Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
Комната была погружена в приятный полумрак. В ней гармонично сочетались черты изысканного французского будуара и сдержанной английской гостиной викторианской эпохи. У хозяина явно был вкус. Темно-бордовый бархат на столе из дорогого черного дерева, плотно задернутые насыщенно-изумрудные шторы и пушистый персидский ковер создавали уют и тепло. Сок, вода, смородиновый чай и теплый кофе с пенкой, стоявшие на кофейном столике наполняли комнату расслабленным ароматом. Маленькая пушистая кошечка, в углу комнаты, дополняла происходящее милой и почти сказочной атмосферой. Обычно хозяин не брал ее на такие мероприятия, но сегодня ей почему-то удалось проскочить в комнату и устроиться на мягком красном пуфике, стоящем в углу. Она лениво поглядывала на происходящее, то прикрывая, то оживляя свои серые глазки. Иногда она изящно выгибала холеную шейку, украшенную розовым бантиком, и впускала в пуфик свои остренькие коготки.
Ее хозяин, молодой фотограф, стоял посреди комнаты за фотоаппаратом и время от времени что-то тихо говорил.
На темном бархате узкого стола, немного стесняясь, и иногда прикрывая белой блузкой коричневые молодые соски, лежала девушка. Очень красивая, почти аристократичная и холеная, как кошечка в углу.
Греческий профиль, пухлые губы и большие глаза. Гладкая, немного смуглая и нежная кожа. Длинные тонкие руки, изящные пальцы с аккуратными круглыми ноготками. Точёные ноги. Густые волосы, спадающие широкими завитками на плечи и грудь.
Девушка лежала на боку, опершись на один локоть и придерживаясь второй рукой за край стола. Одна нога ее, которая лежала на столе, была немного согнута в колене, а вторая закинута на плечо молодому человеку. Молодой человек, одетый только в тонкую белую рубашку, излучал молодость и здоровье. Его толстый длинный член был наполовину вставлен в розовое влагалище девушки. Они не снимали видео, потому не было никаких резких движений. У них была фотосессия. Они надолго замирали, слушая рекомендации фотографа, потом немного меняли позу или юноша медленно двигал членом внутри девушки.
Сзади за ней стоял ещё один молодой человек. Он был только в черных брюках. Больше всего рекомендаций от фотографа получал именно он. Иногда он наклонялся и лизал ее соски, подолгу останавливая мокрый язык на самых кончиках или медленно обводя ареолу. Мог брать ее за тонкие половые губы и оттягивать их, пока фотограф не скажет остановиться. Несколько раз лизал ей ухо. Засовывал пальцы в рот.
Их фотосессия длилась уже более получаса. Молодые люди и фотограф разговаривали между собой на английском языке и, было очевидно, что девушка их не понимает. Однако это не мешало коммуникации. Она хорошо понимала жесты и все послушно исполняла.
Но странным в этой комнате было не отсутствие коммуникации, а другое. Девушка не казалась привычной к таким действиям. Ее смущала камера, комментарии фотографа и неспешные движения молодых людей. Ее точёное аристократическое лицо иногда непроизвольно заливалось пятнами краски. Она могла закусывать губы, выкрашенные алой помадой, и совсем не было понятно, что происходит у нее в душе.
Фотограф попросил парня сзади обводить пальцем ее пупок и засовывать палец внутрь пупка. Девушка от таких прикосновений немного подрагивала животом, и опять не было понятно, что с ней происходит. Молодой человек с толстым членом, очевидно испытывая удовольствие от её подрагиваний, стал высовывать член на всю длину и медленно засовывать назад. Фотографу это понравилось, и он просил продолжать.
Девушка стала заметно нервничать.
Юноши были увлечены ее дырочками и не замечали.
И вдруг девушка стала лепетать. Что-то лепетать по-французски, очень быстро и сбивчиво. Она, подрагивая всем телом и отстраняясь от молодых людей, пыталась встать. Потом, протягивая руку к фотографу и показывая на изумрудные шторы, что-то быстро ему говорила. Все трое парней стояли, остолбенев, стараясь понять чего она хочет. И только когда она, встав у стола, начала дрожать бедрами и вскрикивать, фотограф догадался что происходит.
Он быстро подскочил к окну, сорвал штору и бросил девушке. Это было единственной, кроме бархата, тканью в комнате.
Девушка, дрожа на своих длинных шпильках, как молодой олененок дрожит на своих тонких копытцах, начала кончать, крича, извиваясь, путаясь в темном изумруде и заливая все льющимися из нее фонтанами. Иногда она поднимала на фотографа круглые глаза, пытаясь извиниться за себя, но тут же опять затуманивала их удовольствием и билась в судорогах страсти, забрызгивая все своим соком.
Столько жидкости во время оргазма молодые люди не видели никогда.
Юноша в рубашке стоял с округленными глазами и, вероятно, не мог поверить в происходящее. Он смотрел то на нее, то на фотографа, то на нее, то на фотографа. Как ребенок, который впервые увидел Санту. Его член сильно дергался от возбуждения, и он протягивал к бьющейся девушке дрожащие пальцы.
Фотограф, глядя на извивающуюся девушку, подумал, что вероятно она нервничала и стеснялась из-за такого сочного и брызжущего оргазма. Эта мысль иглой возбуждения прошла через все его тело. Он сильно сжал вставший член и наполовину расстегнул ширинку.
Когда тело девушки перестало извиваться и дергаться, она, наконец, упала на колени и потом на бок, погружаясь в изумрудную ткань, как в маленькое облако. Обмякшая и вымотанная, она вызвало во всех троих непреодолимое желание.
Забыв про фотографии и глазастую кошечку в углу, юноши вставляли свои пенисы в обессиленную девушку, лизали и сосали её, полностью отдаваясь этому процессу. Они не пропустили ни одной дырочки. Фотограф долго лизал ее попку, прежде чем засунул туда свой член. Никто не торопился, всем было понятно, что нужно медленно. И только когда она снова начала дрожать, только тогда они, с криками и стонами, резко и неистово, все трое, кончали в неё. В её, снова брызжущее соком, извивающееся тело.
Смешавшись руками, ногами и животами, они проспали несколько часов.
Когда наступил рассвет, они решили, что им пока нечего делать за пределами комнаты.
Последние комментарии
5 часов 41 минут назад
5 часов 44 минут назад
5 часов 56 минут назад
5 часов 58 минут назад
6 часов 12 минут назад
6 часов 28 минут назад