По затерянному следу. «Абвер» ищет связь [Григорий Осипович Набатов] (fb2) читать постранично, страница - 3

носило фамилию Елисеенко. Деревня небольшая — сорок дворов. Добротные рубленые дома с ладными крылечками и палисадниками утопали в зелени...

Гитлеровцы заподозрили нескольких жителей в связях с партизанами. Экерт и эсэсовец Криванек разработали «операцию» по уничтожению «партизанского центра». Каратели, неожиданно окружив Барсуки, врывались в дома и забирали белье, обувь.

Когда обоз с награбленным добром отъехал к лесу, они подожгли деревню. Уцелела лишь одна изба на поляне. Сюда были согнаны сорок человек — мужчин, женщин, стариков и детей. Экерт закрыл дверь избы на засов, для прочности сунул в скобу вилы, поджег крышу, отошел и швырнул в окно гранату. Стены вздрогнули.

Обезумевшие люди сорвали дверь с петель, но попали под огонь автомата Экерта.

Так была стерта с лица земли тихая деревенька Барсуки. Так погибли ее жители.

Фашисты оценили преданность своего подручного: Экерту был присвоен чин унтер-офицера немецкой армии.

После этого предатель совсем осатанел. Во главе карательного отряда он, как голодный хищник, днем и ночью рыскал по деревням.

На станции Оболь комсомольцы-школьники создали подпольную организацию «Юные мстители».

За два года ребята нанесли оккупантам большой урон. По заданию комитета «Юных мстителей» молодой стрелочник Коля Алексеев следил за движением воинских эшелонов. На чердаке у него был оборудовав наблюдательный пункт. Однажды он заметил, что один за другим через Оболь проскочили несколько эшелонов с тюками прессованного сена. Поздно вечером, когда состав с сеном задержался на станции, Коля пробрался к эшелону и обнаружил на платформе, под сеном, замаскированный танк «Тигр».

«Так вот что они прячут!».

Перед рассветом нарочный «Юных мстителей» доставил в партизанский отряд подробное донесение о фашистских танках. А днем советская авиация уже бомбила эшелоны.

Вскоре юная подпольщица Нина Азолина взорвала обольскую водокачку, единственную водокачку, уцелевшую на большом участке железной дороги Двинск—Витебск. Взрыв ее на неделю приостановил движение воинских эшелонов. В Оболи и на промежуточных станциях застряли десятки составов, которыми занялась наша штурмовая авиация.

«Юные мстители» были хорошо законспирированы. Да и откуда было немцам знать, что в диверсиях участвуют дети, школьники.

Стремясь оправдать доверие своих хозяев, Экерт лез вон из кожи, чтобы разыскать подпольщиков. Ему-таки удалось заслать к ребятам провокатора. Напав на след юных патриотов, Экерт стал проводить обыски и аресты. Экерт — главный организатор их расстрела...

* * *

Юрьев захлопнул папку.

«Подумать только — Экерт живет среди нас и, может быть, продолжает вредить... Разве можно быть спокойным, пока этот оборотень ходит по нашей земле?».

Юрьев достал из сейфа листки с адресом Экерта, присланные неизвестным автором.

Кто же все-таки этот человек? Откуда он знает Экерта и его родственника Гарлевского?

Капитан стал пристально изучать листки. На обратной стороне измятой бумажки при ярком свете лампы он вдруг обнаружил едва-едва приметный полуистершийся отрывочный текст:

«Дир... Обольс... кирпич... от прос...»

«Обольс?.. Так это же Обольский кирпичный завод! Там есть такой». — Дальше мелкие буквы стерлись.

«Значит, автор анонимки может оказаться в Оболи, — рассуждал про себя Юрьев. — Понятно теперь, почему он знаком с Экертом и с его родственниками».

* * *

За год на имя директора Обольского кирпичного завода поступили сотни заявлений. Юрьев и эксперт по графике тщательно просматривали толстые папки. Внезапно эксперт насторожился: в одном деле был подшит интересовавший их документ:

«Директору Обольского кирпичного завода от просителя...»

Местный житель Прохор Иванович Епифанов просил отпустить ему для хозяйственных нужд битый кирпич за наличный расчет. Почерк письма и заявления принадлежал одному и тому же лицу.

...Епифанова, семидесятилетнего колхозника, Юрьев застал в постели: старик был болен.

Побеседовали о видах на урожай, о колхозе, затем капитан незаметно перешел к хозяйственным нуждам Епифанова.

— Зачем вам, Прохор Иванович, понадобился кирпич, да еще битый?

— Печь поправлял, — отозвался старик, — дымила сильно...

Он лежал неподвижно, только большие узловатые руки его беспокойно шевелились на одеяле. По-видимому, Епифанов почувствовал, что дело не в кирпиче.

Юрьев осторожно спросил про письмо, про Экерта, руки старика замерли на одеяле, лицо сделалось каменным.

— Не знаю, о чем вы, — хрипло сказал он.

— Как же, Прохор Иванович... Вы же при немцах были бургомистром в Оболи.

— Не по своей воле был...

— Да не о том разговор. Экерт ведь числился при вас. Правда, формально. А все-таки вы его знали.

— Сбежал он с немцами...

— Жаль, — сказал Юрьев. — Я думал, вы