Роза Дорнрайса [Сильвия Мерседес] (fb2) читать онлайн

Сильвия Мерседес

Роза Дорнрайса

(Маг со шрамами из Роузварда — 0,5)

Перевод: Kuromiya Ren

Корабли со всего королевства собрались в водах гавани Роузварда, их носы и мачты были украшены свадебными гирляндами в честь праздника. Матросы толпились на палубах, выпивали за невесту, пока ждали возвращения своих господ.

Они не заметили маленькую лодку, плывущую среди них, как и высокую фигуру в плаще с капюшоном в ней.

Почти прижимая подбородок к груди, Соран придерживал край капюшона рукой, стараясь не позволять соленому ветру сбить его на плечи. Ему не нужно было, чтобы его заметили и узнали, ведь слух о его прибытии дойдет раньше него до поместья. Он поднял взгляд с деревни на берегу до высокого холма, на котором стоял величавый Дорнрайс. Даже издалека он ощущал волнение, доносящееся из каждого окна и двери. Гости свадьбы уже собрались, ели угощения на банкете, устроенном леди Сильвери, и пили вина из погреба лорда Сильвери.

Соран скривился, верхняя губа невольно сдвинулась в оскале. Хеления точно наслаждалась вниманием. Радовалась, что она была звездой этого небольшого выступления. Но так это и было. Выступление. И все гости были не лучше зрителей, ищущих восторга.

Он повернулся и поймал взгляд рыбака, сидящего за ним.

— Там, — он указал на полоску песчаного пляжа меж двух длинных деревянных причалов. Рыбак кивнул и направил туда лодку. Его лицо было так покрыто седой торчащей бородой, что было невозможно понять выражение его лица, но он источал безразличие. Он потребовал половину вперед за плавание по каналу, и, если он получит оставшуюся половину, он не будет задаваться вопросом об этом маленьком путешествии.

Нос лодки ткнулся в песок. Пена и брызги попали на лицо Сорана и его плотный плащ. Он встал, удержал равновесие и оглянулся на рыбака.

— Ждите тут, — сказал он. — Я вернусь через несколько часов.

Мужчина приподнял шляпу, и стало видно полоску загара на лбу.

— Я не спешу.

— Я могу быть не один. На обратном пути.

— Заплатить придется за двоих.

Подлец.

— Конечно, — спокойно кивнул Соран. — Я готов заплатить.

Рыбак сел, закинул ноги на скамью и сцепил ладони за головой, изображая расслабленность. Он крутил во рту стебелек сахарной травы, медленно моргая. Их разговор, видимо, был закончен.

Быстро и беззвучно помолившись, чтобы мужчина сдержал слово, Соран повернулся и быстро пошел по пляжу. Деревня у гавани была построена странным образом, дома толпились там, где хотели, не пытаясь создавать ровные улицы. Но широкая дорога вела по деревне от причала к холму Дорнрайса.

Соран избегал главной улицы, чтобы его не заметили, шагал по запутанным дорожкам между домами. Пока он шел, он коснулся сложенного пергамента внутри его камзола. Кончики пальцев заискрились в ответ на мерцающую магию, собранную в бумаге, ждущую, когда ее вызовут. Он пришел подготовленным. Но лучше было не использовать магию вовсе, если получится.

Кто-то резко вышел из-за дома, преградил ему путь. Соран не успел остановиться вовремя, врезался в согнутую фигуру, и та взревела:

— Смотри, куда идешь, дуралей…

Голос оборвался, незнакомец поднял красное морщинистое лицо и посмотрел на Сорана. В тот же миг Соран понял, что капюшон упал от столкновения. Он поспешил скрыть им голову, но было уже поздно.

— Господин Соран! — воскликнул старик. — Ради милосердия Элавинн, я вас не видел, сэр! Вы прибыли на свадьбу? Я могу отправить мальчика с посланием…

Соран поймал старика за тонкую ткань жилетки, развернул его и толкнул с силой в каменную серую стену справа. Крошка посыпалась небольшой лавиной, и глаза старика и рот округлились от страха.

Соран склонился к старику так близко, что мог сосчитать огромные поры на его носу.

— Меня тут не было, — прорычал он. Старик вдохнул с хрипом, выдохнул с запахом алкоголя, глаза Сорана слезились. Но он не ослабил хватку. — Понятно? Забудь, что меня видел.

— Д-да, господин Соран! — Соран отпустил его, старик рухнул комком костлявых конечностей, ругаясь. Соран еще раз пронзил его взглядом, опустил капюшон на лицо и поспешил прочь.

Он никого больше не встретил на пути от гавани. И все же он не поднимал головы, решил не попадаться на глаза. Ему не нужно было, чтобы о его прибытии узнал Итан, который точно устроит проблемы. Итан все портил.

На половине пути по холму он замер и оглянулся на крыши деревни на берегу, искал рыбацкую лодку. Она все еще была между причалами, ждала его возвращения.

Он посмотрел дальше на канал шириной в милю, который он только что пересек, а потом на берег вдали. Там раскинулся город Вимборн, одна из великий торговых столиц цивилизованного мира. Выше всего был Эвеншпиль, башня Мифатес, которая была домом Сорана последние годы, пока он изучал тайны магии. Второй сын лорда Сильвери нуждался в профессии. Что было лучше профессии мага? Ему не нужно было хорошо справляться с этим, хватало мантии, небольшого записанного заклинания, и он будет выглядеть достойным для определенных функций.

Но он был хорош в этим. Очень хорош. Лучше, чем все, кого он знал.

Слабая улыбка появилась на губах Сорана, он перевел взгляд с сияющего Эвеншпиля на башню у берега, одинокую сторожевую башню старой крепости, когда-то гордой цитадели военного флота, но теперь это был просто комок заброшенного камня и нескольких упрямых стен. Раньше Соран проводил много часов в той башне, работал с Гаспаром, его товарищем-учеником. Если бы Мифатес из Эвеншпиля узнали, в какие секреты погрузились Соран и Гаспар, обоих юных магов изгнали бы из Ордена. А то и хуже.

Но они не узнают. Не могли. Они были старыми дураками, пойманными своими традициями, скованными клятвами, данными другими старыми дураками века назад.

Соран не хотел обрезать себе крылья, когда он только учился летать.

Он помедлил на миг, глядя на канал. Дрожь тревоги трепетала в разуме, и он не мог это игнорировать. Он не должен быть тут. Его место было в старой башне с Гаспаром, где они изучали тайны магии, которые ждали их рьяные разумы. Что хорошего он думал достичь, прибыв сегодня в Роузвард? Лучше отпустить Хелению. Сосредоточить силы на будущем.

— Боги, — прорычал он и отвернулся от воды. Он сосредоточился на вершине дороги, пошел быстрее, чем до этого.

Звуки празднования донеслись до его ушей, когда он добрался до вершины холма. Он прошел к главным вратам, которые были широко открыты для гостей, замер и смотрел на длинную дорогу. Розы матери цвели, красные и розовые, они наполняли мир своими сладкими ароматами. Фонари из кружев серебра на высоких столбах стояли по бокам от дороги, ждали заката, чтобы их зажгли. Большие входные двери были широко открыты, гости бродили по садам, коротали время до начала церемонии. Даже издалека Соран узнал некоторые лица. Там был мэр Квиндов, прибывший из Вимборна, с миссис Квиндов под рукой. Мужчина скромного происхождения, но богатый, он выглядел потно и нервно среди аристократов. Его жена выглядела храбрее со шляпкой с пером, даже смогла переброситься парой фраз с леди Ривелль. Только после этого ее муж отвел ее в сторону и зашептал на ухо, скорее всего, о том, что леди Ривелль не была леди, а была куртизанкой, попавшей в Дорнрайс с богатым гостем-клиентом.

Соран тихо рассмеялся, глядя на небольшую драму. Все эти люди, изящные аристократы и пресмыкающиеся люди вызвали у него отвращение и изумление. Он вырос среди них, но, в отличие от Итана, научился видеть сквозь их завуалированное отчаяние. После этого дня он не будет с ними связан.

После этого дня… что бы ни случилось.

Он прошел по дороге решительно, придерживая капюшон. Никто не заметил его. Он был в простом коричневом плаще, а не нарядной мантии, как любили в Мифатес, и потому стал почти невидимым для роскошных гостей.

Он опустил ногу на нижнюю ступеньку крыльца, и лорд Сильвери появился над ним. Лорд Роузварда был роскошен в красном и золотом с короткой мантией, прикованной к плечу двумя большими брошами в виде роз. Его длинные светлые волосы были собраны в косу с бархатной лентой, и он шел с красивой тростью, чтобы скрыть небольшую хромоту, след давних дней войны.

Соран остановился на миг от вида отца. А потом быстро бросился в сторону, к входу на кухню за углом. Ему не хватало попасться на глаза лорду Сильвери и объяснять, что он тут делал.

Кухни были безумными от активности, и никто не заметил Сорана, когда он прошел внутрь. Он увидел, как главный повар агрессивно запихивал начинку в огромную птицу, а кухарка с большими ушами потела у огня, крутя кабана на вертеле. Готовились и уже были готовы пирожные, слуги спешили туда-сюда с тарелками, звучали крики радости, возмущения и отчаяния. Это был отдельный мир, которому Соран не принадлежал.

Он обошел длинные столы, скользнул мимо печей и огня и добрался до лестницы. Он поднялся по ступенькам среди служанок, и никто не окликнул его.

Верхние этажи были странно тихими, вся активность была в главном зале дома. Соран ощущал себя как призрак, тихо шел по коридорам. Хеления точно была внизу, окруженная слугами, которые готовили ее к церемонии. Он не мог застать ее одну. Но если он сможет привлечь ее взгляд, она улизнет от толпы и встретится с ним в тихой комнате.

— И скажи Леолен, что маленькую вазу под третьим окном нужно заменить. Те цветы были на солнце долго и почти умерли. Мы можем выглядеть лучше для гостей.

Соран застыл. Это был голос матери. Она шла к нему. Он видел тени на стенах впереди и узнал силуэт леди Сильвери, за ней шел силуэт ниже, круглее, скорее всего, это была домоправительница.

Его пульс участился, словно он услышал за собой гончих. Соран посмотрел направо, дернул ручку ближайшей двери и шагнул внутрь. Он тихо закрыл дверь и прижался к ней, тяжело дыша.

Голос его матери продолжал приближаться:

— И скажи Бейли принести двадцатилетний qeise лорда Сильвери, — ручка повернулась, дверь открылась. — Я знаю, что милорд сказал его не трогать, но в такой день…

Леди Сильвери появилась на пороге, ее голос утих, когда она увидела высокую фигуру в плаще с капюшоном. Она моргнула, закрыла рот и снова его открыла.

— Миледи? Что-то не так? — послышался голос домоправительницы.

— Нет-нет, — сказала поспешно леди Сильвери. Она смотрела в глаза Сорана под капюшоном. — Я просто… кое-что вспомнила. Сходи на кухни и поговори с Бейли за меня. Пожалуйста.

Домоправительница что-то пробормотала в ответ и поспешила прочь выполнять приказ госпожи. Леди Сильвери проводила ее взглядом. А потом повернулась к Сорану и поджала губы. Она прошла в комнату и закрыла за собой дверь.

— Когда в следующий раз будешь выбирать место, чтобы избежать семи, — сказала она холодным, как осеннее утро, голосом, — лучше выбери не комнату, где я люблю проводить утро. Сын, ты должен был знать, что я шла сюда.

— Точно, мама, — Соран кашлянул. — Раз мы заговорили о семье, можешь ли ты отойти и пропустить меня…

Леди Сильвери скрестила руки, и ее хрупкое тело стало напоминать воина, не пускающего врага на узкой тропе. Ее шелковые юбки были неплохой преградой.

— Что ты тут делаешь, Соран?

— А ты как думаешь? Я пришел праздновать свадьбу моего брата-близнеца. Вместе со всем Серитом, как погляжу. Я видел леди Ривелль среди роз, мама? Не та дама, которую я ожидал увидеть в Дорнрайсе.

Она скользнула по нему взглядом, и ее губы слабо изогнулись.

— Ривелль хотя бы уместно нарядилась для свадьбы. Ты выглядишь как наполовину обезумевший отшельник. Или так нынче молодежь одевается, чтобы переплыть канал?

Соран сбросил капюшон и раскрыл плащ, показывая аккуратный черный камзол под ним. Он был пошит так, чтобы было видно бежевую шелковую рубашку с золотой вышивкой.

— Довольна?

— Не очень, — она прошла мимо него и села за свой письменный стол у окна. Никто не мог ходить так эффектно, как леди Сильвери. Она заставляла юбки шуршать так, что они выражали недовольство больше слов.

Она взяла перо, словно хотела что-то записать, покрутила его в пальцах и опустила.

— Ты мне не ответил. Что ты тут делаешь? Я знаю, что не посылала тебе приглашение.

— Это твоя ошибка, дражайшая мама. Как можно было не позвать своего сына? Или ты забыла обо мне за годы с тех пор, как прогнала меня в Мифатес?

— Не веди себя так, — она резко повернулась на стуле, пронзила его взглядом, который был неуместным на ее кукольном лице. — Ты хотел в университет больше, чем я хотела тебя посылать. И мне не нравится, каким ты стал с тех пор, как те маги впились в тебя когтями.

— Если тебе что-то не нравится во мне, вини меня, а не наставников. Меня не будут менять чужие руки. Ты должна это знать. Ты достаточно пыталась менять меня в моей юности.

— Неужели! — леди Сильвери сжала нос ухоженными пальцами. Она опустила ладонь на колени и вдохнула. — Хеления пригласила тебя, — это был не вопрос.

Соран следил, чтобы выражение его лица не дрогнуло.

— Я говорила ей не делать этого, — продолжила его мама. — Я говорила, что Итану это не понравится. И ему не понравится. Если он тебя увидит… я не допущу сцены.

— Конечно, нет. Не при всех тех людях. Что подумает леди Ривелль? Или мэр Квиндов и его жена? Твоя репутация хозяйки будет разрушена.

— Соран! — ее голос был резким и полным искренней тревоги, и Соран почти пожалел о своем сарказме. Но он уже не мог отступать.

— Признаюсь, я был удивлен, получив записку Хелении, — сказал он, слова горько падали с его губ. — Я не думал, что вы с отцом позволите Итану жениться на такой нищей девушке, как она. У вас всегда были большие надежды на него.

В глазах его матери блестели слезы? Если да, они пропали, когда она подняла подбородок.

— Ты прекрасно знаешь, что я всегда любила Хелению. Она была частью этого дома с детства. Она мне почти как дочь.

— Это добавляет интриги всему этому делу, — Соран фыркнул и покачал головой. — А я думал, что хуже быть не может.

— Итан ее любит, Соран, — леди Сильвери сжала ладони на коленях почти в мольбе. — Для тебя это ничего не значит?

Соран хрипло выругался, и его мать покраснела от плохо сдерживаемого гнева. Он прошел к окну. Он стоял, сцепив ладони за спиной, глядя на сады. Напротив было крыло дома с длинным банкетным залом, все окна были широко открыты. Оттуда он видел длинный стол и тени слуг, которые носили хрустальные кубки и серебряную с золотом утварь для грядущего пира.

— Конечно, он ее любит, — пробормотал он, не переживая, слышали ли его. — Как любил моего коня, пока не заставил прыгнуть, после чего конь сломал ногу. Как любил мою рыжую борзую, пока не застрелил ее случайно на поле. Итан любит все мое. Он не может вынести, что у меня что-то есть, ведь я — второй сын. Это должно принадлежать ему.

Леди Сильвери встала. Он не смотрел на нее, а она тихо подошла к нему. Она коснулась его руки.

— Хеления — не твоя, — мягко сказала она. — Она управляет собой. И она выбрала Итана.

Соран выругался снова и посмотрел на свои ступни, стиснув зубы.

— Соран, — начала его мать, и он напрягся от нежности в ее тоне. К его облегчению, колокольчик ясно зазвонил в саду. Гости снаружи посмотрели на дом, а потом медленно пошли туда. Воздух наполнился их взволнованными голосами, они были как стая щебечущих птиц. Соран скривился.

Леди Сильвери вздохнула и отошла.

— Мне нужно идти. Прошу, Соран, не оставайся для этого. Вернись в Вимборн. Хеления заслуживает этого от тебя.

— Но, как ты уже поняла, Хеления меня пригласила, — Соран повернулся и поймал взгляд матери. — И что это значит, по-твоему?

Он смотрел, как лицо матери бледнело, и одно веко подрагивает. А потом она взяла себя в руки и сказала только:

— Если бы не ради Хелении, то ради меня. Уходи. Пока еще можешь.

Она повернулась и покинула комнату, закрыла за собой дверь. Если бы был замок, она бы точно его заперла, как пленника.

Соран снова посмотрел в окно, повернул голову, чтобы видеть вход в дом, где еще стоял лорд Сильвери, приветствуя гостей улыбкой, пока они подходили, пожимали руки, кланялись и целовали пальцы в кольцах. Соран ощутил то же восхищение и презрение к своему отцу, как и многие юноши его возраста. Но в тот миг он ненавидел отца.

Он ждал, пока не убедился, что мама ушла, а потом скрыл голову капюшоном и вышел из комнаты. Он двигался тихо, спешил по коридору, следуя на звук множества голосов, пока он не попал в большой холл за входными дверями. Зал был огромным, как банкетный, обрамленный колоннами и изящной лепниной, и в дальнем конце поднималась широкая лестница с высокими перилами и украшениями на них в виде виверн. Кто-то заменил увядшие цветы у окна, ведь Соран всюду видел розы в вазах и гирляндах. Воздух был почти вязким от их запаха.

Он держался в конце собравшейся толпы, скрываясь за колонной. Жена мэра Квиндова и ее шляпка с пером неплохо прикрывала его, и он мог из-за нее следить за собравшимися.

Что он тут делал? Мысль пронзила его разум, и он скривился, как от физического удара. Его планы найти Хелению, вразумить ее, попросить оставить эти глупости и убежать с ним растаяли, как золото фейри на рассвете. Он коснулся бумаги с заклинанием под камзолом, скрытым у сердца, но сила под его пальцами вдруг показалась мелочной и бесполезной.

Все-таки, если так решила Хеления…

Музыка вдруг зазвучала в холле. Музыканты из собора в Вимборне заиграли первую из семи священных свадебных песен, и певец вышел вперед и запел высоким сладким сопрано. Гости вздыхали в предвкушении, хотя каждый слышал эту песню и такое выступление уже не меньше дюжины раз. Соран скрестил руки на груди, опустил голову, пряча лицо глубже в капюшон.

Он выпрямился и вытянул шею, когда толпа перед ним подвинулась и расступилась, пропуская первую процессию. Итан появился из коридора на другой стороне холла, с ним были два юноша в красивых серебряных камзолах. Его камзол был белым, и вместе с длинными золотыми волосами он выглядел как ангел.

Соран оскалился. Был бы у него кинжал на себе, ему пришлось бы сдерживаться, чтобы не броситься сквозь толпу, расталкивая лордов и леди, желая убить его там, когда сопрано достигло крещендо.

Но он не был вооружен. И он стоял, убивая в сердце. Итан шел сквозь толпу к большой лестнице, там он замер. Первая из семи песен закончилась, и вторая, ария невесты, началась.

Все смотрели на вершину лестницы, Соран с ними. Первые ноты мелодии длились вечность, Соран замер с болью внутри. Может, она не придет? Может, ей не требовалась его помощь, чтобы убежать от этого безумия? Может, вместо невесты одна из ее фрейлин выбежит, безумно оправдываясь и заламывая руки? Может…

Но Хеления появилась там. И его сердце улетело в желудок.

У нее было лучшее платье — лорд и леди Сильвери не скупились для этого дня. Рукава ниспадали от плеч, бриллианты блестели на краю низкого выреза корсета, на грани хорошего вкуса, но не пересекающего черту. Это идеально привлекало внимание к ожерелью из золота и жемчуга, Соран тут же узнал подвенечное ожерелье матери. Но жемчуг не выглядел так красиво на бледной коже его матери, как было со смуглой кожей Хелении. Ее черные волосы были уложены кудрями, ниспадающими по ее спине и правому плечу. Красные розы венчали ее голову, украшали белую вуаль.

Она была зрелищем. Она знала это. Когда все охнули, она опустила подбородок, словно смутилась, но Соран видел улыбку в уголке ее рта. Она поймала их всех в свою ладонь и радовалась своей власти.

Но никто из них не знал правду. Никто не знал, что эта красота на виду не могла сравниться с девушкой, которую Соран знал чуть меньше года, обнаженной в кровати рядом с ним. И ее робкая улыбка была тенью тайных улыбок, которые она давала ему в ту ночь, когда они целовались, обнимались в Дорнрайсе, под той же крышей, где спал Итан, ничего не зная. Дурак.

Но Хеления сделала дураками их обоих.

Она любила его. Соран стиснул зубы, снова сжимал скрытую бумагу с заклинанием. Его горло сжалось, он едва мог вдохнуть. Она любила его. Он знал это.

Вторая песнь знакомо переливалась, Хеления стала спускаться, ладонь легонько лежала на перилах. Другая ее ладонь сжимала букет красных роз, который выделялся на белом шелке ее платья. Она подняла милое лицо и посмотрела на собравшихся, едва заметила своего жениха, который голодно смотрел на нее. Он не имел для нее значения. Он никогда не был важен и не станет.

Вдруг, словно услышав его мысли, она подвинула взгляд. Сначала она посмотрела на мэра Квиндова и его жену с пером, которые суетились в толпе. А потом за высокими перьями увидела Сорана. Она впилась в его глаза взглядом так, что даже сила богов вряд ли отвлекла бы ее.

Хеления замерла. Песня играла, нежный голос сладко переливался, но мир будто застыл в тот миг. Соран не мог вдохнуть, не чувствовал, как билось сердце, ощущал только ее темный взгляд, полный эмоций, которые он не осмеливался назвать.

— Приди ко мне, Хеления, — прошептал он, слова перекрыло пение. — Не нужно этого безумия. Иди ко мне. Пройди сквозь толпу дураков и возьми меня за руку.

Он стал вытаскивать страницу с заклинанием из камзола с предвкушением в душе. Он не мог использовать его, пока она не будет в его руках. Иначе заклинание заденет ее, как и собравшихся, и она застынет. Ему нужно было, чтобы она пошла к нему, попала в круг его рук. Тогда он сможет применить заклинание, чтобы дать им время уйти, сбежать к гавани к ждущей лодке, чтобы начать новые жизни.

Она видела планы на его лице? Могла понять, о чем он просил ее? Конечно, могла. Она всегда знала его лучше, чем он себя знал. И она придет к нему. Должна.

— Хеления! — прошептал он.

Она слабо тряхнула головой, и лепесток розы упал с ее венка на ее грудь, прямо над сердцем. Она продолжила спускаться, теперь чуть быстрее, но не бежала так, как хотел Соран. Вторая песнь закончилась слишком быстро, и она сделала последние несколько шагов в тишине. Но она все еще смотрела на лицо Сорана.

Но, когда она спустилась, Итан шагнул вперед. Он что-то сказал, и чары разбились. Хеления повернулась к Итану, моргнула три раза. А потом широко улыбнулась, ее белые зубы сверкнули под снежной вуалью. Итан протянул ей локоть.

И началась третья свадебная песнь.

Соран смотрел с ужасом, как его брат и его возлюбленная повернулись и спокойно пошли сквозь толпу к двери и через порог. Лорд Сильвери и его жена шли за ними, а потом двигались музыканты, священники и гости. Соран несколько раз начинал двигаться, мышцы сжимались от желания побежать сквозь толпу, схватить ее и повернуть к себе, потребовать признаться ему в любви тут и сейчас. Но он не мог пошевелиться.

Холл опустел. Звуки флейт и скрипок доносились в открытую дверь и щекотали его ухо. И он услышал, как кончилась третья свадебная песнь. Началась четвертая.

Ужасный холод упал на душу Сорана. Он двигался так, словно тело было изо льда, чеканил шаги, пока не оказался на пороге, откуда было видно сад. Он видел с высоты головы гостей. Традиционно свадьбы проводили в старой каменной часовне в западном крыле, но сегодня временный алтарь установили на поляне, окруженной розами его матери. Итан и Хеления стояли перед алтарем лицом друг к другу, пока пели песнь клятвы.

Песня закончилась. Итан шагнул вперед и поднял вуаль Хелении, убрал с ее лица. Она смотрела на него из-под ресниц, невинная, а он глядел на нее с голодом и триумфом. Он сжал ее руки у плеч и поцеловал. Долго и властно.

Гости радостно вопили из-за романтичного момента. Сорана мутило, и он сжал дверную раму, боясь, что его стошнит.

Пятая песнь началась. Хеления и Итан опустились на колени у алтаря в молитве, и высший жрец Элавинн шагнул вперед, чтобы произнести первое из трех благословений.

Она собиралась сделать это. Это был не сон, не уловка. Она собиралась сделать Итана своим мужем.

Соран попятился от двери. Он не мог вынести этого, он не мог ждать конца седьмой песни. Мама была права. Он не должен был находиться тут. Он должен был уйти. Через кухни, как крыса, а потом спуститься к гавани и уплыть.

Он пару вдохов, полных боли, стоял посреди холла, хмурясь, ощущая себя заблудившимся, как ребенок в лесу. А потом повернулся и поспешил не на кухню, а по лестнице, минуя по две ступеньки за шаг. Он едва знал, куда шел. Может, хотел найти свои детские комнаты и укрыться там, переждать конец празднования. Может, хотел добраться до крыши и сброситься оттуда.

Но Соран повернул за угол и понял, что шаги привели его к двери Хелении.

Сколько раз за годы он приходил сюда ночью? Его визиты домой не были частыми, но с тех пор, как ему стало шестнадцать, и до этого он старался быть тут как можно чаще, и все ради украденных моментов за этой дверью.

Он дернул ручку, дверь была не заперта. Он прошел внутрь. Стоило пересечь порог, он закрыл глаза и вдохнул ее запах. С закрытыми глазами он видел ее, сидящую у трюмо напротив двери, укутанную только в тонкий халат. И он лежал среди подушек и скомканных одеял на кровати с пологом, смотрел, как она расчесывала длинные черные волосы.

Когда он открыл глаза, картинка пропала. Она не сидела там, где должна была, она была внизу среди гостей, играла любовь и верность.

Он стиснул зубы. Сжал кулаки. Волна гнева вдруг затопила его сердце, и он пересек комнату быстрыми шагами. Он вытащил ящики трюмо один за другим, высыпал содержимое на пол, гребни, броши, украшения и ароматные баночки звякали, падая. Две бутылочки разбились, и комнату наполнил удушающий запах роз, который пьянил голову, подпитывая его гнев.

В последнем ящике он нашел то, что искал — золотой медальон на цепочке. Подарок, который он застегнул на ее горле в прошлом году, когда они в последний раз были вместе. Он открыл медальон и прочел надпись внутри: «Вечно твой».

— Вечно, — прошептал он. Он закрыл глаза, пряча медальон в кулаке, и прошел к окну. Он открыл окно, посмотрел на землю далеко внизу. Оттуда он видел гостей, идущих по поляне в банкетный зал, где их ждал пир. Семь свадебных песен были спеты, и музыканты играли бодрые популярные мелодии, подходящие празднику.

Соран отвел руку, готовый выбросить медальон в окно. Он замер, голос доносился снизу, слова женщины жалили его ухо, как самые сладкие и жестокие шипы.

— Красным цветет роза в сердце этой ночью,

Светлая, как солнце, новая, как весна,

Он закрыл глаза, опустил руку, еще сжимая в ладони медальон.

Поток воспоминаний лился в его разум, он хотел бы забыть это, но не мог. Он снова видел Хелению, девочку в коротком платье в комнате, где его мать проводила утро, ее ладони были сложены, и она пела эту песню в такт с ладонью его матери. А потом он увидел ее годы спустя, шестнадцатилетнюю девушку, исполняющую эту песнь для гостей лорда Сильвери.

Но она смотрела в глаза Сорану, и он знал, что она пела только для него.

— Сияют ярко звезды, зовут петь мою душу,

Хоть вокруг рекою протекает тьма.

А потом он увидел ее ночью год назад, поющую своему отражению, когда он открыл дверь и заглянул внутрь. Их взгляды встретились через зеркало.

Он почти слышал ее хриплый насыщенный голос, ниже, чем у певицы, поющий ему теперь. Звук пьянил сильнее вина, и его кровь кипела.

- Спустись к воде, любовь моя, любовь,

Спустись по берегу к воде.

Садись в лодку и плыви в ночь,

И я буду навеки твоей любовью.

Это был не сон. Это не было воспоминанием или игрой воображения.

Соран медленно открыл глаза. Она была там. За ним, стояла на пороге. Он не должен был смотреть. Он чувствовал дрожь воздуха вокруг себя, его тело покалывало от ее присутствия.

Он разжал пальцы, посмотрел на медальон в своей ладони.

— Вижу, ты забыла избавиться от этого, — тихо сказал он. А потом он повернулся, сжал кулак снова и посмотрел в ее глаза поверх кровати между штор полога. — Ты должна была выбросить его со скалы в море перед тем, как Итан найдет это.

Она сняла вуаль, но розы еще венчали ее голову, яркие на ее темной голове. Одной ладонью с кольцами она сжимала дверную раму, другая прижималась к ее сердцу, словно пыталась успокоить биение сердца. Ее грудь быстро вздымалась и опадала, и ее дыхание вырывалось сквозь приоткрытые губы. Она выглядела так, словно вот-вот гневно закривит на него.

Но она тряхнула головой и улыбнулась. Это было не очень. Он видел слезы в ее глазах. И вдруг весь его гнев будто растаял, как пар в воздухе.

— Почему, Хеления? — спросил он. — Почему он? Зачем ты это сделала?

Она сжала юбки и прошла в комнату, обошла кровать, направляясь к нему. Он отступил на шаг, но взял себя в руки. Она замерла, увидев вытащенные ящики трюмо, все мелкие сокровища на полу. Она нахмурилась, лоб разгладился, а потом она разозлилась.

Когда она посмотрела на него, ее глаза сверкали.

— Ты думал, я буду ждать вечно, — слеза покатилась по ее щеке. Она смахнула ее, но другая покатилась следом. — Ты думал, я сложу руки, опущу голову и буду ждать годами, пока ты вспомнишь о моем существовании.

— Вспомню? Как можно так говорить? — Соран прошел к ней, их разделяли дюймы, но они не касались. Воздух между ними дрожал от жара. — Ты все для меня, Хеления! Ты знаешь это, всегда знала это!

Он открыл руки, и она оказалась в следующий миг там, прижалась к его груди, как и должна была. Он поцеловал ее макушку, висок, а потом поднял ее голову, чтобы поцеловать в щеку, в губы, челюсть и шею. Он запустил пальцы в ее волосы, она сжала его плащ, притягивая его ближе. Он тянулся к ее губам для глубокого поцелуя.

Но она отвернула голову, дрожа, еще всхлип вырвался из ее горла.

— Что теперь, Соран? Ты пришел забрать меня?

— Я пришел спасти тебя, Хеления, — он поймал ее за подбородок и повернул ее лицо к себе, посмотрел в ее глаза. — Клятвы, которые ты дала сегодня… это ничто. Ложь. Они не важны.

Она моргнула. Больше слез текло из ее глаз, они капали на белый шелк ее корсета.

— И мне позволить тебе забрать меня в Вимборн? И что тогда? Я знаю, что мифато не принимают невест. Ты сделаешь меня своей любовницей? Будешь держать меня в хорошем доме на милой улице, и я буду общаться с такими, как леди Ривелль, потому что хорошее общество будет воротить от меня нос? Сколько лет пойдет, и моя красота увянет, а с ней и твоя любовь ко мне? И что мне останется тогда? Испорченная репутация и то, что ты решишь мне оставить. Так мне отплатить за доброту твоему отцу и за заботу твоей матери?

Каждое слово било по сердцу Сорана молотом. Он был так потрясен, что едва знал, куда повернуться. Он не думал, что будет дальше побега и страсти. Он не думал, какой будет жизнь после страсти. Он столкнулся со своим эгоизмом, боялся теперь, что утонет в этой глубине.

Он отодвинулся, увеличивая расстояние между ними, но все еще не мог заставить себя отпустить ее. Он сжал ее руки у плеч, не понял в тот миг, что подражал хватке брата на ней.

— Хорошо, — он склонил голову, глядя на пол, на край ее белого платья. — Может, я глупо думал, что нашей любви тебе хватит, что ты веришь в меня, доверишься тому, что я буду заботиться о тебе так, как ты заслуживаешь. Я могу это принять, — но, когда он поднял голову и посмотрел в ее глаза, гнев жаром вспыхнул в его сердце. — Но почему он? Если ты хотела мужа, ты могла бы получить любого. Почему Итан?

Хеления вдохнула. А потом медленно и нежно подняла ладонь, прижала к его затылку и притянула его к себе. Он не мог сопротивляться, даже если бы хотел. Ее тело прижалось к его, и ее лицо уткнулось в его шею, ее пальцы запутались в его волосах.

— Думаешь, было бы так просто? — сказала она. — Думаешь, нищая девушка, как я, каждый день получает предложения? Твой брат — наследник Дорнрайса, лорд острова Роузвард. Я буду леди Сильвери. Я буду в лучших кругах, носить лучшие платья, лучшие украшения, — она горько рассмеялась, сжала его волосы крепче, когда он попытался отодвинуть ее. — Мне все будут завидовать!

Ее другая ладонь скользнула под его плащ, потянула за шнурки камзола. Он ощутил, как ее пальцы задели его кожу, и его тело пылало в ответ.

Рыча, Соран вырвался из ее хватки, но поймал ее лицо ладонями и смотрел на нее, шумно дыша.

— Так ты выбрала его из-за титула? — осведомился он. — Ты так эгоистична?

— Да, Соран, — она закрыла глаза, и покатились еще две слезы. А потом она посмотрела на него, и он увидел свое желание, отражающееся в ее глазах. — Я мелочна. Я эгоистична. И я отчаянная, испуганная и яростная. И я буду всегда ненавидеть тебя.

Ее губы встретились с его так пылко, что он перестал дышать. Он ответил, отчаянно притянул ее ближе, чтобы ничто их не разделяло. Она сжала его плащ, сбросила его с плеч Сорана. Плащ собрался на полу у их ног, ее пальцы поймали шнурки его камзола и развязали их. Его ладони нашли шнурки на спине ее платья, порвали их. Ее кожа была теплой, податливой, и чистый огонь ревел в его венах, пульсировал от желания, которое он не мог сдержать.

Она любила его. Она могла и ненавидеть его, но ему было все равно. Она была его. Не Итана, никогда. И когда его брат ляжет в постель с его невестой, она будет думать о другом. Когда он будет целовать ее, ласкать ее, она закроет глаза и будет ощущать поцелуи Сорана и его ласку. Она была его, всегда его.

Он победил.

Хеления охнула. Соран, прижимаясь ртом к ее горлу, ощутил дрожь. Все ее тело напряглось в его руках. Он отодвинулся и посмотрел на ее лицо.

— Хеления? — прохрипел он.

Ее глаза закатились. Боль. В ее взгляде было так много боли. Ее губы двигались, словно она пыталась что-то сказать, произнести его имя.

Кровь текла из уголка ее рта по подбородку.

Она упала на него, но он не смог ее держать. Он ощущал пустоту, словно его дух отрезали, оставив его тело пустым, бесполезным. Его руки опустились по бокам, и она скользнула на пол грудой белых юбок. Красные лепестки роз рассыпались вокруг нее облаком.

Соран моргнул.

Он поднял голову.

И увидел лицо брата.

Его брат стоял напротив него за Хеленией. Нож все еще был в его руке.

Итан смотрел на разбитое тело своей невесты. Кровь была на его белом камзоле, лице и прядях длинных волос. Он поднял свободную ладонь и вытер кровь со щеки, размазал ее там. Ладонь с ножом дрожала.

— Вот и все, — сказал он и поймал взгляд Сорана. — Ты всегда хотел мое. Но я не дам тебе получить ее.

Когда-то они были братьями. Они делились всем — детской, игрушками, играми, планами, тайнами. Они ходили рука об руку, и все смеялись при виде них, говорили, что близнецы Сильвери были неразлучны. Они делились всем.

Но они не могли поделить ее.

Раздался крик. Может, его голос. Была боль, удары, но он не ощущал их, не прямо. Они были с кем-то другим. Клинок сверкнул возле его лица, но он поймал и выкрутил руку, держащую его. И когда он резко опомнился, нож был в его руке, и он был в коридоре у комнаты Хелении, сидел на коленях на груди брата, нож был поднят над одним из широких моргающих глаз Итана. Только кто-то сжал его руку, остановил его.

Его отец проревел ему на ухо:

— Соран! Идиот, что ты творишь?

Соран смотрел на избитое лицо брата, понял, что его костяшки были в крови. Отец поднял его и отбросил, и Соран упал неуклюже на пол. Итан повернулся, кашляя, сплюнул кровь.

— Он безумен! — выдавил Итан, глядя на их отца. — Он напал на меня с тем ножом! Где Хеления? Что он с ней сделал?

— Хеления, — Соран прошептал ее имя и оглянулся на открытую дверь комнаты. Хоть в ушах гремело, он услышал чей-то крик. Казалось, его мать кричала. — Хеления, — снова прошептал он, поднимаясь.

— Оставайся на месте! — закричал лорд Сильвери, стукнув Сорана по голове. Он прыгнул к двери, крича. — Что случилось? Что он… о, боги! Нет!

Движение справа привлекло внимание Сорана. Он повернулся, Итан сжался в комок и раскачивался.

Он поймал взгляд Сорана и медленно улыбнулся, открывая окровавленные зубы.

Мысль всплыла в тумане в голове, Соран раскрыл камзол и вытащил страницу заклинания. Он развернул ее и поднял между собой и братом, закрывая его лицо. Слова плыли перед глазами, но он покачал головой, сосредоточился и прочел их. Магия ответила на его зов, и мир вокруг него становился все ярче, пока все не затопил яркий свет.

Он стоял. В свете он едва видел Итана, сжавшегося на полу коридора, и его отец был на пороге комнаты Хелении. За отцом он увидел мать над трупом, который еще мгновения назад был полон жизни, тепла и любви.

Но она умерла. Хеления была мертва.

Он не запомнит, как покинул Дорнрайс. Он не запомнит, как пройдет через застывшую потрясенную толпу, охваченную его заклинанием. Он как-то выберется на дорогу холма, спустится в деревню у гавани, а потом пройдет к берегу, где рыбак еще ждал в лодке. Может, он запомнил, как рыбак хмыкнул:

— Один, погляжу, — но, может, ему показалось.

Он моргнул пару раз и понял, что был уже на воде в канале между Роузвардом и Вимборном. Он бросил плащ с капюшоном в доме, и ветер трепал его голое лицо, бросал брызги на щеки. Соленая вода смешивалась с его слезами. Он дрожал, его камзол все еще был распахнут на груди.

Он опустил взгляд и увидел кровь. Кровь и красные лепестки роз прилипли к его коже.

Хеления.

Он снова видел ее лицо, глаза, округленные от боли.

Хеления.

Он ощущал ее умирающую плоть в своих руках, как ее любовь вытекала из тела.

Хеления. Хеления. Хеления…

Он любил ее. Ненавидел ее.

Он не мог даже думать об Итане миг. Он отомстит брату, конечно. Он заставит его заплатить. Но в тот миг он не мог даже ненавидеть его, вся его ненависть была сосредоточена на ней. Если бы она была верной, это не случилось бы! Если бы она дождалась его, если бы доверяла ему, если бы не предалась страхам…

Если бы она была такой, какой он хотел от нее…

Он закрыл глаза, опустил голову. Ветер бил по его плечам, отчаяние терзало душу. Если бы он нашел силы, волю, он бросился бы с лодочки в воду, чтобы волны унесли его на глубины.

Но…

Мысль расцвела в его голове, как идеальная роза. Он вдохнул. И не запах моря был в его ноздрях, а сладкий аромат духов.

Хеления не была такой, как он хотел. Но если…

А если был способ исправить это? А если его изучение темной тайной магии готовило его к одной цели?

А если еще не было поздно?

Он поднял голову, открыл глаза и посмотрел поверх воды на старую крепость и заброшенную башню.

— Этой ночью, — прорычал он. — Я сделаю это. Этой ночью. А потом, Хеления, нас с тобой ничто не разлучит.

Он сглотнул и сжал кулаки.

— Вечно твой, — прошептал он.

КОНЕЦ