — В противном случае у нас против них не было ни единого шанса.

— Не обязательно, — возразила Бекия. — Непонятно, что за способности у Майрайан, но чикойя ничего не могли с ней сделать.

— Она сильфен? — спросил Томансио.

— Нет, — ответил Араминта-два. — Я их чувствую. Это был человек.

— Я думаю, слово «был» здесь вполне уместно, — сказал Оскар. — Может, она и не достигла постфизического уровня, но явно превзошла Высших.

— Кстати о постфизиках, — вставил Аарон. — А Оззи?

— Это известно одной Заступнице, — сказал Иниго. — Мои знания устарели на пару столетий, но то, что он сделал, превосходит все известные мне технологии.

— Он преобразовал свое квантовое состояние, — пояснил Троблум. — И каким-то неизвестным способом вышел за пределы реального пространства-времени.

— Персональный сверхсветовой двигатель? — недоверчиво спросила Корри-Лин.

— Возможно, и нет. Для такого требуется сдвиг времени по фазе.

— Так это постфизический уровень? — уточнил Оскар.

— В классическом смысле нет, но у меня нет эмпирических данных. Обычно постфизики после вознесения не остаются на своем прежнем месте. И он был решительно настроен помочь человеческой расе. В этом я уверен, мы долго с ним разговаривали.

— Да, конечно, — пробормотал Аарон.

«Возмездие Элвина» и «Искупление Меллани» подошли вплотную друг к другу. После непродолжительного маневрирования их шлюзы соединились и герметизировались. Троблум с удивительным проворством первым преодолел переход. Остальные не комментировали его спешку, хотя Оскар знал, что загадочный Высший у всех вызывает недоумение.

Он прошел через шлюзы вслед за Троблумом и оказался в каюте примерно того же размера, как и та, из которой он вышел. Там Троблума встретила очень симпатичная девушка, одетая по старинной моде. Она спрашивала, все ли с ним в порядке, прижимаясь руками к груди его скафандра. Оскар нахмурился, увидев эту сцену. О компаньоне Троблум не упоминал. И при всем желании трудно было представить, как такая девчонка может жить с Троблумом. Или она его дочь? Но в его файле семья не упоминалась.

Каюта постепенно наполнялась, и все бросали в сторону девушки одинаково удивленные взгляды. Излучение гея-частиц быстро уменьшилось.

— Это Катриона, — промямлил Троблум.

— Привет.

Она застенчиво улыбнулась.

Оскар перехватил взгляд Томансио, устремленный на электронный прибор, стоящий на единственном столе в каюте. Устройство показалось ему смутно знакомым. Вторичные подпрограммы провели сравнительный поиск в хранилище памяти.

— Ох, — тихонько выдохнул он.

Обзор в инфракрасном диапазоне подтвердил догадку. Катриона была объемной проекцией.

Затем появилась грузовая тележка с медицинской камерой, и все сразу занялись поисками места. После прихода второй тележки Оскар подумал, что кому-то придется погрузиться в небытие еще до приближения к Бездне. «А учитывая то, что я теперь не нужен…»

Троблум открыл дверь в проход.

— Несколько камер можно поставить здесь.

— Это все имеющееся пространство? — с сомнением спросил Иниго.

— Когда запустим планетарный двигатель, можно будет использовать передний грузовой отсек. А до тех пор придется обойтись этим.

Медицинские капсулы продолжали прибывать. Две поместились в узком переходе. Троблум приказал каюте выдвинуть из переборки узкие полки. Высоты хватило, чтобы поместить три капсулы одну над другой. Людям оставалось только стоять, да и то слишком близко друг к другу.

— Я присоединюсь к вам позже, — сказала Катриона и испарилась.

Троблум сделал вид, что ничего не заметил. Он раскрыл свой скафандр и засунул его в широкий багажный цилиндр, выдвинувшийся из пола. Такого поношенного плащ-костюма, как на Троблуме, Оскар еще никогда не видел.

— А спальные каюты здесь есть? — спросила Бекия.

— Три, — ответил Троблум.

— Одну займу я, — быстро заявила она.

Корри-Лин потребовала для себя вторую. На личную спальню Троблума никто претендовать не стал.

— Ну и как он работает? — спросил Томансио.

— Нам надо отыскать необитаемую звездную систему, — начал объяснения Троблум. — Кроме того, радиация от вспышки новой способна стерилизовать и соседние системы. Получается, что нам нужна звезда в пятнадцати световых годах от любой пригодной для жизни планеты. В пределах пятидесяти световых лет, что составляет около часа полетного времени, имеется три возможных варианта.

— Значит, выбираем ближайший из них, — сказал Иниго.

— Но эта звезда дальше всего от Бездны.

— Ох. Ладно, а как далеко до…

Иниго удивленно замолчал.

Оскар внезапно ощутил излучение персональных гея-частиц. Одной только эмоциональной составляющей ему хватило, чтобы идентифицировать Черитона. От ощущения безотлагательной настойчивости у него сильнее забилось сердце. Излучение постепенно усилилось до прямого обращения.

«Привет», — донеслась издалека мысль Черитона.

В его послании чувствовалось напряженное ожидание отклика, и Иниго с Араминтой-два понимающе переглянулись.

«Мы здесь», — одновременно прозвучало в их мыслях.

— Нет! — завопил Аарон.

Он потряс сжатыми кулаками и бросил на Сновидцев яростный взгляд.

В обращении Черитона не было ни изображений, ни звуков, ни запахов, только озадаченный разум, неспособный чувствовать ничего, кроме собственного тела. Только длительные тренировки и отличный самоконтроль позволяли ему сдерживать панику.

«Ах, — донеслась другая мысль, обескураживающая своей искренностью. — Я и не подумала о контакте через Гея-сферу. Вижу, у вас необычно большое количество гея-частиц с интересными мелкими отклонениями в структуре».

Оскар подумал, что новый контактер — явно не человек, настолько лишены эмоций были его мысли.

— Запускай двигатель, — скомандовал Томансио Троблуму.

На лице грузного мужчины явно читался страх, а тело била мелкая дрожь. Катриона материализовалась в каюте и обняла Троблума.

Черитон открыл глаза, и появилось изображение. Он смотрел в темно-серый потолок, на фоне которого смутно белело чье-то лицо. Взгляд медленно сфокусировался на белом овале. Это было лицо женщины, обрамленное короткими темными волосами и благосклонно улыбающееся.

— Что за чертовщина, — не удержался Оскар.

«Привет, девочки и мальчики, — заговорила Кэт. — Я чувствую, что все вы здесь. Как мило, что вы переживаете за своего друга».

— Я не могу пошевелиться, — доложил Черитон.

Его самоконтроль начинал слабеть, и в мыслях, подобно электрическим искрам, проскальзывали вспышки страха.

«Прошу прощения за неудобства, — сказала Кэт. Она перевела взгляд на свою руку, обагренную кровью. Алые капли медленно стекали с каждого пальца. — Но не могла же я позволить тебе убежать, верно?»

— Черитон, — с ледяным спокойствием обратился к нему Томансио. — Ты должен активировать перегрузку бионоников. Мне очень жаль. Но как только мы вернемся домой, сразу же проведем церемонию возрождения. Клянусь.

«Я не могу, — донеслось из обессилевшего разума Черитона. — Не могу».

— В нашем хранилище есть твои воспоминания. Ты ничего не потеряешь.

«Не могу».

Дверь спальной каюты распахнулась. Корри-Лин, едва сдерживая слезы, подбежала к Иниго и обняла его.

— Черитон, — продолжат Томансио с оттенком строгости. — Ты должен это сделать. Она проникнет в твой мозг. И миссия окажется под угрозой.

«Помогите мне».

«Ах, мои милые. — Улыбка Кэт нависла над ними, заполняя каюту леденящим холодом, хотя самой Кэт не было даже поблизости. Ее губы печально изогнулись. — Бедный мальчик говорит правду. Он не в состоянии покончить с собой. Это ведь признак слабости, а вам ведь известно, что я всегда требую быть сильными. Вот я ему и помогаю. Я взяла острые ножницы и обрезала соединения его бионоников. — Она с озадаченным видом посмотрела на блестящую от крови руку. — Я случайно перерезала еще несколько нервов. Ну, я говорю «перерезала», но на самом деле отсекла. Есть и положительные моменты, теперь ничего не будет болеть, так что это милосердие с моей стороны».

— Дьявольская шлюха, — возмутился Томансио. — Как только все закончится, я тебя найду.

Кэт рассмеялась.

«Этим занимались люди и посильнее тебя. Но мне интересно. Что значит «всё»? У вас такая милая компания. Я хочу стать ее частью».

— Запускай двигатель, — решительно приказал Аарон. — Нам надо обеспечить запас времени. Она скоро все узнает.

«Узнаю, — подтвердила Кэт. — А его оставьте. Оставьте со мной. Мы вдвоем прекрасно проведем время».

«Уходите, — сказал Черитон. — Просто уходите, и все. Со мной скоро будет кончено. Того, что она со мной сделала, я не переживу».

«Ой, брось, мой милый, это гнусная ложь. У меня имеется медицинская камера, и я не боюсь ее использовать. Мы проведем вместе целую вечность. Я даже могу сделать из тебя дубликат Аарона. Как тебе это понравится?»

«Ни за что».

«Очень мило. Ты веришь в свои силы».

Изображение заполнилось четкими воспоминаниями из мозга Черитона. Он вдруг ощутил себя семилетним мальчиком, сидящим за столом со своими родителями и двумя сестрами. Это было приятное время, когда отец и мать постоянно разговаривали с детьми, интересовались их делами и отвечали на бесчисленные вопросы. Восхитительный период его жизни, пронизанный счастьем.

Затем его отец поднялся из-за стола. «Иди сюда», — позвал он сына. Мальчик встал, и тогда отец активировал боевые системы.

«Нет! — пронеслось в расстроенном разуме Черитона. — Нет, нет, это же я, это моя жизнь».

«Мне было скучно, милый. Такие сцены превращают тебя в слабака, а мне не нравится слабость. Я сделаю их намного интереснее и чуточку неприличнее».

— Прекрати, — крикнул Аарон.

«Или что?»

Голос Кэт заглушил отчаянные всхлипывания маленького Черитона. Оглушительное шипение оружия оборвало плач его сестер. От запаха Оскара чуть не стошнило.

«Ну, теперь, когда их больше нет, давай сотрем их и из остальной твоей жизни, — сказала Кэт. — А пока я буду это делать, я подумаю, чем смогу их заменить. Чем — нибудь соблазнительным. Таким, чтобы заставить тебя меня полюбить».

— Они существуют, — со всей силой убеждения обратился к нему Томансио. — Верь, Черитон. Сохрани истину. Они не погибли.

Воспоминания разбились на отдельные фрагменты изображений, звуков и ощущений. Образы родных Черитона пронеслись перед ними и рассеялись, словно дым.

«Верни их», — простонал Черитон.

— Троблум, — воскликнул Томансио. — Давай выбираться отсюда.

Но Троблум только крепче обнял Катриону.

— Она хочет добраться до меня. Она не остановится, никогда не остановится. Я ее знаю. Спросите у него.

Он показал на Аарона.

— Я не знаю, — сказал Аарон. — Она позаботилась об этом.

«Кого вернуть? — спросила Кэт, излучая мягкое сочувствие. — Кого, мой дорогой?»

— Что?

Мысли Черитона окончательно смешались.

— Если она действительно охотится за тобой, есть только одно место, где ты будешь в безопасности, — решительно заявил Оскар, повернувшись к Троблуму. Ужас этого грузного человека его беспокоил. В таком состоянии трудно мыслить логически. — Вези нас туда, — настаивал он.

«Ой, смотрите», — оживленно воскликнула Кэт.

Мозг Черитона заполнило другое воспоминание. На этот раз Оскар видел себя на пикнике у неширокого ручья. Теперь Черитон был отцом, и рядом с ним стояли его жена и маленький сын.

В мыслях Черитона забилась тревога. Он помнил эту приятную сцену, но уже знал, что здесь что-то не так.

— Прекрати, — крикнул Томансио. — Ты и так можешь достать все, что тебе угодно.

«Ну, на этот раз я немного поиграю, — сказала Кэт. — Если мой Черитон принадлежит мне, он не должен смотреть ни на кого другого, не правда ли?»

— Не смей!

— Троблум, — с угрожающей настойчивостью произнес Аарон. — Вывози нас отсюда.

— Пожалуйста, — прошептал Араминта-два.

Его эмоциональный отклик на ужасное разрушение разума Черитона поднялся до опасного уровня. У Оскара на глазах выступили слезы.

«Каков отец, таков и сын», — продолжала Кэт.

Черитон опустил взгляд и увидел в своих руках автоматическое ружье. «Нет! — зазвенел его вопль. — Нет, нет, нет. Остановите ее. Ради Оззи, не позволяйте ей это сделать».

— Мы не можем его оставить, — всхлипывая, взмолилась Корри-Лин. — Только не с ней. Никому не выдержать такое в одиночку. Это бесчеловечно.

Из кулака Аарона протянулся рубиновый луч лазера. И уперся в проектор.

— Быстро! — прошипел он.

— Троблум! — застонала Катриона.

Палец Черитона спустил предохранитель. Звонкий щелчок эхом прокатился по каюте.

— Это все не настоящее! — закричал Иниго. — Знай, Черитон, и помни.

— Иисусе милосердный, — пробормотал Оскар.

— Действуй, паршивец, — зарычал Аарон.

«Искупление Меллани» нырнул в гиперпространство.

ДЖАСТИНА

^{Год сорок пятый.}

Джастина осторожно села, ощущая каждый год своего возраста. Такое долгое погружение в небытие действовало убийственно. В каждом мускуле притаилась боль. Она могла бы поклясться, что слышит, как при каждом движении скрипят суставы. Голодные колики перемежались приступами тошноты.

Вспомогательные программы подсказали, что в прошлый раз она покидала медицинскую камеру для краткой проверки «Серебряной птицы» пятнадцать лет назад. В экзо-зрении появилась сводка текущего состояния корабля. Большая часть бортовых систем держались в пределах допустимых параметров, хотя ухудшения за прошедшие сорок лет были заметными.

Юз-дубль заказал для нее в кулинарном процессоре насыщенный протеином напиток на основе бананов. Джастина подхватила пластиковый стакан третьей рукой и перенесла через всю каюту. Через пару минут после того, как она допила вязкую жидкость, самочувствие стало улучшаться. Мускулы по-прежнему болели, но с помощью бионоников выбраться из камеры было не так уж и трудно. Она доковыляла до душевой кабины и скомандовала открыть душ. Не какой-нибудь споровый поток, а настоящий водопад горячей воды, который можно ощутить кожей. Тепло быстро проникало в плоть, изгоняя болезненное напряжение, накопившееся за долгий период небытия. Затем Джастина нанесла гель, наслаждаясь ощущением чистоты, словно смывая с себя остатки сна. Кожу начало приятно пощипывать. И только тогда она вдруг осознала, что передает сцену «Девушка в душе» большей части человечества. «Через папу!»

— Ах, черт!

Мгновенный поток холодной воды смыл любые возможные эротические помыслы. Джастина вышла из кабины и завернулась в пушистое полотенце. К такой передаче всех ощущений еще надо привыкнуть. Не то чтобы она была чрезмерно целомудренной, но все ощущения…

Высохнув, она надела строгую полуорганическую блузу и брючный костюм, уселась в свое любимое кресло и стала просматривать информацию с бортовых сенсоров наружного наблюдения. Корабль все так же двигался со скоростью в девять десятых от скорости света и в данный момент несся сквозь звездную систему. В двух световых часах впереди неестественно ярким бело — голубым цветом сияла пригодная для жизни людей планета. Джастина улыбнулась, когда датчики отыскали пустынный Никран, находившийся на тридцать миллионов миль ближе к светилу, и Браслет Гикона в виде ленты огоньков почти в противоположной стороне от звезды. Сомнений нет. Небесный Властитель направляет ее точно к Кверенции.

На звездном небе можно было увидеть туманности, знакомые по снам Иниго: красочное голубовато-зеленое Море Одина, окаймленное алыми рифами. Булуку, извилистая река фиолетовой звездной пыли, бушующая невероятной силы штормами в половину светового года длиной. И, конечно, пылающие двойные складки желтоватого и багрового огня яростного Хоньо.

Сейчас, когда все это было уже близко, Джастина испытывала нечто сродни дежавю. Как будто она вдруг увидела, как чудовища из прочитанных в детстве книг поднимаются со страниц. Это был не страх, но странное волнение исследователя. «Или, вернее, археолога».

Она направила телепатический посыл Небесному Властителю.

«Я благодарна тебе за то, что ты привел меня сюда. Теперь мой корабль самостоятельно закончит путь и приземлится».

«Я мог бы подойти еще ближе», — великодушно предложил он.

«Мне было бы приятнее спуститься на своем корабле. Теперь я на месте. И я рада, за что приношу тебе свою благодарность».

«Как пожелаешь», — ответил Небесный Властитель.

Джастина напряглась. Хотя это ей и не помогло. Странные гравитационные силы вновь подхватили «Серебряную птицу», как только Небесный Властитель начал манипулировать масштабом времени. Резкое замедление вернуло сиявшей впереди звезде ее нормальное желтоватое свечение. Красные штрихи звезд превратились в искры. Облака и снежные шапки на пиках Кверенции потемнели, а океаны приобрели глубокую сапфировую окраску. Радужные разводы вакуумных крыльев Небесного Властителя на мгновение окутали корпус «Серебряной птицы». Затем расстояние между ними стало быстро увеличиваться.

«Жди моих сородичей, они скоро будут здесь», — на прощание сказала она Небесному Властителю и в ответ ощутила его признательность.

Все внимание Джастины обратилось к приближающейся планете. Небесный Властитель оставил ее в ста пятидесяти тысячах километров, и дистанция быстро сокращалась. Она дала команду интел-центру проложить вектор движения, чтобы вывести корабль на орбиту на высоте в тысячу километров с двадцатиградусным наклонением. По ее воспоминаниям Маккатран располагался на границе субтропического пояса, и с такой орбиты его можно будет увидеть. Джастина не допускала мысли об исчезновении города. Маккатран, что бы он собой ни представлял, казался величиной постоянной и предоставлял убежище любой расе, имевшей несчастье оказаться в Бездне. Он стоял здесь задолго до появления людей, и Джастина не сомневалась, — остался на своем месте и по сей день.

Сразу же после начала торможения «Серебряной птицы» она снова включила узел восприятия. Она загружала туда не воспоминания, а скорее, надежду, граничащую с одержимостью, что на борту корабля работают все системы. «Даже если такое желание можно считать мелочным, этого вполне достаточно, чтобы корабль благополучно приземлился».

Затем она занялась составлением перечня предметов, которые понадобятся ей на месте. Вскоре репликатор негромко загудел, производя обширный набор одежды для каждого сезона. Потом настала очередь провизии: консервированные фрукты, сушеное и вяленое мясо, хлебные полуфабрикаты в герметичной упаковке, основные стерилизованные продукты, в которых не скоро заведется гниль или плесень, соки и вдобавок бутылка вина. Для приготовления пищи репликатор создал небольшой гриль для барбекю и несколько упаковок угля. После этого Джастина обратилась к самым древним воспоминаниям о гимназических походах, когда в качестве снаряжения они брали с собой самые примитивные предметы, как, например, компас, спички, котелки, тарелки и кружки. Жидкость для мытья посуды. Мыло. Шампунь! Несколько пар крепкой обуви. Ножи самых разных размеров, включая швейцарский армейский нож, самый большой, какой только нашелся в памяти интел-центра. И, как говорилось в рекламе, она могла бы с его помощью построить еще один космический корабль, если, конечно, разобралась бы со всеми содержащимися в нем приспособлениями. Веревка. Палатка старинного образца. Список получался бесконечным и занял ее вплоть до тех пор, пока «Серебряная птица» не вышла на заданную орбиту. Тогда Джастина уселась в кресло и стала рассматривать изображения проплывающего внизу мира.

Во время приближения Интел-центр проделал отличную работу по составлению карты основных географических особенностей планеты, зафиксировав примерно две трети континентальных контуров. Но у Джастины, несмотря на это, никак не получалось привязать к карте увиденные Эдеардом ландшафты. Очертания берегов, которые могли бы стать основными указателями, с высоты орбиты казались совершенно незнакомыми. Только на пятом витке корабль пролетел над горным хребтом, и это, вероятно, были горы Ульфсен, через которые Эдеард проходил с караваном Баркуса по пути в Маккатран. «С Салраной». Джастина загрустила. Их несчастный, обреченный роман прежде никогда не вызывал у нее особого интереса, но здесь, где он разворачивался, Джастина ощутила удивительный всплеск эмоций. «Глупое физическое тело». Она встряхнулась и сосредоточилась на изображениях.

Да, несомненно, дальше протянулись горы Донсори, а еще дальше раскинулась и равнина Игуру — обширный зеленый океан со странными вулканическими конусами. И вот на берегу моря показался Маккатран.

Она смотрела на огромный круглый городской массив и с восторгом узнавала знакомые очертания районов, разделенные темными извилистыми полосками каналов. Солнечный свет превратил хрустальную стену в светящуюся линию, опоясывающую город и спускающуюся к искрящемуся морю Лиот в районе порта с его узнаваемыми очертаниями в виде рыбьего хвоста.

Интел-центр по ее приказу провел финальную проверку систем корабля. За исключением ультрадвигателя, все работало с эффективностью в восемьдесят процентов. Уровень сбоев держался на минимуме.

— Начинай посадку, — сказала Джастина интел-центру.

Началось финальное торможение. Джастине осталось принять единственное решение, которое она откладывала до последнего момента. «Брать ли с собой оружие?» Она ничуть не сомневалась, что третьей рукой сможет отогнать любое животное, но что если на нее набросится целая стая собак или быстролисов? Прошло так много времени, что собаки совсем одичали. И проблема может быть не только с животными. Она не знала, кто прибудет в Маккатран в следующие несколько недель, или месяцев, или десятилетий, как не знала, сколько времени придется ей здесь провести, пока Гор не воплотит свой план.

Схемы и чертежи заскользили в ее экзо-зрении. Она выбрала один из них и переслала информацию в репликатор. Через две минуты оттуда вышел полуавтоматический пистолет с гарантированным спуском. За ним последовали пять запасных магазинов и пять коробок патронов. Этого ей наверняка хватит.

Инграв-установка погасила орбитальную скорость «Серебряной птицы», пустив корабль в свободное падение. В высших слоях атмосферы удары редких молекул вызвали пронзительный писк. За опускающимся все ниже кораблем протянулся длинный волнистый хвост светящихся ионов.

Желтые предупредительные иконки в экзо-зрении Джастины известили ее, что силовые поля близки к перегрузке. Она поделилась с узлом восприятия своим отчаянным желанием, чтобы генераторы выдержали. Желтые огоньки погасли.

Антиграв-установка заработала в пятнадцати километрах от поверхности, и падение стало замедляться. Джастина получила возможность изучить город по визуальным изображениям. Глубокое сканирование не давало отчетливой картины того, что находилось в скалах под Маккатраном, хотя тонкие нити тоннелей, пролегающих в застывшей лаве под равниной Игуру, она все же смогла увидеть.

«Итак, я все еще не знаю, что это такое», — с легким раздражением подумала Джастина. Но то, что способно манипулировать силой тяжести, чтобы нести Эдеарда по тоннелям, должно быть высокотехнологичным гостем этой Вселенной. Разум города признал Эдеарда, когда поведал ему о способности Бездны к перезапуску. «В ночь, когда Салрана его предала». Джастина раздраженно отмахнулась от мыслей о разлученных возлюбленных. «Прекрати, девочка, это же было тысячу лет назад. Их тела давно превратились в пыль, а их души торжествуют в Ядре». И снова возникли непрошеные тревожные мысли. «Если я умру здесь, я затеряюсь в космосе или буду поглощена Ядром. Или Хоньо».

Досадуя на свою слабость, Джастина сконцентрировала внимание на изображениях города. Теперь главное было выбрать площадку для приземления. Здесь так много мест, которые она хотела бы осмотреть. И осмотрит, обязательно, но все они находятся в застроенных районах. Она уже могла разглядеть самые крупные здания, купола Дворца-Сада в Анемоне, странные изогнутые шпили башен Эйри, стоящие на страже храма Заступницы. Ее взгляд устремился к Сампалоку, и в центре, как и ожидалось, раскинулась широкая площадь с шестиугольным особняком, созданным Эдеардом на руинах дома Байза.

— Черт побери, это все- настоящее, — пробормотала она.

То ли испуг, то ли решимость заставили ее собраться с мыслями. Широкая зеленая полоса между хрустальной стеной и внешним кольцом каналов, ограничивающих Высокий Ров, Низкий Ров, Тайхо и Андромеду, была вполне приемлемым вариантом, хотя и сильно заросла. Джастина видела купы деревьев, которые отсутствовали при Эдеарде. А судя по данным с радара и сканера массы, зеленые лужайки покрывала не трава, а кусты и лозы.

Значит, Золотой Парк. Бывшие плоские участки в окружении девственно — белых колонн тоже сильно заросли, и мартозы на аллеях стали намного гуще, но радар показывал, что здесь есть достаточно ровные площадки.

«Серебряная птица» продолжала спуск и слегка отклонилась в сторону самой западной части парка между Верхним Лесным и Чемпионским каналами.

Два предупреждающих символа вспыхнули в экзо-зрении, извещая о повышенном расходе мощности антиграв-установкой. Казалось, что сила тяжести усиливается, притягивая ее корабль в земле.

«И как пожелать, чтобы сила тяжести уменьшилась?»

Вспыхнули новые иконки, извещающие о сбоях во вспомогательных системах. Джастина ощутила усиливающуюся вибрацию и приказала креслу обеспечить тесный захват. Оно подчинилось, но не сразу.

— Ну, вот и приехали, — простонала она.

Космический корабль был только в километре от города, когда начал набирать скорость. «Ничего страшного, — сказала себе Джастина. — Пока еще ничего». Из корпуса выдвинулись опорные стойки. «Значит, кто-то хочет, чтобы я приземлилась благополучно». Но скорость увеличилась больше, чем ей бы хотелось. Джастина отослала интел-центру несколько команд, согласовывая процесс посадки с характерными особенностями Бездны.

На высоте в пятьсот метров «Серебряная птица» спускалась кормой вперед, как и положено, а нос корабля, описывая плавную дугу, слегка вибрировал. Последнее сканирование выбранной площадки подтвердило, что поверхность надежная.

Мысли Джастины устремились к узлу восприятия, требуя- нормальности. К антиграв-установкам была направлена энергия резервных м-поглотителей, и они продолжали работать в безопасном режиме. Джастина заметила, как верхушки башен Эйри сравнялись с кораблем и ушли вверх. Где-то в районе Тоселла шпиль Синей башни тоже оказался наверху.

Последние сто метров спуска «Серебряной птицы» прошли в идеальном режиме. Относительная скорость над заросшей площадкой снизилась до нуля, потом корабль опускался на полметра в секунду, пока опорные стойки не коснулись поверхности. Слой листьев, мха и травы спружинил, и только когда каждая опора прочно встала на землю, антиграв-установка отключилась.

И по всему кораблю, словно в знак солидарности, произошло отключение энергии. Джастине было уже все равно. Эта посадка не шла ни в какое сравнение с опасностью и драматичностью полета над вершиной Геркуланума.

— Хьюстон, — с полной серьезностью произнесла она в тишине каюты. — Говорит база Золотой Парк. «Серебряная птица» успешно приземлилась.

Глава 10

С самого старта паломничества Араминта оставалась на обзорной палубе корабля «Свет Заступницы». Помещение здесь было размером с Мальфит-холл во Дворце-Саду и еще вдвое выше. Но оставалось пустым, если не считать кресла и кровати, принесенных по ее просьбе. Араминта по возможности не пользовалась креслом, предпочитая стоять и смотреть сквозь прозрачную секцию корпуса. Хотя после погружения корабля в гиперпространство смотреть было почти не на что. Снаружи Араминта ничего не видела, лишь изредка в окружающей псевдоматерии, создаваемой ультрадвигателем, проносились каскады голубых искр. Нарушение структуры в пустотах квантового поля, как объяснил ей Таранс, когда Араминта спросила, чем вызваны эти вспышки. Причин возникновения нарушений он не назвал и, возможно, не знал. Ей нравилось смотреть на летящие искры. Они создавали впечатление, что снаружи их окружает какая-то материальная субстанция, реагирующая на движение корабля.

Пять дней подряд она видела перед собой пустоту и делилась своими ощущениями с миллиардами верующих, оставшихся в Великом Содружестве. На шестой день Араминта заплакала. У нее вздрагивали плечи и по щекам скатывались слезы. Печаль, излучаемая ею в Гея-сферу, была такой глубокой, что вместе с ней заплакали многие последователи. Они сильно встревожились, затопив Гея-сферу потоками сочувствия. «Что случилось?» — спрашивали они в недоумении, поскольку в помещении рядом с Араминтой не было никого и ничего, что могло бы ее так расстроить. «Мы любим тебя, Сновидица». «Чем тебе помочь?» «Разреши облегчить твое горе».

Араминта не отвечала им. В молчании и печали она продолжала стоять, глядя на мелькающие искры света. Личных помощников, рискнувших приблизиться к ней по гладкому полу зала, она отпустила коротким и решительным жестом. Так же молча был отправлен восвояси даже ее верный охранник Дарраклан.

В конце концов, как она и предполагала, в помещение вошел Этан. Верующие, разделяющие ее эмоции, ощутили, как она сосредоточилась и постаралась укротить тоску. Араминта не пыталась вытереть слезы с лица. Затем ее последователи почувствовали, что стоят на мягкой траве лужайки перед высокими прибрежными дюнами. На пологих океанских волнах мерцали искры солнечного света. Перед Араминтой стоял сильфен, серьезный и величественный, с темными кожистыми крыльями и высоко поднятым хвостом.

— Ты справишься, — сказал он.

— Я знаю.

Подвеска на ее шее вспыхнула веселым лазурным светом признания. Этан стоял на обзорной площадке перед ней и, прищурив глаза, смотрел на холодный огонь, бьющий из подвески, висевшей на тонкой цепочке уже поверх белого одеяния Араминты.

— Вторая Сновидица, — официально приветствовал он ее.

— Клирик Этан.

Ненависть, обрушенная последователями Воплощенного Сна на их бывшего Пастыря, поражала своей беспредельностью. Он на мгновение заколебался, но быстро оправился и уверенно улыбнулся, что только убедило наблюдателей в его бесчестье.

— Не желаешь ли ты сказать своим поклонникам, что тебя так сильно расстроило? — без запинки произнес он.

— А ты знаешь это?

— Да, Сновидица.

— И узнать ты мог только из одного источника во всей Вселенной.

— Конечно. Однако личность посланца не играет роли. Суть послания, вот что важно.

— В данном случае посланник и послание — это одно и то же, вот только метод, которым оно было доставлено, нельзя считать несущественным. И она тому причина.

— Тем не менее она назвала тебя обманщицей.

— Иланта лжет. В лживости теперь вся ее сущность. Она — змея среди нас.

— Это правда? Ты не одна?

— Правда.

— В таком случае твои намерения вызывают сомнения.

— Безусловно. И все же я сдержу свое слово. Я приведу флотилию паломничества в Бездну, как и обещала.

— Ты стремишься помешать нам.

— Я веду вас навстречу истинной судьбе. Я хочу, чтобы верующих не постигла участь, показанная в Последнем сне. Я стремлюсь к самореализации самой Бездны.

— И намерена впустить туда тех, кто ее уничтожит. Это недопустимо.

— Я скажу тебе то, что говорила Иланте и что повторила Иниго. Наша судьба определится в Бездне. Ее определит сама Бездна. А не ты или кто-либо другой. Я избрана инструментом, чтобы открыть дорогу к Бездне, но и только. Я не привратник. В Бездну вольны попасть все, кто ищет самореализации, какой бы она ни была. Даже если их мировоззрение отлично от твоего или от понятий Воплощенного Сна, я не вправе преградить им путь. Я никого не сужу, клирик. Я не такая, как ты, я не считаю себя непогрешимой.

Нерешительность Этана не могла бы проявиться отчетливее, даже если бы он излил свои эмоции в Гея-сферу.

— Ты говорила с Иниго?

— Мы оба Сновидцы. И даже сейчас мы вместе. Неужели ты не узнал об этом от своего друга Иланты?

— Иланта не друг мне.

— Тем не менее ты прислушиваешься к ее мнению, кем бы она сейчас ни была, к чему бы ни стремилась. Сновидец Иниго поделился Последним сном в качестве предупреждения. Неужели ты действительно хочешь для наших детей безотрадной судьбы скучающих суперменов?

— Я уверен, что мы вправе сами определять свое будущее. Я хочу прожить жизнь на Кверенции, достичь самореализации и быть приведенным в Ядро. Ты, Оскар и Аарон препятствуете этому.

Араминта холодно улыбнулась.

— Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

Этан, словно в поисках единомышленников, окинул взглядом огромный зал.

— Если ты встанешь на нашем пути к Бездне, тебе грозят большие неприятности. Это я обещаю. Я посвятил служению Воплощенному Сну всю свою жизнь. — Ради паломничества я не жалел своих сил и пожертвовал всем. Я не потерплю предательства.

— Ты войдешь в Бездну, клирик. И пройдешь по Кверенции. В этом я даю тебе свое слово. А теперь почему бы тебе не спросить Иланту, какое будущее готовит она всем нам. Или она не настолько доверяет тебе, чтобы ответить?

Он равнодушно кивнул.

— Как ты и говоришь, в конце концов восторжествует Бездна. Намерения Иланты меня не страшат. Перед величием Бездны наши замыслы и мелкие заговоры не имеют значения.

— Я рада, что в этом вопросе мы пришли к согласию. А теперь оставь меня и не беспокой больше.

Она отвернулась и стала ждать. Спустя некоторое время Араминта услышала, как он вышел.

Гея-сфера забурлила смятением и тревогой. Ее последователи просили объяснить, что происходит, что задумал Иниго.

— Вы всё увидите, — заверила их Араминта. — В Бездне вы постигнете истину.

Это была желтая звезда, чья скромная семья состояла из пары лишенных атмосферы твердых миров и газового гиганта, окруженного двумя десятками спутников. Ни на одной из планет у жизни не было шанса. Гарантией тому служили неудачный наклон орбиты и отсутствие свободных органических элементов. В настоящий момент планеты продолжали свое вращение, ожидая, пока звезда не перейдет к следующей стадии и не превратится в красного гиганта, поглотив всех своих спутников.

«Искупление Меллани» вышел из гиперпространства в восьмидесяти миллионах километров от звезды и немедленно активировал маскировку. В переполненной каюте царило уныние.Оскар не был уверен, выдержит ли он еще один такой эмоциональный удар. Потеря Черитона тяжело сказалась на них всех, но, как ни странно, больше других огорчился Араминта-два. Всю дорогу от Конуса по его лицу непрерывно катились слезы, и никакие увещевания Иниго и Корри-Лин не помогали.

А затем оба сновидца одинаково удивились, когда их хрупкие связи с Бездной принесли сон Джастины о приземлении в Маккатране.

— Она сумела, — изумленно воскликнула Бекия, когда «Серебряная птица» мягко опустилась в Золотом Парке и сон развеялся.

— Никогда ничего другого я от нее и не ожидал, — сказал Оскар. — Я помню ее по своей первой жизни. Все Бурнелли отличались необыкновенной стойкостью.

— Это часть твоего плана? — спросил Томансио у Аарона.

— Нет, насколько я знаю. По крайней мере, никаких новых вариантов или требований не появилось. Будем действовать, как договорились.

— Хорошо. Троблум, сколько займет времени этот процесс?

Оскар не без интереса отметил, что в продолжение всего недолгого полета Катриона не показывалась. Троблум, оставшись один, не сказал за все это время и десяти слов, и его гея-частицы не выдали ни малейших эмоций. По правде сказать, Оскар сомневался, имеются ли у него гея-частицы.

— Сейчас я подготовлю устройство к активному статусу, — сказал Троблум.

— Отлично. Так сколько понадобится времени?

— Параметры червоточины необходимо переформатировать. Этим я занимался во время полета. Загрузка потребует не больше четверти часа. После чего останется только нацелиться на звезду.

— И когда же?

— Это зависит от дистанции, с которой будет осуществляться запуск. Сейчас Интел-центр анализирует мощность выбросов короны для вычисления безопасного расстояния, но я могу сказать, это будет не меньше миллиона километров. Само устройство активируется, когда достигнет верхней части короны. Ему необходим только относительно плотный слой плазмы, чтобы инициировать цепную реакцию взрывов внутри квантовой нестабильности. Эту часть проекта я основывал на действии нова-бомбы.

— Троблум. Сколько нужно времени, чтобы сформировалась червоточина? Начиная с этого момента.

Оскар удивился самообладанию Томансио.

— А! Около двадцати пяти минут.

— Отличная работа, — воскликнул Аарон, по всей видимости, уловивший подавляемое раздражение Томансио. — И на какое расстояние протянется червоточина?

— Я думаю, теперь, после переформатирования, она достигнет двадцати восьми тысяч световых лет.

— Это даст нам выигрыш от двенадцати до пятнадцати тысяч световых лет, — подсчитал Араминта-два. — Вам будет достаточно такого запаса времени? — спросил он у Аарона.

— Мне известно лишь то, что мы должны добраться до Маккатрана.

Оскар окинул его задумчивым взглядом.

— Гор настаивал, чтобы Джастина тоже летела к Маккатрану.

— Это единственное место в Бездне, где мы точно уверены в наличии пригодных для людей условий.

— То же Гор сказал Джастине после ее приземления на копии Дальней.

— В точности его слова звучали следующим образом: «Там сосредоточены все люди, находящиеся в Бездне», — сказала Бекия. — И это логично. Туда стремятся все.

— Могу поспорить, что Иланта туда не собирается, — проворчала Корри-Лин.

— Мы даже не знаем, осталась ли там копия Дальней, — заметил Томансио. — Джастина вернулась в период, предшествующий тому сну.

— Мне кажется, все вы придаете этому слишком большое значение, — сказал Иниго. — Или, по крайней мере, слишком стараетесь отыскать тут смысл. Выбор Маккатрана в качестве места назначения, безусловно, не случаен. Но, с другой стороны, выбор не слишком большой.

— Ты помнишь встречу с Гором? — спросил Лиатрис у Аарона.

— Я ничего не помню.

Лиатрис слегка смутился.

— Он ведь убил твоего отца.

— Это несущественно.

— В тот момент Брюс Макфостер уже был агентом Звездного Странника, — заметил Томансио. — Настоящий Брюс погиб, когда попал к нему в плен.

— Но вы не можете не согласиться, что совпадения становятся…

— Ох, — вдруг воскликнул Араминта-два.

Сцена на обзорной палубе, где Этан решительно направился к Араминте, заставила всех замереть. В разгар стычки Иниго обнял Араминту-два за плечи.

— Я здесь, — прошептал он, передавая через Гея-сферу свою поддержку. — Не показывай ему своей слабости. Ты теперь Сновидец. Твоя вера истинна. Всех нас рассудит Бездна.

При виде крылатого сильфена Оскар резко втянул воздух. Он знал, что это Брэдли, и улыбнулся ему. «Так держать, старик. Ты выглядишь великолепно».

Посрамленный Этан покинул зал. Все, кто находился на борту «Искупления Меллани», зааплодировали. Через пару мгновений к ним присоединился даже Троблум.

«Значит, у него есть гея-частицы», — отметил Оскар.

Араминта-два оглянулся с застенчивой улыбкой.

— Спасибо, — поблагодарил он Иниго.

Корри-Лин, подбежав, поцеловала его в щеку.

— Троблум, — скомандовал Томансио. — Пора стартовать.

— Устройство почти готово, — откликнулся тот. — Еще пять минут.

Аарон ободряюще усмехнулся.

Внезапно приподнятое настроение Троблума испарилось. Его круглое лицо стало серым.

— О нет, — выдохнул он.

Юз-дубль Оскара выбрал информацию с корабельных сенсоров, к которым Троблум предоставил всем свободный доступ. В десяти километрах от них появился обтекаемый корабль с ультрадвигателем, не слишком сильно отличающийся от «Возмездия Элвина». Оттуда открыли коммуникационный канал. У Оскара поникли плечи. Он знал…

— «Привет, мои дорогие», — раздался голос Кэт.

По каюте пронесся общий горестный вздох.

— Какие у нас имеются средства защиты? — спросил Аарон.

Троблум качнул головой. Он едва сдерживал слезы.

— Оружие?

Троблума стало трясти. Ноги у него подкосились, и он упал на колени.

— Я не могу. Я не вынесу, если она меня схватит.

— Чего ты хочешь? — спросил Оскар у Кэт.

Если бы она жаждала смерти, они бы были уже мертвы.

«Оскар, дорогой, вместе с тобой на борту собралась замечательная талантливая команда. Я не впечатлительна, но на этот раз должна признать: ты отлично поработал».

— Что ты сделала с Черитоном? — потребовала объяснений Корри-Лин.

«Не вмешивайся в разговор старших, — отрезала Кэт. — Не то получишь удар по самому больному месту».

Оскар отчаянно замахал рукой на Корри-Лин, приказывая ей замолчать. Она сердито сверкнула глазами в ответ.

— Ты рассказала о нас Иланте.

«Ой, простите. Вам это помешало? Мне кажется, Араминта прекрасно разделалась с Этаном, он ведь просто ничтожество».

— Чего ты хочешь?

«Ты знаешь, Оскар. Того же, что и всегда: развлечься».

— Мы пригласим тебя на вечеринку по случаю победы.

«Не испытывай удачу. Все завершится в Бездне. Я хочу при этом присутствовать, и вы возьмете меня с собой».

— Что задумала Иланта? — спросил Оскар.

«Она поставила свое маленькое металлическое сердечко на какое-то действо под названием Слияние».

— Нет, — воскликнул Араминта-два. — Все не так. Она стремится стать чем-то иным…

«Тогда вы сами спросите ее об этом, и довольно скоро, не так ли?»

— Кэт способна подействовать на нас, если мы будем в Бездне? — спросил Иниго Аарон.

— Ты имеешь в виду что-то, кроме как разнести нас в клочья?

— Твой разум наверняка сильнее.

Иниго с беспокойством оглянулся на Араминту-два, тоже не скрывавшего своей тревоги.

— Я пока еще не знаю.

«Оскар, дорогуша, невежливо заставлять женщину ждать».

Оскар не знал, что ответить, кроме как послать ее ко всем чертям, что сейчас означало бы неминуемый конец. И никто не высказал никаких предложений. Вдруг он вздрогнул и непроизвольно пригнулся чуть ли не до самого пола. Снаружи невероятно мощный залп орудий осветил пространство яркой вспышкой жесткой радиации. Его юз-дубль воспроизвел события, анализируя их по долям секунд. Оскар увидел, как между «Искуплением Меллани» и судном Кэт материализовался еще один корабль с ультрадвигателем. В то же мгновение он открыл огонь, а раскинутое силовое поле отклонило от «Искупления Меллани» ответный залп Кэт.

Открылся еще один коммуникационный канал.

«Оскар, убирайтесь отсюда поскорее, — приказала Паула. — Оставьте Кэт мне».

— Вперед, — заорал Оскар на Троблума.

Второй раз всего за один час «Искупление Меллани» нырнул в гиперпространство.

«Ты собираешься потягаться со мной?» — спросила Кэт, не скрывая насмешки.

Паула торопливо изучала состояние защиты «Алексиса Денкена». Каким бы оружием ни был оснащен корабль Кэт, оно оказалось более мощным, чем ожидалось. Лучевые орудия каким-то образом перебрасывали энергию через гиперпространство, обходя силовые поля. С локальной гравитацией творились странные вещи, и «Алексис Денкен» подвергался неожиданным перегрузкам, которые не компенсировались бортовой системой.

— Всегда мечтала, — сообщила в ответ Паула. По ее приказу Интел-центр выпустил две квантовые ракеты. Они понеслись к цели с ускорением в 200 g.

— И этот раз будет последним.

Квантовые ракеты переключились на активный режим. В восьмидесяти километрах от них находился обломок астероида диаметром меньше тридцати метров. Вся его масса мгновенно трансформировалась в энергию сверхжесткой радиации. Вспышка на микросекунду затмила ближайшую звезду.

Предупреждающие символы в экзо-зрении сообщили о чрезвычайном напряжении силовых полей, вызванном потоком излучения. Паула снова послала корабль в гиперпространство и устремилась к газовому гиганту. Кэт последовала за ней. Ни одна из них даже не делала попыток скрыться под маскировкой.

В пятидесяти тысячах километров от бурлящих серо — розовых туч Паула остановилась, и «Алексис Денкен» замер в трансмерной неподвижности, пока силовые генераторы не стабилизировались.

Один из наружных спутников газового гиганта взорвался. Квантовая ракета обратила в энергию два самых больших его кратера, и результирующего взрыва было достаточно, чтобы расколоть весь спутник до самого ядра. Шар разлетелся на части. Огромные сегменты неторопливо расходились в стороны, а миллиарды мелких осколков кувыркались, увлекаемые вихрями неуправляемой энергии. Физическое воздействие не имело значения. Квантовая ракета обладала эффектом отклонения энергии, так что значительная ее часть перебрасывалась в гиперпространство.

Колоссальная волна экзотической энергии, ударившая в корабль швырнула Паулу через всю каюту. Перегрузка ультрадвигателя заставила «Алексис Денкен» вернуться в реальное пространство-время. Остатки разбитой луны собрались в гигантский шар зоны распространения ударной волны диаметром около двадцати тысяч километров, светящийся зловещим синеватым оттенком. Корабль Кэт молнией выскочил из ослепительного сияния и, угрожающе мерцая багровыми отсветами силового поля, устремился прямо на «Алексис Денкен». А впереди, с ускорением в сотни g, понеслись темные штрихи ракет.

Интел-центр идентифицировал их как м-поглотители Хокинга. Силовое поле не способно было защитить от них Паулу.

Взорвался еще один спутник. Последующие всплески экзотической энергии лишили ее возможности вернуться в гиперпространство. Паула бросила корабль вниз, устремившись к газовому гиганту с ускорением в 50 g. — Внутренняя система компенсации сумела погасить только тридцать из них. Сокрушительная сила грозила превратить ее в лужицу плоти на полу, и только биононики уберегли тело от физического уничтожения. Но даже с их помощью ей было чрезвычайно трудно дышать Согнутая под минимальным углом левая нога выпрямилась, издав при этом тошнотворный треск.

Под ее кораблем, в трех тысячах километров по орбитальному вектору медленно удалялась одна из внутренних лун, изрытая кратерами скала диаметром в две сотни километров. Паула запустила квантовую ракету предварительно изменив формат поля поражения. После активации заряд конвертировал в энергию четверть кубического километра породы в самом центре спутника. Скала раскололась мгновенно. Миллионы острых каменных осколков разлетелись вокруг микроновым смертоносным облаком, распространяющимся с огромной скоростью. Фрагменты сталкивались, вспыхивали синими и желтыми искрами ионов, словно настоящие кометы и испарялись. Все пространство заполнилось насыщенной энергией массой. М-поглотители Хокинга, попав в облако, начали поглощать несущиеся навстречу атомы. Пар или скальная порода — не имело значения. Черные дыры поглощали абсолютно все. При этом их траектории незначительно изменились. Корректировка курса привела к падению эффективности, пропорциональному поглощаемой массе.

«Алексис Денкен» проскользнул под адским пылающим шаром и нырнул в бурлящую атмосферу.

«Искупление Меллани» вынырнул в реальное пространство в миллионе с четвертью километров над желтой звездой. Через пару секунд после остановки открылся передний грузовой отсек, и защищающее корпус силовое поле подернулось фиолетовыми разводами перегрузки. Заряд для планетарного двигателя вылетел наружу, после чего Троблум перевел корабль в трансмерное погружение.

— Сколько еще нужно времени? — потребовал Аарон.

— До воспламенения десять минут, — сказал Троблум. Катриона опять появилась рядом с ним. На ее красивом лице застыло выражение мрачного беспокойства. — Установка займет больше времени. И я не имею ни малейшего представления, сколько именно. Больше я ничего не могу сделать. Нам остается торчать здесь и ждать.

Оскар продолжал следить за показаниями гисрадаров. Заметив взрыв экзотической энергии, уничтоживший один из спутников газового гиганта, он болезненно поморщился. Там шла жестокая битва, не уступающая по своей напряженности схватке Джастины и райелей-воинов. Проклятье!

— Эй!

Все взгляды обратились в его сторону, что в переполненной людьми каюте вызывало сильное чувство неловкости.

— Ты считал, что твой корабль не выдержит натиска Кэт, — обратился он к Троблуму. — Почему?

— Потому что он на это не рассчитан, — ответил Троблум.

Катриона метнула на него сердитый взгляд, но Оскар не обратил на нее внимания.

— Ты же владеешь технологией барьера, окружившего Солнечную систему. А он выдержал удары самого мощного оружия Содружества.

— У «Искупления Меллани» нет такой защиты, — сказал Троблум.

— Но… ведь твой скафандр…

«А я полагал, что и корабль тоже окружен броней. Черт!»

— Да. Я создал скафандр, но и только. До сих пор я не мог воспользоваться технологией Ускорителей, основанной на находках в Темной Крепости. Это означало бы выдать всех нас.

Оскару хотелось схватить Троблума за ворот потрепанного плащ-костюма и хорошенько встряхнуть.

— Но если у нас нет такой защиты, как, черт побери, ты собираешься пройти мимо райелей-воинов?

— Они нас пропустят. Разве не так? — В голосе Троблума прозвучало не только удивление, но и оттенок обиды. — Мы ведь объясним им, что собираемся положить конец активности Бездны.

— Дерьмо, — буркнул Томансио.

На этот раз оцепенел даже Аарон.

— Троблум, — решительно заговорил Оскар. — Дай мне полный доступ к трансмерной коммуникации.

— Что ты собираешься сделать? — спросил Иниго.

— Обратиться к единственному человеку, способному нам помочь. — Он опять поморщился, увидев, как следующий спутник газового гиганта взорвался вихрем экзотической энергии. — Если она еще жива.

«Алексис Денкен» ворвался в верхние слои атмосферы на скорости пятьдесят километров в секунду. Паула немедленно скомандовала сбросить скорость, но при погружении в первый бурлящий уровень облаков это уже не имело значения. Разделенные газы образовали пятисоткилометровый светящийся хвост, который послужил отличным указателем для сенсоров Кэт. Возникла ужасающая вибрация, свидетельствующая о том, как сильно пострадал корабль. Ускорение все еще с непреодолимой силой прижимало Паулу к полу каюты.

Далеко наверху первые сгорающие фрагменты маленькой каменной луны летели следом за ней ослепительными искрами света, оставляющими широкие ленты черного дыма. Колоссальная тряска разбивала их на более мелкие части, которые раскалывались снова и снова. К слою облаков опускался целый вихрь электрического огня. Энергия первоначального удара постепенно иссякала, преобразовываясь в огромные молнии, на тысячи километров пронизывающие верхний слой облачности.

Они затрудняли работу сенсоров, но перед тем, как спуститься во второй слой облаков, гисрадар показал Пауле преследующий ее корабль Кэт.

Она поспешно изменила направление, спрямляя траекторию, но все же устремляясь вниз.

«Я тебя вижу», — раздался среди помех коммуникационного канала голос Кэт.

— Если ты сейчас же остановишься и подойдешь ко мне с отключенным силовым полем, я просто отправлю тебя в небытие вместе с твоим оригиналом, — ответила Паула. — Любые другие действия повлекут за собой твое полное уничтожение.

«Вот за что я тебя люблю, дорогая Паула. Это психонейронное профилирование не что иное, как установка слепой глупости. Иди ко мне, я смогу избавить тебя от него».

Сенсоры «Алексиса Денкена» зарегистрировали запуск еще одного м-поглотителя. Теперь был обречен весь газовый гигант, хотя до его окончательного уничтожения оставалось еще несколько недель. Паула заподозрила, что Кэт сделала это лишь для того, чтобы лишить ее любой возможности скрыться среди яростных бурь планеты. Паула ответила выстрелом квантовой ракеты, а потом направила корабль еще дальше вниз, сквозь четвертый и последний слой облачности. Дальше простиралась зона абсолютно прозрачного водорода толщиной в несколько сотен километров. Столбы молний пронизывали его по всей высоте, а у их основания пролегала граница давления, за которой элементы атмосферы сжимались до состояния жидкости. Вспышка ослепительного взрыва квантовой ракеты полностью лишила Паулу обзора.

«Мимо, дорогуша, — насмешливо крикнула Кэт. — Теперь моя очередь».

Гисрадар показал Пауле две ракеты, отделившиеся от корабля Кэт и по плавной дуге пролетающие сквозь зону разреженной облачности. Они, безусловно, обладали большим ускорением, чем несчастный «Алексис Денкен», пробивающийся сквозь плотный слой водорода.

Они продолжали опускаться.

— Проклятье, — буркнула Паула и прижала корабль к полосе испарений.

Интел-центр чуть не заставил ее вздрогнуть, когда оповестил о вызове Оскара по трансмерному каналу.

— Я немного занята, — ответила Паула.

«Я понимаю. Но у нас проблема».

— Что-то не работает?

«Это уже не так важно. У корабля нет защиты от воинов-райелей. Не могла бы ты замолвить за нас словечко перед Кватуксом?»

Летящие на нее снаряды оказались квантовыми ракетами. Они активировались на расстоянии в сотню километров. Плотная энергетическая волна, лишь частично поглощенная нижним слоем атмосферы, устремилась к «Алексису Денкену». Паула направила корабль в углеводородное варево.

— Сделаю, что смогу, — пообещала она.

В удаленном участке разума она усмехнулась жестокой иронии ситуации.

Толчок получился настолько сильным, что вызвал кратковременную потерю сознания. Ее истерзанное тело уже было на пределе. Очнувшись, Паула поняла, что все еще движется, но скорость, несмотря на максимальную мощность антиграв- и инграв-установок, значительно снизилась. Силовое поле тоже было на грани перегрузки, а глубина погружения составляла всего пять километров. Она заметила, что из носа капает кровь. Небольшая иконка, появившаяся в экзо-зрении, показала, что уши тоже кровоточат и имеются внутренние повреждения.

Корабль Кэт плавно скользнул сквозь слой водорода и оказался точно над «Алексисом Денкеном». Восемь ракет начали плавный спуск, расходясь, словно ноги паука. Паула поняла, что они сработают наподобие древних глубинных бомб. Если взрывы не вытолкнут ее на поверхность, перепад давления попросту разорвет корпус корабля. «Великолепно!»

Откуда-то из глубины звезды к поверхности сквозь сверхплотную массу всплывало нечто. Устройство планетарного двигателя запустило процесс повторяющихся взрывов намного глубже фотосферы, и гигантская ударная волна теперь медленно продвигалась к ядру, создавая неустойчивые пульсирующие выбросы. По мере ускорения реакции уровень энергетических потоков постоянно возрастал. Их не могли сдержать ни колоссальный гравитационный градиент, ни уплотненный водород, заполняющий внутренность звезды.

Но одновременно с неспешным подъемом энергетического выброса и с запуском устройства, оперирующего экзотической материей и питаемого энергией самой звезды, в действие пришли и другие, более странные силы. Как паразит, растущий по мере поглощения своего хозяина, устройство оказывало невероятное давление на бесконечно малую точку пространства-времени, что в итоге привело к его разрыву. Открылась горловина червоточины. Солнечная корона позади нее начата меркнуть, отдавая все больше и больше своей мощности, направляемой через гиперпространство на новое проявление экзотической материи. Вскоре потемнела уже половина фотосферы.

«Искупление Меллани» вернулся в реальное пространство, и на лице Троблума, не отрывающего взгляда от изображений с сенсоров, расцвела настоящая улыбка. Закругленные лопасти космического корабля, отводящие тепло, которое просачивалось сквозь силовые поля, мерцали ярким пурпуром. Прямо перед кораблем вспучивалась поверхность потревоженной звезды, готовящейся к приближающейся вспышке новой. Но пока каждый выброс, будь то энергия или масса, исчезал в разрыве пространства-времени. И, наконец, в центре его появилась крошечная синяя искра, свидетельствующая о том, что от псевдоматерии червоточины начало исходить излучение Черенкова.

— Она стабилизируется, — едва дыша, пробормотал Троблум.

— Как долго она продержится? — негромко спросил Иниго.

Троблум вздрогнул.

— Не очень долго, — признал он.

В какое-то мгновение он пожалел, что не воспользовался оригинальной конфигурацией и не создал червоточину, способную переместить газового гиганта. Эта имела в поперечнике всего один километр, зато протянулась на двадцать восемь тысяч световых лет.

«Оно работает. Я был прав. Я правильно догадался об аномийцах и райелях. Обо всем».

— Я победил, — едва слышно прошептал он, а потом закричал во весь голос: — Черт побери, я победил! И Вселенная это знает.

— Перемещай нас, — потребовал Аарон.

Троблум смахнул рукавом слезы с лица.

— Правильно, — согласился он.

«Искупление Меллани» рванулся вперед и стал набирать ускорение, погружаясь в туман червоточины.

В экзо-зрении Кэт восемь ее квантовых ракет активировались в пятидесяти километрах ниже поверхности океана из уплотненных углеводородов. Титанические ударные волны разошлись и начали сталкиваться между собой.

Но жидкие углеводороды при такой плотности представляли собой странную среду, и искривление энергетических потоков здесь бы не помогло. Если Паула не решится на рывок к водородному слою, она погибнет. Против такого давления массы углеводородов не устоит ни один космический корабль.

Но ничего не происходило.

Начинающийся взрыв разорвал пелену испарений. С высоты он был похож на извержение абсолютно круглого вулкана. Сначала стал подниматься конус — пять, десять, двадцать километров высотой. По мере роста в зону водорода, где давление было намного ниже, конус как будто вскипал, выбрасывая столбы брызг, похожие на следы ракет, и они тоже устремлялись ввысь. Уже через несколько секунд водородный слой на сотни километров затянуло необычным химическим туманом. Маслянистые испарения окутали корабль Кэт, снизив оптическую видимость почти до нуля. Инграв-установки с трудом удерживали корабль на месте, сопротивляясь налетавшим вихрям.

— Ну и черт с тобой, — бросила Кэт, глядя на гигантский холодный погребальный костер Паулы.

Сенсоры показывали, что поднимающаяся масса еще увеличивается, но ничего угрожающего в этом не было. Столб извержения поднялся уже на добрую сотню километров и привлек из слоя облачности целые снопы сильнейших молний.

От места взрыва начали неторопливо расходиться громадные волны. Кэт все еще ничего не видела, но корабельные сенсоры обеспечивали превосходное изображение. Вязкая масса углеводородов, стекая, обнажила нечто твердое и огромное, неудержимо поднимающееся наверх.

— Что за… — воскликнула она.

И вдруг силуэт проявился. Четырнадцать грибовидных выступов, освободившись от тягучей жидкости и пара, обнажили хрустальные купола. Вслед за ними показалась и основная часть, протянувшаяся в длину на шестьдесят километров.

На месте взрыва в тучах бурлящих испарений появился Высокий Ангел.

Коммуникационный канал открылся без предварительного запроса ее юз-дубля.

«Здравствуй, Кэтрин Стюарт», — произнес Кватукс.

— Вот дерьмо!

Она бросила свой корабль вверх с ускорением в 70 g, — не в силах даже вскрикнуть от сокрушительной силы тяжести, сплющившей ее тело, ломающей кости и разрывающей плоть.

«Ты не помнишь мою жену?» — спросил Кватукс.

— Твою жену?.. Нет!

«Уже никогда не вспомнишь».

Экзо-зрение позволило Кэт увидеть энергетический импульс, ударивший из Высокого Ангела прямо вверх. Он настиг ее корабль…

Удар оказался настолько мощным, что исказил пространство-время довольно необычным способом. Хотя сам корабль был уничтожен за миллисекунды, время в зоне взрыва тянулось и тянулось… Для Кэт мучительное мгновение ее гибели продолжалось час за часом. Она, конечно, так и не осознала этого, но ее гибель длилась точно столько же времени, сколько умирала Тигрица Панси тысячу сто девяносто девять лет тому назад.

В девяти тысячах световых лет от границы Бездны и в пяти тысячах световых лет от ближайшей звезды открылся выход червоточины, выплеснув в межзвездное пространство мягкое голубоватое сияние. Через тридцать секунд оттуда показался обтекаемый силуэт «Искупления Меллани».

— Хвала Заступнице, — воскликнула Корри-Лин. — Мы сделали это.

Она широко улыбнулась и расцеловала Троблума, прежде чем он успел увернуться.

За кормой корабля медленно угасло излучение Черенкова, что означало закрытие червоточины. Люди остались в полной изоляции. Осознание ситуации, усиленное крошечной самогенерирующейся Гея-сферой, быстро распространилось по каюте. Восторженный энтузиазм мгновенно испарился.

В неловкой тишине Иниго на миг прижал к себе Корри-Лин.

— Как вы думаете, что произошло? — спросил Араминта-два.

— Самое важное — то, что проклятая ведьма не увязалась за нами, — сказал Оскар.

— А Паула?

Оскар не удержался от усмешки.

— Можешь мне поверить, если в нашей Вселенной кто-то и способен о себе позаботиться, то это Паула Мио.

— Что же мы будем делать дальше? — спросил Иниго.

— Тут нечего обсуждать, — заявил Аарон. — Мы отправляемся в Бездну.

— Я хотел сказать, как мы разойдемся с райелями-воинами.

— Здесь два варианта. Если Паула осталась в живых, нам, вероятно, уже обеспечен свободный проход. В противном случае последуем совету Троблума и вежливо попросим разрешения.

— Мы ведь уже так далеко забрались, — сказала Корри-Лин.

— Вот такой отчаянный оптимизм мне нравится, — воскликнул Оскар. — Троблум, поехали.

— Нам необходимо установить медицинские камеры, — предложил Томансио.

Оскар улыбнулся.

— Еще один оптимист.

— Просто стараюсь смотреть с практической точки зрения.

Томансио похлопал по крышке одной из камер, оставленной у переборки, и при этом ему не пришлось далеко тянуться.

— В таком случае возникает еще один вопрос, — заговорил Лиатрис. — Кто согласен проспать следующую часть путешествия?

— Я с удовольствием, — отозвался Оскар. — Если только обещаете разбудить, когда подойдем к границе Бездны. Это я хотел бы увидеть.

— Мы переходим на сверхсветовую скорость, — объявил Троблум. — И можно поручить роботам приготовить передний отсек.

— Сколько нам лететь до звезд Стены? — поинтересовался Аарон.

— Сто шестьдесят часов.

Паула телепортировалась в личные апартаменты Кватукса, за что была очень благодарна. Ходить она пока не могла. Ее левую ногу охватывала толстая согревающая повязка. Двенадцать полуорганических узлов были прикреплены к разным частям ее тела, и их тонкие волокна проникали сквозь кожу, чтобы поддержать биононики внутри тела и восстановить разрушенные клетки. Поверх всех этих систем она надела длинное просторное одеяние и сильно хромала, как древняя старуха, что было довольно справедливо, как она сама признавала.

Из светящегося голубого пола поднялось кресло, сконструированное для человеческого тела, и Паула тяжело опустилась на подушку. Прямо перед ней серебристо-серая стена продолжала рябить стекающей жидкостью, и сквозь тонкую пелену воды оттуда ей задорно улыбалась Тигрица Панси.

«Теперь ты можешь спать спокойно, — подумала Паула. — Где бы ты ни была».

Части стены раздвинулись, и вошел Кватукс. Одно из его средних щупалец вытянулось, и его подушечка легко коснулась щеки Паулы, оставив после себя ощущение тепла. И, возможно, сочувствия.

— Ты сильно пострадала? — прошептал Кватукс.

— Только моя гордость.

— Ах-х-х, — выдохнул Кватукс. — Старики всегда верны себе.

— Спасибо тебе за помощь.

— Но ее истинная сущность все еще спит в Париже.

— Где и должна быть. И она возрождена не ради того, чтобы стать лидером политического движения. Впрочем, она в любой инкарнации поступала не так, как ей говорили.

Пара щупалец взметнулась вверх, выражая волнение.

— Ты же сама говорила, что необходимо избавить Вселенную от нее.

— Я была уверена, что окончательно может ее уничтожить только Высокий Ангел. У кораблей Флота есть необходимое оружие, но она быстро их обнаруживает.

— Это, безусловно, не та цель, ради которой создавался ковчег, но мы живем в странные времена.

— Надеюсь, я не навлекла на тебя неприятности, Кватукс.

— Нет. Мы, райели, не лишены сочувствия. Но я уверен, кое-кто из людей, живущих здесь, шокирован последними событиями. Не говоря уж о наозунах.

Никакой расы под названием наозуны Паула не помнила.

— Неплохо. Настало время немного встряхнуть человечество.

— Паула, и ты, и я давно выросли.

— Во всяком случае, я на это надеюсь. У нас много общего.

Кватукс со свистом выпустил воздух.

— Верно.

— Червоточина открылась, как и предполагалось?

— Да.

— Наконец-то! Хоть что-то хорошее для нас. Что бы это ни было. Очень надеюсь, что хозяин Аарона знает, что делает. И, кстати, я хочу попросить тебя еще об одной услуге.

— Конечно.

— «Искуплению Меллани» необходимо попасть в Бездну. Не мог бы ты попросить воинов-райелей пропустить их беспрепятственно? Я твердо убеждена, что это наш единственный шанс предотвратить катастрофическую фазу расширения.

— Я объясню им, в чем дело, — вот все, что я могу.

— Спасибо. — Она потерла повязку на ноге, прекрасно сознавая, что это не поможет избавиться от зуда. — Куда ты отправишься отсюда?

— Назад, к Содружеству.

— Значит, не собираешься пока покидать галактику?

Паула почувствовала некоторое облегчение: райели еще не потеряли надежду.

— Нет. Этот момент пока не наступил. Как ты говоришь, есть шанс.

— А как насчет сферы Темной Крепости? Она способна остановить Бездну?

— Мы не знаем. Но пойми, Паула, воины-райели будут пытаться остановить флотилию паломников. Они не станут переживать по поводу множества жизней, когда речь идет об угрозе всей галактике.

— Я понимаю и не виню вас. Мы должны отвечать за свои действия. Если эти люди пытаются навлечь гибель на все живое в галактике, они не должны удивляться, когда кто-то препятствует им.

— И все же ваша раса этого не сделала.

Паула опустила голову, не только от стыда, но и от разочарования.

— Я знаю. Те из нас, кто мог что-то предпринять, сделали все, что в их силах. Мы не сумели раскрыть заговор, и в этом наша вина.

Райель снова притронулся к ее щеке.

— Я ни в чем не виню тебя, Паула.

— Спасибо, — только и смогла она ответить.

— Как капитан корабля я имею некоторые привилегии. Мы в зоне связи с райелями-воинами. Хочешь посмотреть оборону галактического ядра в действии? Я полагаю, последний бой нашей расы будет колоссальным зрелищем.

Экспедитор терпеливо дождался, пока грузовой робот пересечет площадь, и открыл люк среднего грузового отсека «Последнего броска». Привезенный им фрагмент оборудования с трудом прошел в отверстие и поместился внутри. Роботы-сборщики, созданные репликатором пару дней назад, начали снимать устройство с тележки. Когда они начнут монтаж, надо будет все проверить.

Он снова приносил пользу, и от этого значительно улучшилось настроение. Его познания в физике и инженерном деле вряд ли могли бы сравниться с талантами Оззи и Найджела, но последняя должность прикрытия — агент по анализу уровня технологий — позволила набрать достаточный опыт, чтобы проследить за монтажом. Все изготовляемые репликатором системы обеспечивали «Последнему броску» дополнительную прочность. «Прочность, чтобы выдержать излучение звезды с нулевой дистанции». Планировать подобную процедуру мог только изощренный безумец. Проект, имеющийся в памяти интел-центра, был разработан Астрономическим агентством Великого Содружества для программы «Стардайвер». Ни один из запущенных образцов никогда не нес на борту человека.

Экспедитор посмотрел на другой конец площади, где Гор разговаривал с Тизаком. Это было все равно что наблюдать за искренне верующим священником, сцепившимся с закоренелым атеистом. Их разговор, или дискуссия, или спор — что угодно — продолжался уже несколько дней. В качестве аргументов приводились даже изображения. Гор принес с «Последнего броска» голографический проектор и показывал Тизаку различные картины Бездны, Стены звезд, сфер ЗК, даже виды Маккатрана, Небесного Властителя и туманностей, взятые из снов Иниго.

Не раз за это время Гор собирался прекратить свои попытки убедить аномийца поговорить с механизмом вознесения. Но затем они получили сон Джастины о приземлении в Маккатране, и решимость Гора снова возросла до невероятных пределов. Экспедитор и представить себе не мог, что Гор, которого он уже довольно хорошо знал, обладает таким терпением. Но, когда «Серебряная птица» приземлилась в Золотом Парке, даже Гор торжествующе вскинул сжатый кулак. Это был исключительный момент.

Тизак заинтересовался рассказанной ему историей, некоторые ее части он нашел просто восхитительными. Но ничто не могло заставить его помочь, чтобы предотвратить конец галактики. Старый аномиец настаивал, что будущее, особенно будущее его народа, должно определяться только самой планетой — что исключает использование артефактов из прошлого.

— Но на ваше будущее это никоим образом не повлияет, — говорил Гор. — Мне требуется лишь незначительная помощь машины, которой вы даже не пользуетесь. Неужели ваши убеждения исключают сострадание?

— Мне понятна ваша проблема, но ты просишь меня отказаться от всей нашей философии, смысла моего существования и углубиться в отвергнутое нами прошлое.

— Ты только постучишь в дверь. А пройду в нее я.

— Ты пытаешься разделить действие на отдельные составляющие. Это неприемлемо. Значение имеет сам акт отказа.

— Как может помощь другим стать отказом от смысла жизни?

— В этом заключается принцип, и ты все прекрасно понимаешь, мой друг Гор.

— Как ты думаешь, ваши предки откликнулись бы на мою просьбу? В прошлом, когда они изолировали расу праймов, их благородство помогло многим народам.

— Этого я не могу знать, но подозреваю, они бы реанимировали для тебя машину.

— Точно.

— Но они ушли. И они были отклонением от истинного пути нашей эволюции.

— Твой отказ равносилен убийству миллиардов живых существ. Неужели тебе наплевать?

— Это веская причина для огорчения.

Экспедитор насторожился. Тизак впервые проявил хотя бы намек на уступку. Вернее, на благоразумие, если выражаться человеческим языком.

— Космические крепости, охраняющие вашу солнечную систему, города, что никогда не разрушатся, машина, дремлющая под нашими ногами, — все это оставлено вашими предками, от которых вы отказались. Оставлено потому, что они хотели, чтобы у вас был выбор. Очень многое из того, что они оставили, уже превратилось в прах. — Гор махнул рукой на светящийся пояс обломков, вращающийся на орбите вокруг планеты. — Но некоторые, особые вещи остаются, потому что могут вам пригодиться, и ваши предки это знали. Без космических крепостей сюда добрались бы другие расы, и они разграбили бы все ценное. Один из самых важных факторов эволюции — взаимодействие. Изоляция — это не эволюция, это стагнация.

— Мы не изолированы, — возразил Тизак. — Мы живем согласно воле планеты, определяющей каждую секунду нашего существования. Планета определит нашу судьбу.

— Но я уже показал тебе, что произойдет с вашей планетой, если начнется финальная фаза расширения Бездны. Она будет уничтожена, и вы вместе с ней. Это не естественно. Это внешнее воздействие, проявление абсолютного зла, прекращение эволюции не только здесь, но и во всех звездных системах галактики. Это явление нельзя отнести к вашей философии эволюции, направляемой планетой, поскольку оно не имеет ничего общего с природой. Если вы и впредь хотите эволюционировать в своем мире, вы должны его защитить. Ваши предки оставили средства для этого. Тебе не надо ничего делать, кроме как попросить машину проснуться. Все остальное я сделаю сам.

Экспедитор затаил дыхание.

— Ну, хорошо, — сказал Тизак. — Я попрошу.

Гор поднял голову, чтобы взглянуть в глаза старого аномийца, и вздохнул.

— Я благодарю тебя от всего сердца.

Экспедитор поспешил к ним присоединиться. Уже наступили сумерки, и меркнущий свет окутал площадь серой прохладной пеленой. Стоящие вокруг здания постепенно зажигали внутренние огни, реагируя на наступление ночи. Над поставленным ими островерхим укрытием, где работал репликатор, замерцали разноцветные сполохи. Второе укрытие, меньшего размера, было предназначено для аппаратуры взлома, собранной Гором на тот случай, если договориться с машиной не удастся.

Интел-центр «Последнего броска» доложил, что начинает глубокое сканирование механизма вознесения, выявляя функции и контрольные цепи. Экспедитор, подходя к двум фигурам, обрисованным голубоватым сиянием городских улиц на другой стороне площади, не мог сдержать всплеска смехотворного оптимизма. Он считал этот момент почти символичным. Две совершенно разные расы объединяют свои усилия перед надвигающимся бедствием. «Если бы только я не был таким циником».

Уже подходя к ним, в мерцающем городском каньоне он уловил какое-то движение. Зрительные вставки обеспечили четкое изображение.

— Не может быть, — пробормотал он.

На огромном четвероногом звере, покрытом густой алой шерстью, ехал сильфен. Сам сильфен был одет в длинный, кричаще яркий балахон золотистого цвета, расшитый драгоценными камнями, которые искрились в тусклом сиянии городских сумерек.

— Гор!

Гор обернулся.

— Что?

Но было уже поздно. Сильфен проехал перекресток и скрылся.

— Не важно.

Тизак неподвижно замер. Экспедитор сосредоточился на своем, минимальном ощущении мыслей города, но смог уловить лишь еще один идущий откуда-то издалека поток сознания. Он был таким же направленным и спокойным, но не отчужденным, поскольку в мыслях звучала заинтересованность к тому, кто их пробудил.

«Я чувствую тебя, — сказал механизм вознесения. — Ты Тизак».

«Да, я Тизак».

«Ты готов возвыситься над своим физическим состоянием?»

«Нет».

«Я существую ради этой цели».

«Я хочу возвыситься», — обратился к машине Гор.

«Ты чужак. Я не могу тебе помочь».

«Почему?»

«Ты чужой для этого мира. Я существую, чтобы поднимать аномийцев к следующей стадии жизни».

«Наша биохимия почти одинакова. Я разумное существо. Тебе было бы не трудно это сделать».

«Нет. Вознесение с моей помощью доступно только для аномийцев».

«Ты обладаешь разумом?»

«У меня есть сознание».

«Есть вероятность, что событие, ожидающееся в центре галактики, приведет к уничтожению этой планеты и гибели всех оставшихся аномийцев. Вознесение к следующей стадии жизни позволит его предотвратить».

«Если такая угроза существует, все аномийцы при желании могут осуществить переход».

«У тебя сохранились для этого возможности?»

«Да».

«А как же остальные? Ты обрекаешь на смерть всех разумных существ в галактике».

«Я возношу аномийцев. Остальная часть галактики мне недоступна».

«Ты не в силах преодолеть это ограничение?»

«Я такой, какой я есть. Я существую для вознесения аномийцев на следующую ступень жизни».

«Ладно. Я все понял».

Мысли машины стали удаляться, пока разум снова не погрузился в состояние дремоты, в котором пребывал все прошедшие столетия.

— Вы не получили того, на что надеялись, — заговорил Тизак. — Я вам сочувствую. Но история машины уходит корнями в далекую древность и не может измениться.

— Да, я понимаю. Увидимся утром.

Гор поднялся на ноги и направился к «Последнему броску».

Экспедитор от него ничего подобного не ожидал. Поспешно вскочив, он заторопился следом, тщетно стараясь не чувствовать себя несмышленым учеником, трусцой догоняющим премудрого гуру.

— И что теперь?

Меняющееся освещение города бросало странные блики на золотое лицо Гора. Если оно и выражало какие-то эмоции, определить их Экспедитор был не в состоянии.

— Мы получили довольно приличную схему функционирования, которая, к счастью, предполагает открытие маршрута в червоточину после проверки основного источника энергии.

— Ага. И ты сумеешь ее взломать?

— Я не знаю. Она чрезвычайно сложна, чего и следовало ожидать от машины, обладающей собственной психологией. Покрайней мере, мы теперь знаем, как можно было бы попытаться это сделать. В механизме есть физические узлы, имеющие определяющее значение для вспомогательных программ. Вот в них можно проникнуть.

— Ты собираешься начать прямо сейчас?

— Нет, конечно. Другие системы на этой планете разделяют мысли друг друга. Сомневаюсь, чтобы они дали мне хоть несколько минут, прежде чем заблокировать любые попытки вмешательства злобного чужака.

— Ох, конечно. Значит, сначала надо будет восстановить энергетический сифон?

— Сифон и червоточину. Сколько времени понадобится для изготовления генераторов модифицированного поля?

— Еще несколько дней, — нехотя признал Экспедитор.

— Хорошо. Надо запустить эту часть плана сразу, как только в Бездне все будут на месте.

— В Бездне? Ты имеешь в виду флотилию паломников?

— Нет. Я ожидаю прибытия единомышленников.

— Единомышленников? В Бездне?

— Да.

— Когда же?

— Джастина даст нам знать.

Корабль райелей был огромным. Аарон изучил отклик с бортового гисрадара. Большая часть изображения получилась расплывчатой и не позволяла рассмотреть мелкие детали. Где-то в дальнем участке мозга таилось сомнение, а хочет ли он их увидеть. «Вряд ли это мое собственное чувство, — с легким недоумением подумал он. — Та часть Рыцарей-Хранителей, по всей видимости, утрачена». Обеспокоило его все же другое. Даже имя Леннокс ему ни о чем не говорило, и на уровне инстинкта он сознавал, что это хорошо: он хотел освободиться от того, что было. Там, в прошлом, жила она. — Мелькая в отвергнутых воспоминаниях, дразня, источая яд, оставляя после себя только тьму. Только там она могла причинить ему боль.

Он вспомнил последние ужасающие мысли Черитона. Его мольбы.

«Это не существенно. — Решительное заключение, дающее уверенность в себе. — Я все еще здесь, все еще прежний».

Корабль райелей-воинов теперь шел тем же курсом, что и «Искупление Меллани». В десяти световых годах впереди тянулась кромка звездной Стены — множество тесно сбившихся шаровидных скоплений, чье сияние светящимся экраном заслоняло Пучину и полную тьму ядра галактики.

— Что дальше? — спросил Троблум.

Его оставшиеся пассажиры неуверенно молчали. Оскар и его Рыцари-Хранители погрузились в небытие, но Корри-Лин отказалась расстаться с Иниго, а Аарон подозревал, что райели могут потребовать подтверждений от первого Сновидца. Так что бодрствовать их осталось пятеро, и даже после перемещения медицинских камер в передний грузовой отсек в каюте было тесновато. Арона это не беспокоило, но он видел, как нервничают остальные. Необщительность Троблума ничуть не помогала, а уж сколько он ел…

— Они до сих пор не разнесли нас в щепки, — заметил Аарон. — Это уже хорошо. Так что остается только спросить, позволят ли они нам пройти сквозь Стену и углубиться в Бездну.

— И что ты собираешься им сказать? — поинтересовалась Корри-Лин.

Появление райелей-воинов произвело на нее сильное впечатление.

Стоило показаться боевому кораблю, как ее осторожный оптимизм, появившийся после прохода сквозь червоточину, рассеялся без следа.

Аарон оставил ее вопрос без внимания.

— Иниго, Араминта, я считаю, это задача для вас.

Сновидцы обменялись многозначительными взглядами, в которых сквозило раздражение.

Араминта-два вздохнул.

— Я сделаю это.

Аарон открыл свои гея-частицы и ощутил, как он обращается мыслями к гигантскому кораблю. Пассивная близость к разуму Араминты позволила ему ощутить аспекты Гея-сферы, о которых он никогда не догадывался. Он узнал о присутствии чужого разума, явно не человеческого происхождения. Для этого он был слишком бесстрастным. И еще он ощутил связь с Небесным Властителем, отозвавшуюся в его нервной системе холодным огнем. «Уже так близко».

— Мы Сновидцы человеческой расы, — передал райелям Араминта-два.

«Верно. Вы два Сновидца. Третий ваш собрат находится очень далеко отсюда. И часть вас присутствует повсюду».

— Правильно, — согласился Араминта-два, слегка удивленный таким подсчетом. — Мы хотели бы попасть в Бездну. Мы надеемся, что сумеем предотвратить фазу поглощения.

«Это нам известно. Кватукс говорил с нами. Вы можете пройти».

— Благодарю.

«Но корабли, ведомые тоже тобой, будут остановлены».

— Да, я понимаю.

«Если мы поступим так, погибнут миллионы твоих сородичей. Почему вы не пытаетесь их отговорить?»

— Это довольно сложно. Но я надеюсь на успех нашей миссии. Я уверена, что нам удастся отвести угрозу, представляемую Бездной для всей галактики, без потери жизней.

«Как пожелаешь».

— У меня есть еще одна просьба. Вместе с флотилией паломников движется существо по имени Иланта, чья природа для нас неясна. Если появится хоть какая-то возможность предотвратить ее проникновение в Бездну, я прошу ее использовать.

«Нам известно об Иланте. Мы на страже».

— Спасибо.

Корабль райелей-воинов исчез из вида.

— Как быстро, — с восхищением заметил Троблум. — Они движутся быстрее, чем мы. Интересно, какая теория лежит в основе работы их двигателей.

Иниго положил руку на плечо грузного мужчины.

— Когда все это закончится, я думаю, они с радостью тебя прокатят.

На лице Троблума появилась вымученная улыбка. Ему явно очень хотелось выскользнуть из-под руки Сновидца. Иниго ощутил его неловкость и быстро отдернул руку. Он ничего не сказал, но мысленно извинился.

Корри-Лин с интересом посмотрела на Аарона.

— Ну а теперь ты знаешь, что произойдет в Бездне?

Он постарался выразить все свое раздражение в ответной усмешке.

— Мы туда еще не попали.

— Мы окажемся там очень скоро, — заверил их Араминта-два. — И Небесный Властитель уже знает.

Перед переходом из небытия вывели Оскара и Рыцарей-Хранителей. В каюте снова стало тесно, но теперь это не вызывало неприятных эмоций. Все испытывали радостное волнение и жаждали скорей увидеть, что ожидает их за непроходимой прежде границей.

С приближением к черной стене «Искупление Меллани» сбросил скорость. Корабль вышел из гиперпространства в пятнадцати световых годах от нее, как и «Серебряная птица» Джастины, и перед ним сразу же открылся вздувшийся конус.

У всех в экзо-зрении зажглись тревожные символы радиационной угрозы. Далеко позади зловещим темно-красным огнем полыхали потоки насыщенных энергией фотонов, которые неустанно били в темные облака материи, клубящиеся в Пучине. Вокруг корабля по направлению к границе тянулись полосы облученной материи, словно частицы пыли в бесконечном океанском приливе.

Араминта-два не мог скрыть своего волнения, хотя постоянно поддерживал контакт с Небесным Властителем. Аарон, все еще следующий за их мыслями, ощущал растущий интерес и нетерпение, излучаемые этим огромным существом.

— Не забудь попросить, чтобы он направил нас прямиком к Кверенции, — сказал Томансио. — Не хотелось бы странствовать сорок лет, как Джастина.

Он больше ничего не добавил, но все и так знали его мнение о надежности корабля. Возможно, из-за близости Бездны, но теперь все намного отчетливее разделяли эмоции друг друга.

Араминта-два напряженно кивнул, а затем обратился к Небесному Властителю.

«Мы здесь. Прошу тебя, напомни о нас Ядру и попроси перенести в вашу Вселенную, чтобы мы могли достичь самореализации».

«Я очень долго ждал этого момента», — сказал Небесный Властитель.

«И мы хотели бы оказаться поблизости от твердотельного мира, где жили люди».

«Здесь было несколько таких миров», — ответил Небесный Властитель.

Иниго, ощутив, что сосредоточенность Араминты-два на мгновение дрогнула, окинул его тревожным взглядом.

— Проклятье, — буркнул Томансио.

— Я думал, есть только один такой мир, — вслух произнес Оскар.

— Их несколько? — недоверчиво воскликнула Корри-Лин. — Сколько же?

— Он доставил Джастину к Кверенции, — настойчиво указал Аарон. — Будь определеннее.

— Как она просила… — Араминта-два раздраженно тряхнул головой и снова сосредоточился. — Мы ищем мир, где уже ждет одна из нашей расы. Она прибыла совсем недавно. Там есть город, город, возникший не в Бездне.

«Я знаю мир, который вы ищете», — ответил Небесный Властитель.

— Надеюсь, что так, — проворчал Троблум. — Мы уже стартуем.

«А ты тоже будешь там? — спросил Араминта-два. — Я нуждаюсь в твоем руководстве. Без твоей помощи мне не достичь самореализации».

«Я иду», — пообещал Небесный Властитель.

Гисрадар показал им, как граница начала растягиваться со сверхсветовой скоростью и образующийся выступ направился точно к их кораблю.

Совсем как планетарная червоточина, только в невообразимо большем масштабе. В изумленном молчании они смотрели, как раскрывается вершина выступа. В Пучину снова хлынуло мерцающее сияние звездных туманностей, и этот луч уперся в «Искупление Меллани».

Корабль с предельным ускорением устремился в открывшееся жерло. Граница за ним мгновенно закрылась, отсекая бледное свечение. Вершина выступа втянулась и растворилась в однообразной поверхности бесконечной тьмы.

— Где же мы оказались? — спросил Аарон.

Исправно работающие сенсоры корабля показали отдельные звезды и скопления, но никаких признаков границы не было.

— Стараюсь разобраться, — откликнулся истекающий потом Троблум.

— Эй, посмотрите, — воскликнул Томансио.

Кружка с чаем покачивалась в воздухе на высоте десяти сантиметров над его раскрытой ладонью. Затем она еще немного поднялась и покачалась из стороны в стороны. Томансио восторженно ухмыльнулся. Все остальные отчетливо ощутили самодовольство и удовлетворение, излучаемые его разумом.

— Ох, черт, — вскрикнула Корри-Лин.

Ее мысли ярко замерцали в про-взглядах всех присутствующих, но стали быстро тускнеть, когда Корри-Лин погасила излишние эмоции и закрыла их мысленным щитом, как мать закрывает руками плачущего младенца. Сквозь защиту пробивались отдельные образы: Эдеард, старающийся спрятать свои мысли, и используемые им техники. Спустя некоторое время поверхность ее разума укрепилась и из-под непроницаемого щита не пробивались уже ни эмоции, ни воспоминания, ни ощущения.

В течение следующей долгой минуты каждый из собравшихся, как мог, овладевал техникой скрытности. Безупречные щиты обоих Сновидцев никого не удивили, а вот Оскар, как ни пытался, не сумел спрятать свои беспокойные мысли.

— Это объединяет меня с Эдеардом, — уныло пошутил он. — Ему никогда не удавалось полностью скрыть свои чувства. Лично я усматриваю тут признак превосходства над всеми вами.

У каждого при этих словах пробились искорки веселья. Кроме Троблума. Его щит был темнее, чем у остальных, а мысли под ним казались тесно сплетенными между собой. В оттенках его эмоций никто не видел ничего знакомого.

Аарон своей защитой был вполне доволен, хотя окружающие поглядывали на него с любопытством, поспешно стараясь отгородиться от восприятия.

— В чем дело? — спросил он.

— Ты как будто на войне, — сказала Корри-Лин. — Твои мысли светят ярко, но в них нет смысла, настолько они противоречивы. Сплошная ярость и противоречия.

Он многозначительно усмехнулся.

— Но я все еще функционирую.

— Итак? — спросил Томансио, заражая всех своим неуемным любопытством. — Мы в Бездне. Что дальше?

— Маккатран, — решительно ответил Аарон.

Томансио разочарованно вздохнул.

Араминта-два вглядывался куда-то вдаль, за пределы корабельных переборок.

— Он здесь, — с восхищенным изумлением сказала она.

Про-взгляд позволил Аарону ощутить приближение сгустка сознания, ужасающего своими колоссальными размерами. Но тревога быстро улеглась, уступая великой радости, без усилий завладевшей разумом.

«Ты здесь», — сказал Небесный Властитель Араминте-два.

«Только часть меня. Другая часть осталась с теми, кто жаждет самореализации».

«Мой род приветствует тебя. Они приветствуют всех, кто присоединяется к нам в Бездне».

— Маккатран, — шепотом подсказал ей Аарон.

«Ты направишь нас в тот мир, о котором мы говорили?»

«Да».

Аарон невольно поднял руку, стараясь ухватиться за что-то устойчивое. «Искупление Меллани» закрутило в вихрях гравитации, меняющейся в странном пульсирующем ритме. На изображениях с наружных сенсоров в экзо-зрении появились полупрозрачные складки тела Небесного Властителя, которое спиралью закручивалось вокруг извивающейся ленты фиолетового свечения звездного скопления Булуку. Потом Небесный Властитель привел в действие свое временное ускорение, и впереди ярко разгорелись звезды, а корабль почти со скоростью света понесся к пылающей голубой точке. Бездна за кормой снова подернулась тусклым багряным мерцанием.

Араминта-два резко вздохнул и приложил руку к груди.

— Что-то не так? — спросил Оскар.

— Как-то странно, меня словно разрывает надвое. Все идет так быстро, но и я не замедляюсь, или, по крайней мере, часть меня. И пока я не сконцентрируюсь, флотилия паломничества еле движется. Бр-р-р. Помилуй, Оззи, это так странно.

— Разность временных уровней, — пояснил Троблум. — Твое сознание живет по обе стороны от границы Бездны, а это означает, что твоя жизнь движется в двух разных скоростях. Приспособиться к такому довольно трудно.

— Тебе лучше бы погрузиться в небытие, — посоветовал Томансио.

— Нет!

От всплеска тревоги, вырвавшегося у Араминты-два, все на мгновение оцепенели.

— Простите, но такое невозможно, — сказал он. — Я — в этой оболочке — должен сознавать все происходящее. Если я погружусь в небытие, та Араминта останется в полном одиночестве. Если мой мозг подвергнется вмешательству, я не смогу отступить.

Томансио понимающе кивнул.

— Сколько нам осталось до Кверенции? — спросил он у Троблума.

— Мы направляемся к звездной системе в трех световых месяцах отсюда, — сказал Троблум. — Полагаю, там и находится Кверенция.

— Три месяца. Что ж, думаю, это лучше, чем три года.

— Или тридцать лет, — добавил Оскар.

Его разум излучал сочувствие и поддержку. Рука Араминты-два легла на локоть Оскара.

— Спасибо, Оскар.

Теперь к излучаемым им эмоциям добавилось еще и смущение.

— Думаю, мне лучше вернуться в небытие, — сказал Оскар. — Кто со мной?

— Мы все, — поддержал его Томансио.

Иниго и Корри-Лин обменялись мнениями на новом, неизвестном уровне.

— Мы тоже проспим эту часть пути, — сказал Иниго. — До тех пор пока мы не доберемся до Маккатрана, мне нечего делать. Верно?

— Верно, — согласился Аарон. — А ты? — спросил он у Троблума.

— Что я?

— Ну и ладно. Значит, до Маккатрана останемся я, Араминта-два и Троблум.

— Уверена, вы приятно проведете время, — заметила Корри-Лин.

Ее мысленный щит не пропустил и тени насмешки.

Но Аарон прекрасно знал, что внутри она наверняка хохочет над ними.

Все население Содружества терялось в догадках о том, какие противоречия обнаружились между Араминтой и Этаном. Она не едина? Как мультиличность? Но Араминта не была мультиличностью. Или она говорила об остальных Сновидцах? Она утверждала, что с ней Иниго. И почему он решил обнародовать Последний сон только сейчас? По просьбе Араминты?

Никто не знал. При всей своей преданности делу Воплощенного Сна Араминта решительно отказывалась просвещать на этот счет своих преданных последователей, равно как и яростных противников. Как ни странно, Этан тоже не допустил ни малейшего намека на суть дела.

И флотилия паломничества все так же день за днем продолжала лететь к Бездне со скоростью пятьдесят шесть световых лет в час. Стало очевидно, что ее ничто не сможет остановить, кроме райелей-воинов.

Или Джастина и Третий Сновидец что-то затевали. Гор явно что-то задумал. Но он оставался вне досягаемости.

Это были странные дни, дни полета флотилии паломников. Все Содружество знало, что в случае их успеха настанет конец всему. Если верующим повезет, Ядро узнает о них и перенесет их звезды и планеты сквозь границу целыми и невредимыми, тогда как всей остальной галактике грозит поглощение. Лишенные руководства АНС обитатели миров Высших загружали репликаторы, создавая космические корабли, чтобы бежать в другие галактики. Во Внешних мирах те счастливчики, у которых были собственные корабли, поспешно модифицировали их для межгалактического перелета. Правительство Великого Содружества настоятельно рекомендовало каждому обновить резервные ячейки памяти, с тем чтобы корабли Флота перевезли их в удаленные звездные системы для образования Нового Содружества — план действий, выдержанный в духе Вторых сорока семи планет, заселенных тысячу лет назад. Идея оказаться в новом теле в незнакомой галактике в отдаленном будущем не вселяла особой уверенности людям, обреченным ждать, пока с неба на них не обрушится катастрофа.

Странные дни. И это еще не считая объявления тотальной войны Окайзенской Империей. И угроз со стороны восьми разумных рас, имевших контакты с Содружеством. Просьб о технологической помощи и космических кораблях еще трех рас, включая ханчеров.

Странные дни стали еще более странными, когда Высокий Ангел снова появился на орбите Икаланайз и обитавшие на нем люди начали делиться впечатлениями о кратковременной стоянке в атмосфере газового гиганта и быстротечном конфликте, который они могли наблюдать сквозь завесу дыма и который Высокий Ангел отказывался комментировать.

Странные дни, когда те, кто первым спровоцировал конфликт, начали колебаться. Последователи Воплощенного Сна, оставшиеся в Содружестве, стали сомневаться в своем выборе после обнародования Последнего сна, и даже подготовка второй флотилии была отложена. Слишком многие утверждали, что новые корабли нужнее для бегства при расширении Бездны, чем для поисков спасения внутри нее, где будущее благоденствие вызывало слишком много вопросов.

Дни, которые ничего не значили для тех, кто летел на кораблях флотилии паломничества. Час за часом они продолжали запускать ретрансляторы, обеспечивая канал электронной связи с Эллезелином и унисферой, равно как и растягивая Гея-сферу на всю галактику.

Араминта со своего наблюдательного пункта на обзорной палубе видела только мелькание тусклых бирюзовых штрихов. Гисрадар показывал густую россыпь сферических созвездий, свидетельствующих о приближении к Стене. Затем появились отчетливые признаки квантовых искажений, оставляемых кораблями, которые со сверхсветовой скоростью приближались к флотилии со стороны центра галактики. Их было больше пятидесяти. Но и это не поколебало решимость Сновидицы, ведущей своих последователей к обещанной судьбе.

Во всем Великом Содружестве резко увеличилось количество подключений. Все хотели стать свидетелями развязки. Гея-частицы не закрывались, непрерывно принимая ощущения Араминты.

Изображения и ощущения пропали без предупреждения. В двухстах световых годах позади флотилии паломников одновременно вышло из строя восемь ретрансляторов. Никто не знал, что происходит.

Паула знала. Она сидела в личных апартаментах Кватукса и смотрела на экран, схожий с порталом голографических проекций. Ретрансляторы Воплощенного Сна были уничтожены райелями-воинами. Теперь основная атакующая сила сосредоточилась на двенадцати гигантских кораблях.

В течение следующих девяти часов были уничтожены восемнадцать газовых гигантов, и их рассеянная масса трансформировалась в экзотическую энергию. Некоторые превратились в ненаправленные ударные волны, распространившиеся в гиперпространстве. Другие стали основой для чрезвычайно сложных структур, производящих когерентные лучи, нацеленные на корабли паломников.

Силовые поля, подобные тому, что пленили Солнечную систему, выдержали все атаки, все удары имевшегося у райелей-воинов оружия. И не удивительно: это было лучшее средство защиты из всего, что когда-либо создавалось. Мало того, Ускорители усовершенствовали структуру полей, производимых генератором барьера вокруг Альфы Дайсона.

Флотилия паломников прошла до половины Пучины, и тогда райели-воины отступили, предоставив им продолжать путь.

— Сегодня я охвачен стыдом, — произнес Кватукс.

— А я охвачена гневом, — ответила Паула. Он провела рукой по лицу, стараясь снять напряжение после неудавшегося перехвата. — Они обнаружили какие-то следы Иланты?

— К сожалению, нет. Если она где-то поблизости, то владеет непостижимой маскировкой.

— Проклятье! Мы знали, что подобравший ее корабль замаскирован по высшему классу, но никак не ожидали, что ему удастся ускользнуть от ваших воинов.

— Даже если бы они обнаружили ее корабль, то ничего не смогли бы сделать. Силовые поля, созданные Ускорителями, безупречны.

— Значит, надеяться не на что?

— Наши боевые корабли уходят из Пучины, где несли стражу на протяжении последнего миллиона лет. Теперь остается только одно: сдерживание.

— А что это?

Одно из двух больших щупалец Кватукса указало на светящиеся изображения, заполняющие зал.

— Смотри. Процесс только начинается.

С тех самых пор, как боевая армада не смогла не только разрушить Бездну, но даже просто вернуться из похода, райели начали готовиться к неизбежной, по их мнению, катастрофической фазе расширения. Стратегия опиралась на самые большие машины, когда-либо созданные этой расой. Люди, увидевшие их впервые в системе Пары Дайсона, где те генерировали защитный барьер, а затем в окрестностях станции Центурион, назвали их сферическими Защитными Комплексами. Но они не знали еще всех функций этих устройств.

Райели разместили свои производства в десятке звездных систем и затем распределили сферы размером с газовый гигант по всей Стене. Более чем за сотню тысяч лет было изготовлено около десяти миллионов устройств, из которых только семь райели направили на решение других проблем. Два комплекса они передали аномийцам, еще три — другой расе, столкнувшейся с подобной проблемой, и еще двумя ограничили звезды, готовые стать новыми, чтобы защитить от смертоносного излучения цивилизации, которые еще не достигли уровня технологий, необходимого для межпланетных полетов.

Благодаря высокому положению Кватукса, Паула получила возможность наблюдать за их активацией. Во время последней, короткой фазы расширения, когда Араминта отвергла предложение Небесного Властителя, все сферы ЗК, готовясь к решительным действиям, перешли на близкую орбиту звезд, вокруг которых вращались до тех пор. Теперь они начали наращивать поля силы тяжести, увеличивая в звездах гравитационный коэффициент, что вело к ускорению ядерного процесса.

По всей Стене разгорались звезды, меняя спектр на бело-голубой, соответствующий высшей степени накала.

— Их повышенный потенциал будет поглощен нашими защитными системами для производства темной энергии, приблизительно так же, как в генераторах силовых полей Ускорителей, — пояснил Кватукс. — Комплексы выстроятся в кольцо, а затем растянутся до полной сферы, охватывающей целиком всю Пучину.

— Сдерживание, — восхищенно прошептала Паула.

Райели создали настоящее чудо. До сих пор она считала, что построить такую колоссальную систему способны только существа постфизического уровня. Она ощутила почти жалость по отношению к райелям. На достижение цели были направлены все силы целой расы, и это означало, что больше у них ничего не осталось. Стремление одолеть Бездну сделало их такими же пленниками, как если бы они оказались внутри.

Спустя несколько часов мерцающая лента звезд, окружавшая зал, покрылась филигранным узором темных линий, наиболее плотным по краям, а потом сомкнулась в широкое кольцо.

— Они удержат Бездну? — спросила Паула, следя за медленным движением линий.

— Мы этого не знаем. Мы никогда не пользовались ими. Остается надеяться, что они продержатся до тех пор, пока Бездна, перезагружаясь по желанию каждого, кто окажется внутри, не использует всю материю Пучины. После истощения запаса топлива она разрушится. Если Бездна прорвется сквозь заслон, результирующий всплеск может истребить все космические корабли, стремящиеся покинуть галактику.

— Следовательно, если все получится, умрут те, кто остается внутри Бездны?

— И галактика сохранит жизнь.

ДЖАСТИНА

^{Год сорок пятый, день тридцать первый.}

Золотистый солнечный луч, проникший в окно большой спальни, разбудил Джастину на рассвете. Недовольная вторжением, она застонала и повернулась в своем спальном мешке на другой бок. Эластичный матрас слегка прогнулся под ее телом. Кровать Эдеард довел до совершенства, подумала она, еще не до конца проснувшись. Широкий луч света переместился по полу и снова неумолимо подкрался к ее лицу. Она лениво следила за его приближением, сознавая, что пора вставать. Но у нее никогда не было склонности к ранним подъемам. Тридцать первых лет, прожитые в светском обществе Восточного Побережья, создали привычку, от которой ее плотское тело не смогло избавиться за все последующее тысячелетие.

Наконец она расстегнула спальник, потянулась, зевнула и только тогда скатилась с постели. Кровать была огромной и, казалось, составляла единое целое с полом. Она как нельзя лучше соответствовала большой спальне мастера и госпожи Сампалока.

Джастина прошлепала босыми ногами к панорамному окну и выглянула на центральную площадь района. Город был на удивление чист, это она давно уже заметила во время своих познавательных прогулок. Пыль и листья, конечно, скапливались вдоль стен и в различных щелях и узких переходах, но не так сильно, чтобы в них проросли сорняки. Джастина предположила, что город сам поглощает перегной. Во времена Эдеарда мусор, производимый живущими здесь людьми, убирали целые команды ген-мартышек.

Любуясь струями небольших фонтанов, она заметила несколько зверьков, начинавших дневные поиски еды или охоту. Насчет собак она оказалась права: в городе обитали несколько опасных одичавших стай. Местные животные тоже постепенно устраивали логова в пустующих зданиях, и город, похоже, не возражал против подобных обитателей.

Джастина натянула джинсовые шорты и чистую оранжевую футболку, а потом прошла в гостиную, которую использовала в качестве основного склада. Здесь было сложено почти все ее оборудование, включая легкий складной стул, изготовленный репликатором после приземления в один из редких периодов работоспособности. Единственный стул в Маккатране, с удивлением убедилась она. Из кухонной утвари она выбрала самонагревающийся кофейник на четверть литра и установила его на простую алюминиевую раму, обтянутую брезентом. Через полминуты после нажатия кнопки от кофе пошел пар, и она с удовольствием отхлебнула глоток, не переставая очищать от фольги миндальный круассан с маслом. У нее имелся и джем, но доставать его было лень. Установившийся распорядок дня включал в себя легкий завтрак, обед из прихваченных пакетов и ужин, когда она разжигала уголь в барбекю и готовила что-то изысканное, коротая вечер. Несмотря на вездесущий оранжевый свет, она не выбиралась в город в темное время суток.

Через полчаса Джастина начала готовиться к выходу. В небольшой рюкзак поместился запас еды, непромокаемая накидка, простейшие инструменты и мощный фонарь. На пояс она пристегнула нож, полуавтоматический пистолет и запасную обойму. Прежде чем пристегивать электрошокер, она проверила его и с удовлетворением убедилась, что между электродами с треском проскакивают искры разряда. Из всех электрических устройств только шокер и фонарь работали без сбоев.

Джастина спустилась на четыре пролета по широким ступеням и вышла в главный вестибюль, готовая встретить новый день. Деревянные двери в арочном пролете давно исчезли, сгнив несколько столетий назад, но наружные декоративные решетки, их прикрывающие, сохранились. Вероятно, эти переплетающиеся плети гурк-лозы были изготовлены из необычайно чистого металла, решила Джастина. Почти все листья остались неповрежденными и не тронутыми ржавчиной. Решетка казалась достаточно крепкой, чтобы удержать любого ночного зверя, что и послужило одной из основных причин, почему она выбрала для жилья особняк главы Сампалока.

Сохранность решетки заинтересовала Джастину, поскольку все остальные приспособления, прикрепленные к стенам в городе, уже через несколько лет выталкивала его материя. Но после внимательного осмотра она поняла, что массивные крюки, удерживающие створки, были сформированы как раз из ткани города. Ей потребовалась вся ее телекинетическая сила и значительное количество масла, израсходованного не по назначению, но в конце концов ворота удалось распахнуть.

Сейчас они легко открывались одним толчком третьей руки. На площади Джастину окутала влажная жара, и кожу немедленно покрыла испарина. Лето было в самом разгаре, и солнце щедро изливало тепло на городские башни, шпили и купола. Джастина надела темные очки и окинула окрестности про-взглядом. Никакой опасности поблизости не было. Пара крыс и несколько земных кошек поспешили убраться с ее пути. Над головой кружили морские птицы, и их резкие крики далеко разносились по пустынным аллеям и площадям. Она аккуратно закрыла за собой ворота и по одной из широких улиц направилась в сторону Средней заводи.

Никаких табличек и указателей на стенах домов, конечно, не сохранилось, и Джастине потребовалось немало времени, чтобы определить названия улиц и аллей. Очень скоро она поняла, что сможет вспомнить наименования лишь малой их части. Разобраться в сложном расположении улиц, переулков, проспектов и бульваров Маккатрана не помогали даже сны. Через пару недель после приземления она убедилась, что наилучшим путеводителем по сложному лабиринту города будет сон о том, как Эдеард и Салрана, впервые приехав в город, шли через районы Илонго и Тоселла.

Сегодня она свернула на извилистую улицу Зульмал, которая вела к набережной Средней заводи. Ширина улицы менялась чуть ли не с каждым шагом. Джастина вспомнила, что на первых этажах здесь располагались в основном небольшие магазины. Это подтверждали и широкие выпуклые витрины почти в каждом здании. В первые дни она удивлялась отсутствию мусора, но затем поняла, что город абсорбирует фрагменты, угрожающие засорить дренажную систему и образовать участки с почвой, пригодной для прорастания мхов и сорняков. Тем не менее, заходя в некоторые дома, она кое-что обнаруживала — в основном металлические предметы. Почти в каждом доме имелась кухонная утварь, а на полу иногда удавалось найти фрагменты украшений — единственные свидетельства о жителях, давным-давно покинувших город. Лучше всего сохранили первоначальный облик изделия из драгоценных металлов, а вот железные печки, стоявшие почти в каждом помещении, проржавели и истончились до такой степени, что превратились в бесформенные груды. Еще она научилась остерегаться длинных и острых осколков фаянса и стекла, валявшихся повсюду, и радовалась, что ботинки у нее на толстой подошве. Странно было сознавать, что эти потемневшие, почти неузнаваемые предметы остались единственным свидетельством существовавшей когда-то целой человеческой цивилизации. Если не принять меры, одиночество и тревога грозили перерасти в меланхолию, а от нее всего один шаг до настоящего ужаса, который может заставить ее сбежать под защиту «Серебряной птицы» и небытия, если только медицинская камера не откажется работать. Неприятие Бездной технологий постепенно завоевывало маленький космический корабль, и неблагополучные периоды случались даже у узла восприятия. Она была твердо уверена, что единственный способ снова выбраться в космос, это перезагрузить Бездну до момента, предшествующего высадке.

Не доходя до набережной, Джастина остановилась перед одним из зданий. В своих исследовательских прогулках она десятки раз проходила мимо него, но осознание пришло только сейчас. Это была та самая пекарня, где обезумевшая от ярости Мирайз убила Бойда. Про-взгляд Джастины прошелся по дому, но в передних помещениях она ничего не обнаружила. Только в задней комнате ощутила груду разлагающегося металла, наверняка бывшего старой пекарской печью.

После смерти Бойда Эдеард ощущал присутствие его души, но Джастина не чувствовала ничего подобного, хотя даже сами воспоминания вызывали неприятный озноб. Одно дело — насмехаться и презирать глупое простодушие Воплощенного Сна из интеллектуального убежища АНС, и совсем другое — стоять посреди священного центра и лично ощущать его реальность. Один только взгляд на пустой проем старинной пекарни объяснил ей, почему Иниго инициировал строительство Маккатрана-2. Это был акт его абсолютного преклонения и преданности вере. Город, созданный чужаками, стал воплощением триумфа Эдеарда. Пришелец из далекой сельской провинции, он дал горожанам надежду, давно затраченную и забытую ими, и тем самым вдохновил миллиарды людей, о существовании которых даже не подозревал. Джастина со всей своей рациональностью не могла не признать его феноменальных достижений. Здесь, в буквальном смысле слова шагая по его следам, она по сравнению с ним чувствовала себя во многих отношениях просто ничтожеством.

Джастина восстановила свою самооценку к тому времени, когда вышла на набережную, но момент осознания оставил внутри пустоту одиночества, какого она не ощущала с тех пор, как попала в Бездну.

«Ну же, папа, где ты? Чего бы ты ни дожидался, уверена, это должно скоро произойти».

Вплоть до последних нескольких дней ей удавалось находить себе занятия: устройство лагеря в особняке Сампалока, исследование других частей города, испытание и развитие психических способностей. Все это занимало ее время и мысли, пока Джастина посещала действительно важные объекты: особняк Кальверит, Дворец-Сад с его удивительными астрономическими изображениями на потолках, участок констеблей в Дживоне и, конечно, «Дом голубых лепестков». Упадок не пощадил его, лишив знаменитого бара, высоких дверей и плотных драпировок, и без этого антуража он перестал быть интересным. Разочарование принесло даже посещение Оперного театра в Лиллилайте. Без лож благородных семейств.

когда-то загромождавших огромный амфитеатр, он лишился своего духа, отчетливого передаваемого снами, хотя выпуклый потолок с белыми и фиолетовыми сталактитами произвел на нее сильное впечатление. Жаль, но спеть на сцене ей не хватило смелости.

Но интерес к осмотрам значимых для Воплощенного Сна мест стал иссякать. Делясь своим восхищением и восторгом, она только и делала, что укрепляла веру последователей этого движения.

«Надо найти что-то важное для меня».

Поверхность Главного канала затянуло ряской и побегами цветущих водных растений. Временами они вздрагивали, задетые крысами, но большую часть времени вода оставалась совершенно спокойной. В Средней заводи водоросли не добрались только до самой середины, и темная вода медленно поднималась и опускалась в соответствии с невысокими приливами моря Лиот.

Джастина нередко задумывалась о постройке какой-нибудь лодки или плота, чтобы передвигаться по каналам. При наличии инструментов и с помощью третьей руки это было бы не так уж и трудно, вдобавок заняло бы ее на какое-то время.

Интересно, ощущали ли Рах и Заступница такое же странное предвкушение, впервые входя в город? В человеческой натуре есть что-то такое, что призывает воспользоваться пустующим городом и поселиться в нем.

Постройка лодки принесла бы ей и психологическую, и практическую пользу. Вот только она не учла, что никогда в жизни ничего не делала своими руками, не говоря уж о том, что не имела ни малейшего представления о плотницком деле.

«Может быть, завтра».

Через пологий розовый мостик она перешла Торговый канал и оказалась на краю Парка Фолас. Отсюда ей предстояло несколько минут идти вдоль Лилейного канала до синего горбатого моста, ведущего в район Фиакра. Построенные людьми мосты из дерева и металла исчезли в первую очередь, после того как ушли жители. Теперь ей приходилось пользоваться переправами, принадлежавшими городу. Единственная ее попытка повторить опыт Идущего-по-Воде и стабилизировать поверхность канала при помощи телекинеза окончилась грандиозным провалом. Как, наверное, смеялись во всем Содружестве над ее барахтаньем в воде! «Если только отец до сих пор передает им все это».

По пути вдоль Главного канала ее про-взгляд исследовал субстанцию под ногами, показывая почти однородную серо — коричневую массу. Ее психические способности и сравнивать нечего было с талантом Эдеарда, но тоннели под каналами она все же сумела увидеть, чем очень гордилась, хотя они выглядели словно изображение в экзо-зрении на дисплее низкого качества. Когда она добавила сканер своих бионоников, стали проглядывать и слабые очертания трещин под ногами, представляющие собой транспортные пути.

Но на этом ее способности заканчивались. Она даже не ощущала дремлющий разум города, не говоря уж о том, чтобы его пробудить. Иногда Джастина пыталась представить, сможет ли нейтронный лазер «Серебряной птицы» проникнуть в транспортные тоннели и какой тогда будет реакция Маккатрана. Полевое сканирование показало, что все оранжевые огни города запитываются электричеством. Это свидетельство технологической основы навело ее на мысль, что транспортные тоннели могли бы приблизить ее к контролирующему город органу, чем бы он ни был.

И снова это проект завтрашнего дня. «Если бы я только знала, сколько у меня времени, пока кто-нибудь не прорвется в Бездну. Флотилия паломников уже наверняка в пути. Вероятно, отец этого и ждал, когда убеждал меня прилететь сюда».

В Фиакре бо́льшую часть зданий заплели лозы и лианы, проросшие в глубоких канавах, пролегающих вдоль улиц. Лишенные всякого ухода, они полностью закрывали дома, которые должны были украшать, наглухо запечатывали окна и дверные проемы. Самые узкие переулки из-за пышной растительности уже стали непроходимыми, и даже на широких улицах приходилось прикладывать немало усилий. К счастью, дорога вдоль берега Главного канала оказалась относительно чистой.

Открытый мост через Лесной канал стал настолько гладким, что на нем можно было поскользнуться даже в ее ботинках на рельефной подошве. Джастина припомнила, что во времена Эдеарда здесь стояли веревочные перила, но сумела обойтись без них и не упасть в воду. После моста она оказалась в районе Эйри. Его высокие башни отдаленно напоминали о готической архитектуре человеческого мира, но никто на Земле никогда не строил таких искривленных сооружений. Джастина прошла между ними по широким переходам, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть корону шпилей, венчающую каждую башню. Угол был неудачным, но подниматься наверх ради прекрасного вида она не собиралась. Не сегодня.

К храму Заступницы она подошла, когда наступило уже позднее утро. ««К собору» было бы более точно», — подумала она. От огромного центрального купола с его хрустальной верхушкой в разные стороны расходились три отдельных крыла, каждое с пятью уровнями балконов, поддерживаемых тонкими рифлеными колоннами.

Дверей не было, как не было и скамей. Джастина вошла внутрь, нервничая больше, чем при осмотре любого другого известного здания. Солнечный свет вертикально падал сквозь прозрачный потолок и создавал над серебристо-белым полом светящийся туман. Несколько базовых ген-форм с любопытством посмотрели на нее и неторопливо разошлись по широким боковым галереям, где устроили себе гнезда. Формирование ген-мартышек или ген-псов она рассматривала как еще одно возможное занятие для себя, но останавливала высокая вероятность неудач. Ведь определенный процент ошибок наблюдался даже у мастера Акиима в расцвете его способностей.

Ей показалось, что по другую сторону от столба света что-то большое движется к центру. Про-взгляд и зрительные вставки ничего не обнаружили, но Джастина нерешительно остановилась. Что-то в этом храме ее тревожило, словно звучала низкая нота, недоступная слуху.

«Глупости. Давай, девочка, соберись».

Она шагнула прямо в яркое пятно света. Гигантская беломраморная статуя Заступницы уцелела и стояла там, где раньше располагался алтарь. Позади нее находился один из выходов на галерею, и Джастине снова почудилось в тени какое-то движение. Третья рука осторожно расстегнула верхний клапан кобуры. Так, на всякий случай…

Она прошла в относительный сумрак галереи, давая глазам возможность приспособиться. Про-взгляд показывал, что вокруг ничего нет, только воздух. И вдруг из-за колонны в двадцати метрах от нее вышел отец.

Джастина всхлипнула от радости и шагнула вперед, но сразу же остановилась. Рядом с отцом стоял высокий чужак.

— Папа?

— Привет, милая. Рад видеть тебя здесь. Не то чтобы я беспокоился, но…

На его лице появилась такая знакомая и любимая полуулыбка, что ей захотелось подбежать и крепко обнять отца. Однако…

— Он аномиец?

— Угу. Познакомься, это Тизак. Он потихоньку проявляет интерес к нашей истории.

Аномиец что-то прощебетал резким пронзительным голосом.

— Он говорит, что рад видеть тебя, — перевел Гор.

Джастина вздохнула.

— И я здесь для того, чтобы хорошенько подумать над смыслом жизни.

— Поверь, ты все сделала правильно. Да, кстати, отличная посадка. Серьезно.

— Что происходит, отец? Зачем я сюда прилетела?

— Ты моя связь с Бездной. И это очень важно. Люди уже в пути.

— Флотилия паломников?

— Да. Им удалось прорваться сквозь заслон райелей. Но есть и еще кое-кто очень важный, Джастина. Они прибудут раньше флотилии. Может быть, они уже в Бездне.

— Хорошо, — неуверенно сказала она. — А кто они?

— Остальные Сновидцы.

— Ты шутишь? — Ей это было непонятно. — В самом деле?

— Да. Один старый знакомый сказал мне, что они вырвались вперед. По крайней мере перед границей. Больше я ничего не знаю. Но, если они прошли в Бездну, они направятся в Маккатран.

— Зачем? И почему именно они?

— Потому что они мне нужны здесь, так же как и ты.

— Хорошо, папа. Я встречу их.

— Спасибо.

— Ты знаешь, когда они явятся?

— Нет. Извини, дорогая, тебе придется просто сидеть и ждать.

— Нужно что-нибудьподготовить?

— Нет. Просто выживай, как бы надолго это ни затянулось.

— Я полагаю, что могла бы попробовать наладить контакт с разумом города. Пробурить скважину до тоннелей или что-то подобное, — с надеждой предложила она.

— В этом нет смысла.

— Ты скажешь мне хоть что-нибудь?

— Обещаю, я все тебе расскажу. Но я должен разобраться с одной локальной проблемой, которая, если раньше времени раскрыть карты, может стать неприятно физической. И я должен тебя предупредить, что Иланта присоединилась к флотилии паломников.

— Ха! Эта сучка, Я с ней разберусь, если она сюда сунется.

На золотом лице Гора отразилось беспокойство.

— Нет, не надо, дорогая. Она теперь совсем не та, что прежде. Она перешла в иной статус и может быть очень опасной. Она и ее действия встревожили даже сильфенов.

— Ого. Ладно.

Джастине это совсем не понравилось. Гор крайне редко призывал к осторожности.

— Я люблю тебя, милая.

— Папа. Будь осторожен, пожалуйста.

— Осторожность — мое второе имя.

— А я думала — Бульдозер.

— Я сильно изменился за последние дни. Знамение времени.

Он поднял руку и постепенно стал прозрачным, пока не исчез совсем. И Тизак вместе с ним.

Джастина некоторое время стояла неподвижно, потом тряхнула головой, словно прогоняя наваждение.

— Ох, черт.

Она попыталась подавить тревогу, но безуспешно. По крайней мере, он поставил перед ней ясную задачу. Выжить…

— Приятно узнать, — пробормотала она.

Непонимание плохо действовало на Джастину, оно означало прискорбную утрату контроля, и это ей очень не нравилось.

Она повернулась и пошла назад, в обширную центральную часть храма. Если уж ей предстоит провести в Маккатране еще какое-то время, придется решать практические проблемы, не говоря уже о создании припасов на тот случай, если системы «Серебряной птицы» откажут окончательно. Первым в этом списке стояло продовольствие. Джастина была уверена, что на равнине Игуру видела бродивших овец и коз, а семь дней назад в районе Низкого Рва ей попались на глаза цыплята. И где-нибудь обязательно должны быть семена растений, чтобы вырастить урожай. Во всех особняках благородных семейств имелись огороды, и растения в какой-то степени должны были сохраниться. А еще рыбная ловля. Она усмехнулась. Когда есть третья рука, ловить рыбу, наверное, не трудно.

Она выживет, даже если придется нелегко. В конце концов, когда сюда прибыли Рах и Заступница, город, вероятно, был примерно в таком же состоянии. Джастина улыбнулась, взглянув на маячившее вверху лицо Заступницы.

— И посмотри, что вы сделали с эти местом, — заговорила она со статуей.

Заступница продолжала все так же серьезно смотреть на нее свысока. Улыбка Джастины стала медленно таять. Что-то в этом лице показалось ей странно знакомым — только теперь она смогла внимательно его рассмотреть, ведь Эдеард никогда не был примерным прихожанином. Пришлось забраться в самые удаленные уголки памяти — Джастина и не знала, что они еще сохранились в этом теле, но в подсознании вспыхнула догадка.

— Нет, — в изумлении прошептала она.

Скульптор изобразил Заступницу в более зрелом возрасте, чем ее видела Джастина, и тогда у нее была другая прическа, не говоря уж о фигуре.

— Ох, нет. — От эмоционального всплеска, вызванного воспоминаниями, у Джастины к глазам подступили слезы. — Не может быть. — Плечи у нее начали вздрагивать, а с губ сорвался смешок. — Это ты. Клянусь всеми святыми, это действительно ты!

Смешок сменился истерическим хохотом, и Джастина, согнувшись пополам, схватилась за живот. Она не могла остановиться. Это и есть Заступница, почитаемая и восхваляемая двумя отдельно развивающимися цивилизациями. Олицетворение достоинства и милосердия.

— Да! — выкрикнула она, тыча кулаком в воздух.

А потом снова согнулась от хохота и беспомощно замахала руками, пытаясь вытереть слезы.

«Ну никогда бы не подумала, что Вселенная способна на такие шутки».

Глава 11

Подача энергии на ультрадвигатели прекратилась, и редкий поток голубоватых искр, сопровождающий корабль в гиперпространстве, рассеялся, когда «Свет Заступницы» вернулся в реальное пространство-время. За прозрачным куполом обзорной палубы воцарилась чернота. Жесткая радиация от межзвездных останков Пучины окрашивала обычное защитное поле по краям видимости в зловещий кроваво — красный цвет. Араминта надела солнцезащитные очки и сквозь поляризованные линзы взглянула на еще более плотную тьму в четырех световых годах впереди.

Рядом с ней, в безукоризненном одеянии клирика, стоял Этан, излучавший в Гея-сферу восторженное нетерпение. Таранс, Дарраклан и Ринченцо преданно держались подле своей Сновидицы, подавленные видом барьера, который почти не надеялись увидеть воочию.

— Мы здесь, — обратилась Араминта к Небесному Властителю. — Попроси, пожалуйста, Ядро нам помочь.

В ответ донесся импульс почти человеческого восторга.

В экзо-зрении появился отклик корабельного гисрадара. Граница Бездны покрылась рябью и со сверхсветовой скоростью стала вспучиваться им навстречу. Навстречу паломникам. Навстречу ей. Еще мгновение, и вершина воронки открылась.

На корабли флотилии паломников хлынул свет звездных туманностей. Гисрадар обнаружил еще один корабль, только что сбросивший маскировку, совсем небольшой по сравнению с огромными судами, но окутанный непроницаемым защитным полем.

— А я гадала, где ты, — сказала Араминта.

«Ты знала», — бесстрастно ответила Иланта.

Восхищение Этана, охлажденное напоминанием о цене триумфа, сильно уменьшилось.

— Что дальше? — спросил он.

— Проходим, — ответила Араминта. — Одновременно. Правильно?

«Правильно», — согласилась Иланта.

— Таранс, проводите корабль.

Он зачарованно кивнул. «Свет Заступницы» с ускорением рванулся вперед, и следом за ним устремились все остальные корабли.

— Мой Властитель, — донесся мысленный возглас Этана, усиленный тремя узлами восприятия на борту и транслируемый на всю флотилию. — Прошу тебя проводить нас к твердотельному миру, где жили представители нашей расы.

«Проклятье!» Араминта гневно сверкнула глазами. В ответ он с довольным видом усмехнулся.

— Ты не забыла об этом условии нашего путешествия, Сновидица? — насмешливо спросил он.

Араминта посмотрела, как слабеет красное свечение защитного поля и одновременно становится ярче мерцание туманностей. Впервые за последние дни она избавилась от растерянности и головокружения, вызываемых жизнью в двух временны́х скоростях. Мысли ее прояснились.

— И твоя незаменимость подходит к концу, — продолжал Этан.

Про-взгляд позволил Араминте проникнуть в его мысли. Пока Этан медленно осознавал новые возможности Бездны и обращался к технике, применяемой Эдеардом, в них почти открыто полыхала злоба. Кроме того, она заметила, что он прячет в многочисленных складках своего одеяния.

— Верно, — согласилась она. — Но вместе с тем начинается реальная жизнь в Бездне.

Этан потянулся за старинным пистолетом, спрятанным в одежде. Третья рука Араминты подняла клирика над полом и швырнула через весь зал. Он закричал от изумления и испуга, но быстро умолк, ударившись лицом в переборку. Этан бессильно сполз по стене на пол и застонал от боли в сломанном носу. На лице показалась кровь.

— Когда Рах и Заступница пришли в Маккатран, их правление опиралось только на политические убеждения и грубую силу, — беспечно заговорила Араминта, приближаясь к Этану, попытавшемуся отползти от нее в сторону. — И нам вполне уместно начать с того же.

Этан попробовал сжать третьей рукой ее сердце. Араминта без труда отразила его попытку. Она подняла руку ладонью кверху, и клирик внезапно воспарил над палубой. Согнутый палец заставил его приблизиться.

— Ты был прав, — сказала она Аарону. — Тренировки пригодились. Он оказался ничтожным трусливым мерзавцем.

Таранс, Дарраклан и Ринченцо замерли и стали поспешно закрывать свои мысли щитами, чтобы Сновидица не могла их ощутить.

— Ты не верующая, — прошипел сквозь окровавленные зубы Этан. — И никогда ею не была.

— Но ты ведь веришь в меня, — решительно заявила Араминта чуть охрипшим голосом, применяя к растерявшемуся разуму клирика технику принуждения Татала, виденную в Двадцать шестом сне. — Это я помогла вам преодолеть барьер. Я призвала Небесного Властителя. Я веду вас к Кверенции. Разве не так?

— Так, — прохрипел Этан.

— И ты благодарен мне за мою самоотверженность, не так ли?

— Да.

— Разве можно не любить того, кто воплощает в жизнь твою мечту?

— Нельзя не любить.

— Ты любишь меня, Этан? Ты доверяешь мне?

— Да. О да.

— Благодарю тебя, Этан, от всего сердца. — Она бережно опустила его на пол и ласково улыбнулась ошеломленным мужчинам. — Бывший Пастырь в волнении оступился. Проводите его, пожалуйста, в лазарет.

Таранс испуганно кивнул и, опустившись на колени, помог Этану подняться. Вместе с подошедшим с другой стороны Дарракланом он вывел его из зала.

Араминта не могла показывать своей слабости и потому проводила их сдержанной улыбкой. Зато Араминта-два на «Искуплении Меллани» из-за проявленной жестокости мучился от тошноты.

— Смотри, Сновидица, — удивленно воскликнул Ринченцо.

Он показал на прозрачную стену. К флотилии паломников приближалась целая стая Небесных Властителей. Несмотря на свой страх и негодование по поводу этих существ, Араминта не могла не признать величавости их полета на фоне редких звезд.

Сразу же после перехода и закрытия границы Иланта дала команду открыть створки грузового отсека Корабля. Она ощущала, как инверсионное ядро впитывает возможности, присущие ткани Бездны. То свойство, что люди-животные Кверенции называли про-взглядом, позволило ее разуму напрямую исследовать материю, нанося на нее отпечаток своих мыслей и предвидеть все вызванные ими изменения. Симбиоз привел ее в восторг. За один миг она узнала больше, чем за сотню лет тщательного анализа дурацких снов Иниго. Квантовая структура Бездны разительно отличалась от того, что находилось снаружи. Но ее трагическим недостатком была потребность в энергии извне, даже для сохранения базового состояния. После активирования функций, заключенных в невероятно сложной архитектуре квантовых полей, оказалось, что уровень поглощаемой энергии намного выше, чем ожидала Иланта.

— Самые мрачные прогнозы верны, — сказала она Нескии. — Люди-животные с флотилии паломничества своими требованиями перезагрузки уничтожили бы всю галактику.

— Ты предотвратишь это? — спросила Неския.

Иланта с отстраненным любопытством отметила беспокойство, зародившееся в разуме ее в общем-то преданной оперативницы. Даже Высший, такой прогрессивный и усовершенствованный, как Неския, не был избавлен от остаточных животных эмоций.

— После моего успеха этот вопрос утратит свою актуальность.

Иланта внимательно следила за приближающейся стаей Небесных Властителей. Огромные существа с широко распростертыми радужными вакуумными крыльями по мере приближения к флотилии быстро увеличивались, заслоняя редкую звездную россыпь. Эффект линз искажал мерцание извилистых полос туманностей, и казалось, что они колышутся и вспыхивают, словно небесное пламя. Иланта изучила истинную функциональность крыльев, их способность внедряться в ткань Бездны, манипулировать локализованной силой тяжести и временным потоком. Процесс движения был намного сложнее, чем грубые «телекинетические» манипуляции с массой. И требовал меньше энергии, одобрительно отметила она.

Она попыталась мысленно воспроизвести взаимодействие Небесного Властителя с материей Бездны, но какой-то аспект, видимо, был упущен. Тогда Иланта применила технику, которую использовали потомки Эдеарда в Последнем сне, и сосредоточилась на желании выйти в открытый космос. Инверсионное ядро немедленно отделилось от Корабля. Метод сработал, что не могло ее не радовать, но по сравнению с Небесными Властителями ее полету не доставало плавности и мощи.

Иланта почувствовала, что Небесные Властители сосредоточили свое внимание на инверсионном ядре в поисках его сущности, и установила вокруг оболочки непроницаемый мысленный щит, блокирующий их попытки.

— Приветствую тебя, — обратилась она к ближайшему Небесному Властителю и начала разгоняться по направлению к нему.

Ее собственное восприятие доносило мысленные послания Араминты и других паломников, предупреждающих Небесных Властителей об опасности и призывающих соблюдать осторожность. Их ответы оказались весьма интересными: они свидетельствовали о полном отсутствии рационального интеллекта. Огромные существа попросту уклонялись от темы. По всей видимости, они не понимали смысла отчаянных призывов. Подобные концепции не входили в известный им набор понятий. Небесные Властители были то ли искусственными конструкциями, созданными Ядром для выполнения единственной функции по сбору зрелых умов, то ли разумными обитателями космоса, выродившимися за бесчисленные тысячелетия со времени своего пленения. В отсутствие новых идей и поводов для борьбы их мысли атрофировались до уровня основных инстинктов.

«Я достигла самореализации, — заявила Иланта, приблизившись к Небесному Властителю. — Прошу проводить меня к Ядру».

«Мне неизвестно о твоей самореализации, — ответил Небесный Властитель. — Ты закрыта для меня. Откройся».

Легкие пряди радужных вакуумных крыльев обвились вокруг инверсионного ядра, приближающегося к искрящемуся телу Небесного Властителя. Иланте открылась текстура его странно меняющейся геометрии — что-то вроде пористой массы, состоящей из обычной материи и подобия экзотической силы. Два этих компонента непрерывно переходили из одного состояния в другое, чем и обуславливалась поверхностная нестабильность. Подобное сочетание представляло огромный интерес. Но, несмотря на хрупкую сложность строения, управляющему им разуму явно недоставало мощности. Ее собственные мысли, усиленные нейронными цепочками внутри инверсионного ядра, были намного энергичнее.

«Пожалуйста, откройся мне», — передала она Небесному Властителю.

«Я ничего не скрываю», — ответил он.

«О нет, скрываешь».

И она мысленно устремилась в его сознание, внедряя свои решительные и целеустремленные посылы в его простые и ясные программы. Нежно охватывая их. И подчиняя себе.

«Что ты делаешь?» — спросил Небесный Властитель.

Она подавила зарождающееся в нем неприятие и глубинные инстинкты, побуждающие скорей удалиться от этого места.

«Твое вторжение затрудняет мои действия. Часть функций становится недоступной. Прекрати его».

«Я помогаю тебе возвыситься. Мы станем единым целым, — посулила она. — Я приведу тебя к вершине самореализации».

А потом началась тризна.

«Я погибаю», — пронесся посыл Небесного Властителя.

— Прекрати! — крикнула Араминта. — Ты убиваешь его.

«Неужели ты еще так плохо изучила Бездну?» — насмешливо бросила Иланта.

На радужных разводах вакуумных крыльев Небесного Властителя появились темные пятна, которые быстро распространялись и увеличивались. Тонкое облако молекул, составляющее физический аспект крыла, взорвалось, и темные ледяные пылинки растворились в космосе, словно вихрь черного снега. Темнота осталась и, дрожа язычками жадного огня, постепенно проникала в глубь тела Небесного Властителя. Вся его сущность, все знания и способности, отличающие этот род, медленно просачивались сквозь разрыв, поступали в инверсионное ядро и усваивались Илантой.

В этот момент она почти пожалела, что у нее нет человеческого лица. Какая бы засияла на нем торжествующая улыбка! Поглощенная сущность Небесного Властителя обогатила ее разум, и ее власть над этим странным континуумом стала почти абсолютной. Функция манипулирования интегрировалась в ее разум на уровне инстинкта. Она слышала зов туманностей, трансмерные каналы рациональности, пронизывающие квантовые поля Бездны, жаждущие встречи с разумом и обещающие возвышение к вершинам, еще пока невидимым. Она знала, что это путь к верховному разуму. К самому Ядру. К тому центру, из которого можно будет контролировать абсолютно все.

Кончина Небесного Властителя наполнила пространство отчаянием и растерянностью.

«Скоро вы все будете меня благодарить», — сообщила она ничтожным людским разумам.

Один из них отличался от остальных. Незначительный участок ее сознания определил Сновидицу Араминту, чьи мысли тянулись куда-то очень далеко посредством не используемого в Бездне метода. Все это уже не важно.

Мысль Иланты снова обратилась к манипуляции временными и гравитонными функциями Бездны, и на этот раз все получилось. Пылинки на обширном пространстве вокруг инверсионного ядра, захваченные эффектом, заискрились, свиваясь в контрастные спирали. Иланта задала максимальное ускорение, нейтрализуя поток времени вокруг оболочки. Флотилия паломников за считаные секунды исчезла из вида, и инверсионное ядро достигло девяти десятых скорости света. Далеко впереди стала слышнее призывная мелодия туманности, названной людьми Морем Одина.

На протяжении этой ужасной сцены Араминта не шелохнулась. Все произошло в каких-нибудь десяти километрах от «Света Заступницы», но она абсолютно ничего не могла поделать. Она видела, как радужные крылья Небесного Властителя утратили былое величие, как от них остались хрупкие серые контуры, а затем пропали и они. И все это время она ощущала лишь жалобное недоумение огромного существа. Она не могла совладать со своими чувствами. Из-под темных очков потекли слезы.

— Я виновата, я привела сюда это чудовище.

— Нет, — попытался успокоить ее Аарон. — Иланта манипулировала тобой, как и всеми нами. Здесь нет твоей вины.

— Но это сделала я, — прошептала Араминта.

— Сновидица, ты ни в чем не виновата, — искренне заверил ее Дарраклан. — Этан соблазнился ее посулами. Она поработила его разум. Ты невиновна. Ты только выполнила свое обещание.

За окном обзорной палубы вокруг холодных останков своего погибшего собрата кружили Небесные Властители. Араминта ощущала их скорбь и призывы, обращенные к его душе. Но Иланта забрала все, ничего не оставив.

«Мне так жаль», — обратилась она к растерянным Небесным Властителям.

«Он ушел, — раздался в ответ печальный хор. — Наш брат ушел. Он не соединился с Ядром. Другой его убил. Почему?»

«Другой полон зла и далек от самореализации, — сказала им Араминта. — Так случается повсюду, куда бы мы ни пришли».

Небесные Властители содрогнулись.

— Мы нуждаемся в их помощи, — с беспокойством воскликнул Ринченцо. — Сновидица, их руководство нужно нам сейчас, как никогда.

— Все кончено, — горестно вздохнула она. — Этан говорил правду: я не верующая. Кроме того, теперь это не имеет значения. Иниго заварил кашу, ему и расхлебывать. Я думаю, так будет правильнее.

Араминта-два повернулся к Аарону, ища поддержки, но тот сердито покачал головой.

— Что? — возмутилась Араминта. — Это и есть удивительный и грандиозный план?

— Флотилия не является частью плана, — сказал Аарон.

— Я провела ее сквозь барьер. Это все, что я обещала.

— Позови Небесных Властителей на помощь, — приказал Аарон. — Давай, сейчас не время падать духом.

— Какая еще нужна помощь? — спросила Араминта. — Мы почти рядом с Кверенцией. Все остальное не важно. Я вам теперь не нужна, как мне никогда не нужна была эта флотилия.

— Ты сама говорила об ответственности, — настаивал Аарон. — Миллионы глупых последователей Воплощенного Сна доверили тебе свои жизни.

— Ожидание в космосе им ничем не повредит. И оно не продлится долго. Скоро все это закончится.

— А если конец будет неблагоприятным для нас?

Араминта-два с любопытством взглянул на него с противоположного конца кают-компании «Искупления Меллани».

— Ты? Ты сомневаешься?

— Я всегда знал, что должен сделать, хотя и не всегда понимал зачем. Мне так удобно. — Его лицо исказилось от внутренней боли. — Теперь у меня появилось слишком много воспоминаний о ней, — и они пожирают меня заживо. Воспоминания о ночи и разорении вырываются на свободу. А она пользуется этим. Я снова хочу все забыть. Я должен освободиться, должен очиститься. При выборе между памятью и смертью я сейчас выбрал бы смерть. Ты, Корри-Лин, Иниго — все вы твердили, что я должен обрести себя, вернуть свое истинное я. А я хочу вернуть то, что было мне даровано вместе с новой жизнью. Это и есть я. Только никто не понимает.

— Но…

— Иначе ничего не получится! — почти прокричал Аарон.

Этого Араминта-два боялся с тех пор, как Корри-Лин рассказала ему о том, что Аарон едва не сорвался, попав в зону действия ментальной сферы. А ведь именно он собрал вместе их всех, он неустанно подталкивал их к путешествию в Бездну, потому что этого требовал план его неведомого босса. Он знал, что делать. И хотя его вера в успех миссии была искусственной, она заражала и окружающих. И вот теперь они почти достигли цели, а он изнемогает под грузом своего прошлого и сомнений.

— Я поговорю с Небесными Властителями, — искренне пообещал Араминта-два. — Я все устрою. Флотилия паломников благополучно приземлится на Кверенции.

Он поморщился, но кивнул:

— Спасибо.

Дарраклан с недоумением поглядывал в ее сторону, и его разум излучал возрастающее волнение. Араминта поняла, что ее мысли могли выдать общение с Аароном.

— Сновидица? — умоляющим голосом окликнул он ее.

Подобно всем остальным, он доверился ей целиком и полностью.

— Все в порядке, — сказала Араминта и протянула ему руку. — Я поговорю с Небесными Властителями. Я доставлю нас в Маккатран. — Она повернулась к прозрачной стене и сосредоточилась на осиротевших Небесных Властителях. — Мы стремимся к самореализации, — твердо произнесла она. — Мы просим нас проводить.

Все было тихо. Это ему не нравилось.

Экспедитор хотел бы получить хоть какое-то подтверждение, что ядерный ад действительно бушует в каких-то двадцати метрах от его кресла в каюте «Последнего броска».

«Это выводит из равновесия, да? — спросил Гор по трансмерному каналу. — Твои эмоции переполняют Гея-сферу. Почему бы тебе не включить какую — нибудь успокаивающую музыку?»

— ПРОКЛЯТЬЕ.

Но спокойствие в «Последнем броске» по-прежнему ничем не нарушалось. Экспедитор отчаянно искал подтверждение тому, что опускается сквозь фотосферу звезды среднего размера, хотя размер в этом случае не играл никакой роли. Хотя бы какой-то намек на вибрацию и то было бы прекрасно. Может, даже скрип предельно нагруженного корпуса. И жара. Верно, ведь в каюте, наверное, дьявольски жарко.

Ничего подобного. Превосходно усиленные силовые поля, обернувшие корабль, либо работают, либо нет. Никаких допусков и отклонений, которые ему, стиснув зубы, надо героически преодолевать. С таким же успехом он мог бы сейчас принимать споровый душ, а то и вовсе дремать в спальной каюте. Да, похоже, действительно все должно получиться.

Навигация на «Последнем броске» осуществлялась исключительно при помощи гисрадара. От остальных сенсоров не было никакой пользы. Их импульсы не могли проникнуть даже сквозь наружный стопроцентно отражающий слой силового поля. В плазме фотосферы не выжило бы ничто материальное.

Так что… оставался только гисрадар. Дисплей в экзо-зрении показывал Экспедитору бушующие вокруг корабля гигантские ураганы фотосферы, вихри частиц, настолько мощные и обширные, что можно было предсказать их повороты и удары. Интел-центр рассчитывал векторы вихрей, шквалы и вздутия магнитосферы и регулировал работу антиграв- и инграв-установок, таким образом удерживая корабль на заданном курсе.

Они спускались вертикально вниз, навстречу вскипающей плазме, прямо к сифону — теперь до него оставалось еще три тысячи километров, но это было уже в зоне конвекции, где температура достигала миллиона градусов по Цельсию, а плотность составляла десять процентов от плотности воды. И вот там их подстерегала реальная опасность для жизни, поскольку, как сказал Гор, полет в фотосфере был лишь разминкой. Экспедитор так и не научился ценить его чувство юмора.

Единственной его надеждой оставалась программа «Стардайвер», за последние несколько столетий добившаяся значительных успехов. Однако Астрономическое агентство Великого Содружества не так уж часто запускало свои исследовательские зонды. К тому же никто не давал гарантии благополучного погружения в зону конвекции даже при гиперпространственной защите, разработанной более восьмисот лет тому назад.

Экспедитор предпочел бы сначала провести несколько пробных полетов, постепенно наращивая глубину погружения, чтобы можно было оценить результаты работы модифицированных генераторов силовых полей. Расход мощности. Энергетическое воздействие. Встречное давление. Параллельное соединение с гиперпространством. Но нет…

— Они либо работают, либо нет, — заявил Гор. — Ничего другого нам не дано.

Об элементарном благоразумии и речи не было, и Экспедитор даже не пытался спорить. Кроме того, он признавал, что это только разожгло бы любопытство тех, кто преследовал их на другом корабле. И ни один Ускоритель не потерпел бы попытки помешать Иланте и ее Слиянию с Бездной.

Две с половиной тысячи километров.

Экспедитор отправился в полет спустя пять часов после просмотра последнего сна Джастины, и он так и не выяснил, что смешного она обнаружила в статуе Заступницы. Гор — естественно — только подмигнул и уклонился от ответа.

«Кто бы мог подумать?» — воскликнул он.

Экспедитор не сомневался, что они оба узнали в статуе какую-то личность из далекого прошлого.

— Как продвигается твое проникновение? — спросил он у Гора.

«Все подготовлено, — ответил тот. — Я не начну физический процесс, пока ты не возьмешь на себя управление сифоном».

— А что думает Тизак?

«Для него это всего лишь еще один сенсор».

— Не следовало ли сказать ему правду?

«Сынок, мы делаем все возможное, чтобы спасти нашу расу — и его тоже. Он так же упорно старается сохранить свой прежний образ жизни. Это не дипломатические переговоры, чтобы мы могли прийти к общему мнению. И его и наше сознание определено генетически. И в данный момент общей цели для нас не существует. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь».

— Я понимаю. Просто надеялся, что встреча с Джастиной заставит его изменить свое мнение. Если бы он только мог понять, с чем мы столкнулись…

«В том-то и дело, что он понимает. Но все равно не собирается что-то изменять. Ему это не так необходимо, как нам, к тому же у нас мало времени».

— Понятно. А ты не хочешь сказать мне, кого вы узнали в статуе Заступницы?

«К нашей ситуации это не имеет ни малейшего отношения, да и не хочу тебя отвлекать долгой историей».

— Да, конечно.

До входа в зону конвекции «Последнему броску» осталось триста километров. Двигатели удерживали корабль, несмотря на чудовищные выбросы плазмы, вздувающейся вдоль индукционных линий, но потребление энергии продолжало возрастать. Кроме того, существовала проблема притяжения самой звезды. Чтобы противодействовать этой сокрушительной силе, при модификации были добавлены пять дополнительных инграв-установок. И они работали с максимальной мощностью. Стоило одной из них хоть на секунду отказать, и его размажет по палубе слоем в одну молекулу.

— Начинается.

Перед спуском в конвекционную зону Экспедитор невольно напрягся. Четкой границы, конечно, не существовало. Фотосфера раскалялась еще сильнее, а плотность возрастала.

При переходе из относительно прохладной фотосферы включился ультрадвигатель «Последнего броска» и стал отводить часть избыточной энергии от силовых полей в гиперпространство. Этот поток увеличивался почти в геометрической прогрессии. Специалисты, работавшие над проектом «Стардайвер», давно поняли, что преодолеть такой уровень температуры можно, только комбинируя рассеивающий эффект силового поля с экзотическими компонентами.

— Он держится, — с изумлением отметил Экспедитор, когда корабль погрузился в конвекционную зону.

Теперь наибольшую опасность представляли тысячекилометровые вздутия, без предупреждения поднимающиеся на поверхность и устремляющиеся к фотосфере. Они были из основных препятствий для зондов «Стардайвер», и даже сейчас, после столетий наблюдений и изучения, их появление удавалось рассчитать только приблизительно.

«Молодец, — спокойно откликнулся Гор. — Веди его дальше».

— Ладно.

Экспедитора стала бить дрожь. Он провел рукой по лбу, с раздражением обнаружил изрядное количество влаги на пальцах и дал команду биононикам уменьшить уровень адреналина. Ему необходима холодная голова, а страх мешает ясно мыслить. «Можно подумать, что моя собранность и сосредоточенность чем-то помогут. Один отказ, один ненадежный компонент, малейшая ошибка в программе, и все будет кончено в доли секунды. По крайней мере, я ничего не узнаю до самого оживления. Если только оно состоится. Гор утверждает, что это последний шанс нашей галактики. Черт, как я скучаю по дочкам».

Теперь испарина покрыла все его лицо.

— Как ты думаешь, когда Иниго доберется до Маккатрана? — спросил он, чтобы отвлечься от мыслей о гибели, способной настичь в любой момент.

Его все еще удивляло сообщение Паулы Мио, сказавшей Гору, что Иниго, странная, двуликая Араминта и команда агентов каким-то образом привели корабль Троблума в Бездну раньше, чем туда добралась флотилия паломников.

«Ждать осталось недолго, сынок. Ты и оглянуться не успеешь, как вернешься к своим девочкам».

— Да, конечно.

Единственное, что его хоть сколько — нибудь радовало, это тот факт, что он старается ради Лиззи и дочек. Как ужасно было бы оказаться запертым в Солнечной системе вместе с ними и не знать, есть ли какая-то надежда на избавление. «Небольшая, но есть», — мысленно обратился он к своей семье. После того как Гор совершил маленькое чудо и добился помощи Иниго, Экспедитор смог себя убедить, что шанс на спасение еще остается. Очень хрупкий, но реальный. Теперь ему только надо справиться с сифоном.

На маневрирование между чудовищными выбросами конвекционной зоны ушло еще пятьдесят минут, и вот пятидесятикилометровое силовое поле сифона оказалось уже непосредственно под «Последним броском». Гисрадар показал бьющий через край поток разогретого до двух миллионов градусов водорода. Экспедитор осторожно провел корабль вдоль закругляющейся поверхности гигантской линзы, а потом еще немного опустился, так что нос корабля оказался почти вплотную к ее краю.

«Теперь самое трудное, — сказал Гор. — Покажи мне, что ты можешь».

«Последний бросок» еще чуть-чуть двинулся вперед, пока защитные поля корабля и сифона не соприкоснулись. Вот теперь Экспедитор физически ощутил трудность полета. Корабль, зажатый между силовым полем сифона и бурлящей плазмой, отозвался вибрационным гулом. Дрожь палубы под ногами вызвала у него кривую усмешку. Может, полная неподвижность — это не так уж и плохо?

Сенсоры сумели проникнуть только сквозь полупроницаемый сегмент поля. Интел-центр приступил к исследованию квантовых искажений, создаваемых сифоном, обрисовывая контур скрытого внутри защитной оболочки гигантского генератора. Медленно проступала его структура. Наконец Экспедитор получил достаточно информации, чтобы начать вторую стадию.

Несколько трансмерных каналов, открытых на «Последнем броске», с максимальной точностью были направлены к узлам контрольной системы сифона. Затем, после установления малоактивных контактов, начался анализ программы.

— Здесь нет такого разума, как тот, что контролирует механизм вознесения, — доложил Экспедитор. — Это, скорее, распределенный ИР, хотя параллелей с генетическими программами Содружества не так уж и много.

«Его можно взломать?»

— Есть несколько уровней защиты, включая и принудительный перевод на ручное управление, который придется заблокировать, но Интел-центр сообщает о нескольких инфильтрационных пакетах, могущих сработать.

«Запускай их».

«Это Гор». С такой мыслью Оскар проснулся. Крышка медицинской камеры скользнула вверх, показав чье-то расплывающееся лицо, смотрящее на него в зеленоватом сумраке грузового отсека. «Гор ждет, пока кто-то присоединится к Джастине, и это должен сделать Аарон. Аарона контролирует Гор».

Склонившееся над ним лицо принадлежало Араминте-два, явно чем-то взволнованной.

— Это Гор, — прохрипел Оскар.

Небытие оставило колоссальное напряжение во всех его мускулах и переполненный мочевой пузырь.

— Что? — переспросил Араминта-два.

— За спиной Аарона стоит Гор или, по крайней мере, кто-то из ему подобных.

— А. Ты так говоришь, потому что Аарон всех направляет в Маккатран? Да, я догадалась еще несколько месяцев назад. Даже Аарон со мной согласился.

— Ага, верно. Мне надо в туалет.

Оскар приподнялся на локтях и едва не стукнулся головой о потолок грузового отсека. Между громоздкими медицинскими камерами почти не оставалось свободного места. Он заметил, что три из них уже опустели.

«А я думал, что должен очнуться первым».

— Все в порядке?

— Почти, — довольно хмуро ответил Араминта-два.

Оскар присмотрелся внимательнее. Сновидец был одет в мешковатую синюю футболку и серо-зеленые брюки, тоже свободно висевшие на теле мистера Бови. Оскару показалось, что вещи позаимствованы из гардероба Троблума, но через миг он понял, что одежда была определенно женской.

— Что произошло? Мы уже на месте?

— Наш Небесный Властитель уже замедляет полет перед орбитой Кверенции. Троблум засек маячок «Серебряной птицы», так что Маккатран искать не придется. Не надо будет кружить на орбите.

— Отлично.

Ему очень- хотелось в туалет.

— У нас неприятности с Аароном, — выпалил Араминта-два.

— Что такое?

— Его воспоминания о Кэт рвутся наружу. Он все больше и больше времени проводит во сне, сражаясь со своими кошмарами. Вчера он бодрствовал всего пять часов. И его тело проявляет психосоматическую реакцию, усиленную, как я понимаю, психическими отклонениями.

— Вот дерьмо.

Оскар спрыгнул на пол и по переходу направился в кают-компанию. По пути юз-дубль подключил его к интел-центру. В экзо-зрении появилось изображение планеты, быстро увеличивающейся по мере приближения к орбите.

— Осталось семьдесят три минуты? А мы провели в пути всего три с половиной месяца. Неплохо.

В кают-компании он обнаружил Иниго, Корри-Лин и Томансио.

— Я сейчас, — сказал он, показывая на санитарный отсек.

Все помахали ему руками с благожелательным сочувствием в мыслях.

Он уже застегивал ширинку, как вдруг сознание затопил шквал ощущений, чужие мысли пробились сквозь его защиту, едва не ослепив ярким светом, звуками, вкусами и вместе с тем первобытным страхом из чужой жизни, от которого онемели руки.

Это был грандиозный праздник. С наступлением вечера они сели на один из прогулочных корабликов на пирсе Тридельты и отправились по реке Донгара, чтобы принять участие в ночном гулянье и посмотреть поставленный аборигенами спектакль. Местная светящаяся растительность не разочаровала, и на фоне темного неба расцвели диковинные узоры. На палубах корабля царило буйное веселье, способное удивить даже самых пресыщенных туристов.

На рассвете они покинули корабль и вернулись в свой отель на вершине башни «Киноки», на три километра поднявшейся над мутными водами огибающей городской волнорез реки. Дневное время было посвящено еде, сну и яростному сексу. Он так сильно ее любил еще и потому, что Кэт не признавала никаких запретов. Соблазнительная и дерзкая, она изматывала его до предела и все же хотела большего, рассказывая о том, чего ждет от его измученной плоти.

— Дай мне хоть немного передохнуть.

Он засмеялся и потянулся за охлажденным вином, но опрокинутая бутылка опустела и валялась на боку. Огорченно вздохнув, он дал команду юз-дублю заказать…

Кэт перекатила его на спину и села верхом. Ее привлекательное лицо осветилось радостной торжествующей улыбкой.

— Ответ неправильный, — с усмешкой сказала она.

Ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья, и кожа под ними почернела. Он закричал, но под нажимом ее руки обуглившаяся плоть приварилась к матрасу. Кэт схватила вторую руку и закрепила ее точно таким же образом.

— Никто и никогда не смеет мне отказывать, — сказала она.

Он кричал снова и снова, а она взялась за лодыжки и распяла его на постели, накрепко привязав полосками его собственной дымящейся плоти. Затем ее пальцы легонько прошлись по груди, напряглись и впились в тело острыми кинжалами. Под ними затрещали кости, а из глубоких ран брызнула кровь.

— Я покончу с твоим телом, овладею разумом, а затем заберу твою душу, — заявила она.

Он снова отчаянно кричал, бился и извивался, стараясь освободиться…

— Проклятье! — Оскар отпрянул и ударился головой о переборку крошечного отсека. — Ох.

Пальцы непроизвольно прижались к набухающей шишке, и биононики мгновенно активировались, восстанавливая повреждение. Тогда-то он и заметил красные полосы на запястьях. И изумленно уставился на них. Точно в тех же местах Кэт сожгла руки Аарона в его сне.

— Адское отродье.

Он доковылял до кают-компании, все еще с недоверием глядя на обожженные запястья.

— Ага, — равнодушно протянул Томансио. — Тебе надо защищаться от наваждения. Меня она поймала полчаса назад. Очень надеюсь, что это не реальные воспоминания.

В каюте раздался сдавленный крик. Все посмотрели на дверь спальни, где Аарон сражался с собственным разумом.

— А нельзя ли его разбудить?

Оскар поставил самую сильную защиту, на какую только был способен, но все равно ощущал кошмарный поток, изливающийся из мозга спящего Аарона.

— Мы с Троблумом уже один раз попытались это сделать, — сказал Араминта-два. — И повторять попытку не собираемся. К счастью, моя третья рука сильнее, чем у него. — Он нервно усмехнулся. — Ведь именно Аарон настаивал, чтобы я совершенствовал и развивал свои способности.

— Мы теряем его, — сказал Иниго. — А если мы его лишимся…

— Нет, — возразила Корри-Лин. — Мы не уступим его, только не ей. Сначала надо добраться до Маккатрана. Он сильный, я хорошо знаю.

— Да, но это?

Томансио показал на дверь спальной каюты.

— Осталось меньше двух часов, — сказала Корри-Лин. — И мы пройдем по улицам Маккатрана. Его подсознание это понимает.

— В его подсознании и таится проблема, — грустно пробормотал Оскар. — А где Троблум?

— Там, где проводит большую часть всего времени, — с насмешкой ответил Араминта-два. — В своей спальне.

— У него тоже проблемы?

Вопрос вырвался у него прежде, чем Оскар осознал, о чем спрашивает. В каюте распространилось ощущение насмешки с легкой примесью смущения.

— Ладно, — бросил Оскар, стараясь удержать свои мысли подальше от двери спальной каюты. — Но как?

— Не хотелось бы строить предположения, но объемный проектор тоже там.

— Ого, веселая выдалась поездка.

— Точно, — согласился Араминта-два. — На борту «Света Заступницы» немного спокойнее.

— Флотилия паломников попала в Бездну?

— Да. Около недели назад. У меня возникли разногласия с Этаном, но теперь все улажено.

Оскару стало интересно, но инстинкт удержал его от дальнейших расспросов.

— А Иланта?

— О, конечно. Она тоже здесь. Она убила Небесного Властителя и завладела его способностями.

— О Господи. И где она теперь?

— Другой Небесный Властитель сказал, что она направилась к Ядру.

Оскар почти пожалел, что так рано вышел из небытия.

— Давайте будить остальных, — предложил он.

Аарон вышел в общую каюту, когда из медицинской камеры выбралась Бекия. Оскар бросил на него один только взгляд и порывисто вздохнул. Аарон был в ужасном состоянии. Его лицо выглядело таким разбитым и обожженным, словно он только что пережил крушение капсулы. Глаза опухли и налились кровью.

— Рад тебя видеть, — солгал Оскар.

Аарон ответил мрачным взглядом.

— Где Троблум?

Не дожидаясь ответа, он ударил кулаком в дверь спальной каюты. Оскар заметил, что ногти у него почернели и из-под них сочится кровь.

Троблум вышел в кают-компанию, излучая негодование. Потом обвел всех собравшихся угрюмым взглядом и опустил голову, словно нашкодивший подросток.

— Сажай корабль, — приказал Аарон. — Давай, у нас нет времени на твои личные переживания. Сосредоточься на деле. Учти, что при посадке Джастина столкнулась с некоторыми трудностями.

— Я готов, — хмуро ответил Троблум.

Из пола каюты выдвинулись кресла безопасности.

— Кстати о переживаниях. — спокойно произнес Томансио. — Ты хоть понимаешь, какие чувства выплескивал в Бездну?

— А что такое? — резко спросил Аарон.

— Ну, давай надеяться, что твоя подружка не будет скопирована, как случилось с Казимиром. Очень не хотелось бы встретиться с ней на поверхности.

Оскар сжал подлокотники кресла. В экзо-зрении вспыхнули первые желтые предупредительные иконки, извещающие о сбоях в нескольких системах. Теперь он точно предпочел бы оставаться в небытии, пока не закончится весь этот кошмар.

В аномийском городе наступил вечер и стало прохладно. Он натянул черный кашемировый свитер и отправился к системе внедрения, разложенной на площади, наподобие гигантской паутины. Влажные нити в золотисто-розовом свете солнца блестели чернотой. Анализ функций поля показывал отдельные изъяны в длинных цепочках молекул, сплетенных с активными волокнами проникающих элементов. Но качество оказалось высоким, несмотря на то что для изготовления подобных устройств репликатор был совершенно не приспособлен.

Он украдкой посмотрел на Тизака. Высокий старый аномиец, подогнув нижние конечности, сидел на противоположном конце площади, неподалеку от скромного лагеря Гора. Он до сих пор не знал об истинном назначении разложенной сети.

«Мне кажется, недоверчивость и подозрительность больше свойственны людям, чем аномийцам. И это стимул для нас. Но все же… они перешли на постфизический уровень.Хотя какая разница. Как будто они создали две ветви своей расы, амбициозную и наивную».

Эта теория ничуть не хуже любой другой. Он почему-то не мог представить, чтобы Тизак и его сородичи перешли на постфизический уровень.

«А если это и есть истинная биологическая эволюция? Достигнуть вершины и повернуть назад, к мирному угасанию, уже не имеющему значения после того, как достигнутая победа обеспечила выход за рамки Вселенной. Может, у пространства-времени и нет другой цели, как вынашивать эмбрионы разума».

Он попытался припомнить все обнаруженные исследовательскими экспедициями Флота расы, которые скатились вниз с вершин науки и развития, так и не перейдя к постфизическому статусу. Статистические данные ускользали от него, но вряд ли таких было много.

В прозрачном воздухе над городом что-то с шумом пронеслось, распространяя волну радости и облегчения. Тизак ничего не слышал, значит…

Гор удовлетворенно улыбнулся. Дав команду юз-дублю установить связь с Экспедитором, он сам удивился спокойствию своего плотского тела.

— Как дела?

«Поразительно, но я все еще жив. Здесь ничего не изменилось. Пакет программ внедрения загружен. Я жду только твоей команды, чтобы его активировать».

— Вперед.

«Что?»

— Запускай червоточину и начинай отбор мощности через сифон. Очень скоро нам понадобится эта энергия.

«Ох, черт. Ладно, я попробую».

— Спасибо. Спасибо за все.

Гор прикрыл глаза, открыл свой разум и обратился к небу.

Звуковая волна внезапно прокатилась по Маккатрану, заставив местных птиц взлететь в небо, испуганно хлопая крыльями. Встревоженные животные завыли по всему городу. Джастина подняла голову и с облегчением улыбнулась. Она хотела, — чтобы отец узнал об этом, желание рвалось из нее, словно усиленное всеми психическими аспектами Бездны. Еще через несколько мгновений чистое бирюзовое небо прочертил красивый прямой белоснежный инверсионный след. Его темный наконечник был уже над морем Лиот и начал поворачивать.

— Наконец!

Корабль скрылся за высокой стеной, окружающей небольшой садик позади особняка Сампалок. Джастина приказала двум ген-мартышкам продолжать рыхлить новую грядку для овощей. Смешные маленькие создания водили по земле примитивными орудиями точно так, как она показала. Формирование этих существ стало для нее источником едва ли не величайшего удовольствия за многие столетия, хотя у одной ген-мартышки получились разные по длине руки, а у второй были проблемы со слухом.

Джастина поспешила на центральную площадь и остановилась в определенном месте, которым пользовалась на протяжении последних семи недель.

«Опусти меня», — попросила она город.

Поверхность под ногами изменилась, и Джастина опустилась сквозь ткань города в транспортный тоннель. А вот это был источник самого- большого удовольствия за всю жизнь. Джастина до сих пор не ощущала мыслей города, не говоря уж о том, чтобы общаться с дремлющим разумом, погребенным Бог знает на какой глубине под зданиями и каналами. Но она все же научилась внедрять свои мысли в простейшие программы, управляющие городскими структурами. Чем бы ни был Маккатран на самом деле, его управляющая программа оказалась обезличенной. Провзгляд показал Джастине, что освещение и некоторые насосные системы работают на электричестве. Путешествия по транспортным тоннелям происходили за счет манипуляций с силой тяжести. Все это подтверждало общепринятое мнение, что город был создан вне Бездны. Но ответов на свои вопросы она так и не смогла получить.

Джастина достигла ярко освещенного тоннеля и опустила на нос темные очки, а потом попросила город перенести ее в Золотой Парк. Сила тяжести начала изменяться, и она предусмотрительно наклонилась вперед. Однажды она допустила ошибку и летела вперед ногами, но повторять ее не хотела. Другое дело — лететь головой вперед. Это оказалось еще более восхитительно, чем в снах Иниго. На первом же спиральном повороте она выбросила вперед сжатые кулаки и испустила восторженный вопль.

В Золотом Парке Джастина поднялась у одной из белых колонн, стоявших вдоль Внешнего канала. Там она ждала, а за спиной ярко сияли пересекающиеся купола Дворца-Сада. Вскоре корабль появился над портовым районом, и после долгих недель ожидания, за время которых Джастина почти убедила себя, что ждать, возможно, придется десятилетия, она дала волю переживаниям, присущим физическому телу. Теперь корабль летел намного медленнее, хотя от его крыльев в безоблачном небе Маккатрана все еще расходились белые кудрявые следы. «Стоп. Какие крылья?»

Над районом Йисидро корабль начал крутой спуск. Джастина поняла, что машина страдает от тех же сбоев, что и ее «Серебряная птица». Особенно сильные колебания заставили ее пару раз ахнуть. Затем выдвинулись длинные опоры, и корабль, упав еще на десять метров, затормозил над самой травой и окончательно остановился в сотне метров от «Серебряной птицы».

В средней секции открылся круглый люк, а оттуда спустилась старомодная алюминиевая лесенка. Выходящие люди излучали радость с оттенком недоверия, быстро определенного про-взглядом Джастины. Их эмоции почти в точности повторяли ее собственные ощущения при посадке.

На траве перед кораблем выстроились девять человек, что для корабля такого размера было довольно странно, даже если кто-то из них путешествовал погруженным в небытие. Джастина подошла ближе, и их провзгляды ее обнаружили. Все повернулись в ее сторону.

Приветственные крики донеслись до ушей Джастины, когда она была еще в двадцати метрах от прибывших. Кое-кто радостно махал руками, двое даже пустились бегом ей навстречу. Казалось, что на всех лицах появились ликующие улыбки.

«Не на всех», — поправила она себя и сдвинула очки на лоб.

Огромный мужчина, стоящий позади остальных и тщательно скрывавший свои мысли, не улыбался. Так же, как и другой, как будто переживший жестокую уличную драку, где ему не повезло. Но остальные определенно радовались встрече, и это было хорошо.

Тот, кто подбежал первым, широко раскинул руки и фамильярно обнял ее. В его лице было что-то смутно знакомое…

— Джастина Бурнелли, — воскликнул он. — Давненько мы не виделись.

Его улыбка казалась такой насмешливо дразнящей, что она не удержалась и усмехнулась в ответ.

— Простите. Кто?..

— Мы встречались на вечере перед отправкой «Второго шанса», — лукаво напомнил он. — Оскар Монро. Помнишь?

— Ох. Господи. Оскар? Это ты? Я думала, ты еще… Ну, понимаешь…

Она смущенно пожала плечами.

— Да, меня освободили восемьдесят лет назад. Но я не стал поднимать шум по этому поводу.

— Рада тебя видеть, Оскар, — искренне сказала она. — Должна признать, я не ждала тебя здесь встретить.

— Никто такого не ожидал. Я думаю, потому-то я и здесь.

Она рассмеялась и взглянула поверх его плеча.

— Это ведь Иниго, да?

— Да.

Иниго не собирался ее обнимать, а просто протянул руку. Тут Джастина осознала, что немного увлеклась ролью Королевы Затерянного Города. На ней были лишь ботинки, черный облегающий топ и джинсовые шорты с электропогонялкой, пистолетом и мачете на поясе. Солнце покрыло ее кожу загаром цвета темного меда и выбелило волосы, не знавшие укладки с момента приземления. Все эти дни она просто завязывала их сзади в свободный пучок. Довольно необычно для того, кто в начале двадцать первого столетия тратил на личного стилиста больше сотни тысяч долларов в год, и это без счетов за одежду. В общем, настоящее пугало.

Испытывая легкое смущение, она позволила Оскару представить остальных. Араминта-два-два! — вызвал у нее интерес, Рыцари-Хранители оказались такими, какими она их и представляла, о Троблуме Джастина не знала, что и подумать, а Аарон просто пугал ее. И она была не одинока в своем отношении к нему, если судить по тому, как с ним обращались все остальные.

— Ну, хорошо, — заговорила с Аароном Корри-Лин. — Мы это сделали. Мы здесь. Теперь, ради милости Заступницы, ты можешь сказать, зачем мы сюда прилетели?

Джастина ожидала, что Аарон широко улыбнется, как поступил бы каждый нормальный человек. Но вместо этого он повернул разбитое лицо к Иниго.

— Мы здесь для того, чтобы ты мог вызвать Его, — хрипло произнес он.

— Что? — ошеломленно переспросил Иниго. — Благая Заступница! Ты шутишь.

— Нет. Он единственный, кто способен нам сейчас помочь. А ты единственный, в чьей памяти хранятся о нем воспоминания. Между вами есть связь. Особенно здесь. Обратись к памяти Бездны, к тому слою, где он существует. Тебе даже не придется перезагружать Вселенную, как планировалось раньше. Джастина с Казимиром показала, что можно обойтись и без этого.

Корри-Лин подошла к Иниго и взяла обе его руки в свои.

— Ну, давай же, — горячо прошептала она.

— Идущий-по-Воде умер, — с искренним сожалением возразил Иниго. — Он теперь только сон, и ничего больше.

— Ты можешь вернуть его назад, — настаивал Аарон. — Ты должен.

…и приземлился у подножия башни в Эйри. Ноги не выдержали, и он пошатнулся, едва не упав вперед. Сильные третьи руки его подхватили. Но вокруг он не увидел толпы, как прежде, как должно было быть. И его родных. И Кристабель.

— Хоньо! Я ошибся, — огорченно пробормотал Эдеард.

В спешке, стараясь избежать ужасов больницы на аллее Полубраслета, он каким-то образом перепутал слои памяти Бездны и погубил…

Он вдруг заметил небольшую группу странно одетых людей — хотя, может, еще не поздно. Его про-взгляд устремился наверх. Финитана не верхушке башни не было. Он проверил дома в Хакспене и Фиакре, но обнаружил, что все они пусты. Город молчал, лишенный своей бесконечной телепатической болтовни. Эдеард не ощущал ни единого разума, кроме разумов тех девяти, что стояли прямо перед ним.

— Нет! — Он резко развернулся и устремился мыслями к особняку, тщетно осматривая каждую комнату на десятом этаже. Там не было ни людей, ни мебели. — Где они? — вскричал он. — Где моя семья? Кристабель!

Третья рука у него сжалась, готовая нанести удар.

От странной группы отделился один человек и пошел к нему, излучая спокойствие и ободрение. Высокий мужчина с приятным лицом — знакомым лицом, хотя оно стало темнее, чем прежде, и волосы, всегда светло-рыжие, стали каштановыми. Но это было лицо человека, который не мог появиться в реальном мире.

Третья рука Эдеарда немного расслабилась.

— Нет, — прошептал он. — Я не верю. Ты сон.

Человек улыбнулся. На его глазах блеснули слезы.

— И ты тоже.

— Иниго?

— Эдеард!

— Мой брат. — Они обнялись. Эдеард так крепко сжал руки, словно цеплялся за жизнь. В этом мире Иниго был единственным, кто что-то значил, его единственным якорем. — Держи меня, — умолял Эдеард. — Не позволяй мне пропасть. Мир рушится.

— Все не так страшно, даю тебе слово. Я здесь, чтобы помочь тебе все преодолеть.

Мысли Эдеарда затянуло туманом, они разбегались и путались.

— А твоя жизнь, — всхлипывая, пробормотал он.

— Пустяки по сравнению с твоей жизнью, — заверил его Иниго.

— Но… эти миры, что ты мне показывал, эти чудеса. Все реально?

— Да. Все настоящее. Вселенная за пределами Бездны. Место, где созданы корабли, принесшие сюда Раха и Заступницу.

— О великая Заступница.

— Я знаю, как сильно ты потрясен. И сожалею об этом. Но я никак не мог тебя предупредить.

Эдеард медленно кивнул и снова поднял недоверчивый взгляд на человека, которого считал недостижимым.

— Я думал, что тебя послала мне Заступница, чтобы успокоить мой сон. Ты показывал жизнь, которую и мы могли бы построить, если бы попытались. И я пытался, пытался изо всех сил… — Голос у него прервался, задушенный подступающими рыданиями.

— Ты сделал больше, Идущий-по-Воде, намного больше, — заговорила молодая женщина. У нее были темно-рыжие волосы, миловидное веснушчатое лицо и взгляд, исполненный такого благоговения, что он удивился. — Ты добился успеха.

Эдеард смущенно оглянулся на Иниго.

— Тебе ведь известно, что я наделал и от чего убегаю.

— Твоя жизнь известна нам всем. Именно потому мы и здесь.

— Вы можете мне помочь? Вы для этого прилетели?

— Ты не нуждаешься в нашей помощи, — сказал Иниго. — Ты достиг головокружительных вершин. Твои достижения здесь, в Маккатране, вдохновляют людей многих миров.

— Я не понимаю. Я все испортил, как и утверждали Овейн, Буат и им подобные. Я стал таким же, как они. И попаду в Хоньо.

— Нет, не попадешь, — решительно возразила женщина. — Эдеард, послушай меня. После провала объединения тебе удалось привести жителей всей Кверенции к миру и самореализации. Ты больше никогда не прибегал к перезагрузке Бездны, тебе это было уже не нужно. Ты, и Кристабель, и твои друзья, все вы приняли руководство Небесных Властителей в преклонном возрасте. Это было восхитительное зрелище.

— Вы как будто говорите о том, что уже произошло.

Эдеард вопросительно посмотрел на женщину, а в его голове уже начали зарождаться неприятные мысли.

— Эдеард. — Иниго успокаивающим жестом положил руку на его плечо. — Мы только что прибыли в Бездну. Время здесь течет быстрее, чем снаружи. И поэтому там прошло несколько столетий, а здесь — несколько тысячелетий. Ты наше прошлое. Я вернул тебя из памяти Бездны.

— Ты хочешь сказать, что я уже прожил свою жизнь? Все мои жизни? — Да.

— Но… — Его про-взгляд скользнул по городским улицам в надежде отыскать хоть кого-то еще. — Где все? Если я, как вы говорите, добился успеха, что случилось с людьми, которым я старался помочь? Их правнуки должны быть еще здесь. Или они покинули город?

Иниго не смог скрыть замешательства.

— Ты создал общество, где каждый достиг самореализации. И со временем все люди приняли руководство Небесных Властителей. Последний из них отправился в путь к Ядру несколько тысяч лет назад.

— Умерли? — Он не мог в это поверить. — Все умерли? Но на Кверенции жили миллионы людей.

— Я знаю.

— Зачем вы вернули меня? — горестно воскликнул Эдеард.

— Нам нужна твоя помощь.

— Ха! Тогда, клянусь Хоньо, вы выбрали не того человека. Финитан более достоин, чем я, и даже Динлей. Даже если у вас не было выбора, вам следовало вернуть того Эдеарда, о котором вы рассказывали, того, кто добился успеха.

— Я выбирал очень тщательно. Ты именно тот Эдеард, что нам нужен.

— Почему?

— Из-за твоей решимости, — просто сказал Иниго. — Ты решил больше не уступать обстоятельствам, несмотря ни на что. Ты, ты из того дня и есть лучший Идущий-по-Воде. Этот момент и определил все твои дальнейшие победы.

— Мне как-то трудно поверить, — жалобно протянул Эдеард.

— Мне действительно очень жаль, что пришлось встретиться таким образом. Но нам очень нужна твоя помощь.

— Но как? Именем Заступницы, как я могу помочь людям, способным странствовать между Вселенными?

Он смотрел на Иниго, обдумывающего ответ, как вдруг вперед вышел человек с разбитым лицом.

— Я Аарон, и я прибыл сюда с целью просить тебя направить нас к Ядру.

Эдеард чуть не рассмеялся при его словах, но человек явно испытывал такие сильные муки и такое отчаяние, что стало ясно — он говорит правду.

— Зачем?

— Ядро управляет всей Бездной. Я должен поговорить с ним, или это сделает Иниго, или даже ты. Любой, кого оно согласится выслушать.

— И что ты намерен ему сказать?

— Ты убиваешь нас. Отключись.

Иниго снова обнял Эдеарда за плечи.

— Я должен еще многое тебе объяснить, — мягко произнес он.

Яркое солнце уже склонялось к западному горизонту и окутывало башни Эйри знакомым красноватым сиянием. «Не совсем знакомым», — печально отметил Эдеард. Этот Маккатран, в котором он оказался, навевал грусть. Здания остались все такими же, и так же не изменились улицы и каналы. Грандиозный город не был подвержен разрушению — его не тронуло время, — но, увы, Маккатран казался ветхим. — Без его жителей он стал жалким призраком прежних дней. В нем так мало осталось от людей, всего лишь жалкие безделушки да вездесущая пыль. Они исчезли, не оставив после себя почти ничего, и это создавало удручающее впечатление. Как и сознание того, что теперь он навсегда с ними разлучен. Хотя Эдеард предполагал, что мог бы еще раз перезапустить Бездну, но почему-то будущее, о котором ему рассказали, его не привлекало. Кроме того, по словам Корри-Лин, он уже выиграл битву своей жизни. И если он правильно понял своего брата по разуму Иниго, он несет ответственность за возможный крах Вселенной, которая находится снаружи.

— И придут еще корабли? — спросил он.

— Да, — подтвердил Иниго. — Боюсь, это моя вина. Я был очарован твоей жизнью.

Они сидели на ступеньках у входа в центральный храм Заступницы, и все пришельцы, как могли, старались помочь ему разобраться в том, что происходит за пределами Бездны и что собой представляет сама Бездна. На разъяснения ушел не один час.

— Ты показывал людям мою жизнь, — сказал Эдеард, не то чтобы обвиняя Иниго, но…

— Да, показывал. А ты никому не говорил обо мне.

— Они сочли бы меня сумасшедшим, даже Кристабель. Летающие экипажи. Люди, живущие вечно. Сотни обитаемых миров. А вместо ген-форм-машины. Города, где Маккатран мог бы стать всего лишь небольшим районом. Общество, где справедливость доступна всем. Чужаки. И звезд на небе столько, что их не сосчитать. Нет, чудеса моего воспаленного воображения не стоило выпускать из черепа. Вот только это было не воображение, это были твои сны.

— Я надеюсь, что смог хоть немного помочь, чем-то утешить тебя.

— Ты смог.

Эдеард наконец-то набрался храбрости задать мучивший его вопрос:

— А в том будущем, где я наконец принял руководство Небесного Властителя и ушел к Ядру, был Бурлал?

— Нет. Мне жаль, Эдеард, но он жил только в одном том времени.

— Понятно. Спасибо за честный ответ.

— Идущий-по-Воде, — заговорил Аарон. — Отправь нас, пожалуйста, к Ядру. Я прошу тебя.

Напряжение в его голосе и бушующие мысли, грозящие вырваться наружу, вызывали у Эдеарда тревогу.

— Я понимаю необходимость сдерживания Бездны. Если бы я был в силах это сделать, я бы не колебался.

— С Ядром можно общаться, — сквозь стиснутые зубы процедил Аарон. — Как только мы будем поблизости, я узнаю, как это сделать.

— Как?

Аарон ударил себя по лицу. Раз, другой, третий, пока из сломанного носа не хлынула кровь.

— Она мне не скажет! — яростно завопил он. — Я больше не могу найти путь.

Третья рука Эдеарда схватила Аарона за руки и опустила их.

— Это моя миссия! Я — миссия. Есть препятствие. Я должен быть сильным. Ей нравится. Она меня любит.

Томансио подошел ближе к возбужденному агенту и протянул руку.

— Эй, все в порядке.

— У нас два корабля и Идущий-по-Воде. Мы можем…

Тут мускулы Аарона обмякли, и Томансио подхватил его, не дав упасть без сознания.

— Как ты это сделал? — удивился Эдеард.

— Самый примитивный транквилизатор. Хорошо хоть здесь наши биононики не действуют в полную силу. В противном случае нам пришлось бы плохо.

— Понимаю.

На самом деле это было далеко не так. Но воины, пришедшие из другой Вселенной, производили сильное впечатление. И почему-то напомнили ему полковника Лароша из милиции Маккатрана.

— Что же дальше? — вздохнув, спросила Корри-Лин. — Когда наш дорогой псих очнется, он начнет палить квантовыми ракетами.

— Я бы не стал прибегать к нейронному вмешательству, — сказал Томансио. — Один сбой, и мы просто разорвем его мозг на части. Кроме того, по образу его мышления можно предположить, что в нем предусмотрена защита от подобных посягательств. А информация хранится в подсознании.

— У нас действительно есть два корабля, — сказал Оскар. — И мы знаем, что надо лететь к Ядру. Единственная проблема — это проводник. — Он усмехнулся Эдеарду. — Вот здесь вступить в игру придется тебе.

— Все дело в самореализации, — заметил Иниго. — Если Небесный Властитель поверит, что Эдеард ее достиг, он проводит его.

— Его душу, — вставила Корри-Лин.

— Этого мы не знаем, — возразил Иниго. — Раньше люди не летали в Бездне. Может, он покажет путь и живому телу.

— Я спрошу, — предложил Араминта-два.

С такой передачей мыслей Эдеард еще не сталкивался. Отчетливость зрительного образа превосходила все, что он испытывал раньше. Трудно было избавиться от чувства, что он переселился в тело Араминты-два — он разделял все ощущения и, казалось, даже дышал вместе с ним. Кроме того, его внимание отвлекало еще одно впечатление: будто бы он стоял в огромной комнате из металла и стекла и смотрел на мерцающие снаружи туманности. Армаду гигантских кораблей вела стая Небесных Властителей. Это впечатление переплеталось со связью между Араминтой и Небесным Властителем и его восприятием Бездны.

— Должна ли я покинуть тело, чтобы последовать за тобой к Ядру? — спросила Араминта.

— Ты должна достичь самореализации, — ласково ответил тот. — И тогда я провожу тебя. Я чувствую, что это произойдет очень скоро. Твои мысли сильны, и ты знаешь цель своей жизни. Ты понимаешь себя. Не хватает только уверенности.

— Если все это будет, если я получу все, что требуется для самореализации, проводишь ли ты меня живой, на корабле?

— Я сделаю это.

Окончание диковинного видения вызвало дрожь у Эдеарда. Как будто мимо церкви пронесся порыв зимнего ветра. Он с любопытством посмотрел на Араминту-два.

— Ты можешь телепатировать сообщения через всю Бездну?

Подобная сила мысли казалась ему невероятной.

— Не совсем так. Это делает мое второе тело. А что касается Небесного Властителя, между нами такая же связь, как между тобой и Иниго.

— Понятно, — солгал он.

«Мое другое тело!» И он сказал об этом, словно о чем-то самом обычном. Как же Эдеарду сейчас не хватало Максена, который мог бы обратить все в шутку, и мир снова стал бы правильным и понятным.

— Итак, теперь нам предстоит выяснить, достиг ли Эдеард самореализации, — сказал Оскар. — И если так, мы летим к Ядру.

— Похоже, что так, — согласился Иниго.

— Нет, — возразила Джастина и встала. — Это слишком важно, чтобы полагаться на предположения. Нам необходимо точно понять, чего мы хотим здесь добиться. Следуйте за мной.

И она стала подниматься по ступеням к входу в храм.

Эдеард заметил, как за спиной блондинки все остальные недоуменно переглянулись. Кое-кто пожал плечами, но все они послушно пошли за ней. Тон Джастины не оставлял места для сомнений.

При знакомстве Эдеард отнесся к развязной девчонке с пренебрежением и даже с некоторым недоверием. Вероятно, из-за грубой одежды и растрепанных волос она напомнила ему бандитов, живших в неосвоенных районах у границ Рулана. Но в течение дня он пересмотрел свое отношение к ней. Для начала оказалось, что она принадлежит к вечно живущим обитателям Содружества. Теперь он знал, что, несмотря на внешний вид, по которому ей нельзя было дать больше двадцати, Джастина старше любого долгожителя Маккатрана. И в своем смехотворном наряде она демонстрировала такое достоинство и самообладание, что могла заткнуть за пояс даже госпожу Флорелл. Кроме того, он подозревал, что у нее достаточно сил, чтобы порвать в клочья Ранали в любой схватке, честной или нечестной.

В храме воздух оказался прохладнее, чем снаружи. Странно было видеть огромный зал совершенно пустым, если не считать статуи Заступницы, и здесь Эдеард еще сильнее ощутил свое одиночество. Всего день назад он был мэром и город подчинялся его воле. Он знал, что эти люди пришли сюда с самыми добрыми намерениями, но никак не мог избавиться от обиды за то, как его вытащили из реальной жизни. Если бы это был кто-то другой, а не Иниго… Но сделать такое мог только Иниго.

Еще более странным, чем опустевший зал храма, оказался стоящий в центре золотой человек, ожидающий их. Он был виден только благодаря непонятной передаче Джастины, от которой он не мог даже уклониться. Про-взгляд ничего не обнаруживал на том месте, где стоял странный человек, по крайней мере поначалу.

— Душа, — воскликнул Эдеард, напрягая все аспекты своего восприятия.

— Скорее, сон. Я Гор. Рад наконец с тобой познакомиться, Идущий-по-Воде. Ты выглядишь внушительно.

— Это Гор всех нас направил сюда, — поспешно пояснил Иниго. — Он действовал разными методами, и они не всегда были приятными.

— Я просто не мог допустить, чтобы ты уклонился от ответственности, сынок.

— Это мой отец, — с гордостью сказала Джастина.

— Вам придется постоянно держать Аарона в таком состоянии, — посоветовал Гор, обращаясь к Томансио. — Модификация его нейронной системы не выдержит противоборства с Кэт. Я этого не ожидал. Проклятая Иланта.

— Леннокс, — сдержанно подсказал Томансио. — Его зовут Леннокс. Он один из основателей нашего движения. И пользуется уважением всех Рыцарей-Хранителей. Что вы с ним сделали?

— Только то, о чем он просил, — ответил Гор. — Бог знает, какой вариант Кэт над ним поработал, но, когда мои люди его нашли, он был полным инвалидом. Мы, насколько смогли, стерли его прошлое, но повреждения проникли в подсознание. В нормальных условиях осложнения можно предотвратить, но только при отсутствии ассоциативных факторов. А о полном излечении лучше забыть. Я сделал все, что было в моих силах, подлатал его и отправил заниматься тем, что ему нравилось, для чего он появился на свет. Он выполняет все сомнительные миссии по заданиям Консерваторов, чтобы Великое Содружество не сворачивало с пути добродетели. И, ради Христа, не называйте меня его боссом, я его партнер.

— Отец, Ядро, — напомнила ему Джастина.

— Да, верно. — Гор окинул взглядом всех собравшихся. — План довольно прост. Как сказал Аарон, вы отправляетесь в путь, чтобы познакомиться с этой проклятой штуковиной и вразумить ее. Надо заставить Ядро понять, что оно провоцирует геноцид галактики.

— И все? — спросил Оскар.

— У тебя есть идеи получше?

— Ну… нет.

— Тогда все. Одна небольшая поправка. Я отправляюсь с вами. Возможно, я найду для Ядра убедительный довод.

— Какой?

— Новое начинание. Но нам надо действовать быстро. Черт знает, что натворит там Иланта.

— Хорошо, папа. Небесный Властитель согласен проводить Эдеарда, если он достиг самореализации.

— Так и задумывалось с самого начала. — Гор многозначительно посмотрел на Иниго. — Нам действительно нужен тот, кто наверняка самореализовался.

— Я понимаю.

— Я возьму с собой на «Серебряную птицу» Идущего-по-Воде и Иниго, — предложила Джастина. — Мой корабль в лучшем состоянии, чем «Искупление Меллани». Уверена, он поднимется. В противном случае мы можем перезагрузиться до дня накануне приземления.

— Нет, — возразил Гор. — Берите этот корабль. Он уже полностью акклиматизировался в Бездне, так что функциональность больше не будет проблемой. Кроме того, если столкнемся с Илантой, нам потребуется значительная огневая мощь.

— Этот корабль?

Гор взглянул на нее с сожалением.

— А как ты думаешь, на чем мы стоим?

На ступенях храма Заступницы, стоя в окружении других людей, Эдеард наконец почувствовал, что действительно живет. До сих пор происходящее казалось излишне причудливым, словно сон, навеянный дымом кестрика. Ему не за что было уцепиться, ничто не убеждало в реальности последних событий. Даже встреча с Иниго, которую он если и ожидал, то только в Ядре, только усиливала ощущение иллюзорности.

Но теперь…

Неудержимое волнение заставило его сердце биться быстрее, так что во всем теле начала пульсировать горячая кровь. Он улыбался, обводя про-взглядом проходы под улицами, транспортные тоннели, переплетающиеся линии светящихся проводников энергии, которые пронизывали Маккатран, спускаясь все ниже и ниже, — разум города все еще дремал, неизменный, как здания и каналы, и его необъятные мысли пульсировали в медленном ритме.

Идущий-по-Воде стал передавать восприятие своим новым друзьям, и его разделенные мысли, окрашенные восторженным ожиданием, стали намного ярче. Сейчас Кристабель и Максен могли бы им гордиться, а уж близнецы…

— Теперь я знаю, что ты такое, — обратился он к колоссальному спящему гостю со всей искренностью и верой в свои слова. — Я знаю, зачем ты пришел в здешнюю Вселенную. И ты должен знать, что за тобой последовали другие. Мы надеемся, что сумеем положить этому конец. Ты сможешь завершить начатое.

Тяжелые мысли стали ускоряться, и отдельные обрывки неразборчивого бормотания объединялись в одно осмысленное целое. Разум Маккатрана пробудился.

«Ты? Я помню тебя. Я думал, что ты давно ушел вместе с себе подобными».

«Меня вернули. Я верю, что приведу тебя к Ядру».

«Ты многое позабыл. Я намерен здесь умереть».

Эдеард ощутил поддержку своего брата по мыслям. Уверенность и решимость Иниго вдохновили его.

«Мы здесь не для того, чтобы покориться поглощению, — твердо сказал Иниго. — Мы намерены покончить с ним. Наступает момент, которого ты опасался. Миллионы существ моей расы летят в этот мир. Им известен его секрет, и все они хотят вызывать перезагрузку Бездны согласно своим желаниям. Неизбежная фаза поглощения уничтожит галактику».

«Это невозможно остановить, — возразил Маккатран. — Бездна такова, какова она есть».

«У нас есть шанс. Я уверен, мы сумеем с ней договориться».

«Бездна не слушает. Мы пробовали. Я видел, как десятками тысяч погибают мои сородичи, пытающиеся преодолеть последнюю преграду. Все напрасно. В тот день пламя их гибели затмило звездные туманности».

«В Бездну прорвалось существо, которое способно еще более усложнить положение. Фаза поглощения начинается. И у нас появилась слабая, хрупкая надежда поговорить с центром, с основополагающим разумом. Он примет одного из нас, если Небесный Властитель проводит его к Ядру. Помоги нам. Пожалуйста. А твои сородичи и сейчас остаются по ту сторону барьера и делают то, что в их силах. За все тысячелетия, что ты провел здесь, они ни разу не дрогнули. Мы многим им обязаны. В том числе и этой, последней возможностью».

«Моя раса все еще существует?»

«Да».

«Я так и думал. Мне казалось, что не так давно я услышал одного из сородичей. Я отозвался, но вместо него пришли существа твоей расы».

«Прошу тебя, — настаивал Эдеард. — Однажды вы уже провожали меня к Ядру. И, клянусь Заступницей, я готов на любые жертвы, чтобы снова проделать этот путь».

Мысли Маккатрана изменили свое течение, окатив их волной глубочайшей печали.

Эдеарда повергли в ужас огромные потери и испытания, выпавшие на долю древнего города.

«Я не ожидал, что для меня что-то изменится, — заговорил Маккатран. — Я не ожидал увидеть проблеск надежды, пусть и очень слабой. Я не ожидал, что снова смогу делать то, ради чего был рожден: лететь на битву с самым опасным врагом. Все это вы мне предоставили. И я вам благодарен. Если уж галактике суждено погибнуть, я хотел бы погибнуть вместе с ней. Я отвезу вас».

«Спасибо», — поблагодарил его Эдеард.

«Спасибо», — хором повторили все остальные.

Они стояли на площадке рядом с храмом Заступницы, собравшись в тесную группу и обследуя окрестности про-взглядами в поисках первых изменений. И волновались, словно школьники, которым было обещано грандиозное представление.

Джастина первой уловила перемены.

— Смотрите, — крикнула она, мысленно обращаясь ко всем сразу. — Смотрите туда, на хрустальную стену.

Полупрозрачная высокая стена, определяющая границу города, начала расти в высоту. Повинуясь воле города, она стремительно уходила в небо. Скоро им пришлось запрокидывать головы, и они с изумлением заметили.

как стена начинает закругляться. Через полчаса хрустальные края сомкнулись и закрыли последний клочок неба. Город накрыл идеально ровный купол.

Маккатран продолжал осуществлять свою волю. Разум, превосходящий самые высокие горы, обратился к Бездне, определяющей положение основных элементов массы, и потребовал переместить материю согласно его желанию.

Снаружи, за пределами порта, море Лиот расступилось. Две огромные волны устремились от берега, обнажая десятки миль морского дна. Вода поддавалась легче всего. Маккатран продолжал манипуляции. С грохотом, от которого задрожало все вокруг в радиусе пятидесяти миль, открывшееся дно моря покрылось трещинами. Разломы быстро углублялись, рассекая пласты древней лавы и раскалывая на части равнину Игуру.

Сотрясение земли вызвало в далеких горах Донсори гигантские оползни, и тогда Оскара пробрал неудержимый смех. Его почти истерический приступ хохота оказался заразительным. Эдеард вдруг понял, что упал на колени и ухмыляется во весь рот. Землетрясение продолжало усиливаться, и вода в каналах уже выплескивалась через ограждения набережных. Он увидел, как качаются из стороны в сторону верхушки башен Эйри. Взбаламученная атмосфера швыряла в купол разбегающиеся облака.

— Теперь не жалеешь, что вернулся? — насмешливо прокричал ему Оскар, перекрывая грохот.

Равнина Игуру и обнаженное морское дно быстро превратились в огромные пульсирующие залежи осколков. Странные маленькие вулканы осыпались, словно тающие айсберги, и их обломки растворились в общей массе. Город, наконец освободившийся от оков земли, внезапно поднялся сразу на сотню метров. От сильного толчка все попадали, оглашая воздух восторженными воплями. Эдеард в безумном восхищении вскинул поднятые большие пальцы.

«Ох, Заступница, я так рад!» — телепатировал он в оглушительном шуме, проникавшем сквозь хрустальный купол.

Что при этом творилось снаружи, он даже не мог себе представить.

Город продолжал подниматься, и вскоре клубящиеся облака, скользнув по изогнутой поверхности купола, остались внизу. Это была лишь верхушка огромного боевого корабля.

Маккатран, последний уцелевший из армады райелей, взмыл в небо, откуда упал миллион лет назад, и устремился в зияющую пустоту космоса.

Гор Бурнелли редко восхищался другими людьми, тем более живущими в физическом теле. Но и он не мог не признать, что Араминта превосходно справилась с трудной ситуацией, живя сразу в двух временных потоках. Даже для него, одного из пионеров расширенной ментальности, это было бы нелегко.

Сегмент его разума, отвечающий за контакт с Джастиной, устремился к событиям прошлого, произошедшим в древнем домашнем мире аномийцев, вызывая чувство, близкое к презрению. Как было бы просто сбросить неуклюжее тело из плоти и крови и вести свободную жизнь в Бездне. Избавиться от этой идеи он смог только после того, как сосредоточился на других сегментах своего разума и рассматриваемых ими проблемах. Соблазн затягивал с неудержимой силой морского отлива.

Еще мгновение он у входа в храм Заступницы смотрел, как Маккатран покидает атмосферу Кверенции и, набирая скорость, следует за Небесным Властителем, который всего несколько часов назад привел сюда «Искупление Меллани».

Затем его окружили дисплеи экзо-зрения, показывающие, как волокна сети внедрения скользят сквозь молекулярную структуру механизма вознесения, отыскивая переходы сложнейшей сети и проникая в ключевые узлы. Основное внимание Гор сосредоточил на бесчисленных требующих инициализации кодах, чтобы установить пакет программ в систему чужаков, имитируя команды, и в итоге подчинить ее своей воле. Ускоренное мышление давало возможность следить за мельканием символов и анализировать первые импульсы, проходящие через узлы.

Поступил вызов, и он ответил на него, подключив еще один сегмент разума.

«Мы продолжаем, — доложил Экспедитор. — Я устанавливаю контроль над всеми системами сифона. Автоматическое управление блокировано. Последовательность инициализации червоточины загружается. Генерация мощности возрастает. Мне приходится замедлять поток, поскольку пока некуда его направить».

— Отличная работа.

«А я и не знал, что Маккатран — это боевой корабль райелей».

— А что же еще? Разве ты не был на Высоком Ангеле?

«Нет, не был».

— А, понятно. Эти купола их выдают. Они идентичны.

«Да, наверное».

— Есть какие-то новости о Марии?

«У меня нет сенсоров, способных наблюдать за орбитой. Гисрадар работает, но толку от него нет. Марий наверняка остается под маскировкой».

— Продолжай наблюдение. Как только он поймет, что мы можем помешать его драгоценной Иланте, он очень разозлится.

«Вот черт. Ладно».

Маккатран поравнялся с Небесным Властителем еще до того, как тот пересек орбиту Никрана, всего в двух миллионах километров от пустынной планеты. Эдеард стоял на центральной площади Сампалока и смотрел на небольшой коричневатый шар, висящий, казалось, над самым особняком. Он испытывал странный приступ ностальгии, разглядывая планету, как в тот день, когда в Мальфит-холле ожидал вызова мэра, чтобы получить бронзовые эполеты. Товарищи по группе смеялись над его вопросом о людях, живущих на Никране. Они, в отличие от Эдеарда, не знали, что человеческая раса распространилась в сотнях миров. И теперь уже никогда не узнают.

«А может, и знают. Кто скажет, что они видят из Ядра?»

Из объяснений Иниго труднее всего для него было понять, что за опасность представляет Бездна для любой разумной жизни во Вселенной.

— Я всегда ненавидел это проклятое сооружение, — воскликнул Иниго, бросая взгляд на шестиугольное здание.

— Особняк? — с удивлением спросила Корри-Лин.

— Нет, храм в Кухмо. Он каждый день давил на меня, пока я рос. И потому я предложил деньги городскому совету, чтобы снести это чудовищное сооружение и не дать ему дальше отравлять жизнь детям.

— Он действительно присутствовал в твоих мыслях, — подтвердил Эдеард. — Но я тогда не знал вашей архитектуры и в тот день очень торопился. Так что выбор был очевиден.

— Благодарение Заступнице, что ты не построил его в натуральную величину.

— Я видела храм, который ты заменил, — сухо заметила Корри-Лин. — Он был не намного лучше.

Иниго усмехнулся.

— Вот и благодарность.

Эдеард ощутил растущую в мыслях Джастины напряженность. Повернувшись, он увидел, что она стоит рядом с отцом и его золотое лицо тоже тревожно нахмурено.

— Что случилось?

— Кое-какие события выходят из-под контроля, — ответила Джастина. — Я думаю, тебе пора спросить Небесного Властителя.

Существо, за которым следовал Маккатран, было еще в полумиллионе километров и виднелось на фоне Никрана мерцающим пятном. Эдеард нехотя направил на него взгляд. Если Небесный Властитель заявит, что он не достиг самореализации, Иниго придется снова погружаться в слои памяти Бездны и искать другую версию Идущего-по-Воде. Он и сейчас не слишком уверенно чувствовал себя в этом времени, а уж встретиться с самим собой из будущего никак не хотелось.

— Я попробую.

Он обратился мыслями к Небесному Властителю и получил отклик только на самой границе восприятия. Обычно эти существа излучали спокойствие и уверенность, и такого расстройства как теперь, он не чувствовал ни разу. Небесный Властитель горевал о своем ушедшем собрате, сознание которого поглотила Иланта, и еще его тревожил огромный боевой корабль. У него сохранились воспоминания древних предков об этих созданиях: они принесли хаос.

— Тебе не стоит опасаться тех, с кем я лечу, включая город, — заверил его Эдеард. — Все они мои друзья и тоже ищут пути к самореализации.

«Я узнал город, — ответил Небесный Властитель. — Его сородичи едва не уничтожили эту Вселенную. После того как они сбрасывали планеты жизни на звезды, вокруг которых те вращались, мы больше не ощущали присутствия мыслей. Здесь никто не появлялся, пока не прибыли вы».

— То время прошло. Ты же знаешь, что сюда прибыли и другие представители моей расы. И здесь снова появились мысли.

«И та, другая, — которая убивает».

— Поэтому я и должен попасть к Ядру. Я донесу предостережение. Я верю, что я достиг самореализации. Верю, что Ядро примет меня. Я прав?

Небесный Властитель долго не отвечал.

«Ты достиг самореализации, — наконец ответил он. — Я провожу твою сущность к Ядру».

— Проводи меня таким, какой я есть. Этот корабль донесет меня. Мы последуем за тобой.

«Мой род провожает сущность разумов».

— Проводи меня к Ядру. Оно решит, принимать ли меня таким, а если нет, я покину тело и стану чистым разумом.

«Я провожу тебя».

— Спасибо.

Звезды за хрустальным куполом превратились в короткие штрихи, и Маккатран помчался вслед за Небесным Властителем. Потом опять последовало ускорение, вызвавшее у Эдеарда долгий приступ головокружения. Когда он снова посмотрел наверх, то увидел прямо над верхушкой купола небольшую группу бело-голубых звезд. Вся остальная Вселенная вокруг них погрузилась в темноту.

— Это недостаточно быстро, — сказал Гор. — У Иланты преимущество в целую неделю. Бог знает, насколько близко она успела подобраться к Ядру.

— Нам известно, что Небесные Властители передвигаются только с такой скоростью, — заметила Джастина.

— Да, но у них не самый высокий коэффициент интеллекта, согласна? Спросите Маккатран. У него был миллион лет, чтобы разобраться, что происходит в Бездне с пространством-временем.

Джастина вопросительно посмотрела на Эдеарда.

— Я спрошу, — согласился он.

«Быстрее? — переспросил Маккатран. В его мыслях отразилась озадаченность. — Мы были созданы для функционирования в любых квантовых состояниях, кроме, конечно, этого. Здесь господствует разум, подавляющий множество ниже стоящих интеллектов. Когда-то давно я проследил основные связи между рациональностью и трансмерной решеткой, определяющей функционирование этой Вселенной. Скорость представляет собой аспект временного потока, который, в свою очередь, задается мыслью. Весь вопрос заключается в способе применения, но это довольно просто».

За пределами купола пустота взорвалась яркой вспышкой. Звезды понеслись мимо застывшими молниями. Мерцающие облака туманностей сплелись в причудливые узоры и, закручиваясь по спирали, стали уплывать назад в невероятном смешении цветов.

По поднятому вверх лицу Оскара побежали разноцветные блики.

— Я думаю, он справился, — ошеломленно пробормотал он.

— Мы стали двигаться быстрее или время в Бездне замедлилось? — нерешительно спросила Корри-Лин.

— В данной Вселенной это не так уж и важно, — сказал Иниго. — Решающее значение имеет лишь конечный результат.

Параллельно сразговором с Экспедитором Гор усваивал информацию, тайно собираемую пакетом внедрения. По мере проникновения волокон вглубь структуры механизм вознесения начал внутреннее сканирование. Гор запустил первый комплект программ, низкоуровневый торрент, который мгновенно проник в программу интерпретации сканирования, чтобы фальсифицировать результаты и не позволить механизму вознесения обнаружить никаких изменений на молекулярном уровне.

Сон — Маккатран в красочном цветовом вихре перешел на сверхсветовую скорость.

Визуальное наблюдение — Тизак пробирается через площадь, стараясь не наступить на негромко гудящие черные блестящие нити.

«Это все, что мне нужно», — пронеслось в высшем вторичном сегменте разума Гора.

В ячейке памяти активировалась программа перевода аномийского наречия.

— Пришли другие, — сказал Тизак.

— Из твоей деревни? — выдал ответную трель Гор.

— Нет. Другие. Путешественники среди звезд, похожие на вас, но совсем другие. Я не знаю их историй.

— Покажи мне, пожалуйста.

Тизак повторил свой путь через площадь в обратном направлении. Одна из его конечностей показала на широкую улицу.

Их было восемь, стоящих поперек дороги в ста метрах от площади. Мягкий свет из зданий с обеих сторон сверкал на необычных одеяниях, щедро украшенных драгоценными камнями. Один из чужаков поднял длинное белое копье и слегка поклонился.

— Сильфены, — вздохнув, буркнул Гор. Он с трудом удержался, чтобы не показать в ответ поднятый средний палец, но затем вежливо наклонил голову. — Не обращай на них внимания. Это самые рьяные соглядатаи в нашей галактике.

— Зачем они пришли?

— Чтобы подсматривать за мной.

Пакет внедрения сообщил о проблеме с аналитической программой, которую он пытался модифицировать. Похоже, дело было в скрытой охране, поскольку программа анализа отказывалась отозвать эти факторы. С тревожной поспешностью началось переформатирование сегмента анализа. А охрана загружала в сканер все более сложные программы распознавания. Это могло привести к тревоге в базовом сознании механизма вознесения.

Гор плотно сжал золотые губы.

— Вот дерьмо, похоже, приехали.

В двух миллионах километров над звездой аномийского мира Марий, оставаясь в трансмерном погружении, направил информацию с корабельных сенсоров на обработку группе вторичных полуавтономных программ. Корабль Экспедитора, хоть и совершил практически невозможное, погрузившись в конвекционный слой, не был главным поводом для беспокойства. Марий не понимал сна Джастины.

Усилия Гора, добившегося появления в Бездне Иниго и Араминты-два, привлекли его внимание, но не надолго. Объяснение с Ядром, о котором говорил Гор, явно было отвлекающим маневром. В этом он не сомневался.

Затем произошло возрождение Идущего-по-Воде.

— Поразительно, — признал Марий.

Но и это было мелочью по сравнению с пробуждением Маккатрана и его взлетом из гигантского, наполненного лавой кратера, образовавшегося при падении корабля во время вторжения армады райелей.

А потом Гор заявил, что они должны обогнать Иланту на пути к Ядру. Маккатран совершил невозможное: в Бездне он вышел на сверхсветовую скорость.

— Нет, — воскликнул Марий.

Какими бы ни были намерения Гора при достижении Ядра, он не имел права этого допустить. Риск, пусть и неизмеримо малый, все же существовал.

Марий отодвинул сон на задний план, предоставив его анализ вторичным программам, а основное внимание сосредоточил на показаниях сенсоров. Корабль Экспедитора оставался в неподвижности у закрытого щитом округлого объекта в конвекционной зоне. Какое отношение его действия имели к Маккатрану, понять было невозможно, но Гор явно преследовал какую-то цель. Никто не стал бы прилагать такие усилия без особой причины.

Проблема заключалась в том, что он не знал, находится ли Гор на корабле или остался на планете. Соответственно, процесс уничтожения будет простым и последовательным. Сначала корабль. Если сон не прервется, значит, Гор остался в мире аномийцев.

Марий дал команду интел-центру сбросить маскировку. Включившиеся активные сенсоры дали ему более подробную информацию о корабле в конвекционной зоне. При том что технология «Стардайвера» давала ему возможность выжить в этом пекле, общее усиление многослойного защитного поля увеличилось всего на двадцать процентов. Корабль был уязвим для боевых орудий. Марию осталось только решить, какой снаряд способен поразить цель в такой необычной среде. Он начал перебирать варианты.

В ожидании все остались на центральной площади Сампалока, перед входом в особняк. Иниго и Корри-Лин, держась за руки, обменивались закрытыми для других мыслями. Араминта-два почти не отходил от Оскара, эти двое, казалось, поддерживали и успокаивали друг друга. Трое Рыцарей-Хранителей, настороженные и нетерпеливые, держались плотной группой. Гор и Джастина стояли рядом, излучая гордость и решимость так же ярко, как мелькающие мимо звезды. Поэтому, как ни странно, Эдеарду пришлось довольствоваться обществом Троблума, надувшегося и мрачного, словно обиженный ребенок.

Вихрь света угас так же быстро, как и появился. Эдеард, подняв голову, изумился великолепию открывшегося за прозрачной поверхностью вида. Маккатран скользил в пустоте над центром Моря Одина. Над куполом сплошной пеленой блестящей голубой пыли сверкало покрытое рябью озеро, оживляемое глубинными течениями и пылающими ореолами протозвезд. Вдоль берегов на много световых лет тянулись алые рифы, различимые в виде тонких двойных светящихся нитей, которые раздувались на концах, образуя серебристые вуали вокруг окружаемых ими звезд.

— Благая Заступница, я никогда не видел ничего подобного, — едва веря своим глазам, простонал Эдеард.

И вот наконец его разума коснулся соблазнительный призыв. Не пение, но ощущение бесчисленных разумов, в мире и согласии соединившихся друг с другом и неуязвимых в своем единстве. Все вместе они составляли одно целое и на самом высоком уровне существования были частью материи Бездны. Обещание присоединения к их союзу наполнило сердце Эдеарда восторгом. Усталость и страдания физической жизни закончатся, и он станет частью более прогрессивного сообщества, стремящегося к совершенству. Стремление к единству с ним было таким сильным, что, если бы третья рука Эдеарда обладала достаточной силой и подняла бы его сквозь прозрачный купол, он бы тотчас улетел к Ядру. Здесь не было ничего похожего на глупые сказки о небесном царстве, где души обретают свои прежние формы и живут в свое удовольствие в городе с золотыми башнями. Такой жизни можно было достичь и на Кверенции, стоило только хорошенько постараться и не бояться возвращать прошлое, чтобы убрать с пути все огорчения и разочарования. Нет, предлагаемое Ядром будущее отличалось от всего, что он успел испытать. И он мог стать участником его творения.

— И вот к этому сумасшествию все стремятся? — пренебрежительно фыркнул Гор. — Упаси Боже.

Эдеард постарался сдержать свое негодование по поводу подобного святотатства.

— Это великолепная награда за верность себе на протяжении всей жизни.

— Угу. Только не забывай, ради чего мы сюда летим. Нам надо попасть внутрь.

«Физического местоположения не существует, — ответил Маккатран на просьбу Эдеарда приблизиться. — По крайней мере, на этом уровне по отношению к ткани Бездны. Ядро лежит за пределами, а не вдали. Последний барьер, который нам не удалось преодолеть в прошлом».

— Попроси принять нас, — предложил Оскар.

Эдеард медленно кивнул. В последний момент ему вдруг расхотелось принимать участие в уничтожении всей Бездны. А вдруг они солгали? Он понимал, что это слабый довод. «Старый добрый эшвилльский оптимизм даже теперь. Иниго не лжет, тем более мне».

— Как может столь блистательное создание быть настолько извращенным, чтобы угрожать всем видам жизни?

— Оно не знает, что представляет опасность, — сказал Гор.

— Как это может быть? — вскричал Эдеард. — Ядро великолепно, оно содержит в себе миллиарды и миллиарды разумов. Неужели вы настолько высокомерны, что хотите изменить его облик?

— Те жизни, что оно поглотило, только грезят о своем существовании. Души, приведенные сюда, были обмануты. Принесенная ими мудрость, обещанная им дальнейшая жизнь — все это обман.

— Ладно.

Эдеард обратился мыслями к Ядру. «Я здесь, — сказал он. — Я готов. Я достиг самореализации. Прими меня к себе. — Он задержал дыхание. Ничего не изменилось. — Я здесь», — повторил он.

— Что же дальше? — спросил Томансио.

— Перестань стараться, — сказал Оскар. — Просто дай порыву себя увлечь. Расслабься и подчинись ему.

— Ты уже здесь, — добавила Корри-Лин. — Прислушайся к себе.

— Хорошо, — ответил Эдеард.

Как ни глупо он себя чувствовал, но все же закрыл глаза и про-взгляд, позволяя сущности Ядра проникнуть в его разум. Он слушал себя. На самом деле он хотел услышать других и встретиться с ними: Кристабель. Максен. Динлей. Кансин. Акиим! Ждет ли он его? Нашел ли свой путь? И Финитан обязательно должен быть там. И Ролар, и Джиска, и близнецы, и Дайлорн, и Маракас, и хорошенькая Тарали. Возможно, даже Салрана, и они наконец помирятся — он так и не забыл ту ночь, когда постиг истинную сущность Бездны. В ту ночь, в павильоне, ее душа была так напугана осознанием своей ошибки. Возможно…

«Барьер исчезает», — сказал Маккатран.

Эдеард открыл глаза и увидел, как угасает Море Одина. Свет просто исчез, и вокруг осталась пустота. Абсолютная однородная чернота.

Мысли Ядра стали сильнее. Эдеард поймал себя на том, что усиливает мысленную защиту. Его разум, казалось, растворяется, движется навстречу Ядру, стремится слиться с ним.

— Эдеард! — закричал Иниго.

Его брат по снам был сильно испуган. Эдеард заколебался.

— Эдеард, вернись.

Иниго взывал к нему, насыщая свой мысленный призыв любовью.

Он снова открыл глаза. Массивный особняк главы Сампалока показался ему каким-то тусклым. Он поднял руку и увидел, что она становится прозрачной.

— Ядро поглощает его, — сказал Гор. Разум золотого человека излучал тревогу. — Эдеард, ты должен держаться.

— Без тебя нас отвергнут, — предостерег Маккатран.

— Эдеард, ты ощущаешь что-нибудь, что могло бы с нами поговорить? — спросил Гор. — Какой-нибудь единый когерентный разум?

Эдеард не мог не рассмеяться.

— Ядро больше, чем все миры. Оно безгранично. Оно управляет всем, что происходит в Бездне. И продолжает расти.

— Проклятье! — сердито бросил Гор. — Оно так выросло, что утратило сцепление. Ладно, Эдеард, оно не всегда было таким. Я хочу, чтобы ты вернулся в прошлое, когда Ядро было меньше.

— Что?

— Забирайся в слой памяти и следуй до самого начала. Давай, сынок, ты это можешь.

— Обопрись на меня, — предложил Иниго. Он взял Эдеарда за руку, стараясь передать ему свою любовь и силу. — Я тебе помогу.

— И я, Идущий-по-Воде, — подхватила Корри-Лин.

Ее решимость и стойкость вызвали у него благодарную улыбку.

Оскар подошел ближе, а за ними и Рыцари-Хранители.

— Бери все, что тебе нужно, — сказал Томансио, и Эдеард пожалел, что не познакомился ближе с этим воином.

Уверенно улыбающаяся Джастина тоже постаралась его поддержать и добавила свою силу духа. Даже Троблум, исполненный мрачной целеустремленности, присоединился к остальным.

Эдеард сильно удивился, что здесь, куда они попали, тоже был слой памяти. Он оказался до странности лаконичным и легким для восприятия и путешествия в прошлое. Эдеард обратился назад и с грустью заметил, что изменений очень мало. А потом вдруг Ядро стало не таким уж и большим — это был период до прихода людей. Он миновал его и стал погружаться все глубже и глубже.

Следующие эры несли больше изменений. Каждая раса чужаков на свой лад увеличивала Ядро. Но ни одна не помогала ему достигнуть сплоченности. Эдеард почему-то понял, что это неправильно, что слияние всегда происходило вопреки первоначальной цели Ядра.

Под конец он мог думать только о полетах по транспортным тоннелям, о новых странствиях, приносящих радость уже самим путешествием. И очень удивился, когда все закончилось. Слой памяти истончился, стал еще менее подробным. И вот там, у самых истоков Бездны, когда Ядро только формировалось, он обнаружил связи с отдельными разумами. Они могли общаться с Ядром. Они образовывали каналы связи, входные пути. Эдеард проследил один из них и перетащил в слой творения, воспринимая образ выбранного существа.

Эдеард ошеломленно выдохнул, стряхивая остатки слоя памяти и прерывая связь со своими новыми товарищами. Прямо перед ним, у выхода с улицы Зульмал, стоял чужак ростом около двадцати футов. Он медленно распрямлял свои невероятно гибкие конечности, излучая подозрительность и удивление.

— Ого, — воскликнул Оскар, отступая на шаг назад, но даже при этом невольная усмешка не покидала его лица.

— Первожитель, — коротко объявил Эдеард.

Он и сам не смог удержаться от страха при виде множества изогнутых и острых зубов, когда существо открыло блестящую влажную пасть в верхней части центрального массивного корпуса и внутренние мембраны издали оглушительно громкий свист.

И вдруг в пустоте над куполом что-то шевельнулось. Темный шар, искрящийся багровыми искрами, плавно скользнул над их головами.

— Что ты делаешь? — спросила Иланта.

Ядро и воспеваемые им идеи привели Мария в восторг. Другого слова он подобрать не мог. Его необъятность и невосприимчивость некоторым образом успокоили Мария. Безумный план Гора поговорить с Ядром и заставить его прислушаться к голосу разума — с его точки зрения — никак не мог осуществиться в таких условиях. Золотой человек пытается сражаться с ветряными мельницами.

А потом он стоял на центральной площади Сампалока и глазами Джастины видел, как Гор просит Идущего-по-Воде вернуться в слое памяти к более молодому и более восприимчивому Ядру.

— Нет, нет, нет, — в ужасе забормотал он.

Дисплей экзо-зрения предоставил ему перечень оружейных систем. Он выбрал пару квантовых ракет с функцией отклонения энергии. Они активируются в фотосфере и создадут колоссальную волну экзотической энергии, которая сметет корабль Экспедитора. Его силовые поля технологии «Стардайвер» ни за что не выдержат такого удара. Какую бы функцию ни выполнял Экспедитор в плане Гора, она будет нарушена. А у Иланты появится возможность осуществить Слияние.

Две ракеты вылетели к цели с ускорением в 150 g. — В экзозрении появилось сообщение о квантовой аномалии гиперпространства в пятидесяти тысячах километров от его корабля. В точке пространственной деформации материализовался один из огромных пограничных кораблей аномийцев. Его концентрические оболочки, состоящие из эллиптических полос, сияли злобным неоновым светом. Наружные волокна изменили цвет от тусклого желтовато — зеленого до яркого карминного оттенка. Уровень нарастающей энергии внутри пограничника подошел к границе возможностей сенсоров, установленных на корабле Мария. Выстрел пограничника превратил его квантовые ракеты в разлетающиеся облачка газов.

— Дерьмо!

Марий перестал следить за сном и послал свой корабль прямо на пограничника, увеличив ускорение до 37 g. — Прицельные векторы сошлись на ослепительном ореоле. Он открыл огонь.

Как бы он ни ругался, как бы быстро его расширенный разум ни запускал пакеты внедрения, Гор понимал, что все бесполезно. Провал был неизбежен. Его похвала электронщикам Содружества оказалась напрасной, и из-за этого жизни во всей галактике угрожает гибель.

«Если только…»

— Проклятье. Начинай, — скомандовал он Экспедитору. — Устанавливай червоточину. Направь часть этой чертовой энергии в мою сторону. Сейчас. Без промедления.

Он дал команду пакетам внедрения установить контроль над системой.

Слишком поздно. На фоне приглушенного бормотания города Гор снова почувствовал пробуждающийся холодный разум. Его анализ обстановки вызвал вихрь странных ощущений.

«Это акт враждебности, — передал механизм вознесения. — Ты пытаешься извратить мою первоначальную сущность. Она не предназначена для тебя и твоей расы. И не без причины».

— Да. Ты уже говорил. А я повторяю тебе, что Бездна вот-вот вступит в фазу экспансии и уничтожит всю эту звездную систему.

Через сон Джастины он увидел в Сампалоке огромного первожителя, который энергично отряхивался всем своим здоровенным телом и явно пытался сориентироваться. А потом наверху появилась Иланта.

— О господи, нет! — закричал Гор. — Только ее сейчас и не хватало!

Полученный удар по силе сравнялся с физическим воздействием и швырнул его на колени прямо посреди площади. Черные блестящие нити системы внедрения начали дымиться, наполняя воздух едким дымом.

— Ты нас убиваешь, — закричал он в ночь. — Все, что мне было надо, так это показать Ядру, просто объяснить, что есть другой путь эволюции.

Тизак осторожно шел к нему, старательно перешагивая искрящие волокна.

«Есть! — крикнул Экспедитор. — Сифон активирован. Червоточина готова. Мы справились!»

— Улетай, — безжизненным голосом посоветовал ему Гор. — Лети в другую галактику, которая не несет на себе проклятье, как эта. И не позволяй Вселенной нас забыть.

В фиолетовом сиянии излучения Черенкова возник третий пограничник. Изломанные полосы его концентрических оболочек завернулись назад, на большой скорости отводя потоки искрящихся газов. В разрывах гиперпространства Марий обнаружил еще пять материализующихся гигантских систем охраны. Он заложил крутой вираж, направляя корабль к расходящемуся облаку осколков, оставшихся после предыдущего взрыва. Схватку в такой близости к звезде затрудняло отсутствие материи, на которой могли активироваться квантовые ракеты.

Сенсоры определили три самых крупных фрагмента оболочек, и он запустил по ракете в каждый из них. Заряды сработали, превратив кувыркающиеся фрагменты массы в энергию. Экзотические искажения поразили две пограничные установки в тот момент, когда они еще только выходили из гиперпространства. Сокрушительные искажения экзотической псевдоматерии раздробили пограничников до плотности нейтронного слоя. Невероятная плотность привела к взрыву, заполнившему участок космоса нейтронными бурями.

В защитное поле, окружающее корабль Мария, уперлись сразу семь энергетических лучей, и в экзо-зрении вспыхнули символы, предупреждающие о перегрузке. Он запустил сразу девять м-поглотителей, от которых у оставшихся охранных установок не было защиты. Пока не было. Открытые миниатюрные червоточины всосали пять из девяти поглотителей, а в корабль ударил очередной залп энергетических копий. С ускорением в 90 g в него полетели ракеты, а корабль Экспедитора он так и не успел уничтожить.

Сенсоры обнаружили червоточину, установленную между звездой и домашним миром аномийцев. Интел-центр не определил в ней оружия. Марий дал команду провести срочное исследование. Вход червоточины находился на таинственном объекте, к которому пристыковался корабль Экспедитора.

«Должно быть, какая-то силовая установка — а для чего может потребоваться подобный уровень энергии? Механизм вознесения!» Марий понял это с абсолютной ясностью. Гор сумел как-то найти способ его включить. И собирается перейти на постфизический уровень. Вот единственное, что может угрожать Слиянию.

Марий активировал ультрадвигатель и устремился к звезде. Он вышел точно над уровнем фотосферы, где насыщенные энергией атомы, выбрасываемые вспышками, сливались в солнечный ветер. Полновесный удар колоссальной температуры и радиации зажег предупредительные иконки каждого из защитных полей. Марий послал вниз две нова-бомбы, а затем снова вернулся в гиперпространство.

Позади над уровнем фотосферы столпились пограничные устройства. Восемнадцать гигантских машин, выйдя из гиперпространства, произвели залп по нова-бомбам, способный разнести в пыль спутник планеты. Но все было бесполезно. Нова-бомбы и предназначались для стрельбы в наружных слоях звезд, где оружие охранных систем только нагнетало в неистовый огонь светила еще больше энергии.

За тридцать секунд до взрыва Марий уже покинул пределы звездной системы аномийцев. Новая звезда уничтожит силовую установку, а через несколько минут и весь домашний мир аномийцев. Теперь Гору не видать постфизического статуса. Препятствие на пути Ускорителей к цели устранено.

Эдеард уже не понимал, на ком сосредоточить внимание и имеет ли его решение хоть какое-то значение. Первожитель выпрямился, повернул несколько черных диафрагм верхней части туловища в сторону людей и направил на них мощный про-взгляд.

А поверх купола маячило то, что прежде было Илантой, и наблюдало за ними. Нечеловеческая природа этого существа вызывала страх у Эдеарда. Никакой про-взгляд не мог проникнуть в его секреты, но заключенная в нем сила казалась очевидной. Создавалось впечатление, что Ядро, чем бы оно ни было, огибает блестящую поверхность черной сферы Иланты.

Но сильнее всего его встревожил Гор. Золотой человек внезапно покачнулся и упал на колени. Его мозг испускал душераздирающие стоны, как будто отделялся от души.

— Папа, — в отчаянии закричала Джастина. — Папа, что случилось? Что происходит?

— Он меня подловил, — слабым голосом ответил Гор. — Этот ублюдок обнаружил пакеты внедрения.

«Я же тебе говорила, что механизм аномийцев — вещь чересчур упрямая», — самодовольно заметила Иланта.

Первожитель шагнул к людям, и три его конечности ударили по площади с такой силой, что Эдеард ощутил гул в собственных костях.

«Что это за место? — телепатировал им первожитель. — Что вы такое? Вы не из нашего рода».

Иниго повернулся лицом к огромному чужаку.

— Это ваше будущее. Тебя воссоздали из памяти Бездны.

Про-взгляд первожителя снова обошел вокруг, а его необычайная сила позволила осмотреть город почти до нижнего края корпуса гигантского корабля. Он попытался проникнуть и внутрь черной сферы, но Иланта без труда блокировала его.

«Вы омега?» — с удивлением спросил он.

— Нет, — ответил Иниго. — Мы родились за пределами Бездны.

«Как такое может быть? Снаружи нет ничего, только мертвая материя».

— Вы и есть создатели? Неужели ваша раса построила все это?

«Да».

— Мы и многие другие были призваны сюда, чтобы вы воспользовались нашими мыслями.

«Это не так. Вы не можете существовать, если вас не сформировала омега».

— Мы существуем, но Бездна нас не создавала. Бездна убивает нас.

«Вы не понимаете своей цели. Потому меня и вернули».

Первожитель проявил признаки недоумения.

— Нет. Ты способен общаться с Ядром, с разумом, который нас окружает. Поэтому…

— Подождите, — вмешался Троблум. Он проигнорировал обращенные в его сторону взгляды. — Были ли в ваше время другие разумные расы в галактике?

«Только мы одни. Мы первые, и по достижении омеги мы станем последними».

— Первая жизнь, — изумленно воскликнул Оскар. — Первая раса, эволюционировавшая в галактике. Насколько же они стары?

— Древность, — негромко сказала Джастина. — Такая древность, какую и представить себе невозможно.

— После вашей эпохи в галактике эволюционировало бесконечное множество рас, — пояснил Иниго. — Вы были первыми, но вы больше не одиноки.

Мысли первожителя от удивления смешались.

«Вы не наш род? Вы первичная форма?»

— Да.

Черные диафрагмы возбужденно задвигались. По краям выступили блестящие капельки густой жидкости.

«Зачем вы пришли?»

— Ваше создание, Бездна, в настоящее время угрожает галактике, — сказал Гор, к тому моменту снова поднявшийся на ноги. — Насколько я понимаю, вы создали Бездну, чтобы направить эволюцию к новым вершинам. Но этого не произошло. А Бездна стала поглощать мысли самых разных типов, и они растягивают ее во всех направлениях. Она не может эволюционировать, по крайней мере в таком состоянии, как сейчас.

«Верно, — поддакнула Иланта. — Спроси у этих существ, чего они от тебя хотят. Они пытаются заставить вас остановиться. Пытаются предать забвению и гибели все, чего вы достигли на пути к омеге. У них нет ничего, что было бы вам полезно. А у меня есть».

«Для этого вы вернули меня? — спросил первожитель. — Чтобы остановить нашу эволюцию?»

— Она не может продолжаться тем же путем, — сказал Иниго. — Чтобы поддерживать себя, она поглощает материю галактики. В конце концов будут уничтожены все звезды, а обитающие вокруг них расы погибнут.

«Если только ты сейчас ничего не предпримешь, — вмешалась Иланта. — Обратись к объединенному разуму, предложи ему принять мою инверсию».

«А в чем заключается твоя инверсия?»

«Я возьму структуру Бездны и внедрю ее в квантовые поля, образующие наружную Вселенную. Это вызовет цепную реакцию, которая распространит изменения во всем пространстве-времени. Энтропия будет преодолена. Доминирующей силой станет мысль. Каждое разумное существо получит возможность достичь собственной омеги, как вы предвидели. Ваше наследие станет началом новой реальности».

— Да ты шутишь, — не сдержался Гор. — Любая трансформирующая волна квантового поля, выйдя за пределы зоны распространения энергии, попросту повернет назад. И останется лишь сокращающаяся микроверсия, наглухо изолированная от реальности сразу по завершении интеграции.

«Ничего такого не произойдет, если энтропия будет устранена».

— Ты не сможешь устранить энтропию в бесконечности. В этом, черт побери, и заключается суть бесконечности. Она вечна и вездесуща.

«Попроси объединенный разум передать мне управляющие параметры», — потребовала Иланта от первожителя.

— Не смей! — крикнул Гор, протягивая руку к огромному чужаку. — Даже не думай об этом. Ее безумие уничтожит все сверхскопление.

«А что предложишь ты? — насмешливо спросила Иланта. — Прервать их путь к омеге?»

— С тех пор как вы создали Бездну, сотни рас эволюционировали до постфизического состояния, которое вы называете омегой, — сказал Гор. — Это возможно, но не таким способом. Прости, но, создав Бездну, вы совершили ошибку. Вы должны заставить Ядро прекратить поглощение, приостановить функции Бездны, остаться в стабильном состоянии. Мы покажем, что пройти истинный путь эволюции можно иначе.

«Не слушай, — возразила Иланта. — Каждая раса должна искать собственный путь».

Первожитель ничего не ответил. Воздух с легким свистом входил и выходил между его зубами. Эдеард ощущал, как пульсирующие мысли первожителя поглощаются Ядром. Скопировать их он никогда бы не смог и теперь понял, что не в состоянии общаться с Ядром напрямую.

«Нас окружает тень, — наконец заговорил первожитель. — Вдоль наших границ нарастает какой-то покров, он отрезает нас от Вселенной».

«Это райели-воины, — сказала Иланта. — Они поклялись вас уничтожить. А если хочешь подтверждений, спроси вот у него — у жалкого осколка их вторжения. Они стремятся отрезать вас от источника энергии, заставить умирать от истощения. Но вносимые мной изменения лишат их такой возможности. Со временем, в новой Вселенной, они научатся ценить ваше освобождение».

«Вы хотите нас уничтожить?» — спросил первожитель.

«Мы требуем прекратить поглощение галактики и устранить угрозу, нависшую над всеми видами жизни, — сказал Маккатран. — Если вы не сделаете этого по своей воле, мы имеем право принять меры».

«Вам не придется останавливаться, — настаивала Иланта. — Инверсия все изменит. Каждый из нас достигнет вершины эволюции. Только передайте мне управляющие параметры».

— Подождите! — воскликнул Гор. — Я думаю, что смогу показать альтернативу. — Он поднял золотую руку и послал Иланте издевательскую усмешку. — Догадайся, кто дал мне такую возможность. — И он передал им свой сон о жизни вне Бездны.

Экспедитор с ужасом увидел двойное квантовое искажение, распространяющееся со сверхсветовой скоростью. Марий выстрелил в звезду нова — бомбами. Экспедитор не мог поверить своим глазам. Это настоящий геноцид.

Эффект отклоненной энергии после первого активирующего импульса привел к расширению аннигиляции. Весь внутренний объем звезды, размером не уступающей Юпитеру, конвертировался непосредственно в энергию. Зона конвекции вспучилась по всей наружной поверхности. И это был только первый этап последовательности, которая закончится сжатием ядра до состояния нестабильности.

К «Последнему броску» почти со скоростью света ринулись чудовищные ударные волны.

— Помилуй Оззи!

К тому времени, как отзвучал этот крик, ускоренный разум Экспедитора успел дать команду интел-центру запустить ультрадвигатель. Никто не предполагал, что двигатель будет работать в гравитационном поле звезды, но ему все равно грозила гибель.

Подобное вмешательство пришлось не по нраву Вселенной, и на нарушителя спокойствия обрушилась вся мощь мщения. Каюта сотрясалась от вибрации и шума, а в глазах рябило от вспыхнувших тревожных огоньков — все точно так, как он и предполагал. Переборки разлетались на множество мелких обломков. В воздухе, взбитом гравитационными волнами, летели искры и струи липкой жидкости, а самого Экспедитора швыряло из одного угла в другой. Он закричал от ужаса…

Две секунды. Столько времени потребовалось ультрадвигателю, чтобы вырвать «Последний бросок» из разбушевавшегося гравитационного шторма. Столько времени должны были продержаться в режиме перегрузки все элементы корабля. Большинство систем выстояло.

В мир Экспедитора вернулось спокойствие. Флуктуации силы тяжести прекратились. Вибрации, сотрясавшие весь корабль, утихли. Его крик перешел в жалобное хныканье.

А сон показывал ему, как где-то далеко Иланта уговаривала первожителя передать ей ключ к структуре Бездны.

— Гор! — позвал он.

«Что происходит? — спросил золотой человек. — Сифон выдал энергетический импульс».

— Черт, хочешь сказать, что он выдержал?

«Что выдержал?»

— Атаку Мария. Оззи милостивый, он применил нова-бомбы. Гор, звезда превращается в новую. Процесс уже начался. Этот безмозглый маньяк погубил всю звездную систему. Тизак! Предупреди Тизака. Я спускаюсь за тобой.

«Последний бросок» уже приближался к домашнему миру аномийцев. Экспедитор определил вектор спуска к городу, где оставил Гора.

«Они знают», — сказал ему Гор.

Третий Сновидец отвернулся от Маккатрана и показал город аномийцев. Фантастические огни в пустых зданиях разгорелись солнечным светом. В последние минуты город просыпался, чтобы встретить свою участь во всем великолепии. Гор повернулся к Тизаку. Старый аномиец стоял посреди площади и смотрел на несколько звезд, еще видимых над головой. Но вскоре разгорающиеся огни города стерли и этот последний клочок темного неба. Наконец мысли Тизака обратились к подобию Гея-сферы, охватывающему всю планету, и тогда начали оживать все системы и устройства, оставленные его далекими предками. На орбите появились тысячи охранных установок.

Экспедитор знал, что все бесполезно. Ничто уже не могло спасти планету от гибели.

— Мы, — заговорил Гор, — мы, люди, сделали это. Мне очень жаль.

— Не вы, — ответил Тизак. — Твоя песнь остается чистой.

— Я допустил сегодня так много ошибок.

— Я верю, что тебя ждет величайший успех, — возразил Тизак. — И они тоже так думают.

Гор увидел, что площадь окружили сотни сильфенов, державшихся от края механизма вознесения на почтительном расстоянии.

— Это судьба, уготованная нам нашей планетой, — продолжал Тизак. — Я ожидал другого, но что есть, то есть. И, возможно, планета всегда знала о своем предназначении. Я уйду с верой в это.

Началась телепортация аномийцев, и они быстро заполняли площадь. Сотни, потом тысячи. Взволнованная молодежь громко переговаривалась. И то же самое происходило во всех городах планеты.

— Гор? — окликнул его Экспедитор. — Что там творится?

Гор улыбнулся Тизаку, несмотря на то что их уже со всех сторон толкали собравшиеся аномийцы.

— Возвращайся домой, — сказал он Экспедитору. — Ты это заслужил.

— Гор?

Гор отключил трансмерный канал связи. Потом свернул все вторичные подпрограммы. Осталось только одно сознание, как у того человека, которым он был много веков назад. Его сон показал Джастину и тревогу на ее красивом лице. Она поняла.

Тизак обратился к механизму вознесения.

— Я чувствую тебя, — откликнулся механизм. — Ты Тизак.

— Да, это я.

— Ты готов возвыситься над своим физическим состоянием?

— Да.

— Папа? — окликнула его Джастина.

Мысли Гора успокоились. Он распростер руки и плавно проплыл через площадь к ожидавшему первожителю.

— Вот истинная эволюция, — сказал он чужаку — гиганту. — Омега, к которой вы стремились так долго.

— Нет, отец. Это невозможно. Ты не аномиец.

Джастина бросилась к отцу, но третья рука Эдеарда ее остановила.

— Сегодня я им стал, — мягко возразил Гор.

— Нет! — Джастина всхлипнула. — Папа, пожалуйста.

Далеко за пределами Бездны механизмы вознесения аномийского домашнего мира приняли энергию, бьющую из зарождающейся новой звезды. Они адаптировали ее и предложили оставшимся представителям своей расы и одному чужаку, ожидавшему вместе со всеми.

Гор ощутил, как воспаряют и меняются его мысли, как становится более полным представление о Вселенной.

— Вот как это делается, — сказал он первожителю.

Гор постепенно отдалялся от всех, вбирая все, что предлагал механизм вознесения, и стремясь к приближающемуся исходу. Связь с людьми, окрашенная грустью раздираемой противоречивыми чувствами Джастины, становилась все слабее.

— Вы тоже сможете такого добиться. Это ваша судьба. Оставьте позади свое прошлое и вспомните мечту, с которой все начиналось. Вот так…

Гор передал весь свой опыт вознесения первожителю, а тот, в свою очередь, поделился им с Ядром. И после этого Гор исчез.

Эдеард встал перед группой людей и обратился к первожителю.

— Вы должны сделать выбор, — сказал он грозному чужаку, ощущая на себе внимание Ядра.

И Иланты.

— Мы сделали выбор, — ответил первожитель. — Мы выбираем эволюцию. Ради нее мы и создавали это место и к ней так долго стремились. Любой другой выбор был бы предательством по отношению к нашему прошлому, к нашим мечтам. Другого пути для нас нет.

— Спасибо.

«Это неверный выбор», — заявила Иланта.

— Тебе следует уйти вместе с Ядром. — Иниго неприязненно нахмурился. — В здешней Вселенной тебе нет места. Ты мечтала стать богом, и вот твой шанс. Если оно примет тебя.

— Вы все можете пойти с нами, — предложил первожитель, обращаясь к инверсионному ядру. — Мы согласны взять с собой всех.

— Не-а, — протянул Оскар. — Только не я. Я еще не готов.

Иниго задумался, глядя на первожителя.

— Нет, — умоляюще воскликнула Корри-Лин. Она взяла его за руки и прижалась к его груди. — Не надо. Я не могу на это решиться и не могу снова потерять тебя.

— По возвращении домой нас ждет грандиозная расплата.

— Вместе мы справимся.

— Хорошо. — Он протянул руку Эдеарду. — А ты?

— Я должен посетить те миры, которые ты позволила мне увидеть. И… — Эдеард смущенно усмехнулся. — И мне бы хотелось заняться кое-чем еще.

— Кто еще? — спросил Иниго.

— Джастина? — неуверенно спросила Корри-Лин.

Джастина смахнула слезу с лица.

— Нет. Все кончено. Пора возвращаться домой.

Звезды Стены сияли ярко, как и во всей остальной галактике, образуя бело-голубое ожерелье, охватывающее Пучину. Внутри заканчивалось строительство оболочки сдерживания. Полосы темной силы, создаваемые Защитными Комплексами райелей, почти сомкнулись. Осталось лишь несколько щелей, но и они быстро сокращались.

Внутри темной оболочки, как и миллион лет назад, за границей Бездны следили автоматические сенсоры райелей. После прохождения флотилии паломников граница оставалась спокойной.

— Начинается, — прошептал Кватукс.

Паула постаралась совладать со своим изумлением. Сон Гора вызвал у нее шок, восторг и благоговейный страх. В какой-то момент ей самой захотелось оказаться на площади Сампалока рядом с первожителем и сказать, что она хочет слиться с Ядром. «Спасибо тебе, — обратилась она к зияющей пустоте Гея-сферы, где недавно был Третий Сновидец. — Несмотря ни на что, ты заслуживаешь первенства в вознесении нашей расы. Я только надеюсь, что там не слишком одиноко».

Она глубоко вздохнула и сосредоточилась на дисплее, занимающем большую часть личных покоев Кватукса. Граница Бездны начала меняться. Вдоль экватора поднялся тонкий рубец, который постепенно разрастался, пока не превратился в яркое кольцо. Материя разрушенных звезд, как и прежде, втягивалась в черную дыру.

— На этот раз все будет иначе, — пообещала Паула. — Она набирает энергию для эволюции.

— Я чувствую, что ты права, — согласился Кватукс.

Пылающее кольцо исчезло, поглощенное пограничным слоем. Оставшийся рубец постепенно сглаживался. А потом Бездна начала сокращаться. Гравитация, главная сила, поддерживающая границу, уменьшилась. Непреодолимый барьер, так долго препятствовавший естественным процессам, исчез, и Бездна осталась в центре галактики без всякой защиты.

— О господи, — изумленно выдохнула Паула.

Бездна достигла высшего уровня.

После того как все было кончено и нормальное пространство-время вернулось, огромные боевые корабли райелей отправились исследовать пустоту, оставленную их древнейшим противником. В сущности, в Пучине теперь не было ничего — ни радиации, ни света, ни туманностей.

В самом центре они обнаружили единственную ярко сиявшую звезду с одинокой пригодной для жизни планетой на орбите. И одного из своих сородичей.

Глава 12

Боевой корабль райелей вышел в реальное пространство над Икаланайз и навис над Высоким Ангелом на расстоянии пятисот километров. Телепортация перенесла Кватукса и Паулу в сферическое помещение более ста метров в диаметре. Как и на Высоком Ангеле, потолок скрывался из вида, создавая впечатление открытого пространства.

Паула с интересом осмотрела поджидавшего их райеля-воина. Она предполагала, что воины превосходят Кватукса по размерам, но этот был на треть ниже ее приятеля. Зато вместо кожистого покрова его тело защищали твердые пластины нейтрального серо-голубого цвета. Под их поверхностью перемигивались небольшие огоньки, что наводило на мысли об искусственном происхождении брони. Или, решила Паула, они внедряются при рождении, как макроклеточные ячейки у людей.

Между райелями стояла Неския. Ее голова, словно у змеи в вертикальной стойке, подергивалась из стороны в сторону. Металлический блеск серой поверхности ее тела сильно потускнел. Большие круглые глаза при появлении Паулы моргнули. Возможно, это означало недоумение, но Паула не была уверена. Она сама сильно удивилась, узнав, что агент Ускорителей сдался в плен райелям-воинам без всякого сопротивления.

— Ты принимала участие в установке барьера вокруг Солнечной системы, — заявила Паула.

Неския ничего не ответила.

— Прошу передать мне код деактивации.

— И что потом?

— За свои действия ты будешь предана суду.

— Суду самой АНС. Мне вроде бы нет смысла передавать вам код деактивации, не так ли?

— Прочтение памяти весьма неприятная процедура.

— Всего лишь временное неудобство. Но код вам получить не удастся. Я установила в бионониках несколько уровней вторичных подпрограмм уничтожения данных.

— Значит, твоя позиция неуязвима. Поздравляю. Но интересно, почему ты позволила себя схватить? У твоего корабля великолепная маскировка, но ты ею не воспользовалась. Почему?

Шея Нескии напряженно выпрямилась.

— Мне некуда идти.

— Она не взяла тебя с собой.

— Это очевидно.

— Но переход к постфизической стадии посредством Слияния не был ее целью.

— Теперь я знаю.

— Какую сделку ты хочешь заключить?

— Хочу получить полный иммунитет. Право поселиться в любом из миров по своему выбору. И право собственности на Корабль.

— Только не Корабль. Тебе запрещается снова принимать участие в любой подрывной деятельности. Ты позволишь удалить все боевые системы своих бионоников. И не будешь их восстанавливать, как и внедрять другие системы агрессии. И ты обязана немедленно сообщать в мой офис о контактах с преступными или запрещенными организациями.

— Свобода политических объединений гарантирована основным законом Великого Содружества.

— Без АНС, как нам обеим известно, Содружество существовать не может. И я намерена защищать его от любых экстремистских идеологий.

— АНС запретит фракцию Ускорителей?

— Я полагаю, что тех членов, которых уличат в противозаконной деятельности, ждет погружение в небытие. Остальным предоставят возможность и дальше бороться за свои цели, как они их понимают. Это их право.

— Очень хорошо. Я согласна.

Юз-дубль Нескии переслал Пауле код деактивации и инструкции по его применению для определенных точек вне Солнечной системы.

— Спасибо, — поблагодарила Паула. — Так ты разозлилась на нее?

— Мягко сказано! Я рисковала всем, я всю свою жизнь посвятила этому делу, а теперь обнаружила, что она преследовала совсем другую цель.

— Что ты собираешься делать?

— Поищу фракцию настоящих Ускорителей. Я все еще верю в эволюцию человечества.

— Я не сомневаюсь.

«Возмездие Элвина» вынырнул из слоя серых туч, поливавших помятые ветром пышные луга непрерывным дождем. Оскар выбрал место посадки у небольшой рощицы деревьев ранката. Плавно спустившись из шлюза, он с удовольствием осмотрелся. Такой знакомый вид круглого, приподнятого над землей дома вызвал неожиданный приступ ностальгии. Во время своего отсутствия он все реже и реже вспоминал о доме, о Джесарале, Дашику и Анье и уже почти поверил, что они больше ничего не значат для него. Но теперь, когда он вернулся, ему не хотелось покидать это место.

В Гея-сферу хлынул шквал смятения и радостного удивления. Оскар мягко усмехнулся, увидев, как Джесарал стремглав несется вниз по спиральной лестнице в центре дома, а потом бежит по газону ему навстречу.

— Ты вернулся, — завопилДжесарал. Он порывисто обнял Оскара и с юношеским пылом начал целовать. Его гея-частицы рассыпались вихрем беспорядочных эротических ощущений. — Ох, как я по тебе скучал.

— Приятно вернуться домой, — признал Оскар.

Тем временем подбежали Дашику и Анья.

— Я не мог поверить, увидев тебя в сне Гора, — сказал Дашику, крепко обнимая Оскара. — Ты был в Бездне! Ты до самого конца оставался в Мак-катране.

— Да, — подтвердил Оскар.

В кои-то веки он мог похвастаться своими приключениями. Наконец и Анья дождалась своей очереди его поприветствовать.

— Так, значит, вот кто ты такой? Секретный галактический суперагент?

— Только иногда, — с усмешкой сказал он. — К счастью, это бывает не слишком часто.

Из-за туч вынырнул еще один корабль и стал спускаться неподалеку от «Возмездия Элвина».

— А это кто? — смиренно спросил Дашику.

— И зачем космическому кораблю крылья? — поинтересовался Джесарал.

— Не крылья, а тепловые рассеиватели. А он мой новый партнер.

Анья слегка вздрогнула. Дашику бросил в его сторону неодобрительный взгляд, а в мыслях Джесарала уже разгорался гнев.

— Партнер по бизнесу, — поспешил пояснить Оскар.

«Искупление Меллани» мягко приземлился. Из шлюза выдвинулась алюминиевая лесенка.

Джесарал многозначительно переглянулся с Дашику и обидчиво надул губы. Оскар обнял их обоих за плечи. Вспышки ревности доставили ему удовольствие.

Алюминиевые ступени прогнулись под весом Троблума, а дождь сразу промочил его обветшавший плащ-костюм. Он изумленно взглянул на сожителей Оскара и быстро отвел глаза.

— А что у вас за бизнес? — с любопытством спросила Анья.

— Исследования, — с довольным видом ответил Оскар. — За прошедшие столетия в поисках новых миров из Содружества ушло множество кораблей — ковчегов. И мы подумали: пора выяснить, что произошло хотя бы с некоторыми из них. Да и кто знает, что можно обнаружить на дальнем краю галактики. Уилсон провел лишь поверхностный осмотр.

Анья подняла глаза к небу, выражая неодобрение в своей неповторимой манере. Тем не менее она шагнула вперед и протянула руку Троблума.

— Рада вас видеть.

— Гм, спасибо.

Он с испугом уставился на протянутую ладонь. Впрочем, это уже не имело значения. Анья во все глаза смотрела на вторую фигуру, появившуюся на верхней ступеньке трапа. Она так удивилась, что забыла скрыть эмоции.

— Это моя невеста, — объявил Троблум.

— Счастлива познакомиться, — заговорила Катриона Салиб.

Она неуверенно улыбнулась, спускаясь по ступенькам, и сразу оперлась о руку Троблума.

Оскар понимал, что его мысли лучше бы скрыть, но не мог удержаться. Он первым поддержал Троблума, когда тот сделал Катриону реальной личностью. Троблум ухватился за единственный хрупкий шанс в тот краткий период между решением Ядра последовать за Гором и трансформацией. Он не раздумывал и не медлил, а просто сделал это, воспользовавшись слоем творения Бездны, чтобы облечь объемную проекцию в кровь и плоть и совершив самый человечный поступок за всю свою жизнь.

Оскар ничуть не сомневался, что Катриона быстро перерастет свой первоначальный разум. Но, в конце концов, непостоянство — это одна из характерных черт большинства людей, и надо уметь наслаждаться, пока все складывается отлично.

«Серебряная птица» приземлилась рядом с Домом Тюльпанов, едва примяв опорами ровную поверхность слоя гравия на посадочной площадке перед портиком главного входа. Джастина плавно спустилась сквозь шлюз и снова с наслаждением вдохнула бодрящий воздух старой Земли. Совсем недавно она едва не потеряла надежду на это. Следом за ней с веселым воплем на землю спустился Казимир. С тех недавних пор, как Джастина вызвала его из слоя творения Бездны, управляемая сила тяжести стала одним из его любимых развлечений.

Он неподвижно замер и, широко раскрыв рот, уставился на экстравагантно роскошное здание.

— Здесь твой дом?..

— Да, здесь я родилась и с тех пор здесь живу.

Это было не совсем так, но Джастина не хотела портить впечатление. Наивному Казимиру придется еще долго привыкать ко всему, что предлагает Великое Содружество. «А кто может стать лучшим его проводником и наставником?»

— Хочешь осмотреться?

— О да. — Он широким жестом обвел особняк. — А кто еще здесь живет?

— В настоящий момент никто. Боюсь, дом постепенно превращается в музей. Мы найдем тебе спальню, вернее, несколько комнат. В западном крыле есть отличные апартаменты.

Он поймал ее за руку и посмотрел с тем самым умоляющим выражением больших любящих глаз.

— Джастина, а ты останешься рядом со мной?

— Гм. — Она опять покраснела. «Ну же, девочка, возьми себя в руки». — Я поживу здесь некоторое время, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке. В ближайшее время я буду очень занята, придется разбираться сразу со многими вещами.

Он усмехнулся.

— Ты только что спасла галактику. Люди должны дать тебе время для отдыха. Я в этом уверен.

— Возможно.

Джастина помедлила, дожидаясь, когда откроются входные двери — огромные черные пластины из блестящего каменного дерева, украшенные золотым растительным орнаментом. «Я никогда не замечала, что они очень похожи на ворота особняка в Сампалоке». Оскар поклялся, что первый исследовательский полет посвятит поискам предыдущих обитателей Мак-катрана. Она никак не могла привыкнуть к мысли об этом партнерстве. «С другой стороны, в Бездне все реально». И Казимир тому доказательство. И Катриона.

Казимир с любопытством наблюдал, как во всем огромном холле зажигается свет.

— Сколько лет этому дворцу?

— Больше тысячи, — с гордостью ответила Джастина.

— Дремлющие небеса, — пробормотал он, вслед за ней входя в дом.

— Я каталась здесь на роликах, — с нежностью припомнила она. — Когда была в твоем возрасте или чуть моложе. Отец кричал на меня и…

Она резко остановилась. Волна дрожи прокатилась по телу, заставив схватиться за дверной косяк. Ее физическое тело едва не отозвалось на потрясение потоком слез.

В проеме двери, ведущей в белый зал, стоял Гор. Его объемная проекция, как обычно, соответствовала облику двадцать четвертого столетия — золотая кожа, черные рубашка и брюки.

— Папа? — вскрикнула она.

Ее превосходный рациональный мозг всегда знал, что он будет ждать ее здесь, что АНС реанимирует его личность сразу, как только получит известие об утрате тела в домашнем мире аномийцев. Но там, в Маккатране, его вознесение было таким реальным, таким наглядным. Ее физическое тело и мозг уверовали, что разум и тело отца перешли на новый, более высокий уровень, что папа умер, а все, что последует за этим, только результат умных технологий.

Человеческая плоть и кровь порой причиняют слишком сильную боль.

— Ты отлично там поработала, — сказал Гор. — Не все, находясь в физическом теле, смогли бы справиться с таким эмоциональным стрессом. Спасибо.

— Не за что, — едва слышно ответила она.

— Как тебе это нравится — мое основное тело наконец сгорело в пламени новой. Проклятый Марий, жалкий мерзавец, в некоторых отношениях он еще хуже, чем Иланта. Забавно, но я, хоть и не склонен к ностальгии, вероятно, стану по нему скучать. Это бесполезное тело было чем-то вроде физиологической страховки. Надо бы клонировать себе еще одно. Хотя не думаю, чтобы я им воспользовался.

— Неплохая идея.

— Я хочу подробно расспросить кое о чем Экспедитора. Он может помочь восстановить некоторые детали. На астероиде Оззи я подключил хранилище, как только меня вернули из небытия. Мою память восстановили вплоть до того самого момента, когда я стартовал на «Последнем броске». Но нет точных сведений о том, что произошло в мире аномийцев между приземлением и тем моментом, когда старик Тизак включил механизм вознесения. Похоже, там возникли какие-то серьезные проблемы.

— Да, я тоже так поняла.

— Правильно. Да, ты себе не представляешь, какую шумиху подняла фракция Дарвинистов. Мелкие равнодушные мерзавцы. Я бы не отказался от твоей помощи, чтобы их приструнить. Ты собираешься возвращаться?

Джастина положила руку на плечи притихшего Казимира и решительно посмотрела в глаза на золотом лице.

— Не сейчас, отец. Мне надо здесь кое с чем разобраться. Это может занять некоторое время.

Корабль с ультрадвигателем висел в трансмерном погружении в пяти миллионах километров от Близнецов Лео. Марий и сам не знал, почему выбрал это место. Возможно, его подсознание определило, что никто не заподозрит его в бегстве именно сюда.

О том, что делать дальше, он не имел ни малейшего понятия. Одноразовые адресаты, подключенные им к унисфере, дали полное представление о политических последствиях эволюции Бездны и падения барьера вокруг Солнечной системы.

АНС выполнило свою угрозу приостановить деятельность фракции Ускорителей и разослало инструкции по выявлению и аресту уцелевших агентов. Список получился довольно внушительным, и имя Мария стояло в самом начале, сопровождаемое обвинением в геноциде. Об этом власти не забудут ни за пару десятков лет, ни за пару веков, особенно если за дело возьмется Паула Мио. Следовательно, ему придется навсегда покинуть Великое Содружество.

Не то чтобы у него оставался выбор. Где находятся новые колонии и какое общество развивается в каждой из них, он не знал. Он мог бы бы разыскать других агентов Ускорителей из списка и организовать что-то вроде движения сопротивления. Это будет опасное мероприятие, но наиболее близкое ему по духу.

Прозвучал сигнал тревоги…

Его корабль выдернули в реальное пространство раньше, чем ускоренный разум осознал, что происходит. Кроме микроскопической точечной

аномалии прямо перед кораблем, сенсоры ничего не успели обнаружить. А потом они отключились вместе с двигателем. Корабельные системы отказали. Исчезла даже сила тяжести, оставив Мария в состоянии свободного падения. В каюте погас свет. Юз-дубль не отвечал на запросы. Сканирование бионониками показало, что вышла из строя и система жизнеобеспечения.

Канал связи открылся в его макроклеточной ячейке.

«Ты арестован», — объявил ему адмирал Казимир.

— Ненадолго, — огрызнулся Марий. — Она вернется.

«Не вернется. Никто из них не возвращается никогда».

Решимость Араминты испарилась, как только большая пассажирская капсула приземлилась рядом с просторным белым домом. Даже небольшой приготовленный ею сюрприз показался каким-то жалким. Предсказать, как он ее встретит, было абсолютно невозможно. Да, он помогал ей раньше, но тогда маньяки Воплощенного Сна угрожали его миру и его жизням.

Теперь они ушли, благодаря ей и их общему обману. Эллезелин будет выплачивать компенсации за материальный ущерб, причиненный во время вторжения. Иниго обещал это ей, когда вернулся и занял пост президента, от которого она отказалась. На ослабление движения Воплощенного Сна потребуется немало времени, но он лучший — и единственный, — кто способен с этим справиться. После эволюции Бездны все поверили, что он поступает правильно.

На траву из корабля она вышла в двух телах: своем собственном и Араминты-два. Всеми четырьмя глазами она осмотрелась, наслаждаясь знакомым видом.

После ее отъезда мистер Бови неплохо потрудился. Дом был отремонтирован и покрашен заново. С другой стороны, если кто-то и мог быстро и качественно сделать ремонт, то это он, с его обширными связями в бизнесе.

Сразу несколько их выскочили из дома и побежали к ней, радостно улыбаясь, и у нее перехватило горло. «Значит, она все еще ему небезразлична!» Сейчас, когда она убедилась, что все может сложиться хорошо, она решила, что теперь вправе заплакать — и слез будет целое море. Гея-сфера внезапно наполнилась ощущением облегчения, ясно и в полную силу излучаемого ими всеми.

Восемь мистеров Бови окружили их двоих. Молодой блондин неуверенно заглянул ей в глаза.

— Ты вернулась.

Его нерешительность ее окончательно убедила. Она молча обняла юношу. А потом они стали целоваться.

— Твои приключения просто невероятны, — заговорил мистер Бови азиатского типа с Араминтой-два. — Ты ни разу не отступила. Ни на секунду. Эллезелин, «Свет Заступницы» — ты все время шла вперед и вперед. Великолепно!

— Меня вынудили это сделать, — ответила она ему. — Иначе я не смогла бы остаться в живых.

— Я с ума сходил, когда райели прервали связь. А потом Гор передавал свои сны, и ты уже была в Маккатране. Это… — Все его воплощения, собравшиеся на лужайке, радостно рассмеялись. — Оззи, это же невероятно. На какое-то время ты встала во главе всей Вселенной.

Араминта потупилась с притворной скромностью.

— Тебя это возбуждало?

Молоденький блондин смущенно откашлялся.

— Могло бы возбудить.

— Разреши, я верну свой долг. Сосредоточься.

Араминта прикрыла глаза и сосредоточилась на своих мыслях, распространяемых в Гея-сфере. Осторожно и медленно она отозвала свой разум из одолженного тела. Потом открыла глаза и увидела его прямо перед собой, с такой знакомой улыбкой на губах. Затем он осмотрел себя.

— Ты хорошо о нем заботилась.

— Конечно.

Араминта оставила светловолосого юношу и шагнула к оригиналу — она и сейчас мысленно так его называла. Немного странно было целовать тело, в котором еще несколько секунд назад жила она сама.

— Знаешь, а это интересный опыт — побыть мужчиной, — дразнящим хрипловатым голосом призналась она.

— В самом деле? Почему?

— Я многое узнала о… рефлексах. — Она продолжала стоять, прижавшись к нему. — Особенно о непроизвольных.

— Угу.

Его голос тоже стал хриплым.

— И во время отсутствия я вела себя очень плохо.

— Это одна из лучших твоих привычек.

— Ты не понял. Когда узнаёшь, на что способна Бездна, хочется воплотить все свои желания. Это действительно возможно. Всё. — И я не смогла противиться искушению. Кстати, не только я одна. Искушению поддались почти все, кто там был. В особняке Сампалока мы устроили настоящую фантастическую оргию.

— А… — В его мыслях проскользнуло разочарование. — Что ж, вы только что спасли всех нас. Думаю, это оправдывает ваше поведение.

— Точно так я и подумала. — Араминта уже забыла, как забавно поддразнивать мистера Бови. Но бедняга действительно страдал, а он такого не заслуживал. Он был слишком благородным. — Я видела, как Джастина, Эдеард и Троблум вытаскивают из слоя творения своих утраченных возлюбленных, словно кроликов из шляпы.

Мистер Бови нахмурился.

— И…

— Вот я и подумала: я не потеряла своего любимого, но кое-кто, кого я люблю, заслуживает большего, чем я одна.

Араминта озорно подмигнула и повернулась к пассажирской капсуле. Из нее вышли остальные Араминты.

Мистер Бови с недоверчивым восхищением посмотрел на пятнадцать одинаковых Араминт, шагающих по лужайке.

— Помнишь разговор о том, какого типа тела я бы хотела иметь, когда стану мультиличностью? — спросила она. — Я решила, что этот вариант совсем неплох.

— Он абсолютно великолепен.

— Отлично. Значит, теперь все вы сможете отправиться со всеми нами в постель?

— О да!

— И поскорее, пожалуйста.

«Последний бросок» плавно спустился сквозь зимнее ненастье и приземлился у дома в Голландском Парке. Экспедитор не стал тратить время и телепортировался сразу в гостиную.

— Папочка-а-а!

Девочки стремглав бросились к нему. Тоненькие ручки с неожиданной силой обняли шею. Звонкие слюнявые поцелуи покрыли лицо. Маленькая Роза бегала вокруг и кричала, добиваясь своей доли внимания, но старшие сестры его не отпускали. Он подхватил ее и прижал к груди.

В дверях появилась Лиззи. Она улыбалась, а в глазах блестели слезы.

— Я вернулся, — объявил он.

— Вижу, — ответила она. — Тебе придется кое-что мне объяснить. И никогда, слышишь, никогда… — Экспедитор поцеловал жену.

Мир, как и всегда, оказался благоприятным для жизни. Район субтропиков, где шла Араминта, расстилался просторными долинами, вдалеке белели снежные шапки горных вершин, а прямо перед ней поднимался лес.

Они провели в этом мире пару дней, неторопливо шагая по узкой тропинке, и вскоре она услышала пение.

— Они здесь, — сказала она Аарону.

Он не отреагировал. Томансио легонько подтолкнул его навстречу запоминающимся песням чужаков. Аарон не сопротивлялся, а просто молча шел вместе со своими провожатыми, как делал это все время после того, как покинул Маккатран. Его больше не мучили кошмары. Он не чувствовал ничего. Разум просто отключился самостоятельно.

Рыцари-Хранители хотели взять его с собой на Дальнюю, где к его услугам были бы лучшие клиники и доктора, медицинские модули и специалисты по редактированию памяти. Личность Леннокса Мятежника восстановится, утверждали они. Но Араминта отвергла предложение. Она сказала, что Аарон достаточно натерпелся от высоких технологий и теперь ему необходимо настоящее лечение. Томансио сильно удивился ее варианту, но быстро согласился.

На широкой поляне раскинулся лагерь нескольких десятков сильфенов. Над полукругом ярких шатров реяли длинные геральдические стяги. В центре горел огромный костер. Несколько сильфенов, сидя у огня, играли на инструментах, напоминающих флейты. Почти все остальные танцевали.

Араминта не слишком удивилась, увидев среди них женщину человеческой расы. Ее одежда, как и у многих сильфенов, состояла из простой белой блузы, расшитой золотыми и бирюзовыми драконами, и длинной хлопковой юбки из отдельных полотнищ, причудливо развевающихся во время танца. Отрешенный взгляд свидетельствовал о полной погруженности в музыку. Длинные золотистые пряди вьющихся волос развевались вокруг головы в такт движениям. Араминта мельком заметила слегка выдающийся подбородок и резко очерченные скулы — точно такие же, как и у нее самой.

— Прокляни меня, Оззи, — пробормотал Томансио.

Он застыл неподвижно, озирая сцену, словно заколдованный эльфами.

А потом им навстречу вышли Облачный Танцор и Брэдли. Араминта поспешила к ним. Танцоры, окружив ее хороводом, защебетали трелями в знак приветствия и одобрения.

— Ты отлично справилась, — сказал Брэдли.

— Спасибо вам, — ответила она. — Спасибо, что поверили в меня.

— В твоем случае это было нетрудно, — заявил Облачный Танцор, и его рот округлился в усмешке.

— Я кое-кого привела с собой, — добавила Араминта.

— Мы знаем.

— Помогите ему, пожалуйста. Демоны в голове причиняют ему страдания, как когда-то мучили вас, — обратилась она к Брэдли.

Он широко распростер крылья.

— Ну, раз уж сильфены сумели вылечить меня…

— Вот на это я и надеюсь.

— Он может пойти с нами, — предложил Облачный Танцор. — Но где он окажется, предсказать нельзя.

— Он твердо держится на ногах, — заверила их Араминта. — Вспомните, что совершил он для остальных.

— О, да ты повзрослела. Араминта, ты чудо. Мистеру Бови очень повезло.

Она смущенно улыбнулась в ответ.

— Думаю, мне пора подойти и поговорить с твоим вторым приятелем, пока он не взорвался, — сказал Брэдли.

Араминта рассмеялась, заметив, с каким испугом смотрит Томансио на приближающегося к нему Брэдли. Стойкий супервоин, склонившийся перед своим кумиром. О чем-то вспомнив, она стала пробираться между танцующими и вдруг обнаружила, что двигается в такт мелодии. Где-то у самого края ряда шатров двое рослых сильфенов, которых она не видела прежде, начали ритмично бить в барабаны.

Женщина обеими руками стала подзывать ее к себе.

— Я Меллани, — представилась она, перекрикивая музыку.

— Да, я знаю.

— Конечно, знаешь. Я горжусь тобой, Араминта.

— Спасибо. Для меня это очень важно.

— Но теперь все закончилось, так что пойдем танцевать.

Они пришли со всей галактики. Ковчеги и боевые корабли райелей собрались на орбите звезды, где находилась станция «Центурион». Вид звездного неба здесь не изменился. Звезды Стены светили, как обычно, будто ничего не произошло. Только через несколько столетий из руин научной базы можно будет увидеть, что они стали ярче.

Паула телепортировалась в Маккатран вместе с Кватуксом. Они оказались в Золотом Парке, над которым все еще раздавались резкие крики морских птиц, мечущихся в поисках исчезнувшего моря. Словно восхищенный турист, она медленно повернулась кругом и встала лицом к белым колоннам и широким куполам Дворца-Сада.

— Никогда не предполагала оказаться здесь, — сказала она.

Кватукс поверх головы Паулы смотрел на башни Эйри.

— Я тоже, — признался он.

Они вместе пересекли запущенный парк вдоль извилины Главного канала и прошли до Бирмингемской заводи. Паула прекрасно помнила доблестные подвиги, которые Эдеард свершил на ее берегах, но хранила молчание, понимая, что Кватукс прибыл сюда с единственной целью.

По берегу Главного канала они прошли до Высокой заводи, и над затянутой водорослями водой Паула безошибочно узнала особняк семьи Кальверит. Только теперь она поняла, почему Джастина сокрушалась о том, что город опустел. Она бы с радостью посетила это место, но во времена расцвета деятельности Идущего-по-Воде, понаблюдала бы за разворачивающимися интригами и повстречалась бы с людьми, знакомыми только по снам, — вот это было бы восхитительно.

По мосту, названия которого она не помнила, они перешли через Торговый канал и оказались в районе Эйри. Рассматривая изогнутые шпили, Паула сквозь прозрачный купол увидела созвездие кораблей райелей, словно охранявших своего древнего собрата.

— А что потом? — спросила Паула.

— Это решение мы примем все вместе, — ответил Кватукс, — Я боюсь, что изменения скажутся на нас не лучшим образом. Бездна целую вечность была нашей целью, она стала частью нашей жизни.

— Ты можешь не сомневаться, что в Великом Содружестве вам всегда рады.

— Твоя доброта делает тебе честь. Но у нас есть обязательства перед другими расами, живущими на Высоком Ангеле и других ковчегах.

— Вы по-прежнему будете предоставлять им убежище?

— Вероятно. У некоторых не осталось домашних миров, куда они могли бы вернуться. Уже было выдвинуто предположение, что мы продолжим нашу деятельность в новых галактиках.

— А ты, Кватукс? Что станешь делать ты? Есть ли у райелей домашний мир?

— Есть. Но вряд ли кто-то придает этому значение. С тех пор как мы объявили войну Бездне, уже две расы там достигли способности мыслить разумно. Пути назад для нас нет.

— Может, это и к лучшему. Однажды я попыталась вернуться домой. За время отсутствия я слишком сильно выросла. Как и мы все.

Наконец они остановились перед храмом Заступницы. Кватукс нерешительно помедлил перед ступенями.

— Тебе не обязательно это делать, — сочувственно сказала Паула.

— Обязательно.

В храме стояла тишина. Лучи, проникавшие сквозь центральный прозрачный купол, почти не освещали боковые притворы. И как раз на границе серебристого сияния стояла статуя, высеченная из белого мрамора. Паула подняла взгляд к серьезному, искусно вырезанному лицу, и уголки ее губ приподнялись в одобрительной улыбке.

— Здесь она выглядит совсем по-другому, — отметила она. — Но я и видела ее всего только раз, когда мы прибыли на Дальнюю.

— Я помню, — сказал Кватукс. — В тот день я впервые с ней встретился.

— Я не одобряла ее участия.

— А я любил ее даже тогда. Она была такой яркой, такой грешной и такой полной жизни. Она снова научила меня чувствовать. Я ей многим обязан.

— Но как же она оказалась здесь?

— После того как Кэт покончила с ней, ее, конечно, оживили. Я сам предоставил воспоминания для ее нового тела, поскольку мы делили все ощущения вплоть до самого конца. Именно поэтому мы и расстались. Мы больше ничего не могли узнать друг о друге.

— И она села на корабль династии Брандтов, чтобы начать новую жизнь. После войны против Звездного Странника так много Брандтов разочаровались в Великом Содружестве, что едва ли не пятая часть старших членов семейства отправились на поиски новых миров. Они с радостью взяли ее на корабль, но бедняжка, наверное, чувствовала себя такой одинокой.

— Это был лучший выход. А потом, когда они приблизились к Стене, Маккатран каким-то образом услышал ее. Он принял ее за райеля, поскольку мы долго делились любыми мыслями, и позвал ее.

— А Бездна довершила все остальное. Как делала это всегда.

— Да.

Кватукс поднял щупальце и погладил щеку статуи.

— Прощай, моя любимая.

С этими словами он вышел из храма.

Паула не удержалась, чтобы не оглянуться через плечо и не проверить, не ошиблась ли она. На мгновение ей показалось, что на лице статуи вспыхнула смешная беззаботная ухмылка Тигрицы Панси, всегда сиявшая на ее лице в счастливые дни. Но это была лишь игра света.

С поворота извилистой горной дороги Салрана смотрела на равнину Игуру и не узнавала ее. Впрочем, в этот день вообще все казалось ей странным.

За ее спиной кто-то кашлянул. Она испуганно обернулась.

— Эдеард! — вскрикнула Салрана.

Это был, конечно, он, только намного старше. Впрочем, такой робкой, полной надежды улыбки она не встречала ни у кого. Про-взгляд Салраны, несмотря на ее старания, не мог его обнаружить, хотя Эдеард стоял от нее не больше чем в пяти ярдах. И она почему-то не чувствовала своей третьей руки.

— Что произошло? — взмолилась она.

Эдеард опустил глаза на маленького мальчика, которого держат за руку. Ребенок ответил ему любящим взглядом. В их лицах нетрудно было отыскать схожие черты.

— Эдеард!

Салрана едва не плакала.

— Это так трудно объяснить, — сказал он. — Я знаю, я сам перенес подобное испытание. Но, если у тебя сохранилась хоть капля доверия ко мне, не сомневайся, что все будет хорошо. Тебе ничто не угрожает.

Она нерешительно шагнула в его сторону.

— Где мы? И где Маккатран? Произошло землетрясение?

Она повернулась лицом к картине разрушений, потрясших равнину. Фермы, цветущие сады и виноградники исчезли, и вместо них до самой береговой линии протянулась серая каменистая пустыня. Но еще более странно выглядели корабли. По крайней мере, она думала, что это корабли, ни на что другое они не походили. Двенадцать металлических чудовищ лежали на краю разоренной равнины, и она не могла себе представить, чтобы такие махины когда-то летали.

— Мы дома, — сказал Эдеард. — Хотя это уже не дом, не настоящий дом. Маккатрана больше нет. Но никто не погиб. Все его жители прожили замечательные жизни, Салрана. И теперь у нас появился шанс прожить наши жизни. Вместе.

— Вместе? — все так же растерянно переспросила она.

— Ну, точнее говоря, втроем. — Он взъерошил волосы на голове мальчика. — Это Бурлал, мой правнук.

— Правнук? Эдеард, объясни, я ничего не понимаю.

— Я знаю. Возможно, я зря это сделал, поскольку Заступница знает, я поступил так из чистого эгоизма. Но иногда, чтобы выйти на верный путь…

— …надо сделать что-то неправильно.

— Ты ведь закончила свою стажировку в госпитале Уффорда?

— Я должна была уехать завтра, но очнулась здесь. — Она нахмурилась. — Нет, как-то я ведь сюда добралась. Эдеард, может, я все это вижу во сне?

Он взял ее за руку, вызвав до смешного сильное чувство благодарности. Но ведь любое его прикосновение всегда так на нее действовало, и за долгие месяцы, проведенные вдали от Маккатрана, она очень соскучилась.

— Мы теперь не во сне, моя любимая. Мы полностью реальны. И здесь, сейчас, я выбираю тебя среди всех остальных. Я выбираю тебя сегодняшнюю, потому что это и есть настоящая ты. Мой брат научил меня.

— Какой брат?

Он рассмеялся.

— Мне так много придется тебе объяснять, что не знаю, с чего начать. Я ведь никогда не рассказывал тебе о своих снах? Так вот, всю жизнь каждую ночь я видел сны о жизни за пределами Бездны. Ну, там, откуда прибыли корабли. Снаружи, где Вселенная простирается в бесконечность.

— Откуда прилетели Рах и Заступница?

— Да. И мы втроем отправимся туда на одном из этих кораблей. Они улетят отсюда. И мы будем жить там, Салрана, снаружи, среди звезд.

Она улыбнулась его безрассудству. Но Салрана видела, что Эдеард счастлив, и это ей нравилось.

Рука Эдеарда легла ей на плечи, что привело ее в полный восторг. Именно такого откровенного и искреннего жеста она ждала много лет. А потом она увидела странно одетого человека, идущего в их сторону. На нем было что-то вроде юбки в яркую клетку и алая куртка. В густых каштановых волосах сверкали извилистые серебряные и золотые нити.

Он остановился перед ними, осмотрел с ног до головы и широко улыбнулся.

— Я вас знаю, — с удивлением сказал Эдеард. — Вы Лев Уокер. Вы были директором научной станции, где работал мой брат, и тогда мы впервые увидели друг друга во сне.

— А, да, это был я. Доброе утро, Идущий-по-Воде. И, конечно, тебе, Салрана. А ты, наверное, Бурлал. Я угадал?

Мальчик настороженно кивнул и теснее прижался к ноге Эдеарда.

— Примите мои искренние поздравления. Идущий-по-Воде, это было просто великолепно. Прошлую ночь я провел в горах, где воздух чище. Не хотел ничего пропустить. В конце концов, не каждый день можно увидеть, как эволюционирует целая Вселенная, верно?

— Я тоже видел это впервые, — ответил Эдеард.

— Ну, что ж, теперь все закончилось. — Он озорно подмигнул Салране. — Такому старому романтику, как я, приятно видеть вас вместе. — Затем его палец уперся в грудь Эдеарда. — Постарайся снова ничего не напортить, парень.

— Постараюсь, — негромко заверил его Эдеард.

— Ну, мне пора. Я думаю, вам двоим есть о чем поговорить.

Он проворно зашагал вниз по дороге.

— Постойте, — окликнул его Эдеард — Куда вы идете?

— Вперед, — ответил Лев Уокер и взмахнул рукой. — Всегда вперед.

Скачать книги

Скачивать книги популярных «крупноплодных» серий одним архивом или раздельно Вы можете на этих страницах:

sites.google.com/view/proekt-mbk

proekt-mbk.nethouse.ru

«Proekt-MBK» — группа энтузиастов, занимающаяся сбором, классификацией и вычиткой самых «нашумевших» в интернете литературных серий, циклов и т. д.. Результаты этой работы будут публиковаться для общего доступа на указанных выше страницах.

Примечания

1

«Ариес Андеграунд» — американское ежегодное музыкально-развлекательное мероприятие, в котором принимают участие различные группы и исполнители в стиле техно.

(обратно)

2

«Мария Селеста» («Мария Небесная») — бригантина, покинутая экипажем по невыясненной причине и найденная 4 декабря 1872 года в 400 милях от Гибралтара. Классический пример корабля-призрака.

(обратно)

3

Астрономическая единица — исторически сложившаяся единица измерения расстояний в астрономии, приблизительно равная среднему расстоянию от Земли до Солнца, что составляет примерно 149 598 000 км.

(обратно)

4

Орбита с обратным движением — орбита с направлением движения, обратным по отношению к вращению планеты.

(обратно)

5

Орегонский путь (англ. Oregon Trail) — историческая дорога, проложенная в 1830 годы и связавшая Великие Равнины с западом США; сыграла огромную роль в освоении Дикого Запада.

(обратно)

6

Самолет вертикального взлета и посадки.

(обратно)

7

Барсум — название планеты Марс в фантастическом мире, созданном Эдгаром Райсом Берроузом.

(обратно)

8

Точки Лагранжа — точки в системе из двух массивных тел, в которых третье тело с пренебрежимо малой массой сможет оставаться неподвижным относительно этих тел.

(обратно)

9

Гипотеза Геи — теория о Земле как о суперорганизме, который в результате саморегуляции способен поддерживать основные параметры среды на постоянном уровне.

(обратно)

10

Эллипс Гомана — траектория межпланетного перелета с минимальной характеристической скоростью.

(обратно)

11

Муха-веретёнка — насекомое с телом длиной два миллиметра, обладающее способностью хамелеона. Вырабатывает уникальное нейронное волокно, которое может действовать в качестве примитивного передатчика. Такое насекомое не подвержено влиянию подавляющих импульсов.

(обратно)

12

Аномия — от фр. «anomie», — отсутствие четкой системы социальных норм, разрушение единства культуры, вследствие чего жизненный опыт людей перестает соответствовать идеальным общественным нормам.

(обратно)

13

Адам цитирует строки из поэмы Альфреда Теннисона «Атака легкой кавалерии» (пер. Ю. Колкера).

(обратно)

14

Изамбард Кингдом Брюнель (1806–1859) — британский инженер.

(обратно)

Оглавление

ВСЕЛЕННАЯ СОДРУЖЕСТВА (цикл)

  Книга I. ЗВЕЗДА ПАНДОРЫ

    Пролог

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

  Книга II. ИУДА ОСВОБОЖДЕННЫЙ

    Пролог

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

  Книга III. ДРЕМЛЮЩАЯ БЕЗДНА

    Пролог

    Глава 1

      ПЕРВЫЙ СОН ИНИГО

    Глава 2

      ВТОРОЙ СОН ИНИГО

    Глава 3

      ТРЕТИЙ СОН ИНИГО

    Глава 4

      ЧЕТВЕРТЫЙ СОН ИНИГО

    Глава 5

      ПЯТЫЙ СОН ИНИГО

    Глава 6

      ШЕСТОЙ СОН ИНИГО

    Глава 7

      СЕДЬМОЙ СОН ИНИГО

  Книга IV. ТЕМПОРАЛЬНАЯ БЕЗДНА

    Глава 1

      ВОСЬМОЙ СОН ИНИГО

    Глава 2

      ДЕВЯТЫЙ СОН ИНИГО

    Глава 3

      ДЖАСТИНА

      ДЕСЯТЫЙ СОН ИНИГО

    Глава 4

      ОДИННАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

      ДЖАСТИНА

    Глава 5

      ДВЕНАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

      ДЖАСТИНА

      ТРИНАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

  Книга V. ЭВОЛЮЦИОНИРУЮЩАЯ БЕЗДНА

    Глава 1

      ДЖАСТИНА

    Глава 2

      ШЕСТНАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

    Глава 3

      ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ СОН ИНИГО

    Глава 4

      ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ СОН ИНИГО

    Глава 5

      ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ СОН ИНИГО

    Глава 6

      ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ СОН ИНИГО

    Глава 7

      СОРОК СЕДЬМОЙ СОН ИНИГО

    Глава 8

      ПОСЛЕДНИЙ СОН ИНИГО

    Глава 9

      ДЖАСТИНА

    Глава 10

      ДЖАСТИНА

    Глава 11

    Глава 12

Скачать книги

*** Примечания ***