Призрак рейхсляйтера Бормана [Владимир Германович Иванов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Призрак рейхсляйтера Бормана. Политический поиск нацистского преступника № 19: Повесть-расследование

Предисловие, или мотивы исследования

Стрелки часов показывали 0:55. На часах Истории наступало 16 октября 1946 года. Сержант американской армии Джон Вуд оглядел стоящие в ряд окрашенные в темно-зеленый цвет виселицы, установленные в небольшом каменном здании Нюрнбергской тюрьмы, и приступил к возложенной на него миссии — казни через повешение главных военных нацистских преступников. Замерли в напряженной тишине группа военных, журналисты.

Вот поименный список тех двенадцати, кого 1 октября 1946 года после почти года кропотливой работы Международный трибунал в Нюрнберге приговорил к смертной казни через повешение: Геринг, Риббентроп, Кейтель, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Йодль, Зейс-Инкварт, Кальтенбруннер, Борман.

Среди тех, кто был приговорен к смертной казни через повешение, не оказалось трех главарей фашистского рейха — Адольфа Гитлера, Йозефа Геббельса, Генриха Гиммлера.

Что касается заместителя фюрера, рейхсляйтера нацистской партии и обергруппенфюрера СС Бормана, то тот исчез при загадочных обстоятельствах. В приговоре Международного трибунала Борман значится последним, под номером 19. Видимо, потому, что его место в зале Дворца юстиции пустовало и он бы единственным из главных нацистов, кого судили заочно. Однако истинное место Бормана в двенадцатилетней кровавой практике фашистского рейха отнюдь не соответствует порядковому номеру. История навсегда связала имя этого нацистского преступника с чудовищными злодеяниями, равных которым дотоле не знала земная цивилизация. При его прямом и активном участии разрабатывались человеконенавистническая фашистская программа агрессии, доктрина «тотального устрашения», проводившиеся в жизнь последовательно и с неслыханной жестокостью. В соответствии с разработанными Борманом циркулярами применялась кажущаяся современнику невероятной по своему цинизму «техника обезлюживания», заранее в деталях продуманная и освоенная исполнителями. С его благословения была отработана методика массовых расстрелов, использования газовых камер, гигантских печей крематориев в лагерях смерти, промышленной утилизации останков миллионов умерщвленных людей...

Возможен вопрос: а стоит ли сегодня, четыре десятилетия спустя, возвращаться к судьбе одного из главарей германского фашизма? Тем более что многие, очень многие считают, что Борман мертв.

Ответ на этот вопрос однозначен: безусловно стоит. Ибо тема фашизма не закрыта и не забыта. И хотя четыре десятка лет отделяют нас от окончания второй мировой войны, из памяти человечества не изгладились и никогда не изгладятся чудовищные преступления фашистских захватчиков.

И в порядке своего рода пролога к книге я считаю нужным напомнить молодому читателю о страшной и горькой статистике войны, «крестными отцами» которой были Гитлер, Борман, другие нацистские бонзы.

Вторая мировая война, развязанная германским фашизмом, по своему характеру не знает себе равных — ни по масштабам, ни по количеству жертв, ни по последствиям. В нее было вовлечено 61 государство, 80% населения земного шара. Она унесла 50 миллионов человеческих жизней.

Нельзя без боли и гнева вспоминать о зверствах фашистов и их приспешников, которые замучили, расстреляли, задушили в газвагенах миллионы людей. Освенцим и Майданек, Бухенвальд и Треблинка, Орадур и Лидице, Бабий Яр и Хатынь стали символами кровавой сути фашизма и милитаризма.

Особый счет к фашизму — у нашей страны. В каждой советской семье никогда не утихнет горечь утрат, которые принесла минувшая война. 20 миллионов человеческих жизней отдала Отчизна за свою независимость, за спасение мировой цивилизации от угрозы порабощения фашистскими варварами.

На территории Советского Союза фашисты полностью или частично сожгли 1710 городов и более 70 тысяч сел и деревень, уничтожили свыше 6 миллионов зданий, лишили крова около 25 миллионов человек. Гитлеровцы разрушили около 32 тысяч промышленных предприятий и 65 тысяч километров железнодорожных путей, разорили 98 тысяч колхозов, 1876 совхозов, 2890 машинно-тракторных станций...

Десятки миллионов человеческих жизней унес фашизм. Уже одно это делало для каждого честного человека требование о наказании всех гитлеровских преступников естественным и единственно справедливым. Преступления нацистов нельзя было забыть, нельзя простить. Совесть требовала свершения незамедлительного справедливого суда над виновниками неизмеримых страданий человечества.

Единая воля народов — сурово покарать всех виновников злодеяний — еще в середине войны нашла четкое выражение в авторитетных международных документах. Таков смысл, дух и буква Московской декларации об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства, подписанной 30 октября 1943 года руководителями СССР, США и Англии. Она гласила, что гитлеровские преступники «будут отправлены в места их преступлений и будут судимы народами, над которыми они совершали насилия» и что «союзные державы наверняка найдут их даже на краю света и передадут в руки обвинителей с тем, чтобы смогло совершиться правосудие».

И такое время пришло в историческом 1945 году. В памяти народов навсегда останется международный военный трибунал в Нюрнберге, который подвел итог фашистской агрессии. Мир содрогнулся — так ужасны, бесчеловечны оказались преступления нацизма. Трибунал поведал о чудовищных зверствах оккупационных режимов, о «тотальном терроре», о Ковентри, об Орадур-сюр-Глане, о тысячах других таких же городов и сел, стертых с лица земли, о детях малых, которых на глазах матерей живыми бросали в огонь или разрывали на части. Поведал о тех, кто виновен во всем этом...

Из вступительной речи главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе Р. А. Руденко:

«Во имя священной памяти миллионов невинных жертв фашистского террора, во имя укрепления мира во всем мире, во имя безопасности народов в будущем — мы предъявляем подсудимым полный и справедливый счет. Это — счет всего человечества, счет воли и совести свободолюбивых народов. Пусть же свершится правосудие!» И оно свершилось.

Трибунал наказал главных фашистских руководителей. Назовем имена тех, кто, помимо упомянутой в первых строках предисловия «нацистской дюжины», был судим и осужден в Нюрнберге.

Поседевшие и, увы, постаревшие корреспонденты наших газет рассказывали о том, как 18 июля 1947 года на военном аэродроме Берлин — Хатов приземлилась «Дакота». Когда самолет вырулил со стартовой полосы, к нему подъехал автобус английских ВВС, накрытый стальной крышей и с окнами, забранными решеткой. Из самолета вышли семеро мужчин; каждый из них скован наручниками с американским солдатом. Это будущие обитатели союзнической тюрьмы для военных преступников Шпандау в Западном Берлине. Под № 1 шел Бальдур фон Ширах, руководитель гитлерюгенда, приговоренный Международным военным трибуналом в Нюрнберге к 20 годам заключения; № 2 — Карл Дёниц, главнокомандующий военно- морскими силами Германии, преемник фюрера (приговор — 10 лет); № 3 — Константин фон Нейрат, профессиональный дипломат, бывший губернатор так называемого протектората Богемии и Моравии (приговор — 15 лет); гросс-адмирал Эрих Редер был зарегистрирован под № 4 (приговор — пожизненное заключение); Альберт Шпеер, бывший архитектор, а затем министр вооружений и боеприпасов (получил № 5 и 20-летний срок отбывания в Шпандау); № 6 — Вальтер Функ, бывший президент Рейхсбанка (пожизненное заключение). Седьмым был Рудольф Гесс, бывший заместитель Гитлера.

Однако Нюрнберг не ограничился персонами. Он признал преступными организациями: нацистскую партию (НСДАП), кабинет министров, верховное командование, гестапо (государственная тайная полиция), СС (охранные отряды), СД (служба безопасности).

Вместе с тем уже тогда было очевидно, что список военных преступников, повинных в тягчайших преступлениях перед человечеством, не исчерпывается теми, кто тогда предстал перед судом. По данным на сегодняшний день, прямое участие в военных преступлениях принимали до 250 тысяч лиц как немецкой, так и иных национальностей. Лишь 35 тысяч из них были осуждены послевоенными трибуналами в соответствии с Нюрнбергскими решениями.

Время высвечивает все новые доказательства и факты укрывательства фашистских палачей, возведенных в ряде западных стран в политический ранг. В наши дни многие нацистские преступники и их пособники безмятежно разгуливают на свободе. Их укрывают от возмездия, к ним снисходительны суды. Они занимают ответственные посты на государственной службе. Обретя новых хозяев, они охотно предлагают свои «услуги» спецслужбам, диктаторским режимам.

О покровительстве по отношению к извергам, виновным в гибели и мучениях миллионов людей, принимающем разнообразные, но одинаково безнравственные и преступные формы — от укрывательства до активного использования в «крестовом походе» против коммунизма,— молодежь должна знать правду...

Есть и другая важная причина, по которой мы возвращаемся к мрачному призраку Бормана, олицетворяющему нацизм.

Из выступления на Нюрнбергском процессе главного обвинителя от США Р. Джексона:

«Это судебное разбирательство приобретает значение потому, что эти заключенные представляют в своем лице зловещие силы, которые будут таиться в мире еще долго после того, как тела этих людей превратятся в прах».

Да, фашизм, вопреки воле народов, не попал в исторический морг. Коричневая волна, взметнувшаяся на Западе девятым валом в последние годы, доказывает: фашизм не был случайным зигзагом на магистрали XX века или некоей аномалией. Скорее всего, он — патологическая норма мира, в котором правит капитал, а «управляющим делами» является разветвленный государственный аппарат с его многочисленными службами.

Мягкотелость и покровительство в отношении виновных в варварских преступлениях — зеркало политической позиции власть предержащих по отношению к фашизму 80-х, простирающейся от пассивной терпимости до активного поощрения нацистов и их последователей.

На благодатной почве попустительства вновь вырастает фашизм. Лидеры новых коричневых апеллируют прежде всего к молодому поколению, которому гитлеризм преподносится в лакированной псевдоромантической обертке.

Автору этой книги — ровеснику Великой Отечественной войны — немало доводилось встречать в капиталистическом зарубежье молодых людей, отравленных коричневой пропагандой. Не раз и не два наблюдал за парнями, одетыми в черные кожаные куртки со свастикой — эти «спецовки» двадцатилетних неонаци. Их глаза горят хищным огнем, когда они слушают записи речей главарей фашистской Германии...

Из выступления Гитлера на «партийном» стадионе в Нюрнберге (1935 год):

«Я воспитаю молодежь, перед которой содрогнется мир! Молодежь, похожую на хищных зверей,— сильную, жестокую, не обремененную никакой моралью или совестью...»

Я не склонен, говоря о новой генерации фашистов, надевать на глаза увеличительные стекла. Но факт остается фактом: число молодежных неофашистских организаций под влиянием идеологии нацизма множится. Как множатся свидетельства их террористической активности, умело направляемой опытной рукой.

Призраков и признаков прошлого в середине 80-х годов становится все больше. Новые коричневые — политический резерв и штурмовой отряд империализма в борьбе с силами мира, демократии и прогресса. Об этом я тоже хочу рассказать молодому читателю...

Теперь несколько слов о непосредственном поводе, давшем импульс к написанию книги.

В течение многих лет я полагал, что никогда больше не вернусь к архивным залежам в самом дальнем углу секретера, к кипе материалов и документов под обложкой «Дело Бормана». Для этого, надо сказать, имелось веское основание: западногерманская прокуратура в 1973 году вынесла официальное и окончательное заключение о том, что ближайший сподручный фюрера подвел черту под своей кровавой биографией в осажденном Берлине в ночь на 2 мая 1945 года, приняв цианистый калий.

Но вот в начале 80-х годов в мировой печати все чаще стали проскальзывать сообщения, что виднейший нацистский преступник не только в течение десятилетий успешно скрывается от возмездия, но и активно продолжает политическую деятельность, по своему характеру такую же преступную, как 40-50 лет назад.

Не так давно в США вышла в свет книга старейшины американской журналистики Пола Мэннинга «Мартин Борман — бежавший нацист». Ход предпринятых автором поисков, характер его размышлений во многом повторял рисунок моих прежних исследований.

Так что же, Борман жив? Не исключено. Ведь и в наших источниках очень осторожно говорится о его смерти. В «Советском энциклопедическом словаре», например, даты жизни указываются в скобках так: «1900—2.5.1945, согласно официальной версии». А между тем в этой «официальной версии» очень много невнятного и противоречивого.

Новые факты и доказательства побуждали вновь обратиться к судьбе «серого кардинала» фашистского рейха, к загадочному персонажу второй мировой войны.

И вот собраны десятки материалов, проанализированы архивные документы, изучены публикации зарубежной прессы за последние годы.

На ваш суд, читатель, выносится попытка раскрыть тайну послевоенной биографии «наци № 2», показать идейное и политическое наследство одного из главарей германского фашизма.

Хочется надеяться, что предпринятое путешествие по следам нацистского военного преступника № 19 поможет глубже разобраться в истоках и сущности фашизма — вчерашнего и сегодняшнего. Ибо этот «феномен» двадцатого столетия — далеко не только история, но и политический фактор для нынешнего. Фактор вполне реальный и достаточно грозный. Фактор, требующий мобилизации усилий и решительного отпора со стороны международной общественности, прежде всего антифашистки настроенной демократической молодежи.

Важно в полной мере осознавать, что с исторической точки зрения суд над фашизмом не кончился тем днем, когда в Нюрнберге были вынесены смертные приговоры главным военным преступникам. Дело против него продолжается...

И, начиная политический поиск нацистского преступника по имени Мартин Борман, мы прежде всего имеем в виду современный аспект сюжета — аспект, не потерявший своей актуальности с того дня, когда было оглашено решение об одном из самых кошмарных персонажей «третьего рейха».

Вверх по коричневой лестнице

В виду тяжести преступления все подсудимые, обвиненные в содействии ему, подлежат суровому наказанию... Именем рейха Мартин Борман, родившийся 17 июня 1900 года, уроженец города Хальберштадт, приговаривается...

Эти строки были зачитаны не во Дворце юстиции Нюрнберга в 1946 году, а за два с лишним десятилетия до того октября 46-го, в Имперском суде Лейпцига — одного из крупнейших центров Веймарской Республики.

Двадцатичетырехлетний управляющий поместьем крупнейшего мекленбургского помещика Г. фон Трайенфельза, впоследствии рейхсляйтер НСДАП Борман, и сельскохозяйственный работник Рудольф Гесс, в будущем комендант концлагеря в Освенциме, обвинялись в убийстве учителя Вальтера Кадова...

Итак, свою политическую карьеру Борман начинал с уголовного преступления. Отделался он тогда, надо сказать, легким испугом и мягким приговором: в счет положенного ему судом года с небольшим(!) тюрьмы были отнесены месяцы предварительного заключения и следствия.

Впрочем у уголовного дела Бормана была тогда не только чисто криминальная, но и политическая подсветка. На сей счет имеется документ, подписанный не кем иным, как самим рейхсляйтером. Без всяких комментариев — они здесь просто излишни — привожу официальное письмо Бормана. Вот оно:


Ведомство кадров                                                                                        31 декабря 1938 года рейхсфюрера СС [1]

Берлин,

Принц Альбрехт штрассе, 8

Касательно: награждение Орденом крови.


В соответствии с новыми предписаниями за пребывание в течение более 13 месяцев в тюрьме фюрер вручил мне Орден крови.

Хайль Гитлер!

М. Борман».


Мартин Борман — не только зловещая, но и в высшей мере загадочная фигура на политической сцене фашистской Германии. Почти непроницаемым покровом тайны окружена его карьера в годы репетиций нацистских вожаков в середине 20-х — начале 30-х годов.

Тем не менее кое-какие (я бы сказал, вехового порядка) подробности удалось установить. Так, летом 1926 года Бормана видели в Веймаре среди участников съезда «национал-социалистской рабочей партии» (НСДАП). К этому времени, считается, относится его знакомство с Адольфом Гитлером, который после выхода из тюрьмы за попытку «пивного путча» приступил к восстановлению потерянных за период «отсутствия» ведущих позиций в набиравшей энергию НСДАП.

Любопытно, что формально Борман вступил в нацистскую партию лишь в 1927 году, когда костяк НСДАП уже оформился (партийный номер Бормана 60 508). Приверженность же фюреру от начала выказывать еще в 1925 году, когда в Ганновере на совещании руководителей «северного крыла» партии Гитлер одержал победу над своими конкурентами — братьями Отто и Грегором Штрассерами. А через несколько месяцев после решающего сражения на сборище гауляйтеров (руководителей партийных округов) в Бамберге Борман становится (и надолго, вплоть до 45-го) верноподданнейшим слугой бывшего ефрейтора-дезертира, а отныне главаря германского фашизма.

Усердие и преданность Бормана были замечены и отмечены. Вскоре после веймарского съезда Гитлер назначает его шефом службы печати в земельной организации национал-социалистов в Тюрингии. Надо сказать, что печатной пропаганде Гитлер, прокладывая себе путь к власти, уделял особое внимание. Пресс-бюллетень «Национал-социалистские тетради», «Письма национал- социалистов», «Фёлькишер беобахтер», ставший впоследствии официозом НСДАП,— все эти пропагандистские удобрения призваны были унавоживать идейную почву фашистов, вербовать в их стан все новых и новых поборников.

Трудно, конечно, догадываться, по каким соображениям Гитлер выдвинул Бормана, не отличавшегося, мягко говоря, «пропагандистским искусством» (шесть классов есть шесть классов). Скорее всего, решающее значение имела фанатичная преданность Бормана идеям «движения» и лично его вождю.

Впрочем, в должности тюрингского идеолога НСДАП Борман пробыл всего два года (1927—1928). В канун 1929 года он переезжает в Мюнхен, где разместился «коричневый дом» — официальная резиденция Гитлера. Как раз тогда будущий рейхсфюрер СС Гиммлер предлагает своему боссу создать нечто вроде партийной жандармерии — охранные отряды. Те, что вскоре стали наводить ужас сначала в Германии, а затем в Европе,— СС.

В эсэсовском генеральном штабе Борман пробыл недолго — до августа 1930 года. А затем...

Затем начинается просто головокружительная карьера гитлеровского паладина. Дело в том, что у бывшего управляющего имением прусского ландскнехта обнаружились и были высоко оценены финансовые способности. Ему было поручено руководить «кассой взаимопомощи».

Под столь знакомым и привычным для любого читателя названием нацистская верхушка начала создавать механизм финансирования НСДАП. Безобидное название и официальное предназначение «кассы» — оказание денежной помощи семьям погибших штурмовиков стали той «крышей», под которой бюджет НСДАП накачивали сильнодействующими экономическими инъекциями промышленные и финансовые воротилы Германии. «Касса» пополняла свои авуары под эгидой штаба заместителя Гитлера по партии (этот второй в иерархии пост позднее займет сам Борман) тридцатилетнего Рудольфа Гесса.

На чем строились и как складывались отношения экономических тузов и нацистов, отношения, в развитие и укрепление которых внес немалый вклад сгинувший рейхсляйтер? Проясним это на достаточно свежем и любопытном материале, ставшем известным в связи с аферой Флика, как окрестили скандал, потрясший Западную Германию в середине 80-х годов.

Изучая обстоятельства, связанные с финансированием концерном Флика правых партий и политических деятелей сегодняшней ФРГ, историк и публицист Клаус Науман в 1985 году приводит, по его выражению, «хронику скандалов», сопутствующую жизненному пути семейства Фликов.

Так, одна из преступных сделок в расследовании политических махинаций Фликов значится как «Скандал № 2: финансирование НСДАП, СС и гитлеровцев» или Как концерн может создать «правильное» для себя правительство?»

Впрочем, пусть об этом расскажет сам автор. «Флик,— детализирует Науман,— довольно поздно установил контакты с нацистской партией и ее политическими деятелями... через свою «правую руку» в руководстве концерна Отто Штейнбрика. Процесс сближения, который в 1932 году перешел в отношения взаимопомощи, был разоблачен на Нюрнбергском процессе по делу Флика.

Штейнбрик много лет спустя писал, что с 1931 года между концерном Флика и рейхсфюрером СС (сиречь Гиммлером.— В. И.) существовало «соглашение» о прямых отчислениях руководству СС. В 1932 году Штейнбрик оказался среди основателей так называемого кружка Кепплера, через который НСДАП устанавливала контакты с промышленными кругами и который служил «руководящим центром» политики союзов крупного капитала. 18 мая 1932 года Гитлер провозгласил в этом кружке свою программу: «Роспуск профсоюзов и роспуск партий за исключением НСДАП». «Никто,— сообщил Кепплер в 1946 году на заседании Нюрнбергского трибунала,— не выдвинул никаких возражений». У Флика, по-видимому, тоже не было никаких возражений, так как весной 1932 года он передал Гитлеру свои первые крупные пожертвования в размере 100 тыс. рейхсмарок...

Понятно, Флик был не единственным монополистом, поддерживавшим нацистов еще до января 1933 года, то есть до их прихода к власти.

В высшей степени убедительным и впечатляющим примером взаимоотношений воротил большого бизнеса и нацистской верхушки мне представляется история «главного оружейника» рейха, крупнейшего промышленного магната Круппа. Это он был среди тех, кто осенью того же 1932 года, отбросив всякие колебания, окончательно поставил на Гитлера, в котором увидел «человека в седле». Через три недели после прихода нацистов к власти Крупп на совещании 25 крупнейших монополистов выразил фюреру от имени «Имперского союза германской промышленности» единодушную поддержку и призвал (с подачи Геринга) своих коллег финансировать нужды гитлеровцев.

«Призыв» сработал: по свидетельству ежемесячника «Блеттер фюр дойче унд интернационале политик» (1984. № 12), было собрано свыше 3 миллионов марок.

Забегая вперед, отметим, что монополистический и финансовый капитал, вложивший немалые средства в фашистское движение, не остался внакладе. Годы фашизма явились для него весьма прибыльными. Так, если в 1933—1934 годах концерн Круппа получил 6,65 миллиона рейхсмарок чистой прибыли, то в 1938—1939 годах — уже 21,11 миллиона, то есть его доходы возросли более чем в 3 раза. Другой немецкий концерн — «ИГ Фарбен индустри» за семь предвоенных лет увеличил прибыли более чем в 9 раз. Доходы одного из крупнейших банков того времени — «Дрезденербанк» с 1,6 миллиона рейхсмарок в 1933 году выросли до 9 миллионов марок в 1940-м...

Но до этого вожделенного для Круппа, Шахта, Кеттгена и прочих периода деньги текли в ином направлении— от них в «кассу взаимопомощи» НСДАП, которой заведовал Мартин Борман. Взаимоотношениям нацистских верхов и промышленно-финансовой олигархии, делавшей ставку на Гитлера, главбух НСДАП старался придать характер перманентного оброка (со стороны последних, конечно).

Вскоре после упомянутого совещания летом 1933 года «брак по расчету» был официально узаконен. Магнаты, кровно заинтересованные в технической подготовке войны, промышленники, восторженно воспринимавшие гитлеровский принцип «социализации» — сиречь резкое усиление государственно-монополистического регулирования экономики,— охотно пошли на создание специального общегерманского фонда вспомоществования фашизму. Социальная бухгалтерия учрежденного «фонда немецкой экономики имени Адольфа Гитлера (!)» выглядела следующим образом — четыре раза в год перечислять на счет НСДАП как минимум 5 процентов от суммы заработной платы, выплаченной за предыдущий, 1932 год.

Сколько усердия, старания и педантичности вкладывал Борман в порученное ему фюрером дело! Архив «фонда» до наших дней не дошел. Но вот в мюнхенском Институте современной истории известному историку и писателю Льву Безыменскому (он, кстати, автор первой, и единственной, в СССР книги о Бормане, вышедшей в 1964 году) удалось найти нечто любопытное. «Фонд» (по-немецки ФАГ: «Fond Adolf Hitler»), отмечает писатель, имел положение исключительное. Так, различные нацистские инстанции были не прочь собирать деньги по собственному разумению, превращая эту процедуру в «ленные поборы». Однако Мартин Борман навел здесь порядок, выпустив от имени Гесса такую вот директиву:


«Настоящим категорически запрещаю всем членам и инстанциям партии, всем ее организациям собирать денежные пожертвования у тех предприятий, которые могут документально подтвердить свое участие в ФАГ. я отдал распоряжение всем этим фирмам докладывать мне о тех организациях, которые, несмотря на запрет сбора денег у участников ФАГ, продолжают подобные действия.

Инструкции о практическом применении этой директивы издаст начальник моего штаба.

Рудольф Гесс.

Мюнхен, 1 июля 1936 года».


Ретивый главбух, казначей и «начальник моего штаба» Мартин Борман в тот же день издает соответствующую инструкцию, которая делает исключение только для так называемого «фонда зимней помощи». Все же остальные сборы должны уступить место ФАГ. Фирма, внесшая деньги в «фонд», получала удостоверение и так называемую «красную марку» (в разные годы фашистского правления марка была красного, синего или другого цвета).

Когда же руководство ФАГ пожаловалось в ноябре 1937 года Гессу на нарушение этого запрета, тот отдал директиву за № 163/37, в которой подтвердил, что «запрет иных сборов в пользу сборов для ФАГ отдан по личному указанию фюрера». В директиве указывалось: «Средствами ФАГ лично распоряжается сам фюрер для финансирования важных мероприятий».

Борман, как верный паладин Гитлера, со свойственной ему скрупулезностью следил за тем, чтобы гауляйтеры вовремя собирали дань в ФАГ. Так, 2 августа 1938 года гауляйтер Бюркель получил от Бормана самый настоящий нагоняй: «Я, как управляющий ФАГ, не могу отказаться ни от одного взноса». И затем: «ФАГ не является обычным фондом, а действительно находится в личном распоряжении фюрера».

Было бы нелепо предполагать, что внакладе остались сами вожаки нацистского движения. Нет, они имели прямое отношение к тем поистине гигантским доходам, которые поступали в кассу взаимопомощи М. Бормана.

Мне доводилось беседовать по интересовавшим меня аспектам диффузии капитала и нацизма с видным теоретиком революционного движения, членом Политбюро ЦК СЕПГ Альбертом Норденом. Главари нацистского рейха с первых лет существования последнего становились крупными монополистами. А. Норден указывал, что наиболее доказательным примером был Герман Геринг, который стал владельцем созданного в 1937 году крупнейшего военно-промышленного концерна, объединявшего 177 заводов, 69 горнопромышленных и металлургических предприятий, 15 строительных фирм и т. д.

Итак, «касса» Мартина Бормана процветала. Он и Гесс оказались чрезвычайно нужными в то еще неустойчивое для нацистского движения время. Нужными и капиталу, и нацизму.

Чтобы понять перипетии дальнейшей карьеры «героя» нашего повествования, его место и роль в судьбе фашистского рейха до и после его крушения, необходимо хотя бы бегло прочитать страницы биографии наиболее крупных фигур на нацистской сцене. Сделать это надо, думается, по двум причинам. Прежде всего, молодой читатель располагает достаточно отрывочными сведениями о бонзах «третьего рейха», что объяснимо: ключевым персонажем фашистской Германии был Гитлер и о нем у нас знают довольно много[2]

А вот какую роль играл каждый из его приближенных, каков характер их связей — это менее известная страница. И во-вторых, познакомиться — хотя бы в общих чертах — со столпами рейха следует по причинам, которые помогут в политическом поиске рейхсляйтера Бормана...

Свою «команду» Гитлер начал набирать еще в 20-е годы, задолго до похода на Берлин. В нее, по его разумению, должны были войти люди, беспрекословно преданные «идеям» каннибала XX века.

Из книги Гитлера «Майн кампф»:

«..Все, что не является полноценной расой на этой земле,— плевелы. Мы должны развить технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу, что имею в виду устранение целых расовых единиц... Конечно, я имею право устранить миллионы низшей расы, которые размножаются, как черви!»

Перед тем как развязать агрессию, эти каннибальские идеи превращались в детальные инструкции, подробные распоряжения, методические указания, а затем в массовые репрессии.

Особое внимание Гитлер уделял политическому оболваниванию масс. Из опубликованных стенограмм бесед главного редактора крупной и влиятельной консервативной газеты того времени «Лейпцигер нейстен нахрихтен» Р. Брайтинга с фюрером НСДАП становится ясным, к чему и как готовил Гитлер Германию.

В стенограмме Брайтинга читаем[3]:

«Гитлер (с надеждой): «И у нас когда-нибудь будут большие газеты. Но сейчас все дело в том, чтобы нашлись разумные редакторы, которые бы разъяснили нашей интеллигенции и буржуазным кругам, в чем суть борьбы НСДАП за новую Германию. Мы ведь стоим на пороге эпохи, ничего похожего на которую в истории Германии не было. Мы переживаем поворотный момент, когда буржуазии надо решить, выбирает ли она большевистский хаос в Германии, а затем и в Европе, или же национал-социалистскую Германию и новый порядок на нашем континенте. Чтобы легче было принять решение, нашей интеллигенции, буржуазии и армии необходимо разъяснить некоторые меры, касающиеся нашей социальной структуры и нашей исторической борьбы».

«Разъяснить некоторые меры» Гитлер поручает Йозефу Геббельсу, ставшему главным глашатаем рейха и оставшемуся им вплоть до позорного конца обоих. Из второй беседы фюрера с Брайтингом процитируем слова Гитлера о Геббельсе и пропаганде[4].

«Когда речь зашла о Геббельсе и его выступлениях, Гитлер сказал: «Выступления д-ра Геббельса — не пустословие. Мой руководитель пропаганды — это вождь психологической войны. Если я приду к власти, я создам министерство пропаганды, которое займет столь же важное место в правительстве, как и МИД или в армии — генеральный штаб».

Тем, кому довелось впоследствии знакомиться с личностью и «наследием» «вождя психологической войны», не могли не удержаться от крепких эпитетов — маньяк и фанфарон, игрок и позёр, бабник и карьерист. Самые разоблачительные данные о «цицероне» фашистского рейха в... дневнике самого Геббельса, найденном в последние часы войны советскими войсками.

Военная переводчица, а впоследствии писательница Е. Ржевская проделала спустя годы золотарскую работу, копаясь в откровениях «вождя психологической войны». Это был, по свидетельству писательницы, десяток толстых тетрадей, убористо исписанных прямыми с нажимом буквами, тесно наседающими одна на другую, неразборчивыми. Первые тетради дневника относились к 1932 году, последняя оканчивалась серединой 1941 года.

Особый интерес, на мой взгляд, представляют записи Геббельса, датируемые июнем 1941 года. Они восстанавливают атмосферу пропагандистских провокаций в канун разбойничьего нападения на СССР.

Из дневника Геббельса:

«20 июня.

...Обращение фюрера к солдатам восточной армии отпечатано, упаковано и разослано. Но подлежит переделке из-за неточного объяснения сути германо-русского пакта.

21 июня.

...Испытывал новые фанфары. Теперь нашел нужные.

После обеда работал в Шваненвердере. Там я более спокоен и сосредоточен.

...В Лондоне теперь правильно понимают в отношении Москвы. Войну ожидают каждый день.

...Фюрер очень доволен нашими фанфарами, он приказывает еще кое-что добавить. Из песни «Хорст Вессель»...»

Из записей, сделанных в роковое воскресенье 22 июня, видно, с какой методичностью Геббельс описывает, как всегда, истекший день. И хотя в те часы, когда он это пишет, мир уже потрясен известием о нападении на Россию и поступают новые сведения с Восточного фронта, он долго болтает в дневнике о том и сем — о прослушивании новых фанфар, о беседе с актрисой, приглашенной сниматься в новом военном фильме, о завтраке в честь Паволини, об обеде, устроенном им для итальянцев у себя в Шваненвердере,— прежде чем подойти к главному:

«В 3 ч. 30 м. начнется наступление. 160 укомплектованных дивизий. Фронт в 3 тысячи километров. Много дебатов о погоде. Самый большой поход в мировой истории. Чем ближе удар, тем быстрее улучшается настроение фюрера. С ним так всегда бывает. Он просто оттаивает. У него сразу пропала вся усталость...»

К отношениям Геббельса с Борманом.

Маниакальная преданность фюреру, жгучая ревность заставляла Геббельса в каждом из окружающих коричневого монарха видеть конкурента такого же коварного и злобного каким был он сам. Это в полной мере относится к Борману, уверенно шагавшему вверх по фашистской лестнице. «Закулисная фигура»,— напишет о нем Геббельс в своем дневнике 14 июня 1941 года. Добавим, что Борман, сосредоточивший в своих руках практическое руководство всей финансовой системой рейха, не останавливался и перед вмешательством в дела Геббельса, давая ему и его ближайшему сподручному Фриче «ценные указания».

(Впрочем, Бормана ненавидела и боялась вся нацистская верхушка. «Он вызывал отвращение у всех, кто его знал»,— укажет впоследствии начальник личной охраны фюрера и — одновременно — начальник СД имперской канцелярии Раттенхубер.)

Другим ближайшим «коллегой» Мартина Бормана суждено было стать Герману Герингу. Еще до прихода Гитлера к власти он нашел в нем своего «фюрера», участвовал в известном провалившемся мюнхенском путче, был ранен и бежал за рубеж. Вернулся он в Германию в конце Двадцатых годов и спустя несколько лет организовал поджог рейхстага, принял участие в разгроме германской компартии, хвалился преданностью нацизму. Лестница его карьеры густо отмечена следами преступлений.

Каких только титулов не давал Гитлер этому политическому интригану! (Справедливости ради отметим, что некоторые из нижепоименованных званий Геринг присвоил себе самолично.) Итак: рейхсмаршал «Великой германской империи», преемник фюрера, главнокомандующий военно-воздушными силами и министр авиации, главный имперский лесничий и охотничий, имперский уполномоченный по делам четырехлетнего плана, действительный член имперского тайного совета, почетный обергруппенфюрер СС, министр-президент Пруссии, председатель Прусского государственного совета, президент рейхстага… Не достаточно ли?

Если «цицерон» Геббельс отвечал за пропаганду в «третьем рейхе», то на Геринга были возложены функции по управлению экономикой фашистской Германии. Заниматься, однако, делами государственными у отставного летчика времени не было. Обогащение! Вот и кредо, и девиз рейхсмаршала, уполномоченного и проч., и проч., Геринг становится главой гигантского концерна «Герман Геринг-верке». Основу этого концерна составляли рудники, шахты, сталелитейные, машиностроительные, военные заводы, захваченные в оккупированных странах. Его страсть к обогащению не имела границ. Он копил золото, картины знаменитых художников, скупал драгоценности.

«Мне нечего больше добиваться от жизни. Моя семья обеспечена»,— заявил Геринг еще осенью 1944 года. А обогащался он, надо сказать, со страстью необыкновенной, используя свою власть для прямого грабежа, сначала в самой Германии, в Италии, потом в оккупированных странах. Дни войны он проводил в своих дворцах в Каринхолле и Берхтесгадене среди награбленных, свезенных отовсюду ценностей, принимая посетителей в розовом шелковом халате, украшенном золотыми пряжками.

Как ни в чем не бывало он по-прежнему выезжал на охоту. О том, какая это была охота, рассказал старший егерь в охотничьем замке Геринга. В лесном парке, где высаженные рядами деревья образовывали прямые аллеи, насквозь просматриваемые, в конце одной из таких аллей устраивалась кормушка для оленя, которого приучали являться сюда в определенное время. Приезжавший охотиться наманикюренный Геринг, в красной куртке и зеленых сапогах, усаживался в открытую машину и двигался по аллее, в конце которой его уже поджидает жертва…

Что касается политических убеждений рейхсмаршала и проч., и проч., то о них он любил сам рубить с прямотой римлянина: «У меня нет совести,— повторял он,— мою совесть зовут Адольф Гитлер... Я не собираюсь соблюдать справедливость,— я должен лишь уничтожить и истребить,; и ничего более!» Вряд ли можно удивляться, что воспитанные на таких принципах гитлеровцы совершали преступления, перед которыми содрогнулся мир.

(Впрочем, оговоримся. «Свою совесть» — Адольфа Гитлера — Геринг решил тоже продать: 23 апреля 1945 года он шлет в осажденный Берлин телеграмму обожаемому фюреру с извещением, что принимает на себя в заданных обстоятельствах его функции. Полупомешанный фюрер отдает распоряжение об аресте «этого предателя» и всего его имущества...)

К отношениям Геринга и Бормана.

Рейхсмаршал, подобно Геббельсу, люто ненавидел Бормана. «Маленький секретарь», «большой интриган», «грязная свинья» — так обзывал своего ближайшего «партайгеноссе» плененный в 1945 году Геринг. Впрочем, и он на допросах признавал исключительное положение Бормана при Гитлере.

Всякому авторитарному государству, а фашистскому наиболее, необходим мощный аппарат репрессий. Еще до захвата власти, но уже предчувствуя ее приближение, Гитлер откровенничал, обращаясь, как он полагал, к единомышленникам из фашистской стаи:

— Мы будем приказывать. Любое сопротивление будет подавляться в зародыше. Мы признаем только полное подчинение. Низы слушают, верхи правят. Я вообще не потерлю никаких возражений. Скажите германской буржуазии, что ее я обуздаю быстрее, чем справлюсь с марксизмом.

Нужно было найти человека, который преданно и фанатично исполнял бы эти и другие указания фюрера. Им стал Генрих Гиммлер. Этот напоминавший, по свидетельствам современников, изголодавшуюся мышь юнкер-неудачник пришелся ко двору Гитлера. Он подсовывает фюреру идею: наконец-то взять под контроль этих неуправляемых штурмовиков из СА. Наживка была проглочена, и в течение 16 лет, вплоть до агонии и смерти рейха, Гиммлер являлся шефом СС. С благословения фюрера он в короткий срок превращает Германию в мрачную комбинацию казармы и концлагеря.

Гиммлер круто взялся за дело.

Не прошло и двух месяцев после прихода Гитлера к власти, как на одну из окраин небольшого городка Дахау зачастили визитеры из Берлина. Зачем? С какой Целью? Конец догадкам жителей Дахау положила газета «Мюнхенер нойсте нахрихтен», сообщившая читателям об открытии 22 марта 1933 года на территории бывшего °Ружейного завода первого в Германии концентрационного лагеря. Короткая заметка гласила: «Лагерь рассчиТан на 5 тысяч человек и предназначен для изоляции Коммунистов и врагов рейха».

Лагерю в Дахау Гиммлер отводил значительную роль в реализации идей Гитлера по уничтожению людей в массовом порядке. На правах первого он являлся «высшей школой СС в концентрационных лагерях», в нем отрабатывались изощренные методы физического и морального уничтожения людей. Именно отсюда опытные «кадры» гиммлеровских палачей направлялись в Освенцим, Бухенвальд, Заксенхаузен.

Вместе с министром по делам восточных оккупированных территорий Розенбергом Гиммлер — соавтор идеи расчленения Советского Союза — плана «Ост» («Во сток»), официальная цель которого цинично и откровенно формулировалась как «создание немецкого протектората и германизация расово пригодных элементов для включения в Великогерманскую империю».

«Каждый завидовал другому из-за его влияния на Гитлера»,— напишет впоследствии об отношениях между Гиммлером и Борманом личный шофер фюрера.

Действительно, между ними сложились странные отношения, к анатомии которых мы еще вернемся.

...Истерична и аморальна, бесконечно лжива и жесток была челядь Гитлера: «цицерон» Геббельс, фанфарон и тупица Геринг, «кровавый мясник» Гиммлер, «теоретик современного варварства» Розенберг, дипломат-палач Риббентроп...

Однако в паноптикуме соратников Гитлера и Бормана была бы пустая клетка, если бы мы не обратили внимания на фигуру Рудольфа Гесса. Знакомство с ним не толькс завершает обзор высшего нацистского эшелона, но \ помогает еще более приблизиться к кровавой сути Map тина Бормана — его преемника на посту заместител5 Гитлера по партии, начальника его партийной канцеля рии, рейхсляйтера.

Обожавший, как и все бонзы нацистского рейха мемуаристику, бывший начальник генерального штабг сухопутных войск Ф. Гальдер в дневниковой записи от 18 июня 1940 года назвал Гесса «бесцветной личностью».

Что ж, давайте посмотрим на «бесцветную личность: поближе. И предоставим слово человеку в высшей сте пени компетентному — помощнику Генерального прокуро ра на Нюрнбергском процессе М. Рагинскому. Ему-тс доподлинно известны обстоятельства жизни и деятельности Гесса, подготовившего в еилу обстоятельств соот ветствующую почву для карьеры Мартина Бормана.

«Бесцветная личность» обладала в предгитлеровской Германии после узурпации власти фашистами огромной властью и уникальными полномочиями. Самое доверенное лицо Гитлера еще в 20-е годы, Гесс в 1932 году становится председателем Центрального политического комитета нацистской партии, с апреля 1933 года — заместителем фюрера, а 1 сентября 1939 года, в день нападения на Польшу, Гитлер назначает его своим преемником после Геринга. О функциях Гесса в качестве заместителя Гитлера в официальном издании НСДАП официально сообщалось:

«Декретом фюрера от 21 апреля 1933 года заместитель фюрера получает полную власть принимать решения от имени фюрера по всем вопросам, касающимся партийного руководства. Таким образом, заместитель фюрера является представителем фюрера с полной властью над всем руководством НСДАП. Канцелярия заместителя фюрера,таким образом, является канцелярией самого фюрера. В сущности, обязанностью заместителя фюрера является руководить основными политическими мероприятиями, давать директивы...»

1 декабря 1933 года Гесс был назначен имперским министром без портфеля, 4 февраля 1938 года — членом тайного совета, а 30 августа 1939 года — членом совета министров «по обороне империи».

По мере реализации агрессивных планов германского империализма росла и власть Гесса. Выступая перед генералитетом с планами захвата «жизненного пространства» на Востоке, Гитлер еще 3 февраля 1933 года подчеркнул, что «борьба внутри страны — дело не их, военных, а национал-социалистских организаций». Возглавлялся же широко разветвленный партийно-государственный механизм насилия и террора не только Гитлером, но и Гессом.

Из «Ежегодника НСДАП за 1941 год»:

«В дополнение к обязанностям партийного руководителя заместитель фюрера обладает широкими полномочиями в делах государства. Этими полномочиями являются: во-первых, участие в национальном и государственном законодательстве, включая подготовку приказов фюрера; во-вторых, заместитель фюрера утверждает кандидатуры на посты руководителей официальных учреждений, Трудового фронта...»

25 мая 1940 года Гимлер представил Гитлеру свои соображения «об обращении с местным населением восточных областей». «Соображения» Гиммлера были одобрены Гитлером и означали начало реализации фашистских планов «обезлюживания» оккупированных террриторий. Ганс Франк при вступлении на должность «генерал-губернатора» Польши объяснял задачи своим подчиненным следующим образом: «Отныне политическая роль польского народа закончена. Он объявляется рабочей силой, больше ничем... Мы добьемся того, чтобы стерлось навеки самое понятие Польша».

Такая политика была согласована с высшим генералитетом, о чем, в частности, свидетельствует запись в дневнике Ф. Гальдера: «Польша — немецкий плацдарм на будущее...»

Итак, тогдашнюю «восточную политику», последствия которой после Нюрнберга стали известны всему миру помогал формировать заместитель фюрера Рудольф Гесс В мае 1941 года — в разгар войны с Великобританией — происходит событие в высшей степени загадочное и до сих пор толком не проясненное. Ранним утром 11 мая британское радио оповестило, что Гесс в одноместном самолете прибыл в Англию. Цель перелета объяснялась намерением вступить в переговоры о прекращении войны с Лондоном.

Гитлер, судя по записям летописца внеслужебных монологов и бесед Гитлера, известных как «Застольные беседы», Генри Линкера, был в этот день в крайнем замешательстве. Пошли повальные аресты всех, кто осмеливался говорить вслух о полете Гесса. За решеткой оказался довольно значительный круг лиц, близко связанных с заместителем фюрера. В конце концов объяснение его экстравагантному поступку было «найдено».

Из сообщения газеты «Фёлькишер беобахтер» от 12 мая 1941 года:

«Партайгеноссе Гесс, которому фюрер по причине прогрессирующего уже много лет заболевания строжайше запретил всякого рода полеты, не так давно (!) нарушил этот приказ и вновь завладел самолетом. В субботу 10 мая (!!) ... партайгеноссе Гесс опять ушел в полет, из которого он до сих пор не вернулся. Письмо, оставленное им, настолько сумбурно, что, к сожалению, показывает следы душевного расстройства...»

Хотя поведение Гесса было официально признашя говоря языком психиатров, неадекватным, взятые поя стражу люди Гесса оставались за решеткой. «Фюрер,— пишет Г. Пинкер,— решительно отклонил все ходатайства освободить из-под ареста лиц, посвященных в замыслы Гесса, хотя Борман регулярно передавал эти ходатайства Гитлеру».

Приказав считать своего заместителя сумасшедшим, фюрер передал его функции Мартину Борману.

Видимо, помимо сугубо деловых мотивов назначения на вторую по значимости ступень в нацистской партии, у Гитлера существовали и личные соображения. Укреплению их симпатий способствовал тот факт, что оба в один и тот же год (1924) находились под судом и, следовательно, испытывали одинаковую ненависть к Веймарской республике и царившим в ней порядкам. (Кстати, так же, как и Борман, Гитлер отделался менее чем годом тюрьмы. Причем в приговоре отмечалось, что Гитлер и другие главные участники, начавшие было свой путч в пивной «Бюргербройкеллер», действовали якобы из «национальных побуждений».)

И еще один момент. Гитлер был близок с целым рядом офицеров кайзеровского рейхсвера (некоторые из них были участниками упомянутого «пивного путча»). В личной дружбе Гитлера с бывшим воякой империи Вильгельма II неким В. Бухом Борман увидел возможность закрепить знакомство с фюрером.

Из досье Вальтера Буха:

Родился в 1879 году. До распада кайзеровской империи служил в армии. Воинское звание — майор. По личному распоряжению Гитлера еще в 20-е годы возглавил «комиссию по расследованию и улаживанию (УШЛА)» — нацистский партийный суд, организовавший расправу над противниками фюрера внутри НСДАП.

Галантное ухаживание 27-летнего Бормана за дочерью будущего председателя верховного суда НСДАП Гердой сделало свое дело: посаженым отцом за свадебным столом восседал Адольф Гитлер...

Энциклопедия его преступлений

Новоиспеченныи реихсляитер приступил к своим обязанностям.

Отлично зная, что Гитлер практически готов к началу разбойничьей войны с СССР, Борман уже через месяц с небольшим после своего назначения делает обширные протокольные записи.

В этих записях, которые еще называют «меморандумом Бормана», отчетливо виден политический оскал одного из самых злобных врагов нашей страны. Для понимания чудовищности преступных планов против Советского Союза, в подготовке которых исключительную роль играл рейхсляйтер Борман, есть смысл привести Нюрнбергский документ («меморандум Бормана») с некоторыми сокращениями. Это, думается, важно для молодого читателя, тем более что публиковался он у нас в таком виде, насколько я помню, всего один раз — в 1964 году.|

И еще одна оговорка перед тем, как приступить к чтению наиболее существенных пунктов «меморандума Бормана». Стиль и слог в отдельных местах может показаться непонятным. Дело в том, что начальник партийной канцелярии не был профессиональным стенографом. Далее. Записи ни при каких обстоятельствах не предназначались для выхода за пределы крайне ограниченного круга лиц и потому не подвергались последующему редактированию. Наконец, для нас с вами важна лишь суть документа, которым предопределялось будущее Советского Союза, всей Европы.

Итак, 15.00 16 июля 1941 года. В ставке фюрера, помимо Гитлера,— Борман, Геринг, генерал-фельдмаршал Кейтель, министр по делам оккупированных территорий Розенберг, начальник имперской канцелярии Ламмерс.

«Секретный документ государственной важности.

Запись для архива...

Открывая совещание, фюрер заявил, что он хочет сделать несколько принципиально важных заявлений. Сейчас необходимо провести ряд мероприятий. Это доказывает, между прочим, бесстыдный выпад одной вишийской газетки[5], заявившей, будто война против Советского Союза есть война для всей Европы и ее, дескать, нужно вести на пользу всей Европе. Очевидно, вишийская газета хочет подобными намеками добиться того, чтобы из этой войны извлекали пользу не только немцы, но и все европейские государства.

Важнее всего, чтобы мы не выдавали всему миру наших целей. Это вовсе не нужно. Главное заключается в том, чтобы мы сами знали, что мы хотим. Мы не должны затруднять себе путь» излишней болтовней. Болтовня не нужна. Если у нас хватит сил, мы можем достичь всего; но того, что лежит за пределами наших сил, мы все равно достичь не сможем.

Перед лицом мировой общественности мы должны мотивировать наши шаги, руководствуясь тактическими соображениями. Мы должны сейчас действовать точно так, как в Норвегии, Дании, Голландии и Бельгии. Тогда мы ничего не говорили о наших намерениях, и мы поступим разумно, если и впредь будем делать так же.

Итак, мы снова будем подчеркивать, что вынуждены оккупировать территории, навести на них порядок и обеспечить безопасность; в интересах местного населения мы-де обязаны позаботиться о спокойствии, снабжении, транспорте и т. д. и т. п. Для этого и вводятся наши порядки. Никто не должен догадываться, что эти порядки — окончательные. Все необходимые меры: расстрелы, выселения и т. д. — мы проведем несмотря ни на что.

Мы не должны наживать себе врагов преждевременно и без нужды. Мы должны действовать так, как будто осуществляем некий мандат. Однако для нас самих должно быть ясно, что из этих областей мы никогда не уйдем.

Речь идет о следующем:

1. Не мешать окончательному урегулированию, исподтишка готовить его.

2. Подчеркивать, что мы несем свободу.

В частности:

Крым следует очистить от всех инородцев и заселить Немцами. Бывшая австро-венгерская Галиция подлежит включению в рейх. Наши отношения с Румынией сейчас хороши, но кто знает, как они сложатся в будущем! Поэтому надо быть готовым ко всему, в том числе быть готовым ко всему и в вопросе о границах. Не надо полагаться на благожелательство других — вот основа для наших отношений с Румынией.

В принципе речь идет о том, чтобы удобно разделить огромный пирог, дабы мы могли: во-первых, им овладеть, во-вторых, им управлять, в-третьих, его эксплуатировать.

Русские теперь отдали приказ вести партизанскую войну за линией нашего фронта. Эта партизанская война имеет свои преимущества: она дает нам возможность истребить всех, кто идет против нас. Основные принципы:

Нельзя допустить существование каких-либо вооруженных сил западнее Урала, даже если для достижения этой цели нам пришлось бы вести войну 100 лет. Все преемники фюрера должны знать: безопасность рейха обеспечена лишь тогда, когда западнее Урала нет чужеземной военной силы. Охрану этого района от всех возможных угроз берет на себя Германия. Железный принцип навеки веков: никому, кроме немца, не должно быть дозволено носить оружие!

Это особенно важно. На первый взгляд кажется — проще привлечь к военной помощи какие-либо другие подчиненные нам народы. Но это ошибка! Это рано или поздно обратится против нас самих! Только немец может носить оружие — не славянин, не чех, не казак, не украинец!..

Из завоеванных восточных областей мы должны сделать для себя райский сад. Они для нас жизненно важны. Колонии играют совершенно второстепенную роль.

Если мы уже сейчас приступим к отделению некоторых областей, то мы должны выступать в роли защитников прав и интересов населения. Соответственно этому надо подыскать формулировки. Мы говорим сейчас не о новой имперской территории, а о задачах, выдвигаемых войной. В частности:

В Прибалтике должна быть взята под управление территория до Двины (по согласованию с Кейтелем).

Рейхсляйтер Розенберг подчеркивает, что, по его мнению, в каждом комиссариате необходимо различное обращение с населением...

Рейхсмаршал (Геринг — В. И.), напротив, считает необходимым в первую очередь позаботиться об обеспечении нашего продовольственного снабжения, обо всем остальном придется думать гораздо позднее. Побочный вопрос: существует ли вообще культурная прослойка среди украинцев или она есть только среди эмигрантов, находящихся вне пределов нынешней России?

Розенберг продолжает: он предлагает поддержать на Украине известные стремления к самостоятельности.

Рейхсмаршал просит фюрера сообщить, какие территориальные обещания он дал другим государствам.

Фюрер отвечает, что Антонеску (фашистский руководитель Румынии — В. И.) хочет Одессу и Бессарабию, а также полосу, идущую от Одессы к западу и северо-западу.

На упреки рейхсмаршала и Розенберга фюрер возражает, что новая граница, которую просит Антонеску, мало чем отличается от старой. Затем фюрер подчеркивает, что венграм, туркам и словакам не обещано ничего определенного.

Затем фюрер ставит на обсуждение вопрос: стоит ли бывшую австро-венгерскую часть Галиции включать в генерал-губернаторство? В ответ на возражение фюрер решает, что эта область (Львов) не войдет в генерал-губернаторство, а будет лишь подчинена рейхсминистру Франку.

Рейхсмаршал заявляет, что считает нужным включить в состав Восточной Пруссии некоторые районы Прибалтики (например, Белостокские леса).

...Затем фюрер заявляет, что приволжская колония[6] должна стать частью рейха, равно как и район вокруг Баку. Этот район должен быть немецкой концессией (военным поселением).

Финны хотят заполучить Восточную Карелию, однако из-за наличия большого никелевого месторождения на Кольском полуострове последний отойдет к Германии.

Крайне осторожно надо начать подготовку присоединения Финляндии в качестве федерального государства. Финны претендуют на район Ленинграда. Однако фюрер хочет сравнять Ленинград с землей, а затем отдать его Финнам...»

...Так планировалась неслыханная по своей беспощадности и жестокости кампания порабощения целых народов, массового истребления мирного населения, невиданного в истории грабежа.

Когда 22 ноября 1945 года председатель на Нюрн-, бергском процессе спросил подсудимых, признают ли они себя виновными, все ответили отрицанием предъявленных им обвинений. Так бы ответил и Мартин Борман, будь он среди обвиняемых.

Подобно им представшие перед судом другие военные преступники на процессах, последовавших за Нюрнбергом будут оправдывать свои неслыханные злодеяния «директивами», полученными из верхов рейха. На них будут ссылаться палач, вонзавший в самое сердце узника иглу с фенолом, изувер, натравливавший свирепого пса на беззащитного заключенного, детоубийца, хладнокровно бросавший младенца в костер.

За всеми этими преступлениями незримо стоит тень Бормана — одного из главных архитекторов расовой теории и практики германского фашизма. Мир упорядоченного насилия, концлагерь с изощренной жестокостью, всепланетный цирк дрессированных людей — вот что родила фантазия и раскрепощенная мания величия «наци № 2».

Именно Борману принадлежит развернутая и «обоснованная» концепция истребления целых народов. Своим острием она была направлена против главного врага — Советского Союза.

Вот одно из многочисленных тому доказательств. Совершив летом 1942 года вояж на оккупированную Украину, Борман уселся за письменный стол и разродился директивами относительно «обращения» с населением.

Директивы эти были адресованы Розенбергу, отвечавшему в рейхе за экономическую эксплуатацию восточных территорий.

Из досье Альфреда Розенберга:

Родился в 1882 году. Член НСДАП с 1933 года, С 20 апреля 1941 года — «уполномоченный по изучению проблем Восточноевропейского пространства». По указанию Гитлера и Бормана и по личной инициативе составлял инструкции для «будущего имперского комиссара Украины», «будущего имперского комиссара «Остланд» (Белоруссия и Прибалтика) и т. д. В качестве министра пс делам оккупированных восточных территорий активнс участвовал в беспрецедентных грабежах занятых советских областей. Судим и повешен по приговору Нюрнбергского трибунала 16 октября 1946 г.

В упомянутых директивах есть такие, например, установки (я цитирую по книге Иохима Вульфа «Мартин Борман — тень Гитлера»):

«...Немецкие органы здравоохранения ни в коем случае не должны действовать на оккупированных восточных территориях. Не может быть и речи о производстве прививок ненемецкому населению и о других профилактических медицинских мерах.

...Ненемецкое население не должно получать образования, кроме низшего. Если мы совершим эту ошибку, то сами родим будущее сопротивление. По мнению фюрера, вполне достаточно, если лица ненемецкой национальности, в том числе так называемые украинцы, научатся читать и писать.

...У ненемецкого населения мы ни в коем случае и никакими мерами не должны воспитывать «чувство господ». Необходимо обратное.

...Вместо нынешнего алфавита впредь подлежит ввести в школах «естественный алфавит» (то есть готический — В. И.)».

Борману же принадлежит авторство десятков документов, с бухгалтерской точностью и педантичностью определявших фашистскую политику массового истребления и тотального грабежа. Среди тщательно отработанных инструкций были, например, письмо Розенбергу от 19 апреля 1941 года о конфискации предметов искусства; письмо от 11 января 1944 года о вывозе товаров с оккупированных территорий; декрет от 13 сентября 1944 года об использовании военнопленных для принудительного труда; циркуляр от 25 ноября 1943 года о необходимости жестокого обращения с военнопленными; протокол от 17 ноября 1942 года о режиме на оккупированных территориях; письмо от 28 ноября 1941 года о недостаточно жестоком обращении с военнопленными и др.

Концепции, разработанные Борманом и Ко по отношению к неарийцам, были циничны и беспредельно жестоки. Выдвинутый нацистами тезис «славяне — рабы» воплощался с помощью инструкций и циркуляров, исходящих из Берлина. По разумению борманов, раб-славянин должен был уметь считать до 50, писать свое имя и, главное, беспрекословно подчиняться господину-немцу.

Согласно тем же «инструкциям» всех коммунистов, комсомольцев, советских и партийных работников, попавших к ним в руки, фашисты убивали немедленно. Что касается оставшихся на оккупированной вермахтом территории советских людей, гитлеровцы планировали постепенно «выселить» их. Термином «выселить» в деловых бумагах нацисты именовали истребление мирных жителей — женщин, детей и стариков.

Фашистские изуверы намеревались для начала «выселить» 30 миллионов русских, украинцев, белорусов. Затем «особому обращению» должны были подвергнуться еще по крайней мере 30 миллионов советских людей. В целом злодеи с черным пауком — свастикой — на рукавах мундиров хотели уничтожить на территории Восточной Европы 120—140 миллионов человек, а затем заселить эти «обезлюженные» земли 8—9 миллионами «представителей высшей расы»...

Таков был в действии «новый порядок», одним из главных устроителей которого был Борман.

Тот факт, что сам рейхсляйтер официально был двоеженцем, в конечном счете его личное дело и к истории отношения не имеет. Верный паладин фюрера, он ревностно следит за реализацией плана Гитлера о «биологическом потенциале». Подхватив на ходу бредовую идею Гитлера о внебрачных (но приравненных к браку) связях как источнике повышения рождаемости, аккуратист Борман сделал соответствующую запись мыслей Гитлера на ceй счет и направил ее в... министерство внутренних дел с пометой: «Прошу продумать еще раз тщательно весь этот комплекс и поставить меня в известность...»

«Весь этот комплекс» еще в 1935 году имел совершенно определенные очертания. Страшные вещи рассказывают об этом люди знающие.

Приходилось читать, например, об одной из секретнейших нацистских организаций под названием «Лебенсборн» («Источник жизни»). В ее ведении находились «дома встреч» в Германии и в других странах Европы. Их посещали офицеры СС и молодые женщины из «приличных семей», непременно арийки.

А зародилась сия расистская организация в Мюнхене Этот город рейхсфюрер СС Гиммлер назвал «столицей нового порядка и новой семьи». Центр «Лебенсборна находился в небольшой деревушке Штайгеринг, что в 35 километрах от Мюнхена. Позже отделения «Лебенсбор на» появились еще в 12 городах и поселках Германии а также на территории оккупированных фашистами стран.

Рассказывали, что женщин в клинику «Лебенсборна» принимали только в том случае, если у них имелись специальные справки о «расовой чистоте». Они должны были заполнить анкету, представить документы, свидетельствующие об «арийском происхождении».

После родов мать с ребенком еще в течение трех месяцев находилась в клинике. Затем младенца забирали от матери и передавали на воспитание в «арийскую семью», придерживающуюся нацистских принципов. Причем имя и фамилия ребенка заносились в специальный список СС.

Для мальчиков и девочек, похищенных фашистами в разных странах, существовали приюты «Лебенсборна». Туда принимали детей только «нордического типа»; остальных — в концлагерь. Один из приютов находился в Австрии, в Обервайсе. У доставленных туда под конвоем СС ребят измеряли нос, лоб, череп, делали анализ волос, остава крови. Проводились также специальные тесты-опросы. Все это входило в так называемую «расовую оценку». На основе этих данных чины СС принимали решение, достоин ли данный ребенок «стать сыном великой ермании». «Недостойных» ждала смерть. Воспитанникам прививались нацистские «добродетели»: преданность фюреру, жестокость, ненависть к неарийским народам, слепое повиновение «педагогам» из СС. Тех самых СС, которыми руководил «закадычный враг» Бормана — Генрих Гиммлер...

«Лебенсборн» — одна из самых невинных идей убийцы за письменным столом, повинного в мучениях и гибели миллионов человек. Особый цинизм «деяниям» Бормана придает то, что его преступные планы были направлены главным образом против совершенно беззащитных — гражданского населения, военнопленных, женщин, детей.

Стоит ли после этого удивляться, что одержимость Брмана в осуществлении человеконенавистнических заделов нашла свое признание у нацистского преступника № 1 — Адольфа Гитлера.

Не будучи на виду, но тонко действуя за кулисами, Борман приобрел ни с чем не сравнимое влияние в Третьем рейхе».

Осуществляя «глобальные» идеи фюрера, он одновременно сумел прибрать к рукам огромный партийный аппарат НСДАП. А став к тому же личным секретарем Гитлера, получил особые полномочия: никто отныне не мог прийти к фюреру без санкции Бормана; только через него к «наци № 1» попадали различные документы. Через него осуществлялся фильтр лиц, имевших право информировать Гитлера. Гитлер постепенно привык к тому, что Борман находился в его кабинете во время любой беседы.

За свою пёсью преданность и рвение Борман был удостоен высшего звания не только в нацистской партии, но и в СС — обергруппенфюрер. А к 1944 году Борман был уже ближайшим к Гитлеру человеком — и по духу, и по иерархии.

Правда, тогда уже фашистская Германия неудержимо неслась в пропасть.

Наступало время расплаты. Под ударами Красной Армии «тысячелетний рейх» разваливался на глазах.

На поминках рейха

Господин обергруппенфюрер! Все готово. Можно выступать.

Коренастый человек в форме генерала СС с наброшенным поверх мундира темным кожаным пальто, с записной книжкой в руках, оторвав взгляд от окна, сквозь которое в утренней дымке проступали развалины гостиницы «Кайзерхоф» на Вильгельмсплац, повернулся к говорившему.

Крутой, с глубокими залысинами лоб, пересеченный шрамом, был нахмурен. Слова бригаденфюрера СС Циглера вывели Бормана из состояния глубокого раздумья... Только что он просматривал записки своего дневника, вспоминая события последних страшных дней...

Из дневника Мартина Бормана:

«Воскресенье, 29 апреля.

Второй день начинается ураганным огнем. В ночь с 28 на 29 апреля иностранная пресса сообщила о предложении Гиммлера капитулировать. Венчание Адольфа Гитлерa и Евы Браун. Фюрер диктует свое политическое и личное завещание.

Предатели Йодль, Гиммлер и генералы оставляют нас большевикам!

Опять ураганный огонь!

По сообщению противника, американцы ворвались в Мюнхен!

30.4.45 года

Адольф Гитлер λ[7]

Ева Г. λ».

Перед глазами у Бормана стояли шестеро детей Геббельсов, которым несколько часов назад был дан смертельный яд. Магда сама (доктор Кунц отказался) разжимала уснувшим детям рот, вкладывала ампулы и сжимала челюсти. А потом еще пригласила на чашку кофе: «Посидим часок, как в добрые времена...» В эти предутренние часы 2 мая ее труп, вместе с трупом мужа, обгоревший, лежал в изрытом воронками саду имперской канцелярии.

Геббельс... Этот хромающий выскочка и хвастун еще 27 апреля заставил выйти «Берлинер фронт-блатт» («Берлинский фронтовой листок»). Надо же дойти до такого маразма, чтобы обратиться к жителям города со словами благодарности. Да какими!

«Браво вам, берлинцы!

Берлин останется немецким! Фюрер заявил это миру, и вы, берлинцы, заботьтесь о том, чтобы его слово оставалось истиной. Браво, берлинцы! Ваше поведение образцово! Дальше так же мужественно, дальше так же упорно, без пощады и снисхождения, и тогда разобьются о вас штурмовые волны большевиков... Вы выстоите, берлинцы, подмога движется!»

Борман знал, что Геббельс, как всегда, лгал: подмоги не было и быть не могло. До бункера имперской канцелярии глухо докатывался рокот орудий. Не знал Борман Другого: как далеко отсюда находятся русские.

А между тем Берлин — столица «тысячелетнего рейха» — вот уже три дня как окружен. Горели целые кварталы.

Потерявший всякое представление о реальностях, Гитлер в эти последние дни апреля ждал чуда. Его больная Фантазия рождала надежды на развалившуюся 12-ю армию, на удар по северному крылу наступающих советских войск переставшей существовать армии генерала Штейнера. Фюрер направляет Кейтеля собрать воедино все оставшиеся войска рейха. Фельдмаршал же просто не смог вернуться обратно в столицу. Тем временем Гитлер шлет отчаянные и бессмысленные радиотелеграммы генералам Венку и Шернеру с требованием начать выступление против русских...

Не знал Борман и о том, что войска 3-й ударной армии генерал-полковника В. И. Кузнецова, 5-й ударной армии генерал-полковника Н. Э. Берзарина и 8-й гвардейской армии генерал-полковника В. И. Чуйкова продвигались к центру: к Тиргартену, к Унтер-ден-Линден, к правительственному кварталу. Советским комендантом Берлина Берзариным уже издан приказ о роспуске национал-социалистской партии и о запрещении ее деятельности.

...Сейчас Борман был в плену тяжких мыслей. Казалось, все оставили последнее пристанище фюрера. Помимо Гиммлера и Йодля, один за другим бежали Геринг, генерал авиации Коллер, другие «соратники». Во дворе канцелярии валяется труп генерала Кребса, покончившего с собой.

Кребс... На него многоопытный и предусмотрительный Борман делал последнюю ставку в попытке оттянуть капитуляцию на востоке.

Накануне самоубийства Геббельса Борман договорился с ним послать на переговоры с советским командованием генерала Кребса, к тому времени начальника генерального штаба сухопутных войск, вручив документ, удостоверяющий полномочия последнего.

В 3 часа 50 минут 1 мая Кребс прибыл на командный пункт 8-й гвардейской армии, заявив, что уполномочен установить непосредственный контакт с Верховным командованием Красной Армии для проведения переговоров о перемирии. Кребс передает письмо Геббельса, новоиспеченного (последняя воля Гитлера) рейхсканцлера.

Из письма Геббельса советскому командованию:

«Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем. Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Денницу[8] мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери».

К письму Геббельса было приложено политическое завещание Гитлера со списком нового имперского правительства. (Завещание было подписано Гитлером и скреплено свидетелями. Завещание на правах свидетелей подписали Геббельс, Борман, Бургдорф, Кребс. Дата — 29 апреля, 4 часа утра.)

Свидетельствует маршал Г. К. Жуков:

«Ввиду важности сообщения я немедленно направил своего заместителя генерала армии В. Д. Соколовского на командный пункт В. И. Чуйкова для переговоров с немецким генералом. В. Д. Соколовский должен был потребовать от Кребса безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

Тут же соединившись с Москвой, я позвонил И. В. Сталину. Он был на даче. К телефону подошел дежурный генерал, который сказал:

— Сталин только что лег спать.

— Прошу разбудить его. Дело срочное и до утра ждать не может.

Очень скоро И. В. Сталин подошел к телефону. Я доложил полученное сообщение о самоубийстве Гитлера и появлении Кребса и решение поручить переговоры с ним генералу В. Д. Соколовскому. Спросил его указаний.

И. В. Сталин ответил:

— Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?

— По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера сожжен на костре.

— Передайте Соколовскому,— сказал Верховный,— никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, ни с Кребом, ни с другими гитлеровцами не вести».

Г. К. Жуков дает указание своему заместителю:

«— Передай, что, если до 10 часов не будет дано согласие Геббельса и Бормана на безоговорочную капитуляцию, мы нанесем удар такой силы, который навсегда отобьет у них охоту сопротивляться. Пусть гитлеровцы подумают о бессмысленных жертвах немецкого народа и своей личной ответственности за безрассудство».

О том, что Кребсу Борманом была дана команда затянуть переговоры, свидетельствует и содержание его беседы с В. И. Чуйковым — командующим армии. Писатель и журналист В. Вишневский, присутствовавший на беседе, приводит запись состоявшегося диалога. На прямой вопрос командующего, принимается ли капитуляция, Кребс ссылается на необходимость получить на это полномочия «правительства»: «Может быть, появится новое правительство на юге. Пока правительство есть только в Берлине. Мы просим перемирия».

Далее беседа протекала так:

Чуйков: Вопрос о перемирии может решаться только на основе общей капитуляции.

Кребс: Тогда вы завладеете районом, где находится немецкое правительство, и уничтожите всех немцев.

Чуйков: Мы не пришли уничтожать немецкий народ.

Кребс (пытается спорить): Немцы не будут иметь воз можности работать...

Чуйков: Немцы уже работают с нами.

Кребс (повторяет): Мы просим признать германское правительство до полной капитуляции, связаться с ним и дать нам возможность войти в сношение с вашим правительством...

В конечном счете Кребсу было категорически заявлено: прекращение военных действий возможно лишь при усло вии полной и безоговорочной капитуляции немецко-фашистских войск перед всеми союзниками. На этом разговор был прерван. А так как гитлеровцы тогда не приняли требования о безоговорочной капитуляции, нашим войскам был дан приказ: немедленно добить врага!

...Отрезанный от мира Борман не знал, что в тот же день, 1 мая, советские войска овладели государственным почтамтом и завязали бой за дом министерства финансов расположенный напротив имперской канцелярии. А 301-я дивизия во взаимодействии с 248-й стрелковой дивизией штурмом овладела зданием гестапо и министерством авиации. Вечером 301-я и 248-я стрелковые дивизии 5-й ударной армии вели последний бой за имперскую канцелярию.

Возвратившийся назад, Кребс докладывает нетерпеливо дожидавшемуся Борману о недвусмысленной позиции русских. С этого момента рейхсляйтеру ясно, что его политический замысел провалился и что выторговать себе какие-либо «льготы» — пустая затея. Пора спасаться..

Их было около 400 человек,— челядь фюрера, десяток высших чинов СС, офицеры из дивизии «Нордланд» и боевой группы «Бэрэнфенгер», оборонявшей канцелярию,— собравшихся в бункере имперской канцелярии.

Бункер с полусотней помещений был оборудован мощным узлом связи, продовольственным складом, подземным гаражом. Последнее пристанище Гитлера и его окружения, помимо апартаментов фюрера (включая комнату для его любимицы — собаки Блонди), состояло из анфилады маленьких комнат для технических служб, шести помещений штаба комиссара обороны Берлина Геббельса. Неподалеку разместились резиденция Бормана, комнаты группенфюрера СС Фёгеляйна, генерала Бургдорфа с группой офицеров армейской разведки, кабинет генерала Кребса. Оказавшись в бункере в числе первых советских военнослужащих, Е. Ржевская рассказывала в своей книге «Берлин, май 1945-го», что попасть в подземелье можно было с внутреннего двора рейхсканцелярии и из вестибюля, откуда вниз вела довольно широкая и пологая лестница. Спустившись по ней, сразу попадаешь в длинный коридор со множеством выходящих в него дверей. Чтобы достичь убежища Гитлера и его ближайшего окружения, нужно было проделать сравнительно длинный и путаный путь. А из внутреннего сада вход был непосредственно в «фюрер- бункер», как его называли обитатели подземелья.

Двухэтажный «фюрербункер» находился на большей глубине, чем убежище под имперской канцелярией, и железобетонное перекрытие было здесь значительно толще. (Начальник личной охраны Гитлера — Ганс Раттенхубер в своей рукописи, написанной им в плену, характеризует это убежище так: «Новое бомбоубежище Гитлера было самым прочным из всех выстроенных в Германии — толщина потолочных железобетонных перекрытий бункера достигала восьми метров». Ему это известно — ведь он был ответствен за безопасность Гитлера.)

Около входа в бункер стояла бетономешалка: здесь еще совсем недавно производились работы по усилению бетонного перекрытия убежища Гитлера,— вероятно, после прямого попадания в него артиллерийских снарядов...

В эти предутренние часы обитатели бункера во главе с Борманом были отрезаны от мира — рухнула радиомачта имперской канцелярии, нарушились телефонные коммуникации. Только мощный слой бетона спасал их от прямого попадания советской артиллерии...

Из дневника Мартина Бормана:

«1 мая.

Наша имперская канцелярия превращается в развалины».

Итак, вместе собрались остатки нацистской своры, которые альтернативу самоубийству увидели в попытке прорваться из обуглившегося рейха. Ждали решения Бормана.

— Ваш план, Циглер!— повернулся Борман к бригаденфюреру.

— Из всех вариантов единственно подходящим может оказаться северный путь,— развернув карту Берлина начал Циглер.— Пройдем по задам разрушенных домов Унтер-ден-Линден, выйдем на пересечение с Фридрих-штрассе, потом снова на север, к вокзалу и станции метро, а там по подземному туннелю...

Возможно (скорее всего), такого разговора в действительности не было. Но многочисленные свидетельские показания впоследствии подтвердят, что выход из безвыходного положения обитатели бункера, прежде всего бригаденфюрер СС Циглер, видели именно здесь. Понимая, что события ближайших часов спрогнозировать трудно, если не невозможно, договорились встретиться у станции метро «Фридрихштрассе».

Последняя запись в дневникеМартина Бормана:

«1 мая.

Попытка вырваться из окружения».

Как же развивались события дальше? После войны участник прорыва шофер Гитлера Эрих Кемпка выпустил в ФРГ книгу под любопытным названием: «Я сжег Адольфа Гитлера». Доверять полностью Кемпке нельзя (почему — об этом несколько позже), но описание тех предутренних часов выглядит, на мой взгляд, правдоподобно. Вот несколько коротких отрывков из его воспоминаний:

«Проскочив пустую площадь Вильгельмсплац, мы спустились в метро и пошли по рельсам в сторону Фридрих-штрассе. Где-то через два часа добрались до вокзала. Картина, которую мы тут увидели, потрясла. Смертельно усталые солдаты, раненые, о которых никто не заботился, беженцы лежали у стен, на ступеньках лестниц, на платформах станции. Большинство уже утратило всякую надежду на бегство и было безучастно ко всему происходящему... Я покинул вокзал, чтобы разведать возможность прорыва в северном направлении.

...В нескольких метрах от моста Вайдендаммербрюкке улица была перекрыта заграждениями. То и дело рвались снаряды. Все вокруг казалось вымершим. Солдаты у кад сказали, что некоторым немецким подразделениям удалось прорваться, другие же, после тяжелых потерь, были отброшены...

Собрав группу, я предложил назначить Адмиралспаласт (здесь размещался театр — В. И.) постоянным сборным пунктом. Каждый получил возможность — независимо от группы — присоединиться к другой какой-нибудь прорывающейся группе. В два часа ко мне подошло несколько человек. Среди них я узнал Бормана — он был в форме обергруппенфюрера СС. Среди сопровождавших его были доктор Науман (бывший статс-секретарь — В. И.), адъютант Геббельса хауптштурмфюрер СС Швегерман и доктор Штумпфеггер. (Они покинули имперскую канцелярию после нас...) Борман, доктор Науман и я обсудили ситуацию. Борман решил использовать для прорыва танки. Я возразил: разве можно сейчас здесь найти хотя бы один танк.

Но вдруг случилось чудо: мы услышали приближающийся лязг гусениц, вызвавший у всех вздох облегчения: мы увидели три танка T-IV в сопровождении трех бронетранспортеров.

Я обратился к командиру головного танка, который назвался оберштурмфюрером СС Ханзеном: это были остатки танковой дивизии СС «Нордланд», которая в соответствии с полученным приказом уходила на север.

Рассказав Ханзену о нашем намерении попытаться прорваться, я приказал ему двигаться медленно, так, чтобы наша группа на пути к Цигельштрассе была под защитой танков.

Словно черные тени, мы двинулись вперед рядом с танками. Борман и доктор Науман шли почти вровень с башней с левой стороны от танка. Доктор Штумпфеггер и я шли позади них...

Нервы были напряжены до крайности. Каждый осознавал, что речь идет о жизни или смерти. Внезапно противник открыл сильный огонь. Через мгновение мощное пламя неожиданно вырвалось из нашего танка. Борман и доктор Науман, шедшие впереди меня, были отброшены взрывной волной.

Я тотчас же упал на землю. Доктор Штумпфеггер свалился прямо на меня. Я потерял сознание... Видимо, взрывной волной меня отбросило к развалинам какого-то Дома. Я еще ничего не видел. С трудом, опираясь на руки, прополз я метров примерно сорок, пока не наткнулся на что-то. Я нащупал стену: должно быть, это было противотанковое заграждение. Я решил передохнуть, спустя некоторое время ко мне вернулось зрение. Тут я увидел шатающуюся фигуру, она подошла поближе, и я узнал второго пилота Гитлера Георга Бетца, который тоже участвовал в прорыве... Он сказал, что, вероятно, произошел взрыв танка, который разбросал в стороны нас четверых Бормана, Наумана, Штумпфеггера и меня. Поддерживая друг друга под руки, мы медленно направились к Адмиралспаласту.

...После всего случившегося я пришел к убеждению что групповой прорыв из Берлина нереален. Поэтому вся группа была распущена. Каждый в отдельности должен был попытаться (по возможности переодевшись в цивиль ную одежду) прорвать кольцо противника...»

После этого Бормана видели. Кто — живым, кто - мертвым.

Версии, мифы, рабочие гипотезы

Так что, погиб Борман в то утре Или все-таки ему удалось вырваться из Берлина?

Эти вопросы мне не раз задавали друзья и читатели особенно после публикации в журнале «Вокруг света» в 1984 году очерка «Тайна майской ночи», в котором, в частности, была опубликована история поисков нацистского преступника, предпринятых Полом Мэннингом.

Должен сказать, что подобные вопросы возникали (и оставались без четкого ответа) и в ходе расследований и самого Нюрнбергского процесса сорок лет назад.

Попробуем же сегодня, вооружившись и архивными материалами, и официальными документами различной давности, и, наконец, публикациями самого последнего времени, проанализировать сумму имеющейся на сей счет информации.

И возьмем для начала версию о том, что Борман погиб в том огненном кольце — в пользу нее говорит немало показаний лиц, допрошенных по делу. Вот свидетельства.

Артур Аксман, руководитель гитлерюгенда. «Невысокий человек в форме обергруппенфюрера был убит на мосту в Пихельсдорфе (крайне западная часть Берлина)».[9]

Вильгельм Баур, личный пилот Гитлера: «Похожий мужчина был убит на берлинской улице Цигельштрассе».

Отто Беренс, обершарфюрер, участник прорыва: «Я видел труп невысокого генерала СС».

Отто Гюнше, адъютант Гитлера: «Обергруппенфюрер был убит во время прямого попадания в танк, под прикрытием которого он шел в районе моста Вайдендаммер- брюкке».

Вилли Беринг, шофер имперской канцелярии: «Я опознал труп обергруппенфюрера по портупее в районе Фридрихштрассе».

Хуан Пинар, испанский солдат, участник попытки прорыва: «Обгоревший труп генерала СС вытаскивали из подбитого танка».

Итак, свидетельства разных людей, допрошенных в разное время и не имевших возможности согласовать свои показания, при всей противоречивости в деталях, едины в главном: Борману не удалось вырваться из окруженного Берлина.

Попытки засвидетельствовать смерть начальника партийной канцелярии (и тем самым, заметьте, предотвратить дальнейшие его поиски) были предприняты и во время Нюрнбергского процесса.

Так, по требованию защиты был допрошен начальник имперского гаража, личный шофер Гитлера упоминавшийся Эрих Кемпка. Свидетеля первым допрашивал адвокат Л. Бергольд. 3 июля 1946 года Кемпка пересказал уже известную читателям историю прорыва группы Бормана в ночь с 1 по 2 мая. Свои показания он закончил следующими словами:

— По-моему, на той стороне, по которой шел Мартин Борман, возникло пламя. Я сам взрывом был отброшен в сторону и потерял сознание. Когда я пришел в себя, ничего видеть не мог — меня ослепило пламя...

Продолжая допрос свидетеля, адвокат, видимо, стремился получить более твердое показание о смерти Бормана именно при описываемых обстоятельствах. Он задает Кемпке «наводящий вопрос»:

— Свидетель, вы видели при этом, как Борман упал, когда возникло пламя?

Тут Кемпка дает «дополнительное разъяснение»:

— Да, я заметил одно движение Бормана. По-моему, он падал, его относило взрывом.

Бергольд продолжает дожимать:

— Этот взрыв был таким сильным, что, по вашим наблюдениям, Мартин Борман погиб от него?

Ответ:

— Да, я совершенно определенно полагаю, что из-за силы этого взрыва он лишился жизни.

Тут уж судьи Международного трибунала, обычно воздерживающиеся от допросов свидетелей, считают нужным вмешаться. Председательствующий задает вопрос:

— Как далеко вы находились от Бормана?

Кемпка: Примерно в трех метрах.

Председательствующий: Затем снаряд попал в танк?

Кемпка: Нет, мне кажется, что не снаряд, а панцер- фауст, выброшенный из окна, попал в танк.

Председательствующий: Затем вы видели вспышку и потеряли сознание?

Кемпка: Я внезапно увидел пламя и через долю секунды заметил, как рейхсляйтер Борман и статс-секретарь Науман были отброшены от танка. Я сам в тот момент был отброшен в сторону и потерял сознание. Когда пришел в себя, я немог ничего видеть. Стал пробираться ползком и полз до тех пор, пока не наткнулся головой на противотанковое заграждение. (Как видите, Кемпка утверждает примерно то же, о чем напишет в книге «Я сжег Адольфа Гитлера».)

В ходе последующих допросов показания бывшего шофера стали еще более неопределенными и расплывчатыми, Вконец запутавшись в объяснениях, он вдруг неожиданно заявил:

— Я не видел Бормана непосредственно у танка…

Если при оценке показаний Кемпки учесть, что дело происходило между двумя и тремя часами утра, то есть во мгле, можно представить себе, насколько серьезно следует воспринимать его ответ.

Любопытно, что наблюдавший допрос участник Нюрнбергского процесса, будущий автор целого ряда книг о тех днях, член Президиума Советского комитета защиты мира А. И. Полторак, с которым меня свела судьба во время работы в Комитете, рассказывал, что на всех, кто присутствовал при допросе Эриха Кемпки, он производил впечатление жалкого враля.

«Кстати замечу,— заканчивает А. И. Полторак одну из глав своей книги «Нюрнбергский эпилог»,— что в ходе процесса кое-кто утверждал, что и Эйхман мертв. Не прошло и пятнадцати лет, и он «воскрес из мертвых», после чего был судим и повешен».

К слову сказать, в день, когда адвокат Бергольд предложил аннулировать «дело», пришло сообщение Якоба Гласа, личного шофера Бормана. Глас заявил, что «абсолютно убежден в том, что мужчина, которого он видел на днях на одной из улиц Мюнхена, был Борман». Вторым человеком, опровергшим версию о смерти рейхсляйтера, оказался немецкий писатель Генрих Линау. Он выступил в печати с утверждением, что случайно встретил Бормана в поезде Гамбург — Фленсбург.

Разбирая вариант «Борман остался жив», нельзя не коснуться вопроса о его «гибели» возле пресловутого танка, о котором столь часто упоминали свидетели.

Действительно, под утро 2 мая в северо-западной части Берлина, которая практически уже была блокирована нашими войсками, наблюдалось скопление танков и самоходных орудий. Вероятнее всего, тех самых, что составляли группу прикрытия обитателей бункера имперской канцелярии. Был ли среди них Борман?

Маршал Жуков, вспоминая эти часы и обстоятельства, впоследствии напишет:

«Не помню точно времени, но как только стемнело, позвонил командующий 3-й ударной армией генерал И. Кузнецов и взволнованным голосом доложил: — Только что на участке 52-й гвардейской дивизии прорвалась группа немецких танков, около двадцати машин, которые на большой скорости прошли на северо-западную окраину города.

Было ясно, что кто-то удирает из Берлина. Возникли самые неприятные предположения. Кто-то даже сказал, что, возможно, прорвавшаяся танковая группа вывозит Гитлера, Геббельса и Бормана.

Тотчас же были подняты войска по боевой тревоге, с тем чтобы не выпустить ни одной живой души из района Берлина...

На рассвете 2 мая группа танков была обнаружена в 15 километрах северо-западнее Берлина и уничтожена нашими танкистами. Часть машин сгорела, часть была разбита. Среди погибших экипажей никто из главарей гитлеровцев обнаружен не был».

А член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал К. Ф. Телегин, исходя из показаний плененных немцев о присутствии Бормана среди участников танкового прорыва, тотчас же направил разведчиков в этот район. Тщательный осмотр места боя показал: Бормана здесь нет.

Теперь, думается, самое время дать хотя бы беглый обзор сообщений (последнее слово можно было бы взять в кавычки) о дальнейшем пути Мартина Бормана. При этом я постараюсь не повторять версии, изложенные знатоком загадок (и разгадок) тайн «третьего рейха» Львом Безыменским.

Справедливости ради отметим, что начиная с июня 1945-го «открывать» Бормана стало делом модным. Утверждения, свидетельства, показания волнами накатывались на страницы мировой прессы и исчезали, отвергнутые.

В Западной Германии поисками Бормана после войны, как, впрочем, многих других видных гитлеровцев, практически не занимались. Формально вопрос о бывшем рейхс- ляйтере разбирала комиссия по денацификации в верхнебаварском городе Траунштейн. Там Бормана признали «пропавшим без вести», но — тем не менее — подпадающим под категорию главных преступников. Дело рейхсляйтера разбиралось также в суде, который объявил его мертвым, о чем свидетельствует соответствующая запись в управлении актов гражданского состояния Западного Берлина.

А пионером послевоенных «находок» фашистского преемника выступило Радио Монтевидео. Оно утверждало, что Борман скрывается в провинции Мисьонес, в северной части Аргентины. Полиция обыскала всю провинцию, однако поиски не дали результатов. В том же сорок шестом году в Нюрнберге, когда еще шел процесс, циркулировали слухи, будто «серый кардинал» прячется в испанской деревне Эспириту (провинция Саламанка). Проверка, проведенная властями, также была безуспешной.

Кстати, значительно проще оказалось обнаружить местонахождение жены Бормана. В своей книге «Жизнь и исчезновение ближайшего соратника Гитлера» Джеймс Макговерн пишет: «Сразу же после войны в штабе американской контрразведки появился человек и заявил, что из Берхтесгадена (резиденция Гитлера в Баварии — В. И.) Герда Борман похитила его ребенка. Он сообщил, что ему известно, где скрывается жена бывшего помощника фюрера. После четырех дней поисков в местечке Грендерталь, на австро-итальянской границе, была обнаружена небольшая вилла, в которой размещался детский приют. Руководила им фрау Борман. Она, однако, не сообщила ничего нового о своем супруге...»

Но вернемся к поискам самого Бормана. В 1948 году немецкий эмигрант Хейсляйн, в прошлом депутат рейхстага от Партии центра, знавший Бормана лично и проживавший тогда в Чили, сообщил, что видел рейхсляйтера. Дело, по его словам, было так. Однажды Хейсляйн отправился к своему другу — тоже немецкому эмигранту — Ульриху Кейхенбаху, имение которого находилось почти у самой границы Чили с Аргентиной. Совершая послеобеденную прогулку, друзья неожиданно встретили на дороге трех всадников в пончо и широкополых шляпах. Присмотревшись к одному из них, Хейсляйн вскрикнул от удивления: это был Борман. «Хейсляйн»,— отчетливо пробормотал Борман и, круто осадив лошадь, приказал своим спутникам: «Назад, галопом!» Всадники помчались по направлению к аргентинской границе и вскоре скрылись из виду.

Об этом периоде в жизни Бормана говорится и в книге Пола Мэннинга. В ней указывается, в частности, что и поныне в архивах полиции Буэнос-Айреса хранятся Документы за номером 356/48 и 481/50. В них — свидетельства очевидцев, видевших Бормана в аргентинской столице в том самом 1948 году. Затем он как будто переехал в город Парану, где его вновь опознали.

Далее путь нацистского преступника ведет в Бразилию.

В городе Санта-Катарина он появился под вымышленным именем Элейзер Гольдштейн. Здесь Борман-Гольдштейн активно занимался сколачиванием единого «нацистского клана» из числа германских фашистов, обосновавшихся в немецких колониях Парагвая, Аргентины и Бразилии. Постоянной же резиденцией Бормана стал бразильский штат Мату-Гроссу, откуда он держит постоянную связь с организацией бывших служащих СС («Одесса»).

Потом Борман вновь оказывается в Аргентине. В этой связи утверждают, что в отеле города Мина-Клаверо (провинция Кордова) зарегистрировался некий Хосе Перес, в сопровождении двух спутников, также носивших испанские фамилии, хотя и объяснявшихся по-испански с превеликим трудом.

Вот еще одна версия о судьбе Мартина Бормана. В январе 1952 года один из бывших руководителей итальянских партизан Луиджи Сильвестри заявил корреспондентам, что видел Бормана в Больцано, на австро- итальянской границе. Борман, согласно его сообщению, вышел из черного «мерседеса» и скрылся в монастыре доминиканцев, в котором в ту пору размещался штаб итальянского Красного Креста. Там он представился как руководитель немецкой организации, осуществляющий обмен итальянских и немецких военнопленных. (Отметим, что Больцано расположен напротив той части австрийского Тироля, где с мая 1945 года жила Герда Борман после своего отъезда из Берхтесгадена.) Сообщение Сильвестри вызвало сенсацию, которая, впрочем, просуществовала несколько дней.

Следующее известие датировано 17 февраля того же года. На этот раз теперь уже западногерманский торговец зерном, в прошлом штурмбанфюрер СС Иохим Тибиртиус твердо заявил: Борман жив. Как офицер штаба дивизии «Нордланд», Тибиртиус находился в группе, бежавшей из бункера имперской канцелярии в ночь на 2 мая. Он утверждал, что видел Бормана, ковыляющего рядом с танком, в который попал снаряд на мосту Вайдендаммербрюкке. По словам Тибиртиуса, Борман не пострадал от взрыва, так как позднее он видел его по другую сторону моста. (Иохим Тибиртиус: «Мы шли вместе до самой Альбрехт- штрассе. Потом я потерял его из виду. При взрыве ему повезло, так же, как и мне».)

...Эта была сенсация. 11 мая 1960 года телеграфные агентства мира из столицы Аргентины передали сообщение: «На автобусной остановке возле своего дома на окраине Буэнос-Айреса арестован Эйхман. На предварительном следствии в Иерусалиме Эйхман, согласно американским источникам, заявил: «Борман жив».

Во время судебного процесса подсудимый получал обширную корреспонденцию. На одной открытке было всего лишь одно слово: «Мужайся». И подпись «Мартин». Главный обвинитель на суде утверждал, что письмо написано рукой Бормана — к такому выводу пришли эксперты после тщательного графологического анализа.

Из досье на Адольфа Эйхмана:

Родился в 1906 году в Мюнхене. С 1933 года в СС. В 1937 году возглавил «подотдел по делам евреев» в имперском управлении безопасности. Скрывался в Германии до 1950 года. Затем бежал в Латинскую Америку. В 1960 году выкраден израильской разведкой Судим и казнен в 1962 году.

Арест Эйхмана и суд над ним вновь привлекли внимание к фигуре бывшего рейхсляйтера. И нам понятно почему: дело Эйхмана опровергало утверждения скептиков о том, что крупный военный преступник не смог бы долго прятаться от правосудия. Но если Эйхману удалось до 1950 года — а это засвидетельствованный судом факт — скрываться в Западной Германии, затем с помощью бывших эсэсовцев переправиться в Южную Америку и прожить там десять лет под вымышленным именем (Рикардо Клименте), то возникает вполне законное предположение, что и Борман мог поступить таким же образом.

Оснований для такого утверждения у нас более чём довольно. Назову лишь наиболее громкие имена нацистских военных преступников, которым, подобно Эйхману (и, возможно, Борману), удавалось скрываться в Западной Германии.

Только в апреле 1946 года в районе города Фленсбурга был схвачен соучастник Бормана по тому памятному процессу об убийстве в 1924 году, комендант концлагеря Освенцим Рудольф Гесс. Лишь в 1950 году полиция выяснила, что под именем Вальтера Бергера в городке Хазенмор скрывается бывший рейхскомиссар Украины Эрих Кох. Вплоть до начала 60-х годов лежали «на дне» преемник Гесса на посту коменданта Освенцима штурмбанфюрер СС Рихард Бер, равно как главный исполнитель инспирированной Борманом чудовищной операции по уничтожению сотен и тысяч «безнадежно больных» профессор Вернер Хайде. Число примеров подобного рода легко умножить.

Все это говорит о том, что высшие чины нацистской партии и РСХА заблаговременно решали вопросы, связанные с последующей — после поражения Германии — судьбой как самих себя, так и нужных им кадров. Борману принадлежит идея создания специальной тайной организации по спасению тысяч наиболее нужных ему нацистов. В литературе, особенно последнего периода, упоминается название основанного по указанию рейхсляйтера подпольного союза.

Из досье «Организации бывших служащих СС («ОДЕССА»):

Создана по инициативе Бормана и по организационной схеме шефа гестапо Мюллера в конце 1944 как основной исполнитель операции по укрывательству в сам» Германии и за ее пределами особо доверенных член< возглавляемого рейхсляйтером аппарата НСДАП и наиб лее ценных кадров СС. Одновременно — канал по транспортировке валюты и ценностей, размещения их в надежных банках, учредитель многочисленных предприятий, контор. Действует по сегодняшний день в ряде стран Западной Европы и Латинской Америки. Связана с ЦРУ. Весьма значительному числу кровавых преступников затем удавалось незаметно покинуть Западную Германию и пересечь океан, где их ждал надежный приют.

Характерно, что во всех наших последующих поисках бывшего рейхсляйтера непременно будет фигурировать Латинская Америка. Случайно ли это? Отнюдь нет. И в политическом плане это обстоятельство весьма важно в нашем путешествии по следам Мартина Бормана. Но об этом чуть позже. Пока же заметим, что, по опубликованным недавно данным, здесь сегодня обитают многие сотни нацистских преступников.

В канун 40-летия Победы над фашизмом автору довелось участвовать в проходившем в Москве заседании «круглого стола», тема которого — ответственность укрывшихся в Латинской Америке нацистских преступников и их покровителей. Его проводили Советский комитет солидарности с народами Латинской Америки, Советская ассоциация юристов и агентство печати «Новости».

Заместитель председателя комитета солидарности К. А. Хачатуров, вице-президент Международного комитета бывших узников Маутхаузена писатель Ю. Е. Пиляр, директор Института прокураторы СССР, вице-президент Советской ассоциации юристов доктор юридических наук И. И. Карпец с фактами в руках убедительно доказали, что именно в Латинской Америке укрылось наибольшее число нацистских преступников, виновных в массовом истреблении людей в годы второй мировой войны.

А Гильермо Ториэльо Гарридо, председатель Латиноамериканского антиимпериалистического трибунала, бывший министр иностранных дел Гватемалы, привел поражающую воображение цифру. Трибунал, отметил он, считает неоспоримым, что более 40 тысяч нацистских палачей до сих пор скрываются в Латинской Америке, главным образом в Аргентине, Парагвае и Чили...

Закончить эту главу я хотел бы тремя вопросами.

Первый: мог ли Борман, в принципе, обосноваться в одной из стран южноамериканского континента?

Второй: реально ли, что «серый кардинал» нашел здесь безопасное укрытие и в течение многих лет смог избежать возмездия? И наконец, третий: почему своей «Святой Еленой» Борман, судя по многочисленным свидетельствам, избрал именно юг американского материка?

Версий, мифов и гипотез в связи с этим, которые с разной степенью можно было признать истиной, было, прямо скажем, немало.

Нацистский приют на Амазонке

О мужестве этого человека доводилось читать немало, а его портреты встречать в газетах и журналах. Но не слава и жажда популярности двигала им. Сесар Угарте посвятил свою жизнь одной цели: выявлять и предавать правосудию виновников массовых убийств и до сих пор избежавших возмездия,— бывших нацистов, прячущихся в Южной Америке.

После второй мировой войны, в которой Сесар Угарте принимал участие, он учился в университете на отделении криминалистики. Был юристом, журналистом, начальником департамента уголовной полиции в Лиме. Многие годы, начиная с весны сорок пятого, он собирал досье на Нацистов. Сражался с ними там, где нет танков и нельзя стрелять, где приходится пробираться сквозь крючкотворство юриспруденции, чтобы доказать — палач есть палач.

Воспроизведем лишь одну из историй, которую раскрыл сам Угарте и которая как нельзя лучше подтверждает тот факт, что видные нацисты не так уж плохо устроились в Латинской Америке. А связана эта история с фамилией одного из крупных нацистов.

В конце 60-х годов в Перу разразился скандал: дочь некоего сотрудника латиноамериканского филиала фирмы «Фольксваген» Федерико Свенда застрелила испанского князя Саториуса. Скромный служащий Свенд, получавший всего шесть тысяч солей в месяц, оказался в состоянии ежедневно в течение года платить более пяти тысяч солей для организации защиты дочери.

Кто он такой — этот Федерико Свенд? Угарте удалось выяснить, что под этой фамилией скрывается крупный нацистский преступник подполковник СС Ф. Швенд, главное действующее лицо в гиммлеровской операции «Берн- хард» по изготовлению и сбыту фальшивых фунтов стерлингов.

Ко времени своих поисков Сесар Угарте не знал всех обстоятельств этой крупной акции. А они таковы.

Вместе с крупным чином СД В. Хётлем по прямому распоряжению начальника имперского управления безопасности (РСХА) Кальтенбруннера и, как полагают, с ведома и благословения рейхсляйтера Бормана Швенд обеспечил выпуск огромного количества британских денег. В этой крупномасштабной военно-экономической провокации два существенных момента.

Несколько лет назад западногерманский журнал «Штерн» добился от австрийского правительства разрешения организовать поиски ящиков, затопленных фашистами в озере Тёплицзее, раскинувшемся в горах на границе Штирии и Верхней Австрии. Они длились две недели. Специально обученные пловцы-подводники сумели найти и доставить на берег десять ящиков. Их содержимое - 55 тысяч фальшивых английских банкнот, отпечатанных в 1935, 1936 и 1937 годах. Так был пролит дополнительный свет на операцию «Бернхард», которая началась еще в предвоенные годы. Через Швейцарию эсэсовцы сбывали фальшивые английские фунты, изготовленные заключенными в нацистских концлагерях. Цель операции —- внесение хаоса в финансовые системы стран — противников гитлеровской Германии. Иными словами, экономическая диверсия в крупных размерах.

На следующем этапе благодаря реализации фальшивых банкнот в середине второй мировой войны началась массовая скупка земельных участков, недвижимости, акций компаний и концернов в... странах Латинской Америки.

Ныне, писал Угарте, более 800 предприятий в разных странах мира, основанных на ценностях и фальшивых банкнотах, сбытых в свое время Швендом, платят бывшим нацистам проценты от своих прибылей, а прибыли эти исчисляются миллионами.

Когда Сесар Угарте настойчиво спрашивал: почему Свенд-Швенд до сих пор не выдан правосудию, ему отвечали: «Потому что Великобритания, против которой он в основном работал, не требовала и не требует его выдачи».

А что касается его положения в самой Южной Америке, то оно у Швенда весьма надежное. Он связан с бывшими гитлеровцами, разбросанными по всему континенту. Он умеет внезапно исчезать и так же внезапно появляться. Кстати, из Перу Швенд исчез в сопровождении немца, весьма похожего на Бормана. А спустя некоторое время он и тот же самый немец объявились в Буэнос-Айресе. Оттуда их путь следовал в Сан-Пауло (Бразилия). Эта блиц- поездка напоминала инспекцию, отмечалось в бразильской печати.

...Видные нацисты, конечно, не случайно избрали Южную Америку для своего четвертого по историческому счету «мини-рейха». Условия для этого складывались давно. По свидетельству американского исследователя Джеффа Хартона, истоки симпатии германской реакции к латиноамериканскому югу восходят еще к прошлому веку. Он пишет: «За пятьдесят лет до прихода Гитлера к власти некто Бернхард Фёрстер — школьный учитель из Берлина, одновременно одна из ведущих фигур существовавшего в конце XIX века объединения, известного под названием «Германская семерка», и двоюродный брат философа Фридриха Ницше основали в центральном районе Парагвая немецкую колонию «Нуэва Германиа» («Новая Германия»). С тех пор немцы здесь находят убежище — их по большей части привлекает сюда консерватизм внутренней жизни».

Говоря о Парагвае, Хартон добавляет, что президент Стресснер, отец которого иммигрировал сюда в 90-х годах прошлого века из Баварии, не забывает о своем происхождении.

Что правда, то правда. Еще в двадцатом году молодой лейтенант Альфредо Стресснер — адъютант, переводчик и доверенное лицо одного из первой семерки нацистов Эрнста Рёма — был завербован и стал активно сотрудничать с НСДАП, СА и СС. Тогда-то он превратился штатного агента нацистов на юге Америки. Именно от него и через него потянулись незримые нити к тем военным на континенте, которые и поныне, хотя и одряхлев малость, продолжают оставаться ударной силой империализма.

Есть достоверные сведения о давних связях между фашистской Германией и Южной Америкой на «официальном» уровне. Вот, например, престарелый Арнульфо Ариас, который трижды становился президентом Панамы и который в четвертый раз выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах в мае 1984 года. Первые контакты с Гитлером Ариас установил в октябре 1939 года, a через два года «подарил» Панаме расистские законы, запрещающие въезд в эту страну китайцев, негров, индийцев.

Документально доказано и то, что огромное состояние бывшего никарагуанского диктатора Сомосы связано одной из услуг, которую он оказал нацистам,— интернировав всех немцев, бежавших в Никарагуа от Гитлера, он присвоил их земли себе.

...Вскоре после первой мировой войны в живописном местечке между Амазонкой и Ориноко поселились немецкие колонисты во главе с неким Адольфом Швельмом. Здесь, на границе Аргентины и Парагвая, постепенно складывалась обширная немецкая колония. В этих краях Швельм прожил около сорока лет, прослыв одним из самых реакционных колонистов. К тридцатым годам колония Швельма разрослась, стала важным политическим и экономическим фактором в жизни Аргентины. У колонистов возникли и окрепли связи с военно-промышленным комплексом Германии, где к власти подбирались нацисты. Сотни семей к тому времени успели перекочевать и пустить корни в соседних странах — Бразилии, Парагвае, Чили. При этом связи «дочерних» колоний с владениями патриарха южноамериканских немцев продолжали укрепляться. Стоит ли говорить, что это единство подогревалось к тому же общностью «арийского» происхождения?

Теперь вернемся к Германии после захвата фашистами власти. Доподлинно известно, что в стратегические планы Гитлера входила и экспансия в Латинскую Америку. Доверенные лица коричневого режима создали здесь разветвленную шпионскую сеть (есть ряд свидетельств, что главным агентом фюрера был сам Адольф Швельм). Ее задачей, помимо сбора развединформации, была подготовка политической и экономической базы для захвата латиноамериканского континента.

С этой целью в 1936 году по заданию Гитлера была начата операция под кодовым названием «Пять ключей»: пять особо доверенных агентов получили по 20 миллионов долларов и были направлены в ряд стран Латинской Америки. Им предписывалось ассимилироваться, установить связи с местными фашистскими организациями и приступить к созданию национал-социалистских групп, которые в день «х» должны были бы оказать любую необходимую помощь рейху в Южной Америке. Так на континенте создавался филиал НСДАП — «заграничная организация национал-социалистской немецкой рабочей партии». Ее руководителем в Берлине стал видный нацист Эрнст-Вильгельм Боле.

Из директивы Боле ландсгруппляйтерам (руководителям региональных организаций НСДАП за границей):

«Мы, национал-социалисты, не считаем немцев, живущих за границей, чужими, все они — немцы по высшему предначертанию, как и наши сограждане в рейхе, они призваны сотрудничать с нами в деле, возглавляемом Адольфом Гитлером».

Этот документ составлен в Берлине и датирован 30 января 1938 года — в пятую годовщину захвата власти нацистами.

А вот еще одно свидетельство периода чуть более позднего. Конгрессмен США Ф. Диес, выступая в 1941 году на заседании комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, сообщил: «Германия имеет в Южной Америке около миллиона человек, организованных в роты и батальоны, их легко превратить в солдат».

Здесь же нацисты создали мощную экономическую базу.

Сопоставив директиву Боле с многочисленными свидетельствами того времени, не трудно заключить: на юге американского континента Гитлер готовил еще один плацдарм в борьбе за мировое господство.

Но судьба распорядилась иначе: Латинской Америке не суждено было стать нацистской колонией, а затем трамплином для прыжка на север — в США и Канаду. Ей довелось сыграть другую роль в постистории «тысячелетнего рейха».

Война заканчивалась полным и сокрушительным разгромом фашистской Германии. Но для бывших глав рейха в различных районах южноамериканского континента загодя были припасены безопасные приюты. Реакционные круги США в качестве прибежища для военных нацистских преступников избирали Латинскую Америку прежде всего потому, что ряд стран этого континента находились, как, впрочем, находятся и поныне, в сфере политического влияния США.

Приведу в этой связи выдержку из статьи, опубликованную в швейцарской газете «Нойе цюрихер цайтунг», достаточно точно обрисовавшей мотивы, по которым именно Южный конус — так называют оконечность американского материка покровители фашистских изуверов — стал на долгие годы, вплоть до сегодняшнего дня надежным пристанищем военных преступников фашистской Германии.

«Четыре фактора,— пишет газета,— имели наибольшее значение, когда они (имеются в виду нацистские преступники и их покровители — В. И.) решали, где бросить якорь: политическое положение и характер правления в данной стране; возможность бесследно исчезнуть (величина территории, система государственной власти); отношение в этой стране к переселенцам (в этой связи не следует забывать, что в те годы почти вся Латинская Америка была районом иммиграции); наконец, наличие немецких общин. Во времена гитлеровского господства местные немцы переняли фашистскую идеологию. Эти пронацистские землячества должны были обеспечить новым поселенцам необходимые материальные и социальные условия».

И такие условия для нацистских преступников были созданы. В 1984 году подцензурная парагвайская газета «АБС колор» напечатала статью под названием «Что стало с нацистской иерархией?» Из нее явствовало, что влиятельные чины фашистской Германии своевременно успели создать 98 компаний в Аргентине, 233 — в Чили, Уругвае, Венесуэле, Боливии и Эквадоре.

Подлинным «эльдорадо» является Парагвай, где ныне функционирует 90 фирм с «немецким» капиталом. Журнал «Панорама» писал о бывших нацистских боссах: «Они руководят сельскохозяйственными комплексами, банками, экспортными компаниями, а также курируют по поручению правительства отношения и сделки с другими странами. По словам Альфредо Стресснера, они «элита парагвайской нации». Их 60 тысяч человек. Они либо немцы, прибывшие из Германии, либо родились в Парагвае от родителей-немцев и никогда не были в Германии, но говорят на немецких диалектах — саксонском, баварском или прусском — и сохранили в неприкосновенности старые национальные традиции и железную дисциплину...»

В сельве на востоке Парагвая существуют целые поселки, чьи жители не утруждают себя изучением испанского языка. Они говорят на родном немецком и в открытую распевают гимны «третьего рейха». Их роскошные виллы обнесены надежными изгородями с телеконтролем и электронными замками. Их покои охраняют дрессированные овчарки и частные охранники. По «особым случаям», таким, например, как 20 апреля — день рождения Гитлера, они с удовольствием надевают эсэсовскую форму.

В основанном в давнюю пору Б. Фёрстером анклаве «Новая Германия» сейчас, по свидетельству зарубежной печати, проживают 4500 человек. А в целом в немецких общинах Парагвая — «Хохенау», «Облигадо», «Капитан Миранда», «Белья Виста» и других — живут многие тысячи нацистов, которых разыскивают как военных преступников.

Да, Парагвай действительно стал земным раем для нацистов. Вот что писал, например, в 1984 году итальянский журналист Массимо Конти о жизни палачей и убийц в Парагвае: «У Стресснера нацистские преступники чувствуют себя как у Христа за пазухой. Нацисты и немцы- менониты очень полезны для режима Стресснера,— указывает Конти.— Они выступают, например, в роли посредников между ним и экономическими кругами ФРГ, западногерманскими правыми силами, и в частности баварской партией ХСС, возглавляемой Францем-Йозефом Штраусом. Бывший премьер-министр Баварии Альфонс Гоппель — один из самых надежных друзей диктатора...»

Работая над книгами «Со свастикой и без...» и «Коричневая паутина», я собрал довольно обширное досье на нацистских преступников, нашедших после войны приют в разных странах Латинской Америки. Вот, например, Франц Хофер — бывший гауляйтер Тироля, а после войны — преуспевающий торговец в аргентинском городе Сан-Карлос-де-Барилоче. Не менее колоритная. фигура — Вильфред фон Овен, являвшийся одним из самых инициативных и ревностных сотрудников Геббельса. Будучи заклятым врагом демократии и коммунизма, Овен написал множество статей, восхвалявших. Гитлера как «величайшую личность всех времен». В 1939 году он выпустил пасквиль «Покончить с Польшей», в 1941 году — «Танки на Балканах: свидетельства участника похода танковой группы генерала Клейста». По свидетельству газеты «Трибуна популяр» (Каракас), в мае 1945 года в лесу под Берлином фон Овен собственноручно захоронил нацистские документы, чтобы когда-нибудь, в «лучшие времена», пустить их в ход. Вскоре его фамилия начала мелькать в Буэнос-Айресе, где он стал главным редактором «Фрайе прессе», издаваемой на немецком языке.

По мере того как неонацисты поднимали голову и все больше наглели, наглел и фон Овен. Он пишет книгу о Франко — настоящую инструкцию по совершению государственных переворотов. Затем «исследование», оправдывающее деяния нацистов, под названием «Жестокий финал: с Геббельсом до конца», которое было выпущено массовым тиражом. В начале 80-х годов стало известно, что фон Овен был взят советником в аппарат Пиночета. Понятно, что и бывший нацист, и нынешний диктатор не заинтересованы в том, чтобы афишировать вклад нацистского борзописца в пропагандистские трюки пиночетовской хунты. Напротив, они немало постарались, чтобы как в Чили, так и за границей это не стало известно широкой общественности, что им и удавалось, по крайней мере, вплоть до визита в Чили председателя ХСС и премьер-министра Баварии Франца-Йозефа Штрауса. В ходе визита Овен по неосторожности попал в объектив репортерского фотоаппарата. Так раскрылся секрет его новой миссии, на этот раз при чилийском обер-фашисте.

...На Западе частенько доводилось слышать такое мнение: ну хорошо, все эти недобитые фашисты действительно могли найти приют в Латинской Америке. Но это мелкая сошка, их имена мало кому известны. Особого желания предать их суду, как это имело место в случае с Швендом, нет. Да и преступления их, по сравнению с деяниями Бормана, не так велики. Если бы типы вроде Бормана (Эйхман — исключение) были найдены в Южной Америке, они бы давно были судимы и наказаны.

Однако факты, ставшие достоянием печати, особенно в последнее время, решительно опровергают тезисы скептиков о том, что крупные военные преступники, обнаруженные в Латинской Америке, непременно вылавливаются и предстают перед судом.

Вспомним, например, отменно долгую историю укрывательства Барбье-Альтмана. Этого палача уж никак нельзя считать малоизвестным. Во время войны Барбье не только исправно выполнял приказы (к чему постоянно апеллируют адвокаты нацизма). Знавшие его в ту пору люди вспоминают, что любимым изречением гестаповского сатрапа было: «Пропитаться, пропитаться кровью нечестивых». И действительно, лично пытать заключенных было его любимейшим занятием.

Никогда не забуду пресс-конференцию в Москве в 1983 году.

На нее пришли не только советские и иностранные журналисты, видные юристы, но и свидетели зверств гитлеровских преступников — бывшие узники фашистских концлагерей. Была здесь и жительница латвийского города Даугавпилс Муза Константиновна Ковалева-Кривоносова. Во время второй мировой войны она оказалась в Лионе. Чудом избежала расстрела, попадала в облавы, подвергалась допросам в гестапо. Там-то она и увидела человека, которого прозвали впоследствии «лионским палачом». Вот что рассказала М. К. Ковалева-Кривоносова: «В 1943 году меня вызвали в гестапо. Начали выспрашивать, кто развозит гранаты по городу. Видимо, фашистам донесли, что я помогаю движению Сопротивления. Я молчала. Тогда меня начали пытать. Я ничего не говорила. Они отвели меня в соседнюю комнату. Туда вошел человек небольшого роста, в гражданском костюме. Он сильно ударил меня. Я потеряла сознание. Когда очнулась, его уже не было. В гестапо я находилась со своим четырехлетним сыном. Когда меня били, его держали в соседней комнате...»

Уже арестованный и доставленный во Францию, палач в интервью журналу «Штерн» цинично описывал подробности своих злодеяний в нашей стране, где, по его словам, он «набирался опыта».

Все четыре десятилетия Барбье удавалось скрываться в Южной Америке. Столько же прячется здесь другой отпетый нацистский преступник — Йозеф Менгеле, снискавший страшную известность чудовищными опытами над заключенными. О послевоенной судьбе Менгеле не так давно в ФРГ была опубликована книга писателей- коммунистов Ю. Поморина и К. Юнге «Тайные каналы».

...27 января 1945 года передовые части Советской] Армии освободили тех, кто уцелел в лагере Освенцим, отмечают авторы. Около 2 тысяч человек осталось от 4 миллионов. Среди них было 180 детей — 90 пар близнецов. Менгеле не успел провести над ними свои «эксперименты».

По окончании войны Йозеф Менгеле оказался в Гюнцбурге — маленьком западногерманском городке между Ульмом и Аугсбургом. Здесь ничего не знали о его преступлениях.

Но вот имя Менгеле все чаще стало упоминаться показаниях тех немногих, кто выжил в Освенциме. В центральном руководстве организации бывших служащих СС всегда реагировали на предостерегающие сигналы с чутким пониманием остроты ситуации. Однажды в 1950 году Менгеле оказался на одном из перекрестков дорог в Южной Германии. В условленное время подкатила машина, Менгеле сел в нее, и его поглотил один из тех каналов, в которых исчезало немало подобных ему. Под связками американских газет «Старз энд Страйпс», в специально приспособленном почтовом мешке или в уютном углу запломбированного товарного вагона, снабженный термосом и бутербродами — таким путем он попал в Италию, поехал в Рим, Геную...

Потом судьба его сталкивает с Эйхманом (последний открыл в Буэнос-Айресе прачечную, но вскоре прогорел). «Организация бывших служащих СС» и здесь пришла на помощь, устроив его на работу в нацистской фирме, закамуфлированной названием «КАПРИ».

Квартира Эйхмана стала часто посещаемым местом встречи «старых товарищей». В числе гостей находился один холеный господин, приехавший в Аргентину из Генуи, как и Эйхман, в качестве «беженца». Согласно удостоверению, его звали Людвиг Грегор. Но под этим именем скрывался не кто иной, как Йозеф Менгеле.

Похищение Эйхмана повергло в панику скрывающихся в Южной Америке нацистских преступников. Уверенность в том, что им удастся до конца дней вести беззаботную жизнь под защитой фашистских диктатур, была сильно поколеблена. Боязнь разделить участь Эйхмана и оказаться в один прекрасный день под судом надолго лишила сна многих.

Со времени окончания войны прошло между- тем де-] еять лет, а просьб к Аргентине со стороны правительства ФРГ о выдаче преступников так и не поступало. И Менгеле решился наконец снять квартиру в Буэнос-Айресе на свое настоящее имя.

В 1959 году почва под Менгеле вновь заколебалась. «Друзья» сообщили ему, будто следственные власти ФРГ получили сведения о его местопребывании, и посольство Бонна в Буэнос-Айресе действительно потребовало выдачи Менгеле.

Двое полицейских были посланы арестовать Менгеле, но вернулись с пустыми руками. «Он улизнул от нас»,— утверждали они и, казалось, не были раздосадованы по этому поводу.

Между тем Менгеле оказался в столице Парагвая Асунсьоне. Там среди его знакомых были видные, влиятельные немецкие нацисты, поддерживавшие тесный контакт с диктатором Стресснером. Один из них, Александр фон Экштейн, и сегодня еще не последний человек в стрес- снеровской секретной службе. Он подписывает поручительство за Менгеле, и тот, согласно правительственному указу за № 809, получает парагвайское подданство. При этом ему было присвоено официальное имя — Хосе. Тем самым Менгеле был застрахован от выдачи западногерманским властям.

Несколько лет спустя след Менгеле снова объявился в Аргентине. В Эльдорадо одному бразильцу удалось заснять Менгеле на кинопленку. Человек этот сел в свою машину с готовой для съемки любительской кинокамерой и ждал. Когда Менгеле обогнул угол дома и подошел сзади к правой стороне автомобиля, оператор начал снимать. Менгеле был уже на уровне окна машины и невольно повернул голову в направлении камеры, заметил ловушку и пустился наутек. Позже эксперты подтвердили идентичность Менгеле с заснятым субъектом...

Менгеле снова в бегах. В конце мая — начале июня '979 его след появился в Боливии, а затем снова исчез. 20 октября 1979 года Менгеле, как утверждают, заявился под вымышленным именем Вилли Карп в пресловутую тюрьму «Либерта» («свобода»!) в Уругвае и там выговаривал ее руководству и тюремным врачам за жестокое обращение с тремя названными поименно заключенными.

Затем следы вновь ведут в Парагвай, где, как писала газета «Мундо», Менгеле работал советником и личным врачом диктатора. В конце 1984 года власти Парагвая отказались оказывать содействие представителям общественных организаций, прибывшим в Асунсьон для розыска нацистского преступника, повинного в смерти 400 тысяч человек. Впрочем, антифашисты, ведущие розыск Менгеле, не очень-то и рассчитывали на помощь парагвайских властей. Они, как сообщает агентство АП, намерены предпринять самостоятельные меры: поместить в местных газетах объявления с обещанием вознаграждения в размере 25 тысяч долларов за информацию, которая поможет арестовать «ангела смерти» — так называли Менгеле за изуверские «медицинские эксперименты» над детьми.

В конце концов под давлением мировой общественности Стресснер лишил Менгеле гражданства. Но на выручку пришел другой диктатор — Пиночет. По данным «Стар», Менгеле проживает сейчас в колонии «Дигнидад» в Чили.

О нравах, царящих в Дигнидаде, рассказывал французский журналист Аллен Рюжоль, которому удалось проникнуть туда.

«Недалеко от Эль-Парраля,— пишет А. Рюжоль,— у подножия Анд, живут 250 колонистов, руководимых Германом Шмидтом, бывшим офицером люфтваффе. В колонии царит деспотический режим. «Дигнидад» — так называется колония — пользуется покровительством «частной социальной миссии» в Зибурге (ФРГ). Среди руководителей колонии много офицеров СС. Когда следователь предъявил тридцать мандатов на арест руководителей «Дигнидада», вооруженные колонисты преградили полиции вход на территорию».

Как выяснил А. Рюжоль, Шаффнеру, одному из военных преступников, а затем руководителей колонии, помогли в свое время перебраться в Аргентину контрабандисты.

Эта игра в прятки с правосудием поистине бесконечна...

Последние сообщения о Менгеле датируются 1985 годом. 74-летний палач, на совести которого более 400 тысяч жизней ни в чем не повинных людей, спокойно доживает свои дни в Чили и Парагвае, пользуясь покровительством сильных мира сего и даже совершает краткие поездки в США. К такому выводу пришел американский еженедельник «Стар», опубликовавший материал об этом нацистском преступнике.

Остается добавить, что в годы войны Менгеле был в доверительных отношениях с Борманом. Утверждают, что Менгеле сделал пластическую операцию крупным наци, в том числе рейхсляйтеру, что и позволило последнему беспрепятственно проживать в Латинской Америке...

В мае 1984 года из Сантьяго пришло сообщение: в возрасте 78 лет скончался Вальтер Рауфф. Это тоже весьма заметная фигура на фашистском небосклоне.

После разгрома гитлеровской Германии Рауффу удалось бежать в Южную Америку. Создатель печально известных «душегубок» нашел приют в Чили, где и провел все послевоенные годы. Однако заговорили о нем лишь после военного переворота в сентябре 1973 года, когда к власти в стране пришел режим Пиночета. Многие узники застенков чилийской охранки, которым удалось вырваться на свободу, свидетельствовали, что Рауфф, переменив «хозяина», в течение десяти лет передавал свой «опыт» пиночетовским карательным службам. В печати не раз появлялись разоблачения злодеяний бывшего гитлеровца, участвовавшего в допросах и пытках чилийских заключенных.

На неоднократные требования правительств ряда стран, пострадавших от гитлеровской оккупации во время второй мировой войны, чилийский диктаторский режим последовательно отвечал отказом выдать нацистского преступника, виновного в гибели сотен тысяч людей. Официальный Сантьяго не раз заявлял, что Рауфф не будет выслан из страны. Мотивировалось это тем, что Рауфф-де ведет теперь «мирную жизнь». А министр иностранных дел Чили Хайме дель Валье за несколько дней до кончины преступника снова подтвердил это решение. «Преступления Рауффа искупились... сроком давности»,— цинично заявил пиночетовский министр...

Я сознательно столь подробно рассказываю об обстоятельствах укрывательства крупных нацистов, подлежащих суровому наказанию. Ибо эти факты — достоверное свидетельство того, что политическая обстановка в ряде стран Латинской Америки являлась и остается кое-где по сей день в высшей степени благоприятной для нацистских преступников. Здесь, как мы видим, им не трудно ускользнуть от правосудия. И даже в тех случаях, когда преследователи выходят на верный след, разыскиваемого как бы покрывает пелена мрака. Это происходит не в последнюю очередь потому, что в Южной Америке вплоть до сегодняшнего дня функционирует хорошо организованное и отлаженное подполье, которое под видом всевозможных приграничных поселений и колоний типа «Дигнидад», по сути дела, является цитаделью бывших фашистов всех рангов и мастей. Они имеют в своих руках мощные политические и экономические рычаги давления на правительственный и полицейский аппарат ряда южноамериканских стран. Разобраться во всем этом клубке еще предстоит в будущем.

На сегодня же с определенной долей уверенности можно предположить, что, возможно, здравствующий военный преступник Мартин Борман в принципе мог долгие годы скрываться в Латинской Америке. И не случайно, что охотник за нацистскими оборотнями Сесар Угарте на вопрос журналиста, жив ли, по его мнению Борман, твердо ответил: «Да, он жив, и живет в Латинской Америке».

Кстати, в этой связи уместно вспомнить последнюю телеграмму, направленную Борманом из рейхсканцелярии о согласии на перемещение на «заокеанский юг».

И если иметь ввиду, что на «заокеанском юге» по сей день не безуспешно действуют организации бывших нацистов, нельзя отбрасывать версию о том, что Борман скрывается (или скрывался) где-то в Южной Америке.

Вот так — несколько пространно и развернуто — можно ответить на вопросы, поставленные в конце предыдущей главы.

Кроссворд вариантов

Свой последний пятьдесят шестой день рождения Гитлер встречал в состоянии физической и моральной деградации. О былых шумных демонстрациях на площадях, парадах и официальных раутах, как это имело место в течение многих лет, никто, естественно, не помышлял.

О том, как выглядел Гитлер в последнее время, генерал Гудериан напишет впоследствии: «У него теперь уже дрожала не только левая рука, но и вся левая половина туловища... Он с трудом волочил ноги, движения его стали замедленные. Когда он хотел сесть, ему пододвигали стул».

Из дневника Мартина Бормана:

«20 апреля.

...День рождения фюрера в печальной атмосфере».

Утром в бункере имперской канцелярии собрался узкий круг приближенных фюрера — уцелевших и еще не сбежавших. Гитлер, Борман, Аксман и еще несколько человек вышли во двор, чтобы поприветствовать мальчишек-фольксштурмистов. С трудом подбирая слова, фюрер обратился к ним с речью, которую вяло и невыразительно закончил дежурным в те дни призывом: «Мы должны обязательно выиграть битву за Берлин!»

О каком выигрыше могла идти речь?! 20 апреля это понимали все, собравшиеся во второй половине дня, тоже ставшего дежурным «обсуждением ситуации». По свидетельству присутствовавшего на совещании адмирала Фосса, Гитлер объявил, что вместе с Борманом и Геббельсом решил остаться в Берлине до конца. На предложение коменданта города Вейдлинга покинуть агонизирующий Берлин, Гитлер ответил: «Я не хочу блуждать по лесам до тех пор, пока меня не схватят».

Соответствовало ли решение фюрера остаться в Берлине планам рейхсляйтера? Есть все основания считать — нет! Да, внешне он сохраняет лояльность своему хозяину, публично выказывая эту преданность и поддержку. Еще 28 апреля он посылает с нарочным письмо генералу Венку, на которого полуобезумевший фюрер возлагал последнюю надежду на спасение от краха. В письме — хула в адрес Гиммлера, пытавшегося вступить в самостоятельный контакт с англо-американцами и столь же высокопарное, сколь и невыполнимое заявление: «Поворот (речь идет о возможной сделке с США и Англией —В. И.) может быть произведен только и лично фюрером».

Знал бы «обожаемый» фюрер, что опытный политический игрок Борман еще в миттельшпиле войны начал готовить себе пути отступления! Причем по всем линиям — политической, организационной и личной.

Есть немало свидетельств того, что в коалиции с Гиммлером, Кальтенбруннером зимой-весной 1945-го он вел зондаж на предмет сепаратного сговора с высокими чинами из военной разведки Великобритании и Управления стратегических служб (УСС) [10] США.

Из дневника Мартина Бормана:

«18 февраля.

Обсуждение вопроса о посредничестве...»

Эта запись появилась после серии встреч рейхсляйтера с Гиммлером, личным представителем последнего при Гитлере генералом Фёгеляйном — мужем сестры Евы Браун начальником Главного управления имперской безопасно сти Кальтенбруннером.

На «особой» миссии обергруппенфюрера Вольфа на переговорах с полномочными представителями из УСС останавливаться не буду, полагая, что в памяти читателей сохранились соответствующие фрагменты из доку ментальной повести Юлиана Семена «Семнадцать мгновений весны».

Как и другие главари фашистской Германии, Борман к концу войны делает ставку на ожидавшуюся здесь со дня на день смерть президента Рузвельта: в последующее существование антигитлеровской коалиции Сталин — Черчилль никто из них не верил — антисоветизм последнего был хорошо известен.

Поэтому Борман, плетя сеть интриг, ведет борьбу за власть после ухода фюрера, за право ухватить скипетр, выпадающий из рук находящегося в состоянии перманентной прострации рейхсканцлера. Всемогущий Борман, ставший весной 1945-го своего рода душеприказчиком Гитлера готовит для фюрера личное и так называемое «политическое» завещание, изобиловавшее пышным словоблудием «о лучезарном возрождении национал-социалистского движения».

Но Борман — прагматик. Для последующей игры ставка в которой (не единственно возможная, правда) — захват власти в послевоенной Германии, он включает в завещание уходящего в небытие фюрера тезис с явным политическим акцентом.

Из завещания Адольфа Гитлера:

«Несколько человек, среди которых Мартин Борман, доктор Геббельс вместе с их женами, добровольно при соединились ко мне, по доброй воле не желая покидать столицу ни при каких обстоятельствах. Они намерены уйти из жизни вместе со мной. Я, однако, считаю, что вопрос борьбы нации являет собой нечто большее, чем их желание. Я убежден, что мой дух после моей смерти не оставит их, но будет помогать им во всех их начинаниях... Пусть они всегда помнят, что наша задача, то есть консолидация национал-социалистского государства, являет собой задачу веков...»

Когда Борман готовил проект завещания, он уже твердо знал, что Геббельса скоро не станет. Рейхсляйтер не видит в нем конкурента и легко соглашается с желанием Гитлера видеть на посту рейхсканцлера именно Геббельса. Из старого кабинета министров в новом правительстве осталось лишь 6 человек. Себя же в списках членов правительства Борман поставил на второе место (министр по делам партии). Министром иностранных дел назначался Зейсс-Инкварт, военным министром — Дёниц, министром пропаганды — Науман, финансов — Шверин-Крозинг, главнокомандующим сухопутными силами — фельдмаршал Шернер, военно-воздушными силами — Риттер фон Грейм.

Не боялся Борман и нового (им же самим предложенного Гитлеру) рейхспрезидента Дёница — личности, считавшейся во времена фашистской диктатуры безликой и бесцветной.

Из досье на Карла Дёница:

Родился в 1891 году, служил в кайзеровском флоте. С 1936 года — командующий подводными силами фашистской Германии. Согласно завещанию Гитлера 2—5 мая 1945 года сформировал новое «имперское правительство» в Мюрвик-Фленсбурге (земля Шлезвиг-Гольштейн). 23 мая арестован английскими властями. Судим Международным трибуналом в Нюрнберге в числе главных военных преступников. Приговорен к 10 годам заключения. После отбытия наказания занимался активной реваншистской и неофашистской пропагандой. Умер в ФРГ в 1984 году...

Любопытный факт. Направляя в полседьмого вечера 30 апреля радиограмму Дёницу («Фюрер назначает Вас, господин гросс-адмирал, своим преемником»), Борман умалчивает о смерти Гитлера. Сделано это было на случай: а вдруг этот Дёниц начнет самостоятельные политические действия. Не удивительно, что на утро 1 мая от гросс-адмирала пришла ответная телеграмма, в которой Дёниц в первой строке заявляет Гитлеру о своей преданности («Мой фюрер, моя верность Вам неизменна...»).

Одновременно Борман делает все, чтобы подтолкнуть Гитлера к самоубийству и захватить в результате власть 29 апреля он осуществляет несколько психологически точно рассчитанных ходов. Так, он кладет на стол фюреру сообщение о позорной смерти лидера итальянских фашистов Бенито Муссолини (вместе со своей любовницей Кларой Петаччи он был расстрелян партизанами, а трупы обоих повешены на фонарях вниз головой). При этом известии фюрер, естественно, не может не думать о своей судьбе и судьбе Евы Браун.

Далее. В ночь на 29 апреля, то есть когда писалось «политическое» и личное завещание, Борман знал, что «железный Генрих» — рейхсфюрер СС Гиммлер — оставил Берлин. О его бегстве рейхсляйтер ставит в известност фюрера. Последний пишет в завещании: «Перед своей смертью я исключаю из партии и снимаю со всех постов бывшего рейхсфюрера СС и министра внутренних дел Генриха Гиммлера». Следовательно, отпадал еще один конку рент. Был еще опасный противник — Геринг. Но Борман своевременно подсунул фюреру текст радиограммы рейхсмаршала, вызвавшей бешеную ярость Гитлера.

Из радиограммы Германа Геринга Адольфу Гитлер- 28 апреля 1945 года:

«Ввиду Вашего решения остаться в Берлине, согласны ли Вы с тем, чтобы я немедленно взял на себя в качестве Вашего преемника на основе закона от 29 июня 1941 г общее руководство рейхом с полной свободой действий внутри страны и за рубежом? Если я не получу ответа до 10 часов вечера, я буду считать это подтверждением отсутствия у Вас свободы действий и что условия, требуемые в Вашем указе, имеют место и буду действовать во им блага нашей страны и нашего народа...»

Надо полагать, что Борман немало потрудился дл того, чтобы Гитлер включил во вторую часть завещания столь важное для рейхсляйтера решение:

«Перед моей смертью я исключаю бывшего рейхсмаршала Германа Геринга из партии и лишаю его всех прав которые могли бы вытекать из декрета от 29 июня 1941 : и из моего выступления в рейхстаге 1 сентября 1939 г.

Борман не был бы нацистом до мозга костей, если б напрочь отказался от дела, которому он посвятил всю свою преступную жизнь. Не помышляя, в отличие от Гитлера и Геббельса о самоубийстве, Борман весной последнего года войны вынашивал планы создания в Германии государственно-политической структуры нацистского типа.

Этой цели служила идея конституирования «движения за свободу Германии», в которой сформулированы двенадцать внешнеполитических установок, на основе которых Борман хотел объединить нацию:

«1. Освобождение германского народа от угнетения и оккупации.

2. Возвращение изгнанных.

3. Объединенное германское расовое общество.

4. Прекращение произвола врага.

5. Европейский союз на федеративной основе.

6. Право на расовую автономию.

7. Европейское единство для взаимного блага.

8. Европейский арбитражный суд.

9. Сообщество родственных народов, чтобы в конечном счете создать Германскую империю.

10. Содружество Германии с Богемией и Моравией.

11. Гарантированная защита расовых групп.

12. Экономическое объединение Европы».

Несмотря на сумбурность и непоследовательность, это был по существу черновик политического будущего Германии, написанный все теми же коричневыми чернилами.

Однако, хитроумно готовя себе державное правление после Гитлера, Борман не мог не догадываться, что его может ожидать в поверженном рейхе.

На случай неблагоприятного развития событий рейхсляйтер еще в разгар войны, как мы уже знаем, начинал готовить пути для отступления. Одним из вариантов не разгаданного по сей день кроссворда, сочиненного Борманом, было укрытие в так называемой Альпийской крепости, которую разведчики из Управления стратегических служб США именовали в своих донесениях как «национальный редут».

Мысль о создании в Баварских Альпах своего рода государства-крепости родилась у фашистских главарей после сокрушительного сталинградского поражения. Для сооружения «твердыни» сюда, в Альпы, сгонялись узники Дахау и Освенцима, Заксенхаузена и Бухенвальда.

Строительство «редута» велось энергичными темпами. Для полной безопасности штольни облицовывали бетоном. От них отходили боковые отсеки. Стены обшивались досками и белым пластиком. В горах строили водопровод, электростанцию, хлебозавод, фабрику копчения колбас, создавался склад для хранения на длительный срок продуктов. Сюда прибывали вагоны, груженные мебелью, посудой и т. д. Оборудовалась мощная радиостанция, телефонная связь.

Уже слышался гром выстрелов приближавшихся войск союзников, а строительство все еще продолжалось. Вокруг лагеря сооружался массивный металлический забор, к которому проходил ток высокого напряжения...[11]

Из дневника Мартина Бормана:

«Четверг, 15 марта.

Утром — полет М. Б.[12] на «Кондоре» в Зальцбург.

«Пятница, 16 марта.

Совещание М. Б. с Шенком, Бредовом (на Оберзальцберге)...»

«Воскресенье, 18 марта.

Посещение М. Б. шахт и т. д.»

Чем объяснить блицпоездки Бормана в альпийские края? Что это за посещения «шахт и т. д.».

В известной степени ответить на этот вопрос помогает изданная в Англии в 1983 году книга «Золото нацистов» В ней воссоздаются малоизвестные события, разыгравшиеся в Баварских Альпах весной 1945 года, к которым прямое отношение имели Борман, Кальтенбруннер, Мюллер.

Авторы книги Ян Сейер и Дуглас Боттинг рисуют такую достоверную картину.

...22 апреля 1945 года около офицерской столовой горнострелкового военного училища Миттенвальде (Баварские Альпы) остановилась колонна тяжелых грузовиков. Случайный прохожий решил бы, что колонна везетобычный военный груз. На деле, однако, в опломбированном кузове каждого из грузовиков скрывалось целое состояние в золоте и иностранной валюте.

Согласно официальной инвентарной описи, там бы. 364 мешка с 728 золотыми слитками, 25 ящиков еще с сотней золотых слитков, 20 ящиков с золотыми монетами, все это — на общую стоимость 15 миллионов долларов (170 миллионов по нынешнему курсу). Кроме тог грузовики везли неучтенное золото не менее 11 ящиков весом по 150 килограммов каждый, а также огромное количество валюты в банкнотах.

С помощью местного лесничего и десятков своих офицеров полковник Пфайфер запрятал сокровища на склонах двух гор, Штайнригель и Клаузенкопф, окружающих альпийское озеро Вальхен у крошечной деревушки Айнзидль, недалеко от миттенвальдских казарм. Яростно работая по ночам, офицеры Пфайфера выкопали большие ямы. Вечером 26 апреля 1945 года, за три дня до прихода в этот район американских передовых частей, на вьючных мулах, принадлежащих училищу, началась переброска сокровища в горы. Через три ночи, к рассвету 28 апреля, оно было спрятано во влагонепроницаемых тайниках, отрытых в мерзлой земле Баварских Альп: золото — на горе Штайнригель, валюта — на горе Клаузенкопф...

Впрочем, воспользоваться в Альпах награбленными в годы войны ценностями ни Борману, ни Кальтенбруннеру не удалось[13]. Их значительная часть была вскоре разворована. Как отмечают авторы книги «Золото нацистов», руку к этому приложили исполнители «деликатного поручения», прежде всего сам Пфайфер.

К тому же по прибытии ценностей в Миттенвальд представитель Рейхсбанка некий Фриц Милке унес 5 тысяч долларов, 67 тысяч долларов присвоил Карл Теодор Якоб — бургомистр близлежащего городка Берхтесгадена. (Позднее, избежав наказания со стороны западногерманских властей, он, как ни в чем не бывало, воцарился в ратуше Берхтесгадена, где и восседал до самой своей смерти.)

Затем в дело включились стервятники покрупнее — американцы. Один из участников операции полковник Раух, знавший места захоронения основных запасов, Решил выйти из подполья и вступить в контакт с представителями находившихся здесь войск США.

«Мотивы его ясны. Как нацист, офицер СС и высокопоставленное лицо в аппарате гитлеровской канцелярии в Берлине, Раух входил в список преступников, подлежащих «автоматическому аресту» в оккупированной Германии. Но он надеялся заключить сделку с американцами, открыв местонахождение спрятанных ценностей в обмен на свободу»,— заключают Я. Смит и Д. Боттинг.

Но это произошло летом 1945 года. А еще в апреле Борман, судя по интенсивной переписке со своим адъютантом фон. Хуммелем, находившимся в Оберзальцберге (телеграммы помечены красным штампом «секретно!»), готовился осесть в Берхтесгадене.

Почему же он отказался от задуманного? Среди прочих причин («задержка» самоубийства Гитлера, транспортные трудности и проч.) я бы выделил следующую.

Дело в том, что «альпийская крепость» на поверку оказалась совсем не такой надежной, как думали вначале Борман и другие высшие чины, планировавшие перебраться сюда.

Вспоминая этапы подготовки к штурму «редута», бывший командующий 21-й армии США О. Брэдли напишет:

«За несколько месяцев до этого наступления разведка ошеломила нас фантастическим планом немецкого командования отвести войска в Австрийские Альпы, где, как сообщалось, были сосредоточены вооружение, запасы и даже построены авиационные заводы и где был создан последний бастион немецкой обороны. Там противник, по всей вероятности, попытался бы отсидеться и сохранить нацистский миф до тех пор, пока союзникам не надоела бы оккупация Германии или пока они не перессорились бы: между собой... Только после конца войны мы узнали, что этот хваленый «редут» существовал лишь в воображении нескольких нацистских фанатиков».

Борман же был не фанатиком, в том понимании, как это имел в виду О. Брэдли. Отсюда «альпийский вариант» — не единственный, на который он рассчитывал.

...17 июля 1945 года в 9 часов утра жители пограничного аргентинского селения Сан-Клементе оказались свидетелями необычного зрелища. Примерно в трех километрах от песчаного берега на тихой волне покачивались две подводные лодки. С их борта были поданы условные сигналы. Через несколько минут лодки, не погружаясь, ушли в юго-западном направлении. Для властей Сан-Клементе национальная принадлежность подводных лодок не была загадкой. За неделю до этого субмарина под нацистским флагом «нанесла визит» в соседний Мар-дель-Плата.

А спустя еще несколько дней после появления подлодок возле Сан-Клементе рыбаки нашли на отмели прорезиненную одежду, военное снаряжение и надувные лодки с маркой «Сделано в Германии». Был ли среди тех, кто прибыл, Мартин Борман, установить не удалось.

Зато мы знаем, что среди бумаг Бормана, помеченных тем же красным штампом «секретно!», есть и такая:


«22.4.45.

Хуммелю. Оберзальберг.

С предложенным перемещением за океан на юг согласен.

Рейхсляйтер Борман».


Итак, наряду с «европейскими вариантами» планировался и осуществлялся «южноамериканский». В последние недели войны в известные нам опорные пункты нацизма за океаном хлынул поток депеш с указаниями и инструкциями по приему фашистских главарей и ценных грузов. Шеф службы безопасности Кальтенбруннер, который в последние месяцы был тайно связан с Борманом, передал специальной группе СС секретные фонды, важнейшие архивные документы и большую часть драгоценностей (помимо той, что была отправлена в Баварские Альпы).

В советской печати упоминалась в этой связи операция «Огненная земля», в ходе которой документы и ценности переправлялись на «заокеанский юг» на подводных лодках. В годы войны был установлен «подводный мост» Европа — Аргентина, по которому курсировали гитлеровские подлодки. Дважды — в 1945 и 1967 годах — уругвайская газета «Диа» сообщала, что несколько немецких подводных лодок нашли убежище в пустынных бухтах Атлантического побережья Аргентины.

Одна из субмарин под номером 1-313, построенная в последние месяцы войны в Швеции, ушла от берегов агонизирующего рейха 9 мая 1945 года. Через сорок дней она вошла в Рио-Негро, близ Буэнос-Айреса, где незадолго до конца войны гитлеровцы купили более десяти тысяч квадратных метров земли на самом побережье. На этой подлодке в Аргентину, которой в то время правил диктатор Перон, прибыла партия беженцев из числа нацистской элиты. Прибывших встречал и размещал штаб «организации бывших членов СС» («ОДЕССА») во главе с его руководителями — генералом фон Алленом и штурмбанфюрером СС Швендом. Последний, как утверждают, впоследствии в нацистском подполье на территории Южной Америки получил должность казначея.

В порядке отступления хотелось бы заметить, что в 80-е годы на Западе вновь начала обсуждаться тема повяления фашистских подлодок — в связи с новыми данными, касающимися погребенных на затопленных субмаринах богатств. Муссируется, например, на все лады судьба ценностей, награбленных корпусом гитлеровского военачальника Роммеля в Африке и увезенных, по приказу нацистской элиты, на подводных лодках в «неизвестном направлении». Ныне «клад Роммеля» в Средиземноморье ищет яхта-лаборатория «Морской ныряльщик»|

А в 1984 году в США была создана компания под вывеской «Шаркхантерс» («Охотники за акулами»), которая задалась целью отыскать затонувшие фашистские сумбарины. (Австралийский журнал «Остралейшн пост» приводит слова главы этой компании Гарри Купера о том, что на океанском дне лежат сотни (!) подлодок фашистской Германии.) «Охотники» намеревались организовать поиск подлодок в Карибском море. Цель такого рода «экспедиций», думается, ясна.

Не вдаваясь в подробности, замечу, что Уставом Нюрнбергского военного трибунала, его приговором в отношении главных немецких преступников ограбление на захваченных территориях квалифицировано как тягчайше международное преступление. Согласно нормам международного права, закрепленным в многочисленных международных договорах, особенно после второй мировой войны, все ценности, неправомерно изъятые и вывезенные воюющими государствами с захваченных территорий, кем бы они ни были обнаружены, подлежат возврату их законным владельцам.

Охота за плотью и призраком

Во второй половине дня 14 февраля 1961 года д-р Фриц Бауэр закончил допрос Бормана. Подписав пропуск на выход из здания франкфуртской прокуратуры, прокурор подшил протокол в папку и написал сверху: документ № 384.

Понятно, что в прокуратуре побывал не бывший рейхсляйтер Мартин Борман. В качестве свидетеля проходил его сын — Хорст-Адольф. Он сообщил, что неоднократно беседовал с отцом... в Латинской Америке.

В свое время, точнее весной 1945 года, рейхсляйтер позаботился о судьбе и безопасности своих отпрысков. Жену Герду он отправил, как мы знаем, в Берхтесгаден. Старший сын, окончив «курс» в одном из австрийских монастырей, попал под патронаж епископата Алоиса Худала (эта фигура через несколько страниц всплывет в нашем расследовании). Не без помощи папаши постриглась в монахини старшая дочь Ева Ута.

В конце 50-х — начале 60-х годов стало известно о судьбе другого сына бывшего рейхсляйтера. И вот в какой связи. Западная Германия в то время активно вмешивалась в дела стран «третьего мира», захватывая новые рынки сбыта и проводя нужную ФРГ политическую линию. Причем для камуфляжа далеко идущих целей использовалась прежде всего культурная экспансия. По некоторым подсчетам, в ФРГ насчитывается около 40 «институтов» и «обществ», занятых информационно-пропагандистской интервенцией в страны Азии, Африки и Латинской Америки. Изучавший деятельность этих центров историк Г. Александрович указывает, что руководящим ядром этой деятельности является «Институт имени Гете по популяризации немецкого языка за границей», расположенный в Мюнхене.

Зарубежные филиалы «Института Гете» (или, как их иногда называют, «институты культуры») — а их число превышает две сотни — разбросаны в десятках стран.

Западногерманский банкир, нацистский преступник Шахт как-то откровенно признал, что эти пропагандистские учреждения в будущем смогут быть использованы Бонном как «несокрушимый оплот в политических и экономических целях».

«Институт Гете» руководит и специальными немецкими школами за границей, число которых превышает 250, а численность учащихся достигает 60 тысяч. Особенно много подобного рода учебных заведений в странах Африки, и в первую очередь на территории бывших германских колоний.

О характере деятельности «популяризаторов немецкого языка» дает представление, например, следующий факт.

В 1964 году сотрудники «института» в Того распространяли один из номеров газеты рейнских и рурских промышленников «Индустри-курир», в котором говорилось, что Того должно стать «двенадцатой землей Федеративной республики». В школах, организованных «институтом», «просвещение» молодых тоголезцев начиналось с разучивания гимна «Германия, Германия превыше всего».

Представителем же «института» в Конго (Киншаса) в те годы был сын Мартина Бормана.

Прикрываясь именем великого Гете, Борман-младший и другие «культуртрегеры» нацистского разлива вели безудержную антикоммунистическую пропаганду, вмешиваясь во внутренние дела молодых независимых государств и занимаясь вербовкой агентов.

Обстоятельства же, предшествовавшие допросу юного Бормана в феврале 1961 года, были таковы.

Вскоре после суда над Эйхманом хлынул такой поток сообщений о Бормане, что прокуратура во Франкфурте-на-Майне была вынуждена начать дело «О бегстве военного преступника М. Бормана». Одним из первых материалов на стол следствия легло документированное cообщение, что Борман использовал тот же маршрут, что Эйхман для бегства в Южную Америку — через Австрию и Италию. Называлась дата перехода — 16 августа 1947 года. Возглавивший расследование прокурор земли Гессен, активный участник антифашистского движения доктор Фриц Бауэр и главный следователь Хорст фон Глазенапп за два года собрали досье из 8 объемистых папок, включающих более 1300 документов, имеющих с ношение к судьбе Бормана. Одним из свидетелей, допрошенных Бауэром, и был сын бывшего рейхсляйтера.

Примерно в то же время дала показания еще здравствовавшая тогда мать Герды Борман —. Хильдегард Бух (тестя Бормана — председателя верховного партийного суда Вальтера Буха уже не было в живых).

Приглашенная в прокуратуру, она заявила следующее:

«Я не знаю, жив ли обвиняемый Мартин Борман, но насколько я знаю, в 1949 году он еще был жив... Однажды к нам пришли два неизвестных мне человека. Они наедине беседовали с моим мужем. Это были штатские, они вошли в наш садик и заговорили с моим мужем. Один из них безусловно был немцем... Я полагаю, что мой муж счел вполне достоверным сообщение о Мартине Бормане, которое доставили двое в штатском. Вечером после это визита, когда мы легли спать, мой муж сказал мне о Бормане: «А эта свинья все-таки живет!»

В показаниях фрау Бух обращает на себя внимание ее заявление о том, что несколько лет назад она получила письмо, в котором ей угрожали расправой, если она, не дай бог, вздумает давать показания о своем зяте.

Опрос сотен людей, сопоставление десятков показаний позволили Фрицу Бауэру заявить на пресс-конференции, организованной им 13 апреля 1961 года, что Мартин Борман жив. Он утверждал также, что располагает данными о деятельности организации «ОДЕССА», которая после войны помогала бывшим эсэсовцам бежать из Германии. Тем не менее, найти Бормана или напасть на верный след на основании собранных данных не удавалось.

А сведения о будто бы оставшемся в живых главном военном преступнике продолжали поступать. В следующем, 1962 году в Западной Германии появилось немало сообщений о судьбе Бормана. Так, газета «Андере цайтунг», со ссылками на «достоверные источники», указывала, что Борман обнаружен в Патагонии, а затем в Эквадоре. Она утверждала, что тот сделал себе две пластические операции и в ближайшее время собирается вернуться на родину для исполнения «политического завещания» Адольфа Гитлера. Другая западногерманская газета — «Кельнише рундшау» — опубликовала сообщение о том, что фашистский преступник сбежал в Аргентину, где и умер в самом начале шестидесятых годов.

Наступил 1963 год. Пресс-атташе испанского посольства в Лондоне Анхель Алтасар де Веласко сделал заявление для печати, в котором утверждал, что встретил Бормана в сорок пятом году в Мадриде. В мае,— показывал де Веласко,— он сел на немецкую подводную лодку, которая после 21-дневного пути доставила их к берегам Аргентины. По словам испанца, спустя много лет он видел Бормана в Эквадоре. Бывшего шефа партийной канцелярии было довольно трудно узнать — пластические операции сильно изменили его внешность. Кроме того, Борман здорово постарел и стал совершенно лысым.

В качестве свидетеля был вновь допрошен бывший статс-секретарь Вернер Науман, участвовавший в том «историческом» прорыве 2 мая 1945 года. Спустя восемнадцать с половиной лет 18 декабря 1963 года он «вспомнил»:

«Я пошел назад, к мосту Вайдендаммербрюкке. В одной воронке близ моста я заметил остатки нашей группы, их было человек 11, среди которых находился Мартин Борман, рейхсюгендфюрер Аксман. Еще, насколько могу вспомнить, там был доктор Штумпфеггер. После этого мы пошли по железнодорожному полотну к Лертерскому вокзалу, где попытались прорваться. Снова начался бой с русскими. Наша группа разделилась на три части. Я остался с двумя офицерами. Остальные присоединились либо к Аксману, либо к Борману. Я не знаю, кто пошел с Борманом. Однако я знаю, что к этому моменту Борман еще был в живых».

(Эти показания, как видите, прямо противоречат вер сиям Кемпки и Аксмана о смерти Бормана около танка.)

Особенно «урожайным» был следующий, 1964 год) Человека, похожего на Бормана, видели на границе между Чили и Перу. С сенсационными утверждениями выступил бывший шофер английской Контрольной миссии в Германии Л. Бленден, который якобы дважды после войны разговаривал с человеком, как две капли воды похожим на портрет Бормана, опубликованный в британских газетах.

Вслед за ним привратник одного из датских замков заявил, что в мае сорок пятого человек с внешностью Бормана в составе группы офицеров войск СС прибыл замок, где в ту пору размещался немецкий лазарет, которым командовал штандартенфюрер Вернер Хайде.

В марте 1965 года агенты Интерпола арестовываю человека с аргентинским паспортом на имя Карлоса Родригеса. Арестованный оказался штурмбанфюрером СС Детлевом Зонненбергом, который в конце 1953 года прибыл в Бразилию из Египта. На допросе он показал, что после ареста Эйхмана бывшие нацисты, живущие странах Латинской Америки, объединились в «организацию самозащиты», цель которой — скрывать сообщников от правосудия. Среди них,— утверждал Родригес-Зонненберг,— находится и Борман, проживающий в Бразилии. Однако обнаружить и изловить его практически не возможно.

Тем временем досье франкфуртской прокуратуры продолжало пополняться. 16 апреля 1966 года Бауэр объяви на очередной пресс-конференции, что располагает «свежими данными» о Бормане. «Круг сужается и скоро замкнется,— сказал он.— Наши люди шлют донесения с всех частей света. Мы идем по горячему следу». Бауэр выразил твердую уверенность в том, что Борман жив место его нахождения — Бразилия. Но широковещательное заявление осталось пустым звуком.

В конце 60-х и в начале 70-х годов было зарегистрировано свыше трех десятков «борманов». Полиция разных стран в разное время арестовала несколько человек. Например, одним из таких лже-борманов, задержанных весной 1972 года в колумбийских джунглях неподалеку от эквадорской границы, был семидесятидвухлетний Германн. В течение многих лет он жил в одном из индейских племен и был случайно обнаружен двумя колумбийскими журналистами. Власти обратились в Бонн с просьбой переслать им карту с отпечатками пальцев настоящего Бормана. Просьба была выполнена. Результат: Германн и Борман — совершенно разные лица.

...Одну из наиболее правдоподобных историй об исчезнувшем рейхсляйтере рассказала лондонская газета «Дейли экспресс», которой как будто удалось установить, что Мартин Борман жив и скрывается в Латинской Америке под именем аргентинского коммерсанта Рикардо Бауэра.

Однажды редакцию посетил Ладислав Фараго — автор многочисленных шпионских бестселлеров. Фараго утверждал, что располагает неопровержимыми данными о местонахождении Бормана и предложил организовать экспедицию в Южную Америку. Хозяева «Дейли экспресс» задумались: идея показалась им заманчивой — в случае удачи можно было рассчитывать на солидные дивиденды.

И вот в сопровождении сотрудника газеты Л. Стюарта Фараго отправляется за океан. В течение долгих месяцев охотники за Борманом колесили по странам континента. Бесконечные маршруты, многочисленные данные, десятки свидетелей — досье пополнялось. Последнее и решающее доказательство репортеры получили в аргентинской секретной службе. В их руки попали документы, донесения агентов, показания доверенных лиц, свидетельствующие о том, что Мартин Борман, он же Рикардо Бауэр, он же Августин фон Ланге, долгие годы находится под наблюдением службы безопасности Аргентины, с того самого момента, когда давний знакомый экс-рейхсляйтера опознал его в Буэнос-Айресе.

Что ж, поездка оказалась не напрасной. Хотя репортерам и не удалось встретиться и проинтервьюировать самого Бормана, Фараго и его напарник привезли в Лондон множество вещественных доказательств о пребывании нацистского преступника в Латинской Америке. И вот 27 ноября 1972 года «Дейли экспресс» оповестила: Борман жив! Газета рассказала, что осенью 1944 года Борман присвоил себе имперские ценности на сумму 200 миллионов долларов, с помощью которых был намерен после крушения «третьего рейха» начать новую жизнь где нибудь за границей.

Как же удалось ему завладеть такими богатствами? «Дейли экспресс»: благодаря связям с шефом гитлеровской службы безопасности Эрнстом Кальтенбруннером. Последний якобы под большим секретом поведал Борману о том, что в сейфах Рейхсбанка находятся ценности награбленные эсэсовцами. (Оговоримся: сведения, о которых идет речь, были настолько же секретными для Бормана, в какой степени для любого из нас — сообщение о местонахождении тюрьмы, «приютившей» главных нацистских преступников, Шпандау; любой мало-мальски крупный чин СС, не говоря уже о нацистской элите, был пре красно осведомлен о том, что содержалось в хранилищах Рейхсбанка.)

Но вернемся к «Дейли экспресс». Итак, став обладателем сокровищ, Борман распорядился отправить их на подводной лодке в Аргентину и разместить в четырех немецких банках, владельцы которых состояли в заговоре с человеком, намеревавшимся захватить власть в этой стране — другом фашистов Хуаном Доминго Пероном.

Не собираясь оспаривать тот факт, что немалое количество награбленных гитлеровцами ценностей в конце войны было действительно тайно вывезено за границу, и прежде всего в страны Южной Америки, возразим, что вряд ли Борман мог единолично распорядиться имуществом имперской службы безопасности, ревниво охранявшей свои права от любого посягательства. Да и зачем же было Борману, имевшему возможность практически бесконтрольно распоряжаться огромными суммами из партийной кассы НСДАП, средства которой слагались конечно же не столько из членских взносов, сколько из ежемесячных поступлений крупнейших магнатов нацистской Германии, рискуя головой, вступать в ненужный конфликт с могущественной империей Гиммлера — Кальтенбруннера? Впрочем,— не исключено — мог существовать и сговор «тройки»: Борман — Гиммлер — Кальтенбруннер.

Ну, а теперь о том, как удалось Борману выскользнуть из окруженного Берлина. Согласно «Дейли экспресс», от шефа гестапо Генриха Мюллера Борман узнает, что в подвале служебного помещения в доме № 117 по улице Курфюрстендамм Эйхман построил тайный бункер, который должен был служить ему убежищем на случай прихода советских войск. О существовании этого убежища знают в Берлине лишь три человека: Эйхман, Мюллер и Кальтенбруннер. И Борман избирает этот бункер в качестве своего укрытия и исходного пункта в бегству.

Снова оговоримся. Бункер, на который ссылается Фараго, был самым заурядным убежищем от воздушных налетов. С 1944 года он использовался как телетайпная гестапо. Во время бомбежек там собирались служащие со всего здания, а часть этого погреба была отгорожена для гражданского населения.

А дальше, если верить газете, произошло следующее. Борману в ночь с 1-го на 2 мая удается беспрепятственно добраться до этого убежища. Вместе с Мюллером и еще одним человеком по имени Шольц Борман дожидается «их», которые с минуты на минуту должны прийти за ним. А вот и «они» — посланцы епископа Алоиса Худала, которые помогают Борману ускользнуть из Берлина и благополучно добраться до Баварии, где в одной из деревенек находится его жена Герда. Ну, а дальше путь следовал через таинственные монастырские лабиринты, где следы Бормана как будто бы обрываются...

...Здесь я прерываю повествование «Дейли экспресс», чтобы, как обещано, рассказать о роли епископа Алоиса Худала в покровительстве активным нацистам.

Вы, видимо, обратили внимание, что в предпринимаемом расследовании дела Бормана в качестве перевалочного пункта фигурирует Италия. Там в конце войны повышенную активность проявляла разветвленная сеть агентуры специальных служб США и Англии. Сразу после высадки в Италии в порту Бари стал действовать 2677-й специальный полк Управления стратегических служб США (УСС).

Опубликованные после войны документы УСС свидетельствуют, что его агентура в 1944—1945 годах прочно обосновалась в Италии, причем одним из важнейших ее каналов были учреждения католической церкви.

Надо сказать, что ее роль в конце второй мировой войны была далеко не однозначна. Пальмиро Тольятти говорил в апреле 1945 года: «Существуют священники, сражающиеся против врага бок о бок с партизанами... С другой стороны, мы знаем, что в аппарате церкви существуют консервативные, реакционные элементы». (Именно на эти элементы делали ставку как сотрудники УСС, так и эсэсовские организации типа «ОДЕССА».)

Профашистские взгляды ряда влиятельных деятелей католической церкви, которую возглавлял яростный антикоммунист папа Пий XII, ныне достаточно широко известны. В том числе взгляды епископа Алоиса Худала. Еще в 1936 году в одной из своих статей он провозгласил, что «против большевизма и коммунизма существует только одно средство — уничтожение». Худал принадлежал к числу тех, кто открыто сделал ставку на Гитлера. В конце войны он был руководителем института «души святой Марии», а занимался же... делами нацистов. При этом Худал использовал свои связи для получения фальшивых иностранных паспортов. По сведениям западной печати, под опекой епископа Худала были выданы паспорта и удостоверения сотням нацистов, в том числе 13 крупнейшим военным преступникам. Среди них были, к примеру, гитлеровский воздушный ас Ганс-Ульрих Рудель — будущий идол неонацистов, все тот же Ф. Швенд — глава «фальсификационной службы СС» и другие преступники. (Кстати, в зарубежной печати не раз приходилось встречать версию о том, что между Борманом и «святым отцом» имели место встречи. Назывались время и место: январь 1947 года, Рим, улица Виа делла Паче.)

Стоит добавить, что среди «святых отцов» выделяется фигура священника Драгоновича. Во время войны в чине подполковника он верой и правдой служил фашистскому режиму в Югославии. После войны бежал под крылышко Ватикана. «Добрый отец» — под такой кличкой Драгонович проходил по ведомостям ЦРУ — получил 1000 долларов за каждого переправленного через границу простого нациста и 1400 — за преступников высокого ранга. Он же доставал документы и направлял подопечных дальше — в Южную Америку.

В 1984 году из Вашингтона поступили новые доказательства о причастности Ватикана к укрывательству фашистских изуверов. Речь идет о рассекреченном докладе, подготовленном в мае 1947 года американским дипломатом в Риме Винсентом ла Вистой. Его содержание подтверждает, что Ватикан являлся крупнейшей организацией, занимавшейся перевозкой за рубеж нацистских преступников. Автор документа приводит немало неизвестных ранее свидетельств того, что участвовавшие в операциях по отправке за рубеж нацистских преступников священники подделывали для них паспорта, организовывали специальные тайные маршруты, укрывали в монастырях, а подчас и в самом Риме. Подобным образом были спасены десятки тысяч фашистских палачей. Занимались этим специально созданные «комитеты» Ватикана.

«Дом из стекла, где все могли бы видеть, что происходит внутри»,— такой, как заявил в 1984 году один из высших представителей церковной иерархии, должна быть католическая церковь. Однако в тот же самый день глава пресс-службы Ватикана отец Ромео Пансироли объявил журналистам, что он не намерен отвечать на вопросы относительно помощи, которую «святые отцы» оказывали нацистам после второй мировой войны. Так что можно с большой степенью вероятности предположить, что Худал и К° имели прямое отношение к организации бегства Бормана в Латинскую Америку...

...Как же развивались, согласно версии Фараго, события дальше? Проходит два года. Ныне здравствующая Ева Перон, жена тогдашнего аргентинского президента, во время поездки по Европе встречается с Борманом в Риме. Она предлагает ему убежище в Аргентине, естественно, не безвозмездно: бывший рейхсляйтер должен выделить ее мужу три четверти своего состояния. Борман согласен и взамен требует надежные документы. Об этой сделке сохранилась запись директора Аргентинского информационного католического агентства, и Фараго готов предъявить ее, но... «в свое время». А пока история продолжается.

16 февраля 1948 года,— пишет «Дейли экспресс»,— ватиканские власти изготовили человеку без подданства Борману паспорт на имя Элизера Гольдштейна, с которым тот 17 мая прибывает в Буэнос-Айрес на борту итальянского пассажирского судна «Джованни К». На пристани Бормана-Гольдштейна встречает министр обороны тогдашнего правительства Аргентины. Бормана поселяют в доме № 130 по улице Калле Санта в Сан-Мартино, а вскоре выдают разрешение на постоянное местожительство. Отныне он может свободно передвигаться по стране. Борман занимается торговлей древесиной, поддерживает контакты с окружением Перона. Постепенно беглый рейхсляйтер группирует вокруг себя нацистов, бежавших от возмездия в Южную Америку. В 1952 году он уже командует нацистской организацией «Паук».

Свержение Перона осенью 1955 года вновь обращает Бормана в бегство. Он временно укрывается в Чили, меняет имя, нанимает телохранителя. По-настоящему трудные времена для Бормана,— пишет далее «Дейли экспресс»,— наступают в сентябре 1963 года, когда аргентинская секретная служба устанавливает более строгий контроль за бывшими нацистами. Она создает сеть наблюдательных постов, в которую попадает немало военных преступников. И только человек, которого аргентинская секретная служба считает Борманом, с неизменной ловкостью ускользает из расставленных ловушек. Рикардо Бауэру (таково должно быть имя Бормана) удается уходить от преследования. Однако автор репортажа о Бормане, Фараго убежден в том, что аргентинская секретная служба продолжает следить за каждым шагом этого человека.

Итак, дело принимало совершенно неожиданный оборот. Впервые за всю 27-летнюю историю поисков охотники за Борманом смогли оперировать не только слухами и показаниями подозрительных личностей («Я был последним, кто видел живого Бормана», «Я встретил Бормана в портовом кабачке на острове Санта Крус де Тенериф», «Я сидел напротив него — точь-в-точь как вот сейчас сидим мы с вами», «Я был личным телохранителем Бормана. Он умер от рака. Он, видите ли, заболел им еще в 1944 году: Гитлер непереносил табачного дыма, вот ему и приходилось курить наспех в туалете — он сам мне жаловался на это», «Я следил за этим человеком 8 лет. Я должен был схватить его на границе — все было готово, но ему удалось надуть меня и скрыться. Он жив, это я точно знаю» и т. п.).

В руках «Дейли экспресс» было нечто более серьезное — документы аргентинской секретной службы, которые она собиралась предъявить, как мы помним, «в свое время». Но когда же? На это автор детективов Ладислав Фараго отвечал уклончиво: сначала он намерен издать книгу и выпустить фильм (соответствующие контракты и договоры с издательствами и заинтересованными продюсерами к этому времени были заключены). Только после этого он согласен предать гласности документы...

А тем временем прокуратура города Франкфурта-на-Майне объявила о новых расследованиях в связи с материалами «Дейли экспресс». И без того объемистое досье (к тому времени, о котором идет речь, в нем скопилось около семи тысяч страниц) стало разрастаться с необыкновенной быстротой. Новые письма, заявления свидетелей, анонимные звонки по телефону... Не было лишь главного — документов, которые должны были бы неопровержимо доказать, что «серый кардинал», один из самых мрачных и зловещих сподвижников Гитлера, действительно жив и скрывается от правосудия. И тут произошло то, чего меньше всего можно было ожидать: документов не оказалось.

Точнее говоря, они были. Но только... В один из дней, когда еще не улеглись волнения, вызванные сенсацией, в редакцию крупнейшего западногерманского иллюстрированного еженедельника «Штерн» пришло письмо, автор которого за 80 тысяч марок был готов предоставить журналу те самые секретные документы аргентинской службы безопасности по делу Бормана. Подателем письма был... сам Ладислав Фараго. После небольшого замешательства редакция предложение отвергла. И не потому, что «Штерн» не нуждался в сенсациях. Причина была в другом. Уж как-то смущало то обстоятельство, что предприимчивый автор торговал секретными документами направо и налево. Было принято простое и, как потом оказалось, единственно верное решение: репортеры «Штерна» напрямую обратились к первоисточнику, то есть к аргентинской секретной службе. Каково же было их изумление, когда спустя некоторое время чиновники из вышеупомянутого ведомства любезно переслали им копии тех самых документов, на которых и была построена версия о 33-м по счету Бормане. (До этого времени во всем мире было зарегистрировано 32 лже-Бормана.) Все расходы, включая переписку, составили 8 долларов. Ознакомившись с бумагами, журналисты из «Штерна» не могли удержаться вначале от разочарования, а потом и смеха — цена этим «доказательствам» не стоила и почтовых расходов, связанных с перепиской. Дело в том, что, во-первых, ничего секретного они не содержали, а во-вторых, случись кому-нибудь на основе этих бумаг попытаться идентифицировать личность Бормана, то им мог оказаться кто угодно, в том числе и сам Фараго.

(Впрочем, не будем торопиться с выводами. Чуть позже мы вернемся к розыскам Фараго.

Скепсис печати, попытки помешать следствию, объективные неудачи, сопровождавшие расследование, не поколебали воли главного лица в расследовании дела Бормана — генерального прокурора д-ра Фрица Бауэра. В письме Льву Безыменскому он пишет:

«Прокуратура Франкфурта-на-Майне считает, что Борману удалось бежать из имперской канцелярии, где прятались Гитлер и его ближайшее окружение. По-видимому, Борман некоторое время жил в Шлезвиг-Гольштейне Там он намеревался связаться с адмиралом Дёницем. Вполне вероятно, Борману удалось это, и Дёниц помог ему перейти границу Дании. Мы полагаем, что Борман некоторое время скрывался в датском королевском замке Гростен, находящемся недалеко от города Сондерборг. В замке Гростен, где тогда размещался эсэсовский госпиталь, прятались, как стало известно, многие видные нацисты».

И далее: «Мартин Борман бежал в Южную Америку и, вероятно, не из Скандинавии, а из Италии, куда он был тайно переправлен через альпийский перевал Бреннер Правда, пока все предпринятые меры по розыскам Бормана не дали результатов. Но это не значит, что они беспредметны. Как бы то ни было, дело Бормана не закрыто».

Но как бы то ни было, тема Бормана, ставшая эдаким неиссякаемым Клондайком для журналистов на Западе, постепенно иссякала. Интерес к делу Бормана медленно, но верно угасал. И следственные органы, и Интерпол, да и публика со временем просто устали от сенсаций и разочарований.

В конце концов один из главных участников следственного процесса Хорст фон Глазенапп в 1971 году решает прекратить следствие по делу Бормана. В заявлении для печати он не ставит под сомнение факт, что Борман наше свой бесславный конец в Берлине. По мнению Глазенаппа, все остальные версии в лучшем случае следует рассматривать лишь как предположения.

Становилось ясно, что окончательно закрыть дело фашистского палача, видимо, так и не удастся. Но...

«Откровения» обер-шпиона Гелена

Но тут в наше путешествие по следам Мартина Бормана вновь вмешается политика. Причем в совершенно неожиданной форме.

Его имя — Рейнгард Гелен. Всю жизнь он старательно избегал какого бы то ни было паблисити, нигде и никогда не выступал публично сам и запрещал это делать своим подчиненным. Кто же он такой и какое отношение он имеет к расследуемой нами истории Бормана?

Свою карьеру Гелен начинал еще в рейхсвере, однако взлет его «звезды» связан с гитлеровским вермахтом. Любимчик генерала фон Манштейна, несущего главную ответственность за расстрелы в Крыму в годы войны, Гелен затем переходит в штаб вермахта. Здесь он пользуется особым расположением и покровительством Адольфа Хойзингера — нацистского военного преступника, впоследствии одного из «отцов» западногерманского бундесвера и реваншистской политики времен Аденауэра.

Передо мной фотография из журнала «Шпигель» за 1954 год. На архивном фото — группа офицеров гитлеровской разведки. Крестиком помечен тогда еще молодой, худощавый, с птичьим лицом генерал. Так впервые стало известно о преступном прошлом будущего шефа всемогущей федеральной разведывательной службы ФРГ.

Из сопутствующей фотографии заметки следовало, что особого успеха Гелен добивается во время решающих сталинградских боев. Его назначают (не без помощи вышеупомянутых покровителей) начальником восточного отдела Абвера — военной разведки. Должность эта имела ключевое значение, поскольку положение гитлеровской армии на Востоке в целом становилось все более трудным, если не сказать — отчаянным. Гелену были подчинены специальные диверсионные отряды, включенные в состав армейских частей.

В конце войны Гелен — доверенное лицо генерала Гудериана, который после неудавшегося покушения на Гитлера в июле 1944 года был назначен начальником (последним, кстати) генерального штаба главного командования сухопутных войск.

В ставке Гитлера, «волчьем логове» Гелен слыл одним из самых преданных фюреру людей. Когда, однако, вассал почувствовал, что поражение неминуемо, он заранее начал готовиться к «перемене мест».

Май 1945 года Гелен, начальник отдела «Иностранные армии Востока», встретил в местах, удаленных от театра военных действий,— все в тех же Баварских Альпах. Перспектива разделить свою судьбу с фатумом фюрера не привлекала генерал-лейтенанта. (Свое очередное звание он получил досрочно в самом конце войны по личному распоряжению Гитлера за «заслуги» в деле организации шпионажа против Красной Армии. Разумеется, не были забыты при этом и другие, более ранние его дела — карательные операции против партизан, действовавших на оккупированной территории СССР, восточно-европейских и балканских государств.)

Нужно было начинать новую карьеру, и гитлеровский шпион осуществляет задуманное; прихватив важнейшие документы и списки агентуры, он «бесстрашно» решается сдаться американцам. Впоследствии Гелену не пришлось жалеть о своем выборе: для разведывательной службы США его шпионская сеть оказалась весьма кстати. На базе геленовского отдела стал создаваться новый разведывательный комплекс для ведения подрывной деятельности против Советского Союза и других стран Восточной Европы. Ведь в руках Гелена был ключ от шпионской сети, сотканной его прежним начальником — шефом абвера адмиралом Вильгельмом Канарисом, и от разведывательной сети, бригаденфюрера СС Вальтера Шеллен- берга.

Похищенный Геленом архив был огромен — и по размерам, и по содержанию. Помимо документов военно-стратегического значения, беглый генерал прихватил картотеку своих сотрудников и агентуры (как они пригодились Гелену впоследствии!). Бесценный груз отправляется... куда? Ну, конечно же в Баварские Альпы, а еще точнее — в тот самый Берхтесгаден. Архив (после составления точного плана) был временно — до прихода экспедиционных войск — захоронен в горных районах Баварии. В одном из благоустроенных и даже снабженных радиостанцией домиков до лучших времен отсиживался и сам Гелен.

После капитуляции Гелен установил контакт с американской контрразведкой, рассказав о себе и о своем приданом. Как напомнил «Шпигель», «американский контакт» осуществлял от США генерал, связанный с Уоллстритом. Тот весьма обрадовался встрече с человеком, о котором слышал «столько любопытного, когда сам работал в разведке».

После недолгих переговоров Гелен передает архив своему благоприобретенному партнеру из американской контрразведки (вместе со списком сотрудников и сетью агентов в Европе).

Дело оказалось выигрышным для обеих сторон. Летом 1945 года, когда в Союзном контрольном совете в Берлине представители четырех держав вели дебаты о демократизации и денацификации Германии, Гелен с группой своих ближайших сотрудников отправился в Вашингтон. С ним поехал и Герхард Вессель, ставший впоследствии начальником военной разведки в ФРГ. Американцы, возлагая большие надежды на столь многоопытного генерала Абвера, да к тому же еще знатока представлявшего для них интерес «восточного направления», отпустили Гелена с миром в Западную Германию.

Бывший нацистский служака с солидным шпионским стажем пришелся ко двору у новых хозяев. Возглавляемая им федеральная разведывательная служба (БНД) в период «холодной войны» потрудилась на славу, нагнетая в Европе обстановку страха и недоверия.

Служба западногерманского обер-шпиона разместилась в местечке Пуллах на живописнейшем берегу реки Изар — недалеко от Мюнхена. Во времена фашистского рейха поселок носил имя Рудольфа Гесса. А в его штабе, как помнит читатель, «партийной кассой» заведовал Мартин Борман. (Вот так случилось, что спустя годы в одном месте заочно встретились два нацистских военных преступника.)

...Сразу после войны поселок был реквизирован американскими военными властями. Они передали два десятка домиков группе незаметно появившихся в Пуллахе людей. Те прибыли сюда вместе с семьями. Перед железными воротами появился вооруженный часовой в мундире «гренушутца» — западногерманской пограничной службы, самого первого послевоенного вооруженного формирования в Западной Германии.

Поселок опоясали колючей проволокой. Мало кто входил в железные ворота. Время от времени через них въезжали в поселок американские офицеры в зеленых лимузинах. Еженедельник «Шпигель» в упоминавшемся репортаже о послевоенной карьере Гелена писал, что по большей части это были офицеры разведки США. Назывались в материале и имена некоторых из них: полковник Гендрикс, подполковник Далл, майор Шмитц. Местные жители знали о таинственном поселке только то, что живут в нем немцы. Их поведение и выправка позволяли догадываться, что это — кадровые офицеры бывшего вермахта.

Разумеется, в конце концов стало известно, что находится за железными воротами и кто верховодит центром западногерманской разведки.

За годы своего правления на шпионском троне Гелен снискал себе, прямо скажем, дурную славу. С согласия тогдашнего федерального канцлера Конрада Аденауэра, он организовал охватывающую всю страну систему подслушивания, службу дезинформации и клеветы в стиле Геббельса. «Щепоткой цианистого калия, брошенной в колодец,— говаривал бывший фашистский генерал,— можно отравить всех жителей деревни; хорошо сработанной ложью, переданной по радио,— миллионы».

На посту шефа БНД Гелен пробыл бессменно вплоть до своего ухода в отставку в 1968 году. Можно предположить, что на дальнейшее «поведение» генерала оказало решающее влияние одно обстоятельство.

Дело в том, что именно в тот год своенравный и претендующий на независимость журнал «Шпигель» начал публикацию серии из 15 статей под броским названием «Пуллах изнутри» (потом авторы Герман Цоллинг и Хайнц Хёне выпустят отдельную книгу под тем же заголовком). Эта серия была плодом многолетних исканий, в которой журналисты не ограничились тем, что в истинном свете представили бывшего гитлеровского спеца по разведке и организатора многочисленных диверсий на Востоке.

И вот тогда задетый за живое, окончательно разоблаченный Гелен переходит в наступление.

До того было известно, что, удалившись на покой, экс-генерал оставался верен своим принципам — никаких контактов с внешним миром, не говоря уже о встречах с представителями прессы. (Последние, надо сказать, расстались с мыслью получить аудиенцию у генерала- затворника.)

И даже после оглушительно прозвучавших публикаций он лишь попытался организовать «дело» против «Шпигеля». «Свои люди» обратились за помощью к шпрингеровской прессе, прежде всего к желтым газетам «Бильдцайтунг» и «Вельт». Те начали кампанию, требуя привлечь к уголовной ответственности авторов статей, а заодно и главного редактора Р. Аугштайна. В ход пошли утверждения о нарушении государственной тайны.

Но «дело» не выгорело. Озлобленный и мстительный Гелен, теперь уже бывший шеф разведки, почувствовал себя свободным от необходимости хранить известные ему секреты. Он жаждет скандала, дабы спасти хоть что-то от окружавшей его имя легенды, дабы создать хоть видимость того, будто раньше он не мог сказать всего, а теперь, дескать...

Одним словом, в сентябре 1971 года Гелен заговорил. Заговорил — и... грянула сенсация. Оказалось, что экс-шпион надумал издать свои мемуары. И пока западногерманское издательство «Хазе унд Кёхлер» (Майнц), закупившее право на издание генеральских трудов, готовило книгу к выходу в свет, шпрингеровская газета «Вельт» в свою очередь оповестила читателей, что она начинает публиковать отрывки из мемуаров под заголовком «Теперь говорю я».

На газетно-издательской бирже Запада начался бум. Именитые издатели наперебой предлагали свои услуги: каждому хотелось побыстрее заполучить права на публикацию нового бестселлера, сулившего нешуточные прибыли. Тем временем «Вельт», решив еще больше подогреть всеобщий ажиотаж, выпустила первый заряд из разрекламированной мемуарной обоймы. Аршинные заголовки кричали: «Борман был советским шпионом. Он умер в Советском Союзе несколько лет назад».

Это была... нет, не сенсация — бомба, разорвавшаяся средь бела дня. Эффект оглушительно лопнувшей покрышки. Кто бы мог подумать — тот самый Борман! Невероятно! Газету расхватывали, жадно пробегали глазами текст, а дойдя до конца, огорченно вздыхали: эти хитрюги-издатели самое «вкусненькое» вечно приберегают на потом. Читателям предлагалось чуточку потерпеть: все доказательства будут опубликованы в ближайшую субботу. Наступает суббота, и вновь весь тираж «Вельт» раскупается так же молниеносно, как и предыдущий. Но, позвольте, где же доказательства? Единственное, что смог предъявить Гелен,— это ссылка на каких-то двух «совершенно надежных информаторов» да на адмирала Канариса, который к тому времени давно ничего не мог подтвердить или опровергнуть, так как задолго до этого ушел в мир иной.

Публика разочарована. Судя по всему, до западногерманского обывателя не дошла вышедшая за три года до этого (правда, микроскопическим тиражом) книжка упоминавшегося Джеймса Макговерна «Мартин Борман». В ней среди прочего излагались разработанные в ЦРУ четыре «версии» о судьбе «серого кардинала». На первое место «аналитики» из разведуправления поставили вариант: Борман являлся агентом британской разведки, выскользнувшим из Берлина в ночь на 2 мая и добравшимся до города Плёна. Тут он якобы открылся английскому резиденту. Сотрудники «Интеллидженс сервис» доставили своего агента в Лондон, где и использовали в качестве специалиста по германским делам.

Вторая же «версия» сводилась к предположению (заметьте,— предположению), будто Борман работал на русских, поставляя сведения из ставки фюрера. Затем, незадолго до капитуляции Германии, рейхсляйтер присоединился (?!) к наступающей Красной Армии.

Разбирая эти «сногсшибательные» слухи, сотрудники УСС дважды обращались к Гелену за разъяснениями. И дважды генерал от шпионажа решительно утверждал, что Борман погиб. Присутствовавший на одном из допросов английский журналист Э. X. Кукридж в своей книге «Гелен: шпион столетия», вышедший вскоре после «мемуаров» бывшего шефа БНД, пишет, что Гелен показал время и место гибели Бормана: 2 мая 1945 года, Берлин, район Лертерского вокзала[14].

Поскольку «версии» о принадлежности рейхсляйтера к английской и советской разведкам энтузиазма на Западе не вызвали (настолько очевидна была их «притяну- тость за волосы»), то и ушли они в небытие как несерьезные и вздорные.

Посему, видимо, когда сфинкс под именем Гелен решил «заговорить», точнее продать несуществующую тайну, крупнейшие буржуазные газеты — от американской «Нью-Йорк таймс» до отечественной «Зюддойче цайтунг» — словно сговорившись, объявляют историю с Борманом «несерьезной». Заместитель Гелена Вессель сенсационные сообщения своего бывшего шефа охарактеризовал как спекуляцию на доверчивости общественного мнения. Западногерманская «Франкфуртер альгемайне цайтунг» писала, что «откровения Гелена» вызвали у западных разведок «больше веселья, чем удивления». Автор книги о Гелене Герман Цоллинг в интервью газете «Цайт» так же беспощадно, зло и остроумно откомментировал «откровения» недавнего хозяина Пуллаха.

Редакция «Вельт» да и ее хозяин, воинствующий антикоммунист Шпрингср, встревожены. Надо срочно спасать положение. Господа, господа, успокойтесь, уговаривает она, будут вам доказательства, будут, потерпите еще немножко. Проходят очередные пять дней, и шпрингеровская газета с плохо скрытым торжеством объявляет: доказательства есть! Читайте новую историю «Так Мартин Борман стал советским шпионом».

Далее рассказ о перипетиях «мемуаров» Гелена невольно приобретает ироническую подсветку. Дело в том, что на этот раз автором нового опуса был почему-то не сам Гелен (вероятнее всего, потому, что гитлеровский экс-шпион в один присест опустошил арсенал своих доказательств), а некий журналист Рудольф Штребингер, скрывавшийся под псевдонимом Павел Гавелка. Новый свидетель, в аварийном порядке брошенный на помощь замолчавшему генералу, был настроен весьма решительно: да, Борман — русский шпион, и всегда был шпионом. Он, Борман, запродал свою душу красным еще в 1920 году, когда, вступив в добровольческий корпус Россбаха, «попал в коммунистический плен» в Прибалтике и был завербован большевиками. Гавелке-Штребингеру повезло не больше, чем Гелену. Достаточно было обратиться к документам, чтобы новые «доказательства» лопнули с легкостью мыльного пузыря.

Документы, в частности, гласят, что «добровольческие корпуса» в Германии (фрайкоры) были контрреволюционными милитаристскими формированиями, созданными германским империализмом в 1918 году для расправы с революционно-демократическим движением. Под их знамена стекались безработные чиновники, деклассированные элементы. Однако основу «корпусов» составляли бывшие офицеры и унтер-офицеры кайзеровской армии Вильгельма II. После ее роспуска в 1918 году, когда имперское правление в Германии сменилось на республиканское, генералитет в лице Людендорфа, Гинденбурга и других поставил своих вояк на службу монополистов.

Известно, что за годы своей «деятельности» карательные корпуса расстреляли более 10 тысяч рабочих. На совести этих палачей — злодейские убийства выдающихся деятелей коммунистического движения Карла Либкнехта и Розы Люксембург.

«Добровольческий корпус», созданный ультрареакционером Герхардом Россбахом и названный по его имени, кованым сапогом и штыком расправлялся с революцией в Силезии. Он же некоторое время бесчинствовал на территории нынешних прибалтийских республик. Мартин Борман вступил в него в 1922 году (а не в 1920), то есть в то время, когда германские ландскнехты давным-давно были вынуждены убраться восвояси за пределы Прибалтики и свою борьбу с коммунизмом продолжали уже в другом месте, преимущественно за столиками пивных.

Участие будущего рейхсляйтера в «корпусе», разумеется, неудивительно — верный слуга семейства фон Траенсфельзов, цербер на воротах их необъятных владений, Борман нашел себя в наемной гвардии, возглавляемой в то время уже объявившим себя нацистом Россбахом.

Такова вкратце история «добровольческого корпуса», именовавшего себя еще и «вооруженной организацией Россбаха» (для устрашения), и «союзом сельскохозяйственного профобучения» (для политического камуфляжа).

...Итак, новая история — новая ложь. Но «Вельт» не падает духом: шпрингеровской газете приходилось выкручиваться из ситуаций похлеще нынешней. Выждав, когда немного поутихнет шум, она еще раз печатает ту же самую историю, слегка изменив прежний заголовок. Правда, появляется новый автор, он же новый свидетель, по имени... Рудольф Штребингер. Круг замкнулся. Гелен, Шпрингер и К° завершили многодневную эпопею под кодовым названием «Мартин Борман — русский шпион».

Думается, что сам сгинувший рейхсляйтер вряд ли смог когда-либо предугадать, какую диковинную роль уготовит ему соратник по партии. Вероятнее всего, он страшно обиделся бы. Что же касается генерала-мемуариста и его «помощников» — то, видимо, как сам Гелен, так и штаб-квартира Шпрингера отдавали себе отчет в том, сколь убого выглядит их вариант легенды о Бормане. Понимали, а все же пошли на это?

Чтобы понять, для чего правоэкстремистским силам в ФРГ понадобилось рядить фашистского палача в «большевистские агенты», напомним события, последовавшие сразу же вслед за публикацией серии «Борман». Без всякой паузы «Вельт», а вместе с ней и остальные правые издания, присоединились к «шпионской кампании», раздутой реакционной английской прессой против советских дипломатов.

Вот тут-то как нельзя более кстати пригодился миф о «красном резиденте» Мартине Бормане — это же отличная прелюдия очередного антисоветского спектакля.

Яснее всех, с подкупающей солдатской откровенностью высказалась по этому поводу фашиствующая «Дойче националь-цайтунг». Если Советам,— натуженно размышлял листок,— удалось заполучить суперагента, и где?— в святая святых третьего рейха, завербовать человека, принадлежавшего к самой узкой иерархии национал- социалистской диктатуры, то можно себе представить, что творится в нашем либерально-социалистическом правительстве! И слепому видно, что в боннской канцелярии наверняка сидят предатели. Все акции социал-демократического правительства, в особенности его «восточная политика», есть результат подрывной деятельности красных лазутчиков. Отечество в опасности! Избиратель, хорошенько подумай, кому ты собираешься отдать свой голос на предстоящих выборах...

Два слова об издательствах: французских, итальянских, скандинавских — словом, тех самых, что устроили было легкую потасовку за право опубликовать в своих странах труды бывшего гитлеровского шпиона. Ознакомившись с выдержками из генеральских мемуаров, почтенные книжные дельцы с такой же поспешностью затрубили отбой и один за другим денонсировали свои предложения, справедливо опасаясь, что такого сорта «мемуары» не принесут ничего, кроме убытков.

Рождественская находка с секретом

8 декабря 1972 года агенство Рейтер передало из Западного Берлина: «Представитель местной полиции сообщил, что западноберлинские рабочие обнаружили кости от двух скелетов вблизи моста, где, по свидетельству очевидцев, в 1945 году был похоронен заместитель Гитлера Мартин Борман... Представитель сообщил, что кости были обнаружены во время прокладки кабеля, производившейся вчера на Инвалиденштрассе, в английском секторе. Первое судебно-медицинское обследование показало, что кости, должно быть, пролежали в земле по крайней мере 20—30 лет».

Вот как описывает журнал «Штерн» обстоятельства де-3 кабрьской среды 1972 года: «Двое рабочих — мастер Вилли Штайн и его помощник Йенс Фризе — копали траншею для водопроводной сети между Лертерским вокзалом и Инвалиденштрассе в районе (Западного) Берлина — Моабит. В случае обнаружения человеческих костей они по правилам обязаны тотчас же уведомить инженера Манфреда Шатке из службы строительного надзора.

7 декабря 1972 г. около 12 час. 30 мин. Вилли Штайн заметил, что ковш его экскаватора натолкнулся на какой- то твердый предмет на дне траншеи. Ему показалось, что это кусок старой водопроводной трубы. И он велел своему помощнику выкопать ее лопатой. Едва тот успел копнуть несколько раз, как стало ясно, что это череп и отдельные кости.

Штайн прекратил работу и о находке поставил в известность своих начальников, которые затем доложили об этом руководству западноберлинской полиции.

В 15 час. 15 мин. оберкомиссар Бланк по телефону доложил начальнику полиции Клаусу Хюбнеру о находке  возле Лертерского вокзала. Вскоре на место прибыла полицейская группа. Останки сфотографировали, затем стали осторожно разгребать землю, и тогда оказалось, что здесь же лежит еще один скелет».

После того как прибывшие на место находки эксперты  довольно бегло обследовали останки и увезли их в морг, несколько часов спустя к скелетам были прикреплены таблички: «Предположительно М. Борман», «Предположительно Л. Штумпфеггер».

Следует заметить, что останки были найдены примерно в двадцати метрах от того места, где в 1965 году уже один раз искали Бормана и личного врача Гитлера Людвига Штумпфеггера. Однако раскопки оказались безрезультатными.

И вот в декабре 1972 года — «рождественская находка». Теперь вопрос стоял так: можно ли быть уверенным в том, что обнаруженные останки — действительно то, что осталось от Бормана и его спутника?

Сразу же после их обнаружения судебно-медицинские эксперты под надзором комиссара полиции Бекера приступили к идентификации. Никаких трудностей, согласно первым сообщениям, не было со скелетом одного из них.

Поступившие из прокуратуры Франкфурта-на-Майне снимки зубов врача, офицера СС Людвига Штумпфеггера полностью соответствовали челюстному строению и прикусу обследованного черепа. Вывод полиции — труп личного врача Гитлера найден.

Куда сложнее обстояло дело с предполагаемым скелетом Бормана: среди архива рейхсканцелярии снимков зубов ближайшего подручного фюрера не оказалось. Сохранился лишь рисунок, сделанный уже после окончания войны дантистом Гитлера и Бормана профессором Блашке. Заметим, что строение зубов Мартина Бормана зубной врач восстанавливал по памяти. Тем не менее рисунок и описание зубов совпали с челюстью второго черепа. Смущало одно: на нижней челюсти скелета имелся мост, который Блашке изобразил... на верхней челюсти Бормана. Новых показаний Блашке дать не мог — он умер в 1957 году. Но ведь есть еще зубной техник, изготовивший мост. Этот, похоже, не жаловался на память. Во всяком случае вскоре после капитуляции при опознании зубов Евы Браун Эхтман был четок и категоричен. «Эта конструкция зубного моста является моим личным изобретением,— записала тогда Е. Ржевская с его слов,— и больше никому, кроме Браун, я такого моста не изготовлял и в практике своей работы подобной конструкции прикрепления зубов не встречал... Мой первый мост Браун отвергла, потому что, когда она раскрывала рот, было видно золото. Я изготовил второй мост, устранив этот недостаток».

Срочно вызванный в канун 1973 года из Бенсхайма 59-летний Фриц Эхтман дал показания: «Да, это моя работа. Все соответствует рисунку Блашке. То, что он нарисовал мост в верхней челюсти, не удивительно — память есть память. Я убежден, что передо мной челюсти Бормана».

Вскоре после этого печать сообщила о новых доказательствах. В зубах обоих скелетов были обнаружены осколки стекла. Находка дала медицинским экспертам и полиции основание предположить, что наперсник фюрера подвел черту под своей кровавой биографией с помощью ампулы с цианистым калием. И наконец, последний аргумент: правая надбровная дуга скелета была деформирована. (Было известно, в результате тяжелой автомобильной катастрофы у Бормана на лбу был глубокий шрам.)

И тогда «Штерн», который за послевоенные годы не раз возвращался к делу рейхсляйтера, предлагает следующую окончательную версию. В серии материалов, озаглавленной «Борман мертв», журнал следующим образом восстанавливает события, датированные маем 1945 года.

Итак, 1 мая 1945 года. Место действия — бункер имперской канцелярии. Время — 16 часов 30 минут. Горстка оставшихся в живых приближенных покончившего собой фюрера в тягостном раздумье.

Борман надевает поверх генеральской формы СС темное кожаное пальто. Обитатели бункера, разбившись на несколько групп, в 22 часа отправляются в путь в направлении района Фридрихштрассе. Около моста Вайдендаммербрюкке участники прорыва попадают под перекрестный шквальный огонь. Борман и еще несколько человек пытаются пройти под прикрытием одного из «тигров» кольцо огня.

Мост позади. И тут землю сотрясает оглушительный взрыв. Но (удивительно) и после этого Бормана видели живым. Руководитель гитлерюгенда Аксман, напомним, показал, что встретил Бормана живым и невредимым в бомбоубежище некоторое время спустя после взрыва вместе с врачом Штумпфеггером, Вернером Науманом, адъютантом Геббельса Швегерманом и адъютантом Аксмана — Вельтциным. Все они, по словам Аксмана, обсуждали создавшееся положение. Борман принимает решение прорываться к преемнику Гитлера на посту рейхсканцлера гросс-адмиралу Дёницу во Фленсбург.

Далее «Штерн» повествует о том, как беглецы районе Лертерского вокзала наскочили на патруль. Однако первое замешательство, страх тут же проходят: гитлеровцы видят, что их приняли за обыкновенных ополченцев фольксштурма (к тому времени все участники прорыва якобы успели переодеться или уничтожить знаки различия). Солдаты настроены дружелюбно и даже предлагают своим пленникам сигареты.

И тут-то случается необъяснимое: Борман и Штумп- феггер, по версии «Штерна», вдруг отделяются от группы и быстрыми шагами уходят прочь по Инвалиденштрассе, невзирая на окрики солдат. Внезапно из полуразрушенных зданий по беглецам открывают шквальный огонь. Они останавливаются и... вместо того чтобы вернуться назад, «раскусывают ампулы с ядом». Что касается остальных плененных участников прорыва, то всех их отпустили под утро. Аксман и его адъютант оказались на Инвалиденштрассе. Там они и увидели два трупа — Бормана и Штумпфеггера. (Аксман — репортерам «Штерна»: «Ошибка исключена, их лица можно было отчетливо распознать. Они лежали на спине слегка раскинув руки и ноги».)

8 мая почтовый служащий Альберт Крумнов, по утверждению журнала, получил задание двух советских солдат закопать два трупа, лежавших на Инвалиденштрассе, что он и сделал. Обнаруженный при осмотре одного из трупов документ удостоверял личность врача Штумпфеггера. Второй оказался к тому времени почти полностью раздетым, и документов при нем обнаружено не было.

Свою публикацию «Штерн» заканчивает так: «Дело можно закрыть навсегда с пометкой: МАРТИН БОРМАН УМЕР 2 МАЯ 1945 ГОДА».

Декабрьская находка, понятно, вызвала новую волну оживления в полицейском и газетном мире. Столь убедительных доказательств в деле фашистского преступника за все двадцать семь послевоенных лет еще не было. И, тем не менее, взгляды разделились.

Представитель западноберлинской полиции, 28 декабря 1972 года: Предварительное изучение черепа показало, что, возможно, он принадлежит другому человеку. Не исключено, одному из антифашистов, расстрелянных или погибших от бомбежек в этом районе Берлина в самые последние дни войны.

Вильгельм Метцнер, прокурор из прокуратуры Франкфурта-на-Майне в тот же день: Мы располагаем доказательствами того, что Борман не бежал, а принял яд, не сумев прорваться через кордон русских.

Ганс-Юрген Шпенглер, судебно-медицинский эксперт, 10 января 1973 года: По всей вероятности, мы нашли Бормана. Мы располагаем мозаикой из различных данных, говорящих за это.

Симон Визенталь, руководитель так называемого «Венского центра документации о нацистских военных преступниках», 29 декабря 1972 года: В версии (об идентификации — В. И.) слишком много уязвимых мест. Только сравнение рентгеновского снимка головы и зубов Бормана с найденным черепом могло бы служить неопровержимым доказательством того, что это именно Борман.

Получилось, что белые пятна остаются. Хотя и казалось, что за всю историю поисков Бормана общественное мнение ни разу не располагало столь вескими доказательствами, приближающими нас к разгадке многолетней тайны. Ведь действительно, идентификация трупа Штумпфеггера — обстоятельство чрезвычайно важное, если принять во внимание показания свидетелей о самоубийств его и Бормана в ночь с 1-го на 2 мая. В пользу этой версии говорит и то, что зубной техник Эхтман без колебаний узнает изготовленный им мост на челюсти, плюс осколки стекла, обнаруженные в зубах. Плюс деформация правой надбровной дуги. Плюс рост, соответствующий росту Бормана. И наконец, само место захоронения находится там же, где Аксман и его адъютант видели трупы рейхсляйтера и личного врача Гитлера.

Тем не менее множество вопросов все еще ждали ответа — аргументированного и убедительного.

Вспомним, при каких обстоятельствах, если верить уцелевшим участникам прорыва, погиб Борман. Итак группа, где находились Штумпфеггер и Борман, задержана патрулем. После первых же минут замешательства они видят, что их приняли за ополченцев из фольксштурма. Им не угрожают и даже угощают сигаретами. И вдруг Борман с Штумпфеггером без всяких видимых причин обращаются в бегство с риском получить пулю в спину. Зачем? И далее, по «Штерну», из развалин домов по беглецам открывают шквальный огонь. Вместо того чтобы попытаться вернуться к своим, они раскусывают ампулы с ядом. Все это как-то мало вяжется с обликом Бормана: сдается мне, что матерый нацист не стал бы спешить с самоубийством, не использовав всех шансов.

Но допускаем, что все было именно так. Возникает другой вопрос: мог ли труп Бормана пролежать целую неделю посреди улицы необнаруженным? Вряд ли. Советское командование знало о том, что на этом участке прорывается группа противника, в составе которой предположительно находится Борман. (Вспомним суждения на этот счет маршала Г. К. Жукова и генерала К. Ф. Телегина.)

Теперь попробуем ответить еще на один вопрос: могла ли поисковая группа не заметить и не опознать труп Бормана? Такую возможность исключить нельзя. И вот почему. Дело в том, что наши разведчики искали человека в форме обергруппенфюрера СС, в то время как Борман, по утверждению некоторых участников прорыва, незадолго до «самоубийства» переоделся в штатское. Поэтому участники поиска вполне могли не обратить внимания на труп в гражданском платье и доложить командованию, что на данном участке Бормана не удалось обнаружить.

Вообще, должен сказать, что относительно судьбы Бормана в ту майскую ночь существовало несколько взаимоисключающих показаний. Так, участник прорыва личный пилот Гитлера Г. Баур свидетельствовал, что рейхсляйтер был одет в служебную форму члена НСДАП без каких-либо знаков различия. Не состыковываются показания двух секретарш Гитлера. Герда Кристиан утверждает, что Борман был в эсэсовской форме, а Гертруда Юнге показала, что на нем был стальной шлем. (Г. Баур, знакомясь с записью допроса: «...На нем не было стального шлема, а была коричневая партийная фуражка».) А спутник Бормана В. Науман — статс-секретарь, назначенный Гитлером в завещании министром пропаганды,— твердо заявил, что на рейхсляйтере была полевая форма обер- группенфюрера СС со знаками различия.

Но вот 8-го мая почтовые служащие Лертерского вокзала по приказу советской комендатуры наспех зарывают тела. При этом, как утверждает «Штерн», у одного из трупов были изъяты документы на имя офицера СС Штумпфеггера. И теперь, спустя почти 28 лет, один из двух найденных на Инвалиденштрассе скелетов идентифицирован. Сомнений нет: это — Людвиг Штумпфеггер. Выходит, что второй — Борман?

Да, почти все сходится. Одна лишь деталь — весьма важная — не позволяла замкнуть цепь доказательств. Располагай следствие зубоврачебными данными Бормана, не пришлось бы так долго ждать ответа. Но они не сохранились.

Теперь вспомним, как были найдены оба скелета. Спустя всего несколько часов после их обнаружения останки двух людей были перевезены в полицию — случай сам по себе беспрецедентный. Дело в том, что во время земляных работ в Западном Берлине нередко находили скелеты людей, погибших в 1945 году от бомбежек. После этого дальнейшая процедура выглядит так: прибывает представитель полиции, составляет протокол и отдает распоряжение захоронить их в другом, более подходящем месте.

В случае, произошедшем в декабре 1972 года на Инвалиденштрассе, все происходило по-другому: после прибытия полицейского инспектора на место происшествия был вызван представитель политической полиции. Скелеты отвезли в участок и сразу же снабдили их табличками: «Предположительно Л. Штумпфеггер», «Предположительно М. Борман».

Чем руководствовались полицейский чины? Тем ли что это место считается возможным участком захоронени рейхсляйтера, погибшего, если верить свидетелям, в ночь на 2 мая 1945 года? Но так же хорошо известно, что на этом участке захоронены десятки, а может быть, и сотни иностранных рабочих, погибших во время воздушных налетов, или расстрелянных эсэсовцами дезертиров. Во всяком случае, очень трудно увязать между собой столь несвойственную полиции поспешность в выводах, проявленную ею в первые же часы после обнаружения безымянных скелетов, с той неподдающейся объяснению медлительностью в проведении расследования.

...Сделаем небольшое отступление, чтобы попытаться ответить на один небезынтересный вопрос: мог ли у Бормана быть двойник? Несомненно, мог. Но был ли? Известно, что после взятия Берлина был обнаружен (и не один а несколько) двойников Гитлера.

В этой связи вспоминается книга М. Мержанова (в те майские дни корреспондента «Правды») «Так это было», в которой приводится рассказ ворвавшегося в бункер имперской канцелярии командира батальона А. Шаповалова:

«Осматривая подземные комнаты, мы заметили, что двери некоторых из них закрыты. Немецкий майор открыл одну из них. Здесь мы увидели труп мужчины, одетого в черный гражданский костюм, с пулевой раной во лбу. Oн был похож на Гитлера, только помоложе. Я спросил майора: «Гитлер?» — «Наин»,— ответил он и дал знак следовать к соседней двери. Открыв ее, он кивком головы предложил посмотреть, что делается в смежной комнате Тут лежал примерно такой же комплекции и возраста мужчина, одетый в военный костюм и тоже с пулевой раной во лбу. И он был с такими же усиками и тоже напоминал Гитлера, но у этого лицо было скуластым. Я перевел вопросительный взгляд на майора. «Два Гитлера?» — спросил я. «Два Гитлера не бывает,— ответил он.— Это эрзац-Гитлеры». Их было много...»

«Эрзац-Гитлер» в штатском костюме, которого видел Шаповалов, был завернут в какое-то одеяло, вытащен в сад имперской канцелярии и уложен в сухой бассейн. Многие фотокоресспонденты не пожалели пленки и «нащелкали» его досыта. Так потом появилась ложная версия о том, что 3 мая найден труп Гитлера. Фотографии «эрзац-Гитлера» облетели многие заграничные газеты и журналы с подробным описанием каждой детали лица и костюма. Это внесло немалую путаницу в опознание подлинного трупа Гитлера...

Разумеется, это еще не говорит о существовании двойника у шефа его партийной канцелярии. Но вот факты, которые заставляют задумываться и дают основание к такого рода предположениям.

Первое: дневники Бормана. По версии «Штерна», существовал всего один дневник, который был найден иностранным рабочим утром 2 мая в кармане убитого человека. По документальным советским источникам, показаниям военнослужащих, были найдены по меньшей мере две записные книжки рейхсляйтера. Имеются показания, что таких дневников было гораздо больше.

Прежде чем рассказать о состоявшемся у меня в 1985 году одном любопытном и, как убежден, достоверном разговоре по этому важному в нашем поиске вопросу, коротко о вариантах минувшего времени.

Генерал К. Ф. Телегин: «Я видел записную книжку Бормана. Ее привезли сразу после окончания боев разведчики. Насколько помню, ее нашли на улице при очистке районов боев».

Полковник А. Д. Синяев: «...Именно разведка 5-й ударной армии нашла дневник Бормана. Судя по всему, это было на участке прорыва немецкой группы в ночь на 2 мая».

Полковник А. М. Смыслов: «Насколько я знаю, этот блокнот был обнаружен в бункере имперской канцелярии».

Ф. И. Шемякин (в мае 1945-го инструктор политуправления 1-го Белорусского фронта): «Из города пробивалась группа немецких танков. После боя был найден блокнот. Это был блокнот Мартина Бормана».

Полковник И. П. Мельников: «Как мне помнится, он (дневник Бормана) был найден в здании имперской канцелярии».

...А теперь о беседе, состоявшейся у меня с тогдашним заместителем военного коменданта по политической части района Берлин — Митте полковником А. Л. Угрюмовым.

Доктор исторических наук, заведующий кафедрой в Московском государственном институте иностранных языков Александр Леонтьевич Угрюмов рассказал мне — своему бывшему студенту — следующее.

По его указанию группа рабочих-антифашистов 3 мая 1945 года разбирала кавардак в имперской канцелярии, оставленный ее последними обитателями. Один из рабочих принес полковнику записную книжку, найденную в боковом кармане кожаного пальто в бункере канцелярии. Уже беглый просмотр блокнота давал все основания считать, что она принадлежит рейхсляйтеру Борману — на внутренней стороне первой обложки указаны имя, фамилия, адрес и телефоны владельца. Это былпоследний дневник Мартина Бормана, ибо он и обрывался фразой 1 мая о попытке прорыва.

Угрюмов тотчас же передал дневник Берзарину, тот переправил находку маршалу Жукову.

Как свидетельствует мой собеседник, полководец на созванной вскоре после капитуляции фашистской Германии пресс-конференции как одно из доказательств гибели Гитлера и Браун привел выдержку из дневника, где знаком λ помечена смерть главаря германского фашизма, Подобно исследователям тайн «тысячелетнего рейха», профессор Угрюмов считает, что дневников Бормана было несколько. И сегодня он не исключает возможность продуманной фальсификационной акции со стороны бывшего рейхсляйтера. «Разбросанные» по Берлину дневники призваны были дополнительно запутать поиск нацистского преступника.

Итак, можно констатировать, что был найден более чем один дневник Бормана, равно как и правомерно предположение, что это сделано было с целью ввести в заблуждение тех, кто в те дни занят поисками фашистский главарей.

Теперь второе: брошенные записные книжки могут вроде бы говорить о том, в какой спешке бежал из Берлина гитлеровский палач. Но в то же время у него хватила времени уничтожить свою зубоврачебную карточку. (Вспомним, что она исчезла бесследно, хотя были найдены истории болезни всех крупнейших нацистских бонз, включая самого Гитлера.)

Уничтожил ли ее сам Борман или это было сделано по его указанию — сказать трудно, но ясно одно: исчезновение нельзя назвать случайным, а может быть, план Бормана как раз состоял в том, чтобы подбросить и дневники и убитого двойника, идентифицировать которого без медицинских карт весьма затруднительно, и тем самым вы играть время для того, чтобы укрыться в безопасном месте.

И может быть, этот двойник (или один из них) так и пробежал никем не замеченный на Инвалиденштрассе, в то время как живой Борман находился уже где-то в другом месте, вне пределов досягаемости?..

Обстоятельства «рождественской находки», связанные с исчезновением одного из главных преступников нашего времени, не дали убедительных доказательств, что Борман действительно погиб в Берлине в мае 1945-го.

Рейхсляйтер как фигура умолчания

Извлеченный из могилы полуистлевший гроб оказался легким, как картонная коробка. И не удивительно, когда его вскрыли, гроб оказался пустым. Останков Генриха Мюллера, шефа гестапо фашистской Германии, погибшего, по официальной версии (ох уж эти «официальные версии»!), 1 мая 1945 года, в могиле западноберлинского кладбища не обнаружилось.

То, что многоопытный Мюллер сумел в последние дни войны сымитировать свою смерть и даже захоронение, не вызывает сомнений. А рассказать о неизвестной широкому читателю кровавой биографии бывшего начальника государственной тайной полиции представляется само по себе важным, и не в последнюю очередь еще и потому, что наиболее правдоподобная, если не окончательная, версия о судьбе Мартина Бормана связана именно с Мюллером.

Начнем с промежуточного временного пункта, как бы пополам разделяющего 1945 год и день сегодняшний...

Перечитываю хранящуюся в моем досье успевшую пожелтеть вырезку из «Правды» от 17 ноября 1967 года. Слева две фотографии. На одной Мюллер в гитлеровской генеральской форме, на другой — как две капли воды похожий на него (постаревший, понятно) человек в наручниках. А вот текст сообщения, помещенного справа:

«Панама, 16. (ТАСС). Панамская полиция объявила об аресте человека, который, возможно, является бывшим шефом гитлеровского гестапо Генрихом Мюллером.

Разыскиваемый вот уже более 20 лет Мюллер как военный преступник обвиняется в зверском уничтожении трех миллионов военнопленных.

Руководитель департамента расследований Панамы Эктор Вальдес представил арестованного на пресс-конференции журналистам. Арестованный отказался отвечать на какие-либо вопросы.

Человек, подозреваемый в том, что он бывший шеф гестапо, был арестован 14 ноября в одном из пригородов Панамы. Он предъявил документы на имя Фрэнсиса Килларда Кейта, родившегося в 1906 году в американском штате Миссури. Однако он говорил очень плохо по-английски, с сильным немецким акцентом.

По предположению панамской полиции, Кейт-Мюллер перебрался из Венесуэлы в Панаму в 1959 году и занялся здесь мелкой торговлей.

Жена Мюллера, проживающая в Мюнхене, опознала мужа на показанных ей фотографиях, сделанных в 1966 году в Панаме. Для полного подтверждения личности арестованного панамские власти отправили для сличения отпечатки его пальцев в Западную Германию» Из Федеративной Республики Германии ответа не поступило. В те 60-е годы пост федерального канцлера (!) занимал человек с запятнанным нацистским прошлым. Это — К. Г. Киссингер. В правительственный кабинет входил военный нацистский преступник Т. Оберлендер — «крестный отец» западногерманских доктрин реванша, являющихся едва ли не доминантой внешнеполитического курса Бонна.

Между тем речь шла далеко не о рядовом (если такое понятие вообще уместно) гитлеровском преступнике.

Если Борман в фашистской Германии был создателем человеконенавистнических «теорий», то главным исполнительным и карательным органом, ответственным за поддержание «нового порядка», было гестапо, начальником которого был генерал СС Мюллер. Несомненно, он хорошо усвоил «теоретические» установки партайгеноссе Бормана. Их духу однозначно отвечают «практические» задачи, которыми занимался глава тайной полиции. Его подпись стоит под приказами о самых бесчеловечных преступлениях фашизма.

Помню посещение бывшего концлагеря Маутхаузен. Из 206 тысяч заключенных здесь погибли или умерли от мучений 110 тысяч. Здесь было все, что могла придумать до предела извращенная фантазия Мюллера и его сатрапов — газовая камера, крематорий, «угол расстрела в затылок». О последнем — особо. Шеф гестапо издал директиву с красноречивым названием «Пуля», предписывающую уничтожать советских военнопленных, оказывающих «плохое влияние» на узников концлагерей иных национальностей. Для выполнения этой чудовищной директивы по приказу Мюллера в Маутхаузене была сооружена «баня», при входе в которую затылок жертвы соприкасался с планкой и автоматически вызывал выстрел в шею. В другой инструкции Мюллера был подробно расписан процесс «выявления» нужных лиц среди узников концлагерей.

Шеф гестапо считал себя «знатоком» психологии и лично участвовал в допросах, отличавшихся особым изуверством.

В 1944 году в советский плен попал эсэсовский офицер Эрих Цильке, служивший в гестапо в качестве «эксперта по расовым вопросам». Будущему доктору исторических наук профессору А. С. Бланку — тогда молодому советскому офицеру-политработнику — довелось допрашивать этого «специалиста». Цильке, лично знавший Мюллера, рассказывал, что его шеф подозревал в «измене фюреру» всех, в том числе и сотрудников своего кровавого ведомства.

По словам Цильке, Мюллер нередко устраивал своеобразные «тесты»: вызывал в кабинет по очереди группу гестаповцев и заводил с ними разговоры на рискованные темы — о шансах Германии на победу в войне, об отношении к населению оккупированных стран и т. п. Цильке, сидевший в углу кабинета, должен был фиксировать реакцию отвечавших и брать на заметку тех, кто ему показался неискренним, а потом сравнивать свое заключение с выводами шефа. Любил Мюллер присутствовать на допросах с применением изощренных пыток. На гестаповском жаргоне такой допрос назывался «беседой» с использованием «третьей степени устрашения».

Страшную статистику оставил после себя тайный сыск, возглавляемый Мюллером. Более 400 тысяч человек были брошены в фашистские концлагеря, свыше 300 тысяч немецких антифашистов лишились жизни в результате преследований и террора со стороны карательных органов...

Многое говорит за то, что Мюллер пережил крах фашистской Германии. Он сумел сбежать с поминок «третьего рейха».

В 1984 году я спросил Юлиана Семенова, каково его мнение по поводу послевоенной судьбы главного вешателя «третьего рейха».

— Я, как и многие западногерманские и американские журналисты,— говорил писатель,— совершенно убежден в том, что Мюллер ушел. Косвенные данные собранные мною сейчас в Латинской Америке, свидетельствуют, что он появлялся там, в частности в Панаме (здесь один из крупных местных политиков, связанный с ЦРУ, имел давние дружественные контакты с СС и СД). Удобнее всего рекрутировать на службу ЦРУ такого человека, как Мюллер, было именно в Панаме, в находившейся под контролем США зоне Панамского канала. Следы Мюллера мне удалось обнаружить в одном небольшом поселке на берегу Параны (а где, как не здесь, не раз видели Бормана! — В. И.) — там он довольно часто гостил у врача-изувера Менгеле.

О том, что именно в Латинской Америке осел бывший шеф гестапо, свидетельствовал упоминавшийся! итальянский журналист Массимо Кости.

Аналогичное предположение довелось слышать и на пресс-конференции, организованной МИД СССР для советских и иностранных журналистов в связи с делом Барбье.

И еще одно свидетельство лица, заслуживающего, на мой взгляд, доверия. В 1985 году в русском переводе вышла книга Виктора Александрова «Мафия СС». Сын русских эмигрантов, увезенный ребенком за границу после Октября, Александров в годы войны служил в американской армии.

Еще будучи военным журналистом, он начал работу по разоблачению в печати преступлений нацистов. Он присутствовал на Нюрнбергском процессе и после него предпринял собственные поиски скрывающихся от возмездия военных преступников. В годы «холодной войны» он подвергался травле со стороны пресловутых комиссий по расследованию антиамериканской деятельности, организованных сенатором Маккарти. В последнее время Александров жил во Франции. (В июле 1984 года он умер в Париже.)

Результатом розыска нацистских преступников явились книги: «Шесть миллионов павших (жизнь Адольфа Эймана)» — 1960 год, «Черный фронт» — 1969 год и «Мафия СС». В последней автор, называвший себя «охотником за нацистами», доказывает, что разгромленный фашизм не уничтожен до конца, что «нацистская зараза» не утратила своей опасности, а уцелевшие эсэсовцы составляют подлинную мафию, действующую в западном мире.

Александров приходит к твердому выводу, что и Борман, и Мюллер уехали из Европы. «В Латинской Америке,— пишет автор,— они встретили себе подобных по духу и преступлениям — Барбье, Рауффа, Менгеле и других».

Вообще же получается, что фигура Генриха Мюллера имеет прямое отношение к нашему рассказу о бывшем рейхсляйтере.

Должен признаться, что и после «рождественской находки» в Западном Берлине, казалось бы поставившей финальную точку в истории с рейхсляйтером, что-то подспудно мешало мне навсегда закрыть для себя «дело Бормана». Смущала, в частности, поспешность, с которой было проведено расследование, свидетельствовавшая о намерении как можно скорее похоронить — в прямом и переносном смысле — заместителя Гитлера по нацистской партии. Не случайно та же «Дейли экспресс» вскоре после этих событий многозначительно обронила: «Это — вечная индульгенция Бормана...»

Размышляя вновь и вновь над собранными материалами, я все время сталкивался с одним небезынтересным обстоятельством. Стоило появиться на свет сколько-нибудь серьезному и доказательному свидетельству в пользу того, что Борману удалось выбраться в ту майскую ночь 1945-го из столицы агонизирующего рейха, как моментально рождались авторитетные опровержения, а то и незавуалированные предостережения против дальнейшего расследования и публикации.

Взять хотя бы обстоятельные и весьма правдоподобные материалы, собранные журналистами западногерманского журнала «Квик». В печати было сообщение, что разыскать Бормана в Латинской Америке удалось группе репортеров журнала. Более того, журналисты подготовили серию статей о послевоенной деятельности Бормана, масштабах его операций в Латинской Америке, тесных связях с промышленниками и финансистами ФРГ, с боннскими политиками. Статьи так и не увидели света. Издателей «Квика» предупредили, что публикация будет противоречить «национальным интересам» ФРГ и повлечет за собой закрытие журнала, а возможно, и тюремное заключение издателей и репортеров. Предупреждение исходило от спецслужб Западной Германии.

При всем скептицизме серьезные сомнения в гибели Бормана оставили исследования Ладислава Фараго, о которых подробно рассказано выше. Уже потом появилось опровержение, показывающее осмотрительность тех, кто не хотел, чтобы правда всплыла на поверхность. Оказалось, что в период сбора материалов Фараго был передан ряд фальшивых документов и фотографий. После публикации статьи подделка была доказана, что конечно же скомпрометировало и все остальные источники, да и самого автора. Вот любопытная деталь механизма этой акции. На фотографии, подсунутой Л. Фараго, в действительности был изображен некий аргентинский учитель. Организовал передачу этой фальшивки журналисту Генрих Мюллер — бывший шеф гестапо. Это он направил своего агента в бюро «Нью- Йорк таймс» в Буэнос-Айресе, «вывел» корреспондентов на эту школу и «доказал», что весь рассказ журналиста — «фальсификация». Это был ловкий и мастерский ход опытного дезинформатора. Находка в Западном Берлине двух скелетов, по убеждению Пола Мэннинга, также дело рук Бормана и Мюллера, стремившегося наконец-то навсегда избавиться от внимания общественности.

Замечу попутно, что Л. Фараго вплоть до своей смерти также категорически утверждал, что «акция» на Инвалиденштрассе инспирирована Мюллером по прямому поручению. Бормана. Эту мысль он решительно отстаивал и в своей книге о Бормане — «То, что было потом».

Теперь о книге Пола Мэннинга, собственно и побудившей меня заново вернуться к делу бывшего рейхсляйтера. Вместе с ним разделяю мнение, что Борман сумел благополучно бежать из осажденного Берлина в ночь с 1-го на 2 мая 1945 года. Американскому журналисту удалось разыскать подручного Бормана, который поведал, как скрывал его в течение 10 дней после побега, а затем работал на него в Южной Америке, куда Борман попал в 1947 году с помощью разведслужб и госдепартамента США, подыскавших безопасное убежище не только рейхсляйтеру, но и многим другим нацистам, на чьей совести гибель миллионов и миллионов людей.

Тем же путем при прямой помощи «ОДЕССЫ» попал за океан и сам Мюллер, где стал видным, хотя и тайным, деятелем финансовой империи, созданной Борманом. Глава гестапо, по свидетельству американского журналиста, имел прямое отношение к вывозу ценностей из Германии. С их помощью были созданы десятки подставных корпораций в таких странах, как Португалия, Испания, Швеция, Швейцария, Турция, Аргентина. Часть этих средств в последующие годы передавалась для финансирования неофашистских организаций в Западной Германии и ряде других стран. Эти сведения очень схожи с другими разоблачениями подобного рода, касающимися послевоенной деятельности законспирированных организаций бывших эсэсовцев.

Однако основная часть средств в период с 1936-го до весны 1945 года попала к «надежным людям» в Латинской Америке.

Золото и валюту, как мы знаем, вывозили разными путями. Часть сокровищ переводилась на счета немецких банков в Аргентине. Параллельно с этим осуществлялась секретная операция «Огненная земля», в ходе которой ценности переправлялись в Патагонию на подводных лодках.

В вестнике международной информации агентства печати «Новости» в 1984 году указывалось, что в последние два года войны между Европой и Аргентиной был установлен своего рода «подводный тоннель», по которому курсировали гитлеровские субмарины. Достоверно речь, как минимум, идет о трех кораблях. Известны даже номера двух из них: У-977 и У-530. Можно назвать и имена всех трех капитанов: Шафер, Вермут, Нибур.

Таким образом, есть серьезные аргументы в пользу того, что основу финансовой империи составили ценности, своевременно и тайно переправленные Борманом и его командой, ключевое место в которой занимал бывший начальник государственной тайной полиции Генрих Мюллер.

Деньги и сокровища Бормана способствовали становлению и укреплению латиноамериканского и международного неофашизма. К этому выводу я пришел, разбирая механизм «черного интернационала» — своего рода генерального штаба и координационного центра послевоенного нацизма, о чем и писал в вышедшей в 1985 году книге «Коричневая паутина»...

Что касается Пола Мэннинга, то этот ветеран американского журнализма вышел на прямой контакт с людьми Бормана в Латинской Америке, которые пообещали устроить встречу с бывшим рейхсляйтером. Основания для того, чтобы верить Мэннингу, есть.

Ссылаясь на беседы с людьми из нынешнего окружения нацистского преступника, автор пишет, что Борман вовсе не считает себя военным преступником, а — напротив — полагает, что он немецкий патриот и что хочет умереть как герой, а не как изгнанник.

«Заговор молчания» — так назвал сначала свою книгу Мэннинг. Все вроде бы шло хорошо: на ее издание сразу нашлось много охотников. Книгу брали для публикации, рассказывает П. Мэннинг, несколько издательств, но каждый раз возвращали. Рукопись вернула однажды книжная фирма, поддерживающая тесные связи с западногерманскими книгоиздательскими компаниями. Другой раз, узнал автор, рукопись была отвергнута по прямому «совету» (читай — указанию) Вашингтона. Без всяких объяснений контракты разрывались. Причем даже в тех случаях, если это означало уплату неустойки. Словно сами вступив в заговор, одно за другим книжные издательства США, ранее не обделявшие вниманием исследования Пола Мэннинга, наотрез отказались от «Заговора молчания». В «черный список» попал многолетний труд Мэннинга и в ФРГ, и в Англии, где он также безуспешно пытался найти издателя.

В конце концов книга, как я сказал, все же вышла в свет. Нашлось небольшое издательство, которое решилось ее опубликовать. Те американские газеты, которые ее рецензировали, поместили самые высокие и лестные отзывы. Так, книжное обозрение «Уэст коуст ривью оф букс» дало книге высшую оценку, заявив, что она «открывает глаза читателю». А газета «Атлантик-сити пресс» писала: «...Вся правда о последних днях второй мировой войны еще не рассказана. Книга Мэннинга поднимает много вопросов, в том числе вопрос о том, сколько высокопоставленных нацистов по-прежнему живут в роскоши в разных уголках мира, включая Америку».

Но все это — провинциальные газеты. «Киты», как замечает корреспондент ТАСС в Вашингтоне Олег Поляковский, окружили книгу таким же заговором молчания, как и крупнейшие издательства. Она не попала в списки «бестселлеров». О ее существовании, должно быть, хорошо осведомлены в кабинетах госдепартамента США, Лэнгли, Пентагона, в оффисах межнациональных корпораций, использующих нацистские капиталы и опутавших своими щупальцами весь мир. Широким же читательским массам США, да и не только США, но и всего Запада, она неизвестна и недоступна.

На квартире Мэннинга раздавались телефонные звонки: анонимные абоненты угрожали смертью автору. За журналистом и его семьей неизвестные лица установили круглосуточную слежку. А когда книга наконец была напечатана, многие книжные магазины из элементарного страха отказывались выставить ее в витрине. Сам Мэннинг, человек многоопытный и далеко не робкий, был вынужден сменить квартиру, а его номер и по сей день не значится ни в одном телефонном справочнике.

И еще одна любопытная деталь. Люди Бормана, пишет П. Мэннинг, достали книгу еще в рукописи и познакомили с ней шефа. Борман, отметив, что автор собрал «обстоятельный материал», дал свой отзыв: «Книга хорошая. Но ни славы, ни денег она не принесет». И действительно: ни славы, ни денег на своем упорстве П. Мэннинг не заработал.

В чем кроются причины зоны отчуждения, созданной вокруг темы Бормана? Представляется, что их несколько.

Начать с того, что только живые преступники кровно заинтересованы в своем инкогнито и тайне местопребывания. Не забудем при этом, что над Борманом, как и целым рядом других бонз фашистского рейха, все послевоенные годы висит смертный приговор. Вот вам первая причина, по которой Борман еще до окончания войны уничтожил большинство документов и материалов (билет члена нацистской партии, служебный архив, медицинскую карточку и т. д.).

О стремлении во что бы то ни стало хранить тайну говорят многочисленные «факты» появления Бормана — то рядом, то на другом конце земли. А удачная дискредитация материалов, собранных Фараго? А странные вещи вокруг рукописи Мэннинга? Похоже, что тут действует хорошо отлаженный фальсификационный механизм.

Нельзя исключить и того, что Борман (или Мюллер) «разбросали» двойников рейхсляйтера. И не только, как мы говорим, в поверженной Германии, но и позже в других частях света. Обстоятельства обнаружения и «захоронения» останков в Западном Берлине усиливают предположение, что в этом деле задействованы специалисты высокого класса из аппарата Генриха Мюллера.

Одним словом, у Бормана оказалось немало личных мотивов «исчезнуть», равно как и способов осуществить задуманное.

Но принимая это во внимание, попытаемся разобраться, кто еще, какие политические и иные круги делали и делают из Бормана фигуру умолчания?

Вот, к примеру, отнюдь не простое дело с нацистскими подлодками, «всплывающими» на поверхность на нашем пути по следам исчезнувшего рейхсляйтера.

Достоверно известно, что после подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии бесследно исчезли 17 немецких подводных лодок. Даже предположив, что часть из них была потоплена, а несколько в последние дни подорвались на минах, трудно поверить, чтобы ни от одного из семнадцати (кроме упоминавшихся трех) судов не осталось ни малейшего следа.

Стоит же появиться сообщению или даже слуху об обнаружении субмарины, как на всякую публикацию кем-то накладывается табу. Так было, к примеру, с подлодкой, найденной в начале 80-х годов группой ныряльщиков в проливе Скагеррак, потопленной английским бомбардировщиком в самом конце войны. Газеты утверждали, что на ее борту находились крупная партия золота и ящики с секретными документами. Но потом интерес к подъему лодки вдруг «пропал». Мне лично до сих пор неизвестно почему...

В одном из окраинных районов Западного Берлина — Далеме, среди стройных сосен и раскидистых лип притаилось скромное здание. Оно не отличается ни своеобразием архитектуры, ни древностью своих стен. Бросается в глаза лишь сильно смахивающая на концлагерную проволочная изгородь в несколько рядов. По ту ее сторону, руки за спину, ноги на ширине плеч, стоит американский солдат. Где-то сбоку от ворот можно заметить и табличку с надписью на английском языке: «Центр документации».

Вот что рассказывала о «центре» и содержимом этого огромного сейфа «Комсомольская правда» в конце 1984 года.

Сам район Далем ведет свою «родословную» от построенного в 30-е годы городка СС. По замыслу архитекторов сверху он должен был походить на огромную свастику. Чуть в стороне от Далема, в здании нынешнего «Центра документации» во времена «третьего рейха» свило осиное гнездо одно из подразделений Мюллера — служба подслушивания и перехвата гестапо. И чтобы не привлекать постороннего взгляда, соорудили многоэтажное подземелье.

В подвалах дома на окраине Далема под неусыпным оком электронных сторожей хранятся полные списки членов фашистской партии, биографические данные на 500 тысяч эсэсовцев. (Напомню в этой связи, что Борман носил высшее звание в СС — обергруппенфюрер.) Эти материалы были захвачены в 1945 году американской армией в Южной Германии и позже перевезены в Далем.

Доступ в архив имеет очень ограниченный круг лиц, в основном американцы. За сорок лет хранящиеся в «Центре документации» материалы нигде, разумеется, не публиковались. Не первый год ведутся «официальные» переговоры между представителями американской администрации и боннским правительством о передаче ФРГ документов архива, способных пролить свет на многие темные страницы нацистской истории.

Бесконечные проволочки с передачей архива и планы его уничтожения вполне понятны. Как же, ведь достоянием гласности могут стать факты из нацистского прошлого как крупных преступников (Бормана, например), так и иных нынешних западногерманских политических деятелей.

Усердно пытаются помешать раскрытию имен, прошлых дел и нынешнего местопребывания нацистских военных преступников сами виновники кровавых расправ, избежавшие возмездия, так же как и их влиятельные покровители. Особенно заметна их «работа» стала в ходе подготовки процесса над Барбье.

Не странно, что многие моменты в деле Барбье держались «за рамками» процесса. В этом плане можно рассматривать и заговор молчания вокруг «героя» нашего расследования. Секреты подобного рода просто так не хранятся.

Если же встать на вполне приемлемую точку зрения Пола Мэннинга относительно причастности к бегству Бормана верных слуг его величества капитала — ЦРУ и госдепартамента, их роли в потворстве нацистским преступникам, то можно сделать вполне определенный вывод.

Вот он: сохранившая нацистский мир политическая система, американские корпорации и их южноамериканские «дочери», в активы которых вложены краденые у народов ценности, не заинтересованы в том, чтобы люди узнали правду о судьбе фашистского преступника Бормана, равно и о тех, кто помог ему избежать справедливого возмездия.

Более того. Здесь стремление Бормана и монополий (плюс спецслужб) сохранить «тайну 2 мая» полностью совпадает. И это взаимное стремление диктует необходимость всячески поддерживать «фигуру умолчания», сознательно превратив плоть в призрак.

Кому выгодна индульгенция

Наши доказательства будут ужасающими, и вы скажете, что я лишил вас сна. Но именно эти действия заставили содрогнуться весь мир и привели к тому, что каждый цивилизованный человек выступил против нацистской Германии... Вопли ее жертв были слышны на весь мир и приводили в содрогание все цивилизованное человечество... Доказательства, представленные здесь, будут столь ошеломляющими, что я беру на себя смелость предугадать, что ни одно из сказанных мною слов не будет опровергнуто; подсудимые будут отрицать только свою личную ответственность или то, что они знали об этих преступлениях...

Закончив выступление, Главный обвинитель от Соединенных Штатов Америки, член Верховного федерального суда Роберт Джексон вернулся на свое место в зале Дворца юстиции.

Я помню это здание в Нюрнберге, бывал внутри и как бы соприкасался с Историей. Оно каким-то чудом уцелело среди руин, оставленных сброшенными американцами бомбами.

Расположено оно в самом центре Нюрнберга, а в то время в двух шагах от него высился остов гигантской чаши знаменитого «партийного» стадиона, построенного по эскизам любимца Гитлера, министра вооружений Альберта Шпеера. В этот день, 20 ноября 1945 года, Шпеер сидел в первом ряду. Рядом — Геринг, Гесс, Кальтенбруннер, другие главные нацистские преступники, над которыми начинался судебный процесс.

В течение почти десяти месяцев работы Международного военного трибунала подсудимые упорно, хотя и тщетно, пытались свалить основную тяжесть обвинений на четырех самых главных преступников, которых не было на суде. Смерть троих из них — Гитлера, Геббельса и Гиммлера, как известно, была документально установлена. Четвертый же — Борман был предан суду Трибунала заочно и «опровергнуть» показаний своих бывших соратников, конечно, не мог.

Тем не менее, в Нюрнберге была внесена полная ясность относительно характеров и масштабов преступлений заместителя Гитлера против человечества и определена единственно возможная мера наказания — смертная казнь.

В этой связи важным представляется исследовать, как на Западе осуществлялось одно из важнейших положений Потсдамской конференции, гласящее: «Военные преступники и те, кто участвовал в планировании или осуществлении нацистских мероприятий, влекущих за собой или имеющих своим результатом зверства или военные преступления, должны быть арестованы и преданы суду».

В последнее время не раз доводилось сталкиваться с документами и материалами, с убийственной достоверностью вскрывающими в высшей степени аморальную практику укрывательства нацистских преступников, поспешествования всякого рода борманам, пусть не со столь «громкими» именами.

По данным из различных источников, число военных преступников, участвовавших в массовых убийствах, карательных экспедициях, кровавых расправах, составляет примерно 100 тысяч. Согласно решениям Нюрнбергского трибунала ответственность с ними разделяют еще по меньшей мере столько же партийных функционеров, чиновников, промышленников и банкиров, принимавших непосредственное и активное участие в разработке и проведении политики и практики фашистского рейха. Ко всем им прежде всего относился приговор и решения Нюрнберга.

Если говорить о Западной Германии, то имеются красноречивые цифры, опубликованные в печати. В конце 1983 года журнал «Штерн» привел такие данные. Из 88587 дел военных нацистских преступников 80355 были закрыты без вынесения приговора.

Если проанализировать, кого из нацистских преступников в последние годы осудила западногерманская Фемида, то выясняется: из бывших сотрудников канцелярии Бормана — никого; из имперского министерства иностранных дел Риббентропа — никого; из министерства по делам оккупированных восточных территорий — никого; из штаба рейхсфюрера СС Гиммлера — никого; из нацистского управления по расовым вопросам — никого...

Для оправдания нацистских преступников в ход был пущен уголовный кодекс, принятый... еще во времена Бисмарка, в 1871 году. Ясно, что в нем не могло быть статей о преступлениях против человечества. А в Западной Германии законодательство сознательно не было приведено в соответствие с нормами международного права с учетом Нюрнбергских решений. В ФРГ их просто и откровенно игнорировали. Не были учтены и соответствующие акты союзных держав, и прежде всего закон № 10 Союзнического контрольного совета в отношении Германии.

А между тем каждому здравомыслящему и честному человеку понятно, что преступления фашистов имеют совершенно другие масштабы и характер, чем те, которые квалифицируются в западногерманском уголовном кодексе как «преднамеренное убийство». Преступления нацизма, бесспорно, относятся к таким нарушениям международного уголовного права, как массовые убийства гражданских лиц в оккупированных областях, убийства военнопленных, убийства по политическим, расовым и религиозным мотивам. Именно так они были квалифицированы в документах Международного военного трибунала, а также в упомянутом законе № 10 Союзнического контрольного совета от 20 декабря 1945 года.

Ныне, спустя сорок лет после Суда народов в Нюрнберге, мы вправе, основываясь на практике снисходительности к нацистским военным преступникам, говорить не об отдельных процессах, кончавшихся ничем. Речь идет о всей системе судопроизводства в ФРГ. Западногерманская Фемида публично объявила, например, о готовности взять под свое покровительство «палача Лиона» Барбье. Об этом намерении ФРГ официально заявил в Бонне представитель министерства юстиции. «Правительство ФРГ,— сказал он,— оставляет за собой право обратиться к Парижу с просьбой о выдаче Барбье». Более того, по немецким (?) законам, утверждал он, бывший шеф гестапо в Лионе по-прежнему остается немецким гражданином. Дальше — больше: боннское правительство готово предоставить этому палачу «консульскую помощь» (!).

Отменно долго шла в Западной Германии дискуссия об отмене «срока давности» в отношении нацистских преступников. Это юридическое положение имеет свою предысторию.

Двадцать лет назад, в 1965 году, когда приближалось двадцатилетие разгрома гитлеровской Германии и одновременно истекал двадцатилетний срок, в течение которого по законам ФРГ можно привлекать к судебной ответственности за убийство, в стране началась широкая дискуссия. Она была вызвана тем, что многим нацистским преступникам предоставлялась реальная возможность уйти от наказания: они попадали именно под эту статью уголовного кодекса. Заметим, что в немалой степени возникновению дискуссии способствовала также реакция общественности за пределами ФРГ, особенно в СССР, Польше, Франции, Голландии и других странах, подвергшихся фашистской агрессии.

В бундестаг был внесен ряд законопроектов, некоторые из них требовали полной отмены «срока давности» по отношению к таким преступлениям, как убийство и геноцид. В результате ожесточенных парламентских дебатов было принято компромиссное решение: вести отсчет двадцатилетнего срока, в течение которого нацистские преступники могут привлекаться к ответственности по обвинению в убийстве, не с мая 1945 года, а с 1 января 1950 года, чтобы этот срок завершился к началу 1970 года. Решение мотивировалось тем, что с момента поражения гитлеровской Германии до конца 1949 года (то есть до образования ФРГ) «немецкие суды не имели полной самостоятельности и не могли работать в соответствии с немецким законодательством» (еженедельник «Цайт»).

Выступавший тогда как депутат Гельмут Шмидт ясно сформулировал позицию наметившегося большинства. «Я выступаю за отмену срока давности,— заявил он в бундестаге.— Время не в силах исправить последствия такого преступления, как убийство. Оно не может и не должно вытеснить такие преступления из памяти людей. Для нашего народа и для всего мира было бы невыносимо, если в результате срока давности могли бы объявиться новые, еще не известные убийцы, похваляющиеся своими преступлениями...» Лишь с небольшим перевесом (255 против 222) бундестаг в конце концов принял решение об отмене «срока давности»...

В свое время маршруты нацистских беглецов пролегали из Западной Германии в другие страны, где они надеялись избежать справедливого наказания. А ныне? «Сегодня,— отмечает газета «Унзере Цайт»,— речь идет о том, чтобы бежать... в Федеративную Республику Германию. Мотивы остаются прежними: не за рубежом, а в самой ФРГ эти люди чувствуют себя в безопасности».

В последние годы выяснилось, что «Паук» и «ОДЕССА» — далеко не единственные организации, взявшие на себя опеку над нацистскими преступниками. Сегодня в той же ФРГ действует целая сеть неонацистского подполья, поставившая своей целью спасать фашистских извергов от справедливой кары, облегчать им условия существования. Одной из таких организаций является «негласная помощь военнопленным и интернированным». Безобидное, казалось бы, название не должно ввести в заблуждение. Руководящие ею влиятельные лица и круги взяли на себя заботу о тех «соратниках», которые (пусть, как мы видим, вяло и непоследовательно) преследуются правосудием. Находящиеся под судом бывшие лагерные надзиратели, каратели из зондеркоманд, гестаповцы и прочие изуверы получают от «благотворителей» наиболее опытных адвокатов, часто с явным нацистским прошлым. Это с их помощью, в финансовом плане щедро оплаченной, подсудимые фактически разгуливают на свободе. Это они ловко затягивают процессы под предлогом «болезни» того или иного нацистского преступника. Это они, коль скоро дело доходит до суда, пускают в ход подкуп, угрозы, шантаж.

Берусь утверждать, что всемерное содействие нацистским убийцам посредством таких организаций, как «негласная помощь», возведено в ФРГ, как, впрочем, и целом ряде других стран Запада, в ранг государственной политики. Доказательство тому — «дело Гесса», похвалявшегося перед Международным трибуналом тем, что «до конца выполнил свой долг национал-социалиста».

25 октября 1942 года премьер-министр Великобритании У. Черчилль торжественно провозгласил, что «отныне наказание за военные преступления должно стать одной из главных целей войны». О том, что же стало в действительности, автор книги «Нарушенное обязательство» Том Бауэр пишет: «...Опубликованные правительственные документы показывают, что те, кому было поручено осуществить эти обязательства, сознательно и цинично предали их и что англичане были намного большими нарушителями, чем остальные. Их небрежное и снисходительное отношение к нацистам эффективно помешало... должностным лицам, которые идеалистически попытались выполнить обещания военного времени». Так, английскими властями в Западной Германии не без содействия США был освобожден от уголовной ответственности начальник гитлеровского генерального штаба Гальдер, а ведь он повинен в бесчисленных кровавых преступлениях на советско-германском фронте. Это он был автором приказа об убийствах и разбое на временно оккупированной территории СССР.

Отпущены были на свободу и генерал Мильх — друг и ближайший помощник Геринга, руководитель «тотальных» бомбежек Гернике и Варшавы, Ленинграда и Киева; палач Эстонии и Латвии фельдмаршал фон Лееб и многие другие военные преступники.

В июне же 1947 года английские оккупационные власти официально объявили о прекращении судебных разбирательств по делам военных нацистских преступников, одновременно отменив их выдачу другим государствам, решительно требовавшим этого.

О многом говорит подоплека спасения «отца» газовых камер Рауффа. Не так давно выяснилось, что Рауфф при «таинственных обстоятельствах» был отпущен на свободу. Это признание содержится в письменном ответе английского правительства на запрос члена палаты общин от лейбористской партии Дэвида Уинника, в котором он потребовал от Уайтхолла объяснить, как было позволено уйти от наказания нацистскому изуверу и почему правительство тори не добивается от укрывшей его чилийской хунты выдачи преступника.

Что же говорилось в ответе правительства? Оказывается, что, согласно регистрационным документам, «человек по фамилии Рауфф, называвший себя Германном, находился в британском заключении в декабре 1946 года». Одновременно Уайтхолл пытался снять с себя какую- либо ответственность за то, что британские власти сначала по непонятным причинам отпустили, а затем, когда личность фашистского убийцы была установлена окончательно, не приняли никаких мер для привлечения его к ответу за совершенные им злодеяния. В официальном заявлении утверждалось, что Лондон якобы «не имеет юрисдикции в этом вопросе» и что моральная ответственность за содержание и укрывательство Рауффа целиком и полностью лежит на чилийской хунте. «То, что стало достоянием гласности,— это лишь верхушка айсберга»,— пишет в этой связи «Морнинг стар».

Непростительное милосердие проявляет к военным нацистским преступникам итальянская Фемида. Вот показательный в этом плане пример. По приказу эсэсовского майора Вальтера Редера в селении Марцаботто была учинена зверская расправа над 1830 итальянцами — женщинами, детьми, стариками. Военный трибунал города Бари принял решение об освобождении палача Редера, приговоренного в Италии к пожизненному заключению, и в начале 1985 года ему открыли дверь в Австрию.

О либеральном, мягко говоря, отношении правосудия во Франции можно судить хотя бы по такому, к примеру, факту. В 1984 году здесь были выпущены на свободу два нацистских преступника — 64-летний Ж. Барбье и Д. Вассе, его подручный по зверским расправам над участниками движения Сопротивления и гражданским населением. А ведь оба были приговорены в свое время французским судом к смертной казни. Оснований для этого было более чем достаточно. Ж. Барбье, будучи сотрудником гестапо, занимал в Гренобле тот же пост, что его однофамилец в Лионе. С первых дней фашистской оккупации он принимал активное участие в расправах над участниками движения Сопротивления. Уже в 1945 году французским судом департамента Изер был заочно приговорен к смертной казни.

Однако более 17 лет ему удавалось скрываться от правосудия. Под чужим именем он жил в Марселе, и лишь в 1963 году преступник был разоблачен. Но прошло еще три года, прежде чем Ж. Барбье еще раз был вынесен приговор — высшая мера наказания. Ныне нацистский преступник на свободе.

Множатся факты попустительства по отношению к нацистским преступникам со стороны правосудия в ряде других стран Западной Европы. Так, в 1983 году национальный суд Испании неожиданно аннулировал свое прежнее решение о выдаче военного преступника Хауке Паттиста правительству Нидерландов, не объясняя причин столь «странного» развития событий.

Вскоре после войны Паттист сумел ускользнуть от справедливой кары, бежав из тюремной больницы. Убийца и садист преспокойно жил в Испании вплоть до 1983 года, пока не был арестован в связи с очередным запросом Голландии. На основе представленных документов о его злодеяниях и во исполнение приговора чрезвычайного трибунала от 1948 года национальный суд Испании решил передать его правительству Нидерландов. И вот теперь суд (явно не без нажима влиятельных покровителей этого палача) отменил свое решение.

В свое время Мартин Борман был дружен с полковником СС Леоном Дегрелем. Ныне видный нацист пользуется гостеприимством и покровительством в Бельгии, где он за совершенные против бельгийского народа преступления был приговорен к смертной казни. Тут ему ворота для въезда в страну (за исключением, пожалуй что, тюремных), казалось бы, должны быть прочно закрыты. Однако бывший фюрер «рексистов» Леон Дегрель при содействии своих тайных и явных друзей периодически посещает Бельгию. И, судя по сообщениям печати, влечет его сюда не одна тоска по родине, но и жажда деятельности. Как писала газета «Стандаард», эти друзья помогли Дегрелю распространить письмо, в котором фашист брал под защиту гитлеризм и даже пытался отрицать существование нацистских концлагерей и газовых «душегубок». (Характерно, что в Бельгии на протяжении более 35 лет существует целое «движение за возвращение Дегреля», в котором объединены сотни членов профашистского «валлонского легиона бывших служащих СС».)

По некоторым подсчетам, не менее тысячи военных преступников получили канадское гражданство и на этом основании считают себя «недосягаемыми» для судебных органов тех стран, на территории которых они творили кровавые злодеяния.

Покровители нацистских палачей из среды канадской реакции придумали даже юридическое обоснование для отказа от выдачи военных преступников. Это видно на примере материалов по делу тесно сотрудничавшего с гитлеровцами и участвовавшего в зверских расправах с советскими людьми во Львовской области Д. Купяка, которого канадские власти отказались выдать Советскому Союзу. «В Канаде не существует какого-либо закона, который позволял быканадскому правительству выполнить просьбу Советского правительства» — таков официальный и циничный ответ.

Под давлением общественности правительство Канады оказалось вынужденным в конце концов заняться расследованием дел ряда нацистских палачей. Как заявил в 1983 году генеральный прокурор Канады Р. Кап- лан, в настоящее время изучаются «дела более ста нацистских военных преступников», проживающих в Канаде. Одного из них — Альберта Гельмута Раука, принимавшего участие в расстрелах и уничтожении 11,5 тысячи мирных граждан на оккупированной гитлеровскими войсками территории, решено выдать для предания суду за совершенные им преступления. Несмотря на неопровержимые доказательства вины этого палача, он, однако, продолжает оставаться в Канаде. Покровители военных преступников затеяли длительную судебную тяжбу: они обратились с апелляцией в вышестоящие судебные инстанции с требованием пересмотреть решение о выдаче Раука.

Все честные люди планеты со всей справедливостью сурово обвиняют Соединенные Штаты в том, что, подписав ряд международных соглашений о судебном преследовании и наказании нацистских военных преступников, они преднамеренно саботируют выполнение взятых на себя обязательств. А ведь еще 24 марта 1944 года президент США Ф. Д. Рузвельт в своем официальном заявлении подтвердил обязательство разыскивать и предавать суду нацистских военных преступников. Президент Рузвельт подчеркнул: «Сейчас своевременно вновь объявить о нашей решимости добиться того, чтобы ни один участник этих зверских актов не избежал наказания».

Сегодня же, по данным американской печати, в США нашли «приют» нацистские убийцы, виновные в гибели в общей сложности 2,4 миллиона человек!

В последнее время стало известно множество новых фактов о прямом покровительстве американской Фемиды (с согласия и одобрения официального Вашингтона) нацистским военным преступникам, спасения их от судебного преследования и заслуженной кары.

Буквально по пальцам можно пересчитать военных преступников, понесших в США наказание. Так, в 1947 году осудили группу эсэсовских врачей-изуверов за преступления против человечества. Однако приговоренные к пожизненному заключению Г. Розе и Г. Оберхойзер уже через несколько лет были освобождены.

О том, как США выполняли союзнические обязательства в отношении военных нацистских преступников, красноречиво свидетельствует дело бригаденфюрера СС Франца Зикса. В 1941 году он командовал отборным эсэсовским подразделением — спецотрядом «Москва», входившим в группу действия Б, которая проводила так называемые «акции чистки» в тылу наступающих на советскую столицу фашистских войск. Сразу же после войны Зикс был арестован и предстал перед судом, приговорившим в апреле 1948 года 14 главарей эсэсовских зондеркоманд к смертной казни. Зиксу сохранили жизнь, заменив казнь 20 годами тюремного заключения. В январе 1951 года американский верховный комиссар в Германии Джон Макклой своей властью сократил срок до десяти лет. А еще год спустя Зикс за «примерное поведение» был выпущен на свободу. Тут же, кстати говоря, его приняли на службу в «организацию Гелена».

В вышедшем в 1983 году сборнике материалов «Нацистских преступников — к ответу!» известный советский юрист, помощник главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе М. Рагинский вскрывает подоплеку дела еще одного военного преступника — К. Линнаса. С июля 1941 года он, как это неопровержимо установлено, занимал руководящее положение в фашистской организации «Омакайтсе». Особенно отличился он на посту начальника Тартусского концлагеря, где было истреблено свыше 12 тысяч человек.

Более полутора лет понадобилось федеральному суду Восточного округа штата Нью-Йорк, чтобы 31 июля 1981 года вынести решение о лишении гражданства США Карла Линнаса. Формально для американского правосудия история эта началась 17 мая 1951 года, когда Линнас появился в консульстве США в Мюнхене и подал подписанное под присягой заявление, в котором утверждал, что является «перемещенным лицом». В тот же день при содействии сотрудника армейской контрразведки США ему была выдана иммиграционная виза.

Как явствует из судебного решения, Линнас дал тогда консульству США ложные сведения, а затем лгал под присягой сотрудникам службы иммиграции и натурализации. Американская Фемида проявила к преступнику ничем не объяснимую необычную милость. Она ограничилась лишь лишением Линнаса гражданства США, пройдя мимо самой сути военных преступлений подсудимого.

Более того, США прибегают и к такому доводу: «Законы Соединенных Штатов не допускают выдачи лица, подпадающего под их юрисдикцию, таким государствам, как Советский Союз, с которым Соединенные Штаты Америки не выработали и не ратифицировали договора о выдаче преступников».

Точно так же в США поступают в отношении требований о выдаче военных преступников, поступающих из других стран. Так, до 1985 года в Америке спокойно проживал палач Югославии Андрис Артукович. Роберт Шер, начальник отдела специальных расследований министерства юстиции США, называет Артуковича, виновника гибели десятков тысяч человек, «самым высокопоставленным нацистским преступником, доживающим свой век в нашей стране». Есть у этого изверга и иные титулы: «балканский мясник», «югославский Гиммлер». Зато для своих пособников и единомышленников он «защитник свободы» и «неустанный борец с коммунизмом». Как и за что он боролся, подробно, с многочисленными ссылками на документы и показания очевидцев поведал в вышедшей в начале 1985 года книге «Тихие соседи» предшественник Шера — Аллан Райан.

В последние годы — в период правления администрации Рейгана — американские власти вообще утратили интерес к расследованию деятельности нацистских преступников. Даже дело К. Барбье, который скрывался от правосудия с помощью американской разведки, не вызвало никакой реакции в официальных кругах США. Не желая ворошить столь неприглядное прошлое, министр юстиции У. Смит заявил, что его ведомство из-за давности лет не намерено заниматься этим расследованием.

Такое «благодушие» власть предержащих на Западе на руку борманам и их наследникам, возрождающим призраки и плоть проклятого человечеством прошлого. Ибо нацистские идеалы столь же прочно пристали к их мировоззрению, как нацистская татуировка у главарей «арийской расы» на внутренней стороне бицепса левой руки.

Тайна «крысиных троп»

Борман не знал (а если бы ведал, то, верно, весьма порадовался бы и внес коррективы в свою политическую карьеру), что в то самое время, когда он готовил проект «протокола» об ужесточении режима на оккупированных территориях, в Вашингтоне велся другой протокол.

Сохранилась — ив последнее время не раз цитировалась — запись выступления полковника Винлонка на совместном совещании военного министерства и госдепа в 1943 году.

«На нас возложена задача подготовить из немцев кадры, которые могли бы быть использованы для укрепления престижа Америки,— заявил тогда представитель Пентагона.— Национал-социалисты могут быть и будут полезней и удобней разных антифашистов и вообще демократов... Нам нужны многочисленные и близкие нам по духу и убеждению кадры».

Таким образом, еще в самый разгар смертельной схватки с гитлеризмом в коридорах власти США интенсивно прорабатывался вопрос о спасении и последующем использовании нацистов и их приспешников против своих союзников. В Пентагоне с этой целью были заведены так называемые «голубые досье», где собирались и обрабатывались исчерпывающие данные на наиболее «ценные кадры» из нацистских активистов и их прихлебателей.

Сквозь толщу времени просвечиваются все новые факты и подробности циничной политической игры, которую влиятельные силы США повели против СССР, презрев и союзнические обязательства, и кодекс элементарной межгосударственной порядочности.

Систематизируя накопленные многочисленные материалы и данные, в том числе последнего периода (1983—1985), можно установить достаточно четкую схему прямого укрывательства целых «кланов» активных гитлеровцев.

«Эвакуация» военных нацистских преступников осуществлялась по нескольким тщательно разработанным направлениям и каналам. Будущее показало, что, по существу, это была долгосрочная и далеко идущая программа. Операциям были присвоены кодовые названия — «Крысиная тропа» и «Бумажная скрепка».

Но прежде чем разобрать, так сказать, по винтикам механизм укрывательства и спасения нацистских активистов, важным представляется ответить на принципиальный вопрос: в каких же целях осуществлялась массовая акция по их спасению.

Если коротко, то ответ будет таков: для борьбы против ненавистного американскому империализму Советского Союза, а в историческом срезе — против мирового коммунизма. Исходя из этой стратегической концепции, США в конце войны планировали и осуществляли конкретные меры по использованию нацистских военных преступников в еще не закончившейся битве с гитлеризмом, готовили из них кадры для шпионажа и подрывной деятельности против союзника, вынесшего главную тяжесть поединка с фашистской Германией.

Как это ни покажется кому-то кощунственным, но весьма высокопоставленные фигуры в Америке весной 1945 года всерьез размышляли о продолжении войны... против СССР. Причем с участием недобитого вермахта и войск СС. Так, американский генерал Дж. Патон предложил включить несколько эсэсовских дивизий в состав вооруженных сил для того, чтобы, по его словам, «бросить их против красных». По инициативе другого американского генерала — Л. Клея были созданы специальные лагеря для гитлеровских военнослужащих, где в массовом порядке велась вербовка в новые террористические отряды. А занималась ею армейская разведка — та самая, чьей официальной задачей было прямо противоположное — а именно выявление и арест нацистских преступников.

В Советском Союзе хранятся многочисленные свидетельства, подтверждающие сотрудничество нацистов с официальными властями Соединенных Штатов. Более того, эти свидетельства позволяют утверждать, что нацистские убийцы стали естественными союзниками спецслужб США.

О сговоре Вашингтона с гитлеровскими военными преступниками свидетельствует известный американский юрист Дж. Лофтус: «Вербовка и покровительство с самого начала якобы отвечали интересам нашей безопасности,— пишет Лофтус.— Зараженные антикоммунизмом периода «холодной войны» представители разведки решили завербовать нацистов для подрывной и пропагандистской войны против Советского Союза. По их мнению, все, что могло повредить русским, было тогда дозволено».

Вспомним в этой связи виденную недавно киноленту. Вот небольшой отрывок из интервью бывшего американского разведчика Дж. Милано в документальном фильме «Избежавшие возмездия»:

«В конце войны вдруг выяснилось, что наша информация о русских была крайне неудовлетворительной. Несмотря на то что военная разведка вела бесконечные допросы военнопленных, возвращавшихся из России, мы очень мало знали о русских. Мы чертовски мало знали об их армии, о ее тактике, воинских уставах, организации боевых операций».

Вероломство и двурушничество — эти два понятия, думается, наиболее емко подходят к приемам и методам, к которым прибегли США и их спецслужбы в кампании по укрывательству нацистских военных преступников. В кабинетах государственного департамента, в Лэнгли, в штабах военной разведки были разработаны и осуществлены сотни конкретных акций по спасению матерых убийц и палачей.

Политический цинизм США особенно отчетливо прослеживается в действиях по выполнению союзнических обязательств о денацификации. «Денацифицированным» оказался, например, бригаденфюрер Фридрих Букхардт, «работавший» под командованием бригаденфюрера Зикса и виновный в казни нескольких тысяч жителей Витебска. По сей день прекрасно чувствует себя в США подручный Эйхмана, бывший офицер СС Отто фон Большвинг, который возглавлял подотдел «по делам евреев» в имперском управлении безопасности.

Штамп «Прошел денацификацию» — значит, проверен и найден непричастным к преступлениям фашистов — стоял и на выправленных американцами поддельных документах Барбье, а до этого, то есть до отправки за океан, Барбье вместе с подручными — капитаном абвера К. Мерком и штандартенфюрером Э. Аугсбургом — был приставлен шпионить за находящимися в Германии гражданами СССР и Франции, а также немецкими коммунистами. А разоблачения на сей счет сделал не кто иной, как бывший служащий армейской разведки 970-го американского полка, расквартированного в американской зоне оккупации, Э. Дабрингхауз. Опубликованные им в 1984 году на страницах журнала «Пентхауз» воспоминания существенно дополняют известные нам до того документы, вскрывающие роль США как пособника военным нацистским преступникам. Как пишет Дабрингхауз, его первым подопечным стал Барбье. При знакомстве, не дожидаясь расспросов, «лионский мясник» тут же рассказал о себе: служил в гестапо; в 1942—1944 годах возглавлял отдел СД во французском городе Лион; затем вплоть до капитуляции был в непосредственном подчинении у гитлеровского обер-палача Гиммлера. «В СД,— похвалился Барбье,— меня считали одним из лучших офицеров».

И хотя Дабрингхауз доложил по рапорту начальству о ставших ему вскоре известными подробностях садистского прошлого палача, Барбье продолжали использовать в шпионской службе. Рапорт же сперва положили под сукно, а потом уничтожили. В любом случае, резонно замечает Дабрингхауз, трудно поверить, будто, кроме него, никто в разведслужбах США (да и повыше — добавим от себя) не догадывался с самого начала о делах своего «ценного агента» в военные годы.

А затем спецслужбы США снабдили нациста документами, воспользовавшись которыми в рамках операции «Крысиная тропа» он в феврале 1951 года перебрался в Южную Америку. Американская транзитная карточка, обеспечившая беспрепятственный переезд по территории Европы, была выдана за номером 0121454 на имя Клауса Альтмана.

Когда же Боливия в 1983 году решила выдать Франции нацистского преступника, в Вашингтоне решили если уж не смыть, то хотя бы как-то замазать позорное пятно на репутации США. На свет родился репортаж корреспондента американской телекомпании Эй-би-си в Париже П. Сэлинджера, в котором он уверяет, будто администрация Рейгана явилась едва ли не инициатором выдворения из Боливии Барбье и передачи его французским властям. Это конечно же чистейшей воды диффамация. На самом же деле передача Барбье Франции — суверенная акция боливийских властей, и США не имеют к ней ровным счетом никакого отношения. Что до «репортажа» Сэлинджера, то он был призван лишь отвлечь внимание от того постыдного факта, что ни на словах, ни на деле США не предприняли ни единого шага, чтобы содействовать выдаче Барбье, равно как и многих других военных нацистских преступников.

Власти США, а по их приказу соответствующие службы и ведомства находили десятки способов вывести из зоны опасности преступников фашистской Германии. Обратимся в этой связи вновь к показаниям тогдашнего сотрудника разведки Милано. «Бывших нацистов переправляли из оккупационной зоны по так называемой «крысиной тропе»,— говорит он.— Мы изменяли их внешний вид, чтобы их нельзя было узнать, одевали под американских солдат, бизнесменов... Это была довольно крупная операция. Перед отъездом они проходили подробный инструктаж в одном из наших надежных мест». (Кстати, будущий шеф западногерманской разведки Гелен был отправлен в США в форме генерала (!) американской армии.)

«Крысиная тропа», проторенная УСС, через Альпы шла в Италию, которая в нашем расследовании фигурирует как наиболее вероятный перевалочный пункт Бормана. Здесь военных преступников ожидали корабли, отправлявшиеся в Латинскую Америку. По этой «тропе» прошли Рауфф, Менгеле, сотни других нацистов, чьи места на скамье подсудимых пустуют до сих пор.

Прав американский журналист Тим О'Брайен в том, что нацистских преступников активно спасало военное ведомство США. Не случайно же здесь пригрели крупного нациста — Вальтера Шрайбера. В годы войны Шрайбер был генерал-майором и занимал второй по значению пост в медицинской службе вермахта. Следственная комиссия Нюрнбергского суда установила его причастность к таким изуверским экспериментам над узниками Дахау, как испытание человеческого организма в ледяной воде и влияние фосфорных соединений на раны. В качестве «медицинского эксперта» и знатока бактериологического оружия американское командование доставило Шрайбера в США, где он работал в одной из военных школ в штате Техас. Спасая впоследствии Шрайбера от депортации, американцы переправили его тайным образом в Аргентину. А вот другой иезуит от медицины — «профессор» Штругхольд, имевший в нацистской Германии чин полковника. Он возглавлял группу, изучавшую медицинские проблемы в интересах военной авиации. Весной 1942 года эта группа начала опыты с «человеческим материалом» в концлагере Дахау. Туда доставили барокамеру для проведения экспериментов в условиях разреженной атмосферы. Как явствует из далеко не полных данных, восемьдесят узников Дахау были умерщвлены в барокамере в ходе «исследовательских работ») института авиационной медицины. Результаты этих «работ» подчиненные Штругхольда запечатлевали на пленке, а затем анализировали. Сразу же после войны в США заинтересовались экспериментами Штругхольда, и он был определен на работу в медицинский центр на базе ВВС США Рандольф (тоже штат Техас).

«Пейперклип» («Канцелярская скрепка») — под таким кодовым названием проводилась после войны другая операция американских особых команд по вывозу в США нацистских военных специалистов, прежде всего в области ракетной техники. Они нашли там приют вместе с сотнями других преступников.

Разглагольствуя о задачах этой крупномасштабной операции, один из ее организаторов откровенно заявил: «Мы знаем, что они были нацистами. Но для нас это] не имеет значения. В то время мы нуждались в специалистах, Ъ нам было все равно, откуда они».

В порядке иллюстрации расскажем об одной скандальной истории, выплывшей на свет в декабре 1984 года. Именно тогда США покинул без шума и помпы некий Артур Рудольф.

В Старый Свет он вернулся при обстоятельствах необычных. Не совсем обычными, впрочем, были и обстоятельства, сопутствовавшие его появлению в Новом Свете. Последнее, как стало известно, случилось летом 1945 года. Вкупе со 117 другими специалистами-ракетчиками, Рудольф был вывезен в Соединенные Штаты, где сменил полученное при крещении имя Отто на Артур.

Еще полвека назад Рудольф на пару с Вернером фон Брауном принялся ковать «оружие устрашения» для претендента на мировое господство — Гитлера. Идейный же союз с нацистами он заключил еще раньше, за два года до прихода фюрера к власти. Своему кумиру будущий конструктор американских ракет служил верой и правдой, за что был поставлен руководить производством «Фау-2» — реактивных самолетов-снарядов, которыми гитлеровцы осыпали Лондон и другие города Великобритании.

После того как англо-американская авиация разбомбила фашистскую ракетную базу в Пенемюнде, изготовение «Фау-2» перевели в подземный завод-концлагерь Дора. Работали там военнопленные и угнанные в Германию жители стран — жертв нацистской агрессии. Тридцать тысяч людей остались в Доре навечно,— настолько невыносимыми были тамошние условия.

Трупы погибших сперва возили сжигать в печах Освенцима; потом начальников Доры осенило: проще построить собственный крематорий. Так и сделали.

В начале апреля 1945 года при эвакуации Доры эсэсовцы заживо сожгли тысячу заключенных. Рудольф же вместе с фон Брауном и другими «коллегами» пробрался в Баварию — сдаться американцам. Те предложили покровительство, крышу над головой и занятие по душе, а главное — по нужной США специальности.

Впоследствии «канцелярской скрепкой» с военным комплексом США оказались сколотыми послевоенные судьбы еще около полутысячи немецких ученых и инженеров, работавших на вермахт и СС.

Когда рукопись этой книги готовилась к изданию, автору попался мартовский номер американского «Бюллетеня атомной науки». Известная журналистка Линда Хант, посвятившая немало труда розыску пригретых США нацистских преступников, привела свежие данные. Оказывается, что в ходе операции «Канцелярская скрепка» с 1945 по 1955 год в Америку завезли 800 нацистских специалистов плюс 2 тысячи членов их семей.

Двурушничество и лицемерие властей Хант подкрепляет формально изданной и неосуществленной директи- ной. В ней, в частности, говорится: «Настоящим запрещается доступ в США любых лиц, которые, если это будет установлено командующим вооруженными силами в Европе, являлись членами нацистской партии и более чем номинальными участниками ее деятельности или активными сторонниками нацизма или милитаризма».

...«Близкие по духу и убеждению кадры», пользуясь терминологией полковника Винлокка, американская агентура среди прочего сброда находила и среди обагривших свои руки кровью соотечественников предателей — военных преступников, то есть тех, кто подлежал безусловному преданию суровому суду. Взяв опеку над изуверами, США самым грубым образом надругались над совместными документами и обязательствами государств — участников антифашистской коалиции.

В 1946 году в США беспрепятственно прибыл бежавший из Румынии нацист Николае Малакса, крупный делец, финансировавший «железную гвардию» Антонеску и вместе с Герингом владевший несколькими военными заводами. (Когда был поднят вопрос о депортации Малаксы, за него горой вступились американские военные промышленники и лично Ричард Никсон, бывший в то время вице-президентом США.)

Легальной основой для беспрепятственного въезда в США послужил пресловутый «закон о перемещенных лицах», открывший двери для «беженцев из Европы». Так, более чем сотней укрывшихся в западных районах Германии гитлеровских преступников из марионеточной администрации в Белоруссии занимался в 1945 году разведотдел штаба третьей американской армии. Среди них были «бургомистр Минска» Тумаш и его подручный Ященко, а также Франц Кушель, назвавший себя на допросе у американцев «военным министром Рутении», и Станислав Станкевич, хозяйничавший в Борисове. Точно известно, что Тумаш здравствует по сей день. И если он смотрел американский фильм «Ветры войны», то наверняка вспомнил свое кровавое прошлое. В телефильме показан захваченный фашистами Минск, где оккупанты и их прихлебатели расстреляли, сожгли, повесили и заживо закопали 45 тысяч мирных жителей.

Хотелось бы напомнить в этой связи, что США получили обвинительные материалы на 140 пособников фашистов, совершивших тяжкие преступления на территории СССР в годы войны. Однако лишь 7 из них были лишены американского гражданства, но ни один из них не был выдан Советскому Союзу.

...В 1952 году в зале сената (!) США прозвучали торжественно-высокопарные слова: «Всемогущий бог создал Америку хранительницей бесценной человеческой свободы и достоинства». Произнес эти слова сбежавший от справедливого возмездия румынский епископ Валериан Трифа, который в свое время занимал видный пост в так называемой фашистской «железной гвардии» и повинен в уничтожении тысяч своих соотечественников. Все это, однако, не помешало ему после разгрома Гитлера получить приглашение из Вашингтона и даже открыть молебном очередную сессию сената США.

В целом, среди тысяч нацистских преступников, вывезенных «крысиными тропами» в США, оказалось немало подручных фашистских извергов, извлеченных агентами спецслужб из отстойников специально организованных американским командованием в Германии лагерей для предателей. Для безболезненного перевоза в США им создавались соответствующие «легенды».

В США они тотчас же были поставлены на «довольствие». А в списке меценатов «фонда палачей» значится бывший шеф американской зоны оккупации генерал Клей, Дуайт Эйзенхауэр и даже... нынешний хозяин Белого дома. Да-да! В национальном архиве США сохранились документальные кинокадры: тогдашний сенатор Рейган публично призывает делать пожертвования в фонд «похода за свободу», предназначенный для финансирования гитлеровских помощников из числа изменников и предателей.

«Присутствие и использование нацистских преступников непосредственно связаны с нашей внешней политикой — политикой холодной войны,— утверждает занимающийся изучением прошлого гитлеровских палачей и разоблачением их «сотрудничества» с Вашингтоном Чарльз Аллен, автор книги «Нацистские военные преступники среди нас».

Аллен был одним из первых, кто занялся вопросом о гитлеровцах в США. Для начала журналист составил список из 16 лиц, о которых мог с уверенностью сказать: это нацисты, чья преступная деятельность во время войны требует как минимум расследования со стороны американских властей (поскольку эти люди оказались в США). Аллен ходил в Службу иммиграции и натурализации (СИН) — никакого результата. В министерстве юстиции, государственном департаменте — то же самое. Он написал несколько писем лично тогдашнему министру юстиции Роберту Кеннеди и бывшему в то время государственным секретарем Дину Раску. И получил от обоих ответы, в которых разными словами утверждалось одно и то же: «...обвинения против так называемых бывших нацистов явно инспирированы коммунистами и коммунистической пропагандой».

«После сенатора Маккарти,— говорит Аллен,— реакция на обвинения в нацизме была автоматически отрицательной, а человека, который обвинял, тут же объявляли коммунистическим агентом».

С полным основанием можно утверждать, что Соединенными Штатами была сорвана союзническая договоренность о денацификации, розыске и наказании виновных в преступлениях против человечества. Правдой же является то, что США спасли и пригрели «денацифицированных» фашистов.

Ставшие известными в последние годы факты вызвали бурю негодования во всем мире, в том числе и в самих США. Историей лжи и лицемерия справедливо называет грязную акцию по спасению и вывозу за океан К. Барбье и ему подобных адвокат Мартин Мендельсон. В 1977—1980 годах Мендельсон работал в отделе специальных расследований министерства юстиции США, занимавшемся розыском нацистских преступников в этой стране. (Не без основания полагают, что его «попросили» оттуда за излишнее рвение.)

«Это вопиющий скандал — тайком ввезти в нашу страну убийц и потом лгать во их спасение»,— заявил конгрессмен Барни Фрэнк, потребовавший организовать расследование с целью высылки преступников и наказания их покровителей. Но в это же время — и это весьма примечательно — Мендельсон, уже отстраненный от службы за чрезмерное рвение, предрек: «Ни конгрессу, ни министерству юстиции с этим делом не справиться. Такое под силу только Белому дому». В Белом же доме, как это вытекает из сорокалетней практики укрывательства военных нацистских преступников, желания заниматься данной проблемой нет.

По своей сути «эвакуация» и прикрытие матерых нацистов есть не что иное, как индульгенция фашизму, как попытка исторической реанимации самого зверского режима двадцатого столетия.

В целом же оправдан вывод: выгораживание и покровительство военным преступникам, обеление фашизма и его главарей, раздувание истерической реваншистской кампании — все это звенья одной цепи, чрезвычайно опасной для мира и демократии.

Эти звенья, вместе взятые, в полной мере разоблачают политику международного империализма, направленную на создание единой «черной рати» в борьбе с Советским Союзом, другими социалистическими странами, всеми миролюбивыми силами.


На службе у новых хозяев

Рассчитывая варианты своего послевоенного «трудоустройства», Мартин Борман, как известно, разрабатывал линию на установление сотрудничества с западными союзниками СССР. Один из наиболее информированных людей рейха, он конечно же знал, что влиятельные силы на Западе в качестве врага № 1 уже в конце войны рассматривали Россию.

План Бормана, равно как и других главарей рейха, заключить сепаратный мир с помощью своих уполномоченных в Берне (Швейцария) провалился из-за четкой и своевременной реакции советского руководства. Попытка Запада уйти от признания факта закулисной торговли с фашистским врагом была решительно пресечена.

Из письма народного комиссара иностранных дел СССР английскому послу в Москве от 22 марта 1945 года:

«...По поводу переговоров в Берне между германским генералом Вольфом и офицерами из штаба фельдмаршала Александера я должен сказать, что Советское правительство в данном деле видит не недоразумение, а нечто худшее».

Примерно в то же время И. В. Сталин в своем личном и секретном послании президенту США пишет:

«Мы, русские, думаем, что в нынешней обстановке на фронтах, когда враг стоит перед неизбежностью капитуляции, при любой встрече с немцами по вопросам капитуляции представителей одного из союзников должно быть обеспечено участие в этой встрече представителей другого союзника... Американцы же и англичане думают иначе... Я продолжаю считать русскую точку зрения единственно правильной, так как она исключает всякую возможность взаимных подозрений и не дает противнику возможности сеять среди нас недоверие».

Но крупная политическая игра была начата. На последней стадии она уже велась без Бормана, Гиммлера и других одиозных фигур фашистской Германии.

О чем это говорит? Те самые круги, которые с самого начала саботировали открытие второго фронта, а в конце войны даже пытались вступить в сепаратный сговор с главарями фашистской Германии, уже вынашивали идею превращения вчерашнего врага в сегодняшнего союзника в борьбе против СССР.

«Официальным» же сигналом к этому послужила фултонская речь Черчилля в марте 1946 года, провозгласившая эру «холодной войны», в ведении которой заранее отводилось немаловажное место и потенциалу поверженного противника. Ведущая роль в тайной войне против СССР и других стран социализма была отведена разветвленной сети спецслужб, которые важное значение в своей преступной деятельности придавали заклятым врагам социализма — нацистским преступникам.

Еще шла война, а они уже готовились мстить победителям.

Из газеты «Правда» от 26 февраля 1945 года:

«Фашистская Германия переживает непоправимую катастрофу. Красная Армия неумолимо продвигается в глубь Германии, и теперь уже близок час нашей полной победы. Но фашистский зверь продолжает бешено огрызаться. Одно из самых подлых и крайних средств борьбы, за которое хватается обреченный враг,— создание диверсионно-террористических организаций. В западной печати эти организации получили наименование «шестой колонны», ибо создаются они уже в расчете на развязывание третьей мировой войны. Гитлеровский генеральный штаб уже разрабатывает лихорадочно планы операций «шестой колонны». Ее штаб создан в Мюнхене. Начальником штаба назначен Вильгельм Шепман, человек, обладающий немалым опытом руководства как диверсионно-террористической, так и пропагандистской подрывной работой. Гиммлер и его помощники уделяют много внимания комплектованию «шестой колонны». В нее набираются самые опытные эсэсовцы и наиболее активно сотрудничавшие с гитлеровцами предатели всех мастей...»

Именно в этот период агрессивные силы и стали активно подключать к осуществлению своей политики нацистских военных преступников. Главную роль в подрывной деятельности играли и играют американские спецслужбы.

Из директивы Совета национальной безопасности № 10/12:

«...Тайные операции включают: пропаганду, экономическую войну (превентивные прямые действия, в том числе саботаж... разрушения и эвакуацию), подрывную деятельность против иностранных государств, включая помощь подпольному движению сопротивления, партизанам и эмигрантским группам освобождения, поддержку антикоммунистических групп в странах свободного мира».

Время приоткрывает покров тайны над неизвестными ранее методами и приемами вербовки в массовом порядке военных нацистских преступников. Вот только одно из многих, ставшее известным в дни, когда пишутся эти строки.

Чувствуя полную безнаказанность, спустя годы после свершения преступлений, бывший штурмбанфюрер СС Вильгельм Хеттль откровенничает: «В 1949—1950 годах ко мне обратились американцы, знавшие меня по Нюрнбергу, предложив предоставить им мои знания и возобновить старые связи. Я согласился. Перемены американцев к бывшим нацистам произошли очень быстро. Вдруг стало все безразлично, было забыто все, что говорилось за год или полгода до этого».

В 1984 году на страницах мировой печати всплыло дело своего рода двойника «лионского палача». Альфред Шваб, Петер Майер, Герберт Карпентер, Джозеф Пол- лак, Альфред Клюгер, Герберт Лехманн...

За всеми этими именами скрывался один и тот же человек — нацистский преступник Роберт Вербелен. Бывший штурмбанфюрер СС во время второй мировой войны зверствовал во главе специального подразделения по борьбе с бельгийским Сопротивлением. В последний год войны за «особые заслуги» получил звание генерала. Военный трибунал признал Вербелена виновным по 67 пунктам обвинения в совершении тягчайших преступлений. В числе совершенных им злодеяний суд назвал участие в пытках и массовых казнях, а также истязаниях пленных офицеров ВВС США, направленных по приказу Вербелена в Бухенвальд. И, как это ни покажется парадоксальным, от смертного приговора его спасли именно американцы: в то время как Вербелена тщетно разыскивали, он был надежно укрыт спецслужбами США, предоставив в их распоряжение весь свой опыт гестаповского заплечных дел мастера. Вербелен был взят на службу американской разведкой сразу же в 1945 году. В подразделении разведки США в Бад-Хоф- гастейне в Австрии ему было поручено подбирать агентов из числа бывших фашистских подручных.

Через несколько лет агентурная сеть, которой непосредственно руководил Вербелен и которая подчинялась спецподразделению американской разведки на территории Австрии под кодовым названием «66-й корпус», насчитывала уже свыше 100 человек.

Мы уже говорили о «мягкости», проявленной Фемидой по отношению к бригаденфюреру СС Францу Зиксу. А вот что писал в 1984 году журнал «Штерн» о послевоенной деятельности его ближайших подручных — военных нацистских преступниках Э. Аугсбурге и других: «Находясь на службе у американских секретных служб, Аугсбург и К° по мере сил и на основе опыта старались проводить старый нацистский план — поссорить союзников и столкнуть в новой войне СССР и США. Через свою агентуру они добывали «достоверную» информацию о подготовке Советской Армии к наступлению на Запад».

Уже в марте 1946 года, согласно «Штерну», американский генеральный штаб разработал операцию «Пинчер». Под таким кодовым названием готовилась война против Советского Союза. При этом генштабовские стратеги исходили из того, что в ближайшие годы представится удобный повод для начала боевых действий.

Продолжая эту тему, весной 1985 года «Штерн» публикует новые материалы о привлечении подпольных групп СС к подготовке военных операций против социализма. Эти материалы свидетельствуют чуть ли не о профессиональном восхищении заокеанских покровителей перед фашистскими головорезами из элиты «третьего рейха»: «Среди этих элементов были честолюбивые люди... Ими двигал фанатический интерес к борьбе против опасностей, которые надвигались на Европу с Востока. Эти эсэсовцы полагали, что для ведущих сил Европы необходимо политическое и экономическое объединение во имя спасения в неизбежной войне с Россией».

Использование военных преступников спецслужбами США продолжается и по сей день. Показательна в этом плане «карьера» нацистских прихвостней, доставленных в США по «крысиным тропам». Фашистские прислужники, конечно, отлично сознавали, что вывезли и пригрели их отнюдь не из альтруистических соображений. За покровительство надо было платить своим новым хозяевам. И не чем-нибудь, а услугами совершенно конкретными — проведением диверсий, организацией саботажа, участием в шпионаже против своей бывшей Родины.

Дж. Лофтус на основании собранного и проанализированного обширного фактического материала пишет: «Практически все американские спецслужбы, включая отдел координации политики, использовали нацистов- эмигрантов в целях шпионажа». В своей книге «Тайна Белоруссии» Лофтус, два с половиной года проработавший в отделе специальных расследований министерства юстиции, рассказывает о том, как фашистские прихвостни под руководством наставников из ЦРУ обучались шпионскому ремеслу в Форт-Брагге (штат Северная Каролина) и на секретной базе близ Уильямсбурга (штат Вирджиния) с целью заброски в СССР и другие восточноевропейские страны.

Нашел себе место денщика у американских «рыцарей плаща и кинжала» предатель-палач Э. Лайпениекс. С первых дней оккупации фашистами Советской Прибалтики он пошел на службу к гитлеровцам. Палач заслужил похвалу своих хозяев. Это и его имел в виду бригаденфюрер Шталекер, когда писал в докладе Гитлеру, что «операции команд, совершающих казни, проходили гладко. Националисты Эстонии выполняли свои обязанности под нашим руководством довольно успешно». Аресты, пытки, убийства, которые осуществлял Лайпениекс, поощрялись немецкой полицией и Абвером, в которых он подвизался. Только за десять месяцев 1941—1942 годов в рижской тюрьме, где «работал» изувер, было уничтожено более 15 тысяч советских граждан.

После разгрома гитлеровской Германии Лайпениекс нашел себе покровителей за океаном. Секретные службы США использовали его в качестве специалиста «по прибалтийским вопросам», активно привлекая к провокационным акциям против социалистических государств.

О причастности его к разведке стало известно печати, что вызвало требование общественности предать нацистского преступника суду. Отбившись от обвинения, Лайпениекс решает доказать свою «неприкосновенность» тем, что рассказывает о своей службе в ЦРУ после войны. Местная газета города Сан-Диего писала в этой связи: «ЦРУ оплачивало расходы по его поездкам в Японию, на Аляску, в Сан-Франциско и Вашингтон для сбора и распространения определенной информации о Советском Союзе. ЦРУ сообщило ему, что расследование (его преступной деятельности во время войны — В. И.) прекращено». Бывший гитлеровец даже показал журналистам письмо на бланке ЦРУ. В этом письме сказано: «Убедительно просим извинить нас за задержку с ответом на ваше последнее письмо. Это время ушло на переписку по поводу вашего статуса. Нам сообщили теперь, что по существующим законоположениям вы не подлежите высылке из страны».

Созданная на Западе по инициативе США индустрия антикоммунистической пропаганды требовала «опытных кадров» с «богатым» прошлым. Таковыми и оказались в силу своей звериной ненависти к нашей стране избежавшие наказания военные нацистские преступники и их приспешники. Им отведена вполне определенная роль в крупномасштабных планах тайной войны против Советского Союза и социалистического сообщества в целом. Компонентами этих планов является подрыв идеологии, государственного строя, политических и экономических устоев социализма.

А ставку на морально-политический подрыв социализма США сделали в первые же дни «холодной войны». Зловещие замыслы выкристаллизовались в директивы и меморандумы типа ставшего недавно известным «О психологической войне». В числе методов «достижения победы над большевизмом» авторы документа называют «программу политической войны, ведущейся до момента открытия военных действий».

К проведению самой грязной работы в рамках информационно-пропагандистской интервенции были активно подключены фашистские военные преступники. Они пошли служить в различные идеологические «зондеркоманды» США — подстрекательские радиостанции, политическая и финансовая подчиненность которых ЦРУ неоднократно доказана.

Целый ряд нацистских преступников американские власти используют в качестве так называемых «пропагандистов», которые сотрудничают с радиостанциями «Свободная Европа» и «Свобода».

«В штатах радиостанций «Свобода» — «Свободная Европа» нет никого, кто в прошлом был бы связан с нацистами» — так лицемерно утверждают американские хозяева этих центров идеологических диверсий. Но вот собранные в ходе расследования «дел» некоторых «кадровых специалистов по русскому вопросу» факты, свидетельства, документы разоблачают подобные утверждения, позволяют увидеть под масками «правдолюбцев» и «интеллектуалов» истинные лица тех, чей грязный «опыт» предательств, шпионажа, сотрудничества с гитлеровцами давно и охотно используется западными спецслужбами в «психологической войне» против социалистических стран.

Вот, скажем, служивший в войсках СС Хазнерс, заживо сжегший прихожан одной из церквей. Это только один из многих примеров того, как в США нацистские убийцы и палачи превращаются в «борцов за права человека».

С особой охотой подрывные радиостанции подбирают предателей. Назову одного из таких «пропагандистов». Это некий Возняк. 1917 года, уроженец села Колоколин Рогатинского района Ивано-Франковской области. В 1941 году в городе Станиславе (так именовался тогда Ивано-Франковск), будучи бандеровским пособником гитлеровцев, участвовал в расстрелах советских военнопленных. За «усердие» был послан в школу СС в местечко Травники (Польша). Получил личный номер 2956. По окончании школы направлен в «оперативную роту» лагеря уничтожения в Майданеке. Сопровождал заключенных в газовые камеры. В случае неповиновения — расстреливал. После войны подобран американской разведкой. Позже опреден на радиостанцию «Свобода».

Вообще же в пропагандистских центрах, специализирующихся на подрыве идей мира и разрядки, в различного рода идейно-диверсионных центрах, которых в США насчитывается, по последним данным, более 150, «трудятся» десятки палачей и карателей. Человеконенавистническую пропаганду в стиле Геббельса при полном попустительстве (только ли попустительстве?) официального Вашингтона ведут палач города Борисово Станкевич, бывший начальник полиции в оккупированной Белоруссии Кушель — прямой участник гибели 40 тысяч граждан, Ясюк — «бургомистр» города Клёцка, замучивший и уничтоживший тысячи и тысячи людей. (Последний, кстати, нашел себе убежище в США с личного одобрения Э. Гувера, в то время директора Федерального бюро расследований.) Их объединяет сВашингтоном и его институтами и службами воинствующий антикоммунизм...

Из беседы с западногерманским писателем Бернтом Энгельманом:

«Германия не была денацифицирована после войны. Те, кто был отстранен,— лишь мелкая сошка, а по- настоящему влиятельные нацисты вернулись в государственный аппарат. Как правило, их предварительно даже не допрашивали. А ведь речь идет по крайней мере о 200 тысячах нацистов — судьях, полицейских, чиновниках, промышленниках и т. д. Союзники хотели создать прочную преграду против распространения коммунизма, а лучшими антикоммунистами были нацисты. И они возвратили их в государственный аппарат».

В вышедшей в канун сорокалетия Победы над фашизмом брошюре «Нацистские военные преступники и их покровители» автор этих строк приводит имена военных преступников, успешно продолжающих карьеру в сегодняшней ФРГ.

...Герхард Гауль в качестве судьи времен нацизма активно участвовал в вынесении и исполнении смертных приговоров. Сегодня он — глава муниципалитета города Любена.

...Рудольф Вебер-Лорг — бывший уполномоченный СС в полицейском управлении имперского комиссариата по Украине. Материалы о его кровавых делах имеются в СССР. Ныне занимает пост прокурора.

...Адъютант бригаденфюрера СС Зикса X. Манке «нашел себя» в журналистике. Его карьера развивалась настолько успешно, что со временем он даже занял кресло главного редактора иллюстрированного журнала «Кристалл», издаваемого концерном главного «фальшивогазетчика» Шпрингера.

Немало активных нацистов было взято на дипломатическую службу, Так, Г. Кёспер — бывший оберштурмфюрер СС, член нацистской организации «Лебенсдорн», был пресс-атташе посольства ФРГ в Копенгагене, а Ф. Крампф, в прошлом старший офицер в имперском управлении безопасности, добрался до должности посла Западной Германии в Токио.

Что касается службы СС в целом, то в изданной в том же, 1985 году книге В. Александрова «Мафия СС» мы читаем: «Семь тысяч эсэсовцев, и отнюдь не рядовых, «отмылись» от своего черного прошлого в Западной Германии, а четыре тысячи, согласно самым достоверным источникам, вновь поступили на службу в полицию или в разведку ФРГ. Много бывших членов СД и СС можно встретить в Федеральной службе БНД».

Да, там их действительно хватает. В 1983 году «Штерн» опубликовал список имен матерых нацистских преступников, ставших агентами подведомственной США «организации Гелена», а затем ЦРУ и БНД. Среди них значатся оберфюрер СС Фридрих Панцигер, бывший начальник V управления в Главном управлении имперской безопасности. Он упоминался на Нюрнбергском процессе как соучастник применения «душегубок», в том числе и для уничтожения французов; возглавлял по директиве Гиммлера следствие против героев антифашистской организации «Красная капелла». Называются имена оберфюрера СС Вилли Крихбаума, инспектора пограничного участка СС «Зюйд-Ост», затем начальника тайной полевой полиции, упоминавшегося штурмбанфюрера Эмиля Аугсбурга. Фигурируют в списке также штурмбанфюрер Йозеф Адольф Урбан, начальник управления СД в Будапеште; штурмбанфюрер Фриц Шмидт, начальник гестапо в Киле; хауптштурмфюрер Герман Хубиг, офицер «эйнзатц-группы» А, уничтожавшей советское мирное население на северном участке советско-германского фронта.

А как же не сказать о том, что в бундесвере, который в ФРГ нередко называют «школой наций», подавляющее большинство высших офицеров в свое время служили в гитлеровском вермахте. Генерал бундесвера Ф.-И Шульце, например, награжденный Гитлером Рыцарским крестом, в 70-е годы являлся главнокомандующим вооруженными силами НАТО в Центральной Европе. Занимавший высокие посты в гитлеровской армии К. Шнель был назначен секретарем министерства обороны ФРГ.

Кстати, после «смены караула на Рейне» в 1983 году в западногерманской армии был эксгумирован лозунг «сохранения традиций в бундесвере», что на деле означает восхваление «подвигов» фашистских вояк. Нынешний министр обороны Вёрнер (ХДС) объявил об отмене каких-либо ограничений при чествовании гитлеровцев и даже обещал председателю «ассоциации бывших военнослужащих», что каждый случай неуважительного отношения к «ветеранам» будет тщательно расследоваться.

Все это было, впрочем, давно известно. Тщательно скрывалось другое, только недавно ставшее достоянием общественности. Оказывается, бывший офицер СС жил припеваючи потому, что с самого начала своего пребывания в Овьедо он стал доверенным сотрудником местной полиции, у которой вызывало восхищение его нацистское прошлое и ореол «героического борца с большевизмом». Когда в руки полиции попадал какой-нибудь подозрительный иностранец, именно Паттисту «доверяли» допросы, и уж он усердствовал вовсю.

А как «благоустроились» вывезенные по «крысиной тропе» нацистские военные преступники в Латинской Америке? Сейчас, в связи с общественно-политическим резонансом вокруг дела Барбье и сообщением о пребывании здесь Бормана, Мюллера, Менгеле и других, появляются все новые свидетельства того, что с помощью американских спецслужб убийцы из фашистской Германии нашли свое место под южноамериканским солнцем. Бывшие палачи Освенцима, Бухенвальда и других гитлеровских фабрик смерти превратились здесь в преуспевающих фермеров, крупных предпринимателей, ведущих сотрудников секретных служб. Они-то, наряду с местной реакционной буржуазией, стали одним из опорных столпов «форпоста борьбы против коммунизма». Ведь главное «достоинство» этих палачей, как отмечает журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт», то, что они — ярые антикоммунисты и расисты.

Безупречный язык фактов и доказательств говорит о том, что специалисты «третьего рейха» по массовому террору — отнюдь не только фигуры прошлого. К старым злодеяниям прибавляются новые преступления. Особенно пригодился богатый опыт эсэсовцев. Они охотно предоставляют свои «услуги» диктаторским и репрессивным режимам для подавления демократических революционных процессов. В тайных лагерях по опыту, а зачастую под руководством нацистских преступников ЦРУ готовит кубинских «гусанос», недобитых сомосовцев, палачей Сальвадора.

В бразильском городе Итатиайа во время дебоша, устроенного фашистскими молодчиками в отеле «Тилл», был обнаружен Густав-Франц Вагнер — давно разыскиваемый обершарфюрер СС, бывший заместитель коменданта лагерей смерти Треблинка и Собибор. Вместе со своими единомышленниками он отмечал очередную годовщину со дня рождения фюрера. В Чили, как уже упоминалось, нашел себе работу изобретатель душегубки-автомобиля В. Рауфф. Вскоре после фашистского переворота Пиночет назначил его главным советником так называемого «управления по расследованию коммунистической деятельности». Изобретатель душегубки, засучив рукава, взялся за старое ремесло. Под его руководством по всей стране была создана сеть концлагерей, куда были брошены тысячи патриотов.

В последнее время в зарубежной печати публикуется много разоблачительных материалов в связи с террористической организацией «Женихи смерти», действующей в ряде стран Латинской Америки. Так, мадридский журнал «Камбио-16» писал: «В Боливии существовала «сверхвласть», располагающая громадными средствами и террористическими группами. Происходят похищения, пытки. По ночам с монотонным постоянством рвутся бомбы и петарды, причем виновных никогда не находят...» В таких же словах описывала обстановку в стране итальянская газета «Корьерре делла сера»: «Арсе тщательно планирует репрессии и пытки. В такой стране, как Боливия, число погибших, заключенных, пропавших без вести никому не известно».

Кто же осуществлял этот террор? Это были специальные отряды, в создании которых принимали участие и в состав которых были включены обосновавшиеся в Боливии военные нацистские преступники. Среди них виновник гибели сотен немецких патриотов и антифашистов в годы войны И. Фибелькорн, являющийся к тому же агентом западногерманской разведки, бывший эсэсовец Г. Коплин, тот же Барбье и другие.

Последний, как это ни покажется парадоксальным, в ожидании суда из тюрьмы в Лионе продолжает руководить ультраправыми террористическими бандами и неонацистскими группировками в Боливии.

Как сообщил на состоявшейся в 1984 году пресс- конференции представитель министерства внутренних дел Хуан Мендес, МВД Боливии перехватило письмо «палача Лиона» своему бывшему телохранителю и секретарю Альвару де Кастро. Факты, указанные в нем, неопровержимо свидетельствуют о наличии в этой южноамериканской стране широкой сети профашистских организаций. Главари неонацистских группировок тесно сотрудничали со спецслужбами этих диктатур, поддерживали связи с контрабандистами наркотиков. Использовали их и для беспощадной расправы с левыми силами страны. С этой целью они закупали оружие в США, создавали специальные лагеря для подготовки террористов и убийц.

Эти банды нужны США для сохранения выгодных для них режимов фашистского толка. Вот почему ЦРУ так активно внедряет в них те самые «ценные кадры» из числа военных нацистских преступников, о которых говорил более 40 лет полковник Винлокк. Как отмечал в 1984 году журнал «Штерн», продолжение их карьеры в карательном аппарате диктаторов обеспечивают американские секретные службы, которые исходят из того, что «для защиты американских интересов люди типа Клауса Барбье просто незаменимы».

Такими «незаменимыми» могли оказаться те, кто пока не предстал перед судом. Отнюдь не исключается, что среди лидеров «коричневого подполья» и по сей день продолжает действовать Мартин Борман.

И вот что принципиально важно и опасно. Ныне, в середине 80-х годов, тысячи разгуливающих на свободе военных нацистских преступников, равно как и те, кто готов повторить их кровавый путь — неофашисты и реваншисты разных мастей, чувствуют себя особенно уверенно.

Не случайно проходивший в конце 1983 года очередной съезд компартии США указал на опасные исторические и политические параллели. А заместитель председателя Германской коммунистической партии Герман Готье указывает: «Ничто так не разоблачает современных врагов Советского Союза, как черные дела их идейных предшественников, носивших мундиры СС и вермахта. Их злодеяния навсегда останутся свидетельством зловещего смысла планов антикоммунистов всех времен».

Практику укрывательства, покровительства и использования нацистских военных преступников, как и фашистских прихвостней, нельзя рассматривать как частное, изолированное явление.

Покровительство бывшим нацистам и их пособникам, потворство множащимся неофашистским группировкам, разжигание настроений расизма и шовинизма, наконец, гегемонистские устремления на международной арене — все это составные части одной и той же реакционной политики.

Разумеется, было бы неверно считать, что нацистам и их наследникам отводится первостепенная роль. В роли «тяжелой артиллерии» выступают иные, более мощные силы. А вот на роль «пешек» и «легких фигур» как раз и годятся недобитые гитлеровские палачи.

Они активно подключены к набирающей темпы «психологической войне» против СССР и других стран социализма. Работы у них сейчас прибавилось, ибо резко возросли объемы антикоммунистической пропаганды, в осуществлении которой нацистским преступникам разных национальностей, подлежащим безусловному преданию суду, отводится весьма заметная роль.

В антикоммунистическом походе нашлось, естественно, место и слепленным в США ультрареакционным антисоветским организациям из числа военных преступников. Тут и «конгресс свободных украинцев», и «мировое сообщество литовцев в США», и «объединенный прибалтийско-американский национальный комитет» и проч.

Широкий общественный резонанс вызвали опубликованные в конце 1983 года разоблачительные материалы, связанные с подрывной деятельностью «закордонной организации украинских националистов» (ОУН). Среди ее главарей некий Тарас Боровец. Чтобы представить себе политическое лицо палача нескольких сот советских патриотов, приведем выдержку из его собственного письма от 15 августа 1942 года германскому рейхскомиссару на Украине Эриху Коху: «Год тому назад с позволения и по приказу германских военных властей я организовал в Полесье украинский полицейско-повстанческий отдел «Полесская сечь» и принял командование им... Наши люди не проявляли ничего враждебного по отношению к германской власти, абсолютно ни в чем не провинились перед Германией... Наоборот, проливали за нее свою кровь...»

Что верно, то верно. Крови патриотов и беззащитных жителей «айнзацгруппа» под командованием Боровца пролила немало.

А начальника Боровца Ярослава Стецько, именовавшего себя в годы войны «шефом украинского правительства», в 1983 году привечал в Белом доме сам президент США. На зловещую фигуру этого военного нацистского преступника хотелось бы обратить особое внимание.

Нынешний «фюрер» украинских националистов Ярослав Стецько, как было заявлено на проходившей в Киеве в ноябре 1983 года пресс-конференции, в 1934 году был приговорен в Польше к пяти годам тюрьмы за причастность к убийству должностного лица. Вскоре стал известен как ярый проповедник терроризма и «теоретик» исторической «общности» между украинским национализмом и германским фашизмом. Перебравшись в 1940 году в Германию, Стецько принялся за активную разработку идеологии и программы ОУН, исходя из основополагающих принципов национал-социализма и расовой дискриминации.

Когда кончилась война, Стецько вместе с некоторыми другими главарями нацистских прихвостней удалось избежать уготовленной для него петли: их пригрели силы международной реакции, и в первую очередь спецслужбы США. И, надо признать, не пожалели об этом. Ныне предатель сочиняет инструктивные письма, строчит воззвания, изобретает фальшивые «донесения с мест» о якобы существующей оппозиции на Украине и просто высасывает из пальца подобного рода дезинформацию. В начале 80-х годов американские спецслужбы использовали своего наемника и в борьбе против народной Польши. Стецько и его подручные стали выступать с провокационными заявлениями о срочной необходимости вмешательства, в том числе и вооруженного, со стороны Запада, чтобы «поддержать освободительную борьбу поляков».

На приеме у Рейгана по поводу очередной недели «порабощенных народов» вокруг «события» шумела, как водится, желтая пресса, произносились по тому же поводу речи. Выступала, в частности, постоянный представитель США в ООН и большой друг американских спецслужб госпожа Джин Киркпатрик, а за ней и генерал-«ястреб» Джон Синглауб. Генерал, например, выразил личное признание Стецько за его роль в «активизации антикоммунистических сил».

На совести гитлеровских оккупантов и их подручных из числа бандеровцев, стецьковцев и им подобных смерть 1672962 человек только на территории западных областей Советской Украины.

Акцентируем внимание на том, что большинство из них погибли после вояжа на Украину рейхсляйтера Бормана и сочинения им после инспекции инструкций по обращению с местным населением.

Объявление «крестового похода» против коммунизма живительной влагой пролилось на души нацистских военных преступников в Западной Германии. Вспоминается мне давняя корреспондентская беседа с тогдашним председателем христианско-демократического союза кандидатом в канцлеры Райнером Барцелем. Его политическое мышление, логику и сам язык я воспринимал во время беседы с восходящей звездой на демохристианском небосклоне как политический слепок речей самых разнузданных реваншистов. Так же как у инспираторов бешеной реваншистской кампании, Барцель (кстати, в прошлом гитлеровский офицер) именовал суверенную Германскую Демократическую Республику «зоной», которая-де должна быть возвращена ФРГ. В завулированной форме он дал мне понять, что в послевоенном устройстве Европы немало проблем. К ним он числил вопрос о территориях за Одером и Нейсе, решенный — твердо и окончательно — на конференциях большой «тройки».

А между тем в Западной Германии происходят опасные процессы. Христианские демократы, утвердившись в Бонне, широко открыли двери перед представителями реваншистских союзов даже в высший законодательный орган страны — бундестаг. Сейчас в нем 44 таких «избранника народа». Некоторые из них, такие как Г. Винделен, входят в правительство. Бонн и правительства земель оказывают не только моральную и политическую, но и прямую финансовую поддержку упомянутым организациям. В 1984 году на их нужды из федерального бюджета и бюджетов западногерманских земель было выделено более 40 миллионов марок. Недавно группа главарей «союза изгнанных» была награждена высшим орденом ФРГ — «Большим крестом за заслуги».

Отсюда не удивительно, что 1985 год, когда народы Европы праздновали 40-летие своего освобождения от ига фашизма, «вечно вчерашние» (а среди них немало избежавших возмездия или незаслуженно помилованных нацистских военных преступников) отметили по-своему: новой волной реваншистских сборищ с участием высокопоставленных боннских деятелей. Один только перечень названий дивизий СС, «поддерживающих солдатские традиции», «отмечавших» 40-летие — словно кровавые вехи преступлений, совершенных в годы войны: «Рейх», «Хорст Вессель», «Рейхсфюрер СС», «Мертвая голова».

Благословение такой политики особенно видно в глазах и речах тех, кто сорок лет назад проливал кровь народов, пытал и вешал пленных и мирных жителей. А таких в Западной Германии, как уже установлено, немало. Достаточно сказать, что только численность признанной в Нюрнберге преступной организации СС составляла около 800 тысяч человек. В сегодняшней ФРГ им отпущены грехи. Чтобы избавить гитлеровских недобитков от «докучливой» демократической общественности, министерство внутренних дел в 1984 году распорядилось «впредь не считать в качестве организации, враждебной конституции ФРГ, «Федеральный союз бывших солдат войск СС» (ХИАГ)». А финансовое ведомство города Штутгарт удовлетворило просьбу так называемого товарищества солдат-эсэсовцев из «лейбштандарта Адольф Гитлер» о признании этого товарищества «общественно полезным», а значит, и имеющим право на льготы.

«Активизация происков реваншистских кругов не может не вызвать тревогу за судьбы мира и международной безопасности. Ведь полстолетия назад подобным образом начал подготовку к кровопролитной захватнической войне гитлеровский фашизм»,— отмечает журнал «ДДР» (ГДР).

В свое время, как мы уже говорили, решающую роль в установлении фашистской диктатуры в Германии, развязавшей мировую войну, сыграли короли военно-промышленного бизнеса. В Нюрнберге целый ряд из них (Шахт, Флик, Крупп) были судимы как военные нацистские преступники.

Отделались они в большинстве, надо сказать, сравнительно легким наказанием. Вот возьмем, к примеру, бывшего директора корпорации «И. Г. Фарбен индустри» Отто Амброзе, снабжавшего горючим гитлеровскую военную машину. Это под его контролем шло изготовление синтетической резины на заводе, специально построенном в концлагере в Освенциме. В Нюрнберге, где на скамье подсудимых сидел и Амброзе, было неопровержимо доказано, что на «предприятии» ежедневно гибло по сто (!) человек.

Осужденный к восьми годам тюрьмы, Амброзе уже через три года оказался на свободе и «по просьбе» американской химической фирмы «Грейс энд компани» был отправлен в США, где долго работал вместе с главой этой фирмы Ж. П. Грейсом. Сейчас освенцимский палач Амброзе безбедно живет в ФРГ, по-прежнему являясь консультантом компании Грейса.

Однако, как справедливо отметил в своей тщательно документированной книге «Закрыв глаза на убийства» Том Бауэр, финансисты, оказывавшие содействие «третьему рейху», и большая часть промышленников, использовавших рабский труд миллионов людей для производства военной техники, не провели и дня в тюрьме. Вместо этого они содействовали послевоенному восстановлению агрессивного потенциала Западной Германии.

Показательна в этом плане судьба Круппа.

Из еженедельника «Штерн» (1984):

«Выходя в 1951 году на свободу, Альфред Крупп фон Болен унд Гальбах, осужденный как военный преступник, поклялся перед чугунными воротами тюрьмы Ландсберг «никогда больше не производить оружие». Приговор, вынесенный в Нюрнберге этому наследнику концерна «Крупп», был одновременно и приговором всей германской военной промышленности, синонимом которой во всем мире было имя Круппа... Когда в 1951 году Альфред Крупп произнес свою клятву, немногие посвященные знали, что вскоре на немецкой земле вновь будет выпускаться оружие. Запрет, вообще исключавший производство вооружений, вначале был смягчен, а в 1955 году вовсе отменен...»

Результат отмены сказался довольно скоро. В ФРГ за последние два десятилетия создана мощная военная промышленность, масштабы которой — это хотелось подчеркнуть особо — значительно превышают разумные потребности обороны страны. Западногерманские военные концерны освоили производство современных видов вооружений — боевых кораблей, сверхзвуковых самолетов, электронного оборудования.

А в 1984 году генеральный секретариат Западноевропейского союза, как известно, принял решение об отмене установленного для ФРГ в соответствии с международным соглашением запрета на производство стратегической бомбардировочной авиации, а также ракет дальнего действия. Это решение прямо противоречит Потсдамскому соглашению, по которому на Германии лежит обязательство относительно того, что с немецкой земли никогда не должна начаться война.

Понятно, что корпорации, внесшие решающий вклад в становление гитлеровской военной машины, в столь благоприятных условиях резко активизировались. Тон задают известные своим преступным прошлым фирмы — «Хеншель», входящая в концерн «Тиссен», крупповская «Машиненбау, Киль», компания Флика «Краус-Маффей». Они наращивают производство истребителей, танков, бронетранспортеров, боевых машин пехоты и т. д.

Как опасную реальность демократическая общественность рассматривает тенденцию к объединению военно-промышленных концернов. В Мюнхене, свидетельствует «Штерн», объединились «Мессершмитт» и «Бёльков энтвиклунген КГ». Тем самым в игру вступила новая фигура — Людвиг Бёльков, который до 1945 года работал конструктором у Мессершмитта, а теперь возглавил вновь созданный концерн, в который вошли фирмы с «великогерманским» прошлым.

А теперь вместо комментария выдержка из одного любопытного документа.

Из протокола совещания 10 августа 1944 года; представлены фирмы Крупп, Рехлинг, Мессершмитт и другие, имперские министерства экономики и вооружения:

«Немецкая промышленность должна понять, что войну не выиграть. Необходимо принимать меры для послевоенной коммерческой кампании. Надо принять меры для получения значительных зарубежных кредитов на послевоенный период. Промышленники должны подготовиться и к финансированию национал-социалистской партии, которая будет вынуждена работать в подполье. Партия считает, что после поражения Германии некоторые члены партии и видные руководители могут быть осуждены как военные преступники. Надо приготовиться к тому, чтобы менее известные деятели нашли место в различных фирмах под видом технических экспертов».

Так оно, как мы видим, и случилось.

Вывод? Он очевиден: преступные корпорации и монополии, способствовавшие вовлечению человечества в самую страшную из войн, сегодня вновь выступают кузницей милитаризма. В своих реваншистских устремлениях он возвращается на круги своя. Так было в 20—30-х годах.

Эпилог к главе.

Покровительство и активное использование спасенных военных нацистских преступников — бывших чинов гестапо, гитлеровской службы безопасности, командиров карательных отрядов войск СС, военных промышленников, фашистских прихвостней из числа предателей — реальный фактор политики империализма.

Нацистам, виновным в преступлениях против человечества, сознательно, с далеко идущими целями созданы соответствующие условия для продолжения их преступной деятельности времен германского фашизма. И, говоря о их сегодняшнем дне, мы, по существу, ведем речь о массовом использовании влиятельными покровителями чудовищного опыта, накопленного в годы второй мировой войны против сил мира, демократии и прогресса.

«Аплодисменты» коричневым главарям

У стола под портретом Фридриха Великого, за которым сидел Гитлер, стояли Борман, Аксман, кое-кто из челяди фюрера. Секретарши Г. Юнге и Г. Кристиан записывали последние документы уходящего в небытие Адольфа Гитлера — его личное и «политические» завещания.

Главарь фашистского рейха, как в былые времена, заложив руку за борт кителя, отчетливо и без запинки говорил о воскресении в недалеком будущем «великого семени национал-социализма».

То, что впавший в полупомешанное, истерическое состояние Гитлер выглядел бодрым и подтянутым, удивлять нас не должно. Потому что режиссер фильма «Бункер» Ж. Шеффер с умыслом лепил из актера Гопкинса именно такой — величественный, энергичный, мудрый — образ нацистского преступника № 1.

Снята лента в основном на доллары американской корпорации «Тайм-лайф». Сценарий состряпал бывший капитан вооруженных сил США, а ныне сотрудник журнала «Ньюсуик» О'Доннэл, «творчески» обработав мемуары любимца фюрера Шпеера, осужденного в Нюрнберге.

Правая пресса с восторгом встретила кинофальшивку, до неузнаваемости искажающую финал «третьего рейха», равно как и постыдные обстоятельства завершения жизни Гитлера. («Патетическое зрелище»,— кричал заголовок шпрингеровской «Вельт»...)

Кампания по обелению Гитлера и его ближайших сподручных, среди которых и недавно умерший Гесс, и, как мы предполагаем, Борман, ведется на Западе давно. Едва ли не с мая 1945-го. Но, пожалуй, такого накала страстей, как в 80-е годы,— годы реабилитации фашистских главарей, а в их лице нацизма в целом, современники еще не знали.

Каких только способов и методов не пущено в ход, дабы представить виновников невиданной в Истории мировой цивилизации трагедии в уродующем правду виде!

Вот, к примеру, словно сговорившись, иллюстрированные еженедельники публикуют рисунки, автором которых якобы является фюрер. Они носят идиллический, мечтательный характер, что создает представление об их создателе как о добропорядочном, сентиментальном бюргере. Не вяжется как-то, что такой «мечтатель» мог разработать зверские методы нацистского господства. Собрание этих рисунков, которые оказались, кстати, фальшивкой, было опубликовано в Швейцарии массовым тиражом на деньги американского бизнесмена Б. Прайса, тесно связанного с неонацистами.

К сюжету нашего повествования прямое отношение имеет другая фальшивка — история суперобмана о «дневниках» Гитлера.

В судебной палате Гамбурга еще в мае 1985 года продолжался уголовный процесс, связанный с этим крупнейшим и злобным мошенничеством.

Представляю для начала главных действующих лиц «операции».

Конрад Куяу. По данным западногерманской печати, до самого громкого в своей жизни «дела» с дневниками он не менее восьми раз «встречался» с уголовным кодексом ФРГ. И хотя «проступки» Куяу носили явно криминальный характер, тот довольно легко оказывался по эту сторону тюремной решетки.

В конце концов, поселившись в Штутгарте, Куяу выдает себя за бывшего полковника разведки. Впрочем, глагол «выдает» в данном случае не совсем правилен. Как выяснилось впоследствии, в операцию «Зеленый склеп» (так тайно, в узком кругу, именовалась афера с «дневниками» Гитлера) были вовлечены наряду с бывшими гитлеровцами и неонацистами также представители западногерманских спецслужб. Связь же Куяу с разведкой ФРГ началась еще в 1969 году. В тот период один из бывших сотрудников гитлеровской службы безопасности познакомил Куяу с... руководителем БНД генералом Геленом.

Второе действующее лицо — «журналист» Герд Хайдеман. Давний поклонник фюрера, он годами собирал гитлеровские реликвии. Обстановка его квартиры в Гамбурге, отмечала газета «Прессе», не оставляет сомнений, что Хайдеман чувствует себя хранителем памяти «третьего рейха». В этой связи достаточно упомянуть об «усыпальнице», сооруженной им в своей квартире. За бронзовой дверью, в небольшом помещении находятся две урны, наполненные якобы прахом... Гитлера и Евы Браун.

О третьем действующем лице — Медарде Клаппере. В годы войны он входил в охрану Гитлера, впоследствии стал владельцем лавки по торговле оружием в Карлсруэ. Также тесно связан с неонацистскими кругами. Работал он в свое время и на «организацию Гелена».

Не так давно в английском еженедельнике «Санди таймс» был опубликован репортаж журналистки Гитты Серени, в течение семи месяцев занимавшейся расследованием подоплеки мошенничества с «дневниками» Гитлера. Тогда на свет и всплыло имя Клаппера.

Я приведу содержание той части материала, которая касается нашего «героя» — Мартина Бормана. Впрочем, говорит она и о многом другом, что вплетается в ткань повествования.

Где-то в начале 1982 года «журналист» Хайдеман, по его собственному признанию, получает от «торговца» Клаппера «достоверную информацию» о том, что бывший рейхсляйтер жив и даже имеет намерение создать на старости лет «музей национал-социалистской партии». Хайдеман считает, что он будет первым, кому удастся проинтервьюировать Бормана — так сильно на него подействовали «доводы» Клаппера.

Вот что пишет далее в своем репортаже Гитта Серени. (Отрывок, хотел бы предупредить, будет довольно длинным, но, как представляется, весьма интересным, а в политическом плане — важным и доказательным.)

«...Однако, как и прежде, Борман оказался неуловимым. Начиная с марта 1982 года Клаппер назначал различные даты встречи. По его инструкции Хайдеман покупал билеты на самолеты в разные концы — в Цюрих, где как утверждал Клаппер, живет «Мартин», в Испанию, где «Мартину» принадлежат дома, и в Мексику, по пути «куда-то в Латинскую Америку», где «Мартин» будто бы «возглавляет немецкую колонию».

Каждый раз свидание с Борманом откладывалось в последнюю минуту: «Мартин нездоров»,— говорил Клаппер, или: «Мы узнали, что кому-то стали известны наши планы». А когда Хайдеман начал сомневаться в существовании Бормана, Клаппер, конечно совершенно конфиденциально, раскрыл ему подпольную испанскую кличку Бормана и даже назвал его мадридский телефонный номер.

Клаппер играл, очевидно, решающую, центральную роль в обмане, связанном с дневниками. Мы считаем также, что он предоставил все сведения, которые позволили Куяу подделать большую часть так называемых дневников Гитлера. Клаппер заманил Хайдемана в свои сети искусной ложью о Мартине Бормане. И мы полагаем, что ему, Клапперу, досталась часть той суммы в 9,4 миллиона марок, которую издательство «Штерна» выплатило за дневники. И получил Клаппер эту сумму не для себя, а внес ее во все тающие фонды ХИАГа — «общества взаимопомощи бывших членов СС».

Эту точку зрения разделяет полицейский офицер в ФРГ, который ведет следствие...

Полицейский говорит, что Клаппер — член директората ХИАГа и, очевидно, получал деньги от редакции «Штерна» через Хайдемана, а затем передавал их в фонд ХИАГа. «Они (члены ХИАГа),— говорит полицейский,— настроены по-прежнему нацистски. Они буквально понимают слова «общество взаимопомощи». Тем не менее, продолжал офицер, организация испытывает крайнюю нужду в деньгах. Многие члены СС были интернированы после войны, а тысячи теперь уже старых людей остро нуждаются и судорожно ищут деньги.

Клаппер делал все возможное, чтобы помочь нацистам выполнить задуманный им обман. Как же он получал необходимые Куяу для фальсификации документы?

...Райнер Гесс работал фотографом в одном из западногерманских государственных архивов, где хранятся документы, связанные со второй мировой войной. Он имел доступ к сотням и тысячам досье. В конце 1982 и начале 1983 годов он начал методично по требованию Клаппера изымать из досье многие документы...

Поймав крепко на крючок Райнера, Клаппер назначил цену: он сказал, что готов поделиться вознаграждением, ибо деньги для него не главное: он и его друзья больше всего заинтересованы в создании музея национал-социалистской партии. Для этого они нуждаются в подлинных документах и реликвиях нацистской эры.

Две недели спустя Клаппер потребовал, чтобы Райнер добыл ему из архива сведения о капитане СС Лаакмане, что было необходимо для придания подлинности дневникам. Райнер согласился и доставил три листа подлинных документов из досье Лаакмана.

Знал ли Хайдеман, что Куяу по поручению Клаппера фальсифицирует дневники фюрера?

Ему стало это известно, когда «Штерн» уже купил девять дневников. Узнав о фальшивке, Хайдеман побледнел, но затем сказал Клапперу, что это не имеет значения, ибо дневники лишь одно звено его плана: представить миру Бормана. Таким образом, вместо того чтобы разоблачить обман, он включился в него и даже подал Куяу кое-какие идеи для изготовления фальшивки. Именно Хайдеман предложил использовать для тома, посвященного Гессу, имя Лаакмана.

«Он пришел ко мне с дневниками, полученными от Клаппера, и сказал: вот очень интересный текст, связанный с человеком, о котором никто не писал и которого никто не знает,— рассказывал Куяу и привел слова Хайдемана: «Нужно ли лучшее доказательство, что дневники подлинные».

Это не значит, однако, что сам Куяу остановился для придания большей достоверности фальшивке на имени Лаакмана. Трудно предположить, что Куяу самостоятельно проделал исследовательскую работу и выбирал цитаты. Тем более что в дневниках (хотя в большей своей части они банальны и тривиальны) прослеживается определенная целенаправленность...»

...То, что «определенная целенаправленность», как довольно мягко замечает Г. Серени, в разработке фальшивых дневников Гитлера имела место, не вызывает сомнения. Эти «исторические документы» являют собой четко спланированную, хотя и оказавшуюся в конце концов сорвавшейся, еще одну попытку «обелить фюрера», представить его «человечным, безобидным». Не случайно, что один из исследователей дневников отмечает: «Создается впечатление, что дневники написаны «коричневыми» чернилами. Гитлер, Гесс, Борман и К° предстают в них порядочными людьми». Другими словами, мол, в гибели десятков миллионов человек виновата не идеология гитлеризма, а исполнители, извратившие-де идеи фюрера...

Из статьи № 7 Контрольного союзнического совета:

«Письменная, устная или иная пропаганда и агитация, направленная на сохранение, возрождение или поощрение национал-социалистского духа, а также имеющая своим содержанием прославление войны, запрещается».

Запрещается... Тем не менее и в наши дни дневники, мемуары, «исторические эссе» девятым валом обрушиваются на западного обывателя, преследуют ярко выраженную политическую цель — оправдать, представить в пристойном свете преступную жизнь главарей фашистского рейха — живых и мертвых.

При этом фантазия тех, кто организует ударную «группу скандирования», режиссирует аплодисменты самым зловещим фигурам XX века, поистине не знает границ. Примечательно, что наряду с «мемуарами» самих нацистских преступников (Шпеер, Дёниц, Рёдер и проч.) умелой рукой инспирируются «воспоминания» отпрысков вожаков фашистской стаи.

Недавно в ФРГ вышел в свет дневник Гурун Гиммлер — дочери рейхсфюрера СС, на черной совести которого сотни тысяч замученных в концентрационных лагерях. Обработанные мастерами фальсификации, воспоминания 13-летней в то время девочки окрашиваются в розовые тона, хотя и с нацистской подсветкой.

«Весь народ смотрит на моего отца! А он такой скромный и никогда не выпячивает себя!..», «Я, как дочь самого уважаемого и любимого человека, должна верить в победу Германии. И я так делаю». Это — из дневника дочери Гиммлера.

Есть в нем и такая фраза. «Папа очень много делает для окончательной победы». Действительно, в те самые дни, когда записывалась эта «мысль», Гиммлер делал очень много. Например, он решил, что наступило время использовать несколько тысяч политических заключенных в качестве подопытных кроликов для выяснения возможности выживания в условиях разреженного воздуха и при низких температурах — это надо для фашистских летчиков. В одном из своих докладов папа Гурун пишет: «Я лично займусь вопросом поставки для этих опытов асоциальных и преступных элементов из концентрационных лагерей». А среди рапортов, которые получает Гиммлер и в которых расказывается о ходе опытов, имеется следующий: «Одного пленного из лагеря Дахау положили на носилки и совершенно раздетого выставили вечером из барака на улицу. Его накрыли простыней. В течение ночи каждый час на него выливали ведро холодной воды. Объект оставался до утра на открытом воздухе при температуре 20—21 градус ниже нуля...»

Фотографии Гитлера — в профиль и анфас, в одиночку и в ближайшем окружении — сегодня не сходят с обложек сотен изданий для массового потребления. Что до неофашистской прессы, то она развертывает просто бешеную кампанию по реабилитации фашизма и его главарей.

Вот передо мной номер выходящей в Австрии неонацистской газеты «Хальт». На первой странице — огромный портрет Гитлера. Просматриваешь страницы — и не верится, что газета вышла в канун 40-летия Победы над фашизмом.

Издатели этого провокационного листка всячески пытаются оправдать военных преступников, в том числе бывшего майора войск СС Редера, досрочно освобожденного итальянским правительством из пожизненного заключения и так тепло принятого некоторыми официальными лицами Австрии. Далее «Хальт» изображает военных преступников некими «героями» и даже замахивается на то, чтобы переписать историю XX века. На страницах листка можно прочитать, что гитлеровцы, мол, не создавали концентрационных лагерей, газовых камер, что не они совершали массовые расстрелы мирных граждан.

Вообще же, газет и журналов профашистского содержания на Западе насчитывается великое множество. В ФРГ их тираж доходит до 180 тысяч. В Швейцарии издается прославляющий фашизм листок «Зиг» («Победа»), В США официально выходит газета «Гауляйтер» (как помнит читатель, так звались партийные бонзы гитлеровской НСДАП)...

Стоит, думается, сказать и о том, как на Западе шла подготовка к 40-летнему юбилею Победы над фашизмом с помощью телевидения и кино. Так, в 13-серийной (!) передаче западногерманского телевидения «Свастика над Европой» сообщается множество второстепенных фактов периода 1939—1945 годов. Но вот почему и как пришли фашисты к власти в Германии, кто пытался предотвратить трагедию, а кто подталкивал развитие событий в выгодном для себя направлении и, наконец, кто сокрушил военную машину рейха — все это намеренно оставлено за кадром.

А вот другое «творение» западногерманского ТВ. В трехсерийный фильм «Бегство и изгнание» вмонтирован десяток интервью, в которых звучат ностальгические воспоминания «вечно вчерашних» о том, как «хорошо жилось раньше», сдобренные клеветническими домыслами. Зрителя пичкают подтасованными кадрами с одной-единственной целью: взвалить вину за все ужасы войны, развязанной гитлеровским фашизмом, на тех, кто стал объектом агрессии. Заметим попутно, что тезис о «страданиях немцев» давно и настойчиво муссируется западной пропагандой, делающей все для того, чтобы массы не узнали правду о преступлениях фашистских захватчиков.

Кому же все-таки выгодно подогревать, по выражению газеты «Франкфуртер альгемайне», «модный интерес к европейскому фашизму»? Это прежде всего те, кого метко называют «вечно вчерашними», среди которых немало помилованных нацистских преступников. Не в последнюю очередь с помощью реваншистов всех мастей и оттенков кино- и телеэкраны заполнены лентами, прославляющими «третий рейх» и его главарей. Да они и сами не прочь внести лепту в нагнетание гитлеровской истерии. Так, сценарий злобного антисоветского пасквиля «Пленные» настрочил П. Шарель, бывший начальник пресс-службы в министерстве Риббентропа, казненного в Нюрнберге.

А в преддверии 40-летия разгрома гитлеровской Германии окопавшиеся на радио и телевидении представители реакционных и реваншистских сил добились того, чтобы в программы были включены всевозможные клеветнические передачи и откровенные фальшивки. Так, вторая программа телевидения показала серию фильмов под общим заглавием «40 лет изгнания». Первая программа телевидения транслировала шестисерийный фильм «Германия во второй мировой войне», задуманный в качестве некоего «немецкого» ответа на документально-публицистическую киноэпопею «Великая Отечественная», показанную на Западе под названием «Неизвестная война».

Характерный момент. В гримерных, где наводят политический макияж на нацизм и его лидеров, нагнетают националистическую эйфорию, мечут громы и молнии в адрес тех, кто «осмеливается» называть вещи своими именами. Бешеную реакцию, например, вызвали осенью 1984 года статьи известного советского писателя Николая Грибачева и автора этих строк, опубликованные в «Советской России». «Из сундука со старьем,— ёрничала «Штутгартер цайтунг»,— в Москве вынимают бумажных солдат — неонацистов, реваншистов и империалистов, которые якобы распоясались в ФРГ». Написано хлестко, хотя и безграмотно. И все неправда. Факты же говорят, что диагноз поставлен правильно: гитлеровский синдром — опасная болезнь сегодняшней Западной Германии...

Аплодируют фашизму и авторы научных (точнее — псевдонаучных) публикаций. В ФРГ, в частности, издана книга бывшего сотрудника гитлеровской военной разведки Эриха Хельмдаха. Книга была озаглавлена «Нападение?» и представляла собой откровенную попытку возродить от начала до конца лживую версию о том, что, мол, Гитлер был вынужден защищаться перед лицом «запланированного советского нападения».

А между тем сохранились документы из нацистского архива, убийственно опровергающие подобные широко распространяемые утверждения, разоблачающие подлинную суть политики фашизма.

Из дневника Геббельса 9 июля 1941 года:

«Превентивная война является самой надежной и удобной войной, если принять во внимание, что противник все равно должен подвергнуться нападению при первой же возможности. Это и имело место по отношению к большевизму. Теперь мы будем его бить вплоть до уничтожения...»

Как это корреспондируется с лозунгами, выдвигаемыми новыми реваншистами! Неофашисты вкупе со старыми наци, место которых на скамье подсудимых до сих пор пустует, на все лады вторят воинствующим речам, несущимсяиз Белого дома. Особенно их вдохновляет идея внезапной ядерной войны против СССР. Один из ведущих деятелей национал-демократической партии (ФРГ) Б. Циммерман прямо заявляет: «...Если Запад хочет победить Россию, ему следует начать превентивную войну».

Сегодня в Соединенных Штатах целый ряд издательств и институтов «специализируется» на искажении исторической правды о гитлеровских главарях и их приближенных. Так, фирма «Шиллер интернэшнл» выпустила «труд» Д. Хоггэна «Вынужденная война» — своего рода «научный» панегирик фюреру и его режиму. А в 1985 году адвокаты гитлеризма из «института пересмотра истории» издевательски предлагали «премию в 50 тысяч долларов тому, кто докажет, что в Освенциме сжигали людей».

Как ни чудовищно звучит подобное кощунство, в США оно находит определенную политическую почву в силу целого комплекса обстоятельств. Замалчивание и извращение подлинной истории второй мировой войны, «промывание мозгов», открытое функционирование в США неонацистских партий и группировок, действующих заодно с расистами ку-клукс-клана, укрывательство сотен нацистских военных преступников, разжигание антикоммунизма — все это создает ту атмосферу, в которой плодятся идейные последыши фюрера на американской земле.

«Гитлеромания» порой доходит до пароксического абсурда. В том же, 1985 году изготовлена майка. На груди — портрет Гитлера, на спине — надпись: «Адольф Гитлер. Тур по Европе в 1939—1945 годах». И дальше перечень европейских стран, которые посетил лично фюрер вслед за своими разбойными ордами. Майки предназначены для сбыта в сегодняшних туристических центрах и на курортах Западной Европы. Выпущен товар, конечно, в ФРГ (где же еще могли измыслить и наляпать такое!).

Это, конечно, трагикомическая деталь. Есть — и их немало — явления гораздо более опасные. «Гитлеровским синдромом», похоже, заражены и в высших эшелонах власти в ряде западных стран. Разве не об этом говорит отменно долгая дискуссия в Западной Германии вокруг предложенного еще социал-демократами проекта закона, предусматривающего уголовную ответственность лиц, которые отрицают или преуменьшают серьезность политики массовых убийств миллионов ни в чем не повинных людей в гитлеровских лагерях смерти.

Необходимость принятия такой законодательной меры назрела уже давно. Как отмечал видный западногерманский юрист, председатель земельного суда во Франкфурте-на-Майне X. Дюкс, старые и новые нацисты, поощренные либеральным отношением судебных органов ФРГ к делам, связанным с нацистскими преступлениями, видимо, решили, что настал подходящий момент вообще отвергнуть обвинения в адрес заправил «третьего рейха», организаторов уничтожения миллионов русских, поляков, чехов, французов и лиц других национальностей. Эти обвинения содержались и в ялтинских и потсдамских документах, они были подтверждены Международным военным трибуналом в Нюрнберге.

И тем не менее все чаще и наглее с конца 70-х годов раздаются голоса, отрицающие геноцид, проводившийся нацистами. Появился даже термин «освенцимская ложь». А ведь все честные люди — и в этом нет сомнения — не могут смириться с тем, что последыши коричневых изуверов, искажая историческую правду, попирают тем самым память удушенных в газовых камерах и сожженных в печах Освенцима. Треблинки, Дахау и других лагерей массового уничтожения, расстрелянных в Орадуре, Лидице, Хатыни и сотнях других городов, поселков и деревень Европы.

Законопроект, однако, который был призван пресечь наконец неонацистскую пропаганду и поставить преграду на пути попыток обелить злодеяния гитлеровцев, встретил отпор со стороны большинства парламентской фракции ХДС/ХСС.

После бурных и длительных споров и последовавших затем дебатов в бундестаге партии правящей коалиции — ХДС/ХСС и СвДП — приняли в марте 1985 года компромиссное решение. Они договорились, что в уголовный кодекс не будет включена отдельной статьей ссылка на «самостоятельное» преступление — отрицание или преуменьшение серьезности нацистской политики массового уничтожения. Это войдет одним из разделов в статью, касающуюся оскорбления личности, и будет относиться не только к жертвам нацизма, но и к так называемым жертвам «режимов насилия и произвола». Таким образом была сделана откровенная попытка оправдать беспримерные злодеяния гитлеровского режима. Зато станет возможным привлечение к суду любого демократа и антифашиста по навету реваншистских и неонацистских элементов, которые захотели бы выдать себя за жертвы «коммунистического произвола».

Многие западногерманские юристы подвергли резкой критике «компромиссное соглашение». Германская компартия на страницах своего печатного органа — газеты «Унзере цайт» также осудила решение фракций правящих партий и позицию нынешнего руководства ФРГ, которое, пишет газета, оказалось на стороне тех, кто так или иначе хочет уйти от поучительных уроков 40-летней давности, и намерено отвлечь внимание — и в первую очередь современной молодежи — от беспримерных злодеяний, совершенных гитлеровцами.

Закончить эту главу хотелось бы мыслью, почерпнутой из книги видного западногерманского историка Эберхарда Экеля «Взгляд Гитлера на мир», в полной мере отражающей суть гитлеровского фашизма: «...Никогда еще никакое иное мировоззрение своей примитивностью и жестокостью не превосходило и не превзойдет такого, которое заранее и без обиняков средством достижения цели провозгласило исключительно войну и убийство».

Эту истину не в состоянии опровергнуть вся черносотенная рать, берущая под защиту призраки коричневого прошлого, реальные фигуры нацизма.

Наследство и наследники

Мартин Борман свято выполнял наказ Гитлера — приумножать племя «арийцев», которым, по понятиям фюрера «тысячелетнего рейха», предстоит управлять миром.

К 1945 году рейхсляйтер имел уже 10 детей. Судя по судьбе старшего сына, имя которого проскользнуло в этой книге, Борман усердно воспитывал свое потомство в духе идей национал-социализма.

Конечно, обстоятельства последующей жизни отпрысков одного из крупнейших преступников столетия нас не интересуют. Куда более важным представляется политическое наследство бывшего рейхсляйтера — одного из символов фашизма. А оно, это наследство, осталось, подобно метастазам, разъедая прежде всего идейно неокрепшие души новых поколений...

Насколько популярен фашизм среди сегодняшней молодежи? Вопрос этот, к сожалению, не случаен и не празден.

Действительно, казалось бы: откуда взяться нацистским настроениям у поколения, появившегося на свет и выросшего в послевоенное время, когда фашизм — этот отвратительный феномен и позор XX века — ушел с исторической сцены? Но факты, и особенно последнего времени, говорят о том, что, возведя на эшафот германский фашизм, мир не избавился окончательно от оставленных им в наследство бацилл. Неофашизм — политический внук фашизма прошлого — реально существует. Он мимикрирует, приспосабливаясь к современным условиям капиталистической действительности. Он молодеет, вербуя в свою стаю юношей и девушек, родившихся в 60-х и начале 70-х годов.

Резкая вспышка неофашизма в ряде западных стран в 80-е годы, известная тяга к нему со стороны незрелой и политически неопытной части молодежи дает нам веский повод повести разговор о том, почему, говоря словами Бсртольда Брехта, «еще плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада...». И начнем мы с того, как делают наследников нацизма...

Из выступления бывшего лейтенанта вермахта, председателя ХСС, премьер-министра Баварии Ф.-Й. Штрауса:

«Мы считаем крайне пагубным такое понимание немецкой истории, которое основывалось бы в первую очередь или даже исключительно на борьбе с третьим рейхом и национал-социализмом».

Взгляды Штрауса находят вполне реальное отражение в учебниках и пособиях, в географических картах и атласах, которые издаются в ФРГ массовыми тиражами и обязательны для учебных заведений. Таким способом «вечно вчерашние» проявляют «заботу» о завтрашнем дне — о молодом поколении, причем при явном попустительстве властей.

Разве могла бы, например, без санкции свыше учительница истории гимназии в Нижней Саксонии некая Лизелотта фон Хаузе занести в преподавательский журнал запись: «Ученики 9-го класса почтили на уроке память Карла Дёница, выдающейся исторической личности Германии».

Кто такой Дёниц, назначенный по подсказке Бормана официальным наследником Гитлера, читатель уже знает из досье, приведенного в одной из глав этой книги.

Реваншизм, приведший в свое время к власти германский фашизм, возвращается в сегодняшней Западной Германии на круги своя. Фашизм в оболочке реваншизма пролезает в школы, училища, университеты. Да и как может быть иначе, если в руководящих кругах страны беспрестанно толкуют о «нерешенном германском вопросе»?

«...С каких это пор Европа кончается на Эльбе?.. К Европе относятся также Дрезден, Бреслау, Данциг...» — изрек как-то Г. Винделен, ведающий в боннском правительстве вопросами так называемых внутригерманских отношений. Думаете, министр путается в географических названиях? Отнюдь. Во-первых, для него Европа — это только Западная Европа. А во-вторых, он тоскует по границам гитлеровского рейха.

Тоска г-на министра, имеющего весьма далекое отношение к воспитанию юной поросли, выливается в конкретные и опасные формы. Винделен счел нужным, в частности, провести «беседу» с руководителями земельных министерств культов. Школы, безапелляционно заявил Винделен, должны следовать постановлению, согласно которому при объяснении материала на уроках учителя должны исходить из «существования Германии в границах 1937 года».

Неудивительно, что указания боннского министра с восторгом были встречены в различных реваншистских объединениях, таких, как «союз изгнанных», «землячество судетских немцев» и проч. Политическая же ориентация тех, кто с лицемерной горечью называет себя «изгнанными» (опять же в расчете на молодое поколение), определяется бывшими гитлеровцами и теми, кто до войны и во время нее возглавлял нацистские «пятые колонны» в европейских странах.

Так динозавры гитлеровских времен активнейшим образом создают тот политический чернозем, на котором произрастают новые коричневые всходы.

Наряду с министерством Винделена насаждением неофашистских и реваншистских настроений среди молодежи, а по существу, созданием предпосылок для нового гитлерюгенда занято и еще одно ведомство, имеющее отдаленное отношение к просвещению — министерство внутренних дел ФРГ. Как-то мюнхенская газета неонацистского толка «Дойче националь-цайтунг» проболталась о закрытых директивных указаниях парламентского статс-секретаря министерства Ваффеншмидта, касающихся «воссоединения» Германии, «включая германский восток». Указания предусматривают «изучение в школах германских восточных территорий», регулярные встречи учащихся с представителями реваншистских группировок, соответствующий подбор литературы в школьных библиотеках, массовые мероприятия и т. д.

От слов к делу. В школах одной из земель, например, объявили конкурс, в рамках которого учащиеся должны были назвать прежние наименования «восточных германских провинций», показать их на карте и ответить, как назывались раньше польские города Вроцлав и Гдыня. Организаторов конкурса отнюдь не смущает, что в соответствии с соглашениями между ФРГ и ПНР все польские территории должны в школьных учебниках называться их польскими именами. А на карту, которую предлагают школьникам, вместо существующих ныне государственных границ нанесены лишь линии, обозначающие «области, заселенные немцами»...

А если посмотреть, по каким учебникам изучается история, то в классах можно встретить пособие под названием «Биография Гитлера для изучения в школах». Автор — некий Эрнст Франк, бывший в свое время активным членом нацистской партии и зверствоваший в годы второй мировой войны в Чехословакии.

Другой пример — из английской действительности, где тоже налицо попытки взрастить семена «коричневой чумы» в неокрепшем сознании. Фирма «Хейнеман» издала учебное пособие для английских школьников, озаглавленное «Эра Гитлера». Эта профашистская книжонка прославляет «фюрера» и «великую Германию». Часть тиража уже поступила в руки ребят, и лишь решительные протесты общественности привели к изъятию учебника клеветы и дезинформации.

На политическую дезинформацию молодежи рассчитан целый комплекс пропагандистских приемов. Вот штрих, показывающий оборотную сторону бума вокруг личности Гитлера. Кельнская фирма «Электрола» выбросила на рынок шоу-бизнеса долгоиграющую пластинку с записью рок-оперы «Фюрер». Главные действующие лица «музыкального шедевра» Гитлер, Геббельс и... сатана. Смысл шоу сводится к тому, что фюрер, мол, продал свою душу дьяволу и не несет поэтому никакой ответственности за свои поступки. Добавим, что пластинка предназначена для широкого распространения не только в ФРГ, но и в Англии, в США, других странах.

Это лишь один из примеров заражения молодежи «коричневой болезнью». Сегодня неонацизм использует любые лазейки, чтобы «приручить», заинтересовать, а затем поглотить молодого человека, не имеющего «прививок» политической грамотности и жизненного опыта. Приобщение может начаться очень буднично. Со значка, купленного на улице в киоске: это свастика или две молнии — символ частей СС. С журнальчиков, которые, претендуя на «историческую объективность», воспевают мощь танковых колонн Гудериана или «героические» рейды нацистских подлодок, безжалостно топивших мирные суда. С фильма, в котором фашистские «сверхчеловеки» с неотразимой легкостью расправляются с вооруженными до зубов «неполноценными русскими». А потом доходит черед и до «трудов» идеологов фашизма, мемуаров «героев» «третьего рейха», толстенных жизнеописаний Гитлера и его подручных.

Умело редактируются в той же Западной Германии массовые издания, рассчитанные на молодежь — журналы «Пфайль», «Фаналь», «Троммлер», «Гек», «Викингер», газеты «Видерхакен», «Зирене», «Альтернативе» и проч. В них на все лады изо дня в день воспеваются «подвиги» и «культуртрегерская» миссия эсэсовских карателей. Культивирующие среди молодежи нацистский вирус издатели готовят молодых людей к тем «вожделенным», по выражению газеты «Гек», временам, когда «послушная и дисциплинированная молодежь беспрекословно выполнит свой долг перед нацией».

В своей неугомонной жажде приблизить сей момент, профашистская молодежная пресса обрушивает на подростков и юношество потоки исторической и политической дезинформации. «Пересмотрев нашу историю, мы должны, прежде всего, уделить внимание вопросу о несправедливо возлагаемой на нас вине за возникновение второй мировой войны»,— кликушествует журнал «Троммлер». А газета «Гек» идет дальше, определяя политические установки для молодежи: «Мы защищаем нашу страну, Германию, и выступаем за ее воссоединение, а потому мы считаем своим главным врагом марксизм, коммунизм, социализм всех направлений и оттенков, равно как и жалкий, беспомощный либерализм».

Из печатного органа молодых национал-социалистов «ФА Штурм»:

«Наконец-то и у нас в Гамбурге пробудилась совесть — создан «Союз германских девушек». Мы требуем от участниц безоговорочной готовности приобрести ту мировоззренческую моральную зрелость, которой требовал от нас великий фюрер Адольф Гитлер».

Да, и молодых девчонок затаскивают в свои ударные отряды старые нацисты. Поднимают плешивые головы гитлеровские овчарки из фашистского «Союза немецких девушек», организуя новое неонацистское скопище — «кружок рукоделия». Это «рукоделие» хорошо известно многим народам Европы, узникам фашистских концлагерей.

А кого, вы думаете, возводят на пьедестал в глазах девушек в Западной Германии? Вот конкретный пример. Участницы соревнований по туристскому многоборью, проходивших в баварском городке Клитценген, стали обладателями памятных значков, на которых был изображен профиль Ханны Рейч — любимицы сгинувшего фюрера, находившейся подле него вплоть до дня самоубийства Гитлера на случай его решения улететь из пылающего Берлина, Фанатичная до предела нацистка, она в годы второй мировой войны была летчицей, испытывала различные модели спортивных и даже боевых самолетов. При ее участии, кстати, производились запуски «Фау-1» — реактивных снарядов, которыми гитлеровцы методически и безжалостно бомбардировали города Англии. Сегодня же благодаря организаторам соревнований в Клитценгене-на-Майне и — заметим особо — при поддержке официальных властей зловещий призрак военной преступницы вновь на пьедестале почета.

Семена подобного «образования и просвещения» попадают в благодатную для них почву. Важнейшей социально-политической предпосылкой для распространения неофашистских идей, роста молодежных организаций фашистского и профашистского толка, взрыва их террористической активности служит повседневная капиталистическая действительность. Кризис западной экономики тяжело отражается на условиях жизни большей части молодежи: безработица среди юношей и девушек, не хватка мест в школах производственного обучения, усиленная эксплуатация молодых рабочих оказались, вопреки прогнозам, стойкими и болезненными явлениями. Вот данные Международной организации труда: из 17 млн безработных в промышленно развитых капиталистических странах более 7 млн составляли люди моложе 25 лет. Западногерманский журнал «Квик» пишет, что каждый третий безработный в ФРГ моложе 27 лет и что работу не имеют свыше 55 тысяч молодых людей в возрасте от 15 до 20 лет и более 250 тысяч в возрасте от 20 до 27 лет.

Каков же результат? Он печален: каждый шестой француз считает общественную систему во Франции «явно несправедливой»; в ФРГ такую оценку общественной системе дал каждый десятый молодой человек, в Великобритании — каждый двенадцатый. Некоторая часть молодежи на Западе в этих условиях проявляет склонность к поискам выхода в участии в реакционных движениях. Несколько лет назад газета «Тат» под рубрикой «Актуальная тема» опубликовала результаты опроса среди молодых безработных. Главный вопрос — «Как я вижу свое будущее через 10 лет?» Абсолютное большинство опрошенных полагает, что к началу 90-х годов никаких изменений в лучшую сторону не предвидится. В полученных ответах отчетливо прослеживается влияние неонацистских кругов на молодежь, прежде всего безработную. Газета приводит выдержки из ответов, касающихся будущего: «В 1990 году я буду солдатом СС», «III мировая война: Германия и Англия против России», «Хочу видеть НДП (неонацистская «национал-демократическая партия» в ФРГ — В. И.) у власти». Газета справедливо заключает: «Тот факт, что все больше молодых людей попадается на удочку неонацистам, печальным образом подтверждает опасение: именно бесперспективность, обусловленная безработицей и скудными возможностями для образования и времяпрепровождения, является благодатной почвой для усиления неонацистской активности».

А неофашистские организации, которых в капиталистических странах насчитывается сотни и тысячи, в свою очередь вовсю пытаются использовать острый кризис западного общества для того, чтобы направить умонастроение молодежи в нужное им русло. И лично я не удивился, увидев по ТВ передачу об ответах западногерманских школьников на вопрос, что им приходит на память, когда они слышат слова «Гитлер» и «национал- социализм». Судя по высказываниям учащихся, в их память было заложено только то, что эти слова означают: создание военной мощи, с помощью которой Германия вновь добилась признания в мире, постройка сети шоссе, «восстановление чести народа» и «цветущая экономика». И ни одного слова о преступлениях Гитлера и его клики, о концлагерях, об уничтожении миллионов людей, о войне, о крахе фашистского рейха.

Итак: «гитлеровская волна», терпимость к неофашизму со стороны властей, просвещение в реваншистском духе, растущая активность «вечно вчерашних», экономические неурядицы капиталистического общества — все это ведет к росту неофашистских настроений среди определенной части западной молодежи. Как раз так и делают на Западе неофашистов — наследников нацизма.

Из газеты «Дойче фольксцайтунг-тат» от 10 марта 1985 года:

«Сотня молодчиков, охранявших съезд НДП земли Северный Рейн — Вестфалия, собравшийся неподалеку от городка Гуммерсбах, устроила зверскую расправу над демонстрантами-антифашистами. Бритоголовые молодчики набросились с кастетами и цепями на людей пожилого возраста, переживших ад Освенцима, Дахау и других концлагерей. Неонацисты разнесли автофургон, на бортах которого были нарисованы голуби мира».

Вот так заявляют о себе наследники Гитлера, Бормана, прочих главарей фашистского рейха. Жажда «острых ощущений», ложно понятая романтика далеко заводят молодых в плен неофашистских взглядов, диктуя соответствующие действия. «Мы уважаем прошлое! Мы боремся против настоящего! Мы боремся за будущее! — говорится в уставе западногерманского «Союза молодежи, верной родине». Провозглашаются и методы этой борьбы. Молодые национал-демократы, действующие по указке лидеров НДП, требуют немедленного запрета коммунистических изданий, наказания за «восхваление» марксистской идеологии, жестокость в обращении с «коммунистическими преступниками».

В разных городах Западной Германии доводилось видеть марширующих молокососов, горланящих гимн штурмовиков гитлеровского периода.


...Мы все сокрушим и разрушим,
Огонь и погибель неся.
Нас слушают немцы сегодня,
А завтра Вселенная вся.

Если верить официальным отчетам боннского федерального ведомства по охране конституции, в обязанности которого входит обеспечение «внутренней безопасности» страны, то в ФРГ якобы становится все меньше неонацистских группировок и организаций. Но это только на бумаге.

Не успел в 1984 году отправиться за решетку на незначительный срок новоявленный фюрер неофашистов Михаэль Кюнен, шеф запрещенного национал-социалистского фронта действий и бывший лейтенант бундесвера, как была сколочена новая профашистская организация. Единомышленник неонацистского фюрера X. Раве, возглавляющий так называемую свободную немецкую рабочую партию, одну из около ста неонацистских группировок, беспрепятственно действующих в ФРГ, объявил об учреждении корпуса добровольцев имени Михаэля Кюнена. В наглом «публичном уведомлении» о создании новой группировки «коричневых» называется ее цель — воскрешение нацизма.

Сам Кюнен, выйдя в 1985 году на свободу, сменил вывеску сколоченной им молодежной нацистской организации. Она стала фронтом действий национал-социалистов (национал-активистов) (ФДНС/НА). «Фюрер» этого «фронта», как и его политический предок Адольф Гитлер, не скрывает своих намерений создать «Великую Германию». Образцом для Кюнена, по его словам, является нацистский министр пропаганды Йозеф Геббельс.

Хочу подчеркнуть, что ФДНС/НА задуман как фашистская государственная партия. Тут есть корпус политических руководителей, штабная охрана, инспектор штабной охраны, организация ячеек по производственному принципу, ведомство по национал-социалистскому мировоззрению по подготовке, пресс-служба, союз девушек.

Множащиеся подобно инфузориям-туфелькам неофашистские молодежные группировки и штурмовые отряды — реальность не только современной Западной Германии. Под воздействием коричневой пропаганды, ностальгических вздохов по ушедшему гитлеризму бесчинствующие банды неофашистских молодчиков действуют в десятках стран.

...Второй канал американской телекомпании Си-би-эс. На экране — искаженные ненавистью лица молодых парней в нарукавных повязках со свастикой... Взметнувшиеся в нацистском приветствии десятки рук... Звериный оскал сторожевых собак... Треск автоматных очередей и револьверных выстрелов... Костры из книг... Место действия — штат Айдахо. Время действия — февраль 1985 года.

Виденное напоминает знакомые кадры геббельсовской кинохроники, когда на булыжных мостовых Мюнхена и Нюрнберга, озаренные пламенем, горели творения Маркса и Гейне, Толстого и Шиллера. Те самые костры, искры от которых затем зажгли печи крематориев Освенцима и Бухенвальда, Маутхаузена и Дахау. То же пламя фашистской ненависти превратило в пепелище Красуху и Хатынь, Лидице и Орадур.

...Стокгольм. В столице «спокойной и стабильной» Швеции по вечерам «бритоголовые» в кожаных куртках со свастикой, приняв изрядную дозу алкоголя или наркотиков, устраивают, как выражаются сами молодые неонаци, «кровавые бани» для цветных иммигрантов.

...Вот очередное сообщение из Рима, полученное весной 1985 года. На этот раз двадцатилетние штурмовики из фашистской организации «Ангелы смерти» избрали объектом своих нападений школы и лицеи, известные своими демократическими традициями. Они учинили настоящий погром в техническом училище «Энрико Ферми». Затем, вооружившись ножами и металлическими цепями, неофашистские молодчики совершили нападения на учащихся и преподавателей художественного училища и лицея «Юлий Цезарь».

...В ряде стран Латинской Америки активность проявляют штаб-квартира и «базовые точки» профашистской организации «Ресистенция». Как стало известно, не без участия старых нацистов из упоминавшейся колонии Дигнидад организация занимается вербовкой подростков, формируя из них фанатичные ударные отряды антикоммунистического толка.

И вот что характерно и опасно. На Западе сознательно отмахиваются от напоминания о том, что Гитлер начинал готовиться к захвату власти куда с меньшим числом приспешников. В том же Бонне не хотят принимать всерьез настораживающего обстоятельства, что половину членов неонацистских организаций составляет молодежь в возрасте от 14 до 20 лет, а 34 процента — от 21 года до 30 лет. Таким образом, подавляющее большинство (84 процента) в этих «невинных», на взгляд министра внутренних дел Ф. Циммермана, формированиях составляет молодежь. А эта возрастная группа, попавшая в сети коричневых «ловцов душ», легко клюет на радикальные требования своих «фюреров».

Говоря о важности разобрачения тех, кто готовит смену фашистам прошлого, ветеран коммунистического движения Курт Бахман указывает: «Мы непременно должны сказать молодежи правду о фашизме, чтобы она приобрела иммунитет против нового национализма и не попала в тенета социальной демагогии неонацистов, используемой для воздействий на рабочий класс и в первую очередь на молодежь».

Только активными действиями всех демократических сил против возрождения коричневой чумы можно добиться успеха.

Только тогда на вопрос: есть ли у неофашизма — преемника осужденного в Нюрнберге нацизма — шансы среди молодежи, можно будет твердо и уверенно ответить: «Нет!»

Новым гитлерам и борманам нужно надежно перекрыть путь в будущее.

Примечания

1

Рейхсфюрером СС с января 1929 года был Генрих Гиммлер.

(обратно)

2

К наиболее глубоким исследованиям последних лет относится книга ветерана антифашистского движения Курта Бахмана «Правда о Гитлере», выпущенная в ФРГ издательством «Вельткрайз». У нас в стране она опубликована в журнале «Новый мир» (1980. № 10-11)

(обратно)

3

Беседа состоялась в «Коричневом доме» 4 мая 1931 года

(обратно)

4

Беседа состоялась 31 мая 1931 года. Место ее проведения не Установлено

(обратно)

5

Во французском городе Виши было сформировано после оккупации Франции коллаборационистское правительство во главе с генералом Петэном

(обратно)

6

Имелась в виду АССР немцев Поволжья — В. И.

(обратно)

7

Германский знак смерти

(обратно)

8

Гросс-адмирал Дёниц был назначен в завещании рейхспрезидентом

(обратно)

9

В мае 1965 года на страницах западногерманского журнала «Штерн» Аксман вступает в противоречие с самим собой: Борман, по его словам, погиб в районе Инвалиденштрассе.

(обратно)

10

УСС — разведка США периода второй мировой войны, реорганизованная президентом Трумэном в 1946 году в Центральную разведывательную группу, а годом позже — в Центральное разведуправление

(обратно)

11

Тем, кто заинтересуется «коричневым «редутом», рекомендую вышедшую в 1984 книгу Владимира Петрова «Альпийская крепость

(обратно)

12

В своих дневниках М. Борман обозначает себя именно так — М. Б.

(обратно)

13

Шеф РСХА Эрнст Кальтенбруннер с документами на имя А. Шандлера по пути к Альпийской крепости в результате предательства Скорцени 3 мая 1945 года был задержан, опознан и арестован

(обратно)

14

Сейчас это первая пограничная станция в Западном Берлине на железной дороге, соединяющей столицу ГДР с ФРГ

(обратно)

Оглавление

  • Предисловие, или мотивы исследования
  • Вверх по коричневой лестнице
  • Энциклопедия его преступлений
  • На поминках рейха
  • Версии, мифы, рабочие гипотезы
  • Нацистский приют на Амазонке
  • Кроссворд вариантов
  • Охота за плотью и призраком
  • «Откровения» обер-шпиона Гелена
  • Рождественская находка с секретом
  • Рейхсляйтер как фигура умолчания
  • Кому выгодна индульгенция
  • Тайна «крысиных троп»
  • На службе у новых хозяев
  • «Аплодисменты» коричневым главарям
  • Наследство и наследники
  • *** Примечания ***